КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

New mutation (СИ) [Cinnamon7] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Часть 1 ==========


Сумерки сгущались над Нью-Йорком. День подходил к концу. Люди спешили домой с работы на метро, а кто-то в такси или в собственном “Минивэне” сейчас стоял в бурлящей пробке. Отовсюду доносились голоса, гудки автомобилей, отрывки музыки и чьих-то споров; асфальт топтали кублуки многих сотен ботинок. Город жил, а с ним и те, кто уже много лет существовал под ним. Здесь, в канализации, тоннелях, между старыми перекрытиями, вдали от людских глаз жили четыре черепашки и возомнивший себя их отцом крыс, размером с хороший горшок для цветов. В их убежище, общей гостиной, перед стеной, целиком выложенной телевизорами различных фирм и диагоналей, сидели Микеланджело и Рафаэль. Тот, что помладше, уселся на полу в позе лотоса перед телевизором, уставившись в большой экран, а второй, покрепче и постарше, лежал на диване, свесив ноги через подлокотник и безразлично глядел перед собой в одну точку. Если бы у этого харизматичного молодого “человека” были брови, то он бы непременно сдвинул их на переносице: Рафаэль был явно чем-то недоволен.


“…- Что это?

- Это новый велик!

- Нет, это не велик.

- Правильно! Это новый супер-велик дяди Деды!” - кричали грубо нарисованные мультяшки из телевизора.

Майки с благоговением смотрел на экран, ловя каждое их слово.


- Ну, все! Я давно подозревал, что ты тронулся умом, Майки! - рыкнул Раф. - Но не думал, что до такой степени. Эй, зеленый, ты меня слышишь? Какой “дядя Деда”? Повзрослей!


Он отвесил младшему брату легкий подзатыльник, чтобы отвлечь от телевизора.

Рафаэль давно негласно стал заниматься воспитанием младшего брата. Он никогда в этом никому не признавался и не признается, но всякий раз, когда ему подворачивалась возможность вправить Весельчаку мозги, он это делал, правда, весьма грубовато.


- Это ты сейчас так говоришь! - отстаивал Майки. - Вот если бы ты посмотрел!..

- Не стану я эту дрянь смотреть. И если увижу, что ты смотришь, надеру панцирь.

Майки открыл рот, чтобы что-то возразить, но брат его опередил:

- Нет, Донни, не станет потом тебя лечить.


В этот момент в отдельных апартаментах мастера Сплинтера происходил следующий диалог:


- Вы взрослеете, мой мальчик. Я начинаю беспокоиться за вас. Это стало отражаться на вашем поведении…

- Учитель Сплинтер, помилуйте, Майки до сих пор смотрит мультики про радужных пони, они никогда не повзрослеют.

- Говоря “взрослеете”, я имею в виду несколько иное, Донателло.


Сэнсэй всегда относился к Донателло не так, как к остальным. Умник не был лидером и являлся, пожалуй, самой неагрессивной черепашкой среди своих братьев; он всегда держался как взрослый, в отличие от Лео, который временами был не прочь вернуться в детство. Готовясь вести команду в атаку, Сплинтер звал Леонардо, когда сэнсэю нужно было как-нибудь повлиять на остальных ментально, он обращался к Донателло.


- Что же, учитель?

Сплинтер замялся. Вопрос заставил его несколько сконфузиться, и он подбирал слова.

- Тебе уже двадцать четыре, сын мой.

- Да. - кивнул Умник.

- В таком возрасте у молодых людей возникает влечение…

- Пожалуйста, не продолжайте, мастер, - прервал его Донателло, - я собирался поговорить с Вами об этом давно. Еще несколько лет назад. Но никак не мог решиться. Хотя, признаться честно, я и сейчас не чувствую, что готов с Вами об этом говорить.

- Это очень важная тема, она требует нужных объяснений.

- Она не всегда приятна. - загадочно улыбнулся Умник. - Особенно для нас. Мы ведь не такие, как все.

- Ты хорошо понимаешь ход моих мыслей, Донателло. Но, к несчастью, это не так просто объяснить…

- Остальным.

- Да. - кивнул головой Сплинтер, сложив руки в рукава кимоно. - Это необычайно сложно - смириться с тем, что ты не такой как все. Но еще сложнее - понять, что это не так плохо, как кажется.

Донателло печально вздохнул и поправил очки.

- Существует много техник, помогающих подавить в себе естественные желания, - продолжал Сплинтер, - я мог бы обучить вас им… - он осекся.

Донателло с интересом уставился на учителя.

- Но я не смогу помешать вам … влюбиться.

Возникла пауза. Донателло не знал, что ответить учителю (он был удивлен слышать подобные слова из уст своего вечно смиренного и сдержанного мастера), а сэнсей не мог подобрать нужных слов, чтобы продолжить.

- Если нет возможности найти себе кого-то, похожего на тебя, то лучше… нет, не говорите, я знаю, учитель. Но ведь мы не можем совсем не выходить наружу.

- За этим я и позвал тебя, Донателло. Нужно найти выход, а это непросто. Японские мудрецы прибегли бы к медитации, я обратился к Интернету.

Умник про себя усмехнулся, но вида не подал.

- Предвосхитив этот разговор, я пару лет назад ограничил ребятам доступ на различные… сайты. Вы понимаете, какие.

- Да, - протянул с грустью учитель, - я понимаю. Так вот, я наткнулся на статью о…


Но Сплинтеру не дали договорить крики и звуки ударов, внезапно прогремевшие за дверью.

Учитель и Донателло поспешили на выход и, покинув комнату, увидели следующую картину: Рафаэль держал в руках пульт с победным криком “Кавабанга”, сидя верхом на Микеланджело, пытавшемся вырваться из “объятий” старшего брата, и Леонардо, который силился их разнять и прекратить всю эту кучу-малу.


- Если я еще раз увижу у тебя в руках пульт, маленькая козявка!.. - орал Раф.

- Отпусти меня, зеленый телепузик! - обиженно вопил придавленный Майки.


Два спорщика все-таки сцепились, не поделив пульт от “телевизоров”, а Леонардо, вернувшийся с тренировки, понял, что дело плохо.

Завидев мастера Сплинтера, черепашки вмиг оцепенели от ужаса, затем замерли и разом стихли. Рафаэль выпустил младшего, и они втроем выстроились в шеренгу перед учителем, склонив головы вниз.

Мастер Сплинтер смерил троих тяжелым взглядом - для них это было самое страшное наказание.


- Донателло, подключи спутник к Российскому Первому каналу. - совершенно обычным тоном обратился сэнсэй к рядом стоящему ученику, как будто разговор шел о чашке кофе.

Донателло кивнул головой в знак согласия и, сорвавшись с места, побежал настраивать антенну.

- Будем смотреть “Давай поженимся”. - загадочным тоном проговорил Сплинтер с выражением полного удовлетворения на… (правильней было бы сказать “морде”, но мы ведь говорим о мастере Сплинтере, а значит напишем “лице”).

- Нет! Только не это! Учитель, лучше ха-ши! - послышались умоляющие голоса черепашек.

- Мы будем смотреть “Давай поженимся”, а Рафаэль как раз закончит зимний свитер “Я люблю тебя, Роза Сябитова”.

- Я все сделал, учитель, вот пульт. - вернулся запыхавшийся и необычайно довольный Донателло.

- У тебя все это время был второй пульт, и ты молчал?! - Проговорил Лео.

- Да. - гордо улыбнулся Умник.

- Тебе не жить, очкарик. - выплюнул Раф, проведя большим пальцем по шее.


На их слова Донни только улыбнулся, ему не нужно было смотреть с ними “российскую вариацию ха-ши”, его ждал спокойный вечер за изучением секретных электронных баз Пентагона.

Сплинтер скрывал свои встречи с Донателло от других черепашек. Он выбрал Вундеркинда для непростого разговора, потому что знал, что Донателло не особо любит людей. Сэнсэй знал, что у Дона факт его происхождения не вызывает столько эмоций (сколько, например, у Майки), ведь он был ученым и смотрел на все с научной точки зрения. То есть, попросту, не переживал, что он не человек.

На деле же Донни всегда был самым скрытным из братьев. У него было множество секретов от ребят и учителя Сплинтера. Он, к примеру, до сих пор молчал, что у него есть секретная лаборатория, и что в ней поселились остатки Бакстера Стокмана (которого все считали пропавшим без вести), с которым Донни иногда беседовал, когда ему бывало особенно скучно. Донни хранил его впрок, вдруг пригодится?


Закончив просмотр “Давай поженимся”, Сплинтер отправил черепашек спать. Майки долго не мог уснуть, видя перед глазами лицо Розы Сябитовой, а когда он заснул, то постоянно ворочался, перевертываясь с боку на бок. Не спалось только Лео. Он спустился из спальни в гостиную, затем в смежную комнату, где стоял большой компьютер, а со стены вниз свешивалась дюжина мониторов. За столом, на котором лежало множество чертежей, канцелярщины и различных приспособлений (назначение которым знал только Умник), сидел Донни, нацепивший на глаза очки с сенсорами и уставившись в экран.


- Не спится, Дон? - Лео плюхнулся на пуф около брата.

Вундеркинд сдернул очки с носа и повернул голову в сторону Лео.

- Да. Признаться… я тут имел не очень приятный разговор с мастером Сплинтером.

- О чем он говорил с тобой? - насторожился Лео.

Донни зевнул, потянулся и ответил.

- Об этом.

- Да брось ты! Сплинтер говорил с тобой о… Нет, не может быть. И что же он сказал?

Донни не знал, почему ему захотелось поделиться с братом впечатлениями от разговора. Возможно, потому что он сам не знал, что делать дальше и понимал, что остатки Бакстера Стокмана не смогут дать ему ответ, который бы его удовлетворил.

- Он, я так понял, волнуется, чтобы мы не стали бросаться на людей.

- Да за кого он нас считает?! - послышался в дверном проеме голос Рафа, который сплюнул на пол, как только услышал догадку брата.

“Замечательно, не хватало только Горячей головы в обсуждениях” - подумал про себя Дон.

- За тебя он, кстати, беспокоится больше всего. - на лице Умника промелькнула легкая улыбка. У него появился план.

- Мы же не звери. - обиженно буркнул Раф, плюхаясь на пуф рядом с Лео.

- Ага. Ты себя в зеркале видел?

- Твой сарказм неуместен, Вундеркинд, я с тобой еще за ха-ши не расквитался. - рванулся в сторону Умника Раф. Лео его остановил.

- Свитер-то довязал? - хохотнул Донни.

- Довязал, - ответил за брата Лео.

- Завтра пойдем отправлять по почте. - в дверном проеме показалась голова Майки, облаченная в ночной колпачок. - И в магазин надо заглянуть, пепперони закончились…

- Подожди с едой, Майки, проблема никуда не исчезла, - прервал его Лео. - Нам нужно что-то решать с этим.

- Да, просто так это оставлять нельзя. - Поддержал Майки.

- Ты так говоришь, словно речь идет о Шреддере, - ввернул Дон. - Тут дело в нас. И разбираться нам придется с самими собой. Вы вообще чувствуете в этом необходимость?

- В чем? - хором спросили черепашки.

- В этом. - Расшифровал Умник.

Черепашки замялись.

- Я не знаю, - ответил Лео. - Я об этом не думал пока. Хотя… я тут посмотрел “Давай поженимся” и кое-что понял: люди - они… весьма странные. Им необходим рядом другой человек. Они начинают чувствовать нужду в ком-то в определенном возрасте. В прогулках под луной за разговорами, а потом и в женитьбе, в детях… К тому же, …

- Это не для нас, парни. - отрезал Раф. - Ты себя-то слышишь, сын Джунглей: “прогулки под луной”, “Давай поженимся” … тьфу! Я спать. Майки, ты со мной?

- Простите, парни, - тихо проговорил Майки, обращаясь к Лео и Дону. - Я пойду. Вы же знаете, с ним сейчас лучше не спорить, - и они оба скрылись в дверном проеме.

- А по-моему, - начал Дони, задумчиво теребя подбородок указательным и большим пальцем, - ему, как никому из нас, этого бы хотелось.

- Да, наверное. Он-то точно жалел, что не родился человеком.

- Когда?

- Когда мы познакомились с Эйприл.

- Да ну? Раф и Эйприл? Не может быть. Он был так спокоен.

Лео лишь кивнул удивленному неожиданной новостью Дону.

- А ты об этом когда-нибудь думал? О детях, о … женщине? - спросил лидер.

Донни не ожидал этого вопроса.

- Мы не такие, как они. Да и как, Лео? Мы не годимся для людей, а люди совсем не годятся для нас. Искать кого-то, похожего на нас - бесполезно.

- Ты когда-нибудь жалел, что ты не человек? - задумчиво спросил Лео.

- Да. Когда меня приняли в Гарвард, а я не смог туда поехать из-за панциря.

- А я впервые об этом подумал еще в детстве. Помнишь, когда мы смотрели ток-шоу “Перетанцуй Майкла Джексона”? - он усмехнулся воспоминаниям. - Я тогда мечтал стать танцором или… преподавать йогу.

- А Майки всегда хотел стать человеком. Он об этом говорил. Помнишь, когда он устраивал детские праздники?

- Ох уж этот его “Вечериночный чувак”…

- Но мы не созданы для жизни на поверхности, Лео. Нет. Мы можем бороться с преступностью, громить Ниндзя-фут, но мы никогда не сможем спокойно ходить по Нью-Йорку, зная, что при виде нас ни у кого не прихватит сердце.


В этот момент где-то в гостиной послышалось, как кто-то всхлипнул словам Дона, Майки не ушел спать вслед за Рафаэлем. Он прилег на диван напротив стены с телевизорами и слушал разговор братьев. Слова Донателло действительно задели его за живое.


- Я так и знал, что Майки никуда не ушел. - шепотом проговорил Лео.

Донни только покачал головой.

- Получается, мы всю жизнь проживем здесь? - Майки снова появился в дверном проеме, прижимая к себе подушку. - В канализации? - Грустно добавил он.


Лео не знал, что ему ответить. Он вдруг понял, что никогда не задумывался об их будущем. Как лидер, он всегда просчитывал ходы соперников наперед, отыскивал лучшие выходы из сложных ситуаций, когда выхода, казалось, уже нет, но он никогда не задумывался о том, как они будут жить дальше. Он сейчас почувствовал свою вину перед братьями, а особенно перед Майки, который хоть и был с ними примерно одного возраста, но всегда казался ему самым младшим ребенком. Да, он считал его ребенком. А Майки особо никогда не противился этому.


- Теперь я в этом не уверен, парни, - не отрывая глаз от монитора, серьезно проговорил Донни.

- Что у тебя, Дон?


Лео рванулся к монитору, на котором вдруг, из неоткуда, появился странный игровой автомат в виде торса чародея в чалме, стоявшего на большой квадратной тумбе. Это было похоже на автомат для предсказания судьбы в Кони-Айленд. Странность же заключалась в том, что автомат появился на 8 авеню всего секунду назад без посторонней помощи.


- Я тут недавно взломал систему городских камер и теперь могу видеть все, что происходит в городе. - Похвастался Вундеркинд. - Было нечего делать.

- Это изображение с 8 авеню? - спросил Лео, не обратив внимания на комментарий Умника.

Донни кивнул.

- Майки, буди Рафаэля, надо посмотреть, что это за “птица”.

- Ох, лучше бы он сказал “пицца”. - произнес Майки и скрылся в гостиной.


В отличие от своих братьев, которых потянуло на задушевные беседы, Рафаэль действительно спал и спал крепко, а потому Майки потребовалось определенное время, чтобы растолкать его.

Когда четверка поднялась на поверхность, они, к своему удивлению, не обнаружили на 8 авеню никакого игрового аппарата.

- Что за хрень? Вы меня для этого разбудили? - ворчал Рафаэль.

- Вместо того, чтобы возмущаться, лучше бы пошел и поискал его. - без тени вызова, не отрываясь от изучения сенсоров, проектируемых через браслет на его правой руке, ответил ему Дон.

Раф резко посмотрел в сторону Лео.

“Делай, что он говорит” - одними губами прошептал бесстрашный лидер.

Рафаэль хмыкнул, но спорить не стал и отправился на поиски автомата, за ним последовали остальные.

- Ребята, я нашел его! - Раздался из-за угла довольный голос Майки. - Хотел сбежать от меня, - продолжил он, когда все братья были в сборе. - Но я его!..

- Это не автомат, ребята, - вынес вердикт Донни, осмотрев “Чародея”. - Это даже сделано не из земных материалов: мои сенсоры на них плохо реагируют.

- Ты хочешь сказать, эта консервная банка - пришелец? - Скептически хмыкнул Раф.

- Вполне возможно, - поправил очки Дон. - Чтобы это проверить, нужно…

- Вставить монетку! - воскликнул Майки. - Парни, у кого-нибудь есть четвертак?

Когда четвертак нашелся, он был бережно вложен в лунку автомата, раздался щелчок, все черепашки замерли, но… ничего не произошло.

- Ах ты ж зараза, слопал мой четвертак! - озверел Микеланджело, пнув автомат. - Зараза какая, я ведь читал инструкцию…

В этот момент автомат зашевелился и затрясся, а от торса Чародея стал исходить какой-то непонятный и яркий свет.

“Майки, осторожно!” - воскликнул Дон, в одно движение заслонив брата от луча, внезапно вырвавшегося прямо из груди Чародея и окутавшего Умника полностью. Донателло застыл на месте.

Майки рванулся в сторону автомата, но Леонардо преградил ему путь, однако, сын джунглей не учел, что Рафаэль в эту минуту постарается сокрушить неведомый аппарат кинжалом сай.

Он поспешил к брату, но не успел - на полпути его остановил луч, вновь вырвавшийся из груди Чародея.

Раф и Майки отошли в сторону, наблюдая, как тела их братьев, объятые космическим лучом, стали меняться: в свечении еле видно проступали очертания фигуры, панцирь исчез, голова уменьшилась, а тело стало стройнее и изменило цвет.

- Что с ними такое, мать вашу?! - вскричал Рафаэль. Но космический луч не дал ему договорить; Рафаэль застыл на месте, подобно остальным.

Майки растерянно смотрел на братьев, окутанных свечением луча, появившегося из неоткуда. Он прошел мимо Донни и Лео, подошел к автомату и постучал по нему двумя пальцами.

- Э-э-й! А я? - грустно обратился он к Чародею.

Он был удивлен, когда автомат ему ответил.

- Я слышал ваш разговор!

- Чтоб тебя! Так пугать! - Майки от неожиданности отскочил в сторону. - Что с моими братьями? Что ты с ними сделал? Отвечай мне!

- Всего лишь то, что вы просили. - отвечал ему торс Чародея, разведя руками в огромных красных рукавах восточного халата. - Нужно быть осторожным в своих желаниях, Микеланджело.

- Откуда ты знаешь мое имя? Что происходит? - Но поток его вопросов был остановлен лучом света, окутавшим его, как и остальных, полностью.


Чародей смеялся как Волдеморт(громко и раскатисто), пока трансформация не прекратилась.

Свет вокруг ребят рассеялся. Они посмотрели друг на друга.

Донни судорожно поправил очки, не веря своим глазам: он почувствовал, как на его руке прибавилось два пальца, а голову стали покрывать волосы. На месте его братьев стояли трое рослых прекрасно сложенных парней, в чьих глазах застыл смертельный ужас.

Предвосхитив реакцию Микеланджело, Лео поспешил прикрыть ему рот рукой.


- Кричать сейчас бесполезно. - сказал он ему и отпустил.

Он сохранял необычайное спокойствие.

- Что с нами стало? Почему? Это ты сделал! - раздались возгласы с четырех сторон.

- Аха-ха-ха-ха-хах! - Снова загоготал Чародей. - Не благодарите меня, - он смущенно махнул рукой.

- Я и не подумаю, пыльный мешок! - Крикнул Раф, решительно шагнув в сторону аппарата, держа кинжалы сай наготове.

- Я бы не советовал, - спокойно отвечал автомат. - Только я один могу вернуть вас “обратно”, больше никто.

- Зачем ты сделал это с нами? - обратился к Чародею Дон.

- Мне было скучно, а впрочем… вы сами попросили меня.

- Но как? Когда? Что за бред он несет? - снова послышался протест.

- Вы сидели в своей вонючей канализации, рассуждая о том, как “хорошо было бы стать людьми”. Вы пожелали - я исполнил.

- Ничего мы не желали. - обиженно буркнул Рафаэль.

- Не ври мне, юноша, ибо если бы не вы, меня бы здесь не было.

- Тогда почему ты прятался? - Спросил Лео, потирая руку.

- Чтобы вы сами меня нашли - так интересней.

- Нет, парни, сейчас я надеру ему его инопланетную задницу! - решительно воскликнул Раф, но его удержали рядом стоящие братья.

- И что нам теперь делать? Как нам стать обратно черепашками? - Вопрошал Майки.

- Да когда захотите. Только… тут одна проблемка: нужно захотеть вернуться обратно так же сильно, как в первый раз. И если кто-то один не будет разделять этого желания, то, увы, ничего не получится.

- Нет, тут есть определенно какой-то подвох… - проговорил Донни.

- Вы умный юноша, тут действительно есть “какой-то подвох”. - восторженно воскликнул Чародей в чалме, явно довольный вопросом и получающий большое удовольствие от процесса.

- И какой же?

- А тебе недостаточно того, что ты совершенно без одежды стоишь в центре Нью-Йорка и разговариваешь с автоматом, которого никто, кроме вас четверых, не видит? - ответил ему Чародей.

Все разом посмотрели на нижнюю часть туловища и поспешили кое-как прикрыться руками.

- То-то. - Улыбнулся Чародей в чалме. - А теперь, позвольте откланяться. Моя помощь вам больше не нужна. - с этими словами он рукой открыл нижнюю часть автомата, скрывающего его нижнюю часть, и вышел из него на улицу. Он выглядел совершенно обычно, за исключением яркого халата.

- Так ты человек? - скептически посмотрел на него Раф.

- Еще пять минут назад я превратил вас из черепашек в людей, а потом вы лично собирались надрать мне мою, хм, “инопланетную задницу”. Так я “человек”?

- У нас тут нет времени на разговоры. Кто ты? - не выдержал Лео.

- Я Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен.

- Всегда подозревал, что французы не люди. - шепнул Дон Леонардо.

- Я с планеты Шеврон. Меня там учили помогать людям. Я выбрал себе имя Чародей и этим поклялся исполнять их желания. Это, - он посмотрел на будку аппарата, из которой недавно вышел, - не совсем то, чего я ожидал, но все же…

- Так, что же нам нужно делать, чтобы вернуться?

- Я же сказал: захотеть. Вы сможете вернуться, когда сильно захотите. Ты сам почувствуешь этот момент, - он похлопал Майки по плечу, - и трансформация начнется в обратную сторону. А пока, - в его руке появился изящный зонтик, - я желаю вам удачи, а Вам, молодой человек, - он посмотрел на Рафаэля, - купить хорошие брюки. Оревуар!

Чародей взмахнул зонтиком и исчез.

- Весьма противоречивая личность: Араб, который выглядит, как автомат-предсказатель, который ведет себя, как француз. - Изрек Лео.

- Тут некогда философствовать. - Буркнул Раф. - Надо убираться отсюда.

- Меня волнует больше, как мы объясним мастеру Сплинтеру, что с нами произошло? - Озабоченно проговорил Дон.

- О, это, как раз для тебя, Вундеркинд! - Недовольно ответил Раф. - Это вы трое все мечтали: “Ах как бы хорошо стать людьми!”, мать вашу! Сплинтер нас за это по головке не погладит. Скажет: “Зачем вы поперлись наверх?! Я же вас предупреждал!”.

- А потом отправит в ха-ши. - Грустно добавил Майки.


Продолжение следует…


========== Часть 2 ==========


Меня зовут Рафаэль. Я с моими братьями живу в канализации под Нью-Йорком.

За 24 года своей жизни я повидал многого, бывал во многих передрягах и боролся с разными злодеями (я даже разок надирал задницу Шреддеру), но моя жизнь изменилась, когда я услышал одно имя : Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен. Этот Чародей околдовал меня и моих братьев, потому что “ему было скучно”, и теперь мы выглядим совсем по-другому.

Нам было непросто объяснить это мастеру Сплинтеру, но сейчас меня волнует только одно: халат сэнсея очень давит в плечах.


“Эй парни, как я вам?” - из за угла выскочил Майки (то есть атлетичный человек, в которого превратился Майки) в оранжевой бандане, из-под которой выбивались светлые кудрявые волосы ( своим привычкам он не изменял). Он был облачен в короткое (до неприличия) кимоно мастера Сплинтера, едва прикрывающего хм …, и черные очки.

- Как индюк. - проворчал Рафаэль, сидевший на любимом старом диване в излюбленной позе.

Трансформация пошла ему на пользу. Он был гораздо шире в плечах, чем остальные братья, его рельефные крепкие руки бугрились мышцами, а густые черные брови собрались на широком переносье, почти скрыв горящие огнем черные глаза, в которых радужка почти слилась со зрачком.


В это время в комнате, ответвляющейся от гостиной, где еще несколько часов назад произошел роковой разговор между братьями, сидели Лео и Донни.

Умник, нацепивший свои странные квадратные очки с тепловыми сенсорами на близорукие зеленые глаза, сканировал сердечный ритм брата. За ними наблюдал сэнсей.

- Как тебе новое тело, брат? - спросил он у Лео.

- Ну как тебе сказать… довольно непривычно.

- Мы стали выше ростом, наш теплообмен изменился, поэтому сейчас ты можешь ощущать тошноту или испытывать легкое головокружение… - но Донни прервал радостный крик Микеланджело, донесшийся из гостиной: “Кавабанга”.

- Хахах, его явно не тошнит. - заметил Лео, улыбнувшись.

- Да уж. - Донни встал, снял очки и подал брату зеркало.

Лео пристрастно вгляделся в свое отражение, в широкие волевые скулы, грубоватый подбородок, большие синие глаза, смотревшие из зеркала как прежде… Да. От прежнего Лео остался только взгляд. Он вздохнул.

- Когда я говорил, что вы взрослеете, я имел в виду не совсем это, - донесся из угла комнаты сонный голос мастера Сплинтера, - но все же… Я даже рад, что с вами это произошло.

- О чем вы говорите, сэнсей? - не понял Дон.

- Я уверен, что каждый из вас хотя бы раз в жизни мечтал об этом; это всегда приятно, когда твои желания исполняются.


Когда мастер Сплинтер удалился спать, чтобы с толком провести остаток этой ночи, черепашки еще оставались в гостиной. Майки решил испечь пиццу. По убежищу из небольшой кухни, смежной с гостиной, мгновенно разнесся запах теплого сыра.

- Пойду-ка я кулинаром, - говорил он Рафаэлю, не покидавшему свой диван, - поеду в Италию. Буду там печь пиццку и называться… так и буду называться - хорошо, что мастер назвал нас в честь итальнцев.


Рафаэль был раздражен. Его бесило буквально все в его собственном доме: это странное превращение, этот шизанутый француз со странным и сложным именем, которое он теперь не мог припомнить целиком, и этот Майки, который вел себя как ни в чем не бывало и радовался перерождению, как ребенок, получивший долгожданный подарок на Рождество, и который, похоже, был счастлив даже халату мастера Сплинтера.

- Ты придурок, Майки. - безразлично ответил Раф.

- Но ты ведь не станешь из-за этого меньше любить мою пиццу. - хихикнул Весельчак, ничуть не обидевшись на реплику брата.

От ответа Майки Рафу вдруг стало легче на душе, он выдохнул и сказал:

- Нет. Ты куда?

Весельчак в этот момент проносил мимо него тарелку со свежей и горячей пиццей, на аромате которой, казалось можно было улететь (прямо как в мультиках Том и Джерри); Майки действительно прекрасно удавалась пицца, а приготовить он ее мог из чего угодно.Правда, не все его эксперименты бывали вкусны (или даже съедобны), но братья всегда поощряли его стремление, потому что сами не очень любили возиться с тестом.

- Эй ребята! - в комнату откуда не возьмись влетел Лео, в глазах которого сияло озарение. - Я тут подумал, что хорошего можно извлечь из нашей… новой мутации. Так вот, у нас появилась прекрасная возможность раз и навсегда стереть с лица земли клан Фут, который возомнил нас агрессивными. Мы можем застать их врасплох, ведь они знают нас как “Черепашек”, но понятия не имеют о том, что мы стали людьми.

Все это время Раф терпеливо слушал брата, безразлично глядя в потолок, а когда Лео закончил, сказал:

- А с чего ты взял, что Футов надо стирать? - он заложил руки за голову и приподнялся, чтобы смотреть на Лео. - Ты вот знаешь, например, кто теперь командует Футами после смерти Шреддера?

- Ну и кто?

- Кто, Караи.

Лео резко изменился в лице, сейчас это было особенно заметно. Он явно погрустнел, в его глазах замелькали воспоминания. Майки уже собрался предложить ему пиццы, чтобы хоть как-то подбодрить брата, но Лео сказал: “Я должен побыть один” - с этими словами он скрылся в дверном проеме гостиной.

- Иди, иди, сын джунглей. - прикрикнул ему вслед Рафаэль и снова откинулся на диване, уставившись в потолок, сразу позабыв о Лео. На секунду он забыл и о Микеланджело, который, присев на краешек дивана и держа в руке тарелку с пиццей, застыл и не двигался все время, пока старшие братья разговаривали. Но через секунду Раф снова вспомнил о Майки и том, что он куда-то шел.

- Так куда ты шел?

- Это для Донни. - Майки кивнул на пиццу, обрадовавшись, что про него вспомнили. - Он не выходил из комнаты с тех пор, как мы вернулись, вот я и подумал, что пицца его развеселит.

- Не трогай Донни, он никогда не спит ночью в четверг. - безразлично ответил Раф.

- Почему? - наивно поинтересовался Майки, и маленькие веснушки заиграли на его круглом и очень симпатичном личике.

- Пойдем.

Раф шел, осторожно ступая, чтобы не наделать шума, выставив назад правую руку, таким образом создавая между Майки и комнатой, где Донни развернул главный компьютерный пункт, безопасную дистанцию.

- Стой, - рука Рафа уперлась в грудь младшего брата, Майки чуть не упал.

Сорвиголова остановился у самого входа в комнату и кивнул на крепкого, высокого и очень хорошего собой темноволосого молодого человека. Очки Донни лежали на столе, сам он откинулся на спинку стула и заложил руки за голову, его глаза были закрыты, широкие плечи расслаблены, а во всей фигуре ощущалась какая-то невесомая легкость. Майки нравилось на него смотреть, он про себя улыбнулся, что его лучшему другу досталось такое тело.

- Что? - не понял Микеланджело.

Он сказал это слишком громко, и Раф зажал ему рот рукой.

- Тихо! - шикнул он. - Смотри внимательней.

Майки снова взглянул на брата и понял, что он сидел… в наушниках и, откровенно говоря, кайфовал, ловя каждое слово, доносящееся из динамиков. Майки даже показалось, что он иногда даже раскачивался в такт словам.

- А что он… - хотел спросить Весельчак, но Раф его опередил.

- Пойдем, - Сорвиголова хлопнул брата по плечу, приглашая идти за собой.


Когда парни отошли на безопасное расстояние от комнаты, уединившись в кухне, Раф подошел к старому радиоприемнику, включил его в сеть, покрутил бегунок, настраивая аппарат на нужную волну, а затем слегка прибавил громкость:


“…образ Великого Гетсби в одноименном романе Фрэнсиса Скотта Фицджеральда интригует с момента появления персонажа в романе и не покидает до самого конца. Род его занятий и его прошлое окутано тайной на протяжении всего произведения, в этом человеке поистине есть что-то великолепное и неуловимое, а его скрытый и редкостный дар надежды, в итоге губит все, что он сотворил, и самого Гетсби…”


- Я не читал. - ответил Майки, явно ожидавший от радио большего.

- Да нет! - хлопнул себя по лбу Раф. - Ты там что, истории про Бэтмена думал услышать? Дело не в Гетсби. Дело в голосе.

- Он женский.

- Ну, конечно, женский.

- А-а-а-а, - протянул Майки. - Ты хочешь сказать, что Донни…

Раф убавил громкость.

- Это (он кивнул в сторону радиоприемника) Эллин О’Брайан. У нее какое-то свое ночное шоу на британском радио. Она каждый раз рассказывает о какой-нибудь книге.

- И Донни ее слушает?

- Как видишь.

- И ему нравится?

- Думай сам, Весельчак. У Донни много секретов. - Раф потрепал младшего брата по голове. - Я спать. Надеюсь, на этот раз, мне никто не помешает.

И он направился к выходу.

- Кстати, - он обернулся к Майки, - пицца зачетная!

Микеланджело разом повеселел, моментально забыв о Донни, и поспешил вслед за Рафаэлем.


Пока Донателло пытался разобраться в философском аспекте романа “Великий Гэтсби”, а Сплинтер и остальные черепашки, то есть теперь уже не черепашки, а парни, спали, Леонардо находился далеко от их убежища. Он реквизировал одежду с одного из балконов на Манхэттене по пути и теперь мог чувствовать себя спокойно и комфортно, хоть и немного непривычно.

Он пришел сюда не для того, чтобы сражаться, он пришел, чтобы умереть… или воскреснуть, все зависело от той, к кому он пришел.

Лео стоял в центре заброшенной лаборатории Шредера, где когда-то располагалась штаб-квартира клана Фут. Теперь же от здания остался только каркас и перекрытия, все остальное было уничтожено в бою между футами и Пурпурными драконами. Он пришел сюда не ностальгировать. Он твердо знал, что штаб-квартира обитаема.

Лео бы никогда не признался, но братья между собой давно условились не напоминать ему о последней встрече с воспитанницей Шредера, Караи, которой после его смерти пришлось занять места главы Клана Фут и теперь зваться “Госпожой”. Во времена Шредера они вели вражду, но год назад столкнувшись лицом к лицу с японкой, Лео отказался с ней драться и предложил решить все мирным путем. Это было во времена “войны в городе”, когда Пурпурные драконы делили власть с Кланом. Тогда черепашки договорились и вместе с Фут одолели Хана и изгнали Пурпурных драконов из Нью-Йорка, но последнее слово в их отношениях всё еще не было сказано. Правда, волновало это только Леонардо.

- Если вы ищете приключений, то пришли не по адресу. - раздался голос из темноты.

Сердце Лео обожгло огнем, оно бешено забилось.

- Если ты думаешь, что я не узнаю тебя теперь, ты ошибаешься, Леонардо-сан. - голос теперь зазвучал у Лео за спиной, он почувствовал ее дыхание совсем близко к своему затылку.

- Я пришел сюда, Караи, чтобы услышать последнее слово. - ответил Лео, продолжая стоять к ней спиной, - Твое слово.

- Ты изменился, - отвечала ему японка, - но я не хочу, знать, как ты это сделал. Важно, что ты теперь здесь. - Караи оперлась своей спиной о его спину, чтобы не смотреть в его глаза.

- Так давай же поставим точку. Скажи. - последнее слово Лео почти прошипел, справляясь с жутким биением сердца и сбившемся дыханием. Почувствовав, как ужасный жар разливается по его телу, он резко обернулся и схватил японку за обе руки повыше локтя, стараясь заглянуть в ее лицо. Ему показалось, что за время их разлуки Караи похорошела. Ее хрупкая фигура, облаченная по обыкновению в черное атласное кимоно, волосы, свободно спадавшие на плечи, взгляд красивых зеленых глаз - все вызывало в Леонардо особый трепет с самой их первой встречи.

Она даже не шевельнулась резким действиям Лео. Секунду она молчала, а затем подняла на него глаза и произнесла: “Навсегда”.

Продолжение следует…


========== Часть 3 ==========


Меня зовут Леонардо. И я лидер. Ну, или Маугли. В последнее время Раф называет меня так чаще, чем по имени. Он все никак не может забыть мою давнишнюю и непродолжительную поездку в Центральную Америку. Тогда я переживал непростой момент в жизни и вынужден был “искать себя” в джунглях. Я вернулся, но Раф не простил мне мой поступок. Тогда он возомнил себя “Ночным всевидящим” и действительно подкарауливал нарушителей порядка в темных переулках по ночам (правда, в числе “нарушителей” все чаще оказывались ухажеры Эйприл), но об этом нам стало известно позже. Тогда я впервые увидел Ее. Воспитанницу и ученицу Шредера, которой он заменил отца, - Караи. Потом, через пару лет, во времена дележки города, мы с братьями помогли ей хорошенько надрать задницу Пурпурным драконам и навсегда изгнать их из города. Тогда я задал ей вопрос, ответ на который и не мечтал получить… до вчерашнего вечера, пока не услышал одно имя, от которого у меня до сих пор холодеет кровь в жилах: “Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”.


Обычное утро в Убежище, как и в любом доме, будь он в центре города, в Квинсе или в канализации, начиналось с завтрака.

- Ребята, - обратился ко всем сидящим за столом Майки, постучав длинной ложкой по миске с хлопьями, - у меня возник один важный вопрос: стоит ли нам говорить Эйприл о том, что с нами произошло?

Донни задумчиво поправил очки, Раф недовольно хмыкнул (он не любил, когда при нем упоминали о ней).

- Ну так как?

- Майки, нам все равно придется ей сказать. Наше превращение может затянуться даже на несколько лет, мы не можем так просто исчезнуть из ее жизни. - ответил Донни.

- Почему? - это было первое слово, которое за сегодня произнес Раф.

- Прекрати делать вид, что тебе все равно, парень. - ввернул Майки. - Зачем делать хуже всем? Нам, себе, … цыпе?

- Да ей плевать на нас. Вокруг нее постоянно снуют туда-сюда, туда-сюда, всякие скользкие типы…

- Которых ты по ночам подкарауливаешь в темном переулке. - вставил Донни, не отрываясь от чтения утренней газеты.

- Да пошли вы оба, пошли вы все!

Раф сорвался с места и скрылся где-то в оружейной.

- Зря он так орет. Мастеру Сплинтеру это не понравится. - грустно проговорил Майки, плюхнувшись на стул. Он вернулся к хлопьям.

- Да, он из-за нас почти не спал сегодня ночью. В его годы это …

- Не повредит. - закончил за него сэнсэй, появившийся на пороге кухни.

- Доброе утро, мастер Сплинтер. - хором отрапортовали Майки и Дон.

- Доброе утро, мои сыновья. - мастер Сплинтер оглядел двух сидящих за столом парней. - А все же вы совсем не изменились. Положи мне немного хлопьев, Микеланджело. - сэнсэй положил сухую руку на плечо Майки.

- Сэнсей, а как Вы узнали, что я это я? - Майки совсем по-детски улыбнулся мастеру.

- По глазам, Микеланджело, по глазам.

Довольный Микеланджело (словно его похвалили), сорвался с места и побежал организовывать завтрак для учителя, который в это время присел за стол спиной к гостиной.

В это время, ступая аккуратно и беззвучно, через гостиную пробирался Лео, только что вернувшийся домой и надеявшийся, что “он успеет до прихода учителя”.

- Донателло, а где твой брат? - обратился учитель к Дону, который сидел напротив него и все видел.

Конечно, он имел в виду Леонардо, потому что Рафа он уже встретил утром в гостиной.

- Да спит, наверное. - ответил за брата Майки, который тоже все видел и что есть сил старался этого не показать, застыв с ложкой хлопьев в руках.

Леонардо, услышав слова мастера Сплинтера в кухне, замер, но после ответа Микеланджело улыбнулся младшему брату, показал ему в воздухе два больших пальца и беззвучно пробежал в спальню.

“Вот жук” - подумал про себя Донни и перевернул страницу.


После этого все братья собрались в тренировочном зале, ожидая своего учителя.

- Ты сегодня ничего не ел, Раф. - шепнул брату Майки. - Я такие блины потом поджарил.

Рафаэль только хмыкнул в ответ: он все еще был зол.

- Даже сэнсэю понравились. - немного обиженно похвастался Майки. - Я тебе оставил там парочку в холодильнике.

- Отвали, Майки. - рыкнул Раф, но потом смягчился и добавил: “Спасибо”.

- Мои сыновья, - начал сэнсэй, присев на колени, подобно японским самураям, - я учил вас искусству ниндзюцу и средневековому кодексу самураев бусидо, но теперь, когда вы приобрели новые тела, вам необходимо научиться их использовать так же рационально, как раньше. Я обучу вас нескольким особым техникам, которые применял еще мой учитель: Хамато Йоши.

После тяжелой тренировки, изможденные и выжатые, как лимоны, черепашки (то есть теперь, конечно, не черепашки, а парни, в которых они превратились) занялись своей обычной вечерней работой. Донателло, например, уже много лет назад развернувший свою собственную “компьютерную онлайн-компанию поддержки потерявшихся юзеров”, сейчас сидел в своем любимом компьютерном кресле, по своему обыкновению откинувшись назад перед экраном монитора, в котором то и дело вспыхивали “окошки” с жалобами на интернет-обслуживание и просьбами о помощи. Он мог перенаправить любую ссылку на любой компьютер одного из программистов своей “компании” (которые никогда не видели своего босса, но знали, что у него довольно странное имя), но некоторые, особо сложные случаи он оставлял себе. Принимал он и телефонные звонки.

Как раз один из таких сейчас раздался в его гарнитуре. Дон не спеша поправил микрофон и нажал на кнопку “ответить”.

- Добрый вечер. Вас приветствует интерактивная компьютерная служба поддержки потерявшихся юзеров. - на автомате проговорил Донни заученную еще несколько лет назад фразу.

- Привет. У меня тут проблемка…

Донни замер на месте: он уже слышал этот голос. Подсознательно он точно понимал, что не ошибся, но ему хотелось подтвердить свою догадку. Он глубоко вздохнул, нормализовав дыхание, и ответил:

- Что у Вас за проблема, мисс О’Брайан? - совершенно обычным “дежурным” тоном осведомился Донни, чувствовавший, как кровь больно била в висках.

- Мой компьютер сталвдруг… подождите, как Вы узнали, что это я?

Донни подпрыгнул на стуле с победным криком “Ееес!”: так ему еще никогда не везло.

- Ваш компьютер включен? - спросил Донни, не обратив внимания на вопрос.

- Да… да, включен. Но откуда Вы…

- С Вашего позволения я посмотрю, что не так в системе. - ответил Донни, успевший запеленговать звонок и войти в ее компьютер.

В этот момент на другом конце Нью-Йорка на компьютерном дисплее экран загорелся фиолетовым (Донни никогда не был против дешевых спецэффектов). Девушка, говорившая с “программистом” по телефону, спросила:

- Вы производите выезд на дом? - неуверенно спросила девушка.

- В этом нет необходимости. - ответил Донни, устраняя “затор” в системе, - я уже почти закончил. Что занесло Вас в Нью-Йорк?

- К сестре приехала… стоп, вы не ответили на мой вопрос: откуда вы узнали мое имя?

- Я смог войти в ваш компьютер без посторонней помощи за пару секунд. Чтобы узнать вашу фамилию мне потребовалось еще меньше времени. - соврал Донни. - Я поставил вам новую систему защиты, так что подобных вещей больше не случится. Я Вам гарантирую.


Да, не так он представлял себе их первый разговор.


- Как Вас зовут? - спросил голос в трубке.

Донни напрягся.

- Донателло. - ответил Умник.

- Необычное у Вас имя. Меня зовут… а впрочем, Вы знаете.

- Знаю, - улыбнувшись, ответил Донни и, подперев рукой голову, мечтательно возвел глаза к небу.

- А Вы точно… на дом не выезжаете? - с надеждой в голосе спросила девушка на другом конце провода.

В этот момент в комнату влетел Майки.

- Хэй, Донни, с кем ты там болтаешь?!

- Майки, уйди, - шикнул на брата Дон, прикрыв микрофон рукой.

- Она симпатичная? - разом оценив ситуацию, Майки подлетел к компьютеру брата и потянул один наушник на себя.

- Что? Майки, уйди отсюда!

Весельчак потянул гарнитуру на себя, не оставляя надежды по голосу распознать “симпатичная ли она?”, из-за чего микрофон, напрямую соединенный с наушниками, стал громко фонить, а вызов автоматически завершился из-за механического вмешательства.

- Жадина. - обиженно буркнул Майки.

- Черт бы тебя побрал! - отчаянно прокричал Донни, покачав головой.

- Прости… я понял, это была она, да?

- Иди к черту, Майки. - Донателло нахмурил брови и повернулся к брату спиной.


Через полчаса…


- Грустно, когда нечего ждать. Когда точно знаешь, что тебе никто не позвонит и что о тебе никто не думает. - печально сказал Майки, сидящий спиной к спине с Донни на диванчике в компьютерной комнате.

- Да, никто, кроме какого-то мальчишки в футболке с Тупаком, которого ты испугал накануне. - добавил Умник.

- Я хотел с ним поиграть.

- Нужно было сначала убедиться, что парень на это согласен, а не выпрыгивать из-за угла с криком:”Эй, чувак! У тебя клевая майка!”.

- Да-а. - грустно протянул Микеланджело.

- И уж точно не стоило просить у него “поносить”: парень упал в обморок.

- Я думал, он решил притвориться мертвым. Тупак тоже так делал.

- Тупак не притворялся, Майки, его застрелили в 96-ом. - Донни решил хоть как-то отомстить брату за прерванный разговор

- Он прожил прекрасную жизнь… - так же грустно ответил ему Майки.

Продолжение следует…


========== Часть 4 ==========


“Меня зовут Микеланджело. Но братья предпочитают называть меня “Майки” или “Эй, придурок”. Возможно, они правы, но я никогда на них не обижаюсь (даже на то, что Рафаэль так и не съел мои блины). В моей жизни я носил много имен: “Вечериночный чувак”, а когда устраивал детские праздники я звался “Кавабанга Карлом”, но только одно очень странное имя до сих не выходит у меня из головы: “Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен.”


В семье черепашек (то есть теперь, конечно, не черепашек, а парней, в которых они превратились) беспрерывно велся воспитательный процесс, осуществляемый “паровозиком”: мастер Сплинтер воспитывал Леонардо, Лео со скандалами и драками вправлял мозг Рафаэлю, а Раф сам частенько давал пинка Майки. В этой семье никто не воспитывал только Донателло. Всем казалось, что он и так достаточно вежлив, послушен и учтив, к тому же с детства очень молчалив и необычайно близорук. Он любил читать, увлекался компьютерными технологиями, мог с закрытыми глазами починить или собрать любую электронную машину. Он был Вундеркиндом и не отрицал этого: наоборот, он никогда не упускал возможности блеснуть интеллектом. Несмотря на все это, очень много слов оставались несказанными, потому что Донни с детства был очень добрым и любил братьев и учителя. И к нему частенько приходил за советом Леонардо. Так же, например, как и в этот раз.


- Хэй, брат (Лео плюхнулся на мягкий пуф рядом с Донни), - можно с тобой поговорить?

Умник кивнул.

- Я был у нее прошлой ночью, и мы…

- Прошу, воздержись от подробностей! - замахал руками Дон.

- Сними свои сенсоры! (Лео сдернул с брата квадратные цифровые очки, которые позволяли Умнику видеть гораздо больше, чем всем остальным). И не будь ханжой, Донни. Мы взрослые люди.

- Что ты намерен делать дальше? - спросил Умник, пропустив последнее замечание брата мимо ушей.

- Жить.

- Жить?

- Да, жить, Донни.

- С ней жить?

- О, да брось ты, Раф с ума от ревности сойдет!

- Я все слышу. - донесся из гостиной голос Бунтаря.

- Хэй, Лео, послушай, - Донни придвинулся к брату и заговорил на тон тише, чтобы Раф “как бы между прочим” снова не вмешался в их разговор, - ты же знаешь, что это все может прекратиться в любой момент. И ты не сможешь навсегда остаться с ней. Стоит ли делать ее и себя несчастными?

Лео тяжело вздохнул. Слова брата вернули его на землю.

- Ты ведь любишь ее, верно? - Умник вошел во вкус. Он знал, что если он начнет задавать Лео “не те” вопросы, он от него быстро отстанет.

- Иди к черту, Донни. - что и требовалось доказать.

- О, прекрати, раз начал говорить, то выкладывай целиком. Ну?

- Я пришел к ней. - нехотя начал Лео.

- Ну?

- И спросил ее о… Прекрати, неужели тебе это интересно?

- О, Господи. Ты ведешь себя хуже Майки.

- Хэй, я вообще-то тоже здесь! - донесся голос Весельчака из динамика на столе Дона.

“Так вот где моя переносная рация” - про себя отметил Донни.


Микеланджело отправился в город за одеждой и едой, прихватив с собой “передатчик” Донателло, чтобы даже вне дома создавать “эффект присутствия”… ну и чтобы напугать Бунтаря.


Тем же вечером…


Мимо парней, сменивших кимоно мастера Сплинтера на подержанную, но довольно качественную одежду, преспокойно прошествовал Микеланджело в одном нижнем белье (весьма откровенном), каком-то несуразном розовом парике и, неизменно, в темных очках. В его ушах блестели маленькие наушники: он явно кайфовал, пока учителя не было дома.

- Погодите-ка, парни, - шепнул остальным (которые сейчас сидели с открытыми от удивления ртами) Раф, взяв в руки гимнастический модуль потяжелее и прицеливаясь.

“Ай” - раздалось на другом конце комнаты: Рафаэль точно рассчитал удар, размахнулся и бросил его в Майки, сбив его с ног.

Опешивший и не ожидавший приема Весельчак потер ушибленное место и резко посмотрел в сторону, с которой полетел мат: его парик сбился набок, очки повисли на одной дужке, а в глазах застыло изумление.

- Боже, Майки, мы росли вместе, но кто тебя так воспитал? - проговорил Лео, сидевший на диване Рафаэля рядом с братьями в гостиной, потирая подбородок большим и указательным пальцем.

- А может, нам его подбросили? - предложил Донни, - В капусте?

- Срам свой прикрой, скоро вернется отец и точно пошлет нас всех в ха-ши. - рыкнул на Весельчака Раф.

- Я не хочу в ха-ши. - впервые подал голос Майки с другого конца комнаты.

- Тогда иди и надень брюки, парень.


Когда Майки скрылся в спальне, Лео сказал:


- Трансвистита в семье не хватало.

- Он ребенок, Лео. Это пройдет, - успокоил брата Донни, поправив очки.

- Да придурок он. - буркнул Раф, встав с дивана. - Я пошел.

- Куда? - в один голос обеспокоенно осведомились братья.

- Клеить телок.

- Не дури, Раф. - предупредил Лео, одним движением преграждая брату дорогу.

- А то что? Надерешь мне панцирь, Сплинтер-младший? Ах да, забыл: теперь у нас нет панцирей по твоей прихоти! Ты предатель, Маугли! В тот же вечер свалил. Да и куда еще?! - к бабе!


В этот момент на другом конце “Убежища” Майки выходил из спальни (уже в шортах, но по-прежнему с голым торсом). Какого же было его удивление, когда в дверях он сбил кого-то с ног. Весельчак был точно уверен, что “кто-то” не был мастером Сплинтером.

- Эйприл?! - опешил Майки, поднимаясь с пола.

- Кто ты? - испуганно проговорила девушка. - Почему ты знаешь мое… Подожди, - она осеклась и на минуту замолчала.

Вглядевшись в знакомые черты лица и по-детски горящие голубые глаза незнакомца, девушка, не веря самой себе, произнесла: “Майки?”


В это время Раф, который еще ничего не знал о том, что теперь его слушают не только братья, но еще и Эйприл, продолжал тираду:


- И как тебе это? Пригодились предупреждения мастера?

Лео уже весь стал красным, как помидор, а Донни старался контролировать ситуацию (то есть попросту был готов в любое время начать разнимать братьев).

- Я, в отличие от тебя, стараюсь мириться с нашим новым обликом, а не сижу целыми днями на диване, изучая потолок. - Лео набрался терпения, чтобы говорить ровно и не срываться на крик. - Ты один бездействуешь. Ты постоянно нагнетаешь атмосферу вместо того, чтобы просто жить…

- Жить? - вскричал Рафаэль, - А если не для чего жить? - бросил он в ответ и тут же пожалел о сказанном.

Лео опешил.

- А как же мы, Раф? - с силой произнес Лео, проглотив ком в горле, - Я не беру себя, но остальные? Как же… Эйприл?


Эйприл, которая в эту минуту слушала разговор вместе с Майки на безопасном расстоянии, вздрогнула, услышав свое имя именно сейчас и применительно к Рафаэлю.

Раф не нашелся, что ответить брату. Он знал, что зря сказал последнюю фразу, и предвидел ответ Лео, но молчать он не стал.

- Они все (он махнул рукой куда-то в сторону спальни, где, по его расчетам, должен был находиться Майки) проживут и без меня. Ты думаешь, что наш новый вид что-то изменит? Если завернуть лакричную конфету в клубничную обертку, она не станет такой же вкусной.

- А я люблю лакричные конфеты, - как бы “между прочим” вставил Донни, но его никто не услышал.

- А для нее, - с горечью продолжал Раф, указав куда-то в сторону выхода, - я навсегда останусь огромной, вонючей и безмозглой черепахой из канализации…


Но что-то в этот момент вдруг заставило его резко замолчать и обернуться в сторону, где за диваном прятался Майки, а рядом с ним стояла Эйприл. Девушка вздрогнула, почувствовав на себе тяжелый взгляд его глаз, полный боли и ненависти.

Но Бунтарь не был смущен. Его широкие ноздри бешено раздувались, черные волосы растрепались, к лицу прилила кровь, придав ему багровый цвет, а в его глазах появилось еще больше злости. “Пусть теперь она знает, мне плевать” - пронеслось у него в голове. Он сплюнул на пол и ушел с глаз ребят без лишних объяснений.

Все потом долго станут вспоминать этот разговор.


Эйприл не знала, что ей сказать. Внутри ей вдруг стало очень тяжело. Она без сил опустилась на диван рядом с Майки. Лео и Донни поспешили подойти к ней.

- Здравствуйте, ребята. - поздоровалась она, и на ее лице заиграла усталая улыбка. - Новая мутация?

- Да. - грустно улыбнулись Лео и Дон, присевшие на корточках перед Эйприл.

- Ты - Лео. - она указала пальчиком в сторону Леонардо, пристально всмотревшись в его синие глаза.

Он кивнул.

- Донни. - она обернулась к Донателло, который протирал очки уголком рубашки. Он улыбнулся ей и кивнул.

После этого черепашки рассказали ей историю своего перевоплощения.

- Да, вам здорово досталось, ребята. - протянула Эйприл. - А я вот решила к вам зайти, даже пиццу испекла (она кивнула в сторону большого бумажного пакета, от которого исходил одурманивающий запах теплого сыра, специй и ветчины) - да вот настроение уже не то…

- Да, ты права, Эйприл. - согласился Лео, бросив короткий взгляд в сторону выхода, где еще полчаса назад скрылся Раф. - Я попробую разыскать его прежде, чем мы услышим в новостях криминальные сводки.

- Мы с тобой, брат. - сразу вызвался Майки.

- Нет уж, Весельчак, сиди здесь вместе с Донни и Эйприл. Жди учителя. - серьезно ответил Лео, включив режим “лидер”.

- Но… - попробовал возразить Майки.

- Сиди здесь, - отрезал Лео, строго взглянув в глаза младшего брата, и скрылся за порогом выхода.

Продолжение следует…


========== Часть 5 ==========


“Меня зовут Эйприл О’Нил, и я больше не работаю на 6 канале. Я приискала себе место по душе и теперь делаю репортажи о криминальных группировках, разъезжаю по городу на своем велике, постоянно держа наготове телефон… в общем, занимаюсь любимым делом. Кроме этого я единственная подруга черепашек ниндзя. Наша встреча вышла случайно, но она изменила мою жизнь (то есть, мне кажется, что моя жизнь началась ТОЛЬКО после встречи с ними). Теперь я иногда заглядываю к ним в “Убежище”, чтобы поболтать с ребятами. Я привыкла лицезреть их вместе и воспринимала четверых как одно целое, но после вчерашнего вечера я увидела своих друзей такими, какими их еще не видел никто. “Новая мутация” пошла им на пользу, но теперь они все время повторяют одно имя: “Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”


Предыдущей ночью, сразу после скандала Рафаэля, Лео отправился его искать и нашел именно там, где и предполагал: на нижнем уровне между старыми перекрытиями. Он всегда уходил именно сюда, когда ситуация окончательно выходила из-под контроля.

Бунтарь сидел на обломке одного из старых перекрытий. Черты его лица были сильно напряжены, казалось, Раф превратился в один сплошной нерв. Он, высокий и широкоплечий, сидел, закрыв глаза и выпуская из ноздрей вниз широкие клубы дыма.

Лео сел рядом с ним. Прошло несколько секунд: Раф никак не отреагировал на появление Лидера.

- Приблизительно этого я и ожидал. - сказал Лео, нарушив тишину. - Так и думал, что найду тебя здесь с чем-нибудь в руках. Только я ожидал, что это “что-нибудь” будет покрепче.

- Думал, я тут напьюсь с горя и начну слезы лить? - подал голос Раф, профессионально стряхнув пепел. - А зачем? Алкоголь мутит разум, но от него “становится хорошо” - он сказал это так, словно передразнивал чьи-то слова. - От этого (он взглядом указал на сигарету) сознание не мутится, но иногда становится легче.

- Дай-ка мне.

Раф послушно подал брату дымящуюся сигарету. Лео взял ее большим и указательным пальцем и затянулся. Дым резко заполнил его легкие, “Сын джунглей” едва сдержался, чтобы не начать кашлять.

Раф усмехнулся.

- Ты куришь, как девчонка, Лео. - он хлопнул брата по плечу. - Она еще там?

- Я знаю Эйприл, она надолго не останется. Скорее всего, она уже ушла. Ты бы подумал…

- Ни слова больше. - отрезал Раф, забрав у Лео сигарету. Он затянулся в последний раз, затем швырнул окурок на пол и придавил его ногой.

В коридоре с восточной стороны раздался странный шум, как будто несколько человек пробежали по тоннелю.

- Ты слышишь? - насторожился Лео.

- Да брось, кто, кроме Футов, может ошиваться в канализации теперь? Но ведь они не станут больше, да, Лео? Ты ведь с их хозяйкой не понаслышке знаком.

- Заткни пасть, парень.

- Ой, да ладно! Пора отключить режим “девственница”, чувак. К тому же, - он наклонился к Лео и прошептал ему в самое ухо, - мы оба знаем, что к этой категории ты больше не относишься.

Лео отпихнул от себя брата, но ничего не сказал.

- Пошли. - крикнул Раф, - Посмотрим, что там за “гости в канализации”.

Лидер вздохнул с облегчением: кризис миновал.


Парни пробирались сквозь старые перекрытия, стараясь ступать тихо и держа наготове оружие. Свернув в тоннель, пролегающий параллельно тому, который вел в “Убежище”, черепахи (то есть, уже, конечно, не черепахи, а парни, в которых они превратились) снова услышали странный шум.

Раф знаком показал, что пойдет первым. Лео кивнул в ответ, приготовившись защищаться. И “три, два один”: Понеслась! Рафаэль вылетел из-за угла, наткнувшись на дюжину существ, выглядевших на первый взгляд как люди, но при ближайшем рассмотрении напоминавших некое подобие черных человекоподобных рэперов.

Завидев потенциальную угрозу, рэперы приняли “стойку”, разведя руки в стороны и расставив ноги пошире. Завязалась драка.

Лео и Раф старались увести “рэперов” подальше от “Убежища”, чтобы они даже не узнали, что там может кто-нибудь жить.

- Эй, козел, а ну иди сюда, я еще не закончил! - с наслаждением вопил Раф, отражая удары “черных”. Его противник начал медленно отходить в сторону выхода. Скоро все рэперы отступили на безопасное расстояние, а кто-то из них (кто, по-видимому, был самым главным) вышел вперед и сказал: “Да где же это видано, чтобы трубадуры Шеврона ввязывались в подобные драки, унижаясь до примитивного человеческого мордобоя?!”

- Эй, баклан! - крикнул Раф, - Это, вообще-то, ниндзюцу!

- Мы не будем с вами драться. - спокойно, но как-то свысока отвечал ему Главный.

Брови Рафа удивленно изогнулись: ему стало интересно.

- Я поборю тебя песней! - неожиданно для Лео и Бунтаря выкрикнул Главарь, приняв “рэперскую стойку”. Прямо над ним откуда ни возьмись зажегся розоватый прожектор, а в канализации заиграла музыка.

- Что? - Раф разразился громким смехом.

- Эй, брат, по-моему, они не шутят. - ткнул его Лео.

- Брось, Лео, ты посмотри на них: кучка черных рэперов, которые вздумали “побороть нас песней”! Это смешно, брат.

Рэперы, похоже, действительно, не шутили и не обратили никакого внимания на комментарии Бунтаря.

- Мы будем первыми! - вскричал Главный.

Вопреки ожиданиям Лео и Рафа, заиграл знакомый мотив, рэпер вдруг резко обернулся вокруг своей оси, а когда он снова стал лицом к братьям, его наряд сменила светлая рубашка, расстегнутая почти по пояс, обнажая грудь и густую (даже неестественно) шерсть, на глазах оказались черные очки, он запел:


“Все для тебя - рассветы и туманы,

Для тебя - моря и океаны,

Для тебя (ему хором подпевали остальные “рэперы”) - цветочные поляны,

Для те-бя!”


- Да уж, - протянул Лео, - внешность обманчива.

Рафаэль задумчиво наблюдал за этим “шоу”, а Лео поражался комичности всей этой ситуации: они наткнулись на “черных рэперов”, которые решили “побороть их песней” печально известного шансонье. Да, мастер Сплинтер умел придумывать тяжелые наказания, вроде просмотров мексиканских сериалов, российских ток-шоу. Сэн-сей иногда бывал слишком слаб, чтобы устраивать силовые тренировки, поэтому считал нужным периодически тренировать сыновьи нервы, волю и силу духа). К тому же, эти чудики оказались с планеты… Стоп!

- Эй ты! - Лео крикнул уже допевающему последний куплет черному шансонье. Но было слишком поздно: закончив песню, певец поклонился своим товарищам (которые разразили громоподобными аплодисментами) и со словами: “Вам нас не победить!” растворился в воздухе.

- Твою ж мать! - впервые в жизни выругался Лео.

- Воу, Лео, полегче, мужик реально старался! - сквозь хохот прогоготал Раф. - Хахахахах, “я поборю вас песней!”. - передразнивал он слова черных шансонье.

- Эй, парень, - серьезно обратился Лео к Бунтарю, призвав его успокоиться, - ты слышал, что этот шансонье сказал нам?

- Я это только что повторил.

- Нет. Пошли отсюда, нужно рассказать учителю и остальным.

- Постой, - Раф рукой преградил брату путь, затем нагнулся и что-то поднял с каменного пола. Возможно, это был фрагмент костюма одного из неосторожных шансонье. - Покажем это Донни. Пошли.


Когда они вернулись, Майки уже мирно посапывал на диване в гостиной, мастер Сплинтер “удалился на покой”; бодрствовал только Донни, разложивший на столе в кухне отвертки, зажимы, шурупы и винты. Кажется, он ремонтировал что-то, что когда-то было тостером, но с легкой руки Донателло стало больше напоминать электронную хлебопечку.

Раф сразу повалился спать без лишних объяснений, а Лео остался с Доном на кухне и передал ему все, что видел (кроме, пожалуй, разговора с Рафом о Караи).

- Оставь мне что вы там нашли. Я посмотрю, - не снимая квадратных очков с тепловыми датчиками, сказал Умник, не отрываясь от “тостера”. - Ты сказал черные шансонье?

- Да, и они были с планеты Шеврон.

- Прямо как тот Чародей. Да… противоречивые на той планете люди живут: “Араб-француз, который выглядит как механический аппарат”, “черные рэперы”, поющие шансон. Тут… определенно что-то не так.

- И ты знаешь, что-то мне подсказывает, что мы с ними еще встретимся…


На следующий день…

- Привет, ребята, - поприветствовала всех Эйприл, спускаясь по лестнице в гостиную, где сейчас сидели Донни и Раф.

- Кто дал ей ключи? - шепнул Бунтарь Дону на ухо.

Умник только развел руками.

- Твою ж мать, Донни, зачем устанавливать двух…

- Четырех . - сразу поправил Вундеркинд.

- Зачем устанавливать ЧЕТЫРЕХступенчатую систему компьютерной защиты, чтобы какая-то девчонка могла так запросто вваливаться в “Убежище” и говорить: “Привет”?!

Но на эту фразу никто не обратил внимания.

Наблюдая новый облик друзей, про себя Эйприл отметила, что те, кто видел теперешних парней до превращения мог узнать каждого не только по характеру, но и по лицу. В каждом из них просматривались еле-еле уловимые черты их предыдущего облика (нет, нет - ни в коем случае не зеленая кожа, но некоторые черты лица - определенно), поэтому Эйприл сразу узнала Майки - потому что “он совсем не изменился”. Пообщавшись с ними “новыми” Эйприл поняла, что в их семье ничего никогда не изменится и не может измениться, потому что внешний вид - … это приходящее. Но только одно теперь тревожило Эйприл - вчерашний скандал.

Она не стала дожидаться возвращения Лео и Истерички, вопреки уговорам Майки (который называл ее не иначе как “цыпа”. Возможен был еще вариант “моя цыпа”). Девушка покинула “Убежище” в довольно поздний час, но, вернувшись домой, она не смогла заснуть: у нее перед глазами стояли горящие глаза Рафаэля, а в ушах звучали его слова “Для нее я навсегда останусь мерзкой и вонючей черепахой из канализации…”. Эйприл не стала строить лишних иллюзий на этот счет и решила рассудить трезво: она прекрасно понимала, что слова “для нее” означали то, что о ней, об Эйприл, в семье черепашек (то есть, теперь, конечно, не черепашек, а парней, в которых они превратились) упоминается часто, причем с завидной регулярностью в отношении Бунтаря. Она всегда знала, что он старался избегать ее общества, но думала, что это из-за отвращения “к тупым папарацци” или даже, быть может, “ко всем роду человеческому”, но только не из-за того… в общем, она все поняла.

Донни поприветствовал Эйприл и забрал у нее сумку.

- Там мой компьютер. - объяснила девушка. - Посмотришь?

- Хах, ну пошли.

Умник прекрасно понимал, что компьютер был только предлогом, но вида не подал.

Они устроились на втором диванчике в гостиной, поодаль Рафа.

- Как дела? - спросил Дон, не отрываясь от изучения содержимого компьютера Эйприл.

- Со вчерашнего дня мало что изменилось. - ответила она. - Всё в порядке? - она спросила это шепотом и поближе придвинувшись к Вундеркинду, чтобы Раф ее не услышал.

Бунтарь, который делал вид, что его заинтересовал вид его ногтей на правой руке, все слышал.

- Да. Вчера вернулись. - Дон поправил цифровые очки, - Я могу поставить тебе новый Doctor2000, хочешь?

Девушка кивнула. Донни взял ее компьютер и скрылся в комнате, ответвляющейся от гостиной.

- А где Майки и Лео? - спросила Эйприл “как бы между прочим”.

- Я здесь, моя цыпочка! - томным голосом проговорил Майки, наполовину выглянув из ванной, которая расположилась в двух шагах от гостиной.

Эйприл стало интересно, что остановило Майки как всегда выскочить ей навстречу; она встала и подошла к открытой двери ванной, но как только она оказалась прямо напротив по пояс обнаженного Лео, что-то заставило ее резко отвернуться и зажмуриться, словно он был неодет вовсе.

- Привет, Эйприл. - поздоровался лидер. Он, кажется, брился перед зеркалом, а Майки его восторженно наблюдал.

Время шло к вечеру, поэтому действия лидера немного удивили.

- Он на свидание собирается. - объяснил Майки, выйдя из ванной.

- О, это же здорово (на самом деле Эйприл так не казалось. Она была удивлена, что за три дня превращения Лео успел найти себе… ну да, девушку).

- Он замутил с Караи. Ее воспитывал Шреддер, но когда он сыграл в ящик (не без нашей помощи), она стала главой клана Фут. - продолжал объяснять Майки.

- Кто-нибудь, заткните ему рот! - донесся голос Лео из ванной.

- Шреддер? - Эйприл знала, кто он такой, но не переставала удивляться.

- Да, тот мужик с железным ведром на лице. - необычайно весело ответил ей Майки.

Лео вышел из ванной, на ходу застегивая рубашку.

- О, брат, ты причесался. - заметил Майки, устроившийся на диване в гостиной.

- Да, тебе бы тоже не мешало иногда это делать. - Лео с улыбкой взъерошил его светлые волосы. Майки засмеялся.

- Караи? - всё еще “загружалась” Эйприл. - Та самая?

- А ты думаешь, что Лео стал вдруг по-японски шпарить?! - ответил ей развеселый и непонятно отчего довольный Микеланджело.

- Да уж. - произнесла девушка растерянно, опустившись на диванчик между Весельчаком и Рафом. О, нужно было видеть его лицо. Но Эйприл не обратила на это внимания. - Ты знаешь японский? - обратилась она к Лео.

- Да. Я иногда делаю онлайн-переводы по интернету. - ответил Лидер.

- А ты думала как мы зарабатываем себе на еду? - продолжал веселый Майки. - Я устраиваю детские праздники, Лео делает переводы с японского и итальянского, у Донни своя интернет-компания, а Раф вон свитера для e-Bay вяжет.

Бунтарь страшно посмотрел на Майки, услышав свое имя: Весельчак моментально заткнулся.

- А где мастер Сплинтер? - поинтересовалась Эйприл.

- Ему сейчас нехорошо. - ответил ей Донни, который возвращался в гостиную, неся в руках ее компьютер. - Он немного болен. Я, кстати, пойду его посмотрю. Майки пойдет со мной (но Весельчак его как будто не слышал). Майки, ты что никогда Эйприл не видел? Ты еще ей на голову сядь. Пошли смотреть учителя, быстро! - шикнул на него Донни.

- Я вернусь, цыпа, и мы продолжим наш разговор, только на этот раз он будет… - томно начал Майки, но не закончил, потому что Донни схватил его за шкирку и пихнул в сторону апартаментов мастера Сплинтера.

Лео в этот момент уже покинул пределы “Убежища”, направляясь в сторону заброшенной, но обитаемой штаб-квартиры клана Фут.

Эйприл и Раф остались в гостиной вдвоем.

Бунтарь сидел как на иголках, про себя проклиная каждого из братьев, кто оставил его здесь, с ней наедине именно после вчерашнего.

- Ты…, - начала было Эйприл, но все мысли разом покинули ее голову и она замолчала.

Бунтарь резко повернулся на звук ее голоса. Он знал, что было необходимо что-то сказать, но он просто не представлял, что! В его голове путались сотни, тысячи мыслей: “Почему именно я?”, “Почему ей, черт возьми, так идет это платье?”, “Почему мастеру Сплинтеру нужно было заболеть именно сейчас, и почему Донни не взял с собой его, а потащил помогать Майки?” и что-то в этом роде.

Раф сидел рядом с девушкой, уставившись перед собой в одну точку, опершись локтями о колени. Эйприл молчала. Она едва сдерживалась, чтобы не посмотреть на него и делала вид, что ее заботит внутреннее убранство гостиной. Это желание показалось ей странным и нетипичным. Тогда она попыталась вспомнить его лицо, крепкие и широкие мускулистые плечи, бугрящиеся мышцами смуглые руки, черные как смоль волосы, густые брови, по обыкновению сдвинутые на широком переносье и горящие адским огнем черные глаза…

Их колени стояли совсем близко, так, что они почти касались друг друга. Раф сильно напрягся. В глазах у него почернело, ему вдруг стала невыносима эта тишина и он заговорил:

- Я хотел сказать… ты не должна была слышать этот разговор с Лео. Я поступил как настоящий идиот, позволив себе все это сказать.

Эйприл с удивлением наблюдала за Бунтарем, который резко встал с дивана и, стараясь формулировать свои мысли, принялся ходить взад-вперед.

- Я вовсе не… - попыталась ответить Эйприл, но он прервал ее.

- Я прошу…, - он вдруг опустился перед ней на корточки и сжал руками ее колени, заставив девушку напрячься, - я прошу прощения. - Он не смел поднять глаз.

Эйприл, пребывающая в легком шоке, посмотрела на Бунтаря, стараясь прийти в себя от его резких действий, а затем легонько (и даже нежно) обеими руками подняла его голову, заставив посмотреть себе в глаза.

Они застыли в таком положении на несколько секунд, но потом…

- Эй, Раф - со стороны покоев мастера Сплинтера раздался шепот Майки, - МУЖИК! - он показал ему в воздухе два больших пальца, лучезарно улыбаясь во все 32.

- Пошли уже, “мужик”. - подгонял его Донни, стараясь поскорее увести Весельчака подальше от этой странной парочки.

Продолжение следует…


========== Часть 6 ==========


“Меня зовут Караи. Много лет назад в холодный дождливый день меня под свою опеку взял японский мастер Ороку Саки, больше известный как Шреддер. Он стал не только моим учителем, он был моим отцом. Мастер разрешил мне тренироваться вместе с ним, рассчитывая, что когда-то я займу его место. Но он отошел от дел, отправившись к великим ниндзя, я а была вынуждена приехать в Нью-Йорк, чтобы собрать воедино клан Фут и навсегда прекратить войну за власть в городе. Тогда я впервые увидела Его. Но, столкнувшись со мной лицом к лицу, он отказался драться, а я навсегда запомнила его глаза. Восстановив справедливость в городе, Леонардо-сан задал мне один вопрос, прежде чем увидеть меня в последний раз:”Запомнишь ли ты то, что останешься единственным человеком, кому я позволил видеть себя слабым?”. И спустя время я ответила: “Навсегда”, потому что поняла: отказ Леонардо от схватки со мной был проявлением его слабости. Сердечной слабости. Теперешним появлением Лидера в моей жизни я обязана человеку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен.”


Лео добрался до штаб-квартиры клана Фут, когда на улице уже стемнело. Он комфортно ощущал себя в темноте, даже теперь, когда прятаться от людских глаз не было необходимостью.


Попав внутрь старого и заброшенного здания, Лео вошел в залу, где в прошлый раз встретил ее. Но здесь никого не оказалось. Ни единого шороха или звука, создавалось впечатление, что здание было пусто. Но все было не так просто, как казалось. Лео знал, что в штаб-квартире есть нижние этажи. Он отыскал лестницу и спустился на первый подземный уровень, на котором расположился просторный и почти совсем пустой зал, отделанный в восточном стиле: на стенах висели большие гобелены, выполненные из рисовой бумаги и изображающие события японской истории; на стене, поодаль, были закреплены боевые мечи, двурушники и катаны, кинжалы сай и манрики-гусари; потолок был драпирован пурпурной тканью, которая целиком закрывала стену справа, стена же прямо напротив входа представляла собой одно сплошное зеркало. Зал был освещен так, что в некоторых местах человека полностью скрывала тьма, но стоило лишь сделать шаг в сторону, и он попадал под густой и холодный луч люминесцентных ламп.


Посреди зала девушка, одетая в бордовое кимоно длиной до колена, перетянутое на талии черным атласным поясом, развевающимся при каждом движении ниндзя. Караи отрабатывала свое ката.


Древние самураи верили, что повторив ката, комплекс боевых движений, несколько тысяч раз, ты сможешь “приучить” свое тело, и тогда в бою оно будет совершать приемы автоматически. К тому же, считается, что ката обладал так же “медитационным” действием, позволяющим самураю “услышать” свое тело, полностью подчинить его себе и рационально применить его как боевое оружие.

Караи была сосредоточена на исполнении движений, ее тело двигалось то совсем быстро, словно сражаясь с невидимым соперником, то медленно и плавно, будто, вымеряя силу по крупицам. Глаза девушки были закрыты.

Лео на минуту залюбовался грациозности и легкости движений девушки, спрятавшись в темной стороне комнаты.


- Я рада, что ты пришел, Леонардо-сан. - голос Караи разорвал звенящую тишину в зале.

Лео замер на месте, все его тело как будто обожгло.

Девушка застыла в выпаде, все еще не открывая глаз. На секунду воцарилась тишина, как вдруг голос за ее спиной ответил:”Я сдержал обещание.”


Караи смотрела на их отражение в зеркале, не оборачиваясь и стараясь не показывать своего волнения. Ее фигура была наполовину освещена холодным светом лампы. Выглядела она весьма эффектно: темные волосы, едва доходящие до плеч, отражали густой холодный свет, тонкая красная повязка опоясывала ее высокий и гордый лоб, а в хрупкой и вместе с тем воинственной фигуре чувствовалось напряжение. Лео попытался было положить руки ей на плечи, но девушка, почувствовав его прикосновение, резко рванулась и высвободилась из “недообъятий” парня, повернувшись к зеркалу спиной. Она закрыла руками лицо.

- Обстоятельства, - ее голос звучал неровно, казалось, что каждое слово давалось ей с трудом, - вынуждают меня закончить поединок, который мы начали несколько лет назад.

Лео в недоумении застыл, скрывшись в темноте. Ему вовсе не хотелось драться, но он понимал, Что для Караи значило принять его ухаживания. Они должны были сразиться и раз и навсегда поставить точку… ну или запятую в их отношениях (все зависело от исхода поединка).


Караи бросилась к стене с оружием и, сорвав с нее катану, приготовилась защищаться.

- Да, непросто сейчас добиться расположения девушки. - вынес вердикт Лео, уклонившись от выпада Караи. Он схватил со стены две легкие и привычные синобикатаны.

Начался бой: лязг мечей, с силой ударявшихся друг о друга, разрывал холодную тишину зала; Караи ловко отражала удары, умело орудуя клинком. Она не пыталась убить и боролась не с Леонардо, а с самой собой. Девушка знала, что “не может проиграть, что это будет неправильно и может даже обесчестить память ее учителя” - эти мысли разрывали ее голову, заставляя наносить удары снова и снова. Перед ее глазами мелькали воспоминания: “Ей 15, она заблудилась в здании и, свернув не в тот коридор, стала невольной свидетельницей жестокой расправы над человеком, которую совершил ее учитель”; “Ей 20, она впервые услышала о черепашках ниндзя и том, что Шреддер намерен уничтожить их”; “Ей 21, и она узнала о генетических экспериментах, производимых в лаборатории Шреддера над простыми людьми”…


Лео знал: будь перед ним кто-нибудь другой, и схватка окончилась бы с двух ударов, в зависимости от мастерства соперника, здесь было другое - он не хотел убить ее, ему нужно было только ее обезоружить.

Лидер стал отступать назад, мелькая то в темноте, то прямо под густым светом ламп, его движения отличались быстротой и отлаженностью, в его голове созрел план, но сделав шаг назад, он едва не упал, ступив на первую ступеньку, ведущую на нижний уровень здания. Воспользовавшись его замешательством, Караи одним ударом выбила из его руки меч и, подхватив оружие на лету, продолжила наседать.


Лео преодолел лестницу, сделав сальто назад, и таким образом увеличив расстояние между ним и Караи. Казалось, теперь, с одним мечом, его шансы значительно сократились, но не тут-то было. Улучив момент, Лео схватил со столика у входа на нижний уровень какую-то небольшую статуэтку и спрятал ее за спиной.


Караи настигла его у подножия лестницы, и бой продолжился на втором нижнем уровне. Удар, еще и еще - Лео ждал подходящего момента. И вот, отразив очередной выпад, он метнул статуэтку в сторону девушки, завладев таким образом ее вниманием на несколько мгновений. Статуэтка просвистела в сантиметре от плеча Караи, которая не могла не отреагировать на это.

Лео вспомнил, что много лет назад мастер Сплинтер рассказывал ему о возможности сокрушить твердую материю, сосредоточив всю силу в одном прицельном ударе по самой уязвимой точке предмета. Сэнсей хорошо его учил.

Лидер размахнулся, точно рассчитав удар, и полоснул синобикатаной по лезвиям мечей Караи, поднятых над ее головой. Верхняя часть лезвий со звоном отлетела в сторону, а Лидер, не теряя ни секунды, свободной рукой привлек безоружную девушку к себе. Все это произошло буквально за пару секунд и, казалось, было совершено в одно движение. Оба соперника застыли на месте, тяжело дыша. Караи, заключенная в объятия Лео, мертвой хваткой сжимавшего ее талию свободной левой рукой, а второй по-прежнему не выпускавшей меч, не стала сопротивляться. Бой для нее был проигран. Караи смотрела в Его синие глаза, ее грудь тяжело вздымалась, руки были отведены назад.

Лео не двигался, застыв посреди зала и не выпуская девушки из объятий: он ждал.

Вдруг тишину разорвал звон повалившихся на пол мечей Караи, которая резко подалась вперед, в одно мгновение сократив расстояние между ней и Леонардо. Девушка накрыла его губы своими, обвив руками шею. Синобикатана Лео повалилась на землю, и Лидер привлек девушку к себе, ответив на поцелуй.

Продолжение следует…


========== Часть 7 ==========


“Меня зовут Эллин О’Брайан. Я родилась в графстве Сассекс в Аглии, но была вынуждена переехать в Нью-Йорк еще ребенком из-за работы отца. Моя семья жила счастливо, пока в городе не началась война за власть. Мой отец, отказавшийся подчиниться Пурпурным драконам, погиб два года назад при пожаре, устроенном бандой панков в нашем доме в Бруклине. Меня, мою сестру и мать вытащили из огня. Я помню, как меня, потерявшую сознание, на руки подхватил кто-то и вынес из горящего дома. Там было слишком жарко, а глаза плотной пеленой застилал густой и едкий дым, что помешало мне запомнить лицо моего спасителя, в моей памяти навсегда остались только его большие и зеленые глаза и мягкий голос, который сказал мне: “Я всего лишь плод твоего воображения…”. Существа, спасшие нас, ходили на двух ногах и говорили по-английски, но людьми они быть не могли. После этого мы с мамой вынуждены были вернуться в Сассекс, а моя младшая сестра Ники осталась в Нью-Йорке, чтобы продолжить свое обучение.

Снова вспомнить эту историю меня заставил человек по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”


Донателло про себя отметил, что после скандала Рафаэля Эйприл стала бывать у них в “Убежище” гораздо чаще, чем обычно. Она приходила, приносила еду или фильмы, оставалась на час-два и уходила снова.


В этот раз она появилась во время обеда.


- Привет, ребята. - сказала девушка, как только перешагнула порог дома.

- Привет, Эйприл. - поприветствовали ее Дон.

- А где все остальные? - осведомилась она, доставая что-то из сумки и убирая это в холодильник.

- Мастер Сплинтер увел Лео и Рафа тренироваться. - ответил Дон, поправив очки.

- Ему уже лучше? Я принесла мастеру его любимый сэт. А ты?

- А я остался приглядывать за Майки.


Из компьютерной комнаты донесся голос Микеланджело, снявшего трубку телефона со стола брата. Слов было разобрать нельзя, но даже этого хватило, чтобы Дон рванулся из кухни в гостиную, а затем в компьютерную комнату. Эйприл последовала за ним.


- Да, да, детка, - говорил Майки, накручивая на палец провод телефона.

Эйприл наблюдала, как на глазах меняется цвет лица Донателло, который застыл у входа в комнату, уставившись на Майки и не в силах ничего сказать. Она испугалась, как бы Умник не упал в обморок от увиденного: он явно знал, с кем Майки сейчас болтал по телефону.

- О! - воскликнул Майки, заметив брата, - а вот и он!

- Дай-ка сюда, - с этими словами позеленевший Дон выхватил у Весельчака трубку и поднес ее к уху.

На другом конце провода послышалось:

- Алло?

- Я к Вашим услугам. - ответил Донателло. Его предчувствие оправдалось: он сразу узнал голос девушки, с которой благодаря выходке Микеланджело он так и незакончил разговор накануне.

- Это Вы? Я… звонок прервался. Кажется, что-то не то было со связью… Я подумала, мы могли бы закончить его лично, … но раз вы не выезжаете на дом…

Голос девушки в трубке дрожал, она явно волновалась.

- Нет… то есть, - Дон старался взять себя в руки, - Я готов сделать исключение.

- Тогда… может быть, встретимся на Таймс-сквер?


Майки в это время увел Эйприл обратно в кухню, оставив брата наедине с телефоном.

- Выпьешь чего-нибудь? - спросил Весельчак, следуя законам вежливости (втайне надеясь предложить подруге напиток собственного приготовления).

Весельчак был почти на полторы головы ниже каждого из своих братьев, на его голове всегда царил беспорядок, а на его щеках играли несколько озорных веснушек; когда он улыбался, то, казалось, превращался в одно маленькое солнышко, а его широко распахнутые голубые глаза светились совсем по-детски. После превращения он старался выбирать себе яркую одежду, по обыкновению облачаясь в оранжевые майки, бежевые шорты или старомодные гавайские рубашки, и при этом выглядел так, словно был рожден в этой одежде.

- Да… чего-нибудь с сахаром. - ответила девушка, подмигнув Весельчаку.

- Тогда я могу предложить тебе новую супер-пупер-Майки-шепучку со вкусом аспи… то есть лимона. - с этими словами Майки вытащил из холодильника высокую бутыль с широким горлышком и до краев наполнил стакан пузырящейся жидкостью. - Вот, попро… - но он не договорил, потому что в кухню вошел Дон, рассеянно глядя перед собой, принял из рук (удивленного) Микеланджело стакан, залпом осушил его, затем поставил стул напротив Эйприл, сел и снова рассеянно уставился в одну точку.

Девушка метнула недоумевающий взгляд в сторону Майки, но тот только развел руками.

Дон взял в руки опустошенный стакан и стал его рассматривать.

- Эй, Донни… - обратилась было к Умнику Эйприл, но Майки шикнул на нее, и девушка разом смолкла.

- В чем дело, брат? - поинтересовался Весельчак, нагнувшись к лицу брата.

Дон поправил очки и проговорил по слогам, обернувшись лицом к брату: “Что. Ты. Ей. Сказал?”

Майки хохотнул и принялся разливать супер-пупер-шипучку по стаканам для себя и Эйприл.

- Ты не ответил. - серьезно заметил Дон, все еще не сводя глаз со спины брата.

Вундеркинд сидел за столом, сгорбившись, он тяжело дышал.

- Я только сказал ей: “Йоу, цыпочка! Ты позвонила в самую лучшую в мире службу технической поддержки…” ну, как ты меня учил. - весело ответил Майки.

Донни хлопнул себя ладонью по лбу: слову “цыпочка” он его не учил.

- “Йоу”? - переспросила Эйприл.

- Да. - улыбнулся Майки. - Йоу! - снова повторил он

- Я тебя предупредил, Весельчак. - серьезно повторил Вундеркинд, снова нервно поправив очки.

У каждого человека есть свои жесты для демонстрации обеспокоенности и волнения: кто-то начинает нервно потирать шею, стараясь ослабить ворот рубашки или узел галстука, кто-то грызет ногти или теребит локон, … а Донни всегда поправлял очки.

- Кто тебе звонил? - попыталась внести ясность Эйприл.

- Девушка. - довольно ответил за брата Майки, как будто девушка позвонила ему.

- Девушка? А ты, оказывается, не только компьютерами увлекаешься. - на губах Эйприл заиграла улыбка: она была приятно удивлена.

- Не слушай его, Эйприл, он несет чушь. - попытался оправдаться Донни, который, кажется, покраснел после ее слов.

- Да ладно, тебе, брат! - Майки хлопнул позеленевшего брата по плечу, затем повернулся к Эйприл, - Это радиоведущая из Англии! - Весельчак голосом выделил последнее слово так, словно девушка была не из Англии, а из Хогвартса.

- И она звонила тебе, Донни? Зачем? - Эйприл понимала, что с каждым ее вопросом красный цвет лица Умника становился все насыщенней, но не могла совладать со своим любопытством.

- У нее сломался компьютер, а я ЧИНЮ КОМПЬЮТЕРЫ, - последнюю фразу Дон произнес с нажимом и обращаясь к развеселому Майки, попивающему супер-пупер-шипучку.

- Не слушай ты этого зануду, Эйприл. Донни не пропускает ни одного ее эфира, он просто Тащится от ее голоса… - подлетел к девушке Майки. - Он ее вообще-то спас, но как она выглядит, не помнит… - это все что успел сказать Весельчак, прежде чем Дон успел зажать ему рот рукой.

Убедившись, что Майки больше ничего не скажет, Умник вернулся за стол и разом осушил еще один стакан с шипучкой.

- Ты, что, добавил сюда аспирин? - сморщившись, проговорил Умник, обратившись к Майки. В первый раз он этого даже не заметил.

- Но ведь вкусно же!

- Да, уж… - хмыкнул Дон, уставившись на дно стакана.

- Ты слушаешь ее передачи уже два года и не знаешь, как она выглядит? - удивленно спросила Эйприл.

- Я же тебе говорил, что он странный. - подмигнул Майки девушке, покрутив указательным пальцем у виска, за спиной брата. - У него много секретов. У Лео вон тоже много секретов. Зато Раф…

- Что? - последовал ежесекундный вопрос.

Майки хотел продолжить, но за него это сделал Дон:

- Он бы тебе понравился, если бы ты узнала его поближе.

- А как бы ты его описал? - спросила Эйприл так, словно брала интервью у маленького ребенка.

- Ммм, - Умник помялся, стараясь подобрать слова, - он в меру вспыльчивый, по-своему заботливый…

- И очень брутальный. - томно добавил Майки, выглянув из-за холодильника в темных очках и шляпе, надвинутой на лицо.

Эйприл засмеялась, а Донателло, спустившись в гостиную, опустился на колени перед нижним ящиком старого комода.

- А он? - Эйприл взглядом указала на Дона.

- Если бы меня спросили, - послышался голос Умника из гостиной, который становился громче по мере его приближения, - то я бы описал себя как мистер “Почини то, почини это”.


Через час…


- Ты снял брекеты, Донни? - заметила Эйприл, когда Донателло проходил мимо нее.

- Да, - улыбнулся ей Умник, обнажив ряд белоснежных и идеально ровных зубов.

Эйприл была в замешательстве.

- Но ведь у тебя… зачем ты… зачем ты их носишь?

- А для успокоения. - Донни ей подмигнул. - Я так привык к ним. А вообще-то, раньше мало кого интересовало, что я их ношу. Майки так вообще заметил это только сейчас.

- Бедный милый Донни. - покачала головой Эйприл, ее черты лица смягчились, а губы растянулись в улыбке.

- И вовсе я не милый.

- Поверь, - она положила руку ему на плечо и приблизилась к нему так, чтобы Весельчак, который в это время читал комиксы в гостиной, ее не услышал, - гораздо милее, чем Майки.


На следующий день…


Донни сидел на фасаде одного из домов на Таймс-сквер и смотрел на толпу через цифровые квадратные очки, надетые поверх очков для зрения. У него перед глазами с самого утра стояла одна картина: “багрово-красное огненное зарево, едкий черный, больно режущий глаза, страшный запах гари и доносящиеся со стороны крики. Дом окружили те, кто успел выбежать наружу, кто-то кричал, далеко плакал ребенок. Вот рухнуло перекрытие между вторым и третьим этажом. Внутри, кажется, были люди…” - Донателло закрыл глаза, стараясь прогнать этих призраков прошлого. Он чувствовал, как сильно билось его сердце всякий раз, когда это вспоминал. Он не помнил лица девушки, которую спас в ту ночь, в его памяти навсегда отпечатался лишь ее голос. С тех пор, случайно узнав ее имя и род ее деятельности, Дон решил для себя, что больше в этой жизни ему никто не нужен. Но, трезво оценивая свое положение, и то, что он сам, со своим панцирем, близорукостью и брэкетами был нужен только братьям и отцу, он даже ни на что не надеялся. И всякий раз, когда мысли о “другой жизни” посещали его голову, отдаваясь острой болью в сердце, он старался гнать их подальше. Поэтому он не хотел знать, как выглядит Эллин: он не хотел делать себе еще хуже.

Сейчас, став человеком, сидя на фасаде одного из домов на Таймс-сквер и отсчитывая минуты до встречи с ней, он думал, что сразу узнает ее, почувствует, что это именно она. Та, без чьего голоса он не представлял своего существования.


В это же время “та, без чьего голоса…” девушка с бледной кожей, длинными густыми молочного цвета волосами и большими серыми глазами, стояла возле здания театра Paramount Pictures среди толпы, временами оглядываясь по сторонам. Она приехала в Нью-Йорк впервые после смерти отца и остановилась в небольшой квартирке сестры, которая поселилась в доме рядом с Бруклинским ботаническим садом: ее младшая сестра слишком любила этот район, чтобы переехать куда-то еще.

“Какая же я глупая, - думала про себя Эллин, вглядываясь в толпу, - как мне могло прийти это в голову? Это все Ники, дрянная девчонка. Это она заставила меня позвонить. Я даже причесалась… И этот… этот голос по телефону… Он всего лишь починил мой компьютер, а я… Вдруг он окажется маньяком-убийцей… или, того хуже, 50-летним пузатым стариком, который носит бороду, как у Билли Гибсона?.. Я лучше пойду. Подобные свидания…” - из потока мыслей ее выдернул голос, раздавшийся у нее за спиной.

Продолжение следует…


========== Часть 8 ==========


“Меня зовут Джоанна Грин, и я любимая тетушка корреспондентки Эйприл О’Нил. Я люблю свою племянницу и регулярно навещаю ее в Нью-Йорке. Эйприл, как и мне в ее годы, не везет с мужчинами: все либо пропадают без вести, либо на следующий день после первого свидания попадают в больницу Ленокс Хила или в Даунтаун. Сегодня моя девочка обещала познакомить нас со своим новым ухажером. Она сказала, что его появлению в ее жизни она обязана человеку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”


На Бродвее у здания театра Paramount pictures…


Эллин О’Брайан не любила свое имя. Она считала его слишком взрослым, чересчур серьезным и совсем не подходящим для себя, однако, когда у нее появилась возможность его изменить, она не стала этого делать, думая, что о ней, замкнутой и необщительной, после этого забудут быстрее, чем она успеет получить новый паспорт.

Теперь, стоя на Бродвее, с замиранием сердца ожидая встречи, она думала, что это как игра в “русскую рулетку”: либо все, либо ничего.

- Привет. - сказал голос прямо у нее за спиной.

Девушка не спеша обернулась, обнаружив позади себя высокого, широкоплечего и очень хорошего собой темноволосого молодого человека в округлых очках для зрения. На его губах играла легкая улыбка.

- Привет. - нерешительно ответила девушка, не отводя глаз от незнакомца.

- Вы ведь Эллин?

Девушка кивнула в ответ. Ее взгляд скользнул по фигуре незнакомца; его черты лица показались ей знакомыми.

В руках молодой человек держал два рожка ванильного мороженого, заметив это, Эллин улыбнулась, и две маленькие ямочки заиграли на ее порозовевших щеках.

- Я так давно не ела мороженого.

- Я тоже. - ответил молодой человек, свободной рукой поправив очки.

В этот момент он почувствовал, как что-то с силой завибрировало у него в кармане, издав отвратительный рингтон.


“Я когда-нибудь откручу голову этому сорванцу” - подумал Дон, извлекая из кармана телефон.


- Простите, я отвечу?

- Конечно.

Дон отошел в сторону и приложил телефон к уху, прикрыв рот рукой.

- Караул! Донни, мне нужна твоя помощь! - раздался в трубке взволнованный голос Эйприл.

- Что случилось? Где ты?

- Это катастрофа! - нервно отвечала корреспондентка на другом конце провода. - Сегодня вечером из Коннектикута приезжают мои родители.

- Это катастрофа?

- Это хуже ядерного взрыва, Донни, потому что я соврала им, что у меня есть бойфренд, чтобы отвязаться. Моя тетушка, эта старая дева из Пенсильвании, переживает за мою личную жизнь! И ведь я могла бы смириться с очередным походом в Чайнатаун, переваренной китайской лапшой и очередной “счастливой кошкой” за 10 долларов, которая качает своей маленькой бесполезной лапой туда-сюда и якобы приносит удачу, и которую на следующий же день опять забудут у меня в квартире, а потом будут звонить мне на работу с криками:”Где моя кошка?!”. Это повторяется каждый год, я к этому привыкла, но на этот раз они все втроем, мой отец, мать и ее чокнутая сестра, захотели познакомиться с моим новым парнем!


Донни молчал несколько секунд, дав девушке возможность отдышаться.


- Успокойся, Эйприл, это не конец света. Но… на самом деле, мне сейчас не очень удобно говорить. Знаешь, что, выпей стакан воды, отдышись, а потом позвони Лео, объясни ему ситуацию, я уверен, он все правильно рассудит.

На другом конце провода послышались короткие гудки.


В это же время в канализации…


Сквозь шум воды, доносящийся из кухни, слышалось неумелое, но очень звучное пение Микеланджело. Он мыл посуду, напевая:


Друже, ты крутой рубаха-парень,

И тебе по силам под себя весь мир подмять.

Твоя рожа в крови, но тебе плевать!

Твое знамя еще долго будет ветер хлестать…


“Заткнись, Майки!” - послышался из гостиной голос Рафа, но Микеланджело не обращал ни на что внимания. Он давно завел привычку что-нибудь напевать, моя посуду. Он знал, что исполнитель из него был неважный, но это его никогда не останавливало и совершенно не смущало.

Домыв последнюю тарелку, Майки продолжил насвистывать мотив с закрытыми глазами, пританцовывая в такт мелодии:


“Друг мой, ты стал нищим дряхлым дедом,

Молишь бога, чтобы смерть нашла тебя во сне,

Это грязь на лице -

По твоей вине!

Лучше ты заткнись и не указывай мне!”.


Весельчак вошел во вкус, продолжая танцевать, выделывая замысловатые танцевальные па, которым мог бы позавидовать любой уважающий себя танцор-хипхопер. Возможно, это театрализованное представление продлилось бы долго (притом со светомузыкой), если бы не голос мастера Сплинтера, выдернувший Микеланджело из “музыкально-пенной нирваны”:

- Сын мой, Микеланджело, с тобой все хорошо? - участливо поинтересовался мастер, скрестив руки на груди.

Майки обомлел, уставившись на учителя сверху вниз. Он не нашелся, что ответить, испугавшись, что отец слышал последний куплет песни, и просто кивнул.

- Хорошо, сын мой, хорошо. - размеренно говорил мастер, качая головой, - Должно быть, тебе потребовалось много энергии, чтобы вымыть посуду. Что ж, я полагаю, ее хватит и для вечерней тренировки.


Микеланджело грустно опустил голову вниз и послушно покинул кухню.


В это время в гостиной зазвонил телефон.


Преодолев расстояние в несколько больших прыжков, мастер Сплинтер двумя пальцами взял с журнального столика разрывающееся средство связи и стал его разглядывать.

“На какую кнопку тут надо нажимать…” - задумчиво рассуждал сэн-сей, рассматривая мобильный со всех сторон.

В это время Леонардо уже был на полпути к своему телефону, когда учитель Сплинтер сообразил, “на какую кнопку следует нажать”, и поднес телефон к уху. Лео замер на месте, поняв, что бежать бесполезно. Он подошел к учителю и умоляюще уставился ему в затылок.

Мастер редко разговаривал по телефону, но в такие моменты он мало отличался от среднестатистического старичка, которому в руки случайно попадает гаджет.

Лео навис над учителем, его сердцебиение участилось, он испытывал чувство, знакомое любому подростку, когда к телефону подходил кто-нибудь из родителей.


- Добрый вечер, мисс О’Нил, - вежливо поприветствовал Сплинтер.

Лео грязно выругался про себя; в это время мастер продолжал:

- Я хотел поблагодарить Вас, Эйприл, за чудный шампунь, что вы оставили мне вместе с моим любимым сэтом…. Ох! Секущиеся волоски исчезли, а шерсть стала такой мягкой и шелковистой!


Лео застыл с выражением ужасной физической боли на лице; мастер невозмутимо продолжал:


- Я тут на днях познакомился с подругой Леонардо (лидер с интересом посмотрел в затылок учителя). Чудная девушка, скажу я тебе! По-английски говорит лучше, чем я в ее годы… ах, да, я ведь еще тогда был крысой!


Лео хлопнул себя ладонью по лбу: “Что он несет…” - пронеслось у него в голове.

Сплинтер вдруг обернулся в сторону сына. Встретившись глазами с учителем, Лео решил, что теперь, когда мастер знает, что он здесь, то отдаст ему телефон, но не тут-то было…


- Кстати, - снова заговорил сэн-сей, смотря Лео прямо в глаза, - я тут недавно пересмотрел “Секс в большом огороде”, так вот там у Кэрри в 10 серии такие туфельки… даже мне захотелось!


Лидер уже про себя репетировал, как будет извиняться перед Эйприл за “Секс в большом ОГОРОДЕ”. Он уже был готов с силой отнять у мастера телефон, только бы прекратить этот ужас.


- Что ты говоришь, дорогая? - с наигранной чуткостью переспросил мастер, - Ах, “передать трубку Лео”? - учитель обернулся в сторону сына, который стоял позади него на коленях. - Его нет дома, детка. Увы. - с наигранной грустью выдал сэн-сей, глядя лидеру черепашек (то есть, теперь, конечно, не черепашек… в общем, вы знаете) прямо в глаза.

Казалось, Лео сейчас изобразил на своем лице самое большое удивление в жизни: он ни разу не видел, как отец врал.

- “Кто сейчас дома”? -снова переспросил сэн-сей (казалось, он делал это специально) - Микеланджело и Рафаэль… ах, да, Донателло, кажется, убежал на свидание… ничего, он еще свое получит.


Лео не сводил удивленных глаз с учителя: он никак не мог ожидать, что мастер станет говорить обо всем этом так… обычно.

- “Нужен кто-нибудь из ребят”? - продолжал переспрашивать Сплинтер. - Родители, деточка, - это святое. Я убежден, что ты непременно должна познакомить с ними Рафаэля! - восторженно изрек мастер.

Лео закашлялся, поперхнувшись собственной слюной, услышав последние слова учителя - это было уже слишком.

- Да, он прекрасно играет на фортепиано! Да, да, он не против, деточка, не против, уж поверь старой крысе! Как-то я смешно это сказал:”старой крысе” - он передразнил сам себя и сдержанно хохотнул, - Я прослежу, чтобы они оба были опрятно одеты и пахли, как приличные люди, а не как носки Бэнни Хилла! Да, до свидания, дорогая, до свидания.

Положив трубку, мастер Сплинтер резко обернулся в сторону сына. Его веселость в одну секунду сменилась на необычайно серьезный и строгий вид.

- Позови своих братьев, Леонардо. Я должен с ними серьезно поговорить.


Тот факт, что Рафаэль действительно хорошо играл на фортепиано, мог бы удивить любого не меньше, чем то, что об этом, как считали сами черепашки, не знал мастер Сплинтер. Еще будучи тинэйджерами, черепашки, разгуливая (без разрешения учителя) по окраинам Нью-Йорка, наткнулись на заброшенный склад, где среди прочего барахла обнаружилось несколько сваленных в кучу музыкальных инструментов, пребывавших не в лучшем состоянии. Черепашкам потребовалось несколько недель, чтобы перетащить некоторые инструменты, подлежащие ремонту в “Убежище”, и несколько месяцев, чтобы починить и настроить уцелевшую скрипку, гобой и фортепиано (которое они перетаскивали по частям очень долгое время). Правда, закончив ремонт, многие утратили стремление учиться играть; до конца дошли только Дон и Рафаэль. Однако, об этом “секретном увлечении” знали не только черепашки, но и, как оказалось, их учитель, который тогда сделал вид, что ничего не заметил.

Теперь же мастер Сплинтер решил, что стоит разом открыть все карты и выбросить вперед тузы. Он собрал сыновей в оружейной и дал двум из них необходимые инструкции перед тем, как отправить на подмогу Эйприл. Когда Рафаэль и Микеланджело покинули “Убежище”, и Леонардо остался наедине с сэн-сеем, то между ними произошел следующий разговор:

- Я могу спросить тебя, отец? - подал голос Лео.

- Ты, верно, хочешь узнать, почему я солгал мисс О’Нил, в разговоре с ней вел себя как выживший из ума маразматик и действительно ли я не знаю, как называется сериал “Секс в Большом городе”?

- Эмм… и это тоже. Но, почему вы послали к Эйприл именно Майки, а не меня?

Губы мастера Сплинтера тронула легкая улыбка, он сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и ответил:

- Потому что он гораздо лучший повар, чем ты, Леонардо.


Тем временем в Нью-Йорке…


Дверной звонок возвестил о приходе гостей, и Эйприл поспешила открыть. В ее квартире-студии прихожая и небольшой коридор сразу переходили в уютную гостиную, обставленную по-домашнему неброско и со вкусом, справа поодаль в оформленную в теплом оранжевом цвете кухню, слева в отдельную спальню; тут черепашки были частыми гостями; здесь пару раз даже побывал учитель Сплинтер, уходя, прихватив с собой журналы со схемами для вязания и шампунь “для окрашенных волос”.

Когда девушка распахнула дверь, на пороге стоял Микеланджело, улыбаясь во все 32. Он выглядел более, чем опрятно: чистая и хорошо выглаженная белая рубашка и светлые брюки идеально сидели на его коренастой, крепкой фигурке; даже его волосы, обычно пребывающие в критическом состоянии (по которым день и ночь плакала расческа) теперь были в порядке. Поодаль от него возвышалась внушительная фигура Рафаэля, целиком облаченная в черное.


- Привет, Эйприл! - поприветствовал Микеланджело, входя внутрь.


Рафаэль молча последовал за ним. Возникло неловкое молчание. Эйприл заметила, как Весельчак ткнул брата локтем, а тот, словно забывшись, вынул из-за спины левую руку, в которой сжимал симпатичный букет фиолетовых тюльпанов. Он попытался двумя пальцами аккуратно подправить шуршащую упаковку, но, поняв, что это, по сути, бесполезно и выглядит странно, протянул цветы девушке.

- Спасибо. - улыбнулась Эйприл, принимая букет из рук Рафа. На ее щеках заиграл легкий румянец. Она поспешила поставить цветы в воду.


Отдав букет Эйприл, Раф на секунду встретился с ней глазами. Он подумал, что сегодня девушка была особенно хороша… Казалось, в ней что-то изменилось: длинные густые каштановые волосы спускались на плечи аккуратными волнами, в ее хрупкой фигуре ощущалась небывалая до этого грация, а в больших темных глазах плясали искорки всякий раз, когда они встречались с Его глазами. Раф поймал себя на мысли, что в отличие от остальных братьев, никогда не заходил в ее дом через парадную дверь.


- Ну, что ж, начнем! - воскликнул Майки, потирая руки, когда вошел в кухню.

Троице предстояло приготовить ужин, после чего Микеланджело должен был исчезнуть, оставив Рафа и Эйприл наедине с ее родственниками и кошкой из Чайна-тауна.


Тем временем на Бродвее, в Нью-Йорке…


- Можно спросить? - подала голос Эллин.

- О чем?

- Как вы узнали мое имя? Мне почему-то показалось, что вы знали его с самого начала.

Донни не ожидал этого вопроса. То есть, он допускал, что она может его задать, но надеялся, что этого не случится.

- Я… как раз слушал радио и… и спросил на удачу. - выкрутился он.

Девушка грустно улыбнулась.

- А я думала, что его уже никто не слушает… Вы не против… то есть, может быть на “Ты”? и как я могу Вас… то есть тебя называть? У тебя такое необычное имя. Кажется, как у итальянского скульптора? - заметив улыбку на лице Дона, она смутилась, - Прости… я знаю только “Гаттамелату”*.

- Братья зовут меня Дон.

- А сколько у тебя их?

- Трое. И никто из них точно не знает про Гаттамелату.

Молодежь залилась легким звонким смехом.


Эллин вдруг почувствовала на душе небывалую легкость, словно она была знакома с этим человеком не пару часов, а уже очень давно. Тем не менее, она не прекращала волноваться, стараясь производить впечатление нормальной девушки; Эллин часто краснела, ловя на себе Его взгляд, а с ее лица никак не сходила счастливая полуулыбка.


- А твоя сестра? - спросил Дон.

- Ники? Она младше меня на несколько лет. И… она, в общем, моя полная противоположность. Кстати, ты не против, если мы заглянем в одно местечко неподалеку? Это магазинчик здесь на углу.


Вечерело. Безоблачное летнее небо заиграло багряно-оранжевыми, светло-голубыми и фиолетовыми красками; солнце медленно садилось за горизонт, отбрасывая на воду разноцветные блики, расцвечивая все вокруг себя бархатно-желтым и розовым; бездонный небосклон широко распахнулся, сделав здания, улочки, проезжающие машины и спешащих с работы домой людей необычными; он играл теплыми лучиками в отражениях оконных стекол, создавая вокруг атмосферу вечернего сладковатого тумана.


Когда Донателло и его спутница переступили порог небольшого магазинчика напротив Zabar’s, часы пробили шесть. Внутри сложно и интересно пахло корицей, душистым мылом и дамскими духами; на деревянных полках от пола до потолка стояли разномастные скляночки, баночки и флаконы всевозможных форм и цветов, прямо на полу лежали несколько перевязанных между собой бечевкой разноцветных кусочков ароматного мыла, в вазах, расставленных по углам, красовались орхидеи, лилии и калы, а в нескольких шагах, за прилавком, поднималась деревянная лестница на второй ярус, где располагался небольшой склад и одновременно рабочий кабинет хозяйки магазина.


- Миссис Дженкинс! - осторожно позвала Эллин, подойдя ближе к деревянному прилавку, за которым, непонятно откуда, возникла пышная немолодая румяная женщина в маленьких круглых очках, из-за которых смотрели такие же маленькие и очень быстрые глазки. Ее пышная прическа придавала ей еще большее сходство с ромовой бабой. Она понравилась Умнику.

- Моя деточка пришла. Сейчас, сейчас! Я тебе все принесу. - услужливо прощебетала миссис Дженкинс и скрылась между полками.

Когда она вернулась, держа в руках небольшую коробку, тщательно запечатанную фирменной печатью “Candy’s”, то говорила:

- Я уже ухожу, оставляю ключ тебе. О! Какой милый молодой человек! - воскликнула она, заметив у входа Донателло, изучавшего содержимое полок (в действительности просто читавшего названия на пузырьках). - Это твой друг, деточка? Прелестно, прелестно! Я миссис Дженкинс, - она подлетела к Дону, стиснув его правую руку и не переставая говорить, - Вы мне очень нравитесь, юноша. Вы непременно должны быть вместе. Кстати, как Ваше имя? Не важно! Мне пора лететь! До свидания, деточка! До свидания, юноша! - с этими словами она закрыла за собой дверь магазина, продолжая повторять про себя “Прекрасно, прекрасно!”

На губах Эллин заиграла улыбка. Так бывало всякий раз, когда она приходила в магазин “Candy’s” своей тетушки Кендис Дженкинс, доброй, жизнерадостной и очень домашней дамы, которая души не чаяла в своих любимых племянницах. Кстати, о них…


На верхнем ярусе послышалось какое-то движение. Эллин и Дон переглянулись и, не говоря ни слова, направились в сторону деревянной лестницы за прилавком. Оказавшись напротив двери, сквозь матовое стекло которой просвечивались очертания человека, Лин приоткрыла дверь, шагнув внутрь, Дон последовал за ней.


Внутри просторной светлой комнаты с высоким потолком, наполовину заставленной стеллажами с коробками из белого картона, прямо под окном стоял письменный стол, на котором лежали счета, накладные и официальные бумаги, на стене справа висели картины в бордовых и шоколадных тонах, а прямо посередине комнаты танцевала, закрыв глаза, невысокая и очень хорошенькая девочка с кудрявыми светло-рыжими волосами. Ее глаза были закрыты, а в ушах поблескивали маленькие наушники. Девочка, пританцовывая в такт мелодии в крохотной гарнитуре, порхала из одного конца комнаты в другой, переносила запечатанные коробки из белого картона и укладывала их на полки стеллажей. Она не обратила никакого внимания на вошедших внутрь сестру и сопровождавшего ее незнакомого парня, попросту их не заметив. Она стояла к ним спиной, взяв в руки небольшую белую коробочку, затем не спеша поднялась по лесенке, приставленной сбоку к стеллажу.

“Кого-то она мне напоминает…” - про себя подумал Донателло, глядя на рыженькую девочку. На вид он бы дал ей, максимум, пятнадцать ил шестнадцать, в действительности же, младшей О’Брайан было около двадцати.

Эллин не понравилось, что сестра проигнорировала ее появление:

- Ники!

Рыженькая девочка резко обернулась на звук своего имени, но, потеряв равновесие, она покачнулась и, стараясь уцепиться руками за стеллаж и удержаться от падения, с грохотом опрокинула его на себя вместе с десятком запечатанных коробок, сама плюхнувшись на пол, мертвой хваткой вцепившись в лестницу.


Эллин с выражением ужаса в глазах метнулась к сестре, чье по-детски круглое и очень милое личико сморщилось от боли, девочка с силой сжала обеими руками левую лодыжку.


- Я много раз тебя предупреждала: не слушай музыку…

- … и не танцуй около стеллажа. - продолжила за сестру девочка, скопировав ее манеру разговора.

Донателло приблизился к сестрам.

- Лин, где аптечка? - быстро спросил он.

- Внизу, под прилавком, - на автомате ответила девушка, не отводя глаз от сестры.

Когда молодой человек скрылся в дверном проеме комнаты, девочка сказала:

- Это Он, да? Очкарик. - хихикнула она.

Эллин метнула в ее сторону укоризненный взгляд. Девушка почувствовала, как сильно забилось ее сердце, когда она услышала свое имя из его уст.


В это время Донателло возвращался на второй ярус.


- Давай, представь, что я врач, и опиши, как ты себя чувствуешь? - суетливо спросила Эллин.

- Ты и есть врач. - сморщившись от резкой боли в ноге, ответила Ники.

- Да разве я врач? - девушка тихо усмехнулась в ответ, осматривая ногу сестры, - Пять лет училась правильно разрезать человека, чтобы потом строчить статейки в “Granta” и вести скучную “Бессонницу”, которую никто не слушает…

- Я слушаю, - вмешался Донателло, опустившись на колени рядом с Эллин.


Девушка смущенно улыбнулась, опустив голову вниз, еле-еле сдержавшись, чтобы снова не покраснеть.

- Вывих, - секунду спустя констатировала она, посерьезнев.

- Надо вправлять. - решительно сказал Дон.

- Не надо! - испуганно вскрикнула Ники и маленькие соломенные веснушки заиграли на ее пухлых румяных щеках.


Тем временем в квартире Эйприл…


- Эй, Раф, у тебя есть сельдерей? - участливо поинтересовался Микеланджело.


Нервы Бунтаря были на пределе. Он весь вечер не знал, куда ему себя деть, у него все валилось из рук, он даже пару раз врезался в открытую дверцу подвесного шкафчика. Происходящее ужасно давило на мозг: Темперамент участвовал в Битве Нексуса, сражался со Шреддером и любовью Микеланджело к ужасным детским мультфильмам… но он никогда не чувствовал себя более нелепо, чем сейчас, находясь здесь, в ее квартире, на ее кухне.


Эйприл как раз вышла в коридор, чтобы поговорить по телефону, оставив братьев одних.


- Нет, - сдержанно ответил Раф, - у меня нет сельдерея.

На самом деле этот вопрос был только предлогом.

- Держи сельдерей! - Микеланджело протянул брату пучок, перевязанный тонкой голубой веревочкой и, когда тот осторожно взял его, обладатель нунчак резко схватил Темперамента за руку и приблизил свое лицо к его уху, - Если бы я был девушкой, я бы кинул тебя в этот же вечер. Ты же роль ее парня играешь! - с укоризной шептал Майки, - Ты за сегодняшний вечер ни разу не дотронулся до нее, слова ей не сказал! Если ты продолжишь так себя вести, у тебя могут начаться проблемы, чувак.


Бунтарь только сейчас понял, на что согласился. Идя сюда, он даже и не думал о том, что ему придется делать; он никогда не знал, какого это - быть чьим-то парнем; мелодрамы он не смотрел, а всю нежность, когда-либо возникавшую внутри него, он старался моментально гасить. Он частенько багровел от злости, но ему еще не доводилось так часто краснеть в присутствии девушки.


Майки заметил удрученный вид брата и решил его развеселить.

- Эй, Раф, смотри, у меня шесть яиц в одной руке помещается! Я могу гораздо больше! Спорим, я смогу удержать двадцать шесть яиц?!

- Да не сможешь ты. Рекорд - двадцать пять. - буркнул в ответ брат.

- А если смогу, то никуда не уйду из этого дома и обязательно закручу романчик с тетушкой Эйприл!


В итоге, Весельчаку удалось отвлечь брата и даже его немного развеселить, потому что всякий раз укладывая в руку символ плодородия, Майки сопровождал свои действия словами: “Одно яичко, второе яичко, пятое, шестое…” и так далее.

Когда Микеланджело уместил в руке порядка двенадцати яиц, в кухню вошла Эйприл.

- О, ребята, родители уже на подходе. Что вы здесь делае… - но она не договорила, потому что от резко шума и звука ее голоса, Майки, вздрогнув, потерял равновесие, и дюжина яиц с хрустом упала ему под ноги и растеклась по всему полу.

Возникло секундное молчание.

- Майки! - одновременно с досадой крикнули Эйприл и Раф.

- Я все… уберу? - виновато улыбаясь, пролепетал Весельчак.


Времени было мало, обладатель нунчак уже должен был покинуть квартиру, но, превозмогая все ругательства, которые когда-либо изобрел человек и которые были известны Рафу, Весельчак послушно оттирал “сырую яичницу” с напольной плитки, пока Эйприл хлопотала в гостиной, сервируя стол.


- Если я тебя еще раз увижу с яйцами в руках… - сквозь зубы рычал Раф, - то сделаю из тебя омлет.

- Ахах, а если не в руках? - не сдержался Майки, стирая последний желток в уголке между шкафчиком с кастрюлями и плитой.

- Ну все, мне плевать, тебе конец, Майки!…


И Рафаэлю действительно не помешало бы ничего… кроме неожиданного шума, донесшегося за входной дверью, а затем и разрывающегося от нетерпения дверного звонка.

В коридоре послышались голоса, шорох, причмокивания губ о щеку… Затем в гостиной появился высокий и статный мужчина с небольшим округлым животом в полосатом серо-синем пуловере и кожаном пиджаке, следом за ним вошла сухая немолодая женщина в вязаном платье малинового цвета в мелкую коричневую полоску весьма странного покроя (с длинными рукавами, расширявшимися от плеча и юбкой ниже колена). Когда Эйприл вошла в гостиную, на ее щеке красовался яркий след от красной губной помады.

- А мама разве не должна была приехать? - поинтересовалась девушка, принимая из рук отца пиджак.

- У нее работа, детка. Ты же ее знаешь: отчеты, сметы… ох уж эти бухгалтеры. - проговорил отец Эйприл.


Эйприл скрылась в спальне, в это время к входу в кухню подошла женщина в малиновом платье, с интересом наблюдая за парнями, которые на четвереньках стирали последние следы сырого омлета.


- А вы, … молодые люди?.. - поинтересовалась она, на самом деле собираясь спросить: “Что вы здесь делаете?”.


Раф и Майки резко встали и выпрямились, спрятав тряпки за спиной. Весельчак пихнул брата в бок.


- Здравствуйте, мэм. - с легкой неуверенностью в голосе сказал Раф, учтиво склонив голову. - Меня зовут Рафаэль.

Этой небывалой учтивости всех четверых обучал мастер Сплинтер наряду с боевыми приемами, как будто предчувствуя, что в один из дней его уроки пригодятся сыновьям.

- О, какая прелесть! Какое чудное имя! Я мисс Грин, но лучше тетушка Джо. Мне крайне приятно с Вами познакомиться. - восторженно залепетала женщина.

- Добрый вечер, мадам. - поприветствовал Майки, галантно взяв маленькую сухую ручку тетушки Джо, коротко коснувшись ее губами.

Дама была польщена.

- Какой милый молодой человек!

- Майк. - подсказал Весельчак.

Рафаэль метнул в его сторону вопросительный взгляд.

- Чрезвычайно! Чрезвычайно приятно с вами познакомиться! - щебетала тетушка Джо. - Простите за вопрос, - она перешла на тихий и томный голос, каким обычно говорят о таких вещах, - кто из вас двоих…

Рафаэль почувствовал, как к его щекам, пульсируя, прилила кровь.

- Я, мэм. - сказал он, внутренне трепеща. - Это мой брат, - он указал рукой на Микеланджело, - он помогал нам с Эйприл (Раф секунду колебался, прежде чем употребить “нам с Эйприл”) готовить ужин.


Тетя Джо с восхищением взирала на обоих парней, оглядывая их атлетичные фигуры с широкими плечами, бугрящимися мышцами руками и приятными лицами, в которых угадывались еле уловимые братские черты и которые действительно смотрелись очень выигрышно.

- Братья! Где ж вас ТАКИХ штампуют?! - восторженно прощебетала тетушка Джо, удаляясь в гостиную нюхать букет Рафаэля.


Майки наклонился к уху брата:

- Эй, Раф, как думаешь, она бы сказал то же самое, если бы увидела нас год назад?

- Именно это она бы и сказала. Только крича.


Майки хохотнул и скрылся в гостиной.


В кухню вошла Эйприл. Надев мягкую защитную перчатку, она присела на корточки перед духовкой, в которой томилась румяная индейка, фаршированная чесноком и яблоками. Девушка приоткрыла крышку и извлекла ароматное кушанье, заполнив кухню чудным ароматом майорана, базилика и птицы. Раф не сводил с нее глаз, а поймав ответный взгляд, ужасно смутился, но не перестал смотреть.

- У тебя тут… - он приблизился к девушке, чью щеку “украшал” большой след от красной губной помады, который она в спешке забыла стереть.

Раф взял со стола салфетку и поднес ее к щеке девушки, начав аккуратно стирать ужасный оттиск. Корреспондентка застыла, не в силах сказать слова; Эйприл на минуту забыла, как дышать, ее сердце стало бешено колотиться.

“Что это такое?” - мысленно спросила себя девушка, прекрасно понимая, что с ней происходило и во что она никак не хотела верить.


Раф смотрел в упор на покрасневшую (то ли от соприкосновения с салфеткой, то ли от смущения) щеку девушки, но, почувствовав на себе взгляд янтарных глаз Эйприл, он позволил себе взглянуть на нее. Они стояли так несколько секунд. Девушка не заметила, как взяла руку Рафаэля, все еще сжимавшую салфетку, в свою. Бунтарь ощущал, как кровь больно била в висках, как легкие больно обжигал каждый вздох, и как сильно билось его сердце. Он наклонился к лицу девушки, в первый раз в жизни руководствуясь порывом, но…

- Какая прелесть! - пролепетала тетя Джо, всплеснув руками, когда входила в кухню.

Раф сокрушенно склонил голову, понимая, какой момент он потерял, но затем снова выпрямился, стараясь придать себе спокойный и сдержанный вид нормального человека.

- Я, кажется, вам помешала? Майк, чрезвычайно милый молодой человек, так развеселил твоего отца, Эйприл, что я испугалась за его миокард. Он ушел так же быстро, как моя молодость - какая жалость.


Когда стол был сервирован, гости рассажены, еда подана, то мистер О’Нил, орнитолог по профессии, завел разговор о жизни, птицах и жире.


- Вот раньше! Раньше, в древности, когда люди от саблезубых тигров бегали, то были все, как вы Рафаэль, красивые, атлетичные… Зато мы теперь (он хлопнул себя по животу) запасаем жирок; птицы, вот, перед тем, как на юг лететь, жир запасают, желтенький такой, тепленький, … Ух! - он зажмурился от удовольствия, - Мы же жирок заготавливаем в течение всей жизни!

Он громко засмеялся вместе с тетушкой Джо и Эйприл; Раф сдержанно улыбнулся, про себя удивившись небывалому (от слова “нет”) чувству юмора отца Эйприл.


- Да, хахах… это чтобы рвануть под старость куда-нибудь подальше! - продолжила “шутить” тетушка Джо.


Под общий смех, мистер О’Нил, мужчина пятидесяти лет, с пышными седыми усами, иногда задавал “другу своей дочери” вопросы, которые обычно задают все отцы при знакомстве с парнями своих “цветущих чад”.


Конечно, со стороны Рафаэля, было бы безумием говорить только правду, а потому Бунтарь воспользовался советом своего сэн-сея: “не врать, а недоговаривать”.


- И последний вопрос, юноша, - говорил отец Эйприл, усмехнувшись в усы, - насколько серьезны ваши намерения?


Возникла тяжелая пауза. Эйприл с ужасом в глазах уставилась на отца, стараясь контролировать эмоции, Раф же сохранял небывалое спокойствие. Он сделал глубокий вдох и, посмотрев прямо в глаза отцу Эйприл, сказал, - Они более, чем серьезны, мистер О’Нил.


Пока отец Эйприл кашлял (то ли от того, что подавился куском индейки, то ли он был настолько ошеломлен ответом Темперамента), а девушка хлопотала вокруг него со стаканом воды, тетушка Джо решительно встала, чтобы разрядить свинцовую обстановку:

- А не спеть ли мне нашу песенку, Робби? - увлеченно предложила она.

- Это… это было бы прекрасно. - сквозь кашель проговорил отец Эйприл.


Женщина в малиновом платье встала из-за стола и подошла к фортепиано, которое стояло у стены напротив стола, и положила руки на черную лакированную крышку.

- Позвольте мне, мэм. - остановил ееРафаэль, про себя поразившись собственной решительности. Он, мягко отстранив женщину от инструмента, открыл крышку фортепиано и обнажил стройный ряд клавиш.

Женщина на ухо прошептала ему название песни, и Бунтарь… заиграл веселенький мотивчик Hungry heart.


Раф был великолепен; Эйприл и ее отец слушали с удовольствием, покачивая плечами в такт песне. Темперамент был счастлив, что сидел спиной к О’Нилам, и они не видели его раскрасневшегося от волнения лица. Иногда он встречался глазами с тетушкой Джо, которая улыбалась ему во время припева.

Женщине нравилась его игра и сдержанная манера себя вести; он оказался одним из немногих парней, которые, как ни странно, понравился и отцу Эйприл, который в этом, правда, себе еще не признался и вовсе не собирался этого делать, ибо любой отец, будь он хоть высоким и импозантным мужчиной средних лет или даже антропоморфной крысой-мутантом, будет всегда думать, что их чад “не достоин никто” и дальше будет продолжать считать своих детей (сыновей или дочек) маленькими и неокрепшими даже, когда они сами будут в возрасте, когда о человеке обычно говорят “не первой свежести”. Так сказал и мастер Сплинтер перед тем, как отправить сыновей на вечер к Эйприл:


“Я всегда буду волноваться о вас, будь вы хоть парнями, хоть черепахами; или парнями, которые были черепахами”.


- Люблю я Спрингстина! - резюмировала тетушка Джо, кончив песню под овации Эйприл и мистера O’Нила, к которым позже присоединился и Раф.

- И я люблю! - подхватил мужчина с густыми седыми усами, - Спасибо тебе, дочка, ужин восхитительный!

- Просто волшебный! - вторила ему женщина в малиновом платье.

- У меня бы ничего не получилось, если бы… не Рафаэль. - смущенно проговорила Эйприл, исподлобья посмотрев на Бунтаря, все еще сидевшего на круглом черном стульчике, локтем оперевшись о закрытую крышку фортепиано.


Услышав свое имя из ее уст, Темперамент резко выпрямил спину и посмотрел в сторону стола.


- Что ж, мы с Джо прогуляемся, тут рядом, заглянем в “Zabar’s” и прикупим кое-что к чаю, а вы тут пока… В общем (мужчина с седыми усами встал из-за стола и подошел к Рафу, тоже быстро поднявшемуся со своего места), - я был рад познакомиться с Вами. Чудесный вечер. Вы - отличный парень, Рафаэль. - с этими словами орнитолог крепко пожал руку Бунтаря и поспешил удалиться.


Парочка осталась вдвоем.


В это же время, в Бруклине…


Смерклось. Тишину улицы, щедро освещенную светом фонарей, нарушал лишь отдаленный разговор двух итальянцев, стоявших где-то за углом, в переулке. Вдали слышался приглушенная игра саксофона; на чистом темном небосклоне серебристым и золотым сверкали мириады далеких звезд.


На открытой площадке, на краю крыши одного из домов сидели двое: светловолосая девушка и молодой человек в округлых очках для зрения. Они расположились совсем близко друг к другу и смотрели в небо.


- У тебя красивые очки… они тебе идут. - нарушила тишину девушка.

- А мне нравится твоя водолазка, - улыбнулся Дон, коротко глянув в сторону Эллин.


Та смущенно улыбнулась, не найдя, что ответить. Ей нравилось носить водолазки даже летом, и теперь, надев свою любимую, кофейную и мягкую, она была удивлена, услышав подобный комплимент; Умник метил прямо в сердце.


Вновь возникло молчание.


- Почему ты молчишь? - спросила девушка, сказав первое, что пришло в голову, мысленно обругав себя за “ванильность и приторность” вопроса.

- Так я молчу не зная, что сказать, - начал декламировать Донателло первое, что пришло в голову, - не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать… - он осекся, вспомнив окончание строфы.


“Моя любовь которой нет предела” - мысленно продолжила за него Эллин, в ее глазах промелькнуло удивление.

- Это Шекспир. - сказала она. - Я люблю Шекспира.


Ее сердце забилось сильнее. Она посмотрела на Дона. Когда он говорил вслух давно знакомые ей строчки, его бархатистый голос звучал так стройно и мелодично, обволакивая ее целиком, успокаивая, погружая в состояние легкого сладковатого тумана. Эллин понравился его голос. Она весь день наблюдала его манеру разговора, которая ей необычайно нравилась, а то, как он хлопотал вокруг ее сестры, и как затем позвал ее смотреть звезды на крыше, казалось Эллин небывалым чудом.


- Жаль, что сегодня не мой день рождения. - сдавленным от волнения голосом сказала блондинка, медленно болтая ногами и глядя вниз на улицу.

- Почему?

Девушка легко улыбнулась.

- Потому что в день рождения всегда случаются чудеса. Как сегодня. Я стояла на Бродвее, боясь увидеть кого-то, похожего на Билли Гибсона, а… пришел ты.

Дон молча снял с себя джинсовую куртку и накинул ее на плечи девушки, та тепло закуталась в нее, благодарно посмотрев ему в глаза.


Умнику Эллин казалась маленькой беззащитной девочкой, которую хотелось крепко прижать к себе и никогда не отпускать… но он бы себе этого не позволил. По крайней мере, сейчас.

Продолжение следует…


*Гаттамелата - конный памятник кондотьера Эразмо де Нарни, по прозвищу Гаттамелата, произведение рук великого флорентийского скульптора Донателло.


========== Часть 9 ==========


“Меня зовут Хамато Сплинтер. Я и мои сыновья живем в канализации под Нью-Йорком уже около двадцати лет. Я учил своих черепашек, надеясь, что когда-нибудь они смогут быть полезны людям; конечно, они прекрасно умеют вязать, но это далеко не все. Я давно подозревал, что все четверо тайно мечтали стать людьми, беспрепятственно гулять по улицам и не бояться, что их кто-нибудь поймает для опытов и запрет в какой-нибудь секретной лаборатории; я подозревал, что когда-нибудь они смогут почувствовать, какого это - выпрямить спину и завести девушку, но когда им это действительно удалось, я был в некотором замешательстве. Сейчас, пока они наслаждаются человеческой жизнью, по секрету бегают на свидания и покупают носки, я не стану им ничего говорить, ведь потом они сами поймут, что рано или поздно соскучатся по приключениям, адреналину и панцирям. А пока они четверо, их девушки и я благодарны человеку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”


Донателло и Лин в ту ночь еще долго сидели на крыше, молча глядя в небо, пока девушка не заснула на плече Умника.


Осознание происходящего пришло к нему только, когда он вернулся домой и присоединился к Микеланджело, исполнявшему четырехчасовое ха-ши за то, что пропустил вечернюю тренировку. Дон вдруг понял что он сделал.

“Я - эгоист, это неоспоримо, - размышлял он, рассеянно глядя в свои старые чертежи, не понимая ни слова, ни линии, - чем я думал, когда соглашался? Почему нельзя было трезво рассудить, как будет правильно, а не лететь сломя голову на Таймс-сквер и никогда не видеть Ее… Но смогу ли я теперь забыть? И этот сонет! Кто просил меня вспомнить именно его и прочесть его именно тогда, когда она больше всего этого ждала?”


Как ни странно, Донателло меньше всего боялся, что Лин может его узнать. Это казалось ему невозможным, если взять в учет все факторы, но… тем не менее, этого все-таки нельзя было не учитывать.

Девушка несколько раз заглядывала ему в глаза в течение вечера, всякий раз ловя себя на мысли, что она определенно уже где-то видела и эти “зеленые очи”, и это лицо.

Подобное ощущение возникло и у Эйприл, когда она впервые встретила черепашек после превращения. Но поскольку она привыкла видеть их… в зеленом цвете, привыкла к их панцирям и привычке вечно таскать с собой оружие, то узнать в невысоком улыбчивом пареньке Микеланджело не вызвало у нее трудностей.

В лицах всех четверых было что-то, что отличало их от обычных парней, что-то нечеловеческое было написано у них в глазах и чувствовалось во всей манере держать себя, что-то что выдавало их, делало их уязвимыми… знаете, это люди еще называют красотой.


Известно множество случаев, когда в критических ситуациях человеческая система восприятия окружающего мира начинала работать по-иному, навсегда врезая в память отдельные моменты, черты лиц или голоса. Так произошло и с Эллин. Она привыкла думать, что ей привиделись “зеленые люди”. Но теперь, познакомившись с Донателло, она все чаще стала сомневаться в том, что ей “показалось”. Смущало только отсутствие панциря и нормальный цвет кожи.


Утром девушка проснулась на диванчике в комнате сестры, заботливо укутанная в большую джинсовую куртку. Эллин легко распахнула широкие серые глаза, удивившись тому, как быстро ее отпустил крепкий волшебный сон; девушка огляделась вокруг: в комнату через окно свободно проникали теплые солнечные лучики, освещая интерьер небольшой светлой комнаты, где в нескольких шагах от окна, справа, стоял деревянный письменный стол на резных округлых ножках, а на полу перед мягким диванчиком лежал светлый ковер с длинным ворсом, приятно щекотавшим пятки всякий раз, когда на него наступали. Лин почувствовала на своих плечах знакомую ткань - его джинсовка. Она зажмурилась, припомнив события вчерашнего вечера. Блондинка притянула к себе джинсовую куртку, втянув запах жесткой темно-синей ткани. Стоп!

“Если он оставил здесь куртку, значит, он еще вернется!” - подумала Лин, и на ее губах заиграла улыбка, а в глазах появился радостный блеск.


Тем же “звездным вечером” в квартире корреспондентки Эйприл О’Нил ее владелица и Темперамент мыли посуду.

Всякий раз вспоминая знакомство с родителями потом, Эйприл ругала себя за то, что весь тот вечер говорила и делала не то. Ей казалось, что она была недостаточно внимательна к Рафу и его участию в вечере (совершенно позабыв о Микеланджело. Это ее почему-то нисколько не смущало). Девушка чувствовала себя более рассеянной, чем обычно: она перестала замечать вокруг себя людей, в разговоре легко теряла нить, чувствовала, как предметы вокруг нее растворялись, сливаясь в одно сплошное… хм, зеленое месиво.


И вот после тяжелого рабочего дня Эйприл O’Нил выходила из здания, по пути прощаясь с коллегами, сопровождавшими ее в лифте:

- До завтра, Стэйси! Доброй ночи, Эстебан.


В руках девушка несла коробку из темного картона, доверху наполненную материалами, отрывками статей, оторванными “бесполезными маленькими ручками” кошек из Чайна-тауна и старыми аудио-пленками. Она собиралась взять такси и доехать домой без приключений. Но, как видно, ей было не суждено прожить жизнь, как нормальному человеку, пока из нее не исчезли бы все черепашки… ну, или хотя бы вот эта.

- Эстебан? - скептически спросил знакомый хрипловатый голос позади Эйприл.

Девушку почувствовала, как легкие больно обожгло, отчего стало невозможно дышать, сердце замерло, она обернулась, стараясь придать себе невозмутимый вид.

- Он испанец.

- Оу, испанец… Хм, что ж, я не испанец, но у меня немного итальянское имя. Здравствуй, Эйприл.

Девушка была рада его видеть. Она устало улыбнулась Темпераменту, который поджидал ее поодаль, облокотившись спиной о мотоцикл. Мотоцикл? Ах да, пару лет назад они с Донателло ведь несколько месяцев собирали его из запчастей старых и абсолютно негодных консервных банок, когда-то носивших гордое имя “Harley Davidson”.

Эйприл с интересом посмотрела на “стального коня”, а затем на Рафаэля: неизменная черная рубашка, выглядывающая из-под тонкой кожаной куртки, и темно-синие джинсы украшали его прекрасную спортивную фигуру, его темные волосы были растрепаны ветром, а в глазах плясали чертики; в руках он держал мотоциклетный шлем.


- Я мог бы… тебя подвести. - сказал он, посмотрев на девушку исподлобья.

- Да!


Темперамент показал девушке Нью-Йорк с другой стороны, с той, о которой Эйприл и не подозревала, он дал ей возможность увидеть город его глазами: мерцающие неоновые щиты, сменяющие друг друга с огромной скоростью, и учащенное сердцебиение, жажда скорости и свист ветра в ушах, адреналин и свобода - да, в этом был весь Рафаэль. Однако, беря в учет безумную (с легким оттенком маниакальности) любовь Эйприл к криминальным преступлениям, приключениям и тот факт, что ее лучшими друзьями некогда были четверо парней с большими панцирями из канализации, то можно резюмировать - ей понравился мир Бунтаря. Она всегда относилась к нему по-другому; девушка хорошо дружила с Донателло, находя в нем прекрасного собеседника, была в доверительных отношениях с Леонардо (и в глубине души жалела его за то, что он вел себя чересчур ответственно, отчего часто страдал), а Микеланджело… ну что с него взять? Он мог подружиться с кем угодно, если хотел. Но вот Рафаэль… А все просто: Темперамент всегда сторонился ее общества, никогда с ней не разговаривал и старался лишний раз не оказываться с ней рядом, постоянно куда-то исчезая.

В семейный же вечер Эйприл получила возможность увидеть другого Рафаэля. Корреспондентка была в дичайшем шоке, услышав его прекрасную игру на фортепиано, увидев, каким он может быть, если этого потребует ситуация… Он был необычайно вежлив и терпелив весь вечер, даже когда отец задавал ему “неудобные” вопросы, он держался сдержанно и уверенно, в его интонациях не было и намека на сарказм и не проскользнуло ни единой надменной нотки. И если бы он не был Рафаэлем, Эйприл бы могла влюбиться в него, хотя…


Мотоцикл затормозил, круто развернувшись напротив дома корреспондентки. Девушка отошла на несколько шагов от “железного коня”, глядя на Рафа, снова облокотившегося на чудо инженерного гения, сотворенное его талантливым младшим братом.

- Я мог бы снова тебя подвезти. Когда-нибудь.

- Нет.

В глазах Темперамента мелькнуло удивление.

- Сегодня я не позволю тебе оставить меня одну. Пожалуйста, … - девушка запнулась, она хотела назвать его по имени, но оно предательски застряло у нее в горле. Эйприл вдруг густо покраснела; по ее телу пробежал холодок.


Некоторым такая вещь, как называть человека, к которому ты испытываешь симпатию, по имени, кажется просто незначительной мелочью, и они не обращают на это особого внимания, однако, большинству людей эта «мелочь» дается с трудом. У подобного психологического страха перед именем любимого человека даже есть название – номатофобия. Мало, кто над этим задумывается, но ей страдают двое из трех влюбленных людей на планете, а обусловлено это недостатком доверия к предмету симпатии, сомнением в правильности своего выбора и неуверенность в обоюдности чувств… но это все никому не интересные психологические дебри. Многим людям кажется, что избавится от номатофобии невозможно, психологи же утверждают, что сломать барьер можно, но только силой воли.


- … останься со мной. - закончила девушка срывающимся голосом, подняв глаза на Рафа.

На его лице не дрогнуло ни мускула, но внутри сердцебиение участилось, глаза заволокла пелена, а в голове мысли сплелись в кучу… мозг отказывался адекватно воспринимать происходящее: подобного с ним еще никогда не случалось. Мог ли Рафаэль, этот Бунтарь, вечно ссорящийся с братьями, идущий вразрез с правилами сэнсея Темперамент, некогда обладатель самого большого панциря среди остальных, проживший всю свою жизнь в канализации и владеющий самым непонятным оружием, представить, что именно в этот вечер именно ЭТА девушка, впервые увидев которую, он уже не смог никогда забыть, скажет ему подобные слова, - нет, определенно, нет.


Через полчаса в квартире Эйприл О’Нил…


Воздух внутри стал не просто раскаленным, он, казалось, пылал, больно прожигая насквозь легкие, рассеивая взгляд, нарушая координацию движений и внутренний самоконтроль.


- Кофе? – предложила девушка.

- Кофе на ночь… - не подумав, попробовал возразить Раф, но моментально сообразил, что к чему, и решил “поиграть” - отцу бы не понравились твои слова.

- Конечно, он больше предпочитает мои схемы для вязания из «Marie Clair».


Раф улыбнулся впервые после того, как переступил порог квартиры Эйприл. Напряжение начинало понемногу спадать; Темперамент двумя пальцами сдавил переносицу, терзавшуюся острым нервным спазмом.


- Ты знаешь, я тоже. – ехидно проговорил он, растянув губы в полуулыбке, в его глазах, смотревших на девушку с некоторой издевкой, заплясали чертики.

Он шутил. Конечно! - какой нормальный мужчина, будь он в прошлом черепашкой-ниндзя, Майклом Джексоном или даже Саддамом Хусейном, ни за что не отказался бы от «кофе на ночь» или, если хотите, «чая без чая», если предложение поступило бы от такой девушки, как Эйприл. Раф был нормальным парнем и прекрасно понимал, к чему все идет. Однако это вовсе не означало, что он этого не боялся.


- Серьезно? – с недоверием и опаской прошептала девушка.

- Ну, конечно, нет.

Темперамент не спеша подошел к ней, поравнявшись с Эйприл взглядом, ох… этот взгляд, взгляд больших широко-распахнутых янтарных глаз, неотрывно смотрящих на него из-под ободка густых черных ресниц…

Девушка застыла без движения, ее сердцебиение участилось, ладони стали влажными, дыхание сбивчивым, резко свело мышцы где-то в глубине живота. Она никогда не чувствовала себя настолько беспомощной, как в эту секунду, когда взгляд черных, как ночь, глаз Рафаэля прожигал ее насквозь; ей показалось, что перед ним она стояла обнаженной, что именно сейчас стало заметно все, что она так долго скрывала и чего опасалась, все, в чем она не желала себе признаваться, все, что он смог прочесть в одном ее взгляде. Эйприл хотелось скрыться от этого пронзительного взгляда, спрятаться от него, закрыть руками лицо, но тело не слушалось ее. Девушка опустила голову вниз, ее щеки залились густым румянцем. Раф мягко приблизился к ней, двумя пальцами взяв ее за подбородок, он приподнял ее голову, заставив посмотреть себе в глаза. Секунду молодые люди стояли молча, не в силах сделать первый шаг.


- С меня довольно! – резко бросил Раф.

Его рука скользнула с подбородка на шею девушки, он наклонился к ее лицу, накрыв ее губы своими, соединив их в жарком и необыкновенном страстном поцелуе.


Что это происходит сейчас? Возможно, “театр абсурда”, как сказал бы сам Рафаэль еще пару месяцев назад, но только не теперь. Не теперь, когда она так близко, в комнате так темно, а воздух такой горячий… не теперь, когда кажется, что все более, чем правильно и логично… Определенно: только не теперь.


Ее кожа, смуглая и бархатистая, нежная, словно цветок орхидеи и сладкая, как мед, Темперамент покрывает поцелуями каждый ее дюйм, лаская плечи, тонкие изящные руки, шею и лицо; в его голове творится что-то невообразимое, все мысли смешались, перед глазами все поплыло, легкие больно обжигал раскаленный воздух, кровь в жилах кипела, а все тело дрожало от возбуждения, отказываясь слушаться; никаких сомнений, ни секунды колебаний, ни единого случайного жеста - все шло как по нотам, сливаясь в единую страстно-эротическую симфонию…


Тем временем в канализации…


В спальне черепашек ночная тишина была прервана шорохом и суетой: Микеланджело резко сел на кровати, широко распахнув испуганные глаза и жадно хватая воздух ртом. На койке в нескольких шагах от Весельчака Лео сонно приоткрыл один глаз, коротко зевнув; Лидер повернулся, оторвав голову от подушки и рассеянно посмотрел на брата, сощурив синие глаза в темноте. Заметив это, Микеланджело одним прыжком оказался на постели старшего брата, повиснув у него на шее.


- Что с тобой, Майки? - охрипшим ото сна голосом спросил Лео, правой рукой прижимая брата за спину ближе к себе.

- Мне… - в его голосе звучал дичайший испуг, - мне приснился страшный сон.

Лео покачал головой.

- И что тебе приснилось? - ласково осведомился старший брат.

- Го… голая женщина. - опасливо проговорил Весельчак.

Лео вопросительно посмотрел на спину брата, все еще не выпускавшего его из объятий.

- Она была с бородой. - объяснил Майки.

- А, ну тогда ладно. - разом успокоился Лео, скривив губы в улыбке.

Майки поудобней устроился в ногах брата, облокотившись спиной о его грудь; так часто случалось в детстве.

- Интересно, - задумчиво произнес Весельчак, - где сейчас Раф?

Микеланджело бросил грустный взгляд на пустующую кровать Бунтаря, который в это время на другом конце Нью-Йорка слушал, как ветер шумел за окном, как по стеклу барабанил крупными каплями дождь, ощущая тепло тела любимой женщины и думая о том, как хорошо, что Майки не мог его сейчас видеть.

- Секунду, Лео… а где наш Вундеркинд? - воодушевился Майки, заметив, как пустовала смятая постель Донателло.

- Я, кажется, знаю, где, - азартно прошептал Лео, отцепив от себя брата.


Через секунды оба, ступая аккуратно, крались через гостиную в сторону шороха, доносившегося из кухни.

- Так вот, что он…

Лео быстро поднес палец к губам, призвав младшего брата к незамедлительному молчанию. Ниндзя застыли у входа в кухню, спинами вжавшись в стену; Лео на секунду выглянул из-за угла, окинув взглядом комнату. Лидер махнул рукой младшему брату, призывая следовать за ним, Майки довольно закивал (ему уже давно безумно не хватало подобных вылазок). Лео шел впереди, а обладатель нунчак крался за ним в темноте кухни. Весельчак остановился около выключателя, довольно улыбаясь во весь рот и едва удерживаясь, чтобы не засмеяться. Лидер на цыпочках обошел стол. У одного из подвесных шкафчиком Донателло склонился над ароматной булочкой, методично извлекая из нее драгоценные сушеные ягоды. Лидер выставил правую руку назад, подняв ее вверх: он показывал Микеланджело обратный отсчет тремя пальцами.

- И три, два, один!

По сигналу в кухне резко зажегся свет, а по другую сторону стола Лео сделал несколько быстрых шагов по направлению к стоявшему к братьям спиной Донателло, но, едва успев коснуться плеча Умника, Лидер вдруг оказался уложенным на лопатки одним профессиональным приемом; Лео лежал на полу, его грудь яростно вздымалась, а в глазах застыло удивление. Над ним возвышалась стройная атлетическая фигура Донателло, его плечи были строго расправлены, он поправил очки за дужку рукой с большой овальной ладонью.

- Эй! - недовольно сказал Лео, скрестив руки на груди и заложив ногу на ногу; он и не думал вставать с пола.

- Никогда не подходи ко мне сзади. - предупредил Дон, протянув брату руку и помогая ему встать.

- Это все ты! - возопил Майки, ткнув указательным пальцем в сторону Дона.

- Тссс! - в один голос зашипели на него братья.

- Это все ты! - уже шепотом, но с тем же чувством повторил Весельчак, - Ты опять ешь изюм, Донни? - он подошел прямо к брату и ткнул ему пальцем в грудь, - Мы тебя предупреждали не выковыривать его по ночам!

Донателло слушал его невозмутимо, и когда Майки закончил тыкать ему пальцем в грудь, сказал:

- Изюм укрепляет нервную систему, Майки…

- Что совсем не означает, что ты должен есть его посреди ночи!


На следующий день…


Мастер Сплинтер спустился в гостиную, оставив свои покои; отец черепашек (то есть, … ну вы знаете) не спеша шел, опираясь на деревянный посох, всякий раз поразительным образом остававшийся целым даже после соприкосновения с холодным оружием. Мастер остановился посреди комнаты. В его невысокой фигуре внутреннее спокойствие и мудрость сочетались с невероятной силой и мужеством; он всегда был готов дать мудрый совет, поддержать в трудную минуту и защитить, если в этом появлялась необходимость. На этот раз он смотрел сверху вниз на Микеланджело, лежавшего на полу в позе “Рождественского ангела”, каких обычно дети своим телом изображают на снегу.

- Что с тобой, сын мой? - ласково осведомился мастер.

- Сэнсей… - говорил Майки, не отрывая восторженного взгляда, устремленного в одну точку где-то на потолке, - я никогда не думал, как это здорово - спать на спине.

Сплинтер усмехнулся в усы.

- Все это просто замечательно, Микеланджело. Однако… не забудь потом помыться. И, кстати, сегодня твоя очередь тереть меня губкой.

Майки бросил сокрушенный взгляд в сторону учителя.

- Шучу, - сдержанно хохотнул мастер.

В это же время в квартире Эйприл О’Нил…


Раф не спал почти всю ночь, боясь, случайно разбудить девушку; он слушал ее дыхание, исследовал расслабленные черты ее лица, играл ее темно-каштановыми волосами.

Утром, когда корреспондентка еще спала, он натянул темно-синие джинсы, умылся и пошел на кухню. Он хлопотал, поджаривая на плите тосты (поражаясь своим собственным действиям). Подумайте, что с человеком делает бессонная ночь (ох уж эти эвфемизмы!). Бунтарь ловко переворачивал румяный белый хлеб, когда почувствовал, как его торс сзади нежно обвила руками она. Тело Рафа словно прожгло насквозь, к его лицу резко прилила кровь, начав пульсировать в висках, он обернулся в объятиях девушки и привлек ее к себе.

- Доброе утро. - прошептала Эйприл у самых губ Темперамента.

Он жутко смутился, встретившись с ее глазами, и ничего не ответил, вместо этого он притянул Эйприл к себе. Девушка уткнулась лицом в его обнаженную рельефную грудь, ее длинные каштановые волосы приятно щекотали смуглую кожу Бунтаря.

- Через час я должна быть на работе. Иду в душ… ты со мной?

Брови Темперамента удивленно взмыли вверх.

- Я… эм… боюсь спалить хлеб. - пробубнил он, мысленно говоря себе: “Какой же я идиот!”.


Через полчаса они оба сидели за столом в кухне; свет от окна мягко скользил по глянцевому покрытию фурнитуры, по начищенной до блеска напольной плитке. Рафаэль зажмурился от яркого солнца, светившего прямо в лицо, и повернулся спиной к окну, оказавшись прямо напротив девушки. Эйприл молча изучала его фигуру, исследуя каждый сантиметр, каждую впадинку и линию, ей хотелось запомнить его наиболее точно, запечатлеть навсегда в своей памяти, ведь кто знает, когда его превращение могло обернуться вспять?!

- Странно это, да? - нарушила неловкую тишину Эйприл.

Раф, все это время делавший вид, что он целиком увлечен размешиванием сахара в своем кофе, поднял на девушку глаза.

- Что именно? - сдавленным голосом осведомился он, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Конечно! ему еще никогда не приходилось не то что готовить завтрак, но и просыпаться в постели не в одиночку (те дни, когда он, к своему удивлению, просыпался в обнимку с Микеланджело - не в счет, Весельчаку часто снились кошмары в детстве).

- Ты уже второй раз в моей квартире в роли моего парня. - загадочно улыбнулась девушка, не отрывая глаз от сидящего напротив молодого человека.

Секунду Раф обдумывал сказанное, ему определенно не понравились слова Эйприл. Возможно, потому что он их не так понял.

- “В роли”. - хмыкнул Раф, возвращаясь к кофе.

- У тебя очень хорошо получается. - протянула Эйприл, встав со своего места и обвив руками шею Бунтаря.

Однако, нервы Рафэля еще с утра были на пределе, теперь же, услышав слова Эйприл, он был несколько взбешен; корреспондентка явно потеряла контроль над ситуацией, она хотела лишь разрядить обстановку, сделать этому странному мутанту-переростку завуалированный комплимент, однако… она забыла, что мужчины не понимают намеков.

- То есть, я гожусь только на роль? - саркастически произнес Раф, повернувшись назад к девушке.

Эйприл не знала, что ей сказать, черные глаза Темперамента прожгли ее насквозь, волна мурашек прокатилась по телу девушки, ее сердце бешено забилось; она поняла, что нужно было что-то сказать, чтобы не допустить скандала, но сделала только хуже:

- Если ты думаешь, что меня смущает твоя… обратная сторона, то все совсем не так. Я даже не помню, ка…

Девушка хотела сказать “как вы выглядели раньше”, но Раф не дал ей договорить.

- “Канализацию”, хочешь сказать? - он встал, выпрямившись во весь рост, и повернулся спиной к девушке, которая застыла, боясь сказать лишнее слово. - Да, действительно, на что я замахнулся… - он сказал это скорее себе, чем девушке. - Вчерашний вечер был моим самым невообразимым косяком. - он говорил это своим хрипловатым низким голосом, чеканя каждое слово, глядя Эйприл прямо в глаза; в его взгляде было столько разочарования и боли, что у девушки защемило сердце.

Она сделала шаг ему навстречу, не теряя надежды исправить положение, но Раф поднял обе руки широкими квадратными ладонями вверх, не позволив ей подойти.

- Ни слова, ни жеста. - прохрипел он. - Я ухожу.

Темперамент прошел мимо оторопевшей девушки, быстро преодолев гостиную, и с силой захлопнул за собой дверь.

Эйприл рухнула на рядом стоящий стул; ее глаза заблестели, тело обмякло, а взгляд был рассеян: да уж, не этого она ожидала от сегодняшнего утра…


Тем временем в Бруклине…


- Ну, и как оно? - осведомилась девочка, чье усыпанное мелкими веснушками лицо, как сплошной солнечный лучик, обрамляли кудрявые светло-рыжие волосы.


Николетт О’Брайан, в отличие от своей сестры, откровенно говоря, тащилась от своего имени, и, всякий раз, когда ей было необходимо представиться, она употребляла только полную форму, гордясь, что ее назвали так “замысловато”.


- Что “оно”? - недовольно хмыкнула Эллин, отбросив светлые волосы со лба. Она сидела на подоконнике в своей комнате, обхватив тонкими руками коленки, глядя в окно; ее сестра удобно устроилась на диванчике поодаль, подмяв под себя стройные ножки.

- Ты, что “ку-ку”? - Ники постучала указательным пальчиком себе по виску. - Очкарик твой как, ау?! Ты уже, небось, в голове представила, как вы с ним поженитесь, придумала имена детей, а вместо того, чтобы сказать “Привет”, ответила сразу “Я согласна”? - откровенно подкалывала младшая сестра.

- Нет. - сухо ответила Эллин, сдвинув брови на переносице.

- Хах, кого ты пытаешься обмануть? Меня? Меня, свою родную любимую сестру! Уж я видела, как ты на него смотрела.

- И как? - раздраженно хмыкнула Эллин, повернувшись к сестре.

- Как Джозеф! - с этими словами девочка ткнула пальцем в вылизывающего себя пушистого белого кота, удобно растянувшегося на ковре у дивана.

- Да уж… Вообще-то, он…

- Какой он клевый, я и сама видела. Не надо мне ничего рассказывать.

“Уверена, что еще и слышала, егоза” - мысленно продолжила Эллин.

- Он высокий. Это круто. Люблю высоких парней. - мечтательно возвела глаза к небу младшая О’Брайан.

- Да у тебя их нет.

Ники одарила сестру наигранно обиженным взглядом, сморщив свое милое, по-детски круглое личико и скрестив руки на груди.


На следующий день Донателло, как справедливо заметила Эллин, действительно вернулся за джинсовкой, вызвав бурю эмоций у радиоведущей, которые она изо всех сил старалась контролировать, и восторженные крики “Очкарик вернулся!” у Ники, которая, на первый взгляд, была даже больше рада его видеть, чем старшая сестра. Только на первый взгляд.


Рыжая девчушка прибежала домой на обед, застав старшую сестру и “очкарика” за разговором.


- Знаешь, кем я работаю? - спросила она у Дона, когда Эллин у окна поливала орхидеи и, казалось, их не слышала.

- Кем? - с интересом спросил Умник, поправив очки.

Он чувствовал себя, как дома, глядя на этот маленький и очень подвижный рыженький комочек, безумно напоминавший ему…

- Знаешь анекдот про повара? Так вот я - повар. - гордо заявила она, уперев руки в бока, - Все едят на работе эту бурду, именуемую “едой для персонала”, а готовят блюда изысканной итальянской кухни! Чертовы лицемерные эстеты! Я - умная, бегаю домой, тут недалеко на метро.


Эллин, со стороны молча наблюдавшая за этим странным техником-универсалом, внезапно вошедшим в ее жизнь с Шекспиром и своей божественной теплой джинсовкой, с легкой улыбкой любовалась его фигурой, не заметив, как из миниатюрной лейки, которую она некрепко держала в правой руке, согнутой в локте, на пол капала вода.


Чайно-поварскую идиллию разорвал нетерпеливый стук в дверь.


- Открой дверь, очкарик. - шутливо приказала Ники, повернувшись к Умнику со сквородкой в руках. Она всего лишь собиралась жарить яичницу, ничего больше.

Эта девочка умела делать предложение, от которого сложно было отказаться: Донателло послушно встал и направился в коридор.


Эллин метнула в сторону сестры укоризненный взгляд.


- А что? Домашним будет, хоть какая-то польза, даром, что не видит ни зги! - картинно возвела руки к небу младшая сестра, продекламировав эту фразу тоном, каким следовало бы скорее читать Монолог Гамлета.


Тем временем Дон как раз распахнул дверь прямо перед… Микеланджело?

Обладатель нунчак стоял, облокотившись о стену, и исследовал дверной проем, задумчиво водя по нему кончиками пальцев правой руки.

- Майки, что ты здесь…

- Донни! Как я соскучился по тебе! - с этими словами Весельчак стиснул брата в объятиях. - Сейчас я тебе все объясню. Ты, понимаешь, я ехал в метро, отец послал меня к Эйприл, чтобы забрать какие-то там носки… Но это неважно! Рядом со мной стояла девушка (с первого взгляда ничего особенного) но вот ее запах… О, этот божественный аромат! Что же это за духи, черт, я не разбираюсь в них… что-то такое цветочное и… и еще пицца. О, да! Именно этот восхитительный аромат, который я не спутаю ни с чем! Донни, если бы ты знал, как много для человека значит запах, запах тела! И, и… я чувствую ее запах, а она… она чувствует мой (о, да, я снова мылся шампунем мастера Сплинтера). И вот… клянусь святой чупокаброй, все так и было!

- И что? - скептически вставил Дон, поправив очки.

- “Prospect Park B”, - остолбенев, продекламировал Майки металлическим голосом, каким в метро обычно объявляют станции. - Я пошел за ней, правда, меня здорово придавило дверями и… и я, кажется, вывихнул плечо, но это все ерунда! (ты ведь вправишь мне его потом, правда)- Весельчак говорил все это очень быстро, не сменяя дыхания, эмоциональности ему было не занимать, - Я шел, скрываясь, словно ниндзя… (хотя… я ведь и есть ниндзя!) и оказался тут, а дверь мне открыл ты… И… и я так рад видеть тебя, чувак! - Майки попытался снова напрыгнуть на брата, но тот его остановил.

- О какой девушке ты сейчас говоришь?

- О самой необыкновенной в мире…

- Хорошо, я сейчас сформулирую по-другому, чтобы тебе было понятно… Алло! - Дон пощелкал пальцами перед лицом брата, чей взгляд был рассеян, а зрачки расширены до предела. - Как твоя “необыкновенная” выглядит?

- Как ангел…

“Твою ж мать!” - про себя выругался “Очкарик”. Его вдруг осенило:

- Рыжая?

Майки кивнул.

- Тихо! - Дон выпроводил брата обратно за порог и сам вышел с ним, прикрыв за собой дверь, - Этот твой “ангел” младшая сестра Эллин, … о, Господи, да не падай же ты! Я тебе сейчас дам номер ее телефона, а потом ты отсюда уйдешь. Слышишь меня?

- Угу.

В это время в кухне сестры слушали голоса в коридоре, не в силах разобрать слов.

- Это самое… шел за мной один какой-то дурачок, - игриво улыбнулась Ники, - Такой хорошенький! Думал, я его не вижу, быть может, ниндзя себя возомнил?! Сшиб два горшка с цветами, когда я прошла мимо магазинчика дяди Эрла в “Austen’s park”, врезался в доску объявлений, а потом еще всю дорогу охал и ахал, потирая ушибленные места.

Продолжение следует…


========== Часть 10 ==========


“Меня зовут Николетт О’Брайан (правда, шикарно звучит?). И я еду в Вегас на концерт JаyZ… однако, зануда Эллин об этом еще не знает. Я, вообще, хочу сказать одно - моя сестра боится мужчин. Шарахается от них, убегает, а когда она вдруг начинает подозревать, что нравится кому-либо, … моментально дает деру куда-нибудь подальше. А вы думаете, зачем она поехала сюда в отпуск за тысячу миль? К слову, в один из недавних вечеров, когда у меня вдруг отрубился компьютер, сестренка позвонила в “Службу поддержки потерявшихся юзеров” и не прогадала! Я наблюдала за ее удивленным лицом, когда программист узнал ее по голосу, о, это было прекрасно(!): представьте себе покрасневший сельдерей. В общем, получением разрешения на поездку я косвенно обязана чуваку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”.


Вопреки запретам Донателло, Весельчак все-таки проник в квартиру сестер и познакомился с «ангелом».


- Николетт О’Брайан. – девочка протянула вперед свою пухленькую ручку, и на ее щеках заиграли две маленькие ямочки.

- Майк… просто Майк. – обладатель нунчак галантно склонился, коснулся губами протянутой для рукопожатия ручки девочки.


Дон одарил его вопросительным взглядом (подобно Рафу, удивившись его поведению), на что Майки посмотрел на него, как бы говоря: «А ты что, думал, я тут с тобой в игрушки играю?»


После того, как все четверо уселись пить чай, сестры начали спорить:


- Ты никуда не поедешь, Ники. – упиралась Эллин. – Ты несовершеннолетняя.

- Что? Да я уже… - девочка закатила глаза, дабы сосчитать года, - уже год как совершеннолетняя! Выкуси!

Лин ткнула ее локтем под столом, силясь напомнить о приличии.

- Ты знаешь, что такое Вегас? – серьезно спросила Эллин.

- Да, это самый крутой город на свете, а еще там JayZ, а еще… а еще я туда поеду!

- Твои убедительные доводы более, чем исчерпывающи. - саркастически ответила Эллин. - Одна ты никуда не поедешь. – девушка скрестила на груди руки, сдвинув светлые брови на переносице и сощурив глубокие серые глаза.

- JayZ? – прошептал Майки, не веря своим ушам. Его глаза заблестели.

Донателло забеспокоился, как бы брат не упал на колени перед девочкой прямо посреди кухни с предложением, хм… нунчак и панциря.

- Я мог бы поехать с тобой, - воодушевившись, предложил Весельчак Ники, но поймав взгляды Эллин и Дона, исправился, - если вы оба не против.


В итоге, сила обаяния и чувство юмора Микеланджело одержали верх. Ему удалось уговорить даже мастера Сплинтера, уединившись с ним в его покоях. О том, что сенсею пообещал Весельчак, никто так и не узнал.

Проводив Майки и Ники в город казино, виски, Блэк Джека и дешевых шлюх, Дон и Лин стали только сильней о них беспокоиться.


В тот самый вечер, когда Рафаэль вернулся домой, то был сам не свой.


«… необходимо любить. Жизнь прекрасна, - внушал Бунтарю размеренный голос диктора с экрана телевизора, - спеша на работу в гуще толпы в жарком и бурлящем мегаполисе, остановитесь на секунду, оглянитесь вокруг: неужели все не волшебно, что окружает вас?..»

- Твою ж мать! – вскочил с дивана Раф, сплюнув на пол, – Да эта жизнь – самое вонючее дерьмо, о котором ты даже и не мечтал, козел! «Оглянитесь вокруг!» - передразнил он, - Вокруг ничего нет, гандон ушастый, ни-че-го!

Экран телевизора вдруг погас, сменив улыбчивое лицо медитирующего диктора исчерпывающей своей лаконичностью чернотой.

Раф обернулся: за его спиной Донателло вырубил телевизор со второго пульта.

- Только попробуй пнуть телевизор, я собирал его целый месяц! – с вызовом предупредил Умник, указав в сторону погасшего экрана.

- Вот кого я ждал все это время! А ну, иди сюда, Вундеркинд, я сделаю из тебя котлету, мозгляк!

Но ему был нужен не Донателло.

Раф, изловчившись, выхватил пульт из рук брата.

- Отдай!

- Ха. – издевательски хмыкнул Раф, с треском смяв пульт одной рукой на глазах удивленного брата.

Донателло медленно снял очки, не сводя с брата глаз.

«Черт тебя возьми, можешь даже его съесть, я новый соберу» - подумал про себя он.


Тем же вечером…


Донателло сидел в компьютерной комнате, откинувшись на своем любимом стуле, заложив руки за голову; его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь мониторы, стены, время и пространство, он очень тихо декламировал заученную много лет назад строчку, поразительно подходившую по ситуации:

- «Когда бы мыслью стала эта плоть, - о, как легко, наперекор судьбе, я мог бы расстояние побороть, и в тот же миг…»

Напротив него остановился Раф, услышавший, как брат читал стихи.

- Ты че, бухой? – безразлично прохрипел он.

Донателло терпеливо обернулся в его сторону.

- Вместо того, чтобы оставить свои ядовитые комментарии где-то между гортанью и небом, ты, сам находясь в состоянии глубокой любовной фрустрации*, задаешь мне подобные вопросы. Идиотизм не всегда самое лучшее оправдание, когда речь идет о 44 сонете Шекспира.


Последовала секундная пауза.


- Что за херню ты сейчас сказал?

Донателло кивнул в сторону плеч и спины брата, где на смуглой коже Темперамента красовались красновато-фиолетовые длинные и тонкие царапины (очевидно, эти кровоподтеки являлись красноречивым “приветом” от той, с кем он накануне проводил время).Проследив за взглядом брата, Раф инстинктивно потянул руки к плечам, пожалев о том, что впервые в жизни, не глядя, надел майку Леонардо.

- Сомневаюсь, что это был мастер Сплинтер. – констатировал довольный собой Вундеркинд, поправив очки. – А беря в учет то, что ты не в настроении, я могу резюмировать… - продолжил он, сложив руки рупором.

- Никто меня не бросал. – сухо прервал Раф. – Понял? - с нажимом добавил он.

- Хорошо, хорошо! – замахал руками Донателло. – Хорошо, однако… какого цвета обои в спальне Эйприл?

- Вообще-то там штукатурка… Ах ты, козел! – Раф не сразу понял, что Вундеркинд просто решил его подловить, чтобы подтвердить свою догадку. – Пошли бухать.

- Что?

- Это был не вопрос. – с этими словами Темперамент схватил Дона за ворот рубашки и потащил его куда-то в сторону комнаты наверху, где висел гамак, в углу стоял мягкий старый кожаный диван, а рядом с ним сейф, в котором Рафаэль хранил «Волшебное зелье на черный день»


Тем же вечером…


- Налакался?

- Че?

- Я спрашиваю: налакался?

- Ты вообще кто? - прохрипел Темперамент.

Донателло с силой отцепил от себя Рафаэля, который никак не хотел отпускать его ногу.

Бунтарь здорово приложился к бурбону.


В комнату вошел Лео.


- Сплинтер-младший… - глуховатым басом проворчал Раф. - Заходи, брат. Бурбон? Кофе? Бурбон в кофе?** - бесстрастно хрипел он, даже не глядя в сторону только что вошедшего брата.

- От тебя я этого не ожидал. - серьезно сказал Лео, обратившись к Донателло.

“Не знал, что Раф смотрит Дневники вампира”** - подумал про себя Лидер, садясь на ковер рядом с Умником. Дон вдруг резко притянул его к себе за локоть, наклонившись к его уху.

- Я не выпил с ним ни капли, но… - быстро зашептал он.

- Иди уже. Я останусь. - ответил ему Лео, обхватив руками колено и приготовившись долго слушать.


Донателло около двух часов просидел вместе с Рафом в его, хм, комнате отдыха, и порядком устал.

Узнав причину ссоры брата и Эйприл, Вундеркинд всерьез задумался над тем, что когда-то им говорила сама девушка: “Внешность… это преходящее”. И это действительно было правдой: они четверо росли мутантами, были воспитаны мутантом и вели… несколько неординарный образ жизни, а тот факт, что теперь они стали выглядеть по-другому, по сути, ничего не изменил. Дон вспомнил о чувствах, которые испытывал, находясь рядом с Эллин, о головокружении, о красных щеках, о мурашках по коже, и сморщился от отвращения и стыда: он никогда не будет считать себя настоящим человеком, а значит, его чувство противоестественно по отношению к этой девушке. Поразительная трезвость ума для мутанта и… одновременно небывалая глупость для человека.

У Вундеркинда перед глазами вдруг всплыло хорошенькое кругленькое личико Ники и ее слова, которые она прошептала ему на ухо перед отъездом: “Она только кажется взрослой, холодной и “колючей” занудой. Позаботься о ней, пока меня не будет”.

Дон обхватил руками голову, закрыв ладонями глаза, он снял очки, отложив их в сторону и уперся локтями в стол.

“Да, наломал ты дров, друг” - подумал он про себя.

- Эй, брат, - на плечо Вундеркинда легла рука Леонардо.

- Я запутался. - растерянно поднял на него глаза Дон.

- Знаешь, что этот мистер-секс, который сейчас храпит там наверху, сказал мне? прежде чем отрубиться: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

- Но я уже сделал! - отчаянно прокричал Дон. - И теперь… ничего вернуть нельзя. - он стал говорить гораздо тише и удрученней, - Я… я впервые не знаю, что делать. Это было ужасной ошибкой, Лео. Моей ошибкой.

- Я тебе так скажу: делай то, что считаешь правильным. Если ты считаешь, что замелькав на горизонте у этой девушки, быстро исчезнуть, не сказав последнего слова, будет правильно, то, как говорится, флаг тебе в руки.

Дон протер глаза и снова надел очки. Он решительно встал со своего стула и сказал:

- Ты прав. Я должен сказать последнее слово. - с этими словами он исчез в дверном проеме компьютерной комнаты.

“Я помню, что случилось, когда я услышал от Караи последнее слово. Удачи, брат!” - подумал про себя Лео, задумчиво улыбнувшись своим мыслям.


Через час в Бруклине…


Донателло спустился с крыши по лестнице, приваренной к стене здания, оказавшись на открытом балконе пятого этажа. Держась одной рукой за тонкие металлические перила, он свесился вниз и заглянул в окно.

Внутри комнаты стояла светловолосая девушка. Ее тонкая фигурка была облачена в широкие и длинные накрахмаленные панталоны, поверх полупрозрачной кружевной сорочки талию блондинки сдавливал тесный бежевый костяной корсет; волосы наполовину были собраны в высокую прическу, а наполовину хаотично ниспадали непослушными локонами на раскрасневшееся лицо. Блондинка, заложив руки за спину, старалась изо всех сил дотянуться до шнуровки корсета, но узкий и необычайно тесный старомодный аксессуар не позволял девушке не то что повернуться, а даже нормально вздохнуть. Ее бледные щеки зарумянились, она дышала часто. Девушка психовала, казалось, она даже ругалась. По крайней мере, Умник несколько раз отчетливо слышал имя ее младшей сестры.

Донателло хохотнул, глядя на это забавное зрелище, и постучал в стекло. Девушка резко повернула голову в сторону шума, убрав с лица волосы.


“Черт, открывать или не открывать? По средневековым меркам я вообще без одежды. Хотя…” - Эллин подняла слайдерное окно, впустив Умника внутрь.


Каждый раз, когда она видела его или даже просто вспоминала о нем, с ней начинало происходить что-то невообразимое. То, что ей самой не нравилось.

“Я теряю контроль над собой, у меня пропадает ощущение всякого здравого смысла. Зачем мне это?” - рассуждала она. Когда Эллин слышала его голос, все ее тело словно прожигало насквозь, ее легкие сдавливал спазм, все тело начинал бить легкий озноб: “Бабочки что ли?”.

С ним она старалась вести себя ровно, возможно, даже холодно, силясь не показать своей заинтересованности, а когда он уходил, начинала об этом жалеть. Ей было трудно понять и принять то, что он приходил сюда к ней, чтобы увидеть ее, а не чтобы поиграть с Джозефом или послушать, как Ники в обеденный перерыв поет в душе. Для Эллин казалось чудом, когда это зеленоглазое очаровательное сочетание интеллекта, эстетики и физической красоты в очках оказывалось рядом с ней.


Девушка попыталась как-то оправдать свой внешний вид, потупив голову.

- Не обращай внимания на…

- Иди сюда. - Донателло рывком притянул к себе девушку, развернув ее спиной, и взялся за шнурки корсета, потянув неумело завязанный тугой узел на себя.

“Руки дрожат, как глупо…” - про себя думал Вундеркинд, возясь с плотно стянутой шнуровкой. Его крепкие мускулистые руки подрагивали, движения были слишком резкими, он был готов просто разорвать этот корсет… но было необходимо контролировать свои гормоны, мы ведь цивилизованные люди, верно?

Когда тиски шнуровки ослабли, Эллин сделала глубокий вдох и обернулась назад, оказавшись лицом к лицу с Вундеркиндом.

“Только не смотри ему в глаза, только не смотри…” - крутилось в голове девушки.

- Это девятнадцатый век? - спросил Дон, скользнув взглядом по кружевной накрахмаленной ткани, скрывающей бедра девушки.

- Ах, это… - рассеянно ответила Эллин, бросив короткий взгляд на свои панталоны.

“Какая же тупица… на мне все еще эта бабушкина жуть!” - вспомнила она и поспешила скрыться за широкой деревянной ширмой, изогнувшейся поодаль от входа в комнату. Блондинка наскоро натянула первую одежду, выпавшую из шкафа, стоявшего прямо за ширмой, на ходу вытаскивая из волос оставшиеся шпильки.


С лица Донателло все это время не сходила веселая усмешка. Он старался быть серьезным, но происходящее не переставало его забавлять.


Когда Эллин вышла из-за ширмы в коротких темно-синих джинсах и свободной белой рубашке, Дон скользнул взглядом по ее лицу и приложил ладонь к ее лбу.

- У тебя… кажется, жар.

- Это будет самым логичным завершением чертового Дня благодарения. - саркастически ответила девушка, подняв серые глаза на Донателло.


И это действительно было правдой. Эллин несколько часов провела в ужасном тесном корсете сестринского платья с турнюром из “Debenhems” на сильно засаленном костюмированном вечере в честь Дня благодарения в полупьяном “Обществе анонимных актеров” (которое по субботам всегда посещала Ники, и которое была вынуждена в этом году вместо нее посетить Эллин), а кроме них и уже давно выжившего из ума старого сморщенного извращенца-цветочника Эрла, напялившего на себя грязную накрахмаленную манишку и кружевные нарукавники; она ужасно устала, в ее висках пульсировала кровь, все тело бил озноб, а щеки предательски горели, донимала тревога за сестру, и этот внезапно появившийся парень… Кстати, о нем - он ведь, кажется, собирался сказать последнее слово, что ж, посмотрим, как ему это удалось.


“Все, прекрати, прекрати, прекрати…” - пыталась заставить себя отвести взгляд Эллин, когда ее серые встретились с зелеными глазами Вундеркинда; ему показалось, что внутри комнаты вдруг стало ужасно душно, он по инерции поправил очки. Прошла еще секунда этой одурманивающей близости, и… у Эллин подкосились ноги.

“Когда думаешь, что хуже уже некуда, познакомься со мной.” - ворчала она про себя, когда Дон помогал ей встать, а затем, подхватив на руки, уложил на диван.

- Меня еще никто не брал на руки. - рассеянно глядя перед собой, констатировала девушка, моментально пожалев о том, что позволила ему это услышать.

“Женись на мне” - вдруг пронеслось в голове Эллин. Блондинка улыбнулась своим мыслям.

- В самом деле?

Эллин вдруг резко повернула голову в сторону взгляда двух горящих зеленых лучинок, прожигавших ее насквозь весь вечер.

“Ты действуешь мне на нервы, мохнатая ленивая тушка, исчезни!” - про себя возмутилась блондинка, но вместо этого:

- Джозеф, уйди! - шикнула она на удобно устроившегося у дивана белого и необычайно пушистого кота, уставившегося на нее во все глаза.

Джозеф не двинулся с места, продолжая неотрывно созерцать изящную фигуру сестры своей хозяйки.

- Накрой его чехлом каким-нибудь… - с некоторым раздражением посоветовала Эллин сидящему на краешке дивана напротив нее Донателло.

Умник засмеялся.

- Это Ники. - кивнула девушка на соизволившего таки покинуть свое насиженное место кота. - ЕЕ крайне неделикатный питомец. Мне вообще-то не везет с котами. Был у меня один… Он, знаешь, выпал из окна.

- Но ведь кошки не могут…

- А мой смог! - обиженно прервала Эллин, скрестив руки на груди. - Он был сам не свой после кастрации. У меня даже кактусы засыхают…

“Боги, что я несу?!” - подумала про себя девушка, лихорадочно соображая, как исправить положение.

- А я вот в графе “домашние животные” всегда писал имя младшего брата. - хохотнул Вундеркинд.

Девушка улыбнулась.

- Ты правда врач? - сменил тему Дон.

- Да. Закончила Университет в Саутгемптоне. Там красиво. - мечтательно ответила она, припомнив студенческие годы. - А ты?

- Я… - вот тут Донателло и пожалел о своем вопросе.

Он получил неплохое заочное образование, изловчившись заработать диплом с отличием по почте, но как объяснить то, что он выучился на инженера, ни разу не посетив лекции лично, он не знал. Однако, решил не врать:

- Технологический университет. В Массачусетсе. - ответил он, поправив очки.

“Кембридж…” - про себя удивленно отметила Эллин.

- Ух ты, компьютерный гений. - сыронизировала девушка.


Она ощущала во всем теле предательскую слабость, не в силах поднять даже голову. Это, впрочем, ничуть не ухудшало ее положения… однако, ей самой так не казалось.


“Если бы она знала, - думал про себя Дон, - зачем я сюда пришел…”


- Как ты думаешь, что сейчас делают наши младшие? - нарушила тишину блондинка.

- Хахах, наверное, стоят на головах от восторга: за ними же теперь никто не смотрит! “Никаких зануд рядом” (он передразнил манеру Микеланджело) - карты, Блэк Джек …

- Шлюхи… - задумчиво добавила Эллин.


“Я должен что-то сделать, но… черт, что? Бесхребетная, слабая, сопливая рептилия…” - мысленно ругал себя Донателло.


Со стороны улицы вдруг раздались залпы, раскатистые и громовые, от которых вмиг задрожали стекла.

- В даунтауне взрывают салюты. - безразлично констатировала Эллин всполошившемуся Умнику, обернувшемуся в сторону залпов. - Регулярно пропускаю это зрелище. - добавила она, снова скрестив руки на груди.

- Но только не в этот раз. - с легким азартом в голосе ответил Дон. - Пошли.

- Что? - вытаращила на него глаза девушка. - Нет, нет, нет! - пыталась сопротивляться она, когда Умник снова подхватил ее на руки.

“Никогда не чувствовала себя большей идиоткой, чем сейчас”, - думала блондинка, когда они поднялись на крышу, откуда открывался божественный вид на Бруклинский мост, где чуть пониже, с тяжелой грузовой баржи, в небо выпускали грандиозные, чарующие разноцветные снопы искр, отбрасывающие на воды Ист-ривер насыщенные игривые блики.

Донателло посадил девушку на край фасада и сам сел рядом.


На улице давно стемнело, со стороны даунтауна раздавались оглушительные звуки салютов, сопровождаемые восхищенными криками толпы. Каждый залп освещал все вокруг, на секунды небосвод становился таким же ярким и светлым, как днем. Эллин с восхищением наблюдала за этим зрелищем, радостно улыбалась, ерзая на своем месте; ее глаза отливали совсем детским восторгом, она, казалось, не видела ничего вокруг, кроме неба, сияющего мириадами цветных пиротехнических искр, отражавшихся в воде.

Донателло не мог оторвать от нее глаз, не обращая ни малейшего внимания на салют, ведь сейчас, когда ей казалось, что на нее никто не смотрит, ОНА была настоящей, реальной, полной жизни девушкой, которую он полюбил.


Эллин вдруг обернулась, посмотрев на Донателло, ее лицо вмиг посерьезнело.

- Зачем ты приходишь ко мне?

“Знает ведь, зачем, и все равно спрашивает”. - мысленно проворчал Дон.

- Ты ведь знаешь, зачем.

- Нет, не знаю. Я хочу, чтобы ты это сказал.

Вундеркинд закатил глаза.

- Что ты.. Почему ты так смотришь на меня?..- опасливо залепетала девушка, - Что ты собираешься сделать?

Донателло придвинулся к ней вплотную, заглянув в ее глаза. Девушка застыла без движения, она даже забыла как дышать, ее легкие прожгло насквозь. Он так близко…

Дон опустился к уголку ее алых губ, невесомо коснувшись их своими; девушка испуганно зажмурилась. Вундеркинд снял свои очки; его правая рука скользнула по шее блондинки, он мягко привлек ее к себе, запустив пальцы в светлые локоны Эллин. Из его головы исчезли все мысли, все тело как будто налилось свинцом, легкие больно жгло, в ушах стоял какой-то звон, влечение стало слишком сильным, чтобы с ним можно было справиться…

“На улице плюс семнадцать, почему так жарко… Только бы не упасть, только бы не упасть…” - эхом звучало в голове Эллин.

Продолжение следует…


*Любовная фрустрация - психическое состояние, при котором начинаешь любить человека, который тебя бросил, еще сильнее.

**”Бурбон в кофе” - подобную фразу говорит Дэймон в сериале Дневники вампира.


========== Часть 11 ==========


“Меня зовут Шарлотта Степолтон. Я работаю редактором в отделе криминальных новостей вместе с Эйприл О’Нил. Моя жизнь ничем не отличается от чьей-либо другой: утро, кофе, работа, снова кофе, холодная постель… Я совсем не похожа на Эйприл, которая всегда оказывается в нужное время в нужном месте (хоть и поговаривают, что недавно она крупно с кем-то поссорилась. Имя у этого парня еще такое… то ли Роберто, то ли Рикардо)

Ближе к делу: сегодняшний вечер огромным ярким пятном засиял на фоне всей свинцовой серости моей обыденной жизни. Огромным СИНИМ пятном. Этим я косвенно обязана человеку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”


Вернувшись домой из Лас-Вегаса, Николетт О’Брайан сразу с порога поспешила поделиться с полусонной сестрой своими впечатлениями, и немудрено: в обществе совершенно незнакомого парня побывать в Ceasar’s Palace, посмотреть поющие фонтаны Белладжио, побывать в Брайсе, выиграть в казино Мандалай-Бэй тысячу долларов, а потом спустить ее на сувениры… и все это за 72 часа.


Микеланджело, на эти три дня став “просто Майком”, почувствовал себя счастливым, как никогда, ведь у него было все для этого: отвязная девушка рядом, пара долларов в кармане и виды ночного Вегаса вокруг. Согласившись… нет, не так… Напросившись сопровождать Ники О’Брайан в Вегас, он стал для нее не просто нянькой - все три дня он носился с этой девочкой, как курица с яйцом. И, если Эллин, будь она на месте младшей сестры, уже бы его пристрелила, то рыженькая девочка продолжала наслаждаться жизнью, не обращая на ухаживания особого внимания. В гостинице они поселились в разных номерах, но вместо того чтобы спать, ночью бродили по бульвару Стрип, делая “селфи” со всеми подозрительно выглядящими людьми в пончо или костюмах Багса Банни, которых встречали на улице, играли в казино и даже купались в фонтане Белладжио, а затем убегали от полицейских, озорно хихикая. Они оба были из тех людей, которые радуются громко, стараясь поделиться своим счастьем со всем миром, а если грустят, то так, что гарантированно - плохо будет всем вокруг.

Таким образом, этим двум развеселым “младшим детям” удалось здорово подружиться.


Тем временем, пока маленькой озорной егозы не было дома, Эллин тоже не теряла времени.


«Теперь ОН принадлежит мне. Мой раб… хахах» - думала она, смеясь своим мыслям.


- Теперь ты мой парень. – задумчиво констатировала Лин, сидя спиной к спине с Донателло в один из совместно проведенных вечеров на одной из скамеек Бруклинского моста.

Умник хохотнул.

- Такое смешное слово: «па-рень», – продолжала Эллин, теребя пальчиками светлую прядь.

- Почему?

- Словно личная собственность: мои туфли, мой зонтик, … мой парень. А вот «моя девушка» наоборот звучит.. презентабельней. И это всегда произносится с гордостью…

- Ты моя девушка, – скопировав ее интонацию, прервал Умник.

- Скажи это еще раз…

Донателло повернулся к блондинке, сидящей позади него, и заключил ее в объятия, обхватив руками ее талию и мягко прижав к себе.

- Ты моя девушка…


Тем временем в канализации Раф, увидевший в Леонардо собеседника, продолжал делать вид, что “ему все равно”…


- Наверняка уже жалеешь, что вспылил. Испортить такой момент, Раф! Это у тебя природный талант такой, что ли?

- Заткнись, Лео, - бесстрастно прервал его Бунтарь, заложив руки за голову.

Когда все члены клуба “Я уже не рептилия” были в сборе, начался мозговой штурм.

Микеланджело удобно устроился на диванчике напротив Рафаэля, положив голову на плечо Лео и свесив ноги через подлокотник, Донателло сидел подле, на полу, прислонившись спиной к нише софы, наслаждаясь свежим выпуском “The Machines’”.

- Тебе, - продолжал Лидер, - необходимо научиться контролировать…

- Отгадай загадку, Лео. Что это: “Изобретатель метода передела жидкого чугуна в сталь продувкой сквозь него сжатого воздуха”? - прервал брата неунывающий Микеланджело, который разгадывал воскресный кроссворд в Таймс, не обращая никакого внимания на “психи” темпераментного старшего брата.

- Чугуна, Майки? - сдвинув брови на переносице, недоверчиво спросил Лео, словно желая спросить:”Ты уверен, что сейчас подходящее время для подобных вопросов?”.

- Это Бессемер, - тихо шепнул Дон, прикрыв рот рукой, чтобы Весельчак его не услышал.

- Что?

- Apple, - шепотом повторил Вундеркинд.

На его губах играла легкая и едва заметная улыбка. Так он улыбался в моменты, когда действительно соглашался со своим никнеймом “Вундеркинд”. Это непередаваемое ощущение, когда ты ощущаешь себя умным… каждому бы испытать такое. Но, увы, в семье нельзя и без Микеланджело.

Леонардо покачал головой.

“Откуда он все знает…”

- Я просил меня не трогать, Лео, - недовольно прохрипел Раф, - Может, еще посоветуешь мне, как Сплинтер, поискать ответы в душе?

- В душе надо мыться, сын мой, притом регулярно, - размеренно проговорил голос мастера Сплинтера, как раз проходившего через гостиную мимо дивана Рафаэля.

Темперамент разом смолк, проводив низенькую фигуру сэнсэя до поворота в оружейную: Раф явно не рассчитывал, что отец услышит его последние слова.

Майки хохотнул “троллингу” мастера.

- Да уж… - хмыкнул Дон, перевернув страницу, - В последнее время в криминальных новостях Эйприл стало слишком часто фигурировать имя “Ночного всевидящего”, так что я бы посоветовал тебе перестать делать вид, что это НАМ нужно помирить тебя с ней, и просто позвонить.

- Заткнись, очкарик, - невозмутимо посоветовал Раф.

Дон ничего ответил, окончательно углубившись в изучение чертежей.

- Раф, ну ты не переживай, - Майки поставил обе ноги на пол и уперся локтями в колени, уставившись на старшего брата, - ты реально не прав.

“Микеланджело - мастер успокоить”, - подытожил Лео.


В это время в Нью-Йорке…


- Ну не ломайся, детка… - сладко мурлыкал плотный невысокий парень с темными и короткими сильно курчавыми волосами, прижимая тонкую фигуру девушки к стене, - мы ведь так давно знакомы…

- Прекрати, Нэд, - хохотнула Эйприл, отстранив от себя юношу.


Нэд Доггерти, являющийся другом детства корреспондентки Эйприл О’Нил, теперь заехал навестить ее по дороге из Нью-Джерси в Коннектикут. В детстве они жили в соседних домах и часто играли вместе у Нэда или возились в птичнике мистера О’Нила на заднем дворе. Теперешнее же их общение постепенно свелось к обмену почтовыми открытками на Рождество и редкими посиделками за бокалом кислого красного Шато в день рождения Нэда, который он обычно справлял в Нью-Йорке. Доггерти был хорошо воспитан, но не упускал возможности при случае пофлиртовать с хорошенькой американкой, с которой больше двадцати лет назад резвился голышом на лужайке ее отца…


- Заказ, наверное, уже привезли, - предположила Эйприл, роясь в сумочке в поисках кошелька.

- Ох уж эта китайская лапша: накрутят, навертят… Держи двадцатку, будешь еще сто лет искать свой ридикюль, - Нэд протянул девушке две хрустящие купюры

- Я мигом, - с этими словами Эйприл скрылась за дверью.


Доггерти заехал к ней всего на пару часов, чтобы забрать кошку из Чайна-тауна и по приезду в Стэмфорд передать ее родителям О’Нил.


Через пару секунд после того, как Эйприл покинула свою квартиру, зазвонил телефон.


Нэд лениво повернул голову в сторону звука.


“Хм… телефон Эйприл, это интересно”, - подумал он, взяв телефон со столика в гостиной.


- Алло, - томным голосом ответил Нэд, - Эйприл не может подойти к телефону. Она в душе, а я… - он загадочно улыбнулся невидимому собеседнику, - я готовлю кофе.

На другом конце провода послышались короткие гудки.


В это же время в канализации…


Раф положил телефон на диван, встал со своего места и скрылся в дверном проеме выхода.

Это был тот самый редкий случай, когда звонок оказался худшим выходом из положения…


В Нью-Йорке…


Эйприл вошла в гостиную, держа в руках два небольших белых пакета с китайской едой. Заметив, как Нэд только что убрал ЕЕ телефон от своего уха, она резко изменилась в лице.

- Зачем ты взял мой телефон?

- Я лишь…

- Кто звонил?

- Не имею понятия. Видимо, тот кто не понимает шуток.

- Я убью тебя медленно.


Тем временем на окраине Нью-Йорка…


Леонардо, несмотря на то, что пытался всеми способами вправить мозг темпераментному брату, уже сам не чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он каждый день навещал Караи в бывшей штаб-квартире Клана Фут. Они тренировались вместе, она учила его правильно варить липкий рис для суши, он ее кататься на велосипеде… их отношения стали большим, чем близость, возвысившись над бренным миром человеческой похоти, достигнув полного единения или идеального примера консенсуса… знаете, девушки по глупости склонны так считать. В действительности же все было примерно так: эти двое изучили друг друга до мелочей, от количества сахара в кофе до любимого фасона джинсов.


Караи почувствовала потребность идти в отношениях дальше и оттого, что этого все еще не понял Леонардо, временами очень грустила.


- Милая, ты встала не с той ноги?

Холодный блеск каленной стали синобикатаны, проскользившей в сантиметре от его лица, ослепил Леонардо.

- Это единственный возможный способ разрешения конфликта, - ответила девушка, продолжая атаковать.

- Но. Между. Нами. Не было. Конфликта, - парируя удары, пытался возразить Лео, пятясь назад спиной к стене, где висело оружие, ибо он был вынужден защищаться голыми руками.

- А ЭТО не конфликт?!

Лео вытянул правую руку вперед, призвав девушку остановиться.

- Подожди. Стой, … успокойся. Давай решим все мирным путем.

Японка застыла на миг, не ожидав подобного жеста, однако ее секундное раздумье лаконично подытожил удар рукояткой синобикатаны по плечу Лео, который он не успел отразить.

Лидер сдвинул брови на переносице, стараясь контролировать резкую боль в плече. Он схватил со стены позади себя две катаны и принял бой.

Два тела, ритмично двигающиеся в полутьме огромной восточной залы, два воина, сражающиеся в честном поединке, два влюбленных, ищущие ответы на волнующие вопросы…

- Ты не подпускаешь меня к себе, - быстро говорил он, кружа вокруг Караи, - а теперь… ах! - он едва не пропустил удар, сумев вовремя защититься, его меч со звоном полоснул по кромке лезвия синобикатаны, - а теперь ты нападаешь!

- Я девушка! - обиженно ответила японка, прогнувшись назад под клинком оппонента, едва не задевшим ее яростно вздымавшуюся грудь.

Ее светло-синее узкое кимоно стесняло движения, делая Караи уязвимей; Лео не мог на этом сыграть.


Удар - лязг мечей пронзает тишину залы, еще удар - синоби-катана проскальзывает над головой Лидера, выпад - темно-синее кимоно вертикально разрезано сбоку от линии талии.


Караи одарила соперника гневным взглядом, залившись румянцем.


Опытный читатель спросит, откуда у самурая в арсенале синоби-катана, которую всегда было принято считать оружием ниндзя? И вправду, этот тип холодного оружия появился в цейхгаузе японки только после знакомства с настоящими ниндзя. Черепашками ниндзя. Сэнсей учил ее быть готовой в любой момент вступить в бой с противником, а чтобы иметь над ним преимущество, было необходимо хорошо владеть его оружием. Казалось бы, зачем девушке, к тому же, влюбленной девушке (а это важно) вступать в бой с человеком, который был ей не безразличен? Ну, вы знаете, девушки - они такие непостоянные.

Караи привыкла быть самостоятельной и самодостаточной, а в последние несколько лет ни от кого и ни в чем не зависящей. Теперь, почувствовав острую необходимость не просто в ком-то рядом, а именно в конкретном человеке, ее внутреннее “Я” взбунтовалось, и девушка перестала подпускать Леонардо ближе, чем на полметра. Японка хотела доказать самой себе, что сможет и без него, не желая признавать своей зависимости. И в один из дней он стал ненавистен ей только оттого, что был по-настоящему нужен. Караи думала, что сможет переступить через воспитание, через смерть учителя и через собственную гордость, но все это взяло над ней верх, отравив ее же сознание неконтролируемой яростью. Девушка была зла на Лео за то, что он просто хотел стать ближе к ней… и ее телу.

Сам Леонардо перестал контролировать не только ситуацию, но и разгоравшиеся в нем с каждым новым ударом меча ярость и злость, его терпение достигло предела, он перестал замечать предметы вокруг себя, кровь в его висках больно пульсировала, взгляд был рассеян, по лбу скатилась капля пота. Он взорвался:

- Этому тебя учил твой отец? Решать проблемы в драке, когда проблемы вовсе и нет!

- Как ты можешь вспоминать моего отца?! - девушка перешла на японский, не желая контролировать свои эмоции, бившие через край. Лео не остался в долгу.

- Тебе известно, кем был Шреддер и сколько жизней он погубил! Он заслужил смерть, … которую даже не смог принять с честью.

Девушка испустила яростный крик, кинувшись вперед на отбросившего свои катаны Леонардо. Возможно, если бы ей руководил холодный рассудок, а не эмоции, она бы, скорее всего, убила Лидера, но все-таки что-то остановило ее, когда ее сильная невысокая фигура в светло-синем кимоно возвышалась над лежащим на полу Леонардо, чье горло было как раз между двух синобикатан Караи.

- Кем бы ни был Шреддер, - она не желала говорить на английском, - он был моим отцом. И ты не смеешь теперь вспоминать о нем в подобном тоне, - она говорила это, стараясь контролировать свою ненависть, больно обжигавшую легкие изнутри, ее голос звучал твердо и страшно, - Я уезжаю в Японию через два дня. А теперь… уходи.


На следующий день в Нью-Йорке…


С момента ссоры Эйприл и Рафаэля прошло около четырех дней. Бунтарь был в глубокой депрессии. Особенно после вчерашнего звонка на телефон корреспондентки. Ах, если бы он знал…

Эйприл, своенравная и гордая, тоже не желала звонить первой и просить прощение, потому что не считала себя виноватой.


Сегодня же брюнетка набрала номер Леонардо.

- Ты можешь меня забрать?

- Что-то случилось? Где ты?

- Случилось непредвиденное. Я на работе.


Когда Лео, одолжив мотоцикл безразличного ко всему Темперамента, остановился напротив одиннадцатиэтажного здания, принадлежавшего отделу Криминальных новостей, случилось действительно нечто неожиданное.

Завидев Эйприл, Лидер коротко махнул ей, на секунду застыв с поднятой вверх рукой: подруга была не одна, рядом с ней шла высокая и очень стройная молодая девушка с коротким черным каре, одетая в плащ из светлого Дюспо, доходящий до колена.

Девушка оказалась коллегой Эйприл со странным именем Шарлотта. Девушка с короткой черной стрижкой пугала Лео, но ему нравилось на нее смотреть.


- Как ты, Эйприл? - спросил Лидер.

- Жива. Черт… - она хлопнула себя по лбу и полезла в сумочку.

Лео и Шарлотта, не сводившая с него глаз с момента их знакомства, с интересом посмотрели на корреспондентку, извлекшую из сумки две ярко-желтые полоски из тонкого картона.

- У меня два пригласительных на… (она сощурилась, стараясь прочесть надпись на ярко-желтой полоске) Ан… Андромеды Турре.

- Она джазовая певица? - спросил Лео.

- Да, - скромно ответила Шарлотта, - сегодня вечер джаза в “JJ Paradise”.

- Я с ног валюсь, ребята, - устало проговорила Эйприл, - идите лучше… Хотя, Лео, наверное, занят…

- Вовсе нет, - быстро ответил Лидер, - я люблю джаз.

Эйприл вопросительно посмотрела на него, но не стала задавать лишних вопросов, решив расспросить его обо всем в следующий раз.

- Тогда держи, Чарли, - с этими словами корреспондентка вручила девушке с коротким черным каре две золотистые полоски, - начало в 10, так что поторопитесь… не волнуйтесь за меня, я поймаю такси.


Лео не собирался обдумывать свои действия. Он был взбешен после вчерашней схватки, вернувшись домой после которой, не смог заснуть. Теперь он просто хотел расслабиться, послушать “Flying home” или “Summertime”, а в чьем именно обществе, его сейчас заботило в последнюю очередь.

Они доехали до паба “JJ Paradise” затемно, когда солнце уже почти село, отбрасывая на воды Ист-ривер кроваво-красные и светло-пурпурные блики. На входе подавали шампанское, а внутри интимного полумрака небольшого уютного зальчика, где сложно и приятно пахло сладким дамским парфюмом, вином, и затушенными свечами, полукругом стояли маленькие овальные стеклянные столики, между которыми то и дело сновали темнокожие официанты во фраках, только и успевавшие откупоривать бутылки “Кристалла” и “Боско”.


Лео помог девушке снять пальто, поручив его и свою куртку темнокожему швейцару.

Они заняли столик, чей двузначный номер значился в пригласительном, и заказали вино.

Девушка с коротким черным каре исподлобья изучала стройную и атлетичную фигуру Леонардо, повернувшегося полубоком в сторону сцены, где у микрофона стройная темнокожая девушка в длинном и облегающем, переливающемся золотистыми пайетками платье “флэппер”, пела о неразделенной любви, Америке и огромном хрустальном шаре надежд, разбившемся о холодный камень большого города.

Они изредка обменивались фразами, моментально теряя нить диалога, встречались глазами, взаимно соприкасаясь кончиками пальцев, а потом медленно и сонно танцевали под успокаивающее пение саксофона, положив головы друг другу на плечи…


Через два часа Леонардо, окончательно выпустив ситуацию из-под контроля, переступил порог квартиры девушки с коротким черным каре, с которой был знаком всего несколько часов, просто позволил одурманенному несколькими бутылками Шардоне Нуазитьер телу делать то, что лучше не видеть глазам…

Продолжение следует…


Комментарий к Часть 11

Я прошу прощения, друзья. Выложила часть, затем перечитала и ужаснулась. Пришлось выставить статус “Черновик”. Поэтому, завидев в комментариях оповещение о новой части, вы остались без 11 главы. Но теперь все в норме. Наслаждайтесь.


========== Часть 12 ==========


“Меня зовут Бенедикт. Я с планеты Шеврон. Люблю шансон. А вообще-то, я не стану вам ничего объяснять. Скажу только, что ищу четырех мутантов и человека по имени Франсуа Ноктюрн де Кубертен, который превратил их в людей, не имея на то особого разрешения.”


С момента “новой мутации” черепашек прошло уже около двух недель. В жизни каждого произошло много нового, неизведанного, странного, милого, отвратительного, пугающего и прекрасного. Только соотношение пропорций у каждого брата было своим.


На улице, объятой густой пеленой тумана, было сыро и пасмурно; моросило. Когда Лео очнулся в чужой постели в части города, в которой он еще ни разу не был, Лидер резко открыл глаза и сделал заведомо неудачную попытку встать, едва не упав. Он положил гудящую голову обратно на подушку и снова зажмурился: перед глазами все крутилось и расплывалось, казалось, что тело падало куда-то в пропасть… Решив, что лучше действительно было упасть на ковер, Лео медленно сполз с кровати, стараясь не создать лишнего шороха; на цыпочках он прокрался в другую комнату, где принялся быстро подбирать свою одежду. Он понял, что произошло только сейчас. Но “думать эту мысль” было бы слишком долго, поэтому он просто оделся и вылез на улицу через окно.


“Если бы я снимал фильм о последних двух днях своей жизни, то непременно назвал бы его “Невероятная история о том, как я превратился в сволочь”…”, - думал Лидер.


Когда Леонардо переступил порог “Убежища”, все еще спали. Он огляделся вокруг: ни единого шороха или звука, в воздухе сладко пахло дремой…


Лео вдруг резко обернулся, обнаружив у себя за спиной Донателло.


- В душ.

- Что?

- В душ, я сказал, - спокойно, но с нажимом повторил Умник, протянув брату полотенце.


“Ну, хорошо…”


Через полчаса…


- Зачем ты послал меня в душ? - спросил Лео, вытирая волосы краешком полотенца, наброшенного на плечи, когда сидел на кухне напротив Донателло, нацепившего квадратные цифровые очки и паявшего какую-то большую и сложную микросхему.

- О, я просто не мог выносить на тебе запах женских духов, братишка.

Лео запустил в него полотенцем.

- На самом деле, все гораздо серьезней, - сказал он.

- Да я уже понял, - увлеченно глядя на микросхему, ответил Вундеркинд и пальцем указал на ворот рубашки, как бы намекая.

Лео инстинктивно потянулся к своей шее, правой рукой нащупав сбоку вздувшуюся плямбу. Он снова припомнил события прошедшей ночи.


“Ох, только не это… засос”


- Возьми там в правом шкафчике, наверху таблетку и брось ее в воду, - медленно бормотал Дон, - Когда она зашипит, выпей. А потом помоги мне.

- Как ты можешь быть так спокоен? - осведомился Лео положив тяжелую голову на руки.

- Как ты можешь быть Леонардо? - с сарказмом ответил Вундеркинд, - Она симпатичная?

- Иди к черту. Да.

- Высокая, должно быть, тощая, темноволосая, с незапоминающейся внешностью.

- Как ты узнал?

- Ты мне только что сказал, - ответил Умник, подняв цифровые очки на лоб, чтобы лучше видеть Лео, - У каждого человека есть типаж, под который он выбирает себе пару.

- Ты всегда таким был?

- Да, - с удовольствием протянул Дон, оглядывая свое творение, - Иди-ка… нет, лучше ползи-ка сюда.

- Прекрати издеваться. Все делают ошибки.

- Главное, чтобы тебе не пришлось давать этим ошибкам свою фамилию.

- Кстати, я никогда об этом не задумывался. У нас ведь нет фамилии.

- Как не обзывай Горгонзолу, она все равно не перестанет вонять… - безразлично прохрипел голос Рафаэля, плюхнувшегося на стул рядом с Лео, - Как ночка прошла, а, мистер-секс?

- Мерзко, - ответил Лео. - Я никогда не чувствовал себя хуже.

Раф засмеялся, откинувшись на спинку стула - это был первый раз за последние четыре дня.

Донателло закатил глаза.

- Когда ты уже перестанешь строить из себя непонятно что? - недовольно заметил он.

- Закрой рот, девственница, - посоветовал Раф.


Вундеркинд покачал головой, молча сгреб свои микросхемы со стола и ушел в компьютерную комнату.


- Зря ты с ним так, - Лео кивнул в сторону ушедшего Донателло.

- Не растает.

- А что это ты такой загадочный?

- Ну, как тебе сказать…


В действительности же Рафаэль умолчал о событиях прошедших часов… Что ж, посмотрим, как это было:

Ночь мягко окутала лишенные сна нью-йоркские каменные джунгли.

Раф зябко поежился в кровати, именно сегодня он чувствовал во всем теле ужасную слабость, его веки слипались, а голова, казалось, была целиком набита мягкой ватой. Он решил поскорее заснуть, укрывшись одеялом с головой, и когда путешествие в царство Морфея показалось ему неизбежным… прямо под ухом зазвонил телефон.


“Нет, я не стану брать. Я слишком долго ждал, и теперь с меня довольно… О, кто же это такой настырный?! Нет, я сплю. Меня нет. И этого мерзкого звонка нет. Мне все это кажется. Спать, спать, спать… Ладно, кто там?”


Бунтарь отбросил одеяло, нащупав рукой телефон. Темперамент поморщился от яркого света дисплея и поднес мобильный к уху.


- Алло?

В трубке послышался ужасный шум, громко игравшая клубная музыка и шорох.

- … Раф… Раф… забери меня… от… отсюда.


Рафаэль вопросительно посмотрел на свой телефон, а затем снова поднес его к уху.


“Эйприл?” - с удивлением для себя отметил он.


- Я в Квинсе. В … в “Cherry”.


Очевидно - сей звонок был осуществлен Эйприл так же неосознанно, как и заказ двух последних бокалов “Шерри”.


Было уже за полночь, когда Раф, наплевав на все свои принципы, добрался до “Cherry” на фургоне Микеланджело, потому что (к его собственному удивлению) Harley Davidson узурпировал “любитель джаза” в “не имеет значения, чьей” компании.


Отыскать девушку внутри отнюдь не самого фешенебельного… или, правильней было бы сказать, самого НЕ фешенебельного клуба Квинса не составило особого труда. Эйприл О’Нил сидела за стойкой бара, подперев тяжелую голову рукой. Ее волосы были растрепаны, а в глазах застыло выражение глубокой и всепоглощающей грусти, какое обычно бывает у порядочных, но сильно перебравших людей.

- Боже, что ты здесь забыла… - пробормотал про себя Раф, подойдя ближе, - Пойдем, - не глядя на девушку, сказал он и взял ее за локоть.

- Ты пришел… - Эйприл попыталась спрыгнуть с барного стула, но, потеряв равновесие, неуклюже упала прямо в объятия Темперамента.

Она была чертовски пьяна.

- Это мой парень, - крикнула она кому-то из толпы, указав пальчиком в сторону Рафа, - Слышите! Это мой… мой парень!.. - спотыкаясь, продолжала говорить она уже неуверенней, когда Раф силой уводил ее из полуподвального помещения бара “Cherry”.


В конечном счете, Бунтарю пришлось подхватить ее на руки, чтобы донести до машины. Сначала Эйприл сопротивлялась, силясь вырваться, но потом обмякла, почувствовав знакомое тепло рук Темперамента.

А кому еще она могла позвонить? Не могла же она остаться в этом ужасном, затрапезном заведении в сомнительной компании посреди ночи.


Когда Раф остановил фургон Микеланджело напротив дома Эйприл, последняя сладко спала на заднем сидении, укрывшись его курткой.

Темперамент обернулся назад, уперевшись локтем в пассажирское сиденье. Он смотрел на девушку несколько секунд или минут, или даже около часа, словно забыв как дышать. Все мысли на это время покинули его голову, все вокруг смешалось, а сердце снова больно прожгло, как в первый день их встречи. Как она была прекрасна…

Он хотел оставить ее здесь, но потом решил, что проснуться дома ей будет приятней, чем в тесном холодном фургончике Кавабанга Карла.


Пока он поднимался по лестнице дома номер четыре в Верхнем Вест-Сайде, Эйприл проснулась у него на руках. Она приоткрыла глаза в сырой темноте и удивленно осмотрелась по сторонам, ее взгляд скользнул по облупившейся штукатурке на стенах и старым деревянным дверям квартир с покосившимися номерными знаками, - девушка решила, что лучше было снова зажмуриться.


Когда Раф переступил порог квартиры девушки, началось самое интересное. Бунтарь планировал просто оставить корреспондентку в гостиной и уйти, но…


- Сп… спасссибо, что доне.. принес, - несвязно проговорила Эйприл, покачнувшись и едва не упав, когда Раф поставил ее на ковер, поняв, что она только притворяется, что спит.


Эйприл все еще… назовем это “была не в себе”, однако теперь у нее появилось отчаянное желание выяснить отношения. Ей было тяжело формулировать мысли, ее язык не слушался ее, все предметы перед глазами сливались в полумраке просторной гостиной, но желание поговорить в ней только крепчало.


- Я пойду.

- Куда? - девушка подняла на Темперамента удивленные глаза, - Нееет, теперь ты не уйдешь, пока… ой, - она снова едва не упала, - пока я тебе не скажу, - она говорила это, опустив глаза вниз, тыча пальчиком в грудь Рафу.

- Эйприл, ты.. - Раф сделал попытку, убрать корреспондентку с дороги, но не тут-то было. Брюнетка была настроена на разговор.

- Стоять! Это ведь ты… да, точно “Ты, ты и только ты…” - девушка хихикнула, - ты мне звонил, хахах, а старина Нэд трубку снял.

- Значит, старина Нэд…

- Да, он старина… правда, не потому, что он старый, а потому что я знаю его давно, - все еще рассеянно спотыкаясь быстро говорила девушка, не глядя на Бунтаря, - и… никого и не было потом здесь, - она развела руки в стороны, показывая, что “здесь” это у нее в квартире.


Раф скептически на нее посмотрел.


- Что?


Бунтарь резко схватил девушку за запястье и заставил ее заглянуть себе в глаза, горевшие страшным огнем.


- С чего ты взяла, что мне есть до этого дело? - зло прохрипел он.


Его черные глаза страшно заблестели в темноте.


Секунду девушка испуганно смотрела в них, … а потом показала Рафу кончик языка.


- Пусти, - она вырвала свою руку из тисков ладони Бунтаря, - мне больно.


Ее сознание начинало проясняться, предметы вокруг понемногу обретали форму. Она села на диван, уперевшись

локтями в коленки.


- А мне не больно?! Да я…

- Да я, да я! - передразнила его Эйприл. - Ты сам не знаешь, какой ты эгоист. Только “Я” и “я”! А что насчет меня? Ты не знаешь, что было со мной после того, как ты ушел…

- Держу пари, если бы не последняя “Маргарита”, я бы точно этого не узнал.

- Злюка!

- Пьяница!

- Иди к черту! - корреспондентка вскочила с дивана.

- Ты просишь меня подойти?

- Ах ты!..

- Ладно, иди сюда…


Эйприл зло посмотрела на Темперамента, обиженно надув губы, и скрестила руки на груди.


- Прости меня, - прохрипел он, заключая девушку в объятия.

- Так какие там обои в моей спальне? - хохотнула Эйприл, посмотрев на Рафа исподлобья.

- Ну, Донни!


“Увижу, башку откручу. Болтун.” - подумал про себя Раф.


- Ой, пошли уже.


Через несколько часов, оставив пушистый цветок дикой хризантемы (реквизированный с клумбы соседнего дома) на подушке рядом со спящей девушкой, Раф покинул квартиру в Верхнем Вест-Сайде, чтобы вечером снова вернуться туда и продолжить разговор на свежую голову.


После утреннего разговора с братьями, когда Бесстрашный лидер решил, что хуже, чем сейчас, жизнь не выглядела никогда, он решил забыться, начав истязать себя тренировками.


Донателло сидел на ковре в оружейной рядом с Микеланджело и внимательно наблюдал за сходящим с ума старшим братом.

- Зря он так, - шепнул Майки, - после вчерашнего-то. Так и умереть недолго.

- По-моему, он только этого и добивается, - ответил Дон, - Она улетает сегодня.

- А пойти и не пустить, нет?

- … Ты скажи ему это: нашинкует, как капусту, и глазом не моргнет. Давай, давай.

Майки нервно сглотнул, глядя на разъяренного брата, упражнявшегося с мечом, и отрицательно покачал головой.

- С дороги, слабаки, - рыкнул Раф, растолкав братьев.

Он шел прямо к Леонардо, не видевшему перед собой ничего.

- Приди в себя! - Бунтарь пихнул брата в плечо.

- Уйди с дороги, Раф!

- Ты совсем оборзел, братец. Ты думаешь, тебе вот это (он ткнул ему пальцем в грудь) дано для того, чтобы вести себя, как последний дебил, пугать братьев и учителя?!

Лео смотрел на него с болью в глазах, к его горлу подкатил комок, злость больно пульсировала в висках. Лидер знал, что Раф прав, но ему было нестерпимо слушать брата.

- Да что ты знаешь обо мне?! Ты только и можешь, что постоянно ворчать и разрушать все, к чему ты прикасаешься, потому что ослеплен своей собственной злостью!


Бунтарь с силой ударил брата по лицу. Завязалась драка.


Рафаэль отбросил в сторону свои саи.


- Ну, давай, бесстрашный лидер, врукопашную.


Лео яростно зарычал и бросился на брата.


Микеланджело уже был готов вмешаться, но рука Донателло остановила его: сейчас было лучше не вмешиваться.

Донателло кивнул обладателю нунчак в сторону выхода, и Микеланджело послушно последовал за ним, в последний раз оглянувшись на сцепившихся братьев.


Раф уклонился от удара Леонардо и, обхватив туловище Лидера, перебросил его через себя, уложив на лопатки, и прижал брата к земле.

- А ну, успокойся! - крикнул он.

- Слезь с меня!

- Послушай меня, сын джунглей, - строго говорил Раф, глядя прямо в глаза вырывающегося брата, - Тебе это тело было дано, чтобы ты человеком стал. Человеком! Человеком, который живет, любит, заботится… а не пьет дешевое вино, а потом просыпается непонятно где и непонятно с кем.


Лео резко рванулся в сторону, сбросив с себя Рафа, больно давившего ему коленом в грудь. У него была рассечена губа, он часто дышал, широкой раздувая ноздри. Лидер со злостью сплюнул на пол и посмотрел на брата.


- Нет, ты послушай меня! - продолжал Бунтарь, - Если ты не пойдешь и не остановишь эту свою… узкоглазую дочку Шреддера, я лично тебя потом по стенке размажу, я уверен, меня поймут.

Лео сделал шаг в сторону выхода, но голос Рафа остановил его. Бунтарь заговорил гораздо тише:

- Каждый день может быть последним, не трать его на случайные связи и ссоры с любимыми.

Лео в последний раз посмотрел на брата. Щека Рафа раскраснелась и вздулась, по виску стекала тонкая струйка алой крови от рассеченной брови, он тяжело дышал.

Лидер ничего не сказал, он просто ушел, оставив брата одного в оружейной.


Через час в Нью-Йорке на крыше домов в Чайнатауне


В южной части Манхеттена, к северу от финансового квартала, где красочные вывески с разноцветными затейливыми иероглифами, развешанные повсюду розовые и желтые китайские фонарики, украшенные пышными цветочными гирляндами многоквартирные дома, некоторым из которых уже перевалило за сотню лет, изобилие ресторанов, толпы людей на улицах - все это было объято ярко-красными лучами заката, отчего создавалось ощущение, что дома, вывески и реклама светятся еще ярче, чем днем. Холодный ветер бродил меж домов, проникая в складки одежды случайных прохожих, под воротники и рукава, больно обжигая кожу.

Этот холодный летний вечер действительно готовился стать последним.


- Зачем ты пришел? - по-японски спросила девушка в черном длинном пальто, свободно сидевшем на ее хрупкой и вместе с тем воинственной фигуре; ее темные волосы свободно развевались на ветру.

- Чтобы не дать тебе уйти, - по-японски ответил ей Леонардо, - Я не могу этого допустить.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что ты сама этого не хочешь.

И Леонардо был прав: если бы девушка действительно была так зла на него, то, не раздумывая, уехала бы в тот же вечер. Но нет: она дала ему время, чтобы он подумал, все взвесил и пришел к выводу.

Их отношения действительно “возвышались над бренным миром человеческой похоти” хотя бы потому, что эти двое так и не были близки. Это, кстати, сыграло не последнюю роль в их последней ссоре. В тот самый вечер, когда Лео впервые после двухлетней разлуки нашел японку в заброшенной штаб-квартире Фут, они долго сидели на балконе, свесив ноги вниз, положив головы друг другу на плечи, и молчали. Потом это повторилось несколько раз, пока Караи не привыкла к Лидеру черепашек. И вот, когда настал тот самый момент, когда нужно было идти дальше, … эти двое друг друга чуть не убили. Что ж, теперь им нужно было помириться.

- Откуда ты можешь знать, чего я хочу? - обиженно спросила японка, скрестив руки на груди.

И вот тут-то Лео припомнил недавний разговор с братьями, когда Майки делился впечатлениями после поездки в Лас-Вегас:

- … и потом мы убегали от копов, а Ники так еще помахала одному из них… ой! Она настоящее чудо, ребята. Иногда мне кажется, что я готов для нее пойти на все.

- Осади, Майки, - прервал его Дон, - Она не любит тебя.

- Не ври мне.

- Клянусь …, - он прикрыл рот рукой и перешел на шепот, чтобы его последние слова не услышал никто, кроме Майки, - клянусь шампунем мастера Сплинтера. Она говорила об этом с Эллин.

- Видел я твою Эллин: худая и глаза на пол-лица.

- А при чем тут это? Ты меня слышал, Весельчак? - Вундеркинд пощелкал перед лицом младшего брата пальцами, - Она тебя не любит. Ты ее друг.

- Ну, замечательно, блин! Делаешь для этих девушек все, все желания их угадываешь, следишь за собой, чтобы не выглядеть как нуб, а потом они заявляют, что “любят тебя как друга”… Вот, скажи, как понять девушек?

- Побрей ноги, - участлив посоветовал Раф со своего любимого дивана.

- Или выщипай брови, - присоединился к нему Дон.


К таким крайним мерам Лео, конечно, прибегать не пришлось, но вот понять, что хочет его девушка, он все-таки смог. Он ведь ни разу не назвал ее по имени с тех пор, как они встретились. Имя, произнесенные с нужной интонацией, - самый лучший комплимент для человека, носящего его. Лео хорошо усвоил уроки своего мастера.

- Караи!

- Что?

- Встретив тебя, я понял, что только теперь не просто существую - я начал жить. По-настоящему.

- Неужели нельзя без этой ванильной…

- Я понял, что действительно полюбил. Тебя.

Девушка удивленно обернулась в сторону Леонардо.

- Я тебе не верю.

- О, женщины!..

- Хватит разводить руками в стороны! Ты был предельно откровенен в нашу последнюю встречу. Мне будет не просто это забыть.

- … Но ты все-таки попробуешь? - ответил Лео, с надеждой посмотрев на девушку исподлобья.

Японка изогнула левую бровь, ее губы тронула легкая полуулыбка. Она приблизилась к Лео и, мягко обвив его шею руками, подалась вперед, встав на цыпочки.

- Вот так просто? Даже не попытаться меня убить? - осведомился мечник.

Караи хохотнула и коснулась губ Лидера своими в невесомом поцелуе.

- Если ты будешь меньше болтать, я обещаю над этим подумать, - сладко проговорила девушка, глядя в синие глаза Лео.


За горизонтом в Ист-ривер медленно садилось солнце, отбрасывая ярко-алые и светло-лиловые блики на покоящиеся волны, Нью-Йорк постепенно погружался в сумерки.


В это же время в Бруклине…


- Ты пришел, чтобы починить мой компьютер?

- Я пришел, чтобы увидеть тебя. А твой компьютер я мог бы починить, не выходя из своего дома.

- Опять ты хвастаешься.

- Вовсе нет, - сдвинув брови на переносице, ответил Дон, скрестив руки на груди.


Они сидели на балконе в Бруклине и смотрели на закат.


- Почему ты так редко приходишь, ничего о себе не рассказываешь? Я ведь даже ни фамилии твоей не знаю, ни домашнего адреса. Кстати, кто твои родители?

- Ну, как тебе сказать… - поежился Дон, - нас с братьями растил отец, а маму… маму я не помню.

- Прости.

- Ерунда. Ты хотела мне что-то рассказать? Смотри-ка, видишь, там молния сверкнула.

- Где? Я не вижу, - девушка придвинулась поближе к Дону, старясь проследить за его взглядом.

- Да вон же, смотри!


Когда Эллин максимально приблизилась к лицу Дона, стараясь проследить за его рукой, указывающей в сторону “молнии”, Дон наклонился к ее губам и поцеловал.


- Ах ты, гнусный обманщик, - засмеялась Эллин, кончиками пальцев проведя по лицу Умника.


Тот только пожал плечами в ответ. Тем временем тучи действительно начинали сгущаться, небо быстро потемнело, за окном прогремел раскатистый гром, небо пронзила молния, по стеклам мелкими каплями забарабанил дождь.

Когда двое уселись напротив окна внутри комнаты Эллин, спрятавшись подальше от бури, разговор продолжился.


- Я действительно хотела рассказать тебе о… о пожаре в Нью-Йорке. Пожаре, который унес жизнь моего отца.

Донателло погрустнел. Он всякий раз гнал мысль о том, что Эллин может вспомнить о пожаре, подальше, потому что ему было невыносимо ей врать, а он прекрасно понимал, что это неизбежно.

- Мы тогда жили в Нью-Йорке, здесь же в Бруклине, совсем недалеко отсюда, когда в городе началась война за передел власти между мафиози и Пурпурными драконами. Отец держал книжную лавочку на углу улицы и гастроном на другом конце дороги. Татуированные тогда ходили к “частникам” и выбивали долю в обмен на защиту в магазинах, которые стояли на их территории. Можешь догадаться, что они делали с теми, кто отказывался им подчиниться. В один из дней они пришли и к моему отцу. Он отказался платить. Думал: “Что они сделают?!”


Эллин покачала головой, ее глаза погрустнели.


- А в тот вечер с мамой и сестрой готовили курицу. Со специями и луком. Это должен был быть ужин в честь годовщины знакомства родителей. Папа пришел около семи вечера, собрал бумаги для следующего рабочего дня, мы поужинали. Он был так весел в тот вечер. И ничто не предвещало беды.

Вдруг наверху раздался какой-то шум. Сначала мы не придали этому значения, решили, что это кошка или птица, но потом… запахло дымом. Папа пошел на нижний подвальный этаж: думал, что-то не так у соседей снизу, и нужна помощь, но когда он вернулся, дверь была уже заперта. Он оказался в ловушке, и мы никак не могли ему помочь. Нас тоже заперли внутри, а когда мы смогли открыть дверь коридор уже был весь в огне. Мама потеряла сознание, наглотавшись дыма, а Ники спряталась где-то в шкафу…А я, - девушка покачала головой, - … а я стояла напротив двери подвала. Я слышала, как внутри кричал отец, стучала ногами и руками в эту дверь… Ты… ты не представляешь, что это такое: быть в шаге от человека и не иметь возможности ему помочь.


Ладонью правой руки Эллин стерла заблестевшую на ее щеке крупную слезинку.


- Потом крики за дверью затихли, - продолжила она, - вокруг было много едкого черного дыма, больно щипало глаза, а я звала отца… но никто не отвечал. Я понимала, что он уже был мертв, а почему-то все еще надеялась. Но он не ответил.

Я не знаю, сколько времени прошло. Я помню только… помню только две крепкие руки. Я не знаю, кто это был, запомнила только, как потом очнулась в госпитале рядом с мамой и сестрой. Я не знаю, кто спас меня. Я пыталась найти его, навести какие-то справки, но из дома нас вытащили не спасатели. Это были… возможно, я действительно не в своем уме, возможно эмоции взяли верх над моим воображением… но это точно были не люди.

В комнате вдруг резко погас свет. Девушка огляделась в темноте комнаты.

- Наверное, пробки выбило, - упавшим голосом предположил Дон, стараясь перевести тему разговора, но девушка не могла остановиться, ей было просто необходимо рассказать это именно ему, потому что события того рокового вечера еще никогда не всплывали у нее перед глазами так живо и отчетливо.

- Понимаешь, он был похож на человека, но вместе с тем…

- Эллин, …

- Нет, послушай, он сказал “Я всего лишь плод твоего воображения”. У него были очень большие зеленые глаза.


Девушка приблизилась к Вундеркинду и сняла с него очки.


- Такие же, как у тебя, Донни.

- Эллин, это действительно плод твоего воображения.


Блондинка посмотрела на него удивленно и отошла в сторону, попятившись, словно испугавшись. Ледяные мурашки пробежали по ее бледной коже. Глаза показались ей такими большими в ту ночь из-за очков. Сомнений у нее не осталось:


- Поэтому ты узнал мой голос тогда, поэтому пришел снова… ты знал.


Дон хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал, как на запястье завибрировал браслет, на встроенных сенсорах которого бешено замигали красные и синие лампочки.

Когда Рафаэль принес ему частью костюма загадочного пришельца, которого брат почему-то назвал “черным шансонье”, Донателло пропустил материал через микро-сканер и настроил сенсоры на своем браслете на чистоту Шевронианских певцов. Браслет долго молчал, Умник чуть было даже не забыл о нем, пока…

- Эллин, я мог бы рассказать тебе все, - он встал и взял ее руки в свои, - Я чувствую, что мог бы. Но теперь, - он кивнул на широкий браслет, целиком скрывающий его запястье, - теперь мне нужно идти. Я все объясню тебе, я обещаю, но сейчас я действительно должен уйти.

Эллин, с интересом посмотрев на мигающие на браслете лампочки, подняла глаза на Донателло. Она не понимала, о чем он говорит, но ей почему-то хотелось ему верить.

- Неужели ты думаешь, - шепотом проговорила блондинка, - что я отпущу тебя одного?


Через полчаса у входа в переулок на Малберри-стрит, где район Маленькой Италии переходит в Чайнатаун.


- Я когда-нибудь говорил тебе, что ты всегда звонишь не вовремя? - недовольно прохрипел Раф, обратившись к Микеланджело.

Весельчак только пожал плечами, виновато улыбнувшись.

- Что мы здесь делаем? - осведомился Лео у обоих братьев.

- Понятия не имею, - рыкнул Раф, - В сообщении очкарик указал только место.

В это время в сторонке…

- Это правда Вы? - с благоговением спросила рыжая девочка у стоявшей напротив нее Эйприл.

Та с улыбкой кивнула.

- Не пропускаю ни одного Вашего репортажа! Вы просто божественны.

- Я не намного тебя старше, давай лучше на “Ты”. Ты ведь Ники?


Получив сообщение Донателло, братья поспешили собраться в указанном месте. Однако, ни одному из них не удалось объяснить своим девушкам, почему им нужно было “срочно идти”. Исход был очевиден.


- Если этот святой идиот не появится в течении минуты, я приготовлю из него рагу, - возмущался Раф.

- Какая прелесть, брат, - раздался у него за спиной голос Донателло.

- Зачем мы здесь?

- Я запеленговал сигнал… словом, если верить моим часам, то ваши старые знакомые, - он обратился к Лео и Рафу, - прямо за этой стеной.

- Так чего же мы ждем?! - обрадовался Микеланджело, соскучившийся по приключениям.

- Один вопрос: зачем вы взяли их с собой, - Раф кивнул в сторону четырех девушек, стоявших поодаль.

Братья потупили взгляд.

- А сам-то! - возмутился Лео, - Хотя, это вообще-то не шутки. Им необязательно знать.

- Выхода нет, ребята: Майки, ты должен отвлечь девушек, - подытожил Дон, не отрываясь от изучения сенсоров, проектируемых через его браслет.

- Но почему всегда я?!

- Делай, что он говорит, Майки, - кивнул ему Лео.


Трое направились в длинный узкий переулок, где в самом конце, из темноты тупика слышались отрывистые возгласы, шуршание ткани и возня.


- Надо подойти к ним поближе. Это точно они, - говорил Лео, держа наготове катаны.

- Ты всегда на свидание берешь с собой оружие? - шепотом осведомился Дон, кивнув на саи, поблескивающие на поясе Рафа.

- Ты всегда задаешь слишком много вопросов, девственница, - отмахнулся Темперамент.

- Подходите ближе! - вдруг послышалось из конца переулка.


Братья удивленно переглянулись.

Когда трое приблизились к месту, откуда исходил голос, то смогли отчетливо разглядеть очертания игрового автомата.


- Ребята, да это никак наш старый знакомый, - сказал Раф, окинув взглядом знакомую фигуру в большой восточной чалме.

- А мы уже было приняли Вас за… - но Донателло не успел договорить.

В миг на голову Чародея опустилась высокая клетка из вертикальных прутьев, отгородив его от парней.

- За нас, да? - спросил голос из темноты.


На свет вышла дюжина разодетых “черных шансонье”.


- Мы еще не забыли нашу последнюю встречу, черепахи! - крикнул из толпы “шансонье”.

- И теперь настал наш черед! - вторили ему остальные, - Теперь вы узнаете, что такое “Шеврон”!


“Ощетинившись” шансонье приготовились нападать.


- Нет, нет, нет! - послышался густой громоподобный голос из гущи толпы.


“Певцы” послушно расступились, пропустив вперед облаченную в светлое облегающее блестящее платье высокую женщину с густой и длинной черной бородой. Ее завитые темные волосы спускались вниз до талии, утянутой широким поясом, а глаза и губы были ярко подведены и накрашены. Она кого-то напоминала.


- Говорил я вам, что на Евровидении без пришельцев не обошлось, - тихо сказал Лео, кивнув на стройного мужчину в платье.

- Сейчас не время, - осадил Дон.

- Какая прелесть, мы вам нескончаемо благодарны, черепахи. Ох, я забыла представиться…

- Да мы уже догадались, - хохотнул Раф.

- Я Тико Чона, - прервала его бородатая женщина, - глава корпорации “Поющий Шеврон”. Вы способствовали поимке беглого преступника.

- Преступника?

- Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен - гнусный предатель, - невозмутимо отвечала бородатая женщина, - за это он должен быть наказан. Завтра же он будет экстрадирован и четвертован.

- За что, позвольте спросить? - осведомился Дон.

- За причиненный вред планете Земля, конечно! - всплеснула руками Тико.

- Мы не позволим вам его увезти! - крикнул Раф, - Это хороший мужик.

Темперамент рванулся к клетке Чародея, и на него тотчас же налетела дюжина “певцов”. Братья поспешили ему на помощь.

- На, получай! Ах ты, козел! Вот, отведай-ка! Как тебе мои нунчаки, парень?! - послышался в толпе голос Микеланджело.

Раскидав половину шансонье по сторонам, Раф оглянулся.

- Майки, что ты здесь делаешь? Ты не должен быть тут! - рявкнул он.

- Я не смог оставить вас одних! - крикнул ему в ответ Весельчак, отбросив от себя подкравшегося к нему сзади “певца”.

- А теперь тихо! - громоподобным голосом сказала Тико Чона.


Вокруг все смолкло, и драка прекратилась.


- Это очень мило с вашей стороны, черепахи, что вы защищаете старого друга, - продолжала бородатая женщина, - Вы можете побить моих людей, но вам не справиться со мной. Кажется, этот добродушный тупица, - она посмотрела в сторону Чародея, - превратил вас в людей? Что ж, я приношу вам извинения за временные неудобства. Больше он вам их не доставит.

С этими словами Тико возвела руки вверх, раскинув их в стороны: из кончиков ее пальцев вырвалось несколько темных вспышек, заключивших четверых братьев в плотные пучки света. Парни застыли, объятые густой бурлящей субстанцией, почувствовав, как начинают меняться их тела.

Со стороны улицы послышались шаги.

Через минуту в тупике перед, клеткой Чародея возвышались четыре двухметровые антропоморфные черепахи.

Лео посмотрел на свои руки, покрытые толстой темно-зеленой кожей, на которых вновь оказалось по три пальца вместо пяти, и не смог поверить своим глазам. Он глянул в сторону братьев: в глазах Микеланджело, Рафаэля и Донателло, стоявших спиной к улице, застыло выражение боли и ужаса. Они вернулись к своему первоначальному облику. Только с ростом Тико Чона явно переборщила - четверо стали гораздо выше.

Донателло обернулся сторону улицы, где у входа в переулок возвышались четыре стройные фигуры девушек, удивленно смотревших на них. Теперь они действительно видели все.


- О, нет… - проговорил Лео упавшим голосом, завидев девушек.

Но ничего изменить уже было нельзя.

- Зачем?! - с отчаянием крикнул Раф Тико.

- А я не понимаю, что Вас не устраивает, молодой человек! Уберите с моих глаз этого предателя, - сморщив нос, скомандовала бородатая женщина своей свите, указав на Чародея.

Когда “певцы” обступили клетку, Донателло рванулся в их сторону, задержался в толпе на секунду и снова отошел назад.

Над городом загорелся тонкий лунный серп, Нью-Йорк погрузился в темноту.

Продолжение следует…


========== Часть 13.1 ==========


“Я ученый и чародей, целью моей жизни является помощь людям. Я чувствую, когда кому-либо нужна помощь. Действительно нужна. И если этот “кто-либо” достоин, он узнает во мне человека, когда я совершенно бездарно пытаюсь изображать Автомат-предсказатель. Так сложилось, что первыми и на сегодняшний день единственными, которым я оказал услугу, стали четверо черепах-мутантов. Однако вчера, когда после трехнедельной разлуки я снова повстречал своих старых знакомых, то угодил в ловушку, устроенную Шевронианскими “певцами”. Их глава Тико Чона осудила меня и приговорила к смерти в два часа пополудни. Сейчас я сижу где-то в районе Нью-Йоркских доков, в тесной камере, положив голову на прутья решетки, и думаю, почему у меня такое странное имя: Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен…”


В тот вечер, когда после долгого перерыва парни снова почувствовали тяжесть панциря, а Тико Чона, ее свита и Чародей растворились в воздухе после неудачной попытки ниндзя освободить де ку-Бертена, тьма плотной пеленой окутала каменные джунгли Нью-Йорка, нависнув над городом свинцовым покрывалом.


Над головой Рафаэля гудели рессоры подземных поездов. Такой знакомый с детства звук сейчас не мог успокоить Бунтаря: “Все было напрасно…”

Перед его глазами то и дело всплывали картинки прошедших дней. Как ни странно, он совсем не думал о том, что произошло, как о каком-то чуде, по его мнению, это было вполне естественным и даже предсказуемым развитием событий. Но думал Раф в первую очередь об Эйприл.

“Как же, наверное, отвратительно ей должно быть сейчас”, - говорил про себя Бунтарь.

“Видеть перед собой не человека, а зеленую пупырчатую черепаху, бррр….” - поморщился он. Сердце Рафа, казалось, на миг сжалось в комок, его могучие плечи дернулись. Сейчас он, как никогда раньше, испытывал отвращение к себе и своему облику.

“Она больше не должна меня видеть. Никогда. Как же мерзко ей будет снова припомнить все, что между нами произошло, а потом снова увидеть меня… таким”, - он с силой ударил кулаком в полуразрушенную стену подвальной комнаты на нижнем уровне, прямо под “Убежищем”.


В это же время Леонардо, Донателло и Микеланджело сидели в покоях учителя Сплинтера. Тот величаво расхаживал промеж них, оглядывая каждого, как в первый раз.

- Что я могу сказать вам, дети мои, - говорил мастер тихим и размеренным голосом, - все, что посылает нам небо, хорошее или плохое, дается нам не просто так.


Майки тяжело вздохнул, не поднимая головы.


- Но я могу уверить вас, мои сыновья, что человеку, который любит кого-то больше своей жизни, не важно, болен ты или здоров, красив или уродлив, богат или беден, он по-прежнему останется рядом. Кстати об этом, где ваш брат Рафаэль?


Все трое переглянулись.


- Кажется, я знаю, где он, учитель, - подал голос Микеланджело, позабыв о том, над чем грустил еще секунду назад, - я возьму с собой Донни.

- Откуда ты знаешь, где он? - спросил младшего брата черепашка в очках, когда они вдвоем спускались по темным потайным коридорам на нижний уровень подземелья.

- Это же элементарно: когда жизнь идет наперекосяк, люди возвращаются к месту, где когда-то все началось. У Рафа с Эйприл все началось с фортепиано, помнишь?


Дон растерянно пожал плечами в темноте.


- Ну ты что?! Мы с Лео тогда черепашьей корью болели.

- Боги, и ты еще что-то помнишь? Ты же был в бреду, звал Джимми Хендрикса и обращался к учителю не иначе как: “профессор Дамблдор”!

- Ну и что? Это не мешало мне слушать. Раф тогда играл нам “Пляску смерти”, поганец, все шутил. Тогда накануне вы еще где-то откопали какой-то старый синтезатор, вроде, Weltmeister, и он решил его испытать. Звучало оно не очень, но тогда мне казалось, что нет музыки сильнее Сен-Санса. А Эйприл принесла нам куриный суп и так тихонько из кухни слушала, как играет наш “супер-герой” в красной маске.

- Насколько я помню, того синтезатора я больше не видел.

- Да, Раф его сломал. Знаешь, об стенку так приложил со всей силы. Все “противным” себя называл.

- Дверь заперта, - Донни направил пучок света от фонарика на темную дверь в расщелине между обвалившимися перекрытиями, - Изнутри, - добавил он чуть погодя.

- Я точно знаю, что он там. Не иначе. Панков ловить в Гарлем он точно сейчас не пойдет, а в комнате около портвейна его нет.

- Иногда твоя логика меня поражает, - с сарказмом сказал ему Дон.


Майки припал к двери всем телом, приложив ухо к выкрашенной в черный цвет сплошной шероховатой поверхности.


- Там какое-то движение. Чего доброго, еще фортепиано подожжет, - забеспокоился младший брат, - Определенно: надо ломать дверь.

- А просто постучать ты не пробовал?

- Ты когда-нибудь видел, чтобы Раф открывал дверь, когда в нее “просто постучат”? Ты вообще когда-нибудь видел, как Раф открывал дверь? Я уверен, он и внимания не обратит, если мы ее выломаем. Вот! - Майки резко обернулся в сторону шума, донесшегося из-за двери, его глаза бешено заблестели в темноте, - Чувствуешь? - он показательно пошмыгал носом, - Горелым запахло! Я говорил, я предупреждал?! Все, сейчас я снесу эту чертову дверь.


Через минуту Микеланджело верхом на Донателло влетел в узкую комнатушку с криком “Джеронимо!”, где у фортепиано сидел, сгорбившись Раф, без интереса созерцавший, как в маленьком костерке у его ног пляшут багровые язычки пламени.


- Эй, Раф, ты что, не сжег фортепиано? - растерянно глядя на старшего брата, проговорил Майки, удивленно хлопая ресницами.

- Нет, придурок. Жизнь не так противна, чтобы гробить последние прекрасные вещи.

- Вообще-то, … - попытался возразить Дон.

- Заткнись, - сухо отрезал Раф. Ему было совершенно безразлично, что собирался сказать очкарик.

- Отец волнуется. Ты бы поднялся, - внимательно изучая пол комнаты, сказал Вундеркинд.

- Да, - присоединился Майки, - приобнял бы его так, сказал…


Дон ткнул младшего брата локтем в бок, чтобы тот заткнул свой рот.


Раф по-прежнему делал вид, что ничего не слышит.


- Какая прелесть, тупица, - вдруг прохрипел он после минутной паузы, обернувшись к Майки, - Я смотрю, ты уже обрадовался своему треклятому панцирю. Что, гордишься ростом, дебил-переросток? А то все ты себя коротышкой считал! Зато теперь будет удобно менять лампочки в ванной! Мечты сбываются, стоит только расхотеть…

- Пошли отсюда, Майки, - тихо сказал Дон, повернувшись к двери с твердым намерением уйти.

- Подожди, мозгляк, - оборвал его Раф. Он тяжело вздохнул, словно делал над собой усилие, - Что сказал отец?


И тут Микеланджело просиял, поняв, что несмотря на всех монстров, живших в душе его старшего брата, он (Рафаэль) всегда оставался, в первую очередь, человеком, а уж затем огромной и очень брутальной черепахой-мутантом.


Когда “супер-герой в красной маске” вернулся наверх в компании младших братьев, они нашли Леонардо и Сплинтера в оружейной.


- Я старался не трогать вас в последние дни, - говорил мастер, положив сухие руки на колени, - чтобы вы пожить смогли, как хотели. Волновался я, однако: разговор этот про пестики, тычинки… я совсем позабыл о нем. Я слишком много времени уделял тренировкам вашего тела и духа, но ничего не рассказывал вам о том, как следует вести себя с женщиной…

- Не волнуйся, отец, - влез в разговор Майки, плюхнувшись на ковер между Рафом и Доном, - за Вас это сделал Интернет.


Сэнсэй лишь покачал головой.


Прошел один день…


Для парней этот вторник казался бесконечно долгим и монотонным, словно хромая улитка, ползущая по этой нескончаемой дороге жизни. Как грустно было теперь: обстановка в “Убежище” уже второй день сохранялась траурная. Обитатели дома, медленно передвигая конечности, ходили из комнаты в комнату, молча оглядываясь по сторонам, словно видели все впервые. В воздухе повисло напряжение. Братья не здоровались друг с другом, за завтраком ели молча и без аппетита, а сразу после тренировки разошлись каждый по своим комнатам. Все четверо чувствовали вину главным образом перед Чародеем, который за их две с половиной недели счастья должен был заплатить собственной головой. Однако, никто из четверых совершенно не представлял, как ему помочь, ведь в ту же ночь, когда обратная трансформация черепашек завершилась, все певцы, Тико Чона и Чародей испарились в воздухе, исчезнув со всех радаров Донателло. Кстати, о нем.

Он, по иронии судьбы, оказался единственным, кто не успел толком объяснить своей девушке тайну своего происхождения. И хотя она догадывалась, кто в действительности ее спас, все же мысль о том, что это в самом деле была черепаха-мутант, а не видоизменившийся посредством воспаленной фантазии парень, нормальному человеку в голову прийти не могла.

Майки, в отличие от всех братьев, в тот же вечер (после трансформации) вернулся в Нью-Йорк и все объяснил Ники. Реакция девочки, вопреки ожиданиям, оказалась не просто адекватной, эта рыженькая весь вечер не отпускала от себя Микеланджело, кружа вокруг него и оглядывая друга со всех сторон. Казалось, в таком облике он ей нравился даже больше, чем когда был человеком. Эллин со своего подоконника тоже слушала рассказ Весельчака, обхватив руками колени, размышляя про себя, почему в жизни все так странно? Как только ты встречаешь хорошего парня, то спустя время непременно узнаешь, что он либо громко хрюкает, когда смеется, слушает Джастина Бибера или носит белые носки с сандалиями или… или живет в канализации и называет здоровую крысу размером с горшок для цветов “любимым папочкой”.


- Успокойся, сестренка, зато теперь у нас одновременно есть и парни, и домашние животные, - улыбаясь, говорила Ники, как только Микеланджело покинул ее квартиру.

Эллин недовольно фыркнула неудачной шутке сестры, одарив ее укоризненным взглядом. Она побелела сильнее обычного, ее глаза заблестели.

- Никто в этой жизни не идеален, - пыталась отвлечь сестру Ники, - Мне вот, к примеру, все равно.

- Зоофилка.

- Еще слово, и я вспомню, кто твой парень, - посерьезнев, ответила ей девочка. - Неужели тебе их не жаль? Они отличные ребята, и они совершенно не виноваты в том, что случилось. Этот Чародей еще… Но я ни за что не поверю в то, что ты не станешь скучать по своему очкарику. А ему представляешь, каково: всю жизнь ждал, дождался, пожил пару недель, и снова пошло поехало… Ты слышала, что сказал Майки? “Он тебя любит!”. Любит, понимаешь? Вот тебе, кроме меня и бабушки, кто-нибудь говорил о том, что любит? бьюсь об заклад, что нет.

- Мне он об этом тоже не говорил.

- Что совершенно не означает, что это неправда. Он, быть может, собирался. Вы всего пару недель знакомы. А ты-то, небось, сама втрескалась в него, как девчонка, а теперь признаться себе в этом стыдишься.

- О, я влюбилась, точно! Ты видишь меня насквозь! - с сарказмом ответила Эллин, ядовито взглянув на сестру.


Ники поежилась.


- Не ерничай, Лин, уж меня ты не обманешь.

- Да я… вообще-то не собиралась.


Конечно же, Майки не мог не услышать этот разговор. Он вымок до нитки, повиснув на карнизе прямо под окном комнаты Эллин, только ради того, чтобы услышать от самой Эллин эти самые слова. И естественно, чтобы потом передать их любимому брату.

Тот, узнав все подробности встречи Весельчака и сестер О’Брайан, долго пребывал в глубокой растерянности.

Чтобы отвлечь себя, он много часов сидел за своим столом перед большим монитором, перебирал свои датчики, стараясь поймать сигнал с шевронианского костюма, но тщетно… К концу вечера он совсем отчаялся наладить свою технику.


- Что с тобой, Донни? - спросил голос Леонардо откуда-то сверху.


Вундеркинд поднял голову, выпрямился на стуле и, стараясь прогнать остатки сна, посмотрел на брата.


- Как работа?

- Да никак. Все без толку! Нет этих певцов, испарились они словно! как будто и не было их никогда.

- Не переживай, - ответил ему Лео, положив руку на плечо брата, - там Майки на твой изюм покушается.

- Да ну и черт с ним.

- С Майки или с изюмом?

- С ими обоими. Никогда не чувствовал себя хуже. Никогда не было так стыдно, Лео. Больше скажу, НИКОГДА мне не было стыдно. Ни перед кем. А теперь я готов сквозь землю провалиться… да, собственно, тут недалеко.

- Ты прекрати это, брат. И знаешь, что, навести-ка свою радиоведущую.

- Нет.

- Почему же?

- Ну как ты себе это представляешь?

Лео нахмурился, стараясь подобрать слова, а затем сказал:

- Начнем с того, что она как минимум должна быть тебе благодарна. Она ведь знает про пожар?

Дон кивнул словам брата.

- Хорошо, - продолжал Лео, - давай по-другому. Эллин тут в отпуске. Не смотри на меня так. Я все знаю. Когда последний день? Ах завтра… Что ж, давай, брат, дерзай. А по поводу вранья: ты недоговаривал, а не лгал, честный мой братец. Жизнь - она вся соткана из потерь. Так или иначе, просто исчезать будет неправильно. Я, кажется, тебе уже об этом говорил.

- Я помню тот вечер: пришел, чтобы сказать “прощай”, а получилось…

- Видимо, это у нас семейное, - задумчиво улыбнулся Лео, похлопав брата по плечу, и покинул компьютерную комнату, оставив Дона наедине с его мыслями.


В течение часа в Бруклине…


Бушевала гроза. За окном гремел гром, отчего слегка подрагивали стекла, вспышки молнии то и дело пронзали густое и глубокое полотно ночного неба острыми изогнутыми пиками. Посреди комнаты девушка укладывала вещи в чемодан.

Абсолютно никакие мысли не занимали ее голову в данный момент, кроме, пожалуй, темы об отсутствии зонтика. Светлые волосы Эллин хаотично ниспадали на ее лицо, плечи и спину неровными растрепанными локонами, лицо девушки раскраснелось, а правый рукав ее блузки был спешно завернут до локтя.

За окном послышалось какое-то движение. Девушка обернула голову в сторону звука.

“Ветер, наверное”, - подумала она и вернулась к чемодану.


Неожиданно горячей стрелой мысль пронзила ее сердце, в нем затеплилась надежда.


“А что если…”


Эллин подбежала к окну, подняла вверх раму и по пояс высунулась на улицу.

“Нет, это глупо” - решиладевушка, глядя в беспросветную стену дождя.

Она влезла обратно в комнату и встала напротив своего чемодана, скептически посмотрев на него сверху вниз, словно это был вовсе не чемодан, а дрессированная собачка, готовившаяся поразить беспристрастную зрительницу чудесами дрессировки. В действительности же, молния на боку сумки заела и не поддавалась, из-под нее предательски высунулся уголок клетчатой синей рубашки.

- Ну что это… - блондинка наклонилась к сумке, стараясь совладать с молнией.

Щеки девушки раскраснелись, она уже была готова начать психовать, но…

- Тебе помочь? - раздался знакомый голос у нее за спиной.

По телу девушки прошел эклектический импульс, отдавшись сладким томлением в легких. Она обернулась. У окна щелкнул тумблер выключателя, свет внутри погас.

В глазах Эллин отразился панический ужас: прямо у окна надо всем возвышалась гигантская атлетичная фигура. Мощные ноги венчали только два пальца, локти и колени скрывала защита, за спиной виднелся огромный узорчатый панцирь, а с лоснящейся толстой зеленой кожи на пол медленно скатывались крупные капли дождя, на носу существа поблескивали очки.

Девушка с приоткрытым от удивления ртом секунду смотрела на вечернего гостя, не в силах поверить собственным глазам.

- Донни? - смогла сказать она сдавленным голосом.

Фигура кивнула.

Эллин сделала над собой усилие и приблизилась к мутанту.

- Так странно… - она запрокинула голову вверх и заглянула в большие зеленые глаза Дона, - глаза и голос твои, … а, вроде, и не ты.

Она попыталась прикоснуться к нему, но тот одернул плечо.

- Почему ты исчез? - спросила девушка, все больше справляясь со своим страхом.

- Только не говори, что ты хотела меня видеть, - ядовито взглянув Эллин в глаза, ответил Дон, - Глупостью было сюда приходить, - он повернулся в сторону окна, всерьез собираясь уйти, но девушка с силой вцепилась ему в плечо, прижавшись к нему всем телом.

- Не уходи… - тихо прошептала она, - останься.

Дон обернулся и посмотрел ей в глаза.

- Зачем?

- Ты нужен мне.

- Эллин, послушай меня, я здесь, чтобы увидеть тебя в последний раз…

- Нет!

- Да пойми же ты, я не тот, кто должен быть рядом с тобой. Посмотри на меня.

Мутант развел в стороны руки, как распятый, чтобы девушка могла лучше его разглядеть.

Девушка села на кушетку напротив него, положила ногу на ногу и нахмурилась.

- Истеричка, - бросила она.

- Что?

- “Истеричка”, я сказала. Делаешь проблему из того, что случилось вместо того, чтобы все мне объяснить.

Дон смолк. На секунду он задумался. Девушка ждала.

- Ты не знаешь, как тяжело мне далась дорога сюда, - сказал Дон, сев на ковер напротив Эллин.

Блондинка приложила указательный палец к губам Умника.

- Расскажи мне все с самого начала, - мягко сказала она, посмотрев в глаза Донателло.


Пока он говорил, Эллин медленно сползла с кушетки на пол и уткнулась лицом в грудь рассказчика.

- Я же мокрый, - улыбнулся Дон, привлекая к себе девушку.

- И холодный… - сладко отозвалась Эллин, почувствовав прикосновение его рук, - Не оставляй меня, пожалуйста. Останься.

Блондинка почувствовала, как сильно забилось сердце Дона. Он ничего не ответил.

- Дитя…

- “Мои глаза в тебя не влюблены”, - прошептала девушка, - “Они твои пороки видят ясно…”

“Но сердце ни одной твоей вины не видит и с глазами не согласно…” - мысленно продолжил Вундеркинд давно знакомые строки сонета, по его коже пробежал холодок.

- Я люблю тебя… - тихо прошептала девушка.

Ее волосы приятно щекотали его грудь, девушка, казалось, вся пылала у него в руках, голова Дона приятно закружилась, все предметы перед его глазами медленно поплыли.

Но потом дыхание девушки выровнялось, ее веки сомкнулись под ободком светлых пушистых ресниц, она заснула.


Дон перенес блондинку на кушетку и накрыл ее тонким клетчатым пледом.

Он в последний раз взглянул на хрупкую стройную фигуру Эллин, ее вытянутое бледное лицо, алые губы и светлые волосы, рассыпавшиеся на подушке… Вундеркинд присел на корточки, слегка наклонился к лицу девушки и прошептал:

- Я тебя тоже…

Продолжение следует…


========== Часть 13.2 ==========


Пока милая черепашка в очках возвращалась домой, его брутальный старший брат вместе с временами занудливым Лидером наблюдали эту картину со стороны с крыши одного из домов, пролегающих параллельно дому Ники О’Брайан.


- Дурак, - прохрипел Раф, глядя вниз с высоты 10 этажа.

- Это ты дурак, брат, а он - мечтатель.

- Эта девчонка завтра вернется в свой мокрый Лондон и даже ручкой нашему очкарику не помашет. Вслед за ней он не уедет (уж, думаю, хоть немного мозгов у него осталось). А обратно человеком ему уже не стать. Зачем, Лео?

- Во-первых: не в Лондон. К тому же, он имеет право на последнее слово. Но ему все же повезло меньше нашего.

- Не знаю, не знаю. По мне так, он - счастливчик. Так будет легче забыть: “с глаз долой, и сердце вон”.

- А я не смог. То есть, это, как наркотик: когда ты ее не видишь, и ее нет поблизости, ты чувствуешь себя нормально, но как только она вновь появляется у тебя перед глазами, ты погиб.

- Вот это в точку, Лео. Я не намерен больше забивать себе голову подобной чепухой.

- Поразительно, как быстро меняются интересы человека по отношению к другому: еще вчера ты гадал, какие цветы оставить на ее подоконнике, а теперь думаешь, как бы забыть эту девицу вместе со всем, что когда-то вас связывало.

- Кончай философствовать, Лео, тошно от твоих речей! Посмотри-ка лучше туда, - Раф ткнул пальцем вниз, в сторону метро, откуда сломя голову выбегали толпы людей.

- Надо посмотреть, - оценил Лео.

- Тогда хватит болтать! - рявкнул Раф и прыгнул вниз, на лестницу.


Когда оба брата очутились около черного входа, подле маленькой двери с табличкой “Для персонала”, Раф протиснулся вперед, держа наготове саи.

Оба брата влезли в маленькую комнатку с низким потолком, где в шкафчиках справа от двери, выкрашенной черной краской, висели комплекты спецодежды, а на соседней стенке разместился ярко-красный стенд с топориком, огнетушителем и большой красной кнопкой под стеклом.

- Почему мы всегда оказываемся там, где есть спецодежда?

- Только на этот раз она нам явно не по размеру, - прохрипел Раф, - Быстрее!


Через секунду оба брата очутились в гуще толпы, им даже почти удалось затеряться: люди, как это часто бывало, по глупости принимали черепашек за костюмированных любителей Хэллоуина.


Лео попытался оценить обстановку, однако в толчее это оказалось непростой задачей. Ему кто-то больно наступил на ногу, и Лидера вдруг осенило: необходимо взглянуть на все сверху. Пока он соображал, Раф уже был в центре событий, высмотрев в середине толпы сгусток людей, одетых в черное. Наготове каждый из них, а их было около шести или восьми человек, держал либо пистолет калибра 22lr, либо легкий автомат. На лица нарушителей были плотно надвинуты маски с прорезями для глаз и рта.

- Нет, ну что это?! - развел руками Раф, словно перед ним была не банда террористов, а кучка вновь нашкодивших школьников.

С высоты своего богатырского роста он скептически оглядел нарушителей порядка.

- Тебе дома не сидится? - обратился он к одной из масок, - Вернулся бы, довязал носки, проведал тещу из Нью-Джерси, так нет! Нужно выряжаться и пугать людей, - хрипел Раф, выйдя на середину свободной от столпившихся за его спиной людей, прямо перед террористами, - Что вам нужно, клоуны?

- Да ты кто такой? - крикнула одна из масок с североамериканским акцентом, - Думаешь, сегодня Хэллоуин?!

- Как тебе вот это, урод? - шепеляво отозвалась другая маска, выйдя вперед, держа перед собой девушку, приставив к ее горлу пистолет.

Сердце Рафа вдруг опустилось: дело было не столько в самом факте захвата заложника, сколько в его личности.


Темперамент резко изменился в лице.


- Ну как? - осведомилась первая маска, - Этих людишек (она коротко кивнула в сторону толпы за спиной Бунтаря) мы отпустим, они нам не нужны. Мы хотим взорвать эту станцию, и ничто нам не помешает. Детонаторы уже запущены. И не надо спрашивать, зачем: просто так. В мире, где все люди так избалованы боевиками и спецэффектами, этими ходячими зомби из фильмов ужаса, так не хватает чего-то настоящего. Настал наш час… - гнусавила маска.

- Почему ты постоянно влипаешь в подобные ситуации? - шепотом рявкнул Раф девушке, к чьему горлу был приставлен пистолет, когда сжимавшая ее руки за спиной маска отвлеклась.

- Чтобы тебе было нескучно, - в той же манере ответила ему Эйприл.

Раф, зажмурившись, покачал головой, стараясь прогнать пелену перед глазами, а затем повернулся в сторону ораторствующей маски.

- Ты не учел одного, приятель, - он приблизился вплотную к террористу с автоматом в руках, который мгновенно смолк, - я - настоящий.

Нарушитель быстро заморгал, всмотревшись в лицо гигантского мутанта.


Рафу удалось завладеть вниманием масок, чтобы Лео, обошедший их сзади, смог вовремя нанести удар. Завязалась драка, люди застыли на месте, не в силах шевельнуться.


Братья быстро раскидали масок по углам, отобрав у них оружие.


- У них нет детонаторов, - тихо шепнула Эйприл на ухо Лео, пока тот связывал масок между собой, - И взрыва никакого не будет. Они просто хотели привлечь внимание общественности.


Лидер вопросительно посмотрел на нее.


- Это студенты, - объяснила Эйприл, - Я наблюдала за ними уже около недели: они бунтуют против съемок новых Звездных войн. Говорят, что фильмы Лукаса уже себя исчерпали.

- И ради этого они переполошили народ? Где охрана метро?

- Они закрыли их в одном из служебных помещений у станции Дистрикт. Я попыталась открыть им дверь, но студенты заметили меня и схватили.

- Уходим отсюда, нам ни к чему светится перед полицией, - прервал девушку Раф.


Когда трое оказались на безопасном расстоянии от метро, на крыше одного из ближайших домов, произошел следующий разговор:

- С тобой все хорошо, Эйприл? - спросил девушку Лео.

- Этот студент не собирался в меня стрелять. Он хотел только напугать народ.

“А напугал Рафаэля”, - подумал Лео.


У Лидера на поясе завибрировал передатчик.


- Ирония судьбы, - ответил Леонардо вопросительному взгляду корреспондентки, - Это Шарлотта.

Раф, изучавший рукоять своего сая, хохотнул.

- Так у тебя с ней что-то было? - осведомилась девушка.

- Долго рассказывать, - ответил Лео, покраснев, - Я пойду. Майки не сможет слишком долго отвлекать учителя. Раф, проследи, чтобы Эйприл дошла до дома, не ввязавшись в войну с Кореей.


Огонь глаз Рафаэля, будь он настоящим, уже прожег бы дыру в спине старшего брата, но Бунтарь ничего не сказал.


- Спасибо, что выручил, - подала голос Эйприл, сев рядом, когда тень Леонардо скрылась на лестнице.

- Это уже вошло у меня в привычку.

- Да брось ты, я не так часто попадаю в переделки.

- Ага, как минимум раз в день.

Эйприл ткнула Рафа локтем, стараясь скрыть улыбку.


Темперамент сощурил глаза, его голова загудела. Вот она, эта девушка, смотрит на него так, словно ничего и не произошло. Зачем? Зачем она мучает его? Зачем пытается обмануть, скрыть свои истинные чувства? А, может, она вовсе ничего и не скрывает? и этот взгляд, блеск в глазах, улыбка, - что если все это настоящее? Увы, поверить в это Раф категорически отказывался. Чертов скептик.


- Что с тобой? - безразлично спросила Эйприл, глядя перед собой.

Темперамент молчал.

- Наверное, ты думаешь, что теперь я буду как-то по-другому к тебе относиться, - девушка задумчиво улыбнулась, - но ты не учел, что я привыкла видеть тебя именно таким, как сейчас, с самого первого дня.

- Однако переспали мы только две недели назад.

Бунтарь закипал с каждым словом Эйприл, злость пульсировала в его висках, выливаясь наружу каплями ядовитых фраз, Раф был готов взорваться в любую минуту


Эйприл зло сощурилась его последним словам.

- Прекрати говорить гадости.

- А что я должен сказать тебе? Что пронесу нашу любовь через века несмотря ни на что?! Или что ты никогда не выйдешь замуж, и до гробовой доски будешь рядом?

- … не все сразу.

Раф резко обернулся в сторону девушки, его горячий взгляд прожег ее насквозь. Она не подняла головы, продолжая изучать носы своих туфель.


Бунтарь напряженно-тяжело смотрел вперед себя, он сделал несколько коротких шагов взад и вперед, словно подбирал слова, решаясь на какой-то поступок. Неожиданно неконтролируемый поток слов вырвался наружу:

- Знаешь что? Тебя никто не просил появляться в моей жизни, переворачивать ее с ног на голову, а затем мелькать у меня перед глазами туда-сюда! Я места себе найти не мог - мучился, на судьбу все наговаривал, братьям на мозг капал, отцу нервы своими выходками трепал, а теперь… А теперь перегорел: все, ничего больше не осталось. И даже горечь ушла. Я нисколько не жалею о том, что эта Кончита расставила все по своим местам…


Раф не заметил, как Эйприл подошла к нему, казалось, она даже не слышала, о чем он говорил, так кротко и нежно сейчас она смотрела на его грубую гигантскую фигуру.

- Если ты говоришь это только чтобы испортить о себе впечатление, чтобы уверить меня в том, что не заслуживаешь быть рядом со мной, то… напрасно. Я же знаю, что ты не думаешь так же, как говоришь сейчас.

- Откуда тебе знать, что я думаю?

Эйприл посмотрела на него в упор, Раф отвел глаза в сторону.

- Потому что ты ни разу не взглянул мне в глаза пока говорил, ты боишься, что я узнаю о твоих истинных чувствах.

Темперамент резко повернул голову в сторону девушки и встретился с ней глазами. Секунду он стоял, не двигаясь, его руки были плотно сжаты в кулаки, казалось еще мгновение, и Раф погибнет под этим всепоглощающим взглядом янтарных глаз Эйприл, казавшихся совсем желтыми в свете фонаря. Но лицо Бунтаря вдруг смягчилось, а черные, как ночь, глаза заблестели. Он вдруг отвернулся, ссутулился и опустил голову вниз. Ему стало стыдно.

- Рафаэль…

- Я не знаю разных любовных ухищрений… - начал сбивчиво говорить Темперамент, не поднимая глаз, - а прямо говорю:”Я Вас люблю”…

Удивление на лице Эйприл росло с каждым словом Рафа. Он говорил то сбивчиво, то прямо и твердо, как школьник у доски плохо выученное стихотворение.


Девушку застыла, ее легкие огненная судорога парализовала так, что больно стало в груди, сердце ее защемило.

- …и если Вы меня спросите, - Раф посмотрел на Эйприл исподлобья, - искренне ли, я отвечу - да*.


Эйприл прикрыла рот рукой, ее золотые, встретившись с черными глазами Рафаэля, заблестели в свете фонаря.

Она отвернулась к Темпераменту спиной, обхватив свою талию руками. На ее щеках зажглись горячие крупные слезы, она мотала головой из стороны в сторону, стараясь успокоиться, но эмоции, казалось, готовы были разорвать ее хрупкую фигуру изнутри на мириады маленьких кусочков. Предметы вокруг нее растворились, плотная соленая пелена застилала глаза; Эйприл обернулась в сторону Рафа. Тот в это время не двигался, молча ожидая ее реакции на услышанное, но заметив, как сильно покраснели глаза девушки, он приблизился, и, насколько мог, аккуратно стер с ее лица горячие слезы.


- Прости меня, - срывающимися на шепот голосом проговорил Раф.

Продолжение следует…


*Уильям Шекспир “Генрих V”


========== Часть 13.3 ==========


Когда Раф переступил порог родного дома, он прошел через гостиную в спальню, где его должен был ждать Микеланджело. Не найдя там Весельчака, Бунтарь насторожился. Он закрыл глаза и вслушался в тишину. Со стороны кухни доносились шорохи, кто-то негромко смотрел телевизор. В итоге, обнаружилось, что Майки вместе с учителем Сплинтером досматривали последний выпуск “Давай поженимся”, а Лео еще не вернулся.

Где-то через полтора часа после брата домой вернулся и Лидер черепашек. Ни о чем не заговаривая с братьями, он прошел в гостиную и присел на диван рядом с Рафаэлем. Где он был и почему вернулся позже Темперамента, его никто не рискнул спросить.

- Лео, я… я не хочу к тебе цепляться, чтобы потом снова не получить по панцирю, - неуверенно начал Майки, - но…

- Но Караи оставила тебе письмо, - прервал его Умник, возникший прямо за спиной у Весельчака, вырвав из его руки листок.

- Клянусь, я не читал! - замахал руками Майки, по-детски испуганно глядя в сторону Лео.

- На самом деле, он просто ни слова не понял, - тихо шепнул Дон на ухо старшему брату, хохотнув.


Лео с интересом посмотрел на свернутый вчетверо желтоватый хрустящий листок, забрал его из рук Дона и развернул. Листок был наполовину исписан ровным и мелким почерком с одной стороны; кружевные иероглифы сливались в строчки, от которых у Лео слегка помутнело в глазах. Он стал читать про себя:


“Мудрец сказал: “человек является хозяином своей судьбы”, но случаются моменты, когда мы не властны над обстоятельствами. Я надеюсь, что содержимое этой коробки поможет тебе и твоим братьям.

Люблю,

Караи”


Леонардо вопросительно посмотрел на листок, снова бегло пробежал его глазами и осведомился:


- “Коробки”, Донни? Какой еще коробки?

- О, это просто прекрасная коробка! - восторженно отозвался Донателло из своей компьютерной комнаты, прилегающей к гостиной.


Лео поспешил взглянуть на загадочный подарок.


На полу, у широкого стола Донателло лежала “та самая” распечатанная квадратная картонная коробка, а на гладкой столешнице под прицелом дюжины компьютерных мониторов была разложена густая паутина датчиков со множеством разноцветных мигающих лампочек, подключенных к одному круглому адаптеру с прозрачным стеклянным экраном величиной в пять больших кулаков.


- Что это, Вундеркинд? - поинтересовался Лео.

- О, твоя японка просто чудо! Я увидел этот аппарат еще в штаб-квартире Шреддера после возвращения в Нью-Йорк. Это усилитель потоковых колебаний!


Лео застыл на мгновение, в его глазах отразилось безумие, он помялся и сказал:


- Я просто поверю тебе на слово, идет?


В это время в гостиной Микеланджело пытался приободрить и без того не грустного Рафаэля:


- Та ладно тебе, Раф. Мы все сможем, мы же черепашки! - поймав страшный взгляд брата, он осознал свою ошибку, - Блин… как-то не так. Ладно, я облажался. Есть пример получше. Мы же… мы же, как братья Марио! - просиял Весельчак.

- Маловато берешь, - довольно отмахнулся Раф, намекая на рост братьев Марио.

- Хорошо: мы, как семь гномов! - исправился развеселый Майки, решивший, что Раф говорил о числе.

- Ну уж тут ты вообще перегнул, парень! Что там делает этот мозгляк, он начинает раздражать меня своими причитаниями: “Ах, как это божественно! Ах, как это прекрасно!”.

- Твой брат работает на благо вашего светлого будущего, Рафаэль, - раздался голос мастера Сплинтера прямо над ухом Бунтаря.


Мастер положил сухую руку с длинными и тонкими пальцами на плечо сына. Рафаэль сконфузился и смолк.

В комнату влетел Донателло, быстро сорвал с лица очки и радостно замахал ими в воздухе.


- Свершилось! - возопил он, - Я смог! Я все сделал, ребята, поехали, пока не поздно! Что ты сидишь, Раф, заводи мотоцикл, Майки, захвати шумовки и дымовые шашки, они нам пригодятся, Лео… проследи, чтобы он ничего не перепутал! Мы никогда не были так близки…

- А чего это ты тут раскомандовался, мозгляк? - фыркнул Раф со своего дивана.

- Я полагаю, дело в этих разноцветных лампочках, сын мой, - вступился за Дона сэнсэй.

- Ну так чего же мы ждем?! - вскричал счастливый Микеланджело, потирая руки.


Через полчаса, когда вся “зеленая команда” на всех парах неслась в сторону нью-йоркских доков, а Донателло щебетал что-то вроде: “Я смог вычислить координаты Чародея, ай да я! Догадался же я прикрепить к его одежде передатчик! Странно, что его до сих пор не казнили!” и т.д., на заднем сиденье происходил следующий разговор:

- Так что было в том сообщении, Лео? - осторожно спросил Раф.

- Хахах, там было, знаешь, что-то вроде “Я беременна”, а через пару секунд: “Извини это не тебе”. Девушки делают так, чтобы привлечь к себе внимание.

- Кто беременна? - влез в разговор Микеланджело, вылупивший глаза на старшего брата, - И ты так легко говоришь об этом? Откуда ты знаешь, что эта девушка не беременна?


Лео коварно усмехнулся, затем заглянул Микеланджело в глаза и сказал:


- Поверь мне, - он томно повел бровями, - уж я-то знаю.


После этого разговора Микеланджело больше не проронил ни слова и всю дорогу ехал тихо, уставившись в одну точку перед собой.


Еще через полчаса, когда вездеход резко затормозил в полумиле от места назначения, а Рафаэль закончил ругать Дона за чересчур осторожное вождение, над городом легким пушистым покрывалом опустилась ночь, рассыпав по небосводу мириады звезд; где-то вдалеке мерцали огни города, разгоравшиеся с каждой минутой все ярче и ярче.

Четыре фигуры неспешно приблизились к складу номер 128С, преодолев ограду и обезвредив сторожа.


- Ты хорошо его завязал? - обратился Раф к Майки.

- Клянусь сухожилием папы Карло, я сделал тройную “удавку”!


Бунтарь закатил глаза и ничего не ответил.


- Где то, что мы ищем, Донни? - подал голос Лео, когда все четверо обогнули грузовые контейнеры и оказались на пустоши, рядом с промышленными ангарами, где хранились старые, вышедшие из строя станки для закатки консервов “Machineplot’s industries” и аппараты для вкручивания крышек в тюбики для зубной пасты “Mark Ross and Campbell”.

Черствая и сухая земля под ногами черепах еле ощущаемо вибрировала.


- Сейчас я внесу некоторую ясность, - ответил Дон, извлекая из сумки что-то, похожее на водяной пистолет с длинным глушителем на конце, - Твоя девушка, Лео… словом, женись на ней. Не важно, кто ты, ты должен, потому что именно благодаря ей мы сможем спасти жизнь нашему старому другу.


Лео вопросительно посмотрел на брата, но промолчал, взяв комментарий Дона на заметку.


- Это, - Умник кивнул на “водяной пистолет” у себя в руках, - Галлограматор-2000. Он нам поможет.

- Я даже не сомневаюсь, мозгляк, - тихо возмутился Рафаэль многословию брата.


Донателло едва не прыгал от восторга, радуясь новому “-натору” в своей немногочисленной коллекции; он нажал на маленькую красную кнопочку рядом с прицелом, затем взвел курок, придерживая пистолет снизу. “Водяной пистолет” зажужжал и задрожал в руках Умника, затем издал легкий писк, и из длинного глушителя вырвался пучок света, окутавший очертания огромного сооружения в двадцати шагах от братьев. Через несколько секунд стало отчетливо видно, как в темноте проступили очертания металлических деталей шарообразного аппарата с огромной вращающейся антенной наверху, где, не переставая, мигала большая синяя лампочка.


- Вау! - попытался закричать Майки, - Как же круто!

- Заткнись, - шикнул на него Рафаэль, - Пошли, найдем этого ряженого сумасброда.


И никто не осмелился ему возразить.

Но, решительно приблизившись к инопланетному шаттлу, фигуры вновь остановились - встал вопрос: как попасть внутрь?

- Не стоит беспокоиться, друзья, - заверил всех Дон, - Когда Лео и Раф принесли мне часть костюма одного из “певцов”, я провел над ней определенную систему манипуляций и пришел к выводу, что это не просто декоративная деталь, а позавчера я заметил, что у каждого из “шансонье” к шубе приколота такая же блестящая брошь. У всех, кроме одного. Логичным умозаключением было то, что эта брошь ни что иное как ключ, ну… или что-то в этом роде.

- Меньше болтовни, парень! - крикнул ему Раф, выдернув из рук брата брошь.


Он обошел Дона и вложил блестящую драгоценность в маленькую и совсем незаметную с первого взгляда ложбинку, расположенную на уровне человеческого роста. Раздался протяжный и низкий гул, внутри аппарата что-то щелкнуло, и перед братьями медленно распахнулись створки двери.


- У-ля-ля! - воскликнул Майки, довольно потирая руки.

- Пошли, ребята, найдем этих вонючих… словом, найдем этих “певцов”, - поддержал его Раф.

- Нам необходимо разделиться, - говорил Лидер, когда дверь за ними закрылась плавно и бесшумно, - Мы с Рафом найдем “шасонье” и постараемся сделать так, чтобы они не помешали вам (он посмотрел на Дона и Майки) найти и выпустить Чародея. Всем ясно?

- Ясно, ясно, - раздалось со стороны Весельчака, изумленно озиравшегося по сторонам.


Пространство внутри было целиком белым, вытянутый купол сводчатого потолка уходил вверх на три человеческих роста, а длинный широкий коридор, где через каждые пять шагов друг на друга смотрели хромированные узкие двери, тянулся вдаль.

К Лидеру подошел Дон и заговорил тихо:


- Эй, Лео, я не уверен насчет Майки (Умник посмотрел в его сторону), - ты же понимаешь…


Майки в это время, озорно похихикивая, вертел головой в разные стороны, радуясь началу приключения.


- Он справится, Донни, - успокоил брата Лео, похлопав его по плечу, - Он хоть и веселый, но хваткий малый, все будет хорошо. Подумай об Эллин.


- Иди к черту, Лео! - шепотом рявкнул Дон, - Пошли, раздолбай! - обратился он уже к младшему брату, которого отвлек от пристального изучения панциря Рафаэля, - Да отцепись ты уже от него, как будто впервые увидел, пошли!


И братья разделились, отправившись в разные концы коридора.


- Как ты думаешь, где он может быть? - осведомился Майки, думая о Чародее.

- Не так громко, Майки, - шикнул на него очкарик. - Не имею понятия, хотя обычно камеры, где содержат пленных, находятся в конце какого-нибудь невзрачного коридора, в который бы точно никогда никто не завернул из-за его неприглядности.

- Вот в таком? - осведомился Майки, кивнув на серый и плохо освещенный коридор, ответвляющийся от основного.


Донателло кивнул брату и они оба направились в сторону невзрачного “проулка”.


- Тебе не кажется, что здесь слишком тихо? - подал голос Майки, когда черепашки были уже на полпути к тупику. - И шагов ребят не слышно, - настороженно говорил Весельчак, аккуратно ступая по шершавой серой переливчатой плитке.

- Майки, стой! - крикнул Дон, попытавшись одернуть брата, но он не успел, Весельчак наступил прямо на гладкую ровную плитку.

- Упс! - успел сказать Майки, поняв, что он только что сделал что-то не так.


В ту же секунду загудела сирена, в конце коридора часто замигала красная лампочка, пол под ногами сровнялся в однородную и гладкую поверхность, а затем стал медленно проваливаться, становясь зыбучим.


- Что это, Донни? - испуганно пролепетал Майки, расставив руки в стороны, стараясь удержать равновесие.

- А то ты сам не знаешь! - рявкнул ему в ответ очкарик, пытаясь опереться на посох Бо, чтобы выбраться из проклятого плена, - Лезь мне на плечи, выберешься, потом подашь мне шест.

- Неподходящее время для стриптиза, парень, - попытался разрядить атмосферу Майки, дотянувшись до руки брата, когда они оба уже по пояс увязли в зыбкой сероватой субстанции.

- Что ты делаешь?! - попытался возразить Дон, когда Весельчак уже вскарабкался ему на плечи и неосторожным движением ноги едва не смахнул с него очки.

- Хорошо, что мастер Сплинтер нас сейчас не видит, - поудобней устраиваясь на широких плечах брата, сказал Майки, приготовившись прыгать.

- Кто вам сказал? - нарушил тишину тихий и размеренный голос сэнсэея позади братьев.


На лицах черепашек застыл ужас.


- Отец? - обернувшись в сторону голоса, пролепетал Майки высоким голосом.


В два больших прыжка мастер Сплинтер взвился над горе-ниндзя, оказавшись на противоположном конце коридора, прямо у плоской серой кнопки, такой же невзрачной, как и ложбинка для ключа-броши на входе. Вероятно, она была способна отключить “зыбучий пол”. Но мастер тянул.


- Вы передумали нас спасать, учитель? - осведомился Майки, спрыгнув с плеч брата на твердую землю.

- Мне интересно, когда вы уже повзрослеете? Я ведь не вечный, дети мои, не смогу всегда вас спасать.

- Но вы ведь не решили прекратить свою благородную отцовскую миссию именно сейчас? - с надеждой в голосе сказал Донателло, уже по грудь увязший в зыбучем полу.

- Мастер Сплинтер прав, - вдруг решительно сказал Майки, дотянувшись до обратного конца шеста, протянутого Доном. - “Не все коту масленица”…

- Майки, держи шест, иначе мы умрем в один день! - крикнул ему Дон.

- Хорошо, что это предложение поступило не от мастера Сплинтера, - заметил Майки и, крепче ухватившись за шест, что есть силы дернул его на себя. - Не получается! Ты потолстел, Донни.

- Отец, вам ближе, заткните ему рот, - устало попросил Донателло, обратившись к мастеру Сплинтеру.

- Вы правильно усвоили этот урок, дети мои. Я не всегда смогу спасать вас, делая всю работу сам, но пока я жив, я никогда не перестану вам помогать. - с этими словами он присоединился к Микеланджело и через полминуты Донателло уже сидел на твердом полу рядом с братом и учителем и тяжело дышал.


Весельчак принялся обнимать сэнсея, а Донателло поспешил в конец коридора, чтобы проверить свою догадку. Он остановился напротив еле различимой узкой двери в стене.


- Они бы не поставили здесь такую защиту, если бы им было нечего скрывать или прятать. Возможно ли, что наш старый знакомый может быть прямо за этой дверью?

- Мы не узнаем, если не откроем ее, - заметил сэнсей.

- И то верно, - поддакнул Майки, не отрываясь от изучения рукоятей своих нунчак. - Ну, давай, открывай, Мегамозг.


Дон пропустил слова брата мимо ушей и, приложив силу, повернул круглый диск-ключ на двери. Замок щелкнул и дверь бесшумно отворилась. Внутреннее убранство комнаты совсем не было похоже на тюрьму, оно больше напоминало супер-секретную лабораторию во вкусе Бакстера Стокмана. Посредине комнаты стоял главный компьютер, от которого ответвлялись связки проводов, ведущие к трем другим, менее мощным, но не менее значимым приборам с жидкокристаллическими экранами с головокружительной цифрой диагонали и множеством мигающих лампочек.


Заглянув внутрь, Майки заметил:


- Нравится мне у этих шансонье: что не лаборатория, то Рождественский зал!

- Потише, друг мой. Внутри может прятаться враг. - посоветовал ему учитель Сплинтер. - Я пойду первым.

- Но…

- Не вздумай возражать, Донателло.


С этими словами сэнсей осторожно вошел внутрь и огляделся. На мгновение он задержал дыхание и закрыл глаза, словно прислушивался к никому неизвестным шорохам. И, как оказалось, не без оснований. Как только в комнату вслед за отцом вошли Дон и Майки, на учителя Сплинетра вдруг опустился круглый стеклянный колпак, отрезав его от сыновей. Но они не успели повлиять на происходящее, под ногами мастера Сплинтера исчез пол, и сэнсей опустился вниз вместе с куполом. Плитка над ним снова сомкнулась, не оставив и теплового следа мастера. Майки опустился на колени перед тем местом, где еще секунду назад стоял сэнсей.


- Ну, что же это такое?! - пролепетал он, раздосадованно. - Что им всем надо от старой и больной крысы?

- Поосторожней со словами, Майки. Значит, здесь есть подземные этажи. Вероятно, темницы там. И мастер Сплинтер теперь тоже. Воспринимай это как подсказку, Майки и не хнычь.

- А вдруг они с ним что-нибудь сделают? Я смотрел эти страшные фильмы про пришельцев, где они похищали людей, а потом, потом…

- Ну так людей, а не мутантов. Пошли.


За дверью лаборатории оказался второй такой же коридор, что и первый. Тут Весельчак и Умник встретили Темперамента и Зануду.


- Вы никого не нашли? - осведомился Лео.

- Зато кое-кого потеряли, - грустно ответил Майки.

- Мастер Сплинтер шел за нами, как оказалось, - стал объяснять он, - но попался в ловушку. И теперь он где-то на нижних этажах. Сомневаюсь, что он там один.

- Ну, вы! Вы! У меня просто нет слов. - возмутился Раф, еле сдержавшись, чтобы не выругаться как следует. - Какой раз по счету мы уже теряем отца? - он подлетел к Майки и принялся трясти его за плечи. - Третий, четвертый, пятый, двадцать седьмой?

- Остынь, Раф, - вмешался Умник. - Я засек сигнал с передатчика мастера Сплинтера.


Однако глотком свежего воздуха стал звук голоса Леонардо, прозвучавший в тишине коридора:


- Эй, ребята! Я нашел лифт.


Спустившись на первый подземный этаж, черепашки оказались у входа на огромный зеркальный танцпол, стоявший на возвышении. Свет был направлен в центр зеркальной площадки, стены были затемнены. Майки определенно понравилось внутри.


- Итак, начнем батл! Кто…

- Заткнись! - хором посоветовали ему братья.

- Сомневаюсь, что они станут содержать здесь пленных. - подал голос Лео. - Это же святая святых танцевального искусства черных шансонье. Вы только посмотрите на этот блестящий шар под потолком. А это что, светомузыка?

- Да брось ты, Лео. Меня вот уже ничего не удивляет, - ответил ему Раф, вальяжно прошествовав к танцполу.


Все четверо братьев ступили на открытую зеркальную площадку, “любуясь видами”.

И, казалось бы, ничего не предвещало беды. Но не все было так просто.

Из темноты на свет в четыре ряда по контуру танцплощадки вышли разодетые в графитовые и блестящие облегающие костюмы чернокожие существа.


- Ну вот, - разочарованно сказал Майки.

- Да не то слово, - согласился с ним Дон, сосредоточенно оглядывая “существ”.


Через секунду на танцполе без предупреждения развернулся бой. Чернокожие существа, непохожие на “певцов”, гибкие и ловкие, уворачивались от ударов черепашек, только раззадоривая братьев.


- Мне кажется, или эти не похожи на “шансонье”? - заметил Раф, оказавшийся рядом с Леонардо.

- Уж больно они вертлявые, - крикнул Майки с другого конца площадки. Он схлестнулся сразу с шестью “существами”, однако по гибкости он им явно проигрывал.

- Нужно что-то придумать! - вскричал Лео.


В этот момент откуда-то донеслись звуки вальса. Музыка звучала все громче и величественней, игрался Хачатурян.


- Прекрасно! Это для усиления момента?! - обратился к потолку Майки, отшвырнув от себя надоедливое “существо”.

- Отойдите в сторону! - крикнул братьям Дон, выбежав вперед перед ними.


В этот момент Лео и Рафу удалось согнать всех существ на середину площадки, они кружили вокруг них, не давая выйти из кольца. Это оказалось на руку Донателло. Он выставил перед собой все тот же “водяной пистолет”, нажав уже на синюю кнопку у прицела, взвел курок, и “существ” спеленала плотная паутина крепкой бечевки. Чернокожие “гимнасты” были обезврежены.

Микеланджело восхищенно посмотрел на брата, отряхивая руки. Дон поманил его к себе и прошептал ему на ухо:


- А ты думаешь, чем все это время занимался Стокман у меня в лаборатории?

- Неужто сетку вязал? И он смог?

- Ты просто недооцениваешь его потенциал, у него полно скрытых талантов, - улыбнулся Дон и посмотрел в сторону барахтающихся в коконе “существ”.


Тишину внезапно разорвали чьи-то громкие хлопки, раздавшиеся откуда-то из темноты.

На свет показалась стройная фигура Тико Чоны, облаченной в черное блестящее платье под стать темнокожим “гимнастам”.


- Браво! - кричала Тико, не переставая хлопать в ладоши. Ее аплодисменты страшно сотрясали тишину. Братья переглянулись.


Затем женщина-трансвестит щелкнула накрашенными пальцами правой руки, и всех присутствующих на мгновение ослепил яркий свет, освободившийся из-под темных заслонок на стенах. Глухие черные ставни, создававшие до этого момента иллюзию темноты в зале, обнажили совместную с танцплощадкой просторную и светлую комнату без мебели. Обитателей комнаты и братьев разделяло лишь сверхпрочное стекло. Внутри светлой комнаты находилось великое множество “певцов”.

Черепашки напряглись.


- Я выражу общее мнение, сказав: мы спалились, - подытожил Дон шепотом, чтобы его слышали только братья и те пластичные существа, барахтающиеся поодаль, в сетке, заботливо вывязанной Бакстером Стокманом специально для таких случаев.


- А без предисловия было нельзя? - буркнул Раф.


Но голос Тико Чоны снова нарушил тишину зала.


- И что же вы собираетесь сделать? Вы снова пришли сюда, чтобы освободить преступника, который уже должен быть мертв, но по техническим причинам до сих пор дышит. Вы необычайно любезны, раз не смогли уйти, не оставив подарка.

- Что он… она… несет? - сощурился Раф.

- Поразительно, вот они вы, гроза нью-йоркской преступности, у меня на ладони. А рецепт прост: достаточно лишь забрать у вас эту вонючую старую крысу.

- Ты такой интересный, он вообще-то наш отец! - возмутился Раф.

- Родителей типа не выбирают, - присоединился к нему Майки.

- Я так понял, эта бородатая дама хочет нам досадить, - предположил Лео.

- Мне пофиг, что она там хочет, - бормотал Дон, совершая нехитрые манипуляции с “водяным пистолетом”, - собери этих двух. Встаньте ближе!


Водяной пистолет загудел, братьев мгновенно окутала густая полупрозрачная пелена, а вспышка света, исходившая из центра кокона, в котором очутились черепахи, на миг озарила всю комнату.

- Пошли, - сказал Дон, непонятно зачем отряхивая щитки на правом локте широкой левой ладонью. Он словно был чем-то раздражен.


Четверо братье стояли внутри лифта, удивленно оглядываясь по сторонам.


- Ну что вы застыли? Голограмматор, - объяснил Дон, кивнув на водяной пистолет у себя в руках, - Я создал нашу голограмму, а нас переместил, расщепив на… словом, пойдемте. Я уже начинаю скучать по мастеру Сплинтеру.


Майки задумчиво сощурился и нажал на кнопку лифта, обещавшую доставить их на самый нижний этаж.

Лифт двигался невероятно медленно и почти неслышно.

Майки волновался, переминался с ноги на ногу, блуждал взглядом по узкой кабине.

- О, боже! Я чувствую, что мы никогда не доедем и навсегда останемся внутри этого лифта!

- О, боже, Майки, заткнись! - фыркнул Раф, когда лифт неподвижно застыл.


Створки медленно раскрылись перед братьями, открыв перед ними плохо освещенное подвальное помещение, где со стен свисали, плотной паутиной застилая потолок, обрывки длинных и толстых кабелей. Поодаль стоял старый, неработающий уже долгое время, судя по слою пыли на мониторе и блоках, компьютер, а прямо за ним сплошь и рядом валялись небрежно скрученные провода синего, красного и зеленого цветов.


- И что? - голос Рафа вернул братьев в реальность.

- И как мы теперь найдем мастера Сплинтера? Я чувствую, что он здесь! - возопил Майки, вытянув руку вперед и зажмурив глаза, словно профессиональный провидец. - Но как мы будем его искать?

- А ты навангуй, тупица, - бросил ему Раф, отвесив брату подзатыльник.

- Тебе не кажется, что он отупел только от того, что ты его постоянно бьешь? - прямо около левого плеча Бунтаря возник Леонардо.


Микеланджело застыл с открытым ртом. Лео, сделав замечание Горячей голове, совсем забыл, что Майки все еще был здесь и все слышал.


- Почему всегда я всех нахожу? - раздался голос Донателло, который все это время искал темницу. - Почему, когда мы вляпываемся в очередное …, я всегда оказываюсь рядом? У меня всегда миллион изобретений под рукой, лазеры, шмазеры, бабушки с ходунками, монашки с накрашенными губами - все это должно быть у меня в сумке на случай, если кому-нибудь захочется побороться с автоматом для выдачи газировки! Действительно, а вдруг он тоже окажется переодетым волшебником и превратит, наконец, Майки во что-нибудь полезное и, не дай Бог, не говорящее.

- Яне хотел бы прерывать ваши остроумные размышления, мой друг, - донесся приглушенный голос откуда-то из-за стены.


Донателло просиял, он повернул голову в сторону голоса.


- Да, да, вы правильно идете, я здесь, - подтвердил голос из-за стены в ответ на радость Донателло.


Через минуту, разгадав комбинацию код-ключа, четверка попала внутрь комнаты, где обнаружила сидящего под замком Чародея, который явно заскучал.


- Нам нужно спешить, Чародей, нас преследует Тико Чона! - возопил Майки, бросившись обнимать знакомого через прутья решетки. - Вы, кстати, не видели тут крысу-переростка в японском кимоно?

- Давай, Майки, продолжай в том же духе, - хмуро посоветовал Раф, опершись о стену и изучая “маникюр”. Поиски утомили его, а младший брат своей жизнерадостностью раздражал до неприличия.

- А стоит ли торопиться, друзья мои? - ввернул Чародей, подперев рукой голову, - Все мы смертные, конец когда-нибудь для каждого настанет неизбежно. Зачем же оттягивать, давайте просто повинуемся судьбе!

- Спятил, дело верное, - шепнул Раф Дону.

- Вы весьма противоречивы, - заметил Умник, посмотрев на Чародея.

- Я не мог не быть таким, все-таки я шевронианец. Но меня осудили за то, что я пошел против системы.


Все четверо братьев удивленно взглянули на него.


- Я объясню. Дело в том, что Шеврон - культурная, а если быть точным - музыкальная, но в этом плане абсолютно безвкусная планета по своей природе. Я виновен лишь в том, что хотел помогать людям, а не убивать их этим чудовищным затрапезным пением. Хотя их, вроде, все устраивало. Но… я всегда чувствовал, что появился на свет для другого. Для благородного, полезного дела. Я читал журналы и ознакомительные статьи и случайно увидел заметку о третьей планете от Солнца. Так я впервые узнал о Земле. Я чрезвычайно заинтересовался вашей культурой и обычаями и был поражен до глубины души. Майкл Джексон, Битлз, Scorpions - вся эта музыка изменила меня, а песни Тупака Шакура вселили в меня уверененность…

Майки довольно улыбнулся.


- Но были на Земле и отрицательные вещи. Войны, мародерство, насилие. Тогда я понял, для чего живу - чтобы помочь.

- Ваши слова звучат убедительно, - скептически ответил Донни, почесав переносицу.

- Еще бы. Я ведь помог вам, четверым. Вы обрели…

- К черту! - не выдержал Раф.

- Нет, подожди. Пусть договаривает, - укоризненно взглянул на него Лео. - Продолжайте, мсье.


Чародей послушно кивнул.


- Я украл со склада полуразобраннную машину, позволяющую беспрепятственно путешествовать в пространстве. В моих планах было укрыться на Омеге и только потом начать свою миссию, но в системе произошел сбой и аппарат перенес меня сюда. Из-за поломки машина работала только наполовину, поэтому чтобы не вызвать подозрений, мне приходилось подолгу застывать в одной позе, что вызывало иногда жуткие судороги… Поэтому я благодарен Вам, юноша (он посмотрел на Майки), что заговорили со мной в ту ночь. Я получил возможность размять руки.

- Но почему именно мы? - спросил Лео. - В Нью-Йорке полно людей, а желаний у них еще больше.

- Ну как вам сказать, желаний много, людей больше… но четыре чистых сердца, одновременно просящих о помощи - это больше, чем что-либо. Это дороже любых сокровищ.


Майки заворожено наблюдал за движениями Чародея.


- Чистое сердце, - продолжал волшебник, - вот, что заставило меня помочь именно вам. Но вот теперь… Простите меня. Я не должен был так резко влезать в вашу жизнь и переворачивать ее с ног на голову. (Действительно, надо было хотя бы письмо отправить, позвонить…) Но как я могу теперь искупить свою вину перед вами? Вижу обратное превращение Тико вас неминуемо настигло.

- Брат однажды сказал мне, - стал говорить Лео, многозначительно взглянув на Рафа, - что лучше пожалеть о том, что не сделал, чем страдать из-за того, что не совершил.

Темперамент одобрительно кивнул.

- Поэтому мы должны понять, как нам вытащить вас отсюда.


Впрочем, проблема эта была скоро решена. В соседней камере был найден Сплинтер, а голограмматор выполнил свою работу на отлично, создав изображения узников внутри решетчатых клеток. Распознать подделку было практически невозможно, и все, кроме Тико, в итоге, остались довольны.


По прошествии получаса, когда четверка, ее духовный наставник и Чародей были далеко, в городе, и уверенность, что их никто не настигнет окрепла, случилось следующее…


Грузовик затормозил на пересечении одной из пустынных ночных улиц Парк-лейн. Братья высыпали на мостовую, следом за ними Сплинтер. Чародей медлил, стоя напротив них, теребя в руках рукоять своего несколько потрепанного зонтика, знакомого читателю по первой встрече с волшебным автоматом предсказаний.

- Ну что ж, - выдерживая тон, сказал Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен, - пора прощаться.

Он кивнул в сторону уходящей вдаль дороги, обрамленной по краям стройными теплыми огоньками фонарей.

- Жалко немного, - честно признался Лео. - Мы столько пережили благодаря Вам, - Лидер приблизился к Чародею и крепко пожал ему руку. - Спасибо.

- Спасибо! Благодарю! Спасибо! - стали благодарить волшебника братья.


Мастер Сплинтер выжидал паузу в стороне, одобрительно качая головой.


- Нет, нет, не стоит благодарности, - поспешил вывернуться Франсуа из объятий Майки. - И все-таки, вы пятеро правда думаете, что я отпущу вас в жизнь в таком виде? - улыбка заиграла на смуглом лице чародея. Улицу на несколько мгновений озарила вспышка яркого розоватого цвета. На улице было тихо, жизнь продолжалась с новой силой…


========== Эпилог ==========


Яркое дневное солнце сменилось пурпурным закатом, в просторной квартире в Верхнем Вест-сайде собралась шумная толпа народу. Были здесь и высокий широкоплечий Темперамент, устроившийся между корреспонденткой Эйприл О’Нил и новой журналисткой New York magazine Эллин О’Брайан; и нетерпеливый Микеланджело, помогавший старшему брату налаживать антенну; и Бесстрашный Лидер, и смиренно склонившая ему голову на плечо зеленоглазая японка.

- Эй, Донни, долго еще? - суетливо поинтересовалась Эйприл.

- Если Майки, наконец, слезет с меня, я смогу закончить быстрее. Вот, есть сигнал!

- Давайте смотреть, ребята, - взволнованно проговорила Ники, опустившись на пол рядом с Микеланджело.


На экране телевизора яркой вспышкой зажглась заставка, возвестив о начале программы “Давай поженимся”.

Молодые люди сгрудились у экрана, затаив дыхание. Тем временем голос ведущей говорил:

- …и сегодня в нашей студии жених из Нью-Йорка, сильный мужчина, полный энергии, способный на подвиги ради улыбки любимой женщины…


Камеру плавно направили на сидящего за круглым столом студии невысокого крепкого мужчину с тонкими седыми усами и почти бесцветными глазами, спокойно оглядывающими присутствующих. Он улыбался краешками тонких губ, оправлял ворот рубашки тонкими длинными пальцами и подмигивал камере.

- Мы представляем вам, дамы и господа, мистера Хамато Сплинтера!..