образованный человек... Он, говорят, поклонник новых идей! Что ж... Нам, старикам, по правде сказать, и давно пора очищать место для новых людей, для новых идей!
Я здесь ничего не придумал, я воспользовался воспоминаниями об Ушинском. Вдумайтесь, насколько точно воспроизведена обстановка борьбы 60-х годов, описанная в тургеневских романах, в сочинениях Писарева, Чернышевского. Как схож Ушинский с героем того времени революционером Евгением Базаровым, с его знаменитым тезисом: «Сначала место надо расчистить, а строить потом».
Но одно дело романы, а другое — жизнь. Вот так прийти к начальству института и объявить:
— Выбросить старый хлам служащих и сделать это как можно скорее необходимо уже потому, что теперешние классные дамы притупляют умственные способности воспитанниц и озлобляют их сердца...
И уже эти слова молодого реформатора воспитанницы произносят как молитву. Они почувствовали в нем ум и силу, доброе сердце, смелость и подлинную нравственность. Они еще присматривались. Они ничем еще не помогли ему. Но и не возмущались уже его действиями.
А он?.. Вот два случая.
...Словесник Соболевский так учил русскому языку, что девицы делали ошибок в словах больше, чем было в них букв. И когда Соболевский еще и бросился в нижнем коридоре подавать галоши инспектору, то Ушинский вырвал их у него со злостью и произнес:
— Лакей на кафедре — уже совсем неподходящее дело!.. Это мое окончательное решение!
...Старов считался лучшим преподавателем литературы. Он декламировал девицам свои нелепые погребальные вирши, вместо Пушкина и Лермонтова.
— Кто из вас читал «Мертвые души»? Потрудитесь встать...— обратился Ушинский к воспитанницам.
Никто не сдвинулся с места.
— Это невозможно! Вы, сударыня, читали? А вы? Но, может быть, что-нибудь другое читали из Гоголя? «Тараса Бульбу» знаете? Неужели и произведений Пушкина никто не читал? А Лермонтова, Грибоедова?
И Старов был уволен. А девицам, которые решили выступить в его защиту, Ушинский объяснил, что Старов совсем безграмотный человек, что одной доброты педагогу недостаточно, что настоящий учитель должен быть еще и прогрессивным, образованным, иметь специальные знания...
...В школе как в капле воды отражается все общество, с его политикой, культурой, экономическим укладом, уровнем развития науки и техники. В Смольном институте Ушинский увидел в миниатюре стоячее болото жандармской России.
И это болото охранялось вековой традицией, крепостным строем, лестью, преданностью и жестокостью придворных, старовыми и леонтьевыми и, наконец, всем укладом жизни.
Можно предположить, с какой ненавистью были восприняты идеи и реформы Ушинского в той обстановке дореформенной, еще крепостнической России!
Можно лишь мысленно представить, насколько сложно и трудно было тогда заложить основы научной педагогической теории, коренным образом изменить и перестроить всю систему образования и воспитания подрастающего поколения. А без этого изменения, без радикальных преобразований Ушинский не мыслил теории. Именно освоение новых идей и методов целым народом, приобщение самых широких слоев населения к образованию и на той основе споспешествование прогрессу — вот основная задача, которую ставил перед собой педагог-демократ Ушинский.
Были ли у него ошибки? Да, были. О них много писалось. Он не был атеистом. Его этика строилась на религиозной основе, а воспитание связывалось с религией, с верой в патриархально-нравственные устои народа. Его книги по родному слову, замечает в статье «Старые и новые учебники» Н. К. Крупская, снабжены картинками из священной истории и детскими воспоминаниями о сочельниках, рождестве, молебнах, постах, говении, хождении «на страсти», светлом воскресении и т. д.
Религия в его понимании — синоним нравственной чистоты и поэтической одухотворенности.
В его жизненном пути, в его учении, в его поступках и даже в его приверженности к религии уже тогда обозначались те противоречия русской действительности, о которых в свое время напишет В. И. Ленин.
С одной стороны, Ушинский, сотрудник «Современника», весь на стороне освободительного движения, всем своим существом протестует против царской действительности, а с другой стороны, он не принимает революции, так-как кровопролитие, по его мнению, не приносит людям ни свободы, ни счастья, ни мира.
С одной стороны, он за развитие науки, за всеобщий прогресс, а с другой — приписывает русскому народу якобы врожденные черты религиозно-патриархальной нравственности. «Будучи глубоко русским человеком, пишет о нем его друг и соратник Л. Н. Модзалевский, Ушинский также был в полном смысле «западником», хотя и относился строго критически к западной науке и образованности вообще; а к западной школе—в особенности, немецких же педагогов даже недолюбливал за их нередко слишком сухой педантизм и излишнюю чисто кабинетную теоретичность.
В своем протесте по доносу попа Гречулевича он совершенно
