========== Выбраться ==========
Челнок на скорости влетел в ангар, едва не снеся бортом створку шлюза, и буквально плюхнулся на брюхо крайним в ряду укутанных черной паутиной летательных аппаратов, запоздало выпустив упоры и затем медленно, тяжело на них приподнявшись, будто внезапно чем-то оглушенный зверь. В этот момент сын Броска не думал об аккуратности, он торопился — торопился, пожалуй, как никогда прежде за всю свою жизнь… Сейчас счет шел на минуты.
Все случилось так быстро, что проводник даже не успел опомниться — не то, что как-нибудь повлиять. Перерожденец, о котором самцы на время попросту забыли, занявшись уничтожением более серьезного противника, застал их обоих врасплох, опять каким-то невероятным образом умудрившись обойти все охранные системы и проскользнуть мимо камер. Кошмар засек его поздно, уже в момент проникновения на уровень, а Сумрак вообще, можно сказать, нос к носу с ним столкнулся, когда на эмоциональном подъеме попер вперед, не дождавшись полного отчета напарника. Увы, в последний момент сказалась усталость, и охотник не сумел верно отразить атаку…
Сначала Кошмару показалось, что все кончено. Противники ударили одновременно, а потом два сцепившихся тела содрогнулись и опали, отрывисто подергиваясь в последних конвульсиях: маска Сумрака была пробита, горло Перерожденца пронзено насквозь — никаких шансов… Но… Вслед за тем проводника вывели из наступившего шока четко различимые удары сердца, по-прежнему фиксирующиеся сенсорными системами скафандра поверженного охотника. Каким-то непостижимым образом сын Грозы еще оставался жив! Вопрос, надолго ли?
Первым желанием было попробовать до него докричаться, но каких-то результатов эти попытки, разумеется не дали. Судя по транслирующимся жизненным показателям, Сумрак пребывал на пороге глубокой комы. Значит, шансов оставалось ничтожно мало, и следовало действовать немедленно, чтобы не упустить их.
Взяв себя в руки, сын Броска развернул челнок и срочно направился к станции, одновременно программируя открытие шлюза и экстренно вытаскивая реанимационный набор. Спустя пару минут, Кошмар уже вылетел из вставшего в ангаре челнока, на ходу закрепляя плазмомет, и опрометью бросился через коридоры второго уровня, со страхом прислушиваясь к сбивающемуся сердечному ритму товарища и его хриплому, булькающему дыханию, то панически учащающемуся, то пугающе затихающему. Сейчас организм пострадавшего испытывал невероятные перегрузки. Мало того, что полученная черепно-мозговая травма была сама по себе крайне тяжела, так проблем еще добавил «дом», в ответ на повреждения автоматически выбросивший в кровь охотника ударную дозу стимулирующих веществ, в подобной критической ситуации совершенно неуместных. В результате пульс подскочил до ненормальных величин, и давление крови опасно возросло, а тело Сумрака начало стремительно разогреваться, что усугублялось термоизоляционными свойствами скафандра; начались судороги.
Надежды спасти воина, находящегося в подобном состоянии, уже практически не оставалось, но Кошмар упорно гнал от себя прочь эти мысли. Он обязан был сделать все возможное и невозможное, обязан был вытащить брата…
Заваренную дверь шахты он, не задумываясь, снес зарядом плазмы. Могло привести к нехорошим последствиям, вплоть до разгерметизации, но, право, рассуждать было некогда. Тем более, что все-таки обошлось.
В свете аварийных ламп утопающая в Жесткачовых слюнях лестница оказалась еле видна. Карабкаясь вверх, Кошмар несколько раз впопыхах чуть не сорвался. Наконец, он достиг пятого яруса и, выбравшись из лифтового проема, сразу же увидел лежащего в коридоре напарника.
— Держись, брат, — подбегая и решительно спихивая с Сумрака тело мертвой твари, пробормотал он. — Нельзя сдаваться теперь, когда сделано невозможное…
Запястные лезвия охотника до сих пор были вонзены в глотку Перерожденца, и едкая желтая кровь стекала по ним, шипя и пенясь при контакте с вылившимся на обожженные руки самца нейтрализатором. Зрелище они, конечно, представляли собой весьма плачевное: шкура на запястьях и тыльной стороне ладоней полопалась и оплавилась, лишь роговые щитки, покрывающие эти участки кожи, не дали кислоте разъесть ткани до глубинный слоев… Боги, хорошо, что Сумрак сейчас ничего не чувствовал…
Оттолкнув тварь подальше и окончательно сняв ее с оружия собрата (на полученные при этом собственные ожоги Кошмар даже внимания не обратил), проводник склонился над охотником и вгляделся в основные повреждения, сосредоточенные в области лица и левой части лба. И там, увы, картина была намного хуже, чем на руках. Голову Сумрака до сих пор прикрывала маска, вернее, то, что от нее осталось, но, даже не снимая ее, напарник понимал, насколько дело дрянь. От удара внутреннего рта Перерожденца (немало, кстати, тоже разбившегося о твердую поверхность), металл лопнул, и его края ушли внутрь, раскроив плоть и раздробив кости. Охотник успел поддеть чудовище лезвиями в последний момент, и клыкастый «снаряд» пришелся вскользь, вместо того, чтобы пробить голову насквозь — это и сохранило жизнь сыну Грозы. Тем не менее, травма была более, чем серьезной.
Кошмар не сразу осмелился снять маску с товарища, боясь причинить еще больший вред. Однако сделать это было необходимо, так как кровь стекала Сумраку в рот, затрудняя и без того тяжелое дыхание. Стараясь действовать быстро, но осторожно, сын Броска отсоединил крепления и с трудом оторвал от лица Сумрака защитный покров, опасливо заглянув под него. Зрелище предстало поистине жуткое… Вся левая сторона превратилась в сплошное кровавое месиво, в котором с трудом угадывались прежние черты. Глаз был выбит, лоб глубоко рассечен, мандибула неестественно вывернута, максилла висела буквально на одном сухожилии. Застуденевшая под действием стабилизаторов кровь комьями забивала рот, из раны на голове тут же потекла густая желтовато-серая струйка с примесью спинномозговой жидкости — ох, дурной знак…
Оттянув пальцем веко на уцелевшем глазу товарища, Кошмар нахмурился — зрачок был сужен, несмотря на недостаток освещения. Тело Сумрака дернулось снова, и выпущенные лезвия жалобно звякнули об пол под безвольными руками. Из горла самца вырвался надсадный хрип, едва прорвавшийся через скопившуюся на пути воздуха кровь. Содрогаясь от вида этих уже явно предсмертных корч и осознавая полную неспособность что-либо изменить, Кошмар все-таки снял с Сумрака горжет, попытавшись повернуть голову друга набок и очистить пасть для облегчения дыхания. Шея охотника оказалась сильно напряжена, так что сделать это оказалось непросто. Тем не менее, когда пересилить закаменевшие мышцы удалось, и сын Грозы притом не оставил своих попыток дышать, проводник предпринял следующую меру спасения, кое-как приладив поверх искореженной пасти кислородную маску. Потом, порывшись в медицинском кейсе, Кошмар отыскал наиболее подходящие кровоостанавливающие материалы и попытался, пусть и неумело, закрыть раны, чтобы кровь не скапливалась снова. Дальше пришла мысль, что скафандр следует снять, пока он не навтыкал бедолаге лишних препаратов. Кроме того, «дом» был очень тяжел, чтобы оттаскивать закованное в него тело, а, в каком бы состоянии ни был Сумрак, оставлять его здесь было нельзя…
Кошмар потерял счет времени, пока возился с замками и фиксаторами. Оставалось только благодарить всех богов за то, что на уровне не затаилось крупных живых Жесткачей, ибо самец сейчас совершенно не был готов к нападению. Он не видел ничего вокруг — лишь то, что творится у него под пальцами, и не слышал ничего, кроме сходящего с ума стука сердца. Он уже иногда путался, слышит ли он в наушнике трансляцию от напарника, или это его собственная пульсация в висках превышает все разумные пределы. Но неровные пики на визоре говорили о том, что ритм принадлежит именно Сумраку, который все еще упорно живет; живет теперь уже только из принципа, назло всем обстоятельствам. «Ты и дальше живи, держись, сколько можешь», — мысленно стал уговаривать друга сын Броска, судорожно справляясь застежками и элементами подгонки обмундирования. Снимать «дом» с чужого непослушного тела оказалось той еще задачей, но Кошмар все-таки умудрился стянуть и верхний слой, и поддоспешник после чего осторожно перевернул горячего, как чертова печка, напарника набок. Ладно, хоть его не тошнило вдобавок ко всем имеющимся проблемам — с пайками, в последнее время составлявшими его рацион, просто было нечем…
Закончив с раздеванием, Кошмар на секунду замер и беспомощным взглядом окинул тела собрата. Сумрак сильно исхудал за эти две недели, а его шкура поблекла и шелушилась от недостатка влаги и постоянного трения об одежду. Раны, ссадины, ожоги на разной стадии заживления присутствовали буквально на каждом ее участке, после финальной битвы прибавилось несколько свежих повреждений. На область ребер, где скобы торчали на скобах, так вообще было страшно смотреть. Боги, даже, если он перенесет транспортировку и доживет до челнока в таком состоянии… Сидя на корточках перед телом напарника, Кошмар мучительно обхватил голову руками. До ближайшего орбитального комплекса, где Сумраку могли оказать врачебную помощь, на их маломощной посудине был месяц пути. На челноке имелись капсулы гибернации, но погружать яутжа с открытой черепно-мозговой травмой в искусственный сон было равносильно медленному и изощренному убийству. Проще уж добить выстрелом в упор… День, максимум, два, охотник мог протянуть в таком состоянии, и то после этого понадобилась бы не просто реанимация, а вытаскивание с того света, после нескольких же дней необратимые процессы в организме не оставили бы шансов.
Так, неужели, сейчас сыну Броска предстояло принять нелегкое решение и просто облегчить переход друга в иной мир? А потом отдать последние почести, завершить обследование станции и забрать свой трофей — один-единственный причитающийся ему трофей… Все лучше, чем мучить Сумрака на протяжении часов и дней, напрасно теша себя надеждой… Да и кто такой Кошмар, чтобы заниматься подобным? Служба спасения? У охотников так не заведено… На Охоте каждый сам за себя, даже если вы работаете в команде или паре. Черный Воин сам выбирает, кого ему забрать, и спорить с ним неправильно, а смертельно раненому недостойно слишком цепляться за жизнь, особенно, если враг повержен. Победил — можешь помирать спокойно…
Он сидел над телом друга, кровного брата, и рассуждал так холодно и цинично… А в глазах стояли слезы, и горло распирал тугой ком. Недостойно… Недостойно воину лить постыдную воду из глаз. Но еще более недостойно вот так валяться без сознания с пробитой башкой, едва дыша, корчась в судорогах, не контролируя собственные жизненные отправления… И он допустит, чтобы славный охотник пребывал еще хоть минуту в таком жалком состоянии? Только из соображений собственного эгоизма, боясь потерять последнюю родственную душу на этом свете? А о том, чего хотел бы сам Сумрак, он подумал?..
Подавив дрожь и сглотнув упрямый ком, Кошмар выдвинул лезвия. Свободной рукой он подобрал копье товарища и вложил его тому в ладонь. Значит, умереть во славе… Этого желает каждый воин. Ты победил, сын Грозы, ты убил свою Королеву, ты покорил «Остров». И пусть твой жизненный путь был не так долог, в небесной армии тебя ожидает почетное место…
Кошмар поднял руку… И вдруг…
«Ох уж мне эти охотники…»
Он так и замер с оружием наперевес. Откуда это всплыло? Кто-то давно говорил так… Да, разве, есть разница? Только вот, почему это вспомнилось сейчас? Не потому ли, что все это… Неправильно?
А ведь Сумрак хотел не славы, вдруг осенило сына Броска. Он даже в Черного Воина не особо верил. Все, чего он хотел — быть достойным своего гарема и увидеть своих первых детенышей. Странное желание для охотника, но у кого есть право судить покорителя «Острова»?
И тут Кошмар, наконец, вспомнил. И это не могло быть простой случайностью…
«Саванна, вызывает Кошмар, сын Броска. С почтением к тебе. Нужна помощь».
Он отправил сообщение и затаил дыхание. Саванну Кошмар не видел с позапрошлого Сезона. Жив ли он? А если жив, то помнит ли? А если помнит, согласится ли помочь? А если согласится, будет ли у него такая возможность? И не слишком ли нагло получилось?..
Сумрак захрипел и прекратил дышать. Кошмар кинулся к нему, перевернув обратно на спину и с отчаянием встряхнул. Новый прерывистый вдох зашуршал сквозь маску. Ложная тревога. Пока… Сердце охотника немного успокоилось, но теперь работало с настораживающими перебоями, то замедляясь, но начиная трепетать, точно пойманная пернатая тварь… Это могло означать, что, не смотря на визуальную стабильность, ему становится хуже.
Внезапно запищало оповещение. Кошмар чуть не вскрикнул от радости!
«Привет, герой. Что стряслось? Опять член где-то застрял?»
На мгновение улыбнувшись сквозь слезы, сын Броска поспешно набрал ответ.
«Брат тяжело ранен. Я не довезу его до колонии».
«Где вы?» — пришло почти сразу.
«Исследовательская база «Остров», координаты….»
После этого последовала долгая пауза. Наконец, звякнуло новое сообщение.
«У тебя есть возможность связаться по видео? Код…»
«Две минуты».
Хватаясь за последнюю надежду, Кошмар быстро убедился, что напарник пока что продолжает самостоятельно дышать, и сразу кинулся к шахте, в мгновение ока взобравшись на восьмой ярус. После остановки реактора, Сумрак так торопился, что не запечатал двери и не отключил бортовые системы. Возможно, в тот момент данный поступок и был опрометчивым, но сейчас он позволил сэкономить драгоценное время.
Добежав и плюхнувшись перед монитором, Кошмар ввел необходимый позывной в поисковую систему, и, спустя достаточно короткое время, на экране среди облака помех возникла встревоженная физиономия Саванны. Сын Броска узнал его тотчас же. Светлая кожа, живые и слишком изящные для самца черты лица, проникновенный взгляд… Впрочем, сейчас во взгляде медика читалось полное недоумение.
— Бо-оги, да ты не шутил… — проговорил он, очевидно, не веря своим глазам. — Это и правда «Остров»… Но… Как?!
— Не время рассказывать, почтенный, — выпалил Кошмар. — Смотри!
С этими словами самец передал старшему товарищу показатели Сумрака и запись с маски, иллюстрирующую его плачевное внешнее состояние. Ознакомившись с данными, Саванна лишь прищелкнул.
— Что? — в нетерпении затормошил его сын Броска.
— Не жилец, что… — бросил медик. — Кто это? Ты сказал брат, но…
— Да, это не Проклятье, — оборвал его Кошмар. — Но он мне как брат… Нас связала кровь. И долг. Саванна! Мы должны что-то сделать! Ты понимаешь, он только что «Остров» зачистил в одиночку!!!
Ученый вытаращил глаза и, кажется, слегка поперхнулся, пытаясь ответить. Со второго раза у него получилось.
— Я вот сейчас сказал бы, что ты тут мне сказки сочиняешь, но уже одно то, что вы на «Острове» и живые… Кхм… Ну, ты-то точно живой… Ладно. Короче, смотри. Наша база не очень близко, но всяко ближе Центрального Комплекса. Через час недалеко от вас будет проходить наш грузовой корабль. Я попрошу их сделать крюк ради такого случая, но тебе надо успеть погрузить пациента на челнок и вылететь навстречу. Если он это вынесет, то дальше будут шансы… Но они небольшие, сразу предупреждаю.
— Я выполню все инструкции…
— Хорошо. На станции есть медблок. Там остались рабочие терапевтические капсулы, ты не проверял?
— Все разбито Жесткачами… — Кошмар поник головой, но тут же спохватился: — Есть у нас на челноке — простые, для гибернации.
— Плохо… Ладно. Попробуем. Сейчас высылаю тебе список препаратов, вколешь ему четко по моей инструкции. Он войдет в торпидное состояние — тебе может даже показаться, что он умер. Так надо, так проще укладывать. В панику не впадать, транспортировать в горизонтальном положении — придумывай, как, может, остались какие-то грузовые платформы…
— Да, есть возможность, — с готовностью отозвался Кошмар. — Мы запчасти для реактора поднимали…
— Тогда не распинайся, а действуй. Как доставишь его, клади сразу в глубокую спячку.
— Но…
— Ты его спасти хочешь или нет? В легкой просто не довезешь. Его так и так реанимировать по полной, а тут хоть надежда будет, что мозги не откажут. Чуешь? Неглубокое погружение — и он стопроцентный «овощ», глубокое: шестьдесят процентов — смерть, десять — вегетативное состояние, тридцать — выздоровление. Все лучше.
Саванна говорил и одновременно умудрялся набирать инструкцию по препаратам, периодически еще поглядывая на кардиограмму Сумрака.
— Надо же… Живет… Так, все, лови, — он вбил последнее название и нажал кнопу «отправить». — Смотри, все из того, что я указал, есть?
Кошмар быстро пробежал глазами по полученному списку и немного неуверенно склонил голову. Потом вчитался еще раз и уже без сомнений проговорил:
— Да. Все в наличии.
— Пошел, — скомандовал Саванна. — Через десять минут жди координаты места стыковки.
Дальше все было, точно во сне. Вернувшись к напарнику, Кошмар разворошил медицинский набор и вытащил из подстежки скафандра некоторые необходимые ампулы со стабилизаторами, после чего друг за другом начал вводить бесчувственному охотнику указанные в списке препараты. Где-то на середине манипуляций Сумрака затрясло, а затем он резко обмяк; давление упало, и пульс замедлился, постепенно превратившись в нитевидный. Это действительно больше всего походило на конец…
Тем не менее, Кошмар, помня наказ Саванны, решительно ввел товарищу последний раствор из списка, после чего оттащил его к той шахте, где до сих пор находилась подъемная установка. Со всеми возможными предосторожностями покоритель «Острова» был доставлен на второй уровень, откуда на платформе перевезен в челнок. Наконец, сын Броска загрузил охотника в капсулу, с немалым облегчением отметив, что сдаваться так просто тот по-прежнему не собирается, и запустил подготовительный режим перед погружением в глубокую гибернацию.
— Давай, братан, сейчас тебе понадобится помощь всех твоих демонов, — тихо проговорил сын Броска, похлопав рукой по выпуклому стеклу, за которым в мутноватой жидкости неподвижно замер Сумрак. От его головы во все стороны медленно тянулись, расползаясь в окружающей субстанции, темные протуберанцы крови.
========== Выжить ==========
Грузовой корабль, что подобрал челнок напарников, оказался достаточно массивным. Посадив летательный аппарат в ангаре, Кошмар вышел, чтобы поприветствовать экипаж, но, к своему удивлению, не увидел никого, кроме целой оравы роботов разной специализации: погрузчики, укладчики, учетчики, уборщики и ремонтники деловито сновали тут и там, не обращая на гостя никакого внимания. Тем не менее, Саванна сказал: «Я их попрошу», значит, кто-то здесь, все же, должен был быть живой. Не роботов же он собирался просить…
На всякий случай задраив шлюз, сын Броска отправился искать, с кем тут можно поговорить и, хотя бы, узнать, как долго предстоит лететь. Саванне он уже отправил сообщение, что прибыл на место, но тот почему-то пока не ответил.
Миновав ангар, самец вышел в широкий коридор, где его едва не сбил с ног какой-то несущийся на всех парах роботизированный механизм. Только тогда Кошмар заметил, что пространство четко разделено на пешеходную и транспортную зоны. Поспешно перейдя на нужную половину, воин еще раз огляделся и пошел вперед.
Корабль был совсем простой, без изысков и непонятных отделочных материалов: обычные серые стены, одинаковые пронумерованные двери, все, как одна, запертые; строгие линии коридоров. И ни души…
Наконец, Кошмар набрел на подобие подъемной платформы и, с минуту потыкавшись, разобрался, как она работает, в результате чего был неторопливо доставлен на второй ярус. Именно там, к его большой радости, обнаружился командный отсек, а в нем — одушевленные объекты в лице троих субтильных яутжиков — на вид совсем мальки, но, при ближайшем рассмотрении, вполне зрелые самцы.
— Кошмар? — уточнил один из них, самый темненький, с рыжими подпалинами, подозрительно взглянув на молодого охотника снизу вверх. Да, именно: он взглянул на него снизу. На Кошмара. Одного из самых мелких вояк клана Гнева…
— Да, почтенный, — тем не менее, учтиво поклонившись карлику, ответил сын Броска. — Саванна предупредил обо мне и моем друге…
— Не знаю, кто предупредил, — хмыкнул недомерок в ответ, — просто с базы пришло распоряжение вас подобрать.
— Благодарю, могу я узнать…
— В конце коридора есть свободная каюта, можешь там располагаться до завтра, — не дал договорить коротышка. — Прибудем после полудня. Пострадавшему что-то требуется?
— Он в гибернации.
— Тогда пусть пока полежит как груз, переставлять не будем, — постановил яутжик.
— Могу я узнать твое имя? — вежливо поинтересовался Кошмар.
— Грызня, — бросил тот.
— А остальные?
— Петля, — представился тип пегого окраса, на мгновение оторвавшись от терминала.
— Шухер, — прострекотал свое имя самый крупный из троих, серый, в полоску — этот задержал взгляд на вновь прибывшем чуть дольше.
— Запомнил, — почесав в затылке, проговорил Кошмар и неловко переступил с ноги на ногу.
После знакомства, присутствующие резко потеряли к нему интерес, уставившись в мониторы и занявшись изучением каких-то таблиц. А вот сын Броска разглядывал их с неподдельным любопытством. Грузоперевозчики (уж неясно, были ли они из ученого сословья, или просто рабочий класс — никаких знаков отличия ни те, ни другие Бескровные не носили) были одеты очень странно, в какие-то мешковатые серые комбинезоны, очевидно, для пущей стерильности… А, может, для тепла — на корабле, к слову, было совсем не жарко, Кошмару даже пришлось прибавить градусов на своей сетке. Они и пахли очень странно… Как-то слишком нейтрально, что ли. И вели себя… Раньше Кошмар думал, что это только старшие воины имеют привычку смотреть на всех, кто ниже рангом, как на пустое место, но, по сравнению с этими малявками, любой из Великих показался бы верхом внимательности и участия к ближнему. Это был полный и бесповоротный игнор.
— Я, пожалуй, все-таки вернусь на свой челнок, — робко проговорил сын Броска, однако в ответ не удостоился даже поворота головы.
Состояние Сумрака оставалось без изменений, но, хотя бы, не ухудшалось — это радовало. Впрочем, если было смотреть с той позиции, что хуже уже в принципе нельзя представить… Да, все равно, он, как минимум, не пытался умереть, и на том, как говорится, спасибо. В очередной раз проверив товарища (из капсулы показатели уже не транслировались), Кошмар удалился в свой отсек, где попытался немного поспать. Но, только он начал задремывать, как пропищало сообщение от Саванны, в котором значилось, что все дела улажены, операционная и диагностическое оборудование готовы, только их с Сумраком и ждут. Сын Броска ответил что-то вежливое, а потом все-таки вырубился, и проспал немного-немало целых десять часов, очнувшись глубокой ночью в полной растерянности.
Первым делом он кинулся к капсуле друга, боясь увидеть там самое страшное… Но опасения опять не подтвердились. Жизнь едва теплилась в погруженном в анабиоз теле, однако теплилась уверенно, не сдавая позиций. Кровотечение полностью остановилось, и даже раны в стабилизирующем составе стали выглядеть получше, хотя, в остальном, конечно, никаких подвижек не наблюдалось.
Послонявшись туда-сюда по челноку, Кошмар вновь лег, но повторно уснуть не смог и проворочался остаток времени, то и дело вскакивая, дабы убедиться, что Черный Воин не прибрал дорогого напарника. Когда же наступило условное «утро», самец ждал сигнала побудки, пока не надоело, после чего рискнул вновь подняться на второй ярус. Как ни странно, мелкая троица уже бодрствовала, причем, явно давно.
— Есть будешь? — вместо приветствия спросил Грызня.
— Охотники брезгуют есть рядом с такими, как мы, — не дожидаясь ответа замешкавшегося Кошмара, фыркнул Петля.
— Неправда! — возмутился Кошмар. — Просто у вас небольшой экипаж, и я не знаю, хватит ли у вас пищи, к тому же… — тут он осекся, так как едва не сказал: «Вы меньше меня, значит, и запасов много не держите».
— Тогда пошли завтракать, — невозмутимо проговорил Шухер, махнув рукой.
— Могу я чем-то ответить на ваше гостеприимство? — тщательно скопировав манеру сына Грозы, проговорил самец. У Сумрака в плане вежливости вообще было чему поучиться, и Кошмар в последнее время стал примечать, как старший товарищ реагирует на то или иное обращение, чтобы вести себя так же и меньше получать по загривку.
— Да что с тебя взять? — впервые за все их знакомство, ухмыльнулся Грызня, распялив короткие максиллы. Похоже, сегодня у него наконец-то появилось желание поговорить. — Откуда вы вообще взялись-то на нашу голову с этим болезным?
— С «Острова»… — покорно следуя за «мини-командиром», ответил сын Броска. Непривычно было с утра сразу есть, вместо того, чтобы тренироваться, но, раз хозяева территории сказали…
— Откуда-откуда? — тут все трое остановились и в недоумении обернулись на молодого воина.
— С «Острова», — повторил Кошмар. — Мы занимались его зачисткой… Вы знаете, что такое «Остров»?
— В том-то и дело, что все это знают, — подозрительно сощурился Петля. — Как же вы спаслись от Жесткачей-то?
— Так… Это… Убили мы их, — всеми силами стараясь не выглядеть надменно, проговорил сын Броска.
— Что? Всех? И живьем ушли??? — а вот теперь на лицах коротышек наконец-то отобразились удивление и заинтересованность.
— Вроде бы, всех… Надо еще проверять будет… — сознался воин. — Вообще, убивал Сумрак — тот, что в капсуле. А я его вел.
— Ты хочешь сказать, что вы зачистили «Остров» ВДВОЕМ??? — теперь уже откровенно обалдели Бескровные самцы.
— Могу записи показать, — хмыкнул Кошмар.
Ближайший час сын Броска только и делал, что ел и рассказывал, а Грызня, Петля и Шухер слушали, раскрыв рты, и периодически подкладывали оголодавшему на нервной почве вояке хорошие такие куски почти что настоящего по вкусу и запаху мяса. Аж зависть брала: что же это, какие-то Бескровные лучше элитных охотников клана питаются?
Когда Кошмар вкратце рассказал о походе на «Остров», и присутствующие задали ему все интересующие их вопросы, сын Броска поблагодарил за угощение и отправился проверять, как там напарник. Но впечатленный экипаж неожиданно потянулся следом, изъявив желание тоже нанести визит пострадавшему удальцу, завалившему почти что тысячу Жесткачей во главе с Маткой. Кошмару, конечно, очень хотелось отказать — чай не музейный экспонат, но в виде благодарности за проезд и кормежку пришлось согласиться. Впрочем, вся троица проследовала за ним очень чинно и спокойно, молча и почтительно поглядела на Сумрака, застывшего, точно опытный образец в банке, и так же тихо вышла.
«Зенит» оказался приличных размеров шестиярусной космической базой, на вид не новой, но основательной по конструкции и опрятной по внутреннему оформлению. По сравнению с клановыми кораблями, здесь, конечно, было не так пафосно — никаких колонн и барельефов, все четко, в стиле минимализма, тем не менее, и той топорности, что присутствовала в чертах грузового судна, не отмечалось. Изнутри стены были отделаны приятным коричневым материалом; мягкий, рассеянный свет не бил по глазам, и полы оказались теплые, прорезиненные.
Саванна встречал лично, прямо в ангаре. Как только выведенный из грузового корабля челнок встал на указанное место, и сын Броска выглянул наружу в поисках знакомого лица, он сам поднялся по трапу и немедленно проследовал на борт, без лишних сантиментов потребовав показать капсулу с пациентом. Кошмар безропотно проводил старшего товарища в гибернационный отсек и скромно встал поодаль, пока медик, морщась, изучал показатели и осматривал саму установку на предмет возможности ее демонтажа. Наконец, сделав для себя какие-то выводы, он соизволил сделать физиономию попроще и ободряюще хлопнуть Кошмара по спине.
— Сейчас ребят кликну, — пояснил Саванна, набирая позывные на своем браслете, — они капсулу открутят, и мы его сразу в операционную…
— Скажи честно, есть хоть какая-то надежда? — тихо спросил Кошмар. Медик на мгновение оторвался от коммуникатора и пристально посмотрел на молодого воина. Сейчас, в своей родной стихии, Саванна, не смотря на невысокий рост и отсутствие знаков почета, выглядел как-то по-особому внушительно. На нем было черное технологичное одеяние, немного напоминающее доспехи, но играющее не защитную роль, а служащее для более удобного размещения приборов и всяких полезных мелочей. Одновременно оно представляло собой основу для пристегивания костюмов химической и биологической защиты, экзоскелета и еще боги знают каких приспособлений.
— Уже одно то, что твой друг попал на «Зенит» — огромная удача для него. Здесь не очень жалуют охотников, скажу тебе сразу, — помолчав, ответил Саванна. — Но мне удалось впечатлить руководство вашей причастностью к «Острову». А специалистов — заметь, лучших специалистов! — соблазнить возможностью испытать некоторые экспериментальные методики в условиях сложной патологии.
— Ты имеешь в виду, его станут лечить непроверенными средствами? — уточнил Кошмар.
— Ну, я бы так не сказал, — уклончиво проговорил старший самец. — Просто… Они еще недостаточно хорошо оттестированы. А ты что думал? Здесь исследовательская станция, а не лазарет. Зато, это дает хоть какой-то шанс. Нам ведь не просто надо сохранить ему жизнь, а поставить на ноги, да так, чтобы не остался инвалидом. Иначе, в чем будет прок? Что у вас там с безнадежными-то происходит? Последняя Охота?
Кошмар лишь молча опустил голову. К тому, что товарищ станет здесь материалом для экспериментов, он, признаться, готов не был. Хотя, в словах Саванны имелась доля истины. И, по крайней мере, медик не лгал — сказал все напрямую, как оно есть.
— А ты почему один, кстати? — нарушил размышления Кошмара специалист по регенерации. — Где Проклятье? Неужто, вы охотитесь порознь?
— Проклятья больше нет, почтенный, — не поднимая взора, ответил сын Броска.
— Как это случилось? — помрачнев, спросил Саванна.
— Пал… В поединке. Ты чем-то удивлен? Охотники все время гибнут…
— Вот это-то и печально, — вздохнул медик.
Дальнейший разговор был прерван появлением двух… Урм! Хвостатые псевдоящерицы, затянутые в рабочие комбинезоны, по-яутжевски поклонившись гостю и вышестоящему лицу, шустро принялись разбираться с капсулой. Переподключив установку к временному источнику питания, они отсоединили ее с места при помощи роботизированного погрузчика и по распоряжению Саванны вывезли с челнока. Медик и воин пошли следом за ними.
— Не знал, что у вас тут урм работают, — шепотом сказал Кошмар.
— Ой, да у нас тут кого только нет в обслуге, — хмыкнул Саванна. — Выходит дешевле, чем кучу роботов содержать — те, в основном, только на складах. А урм — ребята исполнительные и нетребовательные…
Миновав несколько достаточно оживленных уровней, вся процессия подошла к экспериментальному блоку. Надо сказать, встречные яутжи действительно очень странно на Кошмара с его доспехами и плазмометом косились.
— Не мог пушку на челноке-то оставить? — буркнул относительно этого Саванна.
— Так ты не сказал…
— Ладно, просто не отсвечивай особо…
У экспериментального блока их встретили четверо: сероватый молодой самец, старше Кошмара лет на десять, два неприметных типа обычного окраса и чуть полноватый для яутжа пожилой самец с коричневой шкурой.
— Коллеги, пациент прибыл, — возвестил Саванна.
— А этот — что тут делает? — с подозрением спросил один из неприметных, тот, что повыше, кивнув в сторону Кошмара. Сын Броска аж отпрянул от подобной наглости — фактически, это был вызов! Тем не менее, Саванна быстро перехватил его за плечо, не позволив как-то ответить, а ответил сам:
— Это Кошмар, охотник из клана Гнева. Зачистка «Острова» — их совместная заслуга.
— Смотри у меня, — фыркнул агрессор, — он тут под твою ответственность!
— Несомненно, уважаемый Восторг, — подчеркнуто вежливо отозвался Саванна, а затем обратился к сыну Броска: — Не сердись, храбрый воин, здесь немного иные порядки, чем в клане. Но, позволь заметить, перед тобой те, кто согласился поработать с нашим героем. Восторг — лучший реаниматолог, именно он будет фактически «воскрешать» твоего друга…
— Если там будет, что «воскрешать», — бросил тот, заглядывая тем временем в капсулу.
— Я не сомневаюсь, что жизнь Сумрака отныне в надежных руках, — смиренно ответил Кошмар, кланяясь.
— Ладно, попробуем на нем одну методику, может, и сработает, — уже более благосклонно пообещал Восторг, которому данные слова явно польстили.
— Боги, да я ж его знаю! — вдруг взволнованно воскликнул младший из медиков, тоже подходя к капсуле. — Это ведь Сумрак, сын Грозы? Я его по шраму на брюхе узнал! Мы с ним учились вместе… Вот уж не думал…
— Вот тогда и иди, располагай его, как следует, — посоветовал Восторг. Младший склонил голову и приготовился уводить погрузчик в операционную, но в последний момент повернулся к Кошмару и сказал:
— Мое имя Заваруха, и друг Сумрака — мой друг. Обещаю, мы сделаем все, что в наши силах…
После этих слов гибернационная установка скрылась в его сопровождении за обеззараживающей завесой. Сын Броска пошел, было, следом, но Саванна остановил его, объяснив, что в карантинную зону ему нельзя.
— Ты прав, парень, он в надежных руках, не переживай, — усмехнулся до сих пор молчавший тип с коричневой шкурой.
— Прибой — очень талантливый хирург, — поспешно представил коллегу Саванна. — А Угроза — протезист. Как раз сейчас занимается разработкой искусственной сетчатки нового поколения — очень удачно совпало.
Второй неприметный самец молча качнул головой, что условно могло считаться за поклон, и так же молча ушел вслед за Заварухой. Остальные перекинулись еще парой слов с Саванной, после чего также проследовали за завесу.
— Так, сейчас по-быстрому разместим тебя в свободном отсеке, и я к ним присоединюсь, — увлекая Кошмара к лифту, осветил дальнейшие планы Саванна.
— Они прямо сейчас уже начнут? — оглядываясь, спросил тот.
— Да, что тянуть-то? И так уже много времени потеряли… Хм… Забавно, что наш Заварушка твоего друга знает…
— А он кто вообще?
— А он, мой дорогой, спец по самому больному на сегодняшний день месту Сумрака — мозгам. Молодой, что верно, то верно, но ученик одного из самых уважаемых нейрохирургов — ныне, увы, покойного. Что особенно ценно — хороший практик.
Проводив Кошмара в выделенный ему отсек и строго наказав дальше санузла и столовой не соваться, Саванна вышел, сказав напоследок:
— Жди, я приду и сообщу об итогах операции. Навскидку, часов десять мы с ним точно провозимся.
И Кошмар стал покорно ждать…
Отсек, где его разметили, был размером примерно с каюту на клановом корабле, и обстановку имел похожую, отличающуюся только наличием вычислительного терминала и большого монитора на стене. Саванна великодушно позволил покопаться в программах и полазить по сети, очевидно, абсолютно уверенный в том, что без кодов доступа гость куда не следует все равно не залезет. Опрометчиво было, конечно, с его стороны, однако Кошмар и так не собирался ничего взламывать — просто хотел полистать новостную сводку, чтобы занять время. Предоставленная сводка оказалась совершенно не интересной, к тому же, перенасыщенной внутренними сообщениями характера «Опять прорвало трубу в пятой душевой, сделайте что-нибудь!!!», «Кто взял из третьей лабы насос — верните на родину» и «У партии номер шестьдесят от пятого числа истекает срок годности — кому надо, разбирайте».
Устав от потока бесполезной информации, сын Броска попробовал немного размяться, но раздумал, когда на стене появилась приличная вмятина. Поразмыслив немного, самец сдвинул на это место стеллаж, прикинувшись, что так и было, после чего отправился ополоснуться, успешно отпугнув от водных процедур какой-то тщедушный молодняк — юнцы, увидев неведомо откуда взявшегося охотника, должно быть, решили, что станция захвачена или переходит на военное положение, или еще что… Кошмар лишь злорадно ухмыльнулся и насладился мытьем в гордом одиночестве.
Вернувшись к себе спустя некоторое время, посвежевший самец вновь сел к компьютеру, ибо делать больше было все равно нечего. Лениво поперебирал вкладки, нашел какой-то яркий значок, выбрал… И залип на добрых три часа, обнаружив поразительно тупую игрушку, смыслом которой было перемещение и установка в определенном порядке цветных геометрических фигур — мальков примерно так же элементарному пространственному мышлению обучают, вроде…
Когда от пестроты на экране заболели глаза, Кошмар свернул окно с сомнительным развлечением и переместился на лежанку, невольно отметив ее удобство и мягкость. Саванна все не появлялся, но он и не обещал, что придет скоро.
Как же там у них дела, думал Кошмар, глядя в потолок. С одной стороны, оставаться в неведении было тревожно, но с другой, никто до сих пор не явился с плохими вестями, значит, за Сумрака по-прежнему боролись… И еще, любопытно, кто же такой этот Заваруха и почему он при виде сына Грозы так засуетился? А Саванна, интересно, все самолично контролирует?.. Хотелось бы…
Потом сын Броска незаметно для себя задремал, и ему стало сниться, что он пытается пробраться на «Остров», где погибает друг, но никак не может справиться со шлюзом. Самец бился с кодами упрямой двери долго и мучительно, пока не обнаружил, что Сумрак на самом деле сидит рядом и с интересом наблюдает все его жалкие попытки. Тогда Кошмар напустился на него с руганью за то, что молча смотрел и никак не выдавал своего присутствия, а напарник совершенно спокойно ответил, дескать, на станцию все равно попасть надо, чтобы забрать трофеи, так зачем он станет мешать?
Проснулся Кошмар уставшим. Сходил попить воды, на свой страх и риск прогулялся туда-сюда по ярусу, переполошив еще нескольких тощих лаборантов, потом внезапно повстречал Грызню, одетого уже намного приличнее, чем был на корабле. Грызня, признав нового знакомого, расспросил его о судьбе Сумрака, высказал свой оптимистичный прогноз при упоминании имени Прибоя и утащил Кошмара с собой на кормежку.
Столовая оказалась очень просторной и настолько чистой, что, казалось, на зубах от этой чистоты начинает что-то скрипеть. Народу было не очень много, а, может, просто так казалось по сравнению с охотниками, которые трапезничали гораздо громче и интенсивнее, часто вступая в перепалки из-за места и с рычанием впиваясь в жесткие питательные брикеты. «Научники» вели себя за столами более сдержанно и деликатно, неторопливо поглощая пищу, которую, к великому удивлению Кошмара, можно было выбрать на свой вкус. Конечно, здесь тоже была сплошная биосинтетика, но она не представляла собой сублимированную мешанину из каких попало тканевых культур, а походила на настоящую плоть пернатых тварей, Бронеголовов и Рогачей. Кстати, после второй за день кормежки сын Броска, кажется, начал понимать, отчего хирург Прибой так раздался в ширину… И не он один, если честно.
Пока Кошмар озирался вокруг, по привычке торопливо запихивая еду себе в пасть, Грызня, оказавшийся специалистом по химическому анализу (а, вернее, по аппаратам, проводящим химический анализ), жаловался, что сопровождавшийся им груз реактивов не прошел по накладным из-за ошибки на базе, а его, горемычного, из-за этого полдня таскали по инстанциям. Сын Броска слушал, но старался не комментировать, так как, во-первых, было видно, что Грызне его комментарии не интересы, а просто надо выговориться где-то на стороне, а во-вторых, ничего, кроме «Как у вас все сложно, вот у нас в клане…» на ум не шло, и самец догадывался, что это не очень вежливо. Наконец, Грызня под благовидным предлогом куда-то делся, и насытившийся воин один вернулся к себе в отсек, где промаялся бездельем еще несколько часов. Уж лучше б он остался на челноке…
Саванна появился поздно ночью. Вид у него был такой, словно бы он пробежал без передышки километров пятнадцать, и все это время за ним гналась свора псов: глаза безумные, с полопавшимися капиллярами, грива дыбом, правая маскилла то и дело подергивается. При виде медика, Кошмар вскочил с койки и ринулся навстречу с единственным вопросом:
— Жив?..
— Жив, — выдохнул в ответ замученный врачеватель.
Пройдя через каюту, Саванна тяжело упал в кресло, откинул голову на спинку и только тогда продолжил:
— Ну и задал он нам шороху… Трижды умирал. Восторг бранился так, что из соседних боксов прибегали послушать. Заваруха почти бился башкой о стену… Но вытащили. Нет, ты не поверишь, там под конец уже толпа из десяти яутжей собралась, целый консилиум… Что мы только на нем не попробовали… Пару вещей — вообще впервые… Спасибо, кстати, ему, мы все не решались на реальном объектепротестировать, а тут уже терять было нечего. Короче, Восторг теперь будет по нему статью писать.
— И что сейчас? — затаив дыхание, спросил Кошмар, не разбирая в этом потоке впечатлений главного.
— Сейчас в растворе плавает, восстанавливается, — цинично дернул плечом медик. — Несколько дней наблюдать будем. Потом дальше…
— Дальше? — не понял сын Броска.
— А ты думал? — Саванна выпрямился и наклонился вперед, вглядываясь во встревоженное лицо младшего самца. — Сегодня мы только его головой занимались и основные жизненные функции восстанавливали. Теперь надо будет все остальные повреждения чинить… Кости, мышцы, кожный покров — там все вдрызг. Операции три еще предстоит, не меньше. Плюс долгая восстановительная терапия. Потому что это какая-то катастрофа на ножках. Множественные воспаления, внутренние кровоизлияния, значительная интоксикация… Вы, что, все так неосторожно к стимуляторам относитесь? Это же сильные препараты, разве ж можно так…
— Так… Выхода не было, — почему-то чувствуя себя виноватым, пробормотал Кошмар.
— Ну-ка, — Саванна пропустил его оправдания мимо ушей, поманив младшего сородича к себе. Тот насторожился, но приблизился, как было велено. — А скажи-ка, дружище, у тебя всегда такие зрачки расширенные?
========== Бороться ==========
Спал Кошмар урывками, то и дело вскакивая и начиная мучительно соображать, где он находится, который пошел час, куда делся напарник и что из последних воспоминаний является правдой, а что приснилось. Небольшое облегчение пришло наутро, когда к сыну Броска наведался Саванна, окончательно разбудив его и сообщив добрые вести: Сумрак благополучно пережил ночь. Его обмен веществ начал постепенно возвращаться в норму, мозговые волны стабилизировались, сердечный ритм восстановился.
— Дышит пока не сам, — в заключение сказал медик, — но это ожидаемо. А, в целом, кризис миновал.
— Можно к нему? — сразу оживился Кошмар.
— Разумеется, нет, — нахмурился Саванна. — Он в карантине, туда запрещено входить посторонним. Кроме того, он все равно без сознания и пробудет в таком состоянии еще долго.
— Понял, — огорчился молодой воин.
— А пока он отходит после операции, — тем временем продолжал старший самец, — пожалуй, займемся тобой.
От последних слов Кошмар невольно вздрогнул…
Сын Броска, конечно, отпирался, как только мог, но Саванна, игнорируя сопротивление, потащил его на предварительную диагностику, итогом которой остался не просто недоволен, а возмущен.
— Ты как часто это себе колол? — рычал он, потрясая перед жвалами младшего самца принудительно изъятой у того ампулой «волшебного средства Полосатого».
— Через день, — не моргнув глазом, соврал Кошмар. На самом деле, в последние дни зачистки он мог ввести две дозы за сутки.
— А врач что сказал, когда тебе этот препарат давал? Прямо разрешил, прямо через день?
— Сказал, раз в неделю, в экстренном случае… — сознался Кошмар, не выдержав и отведя взгляд. Хотелось вновь соврать, но подставлять Полосатого было неправильно.
— Во-от, это уже ближе к истине, — проворчал Саванна, отходя. — Только зачем он вообще столько тебе дал…
— Это я сам взял побольше, — зажмурившись, выпалил Молодая Кровь, решив теперь уже быть честным до конца.
Саванна ничего не ответил, только с размаха хлопнул себя по лбу. Дурные охотники… Потом вздохнул, собрал все имеющееся терпение и, взяв Кошмара за локоть, подтолкнул к двери.
— Короче, так, — на ходу, проговорил медик, — сейчас я отведу тебя к Скандалу. Он токсиколог. Будешь делать все, что он скажет. Попробуем тебя почистить и ликвидировать последствия злоупотребления…
— Да нет у меня никаких последствий! — возмутился без пяти минут пациент.
— Нет, говоришь? Посмотрим. Спишь хорошо?
— Не жалуюсь, — голос не успевшего сориентироваться сына Броска прозвучал не вполне уверенно.
— Цвет мочи?
— Да я, думаешь, смотрю???
— Отеки?
— Что?
— Вот это! — не стерпев, рыкнул Саванна и ткнул пальцем в едва заметное уплотнение под нижней челюстью Кошмара. Тот сразу отстранился и с испуганным видом потер шею. — Короче, пойдешь, как миленький. Если тебе самому на свое здоровье наплевать, то считай, что отрабатываешь свою жратву, койку и лечение напарника.
— А… Вам-то это зачем? — недоумевающе потряс головой младший самец.
Саванна не ответил, только многозначительно вскинул одну бровь. И Кошмар все сразу понял даже без слов…
Экспериментальный препарат подействовал быстро, но совершенно не так, как ожидалось: Кошмар просто свалился посреди тренировки. После целого часа вынужденного и не совсем приятного общения со Скандалом, улыбчивым, неунывающим, но потрясающе циничным типом, самец, дабы отвлечься, попросил разрешения позаниматься в зале, если таковой имеется. Саванна отнесся с сомнением, но все-таки сопроводил воина в специально отведенное для физических упражнений место, наказав сильно не напрягаться. Кошмар, собственно, и не напрягался, просто в какой-то момент резко встал, совершая очередной прием, и тут же рухнул плашмя, схлопотав собственным же упавшим сверху копьем по лбу.
Очнулся молодой воин на своей койке, и первым, что он увидел, было склонившееся над ним лицо какой-то самки! Саванна, помнится, говорил, что они живут на станциях, однако до этого момента Кошмар не наблюдал тут ни одной.
— Я его предупреждал! — где-то за пределами видимости раздался раздраженный голос специалиста по регенерации.
— Ага, и очень по-дружески было отдать его Скандалу для опытов, — осуждающе проговорила самка, отвернувшись от в растерянности моргающего Кошмара и наградив Саванну строгим взглядом.
— Ты его анализы не видела! Так что это еще большой вопрос, Скандала ли тут вина…
Тут сын Броска попытался встать, но не сдержал стона: голова просто раскалывалась. Во рту внезапно появился явственный привкус крови…
— Куда?! — прикрикнула самка, немедленно укладывая его обратно.
— Что за шум, а драки нет? — оптимистично раздалось со стороны выхода вслед за шуршанием отъезжающей двери. В следующий момент в поле зрения появилась жизнерадостная пятнистая харя токсиколога.
— Ты, хотя бы, на бегунках эту свою разработку проверял? — тут же набросилась на него Кошмарова защитница.
— А как же, — невозмутимо ответил тот, по очереди осматривая глаза своей безвинной жертвы. — Проверял и вполне успешно: в последний раз всего лишь четверть экспериментальной группы загнулась! Эх, и что ж мы такие слабенькие? — последний вопрос то ли был обращен непосредственно к сыну Броска, то ли являлся риторическим.
Далее, пропуская мимо ушей самочьи упреки, Скандал измерил Кошмару давление, удивленно прищелкнул и без предупреждения, так, как будто имел дело с неодушевленным объектом, воткнул пациенту в брюхо иглу. Воин недостойно пискнул и повторно отрубился…
Когда он в следующий раз открыл глаза, то обнаружил вокруг полную темноту. Медиков поблизости не было. Наверное, следовало полежать спокойно еще пару минут, с мыслями собраться, но Кошмар вдруг ощутил, что еще немного, и он затопит лежанку. Вскочив, точно ошпаренный, он кинулся в ближайший санузел — и ведь еле успел.
Остаток ночи и все утро бедный самец только и делал, что бегал по нужде. В конечном итоге, он уже просто решил в течение дня не пить, за что позже получил нагоняй от Саванны и Скандала. Короче говоря, пока восстанавливающийся охотник мирно спал в капсуле, эти веселые ребята решили отыгрываться на проводнике… Что до милой самочки, причитавшей над Кошмаром накануне, то она больше не появлялась. На все расспросы, касающиеся нее, Саванна лишь загадочно ухмылялся и отшучивался, на основании чего Кошмар сделал вывод о ее причастности к отсутствию этого желтошкурого пройдохи на прежних территориях в прошлый Сезон.
В течение следующей недели Саванна и его коллеги измывались над сыном Броска, как только вообще возможно, божась притом, что все это исключительно для его же блага. Кошмар, однако, ощутил за данный период прелесть стольких побочных явлений, что у него закрались самые нехорошие подозрения на счет этих якобы недуга и якобы лечения. Тем не менее, вскоре он испытал явное улучшение самочувствия, и медики, удовлетворенные результатом, наконец, от него отступились.
И вовремя. Сумрак перешел в относительно стабильное состояние, и очередной консилиум выдвинул решение о проведении следующей операции, в ходе которой предстояло заново ломать и сращивать кости, удалять спайки и восстанавливать мышцы. Узнав от Саванны детали, Кошмар настолько впечатлился, что даже больше не смог играть в ту дебильную игрушку с цветными фигурками — его теперь передергивало всякий раз, когда он думал о собирании чего-либо по частям…
В назначенный день охотника прооперировали и вновь отправили в капсулу, не приводя в сознание. Заезженный Саванна ввалился к Кошмару, не находящему себе места от волнения, далеко за полночь.
— Он отлично держался, — сообщил медик, уже привычно падая в кресло. — Основную часть работы мы сделали. Осталась шкура и лицо. Угроза уже подготовил основу для имплантации и сделал первую примерку.
— Глаза? — уточнил Кошмар.
— Левого глаза, левой максиллы, левой мандибулы, — перечислил Саванна. — Там уже ничего нельзя было восстановить, вот, если б сразу…
— Он будет в шоке, когда очнется… — медленно проговорил Кошмар, забираясь с ногами на койку и задумчиво обхватывая руками одно колено.
— Знаешь, если он при всех имеющихся повреждениях отделается всего лишь одним искусственным глазом и двумя искусственными жвалами, то ему еще несказанно повезет, — фыркнул уязвленный медик в ответ.
— Прости, не хотел обидеть, — примирительно застрекотал сын Броска. — Просто непривычно…
— А что непривычного? На нем и так живого места не было. Особенно меня потрясла спина. Это ж за какие проступки его так пороли? Заварушка, как увидел, вообще удивился. Когда учились, говорит, самый дисциплинированный малек был…
— Приговор был вынесен несправедливо, из-за злого навета, — поморщился Кошмар. — Мерзкая история… Дело, к счастью, потом прояснилось, но шкуру-то уже не разгладишь.
— Понятно, — отозвался Саванна. — Раз несправедливо, я, так и быть, погляжу, где там можно подправить, тем более, рубцы относительно свежие. Ну, и руки там надо капитально восстанавливать.
— Ты сможешь? — с надеждой спросил Кошмар.
— Ты ж меня знаешь, — важно проговорил специалист по регенерации.
Кошмар откровенно загостился на «Зените». Не смотря на тревоги относительно состояния напарника, многочисленные косые взгляды ученых и издевательские эксперименты Скандала (тот упорно продолжал твердить, что своими процедурами избавил сына Броска от тяжелейших проблем со здоровьем в недалеком будущем), жилось здесь очень даже неплохо. В ожидании выздоровления Сумрака Кошмар проводил время, как заблагорассудится. Он спал вдоволь, ел досыта, тренировался без фанатизма и в свободном режиме. Скучать тоже не приходилось: Саванна уделял младшему товарищу почти все свое свободное время, по возможности не отказывая ему в спарринге или совместном посещении зоны отдыха.
О ней, кстати, стоило сказать отдельно. Если на клановом корабле верхом шика считались бассейн и несколько парилок, то здесь имелся целый рекреационный комплекс. Кошмар просто обалдел, когда впервые увидел: несколько саун, три бассейна, искусственный водопад, обширная оранжерея, плюс всякие приятные мелочи, вроде массажных кресел, ультрафиолетовых кабин и купален с пузырями, что так приятно щекотали шкуру. Жаль, что там нельзя было остаться насовсем…
При случае Молодая Кровь также общался с Грызней и Шухером, даже пару раз помог им с разгрузкой каких-то особо ценных контейнеров, что не доверялись роботам и урм. Петля периодически мелькал мимо, но ограничивался скупым приветствием, и дальше на контакт упорно не шел, впрочем, Кошмар ему и не навязывался.
А вот Заваруха шел с сыном Броска на контакт весьма охотно. На почве общего знакомства и общих тревог у них быстро наладились теплые приятельские взаимоотношения, жаль только, что юный врачеватель слишком редко бывал свободен. Кошмару все хотелось расспросить его подробнее, какое именно прошлое связывает их с Сумраком, но, как только Заваруха начинал делиться воспоминаниями, его тут же куда-то вызывали, и рассказ откладывался на неопределенный срок.
И все же несмотря на то, что обстановка в целом была прекрасна, бесконечно пользоваться гостеприимством ученых Кошмар не мог. Кроме того, у него оставались важные незавершенные дела. Вернее, у них с напарником оставались…
Первоначально, не зная, сколько именно времени уйдет на лечение Сумрака, Кошмар планировал дождаться выздоровления товарища, чтобы вместе с ним вернуться на «Остров», осмотреть его на предмет затаившейся молоди Жесткачей, собрать трофеи и, так сказать, «сдать объект» вышестоящим инстанциям. Но Саванна быстро развеял иллюзии, сообщив, что охотника ожидают еще две операции с интервалом в несколько недель, а потом курс сложный интенсивной терапии. По ее завершении Сумраку еще как минимум месяц предстояло долеживать в капсуле, после чего должна была последовать реабилитация с постепенным восстановлением двигательных функций.
— Эдак он Сезон пропустит, — с сочувствием говорил Кошмар.
— И даже хорошо, что пропустит, — безжалостно отвечал на это Саванна.
Прошло еще несколько дней. Состояние Сумрака, по словам медиков, больше не вызывало опасений, и теперь оставалось только планомерно действовать, ожидая положительных результатов. Кошмар чем-то помочь в данной ситуации не мог, его даже не пускали к товарищу, по-прежнему мотивируя данный запрет всемогущим карантином. Сидеть на «Зените» дальше означало терять драгоценное время и злоупотреблять радушием (хоть и весьма натянутым) «научников».
Что ж, опять выходило не так, как хотелось… Но, что делать? Известив Саванну, Кошмар подготовил челнок, проверил оружие и припасы, после чего отправился в обратный путь, держа курс на проклятый и благословенный «Остров», с намерением расставить все точки…
========== Завершить ==========
Прыть выделенного Гневом челнока была раз в восемь меньше, чем скорость судна Грызни, так что путешествие на «Остров» оказалось намного более длительным, чем ожидал сын Броска. Далось оно нелегко, что и говорить, ведь прежде молодой самец никогда никуда не летал один… Вернее, летал лишь раз, недолго, и, фактически Сумрак находился в этот момент на борту, просто лежал в капсуле и взаимодействовать с напарником не мог. Тем не менее, даже в таких условиях сын Броска, направлявший тогда челнок к месту встречи с грузовым кораблем, чувствовал себя более-менее уверенно. Но сейчас все было иначе…
Кошмар боялся одиночества. Не потому что не привык, а потому что в одиночестве к нему возвращалось невыносимо горькое осознание: Проклятья больше нет. Пока рядом был Сумрак, последний сын Броска на время отвлекался от тягостных мыслей, но каждый раз, когда он надолго оставался один, воспоминания разыгрывались с новой силой, заставляя вновь и вновь переживать одну и ту же трагедию.
Почти год минул с тех пор, как брат погиб. Это случилось в конце прошлого Сезона — внезапно и глупо… В ту ночь они забрались в гарем Свободного Охотника Алого — здоровенного самца с бордовым крапом на шкуре. Они посещали его самок уже не в первый раз, и всегда все шло отлично. Однако так не могло продолжаться вечно. Алый просек, какой беспредел творится на окраине его владений, и подкараулил близнецов, когда самки выпроваживали их после очередной бурной встречи. По абсолютной случайности Проклятье ушел чуть вперед по тропе, там-то Алый его и схватил. Кошмар же задержался, прощаясь с одной особенно любвеобильной самочкой…
Он все видел сквозь завесу плакучих ветвей. Он хотел броситься на помощь, но самка, бывшая намного крупнее, повалила его и прижала к земле. Он хотел кричать, но любовница закрыла ему рот. Он хотел…
Он не смог. Не смог спасти брата — Проклятье умер в когтях более сильного самца мгновенно. А последовать за ним Кошмару просто не дали…
Потом он в полном ступоре сидел над безжизненным телом… Это запомнилось меньше всего…
На рассвете пришли Жрицы Храма и забрали Проклятье.
На закате Проклятье сожгли…
Темнокожая самка в алых одеждах оттащила Кошмара в последний момент — он был готов кануть в огонь вслед за братом. Он бы, наверное, и боли не ощутил…
Его увели насильно. Подальше. Чтобы не вернулся. И он решил не возвращаться.
Несколько дней Кошмар провел в лесу, напиваясь до беспамятства, периодически ненадолго приходя в себя и тут же напиваясь вновь. Когда имеющийся запас дурманящей настойки подошел к концу, самец переместился на отмели и продолжил глушить печаль уже там. Бывало, он надолго отрубался, и тогда кто-нибудь из сердобольных пожилых Арбитров вышвыривал его подальше с наступлением вечера — иначе бы бессознательного юнца просто унес прилив. А утром все повторялось.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но страдающий на почве потери всего гарема разом Старейшина Скала, бывший в то время в этих же краях, неожиданно проникся к пропащему мальку жалостью. Само по себе, конечно, было странно, так как прежде отчаянные близнецы неоднократно посещали его скучающих женушек, и Скала даже как-то раз их чуть не поймал… Тем не менее, старик, в очередной раз проходя мимо храпящего под кустом пьяного сына Броска, все-таки задержался, поворчал немного, да и оттащил дурня на свой летательный аппарат. Хорошо, что Кошмар был не в состоянии адекватно воспринимать действительность, иначе бы, наверное, насмерть перепугался… Но, как оказалось, никаких дурных намерений у Скалы не имелось. Он собирался на орбиту, и просто прихватил сына Броска с собой. Доставив Кошмара в Центральный Комплекс, Старейшина сдал его с рук на руки медикам, и далее уже не интересовался его судьбой. Сам Кошмар в силу невменяемого состояния, помнил произошедшее очень слабо, однако то, что все-таки отложилось в памяти, до сих пор вызывало в нем нестерпимо жгучий стыд.
Потом была кромешная мука…
Отлежав в капсуле положенный срок и пройдя полную детоксикацию, молодой самец вышел на свободу пугающе трезвым. Тогда-то у него и случился масштабный нервный срыв, приведший лекарей в полное недоумение. Они, должно быть, никогда не видывали подобного: воин клана ни с того ни с сего принялся громить медблок, одновременно рыдая, как обесчещенная самка! Подходить к нему было просто страшно… В итоге, позвали Тучку, слывшую в лазарете колонии универсальным решением всех бед. Она-то буяна и скрутила, вколов транквилизатор, после чего утащила в свою палату, дабы был под присмотром. Неделю старая врачевательница «пасла» проблемного самца, а потом, когда он, как ей показалось, пошел на поправку, отпустила — все равно ему подходило время возвращаться в клан. Пропажу нескольких ампул успокоительного она, разумеется, заметила не сразу…
Сумрак явился нежданно-негаданно, как истинный посланец небес. Вот уж от кого сын Броска не ожидал поддержки… В клане об этом воине ходило много разных слухов, один подозрительней другого, тем не менее, сам Кошмар не видел им явных подтверждений. Впрочем, он вообще очень мало знал этого странного Кровавого, всегда держащегося от остальных обособленно, практически замкнуто. И тем удивительнее показался его внезапный поступок.
Кошмар много раз задавал себе вопрос: что заставило Сумрака прийти к нему тогда? И что удержало от доноса Вожаку? А еще, почему, вытащив младшего товарища, переборщившего с транквилизатором, буквально с того света, сын Грозы начал за ним присматривать, вместо того, чтобы оставить наедине со своими проблемами? Кошмар не знал ответа ни на один из этих вопросов. До сих пор.
Хотя, если честно, в какой-то момент они просто перестали его занимать. Последний сын Броска настолько свыкся с этой новой духовной связью, что больше не думал о причинах тех или иных поступков старшего товарища — точно так же ему прежде не пришло бы в голову задаваться вопросом, за что его любит брат и почему прикрывает ему спину.
Заменил ли Сумрак Проклятье в его жизни? Нет. Конечно, нет. И… Да. Ибо он стал единственным, кто подал Кошмару надежду. Сумрак не сказал: «Он жил недостойно и пал недостойно», а вместо этого заговорил о прощении богов и перерождении. Заговорил так уверенно, будто знал наверняка, успокоив лучше всякой дурной травы, лучше всяких лекарств…
После того разговора Кошмар увидел во сне брата. Тот стоял среди звезд и улыбался ему, прощаясь, а чуть поодаль на высоком троне восседала огромная ослепительно-белая самка в сияющих одеждах и любовно тянула к нему руки…
С тех пор жизнь самца круто переменилась. Он взялся за ум, стал тренироваться усердно, как никогда прежде, даже начал подумывать о повышении ранга. Только все эти подвижки свершались исключительно в присутствии сына Грозы. Стоило же ему хоть немного отдалиться, и Кошмар начинал чувствовать, что неумолимо скатывается назад…
А теперь…
Кошмар летел один, чтобы завершить их общее дело. Летел и думал. О Проклятии. О Белой Матушке. Об «Острове». О том, что Сумрак — это выяснилось позднее — сам не верил в свои слова, когда так убедительно рассказывал о бессмертии души… И о том, что ему, Кошмару, недавно едва не пришлось потерять второго, пусть и не родного, но близкого по крови и духу брата. Случись это — что бы стало с последним сыном Броска? Неужели, история бы повторилась? А ведь гарантий, что все кончится хорошо, по-прежнему не было… Тем не менее…
«Вы были одним целым, теперь ты — это целое. Ты должен жить за двоих, совершить побед за двоих, оставить детенышей за двоих», — вот что прозвучало в тот вечер. Кошмар помнил не все, но эти слова его память сберегла. А остальное, наверное, было не так важно.
— Обещаю, — проговорил сын Броска, впервые за долгое время нарушив тишину рубки, — если так случится, то я сдюжу и за троих.
Держать себя в руках и не поддаваться унынию во время этого одинокого перелета — было, наверное, одним из самых сложных для Кошмара испытаний, но он пообещал справиться, значит, должен был справиться. В течение недели самец отвлекал себя, чем только мог: тренировался до полуобморока, перебирал схемы «Острова» в поисках разных потаенных углов, которые следовало проверить на предмет молодняка Жесткачей, пытался строить планы на Сезон…
Тем не менее, в голову нет-нет, да и прокрадывались какие-то дурные мысли. Такие, например, как опасение: а вдруг он сейчас прилетит, а Священная Дичь расплодилась до прежнего уровня численности? Нет, конечно, это было невозможно, но… «Остров» — на то и «Остров», чтобы преподносить сюрпризы.
А если вдруг кто-то нечистый на руку прознал о том, что станция освобождена и, пока Кошмар с Сумраком торчали на «Зените», занял их место, отчитавшись о зачистке??? От последней мысли сыну Броска стало нехорошо, он даже не смог заснуть. Правда, потом вспомнил, что должны же быть записи. И среди ночи кинулся, точно ненормальный, проверять сохранность собранного материала.
Материал был в полном порядке, и самец с облегчением выдохнул, подумав напоследок: «А еще, какой дурак сунется на станцию, полную демонов?»
Точно… Демоны. И он опять сутки не находил себе места, переживая, как же он вновь войдет без спроса на территорию злых сил. Впрочем, вот эти-то опасения ему, в итоге, и сослужили хорошую службу: остаток пути Кошмар уже не мучился размышлениями и воспоминаниями, а сосредоточенно наносил на шкуру защитные пиктограммы.
Наконец, на исходе восьмого дня впереди показались мутные очертания «Острова». Подведя челнок на максимально близкое расстояние, сын Броска лег в управляемый дрейф и приступил к возобновлению трансляции с размещенных по станции камер.
Спустя полчаса работы откликнулись все оставшиеся в рабочем состоянии «жучки», и Кошмар принялся тщательно просматривать уровень за уровнем. В итоге нескольких Жесткачей он все-таки засек, но то была, в основном, молодь, перемещавшаяся по вентиляционным трубам. Поразмыслив немного, переквалифицировавшийся в охотника проводник выгреб из загашника пару горстей самых примитивных датчиков слежения и, дав команду всем роботам перейти к шлюзу, направил туда же челнок.
План был прост до предела: Кошмар снабдил каждого из своих мини-шпионов набором датчиков и вновь отправил их гулять по уровням. Теперь задача «жучков» состояла с том, чтобы по феромоновому следу выявить всю оставшуюся в живых Священную Дичь и банально ее пометить. Дав роботам время выполнить поручение, сын Броска вернулся на свой транспорт и покинул «Остров», дабы как следует выспаться перед заключительной операцией. Спокойно отдыхать на самой станции он не смог бы при всем желании.
К утру поступило уведомление, что неучтенных особей на борту нет. Тогда сын Броска торжественно облачился в доспехи, прицепил в дополнение к плазмомету лазерную пушку, позаимствованную у Сумрака еще в процессе эвакуации (сын Грозы не любил, когда трогали его оружие, а уже тем более без спроса, но тут случай был особый) и вновь высадился на «Остров».
Теперь ему предстояло тщательно проходить уровень за уровнем, ориентируясь на сигналы маячков, прочно прилепленных к покровам Жесткачей, и добивать всю пропущенную напарником мелочь — не боги весть какое геройство, но процедура необходимая и по-своему важная.
Вознеся короткую молитву Черному Воину и, на всякий случай, добавив пару слов, обращенных к Белой Матушке, молодой охотник начал заключительный этап зачистки. С печатями, установленными Сумраком, сперва пришлось немало повозиться, больно уж на совесть сын Грозы там все наварил. Однако, вскрыв три двери, Кошмар наловчился, и дальше дело пошло быстрее.
Сперва он обследовал второй уровень, опрометчиво раскрыв на маске фильтры «для лучшей ориентировки». Впрочем, их сразу же пришлось активировать снова, причем, с высшей степенью очистки: воняло вокруг неимоверно. Дохлые Жесткачи у лифта, аккуратно сложенные Сумраком вдоль стен, начали разлагаться, порождая специфический сладковато-кислый запах. И только теперь до Кошмара дошло, что оставленные на пятом уровне трофеи, должно быть, пахнут примерно так же…
Выследив и убив шесть некрупных личинок, самец отправился на первый ярус, постепенно вновь начинающий заполняться водой. Набралось всего-то по щиколотку, но размокший ил кое-где затягивал по колено, так что передвигаться местами оказалось сложно. Еще сложнее было добывать Жесткачей, в этот самый ил зарывшихся. Приходилось подкрадываться к ним потихоньку, а потом, резко погружая руки в самую жижу, нащупывать вслепую, вытаскивать за хвост и сворачивать башку.
Третий уровень был практически пуст и целиком зарос грибами: те пожирали тела Бронеголовов и Жесткачей, массово валяющиеся в коридорах, буквально на глазах. Кошмар подчистил все, что водилось на уровне, поглазел в личном порядке на удивительные грибные сады (ныне пришедшие в полное запустение) и соскреб вводящую в заблуждение надпись с дверей — ведь никаких «неопасных живых Жесткачей» там давно не было.
От четверного яруса с его механизмами и лабораторными установками действительно шел по коже мороз. Сын Броска попытался осмотреть его как можно скорее, не задерживаясь, однако там, как назло, несколько личинок забились в техническую шахту, так что пришлось отдирать обшивку и выгонять их оттуда. В довершение всего с пятого яруса пришли трое уцелевших Жесткачей постарше, один из которых, судя по уплощенной форме головы, имел все шансы переродится в новую Матку. Этих Кошмар убил уже копьем, самолично убедившись в плотности покровов местной дичи и одновременно порадовавшись сразу трем дополнительным трофеям — не так, чтобы очень весомым, но все же.
На пятом уровне обнаружилась последняя крупная особь. Но она наотрез отказалась подходить близко, и ее пришлось застрелить. Дальше попадалась сплошная мелочевка.
К вечеру Охота была закончена, а Кошмар предельно вымотан. Снующие по воздуховодам личинки заставили его немало побегать с уровня на уровень (вернее, поползать в быстром темпе по шахтам) и вскрыть внутреннюю обшивку местах в двадцати… Вот бы Сумрак, наверное, хохотал от души, узнай он, что его непоседливому компаньону досталась самая муторная часть работы!
Забрав три свежих трофея, сын Броска вернулся на челнок и дал роботам команду произвести финальную проверку, сам же бросил Жесткачевые головы в морозильник и завалился спать, даже не сняв доспехи.
Полученные данные подтверждали стопроцентный успех зачистки, а значит пора было переходить к следующему шагу. Собрав фрагменты записи, иллюстрирующие начальное состояние объекта, саму Охоту и починку оборудования, Кошмар дополнил их видами освобожденной станции и выслал по трем адресам: Вожаку, в Ученый Совет и в Большой Храм.
Первыми откликнулись Жрецы, повелевшие ждать их прибытия в течение десяти дней и не допускать ученых, пока не будут проведены необходимые ритуалы. Ученые вышли на связь сразу вслед за ними и радостно объявили, что готовы прилететь хоть послезавтра. Большого труда стоило объяснить им, что сперва надо демонов выгнать (хотя, вот незадача, на протяжении всей Охоты к Кошмару не прицепился ни один — ну, наверное, знаки помогли).
Итак, сын Броска был вынужден оставаться возле «Острова», пока не прилетят все эти важные религиозные и научные шишки… Впрочем, ему теперь было чем заняться. Наведавшись на станцию еще раз, сын Броска забрал из каморки, где коротал ночи Сумрак, выделанную голову Стража, а после поднялся за остальной добычей. Череп Матки сын Грозы, к счастью, успел достаточно хорошо выскрести, но вот из краниальных экзоселетов Стражей, до которых у него уже не дошли руки, пришлось вычищать порядком подтухшие мозги — не тащить же было их так на челнок… Ладно, хоть заплесневеть ничто не успело…
В последнюю очередь Кошмар подошел к Перерожденцу. Несмотря на то, что эта тварь едва не прикончила охотника, убита она была в честно бою и холодным оружием, а значит ее голову тоже следовало взять. Кстати, редкий получался трофей… Во-первых, потому что Перерожденцы в принципе редко встречались, а во-вторых, потому что убить их было не так просто. Кошмар достал ритуальный нож и со всем возможным почтением отделил череп твари, после чего вычистил его подобно остальным и взялся за транспортировку трофеев на челнок. Особенно пришлось повозиться с Царицей улья, ибо даже поднять ее коронованную башку было неимоверно сложно, не то, что тащить вниз по шахте. Однако здесь вновь выручили установленная ранее лебедка и грузовая платформа. Все-таки отлично было придумано!
Вместе с трофеями сын Броска также забрал все оружие Сумрака, включая его любимое копье с золотистым резным древком — то самое копье, которым сын Грозы убил Королеву. Очень хотелось надеяться, что в скором времени эти ценности смогут вернуться к своему хозяину… А вот «дом» вместе с искореженной маской, что не спасла от рокового удара, Кошмар оставил — все равно скафандр был безнадежно испорчен. Да и тащить еще лишнюю тяжесть не хотелось абсолютно. На этом все его личные дела на «Острове» оказались завершены.
Следующие дни самец потратил на обработку трофеев, и в этот раз время пролетело незаметно. Через десять суток, как и обещалось, прибыл корабль Жрецов. Длинный, мрачный, весь состоящий из острых ломаных линий, он был похож на летучий Храм. Видеться с экипажем, если честно, хотелось меньше всего, но альтернативы не имелось: необходимо было обеспечить Жрецам доступ на станцию, поприветствовать их, как подобает и, если нужно, сопроводить, куда прикажут.
По числу их оказалось тринадцать, традиционно для любой службы: Верховный Жрец — удивительно тощий и долговязый самец в длиннополом черном одеянии и маске, гладкой, будто темное зеркало, и младшие прислужники, тоже все, как один в черном, но видом попроще. Выйдя в ангар, служители культа принялись активно вертеть головами, осматриваясь. И такое впечатление почему-то создавалось, будто бы они ожидали, что на станции, которая пятнадцать лет загаживалась Жесткачами, их встретят идеальные чистота и порядок, а тут их ожидания резко не оправдались. Нет, правда, на что они надеялись? Интересно, подумалось Кошмару вслед за тем, а как они в своих платьях до пяток будут по шахтам лазать? Или они тут рабочих лифтов ждали?
— Где второй охотник? — вместо приветствия спросил Верховный Жрец, вытягивая шею в сторону Кошмара. Как-то жутко он это делал… Сам, будто Жесткач…
— Отправлен на лечение, — отрапортовал сын Броска.
— Напрасно, — фыркнули из-под безликой маски, — сперва нужно было дождаться нас, чтобы мы проверили, нет ли к нему подселения.
— Боюсь, он не дожил бы… — попытался возразить Кошмар.
— Лучше уйти в небесное воинство, чем выжить и носить в себе демона, — сурово ответил Верховный.
— Давайте, когда он придет в себя, я передам ему, чтобы посетил Храм, — робко предложил сын Броска, однако Жрец все равно остался недоволен.
Поворчав, посредник воли Черного Воина, тем не менее, приступил к очистительному обряду, запалив какую-то сухую траву и напустив столько дыма, что вокруг стало ничего не видно. Младшие Жрецы вполголоса забормотали сложный речитатив и двинулись в разные стороны, окуривая ангар, главный же стал проверять Кошмара на наличие в нем подселившихся демонов, мимоходом раскритиковав весь его оккультный боди-арт (да что бы он понимал при такой-то скверной видимости, все там правильно было!)
Процесс проверки сыну Броска категорически не понравился. Мало того, что самца заставили снять маску, и он наглотался дыма, так его еще и на колени поставили, и ритуальной плеткой отхлестали, даже доспех не особо спас. Но Жрецы были такие внушительные, что перечить им никто бы не решился…
Наконец, Верховный возвестил, что выгнал из воина всю нечисть, и теперь можно идти дальше. Пришлось вставать и идти дальше. В течение следующих нескольких часов вся процессия бродила по уровням, дымя травой и бормоча, временами останавливаясь и синхронно совершая непонятные пассы руками. К чести Жрецов, с яруса на ярус они перелезали молча, с достоинством, да и по болоту, в которое превратился первый уровень шлепали тоже весьма невозмутимо. Кошмар всюду таскался с ними, раз было велено, под конец отчаянно зевая в маску, благо после экзорцизма ее разрешили вернуть на лицо, и беспрестанно почесываясь из-за зудящих отметин на плечах и боках — видимо пресловутую священную плеть натирали для пущего эффекта какой-то жгучей дрянью…
На следующий день стали выносить тела. Жрецы совершали данное действо исключительно в ручную. Верховный руководил процессом, младшенькие таскали… Радовало то, что к этому священнодействию хотя бы не пытались подключить Кошмара. Всех павших воинов и погибший экипаж предстояло транспортировать в Храмовый крематорий и проводить со всеми необходимыми почестями. Учитывая, что служителям культа приходилось при этом разбирать в общей мешанине истлевших останков, кому какие знаки отличия принадлежат, процедура затянулась еще на несколько суток. Наверняка, с грибными садами, куда в свое время также попало много тел яутжей, бедолаги намучились больше всего… Но такова была их работа, и Кошмар не вмешивался. Он бы вообще с радостью покинул «Остров», предоставив всем заинтересованным лицам дальше разбираться со станцией самостоятельно, но требовалось дождаться и сопроводить еще ученых, а ученые, в свою очередь, ждали отмашки Жрецов.
Наконец, все останки были собраны и погружены на корабль, после чего духовные лица откланялись, напоследок забрав еще несколько Жесткачовых голов для Храма. Ученые немедленно сообщили, что вылетают…
Поджидая их, Кошмар вновь ушел на челноке в дрейф, ибо оставаться на «Острове» все равно было крайне неуютно. Не то, что бы он не верил в эффективность методов Жрецов, но от греха подальше все-таки решил без особой необходимости на станцию не соваться. Лучше было немного отдохнуть в спокойной и привычной обстановке… Что, впрочем, ему сделать так и не удалось. Стоило Храмовому звездолету скрыться за завесой космической мглы, как откуда ни возьмись, вынырнул маленький неприметный кораблик, также настойчиво запросивший посадки. На нем прибыл не кто иной, как дражайший Вулканов папаша — шаман по имени Пожиратель Душ. И как было его не пустить?
Надо сказать Жрецы и шаманы представляли собой две стороны одного культа, причем стороны совершенно непримиримые. Если Жрецы являлись приверженцами официальной религии, то шаманы больше общались не с богами, а с духами, причем, достаточно тесно и не в общественных интересах, а в частных. Шаманы использовали такие архаичные методы, как гадание и сновиденье, практиковали вхождение в глубокий транс и отрицали всякого рода глупые условности, вроде запрета иметь потомство. И, если Жрецам подчинялись, то шаманам верили. К первым народ шел для того, чтобы отдать дань традициям, а ко вторым обращался по личным вопросам (приводя тем самым в немалое негодование первых).
Пожиратель Душ оказался некрупным самцом, возраст которого Кошмар так и не смог определить. Шаман был настолько густо увешан чужими костями и всякого рода амулетами, что даже цвет его шкуры остался загадкой. Ступив на «Остров», Пожиратель душ первым делом похвалил охотника за верно нанесенные на тело защитные знаки, чем уже расположил к себе сына Броска гораздо больше, чем Верховный Жрец. Затем он также попросил провести «экскурсию», но никаких показательных зрелищ устраивать не стал, а просто молча прошелся по уровням, задержавшись в паре мест для того, чтобы начертать на стенах некие символы. Потом шаман повелел оставить его одного на час, и Кошмар послушно покинул станцию, из уважения даже отключив видеонаблюдение. Что Пожиратель Душ в течение этого часа делал, так и осталось неизвестным, но после он сразу собрался и улетел, заверив напоследок, что «Остров» теперь совершенно безопасен. Надо сказать, после визита посвященного на станции и впрямь стало как-то спокойнее, что ли…
По прошествии следующих двух суток, наконец, появились ученые, и Кошмару вновь пришлось брать на себя роль гида, показывая на этот раз все известные ему поломки и опасные места, отчитываясь о проделанных ремонтных работах и прочих технических мелочах. К счастью, надолго его не задержали, выспросив основное, сухо поблагодарив за отличную работу и столь же безэмоционально пожелав его раненому напарнику поскорее вернуться в строй, а затем отпустив на все четыре стороны.
«Слава богам!» — с облегчением подумал сын Броска и поскорее двинул с чертовой станции, не забыв созвать обратно на челнок всех роботов — пускай «научники» своим оборудованием пользуются, нечего тут на чужое жвала разевать…
Только на полпути к «Зениту» Кошмар спохватился, что не забрал энергосистему Сумрака. Но не возвращаться же было специально за ней, тем более, тогда на полет могло не хватить топлива, да и ученые, немедленно принявшиеся прибираться на возвращенной им станции, скорее всего, уже утилизировали ее вместе с мусором… Нехорошо, конечно, получилось. При помощи энергосистемы отслеживалось местоположение каждого воина, так что теперь Сумрак для клана фактически исчез. После Сезона придется объясняться перед Гневом и восстанавливать его учетные записи… Но, ради такой-то победы, Вожак, поди, простит подобный пустяк?
========== Сделать паузу ==========
Вернувшись на «Зенит», Кошмар битый час кружил вокруг базы, пока ему, наконец, не дозволили попасть внутрь. Дальше ангара, тем не менее, не пропустили, так что пришлось еще столько же прождать, пока Саванна освободится после какого-то важного совещания и уломает руководство вновь принять охотника на борт.
Ну и упертые же типы, думал сын Броска беспокойно прохаживаясь возле своего челнока. А он им еще по доброте душевной несколько тушек молодняка Жесткачей припер — Грызня попросил экзостеклеты Бронеголовьей модификации для каких-то химических опытов…
Но вот пришел Саванна, и Кошмар о своих претензиях моментально даже думать забыл, озаботившись иным вопросом: как там все это время себя чувствовал Сумрак? Саванна тут же поспешил его успокоить, сказав, что состояние пациента стабильно, более того, он хорошо перенес третью операцию, и в конце следующей недели ему будут ставить имплантаты.
— Как только мы убедимся, что отторжения нет, — провожая Кошмара в его отсек, освещал дальнейшие планы старший самец, — то передадим его в руки ваших медиков для дальнейшей реабилитации. Если в сторону Центрального Комплекса на тот момент будет рейс, то вас подкинут до места, если нет, повезешь его сам.
— Он уже будет в сознании? — обрадовался сын Броска.
— Да, конечно, как же! — саркастически отозвался Саванна. — Будет дальше в растворе отмокать еще недели три минимум, вместе с капсулой отправим. Нельзя его раньше времени будить, а то останется на всю жизнь с судорогами или, того хуже, с припадками. Но за сохранность моего оборудования будешь головойотвечать, усек?
— Ага, — сразу сник воин, но возражать не стал.
Пока они шли через станцию, Кошмар успел отметить, что за время его отсутствия тут что-то неуловимо поменялось. Наступило какое-то оживление, что ли… Но распознать причину и даже саму суть изменений сын Броска никак не мог и спросить не мог тоже, потому что не знал даже, как точно сформулировать вопрос. Впрочем, Саванна, словно бы почуяв настороженность младшего товарища, не затягивая, объяснил все сам.
— Понимаешь, — сказал он, когда за спинами самцов уже закрылась дверь отсека, — мы бы и позволили вам остаться на более долгий срок, но наступает Сезон. Каждый год мы стараемся, чтобы он прошел как можно более спокойно — кому хочется приключений, те покидают на это время станцию, как прежде я делал. Остальные тщательно маскируют запах, принимают седативные препараты, ну и ряд иных мер… Ты пойми правильно, здесь иные порядки. Самок очень мало, и они ставят свои жесткие условия. Никаких драк, никакого собстенничества. Зато, если принимаешь их правила, есть шанс подобраться поближе. И, вроде, знаешь, что ты не единственный, и коробит от этого поначалу, а потом понимаешь: остальные точно в таком же положении…
Тут Саванна странно и неловко замолчал. Иногда, при всем его красноречии, у него случались проблемы с точным выражением своих чувств и впечатлений, особенно, если они касались какой-то деликатной тематики. Кошмар уставился на него с откровенным непониманием. Что-то все теперь еще сложнее стало…
— Так я не въезжаю, при чем тут мы? — спросил он в лоб. Кошмару, наоборот, могло не хватить в общении нужных эпитетов, а вот с прямотой проблем никогда не было.
— Вы будете слишком выбиваться, — собравшись с духом, ответил медик, — сначала ты, а потом и твой друг. И я боюсь, наши самки на этот раз сделают выбор не в нашу пользу… Еще только преддверие Сезона, а ты уже пахнешь сильнее, чем весь наш экипаж вместе взятый, что ж дальше будет?
После этих слов воина едва не разобрал смех. Все бы ничего, но Саванна сейчас был предельно серьезен…
— Слушай, друг, я даже не знаю, что тебе на это сказать, — признался Кошмар, озадаченно вороша гриву на затылке. — Я понял, о чем ты, и даже готов пообещать, что не стану претендовать на ваши дефицитных баб, но… Я что-то не узнаю тебя, старина! Что случилось? У тебя была куча самок, пусть не постоянных, но тебя, вроде, не смущало… И вдруг ты исчезаешь, потом я узнаю, что ты коротаешь Сезон на базе, теперь еще это…
Саванна недовольно поморщился и, решив, видимо, что в ногах правды нет, проследовал в свое любимое кресло. Кошмар чуть помедлил и традиционно угнездился на койке, ожидая длинного рассказа. Тем не менее, ожидания не оправдались. Старший самец не собирался сыпать откровениями, а просто охарактеризовал ситуацию по существу:
— Прежде здесь не было Роскоши. С ее появлением я более не желаю думать о других самках.
— Роскоши? — переспросил Кошмар.
— Ты ее помнишь, она тебя в чувство приводила, когда ты на тренировке отключился. Без обид, но мне уже тогда не понравилось, как она на тебя смотрит…
— Но ты же сам сказал, что вынужден делить ее с другими и смирился с этим, — окончательно запутался Кошмар.
— Но я не горю желанием, чтобы их число возрастало, — внезапно рыкнул Саванна с явной долей агрессии. И тут же добавил вновь более спокойно: — Особенно, если репродуктивный статус новичков будет выше моего собственного.
Сперва Кошмар подумал, что Саванна зря волнуется, но вскоре сам убедился в его правоте. И случилось это не когда-нибудь, а в тот самый день, когда его горемычный напарник подвергся заключительной операции. В принципе, особой опасности для жизни Сумрака данное вмешательство не несло: все, что оставалось сделать врачам — это выполнить протезирование и еще самую малость подлатать шкуру, тем не менее, друг не мог за него не переживать.
Чтобы как-то отвлечься, сын Броска отправился в тренировочный зал, где у него уже появился любимый дальний угол. А надо сказать, данное помещение вообще не особо пользовалось популярностью у экипажа, с приходом же брачного периода здесь стало совсем тихо. Это явилось еще одним разительным отличием жизни ученых от жизни охотников. Последние во время Сезона наоборот старались максимально выплеснуть энергию на тренировках, дабы не поубивать в минутном помутнении друг друга, хотя, это и не могло полностью застраховать от жестоких стычек. Далеко не все воины добивались расположения самок, и увеличенная физическая нагрузка, как ни странно, была для них хорошим выходом. «Научники», однако, судя по всему, использовали иные методы. Саванна упоминал некие препараты, но сам же делал оговорку, что злоупотребление ими к добру не приводит, так что полагать, будто весь экипаж проводит Сезон «под кайфом» явно было ошибочно. И дополнительным свидетельством тому становились характерные взрыкивания и трели, раздающиеся в стенах «Зенита» с каждым днем все чаще и громче. А еще в коридорах, страшно сказать, начали периодически мелькать не только урм (те вот как раз в большинстве своем благоразумно попрятались), но и так называемые «девочки» — чернокожие гермафродиты, табунами пасущиеся в закоулках «Всячины». И то, что ни одна из этих самых «девочек» ни разу не полезла к Кошмару, говорило о том, что работы у них и без того хватало.
Сам Кошмар пока что держался. Сезонное беспокойство постепенно овладевало им, но еще не досаждало по-настоящему, проявляясь в слегка повышенной нервной возбудимости и более-менее терпимом распирающем ощущении внутри брюха, которое поначалу можно было спутать с чувством излишней сытости. Тем не менее, попадись ему сейчас на пути самка, и он бы уже точно знал, что с ней следует делать. Однако, помня об опасениях Саванны, самец не искал с особями женского пола встречи и вообще старался вести себя как можно более неприметно. Да только одного воин не учел: повышенной инициативности местных дамочек…
Кошмар так увлеченно отрабатывал любимые приемы, что не сразу заметил появившегося зрителя. Вернее, зрительницу. Роскошь вошла очень тихо и, встав возле колонны, начала с нескрываемым интересом наблюдать за упражнениями молодого воина — если говорить по совести, то весьма далекими от идеала, но поистине впечатляющими для неискушенной в единоборствах самки. И ее повышенное внимание сейчас представляло собой абсолютно нормальное явление, учитывая мускусный аромат, в удвоенной концентрации исходящий от разгоряченного тела беспечно прыгающего с копьем сына Броска. Только вот сам охотник все равно оказался застигнут врасплох.
— Я вижу, кто-то полностью исцелился, — промурлыкала Роскошь, стоило самцу ее заметить и в растерянности остановиться. Не дав Кошмару опомниться, она неторопливой, соблазнительной походкой направилась прямо к нему.
— Я так и не поблагодарил тебя за помощь, что ты мне оказала, — низко кланяясь, проговорил молодой воин. — Спасибо тебе…
— В тот день я собиралась немного размяться и побегать, но ты нарушил мои планы, — усмехнулась самка, подходя все ближе и окутывая сын Броска столь соблазнительным ароматом, что у того перехватило дыхание и начали подкашиваться ноги. Боги, как она была прекрасна! Бурая шкурка пестрела россыпью аккуратных черных пятнышек, в меру длинная грива падала на спину блестящей смоляной копной, а женственные формы, еще не отяжеленные последствиями многих кладок, просто сводили с ума. И даже стандартная «спецодежда» — не то роба, не то доспехи — совершенно ее не портила, а наоборот придавала фигуре некую… Оригинальность. Воистину — Роскошь есть Роскошь!
Короче говоря, нужно было срочно спасаться, пока не произошло непоправимое…
— Не смею тебе мешать, — поспешно отступая назад и пытаясь по как можно большему радиусу обойти самку, пробормотал Кошмар. — Зал в твоем распоряжении…
— А, что, нам тут двоим места не хватит? — с притворным изумлением воскликнула та и как будто случайно преградила ему путь к отступлению.
— Прости, мне следует уйти, — из последних сил сдерживая рвущееся на свободу желание, почти простонал самец и вновь попытался ускользнуть.
— Куда ж ты так торопишься? — голос Роскоши понизился до шепота и стал уже откровенно соблазнительным.
Кошмар чуть не взвыл и предпринял последнюю попытку эвакуироваться вдоль стены. Это было ошибкой. В следующий момент самка уже прижала его своим телом, лишив возможности выкрутиться. Одной рукой она обхватила воина за шею, другой же взялась за его копье и медленно провела ладонью вниз по древку, пока не наткнулась на судорожно вцепившиеся в оружие пальцы самца.
— Знаешь, у меня как раз перерыв в работе, — многообещающе проговорила Роскошь, и ее дымчато-серые глаза, изысканно обведенные тонкой черной каймой, оказались прямо напротив панически округлившихся глаз сына Броска. — Может, составишь мне на отдыхе компанию, охотник? Расскажешь о своих победах…
— Я… н-не… м-могу-у-у-у… — прохныкал Кошмар, чувствуя, как самочье колено упирается в его, по неудачному стечению обстоятельств, не прикрытый сегодня броней пах и начинает недвусмысленно там елозить.
Внезапно самка нахмурилась и отстранилась.
— Так это, что, правда? — разочарованно прострекотала она.
— Что — правда? — с трудом восстанавливая дыхание, уточнил Кошмар.
— Про вас с тем парнем, которого оперировали.
— Смотря, что ты имеешь в виду, — осторожно ответил сын Броска, надеясь, что речь идет о таком неординарном событии, как победа на «Острове», но внутренне подозревая нечто совершенно иное…
— Нет, ну надо же… — будто бы не слыша его, с досадой фыркнула самка. — А я еще верить не хотела! Они мне говорят — ненормально, чтобы один мужик так другого опекал, а я им: да нет же, он просто раненого оставить не мог… Вот дура-то! Вы ж и впрямь из… «этих»!
— Мы… Что? — на нервной почве расцвечиваясь в контрастную полоску, промямлил Кошмар.
— И, что же, самки тебе совсем-совсем не интересны? Ну, хоть немного? — со слабой надеждой в голосе, почти что умоляюще, вопросила Роскошь. Кошмар набрал в грудь воздуха…
— Нет! — выпалил он, как можно более решительно, и, пользуясь временно возникшим замешательством опрометью кинулся прочь, чувствуя, как его грива буквально пылает со стыда.
Имплантация прошла успешно, и еще через десять дней медики смогли подтвердить, что организм Сумрака превосходно принял искусственные части. Теперь воина дозволялось транспортировать в орбитальный госпиталь, и Кошмар, еще недавно сильно сомневавшийся на счет данного мероприятия, теперь уже, напротив, не мог дождаться вылета.
Саванна в последнее время ходил сам не свой: то неимоверно сосредоточенный, то пугающе отстраненный. Временами от него мучительно тянуло знакомым запахом недосягаемой самки. Разговаривать с ним о чем-то было практически бесполезно… И это начинало пугать. Прежде он вел себя в Сезон совершенно иначе. Очевидно, сказывались препараты, а, возможно, общая атмосфера опьяненного любовным дурманом «Зенита». Кошмар и сам начал чувствовать себя как-то странно… Гон настиг его уже в полном объеме, но почему-то хотелось не спариваться и не драться, а сесть и протяжно выть, задрав голову к потолку. Возможно, «научники» что-то распыляли на станции, кто их знает… Добиться от Саванны и других медиков вразумительного ответа на этот счет Кошмару так и не удалось, в результате он заключил, что им с Сумраком стоит валить отсюда, пока не поздно.
В назначенный день сын Броска подготовил челнок к отлету. Ученые же, в свою очередь, любезно поделились с ним топливом и припасами — они вообще в последние недели были непривычно добрые. Когда сборы были закончены, урм в спецовках привели две грузовые платформы. На одной размещалась пустая гибернационная капсула, в которой Сумрак прибыл на «Зенит», а другую занимала более габаритная терапевтическая установка. Полностью прозрачная, она была наполнена мутноватой жидкостью, в которой медленно покачивалось тело сына Грозы.
Кошмар с опаской подошел ближе и взглянул на все еще пребывающего без сознания друга. Сейчас его даже сложно было узнать… Правый глаз самца оставался закрытым, и веко едва заметно подрагивало, а вместо левого глаза виднелась темно-красная стеклянная полусфера, бровь над которой практически отсутствовала. На ее месте начинался рубец, уходящий вверх, до середины лба. Он все еще был стянут хирургическими скобами, а в середине слегка проглядывала вживленная в поврежденные ткани черепа пластина. Искусственные жвала, выполненные из медицинского сплава, перекрещивались поверх рта. Их покрывало специально напыление, предотвращающее повреждение соседних зубов и придающее имплантатам матовый блеск. Разорванная перепонка между ними срослась еще не до конца, но более-менее обрела целостность.
Все тело Сумрака покрывали бугры послеоперационных рубцов, однако их поверхность уже мало отличалась от здоровой кожи. Тыльные стороны ладоней, запястья и предплечья выглядели так, словно с них никак не мог сойти старый роговой слой, но следы страшных кислотных ожогов за этими наслоениями теперь почти не угадывались, исчезли и постыдные шрамы от веревок — их «смыло» еще кровью Перерожденца…
Конечности самца, опутанные сетью миостимуляторов, периодически подергивались, порождая странные ассоциации с развивающимся внутри яйца эмбрионом. Хотя, почему странные? Выход Сумрака их этой капсулы вполне можно было приравнять к его второму рождению…
— По-моему, отличная работа! — гордо проговорил Саванна, дав Кошмару немного времени привыкнуть к изменившемуся облику напарника.
— Когда он придет в себя, я обязательно подробно расскажу ему, кто боролся за его жизнь, — с поклоном ответил сын Броска.
— Когда он придет в себя, я прибуду осмотреть его лично, — ухмыльнулся Саванна, после чего вручил младшему самцу сопроводительные документы и рекомендации по дальнейшей реабилитации, адресованные принимающей стороне.
Потом проводить своих «подопытных гостей» явились Грызня, Скандал, Заваруха и Прибой, передав наилучшие пожелания от остальных. В то время, как товарищи прощались и обменивались напутственными речами, урм закатили капсулы в челнок и подключили их к источнику питания. Тогда Саванна самым тщательным образом проверил их работу, остался доволен и дал добро на взлет.
========== Принять ==========
Пребывая в радостном и, вместе с тем, тревожном ожидании, Кошмар завернул к медицинсокму блоку. Сегодня, наконец, должно было свершиться большое событие: Тучка собиралась будить Сумрака. С момента возвращения напарников в Центральный Комплекс прошло почти два месяца, так что этому засоне давно пора было приходить в себя.
Сыну Броска это ожидание далось нелегко. После полуторанедельного перелета наедине со своими мыслями, он оказался совсем измотан, еще и Сезон начал давить с все нарастающей силой. Тем не менее, впереди ожидало еще столько неотложных дел, что поневоле приходилось держать концентрацию.
В первую очередь по прибытии в колонию сын Броска отправился на поклон к Тучке. Та выслушала, поохала, поахала, снарядила бригаду и быстренько разместила капсулу с Сумраком в своем секторе, на самом видном месте, чтобы всегда был в поле зрения. Потом докторша попыталась задержать и Кошмара, потому что у него был «вид какой-то вяленький», но самец ловко подсунул ей для изучения Сумракову историю болезни и унесся искать клан.
«Изверг» с ощутимо поредевшим на почве Сезона экипажем обнаружился в очереди перед доком. Тоскующий Гнев, разбирающийся с годовой отчетностью и считающий дни до отлета в свой гарем, по счастью все еще находился на борту, и надо было видеть его лицо, когда он узрел на пороге своей каюты Кошмара. Откровенно говоря, Вожак еще с момента получения доклада о полной зачистке «Острова» находился в легком шоке и даже не сразу поверил, но доказательства в виде записей с камер и маски охотника быстро убедили его в реальности произошедшего. А благодарность от Ученого Совета, пришедшая двумя неделями позже, не оставила никаких сомнений в том, что «суицидникам» все-таки удался их сумасшедший план. Не вполне ясным только оставался вопрос, относительно Сумрака, сигнал которого просто-напросто исчез, но, когда сын Броска сообщил, что главный зачистчик выжил, получив нежданную помощь от команды исследователей со станции «Зенит» и теперь доставлен в местный медициноский блок, Гнев пришел в нескрываемый восторг. Победа над «Островом» делала немалую честь всему клану, а выживший после нее и оставшийся в строю воин вообще представлял собой предел мечтаний. Вожак даже не рассердился из-за утери скафандра и энергосистемы, так, поворчал слегка для вида и все.
Отчитавшись, Кошмар получил разрешение воспользоваться морозильником, куда выгрузил трофеи Сумрака. Челнок он ответственно вернул в общий ангар, а головы трех добытых напоследок Жесткачей унес в свой отсек. Их сын Броска обработал еще на «Зените», и теперь смог с гордостью водрузить на потихоньку заполняющуюся трофейную стену. Раньше времени брать положенную ему долю добычи охотника проводник самовольно не стал.
На обратном пути самец повстречал настороженно передвигающихся по кораблю Вопля и Грома — Детям Первой Крови не приходилось в этом году надеяться на самок, и они были вынуждены как-то уживаться на судне друг с другом и остальными неудачливыми в отношении личной жизни самцами. Юнцы привычно шарахнулись от старшего воина, но затем, признав Кошмара, осмелились подойти, сохраняя, тем не менее, безопасную дистанцию. Впрочем, драться с ними сын Броска точно не собирался. Исходящий от молодняка запах возбуждения слегка подбешивал, но Кошмар только-только побывал у Гнева, и на фоне благоухания такого доминанта, как Вожак, легкий душок этих двоих почти терялся. Узнав о том, что «Остров» взят, а Сумрак выжил, мальки преисполнились восторгом и убежали делиться новостями с остальными товарищами, забыв об опасности схлопотать от Яда или Вулкана. А Кошмар пошел отсыпаться.
Следующим утром с визитом на «Изверг» прибыл Гроза, которого дружище Гнев известил о судьбе потомка первым делом. Вожаки обменялись традиционными любезностями, после чего потребовали сына Броска к себе. Когда же он явился, робея и не смея поднять глаз, лидеры встретили его весьма миролюбиво, вновь похвалили — сдержанно, но от души — и велели проводить их в тот сектор, куда определили Сумрака.
Втроем они покинули корабль, и молодой самец послушно отправился вперед, указывая путь. Он шел, то и дело незаметно поглядывая на внушительного родителя своего друга — прежде Кошмару не доводилось встречать Грозу лично и, надо сказать, тот немало его впечатлил. Как оказалось, статью и лицом сын весьма походил на отца, только был светлее по окрасу, а также намного мельче и легче в силу возраста. Гроза выглядел очень массивным, превосходя ростом и комплекцией идущего рядом Гнева. Наград у него также имелось больше… Однако вел он себя при этом без лишнего пафоса, общаясь с другом почти на равных, и даже на Молодую Кровь почти не рыкал. В итоге, украдкой наблюдая по пути за Вожаками, Кошмар вдруг пришел к совершенно потрясающему выводу: вдвоем они поразительно напоминали их с Сумраком, только на много лет старше!
Переваривая эту неожиданную мысль, сын Броска незаметно для самого себя довел Великих до владений Тучки. Встретившая их там врачевательница, поворчала ради порядка на счет карантина и посторонних в отделении, но все-таки пропустила высокопоставленных особ, непреклонно заставив их пройти через дезинфектор, после чего предъявила Сумрака в капсуле, выделив на это своеобразное одностороннее свидание десять минут.
От явленного зрелища Гнев недовольно прищелкнул, а Гроза на мгновение поменялся в лице. Затем приблизился, обошел капсулу вокруг и, понимающе качнув головой, покинул помещение.
— Про глаз я пока Загадке не скажу, — задумчиво озвучил свои мысли Гроза уже по дороге назад.
Потом Вожаки отпустили Кошмара и ушли куда-то вдвоем, а на другой день Гнев вновь вызвал молодого воина к себе и в присутствии наиболее вменяемых членов клана, создающих, тем не менее, несколько скомканную обстановку, вручил ему десяток почетных колец, пояснив:
— Тебе в Сезон они будут очень кстати.
Также глава клана выдал отличившемуся бойцу код для получения в оружейных нового комплекта доспехов и пообещал уже официально повторить награждение после Сезона, а затем поспешно отбыл к своим женам, напоследок велев остающемуся экипажу по возможности известить его о пробуждении Сумрака. Кошмар же, довольный, хоть и немало удивленный щедростью Вожака, отправился выбирать себе броню получше.
Оставшееся время сын Броска решил посвятить тренировкам и отдыху, не смотря на то, что его так же отчаянно, как и прочих охотников, тянуло отправиться к самкам. Вернее, к одной конкретной самке — Смальте из Чертогов Красной Воительницы.
Смальта запала ему в душу с первого взгляда, и теперь Кошмар вспоминал о ней постоянно. Это было непривычно. Совсем не так, как раньше, когда он, порой, даже не утруждал себя запоминанием имен постоянно меняющихся партнерш. Впервые за весь свой любовный опыт молодому воину хотелось не спариваться с самкой, а быть с ней. Завоевать ее, очаровать, покорить… Сделать своей. Однако, учитывая происхождение данной особы, в осуществлении этого смелого желания могли появиться определенные трудности. Тем не менее, сын Броска был готов рискнуть. Но прежде надо было дождаться пробуждения брата…
— А, это ты? Заходи, заходи, дорогой! — проворковала Тучка, когда Кошмар с опаской заглянул в медблок.
Настороженность молодого воина не была случайной. Сезон Любви подошел к своему срединному рубежу, и возбуждение самцов, по той или иной причине остающихся в колонии, достигало апогея. Перемещаться по станции стало сложно — угроза нарваться на какого-нибудь свихнувшегося под влиянием спермотоксикоза вояку из умозрительной сделалась вполне реальной, тренировочные залы превратились в места кровавых разборок, а душевые и столовые сделались дополнительным источником конкуренции.
Сперва Кошмар пытался пожить в недрах самого орбитального комплекса, но очень скоро понял, что намного безопаснее оставаться на клановом судне. Там, как-никак, хотя бы все агрессоры были знакомыми и более-менее предсказуемыми… В этом году особо буянили Бродяга и Топь, до сих пор не обзаведшиеся самками, а еще, как ни странно, Пегий — у того, как выяснилось, взбунтовались все его бабы и выставили его из гарема до следующего года. А нечего, где не надо, характер свой показывать. Молодняк тоже временами лез, куда не просят, Кошмар даже пару раз сцепился с оборзевшим вконец Ядом, но того намятые бока, похоже, ничему не учили…
Короче говоря, сегодняшняя вылазка — именно вылазка, иначе не назвать — до лазарета потребовала максимальной быстроты и сосредоточенности. К счастью, Кошмару по дороге мало кто встретился, только с одним каким-то уродом еле разминулись в коридоре: тому не понравилось, как сын Броска на него поглядел, а сына Броска оскорбила его вызывающая рожа. Противники уже зарычали и скрестили копья, но появившийся неведомо откуда пожилой самец шуганул их со своего пути, точно мусорных тварей, и поединок не состоялся.
В медблоке, по счастью, было тихо. Из присутствующих — только пациенты в капсулах, да бессменная в Сезон Тучка… Кошмар вытянул шею и тщательно принюхался: точно ли никого?
— Да заходи уже, кому сказала! — не вытерпела старая самка. — Тут только я. Кто тебя там так перепугал?
— Простая предосторожность, — буркнул сын Броска и на всякий случай заблокировал за собой дверь. Тучка осуждающе покачала головой и вернулась к прежнему занятию — сортировке медицинских карт, попросив подождать еще пять минуточек.
Кошмар послушно уселся на скамейку и принялся наблюдать за действиями лекарши, переводя дыхание после волнительного путешествия по станции. А Тучка явно не особенно торопилась. Переходя от терминала к терминалу, она распределяла по ячейкам информацию, заполняя сводные таблицы, и ее обширная фигура степенно покачивалась, формируя неожиданные выпуклости под свободного кроя одеянием…
Кошмар сам не заметил, как полностью сосредоточился на этом неспешном, почти гипнотизирующем колыхании… А дальше все произошло непроизвольно. Во время гона сознание плыло, и логика отказывала, так что организм, порою, начинал сам по себе вытворять совершенно странные вещи. Например, обниматься с неодушевленными предметами… Или вот карабкаться на способных перешибить некрупного охотника одним щелчком гигантских бабищ, давным-давно вышедших из репродуктивного возраста…
Тучка уж и самкой-то почти не пахла, однако для измученного длительным воздержанием юнца теперь хватало даже самой низкой концентрации феромонов в воздухе. Разум резко отступил на второй план, вытесненный неудержимым желанием хоть какой-нибудь разрядки, и Кошмар, перестав отдавать себе отчет в производимых действиях, медленно поднялся с места. Пригнувшись и раскрыв жвала, он с заискивающим рыканьем двинулся к внезапному объекту своего вожделения, совершенно не думая в этот момент о большой вероятности схлопотать в ответ по обнаглевшей физиономии. Впрочем, объект, на удивление, оказался совсем не против…
…Постепенно приходя в себя и начиная осознавать случившееся, самец слез с облагодетельствовавшей его самки и отошел, приняв растерянный, виноватый вид. Тучка же, лукаво ухмыляясь, поднялась с пола, поправила юбку и, со спокойным видом протянула Кошмару салфеточку, чтоб вытерся. Вот ради таких моментов она и дежурила в Сезон сутками: нет-нет, да и удавалось перехватить озабоченного юнца.
Когда возникшая неловкость была с грехом пополам преодолена, во многом благодаря невозмутимости пожилой самки, Кошмар вспомнил, зачем, собственно, сюда явился, и Тучка сразу заверила, что «сейчас все будет».
Капсула загудела, сливая остатки жидкости, плавно перешла из горизонтального состояния в наклонное и открылась. Врачевательница проворно освободила тело Сумрака от лишних проводов, аккуратно извлекла дыхательную трубку и многочисленные катетеры, оставив всего один на правой руке, после чего начала медленное введение в кровоток препаратов для восстановления сознания.
Некоторое время ничего не происходило, но спустя четверть часа пациент дернулся и, на мгновение оторвав голову от поверхности, срыгнул проглоченную ранее стабилизирующую жидкость. Затем его пальцы сжались, скрипнув прилично отросшими когтями по стенкам капсулы, все тело напряглось… Внезапно все еще достаточно «пьяный» самец рванулся вперед, с неожиданной силой оттолкнувшись руками. Однако его ноги не выдержали нагрузки и с непривычки подогнулись, так что Сумрак всем своим весом был вынужден рухнуть на вовремя подоспевшего Кошмара, и только в последний момент подхватившая его за подмышки Тучка спасла обоих от падения. Сын Броска помог аккуратно уложить охотника обратно и встревоженно склонился над ним. Лекарша лишь с пренебрежением фыркнула, проверила катетер, поправила пару датчиков, отклеившихся с груди самца, после чего глянула на монитор жизненных показателей и удовлетворенно потрепала пациента за целую ротовую перепонку.
Сын Грозы медленно приоткрыл глаз…
Первыми нахлынули запахи, смутно знакомые и столь едкие, что от них нестерпимо зачесалось где-то в центре мозга. И ощущение собственного тела — ватного, тяжелого, непослушного. Следующими до сознания достучались звуки. Похоже, кто-то звал Сумрака по имени, но различить точно не представлялось возможным. Потом в глаза ударил свет, заставив немедленно зажмуриться вновь — слишком ярко…
— …братан, давай, скажи что-нибудь!
— Да погоди ты, дай ему в себя прийти!
— Он слышит?
— Сейчас все услышит и увидит, не пугай…
Сумрак еще раз предпринял попытку разлепить веки. Удалось. Самец вновь увидел ослепительный свет и два смутных силуэта… Хотел прикрыть лицо рукой, но не сумел ее поднять… Кашлянул… Снова потянул воздух…
Что-то было не в порядке. Но, что именно, он никак не мог понять.
Медленно и нехотя мозг опознал напарника. Да, впереди определенно маячило лицо Кошмарика… Пока еще размытое, в размазанном ореоле тепловых потоков, но, все же, узнаваемое. И запах тоже был его… Только более резкий, чем всегда. Слишком резкий.
А кто это рядом? Самка… Большая самка… Тучка???
Сумрак вновь попробовал приподнять голову, на сей раз более успешно, и окончательно промогрался. Кошмар и Тучка радостно ему оскалились. А в следующий момент до сына Грозы окончательно дошло, чем здесь пахнет. Они, что же, тут… Бо-оги, какое издевательство над психикой!
— Вы чем тут занимаетесь? — почему-то это было первое, что ему пришло в голову сказать. Следом возникла мысль, что он, кажется, совсем позабыл, как звучит его же собственный голос…
— Тебя будим! — хором ответили ему. Тучка при этом выглядела подозрительно довольной, а Кошмар смущенным, но дико радостным.
— Зачем? — вопросы рождались один гениальнее другого.
— Потому что хватит спать, — в своей обычной манере прострекотал Кошмарик и хлопнул друга по плечу, после чего сморщился и брезгливо отряхнул руку.
Сумрак скосил глаза вниз и вбок, туда, где только что, как сквозь толстую ткань, едва-едва ощутилось прикосновение. Мокрое от жидкого стабилизатора тело маслянисто поблескивало и было облеплено датчиками. Одежда отсутствовала. Шкура местами выглядела странно.
— Как тебя зовут? — строго спросила Тучка, отвлекая его внимание от созерцания собственного туловища.
— Сумрак…
— Хорошо. Имя отца?
— Гроза… — мысли ворочались тяжко, но в верном направлении.
— Клан?
— Великого Гнева…
— Сколько тебе лет?
— Ох… — он был вынужден взять паузу. — Сорок… Восемь?
— Это кто рядом?
— Кошмар… Сын… Броска…
— Я кто?
— Тучка… Тучка, прости, но я не знаю, чья ты дочь…
— Где ты находишься, понял, или сказать?
— Понял… Но сказать…
— Медицинский блок Центрального Орбитального Комплекса. Остальное правильно. Тест пройден, — обнадеживающе заявила Тучка. — Сейчас полежи спокойно…
Но самец уже не слушал. Собравшись с силами, он оперся на локти и встряхнул головой. Движение моментально отдалось сильной болью, пробежавшей через лоб и впившейся куда-то за левую глазницу. От неожиданности Сумрак взрыкнул, и боль тут же переместилась в район челюстей…
Медленно, с превеликим трудом, он перенес свой вес на одну руку, а второй осторожно накрыл левую половину лица, едва не промахнувшись в этом движении. Ощупал… И, кажется, наконец, понял, почему ему так сложно сфокусировать взгляд…
— Что это? — тут уже получилось только простонать.
— Все путем, дружище, тебя просто немного подлатали… — коряво успокоил Кошмарик.
— Дорогой, слушай внимательно, — вздохнув и оттеснив младшего самца, проговорила Тучка. — Глаз ты потерял, увы. Но тебе поставили очень качественный искусственный зрительный анализатор, ты быстро с ним освоишься. Руками только давай вот не трогай! Веки удалены, бионическая сетчатка активируется при попадании света на сетчатку живого глаза, так что сперва будет слегка непривычно. Зато там есть встроенные фильтры и коррекция изображения — теперь ты будешь видеть некоторые дополнительные спектры без маски.
— А… — хотел что-то спросить Сумрак, но, вместо того, чтобы договорить, поднял максиллы и попытался сосредоточиться на них, ощущая некий подвох и здесь.
— Два жвала также заменены протезами, — развеяла сомнения врачевательница. — Но для победы на «Острове» — это небольшая цена, верно?
— Я… Ничего не помню, после того, как увидел Перерожденца, — признался самец. Слова покидали пасть с большой неохотой…
— Главное, что ты помнишь, кто ты, и понимаешь, где находишься, — снова встрял сын Броска. — А остальное я тебе расскажу потом.
— Я хочу встать.
Не дожидаясь разрешения, самец вновь неуклюже оттолкнулся, вознамерившись куда-то пойти, но Кошмар заранее перехватил его и удержал на месте. Жвала сына Грозы уткнулись в район шеи товарища, и Сумрак возмущенно всхрапнул, подавившись запахом потенциально конкурирующего самца. Одновременно тупая боль отозвалась уже по всему пробуждающемуся телу, постепенно гудяще локализовавшись в области груди и равномерно растекшись вдоль еще слегка онемевших конечностей. Тучка вполголоса ругнулась и вернула капсулу в горизонтальное положение.
— Лежи, глупый, куда собрался? — пожурила она и принялась снимать датчики. — Тебе пока что надо отдыхать.
— А долго ему лежать-то? — поинтересовался неравнодушный к судьбе друга Кошмар.
— Сколько скажу, столько и будет. А ты, мой хороший, иди-ка теперь погуляй. Хватит вам обоим на сегодня впечатлений. Завтра днем лучше придешь.
Младший воин попробовал, было, возразить, но тут же был решительно выдворен за порог, после чего Тучка вернулась к своему пациенту. Его следовало привести в порядок — вытереть насухо и как следует размять.
Понимая, что перечить нет смысла, Сумрак молча расслабился и покорно отдался во власть умелых, сильных рук. Впрочем, массаж оказался даже приятным, и успокоившийся самец неожиданно для себя самого уснул в самый разгар процесса — наконец-то обычным, безмятежным сном.
========== Жить дальше ==========
На другой день он чувствовал себя просто ужасно. Ныло все тело, наконец, обретшее полную чувствительность, лицо не слушалось из-за обширного отека, новый глаз откровенно глючил, хотя Тучка и уверяла, что это временно, пока идет привыкание… Практически со скандалом, но Сумрак все-таки вытребовал у своей временной опекунши зеркало, и потом долго не мог с ним расстаться, придирчиво оглядывая свою порядком подпорченную физиономию и невольно размышляя на предмет того, узнают ли его в таком виде дорогие женушки.
— Лучше б вообще на его месте ничего не было, чем эта жуткая стекляшка, — не удержался и посетовал он, когда Тучка, наконец конфисковала у него зеркало.
— Ответь-ка мне на один вопрос, умник, — сварливо отозвалась врачиха, — ты дальше охотиться планируешь?
Самец нахмурился и поглядел на нее с непониманием. Но хмуриться тоже было больно, поэтому он сразу расслабил лицевую мускулатуру, про себя подумав, что из-за этого, должно быть, приобрел совершенно дебильное выражение.
— Так, что? Я ответа не слышу! — поторопила Тучка, мимоходом начиная проверять тонус и реакции его нижних конечностей.
— Разумеется, планирую, — подавшись вперед, теперь уже слегка испуганно проговорил самец. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я не смогу…
— Все ты сможешь, — настойчиво укладывая пациента обратно, успокоила лекарша. — Ты у нас парень крепкий и упорный, таких не стоит со счетов списывать. Капризный вот только… Вот скажи мне, как ты представляешь, много шансов у одноглазого охотника? С теми же Жесткачами?
— Вот ты о чем… — вздохнул Сумрак и надолго замолчал, чувствуя себя одновременно пристыженно и уязвленно.
Тем временем, сменив гнев на милость, Тучка сказала что-то ободряющее, воткнула ему в вену капельницу с питательным раствором и убежала по делам. Самец повернул голову и стал тоскливо наблюдать, как по трубке медленно ползет беловатая субстанция. Когда ж конец всем этим унижениям…
Есть сам Сумрак не смог — тошнило. Подняться не хватало сил, руки едва действовали, ноги не подчинялись вообще. Несмотря на то что предусмотренные в капсуле миостимуляторы в течение всего периода восстановления задавали мышцам тонус, предотвращая атрофию, подвижность все равно пострадала, к тому же, координация движений давала нешуточные сбои. Полный… Полное расстройство, короче. Последней каплей стало то, что при абсолютном разладе всего организма чертовы биоритмы умудрились-таки возвратиться к норме и прямо с утра оптимистично возвестили начало гона… Хуже не придумаешь.
Кошмар явился во второй половине дня — со свежей ссадиной на лбу, но вполне жизнерадостный. Приветствуя его, сын Грозы в очередной раз попытался привстать, вцепившись в край трансформированной в некое подобие лежанки капсулы. Напарник тут же пришел на помощь, но получил в ответ недовольный рык и поспешно отступил. Стараясь не выглядеть в глазах младшего товарища беспомощным, Сумрак ухитрился самостоятельно сесть — Тучка как раз отвлеклась.
— А ты почему вообще еще здесь? — осведомился сын Грозы.
— И это вместо «дорогой друг, я так рад тебя видеть»? — укоризненно прострекотал Кошмар.
— Рад-то я рад, — проворчал Сумрак, — только ведь ты драгоценное время упускаешь. Думаешь, Смальта тебя будет ждать?
— Подождет, что теперь, — хмыкнул напарник в ответ. — Она мне, конечно, очень нравится, но, все-таки, самок много, а брат у меня всего один.
— Тогда рассказывай. Все по порядку, — потребовал охотник.
— А ты тогда ложись обратно, — парировал проводник и попытался силком вернуть товарища в горизонтальное положение, пока не пришла Тучка и не выпроводила посетителя как «нарушителя спокойствия пациента». Тот негодующе рявкнул и попытался оттолкнуть обнаглевшего «братца», мало того, что бывшего сейчас несправедливо сильнее, так еще и воняющего так, что хотелось просто в глотку ему вцепиться… Сумрак и впрямь чуть не вцепился, когда его взгляд случайно упал на гриву младшего сородича.
— Тебе… Дали Старшего Кровавого??? — не веря собственным глазам (особенно, одному из своих глаз), прохрипел охотник. Кошмар, воспользовавшись замешательством, все-таки опрокинул товарища на спину и с торжествующим видом зарокотал.
— Представь себе, — признался он, выпрямляясь и откровенно красуясь новыми кольцами. — Я сам до сих пор в шоке. И одновременно думаю: хорош получается Старший всего с шестнадцатью трофеями на стене… Как, скажи, теперь наверстывать? А то ж, узнает кто — засмеют… Но таково было решение Вожака, и Совет не высказался против, когда узнал об особенностях нашей операции. Так что…
— Рад за тебя, друг, — как-то без энтузиазма проворчал сын Грозы. На самом деле его в данный момент разрывали смешанные чувства. Если бы не вклад Кошмарика, Охота на «Острове» провалилась бы, не успев толком начаться, а сам Сумрак неминуемо бы погиб на коварной станции. С какой стороны ни взгляни, но напарник сделал для него столько… Столько… И, тем не менее, вот он, Кошмар, стоит невредимый, не проливший ни одной капли крови, а ранг получил тот же, что охотнику полагался… И еще даже раньше.
— Давай, выздоравливай быстрее, — будто бы не заметив перемены настроения напарника, продолжал сын Броска, — Гнев спрашивал о тебе, наверняка, тоже не поскупится. Я краем уха слышал, что он говорил с кем-то из Совета о новом челноке…
— У меня и старый неплохо летает, — буркнул Сумрак.
— Ты, давай, еще скажи, что у тебя и прежний ранг не так плох, — Кошмар ляпнул это совершенно без злого умысла, но сомкнувшаяся мгновением позже на его горле пятерня вновь вскинувшегося сына Грозы красноречивее любых слов дала понять, что он сказал что-то лишнее.
По счастью в отделение как раз вошла Тучка. Увидев возмутительную картину, она кинулась к самцам, у которых явно не заладился разговор, без труда расцепила, негодуя по поводу «ополоумевших мужиков» и, не став разбираться, выпроводила Кошмара, а Сумраку с размаху всадила полный инъектор успокоительного.
Тучка держала своего пациента на транквилизаторах уже вторые сутки, и эмоциональное состояние последнего в результате сделалось настолько подавленным, что, временами, хотелось просто отвернуться к стенке и горько плакать.
— А кто виноват, что некоторые в Сезон думают, чем угодно, но только не мозгами, — разводила руками самка, равнодушно созерцая его мучения. — Мелкий тебя, можно сказать, с того света вытащил, и где, хотя бы элементарная благодарность?
Самец молчал, обиженно сопя, но, вместе с тем, отлично понимал ее правоту. Сумрак ведь действительно был даже не в курсе, что довелось пережить Кошмарику, пока его дражайший напарник находился в отключке… Очень хотелось верить в то, что до капсулы охотника донесли собственные ноги, просто в памяти это уже не отложилось, однако, созерцая последствия полученных травм, сын Грозы почти не питал подобных иллюзий. Что и говорить, он сам фактически запорол свою же Большую Охоту… Потерял бдительность, сглупил… Сам виноват.
А ведь он не забрал трофеи, внезапно стукнуло в голове. Четыре стража, Перерожденец… Матка! Все, ради чего и затевалась эта самоубийственная миссия, похоже, так и осталось на «Острове»! Ведь, если Кошмарик возвел в приоритет спасение кровного брата, то он мог просто бросить все остальное! А как же Охоту закрыть? Хотя, раз его официально за нее наградили… Неужто, успел сделать все по правилам? Когда??? В мыслях начался полный хаос…
— Тучка-а… — слабым голосом позвал Сумрак.
— Что, дорогой? — старая самка давно ушла проверять других больных, но на зов принеслась, точно встревоженная наседка.
—Какое сегодня число?
Тучка помялась и ответила. Сын Грозы бессильно застонал и выгнулся на лежанке, закрыв глаза руками. Половина Сезона… Уже прошла чертова половина Сезона….
— Я должен встать, — он вдруг отнял ладони от лица и серьезно поглядел на обеспокоенную врачевательницу.
Три дня напуганный Кошмарик в медблоке не показывался, но на четвертый решился вновь навестить товарища. Сердиться он уже почти не сердился, понимая, что ждать от Сумрака полностью адекватного поведения сразу после двух месяцев искусственной комы, по меньшей мере, было глупо. Тем более, что сын Грозы, порой, и при менее значительном поводе реагировал излишне остро, а любой, даже случайный, намек на собственную несостоятельность в умственном или физическом плане воспринимал как личное оскорбление. Особенно, в том случае, если был реально в данный момент слаб, и не важно, по своей вине или из-за внешних обстоятельств.
Неприятно, конечно, получилось, но Кошмар сам нарушил дистанцию, хотя прекрасно знал о необходимости ее соблюдать. Сумрак, все-таки, был не Проклятье, с ним требовалось вести себя намного осторожнее. Плюс разыгравшиеся гормоны — сила практически бесконтрольная….
Заходя в Тучкино отделение, сын Броска мысленно репетировал предстоящий разговор, чтобы опять, как в прошлый раз не закончилось, но… Все заранее подготовленные слова мигом вылетели из его памяти, когда сын Броска увидел, что напарник уже стоит на ногах.
Сегодня Сумрак действительно сделал первые полноценные шаги с момента пробуждения. Под внимательным контролем своего строгого, но заботливого лечащего врача, он потихоньку передвигался по блоку, упорно игнорируя какие бы то ни было вспомогательные средства.
— Ого, дружище, гляжу, скоро в зал пойдем тренироваться? — стрекотнул Кошмар, на что Сумрак лишь вяло усмехнулся.
— Скоро-скоро, — ответила за него Тучка, удовлетворенно созерцая, как делающий успехи пациент побрел обратно к своей койке, куда переместился накануне из опостылевшей капсулы. Наверное, нужно отправить сообщение Саванне, подумалось сыну Броска, хотя, сейчас счастливому избраннику Роскоши вряд ли до них…
— Тучка, оставишь нас ненадолго? — попросил Сумрак, усаживаясь, а, вернее, неуклюже падая на лежанку.
— А вести себя хорошо обещаешь?
— Обещаю, — как-то непривычно покладисто ответил сын Грозы. Похоже, все эти дни лекарша добросовестно полоскала ему мозг…
Тучка осклабилась, потрепала Сумрака за гриву, точно малька, потом то же самое проделала с Кошмаром и вышла.
— Я вижу, тебе лучше? — осведомился младший самец, садясь верхом на соседнюю скамейку.
— Лучше, Кошмарик, — подтвердил сын Грозы. — Ты просто не представляешь, какое это счастье самостоятельно сходить в душ…
— Догадываюсь, — согласился напарник.
— Кошмар…
— А?
— Я в который раз вынужден просить у тебя прощения за свою несдержанность. Не должен был я… — тут Сумрак замолчал и сделал рукой какой-то неопределенный жест.
— Ты что, под препаратами?
— А-ага… Так ты меня прощаешь?
Кошмар попытался спрятать улыбку, но, все же, расплылся в ней, как дурак.
— Эх, какие могут быть вопросы, братан…
— Спасибо. Теперь ты мне скажи, как мы выбрались-то?
— Ну… Как… Ты был очень плох. Я боялся худшего, брат, — признался сын Броска. — По счастью, у меня завалялось кое-какое полезное знакомство. В подробностях сейчас рассказывать не стану — я с психу сам был, как во сне… Короче, нас подобрал корабль «научников» и доставил на станцию «Зенит». Там тобой занимались лучшие специалисты…
— И ты все это устроил? — уцелевший глаз Сумрака медленно полез на лоб.
— Если, это можно так назвать, — почесав загривок, неуверенно хмыкнул Кошмар. — Но тут, скорее, повезло… Им показался интересным твой случай, кроме того…
— Ты же мог просто меня оставить там… — уже, кажется, не слушая, медленно проговорил охотник.
— Я… Что?..
— Или добить… У меня ж башка была вскрыта…
— Братан, ты чего…
— Кошмарик…
Сын Броска насторожился и на всякий случай слегка отодвинулся.
— Можно, я тебя обниму?..
В этот раз друзья разговаривали долго, Тучка даже заглянула проверить, не придушили ли они друг друга, раз ведут себя так тихо. Сумрак воспринимал информацию тяжко, то и дело отвлекаясь и пускаясь в пространные рассуждения, либо просто зависая посреди беседы. Так что Кошмар попытался изложить всю важную информацию максимально просто и сжато, но, вместе с тем, как можно более полно.
— Потом я собрал все трофеи — твои и мои, и стал дожидаться Жрецов и ученых. Дальше сдал станцию и вернулся за тобой, — закончил рассказ сын Броска, опустив момент «изгнания демонов» и уж тем более не упомянув о неудобной сплетне, пустившей свои корни теперь еще и на «Зените».
— Ты такой молодец, — чуть не прослезился Сумрак.
— Я всего лишь сделал свою небольшую часть работы, — поспешно возразил проводник. — Основная заслуга была и есть за тобой. Гнев ждет не дождется, когда сможет тебя увидеть. Он, кстати, приходил сюда, пока ты был в гибернации. И твой отец тоже.
При этих словах Сумрак внезапно подобрался и принял такой вид, будто успокоительные резко его отпустили.
— Что он сказал? — с тревогой спросил самец.
— Кто? Вожак Гроза? Да ничего, в сущности… Видно было, что твое состояние его огорчило, но плохого ничего не сказал. Похоже, он за тебя реально волнуется…
— Или считает меня неудачником, провалившим Большую Охоту…
— Что? — Кошмар ушам своим не поверил, аж привстал. — Ты хоть сам понимаешь, что ты сделал? Ты практически в одиночку уничтожил улей из девяти сотен Священной Дичи с Маткой во главе! Ну, скажешь тоже, критиковать после такого…
— А, знаешь… Ты прав, — внезапно опять очень легко согласился Сумрак. — И, потом, я не ради отцовского одобрения сражался.
— Именно, — остался доволен этой переменой настроения сын Броска. — Так что, давай, еще пару дней разминайся тут, а потом мы пойдем твои трофеи проверять в холодильнике!
Затем Кошмар ободряюще хлопнул товарища по плечу и вышел. Уже возле дверей встретив Тучку, он тихо ей шепнул:
— Может, снизишь ему дозу? А то мне что-то страшно…
Чтобы посетить клан, из-под надзора Тучки пришлось хитро улизнуть. Она рьяно протестовала любым преждевременным попыткам пациента куда-то самостоятельно передвигаться, хотя, его состояние день ото дня становилось все лучше. Сам Сумрак обычно имел склонность четко исполнять указания врачей, однако тут был совсем другой случай.
— Гнев сообщил, что прибудет через два часа, — увлекая товарища по запасному коридору медблока, тараторил Кошмарик. Сумрак еще серьезно прихрамывал, но старался поспеть за напарником, ибо до возвращения Тучки оставалось всего ничего. А Тучка по силам весьма превосходила любого среднестатистического молодого бойца…
До «Изверга» также добирались окольными путями — встречать в данный момент разных ищущих приключений типов абсолютно не хотелось. Впрочем, час был ранний, и станция казалась полупустой, точно так же, как застывший в доках клановый корабль.
Первым делом Кошмарик вернул Сумраку его оружие, в ответ на что обколотый охотник страшно расчувствовался и едва опять не полез обниматься. Потом они наведались в холодильные камеры, где сын Грозы долго и потрясенно созерцал свои трофеи — так, словно бы видел их в первый раз. Он подошел ближе и, словно бы с опаской, провел рукой по короне Матки, покрытой легким налетом инея. Под пальцами остался влажный подтаявший след. Сумрак постоял еще немного, затем опустился на корточки и дотронулся до оскаленной пасти Перерожденца… И вдруг отдернул ладонь, быстро встал и отступил.
Судя по его потерянному виду, Тучка просьбе сына Броска так и не вняла…
— Тут что-то холодно, — поежившись, сообщил Кошмар.
— Да, — старший самец будто бы опомнился. — Пойдем. Все в порядке. Не забудь забрать то, что тебе причитается, когда полетишь…
— А которого можно забрать? — затаив дыхание, проговорил Кошмар.
— Любого. Любого, какого хочешь, — ответил Сумрак, окидывая взглядом лежащие вряд черепа Стражей. — Хотя… Знаешь…
— Что? — в голосе проводника промелькнуло опасение. Но не могло же быть, чтобы их договор…
— Я помню Смальту, — усмехнулся сын Грозы, — помню, на кого ты замахнулся… Кошмар, дочку Старейшины простой Страж не впечатлит. Забирай еще Перерожденца. Я настаиваю.
У Кошмара чуть мандибулы не отвалились, когда он это услышал. Вот так номер…
— Нет, брат, как же… Я не могу его взять, — запротестовал он. — Он же тебя чуть…
— Именно что. Фактически, ты не позволил ему отнять мою жизнь, так что эта победа — твоя. Я вообще обязан тебе стольким, что… В общем, это меньшее, что я могу сделать.
Выслушав, Кошмар не нашел, что возразить, лишь благодарно поклонился.
— Но тогда я возьму только его, — все-таки ограничил себя сын Броска. — У нас договор, помнишь? Одна Охота — один трофей проводнику. Кроме того, я добыл троих солдат, один из которых жаждал стать новой Королевой улья, и, признаюсь, все-таки собственный трофей не идет ни в какое сравнение.
— Тогда собственные украсят твою стену, а эту тварь ты кинешь к ногам возлюбленной, и она уже не посмеет тебе отказать, — согласился охотник.
В зале собрался почти весь клан. Удивительно, но многие из старших самцов даже покинули на несколько дней свои гаремы, чтобы воздать хвалу охотнику, покорившему «Остров». Молодняк с восторженным стрекотом сразу обступил старшего товарища, забыв на время о всех своих агрессивных настроениях. Великие смотрели с нескрываемым одобрением.
Гнев появился, когда все уже были в сборе. Завидев его, Сумрак, не смотря на все еще заметное пошатывание своего корпуса, автоматически вытянулся по струнке, ибо Вожак шел в сопровождении Грозы…
Как положено, Гнев миновал строй и, заняв свое почетное место, громогласно поприветствовал бойцов, получив в ответ их дружный многоголосый рев. Гроза же остался в стороне, не вмешиваясь в дела чужого клана и только наблюдая.
— Кровавый воин Сумрак, верный клану и чтущий Кодекс, подойди, — приказал Вожак.
Самец покинул строй и приблизился, как того требовали традиции, с опущенным оружием и склоненной головой, встав перед лидером и подтвердив свое положение.
— Ты с честью прошел Большую Охоту и доказал на ней свое право возвыситься. Девять сотен Священной Дичи — это еще девять твоих больших побед, и первая убитая тобою Матка будет засчитана за десятую. Десять побед на твоем счету за одну Охоту — гордись этим, сын Грозы! — и первое кольцо заняло на гриве Сумрака свободное место. Гнев сделал паузу и продолжил: — Тебя также хочет отметить Совет Старейшин, а Жрецы и Ученый Совет благодарят за содействие, — это были еще три золотых кольца. И еще шесть знаков отличия последовало за ними: отвага, упорство, стратегия, мастерство, сила духа и стойкость плоти. Последним же Гнев извлек на всеобщее обозрение сияющий знак, украшенный, согласно обычаю, сложной вязью — знак нового статуса. И лишь серьезность обстановки не позволила Сумраку воскликнуть в недоумении.
— По моему решению, с одобрения клана и дозволения Совета Старейшин, — торжественно вручая воину кольцо, приговорил Вожак, — с этого дня ты, Сумрак, сын Грозы, переходишь в Высшую касту, ибо только Высший Воин способен уничтожить за одну Охоту такое количество Священной Дичи, что одолел ты.
Сумраку очень хотелось возразить, что без своего верного проводника он ни за что бы не справился, однако оспаривать решения Вожака, а уж, тем более, Совета, он не имел права. Потому сын Грозы с почтением принял награду и разместил ее на одном из передних отростков гривы, пронзив его насквозь двумя острыми фиксаторами. Несколько капель крови скатились вниз по черной коже, и окропили доспех охотника. И сородичи вновь взревели, приветствуя ныне единственного в клане Высшего.
— В арсеналах тебя будет ждать новая броня, а в центральном ангаре ты сможешь выбрать для себя любой челнок, — напоследок возвестил Гнев, и Сумрак, низко поклонившись, вернулся в строй.
Когда церемония была завершена, и клан стал расходиться, к покорителю «Острова» приблизился отец.
— Наконец-то я могу по-настоящему гордиться своим потомком, — в своей привычной манере наградив сына снисходительной улыбкой, поговорил Гроза.
— Я счастлив, если оправдал ожидания, — учтиво ответил Сумрак.
— Ты их превзошел, — отец посерьезнел и, положив руку на плечо сына, крепко встряхнул его.
— Твой отпрыск вошел в Высшую касту не имея на счету и сотни охот, лет на двадцать раньше срока — но есть ли повод этому радоваться? — молодой воин внезапно поднял голову и поглядел на родителя испытующе. Гроза в ответ лишь рассмеялся и встряхнул сына еще раз.
— Мой отпрыск придумает, что с этим делать, — неожиданно проникновенно отозвался он.
Сумрак чуял: это была конкретная подстава. И Гнев устроил ее не иначе, как по подсказке отца… Гроза уже совершил однажды подобный кульбит, когда дал сыну Кровавого раньше времени: хорошо зная о стремлении юного самца приводить все элементы своей жизни в четкое соответствие друг с другом, он так вот своеобразно простимулировал потомка на дальнейшие свершения. И вот теперь сделал это снова… Решил, так сказать, подпихнуть малька вперед, опасаясь, как бы успокоенный Сумрак не остановился на достигнутом, считая, что в ранге Старшего Кровавого можно и подольше посидеть. Боги, ну почему никогда нельзя было нормально-то с сыном общаться?..
— Ты, что, не рад? — удивленно спросил Кошмар, догоняя загруженного товарища на выходе. И тут же признался: — Вообще, я был в курсе, но специально сразу не сказал. Ты злишься?
— Не могу — препараты не отпускают… — печально усмехнулся Сумрак.
— А, что тогда? — сын Броска в недоумении попытался остановить его.
— Тут не без бати моего обошлось, — понизив голос и наоборот ускоряя шаг, проговорил сын Грозы. — Ничего не скажешь, достойный способ нашел меня подстегнуть… И тебя заодно, раз уж ты со мной…
— В смысле? — не понял Кошмар. Сумрак, наконец, остановился.
— Вот ты недавно правильную вещь сказал, — его голос перешел в раздраженное шипение: — что ты теперь не знаешь, как перескок через статус оправдывать. А, представь, что меня теперь ожидает? В четвертом ранге не положено долго сидеть — это прямой путь к Великим. А, чтобы дорасти до Великого, надо провернуть что-то несравнимо более значимое, чем «Остров». И, желательно, уже в политическом отношении… И что мне теперь с этим делать? Мало того, что у меня стена фактически полупустая, так теперь еще и основательно думать надо, каким фокусом порадовать дорогих Старейшин. Тьфу, ты!.. Я-то думал, поживу спокойно в статусе Старшего, Маток набью… Кошмар, у меня на счету одна Матка! Это еще более смешно, чем твои полтора трофея!
В ответ на эту возмущенную тираду сын Броска внезапно расхохотался.
— Все бы тебе переживать, — весело подколол он. — Маленький статус — плохо, высокий — еще хуже! Научись уже удовольствие от того, что имеешь, получать, братуха! И потом, я ж с тобой. Мы вместе на «Острове» прорвались — значит, везде прорвемся. Не парься!
Вот так… И все, что мог сделать Сумрак в ответ — это только по-приятельски Кошмара «придушить», зажав локтем. Доказывать что-то было бесполезно.
В медблоке было тихо. Только неторопливый разговор вполголоса нарушал стерильное больничное безмолвие.
— Значит… Завтра вылетаешь?
— Да, брат, я должен попытаться…
— Чертоги Красной Воительницы… Кошмарик, путь-то неблизкий. Я вот что подумал…
— Отговорить? — сын Броска усмехнулся одной максиллой. — Не-ет, я все решил. И потом… Я бы с радостью прогулялся с тобой по отмелям, но… На Серую Провидицу я больше не вернусь. Слишком многое… Ты понимаешь.
— Да я совсем другое имел в виду, — возразил Сумрак, махнув на товарища рукой. — Ты только не подумай чего… Возьми мой старый челнок. Он на вид не очень, но надежный, ты же знаешь. И всяко быстрее доберешься, чем на рейсовом. И ночевать в нем можно…
— Спасибо, брат, — обрадовался Кошмар. — Это очень кстати!
— Только не вздумай разбить, — тут же предупредил сын Грозы. — Это отцовский, он мне дорог, как память!
— А, если я его перекрашу в оранжевый?..
— Я тебя самого перекрашу тогда…
Они вновь посмеялись, затем помолчали немного. После трудного и волнительного дня, окончившегося головомойкой от Тучки, засекшей побег, Сумрак уже взгромоздился на лежанку. Кошмар сидел рядом.
— Когда тебя отпустят-то? — поинтересовался младший самец.
— Недели через две-три, не раньше, — вздохнул старший. — Не знаю, как дотерплю…
— Сочувствую, — рассеянно проронил Кошмар. А потом неожиданно добавил: — Знаешь, а Тучка-то на самом деле вполне ничего, даже рекомендую.
Сумрак заметно вздрогнул.
…Он сидел и задумчиво созерцал свои руки. Искусственная кожа почти вся облетала, открыв взору истонченные, но добротно заросшие участки шкуры. По цвету они немного отличались от основного тона, но медики говорили, что со временем восстановленная чешуя потемнеет… Зато, следов от веревок не осталось. Главное, чтобы Прорва новых не добавила… Но, может, увидев, на какие жертвы воин пошел ради гарема, старшая самка все-таки будет с ним помягче? Хотя бы, первое время…
Боги, как же он все-таки соскучился! По своей обожаемой Грезе, по милой Солнышку… Даже по этим двум кусакам-извращенкам тоже соскучился, что уж греха таить… И при этом опять потерял половину Сезона… Что вот они теперь о нем думают?
А в гареме еще и работы невпроворот… С ремонтом надо помочь, вольер для молодняка новый сладить… Сейчас хоть средства на это будут — одно радует. Жалование Высшего — ни чета грошам Кровавого…
Эх, как же все успеть-то?..
— Тученька-а-а… — так и не докричавшись, самец возник в дверях и жалобно поглядел на лекаршу. Конечно, жалобный взгляд с одним страшным красным глазом выходил не очень… Тут еще тренироваться и тренироваться…
— Я сказала, сиди! Отторжение начнется — что делать станешь? — рыкнула разбирающая лекарства Тучка через плечо. Этот самец ее уже просто достал своим занудством…
— Ну, я же все, что ты скажешь, делать стану, чтобы не началось… Ну пойми ты, мне домой надо…
— Ты нормальный язык-то понимаешь? Нельзя! Не-льзя!!! Или тебе посильнее чего вколоть, чтобы опять лежал тихонечко, писал в трубочку? Я могу.
В ответ послышались разочарованный вздох и удаляющиеся шаги.
Непробиваемая баба… Уже которая по счету попытка провалилась…
Сумрак бросил полный презрения взгляд в сторону своей койки и поплелся по направлению к ней. Однако, проходя мимо аварийного выхода, заметил, что тот не заблокирован…
