Рассвет новой Эры [Джейн Рэйб] (fb2) читать онлайн

Джейн Рейб Рассвет новой Эры (Драконы Новой эры-1)

Прыжок в бездну

Палин стоял возле разрушенного алтаря посреди горелого леса. Юноша был высок и строен, словно одна из тех подпаленных, но тянувшихся к жизни березок, что окружали его. Под мышкой он держал посох, увенчанный серебряной чеканкой в виде драконьего когтя. Полы белого одеяния хлестали его по ногам при сильных порывах ветра. Длинные каштановые волосы назойливо лезли в глаза, а он все не мог оторваться от книги, которую бережно держал в ладонях, и не убирал с лица непослушные пряди.

Красный кожаный переплет книги потрескался и выцвел, напоминая розовые тени Лунитари – луны, сиявшей сейчас в небе, той самой, что назвали в честь Богини магии, одной из тех, которым поклонялись на Крине. Книга излучала магию. Палин чувствовал ее: в тонких пальцах ощущалось покалывание, они заряжались таинственной энергией, которая поначалу от него ускользала, а теперь пульсировала в такт биению его сердца.

Золотые буквы на переплете едва проступали. «Магиус» – только и сумел разобрать Палин.

Единственное попятное слово – имя величайшего воина-чародея Крина – свидетельствовало о важности книги. Древний фолиант был самым ценным в коллекции магических книг, хранившихся в Вайретской Башне. Палин знал, что этот том никогда прежде не покидал пределов священного здания, это произошло только теперь, когда возникла отчаянная необходимость прибегнуть к заклинаниям, занесенным в ветхую книгу. Но хватит ли их, чтобы противостоять Хаосу, который обрел свободу благодаря Серой Драгоценности и теперь угрожал уничтожить весь мир? И сумеет ли он, Палин, поднявшийся чуть выше простого ученика, пробудить магические силы и направить их против всемогущего Божества, что свирепствовало сейчас в Бездне?

Несколько минут назад Рейстлин, стоявший рядом, передал магическую книгу в руки Палину. Тем самым он выразил огромную веру в то, что его молодой племянник сумеет мудро использовать содержащиеся в ней заклинания. По сравнению с дядей Рейстлином и другими уважаемыми и могущественными чародеями Крина Палин казался себе неопытным юнцом. В отличие от них ему до сих пор не приходилось приносить жертвы ради магии, хотя сейчас перед ним стояла задача, способная с лихвой восполнить этот недостаток: она могла оборвать его молодую жизнь. Я готов, – сказал он Рейстлину и мысленно добавил: «Я готов принести себя в жертву».

Чародей в черном плаще кивнул и отступил. Аша, воспитанница племени эрдов, собралась, было что-то сказать, но ее слова заглушил завывавший с новой силой ветер. Мощный порыв подхватил Палина и поднял над пологом леса, словно невесомый лист, унося прочь от родной стороны, от Рейстлина и золотоглазой красавицы Аши. Палин плыл в вышине, как марионетка, подвешенная на невидимых нитях. Его нещадно трепал бушующий ветер, и все краски леса – белые березы с зеленой листвой, черные обугленные ели – слились в круговорот бликов и размытых пятен. А уже через мгновение ветер стих, и Палин почувствовал, что падает, будто кто-то обрезал нити. Все звуки вокруг стихли, он слышал лишь биение собственного сердца. Какая-то неведомая сила затягивала его в бездонный глухой омут подрагивавших и танцевавших искр, которые, попадая на его кожу, жалили, словно ТЫСЯЧИ прожорливых насекомых.

Через несколько бесконечно долгих мгновений жжение прекратилось, осталось только легкое покалывание от укусов на лице и руках, продолжавших сжимать книгу. Но падение все еще длилось.

Перед глазами мелькали цветовые пятна: бело-зеленые березы и обугленные ели сменились алыми красками Лунитари, золотом чарующих глаз Аши, серебристой сединой волос дяди Рейстлина. Красный, золотой и белый слились в одну нить, как на прялке, силой магии, которая проносила сейчас Палина сквозь измерения в тот план Бытия, что именуется Бездной.

Палин заморгал, и краски вновь сменились, превратившись на миг в ярко-голубое пятно, которое расплылось и мгновенно съежилось, словно нечто огромное и живое вдохнуло и выдохнуло. А потом голубой цвет перетек в дымчато-серый, напоминавший влажный и тяжелый туман. Длинные серые завитки, словно пряди волос старика, потянулись к Палину, обвили и стянули его лодыжки и запястья, опоясали талию и потянули дальше, вперед, в пугающую пустоту. Вверху и внизу – повсюду – был только этот серый цвет, этот вечный туман, лезший в глаза и уши, этот туман, уносивший его к Хаосу и, возможно, к собственной гибели.

Шторм над Ансалоном

В Найтлунде, далеко от владений племени эрдов, густой туман нависал над поляной с высокой травой и одновременно стремился вырваться за полог густого леса. Молочно-белые клочья обвили стволы дубов-старожилов, отчего казалось, что деревья еще плотнее обступили широкую поляну.

Внизу туман совсем сгустился, практически скрыв все неровности земной коры на пути к горизонту, где сомкнул свои объятия вокруг кольца древних камней.

Туман никогда не покидал этого кольца, отметившего место, где находилось сердце Найтлунда. Ни солнечные лучи, ни самый яростный ветер не могли его рассеять. Он был частью древней неистощимой магии, силы которой пробивались сквозь резные камни, растекаясь далеко за пределы Крина – в иные измерения и другие миры. Туман скрывал каменное кольцо от любопытных глаз, храня его для тех немногих избранных, кто был посвящен в тайну Врат. Стоило такому избраннику воспользоваться кольцом, как туман начинал поблескивать – совсем как сейчас.

Внутри кольца, образованного каменными глыбами, искрились и переливались золотые и синие искры, то гасшие, то вспыхивавшие снова. Синий цвет наполнял собой все пространство круга, а золотые искры сливались, образуя огромные шары, прорывавшие клубы тумана наподобие сигнальных огней.

Вот я и дома, – прошипел странник. – А скоро, очень скоро, Китиара, я и тебя верну домой.

Странник оттолкнулся от земли толстыми синими лапами и взмыл над кольцом, над туманом, выше лесного полога, в подернутое сумерками безоблачное небо Найтлунда.

Он взмахнул мощными крыльями только раз и уже парил в вышине. Изогнув длинную чешуйчатую шею, он втянул дрожавшими ноздрями, похожими на две пещеры, пьянящий запах земли.

Синий дракон был огромным, исполинским древним чудовищем. Каждая из его чешуй была размером с рыцарский щит, но все они лежали гладко, не топорщились, и казалось, будто тело его покрыто расплавленными сапфирами. Змеевидный хвост неспешно извивался, играя.

– Китиара, наконец, я тебя нашел! – взревел дракон. – Какое счастье спустя столько лет вновь дотронуться до тебя! – Он откинул голову, и из глубины его чрева донесся ликующий рокот. Дракон широко разомкнул гигантские челюсти, между его клыками промелькнула вспышка молнии и, вырвавшись наружу, полетела высоко в небо, устремившись к Лунитари. – Скоро, Китиара, мы снова будем вместе!

Теперь дракон неистово забил крыльями, разогнав весь туман, кроме того, что навечно прилип к поляне. Он щелкал челюстями и ритмично размахивал хвостом, закрыв глаза. Уже через секунду откуда-то появились тучи и, сгрудившись, закрыли собой алую луну. Тучи быстро почернели, потяжелели, налились влагой.

Из драконьей пасти вырвалась еще одна молния и вонзилась в самую большую тучу. Небо не осталось безучастным, и на землю полетели тысячи молний, задевая в хаотичном танце верхушки деревьев.

Вот одна из них ударила в крыло дракона, перепрыгнула ему на спину и игриво заскакала по усеянному пластинами хребту. Молния с треском поднялась по его шее и серебристым рогам, а затем метнулась к кончику хвоста и засверкала на массивных ляжках. Потом еще одна молния ударила в него, и еще одна. Дракон наслаждался приятным покалыванием. Он был повелителем молний.

Прикрыв в экстазе веки, он заревел, и этому реву вторило эхо оглушительного грома. Потом начался дождь, обрушившись на шкуру дракона и окутанное туманом кольцо из древних камней, сложенных далеко внизу. Чудище взлетело еще выше, под самые облака, вновь и вновь извергая огненные молнии. Вспыхивая, они освещали его и отражались в омытых дождем чешуях, превратившихся в зеркала, отчего дракон весь светился.

Дракон хлестал хвостом, словно кнутом, и в ответ гроза становилась все яростнее, дождь лил потоками, колотя по деревьям и приминая траву.

Потоп усилился, когда дракон завис прямо над каменным кольцом, все еще скрытым неизменным магическим туманом, но только не от его глаз.

– Слушайте все – завыл он, подобно ураганному ветру. – Келлендрос, Хозяин Врат… Келлендрос, Шторм над Ансалоном… вернулся! Келлендрос, которого Китиара когда-то звала Скаем, вернулся домой.

Гром и молнии сотрясали землю, дождь лупил по деревьям, небо почернело, как ночью.

Бездна

Палин упал. Сквозь расступившийся туман он увидел, что лежит на голом каменном полу огромной, как ему показалось, пещеры. В воздухе стояла духота и зловоние. Высоко над головой юноши под самым потолком куда-то стремительно неслись десятки рыцарей верхом на драконах. До Палина доносился шум битвы, слабые крики умирающих, громкие команды и свистящее дыхание драконов. Где-то впереди находился сам Хаос.

Зной обжег легкие Палина. В пещере было трудно дышать, нестерпимый жар преодолевал каменную толщу и проникал до самых пяток сквозь кожаные подошвы ботинок. Палин с трудом сглотнул и бросил взгляд себе на руки, проверяя, не потеряна ли книга. Все это время он сжимал заветный том так крепко, что у него онемели пальцы. Книга была на месте, и волшебный посох тоже не пропал.

Следующие несколько секунд погрузили молодого мага в сплошной сумбур. Перед его глазами начали разворачиваться обрывки отдельных событий, как в ночном кошмаре. Он заметил у себя над головой своего кузена, Стила Светлого Меча, верхом на синем драконе. Не успел Палин сделать ему знак рукой, как уже сидел за спиной у молодого Рыцаря Такхизис, Владычицы Тьмы. Дракон замахал крыльями, унося Палина и его двоюродного брата к Хаосу, Отцу всего и Ничего.

– Нам нужно всего лишь ранить его, – прошептал Палин Стилу.

А в следующий миг он снова стоял на земле, а вокруг бушевала битва, море людей и драконов, крови и пламени заполнял все пространство вокруг гигантской фигуры Хаоса.

Откуда-то на самом краю поля битвы появилась Аша, а с ней Тассельхоф. Палин заметил их краем глаза, когда оторвал взгляд от книги. Его губы произносили последние слова заклинания, когда их взгляды встретились. Хаос сбросил вниз дракона, словно муравья, и чудовище рухнуло с высот прямо на Палина.

Чародей получил сокрушительный удар хвостом в грудь, книга и посох выпали у него из рук, его окатила внезапная волна холода, а затем всех рыцарей и драконов, Хаос и его самого поглотила кромешная тьма.

Потомок

Песок приятно грел когтистые лапы твари, которая плелась по пустыне на северо-запад, в сторону от заходившего солнца.

Некоторое время назад это создание получило строгий приказ, потому и брело сейчас посреди бесконечной пустыни. Оно должно было разыскать сторонников своей госпожи – синих драконов, устроивших в этой жаркой стороне свои логова, а также созданий рангом пониже, вроде него самого, тоже обитавших здесь. Если бы им удалось встретиться, то они тотчас отправились бы в Бездну, где затевалась битва.

Но существо получило приказ много часов назад, накануне вечером, и к этому времени успел потерять всякую связь со своей госпожой, Владычицей Тьмы. Это существо больше не чувствовало могущественного присутствия Такхизис. Не зная, как поступить, оно продолжало тупо идти вперед, с наслаждением ступая по горячему песку.

Существо передвигалось вертикально, подобно человеку, но больше напоминало дракона. Чешуя медного цвета выдавала в нем капака, представителя самой примитивной разновидности драконидов Крина. У него были ящеро-подобная морда, змеиные глазки и тощая бороденка мышиного цвета, клочьями свисавшая с крапчатого подбородка. Временами капак поигрывал обтянутыми кожей крыльями, чтобы хоть как-то охладиться. По спине у него, от основания толстого черепа до кончика короткого хвоста, которым он нервно подергивал от неуверенности, проходил усаженный шипами гребешок.

Ну что тут прикажешь делать? – терялся в догадках капак. Он хоть и был недалеким, чувствовал что-то неладное. Возможно, битва началась раньше, чем предполагалось, и Владычица Тьмы теперь очень занята. Нужно ли продолжать поиски драконов? Я ведь нашел только два пустых логова. Что если остальные слуги Владычицы, отправленные в пустыню одновременно со мной, обнаружили всех драконов и сражаются теперь вместе с ними, исполняя волю Такхизис? А может быть, сражение вообще отменили, а Владычица Тьмы выпустила из виду, что по пустыне бродит ее верный капак. Наверное, обо мне позабыли, – подумал драконид. Бросили на произвол судьбы.

Капак остановился, уставившись на голые просторы с редкими пятнами чахлой травы и отдельными каменными грудами. Он почесал чешуйчатую голову и возобновил свой путь, решив терпеливо продолжать поиски, пока не уловит мысленного приказа Такхизис.

Келлендрос продолжал наслаждаться летней грозой, развернувшись в полете на северо-запад и оставив Найтлунд позади. Теплый дождь напевал для него мелодию, тихо барабаня по его спине, и в этой мелодии слышалась радость оттого, что дракон вернулся.

Как хорошо оказаться дома, – думал синий исполин. Он устремил глаза к небу и позволил дождевым струям омыть их. А еще лучше будет, когда придет конец его одиночеству, когда он снова окажется рядом с Китиарой.

– Когда-то я дал тебе обещание, – громко прошипел дракон, минуя целые мили с каждым взмахом огромных крыльев. Я поклялся охранять тебя, но не сдержал клятву, и твое тело умерло. Твоя душа покинула Ансалон, хотя я знаю, что она жива и помнит меня.

Дракон тоже ничего не забыл. Он помнил, каково это быть соратником единственного человеческого существа, которое, как он полагал, обладало сердцем дракона. Властолюбивая и хитроумная Китиара участвовала с ним во многих славных битвах. Вместе они ничего не боялись, им не могла противостоять ни одна сила.

В те далекие годы Келлендрос, как никогда, чувствовал свое совершенство, его верная и дальновидная подруга всегда находила для него цель. Он помнил, какой восторг их охватывал среди боя, помнил пьянящее чувство победы.

А еще он помнил тот день, когда Китиара оказалась вдали от него и он не сумел ее спасти. Находясь за много миль, он понял, что она умирает, ощутив мгновение ее смерти так, словно смертельный удар был нанесен ему самому. Он тогда сразу ринулся на помощь и увидел поверженную, беспомощную человеческую оболочку, в которой прежде жил выдающийся ум. Гнев и слезы затмили его взор, но все же он разглядел, как над бесполезным мертвым телом поднялась освобожденная душа. Её душа жива до сих пор!

Келлендрос в то мгновение дал клятву отыскать ее душу и найти для своей соратницы другую оболочку – такую, которую ему легче было бы охранять. С тех пор дракон носился за душой Китиары по просторам Ансалона, время от времени теряя с ней связь, а потом снова чувствуя ее рядом – такую близкую, но недосягаемую. Так прошли годы беспрерывных поисков и путешествий. Иногда, когда месяцами не было даже намека на предстоящую встречу с ней, его надолго охватывало отчаяние. И. все же исполинский дракон не сдавался и наконец вновь обнаружил ее душу, сумел пробиться к ней.

Скай – прозвучало в его сознании. Это был голос Китиары, и сердце Келлендроса торжествующе забилось. Дракон призвал на помощь все свои магические силы и попытался направить их к одной цели – привлечь к себе душу Китиары. Скай – Он снова услышал ее голос, который на этот раз был не громче шепота.

А затем ее душа снова исчезла, и Келлендрос нутром понял, что она покинула Крин. Тогда он направился к каменному кольцу в надежде, что дух Китиары проскользнул в другое измерение, куда он сможет попасть через Врата. Ему удалось проникнуть сквозь магический древний портал, а затем миновать туманные измерения, где обитали феи и людские тени.

Ему казалось, что он тратит на поиски века. За это время он вырос до невероятных размеров и приобрел устрашающую силу. Он запомнил все ходы и коридоры между измерениями, открыл неведомые Крину расы и услышал заклинания, давно позабытые всеми смертными. И когда он почти уверился, что искать ему больше негде, что не осталось ни одного темного пространства, где бы он не побывал, он совершенно неожиданно наткнулся на царство Мглы.

Это была земля без земли, туманная область, наполненная бурлящими серыми испарениями, где обитало множество духов. Телесных созданий, если не считать Келлендроса, Хозяина Врат, во мгле было наперечет. Синий исполин не хотел там задерживаться, но внезапно на него повеяло чем-то знакомым и дорогим, он ощутил присутствие Китиары и потому продолжил поиск, на который ушло, наверное, еще лет сто. Время за пределами Врат шло по-другому, оно мчалось, а не ползло, как на Крине, и дракон догадывался об этом только по скорости, с которой росло его тело. Но время не имело для Келлендроса никакого значения – для него была важна только Китиара, он хотел одного – исполнить свое обещание.

Наконец он нашел ее, мысленно коснулся ее души, как касаются рука щеки возлюбленной. Она поняла, что он рядом, и попросила его остаться во Мгле, ставшей для нее домом. Скоро мы будем вместе. На этот раз. Навсегда, – прошептал он тогда и вернулся через Врата обратно на Крин.

– Мы снова будем одной командой, – произнес Келлендрос, мысленно переходя к настоящему и глядя, как его тень плывет над извилистой Вингаардской рекой. – Я найду подходящую оболочку для твоей души.

Под ним раскинулись широкие луга Хинтерлунда, от взмаха его крыльев по траве побежала рябь. Олени, собравшиеся в большое стадо, перестали щипать траву и подняли головы. При виде дракона животные запаниковали и бросились врассыпную. Келлендрос был голоден, и стадо представляло для него большой соблазн, но он решил подождать с кормежкой. Вначале следовало отыскать новое тело для Китиары.

Видение

Палин проснулся на влажных от пота простынях, с прилипшими к лицу прядями длинных каштановых волос. Грудь его вздымалась, он ловил ртом воздух, стараясь успокоиться.

Рядом с ним зашевелилась Аша. Он попытался встать с постели, не разбудив ее, но ему это не удалось.

– Что случилось? – прошептала она и, сев в постели, коснулась пальцами его лба – у тебя жар! Тебе опять приснился тот сон?!

– Да, – тихо ответил он. – Только кошмар оказался страшнее, чем прежде. – Палин опустил ноги на холодный каменный пол, встал и подошел к окну. Отодвинув тяжелую занавесь, он уставился на восток, где солнце едва показалось над горизонтом. Теперь я убежден, что это не просто сон, а нечто большее.

Аша вздрогнула и выбралась из постели, завернувшись в шелковый халат. Она подошла к мужу и опустила голову ему на плечо.

– Это был синий дракон?

Палин кивнул:

– Я снова видел, как он летел к Палантасу. Но на этот раз он достиг города. – Палин повернулся к жене, обнял ее тоненькую фигурку и, опустив голову, дотронулся губами до щеки Аши. Он заглянул ей в золотые глаза и запустил пальцы в растрепанные серебристые волосы, на которых поигрывали первые лучи солнца. – Думаю, ты вышла замуж за безумца, Аша.

Жена с любовью прильнула к нему.

– Думаю, я вышла замуж за чудесного человека, – ответила она. – А еще я думаю, муж мой, что ты унаследовал способность своего дяди Рейстлина заглядывать в будущее.

Они поженились меньше месяца назад, после того как Аша убедила Палина, что не состоит ни в каком родстве с Рейстлином, хотя у нее такие же золотые глаза и белые с серебристым отливом волосы. Рейстлина уже давно никто не видел. Молодые поселились в Утехе. Впрочем, Палин частенько наведывался в Вайретскую Башню.

Палин отстранился от жены и впился пронзительным взглядом за окно, глядя вдаль, поверх просторов Соламнии. Последние несколько недель Башня находилась за пределами города Соланта. Завтра, возможно, она переместится еще куда-нибудь. Эта Башня нигде не задерживалась подолгу, иногда меняя месторасположение по желанию Палина. Ее способность перемещаться в пространстве была одним из чудес, сохранившихся на Крине, несмотря на исчезновение Богов магии. Палин узнал, что предметы, наделенные магическими свойствами до Войны с Хаосом, сохранили их и по сей день.

– Давай посмотрим, сумею ли я придать своему сну… этому предчувствию, – исправился он, – чуть больше зримости. – Он подошел к большому дубовому комоду, стоявшему в углу, и достал из верхнего ящика оловянное зеркальце, после чего вернулся к жене. Повернувшись спиной к окну, он вперился в пятно в самом центре зеркальной стороны, а Аша напряженно подалась вперед, облокотившись о подоконник.

Зеркальце ярко сверкнуло, поймав солнечный луч, а затем в воздухе появилось какое-то переливчатое свечение, и внутри зеркала возникла бледно-зеленая рамка, в которой начала вырисовываться картинка. Сначала все было размыто, как на акварели, а затем изображение стало четким, словно невидимая рука навела фокус. Солнце опускалось в палантасскую гавань, и огромная птица, едва касаясь тихих волн, подлетала к западному берегу.

Молодой чародей даже пригнулся, когда птица подлетела поближе и оказалось, что это дракон. За спиной Палина Аша тихо охнула и осторожно коснулась его лопаток. Палин сосредоточился на огромном звере. Это был синий самец с длинными белыми рогами и яркими золотыми глазами, тот самый, что снился ему последние три ночи, хотя вовремя битвы с Хаосом Палин не видел его среди сражавшихся в Бездне. Правда, там была настоящая мясорубка и очень много драконов носилось в воздухе во время битвы, но маг все равно запомнил бы такого огромного. Он был гораздо крупнее любого дракона, прилетевшего на сражение в Бездну. – Что нужно этому дракону от Палантаса?

сдавленно спросила Аша.

У них на глазах синий дракон превратился в легкую тень, которая бесшумно, словно ястреб, принялась парить над городом.

– Вероятно, ему что-то понадобилось в Палантасе, – прошептал Палин.

Драконья тень, сделав вираж в воздухе, поплыла к призрачному образу Великой Палантасской Библиотеки. Сложив крылья, зверь тяжело опустился на крышу, а потом проломил черепицу и исчез. Палин сосредоточил все свое внимание на проломе, стараясь разглядеть животное сквозь пыль и сломанную кладку.

Это ему удалось, и он заглянул внутрь здания. Дракон восседал на раздавленных, окровавленных телах монахов и огромными когтями срывал одну книжную полку за другой, время от времени выхватывая редкие манускрипты. Сразу стало ясно, что синий дракон охотился за особыми книгами – волшебными фолиантами. Покончив с этим страшным делом, дракон зажал в когтях добычу и взмыл в небо. Теперь его курс лежал к Башне.

– Он летит к Башне Высшего Волшебства, – пробормотала Аша.

Палин содрогнулся всем своим худым телом, голос его ослаб.

Дракон не обратил ни малейшего внимания на Шойканову Рощу, росшую вокруг Башни Высшего Волшебства и служившую для многих непреодолимым препятствием. Зависнув над Башней, он, видимо, произнес какие-то заклинания, а потом проворно опустился на строение и начал разрушать его когтистыми задними лапами. Огромные светлые камни летели во все стороны, как комья грязи, – с такой легкостью их расшвыривал зверь. На город посыпались булыжники, калеча и убивая любопытных, которые выбежали из домов узнать, что происходит.

Когда от Башни остались одни обломки, дракон запустил лапы в подземелье и принялся доставать оттуда сундуки с магическими предметами, свитки с мощными древними заклинаниями и прочее. А потом его золотые глаза уставились на Врата, ведшие в Бездну.

– Нет! – прохрипел Палин. – Я должен его остановить!

Картинка в зеркале покрылась рябью и исчезла, а вместо нее выплыло отражение пепельно-бледного лица Палина и безоблачного утреннего неба.

– Но что ты можешь сделать? – Аша оттащила мужа от окна и задернула шторы. – Разве ты справишься с таким огромным драконом?

– Не знаю. – Он взял ее за подбородок. – Но я должен что-то предпринять… причем срочно. Если мой сон и в самом деле вовсе не сон, а видение, взгляд в будущее, дракон действительно скоро нагрянет. Может быть, даже сегодня на закате. Я не могу позволить ему убить всех этих людей. И не могу позволить ему захватить магические артефакты из Башни и получить доступ к Вратам.

– В Бездне не осталось ничего, кроме тел погибших и обломков, – сказала Аша. – Зачем дракон туда рвется?

– Не важно, – ответил Палин. – Чтобы пробраться в Бездну, дракону придется разрушить Башню и завладеть драгоценными магическими предметами, которые там хранятся. – Маг подошел к кровати, где в ногах лежали его белые одежды. Быстро облачившись в них, он взглянул на жену: – В Палантасе у меня есть надежный человек. Я могу предупредить его, рассказав об этом сне. Он успеет кое-что предпринять. Возможно, свяжется с кем-то из Башни Высшего Волшебства.

– Я думала, раз Хаос и все другие Боги покинули нас, мы теперь в безопасности, – прошептала Аша. Я думала, что, наконец, для нас наступил мир.

Хозяин башни

В самом сердце Палантасской Башни Высшего Волшебства из тени вышел человек и остановился перед скользкой от влаги стеной, где висел одинокий угасавший факел. Мерцавшее пламя отбрасывало блики на его черные одежды, ниспадавшие тяжелыми складками, – видимо, под ними скрывалась очень худощавая фигура.

– Я слышу твой зов, – произнес он чуть громче шепота. – Ты нарушил мой покой.

Он вздохнул и снова скрылся в темноте, волоча за собой по полу шлейф из тяжелой ткани. Он направился к винтовой каменной лестнице, полуразрушенной безжалостным временем. Ему не нужен был свет – он и так знал, куда идти. В этой древней Башне каждый сырой угол, каждый просторный зал, каждый потайной ход был ему знаком. Он касался пальцами холодных каменных стен, увешанных резным оружием, щитами и портретами давно умерших магов. Он мог и не смотреть на портреты – он и так знал все лица, предпочитая раскрашенным холстам собственные воспоминания: портреты все равно не отдавали должное его друзьям, вместе с которыми он жил и познавал магическое искусство в этой Башне.

Не ускоряя размеренный шаг, он достиг верхнего этажа и вошел в комнату, наполненную ярким утренним светом, который проникал через окна. Он приблизился к одному из них, из которого открывался вид на дворец, построенный в центре большого города. Вдали виднелся Бранкальский залив, приветливо поблескивавший сине-зелеными волнами. К северу находилась Великая Палантасская Библиотека, самое большое собрание книг на всем Кринне, а к югу – Храм Паладайна. «Кто знает, подумал человек, – будут ли тянуться туда паломники теперь, когда Боги покинули этот мир?»

Он бросил внимательный взгляд на город, сильно пострадавший во время последней битвы с Хаосом, когда из Бездны выплеснулось столько разрушительных магических сил. Казалось, битва происходила непосредственно здесь, в городе. Чародей подозревал, что и другие города ощутили на себе тяжесть сражения, там тоже наверняка было много разрухи и раненых.

– Чего ты хочешь? – произнес он в никуда и, ощутив легкий порыв ветра, увидел в прозрачной дымке лицо молодого человека.

– Предупредить тебя, – ответил тот. – Поведать свой сон.

Маг в черных одеждах прикрыл веки и стал свидетелем всего, что пережил Палин в своем видении.

Через несколько минут дымка рассеялась, легкое облачко исчезло, и маг проворно отпрянул от окна. Он поспешил вниз по крутой лестнице, останавливаясь на каждом этаже, чтобы снять со стен бесценные магические предметы.

Много часов чародей прилежно работал, собирая свитки, заговоренное оружие и доспехи, хрустальные шары и прочее, а сам тем временем размышлял над видением Палина, стараясь понять, зачем дракону понадобилось проникнуть в Бездну.

Вся магия Башни могла оказаться недостаточной для открытия Врат Бездны. Но, пытаясь сделать это, дракон разрушил бы город, расплющив все здания в радиусе целой мили от Башни. Погибли бы сотни людей. Еще худшее могло произойти, если бы дракон обратил силу магических артефактов Башни непосредственно на Палантас, прежде чем использовать их для проникновения в Бездну.

После битвы с Хаосом в Бездне царила только смерть. Что этот дракон надеялся там отыскать? По мнению Палина, это было не важно, но маг так не считал. Он поклялся разрешить эту задачу позже, после того как спасет магические предметы.

Не привыкший к физическому труду, маг совсем выбился из сил, когда стащил в подземелье Башни внушительную груду артефактов. Он с трудом переводил дух, глядя на собранную пирамиду, переливавшуюся при свете факела.

– Это не все, – прошептал он, убирая упавшую на глаза прядь волос. – Но здесь собраны самые лучшие, самые мощные артефакты, ими и придется ограничиться. – Маг содрогнулся и привалился к сырой каменной стене. – Старый друг, – обратился он к камню, – мне будет тебя не хватать. Мы ведь вместе… что это? – Чародей наклонил голову и провел пальцами вдоль стыка камней. – Дракон. Он летит сюда.

Маг запустил руку в глубокие складки одежды и вынул блестящий посох красного дерева, украшенный бронзовой драконьей лапой, которая сжимала ограненный кристалл, излучавший живой свет. Он провел пальцами по гладкой поверхности посоха, потом высоко поднял его над головой и дважды ударил им о каменный пол. В подземелье вспыхнули ослепительные голубые искры, а когда они потухли, угасавший факел высветил согбенную фигуру чародея. Пирамида волшебных сокровищ исчезла.

– Спасены, – прошептал маг. Он еле дышал, и, чтобы подняться, ему пришлось опереться о посох.

Маг с трудом начал преодолевать ступени, складки одежды путались у него в ногах, и он то и дело спотыкался. Он касался дрожавшими пальцами холодных камней, словно прощаясь с ними.

– Мы так долго были вместе, вы и я, – шептал он стенам.

А за пределами Башни лучи заходящего солнца коснулись крыш домов и деревьев Шойкановой Рощи. Стражи пропустили чародея беспрепятственно.

– Бегите, – прошептал он им, покидая Рощу. Бегите или погибнете. Бегите! – громко призвал он горожан, оказавшись на улице Палантаса.

Поначалу прохожие не обращали на него внимания, продолжая болтать между собой о покупках или предстоящем ужине. Несколько человек остановились у трактира и принялись изучать меню, вывешенное в окне. Но те, кто оказался ближе остальных к чародею, увидели, как он высоко поднял свой посох, и услышали из его уст несколько слов на незнакомом языке, после чего земля задрожала у них под ногами.

– Бежим! – крикнул кто-то.

Люди отхлынули от мага, словно волна от берега, оставив человека в темных одеждах одного перед Башней. Но лишь немногие отбежали достаточно далеко и потому не могли видеть происходящее, у большинства же любопытство пересилило здравомыслие. Почти все они укрылись в своих домах, прильнув к оконным стеклам. Некоторые забились под козырьки дверных проемов.

Пальцы мага железной хваткой сжимали посох, он с яростью произносил какие-то слова, сверкая глазами, и Башня содрогнулась, как содрогается старик от приступа боли.

Чародей всхлипнул, прерывисто задышал, и глаза его наполнились слезами.

– Пади, – взывал он, – молю тебя, пади.

За его спиной раздавались громкие голоса тех палантасцев, кто отказался искать себе укрытие.

– Что он делает? – завопила какая-то женщина. – Творит заклинание! – огрызнулся мужчина. – Но магия давно мертва! – отозвался другой. – Должно быть, все дело в посохе! – вступил в разговор третий.

– Бегите! – прокричал им чародей и несколько раз ударил посохом о землю. – Пади! – приказал он. – Пади!

И словно в ответ булыжная мостовая вздыбилась под его ногами, а Башня качнулась и застонала.

За спиной мага раздались крики, но он не обратил на них внимания. Зеваки растеряли остатки мужества и кинулись врассыпную. Чародей слышал лишь, как стонет Башня, начавшая падать. Он взглянул наверх и увидел, что небо над нею словно треснуло – это окружавший Башню невидимый барьер раскололся, как яйцо. Осколки стекла из башенных окон брызнули в разные стороны и засыпали всю улицу.

На булыжной мостовой, где стоял маг, появилась тонкая, как паутина, трещина. Она быстро росла в длину, мгновенно достигнув Шойкановой Рощи через раскрытые ворота, а потом начала расширяться, Земля дрожала, а чародей наблюдал сквозь пелену слез, как рушится стена вокруг Рощи, как падают камни в растущий излом. Скоро в расщелину устремились и деревья. Трава потекла в земную трещину как вода, унося с собой цветы и ягодные кустарники, за которыми маг еще недавно так тщательно ухаживал.

Хлопки и шипение, доносившиеся сквозь какофонию звуков, свидетельствовали, что незримые стражи, охранявшие Башню, одновременно вырвались на свободу и тут же погибли, сметенные землетрясением.

Маг обхватил себя руками и закричал. Этот звук отозвался эхом на Башне, когда она подломилась и рухнула. Сначала внутрь упали кроваво-красные минареты, а затем их поглотили черные мраморные руины, тотчас начавшиеся плавиться.

За спиной чародея разбилось стекло, послышался детский плач. Затрепетал тентовый навес, затем оторвавшись от фасада здания, он пролетел над магом и исчез в черной расплавленной массе.

Маг попытался подняться с колен, но землетрясением его швырнуло на спину. Взглянув в закрытое тучами пыли небо, он увидел едва заметную тень.

Крупная птица? Нет. Дракон.

Маг перевернулся на живот и, всаживая тонкие пальцы в щели между камнями, пополз вперед, прочь от воронки, образовавшейся на месте Башни.

И тогда над Палантасом раздался оглушительный грохот, возвестивший о конце Башни Высшего Волшебства. От громовых раскатов затрещали фасады домов, полетели вниз балконы, печные трубы и черепица.

Чародей подполз, к ближайшему дому и, обернувшись, увидел, что глубокая расщелина в земле сомкнулась, похоронив остатки Рощи. На его глазах трещина затягивалась, перемещаясь к тому месту, где недавно высилась Башня. Круглое пятно застывшего вулканического стекла, гладкого, как зеркало, – вот все, что осталось от Башни Высшего Волшебства.

Кашель сотряс тело чародея, когда он попытался подняться с земли. На секунду маг засомневался, не натворил ли он больших бед, чем мог натворить дракон. Но он сам понимал, что это не так, во-первых, никто не погиб, в этом он был уверен, во-вторых, дракону теперь было не добраться не только до магических артефактов Башни, но и до сокровищ Палантасской Библиотеки. В тот миг, когда Башня рухнула, старинные фолианты тут же исчезли.

Чародей смотрел на плоское блестящее черное пятно и думал о том, что под ним скрыто: фрагменты Башни и портреты старых магов, которые когда-то учились в ней бок о бок с ним самим.

– Прощайте, – прошептал руинам чародей, съеживаясь калачиком у холодной стены дома.

В небе над Палантасом бушевал Келлендрос. Башня была разрушена, а ее руины ушли под землю. Путь в Бездну оказался потерян.

– Китиара! – завыл дракон.

Небо пронзила молния, она ударила в булыжную мостовую, раздробив ее прямо перед трактиром, где укрыл ась толпа. Заходившее солнце закрыли темные тучи, и разразилась гроза. Перепуганные горожане заперли двери своих домов на засовы, едва начался дождь. Поначалу он был тихим, но мощь его стремительно росла, и вскоре он полил вовсю. Дождь смыл пыль и грязь после магического землетрясения и смешался со слезами чародея.

Пришествие Малистрикс

На вершине горы, возвышавшейся над Палантасом, стоял воин и смотрел, как Келлендрос удаляется прочь от города. Во время грозы, поднятой синим драконом, он вымок до нитки.

– А я-то думал, что это он и есть. Жаль. Воин напоминал человека, но был лишен отличительных черт, словно вырублен из одного куска черного сланца или обсидиана. Горящие рубиновые глаза следили за удалявшимся драконом, пока тот не превратился в пылинку на горизонте. Затем он перевел немигающий взгляд на черную лужицу, где прежде стояла Башня Высшего Волшебства.

– Синий оказался слабаком, – проворчал он.

Раз дракон не добился своего, ему следовало разрушить город. У него были и силы, и право отомстить. – Воин сжал черные кулаки, которые на мгновение вспыхнули, как горячие угли. – В Палантасе не нашлось бы никого, кто мог бы ему противостоять. Разве что маг, но он растратил все свои силы, чтобы разрушить Башню. Все они глупое, жалкое дурачье.

На улицу высыпала большая толпа, в основном людская, хотя воин заметил в ней и эльфов, и нескольких кендеров. Большинство горожан были простолюдинами, одетыми в туники и рейтузы коричневых и серых тонов. Лица у всех были осунувшиеся, изможденные, одежда – потертая.

Любопытство подстегнуло нескольких наиболее храбрых, презрев опасность, медленно приблизиться к тому месту, где еще несколько минут назад возвышалась Башня Высшего Волшебства. В конце концов парочка пронырливых кендеров вырвалась вперед и, добежав до края застывшей черной лужицы, глянула вниз. Там они увидели отражение Башни, погребенной внутри. Горожане боялись двинуться со своих мест, да и смельчаки на секунду застыли в ожидании новых неожиданных событий.

Когда стало ясно, что на этом чудеса окончены, воин принялся следить за другой парой чересчур любопытных кендеров, которые обшаривали район, где недавно росла Шойканова Роща. Воин подозревал, что остальные зеваки решили не покидать толпы, поскольку были наслышаны о каких-то неведомых существах, бродивших вокруг Башни. Но кендеров не так-то легко запугать.

Оглянувшись, воин снова сосредоточил все внимание на кендерах, шнырявших на месте уничтоженной Рощи. Теперь он, не мог разглядеть их, а видел лишь струйки оранжевого дыма, струившегося от их следов.

– Дураки, – прошипел он. – Сами не знают, во что ввязываются.

Толпа горожан росла, до воина донесся возбужденный гул, он даже разобрал отдельные высказывания.

– Башню разрушила магия, – неожиданно заявил усталого вида человек. – Не бывает таких землетрясений, в которых гибнет только одно здание.

– В Башне наверняка были чародеи, – перебил его другой. – Наверное, произнесли не то заклинание. Я видел, как оттуда рванул один, одетый вовсе черное. Он даже велел мне бежать.

– А я думаю, это сотворили Боги, – заговорил мясник. Он вытер руки о запачканный кровью фартук и покачал головой. – Боги разгневались на магов.

– Боги покинули этот мир вместе с магией, вздохнула старуха. – Думаю, безвозвратно. Но уверена – та магия, что еще сохранялась в Башне, и вызвала землетрясение.

– Ты заметила дракона? – спросил ее кендер, дернув за юбку.

Старуха промолчала. Вместо нее ответил молодой человек с усталым лицом: – я его заметил. Это был огромный синий дракон. Впервые в жизни видел такого здоровенного.

– Он мог бы убить всех нас, – с благоговейным ужасом произнес кендер.

– Он должен был убить всех вас, – прошептал воин. – Всех до единого. Хаос хотел вашей смерти.

Этот воин родился во время последней битвы в Бездне. В самый разгар сражения Хаос, Отец Богов, сорвал с небес звезду и в мгновение ока разбил ее вдребезги. Из пылавших осколков звездной тверди Отец Богов создал стража и его злых собратьев, придал им вид людей – подобно скульптору, создающему серию изваяний. Хаос вдохнул жизнь в свои создания: отобрав воспоминания у рыцарей, сражавшихся вокруг, он извлек их самые страшные ночные кошмары, с помощью которых заставил биться черные сердца своих воинов-демонов. Порождения Зла вступили в борьбу на стороне Хаоса, повинуясь его воле.

Большинство из них нашли смерть в бою. Воин-демон, глядевший сейчас на Палантас, был свидетелем гибели почти всех своих собратьев. Но его ждала иная участь, когда победили смертные. Он и горстка таких же существ почувствовали, что создатель бросил их. Без приказов, без властелина, который бы руководил ими, уцелевшие воины-демоны покинули Бездну и проникли на Ансалонский континент. Перед ними возникла необходимость обрести новую цель в жизни.

Этот воин был одержим идеей мести. Он поклялся, что заставит людей отплатить за изгнание Отца Богов. Воин превратился в бурлящую массу конической формы с прозрачными лапками и змеиным хвостом, которым не переставая хлестал по земле. Создавая своих воинов, Хаос наделил их способностью изменять облик, ездить верхом на ветре и передвигаться сквозь воду и почву с той же легкостью, с какой смертные передвигаются по поверхности суши.

– Все они должны быть мертвы, все они должны гнить в своих жалких могилах, – шипел злодей. – Они годятся только на корм для червей.

Этот демон знал, что жители Палантаса начали понемногу приходить в себя после битвы. Люди оплакивали героев, погибших в сражении с Хаосом, Рыцарей Такхизис и Соламнии, сражавшихся бок о бок. Тела, которые удалось вынести с поля битвы, захоронили. Прочие остались навечно погребенными под телами мертвых драконов и обломками рухнувших пещер Бездны. Им воздали только словесные почести.

Но ни одна живая душа не скорбела по Хаосу и его переменчивым детищам. Никто не скорбел, кроме его собратьев. Воин-демон перевел пронзительный взгляд красных глаз на широкую палантасскую гавань, где мягкий бриз пускал рябь по воде. Заходившее солнце придало ей волшебный оранжевый блеск, напомнивший беспощадному злодею горящие угольки, осколки разбитой звезды, из которых родились он и ему подобные. Несколько доков оказались поврежденными той силой, что выплеснулась из Бездны, и сейчас на глазах у воина отряды людей трудились над их восстановлением.

– Синий дракон мог бы разрушить всю гавань, – разглагольствовал демон, – но он оказался слюнтяем, в нем еще теплится какая-то искра уважения к этим муравьям. К счастью, я чую другого дракона, не такого слабака и лишенного всяких сантиментов. Это – драконица. Она принесет в этот мир бушующий огонь, а я помогу его разжечь.

За тысячу миль от Палантаса молодой черный дракон выслеживал оленей на залитой дождями равнине Туманного Острова.

Он перестал охотиться, когда небо неожиданно потемнело. Солнечный свет закрыл огромный дракон с темно-красной чешуей, гораздо крупнее любого из тех, что ему доводилось видеть. Красная драконица зависла в небе и уставилась на черного. Ее крылья вздымались, словно паруса шхуны. Черному пришлось поводить головой из стороны в сторону, чтобы целиком охватить ее взглядом.

Над массивной шишковатой головой драконицы нависали два блестящих, слегка изогнутых рога цвета слоновой кости. Янтарные глазки – два немигающих шарика – пригвоздили черного к месту. Из широких ноздрей драконицы вырывались клубы пара. Черный дракон, позабыв об охоте,поднялся во весь рост на задних лапах.

«Она такая же большая, какой была Такхизис, может, еще больше, – подумал он. – Только Божество бывает таких размеров. – От этой мысли сердце его подпрыгнуло. – А вдруг эта красная драконица и есть Такхизис – Темная Королева злых драконов, которая вернулась на Крин, чтобы править своими детьми?»

Много месяцев тому назад, когда Такхизис собирала своих подданных на битву в Бездне, черный дракон мысленно связался с ней и попросил разрешения сражаться за нее вместе с остальными драконами. Но Такхизис проигнорировала его просьбу и только бросила мимоходом, что он еще слишком юн и толку от него будет мало. С тех пор черный дракон ни разу не ощущал ее присутствия и не видел многих других драконов, но ему очень хотелось узнать обо всем, что случилось в Бездне, и теперь он надеялся, что Такхизис ему об этом расскажет.

Он в знак уважения выплюнул кислотную струю, и огромная красная драконица спланировала к нему. Лучи угасавшего солнца коснулись ее шкуры, отчего все чешуи заблестели мигающими огоньками, сделав ее похожей на оживший костер.

Черный дракон почтительно склонил голову, когда она приземлилась. Земля задрожала под тяжестью драконицы, а черный дракон даже зажмурился, стремясь защититься от комьев земли и грязи, которые гнал ветер, поднятый мощными крыльями.

Огненные брызги взвились дугой в небо и разлетелись в разные стороны, затронув леса по обе стороны равнины. Обжигающий жар дыхания красной драконицы был нестерпим черному, и он услышал, как затрещали вокруг него деревья, занявшиеся пламенем, несмотря на влажный воздух Острова. Черный дракон поднял голову и хотел было заговорить, но увидел нацеленную на него красную когтистую лапу.

Драконица нанесла сильный удар, отбросив черного на несколько ярдов к старому лесу. Дракон на несколько секунд перестал дышать, а затем затряс головой, чтобы прийти в себя, после чего недоуменно уставился на красную драконицу.

Ее массивная лапа ударила ему в бок и разодрала его копями. Копи пронзили толстые темные чешуи и впились в мягкую плоть под ними, а потом другая лапа пригвоздила дракона к земле, готовая вырвать ему ребра.

– Такхизис, моя Королева!

Из раны черного дракона хлынула кровь. Он закричал от удивления и боли, тщетно пытаясь вырваться, а потом взглянул на свою мучительницу с мольбой и вопросом в глазах, подернутых слезами.

Красная драконица наклонила к нему огромную голову, так что больше он ничего не видел. Ее серное дыхание было горячим, как тот огонь, что бушевал теперь в лесу. Она открыла пасть, и оттуда выстрелил огромный язык, коснулся кончика его носа, а затем убрался восвояси, облизнув ей губы.

– Нет! – закричал черный дракон. – Такхизис никогда не напала бы на своего собрата! – Он изо всех сил пытался выбраться из-под лапы, придавившей его к земле, но не мог даже пошевелиться: красная драконица была слишком тяжелой. – Отпусти! – взмолился черный хватая ртом воздух. Отпусти! – повторил он, сам удивляясь, что унижается до человеческой мольбы, но другого выхода не видел.

Сердце его бешено колотилось, задние лапы судорожно дергались в отчаянной попытке нащупать в грязи хоть какую-то точку опоры, чтобы вырваться на свободу. Он повернул голову и выпустил кислотную струю. Кислота попала ей на щеку и отвратительно зашипела. Драконица ослабила хватку, и черный сумел вырваться.

Его остановила лапа, опустивщаяся на хвост. Вторая лапа ударила дракона в крестец, а потом острые зубы сомкнулись на его спинном гребне. Он почувствовал, что взмывает в воздух. Драконица перенесла его на берег моря и сбросила вниз. Лежа на земле, черный ощутил, как силы покидают его. Он попробовал подняться, и это ему почти удалось, но драконица хлестнула его своим длинным хвостом прямо по морде и он, оглушенный, остался на месте.

Черный еще надеялся собраться с силами и выпустить остатки кислоты – сделать что угодно, лишь бы отпугнуть ее, а самому тем временем перелететь через утес и скрыться среди деревьев. Он ведь гораздо меньше красной разбойницы: возможно, ему удастся спрятаться среди древних ив. Он поднял морду и выдохнул, но из его горла вырвался лишь тоненький ручеек, пролившийся на песок. Челюсти красной драконицы глубоко впились в шею черного самца, и она начала пировать.

Заходящее солнце осветило берег Туманного Острова. На нем больше не осталось зеленеющих лесов только торчали в разные стороны обугленные, сломанные стволы. Красная драконица все здесь уничтожила.

Зевнув, огромное животное поднялась с песка, потянулось и стряхнуло с себя остатки сна. Вчерашний ужин – большая черная ящерица – придал ей сил, потом она еще закусила стадом оленей, хотя они и были для нее мелковаты. Но голод она все равно не утолила, а кроме того, ее беспокоила одна мысль. Ей показалось или действительно черная ящерица с ней заговорила? Назвав ее… как там, бишь… Такхизис? Или это только ее воображение? Неужели ящерица действительно разговаривала? А что если она в приступе голода пообедала разумной рептилией?

Драконица взглянула на лужицу в песке, оставшуюся от последнего прилива, куда она бросила голову и ребра ящерицы. В утреннем свете скелет выглядел по-другому. Приглядевшись, драконица содрогнулась. У подножия холма лежала голова вовсе не огромной черной ящерицы. Это была голова черного дракона.

Неужели голод ослепил ее настолько, что она сожрала птенца, недавно вылупившегося из яйца? Прошлепав к краю воды, драконица взглянула на свое хмурое отражение и заметила на подбородке несколько расплавленных чешуй, искореженных кислотным дыханием черного малыша.

Тогда она подняла лапу и когтем вырвала поврежденные чешуи, которые с гулким стуком упали на песок. Драконица поморщилась. Разумеется, на их месте вырастут новые и она снова будет красивой, но на это уйдет несколько недель.

Хорошо, хоть попался под горячую руку чёрный дракон, из низкого племени, говорила она себе, стараясь утихомирить угрызения совести. Черные гораздо глупее красных. Будь он умен, не стал бы дожидаться ее на равнине.

Что он имел в виду, когда называл ееТакхизис? Что вообще означает это слово?

Когда солнце достигло зенита, красная драконица уже была высоко в небе, оставив далеко позади разоренный остров. Теперь он казался маленьким, почти таким, как вчерашний черный дракон.

Наверное, придется вернуться домой. Ей, конечно, не по душе грубая компания красных сородичей, но, наверное, нужно будет еще раз попробовать ужиться с ними. Сделать еще одну попытку. Как все-таки хочется есть. Взмахнув крыльями, драконица взяла курс в сторону дома.

– Ты не должна улетать. Красная драконица увидела прямо перед собой зависший в воздухе призрак крошечного человечка, который сплошь состоял из чего-то серого и бурлящего. Она убрала крылья и прищурилась, чтобы лучше его разглядеть. Он выглядел как тень, но на таком ярком солнце теней не бывает. Две алые точки вместо глаз смотрели на нее немигающим взглядом. Нет, это не человек, решила она. Тогда кто?

Драконица зашипела, из ее ноздрей вырвался пар и тонкими извилистыми струйками, как дым из печной трубы, поднялся к облакам у нее над головой. Драконица грозно оскалилась. Хорошо бы съесть его, но он такой маленький, что едва ли она заметит, когда он окажется у нее в желудке. Так что не стоит даже тратить на него силы.

– Кто ты такой? – прорычала она.

– Я воин-демон, создание Хаоса, Отца Богов, ответил человечек, сотканный из тумана. – Я хочу отомстить смертным, заставившим моего отца покинуть Крин. Ты мне в этом поможешь.

Прозрачный образ нарастил себе рожки и потемнел, превратившись в блестящее черное создание.

«Этой твари следовало бы молить о пощаде, подумала красная драконица. – А вместо этого она меняет облик и болтает со мной, словно я его подруга. Нет у меня никаких друзей».

– Ты откуда? – скрипучим и в то же время глухим, как эхо, голосом спросил воин. – Ты ведь не из Ансалона. Ты здесь совсем недавно, иначе тебя давно бы кто-нибудь заметил. Невозможно не заметить дракона такого размера. Обязательно нашлись бы смельчаки, захотевшие тебя убить. А много еще таких, как ты?

Драконица сощурилась так, что от ее глаз остались маленькие щелки, и злобно взглянула на него. Меж острых зубов чудовища промелькнул язычок пламени.

– Откуда я, не твое дело, – наконец ответила она.

– Но куда ты направляешься, мое дело. Ты должна лететь к Ансалону, а не в обратную сторону. Ты должна их всех перебить, но только не сразу, а постепенно. Пусть они помучатся от страха за свою жизнь, пусть поймут, что обречены. Они должны ждать неминуемого конца.

– Кто это «они»?

– Население, – пояснил человек-тень. – Люди и эльфы. Гномы, кендеры.

– Хватит! – Из груди драконицы донесся рык. Она открыла пасть, и оттуда вырвалось пламя, полетевшее огромным испепеляющим шаром прямо на человечка, но в нескольких дюймах от него шар распался на две половинки и обогнул его, как вода, снова срастясь в одно целое за его спиной.

– Я создание огня, порожденное в Бездне. Пламя, даже самое сильное, для меня безвредно глазки воина-демона грозно сверкнули, как раскаленные угольки. – А теперь послушай меня. Там, внизу, находится Туманный Остров, тот самый, где ты ночевала и который использовала как растопку для костра. К северу от него лежит остров Котас, приткнувшийся с краю Кровавого моря Истара.

Драконица по-прежнему злобно взирала на него, чувствуя, что в ней пробуждается любопытство. Она решила послушать его еще немного.

– Котас не так важен, как все остальное, – продолжал воин-демон. – Митас и Картай – тоже ерунда, зато Зеленые Равнины… – Злобный огонек в глазах человечка чуть померк. – Там ты найдешь стада скота, чтобы насытиться, селения, которые сможешь разгромить, и драконов, которых сможешь уничтожить.

Неужели он знает о черном? – удивилась она. – Я хочу, чтобы ты начала именно оттуда.

– Я лечу, куда мне угодно, и охочусь там, где мне нравится. Я исполняю только собственные желания.

– Ты должна проучить их за то, что они посмели бросить вызов Хаосу, – гнул свое воин. – Им не следовало выгонять моего отца.

– Никто не смеет приказывать мне.

– А я говорю тебе, – прошипел прозрачный человечек, – что ты сотрешь с лица земли Ансалон и перебьешь всех людей и эльфов. Человек перестанет хозяйничать в этих краях. Его место займешь ты… под моим руководством.

– А как же драконы?

– Драконы разобщены. Теперь, когда их Богиня Такхизис исчезла…

– Значит, Такхизис – Богиня, – задумчиво произнесла драконица. Черный принял меня за Богиню.

– Богов здесь больше нет. Ни одного, – продолжал воин-демон раздраженно, оттого что красная великанша его перебила. – У драконов нет вожака. Кое-кто из них время от времени сражается с людьми, но не часто. Вчера я наблюдал, как огромный синий дракон летал над городом, но не унес ни одной жизни.

Я могла бы повелевать драконами, – подумала драконица. – Я могла бы править этим самым Ансалоном.

– Зеленые Равнины… – Слова просочились из ее пасти, как пар.

– Именно оттуда ты должна начать. Жители Равнин ничего не подозревают и не готовы к вторжению.

– А за этими Равнинами есть земли? – прошипела красная драконица.

– Ну конечно, – ответил человек-тень. – После того как ты нанесешь удар по Зеленым Равнинам, я сообщу тебе, куда лететь дальше. У тебя есть имя? Я хочу знать, как обращаться к своему внушительному гонцу.

Драконица нахмурила широченный красный лоб: – Малистрикс. Меня зовут Малистрикс.

– Малис, – произнес человечек, подобрав более короткий и удобный вариант, и снова махнул рукой в сторону Зеленых Равнин.

Драконица посмотрела туда, куда указывали прозрачные пальчики ничтожного человечка, а затем опять встретилась глазами с его пустым взглядом. Неожиданно она взмахнула лапой и молниеносно ударила воина, пройдясь когтями по расплывчатой фигуре.

Малис разглядела удивление на его лице и сама немало удивилась, когда по ее лапе вместо крови потекло что-то холодное. Воин охнул, а она придвинула к нему массивную морду, обжигая его своим дыханием.

– Огонь, может, тебе и не страшен, – проговорила Малис, – но есть и другие способы с тобой расправиться.

Открыв пасть, она придвинулась еще ближе и сомкнула зубы на воине-демоне. Холодное тяжелое тельце проскользнуло ей в глотку, после чего она сложила крылья и повернула в сторону побережья Зеленых Равнин.

Когда земля начала стремительно приближаться, драконица расправила крылья и мягко спланировала вдоль восточного берега, оглядывая скалистую местность. Из воды торчали острые, как зубы, куски кварца и обсидиана. «Не такие острые и смертоносные, как мои зубы», – подумала она.

Достигнув земли, она развернулась и полетела на север, на этот раз слегка касаясь верхушек деревьев и глубоко втягивая воздух. Ноздри ей щекотали насыщенные, пьянящие ароматы диковинных цветов, экзотических трав, незнакомых растений. Перепуганные птицы разлетались в стороны, а драконица лишь смотрела на них своими острыми глазками это была слишком мелкая живность, чтобы она могла ею насытиться.

Лес закончился, а за ним началась долина. Высокая трава темно-зеленым ковром простиралась до небольшой деревушки. Натренированным взором Малис разглядела крытые соломой лачуги и людишек, которые возились вокруг них, как муравьи. Не подозревая о приближении красной драконицы, они занимались своими повседневными делами.

«Сразу видно, что это мирные, ничего не подозревающие, не готовые к нападению люди», – подумала драконица, припомнив слова воина-демона.

На большом костре посреди деревни жарил ась какая-то худосочная дичь, нанизанная на вертел.

Аромат напомнил красной драконице, что она изголодалась. Хищница подлетела поближе, а когда ее тень пала на деревню, какой-то человек поднял глаза и увидев ее, принялся размахивать толстой ручкой и что-то выкрикивать.

В мгновение ока все селяне запрокинули головы. У кого-то из рук выпали корзины с фруктами. Кто-то завопил и побежал к своему дому, надеясь там спрятаться, а несколько людишек схватили копья и принялись потрясать ими. При этом они что-то вопили все в один голос, и драконица не разобрала ни слова. Их голоса звучали для нее как комариный писк. Она приземлилась на краю деревни не только из любопытства, а еще и потому, что понимала: нужно подобраться к людям поближе, чтобы насытиться. Под ее тяжестью земля дрогнула так, что несколько людишек попадали с ног.

Самый храбрый из них осмелился приблизиться, не сводя глаз с массивной головы, и метнуть копье. В первое мгновение драконица решила прикончить его лапой, даровав честь быть убитыми ее прикосновением, но потом любопытство взяло верх, и она прибегла к пламени. Огненный шар подкатил к ее горлу и факелом вырвался наружу. Сначала пламя поглотило храбреца, а затем ударило в ближайшие хижины.

Так вот, значит, как! – удивилась драконица. Не все из них похожи на воина-демона. Огонь опасен для людей.

Крики смельчака скоро затихли, а огонь разгорелся так сильно, что Малис едва уловила запах горелой плоти. Перешагнув через обугленные останки, она захлопала крыльями, чтобы раздуть пламя и заставить его перекинуться на другие дома.

Тут она почувствовала легкий толчок в заднюю лапу. Повернув голову, она увидела двух людей, тыкавших в нее копьями. Но это оружие не могло пробить толстые чешуи.

Драконица перевернула одной лапой домик, который никак не хотел разгораться. Оказалось, что под крышей прятались три человечка. Малис раздавила их в лепешку мощным ударом.

Затем драконица вытянула шею, открыла пасть и разом заглотила нескольких селян, пытавшихся удрать. Их вырывавшиеся тельца быстро исчезли у нее в глотке, и она переключила свое внимание на другую группку, которая тоже помогла ей утолить голод.

К двум копьеносцам у задней лапы присоединились другие воины. С воплями и проклятиями они тщетно совали в нее свои перышки. Сквозь зловоние обожженной плоти и горевшей соломы драконица различила восхитительный запах пота, смешанного с запахом страха. Она качнула хвостом и прибила всех одним ударом.

Еще несколько человек удирали к лесу, росшему по другую сторону деревни. Драконица оттолкнулась от земли и прыгнула за ними, выпустив очередной огненный поток. Пламя обогнало бежавших, и прямо перед ними заполыхали деревья.

Люди развернулись и помчались обратно в деревню, но Малис приземлилась, преградив им путь. Они не стали молить ее ни о чем. Драконица заподозрила, что они достаточно умны, чтобы понимать – им пришел конец. Открыв пасть, она слизнула разом нескольких человек, а затем, подвинувшись поближе, не спеша просмаковала остальных.

Когда насытившаяся драконица поднялась в воздух, в лесу занялся пожар. Она повернула на юг, пролетев над сгоревшей деревней и зеленой долиной.

Вскоре крылья домчали ее до другого леса. Деревья там были высокими и маняще тенистыми, в их густой листве она могла легко укрыться.

Приземляясь, драконица обломила лапами верхушки нескольких деревьев, вывернула с корнем пару старых дубов и опустилась на мягкий грунт.

– Отдохнуть здесь, – подумала она. – Это будет моим домом… на то время, что я пробуду на Зеленых Равнинах. Но оставаться здесь навсегда я не собираюсь.

Битва драконов начинается

Малис совершила набеги на несколько деревень, стараясь унять свой ненасытный голод. Но она тщательно следила за тем, что бы не истребить всех жителей до единого. Ей не хотелось так быстро лишиться источника питания, а кроме того, она считала необходимым оставить несколько человек в живых, чтобы наблюдать за ними и побольше узнать о захваченных ею новых землях. Ко всему прочему, ей нравилась сама мысль о том, что люди в других деревнях живут в постоянном страхе, гадают, кто сгорит следующим, мигом разносят известия о новом нападении и наделяют ее августейшим статусом.

Драконица питалась то домашним скотом, то различными лесными обитателями, запоминать которых она устала, то проглатывала целые корабельные команды, имевшие неосторожность приблизиться на своих судах к скалистому восточному побережью Зеленых Равнин.

Ничто ей не угрожало до тех пор, пока однажды не появился еще один красный дракон. Он был в два раза меньше Малис, от хвоста до носа – чуть больше двухсот футов. Она заметила его, когда он отирался на краю одной из разрушенных ею деревень, подбирал там что-то среди руин. Потом он пополз в лес и остановился на поляне, которую она сама создала, повыдергивав несколько деревьев, чтобы загнать в ловушку особенно вкусных животных. Он явно следил за ней все это время. Наверное, желал поучиться.

Однажды она увидела, как он приближается к ее логову, которое она устроила на побережье, на вершине крутого утеса, смотревшего на Южный Куранский океан. Последние несколько месяцев она тщательно обустраивала свое логово и подходы к нему, беспрестанно что-то меняя, делая подъем все круче и внушительнее благодаря острым камнями темным нишам.

Малис вырыла огромную пещеру, чтобы поместиться самой и поставить там же несколько сундуков с монетами, которые она забрала с кораблей. Сидя в ее глубине, драконица смотрела, как красный дракон подходит все ближе.

– Чего тебе надо? – прошипела она, когда он наконец добрался до логова.

– Я должен был увидеть тебя, – огрызнулся тот, и языки пламени лизнули его ноздри. – Я прослышал об огромной, красной драконице, появившейся на Равнинах. Однако в Бездне во время битвы с Хаосом ее не было. Наверное, она побоялась сразиться вместе с нами на стороне Такхизис.

– Я и есть Такхизис, – выпалила Малис, вспомнив слово, которое произносил и молодой черный дракон, и воин-демон. – Я твоя Богиня. Ты должен мне поклониться.

Красный дракон рассмеялся, и в глубине его чрева поднялось низкое рычание.

– Ты, конечно, огромна, – сердито произнес он, но никакая ты не Такхизис, не Богиня. Богам не нужно питаться, и они не живут в пещерах. Все Боги покинули этот мир. Так что ты кланяйся мне.

Малис услышала, как он резко втянул воздух, потом почуяла запах серы и поняла, что дракон собирается выдохнуть в ее сторону огненный поток но она не сдвинулась с места, понимая, что его дыхание ей не повредит. Это только докажет, насколько он глуп.

Дракон открыл пасть, и между его блестящими клыками промелькнул желто-оранжевый огненный.

шар, который полетел в сторону Малис, но ударил не в нее, а в скалу над ее головой. Дракон вновь зашумел, Малис почувствовала, как ее логово содрогнулось. A этот красный самец не такой уж безмозглый, – подумала она. Ей на голову посыпались обломки камней и комья грязи, завалив ее внутри пещеры. Малис вновь услышала треск пламени, почувствовала жар и поняла, что логово замуровано спрессовавшейся землей и расплавившимися от дыхания дракона камнями. Земля сжала ее со всех сторон.

– Задумал похоронить меня заживо? – прошипела она, чувствуя, как земляная глыба сдавила ее еще сильнее, неприятно подперев ребра.

И тогда Малис, как мокрая собака, стряхивающая со шкуры воду, замотала головой из стороны в сторону, расправила крылья и забила сильным хвостом. Внутри нее родился рык, подобный гулу землетрясения. Он становился все громче, пока она металась под пластами земли, а затем драконица набрала побольше воздуха в легкие и выдохнула.

И скала взорвалась, разбросав во все стороны камни, почву и языки пламени. Некоторые камни упали далеко в океан, остальные полетели в дерзкого красного самца и осыпали его толстую шкуру.

Дракон огрызнулся и молниеносно сделал выпад, ничуть не пострадав от огненного потока, продолжавшего извергаться из пасти Малис. Самец нанес сильный удар, так что она отлетела назад, но при этом успела обернуть свой хвост вокруг его задних лап, и оба зверя сцепились на мгновение на краю утеса. Но земляной карниз не выдержал такого веса и рухнул. Два гиганта покатились вниз, прямо на торчавшие из воды острые камни.

Малис прекрасно изучила эту местность, запомнив расположение каждого пруда и деревушки, каждой каменной пики, торчавшей над водой и угрожавшей проходу кораблей. Во время падения она умудрилась развернуться, оказавшись поверх своего противника. Крепко обхватив его лапами и плотно прижав к спине крылья, она камнем летела вниз.

Дракон бешено молотил по воздуху крыльями, пытаясь остановить падение, но драконица была слишком тяжелой. Тогда он повернул шею, как обозленный змей, и вцепился зубами в горло Малис. От боли и удивления драконица закричала и впилась когтями ему в бока. Из ран самца брызнула теплая кровь, смешавшаяся с кровавыми ручейками, полившимися из ее шеи. Малис хлестала хвостом сначала по крыльям, затем по морде дракона, пытаясь заставить его разомкнуть челюсти.

Но зубы дракона впивались все глубже, и уже через секунду Малис не могла дышать. У нее все закружилось перед глазами, легкие словно сковал обруч. Но в следующее мгновение она почувствовала, как затряслось его тело, когда он ударился об острые камни. Острия обсидиана прошли сквозь его тело, и он, пригвожденный, остался на месте.

Челюсти дракона разомкнулись, и Малис тут же взмыла вверх, отчаянно забив крыльями, чтобы не оказаться вместе с ним на острых камнях. Она зависла в воздухе всего в нескольких футах над поверженным врагом и, скребя когтями по его вздымавшемуся брюху, наблюдала, как он безуспешно старается высвободиться. От воды, там, где ее касалась его пасть, пошел пар, а сам дракон начал биться в агонии.

– Никакая ты не Богиня, – задыхаясь, проговорил он.

– Зато я жива, – прохрипела в ответ драконица.

Малис опустилась на землю позади дракона, поближе к берегу, на мелководье, где не было острых каменных пик. Она подползла чуть вперед, вытянула лапу и разорвала его тело острыми когтями.

Дракон испустил последний вздох, а Малис с силой втянула в себя воздух. Из тела мертвого дракона поднялось мерцающее алое облачко и поплыло к Малис, словно его кто-то притягивал. Потом оно опустилось на драконицу и мягко обволокло все ее массивное тело, а затем, проникнув под выступавшую чешую, окончательно исчезло.

Малис победоносно взглянула на мертвого самца, представлявшего собой теперь лишь пустую оболочку, которую вскоре разбило о камни и унесло в открытое море. А ведь драконица намеревалась перекусить им, чтобы умерить свой голод.

Но сожаление об упущенной возможности отступило перед торжеством силы, разлившейся по всему телу и достигшей самых кончиков ее когтей. Малис ощущала себя живой и непобедимой, наделенной пьянящим чувством собственной мощи. Она даже пожалела, что не принимала участия в битве, о которой болтал этот дракон. Новая сила заставила ее испытать жажду насилия, заставляя искать возможности проявить себя.

– Расскажи мне поподробнее об этой войне с Хаосом. Что привело к ней? – попросила Малис зеленого дракона, еще одного пришельца, снедаемого любопытством. На этот раз она предпочла не убивать гостя, решив, что он пригодится ей позже – хотя бы как рассказчик, знакомый с другой частью Крина, или в качестве марионетки для осуществления ее планов. Она не доверяла зеленому дракону, она вообще никому и ничему не доверяла, но умела изобразить заинтересованность и дружеское расположение. Драконица решила покорить зеленого сладкими речами и непривычной для нее самой вежливостью.

Зеленый дракон был чуть крупнее того красного, которого Малис убила больше месяца назад. Расцветкой он напоминал зеленый лес, а маленькие чешуйки, гибкие, как весенние прутики, совсем не походили на толстые и жесткие чешуи остальных драконов. «Симпатичный для своего племени, – подумала Малис, но не такой величественный, как красный».

– Война с Хаосом – это дань людской глупости и непочтительности к Богам, – начал свой рассказ зеленый. – Племя эрдов, как называют великанов, первым проявил о свое невежество. Они владели Серой Драгоценностью; где была заключена частичка Хаоса, вполне достаточная, чтобы держать его на цепи, подальше от Крина, который он когда-то поклялся разрушить. Обуздав Хаос, Такхизис могла делать все, что ей вздумается.

Зеленый продолжал услаждать слух Малис рассказами о том, как Темная Королева прозорливо использовала своих подданных – верных драконов и ничего не подозревающих людишек, посвященных в Рыцари Такхизис, – в каждой из земель Кринна. Она выжидала удобного момента, чтобы призвать их под свое крыло в надежде захватить власть над этим миром.

– Но великаны-эрды разрушили ее планы. Они отчего-то решили, что Серая Драгоценность сослужит им хорошую службу, если ее раздробить. Наверное, думали, что если выпустить заключенную в ней силу, то все остальные оставят их в покое, – презрительно фыркнул зеленый дракон. – Великаны и не подозревали, что в камне заключен сам Хаос.

– Значит, план Такхизис править Крином, не был воплощен в жизнь из-за того, что камень раскололи? – переспросила Малис.

– Вырвавшись на свободу, Хаос вознамерился исполнить свою клятву – разрушить мир. Если бы наша Темная Королева не остановила его, то ей нечем было бы править. Поэтому она вместе с менее могущественными Богами, согласившимися ей помочь, вызвала Хаос на бой. Тот обосновался в Бездне. Такхизис призвала своих самых сильных драконов и позволила им присоединиться к ней. На стороне нашей Владычицы сражались сотни драконов. – Зеленый умолк, уставившись в пустоту. Но лишь немногие выжили. Мы теперь разобщены, каждый живет сам по себе.

– А кто, кроме драконов, принимал участие в битве? – спросила Малис. – Ну еще Такхизис и другие Боги, конечно.

– Там были и люди – Рыцари Такхизис. Кроме того, просто воины, эльфы, гномы – все расы смертных. Даже кендеры. Но все они по сравнению с Хаосом – мошкара. Только драконы смогли биться с ним на равных, измотать силы Отца Богов и отвлечь на миг его внимание, чтобы можно было заточить каплю его крови между половинками Серой Драгоценности. Если бы не драконы, Крину давно пришел бы конец. А так, запечатав камень, мы смогли заставить Хаос покинуть этот мир. Но вместе с ним пришлось уйти и остальным Богам, а с ними исчезла и магия. Говорят, теперь настал Век Смертных.

– А я думаю, мы сейчас живем в Век Драконов, – возразила Малис.

Зеленый лениво махнул хвостом, словно кошка, и печально покачал головой, а потом поскреб когтем квадратную челюсть.

– Нет. Время драконов уходит. Нас осталось не так много. Мы – порождение магии. А теперь, когда магия исчезла, долго ли и нам исчезнуть с Кринна?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Зеленый дракон не ждал никакого ответа, но Малис все равно ответила:

– Нам вовсе не нужно исчезать. – Она пристально посмотрела на зеленого, искривив в улыбке огромную алую губу. – Недавно на меня напал красный дракон, и, хотя мне этого не хотелось, я была вынуждена с ним сразиться. Победа, разумеется, осталась за мной. Когда он умер, я почувствовала какой-то прилив сил. Во мне прибавилось мощи. И тогда я поняла, что, убив, дракона, я впитала в себя его магическую сущность. Так что никуда я не исчезну.

Зеленый встал на дыбы и попятился.

– Ты хочешь сказать, что драконы намеренно убивают друг друга, чтобы выжить?

– Ты ведь не хочешь исчезнуть с Крина? – ответила она вопросом на вопрос. – Пусть лучше умрет кто-то, чем все. Лучше остаться в живых. Зеленый молча взирал на Малис и заговорил только спустя несколько мгновений: – Медные, латунные, бронзовые драконы. Дракониды.

– Те, кто поменьше и послабее, с кем легче справиться в битве. Но чтобы они обладали хотя бы намеком на магическую силу. Убей их – и станешь сильнее.

– Они все равно мои враги, – размышлял вслух зеленый, решительно отбросив последние угрызения совести.

– Может быть, даже маленькие зеленые дракончики.

– Нет!

– Нет, конечно, – поспешила извиниться Малис, – прости меня. Я просто подумала, что ты, возможно, захочешь избавиться от тех, кто меньше тебя, ведь они все равно представляют собой определенную угрозу. Представь, они вырастут, станут сильными и, убив всех своих врагов, в конце концов обратятся против тебя.

Зеленый молча взирал на нее. Он обдумывал сказанное, постукивая лапой по земле.

– Я бы предположил, что самые умные драконы используют добытую в боях магию, чтобы поделить всю территорию Крина и окончательно установить границы своих владений. Малис обернулась и посмотрела на свое новое логово, которое она устроила среди невысоких гор.

– Зеленые Равнины мои, – прошипела она.

– А скоро я прибавлю к ним земли на западе.

Зеленый дракон кивнул. Малис подала отличную мысль, и ему не терпелось поделиться ею со своими сторонниками.

Через год Келлендрос стал правителем Северных Равнин, Хинтерлунда, Гаарлунда и Соламнийских Равнин, – одним словом, земель, омываемых Бурным океаном. Он мог бы завладеть и более обширной территорией, но на это ушло бы еще больше времени, а значит, потребовалось бы усилить дозор в новом царстве.

Он выбрал синего дракона поменьше, чем он сам, по имени Гем, чтобы тот присматривал за дальними границами его владений. Гем понимал, что лучше дружить с Келлендросом, чем попасть к нему в немилость, а потому верно служил своему господину.

Келлендрос проводил большую часть времени в попытках довести до совершенства своё синее потомство. Для этих кошмарных созданий он выбирал, лучших людских особей, а еще ему требовались Дракониды в качестве энергетической подпитки. Дракон долгие часы проводил в думах о Китиаре и о том, что в конце концов найдет способ ее вернуть.

Жителей Нового Берега очень волновала судьба их страны, климат которой стал непривычно сырым и влажным. Количество дождей заметно увеличилось, и земля не успевала впитывать столько воды. Многие селения и посевы оказались под угрозой затопления. Реки разлились, грозя смыть фермерские угодья. Климат становился все теплее, в воздухе носились тучи насекомых.

Не по сезону теплой осенью на морском побережье было еще жарче, чем летом. Да и сама береговая линия перемещалась. Воды узких бухт Нового моря между Новым Берегом и Блотенхельмом начали задыхаться от лилий. Жители побережья были вынуждены переселиться в глубь страны.

Обеспокоенный всем этим, серебряный дракон решил выяснить, в чем дело, и принялся облетать свои владения. Однажды он снизился в полете над зловонным болотом, которого в этом месте не было еще несколько недель назад. Сделав еще один круг, дракон приземлился на краю топи. В ста ярдах от него росла небольшая рощица, а между двумя огромными ивами начиналось камышовое болото, растекшееся до самого горизонта. Деревья здесь стояли и раньше, но толстые ползучие растения и мох, свисавшие с их ветвей, появились совсем недавно. Корни деревьев были погружены в гнилую воду.

Серебряный дракон никак не мог вспомнить этой камышовой топи, возможно, потому, что был не очень хорошо знаком со здешними местами. Над стоячей водой и мокрыми корнями деревьев зависла туча москитов. Толстая довольная лягушка, которая, видимо, только что вывалялась в грязи, скосила взгляд в сторону дракона.

– Как здесь сыро, – начал дракон. – Слишком сыро для этого времени года.

Его речь больше походила на хрюканье и кваканье. Серебряных драконов отличало умение разговаривать со множеством живых существ, и этот молодой дракон с удовольствием болтал с различными животными, часто черпая из этих бесед что-то полезное для себя. В отличие от людей и некоторых знакомых ему драконов животные не лгали.

– Для меня не бывает слишком сыро, – утробно проквакала лягушка, и дракон ее отлично понял.

Влажно. Тепло. Вдоволь насекомых. Чудесно.

– Но все это началось не так давно.

– Меньше одной луны назад, – ответила лягушка.

– Меньше месяца, – прошептал дракон.

– Так будет всегда, – добавила лягушка. – Вечная сырость.

Серебряный дракон чуть приблизил к ней голову. – А что ты скажешь насчет воды?

– Хозяйка любит воду и жару. Восхитительную жару.

– Какая хозяйка?

– Она вызывает дождь. Это она делает землю твердой, так что дожди остаются на поверхности, не просачиваются и никуда не убегают. Чудесные дожди.

– Кто эта хозяйка?

– Это я.

Голос, произнесший последние слова, принадлежал не лягушке. Это был низкий, густой женский голосдонесшийся с москитной топи.

– Ты вторгся на чужую территорию.

Дракон медленно обернулся и прищурился. Вглядевшись в глубину рощицы, затянутой мхом, он увидел пару больших желтых глаз, поблескивавших у земли сквозь облако москитов.

Серебряный дракон отполз от лягушки и приблизился к топи.

– То, что ты здесь творишь, противоприродно и очень дурно, – наставительно произнес серебряный дракон. – Земля не должна быть такой. У тебя нет права ее менять.

– Это моя земля, весь Новый Берег и Блотенхельм.

Серебряный дракон просунул голову под завесу лиан, чтобы лучше разглядеть говорившую. Посреди болота возлегала черная драконица. Над затянутой камышом водой торчал лишь гребень на ее голове да виднелась пара блестящих глаз.

Внезапно ближайшие к серебряному дракону лианы начали извиваться, как змеи. Повинуясь беззвучному приказу черной драконицы, они обхватили голову дракона, плотно прижав друг к другу его челюсти и обернувшись вокруг шеи. Из воды поднялись корни деревьев и обхватили его лапы.

Серебряный дракон начал сопротивляться. Он был необыкновенно силен, и лианы не могли его остановить. Но в тот миг, когда он разорвал путы, из болота поднялась черная драконица и выплеснула ему в морду струю кислоты.

Едкая жидкость, пузырясь, зашипела, и серебряный дракон свернулся в кольцо от боли и неожиданности. Драконица продолжала наступать, снова дохнув на противника кислотой, отчего чешуи на голове серебряного начали плавиться. Она ринулась вперед и ударила боком в ствол дерева. Ива застонала и, подломившись, рухнула прямо на серебряного дракона.

Тот кинулся бежать, черная драконица пустилась вдогонку. Теперь, на свету, серебряный как следует ее разглядел. Тело ее покрывали толстые черные чешуи, переходившие, в заостренные темно-синие пластины на животе и подбородке у нее были гладкие крылья цвета ночного неба, а из гребня над узкими глазами поднимались два светлых рога, угрожающе искривленные у самых кончиков. Время от времени драконица как змея, быстро высовывала язык, и слюна с шипением капала на траву.

Она была чуть больше серебряного дракона и в честной битве вряд ли одолела бы его, но сейчас она получила преимущество, которое стремилась сохранить. Следующая кислотная струя оросила передние лапы дракона. Тот поднялся на дыбы и, открыв пасть, приготовился мстить. Резко втянув воздух, а затем выдохнув, он выпустил струю ртути. Но черная драконица была чересчур проворна и успела кинуться вперед, под его брюхо.

Когти и зубы неумолимой противницы пробили зеркальные чешуи, она выпустила еще один поток кислоты, который залил свежие раны. Дракон согнулся пополам, извиваясь, а черная драконица не теряла времени, чтобы прикончить его.

– Я – Онисаблет, – прошипела она у самой его морды, а затем всадила рога прямо под его глазницы. – И это мое царство.

Шесть лет спустя население Южного Эргота, островного континента протяженностью шестьсот миль с севера на юг и почти столько же с запада на восток, тоже вынуждено было испытать перемены в климате, и все из-за одного пришельца.

На протяжении всей своей истории Южный Эргот гордился необычайно разнообразным климатом. Теперь там было постоянно холодно. Снег покрыл пустынные равнины на севере острова, окутал старые леса и горы. Луга и озера оказались под толстым слоем сверкающего льда. Глубокие воды Залива Тьмы, задохнувшись под тяжестью снега и льда, вместе с окаймлявшим их побережьем превратились в сплошной ледник. В Алгонийском Проливе и Сиррионском море появились айсберги, угрожавшие судоходству.

Пришла зима, и пришла она навечно, и все из-за того, что дракон-правитель Южного Эргота, Геллидус, был неравнодушен к холоду. Почти целый год Геллидус перекраивал страну по своему вкусу. Особенно ему нравился глубокий слежавшийся снег, по которому можно было скользить с головокружительной скоростью. А еще он восторгался высокими сугробами, где можно было прятаться и поджидать ничего не подозревавшую жертву. Для него ледяной ветер был все равно что ласка возлюбленной, а завывающий вихрь, мчавшийся со склона горы или по замерзшему озеру, – слаще поцелуя.

Дракон получил прозвище Фрост, что означало «мороз». Огромное белое животное с блестящей чешуей и гладкими, как промасленная кожа, крыльями, чуть голубоватыми по краям. Голову его венчал заостренный панцирь.

Последние несколько месяцев Геллидус только тем и занимался, что менял по своему вкусу климат, поедая тех драконов, которые осмеливались ему перечить. Кроме того, он не брезговал и эльфами различных племен, хотя, чтобы насытить свое бездонное брюхо, ему приходилось глотать их целыми толпами.

Великаны-людоеды и гоблины переселились в горы – вернее, горные пещеры и углубления, куда не смог бы пролезть огромный белый дракон. Эльфы стремились по возможности покинуть этот край. Те же, кто остался, забились по щелям, изо всех сил стараясь приспособиться к новым условиям.

Южный Эргот перестал быть суверенным государством, где различные эльфийские племена и квалинестийцы, и сильванестийцы, и Диковатые Эльфы – могли бы жить в мире и согласии. Большинство эльфов с дрожью и рыданиями бросили свои дома и были вынуждены бежать на запад.

С течением времени численность драконов на Крине существенно сократилась. Их осталось несколько десятков – все огромные, грозные, невероятно сильные, строго охранявшие свои владения. Выжили и несколько мелких драконов, в основном те, кто умел прятаться от своих больших собратьев и не желал претендовать на их территории.

Одним из таких драконов был Бринсельдимер. Когда-то он жил в бурных водах Кровавого моря, но затем захотел владеть Димернести – подводной страной морских эльфов. Он и сам был старым морским драконом, прожившим более четырехсот лет. Сине-зеленая, чешуя дракона давно потеряла свой радужный блеск; покрытая слоем темных ракушек, она больше не топорщилась и не сверкала. На голове у него росли извилистые рога, а когда он отдыхал на дне морском, то был похож на острый коралловый риф. Драконий хвост, тонкий и гладкий, как у морской змеи, имел заостренный кончик, которым дракон часто протыкал насквозь больших рыб, а иногда даже чересчур любопытных морских эльфов.

Бринсельдимер когда-то давно покинул северные моря из чувства самосохранения. Он хотел избежать стычек с большими драконами, переселившимися туда и начавшими отвоевывать территорию. Он боялся тех, кто был крупнее его или даже равных ему размеров. Не отличаясь особым умом и ловкостью, он не желал пасть жертвой хорошо спланированной атаки.

А вот эльфы Димернести, обладатели голубой кожи, особой угрозы для него не представляли, да и на вкус он не находил их особенно приятными. Однако время от времени они покидали свои домики с коралловыми башенками, собирались в отряды, вооружались и шли на него стеной. Дракон глотал их, потому что не знал, что еще с ними делать.

Те эльфы, что пытались доплыть до берега и обратиться за помощью к своим наземным собратьям из племени Сильванести, погибали, раздавленные в лепешку пятой дракона. В конце концов эльфы Димернести поняли, что им лучше не высовываться из своих домов, где они и оставались словно в тюрьме. Дракон, которого они окрестили Брином, обычно не тревожил их, если они первыми не лезли на рожон.

Находясь в изоляции, эльфы не подозревали, что и в других концах Крина драконы захватывают земли и мучат людей, что все последние годы драконы присваивают себе огромные территории и перекраивают их по своему вкусу.

Морские эльфы, жившие словно в карантине, не знали, что во многих других местах людям и эльфам приходится гораздо тяжелее. Они также не ведали, что Бринсельдимер без устали топил корабли, подплывавшие слишком близко к его владениям, и не допускал никаких пришельцев, следя за тем, чтобы морские эльфы оставались в своих подводных селениях. Он проглатывал и другую разумную морскую живность, в частности выдр, поскольку эльфы Димернести могли принимать их обличье.

А еще эльфы не знали, что дракон делал все это для того, чтобы скрыть свое присутствие. Хотя Бринсельдимер был далеко не самым умным из крупных драконов Крина, он понимал, что, если не хочет стать объектом охоты своих собратьев, не должен позволить им обнаруживать его. А для этого ему требовалось держать свое присутствие у этих берегов в тайне.

Через двадцать лет после того, как Малис поделилась своим секретным планом с зеленым самцом, другая огромная зеленая драконица переварила эту полезную информацию (а заодно и несчастного самца) и начала отвоевывать собственнуютерриторию. Звали ее Бериллинтранокс, а к тому времени, как она погубила более двух десятков драконидов своим ядовитым дыханием, она также получила прозвище Зеленая Угроза.

Ей принадлежала Харолисова Пустошь, омываемая водами Залива Ледяной Горы и Сиррионского моря. Все свои силы она тратила на то, чтобы выгонять из нор драконидов и высиживать синих и медных драконов, предпочитавших сухие земли Харолисовой Пустоши. Драконица без устали преображала свои владения, создавая благоприятную среду для лесов и рек в тех местах, где прежде росли редкие чахлые заросли сорняков.

В конце концов она добралась до северной границы, пролегавшей вдоль Квалинестийского Леса; там она добавила к списку своих побед трех молодых латунных драконов и подкрепилась эльфийским дозором.

Берилл постепенно увеличивалась в размерах, становилась все сильнее и воинственнее и за три года сумела завоевать земли эльфов Квалинести и стать правительницей этого края.

Владения Малис включали Кендермор, Балифор, Кхур и Зеленые Равнины. Впрочем, равнинами их уже нельзя было назвать: драконица соорудила массивный горный хребет, протянувшийся с севера на юг, чтобы окружить страну кендеров. Густые леса поредели: слишком много она охотилась и чересчур рьяно перекраивала свое царство.

Логово драконицы, Пик Малис, располагалось к югу от города, именовавшегося Устричный. Она устроила его на высоком плато, окаймленном со всех сторон острыми скалами. Там Малис встречалась с другими драконами-правителями, и они рассказывали друг другу о своих победах. Малис особенно интересовали человеческие существа, с которыми сталкивались другие драконы. Ей хотелось узнать о них все – их потребности и страсти, слабости и недостатки.

– Наступил Век Драконов, а вовсе не Век Смертных, – шипела красная гигантша Келлендросу. Синий дракон явился сюда в ответ на ее призыв, но только из любопытства, а не из уважения. – Смертным магия не по зубам.

– Зато нам она вполне по силам, – перебил ее Келлендрос. – Мысами рождены магией, и потому нас она никогда не покинет. Наоборот, мы становимся все сильнее.

Синий дракон внимательно смотрел на нее, словно изучая. На секунду Малис заподозрила, что он догадывается, кто именно посеял рознь между драконами. А вдруг он знает, что драконам совсем ненужно убивать друг друга или драконидов, чтобы сохранить магическую силу и утвердить свою власть на Крине? По мнению Малис, Скай был умен, но не настолько, чтобы раскусить ее. Нет, не может быть, чтобы он обо всем догадался.

– Настало время нанести удар, – тихо прорычала драконица, – пока люди слабы и не могут нам противостоять. Сейчас они не смогут победить нас, как сделали это несколько десятилетий назад. Мы обязаны поработить их.

Келлендрос продолжал внимательно вглядываться, в нее несколько секунд. Наконец он кивнул огромной головой.

– Настало время нанести удар, – согласился он.

Совет магов

– О чем ты думаешь? – раздался за спиной Палина тихий женский голос. Он в это время стоял у окна и смотрел куда-то вдаль, за пределы Вайретского Леса.

– Пытаюсь отгадать, чем ты занималась в этот чудесный день, Аша.

– Ты ужасный лгун, муж мой. – Она опустила нежную руку ему на плечо, и он медленно повернулся к ней.

Три десятка лет, миновавшие после Войны с Хаосом, почти не сказались на Аше Маджере. Ее длинные волосы по-прежнему блестели и не изменили цвета с того дня, когда она впервые увидела Палина. Фигура была все такой же стройной и кружила головы мужчинам вдвое ее моложе. А если на лице и появилось несколько морщин, то лишь около золотистых глаз, и заметны они становились, только когда Аша улыбалась.

Хотя в последнее время улыбаться ей доводилось не часто. Она знала, что Палин встревожен. Он почти перестал спать. К нему вернулись прежние кошмары, и он часто просыпался весь в поту, но говорить об этом отказывался.

Возраст и заботы наложили свой отпечаток на внешность Палина Маджере: в его длинных, доходивших до плеч каштановых волосах появились серебряные пряди. Прожитые годы отложились морщинами на лбу и красивом лице и слегка замедлили его походку. Однако годам не удалось сгорбить Палина или притупить его ум, и решительности в нем тоже не убавилось.

Палину было за пятьдесят. Он по-прежнему носил длинные одежды цвета слоновой кости – носил с того самого дня, когда его выбрали главой Ложи Белых Одежд. Он до сих пор часто вспоминал дядю Рейстлина, самого могущественного мага Ложи Черных Одежд, когда-либо ступавшего по земле Крина.

Теперь, когда магия исчезла – и, видимо, навсегда, – Палина терзали разочарование и чувство собственной ненужности. Последние четыре года он исполнял обязанности главы Совета Магов, но ничего не изменилось. Маги не могли сотворить даже простейших чудес, и в их распоряжении имелось всего лишь несколько волшебных предметов. Эльфы Квалинести крайне нуждались в каком-нибудь магическом средстве, чтобы противостоять могущественной драконице – повелительнице драконов Берилл, а чародеи ничего не могли им предложить.

– О чем ты на самом деле думаешь? – не отступала от своего Аша.

Палин протянул руку и намотал на палец прядь ее мягких волос. Потом он отпустил локон и дотронулся до лица Аши. Этим утром от нее пахло сиренью, и он глубоко вдохну сладостный аромат.

– Я думал о драконах, – наконец произнес он.

– Ты всегда думаешь о драконах.

– В последнее время мне трудно думать о чем-либо ином. Я должен что-то предпринять, прежде чем положение ухудшится. Но просто ума не приложу, что я могу сделать. Как мы с другими чародеями ни старались, результата никакого, и усилий наших никто не заметил.

Аша отступила и уперлась кулачками в. бока. – Я тоже боюсь драконов, Палин Маджере. Но ты не можешь отвечать за судьбу Крина. В последнее время ты почти не спишь. И ранним утром, и поздно ночью все думаешь, изучаешь. Я за тебя волнуюсь.

– Со мной все нормально.

– Скоро будет не нормально, если ты и впредь намерен так жить.

– Мне многое нужно успеть. Недавно я открыл, как…

– Что бы это ни было, на один день ты можешь отложить свои дела, – настаивала Аша. – Всего один день. Мы пообещали отобедать с нашими детьми. А о внуках ты забыл? Мы ведь дали слово. А завтра ты сможешь…

Палин поморщился:

– Я хочу их видеть. Правда хочу, – начал он, в его голосе послышалось смятение. – Но нам придется пообедать очень быстро. И, к сожалению, за стол мы сядем поздно. Сегодня мне предстоит одно неотложное дело.

– Палин! – возмутилась жена.

– Палин, прозвучал чей-то низкий голос, мы готовы.

Аша поджала губы и уставилась на мужа.

– Если бы только мне не приходилось делить тебя с драконами и этой Башней, – слегка раздраженно произнесла она, – если бы только не нужно было делить тебя с теми… людьми. – Она указала пальцем за плечо, туда, где стоял мужчина в серебристых одеждах, пряча лицо под капюшоном.

Палин нежно заключил жену в объятия:

– Это ведь я созвал Совет. Они пришли, потому что я попросил их. – Он коснулся губами ее лба. – Мне нужно идти.

Они собрались в. зале на самом верху Вайретской Башни. Палин занял место во главе длинного стола из черного дерева. Клонившееся к закату солнце тепло поблескивало на отполированной столешнице.

По правую руку от Палина восседал маг в серебристых одеждах, который выглядел лет на тридцать, немного старше сына Палина, Алина. Но Палин подозревал, что на самом деле этому магу больше лет, чем ему самому. Из широких рукавов чародея высовывались руки в черных перчатках, он водил пальцами по завиткам на столешнице. Капюшон был отброшен, открывая безукоризненно гладкое лицо.

– А я надеялся, Маджере, что на ваше приглашение откликнется больше кудесников, – произнес он. – Ведь этот Совет вполне может оказаться последним.

Все знали его как Хозяина Башни. Он был не только Хранителем Вайретской Башни, но еще и таинственной личностью. Никто не мог вспомнить, что видел его до Войны с Хаосом.

– Некоторые сослались на срочные дела, другие заявили, что у них просто нет возможностей добраться сюда, – произнес человек, сидевший слева от Палина. Его звали Темным Чародеем. Невозможно было понять, кому принадлежит голос – мужчине или женщине, – поскольку он звучал из-под металлической маски с прорезями для глаз, закрывавшей все лицо. Говоривший был худощав, одет во все черное. Капюшон словно проглотил бесстрастное металлическое лицо, выглядывавшее из глубины. – Но я полагаю, остальные чародеи не прибыли потому, что потеряли веру в еще остающиеся у нас магические силы. Такое впечатление, что больше никто не изучает магию. Ученики стали редкостью. И драконы уничтожили заклинателей, осмелившихся им противостоять.

– Мне кажется, мы все запуганы драконами, Заявил Палин.

– Ничего удивительного, – кивнул Хозяин Башни.

– Тогда наш Совет не имеет никакого смысла – Темный Чародей отодвинулся от стола так, что ножки стула заскрипели по каменному полу. Я сомневаюсь, что драконов можно остановить. У нас, во всяком случае, нет средств этого добиться.

– Но драконов осталось так мало. По крайней мере по сравнению с тем, сколько их было до Войны с Хаосом… и до того, как они начали истреблять друг друга, – проговорил Хозяин.

– Готов поспорить, их так называемая Битва подходит к концу, – подал голос Темный Чародей. Сгорбленные плечи мага выдавали его преклонный возраст и, быть может, отчаяние. – Но те, кто уцелел и с кем нам теперь приходится иметь дело, самые хитрые. Смертоносные. Возможно, непобедимые.

Палин вздохнул и молча взглянул на своих собеседников.

– Вас снова посетили видения, – догадался Хозяин.

– Огромный синий дракон, которого я видел в своих снах, тот же самый, что и раньше. Наверняка это Келлендрос, – сказал Палин. – Если бы кто-то не разрушил Башню Высшего Волшебства, 'дракон ее захватил бы вместе со всеми заговоренными вещами, хранившимися внутри, и натворил бы неизвестно чего. Может быть, сегодня уже не было бы никакого Палантаса.

– Да, несомненно, дракон мог бы воспользоваться магией Башни, обратив ее против кого-нибудь, согласился Хозяин.

– А вы в своих снах не видели красную драконицу, что живет на востоке… Малистрикс? Или другого какого дракона? – тихо поинтересовался Темный Чародей.

Палин покачал головой:

– Нет, только синего. – Он глубоко вздохнул и провел рукой по волосам. – Он где-то рядом с Палантасом, но к городу не приближается уже тридцать лет, с того самого дня, когда была разрушена Башня. Но до тех пор, пока я не разберусь в своих видениях и не пойму, что задумал дракон, давайте обсудим другие неотложные дела.

– Вы хотите, чтобы мы поговорили о вашем открытии, Маджере? – спросил Хозяин.

– Да. Полагаю, оно может помочь в нашей борьбе с драконами. – Палин поднялся, опершись руками о стол. – Кажется, мне удалось овладеть магическими заклинаниями.

– Разве такое возможно? – В голосе Темного Чародея послышалось недоверие.

– Я непрестанно думал о том, как бы вернуть на Крин магию. Не хотелось верить, что она исчезла навсегда. А потом, в один прекрасный день, меня осенило: что если я, именно я смогу этого добиться… если магия лишь на время исчезла из нашей жизни?

– Мы все желали того же. Мы все пытались, сказал Хозяин.

– Да, но мы всего лишь пытались творить волшебство, прибегая к давно известным нам всем приемам. А Крин за последние тридцать лет очень изменился. Мы все время применяли приемы Высшего Волшебства, подаренные нам Богами тысячу лет тому назад, но этих Богов с нами больше нет, как нет и их помощи. Поэтому нам, конечно, не удастся использовать магию Крина, применяя старые привычные способы.

– Магия Крина, – закивал Темный Чародей. – Вот именно! Она все еще здесь, в нашем мире, природная магия, которая пронизывает Кринн, магия самого Крина.

– А как к ней прибегнуть без записанных в книгах или выученных наизусть заклинаний? – спросил Хозяин Башни, подавшись вперед.

– Найдите иной, новый способ! – с жаром проговорил Палин.

Его собеседников, казалось, обидели эти слова, и они оба откинулись на спинки стульев.

– Я имел в виду, что вы должны проникнуть в магию Крина своим путем, создать собственные неповторимые заклинания, – тихо пояснил Маджере.

– Если магию чувствуешь, твои заклинания всегда будут неповторимыми и действенными, – заметил Темный Чародей несколько резковато, что удивило Палина.

Все трое смотрели друг на друга несколько минут, ничего не говоря, и только ветер свистел на крутой лестнице, которая вела в зал.

– Эта новая магия, о которой вы говорите, никогда не сравнится по своей силе с прежним волшебством, – с сожалением заметил Хозяин.

Палин неохотно согласился:

– Ваша правда, она не такая действенная, по крайней мере сейчас.

В зале снова повисла тишина.

– А что если попробовать извлечь энергию из магических артефактов для усиления заклинания? предложил Темный Чародей.

Палин улыбнулся и закивал, теперь его идея казалась ему еще более убедительной. Но улыбка его померкла, когда он увидел обеспокоенное выражение лица Хозяина Башни.

– Если удастся поддержать заклинание, истощив силу магического артефакта, то никто не должен будет узнать об этом.

Палин бросил на него недовольный взгляд;

– Как можно такое хранить в тайне!

– Можно! – возразил Хозяин. – Сохранить тайну – самое лучшее. А вы что предлагаете, Маджере, – открыто объявить сезон охоты за самыми ценными реликвиями Ансалона? У нас всего лишь родилась идея. Кто знает, сработает ли она? А вы что скажете?

– А мне нужно немного подумать, – спокойно заявил Темный Чародей.

Палин тяжело опустился на стул.

– Давайте теперь сосредоточимся на том, что мы можем сделать.

– Вот это правильно, – сказал Темный Чародей. – Эта новая магия должна явиться для драконов совершенной неожиданностью. Я предлагаю разработать нападение на Берилл.

– Ваше рвение похвально, но вам не кажется, что нужно для начала научиться творить заклинания? – спросил Хозяин.

– у эльфов труднейшее положение. Это одна из причин того, почему мы здесь собрались, – ответил Темный Чародей.

Обсуждение затянулось до позднего вечера, и все сроки, в которые Палин мог успеть на обед к своим детям, в конце концов миновали. Аша отправилась туда одна, шепча, что все понимает и что Линша и Алин тоже поймут.

В ту ночь Палин так и не заснул. Его бессонница была вызвана скорее приподнятостью духа, чем тревогой. Хозяин Башни объявил, что их собрание является Последним Советом Магов, и велел Палину распустить все прежние Ложи и открыть школу для обучения новому волшебству. А еще на Совете было ращено, что, поскольку у них недостаточно сил для уничтожения Берилл, они попытаются ее прогнать. От того, удастся ли им победить зеленую драконицу, зависело будущее всего народа эльфов.

Наконец у Палина появилась возможность хоть что-то предпринять. Его переполняла не только радость, но и чувство одиночества, усиленное сознанием огромной ответственности. Куда подевались все добрые драконы? Где латунные и бронзовые, золотые и серебряные, где, наконец, медные драконы? Где те, кто в прошлом всегда помогал людям?

Палин мысленно перенесся на несколько десятилетий назад, во времена Войны с Хаосом. Он сам видел, как синие драконы летели рядом с золотыми, некоторые с рыцарями на спинах, другие без них, и все они были объединены под одним знаменем. Да и не было тогда, насколько помнил Палин, никаких злых драконов. Были только драконы-войны, сражавшиеся ради спасения Крина. В той войне погибло больше людей, чем драконов. Соламнийские Рыцари и Рыцари Такхизис, сражаясь боко бок, позабыли о данной ими когда-то присяге. А когда битве пришел конец, павших рыцарей, прежних врагов, похоронили рядом в могиле как героев.

«Крину нужны новые защитники, – думал Палин. – Если действительно настал Бек Смертных, то им предстоит вернуть свои земли. Возможно, Золотая Луна поможет найти таких защитников».

Драконьи слёзы

– Они похожи на скот, – презрительно заметила Малис.

– Люди? – спросил Келлендрос.

Красная драконица кивнула:

– А еще эльфы, гномы – вся эта братия. Даже кендеры. Особенно кендеры. Этакие милашки с крошечными копьями, дерзкими ухмылками и бесконечной, невыносимой болтовней. Я отобрала у них земли, а они даже не пытались меня остановить.

Малис растянулась на животе возле своей горной пещеры близ Устричного, позволив солнцу греть ее чешую. Драконица прикрыла веки и начала тихо рычать от удовольствия. Она обожала жару. Напротив нее сидел Келлендрос.

– Некоторые из них вдохновляют на великие дела, – начал он, – во всяком случае некоторые люди.

– Ты слабак, раз так думаешь, – прошипела красная великанша.

– Я мудр, раз так думаю, – огрызнулся Келлендрос. – Людям и их союзникам и раньше удавалось изгонять с Крина драконов. Не стоит относиться к ним свысока.

Малис приоткрыла один глаз, молча призывая его продолжить.

– Этот мир пережил три Драконьих Войны, даже четыре, если считать последнюю, – пояснил синий каждая из них была для нашего племени славной и… пагубной. В Первую Войну, случившуюся почти четыре тысячи лет назад, эльфы попытались изгнать нас с земель, которые почему-то считали своими. Но то были наши земли, и мы обязательно победили бы, если бы не Боги магии, которые помогли эльфам, подарив им целую пригоршню заговоренных камней. Эти камни вытянули из драконов все силы, пленив их души, а потом эльфы спрятали камни в недрах высочайших гор Крина. Ослабевшие драконы были изгнаны из этого мира.

– Но они вернулись, – проурчала Малис.

– Вторая Война случилась почти через тысячу лет после Первой. Камни закопали в Халькистовых горах, где добывали руду один гномий клан. Вообще то гномы не доверяют магии, поэтому, когда, прорыли новый туннель, они оказались в подземелье, где хранились камни, и почувствовали исходившую от них волшебную силу, они просто-напросто взяли и выбросили их на поверхность. Гномы решили, что таким образом защитят себя и свой рудник.

– Вернув драконов? – спросила Малис, открыв оба глаза от изумления.

Келлендрос кивнул:

– Ничего не подозревавшие гномы освободили драконов. Те собрали бесчисленную армию людей-ящериц, прозванных бакали, и вторглись в леса Сильванести, чтобы отомстить эльфам. От вековых деревьев полетели щепки, а эльфы понесли огромные потери. Драконы надеялись уничтожить их расу целиком, истребить всех эльфов до единого. И они могли бы это сделать. Должны были сделать. Но этому снова не суждено было сбыться.

– Что случилось? Ты там был?

– Нет. Я тогда еще не родился. И подозреваю, что ни один из тех драконов, что обитают на Крине сейчас, в те времена не жил, за исключением нашей Королевы, Такхизис, – ответил Келлендрос. – Но все драконы… все драконы Ансалона… знают эту историю и передают ее друг другу из уст в уста. Я все это рассказываю тебе затем, чтобы ты лучше понимала своих соплеменников.

– Продолжай, – велела драконица.

– Тогда три самых могущественных чародея собрали все свои силы, повелев, чтобы земля поглотила драконов на веки вечные. Драконы не были похоронены заживо, но потерпели поражение и снова попали в изгнание. А самодовольные, глупые эльфы снова заняли наши земли.

– Но ведь драконы сумели вновь обрести силу, – сказала Малис.

– Да Такхизис не могла смириться со сложившимся положением дел. Она призвала к себе людей-ящериц и с их помощью закопала яйца в подземельях Торадина. Когда из яиц вылупились молодые дракончики, они тут же проглотили своих охранников. Несколько веков драконы прятались в шахтах, пока не обрели достаточно сил, чтобы нанести удар по врагу во имя Владычицы Тьмы. Так началась Третья Война, самая кровопролитная и самая смертоносная из всех. Человеческой расе тогда с трудом удалось выжить. На людей обрушивалась одна армия драконов за другой, неся с собой огонь, молнии, кислоту, яд и холод. Победа должна была остаться за нами, но тут вмешались добрые драконы, вездесущие серебряные и золотые твари. Люди выковали волшебные Копья и, восседая на спинах своих союзников-драконов, принялись сражаться против нас. В конце концов Такхизис была повержена. Она согласилась покинуть Крин, забрав своих детей с собой.

– И это случилось…

– Через полторы тысячи лет после Второй Войны, которая произошла более двух с половиной тысяч лет тому назад.

– Давненько, – заметила Малис.

– Для истории – не так давно. Как и для драконов.

Красная драконица фыркнула и сердито дернула хвостом. Она не терпела возражений.

– А драконы…

– Вновь пробудились к жизни примерно четыреста лет тому назад. Такхизис обнаружила Врата и вернулась в этот мир, чтобы повелевать нами. Я был там. – Келлендрос на мгновение умолк, раздумывая, не догадается ли Малис, что он выглядит гораздо старше и страшнее, чем полагается четырехсотлетнему дракону. Но потом он решил, что скорее всего Малис ничего не знает о Вратах и о том, как течет между ними время. Она явно не разбиралась в возрасте и размерах Ансалонский драконов.

– Что же дальше? – не унималась драконица.

– Впоследствии мы заключили соглашение с великанами и отщепенцами из числа людей, без угрызения совести убивавшими себе подобных. Армия Владычицы Тьмы росла, появились Дракониды, и наконец мы завладели землей безраздельно. – Келлендрос уставился в какую-то точку, унесясь мыслями в далекое в прошлое. – То время прозвали Войной Копья. Оно было не похоже ни на какое другое. Повелители Драконов, избранные представители людского племени, наделенные военной смекалкой, вели нас в одну славную битву за другой. Сидя на наших спинах, они помогали нам побеждать своих собратьев.

– Ты спелся с человеком? – Она выплюнула последнее слово, словно кусок протухшего мяса.

– Китиара, – тихо, почти благоговейно произнес Келлендрос.

– И где она сейчас, эта Ки-ти-а-ра?

– Людские тела недолговечны.

– Вот и я о том же, – прошипела Малис.

– Зато у некоторых людей необычайно острый ум, – продолжал Келлендрос. – В разгар битвы один человек, тоже маг, пожертвовал собой, чтобы запечатать Врата Бездны… в которой осталась Владычица Тьмы. Люди заново отстроили свою жизнь, а мы, драконы, остались на задворках.

– Но мы давно уже вышли из тени. А люди лишились магии, – прорычала Малис. – Нет у них ни Богов, ни волшебной силы. Самый настоящий скот. И у меня есть на их счет особые планы.

Теперь настала очередь Келлендроса слушать. Огромный синий дракон взглянул в глаза своей собеседницы и увидел в них нечто похожее на насмешку.

– Некоторых из них я посажу в загоны, – начала Малис, – точно такие; в каких они держат скот. Они начнут размножаться, давая нам постоянный источник пропитания. Люди, эльфы, гномы – одним словом, все. – Малис внимательно посмотрела на Келлендроса, проверяя, не придет ли он в ужас. Но тот даже ухом не повел, и красная драконица, довольная этим, продолжила: – Самых смышленых и покорных я буду использовать в качестве шпионов. Я хочу знать, что происходит в их городах, и мне это станут сообщать преданные доносчики, которых я сама воспитаю.

Синий дракон лениво поскреб когтём нижнюю челюсть:

– Предупреждаю: люди не дураки. Не многие согласятся сотрудничать с тобой.

– А мне и не надо многих. Но те, кто посмеет противоречить, сложат голову. – Малис приподнялась, так что ее глаза оказались вровень с мордой Келлендроса. – Сотни, тысячи людей все равно должны погибнуть. Численность людского населения нужно сократить. Людей следует держать под пятой. На этот раз людишкам не удастся прогнать нас с Крина, мы просто не дадим им шанса сделать это.

Келлендрос молча взирал на нее. Ее стремление к власти произвело на него впечатление и в то же время заставило встревожиться. Малис была настроена решительно. Если ей удастся добиться господства над людьми, каким будет ее следующий шаг?

– Я нужна тебе, – прошипела драконица, прерывая его мысли. – Я нужна тебе как союзник.

– Да, мне бы не хотелось считать тебя своим врагом.

– А ты нужен мне, – продолжала красная исполинша. – Ты сильный и огромный, никто из драконов с тобой не сравнится. Вместе мы сможем захватить весь Крин, – вкрадчиво произнесла она. А когда настанет время, мы создадим новую расу драконов, которая будет владеть миром.

Келлендрос согласился с планом Малис. Летя к себе домой в пустыню, он припомнил свои слова: «Ни с кем другим на Крине я бы не стал объединяться. Я польщен, Малистрикс, тем, что ты выбрала меня в качестве союзника для осуществления своих планов.

Заключив договор, он покинул красную драконицу, чтобы вернуться в Северные Равнины. Келлендрос не солгал Малистрикс. Никого на Крине он не мог считать своим союзником. Душа Китиары все еще была заточена в Серой, Драгоценности, так что на какое-то время в качестве соратницы для него сгодится и Малис. Безопаснее действовать заодно с нею, чем быть ее врагом. Драконица была жадной, амбициозной, корыстной и очень сильной – словом, обладала всеми качествами, которыми он восхищался, но она не была Китиарой. И никогда не смогла бы занять ее место.

– Я обязательно стану использовать людей как скот, Малис, – прошептал он, подлетая к самым высоким горам Нераки, – но совсем не так, как ты думаешь.

Почти все дни синий дракон проводил в своем логове, окопавшись в бескрайней пустыне Северных Равнин. Келлендрос применил опыт Малис и расширил свою пещеру. Теперь в ней было несколько подземных залов, где он держал людей – тех варваров, которых удалось выкрасть из деревень, рассыпанных вдоль Акульего Рифа.

Пленники смотрели на него перепуганными глазами. Они прекрасно понимали, что не следует заговаривать с ним, спрашивать, что их ждет, или дерзить. Люди гораздо умнее, чем ты полагаешь, дорогая Малис, – думал Келлендрос.

Дракон изучал пленников, исследовал их слабости и страхи. Он поставил себе цель натравить их друг на друга или довести до безумия. Создавая своих потомков, Келлендрос понял, что для его дела нужны только подлые душонки или полубезумцы. Люди, обладавшие сильной волей и добрыми сердцами, либо умирали во время его экспериментов, либо превращались в пустоголовых тварей, не способных понять простейшие приказы.

„Я все-таки найду способ преодолеть эту трудность, – думал дракон. – Я найду способ превращать в дракона любого человека, кем бы он ни был по своей сути“.

К концу месяца у него уже был с десяток подходящих людских особей и злобный драконид-сивак, которому предстояло служить источником энергии во время превращения. Но вот слезу дракону никак не удавалось пустить, а слеза – частичка его самого – была необходима для завершения облика каждого из потомков.

Дракон метался по своему просторному подземному логову, думая о Китиаре, вспоминая ее смерть и тоскуя о собственной утрате. Его захлестывала печаль, но где-то в глубине теплилась надежда вернуть Китиару к жизни, подарив ей тело одного из синих потомков, и эта призрачная надежда не давала пролиться слезам.

Дракон произносил проклятия, которые грохотали в пещере, как гром, сотрясая стены. В его утробе рождался зловещий рык, и только приглушенные крики пленников удержали дракона от того, чтобы изрыгнуть молнии.

Тяжело ступая по каменному полу, Келлендрос вышел на поверхность. Стояла ночь. Звезды подмигивали ему, словно насмехаясь. Песок под лапами был прохладным, земля успела отдать свое тепло, – видимо, час был поздний. Келлендрос понял, что потерял счет времени, и – с досадой завыл, а потом метнул в небо молнию и оглушительно зарокотал.

– Нет! – завопил он. – Я не потерплю поражения!

Он выплюнул еще одну молнию, на этот раз, послав ее в чахлый кустарник, одиноким пятном маячивший на горизонте. Дракон погрузил лапы в песок и принялся копать, чтобы как-то усмирить свой гнев Песчинки полетели во все стороны, словно подхваченные вихрем. Внезапно дракон замер, уставившись в вырытую яму.

– Песок, – прошептал он, – благословенный песок.

Широко раскрыв глаза, Келлендрос сунул морду в яму. Грубые песчинки сразу проникли – под веки, раздражая и царапая глаза. Дракон еще глубже зарылся в песок, так что уже едва мог дышать. Потом он наконец отпрянул, поднял морду к небу и обернулся к своему логову. Песок заставил глаза дракона увлажниться, вызвал слезы, в которых он отчаянно нуждался для создания потомства.

Келлендрос поспешил в подземный зал, бормоча слова заклинания, подслушанного во Вратах между мирами. Драконьи слезы, сверкая, брызнули на каменный пол.

Двенадцать синих потомков, выстроившихся перед Келлендросом, были первой его удачей. Их глазки злобно поблескивали в темноте пещеры. Между их черными как смоль когтями потрескивали маленькие молнии, существа слегка помахивали сапфировыми крыльями. Мелкая чешуя походила на темно-синюю кольчугу, которую смазали маслом. Тела у них были как у людей – широкие торсы, длинные ноги и мускулистые руки, – но вот головами они больше походили на рептилий, и у каждого от переносицы до кончика короткого хвоста шел шишковатый гребень. Перепончатые лапы с когтями были похожи на лапы Келлендроса, только меньшего размера. Потомки раздували ноздри, энергично принюхиваясь ко всему вокруг.

Келлендрос привалился к дальней стене логова и внимательно их изучал. Он гордился ими, как любой отец гордится своим потомством. Но эти новорожденные вовсе не были милыми беспомощными малышами. Перед синим драконом стояли воины, готовые беспрекословно выполнить любой его приказ. Вскоре одному из них предстояло принять участие в возрождении Китиары. Вероятно, это будет тот, кто лучше всех проявит себя в бою.

– Скоро вас станет больше, – расчувствовался Келлендрос перед внимательными слушателями. Гораздо больше. Вы превратитесь во внушительную силу и станете хозяевами всей пустыни, а затем и величественного Палантаса. Вместе мы выкрадем у людей бесценные магические вещи – все их свитки, и мечи, и любые заколдованные безделушки. Мы соберем все эти предметы и заставим Врата открыться. Нас никто не остановит. Одно ваше появление должно испугать любое живое существо, которое…

Потомки дружно повернули головы направо, к входу в пещеру. Келлендрос заворчал и неохотно двинулся посмотреть, кто или что забрело в его обитель, в надежде, что это не Малистрикс. Дракон не собирался сообщать ей о создании потомков, к тому же ему хотелось утаить от нее свои планы, связанные с открытием Врат и возвращением к жизни Китиары.

– Есть здесь кто-нибудь? – послышался слабенький голосок.

„Это не Малис, – подумал Келлендрос. – Но кто?“– Он вглядывался в темноту, но, несмотря на свое острое зрение, видел лишь тени и какое-то слабое свечение.

– Можно к вам присоединиться? – От стены отделилась тень или, вернее, отвалился кусок камня. Камень покатился к Келлендросу, на ходу меняя форму. – Помнишь меня? – спросил камень, продолжая трансформироваться. – Я знаю, прошло почти тридцать лет с нашей встречи, но я льщу себя надеждой, что меня не так-то легко забыть.

– Трещина, – проворчал дракон. Это был тот самый подземный житель, что сновал возле каменного круга Врат. Он еще тогда объяснил Келлендросу, почему тот не сможет вернуться во Мглу. Синий гигант заревел, готовясь спалить дерзкого червяка, посмевшего вторгнуться в его логово.

– Погоди! – закричал земляной колдун, разгадав намерение дракона. – Я пришел, чтобы помочь тебе.

Рык застрял в горле Келлендроса, готовый в любое мгновение вырваться наружу.

– Я все слышал. Дурная привычка подслушивать, – затарахтел подземный житель. – Значит, ты все еще хочешь открыть Врата… спустя столько времени. Хотя для тебя, наверное, время не имеет значения.

– Наглец, – выплюнул Келлендрос.

– Может, оно и так, – продолжал человечек, но я тоже, как и прежде, хочу открыть Врата. Ты правильно мыслишь, для этого нужно собрать всю магию воедино. Но тут не всякая магия сгодится у меня есть идея…

Келлендрос унял рык и, подвинувшись, позволил Трещине пройти в пещеру.

Призыв

Усыпальница располагалась в поле неподалеку от Утехи. Ее построили несколько десятилетий назад жители Ансалона. Обычное сооружение, простое по замыслу и в то же время величавое и изящное, из черного обсидиана и полированного белого мрамора, привезенного гномами из горного королевства Торбардин.

Внутри покоились тела Соламнийских Рыцарей и Рыцарей Такхизис, павших во время сражения в Бездне. Их имена были высечены на камнях, составлявших внешние стены Усыпальницы, а кроме того, там значились имена рыцарей, чьи тела так и не удалось похоронить. Среди прочих здесь покоился Танис Полуэльф.

Внутрь склепа вели две двери изумительно тонкой работы. На одной из них, сделанной из чистого золота, была выгравирована роза, на другой, серебряной, – лилия. Над запертым входом было искусно вырезано имя Тассельхофа Непоседы. Но тела кендера внутри не было: оно исчезло в Бездне, после того как Тас ранил Хаос и получил каплю крови, необходимую для спасения Крина. Любимое оружие кендера – хупак – вырезали рядом с его именем.

Вокруг Усыпальницы росли деревья, пересаженные сюда эльфами из лесов Сильванести и Квалинести. Когда началось строительство Усыпальницы, деревья были еще саженцами, а теперь они выросли и могли выстоять в любую погоду, укрыв в своей тени многочисленных паломников, посещавших это святое место.

На нижних ступенях Усыпальницы лежали букеты цветов, начавшие увядать в этот теплый, безветренный день. Цветы здесь никогда не переводились, потому что их всегда приносили паломники. Сюда стекались эльфы, кендеры, гномы, люди и даже кентавры. И хотя все держались почтительно, редко кто предавался глубокой скорби. Это место, куда приходили не горевать или печалиться, а вспоминать и размышлять. Это место прославляло жизнь. Здесь собирались целые семьи – особенно семьи кендеров.

Сейчас перед Усыпальницей стояли два кендера. Они не были родственниками. Вообще-то они только что познакомились, но сразу подружились, как обычно и бывает у кендеров.

– Видишь эту ложку? – хвастливо спросил тот, что был поменьше. – Точно такая же была у Тассельхофа. Ею он отгонял призраков. Это магическая ложка.

– Очень хорошая ложка, и, наверное, дорогая, отвечала женщина. Она читала имена на камнях, одновременно стараясь уделить своему новому другу хотя бы толику внимания. – Жаль, у меня такой нет.

– Теперь есть! – воскликнул он и сунул ей ложку. – Считай это подарком на день рождения. Преждевременным или запоздалым. С днем рождения тебя, Блистер.

– Спасибо. – Блистер усмехнулась и, протянув руку в перчатке, чтобы взять ложку, поморщилась от боли: руки плохо действовали после одного несчастного случая, который произошел с ней в юности. Впрочем, она предпочитала о нем не вспоминать. Бросив ложку в один из многочисленных кошелечков, она продолжила читать имена.

– Кстати, а сколько тебе лет? – спросил коротышка, с преувеличенной тщательностью укладывая букет ромашек.

– Много.

– Больше, чем мне?

– Гораздо больше.

– Я так и думал. У тебя почти столько же седых волос, сколько светлых.

– Спасибо.

– Не за что.

Его собственная рыжая шевелюра представляла собой спутанный клубок, мало напоминавший узел на макушке. Блистер решила, что из-за этой копны волос кендера и прозвали Рафом Лохмачом. Зато ее волосы были уложены в аккуратный узел, волосок к волоску. Она всегда подолгу возилась со своей прической, прибегая к новомодным штучкам. Незачем попусту напрягать пальцы, если можно использовать изобретения гномов. Одета Блистер была тоже совершенно иначе, нежели ее новый знакомый. Коротышка вырядился в оранжевую рубаху, которая совершенно не гармонировала с ярко-зелеными штанами с синими заплатами на коленях. А еще на нем был темно-фиолетовый жилет с множеством светло-фиолетовых карманчиков, пришитых желтыми нитками. Блистер же надела бежевые рейтузы и розовую тунику, не доходившую нескольких дюймов до узловатых лодыжек. Обувь из коричневой кожи выгодно сочеталась с кошелечками, которые были чуть темнее копья, оставленного ею на ступенях Усыпальницы рядом с цветами Рафа.

– Бьюсь об заклад, у Таса было точно такое же копье, – произнес Раф, осмотрев с восхищением ее подношение.

– Нет. У него все-таки оно не было сломано.

Блистер кивком указала на трещину в рукояти.

– А зачем ты его оставляешь? Прости, что спрашиваю.

– Это моя любимая вещь, – печально ответила она. – А кроме того, те, кто там внутри, в оружии не нуждаются – ни в целом, ни в ломаном. Это просто дань уважения.

– Понятно. – Раф переключил свое внимание на высокого мужчину, стоявшего в нескольких ярдах от них, под ветвями орешника. – Интересно, а какую дань оставит этот парень? – принялся рассуждать он вслух. – Наверное, мешочек семян. Мне кажется, он похож на фермера.

Блистер на миг обернулась:

– Если он что и оставит, нас это не касается. Раф заулыбался.

– Я просто так, из любопытства, – сказал он.

– Давай не будем забывать о вежливост. Блистер потянула за собой коротышку кендера, отходя от Усыпальницы. Неподалеку рос большой вяз, в тени которого они уселись.

– Ты дуешься, – заметила Блистер.

– Я никогда не дуюсь, – возразил кендер, заметно оттопырив нижнюю губу.

Незнакомец бросил взгляд в их сторону, затем не спеша направился к Усыпальнице. Остановившись в нескольких футах от входа, он опустился на колени. С виду это был фермер или обычный рабочий. Его серая рубаха протерлась на локтях и была подвязана куском обычной веревки, черные кожаные бриджи также были не новые, каблуки башмаков стоптаны. Передернув плечами, он освободился от холщовой котомки, которая упала на землю за его спиной.

– Интересно, кто он такой? – прошептал Раф. – И что у него в котомке?

У незнакомца было загорелое, слегка обветренное лицо, длинные светлые волосы он аккуратно завязал на затылке черным кожаным ремешком. Это был широкоплечий человек – Блистер сразу разглядела, как под тонкой тканью его рубахи играют мускулы. Он вынул из подержанного вида ножен длинный меч и положил на землю перед собой. Потом незнакомец склонил голову и принялся что-то нашептывать.

– Как ты думаешь, он оставит здесь меч? Такой старый и, наверное, ценн…хм… острый. Нельзя такой оставлять, ребятишки могут пораниться.

– Ш-ш-ш!

– Если он задумал оставить меч, то я его заберу себе. Ради детей, конечно.

– Меч слишком велик для тебя, – с укором произнесла Блистер.

– Я его не понесу, а буду волочить по земле.

До незнакомца доносилась болтовня кендеров но он не обращал на них внимания, уставившись на мемориал. Он пришел сюда пешком из северного порта, именовавшегося Перепутье. Шел он почти неделю, и последний отрезок пути дался ему с трудом, особенно подъем на гору возле Утехи. Он выбился из сил и хотел отдохнуть в какой-нибудь таверне, после того как отдаст дань уважения Героям.

Он рассчитывал вернуться сюда снова на следующий день.

– Простите меня, – тихо произнес он, разглядывая лилию на серебряной двери, – за то, что сражался, за то, что кровь на руках, за то, что убивал… – Он замолчал. В это мгновение подул прохладный ветерок, приятно освежив его лицо.

Он почувствовал покалывание на коже, сначала легкое, затем более сильное. Волосы встали дыбом у него на затылке, и по спине пробежала дрожь.

– Ты упомянул о сражениях, – прошептал, как ему показалось, ветер. – Ты воин?

Незнакомец огляделся, увидев лишь парочку кендеров, болтавших друг с другом. Голос принадлежал явно не им. ОН посмотрел через плечо. Наверное, к Усыпальнице приблизился еще какой-нибудь паломник, который и подслушал его слова. Но за спиной никого не оказалось.

– Ты воин? – не унимался ветер.

– Бывший, – тихо ответил незнакомец.

Наверное, кто-то спрятался за мемориалом. Он хотел было подняться, но ноги его словно приросли к земле. Внезапно двери засветились, став на миг прозрачными, и из склепа появилась призрачная женщина с золотистыми волосами. Ее эфирную фигуру укутывал развевавшийся плащ из голубого тумана. Золотистые локоны мягко обрамляли светившееся лицо. А когда она пошевелилась, незнакомец ощутил мягкое дуновение ветра.

– Возможно, ты снова станешь воином, – произнесла женщина, словно пропела, а потом, закрыв глаза, протянула к нему бесплотную руку.

Мужчине показалось, будто тысячи иголок впились ему в кожу, тело его содрогнулось от холода.

Он поежился, но это ощущение быстро прошло. С трудом сглотнув, он уставился на видение.

– Я заглянула в твое сердце, – произнесла призрачная женщина.

– Ты дух? Душа погибшего в Бездне? Зачем ты явилась передо мной?

– Нет, я не дух. Я предстаю перед воинами, сильными мужчинами и женщинами, готовыми и способными изменить мир.

– Кто ты?

– Имена оставим для нашей следующей встречи, которая произойдет на острове Шэлси. – Она посмотрела ему прямо глаза своими прозрачными синими очами. – Я чувствую, что ты ищешь себе дело, которое смогло бы залечить твою раненую душу. Я могу дать тебе великое дело.

– Откуда тебе знать, чего я ищу?

– Я читаю в твоем сердце и знаю тебя, быть может, лучше, чем ты сам себя знаешь, – ответила призрачная женщина. – Следуй к Серебряной Лестнице, что на острове Шэлси.

– Туда, где находится Цитадель Света?

– Туда, где твоя судьба.

– Моя судьба?

– И судьба всего Крина.

Тут видение задрожало и растворилось в воздухе.

– Прошу прощения, – выпалил Раф. – Ты не заболел?

Мужчина покачал головой, стараясь прийти в себя. Дверь в Усыпальницу была на месте. Призрак исчез.

– Ты слышал, что сказала та женщина? – спросил незнакомец, поднимаясь и подбирая с земли меч.

Раф ухмыльнулся, глядя, как мужчина прячет старый меч в ножны.

– Какая женщина?

– Та, что вышла из Усыпальницы.

– Оттуда никто не выходил, – вмешалась Блистер.

– Я говорю о женщине, которая прошла сквозь двери.

– Пожалуй, тебе стоит отдохнуть, – предложила Блистер. – Мне кажется, у тебя горячка.

– А вот и ложечка доброго здоровья! – воскликнул Раф, вынув из мешка тусклую серебряную суповую ложку.

– Да сколько же у тебя ложек? – удивилась Блистер.

– Дюжины две наберется. Но они все разные.

– Не нужен мне никакой отдых, – запинаясь, произнес незнакомец. – Я отлично себя чувствую. Я просто должен немедленно отправиться на остров Шэлси.

– Никогда там не была, – сказала Блистер. Но мне всегда очень хотелось туда попасть. Насколько я знаю, между Новым Портом и островом курсирует торговый корабль.

– Спасибо. – Незнакомец кивнул Блистер, отказался от ложки Рафа и пошел прочь.

– Я тоже никогда не бывал на Шэлси, – заявил Раф. – Интересно, каково там?

– Мне сейчас как раз нечем заняться, – задумчиво произнесла Блистер.

– Тогдавперед!

Блистер заторопилась, чтобы не отстать от Рафа, который старался догнать высокого незнакомца.

Призрачный визит

И снова появился призрак женщины, но на этот раз он завис над длинным темным столом в комнате на верхнем этаже Вайретской Башни. Солнце садилось, и оранжевые лучи, проникавшие в комнату, высветили легкий нимб над прозрачным видением.

Призрак заскользил к Палину, который сидел один во главе стола, ничего не замечая. Перед ним лежали аккуратные стопки пергаментов, и Палин как раз изучал одну пожелтевшую, скрученную страницу, исписанную неразборчивым почерком. Пергамент колыхнулся от дуновения ветра, вызванного фантомом, и Палин поднял глаза. Лицо его осветилось легкой улыбкой.

– Надеюсь, у тебя хорошие новости, – сказал он.

Женщина-призрак подлетела поближе, и ее прекрасные голубые глаза оказались почти вровень с глазами Палина. Она протянула бесплотную руку, и руки Палина коснулись прозрачные пальцы.

– Не такие хорошие, как я надеялась, – ответила женщина. – Но начало положено. Я обращалась ко многим достойным воинам, но пока только один из них кажется мне надежным. Он как раз сейчас направляется к Шэлси.

Палин покачал головой: – Всего один?

– Будут и другие, – ответила женщина-призрак. – Помнишь, я была одна в самом начале, во времена Войны Копья. Но потом твой отец присоединился ко мне, а за ним и твой дядя. Вскоре наши ряды пополнились. Я И впредь буду взывать к людям, пришедшим к Усыпальнице. Наверняка откликнется кто-то еще. Просто на это уйдет больше времени, чем мы думали.

– Я пока не отказался от надежды, – тихо произнес Палин. – Я знаю. Я тоже от нее не отказалась.

– К тот кто сейчас идет к тебе, – начал Палин, – согласится ли он…

– Я пошлю его в Северные Равнины возле Палантаса, в Одинокую Обитель.

– Там хранится рукоять от древка.

– В ожидании знамени, добавила женщина и, кивнув, исчезла.

Отряд

– Как тебя звать? – пропыхтел Раф.

– Дамон.

– Только-то? Просто Дамон?

– Дамон Грозный Волк.

– Хм. Веселенькое имечко. Отчего твои сородичи так прозвали тебя? Должно быть, были в плохом настроении, да? Наверное, в тот день шел дождь. Или волк зарезал всех коров на их ферме. Ты из каких краев?

Дамон не ответил. Силы его были на исходе, но он все равно ускорил шаг, так что оба кендера за ним не поспевали, отставая на несколько ярдов. Дамон все время думал о призрачной женщине, и это воспоминание подстегивало его, рождая вопрос за вопросом.

– Великий поход, – бормотал он себе под нос. – Шэлси. Моя судьба. Может, я с ума сошел, что гоняюсь за призраком. А вдруг мне все показалось?

– Блистер, он говорит сам с собой.

– Тихо ты, давай лучше шевели ногами.

У Дамона была карта страны. Он купил ее у писца в своем родном городе и использовал, чтобы отыскать Усыпальницу. Отправляясь в дорогу, он намеревался подольше пробыть у гробницы, может быть несколько дней, – подумать, поразмышлять над тем, что привело его туда, и решить, что делать дальше со своей жизнью. Он никак не рассчитывал встретить призрака.

Не останавливаясь, Дамон бросил взгляд на искусно выполненную карту: картограф не поленился отметить на ней исторические места и лесные тропы, пролегавшие к югу от Утехи, ближе к Гавани и Квалиносту. Но в тех краях правила Берилл, и Дамон был рад, что призрак направил его подальше от владений этой твари.

Кроме того, на карте была указана дорога из Утехи в Новый Порт, и, похоже, путь ему предстоял неблизкий. Если картограф не ошибся в расчетах, дорога займет несколько дней.

„Может, тогда я оторвусь от них, – подумал Дамон и, зевнув, бросил взгляд через плечо, где плелись, тяжело пыхтя, два кендера. – Нужно же им когда-то спать.“

Но Дамон тоже нуждался в отдыхе. Тем же вечером он выбрал поляну недалеко от дороги, где протекал ручей, чтобы можно было умыться и почистить одежду. „Посплю пару часиков, – решил он, встану до рассвета, пока кендеры будут еще дрыхнуть. Глядишь, я тогда передумаю и поверну назад.“

Дамону снились поля сражений, обезображенные трупы воинов, зарытые в неглубокие безымянные могилы, разлившиеся по земле лужи липкой крови. Всегда один и тот же сон. Но сегодня он был немного другой. Откуда ни возьмись в его сне появиласьженщина – призрак, парившая над полем брани. Она подлетела к нему, и вскоре ночной кошмар уже не так тяготил его сердце. „Шэлси, – повторяла она, твоя судьба“. Эти слова весь вчерашний день звучали в его сознании, пока усталость не взяла свое.

Дамон проснулся поздно утром от запаха жареной крольчатины и свежих ягод.

– Он даже во сне разговаривает сам с собой, прошептал Раф. – Ну и здоров же он спать! А я-то всегда думал, что фермеры встают с рассветом.

– Надеюсь, ты хорошо поспал! – прощебетала Блистер. – Мы оставили тебе лучшие куски! Еда еще теплая.

– Кролика я сам поймал, – вмешался Раф. – С помощью ложки!

– И силков, – тихо добавила Блистер.

У Дамона заурчало в животе. Кролик пах гораздо соблазнительнее, чем сушеная оленина, которую он нес в своей котомке.

– Спасибо, – сказал Дамон, приступая к завтраку. Пока он ел, кендеры без умолку болтали.

– Мы даже не познакомились как следует. – Раф выпятил грудь и указал на свою знакомую: – Это Блистер Ловкие Пальцы. Она гораздо старше меня. А я Раф Лохмач. Вообще-то я родом из одного порта в Южном Эрготе. Правда, я не знаю, существует ли он сейчас. Теперь там все покрыто льдом. Кораблям не проплыть. А что за порт, если нет кораблей? А началось это, когда к нам прилетел огромный белый дракон – действительно огромный, – и во всей стране стало ужасно холодно. Лично я терпеть не могу холод. У меня даже теплой одежды нет. Да и драконов я тоже не особенно люблю… хотя, конечно, я пока ни одного не видел. А если бы увидел, то наверняка меня бы сейчас здесь не было. В общем, я решил сделать ноги, пока не замерз. Сел на корабль и приплыл сюда. По правде говоря, я попал в Утеху… после того как высадился в Перепутье… потому что название Утеха мне уж больно понравилось. Я бы пожил там какое-то время, если бы не узнал от местных кендеров об Усыпальнице, и Тассельхофе, и обо всем остальном. Там я познакомился с тобой и Блистер. На Шэлси я никогда не бывал. Вероятно, это тоже неплохое местечко.

– А я из Кендермора, – завела Блистер, как только Раф умолк, чтобы перевести дух. – Покинула родные места, когда появилась Малис. Хотела предупредить Соламнийских Рыцарей о красной драконице. Когда с этим было покончено, оказалось, что из-за Малис у меня нет больше дома и мне некуда вернуться. Вот я и решила посмотреть мир.

Дамон лишь улыбнулся ей в ответ, доедая вкуснейшего кролика.

– Ну а ты? – не унимался Раф. – Ты фермер? Блистер думает, что фермер. Вернее, так думаю я, а она скорее всего со мной согласна. Кого ты выращиваешь, поросят или коров? А может быть, ты сеешь кукурузу? Я пока что не понял. Как ты оказался возле Усыпальницы? И почему ты все время разговариваешь сам с собой?

– Пожалуй, мне пора трогаться в путь, – произнес Дамон, потянувшись за своим заплечным мешком. Потом он поднялся и пристегнул к поясу меч. – Надо полагать, вы со мной?

– Ну конечно! – в один голос ответили Блистер и Раф.

– Вы никуда не пойдете… пока я не разрешу.

Все трое обернулись и увидели пару страшных громил – с виду настоящих бандитов. Они неслышно подкрались к Дамону и кендерам, пока те без умолку болтали. Одежда у них была поношенная и грязная, но обувь совсем новая, а в руках они держали чистые котомки – скорее всего имущество прежних жертв их разбоя. Мечи, которыми размахивали бандиты, тоже были почти новые. Рукоять меча, который держал один из них, была украшена тонкой резьбой с позолотой – явное свидетельство того, что когда-то оружие принадлежало знатной особе.

– Те, кто ходит по этой дороге, должны платить пошлину, – заявил высокий разбойник. Его лицо от глаза до подбородка пересекал свежий шрам, на правой руке не хватало мизинца. – А пошлина эта все самое ценное, что у вас есть при себе.

– Если мы останемся довольны, то вы сможете идти дальше по своим делам, – ухмыльнулся второй. Он был на несколько лет моложе своего товарища, и шрамы на нем были не такие заметные.

– у меня есть ложки, – засуетился Раф и, поискав в котомке, вытянул одну.

Высокий действовал быстро. Он кинулся вперед и выбил из рук Рафа мешок. В воздух взлетели штук десять ложек и, перевернувшись, со звоном упали на землю. Раф живо отскочил назад и попытался спрятаться за спину Блистер.

– Плевали мы на твои ложки! – прокричал молодой бандит и хищно ухмыльнулся, выставив напоказ ряд желтых зубов. – Нам нужна звонкая стальная монета. Выкладывай денежки, живо!

– Нет! – взорвался Дамон и, отскочив, вытянул из ножен длинный меч. Лезвие описало дугу над его головой и, блеснув в лучах утреннего солнца, опустилось на руку старшего бандита, в которой тоже был меч. Дамон нанес удар плашмя, но с такой силой, что обезоружил разбойника, которого посчитал более опасным.

Тогда в атаку пошел молодой бандит, рубя воздух мечом и не подпуская к себе Дамона, но тот лишь один раз взмахнул рукой, и лезвия со звоном встретились.

– Что ж, я готов сразиться! – развеселился разбойник.

– Я на твоем месте предпочел бы жизнь, – сказал Дамон. – Мы можем сейчас на этом и закончить, и ты со своим другом уберешься прочь. Никто не пострадает, а я забуду о случившемся.

Молодой разбойник рассмеялся, сделал выпад, целя Дамону в ноги, но лишь разрезал воздух.

– Берегись! – взвизгнула Блистер и замахала короткими ручками, указывая на второго бандита, который как раз поднимал с земли свое оружие.

Из груди Дамона вырвался рык. Он развернулся, и его меч описал широкую дугу. Молодой бандит не успел сообразить, что к чему, и продолжал двигаться вперед. Лезвие меча Дамона пролетело над оружием противника и глубоко вонзилось в грудь молодого разбойника. Тот выронил оружие и рухнул на колени, на лице его появилось удивленное выражение, когда он вцепился в свою тунику, по которой расплывалось красное пятно. Еще через секунду он упал лицом в затухавшие угли костра.

Дамон переступил через тело, чтобы сразиться со вторым бандитом.

– Я повторяю свое предложение, – прошипел он сквозь зубы, парируя яростный удар меча. – Остановимся на этом, и я дам тебе уйти.

– Я остановлюсь, когда убью тебя! – Бандит кинулся вперед, пытаясь заставить Дамона отступить назад и споткнуться о мертвое тело.

Но Дамон отскочил в сторону, а разбойник оказался так близко, что в нос воину ударил острый запах пота. Бандит снова пошел в наступление, и Дамону пришлось задержать дыхание. Он пригнулся, глядя, как роскошный меч со свистом рассекает воздух над его головой, и в ту же секунду направил свое оружие вверх, с силой всадив острие в живот противника. Бандит тяжело рухнул на землю, а Дамон высвободил свой меч.

Дамон печально покачал головой, затем опустился на колени между поверженными телами, положил меч на землю и сцепил перед собой руки. Тихий ветерок поигрывал прядями его волос. Дамон что-то почтительно бормотал.

– Он что, молится? – прошептал Раф.

– Думаю, да, – ответила Блистер.

– Разве он не знает, что Боги покинули этот мир? Теперь его никто не услышит.

Блистер приложила палец в перчатке к его губам, призывая к молчанию.

– На нем ни царапины, – прошептал Раф. – Только что убил двух громил и даже не испачкался. А теперь он решил над ними помолиться. Они творили зло, а он молится.

Дамон поднялся, взял в руки меч и направился к ручью. Там он смыл кровь со старого лезвия, спрятал его в ножны и заново собрал в пучок волосы.

– Ты ведь не фермер? – спросила Блистер. – Нет, – ответил Дамон.

А за его спиной Раф, как всегда болтая без умолку, обыскивал мертвецов, рассовывая по карманам монеты и всякие безделушки.

– Ты заберешь этот шикарный меч, Дамон? спросил Раф. – Ты его заслужил, а для меня он чересчур длинный.

Дамон покачал головой.

– Уверен, он стоит неплохих денег, – тихо пробухтел Раф.

– По крайней мере он стоит проезда до Шэлси, – предположила Блистер. – Гляди, Дамон уходит! Давай быстрее.

– Погоди! Я должен собрать ложки!

Путь к Серебряной Лестнице

Новый Порт примостился на берегу залива, по форме напоминавшего большой палец. Это был шумный растущий город, в который все время прибывало население – в основном за счет эльфов, покинувших леса Квалинести, когда там объявилась зеленая драконица. Разумеется, не все эльфы бежали из родных лесов и не все, кто решился на это, обосновались здесь, но переселенцев в Новом Порте хватало. Благодаря ним казалось, что город процветает.

Планировка города напоминала колесо. Самый старый район образовывал ступицу, от которой отходили спицы-улицы с многочисленными домами и лавками. На окраине города находились в основном новые здания, не считая старой застройки вдоль побережья.

Старые районы города выгодно отличались от новых. Центр составляли прочные каменные сооружения с соломенными крышами и облупившейся краской на ставнях окон. В западной части города дома были поменьше, сплошь деревянные, свежевыкрашенные или вовсе некрашеные. Некоторые из них смотрелись как близнецы, и от них пахло свежесрубленной сосной. Между ними ютились лачуги и навесы тех, кто еще не обзавелся постоянным жильем. В целом создавалось впечатление, будто город раздается вширь, процветает, растет, быть может излишне быстро.

Но это была обманчивая картина – на самом деле Новый Порт отнюдь не процветал. По улицам бродили толпы нищих. На задворках таверн играли мальчишки, надеявшиеся раскопать среди мусора вкусные кусочки или получить подачку от поваров. Многие лавки закрылись и теперь стояли пустые и пыльные.

Раф разговорился с одним уличным торговцем, который объяснил, что дела в городе идут плохо и многие хозяева были вынуждены закрыть свои заведения, потому что дневная выручка не покрывала ежедневных расходов. Люди просто-напросто откладывали деньги на тот случай, если зеленая драконица захочет расширить свои владения на восток и доберется до города; тогда им придется оплатить проезд в другие земли, где безопаснее жить. Городских жителей тревожили подобные перспективы, хотя они скрывали это за беззаботными улыбками.

По словам торговца, единственные, кто мог радоваться жизни, – рыбаки. Теперь, когда часть Нового моря превратилась в болото из-за перекройки территории, затеянной черным драконом, область теплого климата распространилась на запад, захватив воды в этом районе и значительно улучшив улов. Людям нужно было есть, поэтому рыбаки не сидели без дела. – Дамон задержался на углу и купил у гнома яблоко. Его примеру последовали кендеры и тут же догнали своего спутника по дороге к побережью.

Их встретил соленый морской ветер, несший приятную прохладу вместе с запахом свежепойманной рыбы, крабов и омаров. Дамон заметил нескольких горожан, разместившихся с сетями и удочками вдоль старого узкого дока, который уходил в сверкающий залив. Несколько кораблей находилось на приколе у больших доков, где вода была темнее и глубже. Стоял полдень, так что большинству рыбачьих лодок предстояло пробыть в море еще несколько часов.

Троица почти сразу нашла корабль, совершавший регулярные рейсы до острова Шэлси. Это было небольшое торговое судно, носившее название „Быстрый охотник“. Построенное из тополя и сосны, оно не достигало и пятидесяти футов в длину, имело только одну мачту и прямой парус. Капитаном на этом судне был красивый темнокожий мужчина с короткими черными волосами. Он был высок и мускулист, одет в жесткую желтую рубашку с широкими рукавами, трепыхавшимися на ветру. На нем были бежевые мешковатые бриджи, собравшиеся в гармошку на коленях над черными сапогами из змеиной кожи.

– Так, говорите, Шэлси? – Капитан прошелся по палубе и, подойдя к фальшборту, уставился на Дамона. У него был глубокий мелодичный голос, приятный на слух. Вперив взгляд в кендеров, он поджал губы. Я выхожу в море, только когда набираю достаточно пассажиров… и достаточно денег. Так что отчалим мы скорее всего завтра или даже послезавтра.

Раф показал ему длинный меч с золотой сканью, который тянул за собой всю дорогу.

– Этого хватит, чтобы оплатить наш проезд?

Капитан заулыбался, восхищенно глядя на оружие, особенно его заинтересовала его рукоять. Дамон разглядел на его правом боку большую абордажную саблю у нее был острый клинок, блестевший на солнце, но она не была такой ценной, как меч, предложенный Рафом. За пояс капитана было заткнуто несколько кинжалов, рукоятки других выглядывали из-под рубахи и голенищ.

– Отличный клинок как он у тебя оказался, коротышка? – Это заговорила женщина с такой же темной кожей, как у капитана, и еще более короткими волосами. Видимо, некоторое время тому назад она побрилась наголо. На ней был светлый атласный жилет почти такого же цвета, как приспущенный парус, из-за которого она вышла. Коричневые бриджи обхватывали длинные ноги, как перчатки, а зеленый шелковый шарф, повязанный на бедрах, развевался на сильном ветру.

Дамон заподозрил, что они из племени морских варваров, которое обитало на северо-востоке, черные пираты с островов Кровавой Чаши или Кровавого моря.

– Этот меч подарил мне дядя, – начал Раф. Он хранится в нашей семье уже много лет. Но я не вышел для него ростом и порядком устал повсюду таскать его за собой.

– Что ж, считай, твой проезд оплачен, – буркнул капитан.

– Наш проезд, – вмешалась Блистер. Темнокожий капитан приподнял бровь:

– Так и быть, возьму всю троицу. Меч того стоит. Приходите завтра до полудня.

– Сегодня, – решительно заявил Дамон. – Мне нужно отправиться на остров Шэлси сегодня.

– Все равно за день туда не доплыть, как бы рано мы ни отчалили. До главного порта острова около трехсот миль. Возвращайтесь завтра, и мы посмотрим, наберется ли достаточно пассажиров на этот маршрут.

– У меня есть несколько монет, – продолжал Дамон. – Я мог бы заплатить, чтобы немедленно отправиться в путь.

– За тобой гонятся? – поинтересовался капитан. – Ты объявлен в розыск?

Дамон покачал головой:

– Я просто тороплюсь.

– Монеты и меч, – сказала женщина, бесшумно, как кошка, подошедшая к капитану. – Тогда, считай, дело сделано. Меня зовут Шаон. – Она протянула тонкую мускулистую руку и помогла Дамону взобраться на борт. Рука у нее была сильная. – А это Риг. Он главный на корабле. Есть в нашей команде еще двое, они скоро придут. Отправились в город за провиантом. – Она крутанулась на одной ноге, обутой в сандалию, и прошептала Ригу: – Ребятам это не понравится, они рассчитывали пробыть на берегу хотя бы ночь.

– Значит, с тебя сотня стальных монет плюс меч, – решительно заявил Риг.

Дамон со вздохом потянулся к котомке. У Рафа округлились глаза.

– Неужели у него при себе столько монет? прошептал юный кендер, дергая Блистер за тунику.

– Да за такие деньги можно целый корабль купить, – вмешалась Блистер, не обращая внимания на любопытного друга. – Пятьдесят, и ни монетой больше. Да и пятьдесят слишком дорого, но мы торопимся. Соглашайся, или мы найдем другой корабль.

Риг заворчал, злобно поглядывая на кендеров, взобравшихся на палубу, но в конце концов кивнул и подставил сложенные лодочкой ладони.

– Слышал о Серебряной Лестнице? – поинтересовался Дамон, отсчитывая монеты.

Темнокожий капитан еще раз кивнул:

– Это в Цитадели Света. Туда уже много лет совершаются паломничества. – Он передал деньги Шаон, а затем указал пассажирам пару скамеек в середине палубы.

– Именно туда мне нужно попасть. К Серебряной Лестнице.

– Это гораздо дальше главного порта и это будет стоить дороже.

– Насколько дороже? – подал голос Раф.

– На двадцать монет.

– Десять, – подбоченясь, парировала Блистер. – По рукам, – рассмеялся капитан и отправился на нос корабля.

– Неужели ты и вправду отдал бы ему двадцать да еще сотню, как он просил? – поинтересовалась Блистер.

Дамон сжал губы:

– Это все деньги, что у меня есть. Да, я заплатил бы ровно столько.

– Учись торговаться, Грозный Волк, – наставляла воина Блистер. – Иначе ты лишишься последних денег и умрешь с голоду.

Не успели Дамон и его спутники расположиться на старой скамье, как на борт поднялись двое матросов, неся бочонки с пресной водой и корзины с фруктами. Их удивило, что корабль уже отправляется в море, и они начали возражать, объясняя, что у них свои планы на этот вечер. Но сердитый взгляд Рига и пара резких окриков заставили их замолчать и бегом броситься к парусу. Через несколько мгновений они уже выбирали швартовы, которые удерживали „Быстрого охотника“ в доке, и затем корабль медленно отчалил.

– Стойте! Подождите меня! – раздался крик, сопровождаемый торопливым топотом. Дамон взглянул за борт и увидел спешившего пассажира. – РигМер-Крел, ты обещал до завтра не выходить в море! Что же это такое?

Капитан кивнул Шаон, та бросилась к борту и, свесившись вниз, протянула бежавшему тонкую руку. Дамон заметил, что к ее поясу пристегнут драгоценный меч Рафа. Еще миг – и она втащила на борт рыжеволосого задыхавшегося гнома.

– Прости, Джаспер, – сказала Шаон, растрепав кудри на гномьей голове. – Должно быть, мы перепутали все дни.

– Хорошо, что я увидел, как раскрылся парус, продолжал пыхтеть гном. С ворчанием пошарив в кармане, он наконец извлек семь стальных монет, как всегда, до Цитадели. Высадите меня на берег, как можно ближе.

Блистер и Раф даже рты пораскрывали от возмущения, что гном заплатил так мало. Они уже хотели было возразить, но сердитый взгляд Дамона заставил их промолчать. А Дамон внутри весь кипел оттого, что с него взяли втридорога, но ему хватило благоразумия сдержать свой гнев. Во всяком случае, он добился своего и не мешкая едет на свидание с призраком.

Гном прошаркал ко второй скамейке и уселся напротив Блистер. Дамон заметил, что Раф внимательно изучает нового пассажира. Действительно, не совсем обычный вид гнома так и притягивал к нему взоры. Волосы у него на голове были короткие, всего несколько дюймов, и закрывали кончики ушей. Борода тоже была короткой и аккуратно подстриженной в отличие от бород большинства его соплеменников. Дамон дал ему лет сто от роду, – иными словами, гном был в самом соку и выглядел совсем неплохо для низкорослого человечка. На нем была кожаная тужурка, надетая поверх ярко-синей рубахи и штанов. Ему не хватало брюшка, как у прочих гномов, зато лицо отличалось характерной для них угрюмостью; Глядя на спутников, гном состроил рожицу.

– Ты кто? – спросил Раф.

Гном сердито посмотрел на кендера:

– Джаспер Огненный Горн. Шаон говорит, вы тоже направляетесь на Шэлси.

– Нам нужна Серебряная Лестница, – заявил Раф. – Господин Грозный Волк считает, что должен туда добраться, а мы с Блистер едем с ним за компанию.

Теперь пришла очередь Дамона строить гримасы. Гном сощурился и склонил голову набок. Когда он пожал мощными плечами, ворот кожаной тужурки распахнулся, открыв тяжелую золотую цепь с кусочком яшмы.

– Ты ведь тоже туда держишь путь, – не унимался молодой кендер. – Я слышал, как ты говорил об этом помощнице капитана, когда заплатил ей всего лишь семь стальных монет.

– Куда я держу путь, это мое дело, – буркнул гном.

Раф открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но гном его перебил:

– И когда я куда-то еду, я предпочитаю ехать молча. – Он скрестил коротенькие ручки и чуть прикрыл веки, продолжая, однако, сердито сверкать глазами.

Остаток пути пассажиры проделали в гнетущей тишине, лишь изредка оба кендера уходили на нос корабля, где могли поболтать, не досаждая гному.

При виде Цитадели Света даже шумные кендеры притихли. Солнце, отражавшееся в многочисленных огромных кристаллических куполах Цитадели, не позволяло как следует рассмотреть сооружение, но все равно красота здания буквально притягивала к себе взоры. Водяные арки двух больших фонтанов повторяли изгибы сверкавших сводов и привлекали внимание к центральному куполу. У входа стояла фигура.

– Она приветствует всех, кто приходит сюда, чтобы познать духовные силы, – сказал гном, оживившись, и резво двинулся ко входу, преследуемый по пятам кендерами.

Дамон оглянулся на море. Риг согласился подождать у берега до следующего дня и за это получить еще десять монет. как только путешественники подадут сигнал с берега, он тотчас должен был прислать за ними шлюпку. Если же они не явятся на берег к назначенному часу, то им придется неделю дожидаться следующего рейса, пригрозил темнокожий капитан. Дамон неохотно согласился на эти условия и теперь не желал упускать „Быстрого охотника“ из виду, хотя плыть ему было некуда.

Когда Дамон повернулся лицом к Цитадели, оказалось, что его спутники уйти далеко вперед. Фигура, стоявшая у входа в центральную арку, поманила его к себе. Дамон не знал, что его там ждет, но заторопился, чтобы догнать всю компанию, и невольно перешел на бег; его вдруг подхватила и понесла вперед волна радостных чувств.

Лики Золотой Луны

Дамон услышал за своей спиной торопливый топот гнома и кендеров и подумал, что, наверное, стоило бы замедлить шаг, чтобы не затруднять своих товарищей. Он сам не знал, что на него нашло. Понесся вперед как угорелый. Подобная неучтивость была не в его характере. Он повернулся, чтобы извиниться, и услышал знакомый голос:

– Я ждала тебя.

Он увидел маленькую женщину с бледной морщинистой кожей. Белые одежды развевались на морском ветру, подчеркивая худенькую фигурку.

– Я обращалась ко многим воинам, посещавшим Усыпальницу, но ты первый, кто откликнулся на мой призыв.

Это была женщина-призрак, но голос ее звучал тише, чем в тот раз, когда он слышал его на окраине Утехи, и выглядела она гораздо старше той молодой женщины, что явилась к нему возле Усыпальницы Ушедших Героев. В легких светлых волосах, похожих на дымку, виднелась седина, голубые глаза были тусклыми и слезились. Яркие солнечные лучи высветили морщины на лице женщины, и Дамон разглядел, что кожа на ее руках и подбородке немного обвисла.

Перед ним стояла старая женщина, лет семидесяти или восьмидесяти, но вид у нее был повелительный, и держалась она с грацией и достоинством. И хотя передвигалась она медленно, Дамон был уверен: это не от слабости. От нее исходила какая-то сила.

– Прошу тебя, подойди ближе, – прозвучал тихий голос, почти шепот.

Дамон посмотрел ей прямо в глаза, но не тронулся с места.

– Я и так хорошо тебя вижу, – сказал он.

– Расскажи, что привело тебя к Усыпальнице. Дамон слегка пожал плечами:

– Я пришел на поле близ Утехи, чтобы отдать дань уважения рыцарям. Ведь для этого люди туда и ходят. Но Усыпальница не имеет никакого отношения к тому, зачем я здесь. – Он помолчал, поджав губы. – А кстати, зачем я здесь?

– Я посещаю Усыпальницу, чтобы почтить своих друзей, – произнесла женщина, проигнорировав его вопрос.

– А кто ты?

– Я Золотая Луна из Кве-Шу.

Он уставился на нее, роясь в памяти. Неужели это та самая Золотая Луна, Героиня Копья? Женщина, принимавшая участие в Войне Копья, чтобы вернуть магию на Крин? Возраст у нее соответствующий, размышлял Дамон.

– Как ты сумела призвать меня? – только и смог спросить он.

– В мире и во мне еще остались частицы магии. Я послала свои мысли к Усыпальнице в Утехе. Место, которое чтит павших Героев, должно привлекать и живых, ты согласен? Я решила, что только там смогу отыскать новых воинов.

– Тебе пришлось прибегнуть к магии, чтобы выглядеть молодой? Неужели ты думала, что иначе тебе не привлечь мое внимание? – с обидой спросил Дамон. – Неужели ты думала, что я буду готов помочь только…

– Золотая Луна! – подбежал задохнувшийся Джаспер и бросил сердитый взгляд на Дамона. Ну и костыли! Так и молотит ими без остановки!

Короткие ножки гнома пронесли его мимо Дамона. Старуха улыбнулась и протянула руку, чтобы гном ее пожал. Джаспер взглянул в лучистые голубые глаза Золотой Луны. Они были полны теплоты и смотрели удивительно молодо.

– Прости, что так задержался, – пробормотал он. – Я пытался пробраться в Торбардин, навестить своих родственников, но ты же знаешь, они запечатали гору. В конечном счете я бы все равно к ним попал, если бы получше поискал ход, но тут я вспомнил о своем обещании и поспешил вернуться.

Под взглядом Джаспера Золотая Луна смахнула прядь густых шелковых волос с безукоризненно чистого лица. Она была столь же румяной, сколь и гном, а ее протянутая рука – мягкой и гладкой в отличие от мозолистой пятерни Джаспера. В глазах гнома она вовсе не выглядела старухой – он видел перед собой красавицу без возраста, полную жизни, надежд и веры. Когда он смотрел на нее, тоне замечал ни морщин на ее лице, ни седых волос, ни замедленных движений. Ее голос и поступь были так же тверды, как во времена Войны Копья.

– Не волнуйся, Джаспер, – сказала она и, опустив руку, дотронулась пальцем до кончика его носа. – Я рада, что ты проводил нашего гостя. Я посылала за ним.

Гном как-то странно глянул на нее, погладив свою короткую бороду:

– Новый ученик? А мне что прикажешь – уходить?

– Я хочу, чтобы ты остался, – ответила Золотая Луна.

– А нам остаться можно? – пропыхтел Раф, выбежав вперед.

– Раф, придержи вожжи! Я ведь говорила тебе, не мчись напролом, а то пострадаешь! – Блистер пыхтела за его спиной, разглядывая Золотую Луну. Поправив тунику и смахнув песок с сандалий, она приветливо ей улыбнулась. – Простите, что явились в ваш дом без приглашения. Мои спутники довольно упрямы, хотя, конечно, они не хотели быть невежливыми.

– Не нужно извиняться, – ответила Золотая Луна. – Вы все здесь желанные гости. – Она обратила взгляд на Дамона: – Скоро предстоит грандиозное событие, с которым одному человеку не справиться, Дамон Грозный Волк.

– Ты знаешь мое имя? – выпалил Дамон и тут же пожалел о сказанном. Если женщина способна переносить свой образ на сотни миль и сквозь двери Усыпальницы, то, несомненно, ей никакого труда не составляет узнать личность того, к кому она обращается. – Я многое о тебе знаю, Дамон. А ты, знаешь ли ты что-нибудь обо мне?

Дамон промолчал.

– Десятки лет назад я и мои друзья сражались вместе, чтобы остановить армии драконов. Злые люди и твари пришли с запада, с Халькистовых гор, и захватили Балифор и сопредельные с ним земли. Так началась Война Копья. Наша борьба продолжалась пять лет, в течение которых мы стали свидетелями падения восточного Ансалона.

Дамон знал историю Героев Копья наизусть. В Ансалоне не много нашлось бы людей, кто не слышал о подвигах Карамона и Тики Маджере, Рейстлина, Золотой Луны и остальных.

– Все решило волшебное Копье, – произнесла Золотая Луна, прерывая его мысли. – Секрет его создания был заново открыт в то время, когда многие оставили надежду… что, кстати, происходит и сейчас. Только выковав новое оружие, мы сумели отбросить назад армию синих драконов. Добрые драконы, до той поры державшиеся в стороне из-за того, что было похищено их невылупившееся потомство, вступили в Войну. И события приняли другой оборот, армия Такхизис была разбита. Злые драконы скрывшись в отдаленных частях Ансалона, где постепенно теряли силу. Многие мои друзья, сражавшиеся в той Войне, покинули этот мир – кендер Тассельхоф Непоседа, Танис Полуэльф, Флинт Огненный Горн, Стурм Светлый Меч, милый Речной Ветер. Кое-кто из нас остался… Она помолчала и шагнула к Дамону. – Но мы можем только наблюдать и верить, что будущее окажется светлым. Теперь это твой мир, твое время. Когда-то мы одолели драконов. Вероятно, их снова можно одолеть. Боги ушли, и угроза нашествия драконов реальнее, чем когда-либо. Ты ищешь себе дело, Дамон Грозный Волк, хотя сам, возможно, этого не понимаешь. Ты ищешь что-то, что могло бы облегчить твою душу. Так вот, это дело нашло тебя. – Она дотронулась до его плеча. – Пришла пора, когда люди должны заглянуть в себя и найти силы и веру преодолеть все невзгоды. И помощи у Богов для спасения мира они искать не могут. Они могут лишь обратиться к самим себе. Я читаю в твоем сердце, Дамон. В нем гораздо больше силы, чем ты сам подозреваешь.

– Но что я могу? – удивленно уставился он на старуху. – Разве одному человеку под силу справиться с драконами?

– Не одному, – возразила Золотая Луна. – С тобой пойдет Джаспер. За ним последуют и другие. Я и дальше буду обращаться к паломникам, пришедшим к Усыпальнице.

Гном ухмыльнулся, покачал головой и шаркая направился к Дамону.

– Флинт Огненный Горн был моим дядей. Как-то раз я пообещал ему, что помогу Золотой Луне, стоит ей только ко мне обратиться. – И едва слышно добавил: – Вообще-то я не предполагал, что она обратится.

– Будет здорово, – зашептал Раф. – Если повезет, мы сможем увидеть дракона. Я ведь до сих пор ни одного не видал.

– А мне кажется, нам не следует в это влезать, спокойно возразила Блистер. – Нас все это не касается. Мы ведь просто увязались сюда за компанию. Это дело Дамона, не наше.

– Значит, мы опять увяжемся.

– Нет, не увяжемся, – огрызнулась Блистер. – Как знаешь, а я пойду с ним.

– Никуда ты не пойдешь.

Дамон не обращал внимания на перешептывание у него за спиной.

– Что, по-твоему, я должен сделать? – обратился он к Золотой Луне.

– Ты должен отправиться на север, в Палантас.

Там сгущается Зло, с которым нужно покончить. Путь тебе предстоит долгий, но иначе нельзя. У меня там есть друзья. В местечке, именуемом Одинокая Обитель, что находится в Северных Равнинах, тебя встретит маг Палин Маджере. Джаспер расскажет, как туда добраться. Палин тебе поможет. Ты отдашь ему это. – Она порылась в складках одежды и вынула потрепанный кусок сине-желтого шелка.

– Кусок ткани?

Золотая Луна вложила ткань ему в руку и знаком приказала кендерам и Джасперу отойти подальше. Ворчание гнома перекрывало болтовню кендеров, пока они плелись к большому фонтану Цитадели; Золотая Луна ждала, чтобы они уселись.

– Этот кусок ткани – знамя, которое крепилось на волшебном Копье. У Палина хранится рукоять от его древка. Когда вы их соедините, Палин расскажет тебе, где покоится Копье. Собери части оружия, Дамон Грозный Волк. Это было одно из тех Копий, которые, по слухам, обладали самой большой силой. Возможно, только оно одно поможет нам одолеть великих драконов.

– Одно-единственное Копье?

– Одно Копье послужит символом, что не менее важно в борьбе. У жителей Ансалона появится надежда. Нечто, вокруг чего они могут сплотиться. С тех времен сохранилось еще несколько волшебных орудий, но пока нам их не достать. То Копье, которое ты соберешь, будет первым. Возможно, другие паломники, что ответят на мой призыв, смогут радобыть остальные Копья.

Дамон глубоко вздохнул. Что делать – отправляться в Палантас и Одинокую Обитель или путешествовать где вздумается? Да и есть ли у него выбор? Или он получил приказ? Нельзя ли сейчас просто уйти куда глаза глядят? Или он уже решил, стоя возле Усыпальницы в Утехе, позволить этой женщине определить его судьбу и тем самым освободить его душу?

– В Новый Порт идет много кораблей. Я постараюсь найти тот, который отвезет нас в Палантас, сказал Дамон.

– Поторопись, – велела ему Золотая Луна.

Растущее Зло

Это была моя идея – прийти сюда, – огрызнулось существо. – Я сказал, что нам следует это сделать. Именно я! Все слышали?

У молодого гоблина, человекоподобного создания, в котором не набралось бы и четырех футов роста, были плоское лицо и широкий нос, словно приплюснутый каким-т твердым предметом, темный широкий рот и маленькие желтые клыки, выпиравшие из-под верхней губы скошенный лоб не скрывал ярко-красных глазок, а длинные волосатые руки свисали чуть ли не до колен, делая его похожим на обезьяну. Типичный представитель своего племени.

Солнце, которое уже закатывалось за горизонт, было лишь чуть светлее, чем обожженная оранжевая кожа гоблина. Он щурился от неприятного ему света и продолжал сердито разглагольствовать:

– Это мне пришла в голову такая светлая мысль. Слышите?

Его спутники относились к тому же типу, хотя и были постарше, не такие мускулистые, а их цвет разнился от грязно-желтого до темно-алого. Все они были обуты в сапоги из грубой кожи и закованы в кое-как прилаженные, плохо подогнанные латы. Почти все свои доспехи они украли из могил кендеров и эльфов. Только несколько гоблинов могли похвастаться тем, что добыли их в честном бою. Впрочем, честный бой для гоблина обычно означал тщательно спланированную засаду или ловко сконструированную земляную ловушку, утыканную острыми кольями.

Некоторые воины несли грубые щиты, сооруженные из досок, на них были изображены сжатые кулаки или проломленные головы. У некоторых в руках были настоящие металлические щиты, – видимо, результат мародерства на полях сражений. Кроме того, оружие гоблинов включало примитивные каменные топоры, дубинки с вколоченными в них металлическими шипами и булавы.

– И вовсе это не твоя идея, – гаркнул самый большой из гоблинов. В руках у него был побитый металлический щит с эмблемой трех роз – два бутона и один распустившийся цветок, – указывавшей, что когда-то щит принадлежал Рыцарю Ордена Розы. – Нас вызвали.

Большого гоблина звали Моргаш, и он был предводителем трех дюжин своих соплеменников, медленно продвигавшихся по лесу, вернее, по тому, что от него осталось. Когда-то половину Кендермора покрывали густые леса, подступившие к Балифору. Но недавно на границе двух стран возник горный массив, уничтоживший большую часть деревьев.

Племя Моргаша насчитывало более четырехсот гоблинов, обитавших глубоко под землей на юге территории, принадлежавшей кендерам. В свой теперешний отряд он собрал самых любимых и преданных воинов. Он самолично указал на каждого пальцем, и они выступили в поход пять дней тому назад.

Гоблины остановились у скалистого основания горного хребта и запрокинули головы. Еще несколько месяцев назад никакой горы в этом месте не было.

– Может, нас и вызвали, Моргаш, – возразил оранжевый гоблин, – но это была моя идея отозваться на вызов. Звали его Доргт, и служил он у Моргаша первым помощником.

Вожак зарычал и ударил Доргта в лицо, так что тот покачнулся. Время от времени Моргаш считал необходимым демонстрировать свою силу, чтобы сохранить привилегированное положение.

– Это было мое решение. Ты лишь согласился со мной.

Вожак был старым гоблином, прожившим без малого сорок лет, и он как никто в племени знал гоблинские обычаи. Будь у него возможность, он убил бы Доргта взглядом – этого выскочку, пробившегося только благодаря своей наглости и бесстрашию. Вожак подал знак, и отряд двинулся дальше. Доргт, получивший взбучку, замыкал строй.

Гоблинам пришлось карабкаться все выше и выше по почти отвесной стене, пока они наконец не нашли горную тропу. Моргаш присел, разглядывая след, оставленный в пересохшей лужице.

– Хобгоблины, – пробормотал он. – Подозреваю, наших больших собратьев тоже вызвали. Но зачем?

Он ступил на тропу и проследил за тем, куда она ведет. Тропа заворачивала вправо, уводя на вершину горы, а влево от нее отходило еле заметное ответвление, которое вело к глубокой расселине. Острые камни на вершине горы уже потемнели, а это означало, что солнце опустилось еще ниже. Через несколько минут должны были наступить благословенные для гоблинов сумерки. Выходит, Моргаш отлично рассчитал время в пути.

Предводитель гоблинов направился к расселине; его соплеменники, шаркая, гуськом последовали за ним. За расселиной начиналось плато, а на нем восседала Малис, занявшая почти половину площади. Красная драконица выглядела величественно. Моргаш, остановившийся в глубокой тени, услышал ее дыхание, наполненное кислотными парами. Воины гоблины тоже услышали, как дышит драконица, и от страха застучали зубами.

– Не смейте бежать, – процедил вожак гоблинов. – Не показывайте, что боитесь.

Драконица сидела на задних лапах, кончики ее рогов приходились вровень с краем скалистой стены, окружавшей плато. Последние лучи солнца заглянули в ущелье и, заиграв на драконьей чешуе, словно расплавили ее. Темные глаза драконицы злобно поблескивали, глядя на Моргаша. Она слегка наклонила голову, снисходительно давая понять, что заметила его присутствие, и при этом из ее огромных ноздрей вырвались клубы дыма.

Справа от драконицы выстроились две дюжины варваров, одетых как дикари – в полоски меха и кожи. У них были спутанные гривы, спускавшиеся ниже плеч, загорелая и обветренная кожа, мускулистые руки и ноги с выпиравшими венами, обвившими их, как веревки. Предводитель гоблинов сразу опознал в их рядах лидера. В руках у него было самое большое копье, а на шее висела тяжелая серебряная цепь с огромным золотым амулетом. Свинцовые глаза варвара поймали взгляд Моргаша, но уже через секунду он переключил все свое внимание на драконицу.

Слева от Малис собралось около пятидесяти хобгоблинов. Моргаш даже тихо зарычал, когда заметил, что ими верховодит Вонючка Недоверчивый. Хобгоблины сгрудились в кучу, перешептывались и украдкой показывали на драконицу пальцами. Моргаш посмеялся про себя. Тоже мне родственнички – вымахали чуть ли не вдвое, а военной выучки не приобрели, даже не знают, как стоять по стойке „смирно“. Хобгоблины были существами темно-рыжей масти, с грубой кожей, большей частью покрытой волосами. В руках они держали булавы, копья, начищенные до блеска, что совсем не вязалось с их поношенными доспехами из черной кожи.

Моргаш, увидев, что его заметил Вонючка, вышел на плато, солдаты последовали за ним. Он приказал им выстроиться за его спиной в три шеренги. Стоя плечом к плечу, они смотрелись вполне достойно, как вышколенный военный отряд. Однако вожак гоблинов почувствовал сильный запах страха, исходивший от его воинов, и понадеялся, что красная драконица и Вонючка ничего не учуют.

Малис лениво ударила лапой по сланцевой поверхности плато и загудела:

– Начнем. Знайте, что я могла бы уничтожить всех вас до единого, если бы захотела.

В нос Моргашу еще сильнее ударил запах страха, а его родственники-хобгоблины тихо заохали.

– Но если бы я хотела поубивать вас, то не стала бы собирать здесь, чтобы завалить мертвечиной свое логово. Вы мне нужны. – Ее голос отражался эхом от каменных стен.

Последовавшая затем тишина была гнетущей и долгой. Наконец вожак гоблинов нашел в себе смелость прервать паузу.

– Скажи, зачем мы тебе понадобились, драконица. – Голос его звучал громко, ровно и очень уважительно. – Если это нам по силам, мы все сделаем.

– По силам. – Драконица опустила голову, коснувшись подбородком земли. Шея ее искривилась, как змея, и морда оказалась в нескольких футах от Моргаша. Он даже почувствовал ее опаляющее дыхание. – Мне нужно, чтобы вы и ваши племена присягнули мне на верность.Мне нужен союз со всеми племенами, представленными здесь. Понятно?

Затем она подтянула голову к груди и посмотрела исподлобья на варваров, хобгоблинов и солдат Моргаша.

– мы готовы служить тебе! – Вперед вышел старший из варваров и склонил перед драконицей голову. – Это говорю я, Харг Темный Топор!

Вонючка тоже выступил вперед. Колени хобгоблина подгибались, подбородок дрожал. Моргаш порадовался, что его собрат боится еще больше, чем он сам.

– Я – а-а Вонючка, вожак Кровавой Стаи. Обещаю тебе преданность моих хобгоблинов, а также всего племени, живущего в Пустоши. Нас больше двух сотен. Повелевай.

Настал черед Моргаша. Он выпятил грудь, набрал побольше воздуха и поклонился Малис:

– Я Моргаш, предводитель могущественного Подземного Племени. Нас более четырех сотен. И мы клянемся в пашей…

– А что последует за клятвой верности? – Это произнес Доргт. Молодой помощник вышел из третьего ряда и зашагал вперед, остановившись рядом с Моргашем.

Вожак зарычал и вытянул руку, чтобы ударить дерзкого выскочку, но Доргт прыгнул вперед, чтобы избежать удара, и оказался ближе всех к красной драконице.

– А что нам придется делать? Я должен знать, прежде чем давать обещание, – не унимался нахальный гоблин. – Не стану слепо присягать на верность кому попало.

За спиной Доргта его вожак тихо и длинно выругался.

– Как ты смеешь задавать мне вопросы! – прошипела Малис. В ее чреве раздалось глухое рычание, и сланцевое плато задрожало. – Я могу раздавить тебя, как комара, ты и глазом моргнуть не успеешь!

Но Доргт не отступил ни на шаг, продолжая смотреть ей в глаза. Теперь, когда солнце скрылось за горой, помощник предводителя гоблинов видел гораздо лучше, не испытывая рези в глазах от назойливых лучей.

– Мне просто стало любопытно, – ответил он, только и всего. – Он не стал извиняться, так как гоблины привыкли думать, что извинение – это признание собственной слабости.

– Подойди ко мне поближе, – велела драконица. – Вот так. Еще ближе.

Моргаш сжал кулаки и прикусил губу, глядя, как его помощник медленно приближается к Малис. Да, в самом скором времени ему понадобится замена. Кого же выбрать? Колючку? А может быть, Снаргата? Ни один из них не сравнится храбростью с Доргтом, зато они не такие глупые.

Красная драконица медленно обвела взглядом варваров, хобгоблинов, а затем снова посмотрела на Моргаша и его подчиненных:

– Среди твоих воинов, гоблин, найдутся другие столь же дерзкие? – Из ее чрева доносился нараставший гул, между клыков замелькали языки пламени.

– Не надо! – завопил Моргаш. – Доргт – нахальный щенок. Остальные гоблины не похожи на него!

– Жаль, – прошипела Малис. Гул тем временем сотрясал плато. Драконица открыла пасть, и из нее вырвался сноп пламени. Пролетев над головой Доргта, он настиг Моргаша. Крики вожака гоблинов потонули в яростном треске огня, быстро охватившего три ряда воинов, стоявших позади начальника. Воздух над плато моментально наполнился гарью и запахом страха, исходившим от варваров и хобгоблинов, которым удалось остаться в живых.

Драконица захлопнула пасть и посмотрела сверху вниз на единственного уцелевшего гоблина.

– Предводитель Доргт, – начала она, – полагаю, теперь ты вернешься к своим соплеменниками объяснишь им, что они работают на меня – все четыре сотни. И без всяких вопросов.

Гоблин через силу сглотнул и закивал. Он дотронулся до макушки с опаленными волосами и быстро бросил взгляд через плечо, где увидел дымившиеся груды пепла – все что осталось от его товарищей.

– Д-д-да. Присягаю тебе на верность, и они тоже! – Слушайте все, – прорычала Малис. – В обмен на ваши жалкие жизни вы сами, а также ваши собратья в горах, долинах и подземельях станете служить мне. Начнете с того, что соберете всех людей: селян, фермеров, бродяг – на близлежащих землях, которые вы называете Кхур и Балифор. Возраст не имеет значения. Берете всех – старых, молодых… даже младенцев.

– Ж – ж-живых? – заикаясь поинтересовался Доргт.

– Разумеется, они нужны мне живыми!

– А-а-а потом? Что нам с ними делать? Драконица вновь зарычала, и от этого рыка по спинам хобгоблинов, варваров и Доргта пробежала дрожь.

– Посадите их в клетки. Загоните в загоны. Держите их впроголодь, но так, чтобы они не сдохли. Обращайтесь с ними как со скотом, без всякого уважения. А когда их численность превысит вашу, придете ко мне за новым приказом.

Убрав пепел погибших соплеменников, как велел долг, Доргт возглавил процессию, покидавшую плато. Никто из путников не проронил ни слова, пока небо не почернело и они не оказались в самой чаще леса раскинувшегося между Кендермором и Балифором. И тогда тихий лес наполнился голосами: варвары и Хобгоблины принялись громко обсуждать приказ красной драконицы.

Наковальня Флинта

Через несколько дней Дамон и Джаспер вновь оказались в гавани Нового Порта. Риг МерКрел долго и громко хохотал, грозя пальцем Дамону.

– Не знаю, верно ли я тебя понял. Ты хочешь заплатить мне и Шаон шестьдесят монет, чтобы мы отвезли тебя в Палантас на какой-то посудине, которую тебе удалось приобрести? – Темнокожий мореход хлопнул себя по коленям. – Да за шестьдесят монет ни один из нас не пойдет в море даже матросом!

– У тебя такая хорошая репутация, – начал Дамон, решив, что если нельзя соблазнить Рига деньгами, то, может быть, он падок на лесть. – Нам нужен капитан, а я слышал, что ты здесь лучший. Ты отлично доставил нас к Серебряной Лестнице.

– Да, он капитан хоть куда! – просияла Шаон и, махнув рукой в сторону гавани, продолжила: у него больше опыта в мореплавании, чем у всех здешних ребят, вместе взятых. Ведь это он прошел все Кровавое море Истара и провел свой корабль сквозь Бычье Око. Он тогда служил первым помощником на…

Риг бросил на нее сердитый взгляд, оборвав перечисление своих заслуг.

Шаон хитро ему подмигнула.

– Шестьдесят монет для него – это как оскорбление, – заявила она. – Нам ведь придется преодолеть Алгонийский Пролив, в котором вечно бушует шторм. Если хочешь, чтобы мы бросили нашу работу здесь и рисковали шеями, денежек придется прибавить.

– А вы не возьмете в уплату корабль? – предложил Джаспер. – Он стоит в третьем доке. Осмотрите его хорошенько. Если отвезете нас в Палантас и подождете там несколько недель, то потом он ваш.

Огромный мореход согнулся пополам, внимательно вглядываясь в гнома.

– Зеленый галиот? – спросил Риг.

Джаспер кивнул:

– Я купил его вчера. Вообще-то я не очень люблю воду, поэтому не прочь с ним расстаться… после того как он отвезет нас, куда нам надо.

– Возьмете на себя доставку припасов? Дамон кивнул.

– Тогда выходим в море утром, пока погода не испортилась. Если не возражаете, я найму парочку матросов, а то от вас двоих на корабле толку мало.

Когда Дамон и Джаспер на рассвете пришли в док, Риг и Шаон уже тщательно осмотрели все судно. Парус на передней мачте был прямым, почти таким же, как на Быстром охотнике, а кормовой – треугольным. В длину корабль имел восемьдесят пять футов, а в ширину – тридцать.

Корабль был в хорошем состоянии, корпус недавно выкрашен в темно-зеленый цвет, а по краю палубы проходила красная полоса. На носу вывели новое имя – „Наковальня Флинта“.

– Жаль, корабль маловат, – заметил Риг, свешиваясь с середины носовой мачты. – Не мешало бы иметь более глубокий киль, третью мачту да и название поп роще.

– Передумал? – прокричал ему Дамон.

– Нет. Просто предупреждаю: это суденышко будет чувствовать волну чуть больше, чем мне бы хотелось… и определенно больше, чем понравится тебе и Джасперу. Надеюсь, вас не станет выворачивать на мою палубу от морской болезни.

Дамон удостоверился, что на борт подняли припасы, включая десять бочонков пресной воды, и сложили их пирамидой возле кормовой мачты у него еще оставалось около пятидесяти стальных монет, более чем достаточно для пополнения припасов во время плавания. Он сам не знал, что будет делать, когда деньги закончатся. „Может, этот Палин Маджере окажется богачом“, – размышлял Дамон.

Шаон наняла четырех членов команды, трое из которых уже занимались оснасткой. Четвертый поднялся на борт, когда Джаспер спорил с Шаон по поводу распределения кают. Новый член экипажа пришел с волком.

– Никаких животных, – отрезал Дамон.

Волк был крупный, три с половиной – фута высотой, с густой рыжей шерстью и золотыми глазами. Его хозяин был в два раза выше. Загорелый, крепкий, с грубыми чертами лица – широким лбом, курносым носом и широко расставленными черными глазами. Жилет на нем был надет на голое тело, и остальная одежонка выглядела порядком изношенной. Видимо, единственной ценной вещью, которой он обладал, была блестящая золотая серьга, висевшая в его правом ухе.

– Полу людоед, – буркнул Джаспер.

– Волку здесь не место! – прокричал Дамон.

– Дамон, познакомься с Ворчуном Дагмаром, произнес в ответ Риг. – Я бы и тебя представил, но он не слышит. Он глухой. Если не считать меня и Шаон, он самый опытный мореход. Он мне нужен, поэтому он остается… а это означает, что волк тоже остается. Если, конечно, ты не хочешь поискать себе другого капитана.

Уроки

Рассвет наступил и принес с собой едва уловимый ветерок, но „Наковальня Флинта“ все равно вышла из гавани. К полудню ветер усилился и так надул паруса, что мачты скрипели. Галиот набрал хорошую скорость. Риг стоял у штурвала, а рядом с ним на мостике находился Ворчун. Рыжего волка поблизости не было.

Дамон и Джаспер захотели ознакомиться с кораблем, пока он пересекал залив. При этом гном во всю старался привыкнуть к качке.

– Ужасное чувство, будто желудок поднялся к самому горлу, – бурчал Джаспер. – Никогда не бывал на корабле, который бы так сильно болтало.

– Это потому, что ты никогда не бывал на корабле во время такого сильного ветра, – отозвался Дамон. – Волны высокие, но могло быть и хуже. Так что готовься к шторму.

– А когда плывешь к Шэлси, море всегда спокойное, – жалобно заметил гном.

Новый Порт остался теперь далеко позади, и Дамон, облокотившись о фальшборт, напряженно смотрел на север, надеясь увидеть Гостеприимный Порт. Но увидел он только бурные волны. Интересно, подумал он, сколько недель они пробудут в море и что найдут в Палантасе. Там сгущается Зло, – говорила Золотая Луна. Что окажется труднее – найти Зло или побороть его?

Джаспер провел рукой по фальшборту, словно определяя качество резьбы. Скорее всего он пытался отвлечься от непрерывной качки. Его изыскания прервал тихий переливчатый звон. Гном обернулся и нахмурился..

– Любопытное ты подобрал имя для корабля, Джаспер, – заметила Шаон. – Остается надеяться, что он достаточно устойчив и не потонет, как наковальня.

– Когда я купил его, он назывался „Меланхоличный Моркот“. Мне не хотелось плыть на корабле, названного именем морского чудища, поэтому я переименовал его в честь своего дяди.

Темнокожая женщина покачала головой:

– Никогда не питала особой любви к родственникам.

Шаон была одета в хрустящую белую рубаху, наполовину расстегнутую, и облегающие черные штаны, закатанные до колен. Она вышла на палубу босиком, только на правой щиколотке у нее была массивная золотая цепочка с двойным рядом крошечных колокольчиков, весело позвякивавших при ходьбе.

– А мне нравился Флинт, – пробурчал Джаспер. – Настолько нравился, что я во сне пообещал ему помочь Золотой Луне и поучиться у нее уму разуму. Никак тогда не думал, что для этого придется плыть на корабле.

Тут судно подбросило на высокой волне, и гном схватился за живот. Он побледнели навалился на фальшборт чтобы не упасть, потом посмотрел на воду, закрыл глаза и повернулся спиной к морю.

– Это что? – спросил он Шаон, указывая на туго натянутую веревку.

Дамон заулыбался.

– Для большинства людей это просто веревка, – ответила Шаон.

– Вот как.

– Но моряки называют ее фока-штаг. Это линь от главной мачты к носу. И нужно постоянно следить, чтобы он не перетерся.

– А это? – Гном сердито сверкнул глазами и указал на мачту.

– В общем, все вместе – мачта, гик и гафель образуют рангоутное дерево.

– Не так, сложно запомнить, – продолжал бухтеть Джаспер. – Фока-штаг, мачта, рангоутное дерево, правый борт, корма, руль, оснастка, киль, кендеры.

– Кендеры? – Дамон отвернулся от поручня и проследил за взглядом гнома. Увидев Рафа и Блистер, карабкавшихся по трапу с нижней палубы, он усмехнулся: – А я-то думал, вы остались в Новом Порте!

– Я хотела остаться, – залопотала Блистер, ступая по раскачивавшейся палубе, – но Рафу взбрело в голову тащиться за тобой дальше. Я не смогла его отговорить, поэтому решила, что мне тоже следует поехать. Должен же кто-то за ним присматривать, чтобы он не попал в беду.

Дамон застонал и направился на нос корабля подальше от этой компании.

Раф сразу обратил внимание на браслет с бубенчиками и заковылял к Шаон, чтобы рассмотреть его получше, позвякивая содержимым полудюжины кошелечков, привязанных к поясу.

– А почему ты носишь колокольчики? – спросил кендер.

– Мне подарил их Риг. Настоящее золото из Картая.

– А почему у тебя такие короткие волосы?

– Чтобы не лезли в глаза на ветру.

– А почему…

Джаспер втиснулся между Шаон и Рафом, повернувшись спиной к кендеру. Он так и не убрал одной руки с фальшборта, чтобы не потерять равновесия.

– А куда вы с Ригом отправитесь, после того как мы сойдем на берег в Палантасе? – поинтересовался гном.

– Мы вчера вечером довольно долго это обсуждали. Риг даже почти не спал. Наверное, оттого, что у него впервые в жизни появился собственный корабль. Он всегда хотел чего-то подобного. Скорее всего мы обогнем Северные Равнины и вернемся в Кровавое море Истара. Этот район мы знаем как свои пять пальцев.

Тут в разговор вступила Блистер, а Джаспер, покорно вздохнув, направился к багажным корзинам, сложенным возле кабестана. Усевшись на самую низкую из них, он схватился за голову, так как в этот миг корабль снова взмыл на гребень волны.

– Я бывала в тех краях, – сообщила Блистер. В это утро на ней была необычная пара перчаток: из зеленой кожи с маленькими крючочками на больших пальцах.

Шаон бросила взгляд за ее плечо и задумчиво уставилась на воду.

– Именно там я познакомилась с Ригом Мер Крылом – на большом галиоте в Кровавом море.

Корабль, на котором я плыла, налетел на риф. Мы почти сразу пошли под воду, многие из тех, кто был на второй палубе, так и не сумели выбраться, утонули. Половину уцелевшего экипажа сожрали акулы, и тут откуда ни возьмись появляется Веселая леди. Риг там служил вторым помощником капитана. Он сам выудил меня из воды. Те, кто остался в живых, до сих пор плавают по морям.

– Как интересно, – сказал Раф. – А вы поженились?

– Нет. Пока нет. Но он не смотрит по сторонам, а большего мне и не надо.

– А как вы оказались здесь? Ведь Кровавое море фактически на другом конце света, – не унимался любопытный кендер.

– Шаон! – Риг бросил сердитый взгляд на четверку. – Хватит болтать. Твоя очередь стоять у штурвала.

Однако он куда-то увел Шаон, а штурвал взял в руки Ворчун. Блистер заметила на носу корабля Дамона и направилась к нему. Оставшись в одиночестве, Раф 'Заинтересовался бочонками с пресной водой, сложенными на корме.

Блистер и Дамон долго стояли, прислушиваясь к плеску воды о борт корабля и хлопанью парусов. Солнце клонилось к горизонту. Наступала темнота.

– А знаешь, ты мне так и не рассказал, что привело тебя к Усыпальнице, а потом на остров Шэлси, – наконец нарушила тишину Блистер.

– Берно, не рассказал.

– И не собираешься?

Дамон уставился на огромную рыбу-меч, которая очертила дугу над водой и снова скрылась.

– Знаешь, Грозный Волк, если ты не хочешь говорить правду – или вообще не хочешь ничего говорить, – то тебе стоит научиться лгать. А пока у тебя скверно получается.

– А тебе, наверное, соврать легче легкого.

– Ну не знаю, как насчет соврать, зато у меня хорошо получается – рассказывать истории – как и у всех кендеров. Позволь дать тебе урок если кто-нибудь, как я, к примеру, спросит тебя, зачем ты пришел к Усыпальнице Ушедших Героев, а ты не захочешь говорить правду, то можешь взамен рассказать какую-нибудь историю. Вот такую, например: Я пришел к Усыпальнице, потому что узнал, что гномы из Торбардина принесли туда камни, из которых и было построено это сооружение. Я изучаю их архитектуру, но так как вход в гномьей королевство замурован, я решил, что мне стоит взглянуть на их последнюю работу. Во всем этом есть доля правды – ты ведь действительно пришел к Усыпальнице.

– Понятно.

– А если тебя спросят, откуда ты пришел, то всегда можно ответить: Я пришел из Перепутья, что находится к северу от Утехи. Это прекрасный портовый город, известный своим пряным пивом и знаменитыми корабельными мастерами. Обязательно там побывайте. Это не будет большой ложью. Ты ведь действительно высадился в Перепутье, прежде чем прийти в Утеху. Просто еще раньше ты был в другом городе.

– Понятно.

– Если же поинтересуются твоей профессией, неважно, какая она на самом деле, но ты скажешь…

– Смотрите на меня! Все смотрите сюда!

Дискант Рафа прервал урок Блистер. Юный кендер тут же приковал к себе внимание всех, за исключением Ворчуна. Полулюдоед стоял у штурвала, не подозревая о поднявшейся суматохе.

Раф забрался на вершину пирамиды из бочонков с пресной водой. Первый ряд пирамиды составляли лежавшие на боку пять бочонков, крепко-накрепко привязанные друг к другу. Во второй ряд было уложено четыре бочонка, в третий – два, и еще один покоился на самом верху. На нем-то и балансировал Раф.

Убедившись, что у него появились зрители, маленький кендер согнулся пополам и, упершись ладонями в бочонок, сделал стойку на руках, задрыгав в воздухе ногами. При этом он весело приветствовал сандалиями стоявших на палубе зрителей. Корабль качнуло на правый борт, но Рафу удалось удержать равновесие, лишь кошельки на его поясе протестующее звякнули.

– Вот здорово! – прокричал он.

– Раф! Спускайся оттуда, иначе убьешься!

принялась выговаривать ему Блистер.

Топая по палубе маленькими ножками, она подбежала к пирамиде. От нечего делать за ней двинулся Дамон.

– Ты всегда поднимаешь шум из-за пустяков. Прямо как наседка. Никогда не повеселишься. Посмотри на меня. – Раф, прижав правую руку к груди, делал стойку на одной руке. – Я мог бы выступать в цирке.

– А вот сейчас можешь оказаться в воде. Если ты сейчас же не спустишься, я швырну тебя за борт! – проревел Риг.

Джаспер, стоявший за спиной морехода, ухмылялся трюкам кендера. Шаон, оказавшуюся тут же, больше забавлял вид грозного Рига.

Корабль взмыл на очередной волне, и маленький кендер пошатнулся на пирамиде. Его физиономию на миг исказила гримаса беспокойства, он даже опустил вторую руку, чтобы удержать равновесие.

Шаон ойкнула и прикусила нижнюю губу. Внезапно все это перестала быть смешным. Корабль снова качнуло, и кошель с ложками отвязался от пояса Рафа: несколько десятков стальных и серебряных черпачков и суповых ложек посыпались на палубу.

– Не волнуйтесь. Я прекрасно удерживаю баланс! – похвалялся кендер.

– Тогда сбалансируй себя с этих бочек! – скомандовал Риг.

– А для чего эта веревка?

– Она скрепляет бочонки. Не трогай ее и спускайся вниз, живо! – брызгая слюной, велел капитан.

Но приказ морехода чуть запоздал. Раф успел встать на ноги, ухватиться за веревку и потянуть.

Его личико растянулось в широкой улыбке.

– Нет! – взвизгнула Блистер.

Дамон кинулся вперед, но веревка уже развязалась, и пирамида застонала. Нижний ряд бочонков разъехался, они покатились к разным бортам судна, а верхние ряды, дрогнув, посыпались вниз.

Раф отчаянно замахал руками и ногами, стараясь спрыгнуть с рушившейся пирамиды кувырком вперед. Он оттолкнулся от падавшего верхнего бочонка, но веревка, которую он отвязал, моталась на ветру, как злобный аспид, и внезапно больно ударила его по лицу. Кендер на мгновение удивленнозавис в прыжке и затем тяжело рухнул спиной на палубу. От удара он задохнулся и сразу затих. Прежде чем он успел подняться, на него рухнул верхний бочонок.

Глаза у Рафа вылезли из орбит, он открыл рот, чтобы закричать, но его крики потонули в грохоте бочонков, посыпавшихся на него один за другим.

Дамон поскользнулся в хлынувшем на палубу потоке пресной воды и тоже упал. Правда, он успел прикрыть лицо рукой, защищаясь от летевших во все стороны щепок. Палуба ходила ходуном, по ней проносились потоки воды, но Дамону все же удалось подняться.

Первым до кендера добрался Риг. Рафа закрывал разбитый бочонок Разломанный железный обод пробил ему грудь, пригвоздив к палубе. Второй конец обода впился кендеру в ногу.

Мореход сбросил с кендера остатки бочонка и вытянул из его тела железный обод.

– Он мертв, – объявил Риг, – грудная клетка пробита. И у нас остался всего один бочонок пресной воды. Чудесно.

Капитан выругался и затопал к штурвалу.

– Один бочонок! Его хватит лишь на пару дней.

Теперь мы обязаны ввести рацион! – бросил он через плечо. – А потом придется зайти в Кэргот, чтобы пополнить припасы.

– Мёртв? – Блистер пробралась сквозь разбитые бочонки и тяжело опустилась рядом с телом Рафа. Крючками, что были у нее на перчатках, она отодвинула деревянные обломки и, Не обращая внимания на боль в руках, обхватила голову кендера. Изо рта Рафа побежала струйка крови.

– Я поехала с ним, чтобы уберечь его от беды, прошептала Блистер.

Рафа похоронили в море, завернув тело в цветное одеяло и положив туда груз. Блистер произнесла всего несколько слов в память о юном кендыре. Они были знакомы недолго, и она не знала, что сказать. Тупая боль пронзила ее руки от кончиков пальцев в перчатках до самых плеч, когда она прижала к груди серебряную ложку.

– А я ведь обещала позаботиться о нем, – прошептала она.

Их скорбь по поводу внезапной кончины Рафа вскоре сменилась страхом за собственные жизни, когда Наковальня Флинта вошла в зону шторма. Это не стало для странников сюрпризом: воздушные массы с ледников Южного Эргота сталкивались здесь с воздухом континента, где сохранялся умеренный климат, что создавало в Алгонийском Проливе непрерывные бури. Но, даже зная об этом, все равно нельзя было подготовиться к встрече со столь своенравными силами ПРИРОДЫ.

Как только корабль вошел в глубокие холодные воды Алгонийского Пролива, Риг приказал команде спустить паруса; им предстояло пройти эти широты с голыми мачтами, чтобы оказывать как можно меньшее сопротивление ветру. Не успели они покончить с этой работой, как в нос корабля ударили ледяные, с белыми шапками волны, и Риг приказал Джасперу, Блистер и Дамону спуститься в трюм.

Гном и кендерша кинулись к люку, то и дело поскальзываясь на мокрых досках ходившей ходуном палубы. Корабль взмыл на вершину огромной волны, но уже через секунду она с силой швырнула его вниз. Джасперу показалось, что они находятся в долине между двумя ярко-синими горами. По обе стороны от судна не было видно ничего, кроме стен темной воды. Корабль начал взбираться на следующую волну – быстро катившуюся водяную гору, во много раз выше самого гнома. Джаспер рывком открыл люк и спустился по трапу. Блистер так торопилась нырнуть за ним, что наступила ему на голову.

В отличие от своих спутников Дамон никуда не кинулся, он остался на палубе, крепко обхватив руками мачту.

– Уходи! – велел ему Риг, пёрекрывая нараставший шум ветра.

Дамон покачал головой, стараясь сердито смотреть на капитана, но глаза его слепили соленые брызги.

Тут подошла Шаон, замерзшая и промокшая до нитки в своем скудном одеянии.

– Нам позже понадобятся твои силы – умоляюще произнесла она.

Корабль накренился на бок, она упала и заскользила по палубе к борту, нависшему в опасной близости от яростной воды. Падение ее остановила веревка, обвязанная вокруг пояса. Затем корабль качнуло в другую сторону. Ледяная волна захлестнула палубу, приподняла Шаон и понесла ее прямо на мачту.

Шаон кое-как сумела встать на ноги, в бешенстве выперла глаза и, уцепившись одной рукой за мачту, протянула ВТОРУЮ Дамону. Она что-то кричала, но ее слова заглушал рев бури. Начался холодный проливной дождь, бивший в борт корабля почти параллельно поверхности моря – СТОЛЬ сильным и пронзительным был ветер.

Дамон неохотно отпустил мачту и ухватился за протянутую ему руку Шаон. Корабль снова накренился, и оба свалились на колени и до люка добирались уже ползком. Шаон не отпускала руки Дамона, пока тот не достиг трюма. Он нырнул в темноту головой вперед и услышал, как за ним с грохотом захлопнулся люк.

Дамон не знал, как долго их качало под палубой, кидая друг на друга и на стены трюма, сколько часов они прислушивались к каждому стону и потрескиванию корпуса корабля, боровшегося с ненастьем, прежде чем над ИХ головами раздались торопливые шаги, открылся люк и в отверстии показалась холодная мокрая веревка. С палубы Дамона окликнул чей-то голос, но он так и не понял чей.

Стычка с рыцарями

По сравнению с гаванью Нового Порта гавань Кэргота была весьма просторной. Многочисленные доки вытянулись в залив, настолько глубокий, что там разместились галиоты, галеры, фрегаты. Большинство этих кораблей были изрядно потрепаны результат прохождения через бурные воды Алгонийского Пролива.

Риг указал на галиот, стоявший в сухом доке.

В носовой части корабля выше ватерлинии зияла огромная дыра. Капитан поразился тому, что этот галиот не только не затонул, но и сумел добраться до гавани; вероятно, в пути он столкнулся с айсбергом. Команда, должно быть, выбросила за борт весь груз, чтобы поднять нос судна как можно выше и достигнуть порта.

После яростной схватки с бурей Наковальня Флинта тоже чуть было не померилась силами с айсбергом. Пролив между Саутлундом и землями белого дракона кишел айсбергами и огромными глыбами льда, похожими на островки. Продвигаться среди таких льдин было нелегко, если учесть, что часто на поверхности виднелась лишь небольшая часть ледяной горы. Риг, однако, справился с задачей; по мнению Дамона и Джаспера, действовал он с осторожным энтузиазмом. Под его командованием Наковальня миновала ледяные препятствия, не получив при этом ни единой царапины.

Кораблю выделили место у западной окраины порта, и вскоре он уже стоял в доке со спущенными парусами. Блистер пожелала остаться на корабле вместе с Шаон. За время путешествия они успели подружиться, и теперь темнокожая мореплавательница заявила, что ей не помешает помощь в проверке всех канатов и парусов. Блистер надела коричневые кожаные перчатки с увеличительным стеклом, прикрепленным к большому пальцу правой руки. Чтобы осматривать канаты, – объяснила она.

Ворчуну поручили купить бочонки, наполнить их пресной водой и доставить на борт. Когда он покидал корабль, рядом с ним вышагивал рыжий волк, большую часть пути просидевший где-то в трюме. Джаспер решил составить им компанию, радуясь возможности ощутить под ногами твердую почву, а заодно удовлетворить свое любопытство насчет того, как глухой Полулюдоед, если он действительно глухой, сумеет совершить торговую сделку. Впрочем, у гнома родились мрачные подозрения, что в конце концов договариваться о покупке бочонков придется ему. Нахмурившись, он пошарил в карманах, чтобы удостовериться, хватит ли ему денег на припасы.

Остальных трех матросов отпустили в город на несколько часов, но Риг строго-настрого приказал им явиться на борт до захода солнца. Он твердо решил не оставаться на ночь в Кэрготе.

Когда все разошлись, Дамон и Риг остались вдвоем у фальшборта любоваться берегом. Это был старый порт, судя по тому, как облупилась и выцвела краска на вывесках многочисленных таверн и кабачков, тесно окружавших верфь. Народу здесь хватало, так что доход они приносили, но, похоже, хозяева не вкладывали прибыль в поддержание внешнего вида своих заведений. Три самые новые деревянные постройки, примостившиеся возле берега, имели форму высоких башен с платформами наверху, по которым вышагивали люди с биноклями В руках и наблюдали за Южным Эрготом. Скорее всего, они высматривали, не затевает ли чего белый дракон, захвативший тот край.

Вдоль верфи прогуливались матросы: кто-то из них получил увольнительную, а кто-то выполнял поручение. В толпе мореплавателей можно было различить нескольких рабочих, трудившихся тут же на берегу, а также небольшие стайки путешественников, только что сошедших с одних кораблей, чтобы пересесть на другие. Здесь же сновали женщины, оглядывая лавки, где продавались моллюски и крабы.

Двое торговцев рыбой обходили все здания вокруг доков, пытаясь всучить свой товар любому хорошо одетому человеку, у которого могли водиться денежки в карманах.

– Если кое у кого хватает денег, чтобы доплыть до Шэлси, то он мог бы одеться и поприличнее, – хмуро заметил Риг, глядя на Дамона.

Сам мореход был одет в темно-зеленые кожаные штаны и желтую шелковую рубашку с пышными рукавами. Голову его обхватывала лента из сплетенных кожаных косичек красного цвета, такого же как пояс. Кроме того, эту ленту украшали тоненькие хвостики, свисавшие до самых лопаток и мягко колыхавшиеся на ветру.

Дамон равнодушно пожал плечами.

– В таком виде ты никогда не привлечешь к себе внимание женщин, – продолжал Риг.

– А может, я и не хочу привлекать к себе ничье внимание. – Дамон отошел от фальшборта и посмотрел на облачное небо.

Риг проследил за его взглядом.

– Не нравятся мне эти облака, – категорично заявил мореход. Поэтому мы и не остаемся здесь на ночь.

– Облака и есть облака. Что в них такого? Или они тоже чересчур поношены, на твой взгляд?

– По их виду многое можно узнать, Дамон… если, конечно, мозгов хватает. Стоит только взглянуть на небо – и прочтешь как по писаному. Когда облака плоские, воздух спокоен и температура не скачет. Путешествие будет легким. Эти же облака чересчур тучные, и цвет у них серый. Это означает, что в них полно воды, и когда они прольются дождем – только вопрос времени. Не ясно одно – будет это просто ливень или настоящая буря?

Дамон сунул руку в карман, нащупал там шелковое знамя, отданное Золотой Луной, и промолчал.

– Я не против дождя, да и небольшой шторм никогда не помешает бывалому моряку. Но нам предстоит путь по территории Фроста, и если поднимется ураган и начнет швырять айсберги, как снежинки, то я бы предпочел оказаться в другом месте. Этот корабль будет моим после того, как я высажу вас в Палантасе, и я хочу, чтобы он остался цел. – Риг бросил взгляд на галиот, стоявший в сухом доке. – Поэтому мы выходим в море до заката.

Дамон протопал мимо морехода, направляясь к сходням, спущенным на берег.

– Эй! Ты куда? Через пару часов мы отчаливаем.

– Я хочу поговорить с моряками. Вдруг кто-то из них пришел с севера. Может быть, и среди них найдутся умники, умеющие читать по облакам. Тогда мы получим преимущество.

– Шаон! Присмотри за. нашим кораблем! гаркнул Риг. – Погоди, Дамон, я с тобой. – Проходя мимо Блистер, мореход добавил: – Мне искренне жаль твоего маленького друга.

Джаспер и Ворчун вышли на деревянный настил, проходивший за доками вдоль улицы. Кэргот был столицей Саутлунда и, следовательно, довольно большим городом с красивым побережьем. Нанекоторых зданиях были натянуты цветные тенты над входом, призванные защитить покупателей от дождя или солнца – в зависимости от погоды. В витринах других домов были вывешены объявления, чтобы привлечь потенциальных покупателей: Суп из моллюсков, Горький гpoг, Сапоги из кожи угря, Крашеная кожа и прочее.

Гном внимательно посмотрел на Полулюдоеда. – Ты и вправду меня не слышишь? – спросил он.

Ворчун ответил ему таким же пристальным взглядом и приподнял бровь. Полулюдоед ничего не слышал, но все другие органы чувств у него работали. Увидев ошеломленное выражение на лице гнома, Ворчун надул губы и, подняв руки перед собой, сложил их в виде круга. Потом он кивнул в сторону бондарной лавки, находившейся через полквартала. Джаспер не заметил бы вывески с изображением горы деревянных бочонков, не укажи на нее Полулюдоед.

Не дожидаясь ответа – все равно он его не услышал бы, – Ворчун повернулся и направился к лавке. Рыжий волк не отходил от него ни на шаг, притягивая взгляды прохожих.

Джаспер окликнул Ворчуна, прося, чтобы тот шел помедленнее, но сразу осекся. Что толку кричать глухому, – пробормотал он и, тихо выругавшись, побежал догонять семифутового полулюдоеда, и не думавшего укорачивать шаг.

Догнать Ворчуна гному удалось только у самой лавки. Задыхаясь, он потянул его за хлястик жилета. Полулюдоед обернулся и посмотрел вниз.

– Ммм. Как же тебе объяснить? – заворчал Джаспер. – Нам нужно одиннадцать бочонков. Риг тебе сказал сколько? Наверняка не сказал. Ведь ты все равно ничего бы не услышал. Хорошо, что я пошел. – Он повторил жест Ворчуна, сложив руки; В кольцо, а потом взял рукой невидимую кружку и сделал вид; будто пьет.

Полулюдоед заулыбался и закивал.

– Значит, ты все-таки понимаешь, – сказал Джаспер. – Или это мне всего лишь кажется? Вытянув руки вперед, он растопырил пальцы, потом сжал кулаки, оставив торчать один указательный палец.

– О-дин-цать, – ответил Ворчун. – Боч-ов. Зна-ю.

Не глу-пый. Про-сто глу-хой.

Его речь трудно было понять, но Джаспер уловил суть и энергично закивал. Пара вошла в лавку.

Ворчун подошел к прилавку, и почти сразу из за занавески появился худой престарелый хозяин. Гном, остановившийся на пороге лавки, чтобы по наблюдать за происходящим, подумал, что хозяина, наверное, испугало, как затрещали доски под ногами полулюдоеда.

– С животными сюда нельзя! – прокричал худой. старик. Росту в нем было чуть больше пяти футов. Одет он был в рубаху на несколько размеров больше, чем нужно. С шеи свисал кожаный фартук. – Я серьезно. Никаких…

Рыжий волк прижал уши и тихо зарычал, протесты хозяина лавки тут же прекратились. Ворчун указал на ряд бочонков, сложенных у стены, потом вынул из глубокого кармана небольшой кусок сланца и что-то нацарапал на нем мелом. Когда он показал пластинку хозяину, тот покачал головой и произнес:

– Не умею читать.

Ворчун снова спрятал сланец в карман и тихо сказал:

– Один-н-ать. – Он сунул толстые пальцы в карман жилета и вытянул несколько монет. Один-н-ать боч-ов с вод-ой. – Выложил монеты перед хозяином. – Дост-авить в доки… Нак-вальня Флинт-а.

Хозяин вопросительно взглянул на него и провел пальцами по редеющей шевелюре:

– Одиннадцать бочонков?

Волк гавкнул и замахал хвостом.

– Доставить в доки?

Волк гавкнул.

– А как называется корабль?

– Наковальня Флинта, – подсказал Джаспер. Волк снова гавкнул.

– Значит, ты не был глухим всю свою жизнь, заметил Джаспер, покидая лавку вместе с Ворчуном. – У тебя был нормальный слух… по крайней мере какое-то время. Иначе ты не смог бы говорить. Подозреваю, когда-то ты разговаривал гораздо лучше. Наверное, трудно произносить слова правильно, если ничего не слышишь. – Он потянул полулюдоеда за пояс, чтобы привлечь его внимание, показал себе на ухо, затем сжал кулак и изобразил, будто затыкает себе ухо. Потом он показал на Ворчуна и пожал плечами.

– Не слы-шy три го-да, – ответил Ворчун.

Тогда гном показал на мужчину и женщину, которые входили в кожевенную лавку. За ними ковылял маленький мальчик. Затем Джаспер ткнул пальцем в полулюдоеда.

– Се-мьи нет. Те-перь нет. Все у-мер-ли. – Покрытое шрамами лицо Ворчуна стало грустным, он наклонился и почесал волка за ухом, – То-ко Дик-ки.

Последние два слова Джаспер не понял и вопросительно склонил голову.

Ворчун плотно сжал губы и скосил глаза, как сумасшедший, потом согнул пальцы правой руки и принялся царапать себе грудь, при этом его рука вдруг взмыла вверх и резко опустилась. После чего Ворчун снова стал самим собой и опять потянулся к волку, чтобы ласково потрепать его по загривку.

– Злобный. Сумасшедший, – бормотал гном. Дикий! Волка зовут Дикий. Теперь я понял. Джаспер улыбнулся и вдруг осознал, что это случилось с ним впервые за много-много дней.

Ворчун, не слыша Джаспера, сделал волку знак следовать за ним и зашаркал вперед. Гном увидел, что Полулюдоед неспешно вошел в таверну, где, судя по вывеске, подавали похлебку. из моллюсков и темный ром. Рыжий волк покорно остался ждать снаружи. Гном облизнул губы и нащупал в кармане монеты.

– Денег хватит, – прошептал он. – Мне давно пора поесть. – Он бросил взгляд на гавань, а затем присоединился к Ворчуну.

Дамон остановился, чтобы поговорить с помощником капитана одного из галиотов. Тот стоял на берегу, рассматривая ряд каменных и деревянных зданий, вытянувшихся неподалеку от доков. Его особенно заинтересовало одно, над дверью которого висела большая вывеска с изображением переполненной кружки эля. Моряк прочистил горло, облизнул пересохшие губы и невзначай упомянул, что неплохо бы промочить горло, после чего продолжил болтать с Дамоном. Риг быстро подключился к разговору.

– Мы направляемся вдоль побережья на север, сказал он. – Я слышал, ты говорил Дамону, что ваш корабль пришел от туда вчера.

Моряк кивнул.

– Погода установилась, – сказал он. – Во всяком случае, нам так показалось. В последний раз мы причаливали к берегу в Звездном Порте, в девяноста милях к северу. Вон те люди побывали там через несколько часов после нас… судя по тому, когда они прибыли сюда. Пожалуй, вам стоит поговорить с ними.

Он указал на группу одинаково одетых людей, стоявших в ярдах ста пятидесяти от них. Их было около десятка, все в стальных доспехах, выкрашенных в черный цвет. С палубы Наковальни Дамон и Риг не могли их видеть.

Поверх доспехов на каждом был надет темно-синий плащ с вышивкой спереди и сзади, соответственно серым черепом и белой лилией – символом смерти. Все воины сгрудились в кучу и, похоже, вели какой-то разговор.

– Рыцари Такхизис, – прошептал Дамон. Хотя Владычица Тьмы исчезла вместе с остальными Богами, Орден Рыцарей Такхизис по-прежнему существовал. Правда, он распался на отдельные мелкие отряды, каждый из которых находился под руководством властного командира. Рыцари по традиции вели битвы, защищая земли своих покровителей или расширяя их территории. Некоторые служили в качестве военной охраны городов, и тогда их командиры занимали высокие посты в правительстве. Кое-какие отряды захватывали свободные города и причисляли их к своему Ордену.

– Отряды рыцарей все еще довольно многочисленны, хотя их Богини уже нет, – размышлял вслух Риг. – Интересно, для какого генералишки стараются эти? Хотя теперь, когда они разделились на группировки, особой угрозы они не представляют.

Дамон покачал головой: – у них есть оружие и доспехи. Все равно от них исходит угроза.

– Их столько, что они заняли целый корабль, вмешался моряк. – Вон тот галиот, видите? Может быть, вам они расскажут больше.

– Пожалуй, ты прав. Спасибо. – Риг бросил ему медяк. – Купи себе выпить. – Сказав это, он направился к группе рыцарей.

– Думаю, это плохая мысль, – прокричал ему вслед Дамон. – Скорее всего у них что-то на уме и они не станут болтать с нами.

Риг либо не слышал Дамона, либо не внял его словам. Дамон опустил руку на рукоять своего меча и последовал за капитаном.

– Я слышал, ваш корабль пришел с севера! Зычный голос Рига резко преодолел расстояние, отделявшее его от рыцарей.

Толпа расступилась, и оказалось, что в самом центре стояла молодая эльфийка.

– Ой-ой, – тихо проговорил Риг, – кажется, я влюбился.

– А мне казалось, ты любишь Шаон, – прошептал Дамон.

– Да. В какой-то мере.

Женщина была загорелой и стройной, в плотно облегающих рейтузах мышиного цвета и отделанной бахромой коричневой тунике, которая подчеркивала ее мускулистое сложение. Длинные светло-каштановые густые волосы, обрамлявшие волнами ее лицо, спускались ниже плеч и смотрелись как львиная грива.

Эльфийка была разукрашена татуировкой: на лице – искусно выполненный оранжево-желтый дубовый лист (черенок огибал правый глаз, сам лист закрывал щеку, а его кончик упирался в уголок рта),на лбу – красная молния (издали она выглядела как повязка) и, наконец, на правой руке, от локтя до запястья, – зелено-голубое перо. Татуировки выдавали в ней Каганести, представительницу племени Диковатых Эльфов.

Она бросила взгляд на Рига и Дамона, а затем внимательно посмотрела в лицо одному из рыцарей. Лента на его руке указывала, что он был командиром отряда.

– Дракон не успокоится, захватив Южный Эргот, – говорила она. – Вы должны это понимать.

Риг и Дамон подошли достаточно близко, чтобы слышать ее слова.

– Если ничего не предпринять, если никто не выйдет сразиться с ним…

– Что тогда? – спросил командир. – Каганести не вернут своих земель?

Остальные сдержанно зафыркали.

– Он разрушает природу, – продолжала девушка. – Южный Эргот превратился в ледяную пустыню. Теперь там ничего не растет. Что если он решит прийти сюда?

– А я думаю, он доволен Южным Эрготом проговорил самый младший из рыцарей, – настолько доволен, что там и останется.

– А кроме того, – заявил командир отряда нам нужно думать о наших приказах, а среди них нет приказа сражаться с драконом.

Девушка резко вдохнула:

– Но что будет, если Фрост не останется на одном месте? Что помешает ему заявиться сюда… или угрожать какой-то другой стране? Вы можете мне помочь. – Эльфийка уставилась на предводителя рыцарей. – Прошу Вас. Вы могли бы отплыть в Эргот на своем корабле. Вместе нам удалось бы…

– Что? Вместе нам удалось бы умереть? Я понимаю твое беспокойство, но ничего не могу сделать мы здесь для того, чтобы пополнить наши ряды, и на этой задаче я намерен сосредоточиться. Это принесет пользу нашему Ордену.

Эльфийка сразу сникла и отвернулась, готовая уйти. Один из рыцарей шагнул к ней и, схватив за тунику, рывком повернул к себе лицом.

– А почему бы тебе не присоединиться к нашему отряду? – спросил он, запуская вторую руку в ее волосы. – Место на корабле найдется.

Предводитель нахмурился и приказал рыцарю стать в строй. Подчиненный не сразу исполнил приказ, и, пока он мешкал, эльфийка пнула его в лодыжку.

– Присоединиться к вам? Ни за что, – прошипела она. – Меня ждут более важные дела.

Молодой рыцарь отпустил ее волос, и девушка уже шагнула прочь, когда он ткнул ее плечом между лопаток, да так сильно, что она упала, зарывшись лицом в песок.

– Ты даже на ногах не держишься. Где тебе справиться с драконом? – поддел он ее, а остальные рыцари, стоявшие по обе стороны, громко расхохотались.

Дамон услышал, как командир начал выговаривать молодому задире, а еще он ловил свистящий звук, какой бывает, когда меч вытягивают из ножен.

Это выступил вперед Риг, держа своймеч на уровне шеи обидчика.

– Извинись перед дамой! – потребовал моряк. – Извиниться? За что? За то, что она косолапая?

Снова послышался хохот. И снова командир высказал свое недовольство подчиненному.

– Риг, – тихо, но настойчиво произнес Дамон, – ты один, а их больше десяти. Соотношение не в твою пользу, даже если ты хорошо владеешь мечом.

Моряк призадумался. Эльфийка к тому времени успела подняться. Схватив сумку, она бросилась прочь от рыцарей. Убедившись, что девушка отошла на безопасное расстояние, Риг наконец опустил меч.

– Пошли отсюда, – предложил Дамон. – Никто не пострадал.

Риг отступил на шаг, и в тот же миг молодой рыцарь выскочил вперед. Ему не терпелось сразиться, а потому он вытянул свой длинный меч, расставил ноги пошире и вперил взгляд в моряка.

– Боишься заступиться за женщину? – презрительно бросил он. – Или думаешь, стоит ли руки марать ради какой-то эльфийки?

Риг снова поднял свой меч.

– Не делай этого, – попробовал уговорить его Дамон.

– Я тебя знаю! – воскликнул командир. Он указывал на Дамона, не обращая внимания на задиру из своего отряда. Глаза его стали похожими на плошки. – Мы встречались в прошлом году В Кайре, что возле Соланта. В доме старого Соламнийского Рыцаря. Ты был…

– Нет, ты ошибся, – сдержанно произнес Дамон.

– Думаю, что нет. Я видел тебя! Там был бригадир Муллор. Ты убил его.

– Я же сказал, ты, должно быть, ошибся.

– Никакой ошибки нет, я…

– Эта дама со мной! – гаркнул молодой рыцарь, перебивая командира. – Беги к себе на корабль, пока я добрый, ты, трусливый овражный гном!

– Бежать? – взорвался Риг. – Ни за что!

Краем глаза Дамон заметил, что Риг и молодой рыцарь сошлись, готовые начать поединок. Огромный моряк отбил неловкий удар рыцарского меча. Свое оружие повынимали еще четыре рыцаря, но в бой они пока не вступали.

– Беги! – прокричал кто-то издалека. – Живее!

Молодой рыцарь занес свой длинный меч над головой и с силой обрушил его вниз, стараясь нанести удар в плечо Рига. Моряк был проворен и энергично отбил атаку. Меч рыцаря лишь звякнул, не причинив моряку вреда, а Риг ответил выпадом, нацеленным в бедро драчуна. Дамон с облегчением выдохнул, увидев, что капитан пытается только ранить своего противника.

Рыцарь тоже оказался не новичком в ратном деле и, отступив назад, принял своим мечом удар моряка. Такая тактика уберегла рыцаря от, ранения, но длинное лезвие меча не выдержало удара и переломилось, обломок вонзился в песок. Бормоча проклятия, рыцарь отбросил ставшее бесполезным оружие и злобно уставился на Рига.

Риг снова опустил свой меч, но только на мгновение, так как вперед выступили еще двое рыцарей. Первый зашел справа, а второй начал наступать спереди, очертив широкую дугу своим мечом и нацелив острие меча моряку в грудь.

Риг присел на корточки, когда лезвие просвистело над его головой, и выхватил левой рукой два кинжала из-за голенища сапога. Один кинжал он зажал зубами, а второй метнул в приближавшегося противника.

– Нет, я не ошибся! – выкрикнул командир отряда, а Дамон на мгновение повернул голову и увидел, что тот тычет в него пальцем. – Твои волосы стали длиннее, но я все равно тебя узнаю. Взять его! – Он выхватил меч из ножен и кинулся вперед. За ним последовал еще один воин.

– Глядите! – донесся истошный вопль откуда то из доков. – Там настоящая потасовка.

Одним молниеносным движением Дамон вынул свой меч и принял удар наступавшего на него рыцаря. Сталь зазвенела. Дамон развернулся на песке и парировал выпад второго рыцаря, который вознамерился было отрубить ему руку, державшую меч.

Предводитель рыцарей наступал, со свистом размахивая мечом. Дамон напряг мускулы и подпрыгнул, подтянув ноги к груди. Лезвие меча просвистело прямо под подошвами его сапог. Прежде чем пружинисто опуститься на землю, Дамон с такой силой ударил нападавшего в грудь правой ногой, что тот потерял равновесие и упал навзничь.

Грациозный, как танцор, Дамон приземлился на левую ногу и успел развернуться, чтобы встретить атаку второго рыцаря. Тот, оказавшись на песке, действовал не так быстро, и Дамону удалось увернуться от очередного удара…

Дамон нанес удар, но меч отскочил от черных лат. Второй удар оказался удачнее: меч глубоко вонзился между наплечником и нагрудником. Застонав, рыцарь упал. Дамон с усилием высвободил свой меч.

А за его спиной командир отряда рыцарей уже поднимался и тянулся к выпавшему из рук оружию. Дамон оказался проворнее – он кинулся вперед и пинком отбросил меч, А затем пнул противника в живот, чтобы не дать ему встать на ноги. На него двинулись еще два рыцаря.

– Ставлю денежки на рыцарей! – раздался чей то крик.

– А я готов поставить на темнокожего!

Дамон заметил, как на него мчится один из рыцарей. Заведя меч за спину, он крутанулся, одновременно выбросив вперед руку. Лезвие меча мгновенно обезглавило противника.

– Удваиваю ставку на блондина! – продолжал выкрикивать азартный зритель. – Этот оборвыш играет с ними, как с котятами!

Вокруг дерущихся образовалась толпа, и лязг оружия смешался со звоном стальных монет.

Рискнув бросить взгляд в сторону Рига, Дамон убедился, что моряк отлично справляется. Двое рыцарей уже лежали на земле, у каждого из горла торчал кинжал. Еще двое рыцарей предприняли наступление. Не более двоих на одного, – отметил про себя Дамон. Большее число было бы бесчестием.

– Моряк размахивал мечом, готовый отразить новую атаку. Левой рукой он потянулся к поясу и развязал красный шарф, а потом начал описывать им широкие круги, разрезая воздух, словно кнутом, – видимо, пояс был тяжелым. Метнувшийся вперед рыцарь слишком поздно раскусил уловку моряка.

Риг захлестнул красным шарфом ближайшего противника, обмотав его руку с мечом и голову. Пока тот высвобождался из петли, Риг сделал выпад и всадил лезвие меча в тонкий просвет между нагрудными пластинами лат. Воин повалился на спину, меч глубоко вошел в его тело.

На первый взгляд Риг остался безоружным. Он упал на песок, уклоняясь от яростного удара второго противника, и в тот же миг сунул руку запазуху, откуда вытянул еще три кинжала. Первый он швырнул в нависшего над ним рыцаря. Кинжал проткнул рыцарю руку, и тот выронил Длинный меч.

Оставшиеся два кинжала Риг зажал в правой руке. Рывком поднявшись на ноги, он выбросил левую руку вперед, швырнув в лицо безоружного рыцаря пригоршню песка. Ослепленный противник замотал головой и сделал шаг назад, но Риг продолжал наступать и всадил оба кинжала рыцарю в бок.

– Нет! – завопил Дамон. Он пригнулся, избегая удара ближайшего противника, и замахал мечом, чтобы привлечь внимание Рига. – Это же рыцари! – продолжал кричать он, уклоняясь от очередного выпада. – Они соблюдают Кодекс Чести! Наступают только по двое, не больше. И ты тоже должен сражаться честно!

Тут двое противников Дамона усилили натиск, и тот больше не мог следить за действиями моряка. Один из рыцарей, крепкий мускулистый воин, метнулся влево, но это был ложный выпад. Рыцарь быстро переместился вправо и нанес удар Дамону в незащищенную грудь.

Дамон увернулся ровно настолько, чтобы не оказаться проткнутым насквозь, но короткий рыцарский меч распорол его тунику. На потертой ткани расплылась кровавая полоска. Дамон сделал шаг назад, чтобы избежать еще одного удара, и оказался прямо на пути второго рыцаря. Это был не столь искусный противник, но все же на этот раз ему повезло: его меч угодил Дамону в руку пониже локтя.

Дамон заскрежетал зубами. Рана была глубокой, он сразу почувствовал, как по руке полилась теплая кровь. Сделав усилие, чтобы не думать о боли, он крепче сжал рукоять своего меча.

Тот рыцарь, что был покрепче, снова пошел в наступление. Дамон упал на колени, ощутив порыв ветра у себя над головой – с такой силой его противник занес над ним меч. Больше не сомневаясь ни секунды, Дамон направил лезвие своего меча в верх, проткнув мускулистого воина. Одновременно он ударил локтем второго рыцаря, отбросив его назад. От сильного удара тот застонал и попятился, не сводя глаз со своего опытного товарища, который упал навзничь, еще глубже всадив в себя меч Дамона.

Кто-то в толпе завопил браво, остальные зрители подхватили приветственные возгласы.

– Выкладывай денежки! Оборвыш убил еще одного! – раздался требовательный крик.

– Давайте на этом закончим! – перекрывая аплодисменты толпы, закричал Дамон. – Прямо сейчас.

Он увидел, как рыцарь, который только что сражался с ним, помогает подняться на ноги своему предводителю.

– Хватит с нас смертей – произнес Дамон и, перевернув тело поверженного противника, уперся ногой ему в живот и вытянул свой длинный меч, а затем угрожающе очертил в воздухе дугу над мертвым врагом.

Двое – противников Рига отступили, наблюдая за Дамоном, но мечей они не опускали, готовые возобновить битву.

У ног огромного моряка лежали четверо мертвецов с торчавшими из тел кинжалами. Меч Дамона унес жизни трех человек. Из остальных пяти рыцарей один был ранен, и скорее всего смертельно – кинжал Рига вонзился ему в ключицу, рядом с сонной артерией. А рыцарь, который начал всю эту заварушку, был невредим и безоружен.

– Риг! – окликнул Дамон моряка.

– Ты ранен – прокричал в ответ капитан.

Но мы все равно легко с ними справимся!

– Нет! Все кончено.

Риг выругался, не меняя воинственной позы. Но потом он неохотно кивнул и опустил кинжалы, которые держал в руках.

Рыцари Такхизис позволили себе слегка перевести дух. По приказу своего командира они убрали мечи в ножны.

– Плати! – потребовал кто-то в толпе. – Рыцари проиграли.

– Но они ведь не все мертвы! – последовало возражение.

Риг начал собирать свои кинжалы, вытягивая их из мертвых тел. Обмотав шарф вокруг талии, он твердой рукой сунул меч за пояс и попрятал кинжалы в голенища сапог и под рубаху.

Дам он упал на колени, положил меч перед собой и, склонив голову, зашептал молитву по погибшим, а капли его крови тем временем орошали песок у него было несколько глубоких порезов на руке и груди, рубашка почти вся обагрилась кровью.

– Дамон, – зашипел Риг, – что ты делаешь пора убираться отсюда. – Моряк заметил, что с корабля рыцарей спешит подкрепление, и немалое.

Дамон!

Завершив молитву, Дамон поднялся.

– Мы скоро уходим в море, – сказал он командиру отряда. – Нам не нужны неприятности.

– Их и не будет. – Предводитель кивнул и приказал своим людям забрать тела, а потом не мигая посмотрел на Дамона: – Но насчет тебя я не ошибся.

Дамон взглянул на свой меч, покрытый кровью, и не стал убирать его в ножны, а просто опустил, чтобы не создавалось впечатления угрозы. Он зашагал к гавани, где стояла Наковальня. Риг последовал за ним.

– Все эти разговоры насчет чести, Дамон, прищелкнул языком моряк. – Ты что, был рыцарем?

– В общем, нет. Просто я всегда хотел им стать, ответил Дамон, уставившись на свои сапоги и вспомнив урок Блистер. – Рыцарем был мой дядя, а мне, наверное, хотелось походить на него.

– Вы оба отлично деретесь, – раздался голос эльфийки за их спинами. Девушка неслышно подошла сзади и дотронулась до плеча Рига, чтобы привлечь его внимание. – Аж дух захватывало.

– Я еще ни разу не терпел поражения в драке, хвастливо заметил моряк.

– Я пытаюсь собрать людей, чтобы пойти на белого дракона, – сказала девушка. – Я владею кое-какой магией, но одной мне не справиться. Ваша по мощь очень бы пригодилась.

– Мы отправляемся на север, – сказал Риг. – У нас есть дело в Палантасе, – добавил Дамон.

– Я пообещал сначала выполнить его. Но ты можешь к нам присоединиться.

– А потом вы поможете мне одолеть дракона? – Вероятно, – ответил Дамон. К этому времени они дошли до воды, и Дамон присел на берегу, чтобы смыть кровь с меча.

– Я хотела бы уехать отсюда, – призналась девушка, оглянувшись на то место, где только что состоялась битва. Толпа начала расходиться, но один из рыцарей остался на месте и наблюдал за удалявшейся троицей.

– Еще один рот, чтобы поить и кормить, – буркнул Риг. – Но по крайней мере хорошенький.

– Фериллиаф Бегущая к Рассвету, можно просто Ферил, – сказала девушка, протягивая тонкую руку моряку. – Из племени, что когда-то жило в Обители Туманов.

– Риг Мер– Крел, – ответил мореплаватель и, отвесив глубокий поклон, грациозно взмахнул рукой, а потом, поймав предложенную ручку, поднес ее к губам. Осторожно выпустив ее, он махнул в сторону Дамона: – Это Дамон Грозный Волк, 'Честный воин. А это – мой корабль, Наковальня.

У слышав название галиота, девушка удивленно выгнула брови и улыбнулась:

– Отличный корабль.

Риг запрокинул голову к небу и нахмурился. Облака стали заметно темнее.

– Дамон, проводи девушку на борт, хорошо? А я постараюсь разыскать своих ребят. Думаю, чем раньше мы отчалим, тем лучше.

Блистер с тревогой встретила Дамона и в конце концов с помощью Шаон и Ферил уговорила его присесть на бухту веревок возле задней мачты. Он не привык к такому вниманию, но прикосновение пальцев эльфийки к его лбу было очень приятно.

Блистер отвернулась от него, порылась в одном из своих кошельков, а когда вновь повернулась, Дамон увидел, что она переменила перчатки. Теперь на ней была белая пара с толстыми подушечками на кончиках пальцев. Кендерша ощупала рану на его руке, и кровь быстро окрасила подушечки в красный цвет. Блистер поморщилась, и Дамон подумал, что это от вида крови, – он не знал, что любое движение пальцев причиняет ей боль.

– Рубаху долой, – приказала Блистер.

У ступая настоятельным просьбам Ферил, Дамон поднял руки, и эльфийка осторожно стянула с него тунику. Шаон нахмурилась при виде окровавленной одежды, а потом подняла ее и швырнула за борт. Рубашка, словно раненая птица, полетела на берег.

– Все равно она плохо на тебе смотрелась, заметила Шаон.

Дамон покорно прислонился спиной к мачте и попытался расслабиться. У него ничего не получилось, но он был благодарен Блистер за хлопоты, а то от потери крови у него уже начала кружиться голова.

Блистер провела второй перчаткой вдоль раны на груди воина. Часть крови впиталась в подушечки, и рана очистилась. Только тогда Дамон догадался, что перчатки были специально предназначены для ухода за ранеными. Интересно, – лениво подумал он, – сколько еще у нее перчаток в запасе.

– Как это случилось? – спросила Блистер, продолжая работать.

– Небольшая стычка, – ответил Дамон.

– Ты врешь уже гораздо лучше, – строго заметила она, – но нужно еще поработать, чтобы звучало правдоподобнее.

Пока Блистер продолжала хлопотать над раненым, Ферил рассказала о сражении с Рыцарями Такхизис.

– Мне нужна вода, чтобы лучше промыть раны, – пробормотала Блистер. – Хорошо, что сейчас у нас ее вдоволь.

– Я в порядке, Блистер, правда, – простонал Дамон.

– Нет, не в порядке, – раздался чей-то низкий голос. Это вернулся Джаспер. Ворчун и рыжий волк стояли за его спиной. Дамон наклонил голову и потянул ноздрями воздух.

– Мы… это самое… заходили в таверну, – пояснил Джаспер, состроив рожу. От него так и несло ромом. – у слышали, что пара… как их там, глупых выскочек, так, кажется, их называли… затеяла драку с отрядом Рыцарей Такхизис.

– Все случилось не совсем так. Ох!

Пальцы гнома оказались не такими нежными, как перчатки Блистер.

– А Ригу небось больше досталось? – В голосе Джаспера послышалась нотка беспокойства.

– Он не получил ни царапины, – ответила Ферил. Быстро представившись, она еще раз рассказала о битве.

Гном внимательно осмотрел раны Дамона: – Не очень страшно, но, если я ничего не сделаю, они могут загноиться. Не хватало нам только больного, возись с тобой всю дорогу. – Он присел рядом с Дамоном и закрыл глаза. – Этому меня научила Золотая Луна.

Блистер промывала раны, надев новую пару перчаток, подбитых губкой, особенно на ладонях. Джаспер монотонно забормотал какие-то слова, которых никто не мог разобрать. На его широком лбу выступили капельки пота, толстые губы подрагивали, лицо побледнело, а рука и грудь Дамона начали гореть огнем.

– Ой! – взвизгнула Блистер.

Дамон взглянул на рану на своей груди и увидел, что красный разрез бледнеет, воспаление исчезает прямо на глазах. Потом он посмотрел на руку – кровотечение там тоже прекратилось.

Ворчун, ошарашенный всем увиденным, помог Джасперу подняться.

– Шрамы сказал гном и, повернувшись к Ворчуну, потянул полулюдоеда за пояс. Потом он указал на рану Дамона и снова дотронулся до пояса, после чего изобразил, как что-то наматывает. Его палец несколько раз очертил круг над раной Дамона.

Полулюдоед живо побежал в трюм. Волк сел на задние лапы, продолжая наблюдать за происходящим.

– Ворчун сейчас принесет бинты, – пояснил гном. – А мне нужно отдохнуть.

К тому времени, когда Риг и остальные члены команды вернулись на Наковальню Флинта, раны Дамона были перевязаны. Он стоял у фальшборта, без рубашки, с развевавшимися на ветру длинными волосами. При виде Рига он кивнул ему. – В следующем порту мы раздобудем тебе несколько новых рубах, – заявил Риг.

Дамон изумленно вытаращил глаза:

– Мы?

Оставив без ответа его вопрос, моряк направился к штурвалу.

– Шаон, поднять паруса! Мы отплываем!

Шторм

Ворчун крепко держал штурвал огромными руками и, глядя Вдаль, старался запомнить расположение маленьких айсбергов, усеявших воду до самого горизонта. Джаспер вертелся рядом и бурчал про себя, что корабль вот-вот врежется в какой-нибудь из них и потонет, а то вдруг заявлял, что „Наковальня Флинта“ вынесет любые испытания. Гном понимал, что Ворчун не слышит его, но все равно продолжал трещать, словно звук собственного голоса внушал ему уверенность посреди бурных волн.

Оба надели на себя все что можно, стараясь защититься от настигшего их в море ледяного ветра, который дул из царства белого дракона. От холода лица их покраснели, а каждый новый порыв ветра заставлял вздрагивать.

Гном то и дело хватался за что-нибудь, пытаясь сохранить равновесие, – особенно когда Полулюдоед резко поворачивал штурвал вправо или влево, обходя очередную ледяную глыбу. Ветер набирал силу, и корабль раскачивался на высоких волнах. Джасперу уже казалось, что палуба ни секунды не стояла на месте с тех пор, как только они вышли из порта. И сухой она тоже не была: волна за волной на нее обрушивались потоки воды.

Гном думал только о том, как удержать в своем животе моллюсковый суп и темный ром – единственное венное, что он сумел проглотить после прохождения штормовых широт. Чтобы побороть тошноту, он применил новый прием: все время старался себя чем-то занять. Он дал себе слово научиться языку немых, на котором говорил Ворчун.

Пока что ему удалось выучить с десяток жестов. И хотя к морю гном не испытывал особой любви, именно это слово он выучил первым. Вытянув руки параллельно палубе, он замахал ими, изображая волны. Когда Джаспер дернул Ворчуна за жилет, Полулюдоед стоически перенес это и глянул вниз. Гном показал себе на живот, потом снова изобразил волну, одновременно надув щеки. Тут корабль качнуло, и он ухватился своими ручками за ногу Ворчуна.

– Джа-спер у-ка-чал-ся, – хмыкнул Ворчун. Полулюдоед научил гнома жестам, обозначавшим облако, ветер и бурю. Джаспер повторил урок – помахал пальцами у себя над головой и гордо произнес: „Облако“. Потом он принялся размахивать перед собой руками, имитируя ветер. То же самое он повторил, но только энергичнее, одновременно переступая с ноги на ногу: „Буря“.

Бросив взгляд назад, он увидел, что корабль обошел стороной поднявшийся шторм. „Наковальня“ взмыла на очередной волне, и Джаспер снова вцепился в ногу полулюдоеда. Когда его желудок вместе с кораблем – опустился вниз, гном ослабил хватку и посмотрел снизу вверх на Ворчуна. Тот снова уставился на воду.

– Интересно, каково это – ничего не слышать, размышлял вслух Джаспер. – Не могу представить, чтобы я не слышал волн или птиц. Или людских разговоров. – Гном подумал, что жесты полулюдоеда, вполне понятные Ригу и Шаон, являлись замечательным видом общения, красивым внешне и очень наглядным. Но он все равно не считал их равноценной заменой звукам.

Когда я узнаю побольше этих жестов, – рассуждал сам с собой Джаспер, – я спрошу его, каково это – жить за стеной молчания.

Блистер спала, свернувшись калачиком возле кабестана и накрывшись шалью. Какое-то время рядом с ней лежал Дикий, но глаза его были открыты. Потом волк начал беспокойно расхаживать по палубе, но в конце концов уселся около эльфийки, которая стояла у фальшборта.

– Никто в Кэрготе не захотел даже выслушать меня, – жаловалась Ферил Дамону, стоявшему в нескольких футах позади нее. Опершись на фальшборт, она бросила взгляд на запад, где была ее родная сторона и где сейчас садилось солнце. – Я не смогла никого уговорить. Даже Рыцари Такхизис Отказались выступить против такого страшного дракона. Но я не намерена сдаваться.

Она уставилась на высокие горные пики. Картина напоминала расплывшуюся акварель – мощный оранжевый солнечный свет буквально стекал по окутанным снегом вершинам. От этого яркого света земля казалась еще более холодной, пустой и неприветливой.

Ферил вздрогнула, и Дамон шагнул к ней. Ему хотелось обнять ее за плечи, но он вовремя остановился.

– Я жила на Южном Эрготе в те времена, когда снег там шел только зимой, – тихо вспоминала эльфийка. – Мой дом был на севере, возле руин Хая, на побережье.

– Мне казалось, не много найдется людей, готовых поселиться на бесплодных землях, – заметил Дамон.

– А там и не было людей. Я родилась в Вейле, деревушке Каганести у подножия гор, – продолжала Ферил. – Я была там счастлива… по крайней мере в молодости. Но когда я стала постарше, то начала предпочитать компании своих соплеменников одиночество. – Она задумчиво вздохнула и, опустив руку, почесала Дикого за ухом. – Вот я и направилась на север исследовать горы и пустоши возле Хая. По пути наткнулась на стаю рыжих волков, таких как этот. Я принялась их изучать, поначалу издалека, и, наверное, они тем временем изучали меня. Постепенно расстояние между нами уменьшалось, и однажды я подошла совсем близко. Мы прожили бок обок пять лет.

Дамон удивленно уставился на эльфийку. Солнце нежно осветило кончики ее развевавшихся локонов, создав подвижный бледно-оранжевый нимб вокруг головы.

– Ты жила среди волков? Ферил кивнула:

– Сейчас мне кажется, я понимала их лучше, чем своих соплеменников. Волки многому меня научили. За те годы я узнала, что у меня есть магические способности, и это повлияло на мой выбор татуировки. Хотя я и оставила свое племя, я по прежнему считала себя Каганести, и мне захотелось как-то это подчеркнуть.

– Ты имеешь в виду дубовый лист?

– Он символизирует мое любимое время года – осень. Он скручен, а это означает, что он давно оторвался от родной ветки, совсем как я, давно покинувшая свое гнездо. Перо сойки – знак того, что я люблю бродить по свету, словно перышко, подхваченное ветром, а еще оно олицетворяет мою любовь к птицам.

– А молния?

– Она красного цвета, как те волки, с которыми я бегала. Стая на охоте передвигалась быстро, как молния, так что жертва даже не успевала опомниться.

– То есть волк охотится, как удар молнии? спросил Дамон.

Ферил, рассмеявшись, кивнула:

– Вот именно. Я научилась разговаривать с волками, а потом и со многими другими дикими существами. Слова… как много у людей слов, обозначающих одно и то же. Корабль не просто корабль, это и галиот, и галера. Земля не просто земля, это равнина, или роща, или тундра. Для волков важны понятия и предметы, а не слова. Я теперь знаю, как смотреть на мир их глазами, я научилась проникаться их чувствами – поначалу было страшно, но потом пришло ощущение чуда. Такая магия пока не исчезла с Крина. Подобное волшебство нелегко отыскать, но его еще много вокруг.

Дамон приблизился к девушке еще на шаг. – А ты разве не скучала по своему племени? Ферил пожала плечами:

– Время от времени я возвращалась в Вейл, а еще побывала в других областях Южного Эргота отчасти из любопытства, отчасти для того, чтобы не терять связи с теми немногими друзьями, которых покинула. В мой последний приезд – это было весной, и климат уже успел поменяться, став значительно холоднее, – волки вели себя беспокойно, они чуяли какую-то беду.

Ферил припомнила, что дорога домой заняла больше двух недель, и чем дальше на юг она продвигалась, тем холоднее становился климат. Путь через горы был опасен – повсюду подстерегала коварная зима. Но наконец она добралась до дома хотя поняла это только через несколько дней.

– Поначалу я не нашла деревни. Все было закрыто белой пеленой. Ветер намел такие высокие сугробы, что казалось, будто у деревьев нет стволов. Не было видно ни жилищ, ни дорог, ни людей. Я продолжала искать и, когда разгребла гору снега, чуть не сошла с ума от увиденного. – Она помолчала немного, но потом продолжила под наплывом новых воспоминаний: – Под снежным одеялом лежали руины моей деревни, деревянные дома были разбиты в щепки. Под досками и обломками мебели я нашла обмороженные людские останки. На земле виднелись отпечатки огромных лап. Я попыталась проследить по ним, откуда пришло Зло. Но это было безнадежное дело – слишком много снега и льда покрывало землю. Поблизости я обнаружила кое-каких зверюшек – кроликов, барсуков и даже лосей – и, используя свой магический дар, до изнеможения пыталась увидеть их глазами хоть какие-нибудь следы той твари, что совершила все это. – И тебе это удалось?

Она повернулась лицом к Дамону, и тот увидел, как по ее щеке скатилась единственная слезинка, следуя за изгибом дубового листа.

– Мне удалось проникнуть в мысли лося, который только что поднялся на вершину холма в десяти милях к югу от деревни. Животное что-то почуяло, и я уловила страх, зародившийся в его сердце. Лось кинулся бежать, но я уже владела мыслями зверя и убедила его остаться. Сначала мы видели один только снег, высокие сугробы, практически похоронившие под собой небольшую поляну. Но затем мы разглядели два светло-голубых озера, похожих друг на друга, как близнецы, а за ними вздымались острые пики льда. Я еще удивилась, как это озера не замерзли, но тут они моргнули. Это были глаза, а ледяные пики оказались гребнем, проходившим по хребту чудовища. Лось замер на месте, и тут дракон поднялся из снежного полога и ринулся в атаку. Я попыталась внушить лосю, что он должен быстро отреагировать, но его сковал страх. Дракон нависал над лосем, как белая гора, он был выше самых высоких елей. Когда чудовище открыло свою пасть, мы с лосем увидели черную пещеру, полную сосулек, это были его зубы. Пещера приблизилась, а потом наступили темнота и боль. Лось погиб, и на секунду мне показалось, будто меня тоже поглотила гигантская пасть. Я повернулась и побежала.

– Как ты добралась до Кэргота?

Ферил снова повернулась лицом к морю и устремила взгляд на волны.

– Вплавь. Я плыла очень долго. Благодаря одному заклинанию я могла дышать под водой. Ночью спала на морском дне, возле коралловых рифов, где было не так опасно. В конце концов я добралась до порта. Но никто в Кэрготе не стал меня слушать. Впрочем, я их не виню. Драконы вселяют ужас.

Вскоре после полуночи „Наковальня Флинта“ неожиданно попала в шторм.

Шаон привязала себя к штурвалу из опасения, что ее смоет за борт и некому будет управлять кораблем. Риг занимался парусами, которые то раздувались, то сдувались из-за переменчивого ветра. мачты так стонали под сильными порывами ветра, что казалось, они вот-вот рухнут.

Дам он и Блистер занимались парусными тросами. Их разбудила сильная качка, и они поднялись на палубу, чтобы помочь Ригу, но команды капитана часто тонули в оглушительном вое бури, и оставалось только догадываться, что нужно делать.

Дождь скрадывал слезы Блистер, когда она пыталась натянуть лопнувший трос, а тот все выскальзывал из рук, намокнув, как и все, что было на палубе, и никак ей не давался. Боль жгла иголками ее руки до самых локтей, и Блистер прикусила губу, чтобы не кричать.

Шевелитесь! – мысленно приказывала она пальцам. – Пусть будет больно, все равно, прошу вас, шевелитесь! Наконец она была вознаграждена… и наказана одновременно. Мучительная боль охватила ее от кончиков пальцев до позвоночника, но руки крепко держали концы троса, и она сумела их связать.

Волны, поднимавшиеся горой, заливали нос корабля, грозя утянуть „Наковальню“ на дно. Блистер обхватила руками основание кабестана, когда палубу окатило очередной волной. Морщась от боли, она поняла, что следует поискать более надежную опору, и пожалела, что не может спрятаться в трюме, как тогда, когда они проходили штормовые широты. Она понимала, что нужна здесь.

Ферил выбралась на палубу как раз в тот момент, когда огромная волна обрушилась на корабль. Вода подхватила ее и понесла к правому борту. Она размахивала руками, стараясь за что-то зацепиться, и наконец ее пальцы сомкнулись на веревке. Тут ударила еще одна волна, веревка вырвалась и больно хлестнула ее по лицу. Ее понесло через всю палубу, и она больно стукнулась спиной о фальшборт. На миг Ферил перестала дышать, сознание ее помутилось. Придя в себя, она изо всех сил вцепилась в фальшборт и, когда последовал новый удар, сумела за него удержаться.

Откуда-то с носа корабля донесся крик, но посреди всего этого воя и хлопанья парусины она не разобрала слов.

Тут „Наковальня“ начала крениться, и Ферил пришлось подумать о собственном спасении. Эльфийка закрыла, глаза и попыталась произнести заклинание, позволявшее дышать в воде, но волны, немилосердно хлеставшие со всех сторон, не давали ей сосредоточиться, и она была вынуждена то и дело глотать морскую воду.

Буря не стихала, а, наоборот, усиливалась, волны оглушительно бились о борта судна. Глотая слезы и соленую воду, Ферил подумала о Ворчуне – гул свирепой бури для него ничего не значил. И снова корабль накренился, но теперь на другой бок, Ферил почувствовала, что ее подбрасывает вверх, но тут чья-то сильная рука ухватила ее за локоть и поставила на ноги.

Риг потянул ее от фальшборта, при этом он что-то кричал, но она не могла понять ни слова, из-за неимоверного рева. Потом он толкнул Ферил к передней мачте. Она удержалась только потому, что успела уцепиться за веревку, обмотанную вокруг мачты.

Потом эльфийка услышала еще один крик, очень слабый, но на этот раз она была уверена, что это кричал человек. Риг тоже его услышал и, закрыв глаза, тяжело выдохнул. Он почему-то ни на миг не терял равновесия, балансируя, словно кошка, на ходившей ходуном палубе.

– Оставайся здесь!

Риг подошел к Дамону, который сражался с тросом, отвязавшимся от главного паруса. Капитан успел схватить воина за пояс, когда того чуть не смыло за борт, и вместе они справились с тросом. Дамон занялся другим узлом, грозившим развязаться, а Риг тем временем направился к штурвалу и, увидев, что Шаона на месте, облегченно вздохнул.

– Мы потеряли двух матросов! – резко поворачивая штурвал вправо, прокричала она. – Они находились возле бушприта. Я видела, как их смыло волной. Я не успела ничего сделать. Кажется, волка смыло тоже.

– А что с Ворчуном? – Риг уже охрип от собственного крика.

– Ворчун у кормовой мачты… по крайней мере он был там!

– А гном?

– Не знаю! – прокричала в ответ Шаон.

– Если погода не переменится, нам крышка! Мы прошли область айсбергов, но, судя по картам, в этом районе полно крошечных островков и отмелей. Мы запросто можем врезаться в какой-нибудь остров или сесть на мель!

– Я ничего не вижу, – задохнувшись, произнесла Шаон. Она помотала головой, стараясь стряхнуть с ресниц капли воды. Одежда и волосы прилипли к телу, она то и дело содрогалась от страха и холода.

Риг тронул ее плечо и ушел. С трудом передвигаясь, он вновь направился проверить, как дела у Дамона и Ферил. Сквозь пелену дождя он разглядел огромную фигуру Ворчуна у кормовой мачты и еще раз облегченно вздохнул.

– Лучше бы остались в порту! – прокричал Риг Дамону. – Впереди ни черта не видно, а здесь одни мели! Я уже потерял двоих людей!

Острый слух эльфийки позволил ей разобрать сказанное, а еще она поняла, что если они сядут на мель, то это будет равносильно смерти. „Нужно что-то сделать, – подумала она, – обязательно…“ Обвязав вокруг туловища веревку, она упала на палубу. Вокруг бурлила вода, а она положила ладони на доски, чтобы чувствовать пальцами силу набегавшей волны.

Ферил закрыла глаза и забормотала слова, звучавшие как мягкий плеск волн о корпус корабля. Голова эльфийки гудела от усилий, которые она прилагала, чтобы сохранять спокойствие. Девушка вся сосредоточилась на морской воде – на том, как она пахнет, как движется, насколько холодна.

Наконец ее усилия принесли свои плоды. Ферил почувствовала, как погружается под воду, а та мягко ее обтекает, ласкает и зовет за собой. Она поддалась движению волн, которые больше не несли с собой угрозу а были очень приятными. В эльфийке словно пробудилась какая-то сила, пока „Наковальню“– швыряло по волнам. Потом она постаралась увидеть что-то за пределами корабля, опуститься вглубь под пенистые волны, подальше от шквального ветра. Темнота уже не беспокоила ее: ведь она превратилась в воду, а вода не нуждается ни в солнце, ни в луне. Ферил потянулась, дотронулась до коралловых рифов и залюбовалась яркими веточками, затем продвинулась дальше и увидела скалу, торчавшую посреди плоского дна и скрытую высокими волнами. Скала была черной как ночь, и Ферил сразу поняла, что Шаон не сумеет ее разглядеть, хотя каменное препятствие возвышалось прямо на пути „Наковальни“.

– Вправо! – закричала эльфийка.

– Что? – услышала она в ответ вопль Рига. – Направьте корабль вправо, или мы разобьемся! Немедленно!

Моряк отчего-то поверил ей и прокричал команду Дамону, который в свою очередь докричался до Шаон, чтобы та повернула штурвал резко вправо. Через несколько мгновений Наковальня изменила курс, пройдя всего в нескольких дюймах от черной скалы.

Ферил с облегчением перевела дух и мысленно понеслась далеко впереди корабля. За коралловыми рифами нервно металась стая дельфинов. Они опустились глубоко под воду, а потому беспокоились не из-за бури. Их явно тревожило что-то другое. Эльфийка устремилась в центр стаи, ища причину волнения. Может быть, акулы? Она попробовала мысленно связаться с одним из дельфинов, но в тот же миг они, видимо, запаниковали и принялись удирать кто куда. Вокруг Ферил закипела вода.

Тут она почувствовала напор, как будто в воде плыло что-то огромное. Три дельфина, как сумасшедшие, бросились прямо на нее. Потом наступила темнота. Ее окружили потоки пузырьков, а вода, казалось, загустела и стала теплее. Кровь! Ферил постаралась выбраться за пределы темноты, а когда ей это удалось, она разглядела ряд острых, как сосульки, зубов. Дракон! – пронеслось у нее в голове. Эти же слова сорвались с ее губ, пока она – лежала на, палубе:

– Там внизу белый дракон! Пирует посреди бури!

На ее глазах дракон пожирал дельфинов – догонял их и проглатывал, словно морской окунь, поглощающий мелкую рыбешку. Огромное чудовище вертелось в воде, размахивая гигантским хвостом, один удар которого повалил на морское дно острую скалу. Сердце в груди Ферил забилось от испуга, как молот, хотя она понимала, что дракон не может ее видеть – она ведь оставалась в безопасности на палубе. Ферил попыталась успокоиться и заметила, как дракон поднял голову. Огромное белое чудище разглядывало что-то у себя над головой. Эльфийка проследила за его взглядом и увидела днище Наковальни, которую швыряло по волнам, как щепку. Девушку охватила дрожь. Море вокруг дракона стало почти ледяным.

Тут Ферил с ужасом заметила, что дракон прижал крылья к спине и, замолотив толстыми лапами, начал продвигаться к кораблю. Открыв пасть, он изрыгнул ледяной столб, ударивший по днищу корабля с такой силой, что тот выскочил из воды.

Тяжело рухнув в море, корабль поднял тучу брызг и накренился на правый борт. Дамон уцепился за мачту, чтобы не свалиться в воду, а Риг навис над Ферил.

– Что это было? – услышала эльфийка его рев. – Налево! – закричала она, уловив движение дракона, который не отставал от корабля.

Риг передал приказ Шаон, и корабль повернул влево, когда дракон проплывал под ним. Острый гребень чудовища разрезал поверхность моря, как плавники акул, плывущих цепочкой, затем дракон целиком скрылся под водой, готовясь к новой атаке. Ферил знала, что Наковальне от дракона не удрать. В считанные минуты кораблю предстояло быть разбитым в щепки. И все же девушка продолжала выкрикивать наставления Ригу. И снова дракон развернул свою огромную тушу, но на этот раз не поднимаясь к поверхности. Он нырнул поглубже: к своему удивлению, эльфийка заметила, как всколыхнулся песок на морском дне. Огромный осьминог поспешил удрать с насиженного места. Дракон решил преследовать его, внезапно заинтересовавшись живым существом, которым можно было полакомиться сразу.

Белый дракон исчез из поля зрения, потерявшись в облаках песка и черной жижи. Лежа на палубе, Ферил до крови прикусила губу. Вернется ли он? Она мысленно поискала под днищем качавшегося на волнах корабля. Она не знала, сколько прошло времени. Следующие два часа она провела мысленно прорезая воду и направляя корабль мимо подводных хребтов, мелких островов, отмелей и водоворотов. Дракон больше не появлялся. Наконец буря утихла, и море успокоилось.

– Ущерб минимальный, – пыхтя произнесла Шаон, отвязав себя от штурвала и с трудом заковыляв к Ригу и Дамону, которые обследовали переднюю мачту. – Но теперь нам не хватает двух людей.

– Они знали, на какой риск идут, – отрезал Риг. Я не давал им ложных обещаний. Надеюсь, мы сможем найти пару матросов в следующем порту. Не люблю, когда в команде не хватает рук. – Он перевел дыхание. Может быть, в глубине души он и горевал по погибшим матросам, но морской кодекс запрещал любые проявления сентиментальности. Будем радоваться тому, что мы все не утонули и не лежим сейчас на морском дне. Когда всплыл тот дракон, я подумал, что нам всем крышка.

Он поморщился и бросил взгляд на спавшую эльфийку. Выполнив задачу, Ферил буквально рухнула на палубу от изнеможения, так и не отвязав от пояса веревку. Каштановые локоны прилипли к ее щекам, мокрая одежда плотно облегала тело, изо рта вытекала тоненькая струйка крови. Вокруг нее все еще стояли лужицы воды. Разукрашенная татуировками, она лежала на палубе, как пестрая тряпичная кукла, брошенная своей хозяйкой.

– Могло быть гораздо хуже, – сказал капитан, кивнув на Ферил. – Это она нас всех спасла. Шаон сжала кулачки и подбоченилась.

– Что-то я не заметила ее у штурвала! – разъярилась темнокожая женщина. Зло посмотрев на Рига, она прошествовала мимо к трюму, где на мгновение замешкалась, чтобы пропустить вылезшего на свет Джаспера. – Пойду переодеться, – заявила она. – Вернусь не скоро… раз я вам не нужна. Капитан вздохнул:

– Пожалуй, стоит пойти взъерошить ей перышки. Он двинулся было вслед за Шаон, но, заметив Ворчуна у кормовой мачты, на секунду задержался. Полулюдоед все еще распутывал крепления паруса. Капитан поднял руки на высоту плеч и принялся крутить воображаемое колесо то в одну, то в другую сторону. Полулюдоед кивнул.

– Ворчун постоит у штурвала, – сказал Риг, обращаясь к Дамону. – Попробуй вместо него распутать канат. Потом развяжи Ферил. Я скоро вернусь. – Он тихо исчез в трюме.

Тем временем Блистер оторвалась от кабестана. Промокшие насквозь перчатки больше не грели, а кроме того, были покрыты пятнами крови. Она спрятала больные руки в карманы, чтобы никто не видел, и поспешила в трюм, чтобы отыскать свежую пару перчаток.

Путь в Палантас

– Что-нибудь случилось? – спросила Ферил, увидев, что Дамон хмуро смотрит на воду.

Он покачал головой:

– Ничего. Я просто думал о… разных вещах. На самом деле он думал о Ферил. Последнее время она почти полностью занимала его мысли.

– Ты думал о драконах?

Дамон кивнул.

– Многие полагают, что драконов осталось всего несколько десятков, – сказала девушка. – Во всяком случае так говорили в Кэрготе. А ведь еще совсем недавно их были сотни. Я разговаривала со старым моряком, который сказал, что большие драконы поубивали всех маленьких, поделили меж дусобой землю и теперь красная драконица правит на востоке, а черный дракон властвует над всем побережьем Нового моря. – Ферил помолчала, глядя на воду. – А еще остался белый дракон. Эти драконы обрели небывалую силу. Белый, например, с помощью магии преобразил весь Южный Эргот. Теперь только драконы владеют магией.

– Я никогда особенно не верил в магию, – заявил Дамон. – Предпочитаю верить во что-то более существенное, например в собственный меч. А что до магии, то она почти совсем исчезла.

Ферил нахмурилась.

– Жаль, что ты так считаешь, – тихо проговорила она. – Для некоторых магия до сих пор имеет очень большое значение.

Дамон почувствовал, что у него запылали щеки. Он не хотел расстраивать ее. Никак не хотел. Он уже собрался извиниться, но Ферил заговорила первой:

– Сколько нам еще плыть до Палантаса?

– Несколько недель. Мы только вчера покинули звёздный Порт!

В порту на берег сошел только Риг, и то ради дела. Всем остальным он приказал оставаться на корабле, не желая повторения случившегося в Кэртоте. Несколько часов спустя он вернулся и привел с собой двух новых матросов, которые доставили на борт судна кое-какие припасы и несколько цветастых рубашек для Дамона.

– Красное тебе к лицу, – отметила Ферил, ощупав рубашку, и со смехом убежала.

Недалеко от рубки она нашла Рига.

– Я слышал, как ты говорила о магии, – сказал моряк. Его трубный голос разнесся по всей палубе. – Меня очень интересует все, что связано с нею.

Еще бы, – хмыкнул про себя Дамон. Он обернулся и посмотрел на Ферил, стоявшую рядом с бывалым морским волком.

– Больше всего я люблю творить заклинания, позволяющие мне принимать облик животного, сказала Ферил. – Но это отнимает очень много сил, а после я чувствую себя разбитой, словно пробежала не одну милю. А еще я умею смотреть на мир их глазами.

– Как же ты принимаешь их облик? – В моряке, по-видимому, проснулась искренняя заинтересованность.

Ферил ухмыльнулась и, потянувшись к маленькой кожаной сумке, висевшей у нее на поясе, вынула оттуда комочек глины.

– Вот так, – пояснила она, начиная разминать глину ловкими пальцами. Над их головами кричала чайка, и Ферил быстро вылепила грубую фигурку птицы с тонким хвостом и тупым клювом, после чего выдавила ногтем подобие глаз и прижатых к телу крыльев. Фигурка получилась не слишком удачная, но девушку она вполне удовлетворила. – Чайка, сказала Ферил.

Положив глиняную птичку на ладонь правой руки, эльфийказакрыла глаза и начала тихо напевать мелодию, которой вторили крики птицы. Дистанция между ней и птицей исчезла, душа эльфийки воспарила вверх, рассекая воздух. Внезапно девушка замерла, и на ее губах заиграла улыбка. Она смотрела сверху на саму себя и моряка.

– Я высоко над кораблем, – прошептала Ферил. – Вижу комочек глины у себя на ладони. А еще вижу Дамона, он подходит к нам, внимательно разглядывая. Джаспер сидит у кабестана. Он хмурится и качает головой. На него смотрит Шаон. Вижу флаг, трепещущий на вершине мачты. Птичке нравится наблюдать за парусами.

– Ты знаешь, о чем думает птица? Ферил кивнула:

– Я словно сижу у нее в голове. Чайке любопытно все: и мы, и наш корабль. Ей нравится следовать за рыбацкими судами, и она удивляется, почему мы не ловим рыбу, ведь она так любит, подлетая к палубе, схватить кусочек съестного. Для нее это игра, и она не понимает, почему мы не играем.

– А эта чайка видит, что находится впереди?

Есть там другие корабли?

Ферил снова начала напевать, а Риг, бросив взгляд в, небо, увидел, что птица улетает.

– Я посылаю ее на север, – пояснила девушка. – Ты управляешь птицей?

Ни за что не стану этого делать после того, что случилось с лосем, – подумала Ферил.

– Я просто прошу ее, – ответила она. – И птица соглашается. Вдалеке виднеется корабль. Трехмачтовый. И еще один. Гораздо дальше какие-то белые точки – то ли, паруса, то ли пенистые волны. А еще она видит корабль поменьше. Но они довольно далеко. У птицы хорошее зрение. Один из этих кораблей – рыбацкий. – Птица хочет подлететь к нему поближе. – Эльфийка радостно открыла глаза. – Полагаю, она нашла тех, кто захочет сыграть с ней в игру, – со вздохом произнесла девушка и, сжав кулак, превратила глиняную птичку в бесформенный комок, который вернула в свою сумку.

– А что если бы ты меня научила этой премудрости? – попросил Риг.

– Может быть, завтра, – ответила она.

Прошло несколько недель, и Наковальня Флинта осторожно обогнула мыс Танит. Впереди находились Врата Паладайна – вход в широкий и глубокий Бранкальский залив. За ним начинались страна и город, носившие одно и то же имя – Палантас.

Побережье Палантаса поражало своей красотой, и Дамон в компании Ферил вышел на палубу, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Эльфийка указала на запад.

– Песок, – прошептала она. – Как много здесь песка, белого как снег.

– Не знал, что пустыня про стирается так далеко, – сказал Дамон. – Впрочем, я раньше здесь не бывал.

– Похоже, единственное, что разделяет небо и море, – это тонкая полоска песка, – сказала Ферил. – А мне хотелось бы уплыть так далеко, чтобы не видеть земли. Оказаться там, где небо встречается с морем, и продолжать плыть в этой бесконечной голубизне…

Ярко-голубое утреннее небо касалось белого песка Палантаса, создавая впечатление, что это белая ленточка медленно колышется на легком ветру. Сапфировые воды бухты доходили до самого горизонта, тихо покачивая корабль.

– Как это прекрасно, – сказал Дамон.

– Природа всегда прекрасна, – согласилась Ферил. – Даже на Южном Эрготе. Снег тоже прекрасен – холодный, тихий, бесконечный. В пелене льда отражается небо. И хотя над созданием той картины природа не трудилась, трудно было не восхищаться ее красотой.

Дамон уставился на горизонт. И ты тоже прекрасна, – подумал он.

– Мне хотелось бы еще узнать о Южном Эрготе, – сказал он. На самом деле ему просто хотелось слушать ее голос.

– Ферил! – загудел Риг. – Над кораблем опять кружат птицы. Могу я испробовать то магическое заклинание?

Ферил усмехнулась и поспешила к мореходу. – Заклинание, – проворчал Дамон.

Незадолго до рассвета следующего дня они вошли в глубокую бухту Палантаса.

Заговор синего дракона

Синий потомок стоял на скале над подземным логовом Келлендроса. Он помахивал коротеньким хвостом, перебирал лапами, отчего меж его когтями плясали молнии, и медленно вертел головой, обозревая пустынные просторы.

Повсюду, куда доставал взгляд, был песок. Мелкий белый песок, а не грубый коричневый, который покрывал эти места еще несколько месяцев назад. На его фоне резко выделялись и потомок, и его родитель – темно-синие посреди искрящейся белой пустыни.

В самом центре бледно-голубого безоблачного неба висело раскаленное, немилосердно палившее солнце. Благословенная жара, – подумал потомок. Он, как и его создатель, радовался этому зною.

Келлендрос, как и прочие драконы-правители, преображал свои владения. Но в отличие от них он не создавал никаких гор, озер, не заставлял расти непроходимые чащобы. И пределы пустыни он почти не расширил. В основном он все оставил как было – ему не хотелось коренным образом менять природу Северных Равнин. Дракону и так нравился его дом. Он просто поменял цвет и состав песка. По мнению дракона, белые песчинки лучше сохраняли тепло. Он любил, когда ему припекало подушечки массивных лап и брюхо, если он вытягивался на песочке в полдень (самое жаркое время в пустыне) – совсем как сейчас. Жар от песка опалял каждую чешуйку, проникая глубоко под шкуру, достигая даже гребня, проходившего вдоль всей спины.

К тому же белый песок лучше удерживал воду, когда дракон вызывал бурю, чтобы увлажнить шкуру, а заодно и свои владения. Время от времени дракону требовалось охладиться, но лишь потому, что стоило воде и испариться, как возвращалась жара и он мог вновь наслаждаться ею.

О, эта великолепная жара!

Дракон заурчал, замурлыкал, как кот, и потомок оглянулся, чтобы посмотреть на него. Келлендрос уставился на свое темно-синее дитя и, как всегда, убедился, что смотрит на собственного миниатюрного двойника.

– Хозяин чего-то делает?

– Нет, – прорычал Келлендрос и, наклонив голову, продолжал разглядывать свое создание. Я хочу вздремнуть. Разбуди, если увидишь чужаков.

Потомок повернул голову, и перед глазами его родителя тут же возникла другая картина. Келлендрос все никак не мог привыкнуть к своей новой способности – видеть, слышать и чувствовать тоже самое, что и избранный потомок. Этот сынок, как и все прочие, что находились сейчас в логове, был продолжением его самого. Келлендрос закрыл глаза и, подумав о горячем песке, вернул себе собственные ощущения.

Засыпая, дракон тихо буркнул: – Двуногих чужаков.

А то раньше потомок будил его без всякой необходимости – стоило, например, на горизонте появиться дикому верблюду. Чужаками для этого юного создания с детским мышлением являлись все, кроме него самого и Келлендроса. Дракон знал, что малыш еще всему научится, у него ведь выдающиеся способности: Необходимо было только дать пищу его уму и направить его гений в нужное русло.

Синий потомок продолжал обозревать владения хозяина. Он оглядывал каждый кактус, каждую кочку, покрытую колючей травой, не обращая внимания на огромных скорпионов, резво бежавших по песку, и почти не замечая тонких коричневых змей, скользивших куда-то по своим делам и оставлявших за собой волнистые линии. Потомок знал, что, когда хозяин проснется, он сотрет все эти следы и пустыня снова станет гладкой и ровной. Он смотрел, как воздух переливается от жары, поднимаясь теплыми волнами с белого ложа дракона. А еще он смотрел на крошечного двуногого чужака, который шел прямо к ним. Похоже, Келлендросу не придется долго спать.

– Хозяин!

Дракон заворчал. Сердито поднявшись на задние лапы, он бросил взгляд через голову потомка. Еще один верблюд? А может быть, гигантский скорпион? Или песчаная буря? В первую секунду Келлендрос подумал, что совершил ошибку: сначала нужно было хорошенько обучить этого отпрыска, а уж потом назначать его часовым. Земляной колдун пообещал дракону прислать своих часовых, так что существование потомков можно было держать в тайне, пока он их обучал. Но обещание осталось невыполненным, поэтому сон – Келлендроса то и дело прерывался.

Однако опасения дракона быстро рассеялись. – Я доволен тобой, – сказал он. – Ты исправно служишь.

К ним приближался крошечный серый человечек, который еще мгновение назад был всего лишь точкой на горизонте. Человечек уверенно шел вперед, видимо ничуть не страдая от жары.

– Трещина, – прошипел Келлендрос, едва раскрыв пасть.

Теперь, когда он видел земляного колдуна при ярком свете солнца, он сумел хорошенько рассмотреть все его черты – не то что при первых двух встречах: под ночным небом Найтлунда или в темном логове. Ушей у человечка земли не было, но Келлендрос разглядел маленькие дырочки по бокам гладкой безволосой головы. Видясь с ним раньше, дракон считал, что глаза подземного жителя не имеют зрачков. Но сейчас солнце высветило маленькие черные зрачки в центре темно-фиолетовых глаз. Эти странные глаза без страха смотрели на Келлендроса.

– Ты можешь сделать песок любого цвета, какого захочешь? – спросил земляной колдун.

Келлендрос нахмурил чешуйчатый лоб и зарычал, облизнув нижнюю губу. Проглотить такого коротышку – все равно что проглотить муху, но и сама мысль, что можно наказать дерзкого колдуна, доставляла дракону некоторое удовольствие.

– Мог бы ты сделать его зеленым, или синим, или красным? Я, например, могу стать любого цвета, – продолжал человечек.

– Ты явился сюда, чтобы морочить мне голову каким-то песком? – Келлендрос бесшумно приблизился к незваному гостю.

– Вообще-то я пришел, чтобы обсудить с тобой цвета.

Келлендрос зарычал, и в небе послышался гром. Земляной колдун взглянул вверх и увидел облако, хотя еще секунду назад его там не было.

– В особенности один цвет, – продолжал подземный житель.

Гром усилился, голубое небо внезапно потемнело, затянувшись тучами. Человечку даже показалось, что в облаках промелькнула молния. Во всяком случае, он точно видел молнию, с треском сверкнувшую между зубами дракона.

– Серый, – продолжал он совершенно невозмутимо. – Цвет Мглы, если быть точным.

Гром стал тише, хотя небо по-прежнему оставалось зловещим. Человечек приложил тоненький, как тростинка, палец к подбородку:

– Интересно?

Гром прекратился. Подземный житель прошлепал вперед, обогнув потомка, который при виде человечка оскалил острые как бритва зубы, и остановился в десяти футах от Келлендроса.

– Я тут провел кое-какие разыскания… по поводу магии. Оказалось, что волшебные предметы могут усилить любую магию, драконью или человечью.

Глаза Келлендроса превратились в узкие щелочки. – Я так и знал, – прошипел он. – Потому для начала и попытался завладеть магическими артефактами, хранившимися в Башне Палантаса.

– Да, но люди не знают того, что знаю я. Некоторые древние магические предметы – мечи, скипетры, не важно что – могут излучать больше силы, чем современные.

– Продолжай, – милостиво разрешил дракон. – Я имею в виду предметы, дошедшие до нас из Века Мечтаний, – пояснил колдун.

– Это было давно, – хмыкнул Келлендрос. Еще до того, как Боги начали вмешиваться во все дела, творящиеся на Крине.

– Да, до Века Света, до того, как Реоркса обманом заставили изготовить камень, который он оставил на луне Лунитари. Как-то раз Реоркс отвлекся, и Боги магии, которым была заказана дорога на Крин, наполнили камень своей сущностью. Хитрые Боги провели избранника Реоркса, и тот укралкамень, а потом, случайно наверное, уронил его на Крин. И тотчас магия вернулась в этот мир.

– Все это мне известно, колдун, – раздраженно заметил Келлендрос. – Но ты говорил что-то о магии Века Мечтаний…

– Волшебные предметы того века не так многочисленны, как магические пустяки, созданные позже, когда Боги магии ударились в дилетантство и наводнили все вокруг своими безделушками. Древние артефакты гораздо сильнее всех поздних поделок.

– Наверное, их можно было бы использовать для открытия Врат, – предположил дракон.

– Вот и я о том же. В любом случае, думаю, стоит попробовать. Нам лишь остается отыскать один или два заплесневелых предмета, – продолжил подземный житель, – на что, как я подозреваю, уйдет много времени. Месяцы, а то и годы.

– Время для меня ничего не значит, – сказал Келлендрос. Только Китиара имеет значение, – добавил он про себя. – Дух Китиары бессмертен, пока парит во Мгле. – Ты будешь искать эти предметы. – Это был приказ, не просьба.

– Конечно, – ответил колдун. – Я не меньше тебя хочу попасть в Царство Мглы. Но для начала прими этот подарок.

– Ты об обещанной страже?

Человечек кивнул и указал на небо, а потом приоткрыл рот, обнажив ряд мелких острых зубов, и пронзительно свистнул.

В первый момент Келлендрос ничего не увидел, кроме темных облаков, которые сам же согнал несколько минут назад. Затем своим острым зрением он различил, среди серых туч две одинаковые драконоподобные тени. Эти тени словно выпали из облаков и, сложив крылья, камнем упали в пустыню.

Оба создания были темно-коричневого цвета, местами покрыты чешуей, размах их крыльев достигал почти пятидесяти футов. Головы близнецов были словно позаимствованы у гигантских ящериц, но обладали тройными рядами длинных зубов с кривыми клыками, выпиравшими наружу. Крылья как у летучих мышей, обтянутые кожей, были значительно меньше, чем драконьи, А еще, в отличие от драконов, у этих созданий не было передних лап. Приземляясь, они опустились на трехпалые когтистые лапы и принялись дико махать хвостами, подняв клубы песка. Дракон заметил у каждого из них на конце хвоста особый хрящ из которого торчали острые, как иглы, колючки, блестевшие от заполнявшего их яда.

Особь покрупнее широко раскрыла свою пасть и издала громкое шипение, очень похожее на то, как шипит только что выкованный меч, опущенный в холодную воду. Второй страж наклонил голову и низко заурчал, совсем как огромный крокодил.

– Виверны, – заметил дракон.

– Из Найтлунда, – с гордостью добавил земляной колдун, выпячивая колесом свою тщедушную серую грудь. – Больше всего они любят леса, в которых много тени. Но мне удалось уговорить их прилететь сюда. И я их… усовершенствовал.

Дракон заинтересовался: – Объясни, каким образом.

– Обычно виверны не говорят, – начал Трещина. – Но эти благодаря мне научились. Заметь, мне пришлось здорово потрудиться, потратить уйму времени и сил – и все ради тебя. Теперь они могут предупредить о чужаках, донести обо всем! что творится в пустыне, или слетать куда угодно по твоему приказу, а по возвращении рассказать об увиденном. Я дарю их тебе в качестве жеста доброй воли, в знак моей дружбы. Они будут верно служить тебе.

Келлендрос сощурился. Он сомневался в преданности земляного колдуна, но все же принял, подарок. Новые стражи позволят ему держать своих потомков под землей и лишь иногда использовать некоторых из них для разведки после тщательного отбора. У него появится больше времени для обучения своих отпрысков.

– Разве ты не тронут? – поинтересовался колдун.

Я доволен, – прорычал дракон.

– Делать теперь что? – спросил большой виверн, мигая огромными черными глазами и морща нос. Он все время перебирал лапами, ни секунды не стоял спокойно на горячем песке.

– Не знаю делать теперь что, – ответил второй, начиная топтаться, как его брат. Он даже подул на лапы в бесплодной попытке их остудить. – Спроси делать теперь что.

Оба посмотрели на Келлендроса, продолжая свой странный танец.

– Делать теперь что? – произнесли они почти хором.

– По-моему, они несколько туповаты, как ты считаешь?

Земляной колдун шаркнул по песку:

– У них есть кое-какой умишко… но не очень острый.

Небо еще сильнее потемнело, и в землю позади драконова логовища ударила молния. Песок веером посыпался на дракона, перепуганных ящеров и струхнувшего колдуна.

– Уверен, они еще поумнеют. Но на всякий случай, если этого не произойдет, я пригоню тебе других стражей, посообразительнее, – быстро добавил колдун.

– Только не забудь, – ответил Келлендрос.

Пусть у них будет побольше извилин.

– Сейчас же этим займусь.

– Нет.

– Нет?

– Займешься попозже. – Синий дракон метнулся вперед, скользя по песку, как змея. Оказавшись в нескольких дюймах от колдуна, он произнес: – Мне нужно создать больше синих потомков.

– Куда же больше? Мне казалось, у тебя их десятки.

– А мне нужна армия, для защиты и демонстрации силы. А для этого мне понадобится материал.

Тела, из которых можно лепить.

– Вот как. – Колдун с трудом сглотнул.

– Лучше всего подойдут людские тела. Колдун слегка расслабился.

– Какие именно? Высокие? Маленькие? Толстые? Мужские или женские?

Дракон пропустил его расспросы мимо ушей. – Для начала ты отправишься в горы к югу от Соламнийских Равнин. Там живут мои союзники – людоеды-великаны. Обычно я пользуюсь услугами брутов, которые добывают мне людей, но на этот раз я прибегну к помощи верных союзников. Найди их и передай, что они должны набрать для меня людей.

Колдун совсем успокоился.

– Значит, мне самому этого делать не придется.

Отлично. Что ж, а куда мне направить людоедов великанов для сбора… хм… людей?

– Недалеко отсюда находится большой город, среди людей известный как Палантас. Пусть людоеды-великаны забирают тех, кто въезжает в городили выезжает из него, особенно с поклажей, и тех, кто похож на путешественников или бродяг.

– Не понимаю.

– Жители Палантаса не станут слишком интересоваться судьбой чужаков и вряд ли хватятся кого-то из них. Так будет меньше шансов, что меня обнаружат. Я предпочитаю пока оставаться в тени. Свяжись в Палантасе с Рыцарями Такхизис. Они часто помогают мне в надзоре над моими владениями. Рыцари смогут втайне посодействовать людоедам в передаче пойманных людей попечение брутов. Если что-то пойдет не так, то во всем обвинят людоедов. Ну да не велика потеря. Отряды моих брутов совершали набеги на варварские деревушки к северо-востоку от города, но толку от этого было мало. Они приводили с собой мало пленников. К тому же и деревень почти не осталось.

– Ладно, – ответил колдун. – Я все передам великанам. И с рыцарями тоже встречусь. Можешь на меня положиться.

– А когда все сделаешь, займешься созданием стражей получше.

– Конечно. Сделаю их посмекалистее.

Дракон кивнул:

– Постарайся все сделать быстро. Потом можешь начать поиски древних магических предметов, о которых говорил.

– Тех, что дошли до нас из Века Мечтаний? – Да.

Трещина сжал губы в тонкую линию, наклонил голову и растаял, уйдя в песок. На том месте, где он только что стоял, появился маленький песчаный холмик. Этот холмик засветился и начал перемещаться в сторону дракона, совсем как крот, роющий ходы в саду. Он двинулся на юго-запад, в направлении холмов.

– Делать теперь что? – снова завел большой виверн.

– Делать ничего? – задал вопрос второй.

– Следуйте за мной, – прогремел Келлендрос. – Хорошо. Здесь припекать.

– Чересчур припекать, – добавил виверн поменьше. – Следовать за тобой. Туда холоднее?

Дракон зарычал, показывая ящерам вход в свое подземное логово. Синий потомок бросил последний взгляд на горизонт, где собиралась гроза, и тоже исчез в пещере.

Тропою Зла

По палубе Наковальни Флинта прогуливалась Блистер. За несколько недель, проведенных на корабле, она загорела дочерна, и от этого ее синие глаза стали казаться еще более яркими.

На ней были темно-синяя туника и такого же цвета перчатки с острыми металлическими крючочками, нашитыми на фаланги и кончики пальцев. Блистер соорудила себе сложную прическу и укрепила над правым ухом небольшой гребень в виде морской раковины. Она собиралась на прогулку в незнакомый город и потому хотела выглядеть как можно более привлекательно..

– Дамон, теперь, когда мы в Палантасе, что нам предстоит сделать? Ты ведь за всю дорогу и слова не сказал, мы так и не знаем, что тебе велела Золотая Луна.

Она поправила пояс большими пальцами. Помимо двух набитых сумок с голубого кожаного пояса свисал на петле хупак – оружие кендеров, которое она до той поры прятала среди вещей, – небольшой топорик с отверстием для пращи в топорище.

– Золотая Луна сказала, что недалеко от Палантаса сгущается Зло, – ответил воин. Он оглядел ее с ног до головы, задержав взгляд на топорике.

Дамон успел переодеться в черные кожаные штаны и темно-зеленую рубаху с пышными рукавами, одну из тех, что Риг купил в Звездном Порте. Открытый ворот рубахи был расшит серебряной нитью. По мнению Дамона, это была самая практичная и наименее вычурная из трех рубашек, приобретенных для него капитаном. Ярко начищенный меч он подвесил к поясу слева, и старая рукоять поблескивала в лучах раннего солнца.

– Ну и… – Блистер ждала продолжения.

– Я бы хотел выяснить, что это за Зло такое, ответил воин. – Но для начала нам предстоит сделать остановку. В местечке под названием Одинокая Обитель.

– А что если нам побродить для начала по городу… прежде чем отправляться куда-то? – радостно предложила Блистер. – Вдруг мы наткнемся на что-то нехорошее или услышим чей-либо разговор о каких-то зловещих событиях. Или, может быть, нас попытаются обокрасть. Тогда мы выследим воришку и накроем всю шайку. и потом, посмотри, какой это огромный город. И какой красивый. Мы могли бы все здесь осмотреть. Каждый закоулок. Конечно, мы будем соблюдать осторожность.

Дамон проследил за взглядом Блистер. Наковальня Флинта причалила к северо-западному краю доков, которые окружали побережье Палантаса запутанным лабиринтом в форме лошадиной подковы. Ближайшие к берегу дома были выстроены из камня. Если не считать ставен и вывесок, на них почти не было краски – чтобы ее не разъедал соленый воздух. Крыши покрывала черепица – зеленая, красная, но в основном серая, – а дорожки между домами были просто утрамбованы, с редким деревянным настилом.

Взглянув на центр города, Дамон увидел более внушительные постройки – башни из светлого камня и дворцовые шпили из слоновой кости. Казалось, центр Палантаса прорезан старой стеной, смыкавшейся в круг.

– Когда-то город достигал вон того предела, мореход, неслышно подошедший сзади, вытянул руку и указал на западную оконечность старой стены. – Но город продолжал расти, и новые постройки пришлось сооружать за пределами стены, прорубив в ней несколько дыр. Теперь город простирается до самых гор. Больше ему расти некуда. Разве что чуть немного на восток и то это вряд ли.

Дамон увидел горы, возвышавшиеся позади зданий. Ему показалось, что Палантас со всеми его домами, лавками и пустыми храмами уместился на гигантской ладони, окаймленной горами.

– Откуда тебе так много известно об этом городе?

– Не так уж много я знаю. Я побывал здесь лет десять назад, еще совсем зеленым юнцом, и не помню, чтобы тогда тут было так много доков. Зато запомнил одну таверну под названием КуРятникМиртала. Отличные бифштексы. Там я выпил свою первую кружку рома. Я бы и сегодня не отказался от выпивки… если, конечно, таверна сохранилась. – Риг надул губы и покачал головой, словно отгоняя какое-то назойливое воспоминание. Надеюсь, ты быстро управишься с делами, чтобы я снова стал здесь полноправным хозяином. Не обидишься, если я позже изменю название корабля на что-нибудь более легкое?

– Погоди минуту. – Дамон прищурился. – Это и так твой корабль, и мне абсолютно все равно, как ты поступишь с его названием… после того как мы с Джаспером уйдем. Но мы договорились, что ты немного подождешь нас в порту, помнишь? На тот случай, если нам понадобится быстро убраться.

– Сколько ждать?

– Несколько дней. Может быть, неделю. На всякий случай.

Мореход застонал.

– А можно ему доверять? – вмешалась Блистер. – Мы пойдем прогуляться в город, он возьмет и отчалит.

– Я ему доверяю, – ответил Дамон, шагнув на сходни. – Полагаю, он человек чести.

– Снова эта честь, – заныл Риг, но тут он поймал взгляд Дамона. – Так и быть, подожду… какое, то время.

– Погоди! – Ферил быстро поднималась по трапу из трюма, за ней следовал Джаспер. – Я пойду с тобой.

– А я не пойду, – проворчал гном. – Во-первых, до Одинокой Обители чересчур далеко. А я не собираюсь неизвестно зачем тратить силы. Кроме того, чутье мне подсказывает, что лучше остаться здесь.

– Но Золотая Луна говорила, будто ты знаешь, как туда добраться, – резко заметил Дамон. – Она сказала, что ты поможешь.

– А я и помогаю. Вот карта, которую я собственноручно нарисовал. Сверяйся с ней и дойдешь, куда надо. Считай своего рода страховкой, что я предпочел остаться на корабле. Уж я позабочусь, чтобы он не покинул порт.

– Я же сказал, что подожду, – огрызнулся Риг. – А я на всякий случай прослежу, чтобы ты так и сделал, – сказал Джаспер и кивнул эльфийке, которая, проскользнув мимо Дамона, поспешила вперед. Блистер последовала за ней.

Дамон бросил быстрый взгляд на карту, потом сердито посмотрел на гнома и присоединился к Ферил и Блистер, которые уже подходили к шумной толпе, наводнявшей доки. На палубе Наковальни Флинта остались Риг, Ворчун и Дикий – все они глядели вслед уходившей троице. Сзади к ним подошла Шаон.

– Пожалуй, мне лучше пойти с ними, – сказала она.

– Что? – встрепенулся мореход. – Но тебе ведь даже не нравится ходить по земле, ты сама мне говорила об этом.

– Ты прекрасно знаешь, я предпочитаю море, резко ответила она, – именно поэтому я должна пойти с ними. Мне хочется помочь им отыскать то, что они ищут, и как можно скорее. Я потороплю их. Потом мы все быстро вернемся сюда, и тогда корабль станет нашим.

Не дожидаясь ответа, Шаон пристегнула меч, которым кендер оплатил проезд до острова Шэлси, и влезла в одну из просторных желтых рубах Рига.

– Не уходи из порта без меня, – с усмешкой сказала она, проходя мимо капитана.

Риг успел схватить ее за руку и притянуть к себе.

– А почему ты так уверена, что я этого не сделаю?

Пристально глядя ему в глаза, она улыбнулась: – Скучай без меня хоть немного, ладно?

– Скучать? Да я лучше с тобой пойду.

– А кто присмотрит за Наковальней? Ворчун, который ничего не слышит? Или Джаспер, который ничего не смыслит в кораблях? Ты ведь ни за что не оставишь судно на эту парочку… или на новых матросов, о которых нам почти ничего не известно. – Она слегка надула губы. – Кроме того, я не собираюсь задерживаться. Ты же знаешь, я неуверенно ступаю по твердой земле.

– Тогда будь осторожна, – предостерег ее моряк. – И постарайся управиться поскорее.

– Постараюсь. Мне пора, иначе они уйдут далеко.

Риг снова потянул ее за руку и, обняв за талию, крепко прижал к себе. 'Их губы встретились.

– Только не попади в беду, Шаон, – прошептал он.

Она медленно отстранилась Н, хитро улыбнувшись, устремилась вниз по сходням. Дикий неслышно соскользнул с корабля и потрусил за ней.

– Итак, значит чутье тебе подсказывает остаться здесь? – обратился Риг к гному.

Джаспер, отыскавший пустую корзину возле кормовой мачты, с удобством устроился, чтобы позагорать.

– Ага.

– Ты, что же, не доверяешь мне?

– Доверие тут ни при чем, – ответил Джаспер.

Помимо всего прочего, я хочу лишний раз поучиться у Ворчуна языку жестов.

Мореход недовольно заворчал, подтянув к себе корзину: – в одном я вижу дурной знак: стоило Дамону покинуть корабль, как все бабы увязались за ним.

Первая остановка путешественников оказалась неожиданной. Не успели они покинуть порт, как им пришлось подвергнуться досмотру со стороны Рыцарей Тьмы.

Сначала остановили Ферил, которая возглавляла компанию. как только Дамон увидел, что вокруг эльфийки сомкнулось кольцо рыцарей, он бросился вперед, положив руку на рукоять меча.

Шаон тут же догнала воина и уцепилась за его руку так, чтобы он не смог вытянуть меч.

– Не возражаешь? – спросила она. – Кажется, я растянула ногу.

– Нам не нужны неприятности, – быстро проговорила Ферил.

– Отлично, – произнес высокий Рыцарь Тьмы, окидывая критическим взглядом всю компанию. Увидев Ферил, он удивленно приподнял бровь. Итак, что же вы ищете? – спросил он, делая шаг к эльфийке.

– Кому есть до этого дело? – вступила в разговор Блистер, уперев в бока кулачки в перчатках.

Трое караульных двинулись было на нее, но тотчас остановились, когда высокий рыцарь поднял. руку, призывая их к молчанию.

– Это желает знать Келлендрос, – ответил он. А если будут еще вопросы, то вы заплатите двойную пошлину.

– Какую еще пошлину? – возмутилась Шаон.

– Тогда тройную, – решительно произнес Рыцарь Тьмы.

Дамон сердито посмотрел на своих спутниц.

– Я буду говорить за всех, – сказал он и, отодвинув Ферил, занял ее место перед высоким рыцарем.

Пока путников обыскивали одного за другим, Дамон отвечал на вопросы старшего караульного, который все-таки получил тройную пошлину, закончив допрос.

Дольше всех обыскивали Блистер. К ее вящему восторгу, рыцари обследовали каждый кармашек, каждую сумку, не пропустив ни одной безделушки.

Когда компания наконец покинула таможенный пост Рыцарей Тьмы, Блистер больше не могла хранить молчание:

– Тебе следовало дать мне возможность самой вести переговоры. Ты так и не научился врать. И какое дело синему дракону до того, куда мы направляемся? И… а кстати, куда мы направляемся?

– В Одинокую Обитель, – ответил Дамон, останавливаясь перед лавкой картографа, которую заприметил еще издали.

Карта, нарисованная Джаспером, была правильной, но неполной. Дамону хотелось иметь нечто более подробное и надежное. А на карте гнома только и было нарисовано, что порт в виде лошадиной подковы, крестик, обозначавший Палантас, да пунктирная линия, которая вела к другому крестику на северо-восток от города. Ни масштаб, ни какие-либо ориентиры обозначены не были. Дамон сунул карту в карман и шагнул в лавку. Блистер засеменила следом, а Шаон и эльфийка остались ждать снаружи, стоя на деревянной мостовой и ловя на себе любопытные и оценивающие взгляды прохожих.

– Пошли, – вдруг сказала Шаон, указав на ближайшую таверну. – Пока ждем, можно горло промочить.

Ферил сморщила носик, но из любопытства пошла за ней.

Войдя внутрь, Дамон подошел к низкому прилавку, захламленному скрученными свитками и пузырьками чернил. Стены заведения были увешаны старыми пожелтевшими картами морских побережий, городов, островов и даже зданий. Под отдельным стеклом находилась карта Палантаса, выполненная еще в те времена, когда город не выполз за круглую каменную стену. В порту растянулось всего несколько доков, а надписи по краям выделяли самые важные достопримечательности, такие. Как Башня. высшего Волшебства или Великая Палантасская Библиотека. Рядом с ней висели городские карты Нераки, Квалиноста, Тарсиса, все выполненные очень умело, с сохранением мельчайших деталей.

– Взгляни сюда. – Блистер показала на потолок.

Прямо над их головами была приколота карта приблизительно в шесть квадратных футов. Это был рисунок горы, выполненный черными, коричневыми и зелеными чернилами. Внутри горы было множество уровней – всего тридцать пять, – заполненных крутыми лестницами, большими и малыми помещениями, гигантскими шестеренками и много чем еще. Самый нижний уровень был назван „Мусорной свалкой“. Прищурившись, Дамон смог разглядеть на куче всяких обломков крошечный стол без ножки. Были на карте и другие надписиСельскохозяйственная,Геотепловая станция,Исследовательская,Испытания гномопо. г.ъемника. Из находившегося по соседству Кратерного озера выходило множество труб, которые питали каждый уровень.

– Гора Небеспокойсь.

Это произнес хозяин – престарелый сутулый человек с коричневыми печеночными пятнами на почти лысой голове. Он появился из-за холщовой занавеси и пошел к прилавку, на ходу растирая чернильное пятно на своей белой рубахе.

– По всей вероятности, самая точная карта этого места на всем Крине, на ней даже учтены все переделки, которые производят гномы.

– Вы сами ее составляли? – Блистер настолько увлеклась, рассматривая сложную карту, что запрокинула голову, отчего ее аккуратный узел на макушке развязался.

– Один гном, который когда-то работал на меня. Он там родился. Кроме этой карты он сделал и другие. – Старик со вздохом махнул рукой; указывая на самые сложные творения в своей лавке. Скончался пару лет назад. Никак не привыкну.

Дамон уставился на карту на стене за спиной старого хозяина. На ней был изображен V – образный кусок суши – с пустошами Танита слева, горами снизу и побережьем Палантаса справа. В правом верхнем углу значилось: Cеверные Равнины.

– Имея столько карт, вы, должно быть, много знаете обо всех этих землях, – заметил Дамон. Повидали, наверное, немало.

– Я прожил здесь всю свою жизнь, – ответил старик. – Никогда не путешествовал, однако за точность своих карт могу поручиться.

– Значит, вы отлично знаете город.

– Я наблюдал Палантас в период расцвета, наблюдал и в тяжелые времена. На моих глазах Башню Высшего Волшебства поглотило странное землетрясение случившееся около тридцати лет назад у меня был подробный план Башни. Теперь это бесполезная вещь. Никому не нужна карта черного пятна. Да, с тех пор много чего случилось…

– у вас много интересных карт, – оборвал старика Дамон, меняя тему разговора. – А нет ли случайно такой, что привела бы к Одинокой Обители? Старик изумленно поднял белые как снег брови.

– От этого места остались одни руины. Зачем вам туда идти?

– Чтобы увидеться Палином Маджере, – вмешалась в разговор Блистер и сразу отпрянула в сторону, так как Дамон ткнул ее локтем в бок. – Мы должны найти его. Во всяком случае, именно это, как я слышала, Золотая луна велела сделать Дамону. Старик посмотрел на Дамона и тихо присвистнул:

– Палин Маджере. На Крине почти не осталось магии, а если и остались какие-то крохи, то лучше всех об этом известно Палину. Он чародей, один из немногих и самых могущественных.

– Так вы его знаете? – поинтересовалась Блистер, не отрывая глаз от чудесных очертаний огромной горы Небеспокойсь.

– Нет. Но я его видел пару раз. После Войны Копья он жил в Башне Высшего Волшебства.

– А как же Одинокая Обитель? – подсказал Дамон.

– Ах да. Так вот, с трех сторон Обитель окружает пустыня, а с четвертой – каменистый морской берег у мня есть карта этой местности, и на ней указано, где находятся руины… впрочем, не могу гарантировать, что это место до сих пор сохранилось. С вас пять стальных монет.

Дамон не сумел скрыть удивления, услышав стоимость карты.

– Налоги, – пояснил старик, показав на отряд Рыцарей Тьмы, проходивший мимо лавки.

Дамон пошарил в кармане и выложил монеты на прилавок.

– Три, – начала торговаться Блистер.

– Я уже заплатил хозяину, Блистер. – Дамон спрятал свиток в заплечный мешок. – Пошли.

– К Одинокой Обители?

– Сначала раздобудем кое-какие припасы. Блистер обрадовалась тому, что у нее появилась. возможность еще немного побродить по городу.

Несмотря на яркий дневной свет, внутри таверны стояла тьма, а узкие окошки были закрыты занавесками. Здесь обслуживали в основном матрасов, которые всегда, в любое время суток, готовы были выпить кружку эля.

Заведение состояло из одной большой комнаты, забитой старыми столами и стульями и пропитанной винными парами, смешанными с потом. На стенах красовались корабельные штурвалы, маленькие ржавые якоря, фонари, сломанные подзорные трубы и всевозможные крюки. С потолка в разных местах свешивались обрывки сетей, а посредине висела огромная люстра из кованого железа, с толстыми свечами.

Морской воздух; врывавшийся через дверь, добавлял свой оттенок к разнообразным ароматам таверны. Шаон и Ферил уловили запахи рома, пота, жареных пшеничных лепешек и табачного дыма – и не поняли, какой из них был сильнее. Завсегдатаев было немного – всего полдюжины матросов. Четверо пытались сыграть в кости, остальные двое храпели, уткнувшись лицами в стол. Поодаль сидели двое мужчин грубого вида, с обветренными лицами и длинными нечесаными волосами. Они наблюдали за матросами, уминая каждый по огромной порции жареных яиц с мясом. На них были жилеты из кожи ящериц, бриджи из домотканого холста и сандалии.

Ферил поморщилась.

– Запах хуже, чем в хорьковой норе, – прошептала она.

– Что ж, здесь ты найдешь немало хорьков, ответила Шаон. Она плавно проплыла в глубину зала, где вдоль стены вытянулась стойка бара из красного дерева. За ней стоял молодой человек и вытирал стаканы.

– Добрый день, дамы – приветствовал он посетительниц. Быстро оглядев Шаон в ее цветистом одеянии, он затем перевел взгляд на эльфийку. Что закажете?

Шаон бросила на стойку стальную монету.

– Эль.

– Так рано? – прошептала Ферил, недовольно морща нос.

Хозяин заведения ловко подхватил монету.

– Налью вам лучшего, что у меня есть, – пообещал он и, наполнив кружку, выставил ее перед морячкой. – Лучшее пиво для самой симпатичной клиентки. Клиенток, – поправился он.

Шаон отхлебнула и прополоскала теплой жидкостью рот, прежде чем проглотить.

– Хорош, – вынесла она приговор. – Слышал когда-нибудь о местечке под названием Одинокая Обитель? Где-то за городом.

Хозяин покачал головой:

– Мне незачем шататься за пределами Палантаса. И вам не советую покидать границы города.

Темнокожая женщина наклонила голову, с удивлением выгнув бровь.

Хозяин таверны подался чуть вперед и едва слышно зашептал:

– А еще лучше вам вообще уехать отсюда. Дамы вроде вас обязательно привлекут внимание. В последнее время в городе начали исчезать люди… особенно путешественники. – Он указал на пару здоровяков в кожаных жилетах. – Спросите хоть у них. Они живут в северо-восточной части города. По их словам, тамошние жители напуганы. Здорово напуганы.

Шаон подошла к тем едокам и выдвинула стул. Ферил осталась у стойки. Запах мастики, которым хозяин натирал темные доски, хоть как-то перебивал зловоние.

– Вон они – воскликнула Блистер, указывая на другую сторону улицы пальцем с металлическим наконечником.

Из таверны появились Шаон и Ферил.

– Мы отправляемся по магазинам, – объявила Блистер. – За покупками.

– Достали карту? – поинтересовалась Шаон. Дамон кивнул, и мореплавательница тут же протянула руку: – Дай посмотреть. – Она развернула свиток и провела пальцем вдоль ряда деревень на северо-востоке. – Вот здесь, – сказала она, указав на какую-то деревушку. – Варвары, живущие на этой пустоши, в последнее время пропадают как и путешественники, и даже пастухи, пасущие стада в предгорьях. Крошечная деревушка между Палантасом и местечком под названием Пепел – это должно быть здесь – вообще опустела. Никто не знает, куда делись люди. Дракон здесь ни при чем: все постройки целы и невредимы. Исчезли только люди. И пропадают не только те, кто живет за границами Палантаса.

– Как ты столько всего узнала за такое короткое время? – фыркнула Блистер: ее гордость была немного уязвлена.

– Нам рассказали об этом двое жителей Пепла, – ответила Ферил. – Пепел, видимо, большая деревня, милях в ста отсюда.

– Те, с кем мы говорили, даже не хотят туда возвращаться, – добавила Шаон. – Они очень напуганы.

– Их деревня находится по дороге к Обители, рассуждал Дамон. – Мы могли бы там сделать остановку и хорошенько оглядеться. Нам предстоит путь мимо нескольких мелких поселений. Их исследование много времени не займет, дня два – два с половиной. Я думаю, это стоит сделать. – Он убрал карту и пошарил в карманах, чтобы подсчитать, сколько у него осталось денег. – Пойду приценюсь к лошадям. Если хотите ехать со мной, встречаемся через час у западных ворот.

– Брошенная деревня, – с сомнением произнесла Блистер. – Звучит жутковато. Я, конечно, не против иногда как следует испугаться, но все-таки…

Затишье перед бурей

– Я пришел к решению, Маджере, – едва слышно проговорил некто, кого все называли Темным Чародеем. Он был облачен в то же самое черное одеяние, которое Палин видел на нем, когда они впервые встретились почти три десятилетия назад. Оно не сносилось, не выцвело, на нем никогда не было ни одного пятнышка грязи – всегда чистое, всегда полностью скрывающее фигуру. Серебряная маска на лице Темного Чародея не позволяла судить о владевших им чувствах;

Палин давно перестал гадать, кем был этот маг, являлся он мужчиной или женщиной. Темный Чародей не раз доказывал, что он надежный союзники умелый исследователь, и ничего другого Палин за все эти годы так и не выведал. Его дядя Рейстлин в свое время был довольно скрытен, и если Темный Чародей по-прежнему желал оставаться в тени, то Палину нечего было против этого возразить. Чародеев вообще отличала любовь ко всему таинственному, и они зачастую окружали себя завесой секретности. Палин, напротив, во всем был открытой душой и с тайнами предпочитал не иметь дела.

– Это было нелегкое решение, – продолжил Темный Чародей.

– И оно сводится к тому, что мы должны сохранить в тайне наше открытие, – печально констатировал Палин. Его глаза по-прежнему сияли проницательностью, а на лице, несмотря на возраст, морщинки едва наметились. Аша любила повторять, что эти морщины появляются только от волнения, и он соглашался. Ему действительно часто приходилось волноваться. Он хорошо загорел, так как взял себе за правило прогуливаться несколько раз в день – пусть даже только для того, чтобы поразмышлять.

– Вы проницательны, Палин, – сказал Темный Чародей. – Хотя должен признать, еще позавчера я не знал, каково будет мое решение. Но вы правы. Я принимаю сторону Хозяина Башни. Тайна остается с нами.

– Я так и думал. Мог бы сразу догадаться. Палин отошел от длинного стола, за которым сидели Темный Чародей и Хозяин Башни.

– Я долго обдумывал ваше предложение, – услышал Палин за спиной голос Темного Чародея, но как раз сейчас сделать этот шаг было бы неразумно.

A когда же будет разумно его сделать? – мысленно спросил себя Палин. – Когда я превращусь в глубокого старика, которого ничто не волнует, или когда все это вообще потеряет смысл?

Палин тяжело вздохнул и уставился в окно с самой высокой точки обзора Вайретской Башни. По крайней мере, Ансалон вновь открыл для себя магию. Палин передавал ее своим ученикам в Академии Волшебства, располагавшейся в предместье Утехи. И все же он стремился к чему-то большему. В нем теплилась надежда, что-либо он сам, либо избранники Золотой Луны сумеют отыскать хоть какую-то трещинку в драконьей броне и тогда всем волнениям придет конец.

Чародеи уже давно изучали царство Малис сквозь магический кристалл. Внимание Палина особенно привлекла одна высокая гора. Она возвышалась неподалеку от Устричного, И острые скалистые зубцы обрамляли ее вершину, точно корона. Глядя на нее сейчас, он задавался вопросом, кому понадобилось туда лезть. Месяц назад он наблюдал, как гоблины цепочкой движутся по извилистым тропам на вершину. Он хотел тогда же все выяснить, но другие маги его предостерегли. Наблюдайте издали, – посоветовал Хозяин Башни. Палин былвынужден с ним согласиться.

– В глубине души вы знали, что другого решения и быть не может, – продолжал Темный Чародей, прерывая мысли Палина. – Мы изучаем владения красной драконицы почти два месяца. Она преобразила все свои земли, а этого не позволяли себе даже Боги. Все магические предметы должны остаться в нашем – и только в нашем – распоряжении на тот случай, если нам будет грозить опасность со стороны Малис или любого другого дракона. Мы-то знаем, что будем пользоваться магическими артефактами мудро, но ведь за других мы поручиться не можем.

– Я подчинюсь решению Совета Магов, – сказал Палин, хотя в душе считал неверным, что три чародея берут на себя ответственность за судьбу всех людей. – Но поймите, если мы нашли способ высвободить мощную магическую энергию, уничтожив древние артефакты, другие чародеи тоже могут его найти, – добавил он.

– Сомнительно, Маджере, – ответил Темный Чародей. – Ни один из них не обладает той силой и тем опытом, которые есть у нас.

– К сожалению, большинство молодых людей считает изучение магии бесполезным занятием, добавил Хозяин Башни. – Пройдет много времени, прежде чем новый Орден Магов обретет силу.

Не все молодые так думают, – размышлял Палин, вспомнив собственного сына, Алина, который сейчас учился у него в Академии.

– А как раз времени у нас может и не быть, сказал он, ни к кому не обращаясь.

За Малис Палин наблюдал всего лишь раз, сквозь хрустальный шар. Она тогда тихо летела над деревьями откуда-то с запада. Но с тех пор он ни разу ее не видел, вот уже два месяца. Его тревожило отсутствие драконицы, вернее, ее незримость от сознания неуловимости Малис волосы у него на голове становились дыбом, и он все чаще и чаще смотрел в хрустальный шар, который притягивал его к себе на долгие часы, уводя прочь от жены. В последнее время он совсем мало времени проводил с Ашей. Насколько ей хватит терпения и пони мания?

– Где же красная драконица? – спросил он. – Может быть, она завоевывает новую страну, предположил Темный Чародей.

Палин запустил тонкие пальцы в длинные седеющие волосы и зевнул.

– Не думаю. Интуиция подсказывает мне, что она не покинула пределов своих владений. Но что она затевает?

Он безумно устал. Все это время он напряженно работал, спал очень мало, засиживался до рассвета за книгами Рейстлина в поисках хоть какой-то зацепки или намека на то, как противостоять драконам, старался отыскать какую-то крупицу знаний о магии, ускользавшую от него до сих пор. Его соратники тоже много работали, но им все же хватало благоразумия просто отправляться на покой, а не прибегать к магическим заклинаниям, продлевавшим часы бодрствования.

– Мне кажется, она просто любопытна. Зачем убивать людей, когда она может изучать нас и узнавать что-то новое? – с жаром проговорил Темный Чародей, подавшись вперед. – Исследовать наши слабости и недостатки. Вполне возможно, она даже сейчас нас подслушивает.

– Не исключено, – согласился Палин. – Нам пора отправляться в путь.

– Куда именно, Маджере?

– В Северные равнины. Золотая Луна послала туда кое-каких людей на встречу со мной.

– Да, что-то припоминаю, – отозвался Хозяин Башни. – Им велено искать вас в Одинокой Обители.

– Нам следует отправиться туда.

– Ради чего, Маджере, ради каких-то героев, придуманных Золотой Луной?

– В тихом голосе Темного Чародея послышалось сомнение. – Неужели вы действительно верите, что они сумеют чего-то достичь? Что такого могут они, чего не можем мы? И чем вы можете помочь им? Чем любой из нас может помочь им?

Палин отошел от окна и вернулся на свое место во главе длинного стола. Положив локти на столешницу, он сцепил пальцы и потупил взор. В полированном темном дереве отразилось его лицо, на котором читалось волнение.

– Каждый смотрит на мир по-своему, друг мой, наконец произнес Палин. – Вдруг они обнаружили нечто, что мы пропустили? Они ведь совсем не похожи на нас, они не сидят, запершись в Башне, окруженные затхлыми древними книгами, и не гадают, какой следующий шаг предпримет дракон. Кроме того, в них верит Золотая Луна. А я верю в нее.

– В таком случае мы отправляемся туда, – решил Хозяин Башни. – И сделаем все, что в наших силах, чтобы им помочь.

– А я останусь, – сказал Темный Чародей. – Возможно, вы правы. Возможно, некто не запертый в массивной Башне способен увидеть красную драконицу. Если она действительно, как мы полагаем, самая сильная и опасная из всех драконов-правителей, должен остаться кто-то из нас, кто будет следить за ней, раскрывать ее планы.

– Это небезопасно, – предостерег Палин.

– Я знаю.

– А позже вы присоединитесь к нам? – спросил Хозяин.

– Разумеется. Я найду вас в Северных равнинах.

– Удачи вам, – сказал Палин, поднимаясь из-за стола и разминая затекшую шею. – А теперь прошу меня простить.

Он вышел из комнаты, миновал еще один лестничный пролет и, отбросив тяжелую деревянную дверцу люка, выбрался на крышу. Сделав глубокий вдох, Палин огляделся и приблизился к краю. Теплый воздух был неподвижен. Палин закрыл глаза и, задрав подбородок к солнцу, сконцентрировал всю свою энергию. Прошло несколько мгновений, он задышал спокойнее и почувствовал на коже легкий ветерок.

– Золотая Луна, – прошептал Палин Маджере. – Мы давно с тобой не беседовали, – ответил призрачный образ.

Золотая Луна зависла в воздухе в нескольких футах перед ним. Видение было почти прозрачным но Палин разглядел безукоризненное лицо и яркие, как звезды, глаза. Тихий ветерок, созданный магией, поигрывал ее золотистыми локонами.

– Сегодня ближе к ночи мы отправляемся на Северные Равнины, где будем ждать твоих избранников, – начал он. – Одинокая Обитель…

– А что древко?: перебила его Золотая Луна. – Оно у нас, – ответил Палин. – После встречи с твоими посланцами я отправлюсь вместе с ними в Палантас. Золотая Луна, ты думаешь, твой план сработает?

– Новые герои несгибаемы и тверды, – ответила она. – Как и волшебное Копье. Но одним им не справиться, не вернуть покой на Крин.

– Это только начало… – произнес Палин. Тут ветер подул сильнее, и видение исчезло.

Тем же вечером Палин отложил дядины книги, вернулся в Академию и разыскал Ашу. Она усердно рисовала картину, запомнившуюся ей с детства. Густой лес, где росли дубы и сосны, и возле самого большого дерева стоит невероятно красивый человек неопределенного возраста, представитель племени эрдов, которого Аша называла Заступником. Этот человек воспитывал ее, заботился о ней и отослал ее прочь, когда племя решило, что ей пора вернуться к своему народу. Если бы он этого не сделал, она погибла бы вместе с другими на идиллическом острове, когда была расколота Серая Драгоценность.

Аша трудилась над этой картиной уже несколько недель и была близка к завершению своей лучшей работы.

– Очень красиво, – произнес Палин, тихо подойдя к ней.

– Все равно в жизни он был гораздо лучше, сказала Аша. – Особенно глаза. Они горели надеждой. Они смеялись надо мной, когда я совершала какую-нибудь глупость. Они осуждали, когда я была не права. И они плакали, когда я покидала остров. Его глаза разговаривали со мной. Мне никак не передать их выражения.

– А может, он и не хотел, чтобы ты это делала, предположил Палин. Может, выражение его глаз предназначалось только для тебя одной, а не для. всех тех, кто станет восхищаться картиной, висящей на стене. Полотно великолепно. Очень красиво.

Аша взялась за кисть, когда дети подросли, а Палин все больше и больше времени начал уделять изучению записок Рейстлина. Ей нужно было чем-то заняться, и теперь ее картины украшали несколько стен в Академии. С каждым новым полотном она рисовала все лучше, приобретая тонкую технику передачи игры света и тени. Она рисовала своих детей, Алина и Линшу, друзей, которых они с Палином обрели за это время, а еще – фантастические создания и закаты на окраине Утехи. Впервые она попробовала нарисовать эрда.

– Красиво? Наверное. И все же я не сумела в полной мере отобразить его. – Отстранившись от мольберта, она поболтала кисточкой в кружке с водой» стряхнула ее и осторожно положила на поднос. – Он был чудесным существом.

– Особенно потому, что прислал тебя ко мне. Палин взял ее руки в свои, притянул к себе и нежно поцеловал.

– Мне так тебя не хватало, – прошептала Аша. Мы стали так редко видеться. Ты заперся в комнате с остальными магами.

– Мы решали, как нам быть…

– Знаю, с драконами.

– Завтра мы отправляемся в Северные Равнины, – признался он, глядя на жену с надеждой. Аша тяжело вздохнула:

– Мы?

– Это сопряжено с риском. Когда мы найдем средство одолеть драконов, то превратимся в мишени. Аша поджала губы:

– А есть ли на свете хоть одно по-настоящему безопасное место, Палин Маджере?

Палин нахмурился.

– Ну же, отвечай.

– Некоторые, места не так опасны, как другие, коротко заметил он и потянул ее к лестнице. – Мне нужно знать, что ты присматриваешь за Академией. Мне нужно знать, что ты здесь. Мне до сих пор снятся сны о синем драконе. Теперь я наконец отправляюсь в его владения.

– Может быть, если ты увидишь Келлендроса наяву, то перестанешь видеть его во сне? – хмыкнула Аша.

Палин надулся:

– Синий дракон почти такой же сильный, как красная драконица.

Аша начала. подниматься по лестнице первой.

– А что если мне его нарисовать? – вслух рассуждала она. – У меня полно синей краски.

Когда они дошли до лестничной площадки, Палин остановился перед дубовой дверью.

– Я уговорил тебя остаться?

Она утвердительно кивнула и произнесла:

– Я тоже могу тебя кое на что уговорить, Палин Маджере. С хитрой улыбкой Аша открыла дверь и мягко потянула его за собой.

Перчатки Блистер

Дамон привел к западным воротам Палантаса трех мышастой масти кобыл; две из них были под седлом. На самой крупной были полные сумки припасов – сушеного мяса, сыра, бурдюков с водой.

– Три лошади. А нас четверо, – сухо заметила Блистер. И что-то я не вижу здесь никакого пони.

– Мне не хватило денег даже на третье седло.

– Но ты мог бы обратиться за помощью к нам, фыркнула Блистер. – У меня еще осталось несколько монет… да и коллекция Рафа пока цела. – Она демонстративно потрясла одним из своих кошельков в котором что-то зазвенело.

Дамон лишь криво улыбнулся.

– Нам не помешает небольшой запас монет, Блистер. На случай непредвиденных расходов, – сказал он. – Придется тебе ехать на одной лошади с Шаон или Ферил. Прости.

Он вскочил на лошадь без седла.

– А ты, видать, опытный наездник, – заметила Блистер и добавила менее язвительно: – Я тоже привыкла ездить верхом… во всяком случае, я могла бы путешествовать на пони и без седла.

Ферил выбрала – себе лошадь поменьше и усадила Блистер перед собой. Эльфийка поглаживала бок лошади, прищелкивая языком. Лошадь ответила тихим ржанием.

– Эти лошади старые, Дамон, – сказала эльфийка.

– Других я Не мог себе позволить, – раздраженно ответил он.

Дамон смотрел на Шаон, а та уставилась на кобылу, оглядывая седло и стремена. При этом она качалась с пятки на носок и поигрывала поводьями.

– Пожалуй, я лучше пройдусь, – сказала Шаон. – Если лошадь старая, незачем ее перегружать. Да и размяться не помешает…

– Насчет этого не ВОЛНУЙСЯ, – перебила ее Ферил. – Лошади хоть и старые, но в хорошей форме. Они выносливые и только рады, что покинули загон. Они привыкли ходить под седоком. Я позабочусь о том, чтобы они мне сказали, когда устанут.

– И все же лучше я пойду пешком.

Дамон соскользнул с лошади и подошел к мореплавательнице:

– Что, не приходилось раньше ездить верхом? – Конечно приходилось, – поспешила заверить его Шаон.

– Просто у меня сейчас нет настроения.

– Это нетрудно, – ласково проговорил он. – Позволь, я тебя подсажу.

– Мне не нужна никакая помощь. Смотри сам! – Шаон вдела правую ногу в стремя и, подпрыгнув, закинула вторую ногу на спину лошади. Она проделала это очень ловко, но уселась на лошадь задом наперед. Нахмурившись, Шаон попыталась сменить стремена и повернуться, но лошадь встала на дыбы и сбросила ее на землю.

– Ой! Чертова кляча! Вот видишь, не нужен ей никакой всадник. Она хочет, чтобы я шла пешком.

Дамон попытался ей помочь, но Шаон шлепнула его по руке и живо вскочила.

– Помощь мне не нужна!

– Но нам пора ехать, – с ноткой беспокойства произнес Дамон. – Я не планировал задерживаться в пути из-за того, что ты будешь идти пешком.

– Тогда, наверное, мне лучше остаться на корабле. Да и Блистер не придется делить лошадь с Ферил.

– И ты готова признаться Ригу, что передумала из-за какой-то лошади? – поинтересовалась Блистер. – К тому же мне ни за что не достать ногами до тех стремян.

Вид у Шаон был решительный.

– Делай, как знаешь, – бросил Дамон, возвращаясь к своей кобыле.

Шаон отряхнулась и выругалась, заметив, что запачкала, а скорее всего даже испортила рубашку Рига. Он расстроится. Крепко сжав зубы, она ухватила поводья и взмыла на лошадь, на этот раз опустившись в седло так, как надо.

– Вот видишь, я же говорила, что мне не нужна помощь, – прокричала она Дамону.

Он лишь улыбнулся ей в ответ и через миг уже возглавлял маленькую процессию, покидавшую город.

Ферил поцокала языком, глядя на большую лошадь, и та в ответ тихонько заржала. Эльфийка внимательно прислушалась.

– Что ты ей сказала? – прошептала Блистер.

– Это наш с ней секрет, – так же шепотом отвечала Ферил.

– Да ладно, подруга, – взмолилась Блистер. – Если тебе так любопытно, сама спроси у Паллы, – ответила эльфийка, кивнув головой на кобылу Шаон. – Я не разглашаю ничьих секретов.

Блистер надулась. Однако через несколько миль она заметила, что лошадь под Шаон трусит очень осторожно. Блистер заподозрила, что эльфийка попросила кобылу вести себя с мореплавательницей помягче.

Они заночевали в маленькой варварской деревушке под названием Глиняный Орок. Там они узнали, что деревня названа так в честь давным-давно умершего вождя, вознамерившегося построить все жилища из земли. И действительно, многие дома представляли собой купола, вылепленные из глины пополам с навозом, – в них можно было укрыться от изнуряющей жары. Жители деревни держались дружелюбно, но настороженно, а после того, как разделили с путниками их трапезу, признались, что давно не имеют никаких известий из расположенной по соседству деревни Долор. Она находилась в нескольких милях к северо-западу, и от ее старейшины уже долгое время не поступало никаких новостей. Жители Глиняного Орока не решились послать кого-либо на разведку, и все из-за слухов о коричневых ящерах, прилетающих из пустыни, ящерах с очень большими крыльями.

Несколько их собственных охотников тоже исчезло – как и почему, жители деревни не знали, хотя подозревали, что в этом повинны коричневые ящеры или сам Келлендрос. Из-за всех этих таинственных исчезновений они почти были уверены, что с Долором случилось какое-то несчастье, как и с другими деревнями, расположенными далее к северу.

Путешественники выехали на рассвете, на сей раз Блистер поехала с Шаон. У саживаясь на лошадь, чернокожая мореплавательница застонала. Ноги и спина у нее болели от непривычного многочасового сидения в седле.

– Зачем тебе перчатки? – спросила Шаон у Блистер, стараясь отвлечься от ноющей боли я ни разу еще не видела, чтобы ты была без перчаток, которых у тебя, наверное, не меньше дюжины.

В это утро Блистер надела пару кожаных перчаток бежевого цвета. В отличие от всех предыдущих на них не было ни странных узоров, ни крючков.

– А ты когда-нибудь ездила на лошади до вчерашнего дня? – парировала она.

– Нет, – простонала Шаон.

– Тогда я расскажу тебе, почему ношу перчатки, – разоткровенничалась Блистер. – Лет тридцать назад со мной произошел несчастный случай, – начала она. – Я тогда не была такой осторожной, как теперь. Наверное, во многом походила на Рафа.

Годы отступили, когда Блистер вспомнила о Калинханде, городе на южном побережье Балифора, граничившего на востоке с ее родным Кендермором. Калинханд был шумным городом, полным чудесных тайн, – хотя, конечно, с Палантасом ему несравниться.

Осматривая город, Блистер особенно заинтересовалась торговыми кораблями в доках, где все время разгружали какие-то ящики, отправляя большую их часть в контору под названиемИмпортXocaMa. В конце дня она тайком прокралась в контору, спрятавшись в тени. В огромной задней комнате служившей складом оказалось много всяких контейнеров – ящиков, клетей, ларей, красивых сундуков, сумок, ранцев и бочонков. Все было очень таинственно и интересно.

– И ты нашла ящик, битком набитый перчатками твоего размера? – предположила Шаон.

Блистер покачала головой:

– Зато я нашла вот это. – Кендерша показала один из кошельков, висевших у нее на поясе. Он был сшит из темно-зеленой плотно сплетенной сетки.

– И что это такое?

– Волшебный кошелек Он не рвется и не пачкается. Я могу положить в него любую острую вещь – он не разорвется. Кто-то мне однажды сказал, что его сшили из морских водорослей; и, вполне возможно, он волшебный. Прошло столь много времени, что я совершенно уверена – так оно и есть.

Блистер вспомнила, как обследовала содержимое нескольких мешков и ларей, мешавших ей подойти к большому черному сундуку. Сундук был гладкий, блестящий и на вид очень дорогой. Блистер подумала, что и внутри, наверное, хранится что то дорогое.

– Ну и что там оказалось внутри? – увлеченно подхватила Шаон.

– Я так и не выяснила. – Блистер опустила голову. – На крышке сундука были какие-то слова, наверное волшебное заклинание. Пока я возилась с замком, буквы внезапно переползли с сундука прямо мне на руки и плотно обхватили пальцы, ладони и запястья, почти остановив кровь в венах. Мне показалось, будто я сунула руку в кислоту, так сильно они разъедали мне кожу. Я не сумела стряхнуть эти буквы. Наверное, я закричала, потому-то и пришел он.

Она вспомнила, как в комнату ворвался Хосам, дородный пожилой купец. Увидев ее, он начал кричать и грозить кулаками. Блистер не обращала внимания на его слова, так сильно у нее болели руки, словно ошпаренные кипятком. Она кинулась бежать, Хосам пустился следом, но из-за своих габаритов двигался он медленно. Подняв над головой здоровенные кулаки, он все кричал, а она мчалась по улице, пока, споткнувшись, не упала лицом в лужу. Она опустила в воду руки, надеясь, что та снимет боль, но ничего не помогло. Волшебные буквы сжирали ее пальцы, как ей показалось, несколько часов. Боль утихла только к ночи.

С этими словами Блистер сняла перчатку и вытянула руку, чтобы Шаон смогла получше ее рассмотреть: Маленькие пальчики были искривлены и покрыты множеством крошечных волдырей и пятен. Шаон поморщил ась:

– Очень болит?

– Только когда я, сгибаю пальцы, но я стараюсь этого не делать. Чем больше я шевелю пальцами, тем больше болит. – Она осторожно надела перчатку.

– Ты всегда бережешь пальцы.

Блистер кивнула.

– Поэтому тебя и прозвали Блистер, то есть Волдырь, – догадалась Шаон. – Из-за всего, что случилось.

– Это еще не конец истории. – Блистер заерзала в седле. – Как-нибудь потом доскажу.

Шаон рассмеялась:

– Так как же тебя зовут на самом деле?

– Вера Джей Гибкие Пальцы.

– А знаешь, Блистер мне нравится больше, сказала мореплавательница.

Собеседница радостно согласилась и всю дорогу веселила Шаон рассказами о своих подвигах в Балифоре и Кендерморе. Дамон и Ферил ехали молча, прислушиваясь к голоску Блистер, пока не показались окраины Долора.

Полдень был в самом разгаре, и ничто не предвещало похолодания. Ферил вытерла капельки пота со лба и, сощурившись, посмотрела на скопление глиняных и деревянных домиков, воздвигнутых на склонах нескольких низких холмов. Никого. Все было так, как рассказывали люди в таверне.

Эльфийка глубоко втянула воздух и закашлялась. В воздухе чувствовался гнилостный запах смерти. Мурашки побежали у нее по спине, и она принялась озираться, понимая, что где-то рядом должны быть трупы.

– Мне кажется, за нами кто-то наблюдает, прошептала Шаон. – Интересно; водятся ли здесь привидения…

Гибель деревни Долор

Ферил спешилась и направилась к деревушке.

Лошадь следовала за ней с тихим ржанием.

– Я знаю, что пахнет плохо, – шикнула на нее Ферил. – Не ходи за мной.

Перед многими глиняными куполообразными домами возле остывших кострищ лежали металлические котлы. Эльфийке вдруг стало любопытно, кто у кого перенял технику постройки домов из глины – жители Долора или Глиняного Орока. Если первые – то они значительно ее усовершенствовали. На некоторых куполах были выдавлены узоры в виде растений и животных, сложные орнаменты.

У дверей ближайшего дома был выставлен станок с незаконченным тёмным куском ткани. Заглянув в другой дом, Ферил разглядела охапки чистой одежды, лежавшей на высоких полках, а еще грязные тарелки на столе. В следующем доме стояла пустая детская кроватка, под которой валялся красный деревянный мяч и другие детские игрушки. За маленьким куполом следующей постройки был устроен загон для свиней. Животные сбились в кучу, прячась в скудной тени от маленького домишки, и почти не обращали внимания на Ферил.

Запах разложения становился все сильнее, но эльфийка пока не увидела ни одного тела. Заметив, что часть ограждения вокруг загона сломана, она догадалась, что свиньи скорее всего сами добывают себе пропитание. Однако она сомневалась, что они едят мертвечину. В этом случае вокруг лежали бы кости, а она пока не видела ни одной.

Идя по извилистой тропке, пролегавшей через деревню, Ферил прошла мимо большого загона для лошадей или крупного скота. Загон был пуст.

Дамон и Шаон приблизились, но, как только их лошади миновали первые несколько домов, эльфийка предостерегающе подняла руку, беззвучно приказав им остановиться. Любой шум или посторонний запах мог сбить ее с толку.

Впереди послышалось какое-то шуршание. Чьи то шаги? Или что-то другое? Она заглянула за угол и увидела, как в одном из дверных проемов шевельнулась на легком ветру холщовая занавеска. Ферил облегченно вздохнула и пошла дальше.

Она миновала центр деревни, где тропа сворачивала в сторону и дома были самыми большими. Она заметила, как ей показалось, центральный постоялый двор. Оттуда ей хорошо был виден конец деревни и ряд свежих могил на краю кладбища.

Могил было больше двенадцати. Кто их вырыл? Кто похоронил людей? Ферил продолжала медленно идти по тропе. Остановилась в нескольких футах от захоронений и опустилась на колени. Ее руки потянулись к могильному холму, и она начала рисовать, погружая пальцы в мягкую сухую землю. Дамон и Шаон, доехавшие до центра деревни, наблюдали за ней оттуда.

– Что она там делает? – прошептала Блистер, но ее вопрос остался без ответа.

Дамон слез с лошади и двинулся вперед. Солнце, находящееся в зените, отбрасывало длинную узкую тень, двигавшуюся к эльфийке. Издали казалось, будто Ферил просеивает землю сквозь пальцы, прежде чем нарисовать какой-то узор. Воин услышал, как она при этом что-то тихо напевает.

Блистер подтолкнула Шаон локтем, тогда мореплавательница спрыгнула с лошади и сняла кендершу с седла. Держала она Блистер осторожно, как фарфоровую куклу, которая могла разбиться, и старалась, чтобы ее пальцы ничего не коснулись.

– Что она делает? – снова спросила Блистер. Ферил насчитала пятнадцать свежих могил, все как одна маленькие, словно недавно умершие жители Долора были гномами или кендерами, – хотя высокие дверные проемы свидетельствовали о том, что здесь обитали люди. Несколько могил были вырыты совсем недавно – Ферил поняла это по цвету земли и по тому, как легко она рассыпалась в пальцах. Запах разложения шел из купола, что находился по правую от нее руку. Там, видимо, лежали еще не захороненные тела.

Что же, никого не осталось, чтобы предать их земле? – удивилась эльфийка. – Чума, что ли, напала на эту деревню? Она не могла различить запаха хотя бы одного живого существа, даже запаха своих друзей, настолько сильным было зловоние.

Ферил продолжала выводить похожие друг на друга узоры и произносить простое заклинание, позволяющее видеть сквозь землю, чтобы узнать то, что было известно земле, – кто здесь похоронен и что с ними случилось. Она напевала все громче, заклинание подходило к концу. Внезапно она вскрикнула: прямо перед ней в землю ударила стрела. Вторая стрела не заставила себя ждать, пробив эльфийке руку.

Дамон бросился ей на помощь, поднимая клубы пыли. Он на ходу вынул меч, несясь к последнему дому, что стоял справа от эльфийки, откуда, как он видел, вылетели стрелы.

– Пригнись, Ферил! – закричал он, врываясь в дом.

Эльфийка моментально согнулась, а две стрелы просвистели в воздухе как раз там, где еще секунду назад находилась ее голова. Ферил лежала между двумя могильными холмиками. Повернувшись на левый бок, она закусила губу и вырвала из руки стрелу.

Теперь я знаю, что чувствует загнанный охотниками олень, – подумала она. – Только у оленя нет рук, чтобы вынуть стрелу. Из раны потекла теплая Кровь, промочив насквозь рукав ее мягкой кожаной туники.

Позади раздался какой-то глухой стук. Дамон? Ферил осторожно высунула голову из-за холмика и увидела, что по центральной тропе бегут Шаон и Блистер. Дамона нигде не было видно, зато из домика донесся еще один глухой удар.

– Зачем ты стрелял в нее? – услышала она крик воина.

Шаон вынула меч и, пригибаясь, подошла к двери, но в тот же миг она удивленно вытаращила глаза и отступила. Из дома вылетел мальчишка и тут же упал от пинка, которым Дамон вышвырнул его из дома. Падая, он ударился головой, застонал и попытался подняться, но Дамон уже вышел из дома и пригвоздил его сапогом к земле. Шаон метнулась вперед и приставила к шее мальчишки лезвие меча.

Тогда Ферил поднялась и медленно пошла к ним, поддерживая раненую руку здоровой. Рана мучительно дергала, из нее сочилась кровь, но эльфийка, не обращая внимания на боль, сосредоточилась на мальчике. На вид ему было лет девять-десять. По пояс голый и скользкий от пота, он, казалось, насквозь пропитался запахом лежавших в доме мертвых тел. Потрескавшиеся губы кровоточили в том месте, куда пришелся удар Дамона.

– Я в порядке, – сказала эльфийка, оглядывая остальные дома, откуда мальчишке могла прийти помощь.

Дамон отошел от мальчика и в два шага оказался рядом с Ферил. Но Шаон продолжала грозно нависать с мечом над ребенком.

– Зачем ты в нее стрелял? – спросила Блистер. – Она ведь тебе ничего не сделала.

– Отвечай! – приказала Шаон. – Назови хоть одну причину, по которой мне не следует проткнуть тебя насквозь!

– Она должна умереть! Она ворошила могилы! – Мальчишка выругался. – Осквернители кладбища!

– Значит, язык у него все-таки есть, – пробормотал Дамон. Он спрятал меч в ножны, достал из за пояса маленький ножик и принялся разрезать рукав туники Ферил.

– Где все остальные? – Шаон продолжала держать меч в нескольких дюймах от горла мальчишки.

– Нет никаких остальных, – ответил он. – Все умерли, но вам тоже скоро придет конец. Налетят небесные чудища, унесут вас прочь и убьют!

– Небесные чудища? – Блистер бросила взгляд на Шаон, которая попятилась на шаг.

– Вставай! – приказала мореплавательница, Блистер, проверь его дом. Блистер поспешно нырнула за дверь:

– Ну и вонища! – Она принялась шарить вокруг. – Мне все равно, чем там воняет. Вся деревня провоняла. Лучше скажи, есть там кто-нибудь? И, понизив голос, Шаон обратилась к Дамону: Как Ферил?

– Со мной все в порядке, – ответила за него эльфийка. – Стрела угодила мне в руку.

– Нет, она не в порядке, – возразил Дамон.

Потеряла много крови, да и рана грязная.

– Потому что стрелы грязные, – добавила Блистер. Она вынырнула из лачуги, с брезгливой гримасой неся целый пучок стрел и толкая ногой кожаный колчан, откуда их вывалилось еще больше. Они тоже воняют, – сказала она, протягивая их мореплавательнице.

Измазаны навозом, – сказал Дамон и выругался.

– Гадость, – сказала Блистер и, бросив стрелы, зло посмотрела на мальчишку. – А еще я нашла там одеяла, которыми укрыто нечто, что воняет куда больше; – трупы.

– Не трогайте их! – завопил мальчишка.

– Это твои родные? Небесные чудища их убили? – спросила Шаон.

Мальчишка кивнул.

– А почему тебя не тронули?

Ребенок что-то буркнул, повесив голову. Шаон даже пришлось подойти ближе, чтобы расслышать его слова.

Тем временем Дамон повел Ферил к своей кобыле.

– Это должно помочь, – тихо сказал он, отвязывая бурдюк. – Но мне нужно развести огонь, чтобы немного прижечь рану, иначе она загноится. Будет больно.

Эльфийка сжала губы.

– Жаль, что с нами нет Джаспера, – сказала она, вспомнив, как гном врачевал раны Дамона с помощью какого-то заклинания.

Все уселись вокруг небольшого очага, в который Дамон сунул ножки от стула, чтобы развести огонь. Он держал над пламенем лезвие ножа и все время переворачивал его, пока оно не раскалилось докрасна.

– Надеюсь, ты не очень больно побил мальчика, – сказала эльфийка.

– Он пытался тебя убить.

Она пожала плечами:

– Он подумал; что я собираюсь осквернить…

Раскаленный металл обжег больнее, чем стрела, и Ферил сцепила зубы и зарыла пальцы в землю, пока Дамон обрабатывал рану. Из глаз ее брызнули слезы. Покончив с прижиганием, Дамон еще раз промыл рану водой. В одном из домов нашлась чистая одежда, а еще он порвал на бинты детскую рубашонку. Ферил внимательно смотрела, как он перевязывает ей руку, действуя осторожно и очень умело.

– А тебе, как видно, не раз доводилось ухаживать за ранеными.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Да, кое-какой опыт имеется. Я умею перевязывать раны.

Ферил подвинулась чуть ближе:

– Где ты этому научился? – Она положила раненую руку ему на колено. – Отличный воин и отличный врачеватель. Голову даю на отсечение, ты служил в чьей-то армии. Наверное, приходилось ухаживать за раненными в бою?

– Откровенно говоря, я… – Он поднял голову и почувствовал ее дыхание на своей щеке.

– Я добилась ответа от мальчишки! – перебила их Шаон.

Дамон неохотно обернулся к ней. Он покраснел от смущения, а увидев, что Шаон широко ухмыляется и подмигивает, смутился еще больше. Мальчишка стоял рядом с ней, глядя себе под ноги.

– Он сбежал от домашней работы, – сообщила Шаон.

– Потому и не погиб, – добавила Блистер. Сказав свое слово, она засеменила к Ферил, чтобы посмотреть, как перебинтована ее рана. – Он прятался за теми холмами, когда началась большая буря, и – оставался там, пока дождь не кончился, – сообщила она новые подробности.

– Когда он вернулся, то увидел только мертвых, – хмуро продолжила мореплавательница. Мальчишка так и не понял, что случилось, но уверяет, будто на некоторых телах остались следы когтей, словно их драли дикие животные. По его словам, у многих были обожжены руки и грудь.

– Это были небесные чудища, – с вызовом прошептал мальчишка. – Они пришли вместе с бурей.

– С тех пор он хоронит тела, – сказала Блистер. – По три в день. Больше ему не закопать очень уж он устает от лопаты. Я сказала, что мы поможем ему похоронить остальных.

Дамон поднялся и, отряхнув землю, посчитал могильные холмики.

– Значит, все это произошло пять дней назад? Мальчик кивнул.

– Все, кроме тебя, погибли?

– Нет, – прошептал ребенок – Больше тридцати человек пропало. Их унесли с собой чудища.

– Я поищу следы, – предложила Ферил. Она протянула Дамону руку, и тот осторожно помог ей подняться с земли. Она поморщилась, но боль оказалась не такой сильной, как прежде.

– Никаких следов ты не найдешь, – сказал мальчишка. – Я уже искал. Чудища скормили мой народ буре.

– Может, они уехали на лошадях, – предположила эльфийка.

– Нет. Я же сказал, эти чудища попадали с неба.

– Но ты ведь не видел их, – не отступалась Ферил, – значит, на самом деле ты не можешь знать, что произошло.

Мальчик покачал головой:

– Да, я их не видел. Но была буря, и все взрослые исчезли.

– Пожалуй, мне стоит поболтать со свиньями, сказала Ферил. – Они-то могли видеть, что случилось.

– Скольких еще нужно похоронить? – спросил Дамон, глядя вслед эльфийке, направившейся к загону. Заметив, что Шаон с интересом наблюдает за ним, он снова покраснел.

– Четверых, – сказал мальчик. – Детей. Они такие маленькие, что там есть особенно нечего.

Шаон содрогнулась, уставившись на ребенка. Вот когда она всем сердцем пожалела, что не осталась на корабле с Ригом. Может быть, эти небесные чудища и были тем Злом, о котором все время твердил Дамон.

– Где у тебя лопаты? – спросила она, намереваясь поскорее убраться из этой деревни.

Мальчик показал на самый большой глиняный купол и сразу пошел к нему, оглянувшись один раз, чтобы удостовериться, что она за ним идет.

– Иду, иду, – сказала мореплавательница. – Эй, а ты что здесь делаешь?

Дамон, Ферил и Блистер проследили за ее взглядом. На краю деревни стоял, тяжело дыша, волк. Дикий завилял хвостом и приветственно залаял.

– Хорошо хоть не притащил за собой Рига и Ворчуна, – буркнула Шаон, на всякий случай глядя вдаль. Убедившись, что там никого больше нет, она повернулась к мальчишке: – Ну, так где твои лопаты?

Ферил перегнулась через ограду, внимательно разглядывая свиней. Большая свинья с черными пятнами тоже уставилась на нее, тогда как остальные животные рыли носами грязь. Эльфийка наморщила нос и принялась издавать хрюкающие звуки, стараясь подманить поближе любопытное животное. Ее пальцы тем временем нащупали в котомке шарик мягкой глины.

Свинья взглянула на протянутую глину и потянула пятачком воздух, думая, что ее чем-то угощают. Убедившись, что это не так, свинья обиженно фыркнула и посмотрела на своих товарок.

– У меня ничего нет, – зашептала Ферил, – но не уходи.

Свинья захрюкала, потом медленно повернулась к ней. Ферил разминала глину пальцами левой руки, которая болела, оттого получалось это у нее не слишком ловко.

Тут из-за дома выскочил Дикий, и свиньи бросились в дальний конец загона. Ферил нахмурилась и снова подозвала бело-черную свинью.

– Дикий тебя не тронет, – заверила она животное.

Волк гавкнул, словно соглашаясь с ней, потом потерся о ногу Ферил и преданно посмотрел ей в глаза. Эльфийка тем временем вылепила мордочку и четыре ножки, а потом ногтем мизинца сделала маленький хвост колечком.

– С тобой я поговорю позже, – сказала она волку. – Сейчас я занята.

Она разглаживала глину, вылепляя ровную гладкую спинку, а потом начала посапывать, издавая почти музыкальные звуки. Свинья взволнованно заверещала, и Ферил почувствовала, как проникает в мысли. Эльфийку обдало потоком горячего воздуха, когда все ее чувства сосредоточились на свинье и хрюканье начало превращаться в ее сознании в членораздельную речь, переводимое на человеческий язык посредством природной магии.

– Здесь были люди? – произнесла эльфийка, используя понятные остальным животным звуки. Несколько свиней осторожно приблизились, поглядывая то на нее, то на волка.

– Много людей, – ответила пятнистая свинья.

Люди кормили нас и отгоняли мух.

– Куда они ушли, эти люди?

– Их больше нет, – грустно прохрюкала свинья. – Никого, кроме мальчика. Он дает нам какие то крохи, а спинку вообще не чешет. У него на нас нет времени.

– Куда подевались все люди? Если ты мне расскажешь, я, возможно, смогу их вернуть. Тогда за вами будут лучше ухаживать.

– Они не вернутся.

Ферил жестом велела свинье продолжать, переводя на человеческий язык не только хрюканье, но и мельчайшее подрагивание ушей и пятачка.

– Людей забрали небесные вспышки.

– Молния, – тихо пробормотала Ферил.

– Вспышки поубивали маленьких, а большие были утянуты на небо.

Ферил почесала в затылке:

– Кто же их утянул?

– Уродливые люди.

Эльфийка вопросительно наклонила голову, и свинья захрюкала громче:

– Много уродливых людей, упавших вместе с дождем с неба.

Ферил отошла от загона, пообещав свиньям в награду как следует сегодня покормить их и почесать им спинки. Тут она вспомнила о Диком:

– Зачем ты за нами пошел? С Ворчуном все в порядке? А как Джаспер и Риг? – спросила она у волка.

Тот залаял, махая хвостом, а затем помчался от загона к деревенскому кладбищу.

Ты прав, – мысленно ответила Ферил, глядя ему вслед. – Нам действительно может понадобиться твоя помощь. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой и побежала догонять волка, чтобы присоединиться к остальной компании, поджидавшей ее у могил.

Пока они хоронили погибших детей, эльфийка рассказала всем то, что узнала от свиньи. Работа причиняла Блистер боль, но она отказалась стоять в стороне и смотреть. Даже Дикий помогал, роя землю передними лапами и расшвыривая во все стороны комья грязи.

Последнего ребенка похоронили незадолго до заката. На западе, на расстоянии нескольких миль, сверкнула молния. Путники невольно взглянули на черные облака. Ветер принес с собой запах влаги верный признак того, что скоро начнется дождь.

Мальчишка задрожал, и Блистер, протянув руку, осторожно похлопала его по спине.

– Мы не дадим тебя в обиду, – пообещала она.

– Отдохнем, – предложил Дамон.

– Но пора обедать, – возразила Блистер, у которой урчало в животе.

– Я хочу, чтобы мы снова тронулись в путь через несколько часов, – сказал Дамон. Он окинул взглядом глиняные купола и выбрал для Ферил и Дикого самый маленький, куда и отвел их. Шаон и Блистер предпочли центральный постоялый двор.

– Мы не можем оставить здесь мальчика, – сказала Ферил, вытягиваясь на широком соломенном тюфяке.

Дамон укрыл ее тонким одеялом. Над кроватью он заметил полку с аккуратно сложенной одеждой. Значит, перед уходом они смогут переодеться во все чистое.

– В своей деревне Мальчик будет в большей безопасности, чем с нами, – возразил он. – У чудовищ нет причин возвращаться сюда. Здесь им больше нечем поживиться. Ферил неохотно кивнула и тут же зевнула.

– Тебе тоже не помешает найти себе лачугу и немного отдохнуть.

Через несколько секунд она уже крепко спала, рядом с ней калачиком свернулся волк. Дамон постоял над нею еще немного, потом ушел в ближайший домик. Спал он беспокойно, ему все время снились молнии и обугленные тела. Через несколько часов его разбудил шум дождя – капли застучали по глиняной крыше.

Синяя смерть

Судя по тому, как хорошо он отдохнул, Дамон понял, что проспал до полуночи. Выйдя из дома, он посмотрел в небо: оно сплошь было затянуто тучами, через которые не проглядывало ни одной звездочки. Темные облака полностью заслонили небесный свод, дождь так и не прекратился. Дамон закрыл глаза, подставляя лицо теплым и тяжелым каплям. Через несколько минут он постучался к Ферил и заглянул внутрь, когда эльфийка поднималась с постели. Волка рядом с ней не оказалось.

Порывшись на полке, он нашел одежду, приблизительно подходившую Ферил по размеру, и протянул ей. Потом он откопал детскую тунику, которая была как раз впору Блистер, и большую рубаху взамен желтой рубашки Рига, которую Шаон порвала и испачкала. Его собственная одежда была в довольно сносном состоянии, но он все равно выбрал кое-что для себя, сунув под мышку рубаху из мягкой кожи. Она могла пригодиться позже.

Эльфийка присоединилась к нему перед домом, на ней были бежевые рейтузы и темно-зеленая туника, доходившая до колен. В темноте он попытался осмотреть повязку, но Ферил оказалась непослушной пациенткой. Она медленно кружила, радуясь дождю, запрокинув голову и ловя капли губами. Каждый раз, когда он подходил к ней, она отскакивала на несколько шагов, словно играя. В конце концов он схватил ее за здоровую руку и потянул к дому, под навес над дверями.

– Эй, вы двое, хорошо выспались? – промурлыкала Шаон, высовывая голову из дверей своего дома. Когда она подошла ближе, Дамон увидел, что ее темные глаза многозначительно сверкают. За ней тащилась Блистер, зевая и шаркая.

В конце концов ему удалось осмотреть руку Ферил: рана больше не кровоточила и явно заживала. Довольный этим, он отдал одежду Шаон, а сам начал готовить лошадей в дорогу.

– Кобылам не хочется куда-то идти в такую погоду, – сообщила эльфийка. Она сочувственно выслушала ржание лошадей, ласково Почесала пятнышко на, морде своей кобылы.

Мне тоже не особенно хочется, – отозвался Дамон.

Он успел промокнуть до нитки, и одежда на нем отяжелела и стала неудобной. Он помог эльфийке забраться на лошадь и сунул свою новую рубаху под седло. Мокрая шевелюра буквально облепила голову Ферил. Дамон поднял руку и провел пальцем по дубовому листку на ее щеке.

– Это татуировка, она останется навсегда, – сказала эльфийка. – Ее не смыть никакой водой.

– Эй, вы двое, не хотите повернуть назад? вмешалась мореплавательница. – Я не стану возражать, если вы решите закончить путешествие. Мыс Ригом высадим вас где-нибудь на уютном бережку. – Больше всего Шаон мечтала оказаться на своем корабле. Ей снились небесные чудовища и драконы, смыкавшие на ней свои гигантские челюсти. Ей хотелось только одного – лежать в объятиях Рига в каюте корабля, который покачивается на волнах далеко от берега.

– Нет, Я не могу вернуться. – Дамон вскочил на лошадь, развязал свой пучок волос и помотал головой. Неизвестно откуда появившийся Дикий тоже начал отряхиваться, от его толстой шкуры во все стороны полетели брызги. Все это было бесполезно, так как дождь продолжал лить немилосердно. – Ты можешь остаться здесь с мальчиком, пока я за вами не вернусь, или отправиться обратно в Палантас. Но на твоем месте я не стал бы этого делать – ты можешь потеряться.

– Ты понимаешь, что мы даже не знаем, где искать этих… чудищ? – ворчливо поинтересовалась Шаон. – Много часов, даже дней пройдет в разъездах по этой пустоши.

– Мы ищем Одинокую Обитель, – возразил Дамон. – Но если небесные чудища, о которых говорил мальчишка, появляются ночью во время бури, то сейчас самое время выяснить, что это такое.

– В том случае, если ты веришь свинье и не: смышленому мальчишке, – со вздохом произнесла Шаон.

Ей не хотелось оставаться с мальчиком, который стоял сейчас в дверях своего дома и наблюдал за ними, как не хотелось и возвращаться одной в Палантасскую гавань. Она понимала, что Дамон прав: не видя звезд в ночном небе, она легко может потеряться, и перспектива наткнуться на какое-то небесное чудище ее совсем не радовала.

Шаон ощупала мокрую рукоять своего меча и поправила коричневую рубаху, облепившую ее мокрыми складками.

– Я пока не проиграла ни одного сражения. И моя помощь может им пригодиться, – прошептала она себе под нос. – Ладно, поехали, – громко произнесла она и подсадила Блистер на лошадь. Чем скорее мы со всем этим покончим, тем скорее я вернусь накорабль.

– Мы пришлем кого-нибудь за тобой, – крикнул Дамон мальчику. – Потерпи всего несколько дней. И будь осторожен. – Он кинул ребенку мешок с сушеной говядиной и орехами – солидную часть их общих припасов.

Покидая деревню, они проехали мимо кладбища. Ехать без седла на мокрой и скользкой от дождя лошади было нелегко, но Дамон, будучи опытным наездником, пустил свою кобылу легким галопом. Согласно карте, в десяти милях от этого места, почти на одной линии с Одинокой Обителью, находилась другая деревня. Вполне возможно, небесные чудища перебрались туда. Стоило поискать их там, тем более что для этого не требовалось делать крюк, меняя маршрут. Дамон только надеялся, что им удастся разглядеть деревню в этой тьме, сквозь пелену дождя.

Шаон и Ферил протрусили мимо него, рыжий волк бежал рядом, иногда забегая вперед, иногда чуть отставая, чтобы обнюхать редкие пятна травы. Эльфийка цокала языком, подбадривая лошадей, и время от времени оглядывалась на Шаон, чтобы посмотреть, как та управляется с лошадью.

– А мне нравится дождь. Я как будто купаюсь, – сказала она мореплавательнице. – Зато кобылы все время жалуются. – Ей пришлось почти кричать, чтобы заглушить шум дождя и топот копыт.

– Ты еще не слышала моих жалоб! – отвечала Шаон. – Если уж мокнуть, то не под дождем, а в море. Вода плохо сочетается с сухой землей, которая, кстати, пусть даже и мокрая, никогда меня особенно не привлекала.

– Тогда зачем ты с нами поехала? – удивилась Ферил.

Шаон пожала плечами:

– Чем скорее Дамон отыщет то, что хочет, тем скорее мы с Ригом получим обратно наш корабль и уедем отсюда.

Блистер тоже пребывала в скверном расположении духа, но почему-то вела себя непривычно тихо. Она понимала, что ворчанием делу не поможешь обсохнуть все равно не удастся. Она до сих пор не решила для себя, что хуже – палящее полуденное солнце или этот нескончаемый ливень. Оставалось единственное утешение, что она хотя бы страну посмотрит. Крепко стиснув зубы, Блистер полезла в свою котомку и после недолгих стараний вытянула пару перчаток из тюленьей кожи, чтобы хоть руки защитить от воды.

Меньше чем через час дождь прекратился. Небо по-прежнему оставалось темным, но кое-где облака поредели, и сквозь них просвечивали звезды. Поднявшийся легкий ветерок обдувал путников, понемногу высушивая их одежду.

Дамон хмуро потянул на себя вожжи, останавливая лошадь. Поскольку гроза прошла, никаких небесных чудищ на сегодня не предвиделось. Взглянув на своих спутниц, он убедился, что они тоже остановились. Шаон и Блистер заулыбались, радуясь перемене погоды. По локонам Ферил ручейками сбегала дождевая вода. Она едва заметно ему улыбнулась, похлопывая по шее свою кобылу.

– До следующей деревни еще несколько миль он указал пальцем на северо-восток. – Она где-то там.

– Где там? – рассмеявшись, спросила Шаон. Разве в такой темени разберешь, куда ехать? Кто знает, что мы взяли верное направление?

– Скоро станет посветлее, – пообещал Дамон. Облака редеют, и рассвет уже недалеко.

Он развернулся на лошади и посмотрел на север. Среди разнообразных серо-черных теней ему удалось разглядеть небольшой подъем. Пришпорив лошадь, он снова тронулся в путь. Ферил быстро догнала его, а Шаон по-прежнему плелась в самом хвосте.

– Ни за что не останусь здесь одна, – ворчала мореплавательница. – Так что Ригу лучше меня дождаться.

– Прости, но я тебя не слышу, – сказала Блистер.

– Я сказала, здорово, что перестало лить.

– Дождь пойдет земле на пользу, – говорила тем временем эльфийка Дамону. – в деревне Долор земля была совсем сухой. Кстати, рука почти перестала болеть. Спасибо. Так где, говоришь, ты научился лечить людей?

– Несколько лет тому назад, недалеко от Саламнии. – Дамон немного помолчал. – Я тогда разъезжал вместе с армией. Наш командир заставил всех в отряде научиться перевязывать раны. Это умение, которое всегда пригодится на поле брани.

– Очевидно, что ты бросил армию. Но что привело тебя сюда?

– Это длинная история.

– У меня есть время, – подначила она воина.

Ты же сам говорил, что путь нам предстоит далекий. Тебе довелось участвовать в какой-нибудь битве? Было ли это… – Ферил замолчала на полуслове, когда кобыла под ней громко заржала и остановилась с расширившимися от страха глазами.

Другие две лошади тоже замерли. Потом зафыркали и принялись нервно перебирать копытами. Кобыла под Шаон была особенно испугана и мотала головой из стороны в сторону.

– Что мне делать? – выпалила мореплавательница, неловко возясь с поводьями.

Блистер вцепилась в гриву кобылы, чтобы не свалиться, а за ее спиной Шаон вовсю старалась удержать равновесие.

– Что-то здесь не так, – тихо произнесла эльфийка., Лошади что-то почуяли. – Ноздри Ферил затрепетали, когда она попыталась понять, отчего животные встревожились. И она действительно уловила какой-то странный, незнакомый запах.

Дикий тоже что-то почуял, волк запрокинул голову и завыл. в тот же миг воздух прорезала молния, летевшая параллельно земле, как брошенное копье. Она пронзила шею кобылы, на которой ехала эльфийка, и животное умерло еще до того, как рухнуло на землю.

Ферил спрыгнула с седла, когда лошадь падала. Проворная как кошка, она приземлилась на корточки. Глаза ее были устремлены к горизонту на севере, но она разглядела лишь тьму, тени и низко висевшие тучи. К ней подполз Дикий, волк рычал, и его рыжий мокрый мех торчал острыми пиками на спине.

– Все вниз! – гаркнул Дамон, обращаясь к Шаон и Блистер. Он тоже соскочил с лошади и даже успел вынуть из ножен меч.

Шаон соскользнула с мокрого седла и тяжело плюхнулась в грязь, когда следующая молния сверкнула в воздухе, едва не ударив в нее. Лошадь попятилась и сбросила Блистер, примостившуюся у нее на спине. Та кувырком полетела вниз, свалившись прямо на Шаон. Кобыла взбрыкнула, как сумасшедшая, и бросилась вперед, в темноту, поднимая в воздух комья грязи. Лошадь Дамона кинулась за ней.

– Я заметил, откуда вылетела молния, – прошептал Дамон. – Вон из-за того маленького холма. – Он пополз к эльфийке. – Ты не пострадала?

Ферил замотала головой, потом посмотрела туда, куда он указывал, – на восток. Она сосредоточилась и прорезала своим острым взглядом темноту, отделяя движущиеся тени от неподвижных, которые отбрасывали невысокие холмы. То, что она сперва приняла за кусты, излучало больше тепла, чем могло исходить от растений. Потом оно начало двигаться вперед.

– Их трое, Дамон! Не знаю, кто это, но они приближаются! – Она потянулась к сумке, нащупала перышки, комок глины, но ей нужно было найти что-то другое.

Дамон пригнулся и поднял меч, когда вперед выдвинулась одна из трех теней. Из темноты показались острые белые зубы. Блистер и Шаон с трудом поднялись на ноги. Мореплавательница вынула из ножен свой меч и быстро присела, увернувшись от очередной молнии, которая сверкнула прямо у нее над головой. Эта молния прилетела из оскалившейся черноты! Шаон поспешила встать рядом с Дамоном.

Еще больше звезд выглянуло из редевших облаков, и в их свете Дамон сумел разглядеть четко очерченный силуэт приближавшейся твари.

Драконид, – прошептал он, задохнувшись.

Осторожнее, Ферил! Эти твари не небесные чудища, но они все равно опасны!

– Смертельно опасны, – поправило Дамона существо. Оно было крупнее своих двух собратьев и достигало семи футов в высоту. – Мы потомки синего дракона. И вы принадлежите нам. – Оно шло прямо на Дамона, помахивая крыльями, чтобы двигаться быстрее.

Дамон сделал выпад с мечом в руке, но тварь оказалась проворной и увернулась от удара. Взмахнув крыльями она взмыла над воином, зависла на секунду и внезапно нанесла лапами удар ему в грудь. Дамон повалился на спину, выпустив из руки меч. Тогда тварь прыгнула на него и пригвоздила к земле. Она придвинула морду к лицу Дамона, и тот в ужасе взирал на крошечные молнии, мелькавшие между острых зубов.

В скудном свете поблескивала чешуя твари. Темно-синие лапы были мощными и мускулисты ми, хвост хлестал по бедрам Дамона. Существо махало крыльями, осыпая поверженного воина комьями грязи, и тот даже на секунду ослеп. Внезапно острые когти впились ему в ключицу.

Дамон охнул, когда боль пронзила все его тело, и возобновил попытки сбросить с себя мерзкую тварь. Она лишь зарычала в ответ на его слабое сопротивление и. еще глубже вонзила свои когти. Неожиданно создание открыло черную пасть и заверещало, тут же прыгнув вперед, чтобы сразиться с новым противником.

Это Шаон, бросившаяся на помощь Дамону, нанесла удар своим мечом прямо в спину чудовища. Ей удалось перебить его крыло, которое беспомощно повисло, разбрызгивая кровь и чешуи. Синий потомок зашипел и засеменил, атакуя Шаон, но лететь он уже не мог. Меж его когтей сверкали молнии, а глаза злобно излучали золотистое свечение.

– Давай сразимся, уродливая зверюга! – подначивала его Шаон, пританцовывая.

Она легко увернулась, когда потомок открыл пасть и выстрелил очередной молнией. Шаон размахнулась снизу вверх и пронзила мечом чешуи на брюхе чудовища. Тварь снова закричала, непривычная к ощущению боли, и затопала. Из-под когтей вырвались маленькие молнии и опалили Шаон макушку.

Мореплавательница упала, застонав от боли. Одежда на ней была покрыта кровью потомка, вонючей и липкой. Тварь секунду смотрела на Шаон, затем перевела взгляд на свое разорванное брюхо и с рычанием двинулась вперед. Тогда Шаон вскочила и угрожающе замахала мечом.

– Пошел вон! – закричала она. – Я тебя снова пырну! Заколю насмерть!

Дамон вскочил, увидел, что высокий синий потомок держится от Шаон на расстоянии, и быстро огляделся в поисках меча. Глаза его расширились от ужаса, когда он заметил оружие под лапой одного из чудовищ – приземистого, мускулистого, с хорошо развитой грудной клеткой. Существо оскалилось глядя на него, затем повернуло голову в сторону Блистер стоявшей в нескольких ярдах поодаль, и открыло свою жуткую пасть. Дамон увидел, как между зубами твари полыхнули молнии, и в тот же миг метнулся вперед, скользя по грязи. Он всем телом обрушился на мерзкое существо и повалил его на колени как раз в то мгновение, когда из пасти твари вырвалась мощная молния. Она угодила в сырую землю, подняв веером комья грязи.

Блистер бросилась вперед, размахивая чапаком, зажатым в правой руке. Ей было больно крепко сжимать оружие, но она сказала себе, что будет еще больнее, если эта тварь изжарит ее заживо своими молниями. Пока создание не поднялось с колен, оно было для нее легкой мишенью. Уклонившись от когтистых лап, пытавшихся разорвать ее, Блистер метнулась в сторону, обежала вокруг чудовища и набросилась на него сзади, хотя достать могла не выше бедра.

Дамон улучил момент и вырвал из под твари свой меч пока она отвлеклась на Блистер. Сомкнув пальцы на рукояти, он взмахнул мечом, но зверюга умудрилась несколько раз яростно взмахнуть крыльями. Дамон выругался и, подпрыгнув, успел задеть чудовище мечом, который разрезал твердую плоть чуть выше лодыжки. Существо с громким визгом взлетело повыше.

Лишившись противника, который взмыл в небо так высоко, что до него нельзя было дотянуться, Дамон огляделся, обеспокоенный судьбой Ферил. Эльфийка стояла позади него на коленях. Она что-то напевала и раскачивалась, вращая головой. При этом она держала руки вытянутыми параллельно земле и шевелила пальцами. Напевая все громче, она подняла руки, продолжая шевелить пальцами, словно управляла марионетками. Земля передней начала бурлить и вздыматься, будто подчиняясь невидимому смерчу. Казалось, гигантский суслик прорывает подземный ход, как одержимый преследуя свою добычу.

Волк с лаем кружил возле лап. зверя, все время атакуя его, но в то же время косясь одним глазом на приближавшийся земляной столб. Чудовище захлопало крыльями и зависло в нескольких футах над землей. Оно уставилось на Ферил и открыло пасть, где между зубами сверкали молнии.

– Нет! – взревел Дамон и увидел, что эльфийка успела отскочить от первой молнии, но в нее тут же полетела вторая. Дамон обернулся как раз тогда, когда широкогрудый потомок спланировал к земле, изрыгнув из пасти молнию прямо в его меч. Молния с треском и шипением ударила в лезвие, меч мгновенно раскалился, рукоять стала жечь ладонь Дамона. Электрический удар пронзил его пальцы, грудь и достиг ног. Все мускулы свело судорогой, и Дамон с трудом удержал равновесие.

– Только бы не выронить меч, – процедил он сквозь стиснутые зубы и, крепче обхватив раскаленную рукоять, занес оружие над головой. Лезвие проникло в брюхо атаковавшего врага. Дамон вырвал меч и, размахнувшись, вновь погрузил его в тело чудовища. Но оно успело взмыть в воздух и тем самым избежать смертельного удара. Однако лезвие меча застряло в кости. Тварь бешено заверещала и сильнее забила – крыльями.

Дамон попытался высвободить лезвие меча, но оно застряло крепко. Он почувствовал, что поднимается в воздух. Воин изо всех сил тянул меч на себя, меж тем как зверь уносил его в вышину. Дамону вспомнились слова деревенского мальчишки. Небесные чудища. Дамон решил было прыгнуть, но в темноте не увидел земли и не смог рассчитать расстояние.

Держась за меч правой рукой, он принялся размахивать левой, пока не вцепился в чешуйчатую лодыжку. Кое-как Дамону удалось подняться по лапе животного, пока оно извивалось в десятке футов над землей, стараясь сбросить свою ношу.

Между тем Блистер, действуя внизу своим чапаком как рогаткой, метко обстреливала чудовище камнями. Однако они отскакивали от шкуры зверя, не причиняя ему вреда, а только подогревая его ярость.

– Бесполезное занятие! – прокричал Дамон Блистер. – Помоги лучше Ферил! У нее нет оружия!

Он схватил тварь за лапу еще выше, изо всех сил стараясь удержаться. Существо попыталось изогнуть шею так, чтобы метнуть в воина молнию, но у него ничего не получилось. Тогда оно вонзило лапы в плечи Дамона, осыпав его мелкими молниями, которые проникли сквозь мокрую рубаху, добравшись до кожи.

Дамон едва не разжал пальцы, когда электрический разряд сотряс его тело. Волосы, успевшие высохнуть, встали дыбом, превратившись в пышную гриву. Ему показалось, что еще мгновение – и он умрет. Когда-то несколько лет назад, он испытал нечто подобное. Тогда Дамон был готов умереть, ноне теперь. Он старался сохранять ясность ума. Продолжая висеть на правой руке, он нащупал левой нож на поясе.

Пальцы сомкнулись на рукоятке, а потом короткое лезвие несколько раз с силой вошло в бок зверя. Чудовище закружило по спирали, безрезультатно стараясь скинуть нежеланную ношу. Дамону оставалось лишь крепче – цепляться за него.

Тем временем Ферил на земле пыталась пробудить силы природной магии. Взмахнув руками, она нарисовала в воздухе какой-то узор. Он засветился бледно-зеленым светом, затем стал ярче, а эльфийка запрокинула голову и завыла. Дамон от удивления заморгал. Она выла в точности как Дикий.

Когда ее вой стих, земляной столб, над которым она колдовала, поднялся в воздух и ударил в самого маленького потомка, оказавшегося перед ней. Мокрый земляной снаряд неожиданно для твари угодил ей в грудь. Зверь был отброшен назад с устрашающей силой. Не успел он взмахнуть крыльями, как ударился о землю и сразу был атакован рыжим волком.

В то же время Шаон начала наступать на самого высокого противника, которого до той поры удерживала на расстоянии. Зверь настороженно смотрел на нее, пуская молнии из лап, но мореплавательница была быстрее даже мелких молний. Она кинулась вперед и разрубила твари другое крыло, чтобы та уже не могла подняться в воздух. Шаон ловко уклонилась от следующей порции молний, которыми обсыпало ее животное, хотя было ясно, что кое-каких зарядов избежать ей не удалось. Рубашка и черная туника превратились в дымящиеся лохмотья.

Дамон был вынужден вновь переключить все свое внимание на собственного противника, который опять начал набирать высоту. Острые когти разрывали воину спину, точно грабли. Тварь пыталась сбросить его, но Дамон вцепился в нее накрепко. Мощные когти снова прошлись по его спине, разрывая плоть, и Дамон почувствовал теплые потоки крови.

Воин нанес еще один удар ножом, на этот раз в грудь животного, между ребер. Лезвие вошло глубоко, Дамон высвободил его и снова вонзил.

– Должно же где-то там быть сердце, – произнес он, нанося новый удар, от которого по его пальцам потекла липкая кровь потомка. Тварь взвыла чуть ли не жалобно, а Дамон, собрав все силы, еще раз всадил нож по самую рукоять. Лезвие угодило в кость, и Дамон уже не смог его высвободить Чудовище содрогнулось и в одну секунду исчезло, оставив Дамона цепляющимся за пустоту. В том месте, где еще мгновение назад находилась тварь, возникла вспышка – это взорвалась шаровая молния. Ярко-желтый свет ослепил Дамона, раздался треск, и воин понял, что стремительно падает на землю. Он тяжело ударился, на миг перестав дышать, и огляделся по сторонам затуманенным взором, но увидел только ночное небо с несколькими звездочками, которые подмигивали ему сквозь облака.

– Умри! – крикнула Шаон своему врагу и, метнувшись вперед, всадила меч в его брюхо. Однако противник успел открыть пасть и изрыгнуть молнию, которая ударила ее в грудь. Шаон была отброшена на несколько футов.

Тварь посмотрела на застрявший в ее теле меч, неловко повозилась с рукоятью и кое-как вытащила оружие из раны. Казалось, боль придала зверю сил. Он поднял меч, и молнии, сверкавшие у когтей, поднялись вверх, по лезвию. Оскалив пасть, зверь пошел на Шаон, размахивая потрескивающим мечом.

На помощь мореплавательнице бросился Дикий. Рыжий волк впился зубами в ляжку животного. Тварь взвыла и опустила сверкающее лезвие на нового противника. Но Дикий оказался проворнее и успел увернуться, лезвие лишь опалило его рыжую шерсть.

Дамон с трудом встал на колени, бросив взгляд через плечо. Колдовство Ферил все еще действовало: эльфийка сумела пригвоздить тварь к месту, закидав ее землей. Над зверем стояла Блистер и молотила по нему своим чапаком. Чудовище в ответ плевалось молниями, но они никому не причиняли вреда. Над головами противников гремел гром.

Усилием воли заставив себя подняться, Дамон подхватил меч, набрал в легкие воздуха и кинулся на помощь Шаон, к которой уже подбиралось чудовище, успевшее отделаться от волка.

– Я сама могу за себя постоять, Дамон! – возмутилась Шаон. – Мне не нужна ничья помощь!

– Может, и так, но вряд ли ты сумеешь как следует сражаться без меча! – прокричал он в ответ.

Мореплавательница упрямо обошла Дамона, завладев вниманием противника, который тут же бросился на нее. Отвлеченный ее маневром, зверь позабыл о волке, что было крайне опрометчиво с его стороны. Дикий прыгнул ему на спину, и тварь упала мордой в грязь.

Шаон всадила каблук прямо в лапу зверя, державшую меч, и тот выпал. Когда она нагнулась, чтобы поднять оружие, чудовище перевернулось и, нацелив на Шаон когти, выпустило в ее сторону электрический заряд.

Шаон закричала, упала на колени и закрыла глаза от ослепительно яркой вспышки, но острые искры все равно продолжали танцевать перед ее взором. Пошарив вокруг, она коснулась рукояти своего меча, схватила его и начала слепо тыкать туда, где, как ей казалось, находилась голова твари.

– Осторожней! – раздался возле уха голос Дамона. – Ты чуть не проткнула меня насквозь! – Он кинулся на зверя и вступил в ближний бой.

– Тогда отвали! Это моя добыча! – ответила Шаон, однако ей пришлось отползти в сторону. Она по-прежнему ничего вокруг не видела и продолжала моргать.

А меж тем Дикий, напав сзади, сомкнул челюсти на шее зверя. Тот взвыл и рухнул на колени. Волк вцепился в него еще сильнее. Дамон, размахивая мечом, поранил чудовищу переднюю лапу. Тварь снова рухнула мордой в землю, изрыгнув молнию, от которой волк с визгом отпрянул.

Дамон успел прикрыть рукой глаза, но электрический разряд задел его и Шаон. Оба застучали зубами, ощутив мгновенный удар тока.

– Что происходит? – воскликнула Шаон.

Я почти ничего не вижу!

– Глядите! Он взорвался! – заверещала Блистер. – Дамон убил его!

Волк, рыча, поднялся с земли и отряхнулся. Рыжая шерсть стояла дыбом, делая его похожим на пушистого пса, раза в полтора больше, чем он был на самом деле. Чудовище исчезло, а на его месте образовалась воронка. Рядом с ней стояла на коленях Шаон, по-прежнему быстро моргая.

Бросив взгляд через плечо, Дамон убедился, что Ферил ничто не грозит; и только тогда помог Шаон подняться. Зрение медленно возвращалось к ней.

– Это я должна была его прикончить, – проворчала она и, нахмурившись, ощупала свое лицо и голову. Короткие волосы были опалены, вдоль почти всей левой руки пролегла отметина от ожога.

Останется шрам, – пробормотала Шаон, – на память о сегодняшней битве.

Дамон указал рукой на Ферил и Блистер.

– Мы поймали его! – торжествующе произнесла Блистер, занеся чапак над головой зверя. – Только посмей открыть-пасть и выплюнуть молнию – мигом рассеку тебе башку пополам!

Животное пыталось высвободиться, но Ферил насыпала на него столько земли, что высвободиться ему было непросто.

– Зачем ты напал на нас? – спросил Дамон. Синяя тварь уставилась на него и прошипела:

– Приказ хозяина.

– Хозяин приказал напасть на нас?

– На любых людей, – презрительно ответило чудовище. – И взять их в плен.

– Надеюсь, мы преподали тебе урок, – с издевкой заметила Блистер. – Эй, Дамон, откуда тебе известно, что эта тварь умеет говорить? О, да ты весь изранен!

– Все Дракониды умеют говорить, – отвечал Дамон. – А этому я бы посоветовал быть пооткровеннее, если он не хочет присоединиться к своим собратьям, канувшим в небытие.

– Никакие мы не Дракониды, – прошипела тварь. – Мы лучше, мы сильнее их. МЫ – потомки.

– А кто этот так называемый хозяин? – Дамон навис над поверженным чудовищем, крепко сжимая в руке меч. Блистер стояла напротив. Оба не сводили глаз с морды создания.

– Хозяин Врат, – прошипел потомок. – Только он отдает мне приказы.

– Тарабарщина какая-то, – выругался Дамон.

– Нас сотворил Шторм над Ансалоном, – продолжал потомок. – Вылепил нас из плоти и слез, сделал нас повелителями молний. Он расправится с вами.

– Зачем ваш хозяин велит нападать на путников? – спросила Блистер. Она поморщилась, перекладывая чапак в другую руку, и на всякий случай грозно помахала своим оружием.

– Ему не нужны кендеры. Только люди, – прошипел драконид. – Хозяину нужны только люди.

– Понятно, – обиженно заметила Блистер. – Значит, вы захватили бы Дамона и Шаон, а нас с Ферил оставили?

– Тебя и эльфийку мы убили бы, – презрительно хмыкнул потомок, и между его губ блеснула молния.

– А как насчет деревни? – Дамон указал в ту сторону, откуда они пришли. – Это вы унесли ее жителей?

Чешуйчатая морда потомка расплылась в подобии улыбки.

– И ее жителей, и людей из других деревень. Во славу Хозяина Врат. Нашего господина и повелителя.

Это был ответ на мрачную загадку. Дамон в ужасе взглянул на кровожадную тварь.

– Что нам с ним делать? – спросила эльфийка Дамона. – Нельзя же его так отпустить. Он и дальше станет охотиться за людьми.

– А я говорю, нужно его прикончить! – воодушевленно произнесла Шаон и, подойдя ближе, занесла над головой меч. – Я готова сама это сделать. Отойдите назад.

– Нет! – Дамон вытянул руку, останавливая ее. – Почему? – не веря своим ушам, спросила Блистер. – Если оставить его так, он в конце концов сумеет выбраться.

Потомок ухмыльнулся, показывая острые сверкающие зубы.

– Я хочу взять его к Палину.

– Ты с ума сошел, Дамон, – простонала Шаон. – Палин все-таки чародей, да и до Обители уже рукой подать. Стащим эту тварь туда. Если ты ее убьешь, то она просто испарится, как и другие, и у нас не останется никаких доказательств.

– Отлично, – произнесла Шаон, но чувствовалось, что она недовольна. – Веревки у нас нет. До ближайшей деревни, где, кстати, тоже может никого не оказаться, несколько миль. Лошадей у нас тоже нет. Наши с тобой лошади убежали, а кобыла Ферил превратилась в корм. для канюков.

Эльфийка раздосадовано взглянула на нее. – Свяжем его нашими поясами, – предложил Дамон.

– Блестящая мысль! – саркастически заметила Шаон. – А тебе не кажется, что он сумеет их разорвать?

– Придумала. – Ферил опустилась на колени рядом с чудовищем и вынула из сумки сухое бобовое зерно. – Не знаю, хватит ли у меня сил, но попробую.

– Что попробуешь? – не удержалась от вопроса Блистер. Она зашла за спину эльфийки, откуда могла наблюдать за ее действиями.

Ферил подержала зернышко над грудью зверя. – Стань таким же крошечным, как это зерно.

Она сделала маленькую ямку, осторожно положила в нее зерно и слегка присыпала землей. Проделав все это, она села на пятки, закрыла глаза и начала петь на эльфийском языке, которого ни Дамон, Ни Блистер, ни Шаон не понимали. Мелодия песни была тихой и медленной, и легкий ветерок, колыхавший на них обгоревшие лохмотья, служил самым лучшим аккомпанементом. Но вот темп ускорился, и от кожи эльфийки стало исходить слабое сияние. Ферил принялась водить сверкающими пальцами над телом потомка.

Когда она сложила ладони вместе, как при молитве, сияние усилилось. Потом она разъединила ладони и подержала их в нескольких дюймах над закопанным зерном. Сияние опустилось на землю, сконцентрировавшись в том месте, где лежало зерно.

Блистер охнула. Зерно дало росток, пробившийся сквозь грязь маленькой зеленой шишечкой. А позади синий потомок яростно пытался высвободиться. Росток все удлинялся, и вот уже тонкий нежный листик коснулся ладони Ферил. Когда росток достиг нескольких дюймов в высоту, эльфийка убрала руки. В тот же миг зеленая веточка согнулась и устремилась обратно в землю совсем рядом с закопанным зерном.

Ферил продолжала петь. Она представляла, как росток увядает, складывается пополам, но все получалось не совсем так, как надо. Пришлось ей оборвать песню, а когда это произошло, побег начал жухнуть.

– Бесполезно.

– Попытайся снова, – подтолкнул ее Дамон. Прошу тебя.

Эльфийка вздохнула и снова затянула песню, которая теперь звучала еще печальнее. Она опять протянула ладони к бобовому зерну. Тут к Ферил подошел Дикий, зевнул, потянулся и улегся на землю, положив голову на ногу эльфийки и лениво наблюдая за происходящим.

– Стань таким же крошечным, как это зерно;

Она опять закрыла глаза, но на этот раз у нее было много сил. Она ощутила во всем теле энергию. И запела громче, а чахлый росток стал темно зеленым, сильным и еще – глубже зарылся в землю, устремляясь к синему потомку.

– Глядите! – воскликнула Блистер. – Он уменьшается.

На морде потомка появилось удивленное выражение. Он заметался, но безрезультатно. Его тело начало медленно уходить в земляную гору. Дамон выронил меч и принялся копать. Ему помогала Шаон.

Через несколько минут они отрыли потомка, который стал величиной с человеческую ладонь. Тварь бешено забила крыльями и взмыла вверх, но Шаон оказалась быстрее и успела схватить потомка за крошечные лапы.

Из пасти зверя вырвались молнии и ударили ей в руку, но вреда никакого не причинили. Шаон рассмеялась и встряхнула зверька, который слабо царапал ей руку, как маленький котенок.

– Ты понесешь его в руках всю дорогу до Одинокой Обители? – спросила Блистер.

– Только если ты одолжишь мне свой сетчатый кошелек, – ответила Шаон.

Блистер широко раскрыла глаза:

– Ну конечно! Мой не рвущийся кошелек Мой волшебный кошелек из водорослей.

Она пристегнула к поясу чапак и отвязала кошелек, перевернула его, оттуда выпали несколько ложек Рафа, пара нитяных катушек, пригоршня мраморных шариков, пара светло-зеленых перчаток и моток пряжи. Блистер с гордостью вручила ценный предмет Шаон, а потом принялась собирать свои пожитки и складывать в другой кошелек.

Шаон сунула вырывавшегося потомка в кошель, затянула завязки потуже и поднесла к своему лицу. Сплетена сетка была плотно, но сквозь маленькое отверстие она разглядела тускло блестевшие глазки животного. Кошель заколыхался, и мореплавательница увидела внутри вспышку света: тварь попыталась использовать молнию, чтобы оказаться на свободе.

– А знаешь, Блистер, – заулыбалась Шаон, мне кажется, это действительно волшебный кошелек. Твари никак оттуда не выбраться.

Дамон помог эльфийке подняться с земли.

– Ты как?

Ферил кивнула:

– Немного устала, но мне все же легче, чем тебе и Шаон. Бы двое должны всерьез заняться своими ранами.

Тем временем Блистер собрала все вещички и присела отдохнуть. Пальцы болели нещадно, но стоило ей бросить взгляд на Шаон и Дамона, как она захихикала:

– Ну и видок у вас! Я бы даже чучело не нарядила в такое тряпье!

Рубашка на Дамоне висела лохмотьями, одежда Шаон была не лучше. Штаны на них были изодраны в клочья, а в прорехах виднелись ожоги и пятна, грязи.

Дамон невольно улыбнулся. У него не было 'ни денег, ни лошади, ни припасов. Зато под седлом мертвой лошади Ферил осталась целая рубашка. Он достал ее и передал Шаон.

– Будем надеяться, что у Палина в Одинокой Обители найдется запас одежды, – добавила Блистер.

– Нам предстоял долгий путь верхом, – проворчала Шаон. – А теперь нам предстоит долгий путь пешком. – И тихо добавила: – Лучше бы Ригу меня дождаться.

– Я, наверное, сумею по дороге раздобыть нам еды и питья, – предположила Ферил.

Следующие несколько минут эльфийка возилась с ранами Дамона и Шаон, перевязывая их остатками рубашки воина.

– Значит, идем в Одинокую Обитель, – сказал Дамон. Он опустил в ножны меч, сделал знак Ферил и устремился на север. Рядом с ним бежал Дикий. – Остается надеяться, что мы пройдем мимо какой-нибудь деревни и сможем послать за мальчишкой в Долор. Идти будем ночью. Я не хочу спать, когда вокруг шныряют такие твари.

– А кто сказал, что они появляются только по ночам? – подала голос Блистер, догоняя своих спутников. – Днем ведь тоже бывают грозы.

– Чудесно, – сказала Шаон, снова поднося сетчатый кошель к лицу. Увидев, как маленькая синяя тварь ухмыляется, она вздрогнула и поспешила догнать остальных.

Синий шпион

Келлендрос видел все, что произошло, из своего логова. На глазах дракона погибло в воздухе одно из его детищ от руки дерзкого человечишки, сумевшего избежать ударов молний и острых когтей. Это был высокий, широкоплечий мужчина со светлыми волосами, развевавшимися на ветру.

Келлендрос видел, как этот человек несколько раз всадил нож в грудь синего потомка, которого охватила агония. Келлендрос почувствовал ее, как почувствовал, что жизнь его первого удачного создания быстро угасает. Его детище уже с трудом дышало переполненными кровью легкими.

Дракон отстранился, оборвав связь с потомком, он не желал знать, как умрет его первый отпрыск, он вообще не желал знать, что такое смерть и что испытала Китиара давным-давно, когда он подвел ее и тело воительницы умерло.

Но грустные мысли дракона прервала смерть еще одного синего потомка, и тоже от рук светловолосого человека.

– Нет – взревел дракон, сотрясая стены пещеры так, что из трещин каменного потолка посыпался песок. Стражи – виверны тупо уставились на дракона.

– Делать что? – спросил тот, что был крупнее.

– Делать ничего, предположил второй. Синий дракон стенал и бушевал несколько минут. Из-за спин стражей на него выжидательно смотрели больше двух десятков потомков. Не обращая внимания на туповатых охранников, они наблюдали за своим повелителем, но мудро помалкивали и ничего не предпринимали, стоя под песчаным дождем.

– Я не позволю взять над собой верх! – гремел Келлендрос. – Тем более какой-то кучке смертных. Я пошлю на них своих потомков. Я… – Дракон умолк, ощутив связь со своим третьим детищем, тем, кого люди не убили. Малыш почти не пострадал, но был напуган и… обездвижен?

Проникнув в сознание залепленного грязью потомка, Келлендрос увидел лица его врагов сквозь зеленую сетку. Кендерша, немало прожившая на этом свете, с сединой в волосах, тот человек со светлой шевелюрой. Он что-то говорил, но Келлендрос не мог ничего разобрать, тем более что детеныш с каждой минутой испытывал все больший страх. Его сердце так громко стучало, что нельзя было расслышать никаких слов.

– Успокойся, – внушал дракон своему отпрыску. – Не показывай, что боишься.

Потомок чуть расслабился. Подчиняясь настойчивым уговорам дракона, его сердце замедлило ритм.

Только тогда Келлендрос уловил одно слово.

– …Палин, – произнес мужчина.

Палин? Дракон нахмурился, в его сознании шевельнулось какое-то неприятное воспоминание. Это имя что-то для него значило. Ах да. Палин Маджере, сын Карамона и Тики Маджере, людишек, посмевших встрять в драконьи дела и вызвать гнев Китиары. Герои Копья – так, кажется, называли их собратья.

Племянник Китиары?

Его тоже считали Героем после того, как он уцелел в Войне с Хаосом и основал, Академию Волшебства. Нет от него никакого покоя.

Дракону стало любопытно, ему захотелось приглядеться к этому человеческому отпрыску, узнать, как умерли его родители – если они действительно умерли. Карамон с Тикой часто приносили несчастья Китиаре, а значит, и ему, Келлендросу. Он узнает, что случилось с этой несносной парочкой, а потом, когда встретит дух Китиары, поделится с ней новостями. Возможно, он убьет их всех – Карамона и Тику, если они все еще живы, а заодно и их щенка – и предъявит тела Китиаре в качестве приветственного дара.

– Они считают тебя обычным драконидом, дитя мое, – тоном заговорщика прошипел Келлендрос. Они полагают, что ты примитивное создание, а несовершенное существо, рожденное от драконида и человека, в которое я вдохнул жизнь. Я – часть тебя. – Дракон был чрезвычайно доволен собой, упиваясь перспективой увидеть этого самого Палина Маджере глазами своего синего потомка. – Из тебя, дитя мое, получится отличный шпион, – продолжил Келлендрос и почувствовал, как сердце его отпрыска забилось от гордости и счастья, что он может услужить своему хозяину.

Синий дракон велел потомку исследовать на прочность ловушку, в которую тот попал. Сеть оказалась прочной, но отнюдь не волшебной. Потомку потребовалось бы лишь небольшое усилие, чтобы разорвать ее. Такие острые когти, как у не го, легко могли порвать морские водоросли, а молнии – прожечь любые путы, чтобы он смог снова взлететь.

– Остановись! – приказал Келлендрос. – Не рвись на свободу… еще не время.

Потомок перестал метаться, сбитый с толку, и постарался устроиться поудобнее. Время от времени он принимался слабо рвать сетку, чтобы кошель колыхался и создавал видимость непокорности пленника.

Это радовало сердце его хозяина.

Незваные визитеры

Великан Маглор находился на борту флагманского корабля. Предводитель племени Сильный Кулак, населявшего холмы возле Палантаса, предпочитал самый большой баркас и имел на него право. Этот корабль, украденный совсем недавно, казался самым надежным в их флотилии. Маглор не очень любил воду, хотя и умел плавать. От воды были одни неприятности: стоило выкупаться, как волосы и кожа становились чистыми, а его любимый запах, которым он так гордился, сразу исчезал.

Маглор был немного крупнее остальных членов своего племени, отчасти поэтому его и выбрали вожаком. Десятифутовый гигант весил больше четырехсот фунтов. Как и у соплеменников, кожа у него была тусклого темно-желтого оттенка, сплошь бородавчатая, с неприятными фиолетовыми пятнами на плечах, локтях и ладонях. Длинные сальные волосы отливали зеленым цветом, хотя теперь, ночью, когда луна скрылась за облаками, казались черными.

Тьма не была помехой для Маглора и его соплеменников. Огромные фиолетовые глаза людоедоввеликанов легко различали в кромешной тьме тихую Палантасскую гавань и все корабли, пришвартованные в ней, а также нескольких человек, которые прогуливались по палубам.

Маглор подал знак гребцам сушить весла, и баркас продолжал дрейфовать. Хотя был поздний час, когда почти все моряки крепко спят или развлекаются в городе, предводитель племени не хотел рисковать: часовые могли услышать плеск весел, поднять тревогу и помешать людоедам-великанам выполнить задуманное дело.

Маглору было наплевать на жителей города. Он, как и любой из его племени, мог легко проломить башку ВСЯКОМУ, кому пришло бы в голову задирать их. Но ему не давала покоя мысль о синем драконе.

Шторму над Ансалоном понадобились люди, а раздобыть их дракон приказал людоедам-великанам. Маглор не собирался разочаровывать Келлендроса. Наоборот, он хотел порадовать дракона, чтобы и впредь верховодить, в своем племени.

Он знал, что в случае необходимости ему помогут Рыцари Тьмы, но хотел справиться с работой один. Хватит того, что его соплеменники вытерпели оскорбление, когда им приказали привезти пойманных людей в лагерь, организованный брутами, как будто лагерь великанов был недостаточно хорош. Эти тупоголовые твари заявились на великанью территорию в сопровождении нескольких Рыцарей Такхизис. долговязые тощие создания были у рыцарей на побегушках и даже шкуры свои выкрасили в синий цвет. Как будто кто-то мог принять их за синих драконов!

Мысли Маглора прервались, когда его баркас легко коснулся галиота с зеленым корпусом. На борту корабля он увидел надпись, которую с трудом разобрал: Наковальня Флинта. Сальные брови людоеда-великана поползли вверх. Правильно ли он прочитал? Флинтом назывался кремень, кусочек твердой породы, с помощью которого высекался огонь, а наковальни не держатся на плаву, сразу тонут. Нет, прочитал он, конечно, правильно – люди просто выбрали глупое название для своего большого корабля. Маглор умел читать – что было редкостью среди вожаков – и кое-что соображал, по крайней мере по сравнению с другими людоедами. Он был самым сообразительным во всем племени.

Размахивая огромными косматыми ручищами, он направил на другие баркасы приказ окружить корабль и остался доволен тем, как быстро и относительно тихо выполняется его распоряжение. Маглор поднялся во весь рост и перекинул через руку сеть. К поясу он прикрепил грубо выструганную дубину с шипами. Убедившись, что она не упадет и не наделает шума, он ВПИЛСЯ когтями в борт «Наковальни» и начал взбираться. На баркасе остался один великан, которому предстояло следить за тем, чтобы лодку не унесло течением. Трое остальных последовали за Маглором. Все они были нагружены сетями и оружием и при этом очень старались не наделать шума.

Дракон велел брать в плен только путников, пришедших в Палантас, людей, до которых местным нет никакого дела и которых не хватятся, если они исчезнут. Маглор с присущей ему смекалкой сообразил, что лучше всего таких странников искать в порту. Глупые жители Палантаса подумают, что исчезнувшие матросы утонули, или нанялись на какой-нибудь корабль, или похищены пиратами, а уж пиратов преследовать они побоятся. Никто ни о чем не догадается, если людоеды утянут с собой несколько матросов, а синий дракон – как и Маглор – будет рад.

Маглор перемахнул через фальшборт – Наковальни и с глухим стуком спрыгнул на палубу. Он прищурился, ища в темноте тени и предметы, испускавшие тепло, и потому сразу нашел человека. Спит, что ли? – Наверное, спит, – подумал Маглор. – Он меня не слышал. Вожак со своими помощниками двинулся вперед.

Ворчун сидел лицом к берегу, спиной к передней мачте, и думал о Диком, своем друге, который сбежал с корабля несколько дней назад. Он знал, что рыжий волк скоро вернется. Дикий любил исчезать, иногда на несколько дней или даже недель, но всегда прибегал обратно.

Полулюдоед потянул носом соленый морской воздух. Завтра он пойдет в город, в ту таверну, куда водил его Риг – Курятник Миртала. Бифштекс, который они тогда заказали, был очень вкусный, а в кармане у Ворчуна завелись денежки – хватит еще на несколько обедов. Может, он и Джаспера угостит, а заодно научит на языке жестов названиям различных блюд.

Риг заверил его, что, как только они покинут бухту, тотчас направятся к побережью Северного Эргота с остановкой в Гайло, где наймутся на грузоперевозки. Капитан обещал, что денежки рекой потекут. Полулюдоед заулыбался, представляя, как будет пить только лучший эль и есть одни бифштексы. Дикий тоже получит свою порцию мяса.

Внезапно Ворчун напрягся, почуяв какой-то незнакомый запах. Поднявшись, он снова потянул широкими ноздрями воздух, а потом обернулся к противоположному борту.

Людоеды-великаны! Он потянулся к небольшой дубинке у себя на поясе, с которой никогда не расставался, но было уже поздно. Самый крупный людоед, отвратительная желтая образина, уже кинулся к нему, повалил на палубу и ударил своей дубиной. Ворчун зарычал и принялся отбиваться, но противник оказался тяжелее, к тому же у него было преимущество – внезапность. Дубина обрушилась на висок Ворчуна, и тот начал проваливаться куда-то в темноту, которая набегала, как волны прилива на прибрежный камень. Ворчун почувствовал, что ему связывают руки и заворачивают тело в нечто похожее на рыболовную сеть.

– Если бы только не глухота, – подумал он, погружаясь все глубже в темноту, – если бы не глухота, я, быть может, услышал бы их и успел предупредить Рига и Джаспера. Тут сознание покинуло его, и он впал в забытье.

– Человек? – спросил самый маленький из людоедов, указывая на Ворчуна.

Маглор наклонился, чтобы получше рассмотреть пленника:

– По крайней мере наполовину. Ничего, он подойдет, – вынес свой приговор вожак. – Ступайте вниз. Приведите других.

Маглор подхватил Ворчуна и поволок к фальшборту. Там вожак перекинул свою ношу через борт Наковальни, а снизу ее принял другой людоед и, особенно не церемонясь, бросил на дно баркаса. Окинув взглядом бухту, предводитель убедился, что и на другие лодки грузят опутанных сетями пленников. Маглор заулыбался, обнажив ряд острых черных зубов.

– Шторм над Ансалоном останется доволен, пробормотал Маглор и, похлопав пустой мешок, висевший у него на поясе, нырнул. в трюм, чтобы посмотреть, нельзя ли там чем поживиться помимо людишек.

Менее чем через час флотилия Маглора вышла из Бранкальского залива. Лодки тяжело осели в воде, на груженные связанными пленниками.

– Это не человек, – заметил Маглор, указав на бесчувственного гнома, лежавшего на дне лодки.

– Виноват, – извинился молодой людоед.

Если поместить гнома в центр загона, может, зверюги ничего и не заметят, – подумал Маглор.

Лодки держали курс на северо-восток, к холмам; где людоеды-великаны строили свои жилища. Как только они достигнут берега, то отнесут лодки в свой лагерь. На берегу не останется ни следа, ни зацепки – на тот случай, если кто-то из пленников окажется жителем Палантаса и его родные решат предпринять поиски.

В пустыне

К полудню следующего дня путникисовершенно выбились из сил. Они изнемогали от усталости и жажды, животы сводило от голода. Ферил попробовала было заикнуться об охоте, но Дамон решил, что сейчас для них более важен отдых. Он нашел небольшой холм со скудной растительностью, дарившей хоть какую-то тень, в которой можно было укрыться от беспощадно палившего солнца.

Шаон рухнула на песок, уронив сетчатую сумку к ногам. Дикий растянулся рядом с ней и уставился на крошечное существо, пялившееся на него сквозь отверстия в зеленой сетке.

Мореплавательница поморщилась, когда потянулась, чтобы погладить волка. Рука, которую прошлой ночью обожгло молнией, горела так, словно на нее наложили клеймо. Наверное, останется длинный уродливый шрам.

– Зачем только я потащилась сюда? – прошептала она волку. – Неужто я и вправду решила, что сумею ускорить события? Или помочь им? А может, мне просто хотелось, чтобы Риг какое-то время поскучал без меня?

Она снова вспомнила морехода, терзаясь мыслями о том, что он сейчас делает, думает ли о ней.

Шаон закрыла глаза, откинулась назад и представила, будто лежит на палубе Наковальни. Как только она вернется, то сразу заменит дурацкое название, несмотря ни на какие протесты Джаспера. Все равно гном скоро сойдет с корабля.

Дамон присел рядом с эльфийкой. Ферил попыталась заняться следами от копей на его спине, но воин лишь отмахнулся. Воды, чтобы промыть раны, у них не было, а сделав новые бинты, они совсем лишились бы одежды. Меньше всех пострадала Блистер – то ли благодаря своему росту, то ли везению. Ей лишь опалило пучок волос на макушке. – Дамон, как ты думаешь, сколько нам еще идти до Одинокой обители?

Воин пожал плечами:

– Не знаю. Может, и несколько дней… если повезет. Карта осталась в сумке на моей лошади, а та теперь где-то далеко-далеко отсюда. Жалеешь, что пошла с нами?

Ферил заулыбалась, качая головой:

– Мы найдем Обитель. А я немного погодя раздобуду нам всем поесть. Я хорошая охотница. Наверное, возьму с собой Дикого. Интересно, он умеет охотиться? Или, живя среди людей, он утерял свои повадки?

– Интересно, где мы сейчас находимся? – задумчиво перебила ее Блистер.

Ферил посмотрела на кендершу, которая, бормоча себе что-то под нос, ходила взад и вперед, время от времени останавливалась, рыла носком башмака песок или рисовала каблуком круги. Она была так погружена в свои мысли, что оттопырила нижнюю губу и беспорядочно размахивала руками. В это утро на ней были серые холщовые перчатки с какими-то странными приспособлениями – пуговицами с крючками на больших пальцах и большими пуговицами на ладонях.

– О драконидах мне известно все, – бормотала Блистер, ни к кому не обращаясь. – Я где-то о них читала. Они бывают медными, бронзовыми, латунными, серебряными и золотыми. Они не бывают синими. По крайней мере раньше таких не было. Значит, это какие-то новые. Эй! Дам он, смотри! Там какое-то сооружение!

Дамон вскочил, открыв рот от удивления. Блистер оказалась права! В полумиле от них возвышалась башня с четкими очертаниями. Неужели она там была еще минуту назад? Он не мог бы поручиться. Он ведь смотрел в этом направлении.

– А вдруг это мираж? – рассуждала вслух Блистер. – Я слышала, от жары бывает такое помутнение в мозгах.

– Нет, ответил Дам он. Он протянул руку, чтобы помочь подняться эльфийке, но та сама вскочила и сразу пошла к башне.

– Для миража еще недостаточно жарко, – сказала Ферил. – Во всяком случае я так думаю. Башня отбрасывает тень, а у миражей тени не бывает. Уверена, что это магия. – Она бросила лукавый взгляд на Дамона:

– Некоторые из нас все же верят в магию.

Шаон очнулась от грез о галиоте, названном в ее честь, подхватила кошель с потомком внутри, пихнула волка и последовала за остальными.

– Шевелитесь, Блистер, Дикий – прикрикнула она. – Если это не мираж, то я окажусь там через несколько минут и набью себе брюхо всем, что найду съестного.

Башня была построена из гладкого камня простого серого гранита. Массивного сооружение, отбрасывавшее длинную тень на их пути. По подсчетам Дамона, в ней было восемь или девять этажей, а может быть, и под землей имелось несколько уровней. Неужели она стояла здесь все это время и только сейчас им было позволено ее увидеть благодаря какой-то магии? Остановившись в нескольких ярдах от входа, Дамон предостерегающе вытянул руку в направлении своих спутников. Возможно, именно отсюда вылетели синие твари. Вокруг строения не было видно ничьих следов. Но если в нем жили летающие существа, то следов и не должно было быть.

Тут дверь бесшумно распахнулась, и на пороге выросла фигура, облаченная в черные с серебром одежды. Просторный капюшон скрывал лицо, а рукава висели ниже кончиков пальцев. Кто угодно мог скрываться под таким нарядом – и человек, и призрак, и даже драконид.

Фигура жестом пригласила их войти внутрь, но Дамон велел своим спутникам оставаться на месте.

– Вы, должно быть, посланники Золотой Луны, раздался из-под капюшона тихий скрипучий голос. – Я Хозяин Башни. Палин внутри. Он вас ждет.

– Это и есть Одинокая Обитель? – взволнованно спросила Блистер. Она только сейчас догнала своих длинноногих спутников и первой сделала шаг вперед.

Дамон внимательно всматривался в фигуру в черно-серебристых одеждах, терзаясь недоверием.

– Прошу вас, входите. Нечего стоять на жаре.

Я скажу Палину, что вы пришли.

– Ну, я не знаю, – забормотала Блистер. – А может, он убил Палина. А может, он только притворяется, что Палин внутри. А может, он задумал и нас убить, но хочет это сделать под крышей… где, вероятно, прохладнее. А может, он – сами знаете кто… Шторм над Ансалоном.

К двери проплелся Дикий и обнюхал фигуру, а потом, помахав рыжим хвостом, скрылся внутри.

– Думаю, все в порядке, – прошептала Ферил.

Дамон кивнул, но рука его невольно потянулась к рукояти меча. Он вошел в здание, а следом устремились Ферил и Шаон, стараясь не отставать от воина. Дверь начала закрываться, только тогда Блистер в последний раз нервно оглядела песчаные просторы и тоже поспешила внутрь.

В большом просторном помещении, где они оказались, было прохладно и уютно. Центр холла устилал толстый ковер; когда Блистер ступила на него своими усталыми ножками, ей сразу стало легче.

Стены были увешаны гобеленами и чудесными картинами с изображением красивых пейзажей, лиц знаменитых людей, кораблей, единорогов и пустынных морских берегов. в конце холла начиналась лестница с гладкими каменными ступенями, вдоль которой тоже висели превосходно выполненные полотна.

По лестнице спустился высокий человек, одетый в темно-зеленые рейтузы и светло-зеленую тунику. На поясе у него был повязан шарф, вышитый красно-черным узором. У него были длинные каштановые волосы с проседью, усталые, но проницательные глаза, худое лицо, поросшее щетиной.

Блистер решила, что он примерно ее возраста, может, чуть старше, и если так, то сохранил отличную форму. Он шел твердым шагом, высоко держа голову и расправив плечи. По ее мнению, он был красив и загадочен. Она сразу прониклась к нему симпатией.

– Посланники Золотой Луны, – объявил Хозяин Башни, широким жестом указав на Дамона и его друзей. – А это Палин Маджере, – тихо добавил Хозяин. – Он вас ждет.

В холле повисла тишина. Дамон не знал, с чего начать, а Ферил была слишком занята, озираясь по сторонам. Тогда вперед выступила Блистер и приветственно кивнула, однако руку не протянула, опасаясь, что он пожмет ее и причинит ей боль.

– Рада познакомиться. Мне о вас все рассказал Джаспер Огненный Горн. Ну, может, не все, но кое-что. Джаспера, правда, с нами нет. Он остался на корабле – в Палантасе. Наверное, побоялся, что корабль уйдет без него, если он сойдет на берег. Разумеется, ничего бы этого не случилось, даже если бы он пошел с нами. А так он нас ждет. Меня зовут Блистер.

– Рад нашей встрече, Блистер. Золотая Луна предупредила, что ты придешь. Следуйте за мной, нам многое нужно обсудить.

– Взгляните вот на это, – сказала Шаон, внезапно подбежав к чародею и протянув ему сетчатый кошелек, который колыхался во все стороны. – Оно называет себя потомком. Вчера ночью на нас напало три таких существа. Только они в то время были гораздо больше и злее.

Палин взял кошель и заглянул внутрь сквозь сетку. Потомок перестал дергаться и уставился на него.

Лежа в своём логове далеко на севере, Келлендрос рассматривал чародея глазами синего потомка.

Значит, вот ты какой, Палин Маджере, – думал синий дракон. – Не такой старый и слабый, как я себе представлял, да и союзники у тебя сильные. Я буду тебя изучать, Палин Маджере, племянник Китиары, как ты изучаешь мое дитя. И я узнаю, что случилось с твоими родителями. Возможно, они все еще живы, и тогда я воспользуюсь тобой, чтобы до них добраться. Отличное жертвоприношение получится из всей семейки.

– Золотая Луна сказала, что чувствует, будто возле Палантаса собирается Зло. Мне кажется, эти существа и есть то самое Зло, – начал Дамон. Они похожи на драконидов, хотя немного другие.

– Они взрываются, превращаясь в молнию, когда умирают, – вмешалась Блистер. – Ну и конечно, они выстреливают в тебя молнии, пока живы. А еще они умеют летать. Вот этот говорил, что его хозяин – какой-то Великий Шторм.

Волшебник потер подбородок:

– Мы с Хозяином Башни изучим этого потомка. Я приглашаю вас присоединиться к нам наверху, после того как вы отдохнете. Прошу вас, не торопитесь. На это, – произнес он, указывая на сетчатый кошель, – уйдет много времени. Мы будем на самом верхнем этаже. – С этими словами чародей повернулся и направился к лестнице.

Путникам предоставили возможность выкупаться, поесть, перевязать раны и переодеться в чистую одежду. Старые лохмотья полетели в огонь. Дикий уютно свернулся калачиком перед очагом. Несмотря на жару снаружи, внутри здания царила приятная прохлада.

Они сидели за круглым березовым столом на удобных березовых стульях с мягкой обивкой. Пили персиковый сидр из высоких хрустальных бокалов и наслаждались тишиной. Комната была обставлена элегантно, но просто, исключительно мебелью из светлого дерева. Стеклянную горку и длинный низкий буфет заполняли белые блюда и вазы. Приятная смена обстановки после пустыни.

Блистер опустошила свой бокал, облизнулась и, спрыгнув со стула, принялась восхищенно оглядывать со всех сторон темно-оранжевую тунику, которая была на ней. Это была одна из рубашек, некогда принадлежавших Линше Маджере. Коротышка Блистер подвязала ее поясом, и теперь рубашка больше походила на длинное платье со шлейфом, волочившимся по полу. Воротник рубашки был расшит крошечными жемчужинами, и когда Блистер проводила по ним большим пальцем в белой перчатке, то на лице ее появлялась улыбка.

Дамон оказался примерно одного роста с магом, поэтому позаимствовал у него пару темно-коричневых рейтуз и белую шелковую рубаху, которые сидели на нем почти идеально. Ему нравилась относительная простота наряда, а мягкая ткань приятно ласкала кожу.

Шаон и Ферил переоделись в то, что хранилось специально для нуждавшихся путников. И та, и другая не привыкли к подобным нарядам. На Шаон было платье бледно-лилового цвета с высоким кружевным воротником. Платье оказалось коротковато и открывало лодыжки, так как Шаон была довольно высокой. Тем не менее мореплавательница выглядела потрясающе, она даже сама поразилась, увидев себя в зеркале.

Ферил облачилась в просторное зеленое платье с вышитыми на груди бордовыми розами. Рукава платья доходили только до локтей и во время движения трепетали, как крылья бабочки. Последовав примеру Блистер, эльфийка тоже выскочила из-за стола и покружилась перед Дамоном, тихо посмеиваясь.

– Одобряешь? – Волосы у нее снова отросли, как львиная грива.

Дамон не мог отвести от нее глаз.

– Ты очень красива, – произнес он наконец. Она удивилась. Это был один из тех редких случаев, когда она не нашла что ответить.

Шаон громко прокашлялась и направилась к лестнице.

Хочу проверить свою зверюгу, – сказала она.

– Твою зверюгу? – недовольно проворчала Блистер. – Она ведь сидит в моем волшебном кошельке. А уменьшила эту тварь Ферил. – Кендерша гордо выпятила подбородок. – Так что это наша зверюга. Но Шаон давным-давно ушла, и тирада Блистер пропала даром.

Дамон тоже двинулся к лестнице, но Ферил положила руку ему на плечо и остановила.

– Подожди, – сказала она. – Ты ведь зачем-то проделал весь этот путь до Одинокой Обители. Она указала на полированную шкатулку орехового дерева в два фута длиной и фут шириной, которая стояла в центре стола.

– А разве она здесь была? – удивился он. Шагнув к столу, Дамон провел пальцами по крышке и осторожно ее открыл. Внутри оказался кусочек стали, пробитый в нескольких местах, с латунной и золотой чеканкой.

Это была рукоять от древка копья, старинная, украшенная завитками и сложным орнаментом. Дамон вынул ее и осмотрел отверстие, куда вставлялось копье. Потом взял ее в правую руку, как если бы держал все орудие целиком. Рукоять оказалась невероятно легкой.

Дамон перевернул рукоять и увидел два одинаковых крючка. Он сунул руку в карман, куда спрятал шелковое знамя после того, как переоделся, и вынув стяг, прикрепил его на место.

– Не хватает только одной детали, – сказал он.

И Палин отведет нас к ней. – Он взглянул на Ферил, которая улыбалась, с гордостью глядя на него.

– Одно из первых волшебных орудий, – благоговейно произнес Дамон. – А я думал, что это всего лишь легенда.

Ферил рассмеялась:

– Нет, они на самом деле существовали… и, думаю, до наших дней сохранилось не одно Копье.

Дамон кивнул и осторожно положил рукоять вместе со знаменем в шкатулку.

– Не верю, что такого огромного дракона, как твой белый, можно убить, пусть даже волшебным Копьем.

– А ты поверь, – парировала Ферил. – Перед магией, если она достаточно сильная, не устоит ни один великан. Кстати, о магии. Пожалуй, пойду взглянуть, что там Палин делает с потомком.

И Ферил, казалось, поплыла к лестнице, размахивая рукавами – бабочкам. Она начала подниматься, и Блистер, до сих пор не проронившая ни слова, так что они даже позабыли о ее присутствии, последовала за ней. Но стоило кендерше взглянуть на высокие ступени, как она нахмурилась.

– Все строят только для людей, – проворчала Блистер, понимая, что Ферил заберется наверх гораздо раньше ее.

– Какую разношерстную компанию к нам прислала Золотая Луна, – заметил Хозяин, сидя за длинным, натертым до блеска столом напротив Палина.

– Помню, отец рассказывал мне истории о себе самом и о дяде Рейстлине, о Тасе и всех прочих. Наверное, их тоже можно было бы назвать разношерстной компанией… особенно после битвы.

Синий потомок находился в центре стола внутри колоколообразного стеклянного сосуда, заткнутого толстой пробкой. Он внимательно рассматривал магов. Когда ему это наскучило, он принялся метаться взад-вперед, шипя и плюясь молниями. Разряды отскакивали от стенок сосуда и рикошетом ударялись друг о друга, взрываясь, словно фейерверк.

– А я полагаю, Золотая Луна сделала мудрый выбор, – продолжал Палин. – Если они одолели трех таких вот существ – новых драконидов, – то они представляют собой грозную силу.

– Или им просто повезло. – Хозяин наклонился к сосуду, немного сдвинув со лба капюшон, но так, что лицо его все равно оставалось невидимым. – А ведь он и в самом деле похож на драконида, но есть и кое-какие отличия.

Палин придвинулся совсем близко и уставился на потомка. В комнате нависла тишина. Внезапно маг крепко схватил сосуд:

– Глаза посмотрите, какие у него глаза. Хозяин Башни мягко разжал пальцы мага и принялся внимательно разглядывать потомка.

– Они не похожи на глаза рептилии, – наконец согласился он.

– Я имею в виду не только большие круглые зрачки и то, что глаза расположены ближе к центру головы, а не по бокам, – я имею в виду то, что они выражают. В них есть глубина. Взгляд мягкий и печальный, почти…

– Человеческий, – договорил за него Хозяин и, увидев, как побледнел Палин, помолчал несколько секунд.

– Что происходит? – вскричал Палин. – Что с нами всеми? Кем мы становимся?

– Не мы, – сказал Хозяин Башни. – Мы лишь хотим разобраться во всем этом. – Он положил руку на плечо Палина. – У этого потомка хвост тоньше, чем у обычного драконида, а кроме того, ону меет летать. Раньше летать умели только сиваки. Может быть, это существо вылупилось из яйца синего дракона?

Палин кивнул.

– Тогда можно объяснить и молнии, которые он извергает, как синий дракон. Но раньше новых драконидов создавала только Такхизис. Кто же создал этих, если ее уже нет на Крине?

– Бот это мы и выясним.

Палин поднялся, подошел к шкафчикам, протянувшимся вдоль всей стены. Они были сделаны из того же дерева, что и стол, встроены в ниши и состояли из множества различных ящичков с разнообразными ручками, каждый своего размера. Открыл один из них, он извлек несколько листов пергамента, перо и пузырек чернил.

– Я запишу наши наблюдения, – сказал он, раскладывая все это на столе.

Хозяин Башни покинул комнату на минуту, бесшумно волоча за собой шлейф темной робы, а когда вернулся, то принес с собой медный таз, наполненный до краев водой. Поставил его на стол и устроился рядом на стуле. Обхватив таз руками, он наклонился, словно собирался испить из него. Губы его зашептали какие-то слова. Тихий скрипучий голос звучал как шелест бумаг, потревоженных ветром.

Палин наблюдал за Хозяином Башни, понимая, что тот начал гадание, которое позволит им увидеть, как было создано это существо и того, кто за это несет ответственность. Не сводя глаз с поверхности воды, Палин потянулся за пером и первым листом пергамента.

Хозяин говорил все тише и тише, так что Палин уже почти не разбирал слов. Вода подернулась сияние как бывает, когда солнечный луч касается гладкой поверхности озера. Появился чуть подернутый рябью образ осунувшегося молодого человека со спутанной гривой черных волос. Широкоплечий, едва прикрытый одеждой, с обветренной загорелой кожей, он был похож на варвара.

– Я бы сказал, что он родом с Северных Равнин, – прошептал Хозяин Башни. – Взгляните на знаки на его поясе.

– Да, судя по ним, он откуда-то с севера, недалеко отсюда.

– Где ты находишься, человек или драконид? Покажи нам, что тебя окружает, – произнес Мастер.

Бода зарябила вокруг изображения человека, а когда рябь успокоилась, то образ оказался в раме, напоминавшей камень.

– Он в пещере, – догадался Палин у стены они разглядели смутные образы людей различного роста и телосложения. Лиц разобрать было нельзя, а потому и определить возраст людей чародеи не сумели.

Образ на водной глади вдруг начал меняться: мускулы человека уменьшились, затем увеличились, стали медного цвета и покрылись чешуей, из спины вылезли крылья, и тогда маги узнали капака, довольно туповатого драконида, который у них на глазах раболепно съежился, искоса оглядывая пещеру.

– Это интересно. Наверное, капака соединили с человеческой особью, – размышлял вслух Палин. Но как? И почему это новое существо вдруг стало синим?

Вода снова покрылась рябью, изменив облик существа, которое начало расти и, казалось, заполнило всю пещеру. Вода стала совершенно синей, и оба мага придвинулись как можно ближе к тазу.

– Что произошло? – удивился Палин.

– Наверное, это небо, – ответил Хозяин, стараясь разглядеть в синеве облако или летящую птицу.

Внезапно вода в центре таза разошлась, и оттуда появился огромный блестящий шар. Это синий дракон только что открыл один глаз.

Чародеи сразу отпрянули от таза и переглянулись. – Скай, – произнес Палин.

Они молча наблюдали, как выпуклый змеиный глаз вращается, оглядывая комнату. Он зловеще уставился на магов и прищурился. Образ начал исчезать. Вода забурлила, помутнела и мгновенно испарилась. Медный таз опустел.

– Что все это означает?

В дверях стояла Шаон, переводя взгляд с таза на сосуд, в котором сидел потомок. Она, вошла в комнату и, наклонившись над столом, принялась изучать пленника. Тот уставился на нее сквозь стекло.

Палин тем временем быстро делал записи на пергаменте, стараясь не упустить ни малейшей детали.

– Это означает, что Золотая Луна сделала мудрый выбор, – произнес Хозяин тише, чем обычно, так как гадание обессилило его. Он откинулся на спинку стула и медленно выдохнул. – Несмотря на всю. нашу магию, книги, многие часы, проведенные за их изучением, вы и ваши товарищи сумели обнаружить в драконах то, что не смогли сделать ни я, ни Палин, ни другие наши соратники. Если драконы… или даже один дракон… нашел способ создавать новых драконидов, потомков, тогда… – Он умолк, не договорив.

– Тогда Крину грозит большая беда, чем мы с вами предполагали, – закончил за него Дамон, вошедший в комнату следом за Ферил.

Хозяин Башни кивнул:

– Драконы и без того представляют собой серьезную угрозу. А если нам придется иметь дело с потомками синего дракона, прежде чем мы сумеем одолеть самих драконов, то, думаю, у нас не будет ни малейшего шанса на победу.

– Шанс всегда есть, – сказал Палин, откладывая перо. – Я пойду с вами обратно в Палантас. Там мы раздобудем недостающую деталь Копья.

Рыцари Тьмы – агенты синего дракона – глаз с нас не спустят, – добавила Блистер. Она только что завершила свое восхождения по лестнице и едва могла перевести дух. Интересно, – подумала она, сколько раз на дню маги поднимаются и спускаются по этой лестнице? Может быть, они специально устроили самые важные помещения наверху, чтобы между делом не терять хорошую форму?

– И тем не менее мы должны отправиться в Палантас. Я уверен, там мы найдем больше ответов, чем здесь. – Палин сунул руку в глубокий карман и достал оттуда сетчатый кошель Блистер, который и передал ей. – Он не волшебный, – сказал он. Мне очень жаль. Да и особой прочностью он тоже не отличается. Полагаю, потомок изрядно пострадал в битве с вами, а потому не сумел разорвать его. На всякий случай мы повезем его в сосуде.

– А он не загнется там без воздуха? – удивлен но спросила Блистер.

Палин покачал головой:

– Этот сосуд действительно волшебный. Я тоже не хочу, чтобы пленник убежал. – Он посмотрел на Ферил:

– Когда ты училась у Золотой Луны?

– Я ни у кого не училась, – ответила она, потупившись.

Палин был заинтригован.

– А как же твоя магия, с помощью которой ты уменьшила потомка?

– Просто я умею это делать. Я всю жизнь прибегаю к магии.

– Врожденные способности, – заключил Палин и, улыбнувшись, добавил: – Когда будет время, мне хотелось бы обсудить это с тобой.

– Почту за честь. – Ферил кивнула, а потом спросила: – Бы не против, если по дороге мы сделаем… небольшой крюк? В одной из деревень остался маленький мальчик. Он совсем один. Потомки забрали всех взрослых из его деревни.

– Скольких именно? – живо спросил. Палин.

– Насколько мы поняли, несколько десятков человек, – ответила она.

– Видимо, синий действительно намерен создать целую армию этих существ, – произнес Хозяин Башни. – А армии просто так не создают.

– Ну, не такой уж этот потомок неуязвимый, заметил Палин, ткнув пальцем в плененное существо.

– Как и мы, – подала голос Блистер.

Келлендрос тихо урчал. Он изучал Палина, Хозяина Башни и всех остальных глазами своего синего потомка.

– Забирая с собой мое детище, они забирают и меня самого.

Синий дракон остался доволен. Не покидая своего уютного логова, он будет все знать – и куда они пошли, и что они делают, и что обнаружат. Тем временем он изучит все их слабости и устремления. А когда настанет час, он нанесет им сокрушительный удар, в этом он себе ПОКЛЯЛСЯ.

– Наверное, для начала я причиню им небольшое беспокойство, – прошипел он. – Запугаю их угрозами. Поиграю немного. – Его пасть растянулась в подобии ухмылки. Подняв когтистую лапу, он поманил к себе стражей-вивернов.

– Делать сейчас что? – спросил тот, что был крупнее.

– Делать что-то? – вторил ему его собрат.

– Да – ответил Келлендрос. – Найдите моего помощника, Гейла. Его логовище находится на севере. Пусть явится сюда.

– Делать сейчас? Солнце светит сейчас.

– Жарко сейчас, – пожаловался ящер покрупнее. Келлендрос зарычал, и оба стража поспешили убраться из пещеры на ненавистное им пекло.

Тайны

День клонился к вечеру, а они все еще не покинули башню. Палин продолжал изучать потомка при свете нескольких высоких толстых свечей, отбрасывавших мягкие блики на сосуд в форме колокола и полированную столешницу. Повсюду были разбросаны записи, несколько пергаментов даже упали на пол. Соседний стул заняли пачки неиспользованных листов.

Чародей оброс щетиной, уже больше похожей на бороду, под глазами его залегли тени, в животе тихо урчало – маг был так поглощен своим занятием, что пропустил обед. Хозяин Башни принес ему тарелку с хлебом и сыром, вазочку с засахаренными ягодами и стакан вина. Все это осталось нетронутым. Потомок голодным взглядом уставился на еду.

В эту минуту Хозяин Башни, Дамон и его друзья находились несколькими этажами ниже. Хозяин расспросил их о столкновении с потомками и, используя простые заклинания, воссоздал битву, вновь и вновь разыгрывая на стене столовой сражение между призрачными участниками.

Дамон следил за происходящим, сцепив кулаки. Он не получал удовольствия оттого, что вновь переживал сцены битвы. При этом он все время задавался вопросом, не является ли угроза нашествия армии новых драконидов предвестником чего-то более ужасного чем все, что он пережил до сих пор.

А на последнем этаже башни Палин сотрясал сосуд до тех пор, пока обозленный потомок не выпустил очередной пучок миниатюрных молний.

– Интересное создание, Маджере.

Палин обернулся. Из сумрачного угла комнаты появился Темный Чародей, облаченный во все черное. Фигура отделилась от стены и направилась к столу, поблескивая металлической маской. Темный Чародей пробежал глазами исписанные листы пергамента, пока Палин подробно рассказывал ему о своих умозаключениях.

– Я видел красную драконицу, – сообщил Темный Чародей. – Она крупнее всех драконов, которых мы наблюдали. Наверное, такая же, как Такхизис. Но при ней не было… потомков, как ты их называешь, не было драконидов. Однако я видел в ее владениях растущую армию других существ гоблинов и хобгоблинов.

– Вероятно, все великие драконы собирают армии, – решил Палин. – Если бы они предпринимали эти шаги, чтобы сражаться друг с другом, я бы так не беспокоился. Но Битва Драконов давно окончилась – уже несколько лет не было ни одного сражения. Никто не сомневается, что они готовят войну против нас. Добрые драконы делают что могут, но им приходится действовать тайно.

Облаченный в черное одеяние маг кивнул: – Без тайн иногда не обойтись.

Палин обратил на мага долгий взгляд, а затем снова принялся раскладывать свои записи.

– Меня беспокоят эти потомки.

– Понимаю. – Маг склонился к сосуду, а потомок в свою очередь уставился в затененную глубину капюшона.

– Мы отправляемся в Палантас, в некое местечко за чертой города.

– Когда? – спросил Темный Чародей.

– Прямо сейчас. После того как я позаботился о мальчике, чью деревню разорили, нам оставалось только дождаться тебя. – Палин поднялся из-за стола. – Я соберу всех остальных. Больше нельзя терять времени. – Он спустился по лестнице, задержавшись на мгновение у портрета своего дяди Рейстлина. Вот кто отдал все ради магии, ради своего искусства, – подумал Палин. – Неужели я тоже приношу себя в жертву?

Битва с великанами

Попрощавшись с Хозяином Башни и Темным Чародеем, которые внезапно передумали и решили не сопровождать путников в Палантас, Палин посредством магии перенес себя и гостей Одинокой Обители на окраину города. Шаон легким и быстрым шагом направилась к порту. Ее подстегивали запах моря и мысль о том, чтобы вновь оказаться рядом с Ригом. Она не отставала от Дикого, и оба вырвались – далеко вперед.

Блистер шла рядом с магом, подпрыгивая на ходу и забрасывая своего терпеливого спутника бесконечными вопросами: о местах, где он побывал, о Бездне – как она выглядит, чем там пахнет и много ли в ней кендеров. Палин отвечал, сколько мог, пока не ВЫДОХСЯ.

Дамон и Ферил спокойно шли позади остальных. Эльфийка осторожно несла сосуд с потомком, привлекавшим любопытные взгляды прохожих, а воин – ореховую шкатулку, хранившую рукоять от древка Копья и знамя.

– Где мы найдем Копье? – спросил Дамон чародея.

– Оно дожидается нас здесь, в городе. Мы заберем его после того, как вы повидаетесь со своими друзьями на корабле.

Шаон подошла к сходням, спущенным к Наковальни, и торопливо взбежала по скрипучим доскам. Руками она придерживала юбку выше колен, чтобы не запутаться в роскошной лиловой ткани.

– Риг! – радостно завопила она, спрыгивая на палубу. – Риг!

Дикий понюхал фальшборт и, запрокинув голову, завыл. Хотя Дамон с остальными путниками находился на приличном расстоянии от корабля, он разглядел, как Шаон мечется по палубе, и услышал завывания Дикого. Сунув ореховую шкатулку в руки Палина, воин выхватил меч и кинулся к кораблю. Неужели те твари и здесь побывали?

Дамон ворвался на корабль как раз в тот момент, когда голова Шаон скрылась в трюме.

– Риг – продолжала она звать капитана. Ее голос звучал все тише, по мере того как она удалялась от люка. Дамон тоже принялся окликать товарища, но ответа не последовало.

– На борту никого нет, сообщил Палин, подходя вместе с Ферил и Блистер к зеленому галиоту. Маг закрыл глаза и сосредоточился. – Здесь нет никого вот уже несколько дней. – Бросив взгляд через плечо на маленькое грузовое суденышко, пришвартованное неподалеку, он увидел старого моряка, который перегнулся через ветхий фальшборт и глазел на него. Моряк печально покачал головой.

Блистер и Ферил вскарабкались на палубу Haковальни, а Палин тем временем повернул назади направился к старику.

– Это принадлежало Ворчуну, – прошептал Дамон, поднимая с палубы дубинку и показывая ее Ферил.

Эльфийка поставила сосуд с потомком возле передней мачты и тоже начала поиски.

– Риг! – в последний раз выкрикнула Шаон, вылезая из трюма. – Дамон, его здесь нет.

Дамон положил руку ей на плечо:

– Успокойся. Может быть, он ушел в город.

Краем глаза он заметил, что волк нервно мечется по палубе, молчаливо опровергая его, слова.

– Ты ничего не понял! – закричала Шаон. На корабле никого нет. Ни матросов, ни Джаспера, ни Ворчуна. Риг ни за что не оставил бы корабль без присмотра, тем более свой корабль. Я его знаю. И еще кое-что исчезло. К примеру, мои драгоценности. – Ее большие глаза заблестели от слез, а когда она увидела в руках Дамона дубинку полулюдоеда, то прикусила нижнюю губу. – Я скорее ожидала, что корабль уйдет без меня. Никак не думала, что найду корабль на месте, но без команды. Должно быть, случилось нечто ужасное.

– Да, девчушка. Кое-что дурное здесь действительно произошло. Тут побывали зверюги. – Это Палин привел на корабль спотыкавшегося на каждом шагу старого матроса с красным носом. – Я их видел. Хотя мне никто не верит. Огромные зверюги. Налетели среди ночи.

Шаон нависла над стариком, так что тот даже попятился, уставившись на нее снизу вверх слезившимися голубыми глазами, и часто заморгал.

– Что ты такое несешь? – грозно спросила она. – Зверюги… я ведь уже сказал. – Матрос потер щетинистый подбородок, ухмыльнулся и подмигнул Ферил, которая подошла и остановилась позади Шаон. – Они забрали ваших парней. И еще многих других. Но вот беда – никто мне не верит.

Так что, девчушки, если вам нужен мужик – я здесь.

Шаон резко потянула носом:

– Ты пьян.

От моряка и от его одежды разило элем, словно он протер брюхом весь пол в пивной.

– Да, девчушка. Поэтому мне никто не верит.

Он громко рыгнул. – Но все равно я их видел, и неважно, пьян я был или трезв. Я лежал на палубе «Охотника», вон там. Свесившись с борта лицом вниз, – видно, переел накануне. Они подплыли с той стороны, наглые такие, и начали стаскивать ребят с кораблей. Меня взять не захотели.

– Не могу себе представить почему, – буркнула Шаон.

– Куда они увезли людей? – вмешался Дамон.

– В море. – Старик заикался, и Ферил шагнула к нему, чтобы поддержать. – Увезли их в море эти зверюги. Прямо в ту сторону. Наверное, сожрали наших парней. Зверюги, знаете ли, питаются человечиной. У каждой было по три головы и много рук. Ножищи – прямо как якоря. А вместо волос морские водоросли. Глаза у них горели, как огни. Видно, они пришли из Бездны.

Шаон передернуло.

– Я тебе не верю. – Но на самом деле она понимала, что придется поверить. За последнее время она повидала много всего странного – опустевшую деревню, потомков, строения, которые появлялись неизвестно откуда. Оказалось, что монстры вполне реальные существа.

– Я могу выяснить, насколько правдив его рассказ. – Ферил присела возле фальшборта, на котором виднелись глубокие царапины. «След от когтей» – решила эльфийка, доставая из сумки комочек глины. Она затянула песню без слов, раскачиваясь в такт и разминая пальцами глину. Через несколько секунд комочек превратился в маленькую лодку.

Эльфийка свесилась через фальшборт, в неподвижной воде отразилось ее разукрашенное татуировкой лицо. Ферил плотно сжала губы и замычала громче. Магия на этот раз давалась ей с трудом, все время ускользая вдаль и поддразнивая. Но эльфийка не отступала, стараясь притянуть к себе магическую энергию.

Наконец Ферил нашла в себе силы произнести заклинание. Вода у борта корабля подернулась рябью и засветилась, показав зеркальное отображение «Наковальни» – На палубе находился Ворчун, окруженный четверкой уродливых людоедов-великанов. Те быстро справились с ним и скрывшись в трюме, откуда вынесли остальных моряков. Вся сцена разыгралась на глазах утех, кто сейчас стоял на палубе и смотрел на воду.

– Вот их-то я и видел, – зашумел старик, тыча пальцем в воду. – Только они были гораздо больше, зверюги, не то что эти картинки на воде. Страшные морды, свирепые, у каждого по восемь глаз и зубы в четыре ряда.

Шаон вцепилась в фальшборт. Рябь на воде прошла, и Ферил вернула комочек глины в свою сумку.

– Может быть, они не пострадали, – предположила эльфийка. – Риг и Ворчун закаленные парни, да и Джаспер, по-моему, не слабак. Лодки великанов мне кажутся слишком маленькими для морских путешествий. Поэтому они скорее всего высадились где-то поблизости. В открытое море на таких суденышках не ходят.

– Зачем людоедам-великанам понадобилось красть матросов? – удивилась Блистер.

– Они держат у себя рабов, – отвечал Палин.

Моряки – сильные люди, из таких получаются хорошие работники. Но великанам не удастся продержать их у себя долго. Мы освободим пленников.

Если они еще живы, – добавил он мысленно и указал на дубинку, которую Дамон так и не выпустил из рук. – Думаю, мне стоит попробовать при помощи магии выяснить, куда их увезли.

Маг передал ореховую шкатулку в руки Шаон.

– Береги ее пуще глаза, ведь от нее зависит жизнь многих людей, – сказал он, потом взял дубинку Ворчуна, взвесил в правой руке и сосредоточил на ней свой взгляд.

Слова, которые начал произносить чародей, звучали вполне отчетливо, хотя никто из присутствовавших на палубе, не знал этого языка. Под их действием дубинка затряслась и приняла другую форму, напоминавшую фигуру Ворчуна размером с куклу. На лбу у мага выступили капли пота, ладони увлажнились, но он продолжал произносить слова, постепенно переходя на скороговорку. Но вот его речь резко оборвалась, и образ Ворчуна пропал, снова превратившись в дубинку, хотя на ней остались две зарубки там, где еще мгновение назад находились глаза куклы.

Палин перевел дух, потряс головой и высоко поднял дубинку.

– Она послужит нам чем-то вроде магнита и приведет нас к вашему другу. – Он опустился на колени и подозвал волка. Дикий, послушно подбежав к чародею, терпеливо сидел, пока тот развязывал свой пояс и обматывал вокруг шеи волка. Затем Палин подсунул под этот импровизированный ошейник дубинку Ворчуна. – Дикий! Найди их! – приказал он.

Золотые глаза волка вспыхнули необычным светом. Он громко гавкнул и помчался вниз по сходням. Палин бросился за ним, оставив на корабле своих друзей вместе со старым матросом, который удивленно уставился ему вслед, с трудом удерживая равновесие.

– Куда это он дунул? – спросил старый пьяница. – Моя компания ему не подошла?

– Ферил, идем! – воскликнул Дамон.

Эльфийка тут же вскочила. Шаон тоже начала было спускаться по сходням, но Ферил поймала ее за локоть.

– Кому-то нужно остаться, – напомнила она. Вдруг Ригу и остальным удастся вырваться из плена и вернуться сюда. Кроме того, ты должна охранять шкатулку.

Шаон согласилась, и Ферил поспешила вслед за Дамоном.

– Ригу не понравилось бы, если бы с кораблем что-то случилось, – добавила Блистер. – Если здесь никого не будет, судно могут украсть. – Она взяла Шаон за руку, поморщилась от боли и повела мореплавательницу обратно на корабль. – Я останусь с тобой.

– А мне что делать? – рыгнув, спросил пропойца.

– Иди к себе, – отрезала Шаон.

Старик пожал плечами и заковылял вниз по сходням, бормоча что-то насчет желтых хвостатых зверюг и прелестных невоспитанных дамочек, не способных оценить его очевидное обаяние.

Шаон принялась дергать на себе кружевной воротник, который внезапно стал ТУГИМ, колючим и неудобным. Глаза ее наполнились слезами. Ей так хотелось, чтобы Риг увидел ее в этом платье, такой красивой.

Волк повел Палина, Ферил и Дамона за город, на восток, к подножию гор. Они шли много часов, пока не наступил вечер. Палин еле переводил дух от усталости. Маг привык подниматься и спускаться по бесконечным лестницам Вайретской Башни, но он уже давно был не тот юноша, который прошагал много миль вместе со своим братом, Стилом Светлым Мечом, и который сражался с Хаосом в Бездне. Это путешествие оказалось длинным и утомительным, но гордость не позволяла ему тащиться позади всех или просить их замедлить шаг. Маг попытался не обращать внимания на боль, которая сковала его грудь, а вместо этого думал о магии, об угрозе, исходившей от великих драконов, или вспоминала Ашу.

Ферил и Дамон, казалось, не знали усталости. Эльфийка укоротила свой длинный наряд, наскоро превратив его в зеленое платье выше колен. Она извинилась перед Палином за то, что испортила подаренное платье, но он покачал головой и сказал, что все понимает. Походка эльфийки ускорилась, поскольку длинные складки больше не мешали ходьбе.

Рассвет путники встретили за много миль от внешних границ Палантаса, сидя на сырой земле и отдыхая у огромного ствола засохшего дерева. Палин прикрыв веки. Ноги у него ныли, ступни горели огнем, и ему казалось, что они сплошь покрыты волдырями. Под головой его была грубая и твердая кора дерева, но он сразу уснул.

Дамон сидел рядом с Ферил, с грустью глядя в ее глаза.

– Людоеды-великаны не знают жалости. Мне приходилось бывать в их лагерях, и я знаю, как скверно они обращаются со своими пленниками. От них одно зло. Наши друзья могут пострадать… если они вообще еще живы.

– Давай надеяться на лучшее, – прошептала эльфийка. – Теперь, когда с нами Палин, на нашей стороне магия. У нас все получится. Должно получиться… Я не смогла бы принести дурные вести Шаон.

Эльфийка придвинулась ближе и опустила голову на плечо Дамона. Изящное заостренное ушко вылезло из-под локонов и защекотало ему щеку. Он вздохнул, привалился головой к стволу дерева и бережно обнял ее за плечи. Может, я и не очень верю в магию, Ферил, – подумал он, – зато я верю в тебя. Они быстро уснули, присоединившись к тихому посапыванию Палина.

Вскоре после полуночи волк исчез.

Утром Ферил пошла по следам Дикого, слегка недоумевая, почему волк не стал их дожидаться. Его следы были отчетливо видны на грязи и участках песчаной почвы. Даже Палин и Дамон могли без труда прочитать их.

Следующая ночь застала путников у подножия низкого холма, где они и встретились с волком. Вместе они принялись наблюдать сквозь щели в камнях. Небо было безоблачным, и звезды освещали удручающую картину – в нескольких ярдах от путешественников находился загон с плененными людьми.

Люди жались друг к другу, блики от костра, горевшего неподалеку, падали на их угрюмые лица. Перед костром сидел людоед, с темно-желтой кожей и зелеными волосами. Он вращал над пламенем обугленную оленью ногу и что-то бормотал себе под нос.

– В загоне человек пятьдесят или шестьдесят, прошептала Ферил. Пленникам было так тесно, что только немногие могли сесть или прилечь. Эльфийка увидела, что некоторые спали стоя, привалившись к ограде. – Кажется, я вижу Ворчуна. Но охраняет их, похоже, только один великан, тот, что сидит у костра. С ним мы легко справимся.

– Наверняка есть еще охранники, – тихо возразил Палин. – Людоеды-великаны свирепы и сильны, но никогда не путешествуют в одиночку. – Он вытянул шею, чуть приподнявшись из своего укрытия, рискуя быть замеченным. – Посмотрите туда. у дальнего холма я насчитал восемь фигур. Не уверен, что это великаны. Вроде бы они не такие огромные. Скорее всего это люди. Рядом стоит палатка, наверняка в ней тоже есть охранники, так что освободить ваших друзей будет совсем непросто.

Маг снова спрятался в укрытие и задумчиво посмотрел на своих спутников.

– Я хочу освободить всех пленных, – прошептал Дамон, – а не только наших друзей. Думаю, мне следует обойти лагерь и попробовать проникнуть в палатку. Там я разберусь с любыми великанами.

– А я, пожалуй, тихонько проберусь в сам лагерь, чтобы убедиться, есть ли среди пленных Риг, Ворчун и Джаспер, – прошептала Ферил.

– Будь осторожна, – предупредил ее Дамон. Она с улыбкой кивнула и быстро исчезла.

– Я постараюсь не подпустить великанов к пленным, – сказал Палин.

– У тебя ведь нет оружия, – удивился Дамон.

– Мне оно не нужно, – ответил чародей. Он мысленно перебрал несколько заклинаний, стараясь подыскать наиболее подходящее для данного случая.

Дикий последовал за Дамоном, а эльфийка тем временем продолжала идти к выбранной цели. Ее атаковало зловоние – смесь запахов пота и страха, исходивших от пленных, смрадный дух великанов, не мывшихся, по-видимому, несколько месяцев. Рядом лежала навозная куча, за которой ей пришлось спрятаться, когда людоед у костра поднял голову и принюхался. Он заворчал, потом бросил взгляд на обугленное мясо и принялся его пожирать. Ферил двинулась дальше.

Она миновала груду костей оленей и антилоп. Ветер переменил направление, и она чуть не задохнулась от запаха гниющего мяса, оставшегося на костях. Еще эльфийка уловила сильный аромат медовухи. Значит, великаны пили, по крайней мере часть из них. Остается надеяться, что онинапились и нам будет легче действовать, – подумала она.

Эльфийка поспешила к загону, а для этого ей пришлось бежать по открытому участку. Сердце у нее забилось, когда она увидела восемь фигур, о которых говорил Палин. Теперь стало ясно, что это были не людоеды-великаны. Двое из них – Рыцари Такхизис, а шестеро – человекоподобные существа, довольно высокие. Густые волосы свисали туго скрученными локонами и были украшены перьями. Мускулистые тела с длинными конечностями были расписаны синей краской.

Еще она разглядела группу великанов, чуть больше дюжины, которые, привалившись к каменным глыбам, жевали мясо. Палин не мог их видеть. Они находились за палаткой, к которой направился Дамон. разумеется, он их увидит, но справиться с такой оравой ему будет не под силу. Ферил оставалось лишь надеяться, что он не станет предпринимать глупых, необдуманных шагов. Она достигла загона, перекатилась под низким забором и быстро затерялась в толпе.

– Ферил! – приглушенно позвал ее Джаспер и дернул короткой ручкой за платье. – Что ты здесь делаешь?

– Спасаю вас, – ответила она. – Риг жив? Гном кивнул в центр загона. Рядом с капитаном, возвышавшимся над всей толпой, стоял Ворчун. Мореход схватил ее за плечи и попытался заслонить от людоеда, который покончил с ужином И неторопливо направился к загону. Остальные пленники начали обступать их со всех сторон, с любопытством разглядывая новенькую.

– Нет! – гаркнул Риг. – Не толпитесь, иначе великан подумает, что здесь что-то неладно. – Свирепый взгляд морехода, а также внушительная фигура Ворчуна заставили половину пленных разойтись. – Где Шаон?

– На корабле, – поспешила ответить Ферил. Кто-то должен был остаться, чтобы приглядывать за Наковальне. Но Дамон здесь. И Палин Маджере.

– А это кто такой?

Прогремевший взрыв сотряс лагерь, пленные вздрогнули, подавляя крик. Воздух наполнился запахом горелой плоти, который был так силен, что у Ферил заслезились глаза.

– Это наверняка сделал Палин. – прошептала она. – Он чародей. Пошли, нам пора выбираться отсюда.

Она бросилась к ограде, но замешкалась, когда увидела в самом центре лагеря зияющую дыру, еще мгновение назад в этом месте находились восемь фигур. Великан, который приближался к загону, тоже уставился на воронку. Он даже ничего не успел сообразить, когда пленники рванули сквозь ограду и быстро миновали его.

С десяток людоедов-великанов, оставшихся в живых, мчались теперь к разбегавшейся толпе. Рыцарь Тьмы, который тоже не пострадал, отрывисто выкрикивал приказы – некоторые Ферил сумела расслышать.

– Никого не убивать! Хватайте их! – вопил он. Дикий мчался на вожака людоедов, щелкая зубами и рыча. Оттолкнувшись от земли, волк взлетел в воздух, ударил противника в грудь и повалил его на спину.

Среди желтых безобразных тел Ферил разглядела Дамона. Он был окружен людоедами.

– Бегите к скалам! – крикнула эльфийка удиравшим пленникам, указывая на седовласого мага, стоявшего на плоском, как стол, камне.

Он делал какие-то пассы, отчего в воздухе перед ним вдруг появилось бледно-желтое свечение.

– Быстрее! подбодрила она людей, а потом повернулась, чтобы встретить лицом к лицу подбегавших врагов.

Риг был рядом с ней.

– Они сложили наше оружие в палатке! – прорычал он. – Без него нас всех перебьют! – С этими словами он бросился вперед и, едва ускользнув от наступавших великанов, нырнул в палатку.

Ферил опустила руку в сумку, перебирая пальцами все собранные там мелочи. Выбрав гладкий камешек, они вынула его и начала петь. Трое людоедов свернули к ней, и она запела быстрее. Остальные побежали дальше, преследуя пленников.

– Давай же, Ферил, – услышала она голос Джаспера за своей спиной, но не обратила на гнома внимания.

Краем глаза она заметила, как вперед метнулся Ворчун. В руках он держал кусок ограждения, которым размахивал, будто дубинкой. Он встретил выпад самого большого великана, всадив самодельную дубину в желтый живот. Противник сложился пополам, а Ворчун снова размахнулся и ударил его по затылку, повалив на землю.

Заклинание Ферил заглушало топот ног. Это была древняя эльфийская песня о лесах и земле. Даже ветер стих, когда песня достигла своей кульминации. Но вот прозвучала последняя нота, и эльфийка метнула камешек в двух людоедов, продолжавших бежать прямо на нее. В полете камешек засветился и начал увеличиваться, сначала достигнув размера с человеческий кулак, а затем став еще больше. Он ударил одного из нападавших в грудь. От неожиданности тот потерял равновесие и упал на спину. Тут же подоспел Ворчун, раскроив ему череп дубиной.

Третий великан прыгнул на эльфийку. Он обхватил ее грязными лапами и, вонзив в нее когти, повалил на землю. Платье Ферил оказалось порванным, на коже остались кровавые полосы. Но неожиданно великан ослабил хватку и, застонав, замер. От его зловонного дыхания она чуть не задохнулась. Капли крови, потекшие у него изо рта, упали ей на щеку. Она сбросила с себя его тяжелое тело и увидела Джаспера, который стоял тут же – с окровавленными ручками и мрачным выражением лица. Из спины людоеда торчал деревянный кол.

Ферил вскочила и огляделась вокруг. Ворчун размахивал своей дубиной, держа на расстоянии четверку великанов. Еще одна четверка настигла удиравших пленников. На ее глазах из пальцев Палина вылетели яркие лучи света и ударили в преследователей. Те остановились, а люди успели благополучно укрыться за камнями. Великаны почти одновременно схватились за свои животы и завыли от боли.

Самый крупный из них, который, как она догадалась, был предводителем племени, продолжал бороться с волком. Но тому ничто не угрожало.

Ферил бросила взгляд назад, на палатку, и двинулась в ту сторону, слыша позади себя топот Джаспера. Дамон в алой от крови рубахе размахивал над головой мечом, обороняясь от пяти людоедов, наступавших на него отовсюду. Когда самый большой из них сделал выпад, воин нанес молниеносный удар и обезглавил противника. Кровь брызнула во все стороны, а обезглавленный зверь рухнул на колени и затем повалился на бок.

Оставшиеся людоеды оторопели, и Дамон воспользовался этой заминкой. Он пошел в атаку, схватив свой меч как копье, и пронзил живот одного из противников. Лезвие утонуло в брюхе людоеда по самую рукоять и вышло из его спины. Затем Дамон оттолкнул ногой тело зверя, рывком высвободив оружие. Великан упал, преградив путь мореходу, который в эту секунду появился из палатки.

Двое людоедов продолжали наступать на Дамона, но третий занялся Ригом, с рычанием бросившись на здоровяка и роняя зловонную слюну. Риг был готов к нападению: в левой руке он зажал кинжал, а в правой – свой меч.

– На этот раз справиться со мной будет потруднее, чем со спящим, – подначивал он людоеда.

Великан набросился на капитана, и тот полоснул его мечом. Лезвие прошлось по горлу мерзкого создания, но оно все равно продолжало наступать, вытянув вперед руки. Тогда моряк всадил нож в грудь твари, вынул его и ударил еще раз. Великан упал, увлекая за собой морехода. Риг выругался и, оттолкнув умиравшего противника, вскочил на ноги.

Дамон том временем, сверкая глазами, сосредоточил внимание на людоеде, который, был покрупнее. Он сделал обманный выпад вправо, упал на колени и, взмахнув мечом, отсек врагу руку. Тот завыл и прижал к груди окровавленный обрубок, а его собрат яростно бросился в атаку. Меч Дамона угодил в ногу второго людоеда, разрубив ее до кости. Но великан, несмотря на глубокую рану, продолжал наступать и ударил волосатым плечом в грудь Дамона так, что тот рухнул на палатку. Ветхий холст раздулся пузырем, а потом обвис и треснул, и оба, человек и людоед, упали на землю.

Из обрушившейся палатки выполз Рыцарь Тьмы.

– Пустоголовое зверье! – выругался он. Великан с обрубком вместо руки боязливо посмотрел на рыцаря. – Убейте их! – повелел тот, указывая на троих друзей, которые быстро приближались к палатке.

– Бегите или умрете! – закричал Риг, кинувшись вперед.

Великан, ничего не понимая, замер как вкопанный. Но когда Джаспер зарычал и выдвинулся вперед, размахивая самодельной дубинкой, людоед заковылял прочь, оглашая темноту стонами и по-прежнему прижимая к себе окровавленный обрубок руки. Когда все трое повернулись, чтобы заняться Рыцарем Тьмы, выяснилось, что он исчез.

Риг и Ферил подбежали к упавшей палатке и принялись неистово рвать полотнище. Окровавленная желтая рука высунулась из-под ткани, чтобы нанести удар, однако Риг успел ее схватить. Во время борьбы моряк почувствовал, как противник передернулся, напряг мускулы, но уже через секунду их расслабил. Риг отпустил руку и отошел назад, давая возможность Дамону вылезти из-под палатки.

В ту же секунду рядом с воином оказалась Ферил.

– Как много крови! – испуганно произнесла эльфийка, помогая ему подняться.

– Она не моя. – Воин вложил меч в ножны и рванул на себе рубаху. Ферил облегченно вздохнула, убедившись, что его раны не опасны.

– Спасибо, что выручили, – сказал Риг.

Дамон в ответ лишь кивнул, но когда он оглядел побоище, глаза его расширились. Ворчун, который в одиночку расправился с четырьмя противниками, действуя дубинкой, ковылял теперь к еще одной группе, которая пыталась подняться на ноги, – это были те самые великаны, которых Палин мгновенно вывел из строя своими магическими лучами. Дикий стоял на груди самого большого из них, с его клыков капала кровь. Волк запрокинул голову к небу и завыл.

Дамон проскользнул мимо морехода и Ферил, бросившись к Ворчуну. Джаспер поспешил за ним. Ворчун тем временем расправлялся с одним из четырех оставшихся людоедов. Отшвырнув дубинку, он вскочил на спину противника, и оба покатились кубарем, поднимая пыль. Их драка привлекла внимание остальных трех людоедов. Оставшись без вожака, они не знали, что делать. А увидев, что численное преимущество не на их стороне, перепугались.

Дамон взмахнул своим мечом.

– Сдавайтесь! – прокричал он Троице. – Если вам дорога жизнь, немедленно сдавайтесь!

Раздался громкий треск. Это Ворчун сломал шею своему противнику и уже поднимался с земли.

– Мы сдаемся, – произнес один из людоедов. – Не убивайте нас. Мы сдаемся.

Джаспер выступил вперед.

– Зачем вы нас похитили? – спросил гном, гневно потрясая маленьким кулачком.

Великаны тупо оглядывали разоренный лагерь и своих павших собратьев.

– Нам приказали Рыцари Тьмы, – наконец произнес тот, что говорил за всех. – Дракону нужны люди.

Дамон шагнул к нему. Пламя не потухшего костра отражалось в мече, и он угрожающе блестел.

– Синему?

Людоед посмотрел на своих соплеменников, потом бросил взгляд в небо:

– Не знаю.

Но Дамон и так все понял.

– Где сейчас Скай?

– Не знаю. Не хочу знать. Где-то в пустыне, но не знаю‹где. Маглор знал. Но Маглор мертв. – Людоед посмотрел на Дикого, который перебирал лапами, стоя на огромном мертвом великане. – Вот он, Маглор.

Дамон вздохнул:

– Почему Скаю понадобились именно эти люди? Людоеды переглянулись и тупо покачали головами.

– Для чего? – настаивал Дамон. – Вы ведь не крадете людей без причины.

– Не знаю, – бубнил свое людоед. – Маглор говорил, синий хочет больше потомков.

– Потомков?

– Не знаю! – заорал отдувавшийся за всех людоед.

Джаспер потянул Дамона за пояс:

– Ты имеешь представление, о каких потомках идет речь?

– Мы тебе позже расскажем, – пообещала Ферил, которая вместе с мореходом подошла к группе несколько секунд назад.

– Убирайтесь отсюда! – закричал Дамон людоедам. – А не то я передумаю и прикончу каждого.

Людоеды повернулись и побежали, даже боясь оглянуться.

Тем временем Палин слез со своего постамента. Маг раскраснелся и дышал с трудом. Несколько заклинаний, произнесенных им, оказались очень действенными, но они забрали у него много сил.

– Пожалуй, нам тоже стоит убраться отсюда, тихо произнес чародей.

Он повернулся и направился к людям, которые поджидали их среди камней. Дамон единственный замешкался, коротко помолившись над телами погибших.

Они проделали всего несколько миль, только чтобы отойти на достаточное расстояние от лагеря людоедов-великанов. Друзья освободили почти шесть дюжин пленников. Только половину из них составляли матросы, которых похитили с кораблей в гавани Палантаса. Остальные пленники были фермерами, купцами и путешественниками – теми, на кого напали еще до того, как они успели достичь городских ворот.

Все они страшно проголодались, и Ферил, успевшая прийти в себя с помощью заклинаний, произнесенных Джаспером, сделала все, что было в ее силах, чтобы путники смогли заморить червячка. Дамон был занят беседой с Палином. Они говорили о драконах и потомках, а также о том, какие следует предпринять шаги в борьбе с нависшей угрозой.

Чародей потер подбородок, который успел зарасти короткой бородой, придававшей ему весьма импозантный вид.

– Мы соберем Копье и поговорим с Золотой Луной, прежде чем решим, как действовать дальше. Я доверяю ее суждениям, но подозреваю, что все равно придется начать борьбу с синего дракона, который находится ближе остальных.

А на другом конце лагеря Риг массировал эльфийке плечи.

– Я думал, мне конец, – признался мореход. Странно. Помню только один-единственный случай, когда я действительно опасался за свою жизнь…

Ферил повернула голову и взглядом попросила его продолжать.

– Однажды мы с Шаон плыли по Кровавому морю на борту корабля под названием Веселая леди. Поднялся бунт. Я думал, все обойдется без крови. Меня выбрали новым первым помощником капитана. Бывшего капитана я очень уважал, и мне казалось, остальные тоже его уважали. Мы договорились высадить его на берег, дать денег и еды, чтобы он продержался до тех пор, пока его не подберет какой-нибудь корабль. Я сам отправился с ним на баркасе в сопровождении кучки матросов. Но стоило нам достичь берега, как те набросились на капитана и буквально разорвали его на куски. Я ничего не мог поделать – иначе сам разделил бы его участь. На борт мы вернулись в молчании. Я так и не рассказал Шаон, что произошло на самом деле, но в первом же порту, куда зашел корабль, я схватил ее в охапку, и мы исчезли. Мы залегли на дно на какое-то время. Уверен, Шаон умирала от желания узнать, зачем мы это де лаем, но расспрашивать не стала. В конце концов нам удалось добраться до Нового Порта.

– Ты, должно быть, по-настоящему ее любишь, сказала Ферил. – Она-то тебя любит, это сразу видно.

Руки морехода на мгновение замерли.

– Мы добрые друзья, – сказал он.

Дамон поискал глазами эльфийку и увидел ее на другом конце лагеря. Возле Ферил отирался Риг, дотрагивался до нее. Дамон почувствовал укол ревности. До сих пор воину казалось, что Ферил проявляет к нему интерес, а она, оказывается, только дразнила его. Дамон сжал кулаки, но не тронулся с места, а продолжал беседовать с магом.

Недобрые вести

Келлендрос вытянулся поудобнее, насколько ему позволяла подземная пещера. Он поигрывал мускулами и слегка подергивал хвостом, словно довольный кот. Проспав почти восемь дней кряду, чтобы восстановить силы, он чувствовал себя готовым к созданию новых синих потомков. Исходный материал должен был прибыть совсем скоро – людское стадо как раз сейчас перегоняли через пустыню навстречу РОКОВОМУ часу. После этого Келлендрос намеревался расширить свое логово, чтобы иметь больше места для Отдыха и новых бараков для возраставшей армии.

Дракон поскреб лапами и радостно заурчал, так что затряслись стены пещеры. Синие потомки, выстроившиеся за его спиной, опасливо взглянули на потолок, откуда из всех щелей посыпался песок. Пол пещеры был покрыт дюймовым слоем мелкого белого песка: как только дракона охватывало волнение, радостное или гневное, он тут же невольно причинял ущерб своему логову.

Скай двинулся к выходу. Настал час понежиться немного на белом сверкавшем песочке. Он вытянется посреди пустыни, поджидая новичков. Еще два или три дня, и, по его расчетам, они должны прибыть. Он продвигался медленно, вытягивая шею, на ходу терся ею о потолок, чтобы унять зуд. Потом он вдруг остановился и недовольно потянул воздух огромными ноздрями.

– Покажись – прогремел дракон, и песок опять посыпался из потолочных щелей.

Ко входу в пещеру, увязая в песке, подошел одинокий людоед-великан. Дракон взмахнул лапой, намереваясь раздавить дерзкого ублюдка, посмевшего осквернить святость его владений, но в последний миг передумал. Что если это посланник племени Сильный Кулак, которому поручили объявить о прибытии людского стада? Пока Келлендрос раздумывал, тело людоеда засветилось и растаяло, а на его месте оказался крошечный земляной колдун.

– Я побывал среди людоедов-великанов, – начал он.

– Выполняя мой приказ, – продолжил за него дракон. – Где мой материал?

Трещина явно нервничал, дракон сразу учуял, что тот испытывает страх. Значит, все прошло не так, как было задумано, и сознание этого вызвало у Келлендроса недовольство.

– Как бы это сказать… – завел колдун.

– Так и скажи, – гневно повелел Скай, теряя терпение оттого, что приходилось вытягивать плохие новости из своего союзника.

– Люди, которых людоеды-великаны взяли в плен… в общем, их спасли.

– Спасли – Громогласное эхо наполнило пещеру, отбросив земляного колдуна на несколько шагов. С потолка опять посыпался песок.

Изо всех сил стараясь выглядеть храбрецом, Трещина рассказал о неожиданном нападении на лагерь и детально описал всю битву, уделив особое внимание седовласому магу, который своими заклинаниями обезвредил и людоедов, и Рыцарей Тьмы.

– Палин Маджере, – прошипел Келлендрос, мигом поняв, о ком идет речь. – Я недооценил его, как и тех, кто с ним рядом. Но я исправлю свою ошибку. Я… заставлю их заплатить за это оскорбление.

– Наверное, среди пленных оказались друзья Палина, – пробормотал земляной колдун. – Полагаю, он счел своим долгом…

– Маджере. – Это имя прогремело как гром в устах дракона. – Братья Китиары. Всю жизнь они несли Китиаре беду. А теперь их родственник стал бедой для меня.

– Но у тебя ведь все еще остались Рыцари Тьмы и бруты, а я найду тебе еще одно племя людоедов великанов…

– Молчать!

Дракон так яростно забил хвостом, что синие потомки прижались к темным стенам пещеры, дабы избежать удара.

– Палина Маджере следует наказать. Необходимо навлечь на него беду, – рассуждал дракон. А лучший способ для этого – причинить вред тем, кого он любит.

– Каков будет твой приказ? – прошептал Трещина.

Я сам займусь Палином Маджере. Это будет моя месть, и она будет сладка. Китиара останется довольна. Земляной колдун тут же исчез в полу пещеры, оставив после себя лишь холмик песка как напоминание о своем перевоплощении.

– Да, я займусь…

Возникшее в воздухе свечение прервало драконовы мечты о мести. Небольшое поначалу ко разрослось до огромного круга, заполнившего пещеру от пола до потолка. В круге замелькали красные искры, которые слились воедино, образовав почти прозрачный образ красной драконицы – причем очень сердитой красной драконицы..

– Малис, – произнес Келлендрос. Гнев его удвоился. Красная драконица до сих пор ни разу не вступала с ним в контакт, а теперь почему-то решила нарушить его уединение.

– Предатель! – огрызнулась Малис. – Ты втайне создал новое существо – раболепное и одновременно сильное. – Образ Малистрикс плевался и шипел, извергая из ноздрей языки пламени, которые извивались, словно змеи. – Синий потомок, как ты его называешь. А мне ничего не сказал!

Образ красной драконицы продолжал, кипя от злости, распекать Ская, который тем временем обдумывал, как ему оправдаться. Слова нашлись сразу, и он мысленно повторял их, дожидаясь паузы в тираде. Он оставался спокойным, так как видение не могло причинить ему вреда. Но он уважал Малистрикс, понимая, что лучше иметь ее в стане своих союзников, а не врагов. Если он вступит в войну с ней, то ему придется отказаться от истинной цели.

– Я требую, чтобы ты ответил, почему хранил свой секрет от меня! – прошипела Малис.

– Мне жаль, что ты так быстро его узнала, промурлыкал Келлендрос. – И жаль, что сочла необходимым шпионить за мной, испортив так тщательно продуманный сюрприз. Мне казалось, мы доверяем друг другу, Малис. Я намеревался представить тебе потомков в качестве своего дара. Я много работал, доводя эти создания до совершенства. Мне хотелось убедиться, что они подходящий подарок для самой могущественной властительницы, которая занимает все мои мысли.

Образ Малис дрогнул.

– Так, говоришь, подарок?

– Драконице, которую я уважаю больше всех на этом свете, – льстиво продолжал Келлендрос. Отчасти он говорил правду. Он действительно восхищался красной драконицей, ее силой и амбициями, ее способностью манипулировать другими драконами и человекоподобными существами в своих владениях. – И хотя я пока недоволен результатом своих трудов, я все-таки поделюсь с тобой секретом… если ты этого хочешь, Малис. Считай, что все мое – твое. Все, что угодно.

Драконица кивнула, принимая льстивое объяснение Келлендроса. Синий дракон знал, что красные драконы любят, когда перед ними пресмыкаются, и Малис не была исключением. Шторм над Ансалоном объяснил, как создается новая особь и что для этого нужно: драконид, человек и слеза дракона. Малис внимательнейшим образом его слушала.

– Значит, ты должен пролить слезу? – В голосе Малис послышалось неподдельное любопытство. – Наверное, это тебе нелегко дается. Я бы просто не сумела. – Образ перестал быть прозрачным, налился ярко-алым цветом высокомерия, а призрачные языки пламени взвились до самого потолка. – Лично я стану использовать кровь для создания своих потомков. Кровь сильнее воды. Вместе с тобой мы создадим целые армии. А когда придет время и мы умножим наши силы, то поделимся этой тайной с остальными правителями. Хотя, конечно, у них никогда не будет столько потомков, сколько у нас, или таких же сильных.

– Как пожелаешь. – Келлендрос отвесил поклон, и образ красной драконицы исчез.

Изрыгая проклятия, синий дракон покинул свое логово и вылез на благодатное солнце. То, что Малис пронюхала о его потомках, явилось непредвиденным осложнением. Впрочем, он понимал, что она все равно узнала бы обо всем, стоило ему послать свою армию на захват какой-нибудь территории или магических предметов. Но то, что она проведала о тайне так рано, было даже к лучшему. Он приподнял синее рыло, на котором появилось подобие ухмылки.

Келлендрос по-прежнему намеревался отсидеться в стороне, пока другие будут делать грязную работу. Пусть внимание людей сосредоточится на Малис, Берилл или на Фросте, что обитают на юге и западе, рассуждал синий дракон.

Он обратил все свое внимание на одинокого синего потомка, голодного и обозленного, сидевшего, как в ловушке, в волшебном сосуде, что находился сейчас на борту зеленого галиота. Сосуд с потомком стоял на столе в тесной каюте под палубой. Темнокожая женщина с коротко стриженными волосами не сводила с него глаз. За ее спиной вышагивала кендерша, бормоча какие-то слова, которых он не мог разобрать. Проклятое стекло заглушало все звуки.

Келлендрос рассматривал обстановку глазами своего создания. Внимательно следя за двумя надсмотрщицами, он обдумывал план. Теперь разрешаю тебе освободиться, – мысленно приказал дракон своему потомку. – Мне больше не нужно, чтобы ты за ними шпионил. Я знаю, где находятся эти люди и что Палин Маджере возвращается на корабль со своими последователями.

Сердце синего потомка забилось чаще.

– Свободен! – вырвалось из его пересохшей глотки.

Потомок замахал крыльями и метнулся вверх, к пробке. Он вонзил когти в мягкий материал, но так и застрял, беспомощно повиснув, слишком ослабев от недостатка еды и питья.

Келлендрос прикрыл веки и прервал контакт с потомком, почувствовав тихую и короткую скорбь по своему детищу, которое уже можно было считать погибшим.

Через несколько часов вернулись виверны, позади них летел Гейл, синий дракон.

– Делать правильно? – спросил большой виверн, неуклюже плюхаясь на раскаленный песок.

Тот, что был поменьше, приземляясь, засыпал морду Келлендроса песком.

– Делать правильно? – вторил он. – Сделано?

Делать теперь что? Делать что-то, где холоднее?

– Делать что-то, где потемнее? – почти взмолился высокий виверн. Он все время переступал с лапы на лапу на ненавистном обжигающем песке.

Келлендрос с рычанием дернул хвостом в сторону пещеры. Стражи переглянулись и тут же заковыляли в темноту, радуясь возможности убраться от пекла и яркого солнца.

Гейл мягко спланировал на песок, приземлившись в нескольких ярдах от Келлендроса. Он был чуть ли не в два раза меньше Шторма над Ансалоном и все же имел внушительный вид его длинные рога закручивались в необычную спираль. Он опустил голову так, чтобы смотреть на Келлендроса снизу вверх.

– Гейл, – прошипел Келлендрос, – я доволен, что ты прилетел.

Маленький синий дракон кивнул.

– По твоему приказу, – отвечал Гейл. – Так будет и впредь, пока дышу.

Келлендрос подозревал, что помощник вовсе не испытывает того раболепия, которое он здесь изображал, но до поры до времени будет служить ему верно. Во время Битвы Драконов Скай не позволил другим драконьим правителям расправиться с Гейлом и сам не сделал этого, хотя мог бы. Он оставил мелкого синего собрата жить. В ответ Гейл присягнул ему на верность, как рыцари клянутся в верности своему господину. Келлендрос доверял ему больше, чем другим.

– У меня к тебе поручение, – начал Скай. Оно не отнимет много времени и, может быть, даже будет приятным. Ты когда-нибудь слышал о Палине Маджере?

Гейл кивнул, и на его синей морде появилась хитрая ухмылка.

Короткая трапеза

Завтракали они в Курятнике Миртала, во главе стола восседал Палин, остальные стулья заняли Дамон, Риг, Шаон, Ферил, Ворчун, Блистер и Джаспер. Полированная шкатулка орехового дерева с рукоятью от древка Копья стояла возле Дамона. Все успели переодеться в чистое и впервые за много дней выглядели отдохнувшими.

Дикий остался сидеть на ступенях крыльца и нюхать чудесные ароматы, тянувшиеся из-под двери золотистые глаза волка сверкали голодным огнем, пока он колотил хвостом по доскам, но двери остались закрытыми.

Всех освобожденных пленников вернули на корабли и фермы. Люди были счастливы, вновь обретя свободу, но дней, проведенных в плену у людоедов, они забыть не могли. Теперь им до конца жизни предстояло с замиранием сердца оглядываться при малейшем шуме и спрашивать себя, какова была бы их участь, не подоспей вовремя помощь.

Блистер сосредоточилась на кусочке колбасы, нацепленной на штопор, который был пришит к ее черным парадным перчаткам. Рядом с ней сидела Ферил и частенько поглядывала в сторону Дамона, но ни разу не поймала его взгляда. Воин смотрел на стоявший перед ним стакан с сидром, отдавая должное еде, которой с такой щедростью угощал всех Палин.

– Так что нам теперь делать? Куда идти? спрашивала Блистер, откусывая колбасу. – И как мы туда доберемся?

Палин погладил аккуратно подстриженную бородку и отодвинул от себя тарелку.

– Мы с Дамоном отправимся в гостиницу, что находится на этой улице и кое-что оттуда заберем. А потом, полагаю, мы все двинемся на границу Северных Равнин.

– Синий дракон, – вставил Джаспер. Он отхлебнул сидра и кивнул Палину, чтобы тот продолжал.

– И потомки, – добавила Шаон.

– Думаю, нам следует нанять корабль, чтобы он отвез нас туда, обогнув Палантасскую бухту, – сказал чародей. – Нам нужен оплот, с которого мы начнем действовать.

– Нам следует отправиться на Наковальню, быстро вставил Риг, удивив всех присутствующих, даже Шаон, которая, как и остальные, обратила взгляд на здоровяка морехода. – Теперь и я с вами, – пояснил он. – Наверное, я сам себя обманывал, когда думал, что смогу уплыть, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Я имею в виду драконов и все прочее. Сейчас такое время, когда никому не удастся остаться в стороне.

Джаспер замахал руками, переводя Ворчуну на язык немых то, что говорилось за столом.

– Благодарю тебя, – сказал Палин. – Темному Чародею и Хозяину Башни стало известно, что Малис что-то затевает. Это самая крупная драконица на Крине, более страшная, чем синий дракон, что обитает на Равнинах. Она постоянно за нами следит, как и все остальные драконы. – Палин с улыбкой посмотрел на Рига: – Да, давно мне не доводилось бывать на корабле. Наверное, здорово просто отправиться куда-то в путешествие, а не применять магию, чтобы переместиться в другое место.

Ворчун привлек внимание Джаспера, после чего сложил ладони лодочкой и поднес их ко рту. Потом он сделал жест, обозначавший корабль, и еще один для слова eд, а потом потряс карманы, что означало деньги. Гном сразу смекнул, что его друг имеет в виду.

– Нам понадобятся значительные припасы, перевел Джаспер.

– Но у нас больше не осталось монет, чтобы купить их, – сказал Дамон. Подняв глаза, он увидел, что Ферил смотрит на него, и сразу потупился, уставившись в тарелку.

– У меня пока есть ложки Рафа, – сказала Блистер. – Должны же они хоть что-то стоить.

– Я позабочусь о припасах, – предложил Палин, перебросив тому небольшой мешочек. – Это самое меньшее, что я могу сделать.

Джаспер заглянул в мешочек, который, как оказалось, был набит стальными монетами, и благодарно кивнул Палину.

– Этого хватит с излишком, – сказал он.

– В таком случае самое меньшее, что я могу сделать, – это купить Дамону рубашку, – предложила Блистер. – А то на нем одежда прямо горит. – Она швырнула через стол котомку с ложками. – Дамон, используй это, чтобы купить то, что тебе нравится, – со смехом произнесла она, глядя на Рига.

– Мыс Ригом подготовим корабль, – сказала Шаон. Джаспер, Блистер и Ворчун вызвались помочь ей.

Полулюдоед насыпал в салфетку пригоршню колбасок, сунул все в карман и направился угостить Дикого. Через несколько мгновений за столом остались только Дамон, Палин и Ферил.

Чародей оглядывал своих единомышленников. Очень скоро им предстояло проделать вместе огромный путь – а ведь прошло несколько десятков лет с тех пор, как он в последний раз пускался в подобную авантюру. Одно дело изучать тома и гадать на хрустальном шаре и совсем другое – самому отправиться в опасное путешествие.

– Даже следуя совету Золотой Луны и владея волшебным Копьем, мы все равно можем умереть в этой схватке, ты сам понимаешь, – сказал Палин.

– Все когда-нибудь умрут, – сказал Дамон.

Это вопрос времени. – Он направился к двери, сунув шкатулку под мышку. На пороге он обернулся, звякнув ложками: – Мне нужно купить кое-что из одежды. Встретимся прямо в гостинице. – Дверь тихо закрылась за ним.

Палин взглянул на Ферил. Эльфийка смотрела на дверь.

– У меня есть кое-какой опыт, – начал маг. Жизнь слишком коротка, даже для эльфов, чтобы не заполнить ее кем-то или чем-то важным. Мой дядя всегда был один. Он наполнил свою жизнь магией, но все равно ощущал какую-то пустоту. Я тоже всю жизнь занимаюсь магией, но у меня есть Аша, есть моя семья. Наверное, если бы их не было рядом, то и мое волшебство оказалось бы менее действенным. И я сам не был бы таким сильным и убеждения у меня были бы другие.

Эльфийка лишь улыбнулась ему в ответ и заторопилась вслед за Дамоном. Очень скоро она его догнала.

– Погоди.

– Ферил, я…

– Мне кажется, я люблю тебя, – выпалила эльфийка.

Дамон закрыл глаза и затряс головой:

– Не надо…

– А ты, разве ты ничего ко мне не чувствуешь? – Она преградила ему дорогу.

– Что я чувствую или мне кажется, что чувствую, не имеет значения, – начал он. – Кроме того, не забывай о Риге.

– С какой стати я должна о нем думать? Только из-за того, что он поднял суету вокруг меня, после того как мы его спасли? – Она вздохнула и уперлась кулачками в бока.

Мореход не отходил от нее ни на шаг всю дорогу до Палантаса. Она не противилась его знакам внимания, ведь Дамон был занят с Палином. Она думала, что они говорят о потомке или обсуждают битву с синим драконом. Только теперь до нее дошло, что Дамон заметил ухаживания Рига.

– Ты ревнуешь, – наконец произнесла Ферил. – Риг мне как друг. Он флиртует, только и всего. И если бы ты не был таким ревнивым, ты сам бы это увидел. А если ты действительно ревнуешь, то это означает, что ты ко мне неравнодушен.

– Ладно, я и вправду кое-что чувствую, – признался Дамон.

– Кое-что? И только-то? – Эльфийка бросила взгляд в сторону порта, где разглядела мачты Haковальни. – Что ж, когда решишь, что именно ты ко мне чувствуешь, дай мне знать. Может быть, мне все еще будет интересно.

Она повернулась, чтобы уйти, но он поймал ее за локоть и притянул к себе. Его рука легла ей на затылок, пальцы запутались в мягких локонах. Он наклонился к лицу Ферил и жадно припал к ее губам. Он сам удивился своей пылкости, но она ответила на поцелуй Дамона и крепко обняла его. Они не замечали ни удивленных взглядов прохожих, ни зевак, уставившихся на них из окон. Через несколько долгих мгновений они наконец выпустили друг друга из объятий.

– Значит, кое-что? – ласково усмехнулась Ферил. – Думаю, это Кое-что мне понравится. – Она игриво дернула за его разодранный воротник, притянув лицо Дамона к своему.

На этот раз она первая поцеловала его в губы, и поцелуй снова затянулся на несколько секунд. – Увидимся на Наковальне, шепнула она ему на ухо.

Кара

Гейл низко летел над пустыней, подставляя синие крылья блаженному теплу, поднимавшемуся от песка. Скоро жаркие земли останутся позади и придется мириться с неприятной прохладой окрестностей Палантаса.

Но это не надолго, утешал себя дракон, минуя границы Северных Равнин и направляясь к городу. Когда он исполнит поручение Келлендроса, то сразу сможет вернуться в привычное пекло, в свое родное логово.

Гейлу предстояло найти корабль, пришвартованный в порту, – более подробных объяснений Шторм над Ансалоном ему не дал. Но прежде чем он достигнет порта, он пролетит над улицами города, где полно домов и всевозможных построек, которые так и напрашиваются на то, чтобы их разрушили. В конце концов, рассуждал Гейл, Келлендрос не говорил, что ему следует уничтожить только корабль и что только Палин Маджере должен испытать на себе гнев Хозяина Врат.

Дракон скривил синюю губу, изображая улыбку. Раз уж его потревожили и послали куда-то с поручением, он постарается хотя бы получить от этого удовольствие. Гейл быстрее замахал крыльями и мысленно связался с ветром, игравшим на его чешуях, приказывая ему: Подчинись!

Ветер усилился.

Ворчун и Джаспер быстро раздобыли дюжину бочонков с пресной водой и хороший запас сушеных фруктов и мяса. Еще они выбрали несколько рулонов холста, на тот случай если во время плавания понадобится чинить паруса, и пол дюжины бухт нового троса. У них еще осталось немало стальных монет, но Полулюдоед ясно дал понять, что хочет оставить их про запас – в пути всякое может случиться. Они договорились, что все припасы доставят на борт Наковальни в тот же день, после чего парочка в сопровождении волка направилась в доки.

– Ветрено, – заметил гном. Он дернул полулюдоеда за рукав и сделал знак, обозначавший ветер.

Ворчун кивнул, сделал знак «шторм», а потом свел ладони вместе.

– Приближается шторм, – перевел Джаспер. Надеюсь, ты ошибаешься. Надеюсь, вместо шторма мы… – Завыл ветер, заглушив конец фразы, небо потемнело.

Шерсть на спине Дикого встала дыбом, и волк тихо зарычал.

Волосы больно хлестали Дамона по лицу, ему приходилось все время вертеть головой то в одну, то в другую сторону, чтобы непослушные пряди не лезли в глаза. В одной руке он нес шкатулку орехового дерева, а в другой – бумажный сверток с одеждой. Сильный ветер так и рвал обертку, пока он шел к гостинице, называвшейся «Приятный Уголок».

Палин уже ждал его.

– Копье здесь? – спросил Дамон, заглядывая в окно. Это оказалось шикарное заведение, обставленное мягкой мебелью.

– На втором этаже, – ответил Палин, улыбаясь. – Оно в хороших руках, не волнуйся. Иди за мной.

Он повел Дамона вверх по широкой лестнице с плавным изгибом, ступени которой были устланы ковровой дорожкой персикового цвета. На площадке с потолка свисала люстра, но свечи в ней не горели, так как свет проникал из окна в конце холла. Палин направился к ближайшей двери, стукнул один раз и вошел. Дамон мгновение помедлил, в нерешительности, а потом тоже шагнул за порог.

Комната была изящно обставлена: большая кровать о четырех столбиках, дубовое бюро, несколько удобных кресел. Посреди комнаты стоял Палин и обнимал пожилую женщину. Рядом находился высокий пожилой мужчина, который, улыбаясь, смотрел на них. Дамон недоуменно уставился на всю троицу.

Женщина была невысокого роста, с короткими вьющимися седыми волосами и яркими глазами, к которым очень шло ее голубое платье. Морщины на ее лице не были глубокими, хотя проступали довольно отчетливо вокруг глаз и губ, когда она улыбалась. Мужчина рядом с ней показался Дамону знакомым. Он был крупным и широкоплечим. Густые волосы стального цвета, наполовину седые, достигали плеч. На нем были бежевые брюки и туника цвета слоновой кости. Он похлопывал Палина по спине широкой обветренной ладонью.

– Сынок, как славно снова тебя увидеть – гудел старик.

– Карамон Маджере, – прошептал Дамон. Вы Карамон Маджере, а вы… – Он повернулся к старушке, которая высвободилась из объятий Палина.

– А я Тика. – Толос ее звучал тихо и ясно. Она тепло улыбнулась, пожимая Дамону руку. – Мы ждем тебя с Палином уже несколько дней. Даже начали беспокоиться.

– Это ты начала беспокоиться, – возразил Карамон. – Я знал, что Палин рано или поздно придет. Наверное, он был занят.

Дамон глазам своим не верил. Герои Войны Копья. Он считал, что их давно нет в живых. Карамону сейчас должно было быть под девяносто, хотя выглядел он лет на двадцать моложе. Он сохранил отличную форму, даже не сутулился. Тика тоже хорошо выглядела для своего возраста. Наверное, их благословили Боги… много лет назад, когда они еще были в этом мире.

– А как дела в таверне – «Последний Приют»? поинтересовался Палин.

– Она в хороших руках, – ответила Тика. – Но нам нужно будет туда вернуться. Дела всегда идут на спад, стоит только нам ненадолго отлучиться.

Она повернулась к мужу: – Карамон, тебе не кажется, что нужно достать то, зачем пришел сюда этот юноша?

Старик кивнул и подошел к кровати. Опустившись на колени, он откинул плед и вытянул нечто длинное, завернутое в холст.

– Это принадлежало одному моему другу и хорошо послужило ему.

Карамон поднялся и почти благоговейно опустил сверток на кровать, по диагонали – такой он был длинный. Затем начал развязывать тесьму.

– Я помню все, словно это произошло вчера, а не целую жизнь назад, – продолжал Карамон. – Им владел Стурм Светлый Меч. – Он был отличным другом, сильным и решительным человеком. Я думаю, в то время мы все были такими, уверенными в своей молодости. И нам хватало нашей смекалки и оружия во времена Войны Копья. Но сейчас драконы крупнее. И многое переменилось.

Палин подтолкнул Дамона к кровати, забрав у него сверток с одеждой. Карамон продолжал рассуждать, а Дамон тем временем поставил шкатулку на пол в изножье кровати.

– Несколько месяцев тому назад с нами связалась Золотая Луна, – рассказывал Карамон. – Она была рядом с нами в прежние годы. Сражалась бок о бок с воинами, воодушевляла нас, когда становилось особенно тяжко. Думаю, каждый из нас обязан ей жизнью, она выручала то одного, то другого. Он принялся развязывать последний узелок, и, наконец, тот поддался. – Так вот, она сказала, что новым воинам понадобится старое оружие. Это очень старое оружие. – Он откинул холст, под которым оказалось серебряное Копье, мягко засиявшее в проникавшем сквозь открытое окно свете.

Поднявшийся ветер принялся рвать занавески и холодно засвистел, огибая Копье.

Дамон склонился над оружием. Оно было таким блестящим, что казалось, будто его только что выковали. У широкого конца оно было украшено крошечной чеканкой с изображением летящих драконов. Тени от колыхавшихся занавесок, падая на Копье, создавали впечатление, будто драконы движутся. Дамон дотронулся до металла и удивился, что он был теплый на ощупь. В кончиках пальцев возникло покалывание.

– Мы разобрали Копье, наверное, потому, что нам всем хотелось сохранить у себя военный трофей, кусочек истории. Это Копье висело над камином в нашей таверне. Рукоять от древка мы с Тикой отдали Стурму, нашему старшенькому, которого назвали в честь Стурма Светлого Меча. – Плечи Карамона поникли. – Стурм и Танин, еще один наш сын, давно умерли. Рукоять перешла к. Палину, нашему младшенькому.

– Я давно не ребенок, отец, – усмехнулся Палин.

– Знамя хранила у себя Золотая Луна, – добавил Карамон и кивнул на шкатулку: – Оно здесь?

– Да. – Дамон быстро вынул рукоять. Шелковое знамя затрепетало на ветру, который еще больше усилился. Он передал все Карамону, который ловко приладил рукоять к Копью.

Тика набросила на себя шаль, выглянув в окно.

На небе быстро сгущались тучи, она заметила первый проблеск молнии.

– Теперь оно твое, – сказал Карамон, передавая оружие Дамону.

Копье оказалось отлично сбалансированным и гораздо более легким, чем можно было предположить по его размеру.

– Даже не знаю, что сказать, – начал Дамон, переводя взгляд с Тики на Карамона. – Такая честь. Не знаю, сумею ли я…

– Обещай, что убьешь им дракона, – перебил воина Карамон. – Для этого оно и сделано. А на Крине найдется немало драконов, от которых нужно избавиться.

Сквозь облака прорвалась молния и ударила куда-то в город. Земля сотряслась так, что это почувствовали даже в гостинице, загремел гром. Тут же последовала еще одна молния, угодившая в балкон дома, находившегося на этой же улице. Тика заметила, как на тротуар обрушился град камней и черепицы, и быстро отошла от окна, бросив встревоженный взгляд на Карамона.

– Пожалуй, нам пора идти, – сказал Палин.

– Всегда спешит, – заметила Тика. – Хотя, наверное, мы с Карамоном в молодые годы тоже вечно торопились. – Она сжала лицо чародея маленькими ладошками и чмокнула в щеку. – Гроза поднялась нешуточная. Столько молний! Лучше вам переждать ее. Все равно корабль не сможет выйти в море во время шторма.

Но Палин уже направился к двери.

– Мама, отец, скоро мы снова увидимся. В следующий раз это произойдет дома. Я не стану вас просить ехать куда-то…

– Чепуха! – перебил Карамон. – Нам полезно посмотреть другие гостиницы, познакомиться с новыми идеями, чтобы потом использовать их в Последнем Приюте. Кроме того, мы…

Полыхнула молния, загремел гром, на этот раз еще сильнее. И снова гостиница сотряслась, а с улицдонеслись крики, Палин кинулся к окну и выглянул наружу. На его глазах дом неподалеку рухнул под натиском нескольких молний, ударивших в одно и то же место. По улице бежала толпа.

– Это гроза не природная! – закричал Палин, перекрывая гром. – Нет дождя! А молнии, кажется, ударяют прицельно!

Дамон метнулся к двери:

– Там Ферил и все остальные. Палин согласно кивнул:

– Я знаю, пошли.

– Дракон – услышали они вдруг чей-то вопль.

– Я с вами! – заявил Карамон. – Только меч достану.

Тика схватила мужнину руку, когда Дамон и Палин выскочили в холл.

– Не на этот раз, Карамон, – решительно произнесла она. – Изволь остаться здесь и защищать меня.

Старик понимал, что его жене не нужна никакая защита, но кивнул и присоединился к ней у окна.

Неожиданная встреча

Палин с трудом поспевал за Дамоном. Несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы не попасть под летевшие отовсюду обломки. Ветер, завывая, сдувал ставни и вывески, переворачивал скамьи и цветочные горшки. Сверкающие молнии падали совсем близко, так что под ногами вздрагивали булыжники. Слышался звон разбитого стекла, грохот рушившейся каменной кладки.

Из порта доносился шум – какофония криков, грозных приказов и пронзительного визга. Когда воин и маг завернули за угол, их чуть не сбила с ног бежавшая в панике толпа матросов и докеров. Люди неслись вперед плотной массой, в которой почти не было просветов.

– Беги! – прокричал какой-то рыбак, с трудом проталкиваясь мимо Дамона.

– Скай! – крикнул другой человек, толкнувший его в грудь, чтобы промчаться дальше.

Палин и Дамон с трудом пробрались сквозь толпу и увидели, что явилось причиной всей паники огромный синий дракон, зависший прямо над «Наковальней Флинта»

– Ферил – взревел Дамон. Он крепче сжал Копье, перекинул его на плечо и ринулся на корабль, оставив чародея позади.

Палин бросил сверток с одеждой, сунул руки в складки своего одеяния и схватил первый попавшийся магический предмет – небольшую брошь. Он начал произносить слова заклинания, после которого безделушка должна была прийти в негодность, а сам он – на какое-то время лишиться сил. Но это было сильное заклинание, способное прогнать дракона.

На палубе «Наковальни» стоял Риг, кромсая молотивший во все стороны хвост синего дракона. Блистер и Джаспер прижались к кабестану. Гном, размахивая руками, произносил какое-то заклинание над Ворчуном, который лежал окровавленный рядом с ним – он первый пал под яростным натиском дракона.

Шаон, вскарабкавшись на переднюю мачту, наносила удары своим мечом по задним лапам дракона. Ее лиловое платье раздувалось вокруг длинных темных ног. От света летевших по небу молний ее меч не переставая сиял.

Дракон держал в своих лапах Ферил. Эльфийка колола дракона ножом, но не могла проткнуть твердую плоть, и лезвие просто отскакивало от синих чешуй. В конце концов оно сломалось, и на палубу полетели осколки металла.

Зато Шаон со своим мечом добилась большего – ей удалось пронзить чешуи дракона и заставить его взвыть от удивления. Синее чудовище забило крыльями, поднимаясь выше, где его не могла достать мореплавательница.

Ферил прикрыла веки и принялась сосредоточенно думать о своей родине, Южном Эрготе, где лед покрывал всю землю, где каждый день и каждую ночь падал снег. Драконьи лапы сжимали ее все сильнее. Она отбросила бесполезную рукоять ножа и, широко растопырив пальцы, дотронулась до лапы дракона, заставив его почувствовать ледяной холод того края, который она сейчас себе представляла.

Застигнутый врасплох пронизывающим холодом, дракон выпустил свою ношу, и Ферил с огромной высоты полетела вниз, на деревянный док. В тот же миг синий дракон открыл пасть и выпустил молнию, ударившую в переднюю мачту. Мачта треснула и начала падать на палубу вместе с Шаон, но дракон оказался проворнее. Он ринулся вниз и схватил мореплавательницу. Меч, которым она нанесла ему рану, со звоном упал на палубу.

Огромное животное подняло морду навстречу набухавшим тучам и выпустило еще одну молнию, вслед за которой по небу прокатился гром. Дракон замахал крыльями, снова поднимаясь в вышину.

Начался дождь, сначала тихий и мелкий, но уже через несколько секунд превратившийся в ливень.

Ферил умудрилась перевернуться в воздухе и приземлиться на четвереньки, как кошка. Подскочив, она бросилась к борту «Наковальни» и перемахнула на палубу, где лежала ее сумка с заветным кусочком глины.

Дамон тем временем поднимался по сходням «Наковальни». Убедившись, что Ферил не пострадала, он водрузил на плечо Копье и начал разглядывать сквозь пелену дождя дракона. Тот улетел слишком высоко, чтобы Дамон мог достать его Копьем. Воин щурился, пытаясь получше разглядеть животное. Что-то в его облике показалось Дамону знакомым.

Палин проводил большим пальцем по гладкому камню в центре брошки и все быстрее и быстрее, в такт своему пульсу, произносил слова заклинания. Он стоял на берегу у самого края дока. Голос его звучал громче, а брошь в руке подрагивала. С ладони мага поднялся тонкий зеленый луч и понесся в небо, словно выпущенная из лука стрела. Луч ударил прямо в грудь дракона, и, словно опавшие листья с дерева, вниз полетели чешуи и капли крови.

Дракон взвыл от боли, когда кровь забила фонтаном из его вспоротого брюха. Он забил крыльями, пытаясь взлететь выше, по-прежнему сжимая в лапах мореплавательницу.

– Шаон! Нет! – проревел мореход. Он вскочил на борт и, балансируя, как акробат, принялся метать кинжалы в улетавшего дракона. Риг делал меткие броски, но шкура животного оказалась чересчур толстой – кинжалы отскакивали и падали в море.

– Темнокожий человек! – прошипел дракон, изогнув шею. – Тебе нужна эта женщина?

– Шаон! – снова завопил Риг и спрыгнул на палубу, не удержавшись из-за ветра, поднятого драконьими крыльями. Корабль ходил ходуном.

Шаон вырывалась, безуспешно пытаясь разжать когти чудовища. Без оружия она ничего не смогла добиться.

– Тебе нужна эта женщина? – бушевал дракон.

Палин наконец подошел к месту, где стояла «Наковальня Флинта», и начал произносить другое заклинание. Его пальцы сжимали золотую монету, заговоренную давным-давно его дядей Рейстлином и подаренную ему в детстве. Палин ею очень дорожил. Монета начала вибрировать в его руке. Дракон сощурился.

– Палин Маджере, – прошипел он, – Палин Маджере, это твоя женщина? Она для тебя что-нибудь значит?

Удивленный тем, что дракону известно его имя, Палин прервал заклинание.

– Отпусти ее! – закричал он.

– Можешь забрать ее себе! – фыркнул дракон. Шаон вскрикнула от обжигающей боли, когда коготь дракона пронзил ей живот, разрезав ее почти пополам. Дракон разжал лапы, его жертва полетела вниз, как сломанная кукла, и на палубу «Наковальни» упало уже безжизненное тело. Мореход тут же кинулся к ней.

– Гейл! – вырвалось из уст Дамона. Дракон действительно был ему знаком! Дамон узнал его. Длинные изогнутые рога, гребень над злобно поблескивавшими глазами – он не мог ошибиться. Воину сдавило горло. – Остановись! Гейл!

Дракон посмотрел вниз и увидел Дамона с Копьем наперевес, увидел, как его собственная кровь брызжет на палубу, окрашивая доски в алый цвет. Синий дракон завис над доком, внимательно разглядывая целившегося в него человека.

– Дамон? – прошипел он. – Дамон Грозный Волк?

Палин сбился, разрушив чары, и удивленно уставился на Дамона. Ферил и Джаспер тоже смотрели на него. Блистер в немом удивлении открыла рот.

– Ты прав, Гейл, – кивнул Дамон. – Это я. Ты не должен так поступать. Эти люди ничего тебе не сделали. У тебя нет причин с ними сражаться.

– Дамон, присоединяйся ко мне! – заглушая шум дождя и грома, прокричал дракон. – Мы снова будем вместе и сможем служить новому хозяину!

– Нет! – ответил Дамон. – С той жизнью покончено!

– Глупец! – прошипел Гейл. – Скоро начнется большая война, и если ты не встанешь на мою сторону, то тебя ждет поражение.

– Не будь в этом так уверен, Гейл, – сказал Дамон, поднимая Копье.

Дракон запрокинул голову и выпустил в небо целый сноп шипящих молний. По всей бухте прокатились раскаты грома.

– Так, говоришь, с той жизнью покончено? Тогда и в этой жизни тебя ждет скорый конец! – проревел дракон. – Я пока тебя не трону, в память о былых временах, но, когда мы встретимся в следующий раз, я уже не буду таким добрым.

Дракон выпустил в небо еще один заряд молний, забил крыльями и, поднявшись к облакам, полетел в сторону западных холмов.

Ливень усилился, барабаня по докам и кораблям, ветер завывал, как зверь, корабли бились о причалы.

Палин сунул неиспользованную монету обратно в карман и с трудом поднялся по скользким сходням на палубу «Наковальни».

Риг держал тело Шаон, его тесным кольцом окружили Джаспер, Блистер и Ферил. Дамон медленно приближался к своим друзьям. Глаза огромного морехода заволокло слезами, грудь вздымалась от сдерживаемых рыданий, плечи тряслись.

– Шаон! – завыл он. – Ну почему? – Он повернулся, увидел Дамона, и глаза его сузились. Осторожно опустив мертвое тело на палубу, он поднялся: – Ты! Тебе придется многое объяснить.

– Ты знаешь этого дракона? – недоверчиво спросила Ферил. – Ты знаешь дракона, который убил Шаон?

– А что с Ворчуном? – выдавил из себя Дамон. – Он тоже мертв?

– Он жив, – произнес Джаспер, – но серьезно ранен.

– Отвечай же, Дамон! – настаивала Ферил.

Ты знаешь дракона… откуда?

– Он был моим соратником. Много лет назад, начал Дамон. – Когда я был Рыцарем Такхизис…

– Нет! – взревел мореход и бросился на Дамона. Копье выпало у воина из рук, когда он и Риг, схватившись, рухнули на палубу. Риг сомкнул пальцы вокруг шеи противника.

Ферил попыталась вмешаться.

– Прекрати! – закричала она. – Хватит с нас смертей!

Вместе с Палином ей удалось оттащить морехода. Дамон откатился в сторону. Он задыхался и потирал горло, пытаясь сделать глубокий вздох.

– Мне очень жаль! – хрипло произнес он, поднимаясь на колени. – Мы давно расстались с Гейлом.

– А если бы не расстались, то Шаон, возможно, была бы сейчас жива! – презрительно произнес Риг. – Этого никто не знает, – прошептал Палин.

Ферил шагнула к Дамону:

– Почему ты нам ничего не сказал? Как ты мог хранить от нас такую тайну?

– Ферил, я… – Он поднялся и шагнул к ней, но она тут же отпрянула. – Мне очень жаль, – повторил он.

Дамон закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы, но они покатились по щекам, смешиваясь с каплями дождя.

– Жаль? Тебе жаль? – не унимался Риг. – Жалость не вернет Шаон! Лучше бы ты погиб вместо нее!

Их взгляды встретились.

– Присмотри за Ферил… пожалуйста. Я займусь Гейлом. Нельзя, чтобы он еще кому-нибудь навредил. – Дамон сбежал по сходням на причал.

– Дамон! – окликнул его Палин и поднял Копье. – Тебе понадобится вот это.

Дамон покачал головой:

– Нет, не понадобится.

Он быстро затерялся в толпе зевак, собравшихся поглазеть на пострадавший корабль.

Разорванные узы

Дождь лил нещадно. В небе повисли густые серые облака.

Риг прижал к себе тело Шаон и раскачивался взад-вперед, привалившись спиной к сломанной мачте. Он словно баюкал ее, нашептывая как он виноват. Какая она красивая в этом лиловом платье. Как сильно он ее любит, как невыносимо ему будет жить без нее…

Джаспер и Блистер помогли Ворчуну встать на ноги, а Дикий все вертелся вокруг хозяина, нервно поскуливая.

– Отведем его в каюту, – сказал гном. – Я хочу, чтобы он лег, тогда, может быть, я еще сумею как-то ему помочь.

Блистер обхватила пальцами большую руку Ворчуна и от боли прикусила губу. Вместе с гномом она медленно повела Полулюдоеда к люку. Рыжий волк не отставал от них.

Ферил оглядывала берег, но Дамона не увидела. На набережной росла толпа. Ей вдруг стало очень одиноко.

Палин смотрел в сторону гор, на запад, пока мореход продолжал свою гневную тираду, направленную против бывшего Рыцаря Такхизис.

– Это Дамон во всем виноват! Хорошо, если дракон и его убьет!

– Возможно, ты не прав в своем гневе, – произнес Палин, не отрывая взгляда от горизонта. Говорил он тихо, но в словах его было столько силы, что мореход примолк. – Шаон погибла из-за синего дракона. Это драконы виноваты в том, что на Кринне царит столько боли.

– Но Дамон знал этого дракона… ездил на нем верхом! – бушевал Риг. – Когда был Рыцарем Такхизис. Он назвал дракона своим соратником!

– Когда был Рыцарем Такхизис, – возразил Палин. – Ты сам так сказал. А я считал, что вы друзья. Это ведь он спас тебя от людоедов-великанов.

Капитан как-то сник.

– Шаон мертва.

– Мы будем скорбеть о ней и всегда ее помнить, – продолжал Палин, так и не повернувшись лицом к мореходу. – Но было бы бесчестно обвинять в ее смерти Дамона. Как можно осуждать человека за ту жизнь, с которой он давно простился? Как можно обвинять его за отвратительные деяния дракона? А разве в твоем прошлом нет ничего такого, что тебе хотелось бы похоронить?

Мятеж на корабле, – подумал Риг, продолжая баюкать безжизненное тело подруги. – Но я не мог предотвратить смерть капитана. То, что произошло сейчас, совсем другое дело.

– Разве тебе не хотелось бы забыть о чем-нибудь навсегда? – настаивал Палин.

Риг уставился на неподвижную Шаон сквозь пелену слез. Возможно, Дамон не мог поступить иначе…

– Я иду за Дамоном, – объявила Ферил, наблюдавшая за всей этой сценой. – Одному ему не справиться с синим драконом. Ведь это Дамон привел нас сюда, чтобы мы сразились с драконами.

– Я иду с тобой, – сказал Палин, поворачиваясь лицом к своим друзьям. – Нужно предупредить тех, кто сейчас в каюте.

– Нужно спешить, – сказала Ферил.

Дождь не утихал. Они пробрались сквозь толпу на берегу, а потом взяли курс на запад, в сторону холмов. Чародей шел быстрым шагом, несмотря на годы и усталость. И все же он не мог тягаться с мореходом. Не успели они выйти на окраину города, как их догнал Риг. Мореход принес с собой Копье.

– Проклятия на голову Дамона не вернут мне Шаон, – признался Риг эльфийке, а затем обратился к Палину: – Наверное, вы правы. Иногда прошлое следует предать забвению.

Дамон карабкался в гору по скользким камням и несколько раз едва не сорвался вниз. Гроза продолжала бушевать, и молнии освещали дракона, восседавшего на самой вершине.

Гейл наблюдал за тем, как его бывший соратник пытается до него добраться. Время от времени дракон принимался хлопать огромными крыльями, отчего ветер дул еще сильнее, затрудняя Дамону восхождение. В пасти синего дракона сверкали молнии, и он посылал вниз эти тонкие стрелы.

Камни сотрясались под ногами Дамона, заставляя его искать руками опору.

– Передумал? – грохотал дракон. – Явился с извинениями? Хочешь, чтобы я тебя простил и снова позволил летать со мной по небу?

Дамон не отвечал. Сжав зубы, он продолжал карабкаться вверх, постепенно сокращая расстояние до драконьей туши.

Дракон терпеливо выжидал, продолжая дирижировать бурей. Повинуясь его воле, с горы подул мощный ветер, и дракон не без удовольствия наблюдал, как ноги Дамона оторвались от земли, асам он удержался на месте только потому, что уцепился руками за выступ скалы.

– Упрямый, – заметил Гейл. – Впрочем, ты всегда отличался упрямством.

Наконец Дамон достиг вершины и замер в тени синего дракона.

– Незачем было ее убивать, – сказал он. – Она ничего тебе не сделала.

– Ничего, только то, что подружилась с Палином Маджере, – ответил Дракон. – И ее смерть причинила ему боль.

– Он едва знал ее, – сурово возразил Дамон.

– Значит, я ошибся, выбирая цель. Помоги, мне найти другую, ту, что будет более дорога чародею.

– Никаких других целей не будет, – последовал ответ Дамона. – Я больше не подчиняюсь твоим приказам. Воин посмотрел в огромные глаза своего бывшего друга, потом потянулся к мечу и сделал шаг вперед.

Гейл удивился:

– Ты хочешь со мной сразиться?

– Я хочу убить тебя, – ответил Дамон, бросаясь в атаку.

Дракон оттолкнулся от земли и захлопал крыльями, чтобы взлететь. В ту же секунду воин взмахнул мечом. Лезвие глубоко вошло в заднюю лапу дракона.

Дамон крепко сжал рукоять, чувствуя, что отрывается от земли. Он попытался подтянуться, болтая ногами в воздухе.

– Когда-то мы были союзниками, – прошипел дракон и, медленно повернув голову, открыл пасть. Мы были больше чем друзья, мы были братья. Не заставляй меня убивать тебя.

Дамон изо всех сил цеплялся за синие чешуи на драконьей лапе. Он высвободил меч, спрятал его в ножны и полез выше, на спину Гейла. Дамон сознавал, что дракон мог бы легко сбросить его вниз, но проявлял великодушие. Впрочем, до определенного предела. Вот Гейл еще раз оглянулся и, втянув воздух, выпустил заряд молний. Электричество скользнуло по чешуям дракона, не причинив ему ни малейшего вреда, чего нельзя было сказать о Дамоне, цеплявшемся за шишковатый гребень. Воин закрыл глаза, сжал зубы и постарался превозмочь острую боль, пронзившую все его тело.

Дамон понимал, что это было лишь предупреждение.

– Мы были союзниками, – повторил дракон.

– В прошлом! – закричал Дамон, перекрывая гул бури. – Та жизнь давно для меня умерла!

Дракон прикрыл веки и печально покачал головой:

– Тогда считай, что и ты тоже умер.

Гейл яростно забил крыльями, пытаясь стряхнуть Дамона со спины. Но воин ухватился левой рукой за чешую. Острый край впился ему в ладонь, которая тут же обагрилась кровью, но Дамон все равно не ослабил хватки.

– Почему ты не остался в городе? Я бы позволил тебе жить… ради старых времен, ради былых побед, – прокричал дракон.

– Ты убил моего друга! – ответил Дамон. – Ты разрушил мою новую жизнь, которую я пытался построить!

– Я исполнял приказ, – прогремел Гейл и снова выплюнул молнию, пустив ее вдоль хребта. На сей раз это не было предупреждением.

Дамон съежился от жгучей боли, чувствуя, как пальцы его разжимаются.

– Нет! – вскричал он, стараясь ухватиться покрепче, но под пальцами была только гладкая чешуя. Он начал соскальзывать.

Наконец он зацепился локтем за торчащую шишку на хребте дракона и принялся снова медленно карабкаться вверх. Гейл перевернулся в воздухе, едва не сбросив его вниз. Но бывший Рыцарь Тьмы был упрям. Не обращая внимания на боль, он продолжал передвигаться по хребту дракона. Тогда Гейл взмыл вверх. Дамон к этой минуте почти достиг шеи дракона. Сомкнув ноги вокруг гребня и держась за него левой рукой, он вытянул из ножен меч и всадил его в основание толстой драконьей шеи. Лезвие ушло глубоко, и Дамон ухватился за рукоять обеими руками, чтобы не упасть.

Под небесным сводом пронесся драконий рев. Дождь хлестал со всех сторон, подчиняясь яростному ветру. Гром гремел непрерывно. Дракон набрал высоту и, сложив крылья, спикировал вниз. Дамон едва держался за рукоять, чувствуя, как его сдувает ветер.

Ферил достигла вершины горы. Она едва могла стоять на ногах под порывами ревущего ветра и острыми струями дождя. Но когда она поняла, что ее туника забрызгана кровью, то закричала. В ужасе она смотрела, как раненый дракон пролетает над ее головой, резко снижаясь к озеру, окруженному горным кольцом. Неожиданно дракон, едва задев лапами воду, снова начал набирать высоту. Он взмывал в воздух все выше и выше.

Она увидела крошечную человеческую фигурку на его спине и услышала раскаты грома.

– Когда-то у меня не было друга ближе тебя, сказал Дамон.

– И, тем не менее, ты меня бросил! – прошипел дракон, и его слова чуть не потонули в реве бури.

– Я отказался от жизни, полной Зла.

– И когда ты покинул Рыцарей Такхизис, мне тоже пришлось уйти! Я не смог бы смириться с твоей заменой! – воскликнул дракон. – Теперь я служу лучшему хозяину. Я служу Шторму над Ансалоном!

Дракон перевернулся на спину. Дамон, цеплявшийся за рукоять, повис в воздухе, стараясь нащупать ногами какую-то опору. Наконец дракон снова перевернулся, и Дамон уцепился ногами за гребень на хребте. После этого он высвободил меч.

– Он твой хозяин? – с презрением спросил Дамон.

– Хозяин Врат. Шторм над Ансалоном. Келлендрос! – воскликнул Гейл, посылая в небо сноп молний, который рассыпался, и на землю полетели мириады огненных стрел. Земля содрогнулась под их ударами. – Келлендрос – величайший синий дракон из всех, которых видывал Крин. Он огромен и всесилен – проревел Гейл. – Вместе с моим господином мы смогли бы разнести в щепки Палантас!

Дамон сжал зубы и снова нанес удар мечом. Лезвие скрылось в теле дракона лишь наполовину, заставив зверя вскрикнуть.

Далеко внизу Палин, Риг и Ферил старались разглядеть сквозь пелену дождя битву дракона и человека. Моряк сотрясал Копьем, глядя на небо в надежде, что у него появится возможность нанести удар.

– Дракон серьезно ранен, – сказал Палин. – У меня есть заклинания, которые могли бы воздействовать на него. Однако вряд ли с их помощью удастся покончить с ним. Но и в случае удачи дракон упадет на скалы, и тогда у Дамона не будет ни единого шанса выжить.

Тем временем высоко в небе Дамон снова нанес удар мечом.

– Ты больше не будешь служить никакому хозяину Зла! – прокричал он. – И больше ты никого не убьешь!

Гейл еще яростнее замахал крыльями и заметался в воздухе, стараясь сбросить Дамона. Он принялся хлестать хвостом и угодил по наезднику. Дамон взвыл от смертельной боли, но все же удержался. Ему удалось еще раз высвободить меч. Из раны на шее дракона фонтаном брызнула кровь, оросив воину лицо. Дамон заморгал, чтобы лучше видеть, а потом сделал широкий взмах мечом и нанес удар в мощное крыло Гейла.

Дракон пронзительно вскрикнул – и выпустил новую молнию, но она ударила в дальнюю вершину, не причинив никому вреда. И снова блеснуло лезвие меча, опять нанесшего рану в крыло Гейла.

Тут Дамон почувствовал, что падает. Дракон полетел вниз, крутясь по спирали. Дамон увидел, что с катастрофической скоростью несется прямо в озеро. Он закрыл глаза, подумав о Гейле, тех временах, что они провели вместе, о людях, которых погубили. Меч выскользнул у него из рук, а через миг его покинуло и сознание.

– Нет! – закричала Ферил, когда дракон рухнул в озеро, подняв огромный столб воды.

Она помчалась вниз, перепрыгивая через камни и грязные лужи. Риг и Палин последовали за эльфийкой, скользя и спотыкаясь.

К тому времени, когда они подбежали к озеру, дождь почти перестал. Ветер утих. Облака поредели и позволили проглянуть голубому небу, отразившемуся в мутном озере. Вода еще не успела отстояться.

Ферил остановилась на берегу, у ее ног мягко плескались мелкие волны. Она сделала несколько шагов в озеро, войдя в воду по колено, и попыталась мысленно проникнуть в глубину, отыскать Дамона, дракона, хоть какой-то признак жизни.

Палин за ее спиной подошел к озеру, опустился на колени и дотронулся пальцами до воды. Он забормотал простое заклинание, и от его пальцев по воде понеслась рябь.

– Дамон, – шептал Палин. – Найдите Дамона. – Но заклинание не помогло найти даже следа бывшего рыцаря. Рябь рассеялась.

Риг опустил руку на плечо Ферил, испытывая не меньше горя, чем Палин и эльфийка.

В центре озера всплыл пузырек, за ним другой, а потом еще один. Сердце Ферил забилось от слабой надежды. Но больше пузырьков не появлялось. Дождь прекратился. Ветер совсем стих. Надежда умерла.

Палин потянул эльфийку на берег. Она уткнулась лицом ему в плечо, а он обнял ее за плечи, стараясь успокоить.

– Он убил дракона, – произнес маг простые слова.

– Это наверняка был синий дракон, что обитает в Северных Равнинах, – быстро добавил Риг. – Тот самый, что создал потомков и повелевал великанами. Если бы он остался в живых, то разрушил бы Палантас… и много других городов. Дамон победил.

– Ценою собственной жизни, – всхлипнула Ферил.

И жизни Шаон, – мысленно добавил мореход. Он положил на плечо Копье, которое уже считал своим. Он полагал, что теперь ему придется воспользоваться им в борьбе с другим драконом, скорее всего белым драконом с Южного Эргота. И все же он не мог заставить себя уйти от этого озера и продолжал стоять, чувствуя скованность во всем теле и собственную бесполезность.

– Победа почти всегда дается дорогой ценой, произнес мореход, решив наконец нарушить тиши ну. Он дотронулся до Ферил: – Я собираюсь в память о Шаон и Дамоне продолжить борьбу… какова бы ни была цена.

Ферил кивнула и, подняв голову, посмотрела в глаза Палину.

– Нам предстоит починить мачту, – сказал маг, бросив взгляд в сторону Палантаса. – Нам предстоит отдать последние почести павшим друзьям. А еще нам предстоит много сражений.

Ферил отстранилась от него. Слезы продолжали течь по щекам эльфийки, и ее худенькая фигурка вздрагивала.

Палин Маджере бросил последний взгляд на озеро, затем повернулся и зашагал к городу. Риг и Ферил последовали за ним.

Оглавление

Прыжок в бездну

Шторм над Ансалоном

Бездна

Потомок

Видение

Хозяин башни

Пришествие Малистрикс

Битва драконов начинается

Совет магов

Драконьи слёзы

Призыв

Призрачный визит

Отряд

Путь к Серебряной Лестнице

Лики Золотой Луны

Растущее Зло

Наковальня Флинта

Уроки

Стычка с рыцарями

Шторм

Путь в Палантас

Заговор синего дракона

Тропою Зла

Затишье перед бурей

Перчатки Блистер

Гибель деревни Долор

Синяя смерть

Синий шпион

Незваные визитеры

В пустыне

Тайны

Битва с великанами

Недобрые вести

Короткая трапеза

Кара

Неожиданная встреча

Разорванные узы