КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Мера один [Александр Алексеевич Изотов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава 1. Сильная воля

В ушах свистел ветер, сквозь пелену боли я видел, как отражалось солнце в полированных золотых доспехах. Ангел поднимал меня все выше, внизу кружилась красивая долина Скорпионов.

В другое время я бы насладился видом, но адская боль от раздробленной руки била по нервам. Кровь текла по плечу, сбегала по спине.

Мы зависли на огромной высоте. Тиохиль поднял меня на уровень глаз и ухмыльнулся. Я почти отключился, но он покачал головой:

— Подожди, побудь еще со мной.

Я, едва удерживаясь на краю сознания, попытался улыбнуться в ответ. Молить о пощаде я не собирался.

— Дерзкая просва, — захохотал он, а потом холодно добавил, — Такую ересь надо уничтожать на корню.

— Ты… знаешь… — прошипел я сквозь боль, — я… Абсолют…

— Ты? — он засмеялся.

— Призван… я…

Тиохиль усмехнулся.

— Просветленный должен стремиться к просветлению.

Я только мычал от боли, говорить не мог. Сломанная кость в предплечье уже не держала меня, плоть натянулась, и я закарабкался ногами по золотой броне, перехватился второй рукой за пальцы ангела, пытаясь ослабить страдания. Меня как будто специально удерживали в сознании, чтобы я дольше мучился.

Тиохиль продолжал, наслаждаясь моментом:

— Я, кажется, понял тебя. Истинный просветленный в момент смерти может стать Абсолютом. Ведь так ваша вера говорит?

Я прокусил губу, кровь потекла по подбородку. От моего рваного дыхания несколько капель упали на золотые доспехи. Ангел брезгливо поморщился.

— Может, тебе повезет, и ты увидишь Халиэль Огненную Плеть, — задумчиво сказал Тиохиль, — Передавай привет.

Он откуда-то знал…

Моя здоровая рука соскальзывала, я снова рванулся, перехватываясь удобнее за кулак ангела, сознание поплыло… И я не сразу почуял, как моих костяшек коснулся холод.

Я задел наконечник заговоренной стрелы! До меня не сразу дошло, что он безвольно болтался в пальцах сломанной руки.

— Если все так, как ты говоришь, — наконец сказал ангел, — То тебе и нечего терять. Наоборот, ты обретешь то, что искал.

Он с заметным удовольствием тянул слова. Тут же память мне прорезали лица моих родных, я вспомнил их. Промелькнуло побледневшее лицо Рычка… И я четко увидел заплаканную девочку Грезэ, едущую в клетушке по дороге, будто это происходило сейчас.

— Нет, курица драная, — прошипел я, — Мне есть, что терять.

Ангел, видимо, совсем не ожидал такой наглости. Я подтянулся из последних сил, перехватывая здоровой рукой наконечник. Пытаясь опереться, я ногой заехал по лицу крылатому. Пальцы руки заледенели так, что дыхание перехватило.

Тиохиль легко перехватил мою ногу, ломая и растягивая ее, но в тот же момент я всадил наконечник в глаз ангелу. Извернувшись и чувствуя, как доламываются мои кости, я здоровой ногой пнул по торчащему обломку стрелы, вбивая его глубже.

— Получи, предатель!

— А-А-А-А! — ангел заорал, отпустив мою ногу, — Еретик!

Он замотал головой, пытаясь уцепиться пальцами за обломок, а я завертелся у него в руке, как тряпичная кукла. В этом карнавале боли мой взгляд коснулся красного пятна внизу.

Тул с арбалетными болтами так и висел у меня на поясе. Я улыбнулся прокушенными губами — умирать, так с музыкой.

Тиохиль охал и стонал, но продолжал держать меня, ковыряясь в глазу.

— Сдохнешь… медленно… ересь… я тебя… будешь страдать… — он осторожно тянул скользкий наконечник, — А-а-а…

Я выхватил целую пригоршню красных болтов и впихнул в раскрытый рот.

— Жри, тварь! — я прокричал ему в лицо и ударил по подбородку. Как по камню заехал.

Он захрипел, замотал головой и, разом раскусив все снаряды, стал отплевываться. Я выхватил еще стрелу и воткнул ему в шею. Потом еще и в пальцы, держащие меня, и в другой его глаз…

Я тыкал стрелами, пока не заметил, что они уже пошли с белым оперением.

Ангел хрипел, шарил рукой, и не знал, за что уцепиться — то ли за наконечник в глазу, то ли за болты в шее. Он пытался что-то сказать, а я ухватился здоровой рукой за его железный воротник. Чувствуя, что я уже умираю, я из последних сил подтянулся к его лицу и весело прохрипел:

— Тебе… привет… от Хали!

Я не сразу понял, что мы начали падать. Ветер засвистел, вокруг захлопали безвольные крылья. Я прижался к золотому нагруднику…

С такой высоты упасть и выжить невозможно. Вроде бы пару секунд назад я готов был умереть, корчил из себя достойность, а сейчас стало страшно.

Удар убил меня сразу. На доли секунды послышался грохот, но я уже погрузился в темноту.

* * *
Я снова плыл в непонятном пространстве. Ни тьмы, ни света. Ничего. Все заполнилось ровным гулом, казалось, он идет отовсюду…

«Марк?»

До чего знакомый голос. Откуда я знаю эту женщину?

«Что ты здесь делаешь?»

Хороший вопрос. Здесь — это где? Я хотел покрутить головой, но понял, что у меня ее нет. Как прекрасно, что боль ушла. Это нереальное блаженство. После всего того…

Я понял, что не помню, что со мной было.

«Марк!»

Вокруг непонятные всполохи, и я не вижу, кто со мной говорит. Но я ее точно знаю.

— Кто ты? — попытался спросить я, но языка не было.

Странное ощущение, когда говоришь одной мыслью.

«Это я, Халиэль. Марк, я не пойму, с тобой что-то не так. Тебя не должно здесь быть».

— Халиэль? — я повторил имя, надеясь, что это поможет вспомнить.

«Тебя убили, Марк? Что ты здесь делаешь?»

Я бы и сам хотел знать, что я тут делаю. Внезапно что-то изменилось… Появилось течение, меня куда-то понесло…

«Тебе еще рано!» — мощный, резонирующий голос прорезал пространство, пронзив мою душу.

«Он здесь!»

И на меня бурным потоком нахлынули воспоминания. Память раскрылась, выпуская все подробности.

— Хали! — крикнул я, понимая, что пространство сворачивается, закручивается, — Стой! Хали!

«Я не ошибся в тебе, сильная воля», — каждое слово подталкивало, подгоняло меня куда-то.

«Марк, ты первая мера!»

— Хали, держись за меня! — я пытался дотянуться до нее мыслью, схватить чем-нибудь, но все равно отдалялся, — Я вытащу тебя!

«Найди Эзе…», — и ее голос потонул в свистящем потоке.

* * *
Я не сразу понял, что ощутил свое тело, каждую его клеточку. А когда понял,… то пришла боль.

Тело скрутило, выворачивая наизнанку. Самые сильные ощущения пришлись на сломанные руку и ногу, но в моем теле оказалось еще много переломов. Я чувствовал движение обломков в мышцах, куски кости пронзали плоть в поисках правильного положения.

Затем свело мышцы, они будто пытались превратиться в единый комок. Так бывает, сведет мышцу на ноге, и кажется, что предела боли нет. Но мускулы сводило, сжимало в точку, непривычные жилы рвались, растягивались.

А потом стала гореть кровь. Надрывающееся сердце гнало раскаленный металл по венам, обжигая все нутро и вгоняя в мозг чистый огонь. Я захрипел, заскреб руками по телу, пытаясь выдрать жар, я впивался пальцами в голову.

Наконец, боль прекратилась, я раскинул руки, но не спешил открывать глаза. Тяжело дыша, я прижимался к полу и ощущал приятную прохладу камня.

«Первая мера!»

Я вспомнил. Хали осталась там, в неизвестном пространстве. А меня, значит, вытащил Абсолют.

— Значит, я все-таки первая мера, — усмехнулся я, — Первушник драный.

Перекатившись на спину, я засмеялся.

— Не ноль сраный, а стихушник драный!

Надо мной было небо. Вокруг высились стены какого-то помещения, а потолка просто не было. Все было завалено обломками камня, в пробоину свалился одним концом столб и уперся в пол возле стены. Другой конец торчал сверху.

Его странная форма привлекла мое внимание. До меня не сразу дошло, что это жало того каменного скорпиона. Вот же на хрен, мы с ангелом свалились прямо на склеп.

Я посмотрел вбок. Рядом со мной, прямо в центре склепа, высился каменный стол — квадратная плита на возвышении. Вот только она треснула на две вздыбившиеся половинки, будто по ней рубанули чем-то огромным и тяжелым.

Скорее всего, это был алтарь, куда помещали тела перед тем, как они растворятся. Я пригляделся — в трещине излома валялась пара арбалетных болтов.

Сразу стало ясно, что, а точнее, кто проломил плиту. Вот только тела уже не было. Ну, туда ему и дорога! Хотя, спасибо Тиохилю, духом он меня накормил до отвала.

— Привет тебе от Хали, — махнул я рукой в сторону алтаря.

Я откинул голову на камень. Пока меня не отпустили последствия, и сознание было зыбким, надо попытаться вызвать видение стержня духа. С первого раза не получилось, но мы же упорные. Обхватив голову руками, я стал пробовать представлять его на разные лады.

Сзади что-то застучало по камню, послышался скрежет. Тяжелые шаги, и я, к сожалению, раньше уже слышал такие.

— Не может быть, — сквозь зубы процедил я.

Я сразу перевернулся, встав на четвереньки. В одном углу, между стеной и полом, зияла огромная трещина. Кажется, она здесь не от удара, а была уже давно.

В темноте дыры блеснула россыпь глаз, вот показалась клешня. Я не поверил своим глазам — в помещение пытался протиснуться огромный скорпион.

Откуда в склепе это животное? Судя по размеру, он уже давно обожралось духом.

Я подскочил и кувырком кинулся за каменный стол. Тело прекрасно слушалось, никакой боли — поднятие меры полностью восстановило меня. И я бы сказал, что явно стал сильнее. Еще бы копье, я бы даже не побоялся сразиться.

Сидя за алтарем, я слушал скрежет нескольких пар ног. Кажется, животное уже пролезло в склеп. Боясь выглянуть, я пытался по звуку определить, где оно, но эхо от каменных стен мешало сориентироваться.

Мой взгляд скользнул по стенам. Огромная плита, служащая дверью, треснула, но не развалилась. Она мне явно не по силам. А вот по хвосту каменного скорпиона я вполне мог выбраться. Только бы добежать…

Неожиданно я почуял новое ощущение. Прислушиваясь к звукам, я понял, что слышу их руками. Нет, не так. Я чувствовал ладонями вибрацию в камне.

Скорпион опускал острую ногу, кроша камень, и я чувствовал каждую трещинку в полу. Не поверив своим ощущениям, я прижался ухом к алтарю, а потом стал медленно перемещаться вокруг укрытия.

Я прекрасно чувствовал, где находится тварь. Она щелкала клешнями, гулко рокотала, поворачиваясь всем телом. Скорпион знал, что я здесь.

Новое ощущение казалось мне естественным продолжением тела. Ноги животного словно касались меня, будто он ходил по моей незримой ладони. Огромной каменной ладони.

А что, если сжать эту ладонь? Вот так просто прихлопнуть его, раздавить в кулаке?

Едва я подумал об этом, как чуть не потерял сознание. И сразу понял, что такие силы мне недостижимы.

— Стихия земли, — прошептал я, когда до меня дошло.

Я разочарованно скривился и вздохнул. Блин, хотелось бы огонь, ну, или воздух, на крайний случай. А так опять прямой путь в крестьяне.

Скорпион засуетился, переставляя лапы. Кажется, услышал меня. Он стал передвигаться вокруг алтаря, я пополз в другую сторону, скрываясь за укрытием.

В какой-то момент я оказался с той стороны, где вдоль стены в помещение спускалось каменное жало. Я еще думал, стоит ли рискнуть и добежать, быть может, тварь уползет обратно в нору. Но ноги скорпиона заскребли уже по плите алтаря…

— Умная тварь! — прошипел я и рванул к стене.

Пролетев до столба в один миг и вскочив на него, я стал карабкаться наверх, как заправский ковбой. Я прополз до середины и уже обрадовался, когда штанина за что-то зацепилась.

— Вот же на хрен, — только успел сказать я, как меня дернули вниз.

Я попытался обхватить столб, зацепиться, но сил у скорпиона было немеряно. Ладони соскальзывали, а ткань штанов даже не думала трещать.

Вот я уже съехал наполовину и увидел эту тварь под столбом. Скорпион был маленьким, не больше автомобильного прицепа. Он щелкал клешнями и пытался подтянуть меня хвостом, его-то жало и зацепилось за мою штанину. Вот везунчик, и как по коже не полоснуло?

— Ве… зунчик… — прокряхтел я от натуги.

Мои руки удивительно хорошо цеплялись за камень, я едва ли не прожимал его пальцами. Но тягаться с такой хитиновой тушей…

Эх, не успел насладиться я первой мерой сполна. Такие новые ощущения. Понимая, что больше не выдержу, я с сожалением почувствовал все нутро столба, каждую трещинку в камне. Особенно одну крупную, на самом верху, где каменный хвост упирался в край стены.

Скорпион заворчал, зарокотал, чуть ли не подпрыгивая.

— Да что ж я… Ух… — проворчал я, — Туплю-то…

И я послал все усилие воли в ту трещину, совсем чуть-чуть раздав ее. Казалось, головная боль выстрелила вместе с треском камня, и я ухнул резко вниз вместе со столбом. Раздался скрежет и хруст, меня скинуло на пол.

Я с ужасом смотрел, как надо мной покачивалось жало скорпиона. Тварь больше не подвала признаков жизни, раскорячив во все стороны конечности — несколько тонн камня просто расплющили хитиновое тело.

Голова страшно болела, но из трупа вылетел огонек духа и влетел мне в грудь. Сразу стало легче.

— Мощное оружие против боли, — проворчал я, потирая лоб, — Бьющее точно в цель.

Я обернулся и с опаской посмотрел на трещину, из которой вылез скорпион. Что там, пещера, связанная с горами? Судя по всему, этот малыш сюда частенько захаживал.

Как бы там ни было, мне надо поскорее отсюда убираться. С еще одним гостем не справлюсь, второго такого столба я здесь не наблюдал.

Я встал и оглядел склеп, прошелся по нему. Каменная дверь треснула, но все равно надежно закрывала вход. Я приложил ладонь и сразу понял, что мне ее ни сдвинуть, ни раскрошить. Сил не хватит.

Держась на всякий случай подальше от входа в пещеру, я закинул голову и оглядел верхние края стен. По сути, я находился в яме.

Если бы вокруг была земля, я без вопросов бы соорудил в стенах лестницу. Накопал бы в углу выемки для рук и ног, и потихоньку бы выбрался.

А впрочем… Меня взяло сомнение, а монолитные ли эти стены. Я подошел к углу, приложил ладонь, и сразу ощутил структуру каменной кладки. Я бы даже сказал, что сделано неаккуратно, камни были не особо ровно подогнаны.

Невооруженным взглядом даже не различишь линию раствора, на который сажали. Через некоторое время я просунул пальцы, и более мягкий материал послушно потрескался и осыпался. Я усердно помогал ему силой мысли.

Когда я выбрался наверх, башка у меня трещала, как с похмелья после хорошей попойки. Я сполз с холма и некоторое время полежал, не решаясь больше вызывать чувство земли. Пусть отдохнут мои новые возможности.

Теперь я понимал Рычка, когда тот свалился после заплыва…

— Рычок! — я сразу вскочил.

Покрутив головой, я вспомнил, как бежать к крестьянской деревне. Я пролетел весь путь за считанные минуты. Мимо промелькнули холмы, потом поля с обгоревшим урожаем. Я пронесся по главной улице к площади.

Рычок все еще был здесь, он лежал головой на теле Серого Волка. Я подскочил к нему и упал на колени.

— Малой! — крикнул я, к горлу подкатил ком, — Вставай!

К моему облегчению, звереныш открыл глаза, потом медленно перевел зрачки на меня.

— Жив…

— Я тебе обещал, что не брошу! Я убил эту тварь!

— Кого…

— Ангел! Предатель!

— Небо все-таки наказало…

Рычок закашлялся, с уголка губ потекла кровь. Меня пробрала дрожь — это не было похоже на такое состояние, после которого поправляются. Волчонок склонил голову набок и закрыл глаза.

Я тряхнул его за плечи:

— Вставай, парень! Чего тебе надо? Воды?

В панике закрутив головой, я посмотрел на колодец. Там где-то, кажется, валялось ведро. Я хотел подскочить, но мою ладонь схватила крепкая хватка.

Рычок чуть поднял голову, вглядываясь в мои глаза. Я непонимающе смотрел на арбалетный болт, который он зажал в моих ладонях.

— Перит… — он силился рассмотреть меня, но его зрачки медленно подергивались дымкой, — Марк!

— Что? Погоди, воды принесу…

— Возьми мою месть, — он вдруг резко дернул моей рукой и воткнул в себя отравленный болт.

— Нет! — я не успел отдернуть руку, а Рычок уже ослаб и упал.

Я дернулся было к колодцу, но не пробежал и двух шагов, как увидел мелькнувший возле груди огонек и ощутил прилив сил. Будто поддержали дружеские объятия.

— Нет, — я упал на колени и уперся лбом в землю, — Ну, нет…

По моим щекам потекли слезы, и впервые за долгое время я дал им волю. Тело содрогалось в рыданиях, я скреб землю пальцами, и тишину деревни нарушали только мои всхлипы. Так я пролежал несколько минут, вспоминая наш поход…

— Не ошибся, говоришь? — я поднял голову, вглядываясь в небо, — Воля сильная, да?

Я хотел сказать еще что-то Абсолюту, очень обидное, но вспомнил про другое. Хали кричала мне кого-то найти. Она сейчас там, в том странном месте, и поэтому я не слышу ее.

А девочка Грезэ? Сирота совсем одна, и ее куда-то везут. Я усмехнулся — нет, не одна. Может, она и не знает еще, но у нее есть я.

Надо идти в деревню к Скорпионам и выяснить, куда повели крестьян.

— А ведь у меня еще полно дел, — сказал я и со вздохом поднялся.

Обернувшись, я посмотрел на Рычка. Захоронить бы по-человечески, как бы глупо это ни звучало. Да и по хрену, что растворяется, пусть в земле это делает.

Покрутив головой, я пошел искать лопату. Теперь еще и месть Белых Волков на мне. Ничего, я с удовольствием, Серые мне задолжали…


Первая книга серии тут: https://author.today/reader/87142/690826

Если вам понравилось, ставьте лайки, оставляйте комментарии и подписывайтесь. Автора реально мотивирует ваша поддержка и заставляет садиться каждый день за книгу.

Глава 2. Звериные интересы

До деревни Скорпионов я шел с тяжелыми мыслями. Не уберег, не выполнил обещания.

Шлем Серого Волка пригодился, чтобы устроить неплохое надгробие. Я покрасил отрезанный серый волчий хвост найденной в деревне известкой, и получился белый мех. Повесив его на воткнутый нож, я некоторое время постоял, ощущая тело друга под землей. Затем, послав ему прощальное обещание отомстить, я направился дальше.

Под рубахой на груди покачивался самодельный талисман, ведь у Рычка я ничего не нашел, что можно было оставить на память. И я просто срезал прядь его светлых волос, перевязал крепкой ниткой по маленькой ветке, и повесил на шею миниатюрный волчий хвост. Я улыбнулся. Встопорщенный, конечно, получился, но Волчонок и сам не отличался особой гладкостью.

В кармане за поясом, рядом с фигуркой «нуля», в кожаном мешочке я спрятал отрезанные концы отравленных болтов. Я боялся открыть такое оружие зверям, и решил, что лучше использую яд в крайнем случае. Оставлю, как козырь. Накормил же я ангела до отвала.

Арбалет я оставил там же, в земле с Рычком. Сейчас он вызовет лишние вопросы.

Я тронул наконечник копья, висящий у меня на поясе. Вот это действительно меня беспокоило. Впереди показался уже подъем к деревне Скорпионов, и я надеялся, что смогу там его починить. Первая мера это, конечно, супер, но я не заметил прибавки к своим боевым навыкам. Вот только как Зеленые Скорпионы отнесутся к тому, что я хочу себе копье?

— Что-то тихо, — предупредил я сам себя, глядя наверх.

Я стал осторожно подниматься. Хотелось вооружиться хотя бы ножом, но я не знал, как среагируют Скорпионы. Вполне возможно, они не будут рады просветленному, доставившему столько проблем. Мысль о том, что я совершаю ошибку, так и зудила.

В деревне стояла тишина. Я осторожно шел вперед, слушая свои ощущения, но никакой опасности не ощущал. Только ровный тревожный фон, и это хотя бы говорило о том, что никто не глушит мое чутье.

— А если? — с сомнением прошептал я и, опустившись на корточки, приложил ладони к земле.

Вдруг получится «прослушать» всю деревню? Я попытался напрячь «стихийный» слух, но оказалось, что радиус довольно маленький. Шагов десять, не больше. Я вздохнул — не вышло.

Здесь не было сгоревших домов, просто общее запустение. Это дарило надежду, что с жителями все в порядке. Я прошел по улице, заглядывая в окна, и вышел к главной площади.

Тотем Скорпионов тоже был свален. Я вздохнул, вооружился острием копья, и прижался к стене дома. Кажется, хозяева меня точно встречать не будут.

Теперь я уже шел не в открытую, а перемещался между домами, перебегая от угла к углу. Я быстро научился пользоваться «земляным» слухом более тонко, не распространяя его вокруг, а стреляя прямо вперед. Получалось подслушивать намного дальше, но в узкой зоне.

Сначала я никак не мог приловчиться, и боялся, что пропущу что-нибудь, а потом я догадался крутить «луч слуха» вокруг себя, просматривая мир, словно оператор перед экраном радара в подводной лодке. Так даже можно было еще сузить его, чтобы не терять много сил, а то голова начинала болеть довольно быстро.

В какой-то момент, перед выходом на площадку с ареной, я «услышал» слабые колебания. Я еще не умел определять такие неясные знаки, поэтому мне надо было посмотреть вживую.

Выглянув из-за угла, я осмотрел тренировочные конструкции… и замер. На одной из перекладин был распят с раскинутыми руками старик. Я узнал учителя Старого, и, судя по ощущениям, он был еще жив.

— Блин, — я снова скрылся за углом.

К старику я не питал никаких симпатий. Он меня явно хотел изжить в Пещере Правды. Но здесь больше никого не было, а кому-то надо было ответить на мои вопросы.

Выйдя на площадь, я направился к арене. Мой взгляд скользнул по знакомому сарайчику — оттуда я начал свое осмысленное знакомство с Нулевым миром.

Конструкция из бревен напоминала букву «П», и старика привязали к верхней перекладине. Его глаза были закрыты, но веки подрагивали, а губы беззвучно что-то шептали.

— Мастер… — сказал я, вспомнив, что даже не знаю, как его зовут, — …зверь.

Руки старика были перетянуты веревкой с нанизанными на нее железными колючками. Там, где они впивались в кожу, сочилась кровь. Она уже свернулась во многих местах, и, значит, жертва висит тут уже долго.

Он не ответил, и я подошел, собираясь перехватить ножом узлы. Моя ладонь случайно коснулась одной колючки, и кожу поцеловал холод.

— Зачарованные… — растерянно сказал я, снова глядя на старика.

Какой смысл оставлять мучиться зверя, почему бы сразу не убить? А так эти путы его и не убьют до конца, и высвободиться он не сможет.

— Ноль? — старик вдруг уставился на меня мутными глазами, — Нет, первушник…

Он закрыл глаза и опять опустил голову.

— Мастер зверь, что здесь произошло? — спросил я.

Учитель не ответил, и я осторожно, стараясь не задевать колючек, стал разрезать путы.

Острое чувство опасности резануло затылок, и я обернулся. В деревню уже зашли звери, они бежали по главной улице, среди десятка воинов на лошади ехал маг в серой тунике. Я напряг память — кажется, его звали мастер Грэй.

Я сразу догадался, что это Серые Волки. Измазанные серой краской лица, у некоторых на шлемах виднелись волчьи хвосты.

Они уже почти добежали до моей площади и прекрасно видели меня, пара воинов приготовила луки. Я знал, как стреляют звери и как они бегают. Вот же на хрен, попал, так попал!

Недолго думая, я отскочил от учителя и упал на колени. Прижав лоб к земле, я постарался незаметно протянуть под коленями наконечник копья, и отпихнул его за стойку с оружием. Я не сразу сообразил, что нож так и остался в моей руке.

— Ты кто? — спустя двадцать секунд раздался голос над головой.

— Крестьянин из деревни Скорпионов, господин зверь, — не поднимая головы, ответил я.

— Хакон, ты же сказал, всех увели! — послышался недовольный голос.

— Так и есть, мастер пятый коготь. Я первушника этого не помню. Может, мы не успели, и Кабаны уже здесь?

С этих слов я сразу понял, что Кабаны могут нагрянуть сюда в любую секунду. А вот этого мне не надо было, там есть те, кто видел мое лицо.

— Отвечай, стихушник, что ты здесь делаешь?

Я поджал губы. Сейчас не лучшее время показывать характер. Мысли лихорадочно заработали, пытаясь придумать легенду.

— Господин зверь, моя мера маленькая, — сказал я, — У нас потерялась девочка, ушла за ягодами, и я отправился ее искать.

— Подними голову.

Послушно выпрямившись, я не стал вставать с колен, и смотреть на Грэя не решился. Я боялся, что не смогу изобразить покорный взгляд.

Рассматривая перед собой ноги воинов и копыта лошади, я молчал, глядя на нож в своих руках. Судя по тому, что они ничего про оружие не сказали, крестьянин вполне может иметь нож.

— Ты посмотри, Хакон. Земли Скорпионов так и родят хороших стихушников.

— О чем вы, мастер пятый коготь?

— Первая мера, вторая ступень. И у него стихии земли и воды.

Я изо всех сил подавил мимику на лице, чтобы только не увидели мое удивление. Даже не первая ступень, а уже вторая. И откуда во мне еще и стихия воды? Я ничего такого не чуял.

Надо срочно учиться определять свою и чужие меры. С Хали в голове было удобнее.

— Ого. Это хороший улов, — ответил тот, кого звали Хаконом.

— Да, сможем выручить неплохие деньги. Первушник, ты не видел здесь больше нулей?

— Нет, господин зверь, в деревне я никого не нашел.

— А может, ты видел просветленного нуля, но не хочешь выдавать его?

Я сразу упал навзничь, чтобы он не увидел моей улыбки. Как хорошо, что Волки не знали, как выглядит тот просветленный.

— Смилуйтесь, господин, — сказал я, вспомнив, как говорили крепостные и рабы в кинофильмах, — Никого не видел! Только господина зверя нашел!

— Смотри, если захочу, я могу ведь проверить…

— Скоро здесь будут Кабаны, мастер пятый коготь, — нетерпеливо сказал Хакон, — Они будут требовать свое право.

— Они могут засунуть его куда подальше, это право, — проворчал Грэй, а потом небрежно бросил, — Крестьянина забери, чтобы Кабаны не увидели.

Хакон кому-то сказал:

— Так, этого к руднику, и побыстрее.

Меня рванули за плечо:

— Вставай, первуха, со мной пойдешь.

Не поднимая головы, я покорно пошел рядом с каким-то зверем. Он был одет в обычный кожаный нагрудник, такой же шлем с волчьим хвостом. У меня перехватило дыхание — него в руке было копье. Какое-то короткое, но все же копье.

Удивительно, нож у меня даже не стали забирать. То есть, у них даже в мыслях нет, что крестьянин может напасть!

— Давай сюда, пока не порезался, — словно в ответ на мои мысли на оружие легла рука, — Господина освобождать уже не надо.

Когда мы отходили, я услышал голос Грэя за спиной:

— Здорово, старый хрыч, — маг засмеялся, — Как хорошо, что ты сохранил для меня столько духа…

Я поморщился. Кажется, теперь ясно, почему учителя не убили. Его оставили Грэю. Вот только почему здесь? Почему не увезли к себе в деревню?

Мы вышли из деревни, совсем покинув долину, и на подъеме дорога разделилась на две. Зверь толкнул меня совсем в другую сторону, не в ту, куда уходили тогда Серые Волки вместе с магом Кабанов.

— Мастер зверь, — сказал я, пытаясь начать разговор.

— Заткнись, первуха, — коротко бросил через плечо зверь, — Ни звука чтобы. Что нули, что однухи — одно говно.

Я скривился. Что-то я даже отвык от такого обращения.

Впереди дорога, петляя, скрывалась в хвойном лесу. Справа вздымался поросший елями длинный хребет, который скрывал за собой долину Скорпионов.

Оглядывая окрестности, я обернулся на деревню — отсюда еще было видно пару последних домов. Надо как-то узнать, что произошло со Скорпионами, и куда повезли крестьян. То, что Серые творят тут дела вместе с Кабанами, и так понятно. При этом скрывают друг от друга сильных зверей, чтобы завладеть духом.

Вскоре мы пошли мимо лысых стволов, высоко над нами покачивались колючие кроны. Ели здесь были невообразимо крупные, но в целом такие же, как и на Земле.

— Чуть что, так сразу Фолк, — проворчал зверь, идущий впереди меня, — Делать мне больше не хрен, как с первотой таскаться.

Я молчал, глядя на его шею. Если незаметно вытащить наконечник болта…

— Э, — Фолк стрельнул взглядом через плечо, — Ты что удумал?

— То есть? — растерянно спросил я, и резко согнулся от боли.

Удар был такой быстрый, что я едва заметил движение Фолка. Кулак врезался мне в живот, и я, свалившись на землю, согнулся в позе младенца. Я закашлялся, во рту появился привкус недавно съеденной рыбы.

— Вот давно надо было этих скорпов прижучить, — Фолк легонько пнул меня сапогом, — Если у них крестьяне смеют даже подумать на зверя…

Я лежал, пытаясь понять, смогу ли встать. Чертовы Проклятые горы, в них я совсем отвык, что такое вторая мера. С Рычком я совсем забыл, какие звери на самом деле.

— Эй, Фолк, — послышался голос, — Это кто?

Чуть задрав голову, я увидел сапоги, подходящие к нам. Много сапогов. Незнакомцы шли с той стороны, куда направлялись мы.

— Да стихушника вот еще нашли у скорпов.

— Тебе убить его сказали, что ли?

— Нет, отвести к нам.

— Фолк, ты в прошлый раз забил первушника, причем, хорошего. А этот… — затянулась пауза, я чувствовал пронзающий взгляд, — Быть не может, опять две стихии. Сдается мне, Фолк, ты задумал убыток Серым Волкам?

— Да я один раз ему врезал. У меня чутье, задумал он что-то!

— Я предупредил тебя, Фолк.

— Хорошо, мастер третий коготь, я понял.

— Если я не досчитаюсь этого стихушника…

— Да понял я, понял!

— Ингольва там не видел? Полдня его не вижу, как беглецов ушел собирать, так и пропал.

— Нет, не было, мастер зверь.

Сапоги протопали мимо меня. Уперевшись лбом в землю, я расплылся в довольной ухмылке — наверняка растворился уже ваш Ингольв, уж мы с Рычком постарались.

— Повезло тебе, первуха, — недовольно проворчал Фолк, когда шаги стихли, — Вставай, давай! — и мне под ребра прилетел слабый пинок.

Я кое-как поднялся. Меня тошнило, и я старался не растерять сегодняшний обед. А то когда еще удастся поесть?

Мы пошли дальше, я со злостью сверлил спину Фолка. Зверь с чутьем. Вот же непруха, и не нападешь на него. Он расслабленно держал копье в руке, и я подумал, что если хотя бы успею схватиться за древко…

Фолк остановился:

— Ты смерти ищешь, первота?

Я стиснул зубы до скрипа и процедил:

— Нет.

— Иди вперед, — он махнул головой, — Чтоб я тебя видел.

Я обошел его, зверь не сводил с меня взгляда.

— Не нравишься ты мне. Благодари Небо, что ты не ноль…

Поджав губы, я не рискнул отвечать. Мое чувство опасности вовсю кричало, что еще одно слово, и Фолк не сдержится.

Теперь я шел впереди и сам чувствовал на себе взгляд зверя. Мое чутье скакало вверх и вниз, чувствовалось, что мой конвоир явно горит желанием разобраться со мной, но каждый раз убеждает себя этого не делать.

* * *
Мы вышли еще к одной деревушке, скрытой в еловом бору. Десятки домиков примыкали к горе, в которой я увидел несколько шахт. Кажется, здесь велась какая-то добыча.

— Фолк, а где мастер Грэй? — нас встретили несколько зверей, измазанные серой краской.

С виду они все были одинаковые, с нами разговаривал лучник.

— Скоро будет, — недовольно ответил зверь, — Принимайте это дерьмо, пока я не убил его.

— Еще первушник?

— Да, земля и вода.

— Ох, зверье пустое! Ну откуда у скорпов они берутся-то? Золотая жила!

— А я знаю? — и Фолк с досады толкнул меня в спину, и я отлетел, упав на четвереньки перед лучником.

— Что ты его так? Не ноль же…

— Одно говно. Он замыслил чего-то… Я тебе говорю.

— Хмм… — меня за подбородок взяла сильная рука и подняла лицо, — У Фолка чуйка хорошая. Тоже свободу любишь, да?

Я не ответил, и лучник, сжав пальцы, отбросил меня в сторону, чуть не вырвав челюсть. Перекатившись, я вскочил, бросив злобный взгляд на зверя. Но тут же мне на плечо опустилась ладонь и сжала почти до хруста. Не пальцы, а сталь!

— Одни проблемы со скорповыми рабами. Я меня уже рука сегодня устала их пороть, — послышался сзади насмешливый голос.

Мое чувство опасности било набатом. Вокруг была куча зверей, и все при оружии. Даже будь у меня копье, я бы не прожил и десяти секунд.

Я еле выдавил из себя:

— Смилуйтесь, господа звери. Моя мера маленькая, спасибо Небу, хоть жив остался.

Это унижение давило, просто разбивало меня, и я вспомнил про мастера Женю. Он двадцать лет в этом варился. Все-таки, Абсолют забросил меня в тепличные условия, видимо, дав подготовиться. Теперь, в лапах Серых Волков, у меня появилась возможность насладиться Инфериором в полной красе.

— К остальным его. Будет чудить, к нулям, на воспитание, — лучник махнул головой.

Меня толкнули в спину и повели мимо домов. Деревня была вытянутой, и словно прилипла к подножию горы. Поэтому центральная площадь, по сути, делила ее на две половинки.

Там и вправду собралось довольно много народу. Их поделили на две толпы, и я довольно быстро понял, что это первушники и нули.

У меня екнуло сердце — судя по виду последних, недавно их «воспитывали». У некоторых нулей следы от кнута пролегали даже по лицу — звери явно не следили, куда били. Женщины, мужчины, даже дети…

Я сжал кулаки — вот уж, действительно, звери.

— Ты откудова будешь, перваш? — спросил меня бородатый старичок, когда я прошел в «свою» толпу.

Продолжая коситься на толпу нулей в стороне, я кивнул в ту сторону, откуда пришли, и ответил согласно своей легенде:

— Я крестьянин, с долины.

— А, долина, — старичок поскреб бороду, — Никогда там не был.

— А вы откуда? — спросил я в свою очередь.

— Ну, ты даешь, — усмехнулся старичок, — Вот уж и вправду говорят, вы, крестьяне, под солнцем все мозги пропалили.

Я постарался улыбнуться в ответ.

— Мы тутошние, на руднике работаем, — старик кивнул на ближайший вход в шахту.

— А чьи вы? — шепотом спросил я.

Серые Волки ходили вокруг, бесцельно бродя по деревне. Было видно, что они явно кого-то ждут. Скорее всего, дожидаются этого мага Грэя, чтобы тот скомандовал идти дальше. А тот, в свою очередь, в деревне Скорпионов ждет Кабанов.

— Ну, ты даешь, — лицо старичка вытянулось, — Вы что ж, там вообще о нас не слышали?

— А что им о нас слышать? — зло бросил светловолосый мужчина рядом, — Копаются там в грядках, жопы греют. Им в забой спускаться не надо. Жизнь хороша, да, перваш?

Я не ответил, оторвав, наконец, взгляд от толпы нулей. Теперь я разглядывал тех, с кем стоял. С первого взгляда было видно, что к первушникам относятся снисходительнее, чем к нулям, да и то, наверное, только из-за стихийных даров.

— Мы ж тоже скорпионовы, — покачал головой старичок, — На руднике добываем феррит…

— Чего? — спросил я, но в этот момент в деревне показались еще звери.

Количество Серых Волков росло в прогрессии. Мои шансы сбежать растаяли бесследно.

— Давай, сворачиваемся, — крикнул крупный воин, не меньше Торбуна-десятника размером.

— Куда? — спросил лучник, встречавший нас с Фолком.

— Зверье твое пустое. К нам, куда!

— А Кабаны?

Воин махнул в сторону стены хвойного леса:

— Первушников по старой тропе уводите, нулей оставьте. Свинячьим Клыкам и этого хватит.

Глава 3. Волчье логово

Перед тем, как уйти из деревни, случился очень неприятный момент. Зато после этого я понял, что, если придется ударить в спину Серым Волкам, угрызений совести я испытывать не буду. Хали была права насчет Скорпионов — они были одними из немногих, для кого слово «честь» не было пустым звуком.

Когда нас стали сгонять к лесу, один из первушников, тот светловолосый, злобно ворчавший со мной рядом, вдруг вырвался из толпы и побежал к нулям.

— Стоять! — его сшиб с ног удар зверя.

Сразу подошел тот воин, который дал приказ всем сворачиваться. Он смерил взглядом лежащего на земле первушника.

— Что тут?

— Да вот, десятник, первота чудит. К нулям хотел.

Десятник схватил светловолосого за шкирку и вздернул, как тряпку, чтобы рассмотреть.

— Ты что задумал, червь?

— Я… там… жена моя… — испуганными глазами смотрел стихушник.

Серые Волки сразу с интересом посмотрели на толпу нулей, от чего те все побледнели и от страха сели на землю. Осталась стоять одна дрожащая девушка, в ее взгляде затеплилась надежда.

— Эта, что ли? — злобно прорычал десятник.

Стихушник, еще не веря своему счастью, кивнул. Он не сводил глаз со своей супруги.

— Семья? У нулей? — удивленно шептались звери вокруг.

— Фолк, — десятник, оглянувшись, махнул зверю в сторону нуляшки и коротко кивнул.

Свистнуло копье, и хрупкую девушку от удара выкинуло из толпы, и она, кувыркнувшись, осталась лежать на земле. Звери одобрительно загудели и захлопали, а Фолк довольно засмеялся и, дурашливо кланяясь, пошел за оружием.

— Отличный бросок!

— Смотри, прям четко вытащил ее.

— И силу как вымерил, не пробил насквозь. Молоток!

Первушник так и замер, глядя на безжизненное тело девушки.

— Все, нет жены, — хмыкнул десятник и одним броском вкинул первушника обратно к нам, в толпу, сбив нескольких с ног.

— Следующий уже навечно соединится с семьей, — раздался крик, — И мне по хрену, какая там ступень и стихия!

* * *
Картинка хладнокровной расправы так и висела у меня перед глазами. И даже злиться было опасно, я не знал, какие способности у зверей.

Вроде бы нулям не разрешено заводить семьи, но они все равно пытались делать это скрытно, и, насколько я понял, Скорпионы смотрели на это сквозь пальцы. Дети все равно принадлежали им. А кто знает, может, поэтому и рождались у них сильные первушники?

Мы шли по неширокой лесной тропе, вокруг высились все те же огромные ели. Солнце потихоньку клонилось к вечеру, и искрило сквозь ветки, кидая на дорогу густую тень.

Нас построили в длинную вереницу по два человека в ряд. Дорога позволяла, и несколько зверей шли по бокам, основные их отряды шли впереди и позади. Первушников я насчитал около тридцати человек, и Серых Волков было не меньше.

Светловолосый шел со мной рядом, как робот. Он воткнул взгляд в землю и пораженно молчал. Я ощущал всю тяжесть его потери, но никто из первушников не решался заговорить.

Поэтому нам оставалось только слушать разговоры зверей.

— Ингольва так и не нашли, слыхали?

— Да это Проклятые горы все, я тебе говорю. Хоть какой ты коготь будешь, а пропадешь там!

— А что ему в Проклятых надо было?

— Какие-то нули могли появиться из гор, он их пошел искать.

— Нули? В Проклятых? Они там от одного эха сдохнут.

Я шел, мысленно усмехаясь, но не решался поднять головы. Я четко ощущал на себе блуждающие взгляды зверей, и некоторые казались до того пронизывающими, будто мысли читали.

Ненавистный мне Фолк шел где-то впереди, пару раз мелькала его спина, но кидать больше взгляды в его сторону я не рисковал. Да и кто знает, на что тут способны остальные звери?

— Мастер Грэй не поднял там ступень, никто не слышал?

— Да не, там с этого старика одни крохи. До того древний, что у этого пердуна дух весь давно вышел.

Серые Волки заржали, в первых рядах звери стали оборачиваться, шутку стали передавать вперед.

— Вот если дадут Грэю казнить Старого, — шутник одобрительно покивал, — Вот с того наверняка нормально будет. А вдруг повезет, и Небо дар передаст?

— Ага, держи пасть шире. Для этого намерение нужно…

— Ну, мало ли, бывают же чудеса.

Я непроизвольно чуть повернул голову, вслушиваясь. Знахарь жив? То есть, Скорпионы не все мертвы?

— Да, кто знает, будут ли казнить-то? Силен ведь, его могут забрать на восток.

— Проступок серьезный, — пожал плечами шутник, — Ну, Серые Волки уж постараются, чтоб он так выглядел! — и засмеялся.

Остальные тоже веселились, я пытался хватать обрывки фраз отовсюду. Особо крутить головой я не рисковал, и не всегда мог видеть, кто говорит. Чуть позади нас был один зверь, много говоривший на эту тему, но мне не удавалось его рассмотреть.

Из обрывков разговора я понял, что из столицы пришел приказ приора Зигфрида осудить Зеленых Скорпионов. И свой проступок они могли исправить, только совершив достойный подвиг. Ну, а подвиги, естественно, делаются на войне, и весь род отправили на восток.

Насчет женщин я не особо понял — кто-то отправился туда же, а кого-то разобрали другие стаи. Я только покачал головой, раздумывая над нравами в Инфериоре.

Почему же Белых Волков просто истребили? Почему одних оставляют, как боевую силу, а других под нож?

Из разговора я понял, что кого-то все равно надо было осудить, и в поэтому в деревне Серых Волков ждали своей участи знахарь Хорм и десятник Торбун. Совет Стаи ждал приезда великого приора Зигфрида, чтобы решить, что с ними делать.

— А если скорпы вернутся потом? — сказал кто-то, — Ну, с войны…

— Ой, да и пусть, — ответили ему, — Вон, Беляши столько лет грозились воспользоваться правом, и вдруг… — тут говорящий взял паузу, и потом с придыханием закончил, — подохли…

Звери опять рассмеялись, и я понял, что шутят о Белых Волках. Я еле сдержал себя от порыва злости — с Рычком я попрощался всего несколько часов назад. До сих пор в груди осталось ощущение его духа, и теперь я чувствовал себя так, будто разговаривали о моих родных.

Но информацию о каком-то «праве» Белых Волков я взял на заметку. Так бывает, услышишь случайно оброненное слово, и сразу чуешь — это очень важно. Если есть «право», значит, должен быть и «закон».

— Потому мастер Грэй и хочет Хорма с Торбуном прихлопнуть. Вот эти вполне могут вернуться с востока, и собрать стаю.

— Да кого собирать-то? Всё уже, с этой зеленью сгинули остатки Желтых.

Насколько я понял, Серые и Кабаны не единственные, кто растаскивал нулей и первушников у Скорпионов. Прозвучало много стай, были и Рыси, и Хорьки, и Богомолы… Мне опять казалось, будто я нахожусь среди индейцев.

Жаль, так и не ясно, куда увели крестьян с той деревни. А спросить напрямую — рискнуть жизнью.

Звери веселились, на разные лады придумывая, как Скорпионы будут собираться после войны. Все сошлись на мнении, что им останется только выступать в столице со своими копьями, вроде цирковой группы.

Когда речь зашла про копья, я прислушался. Вскоре выяснилось, что во владении им Зеленые Скорпионы превосходили всех зверей в землях Серых Волков. У них даже проскользнуло сожаление, что такое искусство может исчезнуть.

— Да, навряд ли скорпы будут кого-то учить…

Я усмехнулся. Дар, которым я владел, оказался не просто ценным, а еще и уникальным. Это утешало, хотя пока никак не могло помочь мне сбежать. И мне до последнего надо было хранить этот секрет.

— Да великий приор, наверное, сам захочет казнить Хорма.

— Да ну, это мелочь для него, духа ему мало будет. Грэю отдаст, за хорошую службу.

— Там и Рюгла точил зуб…

— Клык, Фолк, у Кабанов клыки…

— Рюгла пусть землю роет в навозной яме! Клыком этим своим!

Снова раздался нестройный смех.

— У приора в столице что ни преступник, так третья мера. Ему до нас, зверей, и дела-то нет.

— И то верно!

Мы так и шли мимо елей, дорога была прямая и кончаться не собиралась. Среди Серых Волков начали гулять фляги, судя по запаху, с каким-то слабым хмельным напитком. Командиры отряда, как я понял, ехали впереди, и будто бы ничего не замечали. Ну, а рядовые бойцы, уважения ради, все-таки прятали выпивку.

И, конечно же, начались веселые разговоры о женщинах. Звери не стеснялись оценивать и щупать прелести первушек, идущих среди нас. Стихийники скрипели зубами, но шли, покорно опустив головы.

— А вот эта, смотри какая…

— Да, пока не продали, я к ней наведаюсь. Слышишь, куколка?

Впрочем, не все было гладко, и не все стихийники это терпели.

Светловолосый рядом со мной явно искал смерти, и рванулся на Фолка, когда тот, проходя мимо, шлепнул полноватую первушку перед ним. Стихушник махнул кулаком в лицо зверю, и, естественно, даже не дотянулся.

Зверь ухмыльнулся и коротко ткнул копьем, собираясь проколоть наглеца. Я непроизвольно дернулся вслед за первушником и рванул его на себя, и получилось, что копье оставило только кровавую точку на рубахе у парня.

— Ах, ты первота сраная, — явно захмелевший Фолк стрельнул в меня взглядом.

Лицо зверя раскраснелось, мышцы на руке взбугрились, и я почуял, что сейчас проткнут нас обоих. Я отпрыгнул, пытаясь увлечь за собой светловолосого. Но копье полетело вперед так быстро, что я сразу понял — мы не успеваем.

Хрястнуло дерево, и нас снесло с ног. Упав, я сразу вскочил, не понимая, почему еще жив. Первушник валялся у меня под ногами и кашлял кровью — основной удар пришелся ему по ребрам.

Удивленный Фолк держал в руках обрубок древка, а наконечник копья валялся на земле рядом с нами. Возле зверя стоял хмурый десятник с обнаженным мечом.

Я не сразу догадался, что этот зверь спас нас, срубив острие за миг до удара. Но как он так быстро оказался рядом, если был в двадцати шагах впереди, не меньше?

— Лишаешься жалованья на три месяца, — холодно произнес десятник, и ткнул в сторону кашляющего, — А если этот не выживет, полгода. Ясно?

У Фолка играли желваки, но он коротко кивнул, бросив на меня злой взгляд. И я понял, что у меня теперь личный враг.

— А чем это пахнет? — десятник принюхался, — Медовуха, кажется?

И он обвел всех зверей вокруг мечом.

— По одному дену с жалования у каждого, — и указал на Фолка, — Благодаря тебе, зверье пустое. Марш в конец, чтоб я тебя не видел.

Красный от злости Фолк скрылся, провожаемый недовольным ворчанием соратников. Первушник у моих ног перекатился на четвереньки, пытаясь встать. Я крякнул, подхватив его под мышки, и он кое-как смог встать.

Подняв голову, я наткнулся на взгляд десятника.

— Стихушник… — задумчиво сказал он.

— Да, господин зверь.

— Хорошая реакция. Ты дрался раньше?

Я покачал головой, мои мысли лихорадочно метались, пытаясь придумать отговорку.

— Нет. Рыбу ловил только, да в горах приходилось козлов отгонять.

Звери засмеялись, услышав это. Десятник усмехнулся.

— Ну, козлы тоже быстрые…

Затем он, задумчиво поглядев на меня, ушел в начало процессии. Мы пошли вперед, я пытался подпереть светловолосого, который ковылял, согнувшись от боли.

Постепенно осадок от случившегося сглаживался, и звери снова завели старые разговоры о девках.

— Да, у нас служаночка одна есть, — мечтательно сказал один, — Брыкается так, что я сразу уже готов.

Звери заржали, а один усатый недовольно проворчал.

— С первотой-то не противно? Волчицы какие у нас, а вы на червей смотрите.

— Так если волчица взбрыкнет, — ответили ему, — Ты точно зубов не соберешь!

Отряд опять взорвался смехом, даже спереди подтянулись несколько зверей послушать весельчаков.

Насколько я понял, среди Серых Волков были и женщины-воительницы — те, кого Небо одарило хорошим боевым талантом. Интересно, у Скорпионов я такого не замечал. Хотя, что я у них там был, всего один или два дня, если считать время, когда был в сознании?

— А Дикая? — вдруг сказал усатый, покручивая ус, — А какие сиськи! Аккуратные, прямо…

Усача перебили, хлопнув по плечу.

— Все, Бьерн, ты мне ден должен, если хочешь, чтобы она об этом не услышала!

— Да пошел ты, зверье пустое! — рыкнул зверь, отмахнувшись кулаком.

— Тут, кажись, деном он не обойдется, — в отряде засмеялись, — Ну что, зверята, вот и вернули жалованье!

* * *
К деревне Серых Волков мы подошли уже ночью, поэтому насладиться видом не получилось. Тем более, мы все уже валились от усталости, и я мало что запомнил.

После елового бора мы шли по равнине, где я заметил вдалеке серебрящуюся полноводную реку. Затем дорога опять начала петлять по лесам, только лиственным, они очень напоминали среднюю полосу России — дубы, клены, березы.

В конце пути снова появились каменистые холмы, поросшие редколесьем, и, насколько я разглядел в свете луны, поселение Серых Волков прилипло к вытянутому склону. Оно было намного крупнее всех виденных мной деревень.

Нас провели через высокий частокол из гигантских бревен. Я задрал голову, оценивая серьезность препятствия. Метров пять точно есть. Это не оградка в деревне Белых Волков, прыжком не перемахнешь.

Процессия начала подниматься в гору, мы шли мимо прилипших друг к другу домиков, и попадались даже двух— и трехэтажные. Здесь плотность поселения явно выше. Я покачал головой — у Скорпионов явно не было шансов выстоять против такого противника, Серых Волков в разы больше.

— Стоять, — крикнул десятник, когда мы вышли на большую площадь.

Нас согнали в кучу, к десятнику вышел какой-то старик, одетый в простой потертый балахон.

— А это кто тут у нас?

— Первота, мастер Рульф, — десятник с довольным лицом обвел нас рукой, — Думали собрать последки, а еще больше нашли.

Старик Рульф обходил нас, оглядывая хозяйским взглядом, и цокал языком от удовольствия.

— О, красота какая, — он оценивающе скользнул по девушкам, которых вывели вперед, — И стихия огня даже.

— Да, тут есть ценные экземпляры.

— А воздух не попался?

— Нет, — десятник сморщился, — Чего нет, того нет.

— Ай, как жаль, — Рульф покачал головой, — А я надеялся.

— Зато вон, опять две стихии…

Палец десятника указал в мою сторону, и через миг сильные пальцы стиснули мое плечо. Меня вытолкнули вперед.

Старик подошел и хозяйским движением схватил меня за щеки и стал крутить голову, разглядывая.

— Хм, — он потер подбородок, — Вообще неясно.

— Что?

— Да он драться будто умеет. И при этом… непонятно, как будто ребенок.

У меня гулко забилось сердце. Как же трудно в этом мире что либо сохранить в секрете. Десятник смерил меня взглядом, а потом сказал:

— И то верно. Кстати, да, он спас первушника одного, успел оттолкнуть. Я еще подумал, реакция какая…

— Вот если б про нуля такое сказали, — Рульф засмеялся, — Не поверил бы.

— Мастер Рульф, думаешь о том же, о чем и я?

Старик поморщился:

— Да стихии у него червячные, ему только в земле рыться. И, честно, я видел более талантливых первушников.

— Это да.

Тут ночную тишину площади прорезал крик:

— УЛЬВА-А-АР!

Десятник со стариком вздрогнули и обернулись. На площадь зашла девушка. При первом взгляде на ум просились только слова амазонка или валькирия. Рослая, с явными линиями мышц на голых руках и икрах. Грозно сведя брови, она шла прямо к нам.

Туго стянутая коса черных волос покачивалась за спиной, на скулах мазки серой краски. Голое тело воительницы было скрыто за ладно скроенным корсетом, подчеркивающим фигуру, на ногах были короткие кожаные штаны с защитными вставками. Они заканчивались чуть ниже колен.

— Вот на хрен, — прошептал десятник.

Старик тихонько засмеялся, уткнув нос в плечо, и весело бросил:

— Ну, на то она и Дикая!

— Лучше б была домашняя… — проворчал десятник.

В этот момент девушка подошла и встала, уперев руки в боки. На поясе у нее покачивался небольшой топорик, из-за спины выглядывала рукоять меча.

— Ульвар! — ее звонкий голос разрезал ночь, — Какого хрена, зверина ты дубоголовая?

— Хильда, ты все же с десятником разовариваешь, — укоряюще покачал пальцем Рульф.

— Уж извините, мастер Рульф, — она тряхнула головой, — Но другого обращения он не заслуживает. И я не ниже по рангу!

— Что случилось-то? — удивленно спросил десятник, которого, как оказалось, зовут Ульвар.

— Ты мне должен! — она подошла и мощно ткнула пальцем в грудь зверю.

Гулкий звук удара прокатился по площади, десятника даже качнуло.

— Да с какого бы нуля? — возмутился тот.

— Ты моего примала убил! — чувствовалось, что еще чуть-чуть, и она взорвется, — Ты знал, что он умрет!

Она сделала шаг вперед, положив руку на топорик, и десятник непроизвольно шагнул назад. Судя по лицу Хильды, она явно не шутить пришла.

— Да ладно, из-за первоты прямо…

— Ты смеяться решил, зверье пустое?

Мастер Рульф, почувствовав, что ситуация выходит из-под контроля, вдруг махнул в мою сторону:

— Смотри, кого Ульвар привел. Думаю, он не будет против…

Яростный взгляд волчицы лишь мельком скользнул по мне, потом она опять поперла на десятника, схватив того за нагрудник:

— Ты мне шваль решил подсунуть? Червя земляного?

Ульвар тоже начал краснеть от злости, его рука легла на рукоять меча. Ладонь Хильды накрыла его руку, не давая вытянуть, и некоторое время они стояли, меряясь силой. Было видно, что волчица ничем не уступала десятнику.

Их лица были близко друг к другу, и мне показалось, что тут не только ненависть.

— Хильда, — рявкнул мастер Рульф, в голосе старика прорезалась сталь, — Еще чуть-чуть, и это будет проступком.

Та повернулась, яростным взглядом скользнув по лицам зверей. А потом ее глаза замерли на мне. Зрачки буравили, будто пытались сжечь.

И в один миг я реально почувствовал жжение на лбу!

— Хильда!

Жжение прекратилось, и волчица, тряхнув головой, пошла прочь. Ее коса тяжело качнулась, стукнув по лопаткам. Впрочем, она вдруг остановилась, а потом бросила через плечо:

— За мной, червь!

Меня толкнули в спину, и я услышал ехидный голос Фолка:

— Даже убивать не пришлось…

Глава 4. Хильда

Мы двигались по улицам. Огоньки в фонарях едва разгоняли темноту, но можно было идти, не боясь споткнуться.

Один плохой момент я заметил сразу — здесь даже ночью по улицам ходили звери, и это были не одинокие патрульные. Обычные, как я понял, Серые Волки мелькали туда-сюда, занятые своими делами. Просто так не сбежишь.

Волчица шагала в нескольких шагах впереди, от нее исходила аура опасности, и я не решался заговорить. Судя по обращению со мной, она навряд ли отличалась от других Серых.

Я крутил головой, рассматривая поселение Волков. Это не деревня, уж точно. Но и не развитый каменный город, а скорее… городок. Дома в основном были из бревен, по два-три этажа, хотя у некоторых первые этажи были выполнены из камня.

Длинная улица, забирающая вверх, кое-где была вымощена досками. Встречались и одинокие одноэтажные особнячки, с более вольготной территорией вокруг, но здесь, видимо, такие дома — признак богатства хозяина.

Теперь я понимал, что Зеленые Скорпионы и Белые Волки — это действительно остатки былой мощи. Серых даже навскидку было в разы больше. Уж хотя бы то, что я встречал несколько десятников, говорило об этом.

Торбун — третья ступень, и убитый в деревне крестьян десятник Ингольв тоже. Значит, оставшийся на площади Ульвар, если принять домыслы за правду, должен быть не ниже.

Маги, которых я видел на лошадях, не ниже четвертой ступени. Десятники, значит, чуть ниже по рангу.

Впереди покачивались бедра моей новой, насколько я понял, хозяйки. Хильда, по прозвищу Дикая. Она обмолвилась, что одного ранга с Ульваром. Значит ли это, что она тоже третья ступень?

Я вспомнил слова усача из охранного отряда и усмехнулся — он неспроста был к ней неравнодушен. У волчицы была особая красота. Подтянутая, жилистая, как говорится, ни жиринки. При этом, как обычно говорится, все при ней.

— Скорповый червь, — вдруг проворчала Хильда, — Зачем я тебя взяла, скажи мне?

Она повернулась и уставилась на меня. Я молча стоял и смотрел в ответ. На лице под мазками серой краски играли желваки, черные глаза презрительно разглядывали меня.

— Наглый, — она слегка поморщилась, — Может, это и неплохо…

— Госпожа зверь, я не понимаю, — я развел руками.

— На колени! — рявкнула она, — Червь!

Я на миг замешкался — житель двадцать первого века при таком обращении не особо расторопен. Ее кулак полетел мне в живот, и я почти успел его отвести. Почти. Ведь это все равно, что пытаться сдвинуться стрелу крана.

Упав на колени, я согнулся от боли.

— Я слышала про скорповых рабов, — она задумчиво потерла ладонь, — Про их распущенность!

Ничего не ответив, я упрямо поднялся, хоть и понимал, что это глупо. Хрен тебе, а не на колени. Я не мог сдержать раздражения, и, видимо, мой взгляд о многом говорил.

— О, да ты еще и злишься? — она слегка удивилась, склонив голову, — Поэтому Ульвар тебя мне отдал? Чтобы я воспитывала?

Поджав губы, я пожал плечами.

— Вода и земля, — сказала она, потом подошла и, взяв меня пальцами за щеки, поморщилась, — Это крестьянские стихии. Первота ты драная, ну какой из тебя примал?

Она повернула мое лицо в одну сторону, в другую. Мы стояли посреди улицы, и, несмотря на ночь, мимо проходили другие Волки, но никто особо внимания не обращал. Обычная взбучка первушнику.

— Я плохо вижу все эти штуки, — она вглядывалась мне в лицо, — Чем занимался?

— Крестьянином был, — упрямо ответил я.

— Ааа, стухишник сраный! — она раздраженно отбросила меня на землю, — Ну что за шваль?

Хильда развернулась и пошла, я сидел некоторое время на земле, пытаясь справиться со своими эмоциями. Волчица отошла на несколько шагов, потом повернулась:

— Тебе было приказано сидеть? Шевелись, или увидишь меня в плохом настроении!

Нахмурившись, я все же встал и торопливо пошел за ней. Так это она еще и в хорошем настроении сейчас?

Через несколько поворотов мы подошли к высоким деревянным воротам в каменной ограде. Забор был в мой рост, и разглядеть, что за ней, я не мог. Видно было только, что за ним несколько построек, и один высокий двухэтажный дом.

— Устрица! Мать твою, открывай! — рявкнула Хильда, взявшись за кольцо и долбанув по железному билу.

— Да, да, госпожа! — послышалось из-за стены.

Через миг лязгнуло железо, створка со скрипом отъехала, и в щель просунулась голова девушки. Беловолосая, веснушчатая, и, я бы даже сказал, улыбчивая. Правда, на волчицу она смотрела испуганно.

Хильда бесцеремонно ткнула ладонью в макушку, заталкивая девушку обратно:

— Давай уже, — она вошла, потом бросила мне через плечо, — Ты чего встал?

Я протиснулся в щель, и маленькая белобрысая девушка в длинном светлом платье уперлась в створку, закрывая ее, а потом загнала железный засов на место.

Внутри был просторный двор, окруженный всякими постройками, и над всем этим высился двухэтажный дом. Первый этаж его был сделан из камня, второй из массивных бревен. Двор освещался несколькими стеклянными фонарями.

С одной стороны я заметил обширную площадку, где стояли манекены и стойки с оружием. Половина соломенных манекенов почему-то была обгоревшей. Но мой взгляд приковался к одинокому копью, прислоненному к стене сарайчика.

— Устрица, первуха ты пустая, — Хильда на ходу стала стягивать кожаный корсет, потянув за тесемки, — Жрать хочу!

Девушка стрельнула в меня глазками, а потом бегом пустилась за хозяйкой:

— Да, госпожа, там Рябжа такую баранину сготовила. Запах стоял, что с ума сойти можно!

Я остался стоять возле ворот, глядя им вслед. Корсет полетел на землю вместе с мечом в ножнах, и я скользнул взглядом по голой спине Хильды. Кажется, там красовалась пара шрамов.

Служанка на ходу подхватила элемент брони. Тут волчица, совершенно не стесняясь, развернулась и раздраженно бросила Устрице, кивая на меня.

— Этого накорми, и в том сарае… — она нахмурилась, а потом махнула рукой, — Да, где Трутень был, туда его.

Я непроизвольно глянул на сверкнувшую грудь, а потом воткнул взгляд в пол. Не хватало еще из-за этого получить метательным топором в лоб.

Устрица кивнула, подняв еще и меч, подождала, пока хозяйка скроется в доме, а потом махнула мне головой:

— За мной пошли.

Я послушно направился следом. Миниатюрная девушка провела меня мимо нескольких каменных сарайчиков, а потом указала на дверь в одном из них.

— Вот тут была каморка Трутня, — сказала она, — Располагайся, там прибрано. Хороший первушник был, — сказала она и пошла прочь.

Я посмотрел на дощатую дверь, а потом оглянулся и снова выцепил взглядом копье на той стороне двора.

— Поесть и переодеться сейчас принесу, — бросила через плечо Устрица.

Не ответив, я продолжал смотреть на оружие. Блин, не тупи, Марк, у тебя никаких шансов. Здесь зверей столько, сколько ты в жизни не видел. И не одни вторые ступени… Да и сама хозяйка, по сути, Серый Волк третьего когтя, и я не знаю ее способностей.

Я вспомнил, к чему привело мое прошлое искушение демоническим копьем. Хали теперь опять томится в том странном месте, а я даже не знаю, как ее вытащить.

Вот бы кто отговорил меня от глупости. Это не побег от нулей, тут не прогуляешься по ночной деревне, прячась за домами. Волки сразу почуют.

— Буду дальше думать, — прошептал я, — Пока что я еще жив.

Повернувшись, я толкнул дверь в каморку.

Внутри были спартанские условия. Невысокая кровать с соломенным тюфяком, рядом столик с кувшином, и одна пустая полка на стене. Я заглянул за дверь — там были крючки для одежды.

Пройдя внутрь, я сел на кровать. Идеальное место для размышлений. Хотя, если мне сейчас принесут одежку для переодевания, надо бы подумать о своей безопасности.

Я вытащил из кармашка мешочек с наконечниками болтов и фигурку. Нереальное везение, что звери никого из нас не обыскивали. Видимо, у них даже в мыслях нет, что первушники и нули могут быть опасны.

Еще раз глянув на резного человечка, я ласково погладил его. Мне стало страшно, что возникшие у меня отцовские чувства к маленькой Грезэ ослабнут… Но нет, я только острее почувствовал желание поскорее выяснить, где она.

Радовало, что девчонка — не нуляшка, да еще и с двумя стихиями. Как минимум ее не убьют, ведь, по мнению зверей, это хорошая первушка. И это значит, что искать ее можно и нужно.

Покрутив головой, я затолкал мешочек и фигурку в тюфяк, отогнув затянутый грубыми стежками шов. Потом надо будет перепрятать, кто знает, вдруг тут солому меняют каждую неделю.

Сидя в тишине, я стал собирать мысли в кучу. Я в этом мире всего ничего, а у меня уже куча дел. Причем серьезное поручение, которое от Абсолюта, только одно, а остальное я сам на себя взял.

Можно поискать «тринадцатого» в Совете Стаи. По правилам, там должно быть двенадцать представителей, а значит, если есть лишний, это может быть он. Но, помнится, Рычок говорил, что в Совете уже давно правила не работают.

Значит, пока что я в нужном месте, и надо бы освоиться.

Кое-что вспомнив, я усмехнулся. А ведь Хали намекала, что ответ можно поискать в Медосе. То есть, если я не найду никого здесь, значит, мне туда. А как это сделать, я не представлял. Судя по-всему, средний мир находится где-то высоко. Может, самолет построить?

Если Хали говорила об этом, значит, способ есть. Из тех, кто в этом мире ко мне нормально относится, этот способ знает только она. А чтобы ее вытащить, нужно найти какого-то… кого? Тогда до меня долетело только начало имени — Эзе. Я застонал от бессилия.

Девочка Грезэ и месть Рычка — это мои собственные долги. Могу забыть про них, но кем я после этого стану? Тем более, как мне кажется, стихия воды мне не просто так досталась.

Я усмехнулся, покрутив в руках талисман с прядью звереныша — он так и висел у меня на груди. С Рычком все понятно. Покрошить на хрен Серых Волков, и все. Делов-то!

Про Грезэ надо выяснять…

— Перваш, — дверь скрипнула, и вошла Устрица.

Осторожно сложив руки, она несла на ладонях поднос с плошками, при этом под ним угадывалась сложенная одежка. Поэтому-то девушка шла так аккуратно, стараясь не свалить это все.

— Ну, возьми что ли, однуха ты тугая, — проворчала белобрысая, стоя посреди комнаты, — Сейчас грохну все, сам убирать будешь!

Я сразу вскочил и подхватил поднос. Слово «убирать» было пострашнее любого наказания.

Устрица вытянула из-под столика табурет и кинула на него стопку одежды.

— Госпожа сказала, что у тебя немного времени. Через четверть часа ты должен быть на тренировочной площадке, — она махнула рукой, — Это там, где манекены соломенные.

Она развернулась и пошла к двери.

— Эээ… Устрица! — окликнул я.

— Что? — белобрысая повернулась, недовольно сдвинув брови.

— Спасибо.

— А, это, — она пригладила волосы, — Ну… А зачем госпожа тебя взяла?

— Э-э-э, — протянул я, — Не знаю. Что-то про примала сказала.

Девушка вздохнула:

— Эх, а жаль, ты ведь симпатичный… У тебя четверть часа, поторопись.

И Устрица быстро вышла, притворив за собой дверь.

* * *
Через несколько минут я, переодевшись в обычные холщовые рубаху и штаны, вышел во двор. Прямо за дверью я обнаружил простые башмаки из толстой ткани.

Мне очень хотелось спать, все-таки ночь на дворе. Нахмурившись, я прошел к площадке.

Здесь стояли два вытянутых манекена из толстенной кожи, набитые соломой, один из которых и правда был сильно обгоревшим. Манекены были натянуты на толстые деревянные столбы. Тут же рядом стояла конструкция из бревен с торчащими во все стороны перекладинами для отработки ударов.

На стойке у стенки сарая сиротливо примостились пара деревянных мечей. И рядом, приковывая взгляд, стояло копье.

— Ох, ты ж нафиг, — я покачал головой, почувствовав нарастающее напряжение.

Мои руки просто сами тянулись к нему. С момента, как я запрыгнул в первую меру, я не касался копья. А вдруг дар Скорпионов исчез? По спине пробежал холодок — я совсем не рассчитывал потерять мой единственный козырь в этом мире суперменов-мутантов.

А если просто коснуться одним пальцем и проверить? Не могут же вокруг бегать одни звери со сканерами. Я же за секунду пойму, все ли в порядке.

Решившись, я прошел до стены и коснулся древка. Уже привычная сила полилась по жилам, я чуть ли не со стоном почуял навык нескольких поколений мастеров. Тело заломило, оно будто соскучилось по этому оружию.

Желание охватывало все сильнее, и я не сразу понял опасность этого. Дальше все было как во сне…

Ладонь сама обхватила древко, и вот я уже отскочил на свободное пространство. В памяти всплывали какие-то названия приемов, а тело само рвалось выполнять их. Я сразу понял, что это какой-то риутальный набор сложных приемов, знание которых определяло уровень владения.

«Скорпион подпирает небо», «скорпион отступает», «подсечка жалом», «удар концом клешни»…

Губы шевелились, проговаривая все это, а тело, в кувырках едва касаясь лопатками утоптанной земли, выделывало невероятные кульбиты. Я чувствовал, в технике произошли какие-то изменения, появились недоступные мне ощущения.

Движения стали учащаться, копье со свистом рассекало воздух, оказываясь одновременно во всех точках пространства. Я почувствовал почти то же самое, что и в деревне Скорпионов, когда сканировал округу — стихия земли просыпалась, сила будто просачивалась в меня сквозь стопы.

Мышцы накачивались новой яростью, энергия вихрилась, закручиваясь в теле напряженной стальной пружиной, которая вот-вот готова была…

— Каменное жало! — рявкнул я и вогнал копье в манекен, держась лишь за кончик древка.

Треск дерева был слышен во всем дворе…

Ноги будто приросли к земле, составляя с ней единое целое, я чуял, как стихия земли бурлит во мне. Копье прошло навылет, пробив манекен насквозь вместе с бревном внутри. Не знаю, из кожи какого чудовища он был сделан, но я будто не почуял ни ее, ни столб. Хотя запястье немного ныло, будто я перетрудил его. И голова… она затрещала так, что я чуть не застонал.

С ночного неба прилетел огонек духа и исчез в моей груди. Стало чуть полегче, и я прикрыл глаза, медленно выдыхая.

— О-хре-неть! — послышался голос, который я как раз боялся услышать больше всего, — Зверье пустое, как такое возможно?

Хильда стояла чуть поодаль, уже в простых тканевых штанах, тело прикрывала свободная рубаха. Она смотрела круглыми глазами, переводя взгляд то на меня, то на манекен.

— Техника Скорпионов, — она покачала головой, будто пытаясь согнать наваждение, — Неужели они первушников обучали?

— Это… — я замялся, лихорадочно пытаясь сообразить, и поспешно выдернул копье. Оно вышло с заметным усилием.

Является ли обучение стихийников преступлением? Или это просто необычное явление?

— У нас в горах козлы горные водятся, — начал я опять свою песню, — Чтобы можно было отбиться, нас немного учили.

— Я вранье чую, — она подошла поближе, — Мне до нуля, кто и зачем тебя учил. Ты умеешь определять меры, первота?

Я покачал головой. Но по голосу я почувствовал, что ее отношение ко мне изменилось. Она явно была довольна своим приобретением.

— Это плохо… А Ульвар знает об этом? — она кивнула на копье.

— Нет. Он только видел, как я спас одного стихийника. Тогда мастер зверь спросил, умею ли я драться.

— А это хорошо, — она хищно улыбнулась, — Очень хорошо. Ты мне пригодишься.

— Да, мастер зверь.

— Лучше госпожа Хильда, — она поморщилась, — Ты знаешь мою меру?

— Нет.

Волчица резко ударила меня в живот, но не достала, я едва успел отскочить. С копьем я был гораздо быстрее. Хотя коснулась она ощутимо.

— Госпожа Хильда! Не забывайся, первота, — нахмурившись, сказала она, но глаза сверкали, будто волчица нашла настоящее сокровище, — Я мастер третий коготь. Эти придурки дали мне прозвище Дикая, и в чем-то они, возможно, и правы.

Я промолчал. Кровь успокаивалась, и мозги снова начали понемногу работать. А ведь мне только показалось, что я держу технику в узде, а тут оказалось, она опять живет своей жизнью.

Волчица обошла меня, оглядывая уже по-новому. Не тем презрительным взглядом «что за говно мне подсунули», а оценивающим. Как скульптор смотрит на корявую глыбу камня, и видит не уродство, а то, что может получиться. Нужно только обработать.

— Как звать?

— Дадаш, госпожа Хильда, — сказал я первое имя, что пришло в голову.

Я едва успел увернуться, когда кулак полетел мне в бок, но вот второй, скрытый удар я уже не заметил. Хильда зацепила мне челюсть, что-то хрустнуло, и я отлетел на землю. Копье я так и не выпустил, и, видимо, поэтому не покалечился — с ним мое тело намного крепче.

— Я чувствую ложь, первота, — недовольно произнесла волчица, — И это я еще тебя жалею.

Я сплюнул кровь и тряхнул головой, осторожно ощупывая челюсть. Одни проблемы с этими зверями. Имя Перит мне нельзя было называть, его могут знать Кабаньи Клыки, да и наверняка некоторые Серые Волки.

— Марк, — глядя исподлобья, сказал я, — Меня зовут Марк.

Волчица подняла глаза, раздумывая:

— Марк… Марк, странное какое имя. Нет, для примала это не очень. Нужно что-то броское, говорящее!

Я, в который раз услышав слово «примал», напрягся. Судя по тому, что случилось с прошлым ее первушником, он занимался не ловлей бабочек.

— Ты владеешь копьем… Не идеально, но для первушника божественно, — она задумчиво потерла подбородок, — Да! Спика. Ты будешь Спикой.

Глава 5. Сила зверя

Я поднялся, потирая подбородок. Двинула Волчица мне хорошо — когда я пробовал подвигать челюстью, что-то хрустело.

— Я тебя вижу насквозь, первота! — усмехнулась Хильда, — Такой дар — редкость необыкновенная.

Стоя в нескольких шагах, она потянулась за спину. Я напрягся, и Волчица усмехнулась. В руках у нее появились концы завязок, и она подпоясала рубаху. Ворот у рубахи был довольно открытый, и, судя по-всему, Хильда вообще не считала нужным что-то прятать от меня.

Мое мужское естество считало, что это как бы и неплохо, а с другой стороны я понимал — ко мне относились просто, как к вещи.

— Но твои мысли, — процедила Хильда, покачав головой, и тут я понял, что она едва сдерживает ярость, — Кажется, ты потерял свое место в этом мире. Небо каждому определяет свою меру!

Я чуть расставил ноги, перехватил удобнее копье. От Волчицы исходили волны опасности, они накатывали на меня, как морской прибой. И я уже видел, что это море не просто волнуется — кажется, сейчас начнется шторм.

— Когда я увидела тебя первый раз, этого не было, — холодно сказала она, кивнув на копье, — А сейчас…

Я покосился на ворота. До них было около ста шагов.

Все-таки большая сила играет плохую шутку — она развращает, и не дает адекватно оценивать себя. Копье не раз выручало меня, но с третьей ступенью зверя я не сталкивался в открытом бою. Только с магом, и то издалека.

Это если не считать тренировок у Скорпионов. Но что-то мне подсказывало, что меня жалели.

Хильда медленно пошла вперед, я сразу начал пятиться.

— Знаешь, чем сильны Волки?

Я не ответил, внимательно следя за каждым ее движением. Она была безоружна, и это был мой шанс. Заколоть ее, и, пусть убить не смогу, пока она будет восстанавливаться, я успею сбежать.

Короткий шаг вперед, я выбросил копье, нацеливаясь в живот. Вот она опустила руки, а я, надрывая запястье, резко поднял острие в лицо. Волчица чуть сдвинула голову и метнулась ко мне, перехватывая древко.

Я успел среагировать, нырнул вниз с подсечкой и дернул копье. Моя нога не встретила никакой преграды, я описал ей дугу, рубанул вдобавок копьем и вскочил, осматриваясь.

Хильда стояла в трех шагах от меня, закрыв путь к воротам. Какая быстрая!

— Ты напал на госпожу? — ее бровь изогнулась.

Я не ответил, решив полностью отдаться технике Скорпионов. Вдохнув, я метнулся в атаку…

Прыжок вперед, обманка влево и хлесткий щелчок справа, затем, продолжая круговое движение, атака в средний уровень. Меня закрутило дальше, я перекатился на лопатках, подсекая острием ноги.

Тело Хильды будто обтекало копье. Она изгибалась в невозможных позах, уворачиваясь от свистящей смерти, а в конце высоко прыгнула, перемахнув через меня.

Я моментально вывернулся и поставил копье наконечником вверх…

Оружие вдруг будто приросло к земле, прибавив в весе в сотню раз — Хильда изящно обогнула острие и зависла на древке, зацепившись, как человек-паук за шпиль. А я так и застыл на спине, уцепившись ладонью за кончик древка и пораженно глядя на нее.

Я ни разу не достал ее!

— Волки издревле славились яростью, — балансируя на копье, прошептала Хильда, — Дикой холодной яростью… Она дает нам силу. Кто овладеет яростью, победит любого врага.

Я дернул древко, упертое в землю — оно не сдвигалось, будто его зафиксировали. Что за магия? Тогда я выкинул ноги вверх и пнул Волчицу в коленку. Естественно, стопа не достигла цели, но копье полегчало, и я, кувыркнувшись, снова вскочил в боевую стойку.

— Наглец, — раздался ее голос из-за спины, — Ты уже нарушил несколько законов Инфериора.

Резко отпрыгнув и крутанувшись, я выставил копье. Наша потасовка прошла на предельных для меня усилиях, и все мои жилы просто выли от натуги. Но она свое дело сделала — разозлила меня.

Хильда расслабленно стояла возле манекенов, и загибала пальцы:

— Ты помыслил на зверя — раз. Забыл слово «госпожа» — два. Солгал зверю — три. Напал на зверя — четыре… — она покачала головой, явно наслаждаясь ситуацией, — Если бы ты был нулем, наказание одно — смерть.

— Но я не ноль, — прошипел я, не спуская с нее глаз и пытаясь оценить обстановку.

Ворота опять позади, и, по идее, можно успеть сбежать. Я поморщился — ну зачем я оставил в тюфяке свои скудные пожитки?

— Верно, — она кивнула и снова медленно пошла ко мне, — Первоте многое прощается, если она полезна.

Я медленно вдохнул… а потом рванул к воротам. Услышав, как за спиной Волчица оттолкнулась от земли, я резко рванул в сторону и рубанул копьем.

Ее тело опять проскользнуло вперед, она едва увернулась от моего удара. Я же, прыгнув вперед, наметил целую серию атак. Мои жилы скрипели от натуги, и руки заныли от такой нагрузки.

Хильда легко уворачивалась, иногда мягко поправляя оружие ладонью. Наращивая скорость, мое тело все больше отдавалось технике…

В какой-то момент, крутанувшись волчком, я провел две быстрые атаки — сначала острием, потом древком. Волчица отпрыгнула назад, уходя от ударов, а я, продолжив вращение, со свистом рубанул копьем по широкой дуге…

С неба прилетел огонек духа и исчез в моей груди. Только бодрости не прибавил.

— Ах, ты… — Хильда коснулась пореза на щеке и с удивлением посмотрела на кровь, — Первота сраная!

Я и сам не верил, что получилось достать ее. С таким сильным зверем я еще не встречался. Вот только глаза Волчицы говорили о том, что теперь я труп.

Она полетела вперед, и я, закружив перед собой острый вихрь, в несколько прыжков оказался у манекенов. Я сразу прыгнул в контратаку, копье запело, рассекая воздух, и мне удалось отогнать Волчицу на пару шагов.

Отскочив, она вдруг улыбнулась и покачала головой, снова глядя на меня, как на любимую игрушку.

— Превосходно. Это просто замечательно! Ты, может быть, даже догонишь Трутня, если овладеешь стихией и поднимешь ступени…

У меня болели руки и ноги, изможденное тело грозило свалиться от усталости. А Волчица выглядела так, будто только прогулялась по двору.

Меня очень злило как ее отношение, так и моя беспомощность. Вот тебе и козырь. Но, услышав слова о стихии, я кое-что вспомнил…

Мои губы тронула улыбка, и Хильда заинтересованно склонила голову. Я расставил ноги, будто вбив их в землю, и попробовал вызвать чувство стихии земли. Накачивая силу в ноги, я пошел вперед, накручивая взмахами ту самую пружину энергии в теле.

Волчица стояла, не шевелясь, будто опасности не было.

Техника сама взяла надо мной верх, энергия заструилась в плечи, в руку…

— Каменное жало! — и резкий, неуловимый удар вперед.

Раздался громкий щелчок, будто хлестнули деревом по камню. Я замер, округлив глаза от ужаса.

Хильда стояла целая и невредимая, а наконечник копья был зажат в ее ладони. Волчицу чуть развернуло в сторону, и удар не прошел по прямой.

С ее кулака по древку обильно полилась кровь… Но она смогла остановить копье!

— Сила тела… — медленно сказала Хильда, — сильнее силы оружия. Запомни, раб.

И тут она другой рукой ударила в древко, переломив его как соломинку. В следующий же миг она оказалась рядом, и мне в грудь будто таран влетел.

Меня откинуло в кирпичную стену сарая, от удара затылком в глазах искрануло и потемнело. Я попытался глотнуть воздуха, но снова мелькнула тень перед глазами, и второй удар в грудь вогнал меня в стену, сломав мне ребра — кулак будто вошел в тело.

За шиворот посыпалась каменная крошка, на плечи упало несколько кирпичей. Что-то горячее заструилось по груди и животу. Я не мог вдохнуть, легкие беспомощно свистели, пробитые ребрами. Во рту появился привкус железа.

На меня накатила темнота, и, прежде, чем я свалился без сознания, до меня донесся голос Хильды:

— Устрица, первуха ты драная! Лекаря, быстро! — а потом шепот мне в ухо, — Мне до четвертого когтя осталось всего ничего, Марк. Не искушай меня…

* * *
Я открыл глаза. В этот раз не было ничего: ни странных мест, ни встречи с Абсолютом или Халиэль.

В окошко падал дневной свет, а значит, ночь уже кончилась. Некоторое время я лежал, просто глядя в потолок, пока наконец моя память не проснулась, вывалив все события до последней секунды…

— О-о-о… — вырвалось у меня, и я непроизвольно коснулся груди.

Ребра постанывали, но только чуть. Как будто просто перегрузил тело работой. Я скосил глаза — на мне не было одежды, грудь была обмотана чистой повязкой.

Я осторожно оперся на локоть, прислушиваясь к ощущениям в теле. Когда понял, что все нормально, я сел.

На табуретке сбоку лежала сложенная одежда. Рубаху мне явно поменяли на новую. Потянувшись за одеждой, я замер.

А ведь талисмана на груди не было!

У меня по спине пробежал холодок, и куча вопросов зароилась в голове. Где он? Хильда видела его? Что теперь будет?

Насколько я понял этот мир, тут может играть роль любая мелочь, и Серая Волчица вполне могла почуять, что это за штука. То, что здесь Белые Волки не в почете, мне уже давно ясно.

Я поспешно встал, уже не опасаясь, что где-то заломит. Одевшись, я прощупал тюфяк. Мой схрон был нетронут.

Сев на кровать, я посмотрел на дверь. Полная неопределенность страшила еще больше. Я самым глупым образом слил свой секрет с копьем. Но, с другой стороны, у этой ситуации был и плюс — я понял свои реальные возможности и при этом остался жив.

Серые Волки — это не Скорпионы и не Кабаны. И уж подавно не Белые Волки. Там, на окраинах, судя по всему, звериная мелочь. А сейчас я увидел реальных суперменов.

Скрипнула дверь и в щель просунулась белобрысая голова.

— Проснулся? — улыбнулась Устрица и окинула меня взглядом.

Я даже смутился — она будто раздела меня мысленно. Девушка осторожно подошла и коснулась груди.

— Не болит?

Я помотал головой.

— А это я тебя перевязывала, — Устрица игривым взглядом посмотрела вниз, — А ты и вправду симпатичный! Везде…

Выдавив из себя улыбку, я сказал:

— Спасибо.

— За симпатичного? — первушка стала наматывать локон на палец.

— За то, что позаботилась, — ответил я и поджал губы.

Устрица прошлась по комнате, заглянула в маленькое окошко. Она была миниатюрной, фигуру облегало приталенное белое платье из простой ткани. Казалось, что она даже слегка выгибается передо мной.

Я понимал, что со мной самым незатейливым образом флиртуют, но сейчас меня волновали совсем другие вещи.

— Трутень был такой веселый, — сказала Устрица, — Мне так его не хватает.

— А Трутень… Это…

— Это перваш, который жил здесь до тебя, — сказала она, а потом, поджав губы, уставилась на кровать, — И спал он на этом лежаке…

Ее взгляд говорил о многом, я сразу понял, что Трутень спал на этом лежаке частенько не один.

— Знаешь, мы с Трутнем очень дружили, — осторожно сказала белобрысая, подошла, и коснулась пальцем моей груди, — Я понимала, что он рано или поздно умрет…

— Трутень был прималом?

— Да.

— А кто это? — спросил я, и сразу наткнулся на удивленный взгляд.

— Кто, Трутень?

— Примал.

— Ты не знаешь?!?

Я покачал головой.

— Но ты же так сражался там, во дворе! Хозяйка была так довольна!

Усмехнувшись, я похлопал себя по повязке:

— Что-то я не заметил.

— Когда Трутень взял пятую ступень, хозяйка тоже была довольна.

— Пятую? — переспросил я.

— Да, — Устрица так и трогала ворот моей рубахи, — Прималы сражаются, когда хозяева скажут. Хороших прималов ждут в столице, чтобы усладить взор великого приора.

Я вздохнул. В принципе, я и так подозревал, что это что-то вроде гладиаторов. Только смысла в этом я не видел. Это немного не вписывалось в систему, которую я для себя выстроил.

Я давно понял, что в Инфериоре выше всего — человек, третья мера, и его я еще не встречал.

Ниже находится зверь.

Еще ниже — стихийник, первая мера. Так сказать, полезный слуга, обладающий первичной магией.

И на самом дне — ноль. Самая слабая и примитивная рабочая единица, жизнь которого в Инфериоре не стоила ничего.

— А… зачем примал госпоже? — спросил я.

— Как же, — удивилась Устрица и хихикнула, — Ты и правда такая деревенщина? Я слышала, что ты с самых окраин.

— Ну, да, я крестьянин с деревни Зеленых Скорпионов, — сказал я.

И тут белобрысая произнесла то, что окончательно выбило почву у меня из-под ног:

— Никогда не слышала, — она хихикнула, — Там много деревень.

До меня потихоньку стало доходить, что знакомство с Нулевым миром я начал в реальной глуши.

— Но… как же? — прошептал я, — А про Желтых Скорпионов ты слышала?

— Неа, — девушка мотнула головой, — Я плохо знаю, что вокруг Вольфграда.

— Вольфград?

— Ну да, это наш город.

Я подумал, что не стоило многого ждать от служанки. Разве она может обладать обширными знаниями? Ну, как говорится, ее мера маленькая. Служит Волчице, тому и рада.

Устрица оглянулась на дверь, а потом приблизилась и прошептала:

— Прималы бьются за честь клана. Они сильные первушники.

Я тряхнул головой.

— Какого клана? Серых Волков?

Она засмеялась, а потом поманила пальцем, чтобы я склонился. Притянувшись губами ближе к моему уху, она зашептала:

— Великий приор Зигфрид запретил зверям убивать друг друга, если они не нарушают закон. В стае Серых несколько кланов, это наследники одного из великих родов Диких Волков.

— То есть, у Серых Волков нет главного?

— Конечно, есть, — девушка испуганно оглянулась на дверь, а потом хихикнула, — Это в вашей глуши, наверное, уже и не осталось вожаков. Стаей Серых Волков правит великий мастер Альфа.

— Вот так и зовут — Альфа? — удивленно спросил я, вспомнив, что на Земле в стаях волков главный вожак тоже обязательно альфа-самец.

— Зовут его господин Рагнар, он стал Альфой совсем недавно, — она коснулась пальцем кожи на моей шее, — Ты его еще увидишь.

— Почему?

— Прималы часто бьются перед Альфой, — прошептала Устрица, — Таков закон, кланам нельзя воевать друг с другом.

— А, то есть, мне придется защищать честь твоей хозяйки?

Белобрысая опять испуганно оглянулась на дверь, а потом сказала:

— Госпожа и твоя хозяйка тоже! Да, ты будешь защищать…

Тут с улицы донесся знакомый и ненавистный мне голос:

— Устрица!

— Ой, — белобрысая метнулась к двери.

— Стой, — я протянул руку, — Слушай, у меня на груди…

Но Устрица уже выскочила за дверь.

— Да, госпожа Хильда, — послышался ее голос.

— Там Спика проснулся?

Я, не дожидаясь, пока меня позовут, вышел сам. Солнце было уже довольно высоко, и я зажмурился с непривычки.

— А, первота, вот и ты, — Хильда отошла от двери дома и отвесила подзатыльник подскочившей Устрице, — Быстро принеси пожрать нашему новому прималу.

— Да… госпожа…

Первушка чуть не ударилась в слезы, но кивнула и исчезла в доме. Я поморщился, наблюдая эту сцену. Непроизвольно я посмотрел в сторону манекенов… и замер. Пальцы сами собой задергались, перехватывая невидимое древко.

Вдоль стены стояло несколько новых копий. Меня охватили и радость, и страходновременно. Волчица совершенно меня не боялась, даже зная о моих способностях.

Рядом с площадкой в стене сарая красовалась нехилая вмятина. Будто тараном долбанули, чуть не пробив стену. Пара кирпичей все-таки вывалились, их обломки валялись рядом.

До меня не сразу дошло, что это меня впечатали в стену. Я рефлекторно коснулся груди, ребра едва не заныли от фантомной боли.

— Я вижу, ты вполне оклемался, — Хильда подошла, схватила меня за плечи и стала разворачивать, осматривая.

— Да, — ответил я.

Резкий удар в живот согнул меня пополам.

— За каждое забытое «госпожа» я буду ломать тебе по ребру, — послышалось у меня над ухом, — За каждый вызов лекаря я должна платить! И за каждый ден ломать по пальцу! А это значит, первота, что я буду недовольна.

Ее пальцы, словно стальные гвозди, впились в плечо, и меня рывком подняли. Я выпрямился и упрямо поджал губы.

— Тебе ясно, первушник?

— Да, госпожа, — процедил я сквозь зубы, — Ясно.

— Хорошо, — она указала пальцем на вмятину в стене, — А теперь почини вот это!

Я удивленно уставился на стену, а потом на свои руки. Волчица недовольно проворчала:

— Мне твои ребра обошлись в три дена, так что тебе лучше поторопиться.

В этот момент в ворота постучали, и Хильда нетерпеливо крикнула:

— Кого там принесло?

— Мастер, это Скегги, — послышался приглушенный ответ.

Волчица оглянулась, но из дома уже выскочила Устрица и со всех ног понеслась к воротам. Она торопливо вытянула засов и открыла створку.

В проеме показался огромный воин, за спиной у него висел большой двуручный топор, еще пара поменьше висела на поясе. В остальном он выглядел, как большинство Серых Волков: шлем с хвостом, кожаные доспехи с железными вставками, измазанное краской лицо.

— Мастер, — коротко кивнул воин, приветствуя Хильду.

Тут он, наклонившись, ласково шлепнул ниже спины не успевшую отскочить Устрицу. Та взвизгнула и унеслась в дом.

— Скегги, — поморщилась Волчица, — Сколько раз тебе говорить — не трогай моих служанок.

— Виноват, мастер, — осклабился тот, хотя по его виду было понятно, что таковым он себя не чувствует.

— Ну, вы были в деревне Белых?

— Да, — кивнул тот, — Вот только оттуда…

Глава 6. Следы прошлого

Хильда сложила руки на груди, требовательно глянув на воина с топором.

— Не тяни, рассказывай.

— Никого нет, госпожа, — Скегги покачал головой, — Ни единой души. Скорпионы всех убили.

— Это Грэй так говорит, — Волчица поджала губы, — Вырезать прямых потомков Белого! Это каким идиотом надо быть?

— Ну, — Скегги пожал плечами, — Все говорит о том, что виноваты скорпы. Белые же были под Кабанами, и эти свинорылые утверждают, что жалохвостые решили так выслужиться перед великим приором.

Хильда покачала головой, а потом вдруг посмотрела на меня:

— Первота сраная, ты почему еще тут стоишь?

Я замер. У меня из головы вылетели все мысли, я слишком вслушался в то, о чем они говорили. Через миг я вспомнил — от меня же требовали починить стену.

— Какой наглый первушник, — покачал головой Скегги, — Я бы такого убил просто.

— Простите, госпожа, — процедил я сквозь зубы и, стрельнув глазами в сторону воина, повернулся и пошел к пробитому сараю.

— Это скорпово наследство, — недовольно проворчала Хильда, — Все говорят, с ними одни проблемы.

По ее голосу я понял, что сейчас ее заботит вовсе не мое упрямство.

— Как по мне, отрубаешь стихушнику руку, и проблемы сразу исчезают, — усмехнулся Скегги, — Со стихией он уж как-нибудь управится…

— Это мой новый примал.

— Новый? А где Трутень?

Хильда сказала:

— Потом расскажу. Ульвар постарался.

— А, ясно, — Скегги усмехнулся, — Альфе голову заморочил. Как зовут твоего питомца?

— Спика.

Я услышал сдавленный смех Волка:

— В честь прабабушки? Хильда, ты смеешься?

— Так, не передергивай, Скегги, я сегодня злая, — недовольно проворчала Волчица, — Если подведет меня, то заменю.

— Все, понял, госпожа, — весело хмыкнул воин.

Я шел к сараю и радовался, что Волки не видели мое искаженное яростью лицо.

Да твою же мать! Мне дали кличку в честь звериной бабушки? Серая Волчица оказалась еще более жестокой, чем я думал.

Но последние слова Хильды зацепили меня больше всего. Относиться к себе как к вещи я не позволю. Если бы она хотела меня убить, сделала бы это сразу, так что пусть привыкает.

— С кем ты ходил в деревню Белых? — перевела тему Хильда.

Даже стоя у стены сарая, я слышал их голоса. Но, к моему сожалению, Скегги проворчал:

— Госпожа, я с дороги прямо к тебе. Жрать хочу.

— Поняла. Пошли в дом.

Звери скрылись внутри, и я остался наедине со своими мыслями.

Из услышанного я сделал вывод, что не только стаи воюют между собой. Это было бы слишком наивно. Тут в самом обществе Серых Волков идет обычная грызня за власть. И о том, что произошло на окраинах, даже тут знают далеко не все.

Первым же моим порывом было выкрикнуть, что это не Скорпионы, а подлые Серые Волки все устроили, в сговоре с Кабанами. Но я подозревал, что вполне могу выписать себе билет на казнь, но не добьюсь правды.

Для начала надо выяснить, зачем Хильде информация о Белых, у нее ведь наверняка свой интерес. Не думаю, что кого-то из Серых искренне заботит стая Рычка.

Я встал перед выбоиной в стене, и вздохнул. Затем покосился в сторону манекенов и стоящих рядом копий. Сейчас вполне можно схватить одно из них и бежать. Волчица не успеет выскочить к воротам.

Пальцы задергались, но я сдержал себя. А дальше? Что?

Ночью я уже пытался сбежать, и не справился даже с одной Волчицей. Теперь рядом нет Рычка со стрелами, помогающими в нужный момент. Поэтому нужен детальный план, для чего мне нужно приспособиться и выжить.

То есть, для начала, мне нужно все-таки разобраться с этой долбанной стеной.

Я поднял обломок кирпича, потом еще мелкий кусок, приложил их друг к другу, пытаясь понять, что откуда. Затем с сомнением посмотрел на покореженную стену — всю кладку вмяло внутрь, и получилась выбоина не меньше метра в диаметре. Мне даже почудилось, что чуть-чуть выделяется силуэт человека.

По-хорошему, надо бы выбить все, и заново переложить. Только раствор нужен, да немного новых кирпичей на замену…

— Приветик, — проворковала за спиной Устрица.

Я обернулся и кивнул. Белобрысая стояла, скромно заложив руки за спину, и смотрела игривым взглядом, пряча улыбку. И не скажешь, что первушникам плохо живется у зверей.

— Хозяйка сказала, накормить тебя только тогда, когда поручение выполнишь.

— А где бы раствор взять? — поинтересовался я.

Я подозревал, что цемент у них тут навряд ли водится, но хотя бы известняк, песок, или глину они должны были использовать.

Белобрысая округлила глаза и прыснула в ладонь:

— А что такое раствор? Ты пить хочешь?

Я нахмурил брови.

— Так, ладно. А кирпичи где взять?

— Так все же здесь есть, — первушка окинула взглядом валяющиеся обломки, — Ты же стихия земли. Тебе надо починить, а не построить.

— А ты кто? — спросил я.

— У меня огонь, — скромно потупила глаза белобрысая, будто я ее спросил о чем-то личном, — Слежу за очагами, фонарями…

— Устрица, — я решился наконец спросить, — А у меня на шее висел талисман. Он от друга мне достался…

— Да? У тебя друзья есть в Вольфграде?

Я покачал головой:

— Нет. То есть, ты не видела его?

— Ой, я даже не знаю, — она мило улыбнулась, — Память у меня… девичья… Я много чего у тебя видела.

И белобрысая захихикала и зарумянилась.

— Неа, нет у меня ничего! — она показала язык, — А только если стену не починишь, тут уже никакие друзья не помогут.

По ее реакции я сложно было понять, у нее талисман или нет. Если его взяла она, то все не так плохо — я вполне догадывался, что ей от меня надо. Вздохнув, я повернулся к стене, подошел и аккуратно приложил ладони. Стихия земли, говорите…

— Ну ладно, попробуем, — проворчал я, — Все равно учиться надо.

Я мысленно вызвал чувство стихии, с каждым разом это давалось все легче. Ощутил внутреннюю структуру стены, все эти трещины, выбоинки… Оказывается, кладка была двойной, и внутри помещения вывалилось гораздо больше кирпичей.

Я кивнул на дверь в сарай.

— А войти можно будет?

— Конечно, — кивнула Устрица, — Это наша кладовая.

Я потянул дверь на себя и вошел. Внутри довольно чисто, помещение было намного больше моей каморки. Вдоль стен стояли деревянные стеллажи, заставленные ящиками и мешками.

Один стеллаж валялся, треснув, мешки с ящиками перевернулись. Здесь выбоина выглядела как взорвавшийся нарыв, и несколько кирпичей улетели довольно далеко. Грудь заныла от воспоминаний, и я непроизвольно потер ее.

Покачав головой, я вышел обратно. Подошел, снова приложил ладони. Попробую все разом втянуть на место, а отдельные дыры потом закрою обломками, соберу, так сказать, пазл.

Снова ощутив стихию, я представил, как тяну на себя кирпичи, попытался мыслью ухватиться за каждую песчинку… И едва не свалился в обморок!

— О-о-о… — я упал на колени, и приложился лбом об стену.

— Ой, Спика, — мне на плечи легли ладони, — Ты чего сделал?

Сев на землю, я потряс головой:

— Не знаю. Не чинится чего-то…

— Так ты разом всю стену хотел, что ли? — и снова Устрица захихикала, — Надо же по камешку, ты же всего лишь вторая ступенька.

Хлопнула дверь, из дома вышли Хильда и Скегги.

— Ой, — Устрица будто случайно проехалась ладонью мне по шевелюре, — Я пойду за дровами, — и ускакала куда-то.

Волчица провожала воина через двор, а я превратил уши в локаторы.

— Значит, дуй к скорпам сейчас, обыщи деревню, попробуй и там что выяснить, — сказала Хильда, — А я думаю Хорма и Торбуна спросить, пока их еще не казнили.

— Понял, госпожа, — Скегги коротко кивнул, прошел к воротам и, звякнув засовом, вышел.

Волчица проводила его недовольным взглядом, а потом посмотрела на меня. Я все еще сидел на земле и не мог встать, попытка сдвинуть стену разом лишила меня всех сил. Голова трещала, хотя уже успокаивалась понемногу.

Хильда подошла ко мне, окинула взглядом всю картину и покачала головой.

— Первота ты пустая, — она чуть не сплюнула, — Как может быть такое, что ты вообще не владеешь стихией?

— Ну, это не грядки копать, — усмехнулся я.

— А воду чувствуешь? — спросила она.

Я покачал головой, осознав, что вообще над этим не задумывался. Тут меня резко подняли за плечо и впечатали кулак в живот. Я согнулся и застонал.

— Понял, за что?

— Да… — прохрипел я, — Госпожа…

— Не знаю, почему я так добра с тобой.

Она оттолкнула меня обратно на землю.

— Любое мастерство, любой дар надо развивать, — вдруг назидательным тоном произнесла Хильда, — Если ты не ценишь того, чем тебя наградило Небо… То и Небо воздаст по заслугам.

Я кивнул и, опираясь о стену, потихоньку встал.

— Твое мастерство копейщика, — сказала Волчица, — Ты заметил, что руки сами тянутся к оружию?

— Да, госпожа.

— Это потому, что ты не тренируешь его. Не отвечаешь благодарностью дарам Неба!

— Понял, — кивнул я, придерживаясь за живот, — Госпожа…

— Ты очень странный, Спика, — задумчиво сказала Волчица, — В чем-то твой уровень впечатляет, а в чем-то — не умнее ребенка.

Она хмыкнула и ткнула в кирпич на самом верху выбоины. На моих глазах кирпич словно живой потянулся следом за пальцем и встал на место.

— Любое умение — это путь. Любой путь — это сотни, тысячи шагов. Думай над этим, пока еще я говорю эти слова тебе, а не другому первушнику.

И Хильда, развернувшись, пошла к дому. Я смотрел ей вслед и думал, что мне не хотелось бы узнать, что происходит с первушниками, которых решили поменять. Хотя, кажется, меня с возмущенным видом просто вернули бы Ульвару.

Постояв пару секунд, я опять приложил ладонь к кирпичику. Рядом с тем самым, который вытянула Хильда. Интересно, почему я могу проткнуть бревно копьем, используя стихию земли, а сдвинуть кучу кирпичей не в силах?

— Один шаг… Тысячи шагов… — проворчал я, — Каратисты фиговы!

Лекция Волчицы напоминала мне бредни учителей карате, когда, вместо того, чтобы заниматься, по часу сидишь в позе лотоса и ждешь, когда тебя уже продует на холодном полу.

— Так, ладно.

Я попробовал ощутить только один кирпич, но умение все равно срывалось на всю стену. Тогда я попытался сузить внимание, пробить стену дальше, но тонким лучом.

Вроде получилось, но я почуял даже кирпичи в задней стене сарая.

— Нет, что-то другое надо.

Я стал играться со своими ощущениями. Через десять минут мучений я смог все-таки настроиться, правда, голова была мутная, как утром после бессонной ночи.

Вскоре я понял, что не знаю, как потянуть кирпич. А как тогда я со скорпионом в усыпальнице справился? Я помню, что вполне намеренно раздал трещину в столбе еще шире. А ведь тогда все произошло в панике.

Нахмурившись, я влил в ладонь чуточку энергии, пробуя подчинить себе кирпич.

— Ну, давай, слушайся, — процедил я сквозь зубы, хмуря брови.

Я добавил еще чутка силы… Раздался треск. Убрав ладонь, я поморщился — а кирпич ведь до этого был целым.

В общем, через полчаса я сидел возле стены мокрый, будто этих кирпичей целый Камаз перетаскал. Зато рядом со сдвинутым кирпичом Хильды красовались два моих, которые я все-таки смог притянуть.

— Неплохо…

Я поднял голову. Хильда стояла надо мной, солнце в зените создавало яркую корону вокруг ее головы.

— Для первушника трех лет это очень неплохо, — усмехнулась Волчица, — Вставай, идешь со мной.

— Куда?

— Скорпово отродье, — зло бросила Хильда, — Ты надеешься, что я привыкну к твоей наглости?

Я встал, пошатываясь от усталости. Волчица опять была при параде — кожаные штаны и нагрудник, больше похожий на корсет. Из-за спины торчала рукоять меча, на поясе метательный топор.

— Хорошо, госпожа, — скривившись от усталости, ответил я, — Как прикажете.

* * *
Мы опять шли по улицам Вольфграда. До этого я был здесь ночью, и не мог оценить всего великолепия. Поселение уходило вверх, иногда я даже видел за низкими крышами ряды улиц на склоне холма. Это, наверное, пятнадцать, а то и двадцать деревень Скорпионов.

Хильда, как обычно, шла впереди, я молча спешил следом за ней, крутя головой. Вокруг сновали жители, и я все пытался определить, кто из них звери, а кто первушники.

Поэтому я самым глупым образом пропустил момент, когда меня притерли плечом. Отлетев к стене, я приложился затылком и сполз вниз. В глазах потемнело, и я не сразу разглядел, кто меня так зашиб.

— Смотри, куда прешь, дно сраное, — раздался грубый голос.

Я не ответил, растирая затылок. Огромная тень сверху лучилась на фоне солнца.

— Дарем, твою мать, ты куда лезешь? — послышался глухой удар кулака.

— Дикая, ты бы первоту свою научила, где его место, — ответил голос, — А то будет с ним, как с Трутнем…

Тень оттеснили, и сильная рука Хильды рывком подняла меня. Я наконец смог разглядеть наехавшего на нас придурка, другого слова у меня для него не нашлось.

Рослый бородатый воин в серой меховой безрукавке, под которой бугрились мышцы Халку на зависть. Копна пепельно-серых волос была стянута в торчащий на затылке хвост, на лбу татуировка скалящегося волка.

— Ты на кого вылупился, первота? — рука воина потянулась за двуручником, рукоять которого торчала из-за спины.

Хильда оттеснила меня плечом к стене, ее рука тоже легла на рукоять.

— Забываешься, Дарем, — процедила она сквозь зубы, — Это мой примал, и ты оскорбляешь честь клана Лунный Свет.

— А, — бородатый ухмыльнулся и сплюнул мне под ноги, — Боевой хомячок.

Я стоял и думал. Собирал все крохи информации, которые удавалось выцепить. Судя по-всему, Хильда и этот бородач — представители враждующих кланов. И особого пиетета перед Волчицей я не заметил.

Либо он равен Хильде по рангу, либо к ней относятся не так уважительно, как следует.

— Дарем, — прошипела Волчица, — Еще движение, и я тебя убью.

— Зверье пустое, — бородатый ухмыльнулся, но руки с рукояти не убирал, — Да не сможешь. Присмотрись!

Хильда заметно напряглась.

— Когда ты взял четвертый коготь?

— Я тебе знаешь, что скажу, — прошептал, чуть склонившись к ее уху, Дарем, — Не твое дело, шавка облезлая!

Я стоял, прислонившись к стене, когда острое чувство опасности резко прояснило мои чувства, замедляя мир вокруг. Оно было смешано со странным возмущением камня за миг до того, как его собрались разрушить, и поэтому я смог отклониться в сторону.

Клинок оставил глубокую борозду в стене за спиной, пролетев в сантиметре от моего локтя, и крошки камня ударили мне по щеке. Хильда запоздала на долю секунды, вытягивая свой меч. Раздался звон, но Дарем стоял уже в двух шагах.

— Какая ловкая первота…

Обеспокоенный взгляд Хильды коснулся меня, но она быстро поняла, что я в порядке, и снова уставилась на бородатого.

— Дарем, ты напал на примала клана Лунный Свет.

— Что-то я не помню, чтобы мастер Рульф посвящал нового примала, — Дарем почесал бороду, — А раз так, то пока это просто долбанный первушник. Одним больше, одним меньше…

— Посвятит, не бойся.

Я встал, и Хильда стала оттеснять меня дальше.

— Мы еще встретимся, Дикая, — Дарем махнул вполне дружелюбно, — Погуляем по улицам Вольфграда, познакомимся, наконец, поближе.

Волчица не ответила, повернулась и толкнула меня, чтобы я поторапливался.

— Э-э-э, — протянул я, — А это кто, госпожа?

Ее злые глаза чуть не сожгли меня на месте.

— Ты хочешь, чтобы я тебя убила?

— Нет.

— Тогда заткнись и иди молча.

Я скривился, но повернулся и пошел вперед, чувствуя на себе разъяренный взгляд Волчицы.

— Шваль! — раздался сзади свистящий шепот, — Ублюдки собачьего рода!

Хильда сказала еще много нелестных слов, из которых я пришел к выводу, что грызня эта между кланами имеет очень давнюю историю, истоки ее лежат еще в тех временах, когда жили те самые Белый и Серый, о которых рассказывал Рычок. Кажется, тут уже потомки Серого не могли поделить между собой власть.

— А ты молодец, — неожиданно похвалила меня Хильда, — Как ты среагировал, мне неясно, но все равно молодец.

— Повезло, госпожа.

— Я до Трутня потеряла так первушника, а у него была стихия воздуха!

Она сказала это так, что я понял — стихия воздуха у первушника, это что-то прямо особо ценное. А особенно у примала.

— Как ты среагировал? — спросила Хильда, — Отвечай.

Помня, что она чувствует ложь, я сказал:

— Стена за спиной… Ну, камни в ней. Они сказали мне, что сейчас их разрушат. Ну… в общем, вот так, госпожа.

Рука Хильды остановила меня и развернула к себе.

— Одну чувство земли тут бесполезно. Ты, я так поняла, еще и опасность чуешь?

— Немного.

— Замечательно. Развивай это! У Трутня такого не было, он ощущал только огонь ярости в противнике.

— Так куда мы идем, госпожа? — решился я опять задать вопрос, надеясь, что она успокоилась.

Хильда нахмурилась, но все же ответила:

— К мастеру Рульфу. Надо сделать тебя прималом, пока и вправду не убили.

И грубо толкнула меня в плечо:

— Шагай, первота драная!

Глава 7. В поисках выхода

Мы стояли внутри большого бревенчатого дома. Он находился недалеко от вершины холма, на которой я заметил что-то вроде приземистой каменной крепости. Все дороги в этом Вольфграде, насколько я понял, вели наверх.

В той крепости, скорее всгео, и сидел тот самый Альфа, вожак волков. Ее было видно в большое окно из того зала, где мы стояли.

Мастер Рульф сидел за столом, прямо как сказочный волшебник. Он, держа в руках перо, обложился пергаментами, и вокруг него вдоль стен зала стояли стеллажи со свитками. Мы с Хильдой стояли напротив, как на приеме у чиновника. Я на всякий случай встал чуть позади и старался не крутить головой.

— День добрый, мастер пятый коготь.

— О, я смотрю, тебе понравился этот первушник? — спросил мастер Рульф, тот самый старик, который тогда встретил всю толпу стихийников.

— Мастер Рульф, он будет прималом, — сказала Хильда, сложив руки на груди, — Надо организовать посвящение.

— Что, прямо сейчас? — удивился старик.

— А что, какие-то проблемы?

— Ну, — Рульф пригладил бороду, — В Лесу Правды, говорят, завелось сильное животное, вчера убило второго когтя. Ты точно хочешь отправить его сейчас туда? Это же первушник.

Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Даже ноль может пройти ваше испытание, а он тут про первушников лечит. Впрочем, я предпочитал сначала посмотреть, а потом уж делать выводы.

— Может, подождем, пока несколько Волков пройдут посвящение? — спросил старик, — Подчистят лес.

— Суд над скорпами состоится совсем скоро, — сказала Хильда, — Мне бы хотелось иметь «сильное слово» перед Альфой.

— Но твой первушник может погибнуть… Подготовь получше, он же вообще пустой, — сказал он, — Послушай меня, ты же знаешь, я владею силой знаний.

Волчица обернулась на меня, и я заметил легкую ухмылку.

— Ну, я же могу дать первушнику оружие? — спросила она, повернувшись к магу.

Маг покачал головой, выражая недовольство тем, что его не слушают.

— Так, ладно, — Рульф примирительно поднял руки, — Но, смотри сама, когда тебе еще попадется с двумя стихиями?

— Да какие две, мастер, — возмутилась Хильда, — У него вода мертвым грузом.

Старик усмехнулся:

— Ну да. Зато две!

— Ну, так что, мастер?

— Как его зовут?

— Я назвала его Спика.

Лицо старика на миг вытянулось от удивления, а потом он захихикал. Я в недоумении приподнял бровь, предчувствуя, что это имя еще выйдет мне боком.

— В честь прабабушки? Думаешь, такое прозвище подарит ему шанс?

Хильда не ответила, продолжая пилить старого зверя взглядом. Тот задумчиво посидел, весело прищурившись, а потом спросил:

— Твой будущий примал вообще знает, какие испытания ему предстоят?

— Я объясню, — сказала Волчица, — Главное, постав…

Но старик поднял ладонь, требуя замолчать, и посмотрел на меня.

— Подойди, первая мера.

— Да, господин, — сказал я и подошел.

Рульф поморщился:

— Хильда, следовало бы поучить твоего будущего примала манерам.

Волчица не ответила, но смерила меня таким взглядом, что я опять почувствовал жжение. Сейчас точно воспламенит.

— Первая мера, — спокойно сказал старый зверь, — Ты можешь обращаться в пятому когтю только после того, как тебе разрешат говорить. А уж тем более, когда перед тобой маг. Тебе ясно?

Я кивнул, не зная, можно ли отвечать вслух.

— Ты можешь говорить, — усмехнулся старик.

— Да, господин, ясно.

— Одни беды с вами, со скорповыми червями. Нескольких уже казнили, возомнили себя свободными.

Я промолчал и потупил глаза в пол. Хотелось просто убить их всех, но я старался держать мысленный монолог в узде. Кто знает, что может почуять этот маг.

— Тебе предстоят три испытания. Правда, стихия и верность.

Мне пришлось кивнуть, хотя я даже приблизительно не представлял, о чем идет речь.

— Правда — это твое право держать ответ перед зверями, поэтому следует пройти их посвящение. Испытание стихией определяет, владеешь ли ты ей. А верность… Ну, тут все ясно. Ты должен будешь доказать, что верен клану Лунный Свет.

Я снова ответил коротким кивком, и старик поманил рукой:

— Подойди.

Когда я приблизился к столу, Рульф встал и коснулся моего лба. Я почувствовал легкий укол. Затем зверь уселся обратно и небрежно махнул Волчице:

— Все, забирай своего кандидата. Теперь ни один зверь в Вольфграде не может его тронуть, — тут он усмехнулся, — Ну, если не нарушит закон.

Мне на плечо легла стальная рука. Я все никак не мог привыкнуть, что женские пальцы, с виду такие тонкие и изящные, могут впиваться в мышцы словно стальные болты.

— Шагай, — меня отпихнули от стола, — Спасибо мастер, Рульф.

— Испытание начнется завтра, на заре. Если все получится, к вечеру у тебя будет новый примал.

— Почему так скоро? Еще хотя бы день!

— Не обсуждается, Хильда. Ты сама напросилась.

* * *
Я снова сидел у покореженной стены сарая, отдыхая, а Хильда нависала сверху. Она сверлила меня взглядом, иногда переводя глаза на недоделанную стену. За пару часов я смог починить почти половину выбоины, и теперь даже не мог подняться.

— Спрашивай, — вдруг сказала она, — У тебя есть вопросы, я чую.

— Кто такие прималы? — вырвалось у меня, и я поспешно добавил, — Госпожа.

Она нахмурилась, потом, вздохнув, произнесла:

— О, Небо, зачем я тебя взяла? — Волчица потерла лоб, — Каждый клан Серых Волков имеет право на «слово». Чтобы глава клана прислушался ко мне, мой примал должен быть сильнее, чем у других.

— Так я буду сражаться с прималами вашего клана, госпожа?

— Пока да, но возможны споры даже между кланами. Ну, ты уже видел, что мы много спорим, — Хильда поморщилась, — Бои прималов так популярны, что если ты понравишься, тебя могут выставить против кого угодно. Альфа любит потешить себя ареной стихийников.

— Ясно, госпожа, — я устало потер лицо, — В общем, мне надо будет сражаться с теми, с кем скажут.

— Да. Сильный примал, достигнув седьмой ступени, получит честь выступить перед великим приором. А еще так первушник может стать зверем. А это значит — не быть рабом.

Тон Волчицы намекал на то, что это — основная мечта всех первушников. Стать зверем, свободным жителем Инфериора. Хотя что-то мне подсказывало, что Белые Волки, будучи второй мерой, не чувствовали себя особо свободными.

— Тебе предстоят три испытания. Первое — самое сложное. Лес Правды.

Я сделал вид, что слышу о таком испытании первый раз, пока Хильда объясняла. Все было так же, как и везде. Нужно пересечь особую рощу и выйти с другой стороны. Это испытание проходили все Серые Волки, достигшие второго когтя.

Поэтому оказалось, что кандидатов на прималы посылали туда десятками, и тут все зависело от их везения. Чаще всего они погибали, и не надо было объяснять, почему.

Для меня же все усложнялось тем, что за испытанием примала следили представители кланов. Не пройдешь лес по краешку.

— Я дам тебе копье, не волнуйся. Это наш шанс.

Хильда задумалась на мгновение, затем продолжила:

— Второе испытание — стихия. Не овладеешь ей, не выживешь, — она кивнула на недоделанную стену, — Поэтому тебе лучше научиться сейчас дружить с землей.

— Только одна стихия, госпожа?

— Да. Поэтому-то стихушники с двумя стихиями так ценятся. Это повышает шансы. Хотя у тебя с водой совсем плохо.

Я сам покосился на стену. Что там можно придумать, чтобы владение стихией меня спасло? Закопают на полкилометра под землю?

Воображение стало рисовать, что стихийника воды забрасывают в открытый океан, огневика — в жерло вулкана, а воздушника ангел сбрасывает с высоты нескольких километров. И всем кричат вслед: «Овладей стихией!»

— Ну, и последнее, самое легкое, — усмехнулась Волчица, пронизывая меня взглядом черных глаз, — Верность.

— А это что, госпожа?

— Ты ответишь перед Небом, верен ли ты клану Лунный Свет и готов ли отстаивать его право на «слово» ценой своей жизни.

Я задумался. Сразу вспомнились всякие клятвы с возложением рук на обрядовую книгу. Возможно, тут меня ждет то же самое.

— Ну да, звучит легче всего остального, госпожа, — сказал я.

— Главное, не солгать перед Небом, — добавила Волчица.

И снова мне не понравился ее голос.

— А что тогда? — осторожно спросил я, хотя уже был готов к ответу.

— Смерть. Небо не терпит лжи.

Я промолчал. Ситуация совсем переставала мне нравиться. Насколько я понял, в этом мире якобы справедливое Небо с удовольствием раздавало смерть направо и налево, особенно если это касалось нулей или стихушников.

Наверняка там просто будет сидеть комиссия из магов с чутьем на ложь. Услышат они мои мысли о клане Лунный Свет, да и о Серых Волках вообще, и тогда мне точно конец. Самое легкое задание грозило обернуться провалом.

Тут я покосился в сторону манекенов, и Волчица усмехнулась.

— Ты гордый, независимый… — сказала она, — Сильная воля.

Я вздрогнул, услышав эти слова. Мне уже говорили такое.

— Даже то, что я покалечила тебя, Спика, не сломало твою волю, — она покачала головой, — Спика… Марк, не думай, что у тебя получится сбежать. Я выставила охрану.

Поднявшись, я посмотрел ей в глаза. Мы долго смотрели друг другу в глаза, и, наконец, Волчица сказала:

— Неужели даже это тебя не остановит?

Я упрямо промолчал, и Хильда сказала:

— Сейчас пойдешь к себе, до утра запрещаю тебе выходить, — затем она обернулась и крикнула, — Фолки!

Из дома вышел зверь. Он не был крупным, скорее просто коренастым. Длинные черные волосы, прихваченные обручем. С плеч свисал плащ, под которым на поясе угадывалась пара кинжалов.

— Смотришь за ним, не отходишь от двери всю ночь.

Тот коротко кивнул и пронзил меня проницательным взглядом.

— Если побежит, калечишь. Подозрительно себя ведет — калечишь, — строго произнесла Хильда, — Если даже заговорит с тобой, калечишь.

* * *
Я сидел, запертый в своей каморке, и думал. За окном уже потихоньку вечерело, и как выбраться из этой ситуации, я не знал.

В голове я проматывал кучу вариантов, и почти все обещали плачевный результат. Можно попробовать отвлечь этого самого Фолки, но еще по его взгляду я понял, что этого зверя поставили охранять меня не просто так. Есть у него какие-то таланты. Тем более, копья у меня еще нет.

Можно попробовать сбежать из Леса Правды, ведь к тому времени копье у меня точно будет. Но если там действительно поставят сильных Серых Волков из других кланов, то они только будут рады сами меня прибить.

Дальше…

Что будет дальше Леса Правды, я вообще смутно представлял. Скорее всего, остальные испытания так же проходят под наблюдением. Так что бежать надо сейчас.

Я осторожно прощупал свою каморку. Кирпичные стены с радостью откликнулись, и стали показывать мне всевозможные трещинки, дефекты и слабые места. Вскоре я обнаружил, что задняя стена сарайчика в одном углу просела, и чуть треснула во внешней кладке.

Это был тот самый угол, где стояла кровать. Я сел на тюфяк и приложил ладони к стене. Попробовал влить немного энергии в трещинку…

Голова сразу загудела — строили добротно, все было крепко схвачено раствором. А ведь можно попросить Фолки протаранить мной стену, отлежаться после прихода лекаря, а потом добить пробоину. Я усмехнулся бредням, которые лезли мне в мысли.

Я на всякий случай послал сканирующий луч к двери и осторожно прощупал землю под Фолки. Он стоял там, не шелохнувшись. Я не рискнул задерживать там свои мысли, вдруг еще почувствует.

Вернувшись к трещине, я вспомнил, что в усыпальнице у Скорпионов умудрился просунуть пальцы в щели, заполненные более мягким раствором. Но нет, здесь кирпичи были подогнаны почти впритирку, да и раствор явно отличался по качеству — он никак не желал осыпаться по мановению мысли.

— Вот же, — прошептал я, — Построили, блин…

За дверью послышались голоса. Я непроизвольно послал мысленный луч по земле, и вдруг с удивлением обнаружил, что могу слышать, о чем говорят. Видимо, звуковые волны били в землю, и я мог это чувствовать.

— Госпожа сказала, накормить примала, — услышал я искаженный, будто в компьютерной обработке, голос Устрицы.

— Да, я знаю, — ответил Фолки.

Послышался шлепок, и хихиканье служанки.

— Эх, если б не наказ Хильды, — проворчал Фолки, — Иди, у тебя полчаса.

Щелкнул засов, и внутрь проскользнула Устрица с подносом. Она прикрыла дверь, и там снова звякнуло — Фолки запер нас.

— Привет, Спика, — первушка слегка смутилась, глядя на меня, лежащего на кровати.

— Привет, Устрица, — я сел, глядя на поднос.

В ноздри ударил запах съестного, и я понял, что не ел целый день. Живот сразу скрутило спазмом и, видимо, мое урчание было слышно очень хорошо.

— Сейчас, я все сделаю, — белобрысая метнулась к столику и сразу стала раскладывать плошки.

Долго меня упрашивать не пришлось, и я быстро перескочил на табурет. Вполне возможно, что мои неудачи могли быть от того, что я просто напросто голоден.

Я управился с едой за пять минут. Умял какую-то наваристую похлебку, закусывая свежим хлебом, потом сточил кусок мяса. Порции были небольшими — вероятно, тут все было отмерено так, чтобы я не обожрался.

Запив все в конце каким-то душистым травяным чаем, я благодарно взглянул на Устрицу, пристроившуюся на краешке кровати.

— Спасибо, — я улыбнулся, — Мне действительно просто надо было поесть.

— Ты завтра можешь погибнуть, — задумчиво ответила белобрысая.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил я, — Сдаваться не собираюсь.

— Я знаю, — кивнула Устрица, — Я слышала хозяйку, она разговаривала с другими господами. Она говорит, что ты очень сильный, и у них теперь есть шанс в этот раз сказать свое «слово».

Я усмехнулся. Интересно, а кому-нибудь интересно, что у меня тоже есть свое, веское слово? Я тоже много чего могу сказать Серым Волкам.

Устрица поднялась и подошла ко мне. Взглянув ей в глаза, я понял, что меня уже мысленно раздели. Она положила мне на плечи руки и огладила шею.

— Ты очень сильный. Я не видела таких сильных первашей.

Мне хотелось спросить: «А как же Трутень?», но Устрица уже прильнула к моим губам. Поцелуй застал меня врасплох, и я попытался мысленно возмутиться, напомнить о своих моральных долгах.

Ее горячие губы будто вливали в меня жар, он распалял страсть, и я не сразу понял, что это тоже наверняка стихия огня.

Но сопротивляться было поздно, во мне проснулся уже совсем другой голод, и он быстро захватил надо мной власть. Кажется, тут даже Небо не смогло бы ничего сделать.

Я встал и руки сами легли на спину девушке…

* * *
Устрица убежала ровно через двадцать минут. Я лежал и неверящим взглядом смотрел на талисман Рычка, который она мне оставила. Прядь светлых волос, обмотанных вокруг веточки.

«Если он может тебе помочь, то я должна его отдать».

Мне хотелось остановить ее, сказать что-то… Я не привык вот так к этому относиться, хотелось что-то подкрепить и чувствами. Но мы оба понимали свое место в этом мире.

Я встал и оделся. Невероятно, но мне не хотелось спать, и я впервые за долгое время почувствовал себя живым и настоящим. Энергия переполняла меня, будто тлеющий уголек, и стоит подуть, как появится пламя. Я усмехнулся — вот что секс животворящий делает!

Прежде, чем уйти, Устрица зажгла свечник и поставила его на полку над кроватью. Еще она оставила на столе тарелку, кружку и полный стакан воды. Что она там про него сказала?

«Хозяйка сказала, что тебе нужно много воды».

Я налил себе попить, а потом задумался, разглядывая талисман. Вполне возможно, что стихия воды — дар Рычка. Чего только не может случиться в этом Нулевом мире. А ведь я даже и не пробовал обратиться к этой стихии.

Приложив ладонь к кувшину, я закрыл глаза. Сосуд я чувствовал, ощущал его форму и структуру, а вот вода молчала. Тогда я опустил палец в жидкость.

Постояв так некоторое время, я поморщился — контакта нет. Я привык работать ладонями. Затем я налил воду в тарелку и погрузил в нее руку. Помнится, Рычок так делал, когда мы с ним уложили зверя в деревне Белых.

Я вздохнул и закрыл глаза. Прислушался к своей ладони. Как назло, я чуял опять лишь глиняную тарелку. Усилив ощущения, я пробил лучом даже до пола, но воду так и не почувствовал. Только камень, и даже дерево чуть-чуть откликнулось.

— Вот же блин, — я покачал головой.

Так я промучился еще с час. Я еще лучше научился управляться с землей, но никак не с водой. Она молчала.

А может, звери просто посмеялись надо мной? Ну, сказали, что есть стихия воды, а на самом деле и нет. Пусть помучается стихушник. Это была глупая мысль, она меня злила, но стало чуть полегче. В таком случае не я один виноват.

Еще через час, когда за окном уже была темень, и свет давали только свечи над кроватью, мне все это надоело.

— На хрен, — я со всей силы смахнул тарелку со стола, она треснула об стену над кроватью, и осколки разлетелись по всей каморке.

Дверь скрипнула, и в щели на миг показался внимательный глаз Фолки. Он ничего не сказал, и снова закрыл меня.

Я со злостью смотрел на осколки, рассыпанные по лежаку и полу. В том месте, где ударилась тарелка, на стене были мокрые потеки. Она потихоньку впитывалась, окрашивая места стыков кирпичей.

Совершенно привычным уже мысленным взором я потянулся к той трещине, с которой я сражался до того, как пришла Устрица. Чувство стихии пронзило мокрый кирпич, и я замер, удивленно уставившись на угол. Мои пальцы стиснули висящий на шее талисман.

«Зверье твое пустое, Рычок! Кажется, это оно!» — вырвалась у меня мысль.

Я совсем забыл про трещину, прощупывая влажный камень. Что-то совершенно незнакомое ответило мне…

Глава 8. Воля хуже неволи

Я подскочил на кровать, чуть не проколов колено об осколок тарелки, и прильнул ладонями к мокрой стене.

Да, это был все тот же камень, но к этому примешалось новое ощущение. Камень отвечал мне, и будто звал познакомиться с другой субстанцией. Вода заполняла ближний слой раствора в тонкой щели, я потянулся к ней, и она ответила!

Сквозь потолок прилетел огонек духа и вонзился мне в грудь. Это не только принесло облегчение, но и обрадовало меня. Значит, я на верном пути.

Я теперь понял, почему не мог нащупать воду. Это будто в темноте ищешь выключатель на стене, не зная, что нужно просто хлопнуть ладонями.

— Ну, попробуем, — я сжал талисман в кулаке, а потом отправил его под рубаху.

Налив в кружку воду, я подержал над ней ладонь. Нет, не отвечает. Тогда я осторожно приложил кружку к мокрому углу, наклонил. Струйки воды побежали вниз, смачивая стену еще больше.

Пока вода не впиталась, я приложил ладонь, пытаясь поймать отголоски стихии. Здесь, в порах камня, я ее слышал. Я быстро сунул палец в кружку — а тут она отказывалась со мной разговаривать.

— Ну, не хочешь, как хочешь, — я отставил кружку на стол.

Теперь я попробовал дать команду воде, и чуть не подпрыгнул на кровати, когда две соединенные стихии откликнулись. Решение моих проблем оказалось на поверхности — мокрая земля. Видимо, одна из стихий доминировала, и управлять ими можно было только так.

Промучившись полчаса, я заработал головную боль, но смог силой мысли вытолкнуть раствор из щели. Рыхлый, он сам выползал, вываливаясь щепотками, и вскоре освободившийся кирпич поддался моему приказу. Он вылез на сантиметр, и я смог подхватить его пальцами.

Я сразу же обернулся на дверь и просканировал землю за ней. Фолки стоял на своем посту, как ни в чем не бывало. Тогда я осторожно, стараясь не шуметь, вытянул кирпич и аккуратно положил на пол.

Снова взяв кружку, я щедро полил открывшийся паз и принялся за работу. Голова гудела нещадно, и в какой-то момент Небо снова подбодрило меня огоньком духа. Я усмехнулся — было бы неплохо выбраться из сарая уже второй мерой, чтобы надрать задницу Хильде и всей ее шайке. Но я понимал, что это все крохи, я даже ступень не подниму.

Работа у меня пошла быстрее. Я израсходовал полкувшина, когда разобрал первый слой кладки. Мне открылась та самая трещина, но я не рискнул что-то с ней делать. Скрип разрываемого камня будет слышно во всем дворе.

Через пару минут, вытянув уже кирпич из внешней кладки, я просунул одну руку на улицу и радостно помахал ей. Мне даже показалось, что оттуда дохнуло настоящей свободой. Я всмотрелся в щель, пытаясь что-то там разглядеть, но было темно, хоть глаз выколи.

Потом я послал чувство земли вперед и «увидел», что всего в полуметре от сарая каменная стена.

Стараясь не шуметь, я управился всего за пять минут, и, в конце концов, получилась дыра, достаточная для того, чтобы я пролез. В этот момент у меня как раз кончилась вода в кувшине, осталось несколько капель на дне кружки.

Я, на всякий случай подержав ладонь над водой, поморщился — она так и не желала отвечать.

Покосившись на тюфяк, где лежал мой клад, я сначала решил высунуться и просто оценить обстановку. Улегшись поперек кровати, я ухватился руками за внешний край дыры и подтянул себя.

Я зажмурился от света луны, кусок которой было видно за краем стены, и вдохнул свежий воздух всей грудью. Как же хорошо быть свободным, пусть и частично. Сейчас я находился между стеной и сараем, и территорию Волчицы я еще не покинул. Первый шаг сделан, осталось добраться до копья.

— Я говорила, что это не рабский характер. Боец!

— Да, госпожа, — послышался смешок.

Я вздрогнул — голоса прозвучали прямо надо мной. Открыв глаза, я увидел на фоне луны знакомый силуэт — глаза Волчицы поблескивали в темноте.

Я машинально попытался залезть обратно, но цепкие пальцы намертво зафиксировали меня.

— Спика, теперь у тебя гораздо больше шансов, — довольным голосом произнесла Хильда.

Меня охватила злость от того, что меня раскусили как ребенка.

— Я не Спика, — проворчал я.

— Как ты смеешь говорить со зверем, первота? — зло бросил Фолки.

— Погоди, Фолки, — Волчица покачала головой, — Спика, помни, в Лесу Правды нет законов, выживает сильнейший.

Второй зверь усмехнулся:

— И, да, первуха, лучше не приближайся к озеру, мой тебе совет.

Я раздраженно спросил:

— Зачем вы все это…

Договорить мне не удалось — Фолки сделал короткое движение рукой, ткнув меня пальцем в шею под ключицу, и я провалился в темноту. Будто картинку выключили…

* * *
Я открыл глаза. Сверху зеленые ветви деревьев. Они покачивались на фоне темно синего неба, по которому уже мазнул алый цвет. Кажется, совсем скоро рассвет.

Полежав пару секунд, я все вспомнил.

— Вот же сволочи, — проворчал я, потирая шею.

Тело немножко затекло, но в голове никакой боли или гудения не было. Видимо, этот Фолки меня вырубил ударом в какую-нибудь секретную точку. Тоже мне, каратист хренов!

Я сел и осмотрелся. Подо мной была мягкая лесная почва, укрытая прошлогодней листвой. Вокруг, куда ни посмотри, деревья и кусты. Правда, с одной стороны между деревьями просматривался чуть более светлый фон. Наверняка это край леса.

Осмотревшись, я заметил копье, прислоненное к стволу за моей спиной. Я узнал одно из новеньких копий, стоявших у Хильды на тренировочной площадке.

Где-то хрустнула ветка, в лесной тишине этот звук сразу ударил по нервам. Я перекатился назад и схватил оружие. Уже знакомая сила и уверенность полились по жилам, и я чуть-чуть успокоился.

Сидя на корточках и подперев плечом дерево, я похлопал себя по груди. Талисман был на месте.

— А твои родственнички оказались заботливы, — сказал я Рычку.

Я приложил ладонь к земле и прощупал вокруг землю. В этот раз чувство оказалось сильнее, и я смог охватить вокруг уже шагов пятнадцать. Никого не было, кроме мелких лесных грызунов. Уж не знаю, считается ли это за противника в нулевом мире.

Сузив луч, я снова протянул его намного дальше и прокрутил вокруг себя. С беспокойством я заметил более крупных животных, где-то метрах в пятидесяти от меня. Не отвлекаясь, я крутил луч дальше.

Да, позади действительно оказался край леса, я уже не чувствовал там корней деревьев.

Мое сердце замерло. Позади меня в зарослях стоял зверь.

Прощупывая дальше землю, вскоре я заметил стопы еще одного. Они стояли в отдалении друг от друга у самой кромки леса. Я встал и всмотрелся в кусты. Не сразу, но я разглядел темные силуэты, блеснули внимательные глаза.

Я прислушался к своим ощущениям. Либо эти воины могут глушить чутье, либо они опасности не представляют. Хильда говорила, что за испытанием будут присматривать.

Как всегда, мне захотелось проверить, насколько все серьезно. Я сделал пару шагов в сторону выхода из леса, и чувство опасности кольнуло меня. Понятно, выйти не дадут.

Рядом в дерево воткнулась стрела. Явный намек, что сражаться со мной не будут, а сразу убьют.

Осторожно коснувшись наконечника, я улыбнулся. Зачарованная. Раскачав древко, я выдернул стрелу и благодарно махнул в ту сторону, откуда она прилетела.

Затем я быстрым шагом двинулся вглубь. Надо пройти немного, а потом снова свернуть в сторону и попробовать выйти. Не могут же они поставить оцепление вокруг всего леса, это сколько же зверей надо?

Я бежал, доверившись своим чувствам. И буквально через сто шагов на меня вылетел олень-переросток. Чувство опасности предупредило заранее, и когда он напал, я уже стоял в стороне, выставив копье.

Животное наклонило голову, увешанную огромными шипастыми рогами, и побежало на меня. Отскочив, я выкинул стрелу, чтобы она не мешала в бою.

— Хороший мальчик, — я кружил вокруг стволов деревьев, не давая ему подойти.

Я еще не умел определять меры, и сейчас понял, что это бы мне явно пригодилось.

Олень свирепо ударил копытом по земле и рванулся в мою сторону, когда я выбрал для укрытия слишком тонкое дерево. Он легко снес ствол, махнув рогами, и прыгнул на меня. Я едва успел пригнуться и, кувыркнувшись ему под голову, копьем оттолкнулся от животного в сторону.

Острие причинило ему боль, и он замотал головой, издавая грозные звуки. Я впервые услышал, как кричит олень, и это было очень похоже на корову. Только очень большую и злую.

Он снова выставил рога, внимательно глядя на меня. Я встал, расставив пошире ноги, и закрутил копье перед ним, вызывая стихию земли. Мне самому стало интересно, насколько эффективна моя техника, если я сражаюсь не со второй мерой.

Накручивая внутри пружину, я в нужный момент подскочил к оленю и выстрелил копьем, выбросив энергию через плечо…

— Каменное жало!

Раздался глухой треск. Острие пробило череп бедного животного, и олень, издав жалобный стон, осел на колени и медленно завалился на бок.

— Прости, дружище, — вырвалось у меня, когда я поймал его последний взгляд, — Либо ты, либо тебя…

Вздохнув, я оценивающе посмотрел на копье. Стихия плюс оружие — это вполне неплохо. А учитывая, что я раньше и горных козлов боялся, дела сейчас для меня обстояли как нельзя лучше.

Из тела животного прилетел огонек духа, и я почувствовал прилив бодрости. На радостях я сел на колени, приложил лоб к древку и попытался вызвать видение того стержня духа.

Нет, энергия переполняла меня, и сосредоточиться не получалось.

— Вот же дерьмо нулячье, — выругался я и засмеялся, — Не нулячье уже… Первушное!

Встав, я отыскал стрелу и побежал дальше. Техника Скорпионов, текущая по моим жилам, прямо воодушевляла. Тело радовалось, что ему наконец позволили сражаться, да еще добавилась эйфория от победы над животным.

Помнится, олень, напугавший тогда Кабанов и позволивший мне сбежать на повозке, был не намного больше.

Я вспомнил слова Хильды о том, что дар надо развивать. Теперь я понимал, почему руки сами рвались к копью. Хотелось просто встать и отрабатывать приемы и связки, вспоминать навыки целых поколений.

Не в силах сдерживаться, я выбежал на небольшую полянку, бросил стрелу, и отпустил технику копья на свободу. Тело снова закружилось в танце, оружие засвистело, рассекая воздух. Жилы напрягались, работая на пределе, в голове всплывали названия древних приемов.

Эх, мне бы такие умения там, на Земле. На контрактной службе в армии я получил кое-какие навыки, но в основном это была стрельба. На курсах телохранителей обучали рукопашному, но я их так и не закончил.

Здесь же все было по-другому…

Я в какой-то момент испугался — а вдруг это все временно, а что, если завтра дар исчезнет? Непонятный страх закрался в душу, и я остановился, прислушиваясь к ощущениям.

Опасность!

Тихое рычание послышалось из зарослей. Я повернулся, отслеживая огромный силуэт. Через несколько секунд на полянку с треском вылез огромный бурый медведь.

На меня накатила волна страха, совсем как тогда, в лесу — этот гость тоже обладал даром. Только тогда мне повезло, что Кабаны отвлекли чудовище на себя, здесь же я был один. А ужас так и бил в меня волнами, не давал сосредоточиться.

Стоять было трудно, ноги подкашивались. Тогда я улыбнулся и сел на колени, поставив копье перед собой. Мне было просто нереально страшно, но я помнил, что на технику Скорпионов это не действует. Надо лишь дождаться, когда на меня нападут, и тело среагирует само.

Я закрыл глаза и вызвал чувство земли. Медведь стоял в нескольких шагах от меня, и почему-то не решался подойти. Может, чуял мою готовность?

Открыв глаза, я увидел, что медведь обнюхивает наконечник брошенной стрелы. Он фыркал и морщился, и неодобрительно косился на меня.

— Ну, извини, Потапыч, — стуча от страха зубами, выдавил я, — Это не я придумал.

Медведь покосился на копье в моих руках, проревел что-то обидное и скрылся в зарослях. И в этот же момент страх исчез.

Я несколько секунд провожал животное сканирующим лучом, чтобы убедиться, что оно действительно ушло, и только потом встал. Вполне возможно, я бы легко справился с ним, а может быть, мне бы не повезло. Все-таки двух Кабанов медведь тогда легко завалил.

— Надо учиться определять меры, — сказал я сам себе и, подобрав стрелу, двинулся дальше.

Мне показалось, что я прошел уже достаточно, и можно повернуть в сторону. Я взял намного левее, надеясь, что я не сильно сбился с курса, пока блуждал по лесу.

В лесу стояла тишина, слышно были только, как шепчет ветер в листьях над головой, да шуршит листва под ногами. Я поднял взгляд — небо совсем уже посветлело, рассвет был в самом разгаре. Пара одиноких облаков с одной стороны окрасились в розовый цвет.

Если забыть на секунду, где я, то можно подумать, что обычный подмосковный лес, с дубами и кленами. А экологию в Нулевом мире с нашей не сравнить — дышится хорошо, и на душе сразу так спокойно.

Слишком спокойно…

Я едва успел отскочить в сторону, когда рядом клацнули огромные челюсти. Перекатившись, я махнул копьем и отпрыгнул за ствол дерева. В десяти шагах от меня стоял огромный белый волк.

— Офигеть! — вырвалось у меня.

Животное имело сказочно-белоснежный окрас, в холке достигало метра два, не меньше. Да он меня перекусить может запросто. Вполне возможно, это о нем говорил старик, когда обмолвился про «сильное животное в Лесу Правды».

Я посмотрел на стрелу — и зачем взял, еще ни разу не пригодилась. Кое-как пристроив ее за пояс, чтобы не пораниться, я попятился, выбирая дерево потолще. Буду бегать вокруг, пока не упаду от усталости. Как убежать от такой махины, я не представлял.

Магия этого мира давно перестала меня удивлять, и мне пришла в голову безумная мысль.

— Рычок, — вырвалось у меня, — Это не ты, случаем?

Волк зарычал. Зрачки с желтой радужкой внимательно следили за мной. Я отошел за толстое дерево, тоже не спуская с него глаз. Животное глушило мои чувства, и, вероятно, меня опять спасло только копье.

Шаркнули лапы по земле, и волк рванулся в сторону. Он на миг скрылся, и я сделал прыжок вокруг ствола, чтобы снова увидеть животное.

Никого не было!

Я закрутил головой — вот это скорость. Вокруг не было ни души, но мое чутье все еще не отвечало. Значит, где-то рядом.

Выскочив на более-менее открытое место, чтобы до каждого дерева было одинаковое расстояние, я закрутил головой, ожидая нападения. Сердце бешено забилось, отдавая кровью в голову.

Мелькнула белая тень слева, я крутанулся и выставил копье.

В этот же момент раздался треск сзади, я нырнул вперед, уходя от атаки, и, вскочив, рубанул копьем наотмашь.

Никого…

Только медленно повалилось тонкое дерево, снесенное неведомой силой.

«Дерево!»

Эта мысль напомнила, что делают люди в нашем мире, когда нападают волки.

Я разогнался, уперся древком и вскочил на поваленный ствол. Он отпружинил, чуть помогая мне, и я прыгнул дальше, прямо на толстый дуб впереди.

С лету вонзив копье, я повис на нем, как на перекладине. Затем, подтянувшись, зацепился за ветку сверху. Выдернув оружие, я перебрался повыше и вскоре устроился на таком уровне, где, как мне показалось, меня не достанут.

Внизу послышалось рычание. Белый волк сидел внизу, с интересом разглядывая меня. Мне очень не понравился взгляд — я так смотрю на жареную куриную ножку, когда голодный.

— Иди на хрен! — крикнул я.

Больше ничего в голову не пришло. Я покрутил головой — рядом висели желуди. Потянувшись, я набрал горсть и стал пулять их вниз.

Конечно, волку, который был больше племенного быка, это не причинило никакого вреда. Зато мне было приятно.

Животное зарычало, присело, и метнулось наверх, проскребя огромными когтями по стволу.

Хрясь! Страшенные челюсти сомкнулись в сантиметре от моих ног, срубив все ветки ниже меня, и я чуть не навернулся от неожиданности. Этот волчара прыгнул метров на десять!

Я удержался, только вонзив копье в ствол. Вернувшись в надежное положение, я посмотрел вниз. В ветвях дуба будто просеку проделали, а на стволе следы, словно ковшом экскаватора били.

Волка внизу не было.

Глава 9. Лес Правды

Облегченно выдохнув, я полез еще выше, перебравшись на другую сторону ствола, чтобы прикрыться уцелевшими ветками. В следующий раз это чудовище наверняка прыгнет еще выше, я его порядком разозлил.

Я карабкался долго, не останавливаясь даже передохнуть. Добравшись до верхних ветвей, я выглянул из листвы, оказавшись будто на вершине мира.

Вокруг покачивалось зеленое море. Не так далеко, всего лишь в нескольких километрах, я увидел тот самый большой холм с Вольфградом, растекшимся по его склону.

Алое солнце с полосками облаков уже почти вылезло из-за горизонта, и слегка касалось его, будто целовало напоследок. Прямо на моих глазах яркий диск оторвался от края земли.

Я посмотрел в другую сторону. Лес простирался далеко, и упирался в подножие невысокого хребта. По сравнению с Проклятыми тут были совсем невысокие горы. Видимо, это настолько древний массив, что уже порядком осыпался.

— Лепота какая, — пробормотал я, пытаясь придумать, как быть дальше.

Как справиться с чудищем внизу, я вообще не представлял. Мое чутье оно глушило напрочь, а по скорости и силе превосходило в разы.

Оставалось только сидеть здесь, насколько хватит — может, его завалит какой везучий Серый Волк, если вдруг сегодня еще кого отправят на испытание. Хотя в это верилось с трудом.

Я вспомнил Снора в Пещере Правды. Если Волки посылали сюда таких же юнцов, то у них нет шансов. Закон жестокого Инфериора — сначала чудовище убьет нескольких зверенышей, только вчера достигших второй ступени, и потом старшие Волки пойдут зачищать лес.

И очень интересно, сколько ждать до того момента, когда это произойдет? Наверняка я тут с голоду быстрее помру.

Делать было особо нечего, и я попытался дотянуться стихийным зрением до земли, чтобы просканировать округу. Не получилось, слишком высоко. Я приложил ладони к ветке, вслушался в нутро дерева.

Оно ответило, но так слабо, всего сантиметров десять от рук. Судя по всему, для этого надо владеть стихией земли намного лучше. Но ведь там же текут соки… Я попробовал позвать воду, но она показала мне фигу.

Тогда я, закрыв глаза, решил выйти на связь со стержнем духа — надо учиться определять силу врага. У меня сначала ничего не получалось, но времени было навалом, и я пробовал, пробовал, пробовал…

В конце концов, я смог увидеть столб и свою точку в самом основании. Я был уже в потоке, и заметил, что основание столба имеет семь секций с размытыми границами. Помучившись с концентрацией, я увидел, что моя точка была во второй, приближаясь к верхней границе.

Семь секций основания упирались в четкую темную границу, а дальше виднелись еще секции — сияющий столб уходил далеко вверх, и я не видел его верхушки. Наверняка то, что я вижу сверху — меры зверей и человека. А здесь внизу, где моя точка, семь ступеней первой меры. Стихийники.

А значит, мне до третьей ступени осталось совсем немного. Чувство эйфории чуть не сбило меня, и я снова сосредоточился. Долго удерживая видение, я понял, что с каждой секундой мне дается это легче. Но как увидеть меру своего врага?

Я попробовал вспомнить то чудовище, что ждало меня внизу, его желтые глаза, белую шерсть. И тут как пробило — я четко увидел яркую точку во второй мере, но это был не я.

Насчитав четыре ступени, я пытался понять координаты, а потом, снова вспомнив образ белого волка, соединился с точкой. Что-то было не так с ней, она будто имела связь с первой мерой…

Дерево тряхнуло, и меня выбило из видения. Уцепившись за ветви, я стал быстро соображать, что успел увидеть. Хищник наверняка стоял внизу и трепал дуб, а, значит, времени оставалось все меньше. Что же я увидел сейчас, в видении?

— Точка во второй мере, — забормотал я вслух, чувствуя дрожание ветвей, — А связана с первой. Все животные — первая мера…

Я стал быстро считать. Семь ступеней первой плюс четыре второй. Волк одиннадцатой ступени. Вполне реальная цифра для Леса Правды. И вроде бы ненамного круче того скорпиона из пещеры, вот только обладает даром и офигенной скоростью.

Можно попробовать сразиться, ведь у меня при себе копье, но что-то мне подсказывало, что шансов мало.

Снизу донеслось рычание, и по дереву будто ухнули чем-то тяжелым. И снова, и снова… Через пять секунд, к моему ужасу, с оглушающим треском дерево начало падать!

Весь мир ухнул вниз — я крепко держался за ветви, чтобы не потеряться в мельтешащем хаосе. С грохотом крона ударилась о ветви соседних деревьев, и со всех сторон внезапно полезли толстые ветви, посыпались листья. Дуб со скрипом насаживался на соседа, и тот, в конце концов, не выдержал веса.

Рядом замолотили, перекручиваясь, толстые жерди ветвей. Чтобы меня не покалечило, я стал искать выход вниз, и мой дар Скорпионов заработал на максимуме.

Я перепрыгивал, отскакивал, уворачивался. Палки били со всех сторон, некоторые сучья не выдерживали и с треском ломались, выстреливая щепками. Затем эти острые концы устремлялись в мою сторону, и я снова нырял еще ниже, пытаясь выжить в смертельной мясорубке.

Дерево, которое спасло меня, теперь просто хотело убить!

В бок прилетело отпружинившей толстой веткой — садануло так, что хрустнуло ребро. Я пролетел несколько метров и ударился о ствол. Меня перекувыркнуло, я собрал еще несколько ветвей, затем ушибся затылком и, наконец, упал в мягкую листву лицом вниз.

В этот момент сверху затрещало, посыпались листья и щепки, и меня накрыло упавшим деревом. Икру на правой ноге пронзила острая боль.

Я полежал несколько секунд, пока не понял, что все вроде бы закончилось. Заворочавшись, я с облегчением понял, что меня не придавило. Я дернулся, и правая нога снова ответила болью.

Тольку тут я понял, что копья уже не было в руках. Я заворочался, пытаясь развернуться в зарослях листвы. Кое-как извернувшись, я раздвинул ветви и посмотрел на ногу.

Острая тонкая ветка проткнула мне икру. Я выругался — опять правая нога. Да что за хрень!

Затрещали ветки, раздалось рычание, и меня схватили за шкирку. Нога снова выстрелила болью, меня пару раз тряхнули и кинули на спину. На живот мне наступила огромная мохнатая лапа, когти опасно надавили на ребра.

Морда огромного скалящегося волка нависла надо мной. Он не рычал, а просто смотрел, не давая никак извернуться. Я с ужасом вглядывался в черные зрачки с желтой радужкой.

Пасть волка опустилась, показались страшенные клыки. Я зажмурился — ну все, кажется, и в этот раз план Абсолюта не удался. Одним защитником тринадцатого меньше.

Но меня не рвали, не кусали, затянулась непонятная пауза. Вокруг была тишина, только потрескивали ветви упавших деревьев, пытаясь найти последнее положение, и сопел огромный черный нос.

Я открыл глаза. Белый волк задумчиво обнюхивал мою грудь, потом ткнул носом и рыкнул.

— Хороший песик, — вырвалось у меня.

Потом до меня стало доходить, и я потянулся руками к груди. Хищник зарычал, и я поднял ладони:

— Тихо, тихо, — зашептал я, — У меня нет оружия…

Медленным движением я, уцепившись за шнурок, вытянул талисман из-под рубахи. Волк сразу же уткнулся в него носом, и засопел, вдыхая запах.

Черный кончик носа волка по размеру был не меньше моего кулака, и близость такой зверины ужасала. Каждый клык как нож.

Хищник понюхал амулет, потом чихнул, обрызгав меня слюной и соплями. Я поморщился. Волк недовольно заворчал, убрал лапу с моей груди и развернулся, хлестнув меня по лицу хвостом.

— Ты кто? — вырвалось из моего пересохшего рта, — Чего хотел от меня?

Хищник уже почти скрылся в зарослях веток. Он остановился, покосился на меня, чуть повернув голову, потом сделал шаг назад и лизнул мою окровавленную ногу. Огромный язык обхватил голень чуть ли не целиком, и я скорчился от боли.

Волк сморщил нос, зарычав, и исчез.

Меня корежило от боли в ноге несколько секунд, и потом отпустило. Я лежал еще несколько секунд, не веря, что жив. Кто-нибудь может мне объяснить, что сейчас произошло? Эх, даже Хали нет в голове…

— Ни хрена себе, — прошептал я, сжимая в руках талисман, — Рычок, ну ни хрена себе!

Не надо быть особо умным, чтобы понять, что, а точнее, кто остановил животное. Я сел, отбросив с лица назойливую ветку, и прощупал ногу. Штанина была порвана, на ноге красовался розовый шрам.

Неясное чувство опасности стукнуло по нервам, и я вскочил на корточки. Не стоит забывать, где я. Я пощупал за поясом — стрела тоже куда-то улетела. Ладно, хоть в меня не воткнулась.

Я быстро осмотрелся и стал продираться сквозь переплетение веток. Иногда натыкаясь на острые обломанные концы и шипя от боли, я в конце концов скоро выбрался на свободу.

Искромсанный пень, от которого так и не отделился сломанный дуб, впечатлял. Было видно четкие следы зубов, как хищник отрывал куски от дерева.

— Ох, и волчара, — прошептал я, осматриваясь в поисках копья.

Опасность накатывала, и надо было срочно или что-то делать, или просто бежать отсюда. Как найти в этом царстве хаоса свое оружие, я не представлял.

Тогда я опустился на одно колено, прижал ладонь к земле и начал крутить свой стихийный радар. Если копье или стрела не лежат на земле, шансов никаких.

Прокрутив один раз, и, ничего не заметив, я пошел еще на один круг. И тут заметил стопы подкрадывающегося противника. Двуногого! И опасность исходила от него.

Я быстро перекатился к сплетению веток. Что еще за дерьмо нулячье тут творится?

Выглянув из-за ветки, я увидел, кто так осторожно крался ко мне. Молодой воин с луком, с висящим на поясе мечом. Лицо измазано серой краской, шлем с меховой оборкой и волчьим хвостом. Серый Волк внимательно оглядывал все вокруг.

Вспомнив свои эксперименты на дереве, я прищурился, пытаясь вызвать видение столба духа. Как-то же звери определяют с ходу силу противника, безо всяких получасовых медитаций.

Слабое видение возникло, я попытался отыскать точку… Та-а-ак, еще чуть-чуть…

— Ты прикинь, меня кто-то прощупать пытается! — удивленно крикнул воин кому-то за спиной, — Слабая мера…

Я испуганно шарахнулся, прекратив свои попытки, и тут же сквозь заросли пролетела стрела и воткнулась в толстую ветку за моей спиной.

— Вижу его!

— Вот же нахрен, — в панике зашептал я, развернувшись, и на четвереньках влетел в сплетение веток.

— Где?

— Да там был!

Я снова карабкался через заросли, пытаясь не наколоться глазом на сучки. Весь исцарапанный, я вывалился с другой стороны, кувыркнувшись и растянувшись на поломанных ветках. Что-то острое уперлось мне в поясницу, порезав кожу.

Зашипев, я непроизвольно сунул руку, разворачиваясь и пытаясь убрать… В жилы полилась сила, тело сразу обрело ловкость. Копье!

Вскочив, я в один миг перемахнул оставшиеся ветки и ломанулся к лес. На автомате тело дернулось в сторону, и над плечом просвистела стрела. Дар Скорпионов работал.

— Вон он!

Но я уже перебежал в сторону, скрывшись за толстыми стволами и огромным кустарником.

Что это за звери, и какого они охотятся за мной в Лесу Правды? Почему Серые Волки не дают прималу закончить испытание? Неужели знают, что я — тот самый просветленный?

Продолжая нестись сквозь лес, я думал над всеми этими вопросами. А может, тут грызня между кланами? Чувство опасности не отпускало, и я понял, что Серые Волки преследуют меня.

Внезапно я вылетел на открытое пространство, и я бухнулся в воду, соскользнув с невысокого бережка. Ошалело озираясь, я стоял по колено в воде и смотрел по сторонам.

Это было небольшое лесное озеро, довольно длинное. До той стороны доплыть легко, но меткий лучник легко меня снимет даже на середине. И, к тому же, от озера вдруг пахнуло такой опасностью, что Серые Волки за моей спиной показались щенятами.

Быстро выскочив обратно на обрывистый берег, я понесся вдоль кромки так быстро, насколько позволяла скользкая трава.

— На-а-а!

Я едва увернулся, но меня все-таки схватили за рубаху на плече.

— Иди сюда, первота!

Мощная сила рванула на себя, мелькнул внизу нож, но я извернулся, перехватывая свое копье ближе к наконечнику и выставляя блок. Звякнуло железо об железо, я крутанулся, добавил коленом, локтем, саданул древком по виску.

— Ах ты ж, — противник не ожидал такой прыти и отпрянул.

Я же на неведомых рефлексах, продолжая круговое движение, развернулся и выстрелил копьем прямо в грудь зверю:

— Каменное жало!

Сила мощным залпом прошла сквозь меня, и бедняга почти увернулся, но наконечник пробил ему плечо насквозь. Меня же от резкого использования стихии чуть пошатнуло.

— А-а-а!!! — заорал Серый Волк и, схватившись за древко, рывком подтянул меня ближе.

Я снова едва не напоролся на нож, но успел отвернуть лезвие голой рукой, и уткнулся носом в грудь противнику. Порезанная ладонь отозвалась дикой болью, и у меня вырвался крик.

— Я тебя на тряпки порву, — прорычал в ухо раненый воин.

Он упрямо пытался насадить меня на клинок, я же, не отпуская копья, уперся второй рукой в его кулак с ножом. От усилия зверь аж поднял меня.

За плечом Волка перед моим носом мелькнул колчан со стрелами. Я саданул лбом в нос зверю, и, пока тот отвлекся, рискнул отпустить копье и схватил стрелу. Я успел всадить ее в ухо, как меня отбросили в сторону.

Я чуть не захлебнулся, упав на крике в озеро. К счастью, тут тоже было по колено, и я, вынырнув и откашливаясь, поскакал к недобитому зверю.

Тот плаксиво мычал, упав на четвереньки. Он уже выдернул копье и стрелу, но я прыгнул ему на спину. Схватив ворох стрел из колчана, я стал всаживать ему в спину одну за другой, превращая в дикобраза. Прекрасный метод, столько раз уже себя показал, грех не воспользоваться!

Серый Волк крутанулся, сшиб меня локтем, и я опять улетел в озеро. Я вынырнул, смахнул с лица муть, и упрямо попер к противнику.

— Первота сраная, — процедил сквозь зубы воин, ненавидящим взглядом уставившись на меня.

Он кряхтел, упираясь руками и пытаясь подняться, и уже сам почти сполз в воду. В спине у него торчало три стрелы, и, видимо, я его неплохо уделал.

Мне и самому эта схватка далась нелегко, я устало потянулся за копьем, лежащим под ним. Но, видимо, Серый Волк специально притворился таким беспомощным — он неожиданно схватил меня за шею и погрузил в воду.

Я забарахтался, уткнувшись лицом в ил, и успел-таки дотянуться и коснуться древка копья. Это на миг дало мне чуть больше сил, я рванулся и стянул зверя с собой в воду.

— Свернуть тебе башку будет мало, — зарычал Серый Волк, — Глотай, стихушник!

Вот только тот все равно не отпустил меня, продолжая давить сверху. Бороться с такой силой было бесполезно, я, стараясь не потерять бесценного кислорода, стал прощупывать его плечо и вдавил палец в рану.

— А-а-а! — заорал зверь, я на миг вынырнул, но меня снова придушили, теперь уже так сильно, что сразу потемнело в глазах.

И снова я оказался в воде, только сил барахтаться уже не было. Эх, сюда бы арбалетный болт с ядом каракоза. Этого достаточно было бы просто царапнуть.

Потихоньку обмякая, я не сразу понял, что меня уже не держат…

Я вынырнул.

— Ха-а-а-ап! — глотнув воздуха, я закашлялся и стал сгребать грязь с лица.

В борьбе мы подняли столько мути, что воду вокруг была черная. Кое-как продрав глаза, я завертел головой. Рядом лицом вниз плавал зверь, он все-таки загнулся быстрее, чем я.

Сваливаясь от усталости в воду и еле выдергивая ноги, я дополз до берега, положил руку на копье и кое-как встал. Дар Скорпионов позволил отползти еще дальше, потому что от озера теперь исходили оглушающие эманации опасности. Насколько я догадывался, там жила какая-то дрянь, которая будет пострашнее того волка-переростка.

Я упал на землю, пытаясь успокоиться. Победа над этим Волком мне далась нелегко, а я ведь так и не узнал его меру. Судя по ощущениям, он не ниже второй ступени. А ведь где-то рядом еще звери, этот был не один. На поединок с ними сил у меня не оставалось.

Огонек духа влетел мне в грудь довольно неожиданно, и тут случилось «оно». Все тело охватило жжение в мышцах, как после хорошей тренировки в спортзале. Волна силы прокатилась от пяток до самой макушки, и отдало в голову самым настоящим опьянением. Весь мир вокруг загудел, будто я влил в себя разом полбутылки шампанского, и так же быстро это ощущение пропало. Я сел, потряхивая головой от непонятных ощущений.

Мне не приходилось еще испытывать такого, но я сразу сообразил, что произошло. Кажется, я только что поднял свою ступень. Теперь я стихийник третьей ступени.

Надо бы подсчитать, как будет время, сколько духа мне прилетает. Должна же быть какая-то математика?

Что-то плеснуло в центре водоема, причем довольно близко, и я, схватив копье, машинально стал отползать еще дальше. Я полз спиной вперед, не спуская глаз с озера. В памяти всплыли слова Фолки, которые он сказал перед тем, как отключил меня.

«Держись от озера подальше!»

Я остановился, Сзади в шею кольнуло что-то острое. Я вскинул голову — за спиной стояли еще два Серых Волка. Одного из них я видел еще там, у поваленного дуба, и острие именно его меча уткнулось мне в шею.

Второй держал наготове лук и тревожно смотрел на озеро, где у берега плавал труп их напарника.

— Ну, что, первушник, твое последнее слово? — спросил, усмехнувшись, зверь с мечом.

— Убивать сразу надо, — процедил я сквозь зубы, крепче сжимая древко копья, — Без разговоров.

Волк с усмешкой отвел меч для удара, но в этот момент озеро забурлило, и раздался громкий всплеск.

Глава 10. Хищники и жертва

— Кончай его, Ворк, — нетерпеливо бросил лучник, не отрывая взгляда от озера, — Уходить надо.

Я попробовал потянуть копье, но зверь наступил на него и отвел руку для удара.

— Дай насладиться, — отмахнулся тот, кого назвали Ворком, — Не каждый день Лунных шавок обламываешь.

Озеро так и бурлило, и буруны стали медленно приближаться к берегу.

— Зверье пустое, — лучник стал пятиться, — Ты не видишь, что ли?

И я его понимал. Меня самого просто трясло от накатывающей опасности, исходящей от озера. Даже нависший надо мной клинок казался чем-то незначительным.

— На хрен, — ругнулся лучник, — Я сваливаю!

Он развернулся, собираясь свалить, но вдруг вскрикнул и упал на колени. Ворк как раз обернулся, чтобы возмутиться, но вместо этого спросил:

— Эй, Ардор, ты чего?

Огромная зеленая клякса украшала затылок лучника. Тот еще пытался уползти на четвереньках, и Ворк, забыв про меня, в два шага отскочил к напарнику.

— Ардор!

Я вскочил на колено и, выставив копье в сторону зверей, с опаской покосился на озеро. Ту штуку, что секунду назад прилетела в лучника, я едва успел заметить. И сильно боялся, как бы в меня такое не влепилось.

Вот что-то высунулось, будто кончик носа-хоботка, и раздался сочный хлопок. Выворачиваясь на пределе, я отпрянул в сторону и больно саданулся об тонкое дерево. Мимо меня пролетел еще один снаряд, едва не задев плечо.

— Что это за дерьмо нулячье? — вскрикнул Ворк.

Он как раз пригнулся к хрипящему Ардору, и клякса врубилась в ствол за его спиной и разлетелась брызгами. Пара капель попала ему на затылок, и он, поморщившись, стер их и посмотрел на ладонь.

— Что это такое? — Ворк, перехватив меч, повернулся к озеру.

Перекатившись за дерево, я вскочил и понесся вдоль берега. Что бы там не происходило, мне здесь делать нечего.

— Стоять! Приказ зверя!

За собой я услышал тяжелые шаги, Ворк не отставал. Даже копье не давало мне преимущества в скорости, и скоро зверь стал нагонять.

— Я зверь! Стоять, первота!

Я думал завернуть в заросли, но в висок повеяло неминуемой смертью. Едва успев повернуться, я отмахнулся копьем от угрозы, и в лицо ударили брызги — древко разбило зеленый плевок.

В голове загудело, и ноги сразу заплелись. Еще не понимая, что я падаю, я попытался утереть капли, и в этот момент меня схватила сильная рука.

Ворк развернул меня, саданул лбом в лицо, впечатал кулак в живот, и закинул меня в озеро, как мешок.

— Сдохни, тварь!

Пока я летел над водой, согнувшись в три погибели, я успел заметить, как прямо в лицо Ворку попал следующий сгусток. А потом я нырнул, и мои конечности сразу погрузились в ил. Тут тоже было неглубоко, и я, кое-как разогнувшись, вытащил голову и пополз к берегу.

Все тело будто горело, а к горлу подкатила тошнота. Руки постепенно деревенели, сковываясь спазмом. Я понимал, что меня отравили, а лежащий на берегу корчащийся Ворк только подтвердил мои догадки.

Если уж зверь с его иммунитетом сразу упал от этого яда, то что со мной будет? И пусть я поймал малую дозу…

Я понял, что это уже не имело значения. Ил под руками был такой мягкий, а держаться над водой так трудно. И как же я устал…

Прежде чем погрузиться в воду, я скосил глаза. Там, где упал лучник, на берег выползло что-то черное и блестящее, задняя часть длинного существа так и осталась в воде. Я даже не смог понять, на что это похоже, глаза уже заволакивало темными пятнами. Тварь толщиной с быка перекатывалась буграми, как кишка, и она утаскивала в озеро тело зверя.

Сквозь пелену прорвался первобытный страх. Надо спрятаться от чудовища!

Вдохнув, я нырнул и попытался вжаться в дно, хоть и понимал, насколько это глупо. Тело едва слушалось, ног я уже не чувствовал, и я вызвал чувство земли, пытаясь втянуть себя в жижу. Но даже на это нужно было много сил, а кислорода мне и так не хватало.

Я понимал, что умираю, и силы покидают меня, но как избавиться от яда, я не представлял. Если уж даже звери…

Надо мной проплыло что-то большое, плеча коснулась гладкая кожа. Существо протянулось на берег, а потом поползло обратно, я чувствовал плечом движение его мышц. Видимо, затаскивает уже Ворка. Меня оставили на десерт, никуда не денусь.

Я вспомнил Рычка, который, как ни в чем не бывало, встал после ранения отравленным болтом. И тогда я стал пить грязную жижу. Противный землистый вкус заполнил рот, я стал сканировать эту смесь земли и воды, пытаясь вызвать чувство стихий и понять, что же делал Рычок.

Что делать, я не знал, и стал просто воображать. Представляя в своей крови яд как грязь, я пытался вытолкнуть ее из тела. От противного вкуса меня вдруг стошнило, а потом я непроизвольно вдохнул жижу. И захлебнулся.

Я задергался в судорогах, и прежде, чем отключиться, я ощутил, как мои руки коснулись чего-то гладкого, пальцы утонули в мокром ворсе. Тварь пришла за своей третьей добычей…

Последней мыслью было, что я опять ухожу, не доделав свои дела.

* * *
Меня снова покачивало, будто я плыл по реке. И тела будто не было… Интересно, я опять там, где обитает Хали? Я попробовал повернуть голову, осмотреться, но не смог даже открыть глаза.

Я попробовал позвать Хали, но язык не поворачивался. Послышался глухой рокот, заполнивший все пространство, очень похожий на рык. Звук шел будто из-за стенки. Жалобное рычание раненого зверя…

Мир вокруг кувыркнулся, и я снова погрузился во тьму.

* * *
Меня разбудил свет, бьющий прямо в глаза через веки. Я попытался отмахнуться от назойливого солнечного зайчика, но рука еле шевельнулась. Получилось только поморщиться. И я закашлялся, сплевывая воду.

Тогда я понял, что все еще жив. Я распахнул глаза и зажмурился. Солнце стояло уже высоко, его яркий диск висел за мельтешащими листьями.

— О-о-о… — я со стоном снова попробовал пошевелить рукой.

Мышцы не слушались, ощущение такое, будто я отлежал всего себя. Сначала пришло ощущение покалывания, а потом все мышцы взорвались дикой болью. Я и забыл, как болезненно оживают онемевшие части тела.

Шипя от мучений, я стал дергаться, пытаясь перевернуться на бок. В какой-то момент мне это удалось, и я, повернувшись, уперся лицом в морду огромного белого волка.

Я вскрикнул, уткнувшись щекой в черный нос, но хищник никак не среагировал. Животное, закрыв глаза, лежало без единого признака жизни, из его ноздрей я не чувствовал жара дыхания.

Заворочавшись, я перевернулся на живот и, упираясь лбом в землю, подтянул колени. Руки совсем не желали слушаться, беспомощно барахтаясь. Видимо, это было действие какого-то паралитического яда. Тварь из озера просто плевалась в своих жертв, а потом утаскивала на дно. Идеальный охотник.

Рывком я встал на колени и зашатался, едва не свалившись на спину. Волк лежал на животе, будто просто прилег отдохнуть. Я не мог понять, спит он или нет — мое сознание все еще кружилось, как от опьянения. Белая шерсть волка была грязной, будто он по брюхо влетел в трясину.

Я сидел так минут десять, не отрывая взгляда от хищника, пока, наконец, мои конечности не стали слушаться. Со мной не было никакого оружия, и я поискал взглядом что-нибудь подходящее.

Рядом с коленом лежала сухая палочка. Такой только землю в цветочном горшке рыхлить, но за неимением лучшего пришлось взять ее. Негнущимися пальцами я сграбастал первобытное оружие, и, пошатываясь, кое-как поднялся на ноги. Опасливо косясь на хищника, я обошел его по кругу, заодно привыкая к непослушным ногам.

Когда я увидел, что заднюю часть волка украшали две зеленых кляксы, которые уже почти впитались в шерсть, мне стала ясна вся картина.

Хищник забежал в озеро, схватил меня, и дал деру. Вот только получил в благодарность от озерной твари два выстрела в задницу. Дальше животное тащило меня, пока не свалилось. Видимо, концентрация яда была губительной, и сердце не выдержало.

Я подошел к волку и потрепал его за ухом. Его огромную голову я бы не смог, наверное, даже обхватить.

— Спа… си… бо, — сказал я, заставляя язык шевелиться.

Я нащупал шнурок на шее и, вытянув талисман Рычка, сжал его. Связаны ли между собой этот лесной житель и стая Белых Волков, я не знал, но другого объяснения произошедшему у меня не было.

Заметив кровь на ладони и мотке волос, я задрал рубаху. На груди у меня были синяки и проколы. Я быстро сообразил, что это следы зубов хищника. Он нес меня так аккуратно, как только мог.

Вздохнув, я опять потрепал волка, а потом, подумав, вырвал у него немного шерсти. Я не знал, как отплатить этой зверюге за эту жертву, и мог только пообещать не забывать его. Разобрав талисман, я примотал к светлым прядям Рычка белые шерстинки.

Я долго мучился, пытаясь заставить пальцы слушаться, но мелкая моторика быстро разгоняла кровь и мышление. Глядя на чуть потолстевший талисман, я подумал, что не совсем понимаю физику этого мира. Почему тела умерших в Инфериоре растворяются, но пряди остались?

Вопрос был не таким уж и важным, обычное любопытство. Я сунул талисман за ворот рубахи, потом положил руку на волка и сказал:

— Спасибо. Я буду тебя помнить.

Язык слушался уже гораздо лучше.

Постояв несколько секунд, я покрутил головой, пытаясь определить, где нахожусь. С одной стороны между деревьями я заметил просвет и решил пройти туда, чтобы посмотреть. Если что, просканирую земным локатором.

Я быстро нашел длинную палку. Против местных обитателей и зверей это было бесполезно, только смех вызовет, но выбора особого не было.

Осторожно продвигаясь вперед, я не сразу заметил, как сбоку выросла тень, и рядом с шеей блеснул клинок. Я отмахнулся палкой, но крепкая рука перехватила ее и одним движением сломала.

— Твое имя, первушник?

Я повернул голову. Серый Волк, обычный воин, как и все. Внимательные глаза, но смотрит без вражды. Да и рыпаться мне не имело смысла, без копья я долго не выстою, если вообще успею что сделать.

— Спика, господин зверь, — ответил я, вспомнив, что еще надо и местные приличия соблюдать.

Воин чуть не прыснул со смеха, но все же сохранил серьезное выражение лица.

— Абитур клана Лунный Свет? Тот самый?

— Да, господин зверь, — я пожал плечами, — Наверное.

— Силен ты, ничего не скажешь, — Серый Волк покачал головой, — Ну, идем со мной, Спика…

Имя он произнес с некоторой веселой издевкой, и я на миг замешкался.

— Куда, господин зверь?

— В смысле куда? Ты прошел испытание, — он кивнул в ту сторону, откуда я пришел, — Вышел из Леса Правды.

* * *
Я сидел на коленках и смотрел на пламя, закрытый в тесной каменной камере. Соломенный лежак у стены, свечка в подставке, и напротив дубовая дверь с открывающимся окошком. Это по всем признакам напоминало тюрьму, но меня все-таки кормили.

Где-то час назад принесли еду и воду, добавив: «Выспись, первота, завтра второе испытание».

Все, что выпало на мои плечи в Лесу Правды, не отпускало меня, не давало заснуть. Я в очередной раз прошел по краю, чудом выжил, но не смог сбежать. И теперь сидел, понимая, что у меня опять нет выхода. Спасибо хоть на том, что не обыскали, и не отняли ничего.

Это не значит, что я сдался. Вся каморка уже давно просканирована, как и некоторые соседние помещения за толстыми каменными стенами. Я и вправду томился в какой-то темнице.

Я чувствовал, что нахожусь под землей, в каких-то катакомбах. Тонкий узкий луч едва достал до поверхности, до первых деревянных полов. Под землей надо мной был еще этаж, как и внизу. Какую площадь занимало трехэтажное подземелье, я уже определить не мог.

Теперь я мог точно сказать, что чувствовал землю лучше, чем до Леса Правды. Третья ступень немного продвинула мои способности, но лишь немного. Видимо, права была Хильда — все это надо развивать. И, желательно, под надзором опытных учителей.

А еще я нащупал живых обитателей. Через одну камеру от меня я наткнулся на одного, да еще в помещении напротив, через коридор, кто-то неясно ощущался. Остальные камеры, докуда я доставал, были пусты. Да и соседи оказались не слишком поворотливы — за пять минут, что я их прощупывал, пошевелился только один из них.

Умения осязать живые организмы у меня не было, и я не мог понять, кто там. Единственное — две руки, две ноги, голова. Все, как у обычных людей.

Через толстую дубовую дверь почти не проникали звуки, и я долго сидел в абсолютной тишине. Это угнетало, я перепробовал уже все способы развлечения и развития, но сон все не шел.

Больше всего усилий я потратил на попытку наладить контакт с водой. В кружке она особо не откликалась, но во влажном камне я даже мог заставить ее медленно перетекать.

Я усмехнулся, когда за десять минут переместил мокрое пятно на несколько сантиметров. Это стоило мне головной боли, зато вознаградилось огоньком духа, прилетевшим с потолка.

Стало совсем смешно, когда я представил, как прошу соперника на арене постоять немного, пока мое «мокрое пятно смерти» эффектно ползет к своей жертве. Еще можно попросить его лечь и нажраться мокрой земли. Тогда я его точно убью!

* * *
Я не помнил, как уснул, но меня разбудил скрип дубовой двери. Моя свеча еще не погасла, свет в коридоре был намного слабее. В темном проеме стояли два зверя. Один был тем, кто сопровождал меня в камеру, я запомнил его по связке ключей на поясе. А вот лицо второго было скрыто под капюшоном.

— Как смеешь валяться, когда перед тобой зверь?

Поморщившись, я поднялся, и незнакомец в капюшоне скользнул в каморку и воткнул мне кулак в живот. Я не успел отвести руку, так быстро он ударил, и, согнувшись, упал на колени. Задетая сапогом незнакомца свечка отлетела на лежак, и тот быстро занялся.

— Какого хрена? Эй, мы так не договаривались, — в панике в камеру забежал второй зверь, со связкой ключей на поясе, и стал затаптывать огонь, — Все тихо должно быть!

В каморке сразу стало темно, только слабый свет из коридора выделял две тени на фоне открытой двери.

— Все и так будет тихо, не сомневайся, — и раздался звон стали.

Тени зверей обнялись, только один из них захрипел, а потом сполз на пол. Звякнула связка ключей.

Второй сел, и я увидел блеснувший в темноте кинжал с темными пятнами. Его вытерли об одежду ключника, клинок сверкнул уже чистой сталью, а потом я почувствовал на себе взгляд. В темноте лица было не разглядеть.

— Ну, абитур, придется тебе умереть здесь, раз в Лесу Правды не смог.

Я напрягся и прижался к стене. Выставив руки перед собой, я ждал нападения. То, что справиться с вооруженным зверем и при свете нереально, и так было понятно, но покорно ждать своей участи инстинкты не позволяли.

Вот я почувствовал движение, перехватил правой руку с кинжалом. Попробовал нанести удар в лицо, но другая рука зверя поймала мой кулак и уперла его же мне в шею, прижав мой затылок к стене. Своими коленями зверь надавил мне на ноги. Я захрипел — меня душили моим же запястьем.

Зловеще блеснули в темноте бусинки глаз.

— Недергайся, дай насладиться моментом.

— Кто ты? — прохрипел я.

— А тебе не все ли равно, первота?

Рука с кинжалом медленно пошла вперед, я пытался остановить ее, сбить вниз, увести в сторону… Но тягаться со зверем было бесполезно. Я задергался и захрипел от удушья — умирать мне совсем не хотелось. Не сейчас, когда так много достигнуто! Но только каждое мое движение усиливало нажим на шею.

Груди коснулось острие кинжала. Я зажмурился, приготовившись отпустить руку с клинком, сбить захват с шеи, и рвануться вперед. Напоследок хотя бы нос ему откусить…

Это на Земле давно всем без разницы, кто как умирает, а здесь, я чуял, даже смерть должна быть достойной. Небо видит все.

Боль в груди исчезла, меня перестали душить, и раздался звук упавшего тела. Я сначала подумал, что меня все же убили, и это я упал, но потом до меня дошло, что мертвые не пытаются, как я, вдохнуть всей грудью воздух. Да и стена все еще холодила мою спину.

Я часто задышал, не веря, что остался жив, и открыл глаза. Еще одна присевшая тень маячила на фоне дверного проема, послышалась какая-то возня. Звякнули ключи.

— Вставай, первуха, переезжаешь, — раздался голос, который я до этого уже слышал.

Глава 11. Когда глаза не видят

Незнакомец скользнул поближе, и я увидел в темноте блеск внимательных глаз.

— Ну, первуха, ты в порядке? Чего ждем?

В темноте я не мог разглядеть, кто это, но его голос я слышал совсем недавно.

— А ты молодец, Спика, — усмехнулась тень, — Я тебя потерял в Лесу Правды, а у нас мало кто из прималов проходил его сам. Хильда была бы недовольна, так что я благодарен.

Во тьме чиркнула искра, и я зажмурился — в глаза ударил свет поднятой свечи.

Прикрывшись ладонью, я, наконец, разглядел своего спасителя. Передо мной сидел Фолки и протирал свой кинжал об одежду жертвы — того самого, в капюшоне. С тела убитого сорвался огонек и влетел в грудь помощнику Хильды.

Он был одет в темную штаны и куртку, лоб его тоже был перевязан черной лентой, а щеки замазаны черной краской.

— Встал, быстро, — уже без дружелюбия отрезал Фолки, — Приказ зверя.

Я, пошатываясь, поднялся. Убитый незнакомец несколько секунд назад почти придушил меня, и голова до сих пор гудела, а неприятное ощущение в шее не отпускало. Он мне кадык чуть не вогнал в позвоночник, я даже сомневался, что могу говорить.

— Бери горелый лежак, и за мной! — Фолки подхватил за ноги один труп и быстро вытащил в коридор, — Времени мало…

Там он протащил тело почти в начало коридора и, отпустив, стал рыться в связке ключей. Затем он открыл боковую дверь и затащил труп туда. Я протиснулся, затянув лежак, и встал, оглядывая большую комнату. Фолки же, бесцеремонно толкнув меня, вышел обратно в коридор.

Помещение, судя по всему, предназначалось для отдыха смотрителей. Кресло, кровать, стол, и большой жарко пышущий камин в стене. От камина вверх и в стороны под потолком уходили утолщения в каменной кладке. Наверняка отсюда отапливалось еще несколько помещений.

Я даже с улыбкой подумал, что наконец-то будущего примала ждал хоть какой-то комфорт. Уютно и тепло, только труп в углу немного нарушал гармонию.

В комнату снова протиснулся Фолки, затаскивая второго зверя-ключника.

— Ну, чего встал? — он толкнул меня плечом, — Кидай свой тюфяк в огонь.

Фолки, протащив ключника к первому трупу, взял метлу в углу комнаты, и снова вышел в коридор.

Я послушно стал протискивать в широкий зев камина лежак. Соломенное его нутро быстро вспыхнуло, в меня пахнуло дымом, и я, задержав дыхание, довольно быстро затолкал остатки, не дожидаясь, когда мне обожжет руки.

Мимо меня в огонь полетели какие-то тряпки, и я обернулся — убитые звери лежали уже голые, а Фолки кидал их одежду в огонь, внимательно сортируя негорящие детали. Потом все, что осталось, он сложил в небольшой мешочек.

Затем достал из-за пазухи деревянную баночку и обсыпал тела порошком. Он заметил мой любопытный взгляд и сказал:

— Земля быстрее заберет их, и маг следов не найдет.

Я промолчал, и просто стоял, ожидая дальнейших распоряжений. Фолки, наконец, закончил, взял мешочек с деталями одежды убитых, окинул последним взглядом комнату и, подойдя к двери, кивком попросил меня выйти.

— Забери из своей камеры плошки, кружки, чего там еще, сейчас открою тебе другую.

Я разочарованно вздохнул. Видимо, этот комфорт не по мою душу.

— Зачем все это, господин зверь? — наконец спросил я, — Зачем я в темнице?

— Таков обычай, — тот пожал плечами, — До конца испытаний клан не должен видеть своего абитура.

Он проводил меня до двери в другом конце коридора и открыл дверь ключом из связки.

— Примал должен лично принять решение отстаивать «слово» клана, и на это никто не должен влиять, — сказал Фолки и, ухмыльнувшись, добавил, — Ну, это если по правилам…

Я едва сдержался, чтобы не усмехнуться. Осознание того, что я все время был под присмотром, хоть и не особо эффективным, было палкой о двух концах. С одной стороны, понятно, как все-таки кандидаты в прималы проходили испытания, а с другой — так просто не сбежишь.

— Я буду недалеко, будь осторожен. Скоро заступит на смену уже наш зверь, но мало ли что… — сказал Фолки, придирчиво оглядывая мою новую камеру.

Комнатушка ничем не отличалась от той, только лежак здесь был отсыревшим.

— Ничего, высушишь, — ухмыльнулся Фолки, — Потренируешь свою воду.

— Кто меня хочет убить, господин зверь?

— Тебе знать не обязательно, у них все шито-крыто, — он покосился в сторону комнаты, где ждали растворения тела, — Как, впрочем, и у нас.

— Ну, а если…

— Первота, знай свое место, — хмуро ответил Фолки, — Завтра, в пещере, я тебе помочь не смогу, лучше выспись как следует.

Промолчав, я кивнул, и зверь захлопнул дверь. Послышался скрежет ключа в замке, и я остался в полной тишине и темноте. Вот же дерьмо нулячье, он мне даже свечку не оставил.

Я не помню, как заснул, но зато пробуждение четко отпечаталось в памяти. Дубовая дверь скрипнула, и в проеме нарисовались несколько теней.

— Из пещеры надо найти выход, — сказал незнакомый голос.

И я только-только сел, не понимая, о чем идет речь, как в лицо мне дунули искрящимся порошком.

А дальше картинку выключили…

* * *
Проснулся я от того, что вдруг осознал — земля подо мной горячая. Не открывая глаз, я пошарил ладонью. Не земля, а камень. Сырого тюфяка не было подо мной.

Я открыл глаза. Пещера, слабо освещаемая не только мерцающими белыми личинками на стенах и потолке, но и красными отсветами откуда-то сбоку. Я сел и ощупал себя. Та же одежда, и — какое облегчение — мой талисман на груди.

— Рычок, и тебя пустили со мной, — усмехнувшись, сказал я.

Мой голос глухо отразился от стен и затух в нескольких шагах. Я встал и осмотрелся еще раз. Пещера имела форму корявой трубы и уходила в две стороны. До потолка было только протянуть руку, вот только…

Подняв голову, я понял, что прямо надо мной потолка нет, а просто темная дыра — фосфорецирующих личинок в этом месте не было. Тогда я шагнул к стене и «включил» земное зрение.

Надо мной была широкая шахта-труба с гладкими стенами, и она уходила очень высоко вверх. Пробив колодец чувством земли на несколько десятков метров, я так и не достал до верхушки.

Покрутив чувством во все стороны, я присел на корточки и с интересом посмотрел на пол. Под ногами в пыли были какие-то следы, будто шаркнули чем-то широким. Рядом извивались следы, будто от веревки. Подумав несколько секунд, я не нашел другого объяснения, кроме того, что меня спустили по колодцу на каком-нибудь щите и скинули с него. А щит затянули обратно.

«Из пещеры надо найти выход», — вспомнил я слова.

Вздохнув, я пощупал стены. Твердая порода, не получится выстроить лестницу, чтобы подняться наверх. Я еще не настолько силен.

Тогда я просканировал пещеру, пытаясь понять, в какую сторону мне идти. Я чувствовал легкий наклон, и по логике, чтобы выбраться, нужно бы двигаться вверх. Вот только с той стороны мое нутро чуяло опасность. Она была еще неясной, не угрожала лично мне, но я чувствовал, что это до поры до времени, пока не найду источник. Меня там явно ждали.

Я посмотрел в другую сторону. Именно оттуда били слабые красные отсветы. Угроза оттуда шла ровным фоном. Ну, это был такой намек — будешь соблюдать банальную осторожность, и ничего не случится.

Еще раз взвесив все за и против, я двинулся вниз. Если тупик, обследую его, а потом вернусь сюда и пойду вверх. Умирать.

Через метров пятьдесят я вышел под своды широкой пещеры. И понял, что давало такие красные отсветы. Пол пещеры в середине рассекала широкая расщелина, из которой и бликовал багровый свет. Осторожно подкравшись к краю, я заглянул вниз. До дна было метров двадцать, и по нему текли потоки лавы.

Я присел и, не отрываясь, разглядывал раскаленную магму несколько секунд. Никогда в жизни не видел такой картины, и она завораживала. Это будто скинули в одну кучу угли, тлеющие огненно-красным цветом, как в остывающем костре ночью. И двинули всю кучу бульдозером, чтобы это перемешивалось, искрило, вспыхивало прозрачным пламенем, и стреляло во все стороны.

Здесь было тяжело дышать. Жарко, кислорода не хватало, да и в воздухе висела душная гарь. Я очень быстро стал покашливать и, недолго думая, оторвал один рукав и сделал себе маску. Она не сильно помогала, но стало чуть полегче.

Широкая пещера тоже уходила в две стороны, земным чутьем я не доставал до концов, и я долго сканировал оба направления. Не было никакой разницы, куда идти. Одинаково опасно.

Чуть поразмыслив, я двинулся в ту сторону, откуда текла лава. Однозначно, там подъем, а других ориентиров у меня не было. Хотя я мог прийти к источнику лавы, какому-нибудь жерлу вулкана.

Но времени у меня было навалом — ищи выход, сколько хочешь.

Я часто останавливался, чтобы отдышаться. В некоторых местах пещера сужалась, и приходилось карабкаться прямо над потоками лавы. В такие минуты я задерживал дыхание, насколько мог.

Вскоре я нашел ответвление в такую же пещеру-трубу, с которой я начал свое путешествие, и, просканировав ее всеми доступными чувствами, пошел туда. Сразу стало полегче дышать, и это добавило уверенности, что я иду в верном направлении.

Вот только вскоре она начала расширяться вбок, при этом потолок стал опускаться, и через полсотни метров я уже карабкался в полной темноте и тесноте, чувствуя, как по спине скребет шершавый камень. Очень неприятное чувство, и не знаю, как скоро бы я запаниковал, не будь у меня стихии земли, ведь это позволяло хоть как-то осматриваться.

Никогда не страдал клаустрофобией, но в абсолютной темноте и в ужасной тесноте мной потихоньку овладевала паника. Я только представил себе, что надо мной миллионы тонн породы, и я могу застрять в глубокой пещерке, где меня могут не найти еще тысячи лет, и стало по-настоящему страшно.

Часто задышав, я попытался себя успокоить. Во-первых, после моей смерти останется только одежда, а во-вторых…

Мое чувство земли, которое я в панике не особо контролировал, что-то почуяло. Я непроизвольно стрелял тонким лучом, крутил им во все стороны, и в какой-то момент я выстрелил вниз. Может быть, страх значительно усилил мои способности, а может, кто-то намеренно притянул мой сканер, но я пробил толщу земли на несколько километров тончайшим лучом.

И наткнулся на пустоту. Твердая порода резко закончилась, и я на пределе ощущений коснулся живого существа. И сразу в мой мозг ударила дикая опасность и… лютая ненависть. Это существо будто хотело убить меня, мою душу, мои прошлое и будущее, оно хотело уничтожить абсолютно все…

Кто-то коснулся потолка в неведомом подземелье, кто-то настолько чужеродный, что все ужасы этого Инфериора показались родными и милыми. Я бы лучше любовно обнялся с той тварью из озера, лишь бы никогда не встречать то существо, что я почуял.

Я сразу же отозвал чувство земли и несколько минут пытался успокоиться, обливаясь холодным потом. Чутье на таком расстоянии подарило мне адскую головную боль, и я стонал от мучений.

Мне стало совсем невмоготу, и я пополз вперед еще быстрее. Через несколько метров я практически застрял, боль в голове не давала пользоваться чувством земли, а мои движения создавали эхо в темноте.

От этого иногда казалось, что рядом кто-то есть. У меня сразу возник детский страх, когда после просмотра ужастиков боишься вынуть ногу из-под одеялки, воображая, что сейчас ее кто-нибудь схватит. Будь то чудище, которое живет под кроватью, или черная тьма, которая вечно чудится в одном из углов.

Помнится, в Проклятых Горах я встретил такое, что могло напугать гораздо больше. Но там я был не один, и все было видно, да и от грохота сотрясались все поджилки. А здесь — абсолютная тишина, от которой закладывает уши, и абсолютная чернота, от которой болят глаза. Воображение всегда рисует гораздо более ужасные картины, чем есть на самом деле.

А после осознания, что есть такие существа, о которых лучше ничего не знать, я растерял всю логику, и сейчас беспомощно трепыхался в панике и кричал, пытаясь продвинуться вперед и не позволить схватить себя за ноги. Талисман болтался возле плеча, и даже он не мог удержать последние крохи благоразумия. Я полз, выдыхал, чтобы продвинуться еще, пока не понял, что уже даже не могу вдохнуть…

Внезапно руки впереди ничего не коснулись, и я замер, борясь со спазмом пустых легких. Темнота не исчезла, но тесный лаз вдруг закончился. Я на миг представил, что сейчас вылезу и полечу вниз, на эти несколько километров, в лапы тем самым…

Я уперся в края локтями и смог себя чуть-чуть вытянуть, чтобы вдохнуть полной грудью. А потом я стал ждать, пока вернется хладнокровие.

— Марк, успокойся, — сказал я сам себе, пытаясь изобразить интонацию Хали.

Вот кого мне реально не хватало. Она бы мне сразу объяснила, кого я почуял, и кто это такой.

Кстати, как только я вспомнил о Хали, так сразу же всплыли в памяти ее слова о том демоне, которого я видел в Проклятых Горах.

«Падший из Тенебры. Это подземный мир, который находится под Инфериором», — кажется, что-то такое она сказала.

Меня пробрала дрожь. Это если я там в пещере коснулся ада, то это… В общем, это было жутко, и я снова попытался успокоиться. Пока что это меня никак не касалось. Ну, есть оно, и есть, а мне сейчас из пещеры выбираться надо.

Я повисел некоторое время с закрытыми глазами в таком положении, высунувшись из щели, пока голова не перестала трещать от боли. Чуть-чуть оклемавшись, я все же попытался осмотреться. Чувство земли я пока не использовал.

И, к своему удивлению, я понял, что тут уже темнота не кромешная. Где-то в стороне на грани чувствительности маячил блик, настолько слабый, что даже цвет не определишь. Это подарило мне новые силы, и я с нетерпением просканировал стену пещеры, в которую я вылез.

Оказалось, пол находился всего в метре подо мной. Я засмеялся — пару минут назад я был похож на утопающего, который кричал и барахтался в пруду, где глубина по колено.

Упираясь, я все-таки сполз вниз, и опять некоторое время сидя просто отдыхал, откинувшись на стенку. Со всеми этими переживаниями можно параноиком стать. Я бы лучше по Лесу Правды еще пару раз от волков побегал, чем вот так, в полном одиночестве, наедине со своими тараканами.

Встав, я осторожно пошел вперед, используя чувство земли по минимуму, только чтобы не споткнуться. Голова еще не прошла от того сверхглубокого сканирования.

Вскоре свет стал чуть поярче, и я чуть не испытал экстаз, понимая, что я не ослеп, а все еще нормальный зрячий человек. А то уже приходило пару раз такое ощущение.

Где-то через час я добрался до расщелины, из которой и бил слабый свет. И он был похож на дневной. Я на радостях подбежал к расщелине, заглянул.

Ничего толком было не разглядеть, с той стороны тоже была какая-то пещера. Кое-как протиснувшись, я вывалился на пол, засыпанный каменной крошкой.

Я находился в шахте. То есть, в настоящем забое, в самом его конце. Прямоугольная форма коридора, полусгнившие опорные балки на стенах и потолке. Судя по-всему, он был давно заброшен.

За моей спиной шахта заканчивалась, и корявую стену украшала расщелина, из которой я и вывалился.

Потолок и балки местами облепили такие же личинки, что встретили меня в самом начале испытания. Но только после абсолютной темноты их свет казался таким ярким, что чуть не слепил. Поэтому он и показался мне дневным.

Я разочарованно вздохнул и тихонько пошел вперед. Здесь вполне можно было дышать полной грудью, и я снял маску, затолкав рукав за пояс. Может, надо будет пришивать, кто знает этих зверей.

Всего через пару шагов мне встретилось ответвление, вот только оно было закрыто сгнившими деревянными воротами. Одна створка висела на петле, перекосившись и открывая достаточную щель.

Я приложил руку к полу и просканировал темное помещение. И что-то необычное привлекло внимание. Я впервые встретился с тем, что прощупываемые камни могут обжигать чувства, будто я пытался взять пальцами уголь из костра.

Поморщившись, я все-таки просунул голову в щель. Там было темно, и я, подумав, сорвал с ближайшей балки несколько светящихся личинок, на всякий случай обхватив их рукавом. Вдруг ядовитые? К счастью, светлячки не погасли, и продолжали мерцать ровным белым светом.

Я закинул личинки в щель между створками и протиснулся следом. Мои светильники так хорошо освещали, что я подумал, как глупо полз в полной темноте до этого. Надо было тогда вернуться и прихватить таких светляков из первой пещеры, и не было бы той дикой паники.

За воротами была небольшая выструганная пещера три на три метра. Выглядела она так, будто только-только начали новую ветку, но сразу же и закончили.

Здесь еще ничего не выровняли, а как ударила кирка, так и оставляли. Возле стен были свалены валуны, в некоторых местах оставались большие перепады и недобитые выступы. Полы и углы в пещере украшали темные пятна странной формы.

Но мое внимание привлекло другое. Подняв личинку, я подошел и осветил тонкую трещину в стене. Оттуда поблескивали прожилки красного металла, и, когда я попытался прощупать его стихией земли, я зашипел от боли. Странная руда обжигала, будто я лбом прижался к раскаленной колонке…

Глава 12. Призраки прошлого

Я постоял некоторое время, разглядывая красные прожилки, сверкающие в темноте трещины, и не сразу понял, что они захватывают все внимание. Мне пришлось одернуть себя — моя рука зависла всего в паре сантиметров от трещины.

Тряхнув головой, я попробовал отойти. Но тело не хотело этого, оно желало потрогать странный красный металл. Меня посетило чувство дежавю, я ведь уже раньше ощущал это притяжение. Но где и когда?

Уперевшись ладонью в стену, я попробовал оттолкнуться. Не получилось, даже наоборот — я склонился чуть поближе. Так хотелось потрогать, коснуться хоть раз. Я почувствовал испарину на лбу, столько усилий стоила эта борьба.

И тут я вспомнил! Копье демона в Проклятых Горах тоже было сделано из красного металла, и тот трезубец так же манил и тянул к себе тогда. Только я не справился… Да я и не пытался бороться в тот раз.

Застонав, я вызвал чувство земли и отскочил — мозг словно обжегся. Стало чуть легче сопротивляться.

— Ау! — охнув, я сделал шаг к воротам, и чуть не запнулся.

Звякнул металл под ногами. Я опустил глаза — по полу пещеры прокатилась кирка, замерев в паре метров от меня. Тут были и еще инструменты, они лежали у этих пятен, в которых тонул свет, а чувства не могли их прощупать.

Я подумал было, что нет ничего удивительного в горняцких инструментах, лежащих в старой шахте, и взгляд опять упал на красные отблески в трещине. Да что ж за хрень нулячья тут творится? Моя нога сама шагнула вперед, снова проснулась странная тяга.

Потянувшись стихией земли, я обжегся, отскочил и споткнулся о какой-то камень. Свалившись на пятую точку, я охнул, а мои ладони утонули в чем-то… тряпичном.

Это отвлекло, и я опустил голову, чтобы посмотреть. Прямо подо мной лежала какая-то тряпка. Сграбастав ее, я поднял чуть повыше, разглядев темную простую рубаху. С дырой посередине.

Память что-то кольнуло, и я закрутил головой, быстро осматривая все темные пятна, которые привлекли меня своей странной формой. Это была одежда, чуть припорошенная пылью! Теперь понятно, почему рядом с некоторыми лежал инструмент.

Штаны, куртки, рубахи… Все дырявое, и я уже знал, что это значит. Кого-то здесь просто-напросто закололи.

Глаз поймал блеск металла в трещине, и я невольно опять потянулся к нему. Но в то же время темное пятно, лежащее на выступе прямо под трещиной, тоже привлекло внимание.

Я быстро смекнул, что если занимать мозг работой, заставлять чем-то интересоваться, то вполне можно бороться с искушением красного металла.

Это пятно чем-то отличалось. По форме оно тоже напоминало человека, который умер, потянувшись рукой к трещине. Я взялся за рукав, и кусок ткани, начав подниматься, вдруг легко оторвался, в руке остался лишь клочок. Черный от копоти — пальцы окрасились угольной чернотой.

На этой куртке не было никаких дыр и тому подобных отверстий, она просто истлела и почти превратилась в золу.

Попытавшись поднять так всю одежду, я только окончательно развалил ее на клочки. Некоторые лоскутки так и ссыпались пеплом.

— Что за… — спросил было я, как меня поразила догадка.

Быстро отвернувшись, пока голова была занята новой проблемой, я прогнал чувством земли поверхность пещеры, стараясь избегать контактов с красной жилой.

Там, где валялась одежда, в некоторых местах виднелись четкие зарубины в камне. В этой пещере всех убивали сильными ударами, копье или меч протыкали насквозь и вонзались в камень.

Но жертва могла в этот момент стоять, и тогда следа не останется. Только вот этот погибший у стены, если бы его закололи… Тут бы точно остался след в камне. Значит, он, как я и думал, сгорел прямо тут, протянув руку к трещине.

Металл сжег его! Этот бедняга коснулся красной жилы!

Я замер, пораженный догадкой. Нет, конечно, оставался еще вариант, что здесь побывал маг, владеющий огнем, и спалил хозяина этой одежды. Но неспроста я обжигаюсь, едва прикоснувшись к металлу просто сканером.

— Попробуй проверь, — усмехнувшись, предложил я сам себе, — Притронься к жиле.

Я стал пятиться к воротам, стараясь не поднимать взгляда на трещину. А мысли были только о ней, красная руда снова пыталась завладеть разумом. Я сканировал пещеру, для профилактики обжигаясь, и в какой-то момент углубил луч. И чуть не спек себе мозги.

Протиснувшись через щель между створками ворот, я сел на землю, тяжело дыша. Там, в пещере, за толщей камня была огромная жила, уходящая глубоко в недра. Я не рискнул даже обхватить ее размеры — побоялся сжечь мозг. Голова раскалывалась не от переутомления, а от контакта с неведомым металлом.

То, что это металл, я знал на интуитивном уровне. Стихия земли посылала в подсознание вполне определенные сигналы, и такие вещи были для меня очевидными и неоспоримыми.

Я потер лицо, а потом поморщился, поняв, что измазался в золе.

А ведь возможно, там, в Проклятых Горах, я схватился за копье из такого металла. И, если догадка верна, со мной должно было случиться то же, что и с этим беднягой у трещины. Но Хали что-то сделала, и я остался жив. А она улетела в то странное место.

То место существовало, и это не было моей фантазией — я точно это знал. Так же существовали и демоны, и ангелы. А теперь я знал, что существовал этот металл, из которого сделаны копья у демонов. И держат они его голой рукой. И либо я прав, либо все это мои бредовые догадки.

Встав, я выдохнул. Наконец, успокоившись, я обернулся на ворота. На них что-то было намазано потускневшей краской, но этот символ я не встречал раньше. Зато мой проповедник, в теле которого я оказался, среагировал легким испугом. Он явно знал, что означает звездочка со стрелкой вверх.

Может, это символ смерти? Дух, улетающий в небо? Я хмыкнул — вполне возможно.

Двинувшись вперед по шахте, я стал раздумывать, что же тут произошло. Судя по всему, рабочий нашел жилу и сгорел. Но потом убили остальных, и ветку запечатали. Что за жила? Кого убили? Кто убил? Кто запечатал?

Это произошло довольно давно, судя по сгнившему дереву. А может, специально замаскировали, чтобы никто туда не совался.

Я усмехнулся. Если бы это произошло на моей Земле, я бы решил, что кто-то просто скрыл следы банальной халатности. Но тут, в Нулевом мире, в этой шахте наверняка работали нули. А смерть нуля никто скрывать не будет, ничья карьера из-за этого не накроется.

Но кто-то хотел, чтобы эта тайна осталась тут, и убрал свидетелей. И не надо быть особым умником, чтобы сообразить — дело в металле. Кто-то специально скрыл эту находку.

Вскоре светящиеся личинки, облепившие потолок и опорные балки, стали редеть, но темнее не стало. Я понял, что впереди появился новый источник света.

А через пару минут, завернув за угол, я неожиданно нашел выход. Вот только он был завален, и лишь у самого потолка шахты просвечивала большая щель, в которую и бил солнечный свет. Судя по всему, было еще раннее утро, и я не так долго прохожу испытание.

У меня все мышцы разом заныли, когда я осмотрел всю ту кучу валунов и камней, которую следовало разобрать. Причем некоторые камни тут были размером с корову, и как их ворочать, я не представлял.

Но вместе с тем я испытал облегчение и полез вверх, к той самой щели, из которой словно лазер бил солнечный свет. Разбирать завалы — это трудно, но тут хотя бы все понятно, нет никаких загадок и не надо ничего искать. Таскай да таскай камни.

Я теперь вполне понимал ту обезьяну, прыгающую за бананом на высокой ветке. Рядом с ногой палка, ее просят подумать, а она отвечает: «А чего тут думать-то? Прыгать надо».

Подкравшись к просвету, который, к сожалению, был слишком узким для меня, я втянул носом воздух свободы. Там, снаружи, виднелись редкие листья, колосья нависающей травы. Наверняка вход в шахту уже зарос.

Подышав некоторое время свежим воздухом, я принялся сканировать груду камней. Если уж обладаешь стихией, значит, надо пользоваться ей грамотно.

Через пару минут я выяснил, что чуть в стороне находилось нагромождение из самых мелких валунов. Такого размера, которые я все-таки смогу осилить, если как-следует упереться.

Через час, когда работа была в самом разгаре, я присел отдохнуть после десяти минут попыток отвалить валун, прижатый крупным соседом. Тяжелая физическая работа давала прекрасную возможность отвлечься, и я несколько раз просматривал стержень духа, глядя на свою точку в нем.

К сожалению, физический труд меня нисколько не продвигал по служебной лестнице, как я называл этот столб духа. Значит, все-таки нужно развивать стихию или постигать боевые искусства. Эх, где мое копье…

Снова примерившись к валуну, я стал расшатывать его, пытаясь одновременно орудовать стихией под ним, заставлять каменную пыль расползаться. Я помнил, что в том закрытом забое лежали подходящие инструменты, но от одной мысли о том, чтобы туда вернуться, меня пробирала дрожь.

Все, что надо, я выяснил, больше ничем себя там не заинтересую, и коснусь красной жилы…

Страх придал чуть больше сил, и я, надрывая горло от крика, вытолкнул валун. Тот с грохотом скатился вниз, в шахту, а я устало сел, с улыбкой глядя на щель, в которую теперь вполне мог протиснуться. Вот только еще здесь немножко разобрать, да вот тут, с краю.

В грудь влетел огонек духа. Небо все-таки оценило мои усилия. Я покачал головой — вот почему так? Только я набросаю в уме какую-нибудь стройную теорию о Нулевом мире, как он выкидывает мне что-нибудь наперекор.

Минут через десять я, ругаясь и шипя от боли, все-таки выкарабкался наружу. Я изорвал рубаху, процарапал спину, но, когда оказался на открытом воздухе, боль сразу же прошла. Отодвинув в сторону назойливую ветку какого-то кустика, я наконец вытащил себя на камни и облегченно раскинул руки.

Как хорошо, когда ты свободен, и на тебя не давят тонны горной породы, воздух не пропитан запахом недр, а глаза просто слезятся от яркого солнечного света. Я лежал и улыбался, зажмурившись от удовольствия.

Вот только разлеживаться было некогда. Я открыл глаза, прикрывшись ладонью. Кое-как поднялся, балансируя на камнях, и осмотрелся.

Надо мной была почти отвесная скала, в которой и была прорыта шахта. Скала уходила далеко в стороны и высоко вверх, и я не мог рассмотреть вершины. Тогда я посмотрел в другую сторону.

Здесь когда-то был карьер, судя по всему, но его давно уже свернули. Еще виднелись остатки каких-то деревянных сооружений, напоминающих строительные леса, в разных местах лежали кучи вываленной из шахт породы.

Горизонт не просматривался, его от меня скрывал пологий холм, который упирался в заваленный белым щебнем пустырь перед карьером. Небольшие рощицы росли по краям карьера, поднимаясь местами на холм. Молодые деревца робко пытались завоевать каждый метр пустыря, подкрадываясь ближе к скале, но природе нужно будет еще много времени.

Меня никто не встречал, никаких наблюдателей от Серых Волков я не заметил. Я бодро спустился вниз, пытаясь не переломать ноги. Все-таки дар Скорпионов пагубно влиял на меня, и без копья я теперь чувствовал себя неуверенно.

Я спрыгнул на тропу. Она шла вдоль всей скалы, но через пятьдесят метров я увидел ответвление, которое вело вниз. По этому серпантину можно было спуститься до самого низа.

Вокруг кое-где пробивалась травка, отдельные храбрые кустики пытались выжить в каменистой почве. Тот завал, с которого я спустился, зарос каким-то плющом, наполовину высохшим, и можно было бы и не заметить вход, если не присматриваться.

Пока я спускался, я заметил еще несколько шахт. Некоторые были завалены, а некоторые так и зияли темными квадратами.

Спустившись вниз, я захрустел по щебню, двигаясь к холму. На всякий случай я покручивал вокруг лучом стихии земли, но крупной живности я не чувствовал.

Впервые за долгое время я почувствовал себя свободным. Нет никаких господ надо мной, и я уже знаю достаточно об этом мире. Нет того дурачка, который круглыми глазами смотрел на окружающих, и не осознавал свое место.

А ведь это отличный шанс начать все с нуля. Я понял, что, скорее всего, вышел не там, где планировали Серые Волки. И теперь меня для них нет. Ну, сгинул еще один абитур в пещере, не прошел испытание. Одним меньше, одним больше. Хильда не расстроится, найдет нового.

Я даже засмеялся от счастья. Вот так ломишься, ломишься в закрытые двери, а потом находишь ключ у себя в кармане.

Вскоре гравий перестал скрипеть, и под ногами пошла мягкая трава. Я даже сорвал стебелек, соскучившись по зеленой природе. Вокруг росли молодые деревца, некоторые были едва выше меня.

Поднимаясь на холм, я обернулся. И замер.

Скала, в которой были вырыты шахты, была огромной, серая стена с белыми проплешинами возвышалась на полторы сотни метров, не меньше, и уходила далеко в стороны. А на самой вершине виднелась приземистая крепость.

Я уже видел ее, но только когда стоял на улицах Вольфграда. А теперь смотрел на нее с другой стороны.

Легкая оторопь пробрала меня. Эта скала и есть тот холм, на котором расположился город Серых Волков. Я слишком близко к зверям, чтобы так расслабляться.

Да еще эта крепость. Есть ли на ней наблюдательные пункты, и как далеко звери могут видеть? Каким даром Небо может наградить обитателя Инфериора, я еще не совсем разобрался. Вдруг у кого там орлиный глаз, не зря же крепость возвели на самой вершине.

— Дерьмо нулячье! — выругался я и забежал под крону ближайшего чахлого деревца.

Укрытие, конечно, так себе — сквозь листву крепость спокойно просматривалась. Пригибаясь, я бегом побежал на вершину, держась поближе к прозрачным кустам. Как же мне в этот момент хотелось, чтобы этот лес был таким же дремучим, как Лес Правды.

Через пять минут я достиг вершины холма и напоследок обернулся. Холм Серых Волков был намного выше.

— Ну, надеюсь, я в следующий раз сюда приду, чтобы вас всех помножить на ноль, — усмехнувшись, сказал я, — Подождите, никуда не уходите.

Назад мне пути нет. Третье испытание для меня — верная смерть. С какого-такого нуля я должен верой и правдой служить клану Лунный Свет? Да еще делать это так искренне, чтобы Небо не усомнилось.

Я приложил два пальца ко лбу и посмотрел на небо.

— Мое почтение, но тут как бы без меня, — прошептал я, — Я только искренне могу всех их убить.

Я мысленно представил, что овладеваю стихией земли настолько, что обламываю скалу под крепостью, и та рушится в пропасть.

Улыбнувшись, я отвернулся от Вольфграда и посмотрел на горизонт. Холмистые степи, насколько хватает глаз, с редкими пятнами леса. Впереди в нескольких километрах лежали нарезанные квадратами поля. Наверняка там живут крестьяне Серых Волков. Я теперь уже немного разбирался во всей этой кухне.

Вот только можно ли мне появляться у крестьян, я не знал. Вдруг там есть дежурные звери? Ведь, насколько я понял, земли Серых Волков — это не скромный участочек Зеленых Скорпионов. Как-то надо здесь сохранять власть, а сидя в центре, это сложно сделать.

На данный момент мне просто надо было где-нибудь скрыться, чтобы подумать. Проклятые Горы казались идеальным вариантом, позволяющим поднять меру за счет животных, но без копья я туда не сунусь.

Теперь я вполне понимал мастера Женю, который скрылся на окраинах и стал развивать свою общину. Там намного спокойнее, несмотря на опасность.

Я бежал по холму, осматриваясь. Сбоку вдалеке виднелась та самая горная гряда, в которую упирался Лес Правды. Вполне возможно, что пока я могу скрыться там. Без оружия и самых примитивных инструментов это будет сложно, но свою свободу я теперь просто так не отдам.

Забирая в сторону гор, я не сразу заметил несколько белых пятен вдалеке. Они неслись по соседней возвышенности, а потом исчезли в низине. Я недолго гадал, кто бы это мог быть, потому что через несколько минут таинственные гости показались у подножия моего холма.

Небольшая стая животных перерезала мне путь, и я остановился. Пять белых волков медленно приближались, растянувшись большой цепью.

— Не понял, — я чуть попятился и непроизвольно схватился за талисман, — Рычок, тут твои, кажись.

Эти волки были меньше того хищника, встреченного мной в Лесу Правды, но их было пять, и они меня окружали.

— Пошли на хрен! — заорал я, нашаривая под ногой хоть что-нибудь.

Но тут даже камней уже не было, только трава.

Пара рычащих хищников по краям отделилась, оббежала меня, и замкнула круг. После этого волки стали приближаться.

Глава 13. Незримые оковы

Я крутил головой, стараясь следить сразу за всеми хищниками. Волки рычали, потихоньку подкрадываясь, но почему-то не решались напасть. Присев, я пытался вспомнить, что там можно сделать с собакой, атакующей тебя.

Вот только волк не собака.

— Смотрите! — я быстро снял талисман с шеи и поднял над собой, — Вот! Не смейте трогать!

Если уж тот огромный волчара в Лесу Правды признал мое родство со стаей Рычка, то и эта свора должна.

Один из белых волков, самый крупный из всей пятерки, повел носом, принюхиваясь, и чуть склонил голову, заинтересованно глядя на меня. Остальные волки тоже замолчали. Видимо, крепыш был вожаком.

— Во-о-от, — протянул я, — Так уже лучше.

Я сделал осторожный шаг вперед, в сторону гор, думая протиснуться между парой волков. Но вожак вдруг зарычал и, рявкнув, клацнул челюстями в метре от моей коленки.

Мне пришлось отпрыгнуть, я запнулся и перекатился, вскочив на корточки.

— Какого? — вырвалось у меня.

Сзади рычания я не услышал, и поэтому обернулся. Пара волков за спиной расступилась, открывая проход к Вольфграду, и они сели, насмешливо глядя на меня. Эти точно не собирались меня атаковать, видимо, на них талисман действовал лучше.

Я встал и, с опаской посматривая на хищников, вышел из круга. Волки сидели, спокойно глядя на меня. Недоумевая от абсурдности всей ситуации, я прошел с десяток метров, а потом снова повернул к горам.

Хищники, рыча и рявкая, быстро преодолели дистанцию и снова возникли передо мной. Щелкая зубами, они преградили мне путь.

— Не понял, — я присел на корточки, глядя исподлобья на волков.

А те снова уселись, заинтересованно склонив головы. Ну вполне себе милашки из передачи про жизнь животных.

И тогда я рванул вперед, пытаясь проскочить в стороне от них. Правую ногу пронзила боль — челюсти вожака сомкнулись на икре. Меня мотнули, как тряпку, и кинули на землю.

Волки зарычали, защелкали зубами — меня цепанули за плечо, схватили за целый рукав и стали трепать, таская из стороны в сторону. Я закричал, пинаясь и махая руками, но тут меня отбросили в сторону.

Я ударился об землю, кувыркнулся пару раз, и сразу вскочил. Адреналин в крови зашкаливал.

Хищники сидели в стороне и задумчиво смотрели на меня. У вожака пасть была измазана в крови, он довольно облизывался, и я скосил глаза на свою ногу. Прокусил, зараза.

— Чего вам надо? — закричал я, удачно нашарив под рукой небольшой камень.

Едва я поднял его, как животные вскочили, ощерились, их шерсть встала дыбом. Они стали наступать, я попятился.

Когда я оглянулся на Вольфград, волки успокоились, сели и стали смотреть на меня.

— Вы меня обратно гоните, что ли? — я даже возмутился от этой догадки.

Вожак не ответил. Тогда я шагнул еще назад, к городу, и волки остались сидеть. Я сделал пару шагов в сторону, и тут хищники вскочили и перебежали, снова преградив дорогу.

— Да вы охренели, — обреченно прошептал я, поняв, что оказался прав.

Эти волки не дадут мне уйти, и явно требуют, чтобы я возвращался к Серым.

Я повернулся и, прихрамывая, зашагал к городу, все время оглядываясь на пятерку. Они так и сидели, провожая меня взглядом.

Когда я спустился с холма, и хищники пропали за краем вершины, я повернулся и зашагал в сторону далеких гор, петляя между деревцами. Уйду по низинам.

Каково было мое удивление, когда через полсотни шагов передо мной возникла эта пятерка. Они недовольно зарычали, явно показывая, что их терпение подходит к концу.

— Все, понял, понял…

Я повернулся к серой скале, на вершине которой виднелась крепость. Попробую обойти ее с другой стороны, да и уйду вообще в степи.

Зашагав обратно к карьеру, я даже не стал оборачиваться. Чертово Небо просто издевается надо мной.

Там, где скала сходила на нет, виднелась широкая дорога. Видимо, старый тракт к руднику, потому что местами он немного зарос. И на ней я увидел несколько бегущих ко мне фигур. Издалека было видно, что это воины, и в центре маленького отряда из четырех зверей скакал всадник на черной лошади.

Это мне не понравилось, но бежать было поздно, да и некуда, и я взял курс на эту дорогу. Тем более прокушенная нога давала о себе знать.

С этими зверями всегда так — иногда лучше покорно помолчать и склонить голову, а потом будет возможность бежать. Я оглянулся напоследок — пятерка хищников исчезла, будто и след простыл.

Я уже вышел на утоптанную дорогу, когда Серые Волки (а это были они), стали приближаться, я узнал во всаднике того самого мага в серой тунике. Мастер Грэй, кажется.

— На колени, стихушник! — рявкнул ближайший ко мне воин, все лицо которого было измазано в серой краске.

Никого из этих Серых Волков, кроме мага, я не знал, и мне пришлось опуститься на колени. Меня ударили по плечу, чтобы поторапливался, и я зашипел от боли — будто бревном хватили. Кажется, что-то даже хрустнуло.

— Кто такой?

— Абитур клана Лунный Свет, господин зверь, — ответил я, исподлобья глядя на воина, — Возвращаюсь к госпоже Хильде после испытания.

— Чушь нулячья! Испытание вчера закончилось! — рявкнул воин.

Я удивился, услышав это, но поднимать голову пока не спешил.

— А мне сдается, что ты хочешь сбежать, — послышался голос Грэя.

Я видел черные копыта его лошади. Вспомнив, что говорил мастер Рульф, когда Хильда привела меня получить посвящение в прималы, я решил промолчать. Когда этот пятый коготь скажет говорить, тогда и открою рот.

— Что-то этот первушник не хочет говорить со мной, — недовольно отозвался маг, — Круз, отсеки ему голову!

— С удовольствием, мастер.

Я уперся руками в землю, готовясь выскочить из-под удара…

— Грэ-э-эй!!! — раздался мощный рык.

Показались копыта еще одной лошади — мощные, с белыми мохнатыми носками. Она затормозила позади зверей, но я не стал поднимать головы, чтобы разглядеть гостя. Моя шея была еще цела, а значит, прибыла какая-то высокая шишка.

— Ты решил нарушить законы стаи?

— Никогда бы и не подумал, Хакон, — сказал Грэй, — Всего лишь решил казнить беглого первушника.

Лошадь приблизилась, ее мохнатые копыта загарцевали рядом с первой.

— Беглый? А почему же он шел в сторону Вольфграда?

— Да? А мне казалось, убегал…

— Отвечай, стихушник, кто таков! — новый голос обратился ко мне.

— Я Спика, абитур клана Лунный Свет, господин зверь, — холодно произнес я.

Раздались едва слышные смешки, один из Серых Волков толкнул другого локтем.

— Что?!? Моего клана?

— Видишь, Хакон, он еще и лгун. Круз…

— Грэй, если он лжет насчет моего клана, мне с ним и разбираться.

На землю тяжело спрыгнули два сапога, отороченные белым мехом, и незнакомый зверь подошел ко мне. Я чувствовал исходящие от него эманации силы и опасности, мне даже мастер Грэй не казался таким сильным.

— Встать, первота, — мое плечо рванули стальные тиски, — На меня смотри!

Я встал и поднял голову. Этот был явно не магом. Лысая бритая голова, на правой стороне лица татуировки — оскал волка на щеке, а вокруг глаза круг луны. Седые усы с бородой, заплетенной на конце в косу.

Нависающий надо мной Хакон был одет в черные кожаные доспехи, украшенные металлическими вставками, и он был даже крупнее Торбуна, десятника Скорпионов. За его спиной торчала мощная рукоять меча.

— Как смеешь ты… — тут он всмотрелся в меня, и обернулся на Грэя, — Так он же правда посвященный! Ты не увидел, что ли?

Маг нахмурил брови, а потом кивком указал своим воинам двигаться назад, к городу. Отряд молча повиновался.

— Что-то глаза подводить стали, — холодно ответил Грэй и развернул лошадь, — Как хочешь, сам разбирайся с ним.

И маг удалился, гордо воздев голову, в окружении своей свиты, и оставил меня наедине с седобородой махиной. Я снова перевел взгляд на Хакона. Этот Серый Волк напоминал диких варваров из фильмов, а по комплекции он их явно превосходил.

Его белый конь с мохнатыми копытами, явно породы тяжеловоза, нервно прядал ушам иотфыркивался, глядя на меня.

— Что он так волнуется? — вдруг спросил воин, — Отвечай.

— Меня трепали хищники, господин зверь, — я пожал плечами, — Белые волки.

— Белые? — Хакон выпрямился, вглядываясь в даль, а его пальцы сжали мне плечо до дикой боли.

Я зашипел, и он ослабил хватку.

— Чей ты абитур?

— Клана Лунный…

Пальцы снова сжали плечо. Будто под пресс попал.

— Я — глава клана Лунный Свет, мастер пятый коготь Хакон. Я тебя спрашиваю, кто твой хозяин?

— Гос…по…жа Хиль…да, — сквозь боль выдавил я.

Воин отпустил меня и вздохнул.

— Я мог бы и догадаться по твоему имени… Спика, — он махнул головой в неясном направлении, — А что ты здесь делаешь? Ты же… Дикая уже доложила мне, что ее абитур погиб.

Я поджал губы. Вот, значит, как.

— Вышел из пещеры и направился в город, господин зверь.

— То есть, как вышел? Здесь? Когда?

— Через старые шахты…

Хакон покосился в сторону карьера, который был почти скрыт за краем холма, поросшим молодой рощей. А серая гладь отвесной скалы отсюда вообще смотрелась тонкой линией — мы стояли сбоку.

Хмыкнув, глава Лунного Света снова схватил меня, приблизил, чтобы разглядеть, и отпустил, толкнув на дорогу. Я упал на пятую точку и перекатился.

— Через шахты, значит, — он потер подбородок через густую бороду.

Затем он, крякнув, вскочил на коня. Тяжеловоз заметно напрягся под весом всадника.

— Ну, Дикая будет рада, — сказал Хакон, — За мной, первота.

Я уж боялся, что он рванет галопом, и поспешил вскочить, но воин повел пустил коня совсем неторопливо. Моя покусанная нога болела нещадно, и я хромал, чувствуя, что все тело заболело еще сильнее. Такое бывает, когда вдруг заканчиваются все испытания.

Склон холма, вдоль которого мы шли, круто поднимался вверх. На вышине виднелась городская стена. Видимо, за ней уже были улицы Вольфграда.

— Правду, значит, говорили, что через шахты тоже есть выход, — потирая колено, вслух рассуждал зверь, — А ты в броне родился, первота. У нас беглым рабам одно наказание — смерть!

Я упрямо молчал, стараясь прогнать из мыслей свою ненависть. Хорошо, что можно было отвлечься на дикую боль в ноге. А то мало ли что чует этот Хакон.

— А Дикая говорила, что ты непокорный, — усмехнулся тот, — Для первушника это прямая дорога на рудники или на плаху. Но для примала очень даже неплохая черта характера.

Он свесился вниз, рассматривая меня. Я с раздражением понял, что этот зверь тоже чует эмоции.

— Зверье пустое! — Хакон выругался, — Земля и вода! Дикая издевается надо мной, что ли?

Он снова выпрямился в седле, и с досады хлопнул себя по колену.

— А я-то думал, что она все недоговаривает, — потом Хакон все же покосился на меня, подарив оценивающий взгляд, — А хотя, Лес Правды ты как-то прошел… Белые волки, говоришь, тебя покусали?

Я поднял взгляд, не понимая, можно ли мне говорить.

— Отвечай.

— Да. Напали… кхм… возле рудника, господин зверь.

— Странно все это, — Хакон приложил два пальца ко лбу и поднял голову, — Какова же твоя воля, Небо?

Никакого ответа сверху не последовало, и я едва сдержал усмешку.

— Я здесь не должен был быть, — проворчал Хакон, — Но эти странные сны… Неспокойно мне.

Я молча шел рядом, пытаясь выцедить хоть какую-то информацию из его слов, но глава Лунного Света замолчал. О том, чтобы сбежать, я пока старался не думать — таких сильных зверей я еще не встречал.

* * *
Мы прошли через ворота, к которым нам пришлось подниматься по довольно крутому склону. Кажется, в прошлый раз, когда меня в толпе привели в Вольфград, нас проводили через другой вход.

Я шел по незнакомой улице, крутя головой. Впереди покачивался белый хвост лошади, и всадник дружелюбно здоровался с проходящими мимо зверями.

— Хакон, у тебя к лошади репей прицепился, — весело бросил какой-то встречный Серый Волк, одетый в тунику.

Судя по тому, как он обратился, они были или друзьями, или не уступали друг другу по рангу.

— Да, это Дикая своих первашей растеряла.

— Да? Я думал, она их всех на лежаке до смерти заездила…

— Следил бы ты за языком, Руг, — холодно ответил Хакон, — Дикая скоро по рангу тебя нагонит.

— Так и хорошо, мастер Хакон, — усмехнулся тот, — Может, спокойнее станет.

Звери махнули друг другу, маг скользнул по мне оценивающим взглядом, и мы разминулись. В его глазах я, к своему удивлению, прочел не привычное презрение, а какую-то похотливую насмешку.

Мне даже самому стало интересно, какую репутацию тут имеет Хильда? А впрочем, чуть поразмыслив, я не увидел в этом ничего особенного. Даже в моем мире у нас были женщины в боевом отряде. И сальные шутки на пределе приличий были обычным делом. Быть может, и в Инфериоре к женщинам-воительницам такое отношение?

Как говорится, мужчины везде остаются мужчинами.

— Драная глотка, — чуть слышно сказал Хакон, когда маг удалился, — Да Дикая по чести благороднее, чем вся ваша воющая свора.

Я усмехнулся. Все-таки, при всем ворчании этого варвара, я чувствовал в нем какую-то теплоту по отношению к Хильде. Видимо, на самом деле разговоры конкурентов о Волчице не более чем зависть.

— Это зверье из клана Воющая Глотка, — неожиданно сказал мне всадник, — Запоминай, Спика.

Я кивнул, хотя не понимал, зачем со мной делятся такой информацией.

Хакон вел меня вверх по незнакомой улице, я видел далеко впереди стены той самой крепости. Надо бы раздобыть карту Вольфграда. У меня такое подозрение, что тут все улицы лучами идут к самой вершине.

— Что ты знаешь о клане Лунный Свет, первушник? — вдруг спросил Хакон, — Отвечай.

— Только то, что в нем есть госпожа Хильда, — ответил я, — Господин зверь.

Варвар снова хлопнул себя по коленке:

— Вот зверье пустое, времена пошли. Эту Дикую за косы оттаскать. Ну какая верность клану, если ты только название знаешь?

Я пожал плечами, хотя в душе оживился огонек надежды. В любых законах есть лазейки, и тут, возможно, тоже. Может, не придется лгать Небу, если знать хитрые ответы? Позволяет же оно как-то зверям творить всякую дикость в Инфериоре, вспомнить ту же историю с Белыми Волками и подставной ересью моего проповедника.

Неожиданно мы вышли на знакомую улицу, и ворота особняка Хильды я узнал сразу. Оказывается, мы просто подошли с другой стороны.

Хакон спрыгнул с лошади и, даже не обращая внимания на кольцо с билом, задубасил кулаком по воротам так, что толстые дубовые доски заходили ходуном.

— Хильда, мать твою! — заорал варвар, оглушив меня и напугав коня, — Открывай сейчас же!

Через миг скрипнул засов, и в щель между створками высунулась испуганная мордашка Устрицы. Белобрысая, округлив глаза, таращилась на зверя.

— Ой, великий господин, ой… — она запричитала, прижимая ладони ко рту, а потом ее взгляд упал на меня.

Устрица будто привидение увидела, и она, оставив открытой дверь, метнулась назад с криками:

— Госпожа-а-а…

Только ее крик сразу же оборвался, послышался недовольный голос Хильды:

— С дороги, однуха!

В воротах показалась Волчица, и она, окинув взглядом нашу компанию, застыла в недоумении.

— Мастер Хакон, — только и смогла выдавить Хильда.

Варвар бесцеремонно толкнул ее с прохода.

— Жрать хочу, Дикая, давай там своим приказывай.

Он прошел мимо нее, а мы с лошадью остались стоять на улице. Хильда снова повернулась ко мне, и долго разглядывала, прищурив глаза. Потом она усмехнулась.

— Ты мне скажи, первуха драная! — она шагнула вперед и хлопнула меня по больному плечу, неожиданно улыбнувшись, — Тебя где носило?

У меня потемнело в глазах, кажется, в плече все-таки была какая-то трещина или гематома. Но Хильда будто и не заметила этого:

— Два дня, земля и вода! Два дня тебя не было!

У меня сразу сняло весь приступ недомогания. Какие, дерьмо нулячье, два дня?!? Я по пещере от силы часа три лазил, даже проголодаться не успел.

— Коня заводи, Спика, — наконец ровным голосом сказала Волчица, улыбки будто и не было, — Привяжешь, где Устрица покажет, напоишь.

Я на миг представил, что с этой животиной у меня сейчас будут проблемы, но лошадь позволила взять себя под уздцы и покорно прошла в ворота.

Хильда осмотрелась на полупустой улице, ловя взгляды случайных и не очень прохожих, а потом зашла следом, закрыв ворота.

— Спика, у нас полчаса, не больше, и надо вести тебя в крепость, — она махнула выскочившей Устрице, — Первушка, помоги ему привязать коня, и за лекарем, быстро! — и Хильда зашла в дом.

Устрица сразу пристроилась рядом, будто бы случайно прислонившись ко мне всем телом. В любое другое время я бы порадовался этому ощущению, но сейчас каждая частица моего тела отзывалась болью, а покусанная нога вдруг стала задевать другую опухшими частями…

— Я так рада, что ты жив, Спика, — сладко проворковала белобрысая, мотая уздечку коня вокруг жерди, — Я плакала, правда. И хозяйка была очень расстроена.

Я усмехнулся. Устрица ткнула пальцем в сторону бочки, рядом с которой стояло деревянное ведро, а потом ускакала к воротам. Прихрамывая, я кое-как доплелся до бочки, зачерпнул воды и потянул.

Еле вытащив ведро, я поставил его на край бочки, отдыхая, когда мой взгляд упал на манекены. Рядом стояло два новеньких копья. Я смотрел на них и думал, что мои раны не так уж и опасны.

По сути, сейчас и шли те минуты: чуть приоткрытые ворота, звери в доме, копье в шаговой доступности… И я теоретически знаю два выхода из города. Лучше умереть вот так, когда за тобой погоня, а в руках какая-никакая сила.

— И вправду, непокорная душа, — послышался сзади насмешливый голос Хакона.

Вздрогнув, я обернулся. За моей спиной стояла Волчица с гостем, и как они так бесшумно подошли ко мне, я вообще не представлял. У меня даже чутье не сработало.

Хакон, хмыкнув, стал отстегивать меч со спины и снимать верхний доспех. Черный нагрудник с блестящими вставками полетел на землю.

— Мастер хочет видеть тебя в деле, — сказала Хильда и сама указала мне на копья, — Сейчас.

Я чуть не сверзил ведро с бочки. На эту незатейливую просьбу мое тело ответило только болью. И в этот же момент Хакон произнес фразу, от которой у меня сразу же вся боль и прошла:

— Если коснешься меня, копьем ли там, рукой — сможешь уйти. Слово зверя.

— Мастер Хакон, но… — обеспокоенно начала Хильда.

— Я сказал, — оборвал ее Хакон и впечатал кулак в ладонь, — Такова моя воля.

Его кулак вдруг осветился красной магической пентаграммой, и я понял, что только что была произнесена какая-то суровая клятва.

Глава 14. Сила Хакона

Когда я взял в руки копье, по телу разлилась знакомая уже сила. Мышцы налились, заметно подтягивая жилы, и даже боль в плече и в ноге отошла на второй план.

— Да, ты была права, — выйдя напротив меня, сказал Хакон, — У него сила оружия появилась. Причем такая яркая.

Он стоял расслабленно, опустив руки, и вполоборота повернулся к Хильде.

— Говоришь, ты сражалась с ним?

— Я была бы осторожнее, мастер, — Хильда явно нервничала, — После Леса Правды он вырос, стал третьей ступенью. Наверняка и в мастерстве продвинулся.

Варвар усмехнулся, внимательно оглядев меня и мою стойку.

— Техника Зеленых Скорпионов, — он повел плечами, — Я с ней не встречался уже года четыре как.

Мы встали в центре двора, и он пошел мимо меня кругом.

— Начинай, когда вздумается, абитур, — сказал Хакон, — В этом бою нет мер, я дал слово.

Я кивнул, внимательно следя за каждым шагом зверя. Намечалась уже вторая моя битва в этом месте, и кажется, сейчас была решающая. Если я не ослышался, этот зверь обещал мне свободу.

Скрипнули ворота, и внутрь прошли Устрица и какой-то седой старик в светлых одеждах. Они остановились у входа, удивленно глядя на то, что творится во дворе.

— Устрица, расположи пока мастера лекаря дома, угости гостя.

— Хильда, какого нуля я лечу твоего первуху, если ты его все время калечишь? — скрипучим голосом возмутился старик, — На нем живого места нет. Зверье пустое! Убила б сразу, чтоб не мучился.

— Все нормально, мастер Друд, — отмахнулась Хильда.

Но Хакон вдруг повернулся к лекарю:

— Что с ним?

В этот момент я прыгнул, целя копьем прямо в затылок воину. Я был стремителен, не жалел больную ногу… и почти достал!

У варвара будто глаза были на затылке. Он чуть отвел голову, поднял руку и легко перехватил копье за древко. Неумолимая сила прокатила меня по кругу, и я, кувыркнувшись, вскочил возле Устрицы с лекарем, когда зверь отпустил копье.

— Друд, подлатай его сейчас, — весело бросил Хакон, — Чтобы бился с полную силу.

Закатав рукава, лекарь подошел ко мне, и, бесцеремонно схватив за ухо, стал заглядывать в глаза и рот, будто на приеме у лора.

— Крепкий малый, — хмыкнул Друд, — Как я уже говорил, хороший примал будет.

— Во, даже лекарь сказал, — засмеялся Хакон, — Хильда, где ты откопала это золото?

— Земля и вода, мастер, — напомнила Волчица, — Не такое уж золото.

Друд положил мне на плечо ладонь:

— Крумб салюс!

Меня чуть не отнесло от волны магии, перед глазами засветились искры. Я упал на колени — плечо вспыхнуло адской болью, и я тряхнул головой, пытаясь оклематься.

Но пальцы уже обхватили раненую ногу.

— Ого! — воскликнул лекарь, — Раны-то непростые. Кто тебя так, отвечай, первушник?

Я едва шевелил языком, но все же промямлил:

— Белые волки, господин зверь.

— Непростые это были волки, — лекарь покосился на Хакона и загадочно кивнул ему.

Глава Лунного Света потер подбородок, чуть округлив глаза, но все же кивнул в ответ.

— Я тебя понял, Друд.

Я крутил головой, бегая глазами между ними. Что они там поняли, и почему я ничего не понял?

— Крумб салюс!

Ногу скрутило болью, я прикусил губу, но страдания тут же прекратились.

— Шрамы останутся, — покачал головой Друд, — Это метка Неба.

— Оно и понятно, — усмехнулся Хакон.

Устрица ахнула, а Хильда удивленно закрутила головой.

— Зверье пустое! Вы о чем говорите, какое Небо?

Но Хакон требовательно махнул рукой, призывая к порядку:

— Потом, Дикая, времени мало. Нападай, абитур.

Мне и самому было интересно, что имеют в виду эти звери, но так же сильно хотелось и на свободу.

Я встал, поджав губы. А вот сейчас я был готов на все сто. Тело было легким и на взводе, как пружинка, и внутри струилась переполняющая меня энергия.

— Так намного лучше, — сузив глаза, сказал Хакон.

— Господин зверь, пройдемте… — начала была Устрица, но лекарь оборвал ее:

— Цыц, однуха! Я тут постою.

Варвар ждал меня в центре двора. Стянутая в косу борода лежала на покатой груди, которой позавидовали бы культуристы. Каждое плечо — будто валун. Он был намного выше меня, я едва доставал ему до подбородка. По всем законам физики он не должен быть быстрым.

Я стрелой метнулся к Хакону, и, надрывая жилы, закрутил копьем, отгоняя Хакона назад. Наконечник запел, рассекая воздух, но варвар просто спокойно сделал два шага назад.

Свистнув по широкой дуге, я резко сократил дистанцию и, перехватив копье в середине, крутанулся балериной. Несколько раз прочертив острием возле груди отступающего Хакона, я перехватил копье за кончик древка и махнул по широкой дуге.

В прошлый раз я достал Волчицу этим ударом, царапнул щеку. Но Хакона впереди не было. Невозможно!

— Клан Лунный Свет… — раздался его спокойный голос за моей спиной.

Я, не оборачиваясь, крутанул копье и выстрелил им назад. Никого, естественно, не достал, но я уже летел в прыжке, заметив тень Хакона сбоку. Копье свистнуло и высекло из земли ворох грязи.

— …ведет свою историю с тех времен, когда в этих землях жили Дикие Волки, — донесся спокойный голос Хакона совсем с другой стороны, как раз возле манекенов.

Обернувшись, я оценил расстояние, которое зверь покрыл за такой короткий миг. Как он это сделал?

— Дикие тогда не были хозяевами этих земель, — сказал зверь, — Тогда здесь правила стая Скорпионов, но позже… она оказалась слабее.

Он хмыкнул, и я, скрипнув зубами, снова бросился в атаку. Я прыгнул вперед и провел несколько тычков, меняя уровни — вверх, вниз, вверх, вбок… и снова вверх!

Но Хакон будто читал меня. Хильда в прошлый раз не уступала ему, и мне показалось, что этот зверь еще даже не раскрывал своей истинной силы.

А его разговоры о Диких Волках, это равнодушие к беспределу тех времен… Я знаю, историю пишут победители, но после правды Рычка уверенность Серых в своей правоте выводила меня.

Я разгонялся, не давая больше вставить зверю ни слова. Я стал вихрем смерти, накручивая вокруг копье, и, казалось, что острие мелькает в каждой точке вокруг меня.

— Восхитительно! — только и выдохнул Хакон, в который раз ужом выскользнув из-под удара.

Как этот громила, не задев меня, промелькнул в сантиметре от моего плеча, я не понимал. Я уже был на пределе, дальше только рвать жилы. Но растяну связки — и замедлюсь.

Завершив очередной вихрь ударов, я снова остановился в центре двора, а глава Лунного Света стоял там же, возле манекенов. Будто издевался.

— Белые Волки думали, что они правы, — вдруг сказал Хакон, совершенно поменяв тему.

Я стоял, прикусив губу, вглядываясь в глаза противника, и молчал, пытаясь придумать новую стратегию нападения. Тот ухмылялся, оценивающе глядя на меня, а потом повернулся к Хильде:

— Ты тренировала его?

— Нет, не успела.

— У него зачатки силы тела, — задумчиво сказал он, — И еще что-то…

Какой проницательный! С этой мыслью я метнулся вперед, замахнувшись копьем, как огромным топором. Наметив сокрушительный удар сверху, я в последний момент скользнул на коленях, как футболист, и метнул копье древком вперед.

Огромный Хакон промелькнул сбоку, всего в паре сантиметров, и легонько подтолкнул меня ладонью в спину. Я так и проскользил вперед, едва не врезавшись в манекен, но успел упасть на спину и уткнулся в него ногами.

— Запомни, абитур, — сказал Хакон, — Сила оружия позволяет мастерски владеть оружием. Ты получаешь ее, когда клинок или копье становятся продолжением руки.

Я кувыркнулся на живот, рядом лежало мое копье. Неторопливо встав, я отряхнулся.

— А с силой тела тебе уже не нужно копье. Твое тело — само как оружие, и мастер голой рукой может остановить меч.

Покосившись на Волчицу, я поморщился. Та смотрела насмешливо, ее глаза будто говорили — «запоминай, первота, тебя сам Хакон учит!»

Это напомнило мне разные легенды из мира боевых искусств. В детстве я смотрел много фильмов на такую тему, и просто фанател от всего этого. Но сейчас, когда я сам с головой погрузился в это, во мне проснулся скепсис.

— Как может тело быть сильнее оружия? — наконец спросил я, — Сталь крепче кости, и не боится боли.

Хакон не ответил, а встал напротив, расставив ноги и выставил в сторону ладонь, словно меч. Провоцировал меня — ну давай, нападай!

Я тоже вытянул руку с копьем в сторону, чуть пригнулся. Вызвав чувство земли, я стал наращивать энергию, четко представляя, как она втекает через ноги в тело. Я закручивал ее спиралью — настало время для «каменного жала».

Но не успел я оттолкнуться, как Хакон сам оказался рядом — он пронесся сбоку быстрее, чем разогнулась моя толчковая нога. Копье в руке дернулось, и я, затормозив, с удивлением посмотрел на короткую палку, зажатую в кулаке.

Зверь опять стоял возле манекенов и держал в руке наконечник с обрубленным древком. Я приблизил к лицу место слома — будто острым клинком хватили. Но как?

— Что тебя связывает с Белыми Волками? — вдруг спросил глава Лунного Света, причем его голос прозвучал необычно холодно.

— Это моя тайна, — ответил я, не видя смысла лгать.

Краем глаза я заметил, как нахмурилась Хильда.

— Едва я упомянул о них, от тебя изошли волны ненависти, — сказал Хакон, — Это было очень глубокое чувство.

Я ничего не сказал, продолжая сверлить его взглядом. И так понятно, что я проиграл — с этим обрубком ничего не сделать. А впрочем…

Отбросив палку, я пошел вперед, подняв по-боксерски руки. Я грациозно запрыгал на носочках. Надо-то всего лишь коснуться. Как же мы любили на службе побоксировать, так еще и в детстве секции были. Что я, зря на них ходил, что ли?

Брови Хакона подпрыгнули, я услышал восхищенный вздох Устрицы. Руки быстрее копья, за ними легче следить, я их лучше чувствую. Ну, все это в теории, конечно.

— Теперь я понял, почему ты его так назвала, — насмешливо отметил глава Лунного Света, — Ну, прямо прабабка!

Ох, как же они меня все задрали с этим именем! Спика, Спика, Спика…

Я подскочил к Хакону, наметив правой в корпус. Короткий джеб, и резкий нырок вперед с ударом левой.

Нет, все равно ушел. Вот он, плавно перетек в сторону.

— Незнакомая техника, — удивленно сказала Хильда.

— Да, я вижу, — сосредоточенно ответил Хакон.

Это вызвало у меня улыбку. Откуда им бокс-то знать? Озадачил я все-таки, напугал.

Я снова подскочил, два взмаха рукой, и широкий удар ногой с разворота. Как же его там, этот каратэшный прием… Нет, не достал.

Без копья я чувствовал себя медленнее, намного медленнее, но злость меня не отпускала. Биться до последней капли силы! Лучше так, чем умереть потом, на клятве Небу, потому что сейчас пожалел себя.

Я закричал и рванулся к Хакону, намереваясь просто схватить его, коснуться хоть разок. Некоторое время я так и гонялся за ним, прыгая из стороны в сторону и просто цепляя воздух пальцами. Как же он быстр! Невероятно быстр!

А он издевался. Небо одарило силой, правом издеваться над низшими мерами, и он этим пользовался. Я почувствовал, как от бессилия наворачиваются слезы.

Громила был тут, через долю секунды уже за спиной, потом снова передо мной. Вот он справа, только намечаю удар туда, он уже слева.

Кажись, тысячу лет не плакал. Да что со мной происходит-то, откуда столько эмоций?

Глава Лунного Света застыл прямо передо мной, и я, зажмурившись и ни на что не надеясь, выкинул обе руки вперед…

Ладони влепились в мощную грудь. Будто по каменной стене хватил. Замерев, я разлепил веки, сквозь влагу рассматривая силуэт зверя. Что-то я не понял.

Раздался слаженный вздох по всему двору. Устрица, Хильда, даже лекарь Друд. На втором этаже в доме восхищенно запричитала какая-то черноволосая толстушка. Наверняка та самая Рябжа.

— Мастер, нет! — воскликнула Хильда.

— Выиграл, Спика, — усмехнувшись, сказал Хакон.

Я стоял, не веря в происходящее. То же самое чувство у меня было, когда я впервые появился в Нулевом мире — этого просто не может быть.

— Мастер, это мой примал! — возмущенно сказала Волчица, — Нет!!!

Хакон повернулся к ней, его взгляд будто физически толкнул Хильду.

— Что ты сказала?!? — рявкнул он, — Дикая, ты споришь с главой?

Мне показалась, или от его рыка взметнулась пыль вокруг? Волчица сверлила его взглядом, ее кулаки сжимались и разжимались.

— Я дал слово, — повторил Хакон, а потом повернулся ко мне, — Можешь идти, ты свободен.

Я стоял, пораженный. Непроизвольно я покосился на копье, прислоненное к сараю возле манекенов, но зверь покачал головой.

— А вот это уже не мое.

— Хрен тебе, а не копье, — зло процедила Хильда, — Иди, если хочешь сдохнуть!

Упрямо поджав губы, я пошел к воротам. Нет уж, хрен тебе! Пойду и сдохну, как мне надо!

— Только помни, Марк! — вдогонку добавила Волчица, — Ты свободен до первого зверя.

Я даже не стал оглядываться. А то я прямо не понимаю, что свободных первушников не бывает.

— Да, Хильда, упрямства тебе не занимать, — засмеялся Хакон, — Прабабка на несколько поколений влила Белой крови!

Я уже почти вышел, и замер в проеме, еще не отпустив створку ворот. Слово «белый» с недавних пор очень остро резало мне слух, и я остановился, пытаясь понять, о чем идет речь.

Хакон строго сказал, будто бы меня уже тут не было:

— Хильда, почему не рассказала ему историю имени?

— Не поняла? Мастер, это стихушник сраный! Мне ему еще древо семьи показать?

— И надо было показать!

Я посмотрел на улицу. Далеко сверху виднелась спускающаяся сюда процессия в несколько зверей. Всадников там не было, но виднелся кто-то в длинном сером одеянии.

Меня кольнуло предчувствие. Хильда ведь говорила, что у нас полчаса, и возможно, именно эти идут за абитуром.

Я обернулся и посмотрел на Хильду.

— Кто твоя прабабка?

— Как ты смеешь, первота, так со мной разговаривать?

Хакон упер руки в бока и засмеялся, сотрясая воздух во дворе. Вот уж кто явно испытывал удовольствие от всей ситуации.

— Ее прабабка — это Спика, — ответил вдруг лекарь, который все это время тихо стоял с Устрицей возле ворот, — Знаменитая Белая Волчица.

Я уставился на Хильду, округлив глаза. Так в ней течет кровь Белых? Но Рычок же последний был!

— Мастер Друд, — зло бросила та, — Я сама разберусь с наглым стихушником.

Старый зверь недовольно вздохнул, но все же замолчал. В его взгляде читался такой знакомый упрек всех пожилых людей — ох уж эта молодежь, все-то они знают!

— Белых Волков больше нет, — упрямо ответил я, — Их всех убили.

Злость на лице Волчицы тоже сменилась удивлением, и, нахмурив брови, она спросила:

— Откуда знаешь, первуха?

Я лихорадочно пытался сообразить, что я могу ответить, но тут вмешался Хакон:

— Да продали его раньше Скорпионам, думаю, вот и все. Белым в последнее время совсем тяжко было.

— В обход Кабанов продали? — с сомнением спросила Хильда.

Я пожал плечами, показывая, что эти «дела хозяев» меня, простого крестьянина, совсем не волновали. Даже лгать не пришлось — версия, предложенная Хаконом, меня вполне устраивала.

Хильда больше не сказала ни слова, она сверлила меня ненавидящим взглядом. Ей, видимо, казалось недостойным зверя объясняться перед каким-то первушником.

— Спика была отдана Серым в жены на Брачной Ярмарке, — сказал Хакон, так и не дождавшись, пока Хильда заговорит.

— Мастер! — чуть ли не крикнула Волчица, — Это моя семья! Это мое колено!

Хакон засмеялся и даже не стал давить на Хильду авторитетом. Когда дело касается родной крови, даже самые крепкие клановые узы могут оборваться.

— Первушник, это здесь дом Хильды, правой руки Лунного Света? — вдруг донесся до меня голос, — Отвечай!

Я обернулся. Процессия уже дошла по улице, и первый зверь, какой-то юнец в серой мантии, как раз обратился ко мне. За его спиной в окружении нескольких воинов я увидел того самого мастера Рульфа, который выдал мне допуск на испытание.

— Да, господин зверь, — ответил я, обреченно вздыхая.

— Ого, первая мера, — обратился ко мне уже мастер Рульф, — Ты и вправду живой…

Седовласый старик с некоторой долей удивления рассматривал меня, будто призрака увидел.

— А я ведь не поверил, когда сказали, что абитур Лунного Света нашелся. Целый день прождали у колодца, но ты так и не вылез.

Я молчал, помня, что он — пятая ступень. Будет плохо в первый день свободы попасть на плаху.

На улицу вышли Хильда и Хакон, отстранив меня в сторону. Волчица круглыми глазами смотрела на процессию.

— Хильда, спешу поздравить тебя. Если абитур выбрался из пещеры, то уже не важно, как он сделал это. Настало время для третьего испытания.

— Понятно, мастер Рульф, — тихо произнесла Волчица, даже не покосившись в мою сторону.

В любое другое время я бы с удовольствием смотрел, как гордую Дикую вот так вот сломали обстоятельства. Ее абитур свободен, и это указ главы клана.

— Уважаемый мастер Рульф, тут такое дело… — начала было Хильда, скрипя от злости зубами.

— Ой, и так уже столько времени потеряли, — старик Рульф скривился, ожидая, будто сейчас начнется обмен любезностями, и повернулся ко мне, — Первая мера, отвечай. Ты помнишь, какое третье испытание?

— Верность, господин зверь.

— Ты готов?

Я посмотрел на улицу, ведущую вниз. Где-то там выход из города, идти-то всего минут десять.

Ну, давай же, Марк, ты свободен. Уйдешь в горы, будешь расти постепенно, чтобы вот таких титанов, как Хакон, пытаться победить.

— Первая мера, отвечай!

Повернувшись к старику Рульфу, я выдохнул:

— Да, господин зверь. Готов.

Глава 15. Ответ Неба

И снова вздох удивления. Хакон так и стоял, улыбаясь, а Хильда воткнула в меня ошарашенный взгляд. Потом она покосилась на главу клана:

— Я не понимаю, мастер…

— Что ты не понимаешь? Согласился твой примал, чего тебе еще надо?

Маг Рульф отвел от меня взгляд и посмотрел на них.

— Вот кто вас, звери, совсем тут перестал понимать, так это я, — он пригладил бороду, — Так ты ведешь своего первушника, Хильда?

Да уж, на Волчицу реально жалко было смотреть. Кажется, до нее так и не дошло, что я на самом деле решил.

И у меня возникло сомнение — а, быть может, все-таки в горы? Поднять себе меру. А дойду ли? Инфериор имеет свое мнение о том, где место обычному первушнику. Тем более, с двумя стихиями.

Хакон вышел вперед, за ворота, и положил мне руку на плечо:

— Спика, первуха ты упрямая. Скажи еще раз вслух, а то у тебя хозяйке сегодня крепко прилетело на тренировке.

Не сказать, чтобы этот его жест показался мне приятным. Я с ним дружбу не заводил. Но все-таки Хакон лучился чем-то… отеческим, что ли, какой-то родственной связью, хотелось ему доверять. А его рука на плече придавала уверенности, которую я начал было терять.

— Я, абитур клана Лунный Свет, готов пройти третье испытание, — сказал я, глядя Хильде прямо в глаза.

Ну вот, решение принято окончательно. Кто бы знал, Рычок, что у тебя найдутся такие дальние родственники, да еще в стане врагов. Хильда, насколько я понял, сама пытается разгадать, что произошло со стаей ее прабабушки.

Правда, я так и не понял всех этих родственных связей. Какие-то Брачные ярмарки — то она была в стае Белых, то потом стала Серым Волком. С этим еще предстоит разобраться.

— Хорошо, — сказала Хильда, наконец, выйдя из ступора, — Мастер Рульф, моему абитуру засчитывается второе испытание?

— Ну, в общем-то, условие было одно, — задумчиво сказал старик, — Выйти из пещеры. Он здесь, и метка на лбу никак не отреагировала.

Рульф внимательно посмотрел на мой лоб, как и все звери вокруг. Я даже сам непроизвольно скосил глаза.

— Ой, да эти метки, — бросил кто-то из воинов, — Говорят, их легко можно…

Рульф рявкнул совсем не по-старчески:

— Я сам ставил метку посвященного!

— Простите, мастер Рульф.

Мощный рык старика заставил всех пошевелиться, и процессия перестроилась, чтобы двинуться обратно к крепости.

— Хакон, хотите ли вы присутствовать на посвящении? — спросил напоследок Рульф, — Все-так, ваш клан.

— Нет, мастер, — тот отмахнулся, — Хильда — моя правая рука, и я полностью полагаюсь на нее.

И он прошел назад, во двор Волчицы, по-дружески схватив за плечо лекаря и развернув того к дому:

— Пойдем, Друд, выпьем по кружке эля, поболтаем.

Старик закивал, и ворота заскрипели — Устрица, упираясь, закрывала их. Она подарила мне напоследок взгляд, полный обожания, и ее белобрысая голова исчезла за сомкнувшейся створкой.

Мы с Хильдой встали в последнем ряду, и вся процессия двинулась по улице. Но меня придержали за плечо, чтобы мы чуть отстали.

— Пришибу я тебя, Спика, — прошипела Волчица, — Ты у меня дня спокойно не проживешь!

Я, поражаясь ее неблагодарности, прошептал в ответ:

— Да пошла ты… Госпожа!

Она уставилась на меня черными глазами, и я почувствовал страшное жжение на лбу. У Хильды желваки заиграли на скулах, и побелели костяшки на сжатых кулаках.

От нее повеяло дикой опасностью — кажется, я сказал сейчас немного лишнего. Да и на хрен, я от нее свободен, так сам глава ей сказал. Я улыбнулся.

— Первота сраная! Зверье пустое! Дерьмо нулячье! — еле слышно ругалась Хильда, — Да тебя казнить мало, тебя гнить кинуть навечно!

Упрямо сомкнув губы, я шел рядом. Пусть ругается, может, выйдет из нее побольше нехорошего, станет подобрее.

Покосившись, я с изумлением заметил, как по щеке Хильды скатилась слеза. Скупая, но самая настоящая. Она смахнула ее неуловимым движением руки и снова раскалила мой лоб взглядом. Только ничего уже не сказала, а воткнула взгляд в пол, будто это не меня вели на испытание, а ее.

Потом она что-то прошептала, и мне показалось, я услышал что-то вроде «Спасибо, Марк».

— Что, госпожа? — переспросил я.

— Гореть тебе в Тенебре, — огрызнулась Хильда.

Это ее поведение совсем не было аристократическим, или кем тут себя возомнили звери, но я понял, что в эти минуты увидел настоящую Хильду. И она мало чем отличалась от большинства женщин с характером.

Упрямая, темпераментная, вспыльчивая. Живая.

— Госпожа Хильда, — прошептал я на свой страх и риск, — Ты правда потомок Белых?

Я чувствовал, какие реки ярости в ней горят. Гордость, помноженная на высокомерие. Волчица долго сверлила меня взглядом, в котором я увидел новые уровни моей ничтожности. Но все же мозги она включила, поняв, что я не просто так спрашиваю, и сказала:

— Формально, нет, — и добавила, покачав головой, — А по крови — частично.

Судя по всему, мой взгляд сказал очень многое, и она удивленно спросила:

— Ты что, не знаешь, как берут в жены у зверей?

— Нет.

Хильда даже чуть поостыла от такого заявления, и едва слышно выругалась:

— Придушила бы обоих! И откуда ты такой взялся на мою голову?

Я только пожал плечами. Все, что мне нужно, она сказала. Не знаю, принимает ли Небо такие формальности, но лично мне было достаточно даже далекого кровного родства Хильды и Рычка. В каких-то вопросах, значит, мы сходимся.

Впрочем, кое-что мне все же стало интересно:

— Кого еще ты хочешь придушить, госпожа, я не понимаю?

И снова черные глаза вколачивают в меня невидимые раскаленные гвозди. Впрочем, больше она ничего не ответила, и дальше всю дорогу мы молчали.

* * *
Я впервые был во дворе крепости. Стены невысокие, с небольшим коньком, закрывающим верхний зубчатый торец. Там, судя по толщине крепостной стены, было место, чтобы расположить небольшой гарнизон лучников, но особо не разгуляешься.

А впрочем, от кого защищаться Серым в их же землях, я не знал. Я уже видел деревни Скорпионов и Белых Волков, и разница с Вольфградом была колоссальна.

Мы собрались во дворе вокруг небольшого камня странной формы, напоминающего наковальню. В центре его плоской вершины была небольшая выемка, и, судя по шероховатой и изъеденной поверхности, этому камню было много сотен лет, если не тысяч.

Я рассматривал сам замок, возвышающийся над двором. Тут было несколько башен, одна выше другой, но в целом он не был огромным — не выше наших земных четырехэтажек.

Несколько длинных красных флагов покачивались на шпилях, установленных на стенах. Что было изображено на них, я разобрать не мог. Отсюда не было видно, но на крыше замковых башен я тоже заметил флаги, когда шли сюда.

На странную церемонию пришло много зверей, и я заметил, что некоторые группы держались обособленно. Серые Волки ходили по двору хаотично, и я навскидку заметил только четыре более-менее выделяющихся группы.

Ну, будем предполагать, что у Серых Волков четыре клана. К Хильде, помимо нескольких воинов, которых я до этого не видел ни разу, присоединились уже знакомые мне Скегги-топорщик и Фолки. Я дружелюбно кивнул своему ночному спасителю, но тот не ответил. Тонкий намек, что надо знать свое место.

Значит, все вокруг Хильды — Лунный Свет.

Я выделил в толпе несколько знакомых лиц. Десятника Ульвара, который привел меня с первушниками Скорпионов в Вольфград, я узнал сразу. Он стоял в одной группе с магом Грэем, и, судя по всему, они были в одном клане.

Его название я так еще и не знал, но именно эти лица были замешаны в истории с Кабанами и Скорпионами. Значит, и Белые Волки — их рук дело.

Я призадумался. Если Хакон пятый коготь, и маг Грэй тоже, то значит, это уровень лидеров клана. Мне даже стало интересно, а какой же коготь у Альфы? Неужели зверь седьмой ступени?

— Мастер Рульф, великий мастер Рагнар будет присутствовать? — спросила Хильда.

Старик не успел ответить, как его опередили.

— Хильда, а больше тебе ничего не надо? — послышался недовольный рык, — У Альфы больше дел нет, кроме как твоего примала встречать.

Кто-то весело ему поддакнул:

— А, может, великого приора еще вызвать из столицы? А то и самого прецептора?

Раздался нестройный смех. Голос показался мне знакомым, а когда Хильда зло рявкнула в ответ, я вспомнил говорившего.

— Дарем, заткнул бы свою глотку, а то мало ли, охрипнешь.

— Следи за языком, волчица драная!

Мастер Рульф поднял руки и громко сказал:

— Еще чуть-чуть, и вы опорочите дом нашего Альфы.

Я смотрел на Дарема, того самого мечника, который чуть не разрубил меня, когда мы с Хильдой шли за моим посвящением. Тот не стоял рядом с Грэем, у него была другая группа. Зато рядом я узнал того мага, который здоровался с Хаконом на улице, когда я плелся за его лощадью.

Ну, что ж, будем считать, что это еще один клан.

— Так, ну, я думаю, время терять не будем, — сказал наконец Рульф, оглядев собравшихся, — Все, кто хотел, наверняка присутствует, так что начнем.

Он прошел к каменной наковальне и сделал изящный взмах рукой, будто заправский фокусник. На его ладони засветился знакомый огонек духа.

Я поразился этому. Получается, маги в нулевом мире, если захотят, могут дух просто так выделять? Просто для меня это было чем-то, неподвластным здешним обитателям. Но, оказалось, что для магов даже стихия духа — всего лишь одна из многих.

— Абитур, подойди, — подозвал меня старик.

Я подошел, не спуская глаз с огонька в его ладони. Мастер Рульф аккуратно поднес ладонь к выемке в центре каменной плоскости. Огонек, будто живой, перескочил, устроившись в ямке.

— Положи ладони на камень, — сказал Рульф.

Камень, чуть зеленый от времени, оказался приятно теплым. Еще бы, весь день стоит под солнцем, прикрытый стенами от любого ветра. Шероховатый, он напоминал мне строительные бетонные блоки из детства. Та самая пора, когда безо всякой брезгливости любишь все трогать, и ощущать каждую выемку на простых предметах…

— Все знают, что сейчас кусочек Неба заключен в этом камне, где отстаивали правду тысячи наших соплеменников. И слова, сказанные здесь, не могут быть ложью, — громко сказал Рульф, — Небо видит все.

Огонек духа сидел в выемке между моими ладонями, подрагивал, словно на ветру, и я видел на ногтях своих больших пальцев отблески.

— Абитур Спика… — громко произнес старик, и в толпе послышались смешки.

Теперь я хотя бы понимал, почему имя Спика вызывало столько веселья. Но какое же невероятное совпадение, что Хильда назвала своего примала в честь своей прабабушки.

— …понимаешь ли ты, — продолжал Рульф, — что отстаиваешь слово клана Лунный Свет?

Я хотел было ответить, но с сомнением поднял глаза на старика. Все эти законы зверей… Мог ли я сейчас говорить без позволения?

Старик усмехнулся:

— На эти вопросы можешь отвечать, первушник.

— Да, я все понимаю, господин зверь.

Мастер Рульф, как и большинство зверей вокруг, поднял взгляд на небо. Долгое время он выискивал там какие-то одному ему известные знаки, а потом кивнул и задал следующий вопрос:

— Осознаешь ли ты, что правота клана ложится на твои плечи?

Я кивнул.

— Да, господин зверь.

Снова взгляд в небо и ожидание.

— А теперь, — старик чуть понизил голос, хотя в той тишине, что повисла над двором, его все равно было слышно, — Ответь перед Небом своей жизнью. Клянешься ли ты хранить верность клану Лунный Свет?

Я вдохнул и прикрыл глаза, вспоминая Рычка. Я дал ему обещание и забрал его месть. Так получилось, что непроизвольно это стало пока основной моей целью.

В Хильде я чувствовал рвение узнать правду о том, что случилось с Белыми Волками. И, насколько я смог узнать Волчицу, она не просто так интересуется. А значит, наши пути в этом сходятся.

А уж тем более, Хакон дал мне реальную свободу выбора.

— Да, — в конце концов решился сказать я.

Тишина. Я усмехнулся — как глубоко поражены моей честностью собравшиеся тут звери. Даже как-то забавно.

Пауза затягивалась, и я открыл глаза. Старик стоял, не сводя с меня глаз, и я сначала подумал, что сказал что-то не то. А потом до меня дошло, что он не двигается. Совсем. Остановившийся блеск в глазах, и борода его не подрагивает в такт дыханию.

Я повернул голову. Серые Волки, окружающие наш импровизированный алтарь, все застыли, как один. Их глаза устремлены на меня, но все выглядело, как инсталляция в музее восковых фигур.

Картину прояснили флаги. Они застыли, будто изображение поставили на паузу.

— Просветленный, — раздался голос.

Я ожидал услышать тот самый голос, который слышал до этого. Голос Абсолюта.

Но нет, это был другой голос. Простой, обычный, даже не трубный бас, как у перекачанных зверей. Я обернулся… Никого. Как же я отвык от такого обращения — «просветленный».

— Неужели ты забыл свою веру?

Я снова покрутил головой, а потом посмотрел на небо. Небо, как небо — яркое солнце в зените, редкие облачка. Погода так и шепчет…

— Кто ты? — крикнул я, понимая, что Серые Волки навряд ли меня услышат.

— Что ты делаешь здесь, просветленный? Разве не должен ты нести веру в Регнум?

Вздохнув, я понял, что определить источник голоса мне не удастся.

— Какую веру? — громко спросил я, — Разве ты не знаешь, кто я?

— А ты? Ты сам знаешь, кто ты?

Встречный вопрос поставил меня в тупик.

— Я Марк, — ответил я.

Лгать этому собеседнику я не видел смысла.

— И что ты делаешь в Регнуме, Марк?

— Ищу тринадцатого…

— Но почему тогда ты здесь? Чье слово ты решил отстаивать?

— Клана Лунный Свет, — сказал я, кивая в сторону Хильды и окружающих ее воинов.

— А мое слово? — вдруг спросил голос, — Разве не должен просветленный нести мое слово?

— Кто ты? — вырвалось у меня, — Ты Небо? Или ты Абсолют?

— Я был, я есть, и я буду, — произнес собеседник.

Повисла тишина. Голос молчал, и я не знал, что дальше говорить. Наверное, он ждет от меня каких-то объяснений. Но меня настораживало, что все мои чувства были при мне, никто не подавлял их.

Что это? Собеседник так пытается втереться в доверие? Ведь большинство высоких мер всегда обрубали у меня чутье, а особенно ангелы.

— Я не твой проповедник, — покачал я головой, — И твоей веры не знаю.

— А во что ты веришь?

Я скривился. Мне никогда не нравилось, когда лезут в душу. Кто бы это ни был, уж «тереть» с ним за религию я не собирался.

— Какая разница? — спросил я в свою очередь, так и крутя головой.

У меня росло убеждение, что мой собеседник — это нереальнокрутой ангел? Скрывается где-нибудь здесь, и действует своей магией. Я не знал, на что способны ангелы, но нулевой мир отучил меня удивляться.

Хали нет во мне, и, скорее всего, из-за этого я его не вижу. А значит, искать нет смысла.

— Что ты хочешь, Марк? — спросил голос, — Зачем ты здесь?

Я чуть не простонал. По второму кругу одно и то же. Мне угрожали смертью, если я солгу Небу, но я и не подозревал, что тут все гораздо хуже. Можно умереть от смертной тоски, когда тебя мучают глупыми вопросами.

Ладно. Хочет правды?

— Здесь я, чтобы отомстить за Рычка. За его род Белых Волков.

— А ты знаешь, к чему это приведет?

Я пожал плечами. Мне это было не слишком важно.

— Нет, не знаю, — сказал я, — А что, жизни Белых Волков были отданы зря?

— Тебя волнует жизнь одного зверя, или его рода? Скажи…

Вздохнув, я понял, что тут голос был прав. Белых Волков я не знал, только одного Волчонка.

— Да, только жизнь Рычка.

— Ты хочешь действительно увидеть, сколько жизней сгорает в Регнуме каждый день? — насмешливо спросил голос, — Род Белых Волков — капля в океане.

И я увидел. Мои глаза оказались будто в другом месте, я летел высоко над землей. Серые тучи, серая земля. Внизу что-то строится — возведен квадратный фундамент, положен первый ряд из блоков.

До меня не сразу дошло, какое это циклопическое сооружение. Сначала показалось, что блоки тянут муравьи, но потом я рассмотрел, кто же там копошился вокруг.

Тысячи хилых оборванцев, они тянули и толкали, перекатывая блоки по бревнам. Нули, несметное число нулей. Прямо под их ногами лежали тела умерших от изнеможения, и их не убирали — растворятся.

Рабы попадали под валки огромных бревен, падая от усталости, кого-то забивали звери, блуждающие надсмотрщиками среди этой толпы. А кто-то просто падал… И на его место сразу вставал новый. Нескончаемые вереницы рабов тянулись от горизонта. Рабочей силы хватит.

Что там строили, мне было непонятно. Храм, дворец, или гробницу? Хотя кому в Инфериоре нужна гробница?

Я вспомнил слова мастера Жени из Проклятых Гор: «Сломанных нулей здесь миллионы…» И его глаза, когда он выдохнул с ненавистью мне в лицо: «Я столько лет видел этих зверей, я от них наелся по горло…»

Настоящее чудо, что я смог вырваться из нулевой меры, но увиденная картина снова кинула меня в тот омут унижения. Сейчас я «стихушник сраный», но прав был мастер Женя: первушникам живется куда вольготнее, чем нулям.

Но что могу сделать я? Тем более, если нули в основе своей не способны на бунт? У них нет даже капли воли на это.

— У них нет надежды, — сказал голос, — Будет надежда — будет и воля.

Я стоял, борясь с противоречивыми чувствами. Сначала Абсолют, теперь этот, и у каждого свое задание. А меня спросили, что я хочу? Один мне хотя бы предложил сделку. А этот?

Рычок, Хали, и девочка Грезэ… Вот то, что меня волнует.

А эти голоса? Кто со мной говорит, Небо или Абсолют? У них свое задание — «тринадцатый» и «миллионы сгорающих жизней». Причем все это творится в их же гребаном Нулевом мире, и пытаются повесить все на мои плечи.

Я стиснул зубы. «Сильная воля», говорите… Да пошло оно все!

— У меня свой путь, — сжав кулаки на камне, сказал я.

— Я не верю тебе, Марк. Вот мой ответ.

Глава 16. Выбор

Меня пробрала легкая дрожь, когда я услышал это, но флаги все так же висели неподвижно. Разговор продолжался.

— А когда ты поверишь? — спросил я, — Когда я скажу то, что ты хочешь услышать?

Молчание. Да уж, интересный собеседник мне попался, говорит только то, что ему надо.

— Ты так и не ответил, кто ты?

Молчание. Пауза затягивалась. Я задумчиво пожевал губами, понимая, что надо контролировать эмоции. Чувствуешь себя, будто на приеме у чиновника-самодура — высокая должность поднимает самомнение до небес, и надо сначала пробиться через эту стену.

— А кому ты веришь, Небо? Серым Волкам?

Наконец послышался ответ:

— Когда они говорят правду.

— Стаи Рычка нет, и даже Скорпионов изжили. Разве это правильно?

— Это выбор каждого.

Я засмеялся.

— Тогда зачем ты показывал мне рабов? Разве это — не их выбор?

И снова в ответ молчание. Ох, как же меня раздражала эта манера, известный журналистский прием. Мне показали только то, что я должен был увидеть, а остальное… Если молчать, его будто бы и нет.

Но я решил уж высказать все. Я в Инфериоре нахожусь всего ничего, по сравнению с мастером Женей из Проклятых Гор, но тоже достаточно увидел.

— А в Медосе предатели, ты слышал, Небо? Архангелы падают с небес.

— Разве это волнует тебя?

— Я уже ответил тебе, что меня волнует, — зло процедил я сквозь зубы, и добавил, — И я уже все понял про тебя, Небо.

Небо промолчало, не считая должным отвечать, и я продолжил, раззадоренный его циничностью.

— Ты каждый день даешь силу и дух зверям, именно ты определяешь им меру.

— Зверю зверево…

Чуть не застонав, я хлопнул ладонью по камню. Вот чего я не ожидал, так беседы с двуличным мерзавцем.

— Они убивают нулей, и за это ты даешь зверям еще больше силы, — сказал я, — И ты же просишь меня о помощи?

— Таков закон бытия, — насмешливо ответило Небо, — Каждый имеет свободный выбор.

— Вот тебе мой ответ, Небо! Сейчас я верен клану Лунный Свет, наши цели совпадают. И это — мой выбор.

— Не верю.

— Да мне наплевать, веришь ты или нет! — холодно сказал я, — У меня был Рычок, у меня есть девочка Грезэ…

— Я этого не понимаю.

Не успел я огрызнуться на это, как мое зрение снова перекрыли. С высоты облаков я увидел город с высокими крепостными стенами, который стоял в окружении лесов и озер. Город был так велик, что Вольфград и рядом не стоял. Высокие стены, который без осадных орудий не возьмешь, и громадный замок, возвышающийся на горе.

Та крепость, во дворе которой я сейчас стоял, могла бы, наверное, целиком поместиться только в одной из башен этого замка. Значит, в Инфериоре есть и такие города? Я почуял, что это то место, где живет третья мера — человек.

Приглядевшись, я заметил среди лугов вереницу повозок с людьми на дороге к нему. Девочка Грезэ сидела в одной из телег, ее обнимала какая-то женщина. И, как это часто бывает в снах, я точно знал, что это происходит сейчас.

— Что это? Где она? — я беспомощно протянул руку, но моего тела не было в этом видении.

Как же она похожа на мою дочь.

Но видение прекратилось, и я снова передо мной шершавый камень с огоньком в центре.

— Это не твоя дочь.

— Ты услышал мой ответ, Небо, — в который раз сказал я, не желая спорить.

— Марк, а ты услышал мой ответ.

— Ну и что, будем выяснять, кто прав? — насмешливо спросил я.

Вдруг воздух расколол оглушительный гром, землю тряхнуло. Прямо под камнем в земле пробежала трещина, и она стала расширяться. Я испуганно попятился, но тут же мое зрение улетело куда-то вверх.

С высоты птичьего полета я смотрел, как часть Вольфграда с той стороны, где холм заканчивался обрывом, сползал вниз вместе с крепостью. Стены и дома складывались, как будто это были игрушечные, и построены из песка.

И, честно сказать, в какой-то степени это меня радовало. Я скосил взгляд в сторону, туда, где улицы Вольфграда расколола пропасть, из которой отсвечивала краснота. Особняк Хильды я узнал сразу, и в этом видении он, к моему облегчению, остался цел.

— Видишь, к чему приведет твой выбор?

— Зверю зверево, — упрямо ответил я, — Это не мой, это их выбор.

И все опять вернулось так же, как и было. Я стоял посреди площади, положив ладони на камень, а вокруг стояли замершие Серые Волки. Флаги так и не двигались, а стены под ними были целехонькие, как и прежде.

Кажется, мне снова просто показали видение. На этот раз будущее этого города.

— Ты знаешь цену своего выбора, Марк, — сказал голос.

Я почувствовал, как у меня споткнулось сердце, и голова закружилась. Ноги подкосились и заныли странной слабостью. Я упал на колени, но руки с камня не убрал. Уперевшись локтями, я попытался встать:

— Нет! Это не мой выбор, — просипел я заплетающимся языком, — Ты обманул меня… Ты всех обманул…

Из меня будто тянули душу. Я чувствовал, как накатывает холод, немеют конечности, и какую-то часть меня выталкивают вверх. Я сразу попробовал вызвать чувство земли, и ухватился им за камень. Голова ответила болью, но, когда цена твоя жизнь, это все мелочи.

Сердце заходилось через раз, в голове потемнело. Я стал покашливать, пытаясь вдохнуть, но легкие не слушались. Удивительно — Небо просто решило устроить мне сердечный приступ.

Что-то тут было не так. Я злился, хватаясь за камень всем, чем можно — я скреб пальцами, срывая ногти, и пытался слиться с камнем, уперевшись в него лбом. Послышался треск, под ладонями что-то дрогнуло.

— Не сопротивляйся, Марк. Знай свою меру.

И едва он сказал это, как я понял — со мной точно разговаривает самозванец. Небо — оно не спросит и не ответит, оно просто есть.

Как есть, к примеру, природа. Налетит ураган, и некому за это отвечать. И за ласковое солнце на морском пляжу некому сказать спасибо. Природа такая, какая есть.

А этот невидимый судья явно пользуется великой силой не по назначению.

— Я тебе ответил! — процедил я сквозь зубы, — Двуличная тварь! Не тебе меня судить!

— Как ты смеешь? — в голосе появились раздраженные нотки.

Кажется, я его разозлил. Атака на мою жизнь не прекратилась, но я продолжил сопротивляться. Пока я уверен в своей правоте, я буду жить.

— Я имею право! — воскликнул голос, — Смирись!

— Да пошел ты, — прошипел я, — Перед ангелом еще не кланялся!

И меня отпустило. А голос разразился смехом — вокруг сотрясались стены крепости, дрожала под ногами земля, и, казалось, хохот резонировал со всем миром.

— О, нет, — сказал вдруг голос, — Я не ангел.

И этим он окончательно выдал себя. Ну, раз не ангел, то и точно не Небо.

Весь мокрый от пота, я выпрямился, теперь уверенный на все сто процентов. Я поднял глаза на верх, посмотрел на одинокие облачка, на слепящее солнце… И заученным, так знакомым моему проповеднику движением, я приложил два пальца ко лбу.

— Видишь, Небо, что творится здесь? — крикнул я изо всех сил.

— Глупец! — со злостью ответил голос, — Сильная воля, но слабая мера. Знай свое место. Призвать суд Неба может только судья.

Я игнорировал его, пытаясь не слушать, а лишь стоял, приложив два пальца ко лбу. Но последние слова подали мне идею.

— Небо! Я призываю к твоему суду! — крикнул я, ни на что особо не надеясь.

— Как смеешь ты произносить…

И вдруг голос оборвался. Небо надо мной стало светлеть, а яркое солнце будто расти в размерах, заполняя лучами все вокруг.

— Дар судьи! Но откуда? — голос, кажется, был растерян.

А я ухмыльнулся. Откуда, откуда… А хрен его знает. Впрочем, в памяти всплыл тот подстреленный ангел, которого мы с Хали нашли в Пещере Правды.

— Джихаил, — с истеричным фальцетом прозвенел голос, — Не мог просто сдохнуть!

Все величие исчезло, таинственность пропала — теперь это был просто обозленный своей неудачей самозванец.

— Мы еще встретимся, Марк, — голос будто удалялся, становился глуше.

И вдруг я почувствовал, что его нет. Этот самодовольный собеседник, доставший меня своей двуличной логикой, просто исчез.

Зато появился взгляд. Меня рассматривал кто-то неимоверно сильный, эта мощь — она была бесконечна, как… как… Небо! Но интерес ко мне был слабым. Это будто спящий, приоткрыв ночью глаз, посмотрел на стрелки часов — сколько там еще до утра? А, еще много… Ну, значит, можно и дальше спать.

— Иди, и придешь!

Эти слова оглушили так, что я непроизвольно закрыл уши ладонями, боясь, как бы перепонки не лопнули.

И все резко закончилось. Послышался обычный гомон толпы, разговоры Серых Волков.

— Ну, что, первая мера, поздравляю, — сказал Рульф, — Кажется, Небо приняло твой ответ.

Я поднял голову. Огонек духа в выемке камня исчез.

— Погоди-ка, — старик склонился к камню, и покачал головой, — Странно, откуда трещина? Не замечал раньше.

Присмотревшись, я заметил на камне тонкую темную ниточку, идущую прямо по центру. Видимо, моя борьба со странным искусителем для алтаря не прошла бесследно.

Раздался стройный вздох удивления. Сверху прилетел огонек духа и влетел мне в грудь, причем так ощутимо толкнул, что я опять упал на колени, ухватившись за камень.

Мышцы скрутило спазмом, будто я их перегрузил с непривычки, а в голову отдало бурным похмельем. Я застонал от нахлынувших страданий, но все быстро закончилось и я, пошатываясь, поспешил встать.

— Четвертая ступень, — ошарашенно посмотрел на меня Рульф.

Кроме удивления, я готов поклясться, в его взгляде сквозила какая-то доля испуга. И злость… Ему-то я чем насолил?

— Ха! — радостно воскликнула Хильда, — А, шкуродеры, видели? Небо ему ступень подняло!

И клан вокруг нее завопил, весело заулюлюкал, а потом, подняв головы, они все вдруг завыли. Я смотрел на Хильду — она, сжав кулаки, остервенело выла, как настоящая Волчица. Вот уж и впрямь Дикая!

Хильда и вовсе выскочила вперед, и ткнула пальцем в сторону Дарема, того самого, что едва не зарубил меня на улице:

— Что ж ты, Воющая Глотка, заткнул-то свою глотку? — она засмеялась, — Приходи в Лунный Свет, научим выть по-настоящему!

— О своей глотке волнуйся, облезлая шавка, — огрызнулся Дарем.

— Хильда, прошу, спокойнее, — Рульф поднял руки, призывая всех к порядку, — Не забываем, где мы находимся!

Но кланы уже стали расходиться. Я видел недовольные лица, и понял, что Лунный Свет имеет много врагов. Правда, собранной по крохам информации мне явно не хватало.

Однозначно, Дарем из Воющей Глотки мне не нравился. Да еще название у них такое… Уж лучше быть Спикой.

— Ну, что ж, Хильда, поздравляю, — во дворе крепости остался Рульф со своими сопровождающими, — Лунный Свет обзавелся еще прималом.

— Спасибо, мастер Рульф.

— Кто знает, вдруг Лунный Свет и вправду сможет заявить свое слово на следующем совете? — с усмешкой сказал старик, но поддержки в его голосе я не услышал.

И он, легким кивком позвав свою свиту, ушел в направлении замка. Волчица, проводив его взглядом, прошептала вслед:

— Да ты, старый хрыч, первым от радости будешь прыгать, если Лунный Свет опять пролетит на Совете.

— Да уж, он так и остался полуночником, — усмехнулся Фолки.

— Молодец, Спика, — Хильда лучилась непривычной добротой, — Это было необычно.

— Что, госпожа?

— Ни один абитур на посвящении не получал ступени, тем более, тебе еще много было до следующей, — пояснил Фолки, — И камень треснул, я слышал щелчок.

Хильда покосилась на помощника:

— Треснул?

— Да. Огромная сила.

— Ну, разве мы можем понять поступки Неба? — пожала плечами Хильда.

— Можно понять только одно, — сказал Фолки, подойдя к камню.

Он пригнулся, разглядывая трещинку, а потом задумчиво закончил свою мысль:

— Долго наш новый примал не проживет, — он поднял взгляд на Волчицу, — Понимаешь, о чем я?

— Силен, да, — Хильда довольно покосилась на меня, — Будем охранять, значит! Добро пожаловать в клан Лунный Свет, Спика.

Я усмехнулся.

— Очень рад, госпожа,

— Завтра будет праздник по этому поводу, — сказала она, — Радуйся, первушники там — редкость.

* * *
Спокойной жизни я так и не дождался. Когда мы вернулись в особняк к Хильде, не успел я зайти во двор, как меня под свое крыло сразу принял Хакон.

Судя по тому, как пошатывался лекарь Друд, приняли звери на грудь немало. Старика под ручку увел Фолки, а Хакон, который, не смотря на запах, был трезв, как стеклышко, положил руку мне на плечо. Она весила, как бревно.

— Ну что ж, примал, — усмехнулся зверь, — Срочно надо тебя обучать, а то ведь скоро совет.

— Обучать чему, господин зверь?

— Да всему, — бросила Хильда, — В первую очередь, манерам первушника. Чтобы запомнил, что к Хакону не имеешь права обращаться, пока не позволят!

Глава Лунного Света злиться не стал, а только засмеялся:

— Не забывай, Хильда, он служит тебе только по собственной воле.

Волчица сразу огрызнулась:

— Я помню. Но только его свобода не стоит и нуля.

Я поморщился. К сожалению, Волчица была права. Я наверняка получу свободу перемещения по Вольфграду, но для всех я просто первушник, и поэтому я бы на месте конкурентов попытался подбить новоиспеченного примала на проступок. Чтобы казнить на месте.

— Копье, — задумчиво сказал Хакон, — Нет, с этим позже… Оно у тебя на уровне, Хильда даже вон боится.

— Ничего я не боюсь, — огрызнулась Волчица, — Просто наглый он.

— А вот стихия, — продолжил Хакон, — Вот тут надо наверстывать!

— Особенно воду. Несмотря на новую ступень, Спика, ты все на том же уровне. Не развиваешься.

— Новая ступень? — Хакон округлил глаза и стал меня пристально разглядывать, — Действительно. Но как?

Хильда вкратце пересказала про церемонию посвящения. Глава клана только кивал, не сводя с меня взгляда.

— Необычно, — удивился он, — Такое было раньше?

— Мастер Хакон, ты издеваешься? Ты живешь намного больше моего!

— В общем, надо бы присматривать за нашим прималом, — не слушая Волчицу, сказал Хакон.

* * *
И вдруг меня оставили в покое. Все разбрелись по каким-то делам, которые срочно надо было решать, а я должен был отправляться в свою каморку.

«Выспись, завтра будешь подгонять свои навыки до новой ступени», — такими были последние слова Хильды.

Теперь рядом со мной у стены стояло короткое копье. Я не сводил с него взгляда, понимая, что мне доверяют. Искушение сбежать было все так же велико, но Хильда ясно намекнула, что теперь желающих меня убить очень много. Тем более, мое лицо видела куча зверей.

Рядом на столе лежал короткий кинжал в ножнах. Еще один знак доверия — его я попросил сам. Фолки, который к тому моменту уже вернулся, молча отстегнул один свой и протянул мне. Хильда ничего на это не сказала.

Растянувшись на лежаке и оставшись в одиночестве, я думал о том, чего же я на самом деле достиг. Теперь я, по сути, привязан к Серым Волкам.

— Нет, — поправил я сам себя, — Не к Волкам. Только к Лунному Свету, и к Хильде. Это мой выбор.

Теперь я смогу разобраться в том, кто виноват в истории с Белыми, да еще и постоять за так называемое «слово». Ну, только надо уговорить Лунный Свет его «сказать».

Сейчас Хильда казалась мне довольно адекватной, несмотря на импульсивность. Конечно, отношение к первушникам у нее было на среднем уровне всех зверей, но со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь…

Хакон. Этот зверь почему-то вызывал только симпатию. И при этом я четко понимал, что он ловко предугадывал каждую мою реакцию и, кажется, всегда знал, что я сделаю. Что-то тут было не так. Это определенно какой-то дар Неба, и на мне его использовали.

Еще я понял после разговора с Хаконом, почему побег в горы был бы ошибкой. Недостаточно поднять меру. Это даст силу и, возможно, магию… Но кто обучит владеть всем этим? Техника Скорпионов действительно хороша, но на одном копье далеко не уедешь.

Я хотел было встать и попробовать стихию земли, ощутить разницу с прошлой ступенью, но меня вдруг кольнуло чувство опасности. Причем довольно четкое — я был целью.

Привстав на локте, я прислушался. Да, именно мне грозит опасность.

Быстро развернувшись, я пустил руку в шов тюфяка — мой схрон был на месте. Выудив один из обрезанных болтов, я осторожно кинжалом соскреб воск с ядом каракоза в ножны, а потом сунул туда лезвие.

Прикрепив ножны к поясу, я соскользнул с кровати и взял копье. Подкравшись к двери, я приоткрыл ее и выглянул в щелку. Ночные фонари тускло освещали двор, но ничего подозрительного я там не видел.

Я тихо выругался, вспомнив про стихию земли, и крутанул свой радар, прощупывая весь двор. И снова выругался — пара осторожных стоп проявилась у стены за моим сараем. Да, конкуренты долго не стали ждать.

Поняв, что гость один, я стал лихорадочно соображать, что делать дальше.

Глава 17. Гость

Я застыл перед дверью, выставив копье, и раздумывал, где лучше встретить противника. Древко было коротким, специально для того, чтобы пользоваться в тесном пространстве.

В этот же момент мое чутье вдруг пропало. Вот же непруха, опять зверь с особым талантом. Я крутанул луч стихии, и по спине прокатился холодок — даже мой земной радар не регистрировал ничего. Но как? Как можно его обмануть?

Меня спас дар Скорпионов. Я еще не успел осознать, что дверь скрипнула, как в щелочку влетел дротик, а мои руки уже подняли копье. Маленький снаряд звякнул о подставленный наконечник и улетел в сторону.

Я упал и перекатился, врезавшись плечом в стену, и выкинул руку с копьем, втыкая его в дверь. Та захлопнулась, и в этот же момент снова резко открылась — в каморку влетела тень и пробежалась по стене. От силы удара оружие чуть не вырвало из рук, я непроизвольно нырнул следом.

Рубанув копьем, я отогнал противника, и тот опять отпрыгнул назад. В меня полетели кувшин со стола, табуретка, тарелка. Черепки разбитой посуды разлетелись повсюду — вся моя скорость ушла на то, чтобы отбиться или увернуться от предметов, но подойти к себе я не дал. Да что за гребаный ниндзя?

— Ловкий первушник, — фигура застыла возле стола, — Необычно.

Я едва успел заметить черную одежду и ухмылку под капюшоном, как свечу сбили с полки, и в комнате стало темно. А вот это реально плохо!

Тут же поднялась кровать и пролетела в меня через всю комнату, я на автомате пробил ее копьем, но меня свалило на пол. На кровать сверху сразу же встали.

— Сначала хотел просто убить, — раздался голос, — Но ты посмел сопротивляться.

Рядом блеснул кинжал, я не успел отдернуться, и плечо резануло холодом. Я пытался выдрать копье из кровати, когда через сползший на меня лежак снова воткнулся кинжал — в сантиметре от головы. Не найдя цели, лезвие исчезло, а мне удалось подобрать колени к груди и оттолкнуть тяжесть, мысленно собрав энергию от земли.

Кровать отлетела назад, а тень ловким сальто отпрыгнула, и, застыв на миг на стене, взмахнула рукой. Я едва успел увернуться — рядом в пол воткнулся еще дротик. Тут же подобравшись, я вскочил и выкинул руку с копьем в тень, но противник двигался, словно молния, и в темноте его плохо было видно.

Враг ударил по древку, оно хрустнуло и переломилось, и перед моей грудью блеснул наконечник моего же копья. Я успел отпрыгнуть, но сила уже ушла из тела. Я приложился затылком об стену, в глазах искрануло.

— Спика!

Скрипнул порог, раздались хлопки ударов — в комнате появился кто-то еще. Меня не убили, а это значит, второй гость был на моей стороне. Я не успевал следить, что делают два противника — они обменивались ударами, сверкали кинжалы, иногда позвякивая друг о друга.

Плечо немело, и я прикрыл кровоточащую рану рукой. Оставалось надеяться, что это не яд. Я пытался понять, кто есть кто, но в темноте не разглядеть, оба были в черном. Да и копье было сломано — по способностям я оставался обычным первушником.

Одна из теней упала, а другая, нависнув над ним, перехватила кинжал, чтобы вонзить. Блеснула сталь.

В этот момент внутрь влетел еще зверь. Уж крик Хильды я узнаю из тысячи…

Безоружная, она схлестнулась со стоявшим, выбив кинжал. Пара коротких шлепков по рукам, глухой рык от боли. Я так и не понял, что произошло, но вдруг все смазалось, и весь сарай тряхнуло — противник Хильды влетел в стену, пробив ее спиной, и остался там висеть. Его темный силуэт отлично было видно на сером фоне каменной кладки.

— Вот зверье пустое, — тяжело дыша, сказала Волчица.

Хильда перешагнула через покореженную кровать, и комната озарилась светом — она поставила на стол свечу. На плече Волчицы красовался порез.

Я сразу же попытался рассмотреть несостоявшегося убийцу. Но нет, просто обмотанный во все черное зверь, и лицо под капюшоном было незнакомое — блеклое, со смазанными чертами. Заметишь на улице, и не запомнишь, как выглядел.

Ребра неприятно заныли — поза бедняги напомнила, как меня вколачивали в сарай. Правда, не так сильно, я тогда кладку насквозь не пробил.

— Спика, в порядке? — Волчица повернулась ко мне.

Я приоткрыл рану, показывая, и она кивнула.

— Жить будешь, — сказала она, затем нагнулась к ворочающемуся на полу зверю, — Фолки, живой?

— Царапина, госпожа, — проворчал Фолки, откидывая капюшон, — Безликого подослали, видела?

Висящий в пробитой стене зверь вдруг захрипел и задергался в конвульсиях, изо рта пошла пена.

— Яд, — беспомощно процедил Фолки, пытаясь встать.

Хильда метнулась к убийце и, выдернув у того из шеи дротик, вдруг схватила его за щеки и вбила в рот какой-то мешочек. По подбородку убийцы рассыпался белый порошок.

— Нет, тварь, не получится, — прошипела она, — Побудешь еще с нами.

Бедняга подергался и затих. Я так понял, ему насильно впихнули противоядие.

— Успела? — спросил Фолки, вставая.

Зверь прижимал руку к боку и заметно пошатывался.

— Надеюсь.

Хильда подошла ко мне и, схватив за плечо, подтянула поближе, рассматривая рану:

— Хорошо, что просто заговоренным полоснули. А вот если бы дротик попал…

— Я едва его услышал, — сказал Фолки, — Какой это коготь?

— А кто его знает? — пожала плечами Хильда, — Я не могу увидеть, это же Безликий.

— Не ниже третьего точно, — сказал помощник, — Он надолго в отключке?

— Хакон сейчас будет, — сказала Волчица.

Внутрь протиснулся еще гость, и в комнате сразу стало тесно.

— Хакон уже здесь, — прогремел бас главы Лунного Света.

Похожий на северного варвара, он сразу глянул на подосланного убийцу:

— Четвертый коготь. Молодец, Хильда. А я болван, не ожидал, что всерьез возьмутся.

Та, чуть побледнев, глянула на воткнутого в стену Безликого.

— Повезло, — только и сказала она, — Врасплох застала.

— Потому что тренируешься много, — кивнул Хакон, а потом глянул на меня.

Он некоторое время разглядывал меня, а потом кивнул:

— Тебе тоже повезло, примал. Отвечай.

— Если бы не копье, господин зверь, — я покачал головой, — Я его даже землей не увидел. Стихия его не почувствовала.

— Особая техника, они обучаются быть незаметными, — сказала Хильда, — Я тоже немного умею сливаться со стихией.

— Сливаться? — только и спросил я.

— Тот, кто подослал Безликого, серьезно рискует, — уже не слушая меня, произнес варвар, — Альфа приказывает казнить как их, так и хозяев.

— Ну, раз казнить, — прошептала Хильда, — Значит, и необязательно о нем сообщать…

Хакон кивком отослал Фолки за дверь:

— Веревка нужна, с колючками.

— Колючки? — Хильду передернуло, — Допрашивать будешь? Да он наверняка ничего не знает.

— Ну, расскажет про свое детство тогда, — усмехнулся Хакон, — Я люблю веселые истории.

Я с содроганием вспомнил старика в деревне Скорпионов, связанного особой веревкой. Помнится, там колючки тоже были заговоренные.

Фолки вернулся быстро, и Хакон, грубо выдернув за ногу убийцу, обмотал того веревкой, а потом просто ухватился за концы, и потащил. Он даже особо не смотрел, как легли витки, и вид шипов, вонзившихся в щеки, немного меня покоробил. Я был привычен к виду крови, но беспомощность жертвы угнетала.

— А? — Хакон остановился и глянул на меня, — Точно, погоди, — и он положил мне руку на плечо.

В этот же момент меня охватила уверенность. И дикая злость на этого связанного подонка. Этот урод ведь пытался меня убить! Я едва справился с желанием подойти и пнуть тело.

— Так полегче? — усмехнувшись, спросил Хакон, — Нечего жалеть тех, кто минуту назад сам собирался тебя пытать.

Одновременно я оказался удивлен, узнав все-таки о способностях главы Лунного Света. Чертов манипулятор! Меня сразу же взяли сомнения — а мои решения в его присутствии? Они вообще — мои?

Звери вышли из раздолбанного сарая, вытянув следом тело, а потом Хильда обернулась:

— Спика, тоже пошли, — она указала на особняк, — Тебя хотели убить, ты должен знать все.

Я кивнул и потер лоб, незаметно покосившись на лежащий посреди комнаты тюфяк. Шов не разошелся, а значит, пока схрон на месте. Надо вызваться самому починить матрас, да и вообще весь сарай, а то как бы Устрица не убилась по любопытности.

* * *
Убийца сидел, привязанный к стулу, и обводил собравшихся здесь зверей мутным взглядом.

Если бы он смотрел с ненавистью или страхом, я бы не удивился. Но Безликий смотрел равнодушно, так, будто его каждый день с девяти утра до шести вечера держат связанным и пытают. Потом рабочий день закончится, его отцепят, и пойдет домой… А может, останется повечерить, если премию захочет.

Мы находились в подвале под особняком Хильды, толстые стены которого не пропускали ни единого звука. Я уже просканировал тут все своим радаром и понял, что в толще камня есть какой-то барьер — мой сканер не пробивался на улицу.

Ох, не хотел бы я оказаться в таком подвале. Теперь, когда я владею больше, чем обычными пятью чувствами, такая изоляция пугала.

— Чем же тебе платят, если даже жизнь готов отдать? — спросил Хакон, склонившись над связанным.

Безликий только вяло хмыкнул в ответ. Видимо, сказалось действие яда, и противоядие не до конца сняло эффект.

— Бесполезно, — сказал Фолки, — Он закрылся. Даже убьем, ничего не расскажет.

— Я вижу, — недовольно процедил Хакон, — Нам не везет.

Вспоминая те пытки, которым у нас на службе тайно подвергали пойманных языков, я содрогнулся. Мне довелось наблюдать один раз, и эту картину я еще долго видел в кошмарах.

Я чуял, что со мной здесь стояли обычные воины, тоже непривычные к пыткам. Один только Фолки блистал в этом более продвинутыми знаниями, но и он, насколько я понял, больше был научен куда-то проникать и подслушивать, чем выпытывать.

— Почему моего примала так испугались? — задумчиво произнесла Хильда, — Трутня тоже убрали, но более хитрым способом.

У меня сразу появилось чувство, что эту информацию мне надо знать.

— Госпожа, — вдруг сказал я, — А как убили Трутня?

Звери повернулись ко мне. Во взгляде Хильды я читал привычное «заткнись, пока не убила», Хакон наоборот будто сам хотел что-то спросить, а вот Фолки…

Он сказал:

— Трутень хорошо себя показал на аренах, — Фолки усмехнулся, — И Альфа захотел проверить своего сына.

— Фолки, я не разрешала рассказывать, — нахмурилась Волчица.

— Извините, госпожа, но не пошли бы вы к нулям? — ехидно ответил помощник.

Хакон засмеялся, оглушив весь подвал, а Хильда огрызнулась:

— Сейчас тут второй зверь на стуле сидеть будет!

— Где ж мы его достанем-то? — удивленно произнес Фолки, будто не понял угрозы.

— Мастер Хакон, вы видите, что творится? — возмутилась Волчица, — До чего докатились Серые Волки…

— Вижу, Дикая, — утирая слезы от смеха, ответил глава, — Фолки, рассказывай дальше.

— Мастер!

— Спика, — продолжил Фолки, игнорируя злую Хильду, — Кто-то подговорил Альфу, и старый хрыч…

— Побольше уважения, зверь, — строго сказал Хакон, но в его глазах все равно сидели веселые искорки.

— Кто-то подговорил великого мастера Рагнара, — поправился Фолки, — И старый хрыч захотел увидеть сына в деле. Взяли троих самых сильных прималов, и они должны были сражаться с парнем на арене.

— Ясно, господин зверь, — кивнул я.

— Это не должен был быть бой до смерти, — процедила Хильда, — Зачем Альфа опустил палец? И почему убили только моего?

Уж не знаю, какая ступень у сына Альфы, но тренера наверняка самые дорогие и сильные. Что я понял насчет Нулевого мира — истинная сила определяется мерой, но от навыков она зависит не меньше.

И все равно меня свербил какой-то жучок сомнения. Это не все, что я должен знать.

— Мы думаем, что клан Полуночная Тень подговорил Альфу, — сказал вдруг Хакон, — Спика… Или как там тебя? Марк, то, что ты сейчас здесь слышишь, секрет клана. Ясно? Отвечай.

— Ясно, господин зверь.

— Драная Глотка тоже могли, — наконец вставила слово Хильда, — У них свой резон не дать нам сказать «слово» на Совете.

— Глотка — напыщенные идиоты, — скривился Хакон, — У них мозгов хватает кричать только о чистоте их крови. А вот Грэй… Этот Волк хитер.

— Если честно, я думаю, это через Ульвара, — сказала Хильда, — Он же близок к свите Альфы.

Пока звери разговаривали, я вдруг понял, что Хакон не сводит с меня взгляда. При этом меня все время одолевала мысль, что я забыл о чем-то важном.

— Спика, ты хотел бы…

Но договорить главе не дали. В подвале прозвучал сиплый голос Безликого.

— Глупцы… Вы ничтожество…

— Опа! — Хакон удивленно повернулся, — Заговорил.

— Моя жизнь не принадлежит ни мне, ни вам, — просипел убийца, — Вы убьете меня, но я воскресну. А вот вы сдохнете навсегда!

Звери, нахмурившись, слушали эту речь, а я сразу вспомнил ангела в Проклятых Горах. Он тоже тогда хвалился: «властелин не даст умереть…» И Хали ему ответила, что «ни один предатель не будет воскрешен».

Значит, в Нулевом мире есть рабочая техника воскрешения. Правда, я до этого думал, она работает только там, наверху.

Получается, даже до Вольфграда дошли отголоски той войны, что творится в Медосе, среднем мире ангелов. Эх, мне бы больше информации об этом мире, чтобы я вообще представлял, что происходит. Пока это все обрывки паззлов…

— Спика, — вдруг сказал Хакон, — Я чувствую, что ты что-то знаешь.

Я округлил глаза в ответ, и вдруг сообразил, что сверчок сомнений, который меня все это время грыз, исчез. У меня появилась лютая уверенность, что я должен все рассказать. Вот прямо все, что знаю.

Сжав челюсти, я попытался взять под контроль свои эмоции и мысли. Кажется, меня все это время просто сканировали. Как же силен этот Хакон. С ним надо держать себя в узде — четко знать, какая мысль своя, а какую внушили. Но вот как это понять?

— Отвечай, — небрежно бросил Хакон, — Можешь сказать только то, что считаешь нужным, я тебе доверяю.

А мою душу уже просто выворачивало! «Я тебе доверяю.» Да после таких слов разве я могу что-то скрыть от этого великого мастера? Величайшего! Он же столько для меня сделал. Он же глава клана. И он за Белых!

Последняя мысль вдруг напомнила про Василия Иваныча и Петьку, эти смешные анекдоты про Белых и Красных. Эта капля юмора вдруг разбавила наваждение, и стало чуть полегче.

Хакон удивленно повел бровью, не сводя с меня взгляда.

— Хильда, все-таки ты откопала отличного примала, — варвар засмеялся, — Он сопротивляется мне.

Меня бесил вечный оптимизм этого зверя, но надо было уже что-то отвечать.

— Меня привели сюда от Скорпионов, — сказал я, четко подбирая слова, — Мастер Грэй и его воины собирали нас по деревням крестьян.

— Это мы все знаем, — покачал головой Хакон, — Они действовали по указу Альфы и приора. Скорпионы преступили закон.

— Мастер Грэй убил бывшего старейшину Скорпионов, — сказал я, — Он был связан вот такой веревкой, — я кивнул на Безликого.

— А вот это интересно, — усмехнулся варвар, — Так вот куда делся тот древний старик.

Я промолчал, пытаясь вспомнить все детали.

— Расскажи свою версию, — вдруг сказал Фолки, — Слуги всегда что-то знают про хозяев.

Предложение казалось заманчивым, но все же я чуял, что мне нельзя раскрывать все детали. Я пытался построить свою речь так, будто только наблюдал со стороны.

— У нас говорили, что Белые Волки приняли новую веру, — сказал наконец я, — Скорпионы получили право покарать их.

— Это право потом Кабаны же и оспорили, — хмыкнула Хильда, — Да, довольно глупо все получилось, и я удивляюсь, как скорпы попались на такую удочку. Совет принял поспешное решение, а скорпы поспешили его выполнить.

— Одни говорят, что ереси не было, — задумчиво сказал Хакон, — Другие — что была, но это сами же Скорпионы и подстроили. Чтобы выслужиться перед приором.

— Был один просветленный, его видели у хозяев, — вдруг сказал я, — Скорпионы поймали его в деревне Белых.

Три пары глаз удивленно уставились на меня, не считая мутного взгляда Безликого. Тот опять плавал в своем омуте безумия.

— Вообще тот Совет был неполным, — сказал Хакон, — Помнишь, там от Серых Волков были только полуночники, другие кланы не приглашали.

— Мало того, что Совет сейчас представляет не пойми что, так его и проводят, как вздумается, — зло бросила Хильда.

— Даже если был просветленный, — с сомнением сказал Хакон, — Белые не идиоты, принимать их веру. Все знают, какое наказание за эту ересь.

— Была какая-то печать… — сказал я, и поспешно добавил, — Господин зверь.

В подвале повисла тишина.

— Не может такого быть, — покачал головой Хакон, — Я понял, про что ты. Чтобы старейшина Белых поверил в подлинность, там должно было стоять «слово» Кабанов.

— «Слово» легко проверить… — сказала Хильда, — Любой оракул может сказать, было оно или нет.

— Вот и проверим сегодня — сказал глава, все так же внимательно глядя на меня, — Не простой ты крестьянин, Марк-Спика…

Глава 18. Новые грани стихии

— Спика, твою мать! Просыпайся!

От крика Хильды я чуть не растерял все свои ступени первушника. Распахнув глаза, я подорвался вскочить, кровать не выдержала и снова рухнула на сломанную ножку — моя ночная починка не сильно помогла.

— Первота сраная, — Волчица стояла перед открытой дверью в своей любимой позе, уперев руки в боки, — Быстро встал, идем к наставнику!

— Какому… наставнику? — спросил я осипшим голосом, еле поднявшись.

Хильда сэкономила на лекаре, и забинтованное плечо еще болело, не успев зажить. Да и мышцы намекали, что ночная борьба с убийцей для меня прошла на пределе.

— К нулячьей бабушке вопросы! Через минуту у ворот!

Волчица вышла, и я остался один, ошарашенно глядя на дверь заспанными глазами. Дерьмо нулячье этот ваш нулевой мир, даже здесь хрен выспишься! По моим ощущениям было часов пять утра только.

* * *
— Мастер Скойл его зовут, — сказала Хильда, когда мы шли по утреннему Вольфграду, двигаясь к подножию холма.

Стены домов были чуть влажными от росы, а в середине улицы даже висела белая взвесь тумана. Солнце взошло где-то там, за горами, и освещало пока только розовые облака над городом, отгоняя ночной мрак.

В руках у меня покачивалось копье, так я чувствовал себя гораздо увереннее, чем в прошлые свои прогулки по городу. Так и за хозяйку смогу постоять, если что.

— Он мастер четвертый коготь, маг-стихийник.

— Стихийник?

— Как глаза-то загорелись. Не надейся на веселье, тебе за полчаса станет скучно. Трутень волком выл от его уроков.

— Я удивился тому, что ты назвала его стихийником, госпожа, но при этом он зверь.

— Так он обращенный.

— Обращенный?

— Да! — сказала Хильда своим обычным тоном, когда ей не нравилось, что я болтаю, — Первушники, переходящие в меру зверя — большая редкость. Во-первых, не все выдерживают… Это очень большой рывок, нагрузка огромная!

— То есть, он был первушником?!? — удивление рвануло из меня фонтаном.

Хильда с недоверием покосилась, не понимая причин моих эмоций:

— Да, завоевал благосклонность приора, и тот позволил стать ему зверем.

А вот эта новость в какой-то мере меня удивила. Получается, есть легальный способ стать зверем, и можно не шарахаться по горам, а войти в систему.

Я вспомнил, как меня из нулей перебросило в первую меру. Ну да, ощущение было не из приятных. Словно вместо крови в вены залили расплавленный металл, а мышцы выкручивали, наматывая на катушку с шипами.

При этом первая мера по физической силе ненамного превосходит нулевую, а вот звери… Это да, это резкий рывок. Я видел, что они могут, эти звери. Даже Рычок, ограниченный своим возрастом, спокойно пальцами натягивал арбалетную тетиву.

Значит, когда я возьму вторую меру… «А я возьму вторую меру!» — твердо сказал я сам себе. То буду готовиться к адской боли, что уж тут поделать. Попробуем выдержать, тем более, кто знает, может, есть какие-то приемы уменьшить боль?

— Ты будто вчера родился, Спика, — покачала головой Хильда, — Впрочем, увидишь наставника, и все спросишь. Некогда мне с тобой болтать.

Я поморщился. Занятая какая. И вообще, я свободен от нее, надо бы напомнить.

По привычке я шел сзади нее, и неожиданно для самого себя показал ей язык. Больше пока ничем не мог ей досадить.

Хильда остановилась удивленная и посмотрела на меня.

— Ты что сейчас сделал?

— Ничего.

— Ты язык показал!

— Ну, — я пожал плечами, — Наверное!

Она засопела, едва не покраснев от злости. Меня обдуло волной опасности, и даже копье в моих руках не давало уверенности. Впрочем, тут же все и исчезло — Хильда взяла себя в руки.

— Спика, так нельзя, — она покачала головой, — Дело даже не во мне. Я чувствую, что уже начинаю привыкать к твоим выходкам, но это я!

— Прямо великое дело, госпожа…

— Даже «госпожа» ты произносишь так, что убить тебя хочется, — поморщилась Хильда, — Такой проступок может показаться оскорблением любому зверю, который это увидит. Понимаешь?

Я кивнул. Кажется, теперь ясно. К чему она клонит.

— Слуга, который за спиной проявляет неуважение к хозяину, — Хильда ткнула мне в грудь пальцем так, что меня качнуло, — Если кто-то захочет защитить мою честь зверя, я могу и не успеть защитить тебя, понимаешь?

Я потер грудь. Синяк точно будет.

— Понял, госпожа.

Расслабился я, перестал думать о таких мелочах. А ведь и правда, пусть Хильда и стала полегче ко мне относиться, но высокомерных зверей вокруг было хоть отбавляй.

— Враги ждут твоего проступка, — наконец сказала Хильда, — Лучше не давай им причины для удара.

Она повернулась, и мы снова двинулись по улице. Волчица зло бросила через плечо:

— Хакон отлично читает эмоции, и, как ты догадался, может внушать свои.

— Да, госпожа.

— Он может залезть в самые уголки души. И если он доверяет тебе, то и я доверяю.

— Спасибо, госпожа, — усмехнувшись, ответил я.

— Но, когда вернемся домой, ребро я тебе сломаю.

Я потер забинтованное плечо:

— Госпожа, лекарь дорого стоит.

Хильда засмеялась:

— Дерзкая первота!

* * *
Мастер Скойл был не таким старым, как я себе представлял. Одетый, как и все маги, в серую длинную хламиду, он все же был без бороды и усов. Чисто выбритый, но с седыми короткими волосами.

Если бы я встретил его на земле, наскидку дал бы лет пятьдесят. Да еще позавидовал бы: «Вот бы мне так выглядеть в таком возрасте». Плечистый, хотя и не дотягивал по размерам до привычных уже громил-зверей. Он скореенапоминал мастера Хорма, по прозвищу Старый, знахаря Скорпионов.

Мы стояли во дворике небольшого дома, прямо рядом с городской стеной. Дом был окружен невысоким штакетником, и нас видели все звери, что ходили по соседним улицам.

Хильда стояла у калитки и нервно озиралась — ей не нравилось такое открытое место, а после ночного нападения она стала беспокойной.

— Спика, значит, — радостно сказал маг, — Рад видеть, примал, наслышан о тебе.

— Здравствуйте, мастер четвертый коготь.

— Не надо этого, — он обошел вокруг меня, заложив руки за спину, — Лучше господин учитель.

— А можно просто «мастер»? — вырвалось у меня.

Хильда округлила глаза, а Скойл, на миг удивившись, вдруг засмеялся:

— Ну, пусть будет мастер, — он переглянулся с Волчицей, — Дерзкий. Не ломай его, он тебе принесет победу.

Хильда вдруг захохотала, да так, что Скойл переглянулся уже со мной — мол, все ли в порядке с моей хозяйкой.

— Мастер Скойл, я его ломала, как могла, вот не насиловала только! — она утирала слезы от хохота, — Но это упертый баран!

* * *
— Хильда сказала мне, учить тебя так, будто ты ребенок, — задумчиво сказал Скойл.

Мы стояли с ним на личном ристалище Лунного Света. Так назвала это место Хильда, когда мы шли сюда. По сути, это небольшой укрепленный форт в стенах города, совсем недалеко от дома Скойла. И это неудивительно, наставнику было удобно жить рядом.

Обширная тренировочная площадка, огороженная высоким частоколом из бревен. Несколько деревянных сараев, большой навес с одной стороны, стойки с деревянным оружием по периметру.

Насколько я понял, каждый клан имел в городе такую площадку. И, судя по разнообразию оружия, тут тренировались не только первушники. Впрочем, следующая фраза Скойла все прояснила:

— Нам надо успеть до того, как придут тренироваться звери, — сказал маг, — Хакон строго следит, чтобы все воины справляли ежедневное правило. Кто не совершенствуется, от его меры мало толку.

Я вздохнул. Все ясно, присутствие первушников тут не особо поощряется, хоть ты десять раз примал. Но упоминание о важности навыков в который раз подтвердило — высокая мера еще ничего не значит.

— Мастер, — осторожно начал я спрашивать, решив прощупать, сколько мне дозволено.

— Да, Спика?

— Если Хильда сказала, тренировать, как ребенка, могу ли я задавать детские вопросы?

— Хм, — брови Скойла подпрыгнули, — Ну, давай, попробуй. Но много разговаривать не будем, времени нету.

Тогда я осторожно перешел к волнующему меня вопросу.

— Вот есть третья мера, — сказал я.

— Да, — мастер Скойл чуть понизил голос, — Человек.

— Зверь седьмой ступени сможет победить его?

Наставник нахмурил брови и сказал:

— Если бы это спросил любой другой первушник… Такие вопросы задавать нельзя… — он на всякий случай оглянулся, — Спика, зверь даже помыслить не может, чтобы напасть на человека! Наказание — смерть.

Я быстро кивнул, показывая, что все уяснил. У зверей в Инфериоре, оказывается, тоже незавидная ситуация. И выполняют же законы, не глядя на то, что третья мера далеко.

Но, с другой стороны, если есть запрет, значит, есть и страх. Чего же боится этот сверхсильный человек, раз закрылся законами? «Супермен», как сказал мастер Женя.

Я был нулем, но убил нескольких зверей, пусть мне и повезло. Небо не покарало, а звери, чтобы наказать, так и не поймали.

— Но я одно скажу, — еще сильнее понизив голос, продолжил наставник, — Если бы не сильверит, этот дар богов…

Но тут он замолчал, а потом, посмотрев на небо, приложил два пальца ко лбу. Что-то прошептав, он снова взглянул на меня:

— Правду говорят, что с вами, скорповыми слугами, одни беды. Плохие это разговоры. Ты и вправду, как ребенок.

Я пожал плечами:

— Просто я не знал таких вещей, и в городе Серых Волков впервые услышал.

— Как же так получилось?

К такому вопросу я не был готов и на миг замялся. Блин, надо получше продумать свою легенду, чтобы противоречий не было. Часть моей выдумки уже слышали Хильда и ее товарищи, буду плясать от этого.

Скойл сам мне помог, высказав предположение:

— На окраинах часто такое, что звери забывают о чести. Ну, что спят с первотой, оно и у нас встречается, — мастер слегка улыбнулся, будто что-то вспомнил, а потом нахмурился, — Но, я слышал, и нулями там не брезгуют.

Я кивнул. Пусть будет так, тем более, его слова подстегнули мое воображение, и я с ходу придумал легенду.

— Да, моя мать нуляшка, а отец… — тут я сделал паузу, — Кто он, я не знаю. Мать долго скрывала меня, потому что не хотела, чтобы забрали.

— А вот об этом, — осторожно сказал наставник, — лучше не распространяйся. Но, теперь хотя бы понятно, почему ты так мало знаешь.

Далее наставник поднял руку, показывая на солнце, которое уже окрасило кончики крыш.

— Времени нет, начинаем. Показывай, что ты умеешь.

— Э-э-э… — я завис на несколько секунд, — Вы про стихию, мастер?

— Да. Я смотрю, земля у тебя в основе. Ты хорошо чуешь ее. А воду? Ты подхватываешь ее только с земли?

Он говорил это, будто такое было нормой.

— То есть, — спросил я, — то, что я не чувствую толком стихию воды, это нормально?

Маг засмеялся:

— Проблемы со второй стихией, — он поднял палец, — Они у каждого второго.

Он развернул ладони вниз.

— Моя основа — воздух! — и под его ладонями завихрились струйки пыли, поднимающейся с утоптанной поверхности.

— Вот же… — только и вырвалось у меня.

Я впервые видел воздушника. И даже то, что это уже зверь, а не первушник, не отменяло удивления.

— Но так было не всегда, — покачал головой Скойл, — Я тоже начинал с земли. Одна стихия всегда будет доминировать, что бы ты не делал.

— То есть, сначала земля была в основе?

— Да, когда я был… — тут зверь поморщился и промолчал, будто это воспоминание было не особо приятным, — Воздух на аренах давал больше преимущества, и пришлось перестраиваться. Эту стихию легче применять в сражениях.

— Хильда говорила, что вы не всегда были зверем, — осторожно упомянул я.

— Да? — Скойл даже облегченно выдохнул, — Ну, тогда ладно. Ладно, к воздушникам мы еще вернемся. Показывай свою землю.

Дальше он полчаса стоял, прислоняя ко мне ладони, пока я показывал все, что умею.

— Да, для боя это маловато, — покачал головой маг, — А вот этот твой луч земли — придумка хорошая. Но почему один луч, а не два? А еще лучше, три.

Я даже удивился, не зная, что ответить. Два или три луча? Тут за одним бы уследить.

Но Скойл неожиданно указал на одну из стоек. Я сначала подумал, что меня опять будут обучать оружному бою, но там стояли обычные деревянные прутики.

— Принеси четыре штуки.

Я послушно сходил и принес тонкие длинные хворостины. Воображение рисовало много чего, я представил, что будем изучать какое-то особое фехтование. Или меня будут пороть, если не справлюсь.

— Рисуй квадрат, — вдруг сказал маг.

Для наглядности он сам взял у меня два прутика и стал водить кончиком одного по пыльной земле. Через пару секунд перед ним красовался квадрат, довольно ровный, кстати, мне еще надо постараться такой повторить.

Я нарисовал почти такой же и встал в ожидании, глупо улыбаясь. Хильда будет несказанно рада, узнав, что Скойл слишком буквально воспринял слова «учить как ребенка». Ее примала учат рисованию. Завтра, надеюсь, мы уже будем лепить из пластилина.

— В другую руку бери прутик, и теперь рисуй два квадрата по бокам.

Я выполнил команду, боковым зрением глядя, как две руки копируют движение друг друга.

— Теперь левой рисуй круг, а правой квадрат.

И вот тут я конкретно завис. Вроде бы простое задание, но Скойл браковал либо мои круги, либо квадраты. А они все время выходили корявые. Только я акцентировал внимание на квадрате, как круг превращался в не пойми что. И наоборот — пытаясь нарисовать ровный круг, я терял власть над квадратом.

Я мучился так около получаса, но толком ничего не выходило, и я едва не бросил прутики. Тем более, Скойл не стеснялся улыбаться моим неудачам.

На самом деле я был разочарован — от встречи с магом-стихийником, который еще и воздушником оказался, я ожидал чего-то большего.

Учителей, которые палками машут, в Инфериоре, как нулей, завались. Думалось, что тут меня научат настоящей магии. Но я должен был нарисовать правой квадрат, а левой… Эту корявую петлю, которая опять уехала.

— Это невозможно! — сорвался я, — Тем более, как это мне поможет биться? На аренах что, рисуют прутиками?

— Не спеши, об аренах мы еще поговорим, — усмехнулся Скойл.

— Одними разговорами я не научусь, — раздраженно ответил я.

Я свистнул прутиком перед собой, представляя, как он хлещет по лицу противнику, и сказал:

— Я большего добьюсь, если по глазам ему заеду. Ослеплю, а потом… — и я проколол воображаемого врага этим же прутиком.

— Хочешь ослепить его, да?

Маг усмехнулся, потом отошел, демонстративно опустил две руки, и, закрыв глаза, нарисовал то, что просил у меня: круг и квадрат. Потом, не открывая глаз, он нарисовал в центрах фигур еще одни. И даже не вышел за края.

Не открывая глаз, он спросил:

— Хочешь узнать, как это тебе поможет?

Сделав два плавных шага влево и вправо, он носками затер рисунки, а потом снова опустил прутики к земле. И начал рисовать…

Вот только рисунки появлялись не только под кончиками веток. Такие же квадраты, круги, треугольники появлялись вокруг мага сами по себе. Будто их чертила невидимая рука. При этом рисунки будто текли по поверхности земли, вращались и пересекались.

Потом маг начал двигаться, не отрывая прутьев от земли. Он чертил ими, оставляя следы, будто фигурист на льду, и скользил стелющимся шагом вокруг меня. И все это с закрытыми глазами.

Я повернулся, пытаясь проследить за ним, но вокруг меня одновременно с этим чертились десятки таких линий, скручивающихся между собой. Они прорезались, выстреливая пылью вверх, будто по земле стреляли невидимым лучом лазера, и на один шаг мага приходилось десять отвлекающих меня событий вокруг.

Решив, что рисунки на земле не несут никакой опасности, я принял боевую стойку на всякий случай. Я внимательно следил за Скойлом, и поэтому не ожидал, когда у меня земля ушла буквально из-под ног.

— Какого? — я перекатился, и вскочил.

За спиной никого не было. Но вот маг приблизился сбоку, наметив удар прутиком, я приготовился заблокировать… И снова меня качнуло вбок, я завалился неудачно на локоть.

— Но как? — только и спросил я, вставая и потирая локоть.

— Ты стоишь на земле, — сказал маг, открыв наконец глаза.

Он спокойно стоял напротив меня и задумчиво рассматривал разрисованную площадку.

— Не понимаю, мастер, — я покачал головой.

— Стихия — это не только то, что ты видишь и ощущаешь. Земля дает опору не только тебе, но и твоему противнику. Используй это.

Он опустил ладони к земле, внимательно взглянул на меня… и вдруг подтолкнул. При этом не касался! Я чуть качнулся, и у меня вырвалось удивленное:

— Но как?

— Когда ты сконцентрирован, получается не так эффективно, — сказал маг, — Тем более, я зверь, я сильнее по духу. Но если застанешь врасплох противника, можешь попробовать выбить землю из-под ног.

Я удивленно посмотрел на свои руки. А вот такое применение стихии мне нравилось гораздо больше.

— А теперь бери прутики, — обыденным тоном произнес Скойл.

Глава 19. Настоящая опасность

После демонстрации способностей я стал по-другому смотреть на Скойла.

Я знал, что реально могут маги-звери. Рюгла, маг Кабанов, который выбивал россыпь каменных пик под ногами, или тот же Хорм, знахарь Скорпионов. Правда, его пламя я так и не видел, но вполне слышал последствия его применения.

Магия Скойла же была приближена к боевому искусству, будто вид бесконтактного боя. Я пока не решался спросить, может ли он что-то более эффектное, надеясь научиться хотя бы этому.

— Спика, — говорил наставник, пока я рисовал фигуры, — Есть пять основных стихий Инфериора.

«И всего Регнума», — подумал я, но вслух ничего не сказал.

— Земля и вода, — сказал Скойл, — Их еще называют крестьянскими стихиями.

Он усмехнулся, покачав головой. Затем, будто приняв какое-то решение, он поднял палец:

— В этом твоя сила, Спика, — сказал он, — Землю недооценивают, а воду так вообще… Казалось бы, ну какой дурак полезет в лужу сражаться со стихийником воды?

— На арене есть лужа? — спросил я.

— Потом, — отмахнулся мастер и кивнул, — Есть. Обычно там все четыре стихии представлены.

Услышав это, я нахмурился. Сначала я вообще представлял арену первушников, как просто площадку, где они лупятся между собой оружием. Ну, могут еще обжечь друг друга — именно так я представлял способности Трутня, прошлого примала Хильды.

— Огонь, — сказал Скойл, — Одна из самых распространенных на арене. Боевая польза огня неоспорима.

Поджав губы, он потер лоб, будто вспомнил что-то.

— Ну, и, наконец, воздух. Редкие прималы обладают им, и, считается, самая полезная для боя стихия. Если хорошо овладеть.

И он, снова обратив ладони к земле, поднял небольшие смерчи пыли. Они завихрились в воздухе между нами, и я подумал, что неплохо бы такой бурей обрубать зрение противнику.

— Ладно, приступим к следующему упражнению…

— Постойте, мастер, а пятая стихия?

— Ну, это же все знают. Дух, конечно. У первушников он не так сильно выражен, как у зверей, но иногда дух решает все. Надеюсь, ты знаешь известную присказку? Там, где слабый духом видит преграду, сильный видит вызов.

— А умный ищет лазейку, — улыбнувшись, закончил я.

— Неплохо, надо бы запомнить.

— Мастер, а вот вода…

— Что вода?

— Ну-у… Кровь, это же жидкость, вода, по сути… Ну, как стихия, я имею в виду.

Скойл кивнул, и я продолжил.

— Тогда почему я не могу, скажем, заставить кровь остановиться в теле врага?

— Дух, — ответил мастер, — Он все определяет. Тело любого жителя Инфериора состоит из всех пяти стихий. Земля — плоть, вода — кровь, воздух — дыхание, огонь — тепло. И без духа это были бы просто стихии.

— Я правильно понял, стихией в живом существе я управлять не смогу?

— Нет, не сможешь, — он покачал головой, — Все ограничено духом и мерой.

Последнее слово заставило меня насторожиться.

— То есть, сильная мера может?

— Да, но только очень сильная, — кивнул наставник, — Не беспокойся, даже в Вольфграде нет зверя, который смог бы это сделать.

В какой-то мере я испытал облегчение, но, с другой стороны, наличие в Инфериоре таких магов пугало. Я бы не хотел встретиться с противником, который способен вскипятить мне кровь силой мысли.

— Но ты можешь управлять стихией в своем теле, — усмехнулся Скойл, а потом, понизив голос, добавил, — Многие техники держатся в секрете, потому что, овладей ими даже первушник, он был бы опасен!

Я слегка округлил глаза, а потом спросил:

— А зачем же вы мне это говорите?

— А я сам ими не владею, — тот пожал плечами, — Лишь некоторые хитрости знаю. Если Хильда скажет, я научу, но без позволения твоего хозяина не имею права.

Что-то зудило у меня в памяти все это время, и наконец, когда Скойл упомянул про Волчицу, я вспомнил.

— Наставник, а как можно сливаться с землей?

Тот удивленно посмотрел на меня:

— Хм, а откуда ты об этом услышал?

Я не видел особого секрета в том, что меня пытались убить, и рассказал о ночном нападении.

— Убийца, он… У меня в этот момент пропало чутье на опасность, поэтому я воспользовался чувством земли. И он пропал, будто по воздуху пролетел!

Брови Скойл подпрыгнули, и он будто и не слушал уже, задумался о чем-то своем. После небольшой паузы он сказал:

— Чутье на опасность? — по его лицу расплылась довольная улыбка, — Первуха Спика, мы сделаем из тебя лучшего примала во всем Синем приорате! Быть может, через несколько лет ты так же будешь стоять и обучать новых кандидатов.

Я усмехнулся, решив не рассказывать, что мои собственные планы несколько расходятся с его мечтами.

Скойл же, потерев подбородок, наконец сказал:

— Я запомнил твой вопрос, и потом мы займемся этим. Спика, времени нет, сейчас следующее упражнение. Думаю, для тебя это будет легко.

И он прутиком начертил небольшой, с ладонь, круг на земле и сказал:

— Слушай этот круг.

— Не понял?

Наставник поморщился.

— Своим лучом, или чем ты там щупаешь землю. Слушай этот круг.

Кивнув, я пристально взглянул на рисунок и вызвал чувство стихии. С радостью я понял, что каждый раз земля отзывается все охотнее, не то, что упрямая вода.

Я простоял так с полминуты, а потом непонимающе покосился на мага:

— И что дальше, мастер?

— Тишину услышал?

Я только удивился:

— Что?

— Сосредоточься! Весь! На этом круге!

Нахмурившись, я послал все свои силы на сканирование маленького клочка земли. Будто гигантский микроскоп, я разглядывал и прощупывал песчинки, неровности рельефа, кристаллы самых разных минералов. Даже слышал тот скрип, с которым одна частичка пыли терлась об другую, выискивая более удобное положение.

— Глубже! Слушай! — голос донесся до меня будто сквозь вату, настолько я сосредоточился.

Стиснув зубы, я приложил еще больше усилий, на лбу даже пот выступил. Я почуял даже пыль, угловатыми частицами витающую в воздухе над кругом. До такой чувствительности я еще свой сканер не разгонял.

На самом деле там, в микромире, и не было никакой тишины, а сейчас даже наметилось какое-то волнение. Словно земля ждала…

Хлоп! Нога Скойла резко топнула по кругу, разметав облако пыли.

— А-ау! — вскрикнул я.

Мне будто по ушам прилетело, и отдало сразу в мозг. Зажмурившись, я растирал уши руками, будто пытался достать до зудящего черепа и почесать его изнутри.

— Ты услышал?

Тряхнув головой, я сфокусировался на наставнике. Перед глазами плавали круги.

— Это было… больно… — проворчал я.

— Знаю, — кивнул наставник, — Но без этого не получится услышать призыв стихии.

Его слова напомнили мне кое о чем. Когда меня чуть не зарубил мечом на улице Вольфграда тот мечник Дарем, из клана Воющая Глотка, камни будто предупредили меня. Неужели я могу вызывать это чувство сам, намеренно?

— Призыв? — переспросил я.

— Да. В той тишине стихия должна была тебя предупредить о том, что…

Но договорить Скойл не успел.

— Какого хрена тут первота делает? — раздался недовольный окрик.

Мы обернулись. На территорию ристалища заходили звери. Их было около двух десятков, все разной комплекции — кто-то выше, кто-то ниже, но все они были плечистыми, сила сквозила в их телах и взглядах.

В основном Серые Волки были в кожаных куртках и безрукавках, некоторые в шлемах с нашивками из серого меха.

— Это же Спика, кажись, новый примал, — произнес кто-то из них.

Недовольным оказался уже знакомый мне воин, высокий, с огромным топором, висящим за спиной. Он приходил к Хильде с донесением о разведке в деревне Белых Волков. Воин повернулся к зверям, с которыми пришел, и приложил ладонь к уху:

— Как ты сказал? Спица?

— Скегги, это новый примал Лунного… — начал было маг.

— Да хоть самого Альфы, — огрызнулся Скегги, — Нечего ему делать на ристалище.

— Приказ главы тренировать его здесь, — холодно ответил наставник.

— Тренировать? — Скегги слегка округлил глаза, — А это мы можем!

Сзади засмеялись звери. Некоторые сбрасывали на землю свертки, принесенные с собой. Там звякали мечи, топоры, я видел плечи больших луков.

Из сараев уже вытаскивали соломенные и деревянные мишени. Кажется, Серые Волки действительно пришли тренироваться. «Выполнять ежедневное правило», как сказал Скойл.

— Ну-ка, питомец, ко мне, — Скегги поманил меня, будто собаку, разве что только не посвистел.

Я остался стоять и, нахмурившись, покосился на мага. Тот же ответил:

— Это примал, Скегги. Он не обязан…

— Это боевой хомяк, Скойл! И ты был таким же, пока тебе кость не кинули с приорова стола!

Раздался жидкий смех за спиной зверя, но большинство не среагировало — видимо, не все разделяли мнение юмориста. Некоторые даже решили остудить пыл весельчаку:

— Скегги, ты бы последил за языком.

Наставник напрягся, повернулся всем телом к грубияну.

— Ты оспариваешь решение великого приора?

Скегги с ехидной улыбкой поднял руки:

— Ну, и что ты так завелся? Шутка такая, мы же все свои. Семья!

Наставник хмыкнул, но ничего не ответил, а Скегги продолжил:

— А питомчик будто и не хочет с семьей дружить! Обидно, будто я зло умышляю какое? Тоже хочу научить быть воином.

Наставнику явно не нравилось, куда поворачивался разговор, а воин уже повернулся к своим, будто забыв про меня. И как бы невзначай громко проворчал, кивая в нашу сторону:

— Поклялся служить клану, а сам нос воротит…

Послышался неодобрительный гул, и кто-то все же сказал:

— Одно слово, первота.

Поджав губы, наставник покосился на меня. В его взгляде читалась тревога, ведь Хильда оставила меня под его ответственность. Но также я видел, что маг чувствует неловкость, потому что не смог разрулить ситуацию более мягко.

Я знал, что меня просто провоцируют. Вот только зачем это зверю из Лунного Света, я не представлял. Вполне возможно, Скегги просто по характеру такой отморозок, да плюс первушников с нулями ни во что не ставит. А сам при этом может быть в доску своим для всех «в семье», как он выразился.

Все, что здесь происходило, напоминало детский сад. Но, зная, как относятся звери к чести, я понимал, что без ответа оставлять такие вызовы не стоит.

— Господин зверь, — вздохнув, сказал я, — Простите мою дерзость. Для меня было бы честью, если бы вы научили меня чему-нибудь.

Я старался говорить ровно, не выказывая моего истинного отношения к зверю. Уж презрение к себе я прощать не собирался.

Послышались одобрительные выкрики, и Скегги, повернувшись, ощерился неприятной улыбкой, будто предвкушал веселье:

— Вот это другой разговор, Спица!

Он махнул, подзывая меня, но уже будто бы по-дружески. Скойл кивнул, но пошел со мной рядом.

— Первуха, чему там тебя учил этот маг?

Скойл ответил вместо меня:

— Учил его слушать стихию, угадывать знаки опасности.

— А! — Скегги брезгливо отмахнулся, — Можешь еще тайный зуд в моей заднице послушать? Она тебе такой сигнал выдаст!

Звери засмеялись, а весельчак схватил один из соломенных манекенов. Это был столб на тяжелой подставке, плотно обмотанный соломой и веревкой. Воин без особого напряга перетащил его поближе к забору и поставил там, для надежности похлопав еще сверху.

Бревенчатый забор позади сверкал глубокими зарубинами и насечками, и я понял, что в том месте обычно отрабатывают стрельбу и метание по мишеням.

— Чтобы чуять опасность, надо, чтобы она была настоящей, — уже серьезно сказал Скегги, — А все эти ваши игры, только нулей пугать.

Он отошел от цели, повернулся и снял топор со спины. Толстое длинное древко, обоюдоострое топорище. Мне даже стало интересно, я смогу хотя бы махнуть им?

Скегги же, играючи перебросив оружие в руке, посмотрел на меня, ухмыльнулся, а потом, не глядя, резко выбросил руку в сторону мишени. Свистнув, через весь двор блеснула молния — топор с треском вошел в середку мишени. Манекен снесло в забор, он упал, перекатился и уперся в торчащую рукоять.

Некоторые звери захлопали, а я только кивнул. Да, такой удар пережить трудно.

— Вот это — опасность! — серьезно сказала Скегги.

Потом он, сходив за топором, снова вышел в центр ристалища и кивнул мне:

— Спица, к забору.

— Скегги, — повысил голос наставник, — Главе это не понравится.

— А я не сиська, чтобы нравиться, — огрызнулся воин, — Если новый примал Хильды обосрался, то он и нуля не стоит!

Я потер затылок, поражаясь, какая же это детская провокация. Но, как я понял по лицам стоявших вокруг зверей, вся эта бравада про смелость и честь — не пустой звук. Все мои действия реально влияют на репутацию моей хозяйки.

Скойл же раздраженно ответил:

— Примал защищает честь клана на арене, а не… — и оборвался на полуслове, удивленно глядя на меня.

Я спокойно прошел к забору, где рядом валялся манекен, на котором виднелась нехилая зарубина. Толпа зверей ответила уже слаженным одобрительным гулом, и я заметил, что весельчаку это не особо понравилось.

— А у первухи-то есть дух!

— Скегги, ты обязан хранить жизнь примала! — сквозь зубы процедил наставник, глядя, как воин поднимает и опускает топор, будто прицеливаясь.

— Честь… — ответил Скегги, — Я обязан хранить честь клана. Спица, не двигайся. Приказ зверя!

Я стоял, глядя прямо ему в глаза. Зверь излучал угрозу, все мое существо кричало о том, как опасно здесь стоять. Сердце гулко забилось.

Двинусь — и Хильда получит увесистый минус к репутации. Это бы и не колыхало меня, но, если я хочу ровных и доверительных отношений с Волчицей, придется чем-то жертвовать. Я стал дышать медленнее, пытаясь успокоиться.

Взмах руки я едва успел заметить… В левое ухо будто комар укусил — рядом пронеслась смерть, и за спиной гулко ухнул со звоном забор, а в затылок мне что-то мягко отлетело.

Я оглянулся. Огромный топор торчал за спиной в бревне, а со своих волос я снял пару щепок. Коснувшись уха, я заметил кровь на пальце — точность броска невероятная.

— А я думал, ты кричать будешь, — сказал Скегги, обращаясь к магу.

— Я еще из ума не выжил, — тот покачал головой, — Чтобы ты отвлекся и промахнулся?

— Спица, принеси топор, — небрежно бросил воин.

Промучившись полминуты под аккомпанемент всеобщего смеха, мне все-таки удалось раскачать оружие. Я взялся за топорище поближе к лезвию — вес был огромный. С кряхтением я донес топор до Скегги, и тот легко взялся за самый кончик рукояти и закинул его себе на плечо.

Это в который раз напомнило мне, какой может быть сила у зверей.

— К забору, первуха, — снова скомандовал Скегги.

Я отошел обратно. Замедлил дыхание. Слушая свои чувства, я пытался понять, угрожает ли что-нибудь мне по-настоящему.

Смазанный замах, и в этот раз я почти разглядел его. Свистнуло лезвие — укол в правое ухо, и удар в забор. Я снова остался жив.

— Топор, Спица!

В этот раз воин воткнул топор так, что рукоять торчала вверх. Мне пришлось тянуться, чтобы ухватиться за нее. Хват получился слишком близко к лезвию, а выше я не доставал. Рычага не хватало, чтобы раскачать топор, и вскоре сзади послышались смешки — моя беспомощность забавляла зверей.

— Попробуй взять энергию из земли, — раздался голос Скойла совсем близко.

Я обернулся. Тот стоял в двух шагах и глазами показывал на землю подо мной.

— Вытяни силу, ты вполне способен это сделать. Есть куча техник, использующих энергию стихии.

Я сразу вспомнил про «каменное жало», знание о котором досталось мне в комплекте с даром Скорпионов. Сосредоточившись, я ощутил землю под ногами и стал затягивать силу, представляя примерно ту же пружину, которая раскручивалась в приеме с копьем. Я погнал эту энергию в руку…

И у меня получилось рывком выдрать топор.

— Спика, совсем неплохо, — одобрительно кивнул маг и шепнул, — Многие достигают этого месяцами.

— Топор, первуха! — напомнил Скегги.

Усмехнувшись, я пронес оружие и передал зверю.

— Хватит, Скегги, ты достаточно показал.

— Тебя не спросил, — нахмурился тот, — Небо любит три попытки, ты же знаешь.

— Главе не понравится твое самоуправство.

— Зато главе понравится сильный примал!

Поджав губы, я встал возле забора и повернулся к метателю. Глядя в глаза Скегги, я видел там веселье и наслаждение от ситуации. Он выше мен по мере, на его стороне сила и закон.

Но, если быть честным, броски Скегги реально прокачивали мое чутье. Каждый раз опасность играла новыми красками, и кажется, второй раз я почуял боль в ухе гораздо раньше самого пореза. Вот только увернуться без копья было бы для меня просто невозможно — метал этот Волк мастерски. Не уследишь.

— Это всего лишь тренировка, — холодно произнес Скегги, медленно поднимая топор для замаха.

Меня пробрала дрожь. В этот момент чувство опасности достигло пика. Еще ничего не произошло, а я нутром ощутил, как топор пробивает мою грудную клетку, а затылок взрывается болью от удара о забор.

Глава 20. Вопросы без ответов

— СКЕГГИ!!!

Крик Хильды разрезал воздух над ристалищем так, что Серые Волки вздрогнули. Рука метателя дернулась в последний момент…

И ощущение боли в распоротой грудине резко уехало вверх, прямо в лоб. Через миг моя голова раскроится надвое, если… Я чуть двинул головой в сторону, это было легче, чем прыгать всем телом. Смерть пролетела мимо, коснувшись волос. Сзади раздался стук в дерево, меня обдало крошками. Сбоку от меня раздался вздох облегчения мага.

И Небо наградило меня под всеобщие возгласы удивления. Поразительно, почему каждое появление огонька с неба вызывает столько эмоций? Я почуял легкий прилив сил. Вот это прокачка! А ведь выходка Скегги кое-чему меня научила. Ведь так можно предугадывать, куда будет нацелен удар.

В глазах Скегги я сначала увидел досаду, а потом зверь состроил виновато-приветственную гримасу для Хильды.

— Зверье пустое! Какого нуля тут происходит? — Хильда шла через площадку от входа, она единственная тут не видела повода для радости.

Уж насколько я узнал ее за эти несколько дней, сейчас она не просто злилась. Она была в лютой ярости. Если бы это я так разозлил ее, мне бы уже вызывали лекаря.

— Госпожа, — криво улыбнулся Скегги, — Так ничего же и не произошло.

Удар кулаком он едва не пропустил и отскочил назад, примирительно подняв ладони. Это чтобы Волчица не подумала, что он умышляет против нее.

— Развлечься захотел?!? — Хильда надвигалась вперед, заставляя метателя пятиться, — Дерьмо нулячье!!!

— Только тренировка, госпожа, — тот покачал головой, — Для меня клан тоже превыше всего.

— Да, Дикая, ты же знаешь Скегги, — послышались голоса, — Он топором муху с нуля сбивает.

— Он бы не убил. Там любой увернется.

Хильда метнула взгляд на говорящих, и я поразился — Волки будто отпрянули, словно увидели нечто ужасное. Свои звери знали, на что она способна, и странно, что другие кланы ее не боятся.

— Зато я его сейчас убью, — прошипела Хильда, а потом обернулась к магу, — Мастер Скойл, это как понимать?

Тот пожал плечами:

— Ну, а что я сделаю? Клан хотел познакомиться с новым прималом…

— Спика, первуха сраная! Какого ты творишь?

Вот и мне посчастливилось увидеть этот взгляд, и меня реально будто что-то толкнуло. Я покачнулся от волны ярости и опасности, исходившей от Волчицы, и стукнулся о древко торчащего позади топора. Потирая затылок, я не сразу нашелся, что ответить.

Вся ситуация выглядела, будто мама пришла домой и увидела, что детишки чуть не натворили делов.

— Госпожа Хильда, я хотел…

— Твою мать, лучше молчи, Спика!

Затем она повернулась к Скегги и процедила сквозь зубы:

— Еще раз ты протянешь лапы к моему прималу…

Не знаю, насколько Скегги проняло, но ухмылка с его лица исчезла.

— Госпожа Хильда, даже и в мыслях не было. Все мы хотим сильного примала, и я хотел…

— Спика, — не дослушав зверя, Волчица повернулась ко мне и кивком позвала за собой.

Она направилась к выходу, и я, поджав губы, пошел за ней. По пути я взглянул на зверей и не стал опускать глаза. Пусть смотрят, сколько влезет.

К счастью, в большинстве взглядов я прочитал уважение. Для первушника это дорого стоит. А вот Скегги подарил мне презрительную ухмылку.

— Не, ну честно, я же хотел как лучше, — послышался его голос мне в спину.

— Да мы знаем, Скегги, — ответил кто-то.

Я не стал оборачиваться и смотреть на метателя. Если бы не крик Хильды, моя жизнь могла оборваться минуту назад. Конечно, я бы мог и увернуться и от броска в корпус… Если бы успел.

Но одно я знал точно — этому Скегги я не доверяю.

— Спика, — позвал меня мастер Скойл.

Я обернулся, и маг бросил мне мое копье, с которым я пришел на ристалище. Оружие, пролетев вперед древком несколько метров, легло мне прямо в ладонь, и знакомая сила разлилась по жилам. Затем я вышел за Волчицей.

* * *
— Ты чем думал? — накинулась на меня Хильда, когда мы вышли.

Я сначала хотел промолчать. А что тут можно сказать? Она и так прекрасно знала, что первушник не может перечить зверю. Но я все же решил ответить:

— Хотел защитить вашу честь, госпожа.

— Чего? — она даже чуть не поперхнулась.

— Ну, они бы говорили, что ваш примал трус… — начал я.

Болезненный тычок пальцем в уже и так больное место прервал мои оправдания.

— Да мне по нулю на этих павлинов! Они только пыжатся друг перед другом. На носу важный совет, и я хочу, чтобы ты до него дожил.

— Но ведь…

— Тебе ясно?

Я кивнул, но Хильда продолжала смотреть. Черные глаза сверлили, вызывая жжение у меня во лбу. Кажется, это все-таки ее уровень владения стихией огня. Скойл говорил, что мало кто может влиять на плоть другого живого существа. Видимо, Волчица относилась к этим «мало кто».

— Ясно, госпожа.

Волчица удовлетворенно кивнула, и я впервые почуял, что первая волна ярости схлынула. Мы пошли дальше и Хильда бросила через плечо:

— Вернемся на ристалище во второй половине дня. Нечего тебе там сейчас делать.

— Понятно.

Мы некоторое время шли молча, но потом Хильду опять словно прорвало.

— Мою честь он защищать собрался. Защитничек нашелся!

Я молча слушал ее гневную тираду.

— А если скажут, что мой примал тупой, как валенок? — вдруг спросила Хильда, резко развернувшись, — Это честь?

Я не нашелся сразу, что ответить, и у меня вырвалось:

— Так у вас тоже валенки есть?

Этот вопрос выбил ее из колеи, и Волчица даже забыла, что злилась:

— Какие валенки? Не поняла, у кого?

— Ну, у Серых Волков…

Она тряхнула головой:

— Что за чушь нулячья? Спика, твою-то мать! Какие, на хрен, валенки?

И она пошла вперед, прибавив шагу, будто убежать от меня хотела. Усмехнувшись, я поспешил за ней.

* * *
Когда мы пришли в особняк, отдохнуть не удалось. После еды во дворе меня уже ждал Фолки. И, в принципе, я с радостью выбежал к нему — есть, когда на тебя с голодным обожанием смотрит Устрица, было просто невозможно.

Хильда явно намекнула, что у меня теперь все дни расписаны до минуты, так что времени на уединение с первушкой не было. Так что дразнить себя лишний раз я не стал.

Фолки стоял передо мной, одетый, как обычно, во все темное. Коренастый, едва ли выше меня, но плечистый. Длинные черные волосы его были схвачены стальным обручем, под плащом на поясе угадывались кинжалы. Капюшон лежал на плечах.

При взгляде на него так и просились слова «рыцарь плаща и кинжала». Наверняка этот зверь провел не одну тайную операцию, его ночное появление в тюремной камере я запомнил хорошо.

— Ты неплохо тогда держался, — сказал Фолки.

— Когда, мастер зверь?

— Хороший вопрос, — усмехнулся он, — Всегда.

— Я хотел жить, — продолжил я наш странный диалог.

— У меня тоже есть таланты, — сказал он, — Я слышу. И чувствую… хм… варианты.

— Какие?

— Не какие, а когда, — пояснил Фолки, — Я предвижу, как развернутся события.

— Не понимаю, мастер зверь.

— Первота ты… — помощник ухмыльнулся, — Как я проник в тюрьму?

Я пожал плечами.

— С помощью дара, — ответил он.

Возникла пауза, и я даже не сразу понял, что Фолки посчитал вопрос закрытым. То есть, он считает, я должен был все понять из этой фразы? Блин, и попался же учитель. Мне еще не доводилось общаться с ним так много, и я не подозревал о его странностях.

У меня была еще куча вопросов, но взгляд Фолки говорил, что он не горит желанием что-либо объяснять.

— Скегги тебе сегодня показывал настоящую опасность, — сказал Фолки, сменив тему, — Он кретин, конечно, но воин отменный.

— Я заметил.

— Не злись на него, характер у него не сильверит, конечно.

Услышав это, я даже забыл про свои обиды. Это слово сегодня звучит второй раз.

— Сильверит? — с удивлением спросил я.

— Не смешно, первуха. Итак… Ты чувствуешь опасность?

Мне, конечно, не понравилось, что он снова поменял тему. С этим зверем у меня к Нулевому миру возникнет еще больше вопросов, чем ответов. Я только сделал вывод: «сильверит» — это что-то, известное всем тут с младенчества. И о чем особо не принято говорить.

— Да, чувствую, — ответил я.

— Это чувство — стихия духа, — сказал Фолки, — Стихии первушников, они внешние. Материя, как у нас маги говорят.

Он замолчал. Я опять подождал несколько секунд, и спросил:

— А стихия духа?

— Не люблю много говорить, — поморщившись, сказал Фолки, — Она внутренняя, естественно. И в то же время внешняя.

И опять молчание. Я тоже в отместку решил молчать, потому что, кроме раздражения, у меня урок Фолки ничего не вызывал.

Зверь задумчиво стоял, рассматривая меня, и я понял, что он так может простоять хоть весь день. И мое возмущение у него не вызовет никакой реакции.

— К оракулу мы ходили, — сказал вдруг помощник, — «Слово» Кабанов он не услышал.

— Вы про печать, мастер зверь?

— Да.

— Как же такое возможно? — растерянно спросил я.

— Ну, — тот пожал плечами, — Но это не значит, что его не было.

Я задумался над его словами, но понял, что слишком мало знаю обо всем этом. Что такое печать, что такое «слово»? Если бы я хоть имел представление, куда копать.

— Прогуляемся по городу, — сказал вдруг Фолки, — Успеешь позаниматься.

* * *
Мы стояли в конце улицы, рассматривая высокий забор, за которым выглядывали верхушки деревьев, и за ними виднелся особняк, напоминающий целый замок. Здание было больше, чем у Хильды.

— Дом клана Лунный Свет, — сказал Фолки.

Мы дошли сюда минут за десять, и это были первые слова, сказанные зверем за это время. Действительно, говорить он не любил.

Я хотел спросить, зачем он мне его показывает, но посчитал, что вопрос прозвучит глупо. Действительно, зачем прималу клана знать, где главный дом его клана?

Фолки развернулся и кивком указал идти за ним. Я не стеснялся глазеть вокруг, пытаясь запомнить маршрут. Кто знает, может, придется еще сюда самостоятельно добираться.

У одного угла он вдруг остановился и упер мне ладонь в грудь.

— Пойдем другим путем, — и он махнул головой.

Мы вернулись на пару домов назад и через узкий закуток прошли на ту же улицу, сделав небольшой крюк. Фолки кого-то проводил взглядом, но я среди множества спин гуляющих по городу Серых Волков никого не узнал.

Через несколько минут он показывал мне уже на другой высокий забор и особняк.

— Полуночная Тень, — поморщившись, сказал Фолки, — Глава — пятый коготь Грэй.

Услышав это, я с жадным интересом стал вглядываться в здание. Особняк был не меньше, чем у клана Лунный Свет, забор еще выше. Кажется, напротив особняка, на другой стороне улицы, находилась тренировочная площадка, окруженная частоколом.

Мы стояли гораздо выше, почти в квартале от особняка, и за верхушками бревен я видел тренирующихся зверей. Затем я внимательно огляделся, пытаясь запомнить место. Какая-то лютая уверенность не давала мне покоя — я еще сюда вернусь.

Раздался легкий свист. Я обернулся — Фолки уже отошел на десяток метров и, повернувшись, недовольно смотрел на меня. Я сразу же подорвался с места и поспешил за ним.

Мы еще побродили по улочкам, и, когда я уже окончательно перестал ориентироваться, Фолки вывел меня к третьему особняку. Дом стоял выше нас по улице, и крышу здания я едва видел за высокой стеной.

— Воющая Глотка. Глава — пятый коготь Рауд.

Помощник Хильды была сама краткость. Не успел я толком рассмотреть все вокруг, как Фолки затолкал меня в подворотню.

Он все делал молча, и просто упер мне ладонь в грудь, делая знак не двигаться. Я вытянул голову, пытаясь разглядеть, что же там на улице, как зверь прошептал:

— Смотреть не смей.

Я упрямо поджал губы и вздохнул. Слишком много тайн для одного дня, пора бы уже и ответы получать. Тогда я попробовал вызвать чувство земли, но Фолки вдруг отвесил мне в лоб увесистый щелбан. Через гудящий звон в ушах я услышал.

— Не рискуй. Тебя почуют.

Тряхнув головой, я попытался прийти в себя. Никогда не буду играть в карты со зверями, слишком опасно.

Через пару минут он убрал ладонь и кивком позвал за собой. Мы вышли и сразу отвернули от особняка, направившись в другую сторону.

— Есть еще клан Кривой Оскал, но туда не поведу, времени нет, — сказал зверь, — Возвращаемся.

Я изо всех сил старался запомнить дорогу и крутил не только головой, но и своим сканером, пытаясь запомнить хотя бы «земляные» ощущения вокруг. Вдруг потом чувство дежавю подскажет дорогу.

И вдруг я опять почувствовал на себе взгляд. Меня прожгло дикой ненавистью, желанием уничтожить прямо на месте. Сигнал шел откуда-то сверху.

Я остановился и задрал голову, пытаясь понять, что это. Я уже ощущал подобное в деревне Скорпионов, в первую свою сознательную ночь там. Тогда мы со знахарем Хормом ходили к усыпальнице, чтобы он что-то там разузнал про меня.

— Что случилось? — Фолки подошел, но не стал смотреть наверх.

— Не знаю, мастер зверь.

— Не советую вот так смотреть на Небо, — зверь покачал головой, — Почуют.

— Кто?

— А кого ты боишься?

Я вздохнул. Здесь вообще можно глаза открыть без последствий? Куда ни глянь, везде кто-то почует!

— Пошли, — Фолки требовательно кивнул.

Направившись за ним, я подумал, что это первая ласточка моего разговора с лже-Небом. Кого-то же я обидел там, в крепости?

* * *
— Фолки, ну а ты-то чего удумал? — набросилась на него Хильда, едва мы вошли во двор.

Помощник только пожал плечами, и тогда Волчица переключилась на меня.

— Спика!

— А я-то что? — вырвалось у меня.

— Я показывал ему город, — наконец сказал Фолки, — Дома кланов.

— Зачем?

— Не знаю. Предчувствие.

Хильда поморщилась.

— Что-то с Безликим тебе твои предчувствия не помогли.

— Он был силен.

— А! — Волчица раздраженно отмахнулась, а потом повернулась ко мне, — Пошли, Скойл тебя уже ждет.

Мы дошли до ворот, и вслед донеслось насмешливое.

— Госпожа, носишься с ним, как курица с цыпленком.

Хильда повернулась, смерила помощника уничтожающим взглядом, а потом вытолкала меня на улицу.

* * *
— Госпожа, что такое сильверит?

Мы шли по улицам к ристалищу, и я с удовлетворением отметил, что дорогу до него я запомнил. В принципе, улицы Вольфграда имели вполне стройное расположение — длинные все шли наверх, к крепости Альфы, а пересекались короткими.

— Металл, —нахмурившись, ответила Хильда.

— А человек тут при чем?

Удар в живот… Нет, сигнал об ударе, а я успел отскочить. Кулак Хильды застыл в том месте, где я только что стоял, и она удивленно взглянула на меня.

— Ты стал быстрее, — усмехнулась она, — Таких вопросов я больше не потерплю, ясно?

Я кивнул. День без ответов продолжался.

* * *
Ристалище было снова пустым, и наставник в этот раз стоял напротив меня с копьем. Только это было странное оружие, целиком вырезанное из дерева — наконечник и древко составляли единое целое.

— Хильда сказала мне, что у тебя с копьем особая связь.

Я кивнул:

— Да, мастер. Я знаю боевое искусство Скорпионов.

У мага чуть подскочили брови.

— Довольно редкая, и очень сильная техника. Ты сам ее выучил? Это личный путь?

Я покачал головой. Если бы еще разбираться во всем этом.

— Нет, это… как бы… — я пытался подобрать слова.

— Ясно, это дар.

— Ну, да, мастер, наверное.

— Касаешься копья, и ты становишься сильнее?

— Да. Заметно.

Наставник прошелся вокруг меня, задумчиво покачивая копьем. Он крутанул его несколько раз, и я понял, что он им неплохо владеет, но только мне эти движения не были знакомы.

— У Серых Волков тоже есть своя техника, — ответил он на мой вопросительный взгляд, — Правда, не такая глубокая, как у скорпов. Но тоже неплохая.

Он остановился и кинул мне копье. По моему телу разлилась привычная волна силы.

— Эффект есть?

— Конечно, мастер, — ответил я и, сделав шаг назад, провел несколько эффектных взмахов.

Скойл не мешал мне, с интересом наблюдая, а у меня снова мышцы взяли верх над телом, и я закружился в смертельном танце. На несколько минут я выпал из сознания, погрузившись в транс. Длинные связки боевых приемов плавно перетекали одна в другую, затем я стал набирать энергию из стоп, закручивая ее в теле…

— Каменное жало!

Я стоял, дыша чуть чаще обычного. Копье на выставленной руке проткнуло невидимого противника. Остатки энергии и расправленной в теле пружины потихоньку рассеивались, улетучиваясь обратно в землю.

— Впечатляет, — усмехнулся маг, — Ты умеешь направлять силу стихии земли.

— Да, наверное.

— Но суть урока не в этом. Хильда дала задание в короткие сроки сделать из тебя бойца, который сможет противостоять стихийникам на арене.

Я промолчал, слушая наставника, а тот продолжил.

— У нас уже есть преимущество, верно? Твое боевое искусство. Но если бой проходит без оружия?

— Госпожа сказала, что мне дадут копье.

Наставник засмеялся, будто я ляпнул детскую глупость.

— А если Альфе взбредет в голову, чтобы вы мерялись голыми руками? И ты стоишь против огневика, который разжег в себе пламя ярости?

В ответ я хотел ему сказать, что тоже могу впасть в ярость, если захочу. Но Скойл произнес это так, что стало ясно — у стихийников огня с яростью какие-то свои особенности.

— Из чего сделано это копье? — спросил маг.

— Из дерева, мастер, — ответил я и тяжко вздохнул.

Начиналась жестокая теория.

— Молодец. Что отличает копье от палки?

— Ну… Форма… Наконечник, наверное.

— Верно. Ты коснулся, и твой дар проявился полностью?

— Да. Думаю, да.

Скойл удовлетворенно кивнул, а потом указал в конец ристалища.

— Там ящик с глиной, неси его сюда.

Предчувствуя что-то интересное, я бегом пробежался до дальнего угла. Правда, ящик оказался тяжеловат, в нем помещалось несколько ведер глины, и я смог дотащить его только с двумя передышками.

— Стихию мы использовать не догадались, — цыкнул маг, покачав головой, когда я с грохотом опустил перед ним свою ношу.

Я тяжело дышал, опираясь на деревянные борта. Мышцы заметно забились, но тело радовалось непомерной нагрузке. С надеждой взглянув на Небо, я так и не дождался огонька духа.

Одинокое белое облачко смотрело с насмешкой, мол, таскай давай еще.

— А вон там две бадьи с водой, — маг указал уже в другой конец ристалища.

Я взглянул туда. Там стояла большая бочка, а рядом с ней две деревянные бадьи. По объему каждая была минимум по два ведра, а значит, тащить будет очень неудобно.

— Да твою же мать! Дерьмо нулячье!

— Что ты сказал, первуха?

— Ничего, мастер, — поморщившись, ответил я.

— Я тут подумал, — ухмыльнувшись, сказал Скойл, — Тащи-ка сюда бочку.

Глава 21. Праздник

Мои опасения подтвердились — мастер Скойл заставил меня лепить из глины. Я украсил двор ристалища несколькими вытянутыми куличиками из мокрой глины, по форме напоминающими копье.

«Думай!» — говорил он на мои вопросы, — «Оно в земле было, это копье!»

Я не понял, и тогда он спросил:

«Неужели мне надо сделать глиняное копье, чтобы до тебя дошло?»

И теперь я стоял во дворе у Хильды и держал в руках глиняное копье. Самое настоящее, обожженное в печи. Мастер оказался более прозорлив, изготовив его у знакомого горшечника заранее. То есть с самого начала он знал, что мне оно понадобится.

Ох и ругался горшечник, как признался Скойл. Сколько заготовок было испорчено, прежде чем тот смог вылепить и засушить оружие, как надо. Чтобы получилось настоящее тонкое копье.

Я осторожно махнул им, понимая, что дар проявляется с какими-то помехами. Вот вроде бы начинаю движение, но тут же вспоминаю, что копье-то глиняное, и что при сильном взмахе оно спокойно может переломиться. И что это вообще не оружие… Так, сувенир.

«Соедини стихию земли и дар копья, Спика!»

Это было домашнее задание от мага. Но я уже битый час кружил по двору с этим бутафорским оружием, и не мог понять, что от меня требуется. Дар не работал, как надо.

«Вся проблема в твоих мозгах!»

— Спика, ты чем занимаешься? — подошла и спросила Хильда.

Я показал ей новое оружие.

— Хм, занимательно, — она усмехнулась, — Мастер Скойл хитер на выдумки.

— Только я не понимаю, что от меня требуется?

— А что сказал мастер?

— Сказал, думай. Оно в земле было.

Хильда потерла подбородок. Судя по ее глазам, она не была довольна тем, что маг задает шарады вместо того, чтобы учить ее примала мастерству. Тут ее взгляд слегка прояснился…

— Помню, когда у меня были занятия с моим наставником, — сказала она, — То он сказал, что самый искусный и сложный удар — это всего лишь удар.

Я в этот момент ожидал услышать что-то более конкретное, и поэтому застонал от разочарования.

— Госпожа, почему все вокруг так любят говорить загадками?

— Потому что обучение возможно только тогда, когда ученик сам преодолевает преграды, — назидательным тоном сказала она, а потом поморщилась, — Но все это хрень нулячья! У нас нет времени на твои размышления.

Она подошла и взяла копье в руки:

— Смысл той фразы был в том… — она задумчиво покрутила оружие, — Какая хорошая работа. Я даже догадываюсь, кто сделал.

— Так в чем смысл? — напомнил я.

— Глину откуда взяли для него?

Я пожал плечами.

— Из карьера, я так думаю.

— Первушья твоя башка! Думает он. Из земли глина!

— Ну, из земли…

— А форму кто ему придал?

Посмотрев на копье, я, кажется, начал догадываться. Форму копья ему придали руки мастера.

— Ага, вижу, догадываешься, — сказала, улыбаясь, Хильда, — Значит, мой примал — не тупой валенок.

— Так мои проблемы с этой игрушкой только в том, что я ее не считаю копьем? Не придал форму в голове?

Волчица кивнула и вернула мне копье.

— И чем это мне поможет? Если я внушу себе, что какой-нибудь меч — это копье, владеть-то мечом я все равно не сумею.

Хильда вздохнула.

— Но сила-то вырастет?

Я снова пристально посмотрел на оружие. А ведь и правда, когда дар «приходит», я реально сильнее и ловчее. Вот только у меня всегда были проблемы с самовнушением, и тут я даже не представлял, как с этим бороться.

— Уже вечер, и сегодня намечается празднество, помнишь? — сказала Хильда, — Устрица принесет тебе парадную одежду… И не задерживай мою первушку, тебе ясно?

Я кивнул, поджав губы. Неужели я заметил в глазах Волчицы искорки ревности?

— Значит так, Спика. Там будут все главы кланов. Обычно им глубоко по нулю на такие праздники. О чем это говорит?

— Что они тут из-за меня, — ответил я, — Ждут моего проступка.

— Верно. Ты в первую очередь первушник, и только потом примал. Ясно?

— Да.

— Главы кланов — пятые когти, как и Хакон. Меня поражает, что он терпит твои выходки, но вот другие… Вот, например, Рауд. Знаешь его?

— Да. Это глава Воющей Глотки. Так Фолки сказал.

— Верно. Этот павлин кичится своей чистой родословной. Никаких ярмарочных жен, никаких залетевших первушек, — Хильда усмехнулась, — Никто не верит этому бреду, но только высокомерия у него не убавляется.

Я понял, к чем она все это говорила. Нужно знать этикет, с которым у меня были явные проблемы.

— А я могу не идти туда? — спросил я, — Я бы потренировался тут.

Волчица рванулась ко мне, наметив один удар кулаком, другой… Почуяв оба заранее, я проскользил два шага назад, изгибаясь телом, и добавил:

— …госпожа.

— Так-то лучше. Нет, не можешь.

Я вздохнул. Так я и думал.

— Это у тебя дар проявился сейчас? — удивленно спросила Хильда.

— Да, — кивнул я, — Когда я забываю, что копье глиняное…

— Хорошо. Эти чертовы шакалы только и ждут твоего проступка, Спика. К пятому когтю не обращаешься, пока он не скажет «отвечай», тебе ясно?

— Да.

— Смотришь на него только тогда, когда пятый коготь с тобой говорит! Тебе ясно?

— Да.

— Ко всем обращаешься «господин», никаких «мастер зверь».

— Понял.

— Ну, вроде все.

— А с шестыми когтями как надо?

Хильда поморщилась:

— Альфа никогда не посещает такие мелкие приемы, тем более, у него сейчас в гостях посольство Пятнистых Рысей. Не думай об этом.

* * *
— Как жаль, что так мало времени, — Устрица соскользнула с лежака и быстро накинула платье, — Хозяйка опять будет недовольна, она в последнее время слишком строгая.

Ткань скользнула вниз, скрыв от меня изгибы, светлеющие в мраке комнаты. Белобрысая всхлипнула, по девичьей щеке скользнула слеза, и я, сев на кровати, коснулся ее руки. Не сказать, чтобы я испытывал какие-то особые чувства к первушке, но интимная близость все равно накладывала отпечаток на отношения. И я чувствовал желание защитить…

— Странно, когда я была с Трутнем, хозяйку это нисколько не заботило, — надув губы, сказала Устрица, и ее слезы мигом высохли.

Ну вот только же тяжелые капли висели на подбородке. Они не упали, а просто испарились. Я сразу же подумал, что это наверняка стихия огня.

Едва она заговорила о Трутне, как я сбавил свой пыл. Устрица выражалась так, будто быть с любым прималом Хильды — это ее привилегия. Завтра или послезавтра я погибну на арене, сюда придет новый первушник, и улыбаться белобрысая будет уже ему.

Так что иллюзий я не строил, и воспринимал внимание первушки вполне трезво. Тем более, в первый наш раз я даже не понял, что она сделала. Какой-то огонь разгорелся внутри от прикосновения Устрицы, и я перестал себя контролировать.

Едва она касается моей груди, как во мне разгорается какой-то огонь, помноженный еще и на мое желание. Но мастер говорил, что стихией нельзя влиять на плоть другого. Или женщинам дозволено больше?

В этот раз я уже смог хотя бы наблюдать за этим чувством, не потеряв рассудок. В следующий раз…

Я усмехнулся — какое удобное оправдание. Если Хильда сейчас ворвется, то я скажу, что тренировал самообладание и стихию духа.

— Одевайся, Спика, у тебя очень мало времени, — и Устрица выскочила на улицу.

На табуретке лежала сложенная парадная одежда. Обычные рубаха и штаны, только голубоватого цвета, и с какой-то вышивкой. Когда я оделся, я понял, что на рубахе был вышит волк, воющий на луну. На плечах, словно погоны, красовались полоски серого меха. Сапоги же, стоящие тут же, возле табурета, были оторочены белым мехом.

Тонкость работы поражала. Если бы я был на нашей Земле, точно бы подумал, что все это сделано на станке.

* * *
Праздничный вечер проходил в доме клана Лунный Свет. Пока Хильда вела меня по улицам в окружении Скегги, Фолки и еще нескольких зверей, я пробовал ощупывать улицы.

К своему удовлетворению, я понял, что, если останусь вдруг один, смогу найти дорогу обратно. Потихоньку я запоминал Вольфград.

Фолки только кивнул мне при встрече, как и некоторые другие звери, Скегги же просто игнорировал меня. Хильда ничего не комментировала и всю дорогу думала о чем-то своем. Со мной она тоже не говорила с тех пор, как я вышел из своей каморки.

* * *
Дом клана Лунный Свет был большим. Зал, где в центре стоял длинный стол, был огромным. С потолка свисала большая люстра, на которой горели десятки свечей.

Вокруг стола возвышались каменные резервуары, украшенные растениями и цветами, а в них были устроены пруды с декоративными рыбками.

Гостей сразу рассадили за стол, и Хакон сел во главе. Хильда указала мне место за его спиной, в отдалении у стены, и строго наказала никуда не уходить. Даже если «засвербит в одном месте».

Впрочем, мой пост был довольно удобен. Зал был как на ладони.

Я увидел Грэя, мага в длинной серой тунике, и вовремя опустил взгляд. Теперь я знал, что это глава Полуночной Тени, и искать концы истории с Белыми Волками следует у него. Рядом с ним все время находился десятник Ульвар, тот самый, что привел меня в Вольфград.

Жестокого грубияна Дарема я тоже узнал сразу. Вместе с ним сидел зверь, не меньше Хакона по комплекции, и я лишь мельком скользнул по нему взглядом. Судя по тому, как с ним вел себя мечник, это и был Рауд, глава Воющей Глотки.

Рыжая кудрявая копна, такая же борода. Рауд был крупным, как богатырь, с полным телом, и внушал реальную угрозу. Другой вид силы, не как у Хакона, у которого было видно, как под кожей перекатывались мышцы.

Хильда мне заранее сказала, что клан Кривой Оскал на вечере почти не представлен, лишь парой «мелких сошек». Как она выразилась, это потому, что «мы с ними особо и не дружим, и особо не тремся».

Зато я увидел других зверей. Я даже не сразу понял, что они выделяются среди Серых Волков чужеродностью. Как кошки среди собак.

Они таскали брони с нашивками из оранжево-пятнистого меха, при этом у некоторых зверей на щеках была такая же оранжево-черная ракраска. Многие носили густые длинные бакенбарды, свисающие по бокам чисто выбритого подбородка.

— Пятнистые Рыси, — прошептал мне Фолки, проходящий мимо, — Какого нуля они тут делают, кто бы знал?

Видимо, его ко мне подослала Хильда, когда поняла, что я не оторву от гостей взгляда, пока не удовлетворю любопытство. Судя по лицу Волчицы, она тоже была удивлена, что Пятнистые Рыси почтили прием своим присутствием.

— Вторая по величине стая в этих землях. Посол Рысей прибыл к Альфе, и Хакон пригласил их по случаю праздника, — коротко доложил мне Фолки, — И прекрати сверлить их взглядом.

Я кивнул и снова потупил глаза в пол. Хакон как раз встал, я видел его мощную спину. Праздник начался со знакомства со мной.

— Итак, — глава Лунного Света широко улыбнулся, и, встав, махнул мне, чтобы я подошел, — Хочу показать вам нового примала.

Сильная рука легла мне на плечо:

— Это Спика. Он будет защищать наше слово.

Пока все были трезвыми, никто ничего не говорил. Серые Волки только кивали, выражая официальное согласие, и натянуто улыбались. Все три испытания пройдены, мастер Рульф признал мой статус, и, тем более, Небо меня не покарало. Разве могут быть у кого-то сомнения?

А вот когда звери уже подвыпили, вот тогда-то и начались шутки в мою сторону. По этикету, как сказала мне Волчица, я должен был простоять весь прием в отдалении за спиной Хакона. Но чтобы при этом все за столом видели меня.

— Спика? Серьезно?

— А как звали Белую Волчицу?

— Да так и звали, зверье твое пустое!

— Эй, первушник, ты хоть знаешь, в честь кого тебя назвали?!?

— Да что он может знать? Его же от скорпов привели, говорят, они там тугие вообще.

— Я сам одному башку срубил, доконал своей тупостью.

К счастью, я имел право притворяться мебелью и молчать. Если только ко мне не подходили и не требовали отвечать напрямую. Но Хакон строго следил и перехватывал всех гостей, особенно высокого ранга, на подходе ко мне. Если уж он не успевал, то вторым эшелоном неподалеку ходила Хильда.

Голоса зверей были уже нетрезвыми, тема про Белую Волчицу получила продолжение, и воины вовсю вспоминали похождения по другим волчицам. И серым, и белым… Вскоре, как обычно, переключились на симпатичных первушек, многие стали хвалиться своими служанками.

Я едва удержался, чтобы не поморщиться. На трезвую у них все по чести, а по пьяни все скатываются в обычную похабщину.

В основном все звери сидели за столом, но немало бродило по залу, сбиваясь в кучки и что-то обсуждая. Как и любой светский раут, этот тоже использовался для встреч и обсуждений, а то и заключений договоров.

Я стоял недалеко за Хаконом, переминаясь с ноги на ногу, когда услышал обрывки разговоров между Серыми Волками.

— Скорпы… Крестьяне…

Я скосил взгляд в ту сторону. Десятник Ульвар разговаривал с каким-то зверем, и, смеясь, показывал на меня, изредка кивая в сторону Хильды. Мне стало обидно, что я не стихийник воздуха, и не могу услышать, о чем говорят.

Тут я вспомнил про тот вечер перед испытанием в Лесу Правды. Фолки дежурил тогда перед моей дверью, и я, прощупывая земным сканером двор, услышал его разговор с Устрицей. Звук отражался от земли, и передавался мне, хоть и немного искажаясь.

А что, если?

Я покрутил взглядом, подмечая, чтобы никто особо за мной не присматривал. Затем прикинул, можно ли до Ульвара протянуть прямой луч сканера. Нельзя было касаться стоп случайного зверя, я не знал, кто тут какой ступени и с каким даром. Мое любопытство могли учуять.

— Собрали… Нули… Первухи…

— Схватил… симпатичная… сочная…

— У меня тоже была… груди вот такие…

— Кабаны… Скорпы…

Я настраивался, пытаясь отсортировать падающий на пол звук. Вокруг моего луча было несколько групп беседующих, и, к моему неудовольствию, большинство болтали о женщинах-волчицах и служанках, сравнивая их достоинства.

Наконец я смог отсеять все лишнее, выделив голоса Ульвара и его собеседника. Звуки шли, будто из трубы.

— Этот первушник — земля и вода, — сказал десятник, — Я отдал его Дикой, чтобы пожалеть девчонку. Ее примала просто зарезали, как жалкого нуля.

— Земля и вода? Крестьянская стихия. На что она надеется на арене?

— Ну, так это же Дикая. Одна злость, мозгов ноль. Ну, еще сиськи, этого не отнять!

Собеседники засмеялись, а я с удивлением обнаружил, что злюсь. Их смех над моей госпожой реально оскорблял меня.

— Говорят, ты завалил-таки Дикую разок?

— Да врут, — Ульвар отмахнулся, и я на миг подумал, как честный малый.

— Неужели и вправду такая недотрога?

— Ну почему? Врут, что разок завалил. Уж и не помню, сколько раз это было. Вот вчера только ночью выгнал ее.

— Ну, и как она?

— Это она только в бою горячая…

На этом моменте я с облегчением понял, что Ульвар просто нагло врет. Потому что вчера ночью Хильда лично штопала мне плечо.

Сам разговор проходил в таком ключе, что моя хозяйка заведомо была в проигрыше. Один нагло врал, второй хотел этому верить. И все довольны. Звери стали обсуждать достоинства фигуры Волчицы, и я перестал слушать. Ничего важного для себя я не услышал.

Обведя глазами ноги зверей, я приметил в дальнем углу мага Грэя, беседующего с незнакомым зверем. Его собеседником оказался один из странных гостей, с оранжевой краской на щеках. Зверь из стаи Пятнистых Рысей.

Я и сам не заметил, как луч моего сканера протянулся практически им под ноги. При этом еще и обогнув по дуге одну мило беседующую парочку — мое умение росло как на дрожжах.

— П..чать… сло…во…

Заволновавшись, я едва не потерял контроль над лучом. Сканер чуть не коснулся ступней Грэя, и я отвел его от греха подальше.

Тут маг сделал какое-то движение рукой, и я понял, что ничего не слышу. Видимо, какая-то глушащая магия, ведь Грэй тоже маг земли, насколько я помню.

Они стояли как раз рядом с каменным возвышением, где в импровизированном пруду плавали в воде рыбки. И я, надеясь на чудо, протянул луч в воду, пытаясь достучаться до стихии воды. Но нет, та особо не желала отвечать, тем более, на таком расстоянии.

Вот Грэй, недовольно скривившись, выплеснул из кубка вино прямо в пруд, махнула хвостом испуганная рыба, и мокрое пятно осталось на каменном краю. Вода потекла вниз. Я на всякий случай провел луч туда… И, о чудо, водяная пленка ответила.

Земля в этом месте была заглушена магией, а вот вода оставалась в моей досягаемости. Я попробовал настроиться на звуки, ударяющие в водяную пленку, чуть-чуть растянул ее поближе к ногам беседующих. Только бы не высохла.

— Оракул говорит, кто-то искал «слово» Кабанов, — сказал Грэй, — Я думаю, надо подчищать хвосты.

— К чему ты говоришь это? Я не нарушал договора с тобой!

— Я не про тебя. Кабанов надо убирать. Печать хоть и спрятана, но поросята — это свидетели. Если кто-то задаст Небу правильный вопрос…

— Как ты их уберешь?

— Так же, как и скорпов. Решением совета.

— Альфа скоро примет нас, а потом мы задержимся. Так что на совете рассчитывай на наш голос.

— Я знаю, Гвала. Но мне понадобится помощь твоих воинов.

— Зачем?

— Я догадываюсь, кто может так копать. Но моих полуночников могут узнать.

— Хорошо, я выделю тебе Рысей.

— О, пошли, главный гость уже здесь.

— Ты все-таки сделал это, Грэй, — Пятнистая Рысь засмеялся.

— Сам жду не дождусь, когда увижу лицо Хакона. Надеюсь, Лунный Свет учил скорповых крестьян этикету?

И они отошли от каменного пруда. Я вернулся в обычное состояние, раздумывая над последними словами мага, и не сразу понял, что ко мне подошли два зверя. Одним был Хакон, который великодушно показывал на меня.

— Великий мастер Рагнар, рад представить вам нашего нового примала. Для нас честь, что вы решили присутствовать, — твердым голосом сказал глава Лунного Света.

На второго я благоразумно не поднимал глаз, лишь только рассматривал его ноги. Зверь был обут в дорогие кожаные сапоги, с оборками из серого меха. На поясе у него красовался длинный меч, в гарду которого была инкрустирована пара камней. На рукояти лежала рука, на которую были навешаны браслеты из резных клыков.

Насколько я помню, Рагнар — это и есть Альфа. Шестой коготь. А вот теперь интересно, есть ли какие-то правила этикета? Тем более, это вожак стаи.

Я подметил на заднем плане бледное лицо Хильды, такой взволнованной я Волчицу еще не видел. Она присела на скамью за стол, и во все глаза таращилась на меня. Что-то на приеме явно пошло не так.

Глава 22. Первый шаг

Передо мной стоял шестой коготь Рагнар, Альфа Серых Волков, и я почуял, что есть какие-то правила. От меня явно что-то ждали.

Можно поднимать глаза, или нет? То, что говорить не могу, и так понятно, да тут еще на заднем фоне маячило бледное лицо Хильды.

«Вот же мозги твои нулячьи!» — мысленно послал я ей всю свою любовь, — «Ну, я же тебя спрашивал!»

Сердце гулко забилось, отбивая кровавым набатом в уши. В этот же момент мою шею что-то потянуло вниз, чуть не взрезав кожу. Шнурок просто вдавливался в плоть, будто талисман стал весить тонну, и я упал на колено. Давление сразу ослабло.

Я положил ладонь на пол и, повинуясь какому-то порыву, протянул земляной луч к носкам Хильды. И стал посылать туда волны энергии, флюиды, или как там это назвать? В общем, все свое недовольство я влил в свой луч и бил им в сапог Волчицы.

— Нерасторопная первота у тебя, Хакон… — послышался голос Альфы, но, к счастью, звучал он вполне радушно.

— Так это скорповы же, великий мастер, — Хакон радостно ответил, и в меня влилось немного уверенности, но тут же и прилетело сапогом по колену.

Меня откинуло на пятую точку, я зашипел от боли, но сразу же вскочил и снова встал на колено. Я не издал ни звука.

— Сами знаете, великий мастер…

— О, да, чтоб столько казней было, не припомню. Многие жаловались. И зачем их вели сюда? Невоспитанные. Одно слово, окраинные.

— Но попадаются настоящие таланты, — и снова меня чуть тронули сапогом, — Если обучается, зачем в расход?

— Это правильно, хороших первушников мало.

И тут я почувствовал ответную реакцию Хильды, словно прикосновение… Она опустилась чуть пониже на скамье, будто поправлял сапог, и коснулась ладонью моего луча.

— Ты слышишь, Марк? — ее голос звучал странно, играя непривычными басами. Каменный пол едва резонировал.

Я чуть кивнул, ухмыльнувшись. Значит, обычно я Спика, а как с ее стороны такой косяк, так сразу Марк?

— Нельзя обращаться к Альфе напрямую, только через Хакона, — быстро зазвучали в мозгу слова Хильды, я едва слышал ее слова в общем гомоне, — Даже если скажет отвечать.

У меня чуть подпрыгнули брови. И это она считала неважной мелочью?

Послышались осторожные слова Хакона:

— Пройдемте к столу, великий мастер. Общение с обычным первушником не самое отрадное на этом вечере.

— Что ты, Хакон. Мне обещали, что я буду удивлен твоему прималу. Собственно, из-за него я и прибыл.

— Ох, слухи быстро расходятся, великий мастер. Кто бы это мог быть?

— Мастер Рульф, наш оракул.

Я вспомнил разговор Грэя и Пятнистой Рыси. Без главы Полуночной Тени тут вряд ли обошлось. Интересно, что же там наплел про меня этот хитро-мудрый маг.

Тут голос вожака прозвучал прямо надо мной:

— Рад ли ты быть в Вольфграде, примал Лунного Света? Отродью скорповых окраин, должно быть, тут все непривычно? Отвечай.

— Господин Хакон, прошу передать великому господину Рагнару… — послышался торопливый шепот Хильды.

— Господин Хакон, прошу передать великому господину Рагнару, — слово в слово повторял я, — Земли Серых Волков прекрасны во всех краях, а величие Альфы чувствуется даже в соседних землях.

Я старался не сбиться, трудно было одновременно слушать Хильду и говорить с вожаком.

— Прекрасно, Хакон, — раздался добродушный бас, — Эти облезлые шавки с окраин все-таки обучаемы. Поразительно!

— Как я говорил, великий мастер, встречаются таланты.

— К сожалению, слишком редко, — проворчал Рагнар и добавил, — Надеюсь потешить себя достойным зрелищем с твоим прималом. Тот ваш огневик меня приятно порадовал тогда!

— Непременно… — натянуто ответил Хакон.

Сапоги развернулись и удалились вглубь зала, к столу. Я выдохнул, потирая шею. На пальцах осталась кровь — шнурок все-таки взрезал кожу. Ох, спасибо, Рычок, чую, без тебя тут не обошлось.

— Молодец, Спика, — послышался шепот Хильды, и я, напоследок подарив ей хмурый взгляд, убрал луч.

Больше вечер не принес мне неожиданностей. Лунный Свет перегруппировался, передо мной стало гулять больше зверей из клана, и всех нежелательных личностей перехватывали на пути ко мне.

Я видел, что и сам Грэй желал со мной поговорить, но Хакон его не пропустил. Увел в сторону, положив руку на плечо, и что-то горячо ему доказывая. Недовольный взгляд мага скользнул по мне, а потом Грэю пришлось кивать варвару.

* * *
Свет пробивался сквозь небольшое окошко, и мое пробуждение от вчерашнего ничем не отличалось. Так же рано и так же неожиданно!

— Спика! Первота сраная!

Я поморщился и, не открывая глаз, сел на кровати. Эта Волчица когда-нибудь спит? Прием закончился поздно ночью, и я поспал от силы часа три.

Еще больше угнетало, что Хильда вообще не испытывала никаких угрызений совести из-за своей промашки на том приеме. Хоть бы один виноватый взгляд. Но нет, казалось, будто даже мой трюк с земляным лучом — это ее заслуга.

— Вставай, сегодня у тебя первый бой, — торжественно произнесла Хильда.

Эти слова заставили меня распахнуть глаза.

— В смысле?

— В прямом. У нас на окраине спор с Кривым Оскалом за одну деревушку. Альфа разрешил самим выяснить.

Я встал, переодеваясь у нее на глазах. Ночью я завалился на кровать в той самой парадной одежде, и теперь переодевался в более практичные рубаху и штаны.

Хильда, усмехнувшись, скользнула взглядом по моему телу, потом сказала:

— Можешь взять нож и копье, — и вышла за дверь.

Я вполне понимал ее чувства. По сравнению с гигантами-зверями я был доходягой, хотя тренировки неплохо оформили мне поджарую фигуру. Я был жилистым, с ярко-выраженными линиями мышц. С таким торсом можно уже идти сниматься в кино, играть супергероя. В Нулевом мире сила росла достаточно быстро, чего не скажешь о навыках.

Взяв копье и повесив ножны с отравленным клинком на пояс, я вышел из каморки. Волчица с Фолки ждали у ворот, и помощник кивнул мне, чуть дернув подбородком.

Мы покинули пустой утренний Вольфград через те же ворота, где я проходил с Хаконом. На улицах мы встретили мало зверей, тем более, Фолки иногда заставлял нас нырять в проулки, чтобы поправить маршрут.

Дорогу к шахтам я узнал сразу. Сбоку на холме проплывала высокая городская стена, и мы не спеша направлялись в ту сторону, откуда меня привел Хакон.

— Госпожа, следовало бы взять побольше зверей, — после долгого молчания сказал Фолки.

— Не смеши. Чтобы опять над Лунным Светом смеялись?

Я молчал, слушая их препирательства, и смотрел на заросший карьер, мимо которого мы как раз проходили. Уже виднелся каменный лоб холма, и вот-вот сверху должна была выглянуть крепость.

— Так и пусть смеются, — продолжал напирать Фолки, — Уже сколько раз пытались его убить?

— Зверье твое пустое! Все и так уже говорят, что у нас первоте больше чести, чем главе клана…

Показались заросшие заваленные входы в шахты, где-то там и моя. Правда, отсюда они еле проглядывались, и хорошо виднелись только открытые штольни, зияющие черным зевом.

Если я туда поднимусь, то легко найду ту пещеру, откуда вылез. Где-то там странный красный металл, обжигающий мозг через стихию земли. Меня подмывало спросить о нем, но какое-то чувство подсказывало, что эта тайна не просто опасна. Она смертельна. И убьет не только меня, но и моих сегодняшних хозяев.

Это как коснуться какой-то государственной тайны. Всегда чувствуешь, когда лучше не показывать, что ты что-то знаешь.

Поэтому я спросил о другом:

— Госпожа, что такое сильверит, мне тоже можно не знать? — и добавил, — А то, может, зря беспокоюсь, и не пригодится вовсе.

Я произнес это с видимой насмешкой, и был награжден уничтожающим взглядом. А тут Фолки окончательно добил:

— Ага, как и про шестого когтя, необязательно ему думать об этом.

Я благодарно посмотрел на него. Хильда же метнула свой убийственный взгляд в помощника, и тот, посмеиваясь, поднял ладони.

— Убила, навылет прошло!

Волчица рыкнула, а потом покачала головой, будто сдавшись:

— Дерьмо нулячье! — и процедила сквозь зубы, — Это металл, Спика, я же говорила…

Я подхватил тему, опасаясь, что момент будет упущен.

— Я спрашивал мастера Скойла, может ли зверь седьмой ступени победить человека?

Меня проткнули взглядами уже оба зверя.

— Дерзкая первота! — сказала Хильда.

Фолки же в свою очередь спросил:

— И как наставник на это отреагировал?

Я, покосившись на злую Волчицу, ответил:

— Посоветовал не задавать таких вопросов.

— И правильно сделал, — добавила Хильда, которая все же взяла себя в руки.

— Скойл более свободен в таких вопросах, — усмехнулся Фолки, — Он еще помнит себя первушником.

— Как и многие звери помнят его первотой, — добавила Волчица, — Его никогда не примут своим, особенно эти напыщенные идиоты со своей чистой кровью!

Я же продолжил:

— Он не ответил про зверя и человека, но мельком добавил, что если бы не сильверит…

Волчица поджала губы, понимая, что я не отстану. Я видел, что ей хотелось, как обычно, закончить разговор ударом в живот. Но наши отношения уже зашли за определенную черту, она знала меня намного лучше, чем в первый день нашей встречи.

А тем более, вчерашнее упущение все-таки давило не нее.

— Зверь седьмой ступени, если на личном пути достиг определенного мастерства… Ну, и если человек первый перст, да даже и второй… — осторожно сказала Хильда и покачала головой, — Ох, плохие это разговоры.

И она, и Фолки приложили пальцы ко лбу и взглянули на Небо. Я тоже так сделал, но больше из уважения к зверям.

— Он может победить, — выдохнула Хильда, — Поэтому главы стай абсолютно все — шестые когти.

— Именно, — кивнул Фолки, — Переход зверей в меру человека — не такое уж редкое явление.

— И держат их поближе к столице, чтобы на виду были, — прошептала Волчица.

— Да нет, — жарко заспорил Фолки, — Это чтобы на окраинах не возникало сильных мер.

— Может, и так, — пожала плечами Хильда.

— Госпожа, — вздохнув, напомнил я, — Металл.

— Ах, да, сильверит. Доспехи из этого металла может носить только человек. Они защищают его от магии низших мер.

— А если я одену их?

— Умрешь, — сказал Фолки, — Даже звери не могут долго выносить контакта с ним.

Я потер подбородок. Вполне логично для этого мира, где сильные правят слабыми, но при этом слабые спокойно могут стать сильными. Высшие меры защищают себя не только боевыми искусствами и огромное силой. Инфериор защищает их и вот таким вот… сильверитом.

— Поэтому, если человек в сильверитовых доспехах, у зверя нет никаких шансов. Оно и так трудно, почти невозможно, потому что люди… — тут она слегка замялась, — Ну, им доступно больше знаний, чем нам.

Фолки кивнул.

— У Скорпионов в руднике добывали феррит, — вспомнил я.

— Это распространенный металл, он не имеет никаких свойств, — покачала головой Хильда, — Обычное железо. Хотя сильверит почти такого же цвета, только блестит поярче.

После этих слов я понял, что красный металл — точно не сильверит.

* * *
Мы подошли к деревушке через полтора часа. Поселение примостилось между двумя пологими холмами на берегу голубого озера. За озером виднелась роща, и я, разглядывая прекрасный пейзаж, в который раз поразился — в Инфериоре такая красота соседствует с жестокостью его обитателей.

«Можно подумать, на Земле по-другому», — подумал я, усмехнувшись.

Свежевспаханные поля поднимались на холмы, разрезая зеленый ковер черными квадратами. Я смотрел на трудящихся нулей и первушников, и меня хватало за сердце при виде изможденных лиц.

Хотя, к слову, тут нули находились в более здоровом виде, чем в деревне у Кабанов или в моих видениях на той огромной стройке. Уставшие, крестьяне на полях хотя бы носили не рванье, и среди них не бродили надсмотрщики.

Первушники, судя по всему, стихийники земли и воды, ходили между работающими, на что-то показывая и раздавая команды. Да, прав был мастер Женя, первой мере живется все-таки попроще. Хотя, все познается в сравнении.

Нули, едва завидев нас, опускались на колени и пригибали головы к земле, первушники же просто кланялись.

Мы прошли через несколько домов и вышли на центральную площадь. Я заметил схожесть культур в Инфериоре. Что на окраине, что здесь, стояли в центре небольшие тотемы, расписанные письменами.

Даже здесь первушники вели свой род, хотя и было много пришлых. Насколько я понял, все новенькие просто принимались в племя и потом включались в список на столбе. При такой текучке кадров другого способа как-то чтить предков не было, а уж там, на Небе, разберутся.

Нас встретил старейшина деревни, первушник, одетый чуть побогаче своих соплеменников. Старый и бородатый, как и положено на такой должности.

— Великая госпожа, — старичок поклонился чуть ли не в пояс, — Для нас великая честь принимать вас в нашем скромном селении. Да осветит вас Небо лучами Солнца.

Волчица покосилась на меня, «мол, смотри, как надо уважать зверей».

— Этот день будет отмечен на столбе нашего рода, как знаменательный… — продолжил старейшина, но Хильда прервала его:

— Первушник, сюда должны были прибыть звери из клана Кривой Оскал.

— Великая госпожа, вас ждут на берегу Голубого озера, — не разгибаясь, произнес старик, — Небо благословило нас, и великие рода Серых Волков почтили нас своим присутствием. Воистину, это…

— Веди, старик, — сказал Фолки, которому уже наскучило все это, и он тоже переглянулся со мной.

Его взгляд говорил явно перечил Хильде — «не вздумай становиться таким же».

Мы направились в сторону сверкающего вдали озера. Я с удивлением для себя отметил, что эта деревня первушников по размерам не уступала поселению Зеленых Скорпионов. Да, все-таки, центр — это центр.

Сразу стало интересно, а что же ждет меня там, в столице у приора? То, что я туда попаду, я знал точно. Капля сомнений, и дрогнет рука в нужный момент.

Вполне возможно, что под стенами столицы деревни первушников будут не меньше Вольфграда. А сама столица… Кажется, я уже видел ее в одном из видений.

Старейшина вскоре вывел нас к озеру. Здесь земля была песочного цвета, из нее торчала редкая травка, и берег спускался к воде очень плавно. Солнышко припекало, озеро красиво серебрилось, и природа шептала, что пора бы все бросить и просто искупаться.

Нас ждали почти у самой кромки. Там стояло пять зверей и один первушник. По-крайней мере, я смог увидеть его ступень, когда пробился к видению стержня духа. Его точка ярко горела на четвертом этаже первой меры, рядом со мной.

— Четвертая ступень, Спика, — прошептала Хильда, — Подходящий для тебя противник.

Я кивнул — Волчица подтвердила мое наблюдение.

Мы приблизились к озеру, и один из зверей вышел вперед. Высокий и плечистый Серый Волк, в кожаной броне с рисунком на нагруднике, нанесенным белой краской. Несколько мазков изображали раскрытую челюсть и клыки. С пояса зверя свисал изящный длинный меч.

— Привет, Дикая, — он махнул рукой.

— Здравствуй, Мортен, — кивнула моя хозяйка, — И ты здравствуй, Коли.

Высокий и худой зверь в серой тунике, явно маг, тоже вышел вперед и кивнул. Он был гладко выбрит, и ничем примечательным не выделялся.

— Представитель совета, — вдруг прошептал мне Фолки, — Он засвидетельствует результаты боя.

Я обратил внимание, что возле самой воды была ограждена площадка, десять на десять метров, не больше. Границы отмечались обычными прутиками, но меня больше поразило то, что стояло на импровизированной арене.

В землю были воткнуты столбы, высотой где-то до пояса, и на каждом стояли большие медные чаши. Оттуда валил дым и воздух над ними вихрился от жара.

Так же по площадке было накидано несколько куч песка, будто тут вели какие-то земляные работы. Кромка озера тоже служила границей самодельной арене.

— Дикая, времени не было хорошо подготовить все, — сказал Коли высоким, почти звенящим, голосом, — Поэтому стихия воды представлена вот так, этим озером. Принимаешь ли ты такие условия?

Хильда придирчиво осмотрела площадку, а потом повернулась ко мне.

— Тебе нужна вода, Спика?

Я пожал плечами. От стихии воды мне пока было ни холодно, ни жарко, так что на исход боя она навряд ли повлияет.

— Сойдет, — махнула рукой Хильда.

Я все разглядывал первушника. Худой, коренастый, голый по пояс, он весь был измазан углями. На черном лице белели дикие глаза, и мне даже стало слегка не по себе — парня будто накачали какой-то гадостью. Он сверлил меня безумным взглядом, и что-то бубнил себе под нос.

— Это Факел, примал Кривого Оскала, — прошептал мне Фолки.

Я кивнул и еле сдержал улыбку, мои губы чуть дернулись. Не один я тут с неудачным именем. Этого Факела бы в наш мир, там бы ему придумали годную кличку.

Хильда повернулась и отвела меня чуть назад.

— Насчет арены не бойся, Спика, тут правила, как и в Лесу Правды. То есть, их нет, любое действие угодно небу.

— Ясно. Бой до смерти? — спросил я.

— Постарайся без убийства. Совет на самом деле ценит благородство, и наше «слово» может иметь больший вес в будущем.

Я кивнул. Все же странные нравы у этих зверей. В одном месте они вырезают друг друга, в другом у них благородство.

Мне на плечо легла рука Фолки:

— Этот Факел умеет ярость разгонять, — зашептал он, — И осторожнее с его кожей, в борьбу не вступай.

— Ясно.

— Хильда, — за спинами послышался вдруг голос мага Коли, — Альфа желает меньше кровопролития в эти дни, когда у нас гостит посольство Пятнистых Рысей.

— Какого нуля? — возмутилась Хильда, — При чем тут Рыси?

Коли развел руками:

— Рыси живут ближе к столице, и они привезли распоряжение великого приора Зигфрида. Оно таково, что все стаи должны провести один день без убийства первушников.

Волчица хотела еще возмутиться, но я уже положил копье и кинжал на песок.

— Не беспокойся, госпожа. Я справлюсь.

Глава 23. Первый бой

Я уже направился было к арене, как хозяйка меня остановила перед самыми прутиками, отмечающими границу.

Она повернулась к представителю Совета и указала на лежащее на земле копье:

— А если мой примал пообещает не убивать?

— Нет, Хильда, никакого оружия, — покачал головой маг Коли.

— Хильда, Вольфград слухами полнится, — засмеялся Мортен, зверь из клана Кривой Оскал, — Поговаривают, что у Лунного Света новый примал, и вы даже научили хомяка махать копьем.

Остальные звери тоже засмеялись. Волчица нахмурилась, а Коли недовольно покосился на болтливого зверя.

— Что-то слишком много совпадений, — она покачала головой, — С каких это пор первушников нельзя убивать.

Представитель Совета лишь смиренно опустил голову:

— Всего один день, Хильда. Распоряжение приора, не нам его оспаривать, — он потер подбородок, а потом добавил, — Ходят такие слухи, что там, на востоке, первушник спас жизнь великому прецептору. Ты же знаешь, там война.

Возникла пауза, все обдумывали сказанное, и я, мягко убрав руку Хильды со своего плеча, перешагнул мимо прутиков на арену. Волчица дернулась было меня остановить, но маг уже сказал:

— Свершилось. Примал вступил на Землю Правды!

Я послушал свои ощущения, пройдясь по импровизированной площадке для гладиаторских боев. На четырех столбах действительно стояли чаши с красным углем. Видимо, таким образом тут представлены все стихии.

А кучи песка, видимо, означают стихию земли. Мое чутье не почуяло ничего сверъестественного, и я повернулся, остановившись в дальнем углу.

Мой противник зарычал и в два прыжка залетел мигом, оказавшись на другом конце. Факел тяжело дышал, исподлобья сверлил меня безумными глазами, и было заметно, что он едва сдерживается.

— Свершилось. Примал вступил в Правый Спор!

Некоторое время мы стояли, разглядывая друг друга, но мой соперник не двигался, и я тоже не спешил бежать к нему. Что-то подсказываломне, что обрядовая часть еще не закончилась.

Закрыв глаза, я постарался объять площадку своим земным чувством. Большую площадь и так и не мог пока охватить, и я начал крутить лучом. Кучи песка, сваленные тут, чем-то привлекли мое внимание. Но обряд продолжался, и мне пришлось отвлечься.

Маг достал из складок небольшой свиток, развернул его, и стал вещать:

— Хильда, Мортен. Кланы Лунный Свет и Кривой Оскал ведут спор за эту деревню. Все знают, что Воющая Глотка потерял на нее право вследствие проступка.

Волчица и другой зверь слаженно кивнули.

— Ваши заслуги перед Альфой и родом Серых Волков равноценны, и наш вожак, великий мастер Рагнар предоставил вам право побороться за свое слово.

Снова ответные кивки зверей.

— Мастер Мортен, каково слово Кривого Оскала?

— Мое! — прорычал Мортен и ударил себя в грудь кулаком.

— Мое! — повторил его первушник, и тоже стукнул по измазанной углем груди.

Он прочертил по грязной коже пальцами, оставляя сальные следы, и оскалился. Противник не сводил с меня глаз, и дергался, будто пытаясь напугать.

Я усмехнулся. Неужели он думает, что весь этот цирк реально меня устрашит. Подумав, я стал осторожно набирать в ноги энергию земли, закручивая пружину. Без копья, конечно, совсем не то, но лучше, чем ничего.

— Госпожа Хильда, каково слово клана Лунный Свет?

— Эта деревня принадлежит нашему клану, — звонко пропела Волчица.

Я, повинуясь наитию, громко повторил за ней:

— Деревня принадлежит нашему клану!

Маг свернул свиток, смерил всех взглядом, и, сложив руки, сказал:

— Пусть будет так. Да начнется суд Неба!

И, едва он сказал это, как Факел сорвался с места и, заорав, как бешеный, понесся на меня, раскинув руки. Он растопырил пальцы, пробегая мимо первых чаш. Над углями вспыхнуло пламя, будто раздутое кузнечными мехами, и метнулось за пальцами бегущего примала.

— А-а-а! — надрывалась его глотка.

Было похоже, будто примал схватил по охапке горящего сена. Через секунду он налетел, думая хлопнуть огнем мне по ушам, и я, недолго думая, просто пнул его в живот.

Я усилил удар подворотом бедра и вложил в него всю накопленную энергию земли.

— Ааа… — Факел отлетел, согнувшись, его ладони хлопнули далеко перед моим лицом и меня обдало жаром.

Прямой таранящий удар ногой. Один из самых сильных приемов, особенно если попадешь в брюшину. Это все, что я запомнил с уроков каратэ. Сколько их было, этих секций в детстве и занятий на службе…

Раздался удивленный вздох из-за границ площадки, но я не стал оборачиваться. Все, что здесь происходит, в угоду Небу.

Пока Факел ворочался на земле, пытаясь разогнуться и прийти в себя, я подошел к чаше с углем и тронул. Горячая, не подхватишь. Но зато она покачивалась, стоя на торце бревна! Ее не закрепили.

Я скинул с себя рубаху и подхватил ей чашу, будто полотенцем. Угли затрепыхали, над ними начало расти пламя. Краем глаза я заметил белки глаз Факела. Согнувшись на земле, он выставил руку ко мне и пытался что-то сделать с огнем.

Подняв медный таз, я подошел к противнику и высыпал на него угли. Примал захохотал, даже когда его волосы начали дымиться, и стал выписывать пальцами замысловатые петли. Угли начали разгораться, набирая пламя.

— Извини, дружище, — сказал я и со всего размаха опустил на голову прималу.

Первушник охнул и, закатив глаза, упал на спину. Вокруг чадил раскаленный уголь, и я осторожно отошел, боясь обжечься.

Я постоял некоторое время, глядя на небо, но мне даже духа не перепало. Видимо, этот бой высшие силы не впечатлил. Затем, встретившись глазами с Волчицей, я кое-что вспомнил и, подняв руки, громко крикнул:

— Деревня принадлежит нашему клану!

Я все верно сделал. Волчица и Фолки подняли кулаки и радостно завыли, а Мортен со своей свитой метнулись через границу арены к своему прималу. Они стряхнули с него тлеющие угли, и один из них закинул примала на плечо.

— Это нечестно! — крикнул Мортен, — Твой примал не использовал стихию!

— Что нечестно? — Хильда метнула взгляд на Серого Волка, — В границах арены нарушены правила?

— Не горячитесь, — маг Коли примирительно поднял ладони, хотя взгляд у него был недовольный, — Ничего нарушено не было. Хотя и необычно это…

Я стоял рядом с Фолки и в недоумении всех оглядывал. Что от меня требовалось-то? Танцы с бубнами? Или я тоже должен был носиться за Факелом с охапкой земли?

— Деревня Голубое озеро принадлежит клану Лунный Свет, — громко произнес маг, — Таково «слово»!

Мортен недовольно рыкнул и пошел с берега в сторону деревни, кивком позвав своих. Маг Коли, чуть подождав, сказал:

— Не везет Кривому Оскалу в последнее время.

— Это Белым Волкам не повезло, — огрызнулась Хильда, — А Кривой Оскал переживет.

— За Белых преступники будут наказаны, ты же знаешь, Дикая, — Коли покачал головой, — Скоро прибудет великий приор, Совет отложил суд над Скорпионами до его прибытия.

— Когда?

— Поговаривают, что даже завтра.

По взгляду Хильды я понял, что она запаниковала. Но Волчица сдержалась и проворчала:

— А тех ли мы судим?

— У нас есть «слово» Грэя, Кабаны его подтверждают, — сурово ответил маг, — Хильда, это уже обсуждалось много раз, твои подозрения беспочвенны!

— Не смеши меня, Коли, — сказала Волчица, — Так и передай и своему мастеру Рульфу, и Грэю. Лунный Свет будет отстаивать «слово» на суде, и ты видел, что наш примал готов.

Коли засмеялся и ткнул в меня пальцем.

— Факел — это же слабак, ты же знаешь.

И, посмеиваясь, маг тоже направился в деревню. Когда мы остались одни, Фолки захохотал.

— Это что было, Спика?

— А что не так, мастер зверь?

— Ты молодец. Больше воин, чем позер, — улыбаясь, сказал Фолки, — Сколько я видел этих боев, прималы всегда носятся, как петухи, со своими стихиями. И сколько боев было из-за этого проиграно.

Хильда же молчала, думая о чем-то своем.

— Что дальше, госпожа? — спросил Фолки.

— Нельзя терять времени, Спике надо тренироваться, — Хильда тоже повернулась к деревне, — А мне еще со старейшиной говорить.

— Подождите, — сказал я, — Я могу на арену зайти?

— Какого хрена, Спика? Я сказала, времени нет.

— Можешь, теперь это просто земля, — кивнул Фолки, с интересом наблюдая за мной.

— Я не поняла, меня будет кто слушать? — рыкнула Хильда.

Но я прошел на арену и ткнул кучу песка копьем. Острие не пробило его, и звон услышали все. Песок был схвачен каким-то раствором. Я усмехнулся — не надо быть особого ума, чтобы догадаться, что тут обычная подстава.

— Вот же дерьмо нулячье! — Хильда округлила глаза, — Сраный Совет! Где этот старейшина, первушник долбаный? Я убью его!

И она быстрым шагом пошла в сторону деревни. Фолки молча попинал застывший песок, а потом кивком позвал меня следовать за хозяйкой.

* * *
После моей победы Хильда усилила охрану. Уже на следующий день после показательного боя ей нужно было куда-то отлучиться, и сам Хакон пришел в особняк. Он долго смотрел на то, как я тренируюсь с копьем.

— В тебе силен дух, — сказал он наконец, — Сильная воля.

Я вздрогнул, в очередной раз услышав эти слова. Хакон же сбросил куртку и с голым торсом направился ко мне. Он наметил удар, но провел его на малой скорости.

Древком я отвел кулак, не встречая сопротивления. Зверь явно поддавался, но через секунду мое копье отлетело в сторону. Я даже не понял, что он сделал.

— Хильда вне себя от радости, даже ее Трутень не соображал столько в боевом искусстве.

— Господин Хакон, — сказал было я, но тут же осекся. Пятый коготь не давал мне права говорить.

Тот усмехнулся, намечая следующий удар:

— Продолжай. Нам давно надо поговорить.

— Я ожидал чего-то большего от боя прималов. Но этот Факел не показался мне сильным бойцом. Хотя орал очень громко.

Хакон засмеялся, затем сделал захват и стал ждать, когда я соображу, как вырваться.

— А ты что думал-то? Это же первота, какие из них бойцы?

— Но я тоже перву-у-у-ушник, — я с кряхтением вырвал руку, заломив ее в сторону большого пальца.

— А мыслишь, как зверь! — Хакон уставился на меня, положив свою лапищу мне на шею, — Верно я говорю?

— Не знаю, о чем вы, господин, — я нырком попробовал уйти ему за спину.

— Я про свободу. Первушники всегда остаются рабами в душе, Хильда так и не смогла выбить это из Трутня. Примал — это шанс первоте стать свободным.

— Зачем тогда все это? Почему звери не бьются между собой?

Мы провели серию странных пируэтов. Хакон просто атаковал, делая все на малой скорости, и смотрел на мою реакцию.

— Приорат ввел прималов, чтобы стаи не резались друг с другом. Будто бы потому, что Небо не терпит насилия, — и Хакон засмеялся, — Вранье! Не должно говорить такое первушнику, но тебе скажу.

— Спасибо за доверие.

Зверь снова пошел в атаку, делая выпады в разные уровни. Прямой в голову, подсечка, следом в корпус и апперкот в подбородок. Он специально замедлял удары, если я не успевал, но все равно все выглядело достаточно быстро.

— Не в доверии дело, — сказал Хакон, — Третья мера боится. Каждый сильный зверь со временем понимает, что, убивая других зверей, он может поднять меру. Поэтому и ввели этот закон.

— Неужели стаи не воюют друг с другом?

— Еще как воюют. Но только под внимательным взглядом приората. Без решения Совета и приора война невозможна, — тут Хакон засмеялся, — Но только кому это мешает тайно резать друг друга?

Откровения главы проливали свет на некоторые вещи, но у меня закралось сомнение.

— Зачем же вы, господин зверь, рассказываете все это мне, обычному первушнику?

— У меня предчувствие, — он недовольно нахмурился и посмотрел наверх, на пару одиноких облачков, — Ты же знаешь, у меня дар. Я могу внушать.

Я кивнул. И пошел в атаку, решив посмотреть, как он отражает удары.

— С тобой все сложнее, — Хакон усмехнулся, мягко подставляя ладони под мои кулаки, — Обычно первушники сразу сгибаются под моим воздействием. Но не ты.

— Что со мной не так?

— Ты выше своей меры, Спика.

— Что?

Я даже остановился, решив, будто мне показалось. Сердце гулко билось, легкая тренировка с Хаконом все равно была для меня серьезной нагрузкой.

— Небо каждому определяет его меру. Слышал такое?

— Да.

— Тебе оно определило его неправильно, — вдруг сказал он, а затем на всякий случай приложил два пальца ко лбу.

Потому что это заявление действительно прозвучало как гром среди ясного неба. Я промолчал, не зная, как реагировать на это. О задании Абсолюта и о своих планах рассказывать я все равно не собирался.

— У тебя же есть путь, Спика?

Я не видел смысла врать зверю, для которого все эмоции были как на ладони.

— Да.

— Я чувствую, что если помогу тебе, то ты поможешь нам. Хильда мне как дочь, и вся эта история с Белыми Волками очень важна для нее.

— Да, ее предок была Белой Волчицей.

— Верно. Но тут не только в этом дело. Хильда имела по крови могла вступить в Совет Стай, этого права у Белых Волков никто не отнимал.

У меня подпрыгнули брови. А вот таких подробностей я не знал.

— Но сейчас с Советом творится что-то непонятное, — недовольно покачал головой зверь, — Заветы предков уже никто не чтит, все законы переврали.

— А как же Небо?

Хакон засмеялся и спросил:

— А если сами оракулы, говорящие с Небом, переврали законы, то как быть?

Я сразу вспомнил Рульфа, который проводил мое посвящение. Одновременно с этим я вспомнил про слова Рычка о том, что сегодня Совет Стаи уже «не тот».

— А что не так с Советом, господин Хакон?

— Там должно быть двенадцать стай. Но их там намного меньше, и как оракулы ведут учет, вообще неясно.

— А Хильда?

— Хотела представлять Белых Волков. Она третий коготь, а Белые из-за родового барьера были заперты на первом.

Я вспомнил, как Рычок прорвал этот барьер, убив ангела. Получалось, мой Волчонок имел все шансы потом вступить в Совет, если бы подрос?

— Но этот Рульф все время твердит ей какую-то чушь нулячью, — продолжал Хакон, — И что крови в ней недостаточно, и что вообще она тринадцатая получается. Ну, не смешно ли?

Я замер, услышав это. Не понял, что она сейчас сказал? Тринадцатая? У меня сразу же заела в голове пластинка: «Вот же дерьмо нулячье!»

Варвар потряс меня за плечо.

— Спика, ты чего?

Тряхнув головой, я ответил, кое-как взяв себя в руки:

— Нет, ничего, господин Хакон.

— Все, как во сне, — сказал зверь и выпрямился.

— В каком сне?

— Ты как разговариваешь с пятым когтем, первота? — весело ответил Хакон и, отвесив мне удар в живот, пошел к особняку и заорал, — Рябжа, первота сраная, жрать хочу!

Я, согнувшись на земле от боли, только прошипел:

— Извините…

* * *
— Ты сам не свой, Спика, — сказала Хильда, провожая меня к наставнику Скойлу.

Я отмахнулся:

— Госпожа, не обращайте внимания.

— Что это ты какой обходительный стал? — нахмурилась Волчица, — Хакон мозги вправил?

Я промолчал, улыбаясь. Говорить ей о том, что мне ее приказал охранять Абсолют, я пока не собирался. Во-первых, это еще может быть и не она, а во-вторых, меня бы самого от нее кто защитил.

— Ты смотри, не расслабляйся, — сказала Хильда, — Завтра может быть важный день. Как бы приор не заявился.

* * *
Я уже битый час отрабатывал с наставником свою технику копья, используя то самое глиняное оружие. Но сегодня ничего не получалось, я все время думал о Хильде и о Тринадцатом.

Неужели вот все так просто, я попал к Серым Волкам и нашел его? Как-то не верилось, особенно если вспомнить мастера Женю из Проклятых Гор.

Наставник почувствовал, что я не могу настроиться, и решил начать разговор.

— Слышал про твою победу, — сказал Скойл, — Молодец.

— Спасибо, мастер.

— Тебя что-то беспокоит?

— Неужели всегда будет так легко?

— Не надейся. Я не помню у Кривого Оскала хороших бойцов, — наставник покачал головой, — И этот Факел… Тупая первота, в общем.

— Вы меня прямо успокоили, — усмехнулся я.

— Чтоб не расслаблялся, — сказал мастер, — Но ты прав. В основном прималы любят эффектность, красоту. Твой подход другой.

Он смотрел на меня, как я пытался, накручивая петли глиняным копьем, пробудить дар. В какой-то момент у меня случился прорыв, и оружие засвистело, набирая обороты.

— Что еще тебя гложет? — спросил он, — Мне нужен ученик, который думает о занятиях!

Я встал, тяжело дыша. Тело уже болело от этих переходов из слабого первушника в сильного мастера копья.

Мастер был прав. Мысли роились в моей голове, не давая сосредоточиться. Та тринадцатая Хильда или нет, но месть Белых Волков и так висела на мне долгом, и меня не отпускала мысль о том самом слове Кабанов. Как так получается, что оно было, но оракул не увидел его? Само Небо, получается, его не видело?

Взгляд наставника говорил о том, что он действительно хочет меня просто научить, и ему нужен мой покой. Я вспомнил слова Фолки, что Скойл более открыт во всяких «запретных» вопросах, и решился-таки:

— Как можно скрыть «слово» от Неба, мастер?

Глава 24. Все можно спрятать

Брови Скойла подпрыгнули. Как я и думал, вопрос был необычным для первушника.

— Ты о запечатанном «слове»? — спросил он.

Я пожал плечами:

— Наверное.

Маг потер подбородок, и, к счастью, в его глазах я не увидел недовольства моим вопросом.

— Когда «слово» произносится при десятках свидетелей, оно не требует подтверждения, — сказал мастер, — Но бывает, что «слово» надо передать далеко.

— Например, как приказ великого приора Зигфрида?

— Спика, осторожнее произноси его имя. Ты первушник, не забывай.

Я поджал губы. У меня все еще много уязвимостей из-за пробелов в местном этикете.

Но Скойл продолжил как ни в чем не бывало:

— Обычно «слово» закона приносит доверенное лицо приората или член Совета. Нет причин не доверять ему, ведь все знают, что ждет его за ложь.

Я округлил глаза. А вот это было интересно.

— Вы о чем, мастер Скойл?

— Если житель Инфериора соврет от имени Неба, кара будет неминуема, — и тут же маг поморщился, добавив чуть потише, — Ну, если задавать правильные вопросы Небу.

Опять эти слова про «правильные вопросы». Интересная тут юриспруденция получается. Все очень строго, если знать об этом.

— А если нет члена совета? — спросил я, — Но «слово» надо передать.

Ведь это мой проповедник лично принес в деревню к Белым Волкам печать со «словом» Кабанов о том, что они приняли веру, и обязали подчиненную стаю сделать то же самое. Возможно, из-за ограниченной меры Белые вовремя не почуяли подвоха, а потом было уже поздно.

— Используется печать, — кивнул Скойл, — Она и так используется при принятии важных законов, чтобы запечатлеть в истории. Память живых ведь так коротка.

— А если вернуться к моему вопросу, мастер…

— Можно ли спрятать «слово»? — он задумался, — Если честно, я не слышал о таком. Но…

Тут мастер замялся и нахмурился. Он явно думал, говорить об этом, или нет.

— Мастер Скойл, — вздохнул я, — Скажите, хотя бы, у кого можно узнать?

— Кланы умеют скрывать свои интриги. Ты же знаешь, между ними вечные споры, — ответил маг, — И оракул, если ему задать правильный вопрос, может многое разузнать о сопернике. А это иногда не в интересах клана.

— И что же делают в таком случае?

— А вот этого я не могу сказать, — маг покачал головой, — Такая тайна не нашего с тобой уровня. Я обычный наставник.

Я кивнул. Теперь понятно, что надо искать повыше. Интересно, как Хакон среагирует, если я спрошу у него? Прибьет сразу, как вражеского подсыла, или великодушно все расскажет, ссылаясь на «странные сны».

— Вижу, я немного тебя успокоил, ученик, — улыбаясь, кивнул наставник, — А теперь…

Он в последнее время взял привычку перед необычными заданиями брать небольшую паузу, нагнетая интригу.

— Что, наставник? — спросил я, не выдержав.

— Закапывай копье.

В этот раз мастер Скойл превзошел все ожидания. Теперь я копал руками длинную канавку, пытаясь повторить форму копья, и мысленно ругал на чем свет стоит учителя.

Все было написано на моем лице, и наставник только посмеивался.

— Спика, скажу тебе правду.

— Да, мастер.

— Ты идиот!

Я в недоумении поднял взгляд. Маг опустился на колени рядом, показал мне указательный палец, потом медленно ввел его в утоптанную землю. И повел им в сторону, оставляя глубокую борозду.

— Ты уже достаточно владеешь стихией для этого, — сказал маг, — Всегда проверяй свои возможности, у тебя они растут не по дням, а по часам. Уж не знаю почему…

Он покачал головой, усмехаясь. Я, не особо веря в успех, упер палец в землю. Попробовал почуять стихию, все мелкие частицы под кожей. И мысленно приказал им разъехаться.

Действительно вышло довольно легко. Потом я повел палец в сторону, но он не поддался.

— Не отпускай стихию, — сказал мастер, — Вообще, у тебя она должна стать еще одним чувством, как зрение или слух. Понимаешь?

Я кивнул и снова сосредоточился. Разгоняя частицы земли перед пальцем, мне удалось продолжить уже раскопанную перед этим борозду. Правда, через полметра голова начала потрескивать.

— Что не так, Спика?

— Голова болит.

— Это твой предел, — сказал мастер, — Ты знаешь, что такое мышечная боль?

— Да.

— Если не заниматься до этой самой боли, то ты не достигаешь предела, и мышцы не растут. Так и здесь. Каждый день ты должен касаться потолка. Ясно?

Я кивнул, заканчивая ямку для копья уже более привычным способом — сдирая ногти на пальцах. Наконец я примерил копье и вложил его в землю. По указу учителя я прикопал его и аккуратно притрамбовал, боясь расколоть хрупкую керамику.

— Разувайся, — ответил наставник на мой вопросительный взгляд.

Уже не задавая вопросов, я скинул ставшие привычными боты.

— Вставай на копье, — усмехнулся Скойл, — Только осторожно, если расколешь, то меня горшечник прибьет.

Я встал, касаясь подушечками стоп гладкой поверхности глиняного оружия. Я плохо прикопал его, и в некоторых местах блестящее древко проглядывало.

Тут же по телу пролилась сила. Да, касание этого оружия даже ногами давало эффект.

— Чуешь дар?

— Да.

— А теперь, Спика… — наставник опять взял паузу, глядя мне в глаза, — Ты догадаешься, наконец, чего я от тебя жду?

Я простонал.

— Учитель, я стараюсь, но эти ваши загадки сложны. Мне вкапывать копье перед битвой в арену? И не сходить с него?

Скойл хлопнул себя по лбу. Я усмехнулся — такое выражение эмоций очень популярно у нас на земле в интернете, когда собеседник там проявляет лютую глупость.

— Спика, это копье в земле всегда было! — рявкнул Скойл, — Пойми ты уже. Оно было глиной, а мастер взял его и всего лишь придал форму.

Я задумался над его словами. Посмотрел себе под ноги. Я стоял, как заправский канатоходец, пытаясь прощупать гладкое древко под ногами.

— Ну, скажи, что ты понял, Спика? — сокрушенно покачал головой Скойл, — Не хотел тебе говорить, но ты ведь лучший мой ученик.

Я не обратил внимания на его слова, продолжая рассматривать блестящие бока древка. Оно всегда было в земле… Оно и сейчас там.

— Получается, — осторожно начал я, — Что я могу придать мысленную форму копью в любом месте?

— Наконец-то! — выдохнул маг, — Да, Спика, да! В этом твоя сила.

Я отступил в сторону. Сила сразу же ушла из жил, и я закрыл глаза, пытаясь мысленно сосредоточиться.

Вот подо мной земля. Миллионы мелких частичек, составляющие слой разнородной массы. Но если я прямо под стопами представлю мысленно копье…

Эх, с воображением у меня всегда было туго!

Я попытался вообразить в толще земли геометрическую фигуру — очень вытянутый цилиндр. Это будет древко. И острый конус на конце. Ну, чем не копье?

И я стою прямо на нем.

Как разряд тока, по жилам и мышцам прокатилась сила. Мои глаза удивленно распахнулись, и эффект сразу же пропал — я потерял концентрацию. Но дар был!

— Я понял, мастер! — срывающимся голосом прохрипел я.

Я до того разволновался, что даже потерял чувство стихии.

— Спика, я вижу, — довольно улыбаясь, ответил Скойл, — Теперь все зависит только от тебя. Кстати, вон и твоя хозяйка идет.

Я обернулся. Хильда зашла на ристалище и двигалась ко мне уверенной походкой. Рассматривая ее, я в который раз отметил грацию и красоту. Особую, волчью красоту хищницы, готовой броситься, едва жертва даст слабину.

Если сравнивать ее с первушкой Устрицей, то это земля и небо. Та более мягкая, нежная, со своей женской хитростью, позволяющей выживать в жестоком мире. Но Устрица и не прыгает выше головы.

Хильда же готова была порвать любого, кто встанет на пути.

Я поймал себя на мысли, что вспоминаю первый день, когда случайно заметил Волчицу без верхней куртки. И быстро постарался взять себя в руки.

— Первота сраная, еще одна такая мысль, — вместо приветствия сказала Хильда, но ожидаемого кулака в живот не прилетело.

Вместо этого она посмотрела на Скойла:

— Мастер, вы прямо лучитесь весь, — удивилась она.

— Потому что первота сраная сегодня превзошел все ожидания, — счастливо улыбаясь, ответил наставник.

* * *
Мы шли по Вольфграду. Стройный стан Хильды покачивался впереди, и я, как и положено первушнику, держался позади. Правда, на нее я особо не смотрел, потому что крутил головой.

С Вольфградом будто что-то произошло. На улицу высыпало много народу, вокруг кипела работа, и я сразу сообразил, что в основном тут бегали первушники и нули.

Последних заставили выполнять самую черную работу. Они мели улицы, драили стены у домов, вычищали канавы для стока отходов.

Город не только убирали, но и украшали. Улицы обвешивали яркими флажками, на домах появлялись еще фонарики. Многие дома белили заново, и вокруг слышалась ругань недовольных зверей.

— Давай, первота, пошевеливайся!

— Нули, если жить хотите, вам лучше успеть до темноты!

За пропущенные пятна и грязь прилетало даже первушникам, а нулей в лучшем случае ждала порка. В худшем же…

Больше всего меня угнетало, что я ничем не мог помочь. Не пробежишься по Вольфграду карающей тенью, обломаешься на первом или втором звере.

— Что случилось, госпожа? К чему все это? — спросил я, пытаясь отвлечься от всеобщей несправедливости.

— Мог бы и догадаться, Спика, — добродушно ответила Хильда, — Со дня на день ожидают приезда великого приора.

— Понятно…

Чувствовалось, что она думает о чем-то своем. И это что-то было намного серьезнее моей наглости, поэтому обычных возмущений не последовало.

— Куда мы идем, госпожа?

— Спика, первуха ты приставучая, — вздохнула Хильда, — Ты в особняк, а я дальше, по делам.

Я поскреб затылок. Вот спроси сейчас про дела, и эта бестия вспылит. И так уже хожу по краю. Но про печать надо у кого-то вызнать, а больше в Вольфграде я никого не знаю.

— Вот только спроси! — огрызнулась Волчица, видимо, уловив мои эмоции.

Меня взяла злость за ее характер. Вот ничем она не отличалась от капризной и своевольной женщины со своими заскоками.

— И куда ты идешь, госпожа? — с вызовом спросил я.

Кулак не достал до моего живота несколько сантиметров, и Волчица зло бросила.

— Быстрый стал, да?

— Вашими стараниями…

— Научила на свою голову, — сказала Хильда, не то скалясь, не то улыбаясь.

— Как спрятать «слово» от Неба? — на одном духу выпалил я.

Была не была, помирать, так с музыкой. Но мне надо было все выяснить, и побыстрее, раз уж приор прибывает, и суд над Скорпионами вот-вот состоится.

— Ах ты ж, — Хильда даже забыла возмутиться, — Зачем тебе?

— Печать Кабанов, помнишь? Я говорил.

— Ты думаешь? — она остановилась, — Но…

Волчица застыла посреди улицы. Как раз рядом с ней мел веником щуплый старичок-первушник, и он решил быстро исчезнуть. Видимо, почуял, что меня сейчас будут воспитывать, и побоялся, что прилетит и ему.

— Да ну нет. Думаешь, Грэй рискнет так? Секретницу всегда может проверить Альфа по первому требованию, уж тем более на суде.

— Секретницу?

Хильда смерила меня взглядом.

— Вот если бы не Хакон, — она покачала головой, — Я бы тебя уже давно убила. Ты слуга, твое дело…

— Защищать слово клана, — закончил я за нее и пристально посмотрел в глаза, — Ведь так?

Она закусила губу. Я же продолжил:

— Я имею право знать. Твой примал прошел испытание «верность», почему ты ему не доверяешь, госпожа?

— Не забывайся, Спика, — неуверенно ответила она, а потом вдруг сказала, — Я получила право встретиться с Хормом, старейшиной скорпов. Сейчас иду к нему. Чем ты мне тут можешь помочь?

— А с тобой можно?

Кулак едва не достал до моего живота. В этот раз я даже не отпрыгивал, а лишь довернул корпус. Хильда злобно засопела, но второй раз бить не стала.

* * *
— Вот что я делаю, — она покачала головой, когда мы спускались в подземелье крепости.

Далеко перед нами шел хмурый смотритель тюрьмы. В его руке позвякивала связка ключей, и лысый зверь в засаленном кожаном халате нервно оглядывался.

Судя по комплекции, этот смотритель ничем себя не утруждал, кроме обжорства. Я подумал, как же получилось, что Небо до сих пор не скинуло ему меру? Уж точно этот зверь продвижением по личному пути себя не утруждает.

Я узнал то подземелье, в котором держали меня, и постарался не смотреть на дверь, где мы с Фолки когда-то избавлялись от улик. Но мы прошли через коридор, и по лестнице спустились еще ниже.

Здесь было темно, и царила зловещая атмосфера. Воздух был пропитан страданиями.

Я прощупал лучом коридор, здесь он был намного короче, чем сверху. Смотритель остановился у одной из дверей и спросил:

— Вам кого? Воина? Или мага?

— Старейшину, который маг.

Тюремщик прошел к следующей двери, сунул ключ в замочную скважину, но, не поворачивая, заворчал:

— Все это плохо может кончиться, — его неприятный голос скрипел в темноте, — Мастер Рульф будет недоволен, узнай он об этом.

— Напомнить о долгах? — усмехнулась Хильда, — Карта не легла, зверье пустое?

Зверь недовольно поморщился:

— Что мне твои долги? Тут вон напарник мой без следа исчез. Тоже, наверное, провел не того и не туда.

Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться.

— Ты испытываешь мое терпение, — прошептала Хильда.

— Добавить бы, госпожа, — набычился смотритель.

— Ладно, — зло бросила Волчица, — Пять денов сверху.

Ключ повернулся, щелкнул давно не смазанный замок, и зверь потянул ручку. Петли проскрипели, надрывая тишину в подземелье.

— Я буду сверху, — бросил тюремщик напоследок, — Быстрее только.

И толстая туша поспешила к светящемуся проходу на лестницу. Хильда проводила его недовольным взглядом, ее глаза недобро блестели в темноте.

— Позор волчьего рода, — процедила она сквозь зубы, — Заплыл жиром, боров, а еще зверем зовется!

И она сплюнула вслед убежавшему смотрителю.

— Ни дара, ни силы! Все просрал, зверье пустое, — выругалась она и щелкнула пальцами.

С ее руки сорвалась искра, и тут же на стене ярко вспыхнул факел. Я зажмурился, и Волчица усмехнулась:

— Что-то я разозлилась. Как сильно полыхнуло.

Затем она открыла дверь пошире. Я заглянул внутрь и у меня все похолодело внутри.

Там было небольшое помещение, метра два на два, не больше. Улечься в полный рост хватит, но пленнику было трудно это сделать.

Мастер Хорм, старейшина Зеленых Скорпионов по прозвищу Старый, сидел на коленях. Его руки были вздернуты на цепях, голова безвольно свесилась на грудь, а все тело оплетали веревки с уже знакомыми заговоренными колючками. Тут и там под ними виднелись кровоподтеки с уже засохшей кровью.

Инфериор умеет быть жестоким, и не только к нулям и первушникам. Видеть, как зверь ждет суда, даже мне было страшно. Хорм сильно исхудал, и постарел сразу будто лет на двадцать. Ребра проступили, лицо заметно осунулось и стало угловатым.

— Хорм, — негромко позвала Хильда.

Пленник пошевелился и поднял голову. Казалось, борода его росла отдельным пышным кустом на худом теле.

Хорм открыл глаза, и я заметил, что его зрачки был мутными. Щурясь от света, Старый пытался рассмотреть, кто к нему пришел.

— Хорм, ты можешь говорить?

Старый опустил снова голову на грудь, не издав ни звука.

— Хорм, мне нужна правда. Почему вы напали на Белых? Чьим решением это было?

Зверь не отвечал, полностью игнорируя вопросы. Волчица злилась, качая головой. Судя по состоянию пленника, его сейчас хоть бей, ничего не добьешься.

— Старый! — подал я голос.

Хорм вздрогнул, и Хильда обернулась.

— Он удивлен, — сказала она, — У него прямо буря эмоций!

Я поднял руку:

— Госпожа, помолчите, пожалуйста.

Волчица аж захлебнулась от возмущения, а пленник вдруг издал смешок.

— Просва…

— Я это, Старый.

— У меня видения? Ты снишься мне?

— Нет.

— Просва? — удивленно переспросила Хильда.

По ее виду стало понятно, что она совершенно не понимает, что происходит.

— Что со стаей? — спросил Хорм.

— Отослали на восток, на войну, — ответила за меня Хильда.

— Ты не первый раз приходишь ко мне, — Старый повернул голову к ней, — А в этот раз привела необычного гостя.

— Он не может быть просветленным, — она покачала головой, — Это не ноль. Может, ты спутал с тем просветленным, которого вы поймали у Белых?

— Не ноль? — несмотря на плохое состояние, знахарь все же удивился.

— Да, мастер зверь. Я первушник…

Хильда ахнула и отошла на шаг от меня, а пленник закашлялся от удивления.

— Я думала, это сказки, — только и покачала головой Волчица, — Почему же ты молчал?

— А что бы меня ждало? Казнь? — я усмехнулся, глядя ей в глаза, — Я все равно ничего не помню!

И тут же мне в голову пришла идея, и я быстро ее озвучил, надеясь, что Волчица не заметит это маленькой лжи.

— Когда меня выбросило в первую меру, память отшибло. Провалы.

Хильда в недоумении качала головой, пытаясь собраться с мыслями, а я же повернулся к знахарю:

— Старый, у меня была печать со «словом», что Кабаны приняли новую веру. Еще там, в деревне.

— Мы не нашли никакой печати, — ответил пленник, тяжело качая головой, — Я бы почуял.

Я вспомнил, что Рычок рассказывал, как охотники ушли в Вольфград с этой самой печатью. Рассказать правду.

— Я же тебе говорила, первота, — сказала Хильда, — Ни один клан в Вольфграде не рискнет прятать у себя такую печать!

— Секретница, — чуть слышно повторил Старый, — Та самая, которая скрывает секреты от неба.

— О, даже в вашей глуши об этом слышали? — усмехнулась Хильда.

— Серая Волчица, — надрываясь, ответил Хорм, — Зеленые Скорпионы — потомки Желтых. Мы… когда-то правили этими землями…

— Что же это за секретница такая? — спросил я.

— На забывайся, первота, — недовольно поморщилась Хильда, — Хорм, кто был на том совете, когда вы получили разрешение наказать Белых Волков?

— Шкатулка, — будто не слыша Волчицу, ответил пленник, — Из аурита…

— Аурит? — только и спросил я.

— Заткнись, первота, — зашипела Хильда, уткнув взгляд в потолок, — Прошу тебя, только заткнись!

— Металл… ангелов… — тихо сказал Хорм и закашлялся, покачиваясь на цепях.

Глава 25. Долг мести

— Тише ты, старый хрыч, — прошептала Хильда, не отрывая взгляда от потолка.

Я почувствовал, что она что-то делает со стихией земли. Может, прослушивает, как я, сканером. А может, и глушит прослушку, как маг Грэй тогда на празднике.

— Что, Волчица, боишься, Небо накажет? — засмеялся Хорм, но растряс раны, и тяжело закашлялся.

— Не звериное это дело, вести такие разговоры, — с бледным лицом Хильда посмотрела на Хорма, а потом подарила мне лютый взгляд, — И не первушье! Какие нули, кхм… какие еще, к нулям, ангелы?

— Госпожа, — я покачал головой, — Пришло время раскрывать карты.

— Я уже боюсь твоей правды, Спика, — покачала она головой, — Ты не ноль, я прекрасно вижу! И этот Хорм, он тут уже умом тронулся…

Выглядело так, будто она пыталась объяснить сама себе все, что тут происходит. При том, что она в самом начале нашего знакомства удивлялась, что я не такой первушник, как все.

Привычки Инфериора были такими крепкими, что в один миг не рушились.

— Ты хотела бы узнать про Белых Волков? — спросил я.

— Но только я не знала, что все так… — она нахмурилась, а потом рыкнула так, будто решилась нарушить закон, — Рассказывай!

— Я был нулем, но достиг первой меры, — сказал я.

Хильда подняла руку и затрясла головой:

— Это сказки. Не бывает такого! Ересь просветленных!

— Ты же знаешь их ересь, — тихо произнес Хорм, — Они верят, что ноль становится сразу Абсолютом…

— Заткнитесь! Вы, оба, — Хильда оперлась о стену, — Все это… Одно дело, мышиная грызня наших кланов, а другое, когда концы ведут на небо…

Я почуял слабину. Не ожидал, что мою хозяйку, эту стальную стерву, что-то может так поколебать. И, если ее характер дал трещину, надо выжимать из ситуации максимум. Для ее же пользы.

Сконцентрировавшись, я коснулся стены. Представил под пальцами копье. Сейчас не было времени на сомнения, в любой момент мог прийти смотритель, и я подстегнул свой разум.

Сила прокатилась по мышцам, и я, холодно улыбнувшись, сказал:

— Так ты дашь мне выслушать Хорма, госпожа? — спросил я, — Пока ты сиськи мнешь, и хвост звериный поджала?

Мне резко обожгло лоб — ее глаза, казалось, сверкнули огнем. Она сорвалась на крик:

— Первота сраная!

Ее кулак метнулся мне в лицо, но я не стал уворачиваться.

Притянув энергию из земли, я выбросил ее в свободную ладонь… и перехватил руку Хильды! Либо я оказался так силен, либо она слишком слабо ударила.

А потом я метнулся вперед, прижал ее к стене. Оказался близко…

Волчица особо не сопротивлялась, она и не пыталась использовать против меня всю силу. Видимо, все эти разговоры окончательно выбили из-под нее почву. И даже то, что драный первушник зажимает ее в подземелье, не казалось ей таким возмутительным, как разговоры о просветленных.

Наоборот, кажется, она даже прижалась чуть ближе.

— Марк! — ее глаза были рядом, — Ты понимаешь, что это значит?

— Ты о чем?

— Тебя казнят!

Я усмехнулся. Сколько говорил ей об этом, и только сейчас до нее дошло. Только вот непонятно, почему это так вызывает у нее беспокойство. Прималом больше, прималом меньше.

— Это не важно.

— Мне важно! — чуть не крикнула она, и поспешно добавила, — Ты — мой примал.

Выдержав взгляд черных глаз, я усмехнулся и сказал:

— На мне лежит долг мести Белых Волков, госпожа. У меня нет выбора.

Ее брови поползли вверх, кажется, я окончательно перевернул весь ее мир вверх дном. Бедный разум Хильды пытался составить паззл, но некоторые нестыковки оставляли дыры.

— Белых? — беспомощно вырвалось у нее, — На тебе их месть?

Я потянулся за шнурком и вытащил амулет Рычка.

— Видишь? — я потряс скруткой, — Тут волосы последнего из стаи Белых. Пацану было совсем ничего, лет пятнадцать, и его убил ангел. И все из-за Серых.

— Ты же знаешь, не все Серые…

— Знаю, госпожа. Теперь — знаю.

Круглые, как две луны, глаза Хильды смотрели на амулет, с ее губ больше не сорвалось ни слова. А мне… в какой-то момент мне надоело играть роль слуги, и я решил, что сейчас самое время показать свое истинное лицо.

Здесь никого нет, так сказать, все свои. Пусть Волчица знает, с кем она имеет дело.

— И ты должна знать, — я добавил стали в свой голос, — Я за Рычка переверну вверх дном весь Инфериор. Пока ты хочешь наказать убийц Белых, я на твоей стороне!

— Не забывай, Марк, — вдруг кашлянул Хорм, — Месть Скорпионов тоже лежит на тебе.

— Что? — я даже слегка растерялся, с меня разом слетела вся брутальность, — Это почему?

— Ты думаешь, дар рода… Я ведь прекрасно вижу в тебе жемчужину наших знаний. Думаешь, это просто так?

— Копье, — вздохнув, сказал я, — Ясно. Это аванс.

— Нет, это помощь. Тебе предстоит месть за Желтых… — он едва выдохнул, — И за Зеленых Скорпионов.

Хильда все это время молчала, и даже не пыталась отстранить меня. Только чуть склонила голову и о чем-то думала. Не каждый день встречаешь бывших нулей-просветленных, у которых за плечами судьба целой стаи. При том, что эта стая — твои дальние родственники.

— Но, Старый, — я покачал головой, — Будет суд, мы докажем, что Зеленые не виноваты… Может, и не надо будет мстить?

— Тебя казнят, если узнают правду…

— Но все затеяли Кабаны. Стоит их допросить.

— Я видел. Тогда, возле усыпальницы… Мое будущее предрешено, — ответил Хорм, — Наше будущее.

Я молчал, обдумывая услышанное. Сейчас я Хорму ничем не могу помочь. Даже Хильда ничего не сделает.

— Мы можем тебя освободить? — спросил я.

— Даже не думай, — прошептала Волчица.

— Цепи опечатаны. Коснешься — об этом узнают оракулы, — усмехнулся Хорм, — Да и дальше крепости мы не уйдем.

— Расскажи, Старый, что знаешь, — сказал я.

— Здесь, в темнице, есть время обдумать услышанное, — ответил Хорм, — Кое-что я слышал от Грэя. Я рад, что теперь эта тайна не уйдет со мной на Небо.

Он замолчал, собираясь с силами, и Хильда, чуть подумав, подошла и коснулась его лба. Бледное лицо зверя заметно порозовело, и он, улыбнувшись, сказал:

— Спасибо. Приятно получить сил от тебя, Волчица.

Она ничего не ответила, и Хорм, глянув на меня чуть прояснившимися глазами, сказал:

— Когда Серые с Кабанами пришли за стаей, — сказал он, — Они пришли с человеком.

— Третья мера? Это был великий… — я покосился на Волчицу, но она была совсем отрешена, будто внутри нее творилась какая-то битва, — Это был великий приор?

— Нет, не Зигфрид. Это был другой человек, имени его я не знаю.

— Ясно.

— Случайно оброненная фраза… — он сделал паузу, собираясь с мыслями, — Они сказали, что… «у Белых в аурите ее не услышат». Поэтому я тебе и рассказываю про секретницу.

Хильда будто очнулась.

— Что за чушь нулячья? У Белых никогда не было секретницы…

— А, может, — я замялся, — она в Вольфграде?

— Я уже говорила. Ни один клан не рискнет такое совершить. Сейчас, когда каждый зверь на счету… Единственная высшая мера наказания — это ссылка на войну, — она покачала головой, — Даже вас, Скорпионов, отправляют туда.

— Но не за ересь… — напомнил Хорм.

— Так где она, ересь-то? — Волчица покосилась на меня, — Получается, что не было ее.

Не смотря на то, что она не спешила соглашаться, ее голос звучал уже не так убедительно.

— Значит, надо искать печать в шкатулке, Старый? — спокойно спросил я у Хорма.

Хильда зарычала и оттолкнула меня. Меня отнесло с такой силой, что я ударился затылком о другую стену. Перед глазами искрануло. Кажется, она окончательно пришла в себя.

Да, это та Волчица, к которой я привык. Миг слабости прошел.

— Первота сраная, — сорвавшимся голосом сказала она, а потом повернулась к Хорму, — Кто был на том совете? Отвечай, Скорпион!

В ее голосе прорезалась такая сталь, что моя суровость в сравнении с ее была все равно что пластилин.

— Грэй, Рауд… Это из Серых Волков, — спокойно ответил старейшина, — Рюгла от Кабаньих Клыков. Гвала от Пятнистых Рысей.

— Еще?

— Оракул Рульф принимал решение совета… И еще, — тут Хорм нахмурился, будто пытаясь вспомнить что-то, — Я ощущал чье-то присутствие, но его не было в помещении. Сильная мера. Я думал, великий мастер Рагнар следит за Советом.

— Альфа только неделю как прибыл, до этого больше месяца был с визитом в столице и в соседних землях.

— Вот как? — усмехнулся пленник, — Ну что ж, тогда нас провели, как последних нуляшей…

— Спасибо, Скорпион, — сказала Хильда, — Я постараюсь оправдать тебя. Но стаю с востока уже не вернуть. Если только с победой.

— Победа в войне, которой не одна сотня лет?

Хорм тяжко засмеялся, потом закашлялся. Кашель чуть не доконал его, но он вдруг замер и уставился на Волчицу. Его зрачки на миг прояснились, муть исчезла:

— Дикая, обещай мне.

— Знаешь мое прозвище?

— Обещай, что решение Суда исполнишь ты! Ты убьешь меня!

Волчица не ожидала этого и ахнула, а у меня вырвалось:

— Старый, нет…

— Первушник сраный, — засмеялся Старейшина, — Не лезь в дела звериные. Твоя тропа ведет на Небо.

— Небо? — вырвалось у Хильды.

— Да, Дикая, — сказал Хорм, — Я здесь на грани. И мне открывается большее…

— Есть пословица, — горько усмехнулась Хильда, — Под пыткой любой зверь — оракул.

Хорм кивнул:

— Марк, не знаю, что это, но знаю, что для тебя… В бреду мне явились слова: Огненная Плеть — тринадцатый страж.

— Хали? — вырвалось у меня.

Мои брови подпрыгнули.Чего я не ожидал, так это послания оттуда. И снова все мои планы коту под хвост, а я ведь только начал нащупывать твердую почву. Это ведь моя хозяйка тринадцатая, я вот-вот собирался выполнить завет Абсолюта. И тут такое.

— Кто такая Хали? — удивилась Хильда.

— Мое прошлое, — ответил я, — И, видимо, будущее.

Тут раздались шаркающие звуки. Кто-то спускался по лестнице. Раздался противный голос смотрителя:

— Госпожа Хильда, время вышло. Скоро обход.

Толстый тюремщик показался в проеме и недовольно покосился на горящий факел.

— Пропитывать придется, — проворчал он.

— Еще немного, — ответила Хильда, — Оставь нас.

— Не получится, — покачал головой смотритель, — Сама знаешь, скоро приезд великого приора. Все суетятся. Как бы старший не заглянул в темницу.

Волчица нахмурилась, подарив толстяку свой самый лютый взгляд, и тот отшатнулся. Но, видимо, этот «старший» тоже мог доставить тюремщику немало проблем, и смотритель промямлил:

— Я же охрану… сейчас…

— Зверье твое пустое! — с ненавистью выдохнула Хильда, — Чтоб тебя Небо покарало.

— Небо, оно высоко, — чуть посмелев, ответил толстяк, — А старший, он тут, в крепости.

Волчица поняла, что против системы она тут мало что сделает. И даже не прибьешь этого толстяка — полкрепости видело, как мы проходили в темницу.

— Удачи, Скорпион, — махнула рукой Хильда, — Пусть твой дух будет свободен!

Хорм не ответил ей, а посмотрел на меня.

— Сильная воля, я рад, что мы тогда тебя не казнили.

Я вздрогнул, услышав эти слова. Тут Волчица позвала меня:

— За мной, Спика.

* * *
По Вольфграду мы шли молча. Будто туча нависла над Волчицей — кажется, я всей кожей ощущал разряды ее тихой ярости. Не знаю, о чем она думала, но заговорить я не рисковал.

Мы дошли до самого особняка, и у ворот Хильда притянула меня к себе, схватив за плечо.

— Чтобы Хакону ни слова, — прошипела она, — Ни про Белых, ни про скорпов. А о том, что ты был просветленным, даже мысли чтоб не было!

— Но господин Хакон, он же глава клана.

— Как глава клана, он обязан тебя сдать Альфе. И он не может оступиться перед законом, это не обычный зверь!

— А ты, госпожа? Разве не должна меня сдать?

Хильда заскрипела зубами, пальцы-болты впились в мои мышцы.

— Должна. Но я — это другой разговор. Ты меня понял?

— Да.

— Только запомни. Тебе может стать стыдно перед Хаконом, или наоборот появится жгучее желание поделиться с ним новостью. Это будут не твои мысли, глава умеет внушать.

— Я уже понял.

— Если что, погружайся в камень.

— Что?

— Что слышал! Уходи в стихию, первушья твоя башка, ты уже должен уметь это делать.

— Спасибо, Хильда, — кивнув, ответил я.

Хотя я даже представления не имел, о чем она.

Волчица оттолкнула меня:

— Нашла же я примала на свою голову.

Зарычав, она стукнула в ворота так, что бедное дерево надрывно заскрипело.

— Устрица-а-а!!!

Я горько усмехнулся — как бы первушка под горячую руку не попала.

* * *
Хакона, к счастью, в особняке не обнаружилось. Хильда исчезла в особняке, оставив меня в гордом одиночестве. Я даже удивился — а как же мои тренировки? Так-то я уже должен отправляться к мастеру Скойлу.

Вскоре появилась Устрица с едой для меня. Она поставила поднос и быстро ретировалась — судя по заплаканным глазам, Волчица все-таки выплеснула злость.

Зато я быстро подкрепился без фанатичных глаз перед лицом, и решил во дворе потренировать стихию земли тем методом, который показал наставник.

Я ходил босиком по воображаемому копью, стараясь удерживать его образ в голове как можно дольше. Это было трудно, голова отзывалась пульсирующей болью, да еще мышцы быстро забивались от непонятных скачков силы.

В темнице было попроще, там времени не хватало, и ситуация была серьезной. А здесь, под теплым солнышком, в тишине двора… Я расслабился.

И не сразу заметил, что во дворе не один. У одного из сараев в тени сидел Фолки. Сколько он там находился, я не знал, но меня поразила его способность скрываться.

Если бы не блеснул его кинжал, я бы даже не обратил внимания. Фолки сидел на корточках, рисуя кончиком оружия на земле, и с интересом смотрел на меня. Лезвие то выныривало на свет из тени, то улетало обратно.

— Неплохо научился, — Фолки кивнул мне под ноги, — Интересное применение стихии.

— Это наука мастера Скойла.

— Он всегда такой, — помощник Хильды потер подбородок, подбирая слово, — смекалистый.

Я смотрел на него, и все время мне казалось, что его силуэт в тени смазывается. Увожу взгляд в сторону, и боковым зрением вообще не замечаю зверя. Помогало увидеть его только то, что я знал — там сидит Фолки.

— Это один из моих талантов, — усмехнулся он, — Скрываться.

Меня посетила шальная мысль.

— А научиться этому можно?

— Вот только зачем?

Я нахмурился.

— Мастер зверь, я доказал верность клану. Почему мне не доверяют?

— Потому что можешь наделать глупостей, — сказал Фолки, — Но я тебе подскажу.

— Почему?

— Нравишься ты мне, первушник. А еще я должен защитить Хильду.

Его ответ прозвучал очень исчерпывающе. Он встал и вышел из тени. Прошел вокруг меня.

— Чтобы стать незаметным, нужно слиться со стихией.

— То есть?

— У тебя стихия земли ведь?

— Да.

— Вот и представь себя землей, — сказал Фолки, — Скойл, кстати, высокого мнения о тебе.

— Я очень рад.

— Сказал, медленно соображаешь, но быстро учишься.

Я недовольно поморщился. Вроде как похвалили, но осадочек остался.

— Хочешь проникнуть к Грэю? — вдруг спросил Фолки.

Мое удивленное лицо выдало меня с потрохами.

— Хильда сказала, что тебя посетит такая глупая мысль, — он покосился на особняк, — Она сама не своя.

— Я делаю это и ради госпожи тоже.

— Знаю, — прошептал Фолки, — Хильда спасла мне жизнь. Я служу ей, а не Хакону.

Помощник прошелся по тому месту, где я только что воображал копье.

— Одна птичка напела, что Альфа сегодня отправляется на охоту в окраинные земли. Грэй и вожак Пятнистых тоже будут там.

Я с подозрением уставился на него.

— С чего ты решил помочь мне?

— Не задавай глупых вопросов, — покачал головой Фолки, — И мне не придется на них отвечать. Дикая сказала, от этого зависит твоя жизнь.

Эти слова отражали некоторую истину. Умру я сейчас, или потом. Рано или поздно в Вольфграде появится Рюгла, другие Кабаны, и с большой долей вероятности узнают меня.

Но с печатью в руках у меня будет… Я не знал, что у меня будет, но Кабаны точно получат по заслугам.

— На тренировку не пойдешь, — покачал головой Фолки, — Хильда возьмет первуху и отправится на тренировку в одну из деревень со свитой. Все подумают, что это ты.

Я облегченно вздохнул. Кажется, Волчица все-таки решилась мне помочь.

— В особняке наверняка будет охрана.

— Естественно, но ты же не сражаться туда идешь.

— Я не умею так прятаться.

— Придется научиться. Я пойду с тобой, если до ночи ты научишься сливаться со стихией, — сказал Фолки.

* * *
Следующая глава в этой книге последняя. Больше книг бесплатно в телеграм-канале «Цокольный этаж»: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!

Глава 26. Дары стихии

Слияние со стихией. Как много было в этих словах, и как мало я понял.

— Инфериор не терпит слабаков, — сказал Фолки, — Слабые сидят в низших мерах и служат высшим.

Я усмехнулся, подумав, что звери — всего лишь вторая мера во всем Нулевом мире, и в сравнении с ангелами они тоже низшие. Хотя Инфериор — лишь часть царства Регнум. Ну, да, здесь звери и люди на вершине пищевой цепочки.

— Знаешь, мастер зверь, — решился я сказать, — Законы говорят о том, что высшие меры так же не любят сильных духом.

Мне казалось, что эта дерзость не понравится Фолки, но он засмеялся:

— Ты прав, первуха! Больше половины законов направлены на то, чтобы низшие не поднимали свою меру.

Он прошелся вокруг меня и, нависнув над ухом, прошептал:

— Единственный способ поднять меру по своему желанию — это война на востоке. Но там… — он покачал головой, — Оттуда почти не возвращаются.

— А как же прецептор? — вырвалось у меня.

Я помнил, что перед боем с прималом звери сказали, что первушник спас жизнь прецептору на востоке. Поэтому он и подарил с барского плеча один день всем первушникам. Настоящая человеческая щедрость.

Фолки поморщился:

— Не могу привыкнуть, что первуха так спокойно говорит о великом прецепторе, — он скосил глаза наверх, — И Небо не карает…

— В Инфериоре чаще звери карают, — усмехнулся я.

Помощник засмеялся:

— Дерзкий, это ты еще человека не встречал.

— Так что насчет стихии, мастер зверь?

— Какой стихии? — удивленно спросил зверь.

Я посмотрел на него, не понимая шуток. А Фолки вдруг отвернулся, рассматривая особняк, и тихо заговорил:

— О стихиях каких-то говорит. Может, он о секретной технике, делающей первушника опасным? В первобытных стихиях кроется большая сила.

Я едва слышал его и подошел поближе. Фолки как-то странно разговаривал, будто обращался не ко мне.

— Значит, мне знать не положено?

— Не положено, — покачал головой Фолки, не поворачиваясь, — Поэтому я, первота сраная, не скажу никому, что нужно просто представить себя камнем.

Я нахмурил брови, а зверь продолжил шепотом объяснять, что нужно мысленно представить себя стихией. Твердым или сыпучим, волокнистым или кристаллическим — нужно повторять ту материю, что тебя окружает. Если воин, владеющий стихией земли, хочет стать незаметным на песке, он должен представить себя песком.

Фолки закончил длинный монолог, и в конце подчеркнул, что «этого он мне никогда не скажет». Он так и не повернулся.

— Хильда запретила мне говорить об этом, — улыбаясь, сказал зверь, — Кстати, это не спасет воина, если на него просто посмотрят. Прятаться все равно нужно.

— И чем же это поможет воину, мастер зверь?

— Его не почуют, понимаешь. Он просто камень. Опасность этой техники в том, что, если первушник очень талантлив, он может так скрыться и от сильной меры.

— Я — камень, — повторил я, чувствуя, какие проблемы меня ждут.

С моим-то воображением представлять себя стихией. Я и копье-то виртуальное в земле с трудом представляю.

Помощник наконец повернулся.

— Учить я тебя не могу, — покачал головой Фолки, — Наказание еще никто не отменял.

— А как же… — растерянно спросил я, — Ну, я же все услышал про технику.

Я все равно не мог понять законов Инфериора, где звери направо и налево нарушали их, кому как угодно. Нравы тут были на уровне средневековья.

— Не так, Спика, — засмеялся Фолки, — Ты подслушал. Я ничего не говорил тебе. Моя беда, слишком громко говорил. По головке не погладят, но это не страшно. Настоящее наказание ждет первушника…

— Какое?

— Казнь, естественно. Это знание, как ересь, — сказал он, — Надо обрубать на корню, не давая распространяться.

При слове ересь я вздрогнул, и Фолки усмехнулся. По его глазам я понял, что он знает — Волчица все рассказала ему.

— Я служу Хильде, — закончил помощник и направился к выходу со двора, — Ночью я приду.

* * *
Слияние со стихией. Теперь я знал больше, а сделать все равно ничего не мог. Потому что промучился битый час, но так и не сдвинулся в секретной технике.

Тогда я решил, как обычно, зайти с той стороны, где я силен. Смог же я достучаться до воды через землю? И сейчас надо внушить себе: «мне нужно слияние».

Я стоял возле манекенов, вызывая видение столба духа. Увидел точку в четвертой секции — это моя ступень.

Отлично просматривался личный путь. Тонкая нить, идущая от точки и исчезающая в потоке духа, так и была пунктирной, все не могла оформиться в единое целое. Это мои зачатки личного пути, и занятия с копьем сделали его пожирнее.

Затем я попрактиковался с воображаемым копьем. Техника давалась легче, но, едва я начинал движение, имитируя какой-нибудь прием, как картинка исчезала. Не получалось удержать.

И как я тогда в темнице остановил удар Хильды? Я ведь и копье в стене представил, и энергию из земли накачал, да еще и удар заблокировал.

Мой взгляд скользнул по копью, прислоненному к сараю. Хильда всегда следила, чтобы во дворе были копья. Высшая степень доверия — она знала, на что я способен с ним.

— Ну, а если… — сказал я сам себе и шагнул к сараю.

Схватив оружие, я начал боевой танец, пытаясь вызвать чувство стихии. Жемчужина знаний Скорпионов, как выразился Хорм, таила в себе много секретов. Я чуял это.

Тело радовалось, что ему снова дали доступ к оружию. Эта техника сидела в подсознании, и была, как наркотик — она требовала, чтобы я возвращался к ней раз за разом. Хотел я этого или нет.

Пока я разгонял свои чувства, исполняя смертельный танец с копьем и вытаскивая из глубин новые приемы, я думал. Где же я так ошибся, что теперь на мне долгов выше крыши?

Задание Абсолюта с защитой таинственного «тринадцатого». Едва я подумал, что это Хильда, как во сне знахарю скорпионов прилетел привет от Хали. Оказалось, она тринадцатый страж. И разбирайся сам, Марк.

Я должен защитить «тринадцатого», чтобы вернуть моих близких. Жену и дочь я почему-то не помнил, забыл их лица, но чувство любви к ним грело душу. Это не выбить никакой магией Инфериора.

Девочка Грезэ, первушка из деревни Скорпионов. Я видел ее один раз и знал, что это моя вылитая дочь. И это был мой выбор — идти за ней.

Хали очень помогла мне в самом начале. Без нее я мог бы вообще закончить свой путь еще там, на столбе — с первым же топором в моей голове. Теперь я так же должен ей. Но Хали — это путь на небо, как мне намекнул Хорм. Я все же надеялся, что этот путь возможен не только в виде улетающего огонька духа.

Острие копья свистело, набирая обороты, я уже провел несколько раз прием «каменное жало», и энергия земли струилась в моих жилах. И даже головной боли не было.

Я попробовал мысленно, как учил Скойл, нарисовать вокруг себя линии на земле. Пока не получалось, но я чувствовал, как что-то росло в моем подсознании и просилось наружу. Наверняка то самое слияние со стихией.

Тогда я продолжил размышлять…

Рычок и его стая — тоже мой выбор. Долг чужой мести лежал тяжким грузом, но это было мое обещание.

А теперь еще вот и стая Зеленых Скорпионов тут пристроилась…

— Ай, — вырвалось у меня, когда я почуял, как сила резко ушла.

Копье дрогнуло, едва не вылетев из руки, и я споткнулся, ноги едва не заплелись. Выставив ногу, я кое-как сохранил равновесие.

«Нет, не пристроилась! — сразу подумал я, — Неожиданно выяснилось, что мне нужно отомстить за стаю Скорпионов. И я отомщу!»

Сила вернулась, движения рук выровнялись, и ноги продолжили скользить по двору, едва касаясь земли в невесомом танце воина.

Я усмехнулся. А род Скорпионов четко следит, чтобы даже тени сомнений в душе не было. Ну, лишиться такого бонуса, как техника владения копьем, было бы глупо. А для меня смертельно.

Так что Грэю придется ответить за все свои прегрешения. Если, конечно, виноват он один.

Никто не уйдет от моей карающей руки.

Мои движения внезапно стали более точными, наполненными силой, я почуял, что стихия земли полностью наполнила меня. Какой-то новый прием просился наружу, бился в подсознание, скручивал мышцы в новую стойку. Но у меня все не получалось его «вспомнить». Такое бывает, когда вертится на языке что-то, и ты прекрасно это знаешь, но вот стоит какой-то стопор…

Доходя в танце до этого приема, я тормозил и натыкался на невидимую стену. Тогда я останавливался, и начинал сначала. Вот оно, наверняка это «слияние».

Как говорится, упорство и труд… Не знаю, какой раз я делал это, но в какой-то момент… вот острие свистнуло по длинной дуге… я переставил ноги, крутанувшись и добавив скорости… тут рука перехватила копье за самый конец древка, я замахнулся им, как топором…

— Унда ин террам! — выкрикнул я.

И я рубанул сверху вниз, ударив по земле всей длиной оружия.

Меня тряхнуло, и будто незримая волна прокатилась по двору — земля передо мной треснула. Тонкая трещина молнией юркнула вперед и воткнулась в стену особняка.

Дом чуть не застонал от такой жестокости, и стена тоже треснула до окна на первом этаже. К счастью, трещина на этом остановилась, но скрежет камня, разошедшегося всего на пару миллиметров, был слышен во всем дворе. А уж в доме-то и подавно.

— Спика-а-а! — донесся разъяренный крик Хильды.

— Вот же дерьмо нулячье, — вырвалось у меня.

Я хотел отозваться, но в голову ударила такая боль, что, казалось, мой череп треснул вместе с землей. Все потемнело, и я мешком свалился, успев заметить только, как передо мной появились сапоги Волчицы.

* * *
— Тебя просили слиться со стихией, первушья твоя башка, — выругалась Хильда, едва я открыл глаза.

Я лежал в незнакомом помещении. Потолок из точно подогнанных досок, поперек которых шли толстые брусья. На деревянных стенах висели прозрачные фонари с яркими свечками внутри.

Не трудно было догадаться, что это дом Хильды. Я еще ни разу не был внутри.

В голове было такое ощущение, как на следующий день после головной боли. Вроде бы уже и не болит, но остался странный осадок, какая-то гудящая пустота.

— Говорить можешь? — спросила Волчица.

Я пожал плечами, потому что не был уверен. Хильда кому-то кивнула, и сбоку появилась полноватая рука с глиняным бокалом. Повернув голову, я увидел пожилую женщину с седоватыми волосами и озорным взглядом. Одетая в простое серое платье, с чистым передником. Ее комплекция явно намекала, что на кухне она много чего пробует во время готовки.

— Рябжа, лекарь говорил про сок черноплодки, — напомнила Хильда, — У нас остался?

— Так нету, госпожа, — полноватая женщина поджала губы.

— Первуха ты драная, — оскалилась Волчица, — Как нету, если я видела еще утром?

— Для госпожи есть, а для первушников нету, — нахмурившись, парировала Рябжа.

Хильда начала краснеть от злости, и женщина тут же откланялась:

— У меня там суп на огне кипит, некогда мне, госпожа…

— Рябжа, твою мать!

— Устрицу просите, госпожа. А то мне же потом и скажете, что ценный сок…

Тут, заметив взгляд Хильды, первушка осеклась, а потом нехотя откланялась:

— Сейчас принесу, госпожа. Только потом не говорите…

— Быстро… неси…

Рябжа исчезла, и Хильда повернулась ко мне.

— Тебе что надо было сделать? А?

Я попытался ответить, но из сухого горла вырвалось что-то неразборчивое. Вспомнив про бокал в руке, я отпил из него. Влага промочила мои связки, и я, чуть откашлявшись, сказал:

— Учился я. Ну, слиться хотел со стихией, чтобы незаметным стать.

— О-о-о! — Волчица застонала, потирая лоб, — Незаметным. Ты полдвора разнес, первуха ты… пустая!

— Я… это… сколько я проспал?

— Немного, лекарь только ушел.

Я недовольно сморщился — опять она потратилась. Волчица же прошлась по комнате, сложив руки на груди и не отрывая от меня взгляда.

— Откуда ты знаешь это заклинание?

Я вздохнул. Вот что у нее за привычка задавать глупые вопросы? Мне бы кто сказал, откуда я знаю.

Не дождавшись ответа, Хильда вернулась к лежаку.

— Вот скажи мне, как связаны незаметность и «земная волна»?

— Земная волна?

— Да, ты же сам выкрикнул там… — она уставилась на меня, — Погоди, ты не знал его до этого? Это все дар?

Я застенчиво пригладил растрепанные волосы и покачал головой.

— Я даже не помню, что я там крикнул.

— Но как они связаны? Нет, я не понимаю, — Хильда растерянно схватилась за голову и простонала, — Да что ж ты за первуха такой, Марк?

— Что не так-то?

— Это магия второй меры, — сказала Хильда, — Ты поэтому и свалился в обморок. Ладно, хоть жив остался.

— А «каменное жало»? Разве это не магия?

— Там сила тела, усиленная энергией стихии. Ты же копьем пробиваешь врага, а не магией. А тут… Ты дом расколол, Марк.

— Я починю, госпожа, — растерянно ответил я.

Хильда захохотала. Да так истерично, что слезы выступили из глаз. Я улыбнулся, понимая, что бедная Волчица за сегодня уже несколько раз пересмотрела взгляды на мир. Столько шоков за один день не каждая психика выдержит.

— Починит он, — посерьезнев, сказала она, — К тебе же подходил Фолки?

— Да, — ответил я, — Но он ничего не рассказывал мне про секретную технику. Совсем.

— Это хорошо, — Хильда усмехнулась, — У тебя еще есть время до ночи, только ты не в ту степь пошел.

— Э-э-э…

— Слияние — это спокойствие. Представь себя частью окружающего мира.

— Пробовал.

— Да ты просто палкой махал, причем десятки раз один прием, пока не вышел на «волну». Твое бы упорство, да в другое русло.

Тут вошла Рябжа с новым бокалом. Хильда взяла его и сама влила в меня какой-то терпкий сладковатый напиток, схватил за подбородок. Что-то у нее вошло в привычку меня трогать.

Голова перестала гудеть и прояснилась, будто случилось невозможное — я выспался и встал ровно в ту секунду, когда заряд бодрости максимален.

— Ты просто вообрази, а потом стихия сама о себе заявит, — сказала Волчица и добавила, — И делай это столько раз, сколько своей дубиной махал.

Я кивнул, допивая воду из своего бокала. Хильда мягко положила руку мне на плечо.

— И еще, запомни. Заклинание второй меры может убить тебя, не рискуй так больше.

А потом ее цепкие пальцы стиснули мою плоть и рванули с лежака. На миг она прижала меня поближе, я ощутил тепло дыхания, а потом в ухо прошипели:

— А теперь, первуха, пошел вон!

* * *
На двор давно спустились вечерние сумерки, солнце где-то за Вольфградом еще висело над горизонтом, но городская стен уже скрыла его.

Я сидел возле стены сарая, прикрывшись соломенным манекеном, и в сотый раз уже, наверное, представляя себя стеной сарая. И в сотый же раз ругая свое тугое воображение.

Каждые полчаса я менял укрытие, и Небо даже одарило меня огоньком духа за старательность. Вот только я не чувствовал, что в чем-то продвинулся. Я воображал себя кирпичной кладкой, со всеми свойственными ей неоднородностями. Вот моя рука — это камень. Через тонкий слой раствора она соединяется со следующим кирпичом.

— Ересь какая-то, — улыбнувшись, сказал я.

Но Хильда строго приказала повторить это упражнение триста раз.

«Получается или нет, секрет любого знания в повторении», — сказала она.

Как взрослый человек, я все это понимал, но это легко объяснять другому. А вот когда пытаешься научиться сам…

Волчица выходила пару раз во двор, вставала в центре двора, а потом громко говорила:

«Вижу тебя. Старайся лучше!»

Меня даже злость взяла во второй раз. Мне ведь только показалось, что все получилось, а тут такой облом. Но упорства мне было не занимать, я поменял место дислокации и снова прогонял в голове пластинку «я — камень, я — камень, …»

— Спика! — донесся до меня голос.

Кажется, это был Фолки. Я отрешенно смотрел на него сквозь просвет в растопыренной соломе. Меня прикрывал тот самый манекен, который я пробил копьем.

— Спика, — повторил Фолки чуть тише, и тут же он присвистнул, — Вот же хрень нулячья! Это кто наделал-то?

— Догадайся, — послышался голос Хильды, я за стеной сарая увидел только ее плечо, — Нехило так, да?

— Странный метод слияния со стихией, — усмехнулся Фолки, — Земная волна?

— Представь себе.

— Не буду спрашивать, как это возможно. Где он?

— Прятался тут, во дворе.

— Не чувствую его.

Меня сразу обуяла дикая радость. Я чувствовал себя, как мальчишка, который все-таки смог спрятаться от двух взрослых.

Лица зверей сразу повернулись в мою сторону. Видимо, своим весельем я сбил себе концентрацию.

— Готов, Спика?

— Да, — ответил я, хищно улыбнувшись.

Конец второй книги
Третья книга тут:https://author.today/reader/102477

Дорогие читатели, ваши лайки и комментарии помогают автору каждое утро вставать, чтобы сесть за ноутбук…


Оглавление

  • Глава 1. Сильная воля
  • Глава 2. Звериные интересы
  • Глава 3. Волчье логово
  • Глава 4. Хильда
  • Глава 5. Сила зверя
  • Глава 6. Следы прошлого
  • Глава 7. В поисках выхода
  • Глава 8. Воля хуже неволи
  • Глава 9. Лес Правды
  • Глава 10. Хищники и жертва
  • Глава 11. Когда глаза не видят
  • Глава 12. Призраки прошлого
  • Глава 13. Незримые оковы
  • Глава 14. Сила Хакона
  • Глава 15. Ответ Неба
  • Глава 16. Выбор
  • Глава 17. Гость
  • Глава 18. Новые грани стихии
  • Глава 19. Настоящая опасность
  • Глава 20. Вопросы без ответов
  • Глава 21. Праздник
  • Глава 22. Первый шаг
  • Глава 23. Первый бой
  • Глава 24. Все можно спрятать
  • Глава 25. Долг мести
  • Глава 26. Дары стихии