Чужая кровь (СИ) [SurikateG] (fb2) читать онлайн

Уходя на войну, Один ей сказал: «Все будет хорошо, ты просто жди меня». Фригг ему поверила. Как не поверить мужу и королю? И ждала, баюкая в колыбельке маленького сына, и гнала прочь мысли, что Тор, только-только научившийся узнавать отца, может больше никогда его не увидеть.

«Здесь вы в полной безопасности», – успокаивал ее Один, накладывая чары на двери ее покоев. И не понимал, что не за себя она боится – что с нею может случиться в самом сердце Асгарда, когда битва будет идти в совсем других мирах? И не за сына – она зубами перегрызет глотку всякому, кто попытается причинить ему вред. За него, за мужа, болит ее сердце. Кто убережет его в гуще битвы, куда он поведет за собой тысячи славных асгардских воинов? Что если один из них зазевается и не успеет прикрыть собой своего короля? Но вслух она не сказала ему ничего. Кроме: «Возвращайся. Я буду ждать». И быстро сморгнула слезинку.

Он ушел. И потекли долгие часы, наполненные пустотой, тяжкими мыслями и агуканьем сына.

А потом распахнулась дверь. Фригг вскочила, чтобы радостно обнять мужа. И отшатнулась. В комнату вошел не он.

Высокий мужчина в клубах пара, словно с мороза попавший в жаркое помещение. Фригг даже не поняла в первый момент, латы ли на нем синего цвета с золотыми вставками, или это кожа. А потом взглянула в его глаза – темно-красные, как кровь… В крови – настоящей и вряд ли его собственной – были и его руки. Ржавыми пятнами она засохла на предплечьях и вязкими каплями собиралась на кончиках пальцев. Чья это была кровь? Сколько асов отдали ее, пытаясь задержать его на пути сюда, но так и не сумев? И остался ли хоть кто-нибудь, на кого можно было бы рассчитывать?..

Фригг еле сдержала недостойный гордой королевы вздох. Но тут же взяла себя в руки и метнулась к изголовью кровати, где лежал некогда подаренный мужем длинный кинжал.

– Не подходи, тварь! – произнесла она, и голос даже не дрогнул.

Ётун ухмыльнулся.

– Это и есть прославленное гостеприимство асов?

– Именно! Именно так мы встречаем тех, кто врывается к нам непрошенный! Именно так мы приветствуем убийц!

– Убийц! – протянул он. – Стало быть, и муженька своего ты так же встретишь? О! Он убил немало сегодня! Мои руки в крови по локоть, его же – по самые плечи. Он весь в крови. Моего народа.

– Ты… – прищурилась она, начиная понимать.

– Я – Лафей. Царь Ётунхейма, – представился он. С достоинством и без лишнего апломба.

– Кто бы говорил о крови народов… – презрительно бросила Фригг.

– Что ты знаешь, женщина, о крови! – перебил он резко. Слишком резко.

– Больше, чем любой мужчина, – ответила она, инстинктивно отступая к кроватке сына и закрывая его, крепко спящего, собой от взгляда врага.

Лафей понял. И шагнул вперед.

Фригг набросила на колыбель чары, ограждающие ребенка от шума снаружи. Ей бы не хотелось, чтобы он, напуганный, проснулся и своим плачем спровоцировал Лафея на что-то нехорошее. Да и ее бы не отвлекал. Ей придется сейчас быть очень собранной и внимательной. Царь Ётунхейма – она знала – опытный колдун, в совершенстве владеющий боевой магией. А магия, которую знала она, – исключительно мирная, домашняя, вряд ли способная стать надежным щитом против врага, которого и ее муж, великий Один, одолеть не сумел.

Чья кровь каплями сорвалась с ётунских пальцев и заляпала чистый пол спальни? Не мужа ли?.. Ведь муж именно своей кровью запечатал вход. Значит, его кровью можно было и открыть… После его смерти.

Фригг подняла кинжал еще выше. И вытянутые руки задрожали. От напряжения, хотелось бы ей верить.

– Не смей!

Лафей остановился и снова ухмыльнулся.

Кинжал в руках дрогнул еще сильнее. Фригг осознала, что все-таки ужасно боится. Вот этого его послушания, этого ледяного спокойствия. Если бы враг ей угрожал, если бы нападал, если бы пытался убить ее или сына, она бы дралась, она бы пробовала сбежать, она бы думала, как бы успеть самой убить свое дитя перед смертью, лишь бы не позволить ему попасть в лапы победившим монстрам, оставившим его сиротой… Но сейчас… Она не понимала ничего, и от этого страх сковывал ее все больше.

– Боишься, что я дотронусь до твоего сына, женщина? – спросил Лафей.

– Я убью тебя, – ответила она сквозь зубы.

– Сомневаюсь, – резонно заметил он.

И Фригг почувствовала, как по спине заструился холодный пот. Тот, кто убил ее мужа, самого могущественного из асов, властителя всех Девяти Миров, тот, кто сумел обойти его чары и войти в ее покои, легко может разделаться и с ней, и с Тором… И она не успеет ничего сделать. Даже кричать бессмысленно. Если он здесь и за дверями так тихо – значит, все кончено. Никого рядом нет…

– Но я могу сохранить ему жизнь, – продолжил Лафей.

– В обмен на что?

– Ты отдашься мне.

– Я не стану наложницей проклятого монстра! – возмущенно выкрикнула она.

– Не наложницей, – Лафей качнул головой. – Всего один раз. Сейчас. Здесь. И я не трону твоего сына. И больше никогда не коснусь тебя.

– Я тебе не верю, – выдавила она.

Лафей не ответил. Его взгляд нагло обшарил ее фигуру, задержался на груди, скользнул по бедрам…

– Я убью тебя, – повторила Фригг. Хоть и сознавала уже, как жалко звучит ее угроза.

– Разве велика цена? – Лафей приподнял брови, словно удивляясь ее несговорчивости. – Один раз. И вся жизнь потом в безопасности.

– Твои прикосновения убьют меня!

– Ты не все знаешь о ётунах, – покачал он головой. И, протянув руку, коснулся ее пальцев, сжатых на эфесе кинжала.

Фригг ожидала острой обжигающей боли, которая, как говорили, бывает, если ётун касается голой кожи аса или человека. Но не почувствовала ничего неприятного. Просто пальцы с грубой шершавой кожей, чуть холодноватой и… липкой от крови. Она вздрогнула от этого, на секунду подумав, что кровь может быть ее мужа. И это ее на какой-то миг парализовало. Словно она напрочь забыла, что враг может воспользоваться моментом, чтобы обезоружить ее. Чтобы ударить, изнасиловать, убить…

Лафей не сделал ничего подобного. Вместо этого осторожно, как будто даже нежно, провел пальцами по тыльной стороне ее ладони, погладил запястье…

– Твое решение? – напомнил он.

Она словно очнулась и, вырвав руку, снова подняла кинжал.

– Ну же, – укоризненно покачал головой Лафей. – Ты ведешь себя, как крестьянка, в хату которой ворвались грабители. А я говорю с тобой, как с королевой. Как с равной. Я предлагаю тебе условия мира. И я клянусь, что не нарушу их, если ты честно выполнишь свою часть уговора. Твой муж, – добавил он, видя, что она все еще не решается, – всегда был достойнейшим из властителей. И я всегда восхищался им, пусть мы и враждовали. Иметь такого врага, как он, – почетно.

– Поэтому ты хочешь оскорбить его, изнасиловав его жену?

– Поэтому я хочу, чтобы его жена отдалась мне добровольно. Я никогда не посмею оскорбить ее насилием. Я лучше сразу ее убью. И ее сына. А после утоплю Асгард в крови. Потому что, если его королева предпочтет глупую смерть небольшой жертве во имя народа, значит, тот народ не стоит ровным счетом ничего.

Фригг опустила кинжал.

Враг был прав, как бы неприятно ни звучали его слова. Ее муж погиб. У Асгарда больше нет короля. Только она и малыш Тор остались, чтобы принять на себя бремя правления. И она не имеет права на глупое геройство. Она королева – и она пойдет на любое унижение, чтобы спасти жизни тех, кто на нее уповает. И она пойдет на любое унижение, чтобы сохранить жизнь Тору. А когда он вырастет, он расквитается с Лафеем за все. Но для этого…

Фригг отложила кинжал и взялась за завязки платья.

– Какие ты мне дашь гарантии, что сдержишь слово и не тронешь ни моего сына, ни кого-либо из моего народа, если я отдамся тебе сейчас?

– Гарантии? – Лафей пожал плечами. – Мое слово. И то, что я столько времени тебя уговаривал, хотя мог бы взять силой или убить в тот же миг, как только вошел, если бы мне нужна была твоя смерть. Но она мне не нужна.

Фригг потянула завязки, чувствуя, как вокруг тела ослабевает обхват ткани и к коже пробирается холодный воздух.

Лафей приблизился и задрал ее юбки, крепко сжав пальцами бедра. Фригг инстинктивно уперлась руками ему в плечи, снова чувствуя ссохшуюся кровь на его ладонях. Попросить бы вымыться, но не хотелось злить его ничем. И она лишь закрыла глаза.

Он был огромный – выше ее на две головы, кожа его была прохладной и твердой на ощупь, словно каменная, а под нею – такие же каменные мышцы. Он был больше и сильнее любого из асов, и Фригг снова ощутила страх.

– Я не причиню тебе вреда, если ты не будешь делать глупости, – чутко уловив ее настроение, шепнул Лафей и погладил по спине. Почти нежно. Как любовницу.

Фригг сжала зубы.

Лафей ласкал ее, обжигая холодными и грубыми прикосновениями. И как ни странно, они не были так уж ужасны. Не будь он врагом, убийцей ее мужа и виновником гибели многих асов, не будь его руки перепачканы в крови, она бы могла сказать, что это даже приятно…

Он окончательно расслабил шнуровку ее платья, спустил его с плеч, высвобождая грудь, и, опустившись на колени, стал целовать оголенную кожу.

Закусив губы, Фригг терпела и ждала, когда же ему надоест эта ненужная прелюдия и он перейдет к главному.

И почему-то вдруг подумала, что муж очень редко так ее ласкал. Один был вечно занят, государственные дела не отпускали его до поздней ночи, и когда он приходил в спальню, у него уже не оставалось сил на прелюдии. Она понимала. Она ждала его, готовая быстро раздвинуть ноги и принять в себя, если он захочет. Или, если он приходил слишком уставший, привлечь к своей груди и просто баюкать, вслушиваясь, как успокаивается его дыхание. Иногда она, слушая рассказы замужних подруг, завидовала им, тому, как их мужья их ласкают. Но, с другой стороны, только ей в мужья достался величайший правитель в истории Девяти Миров. А значит, она должна быть готова заплатить любую цену, к тому же такую ничтожную, как отсутствие его ласк. К тому же и не полную: время от времени он ее ласкал, и она была совершенно счастлива…

И вот теперь Лафей, как нарочно, решил в последний раз ей показать, чего она была лишена… И чего лишилась отныне навек.

Фригг зажмурилась, чувствуя, что против воли в глазах набухают слезы.

Лафей ее крепко сжал и прикусил кожу на груди.

– Ну же, расслабься, – тихо произнес он. – Иначе у нас ничего не получится.

Он сел на пятки и привлек ее к себе. Фригг оказалась сидящей на нем верхом и внезапно поняла, что он имел в виду. Его твердый член упирался ей в живот.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – добавил Лафей, кладя руку ей между ног и несильно сжимая пальцами промежность.

Фригг еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть. И оглянулась на крепко спящего малыша. Ради него. Ради всех. Надо держаться.

– Я потерплю, – сказала она Лафею.

– Я не хочу причинять тебе боль, – повторил он. – Давай же, помоги мне…

Он снова прижал ее к себе и снова стал гладить и целовать, более бесстыдно и страстно, чем прежде, задевая какие-то точки на ее теле, что заставляло ее крупно вздрагивать и только крепче кусать губы, чтобы не стонать вслух. Он снова ласкал ее промежность, и Фригг то и дело ощущала его пальцы внутри себя. Неглубоко и ненадолго, совсем небольно. Так, что она чувствовала только нарастающую злость: скорей бы заканчивал эти проклятые игры, взял и…

– Вот так, да?

Она с ужасом поймала себя на том, что сама подалась к нему, глубже насаживаясь на его палец. Попыталась соскочить, но он не дал, стал ласкать ее изнутри. А когда она уперлась кулаками ему в грудь, пытаясь отодвинуться, схватил ее руку своей, скользкой и мокрой, и заставил крепко сжать на своем члене. Тот оказался на ощупь такой же, как и все его тело – словно камень, покрытый жесткой кожей.

«Я не смогу… – подумала она и снова оглянулась на колыбель. – Но я должна…»

И Лафей, словно прочтя ее мысли, снова стал ее ласкать и растягивать пальцами – удивительно ловкими и чуткими. И вскоре она опять забылась, отдаваясь ощущениям, а когда пришла в себя, разозлилась еще больше и решила покончить со всем этим сама. Приподнялась над ним и, направив его в себя, стала медленно опускаться.

Слишком большой, слишком жесткий, даже несмотря на обильную естественную смазку, которой она вся сочилась. Фригг казалось, он раздирает ее изнутри, хотя она отдавала себе отчет, что это не так. И продолжала насаживаться глубже.

Лафей не возражал, но и не помогал. Только придерживал руками за бедра.

– Доволен? – выдохнула она сквозь зубы, чувствуя, что он весь уже в ней и дрожит от едва сдерживаемого напряжения.

– Почти…

Он все-таки бросил ее на спину и навалился сверху, вдавливая в пол. И начал двигаться в ней резкими грубыми толчками. Фригг закрыла глаза и, не в силах сдерживать слезы, чувствовала, как они текут по вискам.

«И все мужчины одинаковы… – билось у нее в голове. – И глупо было ждать от этого, что он будет осторожен до конца. С чего вдруг будет нежен тот, кто предавал смерти и разорению целые миры?.. Я для него всего лишь жена его старого врага. Ценный трофей… Наверное, мне надо было умереть… Вслед за мужем… Но теперь я уже недостойна смерти. Я буду жить. И мстить… Мой сын… Он отомстит…»

Она закричала от боли, когда он вышел из нее и снова вошел – сильным рывком, до конца. А он лишь зарычал от удовольствия и намотал ее волосы на кулак, заставляя закинуть голову.

– Обними меня, – приказал Лафей.

– Тебе мало? – едва дыша, прошептала Фригг.

– Да, – согласился он. – Целуй меня. Сделай мне хорошо. И тебе тоже будет хорошо. Потом.

Она подчинилась, боясь ему перечить сейчас. Но оглядывалась в поисках кинжала. Если бы она отложила его не так далеко… Но она не успела ничего придумать: Лафей, громко рыкнув, кончил. И Фригг почувствовала, как разливается внутри нее обжигающее семя…

Чуть отдышавшись, Лафей приподнялся над ней, все еще распластанной на полу с широко разведенными ногами. Оглядел ее, довольно ухмыльнулся.

– Ты хорошо постаралась, – сказал он и в последний раз провел ладонью по ее промежности.

Фригг не успела вскрикнуть, как он уже встал и пошел к двери.

– Я выполняю свою часть уговора, – ответил он на ее непонимающий взгляд. И, хитро подмигнув, вышел из комнаты.

А Фригг всхлипнула, некоторое время тщетно поборовшись с собой, свернулась на полу в комок и расплакалась.

Рыдания прекратились сами по себе – просто кончились силы. И несчастная женщина еще какое-то время просто лежала без движения, чувствуя разрастающуюся пустоту в груди и боль, заливающую низ живота. Теперь со всем этим ей жить. Всегда.

Наконец она пересилила себя и встала, надела платье, как ни странно, не порванное. И долго и тщательно очищала его от пятен крови, оставшихся от рук Лафея.

Когда сын проснется, он не должен будет видеть ничего, что бы его испугало. Ему предстоит еще очень длинная жизнь, в которой будет много страха и боли… И не в силах матери уберечь его от них навсегда. Но сейчас, пока он еще такой маленький, она может его защитить. И будет защищать…

Приведя наконец себя и комнату в порядок, Фригг сняла защитную пелену с колыбели и взяла Тора на руки. Села с ним на кровать и снова расплакалась, когда он начал ей ласково агукать и хватать ручками ее распущенные волосы.

И в этот момент снова открылась дверь. Фригг успела напрячься, ожидая, что сейчас опять появится Лафей или кто-то еще из врагов… Но в комнату вошел Один. Живой. И здоровый. Почти. Если не считать насквозь пропитавшейся кровью повязки на голове, скрывавшей левый глаз.

– Фригг… – произнес он, и у него словно перехватило дыхание.

Она почувствовала, что руки задрожали так, что удержать тяжеленького Тора становится невозможно, и положила сына рядом с собой. Он сразу захныкал.

– Ты жив… – сказала она, но не была уверена, что это прозвучало вслух.

– Мы победили, Фригг, – произнес он. – Мы победили. Лафей повержен. Никогда больше он не посмеет обижать невинных жителей Девяти Миров.

Она все еще молчала и не двигалась, не в силах осознать произошедшее.

– Ну что же ты? – не вытерпел Один. – Или ты не ждала меня?

– Ждала…

– Или тебя пугает мое уродство?.. – он нерешительно взглянул на нее из-под повязки. – Лафей выбил мне глаз и подло сбежал. Я преследовал его по всем мирам, но в конце концов настиг. Он заплатил мне и за это.

Фригг молчала, прижимая руку к груди и чувствуя, как все труднее становится дышать.

– Обними меня, – попросил Один. – В конце концов, это все – только ради тебя…

Фригг встала, но не сделала ни шагу. Сознание покинуло ее, и Один еле успел, чтобы не дать жене сильно удариться головой об пол.

*

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – тихо спросил Один, когда они с Фригг остались вдвоем рядом с кроваткой младшего сына.

Одна из нянек опять посетовала, что у малыша слишком уж холодные, прямо ледяные ручки, а присмотревшись, заметила, что пальцы его начали синеть. Пришлось ее успокоить и отправить отоспаться: от переутомления и не то привидится. И пока она уходила, покачивая головой, Фригг громко сказала, что жаль, что у нее родилась не дочка, тогда бы комната была оформлена в розовые тона, а не в голубые, и отсветы от стен прибавляли ребенку румянца, а не бледности, но коль скоро у нее родился мальчик, придется с этим мириться и не закатывать пустых истерик. Прислуга поверила. Но муж оказался проницательнее.

– Твои чары почему-то не подействовали, – ответила ему Фригг ровным голосом. Слишком давно она ждала этого вопроса. Слишком часто прокручивала в голове, как они будут говорить, кричать, плакать, обвинять друг друга… Так часто, что когда пришла пора, оказалось, что не осталось никаких эмоций. – Лафей сумел войти ко мне, убегая от тебя. Он угрожал мне. И сыну. У меня не было выбора. Прости, что я не убила себя тогда.

Один не ответил. Только крепко-крепко обнял жену.

И Фригг вдруг почувствовала облегчение. Ведь она боялась. Все это время очень боялась, что Один не поймет. Не примет. Отвернется. И при том, что он ни за что не отречется от нее публично, наедине между ними никогда не будет ничего как прежде.

– Ты правильно поступила, – шепнул он.

И Фригг благодарно сжала его руку и стиснула зубы, чтобы не заплакать от нахлынувших чувств.

– Если б я не нашел тебя живой, не знаю, что натворил бы тогда от горя. А Лафей… заплатит еще и за это…

Фригг выдохнула – слишком громко. Ей все еще было больно даже слышать это имя. Только забыть никогда не получится. Маленький Локи будет рядом всегда…

– Если он умрет, никто не удивится, – тихо проговорил Один. – Все знают, что второй твой сын родился не очень здоровым ребенком. А несчастья иногда случаются и в королевских семьях.

– Ты… Ты предлагаешь мне убить собственного сына?

– Так будет лучше, – заметил Один.

– Как ты можешь?!

– Он не должен был рождаться, – словно не замечая ее возмущения, продолжал муж. – Все, что он сможет принести в этот мир, – разрушения и хаос. Самое разумное – избавиться от него сейчас, пока ему всего несколько недель от роду, и он не успел ничего натворить.

– Я не для того носила его под сердцем и рожала, чтобы ты приговаривал его к смерти вот так, ни за что.

– Он сын нашего врага.

– Он мой сын!

– Фригг…

– Предупреждаю тебя, Один. Если посмеешь причинить вред этому моему сыну, то в тот же миг лишишься и другого. И меня.

Один тяжко вздохнул и покачал головой, пробормотав что-то про женщин.

Фригг смотрела на него выжидающе, готовая продолжать спорить, отстаивать право своего ребенка на жизнь в любом случае. Но муж кивнул.

– Хорошо. Я обещаю тебе. Он будет жить. Как мой сын. Как брат Тора. И никто не узнает его тайну.

Фригг выдохнула, успокаиваясь. Она знала, что муж никогда не станет ей лгать. А значит, маленький Локи действительно будет в безопасности.

– Только… – продолжил Один, – если вдруг правда о его ётунском происхождении выплывет сама, никто не должен будет узнать, кто родил его. Мы скажем, что подобрали сироту и, сжалившись, усыновили. Моя жена не должна быть опорочена ничем.

– Как прикажет мой король, – Фригг церемонно поклонилась, но Один поднял ее голову за подбородок и поцеловал в губы.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Я постараюсь, – сказала она.

И, проводив мужа взглядом до дверей, снова склонилась над сыном.

– Мы постараемся, да, маленький? Ты ведь никогда не заставишь маму жалеть о сделанном?

Локи беззубо улыбнулся в ответ и потянулся к ее руке.