Красные огни становились всё ярче. Они напоминали множество солнц, которые вдруг решили покинуть место в центре вселенной и спуститься, чтобы сжечь всё живое. Ноги подгибались, а пот ручьём заливал глаза. Щипало и картинка Свалки расплывалась. Расплывалось и исчезало всё, кроме чёртовых огней.
А потом пришло пламя.
Вика открыла глаза и некоторое время лежала неподвижно, рассматривая низкий потолок с тусклыми глазками крохотных лампочек. Потом подняла руку и провела пальцами по извилистому шраму на левой щеке. Говорят, хирурги Седьмого неба способны свести любые шрамы. Но Вика не желала этого. Пусть остаётся. Как память.
В тот момент, когда все навалились на непослушный рычаг, красные огни погасли и под ужасающий вой сирены с небес хлынул огненный дождь. Язык пламени прорвался через узкую щель и укусил Викторию за щёку. В следующий миг дверь шлюза захлопнулась, и Вика опустилась на пол, прижимая ладонь к дымящейся щеке. Но не издавала ни звука, и мусорщики смотрели на женщину с каким-то, почти суеверным ужасом.
Почему она проснулась? Чёртов кошмар преследовал вот уже целый год и Виктория давно не просыпалась от собственных криков. Тех, которые так и не услышали посторонние. Никто не увидит её слабость. Один раз она уже открылась и всё едва не закончилось очень скверно.
А, впрочем, может и закончилось. Чем жизнь в Мире отличалась от преисподней? Рукотворной преисподней, несущейся в безднах мёртвого космоса. Без цели, без смысла, без какой бы то ни было перспективы.
Тем удивительнее, что она вновь занимается прежним делом и пытается сохранить хотя бы часть порядка в наступающем хаосе. Мало того, Вика вновь преуспела, пройдя за год путь от простого патрульного, до руководителя секторальной безопасности, в подчинении которого находится полторы сотни здоровых тупых мужиков.
Слева мигнуло зелёным, и Вика наконец сообразила: вызов коммуникатора. У неё сегодня — полноценный выходной. Первый, за три недели. Вика даже отключила звук и оставила лишь световой вызов. Вроде никто не должен был её тревожить. У некоторых напрочь отсутствует совесть!
Вика откинула защитную решётку, препятствующую скатыванию с узкой койки и села. Закусив губу уставилась на номер, повисший в спёртом воздухе. Не определён. Однако же, посторонний едва мог бы узнать, как ей дозвониться.
Женщина щёлкнула по кнопке кондиционера. Дорого, конечно, однако дышать практически нечем. О славных временах, когда пришлось жить в боксе без вентиляции, лучше не вспоминать. Тогда частенько хотелось выбраться в гигантскую цистерну парка и ночевать там с остальными бездомными. Есть шанс, что тебя утащат мутанты из канализации, но хоть не задохнёшься.
Повеяло свежей прохладой и мотнув головой Вика спрыгнула на пол. Справа — рабочий, он же кухонный, стол с люком доставки и оперативным терминалом. Слева — санузел, где сидя на унитазе можно умыться и почистить зубы. Настоящая роскошь! Плюс — талоны на групповой душ.
— Связь, — тихо сказала Виктория и неизвестный номер рассыпался на отдельные цифры, тут же провалившиеся в чёрный прямоугольник коммуникатора. — Открыть контакт.
— Не стоит, — донёсся негромкий шелестящий голос. Изображение так и не появилось. Значит с ней связались то ли гости из Седьмого, то ли Братство Паука — местные хакеры. Вроде, пока их интересы не пересекались. — Проще открыть дверь и пустить нас.
Вика запустила руку в настенный карман и достала Пульс — шестнадцатизарядный пистолет с энергетическими патронами. Служебное оружие запрещалось брать домой, но запрет никто не соблюдал. Возвращаться часто приходилось через Рынок или Каналы, а там бывало небезопасно. Иногда не помогало даже оружие.
— Дверь, — приказала Вика и села на кровать, так чтобы держать в прицеле всю свою крохотную комнатку. Впрочем, что тут держать-то?
Первым в дверь сунулось мерцающее синим забрало боевого шлема и женщина поразилась: нечасто увидишь спецназ Кабины. Обычно, только когда один из Капитанов участвовал в каких-то торжественных мероприятиях.
— Ствол убери, — просипело синее рыло, и Вика послушно спрятала оружие. Не хватало ещё чтобы её поджарили из-за чрезмерно рвения этих, напичканных имплантатами, наркоманов.
— Чисто.
Шлем исчез и в комнату протиснулись двое, по виду — точно из Седьмого. Костюмы с силовым блоком и холёные гладкие рожи. Впрочем, молодой брюнет с коровьими глазами смотрелся ничего себе. Именно он оглядывал крохотную комнатушку с таким ужасом и жалостью, точно его занесло в тесную птичью клетку.
Тот, что постарше, с аккуратной бородкой, модной среди элиты, смотрел скорее с любопытством и даже некой ностальгией. Потом пригнул голову, сделал шаг и протянул руку.
— Добрый день. Позвольте представиться: Константин Эдуардович Штиль. Возможно вы слышали.
— Ещё бы! — Вика улыбнулась и позволила себе немного расслабиться. — Любой шторм прекращается, когда приходит Штиль. Приятно убедиться в том, что вы — не выдумка.
— А мне-то, как приятно! — мужчина разместился за рабочим столом и положил на него небольшой чёрный куб. Скорее всего — какой-то компьютер. — Иногда такое про себя услышишь, что сомнения берут: существую ли на самом деле?
— Леонид П-петров, — молодой слегка заикался. Может, от волнения, может — врождённое, но получилось неожиданно мило. — Старший следователь Садов.
— Ага, коллега, значит, — Вика пожала твёрдую сухую ладонь и на мгновение задумалась: какие преступления совершает элита элит? Воруют друг у друга золотые ложки? Впрочем, как она помнила из прошлой жизни, убивали все, даже элита элит. — Чем обязана? Хотите, возьму автограф?
— Скорее уж мы у вас, — откликнулся Штиль, а Петров немного неуклюже присел на кровать. Другого места тут просто не было. — Я пробил по базе и оказался очень удивлён: специалист такого уровня прозябает в этой мусорке. Просто — цветок на помойке.
Вика промолчала, но подумал, что гостю что-то очень нужно от неё. Иначе такие дифирамбы просто не поют. Впрочем, а почему бы не воспользоваться шансом, чтобы выбраться? Чем чёрт не шутит, может — даже в Седьмое?
— Но не станем увлекаться игрой в петуха и кукушку, — заметил Штиль.
Петров посмотрел на товарища с удивлением, а Вика обозначила улыбку краями губ. Кукушкой на полицейском сленге назывался курьер с электронным чипом в голове. Мальчик совсем не знаком с классикой.
— Итак, сначала — небольшой урок истории, — Константин Эдуардович вальяжно расположился на стуле и тот жалобно заскрипел. — Мир изначально предполагался отчасти транспортом для перевозки криокапсул, отчасти — кораблём поколений, где полмиллиона бодрствующих будут обслуживать сам корабль и двадцать миллиардов капсул.
Мы не знаем, что произошло спустя двести лет полёта: системный сбой, действие вируса или иное проявление злой воли, но большая часть консервов оказалась оживлена. Двадцать миллиардов там, где должны были жить полмиллиона.
— Конец света, — пробормотал Петров. Кажется, он искренне переживал. Кончики его ушей покраснели. Так мило!
— Почти, — согласился Штиль. — Однако же, после пятнадцати бунтов и двух религиозных войн, ситуацию удалось взять под контроль. Три отдельных города, кхм, наблюдение за рождаемостью и можно существовать.
— Долго ли? — спросила Вика и перехватила любопытствующий взгляд Петрова. Мальчик, я старше тебя лет на десять!
— Как выяснилось, целых двести лет, — Штиль хрустнул пальцами. — И почему я не родился в то славное спокойное время? Впрочем — это лирика. К сожалению, с ограничением рождаемости мы не справились, и наши кролики принялись размножаться, на думая о будущем. По самым приблизительным подсчётам количество жителей Мира увеличилось в полтора раза. Мы вернулись к тому, с чего начинали — перенаселению.
— Я заметила, — Виктория хмыкнула и демонстративно обвела взглядом свою конуру. — Так это — ещё далеко не худший вариант.
— М-да, — Штиль кивнул. — Когда-то и меня угораздило…Ну да ладно. Так вот, большое счастье, что у власти сейчас находятся либералы, ибо радикальная партия пыталась пропихнуть в конгресс законопроект о принудительной стерилизации и организации спецлагерей.
Виктория криво ухмыльнулась. До неё доходили слухи о том, что радикалы не собирались ограничиться перечисленным. Поговаривали об эскадронах смерти.
— А что предложили либералы?
— Проект «Дежа вю». Вновь погрузить большую часть пассажиров в криосон, оставив лишь обслуживающий персонал, — на лице Константина Эдуардовича мелькнула досадливая мина. — И вот тут мы столкнулись с большой проблемой. Оказывается, мы потеряли технологию изготовления криокапсул, так что пришлось разрабатывать всё с нуля.
— Очень интересно, — согласилась Вика и перехватила очередной взгляд Петрова. Тот понял, что его любопытство заметили и покраснел. — А я тут при чём? Криокапсулы я делать не умею.
— М-месяц назад, — вступил красный, как рак, Петров, — начались убийства учёных, работающих над проектом: «Дежа вю». На данный момент убиты пятеро.
Вика ощутила, как невидимая ледяная ладонь схватила её внутренности и начала сжимать. Нет. Только не это. Не это, снова.
— Подробности, — хрипло сказала женщина. — Вы считаете, что это — дело рук одного человека?
— Не уверены. Пока, — откликнулся Штиль и провёл пальцем по грани чёрного куба. В воздухе появилась картинка. Большая комната, на полу которой распростёрся человек. Судя по кровавому следу, неизвестный полз от опрокинутого стола к закрытой двери.
— Что у него в руке? — спросила Вика, подавшись вперёд. Штиль увеличил картинку и стало ясно, что в кулаке правой руки покойника зажато что-то блестящее.
— К-ключ, — сказал Петров и шмыгнул носом. — От двери в ванную. У нас они запираются. За дверью на полу мы нашли аптечку. Если бы убитый сумел доползти и открыть дверь, то мог бы задуть пеной рану и выжить.
— И так- все пять случаев, — Штиль смотрел не на объёмные картинки, а на лицо Вики. — У мертвецов был доступ к вещам, способным их спасти.
— Он давал им шанс, — Виктория закрыла глаза и принялась тереть виски. — Это сделал один человек, и я знаю, кто. Его зовут Павел Гамаюн. Один раз я уже поймала его. Ещё на Земле. Тогда он убивал учёных, причастных к проекту: «Ковчег».
— Но зачем? — в голосе Петрова звучал не столько вопрос, сколько искреннее возмущение. — Ведь это же давало шанс на спасение человечества!
— Ищешь логику в поступках психопата, Лёнечка? — лениво осведомился Штиль.
— Нет, нет, — Вика помотала головой. — У него была…Есть теория. Согласно ей, прогресс обеспечивают самые сильные и умные. Но они должны доказать, что имеют право считаться таковыми. Выжить в критической ситуации. Поэтому Павел ставил их на грань смерти, но давал шанс на спасение. Мизерный, но шанс.
— Гамаюн?
— Да, фамилия не настоящая. Он считает себя посланником высших сил. И ещё — Павел очень умён и опасен, — вспоминая их первую встречу Вика внезапно ощутила укол в сердце. Проклятье, неужели у неё ещё сохранились к гаду какие-то чувства? — Чтобы вы понимали, когда Павел сообразил, что я села ему на хвост, то познакомился со мной. Мы…Мы были любовниками.
Лицо Петрова потемнело. Вика горько усмехнулась. А как ты думал, мальчик? Ты пришёл в гости к принцессе? О нет, у всего есть тёмная сторона.
— Да и то, что я сообразила, кто он, на самом деле — чистая случайность. Наитие, интуиция. Для Павла это тоже оказалось полной неожиданностью, однако, когда его брали, пострадали десять оперативников. Ещё раз повторю: он — очень умён и опасен.
— Именно поэтому нам нужны именно вы, — тихо сказал Штиль. — Та, кто знает его лучше других. Со своей стороны, обещаю немедленный перевод в Седьмое небо и звание — не ниже капитана.
— Нет, — она помотала головой. — Нет! Ни за что.
— Хорошо, — неожиданно легко отступился Штиль и покряхтывая, поднялся из кресла. — Но я оставляю вам этот терминал. Он не заблокирован, так что вы сможете ознакомиться со всеми документами по делу. Ну а если вдруг передумаете, достаточно вызвать меня или, — он странно улыбнулся и указал на угрюмого Петрова, — коллегу. До встречи.
Штиль ещё раз улыбнулся и вышел. Петров задержался. Помялся, глядя в пол, а после поднял взгляд.
— Мне кажется, вам стоит согласиться. Плохая идея оставлять нерешённые вопросы за спиной, они могут и ужалить. И…Мне очень хотелось бы поработать вместе с вами.
После их ухода Виктория около часа сидела на койке, незряче уставившись в пространство. Воспоминания никуда не делись, оставшись такими же яркими, чёткими…Болезненными.
В горле пересохло, и Вика подошла к столу, чтобы выпить воды. Вздрогнула, когда коммуникатор внезапно запищал, выстрелив в воздух номер звонящего. Что за чёрт, она же не включала звук? И вновь кто-то неопределённый. А может…Петров?
— Связь, — сказала Вика и подставила пластиковый стакан под трубку фильтратора.
— Здравствуй, Ви, — стакан выпал из её рук, и драгоценная жидкость пролилась на стол. — Давно не виделись. Очень рад, что ты осталась жива.
Голос изменился, но эти интонации, эти бархатные обертоны…
— Следил за мной?
— Всё время, — он рассмеялся. — И тем более сейчас, когда развязался. Знал, что рано или поздно они придут к тебе.
— Почему бы тебе просто не прекратить? — дрожащей рукой она подобрала опрокинутый стакан. — Неужели ты не понимаешь…
— Обойдёмся без проповедей, хорошо? Я просто хотел услышать твой голос.
— И всё? То есть твой звонок никак не связан с приходом этих двух?
— Почему же. Очень даже связан, — он помолчал. — Не берись за это дело. Возьмёшься — умрёшь. А так я дам тебе шанс.
— Засунь его себе, знаешь куда! — она оскалилась. — И больше не звони! Никогда!
— Я подумаю, — он вновь рассмеялся и коммуникатор отключился.
Вика выпила стакан воды. Потом ещё и ещё. Постояла, глядя на лужицу воды и пальцем нарисовала на столе латинскую «В».
В — как победа. Как Виктория.
Вика коснулась пальцем чёрного куба терминала.
— Леонид Петров, — позвала она.
