КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Новый Рим. Железная Агнесс [Анна Кольт] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Новый Рим. Железная Агнесс

Глава 1

Семилетняя девочка по имени Агнесс смотрела на своего отца и хмурилась. Тот валялся на сером поеденном крысами матрасе в окружении пустых бутылок. Типичная картина. Бутылок скопилось так много, что, если выставить их вдоль стен, хватит, чтобы «опоясать» всю их квартирку. Они жили на первом этаже одного из огромных зданий Нового Рима. Только спустя годы Агнесс узнала, что в том же доме на верхних ярусах располагался дорогущий ресторан. В детстве она понятия не имела, что происходит над ее головой. Так было почти во всех высотных зданиях: нижние этажи занимали бедняки из трущоб, верхние — элита. Люди жили в одном здании, но в совершенно разных мирах. На первых этажах могли быть притоны, таверны, жилища пропащих людей. Выше — обычные квартиры, магазинчики, синематограф… А еще выше — огромные многоэтажные квартиры богачей, театры, музеи, банки… Некоторые из жителей верхних ярусов никогда не ступали на настоящую землю: они ходили по улицам-мостам между верхними этажами домов, гуляли в парках, разбитых на крышах зданий и «подвешенных» между ними.

Некоторые бедняки Нового Рима никогда не видели солнца. Они жили в трущобах на нижних ярусах. На земле. Улицы-мосты скрывали от них небо. Тени от башен делали трущобы похожими на мрачные катакомбы.

И только технические специалисты непрерывно перемещались по зданиям снизу вверх и обратно, с верхних ярусов до трущоб, и снова вверх, проверяя состояние конструкции и систем Нового Рима.

— Па-ап… — без особого энтузиазма позвала Агнесс. Девочка стояла возле края матраса и смотрела на отца с сомнением. Еще бы. На самом деле, она не хотела, чтобы он просыпался. Этот некрасивый и злой человек ей не нравился, хотя по идее должен был. Он ведь ее отец. Свою мать Агнесс вообще не помнила.

Девочка понимала, что даже если он проснется, то вряд ли решит ее проблему. Проблема заключалась в том, что Агнесс хотела есть. Еще пару секунд постояв возле спящего отца, она решила, что полезнее будет еще раз самой осмотреть жилище. Комната в их квартире была одна, она же была и кухней: несколько скрипучих деревянных шкафов, энергетическая плита и холодильник, который не работал. С него Агнесс и начала. Еду отец обычно складывал в холодильник. Наверное, по привычке. А может надеялся, что там еще остался холод. От него всего можно было ожидать. Сейчас в холодильнике было только две бутылки самогона, и одно пиво, которое отец называл «лекарством». Вообще-то Агнесс прекрасно знала, что дела в холодильнике обстоят именно так. И на что надеялась, когда его открывала? На чудо? Даже в свои семь лет Агнесс знала, что чудес не бывает. А магия запрещена законом.

Девочка принялась открывать шкафчики один за другим. Дверцы скрипели, и Агнесс морщилась от этого звука, потому что он мог разбудить отца. В шкафчиках тоже было пусто. Девочка решила осмотреть все углы в квартире. Ну а вдруг? И вот за одним из шкафчиков она увидела что-то, похожее на кусок хлеба. Она едва не вскрикнула от радости, зажала себе рот ладонью, чтобы не разбудить отца. Потом присела на корточки и протянула руку в щель между шкафчиком и стеной. К руке тут же прилипло что-то мерзкое, похожее на паутину или волосы. Агнесс старалась не думать о том, что это. Несмотря на все старания, достать до хлеба не получилось. Тогда Агнесс изменила положение. Села на колени, щекой прижалась к боку шкафчика. Но смогла только коснуться хлеба кончиками пальцев. На этом все. Агнесс злилась, но сдаваться не собиралась. Она встала и оглядела шкафчик: можно попробовать сдвинуть, но вряд ли силенок хватит, да и шумно. Отец проснется, наорет, а может и вовсе хлеб отнимет. Вот если бы чем-то подцепить… Агнесс вспомнила, что у входной двери стоял старый веник. Девочка вообще не помнила, чтобы им кто-то пользовался. Она бы и не знала, что это такое, если бы не зашла как-то в гости к Косому Джару и не увидела, как его мама метет пол.

Облезлый веник отлично прошел в щель, и через пару «гребков» кусок хлеба выкатился из-под шкафчика. Агнесс взяла хлеб в руку и почувствовала, как сильный голод вытесняет тошнота: хлеб был черствый, покрытый плесенью, пылью, волосками какими-то и мелкими паразитами. Нет, Агнесс была не настолько голодна. Она положила хлеб в дальний угол нижнего ящика шкафчика — на самый черный день. Нужно было искать другие варианты.

Агнесс вышла на улицу. На нижних ярусах всегда было темно, в лучшем случае сумеречно. Только благодаря рекламным флаерам, которые падали в трущобы с верхних ярусов, семилетняя Агнесс знала, что где-то люди живут по-другому. Вдоль улиц трущоб висели длинные лампы. Некоторые еще работали и излучали теплый золотистый свет. Некоторые были сломаны и жутко мигали. Большая часть не горела вообще. Эти лампы были последним деянием Джона Кейвсона — великого лидера, который превратил жалкое посткатастрофическое Поселение в Новый Рим. Незадолго до своей смерти он узнал, что быстрый рост города вверх привел к тому, что внизу образовались трущобы, где люди почти не видят солнца. Тогда Кейвсон приказал провести туда систему искусственного солнечного света. Про это Агнесс знала из газет, которые так же падали вниз с верхних ярусов. Почти целый год Агнесс ходила в местную школу, где и научилась читать. Но ей там не нравилось. Детей в школе было немного, да и те вечно дрались и издевались над Агнесс за то, что она действительно хотела учиться. Потому Агнесс бросила школу как только более-менее выучила буквы. Отец об этом не знал. За три месяца ни разу не спросил, как дела в школе.

После смерти Кейвсона на систему искусственного солнечного света в трущобах всем стало плевать. Об этом Агнесс знала уже из разговоров людей. Год за годом система потихоньку выходила из строя, погружая трущобы во тьму.

В тех местах, где света было побольше, толпились местные жители: такие же хмурые и некрасивые, как отец Агнесс. Они пугали ее своим видом: сгорбленные, бледные, болезненно худые или наоборот опухшие от алкоголя. Они говорили о том, как плохо они живут, как все будет только еще хуже. Иногда Агнесс боялась, что, если подойдет к ним слишком близко, они заразят ее своей безысходностью, и она потеряет всю волю к жизни, сядет рядом с ними и будет вот так же жаловаться вместо того, чтобы хоть что-то делать.

Агнесс обошла стороной группу таких вот людей и направилась к квартирке Косого Джара. Она часто бывала у него в гостях и знала, что у его семьи еды тоже мало. Они никогда не делились. Но вдруг в этот раз повезет? У Джара был взрослый брат Сеня. Может он устроился на работу, и теперь у них есть, чем поделиться?

Агнесс ждало разочарование. Джар сидел на бетонном выступе у стены. Услышав шаги Агнесс, он поднял голову:

— О, привет! — сказал он и улыбнулся, почти с гордостью демонстрируя отсутствие переднего зуба. У Джара немного косил правый глаз, за это он и получил свое прозвище. Сейчас косоглазие было подчеркнуто фингалом. В общем, выглядел Джар сегодня особенно колоритно.

— Привет, — Агнесс подошла к нему и, убрав руки в карманы своего платья, внимательно осмотрела мальчика. — Подрался?

— Типа того. Сеня приложил.

— Зуб тоже он выбил?

— Зуб и до этого шатался. Второй тоже. Гляди, — Джар подцепил указательным пальцем верхний передний зуб и покачал его.

— Гадость какая, — Агнесс поморщилась.

— Мама говорит, это так и должно быть. Там потом новые вырастут.

— Врешь ты все.

— И у тебя так будет! — Джара явно веселила реакция Агнесс на всю эту историю с зубом.

— Фу! Не будет у меня такого! У меня нормальные зубы!

Джар только усмехнулся с видом мудрого и взрослого человека. Вообще-то он был старше Агнесс всего на полгода.

— А чего Сеня тебе врезал-то? — спросила Агнесс.

— У него сегодня День рождения. Пятнадцать исполнилось. Ну мама и начала, что мол, взрослый уже, пошел бы на завод подмастерьем. А Сеня разозлился, а она все говорила и говорила… Ну и подрались все, — Джар закончил рассказ и поник. Агнесс подумала, что лучше бы они дальше говорили про зубы.

Тем временем голод никуда не делся. У Агнесс сводило живот, и она понимала, что при таких обстоятельствах просить помощи у Джара — не вариант.

— Ладно, мне пора, — сказала Агнесс, и перед тем, как уйти, добавила: — А насчет зубов ты точно врешь. Спорим на щелбан, что не будет со мной такого?

— Спорим! — оживился Джар. Они пожали, руки, Агнесс разбила, и ушла искать еду в другом месте.

Агнесс вернулась на улицу, где все еще стояла компания, к которой она совершенно не хотела подходить. Она нахмурилась, огляделась в поисках других вариантов. Можно было пойти на рынок и попробовать что-нибудь украсть. Агнесс представила себе, как будет подходить к прилавку с хлебом, озираться. Как строго на нее будет смотреть Пекарка Фло. В итоге страх быть пойманной на воровстве оказался сильнее страха обратиться к трущобникам, которые сейчас стояли под одной из тех самых мигающих ламп. Как будто специально для большей жути.

— Подайте на хлебушек, — попросила Агнесс, подойдя к компании. Трущобники сделали вид, что не замечают ее, и продолжили разговор. Один из них, покрупнее, но все равно тощий, рассказывал о том, какой козел его брат: устроился на завод во времена Кейвсона, и теперь живет припеваючи на верхушке средних уровней. Агнесс пошла дальше, ища других людей, к которым можно обратиться.

За поворотом она углядела пожилую женщину, что сидела на земле у стены с хмурым видом и читала газету. Агнесс присмотрелась к изображению на первой странице. Там было очень красивая фотография: невысокий, но статный мужчина в темном костюме, а рядом с ним — женщина со светлыми локонами в длинном белом платье с букетом цветов в руках. Агнесс замерла, разглядывая фотографию. Эти люди были такими красивыми! «Наверное, на верхних уровнях все такие», — думала она. Агнесс попыталась разобрать заголовок над фотографией. Она читала медленно, шевеля губами, беззвучно проговаривая буквы: «Сва…д… дьба Джозе… фа Аро… на… кса и Ка-те-ри-ны Валь… монт. Амби… ци… оз… ный поли-тик и звезда Но-во-римс-ко-го дра-ма-ти-чес-ко-го теа-тра — самая красивая пара города». Агнесс не знала, кто такие Джозеф Аронакс и Катерина Вальмонт, понятия не имела, что такое «ам-би-ци-оз-ный» и «дра-ма-ти-чес-ко-го», но вот насчет «красивой пары» определенно была согласна.

Агнесс подошла к читавшей женщине поближе.

— Тетенька, тетенька… — на этот раз она решила сначала привлечь внимание. Но пожалела об этом, потому что «тетенька» наградила Агнесс таким злющим взглядом, что девочка только ойкнула и отбежала в сторону.

— Эй, голодная! Поди сюды!

Агнесс обернулась на голос. На нее смотрел худой мужчина с длинными серыми волосами. На голове у него был помятый пыльный цилиндр, и тень от его полей падала на лицо загадочного человека. Кожа его была бледной, как почти у всех трущобников. Ее покрывали мелкие морщины, и потому она напоминала скомканный лист бумаги, который попытались разгладить. Мужчина был одет в черное, и оттого выглядел зловеще. А еще у него не было ноги.

— Ты, ты! — крикнул мужчина, заметив растерянность девочки. Он стоял, прислонившись спиной к грязно-серой стене и опирался на грубо сделанный костыль. Агнесс секунду колебалась. Человек пугал ее. Он был похож на Черного Гробовщика из страшилки, которую трущобные дети рассказывали друг другу в темноте. Это была история про гробовщика, который настолько любил свою работу, что ему было мало мертвецов, потому он заманивал прохожих в свой подвал и там заживо заколачивал их в гробы. Агнесс знала, что это просто детская страшилка, и бояться ее глупо. А еще живот от голода сводило все сильнее, и начинала кружиться голова. Так что Агнесс расправила плечи и подошла к зловещему одноногому мужчине.

— Дяденька, подайте на хлебушек, — сказала она и протянула руку. — Дома кушать нечего.

Мужчина сипло рассмеялся, потом закашлялся, сплюнул на землю. Агнесс посмотрела на его зеленоватый плевок на земле и скривилась. Мужчина заговорил снова:

— Ишь че! «Подайте»! Просто так тут тебе никто ниче не даст. А вот отнесешь для меня кой-чего Кире Булыжнику, дам пять капсов.

Отнести пришлось листок бумаги, сложенный в четыре раза. Открывать его нельзя было ни в коем случае. Кира Булыжник был владельцем мясной лавки на рынке, что располагался парой этажей выше. Мясо у него всегда выглядело сомнительно: сероватое, мелко нарезанное, а еще вокруг вечно летали мухи. Сам Булыжник был большим лысым мужчиной.

— Вам просили передать, — сказала Агнесс, и отдала ему листок. Тот развернул его, прочитал, достал карандаш из кармана своего грязного фартука, написал что-то, сложил листок обратно и вернул Агнесс. Та растерянно посмотрела на листок.

— Ну и че стоишь? — спросил Булыжник хриплым басом. — Вали, неси ответ обратно.

Агнесс поплелась обратно к одноногому. Она уже его не боялась. Ей так сильно хотелось есть, что было все равно, утащат ее в подвал или нет. Тем не менее, одноногий действительно дал ей пять капсов. Это был первый заработок Агнесс. Она вернулась на рынок, и поняла, что пять капсов — это очень мало. И десять — мало. И вообще, чтобы купить буханку хлеба, нужен минимум руб. В тот раз она купила кулек сухарей, чтобы утолить голод, а потом меньше руба не брала. Оказалось, что в трущобах живет удивительно много людей, которым нужно что-то кому-то передать. И эти люди платили Агнесс, потому что все доставляла быстро, в конверты и свертки не заглядывала, вопросов не задавала и никому ничего не рассказывала. «Эй, Агнесс, а кому ты вчера такой толстый конверт несла?» — «Не твое дело».

***

Так проходило детство Агнесс. Ее окружали темнота, грязь и очень сомнительные личности. Она никому не доверяла. Особенно отцу, с которым почти и не виделась. Научившись зарабатывать на еду, она перестала появляться дома. Агнесс боялась, что отец начнет спрашивать, где она была и что делала, хотя раньше он никогда не спрашивал. Она боялась, но отец отберет ее деньги и потратит на выпивку. Так что Агнесс обычно ночевала на улице, пряталась в дальних углах круглосуточных магазинов и таверн.

С некоторыми поручениями Агнесс приходилось подниматься на четыре-пять этажей повыше, и тогда она поняла, что трущобы тоже не все одинаковые. Более высокие уровни трущоб были немного светлее. Солнечным лучам все-таки удавалось туда пробиться. На самых нижних этажах, что были ниже рынка, люди в основном сидели без дела и злились на весь мир за свою участь. Здесь, с четвертого этажа и выше, люди были активными, но какими-то нервными. Озирались вокруг, будто боясь чего-то. Даже от Агнесс иногда шарахались, если она подходила слишком тихо.

Агнесс поняла, в чем дело, когда доставляла очередную посылку на пятый этаж. Это был конверт, и Агнесс никак не могла понять, что в нем. На ощупь вроде не твердое, но и не мягкое, и уж точно не письмо… Но Агнесс не задавала вопросов. Это было частью работы. Девушка, которой предназначался конверт, была высокой и худой, а длинные руки и ноги делали ее похожей на гигантскую паучиху. Увидев Агнесс, девушка метнулась к ней через улицу, вцепилась в ее плечи тонкими пальцами и заглянула в лицо большими выпученными глазами:

— Это ты?! Ты?! Ты принесла?!

Агнесс вздрогнула, попыталась отстраниться, но пальцы крепко сжимали ее плечи. От этого было больно и страшно.

— Как вас зовут? — Агнесс всегда задавала этот вопрос, чтобы по ошибке не отдать посылку другому человеку. Этому ее научил все тот же одноногий мужчина, похожий на Черного Гробовщика еще во время первых доставок: «Вот ты спросишь его «Это ты Артем Кастет?», и он скажет, мол, да, это я. А на самом деле он не Артем вовсе, а Кирилл, и просто тебе соврал, а ты ему посылку отдашь, и хана тебе тогда!» Конечно, если кто-то целенаправленно собирался перехватить посылку, это бы не помогло, но хотя бы от случайных ошибок защищало.

Похожая на паучиху девушка стиснула зубы и зло выдохнула. Агнесс зажмурилась от страха.

— Фиса, — сказала девушка и разжала пальцы. — Фиса Дым.

Когда Фиса назвала свое имя, Агнесс почувствовала себя увереннее. Да, это именно та девушка, которой нужно отдать посылку, все идет по плану. Агнесс достала конверт из сумки через плечо, которую специально завела для того, чтобы носить в ней посылки. Фиса своими тонкими цепкими пальцами вырвала конверт из рук Агнесс и тут же, прямо перед ней, вскрыла его. Фиса запрокинула голову и подняла над ним конверт. Тут Агнесс и узнала, что было в нем: порошок, который Фиса теперь сыпала себе в рот. Потом девушка прикрыла глаза, расплылась в улыбке и бездумно засмеялась. Агнесс смотрела на нее и осознавала, что сейчас произошло. Фиса была наркоманкой, и Агнесс только что доставила ей дозу. Агнесс видела совсем опустившихся умирающих наркоманов в самом низу. Они лежали прямо на улицах в бреду. Джар объяснил Агнесс, кто они такие, а ему в свою очередь рассказала мать. У Джара так умер отец. Джар говорил, что все наркоманы заканчивают одинаково. Теперь Агнесс смотрела на Фису, которая все смеялась и кружилась в танце с закрытыми глазами. Агнесс было больно осознавать, что из-за нее эта девушка стала ближе к мучительной смерти. А что она могла сделать? Агнесс даже не знала, что в конверте. Она не могла спросить, потому что ей платили именно за то, что она не задает вопросов. А больше ей зарабатывать нечем. Агнесс решила, что пока она оставит все как есть. Будет дальше носить посылки, не думая о том, что в них и к каким последствиям это может привести. Просто чтобы выжить. Но она будет искать другой вариант заработка. И как только он появится — Агнесс перестанет доставлять посылки, которые, как оказалось, могут быть такими опасными.

***

В ее мрачной жизни все же было кое-что светлое: свой кусочек неба и дирижабли. Когда работы не было, Агнесс шла к одному особенному месту. Это была небольшая площадка между пятым и шестым этажами — крыша пристройки к одному из больших зданий. Там мосты и дороги верхних ярусов сложились таким образом, что было видно крошечный квадратик неба. Порой именно там проплывали дирижабли. Белоснежные, даже сияющие на фоне небесной синевы. Агнесс лежала на жесткой шершавой крыше и смотрела на них. Дирижабли заставляли ее поверить, что в мире есть что-то большее, чем ее жизнь в трущобах. Позже Агнесс узнала, что эти дирижабли летят исследовать дальние страны. В тех странах растут огромные деревья, цветут яркие цветы, и водятся дикие животные. Очень опасные большие кошки, крысы в броне! И даже цветы могут съесть человека! Потому на дирижаблях служат только самые смелые и благородные люди, которые готовы рисковать жизнью ради ценных знаний. Дирижабли были самым прекрасным, что было в детстве Агнесс. Она мечтала тоже когда-нибудь отправиться в воздушное путешествие.

Но ей неизбежно приходилось возвращаться к работе. Бегать по трущобам, доставлять сообщения и вещи. Впрочем, именно одна из таких доставок изменила все.

Глава 2

Агнесс поручили доставить сверток для Старушки Яннике. Про нее ходили самые разные слухи. Кто-то говорил, что это просто сварливая бабка, которая не смогла ужиться с новой властью и потому оказалась в трущобах. Кто-то рассказывал, что она ведьма, которая ест детей. В такую чушь Агнесс, конечно, не верила, но заходить в темную лачугу старухи все равно было страшновато. Жилище Яннике было пристройкой к большому зданию, таких было много в трущобах. Они делали улочки еще более узкими и делились на две категории: одни создавали хоть какой-то уют, а другие — наоборот, усиливали чувство безысходности. К первым относились домики, за которыми следили. Подкрашивали стены или хотя бы двери, держали занавески на окнах, а то и небольшие огородики под работающей лампой. Растения, правда, приходилось прятать за металлической решеткой под напряжением, иначе их моментально обрывали или утаскивали целиком. Тем не менее, кустики помидоров под окном смотрелись уютно даже за решеткой. Пристройки второй категории были сделаны из темных досок, которые плохо стыковались друг с другом. Некоторые стены вовсе были перекошенными и грозили в любой момент рухнуть. Окна были по большей части выбиты и зияли черной пустотой. Страшнее всего было то, что в таких домах тоже кто-то жил.

Жилище Старушки Яннике не относилось ни к той, ни к другой категории. Никаких растений, ничего лишнего. Окон не было вообще. Тем не менее, стены выглядели крепкими, доски плотно прилегали друг к другу. А дверь была вовсе железной. Агнесс думала, что в нее придется долго стучать, но дверь оказалась не заперта. Девочка заглянула в темноту жилища зловещей старухи. Все кругом было завалено механизмами. Горы самых замысловатых металлических штуковин уходили в темноту. Конструкции из прутьев, пружин и шестеренок, рамы от велосипедов, детали, назначения которых Агнесс тогда еще не знала… Даже стен было не видно. Будто их вовсе не существовало. Словно маленькая Агнесс заглянула в бесконечную страну механизмов: железные горы, простирающиеся на тысячи километров вокруг, в темноту. Метрах в четырех напротив двери светила желтым светом настольная лампа. На столе тоже было много вещей: инструменты, детали. Они казались Агнесс очень любопытными, и ей хотелось рассмотреть их поближе, но подходить и глазеть было страшно. За столом сидела Старушка Яннике. Она действительно была похожа на ведьму, Агнесс даже испугалась и оттого застыла на месте. Яннике была очень старой, сгорбленной, ее лицо было морщинистым, как засохшее яблоко, а черные и горячие глаза смотрели прямо на Агнесс.

— Ну чего надо?! — спросила Яннике. Голос ее был громким, резким и хрипловатым.

— Тут передать просили… По заказу… Вот… — Агнесс приподняла сверток, который держала в руках.

— А чего тогда в дверях стоишь?! Тащи сюда!

Агнесс направилась к старушке. От двери до ее стола пролегала «тропинка»: участок, чуть менее заваленный всевозможными железками, чем все остальное. Однако, в середине пути Агнесс все-таки пришлось перелезать через велосипедную раму. Когда девочка большей своей частью уже преодолела этот барьер, и оставалось только перенести вторую ногу, она зацепилась за что-то носком ботинка. Агнесс охватил ужас. Она представила, как сейчас упадет, рама упадет вместе с ней, больно придавит, наверняка еще утянет за собой какие-то другие железяки, все это загрохочет, Яннике разозлиться, и тогда…

— Застряла что ли? — голос старушки прервал поток мыслей.

Агнесс взяла себя в руки, аккуратно вернула вторую ногу на исходную и перенесла через раму уже по другой траектории. Оставшееся расстояние она прошла без приключений и протянула Яннике сверток. Когда та его забирала, Агнесс обратила внимание на ее пальцы. Длинные, узловатые, грубые на вид и покрытые мелкими отметинами от плохо заживших царапин. Ногти ее по краям были черными от машинного масла. Агнесс подумала, что отмыть их, наверное, уже невозможно, и ногти Яннике останутся такими до самой смерти.

Старушка поднесла сверток к уху и встряхнула.

— Хм… — встряхнула еще раз и довольно улыбнулась. — Ха!

Яннике посмотрела на Агнесс и ее лицо снова стало суровым.

— А ты чего какая тощая? — спросила она. — Болеешь что ли? Не заразишь меня тут?!

— Да не! Я просто… ну… такая.

— Голодная что ли? — Яннике прищурилась.

Агнесс опустила голову:

— Ага…

— Тогда давай чай пить! — первым делом Яннике убрала сверток в ящик стола. Потом отошла на несколько шагов и скрылась в темном углу.

Агнесс не была уверена в том, что сейчас происходит. В трущобах ее никогда ничем не угощали. Она только слышала иногда на более высоких этажах, что, мол, на средних уровнях принято гостей кормить, поить чаем, кофе или вином. Агнесс это казалось дико. Зачем отдавать кому-то свою еду? И неужели сейчас Яннике поделится с ней своим чаем, как те люди со средних уровней? Агнесс была совсем не против приобщиться к этой традиции.

Она приподнялась на цыпочках и подалась вперед, опираясь на стол, пытаясь разглядеть, что делает старушка. Девочке все еще было немного не по себе. Спустя мгновение в темном углу засветилась золотистая спираль энергетической плитки. Агнесс сумела разглядеть металлический чайник, который поставила на конфорку Яннике. Пока та возилась с заваркой, Агнесс наконец смогла рассмотреть стол. На нем лежали металлические детали разной формы, моток проводов, рулон изоленты, карандаш с погрызенным кончиком. Были отвертки разного размера и формы, гаечные ключи. Особенно любопытной Агнесс показалась штуковина примерно с локоть высотой, состоявшая из металлического корпуса на опорах. Корпус держался на них как дом на сваях, и снизу из него торчало что-то вроде сверла. По бокам корпуса были ручки, и с одной стороны шел кабель, подсоединявший все это к энергетической сети.

Агнесс разглядывала странную штуковину, и любопытство потихоньку пересиливало страх. Яннике вроде не собиралась ее убивать, и Агнесс спросила:

— А че это такое?

— Что? — Яннике обернулась и посмотрела на Агнесс, слегка прищурившись.

— Это, — Агнесс кивнула на любопытную штуковину.

— А! Это фрезер ручной.

— А зачем он нужен? — Агнесс потянулась к ручке фрезера, и Яннике тут же оказалась рядом и шлепнула ее по руке. Это было довольно больно, но в трущобах люди постоянно дрались и били друг друга, потому Агнесс не удивилась. Руки от греха убрала в карманы.

— По металлу работать. Детали вытачивать, — Яннике отвечала удивительно охотно, даже немного улыбалась. Агнесс не ожидала такого от жительницы трущоб. Впрочем, Яннике жила почти на границе со средними ярусами.

— Вот надо тебе, допустим, отверстие в детали проделать… — продолжала старушка.

— В металлической? — уточнила Агнесс.

— Ну а какой же?

— И что, эта штука прям в металле дырку сделать?

— Дырка в заднице! А фрезер делает технологическое отверстие.

На грубость Агнесс не обиделась, в трущобах успела наслушаться и не такого.

— А покажете? — спросила она.

— Я уже чайник поставила, — Яннике снова нахмурилась. — Так что сначала чай!

Старушка тем временем вернулась к столу, достала из ящика жестяную коробку и открыла. К удивлению Агнесс, в коробке оказалось печенье. Те неровные кругляшки, что продавала Пекарка Фло. Агнесс часто доводилось чувствовать его запах, когда она болталась возле рынка, и она ужасно хотела его попробовать, но денег, что она зарабатывала на печенье не хватало. Потому теперь она не удержалась и протянула руку, чтобы ухватить одно из коробки. И тут же получила еще один довольно болезненный шлепок по руке от Яннике.

— Чая дождись! — сказала старушка.

Чай был вкусный, наверное тоже с рынка. Причем с того, что был ближе к средним ярусам. А печенья оказалось очень сладким, нежным, хрустящим, но мягким, и Агнесс жмурилась от удовольствия, пока жевала его.

Потом Яннике, как и обещала, показала Агнесс работу ручного фрезера, и девочку это покорило. Металл казался Агнесс чем-то непоколебимым, постоянным и незыблемым, а Старушка Яннике с помощью фрезера могла менять его форму. Проделывать в нем дыры (то есть, технологические отверстия!), вытачивать борозды… Изменять его и создавать что-то новое. Для Агнесс это было настоящим чудом. Ей стало интересно, что еще умеет Старушка Яннике. Ей захотелось научиться.

***

Посылку для Яннике Агнесс поручил доставить тощий, но крепкий парень по имени Том. Он не был жителем трущоб. Агнесс вообще была не уверена, что он где-то жил. Том собирал металлолом и старую ненужную технику у жителей средних и верхних ярусов. Те были только рады, что им помогали избавиться от хлама. Те вещи, которые еще работали, Том продавал жителям нижних средних уровней и верхушке трущоб. А нерабочую технику — на запчасти мастерам вроде Старушки Яннике. Агнесс нравилось с ним работать. Во-первых, потому, что она знала — доставить придется какую-нибудь деталь, кусок металла или мелкий прибор вроде радиоприемника или коммуникатора. У Тома не было секретов, и он обычно сам говорил Агнесс, что в свертке. Иногда даже не утруждался заворачивать. Это было куда приятнее, чем нести какой-нибудь загадочный конверт от «Гробовщика», в котором могут оказаться наркотики. Во-вторых, штуковины, которые Том поручал ей доставить, часто были очень любопытным. Не такими крутыми, как ручной фрезер, конечно, но радио, например, маленькую Агнесс вполне впечатлило. Поддавшись любопытству, она покрутила колесико и поймала передачу с верхних ярусов. Агнесс спряталась под улицей-лестницей и почти час завороженно слушала, как несколько мужчин и женщин жарко спорят о том, кто станет следующим лидером Нового Рима.

— …Некрасов полон энергии и харизмы, — говорил мужчина с низким хрипловатым голосом.

— Это потому, что Лекс молод, — отвечала женщина, в голосе которой звучала легкая насмешка.

— Вряд ли он позволит нам как прежде называть его Лексом, если поднимется так высоко, — вклинился в разговор бодрый мужской голос.

— Он уже высоко поднялся, мой дорогой, — сказала женщина. — Тем не менее для того, чтобы стать лидером Нового Рима он еще слишком молод. Совет тоже так считает, и вряд ли Лекс в ближайшее время сумеет их переубедить.

— Кейвсон тоже был молодым, когда стал лидером, — сказал низкий голос.

— То была совсем другая история. Тогда и Нового Рима-то не было. Только зашуганное Поселение. Сейчас совсем иные времена. И, если вы спросите меня, я скажу, что в ближайшие пару лет к власти придет Джозеф Аронакс. Сильный уверенный лидер, который знает, что делает. Кроме того, он не раз заявлял о своем намерении возродить наследие Джона Кейвсона. Это именно то, чего нам сейчас не хватает.

— А как по мне, — снова вклинился бодрый голос. — Так все это просто домыслы, и Филипп Грей просидит у власти еще минимум лет десять!

— Упаси Виктория, — вздохнула женщина.

Агнесс понимала далеко не все, но ей было интересно. Она видела в газетах фотографии Филиппа Грея, нынешнего лидера Нового Рима. Это был полноватый мужчина средних лет с невыразительным лицом. Из разговоров трущобников Агнесс часто слышала, что это именно Грей виноват в том, что нижние ярусы приходят в такое запустение. Он ничего не делает для того, чтобы помочь людям. Даже систему искусственного освещения не ремонтирует. Слушая передачу по радио, Агнесс думала о том, как будет здорово, если в Новом Риме сменится лидер. Про обоих кандидатов говорили в основном хорошее: они оба хотели, чтобы Новый Рим развивался. Агнесс слушала, и представляла, как трущобы наполняются светом отремонтированных ламп, как мрачные разваливающиеся пристройки превращаются в симпатичные домики, как на улицах появляются общественные сады с овощами и фруктами, и людям больше не надо беспокоиться о еде… Агнесс так замечталась, что доставила радио адресату только через два часа. Ох, как долго и нудно Том тогда ворчал! Но за доставку заплатил.

Вот и теперь, когда Агнесс вернулась от Яннике спустя целый час, Том смотрел на нее хмуро. Агнесс нравилось с ним работать еще и потому, что сам Том казался ей не менее любопытным, чем его товары. Сейчас он стоял, прислонившись к стене таверны. Он был не только тощим, но и высоким. На голове у него была желтая шляпа с красной лентой, за которую был заткнут блокнот, куда Том записывал заказы на технику и детали. На нем был побитый жизнью клетчатый костюм песочного цвета, а на пыльной дороге у его длинных ног валялся неизменный рюкзак, набитый железками. Агнесс вообще не представляла, как у Тома хватает сил его таскать.

— Ну и чего опять так долго? — спросил Том. Он отлепился от стены и полез в карман за деньгами. В его движениях была своеобразная неловкая грация.

— Заболталась со Старушкой Яннике, — Агнесс старалась говорить небрежно, чтобы не выдать, насколько ей было интересно в мастерской. Она боялась, что Том будет смеяться.

— Брр! — Том передернул плечами. — Я бы ни за какие деньги с ней болтать не стал. Она же вечно начинает про свою технику да про заводы, скука смертная. А потом еще ругаться начинает…

— И дерется, ага, — Агнесс многозначительно протянула руку. Том выдал ей обещанные три руба.

— Ты поаккуратней там с ней, — серьезно сказал Том. — Старушка Яннике вспыльчивая. Мало ли, что выкинуть может…

***

В следующий раз Агнесс постучала в дверь дома-мастерской Старушки Яннике уже на следующий день.

— Кого там принесло?! — крикнула Яннике из глубины дома.

Агнесс приоткрыла дверь и заглянула внутрь:

— Это опять я.

— Че надо?

Агнесс стала потихоньку пробираться к столу. Велосипедной рамы на середине пути уже не было.

— Да я так просто. Поболтать, — ответила она.

— Поболтать, ага, — Яннике хрипло усмехнулась. — За печеньем пришла, так и скажи.

Агнесс хотела было ответить, что да, от печенья она бы не отказалась, но тут она увидела на рабочем столе Яннике коробку размером с книгу. Крышки на ней не было, и можно было увидеть, что внутри у коробки полно проводов, катушек и лампочек. Но больше всего внимание Агнесс привлек полупрозрачный золотистый камушек, размером с четверть спичечного коробка. Он был в самой середине коробки, и к нему было подсоединено несколько проводов. Агнесс почему-то показалось, что у этого камушка возможностей еще больше, чем у ручного фрезера.

— А что это такое? — спросила Агнесс, совершенно позабыв про печенье. Она забралась на табуретку со своей стороны стола, чтобы поближе рассмотреть золотистый камушек.

— Видеофон чиню, — сказала Яннике и глянула на девочку, будто стараясь понять, правда ли ей интересно.

— А это что? — Агнесс указала на камушек, и, поднеся палец слишком близко, получила еще один шлепок по руке.

— Истоковик. Ты чего, не знаешь, че такое истоковики?

— Не-а.

Яннике закатила глаза:

— А я говорила, что мы с Греем опять в Темные времена скатимся! Взрослая девка ведь уже, и не знает, что такое истоковик! Чему вас только в школе учат?!

Агнесс нахмурилась и сложила руки на груди. Яннике жаловалась на жизнь точно так же, как другие трущобники!

— А я в школу не хожу! — ответила Агнесс.

— Вот и я о том! Дети по улицам шляются, вместо того чтобы учиться! При Кейвсоне такого не было!

— Да что такого крутого в этом Кейвсоне-то? — спросила Агнесс.

— Ты еще и про Кейвсона не знаешь?!

— Ну, я имя вроде слышала, но не очень поняла, — Агнесс все-таки смутилась, почувствовав себя совсем глупой.

— Это великий человек, который построил весь Новый Рим! Лидер, который был до Филиппа Грея, — сказала Яннике. — Все развалил, слизень…

— Грей слизень?

— Ну не Кейвсон же!

Агнесс подумала, что Грей на фотографиях в газетах правда похож на слизняка. Потом хихикнула, представив слизняка в очках и костюме как у Грея.

— Смех без причины — признак дурачины.

Агнесс уже успела смириться с тем, что она «дурачина», потому просто спросила:

— Что Грей развалил-то?

— Заводы! Стройки! Когда Кейвсон только начинал, Новый Рим даже Новым Римом-то не назывался.

— А как назывался?

— Поселение. Как после Катастрофы назвали, так и было…

— О, это я знаю! — оживилась Агнесс. — Про Катастрофу нам в школе рассказывали!

— Да неужели! И что же вам рассказывали?

Агнесс расправила плечи, набрала в легкие побольше воздуха и начала рассказ:

— Раньше на этой планете жила другая цивилизация. Они отличались от нас тем, что активно использовали магию…

— И что же такое магия? — Яннике сложила руки в замок, устроила на них подбородок и улыбнулась тонкой кривоватой улыбкой.

— Вы же знаете! — Агнесс решила, что старушка над ней издевается.

— Я-то знаю. Мне интересно, знаешь ли ты.

Агнесс шумно выдохнула через нос, но ответила:

— Вот есть Энергия, да? От нее работают всякие приборы, типа лампочек, радио, видеофонов вот… — Агнесс кивнула на коробку на столе и продолжила уже заученным определением, которое знал каждый житель Нового Рима и окрестностей: — Когда от Энергии работают приборы — это технологии. Когда человек пропускает Энергию через себя, преобразуя ее силой своей воли — это магия. Магия опасна и запрещена законом… — тут Агнесс снова перескочила с размеренно-уверенного тона, которым повторяла вызубренный текст, на свой обычный любопытный: — А почему она опасна? Нам говорили, что Катастрофа случилась именно из-за магии, но больше ничего не рассказывали!

— А больше ничего и не известно. Огромный выплеск Энергии, волной прокатившийся по всему миру, убивший большинство людей и разрушивший города…

— Да! И только Башня Виктории выстояла, потому что у нее был защитный купол… Нет! Там еще башни были! В том городе, что был тут раньше! Это были огромные магические артефакты! — Агнесс вскинула руки вверх и едва не упала с табуретки.

— Семь башен держали защитный купол. Шесть не выдержали и рухнули, а Башня Виктории пострадала, но выстояла. Кстати, ее тогда так не называли даже. Ее называли Башней Защиты. Говорят, до Катастрофы там был университет магии.

— Ого! — таких подробностей Агнесс не знала, но своими знаниями ей блеснуть тоже хотелось. — И случилось это тысячу девяносто восемь лет назад, да?

— Если бы ты не знала, что у нас летоисчисление от Катастрофы идет, я бы тебя пинком под зад выгнала. Так что нечего тут хвалиться ерундой. Давай, вспоминай что-нибудь стоящее!

Агнесс призадумалась. Вообще про историю Нового Рима им в школе рассказывали мало и скучно.

— После Катастрофы были Темные времена, — сказала она. — По всей планете были землетрясения и… и… еще всякое.

— Цунами и извержения вулканов, — подсказала Яннике уже более терпеливо. Видимо ответ «землетрясения и всякое» ее устроил.

— А Косой Джар еще рассказывал, что там были чудища и живые мертвецы, но я ему не поверила, — Агнесс посмотрела на Яннике с сомнением. Та зловеще усмехнулась:

— Были, были. Чудища — это животные, которые мутировали… — Яннике заметила непонимающий взгляд Агнесс и пояснила: — Изменившиеся из-за выплеска Энергии. Некоторые увеличились в размерах, какие-то виды поменяли цвет, обзавелись новыми частями тела и возможностями… При Кейвсоне ученые пытались соотнести новые виды с докатастрофическими по редким уцелевшим энциклопедиям, но потом бросили это дело. Проще и эффективнее было составить новую классификацию и каталоги.

— Эти чудища и сейчас есть?

— Не в Новом Риме, конечно. Они ушли в леса. В окрестностях Нового Рима опасных зверей почти нет.

— А мертвецы?

— Что мертвецы?

— Ну, живые мертвецы. Они тоже были?

— О, да, — ответила Яннике. — И это было действительно жутко. В телах магов, погибших во время Катастрофы, сохранилась Энергия. Она заставляла их двигаться чисто механически.

Агнесс представила это, и ей стало жутко. Тело мертвого человека, которое ходит как заводная кукла.

— Самое ужасное, — продолжала Яннике, — что они пытались восполнить Энергию. И иногда бросались на людей, потому что в теле каждого человека содержится небольшое количество Энергии.

— И в моем? — Агнесс почему-то оживилась от этой мысли.

— И в твоем, — ответила Яннике и нахмурилась. — Только знаешь, мелкая, самым ужасным в Темных временах были не чудища и мертвецы.

— А что?

— То, что люди были настолько заняты выживанием, что утратили почти все знания докатастрофической цивилизации.

— Как это «утратили»?

— Потеряли, — Яннике с досадой вздохнула. — Магические носители были уничтожены выбросом Энергии. Остались бумажные. Книги, карты… Часть была брошена в покинутых зданиях, и со временем бумагу сожрала плесень, сырость, насекомые… Часть вообще пошла на растопку, когда люди замерзали. Мы не в праве их судить.

— Но это грустно, да? Мы не узнаем, как жили люди до Катастрофы…

— Почему же не узнаем? Не зря Кейвсон устанавливал памятники историкам-энтузиастам! Эти люди в Темные времена, рискуя жизнью, спасали книги. Благодаря им у нас есть хоть какие-то представления о докатастрофической эпохе. Благодаря им, и отважным исследователям из Новоримского воздушного флота!

Тут глаза у Агнесс загорелись. Она вспомнила о белых сияющих дирижаблях, на которые ей так нравилось смотреть.

— Они летают на дирижаблях, да? — спросила Агнесс.

— Да. На Европейских островах часто удается найти руины докатастрофической эпохи. При Кейвсоне мы получали много знаний оттуда. Но на главный вопрос ответа пока так и не получили.

— Что за главный вопрос?

— Причина Катастрофы. Где это началось? Как произошло? Те, кто находился ближе всего к эпицентру, и знал ответы, погибли первыми. Ученые пока сошлись на том, что причиной была магия. Магия опасна, потому что человек берет огромную силу под контроль своего разума, и одна случайная мысль может сделать эту силу разрушительной. Чтобы безопасно пользоваться магией, человек должен обладать чистым разумом, быть полностью сосредоточен. К сожалению, человек по своей природе существо слишком хаотичное, подверженное внезапным эмоциям и сопутствующим импульсам. Например, вот колдуешь ты заклятье, чтобы исцелить человека. А этот человек тебя ненавидит. Лежит и матом тебя кроет. И вот ты поддалась на провокацию, разозлилась, и вместо того, чтобы человека вылечить, взорвала ему голову.

Агнесс было рассмеялась, но поймала строгий взгляд Яннике и затихла.

— Мы остановились на Темных временах, — напомнила Агнесс. — Там были землетрясения, вулканы и эти…

— Цунами. Такие сильные, что изменили географию.

— Ага. И еще чудища и мертвецы. А люди от всего этого прятались в Поселении, которое образовалось вокруг Башни Виктории. Туда приходили выжившие со всего мира.

— Да, — сказала Яннике. — Говорят, до Катастрофы было много разных стран, и люди говорили на разных языках, и отличались по цвету кожи и форме глаз.

— Это как у нас, что бедные не видят солнца, потому бледные, а богатые загорелые?

Яннике задумалась, почесала подбородок черными от масла ногтями, и ответила:

— Не. Там как-то по-другому было. Черт теперь знает, как именно. Суть в том, что, когда выжившие собрались в Поселении, их языки смешались. И культуры разных стран тоже. И прятались они в Поселении пятьсот лет.

— Ага! А потом все ужасы кончились, и началось Время покоя. Но там ничего интересного не было.

— Здрасьте! — всплеснула руками Яннике. — А Королевства?!

— А что Королевства? — Агнесс слышала о каких-то Суверенных Королевствах, что располагались в окрестностях Нового Рима, но ничего толком о них не знала.

— О, мне нравится эта история! — усмехнулась Яннике. — Давай-ка я сделаю нам чай, и расскажу тебе.

Через несколько минут перед Агнесс стояла чашка чая и коробка с ароматным печеньем. Девочкаустроилась поудобнее на табуретке, а Яннике начала свой рассказ про Королевства:

— Темные времена закончились через пятьсот лет после Катастрофы, тогда выжившие все еще прятались в Поселении. Стихийные бедствия закончились, но люди все еще боялись опасных животных и живых мертвецов. Это были голодные времена. Охотиться было не на кого, выращивать ничего не получалось: земля была недостаточно плодородной в этих местах. И вот несколько смельчаков решили исследовать территории за пределами Поселения. Сначала они делали короткие вылазки. Не больше дня пути туда и обратно. К своему удивлению они обнаружили, что там почти безопасно. Животные, конечно, встречались, но от них вполне можно было отбиться. А живые мертвецы израсходовали всю свою остаточную Энергию и превратились в обыкновенные трупы. Смельчаки рассказали об этом в Поселении, собрали несколько групп и отправились на более масштабные поиски плодородных земель и ресурсов. Многие в Поселении смеялись над ними: «Вот куда они лезут? Либо сдохнут там, либо перепугаются и прибегут обратно!»

Агнесс догадалась, к чему идет эта история:

— Но они же не погибли и не вернулись ни с чем? Они нашли, что искали, и основали Королевства, да?

— Верно, — Яннике сделала глоток чая. — Они стали возделывать землю, охотиться, ловить рыбу, добывать металлы и другие ресурсы и продавать все это жителям Поселения. Основатели Королевств нанимали людей, чтобы защищать свои владения от разбойников…

— А чем Поселение платило Королевствам? Раз у них тут даже не росло ничего, — Агнесс сунула в рот печеньку почти целиком.

— Жуй как следует! — строго сказала Яннике. — Тогда уже вернулись в оборот деньги, но ты права, Поселение мало что могло предложить Королевствам, но со временем ситуация изменилась. Жители Поселения сосредоточились на науке и технике. Таким образом мы пришли к той системе отношений с Королевствами, которую мы имеем сейчас: Суверенные Королевства дают Новому Риму ресурсы, а взамен получают технику и знания. Вся знать Королевств училась в новоримских университетах. Некоторые вовсе остаются тут. Идут в науку или вот флот… — Яннике задумчиво отхлебнула еще чаю.

— А что значит «Суверенные»? — спросила Агнесс.

— Независимые. Они не подчиняются Новому Риму, у них свои законы. У них там вообще весело, — Яннике усмехнулась.

— Почему?

— Ну так Королевства же! У них там лидера не Совет выбирает, как у нас. У них там короли и королевы. Вот правит, например, королева. Умирает, и новой королевой становится ее дочь. Ну или сын. Смотря, кто старше из детей.

— Ой, а еще у них там платья смешные! — вспомнила Агнесс. — Я видела в газете фотографию королевы Дивлэнда. У нее юбка была во-от такая! — она широко развела руки, насколько хватило. — Как в такой вообще ходить можно?

— Понятия не имею, — сказала Яннике. — Говорю же, весело у них.

— А что было дальше? Ну после того, как основали Королевства?

— В Поселение люди потихоньку занимались наукой, но очень вяло. В основном они продолжали бояться. Не верили даже, что Королевства продержаться долго. С исторической точки зрения Темные времена закончились через пятьсот лет после Катастрофы, но в сердцах людей они жили вплоть до тысяча десятого года. А потом пришел Джон Кейвсон и сказал: «Хватит!» — когда Яннике говорила о Кейвсоне, ее темные глаза загорались, как будто в их глубине вспыхивало пламя. — Он сказал: «Мы — люди, которые пережили Катастрофу и Темные времена! Мы сохранили человеческий облик! Мы — победители!» В честь победы людей он отремонтировал Башню Защиты, переименовал ее в Башню Виктории и установил на вершине статую…

— Это вот та крылатая баба, да?

— Сама ты крылатая баба! Это Виктория — богиня победы из докатастрофических легенд.

Агнесс многозначительно кивнула.

— И Кейвсон сказал, — продолжала Яннике, — что нам пора прекратить выживать. Мы должны жить и развиваться! Смотреть вперед! Он обратился за вдохновляющими символами к древней докатастрофической мифологии, переименовал Поселение в Новый Рим, и город стал расти… Вот тут, кстати, и возникли трущобы. Это вышло стихийно. Как-то само по себе. Те, кто участвовали в развитии Нового Рима, поднимались вместе с ним. Становились богаче, переезжали на более высокие этажи… Причем для этого не нужно было даже быть особенно умным или талантливым, достаточно было просто включиться в процесс. Люди шли на стройки, на заводы. Они любили Новый Рим, и Новый Рим отвечал им взаимностью. А те, кто ленился или сомневался остались внизу.

— Так им и надо! — сказала Агнесс. Она всегда предполагала, что трущобники сами виноваты в том, что у них все так плохо.

Яннике покачала головой:

— Так было при Кейвсоне. Сейчас в трущобах может оказаться кто угодно. Вот ты, например. Ты здесь родилась. Вместо того, чтобы нормально учиться, ты помогаешь местным бандитам проворачивать их сомнительные дела, чтобы заработать на кусок хлеба.

— Эй! Ничего я не помогаю бандитам! — возмутилась Агнесс. «Гробовщика» она теперь сторонилась. Иногда даже пряталась от него.

— Когда к власти пришел Грей, многие с заводов повылетали, — продолжила Яннике. — Когда мы при Кейвсоне на заводы устраивались, мы работали для развития Нового Рима. Считай, для развития человечества! А теперь на заводах только верхушка наживается, — Яннике сделала глоток чая, и поморщилась, как будто тот был горьким. — Я потому и ушла. Противно мне было вместо дирижаблей машины для богачей делать.

Агнесс не нравилось, что Яннике так поникла, и она решила вернуть разговор в более приятное для старушки русло:

— А дирижабли ведь Кейвсон придумал, да?

— Ну не то, чтобы он… Кейвсон нашел древние чертежи воздушных кораблей. Тогда он понял, что их можно использовать, чтобы узнать, что находится дальше… За Новым Римом, за Королевствами… Там, куда со времен Катастрофы не ступала нога человека… Тогда Кейвсон собрал самых талантливых механиков, чтобы они исследовали древние чертежи и построили дирижабли…

— И вы были среди них?!

— О нет. Я тогда была ребенком, как ты сейчас. Я присоединилась к славному делу дирижаблестроения позже, но именно я придумала ту модель дирижаблей, на которых путешествуют сейчас, — Яннике расправила плечи и будто бы даже стала моложе.

— Кру-уто! И на них исследуют дальние страны?

— Отдаленные земли, да. Хотя я сомневаюсь, что за последние годы они провели хоть одну стоящую экспедицию… Но в былые времена они постоянно открывали новые острова, летали к северным морям и на восток. Каждый раз, отправляясь в экспедицию, исследователи понятия не имели, что их ждет. Там могли быть любые опасности: дикие звери, ледяные пустыни, проклятые руины.

Агнесс слушала завороженно. Ей тоже хотелось отправиться в путешествие и посмотреть на все эти опасности.

— Эти люди на дирижаблях, наверное, были очень смелыми.

— О, да. Пожалуй, даже смелее основателей Королевств. Да, это очень красиво звучит. Давай на этом закончим, а то мне еще работать нужно. Да и тебя там наверняка где-нибудь заждались.

— Как это закончим?! — Агнесс сделала большие глаза. Разговор ее так увлек, что ей вообще не хотелось уходить. — Вы же про истоковики так и не рассказали! С чего мы начали то!

— Ах, точно. Истоковики, — Яннике постучала ногтем по золотистому полупрозрачному камушку в середине разобранного видеофона. — Истоковики дают Энергию, на которой работает вся наша техника. Видеофон вот. Лампочки. Автомобили. Даже дирижабли. Смотри, здесь вот проводок сгоревший был, — Яннике взяла лежавший на столе пинцет и указала на один из подсоединенных к истоковику проводов. — Я его заменила. Теперь все должно работать. Давай-ка проверим! — Яннике перевернула видеофон, и Агнесс увидела выпуклый экран и ряд кнопок внизу: кнопка со схематичным изображением молнии, потом цифры от нуля до девятки и еще две — зеленая и красная. Сбоку от экрана был динамик. Яннике своим узловатым пальцем ткнула в кнопку с изображением молнии. Экран засветился золотистым светом и по нему побежали помехи. Агнесс приподнялась, опираясь на стол, чтобы лучше видеть, а Яннике стала нажимать на кнопку с цифрами, потом нажала на зеленую кнопку. Из динамика послышались гудки. Агнесс никогда раньше не видела, как люди пользуются видеофонами, и происходящее казалось ей очень странным и любопытным. А потом на экране появилось изображение. Агнесс даже вздрогнула от неожиданности. Это был Том, и его голос послышался из динамика:

— О. Починила, да?

— Починила, раз с тобой говорю! — ответила Яннике. — Сейчас вот с мелкой тебе и отправлю, — она кивнула на Агнесс, которая перегнулась через стол и, склонив голову, разглядывала изображение на экране. Цвета видеофон не передавал, все изображение было в оттенках золотого, цвета истоковика и Энергии. Том рассмеялся, должно быть, увидев любопытную мордаху Агнесс, и та быстро села обратно на табуретку. Ей стало стыдно за свое дурацкое любопытство.

Яннике выключила видеофон, снова перевернула его, пристроила сверху крышку и стала прикручивать ее винтиками по углам. Агнесс наблюдала за ней с таким интересом, что Яннике позволила ей самой попробовать закрутить последний винтик. Получалось плохо и медленно. Отвертка все время соскакивала, винт не закручивался, и в итоге Яннике все равно пришлось доделывать работу самой. Но когда Агнесс потом несла этот видеофон Тому, чувство причастности к тому, что этот прибор снова работает, делало ее счастливой. Агнесс шла почти вприпрыжку и думала о том, что завтра снова придет к Яннике и попробует еще что-нибудь прикрутить.

Глава 3

Одним прикручиванием дело не ограничилось. Агнесс увлекла работа с техникой, а еще истории Яннике о прошлом Нового Рима и в особенности о дирижаблях. Девочка проводила у старушки все больше времени и потихоньку училась ремеслу. Все чаще Агнесс ночевала на старом матрасе в углу за стеллажом с деталями.

Иногда Агнесс спускалась в самый низ, туда, где раньше жила. В тайне даже от самой себя она надеялась, что кто-нибудь поймает ее там и скажет: «Агнесс, где ты пропадала! Твой отец тебя обыскался!» Но этого не происходило. Однажды, примерно через год после того, как Агнесс перебралась к Яннике, она сама разыскала отца. Он был в самой убогой таверне, которую только можно было найти в трущобах. У нее даже названия не было. Просто таверна. Внутри было темно: светильники тут почему-то не включали, а свет уличных ламп еле-еле пробивался через маленькие грязные окна. Внутри было три столика, потемневших от грязи, и стойка, на которой сейчас практически лежал отец Агнесс. Она осторожно подошла к нему. В этой жалкой таверне не было даже музыки. В ней не было людей, и только бармен дремал на стуле, прислонившись к покосившемуся стеллажу с самой дешевой выпивкой.

Отец Агнесс сидел на высокой табуретке, одна его рука была вытянута поперек стойки, и на эту руку он пристроил голову. Глаза его были закрыты, а из уголка рта текла слюна.

— Пап? — позвала его Агнесс. Она не видела отца больше года и все-таки соскучилась. Она понимала, что если бы отец хотел найти ее, то нашел бы. Да, она теперь проводила много времени на более высоких этажах, но все равно спускалась поболтать с Косым Джаром, да и по делам иногда приходилось. Отец мог расспросить людей. Все в округе видели, как она носится с посылками. Все-таки Агнесс хотелось верить, что отец искал ее, просто не смог найти. Может, ему кто-нибудь соврал, что она погибла?..

— Пап! — сказала Агнесс уже громче, и отец медленно открыл глаза.

— Че?.. А… ты… Че надо?

— Пап, это я, Агнесс, — может, он спросонья не понял, кто перед ним?

— Я вижу. Че надо?

Агнесс застыла, не зная, что сказать.

— Жратвы нет. Денег нет, — сказал ее отец.

— Да я не… у меня все есть, пап. Я просто…

— А если ниче не надо, то вали, не мешай! — отец махнул рукой, будто отгоняя муху.

Агнесс растерянно отступила на шаг. Мгновение наблюдала, как отец устраивается поудобнее, чтобы снова заснуть, сложив руки на стойке. Агнесс вышла из таверны, и больше она к отцу не возвращалась.

***

Прошло пять лет. Агнесс больше не носилась по трущобам, доставляя посылки и сообщения. Она была помощницей Яннике. За помощь в работе и по хозяйству та позволяла ей жить в углу за стеллажом и обучала механике.

Неизменным остался кусочек неба. Та особенная крыша, с которой можно было смотреть на пролетающие на фоне небесной синевы белоснежные дирижабли.

Агнесс лежала на крыше, подложив руки под голову. Небо было ярко голубым, иногда по нему бежали белые сияющие облака. Девочка немного беспокоилась о том, не скроют ли они из вида дирижабль, если он будет пролетать здесь…

— Эй, Железка! — это прозвище закрепилось за Агнесс с тех пор, как она стала много времени проводить со Старушкой Яннике. Во-первых, потому, что девочка постоянно возилась с «железками». Во-вторых, потому что особенно приглянувшиеся таскала с собой, чтобы использовать или изучать в свободную минуту. Так, например, на поясе у нее висело двое часов с открытым механизмом (рабочие и те, которые она пыталась по аналогии починить), многофункциональная складная отвертка, чтобы в них ковыряться, и гаечный ключ, потому что с ним она чувствовала себя спокойнее. Вообще к двенадцати годам ее внешний вид начал отражать внутреннее содержание: помогая Яннике, Агнесс стала зарабатывать достаточно, чтобы покупать одежду на свой вкус. Она предпочитала то, что удобно: свободные плотные штаны; тяжелые ботинки, которые защищали ноги от сырых и замусоренных улиц трущоб; рубашка и куртка с множеством глубоких карманов, по которым тоже можно было распихать железки. При этом Агнесс знала, в каком кармане у нее лежат шестеренки, в каком — гайки, в каком — шурупы и так далее. Полный порядок. Свои рыжие кудрявые волосы Агнесс стала заплетать в две тугие косы, чтобы не мешали. От работы с механизмами руки Агнесс огрубели, на них появились мозоли и мелкие царапины от случайно задетых острых краев деталей. Ногти по краями стали черными от машинного масла и, как у Старушки Яннике, они отказывались отмываться.

Агнесс повернула голову на голос и увидела Косого Джара. Как и она сама, парень подрос, стал долговязым и оттого еще более смешным. Его пыльно-русые волосы торчали во все стороны, правый глаз по-прежнему косил, а на месте выпавших передних зубов выросло два новых, крупных и немного кривых. Да, Агнесс проиграла то пари и, потеряв первые молочные зубы, с честью приняла свой заслуженный щелбан. Но это было целых четыре года назад. Нельзя сказать, что Джар и Агнесс все эти годы были закадычными друзьями, но иногда Агнесс все-таки хотелось пообщаться со сверстниками, и тогда она болталась на улице с Джаром.

— Хочешь на эти свои диржибали близко посмотреть? — спросил Косой.

— Дирижабли, — поправила его Агнесс и снова перевела взгляд на небо.

— Да пофиг. Пойдешь или нет? Я дырку в заборе у порта нашел. Посмотришь на них вот как на меня сейчас! Там как раз сегодня какой-то дирж… ди-ри-жабль грузят. Сеня сказал. Он с их грузчиком бухал.

Услышав столь заманчивое предложение, Агнесс села и внимательно посмотрела на Джара.

— И что ты за это хочешь?

— Да ты че! Мы ж друзья!

Агнесс скептически подняла бровь. Здесь в трущобах никто ни для кого просто так ничего не делал. Это она еще в семь лет усвоила. Джар сдался:

— Печенек вынесешь?

— Вот так бы сразу.

***

Воздушный порт был уникальной для Нового Рима зоной, которая физически располагалась на верхнем ярусе; имела прямые выходы на средние уровни — грузовые лифты, траволаторы и подъездные дороги для автомобилей; и, поскольку на частных дирижаблях иногда путешествовали весьма сомнительные личности, обитатели трущоб тоже протоптали сюда дорожку. В основном это были тайные частные лифты, где нужно было заплатить за подъем, и самопальные лестницы — криво сваренные металлические конструкции, которые крепились к подоконникам жителей средних уровней. Тех, что участвовал в преступной деятельности предприимчивых обитателей трущоб. За разрешение приварить к своему подоконнику кусок лестницы хозяин квартиры мог запросить приличную сумму.

Агнесс и Джар поднялись до средних ярусов на общественном лифте, а после воспользовались одной из таких лестниц. В целом подъем стоил довольно дешево, но Агнесс пришлось заплатить за себя и за Джара, так что она мысленно попрощалась с печеньем на ближайший месяц. Придется сократить расходы.

Агнесс и Джар оказались на площадке перед жилым домом. Несмотря на высоту, квартиры здесь считались жильем среднего уровня из-за своего местоположения: богачам не хотелось жить или вести дела с этой стороны порта. Магазины и рестораны располагались возле пассажирского и служебного терминалов, а тут была зона погрузки. Сейчас Агнесс и Джара от нее отделял забор.

— Идем, — сказал Косой. Они шли вдоль забора минут семь. С другой стороны была стена дома с окнами и дверями, выходившими на эту же площадку. Пока они шли, Агнесс думала, что никогда еще не забиралась так высоко. Какой-нибудь житель Королевств, где здания в пять этажей уже считались высокими, мог ошибочно принять это все за первый этаж, а площадку — за землю. Но Агнесс знала, что это не так. Она знала, что это здание уходит на сотни этажей вниз. Она замечала люки в покрытии площади и знала, что под ними находятся лестницы и частные лифты, которые ведут в трущобы. Что там внизу свои улицы. И сейчас они были так далеко. А верхние ярусы — совсем близко. Если бы не высокий забор, наверняка можно было бы увидеть Башню Виктории.

— Вот, пришли, — Косой Джар остановился возле дыры в заборе. Забор состоял из серых металлических пластин шириной примерно в полторы ладони. Там, где стоял мальчик, одна из таких пластин отсутствовала.

Агнесс подошла и заглянула в дыру. В эту секунду ей открылся совершенно новый мир. Он был именно таким, как в ее мечтах. Она увидела огромный белоснежный дирижабль на фоне пронзительно голубого неба. Обшивку баллона украшал символ Новоримского воздушного флота — красный силуэт богини Виктории, крылатой женщины с поднятым мечом. Агнесс поняла, что дирижабль исследовательский. Именно они были белыми с красной эмблемой. Военные наоборот — красные с белой. Это Агнесс узнала от Яннике. Значит, этот дирижабль везет исследователей на опасные земли, куда не ступала нога человека после Катастрофы. Агнесс перевела взгляд и увидела экипаж: мужчины и женщины в белоснежных мундирах… И тут Агнесс увидела капитана. Она сразу поняла, что это капитан, хотя его форма не особенно отличалась от формы остальных, просто… он держался как-то по-особенному. Больше других смотрел по сторонам, но не нервно, как бандиты в трущобах, которые боятся, что их вот-вот схватят. Взгляд его был спокойным и уверенным. Он следил за тем, чтобы подготовка к вылету шла без происшествий, готовый в случае чего вмешаться и решить проблему. Капитан был красивый. Он находился всего лишь в нескольких метрах от Агнесс, и она могла хорошо его рассмотреть. Взрослый, но не старый. Темноволосый, с загорелой кожей, как у всех жителей верхних ярусов и Королевств, которые могли позволить себе такую роскошь, как солнце. Еще у капитана была идеальная осанка. Он выглядел очень смелым и решительным.

К нему подошел мужчина примерно одного с ним возраста. Он был как-то светлее, легче и мягче. Что-то сказал капитану, и тот неожиданно рассмеялся. Агнесс аж растерялась. Она совсем не ожидала от этого идеального капитана, чего-то такого просто и душевного. Она невольно улыбнулась. Капитан тем временем дружески похлопал своего сослуживца по плечу. Этот жест был таким искренним и душевным, что у Агнесс сердце сжалось. Она никогда не видела, чтобы в трущобах люди общались так. Там все были какими-то… озлобленными. Каждый искал свой кусок хлеба, все жили в постоянном напряжении и не могли позволить себе быть открытыми, искренними и веселыми. Агнесс считала, что так живут все. До сегодняшнего дня.

Тем временем, капитан решил еще раз осмотреть зону своей ответственности, и взгляд его упал на дыру в заборе. Капитан и Агнесс столкнулись взглядами. Глаза у него были большие, удивительного цвета: серого, но теплого. Обычно серые глаза похожи на холодную сталь, но у этого человека они были другими. Как солнечный свет после дождя. Под взглядом капитана Агнесс испугалась, застыла. А капитан улыбнулся ей мягко и весело. И тут ее накрыла настоящая паника. Она знала себя. Знала, что она девчонка из трущоб. Тощая, бледная, растрепанная, в грязной куртке, с пятнами машинного масла на одежде и наверняка на лице. Оттого, что идеальный капитан в белоснежному мундире посмотрел на нее, она почувствовала себя так, как будто прошла по помытому полу в грязнущих ботинках.

Агнесс тут же отвернулась, спряталась, прижалась спиной к забору. Сердце колотилось, как будто она только что влезла на Башню Виктории по самодельной лестнице из самых трущоб.

— Ты че? — спросил Косой Джар.

— Спалили. Валим.

Заглянуть в дыру еще раз Агнесс не решилась. Но этот взгляд, эта улыбка, запали ей в душу. В тот день размытые мечты о полетах на дирижабле превратились в конкретную цель: она будет служить в Новоримском воздушном флоте. Она будет путешествовать с такими людьми, как этот Капитан.

***

Новая цель поставила перед Агнесс новые задачи. Она понимала, что нельзя просто подняться на верхние уровни, сказать: «Здрасьте, я хочу служить на дирижабле!» и ожидать, что тебя возьмут. Из рассказов Яннике Агнесс знала, что Воздушный флот — важная структура Нового Рима. Служба там — большая ответственность, кого попало на дирижабли не берут. Те, кто хотят служить в Воздушном флоте, должны закончить академию. Либо обучаться где-то еще, чтобы иметь специальные навыки, которые будут полезны на дирижабле. За эту мысль Агнесс и зацепилась. Конечно, для службы нужна была еще какая-никакая репутация. Сказать: «Я умею делать полезные штуки, возьмите меня во флот!» было недостаточно. Но об этом Агнесс решила подумать позже, а сейчас сосредоточиться на приобретении полезных навыков. Ей нравилось работать с техникой, Яннике была готова ее учить. Однажды Агнесс даже решила поговорить с Яннике об этом. Вдруг та даст ей какой-нибудь дельный совет? Для разговора Железка выбрала вечерние посиделки за чаем, когда вся работа, запланированная на день, была сделана, и Старушка Яннике пребывала в хорошем настроении.

— Я слышала, что теперь экспедиции отправляются в пять раз чаще, чем при Грее… — начала Агнесс. Джозеф Аронакс пришел к власти два года назад и заявил, что вернется к идеям Джона Кейвсона: сосредоточится на развитии Нового Рима и особое внимание уделит исследованиям новых территорий. Первое время Яннике за это только сильнее злилась на правительство, называя Аронакса пустобрехом, который и мизинца Кейвсона не стоит. Но потом в газетах стали появляться заметки о смене руководства дирижаблестроительного завода, увеличении производства дирижаблей, а после и статьи о новых выдающихся открытиях. За два года были открыты несколько новых островов и найдены уникальные памятники докатастрофической эпохи. Агнесс вырезала эти статьи и наклеивала на стену в своем закутке за стеллажом. Она была морально готова получить за это от Яннике очередной подзатыльник, но та на удивление спокойно отнеслась к «испорченной» стене. Так что в целом тема новых экспедиций была наиболее безопасной.

— Ну, точные цифры я не считала, — Яннике задумчиво отпила из своей чашки. — При Грее все-таки тоже летали, хоть и вяло. Один остров в год или два все-таки открывали с грехом пополам…

— Сейчас, наверное, много новых людей на дирижабли нужно, раз так много летают…

— Это ты к чему это? — Яннике посмотрела на Агнесс строгим взглядом, и та разом растеряла решимость.

— Да так… просто… — она даже немного вжала голову в плечи, опасаясь гнева старушки. Агнесс была уверена, что Яннике разозлит стремление Железки служить на дирижабле. Ведь Новоримский воздушный флот — это нечто великое, основанное самим Джоном Кейвсоном. И нечего какой-то Железке Агнесс туда лезть.

Глава 4

Позже, оглядываясь назад, Агнесс думала, что Яннике прекрасно поняла, что хотела сказать двенадцатилетняя Железка, и одобрила ее стремление. Старушка никогда не говорила об этом, но стала учить Агнесс механике более вдумчиво, значительное внимание уделяя теории дирижаблестроения. Хотя, казалось бы, зачем это нужно в трущобах?

Однажды Яннике показала Агнесс миниатюрную модель дирижабля размером примерно с бутылку. Модель была полностью рабочей. В ней даже был крохотный истоковик — камушек, что давал энергию для работы двигателя и всех внутренних систем воздушного корабля. Яннике рассказала, что на таких моделях проводятся различные тесты, потому что модель точно повторяет дирижабль по всем параметрам, только в масштабе. С тех пор Агнесс каждую свободную минуту возилась с этой моделью, и спустя полгода начала увлеченно собирать свою такую же. Получилось не с первого раза, но примерно через полтора года кропотливой работы и две неудачные попытки ей удалось собрать маленький дирижаблик, который мог пролететь от стеллажа с деталями до рабочего стола Яннике.

***

Когда Агнесс наконец удалось собрать рабочую модель дирижабля, она уже была четырнадцатилетней девушкой. В дешевых книжках, которые Агнесс иногда почитывала, чтобы дать мозгу отдохнуть, героини в этом возрасте обычно были увлечены любовными делами и соперничали со своими одноклассницами. У Агнесс не было одноклассниц, да и потенциальных объектов романтического интереса вокруг тоже не наблюдалось. Если честно, когда она пыталась представить себе человека, в которого сможет влюбиться, перед глазами возникал образ того самого Капитана. Но Агнесс считала эти мысли глупыми. Из газет она знала, как выглядят девушки с верхних ярусов, и прекрасно понимала, что никогда с ними не сравнится. А Капитана ведь окружают именно девушки с верхних ярусов: красивые и утонченные, с ухоженными нежными руками и загорелой кожей.

В общем, Агнесс в четырнадцать лет была совсем не похожа на книжных героинь этого возраста, а с реальными сверстницами она почти не общалась. Только с Косым Джаром иногда болталась по улицам. Ему же она решила рассказать о том, что модель дирижабля, которую она так долго собирала, наконец заработала.

Агнесс нашла Джара возле его дома, как семь лет назад, когда у того выпал передний молочный зуб. Как и в тот день, его косой глаз украшал синяк. Только сегодня еще и губа была разбита.

— Опять Сеня? — спросила Агнесс.

— Угу, — ответил Джар. Он сразу зашагал в сторону рынка, где Агнесс обычно покупала ему печенье. — Не могу больше. На завод пойду. Подмастерьем. Перееду потом на средние ярусы и мать заберу. Как думаешь, возьмут меня на завод? — он посмотрел на Агнесс со смесью надежды и страха, и та уверенно ответила:

— Возьмут.

***

Джара действительно взяли на завод, и через три года он уже жил вместе с матерью в уютной квартирке на одном из нижних этажей среднего уровня. Его брат Сеня остался в трущобах из принципа. Из какого именно принципа так никто и не понял.

Прозвище «Железка» за эти три года закрепилось окончательно. Не только потому, что Агнесс окончательно посвятила свою жизнь «железкам», как говорили знакомые. Но и потому, что «железок», которые она носила с собой, стало больше. Часы с пояса переместили на руку. Теперь она носила всего одни: те, которые починила сама. Место на поясе занял ремонтный пистолет: он стрелял жидким металлом, который мгновенно застывал. Такие использовали для экстренного ремонта. Этот пистолет Агнесс нашла в старых вещах Яннике, он у нее остался со времен работы на дирижаблестроительном заводе. Он был уже сломан, но Агнесс починила его, и Яннике разрешила оставить его себе. Агнесс он очень нравился, хотя по назначению использовать пока ни разу не получилось.

На левой руке Агнесс носила перчатку-усилитель, работавшую от крошечного истоковика. Технологию придумала сама, Старушка Яннике помогла доработать и собрать. Выглядело устройство как перчатка из плотной ткани, к которой снаружи прилегал каркас, подвижные соединения и проводки для подачи Энергии. Они вели к браслету чуть выше запястья, где располагался истоковик: золотистый прозрачный камушек, совсем крошечный, размером с вишневую косточку. С этой перчаткой Агнесс могла согнуть лом, например.

В семнадцать лет Агнесс была уже полноценной помощницей Яннике. Старушка зарабатывала на жизнь тем, что чинила механизмы и технику. К ней приносили все: от детских самокатов до теле- и радиоприемников. Самые простые заказы она отдавала Агнесс.

Однажды вечером в их мастерскую заглянул Като Коршун.

Уже тогда Агнесс знала, кто это. Като Коршун был лидером самой крутой команды охотников за головами — Стаи. Они ловили преступников и получали за это награду. В основном имели дело с теми, до кого по каким-то причинам не могла добраться полиция.

Про Стаю ходили интересные слухи: говорили, что они никогда не берут мутных частных заказов, как некоторые другие охотники. «Я просто попросил Като «поговорить» с одним моим конкурентом, так он меня послал куда подальше. Благородный, блин!» — сказал как-то Том. Причем слово «благородный» в его речи явно звучало как издевка. И Том же потом увлеченно рассказывал, как ребята из Стаи повязали на средних уровнях парня, который использовал магию. «Он совсем с катушек слетел! Шмалял Энергетическими разрядами из рук прям! Там, говорят, три магазина сгорело! Копы только улицу перекрыли, а сунуться туда боялись. А Като с ребятами этого колдуна повязали!»

Из-за таких вот историй Агнесс стало интересно, что же это за Стая. Была и еще одна причина: они сотрудничали с полицией и, говорят, иногда даже работали на верхних ярусах. Они могли знать кого-нибудь из Флота. Кого-нибудь, кто связан с этой структурой, и может помочь Агнесс устроиться на службу. Ведь на Флот не берут людей без репутации, даже если они обладают ценными навыками. И вот сам Като Коршун явился в мастерскую Старушки Яннике.

Он был похож на хищную птицу. Вроде тех, что Агнесс видела на картинке в книжке. Все черты его лица были острыми, глаза раскосыми, темными. Черные волосы он носил собранными на затылке в короткий хвост. Одежда тоже была темной, плотной. Агнесс просканировала взглядом его плащ и мысленно предположила, что в него наверняка вшиты пластины из легкого и прочного металла для защиты. И еще несколько механизмов. Вроде ловушек: схватишь слишком сильно — получишь иглу в ладонь.

Като прошел к столу Яннике. Двигался он плавно и умеренно, без суеты. В этом ощущалась скрытая сила и опасность. Агнесс на всякий случай достала свой ремонтный пистолет. Като положил на стол перед Яннике широкий и толстый кожаный браслет.

— Посмотришь? — спросил он.

Старушка чуть повернула голову, и Агнесс поймала на себе ее задумчивый взгляд. Прочитать в глазах что-то еще Агнесс тогда еще не умела.

— Вон Железке отдай, — сказала наконец Яннике, и кивнула на свою ученицу.

Като повернулся к ней, и Агнесс столкнулась взглядами уже с ним. Его глаза тогда показались ей просто страшными: очень внимательными, даже слишком. Но Агнесс выдержала взгляд. Заказчик серьезный, лицо надо держать.

Като подошел к ней и протянул тот самый кожаный браслет. Как только он оказался у Агнесс в руках, она почувствовала себя куда более уверенно. Агнесс всегда ощущала себя комфортно с механизмами. Можно сказать, они были ее единственными настоящими друзьями: всегда можно разобраться, как они работают, починить или на худой конец разобрать на запчасти. Никаких неожиданностей. Вот и в браслете Като вполне ожидаемо обнаружилось скрытое лезвие и механизм, который отвечал за движение этого лезвия. По уму лезвие должно было вылетать мгновенно, но сейчас оно заедало примерно на середине на долю секунды, и только потом вылетало до конца. Даже тогда, в семнадцать лет, Агнесс понимала, что эта доля секунды в бою может стоить Като жизни.

— Ага. Ясно, — сказала Агнесс. Подняла глаза на мужчину. — А вы же Като Коршун, да?

— Верно, — он даже чуть улыбнулся.

— Я — Агнесс.

В этот момент ей в голову пришла мысль: «Что, если попробовать присоединиться к Стае?» Охотники за головами такого уровня, как Като Коршун, иногда работают и на верхних ярусах, а награду получают от новоримской полиции. Конечно, некоторые охотники по сути своей были наемниками, и работали как на полицию, так и на бандитов. Но в целом охотники за головами считались полезными членами общества: они могли решить проблемы, с которыми не справлялась полиция. Агнесс это нравилось. Она семнадцать лет прожила в трущобах, видела бандитов и их жертв, и была бы рада сделать нижние ярусы Нового Рима лучше. Да и верхние тоже, если это потребуется. Кроме того, если бы Агнесс удалось присоединиться к его Стае, это бы внушительным шагом к ее мечте — службе в Новоримском воздушном флоте. У нее появилась бы репутация, заслуги перед городом. Она стала бы уже не девочкой из трущоб, а борцом с преступностью.

Но даже этот шаг сделать было не так уж легко. Мало было просто как следует отремонтировать браслет. Нужно было сделать что-то экстраординарное. Не упустить шанс проявить себя. И не навредить.

Агнесс провела целую ночь за работой. Уснула за столом, и проснулась от традиционного утреннего подзатыльника от Яннике. Та не одобряла сна на рабочем месте. Агнесс встрепенулась, поморгала, соображая, где она, и что происходит.

— Че там с браслетом? — сходу спросила Яннике.

— Да сделала все… — Агнесс сонно поморщилась, пытаясь убрать кудри, которые выбились из кос и упорно лезли в лицо. На котором наверняка еще и складки рукава отпечатались.

— Хорошо. Като скоро придет.

— Пожрать-то успею хоть?

— Быстро только. Чайник на плите, пирожки в пакете.

— С рынка?

— Нет, блин, сама пекла! — сказала Яннике и пошла к своему рабочему месту.

Агнесс передразнила ворчливую старушку, пока та не видит, и пошла завтракать.

Като явился примерно на середине пирожка, чем поставил Агнесс перед сложнейшим выбором: быстро-быстро доесть и убрать тарелку в ящик или оставить половину пирожка с вытекающей ягодной начинкой неприглядно лежать на рабочем столе. В тот момент Агнесс подумала, что Яннике стоило бы запрещать ей не только спать, но и есть на рабочем месте. К счастью, браслет был у Яннике. Като прошел к ней, и у Агнесс появилась возможность расправиться с пирожком без особого ущерба для репутации. Как только Като прошел мимо ее столика, она затолкала оставшуюся половину пирожка в рот, быстро сунула тарелку с крошками и каплями начинки в ящик и принялась интенсивно жевать. Яннике заметила ее манипуляции и наградила испепеляющим взглядом. Агнесс сделала большие глаза: «А что еще мне было делать?!»

Като их переглядок то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил. Он взял браслет со стола и проверил лезвие. Посмотрел на Яннике.

— Как будто даже лучше, чем было, как считаешь?

Яннике только усмехнулась, а Агнесс, которая как раз дожевала пирожок, сказала:

— Там лезвие маленько косило, когда по желобу шло. Потому и заедало. Я сначала думала просто выровнять, а потом решила вообще подшипники поставить, чтобы быстрее вылетало. Могу всем вашим такую систему сделать.

Като посмотрел на Агнесс и в этот раз его глаза не были такими страшными.

***

Стая занимала двухэтажную квартиру на тринадцатом и четырнадцатом этажах большого здания. На нижнем этаже были две большие комнаты: для планирования операций и комната отдыха. В комнате планирования стоял большой стол, над которым висели мониторы. Больше не было ничего лишнего, даже окон, чтобы охотники не отвлекались во время совещания. В комнате отдыха же стояло несколько диванов разной степени побитости, телевизор, радиоприемник, бильярдный стол, обычный стол, покрытый круглыми следами от стаканов и бутылок, холодильник и очень грустное на вид растение в горшке с плотными темно-зелеными листьями. Оно стояло в дальнем углу и занимало пространство от пола до потолка.

Като пригласил Агнесс в штаб, чтобы она усовершенствовала браслеты со скрытыми лезвиями для всей команды, как она и предлагала. На четырнадцатом этаже располагались жилые помещения, там Агнесс выделили комнатку для работы. Пока она возилась с браслетами, Като иногда заглядывал к ней и задавал вопросы.

— Ты разбираешься в устройстве автомобилей? — спросил он, сев за стол, за которыми работала Агнесс, через угол от нее.

— Да, — им с Яннике довольно часто приходилось чинить детали автомобилей, и старушка объясняла Агнесс, зачем они нужны и как работают. А однажды им даже пригнали целую машину на ремонт. Об этом Агнесс даже решила рассказать: — Нам как-то прикатили автомобиль… Развалюха ужасная, — она говорила, не отрываясь от работы. — Яннике все ругалась, что это ведро с гвоздями, и кому вообще взбрело в голову это ремонтировать. Проще новый купить. Зато мы его почти полностью пересобрали, и я узнала, как работают автомобили. Конечно, с разными моделями отдельно разбираться надо, но общий принцип знаю.

— А устройство радио знаешь? — спросил Като.

— Не очень, — честно ответила Агнесс. Она подумала, что на этом ее сотрудничество со Стаей закончится. Раз она не знает всего. Но Като продолжил задавать вопросы, Агнесс отвечала как есть. Обманывать не хотела: от этого потом будет больше проблем, чем пользы. И в конце концов Като сказал:

— Нам нужен технический специалист. Оружие вот починить, разобраться в чем-нибудь, в чем простые бойцы не шарят. Иногда и на деле техник нужен: систему какую-нибудь вырубить, например. Интересно тебе такое?

— Конечно! — Агнесс старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, но брови против воли взлетели вверх, а на губах появилась улыбка, что с головой выдало ее энтузиазм и волнение.

***

— Серьезно? Ты теперь с ними? — спросил Джар. Они сидели на бордюре пешеходной улицы одного из средних ярусов, свесив ноги. Внизу были пересечения дорог и крыш, уходившие в темноту трущоб, которая с такой высоты казалась непроглядной.

— Ага, — ответила Агнесс и сделала глоток пива из стеклянной бутылки. Они отмечали ее восемнадцатилетие. Вообще дату своего Дня рождения Агнесс выбрала сама: отец никогда ее не поздравлял и вообще не поднимал эту тему. Год рождения она рассчитала относительно того момента, когда отец велел ей идти в школу (в школу идут с шести лет), а число — исходя из того, что она была на полгода младше Джара. Это стало ясно, когда у Агнесс тоже начали выпадать молочные зубы. Джар отмечал день рождения в конце октября, и Агнесс выбрала днем своего рождения 30 апреля.

Косой Джар теперь выглядел куда приличнее: он носил очки с толстыми стеклами. Джар говорил, что они корректирующие, и должны со временем исправить его косоглазие. Волосы больше не торчали: парень их коротко стриг, а одежда была чистой и не такой заношенной, как в былые времена. В общем-то и Косым Джаром он больше не был. Трущобникам обычно хватало прозвищ, а вот на средних и верхних ярусах у людей были документы с фамилиями, и при устройстве на завод Джару пришлось выбрать фамилию для себя. Блестящей фантазией он не отличался и выбрал самый простой вариант: Римский. Сочетание по мнению Агнесс получилось дурацкое: Джар Римский. Но дразнить его она не стала.

— И каково это, быть охотницей за головами? — спросил Джар. — Бандитов ловишь?

— Да не, ты че. Так, в штабе сижу, оружие им чиню, машины их…

Джар сделал глоток пива из своей бутылки и задал еще вопрос:

— А правда, что они Ланского ловить собираются?

— Не, вроде не собираются.

Александр Ланский был почти мифическим персонажем, вроде Черного Гробовщика. Про него ходили слухи: есть, мол, такой пират, чудовищно жестокий и неуловимый. Он нападает на мирные дирижабли, грабит их, зверски убивает и калечит экипаж и пассажиров. В трущобах, особенно если подобраться поближе к порту, можно было легко найти человека, который за руб или за бутылку готов был в красках рассказать о стычке с Ланским. Некоторые показывали ожоги, которые получили на горящем дирижабле во время боя. У некоторых вовсе не было конечностей. «Ланский отрубил, — говорили они. — Своими руками».

Про Ланского были и статьи в газетах, но еще там писали про «загадочные радиосигналы со Второго континента», призраков, которые бродят по ночным улицам Нового Рима и подпольные магические лаборатории, которые правительство скрывает от народа. И Агнесс не поверила бы в рассказы про Ланского, если бы он не числился в розыске. Его имя действительно можно было увидеть на плакатах под заголовком «разыскивается», и цена за его голову была значительно выше средней, насколько Агнесс могла судить из разговоров опытных охотников. Значит, Александр Ланский реально существовал и его реально разыскивали. В сочетании с пугающими слухами и заметками в газетах это было довольно жутко, и Агнесс была рада, что Стая не горит желанием связываться с Ланским. Впрочем, иногда она думала о том, как круто было бы поймать такого преступника, чтобы он не нападал больше на мирные дирижабли.

— А Яннике? — продолжал расспрашивать Джар. — Она тебя нормально отпустила?

Агнесс помрачнела. Сделала большой глоток пива и ответила:

— Она сказала: «Наконец-то! Уж не чаяла, когда ты с моей шеи наконец слезешь!» Я типа у нее на шее сидела, прикинь! Да я там пахала как проклятая!

— Ну и хорошо тогда, что свалила оттуда, — резонно заметила Джар и отхлебнул еще пива. — Мы вообще молодцы, я считаю. Мы крутые.

— Мы крутые, — подтвердила Агнесс все таким же мрачным тоном, и они чокнулись бутылками.

***

Теперь Агнесс жила в штабе Стаи. Ей даже выделили небольшую комнатку на жилом этаже. После десяти лет на матрасе за стеллажом в мастерской это был просто шик. В таких комнатках жили все новички или гости Стаи. Более опытные и уважаемые охотники жили в собственных квартирах этажом выше. Трикс, худая девушка с большими глазами, показала Агнесс, что где находится и рассказала о правилах Стаи. У охотников в этой команде было довольно много свободы: да, Като следовало слушаться, но разрешалось и работать в одиночку в свободное от общих задач время. С одним только важным ограничением: самостоятельно можно было брать только преступников из официального списка полиции. Стенды с надписью «Их разыскивает полиция» висели возле полицейских участков, около порта и еще в нескольких местах по улицам трущоб. Частные заказы охотники из Стаи могли брать только с разрешения Като после детального изучения ситуации. Те,кого ловили на сомнительных частных заказах, вылетали из Стаи незамедлительно и навсегда.

Первые несколько месяцев Агнесс работала только в штабе: чинила и дорабатывала экипировку охотников, участвовала в планировании операций как технический консультант. Потом Като решил, что будет полезно брать ее с собой. И на первом же деле Агнесс поняла: для того, чтобы быть охотницей за головами, одних только технических навыков ей мало.

В тот раз планирование операции проходило как обычно: охотники собрались за столом в комнате, где были разложены планы местности, досье, фотографии и прочая информация.

— Чтобы вас замотивировать, напоминаю, что за его башку дают лям, — говорил Като. — Бенджи, наконец купишь себе стиралку!

— Ну че ты? Это мой фирменный стиль! — развел руками мужик в заляпанной майке-алкоголичке, на которую сверху наброшена потертая кожаная куртка. Агнесс улыбнулась, не решаясь рассмеяться вслух. Като повернулся к ней:

— Так. Новенькая. Повтори свою задачу.

— Трикс отвлекает охрану. Когда она заорет про огурцы, я ныряю под машину, порчу движок, выныриваю, прячусь назад в подворотню и не отсвечиваю, пока кто-нибудь из наших за мной не придет.

Като кивнул. Казалось бы, что может пойти не так?

***

Под автомобиль тощая верткая Агнесс забралась без проблем. К тому же дерганная растрепанная Трикс отлично исполняла роль городской сумасшедшей. Про нее часто говорили, что она выглядит как наркоманка, хотя она ничего не употребляла и вообще была весьма адекватной женщиной. Сейчас, лежа под машиной, Агнесс слышала чуть в стороне голос Трикс:

— И воистину посланники иных цивилизаций явились мне со Второго континента! И поведали о великом колдуне, который изничтожит Новый Рим! И уверовала я! И вы уверуйте!

Агнесс с трудом сдержала смешок. Самое прикольное в Трикс было то, что она всегда играла по полной.

— Я те щас по башке «уверую»! — сказал один из охранников, которых Трикс отвлекала своим маленьким представлением.

— Все зло от огурцов! Именно они погубили докатастрофический Рим!

Тем временем Агнесс с помощью своей перчатки-усилителя выломала тонкую трубку, тем самым выведя из строя смазочную систему автомобиля. Ребята из Стаи заранее выяснили, на какой модели ездит их объект, и Агнесс рассчитала, как именно нужно поломать машину, чтобы объект остановился именно там, где его будут ждать охотники.

Агнесс прислушалась. Трикси продолжала вдохновенно нести бред, значит, охранники все еще заняты с ней, и можно вылезти. Агнесс выползла из-под машины как маленькая ящерка и в два шага скрылась за углом. Там завернула за большой мусорный контейнер, прижалась спиной к шершавой каменной стене и прислушалась. Разговор все еще было слышно. Тогда Агнесс посмотрела на свой коммуникатор. Это был толстый браслет шириной сантиметров десять, который она носила на свободной от перчатки-усилителя руке. Агнесс нажала пару кнопок, дождалась, пока на экране высветятся нужные символы, и нажала еще одну кнопку. Спустя пару мгновений разговор Трикс с охранниками стих. Агнесс отправила напарнице сигнал, оповещавший о том, что Железка свою часть работы закончила, и отвлекать охранников больше не нужно. Спустя еще несколько секунд со стороны испорченного автомобиля послышались шаги. Агнесс застыла в ужасе и растерянности. Что делать? Бежать? А что, если охранник просто отошел покурить? Если она побежит — точно спалится. Пока она думала, охранник возник перед ней. Выше нее головы на две и шире в плечах раза в три, не меньше.

— Думаешь, если там эта поехавшая скачет, то я типа ослеп? Ты че там возле машины терлась, особь? Угнать что ль решила?

Вот тут уже никаких сомнений быть не могло. Агнесс ринулась прочь, вглубь подворотни. Только бы не тупик! Проулок завернул прямым углом вправо. Агнесс нырнула туда. Там было совсем темно. Железка почти не видела, куда бежит, но и не останавливалась. Сзади слышались тяжелые шаги. Краем сознания Агнесс тогда успела подумать: «Хорошо, что он посчитал меня простой угонщицей!» Как раз сейчас человек, на которого охотилась Стая, должен был садиться в машину.

Агнесс бежала и бежала, петляла среди узких темных улиц трущоб. Она потеряла счет поворотам и времени. В конце концов, она просто упала и не смогла встать. Сидела на коленях, опираясь ладонями на холодное и влажное дорожное покрытие. Сердце стучало дико, дыхание сбилось. Агнесс казалось, что она сейчас блеванет собственными внутренностями. Тем не менее, шагов позади слышно не было. Похоже, где-то среди многочисленных поворотов, охранник потерял ее из вида. Агнесс улеглась на спину прямо на дорогу. Она лежала, восстанавливала дыхание и думала о том, что одними техническими навыками в ее новой профессии явно не обойтись. Потом клиент сел в машину, все прошло по плану. Задание было успешно выполнено. Агнесс со своей задачей справилась: нужно было испортить машину, но испортила. Но Агнесс все равно была собой ужасно недовольна.

***

На следующее утро в штабе Стаи, в комнате планирования, состоялся «разбор полетов».

— Как тебе первое задание, Агнесс? — спросил ее Като. Он стоял прямо напротив нее, их разделял стол. Под его тяжелым взглядом Агнесс хотелось провалиться сквозь землю.

— Я облажалась, — честно сказала она, опустив голову.

— И что делать планируешь?

Что сказать? Что она не годится в охотники за головами? Но она ведь собиралась как-то исправить. Стать лучше. Да и вряд ли это то, что Като хотел услышать, если подумать. Во-первых, сказать такое значило усомниться в самом Като. Ведь он в нее поверил, раз разрешил ей вступить в Стаю. Если она не подходит, то, получается, он ошибся? Вряд ли Като Коршун будет рад услышать такое. Во-вторых, он уже вложил в нее силы и время: знакомился с ней, показывал, что и как в штабе, рассказывал об их работе. Агнесс не хотела тратить его время в пустую.

— Я буду тренироваться, — сказала Агнесс. Поднять голову решимости все-таки не хватило. — Научусь драться.

— И кто же будет тратить время на то, чтобы тебя обучать?

— Не знаю. Заплачу кому-нибудь. Буду ремонтировать технику на заказ в свободное время.

Като тихо рассмеялся:

— То есть, ты будешь работать на Стаю, в свободное время ремонтировать вещи на заказ, и еще как-то успевать тренироваться?

Агнесс поняла, насколько глупо это звучит и промолчала.

— Ладно, — сказал Като, закончив смеяться. — Я буду тебя учить. Платы сейчас не возьму. Когда-нибудь потом сочтемся.


***

По ночам, засыпая в своей комнате в штабе, Агнесс часто думала о Старушке Яннике. Неужели все эти годы та в самом деле считала, что Агнесс сидит у нее на шее? Почему тогда выгнала? Совесть не позволяла выгнать на улицу ребенка? Агнесс не хотела быть обузой. Даже в семь лет она могла сама себе прокормить и не просила о помощи! Иногда в сознание Агнесс закрадывалась и совершенно другая мысль: что, если Яннике сказала это специально, чтобы Агнесс было легче уйти? Ведь если бы Железка не была так зла, как сейчас, ей было бы тяжело оставить и саму Яннике и их общее дело. Да, она хотела двигаться дальше, идти к своей мечте. Но смогла бы она сделать этот шаг, если бы ей было, что терять? Но эта мысль показалась Агнесс совсем глупой. По этой логике получалось, что Яннике так резко распрощалась с ней ради ее же блага. «Ага, конечно!» — думала Агнесс, чувствуя, как горячая слеза стекает по виску. Она думала о том, что всю жизнь была обузой. Сначала для отца, потом для Старушки Яннике. Тогда зачем ей стремиться во Флот? Почему она думает, что там будет как-то иначе? Да потому что обузу туда просто не возьмут. Если Агнесс будет служить на дирижабле, она однозначно будет полезной и нужной. Железка вспомнила своего Капитана и улыбнулась. Нет, она не думала, что они смогут стать друзьями, и уж точно не думала, что между ними может быть что-то романтическое. Но от мысли, что когда-нибудь она сможет просто быть рядом с таким человеком, как он, Агнесс стало немного легче.

***

Тренировки в области боевых искусств были особенно тяжелыми для семнадцатилетней Агнесс. Като нещадно ронял девушку на дощатый пол комнаты, где они занимались. А еще заставлял подолгу сидеть на этом полу на коленях, выравнивая дыхание, и отжиматься, стоя на кулаках. Уже через месяц тренировок Агнесс возненавидела этот пол. Но тренироваться было нужно, потому она не отлынивала и не ныла. По вечерам в своей комнате она рассматривала синяки на своем тощем бледном теле. Иногда они болели подолгу. Костяшки своих кулаков она со временем вовсе перестала чувствовать. Иногда, когда она глядела на свои синяки, ей было больно не только физически. Она думала о том, что людям вроде того Капитана не приходилось проходить через такое, чтобы попасть на Флот. Им просто повезло родиться наверху. Они могли подготовиться к поступлению в академию. У них были нормальные книги и родители, которые могли заплатить за обучение, если ребенок сам не блещет умом. Агнесс представляла девушек, которые окружали Капитана всю его жизнь. Они точно не были такими тощими. Конечно, с тех пор как Агнесс выбралась с улицы, она несколько отъелась. Она больше не выглядела так, как будто упадет замертво прямо сейчас, но все равно казалась себе ужасно худой. У девушек с верхних ярусов не было машинного масла под ногтями, как у Агнесс. У них не было синяков на теле. Они, наверное, и одинокими-то себя никогда не чувствовали. У Агнесс даже друзей толком не было. Так, напарники из Стаи и знакомые из трущоб, с которыми иногда можно вместе выпить. Вроде Джара. С возрастом они становились все более разными. Его жизнь теперь была простой и спокойной, и он не слишком понимал Агнесс в ее желании постоянно двигаться вперед. Никому она не могла рассказать о своих мечтах и своих мыслях.

Как-то раз, после того, как Агнесс в очередной раз упала на тренировке и решительно встала, потирая ушибленный локоть, Като спросил ее:

— Откуда в тебе столько силы?

Агнесс пожала плечами. Като продолжил:

— Ведь есть в тебе что-то, что заставляет тебя подниматься снова и снова и двигаться вперед. Что это?

Тогда Агнесс почти рассказала ему. Раньше никто не задавал ей таких вопросов. Всем было наплевать. А Като спросил. Значит, увидел в ней что-то? Значит, ему было интересно, и он смотрел достаточно внимательно? Агнесс уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент от неудачного движения руку прострелило такой острой болью, что она возненавидела Като за его жестокие тренировки и поклялась, что никогда ничего ему не расскажет.

Локоть после осмотрел врач Стаи. Ничего страшного там не было, обыкновенный ушиб. Пару недель пришлось походить в повязке и рукой шевелить по минимуму. Тем не менее, работать она не прекратила. Наоборот, решила, что эта травма — отличный повод наконец подстраховаться и добавить к своей физической силе техническую. Что-то, что сможет защитить ее от таких вот ситуаций. Агнесс начала разрабатывать свою броню: механический экзоскелет, с усилителями для рук и ног, с множеством встроенных инструментов.

Юная Агнесс тяжело переживала одиночество. Ей казалось, что она не соответствует ни окружающей ее действительности, ни своим мечтам. Мир трущоб был жесток. Она четко усвоила, что даже те, кто вроде бы хотят помочь, на деле могут причинить боль. Она взрослела с мыслью о том, что положиться можно только на себя и на технику.

Глава 5

К тридцати годам Железка превратилась в Железную Агнесс — одну из самых известных и уважаемых охотниц за головами Нового Рима. Теперь она жила в собственной квартире на одном этаже с Трикс. Первое, что Агнесс сделала, когда переехала — перекрасила потолок в спальне в цвет неба. И даже маленький белый дирижаблик нарисовала. Она чувствовала, что близка к исполнению своей мечты. Так или иначе, она будет служить в Новоримском воздушном флоте. И может быть даже под командованием того самого Капитана. Иногда, лежа на своей кровати и разглядывая небо на потолке, она думала о том, какой он сейчас. Сколько лет прошло? Восемнадцать? Сколько лет ему было тогда? Она была еще ребенком, и все, старше пятнадцати, казались ей безумно взрослыми. Тогда ему могло быть и двадцать, и тридцать. Значит, ему может быть тридцать восемь… Тут разум рисовал ей образ темноволосого красавца в белом мундире, который направляет дирижабль навстречу опасности. Или ему может быть почти пятьдесят. При этой мысли в голове возникал образ мужчины с уставшим взглядом и сединой на висках. Впрочем, направлял дирижабль навстречу опасности он не менее решительно. Такие мысли помогали Агнесс засыпать по ночам. А бодро подниматься по утрам помогали мысли о том, что ей предстоит поймать очередного преступника и сделать Новый Рим более приятным местом.

Несмотря на то, что со Старушкой Яннике Агнесс рассталась довольно плохо, бросать ее одну она не стала. Первое время навещала сама. Они разговаривали, конечно, но гораздо более сухо, чем раньше. Как только работа охотницей стала приносить доход, Агнесс наняла студентку технического университета, чтобы та присматривала за старушкой. В конце концов, той было уже тяжело жить одной. Агнесс ожидала, что на ее объявление откликнется какая-нибудь скромная сердобольная отличница, но вместо этого появилась Лили с короткими черными волосами и макияжем в стиле «здравствуй, мама, я енот». У Агнесс были большие сомнения относительно ее кандидатуры. Еще она была уверена, что гордая Яннике оскорбиться, если к ней открыто приставить «сиделку», потому Лили должна была обратиться к Яннике как к специалисту по технике за помощью в учебе.

Вечером первого дня, который Лили должна была провести с Яннике, Агнесс решила их проведать. Крики, доносившиеся из дома Яннике, было слышно уже с улицы, за несколько метров до двери. Они ругались.

— Да такая ерундень никогда в жизни не заработает! — орала Яннике.

— Вы просто беситесь, потому что это может полностью вытеснить ту модель дирижаблей, которую вы придумали! — отвечала Лили.

— Да что ты мне доказываешь! При таком раскладе истоковика надо будет в два раза больше, а КПД всего в полтора раза увеличится!

Агнесс осторожно заглянула в дом. Яннике и Лили склонились над рабочим столом, на котором лежали чертежи.

— А… что вы тут делаете? — спросила Агнесс.

Лили и Яннике одновременно подняли на головы и хором, с интонацией горячего спора, воскликнули:

— Разговариваем!

Агнесс подумала, что Лили, похоже, идеальная кандидатура на должность «сиделки» для Старушки Яннике.

***

Тот день начался вполне себе хорошо. Гепард опять угнал автомобиль у кого-то с верхних ярусов. В таких случаях полицейские сразу связывались с Агнесс. Ловлю Гепарда она воспринимала скорее как хобби, чем как работу. Он даже настоящим преступником не был. Сын богатых родителей, человек в общем-то неплохой и неглупый. Но какой-то неустроенный. И пустоту в душе заполнял адреналином. Схема была стандартной: он угонял дорогой автомобиль, гонял на нем по Новому Риму, нарушая все возможные правила, Агнесс его ловила, приводила в полицию, богатый папочка его оттуда выкупал, и Агнесс сверх своего обычного гонорара получала еще дополнительные деньги за молчание. Водил Гепард очень хорошо, потому умудрился за все свои приключения ни разу никого не сбить, не устроить массовую аварию и не убиться.

Агнесс ждала его на небольшой дороге на верхних уровнях трущоб. У нее были все данные по угнанной машине: описание, номер. Осталось только дождаться, а потом начнется веселье. На Агнесс был тот самый бронированный экзоскелет. Конструкция удалась на славу: он был не слишком громоздким, состоял из нагрудника, наплечников, налокотников и перчаток с усилителями, которые закрывали предплечья целиком. Руки из перчаток можно было высвободить, когда нужно было взять что-нибудь хрупкое или мелкое. При этом сами перчатки оставались прикрепленными к налокотникам и по-прежнему защищали предплечья. На ногах Агнесс были наколенники и высокие реактивные ботинки, которые из-за встроенных в подошвы механизмов прибавляли ей сантиметров двадцать росту (в результате получалось примерно метр девяносто). Все элементы экзоскелета были соединены между собой подвижными креплениями и общей системой проводов, которые соединяли механизмы с истоковиком, располагавшемся в нагруднике. Там же находились переключатели, которые отвечали за управление отдельными элементами костюма и за переключение режимов. Режимов у экзоскелета было три: полное отключение, фоновый и боевой. В фоновом режиме усилители принимали на себя вес экзоскелета, позволяя Агнесс носить его практически не напрягаясь. Разве что нагрудник и наплечники немного давили. Первое время плечи и ключицы Агнесс были все в синяках. Пришлось позаботиться о том, чтобы у брони была достаточно толстая и мягкая тканевая подкладка, которая давала дополнительную защиту от травм при падениях. Этим же целям служил плотный высокий воротник, который не позволял голове болтаться во время резких рывков и защищал шею от травм.

В боевом режиме экзоскелет работал на полную мощность: усилители позволяли прыгать на несколько метров, и сгибать руками металлические прутья, например. Энергия в этом режиме подавалась на все встроенные механизмы, такие как трос с клешней и ремонтный пистолет с жидким металлом. Трос и металл для пистолета располагались за спиной Агнесс и были скрыты бронированным корпусом наподобие ранца. Поддержание металла в нужном состоянии также было частью фонового режима. Управление тросом и пистолетом осуществлялось при помощи кнопок на внутренней стороне перчаток.

Из-за поворота показался автомобиль, который она ждала. Белоснежный, длинный, приземистый, с коваными узорами на крыльях и круглыми выпуклыми фарами.

— Ну привет… — Агнесс усмехнулась. Автомобиль пронесся мимо, и она была уверена, что Гепард ее заметил. Агнесс выпустила ему вслед трос с металлической клешней на конце. Трос вылетел из массивного нарукавника на левой руке Агнесс. Управляемая клешня вгрызлась край капота. Агнесс резко дернула один из многочисленных переключателей на панели управления экзоскелетом, расположенной на груди. Из ее тяжелых покрытых металлом ботинок вырвались два сверхпрочных штыря и врезались в дорожное покрытие. Трос, костюм и штыри должны были выдержать такую нагрузку и удержать автомобиль. В прошлый раз такой маневр сработал. Агнесс, в общем-то, эти штыри специально встроила в костюм, чтобы проще было ловить Гепарда. Ну и другие автомобили, если потребуется. Трос, костюм и штыри нагрузку выдержали. А вот дорожное покрытие — нет. Агнесс только потом поняла, что ненароком выворотила с мясом внушительный кусок дороги. Ничего, папочка Гепарда за все заплатит. Агнесс резко дернуло и приложило о дорогу. Экзоскелет принял на себя весь удар. Выдержал и даже не погнулся.

— Сука! — выдохнула Агнесс, в очередной раз отскочив от дороги как камушек, пущенный по воде «лягушкой». Автомобиль и не думал останавливаться и тянул охотницу за собой. Она дотянулась до другого переключателя на груди. Щелкнула им, и от истоковика по экзоскелету побежал поток энергии. Его было не видно, но Агнесс прекрасно знала, что он прошел по проводам на руке, по тросу, добрался до автомобиля и ударил его энергетическим разрядом через клешню. Двигатель заглох, машина остановилась. Агнесс пролетела по инерции еще несколько метров, остановилась и поднялась. В этот момент Гепард сумел снова завести автомобиль. Агнесс услышала, как зашумел мотор. Снова ударить его разрядом она так сразу не могла. Шокеру нужна была пара минут на перезарядку.

— Хочешь погонять? Давай погоняем, — с усмешкой сказала Агнесс, опустила на глаза защитные очки и запустила встроенные в ботинки реактивные двигатели, которые позволили ей зависнуть сантиметрах в тридцати над дорогой.

Машина сорвалась с места. Агнесс и автомобиль по-прежнему соединял трос, но теперь она не отставала.

Гепард сдаваться тоже не планировал. Круто завернул на узкую улочку, ожидая, что Агнесс врежется в стену. Но она выставила ботинки вперед и практически оттолкнулась от стены. Из-за этого она на долю секунды застыла на месте, и этого оказалось достаточно, чтобы трос натянулся, Агнесс дернуло и снова ударило об дорогу.

— Да чтоб тебя! — с трудом, но ей все-таки удалось снова стабилизироваться. Она чувствовала азарт. Для ее костюма нагрузки были вполне стандартными. Агнесс знала, что от серьезных травм экзоскелет ее защитит. Шокер тем временем перезарядился, и она пустила на машину разряд. Автомобиль снова заглох и остановилась. На сей раз стоял подольше: Агнесс успела добраться до него и протянуть руку к двери. Она увидела лицо Гепарда: загорелый скуластый парнишка, темные волосы, перехваченные красной полоской-банданой, в одном ухе аж три серьги. Он улыбнулся Агнесс, показав белоснежные зубы, и автомобиль сорвался с места.

— Ты ж черт!

На сей раз Гепард завернул на дорогу-серпантин. Таких в Новом Риме было довольно много. Они шли вокруг больших зданий, соединяя нижние ярусы с верхними. Агнесс по-прежнему следовала за машиной на реактивных ботинках. Сначала они мчались мимо темных от грязи обшарпанных стен, мрачных окон с выбитыми стеклами. Чем выше они поднимались, тем приличнее выглядело здание. Стены светлели. Теперь можно было разглядеть, что они покрыты белыми панелями. Окна были целыми. За ними были люди занятые работой: сидели за столами, рассматривали какие-то бумаги… Агнесс никогда не знала точно, чем занимаются работники на средних уровнях. И сейчас ей было совсем не до того, она лишь краем глаза отмечала движения фигур. Впереди показался шлагбаум. Он отделял верхнюю часть дороги и здания от нижней и средней. Гепард, недолго думая, прибавил газу и снес шлагбаум к чертям. Агнесс пришлось пригнуться и закрыть голову рукой, чтобы в нее не прилетел кусок. Перчатка-усилитель с честью приняла на себя удар.

Когда Агнесс снова подняла голову, они уже мчали по ровной дороге верхнего уровня. Лишь на мгновение охотница позволила себе полюбоваться видом: голубое небо, слепяще яркое солнце, белоснежные шпили, статуи золотого и медного цвета (Агнесс не знала точно, из какого материала они сделаны), сады и парки… Агнесс чуть не упустила момент, когда Гепард свернул на дорогу, ведущую резко вниз.

«Так, все!» — подумала она, когда ей удалось снова стабилизироваться. Она пустила по тросу еще один разряд, и этого автомобиль уже не выдержал: сгорел предохранитель, и двигатель заглох. Машина какое-то время ехала под горку по инерции, потом остановилась. Агнесс подлетела к двери, отключила ботинки, встала на дорогу и подняла защитные очки, открывая лицо. Гепард открыл дверь и посмотрел на Агнесс с улыбкой:

— Давай в следующий раз сразу так, а то со штырями не интересно.

— Ага, может, ты тогда сразу постоишь, подождешь, пока я стабилизируюсь, вместо того, чтобы об дорогу меня колошматить? И покатаешь меня по верхним ярусам, а не вот это вот все.

— По верхним — так по верхним, — Гепард вышел из автомобиля, чтобы привычно пересесть на пассажирское сиденье.

Агнесс тем временем заглянула под капот машины, достала из своей поясной сумки запасной предохранитель поставила его на место перегоревшего.

— Эй, ты бы на меня хоть наручники надела, — сказал тем временем Гепард. — А то вдруг я сбегу.

Агнесс устроилась на водительском сидении и глянула на своего «пленника»:

— Вот не ломал бы мной дорогу, могли бы задержаться и воспользоваться наручниками.

Гепард закатил глаза, а Агнесс завела автомобиль, чтобы отвезти угонщика в штаб полиции. В пути они болтали о машинах, о жизни, что у кого нового. Гепард жаловался, что отец нашел для него «отличное рабочее место» в банке, а Гепарда от банков воротит. Большинство знакомых Агнесс из трущоб уже вовсю орали бы на Гепарда за то, что он с жиру бесится и должен быть доволен уже тем, что живет на верхних уровнях. Но Агнесс его слушала, потому что знала, каково это, когда не с кем поделиться тем, что творится в душе. Из вот таких вот разговоров она поняла, что парень понятия не имеет, что делать со своей жизнью. Душа его жаждала чего-то большего, чем работа в банке под крылом у отца. Но родители всю жизнь решали за него, потому теперь Гепард совершенно потерялся. Агнесс очень надеялась, что он найдет свой путь прежде, чем погибнет в аварии.

Они доехали до штаба полиции, который располагался в верхней части трущоб. Прежде, чем выйти, Агнесс серьезно посмотрела на Гепарда:

— Это все, конечно, очень весело, а для меня еще и прибыльно, но ты поаккуратней, ладно? Если так неймется, найди лучше Рика Молнию. Он подпольными гонками заведует и вообще наш спец по тачкам. Все безопаснее, чем по городу гонять. А то может и к делу какому-нибудь пристроит.

Гепард посмотрел на Агнесс удивленно.

— Э… типа… спасибо? Окей, Рик Молния, я запомнил.

— Ага. Скажешь, что от меня. Все, пошел! — она хлопнула его по плечу, подталкивая к выходу из машины.

В полицейском штабе Гепарда уже дожидался отец. Агнесс получила свою законную награду от полиции и бонус за молчание. По дороге к дверям штаба она слышала, как отец орал на Гепарда. Она не выдержала, оглянулась и поймала на себе его взгляд. Гепард едва заметно улыбнулся ей. Она кивнула, улыбнувшись в ответ, и вышла из штаба.

На улице у дверей находился стенд с надписью «Разыскиваются». Там висел примерно десяток объявлений с бандитскими рожами, именами, списком преступлений и наградой. Больше всего внимания привлекало объявление о розыске пирата Александра Ланского. Оно было крупнее других, но выделялось не только этим. Во-первых, это объявление в разных вариациях висело всегда. Здесь и на других стендах и просто по городу. Агнесс видела объявления о розыске Ланского еще в первый год своего сотрудничества со Стаей. С каждым годом цена за его голову росла. И это было вторым, что выделяло объявление среди других. За голову этого человека обещали десять миллионов. Это в сотни раз превышало среднюю цену. Ну и третьим пунктом в списке отличий было его лицо. С плаката смотрел сущий демон: злые черные глаза, нахмуренные брови, рот перекошен, почти оскален по-звериному. Это соответствовало тому, что рассказывали о Ланском. Агнесс претила мысль о том, что этот человек нападает на мирные дирижабли. В прошлом году в газетах были заметки о том, что он сбил исследовательский. Агнесс больно кольнула мысль, что на том дирижабле мог быть ее Капитан. И она решила, что как только ей представится возможность, она поймает Ланского. Чтобы исследователи могли отправляться в экспедиции не рискуя стать жертвой этого пирата. Конечно, были и другие, но их регулярно ловили, а истории об их нападениях были куда менее красочными.

Агнесс отошла от стенда, думая о том, где бы поискать следующую наводку. Она завернула в одну из узких темных улочек-лестниц, ведущих вниз, и услышала женский крик.

— Да твою же мать… — пришлось свернуть с намеченного пути и выяснить, что происходит.

А происходило вот что: два каких-то местных кретина прижимали к стенке девушку лет двадцати, которая как раз была явно не из местных. Белое легкое платье и загорелая кожа выдавали обитательницу верхних ярусов с головой. Агнесс подошла к ним. Мужики даже не обернулись, так увлеклись элитной девочкой. Пока, к счастью, только игрались. Агнесс подняла бровь:

— Ребят, вы совсем оборзели?

Мужики повернули головы, посмотрели на Агнесс. Явно узнали. В трущобах Железную Агнесс прямо или косвенно знали практически все. Тем не менее, убегать не спешили. Наверное, думали, может, что-то не так поняли, и сейчас охотница уйдет и оставит их в покое.

— Ну че стоите-то? Валите отсюда, дебилы.

Вот это уже было вполне конкретно, и мужики свалили. Один перед этим даже попытался расправить смятое платье девушки (чем еще больше ее напугал), а другой пробормотал что-то похожее на «извините». Пару секунд Агнесс и незнакомка смотрели типичным трущобным идиотам вслед.

— Жива? — спросила Агнесс, повернувшись к девушке. У той глаза были огромные от страха, а сама она мелко дрожала. Но все-таки она кивнула.

— Да ты расслабься, нормально все, — Агнесс понимала, что для цветочка с верхних уровней это вовсе не нормально. У них там копы на каждом шагу хоть днем, хоть ночью. А тут либо учись сама морды бить, либо дома сиди. И все к этому как-то привыкли. — Тебя чего сюда понесло-то?

— Я… в общем… мой отец… я… — девушка взяла себя в руки и представилась: — Виктория Аронакс.

Вот тут уже Агнесс подвисла. Джозеф Аронакс был нынешним лидером Нового Рима. Главой города. Ему подчинялись все структуры, в том числе Воздушный флот.

— В смысле… Аронакс Аронакс?

— Аронакс Аронакс. Мой отец — Джозеф Аронакс… Знаешь, если фамилию произнести столько раз подряд, она превращается в набор звуков.

— Но, по сути, это и есть набор звуков, — ответила Агнесс.

— Бессмысленный, я имею в виду, — Виктория наконец улыбнулась. Похоже, шок ее потихоньку отпускал. Теперь в шоке была Агнесс.

— Ага… Так чего тебя сюда понесло-то?

— Хотела посмотреть, как живет простой народ под управлением моего отца.

Агнесс невольно фыркнула, смеясь:

— Ну как, посмотрела?

— Не то слово.

— А чего одна-то поперлась? У тебя ж там двадцать пять телохранителей, наверное.

— Так они не пускали!

— Вот ведь негодяи!

Виктория подняла бровь. Мол, хорош издеваться.

— Слушай, можешь проводить до верхних уровней? — спросила она.

— Не вопрос. Быстрее всего будет напрямую вверх.

— Это как?

Агнесс опустила на глаза защитные очки, которые до этого были подняты, активировала реактивные ботинки и взлетела на пару метров вверх:

— Вот так.

— Ух ты! — Виктория посмотрела на Агнесс с восхищением. — Ты летаешь!

— Еще как! — Агнесс сделала в воздухе круг и приземлилась рядом с Викторией. — Ну че, не испугаешься?

— Нет! Это же так круто! — девушка едва не прыгала от восторга.

— Окей, тогда цепляйся за плечи. Переключатели не трогай ни в коем случае. А то убьемся.

Виктория забралась на спину Агнесс. Конечно, летели они не совсем напрямую. И для ботинок слишком большая нагрузка, и Виктория бы где-нибудь сорвалась. Агнесс перелетала между крышами и выступами, постепенно поднимаясь к верхним ярусам. В итоге они оказались на большой площади. Агнесс подняла очки, несколько раз моргнула, привыкая к яркому солнцу. Казалось, тут все отражает его свет: белые стены, металлические украшения на них… С одной стороны площади был парк. Смотреть на него глазам было как-то спокойнее. Агнесс смогла даже разглядеть людей. Пары разного возраста, семьи с детьми. Они выглядели очень спокойными, по сравнению с обитателями трущоб. Еще бы, им не надо было каждую минуту думать о том, где достать еды. Они не жили в постоянной борьбе.

Глаза привыкли к солнцу. Агнесс осознала, как чуждо она выглядит здесь. Среди людей в легких и мягких одеждах, таких спокойных, расслабленных. Она была закована в железо, лицо ее было покрыто мелкими шрамами. А еще Агнесс знала, что она смотрит волком и держится как хищный зверь, почуявший опасность. Так вели себя все обитатели трущоб, когда сталкивались с людьми с верхних уровней. Агнесс попыталась унять это в себе. Расправила плечи, выдохнула.

— Я хочу отвести тебя к отцу, — сказала Виктория. — Он наградит тебя за то, что ты спасла меня.

Агнесс улыбнулась:

— Веди.

Она понимала, что этот тот самый шанс, к которому она шла всю жизнь. Джозеф Аронакс — самый влиятельный человек в городе. У него точно есть возможность устроить ее на Флот. Но вот будет ли желание?

Они шли к Башне Виктории — самому высокому зданию Нового Рима. Говорят, это та самая башня, которая уцелела после Катастрофы. Возле нее сформировалось Поселение. А потом Джон Кейвсон перестроил ее, водрузил на вершину статую крылатой богини с мечом в руках и провозгласил символом победы человечества над Катастрофой.

— В детстве я думала, что эту башню в честь меня построили, — сказала Виктория. — А там наверху — это моя статуя. Я думала, что буду так выглядеть, когда буду взрослой.

— И с крыльями? — Агнесс глянула на свою спутницу. Та легко улыбалась.

— Ага. Мне лет семь было, когда мама объяснила, что это не Башню в честь меня построили, а меня в честь нее назвали. Не Башни, конечно. Богини победы. Я как-то подошла к маме и спросила: «Мам, а когда у меня крылья вырастут?» Как сейчас помню, она тогда цветы после спектакля разбирала. Она актриса. Знаешь, моя мама до сих пор все букеты домой приносит и раскладывает по букетам карточки. «Столовая». Или «Гостиная». А слуги потом по комнатам эти букеты расставляют, в соответствии с карточками. Так вот, она стояла перед букетом с такими большими розами. Даже на пионы были больше похожи, чем на розы. И она никак не могла выбрать, в какую комнату поставить. А я сидела в кресле и смотрела. Мне скучно стало, и я говорю: «Мам, а когда у меня крылья вырастут?» Она на меня так посмотрела и говорит: «А с чего бы им вырасти?» Потом объяснила. Я часа два ревела. Все лицо красное было.

— Так крылья — не вопрос вообще, — сказала Агнесс. Виктория ей нравилась. Она не боялась мечтать и действовать. Пусть и немного глупо. — У меня как раз прототип дома лежит. Осталось потестировать, потом могу тебе на заказ такие же собрать.

— И что, на них правда летать можно?!

— А чего тебя так шокирует-то? Там маленький сердечник с куском истоковика. Такая системы дирижабли в воздух поднимает. Неужели человека не осилит?

— Так здорово! Мы обязательно должны еще пообщаться потом! — было видно, что Виктория загорелась идеей крыльев. — О, мы пришли!

Они стояли у металлических дверей золотисто-коричневого цвета, украшенных крупными геометрическими элементами, напоминающими солнечные лучи. Двери были высотой примерно в три роста Агнесс и достаточно широкие, чтобы в них мог свободно проехать крупный автомобиль.

— Виктория Аронакс, — громко сказала дочь лидера, и ей ответил приятный женский голос, явно запись:

— Добро пожаловать.

Двери медленно и тяжело открылись, пропуская Викторию и Агнесс в зал, отделанный зеленым мрамором и золотом. В центре зала Агнесс увидела стеклянную колбу, внутри которой двигалось сразу несколько лифтов. Виктория вызвала лифт. Агнесс наблюдала за ней. Так было спокойнее, чем если смотреть по сторонам. Кругом были люди. Они тоже ждали лифтов, сновали вокруг с какими-то папками, и Агнесс знала, что они на нее смотрят. Они задаются вопросом: «Что эта женщина делает здесь? Она же явно из трущоб!» Они думают: «Что за дурацкий костюм на ней?» В такие моменты Агнесс чувствовала себя грязной.

Она вспоминала о своих почерневших от масла ногтях. Ей сразу начинало казаться, что и ее лицо перемазано маслом, черным, въедливым, хотя она знала, что это не так. Но на лице были шрамы: рассекающий бровь, тонкий белый шрам над губой, еще совсем мелкие на переносице и на скуле. Следы веселой жизни. У жителей верхних ярусов шрамов на лицах не было. По крайней мере, Агнесс так казалось.

Пока они ждали лифт, Виктория вынула из кармана своего платья ключ. Он был украшен тонкими металлическими узорами. В лифте Виктория вставила ключ в скважину в верхней части панели с кнопками, повернула, и они стали подниматься. Весь путь до верхнего этаже прошел в тишине. С каждым этажом тревога Агнесс нарастала. Это ведь тот самый шанс. Возможность исполнить мечту, к которой она шла всю жизнь. Как назло, в лифте оказалось зеркало, и у Агнесс было целых две минуты, чтобы рассмотреть себя и в полной мере осознать свою неуместность. Ее металлический костюм вовсе не был блестящим, как статуи Нового Рима, хотя цвет металла был схож. Экзоскелет покрывали мелкие царапины от недавних столкновений с дорогой, а также пыль и местами прилипшая грязь. Еще массивные ботинки со встроенными механизмами делали Агнесс почти великаншей. Она была выше Виктории на целую голову при том, что юная Аронакс вовсе не была коротышкой. Агнесс вгляделась в свое лицо. Волосы она сейчас носила собранными назад и прижатыми сверху защитными очками для полетов, так что лицо оставалось полностью открытым. Широкие скулы, небольшой хищный нос… Вообще все черты казались Агнесс какими-то мелкими и резкими. А еще эти шрамы: губа, бровь, скула, переносица — тонкие белые росчерки на и без того бледной коже. И на этом бледном лице черное пятно на щеке прямо-таки бросалось в глаза. То ли все то же машинное масло, то ли пыль от дорожного покрытия. Оказалось — второе. Потому что при попытке стереть пятно рукой, крупная крошка размазалась в более мелкую и еще сильнее въелась в кожу. Агнесс мысленно выругалась. Хотя бы собственные глаза ее радовали: не очень большие, зато смотрели всегда решительно и прямо из-под чуть нахмуренных темно-рыжих бровей. И цвет был красивый: от зрачков расходились золотистые разводы, похожие на сияние истоковика, когда он вырабатывает Энергию. Ближе к краю радужки глаза становились зелеными. Как-то Яннике в приступе сентиментальности сказала, что глаза у Агнесс похожи на залитый вечерним солнцем луг. Охотница не знала, как выглядит залитый вечерним солнцем луг, но сравнение ей понравилось.

Но глаза были лишь деталью, а в целом Агнесс выглядела ужасно неуместно в главном здании верхних ярусов Нового Рима. Охотница сделала то, что всегда делала в моменты сомнений: вспомнила Капитана. Его сияющие глаза и теплую улыбку. От этого стало легче. Этот образ всегда успокаивал Агнесс и вместе с тем подстегивал. Помогал двигаться вперед. Это было воплощением того мира, к которому она стремилась. Она не упустит свой шанс. Она слишком долго и тяжело к этому шла. В конце концов, какой бы неуместной она ни выглядела, Агнесс оказалась тут не просто так. Она спасла дочь самого Джозефа Аронакса и тем самым заслужила свое право быть здесь. А как она при этом выглядит — это уже дело десятое.

Лифт остановился, звякнул, двери открылись. Агнесс, погруженная в свои мысли, даже вздрогнула. Виктория заметила это и заулыбалась:

— Расслабься! — они вышли из лифта. — Мой папа нормальный человек. Такой же, как другие. Он очень меня любит и будет рад тебе. Ты же спасла меня!

Агнесс даже позавидовала ее наивности.

На этом этаже мрамор был белым, а на полу лежал зеленый ковер. Агнесс захотелось сойти с него, чтобы не испачкать, но было некуда: ковер заполнял весь пол здесь. От лифта шел коридор шириной метра два и длиной… Черт! Он показался Агнесс пугающе бесконечным. Потом, вспоминая этот момент, она пришла к выводу, что от двери в кабинет Аронакса их отделяло от силы метров десять. Дверь эта была покрыта темным деревом и выглядела очень тяжелой.

— Подожди тут минуту, — сказала Виктория. Она подошла к двери и назвала свое имя. Как и в прошлый раз, система поприветствовала ее и впустила. Агнесс осталась одна в бесконечном коридоре. Ей казалось, что прошло очень много времени. Она успела рассмотреть все прожилки на белом мраморе стен, проверить настройки экзоскелета, прикинуть примерно, что она будет говорить Аронаксу, и теперь просто сжимала и разжимала кулаки. Интересно, как бы на ее месте вел себя Капитан? О, он наверняка был бы спокоен и уверен в себе. Агнесс заставила себя расправить плечи и улыбнуться. В конце концов, чего ей бояться? Ее сюда пригласили. Она спасла дочь Джозефа Аронакса, лидера Нового Рима. И она прекрасно знает, что она хочет получить в награду.

— Эй! — Виктория выглянула из-за двери. — Извини, пожалуйста, я только сейчас поняла, что не спросила, как тебя зовут. В общем, папа тебя ждет.

Виктория вышла в коридор, пропуская Агнесс.

Первым, что бросилось в глаза в кабинете Аронакса, было окно. Хотя это была скорее даже стеклянная стена от пола до потолка. Только сейчас Агнесс осознала, как высоко она забралась. Они были на верхнем этаже самого высокого здания Нового Рима — Башни Виктории. Отсюда открывался такой вид на город, что дыхание перехватывало. Агнесс видела светлые крыши и сады, магистрали и площади верхних ярусов. Многочисленные статуи на крышах зданий. Все это отражало солнечный свет. В эту секунду для Агнесс сиял весь мир.

— Когда я впервые оказался здесь, у меня было такое же лицо, — мужской голос вернул Агнесс в реальность. Она обернулась и увидела, что дверь за ее спиной закрыта. Виктория осталась в коридоре. Агнесс наконец посмотрела на Аронакса. Она знала, как он выглядит. Видела в газетах. Мужчина лет шестидесяти, ухоженный, всегда одетый в деловой костюм. Еще на фотографиях Агнесс отметила перстни на его руках, которые теперь видела вживую. Они были инкрустированы истоковиками. Она думала, что в них наверняка встроены какие-то механизмы и при случае надо обязательно выяснить, зачем они нужны.

Было в Аронаксе и то, чего фотографии не передавали. А именно энергия спокойной уверенности, которую он излучал. Она чувствовалась во всем: в том, как он сидит за своим массивным рабочим столом, расслабленно, хотя явно сосредоточен. Как спокойно смотрит. Не шарит глазами по кабинету, не изучает взглядом ее экзоскелет. Просто держит взгляд и чуть улыбается.

В кабинете они были вдвоем, но Агнесс было этим не обмануть. Будучи опытной охотницей за головами, она знала, что в кабинете наверняка есть система охраны, причем самая передовая. Ей доводилось выводить такие из строя, когда Стая ловила крупную рыбу. Если Агнесс сейчас попыталась бы напасть на Аронакса, тут же активировались бы скрытые турели и шмальнули бы в нее чем-нибудь. Вариантов было много: от обездвиживающих разрядов Энергии до разрывных пуль. Агнесс стало интересно, какая именно система установлена здесь. Автоматическая, или за кабинетом наблюдает специалист, готовый врубить ее в любой момент? Или она активируется самим Аронаксом? Какая тут система отхода? Поднимается щит или под креслом открывается люк? Нет, вряд ли люк. Такую систему они видели только один раз, и это было очень смешно.

— Присаживайтесь, — Аронакс кивнул на кресло для посетителей, видимо, так и не дождавшись приветствия от своей гостьи. Та мысленно отругала себя за плохие манеры и села. Побоялась повредить его экзоскелетом, но оно оказалось достаточно прочным: выдержало и вес, и соприкосновение с металлическими элементами костюма.

— Думаю, мне представляться не нужно. А вот имя женщины, которая спасла мою дочь, я желаю знать, — продолжил Аронакс.

— Агнесс. Железная Агнесс.

— О, я слышал о вас от своих информаторов. Одна из лучших охотниц за головами, верно?

— Есть такое… — Агнесс улыбнулась. Сам Джозеф Аронакс слышал о ней! С ума сойти! Неужели правда у нее есть шанс исполнить свою мечту?! От этой мысли захватывало дух. Агнесс никак не могла осознать, что все это действительно происходит с ней.

— Что ж, Железная Агнесс. Вы спасли мою дочь. Виктория — самое ценное из моих сокровищ. В награду за ваш поступок я исполню любую вашу…

— Новоримский воздушный флот!

Аронакс поднял бровь. Агнесс продолжила:

— В награду за спасение вашей дочери, я прошу вас принять меня на службу в Новоримский воздушный флот.

— Уважаю людей, которые знают, чего хотят, — Аронакс поднялся, подошел к стене позади стола. Она была покрыта такими же белыми мраморными плитами, как и стены в коридоре. — Выпьете чего-нибудь, Железная Агнесс?

— Не откажусь.

— Бар, пожалуйста, — сказал Аронакс, и одна из плит отъехала в сторону, открывая стеклянные полки с дорогим (а каким же еще?) алкоголем. Аронакс взял бутылку виски, повернулся и приподнял ее, демонстрируя гостье. — Пойдет?

— Вполне, — Агнесс никогда такого не пила, но решила сохранить лицо.

Аронакс взял из бара два стакана, вернулся к столу, наполнил их виски, один подвинул к Агнесс, другой взял сам и поднял со словами:

— За решительность.

Агнесс подняла свой стакан, они чокнулись, и охотница сделала большой глоток. Потом еще один, осушив стакан до дна. Подняла глаза и увидела, что Аронакс смотрит на нее с интересом.

— И в какой же должности вы хотите служить в Новоримском воздушном флоте? — спросил он, чуть склонив голову на бок.

— Капитаном, — виски предсказуемо добавил уверенности. Она уже здесь, так чего мелочиться? Если что, Аронакс сам ее приземлит. Тот рассмеялся:

— Ну ничего себе! Нет, сразу капитаном не получится. Но я ценю, очень ценю размах. Сперва придется полетать матросом, поучиться. Но с вашим рвением вы станете капитаном за пару лет, а то и меньше! Вы, конечно же, на исследовательский дирижабль хотите? Дальние страны посмотреть?

Вот тут Агнесс нахмурилась. Аронакс что, задает все эти вопросы, чтобы посмеяться над ней? Кто она в его глазах? Дурочка из трущоб? Возможно, она и есть…

— На исследовательский, — ответила Агнесс.

— Очень похвально. Скажите, Агнесс, вы знаете, кто такой Джон Кейвсон?

— Знаю.

— Тогда вы знаете, что именно он превратил Поселение в Новый Рим… — Аронакс подошел к окну и широким жестом обвел город за ним. — Построил все это. Не своими руками, конечно. Но в фундаменте этих величественных сооружений — его идея! Его взгляд на жизнь, на человечество! Его непревзойденный талант лидера. Кейвсон был великим человеком, который выбил из сознания людей посткатастрофическую разруху и обратил их к прогрессу. Он верил в технологии. Он был гением. Для своей эпохи он сделал невозможное. Пример Джона Кейвсона вдохновляет меня. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, очень хорошо понимаю.

— Я хочу сохранить и приумножить то, что создал Кейвсон, не только на территории Нового Рима, но и за его пределами. Кейвсон считал, что будущее за технологиями, и был прав. Я считаю, что будущее за исследованиями, и я тоже прав! Я обратил свой взор вовне! Я уверен, что за пределами Нового Рима, за Суверенными Королевствами, за морем, сокрыт огромный потенциал! Там мы можем найти то, что принесет человечеству развитие, о котором посткатастрофическое общество не смело и мечтать!

— И что же это?

— А я пока не знаю! Но этом может быть все, что угодно!

Агнесс нравилось его слушать. Ей нравился его размах. Нравилось, как он говорит об исследованиях. В этот момент ей особенно сильно хотелось служить на исследовательском дирижабле, быть частью всего этого.

— Исследовательские дирижабли — это важнейший ресурс в развитии Нового Рима на сегодняшний день, — продолжал Аронакс. — И я рад, что этот сегмент Флота вас так вдохновляет… В нашей встрече я вижу подарок судьбы для нас обоих. Знаете, я считаю охотников за головами важной частью общества. Где полиция не справляется или просто боится, на помощь приходите вы. Вот как мы с вами поступим. Я рад принять вас на службу во Флот. На исследовательский дирижабль. Но, как я уже говорил, исследовательские дирижабли — важнейший ресурс в развитии Нового Рима, и я не могу допускать на них кого попало. Потому я предлагаю вам выполнить для меня одно небольшое поручение в качестве проверки на лояльность, ничего сложного. Ваша обычная работа: поймать бандита, доставить его живым или мертвым. В награду вы получите место на исследовательском дирижабле.

Вот тут Агнесс совсем расслабилась. Почувствовала себя в родной деловой среде.

— Не вопрос. Кто?

Лицо Аронакса, до этого сиявшее энтузиазмом, сделалось мрачным. Он как будто в одно мгновение постарел лет на пять.

— Капитан Александр Ланский, — ответил он.

Агнесс подняла брови. Легендарный пират, за которого дают аж десять миллионов. Като говорил, что им следовало остановиться на пяти. Десятка пугала. Высокая цена — высокие риски. А десятка была в разы выше ценника новоримских охотников. Потому от дела Ланского старались держаться подальше, даже когда появлялись наводки.

— Это который в прошлом году угробил исследовательский дирижабль? — сказала Агнесс, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Да. Вы о нем наслышаны, верно?

— Ага. У нас в трущобах Половинка Лу из-за него ног лишился, — ответила Агнесс, вспомнив одну из свежих историй. — Запил, потерял квартиру и опустился на нижние ярусы. Вечно надирается и рассказывает, как эта мразь ему ноги рубил. Саблей с одного раза не отрубишь же. Вот, говорит, люди Ланского его, Лу, к палубе прижимали, а Ланский рубил и рубил, как дерево.

— Теперь у вас есть шанс его остановить. Я предоставлю вам дирижабль и специалистов по воздухоплаванию, а также координаты места, где Ланского можно найти. Соберете команду для захвата из своих людей. Им я заплачу в пять раз выше объявленной за Ланского награды. Возьметесь?

— То есть, я привожу вам Ланского живым или мертвым, и вы принимаете меня во Флот?

— Да.

— И награда моим ребятам… это пятьдесят миллионов выходит?

— Да. Поделите там сами.

— Договорились, — Агнесс протянула Аронаксу руку и тот пожал ее и улыбнулся, явно довольный заключенной сделкой.

***

Ситуация казалась идеальной: выполнить свою обычную работу, доставить преступника Ланского Аронаксу живым или мертвым. В качестве платы получить исполнение мечты — место во Флоте. И еще пятьдесят миллионов, которые Агнесс, так и быть, готова была полностью отдать команде. Вот только ребята, которых она решила позвать с собой, не разделили ее энтузиазма.

Таверна «Пьяный матрос» располагалась в верхней части трущоб. Собирались тут в основном охотники и работяги с дирижаблей и из порта. Именно поэтому Агнесс предпочитала это место остальным забегаловкам. Тут почти всегда можно было найти какого-нибудь разговорчивого матроса, поставить ему бутылку и в благодарность услышать забористую историю о приключениях воздухоплавателя. Сегодня Агнесс собрала здесь охотников, которых хотела позвать с собой ловить Ланского. Кое-кто из Стаи, кое-кто из других команд или вовсе одиночки. Однако разговор как-то сразу не задался. Теперь напротив Агнесс стоял Громила Франц и смотрел максимально угрожающе. Франц был здоровенным лысым мужиком с татуировкой «СВОБОДА» на затылке. Агнесс он не слишком пугал.

— Мы на правительство не работаем! — заявил Франц.

Агнесс покосилась на Като, который пришел, видимо, из любопытства, и теперь наблюдал за происходящим из дальнего угла. Агнесс заметила, что он чуть улыбается и прищурилась, мол, нечего злорадствовать!

Франц тем временем злобно сопел, пытаясь вернуть себе внимание охотницы. Агнесс посмотрела на Громилу тяжелым взглядом. Хоть тот и считался амбалом, Агнесс почти не уступала ему в габаритах за счет массивных ботинок и наплечников экзоскелета.

— Мы только на правительство и работаем, — сказала она. — Ты кому улов-то сдаешь? Полиции.

— Я сам решаю, кого ловить, а кого нет!

— Все равно решаешь по наводкам от той же полиции. За кого больше дают, того и ловишь!

— Ты к чему ведешь, коза? Хочешь сказать, я продажный?!

Агнесс устало закатила глаза:

— О, боги! О чем мы вообще здесь гово…

Закончить ей не дали. Кулак Громилы врезался в челюсть, заставил крутануться и упасть на грубые доски, обрызгав их кровью из разбитой губы.

Агнесс не собиралась долго валяться на полу. Ну уж нет! Она зажмурилась на секунду, чтобы вспомнить, ради чего она это делает. Перед мысленным взором привычно возник образ Капитана. Его решительный взгляд. Его бы точно не остановила такая ерунда, как драка в таверне.

Агнесс резко встала и ударила кулаком по металлическому нагруднику, активируя боевой режим экзоскелета. Пара охотников отползли подальше со словами «Ох черт…» Даже Громила Франц теперь не выглядел таким решительным. Агнесс склонила голову на бок. Может, догадается извиниться или свалить? Но Франц не догадался. Сделал зверскую рожу и крикнул:

— Ну давай, сука!

Агнесс дважды просить не надо было. Используя усилители в нижней части экзоскелета, она длинным прыжком преодолела расстояние до Громилы и, так же с помощью усилителя, вырубила мужика с одного удара. Несколько самых смелых, вернее, самых тупых приятелей Франца решили отмстить за товарища и вступили в бой. Используя реактивные ботинки, Агнесс отступила назад и вверх. Теперь она стояла на столе в центре зала. Из хриплых динамиков таверны зазвучала подобающе веселая музыка. Агнесс усмехнулась:

— Вперед, котята.

Первый смельчак получил ботинком по лицу. Следующий оказался чуть умнее, и попытался швырнуть в Агнесс стул. Она перехватила его тросом с клешней на конце, который выпустила из «рукава» своего экзоскелета. Тут Агнесс вспомнила детскую игру в «рыбака и рыбку» и принялась раскручивать стул на тросе вокруг себя. Пара человек успели увернуться. Первый отшатнулся назад, второй пригнулся. А вот третьей получил стулом по хребту. На этом Агнесс отпустила стул и убрала трос. Боковым зрением она заметила, что к ней по барной стойке бежит еще один боец. Агнесс повернулась к нему как раз когда он перепрыгивал со стойки на ее стол. В руке у парнишки был нож. Вот это уже серьезно. Веселье весельем, а так ведь и убить можно! Пришлось в воспитательных целях сломать парню руку. На этом драка закончилась. Больше в атаку никто не лез. Все сидели по углам либо побитые, либо просто напуганные. Агнесс заговорила, все еще стоя на столе в середине зала. Удобное место. Надо было сразу оттуда начать.

— Успокоились? — спросила она. — Можем нормально разговаривать? Пятьдесят лямов на дороге не валяются вообще-то.

— А про пятьдесят лямов ты ничего не говорила… — подал голос парень со сломанной рукой.

— А меня спросил кто-нибудь? «Агнесс, дорогая, мы сто лет работаем вместе, и я знаю, что ты во всякую хрень не ввязываешься. Так, может, поделишься аргументами в пользу своей затеи?» Нет. Вы повели себя как отмороженные дебилы. Вот и валяйтесь поломанные и без пятидесяти лямов. А нормальные люди, так и быть, могут идти со мной.

Глава 6

Бальный зал в королевском дворце Дивлэнда сиял, как и всегда во время весеннего маскарада. День выдался солнечный. Свет лился через высокие окна, отражался в позолоте украшений на стенах, дробился и умножался в хрустале массивных люстр, осыпая потолок радужными бликами. Зал был полон гостей. Дамы в пышных платьях, мужчины в камзолах. Все они сейчас были в масках в соответствии с традицией весеннего маскарада.

Даже церемониймейстер носил скромную полумаску, покрытую темно-синим бархатом и золотой вышивкой. Он вышел на возвышение, на котором стояли два трона. Сейчас они пустовали. Небольшой оркестр, что играл до этого легкую приятную музыку, затих, и взоры гостей обратились к церемониймейстеру.

— Его Величество король Соединенного Королевства Дивлэнда и Рокуолла Энтони Соболев и его супруга Астильба Рокуолльская! — объявил он и отступил, освобождая пространство для королевской четы.

Энтони и Астильбу считали самой красивой парой среди всех ныне живущих королевских пар. Королю это льстило. Он и правда был хорош собой: идеальная осанка и манеры, ровный аристократический загар, темно-каштановые локоны до плеч, аккуратная бородка и карие глаза. Жена его была светловолосой и синеглазой. Кожа ее была более бледной, потому что ее родное королевство Рокуолл располагалось в тени гор. Сейчас они были одеты подобающе случаю: на Энтони был белый камзол, украшенный золотой вышивкой, лицо скрывала маска кота. На Астильбе было пышное золотое платье и белая полумаска, а волосы украшали живые цветы.

Король обратился к гостям:

— Я рад приветствовать вас на ежегодном весеннем балу! — голос его был звучным, заполнял весь зал, но вместе с тем звучал мягко и спокойно. Рядом с королевской четой появился слуга. В руках он держал поднос с бокалами шампанского. Король и королева взяли по бокалу, Энтони поднял свой и произнес:

— Поднимем же бокалы, чтобы поприветствовать еще один год мира и процветания для Дивлэнда и Рокуолла! — Энтони сделал глоток шампанского, одновременно замечая странное движение среди гостей. Кто-то пробивался к королевской чете. В первый момент Энтони ощутил тревогу. Мышцы против воли напряглись, сердце застучало чаще. Он вернул бокал на поднос и нашел взглядом охрану. Два стражника, первыми попавшиеся ему на глаза, также следили за движем в зале. Оба держали руки на своих револьверах, готовые в любой момент выстрелить. Это несколько успокоило короля. Он наконец посмотрел в сторону движения, и тревога ушла окончательно. Во-первых, движение было слишком неловким и хаотичным, чтобы представлять реальную опасность. Так ломятся лоси через лес, а не убийцы. Во-вторых, король узнал этого человека. Георг из Рокуолла. Брат его жены. Горький пьяница и в целом жалкий человек, который так и не смог смириться с изменением геополитической ситуации. Энтони уже примерно представлял, что услышит в следующий миг, и не ошибся.

— Были у нас в Рокуолле мир и процветание, пока ты не приперся с армией!.. — громко сказал пьяница. Стража уже знала, что делать. Энтони только кивнул им. Пока стражники шли к Георгу, чтобы вывести его из зала, тот продолжал говорить:

— …Перед этим убив отца и изгнав брата, вероломный ты ублюдок!

Энтони снова посмотрел на стражников. Уже более грозно. Они были слишком медленными. Нужно было выбрать новый состав личной охраны. Они наконец схватили Георга под локти и вывели из зала. Гости затихли. Пришлось обратиться к ним снова:

— К сожалению, далеко не все люди способны принять перемены. Давайте же не позволим этому курьезу омрачить весенний бал! — он посмотрел на музыкантов, и они заиграли легкую, веселую, и не слишком быструю композицию. Энтони, с подобающей грацией, вывел Астильбу к центру зала и закружил в танце. Он вел уверенно, охватывая танцем почти весь зал. Постепенно к королевской чете присоединялись и другие пары.

— Твой брат напился еще до начала бала. Это новый рекорд, — сказал Энтони супруге. Та отвела глаза.

— Пап-пап-пап! — музыка снова стихла, послышался топот детских ног. Энтони остановился, отпустил жену и повернулся на голос. К нему уверенно топали трое его детей: Эндрю, сын девяти лет от роду, Эленор — семилетняя дочь и малышка Эби, которой было всего пять. Эби плакала, и Эндрю вел ее за руку.

— Пап! — снова окликнул Эндрю.

Король посмотрел на него строго:

— Где ваши манеры, юный принц? — но потом присел перед детьми на корточки и спросил: — Что случилось?

Эндрю вывел Эби вперед и поставил перед собой:

— Эби плакала, и спрашивала, где мама и папа…

Увидев маску кота, которая была надета на Энтони, малышка испугалась и заревела в голос. Король тут же снял маску.

— Это же просто маска, смотри! Папа здесь, — мягко сказал он. Эби затихла и посмотрела недоверчиво. Энтони улыбнулся ей. Вот тут дочь его признала, протянула руки. Король обнял ее и взял на руки. Гости вокруг заулыбались и одобрительно зашептались.

В этот момент в зал вбежал слуга:

— Ваше Величество! Господин Аронакс видеофонирует! Это срочно!

Бал проходил крайне неудачно. То одно, то другое… Некоторые говорили, что провалить весенний бал — дурное предзнаменование. Энтони был с этим согласен, хотя не видел в этом никакой мистики. Все банально и просто: весенний бал — знаковое событие. Если оно проходит неудачно, это бьет по репутации короля.

Энтони посмотрел на слугу хмуро. Тот виновато добавил:

— Ваше Величество… Это насчет Вашего брата…

В зале повисла тяжелая тишина. Гости не то, что перестали шептаться, они будто даже дышать в эту минуту боялись. Энтони поставил Эби на пол и в который раз обратился к гостям:

— Продолжайте бал без меня. Я вернусь позже.

Король покинул зал и в сопровождении охраны направился в свой кабинет. Он некогда принадлежал отцу Энтони, но после его смерти молодой король все переделал. Заменил уродливую тканевую отделку стен панелями из дорогого дерева. За некоторыми из них Энтони велел разместить необходимые технические приспособления. Такие, как видеофон.

Энтони велел охране ожидать снаружи и прошел в кабинет. Он бросил свою маску на массивный стол и прислонился к его краю. Взял в руки трость, что стояла рядом в подставке. С ней он чувствовал себя спокойнее в столь волнительной ситуации. Внутри трости было спрятано лезвие. Внутри набалдашника, исполненного в форме головы льва с глазами-истоковиками — механизм, позволявший ударить врага разрядом энергетического тока. Нет, Энтони не думал, что на него сейчас могут напасть, но трость успокаивала. И нет, он не волновался из-за того, что предстоит говорить с лидером Нового Рима. Они вели общие дела и общались довольно часто. В основном насчет поставок истоковика из Рокуолла в Новый Рим и лично Аронаксу для его собственных исследований. Но сегодня Аронакс видеофонировал, чтобы поговорить об Эрике. Это было больной темой. С братом король расстался очень, очень плохо.

Энтони отодвинул крышку на столешнице, которая скрывала небольшую, с две ладони, панель с кнопками. Король нажал одну из них, затем еще одну. Деревянная панель на стене перед ним отъехала в сторону. За ней был выпуклый экран. Он вспыхнул сначала золотистыми разводами Энергии, потом на нем проступило изображение: лицо Джозефа Аронакса. Новейшим цветным видеофоном Энтони обзавестись еще не успел, потому изображение было, как его называли, черно-белым. Хотя по факту это были скорее оттенки теплого золотого цвета Энергии истоковиков, на которых работал видеофон. Как и вся остальная техника.

— И что же у вас такого срочного? — спросил Энтони. На Аронакса он почти не смотрел. Больше разглядывал свою трость.

— Завтра стартует кампания по захвату Ланского, — ответил лидер Нового Рима.

— Еще одна? — Энтони усмехнулся. В высшем обществе одержимость Аронакса пиратским капитаном давно стала поводом для анекдотов. — Которая уже? Когда будет юбилейная сотая? Сдаете, Аронакс.

— Ваш брат в команде, — сказал лидер Нового Рима.

Улыбка сошла с лица Энтони. Он поднял глаза на Аронакса. Энтони искал Эрика уже несколько лет, но тот будто растворился после изгнания. В минуты печали Энтони даже иногда допускал мысль, что его брат мертв.

— В команде захвата? — уточнил Энтони.

Теперь усмехался Аронакс.

— Нет, в команде Ланского.

Энтони поджал губы.

— Идиот.

— На этот раз все по-другому. У меня свой человек в команде Ланского. И крайне мотивированная охотница. Кроме того, я собираюсь проконтролировать ситуацию лично. Ланский обречен. Вашего брата постараемся доставить вам в целости и сохранности. Я уважаю ваши интересы.

— Я полечу с вами, — сказал Энтони. Он не мог допустить, чтобы его брат стал случайной жертвой разборок Аронакса и Ланского.

***

Первый полет на дирижабле вызывал у Агнесс бешеный восторг, но она старалась держать лицо. Ей хотелось орать от радости уже в тот момент, когда сотрудник порта показал ей предоставленный Аронаксом дирижабль: красавица «Пандора» военного образца. Из новых, Агнесс знала. Баллон был покрыт жестким каркасом, который в свою очередь покрывала сверхпрочная эластичная обшивка. У военных дирижаблей она была красного цвета. На боку красовалась эмблема Новоримского воздушного флота: белый силуэт крылатой Виктории с мечом в руках и вензель «НВФ». К баллону снизу крепился корпус. В нем располагались жилые помещения, орудия и тому подобное. На носу располагалась рубка: помещение, соединенное с баллоном. Спереди и с боков рубки были большие окна из ударопрочного стекла. Корма была полностью закрытой и так же присоединялась к баллону — там было машинное отделение. Между рубкой и машинным отделением была открытая палуба. Там между бортами и баллоном были протянуты дополнительные укрепляющие тросы.

Агнесс знала, что дирижабли такого типа, как «Пандора» — это мощь и сила Новоримского воздушного флота. Она в очередной раз задалась вопросом: «Как же сильно Аронакс хочет поймать Ланского, раз доверил ей такую машину?»

Путь до указанной точки занимал чуть меньше суток. В основном над морем к западу от Нового Рима. За это время эйфория от полета успела смениться беспокойством. Агнесс почти все время проводила в рубке. Стояла за плечом пилота, всматривалась в горизонт и грызла ноготь на большом пальце. Когда над морем взошло солнце, на горизонте появился скалистый остров.

— Наверное, у него тут база… — сказала охотница больше самой себе, чем пилоту.

— А Аронакс тебе не сказал? — спросил Като, и Агнесс вздрогнула. Она не заметила, как он вошел.

— Нет. Все, что он сказал, я вам передала. Есть координаты. Вот. Как выяснилось, тут остров. Есть информация, что он будет тут шестого примерно в полдень. Дирижабль «Прометей». Маскируется под исследовательский. Известно, что появится он предположительно с этой стороны, — она указала направление на радаре.

— Ясно. Какой план?

Агнесс посмотрела на Като. Заглянула в его темные внимательные глаза. Это все было дико непривычно. Обычно он был главным, придумывал план, координировал всех. Но охота на Ланского — это была операция Агнесс. Като Коршун, глава Стаи, присоединился к ней, но как вольный охотник, а не как глава команды. И теперь он ждал от Агнесс информации как от лидера. Груз ответственности на ее плечах стал еще тяжелее. Тем не менее, она выпрямила спину и заговорила:

— Сейчас семь утра. У нас есть фора по времени. Предлагаю зависнуть вон за той скалой и атаковать внезапно.

Она смотрела на Като, ожидая одобрения. Конечно, дождешься от него! Коршун только молчал и смотрел на приближающийся остров. Агнесс мысленно выругалась и поднесла к лицу коммуникатор — широкий красный браслет с эмблемой флота. Их выдал местный техник для связи на дирижабле. Агнесс нажала нужную кнопку, настраивая коммуникатор на динамики «Пандоры».

— Всем пройти в рубку для инструктажа, — сказала она. — Да, прямо сейчас!

Примерно через полчаса «Пандора» зависла в нужной точке. Скалы скрывали дирижабль от чужих глаз. Увидеть его можно было только если лететь из глубины острова. Согласно данным Аронакса, Ланский должен был появиться с моря, с южной стороны. Агнесс смотрела на радар, ожидая появления второй точки. Она снова грызла ноготь. Вот уже совсем скоро все решится. Они справятся. Конечно, справятся. Кого только не ловили. Команда собралась хорошая, в основном люди Като, а им можно доверять. Идиоты отсеялись во время той драки в «Пьяном матросе». Они поймают Ланского. Или убьют Ланского, что более вероятно. Доставят его тело Аронаксу, как они договорились на случай убийства. Зло будет наказано, а Агнесс возьмут служить во флот, как она всегда мечтала. «Все чертовски хорошо складывается!»

— Ланский явно непрост, — заметил Като, который по-прежнему стоял в рубке.

— Ясно дело. За простых пятьдесят лямов не дают, — ответила Агнесс, не отводя взгляда от радара.

— Но ты здесь не ради денег.

— Нет.

— Тогда Фортуна на нашей стороне.

Агнесс наконец оторвала взгляд от радара и увидела, что Като смотрит на нее и слегка улыбается.

— Вот ты, блин, скажешь иногда… — закончить Агнесс не дал радар: он издал короткий звуковой сигнал, и на экране появилась еще одна точка. Охотница тут же заговорила в коммуникатор. — Всем внимание. «Прометей» приближается, — «Прометей» — именно так назывался дирижабль Ланского, Агнесс переключила канал на коммуникаторе. — Трикс, орудия готовы?

— Так точно, босс! — ответила Трикс. Вообще специалистов по орудиям Аронакс им тоже выделил, но Агнесс было спокойнее иметь среди них своего человека. А именно Трикс.

— Стрелять как только окажемся с уродом борт в борт. Но не раньше моей команды.

— Есть, босс!

Агнесс снова настроила коммуникатор на общий канал:

— Будьте готовы к атаке. Помните, нам надо грохнуть его к чертям собачьим прежде, чем он поймет, что вообще произошло!

Агнесс все это время внимательно наблюдала за точкой на радаре. Их собственный дирижабль, красавица «Пандора», все еще висел в засаде за скалой.

— Выходим? — спросил пилот. Он сжимал руками штурвал гораздо сильнее, чем требовалось. Агнесс быстро глянула на него и заметила, что лоб у него вспотел. А вроде не мальчик, наверняка пиратов уже гонял где-нибудь. Неужели он правда так ссыт из-за Ланского? Что же Ланский за чудовище такое? На секунду Агнесс сама засомневалась: не ведет ли она своих людей на верную смерть? Может, отступить, пока не поздно? Она снова вспомнила образ своего отважного Капитана. Отступил бы он, если бы пришлось столкнуться с чудовищем? Нет. Никогда.

— Так выходим? — еще раз спросил пилот.

Агнесс снова сосредоточилась на второй точке на радаре.

— Рано.

Точка-«Прометей» приблизилась еще немного.

— Рано… — повторила Агнесс.

И вот точки на экране оказались совсем близко. Разделяла только скала.

— Сейчас! — скомандовала охотница.

Дирижабль пришел в движение. С непривычки это мешало координации, но Агнесс все равно ринулась на открытую палубу, по дороге активировав все системы своего экзоскелета. На случай, если все-таки придется брать на абордаж.

Когда она оказалась на палубе, дирижабли уже приблизились друг к другу борт в борт. Их разделяло лишь несколько метров. Агнесс подняла голову и увидела, что баллоны «Пандоры» и «Прометея» соприкоснулись. Красный и белый. «Маскируется под исследовательский», — вспомнила Агнесс слова Аронакса. У всех исследовательских дирижаблей были белые баллоны с красной эмблемой Новоримского флота. Охотница вцепилась в один из металлических тросов и с жадностью всмотрелась в то, что происходило на палубе вражеского дирижабля. Двое бежали в нижнее помещения: крупный рыхлый мужчина и женщина, которая больше походила на училку, чем на пиратку. Был еще один человек, который сейчас стоял к «Пандоре» спиной, потому что что-то говорил убегавшим. Он был одет в свободные светлые одежды без каких-либо опознавательных знаков, но Агнесс почему-то сразу поняла, что он капитан этого дирижабля. Она не знала, почему. Что-то в его движениях, наверное. Этот человек — капитан «Прометея». Значит — это Ланский. Ее добыча. Ее билет в Новоримский воздушный флот. Его смерть — гарантия исполнения ее мечты.

— ОГОНЬ!!! — крикнула Агнесс так яростно, что ее можно было услышать даже без коммуникатора. В этом крике были все те долгие годы труда, боли, веры и разочарований. Всего, что она пережила на пути к своей мечте. Она никогда не сдавалась. Не отступала. Восемнадцать лет. И вот настал ее звездный час.

В этот момент Ланский обернулся. Агнесс поймала его взгляд и ее сердце будто остановилось. Голова закружилась так, что только трос, за который она держалась, уберег ее от падения. Она узнала эти глаза. Она вспоминала их каждый раз, когда ей было больно и страшно последние восемнадцать лет. Каждый раз, когда она теряла надежду. Это были глаза ее отважного Капитана. Того самого.

Залп пушек звучал как будто издалека, хотя ногами Агнесс ощущала вибрацию палубы. И видела, как снаряды разрывают борт «Прометея». Как каркасные пушки пробивают баллон, и дирижабль Ланского начинает крениться.

В голове было пусто, и слава богам. Времени на раздумья не было вообще. К счастью, с решительными действиями у Агнесс проблем не было никогда. Она активировала реактивные ботинки и перелетела на палубу «Прометея». На мгновение снова поймала взгляд Капитана. Ланского, как оказалось. Времени болтать не было, и потому Агнесс просто достала пистолет с жидким мгновенно застывающим металлом и быстренько залепила пару пробоин в баллоне. Мертвому припарка, конечно, но хоть что-то. Можно выиграть хоть немного времени, чтобы оценить обстановку и понять, что еще можно сделать, чтобы не убиться. К счастью, Ланский быстро сориентировался и включился в ситуацию:

— Эрик, живой? — сказал он кому-то в коммуникатор.

— Да, — послышалось в ответ.

— Сажай нас. Я в тебя верю.

В это время Агнесс заделала еще несколько пробоин. Для того, чтобы добраться до некоторых из них, приходилось влезать на край борта, держась за тросы. Дирижабль тряхнуло. Агнесс слетела на палубу, каким-то чудом удержавшись на ногах. Снова поймала взгляд Ланского, который тоже держался за трос в паре метров от нее. Это определенно был он. Тот самый Капитан. Сейчас он был гораздо старше. Лет сорок пять, наверное. На висках была седина. Да, почти так, как она представляла. Он весь был какой-то… печальный, усталый. И сейчас определенно очень встревоженный (еще бы!), большие глаза удивительного теплого серого цвета широко распахнуты. Несмотря на возраст, в нем осталось что-то, благодаря чему Агнесс его узнала. Из-за чего прыгнула на этот чертов дирижабль и возможно погибнет вместе с командой Александра Ланского, самого жестокого и опасного пирата в окрестностях Нового Рима и Суверенных Королевств.

Дирижабль тряхнуло еще раз, и из коммуникатора Ланского послышалось:

— Нормально, капитан! Держу!

Агнесс окинула быстрым взглядом дирижабль, оценивая обстановку. Снижался он все еще быстро, но менее угрожающе. Внизу было зеленое море джунглей, и оно стремительно приближалось. Издалека кроны деревьев выглядели даже мягко, но Агнесс не питала иллюзий по этому поводу. В принципе, шанс на спасение у них был, но сейчас все зависело от пилота. А Агнесс понятия не имела, кто такой этот гребаный Эрик, и потому делать какие-то прогнозы было невозможно.

Ланский, видимо, Эрику доверял и расслабился настолько, что решил поболтать.

— Вы… — обратился он было к Агнесс, но в этот момент лопнул один из тросов, соединявших корпус дирижабля с баллоном. И сразу же, не выдержав резкой нагрузки, еще один. Тот самый, за который держался Ланский. Дернуло, тряхнуло. Палуба ушла из-под ног. Ланский выпал бы за борт, если бы Агнесс не схватила его за руку. Используя усилитель, она втащила его назад на палубу. Из его коммуникатора послышалось:

— Тут все разбалансировано к чертям. Делаю, что могу, но…

Одной рукой Агнесс ухватила свисавший с баллона обрывок троса, другой — край корпуса. Такой нагрузки на ее экзоскелет не приходилось еще никогда, и она была совсем не уверена, что он выдержит. Подтянувшись на тросе, используя все возможные ресурсы, она худо-бедно выровняла положение корпуса относительно баллона.

— Есть! — послышался голос Эрика из коммуникатора. — Что бы вы там не делали — продолжайте! Мы стабилизировались! Более-менее…

— Я надеюсь, этот Эрик — охренительный пилот, — сказала Агнесс.

Видимо, загадочный Эрик был как минимум весьма неплох. Судя по тому, как они каким-то долбанным чудом не врезались в скалу, пролетев от нее в полуметре и довольно мягонько грохнулись в заросли.

Глава 7

«Мягонько» — это, конечно, громко сказано, — думала Агнесс, выбираясь из-под обломков дирижабля. «Прометей» почил с миром. Охотнице было его жалко. Хорошая была машина, такое выдержала.

Они упали в джунгли. На самом деле, Агнесс ожидала, что будет хуже. Был момент, когда стало действительно страшно: пока они летели через ветки, ломали стволы, и Агнесс не знала, сколько еще до земли, врежутся они во что-то в следующую секунду или нет. Неизвестность пугала больше всего. Впрочем, все кончилось быстро. Зеленые ветки пронеслись мимо, оставив на лице охотницы несколько царапин, которые, вероятно, пополнят ее коллекцию шрамов. Пару стволов они сломали корпусом, и вот теперь оказались на земле.

Кругом были кучи покореженного металла. Что-то горело. Агнесс посмотрела вверх. Не то, чтобы она надеялась увидеть там «Пандору». Во-первых, даже если бы охотники хотели как-то поучаствовать в дальнейшем развитии событий, вряд ли смогли бы подобраться к месту крушения: кругом было слишком много скал и высоких деревьев. Нормально не сесть, только изящно грохнуться, как «Прометей». Во-вторых, охотница и не ожидала, что они захотят поучаствовать. Агнесс оказалась в сложной ситуации, а в таких случаях можно рассчитывать только на себя, это она усвоила еще в детстве. Ее ожидания оправдались: небо над местом крушения было пустым, только дым от горящего дирижабля поднимался. Агнесс проследила взглядом за дымом вниз, до земли, и увидела фигуру. Ланский. Ну конечно он выжил. Если бы он погиб, избавив Агнесс от необходимости что-то еще решать — это было бы слишком просто. Охотница направила на него револьвер и взвела курок. Ланский повернулся на звук и посмотрел на нее. Нет, он был совершенно не похож на человека с плакатов, которые висели по всему Новому Риму. Те плакаты изображали чудовище с диким темным взглядом. На самом деле Ланский был совсем другим, и больше походил на того Капитана, которого Агнесс видела в детстве. Впрочем, она прекрасно понимала, что предвзята. Ее суждения основаны на воспоминании почти двадцатилетней давности, которое она идеализировала и возвела в культ в своей тупой башке. Потому ее суждения не стоят сейчас ни черта.

— Капитан Александр Ланский… — говорить было тяжело из-за сбитого дыхания и дыма от горящей обшивки. — Именем Новоримского воздушного флота… Вы арестованы…

Ланский мгновение молча смотрел на Агнесс. Потом перевел взгляд за ее плечо, и Агнесс услышала звук взводимого курка возле своего уха.

— Опусти оружие, — голос показался ей знакомым.

Послышались шаги со всех сторон, и вскоре на Агнесс было направлено еще четыре револьвера. Итого пять. Она осмотрела собравшихся. Начала с человека, который стоял за ее плечом и держал дуло револьвера у ее виска. Это был молодой мужчина, чуть младше тридцати на вскидку. У него были темные глаза, которые сейчас заливала кровь из раны на лбу. Наверное, прилетело осколком. Взгляд его был красноречив: он не блефует и правда выстрелит, если потребуется. Потому, прежде чем продолжить изучать экипаж «Прометея», Агнесс разжала пальцы и позволила своему револьверу упасть на траву. Если этот парень ее грохнет, флота ей не видать в любом случае.

— Эрик, ты сильно ранен? — послышался голос Ланского.

— Ерунда, царапина, — ответил тот самый парень с рассеченным лбом, вытирая свободной ладонью кровь с лица.

Значит, это и есть Эрик. Крутой пилот, который смог смягчить падение «Прометея» так, чтобы они выжили. Агнесс решила потратить еще пару секунд на то, чтобы рассмотреть его повнимательнее, раз такое дело. Кожа его была загорелой, значит, родом с верхних ярусов или из Королевств. Впрочем, загар он мог получить уже на «Прометее», но его манера говорить и держаться была совсем не свойственна обитателям трущоб. Сейчас его лицо казалось несколько серым, темные кудри липли к засыхающей крови на лбу. Падение явно далось парню нелегко, но он держался изо всех сил, защищая своего капитана. Агнесс почувствовала вину, но тут же напомнила себе, что этот человек — пособник пирата Ланского, который громит мирные дирижабли и отрубает людям ноги. И плевать, что ни он, ни, собственно, Ланский, на пиратов не похожи. Агнесс не собиралась позволять своей предвзятости мешать ей поступать правильно.

Она перевела взгляд на остальных членов экипажа. Легче не стало. Они скорее напоминали собрание какого-то странного клуба по интересам, чем опасную банду. Следующим после Эрика Агнесс на глаза попался мужчина, которому на вид ему было хорошо за пятьдесят. Тот самый, рыхлый, что убегал с палубы, когда дирижабли сблизились. Вот этот человек выглядел как раз как типичный представитель трущоб: уставший мутноватый взгляд, мешки под глазами, оплывшее лицо. Он явно любил выпить. Сейчас он, как и остальные, держал Агнесс на мушке своего револьвера.

Возле него стояла хрупкая светловолосая девушка. Совсем дитя, лет восемнадцать, не больше. И она тоже держала направленный на Агнесс револьвер. Крепко держала, двумя руками. Агнесс была уверена, что даже если она выстрелит — не попадет.

А вот следующая казалась действительно опасной. На вид ей было лет двадцать — двадцать пять. У нее были разноцветные волосы и одежда, будто сшитая из ярких лоскутов. На шее висели массивные наушники. Взгляд ее был внимательным и решительным. Эта попадет.

Рядом с ней стоял пожилой дядечка с пышными седыми усами. Судя по заляпанному машинным маслом комбинезону — механик.

Справа от Ланского стояла женщина, которую Агнесс тоже видела на палубе. Та, что похожа на училку. В очках, в длинной клетчатой юбке. У нее тоже был револьвер, она будто бы старалась держать его скорее красиво, чем правильно.

Чертов цирк. Но, если Агнесс не отступит сейчас, ее убьют. Потому что хоть броня экзоскелета и защищает от пуль, кто-нибудь наверняка шмальнет в голову. Даже если она каким-то чудом выведет из строя Эрика, ее убьет та девчонка с цветными волосами. Или алкаш. Да и училке с мелкой тоже может повезти в конце-то концов.

— Я все еще арестован? — спросил Ланский. В его голосе слышалась насмешка.

А то, блин, не понятно, арестован он или нет, когда Агнесс уже бросила револьвер и окружена врагами.

— Нет, — она посмотрела Ланскому в глаза. Как же тяжело ей это давалось. Почти физически больно. Его взгляд был таким же теплым и светлым, как восемнадцать лет назад. Но она не собиралась позволять ему себя дурачить. — И что теперь? Я ваша пленница? В рабство продадите? Что там отбитые пираты с пленницами делают? — Спросила она.

— Ох уж эта моя репутация… Как вас зовут?

— Железная Агнесс.

— Думаю, мне представляться не нужно. А вокруг вас собрались Эрик… — он указал на пилота, который все еще держал револьвер возле головы Агнесс. — Эрик — мой второй помощник и пилот. Можно сказать, вы уже косвенно знакомы… — Потом Ланский указал на алкаша: — Василий Кручинин, мой первый помощник и старый друг.

Он продолжил представлять остальных. Оказалось, что светловолосую девочку-подростка зовут Ромашка. Ну точно цирк. Особенно учитывая то, что эта самая Ромашка у них — медик. По словам Ланского она была невероятно талантлива и исцеляла чуть ли не силой мысли. Более опасную девушку с цветными волосами и в наушниках звали Соня. Она была радисткой. Как выразился Ланский, она отвечала «за связь и веселье». Да уж, веселая барышня, сразу видно. Старика-механика звали Петр, и он добродушно улыбнулся, когда его представили. А «училку» звали Кендре, и она была научными сотрудником. На мгновение Агнесс показалось, что это имеет хоть какой-то смысл, но нет. Эта дама лет сорока, в круглых очках, с кудрявыми каштановыми волосами, в своей длинной юбке на пиратском корабле смотрелась так же уместно, как сама Агнесс на верхних ярусах Нового Рима. «Чертов цирк», — мысленно повторила охотница. Ее разум отказывался хоть как-то воспринимать и трактовать происходящее. Она ожидала от стычки с Ланским чего угодно, но не этого.

— Какого дьявола мы ведем эти разговоры?! Она сбила «Прометей»! — послышался возмущенный голос Эрика. Да, манера говорить у него была явно не трущобной. Все звуки он произносил очень чисто, полностью проговаривая все слова, даже слушать приятно. Чертов аристократ.

— И она же помогла его более-менее благополучно посадить, — сказал Ланский. — К тому же, мы не знаем, что она делала на том дирижабле…

— Судя потому, что она творит сейчас…

Ланский посмотрел на Эрика очень устало, и тот затих.

— Спасибо, Эрик. Итак, Железная Агнесс, что вы делали на том дирижабле?

— Командовала, — ответила Агнесс. Смотрела она при этом хмуро, исподлобья и с вызовом. А что ей оставалось?

— С какой целью? — спросил Ланский.

— С целью захватить вас живым или мертвым и доставить Джозефу Аронаксу.

Тут Агнесс почувствовала, как дуло револьвера ощутимо уперлось в ее висок. Недовольство Эрика явно нарастало, но Агнесс не собиралась ни врать, ни оправдываться.

— А вы знаете, зачем я ему нужен? — спросил Ланский.

— Вы пират. Вы грабите мирные дирижабли, убиваете и калечите людей.

— Все та же песня, — Ланский грустно улыбнулся. — Я уверяю вас, дело не в этом.

— А в чем же?

— А этого я вам не скажу. Тогда у вас будет как минимум одна веская причина не убивать меня.

— Это какая же?

— Любопытство.

В этот момент Агнесс как никогда хотелось его убить, потому что он был прав. Теперь ей было жизненно необходимо разобраться в том, что здесь происходит. Почему ее отважный Капитан, образ которого вдохновлял ее большую часть сознательной жизни, оказался самым разыскиваемым преступником Нового Рима и окрестностей? Почему этот преступник совсем не похож на того безжалостного убийцу с плакатов? Почему экипаж его дирижабля похож на что угодно, но не на команду разоряющих мирные дирижабли пиратов?

— Да какого черта тут вообще творится?! — спросила Агнесс уже вслух.

— Это вы узнаете позже, — Ланский перевел взгляд на своих людей. — Опустите оружие, опустите. Вас больше. Вы сможете убить ее в любой момент, если захотите. Я уверен, Агнесс прекрасно это понимает и глупостей делать не станет.

Все постепенно убрали револьверы. Рыхлый Кручинин сразу же достал фляжку и сделал большой глоток. Только вот в висок Агнесс дуло все еще упиралось.

— Эрик. Пожалуйста, — сказал Ланский. И только после этого Эрик опустил револьвер.

Кручинин, который к тому моменту успел убрать флягу, попытался разрядить обстановку:

— Ну ничего ж себе денек! А я-то думал, прилетим, прогуляемся спокойно в лесочке…

— А так и будет, — ответил Ланский. — Мы как раз там, где должны быть. Прогулка выйдет чуть длиннее, но примерно за три дня и две ночи дойдем, я думаю.

— Куда? — спросила Агнесс.

Эрик закатил глаза:

— Серьезно?

Ланский улыбнулся:

— Тут я соглашусь с Эриком. О конечной точке нашего маршрута тебе знать пока что рано… Так, Эрик! Вообще завязывай с разговорами! У тебя все лицо в крови! Я вижу, конечно, что ты не умираешь тут, но все равно. Давай-ка быстро к Ромашке! Если есть еще раненные, все кРомашке. И вы, Агнесс, тоже! — Ланский заметил царапины от веток на ее лица, и охотница почему-то смутилась от этого.

— Остальные — собираем вещи из дирижабля, — продолжал отдавать приказы Ланский. — Все, что понадобится в дороге.

Из этой речи Агнесс сделала вывод, что тут сейчас собрался весь экипаж «Прометея», и при крушении никто не погиб. Почему-то от этой мысли она почувствовала облегчение. Что ж, во всяком случае, теперь у нее есть время во всем разобраться. Похоже, эти люди не собираются убивать ее, если она сама не нарвется. Агнесс снова подняла голову. Над сводами тропических деревьев нависали скалы. «Пандоры» все так же не было видно. Пятьдесят миллионов — это, конечно, очень заманчиво, но ситуация явно вышла из-под контроля. Эта миссия вызывала сомнения у всех. Агнесс была уверена, что Като проявит осторожность и уведет людей назад в Новый Рим.

Агнесс опустила голову, осмотрелась. В стороне, на полянке, девушка по имени Ромашка обрабатывала рану на голове Эрика. При этом она выглядела удивительно взрослой и сосредоточенной. Нет, Агнесс не собиралась прибегать к услугам пиратского врача. Она устроилась на земле возле металлического обломка, который вполне мог сойти за зеркало, достала из поясной сумки аптечку и стала самостоятельно обрабатывать царапины на лице. Их было не так уж много. Не больше, чем обычно. На правой скуле расцветал синяк, ниже, возле подбородка, чуть темнел еще не до конца заживший фингал после драки в таверне. Классика. Агнесс вспомнила, как подростком представляла себе встречу с Капитаном. Почему-то тогда Железка думала, что к моменту встречи она будет какой-то другой. Красивой, ухоженной, в чистеньком белом мундире Новоримского воздушного флота. В общем, к моменту встречи со своим Капитаном она будет правильной. Нифига подобного. Как была девчонкой из трущоб тогда в двенадцать лет, так и осталась. Только теперь еще более побитая жизнью. Впрочем, Капитана жизнь тоже не пощадила. Да и не был он вовсе тем, чей образ так вдохновлял Железную Агнесс все эти годы. Он был пиратом.

От болезненного разочарования задрожали руки и захотелось плакать. Чтобы привести себя в чувство, Агнесс надавила пальцем на синяк, который мазала заживляющей мазью. Боль быстро вернула ее к реальности.

Агнесс повернула голову и поймала взгляд Ланского. Тот улыбнулся ей, будто это не она сбила к чертям его дирижабль десять минут назад.

— Глупостей не делайте, и все будет хорошо. Я вам это обещаю, — сказал он.

Агнесс отвернулась. Ее нежелание отдаться на милость их врача он никак не прокомментировал.

Команда разбирала обломки. Агнесс думала, что, возможно, стоит им помочь. Но была совсем не уверена, что ее не пошлют куда подальше. Ее сомнения разрешил Кручинин:

— Эй, Железная! Иди-ка сюда со своим скафандром!

Агнесс обернулась на голос и увидела, что первый помощник капитана стоит на одной из уцелевших частей корпуса. Сейчас место, где он находился, возвышалось на пару метров над землей. Опираясь на свое знание устройства дирижаблей такого типа, Агнесс предположила, что там находится вход в продуктовый трюм. Сейчас он был завален крупным обломком. Агнесс активировала реактивные ботинки и в один прыжок добралась до Кручинина. Тот кивнул на обломок:

— Уберешь вот эту штуковину?

Агнесс с помощью усилителей подняла обломок и аккуратно, чтобы еще что-нибудь не сломать и никого не убить, отложила в сторону. Потом, так же с помощью экзоскелета, открыла люк в трюм. Люк был сильно покорежен и просто так явно не открылся бы.

— Ну спасибо! — Кручинин заулыбался. — Стой тут, я сейчас туда слезу, буду тебе все подавать, ты тут рядом складывай. Потом разберемся, что с собой в дорогу взять.

Этот самый Кручинин сейчас ее очень успокаивал. Во-первых, просто тем, что дал ей дело. Это было куда лучше, чем стоять в стороне и изводиться. Во-вторых, он казался вполне себе адекватным. Возможно, он объяснит, что тут происходит, и поможет Агнесс понять, что ей делать дальше.

Кручинин спустился в трюм и начал подавать оттуда мешки, банки и прочее. Агнесс принимала и складывала рядом.

— Ты, значит, на Аронакса работаешь? — спросил он.

— На правительство Нового Рима, да.

— Ради денег или идейная?

— Во Флоте служить хочу. По-настоящему. Со званием, — ответила Агнесс. — Аронакс обещал устроить меня во Флот, если я приведу Ланского.

Василий оперся о край люка и хрипло рассмеялся:

— Идейная, значит. Ну-ну.

Он снова спустился в люк, потом снова поднялся, выставив на край две запыленные бутылки крепкого алкоголя. Потом еще две. И еще.

Мимо как раз проходил Ланский.

— Кручинин! — окликнул он.

Василий сделал невинные глаза:

— Да я ж чисто для ревизии!

Ланский строго посмотрел на него и пошел дальше.

— Вот из Флота твоего меня турнули, я и запил от безысходности! — обратился Кручинин к Агнесс, будто оправдываясь. Вот этого она не любила. Наслушалась в трущобах таких речей до тошноты.

— А не наоборот? Не за это дело из Флота турнули-то?

— Да нет! Шпана там была на моем дирижабле своевольная… Я эту шпану приструнить пытался. А они это дело не любят. Подобрались еще все… из богатеньких семей, офицерики. А когда из-за их разгильдяйства дирижабль застрял черт знает где без связи, на меня же и свалили. Раздражал я их сильно тем, что порядок навести пытался.

Агнесс понимающе кивнула. Она знала, что мир полон несправедливости. Хоть Кручинин и жаловался, и оправдывался, он хотя бы пытался исправить свою жизнь, а не валялся пьяный в подворотне в трущобах, жалуясь на несправедливость мира.

Примерно через час команда была готова отправиться в путь. У всех были рюкзаки. У Эрика Агнесс заметила еще и нечто, похожее на футляр для гитары. В этот момент она почувствовала на себе внимательный недобрый взгляд его темных глаз. Он ждал от нее удара и был готов ударить в ответ. Крови на его лице уже не было, рана на лбу, обработанная и заклеенная пластырем, теперь не казалась такой страшной. В самом деле, просто царапина. Агнесс поймала колючий взгляд Эрика и подняла брови. Мол, расслабься, я не идиотка, чтобы лезть против твоего капитана в таких условиях.

В этот момент Ланский начал говорить, и Агнесс с Эриком пришлось отвлечься от своих переглядок и посмотреть на капитана.

— Пройдем сколько сможем до заката, — сказал он. — Я понимаю, что после крушения тяжело, но от этого места нужно убраться. Поблизости здесь нормально приземлиться негде, это дает нам фору. Но если люди Аронакса решат проверить, насколько успешно мы убились, начнут именно с места крушения. Кстати, Агнесс, вы позволите? — Ланский подошел к охотнице и взглядом указал на браслет-коммуникатор на ее руке. — Не хочу, чтобы нас отследили по этой штуковине.

Агнесс пожала плечами, сняла браслет и протянула Ланскому. Тот снял с коммуникатора крышку, вынул оттуда крошечный истоковик и протянул его усатому механику Петру. Тот убрал истоковик в прозрачный контейнер, где хранилось еще несколько. Ланский зашвырнул безжизненный коммуникатор в сторону обломков «Прометея».

— Они будут думать, что я погибла… — сказала Агнесс.

— Есть, кому плакать?

Наверное, эти слова не так сильно задели бы Агнесс, если бы он сказал их менее серьезно. Охотники за головами часто подшучивали друг над другом, и порой довольно зло. Это было нормально и весело. Но то, как серьезно Ланский это сказал… Будто специально хотел сделать ей больно. Агнесс отошла в сторону, чтобы в пути быть подальше ото всех. Она всегда была одна, ни к кому не привязывалась, и никто не привязывался к ней. Единственный человек, который имел для нее значение, был дурацкой детской иллюзией, и на деле оказался пиратом, которого она должна убить. Да, ограничиться арестом тут явно не получится. И, да, Агнесс еще не оставила мысли закончить начатое. Она проделала слишком долгий путь, чтобы отступать сейчас. Только сначала надо разобраться, что происходит.

***

Чем дольше они шли, тем больше Агнесс отвлекалась от своих тяжелых мыслей на окружающую действительность. Они были в джунглях. Именно таких, какие Агнесс себе представляла, когда думала об экспедициях исследовательских дирижаблей. Деревья были огромны, высотой этажей в десять, не меньше. Иногда их кроны смыкались в единый свод, но листья все еще пропускали свет, и все это напоминало зеленые витражи. Под этими сводами летали птицы самых яркий, немыслимых цветов: красно-синие, желто-розовые… Они пели и кричали, наполняя все вокруг ощущением бурлящей жизни.

Краем глаза Агнесс заметила какое-то движение. Перевела взгляд и увидела, как лиана хищно потянулась к Ланскому. Рука Агнесс непроизвольно дернулась к револьверу, но капитан сам устранил угрозу: разрубил лиану мачете. Агнесс на всякий случай достала нож. Тут он будет наиболее эффективен. Оказалось, джунгли не только впечатляюще красивы, но и опасны. Конечно, она об этом знала и вовсе не забыла, залипнув на яркие цвета, каких в жизни никогда не видела!

По джунглям они шли примерно час. За это время на Агнесс несколько раз пытались напасть лианы, и она рубила их, как делал Ланский. Примерно на третьей лиане она почувствовала азарт. Иногда поглядывала на остальных. Они тоже неплохо справлялись. Кроме хрупкой Ромашки: ее прикрывал Эрик, отрубая мачете лианы и возле нее, и возле себя. Проблема была не в том, что у Ромашки не хватило бы сил. Она эти лианы по большей части не замечала. Все время была как будто мыслями где-то не здесь. Смотрела по сторонам, отвлекалась на цветы и ярких птиц. Агнесс вспомнила одну героиню из докатастрофической легенды, которая собирала цветы у реки, упала и тихо утонула, не осознав опасности.

Примерно через час пути они вышли на поляну, на которой росли ярко-фиолетовые бутоны размером с человеческую голову. Когда Агнесс проходила мимо одного из них, он раскрылся. Развернул лепестки в солнечно-желтую крапинку и потянулся к Агнесс. В нос ударил сладкий запах. Охотница вскинула было револьвер, но на ее руке повисла Кендре:

— Нет-нет-нет! — заговорила эта похожая на учительницу женщина, опуская револьвер Агнесс. — Они безвредны! Они просто думают, что ты бабочка!

Охотница приподняла бровь:

— Думают? Цветы?

— Да-а! Здесь много таких растений! Они мутировали из-за Катастрофы. Они пропитаны Энергией. Потому из них можно добывать невероятно эффективные эликсиры. Этим занимается Ромашка.

— Но это же магия… — магия была строго запрещена в Новом Риме и на территории большинства суверенных королевств. Ученые сошлись во мнении, что именно магия стала причиной Катастрофы, и никто не хотел ее повторения. Потому магию запретили.

— Технически нет. Ромашка не пропускает Энергию через себя. А значит, это относится к технологиям.

Вот такое простое деление. Пока Энергия является источником питания для механизмов — это технологии. Как только человек пропускает ее через себя, преобразуя силой собственной воли и мысли — это магия. Считалось, что именно несовершенство человеческого разума делает магию опасной.

Агнесс усмехнулась:

— Да даже если бы и была магия, вам-то что? Вы все равно вне закона.

— Не скажи! То, что мы вне закона, не означает, что мы не осознаем опасности, которую несет в себе сочетание Энергии и человеческого фактора. Никто не хочет повторения Катастрофы…

***

Конечно же Энтони лично присоединился к экспедиции Аронакса. Он не мог допустить, чтобы его брат пал жертвой конфликта Аронакса и Ланского. Эрик покинул Дивлэнд почти десять лет назад, и это была отвратительная история. Энтони сам изгнал его. Нет, это было правильным решением, это было необходимо для блага королевства. Все, что делал Энтони, было исключительно для блага Дивлэнда. Но теперь, когда прошли годы со дня смерти их отца, короля Эдварда, гнев народа и знати смягчился. Энтони рассчитывал вернуть брата во дворец, признав умалишенным. Добрый король Дивлэнда позаботится о непутевом младшем брате.

Они летели на дирижабле военного образца под названием «Юпитер». Путешествовал король Дивлэнда налегке, но с комфортом. Одежду в дороге носил походную: неброский, но изящный серый сюртук из плотной ткани с ненавязчивым узором, плотные черные штаны и высокие сапоги, способные защитить от сырости, если они угодят в какое-нибудь болото. С ним была верная трость с набалдашником в форме головы льва с глазами-истоковиками, и столь же верный слуга. Всего один.

Энтони стоял на палубе и задумчиво смотрел на обломки дирижабля в джунглях в паре километров от них. Подлететь ближе не представлялось возможным из-за скал. Пришлось высадить десант здесь и ждать, пока они доберутся до обломков пешком. Люди Аронакса обыскивали местность, постоянно передавая ему сведения. Впрочем, основная информация поступала из другого источника.

— Мой агент в команде Ланского говорит, что весь экипаж «Прометея» выжил, и они продолжили движение к цели пешком, — сообщил Аронакс, выйдя на палубу к Энтони.

Король внимательно посмотрел на него. Лидер Нового Рима был похож на сжатую пружину. Весь напряжен, весь с головой в своей безумной навязчивой идее захватить Ланского. Опасное состояние, которое влечет за собой фатальные ошибки. Энтони отметил про себя, что надо быть начеку.

— А что охотники? — спросил король.

— Потеряв предводительницу, они бесславно отступили.

— Агнесс погибла?

— Нет. Она с Ланским и компанией. Мой человек так и не смог внятно объяснить, что именно произошло и почему она теперь идет с ними. Будем надеяться, что глупостей девочка не наделает.

— Следует быть готовыми ко всему, — Эрик снова перевел взгляд на остров. Джунгли в окружении скал насколько хватает глаз.

— Само собой, — ответил Аронакс. — Мне сообщили, что вы хотите присоединиться к нам на высадке. Это правда?

— Да.

— Джунгли — не лучшее место для королевской особы.

— Там мой брат. Его пора забрать домой.

***

На джунгли опускался вечер. Солнце склонилось к закату, окрашивая все в мягкий красный цвет, одновременно тревожный и уютный. Вылетели белые ночные бабочки. Их сразу стало как-то много, одна даже села Агнесс на руку. Белое хрупкое и нежное создание на ее грубом пальце с несмываемыми пятнами машинного масла. Агнесс даже остановилась и перестала дышать. Через мгновение она заметила, что остальные тоже остановились. Ланский смотрел на нее и чуть улыбнулся. Агнесс тут же нахмурилась и встряхнула рукой, чтобы бабочка улетела, но та только крепче вцепилась лапками в ее палец. Наверное, никогда в жизни Агнесс не чувствовала себя так глупо.

— Предлагаю устроить привал, — сказал капитан, и команда тут же с готовностью побросала рюкзаки на траву.

За день все чертовски устали. Агнесс уселась на траву и стала наблюдать за остальными. При этом руку пришлось держать на весу, потому что бабочка так и не думала никуда улетать. Эрик занялся костром. Несмотря на то, что манера говорить и двигаться выдавали в нем аристократа, с походными обязанностями он справлялся весьма сноровисто. Основа для костра была готова за несколько минут, и сейчас он склонился над хворостом со спичками в руках. Тем временем Василий Кручинин куда менее энергично доставал и раскладывал продукты для ужина. В основном продуктивность терялась за счет того, что он то и дело прикладывался к фляге. Соня сидела на траве и слушала музыку в своих массивных наушниках, прикрыв глаза и покачивая головой. Кендре достала из рюкзака книгу в темно-синей обложке. Агнесс пригляделась и прочитала название: «Путешествие герцогини: Янтарные острова». Ромашка вдали от всех собирала какие-то травы. Это Агнесс как-то настораживало. Если из леса вылезет какая-нибудь тварь, то сожрет Ромашку прежде, чем кто-то это заметит. Хотя какого черта ее это вообще волнует?!

Ланский подошел к Агнесс и сел рядом с ней на траву.

— Вы из трущоб, да? — спросил он. Ланский говорил всегда очень мягко и спокойно. Из-за этого тона ему хотелось довериться. Это злило Агнесс.

— Да. Так заметно?

Ланский улыбнулся:

— У вас такое лицо, как будто вы раньше никогда бабочек не видели.

Он сорвал цветущую травинку и поднес к пальцу Агнесс, который оккупировала бабочка. Та вытянула хоботок, сочла травинку достаточно интересной, переползла на нее, и Ланский аккуратно положил травинку на землю. Агнесс была ему благодарна за то, что избавил ее от захватчицы, хотя вся ситуация казалась ей невероятно глупой.

— Почему вы меня не убили? — спросила Агнесс, возвращая разговор в более-менее адекватное русло.

— А зачем мне вас убивать?

— Я опасна.

— Вы не настолько глупы, чтобы причинять вред мне или кому-то из команды. Даже ваш костюм не даст вам возможности убить всех разом. А если хоть один выживет — вы умрете. Более того, в ваших интересах защищать каждого из нас. Потому что если с кем-то что-то случится… Даже если Ромашка замечтается, споткнется и подвернет ногу… Все в первую очередь подумают, что это вы ее толкнули.

Чего-то такого Агнесс и ожидала. А ведь на какое-то мгновение она почти забыла, что ее окружают враги.

— Это угроза?

Ланский посмотрел на нее очень печально. Потом сказал:

— Там скоро еда будет готова. Поужинаете с нами?

Есть действительно хотелось, а особых альтернатив не было. Можно было, конечно, отправиться в джунгли на поиски съедобных растений или животных, но зачем тратить энергию, когда можно просто подняться и подойти ближе к костру? Это Агнесс и сделала. Ее тут же встретил недобрый взгляд Эрика. Он как будто только и ждал, когда Агнесс даст повод ее убить. Охотница закатила глаза:

— Да ты задолбал! Ланский, вы можете сказать ему то же, что сейчас мне сказали? Ну, насчет моих же интересов.

— Эрик, она никого не тронет. Тем более меня. Она не самоубийца, а твой взгляд достаточно красноречив.

Команда собралась вокруг костра. Петр проверял состояние истоковиков в контейнере. Он то и дело задумчиво шевелил густыми седыми усами и поглядывал на Агнесс. Как только она ловила его взгляд, он тут же изображал невероятную сосредоточенность на своих истоковиках. Кендре вроде как смотрела в свою книгу, но вот уже несколько минут не переворачивала страницу. Да ее взгляд даже по строчкам не двигался. Эрик вовсе в открытую смотрел на Агнесс, готовый в любой момент сорваться в атаку. Только Ромашка действительно плела венок из цветов, а не делала вид. Хотя пальцы ее все равно подрагивали. Она часто допускала ошибки, расплетала какие-то участки и плела снова. Соня переводила взгляд с одного члена экипажа на другого и в конце концов не выдержала:

— Да чего все такие загруженные? Все живы, целы. «Прометея» починим. Эта, Железная, тоже нормальная вроде. Ну стукнутая немного и по Новоримскому флоту угоревшая. Но так ведь у нас многие там служили. Я. Кручинин, Ланский…

Агнесс нахмурилась.

— А что случилось-то? — спросила она. — Почему в пираты подались?

— Ой да какие к Плутону пираты! Исследователи мы. Нас всех турнули либо с Флота, либо из дома. Нам податься больше некуда, вот и держимся вместе.

— Ну конечно. В Новом Риме все знают о нападениях капитана Ланского на мирные дирижабли.

— Ложь и пропаганда!

— Соня! — с интонацией родителя, призывающего ребенка к порядку, окликнул ее Ланский.

— А чего! Не так что ли? Кто рассказывает ужасы про «грозного пирата Ланского»? Алкаши, которые за бутылку что угодно скажут! Они все купленные! И газеты тоже! Аронаксу оно и надо, чтобы вот такие «справедливые», как она, света белого не видели, хотели главного врага Нового Рима поймать и Аронаксу доставить, а там уж он из вас…

— Соня, — это прозвучало более сурово и серьезно, и девушка замолчала.

Ланский продолжил говорить уже гораздо более спокойным и мягким голосом:

— Эрик, дай гитару что ли…

В чехле, который нес Эрик, действительно оказалась гитара. Он протянул ее капитану. Тот взял, какое-то время устраивался, потом замер, задумчиво глядя на отсветы костра. Его пальцы пробежали по струнам. Мелодия получилась тихой, спокойной. Щемяще грустной и вместе с тем светлой. И он запел. Его голос вплетался в мелодию. Песня рассказывала о дружбе и верности, о суровых испытаниях, которые выпадают на долю тех, кто не соглашается сдаваться и выбирать легкий путь. В какой-то момент Ланский поднял взгляд на Агнесс. В его глазах отражались уютные огоньки костра. От этого взгляда внутри разливалось тепло. Такое приятное и вместе с тем болезненное, будто что-то в душе шло трещинами, еще немного — и рухнет. Рухнет весь ее мир, который она выстраивала годами внутри себя.

Агнесс встала и пошла прочь от костра. Она вышла к краю обрыва в паре десятков метров от лагеря. Впервые в жизни Железная Агнесс увидела звездное небо до горизонта, насколько хватает глаз, и джунгли под ним, в обрамлении скал. Ночь была наполнена мерцающим светом: звезды, желтые светлячки, похожие на крошечные летающие истоковики, отблески уютного костра, от которого она так хотела сбежать. Агнесс всхлипнула и зажала себе рот ладонью, чтобы никто не услышал. Всхлипнула снова и сорвалась в раздирающие душу рыдания. Она прислонилась спиной к дереву и сползла на траву. Ее трясло. Всего было слишком много. Слишком сложно. Слишком ново. Она окончательно перестала понимать, что происходит. Чего она хочет, что чувствует, что должна чувствовать, что ей нужно делать и почему. Сейчас она только надеялась, что никто ее не услышит. А то этим ведь еще взбредет в голову ее успокаивать!

Через несколько минут, когда ей уже почти удалось унять свою истерику, рядом появился Ланский.

— Вам лучше вернуться в лагерь, — сказал он. — Ночью в джунглях опасно. Впрочем, днем тоже.

Сначала Агнесс просто смотрела на него снизу вверх. Потом резко встала и вывалила на Ланского весь ворох вопросов, скопившихся за день:

— Что происходит? Кто эти люди?! Кто… вы?! Я знаю, что вы служили в Новоримском флоте! Я вас видела!

Ланский несколько секунд сосредоточенно вглядывался в ее лицо, потом спросил:

— Вы… это не вы тогда подглядывали за погрузкой через дыру в заборе?..

В этот момент Агнесс накрыло детское восхищение. Он помнит! Отважный Капитан ее помнит!

— Вы помните… — прошептала она.

Ланский грустно улыбнулся.

— Конечно. Это был наш последний с Джеймсом полет…

— Джеймс?.. Это… который тогда был с вами? Ваш друг?

— Да. Мой старпом и лучший друг с академии. Когда мы вернулись… в общем… все пошло не так. Его убили. Меня объявили пиратом.

— Что произошло? — спросила Агнесс.

Ланский задумчиво смотрел на нее, должно быть решая, стоит рассказывать или нет. Но тут его отвлек шорох в близлежащих кустах. Ланский закатил глаза:

— Эрик, мы просто разговариваем.

Из-за дерева, из тех самых кустов, появился Эрик с револьвером и как обычно очень суровым лицом. Ланский продолжил:

— Видите ли, Агнесс… Я очень помог Эрику. Теперь он за меня беспокоится.

Парень все-таки опустил револьвер. Видимо понял, что теперь выглядит совсем уж глупо.

— А остальные? — спросила Агнесс, все еще поглядывая на Эрика на всякий случай. — Соня сказала, что всех так или иначе откуда-то выгнали. У вас тут типа… команда изгнанников?

— Формулировка немного странная, но, по сути, вы правы, — ответил капитан. — Хотя это не просто изгнанники. Замечательные люди. Очень талантливые. Ромашка, например, гениальный медик. Росла в семье врачей, у них всему училась. Уже в пятнадцать лет она могла спокойно вырезать аппендицит или удалить гланды.

— Ромашка? — с сомнением спросила Агнесс. — Вот та странная девочка, которая вечно залипает на цветы? — да, Агнесс видела, как Ромашка обрабатывала рану Эрика. Тогда девушка выглядела взрослее и серьезнее. Но все равно поверить в то, что Ромашка способна заниматься серьезной медициной было сложно.

— О, да, — ответил Ланский. — Ромашка, она же Рамона Блант, должна была стать величайшим врачом Нового Рима. Но родители умерли, а родственники не хотели делить наследство со странной девочкой и сдали ее в психиатрическую лечебницу. Оттуда она сбежала, и тоже оказалась в трущобах.

— Пятнадцатилетняя девочка с непривычки в трущобах… Ауч.

— Да. Я ее забрал. У Кендре попроще: учительница из элитной школы. Кое-кто из учеников ее невзлюбил, насочинял про нее баек, что она детей бьет. Ее лишили права преподавать. А она ведь добрейшая женщина! Хранительница книг. Знает больше всех нас. Кстати, а вы уже говорили с Петром? Это наш техник. Усатый такой.

— Нет, я пока только с Кручининым говорила. Прикольный мужик.

— А, да, — Ланский улыбнулся. — Мой верный друг и старший помощник.

— А я что-то думала, что Эрик у вас старпом. Так рвется в бой, — Агнесс глянула на парня с усмешкой. Впрочем, не злой. Его забота о безопасности капитана почти доходила до забавного абсурда и вместе с тем вызывала уважение. В трущобах так друг за друга никто не вписывался. Даже в Стае, где было хоть какое-то подобие морального кодекса, когда становилось жарко, каждый был сам за себя.

— Я второй помощник, — сказал Эрик. В ночном свете его загорелая кожа казалась бледной, глаза особенно темными. Они отражали бликами лунный свет, как вода, и от этого выглядели почти зловеще. В целом в образе Эрика было что-то трагическое. Он был похож на персонажа книги или синематографа. Из тех, что на обложках и плакатах стоят темным силуэтом на фоне заката или луны.

— Буду знать, — Агнесс чуть улыбнулась ему и снова обратилась к капитану: — У остальных такие же истории? Петр? Соня?

— Петр работал на дирижаблестроительном заводе при Джоне Кейвсоне. Когда власть сменилась, завод стали разворовывать. Он пытался помешать. Ему сказали: «Сиди тихо, или уходи». Он сказал: «Нет». Тогда ему сказали: «Сиди тихо, или уволим по статье». Он сказал: «Нет». Ему сказали: «Сиди тихо, или мы тебе так карьеру испортим, что тебя даже в автосервис не возьмут». Петр пошел на принцип. Когда у них в цеху сгорел дирижабль, это повесили на Петра. Уволили за халатность. И правда с тех пор никуда его не брали. Сидел в трущобах, делал заводные игрушки для детей…

— Петр сильно дирижабли любит, — сказал Эрик. — Когда капитан его к себе техником взял, Петр от счастья плакал.

— А ты? — спросила его Агнесс. — Что у тебя за история?

И тут Эрика будто подменили. Он больше не казался забавным в своей паранойе. Он больше не выглядел эффектно-трагичным персонажем из развлекательного синематографа или дешевого романа. Взгляд Эрика стал тяжелым, холодным, глубокий и опасным, как холодная вода в городской реке. Все тени на лице стали темнее и резче, на мгновение Агнесс даже показалось, что от его лица остались только кости.

— Моя история закончится тем, что я убью своего брата, — сказал он.

Ланский подошел к Эрику, положил руку на плечо и заглянул в глаза:

— Эрик, не нужно, прошу тебя. Не надо так.

— Когда придет время, я сам решу.

Ланский отошел от него, печальный и задумчивый.

— Давайте вернемся в лагерь, — попросил Эрик и снова глянул на Агнесс все еще пугающе темным, но уже более спокойным взглядом. — А у Сони завтра сама спросишь. В отличие от остальных, она свою историю рассказывать любит.

Когда они вернулись в лагерь, напряжение постепенно ушло, насколько это было возможно для их ситуации. Эрик стал прежним: то и дело настороженно поглядывал на Агнесс, но без той пугающей тьмы в глазах. В какой-то момент она не удержалась и показала ему средний палец. Эрик только покачал головой. Забавно, но это маленькое взаимодействие даже как-то успокоило Агнесс. Под утро она даже смогла задремать, прислонившись к дереву.

Проснулась она от лязга металла. Это был звук рукопашной битвы. Агнесс тут же вскинулась, выхватила револьвер. Но, повернувшись на звук, она увидела, что это всего лишь Эрик и Ланский практикуются в фехтовании. Агнесс опустила револьвер и какое-то время наблюдала за ними. Это было, черт побери, красиво! Эрик был одет в черное. Обычно на нем был плащ, но сейчас он снял его, чтобы не мешал. В итоге Эрик остался в рубашке с широкими рукавами и жилете. Его движения были стремительными, яростными. В каждый удар и выпад он вкладывал эмоции. Возможно, выплескивал злость, которую зародил в нем вчерашний разговор. Может быть, Ланский потому и предложил Эрику эту тренировку: чтобы прочистить мозги от лишних эмоций. Агнесс вспомнила, каким темным был взгляд Эрика, когда тот говорил об убийстве брата, и поежилась. Интересно, что такого вытворил его брат, что Эрика теперь так корчит?

Ланский фехтовал более технично, сдержанно, контролируя каждое свое движение. Он тоже избавился от своего плаща, светлого и свободного, и теперь был одет примерно так же, как Эрик, только в светлые тона: белая рубашка, песочного цвета жилет. Контраст получался во всем: и в цветах одежды, и манере фехтовать, и в образах в целом. Эрик — темный, страстный, быстрый. Ланский — светлый, спокойный, сдержанный. Агнесс стало интересно, кто бы из них победил, если бы они дрались всерьез. Наверное, шансы были бы примерно равны.

Агнесс поднялась, потянулась. После сна в экзоскелете тело ужасно затекло, но снимать его и оставаться без защиты она не собиралась.

Им предстоял еще день пути через джунгли. Хищные лианы уже стали привычным делом. Примерно через полчаса пути Агнесс решила заговорить с Соней. Все-таки, в ситуации нужно было разобраться. А для этого требовалась вся информация, какую можно собрать.

— Как ты оказалась здесь? — прямо спросила Агнесс.

— М? — Соня глянула на нее из-под разноцветных прядей.

— Ты говорила, что тоже служила во Флоте. За что тебя выгнали?

Вообще-то Агнесс не очень верила, что Соня действительно легко расскажет свою историю, но у той сразу же глаза загорелись энтузиазмом.

— Я поймала сигнал другой цивилизации!

Ну конечно. Соня оказалось одной из тех поехавших, что верят во Второй Континент. Таких хлебом не корми, дай рассказать о своих бредовых теориях. Эти люди считают, что Поселение, в дальнейшем ставшее Новым Римом, было не единственным центром притяжения выживших после Катастрофы.

Началось все с ученых, которые изучали старые карты. Согласно этим картам, до Катастрофы существовало несколько континентов. Их было то ли пять, то ли шесть, Агнесс не помнила точно. Ей об этом рассказывала Яннике, когда говорила об исследовательском флоте и путешествиях. Агнесс точно запомнила лишь то, что континент, на котором находился Новый Рим, раньше был самым большим.

Историки и географы сходились во мнении, что Катастрофа сильно изменила ситуацию, и старые карты нельзя больше считать актуальными. После Катастрофы долгие десятки лет бушевали землетрясения, цунами и извержения вулканов. Поверхность планеты изменилась до неузнаваемости. Относительно того, насколько сильными были эти изменения, мнения ученых разошлись.

Кто-то считал, что больше континентов не осталось вообще. Уцелел только самый большой, на котором и находился Новый Рим. Даже этот континент изрядно потрепало: согласно старым картам, территория к юго-западу от Нового Рима, где сейчас находились острова, в докатастрофическую эпоху тоже была частью материка. Это подтверждали материалы, которые исследователи находили на островах.

Другие ученые считали, что остальные континенты сохранились, но на них была полностью уничтожена цивилизация, а то и жизнь вообще. Это мнение на данный момент было общепринятым.

Долгое время существовали только эти два мнения, пока, лет пятнадцать назад некоторые любители радиотехники не начали утверждать, что ловят сигналы с другого континента. Пытаясь вычислить источник сигнала, они обнаружили, что он находится чертовски далеко. К западу от Нового Рима и гораздо дальше, чем все острова. Ученые заявили, что это невозможно. По оценкам последствий Катастрофы, за пределами Нового Рима и Суверенных Королевств отправить радиосигнал было попросту некому. Если даже континенты сохранились, то жили на них исключительно мутировавшие звери, но никак не люди, способные послать радиосигнал.

Загадочный сигнал стал быстро обрастать мифами и теориями. Кто-то говорил, что слышал только помехи. Кто-то утверждал, что поймал сигнал SOS. Кто-то говорил о том, что через помехи была слышна музыка. Некоторые вовсе рассказывали, что услышали в загадочном сигнале голоса своих умерших родственников. За предполагаемым источником сигнала закрепилось название Второй Континент. В газетах стали появляться статьи с разнообразными теориями и «свидетельствами очевидцев». На прилавках появились мистические романы вроде «Мое путешествие на Второй Континент», «Стивен Смит и загадка Второго Континента», «Любовь на Втором Континенте» и так далее. Судя по всему, писали эти книги те же люди, что и «свидетельства очевидцев» в газетах.

В общем, Второй Континент был легендой, а тех, кто воспринимал эти теории всерьез, обычно считали слегка сумасшедшими.

— Вот не надо делать такое лицо! — продолжила Соня. — Я поймала сигнал, когда мы были над Северным Океаном! Сигнал был не наш! Характеристики сильно отличаются! Согласно докатастрофическим источникам, на другой стороне планеты был как минимум еще один континент!

— Я знаю. Но это совсем не значит, что он сейчас там. Катастрофа изменила географию. Все цунами, землетрясения и извержения… Те континенты вообще могли уйти под воду.

— А что, если люди остались жить под водой?

— Ну это вообще бред.

— Да почему? В Северных Болотах же живут люди в подводных городах.

— Там не подводные города, а полузатонувшие руины… Да там вообще такая дичь творится, что никто не знает наверняка, кто и как там живет… В любом случае, сигналы со Второго Континента… — Агнесс покачала головой.

— Вот за это меня и уволили. А Ланский, между прочим, следующим рейсом планирует отправиться туда, где по докатастрофическим книжкам должен быть тот континент! Ну… собирался, пока ты нас не сбила. Теперь кто знает, когда полетим… — Соня явно была огорчена, но на Ангесс вроде бы уже не злилась. Тут вообще все были удивительно отходчивые. Казалось бы, Агнесс сбила их дирижабль, пыталась убить их капитана, а на нее тут даже толком не злятся. Только Эрик кидает свои угрожающие взгляды, но даже в них нет ни злости, ни ненависти. Он просто защищает человека, который ему дорог.

— Так, куда это наша Ромашка побрела? — спросила Соня.

Агнесс проследила за ее взглядом и увидела Ромашку, которая собирала цветы. Каждый цветок уводил ее все дальше и дальше в сторону от пути команды.

— Вот же горе наше… — вздохнула Соня. — Ромашка!

Все остановились. Идущие впереди Ланский и Эрик обернулись. Ромашка не оборачивалась. Когда она наклонилась за очередным цветком, Агнесс заметила движение в кустах рядом с ней. Большое животное, явно хищное. Похожее на тех, что Агнесс видела в книгах. Размером почти с автомобиль, желтое с темно-зелеными полосками, из-за которых заметить его в джунглях очень сложно. Агнесс была ближе всех и потому среагировала первой. Она выпустила в животное две пули из револьвера. От этого хищник только еще больше озверел. Переключил внимание на источник опасности. Прыжком он бросился на Агнесс, придавил лапой к земле. Она вскинула руку, защищаясь, и зубы зверя залязгали по металлу экзоскелета. Агнесс согнула вторую руку в локте и выпустила оставшиеся в револьвере пули в живот хищника. Только когда его туша тяжело свалилась на нее. Агнесс почувствовала боль в руке.

— А-ай…

Рядом оказалась Соня, попыталась столкнуть с Агнесс тушу зверя, но охотница зашипела от боли:

— Ай. Ай. Рука… — теперь она поняла, что клык зверя не только попал в зазор между элементами экзоскелета, но и застрял там.

— Извини. Ща… — Соня повернула морду хищника, чтобы клык вышел из руки. Из раны тут же полилась кровь.

— Твою же мать… — выдохнула Агнесс.

— Еще повезло, что он просто задел, а не вцепился, — заметила Кедре. — Мертвую хватку такого зверя никак не разжать…

— Ага, и ходила бы я всю жизнь с башкой тигра на руке, — сказала Агнесс, усаживаясь на траву. Рядом тут же оказалась Ромашка. Увидев рану на руке Агнесс, она будто снова стала другим человеком. Лицо ее стало очень сосредоточенным и гораздо более взрослым. Даже венок на голове образ не портил. Агнесс уже видела ее такой, когда Ромашка обрабатывала раны товарищей после крушения. Похоже, она всегда менялась таким образом, когда лечила кого-то. Теперь, когда Агнесс видела ее такую вблизи, было легко поверить, что эта хрупкая странноватая и совсем юная девушка — гениальный медик. Ромашка достала аптечку, раскрыла на траве и потянулась тонкими пальцами к экзоскелету на раненной руке охотницы.

— Это нужно снять, — сказала Ромашка.

— Не надо. Я сама. И не такое на себе латала. Оставь мне аптечку только.

Ромашка вопросительно посмотрела куда-то. Агнесс проследила ее взгляд. Она смотрела на Ланского. Тот выглядел хмурым, но кивнул, и Ромашка ушла. Агнесс сосредоточилась на руке. Отсоединила перчатку от остальной конструкции, повернула несколько крошечных рычажков, и элементы экзоскелета на предплечье изменили положение, открывая доступ к ране. Агнесс обработала края раны антисептиком и принялась бинтовать. Действительно было не впервой. До руки достать легко, и нужно всего лишь обработать и забинтовать. Агнесс приходилось и пули из себя вытаскивать, и зашивать рану на боку, куда фиг дотянешься. Когда Агнесс закончила бинтовать руку, к ней подошел Ланский. Сел рядом на траву и кивнул на сместившиеся элементы экзоскелета на ее руке:

— Ты его вообще никогда не снимаешь?

— Только дома, — ответила Агнесс и обернулась, чтобы посмотреть, чем занята команда. Она была уверена, что они пойдут дальше, как только она закончит. Но, судя по тому, как расслабленно все сидели на земле и массивных корнях одного из высоченных деревьев, капитан разрешил небольшой привал.

Ланский продолжил:

— Я уже говорил, что, когда ты меня видела, это был наш последний с Джеймсом полет. Потому я помню его во всех деталях. Часто вспоминаю, — он приподнял голову, глядя куда-то вдаль, в свои воспоминания. — Мы тогда были молодыми идеалистами. Были со всей страстью влюблены в свою работу. Мы служили Новому Риму. Открывали новые земли во благо Родины. Во всяком случае, мы верили, что занимаемся именно этим. В то путешествие мы отправились по наводке прошлой экспедиции. Ты ведь знаешь, что по всему миру остались следы докатастрофической цивилизации? — Ланский снова посмотрел на Агнесс.

— Да. Их исследуют, чтобы восстановить утерянную историю.

— Не только. Главную ценность для Аронакса представляют магические артефакты, которые остались в докатастрофических храмах.

— Но почему? Ведь их нельзя использовать. Магия запрещена и опасна.

— Я задал ему примерно такой же вопрос, когда вернулся из того путешествия. Мы исследовали храм. Мы с Джеймсом нашли там множество источников, в которых говорилось о разрушительной силе артефакта, который Аронакс приказал доставить в исследовательский центр. Этот артефакт мог сравнять с землей весь Новый Рим и еще пару Королевств в придачу. Магия — это очень тонкое дело, не такое, как техника. Пропуская Энергию через себя, человек может исказить ее одной только случайно вспыхнувшей неверной мыслью.

— А что это был за артефакт? Что он делал?

— Я толком не знаю. Я ведь не маг. И тем более не служитель древнего храма. Как я понял, что-то вроде «сердца», которое мы используем для дирижабля, только для человека. Он может наполнить человека Энергией, а тот дальше делает с ней, что хочет. Хочет — исцеляет болезни. Хочет — уничтожает целый город. Я не мог доставить такой артефакт в Новый Рим. Тем более передать его человеку, в мотивах которого не был уверен. Я договорился с командой, и на обратном пути мы спрятали артефакт на острове…

— На этом?! — Агнесс и сама не заметила, как втянулась в историю. Она чувствовала себя примерно так же, как когда была маленькой, и Яннике рассказывала ей истории о подвигах Новоримского Воздушного флота.

Ланский усмехнулся, глядя на нее.

— Нет. Хотя ход мысли верный.

Агнесс чуть нахмурилась и склонила голову на бок, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Я пришел к Аронаксу и прямо спросил его, зачем ему этот артефакт, — продолжил Ланский. — Что он собирается с ним делать? Он стал говорить, что это секретный проект во благо Нового Рима. Что я не должен задавать вопросов. Потом все-таки сказал, что у него есть секретная лаборатория, которая занимается изучением магии. Стал говорить, что, если я действительно хочу послужить на благо Нового Рима, я должен сотрудничать с ним в этом направлении. Что именно магия необходима Новому Риму для развития. Обещал, что я стану великим человеком в глазах всего Нового Рима и Королевств. Я отказался. Все знают, к чему приводит магия. Я не мог поставить Новый Рим под угрозу. Аронакс сказал, что даст мне время подумать. Неделю, чтобы принять решение. И отпустил. Я был глупцом. Я поверил ему. И сразу же отправился на тот самый остров, чтобы уничтожить артефакт. Вдвоем с Джеймсом. Люди Аронакса следили за мной. На острове они на нас напали и попытались забрать артефакт…

— Но вы успели его уничтожить?!

Ланский пару секунд молчал. Смотрел на свои руки, сложенные на коленях. Потом сказал:

— Да. Я пострадал в процессе. Едва мог двигаться. Джеймс дотащил меня до дирижабля. Поднял его в воздух.

— В одиночку?!

Ланский грустно улыбнулся. Он все еще не смотрел на Агнесс, погруженный в воспоминания. Агнесс никогда не видела, чтобы у человека был такой грустный, и вместе с тем светлый взгляд.

— Он был невероятно талантливым пилотом. Джеймс успел разогнать дирижабль, чтобы мы могли уйти. Исследовательский легче, чем военный… А потом люди Аронакса его застрелили. Сняли из усиленной винтовки. Он умер. Так закончился наш последний полет восемнадцать лет назад. Меня объявили пиратом.

— Я… Я не знаю, могу ли я вам верить… — Агнесс хотела, действительно хотела верить. Потому что если эта история — правда, то ее отважный Капитан действительно такой, каким она видела его все эти годы. Смелый, благородный, преданный Новому Риму настолько, что готов пойти против самого Аронакса, чтобы защитить этот город.

Ланский наконец поднял на нее взгляд:

— Аронакс обещал тебе службу во Флоте за мою голову, да?

— Да.

— Для тебя это важно?

— Да. Это моя мечта. Я шла к этому всю жизнь. Жилы рвала, чтобы выбраться из дерьма и служить на исследовательском дирижабле Новоримского воздушного флота. Я не могу упустить этот шанс.

— Я понимаю.

Ланский поднялся и ушел к команде. Агнесс осталась сидеть на траве. Ей хотелось кричать, но она только зажмурилась, стиснула зубы и до боли сжала кулаки. Она не хотелаубивать Ланского и сдавать его Аронаксу. Она не знала, может ли ему верить. Возможно, вся его история — это ложь. Он просто пудрит ей мозги, чтобы защититься. Хотя зачем это ему? Переманить на свою сторону, заполучить ценного союзника? Агнесс не знала, чему верить.

***

Като стоял в рубке «Пандоры» и наблюдал за мигающей точкой на радаре. Точка перемещалась в глубине острова, и дирижабль двигался параллельно с ней по воздуху вдоль берега, с внешней стороны скал, обрамлявших остров.

В рубке появился Сэм. Простой парень, сын фермера из Дивлэнда. Он присоединился к Стае два года назад в поисках приключений. Сэм был немного туповат, зато физически силен, верен и исполнителен, потому был ценен в тех случаях, где требовалось выполнение простых приказов.

Сейчас Сэм переминался с ноги на ногу, поглядывал на Като, не решаясь заговорить. Выглядел он весьма нелепо, так как был высок и широк в плечах настолько, что почти полностью заполнялся собой дверной проем. А держался при этом как четырехлетний ребенок. Като повернулся к нему, сложил руки за спиной и вопросительно поднял брови:

— Да?..

— Босс, объясни, пожалуйста, какого черта мы тут торчим?

Вообще Като так и предполагал. Стая послала Сэма выяснить планы начальства. Наверняка Трикс снова убедила его сделать то, что делать никому не хотелось: пойти к Като и задать пару вопросов.

— Потому что мы еще можем получить наши деньги, — ответил Като.

— Так тогда надо высадиться и трупы собрать там, где «Прометей» грохнулся…

Като был уверен, что это мнение Стаи, а не собственная идея Сэма. Проще говоря, коллективный вопрос Стаи звучал так: «Босс, какого черта мы тут кружим вместо того, чтобы десантироваться как можно ближе к месту крушения, обыскать обломки и сдать все трупы, какие найдем?»

— Видишь эту точку? — Като указал на радар.

— Ну?

— Это маячок, который я закрепил на экзоскелете Агнесс, когда она еще была здесь. Место крушения примерно тут… — он показал в правый верхний угол монитора радара. — Она проделала довольно длинный путь для мертвеца, ты не находишь?

Като понял, что ирония была неуместна, когда увидел, как расширяются от ужаса глаза Сэма:

— Вы думаете, она упала в проклятое место и стала одним из тех живых мертвецов, о которых рассказывают в легендах?!

Като потер пальцами переносицу, мысленно напоминая себе о том, что Сэм не специально издевается над ним, а просто немножко тупит, а на самом деле очень старается.

— Нет. Я думаю, она выжила, и экипаж «Прометея» ее куда-то ведет. Посмотрим, что будет…

***

К вечеру у Агнесс начал чесаться и побаливать нос. Конечно, на фоне всего происходящего эта проблема была мелочью, но все равно напрягала. Когда Агнесс в очередной раз поскребла кончик носа ногтем, заметила, что кожа шелушится.

— Это от солнца, — сказала оказавшаяся рядом Соня. — Я ж из трущоб. У меня тоже такое было, когда только начинала летать. Здесь столько солнца, сколько никогда в трущобах не бывает. Ромашка! — Соня огляделась. Ромашка снова обнаружилась где-то в стороне ото всех. Но на этот раз рядом с ней снова шел Эрик, так что девушка была в безопасности.

— Ромашка, у тебя же осталась мазь от солнечных ожогов?

Ромашка чуть нахмурилась, остановилась и принялась копаться в своем рюкзаке. Эрику пришлось остановиться тоже, и постепенно остановилась вся команда. Агнесс почувствовала себя максимально неловко.

Ромашка достала из рюкзака тюбик. Он был почти пустой, и она прикусила губу, раздосадованная этим фактом.

— Давно не обновляла запасы солнцезащитных средств, — сказала Ромашка. — Никому не требовалось…

Она подошла к Агнесс и протянула ей тюбик.

— И… этим нос мазать?.. — спросила охотница. Такой ерундой ей заниматься еще не приходилось. Ромашка кивнула, глядя на Агнесс своими огромными чистыми голубыми глазами снизу вверх. Да уж, без присмотра команды Ланского эта девочка точно бы долго не прожила. Тем более в трущобах. Хотя сейчас Ромашка и была в своем профессионально-сосредоточенном режиме, она все равно оставалась очень хрупкой. Знание медицины в трущобах ее бы не спасло.

— Ладно… Спасибо…

Агнесс осторожно выдавила немного мази на палец и намазала нос, очень надеясь, что это не какая-то дурацкая шутка, и кожа не пойдет волдырями или типа того. Но от мази действительно стало легче. Сначала Агнесс ощутила на коже приятный холодок, а через пару минут, когда они уже снова шли через джунгли, нос перестал чесаться, и боль утихла. Агнесс убрала тюбик в поясную сумку.

Пока они шли, какая-то тревожная мысль не давала Агнесс покоя. Дело было не в лианах, которые то и дело пытались до них добраться. Охотница довольно быстро научилась их рубить. Не в том, что рано или поздно у Агнесс снова появится шанс арестовать или убить Ланского и сдать его Аронаксу. И тогда ей придется принимать решение: сделать это, или навсегда отказаться от своей мечты о Флоте. Если она кинет Аронакса, то Флота ей уж точно не видать. Еще, наверное, и вне закона объявят. Аронакс явно не из тех, кто прощает обиды. Обо всем этом Агнесс старалась просто не думать. Как и том, нужен ли ей все еще Флот. К этим мыслям за два дня она привыкла и глушила их как фоновый шум. Но теперь на кроме этого шума появилось что-то еще.

«Откуда у Аронакса координаты?» — эта мысль вспыхнула в голове Агнесс так резко и ярко, что она даже вздрогнула. Первым делом посмотрела на Эрика. Тот по-прежнему шел рядом с Ромашкой. Следил, чтобы та никуда не забрела опять. Тем не менее, он периодически поглядывал на Агнесс. Следил. Столкнувшись в очередной раз с взглядом его темных глаз, Агнесс нахмурилась. Эрик не зря паникует. Чувствует опасность, но не там, ох, не там. В их команде крыса. Координаты кто-то слил. Слишком уж точны были данные, вплоть до времени прибытия и направления движения дирижабля. Она думала обо всем этом, продолжая смотреть на Эрика. Того, похоже, ее тяжелый взгляд озадачил. Парень вопросительно приподнял брови. Агнесс покачала головой и перевела взгляд на дорогу. В конце концов, они еще в джунглях, где нужно смотреть внимательно, куда идешь.

В одном Агнесс была уверена: Эрик не предатель. Он бросается на защиту Ланского с такой наивной преданностью, что скорее умрет, чем предаст его. Кто же тогда? Агнесс посмотрела на спину идущего впереди капитана. Рядом с ним шел первый помощник Василий Кручинин. Мог ли он быть предателем? В конце концов, первый помощник. Друг капитана. Кроме того, он, судя по всему, слишком занят пьянством, чтобы думать о предательстве. И ненавидит Флот. Какой ему в этом интерес?

Агнесс перевела взгляд на механика Петра, который шел почти рядом с ней. Ну это же дедушка — божий одуванчик! С другой стороны — темная лошадка. Все больше молчит, возится со своей техникой, прямо как она сама. Петр очень любит дирижабли. Может, Аронакс купил его так же, как купил ее саму, пообещав мечту? Ей же он пообещал Флот. Может, Петру он также пообещал возвращение на завод по производству дирижаблей? Вполне возможно. С другой стороны, Ланский вытащил его из трущоб. Эрик говорил, что Петр плакал от радости, когда Ланский взял его на «Прометей» техником. Кем надо быть, чтобы предать после такого? Агнесс вспомнила, что все члены экипажа так или иначе были спасены Ланским. Все они были в отчаянии, и, приняв их на «Прометей», Ланский подарил им новую жизнь и надежду. Несмотря на это, кто-то из них его предал. Так что фактор «Ланский же его/ее спас» Агнесс решила сбросить со счетов. Для предателя он в любом случае не сработал.

Позади Петра шла Кедре. Тоже загадочная женщина. Вечно в своих книгах, витает в облаках. Может, это маска? Может, в самом деле она совсем другая? Может, действительно избивала учеников, и была уволена справедливо? А Ланский наивно поверил ее жалостливой истории. Домыслы, и ничего больше. Точно так же Агнесс думала и про Соню. Та даже выглядела опасной. Яркие волосы, броский макияж. Она в целом была подтянутой и подвижной. Агнесс была уверена, что Соня прекрасно умеет драться. Может, неплохо стреляет. Но это вовсе не говорит о том, что она предательница. А вот сомнительная история про сигналы с другого континента — это другой вопрос. Может, Аронакс обманул ее? Выведал координаты, притворившись человеком из другой цивилизации? Агнесс тряхнула головой. Бред какой-то.

Осталась Ромашка. Ее невозможно было в чем-то подозревать. Агнесс никогда в жизни не видела таких светлых и чистых людей. Ромашка будто жила в каком-то своем мире, и грязь этого мира просто физически не могла до нее добраться. Агнесс была уверена, что, если бы Ромашка осталась в трущобах, она бы, конечно, умерла там, но ни за что бы не озлобилась.

К вечеру они вышли на поляну, где устроили привал. С одной стороны была скала, что как-то успокаивало. С другой — джунгли, которые в этой части острова стали реже. Между деревьями были значительные просветы. Просматривалась даже еще одну поляну поблизости, и это внушало тревогу. Агнесс, привыкшая жить в окружении высоких зданий, среди узких улочек, здесь чувствовала себя незащищенной. Кругом была неизвестность, и ни угла, чтобы завернуть и укрыться, ни двери, чтобы нырнуть в нее и исчезнуть. Перед тем, как сесть к костру, Агнесс еще раз проверила все системы своего экзоскелета. При этом она поймала на себе любопытный взгляд Петра и тут же отвернулась, чтобы он не видел, что и как она делает. Незачем потенциальному предателю знать, как работает ее костюм.

Так, стоп. Агнесс замерла и подняла голову, озадаченно глядя на верхушки деревьев на фоне темнеющего розоватого неба, на котором проступали звезды. С каких пор Агнесс видит опасность в том, кто предал Ланского? По идее этот человек как раз ее союзник. Ведь от него поступили координаты, с помощью которых она выследила Ланского и напала не него. Они делают общее дело — пытаются сдать жестокого пирата в руки правосудия! Отчего-то эти мысли сейчас вовсе не казались убедительными. Агнесс тяжко вздохнула, поморщилась, подкрутила последнюю пружинку на перчатке-усилителе, сжала-разжала руку, проверяя настройки, и села наконец к костру.

Лагерь уже вовсю жил своей уютной повседневной жизнью. Кручинин то и дело прикладывался к своей фляге. Он старался делать это незаметно, что получалось из рук вон плохо. Один раз Василий даже поймал на себе суровый взгляд Ланского. Вроде как убрал флягу, но как только капитан отвернулся, достал ее снова.

Ромашка плела новый венок. Цветы в нем были крупные, яркие. Фиолетовые с желтой серединой, розовые, белые. Агнесс вспомнила, как днем Ромашка спрашивала у Кендре про некоторые из них, не ядовитые ли. Сама Кендре сидела сейчас рядом, куталась в вязаную шаль и читала «Путешествие герцогини». При этом лицо ее менялось по мере чтения: то глаза удивленно расширялись, то на губах появлялась мечтательная улыбка. Агнесс даже интересно стало, что это там такое происходит в книге.

Агнесс перевела взгляд на Ланского. Тот сидел, сложив руки в замок, и задумчиво смотрел на костер. Огонь отражался в его больших серых глазах теплыми отсветами. Агнесс стало интересно, о чем он так напряженно думает. Возможно, о ней. Хотелось бы, чтобы о ней.

Послышался тихий и нежный гитарный перебор. Агнесс повернула голову на звук и увидела Эрика, который легко касался тонкими пальцами струн гитары. Кудрявые темные волосы спадали на его лицо. Дрожащий свет костра делал тени от прядей более темными, резкими и подвижными, от чего весь облик Эрика становился невыносимо тревожным. Неужели он понял, о чем думает Агнесс, когда они смотрели друг другу в глаза сегодня? Или сам додумался до того же, и теперь пытается вычислить предателя? Или вспоминает свое темное прошлое, о котором не хочет рассказывать? Нет, Агнесс слишком хорошо помнила тот разговор. От воспоминаний о прошлом Эрик становился совсем другим. Темным, пугающим. Похожим на демона из страшной сказки. Сейчас Эрик по-прежнему выглядел собой. Наверное, парень просто устал.

— Кендре, дай пожалуйста, «Дневник Мальтийского Жреца». Хочу кое-что освежить в памяти, — это Ланский обратился к научной сотруднице. Агнесс снова перевела на него взгляд, потом на Кендре. Та притянула к себе поближе свой рюкзак, какое-то время копалась в нем, потом достала книгу. Книга выглядела очень старой. Темно-зеленая обложка по углам была подклеена белой бумажной клейкой лентой. Ланский раскрыл книгу, и ему на колени выпали несколько засушенных цветков. У двух были круглые лепестки, чуть меньше ногтя. Когда-то они, видимо, были голубого цвета, но теперь поблекли и стали почти серыми и прозрачными. Цвет бордового цветка с более мелкими и острыми лепестками сохранился чуть лучше.

— Ромашка! — воскликнула Кендре и строго посмотрела на девушку. Та вжала голову в плечи, не отрывая взгляда от венка в своих руках.

Ланский мягко улыбнулся:

— Не нужно, Кендре. Цветы книгам не вредят.

— Они вредят моим нервам.

Капитан принялся аккуратно собирать засушенные цветы и бережно складывать их обратно в книгу. В процессе он почувствовал на себе взгляд Агнесс, поднял глаза и улыбнулся ей. Охотница поспешила отвернуться. Стоило ей повернуть голову, как она увидела Ромашку, которая шла к ней с венком в руках. Агнесс только вопросительно подняла брови. Ромашку это не смутило и уж тем более не остановило. Она водрузила венок из крупных ярких цветов Агнесс на голову.

— О боги… — выдохнула она.

— Терпи. Она дарит венки всем, кто ей нравится, — сказал Эрик. Агнесс повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее. Перебирать пальцами струны гитары он при этом не перестал. Музыка делала этот цветочный вечер еще более… Каким? Романтичным? Нет уж, скорее абсурдным.

— Звучит так как будто, ты тоже такой носил, — Агнесс прищурилась.

— Да он у меня засушенный в каюте висел, пока кое-кто нас не сбил.

Агнесс закатила глаза. Потом повернулась к Ромашке:

— Спасибо.

Та вернулась на свое место, а охотница поправила венок, чтобы он перестал сползать на глаза. Крупные фиолетовые лепестки перекрывали обзор.

— Никогда не встречала пиратов, которые так качественно маскируются под детский сад.

Ланский, похоже, нашел в книге то, что искал, и решил снова поговорить с Агнесс:

— Вы может хоть на привале свой экзоскелет снимите, Агнесс? Не отдыхаете ведь нормально. Вас здесь никто не тронет.

— Нет уж.

Должно быть, в своей броне, со шрамами на суровом лице, с облупившемся от солнца носом и в гребанном венке из цветов она смотрелась чертовски смешно, но ей было наплевать. Особенно теперь, когда она знала, что в команде есть предатель. Ведь Агнесс теперь была совсем не уверена в том, чью сторону займет, если крыса решит атаковать.

Команда устроилась на ночлег. Агнесс сидела на траве, прислонившись спиной к большому камню, и ждала, пока все заснут. Камень за день прогрелся и теперь уютно отдавал тепло. Агнесс наверняка задремала бы, если бы не экзоскелет, который отделял ее от теплого камня и напоминал о том, где она находится. Об опасности, которая ее окружает.

Агнесс переводила взгляд с одного члена команды на другого. Постепенно все перестали возиться, дыхание их выровнялось. Кручинин вовсе захрапел. Под конец вечера он был совсем пьяный. Агнесс старалась не смотреть на него, потому что его покачивающаяся фигура и затуманенный взгляд напоминали об отце. Эти воспоминания будто возвращали Агнесс в прошлое, когда она была беспомощной и уязвимой. Приходилось напоминать себе, что эти времена позади. Она профессиональная охотница за головами. Одна из лучших. У нее есть экзоскелет с броней, усилителями и еще множеством устройств. Тому, кто захочет ей навредить, придется очень сильно постараться. Сейчас Кручинин спал, как и остальные, и Агнесс была рада, что ей не нужно больше на него смотреть.

Убедившись, что все спят, она наконец приступила к исполнению своего плана: она тихо подобралась к Эрику. Агнесс специально выбрала место для «ночлега» так, чтобы от Эрика ее отделяло не больше пары метров. Как только она оказалась рядом, парень тут же вскинулся. В руке у него было мачете, и лезвие тут же оказалось у горла Агнесс. Она была к этому готова, и в ту же секунду возле горла Эрика появилось лезвие скрытого клинка. Вроде того, которое Агнесс когда-то чинила для Като, спрятанное в браслете. Однако, браслет сейчас не был надет на запястье Агнесс, она держала его в руке. Мгновение Агнесс и Эрик смотрели друг другу в глаза. В холодном свете луны и звезд смуглая кожа парня казалась серой. Рана над бровью — черной, а его глаза — бесконечно темными и глубокими. Он часто дышал, его ноздри раздувались, губы были плотно сжаты. Кадык под лезвием Агнесс немного вздрагивал. Похоже, парень действительно верил, что сейчас его убьют. Он сомневался, потому сам нанести удар не мог. Но и не отступал.

Агнесс разжала руку, позволив лезвию безвольно повиснуть на браслете в ее пальцах. Угрозы жизни Эрика больше не было. Секунду поколебавшись, он отложил мачете. Агнесс убрала лезвие в браслет и вложила его в руку Эрика. Потом приложила палец к губам и кивнула в сторону леса. После чего поднялась и прошла в указанном направлении. Она слышала, что Эрик проследовал за ней.

Когда от лагеря их отделяло несколько деревьев и пара кустов, парень заговорил.

— Это что? — он приподнял браслет со скрытым лезвием.

— Тебе. Думаю, пригодится. Под рукавом носи, чтобы никто не знал.

— Да знаю, как его носить. С чего вдруг такая щедрость?

— Среди ваших крыса. Тихо! — прежде, чем он начал возмущаться, Агнесс продолжила. — Слушай. Ты тут самый адекватный, как ни странно. И точно не предатель. Судя по тому, как на меня кидаешься, ты скорее сдохнешь, чем Ланского подставишь, — Агнесс говорила шепотом, быстро и четко, глядя Эрику в глаза, готовая к тому, что он может в любую минуту броситься на нее или на потенциально предателя. — У нас были координаты. Это не слепая удача и не слежка. Аронакс дал мне точные координаты того, где и когда вас ловить. Если ваш капитан не настолько тупой, чтобы трепаться о своих планах в каждой таверне, то среди вас крыса. Вообще даже вариант с таверной херня. Потому что вряд там всплыла бы такая точная информация. И вряд ли ее бы так точно донесли. Это уж очень много всего должно было сложиться крайне неудачно для вас. Так что точно предатель.

Агнесс видела, как с каждым ее словом в глазах Эрика все сильнее закипает ярость. Этот парень был чертовски привязан к своему капитану. Это было ясно как день. И Агнесс ему сочувствовала. Когда Эрик потянулся к револьверу, охотница тут же оказалась рядом, схватила его за плечи и заглянула в глаза:

— Тихо, мститель. Ты знаешь, я знаю, молчим, не палимся. Про капитана сам решай, говорить ему или нет, ты его лучше знаешь. Но если он устроит публичный разбор, то лучше не надо. Спугнем. А когда крысам страшно, крысы звереют. Уж я-то знаю.

Эрик медленно выдохнул через нос. Губы его по-прежнему были плотно сжаты. Понимал, что Агнесс права. Пытался взять себя в руки.

— Почему ты мне это говоришь? — спросил он наконец. — Ты же пришла сюда убить его. Или арестовать, что, по сути, равнозначно. Крыса — твой союзник. Почему ты мне сказала?

Агнесс опустила голову, все еще держа Эрика за плечи:

— Сама не знаю… — она хотела сказать еще что-нибудь, но шум из глубины джунглей заставил ее вскинуть голову и повернуться на звук. Это был шелест листьев и хруст веток, но это было не похоже на тот шум, что сопровождал их днем. То были животные, занимавшиеся своими делами, да ветер. А это… что-то большое приближалось.

— Что это? — спросила Агнесс, растерянно всматриваясь в темноту джунглей. Всю свою жизнь она провела в Новом Риме и понятия не имела, что может означать этот звук.

— Не знаю… — Эрик тоже был растерян, и это подтвердило опасения Агнесс. Она наконец отпустила его плечи и активировала экзоскелет. Тихонько зажужжали усилители, давая охотнице уверенность в собственных силах. Шум тем временем становился все ближе. Стали различимы тени. Эрик выпустил в них несколько пуль из револьвера. Послышался писк, похожий на мышиный, только более низкий и гулкий. И вот они появились из темноты. Их трудно было разглядеть. Агнесс они напомнили гигантских крыс. Каждая размером с небольшой столик в таверне. Их было целое стадо. Сосчитать невозможно, они двигались единой массой, быстро заполонив все обозримое пространство. Агнесс ощутила удушливую панику. Даже если она успеет взлететь на реактивных ботинках, стадо затопчет Эрика. Даже если она сможет подхватить Эрика, стадо сметет лагерь. Пока она колебалась, момент был упущен. Стадо было слишком близко.

Тут из-за спины Агнесс появилось нечто светлое. Это был плащ Ланского. Капитан метнулся навстречу стаду.

— Нет! — крикнула Агнесс и рванулась вперед, чтобы остановить его. Ведь животные его сметут! Но Эрик не пустил ее. Железной хваткой вцепился в локоть — то место, где металла экзоскелета почти не было. И в следующую секунду Агнесс поняла, почему. На мгновение свет ослепил ее. Когда она смогла разглядеть хоть что-то, ей показалось, что время замерло: Ланский стоял перед диким стадом выставив вперед руки и… сиял. От него исходил теплый золотистый свет, каким светятся истоковики. Ярче всего светились глаза капитана. От этого света было одновременно страшно и спокойно. Сердце колотилось сильно и часто, но Агнесс чувствовала — они с Эриком и весь лагерь в безопасности.

А потом свет погас. Животные рухнули на землю, где стояли. И Ланский тоже.

— Магия… — прошептала Агнесс. Теперь, когда паника и шок отступали, она могла осознать, что увидела. Ланский источал чистую Энергию. Сам, не используя никаких устройств. «Когда человек пропускает Энергию через себя — это магия». Простое правило, которое все в Новом Риме знали с детства. Потому что магия опасна и незаконна.

Пока Агнесс стояла, осознавая ситуацию, Эрик подошел к Ланскому. Тот все еще валялся на земле без сознания. По крайней мере, Агнесс хотелось верить, что он просто без сознания, а не умер. По логике, для охотницы это было бы крайне удачным стечением обстоятельств, но почему-то думать в таком направлении сейчас не получалось. Она видела, как рядом с Эриком появилась Ромашка — светлый силуэт в ночной темноте. После яркого магического света глаза приходилось напрягать, чтобы разглядеть, что происходит в джунглях, освещенных лишь луной и звездами. Судя по движениям, Ромашка снова была в своем профессиональном режиме. Собранная и серьезная, она достала из рюкзака складные носилки.

Агнесс прислушалась к тому, что происходит в лагере. Кендре пыталась разбудить Кручинина. Тот был первым помощником, потому сейчас, когда капитан вышел из строя, именно Кручинин должен был выполнять его обязанности. Но Василий был слишком пьян. Он только возился, ворчал и посылал Кендре куда подальше совершенно нелитературным языком. Наконец в дело вмешалась Соня. Она, кажется, пнула Кручинина в бок, и так же нелитературно велела ему поднимать свою жопу. Агнесс одобрительно хмыкнула.

— Агнесс. Помоги мне, — попросил Эрик. Ланского нужно было уложить на носилки. — От тебя с твоими усилителями будет больше пользы, чем от этой ходячей винной бочки…

— Что с капитаном? — спросила Агнесс, пока они укладывали его на носилки.

— Истощен. Потом объясню, сейчас нет времени.

К этому моменту команда собралась возле них. Эрик окинул их взглядом. Особенно внимательно посмотрел на Кручинина, который кривил лицо, едва стоял на ногах и держался за голову.

— Собираемся и уходим, быстро. Стадо очнется минут через двадцать, и нам лучше быть подальше, — Эрик говорил громко и уверенно. Если и первый помощник не способен действовать, обязанности капитана берет на себя второй помощник, которым и был Эрик. Хотя Агнесс почему-то казалось, что иерархия тут не при чем. Просто этот парень обладал невероятно ценным качеством брать на себя ответственность в сложной ситуации. Сейчас людей нужно было увести из опасного место, и Эрик готов был это сделать. Не потому, что он второй помощник, а потому что кто-то должен.

Кручинин все-таки подал голос:

— Между прочим, в отсутствии капитана командование принимает первый помощник, а не второй…

Но его никто не слушал. Эрик указал направление, Агнесс помогла ему поднять носилки, и они отправились в путь. Кручинин раздосадовано махнул рукой и сделал глоток из фляжки.

***

К утру они вышли на поляну, которая выглядела безопасной: с двух сторон защищена скалами, с другой стороны были джунгли. Они были здесь довольно редкими, что позволяло заметить опасность издалека. Стоянка предстояла долгая, и команда установила большой навес с тканевыми стенами с трех сторон, на случай дождя. Под навесом устроили носилки, на которых все еще лежал без сознания Ланский. Эрик и Агнесс сели рядом с ним, чтобы наконец отдохнуть. Оба чувствовали себя вымотанными после бессонной ночи и нескольких часов пути с носилками по джунглям. Агнесс хотя бы помогал экзоскелет. Эрик же выглядел совсем обессиленным: под глазами были темные круги, черты лица стали более острыми и нервными.

Кручинин тем временем вышел на середину поляны и обратился к команде:

— Такие ситуации случаются редко, но вот, случилась. Задержимся на сутки. Без крайней надобности лагерь не покидать. А как капитан очнется, решит, как дальше быть.

Команда особого интереса к его словам не проявила.

Агнесс достала из своей поясной сумки походную бутыль и протянула Эрику. Тот посмотрел на охотницу вопросительно, и она пояснила:

— Вода.

Эрик скептически поднял бровь. Ну да. Он наверняка не просто аристократ, а еще и из Королевств, где неугодных травят направо и налево собственные родственники, чего уж говорить о непрошенных попутчиках. Агнесс закатила глаза.

— О, боги, ну ты и параноик! — сказала она и сделала несколько глотков из бутыли, только сейчас осознав, насколько сильно хотела пить. Потом снова протянула бутылку Эрику. На сей раз тот бутылку принял и присосался к ней так же жадно.

— Спасибо… — он вернул бутыль Агнесс и вытер губы ладонью.

— Так что с нашим капитаном случилось-то? — спросила охотница, закрывая бутылку и возвращая ее в сумку.

— Ты правильно тогда сказала: магия. Он ведь тебе рассказал про свое последнее путешествие на службе Новоримского Флота?

— Да.

— Сказал, что уничтожил артефакт, да?

— Да.

— Я не знаю, что там именно пошло не так, но, пытаясь уничтожить артефакт, Ланский забрал его силу. Запечатал в себе. Я не знаю… наверное, там драка была или что-то такое. Капитан не любит об этом говорить, и я не спрашиваю. В общем, теперь он иногда может делать… вот так. Обезвредить небольшую армию. Существа… или люди будут лежать без сознания минут двадцать. Только Ланский при этом тоже падает и потом восстанавливается как минимум сутки. Потому редко использует. И еще потому, что магия опасна. Так что только в самых крайних случаях. Думаю, он мог бы и убивать этой силой. Но он не хочет. А Аронакс за Ланским гоняется потому, что хочет эту силу забрать. Раньше он хотел Ланского только живым взять для ритуала передачи силы, а теперь вон и убить может. Наверное, он там в своей магической лаборатории нашел способ забрать силу и из мертвого тела…

— Погоди, что?! В какой еще лаборатории?

Эрик усмехнулся:

— Ты не знаешь. Конечно, ты не знаешь. У твоего драгоценного Аронакса есть секретная лаборатория, где он изучает магию. Ради будущего величия Нового Рима, как он говорит.

Внутри Агнесс что-то переворачивалось, и это было неприятно. Хотелось сопротивляться.

— Почему я должна тебе верить? — спросила она.

— Не должна, — пожал плечами Эрик. — Можешь вообще не слушать, я не заставляю.

Агнесс нахмурилась. Не то, чтобы она была фанаткой Аронакса, ей вообще было на него плевать. Но ведь именно ему, лидеру Нового Рима, подчинялся флот, в котором она мечтала служить. Все еще мечтала. Может ли быть так, что Воздушный флот Нового Рима, в котором служат самые отважные люди, которые исследуют дальние страны, подчиняется такому человеку? Тому, кто готов убить за могущественный артефакт? Магический артефакт! Ведь Аронакс сам поддерживает законы, запрещающие магию. И при этом исследует ее возможности в подпольной лаборатории? Почему он делает это тайно? Почему не сделать лабораторию открытой? Не изучать безопасные возможности магии? Ведь первое время после Катастрофы люди даже техникой пользоваться боялись! А сейчас ничего, все работает на энергии истоковиков, и все живы. Что, если с магией такое тоже возможно? Почему Аронакс не хочет разделить исследования со своим народом? Почему так поступил с Ланским? Почему преследует его теперь?!

Агнесс невольно перевела взгляд на капитана. Тот был совсем бледным, дыхание его было слабым, едва различимым. Он был совершенно беззащитен сейчас.

— Продолжай, Эрик, — сказала Агнесс, подняв глаза.

— Еще Ланский Аронакса просто злит. Ведь капитан тогда забрал силу артефакта себе, угнал его дирижабль, сбежал, и поймать его не выходит уже сколько?.. Почти двадцать лет. Для Аронакса это как пощечина его могуществу…

Агнесс кивнула. Все это было слишком сложно. Жизнь Агнесс до этого была тяжелой, но простой и понятной. Работай, совершенствуй навыки, лови преступников, иди к мечте. Сейчас все вдруг так запуталось. Она словно заблудилась в этих самых джунглях, совсем одна, без какой-либо навигации.

— Кстати, тебе все еще интересно узнать мою историю? — вдруг спросил Эрик.

Агнесс посмотрела на него. Парень тоже смотрел куда-то вдаль. Интересно, он тоже запутался? Вряд ли. Для него все четко и ясно. Он верен своему капитану и сделает все, чтобы его защитить. В этом Агнесс ему даже завидовала.

— Да, интересно, — ответила она.

— Моя фамилия Соболев. Я принц Суверенного Королевства Дивлэнд. Мой старший брат, Тони, убил моего отца.

Агнесс даже удивилась, что правильно определила происхождение — Королевства.

— Вот это да. Я раньше принцев только в синематографе видела. А зачем ему было отца убивать? Ведь если он старший, трон и так бы ему достался.

— Тони хотел «объединить» Дивлэнд с соседним королевством Рокуолл. Считай, захватить. Отец был против, он не хотел войны. Ты знаешь, что захват Рокуолла чуть не стал первым военным конфликтом в посткатастрофической истории? Рокуолльцы были не готовы к такому и сдались без боя, — удивительно, но на этот раз Эрик рассказывал о своем брате почти спокойно. Без той темной ненависти, которую Агнесс видела в прошлый раз. Наверное, слишком устал. Может, потому и решил рассказать сейчас. Пока в состоянии говорить об этом спокойно.

— Ничего себе у тебя братец. И чего ему так вперся этот Рокуолл?

— Они добывают истоковики. Тони считал это более перспективной отраслью, чем наше сельское хозяйство, которым занимался Дивлэнд. Я очень любил отца. Я узнал, что сделал брат и… поступил как полный идиот. Пошел на открытый конфликт. Он меня спровоцировал. Мы дрались на шпагах, и Тони позволил мне его ранить. Тогда появилась охрана и мама, Тони сказал, что это я убил отца и пытался убить его. Меня… мне хотели отрубить голову. Но в последний момент брат «сжалился» и заменил смертную казнь пожизненным изгнанием.

— Сколько лет тебе было? — спросила Агнесс.

— Семнадцать.

— Паршиво.

— Да. Я оказался в трущобах. Думаю, тебе не надо объяснять, насколько там было… паршиво?

— Нет.

Эрик нашел в себе силы усмехнуться:

— Я вообще ничего не умел тогда. Придворный этикет, знаешь ли, не пригодился, как и спортивное фехтование. У меня с собой была губная гармошка, и я пытался играть в тавернах. Мне даже бросали деньги. Но как только я выходил на улицу, на меня нападали, избивали и отбирали все. Мне было нечего есть. Я… я опустился до попрошайничества, но никто не дал мне ни монеты…

— Я знаю, — тихо сказала Агнесс. — Я знаю, как это.

Она посмотрела на Эрика и столкнулась со взглядом его больших карих глаз. Он смотрел… удивленно?

— Я же там родилась, — пояснила Агнесс. — Тоже пыталась попрошайничать, когда была совсем мелкая, но там… там все такие, кому в пору попрошайничать. Потому помочь за просто так тупо некому. Каждый кусок хлеба может оказаться последним.

Эрик кивнул, снова перевел взгляд на джунгли и продолжил:

— Я снова пошел в таверну играть. Снова заработал немного, да там и пропил, пока не отняли. Так надрался, что меня вышвырнули. Прям вышвырнули, я валялся в канаве на улице, в грязи. Я даже встать не мог. Не потому, что был настолько пьяный — сил не было от голода. Я был уверен, что все. Это конец. Что там я и умру, и всем будет плевать. Тогда Ланский и появился. Вытащил меня из канавы и забрал в комнату, которую снимал на самом краю города. Там накормил меня, привел в порядок, дал отдохнуть, а потом забрал на «Прометей»… — Эрик посмотрел на Агнесс. — Можешь пообещать мне кое-что?

— Смотря что.

— Если ты все-таки решишь сдать Ланского Аронаксу… Если меня не будет рядом, чтобы тебе помешать… Убей его. Тебе все равно, живым его сдать или мертвым. Быстрая смерть от твоей пули для Ланского будет лучше, чем то, что с ним сделает Аронакс, если ты доставишь его живым.

Агнесс представила себе эту картину. Ланский перед ней, без оружия или ранен, потому не может сопротивляться. Смотрит снизу вверх своими глазами невероятного теплого серого цвета. Охотница держит его на мушке. Эрика нет рядом, чтобы помешать ей. Сможет ли она спустить курок? Это же так просто…

Агнесс снова посмотрела на Ланского. Его ресницы чуть дрогнули. Он все еще был без сознания, бледный, беззащитный.

— Нет, я не могу этого обещать, — сказала она.

Эрик промолчал.

Глава 8

«Юпитер» висел над скалистым берегом острова. По внутренней связи объявили о задержке на сутки. И больше никакой информации. Энтони это совершенно не устраивало, и он поднялся на палубу, чтобы найти Аронакса. Король задержался на мгновение, чтобы осмотреть местность. Скалы здесь были низкие, джунгли поредели, появились открытые места достаточно большие, чтобы посадить дирижабль, или зависнуть и высадиться. Но Аронакс ничего не предпринимал. Сейчас он стоял у борта и всматривался в зелень острова. Энтони подошел к нему.

— А в чем причина задержки? — спросил король.

— Ланский использовал свою магию, — Аронакс был очень зол.

Энтони приподнял бровь. Даже слепой бы увидел, что в конфликте Аронакса с Ланским замешан какой-то личный интерес. Энтони знал, что они что-то не поделили в прошлом. Что именно это было? Власть? Женщина? Судя по тому, как зло щурился сейчас Аронакс, как раздувались его ноздри, все дело было именно в этой магии. В том, что у Ланского она есть, а у Аронакса нет. Энтони мысленно усмехнулся. Детский сад. Лидер Нового Рима обладает ресурсами всего города-государства, самого большого человеческого сообщества из существующих. И так переживает из-за какого-то пирата.

— У вас достаточно мощи, чтобы сокрушить его. С магией или без, — напомнил он Аронаксу. Тот повернулся к Энтони и посмотрел на него с той же болезненной злостью:

— Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, это так просто? Я забочусь о моем городе. И я должен быть осторожным. Многие не осознают угрозы Ланского и не поймут, если я брошу на его поимку еще больше ресурсов. Это приведет к восстаниям. К беспорядкам. Я не хочу, чтобы мой город погряз в беспорядках…

— Вы боитесь, что вас свергнут? — Энтони знал, что по новоримскому закону Совет может сместить лидера.

— Я не хочу, чтобы мой город погряз в беспорядках, — повторил Аронакс.

Энтони решил дальше не спорить. Вместо этого вернулся к исходному вопросу:

— Он использовал свою магию и… что? Почему мы висим?

— Магия забирает собственные силы Ланского, — теперь Аронакс снова смотрел в сторону острова. Помимо злости в его взгляде Энтони заметил жадность. — После таких выпадов он теряет сознание и отлеживается потом целые сутки.

— Почему бы не воспользоваться этим? Убьем его, пока он без сознания, — Энтони посмотрел на свою трость, на набалдашник в виде головы льва с глазами-истоковиками. Провел по ним большим пальцем. В случае чего трость его не подведет.

— Рано. Раз уж охотница не справилась с ним сразу, из этого провала нужно извлечь максимальную выгоду. Впрочем, я и не надеялся всерьез, что у нее получится. Примерно такого исхода я и ожидал: подбить, задержать, вымотать, отвлечь… Возможно, в конце концов эта девица даже получит свою награду, если все пройдет хорошо. Мне не жалко… — Аронакс улыбнулся.

— И в чем же эта выгода? — спросил Энтони скорее чтобы поддержать разговор. Не то, чтобы ему правда было интересно.

— Ланский здесь не просто так. Здесь еще один храм и еще один артефакт. Такой же, как тот, что он у меня украл. Я хочу, чтобы Ланский привел меня к этому артефакту. И тогда я его убью.

Только королевские манеры позволили Энтони сдержать вздох и не закатить глаза.

— Все равно сейчас идеальный момент для атаки, — сказал он. — Команда без капитана — легкая добыча. Возьмем их в заложники, а когда Ланский очнется, начнем их пытать. Кажется, вы говорили, что он сильно к ним привязан…

— Команда к нему тоже. Они готовы за него умереть. В большинстве своем, во всяком случае. Так что захватить их живыми будет совсем не просто. Перебить — да. Захватить… Слишком рискованно. Лучше дождаться, пока он приведет нас к храму. Хотя знаете, Энтони, мне очень понравилась ваша идея использовать слабости Ланского. Очень понравилась… — Аронакс поднес к лицу браслет-коммуникатор и сказал в него: — Офицер Воробьев, подойдите ко мне на палубу.

Через полминуты рядом с ними появился довольно молодой мужчина в красном мундире — форме военного сегмента Новоримского воздушного флота.

— Прикажите перед высадкой взять ружья со снотворным. Те, что используют для отлова диких зверей, — сказал ему Аронакс.

— У вас и на военных дирижаблях такие есть? — спросил Энтони.

— Никогда не знаешь, что встретишь в джунглях. А исследовать животных я предпочитаю живыми.

***

Солнце клонилось к закату, и джунгли снова погружались в тревожный красный свет. Без капитана все были на нервах. Агнесс проверяла системы экзоскелета, сидя под навесом возле Ланского, который все еще был в отключке. Иногда она поглядывала на Эрика, который практиковался в фехтовании чуть в стороне, погруженный в свои мысли. Напряженный и злой.

— Эрик, мне уже почти жалко воздух, который ты избиваешь! — громко и весело сказала Агнесс, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Но Эрик только хмуро посмотрел на нее и продолжил яростно махать шпагой. Что ж, если ему от этого легче…

Солнце село удивительно быстро, стало совсем темно. Соня разводила костер. Сегодня свет от него не казался таким уютным, как на прошлых стоянках. В красноватых отблесках тени вздрагивали, скользили по земле, как змеи.

— А где Ромашка-то? — это был голос Сони. Она как раз закончила заниматься костром. Выпрямилась, сдула с лица разноцветные пряди, уперла руки в бока и теперь осматривала лагерь. — Спать уже пора. Как-то стремно ложиться, пока ее нет.

— Опять, наверное, цветочки какие-нибудь собирает… — сказала Кендре, не отрывая взгляда от «Путешествия герцогини».

— Не дело это, что она одна по джунглям ходит… — сказал Петр, пошевелив густыми белыми усами. Кручинин выразил свое отношение к ситуации большим глотком из фляжки. Пока капитан был без сознания, Василий пил, даже не пытаясь скрываться.

Эрик услышал разговор, убрал шпагу и подошел к костру.

— Надо ее найти. А то сожрут ведь, — он говорил громко, чтобы все точно услышали, но не кричал. — Агнесс, возьми… Кручинина и Соню. Идите прочесывать джунгли. Надеюсь, далеко она не ушла. Если что, коммуникатор у меня работает.

Кручинину убрал флягу, поднялся, расправил плечи и выпятил грудь.

— Чего ты опять раскомандовался-то? Старпом тут все еще я, — сказал он.

Эрик вдохнул и медленно выдохнул через нос. Потом ответил:

— Вы некомпетентны.

Кручинин сделал два резких, не слишком твердых шага и оказался напротив Эрика:

— Да что ты вообще знаешь о ком… копте… КОМПЕТЕНЦИИ?! Ты пешком под стол ходил, когда я был старпомом на «Харибде»! Новоримский Флот! — Кручинин стоял к Эрику очень близко. Агнесс находилась от них метрах в трех, и все равно чувствовала запах перегара. Каково сейчас было Эрику, которому Кручинин дышал в лицо, ей и представить было страшно. А старпом все продолжал: — Новоримский. Военный. Воздушный. Флот. Это тебе не со сбродом на исследке мотаться!

Что-то в поведении Кручинина было не так. Конечно, она знала его всего пару дней. Все это время он вел себя довольно тихо, старался держаться в стороне. Будто скрывал что-то. Все думали, что он просто пьет тайком. Может, было еще что-то? Когда Агнесс только присоединилась к ним, Кручинин первым проявил к ней дружелюбие. Как будто вовсе не считал, что она может быть врагом. Может, она и не была для него врагом? Может, во время падения «Прометея» она с Кручининым была на одной стороне? На стороне Аронакса? Почему Кручинин, обычно тихий, почти мягкий, вдруг сорвался сейчас? Просто потому, что его бесит Эрик, который отнимает его законную власть? Или ему страшно, что его раскроют? Когда крысам страшно, они звереют.

Все это были просто подозрения. Домыслы. Но проверить их стоило. Так что Агнесс спросила чисто на удачу:

— Кручинин, где Ромашка?

Попала. Старпома сорвало. Он схватил Эрика, развернул, прячась за ним от Агнесс как за живым щитом. И приставил револьвер к его виску.

Сердце Агнесс болезненно ухнуло в пустоту. Она испугалась. Она не хотела, чтобы Эрик умирал.

— Стоять всем! Убью щенка! — крикнул Кручинин, хотя необходимости в этом не было. Все и так все поняли. Агнесс подняла руки первой, кончики ее пальцев дрожали. Никогда с ней такого не было. Вот дерьмо.

Соня, Петр и Кендре тоже медленно, как во сне, подняли руки.

— Спокойно… — тихо проговорила Агнесс. При этом она смотрела Эрику в глаза. Карие, широко раскрытые, испуганные. Агнесс неотрывно смотрела на него и ничем не могла помочь. «Скрытый клинок в браслете. Вспомни, вспомни, пожалуйста…» — как бы она хотела сказать ему это сказать, но могла только смотреть.

Эрик вспомнил. Или всегда помнил, просто не был уверен, что стоит его использовать сейчас. Но других вариантов не было. Кручинин не озвучил никаких требований, да и не было их у него. Он был загнан в угол, и ничто не могло исправить ситуацию. Эрик выпустил клинок из браслета и воткнул Кручинину в бедро. Тот закричал от боли, выпустил Эрика. Парень воспользовался замешательством старпома и выхватил у него револьвер. Кручинин повалился на землю, обхватил руками раненную ногу и завыл. Эрик направил на него револьвер, готовыйубить. Но рядом оказалась Агнесс, схватила его за руку и отвела револьвер в сторону.

— Эрик, нет!

Он посмотрел на Агнесс прожигающим душу взглядом, полным ярости, гнева и жажды мести.

— Он сдохнет, — мягко пояснила она. — Но сначала нам нужна информация…

Эрик позволил ей забрать у себя револьвер и отступил. Теперь он стоял у Агнесс за плечом, а она направляла револьвер на Кручинина.

— Где Ромашка?

— Я же говорил, лагерь не покидать… Я говорил… — речь Кручинина прерывалась всхлипами и стонами. — Она не послушала… Цветочки эти ей надо было… Меня никто не слушает… А если бы она послушала…

— Ты убил ее? — спросила Агнесс.

Кручинин не ответил, только заскулил еще громче. Этого было достаточно.

Агнесс услышала за спиной тихий, но решительный голос Ланского:

— В наручники его. Обыскать.

Все обернулись и увидели капитана. Тот стоял в свете костра, который делал тени на его лице резкими и глубокими. Ланскому явно было еще тяжело стоять, и рядом с ним тут же оказался Эрик, и капитан положил руку ему на плечо, опираясь.

Агнесс достала из своей поясной сумки наручники. Она постоянно носила их с собой, и даже не одну пару. Рабочая необходимость. Пока она надевала наручники на Кручинина, Соня уже вовсю шарила по его карманам.

— О. Коммуникатор, — радистка показала всем найденный у предателя браслет без опознавательных знаков. — Не наш. Ах ты ж гнида. Инфу о нас кому-то сливал, Ромашка тебя спалила, да?

— Ты был мне другом, Василий, — сказал Ланский. Голос его был пугающе тихим и бесцветным.

Кручинин горько рассмеялся:

— Другом, конечно. Джеймса своего ты во мне видел. Верный старпом, который за тобой куда угодно. Я ж вас еще в академии видел. Звезды, блин. Только о вас все и говорили. Сашка и Джим тайком протащили на бал бухло! Сашка и Джим залезли в окно женской общаги! Сашка и Джим угнали дирижабль!

Дальше Ланский разговаривать с ним не стал. Вместо этого обратился к Эрику:

— Эрик… назначаю тебя старшим помощником. Впрочем, ты уже давно им стал.

Эрик кивнул, и Ланский продолжил:

— Вы с Агнесс идите, найдите… Ромашку. Соня, с передатчиком пока ничего не делай. Кендре, Петр, собирайте лагерь. Кручинин, в твоих интересах рассказать мне о твоем сотрудничестве с Аронаксом во всех подробностях. Ты же на него работаешь?

Агнесс поразилась тому, как легко и спокойно Ланский снова взял ситуацию под свой контроль, учитывая обстоятельства: он все еще был истощен, в команде оказался предатель, а Ромашка, вероятно, погибла. Как и было приказано, Агнесс и Эрик отправились на поиски в лес.

Лунный свет был достаточно ярким, чтобы ходить по джунглям без фонаря. Деревья разделяли открытые участки по несколько метров, которые в лунном свете выглядели холодным серебром, покрытым черным узором теней от листьев и веток. Среди этих теней Агнесс и увидела Ромашку. Ее светлые волосы будто сами светились, отражая луну и переплетаясь с тенями. На ее голове все еще был венок, который в этом свете казался почти черным и колючим. Агнесс подошла ближе и почувствовала странное облегчение оттого, что глаза Ромашки были закрыты. Натолкнуться на пустой невидящий взгляд огромных глаз девушки было бы сейчас слишком тяжело. Агнесс присела на корточки и прижала указательный и средний пальцы к шее девушки, хотя с самого начала знала, что это бесполезно: пульса нет. Агнесс подняла тело Ромашки на руки и посмотрела на Эрика. Тот стоял темной сгорбленной фигурой, похожий на одну из прибрежных скал.

Путь до лагеря показался бесконечно долгим. Хотя сколько его там было, этого пути? Минут пять максимум. Тело на руках ощущалось неправдоподобно тяжелым, хотя это была всего лишь хрупкая девушка, а на Агнесс был экзоскелет с усилителями. Позади слышался шорох шагов Эрика и его неровное дыхание. Агнесс хотела бы выключить все свои мысли сейчас, но не могла. Хотела переключиться на что-то другое, но не могла. Почему Ромашка? Как так? Она же была лучшей из всех. Она была как ребенок. При этом врач. Она помогала людям. Теперь она умерла от руки предателя. От руки того, кто был союзником Агнесс. Она почувствовала вину. Как будто была в какой-то степени ответственной за действия Кручинина. Они же оба агенты Аронакса. Они должны были действовать сообща. Но Агнесс не знала. Она же ничего не знала.

— Спасибо.

Агнесс даже не сразу поняла, что это за голос. Замерла, обернулась. Говорил Эрик, глядя ей в глаза. В его взгляде не было вызова, не было злости или хотя бы привычного подозрения. Только печаль и немного растерянности.

— Спасибо, что дала мне тот браслет с ножом, — сказал он.

Агнесс не могла ничего ответить сейчас. Она только кивнула и продолжила путь.

На поляне было тихо. Слышались только треск костра и болезненные поскуливания Кручинина. Агнесс положила тело Ромашки на траву. В свете костра на ее шее стали видны синяки. Кручинин задушил ее. К телу Ромашки тут же подошел Ланский. Он сел на землю рядом и попытался нащупать пульс. Смотреть на него было больно. Агнесс никогда не видела, как ведут себя люди, когда внезапно теряют тех, кто им дорог. Не нащупав пульс на шее, Ланский взял в свои ладони ее хрупкое запястье и попытался найти пульс там. Так же безрезультатно.

— Кендре… у нее там была в сумке такая штуковина, которой она жизненные показатели считывала… — сказал Ланский. — Дай, пожалуйста.

Кендре придвинула к себе рюкзак Ромашки и принялась искать в нем этот проклятый прибор. Это было так долго. Возможно, у Кендре дрожали руки. Или она плакала, и оттого не могла разглядеть содержимое рюкзака. Все уже давно поняли, что Ромашка мертва. На каком-то интуитивном уровне. Все просто знали. Но никто не мог запретить Ланскому надеяться. И вот сейчас Кендре копалась в рюкзаке Ромашки, и все ждали. Все застыли в этом моменте смерти, растянутом на нелепо долгие минуты.

— Вот, — Кендре наконец подошла к Ланскому и протянула ему прибор, который выглядел как циферблат (вернее, круглая шкала с цифрами от нуля до десяти) с пазом для сменной иглы. Еще Кендре отдала Ланскому футляр с этими самыми иглами.

Наблюдая за ним, Агнесс поражалась тому, как Ланский собран в этот момент. Когда он вставлял новую иглу в паз его пальцы двигались четко и уверенно. И совсем не дрожали. Ланский приподнял рукав светлого платья Ромашки и осторожно ввел иглу в ее вену. Стрелка на шкале прибора даже не дрогнула. Ланский вытащил иглу, протянул прибор Кендре:

— Подержи секунду, пожалуйста, — сказал он. Снял плащ, расстегнул рукав своей рубашки и закатал его, обнажая запястье. Забрал у Кендре прибор и ввел иглу в свою вену. Стрелка на шкале дрогнула и показала уверенную тройку. Теперь Агнесс поняла, что Ланский проверял прибор. Он боялся упустить даже призрачный шанс на то, что Ромашке еще можно помочь. Он не ограничился проверкой пульса. Он использовал прибор, который считывал жизненные показатели. Когда и прибор показал, что Ромашка умерла, Ланский должен был удостовериться, что прибор исправен. Только после этого он тяжело поднялся и объявил:

— Ромашка мертва.

Они организовали погребальный костер. Большой яркий костер мог выдать их местоположение, но, если люди Аронакса следили за ними, то им и так было известно, где сейчас находится экипаж «Прометея». Соня сказала, что они наверняка отслеживают их по коммуникатору Кручинина. По идее нужно было бросить тело Ромашки и бежать, но даже считавшая себя циничной Агнесс не решилась озвучить этот вариант. Отчасти потому, что у нее теперь было стойкое ощущение: бежать некуда. Их в любом случае выследят. И атакуют в наиболее удобный для Аронакса момент. И тогда Агнесс останется только выбрать сторону.

Глава 9

Тем не менее, путь продолжили до наступления рассвета, как только догорел погребальный костер. Коммуникатор Кручинина отключать не стали. Скорее всего, по нему Аронакс отслеживает местоположение команды Ланского. Соня оставила коммуникатор возле остатков погребального костра. Он будет передавать сигнал, и люди Аронакса будут думать, что экипаж «Прометея» все еще на стоянке. Все понимали, что надолго этого трюка не хватит, но даст хоть какую-то фору.

Ланскому было еще тяжело идти: он не до конца восстановил свои силы после использования магии. Тем не менее, он шел впереди и старался держаться уверенно. Следом за ним шел Эрик, готовый в любой момент подстраховать. Кендре куталась в свою вязаную коричневую шаль и все еще иногда всхлипывала.

Сама Агнесс шла среди последних. Примерно вровень с ней Соня вела закованного в наручники Кручинина. Соня придерживала его за плечо и держала на прицеле своего револьвера. Весь ее вид готовил: «Только дай мне повод, крыса! Я с удовольствием тебя грохну!» Кручинин это чувствовал и не рыпался. Только болтал.

— Ты переметнулась к ним или прикидываешься? — сказал он, обращаясь к Агнесс.

Та промолчала. Кручинин расценил это как ответ, и продолжил:

— Что изменилось-то? Или все-таки прикидываешься? Ты вспомни, ради чего ты все это затеяла. Или забыла про Флот?

Агнесс опустила голову. Она не забыла. Белые дирижабли, путешествующие к дальним странам, исследования, новые острова — маленькие неизведанные миры, руины докатастрофических цивилизаций, таящие в себе секреты. И опасную магию. Агнесс вспомнила о том, что рассказывали ей Ланский и Эрик. Аронакс использует исследовательский флот, чтобы добывать опасные магические артефакты и делать с ними что-то в своей тайной лаборатории. Агнесс могла бы понять открытое изучение магии. В конце концов, и техники раньше боялись. Аронакс — лидер Нового Рима, и, если он прячет свои исследования, значит, боится, что они вызовут недовольство народа. Аронакс понимает, что делает нечто неправильное и опасное, потому прячется. Наверное.

С другой стороны, может и нет никакой тайной лаборатории? Может, Ланский обманул ее, чтобы переманить на свою сторону?

— И что же такого хорошего в Новоримском флоте? — спросила наконец Ангесс.

— Статус, — ответил Кручинин. — Уважение. Если ты служишь во Флоте, то ты не абы кто! Особенно, если служишь на военном дирижабле! На тебя смотрят по-другому! Люди видят человека в форме военного сегмента Новоримского флота, и они думают: «Он защищает нас! Он сражается с пиратами и контрабандистами, чтобы мы могли спать спокойно!» Даже Королевства уважают Новоримский флот! Своего-то у них нет!

Агнесс посмотрела на Кручинина. Перед ней был пропитый предатель, закованный в наручники. Лицо его оплыло от постоянного пьянства. Глаза были мутными. При каждом шаге он неловко припадал на раненую ногу, которую ему забинтовала Кендре по приказу Ланского. Кручинин вызывал у Агнесс только отвращение.

— Мне Аронакс тоже пообещал Флот, — сказал Кручинин. — Вернуть меня во Флот!

Так вот чего он так хотел: вернуть уважение. Агнесс вдруг с удивительной ясностью поняла, что Кручинин врал. Никто его не подставлял, а из Флота вышвырнули за пьянство.

— И был бы ты там такой же крысой, только в мундире! — сказала Соня и подтолкнула Кручинина в плечо. — Заткнись и иди!

***

«Юпитер» висел над этими проклятыми скалами явно больше суток. Энтони удостоверился в этом, взглянув на свои карманные часы. Он стоял на открытой палубе и всматривался в зелень острова, поглаживая большим пальцем один из истоковиков, что украшали его трость. Бездействие выматывало. Где-то там, в этих джунглях внизу, его младший брат Эрик занимался неизвестно чем в компании главного врага Нового Рима. А Энтони торчал на этом дирижабле и ничего не мог сделать. Он раздраженно закрыл часы, убрал их во внутренний карман своего серого сюртука и направился в рубку.

Там Энтони обнаружил Аронакса, который стоял за спиной у пилота и смотрел на один из экранов на приборной панели.

— Почему мы до сих пор висим тут? — спросил Энтони.

— Я озабочен тем же вопросом, — ответил ему Аронакс, не оборачиваясь. — Подойдите сюда, Ваше Величество, — сказал он, подняв руку и качнул пальцами, приглашая. Энтони заметил, как блеснули на его пальцах перстни, украшенные истоковиками. В высшем обществе такие украшения считались особым шиком. Они стоили баснословно дорого. Истоковики в них обычно были прочно запечатаны, вся Энергия в них была заблокирована, чтобы украшение случайно не сработало как магический артефакт. Людей привлекала идея скрытого могущества. Кроме того, прелестью украшений с истоковиками было то, что они обычно выглядели довольно сдержанно: серебряный браслет с одним золотистым камнем или колье, усыпанное мелкими истоковиками, изящно вплетенными в узор дорогого металла… У Аронакса же было на каждой руке по три перстня с крупными камнями. Энтони считал это безвкусицей и проявлением нездоровой жажды величия лидера Нового Рима. Аронакс жаден до власти. Он гоняется за Ланским потому, что тот забрал себе его магию, как ребенок, у которого отобрали игрушку. Он носит броские перстни с огромными истоковиками, чтобы показать всем: «Смотрите, я могу себе это позволить!» Энтони в который раз задумался о том, что пора перестать вести дела с Аронаксом. Однажды это станет попросту опасно.

Тем не менее, сейчас Энтони подошел к приборной панели и увидел, как нагруженная истоковиками рука Аронакса указывает на мигающую точку на экране радара.

— И?

— Сутки прошли, они не двинулись с места, — сказал Аронакс.

— И что это значит?

— Думаю, моего человека раскрыли, и они двинулись дальше, оставив его коммуникатор, чтобы сбить нас с толку.

Энтони почему-то был даже не удивлен. Аронакс слишком сильно хотел поймать Ланского. Вкладывал в это слишком много эмоций, не мог вовремя остановиться, переусложнял… Его планы должны были начать срываться рано или поздно. Потому что в своей основе, в самом подходе, с которым они были выстроены, эти планы были обречены на провал.

— Мы рискуем их потерять, — сказал Аронакс и отдал приказ пилоту: — Начинаем снижение к этой точке.

***

Джунгли становились все реже. Теперь экипаж «Прометея» шел вдоль скалы, она была по правую руку. Местами скала поросла мхом и каким-то растением, что взбиралось по камням вверх, расползалось и цвело ярко-желтыми цветами, размером с две ладони.

— Европейский вьюн, — пояснила Кендре, заметив взгляд Агнесс. — В Новом Риме его пытались использовать в декоративных целях, но он слишком стильно оплетал стены, почти полностью поглощая здание и помаленьку разрушая его. В итоге вьюны там пришлось убрать. Но ученые работают над выведением нового сорта, менее… агрессивного.

Агнесс взглянула на цветы по-новому. Они были такими сильными, что выдержать их могла только огромная скала.

Ланский вел свою команду вдоль скалы еще пару часов, пока они не вышли на открытую местность. На другом конце равнины, метрах в пятистах, Агнесс увидела сооружение, которое наверняка и являлось их конечной целью. Так вот как выглядят руины Докатастрофической цивилизации! Сооружение было похоже на Башню Виктории, которую закопали под землю так, что снаружи осталась только верхняя часть, та, что располагалась на верхних ярусах Нового Рима. Здание было массивным, почти полностью металлическим или покрытым металлом. Точные размеры с такого расстояния определить было сложно, но Агнесс чувствовала, что оно огромно. Квадратное основание и треугольная верхняя часть, устремленная вверх. По углам здания стояли статуи, изображавшие людей с поднятыми руками. Фигуры их состояли из прямых линий, граней. Они больше напоминали символические образы, чем живых людей. Руки статуй были подняты к небу, и от них, и от голов людей, вверх шли сделанные из металла лучи, похожие на солнечные. Сходство усиливало то, что эти лучи отражали дневной свет и сияли. В целом образ получался таким понятным, что даже Агнесс, которая совершенно не разбиралась в культуре Докатастрофической культуре, поняла, что хотели показать создатели этих статуй: магию. Статуи изображали величественных людей, которые владеют магией. Возможно, Агнесс смогла это понять потому, что видела, как Ланский использовал свою силу. Он сиял так же, как эти статуи, отражающие солнечный свет. И казался таким же могущественным.

Команда остановилась возле пещеры, которая обнаружилась в скале.

— В руинах может быть опасно, — сказал Ланский. — Потому считаю нецелесообразным тащить туда Кручинина и Петра. Эрик, останешься с ними в этой пещере. Остальные идут со мной.

— И Агнесс? — спросила Соня.

— И Агнесс. Ее навыки могут быть очень полезны.

— Идиотом жил, идиотом и помрешь, — сказал Кручинин и усмехнулся.

Похоже, он считал, что Агнесс все еще на стороне Аронакса, и Ланский совершает большую ошибку. Агнесс не могла точно сказать, прав он или нет.

— Капитан, позвольте мне пойти с вами, — сказал Эрик. — Вы еще не оправились после магии. Вам нужна любая помощь…

Агнесс посмотрела на него, пытаясь понять, чего именно он опасается: что Агнесс все-таки сдаст Ланского людям Аронакса или просто опасностей, которые могут встретиться в руинах. Ланский лишь посмотрел на Эрика долгим взглядом, после которого тот кивнул и отступил.

В итоге Эрик, Петр и Кручинин остались в пещере. Вглубь забираться не стали. Разместились возле входа, но в тени, чтобы скрыться в случае чего от людей Аронакса. Агнесс продолжила путь к руинам вдоль скалы, в компании Сони, Кендре и Ланского. Несколько минут шли молча, потом Агнесс наконец спросила:

— Все-таки, зачем мы туда идем?

— Там артефакт, — ответил Ланский. Он шел уверенно, глядя вперед и немного щурясь от яркого света, который отражали руины. — Почти такой же, как тот, за которым нас отправил Аронакс восемнадцать лет назад. Магический сердечник, источник силы.

Агнесс посмотрела на Ланского с сомнением. Что, если он все-таки обманывает ее? Путешествует в поисках артефактов и забирает их силу себе. Постепенно превращается в могущественного колдуна, как в страшных сказках про докатастрофическую эпоху. Это казалось вполне логичным. Люди в большинстве своем крайне жадные до могущества. Что, если они оба такие? И Ланский, и Аронакс? Грохнуть бы обоих, и дело с концом.

— Эрик сказал, что вы запечатали в себе силу того артефакта, пытаясь уничтожить. Это правда? — спросила Агнесс.

— Да. Тот артефакт был сферой из истоковика и стекла. Нужно было быстро принять решение. Либо уничтожить, либо позволить Аронаксу забрать, — Ланский посмотрел на Агнесс. — Я расколол сферу, думая, что таким образом уничтожу. Я ошибся. К таким артефактам нельзя прикасаться. На этот раз я в нее выстрелю. Я надеюсь, мы окажемся там раньше, чем Аронакс.

— Вы уверены, что это сработает? Вдруг оно рванет? В конце концов, единовременное высвобождение большого количества Энергии — дело такое.

— Не рванет, — сказала Кендре. — Во-первых, эти артефакты активируются именно прикосновением. Пока их никто не трогает, они спят. Во-вторых, у них есть что-то вроде предохранителя. Если целостность артефакта нарушается, он теряет силу. Докатастрофические ученые делали это, чтобы избежать непредвиденных последствий.

— Не очень-то это им помогло, — усмехнулась Агнесс.

Минут через пятнадцать они дошли до руин. Вход в храм представлял собой массивные металлические двери высотой примерно в два человеческих роста. Основная часть была серой, ее украшали лучи наподобие тех, что выпускали из своих рук статуи. Эти лучи были сделаны из металла, похожего на золото. Агнесс задумалась о том, что внутри этого храма наверняка полно всяких ценных штук, которые можно дорого продать.

Агнесс уже задумалась о том, заперты ли эти двери, и как их в таком случае открывать, но тут сзади послышался шорох. Агнесс начала оборачиваться и увидела, как стоявшая рядом Кедре упала на траву. Из ее шеи торчал дротик. Следом за ней так же упала Соня. Агнесс выхватила револьвер и развернулась. Из джунглей к ним вышел Аронакс и его люди: человек двадцать в красных мундирах военного сегмента Новоримского воздушного флота. В руках они держали ружья. У двоих солдат ружья немного отличались по виду, и Агнесс поняла, что именно они стреляли дротиками. Хотелось верить, что это было просто снотворное.

***

Эрик нервничал. Отпускать капитана с этой охотницей за головами было плохой идеей. Агнесс была странной. Сначала сбила дирижабль, потом защитила Ромашку от тигра. После подарила Эрику тот браслет со скрытым клинком, который спас ему жизнь, предупредила насчет предателя, хотя тот вроде как был на ее стороне. Эрик никак не мог понять, что за игру она ведет.

Ситуация была паршивой, как ни взгляни: капитан, ослабленный недавним использованием магии, отправился в потенциально опасные руины докатастрофического храма в компании охотницы за головами, которая пыталась его арестовать, при том, что их, вероятно, пасут люди Аронакса. А Эрик торчит в этой пещере.

Он стоял, прислонившись спиной к шершавому камню, и напряженно вглядывался в удаляющиеся силуэты капитана, Кендре, Сони и чертовой охотницы. Соблазн сорваться за ними следом был невыносимо велик.

Эрик посмотрел на Кручинина. Тот сидел у противоположной стены пещеры, закованный в наручники и серьезно раненный в ногу. Ну вот куда он такой денется? Зачем его вообще сторожить? Эрик перевел взгляд на Петра. Тот сидел рядом с Кручининым, задумчиво жевал травинку, забавно шевеля при этом седыми усами, и смотрел в сторону джунглей, откуда слышалось пение тропических птиц. Вот Петра охранять стоило. Техник был слишком стар, чтобы самостоятельно справиться с диким зверем, который может появиться из джунглей или из глубин пещеры. Слишком стар, чтобы идти с Ланским в руины. Эрик вздохнул. Ланский не дает приказов просто так, однако, Эрику почему-то казалось, что в этот раз капитан руководствовался не только безопасностью Петра.

Эрик снова перевел взгляд в сторону руин. Ему показалось, что он заметил там вдали, возле храма, какое-то странное движение, но понять, что там происходит, не успел. Грянул выстрел. Резкий и пронзительно громкий в этой естественной тишине.

Эрик вздрогнул и повернулся на звук, одновременно потянувшись к собственному револьверу. Возле пещеры стоял Энтони.

Тони. Старший брат, убивший их отца и изгнавший Эрика из родного королевства.

Медленно, как во сне, Эрик повернулся в ту сторону, куда Тони стрелял. У противоположной стены пещеры Петр завалился на бок. Не упал совсем, лишь изменил позу. В середине его лба была дыра.

— Зачем… — прошептал Эрик.

Еще один выстрел, и Эрик снова вздрогнул. Теперь он видел, как пуля влетела в лоб Кручинина, как кровь и мозги брызнули на стену пещеры. Эрик почувствовал, как его руки начинают дрожать. Он повернулся к брату.

— Лишние люди нам тут не нужны, брат, — сказал Тони и улыбнулся. Очень спокойно, с королевской вежливостью. При этом он смотрел на Эрика не моргая.

Эрик глядел на него. На его лицо, аристократически загорелое, с аккуратными усами и бородкой. Тони почти не изменился с их последней встречи, хотя прошло десять лет. Стал старше, безусловно, но годы были добры к нему. Эрик вгляделся в глаза брата. Они как будто стали еще холоднее. Энтони улыбался, но глаза его были будто стеклянными, неподвижными, немигающими, ледяными. Эрику казалось, что они прячут что-то. Когда Эрик был маленький, отец показывал ему потайной ход за зеркалом в королевской спальне. Узкий коридор, уходивший вниз, в непроглядную темноту, ужасно напугал тогда маленького Эрика. Сейчас глаза Тони напоминали ему то зеркало: стекло, за которым скрыта непроглядная тьма.

Этот человек только что, не колеблясь ни секунды и не выразив никакого сожаления, убил двоих. Один из них был другом Эрика, другой — предателем и убийцей, который заслуживал смерти, но… не так.

Тони однажды уже разрушил жизнь Эрика, и теперь вернулся, чтобы сделать это снова. Эрик помнил о нем, ни на секунду не забывал.

«Моя история закончится тем, что я убью своего брата».

Эрик достал револьвер и направил его на Тони.

Тот даже не шелохнулся. Продолжая улыбаться, он сказал:

— Я прощаю тебя. Ты можешь вернуться домой. Я поговорил с мамой, и она не против, чтобы ты жил в замке.

Эрик застыл. А потом его прошиб истерический смех. Он смеялся долго, взахлеб, даже опустив руку с револьвером. Его брат окончательно слетел с катушек. Все эти годы Эрик задавался вопросом — зачем? Зачем Тони убил отца? Ведь он старший брат, трон все равно достался бы ему. Эрик думал, что там имели место хитросплетения интриг, свойственные королевскому двору. Эрик плохо разбирался в интригах, как и его отец. Он только думал, что у Тони наверняка были какие-то скрытые мотивы. Теперь он слушал речь своего брата, которая была первоклассным бредом, смотрел в его стеклянные глаза и понимал: Тони просто спятил. И это было, черт побери, смешно!

На глазах выступили слезы, дыхание сбилось окончательно. Эрик выдохнул, вдохнул, резко выпрямился и снова направил на Тони револьвер. Даже если тот был конченным психопатом, это его не оправдывало. Он должен был ответить за все, что сделал.

Тони стоял на месте. Только свой револьвер убрал и сложил руки на своей трости. Под его пальцами Эрик увидел голову льва, украшенную истоковиками. Убить Тони сейчас было так просто: спустить курок, и все. Конец истории. Этой мести Эрик жаждал десять лет.

Но он не смог, и сам не понимал, почему. То ли потому, что не мог застрелить родного брата; то ли в принципе не мог выстрелить в человека, который просто стоит перед ним, безоружный. Эрик отбросил свой револьвер в сторону, чтобы избавиться от соблазна.

Но злость, накопившаяся за десять лет, требовала выхода, и Эрик бросился на Тони с голыми руками. Хотя бы толкнуть, ударить, просто подраться! А потом, может, поговорить. Нормально поговорить, когда оба успокоятся… Но не вышло. Тони вскинул руку с тростью, и из истоковиков в голове льва вырвался желтый энергетический луч. Он ударил Эрика в грудь. Все тело свело болезненной судорогой, и он упал на землю.

Тони подошел к Эрику, посмотрел на него сверху вниз и сказал:

— Успокойся. Я пришел забрать тебя. Я не хочу тебя ранить, брат.

После этого Тони протянул Эрику руку.

— Мне вот только интересно, Тони… Ты прикидываешься, или правда веришь в то, что несешь?.. — Эрик сам удивился тому, сколько в нем, оказывается, скопилось злости. Яда, который теперь вытекал наружу с его словами.

Тони отступил на пару шагов, давая Эрику возможность встать самостоятельно. Эрик медленно поднялся. Тело еще немного ныло после энергетического шока.

— Ты папу убил… Он бы трон все равно тебе оставил… Зачем? Я не прошу тебя извиняться… Просто объясни: зачем? — ведь была же причина? Что-то, чего Эрик не понял. Может быть, спустя все эти годы ненависти и боли, все-таки откроется какая-то правда, которая перевернет все? Не может же Тони в самом деле быть… таким? Хладнокровным психопатом с бредовыми идеями.

Эрик должен был спросить, поговорить с ним. Потому что, к собственному удивлению, он обнаружил в себе надежду. Надежду на то, что все не так просто, что он еще может помириться с братом и вернуться домой.

— Так было нужно. Для королевства, — ответил Тони все тем же холодно-вежливым голосом, и у Эрика в душе что-то оборвалось.

— Нет. Не нужно. Даже если тебе так надо было захватить Рокуолл…

— Объединиться с Рокуоллом, — поправил его Тони. Эрику показалось, что в этот момент он немного нервно сжал свою трость.

— Это был захват.

— Нет. Они согласились добровольно, — с каждой фразой голос Тони звучал все менее ровно. В идеально поставленную речь прорывались странные высокие ноты.

— Потому что под их стенами стояла твоя армия! Они не были к этому готовы! В Новом Риме и Королевствах никто ни с кем не воевал со времен Катастрофы! Это дикость! Рокуолл никак не ждал, что соседи вторгнутся на их земли с армией!

— Вот поэтому! Поэтому я убил отца! — Тони наконец сорвался на крик. — Ты говоришь его словами! «Дикость»! Сила! Сила решает все! Могущество! Мастерство! Оно позволяет добиться большего! Я мечтал о большем! Пока вы с отцом плавали на лодочке и ловили форель! Меня от вас тошнило! Меня тошнило от вас обоих! Вот поэтому я его убил!

Рука Эрика выхватила шпагу, ноги сделали два широких шага, и он атаковал своего брата. Тот обнажил свою шпагу, что была скрыта в трости, и отразил удар. При этом истоковики в голове льва вспыхнули, по шпаге Тони пробежал энергетический разряд, перекинулся на шпагу Эрика, добрался до его руки, обжег. Но Эрику было все равно. Он атаковал снова и снова. Наносил рубящие удары, а Тони отбивал их, один за одним. Каждый удар отзывался в руке Эрика жгучей болью от нового разряда Энергии, но он не отступал. Эрик стиснул зубы. Он почти не видел, что делает, потому что в глазах стояли слезы от ярости, от жгучей боли в руке и сведенных судорогой пальцах. Ему казалось, что он уже никогда не сможет их разжать, что они застыли, сплавились с эфесом. И эта мысль заставляла его наносить все новые удары, вымещая всю свою злость.

Шпага вдруг застыла. Это было так неожиданно, что Эрик вздрогнул. Привычный ритм замах-удар был нарушен. В какой-то момент его движение просто остановилось на полпути. Эрик моргнул, потер пальцами свободной руки глаза, пытаясь понять, что происходит. Когда сквозь пелену слез он наконец разглядел, что произошло, у него вырвался сдавленный всхлип. Шпага Эрика торчала в груди его брата.

Он даже не понял, как это произошло. Он был настолько ослеплен яростью, что не заметил, когда Тони начал ошибаться. Не понял, когда тот пропустил удар.

Эрик вытащил шпагу из тела Тони, тот сразу же осел на колени. Эрик выпустил из рук шпагу, метнулся к нему, подхватил, не позволив упасть, и мягко опустил на траву.

— Тони… Нет-нет-нет… Тони, прости, я не хотел… Тони, не умирай, пожалуйста…

Энтони усмехнулся:

— Что, наконец добился трона, да?

— Что?.. Тони, мне не нужен трон. Я никогда не хотел трон! И должность старпома я тоже не хотел! Я ничего этого не хотел, Тони…

— Я тебя прощаю, брат, — прошептал Тони. Потом выдохнул, и тело его обмякло, став невероятно тяжелым в руках Эрика. Тот снова всхлипнул, стиснул зубы и прижался лбом ко лбу брата. Он действительно ничего этого не хотел.

***

Ланский и Аронакс стояли друг напротив друга. Агнесс была чуть в стороне. За спиной Аронакса стояли вооруженные люди в мундирах и держали Ланского на прицеле.

— Аронакс, — сказал Ланский. Его приветствие было очень холодным.

— Капитан Александр Ланский, — лидер Нового Рима улыбнулся, явно довольный сложившейся ситуацией. Агнесс смотрела то на одного, то на другого. Аронакс продолжал говорить:

— Ты даже не представляешь, как я рад этой встрече. Агнесс, прекрасная работа. Хотя стоило сказать: «Капитан Агнесс Железная»… Начинайте привыкать.

— Какая еще «прекрасная работа»? — таким поворотом разговора Агнесс была крайне озадачена. Она-то ожидала, что ей придется оправдываться и объяснять, как так вышло, что главный враг Нового Рима еще жив, и она стоит рядом с ним. — Ланский жив и свободен.

— Я думаю, после неудачной попытки убить Ланского на борту «Прометея» вы поговорили с Кручининым. Он объяснил вам, что Ланский идет за артефактом Докатастрофической цивилизации, потому что много лет назад уже поглотил один такой, и этого ему мало. Кручинин наверняка объяснил вам, что теперь Ланский собирает артефакты, желая стать еще более могущественным. Полагаю, вы видели его в деле?

— Теперь вы валите жажду силы артефактов друг на друга. Очень увлекательно.

— Я свой интерес к магии не отрицаю, — сказал Аронакс. — Но в отличии от Ланского, я хочу использовать магию как средство развития Нового Рима. Ланский же, как хищник, попробовавший крови. Он жаждет личного могущества. Вы видели, на что он способен. И ему нужно больше, чтобы не терять сознание на сутки после каждого заклятья. Капитан Железная, я искренне надеюсь, что не ошибаюсь в выводах на ваш счет. Иначе вам придется проститься с мечтами о Флоте… Впрочем, и с жизнью тоже. Потому что пособничество Ланскому расценивается как государственная измена и карается смертью. Надеюсь, вы не выкинете какую-нибудь глупость, ведь сейчас все для вас складывается так чудесно… Мы уже очень долго болтаем, не правда ли? Ланский, вы проведете нас к артефакту. Я полагаю, вы обладаете определенными знаниями, которые могут дать преимущество в этом храме. Я слышал, в них бывает много ловушек. И вам тоже лучше не делать глупостей. У меня ваши люди.

Люди Аронакса направили ружья на Кендре и Соню, которые все еще лежали без сознания. Это было неправильно. Даже если Ланский в самом деле собирает артефакты ради личного могущества, он действительно привязан к своей команде. За то недолгое время, что Агнесс провела с экипажем «Прометея», она успела увидеть такие человеческие отношения, каких не видела за всю жизнь в Новом Риме. Она увидела людей, которые заботятся друг о друге, которые друг другу доверяют. И от того, что Аронакс использовал это в своих интересах, Агнесс было противно.

С другой стороны, это лишь единичный случай. Лишь метод, чтобы поймать опасного колдуна. Агнесс просто охотница за головами, она много не знает. Если сейчас она поддастся эмоциям, проявит слабость, то потеряет все, к чему шла долгие годы. Она вспоминала всю свою тяжелую работу, все свои синяки и ссадины, которые она заработала, пытаясь добиться хоть какого-то уважения в Новом Риме. Девочка из трущоб, которая сейчас работала лично на Джозефа Аронакса. Капитан Новоримского воздушного флота Агнесс Железная. Прямо сейчас у нее было все, о чем она мечтала.

— Это уже боевые, — сказал тем временем Аронакс, кивнув на ружья в руках, которые были направлены на Соню и Кендре.

Агнесс посмотрела на них с горечью. Соня и Кендре ни в чем не были виноваты. Они просто связались не с тем человеком…

Агнесс почувствовала на себе тяжелый взгляд Ланского. Тот повернулся к ней, и в его больших печальных глазах Агнесс заметила отблески золотистого сияния. Она сразу поняла, что это значит, и предусмотрительно отступила на шаг, чтобы оказаться позади Ланского.

Ланский вскинул руки и снова засиял. Теплый золотистый свет вырывался из его глаз, из рук. Ланский светился весь. Щурясь и прикрывая лицо рукой, Агнесс видела, как сраженные магической силой, люди Аронакса падали один за другим. Но сам Аронакс остался стоять. Волна света разбивалась об него. Тень, которую он отбрасывал, казалась твердой, как скала. Вдруг там, где стоял Аронакс, что-то вспыхнуло снопом искр, хлопнуло. Потом еще и еще. Приглядевшись, Агнесс поняла, что это лопаются истоковики в перстнях на его руках. Она вспомнила, как тогда, в Башне Виктории, она смотрела на эти перстни и размышляла о том, зачем они нужны. Никто не станет носить столько перстней с крупными истоковиками просто так. Оказалось, это была защита от магии Ланского. Перстни поглощали Энергию и теперь лопались от перегрузки один за другим. Вот еще один? Сколько там этих перстней? Сколько времени Ланский может светиться?

Силы Ланского иссякли раньше, чем лопнул последний перстень Аронакса. Ланский упал на траву, из последних сил оставаясь в сознании. Он снова посмотрел на Агнесс. Глаза его были пронзительно печальны. О чем он думал в этот момент? Что слишком часто ошибался в людях? Сначала Аронакс, которому Ланский служил верой и правдой. Потом Кручинин, старый друг, который оказался крысой и убил Ромашку. Теперь вот Агнесс. Зачем Ланский вообще ей доверился? Это же абсурд! Она появилась в его жизни с открытым намерением арестовать или убить. И все же Ланский обращался с ней как с членом экипажа, а не как с пленницей. Почему? Зачем? Почему сейчас он смотрел на нее с такой тоской, как будто она предала его, хотя она ничего ему не обещала…

— Капитан Железная… Без глупостей, ладно? В Новом Риме вас уже ждет ваш дирижабль… — сказал Аронакс.

Агнесс подняла руки и сделала полшага назад. Она ничего не обещала Ланскому и ничего ему не должна. Если этот человек видит в каждом встречном потенциального друга и союзника, а потом обламывается, это исключительно его проблемы. Она не просила, чтобы с ней обращались как с другом. Она просто делала свою работу.

Агнесс опустила руку ровно настолько, чтобы встроенный в нарукавник ремонтный пистолет оказался на уровне головы Аронакса. До револьвера дотянуться она бы не успела. Агнесс выстрелила сгустком расплавленного металла Аронаксу в лицо. Одновременно с этим она услышала звук выстрела, и грудь под левой ключицей пронзила острая боль. Аронакс успел выстрелить в нее. Агнесс потеряла равновесие, упала на траву. Она видела только синее небо с пушистыми белоснежными облаками и слышала, как где-то рядом дергается в агонии лидер Нового Рима. Через несколько секунд все стихло.

***

— Агнесс…

Она не заметила, как Ланский подобрался к ней. Может, потеряла сознание на какое-то время. Сейчас она была жива, это радовало. Вот только дышать было почти невозможно, слишком больно. Ланский склонился над ней. Он все еще лежал на траве и приподнялся, опираясь на руку. Сам он, похоже, держался исключительно на собственной воле. В его тепло-серых глазах Агнесс видела лишь тревогу. Ни тени злости или сомнения. Какого черта? Она же колебалась. Она вполне могла отступить и позволить Аронаксу его захватить! На месте Ланского она бы себя грохнула, чтобы подстраховаться.

— Пуля броню не пробила, но погнула, — сказал Ланский. — Снять надо. Дышать легче будет. Позволишь?

Он еще разрешения спрашивает! Помнит, что ее слова насчет брони: она никогда ее не снимает. Помнит, что для нее это важно, и спрашивает разрешения. Агнесс хотелось его стукнуть, но сил не было.

— Да твою ж мать! — выдохнула она сквозь стиснутые зубы. — Там на плечах… крепления…

Агнесс краем глаза увидела, как свободной рукой Ланский потянулся к ее плечу. Щелкнуло одно крепление, потом второе, на другом плече. Ланский все делал очень осторожно.

— И по бокам еще… — сказала Агнесс. Она смотрела в небо, на облака. Смотреть на Ланского сейчас было невыносимо. Вот какого черта он с ней возится? Чем она это заслужила?

В следующее мгновение дышать стало легче, исчезла тяжесть и боль от погнутого доспеха.

— Ну как? — спросил Ланский. Агнесс посмотрела на него и снова поймала на себе его обеспокоенный взгляд, который было так тяжело выносить сейчас.

— Нормально. Не помираю, — ответила она. Ланский слабо улыбнулся ей, улегся рядом на траву и с чистой совестью потерял наконец сознание.

Агнесс подняла взгляд на облака и задумалась о том, как отсюда выбираться. По идее нужно было встать и сгонять за Эриком. Может еще повезет, и действие снотворного на Кендре и Соне кончится раньше, и не придется бросать их тут без сознания…

Ее мысли прервал звук шагов, а затем щелчки взводимых курков. Агнесс подняла голову. Она увидела Эрика, Като и других охотников с «Пандоры». Эрик направлял револьвер на Като, Като и охотники — на Эрика. Агнесс присоединилась к веселью: выхватила револьвер и направила его сначала на Като, потом на Эрика, потом снова на Като.

— Опустите пушки все. Задолбали.

Като посмотрел на нее удивленно, склонив голову набок.

— Мне бы все-таки хотелось получить свои деньги, — сказал он.

Агнесс перестала водить револьвером туда-сюда, и теперь направляла его только на Като.

— Через мой труп, — сказала она. Не для того она тут только что грохнула лидера Нового Рима, чтобы позволить кому-то еще нажиться на голове Ланского.

Като усмехнулся и убрал револьвер.

— Ладно. Потом сочтемся. От тебя живой пользы как-то побольше будет, чем от твоего трупа.

Эрик, тем не менее, своего револьвера не опустил и продолжал держать Като на мушке. Агнесс слабо рассмеялась оттого, что теперь кто-то другой был на ее месте: на прицеле главного защитника Ланского. Смеяться было больно, пришлось сразу остановиться.

— Эрик, оставь его. Он нормальный, мы договорились.

Эрик все-таки убрал револьвер, а Агнесс села и оглядела равнину. Соня и Кендре все еще были в отключке, люди Аронакса тоже… вот только самого Аронакса нигде не было.

— Странно, — сказала Агнесс. Вспомнила, где именно он стоял, когда она в него стреляла. Вон, там даже трава примята… Но тела не было. Как будто Аронакс просто испарился. — Охренительно странно.

— Что? — спросил Като.

— Вот там было тело Аронакса, — Агнесс указала на примятую траву. — Теперь его нет.

— Когда мы пришли, там было уже пусто, — сказал Като, задумчиво нахмурив брови. — Думаю, что бы ни произошло с телом, это означает, что нам надо убираться отсюда поскорее.

— Как? — спросил Эрик. — «Прометей» разрушен.

— У нас есть «Пандора», — ответил Като. — И дирижабль, на котором прилетел Аронакс. Думаю, он сейчас пустой или почти пустой. В общем, места всем хватит.

Эрик с сомнением посмотрел на Агнесс. Она кивнула. Не то, чтобы она доверяла Като, но сейчас это был единственный вариант, и вариант неплохой.

***

Оставшиеся на «Юпитере» пилот и технический персонал оказались весьма сговорчивыми и согласились содействовать охотникам за головами. Два молодых механика даже решили присоединиться к Стае. Они много слышали о Като и его людях, и хотели, как они выразились, вместе с ним бороться с преступностью. Като отнесся к их энтузиазму снисходительно и принял на испытательный срок. Остальных обещали высадить в ближайшей нейтральной колонии.

Людей Аронакса, которые были на острове, там и оставили с небольшим запасом еды и воды из тех, что были на «Юпитере». За ними наверняка скоро прилетят. В любом случае, остров не был пустынным, ребята были вооружены, так что им в общем-то ничего не угрожало, кроме собственной дурости.

«Юпитер» Като решил присвоить себе, посчитав могучий военный дирижабль более-менее достойной компенсацией за потраченные впустую силы и время. Агнесс, Ланский, Эрик и Кендре на первое время тоже разместились на «Юпитере». Агнесс нужно было восстановиться после выстрела в грудь, а Ланскому — после использования магии. «Пандору» вели следом ребята из Стаи, чтобы в дальнейшем этот дирижабль стал новым «Прометеем».

Агнесс вышла на открытую палубу. Экзоскелета на ней сейчас не было, только свободная белая рубашка, штаны и сапоги. Обычные, не металлические с усилителями и прочим. Было непривычно легко и немного нервно, но броня в любом случае нуждалась в ремонте, а сил у Агнесс на это пока не появилось.

Като стоял у борта и смотрел вдаль, туда, где море встречалось с небом на линии горизонта. Его точеный птичий профиль на фоне небесно-водной синевы выглядел почти красиво. Соленый бриз трепал черные волосы.

Агнесс подошла к нему:

— Привет. Какой у нас курс?

— На данный момент, подальше от этого острова. Пока за намитуда не прислали Новоримскую армию.

Агнесс несколько секунд молчала, вместе с Като вглядываясь в морскую даль. Потом спросила:

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты нас там не бросил?

Като посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.

— Если бы я был совсем отмороженным, ты бы со мной не работала, согласись, — сказал он.

И Агнесс кивнула. Она оглянулась назад, вспомнила все, что было. Като уважали не только за то, что его Стая была самой эффективной командой охотников за головами. У него было еще и что-то вроде морального кодекса, которому следовал он сам и все его люди. Многие охотники за головами брали частные заказы и готовы были поймать или убить кого угодно, лишь бы заплатили. Они не разбирались, и, по сути, были киллерами или похитителями по найму. Убрать конкурента в борьбе за наследство? Не вопрос! Запугать владельца соседнего магазина? Пожалуйста! Като никогда таким не занимался. И если ловил на этом кого-то из Стаи, тут же выгонял и лишал перспектив дальнейшего сотрудничества. Стая занималась только преступниками. Если поступали частные заказы, Като лично разбирался в ситуации и решал, браться за эту работу или нет. Например, они могли помочь какой-нибудь обеспеченной семье найти пропавшую реликвию без лишней огласки или обеспечить кому-то защиту. Агнесс впервые задумалась о том, что Като вообще-то обладал соответствующими моральными качествами, раз все эти годы придерживался именно таких правил работы. Более того, взял под крыло юную Агнесс и помог ей подняться. Сейчас, будучи взрослым человеком, она понимала, что сделано это было не из меркантильных соображений. Да, она шарила в технике и могла быть полезна. Но хлопот с ней было чуть ли не больше, чем пользы: надо было следить, чтобы она не убилась где-нибудь на задании, учить ее профессии. Только сейчас Агнесс поняла, как много Като для нее сделал и впервые ощутила искреннюю благодарность. На душе стало тепло.

— Спасибо, — сказала она, и несмело улыбнулась своему наставнику. Тот улыбнулся ей в ответ, явно понимая, о чем она задумалась. Потом Като перевел взгляд обратно к горизонту и сказал:

— К тому же этот Ланский — очень интересный субъект. Позволить ему умереть было бы крайне расточительно.

***

Они были в пути уже вторые сутки. Летели над бескрайним морем на дирижабле «Юпитер» под командованием охотника за головами по имени Като Коршун. Эрик не особенно ему доверял, но сначала других вариантов убраться с острова не было, а потом Ланский пришел в себя, познакомился с Като и дал добро.

Хотя после путешествия по острову все устали, Эрик за все это время так и не смог заснуть. «Юпитер» был большим дирижаблем, и для Эрика даже нашлась отдельная каюта, но заснуть все равно не получалось. Перед глазами стоял образ брата. Его стеклянный взгляд, его бледное мертвое лицо. В ушах звучал его голос. «Что, наконец добился трона, да?» Эрик никогда не хотел становиться королем. Вообще-то он как раз хотел путешествовать. Даже всерьез думал пойти в академию Воздушного флота. Но почему-то сейчас, прокручивая в голове слова Тони, Эрик все равно чувствовал себя виноватым. Как будто в самом деле убил брата, чтобы захватить престол. Хотя Эрик даже не был уверен, что вообще вернется в Дивлэнд в ближайшее время. Его там все еще считают преступником и на трон просто не пустят. Особенно если как-то узнают, что он убил еще и Энтони, их короля. Эрик Соболев, убийца двух королей. От этого стало совсем тошно. А ведь по дивлэндским законам наследования корона сейчас в самом деле принадлежала Эрику. Еще ему досталась должность первого помощника капитана, о которой он тоже не просил. Он просто делал то, что должно, и в итоге стал старпомом. Эти ситуации были похожи, как странное отражение друг друга в кривом зеркале. Эрик не хотел корону Дивлэнда, а тот, кому корона должна была достаться по праву, совершил предательство и убийство. Эрик не хотел должность первого помощника, но тот, кому она фактически принадлежала, совершил предательство и убийство, и теперь первым помощником стал Эрик.

Эрик прокручивал эти мысли в голове снова и снова. Это становилось невыносимо, и он решил поговорить с Ланским.

Эрик постучал в дверь каюты, которую сейчас занимал капитан.

— Входите, — послышалось из-за двери.

Ланский лежал на кровати поверх покрывала, в одежде, с книгой в руках и очках для чтения на носу. Он еще восстанавливался после использования магии. Увидев Эрика, Ланский сел, спустив босые ноги на пол, снял очки и отложил их вместе с книгой на тумбочку. Судя по тому, как встревоженно выглядел капитан, состояние Эрика было заметно по его лицу.

— Вы были правы, — сказал Эрик.

Ланский смотрел на него выжидательно, он знал, что случилось. Как только капитан пришел в себя, Эрик предоставил ему сухой отчет: «Энтони Соболев появился возле пещеры, застрелил Кручинина и Петра, я вступил с ним в схватку и убил его». Рассказывать что-то еще Эрик был тогда не готов, и Ланский не стал на него давить. Сейчас он тоже просто ждал, что скажет Эрик.

— Я убил своего брата, — сказал он. — И мне не стало легче.

— Сядь, — Ланский кивнул на покрывало возле себя. Эрик с благодарностью принял это приглашение, потому что колени начинали подкашиваться то ли от усталости, то ли от переживаний. Как только Эрик сел, Ланский положил ладонь ему на плечо. Эрик не смог больше ничего сказать, он просто заплакал. Он пытался сдержаться, остановиться, потому что его накрывало безобразной истерикой, но Ланский сказал:

— Все нормально. Ты имеешь на это право.

И Эрик позволил всем своим болезненным переживаниям выплеснуться наружу. Он плакал, его трясло, дыхание сбивалось. Он говорил что-то невнятное, рассказывал о всех своих мыслях и страхах. А Ланский слушал, иногда гладил по плечу. Эрик не знал, сколько времени прошло, но капитан оставался с ним рядом, пока рыдания не сошли на нет. Пару минут Эрик просто сидел тихо, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Вместо ровных вдохов и выдохов получались какие-то порывистые судороги. Последний раз с ним такое было в детстве, лет в семь, когда он узнал, что кухарка утопила щенков дворняги, которую Эрик прикармливал. Сейчас Эрик старался успокоиться побыстрее, но Ланский его не торопил. Прошло еще минуты три. Эрик достал свой носовой платок и вытер лицо.

— Спасибо, капитан.

— Если захочешь еще поговорить о том, что случилось, я тебя всегда выслушаю.

— Спасибо…

После этого разговора Эрик наконец смог заснуть. Но он понимал, что в его жизни будет еще много бессонных ночей, полных кошмаров.

***

На остров за артефактом вернулись через две недели. Като и Стая присоединились к экспедиции ради сокровищ. Это была официальная версия. Неофициально Като сказал Агнесс, что ему просто дико любопытно, что же там в этом храме, и как поведет себя Ланский, когда найдет артефакт. Агнесс тоже хотела это знать.

Весь путь через руины она была насторожена и ждала, когда Ланский наконец проявит свою жажду могущества. Но этого не случилось. Сфера из истоковика со стеклом обнаружилась в большом квадратном зале с множеством колонн, украшенных геометрическими узорами, повторяющими мотивы солнечных лучей, как и все в этих руинах.

— Никому не приближаться к сфере, — сказал Ланский, как только они вошли в зал. После этого он подошел к ней сам, достал револьвер и выстрелил.

Сфера раскололась. Просто раскололась, больше ничего не произошло. И только на странном уровне ощущений Агнесс почувствовала, что нечто покинуло этот зал. Из воздуха как будто ушло неуловимое напряжение, изменился энергетический фон.

Ланский обернулся, посмотрел на Агнесс, чуть приподнял брови и улыбнулся. Он явно знал, чего она ждала. Знал, что она до сих пор подозревала, что он опасный пират-колдун, терроризирующий путешественников из Нового Рима и Королевств. И он был готов снова и снова доказывать Агнесс, что это не так.

***

«Пандору» переименовали в «Прометея», и экипаж потихоньку осваивался на новом дирижабле. Агнесс предложили остаться в должности техника, и она согласилась.

— Ну и как тебе тут? — спросила как-то Соня, когда Агнесс стояла на открытой палубе и смотрела на облака над горизонтом.

— Знаешь… — сказала Агнесс. — Я ввязалась во все это, потому что всю жизнь мечтала служить в Новоримском воздушном флоте. Исследовать новые земли, находить руины Докатастрофической цивилизации… Путешествовать с такими людьми, как он, — Агнесс кивнула на Ланского, который на другой стороне палубы о чем-то говорил с Кендре.

— Хм. Если так подумать, получается, по факту твоя мечта сбылась.

Агнесс улыбнулась. Она сама уже не раз задумывалась об этом.

— Получается, что так. Кэп определился с дальнейшими планами?

— Примерно. Для начала нам нужно найти нового медика, — сказала Соня, и в следующую минуту глаза ее загорелись: — А потом рванем на Второй Континент!

— Не-ет! — Агнесс закатила глаза. — Ты прикалываешься?!

— Я серьезно!

— Да не может быть!

— Может! Капитан обещал! Он и Като сказал, тот в полном восторге, «Юпитер» летит с нами!

— Не-е-ет! Вы точно не пираты! Вы — летающий сумасшедший дом!

— Мы — летающий сумасшедший дом, подруга! — поправила ее Соня и дружески похлопала по металлическому наплечнику, и Агнесс ничего не смогла ей возразить.



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9