Со льдом (СИ) [Девочка с именем счастья] (fb2) читать онлайн

========== Виски ==========

Их сестра смеется, кидает в бокал с виски два кубика льда в форме какого-то животного — Дин ставит, что это слон.

— Наш брат и вампир, — говорит их сестра, поднимая бокал, будто собирается выпить тост за Винчестера-старшего и его друга-вампира.

Сэм вскидывает голову, отвлекаясь от компьютера. Спустя почти неделю он упорно делал вид, что дела Дина с тем вампиром Бенни его не касаются и не интересны, но после приезды Винчестер-средней он изменил мнение. Сэм надеялся на поддержку со стороны сестры, но та внезапно встала на сторону Дина.

— Он дружит с вампиром! — сказал Сэм. Дин устало закатил глаза. Было видно, что его эта тема порядком утомила, и возмущения братца он прослушал не один раз. Но сестра лишь пожала плечами.

— Дружит, не встречается же, — подвела итоги Винчестер и сделала глоток обжигающей янтарной жидкости.

Сестру Дина и Сэма зовут Аллата Винчестер. Она красивая умная охотница, разве что с неправильно вставленными костями левой руки — Джон Винчестер не самый лучший костоправ. Из-за этого весьма проблематично участвовать в охоте, но если туго перемотать запястье почти не больно. Она ростом с Дина, с длинными темно-каштановыми волосами Сэма и глубокими карими глазами… не Сэма и не Дина.

Дин повторяет, что его сестре нужна хорошая семья —хороший муж, хороший дом, хорошая работа, хорошие дети и все, что есть у обычных людей, только с приставкой «хорошо». Аллата не согласна. Винчестер, которая младше Дина на минуты три, упрямо качает головой. У нее нет хорошо «нормально», но есть вполне «хорошее» ненормально. К примеру, вряд ли кого-то есть такие же замечательные братья как у нее, куда лучше пометки «хорошо», классная машина — тоже лучшее «хорошо» — и неограниченная безнаказанность за взлом карточек и подделки документов.

— Ты что, не понимаешь? — говорит Сэм, ударяя руками по столу. Виски в бутылке колыхается, и Аллата строит обиженное лицо, хватая бутылку в свободную руку. — Он — вампир!

— Да, вампир, — устало закатывает глаза Аллата. Она приехала пару дней назад с очередного дела и застала братьев в таком «положение». Сэм все время сверлил брата взглядом, будто стремясь изгнать из него какого-то Дьявола — тут вывод был не правильный, конечно, Люцифер давно сидел в Клетке как плохой Архангел — а Дин поминутно закатывал раздражённо глаза.

— Вампир, который спас нашего брата в такой жопе мира как Чистилище, — продолжает девушка. Она бы очень хотела поддержать Сэма, но все равно оказалась на стороне Дина, ну потому что они не делали ничего ровным счетом. Сначала тыкались как слепые котята, а потом Сэм начал новую жизнь, а Аллата уехала и черт знает, где была до самого возвращения всея Винчестера.

— Я тоже не в восторге, но одинаковый не-восторг мне так же причиняет та мысль, что ангел, которого мы знали несколько лет, бросил Дина в Чистилище одного. Так что даже помощь вампира — помощь в такой ситуации.

Аллата всегда говорит четко, то, что думает, даже если иногда это причиняет боль — ей и окружающим людям. Поэтому на словах про ангела ее братья синхронно опускают голову, и в глазах Дина мелькает скорбь, а Сэм сжимает челюсть. Один скорбит, другой злится.

— Предлагаю остаться в стороне, — говорит она. — Пока вампир не трогает людей, мы не трогаем его. Но если он сорвется и кого-то убьет — мы убьем его. Мы ведь всегда так поступали, верно? — Дин и Сэм молчат, но ясно, что у них есть кого вспомнить.

Иногда их отец убивал просто того, кого считал ненадежным, а его дети давали шанс тем, кому верили. Это всегда аукалось и рано или поздно они наводили пистолет на того, кого считали другом. Аллата вампиру верить не хочет, но если Дин — их Дин Винчестер — сейчас сидит на кровати в дешевом отеле только благодаря монстру из Чистилища, Аллата готова рискнуть. Винчестер считает, что Сэм и Дин не должны забывать об этом: Сэм о том, что вампир спас Дина, когда сам братец отпустил его; Дин — что монстр, он монстр, и рано или поздно что-то такое произойдет. Соседство с Везувием не довело Помпеи до добра.

— Но, Лата…! — начинает Сэм, но Винчестер упрямо мотает головой и по-детски зажмуривается.

— Я сказала, Сэм. Я сказала. Я хочу радоваться тому, что наш брат с нами и мне все равно, какую цену пришлось за это заплатить, — Аллата делает паузу. — Даже если в этом поганом мире стало на одну тварь больше.

— Бенни, — внезапно говорит молчавший до этого Дин. Аллата приоткрывает один глаз и глотает виски. Кубики льда ударяются о стакан. — Его зовут Бенни.

Аллата делает глоток, и лед неприятно ударяется о зубы.

— Бенни, так Бенни, — соглашается она и снова наливает виски. — Странное имя для вампира.

========== Кока-Кола ==========

Аллата хитро-хитро щурится.

— И какое оно, Чистилище?

Дин давится сэндвичем и смотрит на сестру. В уголке его рта остался лист салата, и Аллата дергает за него, убирая. На губах Винчестера еще есть майонез, но Лат лишь откидывается назад на спинку пластикового стула и указывает брату на губы, протягивая салфетку.

— Чисто, — пожимает плечами Дин, вытирая рот. — Там все монстры, в смысле, оборотни, вампиры, ругару… Ни демонов, ни ангелов, зато левиафаны есть. Но почти все — уже одичалые и дикие, как звери.

Аллата вспоминает историю про братьев львов людоедов, которые действовавших в районе реки Цаво в 1898 году, во время строительства Угандийской железной дороги. Из львов сделали чучела, и сейчас людоеды из Цаво выставляются в Филдовском музее естественной истории в Чикаго. Аллата смотрит и думает: стал ли ее брат и тот вампир по имени Бенни такими братьями. Только не людоедами, а монстроубийцами в Чистилище, где все — монстры.

Это кажется даже благородным.

Дин дает короткие ответы на вопросы о Чистилище. Аллата замолкает, осознавая, что да как, но долго ей грустить не приходится. Официант приносит ей третий бокал кока-колы за этот час и девушка улыбается, хватаясь за него. Она одета в строгую юбку-карандаш, пиджак, волосы собраны в тугую «шишку», а ее братья в костюмах. Агенты ФБР. Все такие представители закона. Семейное дело.

— Ты встречал там кого-то знакомого? — спрашивает Аллата. Сэм, как мозг их семьи, ушел куда-то за дополнительными сведениями. Винчестеры-близнецы решили пойти перекусить. После года голодания в чистилище — Аллата не спрашивает, чем брат кормился там — Дин с особым рвением реагировал на всю любимую ранее еду, и даже на нелюбимые листья салата он смотрел с каким-то уважением. Лата испытывала смешанные чувства: с одной стороны — брат вернулся, с другой — она не могла видеть, как изменился Дин Винчестер.

Дин кивает и принимаемся за картошку-фри.

— Но почти все — уже одичалые и дикие, как звери.

Аллата помешивает трубочкой кока-колу. Небольшие квадратные кубики льда ударяются о стекло стакана.

— Та вампирша Ленор?

— Да.

— Как-то обративший тебя Борис?

— Его я убил снова с особой радостью.

— Вервольф Мэдисон из Сан-Франциско?

— Да.

— Тот психопат Гордон?

— Его убил Бенни, —Дин тяжело вздохнул. — Лата, что ты хочешь?

Аллата улыбнулась. Она подалась вперед, облокачиваясь на стол, и шепотом произнесла:

— Познакомь меня с ним.

— С кем?

— С Бенни.

Дин подавился. Снова. Аллата тихо рассмеялась и выпрямившись обратно смотрела на братца-близнеца. Дин ударил себя кулаком в грудь, откашлялся и, махов выпив половину своей порции кока-колы, ответил тихо и решительно:

— Нет.

— Почему?

Винчестер приподнимает бровь и смотрит на Винчестер взглядом: «ты спятила? если Сэм узнает, что я тебя познакомил с Бенни, вампиром, чью голову он теперь желает, он убьет меня, и тебя, и его».

Дин говорит:

— Бенни ни к чему внимание охотников, понимаешь? — Винчестер вздыхает. — Он просто хочет жить спокойно.

— В мире, где нет охотников, может и смог бы… — начала Аллата, допивая газированный напиток. Он щелчком пальцев указала проходящему мимо официанту на пустой стакан, и молодой парнишка с улыбкой ей кивнул.

— Мир, где нет охотников, — повторил Дин. — Там, думаю, полно монстров. И там бы ему тоже не понравилось.

— Думаю, нет мира с монстрами, где нет охотников, — говорит Аллата, доставая зеркальце и поправляя прическу. — Когда есть монстр, ради спасения жизни на него будет кто-то охотиться.

— Чистилище, — говорит Дин. Аллата захлопывает карманное зеркало и смотрит на близнеца прищурившись. — Там нет охотников. И полно монстров.

— Это другое, — отмахивается Винчестер. Дин видит, что его сестра собирается спросить еще что-то, но тут к их столику подходит Сэм.

— Мы взяли тебе салат, — весело говорит Аллата, будто не просила пару минут назад познакомить ее с вампиром, которого Сэм ненавидит. — Что там по нашему делу?

— Да, спасибо, — кивает Сэм, присаживаясь за столик под зонтиком. Официант приносит Аллате стакан с колой и бумажку с номером своего телефона под ним. Аллата очаровательно улыбается. — Я еще раз перепроверил информацию, наших жертв действительно ничего не связывает.

Сэм говорит и что-то объясняет им. Аллата слушает, уставившись в соседний пустой столик, а Дин с наслаждением уплетает третий бургер за последний час. Аллата усмехается,

Сэм замолкает и прячет улыбку за салатом.

— Он уже твой, — говорит Дин, кивая на бумажку с номером симпатичного официанта, по которой сестра задумчиво стучит ногтем.

— Не хочу, — качает головой Винчестер. Сэм вздергивает бровь. Дин усмехается. В карих глазах Аллаты мелькает что-то, нечто похожее на вызов. Сэм отвлекается и не видит. Дин ест и не видит. Возможно, к лучшему — братец не поперхнулся в третий раз. Винчестер-средняя прячет загадочную улыбку за бокалом кока-колы с кубиками льда.

***

— Нет, я вроде как убедил его, что ты не опасен.

Аллата просыпается.

— Бенни, ты… Нет, Сэм не пойдет за тобой… И моя сестра тоже.

Аллата садится на кровати и кидает быстрый взгляд на брата — Сэм спит и тихий храп служит подтверждением. Винчестер прислушивается.

Дин за дверью тяжело вздыхает.

— Просто не убивай людей и живи… мирно, что ли. За вампиром, которого нельзя найти по горе трупов, охотники не идут… Да, еще как-нибудь встретимся. Тут просто сейчас… — Аллата легко вообразила, как брат-близнец ерошит волосы. — Долгая история. Расскажу как-нибудь потом… И тебе удачи, брат.

Дин сбрасывает звонок и возвращается в комнату отеля. Две кровати стоят у одной стены, вторая — у другой. Взгляд сестры-близнеца он чувствует сразу. Аллата и Дин смотрят друг на друга, Винчестер напряженно сжимает в руке одни из запасных-запасных телефонов. Шатенка щурится.

— Хорошо, что это услышала я, а не Сэм, — говорит она.

— Да, пожалуй.

— Он любит тебя, Дин. Нас. И переживает. Ты же это понимаешь?

— Я тоже вас люблю, — говорит Дин. — Но никому из вас не приходилось выживать там, где выживали мы с Бенни. Когда Кас отвернулся от меня.

Дин сглатывает. Аллата поджимает губы, и Дин видит, что ее глаза слегка поблескивают в неярком свете из коридора.

— Не принесешь мне воды? — спрашивает она.

— Газированную?

— Любую.

Дин кивает и выходит. Он оставляет телефон на тумбе, видимо, не задумываясь об этом — теперь то секретов нет, что плохого может случиться? Аллата встает и бесшумно подходит к аппарату, все время проверяя: спит ли младший братик?

Все происходит в пару ловких движений. Она находит последний набранный номер, отправляет его себе по смс, чистит историю сообщений и возвращает телефон на место. Возвращается обратно в кровать и быстро отправляет полученное на свой мобильный сообщение в «прочитанные». Блокирует экран и кладет телефон, будто ничего и не было.

Дин возвращается в номер с бутылкой холодной газированной воды, в которой плавает несколько кубиков со льдом.

— Спасибо, — улыбается Аллата. Дин улыбается ей в ответ, а потом внезапно подходит и целует сестру в лоб. Аллата жмурится и по ее щекам скатываются две слезы — по одной на каждой.

========== Зеленый чай ==========

Аллата говорит:

— Ты бросил его в Чистилище.

Аллата говорит:

— Ты бросил его тогда, как он нуждался в тебе больше, чем в каждом из нас. Когда вы наоборот должны были держаться вместе, ты сбежал, Кас. Ты чертов ангел, пусть и оказавшийся в Чистилище. И ты бросил своего друга. Ты нужен был Дину, Кастиэль, Ангел божий, черт тебя возьми. Потому что Дин —просто человек, даже если и Винчестер, а ты… Чертов ангел!

Аллата спрашивает:

— Почему ты так поступил?

Сэм говорит:

— Лата, хватит.

Дин ничего не говорит. Он переводит взгляд от сестры к Кастиэля, от Кастиэля к сестре и долго ничего не говорит, а потом произносит:

— Тебе больно. Разожми кулаки.

Аллата повинуется. Ногти выходят из податливой плоти, от них остается лишь покраснения, но один вошел слишком глубоко и сейчас кровоточит. Никто не двигается. Кастиэль — какой-то излишне побитый и потрепанный — сидит, опустив голову, Сэм смотрит куда-то в окно, Аллата в упор глядит на Кастиэля, а Дин смотрит на нее.

Потом Аллата поворачивается и выходит, громко хлопая дверью.

***

Бенни в телефоне удивленно тянет:

— Дин? Привет, брат. Что-то случилось?

Винчестер молчит. Она поджимает губы и слушает голос вампира, не зная, что сказать. Номер в телефонной книжке обозначен у нее «БВ», что можно расшифровать как «Большой вампир», или «Брат-вампир», или… «Бургер Вашингтон» — их любимое с братьями кофе. Пожалуй, лучше будет так.

Аллата включает приложения для искажения голоса и говорит не мелодичным женским голосом, а мужским басом.

— Это не Дин.

Бенни в трубке молчит. Аллата откашливается и продолжает.

— Это его сестра. Я звоню сказать «спасибо».

В трубке все еще тишина, но девушка знает, что вампир не скинул звонок.

— Сэм не прав, — говорит. — Мы с ним ничего не могли сделать, а тот, кому Дин верил, бросил его. Я рада, что он нашел тебя, и ты ему помог, даже если желая вернуться сам, — Аллата смеется. — Сэм был в Аду, и он не понимает. Он не прав, но он — мой брат. Сэм просто разучился доверять. Не только нежити, но и людям. Прости его.

— Ты — Джоана? — спрашивает Бенни.

— Меня зовут Аллата, — удивленно говорит девушка, а потом мягко улыбается, хотя Бенни этого не видит. — Джоана — мое второе имя. Я взяла его после…

— Смерти вашего отца, я знаю, — перебивает ее вампир. — Дин мне рассказал.

Аллата смеется. В ее кружке горячий зеленый сладкий чай с кубиками льда в виде цветочков.

— А вы действительно стали близкими друзьями, — говорит она. — Раз братец рассказывает вам такое.

— Ты пьяна? — обеспокоенно спрашивает Бенни на том конце провода. Аллата молчит. — Аллата? Я звоню Дину.

— Я пью чай, — перебивает она. — И звоню сказать «Спасибо». Правда, нет слов, чтобы выразить тебе мою благодарность, Бенни. Дин очень много значит для меня, и если в Ад можно пойти, то я и Сэм понятия не имели, что такое Чистилище, — Аллата какое-то время еще молчит. Бенни тоже не говорит ни слова. — Спасибо. Огромное. Мы, Винчестеры, в долгу перед тобой.

Она усмехается.

— Не говори Сэму, что я так сказала, — и сбрасывает звонок, оставляя вампира Бенни с той неразберихой, что за шесть двадцать пять минут разговора успела подкинуть Винчестер.

К девушке подходит официантка в красной юбке и белой блузке. Волосы у нее собраны в высокий хвост. Она натянуто улыбается.

— Что-нибудь еще?

Аллата ее понимает — с одной чашки чая многих чаевых не заработаешь. Винчестер задумчиво крутит в руках телефон.

— Да, — говорит она. — Еще чаю. И самое дорогое и вкусное пирожное, которое у вас только есть.

Красивое лицо девушка ослепляет яркая улыбка. Аллата хочет верить, что в этот вечер обрадовала не только официантку с надписью «Лили» на бейдже, но еще и какого-нибудь вампира.

Потом она почему-то думает о том, что Бенни было бы интересно узнать, что они с Дином — близнецы. Только у нее глаза почему-то карие, как у их отца, как у Сэма, а у него — зеленые. Но все равно. Они — близнецы.

Аллата пьет холодный зеленый чай без сахара и ест десерт с обильным количеством взбитых сливок, сиропа, шоколада и всем-всем-всем. Ест и думает, что придется совершить набег на какое-нибудь вампирское злое гнездо, чтобы сжечь калории.

***

— Ангелы подсознательно знают имя каждого пророка: прошлого, настоящего и будущего, — говорит Кастиэль, когда Аллата входит в номер. Ангел смотрит на нее, потом снова смотрит в телевизор и говорит. — Это список всех существующих пророков, пока не родится следующее.

Дин смотрит на сестру осуждающе. Он словно говорит: «ты что, напилась и звонила Бенни, потому что я знаю, что ты ему звонила, он мне тут высказывал о том, что я не слежу за любимой сестрой, Лата, ты что, с ума сошла».

— Я сказал ему спасибо, — говорит вслух Аллата. Сэм непонимающе смотрит на нее, Дин хмурится, а Кастиэль смотрит тупую рекламу. Винчестер складывает руки на груди и объясняет. — Я взяла у тебя телефон Бенни. Позвонила ему. И сказал спасибо за то, что он, черт возьми, вытащил нашего брата из задницы мира.

Сэм задыхается от возмущения, но парировать ему нечем. Нравится ему это или нет — роль Бенни в спасение жизни Дина слишком уж очевидна, чтобы ее можно было игнорировать.

— Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор, — замечает Кастиэль, выключая телевизор. Винчестеры смотрят на него. — Аллата права, что злится на меня. Почему ангела, который бросила Дина в Чистилище вы привечаете, закрывая на это глаза, а вампиру, который рисковал жизни, чтобы вывести нас отсюда, нельзя сказать «спасибо»?

Аллата смотрит на Сэма взглядом «слышал?».

— Я рада, что ты вернулся, Кас, — говорит Аллата Джоана Винчестер, и ангел слабо улыбается.

Сэму Винчестеру все еще нечем парировать.

========== Кофе с молоком ==========

— Прости, куда ты сейчас едешь? — спросил Дин, кажется, несколько сбитый столку и немного разозленный. Утром он с Сэмом нашел записку о том, что сестра в срочном порядке уехала на несколько дней. Куда именно — не уточнила, но радовало хоть, что ей можно было позвонить. Сэм не решался — он чувствовал себя несколько виноватым.

— Каренкро, Луизиана, — говорит Аллата.

— И какого тебя туда понесло?

— Я выследила Бенни по номеру его телефона.

— Прости, что ты сделала?

— Ты извинился дважды за три минуты нашего разговора, — смеется Винчестер, и буквально видит, как брат-близнец тяжело вздыхает и молится Богу, в которого не очень то верит, просит дать ему сил.

— Немедленно возвращайся.

— Неа.

— Аллата!

— Что плохого я делаю, Дин?

Винчестер раздраженно выдыхает в трубку. Его сестра была настроена к Бенни куда лучше, чем Сэм, но если тот предпочитал игнорировать существование друга-вампира, то у Аллаты, как казалось Дину, Бенни вызывал какой-то нездоровый интерес. Дин не понимал, почему его близнец так хочет познакомиться с Лафитом, а Аллата без мотивов опаснее, что Аллата, у которой есть мотив.

— Просто меня пугает твоя идея-фикс.

— Это не идея-фикс. Я просто хочу познакомиться с ним. И высказать благодарность лично. И поговорить с не-человеком, ради которого ты пошел против принципа «видим нечисть — убиваем». Мне просто ин-те-рес-но.

— Не на-до го-во-рить со мной так.

В трубке повисло долгое молчание. Аллата подумала, что брат, очевидно, хочет ее либо прикончить, либо прикончить, либо вообще прикончить. Дин дал ясно понять, что не хочет вмешивать Бенни в их семейные дела, ему достаточно было ссор с братом, а если еще и Лата в это вяжется, то Сэм точно возьмет мачете и пойдет за Лафитом.

— Ничего не говори Сэму, — сказала Аллата, будто уловив мысль близнеца. — Скажи, что я уехала на охоту на призрака. Или на ругару. Главное — чтобы он не кинулся за мной. Поэтому никаких вампиров и оборотней.

— Да, я понял, — тяжело вздохнул близнец. — Не то чтобы я не доверял Бенни, но ты там аккуратнее.

— Разумеется.

— И еще одно, — неуверенно добавляет Дин. — В том гнезде, что мы зачистили, была его возлюбленная. Не флиртуй с ним.

— Разумеется.

Каренкро — небольшой город в Лафайеттском Округе. Это — пригород соседнего города Лафайетта. Население было 6,120 при переписи 2000 года. Его название происходит от кажунского французского слова для канюка: пятно было тем, где многочисленные стаи канюков усаживались на насест в болотных кипарисах. Имя означает «отвратительную ворону».

Подъезжая к Каренкро Аллата снова набирает Дина.

— Как он выглядит? — спрашивает она без долгих вступлений. — Я еду искать вампира, который никого не убивал. Задача так себе. Как выглядит Бенни Лафит?

— Я понятия не имею, какого описания от меня ты ждешь, — сказал Дин. — Ну, он мужчина.

— Потрясающие способности, Дин, спасибо, — едко говорит близнец. — Круг поисков сужается до половины Каренкро. Конкретику мне, братец.

Винчестер какое-то время молчит.

— Он гораздо шире меня в плечах, примерно одного роста. У него должно быть черное пальто, где-то ровесник его самого. Шатен, ну, при разном освещение на рыжего похож. Глаза голубые.

— Ого, Дин. Кастиэлю пора начать ревновать?

— Заткнись, — беззлобно фыркает Дин. — Иначе помогать не буду.

— Хорошо, я молчу, — вздыхает Аллата, хотя на губах ее играет змеиная усмешка. Хорошо, что Дин этого не видит. — Что-то еще?

Дин молчит. Десять секунд. Тридцать секунд. Пятьдесят секунд. Минуту.

— Нет, пожалуй, все, — говорит Винчестер. — Разве что машина у него страшнее, чем само Чистилище.

— Хорошо, — говорит Аллата. — А ты знал, что Винчестер 1894 года увековечен в известной песне солдат Панчо Вильи «Carabina Treinta Treinta»?..

***

— Здравствуйте, — улыбаясь, говорит Аллата симпатичной молодой русоволосой девушке. У нее на бейдже напечатано толстыми черными буквами «Элизабет, менеджер». Элизабет улыбается ей.

— Вам помочь? Будете заказывать?

— Мокко, пожалуйста, — говорит Винчестер. — Ванильный. Разбавить молоком меньше половины молоко. Со льдом.

— Кофе со льдом? — улыбается менеджер. — Необычное решение.

— Очень вкусно. Попробуйте как-нибудь. И пирог, пожалуйста.

Элизабет кивает и отходит к кофемашине. Аллата быстро оглядывает посетителей — уже почти вечер, народу в небольшой придорожной забегаловке достаточно. Почти все — мужчины старше среднего возраста, лет шестидесяти-семидесяти, которые пьют пиво, или кофе, и обсуждают бейсбольную игру. Винчестер вспоминает Бобби Сингера. Тот часто пил пиво и говорил о каких-то играх, в те редкие моменты, когда Винчестеры еще не бежали спасать мир от Апокалипсиса.

Аллата как-то сорвалась и выла, потому что она была готова прослушать пересказ всех существующих игр и матчей, лишь бы Бобби вернули домой, к ним, к Винчестерам, которые так часто влипают в разные передряги и о которых некому заботиться. Кроме них самих, конечно.

— Привет, Лиз, — говорят за ее спиной и за барную стойку заходит мужчина. Широкоплечий. Шатен. Красивый. Глаз Аллата не успела рассмотреть.

— Ты опять пришел рано, Рой, — словно в обвинение говорит Элизабет, менеджер. — Твоя смена начинается только через час.

Рой ничего не говорит, только улыбается. Аллата смотрит на него прищурившись и гадает: он-не он? Пытается включить чутье охотницы и определить: монстр перед ней или нет? Вампир или нет? Бенни или действительно просто Рой?

Аллата щурится. Пока Элизабет отворачивается, а Рой стоит к ней в профиль, Винчестер его фотографирует. Быть охотником — значит быть профи в любых мелочах.

— Вот, пожалуйста, — Элизабет ставит перед ней ее заказ и улыбается, с интересом глядя на кофе. — Действительно вкусно?

Аллата смеется.

— Очень. Советую попробовать.

Элизабет, менеджер, «Лиз, ей подмигивает.

— Возьму на заметку.

Аллата пересаживается за столик и пьет кофе с молоком и двумя кубиками льда, кусочком пирога и отправляет Дину фотку с подписью «Это он?».

Рой спрашивает Элизабет:

— Как прошла смена?

Элизабет говорит ему:

— Сегодня много людей. Как белка в колесе.

«Интересно, — думает Аллата. — Он влюблен в нее?»

Приходят два ответа-сообщения от Дина:

Первое: «Очешуеть»

Второе: «Как ты, черт возьми, это делаешь?».

Аллата тихо смеется, отправляя брату в ответ ряд сердечек. Ее смех недостаточно тихий, чтобы остаться без внимания вампира, поэтому не-Рой бросает на нее быстрый взгляд. Дин был прав — у него голубые глаза. Аллата назвала бы их потрясающими. Она быстро улыбается.

Аллата думает, что Бенни будет интересно узнать, что они с Дином — близнецы, но глаза у них разные.

Аллата думает, что мокко с молоком — очень вкусный, а пирог — просто потрясающий.

Аллата думает, что Бенни не влюблен в Элизабет, менеджера.

Аллата думает, что ей интересен Бенни, но флиртовать с ним она, разумеется, не собирается.

Аллата думает, что ей нужен номер в отеле.

Аллата думает…

========== Кофе с корицей и солью ==========

Аллата думает: как бы отреагировал Бобби, узнав, что Дин побратался с вампиром?

— Вы так любите кофе? — усмехаясь спрашивает вампир, когда Аллата просит уже шестую чашку кофе с молоком и льдом. Винчестер улыбается.

— Я называю это питьевой булимией, — объясняет она, делая глоток кофе. — Мне все время хочется пить.

Бенни ей улыбается. У него красивые глаза. Помимо них здесь еще двое мужчин в углу, которые пьют пиво и что-то тихо обсуждают.

Бенни говорит ей:

— Вы когда-нибудь пили кофе с солью?

Аллата смеется.

— Нет! Отвратительно, наверное?

Бенни усмехается и качает головой. Когда Аллата доедает третий кусок пирога за эти два часа, она думает, что ей придется опустошить уже два гнезда, чтобы скинуть набранные калории. Мужчины в углу кидают на молодую кареглазую девушку какие-то заинтересованные взгляды, но Аллате не страшно. Охотнице не престало бояться старых пьяных мужланов.

Когда она хочет заказать седьмую чашку с кофе, Бенни внезапно приносит ей другой кофе.

— Корица придает кофе особый аромат и привкус, соль — тоже вносит свои вкусовые ноты, — говорит вампир не подозревая, что перед ним близнец Дина Винчестера. — Главное, добавлять эти ингредиенты в меру, чтобы только подчеркнуть, но не испортить вкус кофе.

Аллата смеется. Она с опаской принюхивается, а потом делает маленький глоток. Бенни внимательно наблюдает за реакцией близнеца, о котором он не догадывается.

— Черт, — говорит Винчестер. — Это действительно вкусно.

Вампир ей улыбается и возвращается за барную стойку. Аллата краем глаза наблюдает за ним, при этом умудряясь наблюдать за теми выпивающими в углу забегаловки. Охотники люди многофункциональные.

Аллата фотографирует на телефон чашку с кофе и отправляет Дину.

Она пишет: «Это кофе с солью и корицей».

Дин пишет: «Серьезно? Отвратительно, наверное?»

Она пишет: «Лучше, чем ты можешь себе представить».

Бенни снова подходит к ней через минут тридцать. Те мужчины кантуются на улице в подозрительной близости от машины Винчестер. На Бенни черное потрепанное пальто, видавшее виды.

— Мы закрываемся, — говорит вампир.

— Тогда счет, — говорит Аллата. Вампир протягивает ей счет и девушка кладет туда несколько купюр. Потом достает из кошелька игрушечную купюру. — Это не для оплаты, она не настоящая, — говорит Винчестер, выводя ручкой на купюре что-то своим идеальным почерком.

Бенни удивленно вздёргивает брови.

«Интересно, — думает Аллата. — Он решил, что я с ним флиртую?»

Она вспоминает слова Дина о том, что совсем недавно он потерял возлюбленную.

— Держите, — говорит Аллата, протягивая вампиру банкноту из банка приколов. На ней выведено «Большое спасибо, А. Д. В.»

Бенни усмехается.

— Вам настолько понравилось обслуживание?

— Нет, — говорит Винчестер вставая и накидывая пиджак на плечи. Она в черной майке, рваных джинсах и черном пиджаке, с небольшой сумкой через плечо. Туда помещается бутылочка с солью, со святой водой, охотничий нож, который, если его правильно направить, может стать орудием убийства. — Мне настолько понравилось, что ты не бросил моего брата умирать в Чистилище, — она улыбается.

На лице Бенни мелькает какое-то беспокойство, а потом он сильно хватает Аллату за плечо, когда она собирается уходить, и разворачивает к себе. Вампир ничего не говорит. Аллата щурится.

— Я пришла не чтобы убить тебя, — сказала Аллата. Зрачки в потрясающих голубых глазах вампира расширились — хищник наготове. — Ты спас Дина и для меня это много значит. Это все.

Бенни на нее все еще смотрит причем так, будто приравниваясь — куда вцепиться ей в горло.

Аллата говорит:

— Возможно, ты спас его чтобы вернуться к жизни сам. Но то, что Дин тебя не убил что-то да значит.

Бенни спрашивает:

— Как ты нашла меня?

Аллата говорит:

— Ты знал, что мы с Дином близнецы? Мы разнояйцевые, то есть неидентичные. Поэтому я девушка, а он — парень. И, думаю, поэтому у нас разные глаза.

Бенни спрашивает:

— Что ты хочешь от меня?

Аллата говорит:

— Я разговаривала с тобой с помощью специального приложения. Я не умею говорить басом. Это то качество, которое я хотела бы приобрести — говорить разными голосами.

Бенни спрашивает:

— Ты будешь отвечать на вопросы?

Аллата говорит:

— Знаешь, я думаю, что у тебя красивые глаза.

Бенни больше ничего не спрашивает, он отпускает ее плечо. Аллата чувствует, что на нем будут синяки.

Вампир пытается понять, правда перед ним — Аллата Джоана Винчестер или его просто кто-то хорошо разыгрывает. Потому что судя по Дину и Сэму, те далеко не дураки, а сообразительные, черт возьми, ребята. Их мысли были просты и понятны в большей степени, в них была хоть какая-то логика. А в это кареглазой шатенке нет ни капли ни благоразумия, которые есть в Сэме Винчестере, ни…, впрочем, Бенни вспоминает о характере Дина и его удивление тут же проходит: близнецы, причем оба без хозяина в голове.

Аллата улыбается.

— До свидания, Бенни Лафит.

И Аллата Джоана Винчестер выходит из забегаловки. Бенни уже понимает, что разум Аллаты — потемки посильнее Чистилища. Он машинально идет за ней, и понимает, что в некотором роде поступает верно — увидев его, куда сильнее и мощнее, те пьяные мужланы сторонятся машины Винчестер, что дает ей время сесть и уехать, напоследок послав вампиру воздушный поцелуй. Причем, показательно — чтобы эти точно не совались. Мужчины что-то пробурчали, наподобие: «Вот же мегера» и «Кому досталась» и пошли восвояси.

Бенни выключает свет в забегаловке, закрывает все входы и идет в свою однокомнатную съёмную квартиру. Он собирается выпить холодную кровь из пакета, набрать номер Дина Винчестера, высказать ему о том, что у его сестры нет воспитания, что молодой девушке нельзя шляться по вечерам где-то одной — пусть она и первоклассная охотница с фамилией Винчестер — и спросить: что она, черт возьми, хочет от самого вампира?

Аллата, когда ей звонит раздражённый Дин Винчестер, регистрируется в дешевом отеле, в котором душ-кабинка находится в ванной, и думает о том, что кофе с солью и с корицей — вполне неплохо, и когда она тут добьется чего-нибудь понятного, то можно заставить братьев попробовать его.

Главное — узнать, как его готовится.

А еще у Бенни Лафита красивые глаза. Аллата думает еще и об этом, когда Дин глубоко вдыхает и говорит:

— Аллата Джоана Винчестер, мать твою…!

========== Яблочный сидр ==========

Аллата встречается с Бенни около забегаловки на следующий день. У него начинается смена через час, а она приезжает какой-то хмурой и невеселой. Кидает на него быстрый взгляд и у самого входа внезапно говорит:

— Ты похож на Элая, — и прежде, чем Бенни спрашивает кто такой, черт возьми, Элай, Аллата Джоана Винчестер поясняет. — Это член гнезда вампирши-«вегетарианки» Ленор. Он тоже не убивал людей, питался кровью крупнорогатого гнезда. Правда, кажется, с небольшим энтузиазмом.

Она заходит внутрь и что-то говорит Элизабет, которая при виде нее улыбается. Бенни оглядывается и думает: как эта охотница выжила, если совершенно не боится говорить то, что думает.

«Наверное, — думает Бенни. — Потому что она — Винчестер».

В баре Элизабет протягивает ей стакан с яблочным сидром и плавающими в нем круглыми кусочками льда. Аллата кисло ей улыбается и почти залпом опустошает протянутое ей. Элизабет приподнимает бровь.

— Плохой день?

Бенни думает: если он снова позвонит Дину и попросит его прочитать Аллате лекцию о вреде алкоголя, Винчестер — любой из близнецов — отправит его в Чистилище снова? Или, если она приехала познакомиться с ним, имеет ли он сам право на это? Вроде как забота о младшей сестренке друга.

Аллата выпятила губу.

— Плохая ночь, я бы сказала, — хмыкнула Винчестер. Бенни кинул на нее быстрый взгляд, и Аллата, поймав его, пояснила. — Друг моего брата нажаловался ему на мое поведение. Брат целую ночь пилил мне мозги.

И когда Элизабет отвернулась, Аллата бросила недовольный взгляд на Лафита. Бенни усмехнулся.

Элизабет ушла почти через час, снова сказав Бенни что-то вроде «почему ты приходишь всегда так рано». Аллата пересела за свой вчерашний столик и лишь периодически просила принести ей еще сидра. Бенни, если бы они были тут одни, может быть и отказался бы, но помимо него и неугомонной Винчестер тут были еще люди. Хорошо, что не вчерашние мужчины. Поэтому ему приходилось дежурно улыбаться ей и выдавать напиток.

Аллата, в отличие от вчерашнего, лишь неопределенно кивала головой, а после продолжала что-то печатать в телефоне. Пальцы ее быстро-быстро плясали по экрану телефона, затянутого в черный прочный чехол и с защитным стеклом; ногти ударялись о стекло, и вампир начинал надоедать этот звук. Но на несколько секунд он отвлекался от своей работы, наблюдая за тем, как быстро она печатает.

В какой-то момент она отложила телефон и прикрыла глаза, откинувшись головой на спинку стула. Каштановые волосы в этот раз были распущены, поэтому несколько длинных прядей, сильно завивающихся, спадали вниз. Аллата провела по ним рукой и недовольно нахмурилась. Бенни не понял, чем была недовольна Винчестер, но Элизабет, увидев ее действие, скривила губы в подобие улыбки.

— Вьются? — спросила менеджер.

— Кошмар, — ответила Аллата, не открывая глаза. Волосы самой Элизабет были собраны в тугой пучок.

Некоторым может это нравится, другие терпеть этого не могут, но то, что при влажной погоде волосы на голове начинают виться сильнее – факт.

Через сорок минут Элизабет ушла, перекладывая борозды правления в руки вампира. А потом — Бенни не понял, как это произошло — ушли и те немногие посетители, которые были. Аллата осталась. Она почти не меняла позу, лишь иногда просила добавить яблочного сидра, и прежде чем Элизабет ушла, взяла у нее две бутылка. Как знала, что вампир наотрез откажется ей наливать.

Бенни занимается чем-то за барной стойкой. Аллата иногда выпрямляется, потягивая яблочный сидр из трубочки, а потом снова откидывается на стул. Молчит.

— Ненавижу жару, — внезапно говорит Винчестер. Бенни переводит взгляд на нее. — Сегодня с утра такая влажность, надеялась на дождь. А сейчас просто ужасная жара.

— Можешь включить кондиционер, — говорит вампир. Аллата кидает взгляд на подвешенный в углу бара старый кондиционер и качает головой.

Она молчит пять минут. Десять. Пятнадцать. Сердце ее бьется спокойно, дыхание размеренное, вампир решает, что она заснула. Он успевает подумать о том, что она напилась и поэтому быстро отрубилась, что надо с ней что-то сделать, что надо позвонить Дину, в конце концов, что Бенни делать с этой близнецом?

Аллата говорит где-то спустя три минуты от начала размышлений Лафита.

— Я люблю яблочный сидр.

Она замолкает. Глаза ее все еще закрыты, хотя Бенни видит, как трепещут ее ресницы. Не спит.

— Он полезный, на самом то деле, —задумчиво произносит она. — Активирует работу в желудочно-кишечном тракте, расширяет сосуды и нормализует давление, повышает аппетит.

— Ты врач?

— Я охотник, — Аллата криво усмехается. — Это почти ядерная смесь. Если ты не умеешь вправлять кости, зашивать раны с помощью обычных иголок, обеззараживать рану алкоголем — ты умрешь. Или останешься без напарника. В моем случае предпочтительно первое, потому что мои братья нужны миру больше, чем я.

Они молчат еще какое-то время. Аллата допивает сидр и вопросительно смотрит на вампира. Бенни усмехается и качает головой. Винчестер поджимает губы.

— В составе яблочного сидра присутствует небольшой процент крепости, — говорит она, крутя в руке пустую стакан. — В шампанизированном виде его крепость составляет около 6 %. Поэтому необходимо помнить, что неконтролируемое количество выпитого может нанести организму вред.

Бенни молчит.

— Я все равно тебе не налью, — говорит Лафит, и Аллата громко смеется.

— Гад, — говорит она. Вампир усмехается. — Кстати, Дин рассказывал о том, из какого гнезда ты произошел.

Бенни вздергивает бровь. Аллата встает и пересаживается за барную стойку, вампир останавливается напротив нее.

— Ты знал, что был такой пират — Жан Лафит, — сообщает Аллата Джоана. —Французский приватир и контрабандист, который с молчаливого одобрения американского правительства грабил английские и испанские корабли в Мексиканском заливе. Расцвет его «предприятия» пришёлся на 1810-е годы, —Аллата молчит еще какое-то время. — Я гуглила вчера вечером.

— Я знал его, — говорит Бенни. Аллата хмурится. — Я убил его и взял его фамилию.

Аллата смеется. Громко и с каким-то придыханием.

— Серьезно? — Бенни кивает. Он хмурится и между бровями у него залегла складка. Кажется, ему действительно неприятно об этом вспоминать.

— Прости, — говорит Аллата.

— Ничего, — качает головой Бенни.

— Я вчера пыталась готовить кофе, как ты, — продолжает она. Лафита поражает эта способность перепрыгивать с тему на тему, и он думает, что при ее внешности и способности заговаривать людям зубы, Аллате Винчестер нужно в политику идти. Ее бы в крайнем случае было приятнее видеть, чем тех скучных мужчин, которых в черном ящике видит Бенни. Одни правители ругаются с другими, третьи мирятся с четвертыми — красивая, остроумная и острая на язык Винчестер вписалась бы в эту картину.

— У меня не получилось, — сказала Аллата. — Я прожаривала кофе, потом корицу, соль, варила их вместе, варила кофе и корицу отдельно, потом заливала это все кофе, все грела в разных кастрюльках. И знаешь, что?

— Не получилось? — иронично предположил Бенни.

— Не получилось! — всплеснула руками Аллата. Вампир тихо рассмеялся.

— Хорошо, иди сюда.

Аллата щурится, но Бенни как-то по-доброму усмехается, и охотница заходит за стойку. Вампир ставит турку на плиту и начинает рассказывать.

Сначала в турку надо насыпать кофе, щепотку корицы и щепотку соли.

Поставить на огонь и подогреть.

Затем добавить холодную воду и довести до кипения.

Как только поднимется пена, надо снять с огня на минутку, затем снова поставить на огонь.

Так сделать три раза, вместе с тем следить, чтобы кофе не закипел, иначе испортится вкус.

Снять с огня, дать немного настояться.

Разлить в чашки, пить небольшими порциями и небольшими глоточками, наслаждаясь вкусом и ароматом.

Аллата внимательно смотрит, потом пробует и у нее получается где-то с третьего раза, потому что она дважды позволила кофе закипеть. Смотря на ее попытки и перевод продуктов, Бенни смеется.

— Не смешно! — кричит Винчестер, запуская в вампира горстку кофейных зерен. — Я лучше борюсь с чудищами, чем варю кофе.

— Но если бы тебе дали мачете в пятнадцать лет, вряд ли бы ты справилась, —замечает вампир. — С кофе так же.

— Я умею убивать вампиров с тринадцати, — внезапно говорит Аллата, снимая свою третью попытку с огня. — Дин с двенадцати. Мы рано повзрослели.

— Сочувствую, — говорит вампир.

Аллата посмотрела на него. На красивом вампирском лице играет слабая, сочувствующая улыбка. У него красивые глаза. Для чудовищ, с которыми борются Винчестеры и другие охотники, у него слишком добрые глаза.

Бенни —не чудовище, решает Аллата. Этот мужчина с доброй ухмылкой и язвительным характером даже на вампира мало смахивает.

В этот раз они вдвоем закрывают забегаловку. Аллата без машины. Она легко берет его под руку и говорит:

— Я люблю ночное время суток и не упускаю возможности пройтись по пустым улочкам, почувствовать, будто я одна в этом мире.

— Ну, в моей компании ты явно не одна, — смеется Бенни, поправляя рукав черного поношенного пальто. Аллата улыбается. Она доходит ему где-то до плеча на своих каблуках.

Маленькая сестренка-близнец Дина Винчестера.

— Итак, ты был пиратом, — говорит Аллата. — Расскажи мне, что вы пили?

========== Ром ==========

От Аллаты Винчестер вкусно пахнет. Не какими-то женскими духами, или шампунем — хотя и это тоже. Сам по себе каждый человек имеет довольно индивидуальный запах, которых может быть в разной степени приятен или не очень и без всяких добавлений.

Так вот. Ситуация: Бенни Лафит — вампир, который мучается от того, что на Земле есть такое противное чувство как голод, которого долгие годы он не испытывал в Чистилище. А рядом Аллата — живая, вкусно пахнущая девушка, с циркулирующей по венам кровью. Маленькая сестренка Дина Винчестера, которую Бенни хочется проверить на качество крови.

Она милая, правда. То есть, изначально Бенни решил, что Аллата — маленькая стерва, лезущая не в свои дела, но это не так. Она умная, язвительная, находчивая. Охотница. Иногда, забываясь, он смотрит на ее шею, видит бьющуюся жилку и примеряется: если укусит сейчас — убьет или нет? Но Аллата — охотница, поэтому, когда она него смотрит, прерывая свою болтовню, Бенни видит, что она все понимает. И ждет. Укусит или нет? В сумке у нее охотничий нож, но он быстрее и куда сильнее нее. Будь он просто смертным мужчиной, у девушки были бы все шансы.

Но Бенджамин Лафит — вампир. А Аллата — сестра Дина. Бенни не тронет ее, даже если будет умирать от жажды. Он слишком много должен ее брату. Да и сама Аллата довольно милая.

В один день она приходит почти перед самым закрытием и приносит бутылку рома. Улыбается ему, всегда улыбается, обнажая ряд белых крепких зубов.

— Я прочитала, что пираты пили ром, потому что он не портился на жаре, а пресная вода уже через пару дней начинала вонять гнилью, а небольшая добавка рома возвращала воде нормальный вкус.

Она умная. Если дать Аллате какую-нибудь тему, то она за два дня напишет дипломную работу на «отлично». Бенни не понимал этого сравнения, как и Кастиэль, когда Дин приводил его еще в Чистилище, рассказывая о сестре. Бенни спросил саму Аллату, и она почему-то покраснела:

— Он вправду так сказал?

— Ага, — ответил Бенни, подливая какому-то юноше с круглыми очками кофе. — Он очень любит вас. Тебя и Сэма.

— Я знаю, — говорит Аллата.

Бенни рассказывает ей, что ром делали из сахарной патоки, и благодаря этому он не портился в жару. Отсюда и появилось известное название – грог – «коктейль» из воды и рома. Лафит даже делает ей его и дает попробовать. Аллата просит добавить немного льда.

Он моментами позволяет себе представить, какова на вкус ее кровь. Вряд ли она сладкая. Аллата — Винчестер, а Винчестер — как понял Бенни из разговор с Дином там, в Чистилище, когда они изредка останавливались на отдых — это всегда горечь, страдание и крепкая, любящая семья. Поэтому кровь у нее точно не сладкая. Горьковатая, скорее всего. Возможно, чем-то похоже на кофе без молока. Возможно — на крепкий алкоголь.

На ром с водой.

В отличие от некоторых других спиртных напитков, таких, как коньяк или виски, не существует единых методов производства рома. Вместо этого производство рома основано на традициях, которые различаются в разной местности и у разных изготовителей.

Аллата приходит под вечер, и они долго разговаривают, а потом он провожает ее до мотеля. Один из клиентов как-то спросил Бенни:

— Красивая девочка. Твоя?

— Сестра друга, — ответил Лафит, внутренне поражаясь. Неужели со стороны их с Аллатой общение походит на флирт? На отношения? Вздор. Бенни решает, что если Дин заподозрит их в чем-то подобном, то друг-не друг, а Бенни снова устроят курорт в Чистилище и без помощи Сэма.

Один раз Лафит застает ее разговор с Сэмом. Вампир одевает свой любимый берет, отключает свет в забегаловки и Аллата выходит на свежий воздух, и у нее звонит телефон. Она берет, не смотря на экран.

— Да, Сэм, — говорит она, глубоко вдыхая ночной воздух Каренкро. Бенни напрягается. — Нет, все нормально… Да, я в порядке… Просто нашла одного одиночку-вампира, подумала, что он работает на Кроули, но… что? …А, нет, нормально… Ага, спасибо…. Да, пока не собираюсь… На связи… И я люблю тебя.

Она сбрасывает звонок и смотрит на Бенни.

— Волнуется? — спрашивает вампир.

— Ага, — беспечно пожимает плечами охотница.

***

Он ей нравится. Ну вот прям очень.

Бенни особенный. Не похож на тех чудовищ, которые прикидываются людьми, а в итоге попадают на раздачу к ней и братьям. С ним интересно говорить, он образованный, красивый немолодой мужчина, но, ладно, Аллату прет с него уже где-то через два дня.

Но она — Винчестер, а потому преданно заглядывать в глаза и ждать ласки точно не для нее.

Вместо этого она заставляет Бенни показать его место обитания. Не слишком стильная квартирка, но есть телевизор и дископриемник, поэтому теперь днем она показывает Лафиту фильмы — про пиратов, про вампиров, какое-то время смеется, что нет фильмов про вампиров-пиратов. А иногда смотрит почему-то так резко и выжидающе, будто ожидая, что Бенни обидится на ее шутки, хотя сама никогда за них не извиняется. Да и вампир, вроде как, не обижается, лишь усмехается. Аллата даже расслабляется.

Дину не нужно знать, что они проводят время вместе — так решает Аллата. Серьезно, они только смотрят фильмы, а потом он провожает ее до мотеля, в котором она остановилась. Он даже алкоголь ей не наливает, ну серьезно!

Они смотрят «Ван Хельсинг», и Лафит говорит, что так вампиры точно не живут, хотя Аллата это знает. Они пьют ром, когда Винчестер внезапно говорит:

— Моего парня обратили в вампира.

Бенни прерывает свою мысль и смотрит на Аллату. Она говорит:

— Он случайно попал под раздачу, когда я и Дин еще жили с отцом. Мне было семнадцать. Мы с братом неправильно вычистили гнездо, и кое-кто уцелел.

Она делает глоток рома прямо из горла, смотря на то, как умирает черноволосая невеста Дракулы — кажется, ее зовут Верона.

— Он пришел ко мне, когда отца не было. Я по наивности думала, что он сможет терпеть и быть со мной, — Аллата усмехается. — Как в «Сумерках».

Этот фильм она ему тоже показывала, и Лафит, поняв отсылку, ухмыляется, хотя ему и не смешно.

— Но он напал на меня, и Сэм его убил. Это был первый вампир, которого он убил, лишь потому что я оказалась слишком слабой, чтобы поднять оружие на того, в кого я была влюбленна. С тех пор Сэм, хоть и неосознанно, всегда хранит мысль о том, что при общение с вампирами, оборотнями и прочим, ничего хорошего не выйдет.

Аллата залпом допивает ром, но тут же давится и выплёвывает остатки напитка на пол, в попытке откашляться. Бенни слегка хлопает ее по спине. Аллата жмурится и на ее глазах слезы: то ли из-за кашля, то ли из-за воспоминаний.

— Моя возлюбленная тоже погибла, — внезапно говорит Лафит и почему-то рассказывает Аллате Джоане Винчестер про Андреа Кормос. Аллата слушает внимательно, почти не отрывая от него взгляда, хотя могла бы сказать «да, я знаю, Дин рассказал мне об этом».

Вместо этого она говорит:

— Это ужасно, я сочувствую тебе.

Бенни ей усмехается, и она смотрят фильм молча. Потом, где-то уже на финальной сцены битвы, Винчестер запрокидывает голову назад — а сидят они на полу — смотрит в потолок и засыпает. Без какой-либо задней мысли. Просто потолок у Бенни темно-серый и там, в углу, есть трещина, и Аллата долго на нее смотрела, пока ром шумел в мозгу, а после просто заснула.

Лафит долго смотрит на спящую охотницу, и задается вопросом: почему она настолько легкомысленная, что заснула в компании вампира, который хочет испробовать ее крови? Бенни втягивает воздух рядом с ней и десны начинают жечь, потому что запах девичий крови смешивается с ее духами, духи с ромом, и Аллата пахнет так по горькому притягательно, что Бенни приходится вспомнить все, что они с ее братом прошли в Чистилище, чтобы не убить сестру Дина Винчестера.

Впрочем, думает Лафит, перетаскивая девушку на свою кровать, даже если бы он попробовал, пьяная, невменяемая и полусонная Винчестера быстро его обезвредит. Все-таки она — Винчестер.

***

Телефон звонит. Звонит. Звонит. Аллата хочет убить того, кто наяривает ей в — неизвестно сколько. Девушка стонет, ожидая, что кто-нибудь другой возьмет трубку, но телефон продолжает настойчиво звонить и звонить. Винчестер скулит и не глядя тянется к звуку и берет проклятый аппарат. Если при встрече она не попытается убить Кроули — или он ее — надо будет узнать, не демоны ли повинны в появлении такой штуки как будильник. Хотя это совсем не связано с тем, что ей кто-то звонит, но такая мысль мелькает, и Аллата откладывает ее в дальнюю полочку своего мозга.

На экране высвечивается лаконичное «Брат». Не Дин — тот в телефоне «Близнец».

— Сэм, — в приветствие говорит Аллата.

— Ты что, еще не проснулась? — удивленно тянет братец. Обычно сестра была ранней пташкой, да и ночью ее активность не уменьшалась. Вымотать Аллату могла только беспрерывная охота, в целом она часто держалась бодрее их с Дином.

— Вчера до полуночи смотрела фильмы, — говорит Аллата, рассматривая потолок и узнавая его. Постельное белье пахнет порошком и сильным мужским одеколоном. — В компании с ромом. Поэтому мне сейчас немного плохо.

Сэм тихо смеется.

— Сочувствую. Перевести деньги на таблетки? — Аллата хрипло смеется.

— Нет, спасибо. Что-то случилось? Или ты набирал номер во всплески братских чувств?

— И то, и то, — говорит Сэм. Аллата хмурится. — Помнишь того вампира, друга Дина? Бенни?

Я сегодня ночевала у него, Сэм.

— Ага, — говорит Аллата. — Он что-то натворил?

Сэм говорит ей, что представил к нему охотника Мартина, того самого Мартина Крисера, который, вашу мать, мозгами поехал. Аллата Джоана глубоко вдыхает, собираясь разразиться яростной тирадой, но Сэм говорит:

— Я ему не совсем доверяю. Но после твоего отъезда у меня было время подумать, и я решил, что ты права. Бенни спас Дина и мы ему… обязаны, — последнее слово Винчестер выталкивает из себя силой, и Аллата представляет, сколько уходит на это морального заряда. — Но я не могу оставить вампира одного, а Мартин попросил помочь и… В общем, проследи за тем, чтобы Крисер не кидался на друга Дина без причин.

— Хорошо, Сэм, — вздыхает Аллата и поднимается. За другой дверцей слышится шум воды. — Скинь мне его адрес, я потолкую.

— Ты в Каренкро? — удивленно спрашивает охотник.

— Нет, но рядом, — Аллата смотрит на смс и кивает сама себе, после чего прощается с Сэмом и скидывает звонок. Глубоко вздыхает.

Теперь она должна следить за охотником, который следит за вампиром, который следит за ней и за которым следит она. Зашибись.

Бенни выходит из ванны, вытирая волосы полотенцем.

— Доброе утро, — говорит вампир.

— Доброе, — говорит Аллата, быстро причёсываясь и ныряя в ванную, которую освободил вампир. Она быстро умывается, стягивает волосы в хвост и выходит. — Прости, Сэм подкинул проблем, надо их решить.

Лафит кивает. Аллата задумчиво осматривает квартиру, думая, что она могла забыть, но потом решает, что сможет прийти и забрать это при желании.

— Вечером все равно притащусь, — обещает Винчестер, беря сумку с пола, где оставила ее вчера вечером. Бенни кивает. Аллата смотрит на него еще пару минут, а потом внезапно прижимается губами к вампирской щеке. Запах кровь ударяет Бенни в нос, а ее бурление под девичий кожей ощущается на его лице, но Аллата — Винчестер, она чувствует, как напрягается вампир. Поэтому она быстро отстраняется, не давая понять, что именно произошло, щурится, усмехается, идет к выходу, кидая «До скорого» и надеется, что ее не убьет в этом году.

========== Горячий шоколад ==========

Аллате требуется время чтобы убедить Мартина в том, что она здесь из-за того, что и он. И спятивший охотник вроде как верит, правда коситься все еще недоверчиво. Но Аллата на то и Винчестер, чтобы убеждать всех в своей правоте. Она приходит к Бенни, как и обещает, но сидит в противоположном конце от Крисера, просит горячий шоколад и у-л-ы-б-а-е-т-с-я, но дежурно и холодно, никак она улыбалась раньше.

Бенни это, серьезно, не нравится. За эту неделю он успел привыкнуть к маленькой сестренке Дина, к ее обществу, к ее постоянным разговор, что вечера без трескотни Аллаты даже какие-то скучные. Он по привычки кладет ей в горячий шоколад кубики льда с корицей внутри, и девушка скрывает добрую улыбку.

Один раз им удается поговорить нормально: Мартин Крисер, спустя почти неделю, уехал в свою бывшую психбольницу. Как он объяснил Аллате — несколько месяцев врачи наблюдают за освобожденными пациентами и ему надо приезжать и рассказывать, как он сейчас живет.

Когда он уезжает, сестренка Дина на радостях влетает в забегаловку Бенни и с размаху налетает на вампира, обнимая его. В тот раз повезло, что никого не было, и Аллата даже не стесняется. Вампир удивленно придерживает ее за талию, пока она весело верещит о том, что наконец-то может поговорить с кем-то вменяемым.

— Не знаю насколько можно назвать вменяемым вампира, выбравшегося с того света, — хмыкает Лафит, когда Аллата отнимает от него руки и садится за барную стойку.

— Ой, ты лучше всяких охотников из психбольницы, — отмахивается Аллата, и вампир хрипло смеется.

— Прекрасное сравнение, спасибо!

Аллата улыбается, но ее улыбка быстро скользит на нет, и она хмурится.

— Что-то случилось? — спрашивает она.

— Нет, — пожимает плечами Бенни. — Кроме того, что за мной наблюдает шизанутый охотник и охотница.

— Эй! — Винчестер подлавливает момент и несильно бьет вампира в плечо, правда для этого ей приходится привстать на стуле. — Я не шизанутая!

— Конечно нет. Ты Винчестер.

— Сейчас кто-то договорится и останется без чаевых, — заявляет Аллата, чем снова вызывает смех Бенни.

Ему с ней хорошо. Она красивая молодая девушка, умная и сообразительная, даром что Винчестер. Правда излишне внимательная, как сейчас кажется вампиру — быстро заметила, что он не отошел от внезапного предложения Дезмонда. Аллата, пусть и нормальная, но этого ей знать не надо — как бывший знакомый предлагает Бенни начать все с начала. Кровь, убийства, нападения…

Нет, если Лафит хоть раз сорвется, то «нормальная Аллата» превратиться в свое альтер эго, где охотник-Винчестер превыше всего. Тогда Лафит перестанет быть другом Дина и Аллаты, а станет потенциально опасным хищником. Дин еще в Чистилище предупреждал: если Бенни будет охотиться на людей, Дин сам за ним придет.

А Аллата чувствует, что что-то не так, все нутро охотника сопротивляется словам вампира. Она смотрит прищурившись, зная, что ей что-то недоговаривают, но не может понять, что именно.

Бенни говорит:

— Ты забыла у меня флакончик с духами. Видимо, он выпал из сумки. Я нашел его под кроватью.

— Заберу позже, — отмахивается Аллата. — Не так уж это и важно.

Бенни хочет сказать, что ей пора. Он не хочет компрометировать ее перед охотниками, а Аллата, если узнает всю правду, явно будет не в восторге. Поэтому Бенни наливает ей горячий шоколад и достаёт кубики льда, внутри которых корица с коньяком. Аллата усмехается.

Она приходит забрать духи, когда по ее расчетам Бенни должен быть на работе. Он ей лжет и это осадком оседает на Винчестер. Аллата ненавидит, когда ей лгут, вот прям от слова совсем.

Дин ей лгал и не говорил, что заключил сделку с демоном, чтобы спасти Сэма. В итоге она потеряла Дина.

Сэм ничего не говорил ей о Руби, предпочитая держаться подальше от сестры после смерти Дина, потому что «ты заслуживаешь лучшего», хотя на самом деле он просто боялся признаться в своей связи с демоном. В итоге она потеряла Сэма после того, как потеряла Дина.

Ей не рассказали их план, по которому они должны были запереть Люцифера в клетке. В итоге она потеряла Сэма.

Сэм не сказал ей и Дину, что жив…

И список можно продолжать долго. Аллата сама не подарок, но она никогда не лгала братьям. Правда, спустя несколько месяцев после возвращения Сэму души, Винчестеры напились и открыли души почти за пять лет. Только враги говорят друг другу правду. Друзья и влюбленные, запутавшись в паутине взаимной лжи, врут бесконечно.

Аллата подобна изящному цветку с пьянящим ароматом, что таит в себе безжалостный, смертоносный яд.

Она двумя движениями взламывает квартиру Бенни и удивляется, когда обнаруживает вампира дома. Тот удивленно приподнимает бровь, смотря на немного растерянную охотницу.

Бенни хмыкает:

— Приличные люди предупреждают, когда приходят в гости.

Аллата гордо вздергивает голову:

— Я — не приличный человек. Я — охотник.

Бенни протягивает ей флакон с духами:

— Ты злишься на меня?

Аллата выхватывает его:

— Да.

Бенни спрашивает:

— Почему?

Аллата хмурится:

— Ты лжешь мне.

Бенни щурится и подходит к ней ближе.

— Я никого не убил, но тебе лучше не знать то, что мне предложили.

Он говорит:

— Я ребёнок рождённый в ночи, после тысячи лет остаюсь одинок, и, наверное, это мой главный порок. Моё бремя нести это время в одиночестве.

Аллата говорит:

— Есть такое понятие — «ложь во спасение». Это не правда. Ложь — она всегда ложь, и не важно, во благо она или нет. Ложь всегда будет приносить боль, особенно если тебе врут дорогие люди.

Она говорит:

— В жизни я слышала многое — клятвы, обещания, комплименты, но лучшее, что я слышала — тишина. В ней нет лжи.

Аллата убирает флакончик духов в сумку.

— Я хотела встретиться с тобой, потому что ты — тот раз, когда Дин сказал мне правду. Поэтому ты важен. Потому что я, кажется, влюбилась в тебя.

Аллата смотрит на него. Она — Винчестер, а потому преданно заглядывать в глаза и ждать ласки точно не для нее.

Бенни подходит к ней и говорит:

— Улыбнись мне, Аллата Винчестер, — и Аллата Винчестер улыбается.

Лафиту больше не хочется вырвать ей глотку. Пустить ей кровь, упиваясь ее горечью. Вместо этого они проводят ночь вместе.

Эти поцелуи, от которых сходишь с ума. Этот контакт, от которого тело сводит судорога. Эта страсть, нависшая в воздухе.

Мужчина стягивает с девушки кофту, буквально впиваясь в шею и подаваясь вперёд. Аллата поворачивает голову, чтобы углубить поцелуй.

Его слюна обжигает её полость рта, его руки крепко схватывают Винчестер и подталкивают к себе.

Её рука задерживается на его щеке, после чего соскальзывает на крепкую грудь, чтобы избавить Бенни от футболки. Он, в свою очередь, любезно помогает Аллате снять джинсы.

Вампир прикусывает кожу на шее девушки. В ответ на это она издаёт тихий стон.

Шатен резко вдавливает её в кровать и стягивает лифчик.

Немедля, Бенни целует её грудь, снимая с себя штаны, сдавливающие его стояк.

Аллата чувствует трепет в груди, извиваясь от прикосновений его губ.

От резкого толчка внутри её голова начинает кружиться. Он входит наполовину, после чего Лафит, выждав несколько секунд, чтобы дать девушке привыкнуть к его размеру, вводит его полностью, коснувшись её ног.

Ритмично двигаясь, Лафит рычит от одного ощущения, что Аллата сжимает его. Она такая узкая, такая неиспорченная.

Мужчина наклоняется к её лицу, чтобы поцеловать. Припав губами к щеке, он вдалбливается в неё, вжимая девушку в кровать и параллельно поглаживая её талию.

Бенни стонет прямо в её шею, а Аллата постоянно повторяет его имя.

Аллата впивается ногтями в его холку от наступающего оргазма. Когда мужчина входит целиком и останавливается, Винчестер прижимает его к себе, чтобы чувствовать, как он глотает воздух, дать ему почувствовать свое сердцебиение.

Бенни, ощутив, как девушка сжимает его, доходит до исступления. Он слышит звон в ушах и чувствует покалывание по всему телу. Сдавленно застонав, мужчина валится рядом с ней, уткнувшись носом в её шею.

Она, улыбаясь, ласково касается его носа и чмокает его.

Маленькая, любимая девочка своих братьев, страдающая от постоянной жажды.

Бенни Лафита убьют, если его жажда станет неконтролируемой. Он хочет пить кого-то, а не что-то, а особенно — маленькую любимую девочку его друга.

И они провели ночь вместе. И они вместе. Однако здравствуйте.

========== Без названия ==========

Сэм говорит:

— Мы приехали сюда из-за трупа.

Сэм говорит, смотря на Дина:

— Ты просил время и вот еще труп.

Сэм вопросительно приподнимает брови, будто того, что он сказал более чем достаточно и вопрос его риторический:

— Продолжим доверять?

Аллата поджимает губы и складывает руки на груди:

— Бенни никого не убивал. Я знаю это.

Мартин Крисер фыркает:

— Она просто сдружилась с ним, — охотник презрительно сплевывает себе под ноги, Аллата морщится. — Как и Дин. Этот вампир их обоих одурачил.

Дин сжимает кулаки, и рычит:

— Послушай, ты…!

Аллата кладет руку близнецу на плечо и уверенно смотрит на Сэма, после чего повторяет:

— Он этого не делал

Сэм смотрит на брата с сестрой, и в его глазах обида, будто Аллате и Дину подарили подарок на Рождество, а про него забыли. Аллата правда до ужаса не хочет обижать брата, она любит Сэма. Но любовь никогда не должна была мешать совершать правильные поступки. Как она и сказала Бенни, Сэмми просто разучился доверять кому-то, кроме нее и Дина, его просто нужно научить это делать, снова.

— Почему ты в этом так уверена? — спрашивает Сэм. Ему не то чтобы очень хочется слушать оправдания для вампира, но если уже двое из его семьи так уверены, может стоит прислушаться? В конце концов, они и с Кроули дела вели, и с ангелами, вампир самое приземленное из их увлечений.

Аллата поджимает губы.

— Он не мог этого сделать, — говорит она. — Потому что тогда он был со мной.

Дин издает какой-то нелепый, крякающий звук, и проходит около десяти секунд, прежде чем доходит до всех охотников в комнате, и Мартин Крисер вскакивает со своего места, опрокинув стул.

— Ты трахаешься с вампиром! — кричит он. Сэм подрывается с места и кулаки его сжимаются, но Дин понимает, что это не из-за Аллаты Джоаны, а из-за Мартина Крисера; потому что боль, скользнувшая во взгляде сестры, не оставит братьев равнодушными.

Дин поворачивается к Крисеру и говорит:

— Не смей ставить мою сестру и слово «трахаешься» в одно предложение! — после чего снова поворачивается к брату.

— Сэм, прости меня, — говорит Аллата.

— За что ты извиняешься? — спрашивает Винчестер. Она пожимает плечами и глаза ее слезятся.

— Я просто влюблена в него, вот и все. Я давно уже никого не любила так. Пожалуйста, Сэм. Я хочу жить.

Для Аллаты слова любить и жить— синонимы. Если ты любишь — ты живешь, если ты не любишь никого — ты лишь существуешь.

Удар прикладом пистолета оглушает сначала Аллату, а когда Дин смотрит, как падает тело его сестры, со спины ударяют уже его. Два тела Винчестеров распластались по полу дешевого гостиничного номера, и Сэм вздрагивает.

— Черт возьми, ты совсем спятил! — рычит он Мартину, но охотник будто этого не замечает.

— Аллата и Дин сделали свой выбор, — торопливо говорит Мартин. — Идем работать.

Сэм смотрит на тело сестры. Из виска Аллаты идет кровь, она побледнела, и выглядит вообще такой поломанной-сломанной, что Сэму не по себе становится. Пока Крисер возится с Дином, Сэм аккуратно прицепляет Аллату наручниками в другом конце комнаты и бережно целует в лоб. Ему не хочется разбивать ей сердце, у Сэма самого от него осталась только одна целая часть, где место для Дина и Аллаты, другая крошится от каждой новой смерти.

Сэм хочет, чтобы и Аллата, и Дин были счастливы, даже если он сам счастлив не будет. А если он не будет, то Аллата и Дин не оставят его одного. Вот такой вот замкнутый круг счастья-несчастья в семье Винчестеров.

Сэм смотрит на Аллату минуту, пока Мартин Крисер собирается на охоту, и план зреет в голове Винчестера. Он пойдет с Мартином к Бенни, а потом просто вырубит безумного охотника, испытав мрачное удовольствие от свершившегося, потому что никто не смеет обижать его семью. Если два Винчестера уже смогла договориться и поладить с Бенни, неужели он, ради комфорта сестры и брата, не сможет?

Аллата никого не любила после того пацана, поэтому ей можно дать шанс быть любимой и любить. А если еще и учитывать специфику их работы, то ей действительна нужна какая-нибудь сверхъестественная тварь или матерый охотник. Потому что нормальные люди этого не выдержат.

Сэм оставляет брата с сестрой без сознания, прикованных наручниками к батареям в разных углах комнаты — потому что приковывать Винчестеров вместе все равно что оставить им ключи — и уходит с мрачными мыслями о том, что скоро они во всем разберутся.

***

— Прости, — говорит Аллата хрипло. — Я правда не знала, что все так выйдет.

— Да расслабься, — пыхтит Дин, выворачивая руки и стараясь выбраться из оков. — Бенни — хороший мужик. И тебе такой нужен.

Аллата болезненно усмехается. Дин выдержал удар куда лучше нее, у нее же перед глазами все плывет, и голова кружится, она даже не может выбраться, хотя гибкая и ловкая Винчестер всегда выбиралась первой из подобных ситуация.

— Да, ты говорил, — хрипит она. — Что мне нужен мужчина, а не мальчик.

— Да, потому что только мужчина сдержит твой ядерный характер, — усмехается Дин и болезненно потирает запястье, когда все-таки освобождается. Он решительно направляется к сестре, но та качает головой и указывает на телефон. Дин медлит, но в итоге сначала набирает номер друга. Присев перед Аллатой, он сует телефон ей к уху, девушка зажимает его между плечом и щекой, пока близнец возится с наручниками.

— Что они сказали? — с ходу спрашивает Бенни. Аллата невольно улыбается, услышав его голос.

— Бенни, — шепчет она.

— Лата? — говорит вампир, и его голос становится беспокойным. — Что с тобой?

— Нас с Дином вырубили, — шепотом говорит она, но более чем уверена, что вампир ее слышит. — Они идут за тобой.

Дин справляется с наручниками и громко говорит в трубку:

— Подожди минуту, брат, — после чего подхватывает Аллату на руки и переносит на кровать.

— Дин, — слабо стонет она.

«Дин!» — требовательно доносится из трубки. Винчестер берет лед из морозилки и прикладывает к ране на голове. В зеленых глаза вся любовь мира, которую старший брат только может подарить младшей сестре-близняшке.

— Поспи, — ласково говорит он. — А проснешься, все уже закончится. Я сделаю все, чтобы помочь нашему другу.

— Я люблю его, Дин, — говорит Аллата. Она бледная, тяжело дышит. Дин быстро делает ей повязку, фиксируя немного льда на ране. Профессиональный взгляд охотника цепляет любую мелочь, и Винчестер понимает, что она будет в порядке. Просто удар был слишком сильным, и Аллате надо немного поспать.

— Я знаю, — шепчет он. Аллата Джоана закрывает глаза. Дин отходит от нее и поднимает телефон. — Я знаю.

***

— Слушай… — говорит Дин, когда они с Бенни уже убили этого проклятого вампира, который разрушил тихий мир Аллаты и Бенни. — Ты мой друг, но сестру я тебе не отдам.

Вампир, который и есть тихий мир Аллаты Джоаны, ощутимо вздрагивает, ведет плечами и смотрит на своего друга.

— О чем ты? — немного высокомерно спрашивает он, но Дин понимает, что это лишь защитная реакция. — Я не собираюсь ее забирать. Или ты…подожди-ка!

Бенни усмехается.

— С ума сошел?! Я не собираюсь ее обращать.

Вампир смотрит на охотника уверенно и спокойно.

— Но я люблю ее Дин. Ты хочешь, чтобы твоя сестра страдала?

Винчестер усмехается на слова Лафита.

— Нет. Конечно, нет!

Дин идет к своей машине и ворчит на ходу, как самый настоящий старший брат, а не старший-брат-охотник-на-нечисть-на-плечах-которого-помимо-брата-и-сестра-целый-долбанный-мир.

— Ладно…но, если ты ее обидишь хоть словом!…

Лафит усмехается, воскрешая в своей памяти образ Аллаты в его руках, чувственный и нежный. И влюбленный.

— Я понял. Дин, я никогда не предам Аллату.

Дин усмехается, но верит.

========== Спрайт ==========

Аллата просыпается.

Голова раскалывалась, и Винчестер не могла оставаться на ногах ни секунды.

Она кое-как поднимается. За окном темнеет, некоторые фонари уже загорелись. Она слабо стонет, потому что от приклада пистолета у нее голова просто нереально болит, и Винчестер надеется, что завтра не проснется с мигренью.

Аллата садится на кровати и проходит несколько минут, прежде чем мебель перед глазами прекращает плясать. Потом она идет к холодильнику, достает холодную бутылку спрайта и берет телефон. Закрывает номер отеля и, облокотившись на закрытую дверь, выпивает почти половину бутылку газированного напитка. Становится немного легче.

Аллата прикладывает бутылку ко лбу и медленно шатается в сторону лестницы.

Но ее мысли уже были спутанными и медленными, хаотичными, и Винчестер не была уверена, что вообще сможет спуститься по лестнице. Она почувствовала тошноту, просто посмотрев на лестницу и спускаться по ней, вероятно, не лучшая идея в ее состоянии.

Сделав глубокий вдох-выдох, вцепившись в перила, девушка буквально сползает на первый этаж.

Поймав такси, она сначала набирает Дина. Абонент недоступен. Потом набирает Сэма. Абонент недоступен. Когда она подъезжает к забегаловке, где ранее работал Рой-Бенни, она набирает самого Бенни.

— Ты в порядке? — с ходу спрашивает вампир, даже не здороваясь. Аллата морщится от громкого голоса и убавляет громкость динамика. Машина поворачивает.

— Относительно, — говорит она, открывая бутылку спрайта и, прижимая телефон к плечо, немного пьет. — Сэм и Крисер добрались до тебя?

Шафер на нее странно косится.

— Нет, я уехал раньше по наводке Дина, — говорит Бенни. — Мы с Дином убили того вампира, который пил людей. Теперь все более-менее спокойно.

— Хорошо, — говорит Аллата. Таксист тормозит у кафешки и девушка, расплатившись и шепнув «сдачи не надо» выходит из машины. — Где ты сейчас?

Она заходит в здание, взламывая замок в три движения. Надеется, что Элизабет сильно не расстроится, ведь Винчестер не собирается ничего красть.

Спутанность сознания, заторможенность, головная боль, головокружение, звон в ушах, тошнота, нарушение координации движений, двоение в глазах — у нее явно сотрясение.

— Уезжаю из города, — внезапно говорит Бенни, и Аллата замирает посреди темного помещения, надеясь, что ослышалась из-за удара. — Прости, Лата. Дин посчитал, что так пока будет лучше. Я устроюсь в каком-нибудь другом городе и… — он тяжело вздыхает. — Я не хотел тебя бросать.

— Подожди, — говорит она.

— Ты же попросил меня приехать в кафе, разве нет? — спрашивает Винчестер, а Бенни резко дает по тормозам.

Это было правдой — на телефон Винчестер пришла смс-ка с просьбой о встрече, и обычно Аллата не ведется на такие разводы, но у нее подозрения на сотрясение и ей очень, очень плохо, окей?

Позади нее раздаются тяжелые шаги, и когда Аллата разворачивается, а Бенни в телефон что-то спрашивает, смешивая слова со злым рычанием, Мартин Крисер — Аллата видит его разозленное лицо, полное презрения слишком быстро, и даже успевает испугаться — резко вонзает ей в бедро охотничий нож. Аллата кричит, и телефон падает на пол.

— Аллата! — кричит Лафит из трубки.

Крисер не сильно ударяет девушку по голове, но этого хватает, чтобы она упала. Нож торчит из ее бедра, и девушка боится его вытащить. Она ругается сквозь плотно сжатые зубы, сжимает рану рядом с лезвием. Мартин поднимает ее телефон. Волосы Аллаты пачкаются в сладком газированном напитке, который разлит вокруг нее.

Он говорит в телефон:

— Как далеко ты уехал? — глядя на распростёртую на полу Винчестер, которая вот-вот соскользнет в темноту забвения, Крисер усмехается. — У тебя есть сорок пять минут, чтобы спасти свою сладкую птичку.

Ответ Бенни слышит даже Аллата:

— Я тебя уничтожу. Устрою тебе такое, что твоя гнилая душонка и не представляет.

Мартин усмехается и садится рядом с девушкой, которая даже подняться не может. В глазах двоится, Сэм, кажется, как-то назвал это диплопия. А еще надо будет как-то волосы отмывать от этой противной липкой жижи.

Невозможность сконцентрировать внимание. Точно сотрясение.

Крисер кладет руку на рукоять охотничьего ножа, почти любовно оглаживает рукоять и вталкивает лезвие еще глубже. Аллата не может сдержаться и рычит от боли, кричит, а охотник спрашивает в телефон:

— Это угроза?

— Не хочу быть банальным, но это обещание, — и Лафит отключается.

Общее состояние среднетяжелое, появляется рвота, тошнота, неврологическая симптоматика — вторая тяжесть сотрясения. Аллата прикрывает глаза.

Когда она снова открывает глаза, то Бенни уже здесь. Сама она привязана к стулу, и это скорее из-за того, что она сама усидеть бы не смогла, чем из-за того, что Мартин считает ее угрозой. Он сам стоит за ее спиной, сжимая плечо Винчестер, а бедро ее перевязано грязной тряпкой, пропитавшейся кровью. У ее горла охотничий нож.

Ее тошнит.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Бенни как-то обречённо. Аллата смотрит на него, но перед глазами все плывет, а из-за того, что на вампире черное пальто, она его вообще почти не видит.

— А разве не ясно? — спрашивает Мартин, и около лица Аллаты мелькает мачете. — Твою голову. На блюдечке.

Аллата начинает дышать чаще, сердце бьется как бешеное. Этого не могло быть, только не этого. Она зажмуривает, потом открывает глаза, а холодный ветер с улицы внезапно достигает разгоряченного лица. Когда Винчестер смотрит на вампира, в его глазах просто фантастическая обреченность, боль и даже вина. Аллата ему улыбается и говорит:

— Я закрою глаза, — джинсы неприятно прилипают к коже из-за крови. У Бенни зрачки расширены и волосы дыбом, а злость, беспомощность мешается с жаждой.

— Да, Аллата, — говорит вампир, подходя к барной стойке. — Закрой глаза.

Бенни послушно опускает голову на прилавок, и его голубые глаза тают, или Аллате только так кажется в неярком освещении. У нее самой глаза слезятся.

— Нет, Бенни, — она щурится и говорит шепотом, пальцы Мартина впиваются ей в плечо, потому что даже поверженного вампира спятивший охотник боится, а потому прячется за женщину, которой этот вампир дорожит. — Я просто закрою глаза, потому что я не хочу видеть то, что сейчас произойдет. Закрою глаза и ничего не буду видеть.

Она щурится, улыбается, а потом откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Рука у нее на плече разжимается, и дальше Винчестер действительно ничего не видит, но прекратить слышать она не может. Кто-то опрокидывает что-то прямо перед ней , бросаясь на противника, рык, звон, мужской крик, звук падения, причем ее задевает, и она падает вместе со стулом. По инерции открыв глаза, она видит лишь стулья, столы, край барной стойки, все действия происходят за ее спиной.

Мартин кричит и ругается, Бенни она не слышит, а потом голос охотника становится все тише и тише, пока помещение полностью не заполняет только один звук — хлопанье крови, которую вампир высасывает из своей жертвы.

Аллата закрывает глаза и начинает считать. Раз. Два. Три. Четыре.

Она доходит до ста восьми, прежде чем шаги раздаются у ее головы. Ее бережно отвязывают и поднимают на руки.

— Прости, малышка… — говорит вампир. — Я не всегда был милым и приятным…

Ее сажают на диван и только тогда Аллата открывает глаза. Губы Лафита, как и почти вся нижняя часть лица у него в крови.

Аллата мало что соображает, но тянется вперед и скользит губами по губам вампира. Кровь Мартина соленая и горькая.

Бенни встает и подходит к барной стойке, откуда достаёт аптечку. Возвращается и надрывает насквозь пропитавшиеся кровью джинсы, аккуратно, стараясь не доставить еще больше боли. Рану он пытался обработать лекарствами и перевязать. Аллата рада, что в темноте она не видит разорванное горло Мартина, хотя виднеющиеся из-за прилавки ноги все равно нервируют.

Она правую руку, на которую упала вместе со стулом, не чувствует, двигать ею больно. При этом боль отдается в соседние области, в предплечье и плече. На месте травмы припухлость и кровоподтек

— Надо избавиться от тела, — говорит Аллата. Бенни поднимает на нее взгляд лишь на мгновение, чтобы опять стыдливо его опустить. Аллата пытается двигать левой рукой, но пальцы ее не слушаются. — Он не заслуживает похорон охотников, поэтому просто сожжем его в глубокой яме, а пепел засыплем.

Сейчас, глубокой ночью, без масок, Бенни выглядел потерянным. Уязвимым. Печальным. Его пальцы дрожали, пока он осторожно перевязывал рану. Аллата не знала, что сказать, чтобы разрядить обстановку, ведь она понимала, что Лафит винит себя, даже если сама Аллата нет.

— Расслабься, — говорит Аллата. — Я все равно тебя люблю.

— Спасибо, — выдавливает вампир.

Винчестер внезапно яростно мотает головой, из-за чего та начинает болеть еще сильнее.

— Нет, — говорит охотница, несильно сжимая запястье Лафита. – За любовь спасибо не говорят.

Проходит пять минут, прежде чем на рану наложена тугая, комфортная повязка. После того как повязка была наложена, глаза Бенни были закрыты, плечи опущены. Аллата нахмурился, со стоном опускаясь на колени рядом с вампиром и притягивая Бенни ближе, хотя рука у нее сломана и черт возьми, это ужасное чувство, но уже не обращая внимания на вспышку боли, когда Лафит ответил на ее объятья.

— Надо только хорошенько выспаться, или пореветь минут десять, или съесть целую пинту шоколадного мороженого, а то и всё это вместе — лучшего лекарства не придумаешь, — Аллата хмурится. — Рэй Брэдбери, «Вино из одуванчиков».

— По-моему, тебе надо поспать, — говорит Бенни, нахмурившись.

Когда фары Импалы освещают помещение — а вампир, разумеется, позвонил Дину, потому что, черт возьми, это в его близнеца всадили охотничий нож — Аллата уже спит, свернувшись на узком диванчике, Бенни все убрал, и кровь с лица, и кровь с пола, и весь погром. Вампир смотрит выжидающе, застыв над телом Мартина Крисера, и даже не удивляется, когда первым делом Винчестер бросается к сестре, выясняя, жива ли та.

***

Они не будят Аллату ни когда переносят ее в машину Дина, ни когда бросают тело Мартина багажник, ни когда на двух машинах выезжают далеко-далеко в лес, ни когда роют могилу трупу полоумного, ни когда сбрасывают его туда, ни когда Дин чиркает зажигалкой и сжигает тело.

Лишь когда они закапывают пепел, охотник внезапно говорит.

— Всегда было двое младших, а больше тревог приносит мне только Лата.

Вампир, собственно, понимает почему именно так, но все-таки спрашивает.

Дин опирается на лопату и смотрит на Импалу, на заднем сидение которой спит Аллата.

— Сэм — мужчина. Он сильный, а Аллата всегда, хотя может, и ошибочно, представлялась мне хрупкой младшей сестренкой с ростом в сто семьдесят три сантиметра и большими карими глазами. И смотря на нее, во мне как никогда крепнет инстинкт защищать. Если бы мне сказали, что пока я горю в Аду, этот мир будет полностью безопасен для нее, я бы горел вечность, Бенни.

Бенниследит за его взглядом, а потом говорит:

— Теперь она тоже важна для меня. Я люблю твою сестру, Дин. И буду защищать ее. Так долго, как продлится моя жизнь.

— Значит, тоже вечность, — подводит итог Дин.

Они закапывают оставшееся пространство; Бенни предлагает все-таки отвезти Аллату в больницу, и Дин идет проверить, как там сестра, дышит вообще или как, когда у него внезапно звонит телефон.

На экране лаконичное «Сэм».

— Как давно ты это сделал? — сходу начинает Винчестер-младший. — Подменить телефоны, и заставить меня поверить, что женщина, которую я люблю, в опасности, чтобы что? Чтобы спасти вампира, который…

— Сэм… — говорит Дин, и говори так, что брат замолкает. — Мартин ударил нашу сестру пистолетом по голове, у нее сотрясение. У нее сломана правая рука, а пальцы левой не разжимаются. Крисер воткнул ей нож в бедро, она бы скончалась от потери крови, если бы Бенни не спас ее. Ты меня понимаешь: Бенни. Спас. Нашу. Сестру.

Сэм бросает трубку, и Дин понимает, что ударил по больному. Это — не то, чему Сэм хотел быть причиной.

========== Водка ==========

Они живут, и живут вроде нормально.

Аллате снимают гипс где-то через месяц. Пальцы левой руки начинают работать. Рана от ножа не кровоточит от каждого движения, даже затягивается, превращаясь в неровный и уродливый шарм.

Бенни проводит по нему пальцами, хмурится, а потом говорит, что шрамы украшают бойцов. Аллата тихо смеется на это.

Аллата Джоана Винчестер не знает, как, но Дин уговорил Сэма оставить сестру вампиру. Причем настолько, что Сэм звонит и просит прощение у Аллаты. Винчестер — что Сэм, что Аллата — лучше бы встретились и поговорили, но Сэму все еще стыдно, и он не может видеть то, что фактически сделал с сестрой, да и терпеть Лафита выше его сил. Даже если он спас Дина и Аллату, Сэм не может себя перебороть. Поэтому сестра и брат говорят по телефону, говорят долго, а потом Сэм, вроде как, дает добро на эти…отношения.

Аллата и Бенни переезжают не в солнечный, но вполне уютная Северная Дакота. Сейчас начало осени, и температура иногда все еще достигает +25, но намного реже. Пока братья-кролики начинают свою операцию «Закрыть врата Ада», их сестра приходит в себя. Двигаться — проблема, потому что первое время рана действительно рискует открыться от каждого движения, а когда ты живешь с вампиром, это проблема.

Аллата шутит, что это поможет Бенни с контролем. Вампир усмехается, но ему не смешно. Каждый раз, когда его взгляд останавливается на Аллате, он словно говорит: «Это я дал тебе, будучи рядом? Прекрасно, ничего не скажешь».

Бенни увозит ее еще потому, что на этом настоял Дин. Аллате нужна была ее зона комфорта, хоть немного, но побыть просто любимой женщиной, а не спасительницей мира. Аллата бы и поспорила, да больно ей хорошо. Она не возникает.

Благодаря Аллате Бенни выясняет, что быть мертвым — чертовски выгодно, и он имеет хренову тучу денег. Аллата рассказывает, как их и куда вложить, но не настаивает, потому что она вроде как любит мужчину, а не то, что он ей может дать. Но Лафит все равно переводит часть своего награбленного в старые времена добра в деньги, и этого хватает, чтобы снять хорошую квартиру. Потому что в отеле хранить мини-холодильник с кровью как-то рисково. Аллата — охотник, она в таких вопросах подкована.

Аллата вообще многое знает, с ней Бенни узнает мир заново. Он — мир — за пятьдесят лет изменился, и Аллата помогает справиться со всем этим.

С ее ласковым голосом и тонкими пальцами, положенными поверх его широкой ладони, Бенни научился пользоваться Интернетом, собственно, как и правильно произносить это слово. Он узнал о том, как применять жетонами в метро, и понял еще множество самых обыденных истин, которые обычному человеку известны с малых лет.

Им было так уютно вместе; как любила Аллата сесть вечером на диван, положив ноги на колени Бенни, и слушать потрясающие истории из его жизни и жизни тех, кого он когда-то называл друзьями. Бенни даже рассказывает о верности Старику, чувствах к Андреа, и она вовсе не ревнует. Она грустно улыбается ему и понимает, что все ее усилия окупились с лихвой.

Иногда Бенни называет ее Джоана, и видит, как много для нее это значит.

Сейчас начало осени, и температура в Северной Дакоте иногда все еще достигает +25, но намного реже. Здесь климат — континентальный, характеризуется жарким летом и холодными зимами. Аллата планирует ближе к лету перебраться в другой штат, где холодное, или хотя бы дождливое лето. Еще она шутит про Аляску, но это Бенни не воспринимает всерьез.

Он — все еще вампир, она — все еще охотница. И они все еще вместе и все еще в Северной Дакоте.

Братцы-Винчестеры на постоянной связи и троица держит друг друга в курсе событий. Дин — а с близнецом и вампиром чаще всего говорит глава всея семейства — говорит об Аде, Кроули, Кевине, скрижалях, а Лата все объясняет Бенни, потому что чёртову жизнь Винчестеров не понять без перевода. Иногда Лафиту даже стыдно: оторвал девчонку от спасения мира, который будет поважнее какого-то воскресшего вампира.

Когда он говорит об этом самой Аллате Джоане Винчестер, при этом при всей серьезности заявляет, что не хочет ставить ее перед выбором, она сначала долго смотрит на него, а потом громко смеется.

— Потрясающе, Бенни, — говорит она. — Ты прожил несколько сотен или тысяч лет, но так и не смог понять логику нашей семьи, — глаза ее всегда смотрят мягко и влюбленно. — Дину и Сэму гораздо спокойнее, когда я где-то вдалеке от спасения мира, потому что мои шансы умереть немного сокращаются, — она усмехается. — Они рады, что есть кто-то, кто вырвал меня из этой трясины и позволяет быть счастливой. Они оба этому рады, — она молчит и добавляет. — Даже Сэм.

Потом откидывает волосы с шеи и флегматично заявляет:

— В отличие от братьев, я всегда умела брать выходные.

Ей не нужно ничего объяснять. Аллата просто тянет его в комнату, обнимает, прижимается ближе, и сам себя Бенни уже привычно чувствует неуклюжим болваном.

Тела смертных хрупки, а Аллата и вовсе кажется способна рассыпаться от одного неосторожного прикосновения.

И Лафит касается её осторожно. Бережно, словно пытается приручить дикую птицу.

А она ластится к его рукам, и в глазах её горит нетерпение.

Когда звонит Дин, Бенни не волнуется. Постоянная связь между Аллатой и ее братьями — та часть жизни, которую выкинуть из быта нельзя. Прошло три месяца, и за все это время Винчестеры встретились лично только два раза, причем один раз это был Сэм, когда рука Аллаты зажила.

Но Дин звонит, и говорит:

— Нам нужно встретиться. Втроем.

Уорсо, Миссури — они с Аллатой приезжают туда. Охотница кутается в теплую зимнюю куртку. Вообще, Бенни поражается тому, как быстро «он» и «Аллата» превратились в «мы» и «они».

Хорошо, проблема в том, что Сэму и Дину звонил Кевин Трен, испытывающий ужас от того, что слышит у себя в голове голос Кроули.

Сэм и Дин нашли жнеца по имени Аджей, который должен был помочь им пройти второе испытание, указанное в скрижали, отправив Сэма в Ад за душой Бобби Сингера.

Дина посетила Наоми и рассказала о том, что для посещения Ада Сэмом, тому надо пройти через Чистилище. И Аллата спрашивает на это:

— Где Сэм?

Дин молчит, поджимает губы, словно не понимая, что она спрашивает. Аллата сжимает руки так, что у нее белеют костяшки, а Бенни слышит, как быстро бьется ее сердце.

Она спрашивает, невольно срываясь на визг:

— Где наш брат, черт возьми?!

Бенни начинает понимать, зачем Дин позвал их.

Охотник смотрит на вампира, и Лафит присвистывает:

— Если Дин Винчестер попросит, то попросит.

Аллата прикрывает глаза, опускает голову, вплетает пальцы в волосы и сжимает до боли у корней. Она машет головой, высоко болезненно скулит, и…

Бенни может попасть в Чистилище без проблем, надо лишь отрубить ему голову.

— Дай нам пять минут, — просит Бенни, беря Аллату за локоть и привлекая чуть ближе к себе. Дин кивает и выходит из переулка.

Аллата стонет, жмурится, и слезы быстро бегут из ее глаз, когда вампир прижимает ее к себе. Это просто ужасное ощущение, потому что единственное, что может спасти брата Аллаты — смерть возлюбленного Аллаты, и она просто чертовски не хочет смерти Бенни, но и оставлять Сэма в чистилище для нее за гранью возможного.

Диссонанс, полное нарушение гармонии, благозвучия. Полное нарушение Аллаты Джоаны Винчестер.

— Почему ради жизни одного моего любимого человека, непременно должен умирать другой мой любимый человек, — рыдала она.

Плакала Аллата не долго — просто не умела. Ей хватило три минуты, после чего она успокоилась. Бенни ласково гладил ее по волосам. Он сам наклонился к ней и поцеловал.

Осторожно и трепетно вампир касался её губ своими. Бенни целовал её медленно и чувственно, пробуя на вкус, проникая глубже, почти подчиняя себе, вынуждал отвечать на свои ласки.

И она отвечала. Всем телом и душой она отдавалась ему. Безвозмездно и слепо отдавала всё что есть, а он не мог не брать. Сейчас он не мог отказаться от неё, остановить себя или Аллату Винчестер. Сейчас он желал наполниться ею и отдать часть себя. Ту часть, что способна любить и согревать, что не изранена временем и не причинит боли ей.

Вампир боялся сделать больно, испугать или оттолкнуть, но все эти чувства исчезали и таяли, сдавая позиции более сильному и светлому чувству.

Впервые за всю свою долгую жизнь он ощутил настоящее счастье и любовь. Не было горечи и печали, не было сожалений или страха перед будущим – только любовь и счастье. Не было его и её чувств, только общее, единое – любовь.

Как долго он любил Андреа, как долго эта любовь тлела и сгорала в его сердце, и только теперь он понял: любовь не болит, она не печалит и не заставляет умирать, раз за разом, стоит лишь ощутить горечь её плода.

Только теперь, в этот недолгий миг полного единения, он осознал, что ранее не жил вовсе и не было тех долгих столетий вечности.

Впервые на него сошла благословенная тишина спокойствия.

Когда Дин возвращается к ним, Аллата говорит:

— Я — Винчестер. Заглядывать преданно в глаза и ждать ласки не для меня. Но я буду ждать тебя. Возвращайся ко мне.

Глаза у нее красные от слез.

— Аллата, ты не обязана… — начинает Бенни, но Винчестер болезненно усмехается.

— Я знаю, но я все равно буду.

Пауза. Дин медлит, прячет мачете за спиной, но внимание его сестры приковано только к вампиру. Аллата держится за черный, замшевый воротник, нежно оглаживая тот пальцами.

— Жаль, что я не могу пойти с тобой, — говорит Аллата, и Бенни усмехается.

— Нет, малышка. Ты должна остаться здесь, с Дином, ждать возвращения Сэма. Кто же кроме тебя будет присматривать за несносными Винчестерами?

Вампир грустно улыбнулся. Винчестер усмехнулась поджала губы, и обняла вампира, пряча заплаканные глаза у него на груди, обвивая худыми руками сильную шею.

— Ты вернешься ко мне? — шепотом спросила она.

Пауза.

— Обязательно вернусь, — сказал Лафит. Аллата кивнула.

Дин неуверенно топтался на месте. Не то чтобы он чувствовал себя лишним — хотя и это тоже — но он не понаслышке знал, что такое Чистилище, и не хотел, чтобы Сэм задержался там дольше положенного. Но и оторвать сестру от вампира казалось кощунством.

Дин Винчестер стоял перед выбором, который, как он надеялся, ему никогда не придется делать. Сэм или Аллата? Аллата или Сэм? Жизнь брата или счастье сестры?

Он был благодарен небесам — не Наоми, конечно, пусть идет к Кроули — что Лата большая девочка, и всегда принимает выбор в пользу семьи.

Слово «пора» повисло в воздухе отвратительным осадком, как трупный смрад, когда Аллата отстранилась.

Лафит поцеловал Винчестер в лоб, а потом легонько коснулся своими губами ее.

— Бенни…я люблю тебя.

— И я люблю тебя, малышка.

Потом Аллата выходит из переулка. Она идет в ближайший магазин, и когда возвращается к Дину, Импала мягко урчит, готовая сорваться с места; Дин грубым движением оттирает слезы с глаз, хотя в детстве близнец учила его, что если тереть глаза они лишь больше покраснеют; на асфальте краснеет лужа крови, и маленькая полоска тянется к багажнику.

Аллата садится на переднее сиденье, и открывает бутылку классической водки.

Они приезжают в то место, где из Чистилища появился Дин, и у Аллаты немного заплетаются ноги, потому что она выпила чуть меньше половины без закуски. Дин примеряется, думает: не забрать ли, но в итоге лишь следит, чтобы Джоана Винчестер не сломала шею.

Пока они ждут Сэма, Бобби и Бенни, никто из них не говорит. Аллата пьет, Дин ждет, иногда отходит на несколько километров и возвращается. Бездействие убивает, а Аллата пьет водку и ей не то чтобы плохо. Ей хреново, и в какой-то момент она истерически смеется с каких=то своих мыслей. Дин тянет к ней руку, чтобы обнять, но потом отдергивает себя. Аллата тогда точно зарыдает, а смысла в этом нет: в конец концов, еще несколько часов, и Бенни будет рядом с ней.

И обоим Винчестерам прилетит: Аллате — за то, что напилась, Дину — за то, что не уследил.

Проходит еще два часа и пятнадцать минут, прежде чем яркая вспышка освещает пространство. Аллата вздрагивает, как и Дин, а потом девушка срывается с места и несется в сторону Сэма. Тот машинально выставляет вперед руки, ловя сестру, но неловко опускается на колени вместе с ней. Младший Винчестер утыкается сестре в волосы, и что-то неразборчиво шепчет, но Аллата — из-за количества водки в ее организме — не разбирает слова.

Она крепче прижимается к брату, тыкаясь ему в шею, как слепой котенок, потому что чтобы они не переживали, как бы не ссорились, как бы не расходились в своих решениях, они все еще семья, все еще умрут друг за друга, и брат за брата — братья за сестру — и извините, и таковы традиции.

Дин помогает им подняться.

— Ты вытащил их? — спрашивает Дин.

Сэм говорит:

— Только Бобби.

========== Розовое шампанское ==========

Сначала Аллата много-много плачет, а потом ей просто становится все равно. Она сдает квартиру каким-то парням нетрадиционной ориентации и уезжает максимально далеко от Северной Дакоты. Дин и Сэм звонят ей почти каждый день, но первый месяц она просто не берет трубку. Плачет, плачет, что-то бьет и беспрерывно пьет. Пьет Винчестер исключительно шампанское, и доходит до того, что она попадет в больницу.

Шампанское, как и любой алкоголь, опасно для печени. Оно разрушает клетки мозга, повреждает кровеносную систему всего организма, приносит вред органам пищеварительной системы.

Сэм привозит ей туда какие-то брошюры типа: «Для понимания из-за алкоголя умирает столько же людей, сколько в дорожно-транспортных авариях. У пьющего человека практически нет шансов дожить до старости и умереть своей смертью!» Аллата не выкидывает их, но убирает далеко от себя.

После больницы и тяжелой интоксикации, Аллата запирается в своей новой мрачной квартире и практически не выходит оттуда. Она читает какие-то книги про медицину, детективы, и медленно гниет изнутри. В какой-то момент красится в блондинку, и Дин в последний визит сравнивает ее с Белой королевой из «Алиса в стране чудес». Аллата ему не отвечает. Она вообще ни с кем не говорит.

Когда Винчестеры просят Кастиэля помочь, ангел лишь разводит руками.

— Могу я исцелить тело ее, — говорит он. — Но заставить ее жить и радоваться жизни я не могу.

Для Аллаты мир становится простым и отрывистым. Сложно. Больно. Невозможно. Аллата помнила с той ночи только как кричала, а Сэм кричал на нее, потому что Бенни не вернуть. Она смутно помнила то сожаление в глазах брата и свои всхлипы.

Аллата помнила, как смотря в зеркало, видела заплаканное лицо незнакомой девушки. Объятия Дина. Плач. Крики Дина. Ее крик. Всегда приходящий в ее сны Бенни. Снова крик ночью. Слезы. Крик. Взгляд братьев, которые никогда не забудет: печаль и скорбь. Снова крик. Сэм. Дин. Объятия с ним. Плач. Крик. Всхлипы. Возвращение домой.

Решение перекраситься в блондинку происходит спонтанно, и Аллата усиленно доводит свои волосы до цвета снега, но если их вовремя не помыть и не расчесывать, то эти волосы становятся похожи на снег, по которому проехалось несколько миллионов машин, и который уже начал подтаивать, смешиваясь с прошлогодней грязью. Аллата мыла их каждые два дня, после чего собирала в высокий пучок и читала. Много, много, много читала, чтобы больше не быть в пагубной реальности.

Пьет она исключительно воду или соки-пюре из детского питания, ест только фрукты с овощами, потому что готовить уже откровенно не выход. Аллата не то чтобы намеренно приводит себя к состоянию еле живого существа, скорее всего, охотница сама не замечает, как это происходит. У нее все еще проблемы с организмом, потому что печень в обиде на нее за те месяцы в больнице.

И Аллате действительно очень и очень плохо. Не будь она Винчестер давно бы наложила на себя руки, но все самоубийцы попадают в Ад, а Винчестеры знают, что такое Ад.

Проходит почти полгода от смерти Бенни, прежде чем Сэм не выдерживает. Он остро чувствует свою вину в происходящем. Из-за него опять погибает вампир, которого любила сестра, и хотя в этот раз мачете занёс Дин, Сэм — все ещё причина, почему это произошло.

Сэм говорит:

— Его надо вытаскивать.

— Как? — спрашивает Дин, даже не уточняя, о ком идёт речь. Тоже небось постоянно думает об этом.

— Не знаю, — говорит Сэм, вздыхая. — Но надо.

Дин молчит какое-то время, смотря на брата. Честно говоря, это — разговор, которого Дин ждал все чертовы полугода, потому что брат не единственный, кто видит кошмары с участием Бенни, самоубийством Аллаты и Чистилищем.

Дин вздыхает.

— Сэм. Ты видел лишь малую часть Чистилища. Это огромная территория, и найти там одного вампира будет непросто. На это может уйти больше месяца, а это — и год.

— Если решитесь вы, — говорит Кастиэль, появляясь внезапно в своей излюбленной манере; братцы привычно вздрагивают. — Знаю я, как найти вампира в Чистилище.

Сэм и Дин переглядываются. Взгляд у младшего Винчестера какой-то странный, будто спрашивает «Мы серьёзно собираемся в Чистилище, чтобы спасти вампира, в которого влюблена наша сестра?»

Дин думает: «Да, отец бы точно прибил бы нас».

Потом он говорит:

— Нам нужен будет жнец.

***

Дин звонит Аллате и говорит:

— Бери машину Бенни и приезжай в Сент-Луис.

Аллата говорит:

— Иди к черту, братец.

Потому что сесть в машину мертвого Лафита сродни пытке, Винчестер не делала это с того момента, как отогнала ее в личный гараж отца полгода назад. Тогда было больно, но теперь будет больнее.

Аллата не понимает, почему брат-близнец заставляет ее проходить через это.

— Аллата Джоана Винчестер! — жёстко говорит Дин, и девушка вся подбирается, как солдат перед командиром. — Села в эту развалину и приехала туда, куда тебе сказали, ясно?

Аллата злится на Дина почти всю дорогу. Ей сначала надо съездить в гараж, потом она пять минут стоит перед машиной, потом садится в неё и едет, потом ближе к ночи останавливается где-то у обочины и минут десять просто сидит в кабине, поглаживая обивку и просто… просто…

В общем, она прибывает ранним утром. Братья стоят, облокотившись на Импалу, и в их взглядах больше нет сожаления, которое Аллата наблюдала последние месяцы. Что-то изменилось.

С этими ее белыми волосами, в синих джинсах и голубой блузке, Дин почему-то сравнивает сестру с Белой Королевой из фильма Бертона.

— Привет, — говорит она. — Что-то случилось? Вы опять устроили Апокалипсис? Или закрыли врата Ада и хотите это отпраздновать?

Выглядит Аллата потрепано, немного похудевший, и немного щурится — кажется, посадила зрение, много читая при дешевом плохом освещение. Ее длинные белые волосы собраны в шишку на голове, а несколько прядей спускаются до ключиц. Красивая. Даром что несчастная.

Первым заговорить рискнул Сэм:

— Только не нервничай, ладно?

Аллата вздергивает бровь, но жест скорее больше машинальный, похожий на мышечный спазм, чем реально говорящий о заинтересованности.

— Ваше «только не нервничай» уже заставляет нервничать, — прохладно говорит Аллата. — Прошлое ваше «только не нервничай» я слышала, когда с помощью истерики вытащила из вас информацию, что Дин продал душу демону. Поэтому давайте без «только не нервничай», что вы натворили?

Братья не ответили. Они переглянулись, а потом посмотрели куда-то поверх головы Аллаты. Девушка непонятливо нахмурилась.

— Спасибо, что ухаживала за машиной. Хотя Дин все еще называет ее развалюхой.

У Аллата темнеет в глазах, и она едва не заваливается вперед. Дин и Сэм рефлекторно выставляет вперед руки, и они успели бы поймать ее, но вампир быстрее. Бенни хватает ее за плечи, и обеспокоенно смотрит сверху-вниз. Взгляд Аллаты какой-то болезненной, зрачки расширены, а сердце ее замирает.

— Эй, малышка, — зовет Бенни, а сердце девушки внезапно начинает стучать так быстро, что Лафит начинает волноваться. Сэм и Дин, напряженные, замерли перед ними. — Неплохо окрасилась, но давай вернем настоящий цвет.

Бенни исхитряется взять одну прядь, которую Аллата в пучок не собрала, и задумчиво трет пальцами. Аллата внезапно прикрывает глаза и издает высокий, болезненный скулеж, отрицательно мотает головой.

— Мы, пожалуй, поедем, — говорит Сэм, впихивая Дина за руль и быстро обходя машину сам. Фактически, этой фразой он дает большое добро на отношения сестры, а то, что Бенни спас их с Бобби в Чистилище он тоже не забыл. В общем, вампир показал себя хорошим другом, и братское сердце относительно спокойно.

Бенни аккуратно отстраняет Винчестер, «ставя» ее перед собой и крепко держа за плечи, потому что Аллату все еще бьет крупная дрожь. Она закрыла лицо и не издает не единого звука, даже дышит как-то бесшумно. Охотница, что сказать.

— Эй, Лата, — зовет Бенни, убирая одну руку и прикасаясь к рукам девушки. — Все нормально, твои братья вытащили меня.

Аллата издает какой-то надрывистый звук, и Бенни отнимает ее руки от лица. Глаза красные и слезятся, тушь размазалась под глазами. Бенни внимательно смотрит на женщину, которая любила его настолько, что его смерть разрушала ее.

Вампир тяжело вздыхает:

— Когда я с Сэмом попал в ту западню, я попросил передать тебе кое-что. Но он не дал мне договорить. Сэм сказал, что любовные послания передавать не буду, и я сам скажу. Сэм пытался меня вытащить, лишь бы его сестренка не страдала.

Аллата смотрит на него, Бенни внимательно изучает ее реакцию. Слезы беззвучно катятся по ее щекам, но во взгляде появляется какая-то осмысленность. Зрачки все еще расширены, как у любого разумного существа, который смотрит на объект симпатии.

— Но так у меня был шанс, что ты полюбишь кого-то другого, — продолжает Бенни. — А я брата тебе бы никто не заменил. Поэтому я рискнул собой.

Аллата кивает, а потом в ее глазах мелькает осуждение.

— Я бы никогда… — хрипло говорит она, а потом мотает головой.

Бенни продолжает:

— Моя смерть не должна была причинить тебе страдания.

— Она не причинила. Она разрушила меня, Бенни. Да…вот такая неприятность случилась.

Это было потрясающее ощущение — вампир гладил кожу охотницы. У Аллаты будто кровь по венам стала течь иначе. Сердце пропускало удары. Распахнув глаза, она увидела затуманенный взгляд вампира.

— Дурочка моя…

— Твоя?

— Моя. И с этого момента ничья больше.

И целовал Бенни ее столь медленно, чувственно, завораживающе… Аллата осторожно обняла его, будто еще не доверяя реальности и миру. Скользнула ладонями по сильным, рельефным плечам, погладила кожу за ушами. Бенни не делал ничего особенного — осторожно гладил охотницу по спине вдоль позвоночника, обхватывал ладонями лицо и поглаживал скулы, пробежался пальцами по шее, взял за плечи и потянул на себя, заставляя прижаться так близко к нему, на сколько это было возможно.

Следующие месяцы Бенни дает ей пить только воду, сок, чай и кофе с корицей и солью, кормит мясными продуктами, и помогает Аллате Джоане Винчестер жить так, как всегда хотели ее братья. Счастливой и любимой женщиной. Дин и Сэм больше не волнуются.