Мострал: место действия Соренар [Анна Шилкова] (fb2) читать онлайн

Мострал: место действия Соренар

Пролог

В божьем чертоге, Ареада, наконец, с трудом успевая в последние минуты решающей ночи, выбрала себе избранного. Того, кто исполнит предначертанное ею. И как раз сейчас, в настоящий момент, она наделяла своего посланника способностью общаться с плоскостью Грани, призывать оттуда души и задавать им вопросы.

Пока что даже не ясно, кого именно родит женщина, да и родит ли вообще: ее беременность началась только несколько дней назад, но богиня знала, что только такая как она способна выносить избранного из целого поколения. Если ребенок не родится, ждать Ареаде еще пятьдесят пять лет, бессильно глядя на увядание ее традиции.

— Ну ты там закончила? — К Богине грубо ввалился Ценат.

Ареада вздрогнула и упустила на мгновение из виду нить, протянувшуюся между ней и будущим избранным. Но и этого мига хватило для того, чтобы благодать божеская с излишком пролилась на не рождённого младенца.

— Твою мать. — Ошарашенно глядя в зеркало душ, пролепетала Богиня.

Часть 1. Учение

— Бабушка!

По мощеной тропинке главного королевского дворца Урая споро пробежала девочка лет семи.

Королева-мать состроила хмурое выражение лица, которое положено особам вроде нее при виде шкодничающих детей, но в глазах горели веселые искры, которые положены любящим бабушкам.

— Ты обещала рассказать про девочку! — Внучка проехала на коленях по траве и так и осталась сидеть перед родственницей.

Серые глаза, будто пеплом припорошенные волосы, полные губы на лице-сердечке, мраморная кожа — девочка была так похожа на саму королеву-мать в детстве, что становилось немного не по себе.

С трудом удалось старой женщине подавить тяжелый вздох. Внучка растет, и одна и та же часть истории на разные лады ей уже не подходит. Она хочет знать всю историю, но чем дальше продвигалась сквозь нее рассказчица, тем сложнее становилась делать из жизни сказку.

Когда-нибудь внучка вырастет и женщина передаст ей свои дневники, хоть в их кругу это и не очень принято. И тогда она сама осознает, почему эта сказка была такой страшной и увлекательной.

И пока маленькой принцессе рассказывают облагороженную и облегченную версию, читателю можно одним глазком подсмотреть в дневники королевы-матери. Узнать настоящую. Неприукрашенную.

Глава 1. Ступени с нулевой по вторую

Мне было восемь, когда в нашу деревню пришел некромант. Он сказал, что его традиция ищет учеников и хотел получить в учение трех девочек.

Чего ждать от жителей глухой деревеньки на севере Соренара? Конечно, все дворы в тот же день собрались и выбрали трех девочек подходящего возраста. Я, моя подружка Велька и еще одна: нелюдимая девочка Галька, были выбраны в учение некроманту.

Нам сказали, что мы можем взять с собой перемену одежды, две — белья и один предмет, который вызывал у нас приятные воспоминания о доме. Ни еда, ни оружие пришлого некроманта не интересовали.

Он увел нас из дворов в новом рассвете, когда деревня только просыпалась. Высокий, худощавый и сутулый, он меня пугал. В первые полгода я даже лицо его описать не смогла бы, ведь видела в основном его спину впереди, неизменно обряженную в серый пиджак, белую рубаху и черные брюки строго по фигуре.

Поначалу мы были скорее прислужницами, чем ученицами. В походе обслуживали господина, готовили ему ночевку, стирали одежду. Дичь он добывал и свежевал сам, костер собирал и разводил тоже, мы же собирали грибы и травы, ягоды, бегали за водой для похлебок, а однажды Велька облазила все деревья окрест стоянки и натащила яиц к завтраку.

— Я в каждом по два яйца оставила, чтобы птиц не вывести. — С гордостью пропищала девчонка.

Некромант, которому нас отдали, был немногословен, а когда говорил — почти всегда был довольно резок. Одобрения, как, впрочем, и осуждения, наших действий он ни разу не выразил.

По ходу путешествия лес с преимущественно хвойного сменился на лиственный. Мне было не по себе, девчонкам — тоже, но мы просто шли за не особо широкой спиной некроманта. А куда деваться? Время для побега давно закончилось: в незнакомом лесу девочке проще сгинуть, чем вернуться домой. К тому же, нам всем и родители, и староста, и наш храмовник наказали во всем слушать учителя и ни за что его не гневить.

Мама моя так вообще пол ночи причитала, мол, в люди выбьешься, уважаемой магиней станешь. Какой магиней? Во мне магии, дадут боги, полы в избе помыть, Велька так вообще только на светляков с вестниками способна. Правда, говаривали, что Галька — некромантка, да такая, что большинство товарок от зависти удавятся. Но та же Галька всегда была в себе, видела несбыточные картинки, избегала других и предпочитала общество книг и самой себя.

К исходу четвертого месяца пути, когда мы все привыкли к походному укладу, всей компанией вышли к забору. Вот только что был лес, а вдруг раз, и забор. Высокий, намного выше некроманта, деревянный и на вид очень крепкий, к которому подступал в самую притирочку лес. Немного пройдя вдоль, мы вышли к таким же монументальным, как и сам забор, воротам. На вид — монолитным, но некромант пару раз постучал по воротам и проявились створки с желтой отделкой.

— Вы пройдете через проход по одной. — Сообщил он нам и это была самая длинная фраза, какую мы за все месяцы от него слышали. — После этого начнется ваше учение.

Мы все в нерешительности замерли. Вот как вчера было помню: смотрела на желтый узор на дверце, а видела будто ворота во время. Будто пройду туда и дедушку увижу. А дедушку я очень любила и когда в прошлом году он в лесу сгинул, едва сама за ним на Грань не отправилась. Так что я решилась первой: подошла к створкам и толкнула их, едва-едва. Обе распахнулись, дернул изношенную юбку ветер, а я все смотрела в открывшийся взору двор, дедушку высматривала.

Наваждение прошло само и будто за мгновение. Двор стал обычным, совсем не таинственным, и я, сама подивившись мыслям о дедушке, шагнула внутрь.

Ничего необычного не произошло — двор и двор. Курица особо наглая из птичника вылезла, смотрела своими бусинами на меня как на невиданную зверушку.

Пока я осматривалась, девочки и учитель тоже прошли внутрь. Товарки были такими же удивленными, как и я, но виду старались не подавать.

Некромант молча прошел в большой каменный дом, мы, понятно, за ним. Поднялись по крылечку, вошли внутрь, да там и замерли. Таких больших комнат, да отделанных камнем, да с лестницей, ведущей наверх, никто из нас не видел. Дом, где мы с родителями и тремя сестрами жили весь бы в эту комнату влез, только без сарая и утника.

Некромант уже начал подниматься по лестнице, но, словно вспомнив о нас, остановился и обернулся.

— Теперь вы — мои ученицы. Вас ждут тяготы и сложности, готовьтесь. — Сухо обронил он.

И ушел.

— Утешил, так утешил. — Нерешительно пролепетала Велька.

— Не глупи, деточка, идем — комнаты покажу. — Раздалось сбоку от лестницы.

Нам показалась сухая, как вяленный лещ, женщина в чепце и переднике. Одета она была в серое платье грубой ткани, закрывающее обувку — старомодное, как сестры говорили. Строгий взгляд заставил нас поторопиться за ней направо, туда, где скрылась в неприметном проходе женщина.

Коридорами, нас привели к дверям комнаты, дверь в которую распахнули без каких-либо эмоций. Нас пропустили в помещение, но не дав толком осмотреться, отвлекли:

— Не устраивайтесь, вы здесь только на сегодняшнюю ночь. — Сообщила бесцветно женщина. — Купальня дальше по коридору и направо. Приведите себя в порядок, переоденьтесь и выходите к главной лестнице. Господин будет ожидать вас на обед через час.

Развернулась и ушла, оставив дверь открытой.

Мы сразу и не сговариваясь покидали вещи на кровати: Галька к окну поближе, я в середине, а Велька — к двери. Подхватили платья и пошли в купальню. Там нас ждал огромный каменный бассейн, исходящий паром. Мы с Велькой зависли: дома пока натащишь горячей воды в бадью, она остынет. Я умела подогревать воду, но не до пара. А вот Галька, не проявляя удивления, разделась и первой полезла в воду. Мы поспешили последовать за ней, стремясь почувствовать первую в жизни действительно горячую воду.

Когда мы в серых платьях и босиком пришлепали к лестнице, нас отчитали, опоздали, мол. Платья были жутко кусачими, из грубой шерсти, так чесались мы как блошные, но слова не сказали о неудобствах. Страшно.

Женщина дала знак следовать за ней и повела нас в неизведанную левую часть дома. Долго мы не плутали — скоро вышли в просторный зал, куда все наше хозяйство поместится, да еще пол дома Вельки влезет. Мы с ней интуитивно прижались поближе, но проследовали к стульям с высокой спинкой.

Во главе стола нас ожидал некромант, мрачно глядящий перед собой.

— Вы опоздали. — Веско бросил в воздух он, как только мы расселись.

Пока рассаживались неловко проскрипели тяжелыми стульями и стоило установиться тишине, нам хлестко сообщили об опоздании.

— Кемма! — Рявкнул он и приборы на столе звякнули.

Звякнули, потому что мы все подскочили, дернув на месте стол. В ответ на вопль противоположная от входа дверь распахнулась, впуская тележку и уже знакомую женщину следом за ней. Пока тележка катилась к столу, я заметила адово количество приборов. Никогда так много вилок и питейных на столе не видела, а тут на одну единственную персону — меня. Лучше всего с обеда я запомнила, что у меня чесалось бедро. Попа, в смысле. Сильно. Очень.

На стол попала большая супница, в которой плескалась зеленая жижа. Жижу разлили нам по тарелкам.

— Приятного аппетита, господин. — Поклонилась женщина и ушла из комнаты.

Господин, меж тем, попробовал жижу и зажмурился. Мой папаня так жмурился, когда мамин суп со свиньей пробовал. Очень он тот суп уважал.

Когда первый голод господина был утолен, он поднял глаза на нас.

— Мое имя — Алаис. Вы можете называть меня учитель. С завтрашнего утра вы — мои ученицы и вам я передам традицию, которую несу. — Сообщил он.

Тем временем, Кемма вкатила тележку наново. Супница и супные тарелки (из четырех три — были не тронуты) убрала. На стол поставила толченую картошку, квашеную капусту и кроличью тушку, запеченную до корочки. Женщина сама положила куски всем в тарелки и снова удалилась.

— Сегодня вы в шерстяных платьях. — Не тронув еду проговорил некромант. — Ваши успехи в учебе я буду отмечать, в том числе, посредством платьев: материл будет таким, какими буду ваши успехи. Все то время, пока я не занимаю вас, вы в распоряжении Кеммы, моей экономки.

После такой длительной речь от некроманта мы все замерли как зайцы. Сам он продолжил свою трапезу. Мой желудок выдал меня с головой своим пением, так что поспешила присоединиться к учителю. Девочки последовали моему примеру.

После окончания обеда, а на десерт нас не пригласили, мы пришли в комнату. Котомки наши лежали, где были.

— Грязно как. — С удивлением отметила Галька.

Я сосредоточилась, напряглась и собрала всю пыль в комнате в один большой ком. Его, в свою очередь, поспешила завернуть в старую юбку, чтобы потом выкинуть.

— Эвон ты без сожалений расстаешься с вещами. — Прокомментировала Велька.

— А чего терять? — Пожала плечами я. — Родичи наши не сожалели, и я не стану.

Комок в горле пришлось сглотнуть, но голос не дрогнул. Этот миг я запомнила особо.

***

— Назовите мне ваши имена. — Потребовал за завтраком из жидкой овсянки с маслом и медом учитель. — В учении вы можете отречься от мирских имен и избрать себе новые.

— Велька меня звать. — После паузы отозвалась подружка.

— Велия. — Поправил учитель, неприязненно глядя на нее. — Велькой не может называться последовательницы традиции.

— Так мамка ж Велькой назвала. — Уверенно возразила девочка.

Учитель поморщился и зло глянул на нее. Мне почудили красные потусторонние глаза, а в комнате будто похолодало.

— Не смей мне перечить, Велия. — Почти прошипел он.

Велька уже набрала воздуха в грудь, чтобы еще что-то сказать, но учитель шевельнул пальцем и приготовленные слова превратились в крик боли. Девочка выгнулась на стуле и почти сразу обмякла, мы с Галькой даже дернуться не успели. Лицо Алаиса на краткий миг стало удовлетворенным и я не была уверена, что мне не почудилось.

Интерес к Вельке учитель потерял, переведя свои жутки глаза на Гальку.

— Я бы хотела сохранить мое мирское имя: Галара, учитель. — Тихо прошелестела Галька.

Велька тяжело дышала, глядя в тарелку, но все равно подняла глаза на товарку, пораженная ее именем. Мы все ее звали Галькой, даже не задумывались от том, что ее могут звать иначе.

Тот кивнул, принимая к сведению и перевел взгляд на меня.

Внезапно для самой себя я поняла, что не боюсь учителя. Я понимала, что он опасен, понимала, что размажет меня по стене и не вспомнит, но все равно не боялась.

— Я хочу избавиться от старого имени, если можно. — Спокойно пропищала восьмилетка.

— И как назовешься? — Уточнил с непроницаемым лицом он.

— Можно мне подождать с выбором имени немного? — Нерешительно спросила я.

Ничего путного в голову не шло. Вот совершенно.

— Сообщишь, когда определишься. — Кивнул, не меняясь в лице учитель, и поднялся из-за стола. — У вас десять минут, чтобы закончить трапезу.

Как только дверь закрылась, я метнулась к Вельке.

— Ты как, Велька? — Взяла ее за руку и заглянула в глаза.

— Велия. — Поправила она и как-то неуверенно улыбнулась.

— Было очень больно? — Сочувственно спросила я, возвращаясь на место.

Перемены в шебутной подружке напугали.

— Страшно. — Снова поправила она и окончательно уткнулась в тарелку.

Стоило мне съесть последнюю ложку каши и допить последний глоток отвара, учитель вернулся. Жестом велел следовать за ним и не оглядываясь пошел куда-то вперед по коридору.

Я ломанулась за ним первая, девочки старались не отставать. Мы пришли в комнату, где было три небольших деревянных стола со стульями, один большой стол и новомодная меловая доска: такую совсем недавно в нашей школе повесили, нам сестра Велькина рассказывала.

На маленьких столах лежало по книжке и за ними нам и велели усесться. Большой стол был завален свитками и книгами, хаотично разбросанными перьями для письма и угольными обломками для черчения.

— Ваше учение будет делиться на ступени. — Сообщил учитель, замерев около стола. — Пока что вы, можно сказать, послужницы. Ученицы нулевой ступени должны уметь читать и писать, а так же быть ловкими. Именно этому вы и будете обучаться.

— Учитель, позвольте? — Подала голос Галька, тот молча поднял бровь. — А кем мы будем, когда закончим учение?

— Не время. — Коротко отрезал он и вышел. Галька только склонила голову.

Я не успела толком удивиться, как перед нами сгустился воздух и появилась женщина. Полупрозрачная, очень красивая — мы таких в жизни не видели.

— Доброго дня, девушки. — Пропела она. — Может звать меня леди Олла.

***

Полгода мы учились читать и писать под чутким присмотром леди Оллы; бегали прыгали и подтягивались, под контролем учителя и следили за домом в распоряжении Кеммы.

Как и обещала экономка, нас расселили по разным комнатам и запретили навещать друг друга. В комнатах была узкая кровать с мягкой периной, небольшой стол, маленькая книжная полка и стул. Нашу одежду у нас забрали, оставили только те памятные предметы, что мы взяли с собой. К тому же нам предоставили полотенца, гребни и ленты для волос, личные куски душистого мыла и даже небольшие книжечки для записей. Свою я, правда, ни разу не использовала.

Мы привыкли к принятым девочками тут именам, хотя я свое пока так и не выбрала. Поэтому и учитель, и Кемма, и девочки общались ко мне «ученица». Меня это устраивало и о выборе нового имени я перестала думать.

Нам с Галарой исполнилось по девять лет, Велия должна была догнать нас сразу после излома года, который стремительно близился.

Только во время совместных работ по дому мы и могли перекинуться хоть парой слов — пока не видит экономка. Если с Велией мы дома иногда на речку бегали и по ягоды всегда в одном кагале с остальными шли, то с Галарой никто из нас близок не был. Несмотря на то, что девочки давали ощущение близости дома, я не тянулась к ним за общением. Скорее к учителю — тот изредка звал меня, чтобы я посмотрела, как он общается с такими, как леди Олла.

Далеко не все из них были такими же равнодушными, как наша учительница, многие грозились забрать с собой учителя, а другие — меня. Но Алаис только усмехался на это. Часто он говорил с ними на незнакомых языках, изредка поясняя мне некоторые слова. По какой логике он такие слова выбирал мне непонятно до сих пор, но по крайней мере, мне учитель уделял немного своего внимания.

Галару он практически не замечал, а Велию часто наказывал. Впрочем, некромантке тоже досталась пара наказаний: одно, когда она переложила бумаги и книги на его столе в учебной комнате, другое — когда привела в дом мертвеца и просила его оставить. Велия же постоянно нарушала запреты и приказы, регулярно проверяла возможности для пакостей и непослушания. Я же сразу поняла правила: не перечь и слушайся, тогда шкура будет цела, и ни одного наказания так и не получила.

Наказание у учителя было одно: боль, пронизывающая все тело, и безотчетный ужас. Велия однажды рассказала. И сказала, что с каждым разом только хуже.

Несмотря на сложности совместного проживания, все мы в той или иной мере смогли овладеть чтением и письмом, подтянули свое тело до приемлемого, по словам учителя, состояния. Галара лучше читала и писала, ведь умела еще до того, как нас забрали, а Велия стала еще более ловкой, чем раньше. Я была где-то по середине: писала-читала со средней скоростью, зато чисто; бегала-прыгала быстро, но иногда падала, за что получала недовольный взгляд учителя.

Накануне произошло странное: в конце урока леди Олла проговорила:

— Прощайте, девушки. — И растворилась в воздухе.

Мы удивились, но не стали ничего предпринимать: просто разошлись по домашним делам.

А утром я нашла на спинке стула грубо выделанное полотняное серое платье, скорее рубище — в такие нищие на ступенях часовни подаяния просили в молельный день.

Конечно, уже привычные бесформенные шерстяные мешки, в которых мы ходили все это время смотрелись не лучше, а кожа моя была красной постоянно, но я уже научилась игнорировать зуд и боль от стертой кожи. Спала я без одежды.

Новое платье я сразу надела. Оно, как и прошлое, было длиной по середину икры, имело тонкий пояс из такого же материала, но было несколько менее раздражающим, чем шерстяное.

— Теперь вы — ученицы первой ступени. — Сообщил нам за завтраком учитель и я заметила, что и девчонки в обновках.

Все месяцы проживания здесь он неизменно с нами завтракал. Его могло не быть на обеде и ужине, но завтрак с нами он никогда не пропускал. Частенько отпускал обидные комментарии к нашим успехам, крайне редко отмечал наши достижения, но все-таки чаще молчал.

— Вы продолжите учиться владеть собственным телом и начнете постигать традицию. Новый учитель уже ждет вас в учебной комнате. — Он поднялся от пустой тарелки с кукурузной кашей. — На окончание завтрака у вас пять минут.

Мы все уже знали режим, в котором жил этот дом и понимали, когда леди Олла ждет нас в классе, так что поспешили доесть и отправиться в учебную. Бегать по дому нас отучила Велия, поймавшая пару наказаний за это.

В учебной нас действительно ждал мужчина, похожий на леди Оллу — полупрозрачный, с безразличным выражением лица и красивый на вид. Я так и не смогла разобрать черты лица леди Оллы — красивая и все, вот и этот господин такой же — красивый, а чем? Кто его знает.

Когда мы расселись нас обвели мрачным взглядом, Велия даже поежилась.

— Можете называть меня лорд Шо. — Хриплым голосом сообщил он.

***

Весь следующий год был занят изучением традиции. Лорд Шо разрешил нам задавать вопросы с пятого урока, но отвечал совсем не на все и, главное, так и не ответил на вопрос, кем же мы будем, когда закончим учиться.

Прошлой весной Галара, а в середине лета и я — получили вторые ступени. Теперь наши платья были хлопковыми. Только через два месяца в этом платье моя кожа перестала быть пугающе красной.

Велия до сих пор ни разу не смогла правильно ответить на три вопроса учителя. А мы с Галарой получили новые ступени только после того, как три дня подряд правильно отвечали на вопросы за завтраком.

Лорд Шо рассказывал нам о великом Золотом Пути. Пути, по которому двигаются души беспрерывно, выбирая для себя новые и новые миры, отдавая часть своей энергии миру и получая немного взамен.

И каждое умершее существо, обладающее разумом, имеет и душу, а значит, после смерти должно отправиться на Грань, а оттуда и дальше — на Путь.

Когда умер мой дедушка, мама рассказала, что он отправился на Грань, где Ладонор будет с ним беседовать. А на самом деле, как рассказал лорд Шо, Ладонор беседует с душой только до тех пор, пока она не вспомнит о Золотом Пути и не отправится дальше.

С нами начал заниматься учитель лично — он рассказывал о том, в каких случаях душа может не уйти на Грань. Объяснял разницу между разными существами — призраками, как наши учителя, духи, личи, эманации, хаунты и другие.

Мы с Галарой жадно всасывали информацию, задавали вопросы, пытались построить нашу картину мира, а вот Велия предпочитала наши занятия по развитию ловкости, где достигла значительно больших, чем мы с Галарой, успехов.

После получения второй ступени Кемма разрешила Галаре и мне помогать ей на кухне. Даже учила нас азам готовки, мол, чтобы в случае чего могли о себе позаботиться.

Нам рассказали о том, что у Ладонора на земле имеются свои посланники — проводничие. Они помогали душам перешагнуть свои беды, чтобы отправиться на Грань. Объяснили, что те души, которые сбежали от проводничих, сознательно или нет, остаются в нашем материальном мире и мы видим их теми или иными проявлениями. И да, Магия создала некромантов, которые способны развеять такие души, оставив их энергию в нашем мире, но, чтобы сохранить баланс энергии, Ареада основала традицию, хранители которых помогали душам, когда насильно, а когда по их доброй воле, все же отправиться на Грань, чтобы продолжить движение.

«Душа не может не двигаться.» — Повторяли нам сотни раз. «Если душа перестает двигаться, она начинает разрушаться». — Вбивали в наши головы тысячами повторений. Эти две истины ставили во главу угла любого рассуждения.

***

— Галара и ученица сегодня идут со мной. — Сообщил за завтраком учитель. — Будьте готовы через пятнадцать минут.

Сам он ушел через пять, еще через пять доели мы и, бросив извиняющийся взгляд на Велию, которая глотала слезы над тарелкой с кашей, побежали обуваться и перевязывать волосы лентами в косы.

К нам главной лестнице, которая так поразила меня в первый день пребывания в доме.

— Матер Алаис. — Позвал учитель Шо. — Я прошу вас взять ученицу первой ступени Велию с собой.

Мы с Галарой переглянулись.

— Тебя не спросил. — Учитель махнул рукой и призрака развеяло по воздуху.

Учитель стремительно вышел, а мы побежали за ним, поплотнее запахнувшись в накидки, которые нам выдала Кемма.

Задавать вопросы и просить друг за друга нас тоже быстро отучили. Кемма однажды сказала, что нам не стоит гневить господина Алаиса до такой степени, чтобы он решил по-настоящему нас наказать. Велия поверила — не стоит.

Мы же вышли за ворота и двинулись по дороге в лес. Я точно помнила, что год с лишним назад, когда мы пришли сюда, никакой дороги тут не было.

Когда мы отошли на довольно приличное расстояние, учитель вдруг открыл переход для нас. Никогда настоящих взаправдашных переходов не видела! На той стороне виднелось поселение с каменными домами. У нас только у старосты каменный дом был, да и то не весь — только первый этаж, а спальни на втором этаже все равно деревом делал.

Учитель без раздумий шагнул в рамку, а мы медлили. Наконец, я нашла рукой руку Галары и мы потянули друг друга вперед. Короткая вспышка и вот мы уже в городке.

Все так же молча, учитель отправился куда-то по дороге, чтобы в итоге прийти к небольшому домику за низким забором.

Пока шли невольно озирались по сторонам: так много людей и такие большие дома нам раньше не

встречались. Но стоило нам увидеть, что учитель ждет нас у калитки в низком заборчике, поторопились его догнать.

Недовольный взгляд обещал скорое наказание, которое, впрочем, не последовало незамедлительно.

Мы прошли по дорожке к домику — маленькому и аккуратному, с розоватыми стенами снаружи и красной крышей. Внутри было чисто и темно, только из одной комнаты пробивалась полоска света, туда учитель и направился, мы — за ним.

В уютной комнате нашлись довольно широкая застеленная кровать, комод, ковер и кресло. Стены, как и во всем доме, были завешаны тканью, окна закрыты плотными занавесками.

— Вы пришли, Мастер. — Обрадовалась немолодая женщина с печальным лицом. Учитель ей только кивнул. — Прежде, чем вы исполните мою волю… — Она поднялась. — У меня не осталось родни, наверное, потому я и вспомнила Путь. — Из комода она достала толстую пачку документов. — Я хочу завещать дом вашей ученице. Вы не против?

— Которой? — Уточнил равнодушно он.

Женщина подошла ко мне.

— Как твое имя, деточка? — Мягко спросила она.

— Я пока не знаю, мадам. — Тихо ответила ей.

— Когда появится — впиши его в документы и дом будет твоим. — Она улыбнулась и внутри меня шелохнулось давно забытое чувство, которое одним словом-то не опишешь.

Ощущение, что тебя любят.

— А если она умрет? — По-прежнему скучающе переспросил учитель.

— Тогда вам. — Твердо кивнула женщина и вернулась в кресло.

— Вы уверены в выбранном способе? — Впервые за этот странный день проявил заинтересованность в происходящем. — Будет… — он замялся, — не приятно. Вам не за что себя наказывать.

Женщина лишь решительно помотала головой, а потом кивнула, что учитель воспринял как согласие на выбранный способ.

Он подошел в ней, заглянул в глаза, после обошел кресло и встал к ней за спину. Смотрел он куда-то поверх нас, будто бы даже сердито. А потом все произошло за миг: блеснул кинжал, прошелся одним движением по горлу женщины и кровь хлынула на ее одежду. И снова на лице женщины появилась, а теперь и застыла, улыбка, такая же как та, что она подарила мне всего минуту назад.

Галара дернулась к учителю, раззявила рот в беззвучном крике, предпринимая безнадежную попытку остановить его. Я оцепенела — не могла даже пошевелить пальцем, но видела, что женщина уже мертва. Ее душа уже отправилась на Грань, а может даже сразу же на Путь: учитель мне как-то рассказывал, что и такое бывает, когда душа вспомнила Путь еще будучи в теле.

Время будто замедлилось на несколько мгновений, чтобы я успела все осознать. Учитель говорил, что его часто приглашают такие существа, как эта женщина — те, кто добровольно хочет расстаться с жизнью. Он никогда не говорил, чем именно он им помогает, но теперь показал нам наглядно. И это может значить только одно: наши родители добровольно отдали нас в учение хранителю очень древней традиции. Традиции убийц. Самых дорогих, самых неуловимых и самых принципиальных. Благословленных Ладонором и его прислужниками.

Стоило мне до конца понять это, время восстановило привычную скорость бега. Учитель потратил еще миг своего внимания на что-то за нашими спинами, но вскоре обратил свое внимание на Галару, которая едва успела сделать к ним с женщиной шаг, когда закричала от боли уже вполне звучно.

— Не сметь перечить учителю. — Холодно бросил он, когда девочка мешком повалилась на пол. Потом обратил взор на меня. — Разведи огонь в камине.

Я, не до конца понимая, что делаю, метнулась к дыре в стене, где был пепел, кинула туда пару поленьев и принялась чиркать спичкой. Руки сломала дрожь и поджечь лучину никак не получалось. Скоро это, видимо, надоело учителю, и он подошел ко мне.

Всем своим существом я ощущала его фигуру за моей спиной. Его присутствие давило, казалось, пытаясь полностью подчинить меня, но я все еще его не боялась.

— Я знаю. — Он накрыл мои руки своими и в мой мир ворвалась неестественная тишина, пугающая своей вязкостью, только всхлипы Галары слышались. — Ты хороша в учении, когда я был тобой — я тоже был хорош. — Он забрал спичку и сам поджег лучину, потом поджег поленья.

Выпрямился, отошел, потом вернулся и бросил в огонь какой-то порошок. Темный дым, испускаемый поленьями, превратился в белый.

Тело женщины учитель поднял мановением руки и вынес на улицу, коротко скомандовав следовать за ним. На заднем дворе он расположил кровавое тело и щелчком пальцев обуял его белым пламенем, которое за несколько минут оставило лишь черный след на земле.

Стремительно развернувшись, мы двинулись обратно — через дом на улицу. Только сейчас я заметила, что на самом деле день едва успел разгореться, мимо шли люди, которые даже не подозревали, что только что произошло в доме. Ярко светило солнце, мужчины и женщины шагали по своим делам. Некоторые обращали внимание на белый дым из трубы покинутого нами дома и все, кто замечал — кланялись дому.

Я будто застыла внутри, все силилась понять, куда же попала, на время этого процесса отключив все остальные чувства и мысли.

Примерно на том же месте, где мы вышли из перехода, учитель открыл новый куда мы все вошли без пререканий и проблем.

Глава 2. Ступени с третьей по седьмую

Уже почти у ворот дома, когда дойти оставалось всего несколько десятков метров, Галара не выдержала. Сначала она остановилась, а потом завопила так громко, что многие птицы взметнулись с мест:

— Убийца!

Сегодня мне кажется, что в этот вопль она вложила весь страх, боль и ужас последних лет, последней каплей которых стал сегодняшний день.

Учитель замер, а я обернулась. Полными ненависти глазами Галара смотрела на учителя.

— Как маменька отдала меня вам! — Тихо проговорила она.

Я слышала шелест одежды — учитель тоже обернулся.

— За два полновесных кошеля золотом. — Ответил на ее вопрос учитель.

— Не может быть! — Выкрикнула после долгой паузы девочка.

Едва слышно скрипнули ворота — выглянул кто-то из домочадцев.

— Ты врешь! — Галара заливалась слезами, ее крупно трясло.

Учитель даже отвечать не стал, только наказал ее. Крик был пронзительным, громким и я друг поняла: никто не придет. Чтобы он с нами не делал. Никто сюда не придет, хотя бы потому что на многие километры вокруг никого нет.

— Ты врешь. — С ненавистью прохрипела Галара. — Я должна была быть некромантом, единственным на семь деревень. Маменька не могла меня продать! — Девочка сплюнула кровь на землю и выпрямилась. — Меня не могли продать в учение убийце. — Четко и громко проговорила она. — Я — некромант!

— Некромант? — Не без интереса в голосе утонил учитель, на что получил кивок, полный собственной значимости. — Да не вопрос.

Я не поняла тогда, что он сделал, но вокруг вдруг похолодало — даже мое дыхание стало парком. Целую секунду ничего не происходило, я обернулась на учителя и успела увидеть предвкушение и даже удовлетворение на его лице, а потом снова послышался крик Галары.

На этот раз ее не наказывал учитель. Было ощущение, что ее терзают невидимые звери, рвут на части, заставляют кричать еще громче, на потеху себе.

— Пощадите! — Взвизгнула Велия за нашими спинами и с топотом побежала к Галаре.

Учитель наказал ее едва девочка на корпус ушла вперед нас. Сильнее, чем обычно — Велия рухнула на землю сразу.

И тут я, наконец, отмерла.

— Хватит! — Не своим голосом рявкнула я и сделала шаг вперед.

Меня должны были наказать. Я точно знаю: учитель быстро научил нас смирению и послушанию. Но вместо этого, мир вокруг стал серым. Вокруг метались духи, в некоторых еще можно было распознать бывших людей. Галара виделась как золотистый сгусток и многие сущности пролетали сквозь нее, отрывая кусок от этого сгустка.

А совсем рядом стоял высокий и худой как жердь человек. Его лицо было будто не долепленное: на месте глаз небольшие провалы в коже, на месте носа — небольшой бугор, а на месте рта, словно заросшие кожей губы. Приглядевшись, я поняла, что его тело скрывает черный стелящийся дым. Место, где должно быть лицо, было направлено на меня, хотя агрессии в нем я не увидела — будто почувствовала.

— Помоги! — Попросила я.

Он в ответ лишь развел руками. Еще миг — и мир снова стал цветным, духов я больше не видела, но они были, ведь Галара продолжала дергаться и кричать. Она рухнула на колени, а меня захлестнуло отчаянье. Темное марево на месте, где я видела «человека», осталось.

Я повернулась к учителю, тот уже не смотрел на девочек — только на меня.

— Хватит! — Повторила не крик — требование, я.

Один удар сердца и наступила тишина. Велия стонала лежа там, где упала, но я метнулась к Галаре. Ее жизнь утекала из тела, срочно надо что-то сделать или она присоединится к духам.

— Ученица… — начал равнодушно учитель, но я прервала.

— Как дать ей уйти? — Спросила дрожащим голосов учителя.

— Она ведь — некромант, а не убийца. — Бесцветно проговорил учитель.

— Дайте ее душе уйти на Путь! — Взвизгнула я.

В ответ он махнул рукой. Галара замерла куклой. Я коснулась ее: будто замороженная.

— Если за неделю не найдешь способ дать ей дорогу на Путь, она останется здесь. — Бросил учитель и ушел.

Я осела в пыль дороги рядом с Галарой и почувствовала, что по щекам катятся слезы. Не знаю, сколько просидела — в себя пришла только когда Велия на четвереньках подползла ко мне.

— Почему тебя не наказал? — Прохрипела девочка.

— Не знаю. — Голос все еще дрожал.

***

На следующее утро меня ждало серое льняное платье. Очень дорогое для моей семьи — у моей мамы такое было только то, в котором она за отца замуж шла, с той лишь разницей, что покрашенное в белый. Я перешла на четвертую ступень.

После завтрака я пришла в учебную комнату, но учитель Шо сказал, что ученицам четвертой ступени делать на его уроках нечего. Кемма сказала, что в учебное время надо учиться и я, оказавшись предоставленной сама себе, отправилась в комнату Галары, где мы оставили ее замершее во времени тело.

Марево того «человека» висело рядом с ней.

— Как тебе помочь? — Тихо спросила я, но ответа, конечно, не получила.

***

Всю неделю учитель не обращал на меня внимания. Он ждал, что я отпущу душу на Путь, наверное. Кемма учила меня готовить, все учебное время я проводила около Галары, но так и не смогла ей помочь, как не умоляла марево о помощи или пыталась вернуться тот серый мир без красок.

Утром восьмого дня учитель пришел ко мне до завтрака и велел следовать за ним. Он привел меня в запретную для нас часть дома и открыл дверь крошечной темной комнаты. Даже руки мне было не расставить.

Команда мне была не нужна — отец часто запирал меня в чулане в наказание, и я молча прошла в комнатку. Дверь закрылась, а я съехала спиной по стене и заплакала. Плакать громко было боязно, так что я, как могла тихо, всхлипывала и размазывала слезы по щекам.

Я не могла принять то, что не помогла Галаре. Должна была! И не смогла.

Сколько времени я просидела в темноте — не знаю. Вымотанная плачем и терзаниями я уснула, а проснулась от вопля мне в лицо. Дух вопил голосом Галары и в этом однотонном крике мне слышались обвинения.

Это было очень страшно, казалось, вот-вот сердце замрет. Когда мы начали кричать вдвоем, я не заметила, но я точно кричала не так равномерно, как дух.

***

Выпустили меня только через четыре дня. Об этом мне сказала Кемма, когда осматривала меня на предмет дополнительных повреждений по указу учителя.

Всё это бесконечно долгое время, дух вопил.

Когда я вышла из чулана, на меня обрушились звуки мира. Я поняла, что вопли стали привычным сопровождением: звук шагов Кеммы, бормотание Велии, шебуршание дворового пса — я воспринимала отдельно от вопля.

— Ты не нашла способа помочь подруге. — Проговорил учитель.

Он пришел в мою комнату, стило мне претворить дверь. Я смотрела на него спокойно, как мне казалось. В основном потому что, я не винила его. И, по-прежнему, не боялась. Он поставил условие, которое я не выполнила. Сейчас, будучи взрослой, это осознание было первым взрослым, что я поняла: я не могу всего. Как было с Галарой.

— У всякого решения есть последствия, ученица. — Веско бросил он. — Последствия твоего — вопящий дух.

— Учитель… — Начала было я просьбу о помощи.

— Мне не интересно. — Отрезал Алаис. — Ты должна изучить эти книги. — Он сгрузил стопку на тумбу. — Если к концу луны не закончишь, вернешься в чулан.

Я яростно замотала головой, но учитель этого не увидел. Он вышел сразу же, снова оставляя меня с Галарой наедине. Она вопила, а я, шепотом, умоляла ее перестать. Хотя бы на минуту.

***

Следующие месяцы я изучала книжки, а Велия занималась с духом.

Из книжек я понимала примерно ничего, но упорно продиралась сквозь текст, пыталась сопоставить понятия, а когда вообще не понимала, зазубривала текст.

Галара мешала поначалу, но скоро я научилась не обращать на нее внимания: вопит и вопит.

Через неделю после того, как меня вернули в спальню, учитель за завтраком разрешил задавать ему по одному вопросу в день, если я смогу его найти не во время завтрака.

Благодаря этому я изучила дом очень хорошо, разыскивая учителя, и получила первое свое наказание. Когда я впервые нашла учителя в его же спальне, где застала его с голым торсом (что только подтвердило внешнее впечатление — тощий аки скелет), я забросала его вопросами. Он сощурил глаза и меня пронзило это ощущение. Это была боль, но не телесная, а будто ивовым прутом душу отхлестали. И, Велия права, очень страшно. Страшно, что это чувство с тобой навсегда. Эта гамма чувств подкреплялась воплями духа, которые заметно усилились в процессе.

— Выбери вопрос. — Зло усмехнулся учитель.

***

Когда только лег снег, учитель вывел нас на утренние занятия, как обычно, но в этот раз не отдал команды бежать, когда мы встали рядом.

— Пришла пора доказать, что вы готовы к пятой ступени. — Улыбнулся он.

Это была самая обычная улыбка: открытая и приятная. Так улыбался мне старший брат соседки.

Прямо перед нами возникли смутно знакомые мальчишки, похожие на соседей из родной деревни.

— Убейте их. — Уже без тени улыбки приказал учитель.

Мы опешили. И я, и Велия не представляли, что делать. То есть, нам рассказывали о технике немного, но о том, что придется иметь дело со знакомыми лицами во время учения, конечно, никто и словом не обмолвился.

— Чего ждете? — Недобро сощурился учитель.

Дух завопил с какой-то новой интонацией и это позволило мне выйти из оцепенения. В последние дни она перестала статично висеть на одном месте, регулярно теперь меняя угол, под которым доносила свои страдания.

Перехватила низкопробный, как сказал учитель, когда выдавал, стилет, поудобнее и сделала шаг вперед. Иллюзорный сосед будто только того и ждал: лицо его исказила гримаса и он кинулся ко мне с голыми руками. Все произошло быстро, я даже толком не поняла. Показалось, что он сам нарвался на стилет, наваливаясь на меня вполне ощутимым весом. Пару раз дернулся и застыл, застывшим взглядом прожигая меня.

После трусливого шага назад, тело завалилось на землю вниз лицом и начало истаивать, а вот его кровь, залившая мне руки и весь стилет, осталась.

— Плохая работа, ученица. — Он повелительно махнул в воздухе рукой. — Еще раз.

На траве стоял еще один мальчишка, точно такой же, как и предыдущий.

Я даже толком не успела испугаться или разозлиться, наступило какое-то отупение. Снова попыталась перехватить стилет, но он начал выскальзывать из руки, а мальчишка уже бежал на меня.

Повалил своим весом на землю, окончательно разорвав мой контакт с оружием. Отупение никуда не делось, а вот дух завопила еще громче, чем до этого.

Прижала ладони покрепче к его спине и нагрела их, как для сушки и подогрева воды. Иллюзия дернулась и стала менее плотной, так что я сумела его скинуть, схватить валяющийся рядом стилет и всадить его в основание черепа противника так глубоко, что острый кончик лезвия вышел под челюстью.

Помогая себе ногой, освободила оружие от тела, которое повалилось на землю, как и в прошлый раз лицом вниз и истаял.

— Плохо, ученица. — Равнодушно бросил учитель. — Еще раз.

Он уже начал свой замах, но я влезла:

— Учитель, прошу дозволения смыть я клинка кровь.

Тот хмыкнул, но повел рукой иначе и кровь медленно истаяла и с рук, и со стилета.

Новый противник ничем от предыдущих не отличался, но я уже знала, чего от него ожидать. Поднырнула под локоть несущегося мальчика, резко развернулась и уже аккуратным несильным уколом лишила его жизни.

— Ступай к Кемме, ученица. — Бросил мне учитель, даже не отвлекаясь от схватки Велии, которую та явно проигрывала. — Плохо, Велия.

Я отправилась, куда послали, на ходу пытаясь понять, как я отношусь к этой новой части ученичества.

— Ты была хороша, ученица. — Похвалила равнодушно Кемма. — Алаис в учении справился со второй попытки.

— Благодарю. — Опустила глаза в пол я.

***

Следующие два с половиной года были заполнены убийствами и обучением.

Нас с Велией учили этикету, самым стандартным танцам, читать на других языках, вести переписку, вести хозяйство, географии, ориентированию и выживанию, ораторскому искусству, анатомии, драться и убивать, устраивать засады, делать ловушки, бесшумно проникать в дом.

Велия добралась до пятой ступени недавно, я все никак не могла получить шестую. Во вкус к убийствам моя товарка вошла быстро; учитель часто ее хвалил, я же бою предпочитала один быстрый и точный удар.

За это время мы в некоторой мере овладели стилетами и метательными ножами. Мечи и луки нам в руки не давали: «Вы же женщины», зато ножи предлагались к освоению не только кухонные.

И кто-то сказал бы, что такой объем знаний в головы малолетних девочек не затолкаешь. Ну, во-первых, когда заняться больше нечем, в наши головы можно было и больше затолкать. Во-вторых, в прошлом году к нам приставили по персональному духу-наставнику, которые могли круглосуточно вещать. Мне повезло: моя леди Хилоа умела рассказывать интересно и увлекательно, даже самые страшные и жуткие вещи, так что я частенько выходила кзавтраку после бессонных ночей, полных разнообразных историй. А вот дух-наставник Велии, имя которого было мне неизвестно, обладал на редкость занудной манерой речи, что жутко бесило Велию.

— Через двадцать минут будьте готовы. — Бросил в конце завтрака учитель. — Отправитесь со мной.

Когда мы, окончив завтрак и приведя себя в «достойный юной леди» вид, вышли к воротам учитель уже стоял в открытых золотых створках. Рядом с ним колебалась тень проводничего. Раньше ее не было.

Велия проводничих не видела, учитель видел, но только при непосредственном контакте. Он говорил, что в каждом поколении хранителей традиции обязательно есть не менее пяти таких как я. И предупреждал, что, когда я успешно ступлю на путь хранения традиции, я всегда должна следить за тем, сколько таких прозорливых рядом со мной. Если три, значит традиция близка к вымиранию и нам следует разойтись и найти себе учеников. Он вообще в последние месяцы стал много рассказывать об этом — хранении.

При этом если обо мне он уверенно говорил «когда» я ступлю, то о Велии всегда и неизменно — «если».

С той памятной ночи ни я, ни Велия, территории дома не покидали, хотя сам учитель регулярно отлучался. Когда он возвращался с продуктами, мы считали, что он не «работал», а когда с пустыми руками…

Хотя, стоит признать, что к таким вещам относишься намного проще, когда десятки раз за день убиваешь разными методами знакомых и не знакомых людей и других существ. Со временем даже забывается, что это иллюзии — настолько реальными они у учителя выходили.

Пройдя тот же, что и в прошлый раз, отрезок пути, учитель открыл рамку перехода и первым вошел в нее.

За прошедшие годы у нас прочно отбили все желание задавать вопросы или перечить. Если нам чего-то не сказали, значит так надо. Да и близости между друг другом мы не ощущали, как было поначалу. Несколько дней подряд видеться только во время, остальной день занимаясь с наставниками, стало нормой.

Мы вышли из перехода на широкой дороге, по которой двигались некоторое время.

Темное марево проводничего не давало покоя ровно до того момента, как я не поняла, куда нас привел Алаис.

Мы были в родной деревне на севере страны. Теперь, когда я была хорошо знакома с географией, я много лучше понимала насколько же глухи места, откуда мы с Велией родом. Полноценного названия у нашей деревни не было. Вот в пяти часах пути на телеге была деревня Школьная, потому что там была наша Школа, куда ходили со всех окрестных деревень, при ней даже постойная имелась, для тех, кто слишком далеко жил, чтобы каждый день приезжать. Из нашей деревни в Школьную каждый день ходила телега, отвозившая туда детей и забиравшая их обратно.

Галара, кажется, тоже узнала место, потому что примерно одновременно со входом в деревню стала нарезать вокруг меня круги и орать еще громче, чем обычно. Она все еще была вопящим духом. Учитель запретил наставникам помогать мне от нее избавиться, зато разрешил брать по одной книге в неделю из его личной библиотеки, чтобы я могла найти решение. Пока что я нашла только способ показать ее другим существам и способ заткнуть на пару часов, но это всегда предполагало еще более громкие вопли, когда действие короткого простого ритуала закончится. Поморщилась от звука, но ничего делать не стала. Пусть посмотрит, раз так хочет.

Анализируя ее поведение, я осознала, что она вполне себе имеет сознание. Галара реагировала на внешние раздражители, меняла тональность воплей, если хотела внимания или что-то показать, часто пыталась оторваться от меня, будто указывая направление. Проводничих она боялась, как и учителя, так что при их появлении рядом держалась с противоположной стороны, прячась за меня. Иной раз мне даже казалось, что я вижу ее лицо, искаженное болью.

С той стороны, с которой зашли мы ближайший двор был Велии. Подворье заметно выросло, дом был подновлен, даже дефицитные в этой части страны куры во дворе что-то там клевали.

— Велька! — Во дворе задавала скоту еду старшая сестра Велии, которая увидев и узнав учителя обратила внимание и на нас. — Живая! Не уморил некромант! — Осеклась, хитро глянув на учителя, и притворно стушевалась. — Звиняйте гаспаин некромант. — Гнусовато проговорила она, изображая поклон.

Тут перекосило уже Велию, как недавно меня, когда дух сменила тональность.

— Велия, ты можешь пообщаться с родственниками. — Он повернулся к нам и глянул прямо на девушку.

Та кротко кивнула и направилась во двор. На лице учителя мелькнуло сочувствие. Лишь на краткий миг он показался обычным человеком, но быстро вернул лицу привычное скучающее выражение.

— Ученица, мы должны наведаться в дом Галары и сообщить о ее гибели. — Проговорил учитель и пошел вперед, задавая темп.

Дом семьи Галары стоял дальше моего, так что мимо моего двора мы тоже прошли. Там во дворе сидела моя мама и вышивала широкий красный пояс, никак сестру замуж выдает. Завидела нас и вышивание было позабыто, а женщина подскочила, закрывая руками рот.

— Ты тоже пообщаешься с родными, ученица. — Осадил мой порыв перекинуться парой слов с матерью учитель.

Я только виновато глянула на плачущую женщину и последовала за учителем дальше.

В доме Галары нас встретил ее отец, который долго выкликал от соседей ее мать. Весь разговор вел Алаис сам, не предлагая мне вмешаться и что-то пояснить. Хотя так и я бы смогла: он был предельно честен и довольно жестокосерден, рассказывая о том, что Галара воспротивилась учению, возгордилась дарованной богиней силой и как поплатилась за это. Потом выдернул меня за локоть вперед и добавил ту часть, где за заступничество поплатилась я.

— Не может быть! — Пролепетала мать девочки.

— Ты не посмел бы! — Рявкнул его отец. — Она — некромант!

— Она была продана мне в учение. — Недобро усмехнулся учитель.

Галара над плечом заткнулась. Сама. Впервые.

— Кровинушка моя. — Причитала мать.

— Ты за все мне ответишь. — Прорычал мужчина, закатывая рукава.

Как мало времени понадобилось столичному франту и его леди, чтобы ассимилироваться к глухой деревне. Никто толком не знал, почему эти двое покинули Урай, но почти сразу по приезду женщина потяжелела Галарой. Так вот, когда они приехали с ними никто знаться не хотел, только после того, как она пошла в Школьную учительницей стали здороваться, а все потому что больно сложно для местных они говорили. Теперь их речь от речи местных отличалась лишь грамотностью, но обороты они тоже использовали все больше просторечные.

Когда мы начали заниматься с наставниками нам обеим стало часто прилетать по губам за грубые обороты и неправильное произнесение слов, так что за год и моя речь, и речь Велии очистились, стали мягче, что неизменно вызывало легкую полуулыбку учителя, если мы с ним о чем-то говорили.

— Ты продал мне свою дочь, лжец. — Прямо над плечом мужчины возник проводничий, пока учитель жестко выговаривал набыченному мужику. — Не желаешь за это ответ держать?

Учитель крайне редко скатывался до наших с Велией оборотов. Обычно, это сулило Велии скорое наказание, потому как именно с ней он так просторечные выражения цедил.

— Учитель, я прошу вас остановиться. — Подала голос я с самым смиренным видом.

— В чем дело, ученица? — Раздраженно бросил он.

К счастью, за годы совместной жизни он привык к тому что, если я подаю голос, когда меня не спрашивают, значит это что-то действительно важное.

— К нам присоединился проводничий. — Ровно сообщила я. — Ваше решение слишком сильно повлияет на судьбу мужчины.

— Ишь как говорить выучилась! — Взвился спасаемый от преждевременного отправления на Грань мужик. — Малька, ты ль передо мной?!

Я все силилась вспомнить как его зовут. С Галарой дружен из наших никто не был, так что и родителей ее никто не знал. Но ведь мы были знакомы, неужели я за почти пять лет я позабыла эти имена?

— Мне прекратить вам помогать? — Заломила бровь я.

Долго-долго тренированный жест презрения, каким нас часто окатывала Кемма.

— Этот ирод нашу дочь уморил! — Проорал он мне в лицо.

— Вы ее продали. — Равнодушно напомнила я, на этот раз копируя манеру учителя. — Лален. — Скомандовала я, проявляя метущуюся вокруг меня в бессильном молчании Галару.

Та, будто ждала, принялась вопить. Да так горестно, что мне ее жалко стало, почти так же сильно, как тогда в чулане. Мужик упал на колени перед этой картиной, беспомощно глядя на плачущую тихо жену и равнодушного учителя. Я подошла к горюющему отцу поближе.

— Ваша дочь была заносчивой и недальновидной, такой же как и вы, — проговорила ему в лицо, — и за это уже третий год отвечаю я. — Отошла назад. — Кратен. — Галара снова скрылась, став слышимой и видимой только мне. — Слабосильному некроманту была оказана Ареадой великая честь стать хранителем ее традиции, но Галара предпочла пытаться сохранить свое сомнительное призвание от Магии. Учитель не предупреждал вас о том, что обратного пути для нее не будет? — Холодно уточнила я.

— Говорил. — Заикаясь кивнула женщина.

— Галару тоже предупреждали. Как и меня, и Велию. — Сообщила им я. — Не устраивайте сцен, это излишне и никому не интересно.

— Теперь я понимаю, почему с нами никто знаться не хотел. — Зло, но уже как-то без реальной злости в глазах проговорил мужчина.

— Спасибо вам. — Неожиданно поднялась женщина, чтобы поклониться учителю. — Вы сообщили нам и привели девочек повидать семью. Спасибо.

Проводничий от отца Галары исчез, издевательски полупоклонившись мне при этом. Недавно я стала видеть их не как сгусток черного дыма, а как тень в форме человека. Так вот, они регулярно жестикулируют.

— Идем, ученица. — Бросил привычно учитель и вышел первым. — Ты позволила себе вольность. — Напомнил он, пока мы шли к моему двору. — Я прощу тебе это, в качестве награды за спасенную сегодня жизнь.

Дома меня уже ждала семья в полном составе. Мать, отец, три сестры, жених одной из них и младенец в люльке.

Подворье было чисто выметено, в утнике крякали спешно загнанные утки, непонимающие, почему прервался выпас.

Я уже догадалась, зачем нас привел учитель. Чтобы вытравить все сожаление о доме, показывая какая огромная пропасть между нами и родными зияет теперь. Чтобы объяснить, что если даже мы сбежим и он нас отпустит, мы не сможем вернуться домой. Здесь больше нет для нас места, просто потому, что мы слишком хорошо образованы и привычка к комфорту глубоко въелась в наши головы.

Но заставить себя пройти мимо родного дома не смогла. Очень хотела в последний раз взглянуть на мать.

Все ждали меня за накрытым столом. Чем богаты, что называется: хлеб, творог, отварные утиные яйца. Ни мяса, ни соли. Значит не стали шиковать на оставленных деньгах.

— У тебя пол часа. — Проронил учитель и вышел.

— Как же ты выросла, Маленька, — прошептала мать, возобновляя плач.

— Здравствуй, мама. — Я опустилась перед ней на колени, обняла ее за ноги, как когда я была совсем крошкой и прибегала жаловаться на вредную Вельку.

Целую жизнь назад эти люди были моей семьей. Сегодня учитель решил, что настал час попрощаться с ними.

Теплые мамины руки обвили мою спину, она даже всхлипывать перестала, оглаживая мою спину.

— А платье-то какое, — бесцеремонно дернула юбку самая старшая из моих сестер. — Небось при некроманте не сбиваешь руки.

— Заткнись. — Беззлобно посоветовала ей средняя из сестер.

— А у нас вот… — Папа растеряно указал на люльку.

— Да, вам подарили новую жизнь. — Улыбнулась им. — Сохраните ее.

— Мы стараемся. — Неожиданно степенно проговорила младшая.

Вдруг комната потеряла краски. Осознанно входить в это состояние я так и не научилась, но иногда меня вот так выкидывало. Проводничих рядом видно не было, но они всегда бывали, когда я проваливалась в серую грань мира. Миг был разрушен, так что буркнув извинения я поднялась и вышла из дома.

Там нашла учителя, ждущего нас в начале улицы, старую бабку Миелью, заваливающуюся на бок, а душа ее уже покинула тело и теперь громко неразборчиво причитала.

— Миелья! — Позвала я.

Обернулись все, кто был, но, главное, бабка меня увидела. Сразу замолчала, а я очень быстро побежала к ней, стараясь обогнать других.

— Малька! — Обрадовалась бабка. — Что ж это деется?!

— Миелья, ничего не бойтесь. — Поспешила я утешить старуху, воздерживаясь, впрочем, от касаний, на которые так и нарывалась женщина. — Вы прожили более, чем достойный век и вашей душе пришла пора двигаться дальше.

— Да куда ж мне?! — Всплеснула руками душа, но продолжить я ей не дала.

— Этот человек проводит вас к Ладонору, Миелья. — Мягко проговорила я. — Просто не сопротивляйтесь.

— А что это у тебя? — Кивнула на Галару бабка.

— Это вопящий дух. — Честно ответила ей. — Однажды я не смогла помочь душе, теперь она ждет, пока я выучусь.

— Это если я с этим вот не пойду, я такой же стану? — Теперь уже подозрительно уточнила собеседница.

— Такой же вряд ли, но неприкаянной бродить останетесь — это точно. — Пожала плечами.

— Ладно. — Решительно проговорила она и повернулась к проводничему.

Тот поклонился мне с идеально прямой спиной, а Миелье галантно предложил локоть. Та зардевшись приняла ее и пошагала по привычке меленько рядом с ним.

Мир вернул краски, стоило им с белой вспышкой исчезнуть через пару метров.

— Ушла? — Уточнил учитель, стоящий рядом.

— Да. — Выдохнула я и обратила внимание на порядочную толпу рядом.

— Как же так? — Причитали бабы, мужики сурово хмурились.

— Ты ей помогла да? — За мою руку уцепилась мама.

— Да, матушка. Миелья отправилась на Грань. — Сжала ее пальцы в ответ.

— И славно. — Она прижалась лбом к моему плечу. — Иди, детка. Нечего тебе у нас делать нынче.

Мама была права, я это уже поняла. Говорила она, кстати, много чище остальной семьи, просто я раньше внимания не обращала. С другой стороны, мама у нас долгое время была единственной, кто умеет читать.

— Обещай, что, когда пробьет твой час не будешь сопротивляться. — Прошептала ей, потянувшись за объятьями.

Мама молча кивнула и крепко прижала меня к себе.

— Прощай, — шепнула мне прямо в ухо.

Я отстранилась и подошла к уже выбравшемуся из толпы учителю.

— Ничего не забыла? — С заметной нотой презрения спросил он.

— Учитель, дайте белой серы, пожалуйста. — Проговорила я то, что и без него знала. Просто нам с Велией на пятой ступени своя сера не положена.

Тот довольно хмыкнул и протянул мешочек.

Протолкалась через толпу обратно, велела сделать шаг назад, конечно, никто не послушал. Я пожала плечами и обильно посыпала тело. Сама отошла и кое-кто, глядя на меня, тоже отстранился, и кинула в тело искру. Как и в том городке, ревущее пламя превратило тело в пепел за секунды.

После этого я подошла к учителю и сообщила ему, что я готова. Тот кивнул и пошел туда, откуда прибежал к месту происшествия.

Я за ним. Все короткое время, когда мы шли, я ждала нелестных комментариев в свой адрес, но их не было. Пока мы дожидались заплаканную Велию, учитель тоже молчал. Потом, опять же молча, но с аккомпанементом из всхлипов Велии вернулись к месту, где мы вышли, вернулись домой и разошлись по комнатам.

Долго предаваться печали мне не позволили — пришла наставница.

А следующим утром я нашла на стуле новое платье. Точную копию моего, но с шелковым подкладом. Я заслужила шестую ступень.

Глава 3. Ступени шестая и седьмая

Сегодня мне исполняется пятнадцать лет. Вот уже три с половиной года, как я ученица традиции шестой ступени. К моему обучению добавилась бытовая магия и алхимия, а все остальные дисциплины углубились.

Мы с Велией стали лучше владеть оружием, научились создавать множество ловушек, немного охотиться. Наставница учила меня шить, а Велию наставник — заготавливать продукты для длительного хранения.

Сложно взять и рассказать все, чему нас научили за эти несколько лет, но то, что мы стали много совершеннее — чистая правда.

— Порой, ученики навсегда остаются на шестой ступени, ученица. — Говорил мне учитель, после очередного ответа на мой единственный вопрос в день. — Помни об этом и пойми, кто ты есть.

Я слушала, кивала, но все равно не могла до конца осознать, чего от меня хочет учитель.

В последние полгода нас стали учить вести бой одновременно с несколькими противниками, организовывать союзников и искать цели в условиях боя или толпы.

Пока что учитель не говорил о финансовой стороне наших жизней. Он явно не бедствует, но не все же как та женщина шесть лет назад, завещают имущество Мастерам. Хранители берутся и за частные заказы, просто есть ограничения. Это я в книге нашла. Что хранителям и Мастерам позволено использовать знание для обогащения, но на этот мой вопрос учитель мне не ответил.

Галара продолжала существовать. Я нашла несколько ритуалов для ее изгнания, но на них мне не хватало сил, а учитель сказал, что это не то решение, которое я могу себе позволить и помогать не стал. Значит, есть какой-то не энергоемкий способ, просто я его пока не нашла. В наличии рядом вопящего духа я нашла даже своеобразный плюс: не так давно наставница научила меня обмениваться энергией с миром — отдавать и забирать. Так вот Галару можно было существенно приглушить если вытянуть из нее столько энергии, сколько я способна вместить. Использовать мертвую силу я не могла, она просто медленно выветривалась из моего тела, но, главное, что дух притихала, пока скапливала и перерабатывала Магию из пространства.

Командные бои мне удавались много, лучше, чем Велии. Моему пониманию как-то легче давалось каким образом распределить союзников, чтобы остаться в дальнем бою или обвести противников вокруг пальца, чтобы быстро обезвредить лишних. Поиск цели в толпе давался непросто нам обеим, но мы справлялись. Почти всегда.

От наказаний болью и чуланом учитель давно отошел, отдавая предпочтение таким, которые заставляли нас чувствовать себя идиотками. Например, заставить искать сложное определение и объяснять его, если сморозила глупость во время ответов на вопросы. Определение всегда было связано или с глупостью, или с предметом обсуждения. Или самостоятельно изучать и проводить сложный ритуал.

Вопросы стали традицией: ежеутренне нам задавали по шесть вопросов, на которые мы должны были ответить быстро и подробно, а если ошибались — следовало наказание.

Мне, конечно, нравилось думать, что учитель нас страхует при исполнении наказаний, но прекрасно понимала — нет. Его целью не была штамповка хранителей. Традиции нужны лучшие из лучших. Если бы мы погибли все трое, он просто пошел бы за новыми учениками, ведомый знаками богини. На этот раз — мальчиками. И моими первыми учениками, если я когда-нибудь стану Мастером, будут мальчики, так повелела богиня — чередовать один пол с другим.

Еще учитель стал приносить нам задания для ритуальной работы: упокоение духов, развеивание сущностей. Водил нас в лес и деревни, чтобы практикой научить нас проведению упокаивающих ритуалов. Часто прямо посреди города раздразнивал ту или иную нежить, чтобы заставить нас в боевой ситуации среагировать на них и провести ритуалы до того, как они успеют освободиться. Нам, слабым магам, не под силу без ритуала нежить упокаивать. Прирожденному некроманту Галаре, может и удавалось бы, но она не дожила до этой части учения.

К тому же, учитель стал учить нас по одной. Даже во время тренировок разделял нас, иллюзорно, конечно, и тщательно следил, чтобы мы не пересекались.

Все эти годы проводничий неизменно следовал за учителем, изредка жестикулируя в мой адрес. Этот факт меня напрягал. Значит, что принятые разными людьми решения, имеющие отношение к учителю неизбежно ведут к его переходу на Путь. Неудобство причиняла неизвестность, неизбежно наступающая после скорой кончины Мастера. Пойти в учение к другому я не могла, об этом многие книги писали, а кроме моего Мастера переводить меня на новые ступени никто не может. Застрять в шестой я не хочу.

***

Сегодня после завтрака нас, как обычно, вывели на задний двор и привычно разделили.

— Найди цель, — проговорил учитель, — и не причиняй ей боли. Пришло ее время. — Проговорил учитель. — Ты отличишь цель по ореолу.

Обыденно прозвенело пространство при создании иллюзий, и мы оказались на шумном рынке. Существа толкались, торговались, кричали друг на друга. Где-то слева послышались звуки драки. Повернулась на звук и увидела ореол, мягко сияющий над головами более рослых посетителей рынка.

Стараясь не привлекать особенного внимания к себе, пошла в ту сторону. Приценилась к ярким бусам, заметила проводничего — при учителе, наверное. Они сквозь любые иллюзии просвечивают.

Скоро я подошла к источнику ореола. Велия. В последнее время иллюзий с ней почти не было.

Спустила из наручных ножен стилет, подошла поближе к цели и очень аккуратно, без спешки, ввела его в тело Велии, повреждая внутренние органы.

Иллюзия вокруг медленно начала истаивать, но тело передо мной оставалось более, чем реальным. Потребовалось около двадцати минут, чтобы мы оказались на привычном заднем дворе, куда все дома родной деревни впритирку встанут. Рядом стоял учитель, а передо мной распласталась Велия, остекленевшим несколько секунд назад взглядом, всматриваясь в заполненное тяжелыми свинцовыми тучами небо.

Я неверяще смотрела на ученицу шестой ступени, которую только что убила собственноручно.

От проводничего при учителе отделился еще один, пониже, и подошел к телу Велии. Пропал он очень быстро — душа не сопротивлялась и отправилась на Грань.

Учитель бросил на тело мешок с белой серой и ушел, не проронив ни слова. Я сожгла тело положенным способом и много часов просидела около исчезающего контура сгоревшего в белом пламени трупа.

Под вечер за мной пришла Кемма. Подняла меня силой подмышки и увела в мою комнату, где оставила кувшин воды и сдобу. Я поела, не чувствуя вкуса и уснула, не ощущая усталости, будто сознание просто отключилось. Опустошение было странным, аномальным. Будто до этого все эти убийства не были реальными, а вот сейчас стали.

Утром на стуле было шелковое платье. Седьмая ступень.

***

Учитель честно дал мне два дня, чтобы прийти в себя. В эти дни меня никто не трогал, хотя Кемма готовила то, что мне больше всего нравилось. Я сидела в своей комнате, слушала Галару и осознавала. Все, чему меня учили все эти годы теперь представало в ином свете. До этого момента все казалось нереальным. Игрой, если угодно. А вот теперь я поняла: из меня готовили убийцу.

Ночами мне снились золотые глаза на размытом лице, заглядывающие в душу. Будто этот взгляд пытался угадать, как быстро моя душа все вспомнит и будет готова отправиться дальше.

Как ни странно, я не корила судьбу и богов за тот путь, который для меня избрали. Глубоко в душе я знала, что рано или поздно этот момент — первого убийства, настанет. Просто и помыслить не могла о том, что это будет Велия.

Ни чувства потери, ни стыда, ни боли. Сознание будто запустило переосмыследние багажа знаний, чтобы принять новую действительность.

И не испытывать благодарности к учителю и Кемме я не могла. После визита домой я понимала, насколько совершеннее я стала их трудами.

Наставница больше ко мне не пришла. Ее рассказов не хватало, но попросить учителя ее вернуть я даже не подумала. Значит прошло наше с ней время, хотя меня уже начинала напрягать такая безусловная вера его суждениям.

Скоро учение возобновилось. Теперь Кемма учила меня обрабатывать стилеты и рассказывала обо всем, что с ними связано. Она объясняла сухо и емко, но к ней я уже привыкла и с удовольствием проводила с ней время.

— Нельзя дважды использовать один стил, ученица. — Говорила она. — Никогда не забывай! Ты можешь использовать необработанный стил, ведь тебя отметила богиня, можешь стилом, подготовленным для оборотня отпустить эльфа, но никогда не используй один дважды.

Да, стилеты оказались одноразовыми. Никогда не думала об этом, но ведь своим учебным я отпустила только одного реального человека, многие годы убивая иллюзии.

— А если я не отпускать пришла? — Спросила однажды я.

Кемма поджала губы, сурово глянула на меня.

— Ты всегда должна отпускать душу. — Строго сказала женщина. — Никогда не неволь ее. Даже то, что при тебе вопящий дух, не очень хорошо, но то не твоя воля, а Алаиса — ему и двигаться с этим. Ты пока мала, запоминай. Алаиса его Мастер не так учил, разрешал душу не отпустить. Так нельзя. Поняла?

Только молча кивнула. Потом подумала и спросила:

— А духи-наставники?

— С Грани можно душу призвать и попросить помочь. — Пожала плечами экономка. — Многие души по Грани веками бродят, пытаясь все вспомнить. А ведь есть и проклятые, которых обрекают на вечные страдания в отсутствии настоящего движения и обмена знанием и энергией.

Учитель же стал брать меня с собой отпускать. С этих пор термин «убийство» стал неприемлемым.

— Зови вещи своими именами, ученица. — Приговаривал учитель, стоило мне заговориться.

Он стал мягче со мной. Не то чтобы говорил на равных, но намного больше позволял мне в общении, легче относился к ошибкам и оговоркам.

Это ничего не поменяло в моем его восприятии: я все еще думала, что он всегда прав. Все еще не задавала вопросов лишний раз. Не влезала в его дела и споры. Просто теперь у меня был некий лимит доверия, который я не стремилась использовать, пытаясь понять, где грань моего слепого подчинения должна преломиться.

После того, как мне исполнилось шестнадцать, мне стали передавать некоторые заказы и даже делились оплатой за них. Матер был дорогим и востребованным специалистом, так что и моя доля всегда измерялась в золоте. Тратить их мне было негде, но я начала размышлять о том, что дальше.

Учитель рассказал, что с десятой ступени начинается полноценное хранительство. То есть я начну самостоятельный путь. Дальнейшие ступени отмечаются уже не платьями и присуждаются лично Ареадой. Те, кто не видит и тени проводничих, даже в сером мире, чаще всего, выше десятой ступени не поднимаются. Дальше их учить уже нечему. Кемма как-то сказала, что мое учение у Мастера — самая простая часть моей жизни, ведь дальше учить будут судьбы и богиня, а их уроки сложнее понимать и трактовать.

Проводничий от учителя никуда не делся, но теперь я и в обычном спектре зрения видела его как в серой грани.

Очередной зимней ночью незадолго до Излома года ко мне пришла Кемма. В сером платье тончайшей шерсти с красивой красочной вышивкой. Прошла по комнатке, села на свободный стул.

— Отпусти меня. — Попросила она.

Такой тон был очень непривычным, ведь Кемма всегда только требовала. Я опешила.

— Я давно достигла девятнадцатой ступени, а ведь проводничих вижу только в серой грани мира. Мое тело старо, а душа ничего не вспомнила. Я хочу отправиться дальше. — Пояснила просьбу женщина, снимая с головы чепец, обнажая полностью седые волосы. — Алаис не сможет, сколько бы он тебя не учил не привязываться, ко мне он привязан сильнее, чем к матери когда-то.

— Вы его Мастер? — Догадалась об очевидном я.

— И допустила множество ошибок. — Утвердительно кивнула она. — Сделай это.

— А если и я к вам привязана? — Попыталась оттянуть момент я.

— Значит буду ждать, пока не вспомню. — Равнодушно пожала плечами Кемма. — Уйду в свой тайный дом и дождусь, пока тело откажет.

— Я отпущу. — Решительно поднялась с кровати, в которой только успела устроиться.

— Идем под луну. — Улыбнулась она. — В моей комнате заберешь документы, стилы и все амулеты. — По дороге велела она. — Алаис будет проклинать тебя — не слушай. Ты мою волю выполняешь, так этому упрямцу и передай.

Во дворе Кемма с комфортом устроилась на траве, звонко хрустящей инеем, а я призвала в ножны стил. Этому приему меня Кемма и научила. Рука едва заметно дрогнула, но тут я увидела проводничего и уверенность пришла сама собой. Это решение души, раз здесь появилось создание Ареады, и я не вправе его оспаривать.

Ввела стил в под ухом, без капли боли и мучений умерщвляя тело. Душа тут же поднялась и двинулась за проводничим. Это был первый раз, когда я увидела как душа уходит, не переходя в серую грань.

Никакого опустошения или мучений, как и в случае с Велией. Сходила в дом за белой серой и уничтожила тело, отрезая душе обратный путь, уничтожила стил в специальном отсеке доменной печи, а после сразу пошла к себе. Спать.

Встала ни свет, ни заря и отправилась прямиком в комнату Кеммы. К счастью, за эти годы я облазила особняк вдоль и поперек, так что все комнаты знала наперечет.

Там нашлась подготовленная стопка документов, ларец с амулетами — каждый в своем полотняном мешочке и с подписью, и несколько больших кофров со стилами.

Среди документов нашлись свитки на этот дом и еще несколько в разных концах страны, дарственные на все это богатство; учетные свитки по этому особняку; свиток с подробным описанием магических систем, задействованных в доме и сшитая маленькая книжечка — рабочий дневник. Книги заклинаний и ритуалов не было — или спрятана, или уже передана Алаису.

На дне ларца с амулетами нашлись наручные ножны для стилов превосходного качества и браслет призыва к ним. Создать такой мощный артефакт мало кому под силу. Перетащила все в свою комнатку и отправилась в сердце дома — на кухню.

Надо перепривязать артефакты на меня, чтобы готовка и другие постоянные процессы не прерывались со смертью старой хозяйки.

За этим занятием меня и застал учитель, зашедший на кухню.

— А Кемма где? — Удивился он.

До завтрака еще сорок минут, а вошел учитель так привычно, что создалось впечатление, будто это ежеутренний ритуал.

— Я выполнила желание Мастера Кеммы и отпустила ее. — Ровно сообщила я. — Доброе утро, учитель.

— Что? — Коротко переспросил он, а в комнате резко похолодало.

— Мастер Кемма хотела отправиться дальше, и я ее отпустила. — Повторила для ошарашенного учителя.

Холод в комнате продолжал нарастать, глаза учителя сужаться. Я старательно сохраняла спокойствие. Он сам меня этому учил. Часто, родственники не в восторге от того, что душа пожелала расстаться с телом. «Хранителю ни один мирянин вреда не причинит, опасаясь гнева богини, но провоцировать дураков лишний раз не стоит», — говорил учитель. Тут, конечно, не тот случай, но… когда он нас с Велией посреди болота бросил — пережила, и побои переживу. Откуда я взяла уверенность, что просто убить меня и не дать душе уйти учитель не захочет, я не знаю. Однако уверенность присутствовала.

Когда тишина затянулась неприлично, я развернулась на выход из кухни, намереваясь посетить купальню — там тоже артефакты, нуждающиеся в повторной активации.

— Как ты посмела? — Прошипел он мне в спину.

— Я ученица традиции Ареады седьмой ступени и вправе сама отпускать души, без ведома учителя или Мастеров. — Напомнила ему важную деталь я. — И я выполнила волю вашего Мастера, учитель.

— Убирайся. — Не хуже болотной гадюки шипел.

— Боюсь, это невозможно, учитель. — Я старалась быть максимально монотонной.

— Она оставила тебе имущество. — Тот понятливо кивнул и, больше не проронив, ни слова вышел.

Да, есть такой обычай: если хранитель или Мастер принимают решение двигаться дальше, то все его имущество остается тому, кто того отпустил. Да мне, еще даже не хранителю, могли ничего и не оставить, но на мое решение это не повлияло бы.

Точно в срок я посетила кухню, чтобы забрать подготовленный артефактами завтрак. Когда пришла в столовую, там никого не было. Но я честно сервировала на двоих, опустилась на стул и приступила к завтраку.

Закончила его, все убрала, вышла на задний двор. Там меня тоже никто не ждал, вопреки обыкновению. Стандартный комплекс утренних упражнений был мне прекрасно известен, так что я провела его сама, потом взялась за метательные ножи.

Закончила эти упражнения, посетила купальню, вернулась к себе.

Первая половина дня позади, от учителя после утренней стычки ни шороха. Окна моей комнаты выходили на парадные ворота. Только поэтому я увидела, как учитель выходит во двор с объемистой котомкой за спиной и покидает территорию особняка.

Сохранять спокойствие стало почти невозможно: учитель меня бросил. Оставил ученицу, лишая ее шанса на становление хранителем. Но бежать за ним я не стала. Мы в глухом лесу на юге страны и такое решение лишено смысла, с учетом того, что он, в отличие от меня, вполне способен строить переходы.

Вместо любых лишних телодвижений, взяла рабочий дневник Кеммы и открыла с начала.

«Сегодня я получила десятую ступень. Теперь я — Хранитель и мне положен рабочий дневник.

Вчера ночью я отпустила моего учителя. Кто мог подумать, что именно эта душа должна стать терминальной на девятой ступени? Никто меня о таком не предупреждал, но и отказать Мастеру Люверту я не могла. Тело его было старо и немощно и, несмотря на то, что душа Мастера не вспомнила прошлых жизней, он принял решение, что Ладонор поможет ему. Так тому и быть.»

На миг стало интересно, рассказывала ли Кемма учителю что-то о своем ученичестве, но интерес пропал так же быстро, как и возник.

За чтением день пролетел, подкралась бескомпромиссная зимняя ночь. Спать я ложилась с тревожным чувством, от которого не могла отделаться и наутро оно никуда не исчезло.

Пара дней прошли в тревоге и безвестности. Я тренировалась, изучала книги, ела, спала. Даже отправила учителю вестника с вопросом о дальнейшей судьбе его обязательств, но ответа, закономерно, не получила.

К обеду третьего дня Алаис вошел в столовую, где я ждала как раз собиралась приступить к еде. Стол был накрыт на две персоны, а учитель вел себя как ни в чем не бывало.

— Мы переезжаем. — Сообщил он, когда первый голод был утолен.

— Прошу прощения? — Ровным голосом переспросила я, хотя сердце тут же начало колотиться так сильно, будто решило остаться здесь и никуда не ехать, даже если ради этого придется вырваться из моей груди.

— Ты продолжишь учение в Каттернарме. — Уточнил потрясающую новость он. — Можем жить в моем доме, можем в твоем. Мне все равно.

Каттернарм- третий по величине город на западе страны, считался светской столицей Соренара. Именно там плелись все интриги, давали лучшие балы, играли лучшие постановки и крайне редко удерживались Хранители или Мастера традиции, предпочитая чуть менее возвышенную и существенно более спокойную публику.

— Когда я должна быть готова? — Не давая паузе неприлично затянуться уточнила я.

Едва уловимо расслабилось лицо учителя. Он, вероятно, опасался, что я перестану его воспринимать как раньше. Опасался не зря — я действительно не могла больше видеть в нем всесильного и всезнающего Учителя. Но он все же не был худшим из учителей и контролировать себя научил преотлично.

— Завтра в полдень я планировал быть на месте. — Сообщил учитель. — Первое время точно будем жить в моем доме, как освоишься — решишь сама. — Твердо кивнул принятому решению после паузы.

— Да, учитель. — Склонила голову я.

В какой-то мере я понимала его срыв после того, как я отпустила Мастера Кемму. Тем самым я как бы показала, что он постепенно перестает быть нужным кому бы то ни было.

При том, что ни хранителям, ни Мастерам не запрещается заводить семью, мало кто способен жить с убийцей, как бы мы сами не воспринимали традицию. Так что признание среди коллег и привязанность учеников может оказаться самым ценным, что есть у Мастера, несмотря на материальные богатства.

Только от того, что я такая понимающая, вернуть отношение к учителю в прежнее русло не удавалось. Я все еще воспринимала его более умным и сильным, но вот авторитет его уже начал стремительное падение. И ответить себе на вопрос с чем это в большей степени связно — с тем, что не сумел выполнить волю Мастера или с тем, как отреагировал на ее выполнение, я не могла.

Тем не менее, распоряжение было услышано и понято, так что я уже мысленно составляла список дел перед отбытием: все прибрать, законсервировать дом, возвести защиту и собрать сумку.

То, что я невежливо вышла из столовой и оставила Алаиса в одиночестве, пребывая в глубокой задумчивости, я поняла уже дойдя до стирочной.

Глава 4. Восьмая ступень

Дом учителя в Каттернарме был не сильно меньше лесного особняка, хотя это все же был именно городской дом. Резиденция если угодно. И мое серое шелковое платье, скрытое белой шубкой, было здесь простоватым. Комнату мне определили несопоставимо большую, чем была в особняке — не комната, а целые покои, с собственными удобствами и огромным платяным шкафом. В шкафу нашлась самая разнообразная одежда. И крой, и цветовые схемы могли бы поразить мое воображение восемь лет назад, но сейчас я отметила лишь то, что в каждом комплекте одежды был хотя бы один серый элемент. Так хранители выделяли себя из толпы: хоть что-нибудь видимое глазу должно быть серым. Мне всегда было интересно, относятся ли к этому мои серые всю жизнь волосы, за которые даже отец долгое время считал меня неродной (а может и до сих пор считает).

Я же после уже пройденного учения точно знала: серый цвет волос лишь признак отметки Ареады, зато другие признаки нашего родства, вроде ямочки на подбородке, оспорить было невозможно. Правда, ему бы я этого не доказала никогда.

Все помещения дома, которые я успела посетить были выполнены в бежево-зеленых теплых оттенках. Никогда бы не заподозрила у Алаиса любви к такому убранству, да и мы с ним смотрелись здесь чуждо.

Это отмечали и слуги, коих тут было трое: служанка, кухарка и слесарь, он же на все руки мастер. Из наличия в доме постоянных слуг сам собой формировался вывод о том, что дом постоянно поддерживается готовым к приему жителей, хотя, как я поняла от Кеммы, почти все Мастера не держали готовыми к проживанию больше одного дома — того, где жили сами.

Первая неделя прошла в знакомстве с домом и городом. Если в доме мне просто провела экскурсию служанка, то в город несколько раз вывез Алаис с тем, чтобы показать где какие заведения следует искать и куда идти, чтобы получить разного рода помощь. Он же показал мне наглядно порядок цен и проверил мое понимание целесообразности покупок, предоставив самой купить все необходимое для ужина, с учетом моих пожеланий. Судя по тому, что заново изучать экономику поместий меня не отправили, он остался доволен.

К концу недели мне впору было на стену лезть, до того было скучно. В город ходить одной учитель запретил «до дальнейших распоряжений», в библиотеку допуска мне пока не дали, уборка и готовка прекрасно обходились без меня и я больше мешала работницам, чем помогала, так что я просто без дела слонялась по дому и саду, пытаясь отыскать себе занятие, которое займет меня на большее время, чем двухчасовая тренировка. В конечном итоге все мое время провождения сводилось к оттачиванию навыка владения стилом и метанию ножей. Даже Галара, кажется, заскучала — вопила постоянно на одной ноте.

В очередной день после обеда учитель ушел по своим делам, а в дверь постучалась небольшого роста девушка, глухо закутанная в плащ. Если бы не выглядывающий нос розовой туфли, до последнего думала бы, что рослый пацан лет одиннадцати.

Открывшая дверь служанка позвала меня, а я, в свою очередь, пригласила ее в гостиную, где она все же скинула плащ, явив миру добротное платье пыльно-розового платья, светлые кудри и яркие зеленые глаза.

— В городе прошел слух, что к нам вернулся убийца. — Ультимативно сообщила она, после положенных вежливых приветствий, ожидания чая, занятого обсуждением погоды, и осторожных переглядываний.

— Мастер традиции. — Чинно поправила я.

Строго говоря, само по себе убийство не является ключевой частью традиции. Наставница вбивала это в мою голову почти все время: хранители и мастера — не убийцы. Их работа требует нарушать жизнеспособность физического тела, но не это самоцель. Да, работа не всегда благородная и чистая, да, часто мы отпускаем на Грань души, время которых еще не пришло. Но если мне повезло поймать благосклонный взгляд Ареады и я четко вижу проводничьих, я лучше кого угодно должна понимать цели традиции. Ни ритуалы, ни мастерство пользования стилами, ни подвешенный язык не могут быть так важны как это понимание.

— Да как угодно. — Фыркнула собеседница. — Мне нужны его услуги.

— Расскажите мне о деле, — предложила-попросила ее.

Меня оглядели с ног до головы еще раз, выхватив серые манжеты на платье.

— Мой батюшка задумал жениться. — Несколько менее уверенно, чем раньше, проговорила она. Я молчала, ожидая продолжения. — Беда в том, что моя бедная матушка уже четвертый год не может оправиться от родов моего седьмого брата. Сам мальчик уже бегает и говорит, а вот матушка будто никак свой путь не закончит. Я не хочу, чтобы она видела… — девушка замолчала.

— Вы — старшая сестра? — Уточнила я, не до конца уверенная в своих выводах.

Девушка только молча кивнула.

Судя по полученной информации, одежде и манерам — богатые купцы или ремесленники, точно не аристократы. У наших благородных родов такое количество детей не принято, больше трех считается моветоном. Раз отец семейства надумал жениться, значит хочет еще с пяток детей настрогать, но живая еще мать уже сделанных мешает. Не так уж и важно, что именно это за семья, на самом деле. То, что я приняла за уверенность, на деле последствия нервозности, которая все больше прорывается сквозь надетую маску пока я рассматриваю девушку. И цель-то вроде благородная: освободить мать после нескольких выматывающих лет от предательства собственным мужем, который и без того все соки выжал.

— Я заплачу сколько скажет убийца. — Твердо произнесла заказчица, прерывая поток моих мыслей.

— Где искать вашу матушку? — Вместо ответа спросила я.

С крайне удивленным видом, мне назвали адрес.

Я поднялась с места, гостья осталась сидеть растерянно хлопая глазами. В дверях показалась служанка, которую я жестом попросила обслужить гостью, а сама отправилась к себе.

Мне предстояло решение: рассказать обо всем Алаису и предоставить ему завершить заказ или сделать все самой. Судя по вводным, кроме моральных терзаний, никаких сложностей, кроме моральных терзаний, меня не ожидает, с одной стороны. С другой стороны, девушка предпочла нанять ни обычного головореза-наемника, которых в изобилии трется в любой окраинной таверне, а настоящего профессионала, причем не какого-то, аотмеченного богиней. Строго говоря, я тоже отмечена богиней и по ее укладу могу действовать самостоятельно, даже не отчитываясь своему Мастеру.

Вращала я эти мысли в голове так и эдак довольно долго, но прийти к однозначному решению так и не смогла. Тогда я выбрала довериться случаю: нашла монетку и подкинула. Конечно, она закатилась под кровать, пришлось лезть туда и аккуратно вытаскивать ее, чтобы случайно не перевернуть. Решка — сама, орел — Учитель.

Когда монета была извлечена на свет, показался орел. Я расстроилась так сильно, что поняла: сама. Я настолько хотела выполнить этот заказ самостоятельно, что всю жизнь буду оглядываться на него, думая «а что если…». Галара, похоже, ничего не понимала, но мои эмоциональные качели ее раззадорили: вопль стал громче.

Время до вечера я провела за сборами и подготовкой. Учитель на ужин не явился, что лишь облегчило мне задачу.

Черный костюм из брюк, юбки в пол сверху и очень удобной куртки по фигуре красиво разбавлялся темно-серой рубашкой. На поясе покоился запасной стил, на руках браслеты с призывом. Волосы я забрала серой лентой, приготовила платок-капюшон, час которого настанет ближе к дому.

У слесаря нашлась свежая карта города — по ней я составила маршрут. Заготовила два мешочка серы, передумала много вариантов действий.

Наконец, сумерки сменились ночной мглой, в которую я выскользнула через окно. Покинуть территорию дома труда не составило. Уже свернув на соседнюю улицу, я притормозила, пережидая привыкание глаз к темноте.

Вообще Каттернарм — крупный город. Здесь мне часто встречались проводничие. Некоторые из них неотступно следовали за своими подопечными, другие слонялись где-то неподалеку, весело мне подмигивая, когда понимали, что я их вижу. Оказалось, что даже темной ночью серые, будто выцветшая картинка, проводничие прекрасно видны. Их чуждость обычному материальному миру становилась заметной и понятной мне только сейчас. При дневном свете их «припыленность» казалось понятной — их ведь в физически здесь нет, просто мой дар их видеть и различать. А вот сейчас, в свете ночи, они были будто вырезанные бумажные человечки в полностью объемном и цветном мире.

Улицами, плотно застроенными домами, я пошла обходным путем к названному особняку. Дом моей заказчицы находился в ремесленном квартале, что облегчало работу: там шумно всегда.

Под очередную кромешно темную арку я заходила с открытыми лицом и головой, а вышла из-под нее под плотным глухим капюшоном. Еще час кругов, путая самой себе следы, и я вышла у места назначения.

Большой двухэтажный каменный дом, впрочем, не окруженный собственным забором, темной громадой навис надо мной. Я прошла вдоль фасада, рассматривая окна. Инструкция «второй этаж, пятое окно слева» перестала казаться внятной: на фасаде окон было по два. При дальнейшем осмотре выяснилось, что по левой стене дома (ну логично же, да?) окон оказалось три. То есть их было бы девять, но из них шесть были заложены камнем, не сказать, что особо аккуратно. Обход дома по периметру показал, что он существенно больше, чем представлялся. Сзади окон не было вообще, даже запланировано не было. И вот, когда я пришла на сторону, которая от фасада справа, я нашла ровненький ряд из девяти окон.

И даже винить заказчицу я не могла, честно говоря. Потому как сама — мега-профессионал-хранитель — приняла такое объяснение.

Глубокой ночью в пятом окне мерцал свет. Не ярко горел, а именно мерцал, будто в комнате зажжены лишь пара свечей. По стене на этой стороне дома вилась лоза, но именно вокруг нужного (гипотетически) окна лоза была полностью сухая — тронь и осыплется.

По камням кладки я без проблем добралась до подоконника. Едва тронула окно, как оно открылось внутрь. Тихо скользнула внутрь и замерла у окна.

В сравнительно небольшой комнате (в городском доме Алаиса, например, моя спальня больше) нашлась среднего размера кровать, тумба, шкаф и кресло. На тумбе горела свеча и курились душные благовония. Из открытого сейчас окна шел более чем ощутимый поток ночного воздуха, хотя на улице не шелохнулось ни травинки.

На кровати, раскинувшись, лежала женщина. При пристальном рассмотрении оказалось, что она болезненно худая, волосы седые. На лицо — скелет, обтянутый пепельным пергаментом.

Уточнить, одарена ли магически семья мне мозгов не хватило, но пара простых заклятий показали, что одарена и даже выше среднего. Тут в мою голову закрались сомнения в том, что заказ так уж прост.

Привычный укол боли при погружении в серую плоскость мира, и я вижу то, чего вообще не ожидала: от женщины тянется огромная «пуповина» энергетического канала, в мою ногу толщиной. Пройти вдоль этой связи было боязно, но страх я затолкала подальше, чтобы прийти в итоге к спальне самого младшего, седьмого, брата моей заказчицы.

Исполнять заказ сейчас было бы нарушением традиции. Повинуясь вбитым в голову правилам, я спешно покинула дом и вернулась к Алаису. Думать о том, заметил ли меня кто-нибудь, я себе запретила, как учила Кемма: «Даже если не по плану идет абсолютно все, делай вид, что так было задумано».

***

Утром перед завтраком я отправила заказчице вестника о необходимости встречи. Учитель к завтраку не вышел и его отсутствие начало немного смущать, хотя подумать об этом мне не дала примчавшаяся, едва приличия позволили, девушка.

Мы расположились там же, где вчера, также поздоровались и дождались чай, и, едва служанка прикрыла за собой дверь, в меня вперились горящие страхом глаза.

— Вчера я явилась в ваш дом, чтобы отпустить вашу матушку. — Начала я, но тут же была прервана.

— Нанимала я не вас! — Несколько истерично взвилась девушка.

— Я могу помочь вашей матушке жить. — Веско бросила ей, проигнорировав выпад.

— Что? — Сипло переспросила девушка.

— Ваш брат необычно крупный для четырехлетки, не находите? — Светски осведомилась я.

— И умный тоже, — кивнула она.

— Так вот, он так стремительно развивается потому что его канал питания от матери не разрушился во время родов. — Сообщила ей главное. — Такое иногда бывает в магически одаренных семьях, как ваша.

— Но…

— Я не могу ответить, почему лекари не оборвали канал вовремя или почему не диагностировали этого раньше. У меня на все ушло меньше минуты. Однако сейчас, когда прошло несколько лет, эта связь крепка настолько, что для разрыва требуются дополнительные действия. Не самые простые и очень дорогие.

— Насколько? — Потерянно осведомилась заказчица.

— Моя работа будет стоить столько, сколько вы будете готовы заплатить. А вот компоненты и материалы для ритуала около четырех тысяч золотом.

Не соврала ни словом: для проведения такого ритуала нужно много всего особенного, редко и сложного в приготовлении. Если проигнорировать эти составляющие, последствия предсказать невозможно.

— Считаю нужным предупредить: мне сложно прогнозировать сколько времени потребуется вашему брату, чтобы прийти в норму после разрыва связи, но я совершенно уверена, что и он, и ваша матушка, в конце концов, восстановятся. — Вмешалась в размышления девушки я. — Вам нужно принять решение: я могу отпустить вашу мать, тем самым непредсказуемо навредив вашему брату, или гарантированно сохранить жизни в подлунном мире обоим.

— Я должна подумать над этим. — Тихо прошелестела девушка, глядя прямо перед собой.

Я кивнула и вышла из гостиной.

Ради уверенности в собственных знаниях, я отправилась к себе и достала из чемодана книгу из дома Мастера Кеммы с описанием того ритуала, который должен был спасти обоих. Пока я читала, заходила служанка, которая сообщила, что гостья покинула дом.

Остаток дня прошел в привычных поисках «чем бы заняться». За ужином ко мне присоединился учитель. На вид он был крайне уставший, но говорил вполне бодро. Поинтересовался моими делами и как я нахожу Каттернарм.

— Сложно оценить город, когда нет возможности туда выбираться. — Пожала плечами я.

— Кстати об этом. — Довольно прищурился учитель. — У меня для тебя задачка. Решишь эту и ту, что мучаешь уже несколько лет — получишь восьмую ступень и сможешь спокойно выходить в город и делать все, в рамках законов традиции.

— И что же это за задача?

Когда учитель был так весел в последний раз, он наказывал Велию своей способностью выворачивать наизнанку. Эта, внезапно всплывшая в голове параллель, не добавила душевного равновесия, но возможность получить восьмую ступень, а с ней и собственную книгу заклятий и ритуалов, которую я буду вести до конца жизни, заставляла обратиться в слух.

— Ты должна призвать себе компаньона. — Осклабился учитель. — И, конечно, наконец избавиться от вопящего духа.

— Могу я пользоваться библиотекой? — Уточнила я, мысленно вычленяя все, что знала о компаньонах.

— Да, развлекайся.

На этом учитель меня покинул, а я осталась обдумывать задачу.

Итак, компаньоны могут быть у любого мага, у хранителей традиции в частности. Поскольку я маг слабенький и моя участь на всю жизнь — это ритуалы, мне предстоит не только найти того, кто будет моим помощником и защитником всю мою жизнь, но и подчинить его, не имея возможности использовать крайне энергоемкое заклинание.

***

Ночь прошла в библиотеке, как и все ночи этой недели. Проснулась я ближе к обеду прямо в кресле. Опять. На столике около кресла нашлась вода в кувшине и стакан. Очень мило со стороны прислуги.

Наметки плана о том, как провернуть призыв и подчинение у меня были, но без экспериментов проверить их я не могла. В лабораторию доступа у меня не было, так что в отсутствие вестей от заказчицы, я собиралась отправиться в лес и провести пробный ритуал по призыву в компаньоны кого-нибудь небольшого — белки или дрозда. Ритуал-отмену призыва я тоже набросала, так что как призову, так и отпущу. Гипотетически.

Галара сегодня была тревожной — вопила на высокой ноте, изредка повышая тональность еще.

Водные процедуры, быстрый завтрак, молниеносные сборы и вот я уже покидаю дом, ведомая предвкушением чего-то нового.

Выйти за пределы города заняло намного больше времени, чем я предполагала — я даже пожалела о том, что не озаботилась средством передвижения. Пока шла по городу, встречала проводничих, но теперь смотреть на них как раньше не могла. Подспудно пыталась понять, как они проявляются в реальном мире из своей серой плоскость, так и эдак крутила вопрос о том, почему их видят только адепты традиции, да и то не все. У богини, очевидно, был замысел на этот счет, но мне катастрофически не хватало знаний, чтобы понять его.

Параллельно слышала как говорят люди и понимала разительную разницу между нами: я говорила на уровне высокой аристократии, судя по говору горожан. Как удалось Алаису и наставникам вытравить из моей речи подобные или худшие манеры я не представляю, но это не было навязчиво. Даже некая гордость брала.

В лес мы с Галарой углубились, когда уже начало вечереть. Черчение огромной схемы ритуала отняло еще несколько часов, а ее проверка и доведение до работоспособности — вдвое больше. Ночью, когда на небе уже главенствовала луна, я начала напев. Поскольку активировать ритуалы заклинаниями я не могла — слишком велика вероятность рухнуть с магическим истощением, приходилось раскладывать емкие заклинания на напевы, чтобы не использовать собственный источник, а задействовать волю Магии. Я делала это раньше, но такое сложное и емкое заклинание довелось разбирать впервые.

Напев занял около часа. Под конец чертеж начал светиться. Я должна была назвать того, кого хочу видеть компаньоном, чтобы тот, подчиняясь призыву, пришел в чертеж, который должен был нас с ним связать. Но я даже рта раскрыть не успела, как из норы, которую я приняла за брошенную, вылез недовольный шумом и магическими возмущениями барсук. Нормальный такой, плотный зверь. Вылез четко в середину чертежа — туда, где и положено быть компаньону и пока полз не нарушил не единой меловой линии. Мне даже вслух ничего сказать не понадобилось: чертеж принял животное в центре как компаньона и сменил цвет, начиная процесс привязки.

Пока я пыталась понять, стоит ли мне что-нибудь предпринять по этому поводу, все закончилось. И вот это было очень необычно: даже на мелких животных требуется около десяти минут, за этим и нужно подчинить его на время привязки. А тут пол минутки и все: чертеж медленно затухает, а барсук с интересом рассматривает меня, кося глазом туда, где совсем уж высоко вопила Галара.

— Привет. — Неуверенно поздоровалась я.

Компаньон повернул голову набок. Полоски на морде были светлее, чем у виденных мной барсуков — будто под цвет моих волос, да и весь он был чуть-чуть светлее, чем привычные мне звери.

— Надо все здесь убрать. — Утвердительно кивнула себе, пытаясь понять, хочу ли я его отвязывать и выбрать кого-то другого.

Я, несомненно, устала. Все тело немного тряслось, немного мутило, но успех, чего уж таить, окрылял. Я сделала то, на что у меня даже гипотетически резерва не могло хватить, даже если накачать меня запрещенными стимуляторами. Вот сидит, смотрит, как я маленькой метелкой разметаю меловые линии, мой успех.

Привязка работает так, чтобы я прикипела к компаньону и оберегала его так же, как и он меня, так что отвязывать его и отпускать не хотелось уже сейчас. Решение оставить зверя при себе показалось единственно правильным и прекрасным.

Скоро я закончила и поманила новоиспеченного компаньона за собой. Он меня не понял, так что я потрепала его по холке и сделала несколько шагов вперед. Тот все равно ничего не понял, но в развалку пошел за мной. Галара продолжала вопить, так что я выкачала из нее силы, обеспечивая себе хоть немного блаженной тишины.

Барсук забавно хрюкнул и втянул носом воздух, вроде как повторяя за мной. Из сильно побледневшей Галары потянулась к нему энергия.

Через пару часов пути вопящий дух немного восстановила силы, но барсук не дал ей начать вопить — снова втянул ее энергию, да так много, что та стала почти прозрачной, даже для меня едва заметной.

До дома я дошла в крайне непривычной тишине — Галара едва слышно пищала, мерцая за спиной, зато рядом бухтел мой новый спутник.

— Надо тебя назвать, не находишь? — На подходе к городу обратилась к нему.

На улице светало и я рассмотрела зверя получше. Теперь, кроме более светлой окраски, я заметила и необычно большой размер — в длину он был не меньше метра.

Очередь в город пока была совсем короткой, но до дома Алаиса мы дошли уже к завтраку.

Я решила не откладывать знакомство с новым существом в доме в долгий ящик и, быстро приведя себя в порядок, отправилась на завтрак к Алаису.

Тот сидел во главе стола, мрачно глядя перед собой. С тех пор, как мы приехали в город настолько мрачным он не бывал: здесь ему нравилось явно больше, чем в глухом лесу у Кеммы.

— Доброе утро. — Приветствовала я, занимая место за столом.

Служанка сервировала наш завтрак и я, осознав, что Алаис не увидел зверя, попросила девушку принести мяса для моего компаньона. Учитель встрепенулся и неизящно свесился к полу, чтобы найти там моего барсука.

— Это Баджер. Сегодня ночью мы прошли привязку — он мой компаньон. — С гордостью сообщила учителю.

— Ученица, клянусь богиней, я был уверен, что ты не переживешь. Я и сам пережил лишь чудом, оставшись без компаньона. — Неожиданно разоткровенничался мужчина.

Только сейчас я поняла, что никогда не задумывалась о том, почему никогда не видела его компаньона, хотя при Кемме постоянно летал слепок[1] какого-то животного — почивший компаньон.

— Тем не менее. — Гордо задрала нос я.

— Отлично. Что там с духом? — Уточнил повеселевший учитель.

— Следующая на очереди. — Подсдулась я.

Будто в ответ на упоминание Галара с новой силой завопила. Баджер опять хрюкнул и махом ее заткнул. Бесценное животное.

— Интересно. — Заинтересовался Алаис, который не слышал Галару, но всегда видел ее.

Я, привыкшая к ее воплям, ощутила укол тревоги: уж больно долго ее почти неслышно. Баджер на такие мелочи внимание не разменивал, с удовольствием поедая предоставленное мясо.

После завтрака я отправилась спать, правда на пол пути пришлось вернуться за барсуком. К этому предстоит привыкнуть.

***

Первое, что я увидела утром — был нос. Сообразить, что это именно Баджер оказалось сложно, но все же удалось. Когда я все же сумела отпихнуть его и сесть я чуть не заверещала не хуже Галары: он был огромным! Размером с крупного охотничьего пса!

Впервые в жизни я бежала к учителю, едва завернувшись в халат, за мной несся барсук, забавно переваливаясь при этом. И если бы он был нормального размера — было бы даже умилительно. Я была абсолютно уверена, что ночью привязала хоть и крупного, но вполне обычного барсука.

— Учитель!

Вломиться к нему в спальню, наверное, было максимально невежливо и недальновидно. Как минимум потому, что в меня тут же полетел нож, от которого я, впрочем, успешно увернулась. А потом я обратила внимание, что учитель предпочитал не сковывать себя во сне одеждой. Я, конечно, тоже не любила спать в длинных ночных платьях. С учетом обстоятельств, возможно, стоит полюбить.

Однако, сам мужчина ничуть не смущался своим видом и раздраженно смотрел на меня.

— Что тебе нужно, ученица? — Он потянулся в кровати и поднялся.

Я сделала еще два шага внутрь комнаты и за мной ввалился мой компаньон.

— Интересно! — С несвойственным ему энтузиазмом воскликнул Алаис и двинул к зверю.

Зверь его энтузиазма не разделял и тут же сменил благодушный настрой на рычание и заложенные уши.

Учитель попытался наказать его — всегда такое лицо делал, но я коротко приказала:

— Нет. — И он замер. — Не сметь.

Я точно знала, что глаза мои сейчас светились красным потустороннем светом.

— Ты пришла ко мне за помощью, не так ли, ученица? — Проговорил он глухо.

Только-только создавшаяся, такая хрупкая, теплота между нами, только что разлетелась сотнями осколков. Алаис хотел причинить моему компаньону вред. Существу, напрямую зависящему от меня. Когда образуется привязка маг со зверем, если он выбрал компаньоном зверя (и вообще стал этим заниматься) обменивается энергиями и сознанием. Так у мага появляются ценности зверя, а в поведении зверя появляется четкий отпечаток носителя. Баджер, очевидно, очень обладатель крайне сильного инстинкта защиты «своего», потому как раньше я Алаису приказывать не осмеливалась.

— Я пришла за ответом. Он вам явно известен. Для этого трогать моего компаньона не обязательно. — Проговорила я, после нескольких глубоких вдохов.

— Я не уверен до конца, но, скорее всего, он нажрался энергии твоей подружки. — Выплюнул учитель. — Для уверенности нужна его шерсть.

Я подошла к напряженному Баджеру и провела по спине рукой. В ладони осталось несколько длинных волосков. Протянула добычу учителю. Тот покрутил их в руках, попробовал на зуб и спалил в конце.

— Так и есть. — Учитель кивнул. — От привязки твой зверь получил твою способность поглощать любую энергию.

— Как резервуар? — Переспросила на всякий случай.

— В точку. — Алаис прошел в сторону ванной комнаты, послышался характерный звук «облегчения». — Только в отличие от тебя он может ее употреблять.

Поразительно, как быстро прошло смущение от его внешнего вида — я и забыла об этом.

— То, что он получил от Галары он использовал для роста, потому что в его сознании кто больше — тот сильнее, кто сильнее — тот прав. — Задумчиво вывела я, оглядывая Баджера еще раз.

— А ты умненькая, да? — Притворно умилился учитель.

— Ему ведь нужна будет подпитка для поддержания размера? — Уточнила у него.

— Понятия не имею. — Пожал плечами Алаис.

— Приношу извинения за вторжение. — Кивнула ему и вышла.

Баджер за мной. Уже у себя в комнате я привела себя в порядок и еще раз посмотрела на компаньона.

— Так ты готовишься доказывать, что мы круче всех. — Потрепала его между ушей.

Он в ответ ткнулся вытянутой мордой мне в руку.

***

Неделя была посвящена нашему с Бадом обучению. Алаис задался целью обучить нас нормально взаимодействовать, а меня заставить обучить его хотя бы базовым командам.

— Взаимопонимание, ученица, это неплохо, но в бою он должен реагировать на конкретные команды предсказуемым образом. — Наставительно говорил он. — Даже при его высоком для животного интеллекте и твоей исключительности, вам надо учиться.

В этом я была с учителем согласна, так что безропотно делала все, что он велел.

В воскресенье после обеда, когда мне было предоставлено личное время, мне в руку ткнулся вестник. «Отпустите ее», — гласило послание.

Быстро собралась и отправилась к заказчице в дом.

На этот раз заходила с парадного входа, попросив проводить меня к старшей дочери хозяина. Наличие при мне огромного барсука делало мой визит незабываемым для всех участников процесса, но расставаться с ним я опасалась. Во многих книгах мне встречались пометки о том, что в первые полгода лучше все время находиться рядом, чтобы дать связи полностью стабилизироваться и окрепнуть.

На этот раз меня проводили в гостиную и попросили подождать. Скоро появилась моя заказчица в сопровождении бледного мужчины. Крупный, с короткой небрежной растительностью, он производил впечатление авторитарного главы семьи, стоит лишь заменить бледность хмельным румянцем.

— Хранитель. — Поклонился он, заставляя дочь согнуться.

Вот тебе и третий по величине город страны: вроде светское общество, а все еще в пояс кланяются. В родной деревушке Алаису вот так же кланялись, пусть и величали некромантом.

Глянула на заказчицу: заплаканная, растрепанная, платье сидит совсем неаккуратно, хотя во все наши прошлые встречи она была опрятной. На лице старательно, но безуспешно замазан огромный синяк, на шее еще один — выглядывает из-под шейного платка.

— С чем пожаловали? — Подобострастно заглядывая мне в глаза спросил хозяин.

— Вы, очевидно, знаете с чем. — Кивнула на заказчицу. — Дайте дочери сесть.

Мужчина тут же отпустил руку девушки и она осыпалась в кресло. По лицу тут же потекли слезы, но сама она не шевелилась, бездумно глядя перед собой.

— Она вас наняла. — Кивнул собеседник, растеряв долю своего трепета передо мной. — И рассказала мне о ваших выводах. Но нам такое не по карману.

— Как так вышло, — начала было я, но провалилась в серую грань.

Люди передо мной замерли, а я напряглась. Бад, ощущая перемену настроения, тоже.

— Женщина должна выжить. — Проговорил материализовавшийся из ниоткуда ангел.

Впервые увидела живого ангела. Если бы не трепещущий ореол крыльев за спиной, опознать новое лицо было бы намного сложнее. Различить черты лица не удавалось из-за сияния, идущего от призрачных крыльев, даже точные размеры тела было сложно понять из-за того же света.

— Ты же слышал — они не могут позволить себе компоненты. — Равнодушно пожала плечами.

Один из духов-наставников рассказывали о том, что ангелам запрещено причинять смертным вред, под страхом изгнания без отпуска души. Поэтому опасаться их, несомненно, стоит, а вот раболепить — нет.

— Ты можешь. — Настаивал он.

Я задумалась. Позволить себе компоненты я действительно могу, но это почти все, что у меня есть наличными, а в скором времени я планировала начать жить самостоятельно, пока у меня есть возможность прийти к учителю с моими проблемами. После получения девятой ступени, это будет неприемлемо.

— Есть условие. — Сообщила я собеседнику.

— Посланнику богини условия будешь ставить? — Насмешливо уточнил ангел.

— Я, несомненно, испытываю пиетет к Жиаре, но мою жизнь определяет не она. — Вернула колкость существу.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что не Ареада отправила ко мне посланника. В частности, потому что моя богиня не удерживает при себе души, которые все вспомнили — только создает тела для сильных душ, еще слепых, чтобы отправляться дальше. Душа вспомнила — существо закончило существование. Ангелы же никто иные как души, которые вспомнили, но почему-нибудь оказались не готовы двигаться вперед. Етара славится ловерами, а не ангелами, а неучтенные боги таким вообще, как правило, не промышляют, предпочитая прямой контакт с теми смертными, которые им нужны. Таким образом, путем простого исключения…

— Моя наставница рассказывала о том, как работает связь младенца и матери. И она разрывается сама собой при перерезании пуповины, если только не вмешивается сторонняя сила. Я не знаю, почему вы позволили женщине отдать все свои силы, включая жизненные, ее ребенку, и мне наплевать. Но прикрывать ваши недоработки, не получая ничего взамен не стану.

— Совсем смертные страх потеряли. — С нотками злобы проговорил ангел.

— Спасибо за уделенное время, но мне нужно отпустить душу. — Равнодушно сообщила я.

Видимо, ангел несколько не учел, что сама я с серой грани смогу уйти только после него, так что недовольно спросил:

— Что за условие?

— Где-то по Грани бродит душа, которая не может отправиться дальше, потому, что ее осколок при мне. — Я кивнула на пищащую Галару. — Забери осколок и верни туда, где ему место. Тогда я оборву связь и договорюсь с людьми об оплате так, чтобы никому не пришло в голову искать постороннее вмешательство.

Ангел повернулся в сторону Галары и какое-то время на нее смотрел. Потом подошел, сунул в нее конечность и вытащил ярко светящийся осколок ее души. Сколько сил было положено на поиск информации о природе вопящего духа, сколько провальных ритуалов по отпуску этого осколка мы с ней пережили, а все разрешилось вот так просто: сунул руку и вытащил осколок, отрывая ее от меня.

Вопль оборвался и стих, а оставшуюся энергию забрал себе Бад. Наступила тишина. На миг мне показалось, что я оглохла, но ангел бросил мне:

— Делай, что обещала, — и растворился в грани.

Я вывалилась из грани обратно в материальный мир и споткнулась о собственную незаконченную фразу.

— Как так вышло, что за все эти годы ни один вменяемый лекарь не осмотрел вашу жену? — Все же спросила я, несмотря на то, что концепция только что кардинально поменялась.

— О чем вы? — Не глядя на меня спросил отец моей заказчицы.

— Вы ведь рассказали отцу обо всем, что узнали от меня? — Уточнила у нее, и девушка кивнула, не переводя, впрочем, на меня взгляда.

— Отец, мы тоже имеем право присутствовать при этом разговоре. — Браво выкрикнул, врываясь в комнату мальчик лет десяти, а за ним вошли еще шесть человек.

Самого младшего держала на руках вторая дочь главы семейства. Все они были вполне очевидно похожи между собой, стало даже немного не по себе от такого количества похожих людей в комнате.

— Хранитель, пусть моя дочь поступила подло по отношению к ее матери, но Далатине давно пора к Проводнику. — Заметно увереннее заявил отец семейства.

На это высказывание я заломила бровь, надеясь, что выражение моего лица покажет насмешку достаточно для него явно, а сама девушка дернулась, будто от нового удара.

— Мне нужна служанка. — Обратилась я к девушке. — Будешь работать на меня по стандартной ставке, пока не отработаешь затраченное на ритуал и мою работу. Согласна?

— Мою дочь в служанки?! — Рявкнул растерявший остатки своего уважения ко мне мужчина.

На этот случай у меня был ответ: заклинание «жуткого макияжа». Это простая, не особенно емкая иллюзия, создает впечатление, что с моего лица сползает кожа и мышцы, обнажая череп, глаза не просто светятся, а ярко сияют красным смертным огнем, а голос становился потусторонне-гулким.

— Не лезь. — Порекомендовала отцу семейства, но присели все, кроме моей заказчицы.

Даже сильные маги не распознают иллюзию, ведь она направлена на обман инстинкта, а не зрения. Это заклинание позволяет напугать особо впечатлительных до мокрых штанов, а самых стойких заставить почувствовать свое сердце.

Честно говоря, мне и самой с каждой минутой становилось все больше не по себе от всего происходящего. Я ведь понятия не имела, что делала на этих «переговорах», только уверенность в своих знаниях мне помогала не сорваться с выбранной линии поведения, преподнесенной мне учителем, как наилучшую для общения с непосвященными в традицию.

— Согласна! — Крикнула девушка, впервые за встречу осмысленно на меня глядя.

Я позволила себе полуулыбку и посмотрела на нее выжидательно.

— Чего сидишь? Собирайся. — Подсказала ей, и девушка вспорхнула с места.

Такой исход мне и самой нравился: отпускать душу, когда она еще может насладиться своей жизнью здесь мне претило.

— Хранитель, пощадите! Даже не отпускайте жену, она и сама скоро уйдет, но дочку-то оставьте! — Запричитал мужчина.

— Сговорить девицу успел? — Прервала его.

— Конечно успел! На самом выданье девка! — Воскликнул он.

— Не мои проблемы. Моя заказчица она и даже страх расправы от вас не изменил ее решения. — Сообщила мужчине. — Так что жить вам с женой, которая вам восемь детей родила.

Обсуждаемая показалась в дверном проеме, и я поднялась. Совершенно не такого исхода я ожидала от этого визита.

Я вышла к ней в коридор, и мы собрались уже уходить, как к нам стремительно вышел старший из ее младших братьев и крепко схватил ту за руку.

— Никуда ты не пойдешь! — Рявкнул он.

Тут оживился Баджер — глухо зарычал на агрессора. Ему вообще это все не нравилось, видимо, потому что не нравилось мне.

— Отпустите девушку. — Спокойно предложила ему я, но меня проигнорировали. — Вы представляете себе кто я?

Ввязываться в открытый конфликт со мной, как с адептом традиции, никто не захочет, а вот сестра такой защитой не обладает — ее можно и силой к чему-нибудь принудить.

— Убери руку. — Глухо попросила девушка.

— Ты принадлежишь нам! — Прямо ей в ухо рявкнул агрессор, но «жертва» даже не поморщилась.

Вместо страха и паники она прикрыла глаза и выдохнула неразборчиво активатор какого-то заклинания. Парень тут же отскочил от сестры, потирая обожженную руку.

— Идем. — Позвала она меня и, подавая пример, направилась к выходу.

Уже покинув территорию дома и прилично отойдя к центру города, я остановилась.

— Как твое имя? — Первым делом спросила ее.

— Иннет. — Представилась она.

Самое время познакомиться, правда?

— Отправишься в мой дом и подготовишь его к моему заселению. — Сообщила ей и назвала адрес дома, завещанного мне той женщиной.

Иннет кивнула, задала несколько дополнительных вопросов и отправилась куда послали.

Мы же с Бадом пошли в дом Алаиса.

***

За ужином он заметил отсутствие Галары, но никак его не отметил. После такого дня уснула я мгновенно и проспала всю ночь без задних ног.

Утром я нашла красивое, довольно пышное платье с мерцающими камнями по лифу, отделанному очень дорогим паучьим шелком, с парчовыми вставками по бокам юбки. Бальное платье, символизирующее мою восьмую ступень. На столе в гостиной обнаружила книгу заклинаний и ритуалов.

— Я хочу перебраться в свой дом. — Сообщила учителю за завтраком.

[1] Поскольку неразумные животные не имеют души, после их смерти многие хозяева делают слепок с их энергетических оболочек, чтобы не расставаться с любимым питомцем.

Глава 5. Девятая ступень

Держать меня при себе учитель не стал. Наши отношения сменились с холодного абсолютного подчинения на лютую ненависть и холод. Потом их ждала метаморфоза из второго состояния в третье — вооруженный нейтралитет с кратким теплым промежутком. Несмотря на то, что роли не сменились — он все еще учитель, а я все еще ученица, мы оба не могли воспринимать друг друга как раньше.

Он не мог простить мне то, что я отпустила Мастера Кемму, я не могла понять почему он, являясь более опытным хранителем, винит меня за исполнение воли.

Так что, когда я сообщила учителю о намерении уехать из-под его крылышка, не услышала ни слова возражений. Мне даже почудилось облегчение на краткий миг.

Уже следующим утром мы с Баджером перебрались в уютный домик в зажиточном районе города. Все здесь говорило о любви его прошлой хозяйки к жизни, о том, как ей нравилось место, где она живет.

Мое строгое серое ученическое платье смотрелось здесь неуместно даже в большей степени, чем в особняке Алаиса. Барсук такими мелочами озабочен не был — он обнюхивал сад, который встречал любого гостя дома.

Забор был невысоким, по пояс, так что все было прекрасно видно: и опутанные плющом стены, и заросшие дорожки, и заброшенный огород, выглядывающий из-за угла дома.

Иннет, как оказалось, не была чужда ручному труду, чтобы там не рассказывал ее отец, возмущаясь ее новым положением. В прихожей комнате уже было выметено и вымыто, хотя в гостиной, которая скрывалась за первым проемом направо, все было покрыто огромным слоем пыли.

По дому разносился аромат блинов, лишь подтверждавший мои мысли о навыках дочери ремесленника.

— Доброе утро, Иннет! — Громко обозначила свое присутствие в доме я.

— Ой, здрасьте! — Она выскочила в фартуке, руки в муке по локоть. — А я завтрак готовлю. До сих пор не верится, как все повернулось. — Зачастила она.

— А мне-то как… — протянула я, оглядывая кухню, куда пришла вслед за ней.

— Я про вас пока ничего не знаю, но буду очень стараться не подвести. — Серьезно сообщила она.

— Почему ты с такой готовностью согласилась стать моей служанкой? — Задала наиболее интересующий меня вопрос.

— Вы же маме обещали помочь… — неуверенно проговорила Иннет.

— Если бы я захотела торговать твоим телом, чтобы отбить мои затраты, тоже согласилась бы? — Заломила бровь.

— Нет. — Немного заикаясь помотала она головой.

— Так почему согласилась служанкой? Твой отец прав — тебе такое не по статусу, если я правильно поняла доход твоей семьи.

— Да какой там доход! — Воскликнула девушка. — Как матушка слегла, так батюшка все дела забросил. Братья пытались порешать там все, но куда им… вот батюшка и нашел мне жениха, — тут она заметно сморщилась, — который готов был меня дорого выкупить, а потом и сам женихаться заново надумал, а то ж при живой-то маменьке!

— Не части. — Прервала ее. — Ко мне пошла, чтобы ему дорогу расчистить?

— Да нет же! — Возмущенно воскликнула девушка. — За мной жених мой, чтоб ему пусто стало, должен был прибыть, вот я и не захотела маму бросать.

Я ее слушала, наблюдала за ее поведением и не могла понять, куда делась та девушка, которая приходила нанимать Алаиса. Казалось, это разные люди: сейчас передо мной была простоватая дочка некогда зажиточного ремесленника — и дом убрать умеет, и обед наварить, и за оравой детей присмотреть. Тогда же я имела удовольствие беседовать с немного взбалмошной, перепуганной молодой леди, которой не хватает образования на высший свет, но в своих кругах она — первая.

— У вас такой домик замечательный! — Ворвалось в мои размышления.

— Ты читать умеешь? — Не стала дослушивать дифирамбы чужому дому.

— Конечно. — Кивнула девушка.

Вот ей может и «конечно», а я пока не поняла, кого ухитрилась нанять.

— Чудно. — Кивнула ей. — Что успела в доме сделать?

— Прибрала обе спальни, кухню и купальню. Остальное сегодня уберу и разберу все, что заменить или подлатать надо. — Отчиталась Иннет.

— Хорошо. Скажи, сколько денег тебе нужно на продукты и утварь — я выдам. — Помолчали. — Сегодня я займусь заказом компонентов для подготовки ритуала.

— Спасибо вам. — Опустив голову проговорила я.

Ей явно хотелось со мной еще пообщаться, но я оставила ее наедине с завтраком и отправилась на поиски своей спальни. Первой, которая мне попалась, оказалась небольшая комнатка с маленькой кроватью, где нашлась сума Иннет. Главным преимуществом этой комнаты оказался свет: здесь было огромное окно, лишь на пол метра отступающее от пола и потолка.

Спальня, которую девушка отвела мне оказалась намного больше. Широкая кровать, упирающаяся изголовьем в широкое окно. В высоту оно не было настолько большим, зато в ширину перекрывало практически все четыре метра стены. Туалетный столик, пустой сейчас, с небольшим пуфом перед ним; светлые коврики с обеих сторон от кровати. И дерево. Деревянный пол, незакрытые драпировками стены, несколько добротных полок с книгами и милыми безделушками на них.

Оставила сумку на полу и собрала все безделушки, чтобы изгнать чувство, что вторгаюсь в чужой дом. Просмотрела книги: романы, детективы, пара книг с рецептами разных блюд.

Распаковала и разложила свои вещи. В стенной шкаф, искать который пришлось довольно долго, отправились несколько платьев и костюмов, на полки попали учебники и манускрипты, а на туалетный столик мамин гребень — единственное, что я забрала из дома. Документы на этот дом и дом Кеммы тоже улеглись на полку, под книги. До лучших времен, так сказать.

Той мелочью, что должна была призвана наложить на комнату мой характер стала маленькая каменная ящерка — ее с собой забрала Галара. Что взяла Велия я, как ни старалась, найти не смогла.

В шкафу нашлись вещи прошлой хозяйки — их я выволокла на кровать. Все они были мне велики, а некоторые я не могла себе позволить носить в связи с учением. Но я, тем не менее, отобрала несколько рубашек и платьев, собираясь ушить их под себя — эти вещи отправились обратно в шкаф.

— Иннет!

Девушка прибежала очень быстро — плюсы маленького домика.

— Там завтрак почти готов. — Сходу сообщила она мне.

— Когда закончишь с завтраком и уборкой — забери эти вещи. Перебери — что-то можешь перешить под себя или еще что сделать, остальное продай. Деньги отдашь мне.

— Хорошо. — Послушно кивнула она и убежала обратно на кухню.

Я же вышла через заднюю дверь, чтобы увидеть Баджера, с упоением катающегося на месте старого огорода.

— Я не пущу тебя в спальню, пока не вымоешься! — Сообщила компаньону, но, не получив никакой реакции от него, вернулась в дом.

Дальнейший осмотр дома позволил мне найти спуск вниз — в купальню, уборную, кабинет бывшей хозяйки, небольшую холодную комнату и кладовку.

В кабинете состав книг и свитков был более практичным. Бывшая хозяйка была магичкой. Судя по составу книг — общей практики. Еще у нее были справочники по домоводству, математике хозяйства и ведению огорода. Здесь я пока не стала ничего трогать.

Вернулась на кухню, где Иннет уже накрывала на стол.

— Свои деньги потратила на продукты? — Спросила усаживаясь.

— Вы же сказали дом подготовить. — Пожала плечами девушка.

Странно, но меня совсем не смущало то, что она обращается ко мне на «вы», хотя я старше ее едва ли на полгода. Вероятно, ее поведение и речь даже в моей голове показывали разницу в статусе, хотя на деле той разницы было в ноготь.

Блинов была вполне достаточная на двоих стопка, но не чрезмерная. Начинок она подготовила несколько: творог с зеленью и варенье — вишневое и яблочное. В качестве напитка — травяной отвар и просто горячая вода.

С завтраком покончили быстро. Бад в дом все еще не заходил.

— Нужно договориться о ежедневных поставках мяса для моего компаньона. — Сообщила ей, выкладывая на стол стопку серебряных монет.

— Эта зверюга будет жить с нами?! — Воскликнула девушка.

— Научись держать подобные вещи при себе или будешь до конца сделки работать в этом городе. — Осадила девушку я.

— Простите. — Она честно пыталась сделать вид, что ей стыдно.

— Докупи то, чего тебе не хватает для работы и найди кого-то кто приведет в порядок сад. — Выдала последние указания я и отправилась в город, прихватив Бада с собой, хотя таким решением он особо довольным не выглядел.

Первым делом я посетила алхимические лавки, где с грустью оставила почти все свои деньги и заказ. Лавочник с самым скучающим видом записал все, что мне нужно и сообщил, что через пять недель я могу рассчитывать получить заказ. Пять недель не так и долго для таких компонентов. После отправилась на рыночную площадь.

Там купила ошейник с биркой, на которую сразу же нанесли гравировку, барсуку, опасаясь того, что кто-то захочет убить «мутанта» и огромную корзину, которую собиралась разместить в спальне в качестве лежанки для него. После докупила себе лент для волос, несколько шпилек. Пару платков для волос, писчие принадлежности и добрый мешок всяких мелочей.

У пищевых лотков приобрела разных специй, свежей зелени, овощей и мяса для нас с Иннет.

Барсук ходил за мной, недобро глядя на всех, кого может заинтересовать молодая девушка в неподобающих целях.

Несомненно, ажиотаж он вызывал. Хотя народ предпочитал эпатироваться на более, чем почтительном расстоянии — уж больно зверюга здоровая. Вопреки прогнозам Учителя, Бад так и не сдулся без подпитки энергией от Галары — так и остался мне по пояс в спине.

Вероятно, мой строгий вид и «скорбное», по разумению Кеммы, выражение лица не делали нашу пару сильно привлекательнее в глазах общественности. Нас, впрочем, все устраивало — продавцы не шарахались и ладно.

В новый дом со всеми этими прогулками вернулись существенно после обеда. Где-то в доме шебуршала Иннет, а мы с Баджером, у которого снова не было выбора, отправились в купальню. Потому что одного маленького свиненка, по недоразумению названного барсуком, следовало как следует помыть. Барсук, в лучших традициях, мыться не желал, видимо, полагая, что грязь только усиливает его броню. Он забавно повизгивал, всячески вырывался, но совместные усилия меня и магии, не позволили ему избежать ужасной участи быть вымытым. К нам даже спустилась Иннет — проверяла все ли в порядке.

После того, как я заперла в кладовке влажного барсука и вымылась сама, я выяснила, что уже почти вечер и на столе остывший обед, плавно перетекший в ужин. Иннет, среди прочего, оказалась приверженкой вполне определенных правил: обед в обед, на ужин — ужин. Таким образом, огромная бадья супа досталась Баду в качестве ужина, а меня кормили запеченным мясом с овощами.

Стоило приступить к еде, в ворота постучали. Оказалось, что имеет место артефакт, передающий звуки от ворот в дом. Удобненько.

Пришлось отложить ложку и шагать открывать. Я ожидала, что привезли какой-то товар из того, что я приобрела на рынке, но это был Учитель.

— Добрый вечер. — Коротко бросил он и, едва я провернула запорный механизм, толкнул створку. — Новая ступень, поздравляю.

— Благодарю. — Несколько растерянно отозвалась я.

Учитель никогда не поздравлял нас с получением очередной ступени. Пока я удивленно смотрела на учителя, оказалось, что ондавно преодолел дворик и теперь недовольно смотрит на меня с крыльца.

Мы прошли в дом, учитель собрался в гостиную, но я покашливанием переориентировала его на кухню.

Уж не знаю как, но Иннет сообразила, что пришел высокий гость: стол был заново накрыт, сама она стояла в углу около печи, потупившись.

— Уже наняла служанку? — Удивился Алаис, девушка на это дернулась.

— Да, учитель. — Коротко кивнула я.

— У тебя будет повод надеть платье-символ, ученица. — Сообщил, видимо о цели своего визита, мужчина.

— Прошу прощения? — Еще больше удивилась я.

— Через две недели будет дан прием в твою честь. — Проговорил он, параллельно подозрительно присматриваясь к еде. — Если хочешь — бал. После этого него твое базовое учение войдет в последнюю стадию.

— Вы щедры на информацию. — Отметила я.

— Если бы я не знал наверняка, что на тебя не действует стандартный набор наказаний, верещать бы тебе от боли. — Хмыкнул учитель.

— И все же. — Намекнула на продолжение пояснений я.

— Это традиция нашей ветви учения. — Послушно продолжил Учитель. — После присвоения девятой ступени в честь ученика дается прием, где он может проявить свои знания и получить новые.

— Почему я о ней не знала? — Удивилась я.

— Потому что раньше девятой ступени тебе не было положено о ней знать. — Сдвинул брови на носу Алаис.

— Я рада этой вести, учитель, спасибо. — Смиренно склонила голову.

Он на этом ушел, не удостоив меня прощанием.

— Это кто? — Когда хлопнула створка ворот дрожащим голосом поинтересовалась Иннет.

— Это тот, кого ты пыталась нанять. — Хмыкнула я.

— Учитель?

— Сядь и поешь. — Велела ей, подавая пример, усаживаясь за стол и делая несколько глотков травяного отвара.

Несмотря на любопытные взгляды, бросаемые на меня Иннет, ужин прошел в молчании. Уже когда мясо было съедено я пояснила коротко: я ученик традиции Ареады, Алаис мой наставник и коротко о собственно традиции и реальном положении вещей. Иннет хотела было задать вопрос, но я попросила ее сначала тщательно обдумать, хочет ли она знать на него ответ. Вероятно, не хотела: задумчивое молчание затянулось и я удалилась спать.

***

Новый день начался с вестника, бесцеремонно ткнувшегося мне в лицо. Обычно магические посланники терпеливо дожидались пока на них обратят внимание, а этот старательно избивал меня магическим тельцем.

«Немедленно явись!», — гласило короткое послание.

Даже угадывать не нужно, кто автор. Я, конечно, поторопилась, но сломя голову лететь не стала. Поднялась, умылась, оделась, перекусила приготовленными Иннет пирожками и только после этого, собрав Бада, двинулась в дом учителя.

Там меня встретило недовольное лицо Алаиса и два других мужчины. Старший производил впечатление сноба одной манерой держаться: презрительно скривленные тонкие губы на меловом лице, широкий низкий лоб, соболиные брови и непропорционально большой нос; длинные каштановые волосы, сам по себе невысокий, немного рыхлый, округлого, так сказать, сложения. Одет он был очень дорого, но это не был кич. Я просто знала сколько стоит такой серый камзол, подобные брюки и сапоги.

Второй — молодой, явно силился произвести подобное впечатление, но не очень получалось. На вид он был как детская мягкая игрушка: пухленький, низенький, невнятно рыжие волосы по середину ушей, зато на лице гримаса. Одежда на несколько порядков дороже.

— Ученица, это Иерентак — мастер учения и его ученик Лашок. — Бесстрастно представил учитель.

— Рада знакомству. — Сделала положенный книксен я.

— Она? — Уточнил Иерентак.

— Она. — С видимым удовольствием кивнул Алаис.

— Ученики, — обратился к нам гость, — на ближайшие десять дней мы с мастером Алаисом обменяемся вами, чтобы привить вам зачатки необходимых навыков. Ты не выбрала имя? — Обратился он ко мне, на что его ученик состроил высокомерную мину и хмыкнул.

— Да, мастер. — Смиренно опустила голову я.

— Что ж, хорошо. — Проговорил он и прошелся по мне взглядом.

Оценивал он меня как лошадь перед покупкой: придирчиво осмотрел каждый участок моего тела, доступный взгляду. Кивнув своим мыслям, он развернулся и двинулся в глубь дома.

— Следуй за мастером Иерентаком, ученица, — холодно бросил учитель и поманил Лашка за собой.

Поспешила следом. Иерентак нашелся в библиотеке, задумчиво рассматривающим корешки. Это помещение мне нравилось: выполненное из темного дерева, пахнущее смолой и книжной пылью. Окон тут не было, но на двух местах были драпировки с мягкой магической подсветкой, имитирующей скрытый шторами закат.

— Я обратился к Алаису с просьбой. — Прервал затянувшееся молчание мастер. — Мой ученик сведущ во многих аспектах традиции настолько же глубоко, насколько ничтожен в боевых науках. Алаис же хорош именно в этом, но уступает мне некоторых других областях знаний. — Он снова прошелся по мне взглядом. — Он возьмется за моего ученика, а я за его. Какая у тебя ступень?

Если бы я уже была хранителем, неприлично было бы спрашивать о подобном, но я пока ученица и должна отвечать на любые прямые вопросы моего мастера, даже если он временный.

— Девятая. — Я опустила взгляд.

— Не смей. — Резко приказал он.

— Прошу прощения? — Удивленно глянула на него.

— И этого не надо. — Иерентак двинулся вокруг меня. — Никогда не опускай взгляд перед кем-либо, ученица. — Он остановился передом мной и внимательно вгляделся в мое лицо. — Алаис любит подобное признание подчинения, но это лишнее.

Он расположился в кресле у шкафа и продолжил меня разглядывать.

— В ближайшие дни ты должна обучиться вести себя соответственно твоему статусу. — Медленно проговорил он.

— Что вы имеете в виду? — Опять не поняла я.

— Идем. — Он резко поднялся и двинулся прочь из библиотеки.

Я поторопилась следом, не до конца понимая, что происходит. Мастер стремительно преодолел коридор, свернул в сторону танцевального зала — самого большого помещение этого дома.

Огромный зал с высокими — в оба этажа особняка, потолками, стрельчатыми окнами, стены между которыми завешаны зеркалами. Потолок выкрашен в темную звездную ночь, а само хитросплетение созвездий выполнено таким образом, что в солнечные дни, как сегодня, создается впечатление контрастного грозового неба.

Мастер гулко прошел до середины зала и развернулся ко мне.

— Ты молода и, очевидно, талантлива, если получила девятую ступень уже сейчас. Обычно ученики ветви Кеммы получают прием к двадцати трем-четырем годам. — Начал мастер Иерентак.

Привычка не сухо говорить, что требуется сделать и ждать, пока я сама пойму, чему это должно меня научить, а подробно разъяснять мотивы сбивала с толку. Сперва я простодушно приняла все за чистосердечие собеседника, но уже по пути в зал меня посетила мысль о том, что я даже не представляю возможных скрытых мотивов.

— Алаис хороший практик, но он далек от общества, тем более высшего света, и не может обучить тебя некоторым связанным с этим вещам. — Он прервался, глянув на меня в зеркало. — Подойди. — Я послушалась, ощущая себя крошечной в пустом зале.

Замерла в шаге от него и честно попыталась не опускать взгляд, но в итоге не справилась с собой и опустила голову, даже не взгляд, с трудом подавив желание сгорбиться. Несмотря на непритягательную внешность, его манера держать себя в пространстве заставляла чувствовать себя… ущербной. Не достаточно воспитанной, недостаточно умелой и масса других «недостаточно».

Хмыкнув, он крепко взял меня за плечи и развернул к зеркалу.

— Смотри на себя. — Приказал тихо и я даже не подумала ослушаться — подняла взгляд. — Тебе семнадцать, насколько я помню. Это прелестный возраст, полный открытий, которые многое перевернут в твоей жизни. Сейчас твое лицо мигом выдает все эмоции, — я не выдержала и удивленно глянула на него, — что ты так смотришь? Твоя мимика в точности как у твоего учителя — как отрытая книга.

Он встал рядом и внимательно смотрел в мое лицо. Я тоже рассматривала себя, стараясь оценить внешность так, будто это не мое лицо: фарфоровая кожа, огромные серые глаза, брови вразлет, острые скулы и подбородок, пухлые губы, пышные пепельно-серые волосы — отметка Ареады; тонкая фигура, с приятными, не чрезмерными, округлостями, средний рост — практически любой мужчина почувствует себя на моем фоне сильным защитником. Объективно — я красива. И раньше никогда этого не замечала.

— Увидела. — Удовлетворенно кивнул он. — Твоя внешность может обмануть кого угодно, но ты хранитель традиции. Ты способна отпустить любую душу, даже если тело будет сопротивляться. — Он надолго замолчал, рассматривая меня. — Не опускай взгляд, — снова поймал мастер меня, — смотри человеку в лицо и он расскажет тебе все, не проронив ни звука. Не можешь заставить себя смотреть в глаза — смотри на переносицу. Поняла?

Я кивнула, попробовав сразу применить совет. Помогло. Сразу отпустило чувство неполноценности, по крайней мере.

— Отлично. — Медленно, почти по слогам, проговорил мастер.

Порывисто отступил от меня и прошел в самый дальний угол зала, чтобы взять там коробку и развернуться ко мне. Я уже готовилась ее поймать, но мастер прошел ко мне. Для меня эти шаги прозвучали еще более гулко, чем до этого. Каждый шаг будто повторял: «Не все мастера одинаковые».

Подойдя на расстояние вытянутой руки, Иерентак протянул мне свою ношу.

— Надевай. — Велел мужчина.

Под крышкой обнаружились туфли. Таких я никогда не видела: черные, из мягкой матовой кожи, по форме напоминающие мягкие тапки, в которых мы ходили еще детьми, на каблуках. Очень высоких, ладони две, не меньше. Я провела пальцами по мягкой коже, но даже не достала обувь.

— Как же я их одену? — Прошептала я.

Ничего подобного я никогда не носила. Самый высокий каблук, который у меня был ограничивался двумя пальцами и эти туфли считались «выходными».

— «Надену». — Проговорил мастер.

— Прошу прощения? — Переспросила я.

— Не извиняйся. — Отрезал мастер и, удержав паузу, все-таки, пояснил. — Правильно говорить «надену». Если «одену» — значит ты наденешь на туфли пальто, шары и гулять в их компании отправишься.

— Простите, мастер. — Проговорила я, с трудом сведя взгляд к его переносице, вместо того, чтобы потупиться.

— Еще раз извинишься — пожалеешь. — Ровно проговорил он. — Надевай туфли.

— Я не носила таких никогда. — Почему-то прошептала я.

— Самое время. — Пустил тень улыбки на лицо Иерентак.

Все же достала обувь из коробки и поставила их на пол. Долго смотрела на них, они угрожающе мне отвечали. Мастер терпеливо ждал, когда я решусь. В конце концов, я решила, что тушеваться я могу сколько угодно, а вот толку от этого вообще никакого, и влезла в туфли. Тут же пошатнулась, но мастер меня поддержал под локоть.

— В таких туфлях идти надо так, будто идешь в обычных ботинках. — Пояснил собеседник. — Навык нужно развивать, так что в ближайшие пять дней будешь ходить только в подобной обуви. Поняла?

— Да, мастер. — Кивнула я и снова сознательно заставила себя не отводить взгляд.

Мужчина отошел на шаг и кивнул вперед, мол, иди. Я сделала шаг, другой, но меня остановили жестом и медленно продемонстрировали как ходят в обычно обуви — с пятки на носок. Я попробовала так же и вздрогнула от звука удара каблука о паркет, многократно отраженного стенами зала. Растерянно оглянулась на мастера, но тот лишь кивнул, и я прошагала, отбивая гулкую дробь до самого зеркала.

— Теперь обратно, — подсказал он, когда понял, что я не спешу продолжать урок, балансируя на ходулях.

Я честно доцокала до него.

Тот, не выразив ни единой эмоции лицом, расправил мои плечи до обычного состояния, поднял подбородок и выправил таз вперед. По сути, вернул меня в то положение, в котором я обычно стою или хожу.

— Продолжай. — Велел он и я пошла.

Через три шага мне снова расправили плечи и выпрямили корпус. Через три шага опять. Еще через пять — снова.

— Иди прямо, ученица. — Жестче, чем до этого проговорил он. — Не опускай голову. Тебе не нужно смотреть, куда ты идешь.

Я старалась, правда. Сорок минут мы ходили из одного конца зала в другой.

— Не опускай голову. — В очередной раз проговорил мастер и проследил как я пошла в середину зала. — Иди пообедай.

После этой фразы он молча вышел из зала. Я постояла еще немного, рассматривая себя в туфлях на каблуках в зеркале и тоже пошла к выходу. Бросила взгляд на свою сгорбленную фигуру в зеркало и заставила себя выпрямиться. Шла вперед и смотрела на себя. Выглядело нелепо.

Особенно когда я врезалась в зеркало на той стене, в которой была моя цель — дверь.

***

Идти по каменной плитке, а не по паркету, оказалось много тяжелее. Казалось, что вибрация от каждого шага прошивала все мое тело.

— Не опускай голову! — Послышалось насмешливое с вершины лестницы, до которой я как раз добралась.

Автором прекрасного совета оказался Лашок. Знатно потрепанный и потерявший львиную долю лоска Лашок.

— Чем-то могу помочь? — Вовремя вспомнив о запрете просить прощения поинтересовалась я.

Ответа я ждала долго: потенциальный хранитель вдумчиво шаг за шагом спускался по лестнице, глядя на меня. Я не отвела взгляда, безразлично рассматривая советчика.

— Как первый урок? — Ответил вопросом на вопрос молодой человек, когда наконец спустился и сделал несколько шагов ко мне.

— Изумительно. — Сделала я вполне искренний комплимент его мастеру. — А ваш?

— Да ты вежливая? — Нагло усмехнулся собеседник. — Я узнал от твоего мастера кое-что новое, — вкрадчиво ответил на мой вопрос он, сокращая расстояние между нами.

Краем сознания я уловила шорох, но даже до конца услышать его не успела: Лашок протянул ко мне руку, провел ладошкой по талии и притянул к себе за ягодицу. Я не обдумала действие: схватила за пальцы и вывернула руку к затылку через спину, попутно нанося сильный удар пяткой под колено и заваливая того животом в пол, приземляясь коленом между лопаток. Забыла о тонких длинных каблуках. Нанесла не те повреждения, которые должна была. Но не остановилась.

— Еще раз позволишь себе подобное, землю жрать научишься, понял? — Прошипела я ему в ухо, вспомнив самую страшную угрозу моего детского двора.

Под распластавшимся подо мной учеником традиции растекалась лужа крови, которую я не заметила пока не отпустила руку и не поднялась с него. Лашок сразу повернулся на бок и подтянул к груди здоровую ногу. Его сильно трясло, он тихонько поскуливал, теряя даже гипотетическую перспективу развития в моих глазах.

Я уже собиралась залечить ему рану, поборов свою брезгливость, как за спиной послышались аплодисменты. Короткие звонкие хлопки должны были заставить обернуться, но я не спешила с этим.

— Не ты должен был дойти до пятой ступени, Лашок. — Радостно, даже восторженно, проговорил Иерентак.

Я не стала оборачиваться — коротким пассом исправила оплошность в виде незапланированного ранения (парень сразу подтянул вторую ногу и стал ныть погромче), обошла случайную жертву по широкой дуге и отправилась обедать. Я шла, вбивая каждый шаг в каменный пол, с прямой спиной, поднятой головой и плескающейся на дне сознания злостью. Этот звук — стука каблуков о каменный пол знаменовал мою власть над любым оппонентом, но не помогал справиться со смятением, вызванным очередным доказательством того, что не все приверженцы традиции одинаковы.

***

— Не смотри вниз, я сказал! — В сотый, по-моему, раз крикнул на меня мастер Иерентак. — Не с обрыва прыгаешь!

Я без пояснений вернулась на вершину лестницы, чтобы снова попробовать спуститься.

После первого успеха с каблуками (в основном, из-за повреждений, нанесенных Лашку), мастер решил, что я и другие части его науки постигну так же легко. Оказалось, что он был глубоко не прав: все, что я делала не на волне злости так же легко мне не удавалось. Например, спуститься с лестницы. Казалось бы, что сложного: шагай себе и все, а нет: спину прямо, смотреть прямо перед собой, в перила «как в последнюю надежду» не вцепляться, выражение лица спокойное и «Убрать гузку, я сказал!». Когда все это пыталась сделать одновременно, напрягала все мышцы так сильно, что не могла шагать, а стоило какую-нибудь расслабить — поза переставала устраивать мастера.

— Ты вообще не понимаешь, о чем я?! — Практически проныл Иерентак. — Алаис тебя чему-то кроме боевки учил вообще?!

— Сам бы попробовал! — Воскликнула я и сама этому ужаснулась.

Никогда я не позволяла себе ничего подобного говорить учителю или мастеру Кемме. А тут…

— Спускайся. — Отрывисто бросил мастер и начал стремительно подниматься по лестнице.

Я как-то, не отдав себе отчет, сделала три шага вниз, громко роняя набойки на камень ступеней, и только потом опомнилась.

— Иди, давай! — Зло зашипел мужчина, продолжая свой подъем.

Когда мы, наконец, поменялись местами, Иерентак взял паузу для того, чтобы отдышаться, после этого откуда-то из ниоткуда вытащил туфли на каблуке выше моего (как мне показалось с моей позиции) и стал переобуваться. Когда и этот процесс был закончен, мастер замер на вершине лестницы, задумчиво глядя в даль, сохраняя величественную позу.

— Вот чего я хочу. — Утвердил он, ни на миг не сомневаясь в том, как выглядит.

Для меня же вид мужчины на каблуках, да еще и на таких, был совершенно диким. Не уронить челюсть стоило мне много, но зато я, наконец, нашла ответ на вопрос «чему учил меня Алаис кроме боевки».

Сумбур мыслей прервал «цок» каблука о ступень. Не меняясь в лице, не напрягая видимо не единой мышцы, Иеренетак начал свой спуск. Грузный, низкорослый, непривлекатнельный мужчина спускался с высоченной каменной лестницы как настоящая фея, оставляя после каждого шага ощущение таинства происходящего.

Второй день подряд я чувствовала себя ущербной: вчера, когда мы после обеда начали отрабатывать «грациозный спуск по лестнице», он позвал служанку. Обычную девушку из простолюдинов. Заставил ее надеть мои туфли и преодолеть этот спуск. И что? И она спустилась! Стоило мне попытаться после нее повторить подвиг, я запнулась каблуком и сверзилась с вортовой лестницы. Ущербная? Вот вроде и нет: такая обувь в последние десять лет была уделом исключительно знатных барышень. Но сегодня, когда сам мастер прямо на моих глазах осуществлял, не сказать — сотворял, спуск с грациозностью мифической лесной нимфы… Ну точно: ущербная я!

Пока я пестовала в голове упаднические мысли, Иерентак спустился ко мне.

— Никогда не опускай голову, ученица. — Тихо проговорил он. — Никто в этом мире не стоит твоей преклоненной головы. — Он замолчал ненадолго, и я уже хотела спросить про знать, как он продолжил речь. — Ни один родовитый выблядок не представляет того, какая школа за вашими плечами и чего требует дорога хранителя. Я сын такого — не спорь. — Горько пресек он на корню мои возражения. — И поверь мне на слово, ученица, ни один из них, даже сам король, не стоит и пылинки твоего дара. — Он смотрел перед собой с минуту и резко вскинул взгляд вверх. — Урок окончен. Свободна.

Мастер стремительно вышел из приходного зала с лестницей, где нас увидели, кажется, все разносчики и курьеры города. Дверь стеснительно скрипнула, а я так и стояла у подножия лестницы, которую никак не могла победить.

Долго думать мне не понадобилось: я полезла обратно наверх. Босиком. Решила, что сперва надо уверенно пройти этот жуткий путь без осложнений.

***

Даже если идея пригласить мастера Иерентака не принадлежала мастеру Алаису я была ему более, чем признательна. Мой первый прием запомнился мне только брезгливостью: ни один из приглашенных, даже целый герцог, по случаю посетивший мероприятие, не стоил ни одного вбитого мне наставником и мастерами правила этикета. Уже спустя неделю событие, которое должно было запомниться мне радостным и волнительным почти целиком истерлось из памяти, оставив после себя неприятие этого общества.

На мне было мое изумительное платье, цвет которого в приглушенно свете залы казался цветом грозового неба, прекрасные туфли на высоком каблуке, заставляющие держать спину ровно и приклеенная намертво вежливая полуулыбка.

Алаис вместе с Иерентаком представляли мне всех присутствующих в зале. Алаис хмурился, хотя и очень старался, чтобы никто не заметил, а Иерентак едко комментировал гостей:

— Мадам Варон — ты только посмотри, с каждым разом в ней все больше от сороки и все меньше от женщины, — провожал он взглядом знатную даму, на каждом предмете туалета которой сияло по несколько драгоценных камней. — Граф Бортик — мелкий жулик, за что и прижился при прошлом короле, — чуть более информативно пояснял о другом знатном господине.

К середине вечера все лица слились для меня в одно, а вниманием был способен завладеть только поднос с закусками. К нам подошел молодящийся напомаженный мужчина, на вид не человек, но кто именно я распознать не смогла, поклонился мне по всем правилам этикета, пахнув на меня в процессе исполнения алкогольным духом, и представился:

— Герцог Эрон Вальский, приближенный Его Величества Мартона третьего Лозоходца. — Исполненный собственного достоинства произнес он.

Герцог явно ожидал ответного жеста, положенного леди, но я вдруг осознала, что не хочу. Что я, деревенская девка, настолько недосягаемо высоко от моего собеседника, что ему и знать этого не следует. И я не исполнила реверанс, не склонила головы. Справа послышался одобрительный хмык мастера Иерентака.

***

— Поздравляю, ученица. — Утром после приема проговорил чуть пьяно учитель. — Ты — хранитель.

— Учитель? — Переспросила я, когда поняла, что ничего не поняла.

— Я провел ритуал накануне приема. — Неожиданно охотно поведал мне Алаис. — Выбери имя и начнешь собственный путь.

— Но мне казалось… — неуверенно проблеяла я.

— Умирать я не планирую, если ты об этом, и традиция не требует обязательной смерти мастера при становлении первого же ученика. — Еще более довольный проговорил мастер. — Все, свободна.

Я ничего на это не ответила, только озадаченная отправилась домой. По пути забрала из нескольких лавок свои заказы для ритуала, дома начала готовить сам ритуал.

После вкусного ужина от Иннет, осталась с Бадом наедине и осознала.

Хранитель. Большая часть моей жизни к этому вела. По меньшей мере двое отдали жизнь за то, чтобы я стала хранителем.

Всю ночь ворочалась без сна так и эдак обдумывая эту мысль. Рассвет я встретила даже не с уверенностью — со знанием:

— Имя мне Аяса. Я — хранитель традиции Ареады.

Часть 2. Хранительство. Глава 6. Бунт

После осознания нового статуса дела стали гореть в руках: ритуал по освобождению мамы Иннет прошел отлично, она легко и быстро восстановилась и даже брат девушки не пострадал. Через пару месяцев после ритуала, когда стало ясно, что жизни женщины ничто не угрожает, Иннет принесла мне клятву верности, не слушая никаких возражений. По сути, она сама навязалась мне в своеобразную собственность, гарантируя, что будет служить мне до конца жизни, не требуя ничего сверх необходимого, не смея вредить и мешать мне словом или делом, молчанием или бездействием, и магия такую клятву приняла. Если до этого Иннет очень старалась, но все же была вполне готова простить себе небольшие оплошности, то после стала старательной порой себе во вред.

С тех пор мы ни разу надолго не расставались, хотя отношения господин-слуга в дружеские так до конца и не перешли.

Я в статусе хранителя традиции уже десять лет.

Города менялись, брезгливость к живым не только оставалась, но и крепла. Бад так и остался своих исполинских размеров, распугивая всех встречных. По королевству пронеслась слава о хранительнице с барсуком-переростком, даже появилось несколько мошенниц, утверждающих что они — я, на поверку оказавшиеся средней руки наемницами.

Иннет за прошедшие годы приобрела свойственную экономке выучку. Сама попросила разрешить ей посещать Школу, как только там появились такие направления, а до этого несколько раз отпрашивалась в знатные дома — посмотреть, что там и как.

В отличие от меня, отказаться от привычки кланяться ей так и не удалось — в положенные моменты она всегда делал приличествующий случаю элемент, что меня раздражало, а в некоторых случаях даже заканчивалось для девушки взбучкой.

Алаиса я больше не видела, а вот с Иерентаком пару раз встречалась на приемах. Короткие десять дней, когда он занимался моим обучением, оставили очень глубокий отпечаток в моем восприятии себя и сформировавшихся по этому поводу привычек, так что я всегда была рада его видеть. Лашок так и остался при нем, три года назад, когда мы виделись в последний раз, он был учеником седьмой ступени и смотрел на меня эдак неприязненно.

По началу я еще пыталась разделять коммерческие заказы и те отпуски, что велит провести Путь, но быстро сдалась: в конечном итоге моя работа сводится к тому, чтобы дать душе уйти дальше, не обрекая ее на вечные страдания в энергетической клетке. Какая по большому счету разница отвечает этот отпуск чьим-то еще целям или нет?

В стране всколыхнулась очередная волна моды на убийц и наказания смертью, хотя только-только, казалось бы, пошла на спад. Это осложнило мне жизнь: жажда наживы часто затмевала живым все другие качества, и я доделывала за ними работу. Контакт с проводничими с каждым разом выстраивался все легче и легче, несколько раз они даже сами меня искали, чтобы помочь увести душу за собой.

Вчера мы приехали в столицу. Меня нашел заказчик, желающий избавления от призрака-скитальца, выбравшего именно его особняк для места не-жизни. Постановив, что в Урае мы еще не были и самое время взглянуть на город своими глазами, мы закинули вещи в частный грузовой переход и отправились покорять новые вершины.

Найти приличный постоялый двор, а лучше гостиницу, оказалось много сложнее, чем я ожидала: везде было очень много любопытствующих ко мне или к барсуку. В конечном итоге я сдалась и Иннет в считанные часы нашла для нас небольшой особнячок, где доживала свой век наследница обнищавшего знатного рода, почти всех представителей которого унесла с собой последняя эпидемия золотухи. Женщина в бантах, долгах и летах была рада приютить у себя хранительницу с ее «свитой», неустанно кланялась и бормотала что-то, вызывая у меня приступы глухого раздражения, а у Иннет — умиления.

— Вы стали слишком раздражительны, Аяса, — заметила за обедом девушка.

— А ты слишком смелой, как я понимаю? — Огрызнулась в ответ, отгоняя от себя мысли о ее правоте.

— Я всегда была смелой. — Ни мускулом не дрогнув, с достоинством сообщила собеседница. — А вам стоит пересмотреть свое отношение к живым. Не все мы одинаковы, сами знаете.

— Сама. — Мрачно буркнула я.

— Что? — Сбилась с нравоучительной мысли Иннет.

— Я тут в единственном числе, так что знаю не «сами», а «сама». — Развила мысль.

— А я вас с Баджером имею в виду. — Ловко выкрутилась Иннет.

— Баду-то с чего любить кого-то кто не я? — Подозрительно осведомилась. — Он даже не живой в полном смысле этого слова.

— Да, давно пора ему на бок заплату сделать. — Перевела тему экономка.

Лет пять назад мы с Бадом угодили в ловушку лихих орков, здраво рассудивших, что у хранительницы есть чем поживиться. Мы, конечно, всех четверых отпустили, но пока успокаивали их, чтобы не дергались в процессе, мне сломали руку в двух местах, а Баду выдрали огромный кусок шкуры и оторвали ухо.

Именно в тот период я выяснила, что барсук не совсем живой. То есть он мог дышать, мог не дышать — по настроению; боли не чувствовал, инстинкт самосохранения где-то потерял, а раны, полученные в результате предыдущего свойства, не зарастали. Однако, Бад имел собственный интеллект и свободу воли, отменный аппетит, любовь к долгому сладкому сну и довольно склочный характер.

Я не шучу, за последние десять лет мы с Баджером ругались множество раз. В прямом смысле. Он на меня шипел и рычал, я крыла его последними словами на повышенных тонах, а потом мы пару дней не разговаривали. Барсук демонстративно спал в это время на улице, выпрашивал у хихикающей Иннет еду с видом самой несчастной зверюшки на свете и поворачивался ко мне своим огромным задом, когда я проходила мимо. Потом, как правило, он находил самую грязную лужу в округе, вымазывался в ней как свинья и приходил ко мне мириться, то есть залезал в кровать, подваливался под бок и начинал сопеть. Утром Иннет заставала иделлическую картинку: вся спальня в грязи, я сплю на софе, а довольный Бад на кровати. Первые пару раз она умилялась, потом тоже начала ругаться с барсуком.

История нашей с барсуком встречи и описание его свойств и их динамики занимали два отдельных дневника, в целой череде моих записей и исследований.

В столице мне, понятное дело, не понравилось. Я ходила час от часу мрачнее, постоянно бурчала, находя у Бада поддержку, что и послужило толчком для этой беседы.

— Зачем ему заплата? — Вяло ковыряя овощи в тарелке поинтересовалась я.

— Чтобы меньше пугал окружающих. — Пожала плечами девушка.

— Серьезно? — Я даже встрепенулась.

— А что?

— То есть все остальное — от размера до запаха, тебя устраивает? — Усмехнулась я.

— Меня и вид на ребра с мышцами устраивает, а народ глядишь меньше шарахаться будет. — Отчего-то развеселилась Иннет.

— Прекрати меня соблазнять, а то я с него всю шкуру обдеру. — Улыбнулась я.

— Да спаси Богиня! — Всплеснула руками девушка и принялась наглаживать жесткую шерсть между ушами.

Нашу вялую беседу прервали крики с улицы.

— Не позволим беспредел! — Вопили на разные лады. — Долой с трона эту задницу!

— Это еще что? — Пробурчала экономка, двигаясь к окну.

— Не знаю, но меня ждет Гендейл. — Я поднялась и пошла за плащом. — Бад, мы уходим.

— Может переждать? — Осторожно предложила от окна девушка.

— Иннет, я надеюсь убраться из города к концу недели, нечего оттягивать. — Сообщила ей и отправилась за сумкой, с которой обычно ходила отпускать души.

Маркиз Гендейл жил в десяти минутах от дома, который нашла для нас моя спутница. Он с вечера закидывал меня вестниками с вопросами о том, когда я к нему, наконец, приду.

На улицах знатного квартала текла полноводная река из людей, возмущенно ропщущих что-то, что я не слушала, стараясь проскочить побыстрее. Рядом со скоплениями живых всегда есть проводничие и не отпущенные души. Стоило им понять, что я их вижу и способна с ними общаться — души сразу накидывались на меня, наперебой излагая просьбы, а проводничие кивали или еще как выражали почтение. Ничего против вторых я не имела, а первых частенько и сама разыскивала с известными целями, но в таких количествах слишком много сил они забирали. За прошедшие годы уже уцепилось несколько духов, следующих за мной неотступно и появился свой собственный проводничий, который ходил за нами и ждал, пока я смогу убедить душу отправиться дальше. Факт наличия этой теплой компании за моей спиной стремительно сокращал шансы проскочить мимо живых и мертвых незамеченной.

К середине пути я буквально бежала, спасаясь от навязчивых духов. Случайно наткнулась на одного из толпы, тот тут же попытался прижать меня к стене с самыми недвусмысленными намерениями, но шарахнулся. Кто угодно шарахнулся бы, когда увидел, что с миловидного личика сползает стремительно сгнивающая кожа, обнажая скелет, оставляя горящие алым светом глаза. На мужика недовольно зашипели те, в кого он врезался, но завидев от чего бежал товарищ тоже отшатывались, провоцируя эффект домино. Этому приему меня научил Алаис еще на четвертой ступени — даже не заклинание, а некий навык заставлять магию вблизи объекта искажать видимое пространство так как тебе нужно.

Бад тут же оскалился, намекая протестующим неизвестно против чего, что не стоит подходить ближе — тут не только я страшная. Толпа без дополнительных стимулов предупреждениям вняла и оставила между нами почтительные два метра. Мы продолжили бежать, но теперь кричащая лозунги толпа мне не мешала это делать.

Когда, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, я ввалилась в особняк маркиза, меня встретила чопорная экономка, не придавшая моему весьма жалкому для хранительницы виду никакого значения.

— Леди? — Уточнила она, будто сомневаясь в моей принадлежности к традиции.

— Аяса, хранитель традиции Ареады. — Представилась, когда ощущение, что я вот-вот выплюну легкие меня покинуло («Чаще надо тренироваться, Аяса!», — выдала себе мысленную оплеуху). — Прибыла по приглашению маркиза Гендейла.

— Следуйте за мной. — Пригласила она, кивнув пожилому слуге, чтобы тот принял мой плащ.

Мы пришли в бордовую гостиную, и я прямо сразу ощутила все несовершенство мира. Жуткая безвкусица. Бордовый ковер, кроваво-алые драпировки на стенах, красно-бордовые витражи окна, мебель из темного красного дерева и даже спокойный огонь в камине — все казалось совершенно друг другу не подходящим.

— Подать для вас что-нибудь? Вина? — Осведомилась женщина.

— Воды. — Хрипло попросила я.

Дама вышла, надменно качнув чепцом, оставляя нас с Бадом в ожидании.

Через несколько минут миловидная горничная принесла графин с водой и стакан для меня и внушительный тазик для Бада. Какая забота.

Сам маркиз заставил себя подождать. Только через двадцать минут он стремительно вошел в комнату. Высокий, моложавый, одетый в неуместный и на нем, и в комнате небесно-голубой камзол и синие штаны на несколько тонов темнее, шатен с усталым взглядом серых глаз.

— Простите, леди Аяса, не хотел заставлять вас ждать. — Покаялся мужчина. — Меня задержали происшествия на улицах.

— Что там, кстати, происходит? — Без особого интереса спросила я, видя явное желание мужчины поделиться.

— Народ бунтует. — С удовольствием от свежих ушей поделился мужчина. — Его величество в последние несколько лет повышал пошлины и налоги на производство и торговлю, теперь же надумал женить сына на дочери главы артели кожевенников и снизил им по этому поводу обременение чуть не вдвое, вот остальные и взбунтовались.

— Из ума что ли выжил правитель? — Безо всякого пиетета поинтересовалась я.

— Да что вы говорите! — Тут же дернулся собеседник. — Его величество Мартон милосерден и мудр.

— Ага. — Выразила скепсис я.

Король Мартон славился двумя вещами: во-первых, его не взяли в послушники традиции, потому как рос он хиленьким, к наукам интереса не проявлял, как и к служению, во-вторых, правителем он вырос уверенным, но глупым, потому что во-первых. Решения принимал странные и нелогичные, часто друг другу противоречащие, даже далекая от политики и двора я порой слышала критику в адрес правителя. Среди всех недостатков короля подданные уверенно выделяли самый существенный: жестокость. Не считаясь с потерями и последствиями Мартон отправлял на плаху всех, кто был ему неугоден. Поводов впасть в немилость было не счесть и перечень ежедневно пополнялся. Единственные, с кем правитель боялся связываться, были хранители традиции Ареады, да и то потому, что единственный гнев, которого он боялся — гнев божий. Конечно, с возрастом душкой он не становился, пристрастившись к богатым праздникам, знатно опустошавших казну, что в свою очередь повышало налоги и вызывало народный ропот.

— Прошу вас, не будем об этом. — Неожиданно вжал голову в плечи собеседник. — Давайте поговорим о делах.

— Скитальцы обычно идут за предметами. — С готовностью откликнулась я. — Какие предметы появились в доме тогда же, когда дух?

Заказчик надолго задумался.

— Тогда его величество пожаловал мне часы. — Определился он.

— Показывайте. — Велела я.

Конкретный заказчик мне понравился: никаких длительных расшаркиваний, приветствий продолжительностью в час и заверений в вечной дружбе — краткий обмен новостями и все, вперед работать. Он повел меня по лабиринтам особняка, не навязываясь с рассказами о том, что нам встречалось на пути, в отличие от большинства аристократов.

Пришли мы в комнату, обставленную в таких же бордовых тонах как предыдущая, только тут явно была библиотека: длинные ряды шкафов, не особенно густо наполненных книгами и свитками, выдавали назначение помещения. Внимание к себе привлекали огромные напольные часы, существенно выше меня и моего заказчика размером, из красного дерева с неуместно маленьким циферблатом. Это немного кособокое произведение столяра не имело «окна», где обычно видно маятник, вместо него была просто глухая стенка, будто и не часы, а вовсе шкаф, на который часы поставили.

— Эти часы? — На всякий случай уточнила я.

— Именно эти прекрасные часы в милости своей пожаловал мне наш правитель, что мудростью отметится в веках. — Завел песню дифирамбов Гендейл.

— Прекрасно. — Порадовалась я и двинулась к предмету интерьера.

Предмет никакого беспокойства по этому поводу не выказал: стояли себе часы равнодушно, отравляя мир своими жуткими пропорциями. Минут десять я ползала вокруг них, даже от стены отодвинула (под задушенный вздох хозяина), в надежде найти очевидное какое-нибудь место, где будет проклятье или еще что явно указывающее на скитальца.

Когда, практически касаясь гладкой поверхности дерева, пристально изучала большую поверхность под циферблатом, послышался скрежет.

— Леди Аяса, сделайте шаг назад! — Предостерегли меня из-за спины. — Сейчас они будут…

Тут произошло несколько вещей: во-первых, над моей головой распахнулись створки, из которых на огромной скорости с пронзительным воплем вылетела кукушка, на пузике которой я нашла искомое: два коротких слова на древнейшем языке мира, привязывающие скитальца к предмету. Пытаясь рассмотреть получше я даже шаг за деревянной птичкой сделала. Во-вторых, пока я стояла, задрав голову, рассматривая брюшко вопящей кукушки, раскрылись вторые створки (и как только не заметила шов?!), которые я изучала, пока часы не начали бить, и выпустили символ государства — росомаху, только огромную, которая всем своим чучельным телом сбила меня с ног. От чучела несло просто отвратительно, будто таксидермист схалтурил, и оно давным-давно гнило и этот смрад добавлял воплям кукушки особо мерзкий тон. В-третьих, маркиз все-таки закончил свою мысль:

— …бить. — Но закончил как-то обреченно.

Я приняла сидячее положение аккурат тогда, когда предмет моего визита в этот гостеприимный дом, так напоминающий дешевый публичный, материализовался из вонючего чучела росомахи. Скиталец был древним духом: он себя не помнил, не помнил почему не отправился дальше и поэтому черты его лица были размыты, практически до однородного плоского блина, что производило дополнительный эффект. Для меня это значило только то, что я не смогу его уговорить пойти дальше. Либо заставить, если смогу идентифицировать, либо развоплотить, рассеивая его энергию в пространстве нашего мира, навсегда забирая ее из Золотого Пути.

На моей совести уже было несколько душ, навсегда оставшихся в Мострале, причем одна из них чуть мою на Путь не отправила, и брать на себя новую не очень-то хотелось. С другой стороны, найти сведения о призраке, лицо которого уже не различить почти невозможно. Именно эта мысль помогла принять решение: пока я буду пытаться найти сведения, могут пройти годы, при этом права на ошибку у меня нет: если попытаюсь убедить его в том, что он является некой личностью и промахнусь, последствия могут быть крайне плачевны.

Пока я поднималась на ноги, вокруг происходили движения: Бад выскочил передо мной и звонко зарычал, чем напугал маркиза, который попытался выйти из комнаты, но наткнулся на запертую дверь, а дух-скиталец тем временем не спешил менять цель и двигался на меня.

В такие моменты я была благодарна Алаису за его методы: после того как он натравливал на нас умертвий, пару личей, огромных призраков существ, окончивших свой путь на магических источниках, я не боялась никаких духов, кроме совсем молодых, склонных к безумию. К тому же я очень хорошо знала, что скитальцы даже если очень захотят мне не навредят. Обычным людям — может быть, но не мне: те, кто видят проводничих в обычном мире им не по зубам.

На всякий случай оглядела помещение в серой грани — вдруг где-то притаился проводничий, который ждет эту душу, но так никого и не заметив добралась до сумки и не глядя вытащила алхимический порошок. Унция стоила золотой, зато не нужен ритуал, на подготовку которого уходит больше трех часов. Недавнее изобретение наших магов.

Сдула с ладони порошок прямо в «лицо» скитальцу, который как раз меня догнал и успел нагнуться, и прошептала короткое слово-активатор. Дух тут же замер, стремительно покрылся коркой, похожей на известковый кокон, и за секунды осыпался пылью прямо на темно-бордовый, в полумраке почти черный, ковер с коротким ворсом.

— Всё. — Сообщила я вжавшемуся в дверь маркизу Гендейлу.

— В смысле? — Опешил еще больше он.

— В прямом. Я закончила, дух вас больше не побеспокоит. — Ровно ответила ему.

Не объяснять же про порошок по стоимости небольшого земельного участка за такую порцию, как я на его духа истратила, прорывы в алхимии и моих способностях.

— Потрясающе. — Пролепетал как-то совсем уж жалко он. — Не желаете отобедать?

— Извольте. — Кивнула я, закрыла саквояж и выразила готовность следовать за хозяином.

Хозяин честно повернулся и дернул дверь — та не поддалась, потом попытался толкнуть — снова ни в какую, тогда маркиз разнервничался окончательно и просто расплавил замок, открыв нам тем самым свободный проход.

Ни слова ни проронив он вышел и повел меня за собой, чтобы через несколько минут прийти в небольшую столовую, где был сервирован стол на одного.

Заказчик тяжело опустился на стул, замер на мгновение прикрыв глаза, потом выпрямился и подал слуге знак. Тут же подали второй прибор и начали сервировку трапезы. Для Бада без всяких команд принесли миску отборного мяса, на что пришлось попросить принести ему что потухлее, вызывая праведный ужас на лицах слуг.

Похоже, до стухания в этом доме продукты не доживали: зверю принесли обычное свежее мясо, какое в моем детстве скупалось к праздникам в деревне — ничего менее свежего кухня не предложила. Баджер недовольно фыркнул, но к еде приступил.

— Тоже мне привереда. — В тон ему фыркнула я и приступила к своему обеду.

— А у вас всегда так просто получается, леди Аяса? — Вдруг спросил он.

— Не всегда. —Осторожно ответила я.

— Если быть хранителем так просто, — будто не услышав продолжал он, — то почему же это такое таинство.

— С чего вы взяли, что это просто? — Подозрительно уточнила я.

— Вы же дунули и все — порошок все сделал сам. — Недоуменно покосился на меня собеседник.

— Вы знаете сколько этот порошок стоит? — Усмехнулась я. — За эти деньги он или должен работать без меня, или не должен продаваться.

— Но…

— Без «но». — Жестко отрезала я. — Хранить традицию не просто. Сцена, свидетелем которой вы стали — продукт тяжелого пути, множества знаний и умений и огромной доли божественного внимания. Не романтизируйте.

— Приношу извинения. — Нейтральным тоном ответил он, но дурость из глаз не исчезла.

Совсем не бесит, правда?

Остаток трапезы прошел в молчании. Заказчик задумчиво жевал, не торопясь заканчивать мой визит. Мы с Бадом давно закончили и мне лично не терпелось убраться отсюда.

Толпа на улице продолжала бушевать и я была уверена, что в ближайшие часы они не разойдутся.

— Ваша оплата. — Будто бы очнулся Гендейл и выложил небольшой мешочек, в котором сиротливо болталась пара золотых.

В ответ я лишь кивнула и поднялась, окончательно устав ждать, пока хозяин насытится. Забрала свой мешочек и отправилась на выход. Хозяин за мной не пошел, но у двери мне предупредительно подали мой плащ.

Ожидаемо, человеческий поток на улице не сократился. Я попыталась обойти по соседней улочке поменьше, но и там оказалось слишком тесно.

В итоге я снова прижалась к высокому каменному забору, натянула капюшон поглубже и споро зашагала к арендованному дому. Конечно, за мной сразу уцепилась пара душ, которые просили помощи. Отмахнуться от них я не могла, так что отправила в дом к пожилой леди меня дожидаться — духи тут же испарились.

Им не нужны были пояснения о том, куда двигаться, они сами могли отследить мои перемещения. Порой я задумывалась о том, чтобы привязать к себе какого-нибудь призрака, некоторые даже были согласны задержаться на пару лет, но мне очень быстро становилось стыдно и я их отпускала.

Пока я перебежками преодолевала несколько кварталов, отделяющих меня от временного жилища, настроения толпы сменили тональность, и обстановка начала накаляться. Показалась королевская конная гвардия, вышедшая успокоить бунтовщиков и последние оказались недовольны таким поворотом. Начались стычки, часто, вооруженные и улица стремительно заполнилась проводничими. За какими-то души уходили сами и быстро, а некоторые не хотели и начинали метаться. Кто-то погиб в сильной злобе и теперь продолжал злиться и вопить, преследуя гвардейцев. Среди них явно были несколько благословленных Ареадой, но они не были мной. А мне опять становилось неловко, ведь еще секунду назад я собиралась пройти мимо, надеясь дождаться, когда все разойдутся и отпустить всех в тишине.

Но нет, совесть, которая так и не отмерла как рудимент для человека моей профессии, проснулась и начала кусать меня за пятки, не позволяя бросить метущиеся в безвестности души ждать, пока я до них снизойду.

Побежала к ближайшему телу, над которым растеряно оглядывалась душа женщины, взгляд которой то и дело возвращался к покинутому недавно сосуду. «В самом соку», — так говорят про таких как она: около сорока лет, очаровательно полноватая и такая бледная сейчас, когда застывшие голубые как небо в солнечный день глаза смотрели куда-то в ноги толпе. Рядом переминался с ноги на ногу проводничий — странно, впервые такое увидела.

— Здравствуй! — Обратила внимание души на себя и она шарахнулась, пролетела сквозь проводничего и еще нескольких человек, которые в момент соприкосновения вздрогнули и поежились. — Ты растеряна, я понимаю, но хочу помочь.

Та недоверчиво глядя на меня двинулась обратно к своему телу: явно хотела сделать шаг, но нечаянно пролетела разделявшие нас метры. Сильная душа, прошла по Пути уже много миров.

— Видишь это существо? — Решила развить я успех. — Оно проводит тебя на Грань. За этим он здесь.

— На Грань? — Голосом, у которого было собственное эхо, переспросила она. — Но я не хочу! У меня же только что внук родился и в лавке дела не очень…

— У тебя есть выбор, — завела привычную пластинку, — или ты делаешь то, что предначертано богами и отправляешься на Грань, или мечешься по миру, теряя сходство с собой, разум и рассудок.

Проводничий подошел поближе и поместил нас в серую грань. Звуки толпы тут же смолкли, отрезая гвалт и неразбериху от нас. Я видела, как Бад тут же переместился так, чтобы прикрыть меня и сумку, которую я все еще сжимала в руках, и более, чем доходчиво, объяснял участникам вакханалии, что меня толкать и бить не стоит. Воздух раскололся, показывая крохотный участок Грани, на которую долетало сияние Пути, озаряя серый мир вокруг нас, наполняя его тихим ненавязчивым звоном.

— Ледка? — Поразилась, глядя в сияние женщина, и больше не проронив ни слова уверенно шагнула в свет.

Так бывает иногда: родственные души дожидаются друг друга на Грани мира, где оказались вместе и нашли друг друга. Именно в таких случаях проводничие делают такую вот трещинку, чтобы показать душе, что ее заждались и еще ни одна на моей памяти не выбрала влачение не-жизни в Мострале вместо пути с тем, кто его ждал.

После этого сияние растворилось в воздухе, проводничий кивнул и бесследно исчез, одновременно выкидывая меня из серой грани.

— Мог бы и повежливее. — Недовольно буркнула я, перехватила сумку поудобнее, достала белую серу, обильно посыпала труп — одна искра и даже пепла не осталось.

Вернулась обратно в серую грань, чтобы было проще общаться с душами и пошла к следующему телу, у которого застрявшая душа покрывала грязными ругательствами гвардейцев короля. Мужчина, на лице, пересеченном шрамами, застыла гримаса злобы.

— Тебе пора. — Обратилась я к мужику.

Проводничего видно не было. Значит душа уже решила оставаться здесь и не зная имени я не смогу принудительно его отпустить, а это в свою очередь значит, что тело сжигать нельзя или он отвяжется от конкретного места.

— Как тебя зовут? — Максимально равнодушно спросила я, когда меня проигнорировали. — Я должна предупредить твою семью о том, что скоро к ним придет полтргейст.

— Как это полтргейст? — Вдруг прервал свою речь мужчина и обратил на меня внимание.

— Вот так. Тело твое погибло во злобе, душа отпускать эту злобу не желает, значит очень скоро ты забудешь практически все, кроме злобы и станешь искать родственников по крови с тем, чтобы отомстить за смерть тела.

— Но у меня же… — Как-то враз растерял весь свой запал мужчина.

— Ничего не знаю. Свой путь ты выбрал сам. — Как могла без эмоций проговорила я. — Так кто ты?

— Ивет Стаст. — Механически ответил он. — А можно мне передумать.

— Можно, Ивет. — Подпустила тепла в голос.

Полезла в сумку за мелом и костяной пылью. Мелом обвела тело непрерывной линией, в положенных местах введя в нее руны, потом пересыпала тело крестом пылью, но начинать ритуал не торопилась.

Неизвестно, придет ли за этой душой проводничий вообще, заставить существо явиться я не могу (точнее, не умею), а оставить все как есть не могу — это обесценивает всю традицию как класс.

— Оставайся здесь, постарайся успокоится. — Попросила душу. — Тебе здесь уже не место, но я должна помочь всем.

Торопливо обошла ближайшие несколько десятков метров, чтобы выявить все души, у которых не было проводничих, после — поспешила сволочь все тела к тому первому. Сумка мешалась, Бад не помогал. Когда я волокла предпоследнее тело из двадцати четырех, попутно увещевая застрявшую около него душу, что быть полтргейстом — плохо, меня резко выдернули в обычную плоскость мира.

Оказалось, что я своим задом пихнула высокого брюнета, который теперь недоуменно смотрел на меня огромными глазами потрясающего бирюзового цвета в обрамлении густых, будто в три ряда растут, ресниц. Соболиные брови в разлет, резкие, как из камня вырубленные скулы, тяжеловатый для такого лица квадратный подбородок и безумно дорогая черная одежда строгого кроя. Не гвардеец и не просто аристократ — кто-то из высших чинов королевства. Повезло же.

— С дороги. — Резко приказала я.

Никто во всем Соренаре, находясь в здравом уме, не стал бы мешать хранителю работать.

— Какая ступень? — Властно спросил человек-препятствие.

— Двенадцатая. — Ровно ответила я, заталкивая глухое раздражение поглубже.

— Чем помочь? — Тон не поменялся — манера речи все такая же властная, но почему-то один простой вопрос и я перестала скрежетать зубами.

— Тело надо к остальным отнести. — Кивнула на ноги огромного бывшего кузнеца я.

— А что с ними? — Пристраиваясь в ноги спросил неожиданный помощник.

— Жизнь закончили во злобе. — Оттудаваясь ответила я через минуту.

— И что? Многие же…

— Тебе не кажется, что не время для вопросов? — Спросила его, выуживая последний кусок мела, чтобы обвести тело.

Мне ничего не ответили, только странные глаза глянули удивленно.

Меж тем, за тот час, что я таскала павших, гвардейцы при поддержке стражи справились с бунтовщиками и теперь уводили их в казематы. Штабелями, видимо, будут укладывать.

— Я могу еще помочь? — Спросил мужчина, когда я выпрямилась и обнаружила стремительно пустеющую улицу.

— Нужно собрать всех, кто закончил жизнь во злобе. — Сообщила я, запоздало понимая, что он не видит души так же отчетливо, как я. — Я покажу.

Он кликнул нескольких дюжих стражников и выразил готовность таскать тела. Я перешла в серую грань и огляделась повнимательнее. Проводничих было очень много. Намного больше, чем я ожидала.

— Неужели этот бунт был настолько опасным для власти? — Пораженно выдохнула я, обращаясь к Баду.

— Не стоил. — Так же тихо ответили с другой стороны.

И мы пошли искать тех, кто принял неправильное решение. Удивительно, но давление семьей или близкими работало абсолютно всегда с такими душами.

Попутно, отпускала тех, кто просто растерялся — у них как раз были свои проводничие. Короткий диалог и вот душа испарилось, а тело полыхнуло белым серным пламенем, не оставляя даже обугленного силуэта на земле. Какие-то души требовали к себе немного больше внимания — просили передать что-то родным и близким, спрашивали, будет ли все хорошо. Я честно записывала к кому сходить и что им передать, где могу найти.

Мужчины, женщины, подростки и даже совсем дети — никого не пожалела королевская гвардия.

Уже начало вечереть, когда все тела были притащены к месту общего упокоения. К тому моменту за мелом и костной пылью сбегали к ближайшему алхимику. Вообще-то у меня большие запасы базовых материальных компонентов для ритуалов, но говорить, где я остановилось не хотелось совершенно.

Передо мной, обведенные рунической линией и пересыпанные накрест костной пылью, лежали пятьдесят девять тел существ разных рас. Они хотели, чтобы их услышали и нашли тот способ, который показался им самым эффективным. В чем бы не обвиняла меня Иннет, рассуждая о моем отношении к живым, до нашего короля мне очень далеко.

— Отойдите. — Велела помощникам я.

Громко проговорила начальную словесную формулу ритуала. Над каждым телом тут же заклубилось по струйке белого полупрозрачного дыма. Через некоторое время дым стал серым — пятая стихия обратила на мое воззвание внимание. Я запела, выполняя основную часть ритуала. Пока с моих губ слетало песнопение, дымок, что едва курился, стремительно уплотнялся и растекался над телами.

Всякий раз, когда провожу этот ритуал, теряю чувство времени. Точно знаю, что даже над одним телом песнопение требует не менее получаса, а тут…

Над головой давно сгустились сумерки, когда каждое тело было скрыто за дымом. На собственные тела смотрели души, совершенно не понимающие, что происходит. Пение завораживает их, не позволяет сбежать, когда появляется возможность, но не отключает душам эмоции, которые им свойственны. Это опасный момент — душа все еще может потерять контроль, впасть в ярость, стремительно превращаясь в призрака или духа — зависит от существа и насыщенности тела. Но сегодня, после такого события, вряд ли кто-то станет злиться.

Теперь наступает самая сложная часть: я должна отпустить каждого отдельно.

— Ивет Стаст, отправляйся на Путь. — Велела я душе.

Душа, будто сама знала что ей нужно делать, коснулась дыма и исчезла с короткой тусклой вспышкой. Оставшееся тело полыхнуло белым огнем, оставляя горстку пепла.

— Девони Конг, отправляйся на Путь. — Следующая.

Женщина чуть помедлила, но все же коснулась дыма. Ее вспышка тоже была тусклой.

Так, по очереди, я назвала еще пятьдесят пять имен, велев им следовать дальше. Все они исчезли с короткими вспышками разной яркости, а дым, отправляющий их на Грань, выжег их тела, растворяясь в пространстве материального мира. Осталась одна душа, окруженная кучками пепла. Наваждение многочасового песнопения уже начало сходить, оставляя растерянность.

— Кашнет Марган, отправляйся на Путь. — Сипло велела я.

Кашнет тронул дым, воздух расчертила яркая вспышка, тело осыпалось пеплом, но душа осталась.

И без того мерзкое настроение стало отвратительным. Не позволяя себе нарушить ритуал, создала воздушную волну и собрала весь пепел в мешок, проговорила зубодробительную формулу окончания ритуала перехода на Грань. Убрала мешок с пеплом в сумку, повесила ее на плечо и только после этого посмотрела на зависшую в ладони над землей душу Кашнета Маргана.

— Неоконченное дело? Серьезно? Шел бунтовать в Соренаре и не закончил все свои дела? — Зашипела на него сердито. — Что за дело?

— Я не знаю. — Глухо, будто через пелену, ответила душа.

— Ты издеваешься?! — Взвизгнула я.

После выдохнула несколько раз и почувствовала зверский голод.

— Ты не против посидеть в фиале хотя бы до завтрашнего утра? — Спросила его уже намного спокойнее.

— Согласен. — После минутного раздумья проговорил Кашнет.

Всем приверженцам традиции настрого запрещено заталкивать души в фиалы насильно. С чем именно это связано мне не известно, зато Алаис старательно подобрал нам примеры хранителей, лишившихся всего — от насыщенности до рассудка, за нарушение этого запрета. Так что и сама его не нарушала, но всегда старалась убедить душу дать согласие на фиал. Души болтливы как сойки весной и очень навязчивы, а я хотела есть и спать.

Наконец, я повернулась и хотела уже дойти все-таки по грязной после насыщенного дня мощеной улице домой, чтобы в чернильной темноте ночи заметить стоящего мужчину, что предложил мне помощь много часов назад.

— Не возражаешь, если провожу тебя? — Отлип от стены он.

— Зачем? — Искренне не поняла я.

— Ночь — не самое безопасное в Урае время, да еще для таких как ты и после того, что произошло сегодня. — Легко отозвался мужчина.

В ответ на это замечание Баджер явственно фыркнул, но наш провожатый его проигнорировал.

— Хочешь — провожай. — Милостиво разрешила я.

Ну а что? Если рухну, хоть домой принесет — Бад ему покажет куда.

— Так пояснишь что значит «умерли во злобе»? — С улыбкой в голосе поинтересовался он через несколько минут нетягостного молчания.

— Значит, что существо было в гневе, когда жизнь тела оборвалась и этот гнев душа пронесла с собой через смерть. К таким душам не приходят проводники на Грань и они в своей злобе сходят с ума, превращаясь в полтргейстов, вопящих духов, призраков-скитальцев и прочие агрессивные разновидности призраков. — Поясняла так интересующий собеседника вопрос.

— Не знал, что в город приехал хранитель, да еще такой ступени. — После паузы проговорил он.

Еще три ступени и я стану Мастером — смогу стать учеником. Но было у меня предположение, что еще долго Ареада не обратит на меня взор.

— Я приехала, чтобы отпустить призрака. Работу я сделала и собираюсь отбыть в ближайшее время. — Проговорила я, чувствуя, что желудок начал переваривать сам себя.

— Я хочу назначить тебе встречу. — Когда мы остановились у ворот особнячка сообщил он. — Завтра в обед в таверне Сытая утка. Придешь?

— Нет. — Резко обронила я и вошла в калитку.

Бад, ехидно фыркая, ввинтился на территорию вслед за мной. Чем ближе подходила к дому, тем более усталой себя чувствовала. Шутка ли — больше сотни душ меньше чем за сутки отпустила.

Меня и мой пустой желудок согревала надежда, что Иннет оставила мне ужин под тепловым коконом на кухне, как она делала обычно, когда я не заканчивала работу в приличное время.

И, к моему ликованию, в огромном тазу Бада ждали мясные обрезки, источающие характерный кислый запах, к которому за годы совместной жизни я привыкла, а меня на столе ждала огромная глиняная миска жаркого с мясом и кувшин отвара.

При свете луны из окна скинула с еды тепловой купол и схватила предусмотрительно оставленную тут же вилку и набросилась на еду. Только после того, как был утолен первый голод, я услышала тихие всхлипы.

В воздух взвился светлячок, явив мне заплаканную Иннет с красными глазами и огромным распухшим носом.

— Иннет, изволь объясниться. — Строго потребовала я, чувствуя как слипаются глаза.

— Они сказали, — заикаясь прошептала она, — что вы там остались и теперь, наверное, мертвы.

— Кто они? — Озадачилась я, но сразу сама поняла.

В воздухе материализовались двое призраков, которых я днем отправила дожидаться меня.

— Забыла про вас. — Честно призналась я душам. — До завтра подождете?

— Да подождем уж — ты сегодня много смерти видела. — Пробурчал один.

— Обождем, детка. Отдохни. — Кивнул второй, у которого даже борода у призрака осталась.

И вот сразу стало ясно, кто перепугал мою экономку.

— Фиалы? — Без особой надежды предложила я и закономерно увидела, как качают головами призраки.

— Не мешайте мне спать, а то развоплощу. — Предупредила я. — А ты Иннет, как-то странно драматизируешь: если была уверена, что мы с Бадом мертвы, зачем оставила ужин?

Ответом мне стали несколько озадаченные притихшие всхлипы.

— Я иду спать. — Сообщила ей. — Ты умываешься и тоже идешь спать.

И, не позволяя лени брать верх, отправилась мыться и укладываться спать. Дважды чуть не уснула в ванне, но все-таки добрела до кровати.

Уснула как светлячок погасили — мгновенно.

Глава 7. Заказ

Следующий день начался неприлично рано: едва за окном забрезжил рассвет в комнате, которую я занимала, материализовались мои вчерашние души.

— Подъем, серая! — Гаркнул безбородый.

— Ты чего орешь? Не видишь, спит еще. — Тихо попытался осадить его бородатый.

Я малодушно закопалась в подушки поглубже, надеясь, что меня оставят в покое. Не тут-то было.

— Выспалась уже. — Отрезал самый шумный. — Подъем! — Прямо мне в лицо проорал он.

— Отвали. — Порекомендовала я. — Развоплощу.

— Вам нельзя, нам все ваши так же угрожали. — Довольный от удачной побудки проинформировал меня дух.

Строго говоря запрета на развоплощение как раз-таки не было, но никто из хранителей или мастеров не хотел брать на себя такую вину перед душой без необходимости. Законы, которые диктовала в Мострале Магия были жесткими и непреложными, нарушение каралось стихией жестко и это единственная причина, заставляющая нас действовать с оглядкой и не пытаться, например, убедить «затертого» призрака в том, что он при жизни был кем-то другим.

— Тебе наврали. — В тон ему сообщила я сиплым со сна голосом. — Давайте, рассказывайте.

Через час я спустилась вниз даже мрачнее, чем обычно. Нет, призраки ответили мне на все вопросы. Беда в том, что большая часть ответов была «Не знаю», «Не помню», «Не в курсе» и прочее. Это несколько корректировало планы на день, по всей видимости.

Внизу меня встретила Иннет, крайне удивленная настолько ранним подъемом.

— Надо выполнить поручения. — Проигнорировав вопросительный взгляд обрадовала девушку делами.

— Доброе утро, Аяса. — Приняв самый благостный вид поздоровалась девушка. — Много?

— Достаточно.

Полезла в оставленную вчера не на месте сумку за фиалом. В специально нашитых заботливой Иннет кармашках тихонько позвякивали фиалы с ожидающими призраками. Многих из них занесло довольно далеко от места захоронения или смерти и когда они находили меня были согласны на все, даже на ожидание в фиале, только бы уйти дальше. Многие уже начали размываться, но все же сумели внятно объяснить мне кто они и где захоронены, чтобы я могла отпустить их как положено.

Вытащила фиал с Кашнетом и открыла его, выпуская душу.

— Доброе утро. — Не скрывая своего настроения поздоровалась я, но Кашнет не стал приветствовать меня в ответ. — Давай выяснять что за незаконченное дело.

Еще полтора часа перебирали варианты, пытаясь понять, что не дало ритуалу сработать до конца. Теперь, стоит выполнить это дело — душа отправится на Грань самостоятельно, без дополнительных манипуляций.

Дошли до клятв — самого вероятного и самого неприятного из всех вариантов. На вопрос «в чем при жизни клялся» Кашнет надолго задумался. Иннет уже убирала посуду после завтрака, когда он, наконец, сообразил:

— Клялся, что не покину жену, пока не назову сына. — Выдал он радостным голосом.

Я зависла ненадолго, осмысливая информацию, а когда осмыслила с трудом поборола порыв наорать на душу.

— Да ты издеваешься! — Рявкнула я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Так может его жена уже беременна. — Внесла рациональное зерно в мои упаднические мысли привычная к моим выпадам Иннет.

— Не издеваюсь я, — обижено буркнул дух.

— Может и беременна. — Согласилась я и достала вчерашние записи с поручениями. — Иннет, вот поручения, которые надо выполнить.

— Их было много? — Глухо спросила девушка.

Она всегда спрашивала, много ли душ я отпустила, после любых заварушек. При нападении лихих людей (или других существ) она всегда хватала сумку с самыми ценными и редкими ингредиентами и моими дневниками и убегала или пряталась — так мы с ней договорились с самого начала и даже много раз тренировались в ее родном городке до того как его покинуть.

— Много. — Спокойно ответила я.

— Сколько? — Прошептала девушка.

— Не знаю. — Впервые ответила чистую правду я.

Я не имела ни малейшего понятия о том, сколько жертв вчерашнего бунта отправились на Грань.

Воцарилась тяжелая давящая тишина, нарушать которую не стал даже Баджер.

— Мы делать что-нибудь будем или нет? — Громко вякнул, иначе не сказать, безбородый призрак.

— Побойся богини, ирод. — Прошипел бородатый.

— А вы сегодня куда? — Нормальным голосом спросила Иннет.

— Сперва домой к Кашнету — если повезет, действительно беременна, потом в храм. — Отчиталась перед девушкой.

Привычка сообщать ей куда иду сформировалась как-то сама, после случая, когда мы прямо как сегодня, разошлись — она с поручением, я отпускать души, и пропала на четверо суток. Заманивали меня так, чтобы добро мое присвоить. Выбраться удалось не сразу, а когда удалось не только выбраться, но и добраться до дома — застала там заплаканную экономку.

Все эти годы мне не хватало злобности сказать Иннет, что клятва, которую она принесла, сформулированная и высказанная ею девять лет назад намертво привязала ее жизнь к моей: если скоропостижно уйду я, она отправится на Грань со мной. Останется после нас только одинокий агрессивный Баджер, который при отсутствии привязки, скорее всего, одичает и начнет кидаться на живых всех видов и мастей, да связка фиалов. И клятву свою она принесла не мне, а Магии, то есть освободить ее от клятвы сама я не смогу.

— Хотите обратиться к милости богини? — Уточнила девушка.

— Давай рассуждать логически, — начала я и явственно увидела, как Иннет поборола порыв закатить глаза, — эти двое красавцев помнят свои имена, но не помнят ни как погибли, ни где захоронены, ни предали ли их тела огню. Поскольку мы в столице, а не на окраине, никто в администрации города мне эту информацию не даст, даже за деньги, а родственники, которые наняли киллера-самоучку вряд ли с удовольствием расскажут мне что делали с бренными телами мешающей родни. Соответственно этому, я могу или серьезно нарушать закон, чтобы, скорее всего обломаться об сожженные тела, или уповать на милость богини.

— В ваших родных краях вас бы сожгли на костре, — после минутной паузы проговорила Иннет, — за надменность.

— Язви почаще, Иннет. — Позволила я себе улыбку. — Тебе это идет.

Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы поблагодарить за комплимент, как я завершила мысль.

— Только не со мной.

Иннет выдохнула и улыбнулась, показывая, что оценила пассаж.

Еще через пол часа мы вышли. С годами Иннет превратилась в красивую молодую женщину: пропорциональное овальное личико с тонкими чертами, брови вразлет, миндалевидные зеленые глаза, в солнечные дни кажущиеся изумрудными, платиновые волосы, которые она с годами перестала завивать теперь всегда были прямыми, тяжелыми и обожающими ловить блики от любого источника света. Манеры, которые она получила в Школе и при опыте общения с людьми, играли в ее пользу: теперь Иннет производила впечатление прекрасного видения аристократического розлива, из новой аристократии. Одежду она продолжала выбирать немаркую, но с ростом нашего дохода материалы изменились: все чаще выбор падал на шел и бархат, оставляя сравнительно грубый хлопок постельному белью или столовому текстилю.

Для случаев как сегодня: когда нужно было исполнить поручения уходящих душ, не успевших попрощаться с родными и близкими — у девушки в гардеробе был специальный пиджак из атласа стально-серого цвета, который она пошила специально чтобы выразить свою косвенную принадлежность ко мне и, соответственно, традиции. Так родные легче принимали последнее поручение души.

Я отправилась с прицепом из душ проверять чету Марганов. Шансы были малы, но они были. Кашнет показал где его дом, во дворе которого я обнаружила старую женщину, которую безошибочно опознала как маму (чему способствовал комментарий духа). Она настороженно за мной наблюдала, пока я шла вдоль забора к калитке и стучала в нее.

— Светлого дня. — Поздоровалась с женщиной.

— Авинна! — Позвала она кого-то из дома и в голосе явно сквозил испуг.

Из дома вышла ладная женщина с двумя толстенными косами, спадающими до самых бедер. «Кровь с молоком» — говорят о таких: плотная, румяная хохотушка, поцелованная солнцем.

— Здравствуй! — Поздоровалась с новым лицом. — Мое имя Аяса, я хранитель традиции Ареады.

— Кашнет? — Побледнела Авинна.

Призрак тут же преодолел разделяющее его и женщину расстояние.

— Не трогай. — Тихо посоветовала ему. — Ей будет очень неприятно.

— Он здесь? — На глаза обеих женщин навернулись слезы и я даже не смогла услышать, кто именно спросил.

В ответ только кивнула.

— Ты не ушел на Грань, чтобы извиниться? — Прошептала Авинна и сама задохнулась от собственных слов.

Кашнет замер с самым озадаченным видом, я старательно сохраняла нейтральное выражение лица, ожидая логического развития ситуации. Авинна поняла все по-своему:

— Да знаю я, знаю, что Адинна от тебя племяшку родила, а не от мужа. — Проговорила она тихо, — даже злилась на тебя. Но теперь не злюсь. Парнишка вышел прекрасный, мы его воспитаем в строгости, а муж Адкин и не узнает ничего.

— Как от меня? — Растерялся папаша. — Ничего же не было.

— Он очень сожалеет о том, что не признался раньше. — Сказала я то, что хотела услышать женщина. — И просит дать сыну имя…

— Так уже ж назвали… — прервала меня растерянная жена.

— Это поручение, не могу не исполнить его. — Ровно ответила я.

— Как назвать-то? — Спросила женщина, вышедшая на крыльцо.

— Горий. — Подсказал Кашнет.

— Горий. Он хотел назвать сына Горий. — Довела мысль до женщин я и Авинна убежала плакать в плечо, видимо, сестре.

Адинна кивнула и душа Кашнета существенно посветлела.

— Мама, прости меня. — Сказал он напоследок, что я сразу продублировала.

Безо всякой вспышки дух исчез.

— Мы, вообще-то первыми были. — Недовольно влез безбородый.

— Да заткнись ты, придурошный. — Осадил его бородатый.

Я начала думать, что эти двое не ушли, потому что они родственные души. Один другого ждал.

— Я сочувствую вашей утрате. — Проговорила я и отправилась в сторону храма.

Никто из хранителей и учеников такого не чувствовал, но я всегда знала, где храм Ареады. В несколько строений я даже вернула взор богини — чувствовалось, где нет ее благословения.

Идти пришлось довольно долго, но в конечном итоге меня встретил приятный полумрак, легкий ненавязчивый аромат благовоний и мягкая тишина.

— Обрати на меня взор. — Попросила покровительницу.

Ощущение божественного внимания пришло мгновенно, будто только и ждала когда я позову.

— Помоги отправить на Путь двоих заблудших. — Тихо попросила я, точно зная, что пока лик Ареады обращен ко мне никто нас не подслушает. — Я даже думаю, что наш мир снова приютил родственных, — с ноткой незаслуженной гордости проговорила я.

Баджер нежился во внимании луноликой — ее энергия питала моего компаньона лучше любой другой.

В нашем мире магия из результата сочетания физики и метафизики давно превратилась в самостоятельную силу, которая во многом действует на вере живых в ее действие. Как некое дополнительное божество, но в то же время стихия. Как это коррелирует с количеством родственных душ, оказывающихся вместе в нашем мире я не понимала, но надеялась когда-нибудь постичь. В летописях хранителей имелись десятки тысяч записей о родственных душах, нашедших друг друга именно вовремя обмена в Мострале.

Ареада будто задумалась на мгновение, но приняла решение. Почувствовав острую необходимость, обернулась и увидела как две случайные для меня души, попросившие о помощи объединяются в слепяще яркий шар света и исчезают. Ощущение внимания богини тут же меня покинуло и я, закурив свежие благовония, покинула столичный храм Ареады.

Храм был менее ухоженный, чем я привыкла, но все же вполне аккуратным и чистым, что меня порадовало.

На улицу я вышла благостная, спокойная, будто и не было сложного дня вчера и насыщенного утра сегодня. Время перетекло в обеденное, о чем мне недвусмысленно намекнул желудок. Буквально напротив храма обнаружилась ароматная, в хорошем смысле слова, таверна. Зашагала к ней и уже входя осознала, что на вывеске название «Сытая утка». Поворачивать назад и искать другое заведение не захотела, решив, что если мой вчерашний помощник там — значит того хотят судьбы.

Войдя огляделась в поисках свободного столика, сразу уперлась взглядом в знакомое лицо. Сегодня темные волосы были стянуты в хвост, что делало лицо хищным и более изящным. Мужчина улыбнулся и сделал приглашающий жест, на который я положительно ответила.

Присела за столик и снова вгляделась в лицо незнакомца. Красив, зараза, как ловер.

— Должна сказать, что я не планировала сегодня оказываться здесь, но судьбы, похоже, плевали на мои планы. — Произнесла я, практически против воли улыбаясь.

— Я рад, что судьбы даровали нам встречу, хоть она и носит более деловой характер. — Проговорил он и только сегодня я заметила, какой у него голос: мягкий, ласкающий слух баритон.

— Вы хотите предложить мне работу? — Осведомилась я, давая себе мысленную пощечину.

— Хочу я предложить вам руку и сердце, но вынужден работу. — Улыбнулся он, а в мою голову закрались подозрения.

— Тогда нам не помешает представиться друг другу. — Предложила я. — Мое имя — Аяса, кто я — вы уже знаете.

— Зарвин Мартон Сорнар, кронпринц Соренара — к вашим услугам, Аяса. — Проговорил он и мои подозрения подтвердились.

Наш принц имел редкую особенность: он не мог врать. Это делало его самым желанным лицом на троне. Не думала, что он так красив. Да вообще никогда о нем не думала. Даже привычная уже брезгливость к живым отступила под натиском его обаяния.

— Что вы можете мне предложить? — Уточнила я.

— Я хочу нанять вас для того, чтобы вы отпустили душу его величества Мартона Сорнара. — Ровно проговорил кронпринц.

— Вашего отца? — Переспросила на всякий случай.

— Кем бы ни был этот человек, он уже много лет не мой отец. — Грустно ответил Зарвин.

— Нет. — Твердо ответила я.

Очень не хочу лезть в политику, не хочу связываться с короной. Я не должна в это все лезть, моя работа в другом и не к этому меня много лет готовил мастер.

— Я заплачу сколько скажете. — Постарался добавить весомый аргумент мужчина.

— Нет.

Только сейчас я поняла, почему хранители обходят столицу десятой дорогой в последние десять лет. Потому что…

— Аяса, зреет переворот. С вашей помощью он пройдет быстро и сравнительно бескровно, но без вас мы тоже справимся. Мартону здесь больше не место. — Не теряя внешнего достоинства ровно сообщил принц и полез в карман. — Это переговорный амулет. — Он выложил на стол латунный кругляш на кожаном шнурке. — На случай если передумаете. — Поднялся. — Обед за мой счет.

И ушел. А я осталась — обедать фирменным блюдом и думать верно ли я поступила.

***

Следующие три недели прошли мимо меня. Я работала — посетила храмы всех богов, нескольких лекарей, все кладбища и усыпальницы столицы, отпустила всех, кого встретила, но мыслями была далека от того, что делала. И так, и эдак я крутила те крохи информации, что поведал мне наследный принц Соренара, пытаясь осознать готова ли я принимать в этом участие.

С одной стороны Мортон глуп и стар. Это известно даже мне. С другой, он еще и жесток, так что любая неудача при перевороте, и на плаху дружным строем пойдет очень много народу и возглавлять процессию будет единственный сын деспота. С третьей стороны, какое мне вообще до всего этого дело? Моя работа не живых сохранять, а мертвых провожать.

— Так а чего ж сидишь тогда в этом проклятом городе? — Спросила я у своего отражения.

За окном давно воцарилась ночь, мне не спалось. С той встречи мы с его высочеством больше не виделись, никаких подробностей его плана я не знала, даже не представляла сумеет ли мужчина стать лучшем правителем, чем отец и этот прохвост занимал все мои мысли.

Бад недовольно забурчал с кровати, где нагло развалился стоило мне отчаяться уснуть и подняться. Из зеркала на меня самым внимательным образом смотрела хмурая мордашка, с темными кругами под покрасневшими от недостатка сна глазами и бледной кожей. Серые волосы растрепались, создавая пугающее сходство с белыми вдовами — надо ж было накупить себе белых ночных сорочек.

Хозяйка особняка, где мы жили, хоть и боялась меня, а деньги любила, так что недовольства не проявляла. Иннет надо мной хихикала, утверждая, что я в кого-то «втрескалась», раз мы так долго не уезжаем, когда я не хотела задерживаться, и никак мне было ей не объяснить всю глубину происходящего.

Был период, когда я твердо решила, что идиоты у власти — плохо и восстанию надо помочь. Дня два я была в этом уверена и в эти дни ходила по кварталам близ королевской резиденции — отпускала души там. И чем больше ходила, тем больше убеждалась в правоте своей позиции: из-за неоднозначного отношения короля к приверженцам традиции, наш брат обходил самый населенный город стороной и в этой связи работы скопилось не просто много, а очень много. Даже в храме Ареады вели чинные беседы души, которые не сумели уйти и пришли сюда в надежде встретить кого-то кто им поможет. Некроманты предпочитали духов развеивать, да и было их в Соренаре раз-два и обчелся, а в храмах так и вовсе таких магов не приветствовали. Вот и прятались несчастные духи, обреченные на годы, а может и сотни лет тревожного ожидания помощи.

Но период закончился, когда я в очередной раз добрела в поисках нуждающихся в помощи до рынка. Огромное количество живых в целом моему душевному равновесию не способствовало, а уж необходимость с ним вместе поплотнее прижаться к лоткам и палаткам, пропуская принцев кортеж так и вовсе сделали меня злой и обидчивой.

Еще пару дней после этого мысли метались, я никак не могла определиться, как относиться к той информации, что у меня есть и стоит ли что-то по этому поводу делать. Потом снова был какой-то повод, чтобы поддержать переворот, затем — обратно. Эти качели мнений серьезно мне надоели и к сегодняшней ночи я убедила себя, что все эти дрязги — не мое дело и пора уезжать из Урая.

С этой мыслью ворочалась пол ночи: совесть боролась с малодушием. Здесь очень много душ, ожидающих помощи. Самые смелые находили меня сами, робкие — ждали, когда я их найду, а ведь были и те, кто уже не помнил себя и могли навредит живым. И если до двора с его политикой мне дела может и не было, то не заниматься тем, ради чего меня одиннадцать лет ломали, создавая нового человека, я не могла.

Спустилась вниз, все еще терзаемая противоречиями. На кухне собрала себе на стол все самое вкусное и вредное, подогрела немного вина. Видимо, слишком сильно шумела, раз тихо пришла Иннет и устроилась за столом для прислуги, удивленно оглядывая мой пир.

— Что происходит, Аяса? — Прервала тишину через некоторое время девушка.

— Мне б кто рассказал, Иннет. — Мрачно ответила я.

— Из-за чего не металась бы ваша душа, оно того не стоит. — После короткой паузы проговорила девушка.

«Ну как тебе сказать», — подумала, игнорируя попытку поговорить по душам.

Еще с пол часа мы так и сидели: я ела и пила вино, Иннет грустно на меня смотрела. За окном едва обозначился рассвет, когда экономка поднялась и прошла к плите.

— Идите к нему. — Бросила она через плечо. — Не мучьте себя.

Я уже почти придумала ответ, как услышала стук где-то около забора. Не поленилась встать из-за стола и, накинув мантию, выйти — посмотреть кто ж такой умный. Оказалось, королевский разносчик прибил к забору свиток с объявлением: «Вся старая аристократия отныне считается неугодной его величеству Мартону. За укрывательство представителя старых родов — казнь через повешение, за донесение — награда». Свиток я сорвала и вернулась с ним в дом.

На кухне протянула Иннет, которая подняла на меня озадаченный взгляд после прочтения.

— Что это за бред? — Деловито уточнила девушка.

Отвечать не стала, вместо этого поднялась к себе. Я, наконец, приняла однозначное решение — будто молнией прошило все тело.

Сменила ночную сорочку на серое шелковое платье на лямках. В высшем обществе в таких нарядах пристойно было только мужу показаться, но я так полюбила шелк и невзлюбила тяжелые объемные платья, что сегодня не хотела портить себе настроение еще и нарядом. Привела в порядок волосы, умылась, подхватила туфли и глянула на себя в зеркало еще раз — хороша! Даже ножны на руке вид не портили, придавая ему некоторую хищность, как и пояс, где висело несколько кисетов с порошками. Сунула артефакт, переданный его высочеством в таверне, в карман и вышла из комнаты.

Спустилась к выходу, где надела удобную обувь на плоской подошве и плащ. Выглянула Иннет, но задать вопрос я ей не дала:

— К нему пойду. — Мрачно сообщила девушке.

— Надеюсь, пылающих глаз он не боится. — Проговорила девушка тихо, но я услышала.

Пока шла до дворца, гоняла в голове происходящее. Мне плевать, чем не угодили Мартону древние знатные рода, зато такой пассаж, как прибивание писулек к заборам с этой ценной информацией, однозначно говорили о том, что правитель окончательно выжил из ума. За время пребывания в столице я не услышала ни одного доброго слова о короле, что могло бы быть и нормальным, если б о нем в принципе говорили. Только к концу второй недели я выяснила, что обсуждать его величество и решения им принимаемые запрещено. Зато налоги ругали все, даже дети: две трети от дохода любого жителя столицы в любой форме уходили в казну. В Урае не было градоправителя, но не потому, что город управлял собой сам, а потому, что нечестных убивали наемники, нанимаемые народом (вскладчину, ага), а честных — короля. Если мне за неполный месяц так надоело это все надоело, то остальным как?

До других городов, конечно, тоже королевская милость бывало докатывалась, но такой концентрации идиотизма как в столице нигде не было.

Дворец показался быстро, но не слишком: мне как раз хватило времени окончательно разозлиться и увериться в правильности своего решения, а после успокоиться. Нельзя работать на горячую голову.

Ворота дворца оказались распахнуты. На ровно постриженных газонах валялись бесчувственные и мертвые гвардейцы, слуги и стражи. Не прерывая движения, перехватила туфли поудобнее, вытянула за шнурок переговорник и надела на шею, пряча кулон под платьем.

— Вы тут что без меня начали? — Отправила мысль я.

Металл на груди чуть нагрелся, обозначая, что по ту сторону сообщение получили. Я же уже стояла на крыльце, втискивая ноги в туфли неудобные настолько же, насколько эффектные (ну, мне так казалось). Эти туфли на прощание подарил мне Иерентак с рекомендацией надеть тогда, когда выглядеть нужно ослепительно, но терять от этого голову нельзя. На высоченном тоненьком каблуке, сделанном из кованной железной шпильки, обернутой тонким серебряным листом, с тупым носом и жестким супинатором: в такой обуви можно только красиво сидеть, чем и страдали аристократки из сезона в сезон. Я же в подобных туфлях умела даже бегать, что проворачивала пару раз, когда во время приемов гонялась за духами. Сейчас настал звездный час именно этих туфель, самых дорогих из всех, что у меня были.

— Ты же отказалась поддержать меня? — Когда я уже вошла в здание королевской резиденции пронеслось в голове.

— Считай, что передумала. — Сразу откликнулась я. — Я у главного входа во дворец. Веди меня к себе.

— Направо. — Тут же скомандовали в голове.

— Куда хоть иду? — Поинтересовалась я.

— В тронный зал.

— Разве там не должно быть главное сражение? — Удивилась я.

— Дойдешь до гобелена с гидрой, поворачивай налево. — Проинструктировали меня. — Мы тоже так думали, а получилось… сама сейчас увидишь.

Я свернула налево и увидела широкий коридор, который заканчивался огромными двустворчатыми дверями.

— Заткнись и делай вид, будто все идет как задумано. — Скомандовала собеседнику.

Как назло, в центре лежал ковер. Но ничего, я не гордая — пошла справа от него, стараясь впечатывать в каменную кладку каждый свой шаг. Звук разносился далеко по зданию, пугая в густой тишине не хуже воплей. Только сейчас яобратила внимание на эту тишину: должно было быть сражение, хотя я могла и пропустить его, раз тут всю ночь переворачивали, но уж в тронном-то зале…

Двери распахнула магией, на чем мой скромный резерв и закончился, и вошла. За дверями меня ждала немая сцена: четырнадцать человек, верных принцу (наверное), были рассредоточены по залу, неотрывно наблюдая за королем, который сидел на своем троне и смотрел на публику тяжелым взглядом. Больше всех внимания доставалось принцу, стоящему от ступеней, ведущих к трону в непосредственной близости. Вокруг его величества разрасталась мутно-белая сфера, давящая неприятной энергией. Оценить ситуацию пришлось за доли секунды, потому как сбавлять скорость я не собиралась — боялась передумать.

Глаза мои, наверняка, все еще горели углями, выдавая благословение богини и однозначно с головой сдавая мою принадлежность к хранителям. Сфера меня не пугала: я с рождения была способна поглощать любую направленную против меня магию, чем несказанно бесила Алаиса, ведь наказать меня его любимым методом у него получилось лишь несколько раз.

Тронный зал поражал воображение размерами. Красные драпировки с золотым декором, белый паркет. Звуки гулко отлетают по пустому пространству, ведь единственный предмет мебели здесь — огромный, выкрашенный в красный трон на пьедестале со ступенями.

Решительно прошагала пол зала к трону, отбивая каблуками последние мгновения правителя. По дереву звук получался не таким внушительным, но все равно эффектным.

Не позволила себе остановиться, дойдя до сферы, но магия сопротивлялась, пытаясь меня не пропустить. Я оказалась упорнее: заклинание полыхнуло, но тут же встало на место, как только я преодолела его границы.

Передо мной на троне, от кресла отличающегося лишь исполинскими размерами, сидел старый, обрюзгший мужчина. Все были уверены, что он человек, но я отчетливо видела: смесок, гномий полукровка. Таких как этот королей на трон еще трое бы с комфортом влезли, однако ж. Справа от трона замер проводничий, любезно ожидая, когда я закончу. Поднялась к нему, по дороге призывая в ножны стил, тут же с тихим лязгом освободила призванное оружие и встала вплотную перед правителем. Это проигрышная позиция, делать так нельзя — получить при таком тесном контакте ранение очень легко, но я точно знала, что на путь сегодня не отправлюсь. Бывают такие знания — аксиомы, которые просто есть в голове.

Мартон задрал голову, пытаясь поймать мой взгляд. В этом ему не отказала: он задрал голову, открывая мне шею и я вогнала стил в голову, оцарапав шею, через рот, нанизывая язык, прямо в мозг. Последнее что видел этот мужчина были мои горящие глаза.

Наконец, магическое оружие покинуло тело и его величество откинулся на спину, остекленевшими глазами вглядываясь в обивку кресла, навсегда запечатлев злую усмешку на губах. Сняла с пояса кисет, посыпала труп белой серой, сжигая его без следа вместе с троном.

Словно замешкавшись на секунду, сфера неизвестного заклинания лопнула. Я повернулась к так и замершей настороженно публике.

— Кто-то желает меня наказать за цареубийство? — Поинтересовалась я.

Желающих не нашлось.

— Король погиб, да здравствует новый король. — Сыронизировала я и сделала шаг, чтобы спуститься.

Как смогла изящно преодолела ступени и замерла рядом с Зарвином. Увидела как душа Мартона покидает материальный мир и повернулась к мужчине.

С каждой новой встречей его внешность казалась мне все более привлекательной. Это смущало. Вроде и не маленькая уже, а все равно чувствовала себя неловко рядом с объектом первой симпатии отличной от «ладно, живи — не очень бесишь».

Тишина немного затягивалась, но она не тяготила: каждый из присутствующих ощущал как становится легче дышать из-за кончины его величества и осмысливал по этому поводу перспективы. Ладно, я не честна: не каждый. Я бездумно скользила взглядом по лицу принца, отстраненно поражаясь звенящей пустоте в собственной голове.

— Будешь меня ненавидеть за отпуск отца? — Вдруг заинтересовалась я.

— Тебя сложно ненавидеть, — усмехнулся он. — И я говорил: этот человек давно мне не отец.

— Расскажешь когда-нибудь? — Попросила я.

— Когда-нибудь — обязательно. — Улыбнулся он и сделал какое-то движение, сократившее расстояние между нами.

Зарвин блуждал по моему лицу взглядом так же, как я недавно по его и мне показалось на мгновение, что весь этот мир был создан и столько лет существовал и развивался только ради того, чтобы наступил этот момент.

— Ваше высочество, мы должны объявить о кончине его величества и назначить дату вашей коронации. — Момент разлетелся осколками, стоило зазвучать голосу кого-то из сторонников принца.

Когда восприятие мира вернулось к более или менее нормальному, я расслышала и настойчивые просьбы нескольких духов, и недовольное ворчание Бада, и тихий шепоток, пришедшей на смену пугающей, неестественной тишине.

— Чего он молчит?! Это ж Ладонор?! Он же должен меня на Грань увести? — Истерично вопрошала душа женщины.

Судя по чепцу, эта душа была очень далека от прозрения — умерла не вовремя.

— Просто иди за ним, иначе привяжу к себе и будешь вечно скитаться. — Полыхнула на женщину красными глазами.

Та осеклась и очень быстро исчезла.

— Тебе чем помочь? — Обратилась к духу гвардейца.

— Просьбы у нас. — Спокойно ответил он мне.

— Веди.

Не бросив и полувзгляда на пугающе завораживающего мужчину, отправилась за духом. Бад — за мной.

Глава 8. Каллы

До обеда я помогала душам павших при перевороте покинуть наш мир. Неожиданно, но сегодня меня даже не раздражали живые, испуганно вздрагивавшие при моем приближении. Настроение было лирическое, даже немного ленивое.

Мы с Бадом, обрычавшим все живое, что увидел во дворце, включая клумбы, вышли в город. Туфли я давно носила в руках, шагая босиком и жмурясь на обеденное солнце.

— Хочешь открою тебе тайну нашего мироздания? — Предложила Баджеру.

Тот возражать не стал и я продолжила.

— В этом мире всем заправляет магия. Вообще всем. Законы, правила, запреты — все благодаря ей. Боги — лишь души, которые не сумели вспомнить, но смогли получить от магии максимум. Уйти они не могут, а может не хотят, вот и остаются в Мострале. Говорят, где-то в горах есть место, где они живут — защитили максимально мощно и спрятались. Передрались несколько раз между собой — никак не могли сферы поделить, потом земли, потом живых. Но договорились, в итоге и стали участвовать в жизни мира. Когда они достигли своей мощи, никто даже Грань не видел из смертных. Они не только увидели, но и пытались преодолеть — не смогли и начался первый раздел земель. Тогда к божественному состоянию взошли еще не все, но и тех, что были хватило: континент трясло.

Мы свернули с прямой дороги, чтобы немного пройтись.

— Ареада пришла к божественности после первого раздела и в войнах участвовать не собиралась: она изучала Грань. Тогда магия не запретила богам общаться со смертными и она привлекала нас для изучения. Постепенно появилась традиция, а целью ее было не поддержание цикла движения душ, как сейчас, но изучение и наблюдения, с оказанием посильной помощи. — Я прервалась, поедая огромную сдобу, купленную у лоточницы.

— Красавица, возьми себе напиток! — Проорал с другого конца улицы торговец, но я свернула раньше, чем обдумала предложение.

— Потом были события в Постоне и магия запретила богам общаться смертными, тогда традиция начала преображаться, а непосвященные стали бояться ее последователей. Но в отличии от них, мы знаем, что боги — лишь души, а не особая раса сильнейших, как учит современная наука, и их тоже можно отпустить, так что запрет их защищает. Живые им поклоняются, возносят молитвы и жертвы, хотя по факту эти имена давно стали должностями — некоторые боги уже четыре или пять раз меняли душу. Ареада, вроде как, та же самая, первозданная, но, кажется, она единственная, кто реально хочет уйти дальше и никак не может найти способ отправиться на Грань.

Баджер на мои откровения реагировал вяло, но мне было все равно. За прошедшие годы я привыкла с ним разговаривать: далеко не все можно было вывалить на ту же Иннет, например, а поделиться хотелось.

— Ты сам подумай, Бад, все, что мы видим, пронизано магией. Я даже до конца определение ей дать не могу — стихия, вроде бы, но имеет разум и влияние на все уровни материи. Как это вообще возможно?

К этому моменту мы как раз дошагали до дома, так что пришлось прерваться. Бад сразу пошел на кухню, а я отправилась к себе.

Мой наряд, несомненно, привлекал внимание не столько состоянием — а потрепало его за ночь знатно, сколько фасоном. Сейчас в моде были пышные юбки с подушечками-подкладками, которые создавали максимальный объем с тыла, высоченные каблуки-гвозди (в комплекте с кровавыми мозолями) и жесткие корсеты на китовом усе. Я эти пыточные приспособления не переносила и в лучшем случае выбирала тугой тканевый корсаж и многослойные юбки, чтобы в толпе существ всех рас женского пола не очень сильно выделяться, но больше не собиралась и на эти уступки моде идти. По душе мне были легкие (по весу и виду) тонкие платья из шелка или хлопка и обувь на плоской подошве. Смертные в любом случае меня бояться, так зачем пытаться им понравиться и что-то доказать?

С этими жизнеутверждающими рассуждениями я разделась, вымылась и улеглась в чистую кровать. Пока возилась, было слышно, как у двери топчется Иннет (а кто еще?), которая так и не решилась войти, в отличие от Бада, который просто ввалился, когда я уже начала засыпать.

Пробуждение было более, чем не приятным: меня разбудила острая нестерпимая боль на спине. Кожу будто жгли железом, причем по всей поверхности спины.

Резко свалилась с кровати, больно ударившись коленями и в это мгновение к ощущениям на спине добавилась такая же боль на запястьях и лодыжках.

Стараясь не скулить, я замерла в этой позе и принялась глубоко размеренно дышать, пережидая боль. В свете вечернего солнца, льющегося из незашторенного окна, на видимых мне запястьях проступал кроваво-красный рисунок цветочного орнамента, и я не имела ни малейшего понятия, что он может значить.

Ждать, пока ощущения немного ослабнут пришлось довольно долго, но в конце концов, боль отступила, сменившись растерянностью.

Как назло, Бада в комнате не было, а позвать его мне в голову не пришло.

Медленно, ожидая возобновления непередаваемых ощущения, поднялась и прошла к ростовому зеркалу в углу комнаты, чтобы осмотреть кожу. На руках и ногах были своеобразные браслеты, но я никак не могла уловить какое же растение мне напоминает рисунок. Скинула ночное платье, повернулась спиной к зеркалу, изворачиваясь посмотреть, что происходит, и тут же зажала себе рот обеими руками, чтобы не закричать: всю поверхность спины покрывал огромный цветок, будто вырванная из природы картинка. И этот рисунок на коже тоже был выполнен красным, будто свежие раны, но кожа была сухой и чистой.

Глядя на свои огромные от неожиданности глаза, поспешила надеть легкое шелковое платье, накинуть на плечи плащ и даже не умываясь и не завтракая умчаться в храм. Где, как не в храме Ареады получать ответы на такие вопросы?

Честно говоря, особая набожность мне не очень свойственна, но в тот миг я даже не заподозрила в своем поведении чего-то ненормального или неправильного и бежать за помощью к богине казалось мне самым логичным решением на свете.

Добиралась довольно долго, спину даже начало припекать, но спустя полтора часа я уже стояла перед алтарем своей богини.

— Обрати на меня взор! — Не просила, требовала я.

Во все прошлые мои попытки общаться с Ареадой, я получала внимание сразу же, а сегодня почувствовала присутствие с задержкой в пол минуты. Почему так я поняла быстро: прямо у алтаря появилась внушительная стопка книг.

— То есть никаких бесед, да? Сегодня самообразование?! — Рявкнула я и ощущение присутствия ушло.

Внутри зародилось и крепло стойкое ощущение старой доброй подставы. Такое уже бывало на некоторых заказах и из тех передряг я выпутывалась только чудом. Видать, имя этому чуду — Ареада: берегла меня до момента, чтобы я могла пережить заготовленную ею.

Старательно смиряя злость и плохие предчувствия, я подхватила заклинанием книги и отправилась в обратную дорогу — домой, чтобы их изучить.

По пути обратно гнев, вопреки ожиданиям, только нарастал и объяснить это как-либо я не могла.

У калитки, ведущей на территорию особняка, обнаружился экипаж с королевским гербом, из которого при моем приближении вышел принц.

— Доброго дня, Аяса. — Чинно поздоровался он.

Я в ответ с сомнением окинула взглядом сгущающиеся сумерки вокруг меня и просто кивнула.

— Я прибыл, чтобы лично вручить тебе приглашение на мою коронацию. — Подтверждая свои слова, он протянул конверт из плотной шероховатой бумаги, запечатанный сургучом.

— Не стоило утруждаться. — Процедила сквозь зубы, борясь с собственными эмоциями.

— Я признателен тебе за помощь. — Несколько растеряв помпезности, не сказать чванливости признался он. — Хоть нанять тебя мне так и не удалось, ты можешь рассчитывать на любую мою помощь.

— Начнем с того, чтобы ты не заставлял меня идти за тобой, как за твоим отцом. — Предложила я, пытаясь выдержать светскую манеру беседы.

— Согласен.

Зарвин улыбнулся и отбыл к себе, а я все же прошла в калитку, радуясь тому, что сумела сдержать свой дурной язык и не нахамила будущему королю. Не то чтобы на меня производил впечатление его статус, но мне не хотелось хамить лично Зарвину. Не признавать его притягательность было бы глупо.

Уже в доме потребовала завтрак в комнату и не трогать меня до послезавтра. Ну и что, что сумерки сгустились и ночь уже начала вступать в свои права, пока я моталась в храм. Когда встал, тогда и утро!

Водрузила свой божественный дар на столик у кровати и еще раз осмотрела спину и ноги. Как и на руках, рисунки продолжали отчаянно алеть, заставляя меня думать о жестоких играх власть имущих, которые при попустительстве магии вторгаются в жизни адептов учений своих.

Самая верхняя книжка в пирамиде, ожидаемо, оказалась самой маленькой и была озаглавлена как «Божественные символы — трактовки и толкования». Название только укрепило веру в продуманную подставу от покровительницы.

Погрузиться в чтение удалось лишь после того, как пришла Иннет с заказанной едой, но выводы сделать все же удалось.

Если верить написанному, некоторые вещи, общества и традиции создавались богами лично и сопровождались вполне определенными знаками, отмечающих избранных ими. В большинстве случаев, все было привязано к некому событию или действию, которое посредством магии само собой отмечало подходящую личность. Собственно, содержательная часть этим и ограничивалась: основная масса информации в книге — перечисление известных божественных символов и отметок, которые встречались или были описаны. Год на форзаце книги говорил о том, что ее составляли почти за триста лет до моего рождения.

Лениво пролистывая описания, взгляд зацепился за «алые линии». Остановилась на этом: «Переплетенные алые линии составляют на лидере ордена Каллы изображение цветка-символа на спине». Вот что это был за цветок! Калла — символ всей традиции, похоронный цветок, который не принято выращивать в садах. Как могла не узнать?

«Орден Каллы отмечает своих участников и последователей растительным орнаментов алого цвета на лодыжках, символизируя тем самым боль Ареады, что ей довелось пережить».

Поэтично как назвали смерть от четвертования после нескольких дней на дыбе, правда?

«Тех же, кто несет какую-либо ответственность в работе ордена, богиня отметила кровавыми наручниками, с таким же растительным орнаментом, что и у простых участников».

Я получается нынче лидер ордена Каллы? Мило, конечно, вот только я о нем ничего за всю жизнь не слышала. Ни от мастеров, ни от других хранителей. Ни от кого из традиции, а с другими живыми я почти не общалась.

Постановив, что дочитать про другие знаки я могу позже, а пока что стоит посмотреть что еще мне было велено изучить, я взялась за следующую книгу в стопке. «Божественные традиции» — жуткий скучный учебник, который Алаис в свое время заставил меня вызубрить, какой-то художественный роман «Вивьен», «Жизнеописание святой Рудьи» — тоже читала, хотя моя версия была явно намного тоньше, и два толстенных тома: «Этикет» и «Атлас Урая», изданный еще раньше «Толкований».

Атлас был в самой неудобной форме: немагический, где по страничкам был нарисован город. Но! Нужная мне страница была заложена. Там был в подробностях расписан район, который сейчас на всех картах обозначался большим темным пятном и пометкой «Не посещать». Тут был целый городок внутри столицы обнесенный забором, судя по карте. От дома, где мы находились шагать было часа два и утром я собиралась этим заняться.

Этикет я даже открывать не стала, хотя не следовало бы игнорировать такую сильную душу, как Ареада, а вот жизнеописанием пренебрегать не стала. Примерно до середины все было как в моей версии, а вот потом начиналось интересное. Мои знания говорили о том, что Рудья стала на путь хранительства очень поздно — в семнадцать и не была бойцом. Все встреченные души, даже буйные и мятежные, она уговаривала, обладая кротким норовом и титаническим самообладанием, не совершила за жизнь ни одного отпуска или убийства.

Здесь же мне предлагали версию о том, что когда Рудья уже получила двенадцатую ступень, она пришла в Урай и договорилась с королем о предоставлении некой «резервации» для воспитания особенных — самых сильных хранителей. Жизнеописание говорило мне, что богиня лично сообщила о таком намерении и велела основать такое объединение. Король долго сопротивлялся, но в итоге сдался. Подробностей о самом объединении почти не было, зато была леденящая кровь история о том, как после смерти короля его младший сын пришел разогнать хранителей с самого престижного в тот период места и Рудья пожертвовала собой, чтобы получить благословение магии и оградить территорию, в которую столько было вложено и где так много было создано от вмешательства всякого, кто не получил специального благословения Ареады. При этом магия рассудила по-своему и оградила не только территорию Рудьи, но и еще часть соседствующего жилого квартала. После этого хранители еще тридцать лет взаимодействовали с территорией, пока не закончились те, кто получил благословение.

Вероятно, этот квартал так и остался замороженным до особых распоряжений богини. И, надо понимать, вот она я — особое распоряжение.

Остаток ночи я посвятила чтению «Вивьен». Роман был увлекательный, но как-то с ситуацией вообще не вязался. Смелая барышня-революционерка отвоевывала у злобных властей Амиреуна право не только работать, но и получать свои деньги в полном объеме и за это ее отметили боги и магия за дело, повлиявшее на жизни сотен живых существ. На последних страницах этот механизм подробно расписывался, что и объясняло нахождение романа в этой подборке.

Видимо, то, что я отпустила Мортона стало жизнеопределяющим для многих живых и магия запустила механизм заложенный Ареадой.

Рассвет занялся как раз, когда я подумала прилечь поспать. Но, заметив светлеющее небо, я решила, что спать — не время. Надела свежее платье (приятно струящееся по телу), плащ, буквально распинала Бада и вышла в едва начавший просыпать город.

Утренняя прогулка показала, что в городе еще очень много работы: души в самых разных формах — от призраков до блуждающих огней, встречались мне на протяжении всего пути. К моему счастью, я уже научилась делать вид, что не вижу их. К моему сожалению, Бад таких сложностей как навязчивые духи не воспринимал и изо всех своих полуживых барсучьих сил пытался покусать блуждающий огонь. Это такой паразит от мира душ: они застряли в Мострале так давно, что мир забрал всю энергию, которая не относится непосредственно к душе и существуют они, поглощая жизненную энергию живых, инстинктивно стремясь воссоздать свою полноценную версию — могут и досуха выпить кого-нибудь без насыщенности. Такого можно развеять, взяв ответственность за его душу на себя, а можно накачать его магией настолько полно, чтобы излишек душа «превратила» в нужную для создания так называемой оболочки. Как именно это работает я не до конца понимаю, но информация об этом была в дневнике мастера Кеммы и я уже успела ее проверить на других таких огнях. Правда стоило мне это мероприятие весьма внушительную сумму в золоте — сама-то я насыщенностью не богата, пришлось обходиться новомодными накопителями, ведь восполнить пробел в знаниях об энергетических ритуалах я так и не удосужилась.

Пока дошла до нужной части города, небо уже просветлело, а улицы наполнились живыми. На меня обращали внимание, приходилось объяснять себе, что если уж напялила такое платье, будь любезна терпеть и ни на кого страшными красными глазами не зыркать. Баджер старательно на всех рычал, но его в основном игнорировали.

Уперлась я в высоченный забор и возле него не было ни одного живого, кроме меня. Постановив, что налево — отличное направление, ничем не хуже, чем направо, я двинулась вдоль забора. Каких-то пол часа и вот я стою перед глухими кованными воротами, спину неприятно жжет, а вокруг запястий будто маленькие лезвия на огромной скорости носятся, раздирая кожу.

К счастью, долго разбираться что делать не потребовалось: прямо по середине ворот, на месте смыкания створок, имелось углубление для ладони. Стоило приложить ладонь к выемке, как она тут же сжалась под размер моей руки и потянула из меня резерв. Я ожидала, что скоро разлягусь тут до восполнения резерва, но магии меня покинуло совсем немного. Как только ощущение оттока меня покинуло, спина перестала гореть.

Буквально у меня на глазах глухие кованные ворота и высоченный такой же глухой забор стали преобразовываться в изящную кованную изгородь с тонкой вязью складывающую из себя целое поле калл. За ней не было видно ничего — просто серое марево.

Минут десять я ждала неизвестно чего, но пытаться открывать ворота откровенно боялась. Баду быстро стало скучно и он завалился спать у моих ног.

Скоро, без единого звука, створки ворот разошлись передо мной, однако марево не рассеялось. Метаморфозы с забором привлекли внимание жителей ближайших кварталов и уже стала собираться порядочная толпа, из которой, несмотря на почтительное расстояние между нами, то и дело слышались вопросы и восклицания. Именно этот неприятный аспект и не позволил мне даже на миг подумать: я шагнула в неизвестность. Бад, видимо, не обнаружив меня рядом, метнулся за мной. Надо же, какой чуткий: дома его только призывы Иннет пожрать могут пробудить и то не каждый раз.

Прохождение своеобразной границы не доставило мне никаких неудобств или неприятных ощущений. Я даже не осмотрелась, повернувшись к мареву и намереваясь изучить его поподробнее, но обломалась: никакого марева не было. Виднелся ажурный забор и тихо гомонящая толпа, в нерешительности замершая через широкий проспект от серой границы. На какое-то время я отключилась от реальности, изучая живых взглядом. Эльфы и гномы были по большей части возбуждены увиденным, люди — напуганы, зооморфы и животные проваливались к инстинктам, чувствуя опасность, исходящую от этого места. Орков над толпой возвышалось ровно три и по их лицам эмоции было не распознать.

Наконец, отвлеклась от изведанного и обернулась к тайному. Встретила меня лужайка. Нет, не так. Огромное поле идеально ровно постриженной изумрудной травы, которое пересекала широкая — на разъезд двух карет — дорога, с тропинками для пеших гостей по обеим сторонам. Вела эта дорога к невероятных, невиданных мной до этого, размеров дворцу. Да, не остробашенному, как королевский (который, к слову, тридцать лет назад перестроили после результатов «маленькой победоносной войны» Мортона — морские волки Постона дошли до самой столицы, но не тронули ни одного дома, только сожгли дворец; причем жгли так, чтобы обитатели старого дворца успели спастись), а трехэтажный, с видимой отсюда галереей переходов из корпуса в корпус. С учетом времени, когда он создавался, скорее всего, я найду четыре корпуса соединенных широкими галереями, подпираемыми колоннами, создающими тенистые дорожки, огромный внутренний двор с фонтаном и небольшим променадом. А вот на скрытом от посторонних глаз заднем двое найдется огромная масса хозяйственных построек, призванных обслуживать такую огромную махину.

Мелькнула было мысль о тишине, которая должна тут быть после стольких лет простоя, но тут же послышалось задорное птичье щебетание, стрекот насекомых и шелест травы, от гуляющего в ней ветра.

Территорию я обследовала пол дня, позабыв об усталости и сонливости и уже сильно после обеда решилась войти в особняк. Нашла отдельное здание для прислуги, полный набор построек для автономного существования — от кузницы и прачечной до конюшни и огорода, небольшое озерцо, скрытое в тени деревьев, вытоптанный плац, колодец и масса других построек и приспособлений.

Какой из корпусов главный непрозрачно намекала петля подъездной дороги, привлекающая внимание к широкому крыльцу белого мрамора. Мне, привыкшей к жизни на широкую ногу, насколько это вообще возможно с учетом условий, такая роскошь была внове. При этом, по крайней мере, снаружи эта роскошь не давила, делая тебя жалкой букашкой на фоне этого места. Иначе говоря, у меня не возникло ощущения, что я этому месту не соответствую.

Первое, что меня встретило — огромная, метра четыре лестница и посеребрение на всех декоративных элементах, которые не серебристо-серые драпировки. Исследование дома заняло меня на остаток дня и в итоге я выключилась в первой же попавшейся комнате с кроватью. В голове вяло шевельнулась мысль об Иннет, которую я не предупредила о том, что ухожу, и о том, что ее надо будет как-то перевезти сюда и не во внешний квартал, а на территорию, ведь без нее я умру от голода, а самой последней мыслью стали воспоминания о Зарвине, которые на диво ярко отпечатались в сознании.

Глава 9. Возрождение Ордена каллы

Сегодня Излом года. Послезавтра начнется следующий год, а сегодня в Ордене праздник. За прошедшие месяцы я снова почувствовала себя послушницей Алаиса: с утра до вечера я изучала литературу, пыталась сделать из заклинаний ритуалы, постигала Орден, его цели и ценности.

История Ордена Каллы, найденная в местной библиотеке, рассказала мне очередную новую интерпретацию всем известной старой легенды. Когда Ареада стала богиней в глазах живых и основала традицию, она навлекла на себя гнев некоторых культов живых. Одни уверены, что это из-за просвещения, которое она несла в массы, другие, что само по себе становление новой божественной сущности, но так или иначе, а три больших культа адептов разрушения объявили Ареаду некой персоной нон-грата. Сама богиня поначалу отмахнулась от них, как от мелких букашек, однако через несколько десятилетий заметила что стала ослабевать. Общаться с живыми стало сложнее, это отнимало много больше сил; простые манипуляции, которые раньше даже думать о себе не заставляли, теперь требовали серьезной концентрации.

Что конкретно делали культы источники Ордена мне не рассказали, однако хранители традиции забили тревогу еще через пять лет: Ареада практически перестала выходить на связь, хотя раньше живейшим образом участвовала в исследовании Грани и способах с ней взаимодействия.

Скоро среди хранителей прошла тревожная весть: несколько городов утром оказались истреблены. Просто однажды утром поселение вымерло. Хранители, являвшиеся в поселения для помощи торопились к ближайшей почтовой станции, чтобы сообщить в столицу о проблемах. Несколько лет ушло на исследование феномена, в процессе появилось несколько важнейших ритуалов, используются до сих пор, чтобы выяснить, что поселения вымирали все же не полностью. Всегда оставался кто-то один. Найти таких выживших оказалось практически не возможно, но когда пошел слух о поисках, некоторые явились в Урай сами. Причем, некоторые говорили о том, что убили не поселение, а только свою семью или несколько окрестных домов. Почти все были полубезумными от произошедшего.

Целители совместно с хранителями создали самый первый целительский кристалл. Он мог показать разрывы в так называемой ауре (лишь свет души, отражающийся материальным телом), целостность самого организма и наличие в нем незапланированных отверстий или инородных тел. Современные уже могут сами болезни выявлять, а я понятия не имела, как появился самый первый.

Так вот, исследование этим самым кристаллом выживших показало огромные дыры в ауре. Ритуал проверки насыщенности, проведенный приглашенными магами из Иреоса, показал, что они почти полностью выжжены — остались лишь крупицы от дарованного магией и богами.

Сколько именно времени заняли исследования указано не было, но скоро проблема была выявлена: во всех выживших находилась искра богини. А именно, Ареады. Эти исследования подарили современности массу ритуалов и зелий, многие из которых я использую в своей практике. Ответы на вопросы кто виноват и что делать искали еще пятнадцать лет.

Виновники в лице культов разрушения разных стран нашлись благодаря талантам Керомата. Они пролили свет: культисты «подсосались» к энергии души Ареады и сумели подселить эти осколки в смертных. Их проблема была только в том, что они не могли контролировать процесс подселения искр-осколков: они попадали в случайных живых. И если само попадание происходило безболезненно, то ближайшее эмоциональное потрясение, и не важно — сообщение это о беременности любимой жены или новость об увольнении с работы, — как магия бунтовала против инородного объекта и вступала с ним в конфликт. У смертных с малой насыщенностью такой конфликт заканчивался физическим умерщвлением материальных тел в радиусе нескольких метров, а у тех, кто мог похвастать большой насыщенностью — в радиусе нескольких километров. К книге с историей были приложены свитки с подробностями механики этого процесса.

Все эти события и положили начало Ордену: поиски таких пострадавших от культистов стали целью большой группы хранителей, которые в конечном итоге стали брать на себя все задачи подобного рода, оставляя простым хранителям вопросы исследований, помощи духам и обучения новых поколений.

Пострадавшие от культистов в большинстве своем стали работать на Орден: кто-то занимался обслуживанием и обеспечением, а кто-то стал боевой силой. Когда Рудья получила в распоряжение часть города исследования в поисках пострадавших получили скачок и появился кристалл поиска. Глава Ордена раз в год — на Излом, жертвует часть крови и собственной магии, чтобы все живые существа в течение суток были проверены на наличие искры Ареады и получили метку, которая будет тянуть их в Орден.

Сейчас мне предстояло сделать такой призыв.

Иннет нашла в библиотеке описание свойств территории — всех зданий, строений, «гостевого» городка и механизмов обеспечения.

Привести на территорию Иннет оказалось очень просто: поскольку она принесла мне клятву, охранная магия приняла ее безоговорочно, оставив символ принадлежности мне на запястье — небольшую серебристую каллу.

После того, как территория Ордена вышла из стазиса, народ стал интересоваться условиями приема на работу. Все эти вопросы я отдала на откуп Иннет и именно она говорила им, что приема пока нет.

Она же с радостью изучала пособия по обращению с домом и постройками, носилась по территории пробуя все, что написано и запускала все системы дома. Организовала доставку нам продуктов, которые не росли на территории, даже купила пару лошадок, на которые просила у меня денег целую неделю.

Экономка же показала мне как открыть кабинет бывшего главы. Как же я была удивлена, когда увидела просто белую комнату. Окно занавешено белой невесомой органзой, белые шкафы с белым матовым стеклом, белый глянцевый стол, пол из беловой чуть сияющего камня. Пара белых кресел, расположенных на белом кротковорсном ковре. Книжные корешки в шкафах, к счастью, привычных цветов. Записка на столе написанная мелким бисерным почерком на рыхлой желтоватой бумаге: «Я был главой Ордена Каллы четырнадцать лет и видел как он затух. Если Ареада сделала новым главой тебя, значит ты совершил нечто великое, так что я горжусь своим потомком. Созови всех приверженцев традиции, дай им пройти через ворота. Это возродит Орден».

Не до конца осознав совет, я отправилась с этим к Иннет, которая от радости только не визжала.

— Так и поступим! Устроим праздник! — Радовалась экономка. — Явно же не все пройдут ворота — мы их в том гостевом городке разместим!

— Иннет, какой праздник? — Потерла виски я. — Во-первых, денег нет, во-вторых, ты вообще в курсе, чем традиция занимается?

— Так и что хранители теперь не люди? — Не сбавила обороты девушка.

— В большинстве своем, конечно, люди, — попыталась прервать ее я, но это оказалось бесполезно.

— Гуляния, в честь возрождения Ордена. Деньги у нас есть: я хранилище нашла, его только открыть надо, а это только вы, леди, можете. — Она замолчала на мгновение. — В книжке написано, что где-то рядом с кристаллом поиска есть кристалл призыва — вы можете всем-всем живым хранителям клич кинуть. Это ж сколько надо сделать, если они в конце месяца прибудут?! — Подскочила на мете девушка и умчалась куда-то.

— Какой к бесам праздник? — Проговорила ей в след я.

По пути к кристаллу поиска, уговаривала себя, что Орден нужно возродить, что собрать всех хранителей в одном месте — хорошая идея, ведь станет виден масштаб катастрофы с количеством хранителей, можно будет обратиться с просьбой о наборе учеников и подготовить почву для централизации управления.

Да, раньше Орден занимался только сложными проблемами и исследованиями, но сейчас традиция — последняя организация без какого-нибудь управления. Я смогу наладить связь между хранителями, предложить помощь со сложными случаями и реализовать массу других идей Иннет, которые она вываливала на меня все эти годы.

Уже у кристалла поиска по спине пробежал холодок: я не готова к такому резкому ускорению событий, к ответственности и контактам с живыми.

Разрезала ладонь и приложила ее к холодной серой поверхности. Несколько минут и я почувствовала движение магических потоков вокруг меня: механизм поиска запустился. Рассудив, что кристалл призыва работает так же, как кристалл поиска, я отправилась на его поиски. Нашлось искомое быстро: в небольшой нише тускло сиял еще один серый камешек — намного меньше кристалла поиска. Хватило пары капель крови, как камень поднялся в воздух.

— Прошу всех хранителей традиции Ареады прибыть в Урай к исходу первого месяца года. Мое имя Аяса и у меня для вас важнейшая информация.

Подготовить сообщение я не додумалась, но на моей руке зажегся и погас очередной рисунок каллы — на этот раз стально-серый.

Спустилась вниз, уселась на крыльцо. Ко мне поближе тут же подгребся Бад, а с середины лужайки радостно помахала Иннет, привычно вооруженная внушительной книгой об устройстве нашего нового дома.

— Я использовала кристалл призыва. — Крикнула ей.

— Значит у всех зажегся призыв — тут так написано. — Проорала она в ответ и вернулась к прерванному мной занятию.

Урай встречал необычайно яркий закат, ласково согревающий мое лицо. В этой части Соренара снега почти никогда не бывало, да и температура редко опускалась до реальных холодов. Мысленно я прощалась со спокойной жизнью простого хранителя.

***

Поздней ночью Иннет меня выволокла на кухню. Там же сидел Бад, изо всех сил демонстрирующий недовольство и, внезапно, Зарвин, задорно дразнящий барсука.

— Его величество решил встретить Излом с нами, так что я тут приготовила на скорую руку, — трещала девушка, утягивая меня за руку на веранду.

— На скорую руку? — Уточнила я, оглядывая стол с огромным разнообразием еды.

Когда я была маленькой и жила в деревне, моя мама и сестры вставали на рассвете в день перед Изломом, чтобы наш стол ломился так же. Пирожки, салаты, закуски, заливное и это только то, что я хоть как-то сумела опознать.

— Ну да, — чуть смутилась девушка. — Я вчера еще ужин начала готовить, но вы были такая мрачная, что думала, что с Баджером придется праздновать, а тут его величество пришел и я…

Под моим взглядом девушка затухла.

— К столу, господа, — пригласила я, не желая обесценивать труд Иннет. — Чем обязана? — Уточнила я после того, как мы расселись.

— Я был на празднестве во дворце, но быстро понял, что не хочу ни с кем из них встречать Излом. — Пожал плечами правитель.

— А мы, значит, подходящее общество? — Скептически подняла бровь я.

— Ты хотя бы не скрываешь, что не особо мне рада. — Пожал плечами он.

Почему Зарвин может спокойно пройти на территорию, в то время как других смертных защитная магия не пропускает, для меня — загадка. Но факт остается фактом: его величество мог навещать меня когда ему заблагорассудится, чем пользовался так часто, как позволяли дела государственные. И хоть в тайне я радовалась каждому визиту, вслух выражать удовольствие опасалась. Как-то конкретизировать что именно меня останавливало — может привычка не сближаться с живыми, может отсутствие опыта в отношениях с мужчинами — мне не удавалось.

— Что же, — я пригубила вино, — рада, что мы подходим для вашего светлейшего общества. Как дела государственные?

— Делаются, — отмахнулся мужчина. — Предлагаю тост! — Он встал и поднял бокал. — За лучшего хранителя Мострала, ее прекрасную компаньонку и пугающего, но сильного защитника! — Провозгласил собеседник и осушил бокал до дна.

Как раз в этот момент небо прорезала вспышка: состоялся Излом. Строго говоря, эта вспышка ничто иное, как момент истончения границы мира, когда нам видно Золотую Нить, пронизывающую все миры и нашу Грань, по которой души идут дальше. Чудом я успела шепнуть короткое заклинание, которое позволяет простым смертным целую минуту видеть мир моими глазами. Здесь же его и вычитала и опробовала на Иннет, не слушая возражений. Заклинание не емкое, не сложное, зато эффектное.

Иннет, которая была готова к такому повороту, восхищенно ахнула, а вот Зарвин встал в боевую позицию и только мой смешок заставил его смущенно вернуться к расслабленной позе.

— И вы такое каждый год видите, леди? — Проговорила девушка.

— Да, Иннет. — Не смогла не улыбнуться я. — Как-то раз я даже Грань видела.

Чистая правда: нас с Бадом тогда болотные мавки чуть не задрали, только благодаря везению удалось выбраться.

— И как там? — Все еще пребывающая под впечатлением от Излома, Иннет.

— Тепло. — Не стала вдаваться в подробности я.

— Расскажешь? — Попросил Зарвин.

— Когда-нибудь. — Обещала я.

Какое-то время мы молча ели. Баду тоже было положено праздничное корытце из обрезков — традиция такая. Довольно скоро Иннет нас оставила с самым невинным выражением лица и самым шкодливым выражением глаз.

— Так что именно мы видели? И почему этого не видят все каждый год? — После короткой паузы спросил его величество.

— Это излом года. — Пожала плечами я. — Тебе с подробностями?

— Конечно. — Улыбнулся обаятельно он.

— Весь год магия течет вокруг нашего Мострала, поддерживая свое детище. Под конец года она концентрируется в определенных местах — так называемых местах силы, тем самым истончая завесу, скрывающую Грань и Нить, соответственно, от материального мира.

— Не знал, что Грань материальна. — Влез мужчина.

— Не совсем. Просто количество энергии, курсирующей по Нити между мирами, настолько огромное, что во всех мирах Нити имеет заметные отражения. В Мострале магия прячет отражение Нити, но, уверена, в каких-нибудь других мирах, их участок Нити видно постоянно. — Помолчала ожидая вопросов, но их не последовало. — Так вот, в момент пика накопления энергии в году, завеса истончается настолько, что хранители, отмеченные богиней, могут видеть вспышку. Это Грань.

— А я тогда почему смог увидеть?

— Я нашла заклинание, позволяющее на несколько минут показать не приверженцам традиции мир моими глазами. Тебе не понравилось увиденное? — Подозрительно уточнила я.

— Я потрясен. — Снова улыбнулся собеседник. — Как и твоей красотой.

— Не начинай. — Закатила глаза я, стараясь не выдать приятия комплимента.

— Рано или поздно ты согласишься на свидание. — Ничуть не смутился Зарвин.

— Перебьешься. — Фыркнула я. — В твоем мире слишком…

— Много живых и ты не собираешься с ними общаться. Я помню. Полагаю, после возрождения твоего Ордена тебе придется пересмотреть свою позицию.

— Для общения с живыми у меня есть Иннет. — Пожала плечами я, хотя и сама понимала, что это так не работает.

— Не хуже меня знаешь, что так не получится.

— Знаю. — Вздохнула я. — Но даже общение с Орденом не заставит меня согласиться на любые отношения, кроме тех, что уже есть, с тобой.

— Мне спешить не куда. — Беспечно пожал плечами мужчина.

— Расскажи это своим подчиненным: на всех углах кричат о том, что ты себе жену ищешь. — Не удержала шпильку я, хотя уже сто раз обещала себе не хамить королю.

— Это они кого-то там ищут. Я уже нашел.

Зарвин не впервые намекал на мое за ним замужество, но я от этих мыслей пряталась. Конечно, мне не запрещено заводить семью, но я не хотела привязывать себя к живому до конца своих дней. Замужество за королем — это короткий поводок к целой стране, а такого я не хочу еще больше.

— Аяса, — вывел меня из задумчивости Зарвин, — мне пора. Иннет рассказала про праздник — я могу рассчитывать на приглашение? — Он поднялся.

— Можно подумать, оно тебе нужно. — Фыркнула я. — Мое разрешение все еще в силе: приходи когда захочешь, раз уж тебя защита пропускает.

— С Изломом, Аяса.

— С Изломом, Зарвин.

Его величество покинул мое неблистательное общество, мы с дремлющим Бадом остались вдвоем.

— С Изломом, Баджер. — Тихо проговорила я, глядя в ночное небо и ответом мне стало тихое ворчание.

***

Месяц пролетел с огромной скоростью. Вот, кажется, только что я нашла записку от последнего главы Ордена, а уже конец месяца и гостевые дома забиты под завязку. Иннет лично следила за тем, как я открыла хранилище и тихо сползла по стенке, когдаувидела количество золота. Через пару часов пришла в себя и срочно погнала меня в компании Бада к оценщику: монеты были очень давней чеканки и могли стоить очень дорого. Отдельного нумизмата, заслуживающего доверия я не знала, так что не долго думая наведалась во дворец к одному из местных казначеев. Опять же, не к конкретному, а к тому, который не успел убежать. На мою удачу им оказался кубышечного типа гном: в высоту, длину и ширину он был примерно одинакового размера, потеющий и отчаянно меня боящийся. Однако, стоило ему увидеть монету, предъявленную на оценку, он тут же позабыл о страхе.

— Много ли у вас таких монет, леди? — Как-то хрипловато сообщил он.

— Пока что — одна. — Проговорила я спокойно, хотя на деле не имела ни малейшего понятия сколько у меня таких монет.

— Простите, но я не могу вам поверить. — Покачал головой он. — Потому как такие монеты выпускались нашим монетным двором лишь несколько лет почти четыре века назад и уже стали огромной редкостью: всего семеро ценителей имеют совокупно десять штук. Но! — Он важно вздернул похожий на сардельку палец. — Ходили легенды, что почти пять сундуков остались закрыты в серой части города, а вы, леди Аяса, как я слышал именно там сейчас и проживаете.

— Так как ты оценишь монету? — Хмыкнула я.

— Я готов обменять их по курсу один к трем после пересчета сундуков. — После раздумий проговорил мужчина.

— Один к семи. — Стоило поторговаться. — По количеству гордых обладателей доступных монет.

Этот живой мне даже нравился — быстро справился со страхом в угоду собственному барышу.

— К трем с половиной. — Скривился лысоватый казначей.

— К девяти.

— Леди! Мы ведь говорим об обмене золота! — Еще больше вспотел, гляди-ка.

— Может мне стоило сперва выяснить цену монет на рынке? — Подняла бровь я.

— К пяти. Больше мне не позволит его величество, а как только монеты попадут в оборот курс станет максимум к восьми с половиной.

— Хорошо, жду представителя казны для подсчета и передач и вас для оценки других монет. — Улыбнулась как смогла радушно я (несчастного гнома передернуло) и покинула его кабинет, куда он сопроводил меня сразу как увидел монету.

Представитель прибыл следующим утром в сопровождении пяти мрачных орков и пяти юрких боевых магов на крытой повозке, обшитой толстенным чугуном. Повозку тянули три очень грустные тягловые кобылки и еще пара шла привязанная к повозке сзади. Вся площадь была зачищена от живых, меня спросили о наличии рядом духов, прелесть какая, и попросили вынести первый сундук. При этом повозку поставили так, чтобы она упиралась в ворота. Я не выдержала и рассмеялась, обратив взгляды всех присутствующих на себя.

— Господа, вам не кажется, что вы занимаетесь чушью? — Справившись с собой сообщила я. — Раз так, — встретив недоуменно-враждебные взгляды решила пояснить я, — ответьте мне на вопрос: кто в здравом уме сунется ко мне? — Взгляды стали еще враждебнее. — Оу, — я притворно озадачилась, — разрешите представиться. Аяса, хранитель традиции Ареады двенадцатой ступени, глава Ордена каллы, отмеченная богиней лично. А это, — я толкнула ногой створку, — Баджер — магический мутант, привязанный ко мне магией, условно живой не чувствующий боли, усталости и страха барсук, который готов терпеть живых, и вас в том числе, только ради того, чтобы как можно быстрее от вас избавиться любым доступным способом. Так вот, как вы считаете, кто в здравом уме придет сюда, чтобы помешать вашей работе?

За время моего монолога палитра эмоций на лицах всех, кроме пары орков и казначея, имя которого я не удосужилась узнать, сменилась от презрения к страху, панике, а у некоторых — ненависти.

— Чтобы отмести глупые самоубийственные мысли от ваших светлых голов, предупреждаю: нас обучают так, как говорят слухи, только намного жестче и я только что исчерпала весь свой запас вежливости. — Нагнала теней на лицо я, исподлобья сообщила я.

Очень полезное заклинание: почти такое же по механизму как «жуткий макияж», только оно сгущает вокруг меня тени, оставляя только горящие серые глаза. До конца не довела его еще ни разу: эффект от мрачнеющего лица всегда был достаточным.

День Бада не задался с утра. Сперва я выволокла его из огромной грязной лужи с листьями, чтобы он перетащил мне сундуки из хранилища на улицу. Потом он затаскивал их на вполне внушительную платформу на колесах, в процессе дважды попытавшись откусить от меня руку. И вот теперь уже пятнадцать минут, пока представители казны размещались у ворот территории Ордена, стоял на солнце впряженный в эту самую платформу. На ней уместились все сундуки, набитые монетами под самые крышки. Очень сильный у меня компаньон.

Створки, наконец, открылись до конца, повинуясь воле пальца Иннет, стоящей под прикрытием забора и серого поля и нажимающей на небольшой рычаг для открытия ворот. Баджер максимально злобно фыркнул — почти как в бою — и пол минуты выкатил всю платформу на площадь.

— Развлекайтесь. — Пожелала я и ушла к себе.

Иннет, не поднимая глаз, выскочила в закрывающиеся ворота и отдала казначею небольшой ларец, в который лично отложила по одной монетке каждого вида, которые нашла в хранилище. Она предположила, что несколько веков не открывавшееся хранилище содержит много ценных монет.

— Леди просила все оценить и вернуть с каталогом. — Пискнула она и скользнула обратно под прикрытие надежных стен.

По такому же ларцу, как отдала гному, каждого вида монет она отложила в хранилище — «На случай тяжких времен».

Пересчет монет занял весь день и среди ночи к воротам подъехали семь телег, таких же как утренние.

— Леди, лошади могут попасть на территорию? — Уточнил маг.

— Бад. — Позвала я барсука и принялась выпрягать лошадь.

Работать тягловой силой барсук не хотел, пришлось заставить, используя нашу связь, и скандал за это от своевольного компаньона ждал меня впереди.

Лошадей принялись выпрягать еще четверо из защитников королевского золота. Скоро мужчины сняли с повозки упряжь для шестерки лошадей и установили версию для барсука-переростка. Повинуясь моей воле он встал под впряг и я тихо шепнула усиливающее заклинание, чтобы он смог протащить ее хотя бы несколько метров. Все же такая тяжесть была чересчур даже для него. Еще шесть раз и спать мне потом сутки, восстанавливая резерв.

Под прикрытием серой завесы Иннет выпряжет Бада, чтобы он стащил все сундуки на землю, потом впряжет обратно.

Через десять минут следующая повозка была готова к установки новой упряжи и впряганию барсука.

Еще час и я, с трудом удерживаясь на ногах, выпрягла Бада в последний раз, забрала ларец и пухлую папку, переданную мне казначеем и скрылась на своей территории. Думать о том, как это выглядело в глазах живых по ту сторону ворот я не хотела и не могла.

— Баджер, перенеси все сундуки туда, куда скажет Иннет. — Велела я, ответом мне был враждебный рык. — Потом будем ругаться, — отмахнулась я, — Иннет, реши какие монеты и сколько продаем, найми персонал для гостевых домов и организуй поставки еды туда. После этого найти точную информацию о том, можем ли мы нанять не состоящих в Ордене смертных и пустить их на территорию. Меня сутки не трогать.

И, впихнув ларец с папкой девушке, уползла спать, едва переставляя ноги.

А когда проснулась все завертелось. У Иннет. Она носилась как юла по дому и городу, демонстрируя всем несогласным метку Ордена. Никто не понимал, что она значит, но красноречие экономки открывало перед ней любые двери. Она искала персонал, выгодные контракты для обеспечения городка, в особняке — готовила комнаты и постройки, распечатывала дом и готовила еще какие-то не значащие ничего для меня, но важные для нее, мелочи.

— Леди, вы ведь не хотите, чтобы члены Ордена ходили в одежде, принятой при дворе? — За ужином спросила она.

— Чего? — Нелюбезно переспросила я.

— Ну… — она смутилась, чего давно уже не бывало, — вы же стали носить другие платья, вот я и подумала, что вы всем такую вольность разрешите.

Я действительно заказала у швейного ателье новый гардероб из струящихся однослойных платьев самых нежных материалов и массу всего сопутствующего для него. Жизнь моя стала намного проще: утренний туалет уже не отнимал несколько часов у меня и Иннет, я справлялась сама за двадцать минут, при том, что частую смену нарядов я и до этого игнорировала. Мне бы в голову не пришло, что надо о еще чьем-то комфорте позаботиться, а она — подумала.

— Да, пусть будет такое правило. Не думаю, что кто-то будет возмущаться. — После минутного раздумья ответила я.

— Я тогда закажу наряды на первое время, если вы не против. — Просияла девушка.

— Я же говорила, делай что хочешь, только мои поручения не игнорируй. — Буркнула я.

Иннет убедила меня в том, что недостаточно просто рассказать, что я хочу. Идею о взаимодействии нужно «продать», предложив понятные схемы и оставив небольшие брошюры с самыми важными сведениями. Так что теперь я плотно занималась изучением истории Ордена, его исследований, разных членов и старых распоряжений глав, параллельно готовила схему, брошюры и тезисы, которые нужно не забыть упомянуть. Все пробовала на постоянно занятой Иннет, которая всегда находила время на честную критику. При этом, она использовала мягкие выражения в адрес моих трудов, хотя я вообще себя не сдерживала.

Хранители стали прибывать за две недели до назначенной даты и если бы экономка не предусмотрела этого — забивать бы им постоялые дворы. Но у нее были готовы гостевые дома, с полным набором персонала, с каждого из которых она взяла клятву о хранении тайны всего, что они узнают на этой работе, подкрепленную магией. Так что все расселялись, а я начинала нервничать.

Зарвин заглядывал пару раз, но нарываясь на грубость, спешил скрыться. Иннет говорила, что он даже помог ей однажды, но, поглощенные своими проблемами, я это проигнорировала.

Сегодня утром он заявился прямо в мою спальню со словами:

— Мне плевать как сильно я тебя раздражаю. — И уселся на кровать. — Я освободил для тебя весь день.

— На кой? — Уточнила я.

— Давно не скучал на официальных мероприятиях. — Фыркнул он. — Отлично выглядишь, кстати.

Мне тоже нравилось: серебристое струящееся платье и кашемировый палантин пыльно-розового неяркого цвета делали меня неземной и строгой. Швея явно вдохновлялась самым популярным образом Ареады. Руки мелко тряслись, ладошки потели, голос подрагивал, когда я в очередной раз проговаривала свои тезисы.

— Нервничаешь? — Поддел меня король.

— Чего тебе надо, твое величество? — Раздраженно дернула плечами я.

— Чтобы ты сказала в храме «да», дорогая. — Озарил комнату лучезарной улыбкой Зарвин.

— Сорнар, твою мать! — Тихо прошипела я.

— Так нечестно, у тебя нет имени семьи. — Даже бровью не повел он. — Конкретно сегодня, хочу свои присутствием придать больше официоза твоему мероприятию. Иннет согласилась в осмысленности этого решения.

— Миленько. — Обозлилась окончательно. — Но должна напомнить, что хозяйка клятвы — я, а не Иннет. И ей, похоже, тоже.

— Не злись, ставролитка. — Он перетек в стоячее положение. — Я хочу помочь.

— Кто сказал, что мне это нужно?

— Я говорю. — Он подошел поближе и я замерла.

Что со мной не так? Ведь влечет же к нему, условностями общества не связана. Могу позволить себе роман, да и сам Зарвин остынет, но я упорно ощетиниваюсь и не подпускаю его к себе близко, а стоит мне осознать, что он уже близок — тут же хамлю, кричу и прогоняю.

— Что ты хочешь? — Прошептала я, потерявшись перед его взглядом.

— Тебя, ты же знаешь. — Его голос низко вибрировал, отзываясь где-то во мне дрожью.

И подобная сцена между нами не впервые. Трижды я уже от него сбегала.

— Зачем?

— Хочу. — Коротко ответил он и прижал меня к себе, склонившись близко-близко.

— Зачем, Зарвин?

— Такая жена как ты нужна такому идиоту, как я. — Выдохнул он прямо в губы.

— Я не понимаю.

Ответа не последовало, но его заменил поцелуй. Первый в моей жизни, волнительный и нежный. Меня окружил его запах, его магия и тепло его тела. Руки не блуждали, как пишут в бульварных романах, напротив, крепко прижимали к себе, будто прожигая тонкий шелк платья.

Стук в дверь я заметила краем сознания, а Зарвин завершив поцелуй отстранился. Не отскочил, а просто поднял голову.

— Я жду тебя у ворот, Аяса.

Спокойно отвернулся и тихо вышел, потеснив замершую в дверях Иннет.

— Вы же не против? — Несмело подняла на меня глаза девушка.

Я даже не сразу поняла, но все-таки заметила: тонкий стан девушки обтягивало белое мерцающее платье, волосы она высоко подняла и, самое интересное, платье было фасона, похожего на мой. Струящееся до пола, выделяющее ноги при каждом шаге.

— Я подумала, что я не член Ордена, но ваша и тоже могу носить такие платья на важные мероприятия… — она совсем смутилась.

— Ты прекрасно выглядишь, Иннет. — Выдавила улыбку я. — И я не против, если ты об этом.

— Я камни из хранилища взяла и сама на платье нашила, потом спорю и на место положу. — Затрещала она, не справляясь с нервами.

— Все хорошо. Ты пришла показать платье? — Все же справилась с собой я.

— Нет, я пришла сказать, что все собрались перед воротами. — Встрепенулась девушка.

— Изумительно.

Я направилась на улицу.

Двор был в прекрасном состоянии. Иннет его всю последнюю неделю доводила до совершенства. Прошуршала мелким гравием подъездной аллеи до самых ворот, где уже стоял Зарвин. За мной шагал Бад, который все еще дулся за сундуки с золотом, но почему-то без дополнительного воздействия пошел сегодня со мной к другим хранителям. Иннет пробежала резвой козочкой вперед и нажала на рычаг открытия ворот, после чего одним невероятным прыжком оказалась рядом с королем, оправила прическу и приняла скучающий вид, под стать соседу.

Для живых на площади картина вышла интересная картина: медленно открываются огромные кованные ворота, в просвет видно только темно-серое марево. Дошла до, практикой найденной, границы завесы при открытых воротах и замерла на мгновение. Дымка овеяла нас с Бадом и только через три шага, сделанных мной, появились Зарвин и Иннет. Эту сцену мы с Иннет репетировали по ночам всю неделю и король прекрасно в нее вписался во всем своем ало-жемчужном[1] великолепии.

— Мое имя — Аяса. — Начала я, но голос «дал петуха». — Я — хранитель традиции двенадцатой ступени. — Неожиданно для меня голос разнесся над площадью, и я с трудом подавила желание обернуться на Зарвина. — Я собрала вас здесь, потому что, волею богини, сегодня будет возрожден Орден каллы. — Пауза, в которой пробиваются озадаченные шепотки. — Абсолютное большинство из вас не знают об этом объединении хранителей традиции Ареады, ведь Орден затух задолго до рождения большинства присутствующих. Подробности истории Ордена будут ожидать всех вас по окончании этого мероприятия, а сейчас я хочу попросить каждого из вас пройти ко мне. Кого-то защита этого места не пропустит, но попытаться должен каждый из вас.

— Я буду ждать вас с другой стороны. — Ровным голосом проговорила Иннет и сделала шаг назад, скрываясь в дымке.

Все пошло вообще не так, как было запланировано. Я должна была объяснить, что происходит, сама должна была представить Иннет, коротко рассказать об Ордене, а вместо этого — три минуты мой голос разносился над площадью.

Первым из толпы вышел… Иерентак. Я вообще не была уверена, что он отвлечется от своих дел. Хотя, я была уверена, что и такого количества хранителей в столице не соберется. Если совсем честно, я думала, что хранителей традиции вообще во всем мире меньше, чем собралось передо мной: площадь примерно десять на семнадцать метров была заполнена живым морем и, по-моему, это были не все — кто-то жался ближайших на улицах.

— Прямо сейчас магия и Ареада выберут тех из вас, кто способен на служение Ордену. Далеко не все хранители и, тем более, смертные обладают качествами, позволяющими им такую привилегию. Те из вас, кто не сможет пройти через ворота, могут вернуться туда, куда их заселили до поступления дальнейшей информации.

Чуть притормозивший Иерентак хмыкнул, глядя на меня, и совершенно спокойно прошел мимо меня на территорию. Следом за ним попытался пройти Лашок, но упруго отскочил от незримой стены. Он попытался еще раз, потом еще, и с каждым разом его лицо становилось все злее.

— Тебе следует остановиться, Лашок. — Бросила я, не сумев сдержать презрения.

Тот не ответил мне, но максимально злобно ушел в противоположном гостевым домам направлении.

После короткой сцены все пошло спокойно. Я стояла в воротах, ожидая новых членов Ордена каллы, хранители проходили мимо или терпели неудачу и отправлялись к месту ночевки. У некоторых из них были компаньоны, вроде моего Бада, но таких же монструозных я не увидела. К моему удивлению, все часы ожидания Баджер сидел спокойно и даже ни на кого не нарычал.

После обеда все прошли. Кто-то остался, ожидая конца потока, но основная масса оказались либо на территории, либо в гостевых домах.

Когда мы с Зарвином и Бадом вернулись на территорию, на лужайке стояла лишь сияющая Иннет, камни на платье которой ловило послеобеденное солнце, лишь подчеркивая природный блеск девушки.

— Все отдыхают, леди. — Сообщила она. — Готовы к следующей части?

— Нет. — Буркнула я.

— Вот бульон, чтобы притупить голод, — она сунула мне кружку, — вам и его величеству пора начинать.

Не хотела я начинать. Я — не Алаис и не умела устраивать многочасовые лекции. Но выбора мне никто не давал, а, значит, вперед к просвещению.

Во всех комнатах стояли новейшие кристаллы, передающие мое изображение и голос из кабинета главы Ордена. Так я могла обратиться ко всем собравшимся, при этом не держа их на площади или еще где.

Еще три часа ушли на то, чтобы рассказать хранителям и новоиспеченным членам Ордена что происходит и что я хочу поменять. Я предлагала сделать Орден не только местом, где ведутся исследования, но и местом, где любой хранитель может получить поддержку, помощь и подмогу, если потребуется. Для этого предлагалось всем носить стандартные амулеты связи, настроенные на конкретный кристалл приема. Это нужно для того, чтобы в любой момент, из любой точки мира, хранители могли связаться с «центром». Поскольку у амулетов радиус действия ограничен, в них дополнительно вложили матрицу передачи сообщения: девяносто символов на любом языке, которые уйдут к нам как вестник с пометкой о месте отправки. Как я поняла, именно с этим Иннет помогал Зарвин.

Распределение работы в Ордене состоится завтра, а сегодня я лишь огорошила всех тем, что служение пожизненное и выйти нельзя. Да, я поступила бесчестно, но никто не будет удерживать никого на месте насильно. Две недели обучения — и все, кто не готов бросить все могут быть свободны. Если я отправлю им клич противиться все равно никто не сможет.

Наконец, рассказала о брошюрах с самыми важными сведениями, в которую был вложен амулет связи.

Когда я уже хотела пригласить всех за стол на площади (огромный стол, поставленный в круг, плотно заставленный едой.

— Иннет — моя бессменная помощница и правая рука, вы можете по всем вопросам обратиться к ней. — Начала заканчивать я. — Волею богини именно я стала главой Ордена каллы и должна возродить и его, и былое величие традиции. Но я искренне считаю, что мы должны сменить подход к самой нашей работе. Если ранее мы были оторваны друг от друга, то я предлагаю заиметь стабильную и постоянную поддержку. А сейчас…

— Я скажу несколько слов. — Прервал меня Зарвин, все это время находившийся рядом. — Корона дает хранителям традиции Ареады и членам Ордена каллы суверенитет в рамках своего предназначения. Он будет действовать с сего момента и до окончания времен Мострала. Такова моя воля, короля Зарвина Мартона Сорвара и будет она крепка.

Комнату озарила вспышка, подкрепляющая слова короля. Неожиданно, хотя несомненно поможет склонить хранителей на мою сторону.

— Благодарю, ваше величество. Я приглашаю всех вас к столу, накрытому на площади, где мы встретились утром.

Связь с кристаллов оборвалась. Через час я выйду к столу — раньше вряд ли соберутся. Пока что была короткая пауза.

— Да ты еще и гениальна? — Зарвин ободряюще улыбнулся.

— Это все не я придумала. — Отмахнулась, но пояснила на вопросительный взгляд. — Амулет приема и несколько амулетов связи тут были, когда мы пришли. Иннет откопала свиток с пояснениями и нашла магов, которые довели до ума амулеты. Кто будет дорабатывать прием я пока не знаю, но все работает уже сейчас. Кристаллы для вещания нашла Иннет, да и всей подготовкой она занималась. Все остальные системы надо только осовременить, но Орден явно был велик. Мне, видимо, надо было только дверь открыть.

— Раз так, идем в храм.

— Что ты так в меня вцепился? — Начала заводиться я. — Дался тебе храм.

— Моя прабабка эльфийкой была, а у них истинные пары. Ты — моя. — Совершенно серьезно сообщил мужчина.

— Серьезно? — Начала было веселиться я, но…

— Более чем. — Ни мускул не дрогнул на его лице. — Что скажешь?

— Пошел вон. — Выдала я, хотя собиралась молчать.

И снова — каменное выражение лица, с которым король меня покинул.

С минуту я ошарашенно пялилась на закрывшуюся дверь, а потом меня будто током ударило:

— Иннет!

Я не знаю, как это работает, но она всегда меня слышала, даже когда я три города назад едва живая шепотом звала ее с крыльца соседнего дома.

— Леди? — Девушка вошла в кабинет.

Наряд она сменила: теперь на ней было белое бархатное платье с чуть пышной юбкой, хотя по сравнению с привычными для знати — совсем узкая.

— Мне нужна информация о Зарвине. Полное родовое древо и сведения о расах, представленных в роду.

— Что-то случилось? — Навострила уши девушка.

— Да.

Постояв с минуту в ожидании ответа, но удалилась.

То, что мы с Зарвином можем оказаться родственными душами мне в голову не приходило. Но, если он сказал правду, и его эльфийская кровь видит во мне истинную пару… это меняет очень многое.

[1] Родовые цвета Сорнаров

Глава 10. Притязания

Иннет нашла информацию, которая полностью подтвердила мои худшие опасения. Прабабка нынешнего правителя Соренара действительно была чистокровной эльфийкой, любимицей двора. Родство всех особ королевской крови подтверждается в первые дни после рождения, так что сомнений в составе крови моего знакомца быть не могло. А это значит что? Большие проблемы. И для меня, и для королевства. В первую очередь потому, что как только Зарвин меня увидел тогда в толпе, у него уже не осталось выбора: с той самой минуты он попал в ловушку, расставленную магией.

Иннет же откопала в библиотеке Ордена информацию о том, как работают эти самые истинные пары. Ни о каком родстве душ, к счастью, речи не идет. Просто почти сразу после появления в Мострале эльфов выяснилось, что условия для размножения тут для плохо пригодные, так что магия создала механизм, который подбирал наилучшим образом подходящую для эльфорождения особь. При этом на расу второй половины процесса никто не смотрел, ведь стоило эльфу пересечься со своей парой, он и помыслить уже не мог о других. Конечно, в Зарвине эта тяга сильно разбавлена, но это не отменяет некого ощущения неправильности от другой женщины рядом. Известны случаи, когда полукровка начинал люто ненавидеть свою «неправильную» половину, ведомый тягой к паре.

Поэтому абсолютное большинство эльфов не вступали в союзы до самой старости, ожидая личную подставу от всесильной магии. Как бы ни была плоха пара, ее поступки всегда находили оправдания в душе недобровольно влюбленного, любое плохое отношение нивелировалось в пользу перспективы рождения маленьких остроухих наследников.

То есть, как бы я не старалась отшить Зарвина, какие бы плохие и ужасные поступки не совершала, он от меня не откажется. Просто потому, что у него нет выбора: или я, или никто. Был бы он чистокровным эльфом, он имел все шансы начать медленно сходить с ума и выгорать от невозможности быть со мной, но в какой-то мере нам повезло. Была бы я эльфийкой — проблем бы не было: внутри расы это взаимная история. Но я человек. Более того, не особенно-то желающий связывать себя нерушимыми узами с живыми, независимо от расы. Тех обязательств, что у меня уже есть, более, чем достаточно.

Гонять в голове невеселые мысли времени особо не было. После проведенной встречи и празднества хранители пару дней читали и осознавали предоставленную информацию, чтобы на третий день начать задавать вопросы. Иннет сохраняла титаническое спокойствие, без устали повторяя одно и тоже хранителям «за стеной», меня же осаждали те, кого ворота пропустили.

Когда я начала звереть и огрызаться, к непониманию растерянных коллег, Иерентак взял ситуацию в свои руки: светским тоном предложил обществу наслаждаться обедом (через два часа после рассвета, да) и утащил меня ко мне же в кабинет.

— Так, звезда, рассказывай, что ты там напридумала. — Потребовал он, стоило двери закрыться.

Иннет, чтобы подать чай, не было, а жаль: пауза, чтобы уложить мысли была мне необходима.

— Аяса, выдохни и внятно объясни, что происходит. — Выждав минуту, уже мягче попросил он.

— Всего рассказать без клятвы я не могу. — Нашла себе отсрочку я.

— Да не вопрос. — Хмыкнул этот хлыщ и достал тонкий серебряный кинжал.

Передышка закончилась быстро, но мне ее хватило. Иерентак сам же и учил меня быстро собирать мысли в кучу. Он, казалось, не постарел ни на день, только что в угоду моим желаниям сменил парчу на шелк.

— Ты прочел материалы? — Уточнила я, на что собеседник обозначил кивок. — Так вот, я приехала в столицу, чтобы отпустить скитальца из дома местного аристократа…

Рассказ вышел на диво длинным, я даже порадовалась тому, что Иерентак предложил страждущим наслаждаться именно обедом.

Как приехала в столицу, застала бунт, познакомилась с Зарвином, отпуская души, недели моих метаний после его предложения о работе, принятое ранним утром решение и его быстрое воплощение в жизнь и новый массовый отпуск, расцветшая на моей спине калла (которую потребовали продемонстрировать), открытие об Ордене с подачи Ареады и, наконец, освоение серой части города, несколько веков простоявшей пустой и бесхозной.

— Ну ты влипла, мать, — простецки хохотнул самый изысканный светский лев. — Раз меня пропустили ворота, значит я для служения подхожу?

— Именно.

— Алаиса я не вижу, значит его — не пропустили? — Неизвестно с чего заинтересовался он.

— Алаис, скорее всего, мертв. Когда мы расставались за ним уже несколько лет таскался проводничий. — Пожала плечами я.

— Мне казалось, что такой приверженец правил, как наш добрый друг, будет отпущен тобой, откровенно говоря. — Хмыкнул Иерентак.

— Он обратился к еще более древним правилам и отправил в вольную жизнь ритуалом. Так что себе он не изменил.

— Объясни мне, на кой черт мы все бросили и примчались сюда. — После паузы попросил собеседник.

— Во-первых, потому что, если бы не было необходимости в Ордене и мне как его главы — механизм бы не сработал. — Я помялась, но к таким выводам пришла почти сразу. — Во-вторых, давно пора что-то менять. Даже дешевые наемные убийцы уже создали гильдию, дорогие — живут в кланах, не говоря уж о более мирных и понятных профессиях. Только мы остались оторваны и от мира, и друг от друга. А мир, между тем, не замер, он развивается. И способы задержать душу в Мострале тоже. Я такое видела пару лет назад, что чуть не поседела, и только железная школа Алаиса позволила быстро сопоставить сведения и собрать ритуал.

— Так уж только выучка тебя спасла? — Прервал меня Иерентак.

— Выучка и Баджер. — Уверенно кивнула я.

Спокойного полумертвого Бада сейчас очень не хватало. Он был некой твердью, которая даже в самые сложные и шаткие моменты удерживала меня на плаву, это кроме того, что он — отличная боевая единица. Стыдно было себе признаваться, но я все еще не чувствовала себя ровней Иерентаку, хотя лишь на ступень ему уступала, на сколько мне было известно. Когда он меня учил у него была двенадцатая ступень и я точно знала, что как минимум одну ему Ареада с тех пор присудила, а может и больше.

— И? Мысль правильная, кто б спорил, но что ты предлагаешь? — Он заломил бровь и всю мою уверенность в себе и холодность смыло.

Пришлось дать себе мысленный подзатыльник. Иерентак — такой же живой, как все те, кто за стеной. Разница лишь в том, что он лучше понимает устройство мира и Грани.

— Я предлагаю, как минимум, поддержку. Амбиций много, на начать я хочу с того, чтобы обеспечить всех хранителей амулетами связи. Много с ними не передать, но главное в тех, что я всем выдала — они отправляют координаты независимо от сообщения. В одной из комнат особняка большой кристалл для приема сообщений, где круглосуточно будут дежурить члены Ордена и они же будут все это обрабатывать: отправлять подмогу, искать информацию или еще что. Сколько ты за свой путь видел уникальных мутаций, нечисти, нежити и еще ворты знают каких замученных душ? — Собеседник явно задумался, дернул щекой и кивнул, мол, понял о чем ты. — Что, если я тебе скажу, что они — не уникальны? Кто-то из нас, тех кто хранит, уже встречал такую. И пережил. Или не пережил. И обо всем этом есть информация здесь, в… — я задумалась.

— Обители. — Подсказал Иерентак.

— Точно, спасибо. Здесь в обители Ордена есть запись об абсолютно каждом хранителе, получившем первую ступень. И если ты видишь что-то непонятное, тебе надо просто сообщить ключевые параметры в камень на шее и кто-то здесь сразу пойдет искать об этом информацию. Найдет ее, потом свяжется с тобой, или, если ты не ответишь более суток, найдет кого-то кто рядом и отправит к тебе — или помочь, или проверить, что твоя душа ушла дальше. — Я помолчала с пол минуты. — Более того, это все придумано не мной, точнее не все — мной. Раньше Орден был наблюдателем и исследователем. Здесь все было придумано и установлено до меня, я просто нашла как это лучше применить с учетом моих целей. И, уверена, что подобные идеи появятся у многих хранителей. Я никого не собираюсь держать силой, кто хочет — может вернуться на путь, но, уверена, найдется не мало тех, кто не прочь осесть на несколько лет. Перспективы — огромны, нужно только взять амулет связи.

— Мне нравится, что из тебя получилось. — Хмыкнул он. — Так и быть, стану твоим атташе. Обед уже на столах, так что идем поедим.

Он тряхнул волосами, замер на мгновение и двинулся в сторону столовой.

Дом обслуживали низшие элементали, с которыми разобралась Иннет. Очень многое в доме поддерживалось магически, но то, что требовало некого присмотра и контроля делали эти существа, например, накрывали на стол и доставляли дополнительные приборы, если необходимо.

Три длинных стола были не очень плотно заняты хранителями. В общей сложности в зале их собралось около двухсот. В гостевых домах разместилось еще голов триста. Допустим, еще сотня меня проигнорировала или не успели добраться. В учении сейчас около двадцати детей. Около шестисот хранителей, из которых двести невольно стали членами Ордена. На целый мир — ничтожно мало.

На другом континенте, в который официально поверили совсем недавно, наверняка, есть своя традиция, но сообщение с тем континентом не налажено, хотя и Постон и Иреос пытаются что-то там делать, пока не особенно успешно.

— Друзья, Аяса, как глава Ордена каллы, доверила мне официально вас поприветствовать в этой обители. — Взрезал тишину пафосным началом Иерентак, стоило мне сесть на свободное место.

Мужчина говорил много, объясняя подробности того, во что они ввязались, просто пройдя через ворота. И он, несомненно, лучше подбирал слова, чем я; намного лучше формулировал ответы на вопросы, не создавая новых. В какой-то мере, мне повезло, что он жив и откликнулся на призыв.

***

После памятного выступления Иерентака, который умело повел хранителей туда, куда ему было нужно, все закрутилось с просто бешенной скоростью.

После трехчасового обеда он вытащил меня на территорию гостевых домов, где повторил примерно тоже самое с поправкой на «непригодных». Объяснил идею, воодушевил ею присутствующих и пригласил оставаться здесь сколько потребуется, формулировать вопросы, которые не пришли в голову сразу и передавать их Иннет или ему.

Наверное, хранителям я показалась лишь формальным должностным лицом. Мне и самой так показалось сегодня. И хотя после, много лет спустя, с высоты опыта я понимала, что на меня тогда слишком много рухнуло разом и просто взять и сделать сразу как надо одной мне бы совершенно точно не удалось, но в тот самый момент я казалась себе просто невероятно жалкой.

И это ощущение не покидало меня долгие месяцы. Иннет с Иерентаком прекрасно сработались и умело управляли поместьем и толпой, решали возникающие вопросы. Они ни разу меня не ослушались, хоть и позволяли себе спорить, но мысль о глупости моего поведения, его неуместности и страх принять неправильное решение не оставляли меня даже во сне.

— Перестань трястись, Аяса. — Однажды вечером посоветовал Иерентак за бокалом крепкого. — Ты — первая в нескольких поколениях управляешь этим местом, да еще не продолжая старое, а создавая новое. Ошибки неизбежны, смирись.

Эти слова въелись мне глубоко в голову, но трястись меньше я от этого не стала.

Дни пролетали мимо меня, незаметно складываясь в недели и месяца. Я не успела даже крякнуть, как прошло два года. И, казалось бы, с такими заместителями мне оставалось только ждать, как все будет работать, но нет. У обители были расходы, которые без моей собственноручной подписи, были вопросы, которые могла решать только я — так мы договорились с Иерентаком и Иннет, были хранители, которые прибывали за амулетом или попытаться провести через ворота учеников, и они требовали моего внимания.

За эти два года мое отношение к живым не изменилось, но притупилось. Общалась я с хранителями и королем, а в такой работе дураки и идиоты просто не выживают.

Сейчас мы готовились запустить поиск не-хранителей с осколками божественной силы, которые могли бы попасть в Орден. Ни Иерентак, ни Иннет не хотели разбавлять постоянный штат обители такими живыми, пытались меня отговаривать, но я была непреклонна.

Слух уже был пущен и пол года как рос и собирал на себя всю нелепицу, какую способны были выдумать жители Солнечного края, но это не останавливало вереницу страждущих. Придумать как достоверное определить наличие этой самой искры никому из имеющихся блестящих умов не удавалось, так что приходилось просто гонять всех желающих через ворота, чтобы защита сама все нашла и определила. Проходил, хорошо если, каждый пятисотый. Адаптацией таких занималась Иннет, приставляя их к работе и терпеливо объясняя все, что нужно так много раз, как это потребуется.

Все сведения о встречах с душами и любыми другими существами были заново структурированы, чтобы облегчить поиск, во-первых, получить вменяемую статистику и хотя бы относительно исчерпывающую информацию.

Сама система архивирования данных меня лично поражала. Посреди библиотеки стоял пюпитр, на котором лежал огромный фолиант. Каждое вступление в бой, включая фантомов, вроде тех, на которых нас тренировал Алаис, отражалось записью: имя, возраст, ступень, детали боя (с кем он был, сколько времени занял, какие приемы использовались, какие ранения были получены) и исход боя. Около сотни слов, один абзац, но ты он нес в себе огромную прорву информации. Никак уточнить ее возможным не представлялось, но это — дело техники.

Самая большая секция библиотеки была занята как раз этими записями, и самая первая датировалась девятью веками ранее. За два года структурировали только треть, начали с боев прошлого года и двигались назад во времени, попутно добавляя новые записи, а появлялись они каждый день.

Теперь у меня были точные списки вообще всех хранителей, хранящиеся на зачарованном пергаменте под семью замками в моем кабинете.

В комнате с кристаллом призыва появились сверхмощные усилители, позволяющие обращаться к хранителю даже на огромном расстоянии.

Быт был налажен и работал как часы, трудами Иннет. Она же стала моими глазами и ушами, подмечая много важных деталей о хранителях. От шерстяных платьев она окончательно отказалась в пользу нежного шелка или тяжелого атласа и носила, чаще всего, белые платья фасона, похожего на мои.

Такие наряды не прижились среди знати, но как отличительную особенность хранителей традиции, их приняли довольно равнодушно.

Зарвин с каждым годом приходил все реже: политическая ситуация на континенте обострялась. Амиреун затеял какое-то очередное завоевание территорий, его песню подхватили и наши соседи: мол, верните землю пращуров. Король как мог старался не допустить начала войны и не передавать землю Ловосу, но все вело к скорому вооруженному конфликту.

Когда Зарвин все же находил несколько часов для меня, он неизменно был мрачен, не сказать сер, всегда уставший и вымотанный.

В заботах пролетел еще год, за который Баджер обленился окончательно. Если мне нужно было, скажем, в город, он ворчал и упрямился все время, которое я посвящала сборам и всю дорогу изо всех сил давал мне понять как он недоволен необходимость выходить из обители.

Закончились, в общем наши с ним приключения, как мне казалось.

Очередное утро началось со срочной депеши от его величества. Бисерным почерком первого секретаря мне сообщалось, что как глава Ордена каллы и официальный представитель хранителей традиции Ареады я должна явиться на королевский военный совет по вопросу притязаний Ловоса на суверенность границ Соренара.

В первый миг я даже не поняла, зачем я ему там, но быстро сообразила. Три года я наращивала шкуру, формируя единый организм из первоклассно обученных бойцов и отличных ученых. Сейчас, если на время отодвинуть вопросы целей традиции в целом и всего, что с ней связано, я возглавляла большую ячейку элитных бойцов, которые могут поставить Ловос на колени.

Самые сильные и древние кланы убийц, которые непременно будут на совете, самые мощные военные объединения и, конечно, регулярная армия. Ловос ничем таким не располагал, да и неоткуда. Зарвин решил переходить в наступление и хочет попросить моей поддержки.

Иннет помогла мне собраться и одеться, чтобы выглядеть соответственно мероприятию: бордовое платье глубокого, не сказать — винного, цвета, серый палантин, высокая прическа и вперед — покорять дворец.

— Можно ли считать странностью, что я второй раз попадаю в королевскую резиденцию и второй раз готова к бою? — Задумчиво глядя на ножны на предплечье и ощущая холод кинжала на бедре.

— Можно, но зачем? — Улыбнулась в зеркало окончательно повзрослевшая Иннет.

Только сейчас я заметила, что она стала самой настоящей женщиной на загляденье прекрасной. Все портил тусклый блик одиночества во взгляде все немного портил. Подобный я стала в последнее время замечать в зеркале.

Ирентак грустно шутит, что после тридцати, когда окончательно развеивается романтика первых лет, на пути хранения традиции одиноко, а потом очень серьезно добавляет, что моя идея о применении ресурсов Ордена может решить и эту проблему. Конечно, это не семья в классическом понимании, но все же ощущения, что ты как перст один на огромной дороге жизни. «Но не для тебя», — усмехается он, намекая на то, что власть имущие редко бывают неодинокими.

Всю дорогу до дворца я перебирала в голове все, что знаю о текущей политической ситуации. Знала я совсем немного и очень не хватало Иерентака, который увез свою хорошо осведомленную голову на помощь старому другу, подавшему сигнал бедствия из какой-то провинции. Я особо не вникала, но умчался он на днях очень быстро.

Во дворце меня встретили двое мрачных орков, проводивших в довольно большую и очень мрачную, заполненную густыми тенями комнату. За большим овальным столом молча восседали представители разных влиятельных объединений и несколько королевских советников.

Я разглядела Живику Одер, нынешнюю главу клана Теней и первую женщину на этом посту. Самые элитные и дорогие наемники служили клану, а все, кто был в ремесле очень хотели попасть в Тени. Да хотя бы ради невероятного умения прятаться в густой тьме. Когда мы с Живикой познакомились, она очень хотела показать мне кто тут альфа-глава и напала из тени. И не моя вина, что Алаис еще в своем ученичестве разгадал тайну хождения по теням. Меня он не научил, сказал, что, если сама догадаюсь — так тому и быть, но подсказывать он не станет. В моем обучении Мастер не стеснялся пользоваться умениями и к пятой ступени я сама напала на него из тени — поняла, как это работает, по образу «жуткого макияжа». В общем, когда на меня из тени вылетело черное смазанное пятно, я тут же ушла в соседнюю тень, чтобы выждать пару мгновений и напасть в ответ. Маленькая и робкая я сломала грозной и непобедимой Живике Одер руку и после этого мы быстро пришли к согласию. Она согласилась прогнать весь свой клан через ворота в мой Орден и, если кто-то сумеет пройти — отпустить убийцу ко мне. Взамен я обещала три года безвозмездной поддержки ее клану — по сути просто выдала в адрес клана две сотни амулетов. Сейчас в обители совершенствовали мастерство двое Теней (бывшими они не бывают).

Живика едва уловимо кивнула мне, и вернулась к мрачному созерцанию воздуха перед собой.

После меня вошли еще двое — через ту же дверь, потом мы подождали еще минут десять и свет ярко загорелся. За столом не вздрогнули лишь несколько участников собрания и я, к своей чести, оказалась среди них.

— Доброго вечера. — Безэмоционально поприветствовал нас его величество Зарвин Мартон Сорнар. — Вы, полагаю, имеете теории о цели нашего собрания? — Собрание молчало. — Ловос готовит нападение на приграничные заставы с тем, чтобы вернуть якобы свою территорию. Этот вопрос обостряется уже два года и я даже интересовался у жителей тех земель об их мнении и большинство сообщили, что не хотели бы меня страну подчинения теперь, когда все начало налаживаться. Если бы не эти сведения, я отдал бы территории, чтобы избежать войны, в которой имею так много шансов на поражение. — Он помолчал минуту, давая нам проникнуться его словами. — Количество шансов резко сократится, если вы поддержите мои притязания на сохранения неизменности наших границ.

— Апри удаче и хапнуть у соседа еще немножко? — Фыркнул Конвей Карцера, представитель артели магов.

— Я хочу слышать ваше решение. Сейчас, безо всяких условий. — Проигнорировал высказывание иреосца король и безапелляционно потребовал ответа.

Повисла густая тишина, все присутствующие соображали, чего стоит ожидать. Мне нечего было обдумывать, я приняла решение как только вспыхнул свет.

— Артель магов поддержит притязания короны. — Высказался первым Конвей.

— Клан Уми поддержит притязания короны. — Высказался низкий лысый как колено глава самого многочисленного клана наемников.

— Охранные предприятия не поддержат притязания короны. — Пробасил огромный орк. — Мы должны поддерживать порядок, а не нарушать его.

— С завтрашнего дня вводится запрет на оказание частных охранных услуг на территории столицы. — Тут же безмятежно откликнулся Зарвин и я явственно увидела, как несколько сидящих за столом лидеров побледнели.

Все согласились и даже охранники изменили мнение, только мы с Живикой остались.

— Тени — наемники. Наймете, чтобы воевать и мои Тени принесут вам головы врагов, ваше величество. — Насмешливо глядя на короля проговорила Живика. — Вопрос лишь в том, может ли казна себе это позволить.

Король кивнул, так и не установив Теням никаких рамок для дальнейшего существования.

— Орден каллы в частности и хранители традиции Ареды в принципе не поддержат притязания короны. — Твердо проговорила я и не дала Зарвину заговорить. — Мы, как и во всех войнах за время существования традиции не оставим страждущих, со всех сторон противостояния, — четко и медленно выделила последнее я, — но мы идем наш путь не за этим. Традиция независима от любой из властей и Орден, как ее средоточие, тоже, чему серый квартал служит превосходным доказательством. Такова воля Ареады и магии.

Я поднялась и молча направилась к выходу. Чтобы не готовил король, чтобы загнать меня в угол, надавить, он промолчал. Дал мне простой уйти.

Что происходило на «совете» дальше я не представляла, но, полагаю, королевские советники рассказывали диспозицию и выдвигали планы.

До обители я добралась довольно быстро, где первым делом сообщила через призыв всем о грядущем наступлении и необходимости помощи павшим и выжившим. После этого закрылась в кабинете, где не удержалась от шалости, детской, хотя и довольно злой.

Я вызвала посыльного и передала ему записку, лично в руки его величества. «Ну что? Стало легче меня ненавидеть?»

Глава 11. Замужество и оборона

Дорогие читатели, простите мне задерджку этой главы:-)

Мрачное разглядывание собственных рук в полумраке рабочего кабинета прервала открывшаяся дверь. В свете того, что никто так и не вошел, ко мне пожаловала мисс Одер.

— Вина? — Предложила гостье и в ответ получила смешок.

— Ну и подставила же ты наше величество, мать. — Хмыкнула она, плюхаясь в кресло.

— Чего это? — Без особого интереса переспросила ее.

— Твои хранители — вольные птицы. И в клетку-то вас не посадишь, и с пути-то вас не собьешь. Беда в том, что простые смертные — и крестьяне, и горожане — в рот вам смотрят, так что если ты не поддерживаешь эту войну, то и смертные не станут, а значит корона не усилит прекрасным пушечным мясом регулярную армию. — С видимым удовольствием развила мысль собеседница.

— Зарвин сам себя подставил. — Пожала плечами я.

— Ты не сильно волнуешься, — хмыкнула она. — Запрет тебя в твоем сером квартале и куковать тебе тут, пока тело не умрет.

— Я-то как раз выберусь. — Неуместно хихикнула я.

— Ходят слухи, что наш немного ушастый король и не такое тебе простит. — Перевела тему женщина.

Отвечать на это я не стала, вызвав Иннет, чтобы подала нам вина и закусок. Экономка, к ее чести, вообще никак не выдала удивления от того, что в кабинете кто-то материализовался.

— Ты хотела чего-то конкретного, Живика? — После продолжительной паузы поинтересовалась я.

— Просто стало интересно, не собираешься ли ты бежать из страны. — Развеселилась она.

— Леди Аяса, к вам посетитель. — Поклонилась Иннет, появившись в дверях.

— Проходной двор, — буркнула я.

— И что это было? — Скинул глухой плащ Зарвин.

— О, ваше величество! Как никогда счастлива вас видеть! — С самым восторженно-радостным выражением на лице подскочила Живика, чтобы склониться в поклоне.

— Что именно ты не понял? — Заново наполняя свой кубок поинтересовалась я.

— Ты меня не поддержала! — Тихо, но эмоциональное прояснил он.

— Тебя никто из хранителей не поддержал бы, я даже пояснила почему. — Пожала плечами я. — Лучше расскажи, с чего это ты так резко начал силы стягивать.

— Почему ей можно так с вами общаться, а мне нет? — Инфантильно надула губы Живика.

— Все примерно так, как я сказал: Ловос стягивает войска к границе. Весьма воодушевленные, хочу сказать войска. А у меня регулярная армия, не при леди сказать где, и поддержки от частного, так сказать, сектора никакой.

— От меня ты хотел, чтобы я массы за собой повела? — Встрепенулась я. — Совсем страх потерял, Сорнар?

— Ого, какие страсти! — Едва не захлопала в ладоши свидетельница развивающейся сцены.

— Ну уж поддержки, хотя бы личной, я от тебя ожидал. — Немного сдулся собеседник.

— А скажи мне, дорогой, если я прямо сейчас свяжусь с приграничьем, мне скажут то же, что и ты? Что они не хотят возвращаться в Ловос? — Прищурилась я, Зарвин отвел взгляд. — Врешь мне, так не требуй ничего!

— Слушай, а тебя не смущает, что ты авторитет венценосной особы в моих глазах роняешь? — Опять влезла Живика.

— Я заплачу тебе, если ты заткнешься. — Рявкнул Зарвин.

Мы все замолчали.

— Живика, тебе пора. — Сообщила главе клана Теней я.

Та кивнула и растворилась, потом открылась и закрылась дверь. Бад, все это время притворяющийся спящим в углу, недовольно взбрехнул и дверь снова открылась и закрылась.

— Слушай, я сам не уверен в том, что делаю. — Наконец, признался Зарвин, взъерошив волосы. — Но сдерживать конфликт больше не удается.

— Они хотели тебя женить на ком-то из своей знати, — напомнила я, стараясь говорить мягко.

— Во-первых, этого не хочу я, а во-вторых, они давно отозвали брачное предложение.

— С чего вообще такая настойчивость? — Вслух подумала я. — Вроде власть не менялась, особых перемен на столе знати тоже не было.

— Не знал, что ты интересуешься светской жизнью. — Улыбнулся Зарвин и мне в очередной раз защемило сердце.

От себя не убежишь: наши странные отношения были мне очень дороги и я искренне радовалась возможности общаться с собственным королем. И тот факт, что именно я видела его таким — растерянным, домашним, добавлял теплоты. Проблема моя состояла в том, что Зарвин среди всех живых был единственным, кто не раздражал меня, хотя не был лишен обычных качеств. К Иннет я привыкла и воспринимала как Бада — условно живой, Иерентак был мне необходим и это смиряло меня с любыми проблемами с ним, а для всех остальных как раз и были Иннет, Баджер и Иерентак. Правитель Соренара выделялся из любых категорий окружающих меня существ, что сбивало меня с толку и заставляло снова и снова его отталкивать.

— Это Иннет. — Пожала плечами я.

— Разведка доносит данные о скрытых религиозных мотивах. — Внес коррективы в мои рассуждения собеседник.

— Какое Бутиру до Ареады дело? — Тут же рассыпалась едва собравшаяся картинка.

— Подозреваю, что никакого, если расценивать богов как реальность. — Пожал плечами мужчина. — Вопросы скорее к Амиреуну.

— Я тебя уверяю, эти души — величины более, чем реальные и постоянные. — Торжественно произнесла я. — Боги, в смысле.

Отвечать на это Зарвин не стал, молча поднявшись. Обошел мой стул, встал позади. Плечи зачесались в предчувствии объятий и я остро пожалела о своей любви к огромным спинкам. Не позволив себе колебаться, поднялась из кресла и сама обняла мужчину. Тот напряженно замер на мгновение, но скоро ответил на объятия и сколько мы так простояли — не известно.

Зарвин отстранился и прошел к двери.

— В осадном положении мы можем жить десятилетиями, — тихо сказала ему в спину я. — Не обязательно нападать первыми.

— У меня максимум две недели на стягивание сил. — Так же тихо, не поворачиваясь, ответил мне. — Для обороны или нападения, решу завтра. Доброй ночи, Аяса.

— Темной ночи, Зарвин.

Он вышел и я услышала удаляющиеся шаги. Постояла какое-то время у собственного стола и, подхватив бутылку, отправилась в небольшую молельную Ареады, расположенную в обители.

Там всегда было тихо и прохладно, стены, отделанные серым глянцевым камнем всегда источали мягкое сияние, спокойный лик на статуе богини вселял веру в завтрашний день: все, что нужно символу смерти, верно?

— Вот объясни, подруга. — Я присела у пьедестала статуи, расположив рядом вино. — Ты — единственная, кто не сменился, первозданная душа. Почему? Бутир уже сколько раз? Шесть или семь? Последним Ценат, насколько я поняла, а первой дальше ушла Етара, после первой вашей войны. Кто мутит воду? Живые или вы? — Сделала добрый глоток прямо из кувшина. — Боги — души, которые набрали достаточно мощи, чтобы менять материальный мир. Наверное, вас поэтому оградила магия. Вы имеете избранных, цели, слуг среди живых и вот это все. Вспомнил — пошел дальше, так все и делали, просто, в отличие от менее мощных душ, ждали не на Грани, и попутно участвовали в жизни Мострала. Нить не дала бы задержаться надолго после того, как вернешь память о прошлых жизнях, так? — Статуя не ответила, пришлось искать ответ в кувшине. — Значит ты так и не вспомнила. Почему? Прокляли? Это ж какое должно быть проклятие, что даже при твоей силе ты его снять не смогла? Какие тайны хранит твоя жизнь, что они не дают покоя в посмертии? И почему среди всего поколения избранной оказалась я?

— Наверное, потому что тебе по силам восстановить традицию. — Вмешался в мои рассуждения голос Иерентака.

— Так не в упадке, вроде. — Пожала плечами, даже не вздрогнув от его появления. — Сам же видел, когда в прибыл сюда впервые.

— А если ты права и наша богиня хочет, чтобы ты ее отпустила? — Непривычно мягко улыбнулся он, присаживаясь радом прямо на пол и забирая у меня кувшин.

— Я думала, ты не веришь в мои слова. — Хмыкнула в ответ.

— Не так важно, верю ли я. — Пожал плечами мужчина. — Чего это ты терзаешься тут в одиночестве?

— Неужели новость о Ловосе прошла мимо тебя?

— Нет, конечно. — Ухмылка скривила губы. — Я даже успел пообщаться с теми, кто сейчас ближе всего к границе с соседями.

— Ты меня искал? — После долгой паузы уточнила я.

— Вообще да, но это может подождать. Тебе надо поспать. — Он поднялся и подал мне руку.

— Еще не все сделано. — Отмахнулась я.

— Аяса, третий час утра. Займешься завтра. — Строго проговорил он и я все же приняла руку.

***

Следующие недели слились в бесконечный водоворот каких-то дел.

Маги закончили огромную работу: карта континента, на которой видны хранители. Они использовали большие кристаллы призыва и поиска в качестве основы для этого и больше года делали прототип: стол-обитель. Теперь у меня была возможность увидеть кто где в любой момент и тут мне на руку сыграл магический механизм нанесения знаков Ордена, ведь именно на них ориентировался артефакт.

Для целого континента мы выделили средних размеров зал, где прямо на полу расположилась подробная карта, которая каким-то слишком сложным для моего понимания образом обновлялась каждое утро. Я знала только, что отдала четыре полных сундука золота[1] за материалы и компоненты.

В этой комнате все было из драгоценных и полудрагоценных камней и металлов, отмерено и выверено до волоска и накрыто таким количеством разной защитной магии, что я уверенно заявляю (и по сей день): карта — самое безопасное помещение во всей обители.

На имена всех известных нам хранителей были переданы артефакты-перстни, подстраивающиеся под пол и внешний вид, которые невозможно снять после надевания, но и надеть возможно только если есть метка хранителя в «ауре».

Когда мне принесли счета за доставку, я чуть не облысела от жадности: еще пол сундука, чтобы доставить все это лично в руки, но не почтовой же службой отправлять такие вещи? В конечном итоге, образовалась небольшая группа жителей обители, которые занимались выяснением отношений с курьерами, которые регулярно терялись, пропадали, запивали, пытались продать груз (и перстень тут же возвращался на место, а посыльный получал проклятье, для снятия которого необходимо было явиться в обитель).

Маги планировали научить карту отыскивать души с осколком в них, но это были очень далекие мечтания.

Пока что каждый день в комнате загоралось несколько огоньков — хранители надевали перстни. Через эту же комнату теперь я могла обратиться ко всем или к конкретному хранителю, если только вокруг него достаточно магии.

— То есть расстояние больше не помеха? — Сомневаясь уточнил Иерентак.

— Именно! — Восторженно взвизгнул ученый. — Это же прорыв!

— Прорыв, который некоторое время останется в обители Ордена. — Осадила его я. — Пока не завершится обострение с Ловосом, как минимум.

Мужчина, клянусь, был готов заплакать. Даже нижняя губа задрожала.

— Возвращайся к работе. — Послала мага и повернулась к буквально конски ржущему Иерентаку.

— Это я с тебя лоск сбиваю? — Подозрительно уточнила я.

— Знаешь, иногда ты так похожа на Алаиса, что хочется снять с тебя платье и проверить что под ним. — Чуть успокоившись заявил хранитель.

В перерывах между визированием счетов и выслушиванием бесконечных докладов, я искала в библиотеке исторические хроники: пыталась понять какие события в Мострале предшествовали смене души за божественным именем. Лучшее, что мне удалось: с точностью до года обнаружить одну из смен Бутира и Жиары. К тому, что стоит за богами я дошла логически, основываясь на опыте и знаниях, полученных от Мастеров и все мои попытки доказать или опровергнуть эту теорию, приводили к очередным подтверждениям. Вот только взять и пойти переписывать историю мира без внятных доводов — глупость, поэтому я снова и снова пыталась найти личности, ставшие богами и понять, как они отправились на Путь. Рабочий дневник давно перестал вмещать в себя этот поток сознания и пришлось потратиться на бесконечный свиток, чтобы не упустить мысль.

Король долго не мог решить ехать ему к границе или нет. Не знаю, на каком этапе обсуждений ему понадобилась я, но утром за мной явился посланец с просьбой о визите. Очень хотелось эту просьбу проигнорировать, но какое-то внутреннее чутье подсказывало: не стоит. На миг задумалась, нужен ли мне там Бад и быстро решила: пусть остается с учениками Ордена — за порядком он у них смотрит.

У ворот обители, которую я не покидала месяцами, меня ожидала алая карета с жемчужным гербом Сорнаров, в которую мне настойчиво помогли сесть. Каких-то сорок минут и я вхожу в огромный дворцовый свод, невольно вспоминая прошлый свой визит. И хотя на всей дворцовой территории запрещено держать при себе оружие, на ножны на моем предплечье никто даже не покосился, хотя платье излюбленного кроя открывало руки по локти.

Конечно, местному бомонду я не соответствовала вообще. Никаких пышных юбок, корсажей и жакетов, высоких причесок с дополнительными элементами для объема и душных маленьких шляпок. Кажется, с тех пор как члены Ордена и многие хранители носят простые однослойные наряды, двор еще больше закостенел в желании закрыть все как можно большим количеством слоев ткани. Посмеиваясь про себя на эту тему, я следовала за своим провожатым, царственно оглядывая презрительно расступающихся встречных придворных.

Иннет доносила слухи: кто-то в личной ссоре назвал хранителя падальщиком и это «прозвище» прицепилось ко всем нам одновременно. Большинство моих коллег игнорировали этот факт с поистине королевским равнодушием, кто-то охотно поддерживал шутки на эту тему, совсем редкие хранители раздражались, а вот ученики и послужники были просто в бешенстве от этого, регулярно втравливаясь в стычки. Меня такие вещи, к счастью, не касались, а вот Иерентак, который со всем этим разбирался, клялся, что завел отдельный блокнот для записи всех этих случаев. Главным противником нового «прозвища», как ни странно, стал Лашок, которого десятилетиями учили соответствовать своему статусу. Иерентак, как его учитель, не особенно-то расстраивался, только больше нагружал своевольного ученика. Даже для меня уже было очевидно, что для следующей ступени Лашку не хватало послушания, но сам мужчина упорно мешал сам себе перейти на новую ступень.

Привели меня в зал совета, который открывался только в военное время. Даже мило: дворец отстроили почти с нуля, но выдержали его логистику как в прежнем и традиции для многих помещений остались нетронутыми. В зале было очень много народу, даже какой-то разумный сокол затесался. Столпотворение я заметила далеко не сразу, потому что первым увидела проводничего. Прямо за плечом Зарвина, любопытно заглядывая через плечо короля в карту, черно-белое проявление нематериального мира, повергло меня в ужас. На какой-то миг задушила паника, захотелось кинутся на служителя Нити, развеять его, прогнать и, вероятно, все это отразилось на моем лице, потому что в зале стало так тихо, что мое надсадное дыхание звучало в комнате набатом.

Зарвин нашелся в ситуации первым, стремительно обогнув стол, мягко вывел меня в соседнюю небольшую комнатку с тахтой. Проводничий следовал за нами.

— Какое решение вы приняли? — Прохрипела я, только он прикрыл дверь.

Меня тут же сгребли в жаркие объятия, крепко прижимая к себе и только усиливая чувство выламывающегося из груди сердца.

— Я еду на границу. — Мне в лицо проговорил Зарвин чуть погодя.

— Почему? Ты же король, ты должен быть здесь и править… — Зашептала как припадочная я.

— У меня нет жены или наследников, так что, если я останусь здесь, это воспримут как попытку спрятаться за спинами во время наступления.

— Я выйду за тебя. — Выпалила я, прерывая пояснения.

Зарвин тут же заткнулся и сделал шаг назад, вперив в меня вопросительный взгляд.

— Два условия: ты никуда не едешь и Соренар не нападает, только обороняется. — С огромным трудом остановив карусель мыслей, четко проговорила я.

— Я могу подумать? — Уточнил со смехом в глазах он.

Проводничий с самой издевательской «мимикой тела» повернулся ко мне.

— Не можешь. Принимай решение сейчас. — Сообщила я, ощущая, как хлесткая паника медленно превращается в удушающий страх, сковывающий льдом руки и расстилающий темную пелену перед глазами.

Тело деревенело, будто получила парализующее заклинание. Пошатнулась, делая тяжелый шаг назад, сгибая колени о неожиданно выскочившую из мглы тахту.

— Решай, Зарвин. — Просипела я, пытаясь избавится от молота в ушах и острой боли в грудной клетке.

Где-то за стеной из всех этих ощущений билась мысль о том, что это всего лишь паническая атака и что сколько бы я не говорила, что это у Зарвина нет выбора насчет романтических отношений, на деле я и сама даже не смотрела ни на кого, одного лишь короля как на мужчину.

— Эй, — он присел передо мной на корточки и заглянул в лицо. — Не надо, ну что ты, — аккуратно стер пальцами слезы, которые я даже не заметила. — Конечно, я останусь, иначе моя эльфийская кровь сварит мое сердце. — Ухмыльнулся он.

Я судорожно вцепилась в лацканы его кафтана, сваливаясь на него с тахты и прижимаясь всем телом, будто надеялась его теплом разогнать могильный холод вокруг меня. Мужчина с некой грацией сменил позу так, чтобы удержать меня на руках и стал будто баюкать, а я все никак не могла взять себя в руки.

Сказать, сколько времени мы так просидели в полумраке, не возьмусь, но когда я все же подняла глаза от плеча Зарвина, проводничего не было. Завозилась у него на руках, выбралась и принялась отряхиваться, не зная куда деть глаза.

— Я не буду спрашивать. — Крайне серьезным тоном сообщил его величество. — Но если захочешь — я выслушаю.

Я только кивнула, чтобы Зарвин тут же развернулся и вернулся в комнату с громким:

— Господа, план меняется. — И дверь отрезала от меня его, вместе с советниками.

Сейчас, когда я старательно медленно дышала, прокручивая ситуацию в голове, поневоле переосмысливались все годы знакомства с Зарвином. Ни о какой любви с первого взгляда я даже не думала, но и как-то выделить момент или период, когда нежное чувство к нему зародилось тоже не удалось. Просто здесь и сейчас, сидя в маленькой душной комнатке, я с возрастающей силой осознавала, что даже со всеми живыми континента хочу прожить остаток подлунного времени с этим мужчиной, наплодить кучу маленьких потенциальных хранителей и наследных принцев с принцессами. Назвать это ощущение некой влюбленностью было сложно. Наверное, как и многое в моей жизни, я приняла это знание как данность, предпочтя не разбирать на составляющие нечто безусловно хорошее.

Решение, которое было в силе, пока я не пришла, должно было убить короля. Причем, при любом исходе событий: на войну Зарвин бы путешествовал в один конец. Наверняка у этого мощная политическая подоплека, но в моем спектре интересов не было таких вещей, так что оценить важность знания я не могла.

— Его величество отдал приказание сопроводить вас. — В бесшумно открывшуюся дверь втекла молодая девушка.

Я поднялась, выражая готовность следовать за ней, но стоило ей открыть передо мной дверь ведущую из зала, скрылась в тенях и поспешила покинуть дворец. В свете того, что я за короля замуж собралась, успею еще насидеться во дворце.

Конечно, вернуться в обитель на гербовой карете мне не светило, но меня устроила и одна из наемных, в обилии дежуривших неподалеку от входа во дворец.

***

Зарвин пришел ко мне вечером. Тихо просочился в кабинет, пока я, зарывшись по самые уши в книги, сопоставляла события и имена.

— Я надеялся, что ты меня дождешься. — Нарушил тишину первым он.

— Напрасные надежды могут сильно мешать. — Хмыкнула в ответ. — Решили, как будете организовывать оборону?

— Да. — Мужчина подошел к столу и оперся о него бедром. — Завтра будет объявлено о помолвке и будет дан праздник по стране.

— Гонцы пойдут переходами? — Неискренне удивилась я.

Очевидно, что королевской канцелярии есть способы связи с наместниками короны в городах.

— Я принес тебе кое-что. — Позволив себе тень улыбки, произнес он и выложил на стол миниатюрный серебряный браслет с жемчужинами.

Я протянула к вещице руку и замерла. Королевские помолвки расторжимы только смертью, так что если сейчас надену браслет обратного пути уже не будет. Несколько часов уверенность в желании оказаться за Зарвином замужем была непоколебима, а сейчас вот снова сомневаюсь.

— Передумала? — Участливо глядя на меня спросил мужчина.

— Нет, — резко мотнула головой я и защелкнула украшение на запястье.

Ярко полыхнула вспышка, ослепив нас, и украшение будто вросло в кожу.

— Поздравляю, Аяса. — Радостно улыбнулся Зарвин. — Теперь тебе не удастся отмахнуться от обращения «леди».

[1] Один сундук весит около 500 кг

Глава 12. Помолвка

— Зачем это все вообще нужно? — Бурчала я, оправляя свое бальное платье.

Оно, конечно, было раза в три, если не больше, менее объемным, чем у большинства леди этого вечера, но я даже от такого успела отвыкнуть. Красивый градиент от серебристо-серого к глубокому фиолетовому цвету, украшенное слезами бриллиантов, с пышной отрезной юбкой и плотным тканевым корсажем, это платье делало меня строгой и неземной, подстать моей богине. Его величество Зарвин Соранр в камзоле гербовых цветов, с родовым клинком на поясе, внушал уважение и ужас неверным короне. И вот мы такие красивые стояли на пьедестале в тронном зале дворца, том самом, где я когда-то отпустила отца Зарвина, и принимали поздравления с помолвкой.

Зарвин лучезарно улыбался каждому, я же с трудом сдерживала раздражение. Хотя, судя по шипящей где-то слева Иннет — вообще не сдерживала.

— Чтобы поставить народ в известность об изменениях в королевской семье. — Не теряя ни градуса излучаемого света.

— Выкатил бы двору бочки вина подороже. — Фыркнула я.

— Потерпи, милая, осталось совсем немного. — Погладил меня по запястью жених.

Я же все больше хотела сходить вымыться, чтобы смыть с себя липкие взгляды, так или иначе охаживающие мое более, чем скромное декольте.

До конца вечера оставалось всего ничего — пир. Мы будем сидеть за отдельным столом, обозревая собственный двор. Баджер наконец-то перестанет рычать на одной постоянной ноте, поражая воображение аристократии, а я — поем. Иннет подняла меня в несусветную рань, чтобы отмыть, накрасить, причесать и завернуть в дневное платье, в котором мы с Зарвином должны были приветствовать страждущих на пороге самого крупного храма города. Вроде хорошая и трогательная традиция, соблюдают ее все аристократы, но к храму, конечно, согнали самых чистых и красивых страждущих. Зарвин быстро обрычал подчиненных и вернули тех, кто обычно просит подаяний на этих ступенях, предварительно в срочном порядке вымыв их в ближайших общественных банях.

После раздачи податей Зарвин прилюдно предложил мне руку, сердце, корону и ворох вечных проблем, а я прилюдно согласилась. Королевские маги сделали красивейшую иллюзию, сопровождавшую предложение и согласие на него, я на миг даже забыла про пресловутый «ворох проблем».

Наконец, народная торжественная часть закончилась. Короткая передышка, переодевание в вечернее платье и вот мы стоим на этом несчастном пьедестале, за нашими спинами трон, а перед нами вереница поздравляющих.

Через два месяца мне предстоит коронация, а еще через три — королевская свадьба. И до самой коронации я не планировала покидать обитель. А если получится — то и после.

Дожить до пира оказалось совсем тяжело для меня. Прошло всего-то полчаса, а показалось, что минимум — три. Когда мы, наконец, расселись, оказалось, что просто поесть нам тоже нельзя. Потому что что?

— Здравицы! — Радостно провозгласил правитель соседнего Постона неизвестно как успевший на помолвку.

У Зарвина, очевидно, было намного больше опыта подобных мероприятий, потому как он мастерски сцапал с ближайших тарелок несколько закусок, причем именно маленьких на укус, молниеносно их прожевал и, с сочувствием глянув на меня, поднял свой кубок, сияя самой радостной улыбкой из возможных.

— Как ты это сделал? — Озадачилась я, следуя его примеру и поднимая свой кубок.

Зазвучали заздравные тосты и я быстро поняла, что нужно что-то менять. Или нормально поесть. Потому как буквально за два тоста я начала косеть, при том что сделала совсем не чрезмерные глотки — едва пригубила.

— Господа, предлагаю прервать череду тостов и здравиц и с расстановкой отдать должное таланту поваров дворцовой кухни! — Торжественно провозгласил Зарвин и я не могла не испытать к нему глубокую благодарность.

Залу тут же наполнил гомон общающихся гостей, видимо, делавших что велели — ели и наслаждались.

— Ты научишься. — Голосом, полным сочувствия проговорил жених, глядя на то, как жадно я ем.

— Зачем? — С набитым ртом переспросила его.

— Ты ведь будешь так или иначе появляться при дворе. Так что со временем презрение перестанет читаться на твоем лице так явно. — Мягко и спокойно проговорил он.

Что ответить я не нашлась, с ужасом осознавая его правоту. Мелькать таки придется.

Какое-то время мы просто молча ели, но скоро я заерзала на месте. Мне была просто жизненно необходима уборная и вдруг настигло страшное осознание: этикет ни одного известного мне общества не предусматривал четких инструкций на этот счет. Стоило мне сообразить, что можно поинтересоваться деликатным вопросом у жениха, как зазвучала новая здравица. За ней еще одна, а потом снова. И если вопрос скоростного опьянения был снят в связи с насыщением, то вопрос освобождения места стоял более, чем остро.

Через пол часа я была близка к истерике, потому как терпеть становилось невозможно.

— Останови это, иначе будет огромный конфуз. — Прошипела я практически в ухо Зарвину, стоило умолкнуть очередному тосту и его бурной овации.

— Я так понимаю, что ты пытаешься уерзать в ту небольшую дверцу с белым квадратом наверху слева за нашими спинами. — Рассмеялся жених, вырывая из меня короткий рык. — Я прикрою, беги. — И зашевелил пальцами.

Нырнуть в тень я додумалась только сейчас, что и сделала, не жалея платье — ближайшая достаточно густая тень была под столом. На моем месте осталась я, только чуть подрагивающая.

И вот оно счастье, думала я, втискиваясь в эту дверцу, как поняла, что крошечная комнатка явно не предназначена для женщин с их туалетами. Даже мне, в моем не особенно пышном платье, здесь было просто не развернуться. Ощущение, что я сейчас просто порву на себе и платье, и белье, достигло критической отметки, так что я просто задрала подол на голову и рванула вниз панталоны, срывая завязки.

Вывалилась я из этой комнаты только минут через десять, потому как оправить в этой тесноте платье оказалось невероятно сложно, зато была вполне благостной. Даже была не против еще часов пять посмотреть на эти пьяные рожи, слушая, как они заплетающимися языками желают нам скорейшего приплода, можно прямо завтра.

— Идем танцевать. — Пригласил меня Зарвин, как только я заменила иллюзорную себя.

— Буду счастлива, ваше величество. — В духе главенствующего настроения отозвалась я.

— Надо чаще не давать тебе добраться до уборной. — Хмыкнул Зарвин и поднялся.

Мы прошли в соседнюю, как оказалось, бальную залу и заняли центральное место. Оркестр уже был здесь наигрывая тихую ненавязчивую мелодию. Стоило стаду придворных переместиться в бальную залу, грянул свадебный марш, уместный в военное время, и мы начали танцевать. И если до того, как я приняла для танца руку венценосца, все-таки испытывался некий внутренний трепет, то стоило Зарвину повести меня — совершенно о любых волнениях забыла. Наконец, и я поняла чем так восторгались авторы бульварных романов: танец с уверенным партнером действительно способен доставить немалое удовольствие.

До самого рассвета мы танцевали и мир на это время согласился подождать, не мешая творящейся между нами магии.

Когда городские гуляния по поводу королевской помолвки только набирали обороты, к воротам территории Ордена каллы подъехала карета с гербами. Оттуда выпрыгнул его величество Зарвин Сорнар собственной персоной и подал мне руку. Баджера, вывалившегося как мешок с картошкой следом за мной, никто не заметил.

Мы чинно проследовали на территорию, ворота закрылись и мы сразу отправились в комнату-карту. По дороге я скинула туфли и шагала босиком, подметая подолом пол.

Иннет, ни слова не сказав (даже о том, как оказалась тут раньше меня, хотя я видела ее во дворце незадолго до того, как мы его покинули) подала завтрак и помогла сменить наряд на домашнее платье.

Продолжительное время мы ползали по карте, Зарвин делился планами обороны, показывал самые слабые с этой точки зрения поселения, но в какой-то момент я нашла его глаза совсем рядом с моими, ощутила невесомый поцелуй и тихий шепот:

— До встречи.

***

Время будто остановилось. Все замерло в тревожном ожидании.

Срочная разверстка войск — с атаки в глухую оборону, высосала из нас довольно много сил. Маги без спешки и суеты ползали вдоль границы, возводя глухие защиты или призывая элементалей. Хранители временно осели в ближайших к ним городам и, неожиданно, «трупоеды» пришлись к каждому двору: и не скажешь, что лично меня семь лет назад камнями гнали из деревушки, чей курган решил, что ему спокойно не лежится. Как вчера было помню: сутки сражения, ритуалы использовала такие, что магический фон кургана как места порвало в клочки, материальный мир буквально трясло — все-таки древнее захоронение, Бад тогда впервые свалился без сил, и вот приходим мы с ним в деревню, где на старостином дворе нас Иннет ждет, а меня к ней не пускают. Тогда у Иннет был период снобизма, и вся эта история вообще у нее энтузиазма не вызывала, а тут еще и хозяйку после трудов праведных отдохнуть не пускают. Гоняла она того старосту ссаными тряпками по всему его подворью и я бы даже повеселилась, если бы отключилась прямо под воротами с Баджероом в обнимку. А теперь, когда вопрос стал ребром — вот… приходят сообщения о том, что в совсем маленьких поселениях едва не драки за то, где «гападин некрамат» ночевать останется.

— Ну что ты плюешься? — Хихикала как титан спокойная Живика. — Не гонят и славно, по-моему. Или лучше помощь как в старину навязывать?

— Мисс Одер, вы зачем приперлись? — Окрысилась я.

— Поддержать подругу в тяжкие времена разлуки с женихом. — Весело фыркнула девушка и сделала добрый глоток рома.

— Шла бы ты, — порекомендовала ей, переползая с места на место по карте.

Перстни получили практически все адресаты, так что теперь я относительно точно знала сколько у меня хранителей и кто где находится.

Зарвин все же уехал на границу с Ловосом, но не как представитель короны, а как маг. В связи с этим решением никаких тревожных предзнаменований не последовало, так что, скрепя сердце, я не стала препятствовать.

Пока его не было я тратила все время на доработку наших взимодействий, как внутри Ордена, так и с внешним миром. Невозможность приглашать интересующих нас существ на безопасную территорию обители ставит нас в несколько неловкое положение. Например, на прошлой неделе со мной связался король Иреоса — просил разрешения провести желающих через мои ворота и тех, кто пройдет — отдать в учение.

Естественно, больше всего хранителей было в Соренаре, относительно немногие покидали страну. И, конечно, не все ветви учения были так же однозначны в вопросах выживания учеников, как моя или Иерентака. Ну то есть как… гипотетически из каждой тройки должен выжить один, но многие мастера допускали, что ученик всю жизнь будет при нем как помощник или в еще какой-то роли, оставаясь на бесправных ступенях. То есть мастер делал некое одолжение ученику, сохраняя его жизнь.

Просьба же Шимпа натолкнула меня на мысль о том, что учение давно пора пересмотреть. Мы, конечно, не говорим о штамповке хранителей, но выпускать в мир раз в десять лет по, скажем, двадцать хранителей, взращенных и воспитанных вместе, может стать лучшим решением для традиции.

Шимп плодовитый правитель — детей у него четверо, если один сумеет попасть в обитель — будет прекрасно.

Но и тут есть вопросы: только ли на осколки Ареады реагируют ворота, например. И не покарает ли меня магия или Ареада за такое своеволие. Ведь есть механизм отбора в ученики, он работал огромный промежуток времени и вообще не факт, что в него надо вмешиваться. Или вот еще: если даже все в порядке и я могу изменить веками работавшее, как быть с тем, что далеко не все потенциальные хранители сумеют пройти в обитель? Обучать два «потока» — элитные или обычные?

В общем, вот уже месяц, как меня можно было найти или в библиотеке, или ползающей по карте, или спящей на софе в одной из этих комнат.

Баджер плотно поселился в области конюшен и скотного двора, ревностно охраняя свою еду. Поскольку с территории Ордена я выходила последний раз для того, чтобы посетить празднества по случаю моей помолвки, никто его особо не гонял.

Иннет вместе с двором готовилась к моей коронации. Сперва мне показалось странным: сначала корона, потом замужество, но Иерентак уверенно пояснил, что это как раз логично для наших реалий, ведь наследники королевской крови могут иметь потомство только с теми, кого примут артефакты — королевские венцы. То, что магия и так определила меня в пару моему недоэльфу никого не интересовало. Обычай есть обычай.

Ходили слухи, что моя пробивная Иннет потомок целой династии ведьм, так она застращала двор. Я только посмеивалась, чувствуя себя немного отмщенной, ведь прием Иреосского короля с его свитой и толпой «добровольцев» готовил Иерентак. В отличии от экономки мастер традиции не был в восторге от очередной сложной задачи, поэтому заставлял страдать меня, отвлекая от важного и интересного.

В очередной раз я сбежала от внимания членов Ордена к богине. В последнее время тут я — редкий гость.

— Обрати на меня взор. — Попросила я и меня тут же придавило мощью этой души. — Ого. Магия, нам нужно поговорить. — Чуть выдохнув и привыкнув попросила я, ни на что особо не надеясь.

Недавно вычитала в дневнике одного очень старого мастера, что магия запретила богам общаться со смертными, а не наоборот, так что иногда, когда смертные просили, их души допускались в чертог.

— Ко мне уже седьмой век никого не пускают, тупица. — Сварливо проговорила Ареада глядя в гладь какой-то субстанции.

— Тогда поздравляю, — хмыкнула я, сложив руки на груди.

Душа резко обернулась и уставилась на меня. Роскошное, даже помпезное, убранство комнаты, где я оказалась, ставило в тупик. Серый шелк с розовыми элементами мерцал практически везде, негусто разбавленный фатином или парчой. Везде подушки, мягкие софы, ковер с очень длинным ворсом и никаких окон — стены задрапированы тканью целиком, без провалов. Как будто комната кукольного домика. И тем неуместнее выглядел артефакт, в который смотрела душа, недовольно кривясь, когда я пришла.

Как и большинство душ, Ареада предпочла поддерживать свой прижизненный облик. И тут меня ждало первое открытие: при жизни она была зооморфом. Лисой. Обрывок души в виде лисы дремал на кушетке рядом.

— Ты — зооморф? — Не удержала вопрос я.

— Я — душа. Ты ж сама так говоришь. — Фыркнула она.

— И почему к тебе не вернулась твоя часть? — Переспросила я, удивленная нелюбезным приемом.

Ответом это не удостоили.

— Зачем ты так ко мне рвалась? — Когда пауза неприлично затянулась уточнила богиня.

— Хотела информированного согласия. — Снова хмыкнула. — Собираюсь перепахать твою традицию вдоль и поперек, начиная с учения.

— Делай что хочешь. — Безразлично пожала плечами она.

— Ты ведь создала традицию, чтобы спастись, так? — Все-таки спросила ее, не справившись с любопытством. — Все сменились, кроме тебя. Ты не можешь ни вспомнить, ни уйти.

Столько лет я искала доказательства своей теории, а тут вот она — живая и настоящая, еще б рада была меня видеть.

— Какое тебе дело? — Насупилась она.

— Я вроде как тебе служу, так что должна быть исполнена желанием помочь. Расскажи, что-нибудь да придумаю.

— Ну да, сотни поколений не смогли, а ты сможешь. Согласие получила? Вот и вали. — Она зло прищурилась и меня вымело обратно в тело.

В часовне было очень холодно, стены заполнил иней. На пороге лежал без сил рухнувший хранитель, имени которого я не помнила. Себе я не льстила, так что отправилась на поиски кого-нибудь физически сильного для помощи несчастному. По пути попался Иерентак, который решил, что именно сейчас — лучший момент поговорить со мной.

— Неудивительно, что он лишился чувств. — Снисходительно улыбнулся мастер, когда мы спустились к святилищу. — Тут слишком сильно ощущается взгляд богини. Ареада всегда тебя любила, Аяса, коль ты так легко переносишь ее благородный взор.

— Миленько. — Без тени улыбки прокомментировала я, только б не молчать.

Потерявшего сознание отнесли к целителю, а мы с Иерентаком и еще двумя хранителями зашагали вперед.

Да, я знала, что другие последователи традиции после общения с Ареадой долго приходили в себя, хотя сам механизм такого высасывания энергий меня никогда особенно не интересовал. Меня же от такой неловкой ситуации защищало ее же благословение, хотя после личного общения я начинаю думать, что она меня благословляла на то, чтобы с фейерверком сдохнуть.

— Так зачем ты обращала на себя взор? — Уточнил Иерентак.

— Хотела предупредить, что собираюсь изменить канон учения. — Хмыкнула я. — Пойдем, расскажу.

Глава 13. Корона и сила

День коронации наступил внезапно. Вроде только вчера мы обсуждали с Иерентаком учение и встречу с иреосской делегацией, а сегодня Иннет уже укладывает мои волосы так, чтобы королевский венец смотрелся наиболее эффектно.

От положенного обычаями туалета с парчовым платьем и меховым манто я отказалась наотрез, чем довела до истерики камердинера его величества. Иннет его отпаивала чем-то терпко пахнущим и как маленькому мальчику объясняла, что мне, как хранителю традиции и главе Ордена положено носить совершенно другие одежды, а становление меня королевой никак не отменит того пути, по которому я иду, ведь традиция — вещь пожизненная.

Иннет ушла проверить карету, в комнату тихо проник Иерентак и застал меня за рассматриванием себя в зеркале.

Лицо-сердечко, большие глаза, серые волосы и пухлые губы. Красивая, а стараниями Иннет — бесподобная. Все портили только неулыбчивые морщинки, появившиеся за прошедшие годы.

— Вот скажи, — тихо обратилась к визитеру, — как мне нужно оценивать свои достижения? Мастером мне уже не стать, потому как на дорогу я вряд ли вернусь, зато заняла высокое место в обществе. Обществе, которое вызывает у меня только брезгливость и отвращение. Это успех?

— Не думаю, что тебе вообще пристало оценивать собственные достижения. — Пожал плечами мужчина.

— Знаешь, если бы в моей деревне узнали, что произойдет через пару часов… — я помолчала. — Даже представить не могу, что случилось бы.

— Будешь им помогать теперь? — Усмехнулся Иерентак. Причем странно так усмехнулся, будто говорил: «Я все понимаю».

— С чего это? — Подняла бровь я. — Меня продали восемнадцать лет назад. В прямом смысле. Причем не в рабство или еще куда, а душке-Алаису. Я родне уж точно не задолжала.

— Ты выходишь за короля. Любая бы помогала семье.

— Баджер мне семья больше сестер. — Хмыкнула в ответ.

— Когда вернется твой нареченный, кстати? — Сменил неприятную мне тему собеседник.

— Понятия не имею. Мне не докладываются.

— Пока что. — Широко, но хищно улыбнулся мужчина.

Он подошел ближе и встал за моей спиной, тоже рассматривая меня в зеркале.

— Мы с Алаисом пересекались, когда были учениками. — Вдруг вспомнил он. — Как и ты, он выбрал имя только когда стал хранителем, как и ты был лучшим в своей тройке. В отличие от тебя, он до кровавых соплей тренировался, учил допотери сознания и терроризировал духов, которых для помощи призывала Кемма. Тебе же все далось само, потому что тебя любит богиня.

— Хочешь новость? — Прервала его и получила поощрительный кивок. — Она всех нас ненавидит. Подозреваю, что меня выбрали просто потому, что в каждом поколении есть сильный избранный, она ни на что уже не надеется. Уверена, что заперта здесь, хочет уйти и не может. Ты знал, что при жизни Ареада была зооморфом — лисой?

— Не может быть. — Округлил глаза Иерентак.

— К ней не вернулся осколок. Ее лиса все еще рядом, а должна была вернуться как у нормальных зооморфов.

— Может она просто подселила в тело вторую душу? — Предложил вариант Мастер.

— Тогда лиса бы ушла. — Тут же запротестовала я. — Не бывает проклятий такой силы для двух душ.

— Что за новая переменная? — Заинтересовался он.

Раньше Иерентак не особенно верил в мои утверждения о приземленности происхождения богов, но в последнее время сдался под моим натиском и рассматривал эту теорию как вполне реальный вариант.

— Идем. — Мы переместились в кабинет, где я прямо на стене записывала варианты проклятий, которые можно было бы переработать или усилить так, чтобы в итоге не просто задержать, а привязать к конкретному миру такую сильную душу.

— Ого, — озадаченно присвистнул он.

Да, выглядело внушительно.

— Я пока не очень поняла, что именно произошло. Даже не уверена, что использовали именно проклятье, а не еще что-то. Но ее тут что-то держит, как призрака, но в божьем чертоге. — Начала рассказывать я, пытаясь не сбиваться с мысли. — Смотри, — протянула бесконечный свиток, куда выписывала смены душ в чертоге, — менялись все, кроме Ареады. Молин минимум трижды, Бутир — пять раз, Ценат — четыре, причем в двух случаях я нашла конкретных живых, занявших его место, Етара только один раз и там какая-то неоднозначная история, Онор сменился девять раз, а Жиара — пять. Древнейшие — Етара и Онор, остальные восходили позже, Ценат даже в некой современной нам истории, наверняка, есть еще живые, которые помнят время без него. А Ареада — ни разу. Честь и вера — девиз традиции, оставался неизменным, кары и поощрения, учения, распределение ступеней, серый цвет в одежде, обязательные исследования, все у нас осталось как было при восхождении Ареады в чертог, так как она положила и позволила магия. Так называемых, неучтенных богов появились и ушли сотни тысяч за время существования чертога. Любая душа базово способна вспомнить, для этого у каждого мира есть своя Грань, а самые сильные могут оставаться в мире и влиять на него, если хотят. Ареада залезла так высоко, как смогла, но не приблизилась ни к Грани, ни к Золотой нити. Тогда она основала традицию, последователи которой должны были помочь ей выбраться из Мострала. Мастера и хранители помогли миру, многим помогли, изучили аномалии и продвинули вперед науку, но не сумели помочь ей.

— Тогда она начала злиться? — Прервал мой захлебывающийся рассказ Иерентак.

— Тогда она начала выбирать избранных в каждом поколении. Давала им личное благословение, наделяла потенциально сильную душу повышенной чувствительностью к миру и помечала для Мастеров как ребенка с потенциалом. Некоторых, конечно, пропускали, но все, кого я смогла найти, добивались хотя бы пятнадцатой ступени и совершали прорывы. Открыли серую грань мира как нематериальное отражение материального мира, начались всякие метафизические теории и исследования по этому поводу, которые продолжаются до сих пор. Хождение по теням, например, исследовали вдоль и поперек, как я выяснила, — кивнула на свитки с этими исследовании, — но в помощи Ареаде не продвинулись ни на йоту. Более того, в процессе магия запретила богам общаться со смертными напрямую, и она окончательно потеряла контроль над ситуацией. Вот, — протянула очередной свиток, — будь осторожен. Этот датирован раньше всех, что я нашла и тут еще есть упоминания о проклятии богини, она и сама подозревала, что в ее смерти что-то нечисто, в последних исследованиях Ордена об этом нет ни слова.

— Этим ты занималась в последние месяцы? — Уточнил Иерентак, я кивнула. — Захватывающе, несомненно. Но я тебе ничем не помогу. Я не могу попасть на серую грань, проводничих вижу как дымку. Благословением не вышел. — Он невесело усмехнулся.

— Леди! — Крик из коридора. — Куда вы ушли? Леди!

— Пора становиться королевой, Аяса. — Улыбнулся мужчина. — А на это, — он обвел мои труды рукой, — у тебя остаток жизни. — Он подал мне руку, которую я приняла и мы вышли из кабинета, едва не стукнув Иннет дверью по лбу.

В руках у нее была легкая кроваво-красная накидка, на лице следы недавней паники.

— Я думала, что вы сбежали. — Поделилась она. — Все готово, мы можем ехать.

Баджер ждал нас внизу. На него была накинута попона, закрывающая дыры в шерсти. Я ее тут же скинула, под недовольное бурчание Иннет, и мы двинулись. Мастер традиции, я с компаньоном и Иннет.

— Вас объявят, откроют дверь. Вам нужно будет без спешки, по шагу за раз, пройти к тронам. — Инструктировала она меня уже в карете.

— Раньше верили, что за время, пока претендент на трон идет к месту коронации боги могут успеть выразить свое несогласие с кандидатом. — Влез Иерентак. — Небезосновательно. — Веско добавил он.

— Да-да, — нервно отмахнулась экономка, — потом нужно будет принести клятву престолу и народу — вам ее подскажут, а после на голову возложат венец — это самый ответственный момент. Все это стоя на коленях перед троном, так тоже традиции велят.

— Вообще, я в курсе процедуры. Мне королевский распорядитель инструкции передал. — Прервала я инструктаж.

— Ну и славно. — Вжалась в сидение женщина, посидела немного, глядя в закрытую шторку, потом стала кидать взгляды на меня и, наконец, не сдержалась. — Леди Аяса, вы точно уверены? Вам придется много общаться с живыми и…

— Иннет, магия не оставила нам с его величеством выбора. Так что я могу только расслабиться и получать удовольствие. — Мрачно проговорила я. — А будешь меня нервировать, я и тебя замуж выдам за кого-нибудь.

— Может я и не против. — Буркнула обиженно она.

Мы приехали ко дворцу, где меня взяли в оборот подчиненные распорядителя. Сперва они решили, что я приехала в «подменном» платье и меня надо переодеть, но Иннет доходчиво объяснила им, что я буду короноваться в этом. Только после этого короткого инцидента мы пошли к тронному залу, где меня планировалось возвести на трон. Я даже не была уверена, будет ли там Зарвин — он мог и не успеть вернуться ко двору, а способен ли он ставить переходы я понятия не имела. Чем ближе подходили, тем больше я нервничала.

Пока я тихонько впадала в панику, мы пришли и как-то внезапно я осталась одна перед огромными дверьми. Дождаться панической атаки мне не удалось: дверь медленно открылась и герольд громко, безо всякой магии (ходили такие слухи, кто б мне еще рассказал, откуда я это знаю) изрек:

— Аяса, претендентка на престол, невеста его величества Зарвина Мартона Сорнара.

Шепотки, ветром носившиеся по тронному залу, стихли, а я сделала первый шаг. Сделала и замерла. Совершенно не ожидала, что зал будет буквально набит знатью всех мастей. Даже не знала, что в этом зале есть балконы, но они были и там расселись старейшие представители соренарских благородных домов. Огромная толпа покачивалась, толкала леди и лорды толкали друг друга, пытаясь рассмотреть меня получше. Сердце забилось в горле, в глазах потемнело, но тут мне на выручку пришел отставший где-то по пути Бад. Он бежал ко мне по начищенному паркету — ну не нравится животному по коврам ходить, но скользкий для длинных когтей пол подставил моего героя и тот поскользнулся, и поехал вперед дальше, перебирая лапами. Он, конечно, пытался встать на эти лапы, но только помогал себе ехать вперед. Остановился аккурат у пьедестала, около которого мне вот-вот на коленях стоять и стране в верности клясться.

В толпе захихикали, послышался ржач Иерентака, гулко отражавшийся от высоких стен и потолка, а следом шипение Иннет. Это все помогло мне справиться с собой и сделать следующий шаг, а за ним еще один. Совсем скоро я опустилась на колени перед феем, который подал мне свиток, покрытый какой-то мерцающей пылью. На нем изящным на вид, изобилующем завитушками и декоративными элементами, совершенно нечитаемым почерком, был выведен текст клятвы, созданной специально для меня. Ну то есть для каждого правителя феи разрабатывали уникальную клятву стране, которую потом хранят много-много лет. Это я знала как раз из описания процедуры, которую мне передал распорядитель.

Продираться через буквы было непросто, но я все же громко и четко, слово за словом, проговорила всю клятву, поражаясь ее длине: обычно два абзаца и все, а у меня прям полноценный свиток — минут на сорок болтовни. Правда, я клялась не только в стандартной верности и взвешенности, но и в том, что никогда не поставлю интересы Ордена выше интересов королевства, например. Свиток, наконец, закончился (всего-то полтора часа на коленях безо всякой подушечки и смены позы), но вставать мне было рано. Настало время возложить на мою голову венец, который подтвердит искренность моих намерений и незамутненность помыслов.

Фей торжественно возложил на мою голову изящную тонкой работы тиару из белого золота, без единого камня — все как я люблю, а я с трудом не рухнула под его тяжесть. Фей хмыкнул, будто ждал, что артефакт меня не примет, но я заставила себя выпрямить спину до состояния «меч проглотила» и задрать нос в самой аристократической манере, на какую вообще была способна. Судя по слетевшей с фея надменной улыбке, Иерентак мог бы мной гордиться.

— Да здравствует новая королева! — Гаркнул герольд и я, наконец, попыталась подняться, но тут же завалилась на бок.

Не от тяжести короны, а просто потому, что ноги от долгого стояния в одной позе затекли, спину я тоже практически не чувствовала, а то, что чувствовала мне не нравилось. К боли я, конечно, привычная. Была. До того как несколько лет просидела в тепле обители Ордена каллы. Как оказалось, мой новый образ жизни сделал меня изнеженной, даже стыдно за муштру Алаиса, пропавшую зря, стало.

Фей снова хмыкнул и подхватил меня магией, чтобы тут же поставить на ноги и даже поддерживать ею некоторое время, пока передо мной присутствующая толпа свидетелей в глубоком поклоне склонялась. Баджер, пока я разглагольствовала и боролась за стоячее положение, уселся на толстый зад мордой к толпе и периодически порыкивал на присутствующих.

Современный этикет предполагал некий уровень подобострастия: например, после коронации знати нельзя вставать из этого поклона до тех пор, пока новоиспеченный правитель не даст дозволения или не покинет зал. С огромным трудом подавив детский порыв медленно, шаг за шагом пройти к выходу из зала, я просто пригласила всех к столу на пир по случаю моей коронации (буквально по коридору три метра пройти) и стремительно зашагала к выходу, у самых дверей бросив:

— Можете подняться. — Избегая тем самым поздравлений на месте.

Сразу за дверью шагнула в тень, чтобы выйти прямо в зале, до пятна на платье напугав служанку.

Баджер, который из зала вышел со мной вместе, но вот в тень попасть не мог, приклацал по паркету зала ко мне, недовольно на меня глядя. Почти сразу за ним в дверь начала входить знать. Герольд неизвестно как оказавшийся за тумбой справа от двери объявлял каждого и этот зычный голос я начинала ненавидеть.

На Бада поглядывала с завистью: ему уже принесли огромный поднос с мясом, которое он с удовольствием поедать. Я б вот тоже с удовольствием что-нибудь поедать начала, но надо было дождаться, пока все усядутся и заткнутся.

Первым вошел его величество Шимп Эллиар Кентом, единоличный правитель Иреоса с сыном. Интересно, как я умудрилась пропустить информацию о том, что он прибыл в Соренар? Наверняка ж мне говорили.

Наконец, все расселись. Пообедаем и меня проводят в выделенные мне покои на королевском этаже.

***

Неделю спустя я вернулась в обитель. Злая как тысяча вортов, голодная и готовая применять мое искусство против живых, препятствующих моему воссоединению с едой. Ела последний раз вчера утром, а на город начали опускаться сумерки.

— О! — Нарочито радостно заорал от входа в большую столовую один из членов Ордена, а я едва вслух не зарычала. Баджер был менее сдержан: зарычал, причем довольно угрожающе. — Ваше величество, позволите ли вы испросить вашей аудиенции? — Склонился в издевательском поклоне он.

Я резко сменила направление движения в сторону внешнего раздражителя, Бад за мной. А внутри меня поджидала целая толпа, состоящая из всего населения обители. Многие, конечно, просто спокойно ужинали за столами, удивленно поглядывая на воинственного вида группу членов Ордена, перекрывших широкий проход в центре зала. Тот, что позвал меня, тут же присоединился к товарищам. Против них стоял Иерентак, ко мне спиной.

— Полагаю, что теперь наша королева сама пояснит нам за свои решения, а ее шавка больше не будет блеять вместо ответов. — Проговорил тот же смелый мужчина.

— Вижу нарушение логических связей. — Мрачно прокомментировала я. — Иерентак, что происходит? — Потребовала объяснений.

— Господа желают отправиться воевать с, — он замялся, — как вы там сказали?

— Со шлюшьими захватчиками! — Подсказали из-за столов.

— Орден, как и хранители традиции, не участвует в войнах и независим от политики. — Отрезала я и уже развернулась, чтобы уйти.

— Значит надо сменить лидера! — Тут же прокричал кто-то из «апозиционеров».

— Ты как дожил вообще до седьмой ступени? — Пробурчала себе под нос я, когда по голосу, близкому к фальцету, узнала ученика одного из старейших Мастеров.

— А действительно! — Тут же высказался еще один. — Почему это ты у нас лидер?

— Отметок богини и магии тебе мало? — Уточнила я, давая шанс пойти на попятный.

— Ваша светлость, — попытался вразумить меня Иерентак.

По территории обители я, как правило, ходила в платьях с открытой спиной, так что все видели главное доказательство воли Ареады.

— Любой из нас достоин! — Тут же выкрикнули откуда-то из-за спин «оппозиционеров».

— Обрати на меня взор. — Не попросила, потребовала я.

Прошла одна бесконечная секунда и такая же злющая как и я богиня обратила на меня свой взор. От того, какой концентрации было ее присутствие, почти всех свидетелей этого конфликта придавило к полу. Несколько хранителей потеряли сознание, но совесть не спешила меня уязвить. Рано или поздно силу пришлось бы показать не кому-то одному, в спарринге, а всем одновременно.

Я сделала несколько шагов вперед, обходя распластанного Иерентака, присела рядом с самым громким и инициативным.

— Ей расскажи, чего ты там достоин. — Прошипела прямо ему в ухо я. Уверена, услышали меня все.

Присутствие тут же исчезло. Вокруг меня вихрилась магия, поднимая в воздух волосы, я была зла, буквально, как никогда; глаза полыхали кровавым огнем. Со стороны смотрелось, наверняка, впечатляюще, но я четко ощущала присутствие чего-то намного более сильного и древнего, чем Ареада.

— Лично вы мне подчиняетесь по праву сильнейшего. — Сообщила поднимающимся я и вышла.

Иерентак с бесстрастным лицом поднялся и последовал за мной.

— Пока не поужинаю, не принимаю. — На ходу сообщила ему и ушла в кабинет.

Там развалилась в кресле и минут десять просто смотрела в одну точку.

Неделя была какая-то круглосуточная. От меня требовали решений по вопросам, о которых я не знала ничего. И мне любезно шли навстречу: предоставляли исчерпывающие пояснения, исторические справки, доступ во все разделы библиотеки и любое другое информационное обеспечение. Мне очень не хватало образования, так что я почти круглосуточно восполняла пробелы, мучила министерский аппарат и пыталась не сломать то, что работало при Зарвине. Каждое утро, когда после нескольких часов сна я подскакивала от осторожного касания к плечу служанки, я просыпалась с надеждой, что Зарвин вернулся и я смогу хотя бы поесть в одиночестве. Но его все не было, поэтому сегодня я сбежала из дворца тенями, предварительно отправив Бада дожидаться меня дома.

Завтра иреосцы пройдут через ворота в обитель, потом начнется учение тех, кто вообще к нему способен. На этот «набор» у меня большие планы.

— Ужин, твоя светлость. — Иерентак открыл дверь в кабинет тележкой с едой.

— Тех, кто завтра попадет в обитель отправь-ка в лес погулять на пару недель. — Вместо благодарности распорядилась я.

— Площадка не готова. — Спокойно сообщил мужчина.

— Значит, готовьте. — Рявкнула на него и поднялась, чтобы дойти до полки в шкафу, где хранились мои винные запасы. — У вас ночь.

Шимп презентовал мне бутылку сливового крепленого из личных запасов по случаю коронации, которую я тут же посредством Иннет отправила в обитель.

— Все закончится, Аяса. — Напомнил он и вышел.

— Очень помог. — Фыркнула ему вслед и уселась обратно, но уже с вином и придвинув к себе поближе тележку с едой.

Перед Иерентаком было стыдно, но злость все еще клокотала внутри, так что идти извиняться прямо сейчас я почитала глупым.

— Не разбрасывалась бы ты друзьями, мать. — Весело и с заметной нотой ехидной проговорила Живика из соседнего кресла.

— Проваливай. — Порекомендовала ей, делая первый глоток.

— А демонстрация благосклонности? — Она мечтательно зажмурилась. — Жаль мне так никто из пантеона не благоволит.

— Живика, убирайся из моего кабинета. — По второму кругу начала злиться я.

— Роскошно, — едва не мурчала она, видимо, заново прокручивая этот момент.

— Может объяснишь, как ты так свободно шастаешь по обители? — Предложила я, не сумев сдержать ехидства. — Пяточку не почесать?

Я, конечно, пяток ее не видела, зато прекрасно помню, как она хромала после первого своего визита ко мне.

— Придержи желчь, королева. — Совершенно не обиделась она на такое явное «указание места». — И вообще, я к тебе с подарком.

— От тебя невозможно избавиться, да? — Театрально-обреченно спросила я, тоже теряя весь свой запал и приступая, наконец, к еде.

— Естественно, нет. — Широко улыбнулась женщина и жестом бродячего фокусника извлекла свиток и передала его мне.

— И что это? — Не спешила принимать из рук главы клана наемных убийц сомнительный свиток.

— Это — свиток на древнейшем, в котором есть упоминания Золотой Нити и Ладонора. — Сообщила радостная Живика. — Я навела справки об авторе, он из ваших. Чердак у него протек, его толпа камнями забила, но по твоим суждениям — может и не сумасшедший был хранитель.

— Это когда ж было, велеречивая моя? — Изогнула бровь я.

— Да лет триста с образования солнечного края. — Фыркнула собеседница.

Лет триста с заселения континента из «наших» он быть не мог. Видимо, просто душа, которая все вспомнила под закат. Бережно перенесла свиток в шкаф, где лежали самые древние мои источники и вернулась к вину и ужину.

— За подарок спасибо. А теперь, проваливай. — Попросила ее.

Злость уже сошла на нет, конечно, но ее место молниеносно заняла усталость.

— Еще раз: не разбрасывайся друзьями. — Посоветовала она даже не шелохнувшись.

— Восхитительная новость: мы с тобой друзья. — Съязвила в ответ. — Это как так: лидер клана убийц и глава Ордена хранителей.

— Наемников. — Поправила меня Живика, пропустив остальное мимо ушей.

— И часто твоих наемничков для охраны обозов берут? — Поинтересовалась наиграно я.

— Ты бы удивилась. — Как-то умиротворительно улыбнулась она. — И вообще, я к тебе с даром, а ты меня за дверь. — Ненатурально надула губки женщина.

— На моем попечении сидят четырнадцать твоих ртов, так что нечего мне тут. Будем считать, что квиты. — Неуместно попыталась осадить ее.

— Как мои рты, кстати? — Тут же заинтересовалась она.

Потрясающий слух. Избирательный.

— Пару недель назад один из твоих случайно провалился в серую грань и так орал, что в подвале от неожиданности крысы обоссались. — Поделилась я.

— Лично проверяла? — Хмыкнула она.

— Конечно, я ж первым делом бегу крыс проверять. — Рассмеялась я и прям сразу почувствовала, как усталость отступает и сдает позиции.

Поздней ночью несколько наемников из клана Теней упражнялись в чем-то (я не интересовалась) в том же зале, где сегодня была неприятная сцена. Один из них случайно полностью ушел на серую грань и от неожиданности закричал. Высоким тоненьким голосочком, какому некоторые молодые певицы могли бы позавидовать. Крик-то поднял, только выбраться сам не смог. Так уже вышло, что из тех, кто между гранями мира свободно перемещается, в то время только я в обители была — остальные разъехались помогать в сложных случаях. Меня позвали, а там сидит и не прерываясь на заборы воздуха две минуты подряд вопит огромный помесок орка с человеком. Два с лихом метра роста, широченные плечи — в двери боком заходит, кулаки — моя голова размером, а голос — свиристель. С грани я его, конечно, выдернула. Сразу как ржать перестала. Хотя когда меня увидел, он сразу заткнулся, но смеяться мне это не помешало.

— Это который? — Отсмеявшись после моего рассказа уточнила Живика.

— Брол… Бкон… — Не смогла вспомнить я с первого раза имя, решив не уточнять сколько таких детин она мне отдала.

— Бокк? — Снова рассмеялась она, параллельно наливая себе вина.

— Рад, что ваше настроение пошло на лад, леди Аяса. — Безуспешно попытался скрыть обиду в голосе, обозначая свое присутствие Иерентак.

— Я приношу тебе свои извинения, Иерентак. — Тут же сообщила я. — Моя резкость была излишней.

— Принимается. — Буркнул он, наливая себе вина и присаживаясь в третье кресло. — Мы готовы к завтрашним мероприятиям. Даже в лес погулять учеников сможем отправить. — Гордо сообщил мужчина.

Глава 14. Роды

Полтора года пролетели мимо меня, превратившись в одно большое смазанное пятно. Будто слились в один бесконечный день. Сейчас я обнаружила себя разглядывающей в зеркало свой огромный живот, в котором беспокойно пихались наши с Зарвином дети. Двое.

— Вроде бы только что я иреосцев пропускала через ворота? — Спросила у Баджера.

— Ничего себе, только что. — Хихикнула от дверей Иннет. — Как малыши сегодня?

— Резвятся, место делят. — Отмахнулась я. — Как это произошло?

— Вообще-то это вам в пору мне рассказывать о таких вещах. — Пробурчала Иннет, усаживаясь рядом с трюмо, в зеркале которого я отражалась.

— Ты поняла меня.

Иреосцы прошли в обитель почти все, Шимп смеялся над моим вытянутым лицом все то время, пока мы ехали до дворца — сам он не стал пытаться пройти. Уже в гостинной, куда нам подали чай, он рассказал мне про ритуал, который его гении от магии разработали для отбора подходящих для Ордена людей. Он мне его даже передал, но свиток до сих пор лежал закрытым, ведь моей целью не было набрать любых приемлемых существ. Выпустим первых хранителей по новой программе и посмотрим, как можно применить ритуал.

Этот набор три недели блуждал по иллюзорному лесу. Все эти недели я провела во дворце, лишь пару ночей проводя в обители. Зарвин до сих не вернулся, так что ко мне все еще ходили с самыми разными вопросами, для которых я по-прежнему была недостаточно компетентна. Добрее меня это, конечно, не делало, хотя с обилием живых, со своими интересами и интригами, я уже начала смиряться.

— Один из вас лишний. — Сообщила я первой десятке, вывалившейся из леса, потрепанными и усталыми. — С вами будут заниматься трое мастеров и сколько из вас доживут до конца — меня не интересует. Традиции нужны только лучшие из лучших. — Я махнула рукой и вперед выступили трое мастеров, которые будут обучать эту десятку.

Выбор учеников среди мастеров проходил почти как обычно — они обращались за милостью богини и та, по сути, распределяла одаренных, просто за ними не пришлось идти непонятно куда, независимо от погоды.

Пока послужники шарахались по лесу, я позвала всех мастеров, кто желает начать обучение следующего поколения хранителей. Откликнулись многие, а когда я рассказала о том, как собираюсь изменить систему — пришло еще больше. Многие поддерживали контакт между собой.

Теперь обучение длилось ровно одиннадцать лет: год послужником вне обители, потом десять лет в обители. За выживаемостью учеников гнаться я не собиралась. Мастер не мог больше присвоить степень до десятой единолично — только после моего разрешения. Перед получением десятой ступени каждый ученик должен будет доказать свою состоятельность лично мне. Конечно, когда на обучение попадут дети, а не подростки и взрослые, будет легче привить им необходимые качества. Но пока что, имеем то, что имеем.

— Не слишком? — Со смешком тихо спросил Иерентак.

— Скрывать от них ничего не собираюсь. — Фыркнула в ответ. — Мне этого во дворце хватает.

Как раз в этот момент к большой делегации встречающих вывалились следующие ученики. На этот раз девять.

— В ближайшие годы вас ждут лишения и тяготы. До конца доживут не все. — Вместо приветствия сообщила им. — Вами будут заниматься три мастера. — Вперед тут же вышли следующие трое.

И так мы их встречали до самого вечера. Постепенно площадка, создающая иллюзии, выпускала к нам учеников, которых разбирали мастера. Я прогоняла в голове программу их обучения, размышляла о том, кого же мы получим в итоге.

После распределения я вернулась во дворец, где все снова понеслось, затягивая в свой торнадо еще и меня.

Пролетел месяц. Я более или менее разобралась в жизни дворца. Иннет была тут как рыба в воде, Баджер окопался в моих покоях, не желая выходить никуда, лишь изредка делая мне одолжения. Иерентак приезжал дважды в неделю с докладами о делах Ордена, фактически руководя им в последние дни.

Ночью я проснулась от морозного дыхания в воздухе. В комнате был посторонний, я сразу призвала в ножны стил. Да, во дворце я их не снимаю.

— Моя королева. — Мои руки оказались в плену ледяных пальцев, теплые губы коснулись запястья.

— Зарвин, — выдохнула я и тут же оказалась стиснута в объятьях.

Если я думала, что с его возвращением все станет проще, то жестоко ошибалась: многие вопросы действительно вернулись к королю, да только у королевы есть своя зона ответственности и власти. В отсутствие короля меня не трогали или решали срочные вопросы с Иннет, которую единодушно приняли как мою первую фрейлину, вокруг которой уже начал формироваться двор. Так вот теперь поддержка малоимущих и пострадавших, например, «вернулась» ко мне. Вместе с вопросами меню для всех приемов пищи, содержания двора, развлечений, домоуправления всеми королевскими резиденциями, включая этот дворец и гора всякого другого. Вроде бы обычная роль главной женщины в семье, просто в масштабе королевства.

При всем этом старый двор не особенно-то желал меня принимать, потому как я не соответствовала внешне их стандарту красоты — ростом не вышла, да и в моде были совсем другие лица и длины волос; магически не одарена (благоволение богини не в счет); понравиться им не стремилась, одаривая королевскими милостями, еще и одевалась не так, как «принято». Эти курицы устраивали мне мелкие пакости вроде подкинутого в комнату паука, магически увеличенного до огромных размеров, чем несказанно меня накаляли. Только благоразумная Иннет удерживала меня от разгона этого скотного двора, уговаривая меня, что знать не переживет такого потрясения. Изменять привычному гардеробу я не собиралась, но манеру поведения честно пыталась смягчить. Не помогало.

За этими заботами незаметно прошла подготовка к свадьбе, за ней и сама свадьба, которую я даже не запомнила, и вот я тут. Стою глубоко беременная, рожать не сегодня — завтра. За окном бушует снежная и ветреная зима, Зарвин опять пропадает где-то по делам королевской важности.

Граница все это время находится в глухой обороне от соседа, который что-то не спешит нападать. Как только наши маги во главе со своим королем подготовили границу и ближайшие поселения к обороне, Ловос внезапно решил вернуться к дипломатической переписке. В чем был смысл всей предыдущей акции я так и не поняла, а Зарвин комментировать отказывался.

Каждое утро он дожидался, пока я проснусь, целовал сначала живот, потом меня и убегал, оставляя свежую каллу у постели. Поздно вечером возвращался в наши покои, на ходу скидывая одежду, чтобы уснуть, едва накинув на себя одеяло, разместив ладонь на животе.

— Двойня. — С опаской поглядывая на меня объявил лекарь пять месяцев назад.

— Не говори пол. — Тут же подняла руку я. — Не хочу знать.

— Ваше величество? — Позвала Иннет и продолжила на мой вопросительный взгляд. — Вы ничего не скажете?

— О чем? — Не поняла я.

— Детей сразу двое, а вы недавно…

— Нет, Иннет, ничего не скажу. — Оборвала я очередное «недавно вы совсем не хотели ничего такого». — А ты переезжаешь в собственные покои.

Ко мне не так давно подходил начальник королевской гвардии, чтобы испросить дозволения на ухаживания за Иннет. Ухаживания я позволила — даже если не получится из этого ничего, ей будет приятно; и сразу решила ее переселить, тем самым утверждая ее статус при дворе.

— В делах время быстро летит, — прервала мое погружение в воспоминание Иннет.

— Не настолько же. — Тут же возразила я. — У меня ощущение, что прошла максимум неделя, а я уже замужем, беременна на сносях, не продвинулась на своем пути ни на йоту и…

— И не накручивайте себя, ваше величество. — Прервала меня женщина. — За мной когда Немар начал ухаживать, я тоже все время нервничала…

— Передергивала. — Поправила эпитет я.

— Хорошо, передергивала. — Легко согласилась она. — И ничего, все наладилось.

Отношения Иннет и Немара Делея развивались стремительно. Смуглый уроженец Керомата предпочитал не растягивать вопросы: принял решение, следуешь ему. Так что, как только он постановил, что ему приглянулась моя Иннет, он тут же пошел штурмовать эту крепость. Крепость была очень даже не против, но поскольку достаточным опытом не обладала периодически перебегала от одной крайности к другой. Стоило мужчине понять эту нехитрую истину, он сменил лейтмотив своих ухаживаний, усилив при этом напор и бастион пал в считанные дни. Теперь женщина запоздало училась быть желанной, а мужчина вспоминал молодость при дворе.

— Завтра уезжаем в обитель. — Сообщила ей. — Рожать здесь я не намерена.

— А его величество в курсе? — Настороженно уточнила она.

— А его величество не маленький мальчик и в состоянии побыть без жены пару дней. — Ответила ей, малодушно не сообщая о том, что его величество на другом конце страны решает какие-то вопросы и вообще ни сном ни духом о моих намерениях сбежать, бросив Иннет руководить скотным двором.

— Подготовлю все к полудню. — Улыбнулась Иннет, которая все прекрасно поняла.

Тут же изнутри меня слаженно пнули, и я охнула сгибаясь.

— Кто будет меня калечить, получит Лашка в няньки. — Вслух пригрозила я, в пузе затихло.

— А если придется угрозу в жизнь претворять? — Хихикнула собеседница.

— Придется тебя переименовывать. — Фыркнула и поплелась укладываться.

Своих ног я не видела уже четыре месяца, но почти физически ощущала, как они отекли. Спина болела просто нереально сильно: десять минут на ногах и по пять часов отлеживаться. Настойки пить мне было нельзя, заклинания не помогали. Пару недель назад моя драгоценная богиня решила обратить на меня взор и я двое суток после этого восстанавливалась: мои дети такого благословения как я не имели и им такое внимание сильнейших далось слишком тяжело. Лекарь заверял меня, что дети в безопасности, но все же ведро моего презрения получил.

Характерец мой во время беременности сахарнее не стал и теперь меня боялись. До дрожи в коленях, обмороков, заикания и пятен на платьях. На Иннет в этой связи смотрели как на святую: она единственная, кто осмеливалась ко мне приближаться, подавать еду, помогать одеваться, принимать ванну и делать все то, что у других благородных леди выполняет целый штат персонала.

***

Утро началось с кавалерийского марша в моем животе. Дети решили, что самое время показать кто теперь управляет моей жизнью. На мое сдавленное шипение подскочила Иннет, уснувшая тут же на тахте.

— Выезжаем сейчас же. — Скомандовала она в коридор, быстро доставая свободное, похожее на сарафан, платье, теплую шубу и сапожки.

Меня сноровисто одели, при этом не поднимая из сидячего положения. Не прерываясь женщина ворковала какие-то милые бессмыслицы, но они меня успокаивали. Крепко поддерживая меня под локоть, она вывела меня в коридор, потом из дворца, параллельно подталкивая под зад тревожно оглядывающегося на меня Бада и балансируя относительно меня сумкой с неизвестным мне содержимым.

Погрузка в карету и дорога до обители запомнились смазанным пятном, так больно было. Но, стоило нам войти в обитель, все прекратилось. Как будто не было ничего, и дети не рвались выйти из моего живота прямо через брюшную стенку.

Я удивленно остановилась, чем вызвала удивленный взгляд Иннет.

— Успокоились? — Уточнила она.

Только я набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, как произошло несколько вещей: во-первых, я заметила спешащего к нам Иерентака и поразилась тому, как он постарел, во-вторых, из меня с неприятным «чпок» вылетела пробка, удерживающая жидкость, в которой бултыхались дети, в-третьих, со стороны дворца послышался ужасающий грохот.

— Пошли туда людей, — тут же приказала атташе, — мне лекаря. — Совсем тихо проговорила я и оба тут же умчались.

Взамен почти сразу прибежали послужники в сером рубище и, бережно подхватив меня под обе руки, повели к зданию.

В пути меня нагнала первая схватка. Пока еще не очень сильная, но мне встречались роженицы и Кемма много внимания уделяла этому аспекту жизни, так что о том, что меня ждет я знала довольно много.

Меня проводили в мои покои, помогли устроиться и затерялись где-то в углу, пытаясь не отсвечивать. Видимо, от Иннет мне в голову влезло больше, чем я думала, так что я терпела, сцепив зубы и не выгоняя помощников, хотя раздражали эти потерянные взгляды жутко.

Скоро прибежала Иннет в компании лекаря, который осмотрел меня с крайней осторожностью и спокойно сообщив, что все в порядке и он будет ждать прямо за дверью, готовый помочь.

— Что во дворце? — Спросила женщину, стоило всем выйти.

— Ваше величество, я не уверена… — начала она довольно уверенно.

— Иннет, богами клянусь, если ты сейчас же не доложишь, я туда отправлюсь лично проверять что происходит. — Тихо пообещала я.

— Взорвалась лаборатория, устроенная в подвале. — Сообщил от двери Иерентак, а мне мой организм напомнил, что я, вообще-то, рожаю. — Подробности выясняю.

— Жертвы? — Переждав схватку уточнила я.

— Есть. — Уклончиво ответил мужчина, не отводя, впрочем, взгляд.

— Иерентак. — Прорычала ему.

— Много, точное количество пока уточняю. — Сдался, наконец, фактический управляющий Орденом во время моей беременности.

— Готовьте отпуск подальше от дворца. — Распорядилась я. — Дворец обследовать, выяснить причины. Ищите в завалах выживших, фон рвите как хотите, но если я узнаю, что кого-то не спасли — всех заставлю пожалеть о халатности. — Иерентак кивнул и собрался передать распоряжения. — Если через час не будет точного количества погибших, а через два — подробностей произошедшего, будете до конца дней своих улицы в Урае мести.

— Очень доходчиво, ваше величество. — С достоинством ответил мужчина и все-таки вышел.

— Они же сами понимают, как это важно, ваше величество. — Подала голос Иннет.

— Может за меня родишь, а я пока пойду туда, где я нужнее? — Огрызнулась в ответ. — Почему все было готово? — Вдруг заинтересовалась я, оглаживая живот.

— О чем вы?

— Мы уехали — еще шести не было, почему все было готово, если ты готовила все к полудню? — Уточнила вопрос.

— Это экстренная карета — она всегда готова. — Пожала плечами она. — Восемь месяцев назад еще приказала заложить такую: круглые сутки была запряжена карета с небольшим запасом золота и еще кое-какими мелочами.

Иннет всегда была склонна доверять своей интуиции и сегодня я была ей как никогда за это благодарна.

— Где Зарвин? — Спросила в воздух, не ожидая ответа.

— Отбыл в Ловос. — Тут же проинформировала Иннет. — Просил вам не говорить без крайней необходимости.

— Иннет. — Проникновенно позвала ее, обращая внимание на себя. — О том, почему мой муж вступает в сговор с тобой, вместо того, чтобы спокойно рассказать все мне, мы поговорим, когда все это закончится.

— Ваше…

— Еще раз обратишься ко мне по титулу и я использую нашу связь против тебя. — Прорычала я. — Сейчас я хочу, чтобы ты использовала то, что он тебе оставил для экстренной связи. Потому что ситуация более, чем экстренная.

— Да, леди. — Кивнула она и вытащила из-за ворота кругляш артефакта.

Схватки усилились и участились. Через час мне принесли доклад о количестве жертв. Волосы на голове зашевелились — почти тысяча существ, многие из знатных домов, еще больше не обремененных такими глупостями.

— Сообщите семьям. — После ознакомления с предоставленным приказала я.

Иннет коротко передала приказание за дверь и вернулась, бдить.

— Скоро к нам присоединятся наследники трона вживе. — Умилялась она раз в пятнадцать минут. — Вы счастливы, леди?

— Прямо сейчас — не очень, — кряхтела я, пытаясь найти положение, в котором мне чуть менее больно.

Еще час — два рапорта об отставке и один — о разжаловании в дворники: подробности о произошедшем еще не готовы. Еще два часа: схватки меня уничтожают, такой они силы. Разверстки взрыва лаборатории до сих пор нет, хотя и новых рапортов не поступало.

Баджер тревожно затаился где-то около кровати, вне поля моего зрения, и изредка жалобно поскуливал.

Еще через пять часов усиливающихся непередаваемых ощущений наши с Зравином дети, наконец, покинули мой уютный живот и огласили мир своими криками. Кто знает, виной тому первый вздох или ворвавшийся именно в момент, когда младший появился на свет, Зарвин.

Лекарь обмыл детей и тут же подал их мне кормить.

— Мальчики. — Сообщила я отцу, вымученно улыбаясь.

Оба присосались к груди, что оказалось несколько неприятно, но все же не так как их рожать.

— Прости. — Прижавшись лбом к моему виску тихо-тихо прошептал муж. — Я тебя бросил, душа моя…

— Заткнись, ради всех богов. — Раздраженно отрезала я, не желая показывать, как меня это задевает.

Через полчаса сопящих детей забрали, и лекарь тут же залечил все мои повреждения, хоть это и не рекомендовалось. Но я применила запрещенный прием: обещала приставить к роженицам до конца служения Ордену, то есть до конца жизни. В обители такая невидаль случалась редко, а значит тонкий как жердь лекарь вернулся бы на дорогу, чего очень не хотел, ведь тут наука, а там…

— Идем, у нас чрезвычайное происшествие. — Стоило мне вернуть возможность нормально ходить, скомандовала мужу.

Иннет, не скрывая своего отношения к происходящему, помогла надеть свежее платье, лично защелкнула ножны на предплечье и зафиксировала два пояса с материальными компонентами на вернувшейся талии.

За дверью меня ждал Иерентак, скептически меня осмотревший.

— Ваше величество, мне кажется, что вам рано ходить, а тем более… — начал он.

— Заткнись. — Рекомендовала я. — У нас два часа, потом мне детей кормить. — Все присутствующие удивленно уставились на меня. — Покараю. — Вкрадчиво напомнила я и все отмерли. — Отпуск готов?

— Да, ваше величество. Ждем только вашей команды. — Сообщил хранитель.

— Собери весь молодняк, какой есть и пару мастеров. — Скомандовала ему. — Ты остаешься здесь вместе с Иннет, и вы оба не спускаете глаз с детей.

Он молча кивнул и позвал кого-то из хранителей к себе. Я же целеустремленно зашагала на выход. Бад, что удивительно, без малейшего возражения, шел за нами.

Пока вышли ничего не понимающие молодые, пока мы организовались для перемещений — прошло около получаса. За территорией обители мастера открыли переход сразу ко дворцу. Все ближайшие здания были эвакуированы, так что окружали нас исключительно причастные к происходящему живые. Все они сосредоточенно занимались своими делами, но стоило нам вывалиться из перехода, как все обратили свое внимание в нашу сторону.

— Мастера с послужниками идут проверять готовность отпуска. Ученики идут собирать просьбы. — Отправила заниматься делом «своих».

— Ваши величества! — К нам на всех парах несся начальник гвардии.

— Я просила подробности происшествия девять часов назад. — Холодно напомнила я.

— У меня их до сих пор нет. Я же подал рапорт: согласен на дворника. — Спокойно ответил он, хотя вид имел уставший, не сказать, загнанный.

— Милая? — Привлек мое внимание муж.

— Утром взорвались лаборатории. — Коротко сообщила я. — Разверстки — ни магической, ни физической — до сих пор нет.

— Какая лаборатория? — Сипло уточнил вмиг побледневший король.

— Красная. — Уверенно ответил Немар.

В подвалах их было всего две — красная и желтая — по цвету стен определялись. Все остальные эксперименты происходили вне дворца, но были такие разработки, которые не предусматривали возможности покинуть дворец.

Я пошла проверять как исполнили мое распоряжение насчет поиска выживших. Камни как сумели растащили, куда не посмотри — наткнешься взглядом на лекарские носилки, в самих руинах башни и соседних помещениях деловито копошились живые. В основном — зооморфы и разумные животные. Хоть и не так быстро, как я хотела, но мои распоряжения выполнялись.

Вернулась к Зарвину, который уже включился в происходящее. На несколько мгновений я залюбовалась: король во всем его величии отдавал распоряжения, слушал доклады и принимал решения. Стоило ему двинуться вперед, чтобы лично оказать поддержку магам, я отмерла и отправилась проверять своих.

Как и ожидалось, подготовка к ритуалу шла полным ходом — уже начали чертить рисунок мелом из костяной пыли. Пугал масштаб: ритуал проводили за городской стеной на огромном «прострельном» поле (оно всегда поддерживалось чистым и ровным, без лишней растительности). И это самое поле было заложено телами насколько хватало взгляда.

— Ваше величество, здесь тысяча девяносто человек. — Отчитался один из мастеров. — На подготовкууйдет не меньше десяти часов таким количеством рук. Может вам…

— Не может. — Отрезала я и достала из пояса первый мелок.

***

Чертить по траве оказалось невероятно неудобно, но время за этим занятием летело незаметно и через несколько часов ко мне прислали серого от истощения мага, который должен был переправить меня к детям для кормления. За пол часа, что я находилась в обители, его тоже накормили и насильно влили укрепляющего отвара, а то еще перегорит бедолага.

Когда я вынесла ему два накопителя, он, по-моему, был готов поклясться мне в вечном служении на манер Иннет. Так он и оставался при мне до самого конца, бдительно следя за временем.

Пение я начала только через пятнадцать часов, когда и сама уже довольно давно была на укрепляющем. Закончить хотя бы первую часть ритуала оказалось невероятно, титанически тяжело. К счастью, перечислять всех поименно лично мне необходимости не было, так что, пока хранители, немного передохнувшие во время первого этапа ритуала, я немного подремала на любезно одолженном магом плаще. Было, конечно, холодно, зато вспомнила начало своего пути.

Меня разбудили, когда следовало заканчивать пение. Пришлось заставлять себя не только встать, но и полностью прийти в сознание.

Вечером следующего после родов дня я, наконец, вернулась в обитель.

— Зарвин. — Позвала такого же вымотанного мужа. — Ни я, ни дети отсюда не выйдем, пока детям не исполнится пять.

Он спорить не стал, с жадностью накидываясь на еду, принесенную Иерентаком.

Глава 15. Конец пути

Внучка умчалась по дорожке на ведомая зовом гувернантки. Время обеда.

Мне его подадут прямо сюда — в беседку.

Глядя ей вслед, я вспоминала.

Как Зарвин через две недели после подрыва башни, когда мы все восстановились в полной мере, собрался обратно во дворец и очень удивился, когда я напомнила ему об обещании не выходить с территории обители, пока детям не исполнится пять.

Как принялся горячо спорить со мной об этом и как мы в пылу страсти, возникшей из спора, сломали в моей спальне кровать.

Как он выяснял все подробности произошедшего с его домом, попутно вынудив победить какую-то из давних проблем работы с магическими потоками. Погоню за виновными, когда король даже не навещал жену месяцами. Как сложно было управлять страной, когда Зарвин гонялся за теми, кто пытался урать «трупоедку» с трона самым кардинальным методом. У меня появились собственные курьеры, которые круглосуточно ждали работы — пара под дверью и пара у ворот обители. Сколько их на этом посту перебили не сосчитать, но должность оставалась почетной. Более того, она закрепилась при дворе — такие были и у Зарвина, и у наших детей, когда они повзрослели. Среди мелкой знати эта работа считалась очень ценной и востребованной, а некоторые высокие аристократы, повторяя за нами, тоже завели себе таких бегунков пажеского возраста.

Как муж вернулся, с головами врагов наперевес (буквально) и как мы с ним сломали не только кровать, но и кресло, и тахту.

Свадьба Иннет, на которой я с радостью вручала ее заботам Немара, который осчастливил их семью наследниками невероятно быстро.

Как оказалось, что я беременна, всего через семь месяцев после близнецов.

Первые шаги мальчишек. Это было еще то время, когда я видела свои ноги.

Вторые роды и дочь, которая кричала громче обоих мальчишек.

Как разбойники брали третью в свою тесную компанию.

Особенно яркое воспоминание: дочь случайно выдрала Баджеру огромный клок шерсти симметрично такой же дырке с другого бока. Потом она почти неделю ходила везде за ним и извинялась, как могла: «Ивини» и сует ему под нос ромашку или хлеба кусок. Компаньон в обиде не был, а вот такое внимание от девочки его явно напрягало. Дочь и сейчас была уверена, что Бад ее не любит именно из-за этого случая.

Как Иннет отказывалась рожать Немару сына, пока я не приду.

Непростое для меня решение о том, что хоть мои выводы относительно происхождения богов в нашем мире верны, мир к этим открытиям не готов. Так что все мои работы так и остались в кабинете, перенесенные на зачарованные свитки. Прочесть их было возможно только предварительно принеся клятву о молчании.

Как ревновала дочь, когда Зарвин дал мальчикам первые деревянные мечи, которые выстругал собственноручно. Я, чтобы ей не было грустно, подарила ей первую шпильку, заказанную у Живики — такие инструменты для убийства были только у клана Теней.

Четвертая беременность. Очень тяжелая — я почти не вставала с постели и Зарвин взял на себя и королевство и детей.

Четвертые роды и мертворожденная дочь. По такому поводу традиции велели объявить день тишины, но и тут я влезла со своими идеями: велела разрешить детям до тринадцать лет говорить.

Неожиданный для нас с Зарвином годичный траур. Мы его не объявляли, но Соренар решил иначе. И закончился он новым днем тишины, который и по сей день случается ежегодно. Целый день, когда слышны только звонкие детские голоса.

Печаль Зарвина, из которой он так и не выбрался. Похороны, когда я от потрясения едва не отправилась за ним. Только когда я поняла, что в одной комнате со мной находятся не только мальчишки, но и проводничий. Он явился за мной, но и сам считал, что рано, так что погрозил мне пальцем. Тогда я словно проснулась, но с сердца так и не стаял ледяной кокон. Лишь с появление внучки я вновь почувствовала запах весны.

Иерентак, которого я по его просьбе отпустила и неожиданно пожалованная мне тринадцатая ступень.

Вдовство на троне — невиданная для Соренара ситуация. Дорого мне обошелся трон, который сегодня я ненавидела.

Коронация старшего сына, который и сегодня восседал на этом проклятом всеми богами стуле. Он женился потому что было нужно это сделать; родил сына, потому что трону нужен наследник, большую часть жизни оставаясь настоящим правителем. Вот как лет в семь перешел к изучению истории страны, так все стало понятно.

Младший сын, которого повлекло, а потом и забрало, море и мой траур по нему.

Замужество дочери за виконтом, семья которого была готова ее ночной горшок вылизывать, лишь бы не передумала. Сам зять не видел мира, только жену, и я закрыла глаза на мезальянс, а со мной вместе и весь двор. Они стали невероятно богаты за годы брака: при такой поддержке зять сколотил огромный капитал, а принцесса родила четверых детей, превратившись в полнокровную красавицу, украшение любой деревни.

Орден превратился в место учения и экстренной помощи. На обучение мы брали двадцать учеников раз в пять лет, выживали пятеро и выходили на путь. Престиж хранителей в народе вырос, вместе с количеством и качеством, но перестать быть «трупоедами» нам так и не удалось.

Такая ретроспектива жизни посещала меня все чаще. По утрам мне казалось, что я вот-вот вспомню весь свой путь по Нити, но нет…

Пару месяцев назад я разгадала загадку Ареады и как снять проклятье придумала. Сейчас мои доверенные разыскивали компоненты, а я вынашивала решение.

***

— Мама! — Воскликнула дочь, когда наш спор пошел уже по тысячному кругу за последние пять лет.

— Что «мама»? — Спокойно переспросила я.

— Ей одиннадцать! Зачем?! — Патетически восклицала она.

— Мне дева семь исполнилось, да и Орден все еще набирает с семи. — Напомнила я.

— Я ее мать! — Начала было женщина.

— А я твоя. — Хмыкнула я. — Это игра такая? Кто громче назовет очевидные факты?

— Я запрещаю. — Глядя на меня исподлобья тихо проговорила она.

— Да запрещай на здоровье. — Великодушно позволила я. — Велара, ее отметила богиня, ей самой это интересно, так что хочешь ты или нет…

Дверь хлопнула — очередной цикл спора подошел к концу. Говорить дочери, что я все уже решила я не стала. Как и всегда.

***

На рассвете, когда бодрствовал только король и кухонные слуги, Лацелла стояла в моих покоях, терпеливо дожидаясь, пока я надену ножны и пояс с материальными компонентами, разбужу все чаще засыпающего на недели Баджера и закину суму на спину. У нее тоже была — с самым необходимым. Правда что там я не имела понятия — внучка собиралась сама.

Оставила на столе в гостиной короткую записку: «Она со мной» и взяла девочку за руку.

Когда Лацелла родилась, она не кричала. Обозначила только, что голос есть громким вяком, а потом сразу принялась изучать мир своими внимательными серыми глазами. Вот и сейчас она только полыхнула на меня алым отблеском и покрепче сжала мою ладонь, покрытую старческими пятнами.

Когда я стала хранителем — и подумать не могла, что доживу до этих лет. По мерам хранителей, шестьдесят семь — это древняя старуха.

Темными скрытыми от лишних глаз коридорами мы вышли сперва из во второй раз на моем веку перестроенного дворца, а потом и со всей дворцовой территории. Не спеша прошли до станции переходов и отправились в Каттернарм. Там навестили мой самый первый дом, впрочем, в него не заходя: на его примере я показывала Лацелле как перенастривать на себя законсервированный дом.

Позавтракали в трактире, прикупили припасов в дорогу и поли в дом в лесной чаще. Если все пойдет хорошо, то через месяц дошагаем. Сама толком не понимала почему, но всем своим существом ощущала, что нужно прийти в дом Кеммы и Алаиса пешком.

**

Все пошло так, будто сама магия стелила лесную тропу нам под ноги. Скоропортящиеся припасы мы подъели быстро, но дичь будто ждала, когда я на нее силки поставлю, да и старый Бад легко добывал себе ужин.

По дороге я рассказывала Лацелле очень много — язык под вечер не слушался.

— Когда-то очень давно, когда в нашем пантеоне было шестеро, — начала я последнюю и самую важную историю, — маленькая девочка, вот как ты, — щелкнула ласково по носу, восхищаясь мысленно едва заметными веснушками, — по имени Ареада впервые в жизни увидела призрака.

— Прям взаправдашного? — Простодушно поинтересовалась моя смышленая девочка.

Она за свои одиннадцать лет никогда не видела такие заблудшие души: я бдительно за этим во дворце следила.

— Самого настоящего. — Улыбнулась я. — Так вот, девочку так заинтересовало это явление, что она целую жизнь посвятила его изучению. В то время оплотов знаний как таковых не было и ей пришлось путешествовать по всему континенту, чтобы собрать по крупицам информацию. Многое успела она за двадцать два года увидеть. Она несла живым чистое знание, горела им, но время было другое и живые не захотели ее услышать. Началась вторая война богов…

— Это когда всякие чудики из нижнего мира вылезли? — Серьезно уточнила девочка.

— Точно. — Кивнула. — Застали Ареаду эти события в нынешней столице, а тогда — просто средней руки городе — Урае. Живые, как и везде в то время, не блистали готовностью к новому, а уж химерами запыленные, были невероятно враждебны. Ареаду пытали несколько недель, пытаясь заставить отказаться от знаний, а когда не добились чего хотели, вывели на городскую площадь, где вздернули на дыбе, а потом четвертовали инакомыслящую. И все то время, что над женщиной издевались, все сущие ее проклинали. Магия проклятье услышала и вот желание такого скопления живых реализовала.

— Ничего себе… — тихо прошептала девочка и я не стала продолжать.

Тем более, что мы уже пришли.

Распечатала консервацию дома, прошла внутрь и на мгновение снова стала маленькой девочкой, увидевшей в просвет ворот особняка деда.

Уже расположившись в доме, показала, как работают бытовые артефакты, где пополнять запасы пищи и прочие подобные мелочи.

После вышла с Бадом в лес.

— Ближе тебя у меня никого не было. — Прошептала я, опустившись перед компаньоном на колени. — Я благодарю тебя за верную службу, лучшую дружбу и компанию. — Не сумев сдержать слезы прошептала я, прохаживаясь руками по покатому лбу.

Пальцем прямо земле прочертила небольшой рисунок и замерла, глядя на, как всегда, все понимающего Баджера. Разрезала ножом руку и щедро полила рисунок.

Глаза барсука налились белым сиянием, он задеревенел и рухнул на бок, чтобы позволить времени взять свое. Я оперлась на руки перед невольной могилой самого близкого для меня существа, старательно заталкивая эмоции поглубже.

Обратного пути больше не было. Я отпустила компаньона.

Не сдерживая дрожи поднялась и вернулась в дом.

— Это отдашь дяде, это — матери. — Протянула подписанные конверты я. — Как только все закончится, активируешь это и за тобой придут. — Протянула самый первый разработанный амулет связи с Орденом.

— Хорошо, бабушка. — Кивнула Лацелла.

— Я уйду из своего тела, а вернусь в него не я. — Проговорила медленно. — Тебе нужно заставить мое тело взять в руки вот это. — Я выложила на стол сердце Жиары.

Добыть его оказалось проще, чем я думала, хотя и дороже.

— Мои дневники тебе передадут, когда тебе исполнится шестнадцать. — Сказала я, чтобы не молчать, но все-таки собралась с силами. — Чтобы тебе не выпало, ты со всем справишься. Я точно знаю и верю тебе.

— В меня? — Переспросила внучка, которая как могла старательно изображала непонимание.

— Нет, милая, тебе. — Улыбнулась ласково ей, дрожащей рукой убирая с лица прядь.

Наконец, я осознала, что дольше тянуть бессмысленно, уселась в кресло гостиной, где мы расположились, и обратила все свое существо к магии, умоляя пустить меня в божий чертог еще раз. На этот раз я лишь прикрыла глаза, в которых застыл образ Лацеллы, как увидела Ареаду.

— Привет. — Привлекла ее внимание к себе.

— Ага, не хворать. — Мрачно отозвалась она.

— Я с добрыми вестями. — Улыбнулась я, обратив внимание, что душа моя все еще молода.

— Хочешь мне тоже рассказать историю моей жизни? — Усмехнулась она.

— Ты осталась призраком, верно? Бродила по миру, пока не нашла как усилиться. Два века и ты вошла в пантеон, чтобы основать традицию и найти ответы на свои вопросы. На все нашла? — Не сдержала улыбки я.

— Не все. — Бурнула она, явно недовольная вытаскиванием ее жизни на свет.

— Тебя прокляли идиоты. — Сообщила я. — Они не ведали, что творили и это тот случай, когда это никого не оправдывает. Но я знаю, как тебя отпустить.

— Сердце этой сучки? — Фыркнула богиня. — Чтобы его использовать мне нужно тело. — Она обвела себя рукой.

— Невероятный случай, конечно, но именно сейчас на Мострале есть одно бесхозное тело, а рядом даже есть живая, которая поможет телу применить артефакт.

— Ладно, тогда как тебе такая история: по завету твоей обожаемой магии, если место в пантеоне создано, то оно не может быть пустым. — Выплюнула богиня.

— Не вижу проблемы. — Безмятежно отозвалась я.

Ареада замолчала, но истаивающая любопытная лиса сказала больше любых слов. Она приняла решение.

— Зачем? — На грани восприятия спросила она.

— Меня ведет знание. — Улыбнулась ей всей своей душой. — Иди.

— Зеркало душ. — Махнула рукой Ареада на тот самый непонятный мне артефакт и медленно истаяла.

Я не теряя времени подошла к нему и успела увидеть, как мое старое во всех смыслах тело дернулось, принимая чужеродную душу. Надолго его не хватит — слишком мощная все-таки душа, но на применение сердца должно хватить.

Лацелла не растерялась и сунула прямо в руку камень, который ярко полыхнул и тело тут же обмякло. Девочка активировала артефакт и ушла от трупа на кухню.

Через пол часа в ворота уже стучали, а через час дом опустел: мое тело сожгли, а принцессу увели. Хотя удалось это только после того, как она тщательно законсервировала дом.

Только я отвернулась от зеркала, в комнату без стука ввалился юноша. Его можно было описать одним словом: ветряный. Все в нем говорило об этом, постоянно изменяющаяся внешность, в частности.

— О! Мрачная сменилась! — Радостно прокомментировал он. — Как звать?

— Ареада. — Мягко улыбнулась я.

Эпилог

В божьем чертоге, Ареада, наконец, с трудом успевая в последние минуты решающей ночи, выбрала себе избранного. Того, кто исполнит предначертанное ею. И как раз сейчас, в настоящий момент, она наделяла своего посланника способностью общаться с плоскостью Грани, призывать оттуда души и задавать им вопросы.

Уже сейчас было ясно: мальчик выйдет сильным лидером, но сможет ли он возглавить Орден каллы пока что загадка.

— Ну ты там закончила? — К Богине грубо ввалился ветряный Ценат.

Ареада не дрогнула, сохраняя контроль над нитью, протянувшейся между ней и будущим избранным. Только когда она закончила, обернулась к визитеру.

— Тоже решила выбрать себе на этот раз? — Хмыкнул он, уловив происходящее.

— Да уж пора. — Улыбнулась богиня. — Почти пол тысячи лет не трогала живых.

Оглавление

Мострал: место действия Соренар

  Пролог

  Часть 1. Учение

  Глава 1. Ступени с нулевой по вторую

  Глава 2. Ступени с третьей по седьмую

  Глава 3. Ступени шестая и седьмая

  Глава 4. Восьмая ступень

  Глава 5. Девятая ступень

  Часть 2. Хранительство. Глава 6. Бунт

  Глава 7. Заказ

  Глава 8. Каллы

  Глава 9. Возрождение Ордена каллы

  Глава 10. Притязания

  Глава 11. Замужество и оборона

  Глава 12. Помолвка

  Глава 13. Корона и сила

  Глава 14. Роды

  Глава 15. Конец пути

  Эпилог