========== Часть 1 ==========
Брюнетка с туго завязанным поясом на классическом плаще выходит из очереди на стойку регистрации. Выцепляет взглядом свободное кресло и бежит к нему, переворачивает черную дамскую сумку, багажную сумку и вытрясает все содержимое. С кресла падает помада от Ив Сен Лорана, женщина поднимает ее и непонимающим взглядом смотрит на груду того, что не имеет никакой ценности. Из денег - одна мятая случайна десятка. Женщина бледнеет, сгребает рукой все обратно в сумки - документов, телефона и кошелька нет. Выпрямляется и смотрит поверх бесконечного потока людей аэропорта Кеннеди стойку полиции. Отстукивает каблуками по мраморному полу, сметает каждого на своем пути, идет сквозь толпу решительно и быстро. В зоне полиции блондинка с длинным хвостом. Реджина Миллс презрительным взглядом осматривает эту форменную небрежную женщину возраста около тридцати.
- Офицер! - размыкаются ее губы, - в вашем аэропорту у меня украли документы и кошелек!
Блондинка отрывает взгляд от своего монитора и несколько секунд оценивает то ли ее фигуру, то ли ее плащ от французского модельера, то ли степень важности проблемы. Высокого интеллекта и заинтересованности в решении проблемы у полицейской Реджина Миллс не находит. Она ей не нравится с первого взгляда, ей не нравится все, она почти упустила свой самолет в Мэн. Реджина Миллс поворачивает голову и видит, как на табло над ее рейсом закончилась регистрация.
- Вы меня слышали! - еще более резко говорит Реджина Миллс, - Офицер! Начните решать немедленно мою проблему, на мой рейс закончена регистрация!
- Хорошо, - медленно выговаривает блондинка, отрываясь от своего созерцания, - ваше имя.
- Реджина Миллс.
- Подтверждающий документ, пожалуйста.
- Вы меня не услышали, офицер?! У меня украли документы, кошелек и телефон! Здесь!
- Нет подтверждающего документа?
- Нет!
Блондинка делает глоток из большой кружки с двумя сердечками, переплетенными друг с другом. Пошлой белой кружки с сердечками. Ставит ее на место. И вновь внимательно рассматривает Реджину Миллс.
- Я заместитель мэра Портленда!
- Очень хорошо, - блондинка прищуривает глаз и начинает быстро бить по клавиатуре. А Реджина Миллс наконец видит фамилию на бейджике «Свон». Эмма Свон останавливает стук клавишь, - мисс Миллс идет на взлет в Портленд.
- Что?
- Пассажир мисс Миллс прошла регистрацию и ее самолет стоит на взлетной полосе. Кто вы?
- Офицер Свон! Я - Реджина Миллс! Загуглите! - разреженная брюнетка еще более нервно стучит пальцами по столу полицейской, - Пожалуйста.
- Я загуглила. Нет вашей фотографии и фамилии, сайт мэрии Портленда только наполняется.
- Мне это известно! Офицер Свон, загуглите обычным поиском и вы увидите, что я это я!
- Я загулила, мадам. У Реджины Миллс нет ни одной фотографии. Есть только, - офицер сосредотачивается и начинает читать, - «Математическое моделирование…»
- Это моя научная работа!
- Или вот это: «Системы коэффициентов культурных показателей эконом… »
- Да!
- Фотографий нет, а мисс Миллс сейчас летит в Портленд. Извините, мадам.
- Давайте, открывайте базу моих водительских прав! Там точно есть моя фотография!
- Мадам, никакой Реджины Миллс в базах нет, извините. Вам нужна медицинская помощь?
- Офицер… Свон… Что мне делать?
- Восстанавливать документы, - полицейская усмехается, - которых нет в базах. Я бы вам посоветовала припомнить ваше настоящее имя, согласно документам и фамилию, место рождения и паспортные данные.
- Я родилась в Нью-Йорке! Я тридцать четыре года Реджина Миллс! Вы… Что значит нет, офицер? Мои научные статьи в интернете есть, а меня нет?!
- Научные статьи могут выходить под любым псевдонимом, мадам!
- Я вам не писатель-фантаст для пседонимов… - Реджина Миллс замокает, нервно проводит рукой по лицу, - что мне делать?
- Обратитесь в полицию Нью-Йорка, в мэрию, позвоните сейчас своим друзьям.
- Я вам сказала, что у меня украли и телефон и деньги! Вы меня не слышали?
- Мадам, снизьте градус вашего разрежения, я вас услышала, но базы данных мне говорят, что Реджина Миллс существует только как автор научных статей. Мадам, вы можете обратиться в медицинскую службу нашего аэропорта.
- Зачем?! Вы думаете, что психопатки ходят в брендовой одежде, как у меня?
- Конечно, ходят.
- Черт! Вы посмотрите на меня, офицер! Я похожа на человека, который стал бы… которого нет в базе!
- Не похожи, однако…
- Что мне делать?!
- Извините, мадам, ничем помочь не могу. Могу вызвать вам полицию и вас доставят в участок до выяснения вашей личности.
- Офицер Свон… - Реджина Миллс собирается с мыслями, закрывает глаза и спокойным тоном произносит, - я могу у вас узнать адрес и телефон одного человека, который живет в Нью-Йорке?
- Нет, это персональные данные.
- Я могу хотя бы от вас позвонить?
Блондинка рассматривает женщину, трясет хвостом и указывает взглядом на телефон. Реджина Миллс делает восемь звонков - просьбы, уговоры, угрозы, мольбы и она получает адрес единственного человека из прошлого, который, возможно, сможет ей помочь в эту осеннюю ночь. Реджина Миллс бросает взгляд на табло - пять утра. Записывает адрес в блокнот, взяв без разрешения ручку со стола офицера Свон.
- Спасибо, - выдавливает из себя Реджина Миллс.
- Пожалуйста, мадам, - широко улыбается ей полицейская, широко до тошнотворности, Реджина Миллс ненавидит такие улыбки, отдающие провинциальным благородством, которого нет и в помине в толстых шкурах тупых полицейских девок из аэропортов.
Прохлада Нью-Йоркской ночи. Реджина Миллс выходит из здания аэропорта на стоянку машин. В ее руке сжата только десятка, она не может вызвать такси, она не может упихнуться ни в один автобус, она не знает маршрутов. Она сама себе кажется жалкой, она ненавидит всех и себя за то, что ей придется просить у какого-нибудь мужчины подвести ее до нужного адреса, ей придется обойти всю стоянку и применить все свое женское обаяние и найти добряка. Она никогда в своей жизни не была добряком, сочувствующим странным потерянным людям. Реджина Миллс прикуривает сигарету и выпускает дым в холодный воздух. Вздыхает. Переводит взгляд - две женщины-полицейских, одна из них уже известная Свон, обнимают друг друга, приглядывается к фигуре другой - брюнетка из транспортной полиции. Поцелуй. «Пошлые лесбиянки» - презрительно думает Реджина Миллс и отворачивается от этой пары, оставляет окурок в пепельнице и идет по стоянке машин - никого. Вновь идет между рядов и у нее уже заготовлены мольбы, просьбы, она не может предложить деньги за услугу, как всегда, ей нечего предложить. Ей мерзко, холодно и ее злость стоит прямо у самого горла. Белый внедорожник направляется на выезд. Реджина Миллс бежит к нему. Офицер Свон опускает водительское стекло. Реджина Миллс делает шаг назад. Офицер Свон поворачивается к своей девушке и что-то у нее спрашивает. Реджина Миллс уже идет прочь от машины. Сзади доносится голос:
- Мадам, мы подвезем вас по вашему адресу.
Реджина Миллс резко оборачивается и смотрит на офицера Свон. В салоне внедорожника тепло. Машина листает кварталы, а девушка офицера Свон, Руби, как выяснила из разговоров Реджина Миллс, листает радиоканалы и пытается быть милой и разговаривать с пассажиркой. Около нужного жилого небоскреба, уровня чуть выше среднего класса, офицер Свон останавливает машину и помогает достать маленькую багажную сумку, протягивает ее Реджине Миллс.
- Мадам, люди лучше, чем вы думаете, - говорит офицер Свон.
- Ждет благодарности?! Спасибо!
- Знаете, мадам, я вам верю, что вы чиновник и элита. Такие, как вы даже, когда вам оказывают помощь, полны презрения к обычным, нормальным людям.
- Знаете, офицер, вы не попадали в ту ситуацию, которая у меня сейчас! И как обычный, простой человек готовы возвыситься на слабости сильного.
Взгляды полные ненависти пересекаются. Реджина Миллс кивает головой, это выглядит снисхождением, как перед слугой. Брюнетка удаляется к парадной. Эмма Свон закуривает сигарету.
- Эмма, мы едем домой? - говорит из салона Руби.
- Мерзкая женщина, - произносит Эмма Свон, выбрасывая недокуренную сигарету.
Белый внедорожник срывается с места.
Реджина Миллс едет в скоростном лифте. Нервно дергает пояс своего плаща и на нужном этаже его развязывает. Долго ходит около квартиры с нужным номером. Нервно проводит рукой по лицу, поправляет прическу и ровно в шесть ноль одну утра звонит в дверь.
Никакой неожиданности - на пороге Кейт Холуокер. Блондинка возраста брюнетки в домашнем спортивном костюме смотрит удивленными глазами на Реджину Миллс.
- Я попала в безвыходную ситуацию, - говорит Реджина Миллс.
Блондинка впускает ее в квартиру, отодвигаясь от двери. Из глубины квартиры идет высокий мужчина в рубашке с развязанным галстуком. Реджина Миллс ставит дорожную сумку, опускает глаза в пол:
- Я попала в безвыходную ситуацию, - говорит Реджина Миллс.
- И приперлась в мой дом. - констатирует мужчина, ловко завязывает галстук, - Что тебе нужно?
- Немного денег, немного сна. У меня украли документы, кошелек и телефон в аэропорту, никого другого в Нью-Йорке у меня теперь нет, - выдавливает из себя Реджина Миллс.
- Когда я стал для тебя тем, кто у тебя есть в Нью-Йорке?
- Я прошу у тебя помощи, Мур! Я… Кейт, я очень прошу у вас о помощи…
- Черт с тобой, проходи. Только не смей ничего говорить Роланду, он давно перестал быть твоим сыном, поняла?! Он им никогда и не был! - мужчина переводит взгляд на блондинку в спортивном костюме, - Кейт, я приеду часов через пять, как только закончу срочную операцию. Спасибо тебе, - мужчина улыбается блондинке, надевает пиджак, ботинки и берет в руки портфель и плащ, - пока!
Кейт Холуокер вздыхает. Снимает резинку с руки и завязывает ей волосы, убирая длинные белоснежные кудри в неаккуратный хвост:
- В гостиной есть диван. Я отвезу Роланда в школу через два часа, вернусь и мы поговорим о твоих проблемах. Это тебя устраивает?
- Да. Спасибо. - Реджина Миллс скидывает плащ.
Сквозь сон Реджина Миллс слышит отрывистые слова, произнесенные детским голосом. Прячет плечи в одело и не открывает глаза, она не хочет видеть даже силуэт девятилетнего мальчика. Она бы никогда не хотела вернутся к этим людям из такого далекого прошлого, но она знает, отторгая от себя все эти мысли, что как только наступит день она увидит лицо мальчика с фотографий на стенах, она не сможет обойти его игрушки и ей придется разговаривать со своей бывшей лучшей подругой и нынешним ненавистным врагом.
Комментарий к
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 2 ==========
Яркое утро. В лицо начинает бить свет. Реджина Миллс закрывает глаза рукой, чтобы его сдержать и слышит шаги в комнате. Звук штор, которые едут по своей длинной железной линии. Вновь шаги. Женщина убирает руку с глаз, не открывая их - темнота. Сползает с дивана, пытается выправить плечи и спину в черной короткой рубашке на лямочках. Холодный шелк по телу, холод внутри, женщина бредет на звуки. Кейт Холуокер в привычном из прошлого легком стиле - платье из хлопка, но длиннее, чем в прошлом, теперь оно доходит до колен. Реджина Миллс садится на стул, отбрасывает движением головы волосы назад. Кейт Холуокер заваривает листовой чай кипятком, ее спина реагирует на взгляд Реджины Миллс, ее передергивает. Женщина оборачивается и ставит перед Реджиной Миллс чайник. На чайник, как будто с грохотом падает стеклянная крышка. В квартире очень тихо. Женщины не смотрят друг на друга.
- Полицейская из аэропорта мне сказала, что я не существую, - говорит Реджина Миллс.
Кейт Холуокер ставит две кружки, идет к холодильнику и долго рассматривает его содержимое. Достает круглую железную коробку с печеньем, ставит на стол. Вновь все слишком громко и теперь опускается сама напротив Реджины Миллс.
- Нужно с чего-то начать, - говорит Реджина Миллс, - с мэрии или с полиции. Как я могу не существовать в базах данных?
- Ты не плохо существуешь, судя по твоему виду, - Кейт Холуокер бродит холодным взглядом по лицу Реджины Миллс, по ее плечам и останавливается на руках.
- Я заместитель мэра Портленда, - говорит Реджина Миллс. - Я удивлена, что вы сменили Квинс на Манхеттен, - Реджина Миллс поднимается со стула и возвращается в кухню с пачкой сигарет.
- Курить не бросила, - констатирует Кейт Холуокер и после десятисекундного размышления открывает посудомойку и ставит на стол кружку. Реджина Миллс прикуривает и выпускает дым. Дым разлетается по светлой кухне, пронзенной утренним солнцем, он оседает на легких занавесках, на маленькой сувенирной метле Гарри Поттера, на картинке с совой, на полке с книгами, Реджина Миллс вытягивает голову, чтобы прочитать названия, но у нее это не выходит. Фотографий Роланда в кухне нет. Реджина Миллс вздыхает и вновь затягивается, пододвигая к себе кружку - такую простую стеклянную кружку, которая ничего общего с дизайном семейной кухни не имеет. Падает пепел.
- Только это и не бросила, - усмехается Реджина Миллс.
- Все так, как ты хотела? - с какой-то будто бы осторожностью интересуется Кейт Холуокер.
- Твое-то какое дело, а?! Хотела я или не хотела?
- Та же сука в дорогом белье. Поскромней не нашлось? - спрашивает Кейт Холуокер - вызывающе, саркастично, больно отзывается в голове Реджины Миллс.
- Я предполагала, что моя командировка в этот город продлится не более одних суток. - Реджина Миллс пытается открыть рукой коробку с печеньем, но ей это не удается. Полоска скотча. Придвигается к себе и безжалостно ее сдирает. Датская семейная пара, конечно, с блондинкой-мамой усмехается ей с коробки печенья. Даже коробка - зло. Крышка падает на стол со звоном. Кейт Холуокер берет себе стопку с печеньем. Они молча едят и пьют чай.
- С чего хочешь начать? С полиции или мэрии?
- С полиции. - отвечает Реджина Миллс, вставая из-за стола.
Розовый седан на парковке. Все так ожидаемо. Все так предсказуемо - ложная добродетель, гнусная добродетель с ангельским лицом. Реджина Миллс пристегивается и рассматривает солнечный город - светофоры, людей, перекрестки, детей, родителей, яркие плащи, улицы. И все знакомое. Все слишком в прошлом. Она внутри будто праздничного Нью-Йорка, в котором ненавидит все. В полицейском управление, конечно, она пробилась к шефу. Холуокер, как в прошлом, стоит чуть за спиной, чтобы быть не сметенной ураганной самоуверенностью Реджины Миллс. Шеф - седой старик, смешно прихрамывающий на обе ноги, как пингвин указывает женщинам на стулья напротив его стола.
- Вчера исчезли ваши документы? - говорит он и будто сочувствующе кивает головой, - Реджина Миллс, у нас несколько таких обращений, - говорит старик, - Вам нужно написать у нас заявление, я завизирую и вы поедете в мэрию. Я вам напишу отдел и данные его руководителя.
- Я хочу пояснений! Мистер Шварц, почему я есть, а мне говорят, что нет?! Я даже не могу попасть к своим счетам!
Мужчина разводит руками и улыбается, как зубастая рыбина над его креслом:
- Сбой системы. Приношу свои извинения, я напишу вам… - мужчина переворачивает свою визитку и что-то быстро пишет, - Обратитесь к этому человеку, чтобы не пришлось ждать больше недели.
- Что?! - брови брюнетки сдвигаются друг к другу, - Недели?! Меня ждет мэр в Портленде!
- Это все, что я могу сделать… - мужчина сочувственно кивает - гадко, будто выучено, - Простите, мисс Миллс.
- За неделю я могла бы сдохнуть без еды на улице!
Тут вступает в диалог Кейт Холуокер, ее восторженный тон голоса говорит:
- Спасибо вам большое, мистер Шварц! За такую помощь, мы безмерно…
Реджина Миллс оборачивается на блондинку и производит леденящие душу выстрелы, глаза в глаза. Кейт Холуокер замолкает. А Реджина Миллс безмолвно сгребает со стола визитку. Хлопает дверь.
- За что ты его благодарила?! - говорит надменным тоном Реджина Миллс, - За сбой в их системе? За то, что я не могу заселится даже в гостиницу?!
- Но…
- Но?!
- Он помог… - беззащитный лепет блондинки, как в прошлом, когда Реджина Миллс не видела за этой лживой искренностью вампирских зубов.
- В том, что предложил мне сдохнуть на улице за неделю? Без денег и документов? Без возможности даже иметь какой-никакой телефон?! Вот, - Реджина Миллс вынула из кармана мятую двадцатку, - это то, что я отыскала у себя из наличности, не хватит даже на такси! Он мог мне еще посоветовать адрес коробки у помойки, другим, видимо, сделал именно так. Безымянная женщина раз, безымянная два…
- Ты утрируешь! Диван на Манхеттене тебя не устроил?
- А ты бы пришла в моей дом?
- Я… после всего… Нет.
Реджина Миллс кивнула и перевернула визитку. Прочитала фамилию и имя, и вновь по слогам. Побледнела как статуя, пальцы дрожали. Пальцы бежали поправлять волосы, поправлять юбку, сильнее затянуть пояс на плаще.
- Реджина? - Кейт Холуокер кажется из далека взволнованно воскликнула и кажется коснулась ее плеча, прочитала то, что было написано, - Он послал тебя к Элеонор Девис?! Это не та, которая была твоим шефом? Как прекрасно! Ты сможешь с ней договориться, все таки к известному человеку, к человеку с авторитетом…
- Заткнулась! - скомандовала Реджина Миллс, пытаясь сохранять последние граммы самообладания. - Вези меня в мэрию! - и добавила дрожащим голосом, - Прошу тебя…. Кейт, пожалуйста…
Реджина Миллс пристегивает ремень и закрывает глаза. Всю дорогу они молчат, Реджина Миллс только чувствует плавные толчки от остановок на светофорах. Парковка мэри города, Реджина Миллс с видимым безразличием рассматривает бока разноцветных машин, Кейт Холуокер заходит на второй круг в поисках места. И еще. Остановка. Реджина Миллс оглушительно хлопает дверью. И Кейт Холуокер наблюдает, как Реджина Миллс останавливается между двумя флагами у здания ратуши и неподвижно стоит на месте. Возвращается к машине нетвердой походкой. Садится. Кейт Холуокер непонимающе рассматривает решительную брюнетку, ее трясет.
- Реджина?
- Я не могу, - выдавливает из себя брюнетка.
- Что не можешь? Миллс?
- Войти, - шепчет Реджина Миллс.
Они долго стоят, Кейт Холуокер листает на своем сотовом сообщения и чего-то ждет. Бледность Реджины Миллс не уходит, попытки Кейт завести разговор проваливаются.
- Тебя тогда выпнули из мэрии со скандалом? - озвучивает свою последнюю догадку Кейт Холуокер.
Реджина Миллс отрицательно качает головой.
- Если бы со сканадалом, то тебя бы не взяли в Портленд, - заключает Кейт Холуокер, - Тогда что это? Миллс, я уже шесть лет детский психолог, ты…
Реджина Миллс молчит. Кейт Холуокер тоже замолкает.
- Отвести тебя обратно на квартиру? Робин, вероятно, уже забрал Роланда из школы.
- Во сколько Роланд засыпает?
- В десять.
- Оставь меня где-нибудь рядом, я погуляю. А завтра… Кейт, ты сможешь завтра вновь меня… Одолжишь на метро?
- Реджина, - Кейт Холуокер достает сумку с заднего сидения, вынимает всю наличность, - что у тебя случилось тогда с Девис? Это же страх… Реджина, не думала, что ты и страх… Что случилось тогда и там?
- Ты последняя с кем я хотела бы это обсуждать, - выдавливает из себя Реджина Миллс, - и одалживать.
Кейт Холуокер тяжело вздыхает.
- Спасибо, - выдавливает из себя Реджина Миллс и аккуратно захлопывает дверь. Кейт Холуокер провожает взглядом ее нетвердую походку до самого спуска в метро.
В вагоне Реджина Миллс мотает из стороны в сторону. Она три раза проезжает свою остановку пересаживаясь вновь и вновь. Долго бродит у фонтана, который по какой-то причине молчит. Не бьет. Рассматривает людей в парке, от вида гамбургеров ее тошнит, заходит в ресторан около дома Мура и за кофе с первыми попавшимися в меню пирожными долго сидит, рассматривая рыбок в аквариуме. Время бежит к десяти, пары сменяются парами, разговоры чужих, официантки, белые салфетки и вилки. Пустые столы и столы с шампанским в ведерках. Нью-Йоркская теплая осень, темная осень. Часы переваливают за десять, женщина автоматически лезет за картой в сумку, спохватывается и расплачивается наличностью. Этаж за этажом листает лифт. Мур открывает дверь. Мужчина в белых шортах и с голым торсом. Кивает. Как будто спохватывается и появляется в майке. Реджина Миллс усмехается кроем губ. Идет в глубь полутемной квартиры. Думает над тем как и что ему объяснить, слова теряются напрочь. Она просто молчит, рассматривая, как мужчина перелистывает свои бумаги, рассредоточено, возвращаясь на страницу назад или на одну вперед.
- Мне звонила Кейт, - говорит мужчина.
- Она не здесь, не дома? - Реджина Миллс садится напротив, но не смотрит ему в глаза.
- Она здесь не живет.
- Вот как… - выговаривает Реджина Миллс, - Не живет здесь.
- Она сказала, что ты на неделю?
Реджина Миллс обреченно кивает головой. Мужчина отодвигает от себя бумаги, достает пачку сигарет. Бродит глазами по волосам женщины. Вздыхает. Прикуривает.
- Давно бросил, сегодня начал вновь.
- Можно мне уйти и поспать на диване в гостиной?
- Я не знал, что у тебя были напряженные отношения с шефом Девис тогда. Сделала ей подлость?
- Я могу уйти?
- Ты можешь, - говорит мужчина таким гадким, теплым, знакомым из прошлого голосом. Реджина Миллс покидает кухню. Переодевается в свой темный шелк и пытается заснуть, полностью спрятаться в одело, накрыться подушкой, хоть как-то согреться. Мысли тонут в воспоминаниях - бедность, Квинс. Девис - высокая и подтянутая, Реджина Миллс вырывается из воспоминаний, откидывает одело, садится на диване, глотает воздух. В квартире так тихо, как будто никто больше не присутствует. Бредет на кухню. В темноте силуэт. На столе алкоголь. Мужчина пьет. Женщина садится напротив.
- Достать второй? - говорит он, указывая на стакан.
Реджина Миллс кивает головой. Наливает и ей порцию, протягивает через стол.
- Я не видел тебя целую вечность, сука - говорит Робин Мур.
- Хотел бы похоронить?
- Думал об этом.
- И я тебя ненавижу - усмехается Реджина Миллс.
- Какая взаимность, - усмехается мужчина. - Как Портленд, милая? Особняк с бассейном?
- У меня еще яхта есть, - произносит женщина.
- Яхта… как в прошлом раздвигаешь ноги перед гламурным сбродом?
- Получаю удовольствие, милый! По полной!
Мужчина поднимается с места. Оставляет на столе стакан. Встает напротив.
- Как бы я хотел быть не добрым к тебе… - говорит он, наклоняясь над женщиной, - но я все еще помню пять лет до Роланда.
- Я тоже помню, - женщина поднимается со стула. И долго смотрит в глаза мужчине снизу вверх. Никто не двигается. Никаких звуков в квартире. Все слишком темно, все слишком напряжено до жестокости. Острая ненависть, как взаимность висит между взглядами - разрубить бы ее.
В застывших минутах все тени прошлого вырываются, выливаются, будто на голову. «Пятьдесят грамм виски пьянит?» - спрашивает сама у себя Реджина Миллс. Какое-то странное риторическое восклицание, единственное отчетливое очертание мысли. Он трахает ее на столе - быстро, жестоко и до конца. После застывает в привычном жесте и останавливает себя, чтобы поцеловать ее в шею и Робин Мур ловит себя на мысли, что «сука тоже получила порцию удовольствия, как в прошлом, все разы, сто из ста». В разных углах темной кухни, на полу. Женщина плачет, уткнув голову в колени. Мужчина сдерживает себя, запустив руку в волосы. До него доносят всхлипы и в эти минуты возвращается что-то связное в мысли.
- Миллс, ты плачешь?
- Для меня слишком.
- Миллс, я… - мужчина еще сильнее вцепляется в свои волосы, - как бы я тебя ненавидел, я не имел права так делать сейчас.
- Сейчас? Ты? Это разве не взаимная ненависть? Враг врагу? Я хотела бы, чтобы сейчас все подробности видела Кетрин, но я не скажу.
- Кетрин?
- Кейт, которую ты тогда отымел.
- Кейт?
- Зачем было… Мур, зачем мы скрывались от нее полгода, зачем мы… Зачем ты меня выбрал, а не сразу мою подругу? Зачем, чтобы потом так.
- Реджина…
- Впрочем, - женщина поднялась со своего места, встала напротив мужчины, - доктор Мур, я получила сегодня от вас удовольствие. Я благодарна за приют и предпочту сон разговором, которые не имеют значение через столько лет. Приятных снов.
- Реджина?
И только темнота в душах. Душное прошлое. Реджина Миллс, спрятавшись с головой в одело сдержала все всхлипы рыданий и даже слезы, ее душу вновь сжигал огонь, будто бы что-то осталось сжигать. Вязкий сон. Звуки голоса мальчика. Роланд Мур долго стоит перед лицо спящей женщины, он в школьной форме с галстуком, на плечах рюкзак. Он ее рассматривает.
Комментарий к Часть 2
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 3 ==========
Кейт в легком платье. Кейт улыбается. В Нью-Йорке лето. Бьет фонтан, они едят мороженное, говорят о чем-то важном - успеваемости в университете, странностях директора - женщины со смешными маленькими глазами, которая упихивает в миникупер свое грузное тело. Им восемнадцать и все легко для Реджины Миллс - ей не нужная стипендия, как для Кетрин из бедной семьи, ей нужно само соревнование. Она чувствует себя призовой лошадью, выигравшей во всем, но она еще бежит. Нет другой возможности - только вперед, экономические показатели складываются в гранты, жизнь в последовательность успехов, ее обожают - особенно, отец. Машина с открытым верхом такая быстрая, как жизнь. «Справедливость и острая мысль» - ей кажется, что это самое точное определение для себя, когда она обрывает все связи с матерью, предавшей отца. Они делили детей. Новый муж, Германия. «Зачем?» - в те свои пятнадцать она думала перед судьей и не выдавила из себя ни слова в защиту матери.
Кейт в легком платье у фонтана Платта. Вишневое мороженное, Реджине Миллс слишком просто быть добродетельной, слишком просто помогать Кетрин со всеми этими занимательными экономическими показателями.
- Кейт, тебе не кажется, что мы слишком правильные? - спрашивает у подруги Реджина Миллс.
- Мы?
- Стоило бы тусануться, надраться, как все. Пойти немного на спад…
- Это говоришь мне ты?
- Я. Почему мне это не сказать, Кейт?
- Твоя язвительностью, требовательность, костюмы и платья. Тусануться вдвоем? В дрызг? Миллс, тебе же даже никто не нравится?
- А тебе?
- Дэниел Эрхард.
- Мой друг детства, Кейт?
Девушка кивает и широко улыбается:
- Но у нас с ним слишком неравенство.
- Что за глупость, неравенство между людьми.
- Реджина… ты можешь быть любому равной… даже если я ему понравлюсь, сначала он оплатит кино, а потом…
- Да-да, - Реджина Миллс рассмеялась, - купит тебя. Лифт Квинс-Манхэттен. Кейт, мне кажется рано выстраивать такую экономическую модель. В кино, говоришь…
Дэниэл Эрхард. Что-то в нем было отваливающее, что-то неуловимое за этим всем - папа биржевой брокер, одежда с лоском, капитан всех команд, первенство и достоинство. Веселый малый, который не нравился и это Реджине Миллс было для себя самой не объяснить. Второй, компания для нее - длинный, с ладонями, как у гориллы. «Отличный выбор» - подумала про себя Миллс перед кинотеатром - «хуже этого отличного не бывает».
- Это Робин Мур, он тоже, наверно, будет врач, - говорит Дэниел в очереди в кинотеатр.
Реджина Миллс вздыхает, рассматривая в деталях ненужную ей компанию и представляет, как сбежит сразу после, в первом же баре. Робин Мур совсем не улыбается, но садится рядом с Кетрин, а Реджина Миллс меняется с подругой местами. В первом баре Дэниел высекает из себя шутки, подливает шампанское, подливает бренди, а этот Робин Мур молчит, наблюдает, как лис. Реджина Миллс отказывает в танце Дэниэлу и смотрит за тем, как под гитарные соло Кетрин идет с ним, переглядывается с Муром:
- Что-то не очень похоже, чтобы у вас была крепкая дружба.
- Дэниел предложил мне блондинку.
- Предложил?
- Тусануться, напиться и твою подругу Кейт.
До конца вечера, в пятом баре, между тяжелым металлом и пьяными Реджина Миллс ухитряется говорить больше других троих. Она издевается, унижает и вспоминает все детские глупости и нелепости Дэниэла, как будто подливает в огонь бензин. Кейт ее дергает за руку, даже просит остановится, Дэниэл молчит. Мур вступает то в перепалку, то пытается выровнять градус, он защищает друга, он жестко спорит с Реджиной Миллс.
- Реджина, прекрати, пожалуйста, - шепчет ей Кетрин на ухо.
Пытка идет дальше, школьный президент Эрхард давно не сопротивляется, он повержен - он пьет одну за одной, его поддерживает Кетрин. Перепалка Миллс с Муром, разговор Кейт и Дэнни. Реджина Миллс ловит их улыбки друг другу и удостоверившись еще раз в верности своей стратегии, уходит будто бы незамеченной. Ловит такси на улице, за ней выходит высокий Мур.
- Я должен бы проводить, - говорит парень.
- Не надо.
- Это как-то… смотри, я поймал быстрей, - говорит Робин Мур и открывает перед девушкой дверь. Они едут до высоток Манхеттена, машина останавливается у одной из них.
Робин Мур усмехается:
- Красотка из высотки, - машет на прощанье рукой, он идет на метро, а Реджина Миллс будто бы разочаровано смотрит в след.
В следующий выходной они напиваются на троих. Робина Мура нет. Эротические танцы на сцене в обрывках белых одежд, цепи, коктейли, разговоров почти нет. Дэниэл пожимает руку то одному, то другому.
- Этот бар - тусовка своих, - уточняет парень.
- Ну ясно… - протяжно говорит Реджина Миллс, пытаясь собрать мысли, но она слишком пьяная, чтобы это было связно, а Кейт улыбается, Кейт все еще кивает головой в такты, ей нравятся эти сумасшедшие эротические танцы не под музыку, так, - Дэнни, а Мур не свой?
Эрхард что-то ей отвечает, длинно, доказательно, но она слова не улавливает.
- Опоздал, - говорит Мур, рассматривая троих пьяных.
- Я тебя не приглашал, - Дэнни его отталкивает, - хочешь с нами, оплачивай сам баб.
В глаза острое солнце. Реджина Миллс открывает правый - комната вращается. Оба - еще хуже. От волос запах табака, алкоголя и пота. Осматривается - своя квартире и никого рядом, сползает с кровати. Сбрасывает с себя тусовочную майку с неприличным вырезом, юбку, бредет к первой уборной. Кто-то сзади цокает будто-то бы языком, оборачивается.
- Поговорим после душа, - констатирует высокий худой Мур.
Парень перемалывает кофе. Реджина Миллс морщился, звук долбит по всей голове. Останавливает кофемолку, заливает кипятком в кружке.
- Объяснишь?
- То, что ты дура, как и твоя подруга? - отвечает вопросом на вопрос Мур.
- Без дебатов, пожалуйста. Кейт осталась с ним?
- Кейт еще спит в другой твоей спальни. - парень отворачивает крышку от газированной минералки и протягивает ее Реджине Миллс.
- С ним? У нас с тобой было?
- Было.
- Черт, - девушка выпивает до середины воды, икая от пузырьков, притягивает к себе кофе, - Каким врачем ты будешь?
- Хорошим.
- Мур, кто тебе съездил… - Реджина Миллс сосредоточивает свой взгляд на синяке на скуле парня.
- Ты.
- Когда сопротивлялась?
- Ты не сопротивлялась, красотка из высотки. Выдохни, - парень улыбнулся и притянула к себе кружку кофе, подул на пар, чтобы остудить, широко улыбнулся, - Ничего такого, что можно было бы назвать «было» не было. А теперь ликбез для богатой заучки, если тебе нужен парень надолго, то не нужно таскаться по барам, провоцировать такими юбками, если не хочешь быть оттраханной, как дешевая шлюшка.
- Отличное мнение!
- И что же в этом мнение не верно, Реджина? Богатый папа, оплачиваемое образование, мозги на месте, опыта ноль…
- А ты опытный?
- Я из Квинса, рою носом, чтобы чего-то достичь. А чтобы у нас выжить.. Если тебе не нравится, что я вас остановил и притащил домой, то прости.
- На сколько опытный? - сосредоточенный взгляд Реджины Миллс на парне, она странно улыбается и пьет кофе. - Пять или две?
Парень смущенно кивает и чешет затылок.
- Я жду подробностей!
- Ну… это… Реджина, Мэри…
- Не этих подробностей, идиот! Как мы оказались у меня?!
- Ну на такси. Ты въехала случайно мне локтем, - парень потер скулу. - Я вас поделил по комнатам и подождал.
- Дэниэл?
- Продолжил в баре…
- А ты остался, чтобы прочитать мне ликбез. Да ты знаешь, сколько у меня…
- Ну сколько?
- На меня желающих?
- Я пойду…
- Эй, Робин… А как бы сделал ты?
- Что?
- Если тебе бы понравилась девушка, с которой надолго?
- Не знаю. Ты мне не по карману.
- Какая глупость! Экономика уже точно не работает на социальных предрассудках. На лифтах, высоких рисках и ставках.
- Я же говорю - заучка!
- Трус!
- Пойдешь в кино? Я завтра узнаю свое расписание и… Реджина, сходим в кино? Втроем?
Полгода это называлась дружба на троих. Мур часто опаздывал, это злило Реджина Миллс и никогда Кейт. Они часто что-то друг другу доказывали, вовлекая в дебаты Кейт, но круглосуточные кинотеатры, ночной Нью-Йорк и бесшабашная легкость. Желтые светофоры, машина Реджины Миллс с быстрым мотором, доступные ей возможности - поделены на троих. Робин Мур разбирается в музыке, выбивает из гитары нечто свое и классное, если бы они реже цапались и было чуть меньше на учебе призовых грантов, задач выиграть свое первое экономическое место, то Реджина Миллс могла бы сказать, что она счастлива. И сказала. В своей квартире на Манхеттене, после длинного разговора тет-а-тет, поцелуев, планов на жизнь, дойдя как-то невероятно плавно вместе с Робином Муром до спальни.
Утром Реджина Миллс проспала занятия. Встретилась с Кейт за обедом - столовка, салаты. Ей бы начать первый, но слова какие-то все неверные приходят в голову, когда разговор о важном, только нелепица. «Это у всех так?» - задает себе вопрос Реджина Миллс.
- Реджина, - начинает Кейт первой, - мне не нравится Дэниэл.
- Да, он мне тоже. Что-то в нем не то есть! - поддерживает подругу Реджина Миллс, ей кажется, что вот сейчас она вывернет на правильную траекторию и заявит, что дружба на троих вчера закончилась и с сегодня все станет немного по-другому.
- Я влюбилась в Робина! Он мне подходит! Ты не расстроишься, если я… Приглашу его без тебя на свидание?
Реджина Миллс упирается взглядом в стол.
Комментарий к Часть 3
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 4 ==========
Через два года, на двадцатилетие, Робин Мур дарит цепочку вместо кольца. На троих с Кейт они празднуют грантовые европейский каникулы Реджины Миллс, она все всем оплачивает. Тема исследования - самообеспечивающаяся культура, что казалось совсем невозможно до опыта Британии. Реджина Миллс привозит нечто похожее на гвардейскую шапку, тонны рассказов и ей кажется, что мир полностью вращается около ее личности и ее желаний.
- И тут я встаю на правое колено, а королева… - рассказывает Реджина Миллс и замирает в величественном жесте.
- Врешь! - переглядываюсь Робин Мур и Кейт Холуокер.
- Вот увидите, как Елизавета будет меня приветствовать. Дама Реджина Миллс!
- Тебе сначала нужно, - Робин Мур прижимает девушку к себе, - нужно получить ее подданство.
- Чтобы я кому-нибудь была подданная?!
- Этот вопрос мы с тобой вечером выясним, - Робин Мур ехидно подмигивает Реджина Миллс, а Кейт Холуокер отводит глаза, вздыхает, как будто скукоживается.
- Не нужно, подробностей. - говорит Кейт Холуокер.
- Как зверь набросится и съест! - улыбается Робин Мур.
- Робин! - вздергивает бровь Реджина Миллс.
- Реджина, тебя месяц не было!
- - Кстати, Кетрин, тебе нужно выиграть какой-нибудь гранд и повысить собственную ценность.
- Реджина? Мне? Зачем?
- Директор Маршал в поездке намекнула, что твоя социальная стипендия шатка. Кейт, заканчивала бы ты со своей подработкой…
- Реджина, понимаешь… - Кейт Холуокер допивает залпом бокал, - я думаю над тем чтобы все бросить. Не тяну.
Реджина Миллс и Робин Мур удивленно переглядываются.
- - Сдаваться?! - говорят они в голос и устремляют взгляд на Кейт Холуокер, - Никогда!
Реджина Миллс и Робин Мур переглядываются и смеются в голос, Кейт Холуокер еще сильнее вжимается в стул.
- Изменить курс, подстроится под обстоятельства. Сколько людей никогда не дожидаются лифта из Квинса?
- Нет, Кейт! Робин, - Реджина Миллс ждет поддержки, - я приезжаю из Лондона, а тут… Кейт, какая причина уныния?! Робин?!
Парень пожимает плечами и переглядывается с Кейт Холуокер, вздыхает.
- Прости, Кейт, я все равно ей скажу. Эрхард.
- Эрхард, Реджина, мне объяснил правила… - Кейт Холуокер проводит рукой по лицу, переворачивает бокал вверх дном, - без связей… Он прав, что я не настолько сильная, чтобы бежать даже рядом, вторым номером… Я не тяну, я… нет опоры. У тебя есть Мур, ты у Мура. Это…
- Это, Кейт, глупо! У тебя есть я!
- Мы, Кейт, - говорит Робин Мур, вновь переглядывается с Реджиной Миллс, - Глупо, Кейт, столько сделать и опустить руки. Мне еще идти и идти, ординатура, а тебе… Кейт, твой путь проще!
- Может быть, мне не нужно?! Стать детским психологом в социальном центре, а вся эта теория экономики, соревнования, дискуссии, выигрыши… Реджина, я пасую в твоих тусовках, я не могу с ними разговаривать на равных!
- А со мной?
- Ты моя подруга. Тебе будет интересно со мной до тех, пока я отстаю только на голову, а если ты…
- Глупость, Кейт! Минутная слабость! Выкинь из головы Эрхарда, он тупой напыщенный козел, который прикрыт со всех сторон папиными связями, Робин его делает! Робин его успешнее!
- Ты хочешь, чтобы я тебя сделала, Реджина? Как?!
- Я хочу, - Реджина Миллс рассматривает бармена, другие столики, бегло лица Кейт и Робина и произносит, - чтобы ты засунула в задницу сомненья, подтвердила свою стипендию. Или мне тебе денег дать, чтобы было проще - ни соревнований, ни уважения к себе, купить тебе место на пляже?!
Кейт Холуокер безмолвно уходит. Робин Мур смотрит на Реджину Миллс, придвигается ближе:
- Про деньги было лишнее. Рядом с тобой сложно…
- Что сложно, Робин?
- Чувствовать себя личностью и быть на равных, а тем кто социально ниже… для этого требуются любовь и усилия. Кейт бы тебе так прямо в лицо такое не заявила.
- Кейт говорит прямо чаще, чем я. Мне ей помочь не прямо? Как? Что я заявила?
- Лишнее.
- Робин?! Да вы… Неравенство - выдумка! У нас демократия и открытая рыночная экономика! Хочешь - сгнивай, а хочешь лезь в гору! У Кейт есть способности!
- Но нет опоры, - Робин Мур кивнул головой, прижал к себе Редждину Миллс, - Как мы будем решать… у меня к тебе стоит… на повестке… такой безотлагательные вопрос…
- Поедем домой и займемся любовью.
- К тебе домой, - Робин Мур кивнул.
На тысячу отступившихся один победитель. Реджина Миллс долго раздумывает в темноте квартиры. Парень спит. Все тихо, за шторами ночь. Реджина Миллс быстро собирается, машина, кварталы. Коричневые ряды домов, прилепленные друг к другу. Окна напротив окон. Паркуется, сверяется с номером - не тот. Еще две пытки. Фонари и люди, с озлобленной жадностью пьют. Полицейское управление. Это часть спокойного Квинса. Проходит уверенно мимо, оглядывается и проскальзывает в то, что нельзя назвать парадной. Заводские трубы дымят. Стучит в квартиру. Кейт Холуокер в длинном свитере на голое тело:
- Реджина?
- Я, - Реджина Миллс отодвигает девушку и проходит, - Сколько стоит съем этого жилья? - взлетает ее бровь и она останавливает себя, чтобы что-то еще сказать, чтобы отодвинуть шторы и не увидеть Крейсера, заводские трубы. - Я думала над твоими словами всю ночь. Будем выигрывать тебе призовое место.
- Я не буду у тебя это просить, Реджина!
- Не будешь, - Реджина Миллс садиться на диван, и смыкает руки в замок, - мы взрослые люди, чтобы нести ответственность за свои решения и достаточно взрослые, чтобы останавливать других от глупостей. Первое, Кейт, ты подашь Маршал мою разработку, у меня есть моделирование культурных систем безбюджета, это будет круто, второе - ты забываешь об отступлениях. Третье… Кейт, ты хочешь или не хочешь остаться здесь? Быть училкой, рабочей, получать пособие? Сгнивать?
- Ты одна приехала? А Робин?
- Робин спит. Я хочу, чтобы ты подумала про эти три пункта. Оскорбить тебя не хотела. Прости.
Кейт Холуокер присаживается рядом, потеряет руками сонные глаза. Или чуть-чуть распухшие. Реджина Миллс пытается разглядеть сквозь яркий свет, Кейт Холуокер приваливается к плечу Реджины Миллс.
- Реджина… - Кейт придвигается еще ближе, - ты ради меня… ты мне отдашь… Не делай этого… мне нечего будет тебе отдать взамен…
- Дружба не рынок, в будущем… где мы будем авторитетным, крутыми, значимыми, как Маршал… В будущем что-нибудь ты мне…
- Реджина… я не находила… уместного времени… Эти мои срывы они…
-
- Кейт Холуокер замирает на месте, прячет ладони в свитер. Ее лицо бледно. Ее губы подрагивают, а спина Реджины Миллс слишком однозначно пряма. Рубашка отглажена. Румянец на щеках и скрытый за серьезностью наполненный счастьем взгляд. Кейт Холеокер отступает и не размыкает губы, чтобы договорить - наоборот, все внутрь своей бледности.
-
- Кейт?
- Ты не поймешь… ты слишком… счастлива, - бегло начинает говорить Кейт Холеокер, - Будущее будет лучше? - произносит будто бы с мольбой Кейт Холуокер.
- Кейт?
- Я бы хотела такого, как Робин, а получила… Дэниэл… он…
- Кейт? Что Дэниэл?!
- При-дурок.
- Подробнее!
- Я не могу рассказать тебе! - Кейт Холуокер нервно отодвигается, делает круг по комнате.
- А Робину?
- Нет! Я возьму себя в руки! Реджина, я возьму себя в руки.
- И возьмешь мой проект!
- Мне бы взять себя в руки! Будущее будет лучше…
- Ага, - улыбается Реджина Миллс, - без этих заводских труб. Завтра распечатаешь! - Реджина Миллс оставляет на столике диск, застывает на несколько секунд в прихожей, - Если бы было что-то важное ты бы мне сказала, что с тобой? Да?
- Это личное, Реджина! Прошу тебя не продолжать…. Это… эту… пытку!
- Раньше ты бы мне… а сейчас…
- Сейчас не время. Не сейчас время. Да, я не знаю! Дэнни не тот, которого я хотела.
- Брось его.
- Уже.
- Отлично, Кейт! Маршал завтра утром собирает заявки. У тебя есть вторая половина ночи.
Реджина Миллс бежит до машины. Резка на поворотах и резко тормозит у светофоров. Резка на домашнем паркинге. Она не уверена до конца, что правильно подарить свое призовое место. Она едет в лифте и взвешивает себя и Кейт, она думает над тем, почему за два года появился барьер, не самый высокий, но… И думает о заводских трубах, граффити на стенах, неровностях асфальта и о том, что нельзя назвать парадной, как у Кейт.
Робин не спит. Он вытаскивает остатки китайской лапши из доставки. В квартире с видом на Крайслер горит неяркий свет. Реджина Миллс садится напротив и смотрит на него.
- Была у Кейт.
- Ночью? Зачем?
- Ей требуется поддержка… я думаю. Да?
- Наверно.
- Робин, я не могу с ней говорить прямо, как раньше. Обсуждать то, что между нами с тобой.
- Любовь или секс?
- Я хотела бы… но… Робин, она к тебе тоже испытывает симпатии. Ты ей нравишься.
- Я знаю, дружеская симпатия. Ей хотелось бы, чтобы как у нас.
- Мы поженимся?
- Когда-нибудь, Реджина.
- Переедешь ко мне?
- Реджина, ты очень быстро бежишь.
- Робин? Это ответ «нет»?!
- А ты все за других решаешь, красотка из высотки. Если не будешь лапшу, то я доем. Ты задумывалась, что все сложнее, чем круги на ипподроме?
- Что сложнее, Робин?! Плевать, что отцу не нравится, что ты демократ, а не республиканец! Я прошу тебя переехать! Я требую! Робин, пожалуйста…
Робин Мур доедает лапшу китайскими палочками и старается не смотреть на Реджину Миллс, она слишком привлекательная, его, другая, чем ее отец. Он старался, он собрал дипломы, награды, записался на прием у тощей высокомерной секретарши, ждал три недели своего времени и получил его. Генри Миллс - седой мужчина, подверженной полноте и ее сдерживающий, расхаживает по своему кабинету, как политик, король, министр, как все эти республиканцы. В его руках болтаются все победы, грамоты, все то, что Робин Мур достигал. Он выплевывает в лицо парню:
- Врач? - усмехается, закуривает сигарету, - Жокей!
- Нет, мистер Миллс…
- Жокей, - Генри Миллс кидает перед ним его грамоты, - ты жокей у призовой лошади. Вот это все… бумажки, парень, ты хочешь получить сразу и все. Реджину, мою благосклонность, связи, а не ждать десять лет. Ты мальчик, которому повезло быть жокеем призовой лошади, не более, ты парень из Квинса, с самой помойки, а у таких только один принцип - выжить, добиться, выжать у жизни как можно больше. Социал-демократы?! Равенство?! Когда, парень, она будет с тебя получить дивиденды? Когда ты сам станешь рыночной единицей? Тебе нужна моя поддержка!
- Мне нужно ваше согласие. Я люблю ее.
- Трахать и вид на Крайслер. - мужчина удобнее устраивается в кресле и широко улыбается, - Призовые лошади быстро меняют жокеев. Я подожду, пока ты уйдешь.
- Я люблю ее.
- Робин, мальчик, любовь в двадцать смешно. Ты поймешь. Даже если ты искренен, то потом… Я ее люблю, мой ответ нет.
- Мистер Миллс…
- Нет. Робин, не стоит рассказывать Реджине подробности нашего разговора, скажи, что мне не нравится, что ты республиканец. Я тебе пока не враг, а ее отец.
- Как мне получить ваше согласие?
Генри Миллс пожимает плечами и улыбается - как-то по-доброму, как на рыбалке с прошлым мэром. Робин Мур листает глазами фотографии в кабинете, старые кубки Генри Миллса на дерби. Реджина и еще Реджина. «Отец ей гордится и есть чем».
- Мистер Миллс, я же не смогу стать для вас никогда республиканцем?
- Мистер Мур, - Генри Миллс закуривает еще одну сигарету и стряхивает пепел в серебряную пепельницу с орлом, - если ты ее так любишь и хочешь меня убедить в этом, то не женись. А лет через пять-шесть поговорим кто ты - случайный жокей или врач.
Комментарий к Часть 4
Хотелось бы комментариев)))
========== Часть 5 ==========
Роланд Мур рассматривает женщину еще несколько секунд. Аккуратно прикасается к ее плечу. Тыкает пальцем, как будто в спящую ящерицу. Еще несколько минут рассматривает и идет к отцу. Кварталы до школы. Мальчик молчат, насупившись. Машина сбавляет скорость, видна школа.
- Кто она нам?!
- Роланд! - Робин Мур выискивает место, чтобы высадить сына. - Опоздаешь.
- Папа… Кто?!
- Опоздаешь. - вновь произносит Робин Мур, провяливая сыну завернутый обед, - Мы поговорим вечером.
- Ты всегда так делаешь, даешь себе время, чтобы придумать что мне соврать!
Реджина Миллс спускается к машине. Кетрин ее ждет. Короткий диалог.
- Я на метро, - Реджина Миллс открывает дверку. Кейт Холуокер оценивает ее бледность, в тон белой рубашке. Сдвинутые брови, как две струны притянуты друг к другу.
- Мне не сложно, Реджина…
- Я на метро, - вновь утвердительно говорит брюнетка, отходя от машины.
Кейт Холуокер рассматривает, как брюнетка идет вверх по улице. Прокручивает в голове прошлое - другую Реджину Миллс, ту, что не была сукой. Или такую же? Или была? - Кейт Холуокер видит ее походку - резкую и решительную, фигуру, которая не изменилась, все как в прошлом. Все как в той квартире с видом на Крайслер. Садится в машину, стучит пальцами по рулю, вбивает в навигатор адрес мэрии и едет следом, огибая пробки. Это Нью-Йорк, ее будущего и прошлого, все тот же - много продаж, проблем, гамбургеров и хот-договор, кофе, портфелей, музыкальных культур и наций. Она его любит. Город падений и город взлетов. Она в нем счастлива. Парковка мэрии, развивающие флаги. Из магнитолы кантри - любовь и страдания, у мэрии продают мороженное. Кейт Холуокер выходит, встает в очередь и видит, как Реджина Миллс заходит в двери мэрии. Кейт Холуокер выбирает себе вишневое, садится в машину и думает о том, что стоит: «холодно, прямо, честно проговорить все прошлое и не имеет значение, что от этого всем будет больно, она понимает теперь, как психолог, что накопленная боль хуже ранящих слов».
Это подъем вверх по лестнице. Больше, чем статус - победа. Стажировка в мэрии у самой Элеоноры Девид - женщины экстравагантной, восхищающей на правила, на яркие высказывания и суть. Ей больше тридцати, она выбрала Реджину Миллс из других кандидатов, рассматривая тонны, вероятно, дипломных проектов, проектов грантовых и тонны лучший студентов.
Реджина Миллс чуть больше двадцати и это ее подъем вверх по лестнице. В самом лучшем пиджаке, несколько неуверенно, несколько излишне строго - мэрия Нью-Йорка, проходит между двумя флагами, так самостоятельно, так заслужено к кабинету самой Девис, как сказал ее Робин Мур утром: «степень крутости в профессионалы компетенциях. Кому, как не тебе». Реджине Миллс чуть за двадцать и двери такие высокие, тяжелые, другие, не университетские. У нее секретарь мистер Джонс, мужчина обаятельный, предлагает кофе и ожидание для бывшей студентки. Восемь минут - двери распахиваются. Девис, полностью соответствует ожиданиям, широким жестам:
- Мисс Миллс, кратко: вы найдете в течение месяца все прошлые промахи, все проекты, зарезанные на корню, которые стоили бы внимания сейчас. Приступайте.
- Но…
- Какие могут быть «но»? Вы мне утверждали, что лучше других. Докажите. Получите пропуск, допуск к документам, архивам, все у секретаря.
Реджина Миллс не успевает поднять брови, как Элеонор Девис уже сосредоточена не на ней. Выходит к секретарю мистеру Джонсу.
- Шеф не многословна, - говорит Реджина Миллс.
- А вам, полагаете, повезло?
- Я заслужила.
Мистер Джонс улыбается, больше усмешкой, краем губ:
- Правило раз: если тебе нужна заслуженная карьера, то никаких пьянок с шефом, правило два: ты с ней можешь спорить, но доказательно, правило три: не переходи на личности при любых условиях, если не хочешь очень быстро вылететь, никто не поможет. Элла не всегда права и не всегда строга к себе, она несколько импульсивна, но в целом тебе повезло с ней.
- Я заслужила!
- Ну-ну, - мистер Джонс улыбается и протягивает уже подготовленные бумаги, - это твои личные планы, место у экономистов, самое дальнее. Увидишь. Мисс Миллс, вы за републиканцев?
- Демократов.
- Держите мысли про равенство при себе.
Последние круги призовой лошади. Робин Мур работает по-сумасшедшему, но во время пересечения общих выходных у них все тепло, страстно и по-любви. Им удается выкроить время на ночной Нью-Йорк, с пейзажами, романтичный порт с шампанским, целоваться, как раньше горячо и страстно и это странное, заползающее в быт новая ценность - поддержка мнений, поддержка движений вместе, вперед. Кейт Холуокер оказывается в Национальном банке, на оплачивай должности помощника, ей бы переехать из Квинса и, наконец, забыть про метро, но нет. Время от времени они едят вместе у мэрии вишневое мороженное и Кейт Холуокер совсем не разделяет восторгов относительно такой строгой и очень важной Элеонор Девис, ей все равно, а Реджине Миллс нет - приемы, знакомства, успехи, проекты, которые несутся с такой скоростью, как не один поезд, даже сверхскоростной. У Реджине Миллс все на этом послеуниверситетском круге излишне быстро, ярко и нет времени на мысли о других возможностях, ей нужно руководство отделом, подконтрольным Девис, стать минишефом в двадцать пять. Последние круги, перед падением.
Реджина Миллс, заместитель мэра Портленда, дергает дверь в мэрию Нью-Йорка. Ей холодно, пальцы дрожат. Идет ровно, как в прошлом между лиц, люстр, лепнины, но ее трясет. Элеонор Девис, как и прежде властвует, теперь почти над всем. Реджина Миллс готовиться к бою, сдвигает брови, дергает дверь. Элеонор Девис пьет кофе с секретарем, оборачивается и внимательно смотрит в глаза. Реджина Миллс сжимает кулаки:
- Здравствуйте! - выдавливает из себя.
Женщина сосредотачивает взгляд, явные морщинки, неяркий пиджак.
- Мисс… Миллс… - говорит размеренно Девис, - Что тебя привело вновь?
- Это не разговор для приемной.
- Вот как? Слышала, слышала, что ты в Портленде. Молодец!
Реджина Миллс отстраняется на несколько шагов от женщины в удивлении.
- Проходи, - Элеонор Девид распахивает дверь.
Тишина кабинета. Постаревшая, но все так же Девис садится на свой стул, сосредотачивает взгляд:
- Сначала дело, а потом сплетни? Или наоборот?
Реджина Миллс опускает на стул, проводит рукой по столу:
- Содержание следующее: утеря документов и отсутствия меня во всех базах. Написать заявление?
- Это переход на новое программное. Какой интересный повод, чтобы встретиться вновь, - задумчиво говорит женщина и улыбается так, как никогда, - Напиши заявление, - задумчиво говорит Элеонор Девид, - как ты попала в сотый процент ошибки? Может быть, в чем-то еще помочь?
- Вы - мне?! - Реджина Миллс нервно бежит ручкой по бумаге и еще быстрее, строчки вплывают одна в одну, будто кардиограммой.
- Да. Мы расстались… Это была не та нота, Реджина…
- Нота?! - злость берет верх над здравым смыслом, Реджина Миллс ставит подпись, - Вы! - громко выдыхает воздух, - Мне срочно нужны документы!
- Хорошо, - Элла Девис поднимается с места и задерживает попытку Реджины Миллс уйти, - я была влюбленная тридцатилетняя женщина…
- Что это? Мерзкие оправдания от такой, как ты!
- Реджина… - женщина поднимается с кресла, - То, что было. Я бы не посмела тебе испортить карьеру!
Реджина Миллс усмехается:
- Мне следовало. Знаешь, есть такие комиссии!
- Реджина…
- Карьеру? Ты доломала мою жизнь!
- Я… прости… видишь, - женщина переворачивает рамку, - мои. Младший Томми, на велосипеде Квентин. Я сейчас… у меня есть жена, а ты…
Реджина Миллс проводит холодным взглядом по лицам семьи бывшей мисс Девис. Усмехается.
- Сделай мне документы.
- Да. Реджина… Черт, ты же можешь… меня понять. Тебе сейчас… Ты сейчас, как я! Ты, твой стиль руководства, я наводила справки. И ты сама! Это то, что в тебя вложила я! - женщина тяжело опускает на стул и кажется жалкой, уставшей, пропал блеск. Реджина Миллс садится напротив и рассматривает то ли с ненавистью, то ли с завистью, то ли… Ее брови болезненно сдвинуты, их взгляды пересечены, друг в друге. «Это не война - это бессилие…» - Реджина Миллс поправляет волосы, второй раз, разглаживает юбку на коленях и очень собрано, как на тысячи совещаний:
- Тебе три дня, чтобы были готовы мои документы! Я не думала раньше тебе мстить, было мерзко, а теперь… Мне терять-то нечего, а тебе есть. - Реджина Миллс поворачивает к себе рамку, - Милые. Жена знает о твоих гнусностях?
- Я… полагала, что… все забыто. Прости меня, Миллс.
- Ты полагала… - Реджина Миллс поднимается, рассматривает женщину сверху вниз, - Без прощений и оправданий. Тебе три дня!
Комментарий к Часть 5
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 6 ==========
Внутри больших архитектурных форм малые, чтобы казаться, защититься, подчеркнуть важность и значимость. Колонны. Флаги. Реджина Миллс стоит перед зданием. Сити Холл, все слишком классическое - плащ, белоснежная блузка с острыми воротничками, туфли - устойчивый бренд, каблук, портфель. Развязывает плащ, стоит. «Стать кем-либо» - звучит в голове, «Быть Девис» - переворачивает в кармане пачку сигарет, смотрит на часы, а спешить некуда. Незачем. Соревнования лошадей для зрителей, не для них самих - мелких, орущих, подбадривающих, в какой-то массе, вне круга, людям не бежать самим.
Реджина Миллс рассматривает циферблат и свою руку - «прикоснулась к прошлому и вновь обожглась, лучше бы была злость, ненависть, а не «Молодец! Заместитель в Портленде и стала, как я». Реджина Миллс отклоняется от входящих, от их плеч в пиджаках, на стоянке Кейт машет вытянутой рукой. И довольно давно. Идет к ней. Из машины тоскующий кантри-певец, на лице Кейт спокойствие и в уголке губ мороженое. Реджина Миллс произносит:
- Вишневое? - показывает жестом Кейт, что той стоит убрать из уголка губ.
Кейт Холуокер поправляет распущенные волосы. Вновь очень светлые, но цвет с искусственным оттенком. «Седина?» - Реджина Миллс поднимает брови и не размыкает соприкосновение взглядом.
- Убрала? - спрашивает Кейт.
Реджина Миллс утвердительно кивает.
- Съедим что-нибудь? - спрашивает Кейт.
- За твой счет.
- У меня перед тобой за прошлое очень большой долг, - улыбается Кейт, близко, знакомо, будто на этом месте они простояли десятилетие. - Реджина, позволишь тебя пригласить?
- Что заставило тебя, Кейт, сменить ненависть на обед?
Кейт Холуокер пожимает плечами.
- Пройдемся пешком, то я тут припарковалась, а там…
- Вряд ли, - заканчивает Реджина Миллс, - Пешком по Нью-Йорку. Как в университетском прошлом?
- Да, так было там.
- Давно, - Реджина Миллс вновь смотрит на часы, - первый раз мне некуда спешить. Вчера, чтобы дождаться, когда мальчик заснет я рассматривала рыбок в аквариуме.
- Мальчик?
- Кейт, что заставило тебя сменить ненависть на диалог? - Реджина Миллс останавливается около кафе «Марти», рассматривает вывеску - светодиоды сменили неон, в остальном все тоже. Изогнутая «М», как дом на три комнаты. Не заходит, бродит по лицам за окнами - разговоры, кофе, сладкая сдоба, корица и марципан, это место было излишне ценным - теплотой слов, большими зонами для столов, кофе с сиропом, здесь были дискуссии о Адаме Смите и нелюбовь к Джозефу Стиглицу, живому, успешному, практику и теоретику.
- Заходим? - спрашивает Кейт.
Реджина Миллс медлит:
- Ты помнишь?
- Конечно, капиталом будет управлять общество, а не собственник.
- Стиглиц и его чушь, - улыбается Реджина Миллс, - Мы верили в нее? Были ли у нас сомнения? Общество…. ценность имеет только свое.
- Волки, шкуры, ягнята и общие деревянные загоны. Заходим? - Кейт Холуокер идет вперед.
Реджина Миллс высматривает другое свободное место, но нет. Кейт Холуокер улыбается, Реджина Миллс еще сильнее сдвигает брови, ставит портфель.
- На этом месте мне казалось, что такие как я сейчас - это счастье и статус. Они… - Реджина Миллс садится на диван рядом, берет меню, открывает и через секунду захлопывает - Мне все тоже, если ты помнишь.
Кейт Холуокер уходит к стойке заказа. Рядом за столиком такие же дамы, среднего возраста, ухоженные, с маникюром и помадой, которая не оставляет следов. Реджина Миллс рассматривает других - тех, что моложе, тех, что старше, двух дам рядом и новые лампочки, свисающие с потолка с нитью накаливания. Кейт Холуокер ставит на стол две белые кружки:
- Сладкое принесут, - говорит блондинка, откидывает волосы и садится, - Продолжим?
- Продолжим? - Реджина Миллс сосредоточена, - Что продолжим, Кейт?
- Накопленные обиды создают внутренние кризисы.
Реджина Миллс поднимает брови:
- Психолог?
- Для детей. У меня свой кабинет, ученики, команда, я решаю вопросы социализации для случаев, как у Роланда, - Кейт Холуокер останавливает свою речь, - Прости. Детские проблемы решаю.
- «Сука Реджина» ушла пока из твоего меню или все там же? - усмехается Реджина Миллс, - Почему ты не живешь с Робином?
- Я ему помогаю.
- Решаешь проблемы мальчика?
- Реджина, я…
- Кейт, давай ты не будешь оправдываться - переспала с моим парнем, ты этого хотела сколько… Пять-шесть лет? Или у вас это было раньше? Он работал на две спальни?
- С кем я переспала, Реджина?
- С Робином Муром.
- Когда? Реджина, ты все эти годы думала, что я с ним?
- Я думала… - Реджина проводила взглядом официантку, которая поставила пару марципановых пирожных и пару рогаликов, - Кейт, я сделала то, что сделала с тобой, потому что разработки этого гранта были мои. Отдала - забрала. Ты хотела, чтобы каждый по своим местам. Справедливость?! Как сука? Да, а получать удовольствие от моего… из чужой… из моей спальни… Что ты ожидала от меня?!
- Я… Реджина, ты думала, что я с Робином?!
- Вряд ли в тот год я о чем-то думала. Ночь. Квинс. Метро. Незапертая дверь твоей квартиры. И вы на полу. Достаточно тридцати секунд, чтобы забыть о годах дружбы.
- Мы на полу с Робином? Когда?!
Реджина Миллс усмехается, отводит взгляд. Вновь видит себя, как стоит в темной прихожей квартиры с видом на городские трубы. Отброшенная куртка Робина. Полуголая Кейт. Он сжимает в руках ее тело, Реджина Миллс видит голую грудь Кейт, ее волосы. Тридцать секунд, разворачивается, вылетает на улицу. Над головой птицы - вороны или голуби. Две остановки на метро, мрачный квартал, машины в ряд, считает одинаковые дома, поворот ключа - Роланд все так же спит, полуразобранные вещи, соседи орут и ссорятся, за этот год это стало обыденность, данностью не Манхеттена, а окраины Квинса. Реджина Миллс долго стоит под ледяным душем - она ждала, что придет к Кейт и ей станет чуть лучше, но нет - волосы такие светлые и грудь Кетрин, и… И где-то там, в леденящем душе она поняла, как ей это всё ненужно, все ненужны - отплатить и уйти.
Реджина Миллс ведет бровью. Кейт Холуокер с удивленным взглядом, произносит:
- Я никогда на чужих мужчин…
- Только чужие гранты? Удобно? Тебе предлагают оплачиваемое место в банке, мне эту стажировку, неплохо для девочки, живущей рядом с заводом. Твоя дружба со мной тоже из разряда - удобно рядом с призовой лошадью?
- Ты сама настояла взять твой проект!
- Я считала, что есть справедливость. Что там в головах в двадцать - иллюзорный мир?
- И забрала у всех всё! Мою работу, мои имидж! Реджина…
- А ты считаешь это не справедливым?
- Я считаю… - Кейт Холуокер вздыхает, - мы сейчас с тобой последовательно разложим твое и мое видение ситуации восьмилетней давности.
- Последовательно? Чтобы вывернуться от правды? Чтобы сделать что, Кейт?
- Последовательность исключает возможности двойных трактовок. А потом мы выплеснем то, что в нас накоплено. Мне была ценна, Реджина, дружба с тобой!
- Ты жалкая!
- Реджина. Мне не понятно почему тогда ты пришла с авторством проекта к моему начальству, в университетскую комиссию! Холодно, обстоятельно все изложила и, конечно, доказала.
- Конечно, Кейт! Поступила, как сука, а не добродетельная подруга?
- Ножом в спину!
- Как и ты! Робин не был груб? - Реджина Миллс сложила в губы в торжествующую улыбку, усмехнулась, - «милый, давай, давай… я вся твоя… я - девочка-праздник, а ты трахай и не останавливайся»!
- Реджина, - Кейт Холуокер смутилась, сделала большой глоток кофе, - такого не было.
- Было как-то по-другому?
- Реджина…
- После смерти папы, - Реджина Миллс перевела взгляд на лампы, свисающие с потолка, - со всеми этими долгами, переездом в Квинс, увольнением из мэрии, ребенком, Дэниелом… вы с Робином стали последней каплей, чтобы… Говорить не о чем, простить невозможно, мы больше не дружим. Так… собеседники, Кейт. Мне не нужна психотерапия, последовательность и прошлое…
Комментарий к Часть 6
Хотелось бы комментариев)))
========== Часть 7 ==========
Нью-Йорк проносится за окнами машины под кантри, приглушенно. Развлекательная музыка, а Кейт Холуокер вновь и вновь пытается начать разговор, Реджина Миллс его обрывает:
- Я не буду обсуждать прошлое!
Нью-Йорк в серых одеждах, это просто осень. Красная рука для пешеходов. Полицейские, парень раздает бумажки в цветной кепке. Две китаянки на красных велосипедах, светофоры, машины, рюкзаки за плечами тех, кому есть что нести. Реджина Миллс рассматривает город и молчит. Остановка. Кейт вновь просит поговорить, взглядом раненного оленя:
- Реджина, ничего не было! Реджина…
Обрывает холодными выстрелами из глаз в ответ, уходит. Длинный книжный, между рядами - ничего не ищет, листает корешки глазами. Все дальше и дальше, располагается за столиком и принимается листать первое, что было около - альбом ар-нуво, искусство модерна. Плавное, с красками юности, нежное и сплавленное одно в другое, как некий постподростковый возраст - фонари, девичьи лица, изгибы, линии, краски. А в настоящем краски выцвели, в тридцать. Ар-нуво в красочном альбоме - все это было до войны. Реджина Миллс захлопывает альбом и идет к другому, такому же толстому, такому же яркому и вновь - модерн - с лестницами и фонарями. Реджина Миллс усмехается от мысли, что это время надежд на общество, которое счастливо и вспорхнет бабочкой, когда-то в новом, теперь… Всемирная выставка 1900 г., Сара Бернар и Альфонсом Муха, освещенные солнцем и в предвкушении вечера под лампочкой Эдисона.
Реджина Миллс в поисках вечера, в поисках места, чтобы уничтожить время. Вновь тоже кафе, аквариум с рыбами и в голове, как будто искренне, как будто не ложь голосом Кейт: «ничего не было!» - так утвердительно, так не врут… А Кейт была слишком давно близкой, чтобы ее изучить. Вновь перед глазами - куртка Робина, тело Кетрин и собственные руки дрожат еще больше, чем до этого, даже сейчас то дрожание отдается в этом сердце. Реджина Миллс рассматривает погоню двух рыбок и чувствует, как сдавливает в груди холод. Как ей еще больно через столько прошедших лет.
Прошлое в смешении красок, она четко знает, когда закончился ее растительный орнамент счастливой юности, когда выдавили на ее холст черный, когда на дорожку ее лошади вынесли барьер великанского роста, который не взять.
Мимо белых халатов. Мимо толп людей. В правой руке сжат портфель, во второй ее самый строгий пиджак для мэрии. Идет уверенно, решительно. Сдерживает дрожь в теле, в губах - белые халаты, стены, приборы, графики с именем докторов, все дальше - один коридор, другой. Заглядывает в кабинеты:
- Робин Мур?
Не находит его глазами, идет к следующему кабинету.
- Доктор Мур?
Вновь не тот. Другой мужчина на приеме с женщиной. Поворачивает свой взгляд, выругается - «геникология». Дальше, толкаясь плечами, не сворачивая с курса. Распахивает следующие двери:
- Робин Мур?
Полная афроамериканка качает головой. Реджина Миллс закрывает дверь и идет вперед. Ее задерживает чья-то рука. Разворачивается - полная афроамериканка с теплотой в глазах:
- Он на приеме в травматологии. Мне вас отвести?
Реджина Миллс кивает и еще сильнее сжимает свой портфель. Кабинет, очередь. Афроамериканка ее то ли рассматривает, то ли что-то расспрашивает - тепло, заинтересованно, пропускает слова женщины мимо ушей. Из открытой двери выходит подросток на костылях, заходит Реджина Миллс. Робин Мур смотрит снимок костей.
- Проходите, - говорит доктор Мур.
- Робин, - произносит Реджина Миллс, - папа умер.
- Теперь мы можем пожениться! - говорит мужчина.
- Что, Робин?
- Что, Реджина?
- Папа умер, Робин, - повторяет Реджина Миллс, сжимая портфель в руке и теряя из левой пиджак, он падает на пол, ее рука тянется к собственному лицу. - Он у тебя, здесь!
- Здесь? - мужчина откидывает снимок и приближается к женщине, берет ее руку и согревает своей.
- Там где холодно, здесь.
И в тот момент, когда золотая рыбка догоняет разноцветную, разноцветная разворачивается и начинает другая погоня. Официант положил перед ней счет. Реджина Миллс подняла глаза, достала наличные.
- Вы просили напомнить, когда наступит 22.00
- Наступило? - произносит очень тихо Реджина Миллс.
- Только что.
Лифт. Подъем. Темнота квартиры. Душ. Переоделась. Спряталась под одеяло. Сна нет. Пытается отогнать от себя два лица Элеоноры Девис - прошлое и настоящее, сегодняшний взгляд Кейт около кофейни, воспоминание - квартира с видом на Крайслер, грудь Робина Мура, у нее нет слез, она просто уткнулась носом в широкую грудь и пытается не забыть, как дышать - «Генри Миллс доставлен из офиса… Моментальная… ». Шаги в квартире. Реджина Миллс отгоняет воспоминания и прислушивается. Одеяло щупают, ощупывают ее плечо, смотрит вниз - ноги в тапках с эмблемами университета магов. Мальчик садится на пол около дивана. Реджина Миллс видит его черную макушку, отодвигает от себя одеяло, чтобы рассмотреть затылок мальчика повнимательнее - волосы кудрявые.
- Любишь комиксы?
Комментарий к Часть 7
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 8 ==========
Слово рассеивает мрак. Слово застывает во мраке сознания, такой вязкостью, такое неопределенное, даже звук. Темный затылок не двигается. Мальчик стучит кулачком по дивану так, как будто осторожно стучит в дверь незнакомцу. Поднимается и уходит. Отзвуки тапок. Возвращение. И вновь отзвуки тапок. Реджина Миллс бросает взгляд на то, что лежит около дивана - листы.
«Комиксы?» - спрашивает она сама себя, прислушивается. Тишина. Вновь мрак. Аккуратно поднимается и забирает листы. Включает торшер и принимается их с жадностью пролистывать, проводить руками по нарисованным героям, по их репликам и она вряд ли может их сложить в правильную, нормальную, логичную последовательность сказки, она перескакивает с одного диалога на другой, с лица одного героя к другому. Прикуривает сигарету и спустя час уловив смысл трех листов запрокидывает волосы назад быстрым жестом руки. Долго рассматривает листы и не шевелится на стуле, бросает взгляд на настенные часы, жестокие стрелки несут ее к рассвету, а решения нет. Никакого решения. В холодильнике молоко, печенье и овощи, банка шоколадной пасты - погружает в нее ложку, садится на стул и съедает с такой жадностью, которая была последний раз в младшей школе. Мур вторгается на кухню вместе с рассветом. Банка-улика уничтожена на дне мусорного ведра, обжигающий чай в ее руках. Мужчина почесывает шею, приветственно кивает, садится напротив и размыкает губы:
- Кофе не сварила еще? - с легкостью слетает с его губ фраза.
- Нет. Сварить? - Реджина Миллс поднимается со своего стула к кофемашине и останавливает себя, оборачивается. Мужчина смотрит на ее спину.
- Это… - мужчина потеряет щетину на подбородке, - некоторые привычки никогда не выветриваются? - будто бы вопросительно обращается он к ней.
- У меня тоже дежавю, - женщина ставит две кружки,- В цивилизованных странах… наверно, можно выпить кофе, как в цивилизованных странах людям, которые находятся в конфликте друг с другом?
- Ты - политик.
Реджина Миллс ставит кружку кофе напротив мужчины, -
- Я, Мур, зам политика, тот человек, который все знает и все делает за него.
- Ты всегда все знала.
- Не клеится разговор?
- Нет, Реджина.
- У меня с тобой тоже не получается разговор. Я не политик. Мур… Мальчик ночью принес мне… Сам, Мур, я не была инициатором общения. - Реджина Миллс протянула листы мужчине.
- Новые, - мужчина бегло пробежал глазами, - Кейт считает, что эти комиксы для него хороший способ приблизиться к нормальности.
- Нормальности, Мур?!
- Миллс, тебе не идет искреннее удивление, опусти брови, психологические проблемы моего сына - не твои проблемы.
- Что мне с этим делать?
- С чем, Миллс?
- С комиксами?
- Оставь себе. Он принес тебе, значит твои.
- Если он сейчас проснется… Что ты ему соврал про меня?
- Ты - человек, который попал в трудную ситуацию, у тебя нет документов и я, как врач, не мог тебя оставить.
- Мур, - Реджина Миллс тяжело вздохнула, - что ты сказал мальчику про его мать?
- Тоже правду - его мать ушла, потому что он ей был не нужен. Я не цитировал тебя дословно. Я могу? Хочешь, чтобы я процитировал?
- Нет. Что мне ему сказать, если он спросит кто я?
- Он не спросит, Реджина.
- Почему он не спросит?
- Он не спросит. Но мне бы не хотелось вашего общения.
- Я ему не мать.
- Если брать биологическую составляющую, то…
- Нет. Я ему не мать, Мур, мне не хотелось бы думать по-другому.
- Много лет, Миллс, ты не думала об этом.
- И не стоит начинать.
- Угрызения совести…
- Мне не свойственны. Оправдания тоже.
Робин Мур открыл холодильник и долго рассматривал свет в нем. Реджина Миллс прикурила сигарету и отхлебнула уже остывший кофе.
- «Леди Ночь» умерла? - Реджина Миллс бросила взгляд на комиксы и посмотрела на спину мужчины.
- Твоя история про супергеройскую «Леди Ночь» Роланда начались с ее спасения и следущая начнется со спасения. Есть и другие герои, тебе повезло с этой дамой, - Робин Мур обернулся и посмотрел на женщину, - Удивлюсь, если это ты съела всю банку с шоколадной пастой. Наверно, я просто забыл купить.
- Да.
- Да, - мужчина распечатал шоколадку, - Хочешь обсудим неправильные завтраки?
- Я куда-нибудь уйду, чтобы избежать завтрака с вами.
- Куда?
- Мур?
- Куда-нибудь, - мужчина улыбнулся, - Миллс, той ночью… этой… я… Я сожалею.
- Мур, - Реджина Миллс внимательно посмотрела на мужчину сверху вниз, - не ищи себе оправданий, когда они не нужны, все получили удовольствие… Робин, - Реджина Миллс провела рукой по кухонному столу, - почему среди имен для ребенка не оказалось «Генри», я перевернула все бумажки, после того, как выиграло твое имя «Роланд». Это была нечестная игра с твоей стороны тогда.
- Реджина?
- Это я съела банку с шоколадной пастой, - Реджина Миллс исчезла в темноте комнаты.
Робин Мур остался один на один с остывшим кофе и распечатанной шоколадкой.
Комментарий к Часть 8
Хотелось бы комментариев)
========== Часть 9 ==========
Реджина Миллс долго стоит перед зеркалом в темной прихожей. Робин Мур вслушивается в тишину. Делает большой глоток кофе и идет в прихожую.
- Тебе некуда идти, - говорит Робин Мур.
- Я однажды так уходила, - отвечает Реджина Миллс, - Последние дни здесь, убивая время, я рассматривала огромный аквариум. Никто из рыб не стремится к победе, они меняются местами.
- Реджина?
- У меня отобрали деньги, документы и связь, чтобы я тут оказалась. Я не хочу здесь быть, Мур. Я тебя слишком ненавижу, чтобы видеть твою утреннюю небритость, чтобы испытывать эти ужасные дежавю. Готовить тебе кофе и изображать, что мы можем быть цивилизованные после всего. Мальчик скоро проснется, а я даже не придумала ни одного слова для него, что я ему скажу? На меня посмотрят мои глаза? Робин, у него мои глаза?
- Он твой сын.
- Я сяду на метро и буду ездить туда-сюда. Сколько еще людей, как я, Мур, которые ездят на метро без цели? Возможно, я окажусь в Квинсе, пройду той дорогой… Как часто тогда ты мне говорил: «Квинс не Бронкс, Миллс», слишком часто, чтобы я этого не запомнила. Как жаль, Мур, что все, что у нас было было не слишком давно, чтобы забыть.
- Нет, Миллс, все было слишком давно. У тебя кто-нибудь есть в Портленде?
- Время от времени.
- Нет того, кому стоит звонить?
- Мне есть кому звонить! - Реджина Миллс развернулась к двери.
Робин Мур окликнул ее, залез в карман куртки:
- Снял наличность, - протянул деньги Реджине Миллс, - Долг, в какой-то степени в прошлом я был на твоем содержании.
Реджина Миллс усмехнулась:
- Содержанки поменялись местами.
- Ты можешь у меня попросить еще, - сказал мужчина.
- Не для возвращений и просьб я уходила. Вы мне были ненужны. Вы мне, Робин, были ненужны, вы были для меня слишком и та жизнь, которая началась после смерти папы была для меня слишком, чтобы выдержать ее.
- Я любил тебя.
- Ты меня любил, - усмехнулась Реджина Миллс, - ты меня не знал!
- Ты мне изменяла!
- Как проститутка, которая спит за деньги. У Эрхарда были деньги, Мур. Эрхард, как мне казалось, был мне другом. А ты… - Реджина Миллс сжала руку в кулак и болезненно искривила лицо и дернула дверь.
- Эрхард теперь даже не врач!
Реджина Миллс обернулась, брови вопросительно взлетели вверх:
- Кто он? Что с ним стало?!
- Торговец в фирме «Амман Конрад». После трагической случайности он больше не мог быть в профессии и не умер тоже благодаря случайности, ходили слухи…
- Лучше бы умер, - Реджина Миллс толкнула дверь, - Буду к 22.00.
Робин Мур остался за дверью. Реджина Миллс уже ехала вниз в лифте вместе с мужчиной в беговых кроссовках. Реджина Миллс подняла взгляд - брюнет, очень яркий брюнет и еще более, чем полминуты без мужчины в лифте, искривила лицо - брюнет был похож на Дэниэла Эрхарда. Втянула воздух и решительно вышла на улицу. Только бегуны и булочники. Слишком рано в Нью-Йорке для кого-то другого. Закрытые двери ресторана с аквариумными рыбками, сплошные красные руки для пешеходов. Реджина Миллс остановилась на переходе к метро.
Роланд Мур посмотрел на отца.
- Она имеет значение, - сказал мальчик.
- Роланд? - мужчина резко обернулся.
Кудрявые темные волосы и карие глаза, которые смотрели в самую душу, вычищая из нее только соприкосновением всею ложь.
- Значение, которое получается от сложения двух цифр, - сказал Роланд Мур.
Робин Мур вздохнул:
- Какую часть разговора ты слышал?
Мальчик пожал плечами и ушел из прихожей.
Напротив Реджины Миллс в метро сменялись лица слишком быстро. Она была такая же, как женщина, погруженная в себя с деловым портфелем, как женщина с мраморным лицом. Реджина Миллс посмотрела на свое отражение и вновь на женщину напротив, перевела взгляд на ее соседку - берет, съехавший и обнаживший рыжие волосы, заношенные кеды, обручальное кольцо, розовые щеки и улыбка, спокойная, настоящая, такая, которая бывает у счастливых и такая, которой не бывает у таких, как Реджина Миллс. Деловая женщина вместе с женщиной в берете вышли на одной станции и каждая в своем темпе погрузилась в суету города. Реджина Миллс пролистала глазами все объявление и пересела на другую ветку, чтобы вновь листать лица, без цели, без эмоции, под звуки вагонов. Много лет назад она ездила кругами на метро и эти круги казались такими безвыходными, как пропасть над темным Гудзоном. Стоя на мосту Реджина Миллс курила и размышляла о том, что если она шагнет, то станет всего лишь одной из тысячь самоубийц, которые даже не удостаиваются минуту телевизионного времени, это слишком простой шаг, чтобы разомкнуть безвыходность кругов. Полицейский, походкой пингвина шел к ней, Реджина Миллс продолжила курить.
- Намериваете прыгнуть, мисс? - спросил ее коп.
Реджина Миллс пожала плечами.
- Это красивое место. - машинально ответила она.
- Вы туристка? - продолжил мужчина, - Я родился в Мэне, в Портленде, а вы?
- Красивый город?
- Красивый, а вы, мэм, где родились?
Полный полицейский пожал плечами и внимательно посмотрел в глаза девушке, которые не выдавали ни единой эмоции. Реджина Миллс прикурила следующую сигарету:
- Вы разговариваете с каждым туристом?
- Только с теми, кто кажется подозрительным и способным попасть в статистику.
Реджина Миллс улыбнулась полному полицейскому. Пошла по мосту в сторону станции метро. В голове вертелись мысли о том, что если жизнь такая какая она есть не устраивает, то из нее можно уйти в другую жизнь, в которой исполнится все запланированное, просчитанное, собственное. Девушка села в полупустой ночной вагон и ехала с этой мыслью до своей станции в Квинсе. Робин Мур вернулся еще позже ее, умылся, скрылся под одеялом и захрапел - это повторялось день ото дня, ребенок спал. Квинс с его заводскими трубами спал. Мир молчал, а Реджина Миллс в этот момент уже знала, что соберет чемодан и возьмет билет на автобус в Портленд, в любую другую точку на карте, чтобы начать заново, отмывшись от разочарований, предательств, боли, смерти отца, орущего ребенка. От всех, от этого города, который она ненавидела с той же страстью, с которой любила. Реджина Миллс откинула прочь от себя воспоминание и вышла на станции, прошла до высотки и подняла голову. Офис фирмы «Амман Конрад» располагался в этом здании. Ей бы не выдали пропуск, если бы ее одежда стоила дешевле, ей бы не выдали пропуск без актерской игры и уверенности, которая ударяла в нос каждому, встречавшему эту брюнетку. Быстрый лифт ее нес на сорок первый. Наглость, сумасбродное желание здесь и сейчас вновь посмотреть влицо Дэнни Эрхарда спустя годы, подпитывало ее азарт шальной злости. Секретарь директора преодолена, толчок двери. Реджина Миллс посмотрела на лицо Дэниэла Эрхарда сбоку - мужчина смотрел в ноутбук, странным образом расположенный стол руководителя и кресла для посетителей.
- Вернулась из Портленда мстить врагам, - сказала Реджина Миллс смесью сарказма и доброго приветствия.
- Реджина? - выдавил из себя мужчина.
Реджина Миллс решительно прошла к его столу. Села на кресло для посетителя, усмехнулась:
- Не стал успешным доктором?
- Реджина… - еще более глухо повторил мужчина и развернулся к ней лицом полностью. Реджина Миллс испугано отпрянула от мужчины, она не ожидала увидеть такой вторую половину лица, с глубокими шрамами, такими как будто его разодрали на части.
- Черт… - выдавила из себя Реджина Миллс, бледнея и подавляя в себе приступ тошноты.
Комментарий к Часть 9
Хотелось бы комментариев)
========== Часть 10 ==========
Робин Мур высадил сына около школы. Преодолевая светофоры он ехал в госпиталь, как много раз до этого. Громкая связь выдавала только гудки. Долгие гудки. Кейт Холуокер ответила:
- Кейт, - сказал в телефон Робин Мур, - ты помнишь подробности того, что произошло с Дэнни?
- Робин?
- Ты помнишь подробности?!
- Его подружка-патологоанатом разделалась с ним, - ответила Кейт Холуокер.
- Ты помнишь подробности?!
- Робин, какие подробности? Подала заявление на него, что он изнасиловал ее, забрала заявление, суд закрыли для прессы. Я знаю не больше, чем слухи! Почему ты спрашиваешь это сейчас?
- Я подумал, что мог ошибиться в диагнозе, что мог ошибиться тогда, когда Реджина ушла, что… Кейт, если я взял не те цифры и получилось не то значение, а она стала нам врагом?
- Робин, Реджина Миллс целенаправленно, обдуманно и последовательно уничтожила мою карьеру, написала письмо в университет, доказала, что мой проект украден мной у нее. Ты сейчас хочешь найти оправдание ей?
- Почему я не искал раньше, я смотрел только на прямые указания и даже не допустил мысль о том, что все может быть по-другому? Я просто поеду вечером к Эрхарду и узнаю обстоятельства, я хочу узнать почему Реджина изменяла мне с ним тогда?
- Робин, у тебя что-то произошло с Реджиной?
- Произошло. Она мать моего сына, я долго себе врал, что ее больше не существует! Кейт! Кейт, мы повесили на нее ярлык «зла», мы сделали из нее мишень, нам было с тобой так проще, а она не возражала и не оправдывалась от этой роли.
Робин Мур замолчал и начал резко тормозить перед серебристой машиной впереди. Оставалась доля секунды до аварии.
Кейт Холуокер вышла из своего кабинета и решительно толкнула дверь кабинета напротив. Мужчина опустил очки и внимательно посмотрел на нее. Кейт села в кресло посетителя, закинула ногу на ногу и покачала верхней.
- Кейт? - Виктор Уэйл, седой мужчина среднего возраста посмотрел на коллегу.
Кейт Холуокер в несвойственной ей бледности закрыла рот рукой, провела нервно этой же рукой от подбородка до шеи, срывая легкий шериф в нежно-розовых тонах с шеи, намотала его на кулак и разомкнула губы:
- Мне нужно выговориться. - медленно произнесла Кейт Холуокер и тяжело вздохнула, - Три дня назад мне вновь пришлось столкнуться с прошлым. Роланд не мой племянник, Виктор, он сын мужчины, которого я слишком долго любила, - Кейт Холуокер вдохнула воздух и сдвинула брови, - сын женщины, которая была моей подругой очень давно и очень долго, моей единственной самой близкой подругой. Я чувствую свою вину перед ней так, как будто я вынудила ее, как будто я выкинула ее с ее места, чтобы занять себе это место, но я этого не делала. Это только ощущение всего того, что произошло с нами троими восемь лет назад. Я ее ненавидела за то, что она разрушила мою карьеру, но спустя восемь лет я работаю здесь, с тобой, с другими психологами и счастлива больше, чем в любом банке и больше, чем на любое правительство.
Виктор Уэйл встал из-за стола, аккуратно положил на закрытый ноутбук очки и прошел до кулера. Поставил две кружки с чаем на столик перед диваном посетителя. Кейт Холуокер развернулась на стуле и посмотрела на Виктора Уйэла, который удобно расположился на втором диване перед диваном пациента. Кейт Холуокер встала с кресла и села напротив него.
- Кейт… или ты хочешь по-дружески выговориться? - мужчина вопросительно поднял бровь.
Женщина села напротив, поправила платье и размотала шарф с кулака, сжала его в двух руках, как канат, который проверяют на прочность перед началом перетягивания спортсмены.
- У Реджины в тот год умер отец и оставил не наследство, а долги. Они были вынуждены с ее мужчиной переехать в дешевое жилье. Моя подруга восприняла это не как крах, а как барьер, как много раз до этого делала на учебе, брала высокие барьеры своим интеллектом. «Стабильная экономика - упадок общества», как говорила она и если произошло то, что произошло, то это только вызов, чтобы завоевать еще круче кубок на дерби. Она работала в мэрии, узнала, что беременна. Мы с ней мало обсуждали происходящее, у меня были ужасные отношения, которые меня выматывали. Сейчас, как специалист, я могу назвать те отношения - ненормальными, с элементами сексуального насилия. Вряд ли я могла говорить про счастливую семью моей подруги с ней, особенно про ее семью с мужчиной, который был мне дорог. С ним было проще разговаривать, чем с ней, он хотел разговоров, он хотел вырыть туннель из Квинса обратно в привычную для Реджины жизнь и работал, как сумасшедший. Спустя год, Реджина Миллс просто уехала в Портленд. Она уехала, а мы остались - я, мой друг Робин, его сын с которым он не понимал, что делать и моя карьера, давшая прочную трещину. Я приезжала в Портленд два раза и оба эти раза были… Я выяснила, что не знала свою подругу. Виктор… Я должна была ей помочь в тот год?
Виктор Уэйл дотянулся до своей кружки, а Кейт Холуокер продолжила:
- Моя обида за карьеру, шок от того с какой легкостью она оставила грудного ребенка и замечательного Робина и просто уехала… Я должна была ей помочь тогда? Я должна была подумать о том, что это моя возможность ей помочь, а не мой шанс на личную жизнь с ее мужчиной. У нас с ним не было ничего личного, интимного, Виктор!
- Твоя подруга думает по-другому?
- Да. Вероятно, все эти годы она думала по-другому.
- И она не относится к тому типу людей, которые могут просить помощи, ходить к психологам и признавать наличие у себя проблем?
- Да, она не относится. Она… Она всегда, Виктор, только выигрывала. Она и сейчас, наверно, выиграла, она заняла тот пост о котором мечтала и получила ту карьеру, которую планировала десять лет назад. А мы с Робином получили дружбу и эту жизнь… Она закрывает от себя самой свое отношение к сыну, под словами «этот мальчик», точно так же, как Роланд прикрывает отсутствие матери выдуманной «леди Ночь» в комиксах, в которых раз за разом он ее убивает и оживляет. Виктор, Роланд - восьмилетний мальчик, который считает и уверенно доказывает свою точку зрения, что это не он нуждается в заботе, а его отец, что его коммуникативные проблемы идут не от его особенного развития, а от недоразвития других и убеждает меня, что способен выстроить любую дружбу и отношения в коллективе сверстников, если бы они имели бы с ним одинаковые ценности. Этот мальчик не соответствует своему возрасту, а мне не спросить у Реджины ее этапы взросления.
- Почему тебе не спросить у нее об этом?
- Мои вопросы, Виктор, останутся без ответа.
- Мы советуем сложным семьям начать разговаривать друг с другом о том, что действительно волнует и о том, что закрыто для себя самих под замками и табу, как про болезненный секс и неудовлетворенные желания, как про степени накопленного раздражения и мелких претензий к самим себе и партнерам, но… Кейт, ты не хочешь следовать собственным советам? Ты не хочешь доверять собственному профессионализму? Ты не хочешь диалогов, которые болезненны для тебя самой.
- Диалогов с женщиной, которая сформулировала все очень точно - «вы мне не нужны», уехала в другой город, нашла другого любовника и за восемь лет ни разу не позвонила сыну, чтобы узнать как у него дела и сейчас не признает наличие у нее сына. Диалогов о том, что это ее форма отторжения действительности, которая была для нее не нужна?
- Форма яйца в скорлупе.
- Реджины Миллс, которая не оправдывается и не оглядывается.
- Чтобы ты ей хотела сказать, если бы она сидела сейчас напротив тебя вместо меня?
- То, что я дорожила в прошлом дружбой с ней, мне было весело, мне было хорошо с ней и то, что я бы даже не посмела думать о том, чтобы построить отношения с ее парнем, но я позволила себе так думать, что мы сможем перейти черту с Робином, когда она уехала, но мы не смогли. Мне стыдно за эти мысли. И, Виктор, я ее простила за то, как она выставила меня перед коллегами и однокурсниками - воровкой и идиоткой. Я ее простила.
- А она тебя не простила?
- Меня не за что прощать!
- Она тебя не простила за то, за что тебя незачто прощать? За то, что она думает, что тебя можно или нельзя простить?
- Виктор! - Кейт оглянулась на часы, - у тебя следующий пациент вот-вот… - женщина встала.
- Ты мой самый важный.
- Подлизываешься к главному работодателю? - улыбнулась Кейт Холуокер.
- Хочу пригласить на свидание.
Кейт Холуокер села на диван и вытаращила глаза на Виктора Уэйла - седой мужчина улыбнулся ей.
- Сейчас? Меня? Мы давно вместе работает, а ты… Сейчас?
- Мы никогда раньше не обсуждали тебя. Свидание с тобой не нарушает этику. Кстати, я могу пригласить на свидание с доктором и твою подругу, чтобы поговорить с ней о ее проблемах.
- Виктор?! Однажды мы с Реджиной уже приглашали двух докторов на свидание.
- Прости… - мужчина нервно провел рукой по лбу и отвел взгляд.
- У тебя прием, - сказала Кейт Холуокер оставляя мужчину в кабинете одного. Вышла в холл, поприветствовала маленькую пациентку с ее бабушкой и ушла в свой кабинет, громко захлопнув дверь.
Робин Мур поднял глаза на высотку, перед которой въехал в бампер серебристого Феррари. Фирма «Амман Конрад» располагалась именно в этой высотки. Женщина шестидесяти лет с подтянутой фигурой выскочила из Феррари, Робин Мур опешил, увидев ее, а не лихого мальца из спортивной машины.
- Бампер под замену, - сказала спокойным голосом женщина, - я лихачу, доктор Мур, простите.
Робин Мур еще более опешил и развел руками.
- Ядвига Денис, вы в прошлом году делали мне операцию, - женщина широко улыбнулась, - бегаю.
- Ядвига?
- Да, я была на килограммов двадцать больше. Выпишу вам чек без страховой, - женщина направилась к водительской дверке, Робин Мур последовал за ней.
- Миссис Денис, я въехал в вас! Я виноват!
Женщина широко улыбнулась:
- Я лихачу, доктор Мур, и я не могу позволить вам быть виновным! Удачная возможность благодарности вам за мою новую жизнь. Выпишу вам чек, не возражайте.
Робин Мур потер шею и посмотрел на высотку в которой теперь работал бывший доктор Эрхард.
Комментарий к Часть 10
Хотелось бы комментариев)))
========== Часть 11 ==========
Реджина Миллс вызвала лифт и отошла к дальней стене. Слишком много людей набилось раньше, чем она успела войти. Во второй раз, отбрасывая свои мысли, и уже отражая момент открытия пасти лифта она вошла вовнутрь одна.
Лицо Дэнни изменилось, голос Дэнни изменился. Ненависть ушла, ему успели отомстить раньше. Жалости не было, ни к нему, ни к себе, ни к этим всем обстоятельством. Пустая кабина лифта несла только ее вниз. Остановка. Улица. Прикованные машины. Серебристая Феррари с расколотым бампером. Реджина Миллс пошла вверх по улице туда, где когда-то был кинотеатр, очень давно, в том прошлом, которого не существовало будто бы совсем - в тот кинотеатр, теперь с треснувшими от времени театральными колоннами, ее водил отец, покупал попкорн и обсуждал с ней еще не посмотренный фильм, собирая ее фантазии и ожидания, вероятно, именно так он делал на своих инвестиционных рынках - ожидания и прогнозы, но тогда, в восемь, Реджине Миллс это казалось чем-то волшебным - очередь, зал, отец, равные взрослые разговоры. Реджина Миллс подняла голову - здание было давно законсервировано и так же давно на нем висела табличка с арендой на условиях государства. В Портленде таких зданий было намного меньше, чем в Нью-Йорке, это было и ее заслугой - сделать город полностью живым, превратить старое в новое. Реджина Миллс пролистала глазами темные треснувшие стекла окон-арок, обошла здание со всех сторон и обернулась на высотку фирмы «Конрад». Эрхард никогда бы не понял, что она та точка, которое шныряет туристом памяти около старых зданий, та точка, которая решила заявить о своих правах на совместное прошлое, договорить то, что следовало, выплеснуть ненависть в лицо. Но ее черная точка, которая сейчас поправляла волосы от налетевшего ветра, хотела говорить прямо в другое лицо, не эту ужасную маску, которой стал красавчик Дэнни Эрхард.
Робин Мур ехал вверх в то время, как второй лифт нес Реджину Миллс вниз. Мужчина стоял перед секретарем и искал слова, искал причину по которой он хотел бы увидеться с Эрхардом. Секретарь Эрхарда, приятная молодая девушка, печатала таблицы на принтере, на ее столе лежали разноцветные маркеры, Робин Мур посмотрел по сторонам и нашел белую доску для этих маркеров, прислоненную к стене.
- Уточните, пожалуйста, примет ли меня мистер Эрхард. Я - Робин Мур.
Девушка пожала плечами и скрылась в кабинете начальника. Принтер продолжал извергать из себя таблицы и жужжать. Робин Мур посмотрел на фигурку волка с подносом, который держал скрепки. Волк из мультика посмотрел на Робина Мура. Девушка вернулась и распахнула перед ним дверь.
Дэниэл Эрхард посмотрел прямо на Робина Мура. Часть лица из лоскутков, с которыми работали пластические хирурги. Робин Мур прошел по кабинету и сел напротив.
- Я представлял что-то более непоправимое, - сказал Робин Мур и посмотрел прямо в лицо Эрхарду, - что заставило тебя изменить карьеру?
Дэниэл Эрхард улыбнулся привычной улыбкой на половину лица
- Что заставило вас с Миллс совершить паломничество ко мне спустя столько лет?
Робин Мур сдвинул брови и непонимающим взглядом посмотрел на Дэниэла Эрхарда.
- Минут десять назад меня посетила Реджина. - ответил на незаданный вопрос Эрхард, - Какого хрена ты тут делаешь, Робин?
- Мне стоило прийди восемь лет назад и просить у тебя что произошло. Почему ты оказался достаточно хорош для нее, а не я. Только деньги?
- Долги Генри Миллса, которые я покрыл. А потом я потребовал их назад. Без ее согласия, - Дэниэл Эрхард усмехнулся, - прижал к стене и трахнул. С моими словами в суд ты не пойдешь, а она давно себе объяснила, что поступила, как очень дорогая шлюха. Я тогда понять не мог, Мур, что она нашла в таком посредственном парне, она должна была стать моей, а не твоей?!
- Дэнни, ты ее…
- Я бы не назвал это насилием, но Реджина, как и Аманда Уолш, посчитали это насилием. Я не верно выбрал Аманду, стоило выбрать еще одну такую же, как Кейт, а не женщину со скальпелем. Мне советовали в период моего восстановления Кейт, как психолога, который работает с травмами, - Дэниэл Эрхард открыл рукой в черной перчатке пачку сигарет и прикурил, кинул ее на середину стола, вытащил из ящика пепельницу второй рукой в перчатке, глубоко затянулся, - Но я справился со своей жизнью без помощи Кейт. Хочешь набить мне морду?
- Нет, - Робин Мур взял сигарету и прикурил ее, - Сколько раз это у вас было без «явного согласия»? Она тогда продолжала жить со мной? На твои деньги она уехала?
- Ты ищешь для нее оправдания или обвинения?
- Дерьмово, спустя столько лет, ставить диагнозы - я был слепым.
- Реджина тогда так считала. Зачем я сделал это с ней в первый раз? Зачем она пришла во второй - роль для себя жертвы, сбежала от тебя, захотела получить еще порцию денег, потеряла иллюзию о безвозмездной дружбе? Очень много бессмысленных «зачем».
- Как она считает теперь? Эрхард, она была у тебя. Зачем?
Мужчина усмехнулся:
- Посмотреть прошлому в лицо, - мужчина вжал сигарету в пепельницу и принялся стягивать перчатку с руки, - Вот непоправимое.
Дэниэл Эрхард улыбнулся второй половиной лица и снял вторую перчатку. Робин Мур нервно провел рукой по волосам.
- Доктор Эрхард больше никогда не доктор, это непоправимо, Мур! Это! Аманда знала, как уничтожить!
Робин Мур вновь нервно провел своей рукой по лицу и почувствовал подкатывающую к горлу тошноту, смешенную со страхами однажды быть выброшенным из профессии - руки, которые не имеют права дрогнуть. Робин Мур взял сигарету из раскрытой пачки, Эрхард вновь надел перчатки. Робин Мур выпустил дым:
- Отец Реджины не считал меня подходящим, я не считал себя достойным. Эрхард, что ты сделал, когда оказался выброшенным из профессии?
- Потерял много крови, выжил и разделил прошлое и настоящее. Я вкладываю в социальные программы, осознаю каким я был, искупаю своей жизнью сейчас то, чем я был в прошлом. Я выбрал тебя на то первое свидание, потому что ты был самый не престижный, ты был таким далеким от нашего с Реджиной мира, таким, который не мог быть мне конкурентом, парень из Квинса. Я был зол, что ты перешел мне дорогу, я был зол, когда я имел твою женщину, я был очень зол, что жизнь не справедлива ко мне! А она справедлива сейчас в плате за мою злость. Если увидишь Реджину еще раз, скажи ей то, что я не сказал сегодня: я не оправдываю себя, но испытываю чувство вины за свое прошлое, чувство вины перед ней.
Робин Мур вжал сигарету в пепельницу и встал со своего места. Дэниэл Эрхард тоже встал со своего места. Робин Мур посмотрел на свою руку и остановил привычный жест - протянуть, пожать.
- Что с Амандой теперь, после того, что она сделала с тобой?
- Вновь вскрывает трупы в Айдахо. Она могла убить меня, но не сделала этого. Я часто задаю себе вопрос почему она этого не сделала.
Комментарий к Часть 11
Хотелось бы комментариев)
========== Часть 12 ==========
Кейт Холуокер забрала Роланда Мура из школы. Всю ее квартиру, такую нежно-розовую и теплую, продул ветер. Кейт Холуокер закрыла окно резким движением, Роланд Мур кинул рюкзак и пронесся через свою комнату, забрав оттуда конструктор, в столовую. Разложил разноцветные детали на стол и увлеченно принялся собирать одно лего к другому. Кейт Холуокер так же молча разогрела ужин. Желтые и красные детали приобрели форму нескольких стен, Кейт протянула мальчику поднос и он освободил стол. Появились тарелки, салфетки, кружки - все в едином стиле легкой, летней, теплой, оптимистичной Франции, которую Кейт никогда не видела по-настоящему. Она никогда не была за океаном. За чаем, поедая одну за одной печенье с кремом, цепкий взгляд, такой же, как у Реджины Миллс, выжидающе рассматривал Кейт Холуокер.
- Кейт, не делай, как папа, - сказала мальчик, поедая уже четвертую печенинку, забирая крем сверху на пальцы, а потом слизывая его с пальцев.
- Как делает папа?
- Молчит.
- Сегодня ты активно участвовал в прогулке?
- Не, сегодня я сидел около горки.
- А в дискуссии?
- Не, они говорили про то, как Молли любит собак.
- Роланд, ты…
- Взрослым позволено отмалчиваться, а детям нет?
- Роланд, это обучение и оно построено на коммуникации.
- Кейт, ты вместе с папой молчишь о важном, я не хочу коммуницировать про собаку Молли. Не делай, как папа, ответь мне про эту женщину. Пожалуйста, Кейт… Я читаю шпионские романы для двенадцатилетних!
- Она не шпион.
- Когда она перестанет спать у нас и уедет?
- Я не знаю.
- Не сегодня, Кейт?
- Роланд, я не знаю!
- Она добрая?
Кейт Холуокер вытерла руки мальчика полотенцем и положила перед ним поднос с конструктором. Вздохнула:
- В прошлом она бывала доброй.
- Она красивая, да?
- Да, Роланд.
- Ты ее раньше любила?
Кейт Холуокер кивнула.
- А папа ее раньше любил?
Кейт Холуокер вновь кивнула.
- Она не любит детей?
- Роланд! Займись конструктором, - Кейт Холуокер отвернулась к посудомоечной машине и принялась складывать тарелки.
- Если вы ее любили, а сейчас она молчит, то она такая же как вы?
- Роланд?
- Такая же, как я? Я молчу, когда что-то сломаю у тебя или дома, чтобы ты сейчас не расстраивалась, а расстроилась потом. Мне стыдно, что я сломал и не придумал, как это починить, поэтому я молчу. Я подарил ей вчера комикс и долго ждал, что она придет ко мне поговорить про комикс, но она не пришла, папа так делает, ты так делаешь, а она так не делает, значит она молчит, потому что ей стыдно передомной за то, что она была далеко от меня.
Кейт Холуокер побледнела и опустила тарелку в посудомойку так, что тарелка встала криво. Кейт резко попыталась закрыть дверку, дверка хрустнула и тарелка разломилась. Кейт опустила взгляд, Роланд тоже опустил взгляд на пол, усеянный стеклянными осколками, пронесся быстро по столовой и вернулся со шваброй. Кейт Холуокер вздохнула и принялась подметать осколки, отдвигая Роланда, который наловил поднять большие и забрать себе.
- Роланд, ты понимаешь кто она тебе?
- Я думаю, Кейт, что она мне та, кто не ты. Ты меня любишь?
Кейт отобрала из рук Роланда большой кусок тарелки, осколок вошел в ее палец. Женщина выругалась и облизала палец, села рядом с Роландом на пол, поравнявшись с ним:
- Я люблю тебя, - Кейт Холуокер второй рукой взлохматила волосы мальчика, - очень сильно, - сжала его очень сильно в своих объятьях.
- Она тебя обманывала?
- Роланд, взрослые часто говорят про то, что им не нравится, обсуждают собак, как у Молли и часто врут, чтобы не обидеть другого, врут из уважения, из других мотивов, врут и себе тоже, хотя в глубине души знают, что это вранье.
- Ты меня любишь по-настоящему или так же, как ее - врешь, что любишь?
Комментарий к Часть 12
Мне хотелось бы услышать ваше мнение на этот диалог. Он мне был содержательно нужен, как эпизод в истории, но я в его подаче не уверена. Что думаете вы? Как вам Роланд и Кейт, их диалог и отношения? Роланду, кстати, 9 лет.
========== Часть 13 ==========
Погони не было. Было слишком рано для погони - Реджина Миллс посмотрела на часы - только семь вечера. Ближе к ночи, рыбы, как люди начинают погони друг за другом - подумала Реджина Миллс и принялась рассматривать других посетителей. Знакомого официанта, свою вторую половину мяса в вине и свою кружку кофе, которые были куплены на деньги чужих. В этот вечер, в другие прошлые вечера в этом чужом Нью-Йорке, мэрия которого не сильно заботилась об знаниях, безработных, социальных программах образования и помощи, о счастье каждого в общем аквариуме «Нью-Йорк» - кинула здания и статую свободы обвешала праздничными лентами-водорослями. Она бы подискутировала сама с собой про мутную воду чужого города, чтобы заглушить другие мысли. Мысли внутри головы, внутри которой отделили одно от другого и оставили лоскутами ткани свисать на второй половине лица. Реджина Миллс улыбнулась официанту, который подлил воду в ее стакан.
- Как всегда в десять, - сказала женщина.
- Сегодня не нужно ждать десяти, - сказал вместо официанта Робин Мур, подошедший быстро за белую форменную куртку, сел напротив Реджины Миллс, - Ты не будешь ждать десяти, а мы поговорим.
Реджина Миллс подняла вверх бровь и ничего не ответила.
- Мы поговорим так, как должны были.
- У меня нет долгов.
- У меня есть, Реджина.
- Стал смелый, - Реджина Миллс усмехнулась, - как нашел меня?
- Аквариум, - ответил Робин Мур, - мне пришлось обойти всю округу, я редко хожу по ресторанам.
- Они любят кровати больше разговоров и еды?
- Кто они?
- Другие. Которые после меня. Сколько?
- Три или пять.
- Ничего не меняется, Робин, это я уже слышала. Три или пять до и три или пять после. Ты постоянен? Или мне так везет? Ты засчитал наш раз после виски на днях?
- Реджина, мы были сегодня с тобой у Эрхарда.
- Заказать тебе лазанью? - Реджина Миллс окликнула официанта.
- Мы были с тобой у Эрхарда сегодня! - вновь повторил Робин Мур, отмахиваясь от официанта.
- Мужчина будет лазанью, - сказала спокойным голосом Реджина Миллс.
- Мне плевать на лазанью! Я узнал правду, что у вас было! Ты слышала меня? Не делай вид, что тебе безразлично!
- Робин, мне безразлично какую правду ты узнал.
- Мне не безразлично! Роланду не безразлично!
- Твоему сыну?
- Нашему!
- Твоему, Робин! Моего звали бы Генри! Генри, а не Роланд! Ты сделал так, как ты хотел! Ты навязал мне его, я бы избавилась…
Робин Мур схватился за голову, резко отбросил волосы назад, воткнул вилку в стол. Реджина Миллс посмотрела на мужчину, на приближающегося официанта и произнесла спокойным голосом:
- Я оплачу порчу имущества.
Робин Мур вышел из ресторана. Реджина Миллс вытащила вилку из скатерти, кинула ее на тарелку, переглянулась с официантом и рассчиталась наличными.
Улица мегаполиса, пронизанная ветром и множеством людей, машин, обрывков слов. Женщина прикурила сигарету и присмотрелась к каждому в толпе, провела глазами по головам и портфелям спешащих по своей жизни, окинула взглядом скамейки в парке, подростки с телефонами и Робин Мур в расстегнутом пальто. Перебежала дорогу и склонилась над ним.
- Робин, ты пытаешься найти мне оправдания, а его нет. Нет правды, Робин. Нет той правды, которая бы тебя устроила. Ты, как я считала в прошлом, хороший человек и полагаешь, что мир вокруг держится на плечах таких, как ты.
Реджина Миллс поставила портфель на скамейку и села. Поерзала на месте.
- Чтобы установить хорошую скамейку в общественном месте, нужно проверить ее собственной задницей. Это фуфловая. Меня возненавидели подрядчики и их дизайнеры, когда я заявила, что их скамейки для портлендского парка в заливе дерьмовые и годятся только для выставок высокого искусства.
- Зачем ты мне это сейчас говоришь?
- Мне нечего сказать тебе иного и нечего сказать того, что ты хочешь услышать.
- Что я хочу услышать, Реджина?
- То, что я сожалею.
- Эрхард передал тебе, если я тебя увижу, что он сожалеет.
Реджина Миллс усмехнулась:
- В руинах от себя и в жалости к себе он способен извергать только сожаления. Стал бы он это говорить при других условиях? Никогда! Он бы сделал еще раз точно также, я уверена.
- А ты?
- И я, попав в те условия, в которых я была.
- А знай ты, что… Если бы ты видела все наперед? Все, как сейчас? Я живу на Манхеттене, во мне нет больше пацана, который старается всеми силами выплыть в нормальную жизнь уважаемого мужика, который способен…
- Ты тот же парень из Квинса. Ты все еще ешь китайскую лапшу?
- Да.
- И хот-доги. И сидишь в парке, примерзая к скамейки за книгами. И говоришь тонны успокоительной лжи своим пациентам, когда у них только один шанс из ста выжить?
- Они выживают! Я должен сказать, что у них нет шанса, когда есть один процент?
- Когда ты говоришь жертвам аварий, что у них нет шансов, Мур?
- Когда у них нет головы.
Реджина Миллс глубоко затянулась и хотела было уничтожить сигарету в урне, Мур посмотрел на женщину, и она протянула ему сигарету. Мужчина выдохнул дым.
- Ты знаешь, как дерьмово было получить твое прощальное письмо? Ты знаешь, как Роланд орал ночами, потому что тебя не было? Ты знаешь, как Кейт разыскивала тебя, как ищейка по всем штатам! Ты знаешь, как я много раз слышал в голове твои слова - «Я перепихнулась пару раз с Дэнни». Я бы никогда тебе так жестоко это не сказал!
- Ты это сделал с Кейт! Сраное доверие, любовь, верность, Мур! Твое сраное неуместное предложение, когда я все потеряла! Где оно было пять лет до?! Где оно было, когда я его ждала и наблюдала за тем, как выходят замуж мои одногруппницы, сраные тупые неудачницы за сранных тупых идиотов!
- Я ничего не делал с Кейт! Я с ней дружил! Она исключительный человек!
- Да, от нее веет теплом, как мне казалось, она восхищала меня, она… Я ей верила, а она любила того… ты был мне самым близким человеком!
- Я ничего не делал с Кейт!
- Я была у Кейт! Жаль, что не застала самый интересный момент, то могла бы тебе кинуть в лицо какую-нибудь грубость! Прямо в лицо! В самый момент, когда ты внутри нее!
- Реджина, у нас с Кейт никогда ничего не было и быть не могло. Ты думала, что могло?
- Робин, я была у Кейт. И меньше всего я хочу представлять, как это могло быть. Представляла, долго, в красках, уничтожая все чувства к тебе.
- Реджина, - мужчина поднял глаза и посмотрел прямо в глаза женщины, - мне бесполезно переубеждать тебя?
- Да. - женщина отвела взгляд и спрятала руки в карманы, - Эти скамейки крайне неудобны, так и представляю возмущенных старых леди, когда они пытаются устроится своими больными спинами на них. Пойдем отсюда?
- Домой?
- В твой дом, я отвернусь к спинке дивана и попытаюсь заснуть до завтра, а завтра вновь вернется моя жизнь со счетами, документами, кредитками и телефоном. Спасибо тебе, что не выкинул меня в коробку на улице, - Реджина Миллс протянула свою руку Робину Муру.
Мужчина встал, отряхнул брюки и поправил волосы, провел рукой по подбородку, приятная вечерняя щетина, посмотрел на женщину сверху вниз, ее волосы раздувал ветер. Он любил эти волосы у Роланда, он любил, когда ветер играет с ними, он любил их запах и их цвет. Осанка женщины была очень прямой, ее взгляд был устремлен мимо Робина Мура.
- Все-таки я голоден. Съедим лазанью в ресторане?
- Нашему возвращению удивятся.
- В другом, - мужчина широко улыбнулся, - как хорошо, Реджина, что только в этом были эти бойцовые рыбы. Позволишь мне съесть лазанью в твоей компании?
- Мур?
- Да?
- Этот взгляд мне знаком. Я уже отдала тебе давно невинность. - Реджина Миллс улыбнулась мужчине.
- Идем есть лазанью?
Живая музыка и свечи. Реджина Миллс осмотрела пары, мило беседующие за другими столиками. Сложила руки на груди.
- Не закажешь себе кофе? - спросил Робин Мур, получивший свою лазанью.
- В меня влезало восемь кружек, пока я ждала время, когда мальчик заснет.
- Ты бы хотела с ним пообщаться, если бы я не запрещал это тебе?
- Робин, твоя лазанья остывает.
- Ты невозможна!
- Нет, Мур, я не подчиняюсь чужим планам, кроме собственного теперь.
- Как будто когда-то ты подчинялась, красотка… - Робин Мур осекся и подцепил вилкой большой кусок.
- Подчинилась нашим спорам про ребенка.
- Спасибо тебе, что подчинилась. Он классный, как бы с ним трудно не было. Его комиксная вселенная крутая, мы с ним вечером обсуждаем его работы, ему это важно. Если он принес мне новые листы истории, то я должен выждать время и прийти к нему, обсудить.
- Он ждал, что я сделаю так же?
- Не знаю.
- Но ты предполагаешь, Робин, что он ждал, что я приду?
- Я предполагаю.
- Мне понравилась идея спасения вселенной от «супа правды» в поезде. Он на что-то намекал? У него есть скрытый смысл в этой истории, Робин?
- Ты хочешь найти скрытый глубокий смысл в творчестве девятилетки? Реджина?
- Нет?
- Кейт и другие психологи, которые с ним работали считают, что у него такое активное раннее развитие. Он часто говорит такие вещи, которые… Он бывает очень точен в своих туманных определениях.
- У меня было раннее развитие, но моим сдвигом была математика. Папа с мамой искали мне репетиторов и заставляли выстраивать коммуникацию с людьми, которые мне были не интересны, желая получить нормального ребенка, а не холоднокровного монстра, живущего в цифрах.
- Ты была монстром?
- Я любила больше цифры, чем людей, а потом выяснилось, что за цифрами в экономике очень много людей и это важно, тогда я стала брать большие экономические задачи, а теперь я коммуницирую, считаю и ставлю лучшие скамейки в Портленде и вдыхаю в город дыхание новой жизни, когда она потухла в старых зданиях.
- Жаль, что Нью-Йорк лишился тебя.
- В Портленде все улыбаются по-настоящему или не улыбаются вообще. Второй зам занимается вопросами людей с чертовым гомосексуальным сдвигом и считает, что им отлично у нас.
- А ты?
- А за что мне любить и понимать таких, как Девис? Они должны быть равны, так как равны рыбы в аквариуме и затыкаться, когда их отшивают, как любых других мужиков. Какая ей привилегия? Что она женщина, которая любит женщин и это в тренде?
- Элеонор Девис имела к тебе притязания, когда ты работала в мэрии?
- Элеонор Девис была редкой сволочью, которая неумеренно пила, угрожала и пользовалась должностным положением.
- Почему ты молчала об этом девять лет?
- Почему, Мур, многие считают, что меня можно трахнуть, потому что я сексуальна, а выстраивать длинные уважительные отношения можно с такими теплыми людьми, как Кейт?
- Я не многие, Миллс. Я любил тебя.
- И трахал меня. Это редкая удача для мальчика из Квинса?
- Для человека, такого же равного с другими. Я любил тебя, красотка из высотки.
- Печальное разочарование, что она оказалась не такой, которую ты любил?
- Она… - Робин Мур вздохнул, попросил жестом счет, перевел взгляд на Реджину Миллс, - я съел свою лазанью в твоей компании, спасибо.
Реджина Миллс усмехнулась.
Квартира с плотными шторами. Реджина Миллс переоделась и спряталась в одеяло. Робин Мур долго ходил по комнате и тоже погасил свет. Реджина Миллс вспоминала, во всех мельчайших деталях, как они объехали за одни сутки весь город на ее машине с открытым верхом, как много солнца было вокруг. Как Робин Мур ей улыбался и вспомнила почти все его слова. Она не заметила, как мужчина пришел в гостиную и занял дальнее кресло. Молчание в квартире оборвалось его фразой:
- В наше первое утро я рассматривал тебя очень долго в той твоей квартире. Тогда я хотел всю жизнь тебя рассматривать и слышать твой голос.
- В утро после первой нашей ночи? - спросила Реджина Миллс.
- В утро после пьянки с Дэнни и Кейт, когда я попал в твою квартиру…
- Нужно выспаться, Мур.
- Нужно выспаться, Миллс, но сна совсем нет.
- Ты пришел меня вновь рассматривать? Я тебе чужой человек, я тебе никто! Засунь ничтожную лирику прошлого в это прошлое!
- Если бы ты сейчас спала, а не думала о прошлом, то не услышала бы эту мою фразу. Ты думала… Миллс, если бы ты встретила меня сейчас и я бы захотел за тобой поухаживать, чтобы у нас был роман. Миллс, я был тебе интересен сейчас?
- С сыном в придачу?
- Да. Я был бы тебе интересен?
- Мур, о чем таком гипотетическом ты говоришь? Мы слишком много прошли до, чтобы забыть!
- Миллс, а если бы мы не прошли до, а встретились сегодня вечером в ресторане за лазаньей? Обсудили попсовые комиксы из 1920-х как средство от великой американской депрессии, твои портлендские скамейки, мои гранты и моих пациентов со сложными операциями на кистях, как у Эрхарда или стопах. Я был бы тебе интересен? Ты бы пошла со мной на второе свидание? Кстати, я не разучился шутить, улыбаться и…
- Ты не разучился шутить, Мур. У меня в Портленде есть мужчина.
- У меня в Нью-Йорке нет женщины. Ты в Нью-Йорке, Реджина.
Комментарий к Часть 13
Хотелось бы комментариев)
========== Часть 14 ==========
Один из видов напряжения - молчание. В нем больше фраз, смысловых оборотов, тоски, нервов, чем способно вместить в себя любое словосочетание, предложение, текст. Над Нью-Йорком осенняя ночь, над городом летают вертолеты медицинских служб, бегут полицейские машины, открыты шумные бары, закрыты коробки, в которых выживают те, чей дом улица. Бежит метро, неся внутри суповые наборы таких же молчащих, без доли правды внутри - для себя, для других, тонны оправданий и тонны желаний, которые оставлены на станциях, в переходах, в парадных за закрытыми дверями своих любовниц, чужих любовниц, домах родителей и сердцах детей. Напряженное молчание в квартире на Манхеттене. Реджина Миллс рассматривает абрис фигуры в кресле, садится на диване, откидывая от себя одеяло.
- Ты хочешь, чтобы я подошла к тебе? Потрясла за плечо?
- Нет.
- Ты хочешь, Робин, добиться от меня чего-то. Чего? Сожалений?
- Нет.
- Мне было хорошо с тобой в прошлом.
- И мне было хорошо, Реджина, - мужчина встал с кресла и сел около дивана.
Реджина Миллс села рядом с ним. Мужчина вытянул рукой сверху одеяло и протянул женщине.
- Спрячься в него, - произнес Робин Мур.
- Зачем?
- Это хоть как-то спрячет твое тело.
- Хочешь меня, Мур?
Мужчина не ответил. Реджина Миллс спряталась в одеало и придвинулась к мужчине.
- Секс это не про любовь? - Реджина Миллс повернула голову.
- Для подростков это высший смысл, - ответил Робин Мур.
- Эмоции, которые они причиняют друг другу это нехватка опыта и времени жизни? Они это делают, чтобы насытится тем, чего у них нет и есть у таких как мы, тридцатилетних?
- Насытившихся своей и чужой болью подростков, Миллс.
Реджина Миллс потянула свою руку и провела ей по голому торсу мужчина, повернула к нему голову:
- Можно? - спросили ее глаза, а рука скользнула ниже, - Ты очень возбужден, - констатировала женщина, убирая свою ладонь.
Рука мужчины скользнула под одеяло, в котором, спрятав плечи, сидела женщина.
- Ты тоже очень возбуждена, - Робин Мур притулил свои пальцы с запахом женщины к своих губам.
- Мы можем решить это напряжение по взаимному согласию, - сказала Реджина Миллс.
Мужчина придвинулся к женщине и вдохнул запах ее волос. Провел рукой по ним.
- За моей ненавистью эти годы к тебе сидело то другое, что есть в Роланде, что есть в той красотки из высотки.
- Я не хочу слышать это дурацкое словосочетание. Ее нет, она выросла.
- У меня были после другие женщины, они были чужими.
- Мур, это я тоже не хочу слышать. Ты заставляешь меня перемалывать внутри возбуждение и мысли в что-то несочетаемое. Займемся сексом? Наступит, наконец, завтрашнее утро, я уеду в Портленд.
- Хочешь меня спровоцировать, Миллс?
- Да.
- Знаешь почему я вернулся вновь после нашего дурацкого свидание на четверых?
- Оно не было дурацким.
- Было.
- Ладно, Мур, оно было дурацким, но не для нас.
- Ты сказала мальчику из Квинса с высоты своего идеального дома, быстрой машины, обалденной улыбки, красивых колкостей и восхищающего интеллекта, что он, мальчик из Квинса, такой же равный, такой же как все и имеет шанс выбрать то, что ему хочется. Ты заставила меня пригласить тебя в кино, рискнуть, остаться…
- Робин, когда мы ехали в такси до моего дома в первый раз я думала о том, хочешь ли ты меня поцеловать, потому что я хотела это сделать. Ты был классный парень из Нью-Йорка.
Робин Мур улыбнулся и обнял женщину за талию через одеяло.
- Мы сейчас здесь сидим и я думаю о том, о чем в том такси, Робин.
Мужчина рассмеялся.
- Нет, Реджина, я этого делать не буду. Ты забыла?
- О чем?
- Я не целую девушку на первом свидании, и на втором, только тогда, когда понимаю, что она…
- Что она что?
- Что она не просто девушка из груди и вагины, а… Я не хочу дружбы с ней, а хочу быть рядом, нос к носу, хочу выдержать все неравенства, выдержать прессинг ее отца…
- Был прессинг?
- Это было не только противоречие республиканцев и демократов. Твой отец не думал, что мы будет долго. Он не хотел бы видеть меня с тобой.
- Мур, ты поэтому не делал мне предложение?
- Твой отец отклонял мои попытки договориться с ним.
- Мой отец… Ты хотел на мне жениться?
- Мы не договорились с твоим отцом.
- Ты врал, Робин, что у тебя с моим отцом противоречия пустой демагогии между республиканцами и демократами?
- Я не врал, что были эти противоречия.
- Робин! Это называется врать!
- Не становись Роландом! Я не хотел выглядеть алчным альфонсом перед ним, женившись на тебе без егосогласия!
- Мур, ты был со мной! Ты спал со мной, а не с ним!
- А ты была его дочь больше, чем моя девушка.
Реджина Миллс откинула одеяло и резко ушла в кухню. Загорелся не яркий светильник, отбрасывая тени на потолок. Женщина прикурила сигарету, налила из чайника в стакан воды и поставила перед собой. Летел дым, превращаясь в причудливые фигуры, истории, клубки и облака. Ночь завершалась не так, как могла. Каждый думал об этой возможности завершения - Реджина Миллс, водящая по кружке-пепельнице огоньком сигареты, Робин Мур, стоящий у стены, отделяющей часть столовой от части гостиной.
- Ты продолжил разговоры… - медленно проговорила Реджина Миллс, - вместо жаркого интима… с женщиной, которая согласна на него.
- Мне стоило сделать это раньше! Мне стоило приехать к тебе! Мне стоило забрать тебя оттуда, где ты без меня! Мне стоило… Я не мог!
- Почему ты не спал со мной весь год, после появления Роланда?
- У меня не было сил.
- Это правда?
- Правда. У меня была только работа.
- И никого другого?
- Никого.
- И Кейт не было?
- Кейт не было.
- Робин, я отдалилась от нее в тот год, она отдалилась от меня. Мне не у кого было… Я потеряла все плечи для слез, все уши… Черт! Я не думала до событий того года, что мне требуется кто-то, кому я могу рассказать о своих переживаниях, до того года у меня было все, а осталось… Портланд был только точкой на карте, в которую можно приехать на автобусе. Ты заставил меня сегодня вспомнить, стоять… - и Реджина Миллс договорила про себя «на мосту над местом для самоубийц и вглядываться в темноту вновь». Черт! Ты, сраный, лживый ублюдок, который… Ты решил сейчас вновь разрушить мою жизнь! - Реджина Миллс встала и ткнула своим пальцем в грудь мужчины, прямо напротив сердце, уперев указательный палец в его ребра, - Нет! Этого не будет, - произнес ее спокойный и хладнокровный голос, такой, каким дикторы читают некрологи, без доли эмоций. Женщина обошла мужчину, завернулась в одеяло и закрыла глаза.
Робин Мур остался стоять и рассматривать тени на потолке от светильника, дым от непотушенной сигареты и подступающий рассвет.
Комментарий к Часть 14
Хотелось бы комментариев…
========== Часть 15 ==========
Реджина Миллс долго раздумывала, рассматривая свои дорожные вещи. Возвращалась в комнату, где Робин Мур, спал на полу, сжавшись в клубок. Вновь возвращалась к зеркалу и рассматривала свое отражение - все как прежде - укладка, макияж, брючный костюм, последняя белоснежная рубашка из дорожной сумки. Сдержала себя, чтобы открыть дверь в комнату мальчика. Бросила последний взгляд на сумки, не взяв их, и закрыла за собой дверь.
Телефон Робина Мура, вместе с будильниками поедал батарею не умолкая полчаса. Мужчина разлепил глаза и посмотрел на часы - пять минут, как шло его дежурство. Десять, как он должен был быть в своем кабинете. Мужчина долго стоял перед своим отражением в зеркале с сжатой в руке бритвой. Медленно содрал с себя щетину, оставив на шее кровоточащие порезы. Несколько раз умылся, глубокие морщины не смывались. Он никогда до этого не замечал их. Телефон продолжал звонить. Прием начался без него. Ответил:
- Я не могу сегодня быть на работе, - ответил Робин Мур в телефон.
- Какое счастье, доктор Мур, - прощебетала в трубку его коллега, обычно сдержанная Мэри Абрамс, - Мы беспокоились, что с вами произошло что-то ужасное. Ужасного не произошло, доктор Мур?
- Я сегодня не могу быть на работе, - вновь сказал в трубку Робин Мур, - директор Браун может применять все дисциплинарные меры против меня.
- Доктор Браун взяла на себя ваших пациентов, она просила дозвониться до вас и сообщить об этом, она надеется, что с вами ничего серьезного не произошло.
- Старуха Браун, Мэри?!
- С вами никогда такого не случалось. Что произошло, доктор Мур? Что-то с Роландом? Директор Браун передала, чтобы вы решали свои проблемы и не беспокоились за прием и дисциплинарные меры.
- Передай ей… Мэри, скажи директору, что я заболел. Нет! Черт! Я не буду врать. Мэри, мне очень нужен сегодняшний прогул, я хочу попытаться остановить, изменить… Мэри, скажи что угодно, меня сегодня не будет на работе.
Реджина Миллс вышла за две станции метро до нужной ей. Она влилась в людской поток, она уворачивалась от вспышек фотоаппаратов ранних туристов. Она курила на ходу и не стояла ни на одном пешеходном светофоре. Слишком быстро преодолела расстояние до здания мэрии. Парковка только заполнялась сотрудниками - портфели, лица с остатками сна, лица, напыщенные самоуверенностью, уверенностью в собственной успешности, лица обычных нью-йоркских чиновников, охранников. Посередине парковки Реджина Миллс остановилась, заняв чье-то свободное место, прикурила еще одну сигарету - открывалось кафе с мороженным, парень катил с громом тележку с сувенирами и сладостями внутри, катил и оглядывался, полицейский переговаривался по рации, ухмылялся и поправлял фуражку - это был не разговор по работе, женский голос отвечал ему с того конца - это была обычная утренняя жизнь, такая же, как Портленде, как утрами из окна ее квартиры в высотке с видом на оживленный деловой центр и парковку премиальных яхт. Реджине Миллс давно сигналили, она обернулась, чтобы уступить машине место. Дверка хлопнула за ее спиной. Дверка другой машины распахнулась прямо перед ней. Элла Девис нажала на брелок, Реджина Миллс кинула взгляд внутрь ее машины с детским креслом.
- Ты сверхпунктуальная, - сказала приветственно Элла Девис, поравнявшись с Реджиной Миллс, - я подготовила тебе документы.
Реджина Миллс повернула голову в ее сторону, усмехнулась и зашагала к дверям мэрии вровень с Девис, покачивая портфелем. Они вместе поднялись по ступеням, ехали в лифте - мисс Девис сменила духи, ее одежда перестала быть столь кричаще сексуальной, как в прошлом, ее морщины говорили о давно наступившим сорокалетии, улыбка стала другой, движения, слова. Реджина Миллс неприкрыто рассматривала ее. Открылись двери и женщины вышли перед дверями приемной Девис. Еще более пунктуальный секретарь. Темный кабинет. Девис включила свет. Реджина Миллс поставила свой портфель на стул для посетителей.
- Схожу за твоими документами, - произнесла Девис и вышла из кабинета.
Реджина Миллс подошла к шторе и отодвинула ее - ее портлендский кабинет имел вид лучше, чем этот кабинет. Задвинула штору, сбросила плащ на спинку стула, закрыв им свой портфель, расправила брюки и села на стул посетителя. Элеонор Девис отсутствовала, Реджина Миллс внимательно рассматривала фотографии ее детей. Элеонор Девис вернулась со свертком, села за свой стол, улыбнулась Реджине Миллс.
- - Поздравляю с вновь обретенной личностью, - будто насмешливо сказала Девис тем голосом, который у нее был всегда, с оттенком иронии и глубин хрипотцы.
Реджина Миллс не ответила.
- Реджина, я приношу еще раз тебе извинения за это стечение обстоятельств. И за другое стечение обстоятельств, которое было в прошлом.
Реджина Миллс усмехнулась:
- За то, что ты грозилась в случае отказала в сексе с тобой уволить, перекрыть карьеру беременной девочке, у которой неделю назад умер отец?
- Что? - Элеонор Девис встала со своего стула.
- Приносишь извинения за то, что была пьяной похотливой стервой, которая угрозами уничтожить карьеру хотела воспользоваться мной? Приносишь?
- Реджина… ты была… и твой отец.. я…
- Конечно, ты не знала, мисс Девис! Ты вдолбила в меня принцип оставлять личное за дверями работы! Ты была для меня учителем!
- Я бы никогда не претворила свои угрозы твоей карьерой в реальность! Я протрезвела и поняла, что сказала то, что…
- Я тебя превзошла, - усмехнулась Реджина Миллс, - я уничтожила карьеру своей лучшей подруге - холоднокровно и расчетливо. Она у меня забрала моего мужчину, а я у нее свое вложение в ее карьеру. Я превзошла тебя, мисс Девис. Элла, я не разу не пожалела о своем отказе тебе, меня трясет, когда я вижу тебя. Ты была одной из других, кто толкнул меня в спину. А потом вы произносите речи из разряда покаяния и сожалений, прикрывая свою задницу от разбирательств или искренне раскаиваетесь, а ваши херовые мотивы и объяснения ничего и никому не могут вернуть!
Элеонор Девис побледнела и села на свой стул, а Реджина Миллс склонилась над ней:
- Счастлива теперь со своей семье, детьми, на этом месте и продолжай быть счастлива. - холодным тоном произнесла Реджина Миллс, поставила быструю подпись на документах, в журнале, сгребла их в портфель и аккуратно прикрыла дверь.
Робин Мур выпил стакан воды, оставшийся с ночи на столе. Посмотрел на свет холодильника. Закрыл холодильник. Сходил в прихожую и удостоверился еще раз, что сумки Миллс все еще в ней стоят, вытащил сумки и поставил их посередине гостиной. Включил дозвон до Кейт, только два гудка и Кейт ответила:
- Забери, пожалуйста, Роланда из школы и привези ко мне домой, - сказал Робин Мур.
- Робин? - удивленно воскликнула, - забрать посередине учебного дня?
- Да, сделай это. Пожалуйста, сделай это, Кейт. Я дома.
- Ты дома?
- И вещи Реджины все еще здесь, - Робин Мур потрепал ее сумку за ручку.
- Что у вас происходит, что ты вместо работы остаешься дома?
- Помоги мне еще раз. Кейт… почему Реджина думает, что мы с тобой… ты понимаешь… тогда были любовниками?
- Я задаю себе этот же вопрос.
- Ты не нашла ответ?
- Нет. Я привезу Роланда.
Реджина Миллс сняла со счета больше наличности, чем был ее долг перед Робином Муром и Кейт Холуокер. «Банковская карта будет направлена в портленское отделение через два дня» - сказал ей специалист банка подитоживая их общение. Реджина Миллс перешла улицу и принялась оформлять телефон со всеми доступами в жизнь - интернетом, звонками, связью с реальностью. Отодрала от экрана пленку, быстро набрала цифры по памяти:
- Грэм, никаких сверхсрочных вопросов от мэра? - спросила Реджина Миллс, - это теперь мой номер, а не номер ресторана.
- Когда возвращаешься? - спросил голос второго заместителя.
- Отправлю тебе смс, как куплю билеты, - ответила Реджина Миллс, перебегая дорогу к метро.
- Ты в порядке?
- Да.
- Я беспокоился.
- Ты мог отравить за мной собак-ищеек, - усмехнулась Реджина Миллс, рассматривая вход в метро, развернулась на месте и вытянула руку для такси. Ей больше не требовалось метро, она вновь обрела собственную личность.
- Шутишь? Зачем мне отправлять за тобой кого-то, если ты объяснила мне, что остаешься в Нью-Йорке и улаживаешь свои личные вопросы?
- А ты не забеспокоился о том, какие личные вопросы я решаю?
- Реджина?
- С любовником из Нью-Йорка, например, любовник из Портленда?
- Это не смешная шутка.
- Это не шутка, Грэм.
- Реджина?
- Твоя мама права, Грэм, я расчетливая и злая женщина.
- Реджина, ты хочешь мне сказать, что бросаешь меня в этот полдень. Приедешь, мы это обсудим, меня ждут на совещании.
- Отправлю тебе смс, как куплю билеты, - Реджина Миллс завершила вызов и назвала адрес таксисту.
Только ночной рейс высветился из доступных. Реджина Миллс оформила через сайт авиакомпании билет и вышла около высотки. Поднялась на этаж. Походила около двери. Аккуратно открыла дверь своими ключами, посмотрела на замок и удостоверившись, что его можно закрыть захлопнув дверь вошла внутрь. Приготовленных дорожных сумок не было в прихожей. Прошла в гостиную. В ее ногу уперлась игрушечная гоночная машина, а мальчик и его отец посмотрели на нее двумя взглядами. Они сидели на диване, держа в руках пульты. В комнате жужжала вторая машинка, забуксовав в углу, потому что Робин Мур вдавил до упора рычаг вперед на пульте.
- Я - Роланд Мур, - мальчик протянул руку Реджине Миллс и посмотрел на нее ее глазами, карими глазами с отблеском золота.
Реджина Миллс не сразу пожала его протянутую руку, уголки ее губ дрогнули. Рукопожатие.
«Робин?» - произнесла беззвучно Реджина Миллс губами, переводя взгляд на мужчину. Жужжание внедорожника в углу остановилось, мужчина положил пульт на диван.
- Во сколько самолет? - спросил Робин Мур.
- Ночью.
- Успеем съездить в Джексон в Нью-Джерси, я обещал это сегодня сыну.
Реджина Миллс подняла бровь и изогнула ее вопросительно, бледность с ее лица не сползала, волосы Роланда были такими кудрявыми и непослушными, а внимательный взгляд пронизывал ее и не давал пошевелиться.
- Парк приключений Четыре флага. Ты же там не была?
Женщина отрицательно покачала головой.
- Чтобы ходить на такие прикольные аттракционы взрослым нужен проводник - их ребенок. Роланд, шнуруй кроссовки!
- Я не… Робин… я не могу с вами…
- Не можешь? До ночи очень много времени, Реджина.
- Я не…
- Реджина, ты же не ищешь оправданий, вот и не ищи их. Он уже зашнуровал кроссовки и ждет нас.
Комментарий к Часть 15
Это еще не финал, но финал будет совсем скоро. Мне хотелось бы ваше мнение по истории, развитию персонажей. Вам было интересно? Следующая глава - финал, а там, вероятно, будет эпилог, но я еще не решила с эпилогом.
========== Часть 16 ==========
Теплая осень в Нью-Йорке, вечер бежит огоньками по высоким стеклам Манхеттена, сменяется фонарями перед небольшими кирпичными зданиями-памятниками. Роланд Мур пристегнут в своем кресле. Трое молчат, когда дорога уводит прочь от привычных зданий, вглубь машинных сердец с опознавательными огоньками сзади. Зеленые указатели, грузовики, такси, подрезала красная Мазда со спойлером, как самолет. Аэропорт Дж. Ф. Кеннеди близко, его можно уже услышать, если открыть окна и как-то разбавить молчание, но нет. Реджина Миллс смотрит на щеку Робина Мура и на Роланда Мура в зеркало, на тела самолетов, идущих на посадку, на пробку перед въездом.
Это круче, чем горки. Это потеря равновесия, координации, слов, только молчание. Женщина проводит рукой по стеклу и падает, как часами ранее, ушедшими в воспоминание. Толстовка с Бэтменом сложена в дорожную сумку, на самый верх, над теми уже не белыми рубашками, купленными в Портленде, Реджина Миллс нащупывает пряжку от пояса плаща французского бренда, Реджина Миллс более бледна, чем там, часами назад на падениях с горок.
Из них троих - орал Робин Мур. После первого приключения они стояли втроем, Реджина Миллс улыбалась Роланду - широко, в адреналиновом шоке, он ей. Робин Мур, будто игрок в бейсбол, аутфилдер, поглаживает ладонями свои центры бедра до колена. Робин Мур ищет в этом движении успокоение, сдерживает страх, контролирует адреналин. Реджина Миллс его рассматривает, Робин Мур громко выдыхает воздух.
- Папа боится высоты, - поясняет Роланд, - он катается ради меня.
- Робин, я бы не подумала, что ты боишься, когда ты пристегивался. Зачем тогда?
- Я же не отправлю его одного, внизу я буду еще более испуганным. - Робин Мур распрямляется и вдыхает в легкие воздух, широко улыбается им, - Зайдем в тот сувенирный, - Робин Мур машет рукой, - может в нем найдётся толстовка на мой размер, а то я… ну как чужой среди двух бэтменов.
Сувенирные, следующие горки. Робин Мур стойко раз за разом пристегивается, уверено говорит: «Поехали!».
Пробка на въезде в аэропорт Дж.Ф.Кеннеди круче, чем любое окончание горок. Реджина оттягивала этот момент, вернувшись в квартиру на Манхеттене, убедив других, что ей необходим душ, кофе перед полетом, молчание на троих на кухне, но шло время к портленскому рейсу. И Робин Мур сказал: «Время ехать!». Дорога, финальная пробка, въезд на парковку. Остановка.
- Я не хочу тебя провожать в аэропорту, - говорит Роланд, - только встречать.
Робин Мур смотрит прямо в глаза Реджине Миллс, она ему.
- Роланд прав, Робин, не провожайте в терминал.
Оба выходят из машины на улицу. Роланд Мур рассматривает их через стекло. Реджина Миллс завязывает свой плащ поясом, ее пальцы подрагивают, когда она касается щеки Робина Мура, брови не находят привычного положения, они будто бы два поезда, которые то стремятся друг к другу, то расходятся по разным путям, губы дрожжат. Мужчина раз за работам водит рукой по своим волосам, спускаясь к вечерней щетине подбородка. Они смотрят друг другу в глаза. Реджина Миллс обрывает проникновение взглядов, резко открывает дверку Роланда, прикасается своими пальцами к его рукам, не находит слов. Вытаскивает с заднего сиденья дорожную сумку.
- Спасибо, Робин, - говорит Реджина Миллс и скукоживается в плаще, - не провожай.
- Ты дрожишь, - констатирует мужчина.
«Холодно» - шепчут ее губы теплой осенней ночью в Нью-Йорке. Женщина идет по парковке, Робин Мур прикуривает сигарету и выпускает ей дым в след. Возвращается в машину, водит руками по рулю, пальцы не слушаются, мысли путаются.
- Роланд, - говорит Робин Мур, - я сейчас успокоюсь и мы поедем домой. Дай мне время помолчать.
Роланд Мур отстегивает ремень от своего кресла, переползает на соседнее место и тоже молчит.
Людского потока не так много, Реджина Миллс бредет к стойке, расстегивает портфель.
- Позвони ей, папа, - произносит Роланд Мур, - мы ее заберем и поедем домой.
- Роланд… я не знаю ее номер… Ей нужно лететь в Портленд.
- Она не сможет. Папа, ты не знаешь ее номер?!
Робин Мур оглядывает назад, а дверка уже хлопнула, мальчик бежит по парковке ко входу.
Эмма Свон открывает ящик стола, извлекает пакетик с чаем. На одном из экранов женщина в плаще вытряхивает на сидения все содержимое своих сумок. Эмма Свон опускает пакетик в пустую кружку с сердечками - женщины уже нет, показалось, дежавю. Отходит от своего стола к кулеру. В ее кабинет вошли, отпускает красную кнопку и упирается в знакомый взгляд.
- Документы, телефон, деньги? - Эмма Свон улыбается, Реджина Миллс другая - бледная, нервная, уголки губ дрожат, Эмма Свон сдвигает брови и опускается в свое кресло, - загуглю мэрию Портленда.
С экрана на нее смотрит заполненная вкладка профиля заместителя мэра - женщина с самоуверенным взглядом, холодным, строгим, в сером пиджаке. Эмма Свон переводит взгляд на живую - пальцы Реджины Миллс лихорадочно стучат по краю стола и брови белезнно сдвинуты друг к другу, как будто руки в жесте мольбы.
- Схожу до справочной, уточню что можно сделать с вашим рейсом, - говорит Эмма Свон и покидает свой офис через боковую дверь.
Пододвигает к Маргарет из окна информации свободный стул:
- Посмотри, что с портлендским, будут ли временные переносы, моя программа висит.
Маргарет Бланшар поворачивает голову к Эмме Свон и забивает данные шустрыми короткими пальцами. Что-то стукает по стойке. Женщины поднимаю взгляд - никого. Вновь стук. Эмма Свон улавливает, как взлетает детская рука. Встает, смотрит сверху вниз на мальчика:
- Я ищу Реджину Миллс, скажите всем, чтобы она меня нашла!
Офицер Свон возвращается не одна. Мальчик треплет свои волосы, отводит глаза, зажмуривается и произносит:
- Я спрятал твой паспорт дома, в своей копилке.
- Роланд? - спокойным тоном произносит заместитель мэра Портленда.
Эмма Свон смотрит за тем, как женщина снимает туфли на высоких каблуках, опускается перед мальчиком. Обнимает его. Поднимает вверх. Он что-то шепчет ей на ухо и плачет. Дверь кабинета Эммы Свон резко распахивается - высокий мужчина тяжело дышит, опирается на колени, принимая полу спортсмена.
- Ре-джи-на… - говорит он, сквозь одышку.
- Поехали домой, сегодня мне не улететь.
- Он…
Реджина Миллс поглаживает сына по спине, пытаясь успокоить его плачь. Аккуратно влезает в свои туфли, поправляет волосы, протягивает свободную руку Эмме Свон:
- Я благодарна вам за помощь, очень благодарна сейчас и за первый раз, - заместитель мэра Портленда с теплотой во взгляде крепко жмет руку офицеру полиции аэропорта.
Свинья-копилка разлетается на множество осколков, монет, бумажных денег. Робин Мур забирает паспорт. Роланд Мур заворачивается в одеяло:
- Папа, закрой плотно дверь, я буду спать.
Робин Мур отодвигает ногой к шкафу груду железа и осколки тела глиняной свиньи. Возвращается в гостиную. Реджина Миллс полностью в одеяле. С головой. Спрашивает громко: «Куда положить твой паспорт?», ответа не следует, только всхлипы. Открывает портфель, складывает внутрь документы. Возвращается. Садится рядом. Долго ходит из стороны в сторону, отзвуки истерики не заканчиваются, мужчина берет на руки одеяло с женским теплом и несет его в свою спальню, складывает на кровать сверток. Ложится на спину слева от нее, обнимает левой рукой сверток.
- Тех, кого любили и любят не оставляют один на один с самим собой, когда им больно, - говорит Робин Мур и чувствует, как его руку забирает Реджина Миллс внутрь, придвигается ближе и на его ладони оказывается ее влажная щека.
Утром Реджина Миллс улетает в Портленд, чтобы…
