КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Укротители молний [Иван Георгиевич Лазутин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Укротители молний

УКРОТИТЕЛИ МОЛНИЙ Пьеса в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
С е р г е й  Р а к и т и н }

Е г о р  И с т о м и н } — молодые ученые-физики.

Т а н я — сестра Сергея Ракитина, студентка консерватории.

Э л е н  М а р т и — бакалавр физики.

Н а т а ш к а — сестра Егора Истомина, лаборант метеорологической станции.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч — профессор, отец Сергея Ракитина.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а — жена Леонида Сергеевича Ракитина.

С а в е л и й — отец Егора Истомина, егерь, инвалид Отечественной войны.

О с т р о в е р х о в — академик.

Б о р о н е ц к и й — доктор наук, заместитель директора института Академии наук СССР.

И г о р ь  А с с о в с к и й — аспирант пищевого института.

Ш у л и г а — расконвоированный заключенный.

М е д с е с т р а  больницы.

С е к р е т а р ь  Боронецкого.

О ф и ц и а н т к а.

Н я н я.


Время действия — семидесятые годы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ
Квартира Ракитиных в Новосибирске. Две двери ведут в смежные комнаты, одна — в коридор. На тахте, рядом с которой стоит журнальный столик, полулежит  С е р г е й. Читает толстую книгу. Предельно сосредоточен. И г о р ь  А с с о в с к и й  чистит двуствольное ружье. Из соседней комнаты доносятся звуки рояля. Игорь насвистывает мотив модной песенки. Слышен длинный звонок в коридоре.


И г о р ь (глядя на Сергея, углубленного в книгу). Ты что, оглох?


Сергей продолжает читать. Звонок в коридоре повторяется.


(В соседнюю комнату.) Таня! Звонок!..


Звуки рояля обрываются. Из соседней комнаты выбегает  Т а н я. Скрывается в коридоре, где слышен стук двери и голоса. Т а н я  возвращается в гостиную с телеграммой в руках.


Т а н я. Игорь, тебе телеграмма. (Подает телеграмму Игорю.)


Игорь ставит к стене ружье, распечатывает телеграмму, читает. Изменился в лице.


(Тревожно.) Что-нибудь случилось?

И г о р ь (вскинул руки). Мгновение прекрасное! Остановись!.. Продлись!.. (Закрывает лицо руками. Пауза.) Танечка! Не верю своим глазам!.. Прошу, прочитай вслух, громко и с выражением. (Передает телеграмму Тане.)

Т а н я (встает на стул, прокашлялась, читает торжественно). «Срочная… Отправлена из Москвы пятого августа в тринадцать ноль-ноль, принята в Новосибирске пятого августа в четырнадцать десять, Ассовскому Игорю!..» (Пауза.)


Положив на грудь книгу, Сергей лежит неподвижно.


И г о р ь. Танечка! Не томи… Выдай текст…

Т а н я (в том же тоне). «Форд» прибыл Одесский порт, нужно срочно гнать своим ходом Москву. Немедленно вылетай. Целую. Мама».

И г о р ь. Танечка, дай я тебя поцелую.

Т а н я. Уже пришел?.. «Форд»?.. (Бежит в соседнюю комнату, играет на рояле туш.)

И г о р ь (Сергею). Изверг, оторвись от своего Льва Николаевича. Ты слышал — в Одесском порту только что сгрузили мой новенький «форд» последней модели!.. Отец сработал оперативно!..


Вбегает  Т а н я, трясет за плечи Сергея.


Т а н я. Игорь, гляди, от зависти мой братец аж позеленел.

С е р г е й (положил книгу, встал. Невидящими глазами смотрит перед собой в пространство). Что там ваш «форд» последней модели, когда от ран умирает Андрей Болконский?.. Эх вы!..

Как мало нужно этим господам,
Чья жизнь в картофеле и хлебе…
Чего же я ругаюсь по ночам
На неудачный тяжкий жребий!
И г о р ь (зачехляя ружье). Танечка, соедини, пожалуйста, меня с аэропортом.

Т а н я (набирает номер телефона). Это аэропорт? Одну минуточку! (Передает трубку Игорю.)

И г о р ь (в трубку). Девушка, скажите, пожалуйста, во сколько часов ближайший рейс на Москву? (Смотрит на часы.) А следующий?.. В пятнадцать сорок? Спасибо. (Кладет трубку.) В моем распоряжении два часа десять минут. Танечка, помоги собраться. (Засуетился.)

Т а н я. А как же охота, рыбалка?..

И г о р ь (подходит к Тане, в упор глядит ей в глаза). Какая сейчас может быть охота, когда в Одесском порту вокруг моего «форда» топчутся зеваки, пускают слюнки, гладят его и лапают, как… (Собирает торопливо чемодан.)

Т а н я (помогая Игорю). Завидую я тебе, Игорь. Москва!.. Окна твоей квартиры выходят на залитую вечерними огнями улицу Горького… Ты выходишь на балкон, смотришь вниз и видишь: там, внизу, в шеренге «Москвичей», «Жигулят» и «Волг» твой вороненый сверкающий «форд» вознесся над ними, как молодой царевич… А всего в каких-то двадцати шагах Юрий Долгорукий протянул руку в сторону твоего «форда», и на устах его застыл вопрос…


Пауза.


С е р г е й (ядовито). Можно продолжить твою фантазию?

Т а н я. Только без желчи. И без маски врубелевского Демона.

С е р г е й. Смотрит князь Долгорукий на эту шеренгу машин, среди которых выделяется «форд» последней модели, и хочет спросить: «Каким образом в компанию к российским труженикам и работягам затесался этот заокеанский прощелыга и бездельник?.. И чего ему здесь нужно?»

Т а н я. Совсем не смешно.

И г о р ь (радостно). Ну, я собрался, братцы. Не поминайте лихом. Жалею только об одном… (Сел, вытирает со лба пот.)

Т а н я. О чем?

И г о р ь. О том, что не смогу на своем «форде» подвезти тебя, Танечка, через месяц к Дворцу бракосочетания.

С е р г е й. Ничего, переживет. Егор ее на руках донесет. Он выжимает штангу в сто десять килограммов.

И г о р ь (смотрит на часы). Бегу за такси. (Уходит.)


В коридоре слышен стук двери.


Т а н я. Какой же ты желчный, Сергей! Почему ты не хочешь дружить с Игорем?

С е р г е й. Хватит того, что дружат наши матери… Дружат, видите ли, домами!.. А ты тоже хороша.

Т а н я. А что я?

С е р г е й. Чего ты лебезишь перед этим столичным франтом?

Т а н я. Что-что?!

С е р г е й. Ведь млеешь, вижу… Москва!.. «Форд»! Улица Горького!.. Окна квартиры выходят на памятник Юрию Долгорукому!.. Квартет столичного благополучия.


В коридоре слышен стук входной двери. В гостиную с небольшим пакетом входит  М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Кладет пакет на стол, снимает шляпу, перчатки.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Жара!.. (Разворачивает пакет, в нем — маленькие декоративные лапти.) Разве не прелесть? Сереженька, ты только полюбуйся! Танечка, посоветуй, куда повесить?

С е р г е й. К чему эта псевдо-Русь?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты был у Игоря на даче?

С е р г е й. Ну и что?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (прикладывая лапти к стене). В коридоре — полнейший иконостас. Почти все иконы — сплошной семнадцатый и шестнадцатый век. А на самом видном месте в гостиной висят точно такие же лапоточки.

С е р г е й. Хочешь, в придачу к лаптям подарю тебе ржавую соху и истлевший ременный кнут? (Показывая на стену.) Прямо вот сюда! Лапти, соха и кнут. Игорь и его мама от зависти позеленеют. Решай скорей, а то раздумаю. Видел вчера своими глазами. На берегу Оби экскаваторщики прокладывают траншею. Парни подцепили такую классическую соху и такой кнут, что хоть в музей сдавай.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (уязвленная). Ты что, считаешь, что у Ассовских испорченный вкус?

С е р г е й. Думаю, что вкус у Ассовских не испорчен, потому что его у них никогда не было.


Раздается телефонный звонок.


(Берет трубку.) Егор? Привет. (Пауза.) Ты откуда? Каким вихрем тебя туда занесло? По повестке? А почему мне нет?.. А впрочем, я сегодня еще не заглядывал в почтовый ящик. Когда зайдешь? Ну и что, что с Наташкой? Тянет в цирк? Скажи ей, что в цирк мы сводим ее через неделю, будет новая программа… Да, да, да!.. Жду вас обоих. Салют!.. (Кладет трубку.)

Т а н я. Егор придет с Наташкой?

С е р г е й. А что?

Т а н я. Не морочь девчонке голову.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Этого еще не хватало.

С е р г е й. Отстаньте!.. (Прошелся по комнате.) Странно… Егору — повестка, а мне — нет. Вместе проходили медкомиссию, обоих определили в один и тот же род войск…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А ты что так спешишь под ружье? Уже забыл, что в детстве у тебя был миокардит?

С е р г е й. Медицинская комиссия меня определила служить в десантных войсках. В десантных!.. (Залез на стул и, размахивая руками, спрыгнул с него, изображая прыжок с парашютом. Направился к выходу.)

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты куда?

С е р г е й. Спрошу у лифтерши, может, ей передали повестку. (Уходит.)

Т а н я. Мама, зачем прячешь от Сергея повестку?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Этот вопрос мы как-нибудь решим с отцом. Садись за рояль и не забывай, что через неделю у тебя экзамен.


Возвращается  С е р г е й.


С е р г е й (смотрит то на мать, то на сестру). Где повестка?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (подходит к серванту, достает повестку, передает ее Сергею). Получи! Только знай: через два года, когда ты вернешься из армии, то будешь разговаривать уже не со мной, а с кладбищенским холмиком над моей могилой.

Т а н я. Мама!..

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Такой жестокости — и от кого? — от единственного сына я не ожидала! (Собирается уходить.)

Т а н я. Ты куда?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. В поликлинику. Пойду уколами сбивать давление. (Увидев чемодан Игоря.) Почему здесь Игорев чемодан?

Т а н я. Игорь срочно улетает.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Как улетает?.. А рыбалка?.. А охота?..

Т а н я (подает матери телеграмму). Ему нужно срочно быть в Одессе.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (прочитав телеграмму). Где Игорь?

Т а н я. Пошел за такси.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Когда у него самолет?

Т а н я. В три сорок.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (смотрит на часы). Передайте Игорю, что я подъеду в аэропорт. Мне нужно кое-что передать Софье Николаевне. Буду ждать его у окна справочного бюро. (Сергею, читающему книгу.) Ты поедешь проводить Игоря?

С е р г е й. Нет.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Почему?

С е р г е й. Я занят.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Чем?

С е р г е й (показав матери обложку книги). Наполеон вошел в Москву. Москва горит, ее нужно спасать.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Не остроумно. (Уходит.)

Т а н я (Сергею). Ты не думаешь о здоровье матери. Всю войну она была донором, днем работала у станка, по ночам вязала носки и варежки для фронта.

С е р г е й. И оттого, что я это знаю, — мне еще невыносимей. Почему они в свои семнадцать лет свою судьбу решали сами, а нас считают несмышлеными, птенцами в гнезде. У нас, видите ли, еще голые крылышки и огромный открытый зев, в который с утра до вечера нужно бросать и бросать… Когда кончал десятый класс — мать почти дневала и ночевала в школе. Когда сдавал вступительные экзамены в университет — мать и отца сумела подключить в команду болельщиков. А ты?..

Т а н я. Что я?

С е р г е й. Как ты поступила в консерваторию? Забыла?..

Т а н я. Знаешь что, братец… Хватит! О том, что я бездарна, — я уже слышала от тебя тысячу раз. И все-таки ты хам! (Пауза.) А вот Егор меня не считает бездарью.

С е р г е й. Он просто слеп. Но он прозреет. Тебе лучше всего подходит Игорь Ассовский с его «фордом» последней модели. В передней их фешенебельной подмосковной дачи не хватает только твоего портрета с нимбом над головой.

Т а н я. А вот ведь женится на мне.


В коридоре раздается звонок. Таня идет открывать дверь. Тут же возвращается с  Е г о р о м  и  Н а т а ш к о й.


Н а т а ш к а (смущенно). Здравствуйте.

Е г о р (запыхавшись). Салют!.. Почему не явился в военкомат?

С е р г е й. Только что получил повестку. Пойду завтра.

Е г о р. Можешь не ходить.

С е р г е й. Почему?

Е г о р. Отсрочка. Сам президент наложил на нас с тобой львиную лапу. За его подписью в военкомат пришла такая бумага!..

С е р г е й. Тебе об этом сказали официально?

Е г о р. В военкоматах разговаривают только официально.

С е р г е й. Ты читал эту бумагу?

Е г о р. Своими глазами. Вначале стоит твоя фамилия, потом моя. Ну что ж, если так нужно госпоже Науке, то будем ее верными слугами! А сейчас, братцы кролики, готовьте удочки, ружья — послезавтра махнем на Убинские озера.

Н а т а ш к а. А меня возьмете?

Т а н я. Как же без тебя, Наташенька? Только чур: к понедельнику всем нужно вернуться.

Е г о р. Таня, почему не играешь туш?

С е р г е й (подходит к сестре, протягивает ей согнутый мизинец). Мир?

Т а н я (грозно). На колени, изверг!..


Сергей припадает на колени, складывает на груди руки, принимает блаженный вид.


Кайся!

С е р г е й. О моя милая сестра!.. Моя коварная Клеопатра! Прости меня, раба грешного! При твоем женихе Егоре Истомине и его сестре Наталье клянусь, что весь пух и перо с убитых гусей, лебедей и уток пойдет тебе на подушки для приданого. Аминь!..

Т а н я (торжественно). Встань, неверный!..


Сергей поднимается с коленей, бежит в соседнюю комнату и возвращается с гитарой.


С е р г е й. Хотите, я спою куплеты, которые исполню на вашей свадьбе?

Н а т а ш к а. Хотим!.. Очень хотим!..

С е р г е й (повязывает голову женской косынкой, делает скорбное лицо, перебирает струны, жалобно поет).

Утки все парами,
Как с волной волна,
Все девчата с парнями,
Только я одна.
Я ждала и верила
Сердцу вопреке:
Мы с тобой два берега
У одной реке…
(С силой рвет струны гитары, истошно кричит.) Горько!.. Го-о-орько!..


Затемнение.

КАРТИНА ВТОРАЯ
Ночь. Берег озера, заросший камышами. На берегу ветхая рыбацкая избушка из бревен. Над избушкой — наблюдательная вышка и прожектор. На тычках висят рыболовные сети. Тут же лежит перевернутая вверх днищем лодка. К стене избушки приставлены весла. Рядом с избушкой горит костер. У костра сидят  Н а т а ш к а  и ее отец — егерь  С а в е л и й  Т и х о н о в и ч  И с т о м и н. В большом котле на костре варится уха. Береговой камыш шелестит от резких нахлестов ветра. Слышно, как бьются о берег волны.


С а в е л и й (пробуя уху). Подсоли чуток.


Наташка бросает в котел щепотку соли.


Как бы их в открытое не вынесло. Ветер-то ровно сдурел.

Н а т а ш к а. Включить прожектор?

С а в е л и й. Погодим. Аккумуляторы и так сели. На костер выйдут.

Н а т а ш к а. Они сегодня ушли на Медвежьи острова, не увидят далеко.

С а в е л и й (пробуя уху). Говорил им, шайтанам, что ветер будет… Не послушали, на Медвежьи погребли. Ступай, подзаряди аккумуляторы да зажги обе лампы, пусть окна светятся: небось где-нибудь недалеко, увидят.


Наташка скрывается в избушке. К костру подходит здоровенный детина в резиновых рыбацких сапогах и в брезентовой робе. Грудь нараспашку. Рукава робы засучены. На груди и на руках татуировки. Это  Ш у л и г а.


Ш у л и г а. Здорово, Савелий Тихонович.

С а в е л и й. Здорово, если не шутишь.

Ш у л и г а. Над ухой колдуешь?

С а в е л и й. Запропастились мои гости. А ветер-то, видишь?

Ш у л и г а (присел у костра, достает из кармана флягу, отвинчивает пробку-стаканчик, наливает в него, протягивает Савелию). Давай-ка по махонькой, чтоб в пояснице не ломило.

С а в е л и й (нюхает водку). Спиртяга?

Ш у л и г а. С самогонной мутью не вожусь. Берегу нервные клетки. Говорят, они не восстанавливаются.

С а в е л и й. Не ворованный?

Ш у л и г а. Завязал, дядя Савелий. (Ребром ладони проводит по горлу.) Вот так завязал! Сейчас бригада моих дьяволов дает за смену по две нормы.

С а в е л и й. Значит, за спасение души твоей грешной? (Пьет, нюхает хлеб, который протянул ему Шулига.) Ну и крепок же, шайтан!

Ш у л и г а. Девяносто шесть градусов, не балованный…

С а в е л и й. Огнем потек по жилам.

Ш у л и г а. Где дочка-то? Неужели уже спит?

С а в е л и й. На что тебе потребовалась моя дочка? Чего ты за ней бродишь, как тень?

Ш у л и г а. Дак ведь я, Савелий Тихонович, за последние семь лет первое лето расконвоирован. Вот и не надышусь матушкой-свободой. Даже ночью не спится. Заметил ваш костерок, дай, думаю, заверну. А дочка твоя — она как роза в саду, глаз не оторвешь. (Достает флягу.) Может, еще одну пропустишь? (Наливает в пробку-стаканчик.) Ветерок-то холодный, ишь как тянет.

С а в е л и й. Мне хватит.


Шулига пьет, закусывает вяленой рыбой. Савелий пробует уху, подкладывает в костер дров.


Ш у л и г а. А что это за два брата с Арбата к тебе заявились?

С а в е л и й. У меня за лето много разных людей перебывает. На то я и егерь, чтоб гостей хлебом-солью встречать.

Ш у л и г а. Я спрашиваю про этих, что с гитарой, в соломенных шляпах?

С а в е л и й. Это у меня особые гости!.. Тот, что посветлей, в зеленой рубахе — сын. В прошлом году университет закончил. Сам профессор Островерхов в свою лабораторию зачислил! (Раздувает потухающий костерок.)

Ш у л и г а. А этот, с бакенбардами?

С а в е л и й. О!.. Это из всех гостей гость! Сын моего боевого командира. Парень — огонь!.. Как взгляну на него — Сталинград тут же вспоминаю! Вылитый батя: и по ухватке, и по походке, даже голос — и тот отцовский.

Ш у л и г а. Отец-то жив сейчас?

С а в е л и й. Жив… В Новосибирске, в Академгородке, большими делами ворочает. Физик. Недавно в «Правде» про него писали.

Ш у л и г а. А эта? Чувиха в джинсах?..

С а в е л и й. Сергеева сеструха. В консерватории учится.

Ш у л и г а. Вон ты с кем, Савелий Тихонович, якшаешься? А я-то, грешным делом, думал…

С а в е л и й. Что ты думал?

Ш у л и г а. В зятья к тебе хотел набиться.

С а в е л и й (выронил ложку). В своем ли ты уме, шайтан турецкий? Наташка — дите, тока школу закончила. А ты…

Ш у л и г а. Что я?

С а в е л и й. Да ты ведь, сатана тебя расшиби, прошел и крым и рым!.. Не бывал тока у черта на рогах.

Ш у л и г а (прикуривает от уголька). Бывал, Савелий Тихонович, и у черта на рогах. Но это там, на Колыме, в колонии особого режима. А сейчас, видишь: почет и уважение! Расконвоирован. Через полтора года раздастся звонок — и Володька Шулига получит красную паспортину и может писать мемуары о своей прошлой жизни.

С а в е л и й. Насчет Наташки ты брось!.. Я в Сталинграде не таких, как ты, через себя бросал! А тебя!.. За мою сиротку!..

Ш у л и г а. Что ты меня?

С а в е л и й (наступая на Шулигу). Вот этими своими руками распотрошу, как чебака селитерного, и кишки выпущу!..

Ш у л и г а. Побереги нервы, Савелий Тихонович. (Достает флягу, наливает в пробку-стаканчик, протягивает Савелию.)

С а в е л и й (отстраняя спирт). Слыхал я, по какой смурной статье ты восьмой год эти бахилы носишь.

Ш у л и г а. Кто это тебе про меня наболтал? Уж не рыжий ли паскуда?..

С а в е л и й. Так что ты это учти, паря. И свои дурацкие задумки выкинь из головы. Наташка уже перебралась в город. Поступила работать в институт, к самому академику Островерхову.

Ш у л и г а. Полы мыть в кабинете академика и ведра с мусором вытаскивать? Недурно придумали твои гостечки в соломенных шляпах! (Отходит от костра, но тут же возвращается.) Ты хорошенько приглядись, Савелий Тихонович, к этому фраеру с бакенбардами. Вчера я видел своими глазами, как он лапал Наташку на гаревом мысу. А целовал ее так, что я от расстройства чуть из лодки не вывалился.

С а в е л и й. Что?! Что ты сказал?!

Ш у л и г а. Говорю то, что видел. Твой командир стал большим ученым, о нем пишут газеты!.. А ты, егерь Савелий Истомин, как был рядовым солдатом, так и останешься им до тех пор, пока не высохнет это озеро. Ну, я пошел. (Остановился.) А расконвоированного Шулигу ты еще вспомнишь… вспомнишь, когда твоя сиротка принесет тебе в подоле внука или внучку… А твой бывший боевой командир, великий физик, не захочет быть дедом младенца. А тебя, старого искалеченного солдата, этот физик не пустит на порог своего кабинета, если ты вздумаешь поговорить с ним по душам. Понял, Савелий Тихонович, какую пакостную игрушку лепит жизнь? Приятных снов тебе, Савелий Тихонович.

С а в е л и й. Ах ты, стервец! Да как ты смеешь?! (Направляется следом за Шулигой, но тут же возвращается к костру.)


Шулига исчезает в темноте. Савелий в задумчивости сидит у костра. С наблюдательной вышки по лестнице спускается  Н а т а ш к а. Подходит к костру.


(Наташке.) Принеси ключи от моторного вельбота! Да поживей! (Возится у костра.)


Наташка скрывается в избушке и тут же появляется с ключами.


Н а т а ш к а. Только сам-то смотри поосторожней. Ветер-то вон какой…

С а в е л и й. Говорил им, чертям полосатым: возьмите спасательные пояса. Погордились: мы пловцы, с разрядом!.. (Надевает спасательный пояс, застегивает брезентовую куртку.)

Н а т а ш к а. Возьми меня с собой, пап?

С а в е л и й. Марш в избушку! Да закройся на задвижку. Тут эти… шастают… Расконвоировали их, бандюг!.. В ружье два патрона. В случае чего… стрелять ты умеешь. Ступай.


Наташка уходит в избушку. Сквозь вой ветра и нахлесты волн слышно тарахтенье мотора. Вначале тихое, потом — громче и громче. Савелий Тихонович прислушивается. Склоняется над костром, чтобы подгрести к нему угли, но сильная боль в груди прожигает его так, что он сникает у костра и сидит неподвижно. В это время из камышей с ружьями и с убитыми утками за поясами показались  Е г о р, С е р г е й  и  Т а н я. Видя, что  Н а т а ш к а  вышла из избушки и направилась к костру, они решили подшутить над ней. О чем-то перешептываются. Сергей незаметно протягивает руку в окно избушки и вытаскивает гитару.


Н а т а ш к а (подойдя к отцу). Что с тобой, пап?

С а в е л и й (с трудом переводя дух). Плохо, доченька…


Сзади на цыпочках подходят Егор, Сергей и Таня. Останавливаются в двух шагах от костра. Замерли. Таня подняла руку.


Н а т а ш к а. Принести лекарство?..


Таня делает взмах рукой, Сергей пальцами бьет по струнам гитары, и они громко, испугав Наташку, поют веселую рыбацкую песню. Савелий сидит, поникнув головой.


(Стараясь перекричать песню и вой ветра.) Замолчите, изверги!.. С отцом плохо!.. За-а-мол-чи-те!..


Егор зажимает струны гитары, дает знак прекратить песню.


Е г о р (склоняясь над отцом). Что случилось, отец?

С а в е л и й (с трудом). Помоги встать, сынок.


Егор и Сергей под руки осторожно поднимают Савелия.


Обидно… Испортил я вам охоту. Положите меня в избушке…


Затемнение.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Квартира Ракитиных. Та же комната. Утро. Окна раскрыты. Потягиваясь, из смежной комнаты выходит  С е р г е й  с гантелями. Заканчивает утреннюю зарядку. Стучится в спальню к матери. Оттуда доносится бормотанье.


С е р г е й (полуоткрыв дверь). Графиня Ракитина, вставайте! Вас ждут великие дела!.. (Подходит к двери другой комнаты. Стучится и тоже слегка приоткрывает.) Юные леди!.. Покидайте объятья Морфея!


Из комнаты слышится голос Тани: «Пошел к черту! Дай поспать!..» Звонок в коридоре. Сергей идет открывать дверь. Из коридора слышится голос: «Телеграмма, распишитесь». Из спальни доносится голос Маргариты Петровны: «От кого телеграмма?.. Сережа, иди сюда!..» Сергей входит в комнату, кладет на стол свежие газеты, распечатывает телеграмму, читает. Ходит по комнате, потом идет на кухню, возвращается оттуда с сияющим медным тазом для варки варенья, с силой бьет по тазу деревянной колотушкой.


Свистать всех наверх!.. (Бьет колотушкой по дну таза, напевает.)

…Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает,
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает…

Из комнаты слева выскакивают заспанные  Т а н я  и  Н а т а ш к а. На Тане халатик, на плечах Наташки покрывало.


Т а н я. Ты что, с ума сошел?!


Из спальни в ночном халате выходит  М а р г а р и т а  П е т р о в н а.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Когда кончится этот цирк?!

С е р г е й (потрясая телеграммой). Сделайте улыбочки, приготовьтесь, иначе читать не буду!..

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Дай телеграмму!

С е р г е й. Спокойно!.. Слабонервным — под язык таблетку валидола.

Н а т а ш к а. Читай, Сережа!

С е р г е й (читает). «Смотрите сегодняшнюю «Правду». Институт физики предлагает постоянную работу Москве. Предоставляют трехкомнатную квартиру Ленинском проспекте. Гарантируют прописку всем членам семьи. Институте Гнесиных согласован перевод Тани на третий курс. Договорился о работе Сергея системе Академии наук. На раздумья дали десять дней. Срочно позвоните мне телефону 137-20-52. Почему молчит наш телефон? Пытался дозвониться — не смог. Целую всех. Ваш отец».

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (разворачивая газету). Портрет… отца… (Читает, руки ее дрожат.) Господи!.. В один день столько свалилось!.. Дай телеграмму, сынок. (Берет телеграмму, читает ее, ходит по комнате, как по чужой квартире.) Москва!.. Государственная премия… Квартира на Ленинском проспекте… Доченька, это случайно не сон?

Т а н я (целует мать, Сергея, Наташку). Мамочка!.. Это совсем не сон!.. Это все так!.. Ради этого папа отдал двадцать лет жизни… (Берет из рук матери телеграмму, подбегает к телефону, набирает номер, дует в трубку, но тут же со злостью бросает ее на рычажки.) Опять испортился!.. Сережа, Наташенька, одеваемся и едем на центральный телеграф! Позвоним в Москву по автомату!


Наташка и Таня скрываются в соседней комнате. Маргарита Петровна идет в свою спальню, но тут же возвращается. Увидев сына, стоящим в глубокой задумчивости, подходит к нему.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Почему такой грустный, сынок?

С е р г е й (рассеянно). Так…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты не рад, что у отца такая победа?

С е р г е й. Государственная премия — это здорово.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А Москва?

С е р г е й (рассеянно). На Руси живет много пословиц и поговорок о Москве… «Москва — всем городам город», «Москва бьет с носка…», «Москва слезам не верит…».

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. При чем тут пословицы и поговорки?

С е р г е й (в задумчивости). Москва слезам не верит… Чудно́…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Что здесь чудного? Старинная пословица феодальной России!

С е р г е й. А я хотел бы, чтобы Москва верила и радостям, и слезам. (Пауза.) Таня!

Т а н я (выйдя из своей комнаты). Что?

С е р г е й. Напиши открытку Егору. Пусть немедленно приезжает.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Зачем?

С е р г е й. Некоторые вопросы теперь нужно решать уже с ним.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Это по каким таким законам?

С е р г е й. По законам совести. Не забывайте, что он жених Татьяны и через месяц у них свадьба. (Тане.) Чего молчишь?

Т а н я. Как скажет мама.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ну знаешь что, Сергей Леонидович!.. Рано ты начал командовать в доме!..

С е р г е й (Тане). Если не напишешь ты — я сделаю это сам.


Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Бревенчатая рыбацкая избушка с двумя окнами и дверью. Печка, стол, три грубых табурета, по стенам — нары, застланные сухим камышом. На крючках и огромных гвоздях висят рыболовные снасти, удочки. В простенке между окнами висит ружье. На нарах на грубой мешковине лежит  С а в е л и й. Он в выцветшей гимнастерке и брюках галифе. Ноги накрыты вытертым одеялом. Рядом с топчаном — кованый сундук. У топчана стоит  Е г о р. Слушает у отца пульс.


Е г о р. Ритм галопирующий.

С а в е л и й. Ты что, врач?

Е г о р. Я про твою болезнь прочитал столько, что спокойно могу вытаскивать билет с этим вопросом на экзаменах в медицинском.

С а в е л и й. Ну и что ты вычитал? Сколько лет я могу еще носить этот осколок под сердцем?

Е г о р. Можешь носить до ста лет. А может случиться так, что в один прескверный день он возьмет и повернется.

С а в е л и й. Что нужно сделать, чтобы этот прескверный день не приходил подольше?

Е г о р. Бросить работу и находиться под строгим наблюдением врачей.

С а в е л и й. Моих пятидесяти шести рублей хватит только на табак и на лекарства. А кто будет Наташку поднимать на ноги?

Е г о р. А я на что пятнадцать лет учился?

С а в е л и й. Пока сам давай как следует оденься. Инженеру ходить в этих спортивных разлетайках и в разных кедах-федах — не к лицу. Город не деревня. (Пауза.) Только вот не рано ли задумал жениться?

Е г о р. Этот вопрос уже решен!

С а в е л и й. Из семьи-то она хорошей, только вот специальность уж больно не нашенская. Артистка… Когда регистрация?

Е г о р. Через месяц.

С а в е л и й. Говорят, теперь обязательно к свадьбе жених должен покупать обручальные кольца, как в старину?

Е г о р. На кольца и на костюм я занял у Сергея.

С а в е л и й. Отдай… Негоже перед свадьбой побираться, да еще у брата невесты. (Пауза.) Я кое-что скопил за последние годы. Вот отпустит немного — поедем в район, зайдем в сберкассу, сниму. Дам на костюм, на кольца и на туфли невесте.

Е г о р. А зачем туфли? У Тани их дюжина.

С а в е л и й. Так положено. Если по старинке, с обручальными кольцами, то жених должен купить невесте белые туфли.

Е г о р. У вас с матерью было все проще.

С а в е л и й. Нас с матерью твоей обвенчала сталинградская бомбежка и двухчасовой артналет. И не во Дворце бракосочетания, а в блиндаже с тремя накатами при свете люстры из сплющенной артиллерийской гильзы. А ничего, всю жизнь были счастливы. И если бы не болезнь ее, то как бы она сейчас была рада. Уж очень хотела дожить да поглядеть на вас взрослых. (Пауза.) А тебе, сын, наказ: что бы со мной ни случилось — Наташку не бросай. Жалей ее. Она доверчивая, а люди бывают разные… Есть добрые и есть злые. Раз увез ее в город, то береги. А деньги Сергею отдай. У меня на книжке лежит шестьсот рублей. Пятьдесят на всякий случай оставлю, а остальные возьмешь.

Е г о р. Может, потихоньку поедем в Новосибирск? Там, глядишь, и в госпиталь положат.

С а в е л и й. Осточертел он мне, этот госпиталь.

Е г о р. А что сделаешь, жить-то надо.

С а в е л и й. Может, денечка через три-четыре полегчает, встану, и поедем. Для гостинца не мешало бы хорошенько лещей прокоптить. Леонид Сергеевич страсть как любит лещей моего копчения.

Е г о р. Я пробовал.

С а в е л и й. Ну как?

Е г о р. Можно подавать на свадебный стол.

С а в е л и й. Дожить бы до этого дня.

Е г о р. А ты поменьше волнуйся и не жадничай на работу.

С а в е л и й (встает, медленно надевает сапоги, закуривает). Не волнуется, сынок, одна гусыня, когда ее откармливают для праздничного стола. А я человек. И у этого человека есть сын и дочь. И их нужно выводить в люди.

Е г о р. Сын твой уже с дипломом и получил хорошую работу.

С а в е л и й. А Наташка?

Е г о р. Наташка в жизни не пропадет. Она умеет царапаться.

С а в е л и й (прикладывая ладонь к сердцу). Болит… Боюсь, как бы он, стервец, не шевельнулся. (Переломил ружье, осмотрел стволы.) Как у тебя с армией? Осень подходит. А то сыграешь свадьбу, и тут же забреют на два года.

Е г о р. На днях вызывали в военкомат. Дали отсрочку. У нас сейчас планируются серьезные работы на островах в Ледовитом океане. Будем запускать метеорологическую ракету.

С а в е л и й. Зачем вы ее, сердешную, собираетесь запускать с этих самых островов?

Е г о р. Нужно, отец! (Загораясь.) Мы должны обуздать природу. А для этого нам нужно знать все капризы и повадки воздушной оболочки нашей планеты.

С а в е л и й. Нельзя ли все это как-нибудь попроще, чтобы я со своими четырьмя классами понял, что это дает нам, людям, на Земле?

Е г о р. Многое дает, отец. Мы близки к тому, что скоро будем укрощать молнии, программировать дожди, руководить ветровым режимом на Земле. Понадобится пролить над полями Украины или Поволжья миллиарды кубометров воды — и мы, сидя в космической лаборатории, только включим два-три рубильника, нажмем три-четыре кнопки — и на Украину, на Поволжье прольется столько дождей, сколько запросят от нас хлеборобы.

С а в е л и й. Сказка!..

Е г о р. А мы из сказки и делаем быль.

С а в е л и й (после паузы). Когда же намечается у вас поездка на ледовитые острова?

Е г о р. В ноябре или в декабре.

С а в е л и й. И на целых два года? Может, со свадьбой-то повременили бы?

Е г о р. Все уже решено.

С а в е л и й. Ну что ж, сынок, мир вам и любовь. Ты входишь в хорошую семью.


На улице раздастся лошадиное ржанье.


Е г о р. Кто-то приехал. (Выходит и тут же возвращается.) Открытка.

С а в е л и й. От кого?

Е г о р (читает). От Татьяны.

С а в е л и й. Уже соскучилась?

Е г о р. Просит приехать.

С а в е л и й (ружье повесил на плечо, подпоясался патронташем, прошелся по избушке). Поедешь?

Е г о р. Нужно ехать, раз зовет.

С а в е л и й. Хлопоты перед свадьбой — дело житейское… Ну что ж, трогаем? Нужно успеть в сберкассу до закрытия. (Продолжительная пауза.) В этой рыбацкой избушке ты сделал первые шаги. В этой же избушке ты еще до школы научился читать… Сразу же с выпускного вечера ты прибежал ко мне в эту избушку и порадовал меня золотой медалью. Сейчас ты инженер, женишься… Спасибо, что не забываешь отца. А эту штуку (похлопывает себя ладонью по груди) из крупповской стали я обманывал двадцать шесть лет. Хочу обманывать ее еще столько же, чтобы научить рыбачить внуков и дождаться, когда ты, сын мой, сумеешь укрощать молнии.


Затемнение.

КАРТИНА ПЯТАЯ
Квартира Ракитиных. Т а н я  перед зеркалом поправляет парик, напевает песенку. Раздается телефонный звонок. Она снимает трубку.


Т а н я. Костя? Привет… Его нет дома. Поехал на аэродром встречать папу. Хорошо. Обязательно передам. (Кладет трубку. Продолжает вертеться перед зеркалом.)


В коридоре раздается один продолжительный звонок и один короткий. Бежит в коридор. Оттуда слышатся возгласы радости, шум… Входят  Е г о р  и  Т а н я.


Е г о р. Получили нашу поздравительную телеграмму?

Т а н я. Спасибо, Егорушка. Смотри, сколько их… Целая гора!..

Е г о р. А где Сергей?

Т а н я. С мамой и Наташкой поехал на аэродром встречать папу. (Смотрит на часы.) Будут с минуты на минуту. Из-за этого чертова телефона я осталась дома. Только что был мастер, наконец-то починил. Целую неделю жили без телефона, как глухие.

Е г о р. Я звонил вчера целый день — никаких гудков. Звонил сегодня — то же самое.

Т а н я. Ты уже второй день в Новосибирске?! И только сейчас вспомнил обо мне?

Е г о р. Я думаю о тебе сорок восемь часов в сутки.

Т а н я (грустно). Что ты вчера делал?

Е г о р. Возился целый день с отцом. Устраивал в госпиталь.

Т а н я. Как его здоровье?

Е г о р. Неважно. Всем вам передает привет, а тебе и отцу — с земным поклоном.

Т а н я. Даже так?

Е г о р. Нравишься ты отцу.

Т а н я. За что?

Е г о р. Сам не понимаю! Не умеешь ни косить, ни колоть дрова, корову подоить не сможешь, а уж насчет того, чтобы хлеб испечь, — и говорить нечего. А любит.

Т а н я (долго и грустно смотрит ему в глаза). Егорушка, какой ты хороший… А ваша Наташка — просто прелесть!

Е г о р. Не надоела она вам тут?

Т а н я. Что ты?! Уговариваем ее, чтоб из общежития переходила к нам, — не хочет. Боится потерять независимость. Она хотя и воробышек, а характером гордая.

Е г о р. Ты сегодня какая-то… не такая.

Т а н я. А какая же?

Е г о р. Не как всегда. Может быть, что случилось?

Т а н я. Нет, Егорушка, плохого ничего не случилось. Просто за эти дни я так устала от телеграмм и поздравлений!.. Оказывается, слава — тоже бремя.

Е г о р. Даже если она не твоя, а чужая?

Т а н я (строго). Ты что этим хочешь сказать?

Е г о р. Я пошутил, чего ты надула губы?

Т а н я. Государственная премия отца — наша семейная гордость!..

Е г о р. Если будешь придираться к словам — не получишь ни одного копченого леща. Хотя самый лучший отец презентовал тебе.

Т а н я (принюхиваясь к пиджаку Егора). От тебя так пахнет озером, дымом костра и копченым лещом…

Е г о р. Ступай в свою комнату. Выйдешь, когда позову.

Т а н я. Что-нибудь придумал или розыгрыш?

Е г о р. Ступай в свою комнату и жди, когда позову!

Т а н я. Только чур: если розыгрыш — получишь три щелчка. (Уходит в свою комнату.)


Егор идет в коридор и возвращается с коробкой. Достает из нее белые туфли, ставит их на коробку, вынимает из кармана и кладет на стол две одинаковые коробочки, раскрывает их. Из одной коробочки берет обручальное кольцо, примеряет его на безымянный палец правой руки, снимает и снова кладет в коробочку.


Е г о р (хлопнув в ладоши). Прошу!


Т а н я  входит в комнату, идет к столу, некоторое время стоит затаив дыхание, потом бросается к Егору, обнимает его, целует, примеряет кольцо, туфли.


Своей открыткой ты меня напугала. Спасибо, отец успокоил, говорит: соскучилась, вот и зовет. Да, кстати, эти деньги отдай Сергею. (Достает из кармана пухлый конверт, кладет его на стол.)

Т а н я. Зачем? Ведь он их дал тебе взаймы на год.

Е г о р. Отец сказал, что начинать семейную жизнь с долгов у родственников жены — плохая примета. На Руси это всегда считалось позором.

Т а н я (кладет деньги в сервант). Хорошо… Я передам.

Е г о р. Ты что-то хочешь сказать и… не решаешься.

Т а н я. Серьезному разговору быть, Егорушка. От него не уйти, не уехать.

Е г о р (обеспокоенно). Что-нибудь случилось?

Т а н я. Читай. (Подает Егору телеграмму.)

Е г о р (про себя читает телеграмму). И что ты решила?

Т а н я. Решать будем вместе.

Е г о р. С кем?

Т а н я. С тобой, с мамой, с папой…

Е г о р. Что говорит Маргарита Петровна?

Т а н я. Мама хочет, чтобы свадьбу мы перенесли на следующую весну.

Е г о р. Весной я буду на острове в Ледовитом океане. Вряд ли я смогу вырваться оттуда даже ради такого случая.

Т а н я. А на что самолеты?

Е г о р. Это почти невозможно. Нас уже предупредили, чтобы о визите на Большую землю мы не мечтали раньше чем через полтора-два года. (Пауза.) Что ты сама решила?

Т а н я (взволнованно). Я люблю Москву… Я брежу ею… Давно…


В коридоре раздаются звонки.


Сергей!.. Это он, сумасшедший. (Бежит открывать дверь.)


Из коридора доносятся возгласы Тани, басок Сергея, голоса Леонида Сергеевича, Маргариты Петровны… Они говорят все сразу, а затем все вместе вваливаются с коробками и чемоданом в комнату.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч (заметив Егора). О!.. Егор!.. Приветствую!.. Как отец?

Е г о р. В госпитале.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Опять. Что с ним?

Е г о р. Старая история.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Жаль, жаль.. А я думал: недельки на две махнуть к нему, порыбачить. Два года уже не был в его избушке. Поди, уже разучился подсекать щуку. (Оглядев домочадцев.) Что мы все стоим? А ну давай налетай, столичные подарки получай. (Нажимает пальцем на нос Тане, подмигивает Наташке.) Вот это — тебе, Татьяна Леонидовна. (Извлекает из портфеля маленькую ювелирную коробочку, достает из нее колье, вешает его на шею дочери.)

Т а н я (подлетает к зеркалу, смотрится, бросается на шею отцу, целует его). Это же аметист!.. Говорят, он сейчас очень модный.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. После бриллианта.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Бриллианты ей будет дарить Егор.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А мне ты много бриллиантов накупил?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Ты сама у меня бриллиант. (Раскрывает коробку, достает куклу.) Это Наташеньке. (Дарит ей куклу.) Зовут тоже Наташкой.

Н а т а ш к а. Ой, Леонид Сергеевич!.. Спасибо!… Мне-то за что? Наверное, кому-нибудь другому везли?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Только тебе! И знаешь за что?

Н а т а ш к а. За что?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. За то, что из моего именного пистолета из десяти пуль девять ты всаживаешь в яблочко.

Т а н я. А Сереже?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Он меня ограбил в аэропорту, как только я успел спуститься по трапу с самолета.

С е р г е й (достает из кармана трубку, картинно берет ее в зубы). С этой трубкой, отец, тебя будут считать стилягой. К тому же по своей профессорской рассеянности ты где-нибудь ее оставишь. А это не просто серебро и самшит, а прежде всего работа кубачинского мастера! Здесь даже выгравированы его инициалы.

Т а н я. Нахал же ты, Сережка!.. И когда у тебя только пробудится совесть?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Доченька, прошу выдерживать ритуал встреч.

Т а н я. Пап, а… (Замялась.)

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Думаешь, забыл Егора?

Т а н я. Нет, правда, пап?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Егору? (Пауза.) Егору мы с матерью дарим наше самое драгоценное сокровище!.. (Берет дочь за руку, подводит ее к Егору.) В «Отелло» у Шекспира есть слова, которые запали мне в память. Помните, когда отец Дездемоны понял, что свою судьбу дочь решила сама и изменить ее уже не могут никакие силы в мире, он подвел Дездемону к мавру и сказал ему: «Отдаю тебе всем сердцем то, что всем сердцем отнял бы у тебя, если бы ты не владел уже этим». (Пауза.) Сказано гениально и на века!..

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Отец, я забыла тебе сказать, что из-за Таниного переезда в Москву свадьбу решено перенести на весну.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. И этосогласовано с невестой и с женихом?

Е г о р. Со мной об этом не советовались.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Плохо! (Выходит из комнаты.)


Следом за ним выходит Сергей. Наступило неловкое замешательство.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Егорушка, не правда ли, колье Танюшке так к лицу? Делает ее даже взрослей. Тебе не кажется?

Е г о р. Нет… не кажется…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (разглядывая трубку Сергея). А Сережина трубка? Это же шедевр искусства! (Показывает ее Егору.) Ты не находишь?

Е г о р. Нахожу…

Т а н я. Хватит, мама!..


Входят  Л е о н и д  С е р г е е в и ч  и  С е р г е й.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч (раздраженно). Чего ты крутишь, не пойму?! Тебя что — работа не устраивает? Ты только подумай: ассистент кафедры одного из центральных институтов Академии наук СССР!..

С е р г е й. Я не кручу, отец. Я просто не пойму, почему ты за меня решил то, что должен решать я?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Нет, вы только послушайте его!.. Не дурень ли? Ведь это же Москва! Ты понимаешь — Москва!.. Чтобы зацепиться за нее — люди устраиваются там дворниками и слесарями в жэках!..

С е р г е й. Зацепиться за Москву… Как это мерзко звучит. Я не думаю ни за что цепляться. Я хочу жить там, где моя работа мне по душе и где труд мой более всего нужен и полезен.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Скажи мне прямо: вносить тебя в ордер на квартиру или нет? Завтра я должен телеграфировать ответ в управление делами Академии наук и Боронецкому. Специально для тебя Борис Григорьевич выхлопотал штатную единицу в своей лаборатории. Он знаком с твоей дипломной работой и считает, что у тебя почти готовая диссертация!.. А кандидатский минимум ты сдашь за полгода. Английским ты владеешь свободно, по философии у тебя всегда была пятерка…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ему попался выигрышный лотерейный билет с «Волгой», и он еще раздумывает: пойти ему с этим билетом в сберкассу или бросить его в печку.

С е р г е й (зло). Ты права, мама… Свой выигрышный лотерейный билет я бросаю в печку. Только знай: жизнь — это не лотерея. Жизнь — это честная борьба!.. И работа… Работа!..

Т а н я. Все знают, что по философии у тебя была пятерка, и классиков можешь нам не цитировать. Скажи что-нибудь свое.

С е р г е й. И скажу!.. Только не тебе, ты еще свистушка. У тебя пока ветер гуляет в голове. Прости, Егор. Я это говорю как брат. (После паузы.) Так вот, отец, я все обдумал. В Москву я… не поеду! Это окончательно и бесповоротно! И знай, что если когда-нибудь мне придется въезжать в Москву… а я ее очень люблю!.. то въезжать в матушку белокаменную я буду не как твой довесок, не как отпрыск лауреата Государственной премии, а как Сергей Ракитин. Я въеду в Москву только тогда, когда Москве буду нужен я. Когда она меня, Сергея Ракитина, позовет! Ты сам, отец, ненавидишь прилипал и прихлебателей.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Но ты же мой сын.

С е р г е й. Сын, которому доверили участие в работе, которая может быть огромным вкладом в отечественную науку.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Два года на безлюдных островах Ледовитого океана… Подумал ли ты об этом?

С е р г е й. Два года в масштабах науки — это мгновение.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (Егору). Ты тоже едешь в эту экспедицию?

Е г о р. Да.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. А как отец? Не отговаривает?

Е г о р. Приветствует.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (Татьяне. Строго). А что скажет дочь? Что же ты молчишь? Говори, здесь все свои: родители, жених, брат… сестра жениха… Времени на обдумывание у тебя было достаточно.

Т а н я (после паузы). Я еду.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (Егору). О сроках свадьбы решайте сами.

Т а н я (поймав взгляд матери). Свадьба будет в мае, папа.

С е р г е й. В мае следующего года мы с Егором будем в четырех собачьих перегонах от Северного полюса.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (строго). Решайте сами! (Подходит к Наташке, кладет на ее плечо руку.) Так, Наташа?..

Н а т а ш к а. Мой папа тоже так сказал бы.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. У тебя, Наташенька, хороший папа. (Жене.) Соловья баснями не кормят. Я голоден.


Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТАЯ
Зеленая аллейка госпитального двора. Солнечно. На скамье сидят  С а в е л и й, Е г о р  и  Н а т а ш к а. Савелий в больничном халате. Он бледен, осунулся, лицо заросло седоватой щетиной.


С а в е л и й. Ну что ж, на май так на май… Спешить нам некуда. У тебя есть сигареты?

Е г о р (вытаскивает сигареты). Одна. (Подает отцу сигарету.)

С а в е л и й. Сходи купи пачки четыре «Шипки» (Показывает рукой.) Вон видишь беседку? Пройдешь ее и увидишь направо голубой ларек.


Егор молча уходит.


Эко как перевернуло парня!..

Н а т а ш к а. Пап, скажи ему, чтоб он хоть ел. Почти неделю ничего в рот не берет, только курит…

С а в е л и й. Как у тебя-то дела?

Н а т а ш к а. У меня хорошо. С первой зарплаты купила платье, а тебе (достает из сумочки портсигар) вот.

С а в е л и й. Спасибо, доченька. Как с работой-то?

Н а т а ш к а. Тоже хорошо. Сергей Леонидович меня хвалит. Говорит, что я понятливая. Сейчас готовимся к экспедиции на остров в Ледовитом океане. Будем зондировать полярную шапку Земли.

С а в е л и й. Как — и ты туда же?

Н а т а ш к а. Сергей Леонидович сказал, что если нам утвердят вторую штатную единицу лаборанта, то они обязательно возьмут меня. Он уже представлял меня академику Островерхову. Такой забавный дядька, сроду не подумаешь, что академик.

С а в е л и й. И что же сказал Островерхов?

Н а т а ш к а. Сказал, что зачислит в экспедицию, если я через неделю не буду голосить на этом островке: «Мама, прилетай за мной и возьми меня обратно».

С а в е л и й. А ты?

Н а т а ш к а (грустно). Я сказала, что у меня нет мамы.

С а в е л и й. А он?

Н а т а ш к а. Он стал расспрашивать о тебе. Я рассказала, как ты болен, какие у тебя тяжелые ранения, где ты живешь и что делаешь…

С а в е л и й. Хороший человек ваш академик. Что ты-то делаешь в его лаборатории? Поди, полы моешь и пробирки ополаскиваешь?

Н а т а ш к а. Что ты, пап!.. Полы моет уборщица, тетя Феня. Сейчас мы монтируем один сложный прибор для метеорологического зонда ракеты. Будем ее пускать зимой с острова. (Загораясь.) Ой, папа!.. Мы сейчас делаем такое, что даже невозможно рассказать!..


Возвращается  Е г о р. Кладет рядом с отцом блок сигарет.


С а в е л и й (Наташе). Да если бы не эта чертова болячка (приложил ладонь к левой стороне груди), то завтра пошел бы к вашему академику проситься хоть грузчиком в вашу экспедицию.

Н а т а ш к а. Ты молодец, пап! Ты сообразительный, ты все понимаешь сразу и правильно. Хочешь, я сбегаю, куплю мороженое?

С а в е л и й. Сбегай. (Достает из кармана мелочь, протягивает ее дочке.) Только не попадайся на глаза главврачу.

Н а т а ш к а. За кого ты меня принимаешь? Мы с Егором укрощаем молнии, а ты мне, как нищенке, суешь полтинник на мороженое. У меня свои… (Убегает.)


Савелий и Егор закуривают. Некоторое время молчат.


С а в е л и й. Как она там — слушается старших?

Е г о р. Старается. Хвалят ее. Она ловкая и сообразительная. Академик Островерхов включил ее в группу нашей экспедиции.

С а в е л и й. Это хорошо. Передай своему академику от меня поклон и спасибо. Наташкой я доволен, а вот ты… Ты мне не нравишься.

Е г о р. Что я делаю плохого?

С а в е л и й (завидев кого-то в глубине больничного двора). Кто это? Неужели Леонид Сергеевич? (Встал.)

Е г о р. Он. (Тоже встал.)


К скамье подходят  Л е о н и д  С е р г е е в и ч  и старая  н я н я  в халате.


Н я н я. Только недолго. Главврач разрешил в порядке исключения. (Сердито.) У него постельный режим, а он, видишь: хоть привязывай к койке. (Уходит.)


Савелий и Леонид Сергеевич молча обнимаются.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Старший сержант Истомин! Ты чего это надумал в такое горячее время таскаться по госпиталям? Не дело, не дело, старина. (Садится.)


Савелий и Егор тоже садятся.


Телеграмму твою получил. Спасибо. О том, что переезжаю в Москву, наверное, знаешь от Егора и Наташки. А поэтому зашел тебя проведать и попрощаться. Кто знает, когда теперь увидимся.

С а в е л и й. Спасибо, Леонид Сергеевич, что не забыли.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. То, через что мы прошли, Савелий, не забывается до гробовой крышки. Помнишь седьмого ноября сорок первого года?.. Парад на Красной площади… Шел снег… (Пауза.) А как мы прошли мимо Мавзолея!.. Ты шел рядом со мной, справа… Мы шли торжественно, равняясь на трибуну… А потом? Потом Бородинское поле. Помнишь, как комиссар полка на Багратионовских флешах перед первым боем прочитал нам: «Ребята, не Москва ль за нами?!..» А как показала себя в этом первом бою наша дивизия сибиряков?! А комдив Полосухин? Помнишь его?

С а в е л и й. Как же…

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Он погиб на Курской дуге, в боях у Прохоровки. (Пауза.) Да, мало, наверное, осталось в живых из тех, кто прошел по Красной площади седьмого ноября сорок первого года… (Увидев, как Савелий вытер кулаком слезу.) Ты что, друже?..

С а в е л и й (сдерживая слезы). Нервы, Леонид Сергеевич, стали никудышные.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Не годится, Савелий Тихонович. Когда-то твоим нервам завидовала вся разведрота. Особенно в Сталинграде. Вот только под Берлином не повезло, словил эту гадость под шестое ребро.

С а в е л и й. Что верно, то верно, товарищ капитан. (Замешкавшись.) Теперь, поди, уже и в звании повысили?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Да вроде бы так. Генерал-лейтенант инженерной службы… Но для тебя я всегда останусь капитаном. Так лучше. Так я хочу.

С а в е л и й. Я так и знал.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Что ты знал?

С а в е л и й. Я еще в Сталинграде подумал: если останетесь живым — быть вам генералом.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Спасибо, Савелий, за доброе предсказание. (Закуривает.) Я пришел к тебе поговорить о деле. Позавчера я разговаривал по телефону с твоим лечащим врачом. Он мне сказал всю правду: тебе, Савелий, сейчас лучше всего пожить в городе, под наблюдением врачей. Иначе берлинский осколок тебя может подвести.

С а в е л и й. И что же мне делать теперь?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Сережа затеял хорошее дело. Ты ведь знаешь, что он остается владельцем трехкомнатной квартиры. Чего доброго, могут уплотнить.


Прибежала  Н а т а ш к а  с тремя стаканчиками мороженого в руках.


Н а т а ш к а. Здравствуйте, Леонид Сергеевич!

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Здравствуй, Наташенька. Это ты там через забор удирала от главного врача?

Н а т а ш к а (смутившись). Вы видели?.. Он такой сердитый! Наверное, потому что старенький. (Протягивает присутствующим стаканчики с мороженым.) Угощайтесь, ужасно вкусно.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Спасибо, Наташенька, у меня сегодня что-то зубы разыгрались.

Н а т а ш к а (протягивая стаканчик с мороженым отцу). Пап.

С а в е л и й. Нельзя мне, доченька.

Н а т а ш к а (протягивая два стаканчика с мороженым Егору). Егор, тебе повезло.

Е г о р. Отстань.

Н а т а ш к а. Что же мне с ними делать? Я уже два съела.

С а в е л и й. Ступай в мою палату и угости там Иванова Мишу и Соколова Сашу. Неделю назад угодили под машину. Ребята поправляются и страсть как любят мороженое.

Н а т а ш к а. А если увидит главврач?

С а в е л и й. А ты сумей так, чтобы не увидел. Иди как в разведку.

Н а т а ш к а. О!.. Это я умею. (Убегает.)

С а в е л и й. Сорванец!..

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Сергей рассказывал, что академик Островерхов в ней души не чает. В блокадном Ленинграде у него погибли семнадцатилетняя дочь и жена. (Пауза.) Ну вот, Савелий Тихонович, я дал свое согласие, чтобы за тобой закрепили одну комнату в моей квартире… Вернее, теперь уже не в моей, а в квартире Сергея. Островерхов подписал ходатайство перед горисполкомом. Горисполком его просьбу удовлетворил. Вчера был решен вопрос. Так что выйдешь отсюда — и сразу же в райжилотдел за ордером.

С а в е л и й. Как же так, Леонид Сергеевич? Выходит, что ваша квартира теперь станет коммунальной?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. А тебе что — не нравится слово — коммунальная?

С а в е л и й. Почему, но ведь… У меня ведь в Убинке свой домишко, и опять же — работа… Как же я брошу все?..

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Нужно на год, на два все оставить. Через полгода осколок будут вытягивать магнитом. А перед этим тебя будут крутить и вертеть со всех сторон и перед всеми лампами и рентгенами. Так что наберись терпения. Мы с тобой еще так поохотимся, что затрясутся убинские камыши!..

С а в е л и й. Нет, Леонид Сергеевич, я уже патрон выстреленный. Гожусь разве только на игрушки ребятишкам. Да и то надолго ли?


Леонид Сергеевич встает. Встает и Савелий.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Командир роты армейской разведки капитан Ракитин приказывает: сразу же по выходе из госпиталя оформить в райжилотделе получение комнаты, переехать в Новосибирск и доложить мне об этом письмом в Москву! (Жмет крепко и долго руку Савелию.) Через два дня я уезжаю. Поправляйся и держи патроны наготове! Мой адрес узнаешь у Сергея. (Обнимает Савелия.)

С а в е л и й. Спасибо, Л е о н и д  С е р г е е в и ч… Век не забуду…

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Не забывай главного: зачем и во имя чего седьмого ноября сорок первого года мы шли через Красную площадь! (Уходит.)


Долгое молчание.


С а в е л и й. Не ожидал… Видишь, как все получается.

Е г о р. Не расстраивайся.

С а в е л и й. И я тебя прошу об этом же: не вешай голову. Нам в Сталинграде было труднее… И мы выстояли.


Подбежала  Н а т а ш к а. Поняла, что разговор идет серьезный. Тихо села рядом.


Дайте я вас обниму. (Обнимает сына и дочь.) Я рад за вас, дети мои. Берегите друг друга. (Пауза.) В жизни друг должен беречь друга.


Затемнение.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Квартира Ракитиных, та же комната. М а р г а р и т а  П е т р о в н а  упаковывает вещи, снимает с окон портьеры. Крайне возбуждена. С е р г е й  сидит в кресле, курит трубку. Л е о н и д  С е р г е е в и ч  нервно расхаживает по комнате.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Отдавайте все!.. Все разбазаривайте!.. Раз уж отдали половину квартиры, так за чем же стало: дарите мебель, посуду, снимайте с себя костюмы, рубашки!.. Вот, мол, какие добрые мы, Ракитины… (Мужу.) Ты только вспомни, с каким боем нам досталась эта квартира?!

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Рита, успокойся. Трехкомнатная квартира одному Сергею — это слишком роскошно.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ну знаешь что, генерал-лейтенант инженерной службы, — прибедняться тебе не подходит! Сейчас никого не уплотняют! А Сережа не старик, у него будет семья, жена, дети… Наконец, он уже младший сотрудник Академии наук… Посмотрим, как он запоет, когда вернется из экспедиции и будет ждать очереди, чтобы помыться в коммунальной ванне! (Смотрит на часы.) Мне пора. (Уходит.)

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Ты на нее не обижайся. Она — мать. Давай поговорим о другом.

С е р г е й. Я слушаю тебя.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Сегодня я беседовал с Островерховым. Он рассказал мне, зачем вы едете на островок в Ледовитом океане. Мне кажется: это очень перспективно! (Пауза.) Ты, пожалуй, прав, что отказался ехать со мной в Москву.

С е р г е й. «Пожалуй» или прав?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Прав! Я на твоем месте поступил бы так же. (Пауза.) Завтра я улетаю в Москву. Через неделю ты проводишь поездом мать и Татьяну. Хоть эти последние дни будь поласковее с матерью. Не забывай, что у нее давление. Татьяну тоже не зли. Пусть решает свои отношения с Егором сама.

С е р г е й. Совет твой приму к сведению.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. На меня не сердись. Ты знаешь мое отношение к тебе. Я был резок, но как отца меня можно было понять. В твоем конфликте с матерью все шишки я принял на себя. И теперь я вижу, что в том и другом случае ты прав. Только будь дипломатичней.

С е р г е й. Семья и… дипломатия. Несоединимы, как лед и пламень.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Доживешь до моих лет, тогда поймешь, что иногда приходится соединять и лед и пламень. (Пауза.) Пока мы одни — я хочу на прощанье сказать тебе главное, что ты должен всегда помнить.

С е р г е й. Я слушаю тебя.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (значительно). Люби Сибирь! Береги Сибирь, она еще никого не подвела. Умножай ее славу. Сегодняшняя Сибирь — это Илья Муромец в свои младенческие годы! У Сибири все впереди!.. (Подходит к сыну, обнимает его.) Будь счастлив! И всегда чувствуй рядом мое плечо.

С е р г е й. Спасибо, отец.


Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Гостиная в московской квартире Ракитиных. Стеклянная дверь выходит на лоджию. В углу пианино. Мебель почти вся новая. Т а н я  полулежит в кресле-качалке, картинно курит. На ней туго облегающие джинсы и мужская ковбойка. Волосы коротко подстрижены. И г о р ь  А с с о в с к и й  выходит на балкон и тут же возвращается.


И г о р ь. Вот балда!.. Забыл закрыть машину. А во дворе крутится какой-то подозрительный тип.

Т а н я. Пора бы привыкнуть. Я бы на твоем месте брала по полтиннику с каждого зеваки.

И г о р ь. Шутки шутками, а я все-таки пойду поставлю на «секретку». (Уходит.)


Входит  М а р г а р и т а  П е т р о в н а.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Игорь ушел?

Т а н я. Спустился закрыть машину.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А я уж подумала: не выкинула ли ты опять какой-нибудь фортель.

Т а н я. А что — возьму и выкину!.. Пойду завтра в загс и заберу заявление. Чем-то он напоминает мне каплю ртути на блюдце. Блестит, перекатывается, а в руки никак не возьмешь.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Он у тебя не только в руках, но даже под каблуком. Хотя это совсем необязательно. Тем более перед свадьбой.

Т а н я (в задумчивости). И все-таки чем ближе день свадьбы, тем у меня поганей на душе. Иногда бывает так тяжко, что кажется, будто я убила хорошего человека.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Выбрось из головы эту мысль. У Егора своя жизнь, у тебя — своя. Кончится его экспедиция — вернется преспокойно в свой Новосибирск, найдет себе невесту и женится. Он, поди, думать-то о тебе забыл, а ты все казнишься.

Т а н я. Конечно, ты права… Изменить теперь уже ничего нельзя. Если б не эта наша поездка в Домбай и Теберду — я все бы переиграла, но теперь уже поздно. Прошу тебя только об одном: не заискивай перед Игорем.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А я тебя прошу: не будь такой злюкой.

Т а н я. Это уже, мамочка, наследственное. Ничего не поделаешь: ракитинский характер. А впрочем… побереги свое сердце. Все будет так, как расписано в твоей партитуре.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Займись лучше делом.

Т а н я. Делом? Уж не советуешь ли ты мне поехать к Игорю на дачу и покрасить в самые неожиданные, экстравагантные тона полы в десяти комнатах их двухэтажного коттеджа?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты даже сосчитала комнаты?

Т а н я. Представь себе — десять. Я их не считала, но мамочка Игоря несколько раз нашла случай напомнить, что они специально пригласили художника, чтобы тот подобрал, в какие цвета и тона покрасить полы в их десяти комнатах, на двух верандах и в солярии на втором этаже. А мне все это противно! Я слушала ее, а сама вспоминала нашу бревенчатую избушку на берегу Убинского озера, нары из жердей вдоль стен, на нарах сухой и чистый камыш…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. К чему ты все это ворошишь, если знаешь, что изменить теперь уже ничего нельзя?

Т а н я. Ты права, мамочка. Вернуться к Егору теперь я не имею права.


Звонок в коридоре. Маргарита Петровна идет открывать дверь. Возвращается  И г о р ь.


И г о р ь. Ты так и поедешь?

Т а н я. Разве я тебе уже не нравлюсь в этом костюме?

И г о р ь. После магазинов мы сразу поедем на дачу. Сегодня на ужине у нас будет папин коллега с женой…

Т а н я. Можешь не продолжать. Переодеваться я не буду!.. Что мы должны купить?

И г о р ь (достает из кармана спортивного пиджака листок, разворачивает его). Тут написано столько, что нам полдня придется колесить по Москве из одного конца в другой.

Т а н я. Читай!

И г о р ь (читает). «Центральный рынок. Два хороших арбуза, пять килограммов яблок, виноград «дамские пальчики», хорошая индейка. Сокольники. Взять у Зинаиды Кондратьевны шиньон и воронежские термобигуди»… Почему воронежские?

Т а н я. Читай!

И г о р ь. «Кузнецкий мост. Передать портнихе пуговицы». Фу, какая гадость!..

Т а н я. Читай дальше!

И г о р ь. «Масловка. Заехать за художником. Забрать краски, кисти»… Ты о чем задумалась?

Т а н я (рассеянно). Просто пыталась представить себе: в какие магазины я бы собиралась сейчас, если бы к нам в гости приехал из Сибири один хороший фронтовой друг папы. Заядлый рыбак и охотник. Когда-то он работал егерем на Убинских озерах.

И г о р ь. И в какие магазины ты бы собиралась?

Т а н я. Мы с ним уже никогда больше не пройдем ни по каким магазинам… И потом — зачем скрывают от Егора и от Сергея?.. Это так противно!..

И г о р ь. Сегодня ты излишне сентиментальна.

Т а н я. Нет, Игорь. Просто чем ближе день, когда я буду уже не Ракитиной, а Ассовской, тем острее я чувствую, что ни за что ни про что я предала хорошего человека. (Пауза.) Ну что ж, поедем за воронежскими термобигудями.


Затемнение.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Просторный кабинет Боронецкого. Б о р о н е ц к и й  продолжает разговор по телефону.


Б о р о н е ц к и й (в трубку). Госпожа Марти? Здравствуйте, очень приятно слышать ваш голос. Где вы? Да это почти совсем рядом!.. Да, да, академик Островерхов только что звонил и должен быть с минуты на минуту. (Пауза.) А как в вашем посольстве?.. Не задержат оформление документов? Ну и прекрасно! Я жду вас. Очень жду… (Кладет трубку.)


Входит молоденькая  с е к р е т а р ш а.


С е к р е т а р ш а. Островерхов.

Б о р о н е ц к и й. Просите.


Секретарша уходит. Входит академик  О с т р о в е р х о в. Ему лет под семьдесят. Это крепкий, седеющий человек с бородкой. Костюм-тройка сидит на нем изящно. Из кармана жилета свисает массивная золотая цепочка от часов.


Б о р о н е ц к и й (выходит из-за стола, идет с протянутыми руками навстречу академику). Наконец-то!.. А я уж думал, что вы не приедете.

О с т р о в е р х о в. Простите. Очень занят. Может, начнем сразу? Как говорится: быка за рога?

Б о р о н е ц к и й. Да, конечно!.. Как вы уже знаете, в будущем году наша Гидрометслужба и Академия наук в рамках «Интеркосмоса» проводят совместный эксперимент советских и французских метеорологов в связи с изучением верхних слоев атмосферы. Пока вы вели исследования «полярной шапки земли» на острове Хейса, французы на полигоне в Ландах запускали свои ракеты. Они получили очень интересные данные. Мы изучили итоги ваших одновременных исследований верхних слоев атмосферы и пришли к выводу, что попеременное использование советских и французских ракет, оснащение их приборами, изготовленными в обеих странах, позволило бы нам прийти к хорошим результатам — правильнее оценить явления; кроме того, это дало бы нам возможность выбрать лучшие методы исследования.

О с т р о в е р х о в. Как на практике будет осуществляться этот совместный эксперимент?

Б о р о н е ц к и й. В начале ноября из ленинградского порта отшвартуется наш океанский корабль с тремя ракетами на борту и возьмет курс к берегам Французской Гвианы. В эксперименте примут участие около сорока научных работников. Технический арсенал будет включать большой комплекс наземного и корабельного оборудования.

О с т р о в е р х о в. Французская Гвиана? Это же совсем неподалеку от магнитного экватора Земли!

Б о р о н е ц к и й (загораясь). В этом-то вся соль! Отсюда и напряжение, в котором мы сейчас пребываем. (Подходит к географической карте земного шара, водит по ней указкой.) Из Ленинграда корабль возьмет курс на Гавр, в Гавре примем на борт французских специалистов, а также их ракету и аппаратуру. Во время рейса будем проводить совместные тренажи, отрабатывать и уточнять последние детали.

О с т р о в е р х о в. Когда запланированы запуски?

Б о р о н е ц к и й. Во второй половине декабря.

О с т р о в е р х о в. Если солнечная активность не спутает ваши карты, то мне кажется, что вторая половина декабря по погодным условиям — самое подходящее время для запусков. И сколько же ракет вы планируете запустить?

Б о р о н е ц к и й. Три наших и одну французскую. Свои будем запускать с корабля, французы запустят свою с суши.

О с т р о в е р х о в. Чем может быть полезен наш институт?

Б о р о н е ц к и й. В состав советской группы мы включили двух ваших молодых ученых: Истомина, Ракитина и лаборантку Ракитину.

О с т р о в е р х о в (удивленно). Странно… Вопрос о включении этих товарищей в состав экспедиции вы даже не согласовали с нами.

Б о р о н е ц к и й. Вы полагаете, что мы ошиблись в выборе?

О с т р о в е р х о в. Нет, вы не ошиблись, но…

Б о р о н е ц к и й (перебивая). Кроме того — мы задумали большее. После экспедиции во Французскую Гвиану мы намерены пригласить Истомина и Ракитина в свой институт работать.

О с т р о в е р х о в. Даже так?!

Б о р о н е ц к и й. Мы расширяемся, у нас богатая экспериментальная база.

О с т р о в е р х о в. Разумеется… Вы богаче! Но и мы не опускаем руки, работаем, и, кажется, получается.

Б о р о н е ц к и й. Не скромничайте, Илларион Александрович. О результатах последних запусков вашей ракеты и данных, которые получили ваши товарищи на острове Хейса, заговорили национальные центры по космическим исследованиям не только в одной Франции. А статья Ракитина и Истомина в «Вестнике Академии наук» произвела сенсацию. Руководитель французской группы просил включить в нашу группу Истомина и Ракитина. На вашем месте я бы тоже гордился своими учениками. (Пауза.) А неделю назад французская академия командировала к нам молодую талантливую особу с просьбой подключить ее к группе ваших товарищей, работающих на острове Хейса. И тоже — в плане «Интеркосмоса».

О с т р о в е р х о в. Вы сказали — ее?

Б о р о н е ц к и й. Да… Молодая женщина. Элен Марти… Только что окончила Сорбонну. Бакалавр наук. Она была у меня уже дважды и просит, чтобы ее как можно быстрее направили на остров Хейса. До октября, насколько мне известно, вы запланировали еще два запуска?

О с т р о в е р х о в. Вы осведомлены точно. Что касается этой француженки — не возражаю, пожалуйста, подключайте. Только вопрос с транспортом берите на себя.

Б о р о н е ц к и й (смотрит на часы). Кстати, она с минуты на минуту должна быть у меня. (Нажимает кнопку звонка.)


Входит  с е к р е т а р ш а.


Придет госпожа Элен Марти — просите ее ко мне сразу же.

С е к р е т а р ш а. Хорошо. (Уходит.)

Б о р о н е ц к и й. Пожалуй, эту молодую французскую энтузиастку мы подбросим в группу Ракитина сразу же, как только она оформит официальные документы. (Пауза.) Да, кстати, а ваш Ракитин случайно не родственник Леонида Сергеевича Ракитина?

О с т р о в е р х о в. Сын.

Б о р о н е ц к и й. Яблоко упало под самой яблоней.

О с т р о в е р х о в. Уж не думаете ли вы, Борис Григорьевич, и в самом деле забрать у нас молодого Ракитина?

Б о р о н е ц к и й. А что? Разве мы приглашаем его в чужое государство? У нас и у вас — одни планы! Ваш успех — наш успех.

О с т р о в е р х о в. Все это так, Борис Григорьевич, но…

Б о р о н е ц к и й. Но… перейдем к делу, Илларион Александрович. Во-первых, и это главное: нам предстоит в деталях согласовать некоторые вопросы совместной подготовки к советско-французской экспедиции. Во-вторых, окончательно сформировать советскую группу, рассчитать смету расходов, проверить готовность аппаратуры, решить некоторые организационные вопросы, ну и многие частные, но важные дела…


Входит  с е к р е т а р ш а.


С е к р е т а р ш а (с порога). Госпожа Элен Марти.

Б о р о н е ц к и й. Просите.


Секретарша выходит. Входит  Э л е н  М а р т и. Молодая, лет двадцати пяти, красивая элегантная женщина. Держит себя свободно, изящно, с достоинством.


Э л е н (с европейским акцентом). Добрый день, господин Боронецкий. (В сторону Островерхова.) Добрый день.

Б о р о н е ц к и й. Прошу познакомиться. Академик Островерхов, Илларион Александрович.


Островерхов целует француженке руку.


Э л е н (путая ударения). Академик Островерхов?! Новозибирск?.. Во Франции вас знают как… крупный русский ученый. Я давно слежу результаты ваших экспериментов на острове Хейса.

О с т р о в е р х о в. Польщен!

Э л е н. Я читала статью ваших учеников — господина Истомина и господина Ракитина. Я хочу вместе… работать! Мне разрешили летать остров Хейса, чтобы работать вместе с господином Истоминым и господином Ракитиным. Будем вместе готовиться запускать ракеты на берегу… Французская Гвиана.

О с т р о в е р х о в. Это прекрасно, госпожа Марти! Мы тоже пристально следим за вашими успехами. Полагаю, что наши общие усилия позволят нам получить ряд важных характеристик ионосферы экваториальных широт, чтобы в дальнейшем использовать эти данные для практических целей развития дальней связи.

Э л е н. Когда возможно меня переправлять на остров Хейса? Я хочу скорей!..

Б о р о н е ц к и й. Мы переправим вас, госпожа Марти, через неделю. Запаситесь терпением.

Э л е н. Терпение? (Задумалась.) А? Поняла!.. Терпение и труд — все перетрут! Так по-русски?


Все трое от души хохочут.


Б о р о н е ц к и й. Вы совершенно правы: терпение и труд — все перетрут. Можно подумать, что изучение русского языка вы начали с пословиц и поговорок русского народа.

Э л е н. Да. Можно сказать так…

Б о р о н е ц к и й. Надеюсь, медицинскую комиссию вы уже прошли?

Э л е н. Ваши врачи сказали, что мне можно лететь в космос.

О с т р о в е р х о в. Это бросается в глаза.

Э л е н. Могу… похваляться: вторая шпага Парижа среди женщин!

Б о р о н е ц к и й. Совсем сражен!..

Э л е н. Мороз я не боюсь… Я только боюсь… белые медведи. Говорят, они очень злые, когда голодны.

О с т р о в е р х о в. На этот счет, госпожа Марти, будьте спокойны. Там у нас сидят два таких мушкетера, что белые медведи будут обходить вас за три версты стороной. Егор Истомин за две зимы по лицензии свалил трех белых гигантов. Говорят, их хижина обита медвежьим мехом.

Э л е н. О! Это прекрасно!.. Я люблю мех!.. А господин Ракитин и господин Истомин… замужем?

Б о р о н е ц к и й. Оба холосты.

Э л е н. И это тоже… хорошо!

О с т р о в е р х о в. У вас неточные сведения, Борис Григорьевич. Сергей Ракитин этой весной женился.

Б о р о н е ц к и й. Как женился?! На ком?

О с т р о в е р х о в. На своей лаборантке.

Б о р о н е ц к и й. Позвольте… Как же оформлен брак?

О с т р о в е р х о в. О, вы даже не знаете о том, о чем знает вся Сибирь! Заявление от них приняли по рации. Весь церемониал бракосочетания был выполнен по радио. А свидетельство о браке по просьбе молодоженов передали отцу невесты. Он живет в Новосибирске.

Б о р о н е ц к и й. Регистрация брака по радио?!

О с т р о в е р х о в. Двадцатый век!.. Век космических скоростей!

Э л е н. Разрешите покинуть вас, господа? Мне нужно готовиться на перелет. (Боронецкому.) Мой отель — «Националь», номер 317, телефон… (Пишет номер телефона, кладет записку на стол перед Боронецким.) Когда буду нужна — прошу сообщить мне. (Раскланиваясь.) До свидания.


Боронецкий и Островерхов раскланиваются, провожают француженку до дверей, несколько раз поочередно произнося: «До свидания», «Рады знакомству…», «Всего вам доброго…», «Желаю удач…»

Продолжительная пауза. Только что сиявшие лица ученых теперь стали подчеркнуто и отчужденно строги. Боронецкий проходит к столу, садится. Островерхов остается стоять посреди кабинета.


О с т р о в е р х о в (явно огорченный). До свидания, Борис Григорьевич…

Б о р о н е ц к и й (подчеркнуто вежливо). Не смею задерживать, Илларион Александрович. До встречи.


Островерхов уходит.


Затемнение.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
Комната бревенчатой избушки с одним маленьким оконцем, сквозь стекла которого время от времени видно, как неистовствует полярная пурга. На стенах висят: график дежурства, таблица измерения температуры, давления, влажности воздуха и много других таблиц. Над дверью в соседнюю комнату прибита дощечка с надписью: «Операторская». На глухой бревенчатой стене висит картина, изображающая пальму на солнечном берегу моря и двух юных стройных купальщиц, развалившихся в шезлонге и млеющих под знойным солнцем. У другой стены — широкий топчан, застланный белой медвежьей шкурой. Топчан отгорожен легкой ширмой. Другой топчан у́же. Складной стол, складные стулья, с потолка свисает лампочка на шнуре.

Э л е н  сидит у прибора, снимает со шкалы показания, записывает их в журнал, делает какие-то расчеты на арифмометре, время от времени заглядывает в таблицу, висящую перед ней на стене. Она обрабатывает данные наблюдений. Вид у нее печальный, усталый. На ее ногах — меховые унты, на голове — шапка из меха рыжей лисицы, одета в теплый шерстяной свитер с тремя широкими цветными полосами: красной, белой и синей — они повторяют цвета государственного флага Франции.

Из операторской выходит  С е р г е й. На нем тоже теплый свитер и меховые унты. Густая окладистая борода очень изменила его облик.


С е р г е й (ликуя). Элен!.. Пляши!..

Э л е н. Плясать? Зачем плясать?

С е р г е й. Только что принял радиограмму. К нам летит замена! Вся наша группа включена в комплексную экспедицию совместно с французами!.. В состав экспедиции вошли: Егор, я, ты и даже Наташка!

Э л е н (грустно). Поздравляю, Серьежа…

С е р г е й. Ты почему не радуешься, Элен? Через два дня мы будем в Москве!.. А еще через несколько дней ты пройдешь по улицам Парижа!.. За эти пять месяцев ты так устала!.. Я вижу: тебе трудно. Север не по тебе.

Э л е н (рассеянно). Если бы у судьбы можно было попросить одно желание, которое она обязательно исполнит, я бы попросила у нее, чтобы она ничего не меняла в моей жизни. Пусть все останется так, как сегодня: наш остров, наша хижина, мои друзья…


Вбегает  Н а т а ш к а. В избушку врывается пронзительный свист пурги и вихрь снега. Быстро закрывает за собой дверь. Она в унтах, в лисьей шапке и меховой шубке. Разрумянилась.


Н а т а ш к а (еле отдышавшись). Самолет!.. Уже приземлился!.. Сережка, милый!.. Элен!.. (Целует Элен, чмокает в щеку Сергея.)

С е р г е й. Замена прибыла?

Н а т а ш к а. Люди прибудут следующим рейсом. Сегодня доставили новую аппаратуру, горючее, продукты и сборный домик.

С е р г е й. Что делает Егор?

Н а т а ш к а. Помогает экипажу разгружать самолет. Да, тебе письмо. (Достает из-за пазухи конверт, подает Сергею.) Ну, я побежала! Помогу разгружать.

С е р г е й. Скажи Егору, чтоб он подменил меня. Я пойду на разгрузку. От сиденья у меня уже затекли ноги.

Н а т а ш к а (приложив руку в меховой рукавице к шапке). Есть передать, товарищ начальник!.. Разрешите идти?

С е р г е й. Не обезьянничай!

Н а т а ш к а. Салют Москве!.. (Убегает.)


В избушку врывается свист пурги. Сергей разрывает конверт, читает письмо. Лицо его становится мрачным.


Э л е н. Что-нибудь плохо, Серьежа?

С е р г е й. В моей семье беда, Элен.

Э л е н. Что случилось?

С е р г е й. Что такое контрактура кисти руки?

Э л е н. Это… это когда… такая травма… пальцы рук потеряют подвижность… Это плохо… Выходит из строя рука. Но для жизни это… нет опасности.

С е р г е й (после продолжительной паузы). Есть у Александра Блока строчки:

…Ну и что же, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
Если жизнь жестокая хлестнула
Грязною веревкою кнута!..
Э л е н. Эти слова больше подходят… для меня.


Внося с собой нахлесты звенящей пурги, в избушку врывается  Е г о р. Он, как и все, в меховых унтах, в заячьей шапке, в полушубке, меховых рукавицах. Русая борода сильно изменила его облик.


Е г о р (хватает за руки Элен, кружит ее по избушке). Элен!.. Милая!.. Через два дня мы будем стоять на Красной площади и слушать бой курантов!.. В Москве сейчас тепло и светит солнце!.. Ну улыбнись же!..


Через открытую дверь на Егора смотрит Сергей.


Сережа, у тебя ужасный вид!.. Черти полосатые, почему вы не рады?!

С е р г е й (входя в общую комнату). Элен, ты сегодня не была на воздухе. Ступай к самолету, поможешь экипажу разгружать приборы. Они не тяжелые. Мы с Егором придем минут через десять.

Э л е н. Вам нужно… остаться… двое?.. (Надевает шубу, варежки, подпоясывается, уходит.)

Е г о р (раздеваясь). Ты что такой смурной? Уж не прокол ли в расчетах?

С е р г е й. В расчетах все сходится.

Е г о р. А что у тебя на лице вселенская скорбь?

С е р г е й. Из дома письмо. У Татьяны беда.

Е г о р. Что такое?

С е р г е й. Месяц назад попала в автомобильную катастрофу. Искалечило кисть правой руки. Необратимая контрактура.

Е г о р. Контрактура?.. Что это значит?..

С е р г е й. А это значит: жить будешь долго — играть никогда. А ведь она пианистка.

Е г о р. Дай письмо.


Сергей подает Егору письмо, тот читает.


Катастрофа?! При каких обстоятельствах?..

С е р г е й. Это уже не имеет значения.


Продолжительная пауза.


Е г о р. Ну что я тебе скажу?.. Мы с тобой знаем друг друга с того дня, когда твой отец первый раз привез тебя на охоту на наши озера. Потом — пять лет в университете в одной группе, больше года здесь… Думаю, что ты меня знаешь.

С е р г е й (грубо). Короче!..

Е г о р. Если у Тани не получится жизнь с Игорем и если у нее что-то осталось ко мне от прежнего — я готов ей простить все.

С е р г е й. Этому не бывать!

Е г о р. Почему?

С е р г е й. Надо смотреть правде в глаза. Ты же знаешь — Таня предала тебя! Говорю тебе об этом как родной брат Татьяны, который ее любит и которому ее очень жалко. Но я жалею ее как брат. А ты хочешь пожалеть по-другому.

Е г о р. Знаешь что?! Ты много на себя берешь!

С е р г е й. Учти одно: если ты хочешь соединить свою судьбу с Татьяной из жалости — во мне ты увидишь своего врага! (Пауза.) Нет, Егор, не надо… Жалость твоя убьет Татьяну, она ее всегда будет чувствовать… А так, одна, она справится. Она сильная.

Е г о р. Ты все сказал?

С е р г е й. Нет, не все.

Е г о р. Договаривай, раз начал.

С е р г е й. Напрасно своим пуританским равнодушием ты мучаешь Элен. Ты же видишь, как она любит тебя.

Е г о р. Что, что?!

С е р г е й. Перечитай рассказ Льва Толстого «Отец Сергий». Выведен там один этакий чудачок. Разумом он хотел погасить в себе бунтующую плоть. Пытался, а не получилось.

Е г о р. Однако ты злой!

С е р г е й. Я все сказал. (Одевается.) Пойду на разгрузку. Да проверь, не ошиблась ли Элен в вычислениях. Последнюю неделю, когда стало известно, что мы покидаем остров, она живет как во сне. Не видишь этого только ты один. (С порога.) Я ее пришлю. Хорошенько проверьте последние отчеты. В Москве этим заниматься будет некогда. (Уходит.)


Егор погружается в записи, лежащие на столике Элен. Встает, ходит по избушке, курит. Входит  Э л е н. С мороза она разрумянилась.


Э л е н. Серьежа мне велел к тебе. (Раздевается.) Нужно проверить мои расчеты. (Греет дыханием озябшие пальцы.)

Е г о р. Через месяц, Элен, мы будем спасаться от жары на берегу Атлантики. (Мечтательно.) Французская Гвиана! В одном названии — и музыка, и тайна, и поэзия…

Э л е н (рассеянно). А у меня с отъездом с нашего… ледяной остров обрывается сразу все: и музыка, и тайна, и поэзия…

Е г о р. Что с тобой, Элен? Вспомни, какой ты была, когда прилетела к нам?..

Э л е н. Не спрашивай меня сейчас ни о чем. Мне так хочется плакать…

Е г о р. Элен!..

Э л е н (строго и исповедально). Все, что я хочу тебе сказать сейчас, я скажу в Москве. (Подходит к Егору, кладет ему на плечи руки.) Разреши мне тебя целовать… как друга?.. (Целует Егора и припадает головой ему на грудь.)


Продолжительная пауза.


Затемнение.

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
Московская квартира Ракитиных. Гостиная. Стол накрыт празднично: вина, коньяк, водка, холодная закуска… В углу комнаты зажжена сверкающая нарядная елка. В гостиной  Т а н я, И г о р ь, Б о р о н е ц к и й  ведут непринужденный разговор. М а р г а р и т а  П е т р о в н а  хлопочет у стола. Забинтованная правая рука Тани висит на косынке. Видно, что она нервничает.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Странно… Леонид Сергеевич звонил час назад, а их до сих пор нет. (Смотрит на часы.) До боя курантов осталось полчаса.

И г о р ь. Был бы на ходу мой «форд» — все давно уже сидели бы за столом.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ах, оставь, «форд», «форд»… Лучше бы его никогда не было!

Б о р о н е ц к и й. Кажется, у древних греков было поверье: возвращаться к родному очагу в день больших празднеств — к счастью.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Если бы так…

Б о р о н е ц к и й. Вы же отлично знаете: ваш сын уехал из дома почти мальчиком, а возвращается с женой и готовой диссертацией! В моей лаборатории за нимзабронирована штатная единица.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Сегодня есть вакансия, а завтра ее не станет…

Б о р о н е ц к и й. Все уже согласовано с руководством института.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Боюсь, как бы Островерхов не наложил на Сергея свою лапу. Он у них в Новосибирском академгородке царь и бог.

Б о р о н е ц к и й. Островерхов много на себя берет. А потом, ко всему прочему, есть кодекс закона о труде. Сергей Леонидович подает заявление об уходе, и если его просьбу не удовлетворяют, то через две недели он волен сам распоряжаться своей судьбой. Но это — последняя мера! Постараемся все уладить так, чтобы после экспедиции во Французскую Гвиану все устроилось обычным переводом.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Вам видней, Борис Григорьевич. Как мать я ложусь и встаю с одной мыслью: пусть Сереженька будет рядом…

Т а н я. Тебе помочь, мама?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Если только не трудно. (Уходит.)


Следом за ней уходит  Т а н я.


Б о р о н е ц к и й (Игорю). А вы, молодой человек? Кроме того, что вы муж Татьяны Леонидовны и аспирант Пищевого института, о вас я пока ничего не знаю. Простите, кто ваши родители?

И г о р ь. Отец — работник Внешторга, сейчас в загранке.

Б о р о н е ц к и й. Ну вас, очевидно, уже определилась тема диссертации?

И г о р ь. В основном — да.

Б о р о н е ц к и й. Если не секрет, то как вы сформулировали тему диссертации?

И г о р ь. Технология колбасного производства.

Б о р о н е ц к и й. О!.. Это интересно!.. А не широко ли размахнулись?

И г о р ь. Собственно, моя тема номинально поставлена несколько у́же.

Б о р о н е ц к и й. А именно?

И г о р ь. Автоматизация производственного процесса набивания бараньих кишок ливерной колбасой.

Б о р о н е ц к и й. Ливерной?.. Это очень интересно! А вы сами как по части ливерной колбасы?..

И г о р ь. Я ее, честно признаться, недолюбливаю.

Б о р о н е ц к и й. Вы знаете — я тоже… Мне больше нравятся сервелат и салями. (Пауза.) Так как же это у вас случилось, что вы попали в катастрофу?

И г о р ь. Поцеловался на Минском шоссе с самосвалом.

Б о р о н е ц к и й. Водитель самосвала, очевидно, был пьян?

И г о р ь. Ни в одном глазу. Обоюдное превышение скорости.

Б о р о н е ц к и й. Зачем же вы так гоняете?

И г о р ь. Ничего не сделаешь: двадцатый век!.. В Америке гоняют сто пятьдесят миль в час. А потом, посудите сами: не могу же я на «форде» последней модели плестись в хвосте «Жигулят» и «Москвичишек».

Б о р о н е ц к и й. А в результате? С контрактурой руки Татьяне Леонидовне нужно навсегда забыть о музыке.

И г о р ь. Ничего, проживем. Предки еще не старые, помогут…


В коридоре раздается длинный звонок, слышен стук входной двери, потом шум, возгласы… В гостиную вваливаются в лисьих шапках, в меховых шубах и меховых унтах  С е р г е й, Е г о р, Н а т а ш к а. Следом за ними входят  М а р г а р и т а  П е т р о в н а  и Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Говорят почти все сразу. Общее возбуждение. Леонид Сергеевич хлопает в ладоши, призывает к порядку.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч (обращаясь к Боронецкому). Борис Григорьевич, представляю вам покорителей Арктики. (Показывая, на Егора.) Егор Истомин.


Егор жмет крепко руку Боронецкому.


Сергей Ракитин!


Сергей подходит к Боронецкому и тоже жмет ему руку. Пока Леонид Сергеевич представляет Сергея и Егора, Наташка стягивает с них шубы и шапки и бросает их на пол в углу.


А это (представляя Боронецкому Наташку) — Наталья Савельевна Ракитина, лаборант метеорологической станции и наша прелестная невестка!


Наташка целует Леонида Сергеевича, Маргариту Петровну, жмет руку Боронецкому.


А теперь всем сразу разрешите представить нашего нового члена семьи, мужа Тани, Игоря Стефановича.


Игорь кланяется, подходит к Егору, к Сергею, к Наташке. Поочередно пожимает каждому руку.


Н а т а ш к а (взяв в руки шубы и шапки, идет в переднюю, но посреди гостиной роняет две шапки на пол. Игорю). Не видишь, что упали, помоги!

И г о р ь (бросается поднимать шапки). Пардон! (Несет их в переднюю.)


Возвращается  Н а т а ш к а, на ходу вытирая полотенцем руки. Ведет себя просто, как дома.


Н а т а ш к а. Мальчики! Мыть руки!..


Сергей и Егор выходят.


Леонид Сергеевич, помогите, пожалуйста, чуть-чуть подвинуть стол. Иначе два моих белых медведя оцарапают унтами полировку серванта. (Боронецкому.) Вы что-то хотели спросить у меня?

Б о р о н е ц к и й. Я просто… любуюсь… А ведь я вас представлял совсем другими.

Н а т а ш к а. Какими же вы нас представляли?

Б о р о н е ц к и й. Думал, что каждый из вас смертельно устал. Вы прошли через такие трудности!..


В гостиную входят  Е г о р, С е р г е й  и  Л е о н и д  С е р г е е в и ч.


А встретил…

Н а т а ш к а. Кого же вы встретили?

Б о р о н е ц к и й. Двух русских богатырей и царевну Несмеяну. (К Леониду Сергеевичу.) Леонид Сергеевич, чего мы толчемся у стола? Почему нет команды? Мне уже не терпится поднять бокал за наших полярников и проститься с ушедшим годом!


Входят  Т а н я, И г о р ь  и  М а р г а р и т а  П е т р о в н а.


Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Прошу всех к столу.


Все подходят к столу.


Игорь, налей!


Игорь берет бутылку коньяку, наливает сначала Леониду Сергеевичу, Боронецкому, потом уже всем остальным.


Б о р о н е ц к и й. Ваше слово, Леонид Сергеевич.

Л е о н и д  С е р г е е в и ч (смотрит на часы). Дорогой сын мой (глядя на Наташку), дорогая дочка моя и ты, Егор. Позвольте мне нарушить ритуал новогоднего застолья. Я счастлив, что вы у меня есть!.. Я горжусь тем, что вы такие! За ваше возвращение на родную землю!.. За ваше здоровье!


Все пьют, садятся, закусывают.


Е г о р (встает, выходит из-за стола). Прошу прощенья, мне нужно срочно позвонить. (Уходит.)

Б о р о н е ц к и й. Прошу налить. У меня тост. Ритуальный!..

С е р г е й. Пожалуйста. (Наливает мужчинам в коньячные рюмки коньяк, женщинам в бокалы сухое вино.)

Б о р о н е ц к и й. Я даже не спросил: где вы оставили госпожу Элен Марти? При первой же встрече она нас всех очаровала.

Н а т а ш к а. Ее ужасно укачало в самолете.

Б о р о н е ц к и й. Где же она сейчас?

Л е о н и д  С е р г е е в и ч. Ее встретил сотрудник из французского посольства и увез в «Националь». Для нее там был забронирован номер.


Из коридора слышен стук двери. Наташка выскакивает из-за стола и бежит в коридор.


М а р г а р и т а  П е т р о в н а (суетливо). Неужели ушел? Даже не попрощался…

И г о р ь. Это сейчас модно. Ушел по-английски.

С е р г е й. Он ушел по-русски.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (обеспокоенно). Но почему?


Возвращается  Н а т а ш к а. Она опечалена.


Н а т а ш к а. Пыталась удержать — даже слушать не захотел.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Тоже мне новую моду придумали — уходить по-английски!..

С е р г е й (Боронецкому). Борис Григорьевич, за вами тост.

Б о р о н е ц к и й (встал). Дорогие друзья!.. До Нового года осталось три минуты. Выпьем за старый год, за ушедший год!.. Все, что вы сделали в этом году на острове Хейса, Академия наук оценила высоко. В вопросах изучения ионосферы Земли вы — ее надежда!.. Впереди вас ждет ответственная работа в Атлантике. Мы, старшее поколение ученых, надеемся, что в новом году, в предстоящих совместных усилиях вместе с друзьями-французами, вы достойно будете нести знамя русской советской науки! (Пьет.)


Все пьют.


Затемнение.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Одноместный номер в гостинице. Через окно вырисовывается силуэт Кремлевской стены, обрамленной гирляндами огней, и рубиновая звезда башни. Видны приметы Кремля. На тумбочке в углу — маленькая синтетическая елка, украшенная игрушками. Э л е н  одна. На ней нарядное длинное платье. Прическа строгая. На груди сверкает дорогое колье. Во всем ее облике праздничная торжественность и затаенная тревога. Нервно курит. Подходит к телефону, набирает номер.


Э л е н. Это дежурная? Вас беспокоит из семнадцатый номер, госпожа Марти. Ко мне сейчас придет господин Истомин… Я прошу пропустить ко мне. Да, очень прошу… Спасибо. (Кладет трубку.)


Раздается стук в дверь.


Войдите…


Дверь открывается, молоденькая  о ф и ц и а н т к а  вкатывает тележку с вином, фруктами, конфетами, холодной закуской.


О ф и ц и а н т к а. Я не ошиблась? Госпожа Марти?

Э л е н. Да, прошу вас.

О ф и ц и а н т к а. Вы заказывали на две персоны?

Э л е н. Да.

О ф и ц и а н т к а. Шампанское откроете сами?

Э л е н. Да.

О ф и ц и а н т к а. Когда будет нужно подать горячее — прошу позвонить дежурному по кухне. (Катит тележку к дверям.)

Э л е н. Я поздравляю вас с Новым годом!.. Желаю много здоровья и счастья!

О ф и ц и а н т к а. Спасибо, госпожа! Поздравляю вас также и желаю, чтобы в Новом году сбылись все ваши желания.

Э л е н. О, если бы ваши слова… стали правдой…


Поклонившись, официантка выкатывает тележку, закрывает за собой дверь. Элен подходит к окну, смотрит в сторону Кремля. Слышится легкий стук в дверь. Элен подбегает к двери. Открывает ее. Входит  Е г о р. На нем меховая шуба, меховая шапка, унты… Некоторое время оба молча стоят у двери.


Был у Ракитиных?

Е г о р. Был.

Э л е н. Встретился с Татьяной?

Е г о р. Да.

Э л е н. Ну и что?..

Е г о р. Поздравила меня с наступающим Новым годом и познакомила с мужем.

Э л е н (изумленно). Она… вышла… замуж?

Е г о р. Да.

Э л е н. Егорушка, бог есть!.. Последние два месяца я ложилась и вставала с одной молитвой… Ну что мы стоим на пороге? Я поздравляю тебя с Новым годом! (Снимает с Егора шубу, шапку, вешает в гардероб.)

Е г о р. У тебя даже елка.


Элен подходит к столу, со звоном открывает шампанское, наливает в бокалы.


Э л е н. Сегодня я скажу тебе, что хотела сказать на острове, но не могла. Теперь скажу. (Поднимает бокал.)


Поднимает бокал и Егор.


Мой дед Жан Марти, майор Интербригады, воевал в республиканской Испании под командованием… советский генерал Лукач. Раненный в грудь, он умер на руках генерала… Это было… в тридцать шестой год… в Гвадалахара. Тогда я еще не родилась. А когда мне был всего один год, мой отец, Пьер Марти — летчик-истребитель французского полка «Нормандия — Неман»… заслуживал три русские боевые ордена… Двенадцатого июля 1943 года мой отец погиб в воздушном бою на Орловско-Курской дуге, над деревней Прохоровка. Рядом с его могилой сейчас стоит гранитный обелиск. Пионерская дружина деревня Прохоровка носит имя моего отца…

Е г о р. Элен, успокойся, ты вся дрожишь.

Э л е н. Теперь тебе понятно, почему дорога мне твоя родина? Народ твоей России, где в земле лежит прах моего отца, и народ моей Франции свою будущую судьбу видят только в дружбе! (После паузы, нежно.) Выпьем за то, что я… встречала тебя!.. За то, что я люблю тебя!.. За то, что я пойду там, где позовешь ты!..


Чокаются, пьют. За окном слышен бой курантов. Элен обвивает шею Егора, целует его, потом, уронив голову на его грудь, замирает.


Е г о р. Слышишь, Элен? Это Кремль благословляет нас на счастье! (Прижимает ее к груди, целует.)


Затемнение.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ
Квартира Ракитиных в Новосибирске. Гостиная. Мебели почти нет. С а в е л и й  сидит на табуретке посреди комнаты, вяжет рыболовную сеть. В коридоре раздается звонок. Савелий идет открывать дверь. Возвращается с  Ш у л и г о й. На Шулиге новенький костюм. В нем трудно узнать прежнего бродягу.


Ш у л и г а. Приветствую тебя, Савелий Тихонович.

С а в е л и й. А! Сокол ясный!.. Вырвался из клетки?

Ш у л и г а. От звонка до звонка, Савелий Тихонович.

С а в е л и й. Ну что ж, садись, если пришел.


Шулига садится.


Как там наши озера? Не пересохли? Избушка-то стоит?

Ш у л и г а. Все на своих местах, Савелий Тихонович. Озеро катит на берег волну, щука по-прежнему подкарауливает глупого карася, а камыш шумит.

С а в е л и й. Чего ко мне-то? Да и как нашел? Вроде переписки мы с тобой не вели.

Ш у л и г а. Я к тебе с письмом, Савелий Тихонович. (Достает из кармана письмо, кладет на стол.) Из Рыбнадзора. Ввели новую штатную единицу — младшего егеря!

С а в е л и й (прочитав письмо). Что же, без меня не могли решить этот вопрос?

Ш у л и г а. Стало быть, не могли. Сказали — работать мне придется не с ними в конторе, а с тобой на озерах.

С а в е л и й. Значит, помнят еще меня? Не списали в расход?

Ш у л и г а. Не только помнят — ждут не дождутся. Начальник потому и выбил вторую единицу, что все у них без тебя пошло через пень-колоду. Да и тебе полегче будет.

С а в е л и й. Так что же они от меня требуют?

Ш у л и г а (достает из кармана лист бумаги, кладет его перед Савелием). Просят твою визу на мое заявление.

С а в е л и й. Что?.. Визу? Да я их отродясь не ставил. Чего они там мудрят?

Ш у л и г а. Так и сказали: если ты согласен взять меня своим помощником, то тебе нужно вот здесь (показывает), в левом верхнем углу, написать всего-навсего одно словечко: «Согласен». И расписаться под этим словом.

С а в е л и й (встает, прошелся по комнате). Да, дожил, дожил егерь Истомин… Визы на заявлениях начал ставить. Чудно́! Ну что ж, раз приехал за визой, то скажи мне: что тебя держит у наших болот? Сам видел — работа не сахар. Озера наши — не пляж в Анапе, дел невпроворот. Да и опять же борьба с браконьерством — это тоже ходьба по лезвию ножа. (Пауза.) Сам-то откуда?

Ш у л и г а. Я, Савелий Тихонович, если честно признаться, до Убинских озер и болот был вроде бы… ну как его… вроде космополита.

С а в е л и й. А это как понимать?

Ш у л и г а. Был я без родной почвы под ногами. Вроде как без родины.

С а в е л и й. Как это так — человек без родины? Так не бывает. У щенка и то есть родина.

Ш у л и г а. У щенка, который сидит перед вами, Савелий Тихонович, родиной была партизанская землянка в смоленских лесах. А потом, когда родичей прямым попаданием накрыл тяжелый снаряд, то моей родиной стала вся земля российская. А на земле этой, как вы знаете, много городов, а в каждом городе есть детдома. (Пауза.) Натурой я оказался неуживчивой. Пять раз был в бегах. Так вот и потерял родину… А однажды попал в руки домушников. Они-то меня и научили входить ночью в чужие квартиры так, что шагов моих не слышали не только хозяева, но даже мыши под половицами.

С а в е л и й (с участием). А потом?

Ш у л и г а. Потом Колыма, два побега… Но даже не успел почувствовать ветра свободы — снова попался.

С а в е л и й. Где же это?

Ш у л и г а. В Краснодаре… Под моими шестью пудами живого веса заскрипели плашки паркета… Видать, рассохлись… А хозяин оказался человеком нервным. Полковник в отставке. Ну и положил меня в спальне двумя выстрелами. Повезло, что первая пуля прошла на полсантиметра левее сердца, а вторая — в мякоть ноги.

С а в е л и й. Сколько людей порешил за свою беспутную жизнь? Не считал?

Ш у л и г а. Как на духу говорю, Савелий Тихонович, не пустил ни одной капли людской крови. Ведь я — домушник. А нож нам по воровскому уставу не полагается.

С а в е л и й. Чем же тебя приворожили наши топкие озера с тиной да лабзой?

Ш у л и г а. До этих озер я, Савелий Тихонович, всю жизнь жил, как заяц, за которым гонится стая гончих. А здесь я выпрямился душой. Отсюда меня уже никуда не тянет. Теперь дело за тобой. В работе ты меня видел. Места я ваши знаю. На здоровье пока не жалуюсь.

С а в е л и й. Выходит, теперь дело за моей визой?

Ш у л и г а. Так мне сказали в Рыбнадзоре.

С а в е л и й. Где ее ставить-то, эту визу?

Ш у л и г а. Сказали, что в левом верхнем углу. И пониже поставить роспись.


Савелий нашел в столе ручку, перечитал заявление и, старательно поставив на заявлении «визу», расписался. Подал заявление Шулиге.


Спасибо, Савелий Тихонович. Я тебя не подведу.

С а в е л и й (шутливо). А ты, Шулига, запомни: такого-то числа такого-то года егерь Савелий Истомин на пятьдесят девятом году своей жизни поставил первую визу на документе.

Ш у л и г а. Память у меня, Савелий Тихонович, лошадиная, обязательно запомню. (Спохватившись.) Да, чуть не забыл. Рыбаки шлют тебе гостинец. Копченых лещишек. К пиву первое дело. (Идет в коридор и возвращается с пакетом, перевязанным бечевкой, кладет его на стол.) Когда домой-то ждать, Савелий Тихонович?

С а в е л и й. Недели через две, не раньше. Вот проведу с врачами небольшую Орловско-Курскую дугу, немножечко обжулю их, и старый кулик Савелий Истомин прилетит на свое болото. Ты, Шулига, на этих озерах душой выпрямился, а я к ним, к нашим плесам да озеркам, душой прикипел. Навсегда, мертвым швом, как электросваркой припаяло.

Ш у л и г а. Как дочка-то? Все на этих островах?

С а в е л и й. Вернулась. В Москве сейчас. На курорт собираются.

Ш у л и г а. Поди, уж замужем?

С а в е л и й. Второй год, почитай. Внука жду.

Ш у л и г а (вздохнув). Это хорошо… А я вот пока все один. Не везет мне в любви.

С а в е л и й. Зато, наверное, в картах везет.

Ш у л и г а. Не играю, Савелий Тихонович.


В коридоре раздается звонок.


С а в е л и й. Уж не за визой ли кто еще с утра пораньше? (Идет в коридор. За ним — Шулига.)


Слышно, как открывается и закрывается дверь. Голос Савелия: «Передай привет всем, кто меня помнит… Через две недели буду как штык…» Стук двери. В комнату входят  С а в е л и й  и академик  О с т р о в е р х о в.


О с т р о в е р х о в. Если не ошибаюсь — отец Егора Истомина?

С а в е л и й. Так точно, Илларион Александрович!

О с т р о в е р х о в. А вы откуда меня знаете?

С а в е л и й. Как же не знать-то вас? Во-первых, живем в одном доме, во-вторых, голосовал за вас; а в-третьих, если б не вы — лежать бы мне сейчас в земле сырой на Убинском кладбище.

О с т р о в е р х о в. Это как прикажете понимать вас?

С а в е л и й. В позапрошлом году, осенью, так прихватило сердце, что думал: все, крышка. Но кое-как выкарабкался. Сын положил в госпиталь, а вы помогли получить вот эту комнату.

О с т р о в е р х о в. Как сейчас здоровье?

С а в е л и й. Слава богу, ничего. Видите — готовлю снасти. Как только сойдет большой лед, сразу же тронусь на рыбалку. Прошу, садитесь, Илларион Александрович.

О с т р о в е р х о в (садится). У вас, я слышал, была сложная операция?

С а в е л и й. В ту же осень… Как только сын и дочь улетели в экспедицию — в тот же день положили на операционный стол. Наверное, излишне поволновался. Вот и шевельнулся во мне берлинский осколок. Да так шевельнулся, что небо показалось с овчинку.

О с т р о в е р х о в. А теперь как?

С а в е л и й (достает из кармана гимнастерки осколок, завернутый в тряпочку, подает его академику). Берегу от сырости, чтобы не заржавел. Двадцать шесть лет под сердцем носил.

О с т р о в е р х о в (рассматривая осколок). Да… А ведь сколько бед мог наделать. (Возвращает осколок.) Дети-то пишут?

С а в е л и й. Вчера сын звонил. Отчубучил такое, что я всю ночь не спал.

О с т р о в е р х о в. Не допускаю, чтобы Егор Истомин мог обидеть своего отца.

С а в е л и й. Не скажите: в тихом омуте черти водятся.

О с т р о в е р х о в. Неужели?

С а в е л и й. Женится на какой-то француженке. Вы только подумайте: мой Егор женится на француженке!.. Ну не шайтан ли?

О с т р о в е р х о в (встал). На француженке?!

С а в е л и й. И где он ее только подцепил — ума не приложу. В нашем роду таких номеров еще никто не откалывал.

О с т р о в е р х о в. Д-да… Интересно, интересно… (Пауза.) А я к вам, Савелий Тихонович, по делу.

С а в е л и й. Рад служить, Илларион Александрович.

О с т р о в е р х о в. Понимаете, Савелий Тихонович, один ученый задумал переманить вашего сына в Москву.

С а в е л и й. В Москву? Дело хорошее.

О с т р о в е р х о в. То есть как хорошее?

С а в е л и й. Да ведь мне, Илларион Александрович, только гордиться остается. В Москву кого попало не пригласят.

О с т р о в е р х о в. А я, признаться, шел к вам с уверенностью, что в вашем лице найду союзника. Вы же…

С а в е л и й. Может быть, я, Илларион Александрович, что не так сказал? Вы уж простите старого солдата.

О с т р о в е р х о в. Вам трудно понять меня, Савелий Тихонович. Меня поймет только тот, из-под крыла кого также разлетелись когда-то его ученики… Талантливые ученики. Его опора, его надежда… (Идет на выход.) Будете писать сыну — передайте от меня привет.

С а в е л и й. Обязательно передам, Илларион Александрович. Спасибо, что зашли.

О с т р о в е р х о в. Рад за вас, Савелий Тихонович. Вы вырастили прекрасных детей. А вот я… (Пауза.) Жена и дочь умерли в ленинградскую блокаду, два сына не вернулись с войны. (Пауза.) До свидания. (Уходит.)

С а в е л и й (сам с собой). Солдат Савелий Истомин, ты слышал, что сказал академик Островерхов? Сына твоего зовут работать в Москву! (Пауза.) Москва!..


Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кабинет Боронецкого. Окна распахнуты. За окном буйно цветет липа. В креслах сидят  Е г о р, С е р г е й, Э л е н, Н а т а ш к а. Все они загорелые, посвежевшие.


Н а т а ш к а (на цыпочках, оглядываясь, подходит к столу, бросает взгляд на бумаги). Братцы кролики! Все понятно!.. Вон, оказывается, зачем нас пригласили!

С е р г е й. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Е г о р. Отойди!

Э л е н (тревожно). Что ты там увидела, Наташа?

Н а т а ш к а. Обо всем сейчас узнаете. (Садится рядом с Сергеем.)

Е г о р (оглядывая кабинет). Нам бы на Хейсе такой кабинетище под операторскую!..

С е р г е й (кивая на цветущую за окном липу). И эту бы липу.

Э л е н. И еще сочинский пляж…

Н а т а ш к а. И каждый день ужин в приморском ресторане! (Вскакивает, делает па модного танца.) Братцы, такого джаза я, наверное, вовек больше не встречу.


Входит  Б о р о н е ц к и й. Наташка стрелой метнулась в кресло и сделала печальное лицо.


Б о р о н е ц к и й (проходя к столу). Прошу прощения. Неожиданно вызвал директор института. (Глядя на Наташку.) Ну что, егоза, за два месяца в Сочи не натанцевалась?

Н а т а ш к а. Извините, Борис Григорьевич… Мы готовим вечер художественной самодеятельности… Пока ждали вас — решили порепетировать.

Б о р о н е ц к и й. Где же и когда у вас будет концерт?

Н а т а ш к а. На маленьком пятачке Земли Франца-Иосифа, именуемом островом Хейса. День концерта еще точно не определен, но скорее всего в Ноябрьские праздники.

Б о р о н е ц к и й. Увы!.. Не смогу побывать на вашем концерте. Годы не те…

С е р г е й. А вы не огорчайтесь, о нашем концерте вам расскажет Илларион Александрович Островерхов.

Б о р о н е ц к и й. Как? Он собирается посетить остров Хейса?

Е г о р. Не просто посетить, а поработать с нами.

Б о р о н е ц к и й. Даже так? Не боится старина, что стенки кровеносных сосудов не считаются ни с нашим энтузиазмом, ни с темпераментом?

Н а т а ш к а. А он у нас как Валерий Чкалов. Когда у него в воздухе кончался бензин — он продолжал лететь.

Б о р о н е ц к и й. Лететь? На чем же?

Н а т а ш к а. На самолюбии! И на упорстве!

Б о р о н е ц к и й. Ненадежное это горючее. Не так ли, мадам Марти?

Э л е н. Мой Егор на этом горючем… без бензин… облетит земной шар.

Б о р о н е ц к и й (шутливо). О да!.. Только в том случае, если в этом летательном аппарате рядом с ним будет госпожа Марти.

Э л е н. Теперь уже не Марти, а Истомина.

Б о р о н е ц к и й. Пардон. (Смотрит на часы.) Кстати, Илларион Александрович сегодня прилетел в Москву. Звонил мне утром.


Все, кроме Боронецкого, вскакивают с кресел.


Н а т а ш к а. Он в Москве?

Е г о р. В какой гостинице он остановился?

С е р г е й. Наверняка в «России». В Москве это его резиденция.

Б о р о н е ц к и й. Обещал зайти во второй половине дня. (Смотрит на часы.) А сейчас, дорогие друзья, я перехожу к официальной части нашей встречи. (Пауза.) Как вам уже известно, решением президиума Академии наук СССР от 14 мая этого года группа советских участников экспедиции, успешно проведенной совместно с французскими учеными на побережье Атлантики, награждена грамотами президиума Академии наук СССР и ценными подарками. Я пригласил вас к себе, чтобы от имени президента вручить вам грамоты и подарки.


Наташка захлопала в ладоши, но, увидев, что ее никто не поддерживает, осеклась и глубже забилась в кресло.


Считаю за честь выполнить поручение президента. (Берет со стола грамоту и коробочку.) Ракитин Сергей Леонидович… Вы награждаетесь грамотой президиума и именными золотыми часами. (Протягивает подошедшему к столу Сергею руку.) Поздравляю и надеюсь, что это, так сказать, — первая ласточка среди ваших будущих наград и регалий.

С е р г е й. Спасибо. (Возвращается на место.)

Б о р о н е ц к и й. Истомин Егор Савельевич… Президиум Академии наук СССР награждает вас грамотой и подарком от имени президента — именными золотыми часами. (Пожимает руку подошедшему к нему Егору.) Рад поздравить и выразить надежду, что скоро нам придется работать под одной крышей, которая видна из окна моего кабинета. (Показывает на окно.)

Е г о р. Спасибо. (Садится на свое место.)


Пока Боронецкий вручал грамоту и часы Егору, Наташка уже успела надеть себе на руку часы Сергея и в ответ на его жест, означающий: «Отдай часы!», послала ему воздушный поцелуй и отсела от него к Элен.


Б о р о н е ц к и й. Госпожа Элен Марти!

Э л е н. Но я — Истомина.

Б о р о н е ц к и й. Прошу прощения.


Через открытую дверь кабинета видно, как в приемную вошел  О с т р о в е р х о в, а  с е к р е т а р ш а  знаком попросила его присесть и подождать. Островерхову слышно, как Боронецкий вручает грамоты и подарки его питомцам.


Б о р о н е ц к и й. Считаю за честь вручить вам грамоту президиума Академии наук СССР и подарок президента — именные золотые часы, а также… а также… (продолжительная пауза) ордер и ключи от двухкомнатной квартиры, предоставленной для молодой четы Истоминых. Проспект Вернадского. (Вручает Элен грамоту, часы, ордер, ключи.)

Э л е н (взволнованно). Спасибо… Я так счастлива! Проспект Вернадского. Это где?

Б о р о н е ц к и й. Ленинские горы… Рядом с университетом.

Э л е н. О! Это прекрасно!.. Спасибо!.. (Идет к Егору, передает ему ордер и ключи.)


Наташка, сжавшись в комочек и утонув в кресле, ждет с напряжением: будет ли награда ей? Видно, как в приемной Островерхов закурил и нервно шагает взад-вперед. Время от времени в просвете двери мелькают светлые полы его пиджака и седая всклоченная шевелюра. В кабинете его никто не видит.


Б о р о н е ц к и й. Наталья Савельевна Ракитина. Президиум Академии наук СССР награждает вас грамотой. (Пауза.) А за успехи в стрелковых соревнованиях, проведенных советскими и французскими учеными на космическом полигоне, президент дарит вам (достает из шкафа зачехленное ружье) ружье, о котором мечтают лучшие охотники мира!.. (Расчехляет ружье, подает его Наташке.)

Н а т а ш к а. Ой!.. (Прижимая ружье к груди.) Спасибо… Спасибо!.. Егор, помнишь, об этом ружье когда-то говорил папа?.. Ружье королей и чемпионов!..


Егор сидит угрюмо, вертит в руках ключи.


Б о р о н е ц к и й. От души поздравляю всех вас, дорогие друзья, с наградами и подарками! Пользуясь тем, что все вы теперь состоите в родстве и являете собой дружную и единую ракитинско-истоминскую семью, хочу напомнить Сергею Леонидовичу один разговор, который был у него с отцом два года назад. Леонид Сергеевич недавно доверительно поделился со мной и, признаться (Сергею), я пришел в восторг от вашего мужества и благородства.

С е р г е й. Что-то не догадываюсь. О чем это вы, Борис Григорьевич?

Б о р о н е ц к и й. Когда профессора Ракитина переводили в Москву, его сын Сергей Ракитин, к великому огорчению родителей, ехать в Москву наотрез отказался. Вспомнили? Тогда вы так и заявили отцу: «Я люблю Москву!.. Но я не хочу въезжать в нее как довесок! Я въеду в Москву тогда, когда Москва позовет меня, когда ей буду нужен я, а не мой отец!..» (Пауза.) Сейчас у вас, Сергей Леонидович, за плечами годы напряженной работы на островке в Ледовитом океане. Ваши отчеты по научному уровню — уже почти законченная диссертация. Вы блестяще проявили свои способности во Французской Гвиане, и я как официальное лицо от имени президиума Академии наук заявляю вам: «Москва зовет вас!.. Москве вы нужны!..» (Пауза.) Очень жаль, что рядом с нами сейчас нет Леонида Сергеевича. (Прошелся по кабинету.) Ордер на двухкомнатную квартиру, кстати в этом же доме, на проспекте Вернадского, вы можете получить сегодня в управлении делами. (Оглядывая всех.) Думаю, что на новоселье Ракитины и Истомины меня пригласят?


Зазвонил телефон. Боронецкий поднял трубку и тут же опустил ее.


Вы хотели что-то сказать, Сергей Леонидович?

С е р г е й (встал, волнуется). От себя и от имени своих друзей я хочу поблагодарить лично вас, Борис Григорьевич, президиум Академии, президента за награды и подарки. Все мы тронуты и счастливы. Но… ордер на московскую квартиру… Ко времени ли он?.. Дело в том, что совместно с нашим руководителем академиком Островерховым мы запланировали новую большую работу на островах Франца-Иосифа. Эта работа займет не менее пяти — семи лет. Вы только что сказали, что наш отчет, который мы сделали с Егором Истоминым, уже почти кандидатские диссертации. Спасибо за такую высокую оценку нашей работы. Но в ближайшие пять — семь лет нам будет просто некогда заняться ни кандидатским минимумом, ни той сложной процедурой, которую не избежать при защите.

Б о р о н е ц к и й. Как? Вы не думаете о защите диссертации, которая вами уже почти написана? Позвольте вас спросить: вы ученый или кто?

С е р г е й (после паузы). Мы — солдаты.

Б о р о н е ц к и й. Как прикажете вас понимать?

С е р г е й. Мы берем города и не думаем об орденах.

Б о р о н е ц к и й. Вы даже отказываетесь от работы в нашем Центральном институте? Отказываетесь от Москвы?!.

С е р г е й. Еще раз повторяю, Борис Григорьевич: у меня есть мой учитель — академик Островерхов. И если я сегодня что-то стою в науке, то всем этим обязан своему учителю. В своих планах я сейчас изменить ничего не могу.

Е г о р (кладет ключи и ордер на стол). И не хотим!..

Б о р о н е ц к и й (Егору). И вы?!

Е г о р. Я сибиряк, Борис Григорьевич… Сибиряк в десятом колене… Со времен Ермака…

Б о р о н е ц к и й (потрясен). Это что — заговор?! Я спрашиваю — это заговор?!.


В кабинет входит  О с т р о в е р х о в. Он взволнован.


О с т р о в е р х о в. Нет, Борис Григорьевич, это — не заговор!


Все, кроме Боронецкого, двинулись к Островерхову, радостно зашумели.


Б о р о н е ц к и й (несколько растерявшись). Да, да… Я вас ждал… Здравствуйте, Илларион Александрович. Вы сказали, что у вас ко мне есть серьезный разговор?

О с т р о в е р х о в. Этот разговор уже состоялся.

Б о р о н е ц к и й. То есть как состоялся?

О с т р о в е р х о в. Его только что провели мои ученики. Мои верные друзья!.. (Обнимает поочередно Сергея и Егора.) А сейчас мы очень торопимся. В нашем распоряжении два дня. (Сергею.) Сережа, поезжай на Казанский вокзал. Вот возьми мое депутатское удостоверение. (Передает Сергею удостоверение.) Забронируй три купе на послезавтра. На наш фирменный, «Сибиряк». А ты, Егор Савельевич, и вы, Элен, поезжайте на Ленинский проспект в магазин «Охота и спорт». (Достает деньги, протягивает их Егору.) Купите две резиновых надувных лодки. Скоро открывается охота. Пусть только хорошенько упакуют. Я остановился в «России», южная сторона, десятый этаж, номер 527. Вечером всех вас жду у себя в гостинице.

Е г о р. Деньги у меня есть, Илларион Александрович.

О с т р о в е р х о в (строго). Будешь тратить их свободно, когда станешь академиком.

Б о р о н е ц к и й. Широко живете, Илларион Александрович, с размахом…

О с т р о в е р х о в. По-нашему, по-сибирски!

Б о р о н е ц к и й. Вы, как мне стало известно, тоже собираетесь на Северный полюс?

О с т р о в е р х о в. Непременно.

Б о р о н е ц к и й. И даже намерены принять участие в концерте, который готовят ваши ученики?

О с т р о в е р х о в. Обязательно! Вот жаль, что в кабинетах академиков не водится музыкальных инструментов, а то мы могли бы показать вам свой главный фирменный номер.

Б о р о н е ц к и й. И как же, позвольте вас спросить, называется ваш главный фирменный номер?

О с т р о в е р х о в. «Гимн укротителей молний».

Б о р о н е ц к и й. О!.. Звучит символически! Если б знал заранее — прикатил бы из дома рояль.

Н а т а ш к а. Илларион Александрович, а у нас с собой…

О с т р о в е р х о в. Что у вас с собой?

Н а т а ш к а. Гитара… Там, в приемной…

О с т р о в е р х о в. Давайте ее сюда!


Наташка выскакивает в приемную и тут же возвращается с гитарой. Передает ее Сергею. Боронецкий растерян.


(Боронецкому.) С вашего позволения, можно начинать? Мы тихо. (Закрывает дверь.) Всего-навсего полярная песня. Слова Егора Истомина, музыка Сергея Ракитина. Хормейстер Наташа Ракитина. (Наташке.) Наташа, прошу!


Наташка вскакивает на журнальный столик посреди кабинета, вскидывает руки, готовясь к дирижированию.


Н а т а ш к а. Сережа, начинай!.. (Взмахнула руками.)


Сергей трогает струны гитары, поет. Последние две строки каждого куплета повторяют все вместе.


Мы с нашей спутницей заветною, гитарою,
Заглушим водопадов дикий шум,
Туманы Лондона развесим над Сахарою
И ливни Конго повернем на Каракум.
Да, мы упрямые… Мы молнии взнуздаем,
В карете грома понесемся, где жара…
Да, мы дотошные… И завтра мы узнаем,
Что было тайной и загадкою вчера.
Какими б странами ни были очарованы,
Как ни манили бы нас небеса и ширь, —
Сердцами юными мы навсегда прикованы
К тебе, родная матушка Сибирь!..
Пусть эту песню наши будущие внуки,
Как эстафету, в бесконечность пронесут.
И все, что сделали вот эти, эти руки —
Мы отдаем на их далекий строгий суд.

Занавес.


1974

СЕРЖАНТ МИЛИЦИИ Пьеса в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Н и к о л а й  З а х а р о в — сержант милиции.

М а р и я  С е р г е е в н а — мать Захарова.

Н а т а ш а  Л у г о в а — студентка университета.

Е л е н а  П р о х о р о в н а — мать Наташи.

В и к т о р  Л е н ч и к — студент университета.

А л е к с е й  С е в е р ц е в — паренек из провинции.

М а й о р  Г р и г о р ь е в — начальник уголовного розыска вокзальной милиции.

Л е й т е н а н т  Г у с е н и ц ы н  — оперуполномоченный милиции.

З а й ч и к — сержант вокзальной милиции.

К н я з ь }

Т о л и к }

С е р ы й } — воры-рецидивисты.

К а т ю ш а — подруга Толика.

Ц ы г а н к а.

Д а м а  в  х а л а т е.

С и б и р я к.

П е р в а я  с т у д е н т к а.

В т о р а я  с т у д е н т к а.

М и л и ц и о н е р.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ
Вокзал. Стойка буфета. За стойкой стоят трое: К н я з ь, Т о л и к  и  С е р ы й. Спокойно пьют пиво, время от времени бросают взгляды в глубину зала, где сквозь дымку видна толпа пассажиров.


К н я з ь (Серому). Как ты мог упустить этот чемодан, потомок крокодилов!.. Разве так работают?!

С е р ы й. Старикан узырил. Шум поднял. Но ничего, я у него кое-что на память прихватил. (Показывает маленький сверточек.)

К н я з ь. Что здесь?

С е р ы й (разворачивает тряпицу). Украинская ветчина. Пятислойная… Под пиво лучше не найдешь.

К н я з ь (выхватывает из рук Серого сало и бросает его в урну). Ты что, подлюга, засыпаться хочешь? Сколько раз я тебя за эти штучки-дрючки уродовал?!


Серый насупился. Молча смотрит на урну.


Т о л и к. Оставь его, Князь. Горбатого исправит могила. Кажется, в нашу сторону движется интересный клиент.

К н я з ь (вглядываясь в глубину вокзала). Да, корабль плывет к нашим берегам. И кажется, набит цикорием.

Т о л и к. Идем под занавес?

К н я з ь. Идем. Корабль швартуется. Отойдите на минутку. Подойдете, когда дам знак.


Толик и Серый отходят от буфета. К стойке подходит  А л е к с е й  С е в е р ц е в, молодой высокий парень с чемоданчиком в руках. Одет по-деревенски.


С е в е р ц е в (к буфетчице). Пожалуйста, бутылочку фруктовой воды.

К н я з ь (развязно). Разве московские гости пьют фруктовую воду?

С е в е р ц е в (повернувшись к Князю). А что вы советуете?

К н я з ь. Пиво!.. Рекомендую! Такого пива, дружище, ты у себя в деревне не пробовал.

С е в е р ц е в (буфетчице). Прошу бутылочку пива.

К н я з ь. Первое дело к пиву — бутерброд с копченой колбаской. Нужно привыкать к столичной культуре.

С е в е р ц е в (буфетчице). Пожалуйста, бутерброд с колбасой. (Пьет пиво, закусывает.)

К н я з ь (тайком достает из кармана бутылку водки, оглядываясь, откупоривает ее. К буфетчице). Софочка, два стаканчика.


Буфетчица ставит на стойку два пустых стакана.


(Наливая в стакан водку.) Прошу, дружище, разделить со мной компанию.

С е в е р ц е в. Я водку не пью.

К н я з ь. Такой сильный, представительный мужчина — и не пьете водку! Здоровьишко барахлит?

С е в е р ц е в. Да нет, со здоровьем все в порядке. Но я ведь только с поезда, у меня еще дела…

К н я з ь. Если не секрет, что это за дела? Наверное, пересадка, хлопоты с билетом, а тут еще и на Москву-матушку хочется взглянуть. Кремль, музеи, Третьяковка… Угадал? (Оглядываясь, пьет водку.)

С е в е р ц е в. Не угадали. Я уже приехал к месту назначения.

К н я з ь. По глазам вижу — учиться. (Пьет пиво.)

С е в е р ц е в. Да.

К н я з ь. В институт?

С е в е р ц е в. В университет.

К н я з ь. Ого, куда махнул! Случайно не из Сибири?

С е в е р ц е в. Точно.

К н я з ь (увидев проходившего мимо буфета сержанта Захарова, спрятал бутылку водки в карман). Верно говорят, что птицу по полету видно. По костям можно догадаться, что из Сибири. Сибиряки — ребята что надо: рослые, ладные, коня на скаку остановят, в горящую избу войдут… Да, Сибирь — край могучий, приходилось и мне там бывать. Полюбил я ваши края. Ох, как полюбил!.. Откуда сам-то?

С е в е р ц е в. Из-под Новосибирска.

К н я з ь. Да что ты говоришь?! Вот ведь совпадение! А я в Новосибирске два года работал.

С е в е р ц е в. А я там учился.

К н я з ь. Неужели?! Вот здорово! У меня там братень работает. На центральной улице живет. Как ее… Фу ты, черт, вот память!

С е в е р ц е в. Красный проспект?

К н я з ь. Да, да, точно, Красный проспект. Хорош городок! Не городок, а, прямо скажем, городище. Дай ему еще десяток лет — он и Москву за пояс заткнет. Люблю новосибирцев! Сильный народ! Ну, вздрогнем, что ли? Один страсть как не люблю пить эту заразу. (Пододвигает стакан с водкой к Северцеву. Наливает в свой стакан.) Да, кстати, нам пора бы уже и познакомиться. Пьем, можно сказать, как земляки, а друг друга не знаем.

С е в е р ц е в (протягивает руку Князю). Алексей Северцев.

К н я з ь (жмет руку Северцеву). Константин Сергеевич. Инженер московского машиностроительного завода. Можете звать просто Костей. (Отпив из кружки несколько глотков пива.) Значит, в Московский университет направил лыжи?

С е в е р ц е в. Вроде бы так.

К н я з ь. По такому торжественному случаю не выпить — грех. Говорят, хорошая примета. (Чокается с Северцевым.)

С е в е р ц е в. Нет, нет… Что вы!.. Я только с поезда… Мне нужно ехать в университет, устраиваться с общежитием.

К н я з ь (внушительно). Чепуха! Сто грамм для такой фигуры — как слону дробина. Пока доедешь, Алешенька, все выветрится. За знакомство!


Подходят  Т о л и к  и  С е р ы й.


О, дружище, твое студенческое крещение мы можем провести в настоящем студенческом кругу! Знакомься, Алеша: мой старый друг Толик Люхин, студент Московского юридического института, большой знаток уголовного права и криминалистики. А это — Геннадий Серов, или просто Серый. Способностей самых заурядных. Хотел стать хирургом, да душонка слабовата. Из операционной его всегда выносили на носилках. (Буфетчице.) Еще два пустых стаканчика и четыре бутылочки пива.


Буфетчица ставит на стойку четыре бутылки пива и два пустых стакана.


Ну, друзья, пьем! За новую студенческую единицу! (Разливая по стаканам водку, чокается со всеми, подносит стакан ко рту, морщится.) Эх, Зоинька! (Пьет, нюхает хлеб.)


Пьют и остальные.


(Подкладывает Северцеву бутерброд.) Тебе повезло, Алешенька, что ты встретил меня и моих друзей. Москва — это столица. Да, чуть не забыл: в университете у меня дядя. Правда, не директор, но ворочает делами — дай бог! Будут недоразумения — рассчитывай на меня.

С е в е р ц е в (слегка опьянев). Спасибо… Мне пора ехать. Еще не определился с общежитием, а знакомых в Москве нет.

К н я з ь. Голубчик! У тебя в Москве есть новые друзья. Ты что: не веришь в силу своих друзей?

С е в е р ц е в (смущенно). Почему?.. Я рад, чтопознакомился с вами, но мне не хотелось бы стеснять вас.

К н я з ь. Пустяки!.. Толик, Алеше с дороги нужно отдохнуть. Можешь организовать?

Т о л и к. Отдельная дачная комната с окнами в сад и чистая постель в его распоряжении.

К н я з ь (Алексею). Ну вот, а ты, земляк, волновался! Только учти, Алешенька, до сентября еще больше месяца, придется пока без стипендии. Выдержишь?

С е в е р ц е в. Выдержу. В прошлом отчетном году получили неплохо.


Увидев проходившего мимо буфета сержанта  З а х а р о в а, Князь, Толик и Серый встали к нему спиной.


К н я з ь (дождавшись, когда скроется Захаров). Я об этом спросил, Алешенька, на всякий случай. Москва хоть и большая деревня, а у тетки не пообедаешь. (Буфетчице.) Софочка, получи. (Кладет на стойку деньги.)

С е в е р ц е в (лезет в карман). Я могу заплатить.

К н я з ь (удерживая Северцева). Не горячись, Алешенька. Твои пиастры и тугрики тебе еще пригодятся. (Небрежно отодвигает положенную официанткой сдачу.) А сейчас, братцы, предлагаю перейти в ресторанчик. Перехватим чего-нибудь горяченького.

С е в е р ц е в (тревожно). В ресторан?

К н я з ь. Чего испугался? Это совсем рядом. За стеной. Одно наслаждение. Там стены дышат ландышем. А официанточки!.. (Целует кончики пальцев.) Алешенька, начинай жить по-студенчески, по-столичному! А главное — держись за друзей!


Северцев нагнулся, чтобы поднять чемодан, но его удержал Князь.


(С укоризной глядя на Толика.) Ты только сегодня рассеян и невнимателен или вообще невоспитан? Алеша с дороги устал, а ты не можешь поднести его чемоданчик.


Толик берет чемодан Северцева. Все четверо идут к двери, над которой висит вывеска «Ресторан».

На сцене постепенно темнеет. Где-то вдали горят огни города, потом сцена погружается в абсолютный мрак. Из глубины ресторана доносится легкая эстрадная песенка:

Когда сирень
И майский день
Друг друга, не стыдясь, целуют,
Пускай смешно,
Пускай грешно,
А я тебя ревную.

Затемнение.

КАРТИНА ВТОРАЯ
По пустынному перрону медленно прохаживается сержант милиции  З а х а р о в. Рядом с колонной, подпирающей стеклянную крышу, стоит урна. Со стороны вокзала медленно идут  Л е н ч и к  и  д в е  д е в у ш к и. Ленчик одет в модную кофту. На его голове широкополая соломенная шляпа. Он высок, статен, изящен.


Л е н ч и к. Я отвечал ему блестяще! Богатые иллюстрации, обоснованные положения и, представьте себе, — тройка. Д-да, тройка! Это же возмутительно! Гробить за то, что я не посещал его нудные лекции, — это хамство! (Небрежно бросает окурок на землю.)

З а х а р о в. Молодой человек, для этого есть урна. (Жестом останавливает Ленчика.)

Л е н ч и к. Какая урна?

З а х а р о в. Та самая, мимо которой вы бросили окурок.

Л е н ч и к. Пардон! (Со вздохом.) Промазал. Метился в урну и… промах. (Сделав нечто вроде реверанса, направляется к девушкам.)

З а х а р о в. Гражданин, вернитесь. (Свистит.)

Л е н ч и к (возвратившись к Захарову). Слушаю вас.

З а х а р о в. Поднимите.

Л е н ч и к. Что-о-о?!

З а х а р о в (настойчиво). Поднимите окурок!

Л е н ч и к. Тут два окурка, и я вряд ли узнаю, какой из них мой.

З а х а р о в. Предупреждаю последний раз, гражданин, поднимите окурок!

Л е н ч и к (с иронией, наставительно). Товарищ сержант, нужно хоть капельку уважать достоинство молодых людей, когда они в обществе девушек.

З а х а р о в. Ваши документы.

Л е н ч и к. Пожалуйста! (Подает студенческий билет. Испуганно.) Полагаю, студенту вы сделаете скидку?

З а х а р о в. Ваш паспорт.

Л е н ч и к. Извините, с собой не ношу.

З а х а р о в. Пройдемте.

Л е н ч и к. Простите… Но куда и зачем? И что я такого сделал? Какой-то несчастный окурок — и вдруг… Простите меня, товарищ сержант… (Покорно идет за сержантом, одновременно оглядывается в сторону девушек, которые спрятались за колонну.)


Затемнение.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Дежурная комната вокзальной милиции. За столом сидит лейтенант милиции  Г у с е н и ц ы н. Не поднимая головы, он что-то пишет.

Входит  Л е н ч и к, за ним  З а х а р о в.


З а х а р о в (подходит к столу, кладет перед Гусеницыным студенческий билет Ленчика). Товарищ лейтенант, гражданин нарушил порядок в общественном месте и отказался выполнить мое требование.

Г у с е н и ц ы н (подняв голову от стола. Ленчику). Что вы сделали?

Л е н ч и к (подчеркнуто вежливо). Понимаете, товарищ лейтенант, получился маленький прокол: бросил по ошибке, совсем нечаянно, окурок не туда, куда следует…

Г у с е н и ц ы н (глядя в студенческий билет). Как же так, гражданин? Это еще темному человеку простительно, приезжему, а вы — москвич, студент, хвилософией занимаетесь, а нарушаете порядок. Не годится, не годится… Платите штраф. (Достает из кармана книжку со штрафными квитанциями.) Три рубля.

Л е н ч и к (обшарив карманы). Я случайно… без денег. Разрешите позвонить домой? (Протягивает руку к телефону.)

Г у с е н и ц ы н. Звоните.


Входит майор  Г р и г о р ь е в. Он слышит телефонный разговор Ленчика.


Л е н ч и к (набирает номер телефона). Мама?.. У меня неприятности. Что, что… Задержали на вокзале. Я в милиции. Детали потом! Мне срочно нужны деньги, ты понимаешь — срочно!.. Необходимо заплатить штраф. Червонец!.. Садись в машину и… Да, да, да… Я нахожусь в отделении милиции Казанского вокзала. (Бросает трубку.)

Г р и г о р ь е в. Кто ваши родители, молодой человек?

Л е н ч и к. Отец профессор, мать домохозяйка.

Г р и г о р ь е в (рассматривая студенческий билет). Значит, юрист? Будущий блюститель законности?

Л е н ч и к. Как видите…

Г р и г о р ь е в. Нехорошо, нехорошо…

Л е н ч и к (обращаясь то к Захарову, то к Григорьеву). Товарищи, поймите меня правильно… Я не мог поднять окурок. Я был с девушками.


Пауза.


Г р и г о р ь е в. Но сейчас вы без девушек. Сейчас вы можете исправить свою ошибку?

Л е н ч и к. Конечно…

Г р и г о р ь е в (Захарову). Сержант, проводите гражданина.


Захаров и Ленчик выходят из дежурной комнаты. Раздается телефонный звонок.


Г р и г о р ь е в (снимает трубку). Майор Григорьев слушает. (Гусеницыну.) На пятом посту задержаны два пьяных. Буянят. Кто там сейчас?

Г у с е н и ц ы н. Старшина Хведоров.

Г р и г о р ь е в. Помогите ему.


Гусеницын уходит. Входит  З а х а р о в.


Ну как — поднял профессорский отрок свой окурок?

З а х а р о в. На его беду, рядом с урной лежало уже три окурка.

Г р и г о р ь е в. И как же вы вышли из положения?

З а х а р о в. Пришлось поднять все три.

Г р и г о р ь е в. Правильно! Так держать, сержант! (Подходит к окну, раскрывает настежь створки.)


С улицы доносится вокзальный гул, похожий на пчелиный улей. Изредка слышатся гудки автомашин, звонки трамваев.


Слышишь, старина, как гудит вокзал?

З а х а р о в. Слышу, товарищ майор. Я к нему уже привык. Даже не замечаю.

Г р и г о р ь е в. А я его слушаю уже двадцать пять лет. И мне этот гул кажется самой дорогой музыкой. Нет, ты только вслушайся — какие в этом гуле мелодии, какие переливы и рулады… Ни один композитор не сможет создать такое произведение, чтобы вместить в него все эти звуки… А почему? Да потому, что здесь, на вокзале, — особая жизнь. Здесь сплелись тысячи, десятки тысяч разных дорог. И у каждой дороги свое сердце, свой мир, своя судьба. Вот так-то, брат… (Подходит к столу.) Что-то ты за последнее время похудел, старик?

З а х а р о в. Экзамены, товарищ майор. (Достает из планшета лист бумаги, разворачивает его, кладет перед майором.)

Г р и г о р ь е в (делая вид, что не заметил положенного на стол листа). Какие экзамены?

З а х а р о в. За третий курс юрфака МГУ.

Г р и г о р ь е в. Ах да!.. Я и забыл, что не только в Холмогорах рождаются Ломоносовы. Как это у него там:

Дерзайте, ныне ободренны,
Раченьем вашим доказать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать…
Так, что ли?

З а х а р о в. Так, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. Сколько лет тебе, Захаров? Все хочу спросить и забываю.

З а х а р о в. Двадцать семь стукнуло.

Г р и г о р ь е в. И до сих пор не женат?

З а х а р о в. Как видите.

Г р и г о р ь е в. Нехорошо, нехорошо… В этом возрасте надо иметь семью, детей… Я знаю, ты сейчас мне скажешь: работа, учеба в университете, не разорваться же. Все это так. Но пойми, голубчик, годы идут незаметно. И не идут, а скачут. Не успеешь оглянуться — тебе уже тридцать… А когда перевалит на четвертый десяток, там уже труднее решаться на женитьбу. По себе знаю. Я вот упустил это самое золотое времечко, а сейчас куликаю со своей старухой вдвоем. Детей нет. А без детей — какая семья?.. (Пауза.) Девушку-то хоть имеешь?

З а х а р о в. Имею.

Г р и г о р ь е в. Ну и как?

З а х а р о в. Ничего.

Г р и г о р ь е в. Из ничего пирог не испечешь. Ответь мне толком: кто она — невеста или просто так, товарищ?

З а х а р о в (смущенно). У меня с ней… давнишняя дружба, еще со школы.

Г р и г о р ь е в. Невеста?

З а х а р о в. Вроде так.

Г р и г о р ь е в. Ну что ж, давай, давай! (Шутливо.) Не позовешь на свадьбу — получишь взыскание. Понял?

З а х а р о в. Понял, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. Кто она?

З а х а р о в. Студентка.

Г р и г о р ь е в. Красивая?

З а х а р о в. Очень красивая.

Г р и г о р ь е в. Это хорошо. Значит, любишь. (Только теперь заметил перед собой лист бумаги.) А это что такое?

З а х а р о в. Направление на следственную практику.

Г р и г о р ь е в (читает). Прямо к нам?.. Ну что ж — прекрасно!.. Великолепно!.. Для практики у нас найдутся подходящие объекты. Вокзал наш, как великий сибирский тракт, здесь всякого брата хватает… Мошенники, мелкие воришки, подсадчики, наводчики и даже аферисты… Какая только шушпарь не прошла через мои руки. (Пауза.) К кому тебя прикрепить?

З а х а р о в. Об этом я еще не подумал, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. А ты подумай. Это серьезно. Может, к лейтенанту Гусеницыну?

З а х а р о в. Если только для грызни, то можно.


Входит  Г у с е н и ц ы н.


Г у с е н и ц ы н. Товарищ майор, на пятом посту задержаны два пьяных хулигана. Приставали к женщине.

Г р и г о р ь е в. Где они?

Г у с е н и ц ы н. Отправил в вытрезвитель.

Г р и г о р ь е в (подает Гусеницыну направление Захарова). Ваше мнение, лейтенант?

Г у с е н и ц ы н (долго читает направление, шевелит губами). Хвакт отрадный. Поздравляю вас, товарищ сержант. Тех, кто работает над повышением своего образования, мы завсегда приветствуем.

З а х а р о в. Спасибо.


В комнату входит сержант  З а й ч и к. Пройдя мимо Гусеницына, он незаметно выводят мелом на выступе стены две крупные буквы «ХВ». Проводит бархоткой по зеркальным носкам ботинок и так же незаметно исчезает.


Г р и г о р ь е в (Захарову). Пойдем-ка, сержант, пройдемся по постам. (Гусеницыну.) Будут звонить из управления — пошлите за мной дежурного милиционера.

Г у с е н и ц ы н. Слушаюсь.

Г р и г о р ь е в. Я буду через час. (Уходит.)


Захаров следует за ним.


Г у с е н и ц ы н (встает, потягивается, подходит к стеклянной дверке книжного шкафа, смотрится в нее, прихорашивается, рассматривает свою новую фуражку). Хвасончик ничего. Для старшего комсостава шили. (Увидел на выступе стены буквы «ХВ», отшатнулся.) Окромя Захарова некому! Почерк его… (Стирает ладонью буквы.) Обожди, я тебе еще покажу!.. Ты у меня попишешь на стенках!..


Вбегает сержант  З а й ч и к.


З а й ч и к. Товарищ лейтенант, вас вызывает майор Григорьев. Он на четвертом посту.

Г у с е н и ц ы н (поспешно вытирает руки). Останьтесь за меня, сержант. (Убегает.)


Входит  З а х а р о в.


З а х а р о в (подходит к телефону). Дай-ка я, покуда нет начальства, позвоню.

З а й ч и к. Для тебя, Николашка, хоть в огонь, хоть в воду. Хочешь — садись на меня верхом, и я повезу тебя на Курилы.

З а х а р о в (набирает номер телефона). Это за что же такое почтение?

З а й ч и к. За то, что лишь один ты на партсобрании, как вепрь, кромсаешься с Гусеницыным. Все языки закусили, боятся его скорпионских укусов, а ты правду-матку ему в глаза рубишь. Правда, хоть и тебе от него достается на орехи, но ты не трусишь.

З а х а р о в (в трубку). Наташа? Здравствуй. Кончил. (Смотрит на часы.) Да, сейчас. Сдам оружие, заеду домой на полчасика и к трем буду у тебя. Что? Только что пришла? Как сдала? Пятерка? Поздравляю. Напеть? (Осматривается.) Почему именно первый куплет? (Пауза.) Только чур: если песня оборвется — значит, в дежурку зашел кто-то из начальства. Сейчас мы здесь витийствуем вдвоем с Зайчиком. (Прокашливается, тихо поет в трубку.)

Фонари одиноко горят,
Спят фонтаны, и спит мостовая,
Москвичи утомленные спят,
Москвичи отдыхают.
В небе месяц повис голубой,
Как в косе твоей розовый бант,
Спи, Москва, бережет твой покой
Милицейский сержант…
Что? Хорошего понемножку, аплодисменты отставить!.. Бегу, бегу… К трем обязательно буду. (Кладет трубку, быстро уходит.)


В дежурную комнату в сопровождении пожилого  м и л и ц и о н е р а  входит  А л е к с е й  С е в е р ц е в. Он без чемодана и без пиджака. Голова его забинтована. Лицо в кровоподтеках, распухло. Рубашка на нем грязная, во многих местах порвана.


З а й ч и к (окинув взглядом Северцева). Что случилось?

М и л и ц и о н е р. Все расскажет сам. Я пойду на пост. (Уходит.)

З а й ч и к (подходит к Северцеву). Где это тебя так разрисовали?


Наклонив голову, Северцев горько рыдает.


Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Гостиная в квартире Луговых. Прямо — стеклянная дверь на балкон. Справа — дверь в комнату Наташи. Слева — дверь в спальню Елены Прохоровны. Комната богато и со вкусом обставлена. На стенах много картин. Среди них в черной раме портрет генерал-лейтенанта. Его грудь в орденах. Это — отец Наташи. Н а т а ш а  лежит на тахте с раскрытой книгой. Входит  Е л е н а  П р о х о р о в н а.


Е л е н а  П р о х о р о в н а. Ты с кем только что разговаривала по телефону?

Н а т а ш а. С Николаем.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Когда все это кончится?

Н а т а ш а. Ты о чем?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Меня это начинает раздражать.

Н а т а ш а. Я об этом знаю, мамочка, но ты неправа.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. В чем я неправа?

Н а т а ш а (смотрит на портрет отца). Когда вы с папой встретились, он ведь тоже был не генералом.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да как ты смеешь равнять своего покойного отца, легендарного генерала, с каким-то вокзальным милиционером?! В честь отца государство взяло нас на персональное социальное обеспечение!..

Н а т а ш а. Ты меня не поняла…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Скажу тебе как мать: рано или поздно с Николаем ты все равно расстанешься. И лучше раньше, чем поздно. А вот свое отношение к Виктору ты должна изменить. Ты его просто унижаешь. (Подходит к окну.) Подойди сюда, посмотри!.. Чего он привязался к прохожему? Что он такого сделал? Всего-навсего попытался перейти улицу не там, где положено. Как это унизительно! Стоит пугалом целыми днями посреди улицы и машет руками.

Н а т а ш а. Он выполняет свой долг. Несет государственную службу.

Е л е н а  П р о х о р о в н а (спокойно). А разве я возражаю против того, чему вас учат в университетах? Я только хочу, чтобы красивое ты отличала от уродливого, возвышенное от пошлого.

Н а т а ш а (задорно). Хорошо! Допустим, что у этого гражданина в шляпе, которого только что остановили за пустяк, отвратительное настроение. Пусть ему кажется, что его напрасно отчитали. Может, даже оштрафовали на рубль. Но какое горе свалится на родных и близких этого гражданина, если при переходе улицы его собьет машина?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Ты берешь крайний случай.

Н а т а ш а. Мамочка, ты просто не знаешь статистики московских катастроф.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Какая ты все еще глупенькая. Разве я оспариваю полезность милиции?

Н а т а ш а. Не понимаю одного — почему ты с каким-то особым наслаждением хочешь порвать нашу дружбу с Николаем? Что он тебе сделал плохого?

Е л е н а  П р о х о р о в н а (строго). Как мать я не допущу ничего серьезного между тобой и Николаем! Вы никогда не будете вместе! Все, что ты от него ожидаешь, то, что он где-то там учится заочно, это еще журавль в небе. А вот если бы ты помягче да поласковей относилась к Виктору, он давно бы сделал предложение.

Н а т а ш а. Он уже трижды его делал.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Как делал? А ты?

Н а т а ш а. Я трижды отказала. И просила, чтоб он не приставал больше со своими предложениями.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Боюсь только одного: когда ты повзрослеешь — будет уже поздно. (Пауза.) Да, чуть не забыла: Виктор сегодня приглашен к нам на пироги.

Н а т а ш а. Кто его приглашал?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Я.

Н а т а ш а. Сейчас придет Николай, и мы поедем с ним на пляж. А вечером идем в кино, у нас уже билеты.

Е л е н а  П р о х о р о в н а (строго). Никуда ты не пойдешь: ни на пляж, ни в кино!

Н а т а ш а. Я пойду и на пляж, и в кино!

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Ну что ж, поступай как знаешь. Ты уже взрослая. (Уходит в свою комнату.)


Наташа садится за стол. Обхватила голову руками.

Звонок в коридоре. Идет открывать дверь. Возвращается с  Л е н ч и к о м. В руках у него огромный букет цветов.


Л е н ч и к. Как экзамен?

Н а т а ш а. Пятерка.

Л е н ч и к (вручает Наташе цветы). Поздравляю! В нашей пресловутой пятибалльной системе ты все пять лет катишься на гребне девятого вала. А у меня сегодня прокол. (Пренебрежительно.) И ведь придумали ученые юристы какое-то колхозное право. Устав сельскохозяйственной артели, трудодни, хлебосдачу, гектары, неустойки… Тоска зеленая!.. Ведь ничего этого мне в жизни не понадобится. Под моими подошвами всегда будет шуршать асфальт Арбата и улицы Горького.

Н а т а ш а. Тройка?

Л е н ч и к. Четверка. А впрочем — все это чепуха! Хочешь, я расскажу тебе забавную историю? Иду я вчера с Лариской и Светкой из университета, собрались махнуть на дачу. И представь себе — на перроне имел неосторожность бросить окурок мимо урны. И что же ты думаешь? Откуда ни возьмись — он.

Н а т а ш к а. Кто это он?

Л е н ч и к. Известно кто — милиционер. Привязался. Поднимите! Пристал, как смола. Я вначале подумал, что детина в мундире шутит, ну и, понятно, не обращаю внимания. Он свистеть. Задержал. Меня это дико возмутило!.. Я его так отчитал!.. Потом самому даже стало жалко бедняжку. Стоит как кумач красный и только глазами хлопает. Девчонки такой хохот подняли…

Н а т а ш а. Не нахожу ничего смешного.

Л е н ч и к. Не сердись, Натали. Смешное всегда останется смешным. И потом, разве это в какой-то степени относится к этому… Как его…

Н а т а ш а. Не «как его» и не к «этому», а к сержанту милиции. К простому милиционеру. И уж коли ты меня вынудил, то знай… (Пауза.) Я люблю его. Люблю давно, и он это знает. Теперь знаешь об этом и ты. А вот тебя, прости за откровенность, я никогда бы не смогла полюбить. Не смогла даже в том случае, если бы ты стал знаменитым. Ты не сердись, Виктор, тебя не за что любить.

Л е н ч и к. Где-то я читал, что красота женщины — родная сестра жестокости. (Пауза.) Ну что ж, продолжай.

Н а т а ш а. Хочешь, познакомлю? Я уверена, он тебе понравится. В нем ты найдешь то, чего не хватает нам. Воля!.. У него железная воля! Ну?

Л е н ч и к (с напускным равнодушием). Познакомиться? Пожалуйста. Но когда и где?

Н а т а ш а. Сегодня!.. Сейчас!.. Здесь!.. Он должен быть с минуты на минуту.

Л е н ч и к. Я даже не знаю, о чем с ним говорить? О литературе? Об искусстве?.. Для него это будет terra incognita. Ты хоть подскажи, в чем он наиболее подготовлен?

Н а т а ш а. С ним ты можешь говорить о чем угодно. О французской литературе, об испанской живописи, о советском спорте…


Звонок в коридоре.


Это он.

Л е н ч и к. Ну, если о чем угодно — я буду рад этому знакомству.


Наташа выбегает в коридор.


(Подходит к книжному шкафу, берет альбом с репродукциями картин.) На этой штуке он наверняка сорвется.


Входят  Н а т а ш а  и  З а х а р о в. Захаров в некотором замешательстве. Ленчик пока его не видит. Он увлекся альбомом.


Н а т а ш а (Виктору). Прошу познакомиться.

Л е н ч и к (поворачиваясь к вошедшим, роняет на пол альбом). Я… Простите… Виктор Ленчик… Оч-очень приятно…

Н а т а ш а (Виктору). Что с тобой? У тебя какой-то странный вид.

Л е н ч и к (хватаясь за сердце). Что-то неважно… с сердцем… Со вчерашнего дня какие-то странные перебои… На улице такая жара… И потом…


Из соседней комнаты показывается  Е л е н а  П р о х о р о в н а. Она в модном халате.


Е л е н а  П р о х о р о в н а. Виктор? Здравствуйте, голубчик! (Не замечая Николая.) Зайдите ко мне на минутку. У меня для вас сюрприз. (Уходит.)

Л е н ч и к (Наташе и Захарову). Прошу прощения… (Поклонившись, уходит в соседнюю комнату.)

Н а т а ш а. Что с ним? Таким я его никогда не видела!

З а х а р о в (серьезно). Ничего удивительного. Человек после экзаменов, переутомился, а тут еще духота такая.

Н а т а ш а. Может быть… Ну, что мне делать? Скажи, что делать? (Кладет руки на плечи Николая.) Ведь меня мама съела из-за тебя. Так дальше нельзя.

З а х а р о в. Я люблю тебя. Разве тебе этого мало?

Н а т а ш а. Уйди, ради бога, со своей работы. Перейди в другое место, я поговорю с папиными друзьями, они тебе помогут, они влиятельные люди.

З а х а р о в. Нет!..

Н а т а ш а. Так что же тогда делать?

З а х а р о в. Хочешь — сейчас же, сию минуту сделаю предложение? Пойдем к матери, будем просить ее благословения.

Н а т а ш а. Сейчас нельзя! Можно все испортить. У мамы больное сердце, она не переживет этого. (Грустно.) Скажи еще раз, что любишь меня.

З а х а р о в (слегка обнял Наташу). Дуреха ты моя. И откуда, с каких облаков ты свалилась на мою головушку?

Н а т а ш а (нежно). Подумаешь насчет другой работы?

З а х а р о в. Хорошо. Подумаю.


Из соседней комнаты выходят  Е л е н а  П р о х о р о в н а  и  Л е н ч и к.


Е л е н а  П р о х о р о в н а (удивленно глядя на Николая). Здравствуйте, Коля. Я не заметила, когда вы к нам пожаловали. А мы тут с Виктором заспорили относительно одной пушкинской строфы. Причем спорили на интерес. Или он мне плитку шоколада, или я ему бутылку шампанского. Третейским судьей выбираем вас. Вы не помните, как написано у Пушкина:

В одну телегу впрячь не можно
Коня и трепетную лань.
Или:

В телегу мы запрячь не можем
Коня и трепетную лань.
Тут, собственно, спор идет только о первой строке.

З а х а р о в. У Пушкина сказано:

В одну телегу впрячь не можно
Коня и трепетную лань.
(Слегка поклонившись.) Я больше не нужен?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Вот видите, я права! Вы, Виктор, проиграли!.. С вас шоколад! И не позже как к вечернему чаю. (Николаю, который уже стоит в дверях.) Так, значит, вы совершенно точно убеждены, Николай Александрович, что в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань?

З а х а р о в. Совершенно убежден! Их впрячь не можно. Вы удовлетворены?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Вполне!..

З а х а р о в (смотрит на часы. Наташе). Я опаздываю на работу. Вечером позвоню. До свиданья. (Уходит.)

Н а т а ш а (вдогонку). Коля, ты куда?.. Мы же собирались на пляж.

З а х а р о в (из коридора). У меня срочная работа.


Наташа идет за Захаровым.


Л е н ч и к. А он с характером.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да еще с каким! И, как видите, не глуп. Сразу понял, кого кроет эта пушкинская строфа. А так как спора у нас никакого не было — шоколад и шампанское мы должны подарить друг другу. Мы оба в выигрыше!..


Затемнение.

КАРТИНА ПЯТАЯ
Оперативная комната вокзальной милиции. Из окон видна привокзальная площадь. Изредка мелькают плывущие огни автомашин. За столом сидит  З а х а р о в. Он что-то пишет. Входит  З а й ч и к.


З а й ч и к. Салют Шерлоку Холмсу!..

З а х а р о в. Приветствую, Зайчик.

З а й ч и к. Ты что-то по ночам стал засиживаться?

З а х а р о в. Практика. Майор дал такое задание, что сам черт голову сломит.

З а й ч и к. Ну и как?

З а х а р о в. Свожу концы с концами.

З а й ч и к. Все с той аферисткой возишься?

З а х а р о в. Все с ней.

З а й ч и к. Сильна бродяга! У меня аж дух захватило, когда ее увидел. Уж больно красива, сатана! Вовек не подумал бы, что такая может обчистить как липку. Такой не только чемодан доверишь, но и душу в заклад оставишь. И как ты ее заарканил?

З а х а р о в. С божьей помощью, Зайчик.

З а й ч и к. Правду говорят, что только на одном нашем вокзале за этот год она восемь чемоданов увела?

З а х а р о в. Не восемь, а девять.

З а й ч и к. Ничего себе! Экстракласс!.. Да… Я бы тоже такую с удовольствием взял в разработочку. Хоть роман пиши. (Закуривает.) Сейчас-то что делаешь?

З а х а р о в. Оформляю документацию… Завтра сдаю дело в прокуратуру.

З а й ч и к. Значит, прощаешься со своей красавицей?

З а х а р о в. Прощаюсь, Зайчик, прощаюсь.

З а й ч и к. А самому, поди, жалко с такой богиней расставаться? По глазам вижу. Не хуже твоей Наташки.

З а х а р о в. Ты маг и волшебник, Зайчик.

З а й ч и к. После нее чем думаешь заняться?

З а х а р о в. А это уж что день пошлет и что майор прикажет.

З а й ч и к. Оно конечно… Наше дело шоферское… Как там… (Нахлобучил на глаза фуражку.) Бузуй туда, куда велит начальство. (Прислушивается, смотрит на потолок.) Слышишь: шаги? Это он. И чего, сердешный, до сих пор домой не едет? С утра до полуночи не уходит с вокзала. Не понимаю, что за человек? И потом, ты обратил внимание — как любит шпарить пословицами и поговорками. Откуда он их только выкапывает?

З а х а р о в. Это, Зайчик, страсть. Одни нажимают на вино, другие потеют над преферансом, третьи с ума сходят по футболу… У майора своя болезнь — мудрые словечки, афоризмы, пословицы…

З а й ч и к. Что правда, то правда. (Пауза.) А вот таким, как лейтенант Гусеницын, я бы и после смерти над могилкой вешал фанерку с объявлением: «Осторожней! Не подходите, покойничек кусается!..» Не человек, а скорпион. Туда, где опасно, не идет! Все ищет дела поспокойнее, все на приезжих больше налетает. Вчера оштрафовал старика на вокзале… А за что, спрашивается? За курево… А у старика и всего-то, может быть, в загашнике только на билет до дома было. Да и то в общем вагоне.

З а х а р о в. Что он, все этим сибиряком занимается?

З а й ч и к. Все Северцевым… Целый день сегодня бороздили по Москве, все искали рощу, где его как липку ободрали.

З а х а р о в. И что же — нашли?

З а й ч и к. Нашли… В поле ветер… Тут, Николашка, сработано чисто. Завезли парня в такие джунгли, где Макар телят не пас.

З а х а р о в. Приезжий?

З а й ч и к. Приехал поступать в университет. И не куда-нибудь, а на юридический. Ну, ясное дело, не успел выйти из вагона, как они тут как тут… Втерлись в друзья, затащили в ресторан, споили и ночью увезли на такси.

З а х а р о в. Откуда он?

З а й ч и к. Говорит, что из Новосибирска. Сегодня наводили справки — все сошлось. Уж больно о медали горюет. А как о комсомольском билете заговорили — побледнел, как полотно.

З а х а р о в. О какой медали?

З а й ч и к. О золотой. Парень школу в прошлом году закончил с золотой медалью. Ну и уплыла медалька. Даже документы и те, гады, забрали! В одних штанах да в рубашке на вокзал заявился. Ты что, разве не видел его?

З а х а р о в. Нет. Занят был своей красавицей.

З а й ч и к. Лицо раскрасили, как у врубелевского Демона. Видать, сопротивлялся. Парень здоровый. Но разве троих одолеешь?

З а х а р о в (задумчиво). Да… Вот тебе и поступил в университет. Встретила столица молодого сибиряка.


Входят  Г у с е н и ц ы н  и  С е в е р ц е в. Голова Северцева по-прежнему забинтована. Под правым глазом кровоподтек, на щеке и подбородке пластыри. Пиджак на нем с чужого плеча.


Г у с е н и ц ы н (садится за свой стол, жестом предлагает сесть и Северцеву). Что же будем делать дальше?

С е в е р ц е в (низко опустив голову). Не знаю.

Г у с е н и ц ы н. Не помните ни номера такси, на котором ехали, ни рощи, где вас ограбили, ни трамвая, на котором ехали на вокзал… Что же вы тогда помните?

С е в е р ц е в. Я был пьян, товарищ лейтенант. Помню только одни огни… Машина летела быстро… Было все красиво… Огни впереди, огни справа, огни слева. Потом шли по какому-то лесу… Потом… Об остальном я вам уже рассказывал.


Пауза.


Г у с е н и ц ы н (встает, подходит к карте города Москвы, показывает). Все вот эти зеленые пятна — сады, парки и скверы Москвы. А в Москве около восьми миллионов жителей. Да одних транзитных пассажиров через Москву за сутки проходит почти миллион. Попробуй найди ваших «друзей». Вот вам и обошелся ресторанчик в копейку. (Пауза.) Но ничего, зато наперед — наука. Теперь будете знать, как нужно поступать в университеты. Подумаешь: купец Иголкин заявился. Шампанского!.. Оркестр, играй хвокстрот!.. Нет, брат, Москва, она бьет с носка. Она не таким, как ты, крылья обламывала.


Захаров нервно прошелся по комнате. Курит. Еле сдерживает себя, чтоб не вмешаться в разговор лейтенанта с Северцевым.


З а х а р о в (подходя с документом к Гусеницыну). Товарищ лейтенант, посмотрите, пожалуйста, правильно я оформил протокол допроса?

Г у с е н и ц ы н. Не видите, что я занят?

З а х а р о в. Извините. (Отходит.)

Г у с е н и ц ы н (Северцеву). Родные или знакомые есть в Москве?

С е в е р ц е в. Нет.

Г у с е н и ц ы н. Как же думаете добираться до дома? (Пауза.) Вы что думаете: милиция — это богадельня? Выдаст билет в мягкий вагон и сто рублей на дорогу? Нет, брат, у нас таких хвондов нет. Мы учреждение государственное, а не хозрасчетное. Придется добираться самому.


Сверху по винтовой деревянной лестнице спускается майор  Г р и г о р ь е в. При виде майора Северцев встает.


Г р и г о р ь е в. Все ворожите, полуночники?

Г у с е н и ц ы н (вытянувшись). Продолжаю производить расследование, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. Ну и как?

Г у с е н и ц ы н. Пока все безрезультатно. Гражданин Северцев не может указать ни номера такси, ни номера трамвая, ни рощи, где его ограбили.

Г р и г о р ь е в. Место ограбления так и не нашли?

Г у с е н и ц ы н. С такими данными, товарищ майор, найти его никак невозможно.

Г р и г о р ь е в. Плохи ваши дела, товарищ Северцев. Обедали сегодня?


Северцев молчит.


Я спрашиваю — обедали сегодня?

С е в е р ц е в. Я… не хочу…


Григорьев строго смотрит на Гусеницына. Тот поежился, кашлянул, отвернулся.


Г р и г о р ь е в. И не завтракали?

С е в е р ц е в. Нет.

Г р и г о р ь е в. Когда ели в последний раз?

С е в е р ц е в. Позавчера.

Г р и г о р ь е в. В ресторане?

С е в е р ц е в. Да.

Г р и г о р ь е в. После этого прошло почти двое суток. (Пауза.) Дома-то кто остался?

С е в е р ц е в. Мать.

Г р и г о р ь е в. А отец? Умер?

С е в е р ц е в. Погиб в дорожной катастрофе.

Г р и г о р ь е в. Мать где работает?

С е в е р ц е в. В колхозе.

Г р и г о р ь е в. Кем работает?

С е в е р ц е в. Дояркой.

Г р и г о р ь е в. Ну что ж, будем искать ваших «приятелей». Будем искать. А сейчас (Зайчику), сержант, организуй что-нибудь Северцеву перекусить, а потом проводи наверх, пусть ложится на моем диване.

З а й ч и к. Понятно, товарищ майор.


Зайчик и Северцев уходят. Раздается телефонный звонок.


Г у с е н и ц ы н (поднимает трубку). Лейтенант Гусеницын слушает. Что?.. Передаю трубку майору.

Г р и г о р ь е в (берет трубку). Да… Да… Что случилось? (Пауза.) Хорошо, сейчас вышлю. (Захарову.) Быстро на седьмой пост! С приемами самбо будь осторожен. Применять в крайнем случае.

З а х а р о в. Есть идти на седьмой пост. (Уходит.)

Г р и г о р ь е в (Гусеницыну). И как же вы думаете дальше вести это дело, лейтенант?

Г у с е н и ц ы н. Думаю, товарищ майор, что дело швах — нужно прекращать.

Г р и г о р ь е в. По причине?

Г у с е н и ц ы н. За неимением достаточных материальных данных. Потерпевший не дает никаких существенных показаний.

Г р и г о р ь е в (рассеянно). Значит, прекращать дело?

Г у с е н и ц ы н. Иного выхода не вижу. Сроки идут, а мы не двигаемся ни на шаг. Нам же на шею его и запишут, если зря проканителимся.

Г р и г о р ь е в. Да, плохие дела. Что вы думаете делать с Северцевым?

Г у с е н и ц ы н. Постараюсь поскорее отправить его домой.

Г р и г о р ь е в. Но ведь парень-то ехал за тысячи километров, чтобы поступить учиться… Сын доярки, колхозник… Вы об этом подумали?

Г у с е н и ц ы н. Товарищ майор, вы однажды сами говорили, что мы не хвилонтропическое учреждение и не биржа по устройству на работу. Мы — милиция! Советское государственное учреждение. И если мы будем нянчиться со всеми, кто попал в беду, нам некогда будет заниматься своими делами. Да и сил не хватит.

Г р и г о р ь е в. Да, но тут особый случай. И в наших силах парню помочь.

Г у с е н и ц ы н. И полковник Колунов говорил, что вопросы трудоустройства потерпевших в наши прямые хвункции не входят.

Г р и г о р ь е в (грустно). Да, вы правы, лейтенант. Вопросы трудоустройства граждан, попавших в беду, в наши прямые функции не входят… А жаль… Очень жаль… (Прошелся по комнате. Остановился.) Функция!.. Страшное это слово: «функция». С этим словом у меня ассоциируется воспоминание об одном очень печальном эпизоде из детства. Но… сегодня не до воспоминаний…

Г у с е н и ц ы н. Я действую, товарищ майор, согласно инструкции и предписанию начальства. Распоряжение полковника Колунова…

Г р и г о р ь е в (перебивая). Распоряжение? (Строго.) Так вот, слушайте мое распоряжение! За немотивированное предложение прекратить дело Северцева и за бездушное отношение к потерпевшему объявляю вам выговор!

Г у с е н и ц ы н. Товарищ майор! Было указание полковника Колунова…

Г р и г о р ь е в. Молчите, когда говорят старшие! Завтра же телеграфом, срочно запросите Каргатский роно Новосибирской области и затребуйте подтверждение того, что Северцеву была выдана золотая медаль и аттестат зрелости с отличием. С этим документом и справкой из нашего отдела вы пойдете к декану юридического факультета и будете настаивать на том, чтобы Северцева, в порядке исключения, приняли на первый курс. Не знаю — к кому вы будете обращаться: к ректору ли, в партком ли университета, в МК ли партии… Хоть до самого министра высшего образования добирайтесь — а Северцев должен быть зачислен в университет! В порядке исключения. Ясно?

Г у с е н и ц ы н. Товарищ майор…

Г р и г о р ь е в. Никаких возражений.


Входит  З а х а р о в.


З а х а р о в. Товарищ майор, на седьмом посту порядок.

Г р и г о р ь е в. Как дело с этой аферисткой? Все еще возишься?

З а х а р о в. Закончил. Завтра сдаю в прокуратуру.

Г р и г о р ь е в. Чем думаешь заняться дальше, практикант?


Продолжительная пауза.


З а х а р о в (решительно). Разрешите заняться делом Северцева?

Г р и г о р ь е в (удивленно). Что?!

З а х а р о в. Прошу вашего разрешения заняться делом Северцева. Я уверен, что по этому делу не использованы все возможности.

Г р и г о р ь е в. Что вы имеете в виду?

З а х а р о в. Нужно взять показания у официанта ресторана, показания у вокзальной буфетчицы, искать шофера такси, который вез их от вокзала, искать кондукторшу трамвая, на котором Северцев добирался из леса до вокзала… Есть и другие соображения… Версии рождаются в ходе расследования.

Г р и г о р ь е в (строго). Что ж. Принимайте дело. (Гусеницыну.) Лейтенант, считайте себя свободным от всех поручений по делу Северцева.

Г у с е н и ц ы н. Товарищ майор, я… несколько поторопился с выводами…

Г р и г о р ь е в. Немедленно сдайте дело!


Майор медленно и тяжело поднимается по винтовой лестнице к себе наверх. Деревянные ступени скрипят под его ногами.


Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ШЕСТАЯ
Комната в квартире Ленчика. Стильная низкая мебель, ковры, на стене копия «Вирсавии» Брюллова. Окно раскрыто. Л е н ч и к  сидит за столом, пишет. Потом быстро вскакивает, нервно ходит по комнате, что-то шепчет, подбирая рифму.


Л е н ч и к. Пастернак тысячу раз прав:

О, если б знал, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью убивают.
Нахлынут горлом и убьют.

Звонок телефона.


(Берет трубку.) Люда? День добрый. Собственно, уже не день, а вечер. Я? Один. Предки? На даче. Вдыхают аромат роз и по ночам слушают соловьиные трели. Что? Конспекты? (Садится в кресло, раскуривает трубку.) Слушай, крошка, разве в такой вечер можно думать о политэкономии? Помнишь, кажется, у Исаковского сказано: «Когда цветет сирень, мне по ночам не спится». Что?.. Что-нибудь свое? (С радостью.) Тебе, как моему современнику, я готов прочитать свою последнюю поэму. Так слушай. (Становится в позу и читает.)

Блеск твоих лучезарных глаз
Мне нигде не дает покоя.
Пусть с тобой я не рядом сейчас,
Но я мыслью лечу за тобою…
Что? В другой раз? Раньше я всегда доказывал Эдику Россовскому, что ты не совсем синий чулок. Но теперь я вижу, что спорил напрасно… (Бросает трубку. После паузы снова подходит к телефону, набирает номер.) Наташа? Где ты пропадала? (Пауза.) А ты знаешь, я сегодня, как говаривал старик Есенин, «снесся золотым словесным яйцом». Уверен: эти стихи тебе понравятся. Несколько строк прочту хоть сейчас. (Самозабвенно.) Признайся, Наташа, стихи по телефону — это же шарм! (Дует в трубку. Снова набирает номер.) Алло, Наташа? Нас, очевидно, разъединили? Совсем забыл спросить — с кем ты была на пляже? Опять с ним? (Наигранно смеется.) Что смешного? Прости, Наташенька, но странная ассоциация взбрела в голову. Был бы сейчас жив Лев Толстой, он непременно написал бы новый вариант «Воскресения». Героиней непременно сделал бы тебя. Что? Очень просто. Когда за арестанткой идет в Сибирь на каторгу князь — это еще половина чуда… А вот когда будущий научный работник… Алло… Алло… (Дует в трубку.) Глупец?! Ну, знаешь что!.. Это уже ты распоясалась, девочка! (Нервно ходит по комнате. Подходит к окну. Кому-то машет рукой.) Идите, пожалуйста, сюда! Погадайте и мне. Я сейчас!..


Выбегает из комнаты и тут же возвращается с  ц ы г а н к о й. Она молодая, красивая, в длинной юбке, босая. В косах — полтинники.


Л е н ч и к. Знаете, с некоторых пор я стал верить гаданьям.

Ц ы г а н к а. Я не цыганка, я сербиянка. Всю правду скажу, скажу, что было и что тебя ожидает впереди. А ну, позолоти ручку.

Л е н ч и к (подавая цыганке рублевую бумажку). Хватит?

Ц ы г а н к а. Не скупись, красавец, всю правду скажу, не жалей, золоти.


Ленчик дает цыганке еще рубль.


Счастливый человек ты будешь. Красивая судьба ожидает тебя, но сейчас твое сердце неспокойно. (Озираясь по сторонам, тасует колоду карт.) Болит твое сердце по червонной даме…

Л е н ч и к (уже заинтригованный). Говорите, говорите, я вас внимательно слушаю, вы остановились на червонной даме…

Ц ы г а н к а. Не я говорю, карты говорят… А вот и враг твой, крестовый король из казенного дома. Стоит крестовый король на твоем пути, хочет зло причинить тебе. Удар ты получишь от него, и все это из-за нечаянного интереса. Но все его хлопоты останутся пустыми. Выручит тебя нечаянное свидание с червонной дамой в твоем собственном доме. Сердце ее болит о тебе, в голове у нее ты, но очень гордая эта червонная дама. Скоро получишь ты казенные бумаги с денежным интересом и нежданное письмо. Потом предстоит тебе дальняя дорога. Большие перемены тебя в жизни ожидают, красавец, большие дела тебя ждут впереди. Часто страдать будешь из-за своей гордости и благородного характера. Доверчив ты и душу раскрываешь первому встречному. Много неприятностей тебе придется испытать из-за своей доверчивости. Много хлопот принесет тебе червонная дама. Но все дело кончится тем, что сбудется твой интерес и покорится тебе червонная дама. Не скупись, серебряный, золоти ручку, талисман подарю.

Л е н ч и к (растерянно). Какой талисман?

Ц ы г а н к а. Большая сила в талисмане том. Береги его, и все мысли твои сбудутся. А ну, золоти, золоти ручку. Не скупись, дело делаю. (Властно распахнула пиджак Ленчика и сунула в карман зеленую тряпочку, которую только что вытащила из-за пазухи.) Ночью талисман клади под подушку. Под Новый год на груди носи его, и все желания твои исполнятся.

Л е н ч и к (смущенно). Сколько он стоит?

Ц ы г а н к а. Сколько не жалко, красавец. Долго помнить меня будешь, всю жизнь благодарить будешь. Я нецыганка, я сербиянка.


Ленчик дает цыганке трехрублевую бумажку.


Ц ы г а н к а. Талисман береги, сильный талисман… (Подходит к столу, берет серебряный портсигар.) Подари, красавец…

Л е н ч и к. Мне его подарили к дню рождения… Он именной… (Забирает портсигар.)

Ц ы г а н к а. Вот и хорошо, что именной… Пинжак подари. (Берет со спинки дивана полосатую мужскую пижаму, примеряет ее у зеркала.)

Л е н ч и к. Это не пиджак, это мужская пижама.

Ц ы г а н к а. Ничего, что мужская, сойдет и мужская. (Сворачивает пижаму, кладет ее в сумку.) Талисман береги, сильный талисман. Я не цыганка, я сербиянка. Картами приворожу, талисманом присушу… (Направляется к дверям. По пути незаметно положила за пазуху галстук, висевший на спинке стула.)

Л е н ч и к (осененный внезапно пришедшей мыслью). Постойте. У меня идея!.. Вы можете хорошо заработать. Только при одном условии: если вы это сделаете очень осторожно и умело. У меня к вам есть поручение. Но это — тайна. Понимаете — тайна.

Ц ы г а н к а. Задаток!

Л е н ч и к (отцепив от часов браслет, подает его цыганке). Пока вот… А остальное (подбросил на ладони часы) — после того, как погадаете одной червонной даме.

Ц ы г а н к а. Все поняла! Говори, что ты хочешь? Все сделаю! Гаданьем приворожу, талисманом присушу. А ну, говори скорей, чего молчишь?

Л е н ч и к (таинственно). Понимаете, у меня есть девушка, червонная дама… Я ее очень люблю, а она любит другого.

Ц ы г а н к а. А что я тебе говорила про червонную даму? Болит твое сердце по ней, не обманут меня карты, я не цыганка, я сербиянка.

Л е н ч и к. Послушайте меня. Я вам расскажу сначала все подробно о ней, а потом… потом то, что вы должны ей сказать.

Ц ы г а н к а. Адрес! Адрес давай!

Л е н ч и к. Я вас сам подвезу на машине, а сейчас вы выслушайте меня. Присядьте, пожалуйста, я вам о ней расскажу все подробно. Ей двадцать один год, она шатенка, учится в университете…


Затемнение.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Каменный мост. Огни, падающие от фонарей набережной в Москву-реку, дрожат и переливаются расплавленной цепью. З а х а р о в  и  Н а т а ш а  остановились у каменного парапета. На фоне темного ночного неба видны огни города, и над ними, как обелиск, контуры которого отмечены гирляндами огней, возвышается высотное здание.


Н а т а ш а. Постоим минутку. Здесь так красиво! Эти отражения огней… В них что-то сказочное! (Повернулась к Николаю.) Тебя не волнует это высотное здание?

З а х а р о в. Меня эти гиганты давят. Рядом с ними я становлюсь слабее духом. Чувствую себя букашкой.

Н а т а ш а (мечтательно). А меня высотные здания возвышают. (Продолжительная пауза.) Если бы ты был рабочий… Простой рабочий… Как бы я ждала тебя по вечерам. А ты, чумазый, усталый, приходил бы домой и просил есть. Какие бы борщи я готовила тебе! (Шепотом.) Я уже купила книгу по кулинарии.

З а х а р о в. Ты начинаешь снова?

Н а т а ш а. Я сегодня читала «Комсомольскую правду». Там напечатан очерк об одном молодом каменщике. Он строит вон тот высотный дом. Я почему-то подумала: если бы ты работал с ним в одной бригаде, ты был бы как он… Нет, даже лучше его. Ведь ты сильный. (Пауза.) Как приятно его невесте. У него непременно должна быть невеста. Сегодня эта счастливая девушка шла по улицам Москвы и ликовала: со всех сторон с газетных витрин на нее смотрел ее любимый. У него такая добрая, хорошая улыбка. (Повернулась и положила руки на плечи Николая.) Оставь свою работу, сделай это для меня. Ведь иначе мы не сможем быть вместе. Ты же знаешь характер мамы. Ведь все можно сделать просто: ты пойдешь в бригаду к этому знаменитому каменщику, он тебя возьмет. (Мечтательно.) Этот дом виден из окна моей комнаты. Когда мне будет трудно, я подойду к окну и увижу, как там, высоко-высоко, работаешь ты. Ну, что ты молчишь?

З а х а р о в (тихо, печально). Через год, а может, и раньше этот дом выстроят, и в него переедут жильцы. Бригада твоего знаменитого каменщика перейдет в другое место и там будет строить новый дом. И этот второй дом будет также выстроен, и в него вселятся москвичи. Настанет время и наши потомки вспомнят этого каменщика и поставят ему памятник на той самой набережной, где он заложил первые камни этого гиганта… Да, да, когда-нибудь не будет и милиционеров. Все люди будут хорошие, честненькие, добрые. Не будут красть, убивать, не будет хулиганства… Тогда невесты не будут уговаривать своих женихов, чтобы они не возились с преступниками…

Н а т а ш а. Я с тобой вполне серьезно, а ты!..

З а х а р о в (не обращая на ее слова внимания). А сегодня… сегодня еще много семей живет в коммунальных квартирах. Все они в этот дом не вселятся. В тихих московских двориках старых домов подростки иногда играют в карты… Не в преферанс… Эти играют в очко. А если случается, что неудачник проигрывается, то он идет в магазины, к кассам, бродит по аллеям парка… Как коршун, вьется над добычей. А когда наступает удобная минута — против кошелька, в котором еще неизвестно что есть, он ставит на карту свою свободу, а иногда и жизнь.


Слышен приглушенный раскат грома. Сверкнула молния.


Н а т а ш а. Не вижу никакой связи с тем, о чем я прошу тебя.

З а х а р о в. Представь себе: приехал в Москву провинциал. Доверчивый, добрый… Перед каждым москвичом готов распахнуть душу и сказать: «Я люблю вас!.. Люблю этот большой красивый город… Я буду в нем учиться». В первый же день пребывания в Москве этот большой мальчик попадает в лапы стервятников. Заманили в ресторан, пили на его деньги, а потом увезли за город и ограбили…

Н а т а ш а. Это же ужасно!

З а х а р о в. И не просто ограбили, а избивали. Забрали не только деньги, но и документы. Комсомольский билет, аттестат зрелости, золотую медаль, одежду…

Н а т а ш а. Таких нужно сажать в тюрьму!..

З а х а р о в. Вначале их нужно найти. А это не так-то просто.

Н а т а ш а. А как же этот молодой человек без документов? Ведь он приехал учиться?

З а х а р о в. Вот я и стараюсь ему помочь. Я веду его дело. Три раза был у декана факультета. У нас были такие диалоги!.. Но оказалось, что профессор такой формалист и перестраховщик!.. Уперся, как бык под Каменным мостом. Бомбил его справками, подтверждениями о том, что парень получил золотую медаль, что среднюю школу он закончил с отличием, что с ним случилось несчастье… Есть заключение судебно-медицинской экспертизы. Есть письмо линейного отдела милиции…

Н а т а ш а. И что же декан?

З а х а р о в. Твердит одно и то же: «Без подлинных документов разговор о приеме исключается». Инструкция!

Н а т а ш а. Ты бы обратился в ректорат.

З а х а р о в. А ты думаешь, в ректорате люди с крыльями ангелов?

Н а т а ш а. В таком случае нужно идти к самому ректору, к академику Воеводину.

З а х а р о в. Легче добиться приема к министру, чем к ректору.

Н а т а ш а. Что же теперь с этим молодым человеком? Неужели он так и уедет ни с чем?

З а х а р о в. Позавчера был в МГК. Там выслушали внимательно, вникли в суть дела, познакомились с документами и помогли парню.

Н а т а ш а. Зачислили?

З а х а р о в. В порядке исключения. Вчера сам читал приказ ректора.

Н а т а ш а (обрадованно). У меня даже от сердца отлегло. У тебя бывает такое чувство, что сам бываешь не виноват в чем-то плохом, а тебе все равно бывает не по себе?

З а х а р о в. Если к тебе это чувство приходит иногда, то меня оно не покидает.


Сзади проходит  м и л и ц и о н е р. Он останавливается, пристально осматривает парочку и идет дальше.


З а х а р о в. Вот видишь, сейчас уже глубокая ночь, Москва мирно засыпает, а он, этот постовой, будет всю ночь ходить по мосту, и твой молодой каменщик и его невеста могут без опасения встречать рассвет в самых уединенных аллеях парка. (Шутливо.) Довольна, что небесную любовь каменщика-высотника охраняет самый земной милиционер? Что ты надула губы? Ну, улыбнись же… На конфетку. (Протягивает ей конфетку.)

Н а т а ш а (раздраженно). Перестань! Тебе все шутки! Я с тобой серьезно, а ты смеешься надо мной, как над девчонкой!.. Я просила тебя!.. Я умоляла тебя!.. А ты!.. (Пауза.) В конце концов ты должен понять меня и сделать выбор между мной и своей работой. Я уже устала!..


Пауза.


З а х а р о в (взволнованно). Мой отец был чекистом. Погиб на посту. Его убили бандиты, когда мне было три года. Его образ я помню смутно. О нем мне много рассказывала мать. По этим рассказам я полюбил отца. С детства я хотел походить на него. Походить во всем!..

Н а т а ш а. Коля, я верю тебе. Ну что ты весь дрожишь? Временами ты мне кажешься каким-то особенным. В тебе есть что-то твердокаменное, пуританское… Но сейчас я не об этом…

З а х а р о в. Я люблю тебя и люблю свою работу. Я хочу, чтобы моей женой была ты, и никогда не брошу свою работу. Никогда!

Н а т а ш а. Что ж… ты выбрал… Прощай… (Опустив голову, уходит.)

Н и к о л а й (вслед). Я провожу тебя…

Н а т а ш а. Оставь меня в покое! Навсегда!.. (Поспешно уходит.)


Захаров остается один. Раздаются раскаты грома. Небо чертят зигзаги молний.


Затемнение.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Гостиная в квартире Луговых. Е л е н а  П р о х о р о в н а  перед зеркалом поправляет прическу, прихорашивается, поет: «Как хороши, как свежи были розы…»

Звонок в коридоре. Елена Прохоровна идет, открывает дверь и возвращается с  З а х а р о в ы м.


З а х а р о в. Извините… Я на минутку. Занес Наташе конспекты.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. У нас сегодня такой беспорядок, что можно голову сломать. (Принимает у Захарова конспекты.) Ну, как вы поживаете, Николай Александрович?

З а х а р о в. Спасибо, работаю…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. А вы молодчина, что занесли конспекты. На Урале они Наташе пригодятся.

З а х а р о в. На каком Урале?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Как? Разве вы не знаете, что Наташа уезжает на Урал?

З а х а р о в. А аспирантура? Ведь ее же рекомендовали…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. То было раньше, а теперь планы изменились. Решила пожить отдельно от родителей.

З а х а р о в. Простите, я… что-то вас не совсем понимаю…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Как, вы даже не знаете, что Наташа выходит замуж за Виктора Ленчика?

З а х а р о в (ошеломленно). Замуж?.. За Ленчика?!

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Вот это уже совсем странно. А еще друг детства! Подруга выходит замуж, а он не знает об этом. Как же, все решено. И заявление в загс подано… Да вы присядьте, в ногах правды нет.

З а х а р о в. Спасибо, я тороплюсь.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Прошу вас, Коля, присядьте. У меня к вам серьезный разговор.

З а х а р о в (садится на диван). И куда же они уезжают?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Оба получили назначение в Верхнеуральск. (Пауза.) Я давно с вами собиралась поговорить серьезно, по душам, но все как-то не находила подходящего случая. (Ласково.) А теперь решила откровенничавший с вами по-матерински, начистоту. Не буду читать вам нравоучений, хотя я старше вас и мать Наташи. Я всего-навсего прошу об одном: забудьте Наташу. Вам будет легче, да и ей спокойней. Поймите, счастья вы ей не дадите. То общее, что было у вас когда-то, ушло вместе с детством, со школой… Вы уж простите меня… Конечно, вам тяжело выслушивать эту правду… Но не обижайтесь на меня. Матери всегда останутся матерями. Я хочу, чтоб Наташа была счастлива.

З а х а р о в (встал). Я тоже хочу, чтоб Наташа была счастлива. Разрешите позвонить?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Пожалуйста.

З а х а р о в (подходит к телефону, набирает номер). Это пятый таксомоторный? Мне диспетчера. (Пауза.) Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, во сколько часов по графику сегодня возвращается в парк водитель такси ММТ 67-13 Сидоркин Василий Николаевич? Кто спрашивает? Это его школьный друг, мы договорились сегодня встретиться после смены. (Пауза.) В двадцать ноль-ноль? Спасибо. Я к нему подъеду. (Кладет трубку.)

Е л е н а  П р о х о р о в н а (с мольбой). Прошу вас, Коля, оставьте Наташу в покое. Так будет лучше. Она и сама меня просила вам это сказать.

З а х а р о в. Она вас об этом просила?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да, просила. Вы же взрослый человек и поймете сами — как это важно именно сейчас, перед их свадьбой…

З а х а р о в. Я вас понимаю. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Прощайте.


В дверях Захаров сталкивается с  Л е н ч и к о м, в руках которого кульки с продуктами. Смерили друг друга взглядами и молча разошлись. Слышен стук двери в коридоре.


Е л е н а  П р о х о р о в н а (Ленчику). Тяжелый человек.

Л е н ч и к. Зачем он приходил?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Занес Наташе конспекты.

Л е н ч и к (рассматривая тетради). Да, это Наташины тетради.

Е л е н а  П р о х о р о в н а (приложив палец к губам). Только чур! Не подведите меня. Чтобы окончательно отвадить его, я сказала, что вы уже подали заявление в загс и после регистрации едете в свадебное путешествие.

Л е н ч и к. Прекрасно! У вас фантазия поэта сочетается с даром дипломата.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Только боже упаси, если об этом узнает Наташа. Из нашего заговора она сделает развалины Карфагена.

Л е н ч и к (прижав руки к груди). Как в могилу! (Интригующе.) У меня есть для вас сюрприз.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Сгораю от любопытства.

Л е н ч и к (подходит к магнитофону). Вот эта вещь в вашей милой шутке может быть последним восклицательным знаком.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Не понимаю.

Л е н ч и к. Если я не ошибаюсь, это магнитофон?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Трудно ошибиться.

Л е н ч и к. Неужели и сейчас не догадались?


Елена Прохоровна пожимает плечами.


(Расхаживая по комнате.) Вообразите себе: в одно прекрасное время раздается телефонный звонок блюстителя порядка, с которым я только что столкнулся в дверях. А я уверен: он не выдержит и не сегодня, так завтра обязательно позвонит. Причем может позвонить в такое время, когда Наташи дома не будет. Теперь догадались?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Туман!.. Сплошной туман!..

Л е н ч и к. Трубку снимаете вы, вежливо здороваетесь, потом передаете ее Наташе.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Но вы же сказали, что ее нет дома.

Л е н ч и к. Ее заменит голос, записанный на пленке. (Открывает крышку магнитофона.)

Е л е н а  П р о х о р о в н а (сообразив). Это гениально!.. Бесподобно!.. Сам Остап Бендер не додумался бы до этого!


Входит  Н а т а ш а. Она с цветами, ставит их в вазу.


Н а т а ш а (Ленчику, показывая на магнитофон). Видишь, у нас покупка?

Л е н ч и к. Вижу и считаю, что ее нужно апробировать.

Н а т а ш а. Я еще не научилась с ним обращаться.

Л е н ч и к (настраивает магнитофон). Иди сюда. Вот так. Этот рычаг поворачивай сюда, вот этот штепсель включай таким образом, немного подожди, пока нагреются лампы и… дальше можешь петь арию Татьяны Лариной: «Но я другому отдана и буду век ему верна». (Оживленно.) А впрочем… Идея! Я напишу сейчас для тебя текст, адресованный ко мне, и ты попробуешь прочитать его с выражением. Постарайся вложить в него всю свою душеньку. (Пишет. Подает лист Наташе.) Ну как?.. Приготовиться!..

Н а т а ш а (читает). Что за глупый текст?

Л е н ч и к. Это то, что ты мне тысячу раз говорила с глазу на глаз и на что я уже перестал реагировать. Я заучил его, как песню. Итак, внимание! Приготовиться! Начали!.. (Махнул рукой и включил магнитофон.)

Н а т а ш а (встав в позу, читает текст). О боже! Как надоела мне вся эта комедия! Я не только видеть тебя не хочу — мне неприятен твой голос! (Хохочет, потом поет.)

А тебя об одном попрошу —
Понапрасну меня не испытывай,
Я на свадьбу тебя приглашу,
А на большее ты не рассчитывай.
Л е н ч и к. Прекрасно!.. Изумительно!.. У тебя большой артистический талант. А теперь послушаем запись. (Включает магнитофон.)


Все трое слушают только что записанное — слова Наташи и куплет песенки. Дружно хохочут.


Е л е н а  П р о х о р о в н а (подойдя к раскрытому окну). Смотри, смотри, Наташенька, какое удивительное лицо! Какая осанка!.. А костюм, костюм!.. Таких красивых цыганок я еще не видела. (Машет рукой.) Нет, вы только взгляните!.. Какая прелесть!..


Ленчик и Наташа подходят к окну. Ленчик достает из кармана платок и незаметно для Наташи и Елены Прохоровны машет им над головой.


Г о л о с  ц ы г а н к и  с  у л и ц ы. Зря мать не слушаешь, красавица. Мать всем сердцем добра тебе желает. Сердце матери, как колода карт сербиянки, никогда не обманет.

Н а т а ш а. О чем это она?

Л е н ч и к (смотрит на часы). Извините, я очень тороплюсь. У меня через полчаса встреча с профессором Талызиным.

Г о л о с  ц ы г а н к и  с  у л и ц ы. Чего, красавица, отворачиваешься? Смотри мне в глаза, всю правду скажу. Я не цыганка, я сербиянка. Сохнет твое сердце по червонному королю, да мать стоит на твоем пути. Секрет твоей жизни в глазах твоих спрятан. Не все его видят, сама ты себя не знаешь. Год этот будет в жизни твоей тяжелым годом. Ведет тебя сердце в глубокий омут.


Ленчик незаметно уходит.


Разум твой помутился и не видит этого омута, а мать ты не слушаешь. А зря не слушаешь. Благородный король у ног твоих, спасти тебя хочет, но гонишь ты его. Из богатой семьи этот благородный король. И тебя он любит, но сердце твое не лежит к нему…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Подождите… Постойте… Я сейчас спущусь к вам и проведу вас в квартиру. (Поспешно выходит.)


Вскоре возвращается вместе с  ц ы г а н к о й.


(Возбужденно.) Пожалуйста, садитесь.

Ц ы г а н к а. Когда гадают, сидеть нельзя. (Наташе.) А ну, дай руку, сиротка. Чего боишься?

Н а т а ш а. Откуда вы знаете, что я сирота?


Цыганка пристально рассматривает линии на ладони Наташи. Молчит.


Е л е н а  П р о х о р о в н а (нетерпеливо). Ну, говорите же, говорите…

Ц ы г а н к а. Два короля тебя любят. Казенный человек и благородный король. Всем сердцем ты стремишься к казенному человеку. Правильно говорю?

Н а т а ш а (смущенно). Правильно.

Ц ы г а н к а. Краснеть не надо. Ручку позолоти, не идет дальше гаданье.

Е л е н а  П р о х о р о в н а (достает из сумки три рубля). Пожалуйста.

Ц ы г а н к а (разбрасывая на столе колоду карт). Беду предчувствует сердце материнское — верно предчувствует. Только мать может спасти тебя от погибели. Хоть двадцать два года тебе и ученая ты, а погубишь ты свою жизнь, если мать не послушаешь. Злые люди окружают казенного человека, смерть день и ночь за плечами его ходит. А замуж выйдешь за него — будешь жить в большой бедности, на тридцатом году овдовеешь, в постель сляжешь. Несчастье принесет тебе этот казенный человек. Другое дело — благородный король. Под счастливой звездой он родился, большая слава его ждет впереди. Но не лежит сейчас твое сердце к нему. Гонишь ты его от себя и мучаешь. Счастье свое сама от себя отталкиваешь. Пожалеешь, да поздно будет. Попомнишь меня, сербиянку…

Е л е н а  П р о х о р о в н а (расслабленно села в кресло). Продолжайте… Продолжайте, пожалуйста.

Ц ы г а н к а (собрав карты, снова начала разбрасывать их). Ждет тебя, красавица, дальняя дорога. Но не дома родного боишься покинуть ты, а казенного человека. Вот он — червонный король. Он и в сердце твоем, и все мысли твои перепутал. Любишь ты его, очень любишь, но не надолго, скоро разлюбишь. Гордый он, и характер у него тяжелый. Работа у него опасная, и бедность его сокрушает. А вот благородный король в ногах твоих. Хлопочет о тебе и днем и ночью. Сильно любит тебя, но и ты его скоро полюбишь. Замуж за него выйдешь, будет у вас трое детей. Проживешь ты с ним большой век. Много внуков будет у вас, вечное счастье будет жить в вашем доме, добрые люди завидовать вам будут… (Увидела перстень на руке Елены. Прохоровны.) А ну сними перстень — на золоте гадать буду.

Е л е н а  П р о х о р о в н а (снимает перстень, подает его цыганке). Может быть, нужны еще золотые вещи? У меня есть кое-что другое. Погадайте и мне. Скажите, что и меня ожидает впереди.

Ц ы г а н к а. Чем больше золота, тем больше правды скажу.


Елена Прохоровна высыпает на стол содержимое шкатулки, которую достала из шкафа.


(Властно.) А ну, красавица, принеси мне стакан воды, щепотку соли, полотенце и две простыни!


Елена Прохоровна кинулась в кухню и вернулась со стаканом воды, солонкой и полотенцем. Простыни она достала из комода.


(Отойдя от стола и не глядя на золото.) А теперь заверните золото в полотенце, хорошенько размешайте в стакане щепотку соли, выпейте по глотку и на минутку выйдите из комнаты.


Елена Прохоровна пьет один глоток соленого раствора.


Н а т а ш а. Мама, у тебя же почки!

Е л е н а  П р о х о р о в н а (подает стакан Наташе). Пей!

Н а т а ш а. Не буду…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Кому говорят — пей!


Наташа отпивает воду, морщится.


Ц ы г а н к а. А сейчас выйдите на минутку. Подсматривать нельзя — опасно! Я позову.


Елена Прохоровна и Наташа выходят из комнаты в коридор. У них растерянные лица.


(Оставшись одна, выходит на балкон, привязывает простыню к поручню, затем возвращается в комнату.)

Г о л о с  Е л е н ы  П р о х о р о в н ы (протяжно, из коридора). Можно?

Ц ы г а н к а (строго и властно). Подождите! Я скажу, когда можно!.. (Вытаскивает из полотенца золотые вещи, кладет их за пазуху, идет на балкон и на простынях спускается вниз.)

Г о л о с  Е л е н ы  П р о х о р о в н ы (протяжно и жалобно). Мо-о-жно-о?..


Пауза. Н а т а ш а  нерешительно открывает дверь и входит в пустую комнату, ищет взглядом цыганку. Следом за ней на цыпочках с испуганным лицом в комнату входит  Е л е н а  П р о х о р о в н а.


Н а т а ш а. Почему-то дверь на балкон открыта, а ее нет. Куда она делась?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да… Да… Куда она делась?.. Странно…


Пауза. Наташа развернула пустое полотенце. Елена Прохоровна дважды обежала вокруг стола, заглянула в комнату Наташи, в свою спальню, потом вышла на балкон и тяжелой походкой вернулась в гостиную. Рухнула в кресло.


Доченька… Она нас… обворовала… Беги скорей… В милицию… (Хватаясь за сердце.) В милицию!.. (Кричит истошно.) В милицию!!!


Затемнение.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Оперативная комната вокзальной милиции. За столом, у телефонов, сидит  З а й ч и к. Он чистит пистолет.

Входит  З а х а р о в.


З а й ч и к. Как дела, Николя?

З а х а р о в. Как сажа бела. (Проходит к своему столу, садится, роется в папках, что-то читает.)

З а й ч и к. Уцепился за что-нибудь?

З а х а р о в. За воздух.

З а й ч и к. Да, брат, плохи твои дела. Придется, наверное, дело прекращать. Чертову ношу ты взвалил на плечи. Ищи-свищи соколиков. Теперь где-нибудь уже на Дальнем Востоке или в Самарканде едят шашлыки на ребрышках.


Входит  Г у с е н и ц ы н.


Г у с е н и ц ы н (принюхиваясь). Опять понакурили!.. Что вам здесь — служебное помещение или кабак?! Захаров, а ну открой хворточку да подмети пол… Сорить-то мастера, а убирать за вас — дядя?!


Захаров берет веник, подметает пол.


Взбрызнуть нужно!.. Гляди, пылищу-то какую поднял! Небось дома не так метешь.

З а й ч и к. Хвакт! Чистота — залог здоровья!


Захаров из графина наливает в стакан воду, разбрызгивает ее по полу.


Г у с е н и ц ы н. Что ты этим хочешь сказать, сержант Зайчик?!

З а й ч и к. А то, что все нужно делать по хворме и как следует.

Г у с е н и ц ы н (Зайчику). Вот гляжу я на тебя, сержант, и не могу понять — зачем тебе голова дадена?

З а й ч и к. Хвактически не понял вашего вопроса, товарищ лейтенант!

Г у с е н и ц ы н. Я спрашиваю: зачем тебе голова дадена?

З а й ч и к (вытянувшись по стойке «смирно»). Я ей ем!..

Г у с е н и ц ы н (от души хохочет). Вот именно! Хоть раз в жизни честно признался, что голова у тебя делает то, что и мясорубка. Интересно бы знать, сержант Зайчик, а что больше всего любит есть твоя голова?

З а й ч и к (продолжая стоять по стойке «смирно»). Больше всего моя голова любит жевать хвасоль, котлеты из хварша и жареные хвиники!


Входит майор  Г р и г о р ь е в.


Г р и г о р ь е в. Безобразие!.. Сколько раз говорил, что к пьяным самбо не применять!.. (Зайчику.) Ты что, забыл, как три дня назад чуть не сделал инвалидом больного человека? Смотреть нужно, кто перед тобой!

З а й ч и к. А что, товарищ майор, ежели этот алкоголик начинает пускать в ход руки? Ждать, когда он фонарей под глазами навешает?

Г р и г о р ь е в. Чтобы это было в последний раз! Ясно?

З а й ч и к. Ясно, товарищ майор!

Г р и г о р ь е в (Захарову). Что нового?

З а х а р о в (поставив веник в угол). Пока нечем похвалиться, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. Официанта и буфетчицу допросил?

З а х а р о в. Допросил. Бесполезно. Туман.

Г р и г о р ь е в. Чем занимаешься сейчас?

З а х а р о в. Ищу таксиста, который вез их из ресторана.

Г р и г о р ь е в. Ну и как?

З а х а р о в. Остался последний парк. Если и в нем ничего не посветит — буду искать другие пути.

Г р и г о р ь е в. Н-да… Что ж, ищи, ищи. В твоем распоряжении еще есть время. А вы (поворачивается к лейтенанту Гусеницыну) когда закончите дознание по делу этой спекулянтки из Ашхабада?

Г у с е н и ц ы н (вытянувшись). Подхожу к концу, товарищ майор. Завтра предъявлю задержанной двести шестую.


В комнату врывается  Е л е н а  П р о х о р о в н а. Ее волосы растрепаны. Она в комнатных туфлях и в платье-халате. Бросается в кресло, хватается за сердце.


Е л е н а  П р о х о р о в н а. Помогите!.. Задержите ее!.. Она скрылась в толпе на вокзале… Я ехала на такси следом за троллейбусом, в котором ехала она… Своими глазами видела, как она сошла с троллейбуса и вошла в вокзал… Умоляю вас, разыщите ее!.. Верните мне мои драгоценности…

Г р и г о р ь е в. Гражданочка, успокойтесь. Расскажите спокойно, что случилось?

Е л е н а  П р о х о р о в н а (не видя Захарова, который сидит к ней спиной). Обокрала квартиру… цыганка… Такая молодая, красивая… На ней длинная зеленая юбка, босая, в косах полтинники… Последние драгоценности!.. Все, что осталось от мужа, все, что берегла для дочери!

Г р и г о р ь е в. Не волнуйтесь, гражданка, будем искать ваши драгоценности. (Захарову.) Быстро к пригородным поездам!


Захаров поспешно уходит.


Зайчик, сейчас же в зал транзитных пассажиров. (Гусеницыну.) Я буду в третьем зале. Быстро обзвоните все посты и отдайте команду задержать молодую цыганку в длинной зеленой юбке с полтинниками в косах.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Она босиком… На ней красная атласная кофта.

Г р и г о р ь е в (Гусеницыну). Сообщите и эти приметы. (Уходит.)

Г у с е н и ц ы н. Не волнуйтесь, гражданочка, будем искать. (Хвалясь.) Мы не таких раскапываем. А эту… цыганку… с ее-то приметами — в два счета…

Е л е н а  П р о х о р о в н а (обмахиваясь газетой, которую она взяла со стола). Умоляю вас, товарищ милиционер… Найдите ее… Вся надежда на вас… Я буду вам так благодарна!..


Затемнение.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
В глубине вокзального вестибюля по направлению к оперативной милицейской комнате идет  ц ы г а н к а  в сопровождении  З а х а р о в а  и  З а й ч и к а.


Ц ы г а н к а. Я не виновата!.. Меня подослал к ним чернявый парень… Велел погадать… Я погадала… Хорошо погадала… Всю правду сказала…

З а х а р о в (Зайчику). Сбегай за майором. Он в третьем зале.


Зайчик убегает.


(Жестом остановив цыганку.) А какой он из себя, этот парень?

Ц ы г а н к а. Высокий такой, красивый и тонкий… Волосы до плеч, как у бабы… Одет по-благородному, перстень на левой руке носит, подковой, с красным камнем, трубку черную курит…

З а х а р о в. А случайно родинки у него нет на лице?

Ц ы г а н к а. Есть родинка, красавец!.. Угадал, на левой щеке, вот здесь (показывает). На галстуке у него нарисована обезьяна. Велел картами приворожить, талисманом присушить червонную даму, адрес дал, сказал, что Наташей зовут, сказал, что сирота она, и много мне про нее наговорил… Отбить он ее хочет у казенного человека…


Входят  Г р и г о р ь е в  и  З а й ч и к.


З а х а р о в. Задержана на перроне.

Г р и г о р ь е в (показывая на дверь оперативной комнаты). Пройдемте, гражданка.

Ц ы г а н к а. Я не виновата, товарищ начальник. Это чернявый с бабьими волосами, с обезьяной на галстуке виноват… Это он меня подослал. Погадать велел… Обещал хорошо заплатить.

Г р и г о р ь е в. Пройдемте, там разберемся.

З а х а р о в. Товарищ майор, разрешите мне заниматься шоферами? Время идет.

Г р и г о р ь е в. Занимайтесь своим делом.


Затемнение.

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
Оперативная комната милиции. Входят  ц ы г а н к а, Г р и г о р ь е в  и  З а й ч и к.


Е л е н а  П р о х о р о в н а. Ах!.. (Всплеснула руками, бросаясь навстречу цыганке.)

Г р и г о р ь е в (цыганке). Драгоценности на стол!..


Цыганка пятится к двери и натыкается спиной на Зайчика, загородившего проход. К цыганке подходит Григорьев и долго в упор смотрит ей в глаза.


Повторяю: драгоценности — на стол!


Цыганка нехотя вытаскивает из-за пазухи сверток и кладет на стол. Григорьев развертывает узелок. Блеснули драгоценности.


Г р и г о р ь е в (считает драгоценности). Перстень, колье, ожерелье, кулон, обручальное кольцо, еще перстень… Все цело?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Все… все, товарищ начальник… (Потянулась к драгоценностям, хочет их взять.)

Г р и г о р ь е в. Пока подождите. Получите свои драгоценности в целости и сохранности через несколько дней. Нужно выполнить кое-какие формальности. (Цыганке.) Пройдемте! (Елене Прохоровне.) А вы пока подождите здесь. (Показывает цыганке на лестницу, ведущую наверх.) Пройдемте же!..

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Только умоляю вас… ради бога, верните мне скорее мои драгоценности… Вы всё можете!.. Вы же наша славная советская милиция!..


Затемнение.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Тихий уголок рощи. Кусты, деревья, небольшая полянка. Появляются  З а х а р о в  и  С е в е р ц е в. Идут медленно, глядя под ноги и пристально осматриваясь по сторонам. В руках у Захарова небольшой следовательский чемоданчик. Останавливаются.


З а х а р о в (присаживаясь на пенек). Давай, дружище, отдохнем. У меня уже спина ноет и ноги гудят. (Смотрит на часы.) Три часа бороздим эту рощицу — и все пока попусту. (Закуривает.)

С е в е р ц е в. А что, если таксист ошибся?

З а х а р о в. Таксист не мог ошибиться! У опытного московского таксиста память на лица пассажиров и на улицы — лошадиная. Да и пассажиры-то были колоритные. Разве забудешь скоро, как ты по-купецки сорил деньгами? На счетчике были гроши, а ты заплатил втридорога, даже от сдачи отмахнулся. (Пауза.) Нет, таксист точно указал, что всех четверых вас он высадил у водонапорной колонки в самом начале Майской улицы. Даже специально задержался, чтобы посмотреть, куда вы пойдете дальше. Подозрительными ему показались твои дружки. А пошли вы в эту рощу. Таксист даже время помнит, когда вас высадил… Полпервого ночи.

С е в е р ц е в. Может, плюнуть на все это, Николай Александрович? Вы уже измучились со мной. Шутка ли — две недели с утра до ночи на ногах. Одних только автобусных и трамвайных парков проверили больше десяти… Черт с ними — с деньгами и с медалью. Разве их теперь найдешь?


Пауза.


З а х а р о в. Я бы плюнул на твоих «дружков» вокзальных, да вся беда в том, что плевок мой до них не долетит. А вот они сейчас, соколики, не только поплевывают на нас, но наверняка преспокойно грабят честных людей, а то и кровь пускают. (Пауза.) Их нужно найти! И мы их найдем!.. (Встает и продолжает осмотр поляны: медленно продвигается вперед, зорко глядя под ноги и по сторонам. Так проходит минута. Вдруг делает три быстрых шага вперед и приседает на корточки.) Носовой платок… в крови. (Аккуратно берет платок двумя пальцами, приподнимает его с травы.) Твой?

С е в е р ц е в (испуганно). Мой… Этим платком они заткнули мне рот, когда били…

З а х а р о в. Вижу кровь на траве! (Раскрывает следовательский чемодан и аккуратно кладет в него носовой платок, потом осторожно срывает несколько травинок, заворачивает их в целлофановый пакет и тоже кладет в чемодан.) Экспертиза установит, кому принадлежит эта кровь. (Встает, делает несколько шагов вперед и снова замечает что-то в траве.) Стоп!.. Стой пока на месте!.. Вижу расческу. (Аккуратно поднимает с земли расческу.) Твоя?

С е в е р ц е в. Нет.

З а х а р о в. Это уже лучше. (Рассматривает на свет грани расчески.) Отчетливо вижу следы отпечатков пальцев. (Закрепляет расческу в зажим и кладет в следовательский чемодан. Делает еще несколько осторожных шагов вперед и снова медленно приседает.) А вот и мундштук. (Поднимает мундштук с земли, зажав его пальцами в торцах, и показывает Северцеву.) Твой?

С е в е р ц е в. Я не курю. (Оживленно.) Вспомнил!.. Это мундштук Толика!

З а х а р о в. А это уже хорошо. (Рассматривает на свет грани мундштука.) И здесь есть пальцевые отпечатки. (Бережно закрепляет мундштук в зажимах и кладет в чемодан.) Ну что ж, дружище, не так уж плохи наши дела. Кажется, золотая рыбка заблестела в нашем неводе. Будем теперь потихоньку тянуть свой неводок. (Достает из кармана монету, протягивает ее Северцеву.) Вот тебе монета, давай срочно беги в автомат и позвони в отдел!.. (Записывает на клочке бумаги номер телефона, подает его Северцеву.) Автомат у трамвайной остановки, где мы сходили. Видел его?

С е в е р ц е в. Видел…

З а х а р о в. Скажи от моего имени майору Григорьеву, а если его нет, дежурному, чтобы срочно гнали к Майской просеке оперативную машину. Не забудь — к Майской просеке. Скажи им, что мы, кажется, напали на след. Больше ничего не говори. Понял? (Закрывает крышку следовательского чемодана.)

С е в е р ц е в. Понял.

З а х а р о в. Нам нужно молнией лететь в научно-технический отдел на Петровку!.. (Хлопает рукой по крышке чемодана.) Все скажет дактилоскопическая экспертиза. Беги!.. Быстрей звони!..


Северцев убегает.


(Сам с собой.) Да… Нелегкую ты ношу взвалил на свои плечи, сержант Николашка. Но ничего… Кажется, кончик веревочки уже в наших руках. (Глядя под ноги, медленно продвигается вперед, продолжает осмотр места ограбления.)


Затемнение.

Интермедия
На авансцене — телефонная будка. В нее заходит  З а х а р о в, оставляя дверь полуоткрытой. Набирает номер телефона.


З а х а р о в. Это научно-технический отдел?.. Попрошу, пожалуйста, эксперта Снегирева. (Пауза.) Сергей Михайлович? Еще раз здравствуйте. Это опять Захаров, с Казанского. Я вам еще не надоел своими звонками? Ничего не поделаешь, Сергей Михайлович, уж такое попалось дельце заковыристое… После того как отправили к вам в отдел свои трофеи — с самого утра хожу будто на иголках, места не нахожу. (Пауза. Слушает с напряжением.) Что?! Установлен владелец расчески и мундштука?! Зарегистрирован в вашей картотеке?.. Может, вы скажете по телефону фамилию этого гражданина и адрес? Что?.. Нельзя по телефону? (Пауза.) Понял вас, Сергей Михайлович!.. Мчусь к вам пулей! (Смотрит на часы.) Сейчас шестнадцать сорок. Буду у вас через тридцать минут. Пожалуйста, закажите для меня пропуск. Захаров Николай Александрович. Спасибо, Сергей Михайлович. Прошу подготовить официальный ответ на наш запрос. Хорошо… Все понял… До свидания… (Вешает трубку, выходит из кабины, некоторое время в раздумье стоит посреди авансцены, потом поспешно покидает авансцену.)


Затемнение.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ
Треть сцены занимает комната Толика Максакова. Она затемнена. С трудом просматриваются: окно, диван, буфет, стол, шкаф, стулья, этажерка, на стене висит гитара. В комнате никого нет. Две трети сцены — ярко освещенный двор. Под грибком на скамейке сидит майор  Г р и г о р ь е в. Читает газету, курит. Одет в штатское. К нему подходит З а й ч и к. Тоже в штатском.


З а й ч и к (отчужденно, громко). Разрешите прикурить? (Тихо.) В комнате никого нет. В замочной скважине записка.

Г р и г о р ь е в. Что в ней?

З а й ч и к. «Приду в семь вечера. Жди». Подпись — буква «К».

Г р и г о р ь е в. Займи свое место в переулке и жди.

З а й ч и к. Понято! (Уходит.)


К лавочке подходит  З а х а р о в. В руках у него моток электропровода и ящичек монтера. Садится и принимается сращивать два конца провода. Мастерит. Не обращает внимания на Григорьева.


Г р и г о р ь е в (не глядя на Захарова). Домоуправа предупредил?

З а х а р о в. Еще утром.

Г р и г о р ь е в. Зайчик только что сообщил, что в дверях записка. Кто-то к нему должен прийти в семь часов. Подписана буквой «К».

З а х а р о в. Что ж, мы люди не гордые, подождем.


По двору проходит  Т о л и к  и скрывается в подъезде.


Г р и г о р ь е в. Кажется, сам пожаловал. (Делает вид, что увлекся газетой.) Живо на свое место!


Захаров собирает инструмент, сворачивает провод и направляется к подъезду, куда скрылся Толик.


(Встает, сворачивает газету, уходит в тупик двора, над которым гаснет свет.)


В комнате Толика вспыхивает свет. В нее входит  Т о л и к. Он читает записку, смотрит на часы. Вытаскивает из кармана бутылку водки. Из другого — две воблы. Открывает буфет, достает хлеб, соль. Молча прошелся по комнате, смотрится в зеркало. Откуда-то, словно из-под пола, доносится стонущий голос: «Братцы… за что?.. Не убивайте… Возьмите все… оставьте аттестат и комсомольский билет…»


Т о л и к (испуганно пятится в угол, пугливо озирается). Что это — галлюцинация, барахлят нервы? Какой уж день преследует этот голос. Раньше этого со мной никогда не было.


Вновь возникает приглушенный, стонущий голос: «За что?..»


И правда — за что?.. За что?! За то, что распахнул перед нами душу, угощал на свои деньги?.. Обнимал, как друзей… А мы?.. (Наливает в стакан водку, пьет залпом. Занюхивает хлебом. Заметно опьянел. Берет со стены гитару. Играет и поет.)

Я помню тот Ваинский порт
И вид парохода угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В сырые холодные трюмы.
От качки болели зэка,
Обнявшись, как ро́дные братья.
И только порой с языка
Слетали глухие проклятья…
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудом планеты,
Сойдешь поневоле с ума,
Возврата оттуда уж нету.
Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь,
Меня ты встречать не придешь,
А если придешь — не узнаешь…
(Подходит к комоду. Берет портрет Катюши. Вглядывается в него.) Почти девочка… Косички, пышный бант, кружевной воротничок. Ты не знаешь, что я вор. Что я сидел в тюрьмах… Не знаешь, что твой друг предательски ограбил хорошего парня. Почему я не сказал тебе, что я сидел в тюрьме? Почему я обманываю тебя? (Ставит портрет на комод. Опускается на диван. Пауза.) Когда же я ее видел в последний раз? Вчера? Да, вчера… Она была здесь. Я лежал пьяный. Я ее обидел. Она заплакала и ушла… (Встает, пьет водку, ложится на диван, беззвучно рыдает.)


Стук в дверь.


(Встает, вытирает слезы рукавом рубахи.) Войдите.


Входит  К а т ю ш а.


К а т ю ш а. Ты опять пьян? Зачем ты это делаешь?

Т о л и к. Катюша, тебе не понять — зачем я это делаю. У меня вот здесь (показывает на горло) давит… Тяжело…

К а т ю ш а. Я к тебе на минутку. Ты получил мою записку?

Т о л и к. Получил.

К а т ю ш а. Пришла сказать тебе, что сегодня утром ко мне на работу приезжали двое из уголовного розыска, расспрашивали о тебе.

Т о л и к. Обо мне?! Расспрашивали?

К а т ю ш а. Да, о тебе… Спрашивали, где ты живешь, чем занимаешься, когда бываешь дома?

Т о л и к. А еще что спрашивали?

К а т ю ш а. Спрашивали — встречалась ли я с тобой в прошлую субботу.

Т о л и к. В прошлую субботу? Ты дала им мой адрес?

К а т ю ш а. Как же не дать-то? И потом, что здесь особенного?

Т о л и к. Ты умница, что дала им адрес… Я зачем-нибудь им нужен, вот они и спросили. Ступай, Катюшенька, а то тебя начальство ругать будет. Дай я поцелую тебя… В последний раз. (Подходит к ней, нежно целует ее.)

К а т ю ш а (испуганно). Почему последний?

Т о л и к. Сегодня в последний раз.

К а т ю ш а. Больше такими загадками не говори. У меня аж сердце захолонуло. Обещай, что больше не будешь пить. Скажи — не будешь?

Т о л и к (горько). Обещаю… Не буду…

К а т ю ш а (смотрит на часы). Я побежала… А то опоздаю… (Выбегает. Бегом пересекает затемненный двор.)

Т о л и к (на ключ закрывает дверь, выливает в стакан остатки водки, делает несколько глотков). Все… Круги все уже и уже. С минуты на минуту меня возьмут! Возьмут!.. Снова тюрьма, снова суд, снова колония… Катюша узнает, что я вор, что я ее обманывал… Вор! Вор!!! Тюремный парикмахер острижет, как барана, потом посадят на видное место в зале суда. Придет на суд и Катюша. Она придет. Ее вызовут как свидетеля. (Испуганно.) Нет!.. Этого не должно быть! (Допивает остатки водки.) Она не должна быть свидетелем моего позора! А что, если?.. (Выхватывает из кармана нож и подносит его к груди.) Что, если?.. Нет, подожду. Это на последний случай. (Бросает на диван нож, замирает посредикомнаты.)


Слышится вкрадчивый стук в дверь. Пауза. Стук повторяется.


Кто там?

Г о л о с  З а х а р о в а (за дверью). Электрик. Откройте.

Т о л и к. У меня со светом все в порядке.

Г о л о с  З а х а р о в а (за дверью). Мне нужно проверить проводку. В доме аварийная ситуация.

Т о л и к. Исправна проводка.

Г о л о с  З а х а р о в а (за дверью). Гражданин Максаков, откройте дверь!

Т о л и к (зло). С каких это пор милицейские волки стали надевать на себя овечьи шкуры электромонтеров? Говорите прямо, что вам нужно?


Пауза.


Г о л о с  З а х а р о в а (за дверью). Гражданин Максаков, откройте дверь! С вами разговаривает оперуполномоченный уголовного розыска. Предупреждаю последний раз: если не откроете дверь — мы будем вынуждены ее взломать!

Т о л и к. Взломать?! Ах, взломать?! Не выйдет!.. Не выйдет, гражданин опер! (Хватает со стола графин с водой и с силой швыряет его в дверь.) Вламывайтесь, если надоела жизнь!.. (Впадает в буйную горячку. Бросает в дверь все, что попадается под руку: чайник, будильник, хрустальную вазу, фарфоровую статуэтку…) Хотите, чтоб она узнала, что я вор!.. Не выйдет, гражданин опер! (Распорол ножом подушку и широким рывком выпустил из нее пух по комнате. Встает на подоконник и прыгает во двор.)


Слышны голоса со двора. Там идет борьба. Доносятся стоны, удары. Голос Григорьева: «Кусаться?! Нехорошо!.. Не по-мужски! Сержант, поднимите нож! Руки!.. Вяжите ему руки!..». Голос Толика: «Все!.. Ваша взяла… В какой лимузин прикажете садиться?»


Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Следовательская комната в тюрьме. Маленький столик, стул для следователя и табуретка перед столом. В окне железная решетка. За столом сидит  З а х а р о в. Перед ним на табуретке  Т о л и к. Захаров пишет. Руки Толика за спиной.


З а х а р о в. Значит, упорно не хотите говорить, кто были ваши сообщники? Может быть, вспомните — откуда они?

Т о л и к. Ростовские! Хорошие ребята.

З а х а р о в. Где они сейчас могут быть?

Т о л и к. Может быть, в Ростове… А может быть — в Таганроге. (Издевательски.) Знаете, есть такая песенка. (Напевает речитативом.)

Где-нибудь в Ростове
Или в Таганроге
Эти дни когда-нибудь
Мы будем вспоминать…
З а х а р о в (встает. Нервно курит, ходит по комнате). Держите руки свободно.

Т о л и к (положив руки на колени). Спасибо. Гражданин следователь, вы так много курите.

З а х а р о в (протянул Толику портсигар). Закуривайте.

Т о л и к (берет папиросу, прикуривает). Совсем как в кино. Там тоже при допросах следователь всегда угощает нашего брата папиросами.

З а х а р о в. Есть вещи, в которых нельзя отказать даже врагу.

Т о л и к. Да, курево — вещь особая.

З а х а р о в. Значит, раньше вы Князя не знали?

Т о л и к. Третий день вы спрашиваете одно и то же, гражданин следователь. Уже становится скучно. Никакого Князя я никогда не знал.


Пауза.


З а х а р о в. Тогда знайте: есть такой гражданин по кличке Князь. А теперь на третий день допроса, чтобы вам не было скучно, я сообщу и кое-что веселенькое.

Т о л и к. Интересно послушать.

З а х а р о в. Позавчера вечером Князь пьяный зашел к вам домой. Когда он узнал, что вы арестованы, взломал гардероб и забрал лучшие вещи. Все искал золотую медаль того парня…

Т о л и к (язвительно). Милицейская сказка!

З а х а р о в. Это — только начало сказки. Теперь послушайте середину: Катюша и ваша мать стояли перед Князем чуть не на коленях…

Т о л и к (вскочил с табуретки, подается вперед). При чем здесь Катюша?

З а х а р о в. В это время она заходила к вашей матери. Так вот, слушайте терпеливо продолжение милицейской сказки. Катюшу Князь ударил чем-то твердым в висок, матери нанес тяжелые телесные повреждения. Она сейчас в больнице. Вот заключение судебно-медицинской экспертизы. (Кладет на стол перед Толиком заключение.) Читайте!

Т о л и к (садится на свое место, не глядя на заключение). Гражданин следователь, эти милицейские трюки так же стары, как моя покойная бабушка. Повторяю еще раз: никакого Князя я никогда не знал. А сказку можете продолжать. С детства люблю сказки.

З а х а р о в. Самое интересное в сказках бывает в конце. (Нажимает кнопку на столе.)


В коридоре раздается звонок. В сопровождении  к о н в о и р а  в комнату входит  К а т ю ш а. Конвоир тут же уходит. Голова Катюши забинтована. Она бледная, растерянная. Не смотрит на Толика, который в испуге отпрянул к окну.


Садитесь. (Показывает Катюше на свободную табуретку.) Гражданка Ремизова, расскажите о том вечере, когда в дом Максаковых приходил гражданин в сером костюме.


Пауза.


К а т ю ш а (подавленно). Позавчера это было. Я уже собралась уходить, как в комнату без стука вошел он. Пьяный…

З а х а р о в. Кто это он?

К а т ю ш а. Друг Толика… Князем они его зовут. Спрашивает: «Где Толик?» Елена Ивановна в слезы. Говорит: «Забрали в милицию».

З а х а р о в. А он?

К а т ю ш а. Вначале сидел молча, курил, потом полез в гардероб.

З а х а р о в. Дальше? (Пишет и следит за лицом Толика.)

К а т ю ш а. Когда Князь стал вытаскивать Толиков костюм, я принялась стыдить его. Он толкнул меня. Елена Ивановна кинулась к соседям за помощью. Тогда он догнал ее в дверях и сшиб с ног. (Вытирает слезы.) Она тут же потеряла сознание. А он заладил одно: «Где золотая медаль?» Я сказала, что у Толика не было никакой медали. Тогда он ударил меня чем-то тяжелым по голове. (Плачет.) Я тоже потеряла сознание.

З а х а р о в. А потом?

К а т ю ш а. Дальше я ничего не помню. Когда пришла в себя — поняла, что в больнице. Поворачиваю голову, смотрю — рядом на койке лежит Елена Ивановна. Вся в бинтах, лицо распухло.

Т о л и к (кусая губы). Хватит!.. Не нужно больше!.. Что с матерью?

З а х а р о в. Прочитайте заключение медицинских экспертов. Положение матери тяжелое.

Т о л и к (закрыв лицо ладонями). Негодяй! Какой негодяй!.. Катюша!.. Иди домой… Во всем виноват я.

З а х а р о в (Катюше). Вы свободны. (Нажимает кнопку.)


Входит  к о н в о и р.


Проводите на выход.


У порога Катюша оглянулась и тоскливо посмотрела на Толика. Уходит.


Т о л и к. Гражданин следователь, я расскажу все. Только обещайте мне одно.

З а х а р о в. Что именно?

Т о л и к. Свидание с Князем.

З а х а р о в. Зачем?

Т о л и к. Я хочу поговорить с ним по-своему.

З а х а р о в. А если это свидание не состоится?

Т о л и к. А если я задушу его в «черном вороне», когда нас повезут с суда?!

З а х а р о в. Ну, это еще как сказать. Князь гуляет на свободе. В «черном вороне» вас пока будут возить одного.

Т о л и к (не выдерживая). Пишите адрес: Клязьма, Садовая, девять, маленькая дача с зеленой крышей у колодца.

З а х а р о в (записывает). А московский адрес?

Т о л и к. Ременный переулок, дом четыре, квартира семнадцать. Летом он обычно живет на даче.

З а х а р о в. Когда он возвращается туда?

Т о л и к. Как правило, поздно вечером. Сегодня он обязательно будет на даче.

З а х а р о в. Почему непременно сегодня?

Т о л и к. Сегодня суббота. Неделю он трудился. Сегодня с вечера дает большой загул до понедельника. Это его твердый режим.

З а х а р о в. Он приедет один?

Т о л и к. Возможно, с ним будет Серый.

З а х а р о в. С кем он живет на даче?

Т о л и к. Хозяйка дачи одинокая. Развелась с мужем и отсудила дачу.

З а х а р о в. Князь женат?

Т о л и к. Нет. Хозяйка дачи — его любовница.

З а х а р о в. Оружие?

Т о л и к. Пистолет «ТТ» и нож. Бойтесь ножа. Он им классно владеет.


Затемнение.

КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ
Лунная ночь. Подмосковная дача. Выделяется крыльцо. Вся передняя стена дачи закрыта зеленым ковром дикого виноградника. Справа из открытого окна сноп света падает на кусты. Медленно поднявшись вверх, зеленый ковер обнажил одну из комнат дачи. За небольшим столиком, накрытым на две персоны, лицом к окну сидит могучего сложения мужчина. Это  с и б и р я к. Он курит. Глаза его закрываются. В комнату входит молодая красивая  д а м а  в  х а л а т е, садится за стол.


Д а м а  в  х а л а т е. А теперь я предлагаю выпить за вашу прекрасную покупку. Если не выпьете, то ваша «Волга» развалится на втором километре или, чего доброго, полетит в пропасть с этого, как его там?..

С и б и р я к. Чуйского тракта?

Д а м а  в  х а л а т е. Да, да, с Чуйского тракта.

С и б и р я к. Пьем. (Пьет до дна.)

Д а м а  в  х а л а т е. Вот это я понимаю! Это по-сибирски!.. А у нас в Москве пошли такие мужичонки, что пьянеют от рюмки кагора.

С и б и р я к. А вы? Почему вы не пьете?

Д а м а  в  х а л а т е. Дамам можно сделать скидку. Особенно таким хрупким, как я. Да, кстати, сколько вы заплатили за свою «Волгу»?

С и б и р я к. Платить буду завтра. Около десяти тысяч.

Д а м а  в  х а л а т е. Кто же та счастливая особа, которая вместе с вами будет разъезжать на этой машине?

С и б и р я к. Моя жена.

Д а м а  в  х а л а т е. Вы это сказали таким тоном, будто в свою жену влюблены так же, как до женитьбы.

С и б и р я к. Вы правы. У меня очаровательная жена.


Издали донесся гул электропоезда и постепенно замер. Зашевелились в саду кусты. Дама в халате вздрогнула, прислушивается. Пригибаясь и мягко ступая, от калитки к даче идут трое: Г р и г о р ь е в, З а х а р о в  и  З а й ч и к. Все в штатском. Молча, по знаку Григорьева, все занимают места для засады. В зелени сада теперь никого из троих не видно.


Д а м а  в  х а л а т е (пуская кольца дыма). Вы, кажется, все-таки захмелели.

С и б и р я к. Дьявольски устал. Четверо суток в дороге, а потом здесь суета. Вот уже двое суток, как не могу найти свободного места ни в одной гостинице. Хорошо, что мир не без добрых людей.

Д а м а  в  х а л а т е. Где бы вы были сейчас, если б не наше случайное знакомство?

С и б и р я к. Не знаю.

Д а м а  в  х а л а т е. Неужто все эти двое суток вы провели на вокзале?

С и б и р я к. Одну ночь скоротал у старого приятеля. Но если б вы видели его тещу!.. Мегера, а не женщина!.. Как мне жалко Нестерова!.. А ведь какой парень был! Огонь!.. Вместе институт кончали.

Д а м а  в  х а л а т е (встает, включает приемник, настраивает. Звучит легкая музыка. Возвратившись к столу, наливает в бокал сибиряка вина). Скажите, вам часто приходилось изменять своей жене?

С и б и р я к. Изменять?

Д а м а  в  х а л а т е. Что вы удивляетесь? Ведь вы так часто бываете в командировках, в разъездах.

С и б и р я к (растерянно). Простите… Мы только что говорили о моей жене…

Д а м а  в  х а л а т е (приближается к сибиряку, кокетливо целует его в щеку). Вы напоминаете мне гиганта!..

С и б и р я к (отстранив даму, встает). Я дико хочу отдохнуть. Трое суток почти не спал.

Д а м а  в  х а л а т е. Я постелю вам в соседней комнате.


Сибиряк положил голову на скрещенные руки. Послышался его могучий храп. Стукнула калитка. К н я з ь  и  С е р ы й  идут по направлению к крыльцу. Серый подходит к окну, заглядывает в комнату. Князь подходит к крыльцу, стучит в дверь. На стук выходит  д а м а  в  х а л а т е.


Д а м а  в  х а л а т е (взволнованно). Где вы пропадаете? Я извелась с ним. Не человек, а камень.

К н я з ь. Солидный фраер?

Д а м а  в  х а л а т е. Сибиряк. Завтра платит за «Волгу». Только осторожней, он здоров, как буйвол. Будете грубо работать — раздавит вас, как щенят. Только без царапин. Я пошла. Минут через пять стучитесь. На всякий случай — ты мой брат, Серый — племянник. А где Серый?

К н я з ь. Сейчас придет. Не закрывай.


Князь и дама в халате скрылись в доме. Следом за ними в дачу с оружием наготове идет  Г р и г о р ь е в. В комнату заглядывает  д а м а  в  х а л а т е. Убедившись, что сибиряк спит, жестом подзывает Князя. Тот с топором за спиной приближается к сибиряку. Князь делает даме в халате знак закрыть окно. В это время следом за Князем в комнату тихо входит Г р и г о р ь е в. Князь заносит над сибиряком топор.


Г р и г о р ь е в. Руки вверх!


Захаров вскакивает в комнату через окно и оказывается прямо перед Князем и дамой в халате. В правой руке у него пистолет.


З а х а р о в. Руки вверх!.. (Левой рукой мощно встряхивает сибиряка.)


Князь роняет топор, поднимает вверх руки. Дама в халате пятится назад. В ее глазах ужас.


З а х а р о в (сибиряку). Подержите эту красавицу!


Сибиряк хватает даму в халате.


(Обыскивает Князя, забирает у него из кармана нож и пистолет.) Руки!.. (Надевает на его руки наручники.)

Г р и г о р ь е в (сибиряку). Вы видите, товарищ, куда попали?

С и б и р я к (заикаясь). Вижу…


В саду раздаются два выстрела.


Г р и г о р ь е в (Захарову). На помощь Зайчику!.. Там Серый.


Захаров выскакивает через окно. Григорьев надевает наручники на руки дамы в халате. На спину Захарова из засады бросается с ножом  С е р ы й. Захаров и Серый падают. Идет отчаянная борьба. Серый выбивает у Захарова пистолет, ножом ранит его руку. Нож летит в сторону. Захаров действует одной рукой. Когда рука Серого судорожно сжала дуло пистолета, Захаров, напрягая все силы, замкнул его шею рукой. Серый жалобно крикнул и выпустил пистолет. Захаров применяет болевой прием самбо. Серый теряет сознание. Захаров встает, поднимает пистолет.


З а й ч и к (выбегает из-за куста и запутывается в колючей проволоке). Фу, черт возьми!.. Запутался в проволоке!..

З а х а р о в (прижав ладонь к раненой руке). Наручники на него!..


Зайчик, выпутавшись из проволоки, надевает на руки Серого наручники. Из дачи появляются  К н я з ь  и  д а м а  в  х а л а т е  в сопровождении  Г р и г о р ь е в а  и  с и б и р я к а.


Все в порядке, товарищ майор!

Г р и г о р ь е в (Зайчику). Передай шоферу, чтоб подгонял к калитке машину! Да побыстрей!..

З а й ч и к. Есть! (Убегает.)

Г р и г о р ь е в (освещает фонариком руку Захарова). Что это на пиджаке? Кровь?

З а х а р о в. Царапнул слегка.


Григорьев достает бинт, перевязывает руку Захарова. Серый приходит в себя. Садится. Озирается, дрожит, с трудом встает. Слышатся звуки мотора приближающейся автомашины и лай овчарки.

Прибегает  З а й ч и к.


З а й ч и к. Машина подана к калитке, товарищ майор!

Г р и г о р ь е в (преступникам). По одному в машину!


Один за одним Князь, Серый, дама в халате идут к машине. Их сопровождают с пистолетами в руках Зайчик и Захаров.


Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Оперативная комната вокзальной милиции. За столом сидит  З а х а р о в. Пишет. З а й ч и к — у телефонов. Захаров в светлой тенниске, в штатских брюках. Его рука перевязана.


З а й ч и к. Все отчет о практике строчишь?

З а х а р о в. Строчу, Зайчик, строчу.

З а й ч и к. У тебя, вижу, целый том получается?

З а х а р о в. Не один, а два.


В комнату входит  Г р и г о р ь е в.


Г р и г о р ь е в (Зайчику). Ступай проверь седьмой пост. Мне кажется, Калашников частенько к буфету отклоняется.

З а й ч и к. Есть проверить седьмой пост! (Уходит.)

Г р и г о р ь е в (Захарову). Ну, сержант, поздравляю. Ты раскусил такой орешек, который многим не по зубам оказался. Отдохни, перекурим. В ногах правды нет. Не зря древние римляне говорили: оциум пост негоциум. Отдых после работы. Или, по-нашему говоря: кончил дело — гуляй смело. Закуривай. Как рука?

З а х а р о в (закуривает). Саднит.

Г р и г о р ь е в. До свадьбы заживет.

З а х а р о в (рассеянно). До свадьбы?.. Вряд ли ей скоро быть.

Г р и г о р ь е в. Ну, а все-таки?

З а х а р о в. Ничего не знаю.

Г р и г о р ь е в. А любишь ее?

З а х а р о в. В том-то и беда… Только она меня, кажется, не любит.

Г р и г о р ь е в. Выйдет замуж — полюбит. Русская женщина разгорается медленно, как хороший костер. У вас еще все впереди.

З а х а р о в. Разлад у нас, товарищ майор. И кажется, серьезный.

Г р и г о р ь е в. Милые бранятся — только тешатся.

З а х а р о в (набирает номер телефона). Алло… Пожалуйста, Наташу. Что? Не может подойти? Не хочет?.. Скажите ей, что ее просит Николай.


Слышно, как из трубки доносится: «Наташа, тебя просит Николай». Голос Наташи, записанный Ленчиком на пленку: «О боже! Как вся эта комедия мне надоела! Передайте ему, что я не только видеть — слышать о нем не хочу».

А тебя об одном попрошу —
Понапрасну меня не испытывай,
Я на свадьбу тебя приглашу,
А на большее ты не рассчитывай.
Заразительно, издевательски хохочет.


(Кладет трубку.)

Г р и г о р ь е в. Ну как?

З а х а р о в (не шелохнувшись). Финита ля комедия.

Г р и г о р ь е в. Что случилось?

З а х а р о в. Случилось страшное, товарищ майор.

Г р и г о р ь е в. Все понятно. Тогда у меня к тебе есть дело. Садись и выслушай меня внимательно.


Захаров стоит неподвижно.


Вчера наш отдел получил разнарядку. Послать лучшего человека из сержантского состава учиться в высшую офицерскую школу милиции на три года. Как на это смотришь?

З а х а р о в. Где находится эта школа?

Г р и г о р ь е в. В Ленинграде.

З а х а р о в. А нет такой школы где-нибудь на Северном полюсе?

Г р и г о р ь е в. Брось эти шуточки. Говори делом — поедешь или нет? Лирика потом.

З а х а р о в. Когда нужно собираться?

Г р и г о р ь е в. Через три дня.

З а х а р о в. Лучше, если завтра.

Г р и г о р ь е в. Ты сегодня какой-то… не в своей тарелке.

З а х а р о в. Петр Николаевич, что делают люди, когда им бывает очень тяжело?

Г р и г о р ь е в. Женщины в таких случаях плачут.

З а х а р о в. А вы?

Г р и г о р ь е в. Я беру себе четвертинку, а жене — торт. Настаиваю на красном перце и… в два приема.

З а х а р о в. А потом?

Г р и г о р ь е в. Потом мы целый вечер читаем с женой Даля. Плаваем в океане народной мудрости.

З а х а р о в. А если нет жены? Если и без перца в груди печет? Тогда что?

Г р и г о р ь е в. Ну тогда… Тогда… (Задумался.)


Продолжительная пауза.


З а х а р о в (твердо). Я еду в Ленинград учиться.


Занавес.

КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯ
Слышна мелодия «Милицейского вальса». Из глубины сцены, где символически обозначаются то контуры Уральских гор, то силуэты классической архитектуры Ленинграда, доносятся грустные слова песни:

Ну, а если случится, другой
Снимет с кос ее шелковый бант.
Спи, Москва, сбережет твой покой
Милицейский сержант…
На фоне этой мелодии звучат слова: «Много воды утекло с тех пор, как расстались сержант Захаров и Наташа. Прошли годы. И вот…»

На сцене медленно зажигается свет.

Гостиная в квартире Луговых. На стуле стоит чемодан. На столе цветы. Н а т а ш а  сидит за маленьким столиком, положив голову на руки, смотрит в затемненный зал.


Н а т а ш а. Вот я снова дома. Все здесь так же, как и три года назад. Здесь я родилась, здесь протекло мое детство. Здесь, в этой комнате, я впервые прочитала его первую школьную записку. В ней он робко признался, что любит меня. Три бесконечно длинных года прошло с тех пор. Где он?.. Что с ним?.. Неужели он смог забыть ту Наташку, которую носил на руках? Там, на Урале, я любила его еще сильней. Разлука только усилила мою любовь. Но более всего все эти три года разлуки мучила меня мысль о том, как жестоко я поступила с ним.


Входит  Е л е н а  П р о х о р о в н а.


Е л е н а  П р о х о р о в н а. Все о нем вздыхаешь? Ведь я тебе писала на Урал, что он женился на какой-то буфетчице с Марьиной Рощи и окончательно спился.

Н а т а ш а. Я все знаю, мама. Виктор подробно писал обо всем! Писал и о том, что его отчислили из училища, уволили с работы… Потом он начал пить. Я все это знаю! И все-таки я люблю его! И я спасу его! Это сделать могу только я!..

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Что за фантазия?!

Н а т а ш а (с возрастающим волнением). Сегодня я с Николаем должна встретиться. За ним я послала Виктора.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да ты что, в своем ли уме?

Н а т а ш а. Я должна с ним встретиться! Боюсь этой встречи, но должна!

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Одумайся!.. Зачем ты играешь на нервах у Виктора? Пойми же наконец, годы идут, а ты все одна. Виктор остался верен тебе, любит…

Н а т а ш а. За что ты так ненавидишь Николая? Виктору ты прощаешь все. Даже мерзкую скандальную историю с цыганкой.


Телефонный звонок.


Е л е н а  П р о х о р о в н а (берет трубку). Алло! Здравствуйте, голубушка! Да, да, я слышала… Что вы говорите? (Пауза.) Это же ужасно!.. Я вам глубоко сочувствую. А у меня радость. Наташа вернулась из Горно-Уральска. Да, теперь насовсем, поступает в аспирантуру. Спасибо, она вам тоже передает привет. Обязательно забегу. Всего хорошего, не болейте. (Повесила трубку.) Опять история!

Н а т а ш а. Что случилось?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Сын Софьи Ефимовны, Сеня, с двумя товарищами после ужина в ресторане «Арагви» сели в какую-то машину и попросили шофера развезти их по домам. Ну а шофер, наверное, был пьяный, налетел на рабочего паренька и сбил его. Чтобы уйти от суда, шофер скрылся, а три невинных мальчика задержаны милицией и обвиняются в убийстве парня. Кошмар!.. (Уходит.)


Резкий звонок в коридоре. Наташа схватилась за сердце. Идет открывать дверь. Резко остановилась.


Н а т а ш а. Неужели он? С чего начну с ним разговор? Что, если он пьяный?!


Вбегает растрепанный  Л е н ч и к. У него влажные пятна на костюме. Устало опустился в кресло.


Л е н ч и к. Это ужасно! Хорошо, что ты не пошла со мной. Когда я постучал в дверь и вошел в комнату, он по-сумасшедшему заорал: «Что вам нужно?» Я попытался объяснить, зачем пришел. Он заревел еще сильнее: «Жалеть пришли?! Благодетели!.. Вон!..»

Н а т а ш а. Это в его характере. Это он. Дальше?

Л е н ч и к (вытирая пот с лица). Как только услышал твое имя, то пришел в ярость. По твоему адресу понеслась такая грязная ругань! Потом затих и вроде начал заговариваться. Меня не узнал. Принял за доктора, который пришел к нему без приглашения и принудительно хочет положить его в психбольницу. Тут вошла пожилая женщина в грязной кофте. В руках у нее — четвертинка водки. «Варька! — кричит он ей. — Вот он, разлучитель наш. Спасать меня пришел. Хочет в больницу меня упрятать!..» Тут его Варька посмотрела на меня такими глазами, что я похолодел. Потом она подняла такой хай, набросилась на меня с такой похабщиной!.. Швырнула в меня стаканом, видишь, следы водки. (Показывает на пятна.) Прости меня, Наташенька, но больше туда я не пойду. Мне еще не надоело носить голову на плечах.

Н а т а ш а (с глубокой душевной болью). Что делать? Как его спасти?! (Закрыла лицо руками, прислонилась к стене.) Ведь он гибнет…

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Не понимаю одного: зачем вся эта игра в милосердие? Он счастлив со своей Варькой и водкой. Ему ничего больше не нужно.

Н а т а ш а (сквозь приглушенные рыданья). Прошу вас, оставьте меня одну.


В коридоре звонок. Елена Прохоровна идет открывать дверь.


Я никого не хочу видеть!

Л е н ч и к. Успокойся, прошу тебя. Мы что-нибудь придумаем… Мы пошлем ему деньги… (Вслед за Наташей идет в соседнюю комнату и закрывает за собой дверь.)


В комнату входит  Е л е н а  П р о х о р о в н а. Следом за ней — А л е к с е й  С е в е р ц е в. Он в новом костюме, заметно возмужал. В руках у него рулон бумаги.


С е в е р ц е в. Здравствуйте. Я агитатор с избирательного участка. Моя фамилия Северцев.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Очень приятно. Проходите, пожалуйста, садитесь.

С е в е р ц е в. Спасибо. Я пришел познакомить вас с биографией кандидатов в Моссовет. Вы знаете, за кого будете голосовать?

Е л е н а  П р о х о р о в н а (извинительно). Нет… нам еще пока не говорили.

С е в е р ц е в. О! Голосовать вы будете за прекрасных людей! За знатную ткачиху Марию Шохину и за человека, которого я лично знаю и многим ему обязан.

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Очень интересно. Это, должно быть, очень знатный человек?

С е в е р ц е в. О нет! Вовсе нет. Это обыкновенный советский человек! Умный, смелый, мужественный… Когда-то он был простым милиционером. А сейчас… (Разворачивает плакат с портретом и вешает его на видном месте, приколов кнопками.) Полюбуйтесь! Сейчас он лейтенант милиции, начальник уголовного розыска большого района столицы. Николай Александрович Захаров!

Е л е н а  П р о х о р о в н а (поперхнувшись). Как, как?.. Николай… Постойте, где мои очки? Этого не может быть! (Надевает очки, подходит к плакату.)

С е в е р ц е в. Чем вы удивлены?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да… Это он…

С е в е р ц е в. Вы его тоже знаете?

Е л е н а  П р о х о р о в н а. Да… Нет… Не совсем то есть… Но мне когда-то говорили о нем. (Взглянув на дверь комнаты Наташи.) Боже мои, но как же быть? (Сворачивает дрожащими руками плакат.) Я прошу вас, молодой человек, давайте перенесем беседу на завтра. У меня с сердцем что-то нехорошо. (Роняет плакат, садится в кресло, хватается за сердце.)

С е в е р ц е в. Оставить вас в таком состоянии — это бесчеловечно! Где вода? (Подходит к телефону.) Хотите — я вызову «скорую помощь»?

Е л е н а  П р о х о р о в н а (умоляюще). Тише… Мне уже лучше. Заходите, молодой человек, завтра.

С е в е р ц е в. Но я еще не познакомил вас с биографией кандидата. Это займет всего несколько минут. (Разворачивает плакат, громко.) Наш кандидат Николай Александрович Захаров…


Открывается дверь из соседней комнаты, входит  Н а т а ш а. За ней идет  Л е н ч и к. Наташа видит портрет Захарова. Она смотрит то на Северцева, то на плакат. Подходит к Северцеву, берет из его рук плакат, всматривается.


Н а т а ш а. Да, это он! (К растерявшемуся Ленчику.) Что это?!

С е в е р ц е в (разводит руками). Не пойму, что творится в этом доме?! (В сторону.) Все какие-то ненормальные!.. Первый раз таких избирателей встречаю.

Н а т а ш а. Как я могла поверить этой ужасной клевете?! (Подходит к Ленчику, заносит руку для пощечины, но, раздумав, опускает руку.) Какая ты мерзость и грязь!.. Убирайся вон! На этот раз навсегда!..


Ленчик пятится к двери, поспешно скрывается.


С е в е р ц е в. Извините, что зашел не вовремя. Желаю вам поправиться. У меня еще семнадцать квартир. (Раскланиваясь, уходит.)


Наташа поникла головой над столом, мать хлопочет над ней с валерьянкой.


Н а т а ш а (встает, отстраняет руку матери). Лекарствами тут уже не поможешь. То, что сделано за многие годы, секундами не поправишь.


Занавес.

Интермедия
В левом переднем углу сцены, перед занавесом, виден силуэт мужчины в плаще с капюшоном. Кто-то на ходу вручает «силуэту» письмо. Падает резкий сноп света. В «силуэте» мы узнаем  З а х а р о в а.


З а х а р о в (разворачивает письмо и читает вслух).

«Коля, к тебе обращается твой бывший товарищ по школе Лена Сивцова. Только вчера я была у Наташи Луговой. Целую неделю она лежала в постели. У нее какое-то сложное нервное заболевание. Сейчас понемножку начинает поправляться. Ты добрый и чуткий человек и, думаю, поймешь причину ее заболевания. Она по-прежнему любит тебя, по-прежнему не мыслит своей жизни без своего сержанта милиции Захарова, который когда-то, кажется, ее любил. У меня к тебе просьба. Завтра в девять часов вечера мы с Наташей будем ждать тебя у фонтана в березовой роще. Прошу об одном: что бы ни случилось за эти три года в твоей жизни — будь великодушен, не расстраивай ее. С приветом — Лена».


Гаснет сноп света. Скрывается «силуэт».

КАРТИНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Вечер. Фонтан в березовой роще. Медленно прогуливаясь, идут  З а х а р о в  и  Н а т а ш а.


Н а т а ш а (смотрит на струи фонтана). Вот так бы всю жизнь. Не хочется даже уходить… Тебе нравится?

З а х а р о в. Очень…

Н а т а ш а (перебежала на другую сторону фонтана. Она возбуждена). Иди сюда! Иди скорей! (Смеется.)

З а х а р о в. Что ты смеешься?

Н а т а ш а. Скорей, скорей!.. Я что-то вспомнила.

З а х а р о в. Что ты вспомнила?

Н а т а ш а. Когда я была маленькая, бабушка боялась, чтоб меня не сглазили, и всегда спрыскивала меня с уголька. Тогда мне это ужасно нравилось. Сейчас мне так хочется, чтобы ты спрыснул меня с уголька.

З а х а р о в. Зачем?

Н а т а ш а. Я самая счастливая! Я снова нашла тебя и не боюсь потерять…


Накрапывает дождик.


Дождь!.. Чувствуешь — дождь. (Протянула вперед ладонь.) Ну вот, теперь нас никто не сглазит…

З а х а р о в (глядя на небо). Да, и кажется, будет сильным. Какие тучи! Как ты пойдешь домой?

Н а т а ш а. А ты почему меня гонишь? Я никуда не собираюсь уходить. (Длительная пауза.) А за клевету по вашим уголовным кодексам что дают?

З а х а р о в. Ты о Ленчике?

Н а т а ш а. Да, о нем.

З а х а р о в. Через неделю его будут судить.

Н а т а ш а. За что?

З а х а р о в. За тяжкое преступление.

Н а т а ш а. Преступление?..

З а х а р о в. Да. После кутежа в «Арагви» он и трое его друзей угнали чужую машину и задавили человека. За рулем сидел Ленчик.


Пауза.


Н а т а ш а. Ты о чем задумался?

З а х а р о в. О чем я задумался? Ты хочешь знать?

Н а т а ш а. О чем, Коля?

З а х а р о в. Я вспомнил об одном человеке. Интересный, сложный человек. Может быть, тебе трудно понять мое чувство… Хочешь, я прочту тебе одно письмо? Я получил его сегодня.

Н а т а ш а. Ради бога.

З а х а р о в (разворачивает письмо, читает). «Здравствуйте, уважаемый Николай Александрович! Пишет вам бывший ваш подследственный Анатолий Максаков. За хорошую работу в колонии был амнистирован. Все три с половиной года переписывался с Катюшей. То письмо, которое я просил вас опустить в почтовый ящик, она получила с вашей запиской. Ее она хранит и сейчас. Большое вам за это спасибо. Вот уже четыре месяца, как я работаю. Все хорошо, но есть маленькая загвоздка. Родители Кати против нашей женитьбы. Я отбывал срок, а это, сами понимаете, мало кому понравится. Я просил Катюшу поговорить с матерью по-хорошему… но она горячится и ушла от матери к тетке. Мы, конечно, поженимся, но со скандалом, а не хотелось бы. Вы советовали ей писать мне хорошие письма и подсказали, как можно найти мой адрес. Еще раз большое вам спасибо за записочку. С приветом — Анатолий Максаков.

Катя тоже хочет что-то написать вам».

«Дорогой Николай Александрович! Если бы вы знали, как мы часто вас вспоминаем! Толя спит и во сне видит, что бы такого сделать для вас хорошего. Хотя в прошлом он имеет тяжкие провинности, но по натуре своей он хороший, добрый человек. А то, что он пишет насчет родителей, все это мы утрясем сами. С уважением — Катя».


Пауза.


Н а т а ш а. О Кате я немного знала и раньше. Из твоих рассказов. Я еще тогда поняла, что она прекрасный человек. Ну, а сейчас ты видишь сам…

З а х а р о в. Что сейчас?

Н а т а ш а. Что сейчас? А сейчас, когда я сравнила себя с Катюшей, то поняла…

З а х а р о в. Не нужно об этом, Наташа.

Н а т а ш а. Нет, нужно! Нужно!.. Она сильная! Она не побоялась любить даже бывшего вора!..


Пауза.


З а х а р о в. Наташа…

Н а т а ш а. Нет, ты скажи, — можно любить такую?

З а х а р о в. Какую?

Н а т а ш а. Такую, как я? Такую, которая ушла от тебя, когда моя любовь тебе была особенно нужна, и которая пришла к тебе теперь, когда ты…

З а х а р о в. Такую, как ты, любить можно.

Н а т а ш а (кладя руки на плечи Николая). Если б ты знал, как я сейчас счастлива!.. Помнишь последнюю нашу встречу на Каменном мосту?

З а х а р о в. Я помню каждую нашу встречу. Даже школьные. Могу наизусть повторить все, что ты говорила восемь лет назад.

Н а т а ш а. У тебя бывали такие минуты, когда большего, лучшего ничего не хочется? Когда даже страшно подумать, что в твоей жизни может хоть что-нибудь измениться?

З а х а р о в. Бывали.

Н а т а ш а. Часто?

З а х а р о в. Не очень.

Н а т а ш а. А сейчас?

З а х а р о в. Не знаю…

Н а т а ш а. А у меня это сейчас. Пусть будет так всегда! Красиво, и ты рядом. (Продолжительная пауза.) Если у нас когда-нибудь будет сын, он обязательно станет таким, как ты. Я так хочу…

З а х а р о в. Наташа, не нужно… Пора идти.

Н а т а ш а. Тебе со мной уже скучно?

З а х а р о в. Уже поздно…

Н а т а ш а. Как поздно? Ты о чем говоришь?

З а х а р о в. Об этом после, а сейчас я тебя провожу…

Н а т а ш а. Нет, ты об этом скажешь сейчас! Ты не имеешь права молчать!

З а х а р о в (сухо, резко). Я женат.

Н а т а ш а. Женат?!

З а х а р о в. А сейчас мы ждем ребенка. Жена гостит в Полтаве у матери. Ее зовут Наталкой…

Н а т а ш а. Наталка… Почему ты сразу не сказал об этом?

З а х а р о в. Лена написала и просила… (Пауза.) Мне нелегко об этом говорить тебе, но я не хочу лгать. С Наталкой я счастлив.

Н а т а ш а. Что ж… Я рада за тебя…

З а х а р о в (смотрит на часы). Через час приходит поезд. Приезжает жена. Мне нужно торопиться.


Пауза.


Н а т а ш а. Ты ни в чем не виноват передо мной.

З а х а р о в. Прости, Наташа, будь счастлива. (Уходит.)


Наташа подходит к березке, обнимает ее, беззвучно плачет. Капают крупные капли дождя. Слышатся отдаленные раскаты грома. Небо разрезают ослепительные изломы молнии. Дождь усиливается.


Занавес.


1959

ИДУ НА ИСПОВЕДЬ… Публицистическая драма в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
А н д р е й  Р о к о т о в.

Е л е н а  М и х а й л о в н а — его мать.

Н и к о л а й  Р о к о т о в — его отец, лейтенант.

О л ь г а — комсорг цеха.

О с т а ш е в с к и й — военный интендант.

О л е г — сосед Рокотовых.

М а ш а — медицинская сестра.

Т е т я  Д а ш а — соседка Рокотовых.

А д в о к а т.

М и л и ц и о н е р.

К о н в о и р.

И в а н о в — солдат.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ
На переднем плане — пустынный тюремный двор. Слева — угол тюремного корпуса с железными решетками на окнах. Около одного из окон растет маленькая береза. Вдали вырисовывается силуэт башни, на которой стоит  ч а с о в о й  с винтовкой. Из глубины сцены слышится медленно нарастающая тоскливая мелодия тюремной песни. Потом слышна и сама песня:

Я пустыни пересек глухие,
Слышал песни старых чабанов.
Надвигались сумерки густые,
Ветер дул с каспийских берегов…
Голос часового с вышки: «Прекратить пение!»

Песня смолкла, но мелодия звучит. В сопровождении  к о н в о и р а  по дворику, сомкнув за спиной руки, цепочкой медленно бредут  з а к л ю ч е н н ы е. Это получасовая прогулка арестантов. Их пять человек. Первый арестант замедляет шаг, смотрит на березу. Останавливаются и идущие за ним.


П е р в ы й  а р е с т а н т. За ночь распустились новые листочки.

К о н в о и р. Прекратить разговор!..


Последний в цепочке  А н д р е й  Р о к о т о в. Ему лет тридцать. Он высокого роста, очень худ. Склонился над березкой, нежно гладит ее рукой.


К о н в о и р. Подтянуться!..

А н д р е й. Кто сломал ветку?!

К о н в о и р. Прекратить разговоры!


Рокотов сомкнул руки за спиной, распрямился в полный рост и тяжело вздохнул. Он очень печален.


К о н в о и р. Подтянитесь!


Рокотов, ускоряя шаг, догнал впереди идущих заключенных. Вся цепочка скрылась за углом тюремного корпуса. А из глубины сцены доносится кручинная мелодия: «Я пустыни пересек глухие…» Из-за решетки окна, около которого растет береза, показалось бледное лицо заключенного. Это — Р о к о т о в. Сжимая пальцами решетку, он припал к окну. Пауза.


А н д р е й. Люди!.. Мне сегодня очень тяжело. У нашей березки, что выросла в камнях тюремного двора…


Яркий сноп света наплывает на березку в правом углу двора.


…сегодня ночью кто-то надломил ветку. Я разговаривал со стенами моей камеры, но стены молчат. Так послушайте вы меня, люди!.. Я иду к вам на исповедь. Я обращаюсь к вам, кто трудом своим заслужил право смотреть в глаза завтрашнему дню… К вам, мои ровесники!.. Вы возводите новые города и электростанции… Вы укрощаете необузданные стихии природы, поворачиваете вспять реки, жнете хлеб, выращиваете детей и цветы… А мы… Мы сидим здесь, в этом мрачном каземате с толстыми стенами. Тюрьма… Страшное это слово. Будь проклят тот час, когда оно впервые сорвалось с языка человека! Пусть будет благословен тот день, когда это слово умрет, когда наши далекие потомки будут узнавать смысл этого страшного слова в пожелтевших словарях.


Пауза.


Много-много лет я сижу в этой камере. Сегодня мне очень тяжело. Прошлую ночь во сне я видел волю: перед моими глазами горела на утреннем солнце долина. Она была вся в цветах и росе. А теплый весенний ветерок ласково перебирал зеленые косы берез. Они струились, как вода… Люди!.. Не думайте, что здесь, за этими мрачными стенами, в тюремных камерах, не летают золотые сны. Нас держат здесь вдали от вас, но мы не ропщем. Мы виноваты. А когда нам бывает очень тяжело, нам хочется рассказать вам, почему мы оказались здесь, за этими стенами. Слушайте, люди! Я расскажу вам историю о том, как иногда и хорошие парни оступаются… (Пауза.) Я родился в рабочей семье, учился в школе, носил пионерский галстук…


Луч света на зарешеченном окне гаснет. В глубине сцены возникает пионерская песня. Она вначале звучит тихо, еле уловимо. Ее поют детские голоса:

Взвейтесь кострами
Синие ночи.
Мы — пионеры,
Дети рабочих!
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионеров:
«Всегда будь готов!»
Снова высвечивается тюремное окно и за ним лицо  А н д р е я  Р о к о т о в а.


Потом наступил сорок первый год. Страшный год… Отца взяли на фронт. Однажды, в дождливый осенний день, когда фашисты подошли к самой Москве, маму вызвали в военкомат. Там ей вручили похоронную. В ней было написано, что отец мой в боях за Родину погиб смертью храбрых. (Пауза.) И вот с тех пор я часто по ночам слышу голос отца. Я отчетливо вижу его светлый образ.


Наплывом видим выхваченное лучом света лицо  Н и к о л а я  Р о к о т о в а. Оно вырисовывается ясно. Временами его заволакивают пороховые дымы. Из глубины сцены слышны слова «Реквиема»:

Помните!
Через века,
                  через года —
Помните!
О тех,
Кто уже не придет
                             никогда,
Помните!
Не плачьте!
В горле
            сдержите стоны,
Памяти павших
                        будьте достойны!
Вечно
Достойны!
Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
Жизнью
             просторной,
Каждой секундой,
              каждым
                           дыханьем
Будьте
Достойны!
Люди!
Покуда сердце
                       стучится, —
Помните,
Какою
Ценой
Завоевано счастье, —
Пожалуйста,
                   помните!
Песню свою
                  отправляя в полет —
Помните!
О тех,
Кто уже никогда
                         не споет, —
Помните!
Во все времена
                        бессмертной Земли
Помните!
К мерцающим звездам
                      ведя корабли, —
О погибших
Помните!
Музыка затихает. Видение исчезает.


Мы остались вдвоем с мамой. После гибели отца я стал ее единственным помощником и утешением. Она радовалась, когда я приносил в дневнике хорошие отметки. Она очень гордилась, когда я вступил в комсомол. Окончив десять классов, я пошел на завод, где работала мама. Стал учеником токаря. Война еще не кончилась. Мама тогда была донором. Она сдавала свою кровь для раненых. И вот однажды, это было летом сорок четвертого года, мы неожиданно получили письмо. С этого письма я и начну свой печальный рассказ. Прошу вас, выслушайте меня, люди. Я сегодня у вас на исповеди. (Пауза.) Это случилось давно, десять лет тому назад. Утро стояло солнечное, теплое…


Затемнение.

КАРТИНА ВТОРАЯ
Небольшая комната. Чистая, уютная. Окно распахнуто в палисадник. На форточке висит сачок. На стене — портрет мужчины лет тридцати пяти. У стола хлопочет молодая женщина. Это мать Андрея Рокотова, Е л е н а  М и х а й л о в н а. На столе, среди тарелок с закуской, стоит бутылка красного вина. В вазе — букет красных гвоздик. Слышен стук в дверь.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Войдите!


Входит  О л е г, парень лет двадцати двух.


О л е г. Тетя Лена, а где Андрюшка?

Е л е н а М и х а й л о в н а (подходит к Олегу, несколько настороженно). А зачем он тебе?

О л е г. На футбол хотел его пригласить. У меня лишний билет. Сегодня играют «Спартак» и «Динамо».

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Олег, давно я хотела с тобой поговорить, да все как-то… (Замялась.) Скажи, что у тебя общего с Андреем? Ты уже человек, можно сказать, бывалый, жениться, как я слышала, собираешься, а Андрей еще юнец. Неужели тебе интересно с ним?

О л е г (с затаенной обидой). Боитесь, что я был судим? Думаете, дурному научу? Зря, тетя Лена, так думаете.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да нет… Я просто… думаю, что вы с Андреем друг другу не пара. Ему — еще восемнадцать, а тебе — уже двадцать три.

О л е г. Ну, что ж… Спасибо за откровение, тетя Лена. Я все-таки думал, что по-соседски мы могли бы сходить на футбол. (Уходит. На пороге сталкивается с Андреем.)

А н д р е й. Мама, Олег?.. Вы слышали — наши войска освободили Бухарест! На обеденном перерыве у нас был митинг. Моя бригада взяла повышенные обязательства, чтобы помочь нашим скорее войти в Берлин! (Олегу.) Ты ко мне?

О л е г. Хотел на футбол тебя пригласить, да что-то… сам раздумал. Тетя Лена говорит, что к вечеру дождь обещали… (Уходит.)

А н д р е й. Мама… Правда, обещают дождь? (Достает из гардероба костюм, вешает его на спинку стула.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (подходит к Андрею). Не водись ты с ним, сынок. К добру эта дружба не приведет. Сам знаешь, что это за человек. В тюрьме сидел, и сейчас нет-нет да милиция им интересуется… Боюсь я его. А костюм-то зачем вытащил? Уж не в театр ли собрался?

А н д р е й. Ты волшебница, мама! Сегодня вечером идем с Ольгой на «Гамлета».

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Достал билеты? На «Гамлета»?

А н д р е й. На весь цех было всего четыре билета. Жребий тянули сто десять человек!.. Ты представляешь — надо же так случиться: из четырех счастливцев оказались Ольга и я. Ребята в цехе зубоскалить начали. (Раскидывая на руках пиджак.) Мамочка, погладь, пожалуйста, пиджак. С брюками я сам справлюсь.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Интересно, кто же играет Гамлета?

А н д р е й (удивленно). Ты что, не читаешь газет?! Вот уже два месяца у театралов Москвы не сходит с языка имя Аржанова. За билетами стоят ночами. Смотри не спроси об этом кого-нибудь другого, засмеют. (Только теперь заметил на столе бутылку вина, накрытую салфеткой, и букет красной гвоздики.) А это в честь чего? В честь Бухареста или в честь билетов на «Гамлета»?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Какое сегодня число? Забыл?

А н д р е й (пожимая плечами). Тридцать первое августа. А что?..

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Этот день ни о чем тебе не говорит?

А н д р е й. Что-то ничего не могу припомнить.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Твоему отцу сегодня исполнилось бы тридцать восемь лет. Каждый раз в этот день я покупала бутылку хорошего вина и цветы. Твой отец больше всех цветов любил гвоздики. Красные.


Оба смотрят на портрет Николая Рокотова. В дверь заглядывает  т е т я  Д а ш а.


Т е т я  Д а ш а. Михайловна, пироги подгорают! (Скрывается.)


Елена Михайловна выбегает из комнаты. Андрей подходит к портрету, пристально смотрит на него. Потом садится на диван, откидывается на спинку, закрывает глаза.

Из окна видно, как в палисаднике крадется  О л ь г а. Ей лет семнадцать. У нее русые косы. Она протягивает через окно марлевый сачок и надевает его на голову Андрея, а сама прячется. Андрей снимает сачок с головы, подходит к окну, видит Ольгу, которая весело смеется и тут же вскакивает на подоконник.


А н д р е й. Ты, как всегда, в своем репертуаре.

О л ь г а (стоя на подоконнике, делает широкий жест). Из всех путей к желанной цели признаю единственный!

А н д р е й. Какой?

О л ь г а. Кратчайший!

А н д р е й. А если на пути скала?

О л ь г а. Если эта скала стоит на пути человека, то ее взрывают!..


Андрей подхватывает Ольгу на руки, кружит ее. В комнату с пирогами на листе входит  Е л е н а  М и х а й л о в н а.


Ой!.. (Вырывается из рук Андрея.) Простите, Елена Михайловна… Я нечаянно… Я больше не буду. Это он виноват.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Прощу, стрекоза, если поможешь накрыть на стол. (Ставит на стол пироги.)

О л ь г а (подбегает к столу). Сколько вкусных вещей!.. Ужас!.. Можно подумать, что у вас сегодня праздник!.. (Расставляет тарелки, раскладывает ножи, вилки.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (вздохнув). Когда-то, до войны, действительно в этот день, Олечка, у нас каждый год бывал праздник.


Елена Михайловна и Ольга хлопочут у стола. Им помогает Андрей. В дверь снова заглядывает  т е т я  Д а ш а.


Т е т я  Д а ш а. Михайловна, письмо. Доплатное. (Скрывается за дверью.)


Елена Михайловна выходит и тут же возвращается.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Это от кого же? Казенный штемпель… (Хмурясь, читает обратный адрес письма.) «Московский военный госпиталь имени Бурденко, второе отделение, третья палата. Осташевский». Странно! Никогда в жизни у нас не было знакомых Осташевских. (Разрывает конверт.) Ума не приложу. Осташевский… (Читает письмо.) «Уважаемая Елена Михайловна и Андрейка! Это письмо пишет вам бывший однополчанин вашего погибшего мужа и отца Николая Рокотова. (Пауза.) Умирая, Николай передал мне письмо, написанное вам. Оно было без конверта. Успел назвать ваше имя и отчество, а адрес не успел сказать. Умер на моих глазах. Больше трех лет я носил в кармане солдатский треугольник с надеждой, что когда-нибудь обязательно найду вас и вручу вам прощальное письмо вашего мужа и отца».

О л ь г а. Это… Это же потрясающе, Елена Михайловна! Немедленно разыскать этого человека!.. Я знаю, где находится этот госпиталь!.. В прошлом году мы всем классом навещали раненых.

А н д р е й (взволнованно). Читай дальше, мама.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (продолжая читать письмо). «С фронта я посылал несколько писем в адресный стол Москвы, но ни на одно письмо ответа не получил. Может быть, и до сих пор я не узнал бы вашего адреса, если бы не одно случайное обстоятельство. После тяжелого ранения меня привезли в Московский военный госпиталь. Я потерял много крови. Когда я совсем уже умирал, мне сделали вливание. Я хотел знать, кому я обязан жизнью, — и мне сообщили, что кровь принадлежит некоей Рокотовой Елене Михайловне. И тут я узнал, что вы живете в Сокольниках…» (Пауза.)

О л ь г а. Какое удивительное совпадение!.. Пожалуйста, читайте, Елена Михайловна!

Е л е н а  М и х а й л о в н а (читает). «…Если сможете, придите ко мне в воскресенье. Я буду ждать вас. Вячеслав Александрович Осташевский». (Потрясенная, смотрит то на Андрея, то на Ольгу.) Как же так?.. Письмо… А потом… моя кровь… Удивительное совпадение!

А н д р е й. Мама, сегодня воскресенье… Нас к нему пустят. Едем немедленно!

Е л е н а  М и х а й л о в н а (садится на диван, закрывает лицо руками). Господи!.. Как же это так?! Письмо отца нас ищет три года…

А н д р е й. Но что же мы с пустыми руками поедем? Нужно что-то отвезти раненому. Мама, возьми себя в руки…

Е л е н а  М и х а й л о в н а (встает). Если разрешат врачи — отвезем товарищу отца это вино.

О л ь г а. Конечно!.. Конечно, Елена Михайловна! Ему, наверное, разрешат… «Мускат» раненым даже врачи выписывают.

А н д р е й. Отвезем все, что у нас на столе: вино, пироги, цветы!.. По дороге в госпиталь заедем на рынок, я куплю ему пачки три хороших папирос. Он, наверное, курит, все фронтовики курят.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А где ты денег возьмешь, сынок?

А н д р е й. Из тех, что мы отложили на костюм. Я пока обойдусь без костюма. У меня и старый неплохой.

О л ь г а (рассматривает пиджак, висящий на стуле). Замечательный… Даже ни разу не лицованный… (Осматривает подкладку.) И подкладка еще почти крепкая.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (открывает комод, достает деньги). Вот возьми. Хватит? (Подает несколько бумажек Андрею.)

А н д р е й. Да, пожалуй, хватит. Ты, мамочка, подожди, мы сейчас сбегаем с Ольгой на рынок и все купим. (Потрясая деньгами.) Мы быстро.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Только смотрите, скорее…

О л ь г а. Это надо же!.. Друг отца! Однополчанин! Искал вас три года.

А н д р е й (возвращается от двери, подбегает к матери, обнимает и звонко целует ее в щеку). Салют!.. За Бухарест!.. (Целует мать в другую щеку. Хватает за руку Ольгу, оба убегают.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (вдогонку). Сумасшедший. Весь в отца. (Берет письмо, перечитывает его.) Боже мой, как во сне!.. Три года… (Смотрит на портрет.) Спасла жизнь твоему другу-однополчанину. А ведь могла спасти и тебя.


В окне показался  О л е г. Он с гитарой. Напевает «Солдатский вальс».

С берез, не слышен, невесом,
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи.
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои…
Е л е н а  М и х а й л о в н а (подходит к окну). Ты что, Олег? Уже раздумал на футбол?

О л е г. Тетя Лена, вы так меня обидели!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да что ты, Олег!.. Разве я хотела тебя обидеть? Я просто… Вот и сейчас… Ну зачем ты выпил?

О л е г. А затем, тетя Лена, что обидно. Почти все ребята с нашего двора меня сторонятся. Как будто я разбойник с большой дороги. А чем я хуже их? Пусть они станут рядом со мной за станок, и мы посмотрим, кто кого обскачет!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Извини, Олег, поговорим в другой раз. Мне сейчас некогда, я очень тороплюсь. У нас сегодня необыкновенное событие. (Закрывает окно. Постояв немного, уходит. Подходит к портрету мужа.) В последние минуты ты думал о нас… (В раздумье.) Но как долго шло твое письмо… Три года…


Затемнение.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Палата в госпитале. На постели полулежит мужчина лет сорока. Это — О с т а ш е в с к и й. Он в халате. Нога у него в гипсе. На тумбочке в вазе — цветы. К спинке кровати приставлены костыли. Входит молоденькая девушка лет двадцати в белом халате. Это  М а ш а.


М а ш а (подходит к тумбочке, берет градусник, смотрит на него, хмурится). Больной, вы почему не измерили температуру?

О с т а ш е в с к и й (наигранно). Бунтую.

М а ш а. Это что еще такое? Я доложу дежурному врачу.

О с т а ш е в с к и й. Хоть самому начальнику госпиталя генералу Мещерякову. Да, да, Машенька, так и доложи генералу: капитан Осташевский наотрез отказался принимать лекарства и измерять температуру.

М а ш а (недоуменно). Почему?

О с т а ш е в с к и й (многозначительно). До тех пор, пока не расскажешь, что у тебя случилось, я не буду выполнять никаких предписаний врача.

М а ш а (смущенно). А откуда вы знаете, что… у меня что-то случилось?

О с т а ш е в с к и й (берет костыли и, опирается на них). Во-первых, потому, что с утра ты успела несколько раз поплакать. (Подает ей осколок зеркальца.) Посмотри на свои глаза… Во-вторых, запомни неписаный закон госпиталей: все, что пытаются скрыть от больных врачи и сестры, больные все это расшифровывают. Я говорю не о диагнозах и не о прогнозах. (Пауза.) Где сейчас живет твоя мать?

М а ш а. Она в эвакуации.

О с т а ш е в с к и й. Где?

М а ш а. В Кемеровской области. Гурьевский район — слышали?.. А почему вы о ней спрашиваете?

О с т а ш е в с к и й. Вот что, Машенька… (Открывает тумбочку, достает толстый конверт.) Вот тебе. Мне они сейчас не нужны. Тут тысяча рублей. Сейчас же, немедленно, пошли их матери.

М а ш а (растерявшись). Нет, нет, Вячеслав Александрович… Я не могу взять у вас деньги. Вы скоро выписываетесь, где же я буду искать вас, чтобы вернуть вам долг… А потом, почему вы знаете, что… (Замялась.)

О с т а ш е в с к и й. О том, что у тебя тяжело больна мать? Что младший братишка в начале месяца потерял все хлебные и продуктовые карточки? Что семья бедствует?.. (Строго.) Отошли сегодня же эти деньги. И пусть тебя не смущает, что я скоро выписываюсь. Не беспокойся. Когда буду уходить отсюда, я оставлю тебе свой адрес, и ты постепенно, частями, будешь высылать мне долг.

М а ш а (потупясь). Я очень тронута, но я не могу, Вячеслав Александрович, принять вашу помощь… Большое вам спасибо, но… лучше я эти деньги возьму в кассе взаимопомощи. Я уже написала заявление. Мне обещают. (Подает Осташевскому градусник.) А температуру вы все-таки измерьте. Пожалуйста… Нас же врачи за это ругают.

О с т а ш е в с к и й (кладет градусник на тумбочку, шутливо). В таком случае я продолжаю свой бунт. Вначале медицинский. Если и это не поможет — объявлю голодовку. Вам это ясно, медицинская сестра Родимова?


Легкий стук в дверь. Маша поспешно выходит и тут же возвращается.


М а ш а. К вам пришли.


В палату входит  Е л е н а  М и х а й л о в н а. Она в белом халате. В руках у нее узелок с гостинцами. Маша уходит.


Е л е н а  М и х а й л о в н а (робко). Здравствуйте, Вячеслав Александрович.

О с т а ш е в с к и й (после продолжительной паузы). Елена Михайловна?!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да… я. (Продолжает стоять у дверей.)

О с т а ш е в с к и й (взволнован). Такой я вас себе и представлял. Николай мне много рассказывал о вас. Как он любил вас!.. А потом… ваша кровь, которая спасла меня… Письмо Николая. Я пронес его через десятки смертельных боев… И вот, наконец, я встретил вас… Что же вы стоите в дверях? Проходите… Я вас так жду!..

Е л е н а  М и х а й л о в н а (смущенно). Да что вы… (Кладет на тумбочку у кровати пакеты и кульки.) Вы писали… что перед смертью… Николай… написал нам письмо…

О с т а ш е в с к и й (лезет в тумбочку, достает из пачки бумаг небольшой треугольник, подает его Елене Михайловне). Ваш муж… А где же Андрей?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Он там, в холле, ему не дали халата.

О с т а ш е в с к и й. Как не дали? (Встает с постели, подхватывает костыли, направляется к двери.) Почему не дали?! (Уходит.)


Оставшись одна, Елена Михайловна бережно раскрывает письмо, читает. В палату входят  О с т а ш е в с к и й  и  А н д р е й. Он в халате.


(Андрею.) Ну, заходи, заходи… Вот ты какой!.. Вылитый отец!.. Это надо же!.. Как две капли воды. (Садится.) Так вот знай, Андрей: твой отец был самым храбрым разведчиком в полку. За выполнение боевых заданий командование наградило его пятью орденами. Был уже представлен к Герою, но не дожил до этого счастливого дня. (Пауза. Словно что-то вспомнив, лезет в тумбочку, достает из нее красивый морской кортик.) В одной из посылок златоустовские рабочие прислали в подарок. (Любуется кортиком.) Просили вручить лучшему разведчику полка. Твой отец с этим подарком не расставался. (Подает кортик Андрею.) Храни его.

А н д р е й (бережно берет кортик). Я буду хранить его…

О с т а ш е в с к и й (вспоминая). Когда нужно было послать на самое опасное, самое дерзкое дело, выбор всегда падал на Николая Рокотова. О нем в дивизии ходили легенды. Не раз он врывался во вражеские блиндажи со своими разведчиками и в рукопашной брал «языка». И всегда выходил невредимым. Шутя говорили про него, что он заговоренный. А тут надо же случиться! И ведь когда? Вы даже, наверное, об этом не знаете? Тридцать первого августа. В день его рождения!..

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Как тридцать первого?.. Ведь из штаба дивизии написали, что убит он второго сентября… Правда, похоронка пришла осенью, в октябре.

О с т а ш е в с к и й (после паузы). Это было тридцать первого августа — под Смоленском. Солдаты решили отметить день рождения командира. И как только трофейный ром был разлит по колпачкам фляг, в землянке разведчиков раздался телефонный зуммер. Звонили из штаба дивизии. Никто даже не успел пригубить вино. Лейтенант Рокотов получил приказ доставить «языка». Приказ есть приказ. С лейтенантом Рокотовым пошли три солдата. А через два часа… случилось то, о чем трудно рассказывать…


Затемнение.


Наплывом в глубине сцены появляется бревенчатая стена блиндажа. Поворот круга. В блиндаже на плащ-палатке лежит раненый  Н и к о л а й  Р о к о т о в. Над ним склонились  с о л д а т ы.


Н и к о л а й  Р о к о т о в. Иванов, позвони в штаб и доложи, что приказание командира дивизии выполнено. В плен взят немецкий офицер.

И в а н о в. В штаб уже сообщили.

Н и к о л а й  Р о к о т о в (говорит с трудом). Тогда продолжим прерванное торжество. Достать ром и наполнить колпачки!


Солдаты молча наполняют колпачки от фляг ромом. Николай Рокотов повернул голову и увидел, что Иванов беззвучно рыдает.


Н и к о л а й  Р о к о т о в. Иванов… Не омрачай праздника… Налейте и мне… Выпейте за живого… Мертвого помянуть успеете… Ну, пейте же… пейте!


Солдаты молча пьют. Иванов подносит к губам Николая Рокотова колпачок с ромом. Он пытается поднять голову, но не может. Ему помогает приподняться другой солдат. Командир выпивает свою долю.


Н и к о л а й  Р о к о т о в (тяжело переведя дух). Ну, вот… Теперь мне легче… (Пауза.) Иванов, передай в штаб дивизии мою просьбу.


В блиндаж входит капитан  О с т а ш е в с к и й.


О с т а ш е в с к и й. Несут носилки. Мужайся, Николай. Сейчас тебя отправят в госпиталь.

Н и к о л а й  Р о к о т о в. Носилки не нужны. Мне осталось недолго… Прошу тебя, капитан…

О с т а ш е в с к и й. Слушаю, Николай.

Н и к о л а й  Р о к о т о в. Пусть из штаба дивизии напишут жене моей и сыну… Андрею… что убит я не тридцать первого августа, а второго сентября… Сегодня у меня день рождения… Не нужно омрачать этот день… (Силы раненого иссякают.) И матери… матери в Сибирь напишите… хорошее письмо… Адрес в штабе знают…

О с т а ш е в с к и й. Я выполню твою просьбу, Николай.

Н и к о л а й  Р о к о т о в. Сын мой… Андрей… А жену зовут Еленой Михайловной… Ты, капитан, интендант… Тебе часто приходится бывать в командировках. Когда будешь в Москве, передай… это письмо… сыну… И кортик передай ему. (С трудом достает письмо из кармана гимнастерки и протягивает его Осташевскому.)


Тот бережно берет письмо и лежавший у изголовья кортик. Солдаты застыли над умирающим командиром.


(Еле слышно.) Письмо написано давно… Там нет числа… Поставьте на нем: первое сентября. Это моя… последняя просьба… (Умирает.)


Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Глухой уголок парка. Скамья. С книгой в руках на скамье сидит  А н д р е й. Смотрит невидящими глазами в одну точку. Рядом со скамьей нервно взад и вперед прохаживается  О л ь г а. Они оба взволнованы.


О л ь г а. После спектакля тебя словно подменили. Вот уже неделю ты ходишь, как лунатик. Никогда не думала, что ты такой сентиментальный. Даже Шекспира взял в библиотеке.

А н д р е й. Аржанов своей игрой меня потряс. Не могу забыть монолога Гамлета, произнесенного после того, как новый король, брат его покойного отца, и мать-королева уговаривали Гамлета не покидать Дании и не уезжать в Виттенберг. Эта сцена не выходит у меня из головы. (Пауза.) Мне так жалко Гамлета!.. Ему так трудно. Аржанов это передал гениально!

О л ь г а. Ты неправ, Андрей. Не поведение матери-королевы было главной причиной трагедии молодого Гамлета. Весь строй тогдашней жизни ему был противен. Вся эта мерзкая и лживая обстановка при королевском дворе не давала дышать Гамлету.

А н д р е й. Так ты можешь лепетать на уроке литературы, чтобы получить пятерку. А я страдания Гамлета вижу в другом.

О л ь г а (с вызовом). Интересно — в чем же ты, цеховой мудрец, видишь прежде всего страдания Гамлета?

А н д р е й (после паузы). Зачем мать Гамлета вступила в тайный брак с братом короля? За кого угодно пусть выходила бы, но за родного брата погибшего короля!.. Это противоестественно, грязно, подло!.. (Раскрывает том Шекспира, находит нужную страницу.) Вдумайся вот в этот монолог. В нем весь сгусток сердечной боли принца Гамлета. (Читает.)

…О, мерзость! Это буйный сад, плодящий
Одно лишь семя; дикое и злое
В нем властвует. До этого дойти!
Два месяца, как умер! Меньше даже.
Такой достойнейший король! Сравнить их —
Феб и Сатир. Он мать мою так нежил,
Что ветрам неба не дал бы коснуться
Ее лица. О небо и земля!
Мне ль вспоминать? Она к нему тянулась,
Как если б голод только возрастал
От насыщения. А через месяц —
Не думать бы об этом! Бренность, ты
Зовешься: женщина! — и башмаков
Не износив, в которых шла за гробом,
Как Ниобея, вся в слезах, она —
О боже, зверь, лишенный разуменья,
Скучал бы дольше! — замужем за дядей,
Который на отца похож не боле,
Чем я на Геркулеса. Через месяц!
Еще и соль ее бесчестных слез
На покрасневших веках не исчезла,
Как вышла замуж. Гнусная поспешность —
Так броситься на одр кровосмешенья!
Нет и не может в этом быть добра. —
Но смолкни, сердце, скован мой язык!

Продолжительная пауза.


О л ь г а. Ну и что? Что ты этим хочешь сказать?

А н д р е й (встает со скамьи). Не я говорю… Все сказал Гамлет. (Уходит.)


За ним уходит Ольга.


Затемнение.

КАРТИНА ПЯТАЯ
Комната Рокотовых. А н д р е й  собирает в чемодан вещи. Олег сидит на стуле, курит. Он задумался.


О л е г. Слушай, Андрей, ты когда-нибудь, где-нибудь читал, что мир устроен несправедливо?

А н д р е й. Что-то не приходилось.

О л е г. А я не только читал, но все сильнее и сильнее начинаю чувствовать это на собственной шкуре.

А н д р е й (упаковывая чемодан). Ты о чем?

О л е г. Вот тебя посылают в командировку на Урал, а меня не посылают. Потому что командировка ответственная и, как говорят, почетная. Но ведь ты же знаешь и все знают, что я работаю не хуже других. Даже лучше многих из нашей бригады. И вот вся бригада едет, а я нет. Ну, почему это так?

А н д р е й. Ты же сам знаешь почему.

О л е г. Вот и обидно-то. Но ведь ты знаешь, за что я сидел?

А н д р е й. Так, приблизительно. Ребята говорили, что был замешан в какой-то краже.

О л е г. Почему замешан? Нет, Андрей, не замешан. Все сложней. (Пауза.) Когда я учился в ФЗО, нас бросили однажды на разгрузку вагонов. А ты знаешь, что такое фэзэошник? Его желудок как паровозная топка: сколько ни бросай в нее — все сгорит. Аппетит всегда волчий. А вагоны, как назло, попались с тушенкой и с краковской колбасой. Ну и понимаешь… Не вынесли души фэзэошников. Несколько банок тушенки и кругов колбасы съели во время разгрузки да еще ухитрились и домой прихватить. А когда пришли в общежитие… Это и обнаружилось. Тушенку и колбасу отобрали, а самым старшим и закоперщикам этого дела дали по три года лагерей. (Пауза.) А в тюрьме и в лагерях дни и ночи дли-и-нные. Кажется, конца им нету. (Закуривает.) За одну ночь можно передумать столько, сколько двадцать мудрецов не передумают за год. И насмотрелся я там да наслушался — на всю жизнь хватит. Все поглядываешь на часы? Ждешь?

А н д р е й. Ольга должна зайти.

О л е г (встает). Ну ладно, мне пора на смену. Что передать ребятам?

А н д р е й. Скажи, что лицом в грязь не ударим.

О л е г. Что ж, счастливо! (Жмет Андрею руку. Направляется к двери, но на пороге сталкивается с Ольгой.)

О л ь г а. Слушай, Олег, а ты что, уже собрался? Так быстро?

О л е г (горестно). Собрался. В ночную.

О л ь г а. Как?! Разве ты не едешь? Ведь ты же был в списке?

О л е г (зло). Вычеркнули. (Проводит большим пальцем по двери.) Вот так взяли и… (Свистнул. Уходит.)

О л ь г а (выбрав момент, когда Андрей встал к ней спиной, поспешно достает из сумочки плюшевого медвежонка, прячет его за спину). Повернись!

А н д р е й (поднимает голову от чемодана). Опять какой-нибудь фокус-мокус?

О л ь г а. Встань по стойке «смирно».

А н д р е й. Что еще придумала?

О л ь г а (шутливо). Кому говорят: «Смирно!»


Андрей вытягивается по стойке «смирно».


Закрой глаза!

А н д р е й. А потом открыть рот? Розыгрыш?

О л ь г а. Нет, нет, честное комсомольское… Тебе будет приятно… Прошу, закрой глаза…


Андрей притворяется, что закрыл глаза.


(Разгадав его хитрость.) Плотней!.. Плотней сожми веки!.. Не подсматривай!


Андрей изо всех сил делает вид, что ничего не видит.


Вытяни вперед правую руку.


Андрей нерешительно вытягивает руку, Ольга сажает на ладонь Андрея плюшевого медвежонка.


Открывай глаза.

А н д р е й (открыв глаза). Что это?

О л ь г а. Михрюта Талисманович! Будет следить за тобой, чтоб ты не заглядывался на уральских девчат.


Андрей обнимает Ольгу. Стук в дверь. Оба от неожиданности замерли. Стук повторился.


А н д р е й. Войдите!


Входит капитан  О с т а ш е в с к и й. Он с палочкой, слегка прихрамывает. За спиной у него вещевой мешок. На плече висит полевая сумка.


О с т а ш е в с к и й (Андрею). Не узнаешь?!

А н д р е й (радостно). Вячеслав Александрович?! Вас уже выписали?.. Вот здорово!..

О с т а ш е в с к и й. Как видишь. (Вопросительно смотрит на Ольгу.)

А н д р е й. Это друг мой, комсорг нашего цеха.

О л ь г а (подает Осташевскому руку). Ольга…

О с т а ш е в с к и й. Капитан Осташевский. Приятно познакомиться.

О л ь г а. Я о вас… много слышала…

О с т а ш е в с к и й. Очень приятно. (Андрею.) Где же мать?

А н д р е й. Она будет часа через два. Я вот тут (показывает на стол) оставил ей записку. Уезжаем на Урал, монтировать завод. Через час наш эшелон отходит с Казанского вокзала. Едем бригадой. Я вас очень прошу, Вячеслав Александрович, скажите маме, чтоб она не беспокоилась! Планировали отъезд на завтра, а оказалось, что вагоны уже поданы и готовы к отправке. Прибудем на место раньше срока.

О с т а ш е в с к и й. Надолго?

А н д р е й. Говорят, пока на месяц, а там видно будет. Как управимся. И многое будет зависеть от погоды. Бюро прогнозов обещает грозовые ливни.

О с т а ш е в с к и й (глядя на Ольгу). И вы тоже едете?

О л ь г а (огорченно). Нет… Мне сказали, что если я уеду, то некому будет собирать членские взносы.

О с т а ш е в с к и й. Вы шутница!..

А н д р е й (смотрит на часы. Осташевскому). Извините. Я ухожу. Еле успеваю к отходу эшелона. Располагайтесь здесь, как дома. Мама скоро придет. Она будет очень рада, что вы навестили нас после госпиталя. (Берет чемодан.) Еще раз спасибо вам, Вячеслав Александрович, за все… Главное — за память об отце… Мама говорила, что вы пробудете в Москве несколько дней. (С порога.) До свидания! Может, еще увидимся. (Убегает.)


Ольга убегает за Андреем.

Осташевский осматривается. Молча достает из вещмешка консервы, бутылку водки. Подходит к портрету Николая Рокотова, смотрит на портрет. Отходит от него. Задумался.


О с т а ш е в с к и й. Не пойму почему, но чувствую, что все сильнее и сильнее меня тянет к этой женщине. Есть в ней что-то такое… Вот и сейчас… Почему я так волнуюсь? Жена моего боевого товарища. (Пауза.) Уйти? Оставить записку? Поблагодарить за все и уехать? А куда уехать? На родину? Там сейчас все разрушено. (Ходит по комнате. Идет за ширму, переобувается.)


Дверь открывается, входит запыхавшаяся  Е л е н а  М и х а й л о в н а.


Е л е н а  М и х а й л о в н а (принимая Осташевского за Андрея). Ну, слава богу, что захватила тебя… Только что я случайно узнала, что вы едете сегодня… С таким трудом отпросилась. Так бежала, так бежала… (Разбирает сумку.) Я тебе в дорогу достала кое-что вкусненького…


Осташевский выходит из-за ширмы, улыбается.


(Поняв свою ошибку.) Ой!.. Вячеслав Александрович!.. Да как же так? Хотя бы сообщили… Вы же говорили, что выписываетесь через неделю.

О с т а ш е в с к и й. Удрал… Вернее, почти удрал.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А где же Андрей?

О с т а ш е в с к и й (смотрит на часы). Эшелон отойдет с Казанского вокзала через пятьдесят минут. Вот записка.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (читает записку). Как же так? Не успела… А ведь так спешила…

О с т а ш е в с к и й. Война, Елена Михайловна… Она нарушает все планы и графики.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, да, конечно! (Пауза.) А вы? Как ваше здоровье? Какие планы?

О с т а ш е в с к и й. На здоровье не жалуюсь. Ваша кровь меня греет неплохо. Ну а насчет планов… Пока двухнедельный отпуск. А там — в распоряжение штаба армии. А это значит — снова передовая, снова в бой.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А сейчас? Эти две недели? Думаете съездить на родину?

О с т а ш е в с к и й (с грустью). Это невозможно, Елена Михайловна. Мой город фашисты превратили в развалины. Мать — эвакуирована в Читу. Съездить туда не хватит времени. Как-нибудь прокручусь эти две недели в Москве.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Где же вы думаете жить?

О с т а ш е в с к и й. Буду просить койку в военном общежитии.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вячеслав Александрович!.. Зачем вы это говорите? Разве у нас вам будет плохо? Пока Андрюша будет в командировке, в вашем распоряжении — диван, а когда вернется — ничего с ним не случится, поспит и на раскладушке. (Замечает на столе вино, продукты.) А это что такое? Праздничный стол? Вячеслав Александрович?.. К чему такое расточительство?

О с т а ш е в с к и й. Дорогая Елена Михайловна, я хочу выпить с вами за ваше здоровье. К тому же помянем Николая Александровича.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (грустно). Спасибо. (Режет хлеб, ставит на стол тарелки, рюмки. Замечает, что Осташевский смотрит на часы.) Вы куда-то торопитесь?

О с т а ш е в с к и й. У меня времени в обрез. К пяти часам должен быть у коменданта. Надо поговорить о жилье.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (обеспокоенно). Вы не хотите остаться у нас?

О с т а ш е в с к и й. Я не могу остаться у вас, Елена Михайловна. (Продолжительная пауза.)


Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТАЯ
Уголок холла военного госпиталя. В кадушке — огромный фикус. На белом деревянном диване сидит  О л е г. Он в халате. Нервничает. Встает, прохаживается, вновь садится. Входит  М а ш а. Она возбуждена. Вытирает слезы.


М а ш а (всхлипывая). Что случилось, Олег?

О л е г. Ты почему плачешь?! Кто-нибудь обидел?

М а ш а (сдерживая рыдания). В пятой палате от ран умер лейтенант Былинкин… (Всхлипывает. Пауза.) Последний сын у старушки матери. Четверо погибли под Москвой и в Сталинграде… И вот этот… Только что. (Вытирает платком слезы. Пауза.) Вчера вечером целый час диктовал письмо матери. Прощальное… Я думала, что у меня остановится сердце… Подарил мне гвардейский значок. Я вначале не брала, но он настоял, сказал, что больше он ему уже не нужен. Понимал, что конец близко…

О л е г. Успокойся, Машенька. Нельзя так близко к сердцу принимать. Иначе ты не сможешь здесь работать.

М а ш а. Ты чего пришел? Даже напугал меня. Что-нибудь случилось?

О л е г. Случилось то, что должно было случиться. Меня забирают в армию. Через два часа я должен быть на пункте сбора. Уже прошел комиссию.

М а ш а (удивленно, с тревогой). Почему так неожиданно?

О л е г. Уже расчет получил.

М а ш а. Когда отправляют?

О л е г. Наверное, сегодня. Пришел проститься. Мне кажется, я тебя уже долго не увижу. (Неловкая пауза. Достает из кармана пиджака деньги.) Эти деньги отошли матери. Мне они сейчас не нужны.

М а ш а. Нет, нет, я не возьму. Они мне сейчас тоже не нужны. С мамой все в порядке. Братишка устроился в ФЗО, карточки они получили. А потом, знаешь, нам очень помог один офицер. Такой славный дядечка… (Смотрит на часы.) Попробую отпроситься. Подожди меня здесь. Я сбегаю в отделение, провожу тебя…

О л е г (перебивая ее). Что за офицер?

М а ш а. Капитан Осташевский. Лежал у нас в третьей палате. Очень добрый и чуткий человек. Деньги он выслал маме тайком от меня. А вот от кого узнал адрес — так и не сказал. Говорит — военная тайна.

О л е г. А как же ты узнала об этом?

М а ш а. О переводе я узнала из письма от мамы. А сегодня тетя Луша, наша санитарка, мне сказала по секрету, что она по его просьбе ходила на почту отправлять перевод. Ведь надо же. Какие бывают хорошие люди!

О л е г. Прошу тебя — вышли маме и мои деньги! Я прошу!..

М а ш а. Зачем ты меня обижаешь, Олег?

О л е г (волнуясь). Что ты говоришь?! Ведь я люблю тебя. Где бы я ни был, что бы со мной ни случилось — ты всегда будешь со мной. Я всегда буду думать о тебе. Все, что я буду делать, чем жить, все будет связано с тобой. Фотографию, которую ты мне подарила, я буду… беречь.

М а ш а. Не волнуйся… Успокойся!..

О л е г. Я никогда еще до сегодняшнего дня, до этой повестки, не чувствовал, что ты мне так дорога! (Нежно смотрит на Машу.) Я буду хорошим солдатом! Ты мне веришь? В бой я пойду за тебя и за Родину…

М а ш а (взволнованно). Я верю, Олег, ты будешь хорошим солдатом. Верю… Только береги себя. Ты иногда бываешь слишком горяч.

О л е г. Ты знаешь, как я счастлив, что иду на фронт. Мне хочется сделать что-нибудь такое, такое… чтобы ты могла гордиться мной!

М а ш а. Ты будешь писать?

О л е г (с грустной улыбкой). Обязательно. Даже если попаду к черту в зубы. Я и оттуда пришлю тебе весточку. (Пауза.) Даже если ты получишь самое страшное — похоронную — или весть, что я пропал, не верь. Я обязательно вернусь к тебе. Я не погибну!

Ж е н с к и й  г о л о с (из глубины коридора). Маша!.. К дежурному врачу!..

М а ш а. Сейчас иду… (Пауза. Долго смотрит Олегу в глаза.) Я тоже… буду тебе писать.

Ж е н с к и й  г о л о с (требовательно). Маша!.. Привезли раненых!..

М а ш а. Сейчас, сейчас…

О л е г (тревожно). Скажи что-нибудь на прощанье. Ну скажи…


Маша обнимает Олега, кладет голову ему на плечо.


Затемнение.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Комната Рокотовых. На столе — не до конца выпитая бутылка водки, закуска. О с т а ш е в с к и й  в пижамных брюках сидит на валике дивана. Курит. Е л е н а  М и х а й л о в н а  в халате сидит за столом. Она уронила голову на руки и тихо плачет. Играет патефон. В комнате звучит песня:

Были два друга в нашем полку.
Пой песню, пой.
Если один из друзей грустил,
Смеялся и пел другой.
И часто ссорились эти друзья.
Пой песню, пой.
И если один говорил: «Да!»
«Нет!» — говорил другой.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (поднимает голову). Зачем я столько пила? Вячеслав, перестань!.. Ради бога, сними эту пластинку! Уже две недели ты заводишь ее каждый вечер. Она рвет мне душу… (Пауза.) Все не так в этом мире!..

О с т а ш е в с к и й (подходит к патефону, снимает пластинку). Успокойся… Нужно смотреть на вещи проще.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (рассеянно). Все эти две недели мне кажется, что я куда-то падаю. Лечу, и нет конца этой пропасти. Даже страшно подумать… Что будет, когда вернется Андрей?.. (Пауза… Очень взволнованно.) Нет, нет! Андрей об этом не должен знать!.. Когда у тебя кончится отпуск?

О с т а ш е в с к и й. Вчера я был в отделе кадров наркомата. Может быть, оставят в Москве.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Оставят?.. В Москве?..

О с т а ш е в с к и й. Да. Ты не рада?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Зачем ты спрашиваешь? Ты все знаешь сам. Я полюбила тебя… На беду свою. Но Андрей… Поймет ли он?..

О с т а ш е в с к и й. Зря ты себя терзаешь. Андрей не мальчик, он все поймет. (Пауза.) Может быть, я смогу заменить ему отца… (Пауза.) Вот увидишь — мы будем с ним хорошими друзьями.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Нет, нет, не говори этого!.. Я знаю своего сына. В его любви ко мне и в памяти об отце ревности столько же, сколько и чистоты. Пусть будет пока так, как было, а там увидим. (Пауза.) Ты любишь меня?

О с т а ш е в с к и й (весело). Ты требуешь доказательств? (Целует Елену Михайловну.)


В комнату входит  А н д р е й. В руках у него чемодан. Он, не отрываясь, смотрит на Елену Михайловну, которая от неожиданности застыла в объятиях Осташевского.


А н д р е й (растерянно). Извините… Я… Я… (Медленно выходит из комнаты.)


Слышен стук двери. Елена Михайловна вскакивает и бежит в коридор за Андреем, но тут же возвращается. Совсем убитая, садится, роняет голову на руки. Плачет. Осташевский молча смотрит на нее. Он растерян.


Затемнение.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Ночь. Глухая кирпичная стена. Телеграфный столб с электрической лампочкой. Идет  А н д р е й. Он пьян. Останавливается у столба, смотрит куда-то вдаль. На его глазах слезы.


А н д р е й. Отец, помоги… Помоги понять… Отчего все так получилось? Отец!.. (Тихо читает отрывок из монолога Гамлета.)

…Он мать мою так нежил,
Что ветрам неба не дал бы коснуться
Ее лица. О небо и земля!
Мне ль вспоминать? Она к нему тянулась,
Как если б голод только возрастал
От насыщения.
(Словно отступая от чего-то ужасного, делает несколько шагов вдоль стены.)

Не думать бы об этом! Бренность, ты
Зовешься: женщина! — и башмаков
Не износив, в которых шла за гробом…
…Гнусная поспешность…
Нет и не может в этом быть добра…

Сзади незаметно, робко подходит  О л ь г а. Останавливается за спиной Андрея.


О л ь г а (тихо). Почему ты не идешь домой?

А н д р е й (увидев Ольгу, вздрогнул). Ах, это ты!.. Почему ты ходишь за мной, как тень?

О л ь г а. Иди домой… слышишь, иди… Да ты пьян?

А н д р е й. Да, я пьяный… Ты хочешь знать, почему я пьяный?

О л ь г а. Хочу!..


Пауза.


А н д р е й. Нет, не скажу и тебе…

О л ь г а. Значит, у тебя от меня есть тайна?

А н д р е й. Представь себе, есть!.. Тайна… Как это там у Гамлета: «Но смолкни, сердце, скован мой язык!»

О л ь г а. Может быть, я ошибалась, что мы… друзья? Может быть… я для тебя всего-навсего…

А н д р е й. Да!.. Да! Да!!! Ты — всего-навсего… Ты — всего-навсего!..

О л ь г а (сдерживаясь). Тогда… что ж… (Медленно уходит.)

А н д р е й (видя, что остался один, рванулся в ту сторону, куда только что ушла О л ь г а. Кричит). Подожди! Слышишь?.. Оля!.. Остановись!.. Я все расскажу… Только тебе одной!..


Подходит  м и л и ц и о н е р. Оглядел Андрея с ног до головы. Тронул за плечо.


М и л и ц и о н е р. Где проживаете, гражданин?

А н д р е й (рассеянно, не глядя на милиционера). Где я проживаю?.. Я проживаю в доме, который стоит вон за тем домом. (Показывает.) Но я не знаю, буду ли я там теперь проживать.

М и л и ц и о н е р. Отправляйтесь сейчас же домой, или я вас доставлю в вытрезвитель!

А н д р е й. В вытрезвитель? (Удивленно.) Вы говорите, в вытрезвитель?! А это же здорово! Чертовски здорово!.. Куда угодно, хоть… хоть на каторгу!..

М и л и ц и о н е р. Пройдемте, гражданин.

А н д р е й. Но я приду еще!.. Я приду к тебе, мой дом. Ты слышишь — я приду!..


Затемнение.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Комната Рокотовых. Е л е н а  М и х а й л о в н а  одета строго. Гладит мужскую рубашку. О с т а ш е в с к и й, полулежа на диване, читает газету, курит. Он в военной форме.


Е л е н а  М и х а й л о в н а (взволнованно). Не знаю, что и думать. Заходила в цех — сказали, что уже третий день не является на работу. Обзвонила все отделения милиции — тоже нет. Ездила к Клавдии Федоровне — и та ничего не знает о нем.

О с т а ш е в с к и й. Кто такая Клавдия Федоровна?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Тетка, сестра его отца. (Сдерживая слезы.) Даже в морг звонила…

О с т а ш е в с к и й. Безобразие!.. Прекрасно знает, что мать ждет, волнуется, и пропадает!.. Жестоко!..

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Перестань, Вячеслав!.. Ты не знаешь Андрея!.. Ты не знаешь, кем я была в его глазах!.. И вдруг!..


Заслышав шаги в коридоре, Елена Михайловна хочет открыть дверь, но Осташевский ее удерживает.


Это он!.. Его шаги… (окаменела в ожидании.)


Стук в дверь.


Войдите!


Дверь медленно открывается, на пороге останавливается  О л ь г а.


Заходи, Олечка.

О л ь г а. Здравствуйте. (Нерешительно проходит в комнату.)

О с т а ш е в с к и й (вставая с дивана). О! Здравствуйте, здравствуйте, Олечка! Какими судьбами?

О л ь г а. Елена Михайловна… я к вам по важному делу. Вы понимаете… С Андреем что-то неладное творится. Такого с ним никогда не было. В цехе не знают, что и думать. Вызывали его к начальнику — не явился… Обеспокоены все: товарищи, мастер, начальник цеха… А вчера наговорил мне такое, что даже стыдно передать.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (строго). Где ты его видела?

О л ь г а. На улице.

О с т а ш е в с к и й. Как же вы, Олечка, его не удержали? Не уговорили вернуться?..

О л ь г а. Не смогла, Вячеслав Александрович. Я пришла к вам, Елена Михайловна… вы мать, вы должны… (Пауза.)


В комнату входит  А н д р е й. Он грязный, растрепанный, осунувшийся.


А н д р е й (с усилием). Можно? О!.. Я вижу, у нас гости.

О л ь г а (делает движение навстречу Андрею). Андрей!..

О с т а ш е в с к и й. Наконец-то!

А н д р е й. Простите, если помешал!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Андрей!..

А н д р е й. Я не Андрей теперь, мама! Я стал номерным человеком. (Горько улыбается.) Смешно?.. Непонятно?.. Объяснить?..

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Хоть мать бы пожалел.

А н д р е й (Ольге). Оля, прошу тебя, выйди.Мне нужно поговорить по семейным делам.

О л ь г а (идет к двери). Буду ждать тебя во дворе. (Уходит.)

А н д р е й. Да, мама, я теперь уже не Андрей. Вчера утром проснулся… в вытрезвителе. Представь себе — твой примерный сын вдруг почему-то напился… И попал в вытрезвитель. А утром он встал голеньким, в чем мать родила. На ноге у него клеенчатая бирка. А на бирке химическими чернилами написано: номер восемьдесят три. (Горько улыбается.) Человек номер восемьдесят три! Проснулся в вытрезвителе рядом с алкоголиками и прощелыгами.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Что ты говоришь!.. Одумайся… Ты ли это, Андрей! Как тебе не стыдно!..

О с т а ш е в с к и й. Нехорошо, нехорошо! И это сын Николая Рокотова. Не ожидал.

А н д р е й. Вячеслав Александрович! Я хочу с вами поговорить один на один. Можно?


Елена Михайловна, поколебавшись, молча выходит.

Пауза.


О с т а ш е в с к и й. Ты что-то хотел сказать мне?

А н д р е й. Вячеслав Александрович!.. Вы знаете сами… и я не буду говорить, что значит для меня мама. Прошу вас только об одном: не обижайте ее. Я ухожу из дома, буду жить у тетки. Я не буду вам мешать. Вы только не обижайте маму.

О с т а ш е в с к и й. Ты сегодня пьян. А с пьяными разговаривать — это не уважать себя.


Входит  Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вопросительно смотрит на сына, на Осташевского. Она очень взволнована.


А н д р е й. Мама, я буду жить у тети Клавы. Я был у нее сегодня. Она сказала, что могу переезжать к ней.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (делает несколько шагов навстречу сыну). Как же так, сынок…

А н д р е й. Так нужно, мама. (Смотрит на портрет отца. Подходит к нему.) Портрет я возьму с собой. (Бережно снимает портрет отца, заворачивает его в газету.) Вячеслав Александрович, еще раз прошу вас, не забывайте мою просьбу. (Уходит.)


Елена Михайловна кинулась за сыном, но ей преградил путь Осташевский.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. О чем он тебя просил?

О с т а ш е в с к и й. Он пьян. С ним сейчас трудно разговаривать. (Нервно прошелся по комнате, взглянул на часы.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Торопишься?

О с т а ш е в с к и й. У меня сегодня дежурство.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Ты же в отпуске!

О с т а ш е в с к и й. Сегодня был в штабе. Приказано явиться на дежурство.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (подходит к Осташевскому). Последние дни в тебе что-то переломилось. Мне страшно подумать… А что, если все это был только сон? Но ты не уйдешь от меня?.. Скажи, не уйдешь? Из-за тебя я и сына… (Пауза.) Ну, что ты молчишь? Скажи что-нибудь.

О с т а ш е в с к и й. Чудачка ты, Лена! Разве ты не видишь, как я к тебе отношусь?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (нервно). Какие жестокие слова: хо-ро-шо от-но-шусь…

О с т а ш е в с к и й. Через час у меня дежурство.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Дай мне твой телефон. Я позвоню тебе.

О с т а ш е в с к и й. Я не могу. Туда звонить по личным вопросам нельзя. (Целует Елену Михайловну. Направляется к двери.) До завтра! (Уходит.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А дальше? Что будет дальше?!


Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
Уголок парка. О с т а ш е в с к и й  и  М а ш а  сидят на скамейке, обвитой декоративным плющом. Слышна музыка.


М а ш а. Вячеслав Александрович, мне кажется, что мы слишком часто встречаемся.

О с т а ш е в с к и й. Вам со мной скучно?

М а ш а. Нет, нет, что вы!.. Наоборот… Если б не вы, я никогда бы не посмотрела «Лебединого озера». И в оперетте я до встречи с вами ни разу не была. Благодаря вам я так много увидела и узнала…

О с т а ш е в с к и й. И все-таки… все-таки при каждой нашей встрече я чувствую — вас что-то тяготит. Какой-то камень лежит у вас на сердце. Да?..


Маша подносит к глазам платок.


Что с вами, Машенька?

М а ш а. Так… просто…

О с т а ш е в с к и й. Вы плачете?

М а ш а. Я получила сегодня письмо.

О с т а ш е в с к и й. От кого?

М а ш а. От друга, с фронта…

О с т а ш е в с к и й. У друга несчастье?

М а ш а. Да… Нет. Собственно… Вам это все равно.

О с т а ш е в с к и й. Он ранен?

М а ш а. Нет, он не ранен… А впрочем, может быть, и ранен…

О с т а ш е в с к и й. Как же так: ранен и не ранен?

М а ш а. Не спрашивайте сейчас меня ни о чем. Мне очень трудно.


Пауза.


О с т а ш е в с к и й. Жизнь сложна, Машенька. Особенно сейчас. Война… Она ломает все наши планы, она вносит в наш распорядок, в быт такие неожиданные перемены, которые невозможно и предвидеть. У меня тоже была семья, хорошая семья… А сейчас? Сейчас мое единственное утешение и радость — это дружба с вами, Машенька. И мне очень больно, когда вы рядом со мной грустите. (Пауза.) Конечно, я старше вас, я много пережил, может быть, вам со мной не интересно, даже скучно…

М а ш а. Вячеслав Александрович, не надо… Я вам многим обязана… Вы хороший, добрый человек. Но… Мне страшно… Я боюсь вас…

О с т а ш е в с к и й. Машенька! Я не могу без вас… Я боролся с собой… Но я полюбил вас еще там, в госпитале. Я старался не думать о вас, но какая-то сила неудержимо тянет меня к вам. Если вы оттолкнете меня… Я не смогу без вас.

М а ш а (закрыла глаза). Не надо, Вячеслав Александрович… Пожалейте меня.

О с т а ш е в с к и й. Милая… (Обнимает ее, целует.)


В глубине сцены появляется  А н д р е й. Увидев Осташевского и Машу, которые не замечают его, медленно пятится назад.


Затемнение.

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
Комната Рокотовых. Вечер. Е л е н а  М и х а й л о в н а  одна. Прислушивается к малейшему шороху. Она вся — ожидание.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Что со мной происходит? Мужа так не ждала, сына родного с таким трепетом не встречала… Неужели и сегодня не придет? Неужели что случилось?.. А впрочем: кто я ему? Жена?..


Слышится стук в дверь.


Войдите!


Входит  т е т я  Д а ш а.


Т е т я  Д а ш а. Лена, я к тебе за спичками. Мой трубокур их будто ест.


Елена Михайловна достает из шкапчика спички, подает их тете Даше. Услышав в коридоре шаги, настороженно прислушивается.


Чтой-то на тебе, девка, лица нет? Не заболела ли?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Нет, тетя Даша. Я здорова.

Т е т я  Д а ш а. Неладно что-то у тебя, Михайловна, вижу, что неладно. Ох, смотри, девка, потеряешь сына. Был чист, как хрусталик. А сейчас?.. Словно сглазили парня.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А что… тетя Даша?

Т е т я  Д а ш а (вздохнув). Ох, Елена, дурить ты стала. Любовь-то крутить крути, да и о сыне думай. (Встает. Забыв на столе спички, направляется к выходу.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Тетя Даша, вы забыли спички!

Т е т я  Д а ш а. Спички-то спичками. А вот парня смотри, девка, не проворонь. (Берет со стола спички, уходит.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (ходит по комнате, смотрит на часы.) Всегда возвращался вовремя, а сейчас… Неужели что случилось? Четыре дня… (Подходит к репродуктору, включает его.)


Звучит грустная мелодия.


(Задумалась. Не слышит, как отворилась дверь.)


В комнату входит  О с т а ш е в с к и й. Прикрыв за собой дверь, он бесшумно подходит к Елене Михайловне. Стоит за ее спиной. Пауза. Осташевский выключает радио.


(Поворачивается и при виде Осташевского от неожиданности отступает назад.)

О с т а ш е в с к и й. Испугалась?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Очень! Где ты пропадал?

О с т а ш е в с к и й. Я же на службе, Леночка. Вначале дежурство, потом срочная неожиданная командировка.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Где же ты был? В каких городах?

О с т а ш е в с к и й (после продолжительной паузы). Давай условимся раз и навсегда: о работе говорить не будем. Ты же знаешь, где я служу. А сейчас — очень устал. Мне нужно отдохнуть. Я с дороги. Дай мне полотенце.


Елена Михайловна достает из комода чистое полотенце.


(Снимает гимнастерку и в одной майке уходит умываться.)


Елена Михайловна ставит на стол еду, вешает гимнастерку в шкаф.


(Возвращается, надевает пижамную куртку. Достает из буфета графин с водкой.) Можешь меня поздравить.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. С чем?

О с т а ш е в с к и й. Дали место в офицерской гостинице.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. В казарме?

О с т а ш е в с к и й. Почему в казарме? Комната на двоих. Даже с удобствами. Сосед — хороший парень, тоже из штаба.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Что же, я рада за тебя. Лишь бы тебе понравилось. Но кто же тебе будет стирать белье? Готовить обед?..

О с т а ш е в с к и й. Э, Леночка!.. Тому, кто валялся и мерз в окопах, кто знает, что такое передовая, московское общежитие покажется раем. (Садится за стол, наливает водки себе и Елене Михайловне.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Я не буду. (Отодвигает рюмку.)

О с т а ш е в с к и й. Почему?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Хватит того, что было. (Замялась.) Мне нужно поговорить с тобой серьезно, Вячеслав. Я…

О с т а ш е в с к и й (перебивает ее). Твое здоровье! (Пьет, закусывает.) Да, Лена, мне срочно нужна тысяча рублей. До получки. Можешь одолжить?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (растерянно). Хорошо… Я дам. Только они… не мои. Андрюша копит себе на костюм. Сэкономил уже тысячу двести рублей.

О с т а ш е в с к и й. Пусть он не беспокоится. Через неделю я верну эти деньги. А если ему не хватит на костюм, я добавлю.


Елена Михайловна достает из комода деньги и отдает их Осташевскому.


(Берет деньги.) Через неделю он их получит.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (волнуясь). Вячеслав, дальше так нельзя… Скажи, кто я тебе? Жена? Любовница?

О с т а ш е в с к и й. Ты мой хороший друг, Леночка! (Пауза.) Вот кончится война — тогда во всем разберемся… тогда все встанет на место.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вячеслав, пойми меня… Я люблю тебя. Но чем дальше, тем мне все трудней. Люди стали косо смотреть на меня… Сын…

О с т а ш е в с к и й (перебивая). Разве это так важно?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Сегодня прихожу с работы, выхожу на кухню — вижу: соседи переглядываются, улыбочки двусмысленные…

О с т а ш е в с к и й. И все?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (после некоторого раздумья). Вчера заходила Ольга. Мне было стыдно смотреть ей в глаза.

О с т а ш е в с к и й. Разве и она?..

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Андрей меня пугает… Опять не явился на комсомольское бюро. Нагрубил начальнику цеха…

О с т а ш е в с к и й. Ольга знает о наших отношениях?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Думаю, что нет. (Пауза.) Может быть, догадывается.

О с т а ш е в с к и й (настороженно). Она о чем-нибудь тебя спрашивала?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Нет… Я ничего не могла ей сказать. Все идет колесом. Все не так, совсем не так, как должно быть!

О с т а ш е в с к и й (невинно). Но что ты от меня-то хочешь?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Переходи ко мне. Уж раз так случилось — будем жить как муж и жена. Семьей. Давай попробуем. Если будет тебе плохо, если мы ошиблись — ты всегда можешь уйти. Но сейчас… сейчас, я прошу тебя, Вячеслав…


Осташевский встает из-за стола. Он не может уже сдерживаться.


Нет, нет, ты подумай… Выслушай меня до конца. Последние ночи мне снятся какие-то кошмары. А потом… Я не решаюсь тебе об этом сказать…

О с т а ш е в с к и й. Что-нибудь случилось?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, Вячеслав, у нас будет ребенок. (Продолжительная пауза.) Я так люблю тебя, Вячеслав! Готова вынести все! Любые трудности.

О с т а ш е в с к и й (берет себя в руки). Я тоже люблю тебя, Лена. Но ведь и ты должна понять — сейчас я не свободен. Война… Сегодня я здесь, а завтра? Меня могут направить куда угодно и туда, откуда я не смогу вернуться. (Пауза.) Нет, я ничего не могу тебе обещать. Прости. Не могу дать тебе никаких клятв. Это было бы непорядочно. Но если ты хочешь — я перееду к тебе. Только место в гостинице мне нужно за собой закрепить. Там есть телефон. И вообще. (Пауза.)


Услышав шаги в коридоре, Елена Михайловна отступает от Осташевского, Дверь открывается без стука. На пороге — А н д р е й.


А н д р е й. Простите… Я, кажется, опять некстати? (Нерешительно проходит в комнату. Подходит к столу, но не садится.) Но я очень хочу угостить вас, Вячеслав Александрович. (Ставит на стол бутылку водки.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (подходит к сыну). Что с тобой, Андрюшенька? Отец в твои годы не знал, что такое пиво!..

А н д р е й. Отец в свои тридцать пять лет не знал того, что узнал его сын в восемнадцать лет. (Наливает водку в две рюмки.) Давайте, Вячеслав Александрович, выпьем за светлую память моего отца, вашего однополчанина.

О с т а ш е в с к и й. Ну что ж, за это выпьем.


Пьют.


А н д р е й (смотрит то на мать, то на Осташевского). Я прошу вас, запомните этот тост, Вячеслав Александрович.

О с т а ш е в с к и й. Ты, Андрей, говоришь загадками.

А н д р е й (ухмыльнувшись). В жизни много загадок. И вот одна из них: почему вы четыре дня не приходили в этот дом?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (настороженно). Откуда ты знаешь?

А н д р е й. Знаю!.. Так где же вы были, Вячеслав Александрович, эти четыре дня?

О с т а ш е в с к и й. В командировке, Андрюша, в командировке. Только с поезда. Устал чертовски! (Зевнул.) Ничего не попишешь — служба!

А н д р е й (как будто шутит). Да, тяжела ты, шапка Мономаха! (К матери.) Мама, мне нужны деньги. Дай мне двести рублей из тех, что я откладывал на костюм.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Зачем тебе деньги?

А н д р е й. Мне нужно… (Идет к комоду, роется в нем и не находит денег.) Где деньги?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (виновато). Я отдала их знакомой. Она обещала купить тебе отрез на костюм.

О с т а ш е в с к и й (смотрит на часы. Достает из гардероба китель, надевает его). Извините, но я вас покину.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Куда же вы, Вячеслав Александрович?

О с т а ш е в с к и й. За ордером на место в гостинице.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Когда вас ждать?

О с т а ш е в с к и й. Часа через два… если ничего не случится. (Хлопает по плечу Андрея.) Сам знаешь, брат, — война! Сегодня здесь, завтра там. (Застегивает китель, выходит из комнаты.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (нервно прошлась по комнате, остановилась у окна, строго). К чему эти угрожающие тосты? Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Ты еще молод, чтобы диктовать матери, как ей жить!..

А н д р е й. Нет!.. Я еще не вмешивался.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Своим отвратительным и безобразным поведением ты позоришь меня!.. Ты мешаешь мне связать судьбу с хорошим человеком!

А н д р е й. Я мешаю тебе… связать судьбу с хорошим человеком?! Как это — я мешаю? Что ты хочешь от меня, мама?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Я очень прошу тебя — никогда не появляйся в таком виде! (Мягче.) А если ты захочешь меня повидать, то… лучше я сама приду к тебе. Только позови меня. У Клавдии Федоровны тебе будет хорошо. Она добрая и тебя любит.

А н д р е й. Хорошо… Я больше сюда не приду… (Поспешно наливает в стакан водку, быстро выпивает ее.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а (берет бутылку, прячет за спину). Какой позор!.. До чего ты докатился!..

А н д р е й (сквозь зубы). Передай капитану, чтобы он хорошенько запомнил мой тост… А сама — присмотрись: какой он человек?

Е л е н а  М и х а й л о в н а (раздраженно). Что ты хочешь сказать?!

А н д р е й. Все, что я хочу сказать, я скажу ему. Только не сейчас… Чуть позже.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Еще раз прошу тебя, не приходи больше таким…

А н д р е й (болезненно смеется). Дожил сынок… Не приходи домой! (Дерзко.) Хорошо! Не приду. Я не-е приду-у! (Резко срывает со стола скатерть. На пол летят тарелки, рюмки, хлебница, вилки… Выбегает из комнаты.)


Елена Михайловна беззвучно рыдает.


Затемнение.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Уголок парка. На скамье сидят  О л ь г а  и  А н д р е й.


О л ь г а. Меня все это раздражает. Целый вечер я твержу тебе одно и то же, а ты… ты потерял элементарную человеческую совесть. Меня из-за тебя уже дважды вызывали в райком. Ведь это только подумать: лучший рабочий цеха, и вдруг… Ничего не понимаю. (Пауза.) Ну, что ты молчишь?

А н д р е й. Мне нечего сказать.

О л ь г а. Почему ты пьешь? Что у тебя случилось?

А н д р е й (задумчиво). У меня случилось страшное.

О л ь г а. Что?

А н д р е й. У тебя есть мать?

О л ь г а. Допустим.

А н д р е й. И отец есть?

О л ь г а. Ты же знаешь, что есть.

А н д р е й. А у меня только мать. (Пауза.) Была мать… А сейчас ее нет.


Ольга вопросительно смотрит на Андрея.


(Пауза.) Ты помнишь капитана?

О л ь г а. Вячеслава Александровича?

А н д р е й. Да.

О л ь г а. Мне кажется, это — замечательный человек!

А н д р е й. Нет, это плохой человек. Это очень плохой человек! Он отнял у меня мать. Он оскорбил память моего отца. Он убил во мне веру в людей.

О л ь г а. Я, кажется, начинаю… понимать. Но ты не прав, Андрей. Ты рассуждаешь, как эгоист. Я хорошо знаю Елену Михайловну. Это прекраснейший человек!.. Разве она не имеет права полюбить? Разве ее жизнь кончилась со смертью мужа? Ведь она еще молодая.

А н д р е й. Ты знаешь, какой человек Осташевский?

О л ь г а. Какой?

А н д р е й. Он — мразь!

О л ь г а. Что ты говоришь? Подумай! В тебе говорит ревность человека, который однажды обнаружил, что кроме него есть на свете еще люди.

А н д р е й. А ты… ты рассуждаешь, как заводная кукла!

О л ь г а (встает). Я — заводная кукла? Нет, хватит. Я уже устала от тебя. И если хочешь начистоту — я скажу тебе…

А н д р е й (желчно). Ну что ж, если замахнулась — бей.

О л ь г а. Ты знаешь — поставлен вопрос о твоем пребывании в комсомоле! И если ты опять не явишься на бюро — вопрос о твоем поведении будут решать без тебя.

А н д р е й (с горькой усмешкой). Ну вот, мы и договорились.

О л ь г а (сухо). Я пошла. Не забудь — бюро завтра ровно в семь вечера.

А н д р е й (порывисто встает). Оля!.. Подожди!.. (Догоняет ее.) Прости меня, я обидел тебя!.. Я не могу найти нужных слов… Я запутался во всем… Выслушай меня.

О л ь г а. Здесь дело не в словах, дело в твоих поступках. В омерзительных поступках! Подумай — кем ты был и кем ты стал. (Хочет уйти.)

А н д р е й. Не уходи, прошу тебя!..

О л ь г а. Я больше не буду с тобой встречаться! Не могу… И не хочу. Я в тебе ошиблась..

А н д р е й. А-а… (Отрешенно.) Понимаю… Теперь я, кажется, все понимаю. Иди.


Ольга уходит. Андрей тяжело опускается на скамейку.


Затемнение.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ
Комната Рокотовых. Е л е н а  М и х а й л о в н а  лежит в постели.


Е л е н а  М и х а й л о в н а (сама с собой). Тяжело… Голова кружится, и воздуха не хватает… Сынок!.. Андрюша… Прости меня, родной. Наверное, не увидимся больше… (Пытается подняться на локти, но у нее не хватает сил.) Ушли… Все ушли… Вячеслав ушел. Ты ушел… И я… наверное, скоро уйду. Почему в глазах плавают круги?


Стук в дверь.


(Слабым голосом.) Войдите… (Пытается подняться, но не может.) Войдите же…


В комнату входит  т е т я  Д а ш а.


Т е т я  Д а ш а. Тебе письмо, Михайловна. (Подходит к постели. Подает Елене Михайловне письмо.) Нешто заболела? Да что с тобой, голубушка? У тебя в лице ни кровинки. Может, вызвать неотложку?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Не нужно! От кого письмо-то?

Т е т я  Д а ш а (читает обратный адрес). «Москва, улица…» Что-то неразборчиво… «Осташевский».

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Распечатайте, прочитайте!.. Присядьте, тетя Даша.

Т е т я  Д а ш а (распечатывает письмо. Читает почти по складам). «Уважаемая Елена Михайловна, оба ваших письма я получил. Вы пишете, что ожидаете ребенка, и просите моего совета, что вам делать…» (Остановилась, тревожно смотрит на больную.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Читайте, читайте дальше, тетя Даша…

Т е т я  Д а ш а (читает дальше). «Позвольте вас спросить, о каком ребенке вы говорите? Чем вы можете доказать, что ребенок, которого вы ожидаете, — от меня?..» (Оторвавшись от письма, крестится.) Господи, да что это такое?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Читайте, пожалуйста, тетя Даша, умоляю вас… читайте…

Т е т я  Д а ш а (продолжает читать). «Вы просите меня зайти к вам. Я не могу этого сделать. Я не хочу видеть вашего сына, пьяницу и подонка. Нехорошо! Еще раз прошу вас прекратить ваши преследования. В противном случае я вынужден буду обратиться в партийную организацию вашего завода. Капитан Осташевский».


Некоторое время Елена Михайловна лежит неподвижно, потом пытается встать.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Дайте… письмо. (Берет письмо, кладет его под подушку.)

Т е т я  Д а ш а (видя, что Елена Михайловна теряет сознание, в испуге). Господи Иисусе Христе!.. Врача! Немедленно врача!.. (Выбегает в коридор.)


В коридоре слышен шум. Голос тети Даши: «Скорая помощь? Срочно. Человек умирает… Майская просека, 73, Рокотова. Какой там подъезд?! Одноэтажный домишко с одним подъездом. Скорее!!!»


(Вбегает в комнату. Тормошит Елену Михайловну.)


Елена Михайловна не подает признаков жизни.


Да что это ты, Аленушка? Сгубить себя захотела? И все из-за этого антихриста!.. Вот беда-то какая!.. Да господь с тобой, милушка ты моя!.. Ну, скажи хоть словечко… Как же так-то?.. (Хлопочет у постели.)


За окном слышится надрывная сирена «Скорой помощи».


Скорее, скорее!.. (Выбегает из комнаты.)


Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Комната Рокотовых. Кровать пуста. Посреди комнаты стоит  А н д р е й. В руках у него письмо.


А н д р е й (читает вслух письмо). «…Вы просите меня зайти к вам. Я не могу этого сделать. Я не хочу видеть вашего сына, пьяницу и подонка. Прошу вас оставить ваши преследования. В противном случае я вынужден буду обратиться в партийную организацию вашего завода…» (В испуге пятится.) И это пишет однополчанин моего отца! Человек, которому спасли жизнь кровью моей матери! Что бы ты сказал на это, отец?!


Наплывом в глубине сцены видим силуэт Николая Рокотова. Лицо его временами застилают облачка пороховых дымов. Звучит мелодия «Идет война народная, священная война…»

Голос Николая Рокотова:

…Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье —
Эта кара страшна.
Это грозное слово
Нам навеки дано.
И за нами оно —
Это грозное право…

Затемнение.

КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ
Уголок парка. Вечер. На скамье сидит  А н д р е й. Издали доносится музыка. Мимо Андрея неторопливо проходит  м и л и ц и о н е р. Останавливается.


М и л и ц и о н е р. Гражданин, что это вам понравилась эта скамейка? Третий вечер вижу вас на ней?

А н д р е й. А что, мешаю кому-нибудь?

М и л и ц и о н е р. Да нет. Не мешаете. Отдыхайте на здоровье. (Уходит.)


Подходит  М а ш а. Андрей насторожился. Он встает, уходит. Маша тревожно смотрит по сторонам, кого-то ищет глазами, садится на скамейку. Проходит  м и л и ц и о н е р.


М а ш а (милиционеру). Товарищ сержант, который час?

М и л и ц и о н е р (смотрит на часы). Восемнадцать часов, тринадцать минут.

М а ш а. Благодарю вас.


Милиционер уходит. Возвращается  А н д р е й, садится на скамейку.


А н д р е й. Скажите, девушка, вы ждете кого-нибудь?

М а ш а. А какое вам дело?

А н д р е й (ухмыльнувшись). Видите ли… Я знаю того, кого вы ждете.

М а ш а (удивленно). Откуда вы знаете?..

А н д р е й. Того, кого вы ждете, я знаю больше, чем вы. Я его тоже жду. Жду, как и вы, третий день.

М а ш а. Он ваш знакомый?

А н д р е й. Больше чем знакомый. Почти родственник.

М а ш а (волнуясь). Простите… Вы имеете в виду Вячеслава Александровича, Осташевского?..

А н д р е й. Да, я имею в виду Вячеслава Александровича.

М а ш а (испуганно). С ним что-нибудь случилось? Почему вы так странно говорите о нем?

А н д р е й (многозначительно). Остерегайтесь его. Это человек нехороший, опасный.

М а ш а. Кто вы такой?.. Почему вы так говорите о Вячеславе Александровиче?

А н д р е й. Это длинная и сложная история. А сейчас я вам советую: если вы хотите знать, почему он три дня не приходит к вам, сходите вот по этому адресу. (Пишет на клочке бумаги адрес, подает его Маше.)

М а ш а (читает адрес). Кто эта женщина?

А н д р е й. Моя мать.

М а ш а (оживленно). Это случайно не вы приходили в госпиталь навещать Вячеслава Александровича?

А н д р е й. Вы не ошиблись. Это был я.

М а ш а (встает). Извините, мне надо идти. До свиданья. (Уходит.)


С противоположной стороны парка Андрей замечает приближающегося  О с т а ш е в с к о г о. Он прячется в кусты. Входит Осташевский, тревожно посматривает на часы, озирается. Из кустов выходит  А н д р е й.


О с т а ш е в с к и й. Это… ты?..

А н д р е й. Как видите.

О с т а ш е в с к и й (брезгливо). Опять пьян?

А н д р е й. Я трезвый, как никогда.

О с т а ш е в с к и й. Почему ты здесь?

А н д р е й. Я жду вас.

О с т а ш е в с к и й. Что тебе нужно от меня?

А н д р е й. Я хочу очень серьезно поговорить с вами.

О с т а ш е в с к и й. А почему именно здесь и сейчас? Заходи домой завтра. Только приходи трезвым.

А н д р е й (сквозь зубы). Я хочу говорить сейчас.

О с т а ш е в с к и й. О чем мы с тобой будем говорить?

А н д р е й. Что вы сделали с матерью?!

О с т а ш е в с к и й. Слушай, Андрей… (Хлопает его по плечу.) Ты еще молод. Многого ты пока не поймешь.

А н д р е й. К сожалению, я слишком многое понял. Я понял, какой вы неблагодарный человек.

О с т а ш е в с к и й. Что ты еще понял?

А н д р е й. Я понял и другое. Если после всего, что вы сделали, будете и дальше мучить мою мать и спекулировать памятью моего отца, я вынужден буду… (Его трясет нервная дрожь.) Не доводите меня до крайности!.. (Рука его сжимает рукоятку кортика, торчащую из кармана.)

О с т а ш е в с к и й. Ты не только невоспитанный молодой человек!.. Ты просто хам!..

А н д р е й. В письме к матери вы называете меня пьянчугой и подонком. Какой же вы мерзавец!

О с т а ш е в с к и й. Это хулиганство!.. Я позову постового!..

А н д р е й (наступая на Осташевского). Я не верю, что вы были однополчанином моего отца!.. Не верю, что вы бывали в боях!.. Вы просто случайный свидетель смерти моего отца!.. (Угрожающе наступает на Осташевского.)

О с т а ш е в с к и й (увидев в кармане Андрея рукоятку кортика, расстегивает кобуру пистолета). Убирайся вон!.. Иначе я вынужден буду… (Направляет на Андрея пистолет.)

А н д р е й. Какой же вы трус, капитан!


Выбив из рук Осташевского пистолет, Андрей выхватывает из кармана кортик, молниеносно наносит ему удар в грудь. Осташевский падает. Кортик выпадает из рук Андрея. Он стоит, склонившись над Осташевским. Вдали слышны милицейские свистки.


Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Следовательская комната в тюрьме. В глубине комнаты, почти под потолком, зарешеченное окно, через которое падает сноп неяркого дневного света. За небольшим столиком сидит уже немолодой  а д в о к а т. Перед ним на стуле, со скрещенными за спиной руками, сидит  А н д р е й  Р о к о т о в. Приглушенно доносится печальная песня заключенного в одной из соседних камер:

…Тянутся годы в конвойной пыли,
В ритме поверочных звонов.
На Колыму нас везли корабли,
На Воркуту — вагоны…

А д в о к а т (продолжая беседу с подзащитным Рокотовым). Не понимаю — почему вы так упорно не желаете рассказать суду всю правду? Ведь вы же уверены и у вас есть доказательства, что гражданин Осташевский по отношению к вашей матери и к вам поступил подло! Ведь так?

А н д р е й. Да, я в этом уверен.

А д в о к а т. От одной из ваших соседок я сегодня утром узнал, что когда ваша мать лежала с высокой температурой, ей пришло письмо от гражданина Осташевского. Вам известно это письмо?

А н д р е й. Да, я его читал.

А д в о к а т. Где это письмо? Мне как адвокату, ведущему ваше дело, оно крайне нужно.

А н д р е й. Я это письмо уничтожил.

А д в о к а т. Сразу же?

А н д р е й. Да.

А д в о к а т. Зачем?

А н д р е й. Письмо было мерзкое, грязное. Оно оскорбляло честь моей матери и память о моем отце.

А д в о к а т. Вы помните текст этого письма?


Пауза.


А н д р е й. Нет.

А д в о к а т. Тогда вам придется рассказать суду всю правду об отношениях вашей матери и капитана Осташевского. (Пауза.) Начиная с того самого дня, когда вы получили письмо и поехали в госпиталь навестить раненого однополчанина вашего отца.

А н д р е й (решительно). Никаких подробностей рассказывать суду я не буду!

А д в о к а т. Почему?


Пауза.


А н д р е й. На суд придут соседи, мои товарищи по цеху. (Пауза.) Ведь мы с матерью работаем на одном заводе. (Сникает.)

А д в о к а т. Ну и что?

А н д р е й. Та правда, о которой вы, как адвокат, узнали от соседей и от меня — убьет мою мать окончательно. Ей и без того сейчас тяжело.

А д в о к а т. Но поймите меня, Рокотов, что по молодости, по неопытности вы сами хотите скрыть от суда обстоятельства, которые смягчат вашу вину перед законом. Ведь вам же грозит десять лет лишения свободы.

А н д р е й. Гражданин адвокат, свое решение я вам сказал. И прошу вас об одном: защищая меня, пощадите, ради бога, мою маму. Ведь она, к ее несчастью, во многом была неправа.

А д в о к а т. Перед кем?

А н д р е й. Перед памятью отца и… передо мной.


Пауза.


А д в о к а т (закуривает). Раньше чем через месяц Осташевский из госпиталя не выйдет. Рана заживает, но медленно. Так что у вас, Рокотов, есть еще время все хорошенько взвесить и обдумать. Во многом ваша судьба будет зависеть от ваших показаний на суде. Вы меня поняли?

А н д р е й. Понял.


Адвокат нажимает кнопку на крышке стола, в коридоре слышится приглушенный звонок. Входит  к о н в о и р.


А д в о к а т (конвоиру). Уведите в семнадцатую камеру!


Конвоир открывает дверь и пропускает впереди себя Андрея. Оба уходят, закрыв за собой дверь.


(Задумчиво.) Из этого парня мог бы получиться хороший солдат. Если бы не этот… донжуан…


Затемнение.

КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯ
Прошло восемь лет. Кабинет председателя завкома. За столом сидит  О л ь г а. Это уже не та порывистая и впечатлительная девушка, какой она была в далекой юности. Перед нами молодая представительная женщина в своем служебном кабинете завода. Одета строго. Подтянута. Разговаривает по телефону.


О л ь г а. Не могу, Андрей Иванович, никак не могу. (Пауза.) Вы что думаете, председатель завкома — американский Крез или Ротшильд? Нет, нет, весь лимит по этой статье в этом квартале мы уже полностью исчерпали. Попробуйте выпросить у директора: у него свой фонд.


Звонит другой телефон.


(Поднимает трубку.) Да-да… Это ты, Зина? Одну минутку! (Кладет трубку на стол. Продолжает разговор по первому телефону.) Не могу!.. Андрей Иванович, голубчик, еще раз повторяю — ничем помочь не могу. (Кладет первую трубку на рычаг. Берет вторую.) Зина, я же сказала тебе, что сегодня принять никого не могу, готовлю доклад к заседанию парткома. (Пауза.) Что? Ждет уже два часа? Собственно, по какому вопросу? (Пауза.) Из какого она цеха? (Пауза.) Как ее фамилия? Рокотова?.. (Пауза.) А… (Кладет трубку на стол, задумалась, потом снова берет трубку.) Пусть войдет. (Продолжительная пауза, в течение которой она что-то припоминает.)


Дверь открывается, входит  Е л е н а  М и х а й л о в н а.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Можно?

О л ь г а. Да, да, входите. (Встает, идет навстречу вошедшей. Радушно.) Здравствуйте, Елена Михайловна!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Здравствуйте, Ольга Николаевна.

О л ь г а. Можно просто — Оля. Прошу проходите, садитесь.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (садится). Спасибо.


Некоторое время смотрят друг на друга, молчат.


О л ь г а. А вы почти не изменились. Правда, седины прибавилось.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А вы, Оленька, изменились. Возмужали, похорошели. Вас даже не узнать.

О л ь г а (вздохнув). Работа… Такая адова работа, Елена Михайловна, что хоть караул кричи… С утра до вечера, как белка в колесе. От одних телефонных звонков голова кругом идет.


Звонит телефон.


(Снимает трубку и тут же кладет ее на рычажки. Потом, словно что-то вспомнив, делает заметку в настольном календаре.) Как вы поживаете, Елена Михайловна? Давно я вас не видела.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, уже семь лет. С тех пор, как ушла на пенсию.

О л ь г а. Неужели семь лет?.. Боже мой, как время-то летит! Вы знаете, Елена Михайловна, мне очень неудобно перед вами, все эти годы я ни разу не зашла к вам. Все собиралась, собиралась, но то одно, то другое… дела, дела… Некогда даже на небо взглянуть, мужа неделями не вижу…

Е л е н а  М и х а й л о в н а (после паузы). И детки, наверное, уже большие?

О л ь г а (вздохнув). Деток, Елена Михайловна, как говорят, бог не дал.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Плохо без деток-то…

О л ь г а. Всяко бывает… И без деток плохо, бывает, что и с детками жизнь не сахар.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, что так, то так…

О л ь г а. Почему вы так рано ушли на пенсию?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Здоровье, Олечка, заставило. Я же была во вредном цеху. Стажа хватило.

О л ь г а. А как вы живете материально? Наверное, трудновато?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да нет, спасибо, на жизнь хватает. Пенсия у меня неплохая.

О л ь г а (взглянув на часы). Чем я могу быть полезна?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Я к вам насчет Андрюши. (Смущенно.) Вы меня простите, что беспокою с этим вопросом, но я собираюсь подать заявление о помиловании… Добрые люди посоветовали обратиться к вам… Сказали, что в моем ходатайстве очень помогла бы поддержка товарищей, которые работали с Андреем и знают его. Ведь когда-то его портрет висел на Доске почета… (Плачет.)


Пауза.


О л ь г а (сосредоточенно). Мне не совсем легко вам говорить об этом, Елена Михайловна, но… ходатайств или поручительств завком давать не может. Это не в компетенции завкома. Пожалуй, это может сделать начальник цеха или цеховой комитет.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А мне сказали, что лучше всего иметь такой документ от завкома или от комсомольской организации… Вот я и пришла к вам. Все-таки как-никак вы в те годы были комсоргом цеха, работали в одной бригаде, хорошо знали Андрюшу… (Замолкла.)

О л ь г а. Да… я… его знала… Я его знала хорошо. Он был неплохой рабочий. Но… (Замялась.)

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Я была у директора завода, была у секретаря парткома, они послали меня к вам. Директор сказал, что вы недавно взяли на поруки молодого рабочего из пятого цеха.

О л ь г а. Да, помню, был такой случай. Правильно, Иванова мы взяли на поруки. Но там совсем другое дело. Там парень по горячке, по молодости, из-за ревности учинил драку у проходной завода!.. А здесь… Здесь особый случай. Покушение на жизнь человека… Более того — на жизнь офицера. Да еще в военное время.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Но ведь сейчас уже не военное время.

О л ь г а. Это не имеет значения. А потом… Мне припоминается, что вы уже однажды обращались в завком с такой просьбой?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, это было давно, когда я еще работала на заводе, председателем месткома тогда был Сергей Петрович Орлов.

О л ь г а. Ну и что, помог вам Сергей Петрович?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Тогда написали Андрюше хорошую характеристику, хлопотала и комсомольская организация…

О л ь г а. Помню этот случай. И почему же отказали?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Отсидел еще мало. А неделю назад я была у юриста, он сказал, что есть надежда.

О л ь г а. Сколько ему осталось?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Еще полтора года.

О л ь г а. Ну, Елена Михайловна… Уже восемь с половиной лет отсидел. Стоит ли сейчас начинать сыр-бор, когда осталось всего каких-нибудь полтора года?


Продолжительная пауза.


Е л е н а  М и х а й л о в н а (встала). Когда у вас будут дети, тогда вы, Ольга Николаевна, меня поймете, что такое для матери не только полтора года, но даже полторы недели… Простите, что я вас побеспокоила этой просьбой.

О л ь г а (виновато). Вы меня не так поняли, Елена Михайловна, я не то хотела сказать…

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вы мне отказываете?

О л ь г а (горячо). Нет, что вы!.. Наоборот, я вам хочу подсказать один наиболее верный и реальный путь. Я просто припомнила один случай. Это было у нас с одним рабочим из прокатного цеха. Родители обошли все инстанции, три раза подавали на пересуд, ходатайствовали о помиловании, были у прокурора. И все безрезультатно. И кто-то их наконец надоумил обратиться к пострадавшему. О чем уж они там говорили с ним, как просили — никто не знает, но дело в том, что сам пострадавший написал в Президиум Верховного Совета ходатайство о помиловании. И что же вы думаете? Помиловали. Он сейчас преспокойно работает в том же цехе.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вы мне хотите сказать… чтобы я…

О л ь г а. Да, да… А что вы думаете? Я недавно совсем случайно на одном совещании видела Вячеслава Александровича. Правда, поговорить не удалось, но я поняла, что сейчас он влиятельный человек. Его адрес нетрудно найти через Мосгорсправку. Думаю, что фамилии он не менял. (Оживленно.) Разыщите его обязательно. Если хотите — я помогу вам узнать его телефон и место работы. Уверена, что он вам не откажет.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (подавленно). Благодарю вас… Мне ничего не надо. (Не попрощавшись, медленно выходит из кабинета.)


Затемнение.

КАРТИНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Комната Рокотовых. Е л е н а  М и х а й л о в н а  сидит неподвижно в кресле. Она только что пришла из завкома завода. В комнату без стука входит  т е т я  Д а ш а.


Т е т я  Д а ш а. Михайловна, ты где почти целый день пропадала?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. На заводе была.

Т е т я  Д а ш а. А у тебя тут гость был. Сроду не угадаешь.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Кто же это?

Т е т я  Д а ш а. О!.. Я как увидела, так и обмерла! Батюшки мои!.. Весь в орденах, в медалях!.. Погоны на плечах жаром горят!.. А сам такой осанистый, представительный. Ну прямо — генерал!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да кто же это?

Т е т я  Д а ш а. Ты даже не поверишь. Всех соседей обдарил. А мне — гляди. (Разворачивает красивый платок.) Ну, кто я ему?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да кто же это?

Т е т я  Д а ш а. Олег!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Какой Олег?

Т е т я  Д а ш а. Да сосед наш. Да что ты, господи, неужели забыла?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Олег?

Т е т я  Д а ш а. Три раза к тебе стучался, сейчас куда-то ушел, сказал, что скоро вернется.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (суетливо). А у меня его и угостить-то нечем.

Т е т я  Д а ш а. Да что ты, угостить!.. Он привез целую корзину одних вин заграничных, а ты угостить… Ну, я побежала. Олег просил прибрать у него в комнате. (С порога.) Только ты, гляди, не уходи. Уж больно он хотел тебя повидать. (Уходит, прижав к груди шелковый платок.)


Елена Михайловна садится в кресло. Сидит неподвижно. Закрывает глаза. После паузы за спиной ее наплывом проходит картина воспоминаний. Семнадцатилетний  А н д р е й  быстро входит в комнату.


А н д р е й. Мама, вот моя первая получка! Четыреста рублей!.. Это же целое состояние! Разреши мне сегодня сходить с Олегом в кино? (Пауза.) Почему ты к нему так плохо относишься? (Пауза.) Ну что из того, что он старше меня? (Пауза.) Мама, мне неудобно, мы уже договорились, он меня ждет…


Наплыв исчезает. Стук в дверь выводит Елену Михайловну из задумчивости.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, да, войдите!


Входит  О л е г. На плечах его погоны майора.


О л е г. Здравствуйте, Елена Михайловна!

Е л е н а  М и х а й л о в н а (встает с кресла. Неторопливо идет навстречу Олегу). Олег!.. Тебя и не узнаешь. Ну, что ж ты встал в дверях, проходи, садись.

О л е г (проходит, садится в кресло). Я к вам уже третий раз, тетя Лена.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Спасибо, что не забыл.

О л е г (закуривает). Как вы поживаете, как здоровье?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Как видишь, одна…

О л е г. Я все знаю, тетя Лена. Крепитесь. Думаю, что все будет хорошо. Уж такая, наверное, судьба.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (горестно). Только теперь поняла я, Олег, как во многом была неправа. Я тебя сторонилась, боялась, как бы не втянул ты Андрюшу в плохое дело.

О л е г. Не надо тревожить старые раны, тетя Лена, от этого легче не станет. Что было, то травой поросло.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Если б это были старые раны… (Пауза.) Как служба-то проходит?

О л е г. Да вроде бы успешно. Командую батальоном.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Наверное, и женился?

О л е г. О!.. Уже двое ребятишек. Старший на будущий год вшколу пойдет. Дочурке уже три года.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Молодец, молодец, Олег…

О л е г. А я вам, Елена Михайловна, привез приятную весть.


Продолжительная пауза, в течение которой Елена Михайловна с тревогой смотрит на Олега.


Уж не знаю, случайность ли это или так суждено, но я служу в дивизии, в которой когда-то воевал дядя Коля.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Как, как?.. Повтори, что ты сказал?.. (Приподнялась в кресле.)

О л е г. Один из полков этой дивизии носит имя лейтенанта Рокотова.


Елена Михайловна встает.


Портрет лейтенанта Рокотова висит рядом с гвардейским знаменем полка.


Елена Михайловна подходит к Олегу.


На тумбе под портретом всегда живые цветы. А рядом у полкового знамени стоит почетный караул.


Елена Михайловна припала к груди Олега. Беззвучно рыдает.


(Усаживает Елену Михайловну в кресло.) Успокойтесь, тетя Лена…

Е л е н а  М и х а й л о в н а (вытирая слезы). Спасибо, Олег.

О л е г (весело). Я вам, тетя Лена, маленький подарочек привез.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Дороже этого подарка, Олег, ничего не может быть.

О л е г. Это само собой, тетя Лена, это для души… А я вот привез вам кое-что для хозяйства. Помните, когда я был еще маленький, ходил в детсад, вы ко дню моего рождения связали мне из голубой шерсти шапочку, а на помпон у вас не хватило шерсти, и вы связали его из белой шерсти. Помните?

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Ну как же, помню. Ты любил эту голубую шапочку. Носил ее чуть ли не до лета.

О л е г. А помните, как я нечаянно сломал в кухне вашу кофемолку? Мне тогда здорово влетело от мамы. Она долго ходила по магазинам и нигде не могла купить точно такую кофемолку. Сейчас это, конечно, смешно.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А это я что-то и не помню.

О л е г. Я на минутку схожу к себе. Сейчас вернусь. (Быстро уходит.)


Елена Михайловна неподвижно стоит в задумчивости.


(Возвращается с гостинцами в руках. Ставит на стол кофемолку и кофеварку. Достает из пакета несколько мотков голубой шерсти. Кладет их на стол.) Это вам на кофту. А это!.. Такой кофемолки и кофеварки вы в Москве не купите. Я знаю, вы когда-то очень любили кофе. Нравится?


Елена Михайловна подходит к Олегу, обнимает его, целует. Платком вытирает слезы. С трудом удерживает рыдания.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Спасибо, дорогой. Я об этом сегодня же напишу Андрюше.

О л е г. Для первого раза зашел к вам на минутку. Зайду вечером, тетя Лена, тогда поговорим обо всем. (Смотрит на часы.) До вечера!

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Заходи, Олег, обязательно заходи!


Олег уходит.


(Продолжительная пауза. Растерянно.) И мой мальчик мог бы быть таким же… мог бы… (Продолжительная пауза.) Лучше бы я умерла в тот день, когда его судили… (Некоторое время сидит неподвижно с закрытыми глазами.)


В глубине сцены наплывом появляется картина суда. Всего зала не видно, не видно и судей и народных заседателей.

А н д р е й  Р о к о т о в  стоит за деревянной загородкой. Рядом с ним охранник в милицейской форме.


Г о л о с  с у д ь и. Гражданин Рокотов, расскажите суду, с какими целями вы совершили покушение на жизнь гражданина Осташевского?

А н д р е й (твердо). Я об этом говорил на следствии.

Г о л о с  с у д ь и. Подсудимый Рокотов, что руководило вами в минуту, когда вы заносили нож на гражданина Осташевского?

А н д р е й. Я хотел, чтобы одним негодяем было меньше на свете.

Г о л о с  с у д ь и. Может быть, вы подробнее и конкретнее объясните суду свое недовольство поведением гражданина Осташевского?

А н д р е й (решительно). Я отказываюсь сообщить суду подробности поведения Осташевского.

Г о л о с  с у д ь и. Почему?

А н д р е й. К сожалению, его грязные поступки, как сказал мне мой адвокат, не квалифицируются уголовным кодексом как преступление. Со стороны закона Осташевский неуязвим. Так мне сказал мой адвокат.

Г о л о с  с у д ь и. Поэтому вы и решили совершить самосуд?

А н д р е й. Да! И в этом моя ошибка. В этом моя вина. Я полностью сознаю свою вину перед законом. За свое преступление я готов понести наказание.

Г о л о с  с у д ь и. Полное признание вины и раскаяние могут смягчить вашу участь, гражданин Рокотов. В подробностях, о которых вы сознательно умалчиваете, суд постарается найти смягчающие вину обстоятельства, если таковые были.

А н д р е й. Еще раз заявляю суду, что я полностью признаю свою вину за покушение на жизнь Осташевского. О причинах покушения я не могу сказать суду.

Г о л о с  с у д ь и. Почему вы не можете сказать суду об этих причинах?

А н д р е й. Задета честь человека, который мне очень дорог.

Г о л о с  а д в о к а т а. Гражданин судья! Разрешите мне как адвокату отклониться от процессуальных правил слушания дела и сделать одно существенное дополнение в пользу моего подзащитного Рокотова, который в ответах своих на вопрос суда принимает на себя тяжкую вину.

А н д р е й. Я отказываюсь от защиты!

Г о л о с  с у д ь и. Подсудимый Рокотов, почему вы отказываетесь от защиты?

А н д р е й. Я виновен.


Видение суда исчезает. Освещается комната Рокотовых. Елена Михайловна встает с кресла.


Е л е н а  М и х а й л о в н а. Даже там, на суде, он берег меня! Берег мою честь. О, если б повторился тот день, когда я получила письмо от Николая… Я б пошла на любые испытания!.. Если б я только знала, какая будет расплата за мою ошибку. Можно ли простить меня?! Кто может понять, как тяжело столько лет носить скорбь и позор?! (Последние слова тонут в рыданиях.)


Затемнение.

КАРТИНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Тюремный двор. За решеткой видим бледное лицо  А н д р е я  Р о к о т о в а. Пальцы его рук на железных прутьях. В луче прожектора освещается сломанная березка.


А н д р е й. Я очень устал, люди. Да и вас утомил мой рассказ. Прошу поверить только в одно: многие из нас могли бы не сидеть в этих мрачных камерах. Ведь когда-то мы были неплохими мальчишками. Мы учились в школе, носили пионерские галстуки и пели любимую песенку…


В глубине сцены звучит песенка:

Взвейтесь кострами
Синие ночи.
Мы — пионеры,
Дети рабочих…
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
«Всегда будь готов!»
Дружным шагом,
С песней веселой
Мы выступаем за комсомолом.
Взвейтесь кострами
Синие ночи.
Мы — пионеры,
Дети рабочих…

И если у вас есть дети, то пусть никогда не снятся им золотые сны в тюремных камерах. Пусть мой тяжелый рассказ будет для вас и для них печальным уроком. По молодости, по горячности мы иногда делаем такие непоправимые ошибки, за которые расплачиваемся судьбой. Сегодня я очень устал… Кто-то надломил ветку на нашей тюремной березке… Спокойной вам ночи, люди…


Занавес.


1962


Оглавление

  • УКРОТИТЕЛИ МОЛНИЙ Пьеса в двух действиях
  •   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
  • СЕРЖАНТ МИЛИЦИИ Пьеса в трех действиях
  •   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
  • ИДУ НА ИСПОВЕДЬ… Публицистическая драма в двух действиях
  •   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  •   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ