Зависимость (СИ) [Девочка с именем счастья] (fb2) читать онлайн

========== Это дом в стиле эпохи английских Тюдоров ==========

Это дом в стиле эпохи английских Тюдоров, новая крыша из современных материалов, четыре спальни, три ванные, еще один дополнительный туалет. При доме — бассейн и небольшая беседка, за домом — пока пустой двор, в котором обязательно будет сад, как и мечтает его хозяйка. Это настоящее воплощение в архитектуре английского менталитета: сочетание консерватизма, респектабельности и солидности с благородством, любознательностью и стремлением к комфорту.

Просторные комнаты, высокие потолки. Жесткая деревянная конструкция: несущий каркас из вертикальных стоек, горизонтальных балок и диагонально расположенных раскосов. Промежутки между балками заполнялись кирпичом, камнем, соломой или плетеными ветками, замазанными глиной. Сам каркас виден снаружи, что придавало зданию оригинальный вид и особенную выразительность.

Наружные стены отделаны светлой штукатуркой. Карнизы, ставни и выступающие балки выделяются темным цветом на светлых стенах. Сложные двускатные, вальмовые и полувальмовые крыши, покрытые черепицей, отличаются крутым углом наклона скатов, ломаными краями, пересечением линий, множеством высоких фронтонов, имеющих часто разные размеры. Но мансардный этаж для таких домов нехарактерен.

Цоколь дома отделан плиткой — имитация под камень. Основная дверь выкрашена в цвет, контрастирующий с расцветкой стен. Большие распашные окна с двумя или даже тремя створками и частыми переплетами расположены достаточно низко, в ряд. Они сочетаются с обилием небольших слуховых окон, круглых окошек-иллюминаторов. Небольшие окна арочной или прямоугольной формы при необходимости закрываются ставнями. Парадный вход в дом имеет форму арки, выложенной большим камнем.

Внутреннее оформление жилища в тюдоровском стиле подчинено требованиям уюта и комфорта, но центральные помещения непременно должны свидетельствовать о благополучии и солидности хозяйки. Расположенный в центре холл — парадный зал для приемов — богато украшен: коллекции оружия, портреты семьи, дубовые резные панели на стенах. Потолок оформлен открытыми балками перекрытий или лепниной.

У сегодняшней хозяйки дома в холле висели портреты всех знаменитых Тюдоров на одной стене, и Романовых — на другой.

Непременной принадлежностью такого дома является лестница, которая ведет из холла на второй этаж: широкая, декорированная резными перилами из дерева, скульптурами.

Главное место в холле или в гостиной занимает массивный кирпичный или каменный камин — настоящий, который топят дровами. Он располагается не в центре комнаты, а у стены, напротив входной двери. Сейчас у камина спит английский бульдог по кличке Росмэн — гладкошёрстная, коренастая, небольшого роста собака, мощная и компактная. Окрас пестрый — рыжий с белым. Росмэн периодически поднимал голову, когда молодая хозяйка стучала чем-то на кухне, по-собачьи фыркал и снова опускал короткую и широкую морду на лапы.

Не менее характерной особенностью английского тюдоровского жилища являются галереи для прогулок, расположенные на втором этаже — открытые или закрытые. Они подчеркивают благосостояние хозяев, респектабельность. Молодая хозяйка же плевала на респектабельность, и переделала галереи под комнату-мастерскую, где царил полнейший беспорядок. Свой взгляд на свой дом, оправдание в стиле «Я художник, я так вижу».

Мрачный снаружи, но одновременно уютный внутри. Такой дом принадлежал молодой одинокой художнице Кайли Фрэнсис Аддерли, что переехала в загадочный Мистик Фоллс чуть больше года назад — это живописный город, расположенный в Центре Вирджинии с населением 6 923 человек. Год оказался очень плодотворным — практически с нуля обставить дом, купить новые вещи, потому что из дома бежала с кучей денег и несколькими кредитными картами, но без вещей. Ну, еще собаку прихватила. В целом, обжиться в Мистик Фоллс оказалось несложно, особенно когда ты приехала не сама, а с помощью старых друзей.

По небольшому телевизору, что стоит на кухне, идет какая-то передаче о детях-убийцах. Кайли, включив телевизор только для фона, раскладывала дольки помидоров на поверхность тортильи, свободной рукой щелкая пальцами какой-то ритм. Закончив свое занятие, Кайли отправила форму с тортильей в предварительно разогретую духовку и включила таймер.

Это была девушка с собранными в пучок темно-каштановыми волосами, пару прядок легли ей на лице, и она убрала их за уши. Она не была особой красавицей — да, стройная, даже симпатичная, но таких «стандартных» пруд пруди. И все равно Аддерли считалась очень красивой девушкой с этими своими глубокими карими глазами и стройным телом.

Сделав звук телевизора погромче, девушка принялась убирать последствия своих кулинарных деяний. Для начала — заблокировала экран телефона и отложила его к телевизору от греха подальше. С нее станется засунуть его в посудомойку вместе с остальной посудой. Росмэн, услышав, что хозяйка закончила готовить, встал со своего законного места около камина и бодро, насколько бодрым может быть бульдог, зашагал на кухню и демонстративно уселся около своей миски.

Кайли кинула на него какой-то задумчивый взгляд, после чего выдала мысль, которая заставила пса насторожиться:

— Тебя надо бы к ветеринару.

Пес обиженно и недовольно тявкнул, но тут в миске оказалась его сбалансированный обед — бульдоги хоть и много едят, но соблюдают особые диеты, и Кайли уж точно не хотела, чтобы ее четвероногий товарищ заработал себе ожирение — и обиды были забиты. Бульдогу требуется много отдыха и сна для поддержания жизнедеятельности организма, что, в свою очередь, при несоблюдении режима и рациона, часто приводит к ожирению, приводящему к большой нагрузке на сердце и печень и, в конечном счете, к раннему старению и сокращению жизни животного.

Когда кухня была относительно чистой, а пес относительно накормлен, в дверь постучались. Кайли, шлепая босыми ногами по прохладному полу — в доме даже в самую жаркую погоду было невероятно прохладно, потому что ни бульдог, ни хозяйка не переносили жару — подошла к двери. Щелкнув замком, девушка тут же встретилась со слегка надменным, но каким-то заботливым взглядом.

— Не слишком ли беспечно открывать дверь, не спросив кто там? — спросил Деймон Сальваторе, спокойно переступив порог дома, когда Кайли отошла. Художница усмехнулась.

— Я не Красная шапочка, а ты —не злой Серый волк.

— Конечно нет, — усмехнулся мужчина, сверкнув белыми зубами в безупречной улыбке, от которой у Аддерли непременно бы начали дрожать коленки, не будь он — Деймоном, а она — Кайли. — Я куда хуже и опаснее, — помолчав, Деймон добавил, словно случайно, и с таким видом, что его слова не несут особого смысла. — И в городе теперь есть кое-кто куда опаснее.

Больше не зацикливая на этом внимание, Деймон прошел вглубь дома, останавливаясь напротив кухни, интересуясь, чем же так вкусно пахнет.

— Картофельная испанская тортилья из картофеля и яиц, с сыром и помидорами, — быстро сказала девушка. Деймон поставил на стол на кухне бумажный пакет, который Кайли от чего-то не сразу заметила, и стал поочередно доставить из него продукты.

— И в честь чего? — спросил Деймон, удивленно изогнув брови.

— Знаменитый праздник томатов в Испании, — объяснила девушка, смотря как из пакета появляется бутылка вина, бурбона, гранат, киви, апельсины. Деймон даже принес замороженную рыбу и красное мясо. Кайли отвела взгляд. Все продукты помогают при потери крови. Бросив красноречивый взгляд на рыбу и мясо, девушка заявила. — Не говори, что хочешь, чтобы я готовила тебе сейчас. Будешь довольствоваться тортильей, Сальваторе.

Деймон усмехнулся, и буквально промурлыкал:

— Я о тебе забочусь. И не волнуйся: почищу гранат и апельсины специально для тебя.

— Вот это истинный джентльмен, — засмеялась Кайли, возвращая себе хорошее расположение духа. Предстоящая процедура ее не пугала спустя уже полгода после знакомства с Деймоном.

Девушка проходит в гостиную с диваном, включает телевизор и подключает к нему жесткий диск со скаченными туда фильмами. Кайли щелкает пультом и выбирает фильм с названием из шести цифр, которые обозначают сегодняшнюю дату. Деймон копошится на кухне, потом появляется в комнате и ставит на черный стеклянный столик вазочку с обещанными почищенными фруктами.

— Что мы смотрим сегодня? — спрашивает вампир, падая на диван и по-хозяйски устраиваясь на нем: закидывая руки на спинку, а ноги складывая на столике. Аддерли шикает на него в раздражении, и Деймон берет вазочки с фруктами в руки, чтобы случайно не смахнуть неловким движением ног. Художница удовлетворённо кивает.

— В прошлый раз мы спорили между «Американская история X» и «Необратимость», — напоминает Кайли, возвращаясь на кухню, откуда послышался звонок таймера, и говоря уже оттуда, прекрасно зная, что ее гость слышит. — Я решила, что мы посмотрим «Необратимость», в крайнем случае, если фильм окажется дерьмом, хотя бы вкусно поедим.

Деймон согласно хмыкает и смотрит на фрукты в своих руках. Спустя, возможно, минут десять Кайли и Деймон уже сидят на диване в темноте, смотря на начало фильма; в руках у каждого по тарелке с тортильей, на столике бутылка красного вина и бурбона, очищенный гранат и апельсины. Вампир и девушка наблюдают за происходящим на экране, поминутно комментируя происходящее. Кайли откидывает голову на руку Деймона, который так и не убрал их со спинки дивана, потом отставляет уже пустые тарелки. Деймон облизывается и говорит, что было вкусно. Кайли слабо улыбается.

Только на середине фильма Деймон убирает одну свою руку и перехватывает тонкую девичью, притягивая к своим губам. Уже не обещает, что сам уберет последствия их ночных посиделок, привычно облизывает запястье, отчего Кайли вздрагивает, а потом рычит и вводит клыки в вену. Дыхание Аддерли сбивается всего на несколько секунд, после чего она, не убирая руку, берет наполненный почти до краев фужер с красным вином и выпивает его практически наполовину; продолжает наблюдать за сюжетом фильма, почти не обращая внимание на угощающегося ею вампира.

========== Сначала это было больно ==========

Сначала это было больно. Деймон брал столько, сколько требовалось для утоления его жажды, и далеко не сразу он начал быть джентльменом — чаще всего он просто оставлял Кайли у нее дома, небрежно накинув на истощенную девушку плед. Потом он стал оставлять после себя гранатовый сок и горячий сладкий чай. Потом стал оставлять деньги, чтобы Кайли могла покупать дорогие продукты, способствующие восстановление крови. В какой-то момент стал оставаться сам, наблюдая за тем, как чувствовала себя его «кормилица».

В одно утро — спустя почти год после того, как Кайли стала подпиткой для вампира Сальваторе — Кайли обнаружила Деймона у себя на кухне, жарящего мясо, и поняла, что это — настоящая дружба.

Быть лучшим другом кровожадного вампира — опасно. Давать ему кровь, потому что он называет ее особенной — опасней вдвойне. Но Кайли Аддерли жива, и живет совсем неплохо, если быть честными. В крайнем случае, всегда приятно осознавать, что у тебя есть друг-вампир, который готов рвать глотки во имя их «броманса».

Правда, так же приходилось мириться с мыслью, что никто из его близких о Кайли не слышал. Но Аддерли это сильно не расстраивало — ей не хотелось быть вовлеченной во всю сверхъестественную жизнь своего друга, но быть его частью была не против.

— Я тебе обещала, что мы пойдем к ветеринару, — сказала Кайли, прерывая отдых господа Росмэна Михайловича. Бульдог, который лежал на охлажденном полу в теньке вверх лапками, недовольно заерзал, стараясь перевернуть свое тельце, но Кайли ловко закрепила поводок на нем и подняла эту тумбочку на руки. Росмэн обидчиво тявкнул и завозился.

— Ну, не скули, — ласково проговорила Аддерли, потрепав бульдога по голове. — Ты же хочешь быть здоровым и сильным псом, правда?

Бульдог привязан к своему дому, своему любимому месту в доме, к своему хозяину. Порой их называют «собаками для лентяев» или «диванно-сторожевыми собаками». Уход за шерстью и когтями не представляет особого труда, но должен быть регулярным. Особенно тщательно нужно чистить и промывать складки на морде и область под хвостом, который бывает сильно перекручен и очень плотно прижат к телу собаки, во избежание скопления выделений в этих местах и развития инфекций. В отдельных случаях применяют специальные мази.

Стабильно раз в месяц Росмэн Михайлович — отчество бульдог получил после двух лет жизни в России — проходил все необходимые операции. Необходимы ежедневные прогулки на свежем воздухе (до 2 км), тщательный груминг, уход за когтями, глазами, ушами, кожными складками — особенно на морде. Росмэн, как иногда подмечал Деймон, катался как в сыр масле. Кайли, смеясь, говорила, что вампир может не ревновать.

С Деймоном она познакомилась случайно, когда училась на втором курсе колледжа и ей было всего восемнадцать. Юная, красивая, талантливая ученица Seton Hall University College of Communication and the Arts привлекла внимание одинокого тогда вампира. Кайли, ясное дело, влюбилась в загадочного, окутанного тайнами Деймона Сальватора, и почувствовала то, как ей разбивают сердце, когда Деймон выбрал не ее, а другую девчонку. Но столкнувшись с Кайли Фрэнсис Аддерли одни раз вампир ее не забыл, точнее — ее аппетитный запах. Попади она к Сальватору первой, Кайли не пережила бы и одной ночи, но только из-за того, что Деймон отвлекся на другую девчонку, Аддерли не пострадала и выжила. И через какое-то время даже оставила свою влюбленность в Деймона и стала его другом, но произошло это, конечно, не сразу.

В общение с вампиром вероятность смерти всегда увеличивается, а число благоприятных исходов стремится к нулю. Кайли повезло — она попала в эти минимальные проценты, и даже не стала какой-нибудь сумасшедшей или одержимой, коих было немало. Но, опять-таки, если верить Деймону.

Пока Росмэн проходил все необходимые процедуры, Кайли была свободна часа на два. В очередном магазине с кисточками, красками и прочим «творческим оружием», как это называл Деймон, ее телефон зазвонил. Кайли отвлеклась от созерцания набора гуаши и, не глядя, приняла звонок.

— Где ты? — тут же спросил Деймон.

— Отвезла своего песика на «спа-процедуры», — усмехнулась Кайли, и Деймон фыркнул. Его всегда смешило того, что Кайли называет Росмэна Михайловича, этого сурового, сильного и мощного двадцатипятикилограммового англиканского бульдога, «песиком». — Сейчас гуляю по центру, у меня закончились кисточки, краски и прочее.

В трубку раздраженно выдохнули.

— Просил же не гулять по городу одной, — сказал вампир. Кайли закатила глаза и быстро оглянулась, после чего шепотом сказала.

— Какова вероятность того, что среди почти семи тысяч жителей, шайка Первородных выберет меня своей добычей?

— Больше, чем и мне, и тебе хотелось бы, — сварливо сказал Деймон. — Ладно, хоть успокаивает, что на тебе есть вербена.

— Она есть и на мне, и во мне, я пью воду с вербеной, забыл? — Кайли тепло улыбнулась. Чрезмерная забота Деймона поражала: как за шесть лет они перешли из стадии отношений «вампир-жертва» до стадии «вампир-его лучшая подруга».

— Хорошо, если ты звонишь, чтобы просто узнать, как я, то я отключаюсь, — заявила Кайли. — Я собираюсь потратить кучу своих денег на канцтовары, которые мне сейчас не нужны. Пока.

Деймон успел только недовольно фыркнуть в трубку, прежде чем Аддерли сбросила звонок. Она искренне считала, что бояться ей нечего — из дома она по вечерам теперь не выходила, в дом незнакомцев не приглашала, о ее существеннее в жизни Деймона знал только сам Деймон — ни Стефан, ни Бонни, ни Кэролайн, ни дражайшая Елена Гилберт. Иногда это угнетало — она не существовала в жизни Деймона Сальваторе, никто о ней не знал, но Деймон был непреклонен.

— Все, кто вступал в мой мир хоть раз, но умирали, — усмехался вампир. — Я не могу потерять тебя, потому что, если это случится, я потеряю своего лучшего друга, свою душу, свою улыбку, свой смех, свою человечность. Я потеряю всё.

Как правило, Кайли таяла, но неизменно осознавала, что рано или поздно она останется лишь светлым пятном в долгой бесконечной жизни Деймона Сальваторе. Спустя шесть лет это не удручало. Они с Деймоном весело смеялись над тем, как вампир будет приходить к Кайли, когда та уже будет старой—престарой, возить ее в кресле о парку и покупать таблетки. Кайли знала: когда ты водишь дружбу с вампиром, ты рискуешь каждый день. Тогда стоит брать от жизни все, что ты хочешь.

— Мисс Аддерли, — вежливо улыбается девушка за прилавком. На ее бейдже написано «Вивьен», она, симпатичная молодая рыжеволосая девушка с короткими волосами. Кайли улыбается в ответ, вываливая на прилавок гуашь, акварель, пастель и многое другое. — По карте?

— Как всегда, — отвечает художница, протягивая две карты — скидочную и банковскую. Пока Вивьен руководила картами, упаковывала все, темноволосая художница скользила почти влюбленным взглядом по всем этим огромным стеллажам с кисточками, карандашами, бюстами. Рисование всегда было ее стезей, ее успокоением, и отцу-адвокату с мамой-врачом было сложно воспитать такую мечтательную дочь, которая всегда проводила в воображаемых мирах больше времени, чем им казалось нужным. Деймон — взрослый мужчина, стосорокасемилетний вампир — был первым, кто понял восемнадцатилетнего подростка. Если это не судьба, то Кайли не знала, что.

— Вот, держите.

— Спасибо, — Кайли улыбнулась и вышла из магазина. На телефон пришло сообщение, что ее Росмэн прошел все необходимые процедуры и готов к возвращению домой. Печатая одной рукой ответ, а другой кое-как удерживая свои покупки, Кайли шла по торговому центру и, разумеется, в кого-то врезалась.

Краски разлетелись по бумаге, а тюбики с гуашью кое-где повредились от падения и теперь на ватмане расплывались яркие пятна. Кайли, приоткрыв рот, смотрела на весь этот хаос.

— Вот ведь черт! — крикнула она, даже не глядя на человека, которого сбила. Девушка спешно убрала телефон в сумке, даже не допечатав ответ, и присела перед ватманом. Большинство тюбиков и акварели, которые были где-то посередине в пакете, уцелели, а вот верхние выпали и повредились. Кайли одними пальцами подняла треснутый тюбик и жалостливо застонало.

— Да, какая неприятность, — протянули сверху, и Кайли подняла глаза на мужчин, в которых врезалась. Их было двое — один был светловолосый и кудрявый, с легкой щетиной на лице, одетый почти во все черное и напоминая типичного байкера. Правда не крупный и татуированный, а довольно худой и высокий, с красивыми чертами лица. Второй был чуть ниже, в темно-синем костюме и аккуратно причесанными волосами. Этакий политик-президент, случайно оказавшийся в их глухомани.

— Простите, — буркнула художница, внимательно оглядывая каждого из них. Не испачкала, уже хорошо.

— Ничего страшного, — возразил тот, что в костюме, и присел перед девушкой, протягивая платок. Кайли благодарно кивнула и, убрав повреждённые тюбики в целлофановый пакет, принялась оттирать руки от краски. Получилось так себе — на руках остались зеленые, желтые и синие разводы.

— «Art’s», — внезапно громко зачитал название магазина, из которого вышла Кайли, тот второй мужчина. — Хороший магазин?

Мужчина в костюме подхватил Кайли под локоть и помог подняться.

— Довольно неплохой, — честно ответила девушка. — Рисуете?

— Немного, — ответил светловолосый, и шатен в костюме усмехнулся. — А вы?

— Любитель, — легко ответила Аддерли, закатывая испорченный лист ватмана в «трубу». Хорошо, что были другие, да и с испачканным краской листом можно будет что-нибудь придумать. — Ну, если у вас нет ко мне претензий, я поспешу.

— До свидания, — кивнул «костюм». — И впредь смотрите по сторонам, юная художница.

Слова не несли в себе угрозу, скорее дружеское предупреждение, и Кайли усмехнулась и кивнула.

— Хаос творит искусства, — заявляет она, подмигнув и, обойдя тихо рассмеявшихся мужчин, направилась к выходу. Лишь почти у самого выхода она остановилась и снова посмотрела на этих загадочных мужчин. Они все еще стояли у магазина для художников, что-то обсуждая. Потом мужчина-не-байкер коротко хохотнул, дружески хлопнул по плечу мужчину-в-костюме и первый направился в вышеупомянутый магазин.

Кайли цепляла каждое их движение, и не могла понять, что именно ее напрягает. Она уже видела такую манеру двигаться, она была ей знакома, но как часто это бывает, сразу найти кого-то похожего она не смогла. Потом шатен, оставшись один, перевел на нее взгляд. Мужчина ей быстро улыбнулся.

Кайли поняла, что пару минут назад разговаривала с вампирами. Она как-то уже отличала их от обычных людей.

***

— Один в костюме, другой похож на тощего байкера? Подруга, только не говори, что пару минут назад ты разговаривала с двумя Первородными!

Кайли тяжело выдохнула, останавливая машину около бара Мистик-гриль.

— Не знаю, — выдохнула Кайли. Росмэн Михайлович на заднем сиденье с интересом завозился. — Я не знаю, как они выглядит.

— О, да, хорошо! В следующий раз я попрошу Клауса и его семейку прийти на фотосессию, и отправлю тебе фотографии! — злился вампир в трубке. Кайли слушала его молча, не перебивая. Деймону иногда надо было высказаться, и Кайли в такие моменты просто сидела молча, поставив телефон на громкую связь и занимаясь своими делами.

Когда словоизлияния вампира закончились, Аддерли вылезла из машины, схватив сумку.

— Где ты сейчас, несчастная? — наконец-то спросил Сальваторе, когда все возмущение вышло из него.

— Заехала в Мистик-гриль, — сообщила девушка, открывая заднюю дверь, и бульдог спрыгнул с кресла на асфальт и довольно затопал рядом с хозяйкой в бар.

— Не напивайся.

Кайли хохотнула.

— Говорит мне не просыхающий алкоголик. Расслабься, я за обедом.

Колокольчик на двери приветливо звякнул. В Мистик-гриль всегда было много клиентов, но сейчас, за час до обеда, людей было не так уж и много. Аддерли всегда выбирала такое время — невыносимо было толпиться среди множества других посетителей. Несколько подростков сидят в углу и о чем-то шепчет, девушка я ярко-розовыми волосами что-то делает в своем телефоне. Несколько мужчин с бокалами пива, но все люди по одному или двое, три — максимум. В воздухе пахло едой, пивом, древесиной. За барной стойкой со скучающим лицом стоял блондин по имени Мэтт Донован, один из «друзей» Деймона. Одну руку он держал под прилавком и, судя по лицу, что-то сосредоточенно писал или смотрел в телефоне.

За барной стойкой сидели двое, и Кайли узнала их со спины. Кожаная куртка и синий пиджак. Лаконичное сообщение «Они здесь» улетает по сотовой сети абоненту под названием «Дей».

Кайли, глубоко вдохнув, подошла к Мэтту — Росмэн шел за ней и его когти ударялись о пол, но звук заглушался цокотом ее каблуков — и постучала по барной стойке.

— Я заказывала фирменный обед и ужин, — очаровательно улыбнулась Кайли. Мэтт кивнул.

— А по вам и не скажешь, что вы любите фастфуд, — усмехнулся мужчина сбоку, и Кайли посмотрела на двух братьев. Светловолосый ей усмехался, шатен повернулся и смотрел на нее.

— Приму это за комплимент, — улыбнулась Аддерли, склонив голову ближе к плечу. Росмэн Михайлович тихо зарычал, и прижался к ногам хозяйки. Мэтт поставил перед ней пакет с заказом, и Кайли протянула ему свою карточку. Настороженный взгляд Донована почти не отрывался от двух мужчин.

— Простите, мой брат лезет не в свое дело, — сказал костюм, вставая со стула. Аддерли напряглась, при этом почувствовав, как задрожал пес в ее ногах. — Не имел возможности представиться: Элайджа Майклсон, — получивший имя мужчина-костюм протянул девушке руку. Кайли улыбнулась и пожала ее с секундной заминкой.

— Кайли Аддерли.

— Мой брат — Никлаус, — представил Элайджа. Никлаус отсалютовал ей бокалом, и Кайли с улыбкой кивнула. Краем глаза она заметила, как напряглись мышцы на руках Мэтта Донована. — Так вы художница, мисс Аддерли?

— Домашний любитель, я бы сказала, — поправила шатенка и опустила руку.

— Она приуменьшает, — заявил Деймон Сальваторе. Никлаус, Элайджа, Мэтт — все как один уставились на него. Вампир со знакомой, развязной улыбкой подошел к разговаривающим и, под удивленный взгляд Мэтта, закинул Кайли руку на плечи. — Видел бы вы ее картины — глаз не оторвать.

— Вряд ли первородные вампиры оценят картины студентки, — усмехнулась Кайли. — Правда, мистер Майклсон?

— Я бы посмотрел, — сказал Элайджа. Никлаус усмехнулся, глядя на Деймона — вампир, несмотря на вольготное поведение, был напряжен и этот его жест не означал собственничество, скорее попытку защитить милую художницу от посягательства злых вампиров.

— Твоя подружка, Деймон? — усмехнулся Никлаус. — Милая замена Елены и Кэтрин?

— Скорее лучшая-лучшая подруга, у которой хранится несколько деревянных кольев по всему дому, — с той же улыбкой произнес Сальваторе. Кайли уловила, что Донован потянулся к чему-то под прилавком, и предположила, что у бармена спрятан где-то пистолет с пулями из дерева или наполненных вербеной.

— Слава нашей семьи, видимо, бежит впереди нас, — холодно проговорил Элайджа. Кайли тихо рассмеялась и кивнула.

— Но, кажется, все не так плохо, — весело сказала она. — Меня же еще не сожрали.

Элайджа ей улыбнулся.

«Нет, — подумала Аддерли. — Такой мужчина меня не устраивает — Слишком опасен, слишком красив, слишком востребован. Нас ничто не может связать».

— Ну хорошо, бери свою «тумбочку» коротконогую и пойдем, — сказал Деймон, предупреждающе сжимая плечо художницы. Кайли всунула ему пакет с обедом и ужином, подняла на руки Росмэна — которого Сальваторе всегда называл «тумбочкой» из-за маленького роста и тяжелого веса. Пес тут же оскалился на Элайджу, и Аддерли прижала пса ближе к себе.

— Приятно было познакомиться, Кайли Аддерли, — улыбнулся Элайджа Майклсон. Клаус за его спиной тихо хохотнул, но Кайли не стала переводить на него взгляд. Она кивнула.

— И мне, мистер Элайджа Майклсон.

Деймон, мягко — что не укрылось от Мэтта Донована —но настойчиво развернув девушку за плечи, повел ее к выходу. Кайли чувствовала, как был напряжен идущий рядом с ней вампир, но не смогла преодолеть искушение и не обернуться. Элайджа смотрел прямо на нее. Бульдог на руках девушки завозился, устраиваясь поудобнее лапками вверх, и всем своим видом требуя почесать ему пузо.

========== Аддерли обожала это место ==========

Аддерли обожала это место. Тут всегда было холоднее, чем в остальных частях парка, что особенно нравилось ее бульдогу, которого художница не могла оставить скучать дома. Росмэн, как правило, устраивался на боку в негустых кустах, просыпая почти весь день, пока хозяйка создавала очередной — «любительский» — шедевр. В колонке негромко играла какая-то песня, которая не тревожила даже плавающих в декоративном озере уток.

Кайли выводила акварелью бушующее темно-синее море, грозу, которую никогда не видела. Как-то так выходило, что все ее путешествия на море проходил спокойно, она никогда не видела морскую бурю. Но художник на то и художник — он может изображать то, чего никогда не видел. Иногда Аддерли одолевала грусть, потому что она чувствовала, что они с Деймоном не скоро двинутся в новый путь, а покинуть лучшего друга сейчас она не могла. Возможно, позже, когда вампир Сальваторе сможет быть счастливым.

— Вы зря называете себя любительницей, — раздался голос за спиной, и Кайли вздрогнула. Рука ее дернулась, оставив на темном небосводе белую полоску. Кайли прикрыла глаза и раздраженно посмотрела на нарушителя своего спокойствия. Элайджа Майклсон стоял, опираясь плечом на дерево, и спокойно смотрел на юную художницу.

— У вас прекрасно получается, — добавил первородный вампир, подходя ближе.

— Ну, мне всего двадцать два, о хороших картинах речь не идет, — заметила девушка, пытаясь как-то исправить оплошность с белой полоской. — И удивительно, что такой как вы оцениваете мои картины?

— Такой как я? — иронично переспросил Элайджа, останавливаясь рядом с мольбертом, и опираясь теперь на него. Кайли отметила, что был он снова в костюме, только в этот раз — в темно-синем. — Злой и жестокий вампир?

— Вампир, который прожил много-много тысячелетий, — поправила Кайли, придирчиво оглядывая небосвод своей картины. Неудачный штрих удалось замаскировать, и Аддерли вернулась к бушующему морю. — Вы видели, как создавались величайшие картины мира. Как вы можете называть мои картины — «прекрасными»?

— Так же, как после Да Винчи можно восхищаться Айвазовским, — усмехнулся мужчина. — Каждый век рождается хотя бы один великий человек. Если застрять в прошлом, можно не видеть новые таланты.

Кайли выдохнула и не стала продолжать разговор, выводя на полотне темные линии. Элайджа пару минут молча рассматривал художницу. Ее волосы были собраны в хвост, сама она одета была в джинсовое платье, на безымянном пальце левой руки у нее было широкое серебряное кольцо, украшенное витиеватой резьбой. В ушах были серьги — три бирюзовых шарика. Ее взгляд был спокойным, и она покачивала головой под французский шансон.

Такая умиротворённая и спокойная.

— Вы не хотите со мной разговаривать? — с улыбкой спросил Элайджа. Кайли подняла на него взгляд карих глаз. — Я плохая компания?

— Нет, — честно призналась Кайли. — Но вы правы, слава вашей семьи бежит впереди вас. Я разговариваю с одним из родоначальников вампиров и у меня поджилки трясутся.

Майклсон усмехается. Он бы сказал, что Кайли преувеличивает, но он действительно слышит, как быстро-быстро бьется ее сердце, и вампир прикидывает: сможет ли оно сломать ей ребра? Кайли похожа на какую-нибудь экзотическую зверюшку. Аристократическая куницу или росомаха — вроде и опасная, но робеющая перед большим хищником. Конечно, люди мало напомнила истинных хищников, особенно по сравнению с вампирами, а особенно по сравнению с древними вампирами, но Кайли сложно было назвать пугливым травоядным зверьком. Хотя сердце у нее билось совсем как у кролика, который заметил крупного волка.

— Но вы разговариваете довольно свободно со мной, — снова говорит Элайджа, отвлекая ее от картины. Кайли фыркает. Майклсон вспоминает, как она говорила с ним в присутствие Клауса вчера, еще до того, появился Деймон Сальваторе.

— Я подруга вампира уже шесть лет, — сообщает Кайли, отрывая кисть от мольберта. — За такое время волей-неволей смиришься с мыслью, что смерть к тебе ближе, чем… вот хотя бы к ним, — она кивает куда-то за озеро, и Майклсон повернулся. На другой стороне озера пара пенсионеров кормила уток. Мужчина был в сером пиджаке и клетчатых брюках, с черной тростью. За его локоть цеплялась старушка в синем платье и шляпке с цветами. На ее плече висела маленькая сумочка.

Какое-то время они еще кормили уток, а потом медленно преодолели небольшое расстояние до лавочки и сели. Элайджа посмотрел на Кайли.

— Они старики.

— Вы наблюдательны, мистер Майклсон, — хмыкнула девушка. В ее взгляде, направленном на пожилую пару, была какая-то особая теплота. — Да, они уже не молоды, но каковы шансы их дожить до ста и мои дожить до завтра? Мой риск всегда выше риска обычных людей. Сегодня ночью кого-то может сбить машина или убить маньяк, но каждый день в этом году сопровождается риском быть разорванным оборотнем, вампиром или меня может проклясть ведьма.

— Мрачновато.

Кайли склонила голову на бок и посмотрела на Майклсона с таким выражением лица, которое очевидно говорило: я вас умоляю, вы же не серьезно?

— Но реалистично, не думаете?

— Не думаю, — возразила Элайджа, равняясь с ней. Сердце Кайли, которое только стало биться спокойнее, снова ускорило свой бег. Волк был сытым, но подошел слишком близко к маленькой кунице. — Жизнь крайне непредсказуема, мисс… Кайли. Смотри, как она меняется.

Кайли посмотрела на вампира, а потом проследила за его взглядом. В ранее наблюдаемой паре стариков подошел какой-то мужчина в темном костюме. Он шатался, видимо, был пьян. Он остановился напротив них и, видимо, что-то говорил старикам. Кайли увидела, как они что-то отвечают, а потом мужчина внезапно вырвал палку из рук дедушки и замахнулся, но так и не нас удара. Он опустил руку и продолжил что-то говорить.

— Вот же черт! — вскрикнула Кайли и вскочила с места. Росмэн, до этого спокойно дремлющий, очнулся и издавая какие-то забавные звуки поднялся, поспешил за своей хозяйкой, быстро перебирая своими короткими лапками. Элайджа усмехнулся, глядя как хрупкая девушка спешит на помощь незнакомым ей людям. Вампир оказывается там конечно куда быстрее ее.

***

Деймон страдальчески возвел глаза к небу, точнее к деревянному потолку, а потом посмотрел в свой стакан с бурбоном и прикинул, что будет эффективнее: вылить его в себя, чтобы стать немного равнодушнее к словоизлиянию Елены, или показательно кинуть бокал ей под ноги, чтобы она по привычке испуганно вздрогнула и замолчала. Пока Деймон думал, что именно предпринять, бурбон чудесным образом исчез из его стакана, а Гилберт тяжело вздохнула:

— Ты меня совсем не слушаешь, да?

— Мне не интересно, что ты скажешь, — пожал плечами вампир, возвращаясь к бутылке на тумбе и снова наполняя бокал.

А все из-за проклятого Мэтта Донована, который просто не сумел сдержать язык за зубами, и рассказал всем о сцене в Мистик-гриль! Желание что-нибудь сломать блондину, которое возникало у Деймона не часто, но регулярно, достигло критической отметки. Елена — святая Елена Гилберт — тут же примчалась к Сальватору, чтобы выяснить про эту загадочную девушку и, как понял Деймону по началу лекции о хорошем поведение хорошо вампира — дальше он просто не слушал — попытаться защитить эту красивую художницу.

— Деймон, послушай, — снова начала она своим мягким, иногда по-детски нежным голосом. — И так много людей страдают. Из-за Майклсонов в том числе. Давай хоть мы не будем приносить новых жертв.

— Мэтт сказал, что ты за нее заступался, — внезапно вставил Стефан. Деймон устало закатил глаза: только комментарии бесчувственного братца не хватало. — Кто она? Твоя новая подружка?

В другой ситуации Деймон бы отшутился. Бросил бы Стефану и Елене что-то едкое, немного, возможно, пошлое или оскорбительное, но речь шла о Кайли. Об единственном настоящем друге, который был с ним шесть лет. Возможно, чем-то она напоминала ему Энзо, поэтому Деймон относился к девушке уже не просто как к еде, а как к личности, и девушке, которую надо защищать.

Брат казался лишь немного заинтересованным, в то время как Елена смотрела хмуро, поджав губы, и у Сальваторе мелькнула шальная мысль: а уж не ревность ли это? Но Стефан и Елена ждали от него ответа, и Деймон его дал.

— Вас не должны касаться наши отношения, — он одним глотком осушил половину стакана, хотя обычно так не пил. — Эта симпатичная шатенка была еще до тебя, Елена, и как видишь все еще жива.

— Деймон, — снова попыталась Гильберт, но Деймон поднял указательный палец и медленно поводил им из стороны в сторону. Жест получился угрожающим, и Елена запнулась и не продолжила.

— Я не прекращу с ней встречаться как не просите, — заявил Сальваторе и вышел из комнаты, вскоре покинув дом. Ему нужно было спокойствие и пару часов домашней еды и какого-нибудь бессмысленного фильма, а значит, ему нужна была Кайли.

***

Черная машина притормозила, а вернее сказать, заглохла прямо у дверей колледжа. Одна из сокурсниц толкнула Кайли под бок, отвлекая от чтения, и указала на машину.

— Смотри, у какого красавчика сломалась машина, — сказала она. Кайли, раздраженно выдохнув, прикрыла книгу, удерживая нужную страницу пальцами, и посмотрела туда, куда указывала сокурсница. Около машины стоял молодой, красивый, темноволосый, высокий парень. Он подошел к капоту, поднял его и начал возиться с машиной. Кайли пожала плечами и опять вернулась к чтению о жизни Ван Гога, пока ее подружки вовсю рассматривали внезапного «гостя».

Через три страницы девушки внезапно завозились, поправляя кофты и волосы. Кайли удивленно проследили за действиями подруг, а потом оглянулась и поняла, чем была вызвана такая реакция. Тот парень с машиной двигался в их сторону.

— Простите, дамы, — сказал он бархатистым баритоном, очаровательно улыбаясь. — Как вы уже могли заметить, у меня проблемы с машиной. Не подскажите, где тут ближайшая автомастерская?

Девушки взволнованно закопошились, доставая телефоны и обещая сейчас же посмотреть. Кайли иронично приподняла брови и снова вернулась к чтению.

— По главной дороге до перекрестка, — сказала она. Сокурсницы — их всего было трое — посмотрели на Кайли вместе с этим загадочным парнем. — Свернете налево, там будет мастерская «У Джефри».

— А может вы подскажите номерок? На всякий случай? — спросил юноша. Кайли положила закладку, отложила книгу и, достав ручку, написала на салфетке номер и адрес автомастерской. Когда она протянула юноше салфетку, она впервые посмотрела на него и увидела лицо Деймона Сальваторе.

Он был старше, чем казалось сначала. Он оказался мертвенно бледными, даже бледнее самой Кайли, альбиноски во втором поколении. Глаза — серо-голубые резко выделялись на бледном лице. Черные волосы топорщились, что придавало ему какой-то особенный шарм. Одет он был в джинсы, черную рубашку и кожаную куртку, что странно смотрелось в такой солнечный день. Черты его лица были благородными, словно профиль короля на старых монетах.

Мужчина, не юноша — Кайли поняла это по взгляду. Тяжелому и вместе с тем каким-то мягким, под которым любая девушка начала бы плавиться как мороженное под солнцем. Обольстительная улыбка не сходила с его губ; темноволосый протянул руку — тонкие длинные бледные пальцы, на одном из пальцев сверкал тяжелый массивный перстень — и взял салфетку, даже не смотря на нее. Кайли зацепила взгляд на кольце, так красиво и причудливо сверкал он на солнце.

— Благодарю, — мягко произнес незнакомец. — А могу я узнать имя моей юной спасительнице?

— Кайли, — спокойно произнесла девушка. Темноволосый перехватил ее руку и быстро поцеловал кончики пальцев, после чего опустил. Кайли удивленно вздернула брови, одна из девушек. Которые молча наблюдали за этой сценой, удивленно ахнула. Эффектная красивая блондинка сложила руки на груди.

— Деймон, — представился мужчина. Его взгляд изменился, теперь в нем читался неприкрытый интерес. — Спасибо тебе.

— Удачи, — вступила в разговор та блондинка. Деймон окинул ее все тем же растворяющим девушек взглядом, но ничего большего. Его взгляд, обращенный к Кайли, был несколько иным. Кайли заметила, что его левая рука сжалась в кулак, а под бледной кожей проступили жилы. Да, похоже, парень не из спокойных.

Деймон кивнул им всем и, скользнув по Кайли последним взглядом, направился к машине.

— Похоже, ты ему понравилась, — произнесла та красивая блондинка по имени Мегара. Она была типичной представительницей «золотой молодежи», высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Именно такие часто появляются на обложках глянцевых журналов. Кайли и две другие девушки были ее своеобразной «свитой», которая есть у каждой якобы крутой девчонки. В другой ситуации Кайли предпочла бы держаться подальше от таких, как Мегара, но кто отвергает «дружбу» королевы школы? Кайли никого не трогала и никто не трогал ее. Мегара на самом деле не была не такая уж стерва, но довольно ревностно относилась к тому, что считала своим.

— Нравится? Бери, — усмехнулась Кайли. Мегара ей улыбнулась. Шатенка снова открыла книгу и принялась читать письма Ван Гога к своим друзьям.

Деймон встречает ее снова в небольшом магазине. У него в машине сидит та фигуристая блондинка, которая «неожиданно» столкнулась с ним в той самой автомастерской. Деймон, который не привык отказывать в себе маленьких радостях жизни, ответил на ее флирт и предложил показать ей свой номер в отеле, и даже поинтересовался, какой напиток она предпочитают. Собственно, из-за этого шампанского вампир и оказался в этом круглосуточном магазине.

Кайли о чем-то говорила с пожилым продавцом, улыбаясь ему, как маленькая внучка улыбается далеким пожилым родственникам, и Деймона увидела не сразу. Зато он ее учуял сразу. Ее аромат сразил вампира как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило Сальваторе в тот момент

Деймон был хищником. Она была его добычей. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил старик за прилавком, и Кайли развернулась. Она приветливо дежурно улыбнулась и, быстро попрощавшись с продавцом, направилась к выходу.

— Вы починили машину? — спросила она, лишь на несколько секунд замедлив шаг.

— Да.

— Вот и славно.

Она миновала вампира, слегка задев его руку своим локтем.Деймон был вампиром, а у нее была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую он только ощущал за все сто с лишним лет своей жизни. Жажда обжигала горло. Во рту пересохло, желудок сжался от голода.

Деймон начал рассчитывать. У него уйдет меньше трех секунд чтобы сломать шею продавцу — единственному свидетелю. Его тело упадет с характерным звуком, она остановится и обернется, чтобы посмотреть, что произошло. Закричать не успеет — Сальваторе уже через секунду окажется рядом и вгрызается ей в шею. У нее не будет времени, чтобы закричать или почувствовать боль, ведь Деймон не будет в этот раз слишком жесток и убьет ее быстро. Это все, что вампир мог дать этой незнакомке с ее восхитительно желанной кровью.

Сальваторе рефлекторно напряг мышцы для прыжка.

И в этот момент прозвенел спасательный для студентки колледжа по имени Кайли и этого безымянного старичка-продавца звон колокольчика.

— Я увидела тебе и зашла поздороваться, — сказала блондинка Мегара. Деймон выдохнул. Ее резкий запах духов перебил кровь Кайли. Две подруги вышли, Деймон слышал их девичье хихиканье. Очевидно, они обсуждали его и Мегару.

— И так, — снова сказал старичок. Деймон резко выдохнул и посмотрел на него. Продавец и представить не мог, в какой близости от смерти только что побывал. Но Кайли эту ночь пережила.

***

— У нас лучшие отношения — это когда мы можем вести себя как возлюбленные и лучшие друзья одновременно, — сообщила Кайли, идя по улице вместе с Элайджей Майклсоном, одним из первородных вампиров. Мужчина нес ее мольберт и сумку с художественными принадлежностями, в то время как на руках у Аддерли удобно устроился Росмэн. Короткий забег, который у пса продлился не больше минуты, вымотал бедного бульдога.

— Вы кажется очень близки, — согласился Элайджа.

— Мы друзья, — пожала плечами Кайли. — Хотя не знаю, почему должна вам это говорить. Вы то мне не друг.

— И это очень обидно.

Кайли рассмеялась. Быстро холодало, но Аддерли не волновалось — они уже приближались к дому. Почему-то мысль показать первородному вампиру дорогу до своего жилища ей казалось такой бездумной. Все равно она не собиралась его приглашать. На первом этаже горел свет.

— Ты живешь не одна? — поинтересовался Майклсон.

— Одна, — качнула головой шатенка, опуская Росмэна Михайловича на траву. Тот медленно потащил свое грузное тельце ко входу. — Деймон, очевидно.

Она оказалась права. Едва Росмэн царапнул входную дверь, та распахнулась, и бульдог едва не рухнул за порог. Его спасла вовремя выставленная нога Сальваторе. Пес посмотрел на друга хозяйки с видом величайшей обиды и протопал внутрь. Движения бульдога тяжёлые, грузные, шаг короткий, быстрый. Задние конечности почти не поднимались и как бы плыли над землей, плечи поочередно выдвигались вперёд. Создавалось впечатление, что собака движется «на цыпочках».

— Мистер Майклсон спас сегодня пожилую пару, представляешь? — сказал Кайли раньше, чем Деймон, подошедший к ним, спел бы кинуть что-то едкое. А Кайли по лицу видела, что тот собирался это сделать.

— Ого! Об этом будет заметка в местной газете? — спросил Сальваторе, принимая поклажу Элайджа. Кайли устало закатила глаза, но усмехнулась.

— Спасибо, что проводили, — сказала она Элайдже. Вампир кивнул.

— Был рад помочь, — сказал Майклсон. — И так же был рад провести время в компании образованной и красивой девушки.

Элайджа, как Деймон когда-то давно, обхватил руку Кайли пальцами и прикоснулся к ней губами. Девушка улыбнулась. Деймон прищурился.

— Хорошего вечера, — сказал Элайджа.

— И тебе, — одновременно ответили Сальваторе и Аддерли, только если Кайли говорила более-менее искренни, то Деймон сказал это в своей любимой манере — иронично и с усмешкой. Элайджа кивнул и растворился в сумраках.

— Спас пожилую пару? — паясничая, переспросил Сальваторе.

— Долгая история, — Кайли направилась в дом, и Деймон пошел с ней. — Ты голоден?

— Нет, — вампир усмехнулся. — Я пришел потому что хочу пирог, а еще посмотреть какую-нибудь бессмысленную комедию с черным юмором, — Деймон закрыл дверь на замок посмотрел на Кайли. — Я не всегда прихожу из-за крови, друг мой.

========== Кайли Фрэнсис Аддерли, родилась 2 ноября 1987 ==========

— Кайли Фрэнсис Аддерли, родилась 2 ноября 1987 года в штате Орегона, США. Отец владеет крупной юридической фирмой, весьма успешный адвокат. Мать врач-хирург. Удивительно, как при таких родителях их ребенок получил такой талант… Этого нет в досье, так, авторское отступление.

Элайджа раздраженно вздыхает и смотрит на брата. Никлаус с преувеличенным интересом читает раздобытое на Кайли — и за каким только чертом — досье, поминутно кидая на Элайджу какой-то хитрый взгляд. Старший первородный усилено делал вид, будто ему не было интересно, но Клаус видел, как Элайджа внимательно вслушивался.

Он прочистил горло и снова принялся читать о том, как девушка поступила в колледж, ходила на курсы рисования и прочее, прочее, прочее. Элайджа не выдержал где-то на том моменте, где Кайли Фрэнсис Аддерли переехала в Россию.

— Ладно, —вздыхает он, и Клаус замолкает. — И чего ты хочешь этим добиться?

— Да ладно, брат, — засмеялся гибрид. — Она же понравилась тебе. Не отрицай!

— Приятная в общении девушка, симпатичная и непадающая в обморок от осознания, что говорит с Первородным вампиром. Может, мне просто приятно с ней общаться?

Никлаус серьезно кивнул, а потом все-таки громко рассмеялась. Элайджа устало вздохнул и посмотрел на брата.

— На твоем месте я бы думал об ужине с Деймоном и Стефаном Сальваторе, чем о Кайли Аддерли.

— Ну, Кайли будет куда симпатичнее их двоих, — гибрид подмигнул брату и принялся дочитывать досье.

Элайджа не мог понять, почему брат стал так интересоваться Кайли Аддерли. С одной стороны, игривый тон Никлауса говорил о том, что девушке, возможно, ничего не угрожает; с другой — она была близкой подругой Деймона Сальваторе, и Клаус бы не побоялся использовать Кайли против него. Но пока Майклсон медлил — Кайли не была замечена ни рядом с Еленой, ни со Стефаном, так что была вероятность того, что они вообще ничего не знали о ее существование или Деймон прятал подругу от них.

Элайдже понравилась эта маленькая бойкая художница. Было в ней что-то интересное, в ее отношение к жизни, к вампирам.

***

— Помнишь мы с тобой смотрели сериал «Шерлок»? — вопросительно тянет Кайли, сидя на кровати и смотря, как Деймон приводит себя в порядок перед зеркалом. Вампир только что-то слегка перекусил ею, поэтому Кайли увлеченно жевала хорошо прожаренный стейк и картошку фри с сырным соусом на маленьком столике, который служит для вот таких вот трапез в кровати. Деймон мог быть очень милым, когда хотел этого.

— Ну?

— Помнишь серию, где Мэри сказала Джону сделать футболку с надписью «Я бреюсь не ради Шерлока Холмса»?

— Ты к чему это сейчас? — спросил Деймон выходя из ванны и оправляя рукава черной кожаной куртки.

— Мне заказать тебе футболку «Я прихорашиваюсь не ради Майклсонов»?

Деймон возмущенно глянул на подругу и подавился воздухом.

— Не смей оскорблять меня, женщина! — сказал вампир. Кайли заливисто рассмеялась.

— Ой, да ладно, Деймон! — продолжала потешаться Аддерли. — Просто признай, кто это. Элайджа? Или Клаус?

Деймон зарычал. Кайли весело взвизгнула и кинула в друга подушку.

Несмотря на то, что шел только конец сентября, Кайли в этот момент отчего-то вспоминала лето. Летние дни они с Деймоном провели в половине штатов, отслеживая передвижения Стефана и Клауса, и при этом их вечера всегда проходили в ленивой безмятежности под кроной раскидистого дерева, в которой запутались золотые лучи солнца. Такие мгновения хранили аромат сырой земли после дождя и полевых цветов. Полнились переговорами сверчком в сумеречную пору. Каждое утро она спрашивала у лучшего друга, чем они займутся сегодня. И каждый раз получала равнодушное «все равно». Она давно примирилась с таким ответом. Деймона действительно не заботило, как именно они проведут день, ведь Кайли была рядом.

Деймон подлетает к Кайли, одним движением убирает ее обед на тумбочку и сильной рукой хватает за плечо, прижимая к кровати. Вампир тихо смеется, смотря как девушка под ним широко улыбается. Деймон присаживается рядом так, что Кайли чувствует прохладную кожу куртки оголившимся боком.

— Ну что ты, моя дорогая, — мурлычет Сальваторе. — Элайджу я оставлю тебе

— Значит, все-таки Клаус, — смеется Аддерли. Деймон рычит и его глаза темнеют, а от них разбегается сеточка черных вен. В приоткрытом рте мелькают клыки. Кайли не то чтобы этого боится, просто уже знает, что при укусе лучше не двигаться. Поэтому она замирает с широкой улыбкой на губах.

— Ты знаешь, что меня уже этим не напугать, — усмехается Кайли. — От укусов вампира я ловлю кайф.

— Боже мой! — наигранно воскликнул Деймон. — Я создал вампирскую наркоманку!

— Ага, — Кайли игриво подмигнула, и Деймон, наклонившись, смачно поцеловал подругу в щеку, после чего выпрямился, отпуская руки девушки.

Вампир поправил рукава кожаной куртки и серьезно посмотрел на Кайли, которая придвинула к себе столик с едой.

— Помнишь, что я тебе говорил? — спросил Деймон. Кайли кивнула.

— Никому дверь не открывать, никого не приглашать, если увижу кого-то из твоих друзей — послать к черту и не отвечать на вопросы.

— И?

— И держать рядом кол, и бить любого, кто не прошел порог без приглашения. Принцип сериала «Сверхъестественное» — сначала бьем, потом спрашиваем.

— Умничка, — Сальваторе посмотрел на Кайли. — Я не знаю, чем закончится наша встреча с братьями Майклсон. Если не вернусь — ты знаешь пароли от моих карт и банка, дубликаты ключей от машины у тебя есть.

Кайли улыбнулась Деймону. Она поднялась с кровати и отнесла грязные тарелки на кухню. В спину ей ударил легкий ветер, что-то холодное коснулось макушки, а когда она развернулась никого уже не было. Деймон всегда уходил от нее так — не прощаясь, будто веря, что они все еще встретятся.

Деймон Сальваторе — это такой персонаж в жизни Кайли, который почти от всех скрывает множество тайн. Он обладает нечеловеческим обаянием, потрясающей внешностью и неподдельной харизмой. Конечно же, сам Дей заставляет всех думать, что он — отрицательный герой, но есть в нем то, что заставляет думать иначе.

Кайли бы назвала его неоднозначным. Сначала он ведет себя как злодей, но со временем становится хорошим. В сериале и в книге его описание практически одинаковое: харизматичный, таинственный, сексуальный и жестокий.

Деймон — сильный вампир, обладающий огромнейшей силой.

Кайли улыбается от осознания того, что этот суровый и жестокий вампир приходит к ней — цитирует — «потому что хочу пирог, а еще посмотреть какую-нибудь бессмысленную комедию с черным юмором». Аддерли, кинув задумчивый взгляд на спящего у камина Росмэна, топает на кухню, включает какую-то бессмысленную комедию для домохозяйки и достает их холодильника мясо.

***

Деймон сидит на обеде у первородных, говорит Стефану о том, что у них есть достаточно времени, чтобы лизать Клауса зад, когда этот сам гибрид внезапно спрашивает:

— Деймон не расскажет о своей милой подружке? Раз уж у нас сегодня такой вечер доверия друг к другу.

Сальваторе снисходительно улыбается, чувствуя устремленный на себя взгляд брата. Стефан с Еленой ничего так и не добились от него, но если Стефану было как-то все равно, и им двигал интерес, как сейчас гибридом, то Елена почему-то считала Деймона едва ли не насильником, злым драконом, который держал принцессу в замке и пил ее кровью. Ай-ай, плохой Деймон!

Вдаваться в истинную суть происходящего Сальваторе-старший, конечно, не собирался, поэтому улыбнулся той снисходительной-надменной-дружелюбной-угрожающей улыбкой, которой улыбался весь вечер.

— Встретились. Подружили. Побратались. Лучшие друзья. Почти семья, — отбарабанил Деймон.

Стефан и Клаус с ухмылкой приподняли брови, словно ожидая продолжения. Но вампир сделал глоток красного вина, отметил, что вкус неплохой и следует найти его и дать попробовать Аддерли, и продолжа есть, будто не замечая взглядов вампиров. Элайджа же смотрел как-то по-другому, и Деймон внезапно напрягся. Взгляд старшего Майклсона отличался от взгляда его брата и брата Деймона, и был в нем какой-то другой интерес. Интерес к самой Кайли, а не попытка поддеть как у Клауса.

Деймон недоумевал: неужели Элайдже и вправду понравилась Кайли? Деймон сощурился, будто стараясь прочитать ответ в первородном, но тот усмехнулся и отвел взгляд.

— И все? — усмехнулся Клаус. — Быстро. А я ожидал трагичную историю любви или чего-то подобного.

— Кайли меня не любит, — сказал Деймон, и это было правдой — Кайли не любила его так, как говорил Клаус. Но она была его лучшим другом, и научила его тому, что дружба – это всё. Дружба – это больше чем талант. Это больше, чем власть. Это почти тоже самое, что семья.

— Но мы друзья, — продолжил Деймон. — Она — хороший друг. На нее можно положиться.

— До этого у тебя друзей не было, — замечает Стефан. Сальваторе-старший кидает на него осуждающий взгляд: ему вовсе не хотелось затевать семейный конфликт прямо перед древними вампира, но и сдержаться он не смог.

— Да, здорово, что спустя почти сто пятьдесят лет мне есть, на кого положиться.

Клаус в удивление вздергивает брови от подобного заявление и переводит взгляд от одного Сальваторе к другого, но Стефан лишь снисходительно улыбается на заявление брата и ничего не говорит. Элайджа кидает на Деймона какой-то испытующий взгляд, но вампир более не упоминает Кайли, и Элайджа решает пока не возвращаться к разговору о художнице. Что-то подсказывало, что вечер и без того будет насыщенным.

***

Кайли просыпается и первое, что она чувствует —боль в шею. Дикую, будто бы в нее воткнули тысячу мелких иголочек. Девушка стонет, переворачиваясь. Шея тут же напоминает о себе сильной болью, и Кайли всхлипывает в подушку. Она чувствовала лишь боль и жуткое головокружение. Глаза будто были налиты свинцом — их невозможно разлепить. Мысли ее текли лениво, но когда она вспомнила, как именно оказалась у себя дома и что произошло в ее комнате, дикий страх затопил сознание.

Кайли резко села. На ней была вчерашняя одежда, только обувь валялась у кровати. Блузка перекосилась и помялась, одна штанина джинс задралась, обнажая икры. Нос уловил неприятный металлический запах, который заполнил всю комнату.

Деймон Сальваторе стоял напротив нее, усмехаясь и опираясь руками на ее кровать.

— Можешь не кричать, — шепнул он. — Твоих родителей здесь нет.

Кайли чувствовала, как бьется ее сердце, слышала шум крови в ушах. Она схватилась за шею, а когда отняла, увидела, что рука окрасилась в красный. Шевелить головой было больно, при каждом повороте шею обжигало болью.

— Что ты сделал со мной? — шепнула она хрипло, как бывает при болезни.

— Укусил тебя, — доверительно сказал Деймон, выпрямляясь и начиная медленно обходить кровать. Кайли наблюдал за каждым его движением, как наблюдает загнанный кролик за опасным зверем. — Сюрприз, Кайли. Я вампир.

— Этого не может быть. Не может! — она рванула в другую сторону, желая не столько оказаться подальше от парня, который ей дико нравился, сколько желая прекратить слушать этот бред. Он — создание ночи, алчное, лживое, жадное и грязное существо — вампир.

Но Деймон внезапно тихо рассмеялся.

— Да? — легкое дуновение ветра, и Деймон вырастает прямо перед Кайли. Не убегай, тебе не куда. Никто не защитит тебя от меня.

— Что ты хочешь? Убить меня? — истерично начала Аддерли, но Деймон перехватил ее руку и стал медленно шагать назад, заставляя Кайли двигаться вместе с ним. В итоге вампир усадил девушку на кровать и опустился на колени перед ней. На его лице играла неисчезающая, надменная ухмылка, похожая на улыбку ребенка, который получит лучшую в мире игрушку.

— Неееет, — протянул Деймон, перехватывая ее руки в одну свою и свободной стирая с ее щек слезы. — Ты оказалась очень вкусной маленькой девочкой, кроме того с довольно любопытным мировоззрением. Давай так сделаем. Я буду приходить и брать твою кровь, когда захочу. Ты не будешь сопротивляться, а я… — тут белки его глаз заволокла бордовая пелена, зрачки сузились, от глаз потянулась сеточка черных вен. —…Не трону ни тебя, ни твоих милых родителей.

Кайли хотела было закричать, но ее челюсть так тряслась, что она прикусила язык

— Ты монстр, — выдавила она, начиная рыдать вслух.

Сальваторе с каким-то наслаждением втянул воздух, а потом прижался носом к шее Кайли, где на укусе засохла кровь. Он напоминал зверя, необузданного, дикого зверя: огромный голод, власть, высокомерие и похоть читались в его глазах. Кайли захотелось вжаться во что угодно, хотелось выколоть себе глаза, лишь больше не видеть его лица.

— Можешь звать меня Деймон, милая.

***

Кайли не знает, почему она это вспоминала именно сейчас, сидя на диване во время позднего ужина и смотря какой-то исторический сериал. Она задумчиво водила ложкой по тарелке, размазывая остатки ужина.

Она знала, что Деймон никогда не любил ее так, как она раньше любила его. Изначально он рассматривал ее как способ длительного питания, вкусного и полезного, потом что-то изменилось, и они стали близки. Но как бы Кайли тогда этого не желала, любовниками они не стали. И это несмотря на то, что Деймон был тот еще любитель одноразовых связей.

Тогда это обижало. Аддерли искала недостатки в себе, пока Деймон не объяснил ей, что к чему. Кайли была важна вампиру, она даже не представляла, как сильно, и переспать с ней значило все испортить. Когда девушка смогла справиться со своими чувствами, то поняла, что без секса им было даже лучше. Секс бы дал девушку надежду, но пустую. Она бы ждала, во что-то верила, но Деймон не смог бы сделать ее счастливой. Он любил Кэтрин Пирс, а теперь — Елену Гилберт. Но Кайли занимала в его сердце отдельное место и теперь ей этого хватало.

В дом вошли пока Кайли мыла посуду. Деймон — хмурый и настороженный — буквально влетел сначала в гостиную, судя по звукам, а потом на кухне и облегченно выдохнул.

— Ты здесь.

— А где мне еще быть? — усмехнулась художница, стараясь разрядить обстановку. — Ужинать будешь? — вампир отрицательно мотнул головой, и Кайли не стала настаивать. Она включила чайник и вытащила из

— Теперь в городе немного больше Первородных, — внезапно сказал Деймон, присаживаясь за стол. Кайли заинтересованно вздернула бровь. — Клаус держал двух своих братьев и Ребекку в вампирской-первородной коме, а теперь они живы. Пять Древних вампиров.

— У нас будут проблемы? — спрашивает Кайли, заваривая кружку чая и доставая бутылку бурбона.

— Не думаю, — говорит Сальваторе, когда Кайли протягивает ему тумблер с напитком. — По крайней мере, я сделаю все, чтобы ты была в порядке.

========== Кайли глубоко вдыхает ==========

Кайли глубоко вдыхает, потом выдыхает — на два шага вдох, на два шага выдох. Взгляд направлен вперед, плечи опущены и расслаблены, пресс напряжен. В ушах играет песня группы Twenty One Pilots — Heathens. Кайли старается не думать о вампирах, смерти, крови, просто растворится в музыке и бежать. Ей это удалось — мысли потекли в совсем другом направление. Нужно было купить еще еды для Росмэна, у нее внезапно закончилась пастель, да и надо все-таки где-то найти курсы, на которых ее научат нормально рисовать портреты. Кайли была неплохим пейзажистом, любила рисовать архитектуру, город, но вот портреты выходили на троечку, что художнице категорически не нравилось.

Внезапно ее что-то сильно ударяет, и она валится на бок. Наушники выпадают из ушей, и Кайли шипит от боли. Сначала мелькает мысль, что она сама споткнулась, но тут она видит вызывающуюся над ней фигуру. Лично она Стефана никогда не видела, но узнает благодаря многочисленным фотографиям Деймона. Тот ей показывал всех его друзей, с пометкой «Не разговаривать».

— Ты — Кайли? — спрашивает Стефан. Кайли мрачно кивает и поднимается, отряхивая. Ладони поцарапаны, и девушка старается на них даже не смотреть, а внимательно наблюдает за реакцией вампира. С ними как с собаками — взгляд отведешь, дашь слабость почувствовать все: вцепятся и драть начнут, пока от тебя одни кровавые кусочки не останутся.

— А ты— Стефан, брат Деймона, — спокойно произносит девушка. Мысль о том, что перед ней сейчас стоит тот Стефан-релиз, в котором он беспощадный Потрошитель, немного пугает, но Кайли старается сохранять спокойствие. Она мало что сможет сделать вампиру, если тот захочет ее смерти, но если и умрет, то пусть Деймон знает —она сражалась до конца.

Стефан окидывает ее быстрым взглядом и, видимо, не находит ничего интересного. Он выглядит незаинтересованно, и вместе с тем — опасно равнодушным. Если ему что-то в ней не понравится, он просто свернет ей шею. Правда, ему невдомек, что после каждого «соития», Деймон давал девушку немного своей крови, чтобы помочь с восстановлением. Кайли не знала, хватит ли ее на то, чтобы стать вампиром, да и не было особого желания проверять.

— Ты подружка Деймона, — говорит младший Сальваторе, и в этот раз он уже не спрашивает. Кайли снова опасливо кивает. — Я хочу, чтобы ты прекратила с ним общаться.

— Чего? — спрашивает Кайли, искренни думая, что ошиблась. Стефан только что попросил ее бросить Деймона? Ну, не в смысле бросить, они не встречаются, хотя их отношения куда глубже, чем обычная любовь, и все же… — Ты понимаешь, что этим я разобью Деймону сердце?

— Мне кажется, ты слишком высоко себя ценишь, — заявляет Стефан, подходя ближе. — И Деймон делает тоже самое, поэтому, волнуясь о тебе, он становится менее… полезным. Поэтому ты должна исчезнуть из его жизни.

— Никогда! — с вызовом ответила Кайли. — Мы друзья, а друзья поддерживают друг друга! Поэтому пошел ты!

Стефан ничего не отвечает, лишь взирает на нее с молчаливым равнодушием. После ее слов он рычит, от его глаз бегут уже знакомые ей черные вены, а потом жесткие тонкие пальцы впиваются ей в горло. Ее отрывают от земли, и она вскрикивает. В голове Кайли почему-то мелькает жалость к Стефану, и она надеется, что Деймон не будет сильно убиваться, что придется хоронить лучшую подругу.

Стефана от нее оторвал второй вампир, пронёсшийся как ураган, и Кайли второй раз за утро грохнулась в объятья недружелюбного асфальта. Она тихо заскулила, как-то опустив мысль, что от Стефана ее спас кто-то — почему-то все волшебные спасения она всегда приписывала Деймону, в большинстве случаев так оно и было.

— Элайджа, — слегка придушенно сказал Стефан. Кайли вздрогнула и посмотрела на спасшего ее вампира; это действительно был Элайджа, в своем неизменном костюме. Он держал Стефана за горло, как недавно Сальваторе держал ее саму. Майклсон смотрел холодно, слегка оторвав Стефана от асфальта, и тот цеплялся за его руку, но не смог выбраться.

— Уходи пока можешь сделать это на своих двоих, — медленно, с расстановкой произнес первородный вампир. — А попробуешь сделать такое еще раз, и я вырву тебе обе руки.

Майклсон слегка расслабил руку, и Стефан быстро вырвался из хватки противника. Бросив ненавидящий взгляд на Кайли, Сальваторе быстро исчез из поле зрения. Элайджа одернул рукав пиджака и подошел к Кайли, так и сидящей на асфальте.

— Не сильно ударилась? — заботливо спросил Элайджа, протягивая Кайле руку. Аддерли скривила губы и ухватилась за протянутую руку, после чего мужчина поднял ее. Кайли зашипела и потерла руки; кожа на ладонях была сорвана, колени спаслись благодаря наколенниками. Музыка все еще играла в наушниках, что говорило о том, что они с плеером не пострадали.

— Спасибо, — улыбнулась Аддерли. Она выключила плеер и замотала провода, убирая в карман спортивных штанов.

— И что же вы не поделили? — спросил вампир. Кайли глянула на него с сомнением, но мотнула головой и пошла обратно, Элайджа направился за ней.

— Ему не понравилось, что я дружу с его братом, — коротко пояснила художница. — Просил меня оставить Деймона в покое, будто я его преследую.

— Но ты очень важна старшему Сальваторе, — заметил Майклсон. Кайли непонимающе глянула на него. — Вчера Деймон сказал, что спустя сто пятьдесят лет ты единственная, на кого он может положиться.

— Он так сказал? — усмехнулась Кайли, но в душе разливалось тепло. Она подозревала, как была дорога Деймона, но добиться от Сальваторе этого признания можно было только тогда, когда вампир был в стельку пьян, а доходил он до такого состояния нечасто. То, что сказал Элайджа, приятно согрело сердце лучшей подруги вампира; правда, спрашивать правда ли это, она не собиралась — Деймон бы просто отмахнулся от нее.

Элайджа усмехается и кивает, но больше эту тему не поднимает. Кайли он нравится именно тем, что с ним можно поговорить нормально: они говорят об искусстве, Кайли взахлеб рассказывала о своих любимых художниках. В последний раз ей было так приятно только с Деймоном, потому что все другие, с кем она пыталась говорить, не были многолетними — даже многовековыми, если говорить об Элайдже — вампирами, а ее ровесниками. А с ними влюбленной в свое дело художнице явно было не о чем говорить. В колледже она еще пыталась подружиться с кем-то, но многие девушки были похожи на ту Мегару, и к университету у Кайли было только два настоящих друга — щенок Росмэн и вампир Деймон.

— Кстати, Деймон сказал, что ваша семья пополнилась, — почему-то внезапно вспомнила Кайли, когда они с Элайджей уже подходили к дому. Со стороны они, наверное, выглядели забавно: опрятный красивый молодой мужчина в костюме, и несколько взлохмаченная девушка в спортивном костюме; Кайли стало несколько неудобно из-за топа на лямках и спортивных штанов до колен, но это скорее из-за чувства, что она идет рядом с древним вампиром в таком наряде. — Тебя можно поздравить?

Элайджа усмехнулся.

— Говоришь так, будто я стал отцом, — Кайли фыркнула и решила, что Элайджа просто уходит от ответа, но вампир внезапно добавил. — У нас в семье большие проблемы. Мы все время ссоримся, часто расстаемся, прям как…

— Королевская династия, — вставила Аддерли. — Интриги, клятва верности, предательства, убийства. Угадала?

— Невероятно четко, — улыбнулся Элайджа. Кайли весело улыбнулась, хотя через каждую минуту ее сердце замирало в ожидании: вцепиться сейчас или нет? Дойдет она до дома живой или нет? Помнит ли Деймон, где лежит ее завещание или нет? Позаботиться ли он о Росмэне Михайловиче или нет?

Но до дома она доходит, живой, и даже веселой. Правда, когда входная дверь открывается, и она видит Деймона на пороге с его этой надменно-снисходительной-уничтожающей ухмылкой, Аддерли становится немного менее весело.

— Сцена номер два, дубль два, — говорит Сальваторе, явно намекая на то, что Кайли и Элайджа встречаются второй раз в подобной ситуации. — Повторы будут?

— А не слишком ли ты часто оказываешься в доме молодой девушки? — задал встречный вопрос Элайджа.

— Имею на это полное право.

— Так и я имею полное право проводить ее, чтобы твой спятивший братец-Потрошитель снова на нее не напал.

Улыбка мгновенно сошла с лица Деймона. Его холодные глаза, с мгновенно сузившимися зрачками, что сделало его лишь больше похожими на хищника, вопросительно посмотрели на Кайли.

— Что? — спросил вампир, смотря на подругу.

Аддерли поджала губы и еле-еле подавила желание ударить мужчину в костюме под ребра: она не хотела говорить Деймону о случившемся, а если бы и сказала, то в более мягкой форме. У братьев Сальваторе и так было слишком много ссор из-за девушек, и Кайли не хотела становиться еще одной причиной в таком списке. Но Элайджа просто не оставил ей выбора, и сейчас стоял, молча опираясь на стену.

— Ничего страшного, на самом деле, — сказала Кайли, на что Майклсон иронично вздернул брови, но ничего не сказал. Деймон кинул на него быстрый взгляд и снова посмотрел на подругу. — Стефан схватил меня за шею, угрожал и чуть не укусил, но ничего не случилось, — она проглатывает гордость и говорит. — Благодаря Элайдже.

После всего, что было в ее жизни, Кайли хочется одного — понимать поступки человека, который рядом с ней. Не ловить недоуменные слезы, злость, возмущение, не доказывать часами, кто прав, а кто нет. А понимать каждое слово и каждый поступок, как если бы его сказала и совершила она сама. Деймон идеально подходил ей в этом.

— Иди в дом, после поговорим, — говорит Деймон. Кайли кивает и смотрит на Элайджу.

— Еще раз спасибо. Снова.

— В прошлый раз я всего лишь донес мольберт.

Кайли улыбается ему и быстро шмыгает в дом под рукой Сальваторе. Деймон смотрит на Элайджу прищурившись, а потом внезапно говорит:

— Кайли удивительный человек. Она хорошая, добрая, верит в лучшее даже после встречи со мной. Не надо ее трогать, хорошо? — Деймон поджимает губы, и в его голубых глазах мелькает настоящая злость, и вместе с тем — предостережение. — Она не заслуживает того, чтобы быть пешкой в наших играх. Чтобы ты ее использовал.

Элайджа смотрит на него и видит человека, который заботится о другом человеке. Это намного сильнее хваленой любви мужчины к женщине, которая якобы может свернуть все горы и иссушить океаны; нет, Деймон любил Кайли как младшую сестру, и это чувство было сильнее всего остального — в их отношениях не было ничего романтического, а значит и ревности было несколько меньше. При этом забота Сальваторе переходила отметку допустимого.

Элайджа отвечает ему чистую правду:

— И в мыслях не было.

Деймон кивает, видимо, веря Майклсону. Элайджа не знает, что двигает Сальваторе, да это, собственно, и не так важно. В конце концов, ему интересна юная художница, а не ее вампир-надзиратель. Аддерли появляется буквально тут же, стоит о ней подумать. Вместо спортивной одежды на ней домашний комбинезон бледно-зеленого цвета, а волосы собраны в быструю косичку на одну сторону.

— Судя по тому, что вы друг друга еще не убили, все закончилось миром? — улыбнулась Кайли. Деймон хмыкнул.

— Разумеется, хомячок.

— Деймон, — произнесла Кайли. Без возмущения, а будто в действительности младшая сестра, привыкшая к такому шуточному обращению к себе. Это ее «Деймон» можно было расшифровать как «черт, братец, ты опять зовешь меня так?»

Майклсон быстро осмотрел ее. Ей было не больше двадцати пяти, двадцати два, если верить досье Клауса; весила она, если верить ощущениям, где-то сорок девять килограмм, острые скулы, худая, занимается спортом. И это ее-то Деймон называет хомячком?

— Сальваторе, оставь нас на пару минут, — говорит Элайджа, смотря на художницу; та слегка щурится, будто пытаясь понять, что на уме древнего вампира. Деймон пару секунд не двигается, но потом наигранно тяжело вздыхает и, показательно проводя ногой по порогу, уходит куда-то вглубь дома. Элайджа подходит ближе, преодолевая то расстояние, которое своим присутствуем воздвиг Сальваторе. Кайли, к его то ли радости, то ли облегчению, не отшатывается. — Очевидно, мне не стоит надеется на приглашение войти.

— Очевидно.

— Хорошо, тогда я приглашаю тебя на прогулку, — говорит Майклсон, и красивые бровки Кайли удивленно взлетают вверх. — Сегодня. Куда захочешь.

— Куда я захочу? Ты приглашаешь меня на свидание?

Она ухмыляется, и щурится так хитро-хитро. Нет, точно не куница и не росомаха, скорее лисица.

— Назовем это дружеской прогулкой, — усмехается Элайджа. — Иначе твой друг рискует стать первым вампиром, который получил инфаркт.

Кайли улыбается. Она прищурившись смотрит куда-то в сторону, а потом, поджав быстро губы, выходит со спасительной территории и с наигранно-серьезной миной стряхивает с пиджака Элайджи не существующую пыль.

— Дружеская прогулка. Хорошо. Тогда у меня есть идея.

Стало ясно, почему они с Деймоном дружат. Элайджа с первого раза определил, что они — родственные души, которым комфортно друг с другом, которые невероятно похожи. Этакий идеальный броманс, доказывающий, что дружба между мужчиной и женщиной существует.

***

Наступал вечер. Было тепло, фонари еще не осветили улицу, а Элайджа уже стоял на пристани. Яхты и маленькие прогулочные катера покачивались на воде, которая темнела из-за надвигающейся ночи. Как правило, вечер является тем временем суток, на которое намечается проведение банкетов, празднеств и вечеринок, в которое проводятся театральные представления и прочее.

Пристань состояла из лестницы и колоннады. В качестве основы взял образцы античной архитектуры, придавая небольшой пристани черты классического стиля. К примеру, сдвоенная колоннада сделана по всем правилам дорического ордена. Четырьмя маршами в направлении озера спускалась небольшая лестница, сделанная из инкерманского камня. По бокам ее украшают мраморные дельфины.

Кайли одета в джинсовое платье до груди, а сверху — голубая блузка с рукавами-фонариками. Ее волосы собраны в рыбий хвост, а взгляд рассеяно блуждал по водной поверхности. Художница стоит, опираясь спиной на одну из балок, которая держала навес; Элайджа появляется рядом с ней быстро, и говорит:

— Не думал, что вы выберите что-то такое.

Древний отмечает, что сильный запах ее духов перебивает аромат ее крови. Духи немного раздражают обоняние вампира, хотя запах и приятный, он нанесен в избытке. Но Элайджа не думает, что Аддерли могли случайно нанести столько туалетной воды на себя — у художников тонкое чутье на все, а учитывая, что ее лучший друг — вампир, Кайли, скорее всего, сделала это специально, дабы Элайджа не учуял запах ее крови.

Это как притвориться мертвым, чтобы спастись от медведя.

Кайли вздрагивает, но, узнав в нарушитель спокойствия Майклсона, расслабленно улыбается.

— Ваше умение скакать с «вы» на «ты» меня поражает, Элайджа, — говорит она, отталкиваясь от балки. — Думаю, учитывая ваш возраст, я должна обращаться к вам на «вы».

— Могу дать тебе официальное разрешение на другое обращение.

Кайли усмехается и бегло, но не стараясь скрыть это, осматривает его. До Элайджи только что доходит, что Аддерли не по своей натуре такая открытая и вроде как прямолинейная; скорее она понимает, что есть вещи, которые от вампира человеку не укрыть. Элайджа как-всегда в костюме, идеальный во всем, и Кайли невольно задумывается о том, почему он сейчас здесь, с ней, а не с какой-нибудь английской королевой. Вот это была бы партия.

— Прекрасно, — говорит она. Она спускается вниз по лестнице и Элайджа следует за ней. Кажется, художница не в восторге, что он пришел в подобное место в костюме. Элайдже нечего сказать: за многие столетия он научилась не то что просто прогуливаться в костюмах, а драться, не сделав ни малейшей дырочки. — Тогда сегодня мы катаемся на лодке. Умеешь водить водный транспорт?

На волнах покачивается прогулочный катер. Он небольшой, где-то в девять метров, с окрашенным в темно-синий цвет корпусом и белым верхом. На корпусе белой краской выведено лаконичное «S&A».

— Нет, — усмехается Элайджа, помогая девушке забраться на яхту, при этом с верхом элегантности и грации сам сходя с суши на палубу. — А ты?

— Год назад умела, — хихикает Аддерли, подходя к штурвалу. — Но что-нибудь придумаем.

========== Неплохо, но думаю, вы можете лучше ==========

— Неплохо, но думаю, вы можете лучше.

Солнце только выходило из-за горизонта, а тучи рассеивались в воздухе, когда на улицах начали появляться ранние пташки Мистик Фоллс. Птицы затянули свое первое пение. Воздух все ещё был наполнен чем-то необыкновенно волшебным, а на небе все ещё смутно была видна часть луны.

Кайли зевает, делает музыку тише и смотрит на Клауса. Древний гибрид стоит, сложив руки на груди, усмехаясь-улыбаясь, смотря на портрет, который рисовала Аддерли. Они с Элайджей катались на лодке буквально три дня назад, после чего первородный вампир только оставлял небольшие букетики цветов на пороге ее дома, которые Деймон провожал подозрительным взглядом. Поэтому Кайли ожидала, что кто-то из его первородной семьи захочет поинтересоваться, с какой это девчонкой общается их брат.

Однако, Кайли почему-то думала, что эта будет та блондинка Ребекка, про которую рассказывал Деймон. Обычно именно сестры ревнуют братьев к чужим представительницам прекрасного пола. Но это был Клаус, который взирал на нее с легкой ухмылкой, обманчиво доброй, как полагала Кайли. Гибрид опирался плечом на ствол дерева, одетый почти также, как в их первую встречу: темные цвета, кожаная куртка и металлические детали наводили на мысль о байкере.

Кайли критически посмотрела на портрет Деймона, который пыталась нарисовать, и вздохнула, признавая правоту гибрида.

— Портреты не мое, — сказала она. — Выходит скверно.

— Ну, не стоит так сурово, — усмехнулся Никлаус, приближаясь к ней. У Майклсонов, как и у Деймона была чем-то схожая манера ходьбы. Хищническая — Кайли могла дать такое определение. Только если Кайли привыкла к Сальваторе, и его постоянная походка аля «хищник на охоте» представлялась по-другому — теперь Кайли больше сравнивала ее с тем, как волк идет проверять, как там поживает его маленький сладкий зайчик, которого волк по каким-то причинам не убил, а взял себе под опеку — то Клаус и Элайджа всем своим естеством заставляли Кайли подрагивать. Она даже не пыталась этого скрыть, но Аддерли понятия не имела, что этим только больше привлекает внимание.

— Немного усердия, и вы сможете лучше, — Клаус, подойдя совсем близко, махнул рукой, и Кайли пришлось подвинуться. Клаус уселся на скамейку перед мольбертом и взял карандаш в руку. Кайли наблюдала затем, как ловко он мелькает в пальцах гибрида, как неуловимо стержень оставляет следы, подправляя портрет Сальваторе.

Движения Клауса несколько гипнотизируют, и Кайли забывается на несколько секунд.

— Деймон, черт возьми! — Аддерли запустила в кривляющегося вампира мелком, но Сальваторе ловко перехватил его и хрипло рассмеялся.

— Рисуй меня прекрасного, женщина! — шутливо зарычал вампир. Кайли возмущенно рассмеялась.

— Я — художник! Я рисую, когда чувствую, а не когда мне приказывают, ясно!

Деймон, запрокинув голову, рассмеялся. Кайли кинула в него кисточку, которая ударила Деймона прямо в грудь. Чтобы заставить вампира испытать боль, в него нужно как минимум стрелять, и то эффект будет кратковременным, но Деймон прикладывает руку к месту удара и открывает рот, как при серьезном ранение. Кайли иронично вздергивает бровь, пока Деймон падает на одно колено и изображает смертельно раннего.

— Ладно, хватит! — смеется девушка. — А то я снова в тебя чем-то запущу.

— Ой, напугала! — фыркнул вампир, поднимаясь. — Покажи хоть!

Кайли слегка покраснела, когда Деймон повернул к себе мольберт. Сальваторе окинул портрет критическим взглядом.

— Лучше, чем в прошлый раз, — честно ответил он. — У тебя талант, несомненно, а ты вбила себе в голову, что не умеешь рисовать портреты. Губишь талант и все!

— Приму за комплимент, — кивнула Аддерли.

Деймон щелкнул художницу по носу, желая подбодрить, и встал, возвращаясь на свое место.

— Попробуем еще раз, — предложил он.

Она подошла и неожиданно закинула ему руки на шею. Он ловко и быстро предупредил ее движения, отстранился от ее губ, сдержанно поцеловал в щеку, обняв правой рукой осторожно, нежно. Деймон чувствовал, как девушка напрягается и медленно отстраняется, но только на длину рук, все еще лежащих у него на плечах. Он знал, чего она ждет, но не сделал этого. Не привлек ее к себе.

Кайли отпустила его, отвернулась к приоткрытому окну.

– Ну конечно, – вдруг сказала она. – Я совсем забыла, что я всего лишь прикорм…

– Не говори так, — поморщился Сальваторе.

– Ничего не могу с собой поделать. Ничего, — Кайли пожала плечами и разразилась тихим, поразительно спокойным, несдерживаемым плачем.

– Кайли! — Деймон схватил ее за плечи и встряхнул. Зубы Аддерли ударились друг об друга, и она замолчала, глядя на него карими, влажными глазами.

— Я не понимаю, почему я единственная девушка, с которой ты не хочешь быть. Может быть, дело во мне?

— В тебе, Кай, несомненно, — перебил ее вампир. Она замолчала и опустила глаза. — Я ни к кому не чувствовал того, что чувствую к тебе. У меня почти никогда не было настоящих друзей, таких, как ты, которые принимали бы меня со всеми моими закидонами. До тебя я думал, что знаю все. Но ты показала мне, что иногда простая духовная близость лучше секса. Если бы я переспал с тобой, даже если ты этого хочешь, то поставил бы ничуть не лучше тех девушек, с которыми проводил время. Я не могу так тебяпринизить, достаточно того, что ты мне даешь помимо секса, — Деймон уперся лбом в ее лоб. — Прошу тебя, Кай, не плачь.

– Не буду, — она медленно отодвинулась от него. – Не буду. Я понимаю. Иначе быть не может.

— Мисс Аддерли, — позвал ее Клаус. Кайли глянула на него, и перевела взгляд на портрет, после чего восхищенно присвистнула.

— Это прекрасно, — сказала она. — Вечность — время, чтобы научиться хорошо рисовать?

— Вроде того, — усмехнулся Клаус. — Некоторые мои пейзажи висят в Эрмитаже. Вы там были?

— Один раз, когда путешествовала с Деймоном, — призналась Кайли, и поспешила перевести тему. — А почему древний, страшный, жестокий вампир увлекается рисованием?

— Страшный? Многие считают меня обаятельным, — Никлаус подмигнул Кайли, но та иронично вздёрнула бровь, будто спрашивая «в моем окружение есть как минимум один вампир, чувства к которому я переборола, а твой брат, кажется, увлекся мною, ты уверен, что подобное пройдет?». — Рисование — метафора контроля. Я выбираю всё — холст, цвета… Будучи ребенком, я плохо понимал мир и свое в нем место, но рисование научило меня, что своих целей можно достигать обыкновенной силой воли. Тоже и в жизни: можно просто не давать никому встать у тебя на пути.

Кайли неловко замолчала, переводя взгляд на холст. Портрет Деймона действительно стал более реалистичным, и Кайли пыталась уловить штрихи, которые добавил Клаус. Поняв, что к разговору о сказанном они не вернется, Никлаус указал на рисунок.

— У вас проблемы…

— «У тебя».

Клаус непонимающе глянул на девушку, и та пояснила с милой, снисходительной улыбкой.

— Обращайтесь ко мне на ты, а то вы второй древний вампир, который заставляет меня чувствовать себя неудобно из-за этого.

Клаус внимательно посмотрел на художницу, прищурив глаза, и у Аддерли появилось неприятное чувство, будто ее считывают. Когда Деймон думал, что она ему в чем-то лжет, то смотрел примерно так же: душа в пятки уходила, потому что этот взгляд напоминал о том, что вокруг Кайли собрались отнюдь не просто приятные интеллигентные мужчины, а кровожадные, местами не совсем интеллигентные вампиры. Хотя приятные, во многих отношениях. Но все еще вампиры. И все еще кровожадные.

— Тогда зови меня Клаус, — сказал гибрид. — У тебя проблемы с тенями. Из-за этого рисунок выглядит плоским, а черты лица становятся не совсем пропорциональными, и общее впечатление портится.

Художнице казалось странным сидеть сейчас рядом с одним из опасных хищников на планете и выслушивать примитивные советы о рисовании. Аддерли тяжело вздохнула, но Клаус не обратил на это внимание. Кайли понимала, что слишком часто думает о вампирах как о хищниках, но она ни на секунду не позволяла себе забыть о том, что так оно и было. С тем же Деймоном они прошли долгий путь, и только когда шатенка переборола влюбленность в вампира, собрала разбитое сердце, они смогли по-настоящему сблизиться. Как друзья, как члены одной семьи.

С Клаусом и Элайджей все было по-другому. Клаус представлялся молодым и интересным мужчиной, который мог в любой момент схватить Кайли за шкирку и использовать как приманку для Деймона. Элайджа же был более благородным, чем его брат — или Кай хотелось так думать — но все равно, Кайли не могла, и боялась, терять бдительность. Она знала, что подобным обращением, возможно, обижает приглянувшегося ей Первородного, но низменный инстинкт самосохранения не оставлял ее ни на секунду.

— Давай попробуем еще раз, — внезапно сказал Клаус, и глаза его загорелись. Такой взгляд бывал у человека, который влюблен в свое дело. Он перегнулся через Кайли и достал еще один лист ватмана, которые были трубочкой скатаны в большой сумке, и принялся закреплять его на холсте. Аддерли успела снять портрет Деймона и скатала его, закрепив резинкой.

— Разве у тебя нет коварных темных делишек? — иронично поинтересовалась Кайли, беря карандаш в руки.

Клаус ответил ей такой же ироничной усмешкой.

— Зло взяло выходной, чтобы научить тебя наносить тени на портрет.

Кайли рассмеялась.

Домой она вернулась в этот раз без компания вампира. Клаусу прислали какую-то смс-ку, и гибрид быстро с ней распрощался. Девушка не то чтобы сильно расстроилась. Она спокойно закончила портрет Элайджи, который по каким-то причинам начала — вероятно из-за того, что рядом сидел другой Майклсон, а вовсе не из-за того, что художница почему-то все свои мысли сводила в последнее время к галантному вампиру в костюмах. Под руководством Клауса действительно получилось лучше, но Аддерли предстояло еще работать и работать. Домой она вернулась ближе к обеду. Росмэн лежал посреди газона на спине, подняв лапки вверх, и наслаждаясь теплыми лучами. Бульдоги в целом не переносили жару, но в Мистик-Фоллс чаще всего была приятная, теплая погода, а не жара, поэтому пес любил понежится на траве.

Кайли свистнула, и бульдог принялся перебирать лапами в воздухе, пока не повалился на бок и не встал. Он бодро, насколько можно для бульдога, подбежал к хозяйке и ткнулся мокрым носом ей в икры. Кайли тихо рассмеялась.

— Деймон был сегодня? Кормил тебя?

Но судя по обиженной мордашке Росмэна Михайловича, ответ на оба вопроса был одинаковый. Кайли нахмурилась: в последнее время ситуация между сверхъестественными существами все накалялась и накалялась, и Деймон предпочитал отсиживаться у нее в доме, где были фильмы, вкусная еда, свежая кровь и спокойствие. Аддерли предпочитала не лезть в дела Сальваторе, особенно после встречи с его бесчувственным братом. Выживет — и ладно.

В крайнем случае, как говорит Деймон, у нее есть дубликаты ключей от машины вампира, и она знала пароли его карт и банковских счетов.

Пока в микроволновке подогревались остатки утренней лазанье, Росмэн вылизывал свою миску, а Кайли задумчиво рассматривала содержимое холодильника, телефон звякнул, сообщая о приходе смс. Аддерли, держа в руке полупустую бутылку вина, провела пальцем по экрану. «Сегодня меня не будет. Хорошо кушай и ложись спать, хомячок» — гласило сообщение от Деймона. Кайли усмехнулась и отправила ему в ответ смайлик, показывающего язык. Хомячок — а все из-за того, что однажды застал ее кушающей ночью, потому что написание диплома дает возможность перекусывать только в ночное время суток.

Зато практика показала, что когда твой друг — вампир, обладающий гипнозом, сдавать сессии-курсовые-практики-диплом в разы легче. Деймон предлагал, мотивируя это тем, что от Аддерли прибывающий в полном сознание, а не в постоянном стрессе и неврозе, больше пользы, и Кайли не стала отказываться.

Кайли достает лазанью из микроволновки, пока Селин Дион из радиоприемника пела свою, вероятно, самую знаменитую песню «My Heart Will Go On». Кайли, прижавшись нижней части спины к кухонному гарнитуру, прикрыла глаза и покачивала головой в такт песни. «Титаник» был ее любимым фильмом, и даже она как-то уговорила посмотреть эту мелодраму Деймона, и хотя Сальваторе плевался едкими комментариями по началу, где-то на середине фильма заткнулся и смотрел спокойно. Кайли подшучивала на эту тему еще три дня.

Лазанья лежала на тарелке, вино было в фужере, Росмэн довольно пыхтел в другой комнате, а взамен слезоточивой «My Heart Will Go On» пришла не менее трогательная «Remembered Well» Роба Томаса. Кайли уже собиралась сесть за стол, а потом провести вечер в компании Джека Доусон, Розы Дьюитт Бьюкейтер и бутылки красного вина Саперави — просто идеальное завершение дня.

И Кайли была близко к тому, чтобы осуществить все задуманное, но неожиданно в дверь коротко, но громко постучали. Аддерли нахмурилась и убавила радио. Росмэн, спавший до этого на мягком ковре в гостиной, приподнял тяжелую мордашку и, перевернувшись с неловким пыхтением, засеменил за хозяйкой, которая пошла открывать.

Кайли убрала на тумбочку в прихожей бутылку вина, которую держала в руке и машинально пошла с ней, проверила наличие деревянных колов в подставке для зонтиков и со спокойной душой открыла дверь.

— Элайджа, — слегка удивленно констатировала Аддерли. Губы Майклсона дрогнули в знакомой улыбке, и Кайли мило улыбнулась в ответ. — Привет.

— Здравствуй, — ответил Первородный, делая маленький шаг ближе. Кайли положила согнутую в локте руку на дверной проем, и с улыбкой взирала на вампира. — Ты в порядке? Кажется, Клаус к тебе заходил?

— Нет, мы пересеклись в парке и чудно вместе нарисовали твой портрет, — кокетливо усмехнулась Аддерли. Она почувствовала волнение в голосе Элайджи, но видимо ее слова успокоили его. То, что Никлаус был его братом в этой ситуации играло художнице на руку: от Деймона она бы так просто не избавилась.

— Мой портрет? — заинтересованно переспросил Элайджа. Он повторил ее жест, только облокотился не на сам проем, а на стену дома.

— Да, — усмехнулась Аддерли и упорхнула обратно в дом, оставив дверь, однако, открытой, словно немое обещание вернуться. Элайджа окинул прихожую быструю взглядом, а потом наткнулся взглядом на того, кого Деймон называл «тумбочкой» — английский бульдог взирал на него своими черными глазами, словно оценивая его. Потом пес — кажется, его звали Росмэн — лениво моргнул и устроился на полу у тумбочки, положив голову на сложенные лапы.

В этот же момент Кайли вернулась, но, не дойдя буквально четыре шага вытянула рисунок и прищурилась, смотря то на него, то на оригинал. Потом довольная улыбка озарила ее лицо.

— Как живой, — заключила она, подходя к порогу и протянула рисунок. — Держи.

— Оставь себе. В конце концов, это твой рисунок. Для меня лучше нарисуй себя.

Кайли покраснела, слегка приоткрыв рот, а потом снова улыбнулась, демонстрируя ряд белых, ровных зубов. Элайджа непроизвольно улыбнулся в ответ на ее улыбку. Она была такой солнечной, что Майклсон понимал, почему Деймон предпочитал ее дружбу отношениям с ней. Дружба она вещь почти нерушимая, а любовь всегда сопровождается трудностями. Одна единственная душа дарила это свечение без остатка, почти безвозмездно.

Но разговор надо было продолжить, и Элайджа, слегка оправив рукав пиджака, сказал:

— Вообще-то я хотел пригласить тебя куда-нибудь, только в этот раз выбираю я, так будет справедливо.

Кайли молчала почти минуту, и у Майклсона появилась шальная мысль, что его собираются отвергнуть. А потом в карих глазах шатенки мелькнуло что-то такое, что Элайджа видел в глазах своей сестры Ребекки, но что это он не знал. Некое чувство, присущее женщинам, которые выглядели робкими и нежными снаружи, и были довольно ранимы, но кусочки железа плавали в этой нежности и иногда цеплялись друг друга. Тогда женщины смотрели так, как смотрела сейчас Кайли.

Потом она спросила так, как спрашивала все до этого: напрямую и решительно:

— Почему я?

— Прости?

Кайли тяжело вздохнула и посмотрела на Майклсона.

— Ты меня понял. Ты умеешь очаровывать, Элайджа, думаю, ещё свиданий три-пять, и я влюблюсь в тебя, что вряд ли станет сюрпризом. Но среди всех девушек Мистик-Фоллс, почему ты выбрал именно меня: подругу Деймона Сальваторе, которая ни за что не предаст дружбы с ним?

— Я знаю цену преданности, — почему-то говорит Элайджа, все еще не понимая ее вопроса. Кайли смотрит на него выжидающе, и вампир наконец находится с ответом. — Ты умная, талантливая, молодая женщина, Кайли. И ты знаешь обо всем, что здесь происходит, знаешь, кто я, и что самое интересное, ты пытаешься всегда говорить правду, даже зная, что тебя могут убить за это. И я рад, что могу отвечать тебе тем же, не лгать и притворяться. После столько лет… начинаешь ценить честность превыше многого другого.

Кайли молчала. Она хотела что-то сказать, но потом слегка качнула головой и опустила взгляд, проведя линию порога. Элайджа слегка склонил голову, пытаясь заглянуть в глаза художницы.

— Это сойдёт за ответ?

— Более чем.

Вампир расслабленно усмехнулся.

— Тогда я повторю своё предложение сводить тебя куда-нибудь. Если ты не занята?

На последней фразе его взгляд скользнул по бутылке вина, и Кайли рассмеялась, снова широко улыбаясь. Она игриво поморщилась.

— Абсолютно точно нет, — одной рукой удерживаясь за дверной проем, она нагнулась вперед, оказываясь в опасной близости от вампира. Теперь, при желании, Элайджа мог вытащить ее из спасительного дома, в который первородный не был приглашен. Но Кайли игриво целует его в щеку, причем Росмэн недовольно фырчит, и отклоняется обратно. — Дай мне несколько минут.

========== Когда приглашение приходит Елене ==========

Когда приглашение приходит Елене, Деймон, закончив спор с братцем и Гилберт — а споры стали все регулярнее — в короткие мгновения оказывается у дома Кайли. Вампир почти не удивляется, когда у порога дома замечает Элайджу. Кайли стоит на крыльце вместе с ним, переступив порог, но, как делает вывод вампир, первородный все еще не был приглашен.

Сальваторе замер, и хотя был уверен, что Элайджа его уже почувствовал, на несколько секунд остановился и задумался. Он смотрел на свою лучшую подругу: Кайли улыбалась, а глаза ее ярко сверкали, а сердце билось быстро, но уже не из-за страха. Для Деймона не было секретом, что Майклсон и Кайли ходили на свидания, и это не то чтобы нервировало вампира, скорее напрягало. Он желал для подруги лучшего, а Элайджа использовал парфюм из смерти и крови, как и вся его семья. Время с ним было бы лучшим для Кайли, но как быстро она бы умерла?

Деймон заботился о ней, насколько мог заботиться влюбленный в ее кровь вампир. Кайли была красива, но не как те девушки в журналах. Она была красива тем, как она мыслила. Она была красива тем, как загораются её глаза, когда художница говорит о чём-то, что она любит. Она была красива из-за её способности заставлять других людей улыбаться, даже когда тем было грустно. Нет, она не была красива за что-то временное в её внешности. Она была красива до глубины души.

И именно из-за этого он отчаянно хотел отпустить ее и отчаянно не мог этого сделать. Кайли нужна была Деймону, как яркий луч солнца, который нельзя было отнять. Он не любил ее как женщину, но любил как друга, который никогда от тебя не отречется. Аддерли была его домом, в котором всегда играла классическая музыка, пахло свежей выпечкой, тихо потрескивал огонь и тебе были всегда рады.

Кайли замечает его и приветливо улыбается, но продолжает слушать Элайджу. Деймон, более не видя причин сторониться, подходит ближе, становясь рядом с вампиром. Они кивают друг другу.

— Деймон, — говорит Аддерли в приветствие. В руках у нее был конверт из белой бумаги, вскрытый. По блеску в глазах и слегка зарумянившимся щечкам Сальваторе понял, что разговор длится дольше, чем он наблюдал. Он показывают свою извечную улыбку — в этот раз менее саркастичную, потому что Кайли влюблена и портить настроение ее ссорами и руганью не хочется.

— Добрый день. Вижу, и тебя пригласили на бал. Прекрасно.

— А ты имеешь что-то против? — вежливо интересуется Элайджа, приподнимая бровь. Хотя Деймон чувствует, что спросили его скорее для галочки, подчеркивая, что решение принимает только Кайли. Сальваторе не был против. Ему даже нравилась его роль эдакого старшего строго брата, который гоняет от сестры всех ухажёров.

— Вовсе нет. Скорее даже галантно предлагаю свои услуги таксиста.

Деймон шутовски поклонился. Элайджа насмешливо закатил глаза, а Кайли несильно стукнула его по плечу. Даже для человека слабо, а для вампира — все равно что пушинка задела.

— Тогда скорее услуги личного шофера. Звучит солиднее, — едко сказала Аддерли. Деймон удержался от того, чтобы показать ей язык, уж больно детским выглядел этот жест. Кайли же опять перевела свое внимание на Майклсона, кокетливо улыбаясь. — Еще раз спасибо, Элайджа. Если я выживу в борьбе за какое-нибудь красивое платье, обязательно буду.

— Рад это слышать. До скорого.

Элайджа положил руку ей на талию и слегка притянул к себе, поцеловав в щеку. Деймон опять удержался, только в этот раз от другого кривляния — изобразить рвоту. Тут пришлось припомнить, что он не хотел портить влюбленной Кайли малину.

Элайджа сдержанно кивнул Деймону. Вампир оперся на стену рядом с дверью, и внезапно окликнул первородного:

— Не знаешь, зачем ваша мать пригласила Елену?

Майклсон остановился и оглянулся, и в его глазах мелькнуло недоумение.

— До этого момента я даже не подозревал о том, что мама это сделала, — посомневавшись, он добавил. — Но не думаю, что это будет ловушкой.

— Будем надеяться.

Майклсон еще раз кивнул. Кайли заметила, как он напрягся после слов Деймона, но, послав ей ободряющую улыбку, древний ничего больше не сказал, уходя восвояси. Аддерли и Сальваторе проводили его взглядом, а потом Деймон посмотрел на подругу, и та закатила глаза.

— Не начинай.

— Я даже слова не сказал.

Вампир последовал за хозяйкой в дом. Кайли положила приглашение на тумбочку в гостиной и прошла на кухню. Разбуженный шагами Росмэн довольно закрутился у ног Деймона, выпрашивая приветствия.

— Твое лицо все за тебя сказало, — кричит Аддерли из кухни, пока Сальватора чесал пузо довольному бульдогу. — Так не хочешь, чтобы я общалась с Элайджей?

Деймон хорошо знает этот тон: одно его слово — и Кайли будет страдать, потому что, скорее всего, действительно разорвет эти отношения. Деймон прекрасно знал цену любви Кайли к нему, ее другу. Стоило ему намекнуть более открыто, прямо сказать «Я не хочу видеть этого Майклсона рядом с тобой, он чудовище», и Кайли бы послушалась. Она была из тех людей, которые старые связи предпочитали новым, потому что Деймон был проверен временем, и, очевидно, художница была бы всегда на его стороне. Это не уменьшало чувства Кайли к другим людям, особенно сейчас не уменьшало влюбленность к Элайдже, но…

И именно поэтому Деймон знал, что никогда не пожалуется. Он знал на собственном опыте, как важны человеческие чувства в жизни обычного смертного, а уж тем более — в том мире, в котором жил Деймон. Поэтому все, что он мог, просто надеяться, что больно Кайли не будет. В противном случае, Сальваторе будет не остановить.

— Не то чтобы не хочу, скорее держусь настороженно. Пойми, неприятные знакомство, вампирские терки… Я просто беспокоюсь за тебя.

Деймон сел за стол и, закинув руку на спинку, стараясь казаться расслабленным. Но увидев взгляд карих глаз понял, что ни черта у него не получилось. Он был уверен, что знает Кайли «от» и «до», и порой забывал, что она знает его не хуже.

— Деймон, я понимаю, честно, — произнесла шатенка, доставая из холодильника обед. — Но я всегда настороже, я даже его еще в дом не пригласила! Но просто кроме тебя я ни в кого не влюблялась, а Элайджа такой… понял?

— Да, — кивнул Деймон задумчиво, а потом резко подорвался с места. — То есть нет! Не понял и понимать не хочу!

Кайли переложила из глубокой тарелки в чуть меньшее два куска стейка, недоуменно посмотрела на вампира, мысленно прогнав диалог еще раз. Поняв, что именно ответил ей Деймон, она громко рассмеялась.

— А сам обещал Элайджу мне оставить! Так вот в чем дело: ты ревнуешь! И не меня к Элайдже, а его ко мне!

— Так, женщина, замолчи уже!

Кайли продолжала смеяться.

Буквально через минут пять вампир и художница сели обедать. Деймон снял куртку, в которой обычно ходил, и повесил в прихожей; Кайли считала это приятной мелочью — вампир не боялся сбрасывать перед ней вещь, которую называл броней. В Сальваторе без куртки, лично для Кайли, было что-то домашнее и даже немного интимное.

Но когда она доставала из холодильника пирожные, а Деймон разливал чай по кружкам, мысли ее потекли совершенно в другом направление.

Бал — завтра вечером. У нее не так много времени, чтобы подготовиться ко встрече с Элайджей и, возможно, его семьей. Ей надо было найти платье, придумать макияж и прически, подобрать украшения…

— Кай, — позвал Деймон, используя уменьшительный вариант имени, который всегда подкупал художницу. Она вздрогнула и посмотрела на него. — Ты сейчас холодильник разморозишь. О чем задумалась?

Кайли кивнула. А затем — сразу — покачала головой и пожала плечами. Такой неоднозначный ответ на простой в общем-то вопрос заставил вампира немного занервничать, но Кайли тут же объяснила свою задумчивость, и Деймон не увидел в них проблемы.

— Могу дать тебе свою карточку, — спокойно предложил вампир, пожимая плечами, хотя в голове его уже зрел коварный план.

— А составить компанию ты мне не можешь? Платье нужно завтра вечером. Мужской взгляд будет не лишним.

Деймон поджал губы:

— Я бы с радостью, но надо следить за этими капризными детьми. Мы со Стефаном решили запретить Елене идти на этот бал, но тебя, видимо, ничего не остановит. Так что прости.

Кайли поставила перед ним коробку с пирожными, и села напротив, расслабленно улыбаясь.

— Ничего. Но у меня есть то, чего нет у Елены: я нравлюсь первородным. Даже двум.

— Ого. Что за тройничок, что я пропустил?

Деймон поиграл бровями, надеясь свести все в шутку, но Кайли молча встала и вышла из кухни. Сальваторе подумал, что мог невольно обидеть подругу; в последнее время, он стал чаще следит за тем, что говорит Кайли, потому что проблемы с Еленой, в которую он был влюблен, Стефаном, который был его братом, да и со всей ситуацией в целом, плохо сказывались на Деймоне. Срываться на Кайли, бросаться злыми саркастичными шуточками в единственного человека, который от него до сих пор не отвернулся, он не хотел, да и не мог.

Но Аддерли вернулась буквально через минуту, всунув в руки Деймону портрет. Вампиру пришлось отодвинуться от стола, чтобы рассмотреть рисунок на ватмане в полном размере. Почти идеально переданное его собственное лицо. Деймон хотел кинуть какую-нибудь шутку, вроде «Повесь вместо икон» или, наоборот, «В жизни я все равно прекраснее», но художница его опередила:

— Клаус помог нарисовать, — пояснила Кайли. Ее теплые пальцы сжались на его плече, и девушка прижалась щекой к его макушке. — Знаю, они причинили тебе много боли, тебе и твоим близким…

— Ты тоже моя близкая, — возразил Деймон, исхитряясь поцеловать подругу в висок. Кайли улыбнулась. — И они были вежливы с тобой, не угрожали тебе, а мой брат чуть не задушил тебя.

— Между нами это ничего никогда не изменит. Когда ты пригласил меня сюда, снял этот дом, ты говорил, что будет сложно, что если кто-то узнает, никто не поймет и будут думать самое худшее. Но мы здесь, и мы справляемся.

Деймон слабо улыбается, наслаждаясь теплом, которое разливалось по венам. Кайли могла давать его — тепло — двумя способами: давая свою кровь, либо вот так, доверчиво прижимаясь к самому опасному существу на земле.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. И думаю, что ты мой лучший друг и я люблю тебя.

Кайли улыбается:

— Думаю, что я тоже тебя люблю, и тоже хочу, чтобы ты был счастлив, — Аддерли делает паузу, а потом спрашивает. — Так может ты поможешь мне выбрать платье?

— Нет, найди себе женщину и отправляйся на шоппинг с ней!

***

— Прости, —внезапно сказал Деймон. Кайли, искавшая сумочку, недоуменно замерла, приподняв бровь, будто спрашивая «что ты натворил за эти сорок минут, что сидел перед телевизором в моей гостиной, пока я собиралась в магазин». Волосы у нее были еще сырые, но девушка внезапно поняла, что забыла, где лежит ее сумочка с кошельком. Пришлось быстро идти искать.

Деймон подходит к ней медленно, с грацией породистого кота. Длинные холодные пальцы левой руки обхватывают талию, а правой Деймон ласково гладит запястье девушки.

— Прости, — снова мурлычет вампир.

— Приятного аппетита, — говорит Кайли, и старается не двигаться, потому что тогда и рана станет больше, да и ничего приятного в том, что клыки, воткнутые тебе в шею, буду двигаться внутри твоей сонной артерии.

Художница смотрит в сторону, изучая внимательно портрет Елизаветы I, королевы Англии и Ирландии, который висит на стене в холле. Деймон слегка нажимает ей на поясницу, и Кайли прогибается, а вампир касается губами ее шеи, и медленно водит клыки в артерию, пока Аддерли думает о том, что Елизавета — красивая женщина.

От прикосновений Сальваторе было приятно, хотя место укуса на шее немного жгло. Кайли прикрыла глаза, кое-как хватаясь за плечи вампира, чтобы хоть как-то укрепить свое подвешенное состояние. Сколько уже времени она уверяет себя в том, что укусы — это боль, а не наслаждение, которое она так глубоко в душе испытывает при каждом прикосновении этого вампира.

На самом деле, это было действительно приятно, Кайли не знала, почему. Просто со временем она больше не чувствовала боли, а лишь легкое покалывание и жжение на месте укуса. Потом была слабость, но Деймон всегда оставался рядом столько, сколько нужно, чтобы художница почувствовала себя в порядке.

— Кажется, поход в магазин придется отложить , — хмыкнул Деймон, отстраняясь. Кайли, повисшая у него в руках, слабо улыбнулась. Вампир легко подхватил ее на руки и отнес в гостиную, где закутал в теплый плед. По телевизору шла какая-то передача про змей, и Деймон оставил Кайли на диване, а сам ушел на кухню, чтобы поджарить мясо — Аддерли было необходимо поесть, а что может быть лучше хорошо прожаренного мяса с гранатом и апельсином.

***

—Здравствуйте, вам помочь? — вежливо интересуется девушка-консультант лет двадцати. У нее блондинистые светлые волосы, собранные в косу, а несколько прядей выкрашены в малиновый. Она вытягивает губы в дежурной улыбке, видимо ожидая, что Кайли ответит так же, как и все остальные посетители: «Спасибо, я сам». А им, консультантам, добавляется в зарплату монетка с каждой вещи, которую купят по их предложению, между прочим.

Но Кайли сегодня как никогда была рада, что по приходу в магазин к ней сразу же поспешил такой вот советчик.

— Да. Помочь. Я — Кайли. И на следующие часы забудьте о том, что вы консультант, вы — моя подруга, потому что у меня только лучший друг, а он не может быть здесь со мной. Поэтому сейчас мы с вами выберем мне платье. Идет?

Блондинка по имени «Лили» — если верить бейджу — несколько раз удивленно хлопает глазками, потом окидывает Кайли быстрым взглядом и, кивнув самой себе, потащила девушку к стойкам с платьями. У Аддерли слегка кружится голова, а из-за внезапного перекуса Деймона еще и слабость по телу развивается. Сальваторе галантно поделился с ней кровью, галантно накормил вторым обедом и галантно довез до ближайшего магазина, всучив карточку.

После укусов Аддерли всегда расслаблялась, и обычно спала часа два, но сегодня такой возможности не было. На бал было приглашено много людей, а художнице вовсе не хотелось сражаться завтра за последнее нормальное платье. Хорошо еще, что успела записаться на завтра на прическу и макияж. В свое время Кайли помогла продумать и проработать эскиз тату одной девушке, которая работала старшим менеджером в одном салоне. Это была не такая большая и важная связь, как у Сальваторе с мэром и шерифом Мистик-Фоллс, но приятная мелочь.

Одна из проблем была решена. Осталось платье.

— У вас довольно бледная кожа, — заметила Лили, рассматривая вечерние платья. — Но темные волосы. Что-то темное или яркое-красное вам не пойдет, — консультант задумчиво провела по ряду вешалок; как художник, Кайли была с ней согласна, цветовую гамму та определила безошибочно, но вот проблемы с фасоном и стилем возникнуть могли. Кайли могла выбрать что-то, в чем она бы себе нравилась, но завтра на балу было необходимо нравиться другим. Стороннее мнение было тем, что девушка искала.

— Давайте попробуем кофейное и бежевое, — наконец решила Лили, вытаскивая несколько вешалок.

— Я буду девушкой в платье или десертом? — спросила Кайли, и девушка с розовыми прядями рассмеялась.

— И тем, и другим, мисс Кайли. И тем, и другим.

Изредка оказываясь в отделе со свадебными платьями — чаще, когда рисовала на заказ, какие-то картины — Кайли задумывалась о том, как можно добровольно залезть в это огромное платье, подол которого по радиусу сравнивается с небольшим колодцем. Обилие бархата, кружев, множества юбок действовали на Аддерли удручающе. Нет, она любила платья, юбки, но предпочитала нечто более спокойное — короткие летние варианты, а если праздничное — то длинное, в пол. Изысканное, но не пышное; дорогое, но на каждый день; красивое, но чтобы самой было комфортно.

А тут… полный взрыв мозга.

Элайджа объяснил ей примерный дресс-код, потому что у Кайли слово «бал» вызвало небольшие метания. Для нее бал — особенно учитывая, что это был прием у древних вампиров — представлялся преимущественно несколькими вещами: классическим приемом у королев и императоров вековой давности, с корсетами, веерами, панталонами и прочим тряпьём. Был еще вариант — школьный бал, но эту ассоциацию пришлось сразу смести. Туда можно было явиться в платье-миди выше колена, или вовсе в чем-то короткое, а бал семьи Майклсонов… Элайджа, по-доброму смеясь, объяснил, что за отсутствие корсета никто Кайли как ведьму не сожжет, просто нужно вечернее платье. Не слишком откровенное, но и с высокими воротниками и плотными рукавами надевать не стоит.

— Выбери то, что тебе самой понравится, — говорил древний, глядя на смущающуюся девушку. — И то, в чем ты будешь чувствовать силы провести весь вечер и часть ночи

Но пока этого не находилось. Серьезно, может это Кайли слишком капризничала, но она весьма критически подходила к выбору платья. Кофейный и бежевый она отмела сразу, поскольку все фасоны напоминали действительно безе или горку взбитых сливок, а не платья. В ход Лили пустила другие платья: светло-сиреневые, аквамариновые, изумрудные. Кайли, со своим художественным взглядом, долго крутилась перед зеркалом, и если находила хоть один изъян, то вариант отметался сразу. Лили относилась с пониманием.

Где-то через час Кайли стояла перед зеркалом в длинном блестящем платье в пол, вышитое пайетками цвета золота. Она крутилась и так, и эдак, и платье вроде бы шло ей, но что-то неуловимо смущало художницу.

— Оно придает желтизну твоей коже, — внезапно раздался голос позади нее. — Не подходит.

— Спасибо, — машинально выдала Кайли, все же найдя то самое слабое место в образе. Она посмотрела на отражение в зеркале и вгляделась в девушку за своей спиной. — Ребекка Майклсон, я полагаю?

Девушка в отражение ей улыбнулась. Очень красивая и сексуальная, с длинными блондинистыми волосами, голубыми глазами и ямочками на щеках.

— Что меня выдало? — поинтересовалась Ребекка, проходя в примерочную и закрывая шторку. Кайли подумала, что ей сейчас быстро свернут шею или попытаются что-то внушить, но блондинка лишь принялась развязывать сложные закрепления корсета. Лили упорхнула куда-то за другими платьями, а сама бы Кайли с завязками не справилась.

— Красота и очевидная харизма Майклсонов, — честно выдала Аддерли, заслуживая смешок Ребекки. — А еще вы с Клаусом чем-то похожи.

Ребекка улыбнулась ей и вышла. Кайли быстро переоделась в свое. На древнею вампиршу она взирала настороженно, но Майклсон выглядела расслабленной и какой-то довольной. Как кошка, объевшаяся сливок, и вместо нагоняя получившая порцию ласковых поглаживаний.

— Ты же Кайли? — спросила Ребекка, вольготно устраиваясь на диванчике для посетителей. — Я видела досье на тебя, а еще Элайджа и Клаус про тебя говорили. Точнее, Клаус, а уже потом я спросила Элайджу, — вампирша прищурилась. — Ты понравилась ему, кажется.

— А я думала, я избегу ревности младшей сестры, — усмехнулась Аддерли. Она полагала, что такие слова вызовут всплеск злости, потому что Деймон упоминал, что Ребекка личность противоречивая, но как еще ответить на подобные замечания, Аддерли не представляла.

Но Ребекка лишь светло улыбнулась и понимающе хихикнула.

— Я из тех младших сестер, — сказала она. — Которые считают, что их братья заслуживают лучших женщин, а не самовлюбленных эгоистичных хищниц, которые будут использовать моих братьев так и сяк.

— Не знала, что есть такие хищницы, которые могут вертеть первородными.

— Была одна такая, — хмуро сказала Ребекка. — Самовлюблённая алчная стерва… Моим братьям нужны заботливые, но сильные женщины.

— Чувствую себя как на кастинге, — хмыкнула Кайли, но быстро прикусила язык. Язвить в компании опасной вампирши — не лучшее решение, но Аддерли настолько привыкла иметь дело с Деймоном, который ее сарказм понимал и отвечал на него, превращая разговор в словесный бой; с Элайджей, который ей симпатизировал, да и с которым она больно не язвила; с Клаусом, который обходились с ней как с бойким маленьким ребенком, и на все выпады отвечал усмешкой и ответным сарказмом. Кайли привыкла к ним настолько, что начинала язвить уже в ответ, потому что с людьми справляться легче, чем с вампирами, а вампиры все свои…

Ребекка усмехнулась и подмигнула.

— И все же: платье, — вампирша хлопнула в ладоши и огляделась вокруг себя. Взгляд ее за что-то зацепился, но проследить художница не успела, Майклсон уже смотрела на нее. — Почему ты не мерила синее или голубое? Под твою кожу

подойдёт что-то такое.

— Слишком бледная, — кивнула Кайли. Как художница, она замечала подобную мелочь в своем образе: темноволосая и кареглазая девушка с почти белоснежной кожей, а все из-за альбиносов в семейной линии. Иногда это смотрелось выигрышно, но бывали моменты, когда это становилось проблемой.

Ребекка внимательно вгляделась в собеседницу, прищурившись, а потом сказала:

— Надо найти что-то, что будет гармонировать с волосами, но при этом не подчеркивать белизну кожи, — заявила Майклсон и направилась к одному из платьев. Через минуту она вернулась, еще раз критически оглядела свой выбор и с довольной улыбкой протянула платье Кайли. Девушка взяла его.

— Почему ты это делаешь? — спросила она.

Ребекка пожала плечами.

— Просто считай, что ты прошла кастинг, — блондинка развернула Кайли, схватив ее за плечи, и втолкнула в примерочную, задернув шторку.

Ребекка нашла именно такое платье, в котором Аддерли почувствовала очень красивой. Она крутилась в разные стороны, стараясь найти изъяны, повернулась спиной к зеркалу, вывернула шею, стараясь рассмотреть, как платье сидит на ней со всех сторон. И оно было идеальным. Девушка уже практически любила его. И точно знала, что и Элайдже она в нем очень понравится.

Внезапно поймав себя на этой мысли, Кайли тяжело вздохнула и оперлась рукой о прохладную стену.

Ее жизнь с появления Деймона перестала быть хоть немного стабильной. Он был из тех друзей, которые срывают тебя с последних пар, звонят в двенадцать ночи и катают на машине по трассе, многим превышая скорость. Деймон как-то позвонил ей в шесть утра за три дня до сдачи диплома и на все оставшееся время забрал ее на море. Девушка целый день плескалась в теплом океане, пока Деймон дописывал ее работу — тогда он еще мог ей внушать. Сальваторе был порывистым и необычным, именно поэтому Кайли была в него влюблена, поэтому она была его лучшим другом сейчас. Ей нравилось то, как бешено вампир двигал ее жизнь

Но семья Майклсонов… Кайли не знала, что именно было не так. Ребекка и Клаус отнеслись к ней приветливо, даже дружелюбно, а их старший брат явно заинтересовался в ней, как в девушке, но почему-то Аддерли это смущало. Она ничем не выделялась среди многих других, и если Элайджа аргументировал свою заинтересованность, то в отношение Ребекки и Клауса Кайли все еще испытывала смутные страхи. Кайли пусть и не справедливо, не позволяла себе забыть об истинной природе этих роковых красавцев, и что за улыбками скрывается ряд острых зубов, способных выпотрошить ее.

Но так же отчаянно ей хотелось быть их другом, а Элайджа привлекал — физически, как мужчина, и как умный, образованный и интересный собеседник. Но Аддерли не носила розовых очков, и знала, что этот роман даже если и получит развитие, то ненадолго. Вампиры в своем бессмертие как птицы — то тут, то там, а Кайли была человеком, которую внезапно зацепило. И в итоге она все равно останется только с Деймоном, алкоголем, шоколадом, мороженым и тихо урчащим рядом бульдогом.

— Ну что, размер подошел? — в нетерпение спросила стоящая за шторой примерочной Ребекка.

Кайли вздрогнула и снова посмотрела в зеркало.

— Подошёл, — глухо ответила она. Ребекка открыла шторку и привередливо осмотрела подругу брата. Потом удовлетворённо кивнула.

Кайли тяжело вздохнула — она себе нравилась и, откинув горестные мысли, девушка решила отложить подобные размышления до других времен. Художница еще раз взглянула на свое отражение. Она купит его. И будет нравиться самой себе на этом ужине. А еще будет нравиться Элайдже.

Решившись, девушка начала снимать платье. Но только ради того, чтобы переодеться в свою одежду и отнести это простое великолепие на кассу.

========== В коробочке, обвязанной красной лентой ==========

В коробочке, обвязанной красной лентой, лежали украшения. Кайли прикрыла рот рукой, смотря на серьги из жемчуга, браслет и слейв-браслет, соединенный с кольцом на цепочке. Она трепетно прикоснулась к украшениям, и почувствовала исходящий от них холод. Как художница, Кайли обожала красивые и дорогие вещи, и она хорошо знала, что если только заикнется, ее друг-вампир достанет ей хоть алмаз размером со страусиное яйцо. Аддерли стеснялась принимать дорогие подарки, и Деймон обычно с пониманием относился к этому, но… Кричащая яркая коробка, не менее яркие украшения, которые хоть и были выполнены в весьма скромном стиле, многое говорили о материальном положение хозяйки.

К коробке прилагалась записка: «Маленький презент от личного шофера. С любовью». И именно сейчас Кайли поняла, что примет эти дорогие, безумно дорогие украшения, чтобы в этот вечер нравится своему другу; мужчине, в которого она влюбилась; и самой себе.

Деймон ждет ее у дома, опираясь на машину и отряхивая невидимые пылинки с черного пиджака. Он рассматривает темнеющее небо, предполагая, что бал затянется до раннего утра. Он слышит, как открывается дверь, как девушка закрывает ее на замок и убирает ключи в маленький тайничок, слышит, как шуршит подол платья, и лишь, когда чувствует тепло чужого тела рядом, смотрит на свою подругу. И все мысли пропадают.

Длинные волосы распущены, завитые на локоны мягкими темными волнами опускаются на плечи, а часть волос собрана в неаккуратную косу, что плавно изгибается от висков и чуть ниже затылка. Платье синего цвета с длинным шлейфом, роскошно ниспадающим на пол. Подол украшен элегантной россыпью бусин, которые также встречаются на корсете и аппликациями в виде растений.

На правой руке скромно поблескивает среднего размера брильянтовые браслет, сделанный в виде цветов; левую украшает слайв-браслет в виде короны, мелкий ряд бриллиантов украшает цепочку, тянущуюся к кольцу из серебра и небольшого цветка все из того же камня на указательном пальце.

Под слегка приподнятым платье, Деймон заметил носки черных замшевых туфель на высоком каблуке. Мягкие губы подведены розовой помадой, и бледные темные тени цвета покрывают веки глаза. Ресницы густо накрашены, а брови слегка подведены.

— К нему еще были плечи, — смущенно говорит Кайли. — Но я их убрала, — она глубоко вдыхает, и смотрит на Деймона с явным волнением. — Как тебе?

Вампир молчит еще минуту, пытаясь осознать, что эта прекрасная молодая женщина перед ним — все та же Кайли, которая рисует в широких рубашках, уже даже не стирая их; что эта Кайли бегает по утрам в узких спортивных костюмах; что эта Кайли может играться у камина со своим псом, довольно смеясь.

Это была принцесса, Королева, сошедшая со страниц сказок, Дама из любовных баллад. Красивая, изумительная, неземная. Его лучшая подруга. Внешняя красота еще драгоценнее, когда прикрывает внутреннюю. Книга, золотые застежки которой замыкают золотое содержание, приобретает особенное уважение.

— Ты прекрасна, — сказал Деймон, и услышал, как девушка резко выдохнула. — Ты прекрасна как никогда. Ваше высочество.

Кайли тихо рассмеялась.

Внешняя красота еще драгоценнее, когда прикрывает внутреннюю. Книга, золотые застежки которой замыкают золотое содержание, приобретает особенное уважение.

***

Весь день Элайджа пребывал в несколько подвешенном состоянии. Предстоящий бал, который представлялся хорошей возможностью лучше узнать понравившуюся художницу, теперь заставлял первородного нервничать.

Началось все из-за Никлауса. Брат, узнав о том, кого Элайджа пригласил — точнее, убедившись в этом — не прекращал отпускать шуточки по этому поводу. Не похабные и даже не грубые, но в своей привычной язвительной манере. Они не злили Майклсона, Элайджа знал, что его общение с Кайли вызовет определённый интерес со стороны Клауса, но не подозревал о том, какой именно.

Потом Ребекка, с которой они не успели поговорить после ее вчерашнего шоппинга, с проходу заявила, чтоКайли ей нравится: остроумная, красивая девушка, кроме того имеющая хороший вкус, и вообще — почему Элайджа не познакомил их раньше (и отговорки в виде того, что сама сестра из гроба вылезла только два дня назад не помогли). Ребекка почти в малейших деталях рассказала о том, какое Аддерли произвела на нее впечатления, и Элайджа, не видя выхода, все это слушал под насмешливые взгляды Никлауса.

Конечно, реакция этих двух первородных не прошла мимо Кола. Тот, услышав достаточно, тут же попытался выпытать у старшего братца кто, что, почему, зачем и как. Никлаус и Ребекка, надо отдать им должное, тут же свалили все на Элайджу, видимо не собираясь рассказывать про симпатичную шатенку сами. Поэтому Кол, в свойственной ему небрежно-насмешливой-заинтересованной манере, принялся выпрашивать у Элайджи, но на помощь неожиданно пришел Финн — он напомнил, что всем пора готовится к приему, и их стилисты уже на месте. Правда, узнав о том, что Кайли — человек, старший брат кинул на Элайджу какой-то задумчиво-одобрительный взгляд.

Далее день проходил по шутливо-агрессивные перепалки всех членов семьи. Эстер, Элайджа был уверен, тоже знала про Кайли, но отчего-то предпочитала молчать. Это лишь больше волновало Майклсона, учитывая приглашение Елены матерью: что задумала Древняя ведьма?

Но на самом празднике Элайджа был спокоен. Конечно, смутные тревоги все еще роились в его разуме, однако в такой яркой и роскошной обстановке нельзя было долго хандрить: красивые юноши и девушки, блеск драгоценностей, улыбки и тихий смех. Эта была та среда, к которой Элайджа привык, в которой он чувствовал спокойно и уверенно. Впрочем, для первородного таким был весь мир.

Первым, где-то в половине седьмого появляется Деймон. Он был в смокинге, и на вопросительный взгляд Элайджи кивнул за свою спину, мол: «Она здесь, идет следом». Элайджа кивнул, и собирался уже направиться на встречу дорогой гости, но внезапно его перехватила мать. Она что-то спросила, кажется, как раз-таки про его спутницу.

— Она здесь, — ответил Майклсон. — Как раз пойду встречать.

Гости загородили от него Аддерли, однако древний по запаху понял, что художница здесь. Бегло улыбнувшись матери, Элайджа поспешил к девушке. Эстер проводила его каким-то взволнованным взглядом, но сын этого не заметил, а Эстер переключила свое внимание на мэра Локвуд, с которой хотела поговорить об «Договоре о мире».

Кайли заметила его сразу, но, не дожидаясь участия постороннего, быстро скинула жакет, и когда Майклсон подошел к ней, прорываясь сквозь толпу, то художница Аддерли, наслаждаясь эффектом, произведенным на древнего. Ошеломление, непонимание, восхищение… Определенно, она сделала правильный выбор.

Элайджа мягко взял ее за локоть и отвел в сторону от входа, продолжая рассматривать ее молча и восхищенно.

— Элайджа, — поздоровалась Кайли, слабо улыбаясь. — Здесь все так сияет. И я еще рада тебя видеть. У меня появилось желание сделать реверанс, оно будет неуместным?

— Не думаю, — с улыбкой ответил Майклсон. — Потому что увидев тебя, мне тоже захотелось поклониться. Ты… очень красивая, Кайли.

Бледные щеки окрасил легкий румянец. Кайли смущенно улыбнулась.

— Ты тоже прекрасно выглядишь, Элайджа.

Первородный усмехнулся. Он галантно подставил локоть, и девушка, с тихим выдохом, позволила взять себя под руку. Дом Аддерли рассматривала с вежливым интересом, пока Элайджа наполнил два фужера искристым напитком. Заметив, как его спутница смущенно рассматривает все вокруг, будто боясь быть пойманной на этом, Элайджа снова легко улыбнулся. Надо было как-то заводить разговор, а то у Кайли сердце от волнения вот-вот наружу выпрыгнет.

— Нравится обстановка? — поинтересовался он. Кайли перевела на него взгляд. — Это дом Никлауса, он его обставлял. А брат любит роскошь, учитывая, что всю человеческую жизнь мы жили едва ли не в пещерах.

— Дом очень красив, как художница, я в восторге, — улыбнулась Кайли. — Думаю, я еще долго буду пытаться воспроизвести эту красоту на бумаге.

— Но… — протянул Элайджа, понимая, что девушка сказала еще не все.

— Такие огромные дома вызывают у меня тоску. Помпезно, шикарно, но слишком неуютно… — рассеянно произнесла Кайли. — Прости.

Элайджа мягко сжал ее пальцы своими.

— Понимаю.

Майклсон поражался Кайли. Она была удивительной. Отлично вписавшись в светское общество, она каким-то образом сохранил мягкосердечность, щедро приправленную непосредственностью. Неискушенного человека легко заметить. Поначалу весь этот блеск ошеломляет, но потом начинают слезиться глаза. Если, конечно, до этого сердце не превратилось в золотой булыжник.

«Возможно, поэтому она понравилась и Ребекке, и Клауса. И мне, — подумал Элайджа. — Потому что она живая, настоящая и искренняя»

— Извините, что прерываю, — внезапно вступил в разговор третий. Это был темноволосый кареглазый миловидный мужчина, даже юноша. Темные волосы несколько топорщились в сторону, однако Кайли решила, что ему так идет. Бабочка не была затянута так идеально-правильно как у Элайджи, а немного свисала на одну сторону, а руки парень засунул руки в карманы черных классических брюк. Он выглядел подростком семнадцати-девятнадцати лет.

И все же, будучи единственным ребенком в семье, Кайли всегда отмечала сходства братьев и сестер. Это помогло ей узнать Ребекку в магазине — хотя Деймон показывал фото, но оно было плохого качества — а сейчас Аддерли могла уверенно заявить, что стоящий перед ней юноша — тысячелетний вампир. У них с Элайджей были почти одинакового цвета глаза и волосы, но у не-подростка они явно были темнее на несколько тонов. Как художница, Кайли отметила схожие черты профиля.

Неизвестный был очень красив, и, видимо, разделял чувство стиля, как и остальные члены его семьи.

— Кайли, это мой младший брат — Кол Майклсон, — поспешил представить Элайджа. Кайли улыбнулась и кивнула в приветствие.

— Рад познакомиться лично, — улыбнулся Кол широкой, мальчишеской улыбкой, каким-то образом соединяющейся в себе веселье, горделивость, заинтересованность и каплю угрозу в самом уголке губ. Кол протянул руку и перехватил руку Кайли, вынуждая Элайджу убрать пальцы. Первородный мягко коснулся губами голый кожи. — Ты сегодня на устах почти у всей семьи, только я и Финн остались в неизвестности.

— Ну, теперь мы это исправили, — улыбнулась Кайли, слегка сжимая пальцами ладонь Кола, который продолжал держать ее. Она аккуратно погладила костяшки, и вампир отпустил ее руку. Кайли не стала ее резко отдергивать, потому что прикосновения вовсе не было неприятным, просто отчего-то она смутилась тому, что при Элайдже его брат держал ее руку дольше положенного. Поэтому она мягким движением положила обе руки на фужер с шампанским.

Кол окинул ее заинтересованным взглядом, а потом посмотрел на брата. Кайли, понимая, что быть незамеченной, когда рядом стоят два первородных вампира — невозможно, постаралась хотя бы непринужденно пригубить напиток.

Что значат слова Кола о том, что она «сегодня на устах почти у всей семьи»?

Ну, хотя бы не на «вы», уже что-то.

— Мама интересуется, не будешь ли ты против произнести вступительную речь, — обратился Кол к брату. Элайджа удивленно вздернул бровь.

— А разве по праву старшинства — это не должен делать Финн?

— После 900 лет в гробу, думаешь, он справится? — иронично поинтересовался Кол. Элайджа понимающе-сочувственно улыбнулся, а Кайли, которая незаметно для себя выпила весь фужер шампанского, тихо удивленно воскликнула.

— 900 лет в гробу?

— У Ника интересный метод избавляться от неугодных родственников, — тут же отреагировал Кол, не переставая улыбаться. — Мы у него на каждый… век, меняет братьев и сестру как перчатки.

— Хорошо, что у меня нет братьев и сестер.

На лице Кола расцвела еще более яркая усмешка.

— Кол, не надо, — предупреждающе сказал Элайджа. Кайли непонимающе глянула на своего спутника, но тут младший Майклсон закинул руку ей на плечи.

— А вашим родителям сын не нужен?

Элайджа весьма мастерски изобразил «фейспалм», а Кайли глянула на Кола непонимающе. Впрочем, с ответом она нашлась быстро.

— Если моя мама узнает, что ее сыном хочет стать жестокий тысячелетний вампир, она повесится, а отец судорожно перепишет завещание на мою собаку. Поэтому — прости, Кол, но моральное состояние моих родителей мне важнее.

Кол одобрительно хмыкнул, и даже Элайджа, на лице которого все еще было явное смущение за слова брата, мелькнуло какое-то одобрение. Нет, все-таки девушка — потрясающая; в глубине души он даже гордился тем, как ловко Аддерли осадили Кола.

Кол подмигнул Кайли. Элайджа с видимым неудовольствием убрал руку брата с плечами художницы, и на этом младший из братьев Майклсонов покинул их. Кайли смотрела ему вслед со сдержанной улыбкой.

— Я боюсь представить, что происходит, когда характер Кола сталкивается с характером Клауса, — улыбнулась она. — Наверное, что-то похожее на взрыв ядерной станции? Признавайся, Элайджа: взрыв Везувия и уничтожение Помпеи на самом деле результат небольшой ссоры твоих братьев?

Майклсон глянул на Кайли удивленно, будто удивляясь тому, что она так легко отреагировала на шутки Кола — в целом, они были безобидны, но людям обычно мало нравились, Кол имел несравненное отличное чувство юмора, которое он обожает публично демонстрировать, наслаждаясь моментами массового признания.

— Моя дорогая, мы не настолько стары.

— Взрыв Чернобыльской АЭС?

— Кайли, — засмеялся Элайджа. Аддерли засмеялась вместе с ним тихим, переливчатым смехом; звук невольно заворожил Древнего, ведь, кажется, впервые девушка смеялась так свободно в его присутствие. Он смел надеяться, что границы между ними стираются.

Они поговорили еще немного, в основном, Элайджа рассказывал про свою семью. Точнее — истории про из их жизни. Кайли интересовалась тем, где и в какое время они жили, как подстраивались под нравы нового времени — ведь жить с десятого века по двадцать первый это тебе не шутки — они обсуждали искусство и историю.

Потом Элайджа сумел плавно перевести разговор на саму Кайли. Девушка, видимо, не хотела касаться темы Деймона, а на вопрос о родителях отреагировала странным образом, но ответила. Правда, информация мало чем отличалась от того, что он уже слышал из досье Клауса, да и от его собственных выводов отличалось мало.

Кайли была единственным, горячо любимым ребенком обеспеченных родителей, которая пыталась сама как-то продвинуться в жизни. В силу юного возраста — всего двадцать два года — она была только в России, и почти во всех штатах США, а сюда ее пригласил Деймон.

— Ты знаешь русский? — спросил Элайджа.

— Не очень хорошо, — честно призналась Кайли, улыбаясь смущенно и как-то виновато. — Мне это во многом восхищает в вашем бессмертии, — внезапно сказала она. — Есть много-много лет, века, чтобы учить все языки мира, совершенствоваться, — Элайджа понимающе кивнул, но Кайли неожиданно закончила. — Но очевидно этого будет слишком мало, если ты постоянно борешься за жизнь, верно?

Майклсона действительно восхищало то, как она рассуждает о вещах, которых не понимает. Кайли сталкивалась с бессмертием только в чужом восприятие, и очевидно, если бы сам Элайджа рассказывал ей о вечности, то все могло бы отличаться от того, что говорил, к примеру, тот же Деймон. Аддерли составляла свое, необыкновенное мнение, и оказывалась практически всегда права.

— Можно научиться одной рукой вырывать сердца, а другой держать очередное собрание пьес Шекспира, — заметил Элайджа. Кайли улыбнулась.

Внезапно Древний повернул голову. Кайли, проследив за его взглядом, заметила стоящую у лестницы в другом конце зала Ребекку. Она мотнула головой; с другой стороны к сестре уже подошли Кол и Клаус.

— Прости, — сказал Элайджа, подхватывая у официанта полный бокал. — Кажется, мой выход. Дай мне пять минут.

— Покори меня, — подмигнула художницу. Майклсон улыбнулся, кивнул, и направился к своей семье. Кайли медленно выдохнула; и так, все было не очень плохо.

— Я тебе говорил, чтобы ты держалась подальше от брата, — неожиданно зашипел Стефан ей на ухо, но Аддерли даже сказать ничего не успела, или толком испугаться — перед ней тут же возник Деймон и сжал ее запястье, оторвав от брата.

— А я тебе говорил, что не разорву с ней отношений, — жестко произнес Деймон. Глаз вампиров блеснули одинаковой яростью.

— А Элайджа тебе говорил, что вырвет руки и ноги, если попробуешь угрожать мне снова, — осмелилась напомнить Аддерли. Она не хотела прятаться за кем-то, или угрожать Стефану именем Элайджи, или вставать между двумя братьями, но что слабая девушка могла против вампира? Будь на месте Стефана человек… да и тогда, ей было бы приятно ощущать то, что ее кто-то защищает. Любой девушке было бы приятно.

— Добро пожаловать! — прервал громкий голос Элайджи их перепалку. Шатенка посмотрела на древнего, и его обеспокоенный взгляд скользнул по Кайли, но художница спокойно улыбнулась, и вампир продолжил. — Спасибо, что пришли. Каждый раз, когда наша семья собирается вместе, мы начинаем вечер с танца.

Во время этих слов по лестнице бесшумно спускалась красивая светловолосая женщина лет тридцати, в синем платье. Без лишних украшений, сдержанная и холодная, она, тем не менее, показалась Кайли ослепительно красивой.

— Это их мама? — поинтересовалась Кайли шепотом.

— Вероятно, — тем же шепотом ответил ей Деймон. — Вы видите тоже, что и я?

Эстер окинула зал внимательным взглядом, скользила холодными глазами по каждому гостю, и за кого-то зацепилась. Сальваторе и Аддерли одновременно проследили за ее взглядом, и, очевидно, древняя ведьма смотрела на Елену. Кайли, ощущая легкое раздражение, отвела взгляд и снова посмотрела на Эстер Майклсон, внезапно столкнувшись с ней взглядом. Художница вздрогнула, и почувствовала, как рядом с ней напрягся Деймон — видимо, от него тоже не скрылся взгляд древней ведьмы.

— Такова традиция, — между тем продолжил Элайджа. — Сегодня это очень древний вальс. Так что ищите себе партнера и присоединяйтесь к нам в бальной зале.

Майклсон сбежал по лестнице, как и его братья с сестрой, а Эстер снова вернулась на второй этаж. Кайли почувствовала легкий толчок в спину, обернулась на Деймона: тот ободряюще ей улыбнулся, и темноволосая направилась на встречу Элайдже, который легко лавировал между гостями, которые медленно направились в соседнюю комнату. Оказавшись рядом с девушкой, Элайджа подхватил ее под руку.

— Как тебе?

— Хорошая речь, милая и краткая. А еще у вас проглядывается явный типаж в семье, но смею предположить, что Ребекка и Клаус больше похожи на мать, а ты, Кол и Финн — на отца.

— Тебя так интересует наша внешность? — улыбнулся Элайджа.

— Я — художник, — слабо ответив на улыбку, напомнила Кайли. — А вы… очень красивая королевская династия. Такими сложно не восхищаться.

В зал они прошли рука об руку. Кайли восхищенно вздохнула, крепче сжимая пальчики на сгибе его локтя. Удивляться было чему. Под руководством Эстер из зала вынесли все вещи, даже столы с закуской были убраны в соседнюю комнату. Гости могли насладиться не только изысканным угощением, но и созерцанием предметов искусства, которые Клаус разрешил использовать для антуража скрепя зубами.

— Должна предупредить, я понятия не имею, что это за вальс, — предупредила Кайли,

—Как и многие в этом зале, — заметил Майклсон, водя ее в круг танцующих пар. — Поэтому просто расслабься, я слышу, как бьется твое сердце. Расслабься и позволь мне вести.

У вампиров есть много непредсказуемых талантов: у них очень развита интуиция, сверхчеловеческая сила и скорость, они могут стирать память, они не стареют и знают уйму заклинаний, хотя и не могут использовать магию…Список можно продолжить. Но их самый непредсказуемый талант не имеет ничего общего с интуицией, у него скорей намного больше общего с ритмом. Эти кровожадные, опасные существа неплохо танцуют!

Деймон — который вальсировал с Еленой — потратил много времени, чтобы научить подругу самым распространённым танцами, и сейчас девушка была ему благодарна. Но пара советов от Элайджи, сказанных низким шепотом, уверенная хватка на талии, спокойные движения древнего, и машинальная память тела придавали уверенность в собственных силах. Все, что нужно было делать Кайли — быть ведомой, позволить делать из себя то, что было необходимо.

Музыка прошла через вены художницы, взбудоражив кровь. Кайли кинула один взгляд на своего партнера в танце, и наткнулась на черный ответный взгляд. Ее пробрало до мурашек по коже, и Элайджа, почувствовав это, довольно улыбнулся. Вальс — один из самых романтичных и любимых танцев, погружающий танцующих в состояние некоторой эйфории.

— У тебя есть плохая привычка приуменьшать свои таланты, — в какой-то момент сказал Майклсон, пока они медленно кружились вместе с остальными парами. Кайли непонимающе нахмурилась. — Ты сказала, что любитель, хотя прекрасно рисуешь; и думаешь, что не умеешь танцевать, хотя держишься прекрасно и красиво.

— Я не сказала, что я не умею танцевать, — тихо фыркнула Аддерли. Элайджа поднял руки, поворачивая художницу, и снова сжимая пальцы на талии девушки. — Я сказала, что не знаю этого вальса, но сейчас знаю много классических движений.

— И я повторюсь: двигаешься ты прекрасно, — сказал Майклсон. Кайли улыбнулась. — Теперь поворот… и смена партнера.

Элайджа успел послать ей одну весёлую ухмылку, прежде чем Кайли оказалась зажата в чужих руках. По хватке она поняла, что это опять вампир, еще до того, как подняла голову. На нее с легкой ухмылкой взирал Клаус.

— Прекрасно выглядишь, Кайли, — произнес он. В танце он вел так же уверенно, как и его брат, однако в хватке Никлауса было что-то жесткое и самоувереннее.

— Ты тоже выглядишь неплохо, Клаус, — сдержанно произнесла Аддерли, хотя гибрид уловил веселье ее в голосе.

— Как тебе бал? — покружив Кайли вокруг своей оси, снова поинтересовался Клаус.

— Учитывая, что до этого я была только на дискотеках в ночных клубах, сейчас мне не хватит слов, чтобы описать бал. Он прекрасен, ошеломляющий, я в полном восторге.

— Это грустно на самом деле, — неожиданно сказал Клаус, и Кайли непонимающе посмотрела на него. — Такая девушка как ты заслуживает все балы мира.

Аддерли слегка вздернула бровями, удивляясь комплиментам, которые на нее сегодня сыпались особенно часто. Заниженной самооценкой она не страдала, оценивая себя вполне здраво, и такое повышенное внимание от мужчин противоположного пола — от десятилетних вампиров — ее волновало.

— Ну, если каждый бал будет давать такая семья как вы, я даже согласна, — наконец нашлась с ответом Кайли. Никлаус хмыкнул и снова «передал» ее другому партнеру. Это был Финн. Близость Майклсона, которого она не знала, напрягла, но старший из семьи древних вампира лишь сухо поздоровался и сделал ей комплимент по поводу внешнего вида.

— Вам идут бриллианты, — холодно сказал он. Кайли так же дежурно ответила, что он выглядит хорошо, и за следующую минуту они друг другу больше ничего не сказали. Аддерли даже не была уверена, хотел ли он говорить, что она красиво выглядит, или просто придерживался вежливого тона, тоже слышав что-то про «девочку брата». В любом случае, она была рада, когда Финн передал ее обратно Элайдже и пары раскланялись. Не танцующие гости наградили их аплодисментами. Кайли смущенно улыбнулась.

— Ты молодец, — шепнул проходящий рядом Деймон. — Многие не могли оторвать от тебя взгляд.

Кайли ответить не успела —Стефан настойчиво потянул брата за собой, и тот, подмигнув подруге, ушел с братом. Аддерли успела бегло улыбнуться.

— Он прав, — сказал Элайджа, ласковыми движениями поглаживая запястье девушки. — Ты весьма умело держалась.

— Сегодня слишком много комплиментов, мне становится плохо.

Элайджа усмехнулся. Они с художницей схватили по бокалу шампанского, которое разносил официант, и отошли в небольшое местечко около лестнице, где было немного тише.

— Я видел, что ты танцевала с Клаусом и Финном, — начал вампир с совершенно неожиданной для Кайли темой. Та кивнула. — Все было нормально? Я знаю, какими могут быть мои братья…

Кайли перебила его тихим смехом. Ее щечки слегка покраснели.

— У нас с Никлаусом с самой первой встречей общение пошли в положительную сторону. По крайней мере, мне хочется так думать. Поэтому ничего страшного не произошло. Он был обходителен и, кажется, сегодня пребывает в хорошем расположении духа.

— А Финн?

— Финн… — Кайли запнулась. Она не совсем понимала, как именно отнеслась к равнодушию старшего Майклсона: напугали ли или заставили насторожиться, поэтому ответила, зная, что обмануть Элайджу у нее не получится. — Он был довольно вежлив, высоко оценил мой вид. По характеру он ближе к тебе, чем к Клаусу или Колу, они полны какой-то странной энергии, а вы с братом кажетесь очень сдержанными.

Элайджа около десяти секунд смотрел на нее задумавшись. Аддерли обводит взглядом гостей, некоторые пары продолжают вальсировать уже под классическую музыку. Красиво, так, что дух захватывает. Если ничего страшного не случится, то завтра она целый день будет создавать эскизы и картины по своим воспоминаниям и чувствам об этом вечере

Совсем неожиданно на ее подбородок ложатся прохладные мужские пальцы, и Элайджа тянет ее голову к себе, заставляя посмотреть на него. Вероятно, в ее карих глазах мелькнуло что-то такое, что заставило Майклсона слегка ослабить и так не сильную хватку, аккуратно очертив контур подбородка.

— Он угрожал тебе? — внимательно глядя на Кайли, мягко спросил вампир. Слишком уж мягко. Деймон спрашивал у нее что-то подобным образом, когда еще не гнушался применять внушение — ничего серьезного, так, чтобы быть уверенным в правдивости своей «кормилицы». Неужто сейчас Майклсон пытался ее гипнотизировать?

«Впрочем, — мелькнула отстранённая мысль. — У него получается. Не совсем так, как он надеется… Но получается».

Темные глаза впились в ее лицо, и девушка невольно замерла поражаясь их глубине.

— Нет, — Аддерли качнула головой. — Нет, Элайджа, Финн мне не угрожал. Он был намного сдержаннее, чем Клаус, Кол или Ребекка, но мы едва ли обмолвились даже двадцатью словами.

Элайджа какое-то мгновение смотрит на нее, внимательно, пристально, стараясь считать. Кайли же опять проводит параллели с Деймоном. Все хищники смотрят одинаково, только разница в том, что Деймон был ее, и она его знала. А Элайджа… С ним у Кайли до сих пор туман в голове.

Но мгновение проходит, и Майклсон кивает. Все так же неожиданно, он слегка тянется к ней, целует в уголок губ, а потом с удовольствием рассматривает расширившиеся зрачки в карих глазах, и явное непонимание. Но потом Кайли внезапно усмехается и подмигивает ему, поднося к губам бокал шампанского.

Ее чистота была абсолютна, от нее невозможно было оторвать взгляд, проведя с ней вечер, каждый ожидал часа, когда сможет увидеть ее на следующий день.

— Прости, — внезапно виновато тянет Элайджа. — Мне надо кое-что проверить, я на секунду.

— Да, конечно, — пожимает плечами Кайли. Майклсон бегло целует ее в висок и взбегает вверх по лестнице. Кайли провожает его взглядом, и видит завернувшую за угол Елену Гилберт; спустя секунду, за ней исчезает и Элайджа.

Кайли поджимает губу и залпом выпивает свой бокал шампанского, после чего тупо смотрит на него — всего лишь второй, ничего страшного. Среди того много, чему Деймон научил ее под девизом «в жизни пригодится все», было и умение правильно пить. Ничего страшного не произойдет.

Она оглядывает взгляд, и почти не видит знакомых лиц. То есть, Мистик Фоллс — город небольшой, меньше тех городов, которых она видела (если не считать тех поселений в далеких джунглях, куда как-то раз устроил ее визит лучший друг), и некоторых художница узнает по принципу «та-блондинка-что-работает-по-вторника-в-моем-любимом-кафе», «тот-парень-что-работает-в-мистик-гриль-по-ночам» и далее в таком же плане. Но вот только она резко понимает одно: нет Деймона.

Стефана, Клауса, Элайджа и Елена тоже ушли, даже той симпатичной блондинки Кэролайн Форбс нет в зале. Кол, Финн и Ребекка с Мэттом Донованом, правда, здесь, и блондинка, почувствовав на себе взгляд, посмотрела на Кайли и весело улыбнулась ей. Мэтт проследил за взглядом Ребекки, и смутное узнавание мелькнуло в его глазах, когда он посмотрел на шатенку; потом простое «я-ее-знаю» сменилось восхищением, но к этому моменту Кайли уже поспешила покинуть тихое место рядом с лестницей.

Она какое-то время кружит по дому, а потом внезапно натыкается на пустынный коридор. Точнее, не совсем пустынный — несколько молодых людей все-таки есть, кто-то разговаривает по телефону, кто-то рассматривает картины на стенах, кто-то просто что-то обсуждает шепотом. Видимо, не она одна ищет тишину, а «живая» музыка тут практически не слышна; так, небольшие отголоски. Кайли замечает приоткрытую дверь и ныряет туда, кажется, никем не замеченная. В комнате прохладно, видимо, из-за открытой двери, которая ведет на улице, но Кайли это уже не волнует: она глубоко вздыхает, рассматривая то великолепие, среди которого оказалась.

Комментарий к В коробочке, обвязанной красной лентой

дорогие, напоминаю, что у автора есть творческая группа - https://vk.com/girlnamedhappiness

буду всем рада)

образ Кайли на бал - https://vk.com/photo-113669153_457240847

========== В чем в чем, а в искусстве ==========

В чем в чем, а в искусстве — в любом его проявление — Кайли не было равных. Она без всяких проблем могла назвать название картины, художника, историю и год написания, если бы от нее это потребовали. Точно так же было с ювелирными украшениями — ее мама в детстве самой Кайли скупала много исторических журналов на подобную тему, поэтому не удивительно, что художница стала тем, кем сейчас была. Но это…

Громоздкие картины, дорогие вазы, резные тяжелые шкатулки — и это только половина от того, что видит Аддерли. Интересно, что будет, если открыть одну шкатулка — она увидит Сердце океана? Или брошь королевы Румынии, в виде сердечка с короной, которую сделал искусник Карл Фаберже. А под этим черным полотном не прячется ли так называемое «ожерелье королевы» Мария-Антуанетта, очень дорогое, состоящее из россыпи бриллиантов.

Кайли боится даже вздохнуть, настолько не смеет разрушать атмосферу величия, роскоши, богатства и истории, что витает здесь. Как художник, она имела очень тонкий вкус — стараясь, при этом, не мешать это с повседневностью — и подобные вещи вызывали только одно желание: опуститься на колени и молиться на людей, что создали их.

Аддерли все-таки сдвигается с места, даже злясь на платье, которое тихо шуршали, а каблуки стучали, потому что эти раритеты грозились рассыпаться от одного только через чур громкого звука. Она рассматривала каждый предмет в комнате, и какое-то время очень долго вглядывалась в китайскую вазу из фарфора с изображением парочки фазанов, устроившихся на усыпанной цветами ветке. Высота вазы составляла — на глаз — всего шестнадцать или семнадцать сантиметров, явно не больше двадцати, и Кайли гадала: та ли эта ваза, из комплект из четырех ваз, которые выполнили специально для одного из императоров династии Цин, правившего в XVIII веке.

Девушка, честно, старалась думать логически. Четыре вазы: одна является частью коллекции Тяньцзинского музея, другая пополнила коллекцию европейского собирателя древностей, а третью, если Аддерли не ошибалась, купил за 14,8 миллионов долларов Вильям Чак, коллекционер из Гонконга. И судьба одной из ваз из набора была неизвестна. Неужели Кайли сейчас смотрит на нее?

И шатенка с ужасом осознала: да, черт возьми. Это одна из китайских «сестренок».

— Твою мать, — пробормотала Кайли, выпрямляясь, и упираясь взглядом в картину на стене. Две картины, одна из которых принадлежала кисти знаменитого испанского художника Пабло Пикассо — это художница определила сразу. «Голова женщины». Это произведение, написанное в 1934 году, было подарено одной греческой галерее в 1940 году французским художественным союзом, и оно являлось единственным полотном Пикассо в коллекции афинского музея.

Вторая картина — полотно 1905 года нидерландского художника Питера Корнелиса Мондриана, который одновременно с Василием Кандинским и Казимиром Малевичем положил начало абстрактной живописи. Это было одно из двух произведений Мондриана в коллекции галереи.

У Аддерли в памяти всплыла новостная статья на развороте одного из журналов, которые она выписывал, будучи в колледже: «Из крупнейшего музея Греции исчезли картины Пикассо и Мондриана»

Оба похищенных полотна имеют большую ценность, и неужели, черт возьми…

Кайли осмотрелась еще раз, и теперь заметила, что в комнате не было окон, только две двери — одна из коридора, и другая — ведущая на улицу. Причем дверь на улице была электрической, и открывалась таким образом, что солнечный свет ни за чтобы не затронул картины, а падал на тот небольшой уголок комнаты, где ничего не было.

Кто-то очень заботился о сохранности вещей, этих прекрасных предметов искусства. А учитывая, в чьем доме Аддерли находилась, мысль была только одна — это были далеко не подделки.

— Твою. Мать, — снова медленно говорит Кайли, неосознанно запуская руку в волосы. Впрочем, почувствовав жесткость из-за небольшого количества лака для волос, она сразу опускает руку, чтобы не портит прическу. — Столько раритетов… И все это без охраны?

— Мало кто решится красть у нас, — раздался насмешливый голос позади нее, и в этот раз Аддерли буквально чуть не подскочила. Сердце билось чертовски быстро, а нервы, которые вот-вот грозились лопнуть от неожиданной находки, чуть не разлетелись в прах.

Элайджа взирал на нее с молчаливой улыбкой. Было видно, что он не удивлен тем, какое впечатление произвели вещи в этой комнате на художницу.

— Прости, я не хотела…

— Ничего страшного, — поспешил прервать ее нестройное словоизлияние Элайджа, поднимая руку. Он прикрыл дверь и подошел ближе, рассматривая картины. — Никогда не любил абстрактную живопись, но само осознание, что у тебя в доме есть такое приятно согревает душу. Да и Клаус что-то в этом находит, все эти картины, — Элайджа обвел широким жестом стены. — Собрал брат. Мне больше по душе вазы и другой антиквариат.

— Это потрясающе, — только и смогла выдавить Кайли. Она во все глаза рассматривала картины, и в ее взгляде мелькало неприкрытое восхищение, слепое поклонение.

— Кстати, я тебя потерял, — усмехнулся мужчина. — Прихожу, а ты исчезла, нашел благодаря аромату духов.

— Да, я не хотела стоять на месте, хотелось осмотреться, — признала шатенка, рассматривая двух напольных парных великанов, достигающих в высоту почти полтора метра: фарфоровые вазы 1842 года, сделанные специально для императора Николая Первого. Монарх преподнес их дочери Ольге. Мастера Императорского фарфорового завода очень постарались —дуэт украшают копии с шедевров Яна ван Лоо (подлинники картин хранятся в Эрмитаже).

— Или дело было в чем-то еще, — мягко заметил Майклсон. Он взял Кайли за локоть — его излюбленный жест, как успела заметить художника — и заставил посмотреть на себя. — Кайли, я сказал, что мне нравится твоя честность и то, что я могу быть открытым с тобой в ответ, — он глубоко вздохнул, и было видно, что ему не нравится то, что он хочет сказать. — Ты знаешь, что моя мама пригласила Елену сюда, и меня это немного тревожит. Клаус убил нашу мать, и ее желание вернуть семью к единству, не выглядит убедительно. Она захотела говорить с Еленой наедине, и я попросил Гилберт передать мне их разговор. Вот и все.

Кайли выглядела шокирована. Умом она понимала, что Элайджа ничего ей не должен, по сути, он ей никто; но вот сердце женщины упрямо поворачивалось к рассудку спиной, и млело от того, что ее пытаются успокоить.

— Все хорошо, Элайджа, — Кайли в очередной раз проглотила то, что подсказывало ей сердце, и заговорила холодным голосом разумом, слабо улыбаясь. — Ты не обязан передо мной отчитываться, надеюсь, тебе пойдет на пользу то, что скажет Елена. Тебе и твоей семье.

Она ласково огладила скулу первородного и предложила вернуться в зал, надеясь, что этот вечер просто не принесёт еще несколько подавляющих моментов. Что же, она ошибается, и этих моментов ровно три, и к концу вечера Кайли выжата, как лимон.

Этим вечером Кайли впервые встречается с Еленой Гилберт лицом к лицу. Они с Элайджей обсуждают серию ювелирных изделий фирмы Карла Фаберже, и Элайджа даже обещает показать своей спутнице всех представителей этой коллекции, когда раздается робкий кашель. Аддерли смотрит на, что скрывать, красивую, даже сексуальную шатенку, выглядящей немного младше самой художницы.

Что же, при желание можно понять, почему все мужчины так крутятся вокруг Гилберт. И Кайли, разумом художника, это понимает, а вот чисто женской стороной своей личности она хочет отвесить Елене хотя бы небольшую пощечину за то, что та изводит Деймона. В мировоззрение Кайли, Деймон заслуживал счастья ничуть не меньше, а может даже больше, чем сама Елена.

— Елена, — говорит в приветствие Элайджа. Гилберт выглядит немного испуганной и взволнованной, и Кайли невольно задает вопросом: сама она выглядит так же, когда говорит с вампирами. У обеих девушек, правда, по разным причинам, происходит легкая заминка, которую Элайджа спешит скрасить. Он обнимает Кайли за талию. — Позволь представить тебе мою спутницу — Кайли Аддерли. При ней ты можешь говорить абсолютно свободно. Я ей доверяю.

Кайли сдерживает удивление, которое желает отразиться на ее лице, и слабо улыбается Элайдже, который кажется очень доволен своими словами. Елена же свои чувства вовсе не скрывает: она удивлена, и даже шокирована, и даже не старается улыбнуться, когда кивает Кайли.

— Рада познакомиться.

Кайли же в последний момент решает, что и ей лицемерная улыбка будет ни к чему, поэтому отвечает сдержанно и холодно.

— И я тоже.

Хотя, ладно, она признает — это тоже лицемерие. Она старается не слушать то, что говорит Елена, потому что если Деймон спросит — она не сможет солгать, но все оказывается куда лучше, чем Аддерли думала: Эстер не планирует ничего сверхъестественно-злого, она действительно простила своего сына Клауса и хочет стать семьей вместе со своими детьми. И Кайли почти ей верит, пока не вглядывается в красивое лицо и одна мысль, как молния, не пронзает ее мозг: «Она врет».

Аддерли не может сказать точно, чем продиктована эта мысль: то ли многолетним общением с вампиром, благодаря которому она научилась распознавать ложь, то ли из-за того, что она сама почти не врет — на важные темы, рассказы родителям о том, что у нее все прекрасно это не ложь, а небольшое сокрытые реальности — но шатенка может с уверенностью сказать, что прямо сейчас Гилберт солгала.

И судя по сжавшимся на ее талии пальцам, Элайджа тоже раскусил обман. Но Елене ничего не сказал.

— За тебя, — улыбается Элайджа Кайли, когда официанты приносят им полное бокала розового шампанского. Кайли улыбается, и сейчас ее чувства мешаются: с одной стороны, она очень рада компании Майклсона, с другой же, интуиция подсказывает ей, что на простом обмане вечер не закончится.

Но, конечно, этого не происходит.

Бал — это прекрасное, величественное торжество, но как много людей погибали во время подобных празднеств? Люди необычно жестокие, а тут бал семьи первородных вампиров. Без трупов тут не обошлось бы в любом случае.

— Прости, Кайли, — Елена мягко кладет руку ей на плечо, пользуясь тем, что Элайджа отошел поговорить о чем-то с Ребеккой. Кайли вопросительно изгибает бровь. — Я хотела кое-что спросить у тебя. Мне не нравится, когда гибнут невинные, а в последнее время кровь все льется и льется, — Елена внезапно порывисто схватила Кайли за руки, сжимая своими тонкими пальцами ее запястья. — Я просто хочу быть уверенной, что ты будешь в порядке.

От такого порыва Аддерли немного теряется, но кивает, говоря тем же холодным и вежливым тоном.

— Спасибо за заботу, конечно, но…

— Деймон заставляет тебя? Он принуждает тебя к связи с ним?

Сначала у Кайли потемнело в глазах, а потом ее всю затрясло от злобы.

— Черт возьми, что ты несешь?! — гневно зашипела Кайли, с яростью вырывая руки из хватки Гилберт. — Деймон — мой друг, мой лучший друг! Он никогда, слышишь, никогда не причинял мне боли! Если ты вечно нуждаешься в чьей-то помощи, не значит, что все такие. Не смей большой влезать в мои отношения с Деймоном, Елена. У тебя нет на это никаких прав.

— Я просто хотела быть уверенной, что ты будешь в порядке и…. — Елена внезапно запнулась, и посмотрела в темные от злости глаза Аддерли с искренним непониманием. — Почему ты так меня ненавидишь?

О, Кайли было что ответить на это. Едва ли не целая лекция, почему она не переваривает Елену Гилберт — не ненавидит, а именно не любит, потому что «ненависть» слишком громкое слово. Она бы объяснила свою позицию, свою неприязнь, и то, что она думает о вмешательстве Гилберт в дела, которые ее уж точно не касаются. И почему Елена хочет всех всегда спасти?

Аддерли открыло было рот, чтобы ответить, как внезапно рядом появляется Деймон. Неожиданно, но Кайли даже не вздрагивает, а вот Гилберт, кажется, напугана. Вампир больно хватает ее за руку, но обращается к подруге:

— Как вечер?

— Кажется, всем лучше, чем у тебя, — с сомнением тянет художница, смотря на помятого Сальваторе. Что, успел уже с кем-то подраться? — Что происходит?

— Ничего, можешь дальше наслаждаться вечером, — искренни улыбается Деймон, но Кайли видит, что он напряжён, разозлен и немного разочарован. Следующие слова обращены уже к двойнику. — Ты получила что хотела?

— Вообще-то, да, — ответила Елена.

— Хорошо, расскажешь по дороге. Мы уходим! — и Сальваторе потянул ее в сторону.

—Нет, Деймон, отпусти меня! — девушка вырвала руку. Кайли хотела было отойти, чтобы не мешаться, но происходящее затянуло ее, да и неприятное чувство того, что сейчас может начаться что-то, что ничем хорошим не светит, просто пригвоздил ее к месту. Елена внезапно сочувствующе сказала. — Прости, что пришлось исключить тебя из плана.

— Не надо строить планы! — агрессивно проговорил вампир. — И приходить не надо было.

— Думаешь, мне нравится обманывать тебя? — спросила Елена.

Про Кайли, кажется, все уже забыли, а у нее опять в памяти всплыли слова о том, что Элайджа как раз-таки ценит ее за то, что Аддерли не врет.

Перепалка тем временем продолжалась. Кайли не понимала, что случилось, но была очевидно, что братья не хотели пускать Елену к Эстер. Видимо, ссора между любовным треугольником произошла на этой почве, но совсем неожиданные слова буквально ударяют ее так же, как и ссорящихся:

— И ты злишься, что я попросила Стефана?

— Нет, я злюсь, потому что люблю тебя! — в запале проговорил Деймон. Кайли поперхнулась воздухом.

Она думала, что одно из величайший чувство в мире — это когда кто-то открыто говорит тебе, как много ты для них значишь. Такие вещи — это редкость. С того момента, как они с Деймоном встретились, они были открыли и честными. Люди заслуживают того, чтоб знать, чего они стоят и как к ним относятся другой человек.

К несчастью для самого Деймона, его чувство настоящей любви, той самой, о которой поется в миллиардах и миллиардах песен, было не взаимно.

— Так в этом вся проблема? — спросила Елена Гилберт. Деймон замолчал и, шокированный, сделал неосознанный шаг в бок, по направлению к Кайли. Сама художница приоткрыла в шоке рот, глотая воздух, как рыба, выброшенная на воздух. Она не знала, имела ли право что-то сказать, поэтому просто молчала, но в абсолютной тишине, казалось, услышала, как треснуло сердце Деймона. И всю его боль она ощутила с лихвой в своем собственном.

— Кайли! — Элайджа поймал ее за талию прежде, чем врезавшись в него художница бы запуталась в платье, не устояла на каблуках и полетела вниз по лестнице, со слишком большой вероятностью сломав шею. — Ты чего? Что-то случилось?

— Деймон, — произнесла Кайли, ее голос подрагивал от страха. — они с Еленой… Они поссорились, а потом появилась Кэролайн и….

— Тшшш, — внезапно протянул Майклсон. — Успокойся и отдышись. Еще раз. Медленно и спокойно.

Кайли послушалась и повторила.

— Деймон и Елена.

— Так.

— Они поссорились, и она очень сильно задела его. Потом пришла Кэролайн Форбс и сказала, что не может найти Мэтта Донована. Деймон направился сюда, а я не успела за ним, — Аддерли глубоко выдохнула. — Я боюсь, что он натворить что-нибудь, о чем потом будет сожалеть.

Элайджа понимающе кивнул. Он сам так зачастую несся за Никлаусом, желая уберечьбрата от необдуманных решений, просто потому что они были семьей. Но Кайли и Деймон… Неужели они были так важны друг другу?

Майклсон открыл было рот, чтобы что-то сказать, как внезапно его чуткий вампирский слух уловил звук сначала падения, потом — легкий хруст. Он не мог сказать, что именно отразилось на его лице, но Аддерли внезапно побледнела.

— Внизу, — тихо шепнул древний, и она бросилась вниз. Элайджа последовал за ней, пересекаясь с Ребеккой, Клаусом и Финном. Те, видимо, тоже услышали произошедшее, и отсутствие Кола напрягло Элайджу. Вдруг не Деймон сломал шею, а ему преломили косточки?

Но нет, победителем был Деймон. Тело Кола лежало на асфальте, а его голова была неправильно повернута, и несколько выпирающих под кожей костей более чем красноречиво говорили о том, что произошло. Спустя несколько секунд, пока Кайли и все остальные шокировано смотрели на открывшуюся им картину, а Стефан, видимо, дрожал от страха, раздался стук каблуков, и рядом с Аддерли появилась запыхавшаяся Елена.

Увидев ее, Деймон выдал едкое:

— У меня и в мыслях не было доставлять неудобства.

После чего старший Сальваторе развернулся и сделал несколько шагов прочь, но неожиданно он развернулся и посмотрел на Кайли.

— Прости, что испортил тебе вечер, милая, — он послал ей сочувствующую, грустную улыбку и через пять шагов просто растворился в ночной темноте.

Елена сделал шаг вперед, будто собираясь действительно последовать за Деймоном, и для Кайли это было уже слишком. Она глубоко вдохнула, прикрыв глаза, но когда открыла вновь — лишь темнота окутала саму художницу и ее сознания. Аддерли видела лишь искаженное болью лицо лучшего друга и ту, которая была в этом повинна. Мир погас, и Кайли видела только это лицо. И она из-за всех сил по нему ударила.

Елена, не ожидавшая удара, схватилась за щеку и сделала шаг назад, шокировано глядя на Кайли.

— Воу, — одновременно выдали Клаус и Ребекка, и на лице блондинке проскочила какое-то мрачное чувство удовлетворения.

— Ты бесстыжая, ты дрянь! Маленькая бедная Елена Гилберт, вокруг которой, по ее мнению, крутится весь мир. Но ты лишь лицемерка, которая манипулирует чужими чувствами. Не Майклсоны в чём-то виноваты, а ты и только ты. Ты причина, по которой люди страдают. Жаль, что ты не умерла во время обряда Клауса. Тогда бы всем стало жить немного легче. Люди перестали бы умирать за тебя, потому что это все ты!

Финн шагнул к ним, чтобы прекратить перепалку, но Никлаус остановил брата. Всем было интересно, что еще скажет Кайли.

— Ты не считаешься с чувствами Деймона, а когда твой обожаемый Стефан в силу своей бесчеловечности не может тебе помочь, ты бежишь к Деймону, зная, что он тебя любит, зная, что он не может тебе отказать. Строишь из себя жертву, страдаешь из-за того, что вокруг тебя все погибают, не думая о том, что ты причина всего этого. Ты думаешь лишь о себе, имеет значение лишь твоя жизнь, твои печали, не так ли? — глаза Кайли слезились, но остановиться она уже не могла. Лицо Деймона, вся его боль, с которой он приходил к ней, к своей лучшей подруге, внезапно нашла выход, и Аддерли больше не могла молчать. Она получила, пожалуй, единственный шанс выговориться и не собиралась его терять.

— Но до чужих чувств тебе нет дела. Главное, чтобы святая мисс Гилберт была в порядке, чтобы ей не было больно, но знаешь что, — Кайли зло усмехнулась, хотя по ее щекам текли слезы. — Если бы ты почувствовала хоть каплю той боли, что причиняешь Деймону, ты бы не прожила и дня, — Аддерли слегка качнулась в сторону Елены и последние ее слова были сказаны шипящим шепотом. — Ты спрашивала, почему я тебя ненавижу? Вот поэтому. Ты не достойна того, чтобы Деймон был просто рядом. Ты не заслуживаешь его, Елена Гилберт.

Кайли отвернулась от девушки и спустилась вниз по ступеням, приподняв платье. Она с сочувствием глянула на все еще нейтрализованного Кола, и пошла, видимо, за Деймоном, но неожиданно второй Сальваторе, который так же молчал во время ее тирады, загородил ей путь.

— Я тебя предупреждаю… — агрессивно начал Стефан, делая шаг к Кайли. Ребекка, Клаус и Элайджа синхронно сделал шаг к ним, чтобы в случае чего скрутить Сальваторе, однако Аддерли их опередила и не мало удивила.

— А я тебя предупреждаю, — внезапно взвилась в ответ Кайли. —Что если ты продолжишь встревать в мою дружбу с Деймоном, найду самый острый деревянный кол и вобью в тебя, и буду медленно поворачивать, размазывая твои внутренности в кашу. Если бы тебе, хоть когда-нибудь, было хоть какое-то дело до собственного брата, может я бы и не появилась в его жизни. Но ты, со своим якобы «благородством», упорно продолжаешь винить Деймона во всех своих проблемах. Он не святой, но он себя таким и не мнит. Но в самом начале, это ты сделал его вампиром, и в том, что сейчас происходит с Деймоном, виноват и ты, — потом она посмотрела на Гилберт, которая смотрела на Кайли с обидой. — Вы оба хороши.

— Женись на ней, — с двух сторон хором шепнули Ребекка и Клаус, но старший брат недовольно шикнул на них, и направился вслед за девушкой, которая решительно пошла за Деймоном.

— Подожди, —мягко удержал Кайли за локоть Элайджа. Ее карие глаза столкнулись с его, темными и бездонными.

«Хищник, — подумала Кайли. — Как есть, настоящий хищник»

— Давай я тебя все-таки провожу до дома, — настойчиво повторил Элайджа. — Одной ходить небезопасно.

Поколебавшись всего секунду, кинув взгляд на Стефана, который смотрел на нее ненавидящим взглядом, на Елену, которая продолжала шокировано держаться за щеку и в чьих глазах застыли слезы, Кайли все-таки медленно кивнула.

— Ты выглядишь озадаченным. Все нормально?

Элайджа отвлекся от своих мыслей и посмотрел на шатенку. Они молча шли по улице Мистик Фоллс, потому что было очевидно, что после произошедшего Кайли стоило проветрится, да и оставлять ее одну в таком состояние Майклсон не мог и не хотел. Сейчас Аддерли нужна была компания, и небольшая прогулка лишней не была.

— Не совсем, — честно признался Древний. Кайли нахмурилась и провела рукой по плечам. Заметив это, Элайджа тут же снял пиджак и накинул девушке на плече, не прерывая разговора. — Елена солгала мне о том, что ей сказала моя мать. Она совсем не умеет лгать.

Кайли болезненно усмехнулась, и вампир обнял ее за талию, стараясь как-то поддержать. Очевидно, ей не хотелось слушать про Елену после того, что произошло десятью минутами ранее. Элайджа хотел соврать, и увести разговор в другое русло, но… отчаянное желание не врать Кайли захлестывало. Было не так много людей, с которыми он мог быть откровенен до конца, а Аддерли представлялась неплохим вариантом.

— Похоже, я была не права, — внезапно сказала Кайли. — Все-таки, все крутится вокруг нее.

— Постой, — Элайджа взял ее за запястье и заставил остановиться, посмотрев на себя. — Дело не в ней. Точнее, в ней, но… Я рад, что ты в большей безопасности, чем она. Смотря на Гилберт я вспоминаю Катерину, а не все, связанные с ней воспоминания хорошие. И мне скорее беспокоит то, что могла наговорить ей Эстер, раз она решилась солгать мне.

Он — не тот, кого так легко развести на эмоции. Она же, практически ничего не делая, сделала это. Внезапное желание рассказать Кайли, что она теперь важна не только Деймону Сальваторе, затопило Майклсона, но слов не нашлось.

Почему она? Почему среди многих девушек его взгляд упал и остановился только на Кайли Фрэнсис Аддерли? Лучшей подруге вампира, который ненавидел их семью? Потому что она была правдивой? Была смелой и отважной маленькой художницей, чьи попытки осветить небольшой уголок тёмного мира лучшего друга.

Кайли необъятна. В ней глубина вселенская. Ею пахнет небо, мечты и цветы на полях. Она была солнцем, а Элайджа отчаянно давно хотелось согреться.

— Это может угрожать вашим жизням? —тихо спросила Кайли.

— Не знаю. И эта мысль меня страшит. Мои братья и сестра не ангелы, я тоже, но…

— Но быть убитыми собственной матерью — это слишком.

Элайджа рассмеялся и, не удержавшись, поцеловал девушку в висок.

— Смотри-ка, уже начинаем заканчивать друг за друга предложения.

До дома Кайли они дошли относительно быстро,

— Не хочу возвращаться домой. Потому что знаю, что там опять все будет сложно. Только ссоры, скандалы, недоверие, мрак.

— Королевская династия, — с сочувствующей улыбкой напомнила Кайли. Элайджа усмехнулся:

— Королевская династия.

Элайджа подмигнул Аддерли, и они вдвоем тихо рассмеялись. До дома девушки дальше они шли в абсолютном молчании. На пороге Кайли неуверенно посмотрела на Майклсона:

— Ты можешь остаться, если хочешь. Я могу пригласить тебя.

— Не надо. Молчи, — холодные мужские руки накрывают девичьи щеки, и Элайджа становится слишком близко. — Я прекрасно понимаю тебя. Просто молчи, Кайли. И дай мне поцеловать тебя наконец.

— Я тебе разве запрещаю?

И Элайджа целует губы, будто это спасательный круг, будто это тот незаменимый воздух, который ему совершенно не нужен, но на данный момент обходим. Он задыхается от этого, как и Кайли, обнимая его, словно он то самое спасение с момента их первой встречи. И это правда.

Ему хотелось высказать все, что он чувствует, но даже сейчас, в уютной, открытой атмосфере — он не мог. Все, что он сделал после, так это легко перехватил ладони Кайли в свои и поднес к губам, легко сжал, улыбаясь. Кайли отвечает ему улыбкой, потому что иначе не может. Она сейчас осознает, что даже если они — не навсегда, она ни капли не жалеет о том, что приехала в тот таинственный и опасный Мистик Фоллс.

— Спокойной ночи, Кайли, — в какой-то момент говорит Элайджа, отстраняясь. Аддерли слабо улыбается и кивает. — Вечер сегодня насыщенный. Отдохни. А завтра мы снова встретимся.

========== О. Мой. Бог. ==========

— О. Мой. Бог.

Деймон устало закатил глаза, но тут же болезненно поморщился. Бросив на тихо хихикающую Кайли уничтожающий взгляд, вампир приложил к голове пакет со льдом и одним глотком допил остатки бурбона.

— Ой, заткнись, — шикнул Деймон. — Елена и Аларик уже вынесли мне мозги.

Кайли, не выдержав, громко рассмеялась. Сальваторе зарычал на нее, но от души веселившаяся подруга этого не заметила, да и из-за нового приступа головной боли это выгладило жалко.

— Деймон, ты переспал с Ребеккой Майклсон, — сквозь смех проговорила Аддерли. — Ты молодец, наконец-то начал правильно выбирать женщин. Она определенно тебе подходит.

Сальваторе ничего не ответил. После того, как Елена застала Ребекку, уходящую из дома Сальваторе понятно-после-какой-ночи, она тут же начала пытаться «вразумить» Деймона, не понимая, что вампир страдает от легкого похмелья и хотя ночь была хорошей, и даже отличной, силы были на нуле. Узнав о планах Эстер Майклсон, перетерпев еще и разговор с Алариком, Деймон направился к Кайли. Телефон сел по дороге и сейчас мирно лежал на столике рядом с телевизором.

Он пошел к Кайли, потому что: во-первых, ему надо было закутаться в плед и потягивать бурбон, ожидая, когда ему станет лучше; во-вторых, ему надо была спрятаться от всего того дерьма, что происходили за дверьми этого милого дома в стиле Тюдоров; в-третьих, ему надо было как-то сообщить о том, что Элайджа, возможно, сегодня умрет, и Деймон не хотел врать Кайли. Ну, и в-четвертых, он был немного голоден.

Кайли сделала вид, что не услышала о том, что всем Майклсонам грозит смерть. Она, как маленького, уложила вампира на диван, притащила бурбон и молча начала его слушать, иногда кривя губы. Конечно, от Деймона не стали скрывать то, что произошло после ухода его с бала — Ребекка рассказала в баре вчера вечером, и Аддерли видела, что Деймону было приятно то, что он услышал.

Единственное, чего хотел избежать вампира — вопросов по поводу своего секса с древней вампирши. Он думал, что потеря крови немного усыпит Кайли, но куда там: ее тяга поговорить никуда не исчезла, напротив, художница только и делала, что потешалась над другом.

Поэтому Деймон закутался в любезно предоставленный ему мягкий плед и недовольно посмотрел на Кайли. Художница сидела на диване, перекинув ноги через Деймона чуть пониже спины вампира, и на ее лице играла веселая улыбка.

— Да, я переспал с Майклсон, — сварливо пробубнил Сальваторе, и его глаза хитро блеснули. — А ты почему нет?

Кайли пихнула его в ягодицы.

— Ой, заткнись, — спародировала она его, и Деймон хрипло рассмеялся.

В абсолютной тишине они посидели еще минут пять.

— Ты ничего не скажешь? — наконец спросил вампир.

— На счет чего?

— На счет планов мамаши первородных убить всех своих детей, — Деймон кое-как перевернулся. В коконе его футболка скрутилась, и лежать стало немного неудобно, но мужчина ловил каждое малейшее изменение на лице подруги. — Что ты будешь делать с этим? Элайджа…

— Я не хотела оказываться между двумя огнями, — перебила Кайли его. — Но оказалась. Я не хочу смерти Майклсонов не только потому, что тогда потеряю того, в кого влюблена, но еще из-за тебя. Деймон, какой бы не был исход, ты умрешь.

— Поэтому ты написала Элайдже? — хмыкнул Сальваторе. В глазах Кайли что-то мелькнуло, а щеки покраснели. — Я слышал, как ты отправляла сообщение…

— Да, я… Прости, я, наверное, не должна была…

— Ничего страшного, — Сальваторе расслабленно улыбнулся. — В конце концов, я буду рад пожить подольше.

Деймон подмигнул Аддерли, и та слабо улыбнулась.

Росмэн в коридоре завозился и залаял, но вскоре, лишь недовольно пыхтя, направился обратно в гостиную, где находилась хозяйка. Он лег около дивана, на котором лежал Деймон, свесив одну руку, лег на спину и требовательно тявкнул, выпрашивая себе порцию ласки. Сальваторе спущенной рукой почесал ему пузо, и бульдог удовлетворённо зафыркал.

В дверь громко коротко постучались. Кайли пихнула Деймона ногой в ягодицы, и вампир, наигранно охнув, свесил ноги. Аддерли встала и пошла к двери. За ней никого не оказалось, зато на пороге лежала черная бархатная коробочка средних размеров, перевязанная серебряной нитью. Туда без проблем мог поместиться небольшого размера ноутбук.

Кайли подняла коробку: она была легкой. Оглядевшись, художница никого не увидела. Человек не смог бы уйти так быстро, и смутные сомнения начали откидывать идеи о том, кто неизвестный отправитель.

Когда Кайли зашла обратно в гостиную, Деймон уже не лежал, а сидел, и коробка в руках Аддерли стала причиной ответить на все шуточки, которая девушка отпускала в его сторону в течение этого времени.

— Подарок от поклонника? От Элайджи? Или от Клауса? Нет, нет, подожди, я знаю! Ты танцевала с Финном, получается, это от него? Или Кол? Не говори, что это Ребекка!

— Их мать, чего уж мелочится, — спокойно сказала Кайли, на что Деймон гортанно рассмеялся. Кайли села на диван, и Сальваторе повторил ее жест, с интересом смотря на то, как девушка развязывает красивый, скромный бант. Кайли открыла коробку и удивленно распахнула глаза, а вампир восхищенно присвистнул.

Первым в глаза бросился рисунок — изображение самой Кайли в синих тонах, в платье, в котором девушка была вчера. Он лежал в углу, занимая почти все место, но сбоку скромно притаился браслет. О, Кайли хотела бы сказать, что он не был с большими, вульгарными, кричащими о своей цене дорогих камнях — но это было бы ложью.

Внешне браслет напоминал крупное кольцо. Искусно выполненная трехуровневая манжета декорирована как большая кружевная петля с концентрическими рядами округленных рубинов. Она окружена сводчатой дугой из ярких звеньев крупных бриллиантов baguette (так называется драгоценный камень в форме прямоугольника) и буквально усыпана бриллиантами меньшего размера. Внутренняя сторона петли, тоже декорированная бриллиантами, выполнена в форме кружевного лепестка из прямоугольных драгоценных камней и соединяет двойную скобу квадратной формы с бриллиантами, вправленными в платину с французским клеймом.

Кайли с первого взгляда поняла несколько вещей: во-первых, она его уже где-то видела; во-вторых, камни в браслете, были настоящими. Перед ней лежала очень красивая, и в той же степени дорогая вещь. Отнюдь не скромная, тот, кто ее прислал, знал ее ценность, и рассчитывал произвести впечатление.

Что же, у него получилось.

— Записка, — кивнул Деймон на небольшой прямоугольник плотной лощеной бумаги в другом углу. Кайли взяла его и неосознанно погладила пальцами: довольно стильный, проведя пальцами, даже текстуру можно ощутить. Мягкую, бархатистую. У человека, которому записка принадлежит определенно есть вкус.

«Дорогая Кайли,

спасибо за прекрасно проведенный вечер.

Надеюсь, ты примешь этот небольшой подарок в знак моей привязанности.

А также Никлаус просил передать тебе этот рисунок.

Искренне твой, Элайджа»

Дочитав записку Кайли тихо рассмеялась, и на ее щеках выступил легкий румянец. Деймон смотрел на подругу с хитрым прищуром, и внезапно сказал:

— Да, ты прям Марлен Дитрих.

— Что? — растерянно спросила Кайли, вытаскивая из коробки браслет и оглаживая контур.

— Ничего, — отмахнулся Деймон. Тут зазвонил телефон вампира, лежащий на столе, и Деймон встал. — Погугли.

Пока Сальваторе решал какие-то вопросы с — как поняла Аддерли — своим братом, художница поднялась наверх в свою комнату. Огромное окно выходило на юг, комната была просторной и светлой. Западную стену занимали стеллажи с книгами и компакт-дисками, и похоже, их у Кайли больше, чем в любом магазине. В углу стояла стереоустановка, настолько сложная, что я не решалась к ней прикоснуться - вдруг сломаю. Широкая идеально заправленная кровать. На полу ковер густого бледно-голубого цвета, а на стенах обивка из тяжелой ткани на тон темнее. Напротив кровати туалетный столик с большим зеркалом.

Не малейшего намека на кисточки, краски или мольберты — под мастерскую, где господствовал хаос, была отведена другая часть комнаты. Лишь на рабочем столе из белого дерева стоял ноутбук, на краю аккуратно были сложена несколько альбомов, подставка для карандашей и ручек, один скетчбук и книга с закладкой.

Положив коробку на кровать, Кайли снова вышла и минуты через две вернулась с рамкой для альбомного листа. Пока Деймон громко ругался со Стефаном, Аддерли бережно пристроила рисунок Клауса. Подняв его на уровень глаз, девушка улыбнулась. Осмотрев комнату, она подошла к стене, на которой уже висело несколько любимых картин художницы.

— Стефан придумал, как остановить мамашу первородных, — заявил Деймон, входя в комнату и поправляя воротник куртки. Кайли посмотрела на него. Вампир подошел и кивнул на картину. — Помочь?

Аддерли кивнула. Сальваторе в несколько быстрых движений повесил изображение подруги на стену и, отойдя на два шага, придирчиво рассмотрел.

— Интересно, он мешал кровь своих врагов с краской?

Кайли рассмеялась.

— Так что вы с братцем придумали?

— Да так, превратить одну ведьму в вампира, — бегло отметил Деймон. Быстро поцеловав подругу в щеку, вампир игриво подмигнул ей. — К вечеру не жди, но я позвоню, как все закончится.

И вампир уходил так же, как и всегда — не сказав «до свидания», свято веря, что еще вернется. Даже если шел сражаться с самой смертью.

Первое, что сделала Кайли — села за компьютер. Росмэн, который поднялся по лестнице примерно минут за пять, фырча зашел в обитель хозяйки, и недовольно ткнулся в ногу хозяйки.

— Прости, — сказала Кайли, поднимая бульдога на руки. Тот довольно завозился. — Забыла про тебя.

Следуя совету Деймона, художница вела в строку поиска лаконичное «Марлен Дитрих». Пока ее запрос обрабатывали, девушка поглаживала Росмэна Михайловича по голове, пес довольно урчал, а взгляд Кайли был прикован к браслету, который ей весьма своеобразно преподнесли сегодня утром.

Информация, которая сразу появилась, была именно такой, какой Кайли и ожидала: биография. Мария Магдалена Дитрих — немецкая и американская актриса, певица, секс-символ. Она ещё при жизни стала легендой, создав в кино один из совершенных женских образов и оказав большое влияние на моду, стиль и женское сознание. И хотя биография Дитрих и увлекла художницу, не про какие браслеты там, разумеется, и речи не шло.

Но вот среди изображений, сопровождающих биографию, Кайли зацепилась взглядом за одно, на котором весьма четко было изображен тот самый браслет, который сейчас лежал у нее на столе. Аддерли увеличила его, и хотя фото было черно-белым, украшение угадывалось сразу.

Изменив запрос с «Марлен Дитрих» на «Браслет Марлен Дитрих», Кайли сразу получила то, что искала. Крупное, цветное изображение браслета и с кратким комментарием: «Марлен Дитрих и ее рубиновый браслет».

Кайли провела рукой по лицу. Браслетом, теперь принадлежащий ей, когда-то владела одна из самых великих женщин голливудского кино. Если верить интернету, то одно из украшений великой актрисы не только запомнилось зрителям триллера Альфреда Хичкока «Страх сцены», но и вошло в историю ювелирного искусства. Это и был рубиновый браслет – искусная ювелирная работа конца 30-х годов прошлого века. Он был изготовлен из множества драгоценных камней. Все они, включая рубин Картье и бриллиантовое ожерелье, ранее были лучшими экспонатами личной коллекции знаменитой кинодивы. Его изготовителем 1937 году был известный ювелир Луис Арпель.

Аддерли посмотрела на пса.

— Ты понимаешь, какой подарок преподнесли твоей хозяйке? — на что Росмэн только фыркнул и спрыгнул на пол, выходя из комнаты. Кайли закрыла лицо руками и покачала головой, после чего нажала на кнопку ноутбука и закрыла крышку.

С сомнением посмотрев на телефон, лежащий рядом, она взяла его и стала набирать текст.

Сообщение «Это самый прекрасный подарок, который мне когда-либо преподнесли, но если ты подаришь мне еще что-то в таком стиле, мне придется продать себя тебе» улетело по телефонной связи абоненту «Элайджа».

Ответ пришел спустя минуты три: «Рад, что тебе понравилось. Я знал, что только человек с художественным вкусом сможет оценить подобное. И Никлаусу очень интересно, насколько тебе понравился его рисунок».

Кайли усмехнулась — уверенность Клауса в себе было тем, чем гибрид, очевидно, и привлекал девушек. Сильный, красивый и любящий себя мужчина. Как в той русской песни: «YA lyublyu yego za to, chto on lyubit menya, lyublyu yego za to, chto on lyubit sebya»*

Подумав, как именно ей ответить, Кайли просто навела камеру телефона на рисунок, изобразив левой рукой половинку сердечка и сфотографировала. Улыбаясь, девушка отправила фотографию вместо ответа. Задумчиво постукивая по панели телефона в ожидание ответа, Кайли услышала, как бульдог со свистом начал спускаться по лестнице. Бросив взгляд на часы, девушка поняла, что своим гордым молчанием и попыткой спуститься самому, Росмэн просто напоминал о том, что его пора кормить. Оставив телефон на кровати, девушка направилась к лестнице.

Пес показательно аккуратно переставлял лапы по ступенькам, но хозяйка быстро его подхватила и потрепала по голову, спуская вниз.

— Ty malen’kiy gordyy zasranets**, — с сильным акцентом по-русски произнесла Аддерли. Росмэн, несмотря на то, что у него было отчество — Михайлович и, по мнению Деймона, он был умным псом, проживший несколько лет в России, должен был знать язык, предпочел игнорировать слова хозяйки. Или Деймон ошибался, и бульдог не знал русского.

В любом случае, он не попытался в раздражение цапнуть хозяйку за руку.

Когда волки были сыты, а овцы целы — Росмэн довольный расположился на своем месте рядом с не горящим камином, дав Кайли вольную — и художница вернулась в комнату, ответ уже был. «Никлаус рад, но больше не шли в контексте моего брата такие сообщения — заставляешь ревновать».

Аддерли громко рассмеялась, игриво закусив губу, откидывается на кровать. Значит, Элайджа возводит их отношения — или что там между ними —на тот уровень, при котором можно заявлять о своей ревности. Интересно. Несколько секунд она смотрит на сообщение, а потом отправляет один смайлик в виде красного сердечка. И снова улыбается.

«Да, подруга, — говорит внутренний голос голосом Деймоном Сальваторе. — Только ты могла умудриться после неудачной влюбленности в вампира, который теперь твой лучший друг, каким-то образом очаровать Первородного. Настолько, что он тебя ревнует».

Кайли посылает свой внутренний голос с интонацией Сальваторе и откладывает телефон, садясь на кровати. Она хотела написать: «Только вернись ко мне, пожалуйста», или нечто в таком духе, чтобы Элайджа понял, что и он был важен для нее. Сегодня она могла потерять лучшего друга, без которого не представляла жизни, и мужчину, в которого была влюблена. Это было слишком несправедливо.

Если Элайджа умрет, и, скорей всего, вместе с ним погибнут все его братья и сестра, у Деймона не останется шансов. Он умрет, как и все вампиры на Земле. Но была ли Кайли к этому готова: жизнь без Сальваторе… она ее больше не видела. Были времена, когда еще могла, но точно не сейчас. Но что могла лично Кайли? Ничего — всего лишь человек, по какой-то причине расположившая к себе одного жесткого вампира, а теперь еще и несколько Первородных. Ввязываться в разборки разборки семьи Майклсонов было глупо — ее прикончили бы на второй или третьей минуту. Поэтому все, что оставалось Аддерли — сидеть смирно и ждать.

Из-за приготовления к балу, Кайли совсем забыла, что у нее совсем нет нормальной еды. Поэтому девушка спустилась вниз, и придирчиво начала изучать содержимое холодильника. Продуктов было много, поэтому Кайли, собрав волосы в высокий хвост, принялась за одно из своих самых любимых дел — готовку.

Аддерли так же надеялась немного расслабиться в этом, и потерять счет времени, но как назло произошло совсем наоборот. Стрелки часов шли медленно, будто нехотя, и даже таймер на духовке, после того как художница поставила в нее картофельную запеканку, отсчитывал минуты медленно, действуя на нервы. Принявшись за десерт, девушка дала себе обещание как можно реже смотреть на часы. Включив какой-то музыкальный канал, Аддерли продолжала готовить, стараясь думать о тексте песен Фредди Меркьюри, а не о том, что двое ее любимых вампиров могли просто умереть сегодня, и не факт, что она успеет попрощаться хоть с одним из них.

И это при том, что Майклсоны точно не заслуживали такого.

«У тебя откровенно плохо получается не думать о плохом» — мысленно вздохнула художница, и прибавила звук. Фредди пел о том, что его любовь опасна, и Кайли криво усмехнулась. Предатель.

После плотно обеда, когда время все-таки соизволило перейти к отметке четырёх часов, Аддерли, плотно поев, поднялась в мастерскую, намереваясь провести там время до самой ночи.

Мастерская Аддерли была тем местом, где тяжелому року или просто року не было места. Кайли любила творить под нежные, даже трогательные песни о любви. Поэтому Деймон редко совался в эту часть дома. Иногда, правда, когда все было не так плохо, мог прийти и полежать на небольшом диванчике, на котором не помещались его длинные, модельные ноги. В такие моменты он молча наблюдал за тем, как Аддерли создает очередной шедевр, который позже назовет «обычной любительской работой».

Но сегодня изначально не был «все не так плохо» день, поэтому вместо классической песни из «Титаника», с которой начиналась любая творческая работа Аддерли, девушка включила ту песню, которую слушала, пока готовила. Фредди Меркьюри снова начал выводить «My love is dangerous».

«My love is dangerous, dangerous, my love is dangerous,

Always make you bleed, always make you bleed,

Always make you bleed - love is dangerous»

«Моя любовь опасна, опасна, моя любовь опасна,

Вытянет из тебя всю кровь, вытянет всю кровь,

Вытянет всю кровь — любовь опасна».

Аддерли занесла карандаш над листом и, прикрыв глаза, стала в такт музыке водить самым кончиком карандаша по холсту. Когда она открыла глаза, уже знала, что ей надо будет рисовать.

Сначала она изобразила Финна — быстрее всего, его точеный, словно высеченный из камня профиль врезался ей в память сильнее всего.

«— Вам идут бриллианты»

Потом — такие же четкие, но более плавные и мягкие черты Ребекки. Роковой красавицы, которая, при желании, могла бы разбить сердца всем мужчинам мира. И Кайли не была уверена, что та не занимается этим каждый понедельник после обеда.

«— Просто считай, что ты прошла кастинг»

Потому, в другой стороне от брата и сестры — Элайджа. Первородный, который покорил ее сердце. Слегка надменный, холодный аристократический взгляд.

«—Я прекрасно понимаю тебя. Просто молчи, Кайли. И дай мне поцеловать тебя наконец»

Кайли замерла на несколько секунд, а потом тряхнула головой и продолжала.

Клаус. В смокинге, мужчина, которого она в первую встречу приняла за байкера. Несмотря на его жёсткий и саркастичный характер, Кайли поняла одну очень сложную вещь — он был близок со своим старшим братом Элайджей, младшими братом Колом и сестрой Ребеккой.

«— Это грустно на самом деле. Такая девушка как ты заслуживает все балы мира»

И Кол. Первородный, который, очевидно, была куда более жесток, чем его братья и сестра. Кайли говорила с ним всего один раз, и, может, выводы были поспешными, но Кол создавал впечатление подростка, которого в детстве недолюбили родители. А может, так и было…

«— А вашим родителям сын не нужен?»

Аддерли опустила руку. Рисунок был лишь наброском, над ним надо было поработать еще, но Кайли почему-то замерла, внимательно глядя на него.

Ребекка. Кол. Клаус.

Элайджа.

Деймон.

Разве они все заслуживали смерти в этот вечер? Разве могли они умереть сегодня?

— I’m your one day ecstasy, next day no

/Эйфория на один день, на следующий — нет./ — повторила Аддерли слова песни.

Кайли продолжала смотреть на рисунок. Плотину прорвало. Горячие слезы побежали по щекам художницы, крупными каплями падая на испачканный в красках деревянный теплый пол. Девушка взревела, уронив лицо в ладони. Хрупкие плечи сотрясались в рыданиях. С каждым новым криком, Кайли сжималась в комочек. Осознание одиночества, несуразности происходящего, боли, обиды, убивало, разрывало на части.

Через несколько минут она просто сидела на полу, прислонившись к мольберту, иногда вздрагивая от рыданий. Кайли всегда была достаточно эмоциональной девушкой — каждую радость воспринимала как огромное счастье, а маленькие обиды ранили ее. После знакомства с Деймоном она научилась отделять важное от пустякового, но сейчас она плакала и не могла остановиться. Ей было больно, было страшно; дорогие ей люди были в опасности, а художница не могла сделать хоть что-то. Весь страх, боль и разочарования уходят вместе с её слезами. Она наконец позволила себе освободиться от этого.

С трудом вдыхая воздух, Аддерли поднялась. Ей так хотелось, чтоб кто-то был рядом в этот момент, но она осталась совсем одна в большом доме, и в этот раз не могла набрать номер Деймона, чтобы попросить его приехать. Да и не хотела — у него и без истерик подруги проблем хватало.

Кайли дотащилась до комнаты, утирая глаза. Ей еще в детстве говорили, что тереть глаза, когда плачешь — нельзя, они лишь больше покраснеют, но сейчас ей было все равно. На коже остались разводы от туши, но девушка продолжала только тупо смотреть на них, размазывая по ладони самым кончиком ногтя. Потом она вздрогнула и, на ходу раздеваясь, пошла в ванную.

Время было около семи вечера. Кайли выпила таблетку от головы, потому что плакала много, долго и навзрыд, голова пульсировала тупой болью где-то в районе висков и лба. Залазив под теплое одело, которое уже успело немного похолодеть из-за раскрытого настежь окна, девушка с трудом попыталась успокоить себя и держать в руках, но у неё ничего не выходило: слишком долго она держала всё в себе. Кайли лишь оставалось сидеть в стенах своей комнаты и наслаждаться заслуженной тишиной, которую ей предоставили.

Уснула она тем сном, обычно приходящим в ее ситуации — поверхностный, неглубокий, который мог нарушить любой скрип. Во сне она чувствовала тяжесть собственного тела и видела сон, окрашенный в неприятный оранжевый цвет. Там — во сне — она рисовала на большой поляне, а Деймон сидел рядом и что-то ей говорил. Через сон Кайли подумала о том, что это было одно из того летнего времени, которое она и вампир провели в России.

Она забылась этим сном, а когда открыла глаза, часы на тумбочке показывали полдесятого вечера. Позади нее кто-то копошился, и художница приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту.

— Деймон? — сонно позвала Кайли. Вампир бесшумно лег на покрывало и погладил подругу по волосам.

— Спи, Кайли, — мягко проурчал он. — Спи, все хорошо.

Большинство мужчин весьма слабо представляют себе, насколько важно для женщине чувствовать, что тебя любят, что ты не одна. Женщина счастлива тогда, когда знает: ее просьба о помощи не окажется гласом вопиющего в пустыне. Когда она расстроилась, устала, отчаялась, не знает, что делать, словом, когда ей плохо, больше всего ей нужно именно это: знать, что она не одна, что рядом близкий и готовый прийти на помощь.

Полумесяц скрыли облака. Сквозь плотно закрытые шторы просачивался лишь один луч луны, оставляя неровную полоску на полу. Девушка спала на правой части кровати, однако левая была смята, храня запах мужских духов и немного крови. После ласковых поглаживаний по волосам девушка спала мирно, без сновидений. Ее разум упивался дарованной блаженной темнотой.

Так продолжалось несколько часов. Деймон лежал рядом с Кайли, водя тонкими длинными холодными пальцами по волосам, потом бровям девушки, лаская разгорячённое лицо. И эти прикосновения усыпили Кайли, и даже когда вампир бесшумно поднялся и ушел из дома, художница продолжала ощущать эти прикосновения, которое ее убаюкивали.

Она проснулась, когда Росмэн, пыхтя и скуля, начал что-то царапать ногтями.

— Росмэээн, — страдальчески протянула Кайли, поворачиваясь на звук, не открывая глаза. — Хватит.

Пес перестал царапать дерево, но скулить не переставал. Кайли тяжело выдохнула и, открыв глаза, сначала сонно посмотрела на смятое место рядом с собой — вампир ушел давно. Она приподнялась на локтях, смотря на бульдога: тот сидел, уставившись в зашторенные окна. Его маленький, короткий хвост быстро-быстро скользил по полу, он тихо тявкал.

Там кто-то был.

Кайли села. Недоуменно моргнув, она спустила ноги с кровати и направилась к окну.

— Эй, — она взяла собаку на руки, щуря глаза заглядывая в небольшой разъем между занавесками, заботливо задернутые Деймоном. — Кто там? Кого ты увидел, дорогой?

Девушка раздвинула занавески. Там, внизу, беспокойно ходя рядом с домом, был Элайджа. Он сцепил руки в замок на затылке и, видимо, о чем-то сосредоточенно думал. В какой-то момент Первородный поднял взгляд, сталкиваясь глазами с художницей.

Элайджа опустил руки. Кайли, тихо выдохнув — потому что неизвестно, был ли способен Майклсон слышать с такого расстояния — опустила Росмэна на пол, и, закутавшись в халат, спустилась вниз.

Замок был предусмотрительно закрыт. Кайли открыла дверь; Элайджа уже стоял рядом, смотря на нее своими темными, звериными глазами. Аддерли резко выдохнула, напуганная таким взглядом, однако быстро взяла себя в руки.

— Элайджа? — позвала она.

Майклсон вздрогнул. Он тряхнул головой, запуская руку в растрепанные темные волосы. Плащ вампира был расстегнут на все пуговицы, костюм помялся — видимо день был настолько выматывающим, что обычно педантичный Первородный не сумел даже привести себе в порядок.

«И вместо этого он пришел ко мне?» — подумала Кайли.

— Прости, не хотел тебя разбудить.

— Ничего, все нормального. Ты… в порядке? И все остальные?

Кайли все еще хотела спать, но старалась держать глазами открытыми. И вместе с тем Аддерли было действительно интересно получить ответы на свой вопрос. Семья Первородных оказалась не так плоха, на самом то деле, да и если смерть Майклсонов означала смерть всех вампиров на земле, такую жертву не стоило приносить.

Кайли не была готова потерять тех, кого любила, и кого успела полюбить.

— Да, почти, — сказал Элайджа. Кайли, зябко поежившись, быстро влезла в летние балетки и переступила порог. Вампир тут же обхватил ее плечи руками, коротко прикасаясь губами к губам, а потом уперся лбом в ее, словно стараясь вернуть потерянное сегодня самообладание. Это был неимоверно нежный, невесомый поцелуй, легкий, как прикосновение крыла бабочки. — Наша мать объединила нас заклятьем, но думаю, Деймон тебе рассказывал.

— Да, — кивнула Кайли, чье сердце билось куда быстрее, от внезапного проявление нежности. Элайджа, разумеется, это услышал, но закрыв глаза, так же молча прижимался к девушке, держа ее лицо в холодных руках. — Мне очень жаль, что так произошло с твоей мамой.

— Теперь у нас нет матери, только Эстер. И нет брата, — саркастичная, злая, болезненная усмешка исказило красивое лицо и вампир, открыв глаза, слегка отстранился. В его глазах мольба, сожаление и… любовь? —Впрочем, прости, что докучаю тебе. Мы, вероятно, еще не настолько знакомы, чтобы…

— Заходи.

— Что?

Кайли сделал шаг назад, переступая порог дома обратно, крепко сжимая мужские запястья своими тонкими, бледными пальцами. В карих глазах нежность с решимостью переплетались в невероятный узор, затягивая петлю на шее Первородного, привязывая его к одной единственной девушке. От вида Кайли — такой соблазнительной и в то же время невинной — буквально затряслись поджилки.

— Элайджа, я предлагаю тебе войти, — твердо повторила Аддерли.

Элайджа настолько обаятельный, что пропадает всякое желание его не любить. Но ведь он вырывает сердца! Спокойный и уравновешенный мерзавец – самый страшный. Почему тогда Кайли была так рада находиться сейчас в его объятьях, почему она его любила.

Майклсон, ответив на ее решимость, на ее приглашение, перешагнул порог дома в стиле английских Тюдоров с громким хлопком закрыл дверь и, высвободив свои руки, скинул пальто прямо на пол, что было ему совершенно несвойственно — даже в моменты самой бурной страсти он всегда оставался чрезмерно педантичным.

Но Кайли… С ней все было иначе.

Он прижал художницу к стене, одной рукой сжав ее талию, другую разместив на теплое щеке. Кайли смотрела на него без улыбки, выжидающе, сердце ее билось быстро, а зрачки в глазах слегка расширились.

— И остаться сегодня с тобой?

— И остаться сегодня со мной.

Он вновь с наслаждением прильнул к ее горячим и чувственным губам, нежно придерживая девушку за шею, но в этот раз позволил себе чуть больше. Ее рот все еще был приоткрыт, и его язык проворно проскользнул туда, касаясь ее язычка. Элайджа почувствовал, как Кайли вцепилась руками в его пиджак, привлекая еще ближе. Она сдавленно застонала, отвечая ему на поцелуй с такой жадностью и страстью, что вампир едва не потерял самообладание.

— Нам надо переместиться куда-то, где удобнее место для того, что я задумал, — хрипло рыкнул вампир. Кайли указала рукой на лестницу.

— Спальня там, — задыхаясь, произнесла она. — Или диван в гостиной.

Элайджа хмыкнул. Он подхватил ее, а уже через несколько секунд Кайл почувствовала, как ее снова прижимает к стене, но — к другой, оклеенной темно-синими обоями. Элайджа, который намеренно держал девушку ниже, навис над ней и вновь с наслаждением припал к ее губам, чувствуя, как ее ласковые, прохладные руки оглаживают его плечи и спину, зарываются ему в волосы. Пожалуй, еще никого в своей жизни Майклсон не ласкал с таким трепетом — так нежно, как будто боясь сломать. Он помог Кайли избавиться от ночной рубашки и теперь его руки бродили по ее телу, изучая, стараясь найти каждое чувствительное местечко.

Человеку обязательно нужно, чтобы его любили. Чтобы перед сном кто-то обязательно о нем думал. А днем скучал по нему. И говорил бы: «Все будет хорошо, я с тобой». Кому бы хотелось написать первому: «Я дома». Кто бы заботился о нем и говорил: «Одевайся теплее». И о ком бы тоже очень хотелось заботиться и думать. Кто бы всегда касался своими мыслями.

Комментарий к О. Мой. Бог.

*Я люблю его за то, что он любит меня, люблю его за то, что он любит себя

**Ты маленький гордый засранец

========== Утром Элайджа проснулся в пустой постели ==========

Утром Элайджа проснулся в пустой постели, и окинув взглядом лежащую рядом с ним смятую подушку, широко зевнул, прикрывая рот ладонью. Комната была большая, светлая и просторная. Мужчина с удовольствием потянулся в кровати, вспоминая события прошедшей ночи. Горячая и податливая Кайли в его руках, тихие стоны и шепот…

Прищурившись, Майклсон бросил недовольный взгляд на пустую часть кровати. Подушка и простынь были смяты, и еще хранили запах Кайли. Не тот удушливый аромат цветов, анастоящий запах девушки. Элайджа протянул руку и взял подушку, поднося к носу и глубоко вдыхая. Оказывается, настоящий аромат Аддерли, который был у каждого человека, включал в себя ландыш, розу и жасмин. Раскрываясь перечно-древесными нотами, аромат неожиданно становился прохладным и отстраненным, создавая флер неприступности и таинственности вокруг его обладательницы. Элайджа усмехнулся, вспоминая, как ночью буквально насыщал легкие этим запахом, будто стараясь запомнить его на долгие-долгие годы.

Элайджа сел в постели. Его одежда была аккуратно сложена на тумбочке, и древний усмехнулся: видимо, пока он спал, Кайли не теряла времени. Не спеша одевшись, Майклсон прислушался: хозяйка дома очевидно на кухне. Спустился он не сразу, сначала найдя большую, сверкающую белизной ванну. Видимо, это раньше было несколько комнат, но в итоге их соединили, и таким образом получилась одна большая комната с душевой кабинкой, ванной и красивым умывальником. Полотенца и прочие аксессуары были выдержаны в темно-серых тонах.

Проснувшись в одиночестве, он испытал небольшое разочарование: раньше, когда за эти года бесплодного преследования Катерины, у него были связи с представительницами прекрасного пола, то обычно именно Майклсон был тем, кто уходил раньше. Просыпаться пусть и с красивыми, и вкусно пахнущими, но абсолютно чужими девушками Элайджа не испытывал никакого желания. Он с вечера внушал мысль о том, что на утро все забудется, и со спокойной совестью покидал дом своей любовницы-на-несколько-часов.

Но в это утро, с Кайли, все было по-другому. Элайдже хотелось проснуться рядом с ней, потому что ночью вампир явственно ощущал теплые руки вокруг себя, и с не меньшим наслаждением сам обвивал хрупкое, тепло тело рядом с собой. А утром проснулся один. И хотя Кайли явно старалась для их совместного завтрака, Элайджа испытывал легкое неудовлетворённое. В конце концов, ночь прошла прекрасно, и повторить это утром. Конечно, это и сейчас представлялось более чем возможным, и все же…

Но недовольство прошло быстро. Оставив пиджак висеть на стуле в комнате, и не до конца застегнув рубашку, Элайджа босиком вышел в коридор и практически сразу почувствовал сильный запах красок. Древний глубоко вдохнул запах, и поняв, что очевидно рядом находится мастерская Кайли — одевавшись с утра, он отметил, что для художницы у Аддерли почти совсем нет ничего в комнате. Лишь несколько аккуратно сложенных альбом и цветные карандаши. Ничего. И хотя Элайджа понравилась обстановка в комнате, это казалось странным.

Сейчас же ответ быстро нашелся. Кайли, как любой практичный человек, разграничивала зону работы, не допуская ту в личную обитель. И Майклсону представился прекрасный шанс посмотреть на место, где работала кареглазая красавица.

Он тихо открыл дверь, и едва ли не рассмеялся. Комната была огромной, освещенная солнечным светом из больших панорамных окон. И ладно бы это, но Майклсона рассмешило то, какой контраст составляли идеально убранные комнаты всего дома с этой, в которой царил полнейших хаос.

Несколько расставленных в хаотичном порядке мольбертов из светлого дерева, к которым прикреплялись незаконченные картины разного плана: городской пейзаж какого-то города, пейзаж Мистик-Фоллс, портрет Деймона, автопортрет самой Кайли и — это заинтересовала Элайджу больше всего — рисунок его с семьей с недавнего бала. Элайджа подошел ближе, рассматривая себя, Ребекку, Клауса, Кола и Финна. Аддерли явно преуменьшала свои таланты: семья Первородных была передана необычайно точно, сохранив мельчайшие детали своей внешности.

— Надо что-то делать с твоей оценкой собственных талантов, — пробормотал вампир.

У стен стояло много-много картин, с совершенно разными сюжетами. Элайджа смог разглядеть иллюстрацию к, как он решил, одному из отрывков «Гамлета», а именно к тому моменту, когда принц датский разговаривал со своей матерью-королевой. Некоторые висели, а не лежали, к примеру портрет Деймона Сальваторе в классическом костюме девятнадцатого века. Лицо вампира было серьезно, он сосредоточенно смотрел с рисунка в комнату, и Майклсон даже представить не мог, сколько он позировал, и сколько Кайли его рисовала.

В помещении также стояло несколько шкафов, на которых лежали толстые папки, бережно хранившие рисунки. Элайджа подходит ближе и берет одну наугад. «Лошади-1» выведено каллиграфическим подчерком на папке, и древний открывает ее — бережно, чтобы не растерять рисунки. Те скреплены скрепками по десять штук, и Элайджа присматривает каждый. Цветные и черно-белые карандашные зарисовки благородных скакунов, рисунки, выполненные акварелью, пастелью, даже гуашью. Кайли рисовала лошадей в беге, в стойлах, на лугах, с наездниками — множества вариантов. На нескольких изображений представлена сама Кайли рядом с животными.

Один рисунок отделялся от остальных — он был спрятан за маленькой вставкой в самом конце папки, и Элайджа щурит глаза, рассматривая его. Он сразу понимает, что эта работа не принадлежит Кайли, слишком уж различен почерк. С сильным нажимом, используя только серый, черный, белый и коричневый оттенок, неизвестный художник изобразил Аддерли в платье века девятнадцатого. Девушка сидит на коне, вставшем на дыбы, но взгляд карих глаз направлен прямо на рисующего. Потрясающая картина, хотя рисовальщику явно не хватало мастерства.

«Конная ферма Пибер, 2009. P.S. но душой 1899» — гласила надпись в уголке, и рядом была выведена замысловатая подпись, в которой угадывалась фамилия Сальваторе. Что же, теперь было ясно, кто являлся автором сего изображения

— Значит, лошади, — вслух сказал Элайджа, закрывая папку и убирая ее на место. У него появился небольшой план, как можно удивить влюбленную кареглазую девушку.

Освежившись в душе, Элайджа направился на кухню, откуда доносился звон посуды, свидетельствующий о том, что Кайли действительно занималась завтраком. В гостиной спал ее бульдог, а сама девушка, под местные новости, готовила блинчики. Ароматный запах разносится по первому этажу, и бульдог Росмэн фырчит, словно желая намекнуть на свои желания, но Аддерли даже не поворачивается в его сторону.

На столе уже стоят вазочки с вареньем, сметаной, сгущённым молоком, и даже порезанными фруктами, а еще несколько готовых тостов. Элайджа улыбается и щелкает выключателем на пульте, чтобы чужие проблемы не ворвались в их такое хорошее утро, и прежде чем Кайли понимает, что к чему, Майклсон оказывается рядом с ней.

— Привет, Кайли, — ласково проговорил он, прижимаясь к ней со спины. — Я хотел встретить утро в постели вместе с красивой, сексуальной девушкой, но ты жестоко обломала мои планы.

— Ты встретил его в постели красивой девушки, пока она готовила завтрак, — игриво хихикает художницы, не отрываясь от своего занятия. — Потому что вампира тоже надо кормить завтраками. Или дать тебе вскрыть мне вены?

— Ты права, после такой ночи я чертовски голоден. Но блинчики тоже звучат неплохо. А потом я могу исправить одну оплошность этого утра и утащить свою красавицу в ее постель, — соблазнительно шепчет вампир, прикасаясь губами к ушку Аддерли.

Кайли громко рассмеялась. Ей до сих пор с трудом верилось в реальность всего происходящего. Ощущая прикосновения холодных рук Первородного, его настойчивых губ, она буквально тонула в тягучем, как патока, обволакивающем осознании того, что это самое безмятежное и идиллическое утро в ее жизни. И рядом с ней был один из лучших вампиров ее жизни. Дело было даже не в мужественной внешности. И хотя привлекательности ее любовнику было не занимать, ночью, да и сейчас, художницу будоражило другое —исходящая от него сила. И власть, которой хотелось подчиниться.

Не дождавшись окончания приготовления блинчиков, Майклсон все-таки исполняет свою угрозу, и хотя встали они с Кайли рано — часы показывали только девять утра — постель они покинули ближе к двум часам дня.

— Лошади? — тянет Кайли, переворачиваясь на живот и смотря на то, как Элайджа в этот раз одевается целиком. — Почему именно… Ты что, видел мои рисунки?!

— Сама виновата, — сказал Элайджа, застегивая манжеты рубашки. — Не надо было оставлять меня утром одного.

— Ах, ты! — взвизгнула Кайли, запустив в вампира подушкой. Элайджа ее поймал и хрипло рассмеялся, после чего метнулся вперед и резким выпадом прижал художницу к постели. Кайли взбрыкнулась, и в возмущении открыла рот, чтобы что-то возразить, но древний порывисто заткнул ее, проводя языком по губам, и ловко проталкиваясь между них.

Кайли замычала, но на откровенный поцелуй ответила с охотой. Отстранившись, Элайджа провел рукой по мягким волосам и улыбнулся.

— Я приеду часа через два, — сообщил он. — Будь готова.

— Хорошо, — кивнула Аддерли. — Верховая езда… Надеюсь, не сломаю себе шею в первые пять минут.

— Не допущу, — улыбнулся Элайджа, поцеловав девушку в висок. Аддерли подмигнула вампиру.

Проводив Майклсона, девушка, отбрасывая в сторону стереотипы о долгих женских сборах, быстро сверилась с погодой, после чего влезла в свои любимые черные джинсы, надела майку с кружевами по линии декольте, приготовила небольшой рюкзачок и рядом положила синюю толстовку — к вечеру обещали небольшой ветер. Собственно, засунув в рюкзачок флакончик духов, влажные салфетки и зеркало, Кайли этим закончила свои сборы. Она спустилась вниз, на кухню, зная, что вечером есть она захочет, но готовить не будет абсолютно никакого желания.

Когда девушка — как и ее ужин — была уже готова и бесцельно листала каналы по телевизору, ей в ноги бухнулся Росмэн, смотря на хозяйку грустным взглядом из-под тяжелых век. Кайли ударила себя по лбу.

— Точно, у тебя же корм закончился, — девушка горестно застонала и глянула на циферблат часов. У нее было еще более получаса, и этого времени хватило бы, чтобы приготовить небольшой кусочек курицы. Обычно она так не кормила бульдога, отдавая предпочтения дорого, но сто процентов проверенной еде, но магазин находился почти в середине города, и добраться бы Аддерли не успела. Поэтому решила устроить Росмэну Михайловичу небольшой праздник. Пес, судя по тому, как активно он махал хвостом и радостно тявкал, был совсем не против этого.

Кайли закончила срок в срок: она мыла руки, когда в дверь позвонили. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, девушка поспешила открыть.

— Готова? — спросил Майклсон.

— Разумеется, — ответила Кайли. Она быстро забрала собранный рюкзак и вышла из дома. Едва успев закрыть его на ключ, художница внезапно оказалась в кольце сильных мужских рук. Элайджа приблизил своё лицо и уже спустя секунду припал к девичьим губам в требовательном поцелуе. Он целовал грубо и настойчиво, прикусывая нижнюю губу, а Кайли отвечала ему с не меньшим пылом. Воздуха становилось катастрофически мало, но они не желали отрываться друг от друга, целуя так, что последний воздух выбивался из лёгких.

Тяжело дыша, пара отстранилась друг от друга. Кайли уткнулась носом в шею Элайджи, вдыхая чуть терпкий запах его кожи.

— Если ты так продолжишь, — тихо выдохнула художница. — Мы никуда не доедем.

— Меня это устраивает, — рассмеялся вампир.

— А меня нет! — фыркнула девушка, отстраняясь, правда, далеко ей уйти не дали. — Ты обещал мне прогулку верхом, вперед, Элайджа.

— Как пожелает моя леди, — Майклсон отстранился и, шутовски отвесив поклон, указал рукой на машину. Кайли усмехнулась и, сделав ответный реверанс, направилась к машине первородного. На большой черный внедорожник Майклсона она посмотрела с вежливым интересом, если так можно сказать о машине, но Элайджа это заметил:

— Не любишь машины? — поинтересовался мужчина, внутри досадуя на себя: а если Кайли действительно боится ездить на машинах? Редко, но такие люди встречались… Хотя, Деймон же ее на бал на автомобиле привез, верно?

— Они мне нравятся, не в этом дело, — пожала плечами Кайли. Элайджа открыл перед ней дверцу внедорожника, и девушка нырнула в обитый кожей салон. Она погладила обивку кончиками пальцами, ощущая приятный материал.

В той ситуации с духами Элайджа был прав — Кайли, как художник, сама страдала от удушливого запаха, окутывающим ее. Ей были очень важны ароматы вокруг нее, запахи и обстановка, поэтому сейчас настроение Аддерли повысилась из-за такой мелочи, как обивка.

Элайджа сел рядом, заводя автомобиль, и Аддерли продолжила.

— Я просто не умею их различать. С трудом скажу, где «Мерседес», а где — «Порш». У меня была подруга, которую сильно это задевало, поэтому я выработала у себя вежливый интерес к автомобилям, и даже научилась восхищаться, когда мне рассказывают про них что-то.

— Можешь расслабиться, меня это тоже не волнует, — рассмеялся Первородный. —Но меня интересует другое.

— К примеру?

— Ты. Чем ты интересуешься помимо искусства, чем живешь. О чем мечтаешь, в конце концов, — Кайли тихо рассмеялась, но Элайджа, отводя взгляд от дороги, посмотрел на нее спокойно и заинтересовано. — Я серьёзно. Расскажи о себе. Я почти ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты замечательно рисуешь и у тебя есть собака по имени Росмэн.

— Не лги, — прыснула от смеха девушка. — Ты знаешь больше.

— Да, Клаус нашёл досье на тебя, но мне было бы интересно, расскажи ты все сама, — признался Майклсон.

— Вообще-то я имела в виду, что ты знаешь о том, что у меня есть друг-вампир, где я живу и что я умею кататься на лодках, а не… — Кайли внезапно замолкла и посмотрела на вампира, приподняв бровь. — Досье?

— Я был против, — сразу же ответил Майклсон. — И все же.

— Ну, я родилась в Орегоне, но когда мне было пять, родители переехали в Вирджинию, но это ты наверняка знаешь из досье, — едко произнесла девушка. Она не злилась по-настоящему, да, собственно, чего-то подобного и ожидала, но внезапно захотелось поддразнить этого вечно серьезного мужчину.

Элайджа, кажется, уловил это.

— Не дуйся, — шутливо попросил Элайджа, одной рукой сжимая руку художницы, переплетая пальцы; кажется, управлять машиной в таком положение ему было вовсе не затруднительно. — Мне все равно интересно. На самом деле, я хотел спросить о твоих родителях. Твой отец юрист, а мать — врач-хирург. Как они отреагировали на то, что ты решила стать художником.

Кайли немного подумала над ответом, и вампир отчего-то решил, что она не будет отвечать.

— Мой отец не из богатой семьи, — внезапно начала Аддерли. — Он сам построил свою карьеру, свою компанию, почти всю свою жизнь. А моя мама, напротив, леди из золотой семьи. Она хотела быть врачом, но ее семья была против. Тогда она сбежала с моим отцом. Они строили карьеры, а спустя много лет родилась я — поздний и единственный ребёнок. Они очень любили тем, чем занимались, и считали, что каждый человек должен найти работа по душе. Но едва мне исполнился год, мама снова вышла на работу, а меня брали с собой то в больницу, то в фирму, и все думали, что я выберу что-то из того, что вижу с детства. А я рассматривала картины Ван Гога и Пикассо в папином кабинете, Моне и Мане у мамы и мечтала создавать нечто похожее и прекрасное. Рисование… оно завораживает. Как из пустого листа появляется целый мир. Родители были рады, они очень боялись, что я вырасту ребёнком с золотой ложкой во рту.

— Не представляю тебя злой стервой, помешанной на деньгах и собственном комфорте, — усмехнулся Майклсон.

— Я люблю комфорт, — заметила Кайли. — Но иногда, ради интереса, путешествуя по миру, останавливалась в самых затасканных мотелях. Просто так. Чтобы не забывать о том, что не всегда будет так хорошо.

— Пессимистично.

— Реалистично.

Было видно, что Майклсон спросил далеко не все, что хотел, но Кайли уже заметила указатель «Лошадиная ферма» и вопросы пришлось отложить.

Кайли, быстро отписавшись Деймону в стиле «с кем-куда-как долго», с легкой совестью оставила сумку на заднем сиденье тонированной машины. Девушка не любила таскать с собой рюкзаки и сумки, приученная жить на легке: ключи от дома, кошелек и без звука телефон. А сейчас ей не понадобилось бы ничего из этого.

— Когда ты в последний раз каталась на лошади? — спросил Элайджа, обнимая ее за талию, едва Кайли оказалась рядом.

— Три месяца назад, — честно ответила девушка, с интересом рассматривая Майклсона. Она только сейчас почему-то заметила, что одет он не в свой любимый костюм, а в черные штаны, однако — не джинсы, но нечто похожее. И светло-голубая рубашка, с закатанными рукавами. Кайли так привыкла видеть Элайджу в костюмах, что увидев рубашку, просто не стала смотреть ниже. Ощутила она ткань только сейчас, когда Древний неожиданно прижал ее к себе, и девушка ненароком коснулась мужского бедра.

Заметив ее изучающий взгляд, Майклсон усмехнулся.

— Не в костюме?

— Тебе идет, — пожала плечами художница. Даже не покраснела из-за того, что ее разглядывания были замечены. — Думаю, если тебе надеть кожаную куртку и темные джинсы, вы с Клаусом станете действительно выглядеть как братья, — Элайджа коротко хохотнул, но Кайли внезапно спросила. — Ты больше любишь машины или лошади? Кареты, может быть?

— На самом деле еще с детства люблю гулять пешком, — признался вампир, немного помедлив. Немного не дойдя до пункта, где, очевидно, сидел управляющий, он остановился и посмотрел на животных, которые мирно паслись за деревянным хлипким забором в метрах десяти от них. — Когда стал вампира, это стало еще интереснее. Бежать, обгоняя ветер. Но через несколько веков интерес поутих, и я, вместе с братьями и сестрой, стал подстраиваться под тенденции времени. Верховая езда, телеги, кареты, а потом — корабли, машины, и прочее.

— И все же?

Элайджа посмотрел на нее, раздумывая.

— Наверное, самолеты, — внезапно ответил он. — Ничто не сравниться со мной в скорости, но взлететь я не могу.

Кайли удивленно приподняла брови, но улыбнулась.

— А ты? Ты же вроде путешествовала с Деймоном?

— Да, я… Но это была почти всегда его машина. Или, иногда, ради развлечения — автостоп. Иногда поезда, но на самолете я летала раза два, и то с родителями.

— Кайли, послушай. Давай я облегчу и тебе, и себе жизнь. Я понимаю: Деймон —твой лучший друг, вы знакомы очень долго, поэтому очевидно, что в твоих рассказах он будет главным героем. Не стоит этого стесняться, хорошо? Друзья — это прекрасно.

— Я думала, тебе не комфортно, что у меня его имя через каждые пять слов.

— Так сказать, — Элайджа шагнул ближе, беря девушку за руку и тихо, доверительно шепнул. — Меня больше интересует, чье имя ты произносила этой ночью.

— Майклсон! — взвизгнула Аддерли, несильно ударив вампира в плечо. Элайджа усмехнулся, обнажая зубы в безупречной улыбке, а потом коротко поцеловал недовольно трепыхнувшуюся девушку в губы. Кажется, у него было хорошее настроение. И пусть мужчина держал лицо, но глаза его горели чувством глубочайшего удовлетворения и гордости, что его задумка вызвала столь бурный отклик. Аддерли прибывала в радостном возбуждении, а Элайджа отзывался на ее приподнятое настроение покровительственной нежностью с толикой снисхождения.

Все вопросы они решили быстро. Вскоре Кайли ласково поглаживала по морде дымчатую кобылу, ласково над ней воркуя, из-за чего совершенно размякла. Долго гладила породистую бархатную морду с добрыми, абсолютно все понимающими глазами. Перебирала светлый шелк вычесанной до блеска гривы. Ходила вокруг и так, и этак, восторгаясь идеальными формами лошадиного тела. Да, она была хорошо знакома с лошадьми, но видимо сама ситуация влияла, усиливая чувства. Элайджа в это время ожидал ее в стороне, рядом со своим животным. Его жеребец выглядел массивнее и строже. Вороной, с широкой грудью и сильными стройными ногами конь нервно грыз удила, желая поскорее выбраться из конюшни.

Единственное, что в этот момент внезапно напрягло Элайджу — подозрительно долго вертевшийся рядом с Кайли конюха. И взгляд парня, нет-нет, а скользнет по фигуре девушки, подчеркнуто джинсами и майкой. Замечая скользящий по художнице туда-сюда взгляд, внутри Элайджа уже начинал закипать, поэтому быстро оказался рядом с девушкой. То, как Майклсон собственнически прижал ее к себе, не оставило особых иллюзий относительно природы их отношений.

— Те6е помочь? — спросил он. Кайли усмехнулась и кивнула. Она справилась бы и сама, но навязчивое, хоть и безмолвное, присутствие юнца-конюха ее напрягало, и она была рада, что Элайджа появился вовремя.

Вампир подхватил ее за талию и подсадил. Первородный также оседлал коня, и они выехали за пределы конюшен. Некоторое время они скакали наравне, пока на горизонте не показались небольшие зелёные холмы, покрытые полевыми цветами. Тогда Элайджа внезапно притормозил и указал на один из них. Глаза его задорно блеснули.

— Как насчет пари?

— На каких условиях?

— До вершины того холма. По левому склону — он менее крутой.

Кайли успела лишь весело рассмеяться, соглашаясь, и в следующее мгновение оба коня уже мчались в указанном направлении. Если один вырывался вперёд — второй тут же нагонял его, а затем и обгонял. Ветер свистел в ушах, заставлял щуриться и неистово трепал волосы художницы, собранные в хвост. Мощные животные выбивали землю копытами из-под ног и уверенно стремились к своей цели. Ни они, ни их всадники уступать не хотели. Таким образом, на вершину холма они прибыли одновременно.

Кайли, не переставая хохотать, кое-как спустилась с лошади, практически тут же осев на землю.

— Ну, ты чего? — спросил Майклсон, опускаясь рядом с ней, и ласково кладя руку на плечо. — У нас ничья. Поздравляю.

— Просто я не часто устраиваю подобные споры, — отсмеявшись, ответила девушка. Ее волосы искрились в ярких лучах солнца, приобретая какой-то темно-рыжеватый оттенок, словно темный расплавленный янтарь. — Ноги трясутся. Но ты прав, у нас ничья. Поздравляю.

Мужчина рассмеялся и одарил девушку тёплым взглядом. Отпустив поводья и позволив животным свободно пастись, Элайджа присел в тени старого дерева с густой кроной. Кайли последовала его примеру и откинулась спиной на шершавый ствол. Они молча любовались открывшимся перед ними видом на долину и наблюдали за пасущимися лошадьми. Время словно перестало существовать. Кайли чувствовала умиротворение от того, что Элайджа рядом. Мужчина также наслаждался обществом девушки.

— Нам повезло с погодой, —заметил Элайджа неожиданно. — Обычно в Мистик Фоллс и его окрестностях либо слишком жарко, либо холодно, либо вообще не пойми что.

— Мало люблю такие страны, — согласилась Аддерли. — Всегда стремилась к легкой прохладе. Когда вроде и тепло, и короткое платье наденешь, но и от жары с тебя три пота не стекают. Поэтому у меня и друг-вампир, и собака-бульдог.

— Вот так их, в одну кучу, — усмехнулся Элайджа. Кайли смущенно улыбнулась. — А какая погода тебе нравится?

— Ну, как-то в конце августа, мы с Деймоном отдыхали в… не помню, как назывался город. На юге России, в Краснодарском крае.

— Геленджик? — предположил Майклсон.

— Да, точно! Вот там была просто прекрасная погода. Было уже не так жарко, но при этом довольно тепло, где-то 25-26 градусов. А вода…ммм, просто сказка. Как парное молоко! Обожаю плавание.

Элайджа улыбнулся ей. Кайли была легкой и нежной, будто воплощая в себе образ древнегреческой богини Персефоны, две стороны одной крайности: богиня плодородия и царства мёртвых. Как постепенно Персефона освоилась с ролью подземной хозяйки — она стала питать подземными соками взрастающих побегов и таким образом также выступать в качестве богини плодородия — так и Кайли приняла новый, открывшийся для нее сверхъестественный мир. Она, как и богиня, взялась — и очень успешно! — управляться с всякой нечестью, местными чудовищами и монстрами.

Но Майклсону не терпелось вернуться к прерванному ранее разговору. У него были еще вопросы к девушке.

— Семья помогает тебе? Материально.

Кайли недоуменно глянула на него, а потом неоднозначно пожала плечами.

— На самом деле сейчас меня больше обеспечивает Деймон, но этого его прихоть, — призналась она. — Когда я уехали с ним смотреть мир, а потом он позвал меня в Мистик Фоллс, то считал своим долгом обеспечить мне хорошую жизнь. Мол, он вырвал меня из дома и должен позаботиться о моем комфорте. Дом купил тоже Деймон, и обустроил так, как я пожалела. Он говорит, что рад тратить деньги на что-то, что делает его друга счастливым.

— А с родителями ты общаешься?

Было видно, что Аддерли не совсем понимает такую заинтересованность в ее отношениях с родителями, но, к облегчению Элайджи, она ответила.

— Созваниваемся по скайпу или телефону каждые выходные. По праздникам — дни рождения там, рождество, Пасха — стараюсь приезжать. Они немного волновались, но три месяца я нашла постоянную работу, и они успокоились.

— Ты работаешь сейчас? — удивленно переспросил Элайджа, и Кайли кивнула, жмурясь от яркого солнца, на несколько секунд попавшего ей в глаза. — Кем?

— Дизайнер одежды, штор, редко — интерьера. Это скорее хобби, кратко говоря, иногда помогаю дочери маминой подруги. Но в большей степени я рисую, у меня есть контракт с несколькими галереями в Орегоне, Вирджинии и кое-где ещё. Деймон помог.

Элайджа понимающе кивнул, а потом тихо поинтересовался:

— У вам с ним не простые отношения? Дело да не только в дружбе, верно? Все куда глубже.

Кайли вздрогнула. Она не очень хотела распространяться о природе своих отношений с Деймоном, в частности из-за того, что для Элайджи, как вампира, это могло быть настоящим оскорблением. Да и то, что было между ней и другом не являлось чем-то здоровым. Элайджа ей нравился, более того — она влюбилась в него, как и предсказывала самой себе, и не была уверена, что сможет пережить разрыв только-только зарождающихся отношений с минимальными психическими увечьями.

— Я была влюблена в него, когда мы только-только начали общаться, но сейчас…

— А что сейчас? — возможно, слишком резко поинтересовался Элайджа, но тут же себя остудил. Конечно, она была влюблена в Деймона в самом начале, как и каждая девушка, вероятно, встретившаяся с Сальваторе хоть два раза. Но факт был в том, что Деймон и Кайли перешли этот порог, и каким-то непостижимым образом стали лучшими друзьями. Причем — настоящими лучшими друзьями. Элайджа видел трепетное отношение друзей к друг другу, и вместе с толикой ревности, это зарождало уважение как к Деймону, как и к Кайли. За то, что смогли. Поэтому он ласково обхватил руку художницы, переплетая их пальцы и, повернув лицо Аддерли к себе за подбородок, мягко произнес. — Можешь сказать мне, я не стану осуждать. Обещаю.

Врать было неуместным. Кайли не считала, что стоило вывалить всю действительно происходящего на Элайджу прямо так, но и утаивать смысла не было. В конце концов, влюбленность прошла, сейчас Деймон — не более, чем лучший друг, почти брат. Если бы кто-то свыше спросил Кайли, вернется ли она в прошлое, будь у нее стопроцентная уверенность в том, что Деймон ответит ей взаимностью, Аддерли ответила бы отказом. Девушка не за чтобы не променяла эту дружбу на отношения.

Поэтому, глубоко вздохнув, Кайли четко и отрывисто на выдохе произнесла только одну фразу:

— Я его кормлю.

— То есть? — не понял Первородный. А если и понял, то явно не хотел верить в услышанное. Но художница заметила, как в его глазах зреет понимания ситуации, но прежде, чем Элайджа был сделал слишком страшные, или просто далекие от настоящей ситуации выводов, она быстро пояснила:

— Я позволяю Деймону пить мою кровь. Сначала я была просто кормушкой с вкусной кровью, а потом все начало меняться, и…. — в пылу разговора, шатенка, до этого сидящая рядом, развернулась к Майклсону целиком, оперившись на колени и порывисто схватив Вампира за руку. — Элайджа, он по-настоящему заботиться обо мне. Деймон никогда не причинит мне боль, а кровь я даю сама. Мне нравится думать, что этим я спасаю чьи-то жизни, возможно.

— Мне точно не надо волноваться? — напряженно переспросил Элайджа. В голове не укладывалось: Кайли и Деймон… — Если он заставляет тебя или запугивает, или что-то ещё я могу помочь.

— Нет, все хорошо, правда, — она тихо хихикнула, а потом подалась вперед и уткнулась лбом в мужское плечо. — Знаю, это дико, но я уже привыкла и не боюсь.

— Для вампиров кровь — дело интимное, — заметил Майклсон, накрывая свободной рукой темноволосую макушку.

— Но не для меня и Деймона. У нас дружба и только. У нас никогда ничего не было, и… и почему я отчитываюсь перед тобой, господи?!

Элайджа усмехнулся и приподнял лицо Кайли за подбородок.

— Потому что ты влюблена в меня, а я влюблён в тебя, и мне хочется, чтобы ты была в порядке.

— Ты влюблён в меня?

— И кажется очень.

Он склонился над девушкой и провёл шершавой ладонью по её нежной щеке. Кайли обняла его крепко и поцеловала в губы. Для обоих поцелуй стал неожиданным, отчего ситуация приняла неловкий оттенок.

— Прости, — засмущалась Аддерли.

— Ты ни в чем не виновата…

Девушка неотрывно смотрела на Первородного, и её глаза стала застилать влажная пелена слёз. Свободной рукой она коснулась щеки мужчины. Запустив одну руку в мягкие локоны, Элайджа склонился ближе к лицу Кайли, которая послушно подалась ему навстречу. Его чуть обветренные губы накрыли нежные девичьи, неспешно целуя. Осторожные поначалу движения сменялись уверенными и напористыми. Аддерли показалось, что земля исчезла из-под её ног, но сильные руки мужчины не позволяли ей потерять равновесие. Голова шла кругом от нахлынувших чувств и ощущений: волнение, смущение, наслаждение, блаженство, любовь… Всё смешалось и соединилось в одной только страсти. О, Кайли ощущала её в каждом движении Элайджи, каждой частью тела, каждым миллиметром кожи. В одно мгновение всё потеряло всякий смысл. Важными были лишь они и их чувства друг к другу. Нежные и в то же время властные движения Майклсона, ласкающие ее, уничтожили последнюю связь с реальным миром, вовлекая девушку во власть чувств и желаний.

Лёжа на шелковистой траве, слушая пение птиц и ощущая тепло любимой женщины, устроившейся у него под боком, Элайджа понимал, что готов хоть сотню раз пройти путь Первородного вампира, лишь бы вновь оказаться здесь, рядом с ней.

Комментарий к Утром Элайджа проснулся в пустой постели

кажется, босой, в не до конца застегнутой рубашке, Элайджа - моя новая эстетика

========== Как бы им не хотелось ==========

Как бы им не хотелось остановить время и превратить столь чудный день в вечность, пришла пора возвращаться. Приближалось наступление вечера, и воздух стал заметно прохладней. Кайли куталась в теплую толстовку, смотря на медленно проплывающий мимо пейзаж. В салоне машины играла тихая музыка, и девушка нет-нет, но роняла голову на стекло, тут же вздрагивая и подскакивая.

— А после этого бала я также понимаю, почему Деймон выбирает тебя, а не Елену, — внезапно сказал Элайджа. Аддерли сонно посмотрела на него; видимо, она все же задремала, поскольку за окном уже был ее дом, а Майклсон заглушил мотор. Заметив, что он привлек внимание, Древний улыбнулся и продолжил. — По той же причине, что и я хочу выбрать тебя. Ты никогда не врешь. За эти дни, ты не разу не обманула меня.

— Просто я знаю, что я не смогу соврать вампиру, — она попыталась отвернуться, но он не дал. Напротив — развернул ее лицом к себе.

— Дело не только в этом. Тебе нравится говорить правду, нравится быть честной. Это завораживает. Ты завораживаешь.

Счастливо улыбнувшись, Кайли ласково обвила его шею руками и потянулась навстречу, словно приглашая к поцелую. И мужчина не стал противиться. Кажется, даже луна и звезды на стороне влюбленных. Будто холодные небесные тела замедлили свой бег по темному небосводу, чтобы выторговать у медленно вступающей в свои права ночи еще несколько минут, еще один поцелуй для этих двоих, еще одну близость.

Кайли, насколько позволял размер машины, блаженно вытянулась в ласковых объятиях Элайджа, понимая своей обостренной чисто женской интуицией, что простым поцелуем на ночь на этот раз все не кончится, их прервал тихий, и будто обманчиво робкий звук, оповещающий о приходе смс.

Майклсон раздраженно выдохнул, но ему все-таки пришлось выпустить из своих объятий девушку. Кайли выдохнула и выпрямилась в кресле, поправляя волосы, и краем глаза наблюдая за тем, как Элайджа достает свой телефон, и расслабленно выражение лица сменяется на напряженное.

— Это от Ребекки, — сказал он. — У них что-то произошло.

— Езжай, — спокойно сказала Кайли. Она запустила одну руку в его волосы, играя с тугими прядями, в то время как пальцы второй нежно порхали вверх-вниз по задней стороне его шеи, своими осторожными ласками напоминая ему о часах, которые они успели провести вдвоем в постели, тесно прижавшись друг к другу обнаженной кожей. — Ты им нужен. Езжай, Элайджа. — Быстрее и… — она задерживает вампира лишь на секунду. — Береги себя.

Элайджа кивнул. Нет, все-таки потрясающая девушка. Чуть наклонился, чтобы поцеловать художницу. Аддерли с готовностью ответила на поцелуй. Отстранившись, мягко улыбнулась.

— Я приеду чуть позже, — пообещал Элайджа. — Или постараюсь. Не смогу — позвоню. В другом случае, — он понизил голос до интимного шепота. — Дождись меня.

— Конечно, — шатенка подмигнула вампиру и, не дожидаясь прощальных слов, вышла из машины. Попав в освещение фар, она развернулась, послала Древнему прощальный поцелуй и направилась к дому. Элайджа усмехнулся, на несколько секунд забывая о том, что дома его, скорей всего, ждет что-то малоприятное. Но именно сейчас, глядя на стройную, упархивающую в сторону дома девушки, он испытывал настоящее чувство спокойствия.

Первое, что встретило девушку в собственном доме — это тяжелый, осуждающий и обиженный взгляд Росмэна. Бульдог сидел посреди коридора, в том месте, где шли разветвления в гостиную, кухню и к лестнице на втором этаже. Едва увидев этот молчаливый протест, Кайли стукнула себя по лбу, понимая недовольство ее друга.

— Тоочно, тебе же надо было корм купить, — пес коротко тявкнул, соглашаясь. Он уже по тону понял, что хозяйка ничего ему не принесла, и его обида возросла.

Зная, на что способен обиженный и голодный бульдог, девушка мельком взглянула на дверь. Элайджа, наверняка, уже уехал, да она бы и не стала просить его подвести ее — у Древнего, кажется, появились свои проблемы, и отвлекать его было бы нечестно. Машиной, которую ей подарили родители, она пользовалась редко, элементарно путаясь в простых вещах, поэтому бензина в автомобиле не было, а просить Деймона заправить она вечно забывала.

Но было еще не так поздно, а интенсивным шагом, без компании пса, она бы быстро дошла до магазина. Сорок минут туда и столько же обратно. Кроме того, люди сейчас либо ехала на ночные смены, либо возвращались с работы, да и Мистик Фоллс отличался от городов той же России, к примеру, или Германии. Тут нет широких пустых улиц и злых эмигрантов, поэтому вероятность того, что к ней кто-то пристанет была мала.

Да и навыки самообороны Аддерли знала. Деймон, когда учил ее, поддавался, конечно, но если у нее получилось побороть вампира, пусть и не сильно сопротивляющегося, неужели с простым человеком не справится? Да и бегала она быстро.

И Кайли решилась.

— Жди, я скоро, — приказала она Росмэну. Михайлович подал голос, то ли радуясь возможности поужинать сегодня, то ли опасаясь отпускать Кайли одну. Но бульдог бы не смог идти так быстро, как нужно было девушке. Поэтому намеренно оставив наушники, засунув кошелек с телефоном и ключами в карманы толстовки, она выключила в прихожей свет и бодрым шагом направилась к ближайшему нужному ей магазину.

Кайли оказалась почти права — народу было много. Все куда-то спешили, и внутренняя напряженность постепенно исчезала. Дойдя до магазина за — как и было задумано — сорок минут, девушка внезапно столкнулась с проблемой.

«Закрыто» — значилось на табличке.

— Да в смысле?! — расстроенно застонала Кайли. Она достала телефон и глянула на экран. Магазин должен был работать еще минут десять, но видимо продавцу захотелось уйти пораньше. — Chtob tebe pusto bylo* , — пробормотала она. Что-что, а ругательства на русском она, почему-то выучила.

До следующего магазина она добралась минут за пятнадцать. Внутреннее напряжение художницы снова начало расти: она с детства боялась ходить одна ночью, потому что как-то, возвращаясь лет в четырнадцать из художественного кружка, за ней увязался парень лет шестнадцати-семнадцати. Тогда она почти сразу свернула в магазин, позвонив отцу, и отделалась легким испугом, который, видимо, все-таки оставил небольшой след. «Детская травма», так сказать.

Из-за этого, всем наставлениям матери вида «Девочка не должна ходить поздно ночью одна», «Ты должна всегда внимательно выбирать путь, по которому идешь», и к прочему, она относилась весьма серьезно. Без лишней нервотрепки, каждый идущий за ней маньяком не был, но все-таки лучше перестраховаться.

Выдержав очередь из трех человек, Кайли нервно постукивала ногтями по бедру, отбивая ритм одной из любимых песен Деймона.

«Интересно, почему я ему не позвонила? — подумала девушка, расплачиваясь. — Наверное, потому что Росмэн съел бы меня быстрее, чем Деймон приехал бы».

Эта мысль заставила ее улыбнуться. Она вышла из магазина. Уже достаточно стемнело, и тут же холодный ветер задевает ее ноги, обжигая холодом обнаженные щиколотки. Аддерли зажмурила глаза, ощущая, что они начали слезиться из-за ветра. Лишь сегодня утром была хорошая погода, а сейчас пожалуйста. Прекрасно.

«Хорошо хоть, что толстовку надела», — подумала девушка. Глубоко вздохнув, она крепче сжала ручки пакета, и направилась обратно, тихо напевая себе под нос какую-то песенку.

На улицах почти никого нет, кроме нескольких человек, спешащих домой или просто гуляющих с собаками. Забавно видеть, как каждый складывает руки на груди, стараясь согреться. Тонкие блузки и футболки, надетые утром, не могут согреть от неожиданно холодного ветра.

Кайли уже почти подходит к тому предательски закрытому магазину, когда ее мысли прерывают внезапно ударяющаяся в голову шаги за спиной. Тяжелый и шаркающие.

Девушка старается максимально непринуждённо скосить глаза за спину. Сгорбленная фигура в черном двигается прямо за ней. В груди начинает громко колотится сердце, словно надеясь заглушить этот мерзкий липкий страх и панику. Во рту резко пересыхает, а ноги, которые Кайли заставляет двигаться, вдруг становятся невыносимо тяжёлыми.

Видимо, незаметно посмотреть у нее не получилось. Аддерли услышала торопливые шаги за спиной, и паника окутала художницу с ног до головы, лишая возможности нормально соображать. Она практически срывается на бег, надеясь как можно скорее перейти улицу и оказаться рядом с одним небольшим круглосуточным магазином. А там она уж позвонит Деймону.

Неожиданно чья-то ладонь хватает меня за руку, дёргая назад.

— Отпустите меня! — единственное, что Кайли успевает выкрикнуть, когда вторая рука потной ладонью закрывает ее рот. Пакет корма падает на асфальт.

— Не дергайся, — как-то опасливо равнодушно произносит фигура в черном. Когда она поднимает глаза и оказывается лицом к этому человеку, единственное, что Аддерли остаётся — это расширенными от страха глазами смотреть на него. Девушки почти не видит черт его лица, лишь поджатые в злобе губы и лихорадочно поблескивающие глаза. Кажется, она чувствует, как медленно грешная душа покидает безжизненное тело.

Девушка усиленно и яростно старалась вырваться, но все попытки оказываются безуспешными. Ее ногти бесполезно царапают кожу рук человека, и Аддерли затуманенными глазами видит, как он оттаскивает ее с тротуара вглубь одного из ответвлений на улице.

«Если у него это получится, то я уже вряд ли смогу сбежать», — понимает Кайли с внезапной отстранённостью, но эта мысль тут же разгорается, побуждая ещё агрессивнее вырываться, царапая его руки и стараясь укусить за ладонь, которой он зажимал девушке рот. Наконец вцепившись в его руку зубами и вызвав у него резкий вдох через стиснутые зубы, сопровождаемый ругательствами, он на секунду ослабляет хватку, благодаря чему у Кайли появляется возможность оттолкнуться от его тела.

Тень свободы греет Кайли ровно две секунды, после чего рука стальной хваткой до боли выкручивает ее руку, заставляя развернуться. Аддерли всё ещё в этом тёмном закоулке, зажатая теперь между мужским телом и бетонной стеной.

В нос ударяет запах алкоголя и мужского резкого одеколона, это вызывает в Аддерли дрожь ужаса и омерзения.

Аддерли попыталась ударить ногой, но он сильнее прижимает ее к стене собственным телом, и волна страха и паника сковывает ее конечности.

— Помо…! — крик внезапно тонет в сильном ударе. Голова художницы безвольно мотнулась, ударяясь о стену, а ротовую полость обожгла жидкость с металлическим привкусом — ублюдок рассек ей губу.

— Я сказал тебе молчать, — удивительноспокойно говорит мужчина, одной рукой поддерживая Кайли за талию, а другой вновь поднимает ее голову.

Сила удара такая, что девушка машинально подается, стараясь зафиксировать голову, но тут же ее снова ударяют, в этот раз — с другой стороны.

— Хва-тит, — стонет она, сплевывая кровь.

Его рука плотно легла на её хрупкую шейку, и девушка испуганно сглотнула. Он чувствовал каждый её тихий вдох-выдох под своей широкой ладонью, и странная улыбка играла на губах. Дрожь, исходившая от стройного тела, доставляла странное, садистское удовольствие. Он закатил глаза от удовольствия и запрокинул голову назад. Девушка подавила крик леденящего ужаса. Мозг с замедленной отстраненностью сообразил, что ей лучше не кричать.

Страх сжал все внутри нее, мешая поступать воздуху в мозг, мешая думать, а чужие руки ощупывали Аддерли, вытаскивая кошелек, телефон.

— Забирайте деньги и все, хорошо? — шепотом попросила она. Какие-то примитивные навыки общения с маньякам — звучит безумно! — понемногу воскрешались в ее мозгу.

Мужчина посмотрел на нее пустым взглядом, равнодушным, с расширенными зрачками. Алкоголь? Трава? Наркотики?

Он спокойно убирает вещи обратно в рюкзак и ставит в сторону, в ногах.

«Он не собирается меня насиловать? — сбивчиво думает она. — Тогда, что ему надо?»

Ее отпускают, и практически сразу оглушают пощёчиной. Сила удара такая, что Кайли отлетает на пустые мусорные металлические баки, стоящие в углу. Она стонет, причем, довольно громко. Удар ноги приходится ей на руку, обжигая конечность боли, и она снова тихо вскрикивает. На Аддерли приходится еще с десяток ударов, причем не хаотичных, вызванных какой-то яростью или наркотическим весельем, а точных и сильных. Человек знает куда бить — ноги, живот, ребра, руки. Удары сыплются градом, и Кайли кричит под каждым из них.

Среди самых ужасных и ненавидимых фильмов, которые Кайли когда-либо смотрела в компании Сальваторе, первенство занимала трилогия «Я плюю на ваши могилы». Первый фильм девушка посмотрела кое-как, и дотерпела почти до конца, лишь из-за того, что была пьяна. Деймон, заметив, что с подругой что-то не то, сразу выключил, переключая на какую-то комедию. Потом, узнав о том, что есть еще два фильма-продолжения, она истерично рассмеялась. Кому могло такое нравится?

Но было кое-что, что Аддерли из того вечера запомнила. Эта фраза вампира о том, что если знать, куда бить, то нож войдет в человеческое тело быстро и податливо. Убить, зная, куда направить оружие, не сложнее, чем отрезать, тем же ножом кусок масла. А есть такие ранения, которые до поры до времени даже не почувствуешь, как в сериале «Шерлок». Поэтому, все еще оглушённая силой удара, Кайли не сразу понимают, что ей в лопатки одним сильным и стремительным движением втыкают нож. Спустя лишь минуту, боль электрическим током прошлась по венам, импульсами разнося по всему телу. Кайли выгнулась под нападавшим дугой, и из глаз потекли слезы. Из уголков губ слюна, смешанная с кровью и застрявшая в глотке. А потом открыла рот и натурально завизжала, закричала.

— Заткнись, — с маниакальным равнодушием произнес парень, из-за всех сил ударяя девушку в ребра. Машинально, Аддерли попыталась свернуться в клубок, закрыться от ударов, однако нож в спине помешал это сделать, вызывая лишь новый приступ боли и крик. От этого у неё в глазах померкло еще сильнее, и воздух в легких резко кончился.

— От…тите, — многие звуки она зажевала, но смысл был вполне понятен.

— Зачем? — спросил он. — Ты такая бесполезная. Красивая. Сука. Как все…

«Неужели какая-то женщина настолько обидела его, что он хочет убить меня?» — подумала Кайли. Эта мысль внезапно развеселила ее, хотя смешного отнюдь ничего не было. Ей нанесли еще несколько ударов, но девушка уже не могла даже руку согнуть, не то чтобы закричать или отбиваться.

«Вот так вот, — мелькнула мысль. — А Деймон боялся, что его убьют раньше меня. Сдохнуть вот так глупо: в подворотне, избитая маньяком. Надеюсь, что Элайджа и Деймон не будут сильно убиваться, а Росмэна переправят к родителям. Бедный мой песик…»

А потом… что-то меняется. Кайли чувствует это, как рябь на воде. Она все еще чувствует под собой что-то твердое и ледяное, распространяющее холодное оцепенение по всему организму. Даже легкие не могут работать нормально. Мелкие глотки кислорода заставляют легкие функционировать, но иногда, кажется, что воздух просто не может достичь дыхательного органа.

— Эй! — раздается посторонний голос. Кайли он кажется смутно знакомым, но вспомнить она не может. Идет секундная заминка, потом внезапный участник действия выдыхает что-то, похожее на ее имя, а потом она слышит полные ярости слова. — Тебе конец.

Откуда-то рядом с ней раздаются невнятные слова, в них слышна паника. Даже ужас. В голове словно туман: мысли движутся с невероятной медленностью, пробираясь сквозь белый дурман.

Так холодно.

— Нет, нет, нет… — беспрестанно повторяет чей-то голос.

В словах тонна ужаса, и голос постепенно начинает дрожать, а до слуха Аддерли доносятся стенания, сопровождаемые частыми всхлипами. Потом несколько коротких вскриков. Хруст и звук падения.

Через несколько секунд нет ничего. Совершенная тишина, Кайли не слышит даже своего собственного дыхания, лишь в висках пульсирует кровь. Старается открыть глаза, но это оказывается необыкновенно тяжело. Веки отяжелели и, спустя несколько тщетных попыток поднять их, у Аддерли это получается. Вокруг одна темнота, и первые доли секунды Кайли кажется, что она просто утратила способность видеть. Шатенка начала моргать, надеясь хоть что-то увидеть, и наконец, перед глазами появились расплывчатые темные силуэты.

— Кайли… — позвал тот, третий голос. Она почувствовала прикосновение к ногам, но не смогла никак отреагировать. Снова прикосновение, уже более резкое, от которого неприятной волной по телу расходится ноющая боль.

Она тихо простонала, и тут почувствовала, как нож с тихим «хлюп» вышел из ее податливого тельца. Вздох облегчения вырвался наружу, и Кайли подумала, что это здорово — наконец не чувствовать лезвие в лопатках.

— Ну, что ты, дорогуша? — ласково вопросил мужчина сверху. — Как же тебя угораздило?

Ее бережно, но крепко обхватывают, тянут вверх. Из груди вырывается стон, сопровождаемый резко втянутым воздухом. Каждый произошедший момент врезается в сознание, словно его выжигают на черепной коробке. Хочется кричать, но художница не может выдавить из себя ни одного слова, кроме рваных стонов.

Мужчина, очевидно, спасший ее, укладывают девушку на свои колени, приподнимает голову. Резкий, неприятный, характерный звук укуса, и ей в рот начинает вливаться густая, соленая жидкость.

«Вампир» — догадывается Аддерли, но послушно приоткрывает рот, глотая вязкую кровь, чувствуя, что с каждым глотком боль постепенно уменьшается.

По прошествии минут пяти, Кайли заставляет себя поднять голову и осмотреться. Совершенное пустая улица и нет ничего, что могло сказать о том, что случилось. Единственным свидетелем была ночная улица, которая похоронит это вместе с собой.

Только после этого девушка переводит взгляд на своего внезапного. Над ней склонилось взволнованное, немного даже испуганное лицо Древнего, с испачканным в крови ртом. Но это не Элайджа.

— Клаус, — выдыхает она на резком выдохе. Клаус выдохнул и погладила возлюбленную брата по голове. Боль постепенно исчезала.

— Вот так, — ласково пробормотал он. — Тебе лучше? Выпей еще.

Кайли выпила еще немного его крови, пока Клаус коротко не провел осмотр, убеждаясь, что рана на животе затянулась, переломы и синяки исчезли, а единственными напоминаниями о случившемся будет испорченная одежда, да ее собственные воспоминания.

Машинально Кайли постаралась приподняться на руках, но из-за слабости во всем теле это удается не сразу. Несмотря на мягкие увещания Никлауса, она смертельно медленно приняла сидячее положение, и одновременно тупая боль распространяется по венам в каждую клеточку, заставляя прижать руки к животу. Из горла Кайли вырывается всхлип, и она чувствует, как холодные слезы скатываются по лицу, обжигая его.

Клаус убирает руку из-под ее колен, и теперь Кайли практически сидит на нем, а его руки обвивают ее тело. Гибрид молчит, но художница скорее чувствует, чем слышит, его учащенное дыхание. Все, на что у девушки хватает сил — лишь сжать в кулак ткань одежды Майклсона, наклонить лицо совсем близко к его груди, словно стараясь спрятаться, и продолжать рыдать. Пережитое обрушивается на нее настоящим извержением вулкана, и девушку трясет от страха, боли, осознания того, чтобы произошло, если бы не Клаус.

Никлаус, тем временем, терпеливо ждал, пока девушка в его руках успокоится, медленно поглаживая с каждой минутой все менее вздрагивающую Кайли по голове.

Через несколько ударов сердца, он, еле касаясь, словно боясь ее трогать, одной рукой приподнимает подбородок Кайли. В его действиях нет принуждения, в них чувствуется смиренная осторожность.

— Тебе надо домой, — говорит он. — Ты сможешь идти?

Кайли кивает, но практически сразу машет головой. Клаус хмыкает на свой глупый вопрос и подхватывает Аддерли на руки, словно она весела небольшой пушинки. На ходу подобрав ее сумку и пакет с кормом, гибрид темными улицами минует город, вскоре оказывается у дома Кайли. Кое-как выдавив у нее разрешение войти, гибрид с ноги открывает дверь. Не отпуская художницу, он оставляет ее вещи на кухню, а ее саму несет в ванную.

Аккуратно опустив ее на пол, Клаус придержал ее за талию, обеспокоенно вглядываясь во все еще мутные глаза.

— Ты справишься сама? — спросил он. — Я могу позвонить Ребекке или Деймону…

— Нет, — хрипло возразила девушка. — Нет, я сама спасибо.

Клаус кивнул, собираясь выйти, но Кайли внезапно удержала его, сжимая его пальцы в своей холодной ладони. Художница посмотрела на него красными от слез глазами, голос ее дрожал.

— Клаус, — сказала она. — спасибо тебе.

Между ними было расстояние двух вытянутых рук. Никлаус вздрогнул и посмотрел на девушку. Говоря откровенно, его редко кто благодарил в жизни; а если еще откровеннее — поводов больно ни у кого не было. Гибрид, в своей жажде страха перед ним, власти, вечного бегства от безумного отчима почти забыл, что значит быть для кого-то героем. А тут… Кайли смотрела на него влажными глазами, лицо ее слегка покраснело от слез, ладонь ею была холодная, одежда безнадежно испорчена, застывший запах ее и его крови вцепился в кожу девушки, волосы были взлохмачены, но она смотрела на него с такой благодарностью, светом и теплотой, несмотря на то, что пережила пару минут назад, что даже у Никлауса Майклсона защемило сердце. Разве кто-то мог быть ему настолько благодарен?

«Теперь ясно, почему Элайджа влюбился в нее», — понял Клаус.

Он аккуратно провел большим пальцем по костяшкам девушки, без слов отвечая на ее благодарность.

— Я буду внизу, если тебе понадобится помощь, — сказал гибрид. Кайли кивнула. —И да… Не говори Элайдже. Пожалуйста.

Майклсон вышел из ванной, быстро спускаясь по лестнице и на ходу доставая телефон. Он остановился в гостиной, рассматривая список контактов на дисплее. Мозг хищника работал быстрее, чем человеческая составляющая — труп так и остался валяться в подворотне, и хотя Клаус буквально растерзал того несчастного, что покусился на девушку брата, где-то под ногтями могли остаться кусочки кожи Кайли, или на его одежде были бы ее волосы. Спустя много веков, Клаус научился учитывать такие вещи, как только это стало представлять угрозу.

От тела надо было избавиться, но оставить девушку в таком состояние он не мог. Поэтому, немного посомневавшись, он нажал на один из номеров и стал ждать ответа.

— Ниииик, — протянул Кол, заменив гудки своими веселым голосом. — Братец, что случилось?

— Мне надо, чтобы ты спрятал одно тело. Адрес я тебе назову, — сразу перешел к делу гибрид, зная, что в данной ситуации лучше не обращать на комментарии Кола — которые, несомненно, будут.

— Спрятать труп? — усмехнулся Кол. На фоне Клаус услышал недовольное женское фырканье, и тяжелый вздох, смешанный с вопросом «Кого он там убил»? — Ну, и кто твоя жертва? И что за повод?

— Элайджа там? — уточнил Никлаус, и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Скажи ему, чтобы быстрее появлялся в доме у своей девушки. На Кайли напали, но я подоспел раньше, чем ситуация приобрела бы летальный исход. Но был занят ею и не убрал тело. Будь другом — подсоби.

На том конце на несколько секунд повисла тишина. Потом Никлаус услышал помертвевший, постепенно обретающий яростную силу, голос старшего брата: «На Кайли напали?». Потом Кол, уже без своей привычной веселости, холодно произнес:

— Мы с Ребеккой все сделаем.

Клаус кивнул, хотя братья и сестра не могли его видеть, и сбросил звонок. Он повернул голову, и внезапно увидел настороженно смотрящего на него Росмэна. Пес утробно зарычал.

Он быстро зашел к Кайли в ванную только затем, чтобы оставить извлеченный из шкафа халат. Девушка стояла к нему спиной, еще не скинув одежду, но уже включив горячую воду, из-за чего густой пар затопил все небольшое помещение. Он слышал, как громко дышала Аддерли, и решил ее не тревожить, молча оставив принесенное, и спустился вниз ждать Элайджу, который, несомненно, скоро появится.

Кайли глубоко дышала горячим паром, отчаянно желая, чтобы от плотности воздуха было тяжело делать вдох, а горячие потоки обжигали горло. Художница желала согреть все внутри, потому что здесь ей было слишком холодно. Недостаточно тепло, чтобы согреть внутренности.

Аддерли начала медленно снимать одежду, будто стараясь потревожить фантомные, но будто реальные раны.

«У тебя на теле почти ничего нет, — думает она. — Клаус тебя исцелил. Ничего нет».

И все же, воскрешая в памяти каждую секунду, проведенную в той подворотне, Кайли снова и снова ощущала удары на себе, а ей казалось, что любое лишнее движение могло вызвать боль. Но одежда была таким же молчаливым напоминанием, как и память — на ней были пятна грязи и крови, а майка на спине вообще была прорезана в том месте, в котором ее ударили ножом. Кайли сдержала рвущийся наружу крик, прижав внешнюю сторону ладони к губам. Застони она чуть громче, шумящая вода не укрыла бы ее от слуха вампира, а показать себя истеричной девушкой, в данной ситуации, Аддерли имела право, но не хотела. Единственное, что ей оставалось — это считать свои вздохи.

Вода обжигает кожу, но Кайли жмурится, лишь наслаждаясь ее прикосновениями. Подставляет лицо горячим потокам, чтобы только стереть те страшные мгновения, не видеть их, закрывая глаза.

Ноги больше не могу вынести тяжесть тела, и шатенка медленно оседает на кафельное дно ванны, прижимая колени к груди. Наклоняет голову, утыкаясь лицом в колени, и вновь начинает считать, тихо подвывая. Это успокаивает даже лучше, чем горячая вода, разбивающаяся о фантомно раненую спину. Хотя, казалось, Кайли до сих пор могла ощущать нож в своей лопатке. Слез больше не было, Кайли старалась собрать мысли воедино.

Разумеется, все могло быть хуже. Ее могли просто изнасиловать, и если попытаться включить хоть маленькую дольку оптимизма, постоянно свойственный художнице, можно было сделать жуткий, но утешительный вывод — она еще легко отделалась. Если бы не чудесное вмешательство Клауса, поломанное и изувеченное тело Кайли по-прежнему бы лежало в темном, холодном переулке, или было бы зарыто где-то, где его даже бы вампиры не сразу бы нашли. А если бы и нашли, то какого труда бы стоило Деймону взглянуть на то, во что превратилась его подруга? А Элайдже?

Все могло быть хуже. Ее только избили, и это действительно не самое страшное. Клаус ее полностью исцелили, при сильном внушение и помощи близких она забудет о ранах, которые ей мерещатся, и все пройдет.

Дверь резко распахивается, ударяясь о плитку, которой отделаны стены ванной комнаты. Кайли резко вскидывает голову, прижимая колени еще сильнее к груди, и старается вжаться в стенки ванной, как только это возможно. Из-за воды и густого белого пара она не сразу видит, кто стоит в дверном проеме.

— Кайли… — шепотом позвали ее.

Чьи-то руки подхватывают художницу и аккуратно вытаскивают из ванны, оборачивая вокруг не полотенце. Кайли не успевает сказать ни слова, когда ее поднимают на руки и прижимают к груди. Такой знакомый запах. Аддерли не надо смотреть, чтобы наконец понять, кто это.

— Элайджа, — тихо скулит Кайли, цепляясь дрожащими руками за плечи мужчины. Первородный прижимает ее к себе, гладя по спине и волосам, и Кайли чувствует, как Элайджа подрагивает, и практически физически ощущает шторм внутри него.

— Кайли, пожалуйста, посмотри на меня.

Девушка не находить в себе сил его ослушаться, но ей отчего-то страшно. Аддерли вообще находиться под сотнями слоев колкого страха. Медленно поднимает голову, смотря в глаза Элайджа, и отпускает его одежду, поднимая руку к лицу Майклсона, а он неотрывно следит за действиями возлюбленной. Кайли прикасается к его лицу, сделав судорожный вздох. Он на секунду закрывает глаза, прижимаясь щекой к дрожащей руке.

— Клаус сказал, что на тебя… напали. Ч-что случилось на самом деле?

Кайли крутит головой.

— Все могло быть хуже, — произносит она фразу, которая, кажется, становится ее личной мантрой на блажащие дни.

Элайджа бегло осматривает ее, но находит только несколько синяков, что вызывает у него облегченный выдох. Клаус действительно подоспел раньше, чем произошло бы то, что могло произойти.

Но если Клаус сам рассказал брату, что на нее напали, о чем ей не стоило говорить? Вампир смотрит на нее, и Кайли внезапно понимает, что пытался донести до нее гибрид: Элайджа не узнает о том, как именно Клаус ее спас. Он не узнает. Никто не узнает.

Комментарий к Как бы им не хотелось

* Чтоб тебе пусто было

========== Не выходи из дома ==========

— Не выходи из дома, — сказал Деймон по телефону. — И никому не открывай дверь.

— Что? — недоуменно переспросила Кайли. — Почему?

На кухне из продуктов были только банка кофе и пара апельсинов, которые они с Элайджей купили вчера, возвращаясь с аэропорта. Вчера Аддерли ела где угодно, только не дома, но сегодня пришлось взяться за домашние дела.

Девушка зажала телефон между плечом и ухом, умудряясь при этом нарезать овощи — в одном журнале по готовке, которые у нее аккуратно были сложены на кухне на полочке рядом с телевизором, нашла один из забытых простых рецептов. Действительно простой. Нужно только смешать козий сыр с чесноком, зеленым луком и перцем. Потом с этой смесью нужно сделать рулетики из хорошо отбитой грудки и обернуть беконом. Ну, и запечь.

Она рассчитывала, что разговор с неожиданно позвонившим рано утром Сальваторе закончится быстро, но судя по вступлению, она ошиблась. Кайли поморщилась, но дело было не в том, что она не хотела слушать друга, просто уже стало ясно — ничего хорошего не жди, а у нее… Короче говоря, прошедшая неделя казалась ей настоящей сказкой. И сейчас отпускать ее Аддерли чудовищно не хотелось, а еще больше — не хотела она прямо сейчас оказаться в реальности, где ее могут убить мимоходом. Ее отношения с Элайдже развивались стремительно, причем настолько, что иногда этот темп пугал юную художницу, но причина была не только в этом.

Начать стоило по порядку.

После нападения на нее и до этого часа прошло примерно чуть меньше недели. Первые два дня были особо сложными, Кайли пыталась адаптироваться. Постоянное ощущение чужого присутствия, а также призрачные ранения, ощущения ударов казались ей более, чем реальными. Первую ночь, когда Элайджа остался с ней, а его братья и сестра прятали тело, она даже не могла уснуть, а если и прикрывала глаза, то тут же вскакивала от слишком ярких картинок произошедшего несколько часов назад.

Элайджа буквально поселился на эти дни у нее, но это не мешало Деймону, Ребекке и Колу навещать ее, справляясь о самочувствии девушки. Деймон в общем был в своем репертуаре: узнав о случившимся, он молча притащил в дом подруги около килограмма различных сладостей, закутал в мягкий плед саму Кайли и утащил на диван перед телевизором, включая какую-то бессмысленную мелодраму. Элайджа тоже присоединился, вампиры обменялись сухими приветствиями. Кайли сидела между ними, почти не задумываясь о том, про что фильм. Она почему-то представляла, как вампиры бросятся друг на друга, просто сметая ее с пути, да и вообще — вот так проводить время между возлюбленным и лучшим другом то еще сумасшествие.

И Элайджа, и Деймон ее настроение уловили, поэтому поминутно на лице то одного, то другого появлялась ухмылка.

— Нахалы, — буркнула она, поднимаясь, что взять еще одно ведерко сладкой кукурузы в карамели. — У меня из-за вас сердечный приступ когда-нибудь произойдет.

Элайджа усмехается, а Деймон тихо захохотал, и Кайли поняла, что этого они от нее и добавились. Возможно, даже сговорились. Следующие два фильма — уже не романтические, а просто комедии с элементами черного юмора, а к концу дня они вообще как-то переходят к ужастикам, где какие-то животные рвут людей на куски — она устраивается у Элайджи на коленях, и, немного посомневавшись, укладывает ноги на Деймона, пока они смотрят фильмы. Сальваторе слышит по-кроличьи быстрый стук сердца, чувствует запах страха, витающий в воздухе, так что просто кладёт руки на лодыжки подруги. Спустя какое-то время он начинает массировать мышцы, но Кайли расслабляется под его прикосновениями лишь спустя почти половину фильма. Под конец Аддерли спит с едва уловимой улыбкой на лице.

Элайджа прижимает ее голову к себе, и Деймон видит благодарность, обожание, признательность через этот простой жест, а ещё очень сильные защитные инстинкты, бурлящие в Майклсоне. И следующая мысль Деймона – ему очень жаль любого, кто попытается навредить возлюбленной Древнего и подруге Сальваторе.

После этого Деймон больше не волнуется.

А потом Элайджа и вовсе сражает Кайли наповал, молча предъявляя ей билеты в Париж на несколько дней. Кайли, чередуя радостные прыжки с неумелым пародированием балетных па, после наставлений Элайджа собрала только вещи первой необходимости — в рюкзак полетел один комплект нижнего белья, средства гигиены, включая косметику, зарядные устройства и кошелек.

— Остальное там купим, — отмахнулся Элайджа. — Мы едем отдохнуть, и там я хочу тебя видеть восторженной маленькой девочкой, которое тыкает во все, что ей понравится и говорит «хочу».

Поселяются они в самом дорогом и шикарном отеле, и Майклсон действительно исполняет все, стоит Кайли лишь намекнуть. Он в два счета убеждает девушку перестать стесняться, и в течение трех дней и четырех ночей, что они проводят в Париже, его цель — исполнение всех ее просьб. Причем буквально.

Если в прошлый свой раз с Деймоном, Кайли посещала Париж «набегом», то есть живя в обычном мотеле и видя такие места, которые в путеводители даже не указывают, то Элайджа показывал ей всю помпезность этого города.

Вообще, они много где были. И не только в Париже. Как-то взяли напрокат машину и сами поехали в Руан.

Едва прилетев рано утром и освежившись душем, Элайджа сводил ее в «Корону» — ресторан на рыночной площади в Руане, самый старый постоялый двор во Франции. И хотя столик там надо заказывать как минимум за месяц, их с вампиров пропустили сразу и без вопросов. Атмосфера в ресторане в лучших традициях доброй Франции — учтиво, благородно и конечно же очень вкусно. В Руане ей еще запомнился небольшой магазинчик сладостей — один сплошной шоколад. Рай на Земле! Элайджа, оплачивая их покупки, весело смеялся, указывая на то, что теперь понимает, откуда пошло прозвище Сальваторе «Хомячок», но Кайли быстро всунула в открытый рот вампира шоколадку.

Они были на холме святой Катерины, откуда открывался великолепный вид на город, бродили по маленьким улочкам и рынкам, все время сверяясь с картой. А вечером, почти уже на закате, играли в гольф на огромном поле. Не то чтобы она хорошо умела это делать, но было очень здорово. А когда Элайджа прижимался к ней сзади, чтобы помочь сделать «правильный» замах клюшкой, не только здорово, но еще и очень волнующе.

Правда, Аддерли немного смутил Версаль — этот великий дворцовый комплекс. Ей было очень обидно признаваться даже самой себе в том, что мечта детства разочаровала ее. Думая о Версале, она всегда представляла себе блеск и шик королевского двора. Балы, охота и другие развлечения знати. Но увидев на территории дворцового комплекса тысячи туристов — разочаровалась. Не было ничего из того, что она представляла, много лет фантазируя о том, как однажды окажется в этом полу сказочном месте.

Тогда, следуя за экскурсоводом и слушая перевод, который давал ей Элайджа, она подумала, что никогда не умела делать верные выводы по первому впечатлению. Мечтала о Версале, а теперь — не может дождаться, когда же закончится долгая и нудная экскурсия. Своего Майклсона в первые дни знакомства считала холодным, недоступным красавцем, который, даже если и обратит на нее свое внимание, быстро наиграется и галантно оставит. А теперь — он рядом с ней, и она не представляет себе жизни без него в эти мгновения. Размышляя об этом, девушка чуть улыбнулась и прижалась щекой к руке возлюбленного. Элайджа остановил свою речь на полуслове и с нежностью посмотрел на свою художницу.

Он и сам тогда понял, что Кайли не слишком воодушевлена тем, что увидела, и поэтому довольно быстро они покинули экскурсию, свободное время посвятив многочисленным рынкам и магазинчикам, в которых, с присущей ему в первый день страстью, скупал едва ли не все, на что только Аддерли бросала взгляд.

Из Мистик-Фоллс она уехала с одним рюкзаком, а через три дня вернулась едва ли не с тремя чемоданами.

Из этого путешествия Кайли привезла кучу вещей, несколько магнитиков, которые, несмотря на всю нелепость ситуации, вручила не только Деймону — который иронично отметил, какой по свежевшей и отдохнувший выглядит подруга — но и семье Первородных. Откровенно недорогие вещи вроде магнитиков, шоколадных конфет разной формы, душистых масел, а также винтажные серьги и браслет для Ребекки, наушники в форме Эйфелевой башни для Кола, и даже брелок с красочным видом для Финна, вызвали настоящий ажиотаж у Майклсонов. Кайли даже была удивлена, но заявление Кола поставило все на свои места:

— Мы редко делаем подарки друг другу, — сообщил он. — То, что ты подумала о нас… здорово!

И внимание Древнего кровожадного вампира переключилось на большую «каплю» из шоколада.

Единственное, что тревожило Кайли — разговор с Клаусом. Вчера, когда они с Элайджей вернулись ранним утром и уже в десять в ее доме было полно Первородных, Клаус не пришел с Колом и Ребеккой, сославшись на срочные дела и оказываясь вообще вне зоны доступа. Он навестил Кайли вечером отдельно, отметив, что та выглядит уже лучше.

— Спасибо, — Кайли кивнула, чтобы тот шел за ней. — Чаю?

— Извини, но я откажусь. Я искал Элайджу.

— Он поехал к вам домой, — сообщила девушка. — Подожди пару минут.

Она поднялась на вверх, предварительно вручив порцию шоколада и магнитиков Клаусу. В подарок от нее гибрид получил несколько совсем маленьких акварелей с видами острова Сите. Выглядел Клаус крайне удивлённым; не только из-за внезапных сувениров, но и из-за откровенного напуганного поведения Аддерли. Странно, казалось, они уже все прояснили между собой без слов, чтобы она так боялась его.

— Я хотела уточнить, — поджала губы художница, а сердце ее застучало быстрее. — Как скоро твоя кровь выйдет из меня?

Клаус понимающе посмотрел на нее. Девушка держалась молодцом, судя по всему, никто ничего даже не подозревал, но каких трудов это ей стоило, Никлаус понял только при этой встречи. В конце концов, это он лгал часто и профессионально, а Кайли Фрэнсис Аддерли явно к этому не привыкла.

— Уже прошло пять дней, так? Ну, еще дня два-три. Крови пришлось дать много, так как раны тоже не шуточные.

— Да, я помню, — Кайли вздрогнула и повела плечами. — Спасибо тебе.

— Что ты, тебе спасибо, — усмехнувшись, подмигнул Клаус, подкинув в воздухе шоколадную «монету». — За шоколад и акварель.

А через несколько часов снова приехал Элайджа, и они вдвоем доели те сладости, которые девушка привезла из того магазинчика, смотря мюзикл «Нотр-Дам де Пари», и занялись любовью под одну из самых ключевых песен мюзикла — «Belle».

И если подводить итог всего выше исчисленного, то становилось ясно, что внезапное предупреждение Деймона в ее мирок не вписывалась.

Поняв это, Сальваторе тяжело вздохнул, хотя было ясно — он нервничал и довольно сильно.

— Даю тебе минуту, — сказал он в трубку. — Соберись, мисс Влюбленность, и послушай меня.

Кайли загрузила в духовку порцию рулетиков и села за стол.

— Я слушаю тебя, — серьезно произнесла девушка, неосознанно начиная отбивать пальцами по столу песню из какой-то рекламы.

— Мамаша Первородных обратила Аларика Зальцмана в вампира, — начал Сальваторе. — Он не просто вампир, его единственная цель: убить всех Первородных, и ничуть не сомневаюсь, что он использует тебя как наживку. Не давай ему такого шанса, прошу тебя.

— А…

— Если тебе что-то понадобится, то лучше позвони мне! — сорвался на крик Деймон, но тут же остыл. Кайли не обиделась, но холодок пробежал у нее по позвоночнику: если Сальваторе повысил на нее голос, значит дела и вправду были хуже некуда. — Извини. Понимаю, тебе неудобно положение птицы в клетке, но сейчас это вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, Кай. Послушайся, хотя бы ради меня.

— Конечно, Деймон. Я все поняла. Я не выйду из дома.

— Чем собираешься заниматься сегодня? — Элайджа поднял воротник рубашки, накинул галстук, собираясь его завязать.

Кайли, сидя на кровати в турецкой позе, задумчиво делала небольшие наброски в своем арт-ежедневнике. Под выведенном четкими штрихами Нотр-Дама значилась дата, и Кайли колебалась ставить какую-то подпись — у нее было более десяти вариантов подписи собственным именем и фамилией, несколько творческих псевдонимов, но «свое» она так и не нашла. Проблема еще шла со школы, когда девушка серьёзно задумывалась о том, чтобы связать свою жизнь с искусством.

Когда об этом узнал Деймон, то сделал ей первый подарок, действительно дорогой для девушки, а не пустой помпезный презент — небольшого размера блокнот, где чистые страницы аквамаринового цвета чаровались с мини-работами Ван Гога. Кайли была в восторге, и именно в нем до сих пор тренировалась в своих подписях.

На вопрос она передёрнула плечами, наконец подписав рисунок витиеватым «Аддерли».

— Мы прилетели вчера в пять утра, а с десяти всем раздавали сувениры, — Кайли лукаво усмехнулась, поймала Элайджу за пряжку все еще не застегнутого ремня, привлекая ближе. Взявшись за концы галстука, она попыталась придать аксессуару представительский вид, завязав в красивый узел. Элайджа улыбнулся, смотря как тонкие пальцы художницы порхают по его шее. Справившись буквально за несколько секунд, Кайли обворожительно улыбнулась. — Разберу вещи, схожу в магазин… — она запнулась, вспоминая утренний разговор, да и Элайджа нахмурился. Покачав головой, она продолжила. — Прибраться надо, и засяду за работу. Благо, для этого не надо выходить из дома.

— Мне заехать вечером? — поинтересовался Элайджа. Кайли, не ожидавшая такого вопроса, машинально кивнула.

Если быть честными, замечания друзей о том, что она выглядит лучше, Аддерли немного даже смешили, а Элайджу на это она поддела полупрозрачным намеком. Вампир ничего не ответил, заботливо поцеловав девушку в макушку.

Майклсон шутки близких понимал — как это, они с девушкой едва ли не в медовый месяц отправились, а вернулась она свежей и отдохнувший, неужели только спали в номере? Элайджа видел проблему, и этого не то чтобы его радовало, или тешило мужское самолюбие, как думала Кайли. От Майклсона ничего не ускользнуло: ни тени, залегшие под глазами художницы от недосыпа, ни осунувшееся лицо, от чего скулы проступили резче, ни распухший от поцелуев рот.

Это началось еще в Париже.

С утра и до позднего вечера они гуляли по городу, а ночи… Ночи они проводили в страстных объятиях друг друга. Древний обучал её искусству любви, как дарить и получать наслаждение. Кайли была способной ученицей и с восторгом постигала азы этой науки. Утолив первый чувственный голод, они выходили на залитый лунным светом балкон и любовались звёздами. Это время было самым счастливым в их жизни.

На отдых у Аддерли оставалось не так уж много времени, оно летело так быстро, что ей не хотелось тратить драгоценные часы на сон, а значит, разлуку с любимым. Да, любимым! Она окончательно и бесповоротно влюбилась! Вампир, даже если и видел то, как она себя ведет, ничего не говорил, а может, был счастлив, как и она сама, и ничего не замечал.

Майклсон и вправду ничего не замечал. Поначалу. Лишь сейчас, оглядываясь назад, мог сказать, когда именно все началось. Вернувшись в Мистик-Фоллс, у Элайджи открылись глаза. В Париже они ели много и часто перекусывали, и Кайли волновалась, что поправится, но по приезду обнаружила совершенно иной исход — за три дня она сбросила почти пять килограммов. Возлюбленному рассказала об это со смехом, но именно это Майклсона и отрезвило. Он, сам того не осознавая, постепенно выпивал Кайли до дна, при этом давая ей намного меньше, чем следовало бы.

Надо было немного остудить их слишком страстные отношения. Добавить немного больше нежности и степенности. Обычные классические изысканные свидания, и медленное, пассивное занятие любовью. За эти полтора месяца — подумать только, всего полтора, а Первородный уже так сильно увяз в этой юной художнице! — Кайли пережила столько, сколько обычному человеку и не снилось. Вся ее жизнь была похожа на бешеные американские горды, но влюблённость в Первородного вампира, дружба с его семьей, спасение от жесткого избиения и летального исхода Древним гибридом, ответные чувства Первородного, три страстных дня в Париже — видимо, даже для нее это было слишком.

Ей нужен был отдых. Моральный и желательно физический. К примеру, этой ночью вполне можно обойтись и без секса, просто позволив девушке крепко заснуть у него на груди, а утром не будить, дождавшись, когда она проснется сама. И если ради покоя Кайли придется всю ночь пролежать в одной позе — то ради Бога, пожалуйста!

А завтра — выбрать какую-нибудь самую удаленную от города забегаловку, где будет тихо и спокойно, без лишней суеты и помпезности. Или вообще уехать за город на пикник!

Кайли необходимо было отдохнуть, Элайджа видел это совершенно точно. Ему надо было позаботиться о ней.

— Не скучай, — чмокнув девушку в щеку, попросил вампир, мимолетно вдохнул запах яблочно-анисового шампуня, который она купила в Париже. Она довольно зажмурилась, стараясь сдержать готовую покинуть пределы лица улыбку.

— Не буду, — усмехнулась Кайли.

Проводив вампира, Аддерли наконец-то смогла окунуться в обычную домашнюю рутину, по которой, если признаться честно, успела соскучиться.

День и правда предстоял насыщенный.

Кайли разобрала чемоданы, отсортировала вещи, нуждающиеся в стирке. Отложила в сторону вещи, которые они с Элайджей купили во время прогулок по Парижу. Небольшой пакетик из магазина нижнего белья она торопливо положила в нижний ящик комода; при одном взгляде на эти кружева, ленточки и ниточки, которые образуют «белье», Кайли покраснела. Она решилась надеть его для Элайджи, но если это увидит Деймон, комментариев Сальваторе может и не пережить.

Разобравшись с вещами и отправив в машинку первую из трех загрузок одежды, Кайли накормила подозрительно тихого Росмэна, и вынесла ноутбук из спальни в гостиную, включила его. Войдя в систему, девушка отправилась доставать постиранное белье из машины. Она заканчивала его развешивать, когда легкий звон отвлек ее от дела — это Деймон интересовался, жив ли там его Хомячок?

Оставив на время в покое темную футболку Элайджа, Кайли быстро настрочила ответ, слабо улыбаясь заботе друга. Когда ее сообщение получило статус «прочитано», Аддерли вернулась к одежде. Отправив вторую стопку одежды стираться, девушка зашла в комнату, после вернувшись к ноутбуку с фотоаппаратом. Не то чтобы Кайли раньше часто пользовалась чем-то, кроме телефона для фотографий, но эту большую, профессиональную цифровую камеру ей подарил Элайджа, когда они попали в первый же магазин на пути.

Не пользоваться ей было бы просто грех, поэтому за три дня отпуска Кайли поменяла флешку в фотокамере примерно раза два.

Сбросив фотки сразу с двух носителей памяти на компьютер, девушка стала методично пролистывать их, поставив ноутбук на колени. Бульдог вскоре оказался рядом, с помощью хозяйки залез на диван, нелепо взмахнув задними лапами, зафыркал и, уткнувшись мокрым носом Кайли в бок, вскоре довольно засопел. Она скинула на жесткий диск все сделанные в путешествии фотографии и снимки просто перемешались.

На лице Кайли сразу же с первых фоток расцвела довольная, влюблённая улыбка. Это фото Элайджа сделал в первое их утро в Париже, когда проверял фотоаппарат перед их выходом из отеля. Они были на балконе своего номера. Он сидел в плетеном кресле, разбираясь с камерой. А она — смотрела на город своей мечты, кутаясь в халат и чувствуя дующий с Сены ветер, заблудившийся в ее волосах.

Кайли помнила, как он окликнул ее. Просто негромко позвал: «Кайли», она даже обернуться до конца не успела, когда услышала щелчок затвора фотоаппарата. Фотография получилась неоднозначной. Было в ней что-то такое, что заставляло Аддерли краснеть. То ли дело в том, что ворот халата чуть отогнулся в сторону, довольно явно давая понять, что под ним на девушке ничего не надето. А может — просто она помнила, чем они занимались за пятнадцать минут до этого в душе и еще получасом ранее — в постели.

Но, тем не менее, фото художнице нравилось. Голубое небо, белые облака и фасады окружающих зданий создавали прекрасный фон для ее легкой, расслабленной улыбки.

А потом она в отместку сделала такое же фото Элайджи, не удержавшись от искушения. В таком же как она сама халате, распахнутом на крепкой груди, с растрепанными после душа волосами, он был еще лучше, чем обычно.

Воспоминания отозвались в теле сладкой судорогой, но Кайли быстро с собой справилась.

Потом пошли фотографии из их экскурсий, походов, и особенно любимая часть — «серия кондитерского магазина». На первом же снимке она сама изучала витрину с десятками, а может — и сотнями разных сортов конфет. Глядя с совершенно счастливым выражением лица на все эти сладости, она и правда была похожа на того «Хомячка», которым дразнил ее Сальваторе.

Задумчиво, она пролистала следующие несколько фотографий. Элайджа методично запечатлел процесс дегустации и ее совершенно довольную, счастливую улыбку. А на последнем снимке из этой серии — чуть косо снятом селфи она целует возлюбленного в щеку, одновременно вкладывая в его приоткрытые губы сразу несколько долек шоколада. Элайджа тогда сказал, что на этом снимке собрано все, что он любит — любимая женщина и любимая еда.

На следующем снимке Майклсон глядел куда-то в сторону, явно что-то рассказывая своей художницу, сидя за столиком уличного кафе. Перед ним стояла чашка кофе и тарелка с небольшим пирожным — кремовая трубочка, обсыпанная со всех сторон миндальной крошкой и кусочками сушеных яблок.

Она дошла почти до фотографий из Диснейленда, который они посетили с утра и до обеда последнего дня, когда стиральная машинка оповестила о том, что и следующая порция одежды постирана и снова пахнет мятой. Кайли убрала компьютер обратно на стол, потрепала пса между ушей и направилась в ванную. Отправив «освежаться» последнюю одежду, она медленно, не спеша развесила сырые вещи, после чего снова вернулась к пролистыванию фотографий.

Едва она уселась на диван, как тут же завибрировал телефон — снова смс-ка, только в этот раз от Элайджа. Ответив, что все хорошо, девушка отложила телефон. Недовольный тем, что на него почти не обращают внимание, Росмэн показательно перебрался на другой край дивана, недовольно сопя.

Кайли почти бездумно пролистала десятка три снимков, на которых она с упорством, достойным лучшего применения, снимала то, что они с Элайджей ели в кафе и маленьких ресторанчиках во время прогулок по столице Франции. Однажды они даже решились попробовать лягушачьи лапки. Вот этот снимок. Жареные во фритюре и поданные с дольками лимона, они немного напоминали голени маленьких цыплят. Но вот на вкус.

— Ну, действительно похоже на курицу… На утонувшую в болоте курицу, — прокомментировал тогда Элайджа, отодвигая от себя тарелку с деликатесом подальше.

— Ты не знал? Мне казалось, что за тысячелетия можно хоть раз попробовать лягушачьи лапки, — поддела его Кайли.

— Я ел девственниц на завтрак, — доверительно шепнул Первородный, подмигивая. Кайли рассмеялась.

Зато другие блюда французской кухни им очень понравились. Кайли даже с удивлением обнаружила, что луковый суп, при его неаппетитном названии, на самом деле довольно вкусный. Правда, для этого Элайдже пришлось очень долго уговаривать ее. Что уж говорить о замечательном киш лорене, тарт татене и круассанах из кафе неподалеку от их отеля. Они каждое утро ходили туда завтракать. А иногда и ужинать. Кайли всерьез опасалась, что результатом всех этих гастрономических удовольствий станут лишние килограммов восемь. Но долгие дневные прогулки и почти бессонные ночи в объятиях любимого мужчины сделали свое дело. Как сейчас было известно, она сильно похудела.

Пролистывая фотографии, она не сразу поняла, что именно ее смущают. Отводя глаза от экрана ноутбука, она медленно обвела взглядом комнату. Все вроде на месте, ничего выбивающегося из общей картины нет.

Все. На. Месте.

Кайли тяжело вздохнула. С такой жизнью не сложно стать параноиком, это она всего лишь процентов на сорок вляпалась: двадцать на Деймона и столько же на Элайджу.

Глубоко вдохнув, Аддерли попыталась успокоиться. Она встала, потянулась, собирайся выпить чай, кофе или горячий шоколад. Машинально потянувшись рукой к дивану, она ожидала почувствовать под рукой уж знакомую голову Росмэна Михайловича, но пальцы наткнулись только на пустоту. Кайли нахмурилась и посмотрела вниз.

Покрывало было смято в том месте, где лежал бульдог, но самого его не было. Кайли нахмурилась.

— Росмэн! Росмэн, ко мне! — громко позвала она, выходя в коридор. Подождала секунд двадцать, ожидая увидеть грузное тельце своего питомца или, по крайней мере, услышать, как он тяжело топает по паркету. Но ничего не произошло, будто Росмэна вообще не было дома.

Взгляд Кайли зацепился за входную дверь. Внизу была сделана отдельная дверка для бульдога, чтобы он мог выходить на прогулки, когда ему вздумается, да и свои собачьи дела предпочитал делать на улице, нежели в лоток в туалете.

Аддерли похолодела, и липкий страх скользнул по всем ее костям. Росмэна сегодня, конечно, никто не выгуливал, а гулял ли с ним Деймон эти три дня, Аддерли не знала. После нападения на нее напал вполне обоснованный, но все же нелепый страх выходить из дома, хотя она фактически была спрятана за спинами двух — а то и пятерых, если считать Ребекку, Кола и Клауса — вампиров. Поэтому ясно, что Росмэну приходилось совершать прогулки в гордом одиночестве.

В этот раз Михайлович тоже видимо решил не спрашивать разрешения.

Художница замерла посреди коридора, округлившимися глазами неотрывно глядя на дверь, будто та вот-вот превратиться в пасть огромного чудовища и сожрет ее.

Мысли заметались с удвоенной силой, но из-за быстроты лишь сливались в непонятные образы и ничего четкого девушка уже не думала.

В доме она безопасности, вампиры, которых она приглашала, врагами не были. Чужому не войти, вампиру точно, а уж с человеком она справится, да и вообще — пес вышел подышать свежим воздухом, что здесь страшного? Зачем панику разводить?

С другой стороны, Кайли уже отказывалась верить, что все может быть просто. Вряд ли конечно пса кто-то подманил специально, она бы услышала, да и Росмэн далеко не глупая скотина. Значит, он решил, что в безопасности. Значит, ничего и никого не было. Да и с чего бы Аларику приходить к ней? Та же Елена — куда лучшая нажива, на нее поведутся и Клаус, потому что ему нужны гибриды, и Элайджа, потому что он благородный и захочет спасти девушку, и Деймон, потому что влюблен в нее, и Стефан, потому что… ну, тоже влюблен в нее. Плюс вся братия ее друзей, включающая вампиршу Кэролайн, ведьму Бонни и брата-охотника…

А Кайли… Что же, Кайли всего лишь лучшая подруга Деймона, о которой с недавних пор стало известно все сверхъестественной части Мистик Фоллс, подруга, которую Сальваторе неудержимо любит. Возлюбленная Элайджи, который тоже не бросит ее. Клаус тоже вряд ли останется в стороне, так еще и Кол с Ребеккой могут втесаться в эту компанию.

Если ситуация была такой, какой ее описывал Деймон, и цель новообращённого Зальцмана — Первородные, то Кайли, вероятнее, была выгоднее. Или она просто переоценивала себя и свою значимость.

Тяжело вздохнув, она уже была направилась обратно в гостиную — если пес не вернется, то она заглушит мысль о том, что у Деймона, возможно, есть более важные дела, позвонит и потребует вернуть ей песика с улицы, — как внезапно резкий, короткий, абсолютно жалостливый визг Росмэна.

Кайли, не долго думая, резко вылетала обратно в прихожую и подскочила к двери, рывком распахнув ее.

Был уже вечер. Ближайшие фонари уже загорелись, но солнце еще не до конца покинуло небосвод. Росмэн лежал всего в метрах десяти от дома, но лежал как-то неправильно, будто споткнулся и не знал, как подняться. Кайли глубоко вдохнула, но выдохнуть внезапно не смогла, начиная будто бы задыхаться.

«Это ловушка, — набатом било в голове. — Совершенно точно. Самая натуральная ловушка»

Кайли опасливо глянула на порог, будто переступив его упадет в клубок ядовитых змей. Всего лишь эта деревяшка спасала ее, возможно, от неминуемой смерти.

Аддерли присела, опираясь коленями в порог, в прямом смысле балансируя на грани. Если сейчас перед ней кто-то появится, и она не успеет отклониться назад, то считай, все — она попалась.

— Иди сюда, Росмэн, — приказала она, хотя голос ее подрагивал. — Хороший песик, иди сюда.

Росмэн на оклик хозяйки лишь пронзительно гавкнул, и попытался подняться, но едва он встал на лапы, как с уже знакомым Кайли визгом упал обратно. Его мордашка обратилась к художнице, бульдог смотрел на нее абсолютно беспомощно, но при этом словно молчаливо говоря: я понимаю, если ты сейчас не выйдешь за мной.

Кайли глубоко вздохнула. Всего десять метров. Она быстрая. Не быстрее вампиров, но… Она не могла уйти сейчас. Позвонить Деймону — тоже не вариант, если здесь кто-то есть, он поймет, что художница захочет сделать и просто не позволит ей.

Казалось, из-за пса… Но его нельзя было оставлять. Росмэн Михайлович был единственным, что она взяла из дома, тогда еще совсем маленьким щенком. Он был ее другом, а друзей не бросают.

Кайли выпрямилась. Какое-то время смотрела вокруг, а потом быстро рванула в сторону питомца, перепрыгнув порог. Запоздала подумала, что надо было вытащить деревянный кол из подставки для зонтиков, но момент был упущен.

Аддерли оказалась рядом с псом меньше, чем за десять секунд, и уже протянула руки, чтобы поднять пса, как внезапно сильный удар пришелся в середину спины. Кайли взвизгнула и рухнула животом на землю. Рядом с ней заскулили Росмэн, тыкаясь в лоб холодным носом и облизывая хозяйке лицо.

— Сердобольная идиотка, — заключил сверху мужской голос, и второй удар лишил художницу сознания, позволив запечатлеть в памяти только протяжный скулеж Росмэна.

========== Это Кайли ==========

— Это Кайли, — напряженно сказал Деймон, глянув на экран телефона. «Перезвони. Кое-что есть». По лицу Деймона пробежала тень: куда влезла его подружка. Уловив настроение Сальваторе, Клаус и Элайджа мгновенно напряглись; Элайджа поддался вперед, но поскольку Джереми Гилберт их с братом не пригласил, приходилось разговаривать через порог.

Деймон хотел было отойти и поговорить с подругой наедине, но вовремя сообразил, что сейчас не время дразнить Первородных. Поэтому быстро прокрутив список контактов, он назвал на вызов и поднес телефон к уху.

— Как мило, — с ехидной улыбкой прокомментировал Стефан.

Майклсоны и Деймон кинули на него одинаково недовольный взгляд, но тут гудки в трубке заменились характерным звуком. Сальваторе сразу без предисловий решил выяснить, что случилось с подругой, хотя знал — по пустякам та звонить не будет.

— Кай, ты немного…

— Немного неосмотрительна и слишком любит своего пса, которому я сломал лапу.

Деймон замер.

Есть разница между тем, как люди стоят на месте, чего-то ожидая, и как они застывают, пораженные чем-то. Просто стоя, люди вертят головой, реагируя на громкие звуки, могут крутиться на месте, делать перевес с носка на пятку, поглядывать на часы, но ступор — совершенно другое.

Тень легла на лицо Деймона, он будто оледенел, и стал статуей самого себя. Лишь рука его крупно дрогнула, и щелкнула челюсть, а потом вампир просто застыл на несколько секунд,

— Аларик… — произнес Сальваторе, переводя взгляд на Первородного. К чести Деймона, голос даже не дрогнул, в нем не было намека на удивление или испуг, но его глаза, обращённые к Переводному, выдавали весь спектр эмоций, которые испытывал вампир.

«Она у него, — набатом билось в голове. — Кайли у Аларика»

Элайджа скрипнул зубами.

Деймон отнял телефон от уха и поставил разговор на громкую связь.

— Новости хорошие — милая девочка все ещё жива, — преувеличенно оптимистично проговорил Аларик. У Клауса от этого тона все внутри затряслось от гнева: мало того, что этот Зальцмана похитил Кэролайн и Елену, так еще он смеет угрожать им жизнью Кайли. — И она проживёт длинную, счастливую и спокойную жизни, — продолжал бессмертный, созданный Эстер, намеренно выделяя слова «длинная», «счастливая» и «спокойная»; каждое было Деймона без промаха — в самое сердце, ведь кого бы не хотел шантажировать Аларик, в первую очередь именно Сальваторе был причиной, почему Аддерли оказалась здесь, если говорить метафорами — «под дулом пистолета». Аларик тем временем выдвинул свое условие, гарантирующее художнице ее «долго и счастливо». — Если, конечно, вместе с братом мне сдастся Элайджа.

Названный Майклсон зло щелкнул челюстями, совсем как хищник и прошипел:

— Если с головы Кайли упадёт хоть волос, я…!

— Не советую мне угрожать! — прикрикнул Аларик. Вампиры уловили, что он будто бы подвинул стул или стол на по полу, и будто бы куда-то пошел. — Ведь я в любой момент могу сделать так! — напряженные до невозможности, они услышали свист воздуха, а потом громкий, болезненный и будто бы недоверчивый взвизг Кайли, едва ли не переходящий в стон боли, но видимо девушка быстро взяла себя в руки и каким-то образом подавила крик. Аларик, судя по звуку, поднес телефонную трубку прям к лицу Кайли, было слышно ее тяжелое, прерывистое дыхание; ей явно было больно, но рыдания она сдерживала, не поддаваясь на манипуляции Аларика. Бессмертный на это, впрочем, только цокнул яком и не продолжил разговор. — И не факт, что в следующий раз это будет ни сердце, или глаз, или лёгкое. Куда мне ударить ее в следующий раз, Элайджа?

Элайджу едва ли не трясло от гнева и ярости, желания рушить все, на своем пути, и было ясно, что ему было, что ответить Аларику. А это могло понести за собой печальные события, поэтому Клаус ответил раньше, чем кто-либо успел бы что-то сказать.

— Никуда. Мы скоро будем.

Зальцман хмыкнул, будто и не ожидал другого ответа, хотя Деймон почему-то решил, будто бессмертный все-таки был удивлен. Он сам не ожидал такого от Клауса.

Но Аларик внезапно добавил:

— Такая маленькая, и такая отчаянная, правда, Деймон? Элайджа? Я воткнул карандаш ей в руку, а она так держится. Интересно, сколько боли она выдержит, прежде чем умрет?

И сбросил звонок.

Несколько минут на пороге дома Гилбертов было тихо.

Никлаус обвел каждого из присутствующих тяжелым взглядом, в которых медленно начинала бушевать невероятная злость и дребезжащим от ярости голосом сказал:

— Итак, господа. Нам нужен самый лучший план.

Аларик медленно, задумчиво покрутил карандаш в руке у Кайли. Девушка сжала зубы и по ее лицу заструились слезы. Закусив губу, она подняла глаза к потолку, рассматривая навесные потолки, будто они представляли что-то невероятно интересной собой. Аддерли ожидала, что Аларик сейчас начнет издеваться, или делать что-то в подобном стиле, как клишированный злодей в фильмах ужасах — на ум приходил только «Пила». И у Кайли мурашки вдоль позвоночника бежали — но мужчина лишь хмыкает, явно почувствовав страх художницы и отходит в сторону.

Пару минут царит тишина. Кэролайн старается не дышать и не двигаться, чтобы лишний раз не доставить себе боли из-за вербеновых пут.

Кайли поднимает взгляд на потолок и справляется с собой. Даже если она умрет сегодня, то плакать точно не будет. Старается лишний раз не шевелить рукой, потому что воткнутый в нее карандаш никто, кажется, не собирался вытаскивать.

Елена аккуратно коснулась руки девушки, и Кайли повернулась к «сокамернице», встречаясь с большими карими глазами двойника. Гилберт напоминала лань — такая же красивая, стройная, кроткая и испуганная.

— Прости меня, — мягко произнесла она. Кайли тряхнула рукой.

— За что ты извиняешься? — за холодом Аддерли не смогла скрыть удивления, и Елена, поняв это, поджала губы.

— За то, что ты оказалась здесь…

— Елена, прекрати, — попросила Кайли, не давая Гилберт продолжить. — Я оказалась здесь, потому что влюблена в Элайджу, и являюсь лучшей подругой Деймона. Я здесь не из-за тебя, я — способ причинить им боль. Повторюсь: мир не вертится вокруг тебя.

— Жестоко, — откликнулся Аларик откуда-то из конца кабинета за их спинами, и через секунду оказался уже перед ними, прислонясь к учительскому столу. От движения вампира разлетелась стопка бумаги на парте сбоку от Кайли, и она уловила на одном из листе слово «Вторая мировая». — Но резонно, должен отметить. Поделись: ты хочешь уйти отсюда живой?

— Не в моих планах умирать так рано, — откликнулась Аддерли. Несмотря на всю ситуацию, она пыталась сохранить хоть какое-то достоинство.

— Да, но общаясь с вампиром, ты должна была понимать, что ты далека от безопасности и долголетия. Только если бы не стала таким же монстром как Деймон, которого ты называешь другом. Или Элайджа, с которым ты трахаешься, — заметил Аларик, последнее слово выплевывая с какой-то рычащей интонацией. Кайли крупно вздрогнула, но нашла в себе силы слабо усмехнуться.

— А ты не умен, Аларик. Два разъяренного Сальваторе плюс два разъяренных Майклсона — та еще взрывная смесь.

— Но я держу ваши жизни в руках, — вампир оттолкнулся от стола и подошел к девушке. Опираясь на парту, он навис над Аддерли, и она почувствовала, как от него буквально пахнет смертью. — Вряд ли они рискнут.

— Надеюсь на это.

Повисла тишина. Елена непонимающе глянула на шатенку, и даже на лице Аларика промелькнуло нескрываемое удивление. Он-то думал, что Кайли Аддерли, как и Елена Гилберт, будет внутри упиваться тем, что люди готовы рисковать своими жизнями, чтобы спасти ее. Хотя, в положение художницы тут не угадать: пришли за тобой, или спасли, потому что это не мешало помогать Елене? Да и бросили бы ее, если что-то пошло не по плану? Впрочем, Зальцман не собирался убивать Кайли, хотя его угроза имела под собой основание. Она была запасным планом, и единственной, кем из троих мог пожертвовать вампир была Кэролайн Форбс, потому что представляла наименьшую ценность и была вампиром. Елена могла сбежать, но у Аларика тогда еще оставалась Кайли.

Не сыграй она как наживка, это бы многое показала несмышлёной двадцатидвухлетней девчонке, какого цена дружбы и любви вампиров. Возможно, она даже захотела бы стать охотником и отомстить, и тогда у Аларика появится союзник… Но, если он достаточно знал о Кайли Аддерли, это бы не сыграло. Ее сердце было бы просто разбито, и это неплохо — держалась бы подальше от сверхъестественного мира.

Проще говоря, убийство Кайли — самый крайний вариант.

Поняв, что ее слова произвели эффект, девушка вздохнула и пояснила:

— Аларик, я надеюсь, что если придется выбирать, Деймон будет достаточно благоразумен, чтобы бросить меня. Он мой лучший друг, я люблю его. И если я умру — надеюсь, он переживет, но без Деймона, а еще и без Элайджи, я не знаю другой жизни.

Елена и Кэролайн смотрели на Кайли одинакова ошарашенно, а Аддерли внезапно вспомнила о том, как Деймон впервые рискнул сказать подруге, что любит ее — уже не боясь, что разобьет ей сердце. Он говорил мягко и искренно, он всегда относился к Кайли по-доброму, хоть это не по его натуре, но он правда любил художницу.

Кайли солгала, если бы сказала, что ей не страшно. Было страшно, ужасно просто. И за раздражением, злостью, просто пыталась это скрыть.

Как сказал Аларик, «общаясь с вампиром, ты должна была понимать, что ты далека от безопасности и долголетия»; Кайли всегда была готова к смерти. Особенно в начале их «отношений» с Деймоном, когда каждый раз с замиранием сердце она думала: «сдержится»? Будет ли у нее еще одна возможность встретить новый день? Или Сальваторе решит, что ему больше не выгодно держать рядом с собой живую кормушку?

Стоило этой зависимости перейти к совершенно другим полюсам, первое, что сказал новоявленной лучшей подруге вампир: «Я не смогу гарантировать тебе безопасность».

— У меня есть много недругов, Кай, — говорил Деймон. — Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, но не могу дать тебе стопроцентную гарантию, что тебе не свернут шею в мое пятиминутное отсутствие. Ты забудешь об обычной жизни. Подумай еще раз. Готова ли ты? Хочешь ли?

— Да, Деймон, — легко тогда ответила девушка, пожимая плечами, будто разговор шел о прогулке завтра в три, а не о решение все жизни. — Я хочу быть с тобой. Хочу быть твоим другом.

Тогда она сказала неправду. Она вовсе не хотела быть его другом, Кайли хотела быть его девушкой, его возлюбленной, даже, возможно, его смыслом. Только спустя время она поняла: Деймон с самого начала все знал. Просто сначала он упивался тем, что в него влюбилась очередная девчушка, а потом боялся сделать больно человеку, который внезапно стал значить слишком много.

Аддерли так и не спросила: почему, несмотря на это, Деймон все-таки взял ее в это удивительное путешествие, которое художница называла своей новой жизнью. Думал, что со временем сможет ответить на чувства Кайли? Сможет дать ей хоть немного ответных чувств? Или знал, что она перегорит и влюблённость перестанет быть помехой к настоящей дружбе?

Несмотря на все обстоятельства, ни тогда, ни после, Аддерли так и не смогла задать этот вопрос.

Потом Деймон как-то еще предлагал ей стереть память, чтобы Кайли могла жить спокойно. Это случилось после нападение одного вампира-недруга-Сальваторе, в Будапеште. Из Кайли высосали почти полтора литра крови, и она долго оправлялась на солнечном Шри-Ланка, где Деймон буквально носил ее на руках, откармливая морепродуктами и делая все, чтобы Кайли пришла в себя как можно скорее.

Как итог, она так и не набирала по жизни в весе больше сорока-пятидесяти килограмм, и шутила, что может есть и не толстеть. Деймон же был порядком удивлен, когда Кайли весьма решительно ответила ему, что если кто-то попытается навредить ей из-за того, что она дорога Деймону, то Кайли предпочтёт помнить об этом, и знать, за что она умирает.

К чести Деймону, но один из его мистических недругов — кроме вампира из Будапешта, который даже был зол не на старшего Сальваторе, а на младшего, из-за бытности Стефана-Потрошителя, и произошла просто путаница братьев Сальваторе — так и не вышел на Кайли.

Разве что, кроме… Майклсонов.

Кайли глубоко вздохнула и запрокинула голову.

Элайджа. Элайджа Майклсон.

Если цитировать женские романы — «Кайли не должна была его любить». Серьезно, ладно простой вампир, но Древний вампир, первый среди вампирского рода. Как можно было влюбиться в него? Хотя, ладно она в него, это-то совершенно не удивительно, но как он мог влюбиться в обычную смертную девушку? Кайли, если говорить честно, это безумно нравилось. Это льстило ее маленькому женскому самолюбию, но вместе с тем она не была уверена, что переживет разрыва. Сколько не готовь себя к этому, что однажды все будет кончено, все равно сердце замирает от страха.

А теперь, все могло закончиться так. И, вероятно, это было не самым страшным концом. По крайней мере, она умрет, наполненная светлыми и теплыми воспоминаниями.

«И в гробу буду выглядеть неплохо», — хмыкнуло сознание голосом Деймона Сальваторе.

Кайли усмехается, улыбается спокойно, мирно и слишком неестественно, что выводит из себя. Аларик бросает на нее какой-то странный взгляд, будто думая, что девушка начинает от страха сходить с ума, а потом внезапно переключает свое внимание на Елену и Кэролайн, предлагая первую убить вторую.

Аддерли знает, что Гилберт этого не сделает. И все равно удивляется, когда Елена дает отпор Аларику, помогает сбежать Кэролайн, а потом бросается к ней, чтобы освободить. Конечно, она не успевает, зато Кайли порядком удивляется. Нет, сама она бы не бросила Елену, окажись в подобной ситуации, но… все равно удивляет.

Аларик отбрасывает Елену от Кайли одним сильным движением, но девушка радуется, что хотя бы карандаш из ее руки вытащили.

— Елена! — выкрикивает Аддерли, пугаясь за ту, которую любит Деймон. Гилберт, впрочем, быстро поднимается. Взгляд у нее испуганный, и вместе с тем — упрямый.

— Глупая попытка, — шипит Аларик, чье лицо заканчивает заживать после того, как Елена плеснула какую-то жидкость в него. Кайли резко выпрямилась, будто собираясь броситься на вампира с кулаками, но Аларик подлетел быстрее и с силой опрокинул Аддерли обратно на пол. Голова девушки звучно соприкоснулась с полом, и мир на несколько секунд погас перед глазами художницы. От страха она даже боли не почувствовала, только дышать не могла. Елена вскрикнула, коротко и отрывисто, а Кайли болезненно застонала.

— Если вы думаете, что можете… — начал Зальцман, но неожиданно замолчал. Он резко повернул голову, видимо, что-то услышав в коридоре, что не было доступно слабому человеческому уху Кайли и Елены. Потом на его лице расцвела предвкушающая улыбка. — Вот и ваши спасители.

Аларик кинул последний, предупреждающий взгляд на девушек, и, сжав в руке кол из белого дуба, исчез, совсем немного всколыхнув прикрепленные к доске вырезки из каких-то статей.

Кайли застонала и оперлась ладонями на холодный кафель, медленно поднимаясь. Елена подлетела к ней и вздёрнула вверх.

— Надо бежать отсюда, — произнесла двойник. Сердце ее колотилось быстро-быстро, а у Кайли наоборот — будто бы медленно. Девушка болезненно поморщилась, но кивнула. Голова болела нещадно, но при этом Аддерли могла заставить работать свои ноги так быстро, как только могла.

Девушки, казалось, миновали множество коридоров, прежде чем оказаться перед самыми выходом, и внезапно натолкнулись на проблему — бойня вампиров была устроено прямо здесь. Аларик, придавленный четырьмя мужчинами к полу, яростно выбивался из рук державших его вампиров — Стефан держал ему ноги, Клаус и Деймон схватили за руки, а Элайджа впился руками ему в плечи, судя по всему — буквально, потому что пальцы Первородного были испачканы в крови.

Появление Кайли и Елены вызвало небольшую заминку у Сальваторов и Майклсонов, зато Зальцман не постеснялся ею воспользоваться. Он высвободил одну ногу и з-за всех сил саданул Стефана по горлу; вампир повалился на пол, и бессмертный, созданный Эстер, смог вырваться из захватов Клауса и Деймона. Второй Сальваторе полетел в сторону, но с Майклсонам, видимо, Аларик решил не связываться.

Аларик ринулся в сторону девушек. Елена дернулась назад, а Кайли — в сторону, натыкаясь на жестяные шкафчики, но целью была не она, а Гилберт. Руки вампира сомкнулись на плечах девушки, но тут же его снес с ног Никлаус, откидывая в другой конец коридора.

— Элайджа! — крикнул он, хватая Гилберт и исчезая с ней. Кайли, все еще дезориентированная, почувствовала, как ее подхватывают сильные руки и тянут в сторону. Очухался Деймон, Кайли видела, как он метнулся к брату, собираясь скрыться с ним, а Элайджа — забрать ее, но едва Первородный ринулся в сторону выхода с ней на руках, как Зальцман врезался в них, сбивая Элайджу с ног. Кайли почувствовала, как страшный удар сотряс ее грудь, и она полетела вперед, несколько раз крутанувшись через голову и чудом ничего не сломал.

Как во сне, Аддерли услышала отклик Деймона, но ее снова подняли над полом, отнюдь не нежно схватив за шею, и дернули, заставляя поднять голову. Она увидела тело Стефана, который лежал к ней спиной, и казалось, будто он спит. Видела замерших в напряжение Элайджу и Деймона, их расширенные зрачки, сжатые кулаки. Между ними и ней было около пяти метров, каждому вампиру — что один шажок. Услышала злое, прерывистое дыхание Аларика. Болела голова, ребра, нога.

Всё и все застыли. Аларик повел рукой, делая легкое, почти невесомо движениями пальцами, будто лаская девичью шею. Оглушительный хруст оглушил коридор, отзываясь в сознание Деймона и Элайджи тупым страхом, недоверием и будто бы отчаяньем.

Кайли рухнула на пол, громко стукнувшись с кафелем, а в ее пустых глазах, направленных на лучшего друга и возлюбленного, застыло удивление.

— НЕЕЕЕТ! — проревел Деймон, бросаясь вперед, но Аларик исчез в еще до того, как тело девушки оказалось на полу. Не успев поймать Кайли, Сальваторе рухнул на колени рядом с ней. Он поднял руку, будто желая прикоснуться к подруге, но бледная ладонь крупно дрожала, и Сальваторе так и не решился прикоснуться, просто водя в воздухе в нескольких сантиметра над телом.

Элайджа же, оказавшись рядом, напротив, быстро обхватил художницу за худые плечи — вся она теперь казалась какой-то поломанной-сломанной, субтильной и такой маленькой, что сердце замирало — и прислонил безвольно мотнувшуюся голову к своему плечу. Под бледной кожей от движения нелепо двинулись вырванные и сломанные кости.

Майклсон одним быстрым укусом вспорол себе запястье, и приложил к губам девушки, но никак не смог сделать то, что замыслил — голова не фиксировалась в одном положение, а у Первородного была слишком сильная дрожь, чтобы удержать ее на месте, да и вторая рука была занята.

Деймон болезненно застонал, и Элайджа метнул в него быстрый взгляд.

— Держи ее голову.

— Нет, Элайджа…

— Мы успеем. Немного крови, и она превратится.

— Элайджа…

— Я не могу ее потерять, не могу!

— Элайджа! — крикнул Деймон, вскидывая вперед руку и хватая Первородного за плечо, безжалостно мня дорогую ткань пиджака. Элайджа посмотрел на Деймона с испугом и примесью какого-то отстранённого интереса, будто видел вампира впервые. Его руки, державшие Аддерли, все еще крупно дрожали. Деймон, бросив только один взгляд на застывшее лицо подруги, медленно опустил руку и одним движением закрыл широко распахнутые глаза Кайли. Сглотнув слюну, подавив отчаянный рев, который родился где-то внутри из неожиданно образовавшейся пустоты, Деймон посмотрел в лицо Элайджи, с которым его навеки связало одно горе, и произнес четко и скорбно. — Она мертва, Элайджа. Все кончено. Она умерла. Кайли мертва.

***

Ее тело занесли в дом, и Элайджа поднялся наверх, аккуратно укладывая тело возлюбленной на развороченную постель. Первородный криво усмехнулся, несколько секунд постояв над телом: только сегодня утром он любил Кайли на этой самой кровати, слушая ее тихие стоны, и смех, когда он позволил перевернуть себя на спину. Он обещал себе беречь ее, свозить в какую-нибудь забегаловку, а ночью заняться пассивным, медленным, нежным сексом, а утром дать ей поспать и…

Ничего не будет. Ничего уже не будет, потому что та, на которую Элайджа рискнул возложить все свои мечты, сейчас лежит мертвая на этой самой кровати. Кожа Кайли бледная-бледная, и Элайджа пытается понять, всегда ли она была такой, или же просто так случилось… сейчас.

Кайли выглядит так умиротворённо, будто спит, а Элайджу едва ли не тошнит от мысли, когда он представляет, как будет смотреться на черной мраморной табличке гравировка «Кайли Фрэнсис Аддерли, 2 ноября 1987 — 7 ноября 2010».

«Интересно, — отстранено думает Майклсон, неосознанно прикасаясь к красивому, будто бы выточенному из камня лицу. — Как и что Деймон скажет ее родителям? Что их дочь упала и сломала шею? Что она попала в аварию? Или что на нее напал маньяк?»

Элайджа мог бы спасти ее от всего этого, но видимо где-то замедлился и не успел.

Майклсон прикрывает дверь и спускается вниз.

Нельзя было, ох, нельзя было впускать ее так далеко и глубоко. Элайджа понимает — это не временно, это навсегда. Он ошибся, где-то сделал неправильный ход и Кайли внезапно оказалась его смыслом, его жизнью, просто его…В череде событий он обрел ее и в череде событий он потерял ее. Возможно, им надо было найти друг друга, но почему тогда сейчас Элайджа остался без Кайли, в стремительно затягивающейся темноте.

Деймон сидел на диване, раскинув руки, в правой был зажат бокал с виски. Его отстраненный, холодный взгляд был устремлен на выключенный телевизор. У его ног сидел бульдог Росмэн, как-то преданно и жалостливо пытался заглянуть в глаза Сальваторе, будто надеясь, что ему сейчас объяснят, что произошло с его хозяйкой. Деймон подрагивал, то ли от злости, то ли все еще от невозможности принять произошедшее. В абсолютной тишине продолжал пить виски, будто ничего такого не произошло, и Кайли сейчас спустится вниз, и Сальваторе кинет что-то такое насмешливо-ласковое про ее опоздание.

И когда Элайджа уже было собирался что-то сказать, Деймон, не меняя позы, выдал:

— Я не могу на него смотреть.

— Что? — переспросил сбитый с мысли Майклсон, непонимающе хмурясь.

— Пес. Я не могу на него смотреть. Это из-за него она вышла… — вампир сжал бокал в руках, и Древний подумал, что тот сейчас разлететься на несколько осколков, но Деймон неожиданно вскочил и запустил бокал с недопитым напитком в стену, немного выше уровня головы пса. — Слышишь, тупая ты псина?! Это из-за тебя она вышла!!! Это из-за тебя она попала к Аларику!!! Из-за тебя!!!

Продолжая кричать на бульдога, Деймон направлялся в его сторону, пригнувшись, как барс перед прыжком. Его лицо исказил оскал. Росмэн, скуля и тявкая, будто зовя хозяйку, отползал в сторону от надвигающегося вампира, пытаясь встать на больную лапу, но в итоге лишь полз куда-то в угол, таща за собой сломанную лапку. И не прекращал скулить, будто веря, что Кайли сейчас спуститься и спасет его.

Когда деваться Росмэну уже было некуда, а Деймон оказался рядом с ним, Элайджа сначала подумал, что вампир сейчас разорвет пса на куски. А потом сожжет дом, и уничтожит все, что напоминало бы о Кайли Фрэнсис Аддерли.

Но Деймон поступает иначе. Он падает на колени перед травмированным псом, как совсем недавно перед телом лучшей подруги, тянет руки и обнимает бульдога, начиная медленно раскачиваться взад и вперед. Росмэн скулит, а потом тычется носом в щеку Сальваторе и неуверенно лежит.

— Она умерла, — глухо проговорил Деймон, обращаясь будто не к Элайдже, а к Росмэну, или к самому себе. — Почему она? Почему не Кэролайн, почему не кто-то еще, почему она? Кайли, которая никогда никого… — Сальваторе болезненно сглотнул. — Почему она? За что? За мои грехи? Так пусть мироздание раздавит меня, это же справедливее.

— Тогда уж за наши грехи.

Чувствуя необходимость этого действия, Майклсон подошел к вампиру, который сейчас поразительно передавал весь спектр скорбящего и горящего человека, и положил руку на плечо, крепко сжимая. В этот момент он чувствовал тоже, что и Деймон раньше — их навеки связало одно горе, одна потеря. Одна девушка. Одно имя.

«Покой, — подумал Деймон. — Покой существует. Он живёт во всем, что нам дорого. Это и есть обещание покоя, что однажды, после долгой жизни, мы снова найдём друг друга».

Телефона трель разорвала повисшую тишину. Деймон вздрогнул и тряхнул плечом, скидывая руку Элайджи, но тот уже и сам убрал ее, доставая из кармана аппарат. Лаконичное «Никлаус» он увидел лишь краем глаза, продолжая смотреть на то, как Деймон Сальваторе продолжал стоять на коленях, обнимая скулящего бульдога, и медленно раскачиваться из стороны в сторону.

========== Его надо убить ==========

— Его надо убить, — это первое, что слышит Никлаус, когда его брат берет трубку. Ник раздраженно выдыхает — пару минут назад буквально у него из-под носа Стефан и Тайлер увели Елену, так еще и выяснилось, что Аларик связан с двойников — умрет один и другой не задержится на этом свете, поэтому ничего удивительного в том, что Никлаус сразу начинает злиться.

— Нельзя, — коротко отвечает Клаус. — Аларик умрет — и Елена тоже.

Никлаус коротко излагает всю суть ситуации, но если бы сейчас он видел лицо старшего брата, понял бы — все бесполезно. В Элайджу надо воткнуть кинжал и спрятать в гробу лет на девяносто, пока Елена не умрет вместе с Алариком — вот тогда Элайджа не пойдет за ним. Только собственная нейтрализация будет достаточно веским поводом, чтобы не оплатить жизнь Кайли.

Элайджа равнодушно смотрит в одну точку, и весь его вид говорит о том, что сказанное Клаусом мужчина не воспринимает.

Никлаус пытался давить на человечность Элайджи, говоря о Елене и ее достоинствах, но вдруг его прервал громкий, надрывный хохот Сальваторе. Он бережно опустил пса на пол, и воскликнул:

— А плевать! Пускай отмучается «старушка».

— Деймон-Деймон, — протянул Клаус, кажется, сильно обескураженный такой реакцией Сальваторе. — Неужели ревность настолько сильно одолела тебя.

— Он убил ее, Никлаус. Аларик убил Кайли, — выдавил из себя Элайджа раньше, чем Никлаус продолжил бы петь дифирамбы Елене. Где-то в уголке его сознания закралась шальная мысль, что Елена тоже виновата в том, что случилось… Ведь она была жива.

Пару минут гибрид молчал, а потом выдавил из себя:

— Что?

— Аларик Зальцман свернул Кайли шею, — повторил Майклсон. — Мне плевать, кто умрет. Он получит свое. Он будет страдать.

Деймон со всей силы запустил в стену свой уже пустой бокал. Тот оглушительно разбился, и Элайдже показалось, что звук получился через чур громким, но Древний откинул эту мысль.

Никлаус какое-то время молчал, и Элайджа уже подумывал скинуть звонок, как вдруг Клаус зарычал:

— Вы, двое…. Слушайте сюда. Когда на Кайли напали…. Я попросил никому не говорить, знал, что вы разозлитесь. Короче, в нее воткнули нож, и мне пришлось дать ей своей крови. Очень много крови. Поэтому, она, сейчас, вероятно превращается. Или превратилась уже.

Элайджа окоченел. Снова. Деймон замер, и его зрачки расширились, под тонкой коркой самообладания его лицо исказила мучительная гримаса. Он покачал головой; вампир чувствовал себя так… как не понятно что. Словно все вокруг ненастоящее. Словно Деймон попал в плохую версию дурного молодежного сериала.

Элайджа едва слышно застонал, но почему-то подумал о другом. Он мысленно отмотала время немного назад, думая о том, что же его смущает сейчас, если предположить, что Кайли…

Бокал. Бокал разбился слишком громко.

На ходу сбрасывая звонок, Майклсон взметнулся обратно наверх; Сальваторе поспешил за ним. В комнате Аддерли они оказались практически одновременно, но все так же идеально заправленная кровать была пуста, а через разбитое окно в комнату попадал холодный ночной ветер.

Все тело так болело, что Кайли даже не могла понять, как вообще осталась жива, не рассыпалась и не сгорела, после того, как очнулась в комнате. Внизу кто-то ругался, Аддерли уловила слова «мне плевать, кто умрет», и внезапно испугалась. Она встала и бросилась в окно, а потом обнаружила себя на перекрёстке улиц в Мистик Фоллс.

Запнувшись каблуком о небольшую неровность асфальта, Кайли пошатнулась, но удержалась на ногах. Выпрямилась, и через секунду двинулась дальше по освещённой тускло-оранжевым светом фонарей улицы. Ее шатало, со стороны могло показаться, что девушка находится в нетрезвом состоянии. Под глазами — темные круги, выделяющиеся на изможденном лице. Кожа туго натянута на скулы, еще чуть-чуть — и порвется. Темные волосы небрежно свисают на плечах, а несколько прядей налипло на взмокший лоб и шею. Пальцы и запястья такие хрупкие, что смотреть страшно.

Со стороны — алкоголичка, наркоманка, проститутка или жертва насилия. Кто угодно, только не та светящаяся жизнью Кайли Фрэнсис Аддерли, с ее мягкой персиковой кожей и глазами шоколадного цвета.

Обращение в вампира — отвратительный процесс. Светобоязнь, боль во всем теле, усталость, жажда крови — все это преследовало на протяжении часа. Но не это сломило. Есть вещи намного хуже, чем желание наброситься на человека и полностью осушить его. Кожа словно горит, в голове ужасный шум, от резких запахов жжёт лёгкие, а челюсти буквально ломит от боли. Одно единственное желание, чтобы это прекратилось.

— Это обращение, — раздался голос Деймона. Кайли остановилась и посмотрела на друга, который сидел на крыше какой-то машины. — Боль прекратится, когда ты выпьешь кровь.

— Или умру, — она сжала руки и зажмурилась. — Побудь немного со мной, пока я уйду.

— Я не настоящий, — заметил Сальваторе, спрыгивая вниз. — Меня здесь нет, Кайли. Я всего лишь плод твоего воспалённого мозга, воображения. Как в сериале «Шерлок».

— Даже если ты копия, то очень хорошая, — слабо улыбнулась Кайли.

— Выпей кровь, Кайли, — тонкие пальцы перебирали волосы, изредка касаясь распаленной кожи. — Я позабочусь о тебе, научу быть вампиром.

Кайли отвела взгляд от Деймона, который исчез в ту же секунду. Теперь перед ней стоял Элайджа. Неизменно прекрасный, в своем черном костюме и с идеальной прической. Величественной и очаровательный. Пальцы видения ласкали девичье горящее лицо.

— Не нужно, Элайджа, — качнула головой Кайли.

— Выпить кровь придется. Либо самой, либо силой. Ты не оставляешь мне выбора, — Кайли непонимающе нахмурилась, глядя на вампира. Если бы перед ней был настоящий Элайджа, его наверняка бы пробрали ее глаза — полные отчаяния и боли, налитые слезами. — Я всегда прихожу, когда ты в беде. Даже когда ты переходишь дорогу самому злому существу на свете. Ты сделала свой выбор. Я хочу спасти тебя. Мне ужасно больно смотреть на тебя, свою возлюбленную, на твои мучения. И я желаю наблюдать за твоим уходом. Человек чести решил впервые дать эгоизму шанс.

— Элайджа…

Первородный пропал, и Кайли осталась совершенно одна на темной улице. Рядом не было никого и ничего.

— Возьми ее, — приказал вновь появившийся за спиной Деймон, и внезапно галлюцинация сильно крутанул(а) ее вокруг собственной оси. Кайли еле смогла удержаться на ногах, ее терзала единственная мысль: кого преподнесла ей судьба в качестве первой жертве? Аддерли все еще соображала заторможено, вероятно, сказалась недавняя смерть, но Деймону она доверяла безгранично. Кайли проследила взглядом всю улицу и… как только увидела ее, тут же учуяла запах.

Теплый чистый человеческий запах.

Тощая девчушка с большими, карими глазами, которые смотрели робко и испуганно, как у лани, с темными прямыми волосами. Новый аромат, такой манящий, что выбора не оставалось.

Елена Гилберт.

Кайли только подняла ногу, как внезапно оказался прямо перед Гилберт. Кайли озадачили собственные движения: она не успела подумать о том, чтобы встать, как я уже стояла. Действие не заняло и доли секунды; перемена была мгновенной, как будто я и вовсе не двигалась. Та испуганно вздрогнула, подавив вскрик. Судя по взгляду, она не сразу поняла, кто именно оказался перед ней, но присмотревшись, испуганно выдала:

— Кайли?

— Елена…

Голос Кайли дрогнул. Она прикрыла глаза, отчаянно хрипя, и старалась справиться с собой.

— Но ты же… Аларик же… — начала Гилберт, и Кайли поморщилась.

— Сломал мне шею? Да… Меня убили, — сказала, подведя неутешительный итог перед самой собой. Произнести это оказалось легче, чем осознать.

— Ты…

— Вампир. Да, — она стала новорожденным вампиром. Сухое жжение в горле это подтверждало. Кайли глубоко вздохнула. — Там, в школе, ты же чувствовала себя виноватой? За то, что это происходит со мной? За то, что это произошло со мной.

В голове Елены бьется одна настойчивая мысль: у вампиров чувства обострены в несколько раз, а молодые вампиры еще и не умеют этим управлять. Получается, что сейчас перед ней не просто девушка, которая превращается в вампира, а та, которая ненавидела ее в человеческой жизни. И сейчас Кайли хватит одного движения, чтобы забрать жизнь Елены.

— Послушай… — мягко начала Гилберт, будто уговаривала дикую собаку, стараясь не показывать своего страха. Кайли не дала ей договорить:

— Позвони Деймону, Елена.

— Что?

За пылающее горло отвечала какая-то отдельная часть мозга, так что думать об этом не приходилось — ведь не думала она раньше о том, как дышать или моргать. Однако близость Елены, ее излишняя медлительность вывели жажду на первый план. Сухая боль вдруг заняла все мысли. Рука невольно дернулась к горлу, будто Кайли могла потушить пламя снаружи.

Кожа на ощупь была очень странная: одновременно мягкая и твердая, как камень.

— Позвони. Деймону, — четко, выделяя каждое слово, произнесла Аддерли. — Звони. Сейчас. Немедленно.

Руки плохослушались двойника, она сильно дрожала, но сумела достать телефон из кармана куртки и набрать номер Деймона. Прошла мучительная минута, прежде чем вампир наконец-то снял трубку.

— Деймон! — Кайли поморщилась от громкого крика.

— Елена? Слушай, ты сейчас не вовремя, я практически на другом конце города…

Кайли протянула руку и отняла телефон от уха Гилберт, забирая его. Ее руки коснулись кожи Елены, и двойник ощутила, что кожа Аддерли была ледяная.

— Деймон.

На несколько секунд в трубке расслабленно выдохнули:

— Кайли? Святой Боже, Кай…

— Мы с Еленой будем на старой заброшенной площадке. Та, которая в лесу на въезде в Мистик Фоллс, — девушка скинула звонок, и протянула аппарат обратно Гилберт. Едва он исчез в кармане куртки, Кайли глубоко вздохнула. — Прости, Елена. Но я очень голодна.

Ею полностью завладел запах. Выслеживая его источник, ни о чем другом Аддерли не думала: лишь о своей жажде и способе ее утолить. Жажда усилилась и причиняла теперь столько боли, что девушка не могла ясно мыслить.

Кайли посмотрела на Елену. Гилберт уже видела, как страдали люди, как им было больно, но Аддерли… нет, то была не просто боль. В глазах Кайли читалось безумие, и лицо у нее было такое, словно она горела живьем; руки деревянными клешнями застыли по бокам.

Больше она не могла сопротивляться, запах дурманил, сводил с ума. Теряя контроль, она впервые в жизни попробовала вкус крови.

Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип.

Настойчивый звук протиснулся в сознание Елены, вытесняя обрывки сонной темноты.

Скриип. Скриип. Скриип.

Елена застонала от жжения в шее, открыв глаза. Все плыло, будто зрение резко упало, но кто-то перед Еленой раскачивался туда-сюда, туда-сюда.

Гилберт зажмурилась, потом медленно открыла глаза. Зрение постепенно фокусировалось. Скрипели старые детские качели, Кайли на них очевидно не помещалась; она качалась, сгибая и разгибая колени. Ее движения, несмотря на то, что Елена видела, как быстро могут перемещаться вампиры, как быстро двигается Кайли, были заторможенными, или, вернее сказать, ленивыми.

Аддерли заметила, что Гилберт очнулась.

Скриип. Скриип.

— Не беги, — сказала Кайли. Голос ее уже не был таким надтреснутым и грубым, напротив — она все лучилась здоровьем, силой и, как бы не иронично это звучало — жизнью. Елена вспомнила, что голоса вампиров звучат чище и мелодичнее, и даже голос Кэролайн, который при жизни можно было назвать немного визгливым, стал звучать лучше. — Не думаю, что тогда я смогу сдержаться и не убить тебя. Хищнические инстинкты.

Головокружение не проходило, но Гилберт нашла в себе силы сесть, облокотившись спиной на жесткий железный прут старой карусели.

— Так ты теперь вампир? — слегка хрипло спросила она.

— Не знаю, — Кайли передернула плечами; жест получился весьма изящным. Вампиризм будто подчеркивал те качества, которыми художница обладала при жизни. — Клаус дал мне своей крови, может быть, я гибрид. Хотя вряд ли.

Кайли тихо рассмеялась, но в ее голосе не было тех «колокольчиков», которые описывала Стефани Майер в своей саге. Голос девушки звучал обыкновенно, но немного чище и мелодичнее, будто Кайли долгое время занималась вокалом.

Но Елену волновало совершенно другое

— И что ты теперь будешь делать?

— С тобой? С тобой ничего. Я просто была голодна, а потом посчитала все равно плохим тоном бросать тебя без сознания. Да и с тобой у меня был повод сдержаться. Сейчас приедет Деймон, заберет тебя домой, а потом мы с ним подумаем над решением проблемы.

— Мне казалось, ты ненавидишь меня достаточно сильно, чтобы бросить. Или убить.

— Елена, я искренне ненавижу твое отношение к Деймону. Ты недостойна его, — самообладание вот-вот бы ее подвело. Елена почти увидел в ней того сгорающего живьем человека, каким она была на улице. — Деймон — хороший человек, с которым произошло много плохого, и в итоге он сам решил стать плохим, чтобы больше никто и ничего не сделал ему больно. Когда мы только познакомились, я видела в нем мальчика, который отчаянно хотел любви, который боялся, что не достоин ее. Мы прошли больший путь, прежде чем я доказала ему, что его можно любить, что я люблю его. А ты, Елена, это большой шаг назад. Выбери уже кого-нибудь одного, и перестань терзать другого.

— Если я выберу кого-то, то потеряю второго. А я потеряла так много людей, что не выдержу еще одной потери.

— Опять ты все сводишь к себе и своему удобству, — поморщилась художница. — Не лучше ли сделать счастливым одного и отпустить другого, чтобы он мог жить счастливо? Они — вампиры, их возможности в этой жизни безграничны, а ты лишаешь их. Это эгоистично, Елена.

— А если бы я выбрала Деймона…?

— Я была бы счастлива. Он мой лучший друг, я желаю ему счастье. Даже если оно имеет твое лицо.

Аларик был прав: Кайли изводит себя за то, не может спасти Деймона от того, что Елена ранит его чувства. Художница самая настоящая мученица, только веком ошиблась. Ей следовало родиться в те времена, когда ради правого дела можно было скормить себя львам.

— Кайли!

— Элайджа?

Она явно была удивлена тем, что он появился раньше Деймона, но все эти мысли Аддерли воспринимала побочно; ее чувства и мысли были сосредоточены на лице Элайджи.

Майклсон подлетел к ней, порываясь сжать в объятьях, но Кайли удержала его на вытянутых руках, сжимая сильные мужские плечи. На несколько секунд Древний растерялся, но заметив жадность и восхищение, с которым Кайли рассматривала его, Элайджа успокоился; до сих пор Кайли никогда не видела его по-настоящему.

Сколько раз она любовалась его красотой? Сколько часов — дней — своей жизни она мечтала об этом совершенстве? Кайли думала, что знает лицо Элайджи лучше, чем свое собственное, и полагала, что безупречность этих черт — единственное, в чем нельзя усомниться.

На самом деле Кайли была слепой.

Впервые в жизни девушка увидела это лицо во всей красоте — ей больше не мешали тени и ограниченность человеческого зрения. Аддерли охнула и попыталась подобрать нужные слова — безуспешно. Таких слов не существовало.

Где-то на периферии сознания Кайли уловила, как Деймон поднимает Елену и велит ей идти куда-то, где ее ждет Стефан, но Аддерли была слишком занята Элайджей, чтобы обратить внимание на друга. Может, спустя минуту или две.

— Ты прекрасен, — выдохнула девушку банальную фразу. Элайджа улыбнулся, осторожно протянул руку и погладил Кайли по щеке. Прикосновение будто проникло под кожу, сквозь кости черепа. По позвоночнику в живот пробежал электрический разряд.

Ладонь Элайджи легла на ее лицо, точно сталь, покрытая шелком, по иссушенным венам вампирши пробежало желание, опалившее ее с головы до ног. Кайли обняла его. Опять она будто и не двигалась: только что стояла прямо и неподвижно, точно статуя, как вдруг Майклсон очутился в ее объятьях.

— Извините, что прерываю… — начал было Сальваторе, но тут Кайли отступила от возлюбленного и посмотрела на друга.

— Деймон… — беззвучно, одними губами сказала Аддерли. Вампир не выдержал и улыбнулся — если бы сердце Кайли продолжало биться, оно бы замерло от этой улыбки.

— Хомячок мой, — засмеялся Деймон, и стиснул подругу в объятьях. Теплый — по крайней мере, таким он теперь казался. Ароматный — прежде притуплённое человеческое обоняние не могло воспринять этот чудесный запах во всей его многогранности. Теперь передо Кайли был стопроцентный Деймон. Она прижалась лицом к его гладкой груди.

— Нам надо вернуться в дом, — заметил Элайджа. Его рука ободряюще сжимала локоть девушки. — Ты еще голодна?

Конечно, голодна, если напоминать об этом каждую минуту!

Кайли отрицательно мотнула головой. Элайджа обнял ее за талию, Деймона девушка взяла под руку. В этот раз Аддерли не торопилась; контролируемая двумя вампирами, она сосредоточилась на том, как делает шаги медленно, так, как она ходила, будучи человеком. Было сложно: ее захватывали новые эмоции, и один раз, невольно отвлекаясь, она едва не снесла фонарный столб.

— Полегче, Кай, — сказал Деймон, придерживая ее за плечи.

— Попробуй не концентрироваться на движениях, — подсказал Элайджа. — Ты пытаешься не двигаться быстро, но не уделяй этому вниманию. Ведь раньше ты не разделяла бег и простую ходьбу.

Видимо, после случившегося, Майклсон все еще не пришел в себя. Его объяснения выходили путанными, а Деймон и вовсе молчал, но Кайли примерно поняла, что ей сказали, и это получилось.

До дома дошли быстро, но у самого порога она замялась. Вампиры, уставшие, посмотрели на нее удивленно, и она смущенно пояснила:

— Разве, меня не должны пригласить?

— Дом принадлежал тебе, а ты теперь вампир, — объяснил Деймона, толкая дверь. — В дом может войти любой.

Едва троица появилась в коридоре, как из гостиной, поскуливая, появилась Росмэн. Кайли глубоко вдохнула и шагнула к нему, оказываясь рядом.

— Ты мой хороший, — проворковала она, поглаживая песика и обнимая его. Бульдог подозрительно зарычал, ощущая новый, непонятный запах, но вскоре расслабился все-таки признав хозяйку. Росмэн начал скулить, тыкаясь холодным носом в шею девушки, облизывая ее лицо. Кайли тихо рассмеялась.

Они сидели в гостиной, Кайли — на диване, вампиры — в креслах напротив. До этого ее подвергли тщательному, насколько это было возможно, осмотру, допытываясь: болит что-то или нет, может, она хочет еще крови. На последнее Аддерли все-таки смущенно согласилась, и Деймон весьма быстро отправился в больницу, и так же быстро вернулся обратно. Никто из них — ни Сальваторе, ни Майклсон — не произносили лишних слов, лишь отвечали на вопросы.

Аддерли это уже начинало подбешивать. Парни молча смотрели на то, как она медленно, стараясь контролировать жажду, пьет глоток за глотком, потом односложно отвечали на вопросы, и смотрели так, будто она в любой момент… что? Исчезнет? Кинется на них? Убежит?

Когда от принесенной крови осталась половина, Кайли поняла, что была сыта. Кажется, она выпила даже чересчур много. Вряд ли в нее еще что-нибудь влезло бы. Но жжение в горле лишь слегка ослабло. Жажда немного утихла, но о том, чтобы ее утолить, не было и речи.

— Я гибрид? — раздраженно поинтересовалась Аддерли.

— Нет, ты вампир, — удивленный резкостью, ответил Элайджа. — Гибрида можно создать только из оборотня.

Кайли понимающе кивнула, а потом встала, и, стараясь контролировать каждое свое движение, медленно прошлась по комнате. Элайджа и Деймон следили за ней, почти не моргая, как ей казалось. Поэтому она громко застонала и раздраженно сказала:

— Да бросьте, я в порядке, — и тут же исправилась, при этом не потеряв запал. — Ну, не в порядке кончено, мне жутко хочется вцепиться кому-то в горло, и… все чувства в новинку.

— Они обострены, — кивнул Деймон, понимая, о чем идет речь, и вместе с тем — продолжая наблюдать за подругой с каким-то непонятным чувством.

Кайли понимающе кивнула. Чувство было настолько мощнее всех привычных, что она едва смогла уцепиться за какую-нибудь мысль, хотя в голове и освободилось много пространства. Каждое новое ощущение заполняло до краев.

— Я знаю, — Аддерли смогла сосредоточиться на раздражение, и теперь выплескивала его, хотя понимала, что они его не заслужили. — Но это же не конец света? Я думала, что такое может произойти. Ты давал мне свою кровь, и я думала о том, что меня просто может сбить машина в какой-то момент. И я бы превратилась, — она остановилась и посмотрела в зеркало. На первый взгляд, в ней ничего не изменилось, но Кайли знала, что это было не так. Она обернулась на Майклсона и Деймона, и, сжав зубы, спросила. — Вы злитесь?

Элайджа коротко, как-то истерично хохотнул. Невозмутимую маску девушки разбило потрясение, и в тот же миг Кайли ощутила боль.

Деймон подался вперед, и крепко обвил руками оцепеневший стан, приникнув губами к щеке.

— Нет. Кай, мы думаем, что делать. Твоя смерть… — Деймон запнулся, отстранился и покачал головой. В его глазах отразилась скорбь, боль, испуг, которые до сих пор были где-то в глубине его глаз. Кайли охнула и поняла: они оба пережили за эти часы громадное потрясение, и вместе с тем — огромное облегчение. Она умерла, но и она же была сейчас жива. Элайдже и Деймону понадобилось намного больше времени на это, чем ей самой. Деймон усмехнулся. — В общем, здорово что ты теперь вампир, но тебе надо многому научиться. И мы решали, кто из нас поведет тебя по этому пути.

— Что значит «кто из нас»? — нахмурилась девушка. Она еще не до конца поняла, что происходит вокруг нее, и сказанное Деймоном выбило ее из колеи. Она быстро отвлекалась.

Бесшумно рядом с ней появился Элайджа, коснувшись ее локтя, он привлек внимание и мягко улыбнулся:

— Кайли, рано или поздно мы покинем Мистик Фоллс. То есть — я и моя семья. И я просил разрешения Деймона забрать тебя с собой.

========== Сегодня будет хороший день ==========

Комментарий к Сегодня будет хороший день

Глава получается большой, и чтобы не томить вас дальше, решила разделить ее на две части и выложить:)

— Сегодня будет хороший день, — произносит Кайли, улыбаясь своему отражению в зеркале. Она выглядела прекрасно. Сегодня было очень тепло, и девушка позволила себе надеть синее длинное платье, которое оканчивалось чуть выше щиколоток. Рукава были кружевными, прозрачными, и таким же были оборки внизу платья и полукруглое декольте. В ушах поблескивали серебряные сережки в форме витиеватой ноты.

Девушка не ярко подвела глаза тушью, и послала воздушный поцелуй своему отражению.

Она молода, красива и влюблена.

Девушка сбегает вниз.

— Мы идем? — спрашивает она. Деймон сидит на диване, забросив ноги на столик, и поглаживает довольно урчащего бульдога, лежавшего вверх пузом поперек его коленей. Одна из лап пса была перебинтована. По телевизору идет какая-то бессмысленная комедия.

Сальваторе переводит на нее взгляд и улыбается. Встает, он потягивается подмигивает подруге:

— Конечно, хомячок, — а потом достаёт из кармана красивую черную бархатную коробочку. Кайли вопросительно изгибает бровь. — Но сначала детали.

— Ты делаешь мне предложение?

Деймон громко фыркает.

— У меня для тебя подарок, — вампир берет Кайли за левую руку и аккуратно надевает на указательный палец кольцо, и немного смущенно улыбается. — Это хороший палец для демонстрирования важных колец, пусть и немного банально.

Аддерли не сразу понимает, в чем именно смысл подарка, но рассматривая то, как он блестит в лучах солнца, весело смеется, рассматривая кольцо. Неброское или яркое — простой «обруч» из белого золота, усыпанный мелкими бриллиантами, и она замечает, как на внутренней стороне поблескивает выгравированная надпись «K&D. Уже как-то по-новому».

— Оно очень красивое. И надпись соответствует ситуации.

— Это — наша фраза. Куда бы не завели нас дороги, пусть это кольцо напоминает тебе о том, что ты — всегда Кайли, а я — всегда Деймон. И мы будем вместе. Всегда.

Кайли улыбается, и Деймон видит, что и это она делает как-то по-другому, как-то… по-новому. Возможно, надпись соответствует ситуации больше, чем они оба представляют.

На прощание Кайли потрепала Росмэна Михайловича между ушей, и услышав его довольно тявканье, девушка с другом направились к выходу. У самой двери Кайли замерла, неуверенно глядя на порог, который отделяет дом в стиле английских Тюдоров от тёплого, солнечного дня. Деймон улыбнулся нерешительности подруге, и лёгкому смятению, что отразилось на ее лице. Пройдет много времени, прежде чем она привыкнет, но, по крайней мере, у нее будут хорошие учителя, невообразимая поддержка и тот, кто ее любит.

Деймон переступил порог, и протянул к девушке руку. Кайли, поколебавшись, вложила свою руку в широкую ладонь мужчины, и Сальваторе ласково погладил ее по нежной, но теперь по-особенному прочной, коже.

— Все хорошо, — сказал он, стараясь вложить в голос всю теплоту и нежность, на которую был способен; все, что предназначалось ей одной. — Все будет хорошо, Кай. «Уже как-то по-новому», помнишь?

— Да, — тихо, но решительно ответила Аддерли, и сжав пальцы друга, в мгновение оказалась под тёплыми лучами, солнца. Предчувствуя, что если сейчас зажмурится, то вызовет повод для — пусть дружеских, а всё-таки — насмешек, Кайли подавила желание плотно сомкнуть веки. Но оказалось, что все ее поводы для волнения были лишними — подарок Деймона работал хорошо.

Расплывшись в улыбке от уха до уха, Кайли расставила руки и глубоко вдохнула свежий воздух полной грудью.

— Я бы обиделся за недоверие, — рассмеялся он, заметив облегчение на лице девушки. — Но сегодня слишком хороший день.

Кайли громко хмыкнула и первая сбежала с крыльца; Сальваторе последовал за подругой.

В машине они громко включили музыку, и сначала ехали молча, но потом радио внезапно поймало русскую волну, и из динамика полилась спокойная, романтическая мелодия. Певица выводила иностранные слова чистым, мелодичным голосом, и хотя Кайли понимала не все слова, было ясно, что поёт она о любви.

Аддерли посмотрела на вампира.

— Ты понимаешь ее?

Деймон кивнул:

— Мы ничего не теряем, ведь ничего не имеем —

Не дожидайся прощанья, стучись в закрытые двери.

Мы так любить обещаем, как никогда не сумеем,

Но и на грани отчаяния, я все равно тебе верю, — пропел Деймон высоким басом, и Кайли усмехнулась. С произношением друга хотя бы припев стал понятнее. Сальваторе посмотрел на художницу, но Аддерли смотрела в окно, вслушиваясь в текст песни, и в какой-то момент повторила:

— Но и на грани отчаяния, я все равно тебе верю.

— Сделай такую татуировку, — улыбнулся мужчина.

— Только после тебя.

Они оба, громко рассмеялись, и, дослушав песню до конца, переключил на что-то более весёлое. Оба понимали, что сегодня хороший день. Говорят, что любовь строится на обещании. Так и есть. Но самые прочные чувства основаны на уверенности, на необъяснимой вере в другого человека, и это необязательно любовь. Или любовь, но не такая, какая связывает мужчину и женщину, а такая, какая может связать две души, друга и подругу.

Деймон выехал недалеко за город, и остановился около какой-то забегаловки. Не таких придорожных и плохих кафешек, где есть надо на собственный страх и риск, а милое, небольшое здание из светлого дерева. Лёгкий ветерок из открытых окон выдувал тёмные занавески на улицу.

Аддерли и Сальваторе вошли в помещение, и Деймон потянул подругу к одному из столиков. К ним тут де подскочила официантка: короткопостриженная черноволосая девушка лет двадцати. Она обворожительно улыбнулась — Деймону — и вежливо спросила:

— Что вы будете?

Кайли не удивилась. Если они приходили куда-то вдвоём, то внимание всех девушек неизменно обращалось к Сальватору, и Аддерли могла их понять: нельзя не заметить такого видного красавца, к тому же показывающего себя настоящим джентльменом. Но все они оказывались глубоко разочарованы, ведь все внимание Деймона было приковано к одной девушке, и только к ней. Сальваторе не смотрел по сторонам, когда они были где-то вместе, на целом свете существовало только она.

Вот и сейчас: не удостоив официантку даже мимолетным взглядом, мужчина обратил взгляд серо-голубых глаз к подруге. Зрачки его слегка расширились, как у любого разумного существа, что смотрит на объект симпатии.

— Кай? — протянул он мягким, мурлычущим голосом.

Официантке пришлось посмотреть на художницу однако ее улыбка стала более холодной, она улыбалась, потому что была ОБЯЗАНА это делать.

Но сегодня был слишком хороший день, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Поскольку ожирение мне не грозит, давайте три средних картошки фри, два гамбургера и два молочных коктейля: шоколадный и клубничный.

В глазах официантки мелькнуло лёгкое презрение, и даже удивление, и Кайли быстро пришла к выводу, что девушка относится к тем, у кого “фитнес головного мозга”. Она — на бейджике было выведено “Привет, я Кейси” — бьётся за красивую фигуру, а тут какая-то девчонка с красивым мужчиной, которой, кажется, совершенно плевать на то, сколько она ест.

Деймон весело усмехнулся.

Кейси обратила сияющий взгляд обратно на мужчину:

— А вам?

— Тоже самое. Только оба коктейля шоколадные.

— Заказ принят.

И тут Деймон привстал и в упор посмотрел в глаза официантки. Всего на секунду, но Кайли успела уловить это, в глазах девушки скользнуло недоумение, а потом взгляд рассеялся. Лукаво подмигнув Аддерли, Деймон прошептал внушение одними губами, но девушка услышала и тихо рассмеялась. Официантка кивнула и пошла на кухню передавать заказ и особое поручение, которое она должна была «сделать так, чтобы никто не услышал».

Деймон сел обратно на место.

— А так можно? — улыбнулась Кайли, поправляя волосы.

— Можно все, — Деймон подмигнул. — Главное научится. И кто знает, может, тебе сегодня предстоит сделать парочку внушений.

Пару минут сидели молча. Деймон рассматривал подругу, а Аддерли складывала из салфетки какую-то аппликацию. Но спустя около трех минут, Сальваторе резко выпрямился и с бормотаниям «Че-оорт, чуть не забыл», вытащил из кармана любимой куртки какой-то конверт; большой прямоугольник голубого цвета, на котором красивым почерком было выведено «Кайли Аддерли».

— Это тебе. Еще один подарок.

Бумага оказалась приятной на ощупь. Кайли аккуратно открыла его, и вытащила оттуда ещё один квадрат бумаги, и какие-то другие, помельче. Чеки, какой-то сертификат..

— О Господи…

Деймон широко улыбнулся, и рассмеялся.

— Нет, старый добрый я, — подмигнул Сальваторе. — Пора тебе становиться более солидным художником.

Кайли еще раз посмотрела на сертификат. «Покупка помещения в Артер-Холл. Первый этаж». И дальше шли характеристики помещения.

— Ты даришь мне выставку? — захлопала глазами художница. Казалось, она уже давно должна привыкнуть к тому, что Деймон Сальваторе любит дарить дорогие подарки, очень дорогие, но каждый раз получая нечто, что было важно для нее, это имело много цифр в чеке. Кайли не могла не смущаться, принимая такие вещи, а о том, чтобы отказать, не шло и речи — Деймон не гнушался применять и внушение в этом случае. Кайли видела, что Деймон рад тому, что мог доставить кому-то радость.

— Нет, всего лишь небольшой одноэтажный коттедж, где ты можешь устроить выставку, — Деймон протянул руку и ласково сжал пальцы подруги; Кайли перевернула их ладони и ответила на жест. — Это меньшее из того, что ты заслужила.

Аддерли перегнулась через стол и поцеловала Деймона в щеку, широко улыбаясь. Она сжала его пальцы, и сказала;

— Спасибо.

Сальваторе улыбнулся, и попросил рассказать, как Кайли хочет обустроить свою выставку. Девушка иногда заикалась об этом, однако не спешила говорить о мечте, которая недалеко ушла от порога. Но сейчас, когда Деймон воплощал очередную мечту подруги, Аддерли могла дать волю фантазии.

Через несколько минут пришла Кейси с двумя подносами. На ее соблазнительную, призывающую улыбку Деймон даже не посмотрел. Прежде чем уйти, она якобы незаметно положила рядом с Деймоном салфетку со своим номером, но мужчина не удостоил ее даже взглядом. Кейси отошла расстроенной, и будто бы недовольной присутствием Аддерли.

— Она уже твоя, — сказала Кайли, помешивая холодный коктейль трубочкой.

— Не хочу, — мотнул головой Сальваторе. Кайли усмехнулась, и с удовольствием потянула напиток. Деймон наблюдал с лёгкой улыбкой, и когда глаза девушки расширились от лёгкого удивления, он рассмеялся.

— Это…

— Да, — кивнул Деймон, и указал на глаза девушки. Аддерли поняла, что он имеет ввиду, и несколько раз глубоко вдохнула; запах еды перебивал аромат людей, и молодая художница быстро справилась с собой, чувствуя, как лицо вновь возвращает свой обычный вид. На друга она все же посмотрела немного недовольно, и Деймон объяснил. — На вкус не очень, но ты молода и не должна чувствовать голод. Кровь в открытом виде будит аппетит, а так…

— И волки сыты, и овцы целы, — хмыкнула Кайли, и снова сделала глоток. В этот раз готовая, она поняла, что не сорвалась, ее лицо не изменилось. Словно невзначай, девушка поинтересовалась. ―Мы сегодня избегаем слово на «в»?

Деймон посмотрел на подругу, и слабая улыбка осветила его лицо.

— Да. Сегодня хороший день.

— Очень хороший, ― согласилась Кайли, внимательно глядя на друга. Деймон подмигнул ей.

Они еще немного посидели в кафешке, и Кайли не отказалась от порции мороженого с карамельным сиропом, и горячей булочки с вишней. Деймон обошелся черным кофе, хотя девушка уговорила его на круассан со сгущенным молоком.

Кейси была разочарована окончательно — Деймон оставался абсолютно равнодушным к ней, предпочитая слушать мелодичную трель своей спутницы, и смеяться над ее шутками.

Из кафе они выходили, когда Кайли доедала третий пакетик картошки-фри. Деймон галантно открыл перед ней дверь переднего сиденья, но когда подруга села, он нагнулся и сказал:

— Пусть ты и не можешь теперь поправиться, но от клички «Хомячок» это тебе не освобождает, — после чего захлопнул дверь под громкий смех Кайли. Сев на водительское сиденье, Деймон сразу ощутил довольно чувствительный толчок в плечо.

— Что дальше в программе дня? — кинула Аддерли, сменяя гнев на милость.

— Кино. ««Гарри Поттер и Дары смерти», «Астрал» и «Алиса в стране чудес». Режиссирует твой любимец Тим Бёртон.

— Мммм…— наигранно мечтательно протянула Аддерли, и Сальваторе хмыкнул: ну-ну, у нее-то был самый лучший мужчина, Деймон понимал, что Кайли считает именно так. Ее глаза светились по-особенному, когда она думала о своем возлюбленном. — Там будет мой красавчик Джонни Депп?

— И Хелена Бонэм Картер, — ответил Сальваторе, состроив такое лицо, будто представлял актрису обнаженной прямо сейчас, несмотря на то, что Картер была вроде как в положение. Кайли на это громко рассмеялась.

Когда они оказались в большом торговом центре, до сеанса оставалось три минуты. Послав подругу покупать закуску к фильму, Сальваторе купил билеты.

Поднявшись на верхний этаж, где располагался кинотеатр, Деймон сразу увидел фигурку своей подруги. Она стояла у бара, рассматривая афиши предстоящих премьер, пока ее саму рассматривал бармен. Да, тут ситуация повернулась наоборот: в кафе была Кейси, а тут был некий «Джон». Его взгляд скользил туда-сюда по Кайли, рассматривая ее красивую, соблазнительную фигурку, которое голубое платье — в цене которого было не меньше пяти цифр — не только не скрывало, но и соблазнительно подчеркивало, этими своими оборками и полупрозрачными вставками.

Заметив Деймона, Кайли кивнула на два больших ведерка сладкого попкорна в цветной глазури и два больших стакана газировки. Их обычный набор при просмотре фильма. Как и он, она не замечала направленного на нее заинтересованного взгляда, или просто делала такой вид.

— Он уже твой, — шепнул Деймон на уху подруге, когда забирал закуску.

Кайли моргнула, оглянулась на бармена, потом снова посмотрела на друга и, изображая Деймона, ответила:

— Не хочу.

У самого входа в зал, девушка отметила:

— Уже началось.

— Там всего лишь реклама, — равнодушно пожал плечами Сальваторе, не удивляясь тому, что подруга услышала то, что происходило за звуконепроницаемого дверями. Они вдвоем бесшумно скользнули на предпоследний ряд, удобно устраиваясь на свои места. Деймон всегда брал эти места, в любом кинотеатре, в любой точке мира. Это было удобно: ему, потому что он любил закинуть ноги на передние кресла где-нибудь в самом начале кино; было удобно Кайли, потому что она всегда любила тихонько хрустеть аппетитными воздушными облачками сладкой кукурузы и комментировать если не все, то почти все, что происходит на экране.

Смотреть фильмы с подругой, сидя дома, нравилось ему гораздо больше. Тогда они просто вытягивались на диване рядышком, и Кайли тихо лежала, обнимая его, и изредка тянулась к миске с какой-нибудь хрустящей закуской. Да и у себя дома сложно нарваться на раздраженного соседа по просмотру, который будет то и дело оборачиваться к художнице и зло шипеть на девушку. Правда, в ответ Деймон всегда рычал в ответ, и незадачливый сосед замолкал, потому что на секунду блеснувшие клыки внушали ужас. У Сальваторе, когда дело касалось Кайли, никогда не вставал вопрос: быть воспитанным, признать неправоту Кай и призвать ее к тишине, или же быть ее лучшим другом, и не огорчать своего «Хомячка».

Как правило, лучший друг побеждал.

Да и недовольства он не понимал: Кайли практически шептала, так, что Деймону — с его-то слухом — приходилось наклоняться и прислушиваться, какой там комментарий вставляет девушка. Это же каким слухом надо было обладать, чтобы услышать это с другого ряда. Но ради собственного удобства — и безопасности других зрителей — пара друзей отсаживалась.

Едва друг с подругой устроились в креслах, а Деймон закинул ноги на пустующие места, как пошли начальные титры «Гарри Поттер и Дары Смерти».

Кайли, обожавшая эту франшизу, жадно поглощала все, что происходит на экране, а Деймон периодически тыркал ее, чтобы узнать кто это и что он делает, потому что кроме ключевых персонажей — самого Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и Рона Уизли, а так же Дамблдора и Северуса Снегга — он никого не мог вспомнить. Все предыдущие фильмы, Сальваторе смотрел так же в компании подруги, и так же мало заботился об их содержании. Но тут он смотрел внимательно, даже понимая какие-то отдельные события. Кайли все время тихо хихикала, когда Деймон что-то спрашивал, и толком не мог объяснить, о ком он говорит.

К концу фильма устроились они с максимальным комфортом: опустив подлокотники трех кресел, Кайли вытянулась почти в весь свой рост, закинув на кресла ноги, и почти ложась на Сальваторе. Ради такой позы, тому пришлось убрать ноги с сидений и немного скатиться вниз.

— Ммм, неплохо, — вынес вердикт Деймон, когда фильм закончился, и загорелся свет. Он встал и потянулся, громко хрустнув шей. — Жаль, что я не понял половину.

— Надо было смотреть лучше прошлые фильмы, — хмыкнула девушка. — Куда теперь?

— У нас «Астрал» только через сорок минут, — заметил Сальваторе, кинув быстрый взгляд на часы. Они с Кайли дождались, пока все выйдут, и последними направились к выходу из зала. — Можем пройтись по магазинам.

Быстро выкупив билеты на те же места, друзья направились по магазинам. Шоппинг Аддерли воспринимала с не слишком большим энтузиазмом, она не была модницей, которая была готова глотки рвать за новые джинсы или что-то похожее. Конечно, общение с Деймоном, который всегда выглядел как звезда Голливуда, случайно оказавшийся среди «простого люда», подстраивал ее под себя, из-за чего в гардеробе художницы стабильно появлялись модные, дизайнерские вещи.

Выросшая в богатой семье, Кайли умела распоряжаться делами. Родители, не желая растить дочь, которая бы думала, что деньги даются легко и просто, никогда не давали ей больше, чем нужно. Конечно, роскошная жизнь накладывала определенные отпечатки, но скорее эстетического и нравственного характера, и то — не самого плохого. Кайли росла в строгости, из нее хотели сделать «достойного человека», как говорила мама. Свою дочь Аддерли создавали, как статую из камня. Это тоже отразилось в том, как вела себя девушка, и Деймон явно это видел.

Кайли умело планировала свой бюджет, всегда шла к поставленной цели и не была эгоистичной, самовлюбленной девицей, чьи родители затыкали плачущую девчушку деньгами, если той что-то не нравилось. Сальваторе думал, что за одно это им можно сказать спасибо. Аддерли будто создавали такого человека, которому было с рождения написано стать лучшим другом жестокого… сегодня был слишком хороший день, чтобы использовать это слово даже мысленно.

Они успели перекусить и прогуляться по магазинам в торговом центре. Деймон затащил Кайли всего в два магазина одежды, но девушка оставалась более чем просто равнодушна к шоппингу, если дело касалось одежды. Предпочитала покупать на самом деле качественные вещи, которые прослужат ни один сезон и выберутся вместе с хозяйкой из любой передряги. Это позволяло ей наведываться в магазины одежды как можно реже, хоть и заставляло каждый раз расставаться с изрядной суммой денег.

Деймон же обожал пускать едва ли не миллионы на ветер, покупая какие-то мелочи, которые ломались через два-три дня после использования. И никогда об этом не жалел. Такому легкому отношению к вещам он приучал подругу, которая всегда обдумывала ту, или иную покупку. В самом начале, поняв изменений своего отношения к художнице, Деймон пытался завлечь ее подарками. На дорогие вещи она оставалась равнодушной, а на попытки предоставить самой выбор, Аддерли отвечала: «Мне ничего не нужно».

Сначала Деймон злился. Он не понимал почему, и что вообще с ним происходит, поэтому равнодушие Кайли его оскорбляло и нервировало. Он хотел сделать приятное, а ему не давали, и Деймон считал, что дело либо в элементарной гордости, либо не в менее элементарной ненависти. И самое обидное было то, что он понимал — кроме как за красивое лицо, Кайли любить его не за что. Он пользовался ее, губил, и игрался ее влюбленностью. Было неудивительно, что каждый подарок оскорблял ее чувство самодостаточности.

Но правда была в том, что Кайли сама никогда не переставала любить его. Просто потому она уже видела в нем не только сексуального и красивого мужчину, а мальчика, которого никогда не любили, или которого отвергали. Деймон был одинок, и его совершенно неподходящие подарки — все равно что дерганье за косички, когда хочешь привлечь внимание, а не знаешь как, и решаешь быть плохим.

Аддерли не стала отказываться от подарков, принимая их без наигранного восторга, но и искренней благодарностью, но теперь намекала на то, что она была не против получить. Деймон дарил ей пышный букет красных роз, а она говорила: «Спасибо!… А еще мне нравятся очень пионы».

Подарки, которые имели смысл, Кайли принимала с радостью.

— Тебе понадобится самая красивая одежда мира, Хомячок, — заметил Деймон. — Я хочу купить тебе как можно больше красивых вещей. Прояви немного интереса.

Аддерли тяжело вздохнула, но в итоге подчинились. Сальваторе отмахнулся от ее замечания, что она сама в состояние купить себе одежду, и в итоге девушка обзавелась светло-голубыми джинсами, черным топом, который паутинкой расходился к плечам, черный свитшот, темно-серые джинсы и платье в пол.

Покупку обуви Кайли встретила с большим энтузиазмом, но едва друзья нашли подходящий магазин, который по престижности устраивал Сальваторе, звякнул телефон художницы: это заранее поставленный таймер оповестил о том, что кино начнется через три минуты.

Взяв тот же набор, что и к предыдущему фильмы, друзья устроились на своих местах, и с наслаждением стали смотреть ужастик. Этот просмотр прошел быстрее, и хотя Деймон отпустил пару шуток, фильм понравился обоим. К концу киноленты, Кайли внезапно обнаружила, что Сальваторе поминутно тянулся к ней, сжимая тонкое запястье, гладил кончиками пальцев тонкую кожу, сжимал, будто стараясь защитить, а после убирал руку.

— Все хорошо? — спросила она, когда «Астрал» подошел к концу. Сальваторе повел затекшими плечами: он почти не шевелился во время просмотра фильма, и на вопрос подруге почему-то ответил не сразу. — Дей?

— Все нормально, Хомячок, — с легкой улыбкой ответил Деймон. Он взял Кайли за руку и переплел их пальцы, крепко сжимая. — Пойдем, купим тебе какие-нибудь кроссовки или туфли.

В итоге, они купили и то, и другое. Кайли приобрела белые кроссовки на толстой подошве, и черные замшевые туфли на платформе. Деймон так же купил небольшой серебристый рюкзачок, в который, конечно, не могли поместиться покупки, но его тут же набили всякой всячиной вроде косметики, украшений и даже каким-то бессмысленным брелком. Правда, для Кайли это было важно — на брелке был изображен Гарри Поттер, ее любимый персонаж из одноименной франшизы.

«Запомнил» — мелькнула шальная мысль.

Билеты снова покупали в последний момент, и Деймон без удовольствия заметил, что позади них тоже кто-то будет сидеть. Сальваторе купил большой стаканчик мороженого, где большой кусок пломбира плавал в разных сиропах, на которые показала Кайли.

Но насладиться новым творением Бертона, полюбоваться на Деппа и Картер не дало одно неожиданное обстоятельство, а именно — пара позади. Те, кто купил билеты на последний ряд, «места для поцелуев». Кайли знала о такой «традиции», нередко сталкивалось с подобным, но чтобы настолько.

Позади них оказалась влюбленная пара. Пара, которая оказалась… весьма и весьма свободных взглядов. Кайли сама очень любила. Поэтому принцип отношения между мужчиной и женщиной не был для нее сюрпризом. Более того — подруга Деймона могла похвастаться познаниями в таких областях сексуальной жизни, в которой сама еще не была, но рассказами о которой щедро снабдил ее Деймон. Обсуждать такое Кайли не считала плохим, пока это не становилось действительно важным. Деймон рассказать легко и развязано о том, как он спал с той, или иной девицей, но вот сказать не о сексе, а о занятие любовью…

В общем, везде были границы.

А для пары, обосновавшейся за ними, таких устоев, кажется, не существовало. Сперва, оттуда неслись только игривые смешки девушки. Потом они стали перебиваться звуками глубоких, влажных поцелуев, услышав которые, Кайли оперлась локтем о подлокотник и прикрыла глаза рукой, стараясь абстрагироваться от услышанного. Конечно, можно было развернуться, и сказать хоть что-то, но любовь есть любовь и…

Но в следующую минуту ее уха достиг приглушенный, словно через какую-то преграду прошедший, мужской стон. Кайли мгновенно выпрямилась, от неожиданности вцепившись в кресло напряженными пальцами обеих рук и уставившись в экран. Кажется, ей никогда еще не было так неловко.

Рядом тихо рассмеялся Деймон, и она бросила на него быстрый взгляд. Он сидел, облокотившись на подлокотник между их креслами, зажав в руке свой стакан и, кажется, был увлечен погоней, происходящей в этот момент на экране. Будто и не происходит за их спинами ничего такого. Протянув руку, она несмело коснулась его запястья. Деймон обернулся, мягко улыбнулся уголками губ и поднял руку, молча приглашая ее в свои объятия. Она торопливо подалась навстречу, прижалась, ощущая его привычное, родное тепло.

Чувствуя, как Аддерли прижалась к нему, Деймон ласково поглаживал ее плечо ладонью. Конечно, происходящее меньше, чем в метре от них не осталось незамеченным им. Но что можно сделать в этой ситуации он не представлял. Обернуться и предложить этим двоим снять на пару часов номер в отеле для влюбленных? Пожалуй, можно было бы. Но внезапно ему пришла неплохая идея, как можно еще разнообразить этот вечер.

Он склонил голову так, что его губы оказались около девичьего ушка.

— Хочешь после фильма научу тебя внушать? — спросил Сальваторе. Кайли подняла на него взгляд, и в глазах девушки помимо интереса, мелькнула уже знакомая жажда. Она кивнула, и послала незаметную ухмылку в сторону, ненароком блеснув клыками.

Кайли тихо смеялась, и смех ее уносился в ночное небо. Она опять что-то жевала, поминутно облизывая губы, вспоминая недавнюю трапезу. Деймон тоже шел довольный, рядом, закинув руки за голову, он рассматривал звездное небо, и поминутно называл какие-то созвездия, привлекая к ним внимание подруги.

— Во внушение главное уверенность, — сказал он в какой-то момент. — Надо поверить в то, что ты говоришь, и тогда в это поверит кто-то другой.

— Тогда это не сверхъестественное, а политика, — хмыкнула девушка.

— Даже мы не так страшны, как дипломаты, — сказал Деймон, состроив гримасу, и Кайли громко рассмеялась. Несмотря на то, что и ночь была теплой, и Кайли не могла замерзнуть, Сальваторе молча, на выходе из торгового центра, накинул на плечи подруги свою куртку, и пошел вдоль по улице, а не к машине. На подругу он бросил только один взгляд, и та направилась за ним. Покорно, понимая, что Деймон просто тянет время.

И в этой блаженной тишине, будто даже нереальной, неподходящей к этому шумному миру технологий, машин, и вечно торопящихся людей, Кайли внезапно вспомнила обо одном из самых главных вопросов, который, когда-то стоил всей ее жизни. Возможно, сейчас он стоит немного меньше, но теперь она не боится узнать.

Кайли глубоко вдыхает, прежде чем решиться на этот вопрос, а потом подняла взгляд на Деймона и, сжав тонкими пальцами его куртку, начала, спокойно и уверенно:

— Я недумала, что когда-нибудь спрошу это, но… Почему, Деймон? Почему ты взял меня с собой?

Деймон, кажется, вопросу даже не удивился. Он остановился, посмотрел на подругу, и слабая улыбка тронула его губы. Та улыбка, которую Аддерли так часто наблюдала сегодня. Грустная улыбка, ностальгирующая. Улыбка человека, который теряет что-то очень дорогое.

— Помнишь, что произошло, когда тебе исполнилось двадцать один? — задумчиво спрашивает Деймон. Холодный порыв ветра поднимает с асфальта листья, пыль, и немного мусора, и хотя Кайли больше не было холодно, она ежится. Она помнит.

========== Сегодня будет хороший день. Вот и стала ты ==========

— Вот и стала ты на год старей, вот и стала ты на год старей, — хрипло тянет Сальваторе, тут же сам смеясь над своей шуткой, а потом залпом выпивает бурбон из бумажного стаканчика для кофе.

Двадцатиоднолетняя Кайли Аддерли закатывает глаза, и пихает друга под ребра, но вызывает этим только новый приступ хохота.

— Заткнись, Деймон, — беззлобно шипит она. Сальваторе разразился громким смехом, и в знак перемирия протягивает подруге картошку-фри. Аддерли недовольно дует губки, но подношение приняла. Нежная персиковая кожа, огромные сияющие от счастья глаза в обрамлении густых ресниц. Узкое, как перчатка, мерцающее бежевое платье без бретелек расходится внизу широким шлейфом, делая девушку похожей на перевернутый цветок каллы. В ней столько грации, столько изящества…

На ее плечах покоилась куртка Деймона, хранящая запах одеколона хозяина. Волосы Кайли, которые перед торжеством она собрала в изысканную прическу, теперь девушка распустила, и они свободным каскадом падали до середины спины крупными локонами. Чуткий нос Сальваторе улавливал запахи ее духов, легкого укладочного средства и, немного, того ресторана, где они только что были.

Мужчина закинул руки за голову — в честь праздника, он оделся в белую рубашку и черные классические брюки, хотя от пиджака и галстука отказался — и глубоко вдохнул ночной воздух

— Классно посидели, — задумчиво сказал мужчина. Кайли взялась за его локоть, и тяжело вздохнула, устав от целого вечера на каблуках, но на Деймона глянула с интересом. — Нет, мне действительно понравилось. Твой день рождение — отличный повод, чтобы бухнуть.

Девушка тихо хихикнула: сегодня было уже третье ноября. Деймон сказал, чтобы второго она отпраздновала с родителями, и от приглашения миссис Аддерли разделить семейный праздник отказался. Родители Кайли думали, что сильный и уверенный в себе мужчина — идеальная партия для их дочери.

Поэтому, второго ноября с утра и до вечера она принимала подарки от родных, друзей и знакомых, а вечером отец отвел их с матерью в один из самых дорогих ресторанов города. К празднику присоединились бабушки и дедушки, и Аддерли прекрасно провела время. Но почти сразу после возвращения домой, когда родители уже спали, в лучших традициях Эдварда Каллена, в ее окно постучал Деймон. Велел надеть максимально удобную одежду, и утащил в машину — так же, через окно. Платье, украшения, туфли — все это было лишь частью большого подарка Сальваторе своей подруге.

Деймон отвез ее в Италию, где дарил ей целый день… что-то. Все началось вполне безобидно, с маленьких рынков и магазинов, где Сальваторе дарил все, на что упал взгляд художницы, и в пылу праздника едва не купил ей небольшую виллу. Впрочем, Кайли не была уверена, что не купил. Возможно, если ей когда-нибудь предстоит сбежать от чего-то, то Деймон вполне спокойно заметит, что вилла в Италии давно уже ждет хозяйку.

За этот день она побывала и простой девчонкой, которая совсем еще малышка и может от души покапризничать, и сорванцом, которая убегает от друга по базару, а сейчас она была принцессой, которую принц вел в лучший отель страны из лучшего ресторана страны. Деймон не мелочился, они остановились в Риме.

На завтра была запланирована поездка к морю, и Сальваторе, кажется, решил показать за ноябрь всю Италию.

В общем, праздновали с размахом.

Кайли на секунду задумчиво остановилась. Деймон бросил на нее вопросительный взгляд, а девушка внезапно наклонилась, расстегнула свои туфли и блаженно выдохнула, ступив голыми ступнями на теплый асфальт.

Мужчина усмехнулся, и Кай посмотрела на него: их разница в росте теперь была еще заметнее.

— Чувствуя себя маленькой девочкой рядом с тобой честно, — доверительно шепнула она, слегка улыбаясь.

Они прошли еще немного в тишине, наслаждаясь вечерним Римом, а потом Деймон внезапно свернул в сторону, и они оказались в тени деревьев. Художница непонимающе глянула на него, а Сальваторе подошел ближе, и смотрел сверху-вниз, нависая, как скала.

— Можно я кое-что попробую? — спросил он мягко и аккуратно, каким тоном обычно просил подставить руку для подпитки.

Кайли недоуменно нахмурилась:

— Что попробовать?

Деймон взял ее лицо в свои холодные ладони, ласково, привычным жестом погладив ее по щеке большим пальцем. Он держал ее бережно, как бутон благоухающего цветка. Наверное, он ни с кем не был так нежен, как с Кайли Аддерли.

— Ты все еще любишь меня?

Он поцеловал ее быстро, неожиданно, напав как коршун нападает на жертву. Его сильные руки сомкнулись на плечах, притягивая к себе, но более Деймон оставался неподвижным. Целовал он ее сомкнутыми губами, пронзительно нежно, так, как Кайли мечтала, чтобы он ее поцеловал… когда-то, но не сейчас.

Поэтому она коротко, отрывисто поцеловала его в ответ, и отстранилась первая. Деймон смотрел на нее выжидающе.

— Так…?

— Нет, — тихо выдохнула Аддерли, и внезапно поняла, что действительно — нет. Ничего не было, ее влюбленность прошла, как весенний снег, давая возможность возродиться чему-то новому, тому, что было правильно. И слова пришил правильные, на которое Кайли даже не рассчитывала. — Нет, Деймон, я не люблю тебя. Мое сердце бьется быстрее, потому что ты красивый парень, который меня поцеловал, но больше нет. Я все еще люблю тебя, но уже как-то…

— По-новому. Я тоже.

В его глазах горело торжество, и он улыбался ей. Кайли улыбнулась в ответ, и Деймон притянул ее к себе, радуясь, что наконец-то О Н И есть, и все стало так, как должно быть.

***

Деймон пожал плечами и ответил, будто само собой разумеющее, будто был удивлен тем, что Кайли до сих пор не поняла, почему он взял ее с собой в эту жизнь:

— Ты была светом. Я увидел это в тебе, и оказался слишком эгоистичным, чтобы отпустить тебя. Я не знал, даже не мог догадываться, что в итоге мы придем к этому. Но, кажется, впервые от моего эгоистичного выбора, многие оказались в выигрыше.

Кайли широко улыбнулась. Глаза ее слегка слезились, и она на секунду отвернулась, чтобы аккуратно стереть слезы в уголке глаз. Ей пришлось вспомнить, что сегодня был слишком хороший день, чтобы плакать.

В ее доме горел свет, а кто-то быстро носил туда-сюда чемоданы, загружая их во внедорожник с большим багажником.

— Куртка, — вспомнила Кайли, уже собираясь потянуть любимую вещь Деймона с плеч, но тот остановил ее.

— Оставь себе. На вечную память, — подмигнул вампир. Вампирша улыбнулась.

Рамки были сброшены.

Уже у дома, она узнала быстро перемещающую туда-сюда фигуру, которая выносила из ее дома вещи.

— Кол, — позвала девушка. Первородный остановился с большой коробкой в руках, и расплылся в широкой, мальчишеской улыбке, которая сделала его одновременно более привлекательным, и более опасным. Теперь Аддерли как никогда остро ощущала, какая сила исходит от этого на вид юного подростка. Сила и власть, и желание крови.

― Кайли. Деймон, — он поставил коробку в багажник, и шагнул к ним, расставив руки, будто собираясь обнять. — Однако, рано вы вернулись.

Аддерли глянула на дисплей телефона и фыркнула:

— О, всего лишь десятый час.

— Вот именно, что десятый. Детское время, веселье только начинается, — Кол подмигнул Кайли, и девушка улыбнулась. В голове мелькнула шальная мысль, что ей не будет сложным настроить хорошие отношения с семьей Элайджи, кажется, ее приняли еще до того, как об этом стал вопрос. Кол кивнул на коробку. — Это последняя коробка, все остальное уже готово к отправке в твой новый дом.

— Оперативно, — присвистнула девушка.

— Мы работаем быстрее людей, и мы ловчее.

Кайли посмотрела на окна дома. Занавески все еще колыхались на них, но вампирша понимала, что в доме уже почти ничего нет.

— А какой новый адрес у моего Хомячка? — расслабленно поведя плечами, нахально спросил Деймон. Кол уже собирался что-то ответить, однако рядом оказался Клаус. Гибрид тоже помогал в быстром переезде Кайли, и видимо вчетвером Первородные справились шустро.

— Это в Новом Орлеане. Старый дом, который принадлежит нам, — сказал Никлаус.

Кайли на несколько секунд растерялась. Она не видела Клауса после того, как стала вампиром, и была не совсем уверенна, как должна была себя вести. В конце концов, именно кровь гибрида стала причиной того, что свернутая шея не стала концом, и Кайли продолжала жить еще более полной жизнью, чем до этого, но слов просто не находилось.

Но хорошее настроение свернулось внутри, приятно согревая, и поэтому Кайли улыбнулась и внезапно склонила голову.

— Создатель.

Три вампира замерли, Деймон озабоченно нахмурился, но Клаус первый уловил ироничный взгляд своего нового «ребенка», и, коротко хохотнув, он подмигнул ей:

— Просто Клаус.

В его глазах художница видела признание в нерушимой дружбе, и это осознание внушало силы и уверенности. Но как, все же, это было странно: все начиналось с того, что Деймон едва ли не силком таскал ее подальше от Первородных, по три часа говоря о том, чем может закончиться встреча с любым из них. А вот оно, как все обернулось.

Кол, тем временем, продолжил рассказывать о семейном доме Майклсонов:

— Сейчас там идет ремонт, видимо, поэтому Элайджа решил повозить тебя по свету.

— Но конечный адрес я хочу узнать, — вставил Деймон, и Кол тут же откликнулся с развязанной усмешкой:

— В гости ждать не будем.

Клаус и Кай закатили глаза почти синхронно, и обменялись взглядами. Кол и Деймон были похожи настолько, что не видели этого, но со стороны… Вероятно, именно поэтому они не терпели друг друга: одинаковым характерам сложно было ужиться или просто общаться.

— Какой ты негостеприимный, Кол, — протянул гибрид. — Разве если друг Кайли придет, мы сможем закрыть перед ним дверь?

Вопрос был чисто риторическим, и вызвал веселый смех у Никлауса и Кайли, и недовольные поглядывания на них со стороны Кола и Деймона. Младший Майклсон пихнул старшего в плечо, и Никлаус закатил глаза, будто к нему опять пристает надоедливый ребенок.

Кайли посмотрела на порог, и недоуменно нахмурилась:

— А это что за чемодан?

Черный чемодан стоял на пороге, рядом с ним сидел Росмэн, который, видимо, спал, и проснулся только что от веселого смеха. Он тявкнул, но бежать к хозяйке не спешил: лапа, сломанная Алариком, все еще болела. Элайджа разрешил возлюбленной взять питомца с собой, потому что девушка очень просила, но вампир попросил о небольшой отлучке: Росмэна на пару месяцев решили оставить у родителей Кайли. Все равно Элайджа хотел с ними познакомиться, поэтому первым их остановкой был родительский дом, где песик смог бы отдохнуть от всей сверхъестественной стороны мира.

Аддерли, правда, угадывала вторую сторону: Элайджа хотел, чтобы она принадлежала ему в эти месяцы безраздельно, полностью, и чтобы не отвлекалась даже на такие мелочи как выгул или кормежка собаки.

— Элайджа с Ребеккой собрали тебе их в дорогу, — объяснил Клаус. У любой девушки тайное романтическое путешествие вызвало бы только радость, но Кайли лишь тяжело вздохнула.

Элайджа вчера ночью просто сказал о том, что увезет девушку на небольшие каникулы. Но куда — ни словом, ни намеком. Даже чемодан запретил собирать самой, и в итоге, пока она моталась с Деймоном по кино и кафе, Ребекка и Элайджа складывали ее вещи. Или вообще купили только новые, и там куча фирменных и дорогих вещей.

А учитывая стиль Ребекки, Аддерли даже представить не могла, какое там могло быть нижнее белье…

Если это не делал сам Элайджа…

— Я даже не знаю, куда меня везут, мне ничего не говорят, — буркнула девушка, не обращаясь к кому-то конкретному, стараясь скрыть смущение от собственных мыслей, но три мужчины хмыкнули. — Спасибо за помощь, ребята, — Ник улыбнулся, а Кол ей подмигнул.

― Помогли с радостью, — сказал Никлаус, и неожиданно покровительственно положил девушке на плечо свою теплую, большую ладонь. — Кстати, я видел твои картины. Они весьма красивые.

Художница улыбнулась и сжала руку гибрида на своем плече, стараясь таким образом выразить всю свою признательность. Она была жива лишь благодаря тому, что Никлаус Майклсон не был монстром в полном значение этого слова.

― Спасибо, Клаус.

― В Новом Орлеане тебя ждет мастерская, Кай, — с какой-то гордостью сообщил Клаус. Аддерли удивленно приподняла брови, а потом улыбнулась. От постоянной улыбки ужасно болели щеки. Гибрид снова подмигнул художнице. — Еще увидимся.

— Я запомню про Хомячка, — вставил Кол, широко и лукаво улыбнулся. Майклсоны вместе направились в сторону, и Кайли успела разобрать какие-то слова про бар, а потом Первородные растворились в вечерней темноте.

Аддерли посмотрела на своей дом.

— - Навевает воспоминания. Тот день, когда я только приехала в Мистик-Фоллс. Мой дом в стиле Тюдоров выглядел так же: помпезный снаружи и пустой внутри.

— Хочешь осмотреть дом?

— Да. Одна.

Сальваторе понимающе кивнул, и ласково поцеловал девушку в висок, а потом мягким движением подтолкнул художницу в сторону входа — как в тот первый день, когда они только приехали в Мистик-Фоллс вместе, как друзья, как лучшие друзья и союзники. Кайли постаралась дышать ровно, считая каждый вдох-выдох и разглядывая отблески света на окнах дома. Она глубоко вдохнула, прежде чем переступить порог. Росмэн свернулся у нее на руках, тявкая, и осматривая все с интересом: дом тоже казался ему незнакомым и пустым.

Стены — в знакомых обоих, которые Кайли подбирала так долго. Без мебели комнаты казались куда больше, тусклый свет фонарей слабо освещали их, кое-где падая на лакированный пол причудливыми тенями. Кайли слабо улыбнулась. Она остановилась в дверном проеме, смотря на пустую гостиную, и поглаживая пса между ушами. Как во сне, она услышала свой голос.

— Деймон, этот дом просто прекрасен. Скажи мне, сколько он стоит.

—Неа. Это подарок, Кайли. Я заставил тебя сюда приехать, и должен расплачиваться за свой эгоизм.

— Желание быть рядом с другом не есть эгоизм, Деймон.

Кайли глубоко вдохнула; она почувствовала неожиданное спокойствие, все страхи и тревоги улетучились. Стараясь издавать как можно меньше шума, она поднялась на второй этаж. Тут было немного темнее, и все же Кайли это не мешало. Она зашла в свою бывшую мастерскую, и поразилась тому, какая она большая. Без стеллажей, картин, мольбертов она казалась просто огромной, и у Аддерли внутри свернулась неприятная пустота. Все выглядело так… неправильно.

Она любила большие помещения, любила свободу и пространство.

—У меня будет огромная кухня. А на втором этаже, здесь, будет моя мастерская. А на веранде будут плетенные столики и стол, чтобы в хорошую погоду можно было выпить

— Бурбон!

— … я хотела сказать чай, но твоя идея мне тоже нравится.

Аддерли тихо рассмеялась, и бульдог вторил ей веселым тявканьем. Кайли снова спустилась на первый этаж. Она аккуратно опустила Росмэна на пол, и тот поковылял в сторону выхода. Своим новым, чутким слухом, Кайли уловила звук подъезжающей машины, и синхронное приветствие: «Элайджа» — «Деймон». На несколько секунд сердце сбилось, а потом снова застучало, только быстро-быстро. Кайли захватили невероятные, острые эмоции.

— Вот и все. Прощай, друг мой. Я была счастлива, когда жила в твоих стенах.

Кайли услышала, как к дому подъехала машина, и поняла, что время вышло. Она тяжело вздохнула и костяшками пальцев прошлась по гладкой деревянной арке, которая обозначала вход в гостиную. Холодный порыв ветра подкинул вверх длинные золотистые шторы, которые Кайли выбирала очень долго. Теперь она должна была создавать свой новый мир с нуля.

Была ли она готова?

Кайли тяжело вздохнула и с нажимом провела рукой по лицу: жест отца, перенятый за многие годы. Почему она вообще сомневается в чем-то? Конечно сможет, даже мыслей иных допускать не стоит. Ее уже убили, и она возродилась вампиром, так что сложнее может быть только самую малость. Как говорила ее мама: «И это переживем!»

Девушка глубоко вдохнула и решительно направилась прочь из дома. Однако на самом крыльце она внезапно остановилась, потому что стоило художнице появиться из темноты дома, в нее впился пронзительный взгляд черных глаз, а у самой Кайли перехватило дух. Элайджа был великолепен. Кайли ощутила внезапную вспышку гордости и желания. Он — ее. Отныне ничто их не разлучит. Она теперь слишком могуча: никакая сила не оторвет ее от Элайджи.

С удивлением она поняла, что он тоже не сводит с нее взгляда. В такие моменты Кайли не верилось в происходящее. Как будто она и есть награда, самая величайшая в мире, которую Элайдже вручили за какие-то неземные заслуги.

Их взгляды встретились. В его золотистых глазах таилась такая глубина, что Аддерли на секунду почудилось, будто она сейчас заглянет Майклсону прямо в душу. Неужели у нее когда-то возникал этот глупейший вопрос — а есть ли у Элайджи душа, пусть даже он и вампир? Конечно есть, самая прекрасная. Прекраснее, чем его блестящий ум, неописуемо красивое лицо и невероятная фигура.

Его взгляд тоже, казалось, проник девушке в самую душу, и, судя по всему, увиденное Элайджу не разочаровало. Он в один шаг оказался рядом, обхватывая лицо Кайли руками.

— Привет, — хриплый мужской голос обдал жаром девичье ушко, и Кайли едва ли не рухнула на землю в этот же момент, но Майклсон держал крепко.

— Привет, — на удивление, даже не дрогнувшим голосом ответила девушка. Она подняла взгляд, и увидела, как в черных глазах напротив смешалось обожание и восхищение, страсть и безумие, и Кайли забыла, что напротив нее тысячелетний убийца, Первородный вампир, и она уже сама прильнула к губам Элайджи. Кажется, самодеятельность возлюбленной пришлось ему по душе, но спустя секунд тридцать он отстранился, мягко коснувшись губами девичьего носика.

— Готова к путешествию? — спросил Майклсон, выпуская девушку из рук, и подхватывая ее, наверняка тяжелый чемодан. Росмэн, копошившийся рядом с чемоданом, фырчал и недоверчиво посматривал на вампира, однако когда Элайджа второй рукой взял его, бульдог не возражал.

— Да, если можно к такому подготовиться, — буркнула Аддерли, но это вызвало у Элайджи лишь смех. Кажется, он получал удовольствие от того, что Кайли понятия не имела, что будет после того, как они заедут к ее родителям.

А будет весь мир.

— Вам дать еще время? — спросил Первородный, и Кайли без уточнений поняла, о чем идет речь.

— Да, пожалуйста.

Элайджа отошел, и Деймон оказался рядом. Они с полминуты смотрели друг на друга, а потом Кайли подалась вперед, прижимаясь к Сальватору все телом, ища защиту и покой в его объятьях. Вампир тут же прижал ее к себе, стискивая тонкие плечи почти до хруста.

Аддерли обвила его своими тонкими, девичьими руками, и прижала к себе со всей силой молодого вампира.

— Я не знаю, что сказать. Я не умею прощаться, — пробурчала она в грудь Деймона.

Вампир отстранился и взял ее руки в свои; взгляд его был серьезным, он начал спокойно, властно и торжественно:

— Кайли. Кайли Фрэнсис Аддерли. Ты была моим лучшим другом, моей личной отрадой. Я думал, что никогда не настанет тот день, когда я захочу отпустить тебя, когда я смогу это сделать. Но он настал. Я знаю, что будет нелегко, но так нужно. Он нужен тебе, причем навсегда, — Деймон ласково погладил ее по щеке. — Ты навсегда останешься моим лучшим другом, единственной, кто была со мной и в горе, и в радости, принимала меня таким, какой я есть. Ты не пыталась менять меня, а старалась понять. Ты была первой, кто так обходился со мной. И я хочу, чтобы ты была счастлива. А счастья для тебя — первородный вампир Элайджа Майклсон. И ты должна поехать с ним. Ты уедешь, Кайли, но я всегда найду к тебе дорогу, и ты всегда будешь знать, как найти меня. Ты есть и всегда будешь моей личной зависимостью. Я люблю тебя, и буду любить тебя. Вечно.

— Я тоже люблю тебя, Деймон.

И они снова стиснули друг в друга крепких объятьях. На несколько секунд исчезло все: и этот дом, и лужайка, и город, и весь мир. Друзья остались одни, будто не было ничего важнее их дружбы, их связи прямо сейчас и навсегда. Деймон коснулся ладонью спутанных волос, словно пытаясь успокоить, но Кайли уже выплакала все слезы. Ей не было больно, разве что немного грустно, но Деймон был прав — они всегда будут вместе. Такие связи, как у них, не разрывается просто так, даже смерть была бы не властна над этим. Такая зависимость не пропадает.

И спустя, может, минуту, они оба отпустили друг друга. Кайли слабо улыбнулась, надеясь, что не расплачется сегодня. Деймон мягко подтолкнул ее к машине, на которую опираясь стоял Элайджа, и украдкой наблюдал за друзьями, не нарушая их уединения.

Аддерли уже было открыла дверцу, как внезапно Деймон, который не сошел с порога, продолжая стоять на месте, весело крикнул:

— И мы не прощаемся! Когда мы говорим прощай, судьба глаголет - до свидания. До свидания, Кайли.

— До свидания, Деймон. Береги себя.

И исчезла в черном внедорожнике. Взгляды Майклсона и Сальваторе пересеклись.

— Береги ее, Элайджа, — выдохнул Деймон. Он доверял самое ценное, что у него было в этом мире.

— Всегда, — пообещал Элайджа. Вампиры кивнули друг другу в знак уважения; это был не мир, но что-то очень на него похожее. Теперь у них обоих была та одна, ради которой и в огонь, и в воду, и на край света.

Какое-то время они ехали молча. Кайли теребила в руках ремешок сумочки, в которой лежало нижнее белье, косметичка и телефон, то есть то, что девушка называла вещами первой необходимости. Элайджа вел машину на слегка превышенной скорости, и когда со свистом миновал тот или иной поворот, юная вампирша тихо посмеивалась от восторга.

Элайджа поминутно бросал на нее полные нежности и какой-то запредельной любовью взглядом, и Кайли не уставала этому поражаться: не тому, что такой мужчина выбрал простую художницу, а тому, что это произошло так быстро. Чуть больше месяца, а она уже готова слепо следовать за ним. Не совсем слепо, конечно, однако… Кайли любила. Сильно, и отдавала себя без остатка, и внезапно оказалось, что ее любят ничуть не меньше.

Аддерли была уверена, что Элайджа ее понимает, и эти чувства приводили девушку в восторг.

Табличка «Вы покидаете Мистик-Фоллс» осталась позади, и ночь вступила в свои законные права, когда Элайджа притормозил на обочине и выключил фары, погружая округу в темноту. Кайли несколько раз моргнула, прежде чем сфокусировала зрение. Она вопросительно изогнула бровь, а Элайджа кивнул на подаренное утром кольцо:

— Деймон уже преподнес тебе свой подарок? — Кайли кивнула, любовно погладила кольцо, думая, что когда-нибудь потом объяснит смысл гравировки, но не сегодня. Элайджа удовлетворенно качнул головой, а потом извлек из кармана пиджака красную коробочку среднего размера. — Значит моя очередь.

Кайли снова хотела пошутить про предложение женится, но быстро прикусила язык, осознавая, что в контексте с Элайджей это будет звучать по-другому, чем с Деймоном. Прежде чем она осознала что к чему, Элайджа аккуратно взял ее правую руку и надел кольцо на безымянный палец. В отличие от кольца Деймона, которое стремилось подчеркнуть нежное отношение друга к подруге, это кольцо было золотым, украшенное ярко-алыми камнями граната и рубинами. Кольцо должно было громко заявить о том, что эта девушка принадлежит только одному мужчине, навсегда и навечно.

Кайли смотрела на кольцо с явным шоком, а когда мужчина наклонился и коснулся губами ее руки и вовсе растерялась. Она многого ждала от этого дня, но явно не подобного поворота событий. В голове одновременно теснилось множество мыслей, однако едва девушка открыла было рот, чтобы что-то сказать, как все мысли покинули темнокурую головку, и Кайли снова прикрыла рот, прикусив нижнюю губу. Она всегда так делала, когда нервничала.

Художница не сводила с него взгляда, словно желая что-то сказать, но не решаясь, и Первородный мягко подался вперед, шепча ей прямо в губы.

— Ты теперь моя, Кайли, — медленно, четко и спокойно произнес Элайджа таким тоном, что Кайли поняла — ее мнение не учитывается, теперь она навсегда принадлежит только одному мужчине, и готова отдаться этой связи добровольно. Полные девичьи губы растянулись в счастливой улыбке — слова Майклсон выбрал правильные.

— Не слишком ли рано? — смущенно поинтересовалась девушка, рассматривая кольцо.

На ее слова Элайджа лишь рассмеялся и покачал головой.

— Нет. У меня не возникало желания связать с кем-то свою жизнь. Никогда. Как бы сильно я не влюблялся. Но ты…ты стала такой сильной любовью, что несмотря на все время этой вечности, я боюсь не успеть сказать что-то, или сделать.

— Ты сам сказал, что у нас есть вечность. Теперь это слово звучит по-другому.

— Я люблю тебя, Кайли Аддерли.

— И я люблю тебя, Элайджа Майклсон, — раздался в ответ тихий, но твердый голос, и в подтверждении своих слов, Кайли прижалась к вампиру всем телом, обвивая тонкими руками его шею.

Элайджа обнял ее в ответ, стискивая тонкую талию, запустил руку в ее волосы, требовательно поцеловал, второй рукой сжимая талию. Между ними с самого начала, с первой встречи, с первого слова, с первого взгляда была огромная связь, которая могла перерасти в нечто большее, и оба дали этому шанс, чтобы начать новую жизнь.

***

Деймон смотрел им вслед какое-то время, а потом зашел в дом. Без картин Тюдоров и Романовых, без горящего камина, запах вкусной еды, фыркающего где-то на коврике пса, резкого запаха красок, пастели и масла, женских духов — без всего этого дом выглядел пустым и брошенным. Как сиротливо оставленный ребенок. Без Кайли дом был не нужным, даже выглядел и пах как-то неправильно.

Сальваторе прошел все комнаты, плотно закрыл окна, двери, после чего вышел на крыльцо, закрыл входную дверь на замок и, не оглядываясь, покинул место, в котором был счастлив.

Комментарий к Сегодня будет хороший день. Вот и стала ты

эпилог выложу в пятницу

========== Спокойной ночи, Деймон ==========

В последствие, Деймон еще бывал в этом доме. Он приходил, ложился на диван и закрывал глаза, и думал о том, что его тревожит.

Вампир появлялся здесь, в доме в стиле английских Тюдоров, когда Елена стала вампиром, когда она отключила человечность, когда Деймону было плохо, когда в нем расцветала радость. Когда он оплакивал Энзо и оплакивал Стефана. Он хотел разделить все свои чувства со стенами этого здания, которые были его последним прибежищем когда-то.

Деймон даже пришел сюда в ночь перед своей собственной свадьбой, когда его мальчишник уже закончился. Он посидел здесь несколько часов, обошел дом, но так и не решился открыть какую-то дверь, хотя долго стоял перед бывшей мастерской Аддерли. Потом Сальваторе вернулся домой.

Когда Деймон узнавал новости из Нового Орлеана, о потери памяти Элайджи, о страданиях Кайли, о рождение дочери Клауса, о смерти Клауса — всегда был этот дом, Деймон, лежавшей на уже старом диване, и телефонная трубка, из которой слышался один из самых любимых голосов на свете.

Или наоборот — мужчина сам говорил в трубку, чтобы потом услышать совет и заверение в том, что все будет хорошо. В это Деймон всегда верил.

Он много раз звонил Кайли за эти годы, они часто виделись, но Деймон был всеми возможными цепями привязан к Мистик Фоллс, к девушке по имени Елена Гилберт, а его лучшая подруга — к Первородному вампиру, к мужчине, которого любила, Элайдже Майклсону. Деймон не жалел о том, что в тот день принял решение отдать Кайли. Нет, он видел, в те встречи он видел, как сияют ее глаза, как она радуется, как бережно и ласково обходится с ней Майклсон. Она была счастлива, а это дорогого стоило.

Элайджа всегда знал, когда происходят их встречи, и почти никогда на них не объявлялся, давая двум друзьям побыть вместе. Деймон, пусть и никогда бы не признавал открыто, ценил это.

Кайли могла примчаться к Деймону с любого конца света, и он отвечал тем же. Когда семья Майклсонов была погружена в магический сон ведьмой из их семьи, Кайли просила Сальваторе приехать, потому что ее мир рушился. И Деймон приехал. Никого не предупредив он сорвался с места, и пока гибрид по имени Хейли Маршалл вместе с Кайли не нашли способ все исправить, он не оставлял Аддерли одну. Был рядом, когда Аддерли приняла одно такое важное решение в своей жизни.

Она приехала к нему, когда Елена приняла на себя роль Спящей Красавицы, и Деймон долго сидел рядом с Аддерли, уткнувшись лицом в ее колени. И ничего не говорили. Она тоже не уехала, пока не убедилась, что Деймон будет в порядке. Кайли даже отправилась с ними в многомесячное турне по Европе, бесстыдно выпивая огромное количество алкоголя, и долгими ночами переписываясь со своим мужем. Тогда у Майклсонов так же был относительный мир, и Клаус не уставал шутить, что мироздание подкидывает для Кайли и Деймона идеальные возможности для долгих встреч.

Да, этот дом, уже не такой новый, и не такой уютный как при хозяйке, видел много слез, много радости. Но Кайли, что удивительно, больше не переступала порог этого дома. Если она появлялась в Мистик Фоллс — для Деймона, как вышедшее солнце после долгой зимы — то всегда приходила в дом Сальваторе. Но никогда — в своей собственный. Наверное, ей тоже было больно.

Много чего произошло за эти годы. Деймон все еще нужен был Кайли, а она все еще нужна была ему. Они были близки, и никогда не чувствовали пропасть между собой.

В этот вечер было холодно. На втором этаже горел один светильник, а окна слегка были приоткрыты. На двуспальной кровати лежал мужчина. Он смотрел в стену перед собой и ждал. Волосы у него были седые, взгляд — уставший. Казалось, закрой он глаза, то прямо сейчас обретет тот покой, к которому стремился. Но старец продолжал держать глазами открытыми, прислушиваясь уже далеко не сверхъестественным, слабым человеческим слухом к тому, что происходит внизу. Он ждал, и боялся закрыть глаза, пропустив одну, такую долгожданную встречу.

Вот электронные часы на маленькой тумбочке показали ровно десять часов вечера, и по деревянной лестнице кто-то быстро взбежал. Стук каблуков приближался, и старик напряг глаза. Дверь открылась, и девушка вошла в комнату.

Годы, изменившие Деймона Сальваторе, не были властны над Кайли Аддерли. Она вошла в комнату, как солнце восходит над зимней поляной, освещая вокруг все своим светом. И Деймон увидел этот свет, и он улыбнулся той улыбкой, которой всегда улыбался Аддерли. И на красивом лице Кайли появилась точно такая же, радостная и невинная улыбка.

— Деймон, — сказала она, проходя в комнату, и аккуратно опускаясь на кровать рядом с мужчиной.

Деймон ей улыбнулся.

— Ты успела, — хрипло проговорил он. — И все так же прекрасна.

Кайли улыбнулась, и в глазах ее что-то блеснуло, но глаза подводили бывшего вампира, и он не смог разглядеть этого. Он видел лишь красивую девушку, прекрасную, как солнце, которая даже спустя много лет улыбалась все так же, как в тот первый раз, на территории колледжа. Она вошла, и будто солнце осветило помещение.

На ней было белое платье чуть ниже колена, каштановые волосы свободно падали на плечи. Если бы Деймона попросили запечатлеть один образ Кайли, то не-бессмертный выбрал бы именно этот. Такой он хотел запомнить свою лучшую подругу.

— Ты же меня позвал, — мягко сказала Кайли, погладив слегка морщинистое лицо. — Я так спешила к тебе, Деймон, — она ухмыльнулась. — Постарел, друг мой.

Старец усмехнулся. Кайли знала о лекарстве, и была рядом, когда Деймон решил принять его, была рядом, когда он принимал его, и сейчас она была рядом. Кайли видела, как стареет и слабеет ее друг, и вместе с тем она оставалась такой же. Пережившая смерть, боль от потерь, дикий страх, она вновь возвращалась к своей любви, и была для Деймона все тем же солнцем, все тем же островком надежды.

Елена Сальваторе умерла полгода назад. Кайли и Элайджа были на похоронах. Так же как были на рождение первого ребенка Елены и Деймона, так же, как были на свадьбе. Деймон какое-то время ворчал, что они сами свадьбу сыграли слишком поздно — Сальваторе тогда было уже за пятьдесят, и он якобы не выглядели в костюме настолько хорошо, насколько мог бы.

— А ты не изменилась, — сказал Деймон. — Все так же прекрасна. Как в тот вечер на балу. Ты всегда была прекрасна, только сейчас у тебя на лице меньше боли.

— У меня все хорошо, Деймон, — сказала Кайли, прижимая теплую руку Сальваторе к своей щеке. — Я счастлива. И во многом благодаря тебе.

Деймон хотел было ей что-то ответить, но внезапно сильно закашлялся. Болезнь подкосила его внезапно, но он успел дать распоряжения своим детям, чтобы те написали Кайли Аддерли-Майклсон о том, что она нужна Деймону. Снова. В последний раз.

Кайли поджала губы. На ее лице пролегла глубокая складка.

— Побудь со мной, — хрипло попросил Деймон. — Пока я не усну.

— Конечно, — тут же согласилась Кайли. Она обошла кровать и легла на заправленную, пустующую часть. Деймон выключил свет, и с тяжким вздохом повернулся на бок.

Они смотрели друг на друга так же, как в последнюю ночь человеческой жизни Кайли. Вампир и девушка. И сейчас — вампирша и старик. Кайли Аддерли-Майклсон и Деймон Сальваторе. Как же иногда бывает причудлива судьба.

— Я никогда не говорила тебе спасибо, — внезапно произнесла Кайли. Деймон непонимающе нахмурил седые брови. — За эту удивительную жизнь. Я живу сейчас так благодаря тебе, благодаря тому, что там, среди множества других девушек, возможно, умнее, красивее и талантливее меня, ты выбрал меня. Ты позволил мне увидеть все это, и твой выбор помог мне найти человека, которого я теперь люблю больше жизни, — Кайли вслепую протянула руку и сжала ладонь старика в своей. — И ни в одном из миров у меня не могло бы быть такого другого друга как ты.

— Кто знает, — пробормотал мужчина. — Может, все могло бы быть лучше, не встреть ты меня тогда.

— Я не хочу выяснять это, Деймон, — решительно ответила вампирша, слегка сжав его ладонь. — Я счастлива.

— И я тоже счастлив, Кайли, — тихо признался Деймон. Веки его смыкались, держать глаза открытыми было все труднее. — Ты была рядом всегда, ты была той, кому я доверял в любой момент моей жизни. Спасибо тебе за это…Мы можем договорить утром? Я хочу спать.

— Спокойной ночи, Деймон, — сказала она, и прижалась лбом к его лбом. — Спи, все будет хорошо. Я буду рядом.

Ее волосы мягко щекотали его лицо, но Сальваторе это не волновало. Он вспоминал ее колледж, бульдога, Россию, ее влюбленность в него, приглашение в Мистик-Фоллс, все, что они с Кайли — с его Кай! — пережили вместе. Воспоминания, связанные с ней, были окрашены в теплые цвета, и вечным летом отложились в памяти Деймона.

Убаюканный ее теплым, спокойным дыханием, легким поглаживанием по волосам, Деймон Сальваторе уснул, зная, что больше не проснется. Как тогда уезжала Кайли, зная, что больше не переступит порог дома, в котором когда-то не раз решалась ее судьба.

Бывшая Аддерли один раз тихо всхлипнула и закрыла глаза.

Проснувшись утром она поняла, что Деймон Сальваторе наконец обрел покой. Он не дышал, лицо его выглядело умиротворённым и будто бы моложе. Седина застыла в волосах и в бровях, но в этом старике Кайли упорно продолжала видеть того, кто раз и навсегда изменил ее жизнь.

Вампирша села в кровати. В дверном проеме появился Элайджа, с сожалением глядя на друга своей жены. Кайли подняла взгляд на Древнего и слезы беззвучно заструились у нее по щекам.

Она прощалась с другом. Спокойной ночи, Деймон Сальваторе.