========== Поворот не туда ==========
Местность, где жил первый рыцарь Ада, была не самой популярной. Один человек в год, и то с натяжкой. Дорога плохая, зверей много, связи нет. Но Каин искал именно такое место. Людей мало, а значит все, кого он может убить – это какого-нибудь дикого медведя, который покусился на пасеку Первого демона. Да и то, ружьем. В общем, жизнь у Каина была не самая интересная.
Привычная рутина была прервана звуком шин. Каин отошёл от своих ульев и посмотрел на подъезжающую машину. Недорогая, но вовсе не стариковская рухлядь. Хотя, Каина не очень волновала машина, ему было интересно, кто это так неудачно заехал в его края. Из машины, тихо ругаясь, вышла хрупкая человеческая девушка. Бледная, с собранными в конский хвост каштановыми волосами, и одетая по правилам этого времени – джинсы, туфли на платформе и белая майка, скрытая красной кожаной курткой. Красивая. А еще жутко напоминающая кого-то.
Девушка огляделась и, заметив Каина в пасечном костюме, облегчённо выдохнула. Она, конечно же, не знала, что перед ней один из самых старых и жестоких демонов, и то, что именно от него возможно пошел ее род. Она не знала, а поэтому, улыбнувшись, крикнула:
– Простите! Вы не подскажите, как отсюда доехать до города?
Каин подошел к ней поближе. Да, она определенно похожа на… Демон тряхнул головой, избавляясь от этой мысли. Нельзя. Иначе она может пострадать. Она продолжала улыбаться, не обращая внимания на то, как изменился ее собеседник в лице.
– Да, подскажу. – Каин поднял руку и показал в ту сторону, откуда приехала девушка. – Вам надо обратно, после перекрестка повернуть направо и повернуть еще раз, на распутье.
– А повернуть…
– Налево.
– Спасибо. – девушка улыбнулась и, наконец-то, сняла солнцезащитные очки. Все-таки решила, что невежливо разговаривать с незнакомым человеком, не снимая очков. – Я ехала точно также, только, наверное, повернула не туда. Тут у вас так легко запутаться, а GPS как назло не сработал.
Какая же шумная. Каин подумал, что надо было сослаться на срочные дела (которых у него не было), и оставить девицу. Но нет, теперь речь из нее лилась как из рога изобилия. Что за беда так неожиданно свалилась ему на голову? Но рыцарь Ада не мог не отметить, что ее карие глаза так похожи на глаза его любимой Колетт. Теперь, когда он произнёс ее имя в своей голове, Каин окончательно потерял интерес к происходящему. Болтовня девушки уже стала каким-то звуковым шумом, от которого хотелось избавиться. Причем поскорее.
– Простите. – с нажимом, не скрывая раздражения, остановил незнакомку демон. – Но у меня срочные дела. Удачного пути!
Последними словами он подвел черту, давая понять, что данное общество ему утомительно. И видно, девушка с каштановыми волосами поняла его настрой, потому что её доселе искренняя улыбка стала натянуто–вежливой, и она кивнула.
– Да, конечно. Еще раз спасибо. – она протянула руку, и Каин, еле сдерживаясь от того, чтобы не сломать ей руку, пожал ее. Девушка вздрогнула от того, насколько рука была холодной.
Каин развернулся спиной к внезапной гостье и пошел прочь. Да, этот день он точно проведет в счастливых воспоминаниях.
Воспоминания - это всего лишь воспоминания.
Каин тяжело выдыхает, когда до него долетает:
– И да, я не представилась. – Каин делает полуоборот головой и смотрит на девушку. Она стоит около открытой двери машины и рассматривает его сквозь стекла очков. Видимо, она решила, что не представиться будет невежливо. – Меня зовут Колетт. Колетт Мил…
Но звук ее голоса потонул в ударе двери. Вот этого, его воспаленная душа точно не выдержит, и девочка долго не проживет. Уже в окне он видит, как та, кто носит ее имя, растерянно поджимает губы и садится за руль. Звуки шин еще долго доносятся до чуткого слуха демона, а потом лишь неприятный запах бензина говорит о том, что недавно здесь кто-то был.
***
Она вновь в середине следующего дня. Тогда, когда Каина нет дома. Лишь пчелы видят то, как эта особа затравленно осматривается и пару раз стучит в дверь, сделанную из красного дерева. Никого. Колетт расстроенно выдыхает и присаживается на порог. Девушка не знала, хотела ли она вновь увидеть хозяина этого дома, или нет, однако она хотела поблагодарить его более, чем одним «спасибо».
Мисс Маллен сжимает края красиво украшенной коробки, в которой она привезла небольшой подарок. Что ж, может и хорошо, что ей не придется отдавать подарок лично. Все-таки, в прошлый раз общение не заладилось, но…
Колетт встала и развернулась к двери; поставив коробку около нее, она улыбнулась и развернулась. И едва не вскрикнула.
– Опять вы?
Ладно, Колетт могла не заметить, как к ней подошел человек, но как можно было не услышать звук подъезжающей машины? Да, видимо мисс Маллен совсем пошатнулась здоровьем.
– Простите, если помешала. – Колетт чувствует себя скорее испуганно, нежели виновато. – Я просто… Просто хотела отблагодарить вас. Вы меня вчера здорово выручили. И вот еще что. – девушка развернулась и вновь предстала перед Каином с той же коробкой. Натянув на себя улыбку, хотя это было сложно, смотря на угрюмое, даже озлобленное лицо Каина, Колетт протянула ему коробку. – Я хотела бы, чтобы вы приняли этот небольшой подарок, но поскольку не знаю, к чему вы расположены, то…
Дальше Каин не слушал, смотря на коробку в руках девушки с ее именем. Она хочет подарить ему подарок? Каину еще никто не дарил подарки, даже Колетт – не эта псевдо-Колетт, которая его раздражала, а подлинная, не часто дарила ему что-то.
– Я тогда оставлю его здесь. – предложила юная леди Маллен. Каин только сейчас вспомнил, что ездил в магазин и теперь держит в руках пакеты с едой. Человечность, так человечность.
– Вы можете занести коробку в дом? – спросил Каин. Девушка явно не ожидала такого вопроса, но все же согласно кивает. Когда Каин пытается перехватить пакеты поудобнее и поднести ключи к замку. Колетт слегка дрожащими руками перехватывает ключ и открывает дверь. Каин не мог определить: согласен с ней или возмущен. Поэтому только благодарно кивает и проходит в дом.
Колетт проходит в гостиную и, помедлив, ставит коробку на стол. Каин также проходит в комнату, но уже без пакетов. Колетт, чуть-чуть помедлив, неуверенно произносит:
– Вы так и не сказали мне свое имя.
Каин думает. Сказать какой-то то непонятной девушке свое имя? Нет, он не настолько глуп. Однако Каин совершает свою первую ошибку:
– Каин. Мое имя Каин.
Колетт хмурится, видно думая, где она могла слышать это имя. А потом до нее, видать, доходит, и Каин невольно думает, как долго этой смертной надо что-то вспомнить. Она слегка восторженно приоткрывает рот, образуя букву «О» и выдыхает:
– О! – надо же, как оригинально. – кажется, именно это имеют ввиду люди, говоря “все на лице написано”. – Очень…красивое имя. Ваши родители, наверное, были верующими?
– Да, пожалуй. – и даже неожиданно для себя, Каин говорит. – Ваше имя тоже очень красивое.
Колетт рассеянно улыбается, и ее щечки приобретают довольно нежно-розовый оттенок, который так мило смотрится на бледной коже. И вопреки всем своим убеждениям, это кажется Каину очень очаровательным.
– Возможно, я лезу не в свое дело, но… – Колетт делает полуоборот и смотрит на каминную полку. На фотографию жены Каина. – Но… Это ваша жена? Ее тоже зовут Колетт, так написано внизу фото. Такое совпадение. – Колетт бормочет что-то еще, и внезапно задает вопрос. – А где ваша жена теперь…?
Каин слегка опешил от такой наглости, дерзости и простого неуважения. Не слишком ли много позволяет себе эта жалкая смертная?!
– Вы правы, это не вашего ума дела. – надо же, исказил ее собственные слова. Хотя, она сказала то же самое, только немного мягче. А Каин сказал в привычной для себя манере - грубо, но прямо.
– Не смею вас больше задерживать. – Каин выходит из дверного проема, прозрачно намекая, что более не намерен находиться в обществе этой вздорной особы. Свалилась как снег на голову, что ж ей от него надо? Как же она его достала. И вроде ничего такого не сделала.
Колетт остановилась у двери и, уже знакомо прикусив губу, выдавила из себя:
– До свидания.
– Скорее, прощайте.
И, наткнувшись на гневный взгляд, юная Маллен вылетела из дома. И уж точно не услышала, как Каин тихо поправил себя:
– До скорого.
Демон хотел выкинуть коробку сразу, даже не открывая. Но сначала он разобрался со своими пчелами, разложил продукты, приготовил себе ужин; и лишь потом, поедая собственноручно приготовленное блюдо и слушая старые пластинки, взгляд Каина зацепился за эту коробку. Она была среднего размера в обертке бежевого цвета, и он даже не мог предположить, что могла принести ему эта смертная. Сначала он подумал, что ее надо выкинуть, но, после небольших размышлений, рыцарь Ада решил, что надо все-таки посмотреть содержимое. Человечность, что сын Евы и Адама так усердно в себе воскрешали, взяла верх над демоном, и тот подтянул коробку к себе.
Неторопливо, не выражая любопытства, даже наедине с собой, Каин вскрыл обертку, открыл подарок и удивленно приподнял бровь. Что это? Каин вытащил из коробки маленький горшочек. Он был из красной глины, ручной работы и с очень красивой росписью. Демон задумчиво покрутил в руках горшочек, затем, проявляя необычайную бережливость, поставил и достал еще один. В итоге, у него было пять горшочков для меда разных размеров, с разной росписью и цветовой гаммой. Неужели, она сделала их сама? И впервые, за эти сорок три года одиночества и безразличия ко всему, на лице Каина появилось какое-то подобие улыбки.
***
У Каина, как у сильнейшего демона и старейшего существа этой планеты, были очень хорошо развиты все чувства. И все в нем кричало о том, что он встретится вновь с этой девушкой - с ее именем и внешностью . И пусть свое демонское чутье Каин пытался игнорировать, заткнуть человеческую интуицию он не мог. Все в демоне кричало о том, что эта девушка еще не раз появится в его жизни.
И все таки, эта Колетт, очень похожа на его Колетт. Эти волосы, эти глубокие карие глаза и даже имя. И за это Каин ненавидел эту Колетт. Ни одна смертная женщина не имеет права носить ее имя! Ни одна женщина не имеет права называться Колетт Маллен. Но вот эта смертная смогла. И за это Каин ненавидел её, желая вновь встретиться с ней.
Как существо, которое жило с начала появления мира, Каин считал время по-другому. Бывало, он даже не замечал его. Но рыцарю был более привычен временной полюс Ада, нежели Земли. Там время летит со скоростью выпущенной стрелы, а тут оно тянется так медленно, что Каин заставил себя не замечать время. Все лучше, чем наблюдал насколько оно медленно. И в связи с этим, он не понимал, как скоро должна произойти встреча с живой Колетт. Кто же знал, что она произойдет так… нетрадиционно? Каин уже подумал, что не стоит ждать от живой женщины хоть какой-то адекватности. И поэтому, когда Каин спустя неделю видит эту Колетт на обочине дороги, то не удивляется ничему.
Каин ездил за продуктами раз в неделю. С того момента, как он выпроводил мисс Маллен из своего дома и открыл коробку с горшками прошла ровно неделя. В тот день пошел очень сильный дождь, практически ливень. Но если вы, как и Каин, наблюдали всемирный потоп, такая погода вас не удивит. Вот и демон был спокоен.
Каин ехал домой, и на самой обочине, увидел столь жалкую картину: живая Колетт стояла под дождем, промокшая насквозь, она пыталась что-то сделать, открыв бампер машины. Надо же, как девочка ищет себе приключения.
«Просто проезжай мимо»! – рявкнул сам себе рыцарь, однако тут же совершил свою вторую ошибку. Машина уже затормозила. Чертыхаясь, Каин вышел из теплого и сухого салона и поравнялся с девушкой. Она его не замечала, сцепив зубами карманный фонарик, пыталась разобраться, в чем состоит проблема. Да, не самая лучшая обстановка, но видно бойкую Маллен это не останавливало. А ее вообще что-нибудь остановить может?
Каин взял ее за плечо и развернул к себе. Колетт немного шикнула и посмотрела на демона.
– Вы? – недоверчиво спросила шатенка, пытаясь перекричать грозу. Конечно, девочка же не знала, что перед ней один из старейших демонов, и скажи она хоть шепотом, для него разницы не будет. Каин даже не пытался прикрыться от дождя, хотя отметил, что мокрая одежда неприятно липнет к телу.
– Почему же мне так везет на вас?
Каин понимает, что слишком резок для того, кто сам подошел к ней. Ведь это не она бросилась ему под колеса машины. Колетт хмурится. То ли озабочено из-за сложившейся ситуации, то ли просто злится.
— Что ж, более не намерена вас задерживать.
Колетт, эта Колетт так же упряма, как и та. Она резко разворачивается, причем так, что мокрые волосы несильно ударяют по лицу Рыцаря Ада. Мисс Маллен вновь склоняется над открытым капотом машины, не обращая внимания на усилившийся дождь. Каин тяжело вздыхает.
— Мисс, не упрямьтесь. – звучит как приказ. – Оставьте машину. Когда дождь пройдет, я лично вам все сделаю.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи. – огрызается девушка, явно не думая о том, что мужчина, который сильнее ее по весовой категории, может отлично подпортить ей жизнь. Однако Колетт все-таки понимает, что без дождя ее шансы починить драндулет явно увеличиваются, разочарованно закрывает с громким хлопком капот и садится в салон своей машины. В Каине борются два противоречивые чувства: бросить ее и уехать или все-таки насильно увести ее в дом. Спустя минуту появляется еще одно решение: свернуть ей шею и поджечь машину. Но этот вариант отходит сразу – льет дождь. Как Каин собрался разжечь костер? Нет, определённо он смог бы. Но хочет ли он этого по-настоящему? И Рыцарь Ада делает третью ошибку. Щелчком заглушив свою машину, он открывает дверь салона и садится рядом с ней.
С этой девушкой явно было что-то не так. Она была настолько хрупкой, неуверенной и неосторожной, что хотелось прижать ее к себе и успокаивающе погладить по голове, но в то же время, в каждом ее движении скользила самодостаточность и твердость. И когда Каин сел рядом с ней в салон, она лишь раздраженно зашипела.
— Что, придумали новое издевательство? – язвительно бросила Колетт. Каин выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, подмечая то, как Колетт испуганно сжалась, но не сдвинулась с места.
Она подложила под голову небольшой рюкзак и закрыла глаза, сложив руки на груди.
— Мисс, как человек старой закалки. – очень старой, стоит полагать. – Я обязан спасти Вас от угрозы ночевать в этой машине.
Колетт недоверчиво посмотрела на Каина. С одной стороны, он прав: ночевать в машине не лучший вариант. Да она даже не знает, когда закончится дождь! Но с другой стороны, черт знает, что в голове у этого мужчины. Юная мисс Маллен говорила с ним всего пару-тройку раз, и каждый раз он показывал, насколько ему тяжело находиться в ее обществе. Что же изменилось сейчас?
Голос Каина врывается в ее размышления:
— Я вел себя не совсем тактично все это время. Так что теплый чай и отдельная комната – все, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину.
И Каин, и сама Колетт знают её ответ.
— Мы слишком часто встречаемся, - покачала головой Колетт и, гордо вздернув голову, вылезла из своей сломанной машины и направилась к его - работающей.
***
— Я же говорил, что теплый чай и душ пойдут тебе на пользу.
Колетт смущенно улыбается, а Каин понимает, что совершил свою четвертую ошибку. Вообще, с появлением этой девушки он стал совершать абсолютно недопустимые ошибки. Признаться честно, в душе (или глубоко внутри — вряд ли у демонов, есть душа) Каин был неким идеалистом до встречи с этой смертной девушкой. А потом, она его изменила и изменила кардинально: он позабыл о правилах, и в бреду, был готов отдаться ей полностью, даже если бы потребовалось сожительствовать с ней вечность.
— Вы говорили только про чай и комнату. – напомнила Колетт, присаживаясь напротив мужчины. Каин выглядел по-домашнему, как казалось Колетт, что заставляло её смущенно краснеть. А еще потому, что он так пристально рассматривал ее. Как будто пытался найти что-то определенное и находил. Или нет? Колетт не могла сказать.
— Что ж, добавим в этот список душ и починку машины. – конечно, Рыцарь мог починить машину щелчком пальцами, но почему-то хотелось подольше побыть рядом с ней.
—Я… Я заплачу, как только смогу. – немного заикаясь произнесла Колетт, но Каин внезапно хмыкнул.
— Это вовсе не обязательно. – Каин попытался придумать адекватную причину. И все, что смог выдать его мозг, это то, что он считал пятой ошибкой. – Будем считать, что так я извиняюсь за свое неподобающие поведение.
— Да. – согласилась Колетт, улыбаясь. Возможно, это было не совсем культурно и тактично, но утверждать обратное она тоже не могла. – Я устала. Могу я пойти в комнату?
— Да, конечно.
Людские чувства — непонятные штуки, но удивительно занятные. Они все имеют отличный друг от друга аромат: боль острит чёрным перцем, зависть и ревность - вяжут, любовь и нежность - отвратительно сладки, а вот сладость ненависти приятна.
Каин не понимает, почему он впустил ее в свой дом, почему отдал ей одну из своих комнат, почему, в конце концов, он пришел к ней ночью и смотрел на то, как она спит. Мысли не давали Каину расслабиться и покинуть эту комнату. На кровати, соорудив из себя некое подобие гнезда, Колетт спокойно спала, не подозревая о том, что на нее пристально смотрит один из самых древних демонов мира. Именно она была причиной всех размышлений Каина. Мягкая бархатная кожа, длинные волосы шоколадного оттенка, чуть приоткрытые сладкие губы, черные ресницы, вздрагивающие во сне. Она была волшебна!
И Каин восхищался и ненавидел ее одновременно. Ненавидел за то, что она пленила его мысли. Все было как-то странно, похоже на романы, что так любила читать Колетт. Его Колетт Маллен.
Дни, прежде тянувшиеся для демона медленно, словно года отныне пролетали незаметно. Каин уже не припоминает, когда в последний раз навещал «могилу» своей жены – своей милой Колетт. Проклятое наваждение полностью овладело им. Оно заставило его поверить в то, что любовь к Колетт была иллюзией.
— Прости меня, Колетт. –тихо шепчет самый жестокий демон мирозданья. – Я не хочу ее желать.
Слова лишь красивая ложь. Он хочет ее желать. Хочет. От этого тихого шепота Колетт ворошится.
Каин исчезает из ее комнаты также тихо, как и появляется.
Ничего. Скоро она уедет. И навсегда исчезнет из его жизни. Но Каин задает себе главный вопрос: хочет ли он этого на самом деле?
***
— Ну, теперь твое «Скорее, прощайте!» будет исполнено.
Колетт не планировала так долго оставаться в доме Каина, но на улице целую неделю шла ужаснейшая гроза. Конечно, она не знала этого, но вся эта ерунда происходила из-за Каина. Здесь прошло несколько жутких бурь со всей сопутствующей потешной ерундой. Первый демон даже заморозки устроил, что заставило Колетт спать увернувшись в три одеяла. И все это время не могло быть и речи о том, чтобы покинуть дом Каина.
Однако Рыцарь понял, что не сможет долго держать ее рядом с собой из-за природных катастроф, которые он сам и наслал. Поэтому сейчас Колетт стояла в прихожей напротив донельзя хмурого Каина, и растерянно или даже расстроенно, теребила лямки своего рюкзака.
— Да. – протянул Каин. – Видно, природа решила над тобой смилостивиться.
Колетт хмыкает, и в ее смешке Каин необычном образом слышит отголоски слез. Что не так с этой девушкой? Она же явно рвалась уйти отсюда. Неужели, что-то изменилось?
— Что же, — Колетт запнулась. – Я полагаю, прощайте.
Она разворачивается с явным намерением - покинуть этот дом. И как можно быстрее, чтобы не заплакать. Колетт ощутила на щеке влагу и поспешила отвернуться. Если Каин увидит, что она плачет… Девушка не хотела, чтобы нежно полюбившейся ею мужчина принялся насмехаться над её чувствительностью. Она не смогла бы стерпеть его едких замечаний. Мисс Маллен так хотела его любви, чтобы он улыбнулся, положил руки на её хрупкие плечи, поправил волосы и прошептал что-то нежное. Тогда бы она стала самой хорошей служанкой. Больше не будет никаких разбитых чашек, грязного постельного белья и никаких слёз.
Удар раздается в тот же момент, когда она касается ручки двери. Она вздрагивает. Каин ударил о дверь ладонью, прямо параллельно ее головы. Колетт вздрагивает. А следующее его действие окончательно сбивает влюбленную мисс с толку – Каин мягко коснулся её плеч и развернул к себе. Румянец перетёк на шею, и наверняка на грудь, по телу разлилось приятное ощущение, и Колетт стало очень стыдно. Ноги подкосились, и она бы пошатнулась, но руки демона удерживали надёжно.
– Ты никуда не пойдешь, Колетт Маллен. – Каин выхватил рюкзак из ее рук и отбросил подальше. – Теперь я тебя никуда не отпущу.
– Почему? – Колетт посмотрела в голубые (прим. автора – по крайней мере, мне так кажется) глаза и вздрогнула.
– Потому что ты моя, – Каин улыбается и, приподняв ее подбородок руками, притягивает к себе.
***
— Ты любишь меня?
Каин улыбается. Он накрывает ее руки своими и они, в четыре руки, проигрывает незатейливую мелодию на пианино. Колетт, сидящая на его коленях, смеется и целует Каина в щеку.
— Так ты ответишь? – она надувает губки и теперь точно напоминает ему ребенка. Но она больше не напоминает ему прежнюю Колетт. Потому что эта Колетт другая. И он любит ее другой любовью.
— Конечно, я люблю тебя. – признается Каин и целует девушку в уголок губ. – Попробуй еще раз.
Колетт хочет научиться играть на рояле также, как Каин. И пусть сейчас ей не всё удаётся, но однажды, как он ей обещает, всё получится. А она ему верит. Верит безоговорочно. И ей до безумия нравится, как он щекочет ее щеку щетиной, как целует в висок, как накрывает ее руки своими, чтобы исправить какую-нибудь ошибку. Колетт нравится ощущать его рядом с собой. Потому что любит его. И теперь будет любить всегда.
С того самого дня, когда Каин запер дверь прям перед ее носом и не выпустил отсюда, Каин больше не находил в себе силы противиться странному чувству, которое смертные зовут любовью. Его падение было быстрым и стремительным, как горная лавина. Каин оказался погребенным под пленительными чарами темноволосой колдуньи. Не было и малейшего шанса не поддаться искушению и не вкусить сладость ее губ.
Теперь она его. Душой и телом.
И не поздоровится тому безумцу, который попытается украсть Колетт Маллен у Рыцаря Ада.
========== Безмолвие ==========
Было больно. Колетт извивается и готова кричать, но из-за вставленного в рот кожаного ремня получается только мычание. Возвышавшийся на ней Кроули лишь рассмеялся и вновь сделал надрез на нежной коже.
Колетт чувствовала себя более, чем глупо, хотя бы потому, что ее умудрились «выкрасть» в тот момент, когда она выкидывала мусор. Каин отлучился за продуктами, а новоявленная хозяйка его дома решила провести небольшую уборку. И черт возьми, ее вырубили у мусорного бака! Что за идиотизм?! Очнулась она уже в этом помещении, со светлым кафелем и стенами, на потолке штукатурка трескалась. Холодный железный стол, напоминающий операционный, доставлял Колетт большой дискомфорт. В конце концов, на ней не было одежды, а грудь стискивал еще один кожаный ремень. Лампа светила тускло, поэтому подошедшего мужчину она разглядела на сразу, но разглядев, сразу же узнала. Король Ада, что так недавно с Дином Винчестером ворвались в обитель Каина. Странно, он показался Колетт слишком бесхребетным, чтобы сотворить такое. Ведь он так тряся перед Каином, что даже не рискнул смотреть на нее. Только когда она по просьбе Рыцаря принесла им чай, Кроули посмотрел на нее. Долгим, изучающим взглядом, но явно без угрозы. И все-таки, Колетт поспешила уйти в свою комнату. Дела Каина не касались ее.
Кроули возвышается над ней, и его глаза горят каким-то странным огнем. Он лениво протягивает слова, словно безмерно устал от разговора:
− Знаешь, что меня бесит больше всего? – Колетт молчит, и Кроули отвечает сам, в оглушающей тишине ведя диалог сам с собой. – Что из-за тебя и твоей предшественницы, уже во второй раз Ад теряет такого Рыцаря, как Каин. Сначала это его женушка, − Кроули презрительно фыркает. – А потом ты. Точно такая же смертная, с точно такой же внешностью и даже именем.
Она молчит. В висках отбойным молотком пульсирует кровь, губы в миг стали сухими. Казалось, во рту распространилась Сахара, и предела ей не было. Страшная жажда - самая маленькая проблема, когда ты лежишь прикованная. Тугие кожаные ремни до красноты впились в нежную кожу, кованные цепи, что стянули шею, мешали дышать. Но и это не было проблемой.
Самым страшным было то, что её ожидало. Колетт никогда не думала об этой стороне медали – быть подругой Рыцаря Ада, значит быть его слабым местом. Маллен всего лишь смертная, которой можно шантажировать Каина.
− Может быть, если я убью тебя в этот раз, Каин вернется к нам. – Кроули пожимает плечами, и в тусклом свете мелькают его черные глаза. – В прошлый раз, он кончено не вернулся ко мне, но сейчас он будет искренни считать, что твоя смерть – дело рук Кроули…
− Аббадон. – ее имя срывается с побелевших губ еле слышным шепотом, немного неуклюже из-за ремня во рту, но демон понимает - и в удивление таращится на нее. А потом мужские губы Аббадон растягивает в ухмылке.
− Узнала, значит. – карие глаза Кроули сверкают омерзением. Рыцарь Ада не принимает свой настоящий облик. – Знаешь, что меня вселит? Что ты считаешь, что Каин любит тебя. Нет, не тебя. Ту, которую он видит в тебе. Эти волосы. – рука Кроули-Аббадон скользит по спутанным и грязным волосам. – Глаза, лицо, я уж не говорю об имени. Ты всего лишь замена той женщины, что Каин любил. Тебе не занят в его сердце ее место.
В горле застрял отвратительный тошнотворный ком желчи, но сил не было даже на то чтобы просто встать, что уж говорить о том, чтобы ответить. Слова Аббадон были той правдой, которую Колетт старалась не подтверждать, о которой старалась не думать. Ей было страшно, страшно от мысли, что это действительно так. Нет, она была вовсе не умной, а очень-очень глупой. Жила с мыслью о том, что ее любят. Если бы эти слова были сказаны Аббадон только сейчас, Маллен не предала бы им значение. Но подобные мысли уже давно закрадывались в ее голову. Мысль о том, что она сама Каину то и не нужна.
Рыцарь Ада приподнимает Колетт за волосы, и та чувствует, как металлическая цепь сдавливает шею. Аббодон приподнимает ее голову настолько, насколько позволяет цепь, а потом со всей своей демонической силой бьет головой об металлический стол. В комнате эхом раздался глухой удар головы Колетт об стол. Теперь помимо всего тело болел и затылок, и она с горечью понимает, что навряд ли выйдет отсюда живой. Колетт готова на все и ко всему, но так до боли, до озноба хочется жить.
− Тупая! Тупая шлюха! – Аббадон не сдерживается. Используя этот псевдо облик, она прикладывает все силы, чтобы уничтожить Колетт физически. Аббадон знает, куда бить, чтобы человек жил, но мучился. Каин научил ее и остальных Рыцарей этому. Правда, думал ли он, что после это знание применят на дорогом ему человеку?
Колетт уже давно потеряла счет времени, безвольной куклой лежа на операционном столе. Голос сорвала, слез не осталась. Она лишь покорно принимает все удары Рыцаря ада в образе Кроули, даже не успевая среагировать как ее/его кулак врезался Колетт в скулу. Как будто огромный метеорит, на полной скорости столкнувшийся с планетой. Маллен мотнуло от силы удара и в голове взорвалась ослепительная сверхновая боли. В тот момент ей показалось, что Аббадон выбила ей глаз. Рыцарь Ада не переставала шептать о том, что Колетт лишь тупая и ненужная девчонка, которую надо убить, но от разливающейся по всему телу боли, Колетт ничего не понимала. Она уже давно потеряла связь с реальностью.
− Знаешь, что, милочка? – внезапно тянет Аббадон. – Каин же вполне может спасти тебя, и тогда мой план по уничтожению этого торгаша пойдет насмарку. Мы сделаем так…
Ее рука потянулась к тому металлическому столику. Аббадон взяла с него нож, и, ядовито взглянула на испуганную девушку. Колетт понимала, что Рыцарь собирается делать, но говорить уже не могла – что с языком, что без языка. Казалось, голосовые связки порвались, и теперь весели какими-то веревками в горле. Повертев нож в руке, Аббадон, не медля, приближает его ко рту шатенки
— Я люблю перестраховываться, — деловым тоном сообщила Аббадон, словно ничего необычного не происходило. Она приоткрыл её рот, несмотря на то, что она отпиралась и пыталась кричать. Колетт хотела жить. И жить, желательно, с языком.
Еще немного, и ее вырвет. Пальцы лезут ей в рот, что вызвало рвотные рефлексы, которые девушка едва сдержала; обхватывают розовый язычок, и Аббадон приблизила изделие из металла к её языку, и вот, пара секунд и холодное железо разрезает орган. Кровь так и льется, не переставая. А Рыцарь, она смеется, ведь чувство дежавю так приятно. Колетт захлебнется своей кровью, и на несколько секунд, Аббадон жалеет о том, что здесь нет Каина. О, Рыцарь отдала бы многое, чтобы увидеть его лицо. Его Колетт вновь умирает, метаясь в агонии и фонтаном извергая свою собственную кровь из-за рта.
Адская боль тысячами разрядами проходит через тело Колетт, такого она еще не ощущала. Это был настоящий Ад. Жаль, что смерть пока не настигла её…
−Кроули! – крик доносится как сквозь толщу воды. Последнее, что видит Колетт – перекошенное от ярости лицо мужчины и столб черного дыма − Аббодон ушла. Кто-то незнакомый, выглядя как сказочный великан, наклонился к ней из заоблачной дали. И лишь после она потеряла сознание.
***
Сэм сидит напротив девушки, которой Аббадон около пяти часов назад отрезала язык. У Колетт была всего одна истерика, когда она очнулась, потому пришлось снова вколоть ей снотворное. После – пичкать успокоительными. Сейчас она сидела за столом в дешевом отеле и медленно пережевывала пишу. Было видно, что без языка Колетт делать это неудобно, однако, чем Винчестер мог ей помочь? Ничем.
Колетт была красивой. Как высказался Дин – Сэм до сих пор не понимал почему – «красивая, но без изысков». Девушке было около двадцать трех, длинные каштановые волосы намного лучше смотрелись чистыми и без крови. Большие карие глаза понравились Сэму, но сначала в них был только страх, и лишь потом – непонимание, удивление и благодарность, которую она не могла высказать в устной форме. Колетт неловко поправила длинные рукава мужской рубашки и благодарно кивнула, относя грязную посуду в раковину. Все, что могли предложить ей охотники – одну из новых рубашек Дина, и старые джинсы. Ничего другого не было, но Колетт хотя бы не голой перед ними ходила. Как на это мог бы отреагировать Каин – и на всю ситуацию в общем − и Дин, и Колетт понимали, однако Сэм, лично с Каином не знакомый, не понимал, а посему пытался разредить обстановку, много разговаривая с неожиданно гостей. Отвечать Маллен не могла, поэтому Сэм отдал ей один из рабочих телефонов. В контактах был его и брата номер. Колетт кивнула – лучше обмениваться сообщениями, чем писать все на бумаге.
Дин готовится то ли к атаке демонов, то ли к визиту Каина, периодически забывая, что их комната защищена. Кастиэль постарался. И именно он не побрезговал облегчить муки Колетт Маллен, иначе бедная девочка скончалась бы от ужасных ран. Винчестер старший никак не мог представить себе, чтобы сделал с ними Первый демон, если бы они сообщили ему такую новость. Однако все обошлось.
Сэм смог «разговорить» Колетт, и спустя минут тридцать оба увлечена писали в телефоне. Биография юной Маллен – которую она, возможно, слегка скрыла – показалась Сэму невероятно интересной, и в такой же степени трагичной. Однако он лишь мог составить общую картину, а вот действительность Колетт скрасила. Кроме нее никто не знал, что творилось на самом деле. Возможно, только Каин, но поднимать эту тему Маллен было не очень приятно, и Рыцарь Ада не настаивал, довольствуясь тем, что знал.
Отец Колетт был одним из слишком верующим в Бога, фанатиком, одним словам. Мистер Маллен – Хагерти – работал на стройке, и люди говорили, что он всегда носит с собой Библию и револьвер 38-го калибра. Библию − для чтения во время перерыва, а револьвер − на тот случай, если встретит на работе Антихриста. Библию Колетт помнила очень хорошо, как и револьвер, которым отец однажды застрелили человека. Но все эти воспоминания были засунуты настолько далеко, что ворошить их девушка не решалась. Лицо у него было темное от загара, волосы всегда острижены очень коротко. И выглядел он довольно свирепо. Люди старались не встречаться с ним взглядом ни при каких обстоятельствах. Он так на всех смотрел, что казалось, глаза буквально горят. Увидишь его впереди и переходишь на другую сторону улицы. Такое вот он производил жуткое впечатление.
Миссис Маллен – Вирджиния – производила совсем иное впечатление. Радостная, общительная и полная любви она словно освещала все вокруг. Даже когда она смеялась, неприлично громко, никто ее не осуждал и даже пожилые люди невольно улыбались. То, что она соединила свою судьбу с Хагерти Маленном казалось странным даже их детям – Колетт и ее старшему брату. Они познакомились на какой-то из служб. Был праздник, и Вирджиния должна была там присутствовать. Они встретились раз, два, а на пятый уже сбежали вместе. Дальше шла часть, о которой Сэм Винчестер не знал, а Каин немного посмеивался. Колетт тоже сперва казалось это смешным, но было что-то, что затыкало ее каждый раз. Рано расписавшиеся, молодожены Маллен пережили свой конфетно-букетный период, и далее последовал череда ссор и ругань. Как правило, они всегда были основаны на фанатизме Хагерти, но вслух об этом не говорили. Мать тогда была беременна, особенно вспыльчива, но отцу не дано было это понять. Он ушел, когда Вирджиния была на восьмом месяце беременности. Старший брат Колетт родился через неделю, и Вирджиния назвала его Белиаром. Когда отец все-таки одумался и вернулся, он был в гневе. В семью вернулся, но сына называл Билл. Имя Колетт дал именно он.
Давление отца было слишком велико, постепенно, он начал подавлять мать. Дети, в абсолютно равной степени, были подвержены «очищению» и прочей ересью каждый раз, когда отца переклинивала. Мать стала совсем уже куклой в руках Хагерти и не могла выступить против, хотя по началу защищала сына и дочь. Когда в мае прошлого года она скончалась, Колетт поспешила покинуть дом и отправилась учиться в другой штат. Хорошее образование она могла получить и в родном штате, но настолько хотелось сбросить с себя всю эту творившеюся ерунду, что наплела отцу про то, что просто уезжает чтобы обрести единство со своей душой и Богом. В итоге, она сняла все деньги с маминой карточки – то, что ей завещали – и уехала. Про то, что никуда она не доехала, а завела роман с Каином знал только брат. Конечно, немного поворчал, но ничего отцу не сказал. Колетт иногда связывалась с отцом, в основном, когда Каина не было дома. Однако чаще, она общалась с братом. Белиар всегда думал, что выражение «настоящий демон» имеет лишь переносное значение, немного нервничал, но Колетт представляла, что будет, узнай отец исинное значение этих слов. Белиар, Колетт почему-то всегда была в это уверенна, явно будет в восторге от того, что у его «младшей сестрёнки» отношения – или подобия на отношения – с первенцам Адама и Евы.
Сэм знал лишь то, что ее отец – фанатик, а мать умерла. Больше рассказывать желания не было. Перед самым уходом, Дин отдал Колетт книгу, старую и потрепанную. Похожие хранились у Каина дома. Винчестер объяснил, как призвать Каина, оставил ей, с большой неохотой, нож Руби и они распрощались. Сэм, немного помедлив, сказал, что они оставили деньги и еду дня на три. Колетт почувствовала себя жалкой. Хлопнула входная дверь. Колетт осталась одна.
В течении всего дня Маллен в одиночестве слонялась по номеру. По телевизору не было ничего интересного. Только люди в костюмах, рассуждающие о рынке капитала и спортивные программы. В конце концов, отыскала кое-что интересное: заключительные части биологоческой передачи о защитной окрасе животных. В основном показывали птиц и насекомых, которые, чтобы уцелеть, маскировались под листья, камни или под других животных. Колетт даже сначала заинтересовалась, но передача слишком быстро подошла к концу, сменившись репортажем о кондитерской фабрике. Маллен снова осталась без дела.
Чуть позже за ужином, она погрузилась в чтение книги, что дал ей Дин − книжица, обитая блёклой кожей, покрытая пылью, казалась невзрачной - хотя на обложке и угадывался каприз владельца (или владелицы?): по периметру и по корешку шла вязь из золотистых парчовых нитей, образуя как можно более простой узор. Однако в глазах Колетт, которая собиралась поступать на Изящные искусства, сия вещица смотрелась достаточно богато, чтобы определить в ней принадлежность к знатному роду. Если этак книжка останется у нее после возращения домой – в дом Каина – можно будет расспросить у него. Колетт пролистала пожелтевшие листы от корки до корки - мелькали различные записи и зарисовки, изложение мыслей явно кого-то начитанного, полноценно вкусивших плод запретных знаний. Кем бы не был владелец (или владелица) книги, он явно увлекался алхимией, и это подтолкнуло к мысли, что это был скорей всего мужчина – обычно это мужская стезя. Бывший хозяин книги увлекался гербологией, и…. да, там были и выдержки из Библии! Однако, если одни цитаты были просто переписаны, то напротив других (и контекста) хозяин излагал свои сомнения и рассуждения (а также, по поводу слов и действий некоторых священнослужителей). Колетт на секунду возмутилась
«Сомневаться в Святом Слове! Да как это можно, как посметь подвергать сомнению Писание и слова посредников?! Допускать то, что они лгут?!»
Но после вспомнила, что сама является «подругой» Первого демона и успокоилась. Дальнейшие страницы рассказывали о том же самом - об алхимии, ботанике, религии (и философии). Вот наткнулась Маллен и на оккультизм. Простейший. Сие было лишь началом великого познания, незначительные отметки. И как венец всего написанного, посередине книги был в подробностях расписан обряд призыва Рыцаря Ада. Колетт мгновенно стало дурно, и она резко выдохнула. Ужин остыл, доедать его не хотелось. На самом деле Колетт просто храбрилась. Старалась не думать о том, что может решить на ее счет Каин. Все эти тридцать два часов она старалась гнать только одну мысль – ее пытала, осквернила Аббадон. Каин полюбил в ней – кроме образа свой первой жены, конечно – только эту ее чистоту и наивность. Что будет после всего этого, думать страх как не хотелось…
Все ингредиенты нашлись в тумбочке около ее кровати. Пять минут Колетт тупо читала сделанные в ручную маркировки и сам обряд. Пару раз прочитала само заклинание, которое без транскрипции Сэма вряд ли поняла. Храбрилась. В голове мелькнула шальная мысль, плана: «Нужен ли тебе этот обряд?» Деньги есть. Села в автобус, попутками добралась до дома – до дома Каина – и там уже выяснять отношения. Нет, то что он ее в течение недели никуда одну не выпустит было совершенно ясно, и если все обойдётся только этим, Колетт была бы счастлива… Только вот женская интуиция никак не замолкал. Что-то должно произойти, что-то неприятное, причём очень скоро.
Смешать в нужном порядке и прочитать заклинание. Должно получится. На последнем слове запнулась: а что если ее сначала услышит не Каин, а другой демон. Будет ли он пытать ее как Аббадон или испугается гнева Каина? А что если ее услышит сама Аббадон, а не Каин? Колетт яростно мотнула головой, злясь на саму себя. Надейся на лучшее – именно так говорила ее мать. Обычно, отец еще правда добавлял «Всегда верь в Господа, ибо он укажет тебе премудрые пути», но тут это явно было лишним. Хорошо, надеяться в лучшее, так надеяться в лучшее.
Первое, что произошло, после того как Колетт закончила, это вырубила все пробки. Свет погас во всем мотеле. Маллен несколько испугано завертела головой. Ну и что теперь делать?! Хорошо, без паники. Пока неизвестно, получилось или нет. Если получилось, то уже спустя пару мгновений, злой Каин появится перед ней и Колетт придётся не сладко. Если не получилось, то дело обретает совсем жуткий оборот. Девушка выдыхает, что-то шепчет одними губами – сказать то нельзя, языка нет, спасибо Аббадон – и поворачивается. И как в самом дешевом роман утыкается во что-то теплое, но твердое. Прелесть! Демоны? Аббадон? Винчестеры?
− Не совсем, Колетт. – Маллен быстро и свободно выдыхает и обнимает Каина. Нежную щеку царапает грубая ткань Каиновского плаща, и Колетт мгновенно узнает его – именно в нем появлялся Каин в ее кошмарах. В этой одежде Каин ходит убивать.
− Где ты была? – голос Рыцаря убийственно спокоен, но Колетт едва не шарахается в сторону. Каин не даёт ей даже шелохнуться, обнимая так, словно пытаясь сломать ребра. Возможно, именно это он и хотел сделать.
Колетт открывает рот, чтобы что-то ответить и внезапно вспоминает о том, что говорить не может. Ее начинает бить крупная дрожь, и Каин отстраняется, обеспокоенно смотря в любимое лицо. Колетт прикрывает глаза, стараясь не расплакаться хотя бы перед ним, потом снова открывает и медленнокачает головой.
− Что? Ты кого-то покрываешь? – Колетт порывисто выдыхает, но тут же приходит другая идея. Он же прочитал ее мысли и ответил, так может… Девушка, под удивленный взгляд рыцаря, указывает на свой висок, потом на него и, чувствуя себя дурой, спрашивает:
«Ты же умеешь читать мысли? Слышишь меня сейчас?»
− Да. – озадаченно отвечает Каин. – Только я не понимаю, почему бы тебе не ответить вслух?
«Аббадон отрезала мне язык».
Каин каменеет. Она видит, как его лицо приобретает бесстрастно-отстраненное выражение. Первый порыв – убежать, чтоб не стать его мишенью, но Маллен упорно стоит на месте. Она видит, как руки Каина сжимаются, словно пытаясь удержать невидимый клинок, как правую руку едва заметно потряхивает. Метка. Колетт делает шаг в сторону, чувствуя на себе тяжелый взгляд голубых глаз. Перед глазами проносится Аббадон с горящими глазами. Она всегда внушала ужас Колетт, хотя та даже не знала, как Рыцарь выглядит. Просто бессвязные кошмары, всегда полные боли. Теперь же эти кошмары стали реальны, приняли вполне точный образ. Пытки, которым ее подвергли, только страх и бесконечная боль от искусных пыток. Пыткам, которым…
− Рыцарей обучал я. Весь демонский орден создан моими руками, и Аббадон в том числе.
Каин вскидывает голову и смотрит на сжавшуюся Колетт.
− Прекрати об этом думать. – мягко приказывает он. Колетт становится смешно от мысли, что этот приказ звучит как просьба. – Ты же знаешь, я с ними завязал и перебил их всех.
«Не всех ты убил, и Аббадон видимо с тобой не завязала».− напоминает Колетт. Каин выдыхает, явно не зная, что на это ответить. Колетт права. Его главная ошибка в том, что он не убил Аббадон. Он дал обещание, нарушать которое не собирался, однако… Новые обстоятельства, новые покушения, но Колетт жива и не требует от него прекратить. Возможно ли, только возможно, что он может взять Клинок и самолично прикончить Аббадон? Не поддастся ли он власти метки и Клинка, если Колетт будет рядом? Будет живой.
«Хорошо, я хочу уйти отсюда. Не перенесёшь нас к себе?» − Каин совершенно машинально кивает, все еще думая о том, что может прикончить Аббадон. Протягивает руку Колетт, и та принимает ее с секундным колебанием. Демоны, по крайней мере Каин, вовсе не холодные, а очень даже теплые. В его объятьях очень удобно. Почувствовав, как ноги отрываются от пола и словно растворяются, Колетт внезапно ощутила сильную слабость и головокружение – они не часто перемещались подобным образом.
В гостиной царит полумрак, разгоняемый только единственным торшером. Колетт молча – иначе быть не может – проходит к противоположной стене и включает свет. Глаза режет от яркого света, и Маллен пару раз моргает, прежде чем привыкнуть к свету.
«Сколько меня не было?» − поинтересовалась Колетт, оглядываясь так, как обычно делают люди, вернувшиеся домой после долгой отлучки.
− Два дня. – последовал лаконичный ответ. – Прибавляем еще пару часов.
Колетт протягивает «Ммм», потому что на другое не способна. Ей то казалось прошло больше времени. Чувствует, как Каин прожигает ее спину взглядом голубых глаз. До ужаса боится повернуться, встретится взглядом с расплавленными сапфирами. Это был одно из тех мгновений, когда Колетт до дрожи в коленках, до смерти, боялась своего… возлюбленного, если на то пошло. Поэтому Маллен делает вид, что ей безумно интересно, что творится в комнате. Неловко поправляет рукава рубашки. Вспоминает, что по-прежнему одета в рубашку Дина Винчестера.
«Я, пожалуй, пойду переоденусь». – мысленно оповещает Колетт, и направляется к лестнице. Легкое дуновение ветерка извещают о передвижение Каина, и прежде чем Колетт успевает повернуться, ее руку, выше локтя, сжимает Каин. Настойчиво, но аккуратно. Колетт бросает взгляд сначала на остановившую ее руку, потом посмотрела в глаза Каину. Прямо, без страха. Потому что не всегда то, чего мы боимся так страшно. Посмотреть в глаза своему страху, верно? Ну вот, Колетт это сделала… и нечего. Ничего, кроме вопроса в глазах демона.
− Это была только Аббадон? Или кто-то еще. – Колетт смотрит на Каина, слегка хмурится, словно спрашивая его, зачем ему это знать. Потом просто равнодушно пожимает плечами, из-за всех сил надеясь, что ноги не подкосятся прямо сейчас. От внимательного взгляда, от плохих воспоминаний, от внезапно засаднивших ран.
«Сначала, я подумала, что это Кроули. Ну, это и был он. Аббадон, кажется, просто заняла его сосуд, или поддавила его. Не знаю. Кроули… Кроули не мог такое сделать, он тебя боится. Я так решила. А вот Аббадон…». – Каин сжимает челюсти, и тот звук холодком отдается в позвоночнике. Рука, однако, крепче не сжимается, и Колетт не больно – просто неуютно. – «Она наделась, что ты либо вернешься к ним, либо убьешь Кроули. Винчестеры, кажется, в ее планы не входили».
− Она что-то еще говорила? – слова вылетают с каким-то нечеловеческим свистом, словно Каин говорит, превозмогая боль. Предательский смешок вырывается, стоит осознать, что все, что сказала Аббадон (из лжи) – тупая шлюха. Единственная неправда. А все остальное… Аббадон была права, Колетт лишь замена. Замела той любви, которую Каин потерял. Тут она была права. Колетт хочется смеяться до ноющей боли в ребрах.
«Кроме того, что хочет вернуть тебя – нет».
− Хорошо. – рука разжимается. Колетт машинально потирает ее. – Знаешь, молчаливая ты… Забавно, читать твои мысли.
«Разве ты этого раньше не делал?»
− Нет.
Колетт снова хмыкает, в этот раз и правду от забавы, и улыбается. Губы Каина дергаются в ответной улыбки, он смотрит на нее сверху вниз. Сейчас, Колетт чувствует себя намного лучше. Становится намного легче. Дома уютно, рядом с Каином – надежно. Чтож, в следующий раз она будет осторожней, но столь неприятный опыт должен послужить уроком. Отец всегда говорил, что Бог посылает испытания, которые люди могут пройти. Наверное, любовь к Каину и станет ее испытанием.
Тяжёлая ладонь ложится ей на затылок. Колетт машинально тянется к демону. Каин, вот интересно, всегда притягивает ее за затылок. Это кажется безумно смешным. Каин осторожно прижался ледяными губами к ее. Как глоток свежего воздуха, после многих дней сухого воздуха пустынь. По телу пробежала приятная дрожь, стало невероятно легко. То, чего она боялась не произошло – Каин не считал ее осквернённой. Колетт почувствовала, как что-то в ней соединяется вместе. Потянувшись рукой к волосам Каина – приоткрыла глаза. Раны, которые Кастиэль не смог убрать до конца затягиваются. И когда Каин отстраняется, довольно глядя на Колетт, она смеется.
− Спасибо. – выдыхает она. Немного хрипло, как после долго сна, но Колетт смеется лишь еще громче. И правда: спасибо. Каин улыбается. Сдержанно, но все же тепло. Колетт рада, что ей вернули язык. По-другому и быть не могло.
− Иди переодевайся. – ладонь Каина соскользнула с ее затылка. Колетт еще раз благодарно улыбнулась. К ней возвращались крупицы эйфории, всегда сопровождающую юную Маллен. Поэтому, замерев у подножья лестницы, она наигранно строго посмотрела на Каина:
«Поскольку необходимость отпала, больше не читай мои мысли».
Каин, остановившийся у подножья лестницы, вскинул голову и посмотрел на Колетт. Уловил ее мысль и улыбнулся.
− Хорошо, не буду.
Колетт улыбнулась в ответ – намного шире, чем Каин – и повернулось. Хотелось поскорее сменить эту одежду, окунуться в теплую ванну, а не мыться под холодными струями воды, как это было в отеле. В отеле, где она была с Винчестерами, было холодно, неуютно, напряжённо. А тут, дома – в доме Каина – было тепло. Вечером, Колетт позвонит брат, они поговорят около часа, потом трубку возьмет отец, и она придумает историю о своих достижениях в университете. И все будет хо-ро-шо, обязательно будет.
Колетт поняла, что не будет, когда услышала позади себя тяжелые шаги.
Обернулась. Каин направлялся явственно направлялся к двери, и судя по уверенным шагам у него была цель.
− Каин? – позвала Маллен, заставляя демона остановится и обернутся. В его глазах то, что Колетт надеялась никогда не увидеть – дьявольское пламя. Пламя, которое может разжечь только сам Сатана. Пламя, которым горит метка. Пламя, которое сжигает до тла, оставляя только пепел и смерть. – Куда ты?
− Колетт. – Каин тяжело вздыхает, словно ему не хочется говорить. Или он просто точно знает, что ей известно, куда он мог направляться. – Я должен…
− Нет. – не голос, а отголоски – как осенний ветер. – Каин, ты же должен был завязать. Оставь это Винчестерам. Ты обещал…
Каин смотрит внимательно, словно собираясь прожечь в ней дырку. Колетт сделала пару шагов вниз по ступеням так, что они с Каином находились на одном уровне. Она видит, как правая рука легко подрагивает и понимает, что ее жжет Метка. Гребаная метка.
− Винчестеры не справляются. – голос Каина намного громче ее собственного. Он как всегда властен и сух. – После того что случилось, Аббадон должна поплатиться.
Колетт хочется ударится в истерику, а еще спросить, что имеет виду демон – события несколько часовой давности, или то, что случилось задолго до ее рождения? За какую Колетт хочет мстить Рыцарь Ада?
− Ты обещал. – голос срывается. – Ты обещал ей!
В словах все-таки проскальзывает горечь, истерика. У девушки начинают подкашиваться ноги. Если говорить правду, она сама не знает, зачем останавливает его. Убьет он Аббадон – хорошо. Он ведь вернется к ней? Или захочет убивать дальше? Нет, причина другая – это женщина, фотография которой стоит на каминной полке. Колетт никогда не говорила Каину, боясь потревожить старые раны. Он очень любил свою жену, Колетт знала это, и она всеми силами убеждала себя, что это нисколько не умаляет его любовь к ней. Но получалось ли? После этой пытки Аббадон, Маллен поняла – нет. Так вот иногда, Колетт казалось, что присматривает за новой жительницей этого дома, следя за тем, чтобы Колетт внимательно следили за выполнением данного обещание. Каин дал его одной Колетт, но за его выполнением следила другая.
− Я обещал не тебе. Колетт… Она бы поняла. Я не хочу терять тебя, так же как потерял ее. За нее, за тебя – Аббадон должна была умереть.
Девушка хотела закричать, вбежать в гостиную, взять эту фотографию и кинуть в Каина. Он бы разозлился, а она бы начала в истерики кричать о том, что он обязан выполнить это обещание. Она бы могла сказать, что никто из них этого бы не хотел. Колетт бы сказала правду, что боится что Каин любит не ее, а ту женщину, а она – замена. Сказала бы, что ненавидит, когда он упоминает их в одном предложение. Что если хочет отомстить, пусть мстит только за свою жену. Она могла бы кричать, плакать, рушить мебель – Каин бы позволил ей высказаться, понял бы. Потом бы он стал ее успокаивать. Колетт наверняка бы упоминала о том, что хочет вернуться домой, что, без сомнения, задело бы Рыцаря Ада.
Но в итоге она ничего не сказала. Слишком испугалась.
Колетт прикрыла глаза, стараясь справится с истерикой, а когда открыла, Каина уже не было. Колетт села на ступеньки и заплакала.
***
Девушка, прижав колени к груди, сидела в расслабляющей ванне. Горячая вода растопила холод, что, казалось, сковал каждую ее косточку. Колетт все еще нервно всхлипывала, а глаза жгло от пролитых слез. Лучше не становилось, а хуже быть уже не могло. Холод потихоньку покидал тело, но Колетт сидела с закрытыми глазами, чувствуя, как растет и ширится у нее в душе черная опухоль ужаса.
Вода начала остывать. Колетт вылезла из ванны, спустила воду. Опустила ноги на деревянный пол, который был выбелен чуть ли не до блеска. Еле слышно хлюпая босыми и мокрыми ногами по деревянному полу второго этажа, Колетт зашла в комнату. Открыв шкафчик для полотенец, Колетт принялась перебирать его содержимое - целенаправленно, но аккуратно, возвращая все на свои места. В доме было холодно, поэтому девушка поверх футболки натянула теплый свитер. Домашнюю юбку сменила на джинсы. Потом спустилась на кухню, потому что есть хотелось до невозможности. Все действия Колетт совершала механически, совершенно о них не задумываясь.
Внезапно, в пустую голову девушки врывается телефонная трель. Все еще находясь в некой прострации, Колетт попыталась отмахнуться от назойливого звука, но тот не желал замолкать. Спустя пару минут, Колетт поняла, что кто-то звонит ей на телефон. Нахмурившись, она прошла в гостиную, где оставил телефон. Стараясь не смотреть на каминную полку, где стояла фотография той Колетт, девушка берет причину громкой звука в руку и быстро выходит. Садится на стул в кухне.
На экране светится «Билл». Колетт улыбается, думая о том, что хорошо, что она сможет поговорить с братом. Пожалуй, когда Каин вернется, она примет к сведенью то, что он исцелил ее полностью, чего демоны в принципе делать не должны. Улыбка быстро покидает ее красивое лицо, Маллен опять хмурится. Аппарат в ее руке не прекращает. Что-то случилось? Билл обычно не такой настойчивый.
Тонкий палец прикасается к холодном дисплею, принимая звонок. Колетт подносит телефон к уху и, стараясь предать голосу уверенность и радость, говорит:
− Привет, Билл. Как твои дела?
Причин улыбаться очень резко перестают существовать. Колетт в немом ужасе приоткрывает рот, потом спешно закрывает его рукой. Словно не сделай она этого, произошло бы что-то ужасное. Чувствуя, как на глаза опять набегают слезы, девушка слушает то, что говорит ей абонент. Стараясь успокоиться, она кивает, бесшумно плача. Абонент конечно не может видеть ее кивка, поэтому спрашивает ее снова. Колетт заставляет губы разомкнуться, а себя – говорить.
− Да, я поняла. Я все поняла.
Господи, прошу…
***
Вернувшись, хмурый Каин не найдет в доме не Колетт, не ее вещей. Лишь на столе лежит сложенный вдвое белый лист. Через весь листок выведено слово «Прощай». Выведено той, что опять покинула Каина из-за его прошлого.
========== Мы прощались? ==========
Отец приближался. Его рука - твердая, мозолистая, мускулистая - мелькнула в воздухе, словно гибкая лоза, и наотмашь хлестнула Колетт по щеке. Колетт упала на пол в дверях гостиной, но из ее рта не вырвалось ни звука. Девушка лишь крепко стиснула зубы. Вряд ли может быть что-то хуже, чем пытки Аббадон.
− Ты. – шипит Хагерти, ее отец и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громка смеяться и позвать Каина. – Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.
Колетт хочет возразить, но не может. Она даже не могла подняться на ноги и только ползла в гостиную, судорожно, хрипло пытаясь произнести имя единственного, кто мог ей помочь, но сильные удары по спине не позволяли ей сосредоточится. Было не так больно, но от мысли, что это – ее собственный отец становилось паршиво. Она ползла, подметая пол свесившимися на лицо волосами, а отец время от времени поддавал ей ногой. Так они и добрались через гостиную к алтарю, установленному в бывшей спальне.
Снова удар ногой, и Колетт пропахала носом по деревянному полу. Они были уже в комнате с алтарем. Здесь на столе, покрытый шелком с вышивкой, лежал крест. По обеим сторонам от него стояли белые свечи. За ними раскрашенные изображения Христа и его апостолов. А справа - самое ужасное место, темная пещера, где гасла любая надежда, любое сопротивление Божьей - и отцовской - воле.
О, мама, если бы ты только могла увидеть, что случилось с твоими детьми.
Отец с силой опустил тяжелую руку на затылок Колетт - за этим движением чувствовались все одиннадцать лет, что он провел, таская тяжелые камни и возя тележки по стройкам.
Голова Колетт мотнулась вперед и ударилась об алтарь так, что задрожали свечи, а на лбу осталась красная отметина.
14:02
Колетт просыпается о того, что машина подскакивает на кочке. В салоне автомобиля тихо, хотя обычно Билл – старший брат – предпочитает слушать радио. Маллен любил быть в курсе всего происходящего. Колетт сонно захлопала глазами, пытаясь понять где они. Глянула на спидометр, пытаясь восстановить картину. Насколько далеко они уехали от последней стоянки?
− Доброе утро. – с усмешкой говорит Белиар, хотя часы показывают уже два часа дня. – Ты долго спишь, Колли.
− Где мы? – спрашивает девушка. Колетт открывает бутылку воды и делает несколько глотков. Спать в машине очень неудобно, хотелось поскорее добраться до гостиницы.
− Скоро будем в Лебанон, Канзас Миссури. – просто ответил парень, отчего Колетт подавилась. Ее расширившиеся глаза – которые теперь стали еще больше из-за недоедания последние четыре месяца – посмотрели на брата со смесью удивления и страха.
После череды событий, которые привели к размолвке Каина и Колетт, девушка была вынуждена уехать домой. Слова Каина не были причиной столь неожиданного побега, хотя и сыграли в этом не последнюю роль. Так случилось, что теперь Колетт и Белиар Маллен остались совсем без родителей. Никто из них не захотел оставаться в родном доме, поэтому он был срочно продан, а брат с сестрой покинули родной штат и теперь просто слонялись по всей Америке.
Наверное, было еще кое-что в их передвижение – Белиара затянул краткий рассказ сестры и тот решил попробовать себя в роли охотника, хотя Колетт его рьяно отговаривала. Первая охота вышла боком, но другого ожидать не следовало – Билл полез на оборотня в одиночку. Благо, каким-то образом в городе оказались другие, более опытные охотники, так что из этой передряги вышли, отделившись малой кровью. Полтора месяца Билл рьяно изучал все «премудрости» и «тонкости» этой «профессии» у охотников. Те, выслушав их практически перевернутую и трагическую историю отнеслись с пониманием. Однако, позже, когда они расстались, Колетт восстановила связи в том колледже, в который не доехала, сослалась на проблемы в семье и стала учиться заочно на журналиста. Эта профессия хорошо сочеталась с увлечением брата и не приходилось манипулировать с фальшивыми удостоверениями. Деньги на их счету могли обеспечивать их еще года три, да и поддержка со стороны родственников была приличной.
Жизнь, казалось, налаживалась, хотя Колетт до сих пор просыпалась от кошмаров.
Возвращаться сейчас в то место, где когда-то она встретилась с Каином и пережила худшее (но и самые лучшие) моменты своей короткой жизни казалось плохой идей. Что Колетт и поспешила сказать брату. Однако, Билл был как всегда полон оптимизма.
− Да не бойся, Колли. – весело отмахнулся брат, называя Колетт уменьшающее-ласкающей формой ее имени. – Ничего плохого не произойдёт. Тебе же нужен был сюжет, не помню, про что именно, но уверен, что в Лебанон мы найдем его!
Колетт пробубнила себе под нос конкретную тему сюжета, но поняла, что Билл просто хочет увидеть Лебанон и, по возможности, самого Каина. Так же она понимала, что насильно брат ее не повезет, потому что Белиар был единственным, кто мог представить полную картину всего происходящего с Колетт. Даже ее психолог, с которым она иногда созванивалась по необходимости, не знала всего. Для нее Колетт Маллен – просто девочка с разбитой семьей и сердцем. Если выйдет, надо вечером позвонить и узнать, что миссис Доратея думает на счет этого.
− Сомневаюсь, что Доратея одобрит эту поездку. – сказала Колетт, из-за всех сил стараясь не думать о том, с чем ей возможно придется столкнуться. Не морально, не физически, она не была готова к новой встрече с Каином. Он ведь не искал ее последние четыре месяца, значит, либо и правду не любил, либо уважал ее выбор и дал время, надеясь, что она вернется. Почему-то во все эти версии верилось слабо, но думать о чем-то сейчас Колетт не хотела. Поэтому она сделала радио погроме. Диктор предупреждал о ливне и грозе завтра вечером, но сегодня должно быть тепло. Колетт подумала, что в штате редко бывает тепло.
Позднее, Белиар язвительно спросил у Колетт, не скрывая усмешки:
− Куда не стоит поворачивать? – на недоуменный взгляд пояснил. – Ну, вдруг я случайно поверну к Каину. Неудобно получится. Так куда нам не ехать?
− Если я тебе скажу куда не ехать, ты туда и поедешь. – в том же тоне ответила девушка. – Поэтому, на перекрестке повернуть направо и повернуть еще раз на распутье – налево.
− Ты прям все выучила. – немного раздосадовано проговорил брат. Колетт сжала губы.
– Простите! Вы не подскажите, как отсюда доехать до города?
–Да, подскажу. Вам надо обратно, после перекрестка повернуть направо и повернуть еще раз на распутье.
– А повернуть…
– Налево.
– Спасибо.
16:13, город
Белиар с облегчением вылезет из машины и потягивается. Две проходящие девушки смотрят на него и кидают заинтересованные взгляды, кокетливо улыбаясь. Билл, замечая внимание к своей персоне, ухмыляется и игриво подмигивает; девушки хихикают. Когда они скрывают за поворотом, то Колетт наконец-то вылезает из машины.
Девушка посмотрела на приободрившегося брата. Конечно, Белиар был красив, дьявольски красив, обладая выразительными чертами лица: неестественно пухлыми для мужчины губами, четко выраженными скулами, массивной челюстью и немного раскосыми глазами. Одетый в черную футболку, плотно облегающую его натренированное тело. Он был крупнее, массивнее многих своих сверстников. Он словно притягивал к себе взгляд, прекрасно зная об этом. Да только вот была проблема, которую, как женщина, видела только Колетт: девушки не подходили к Белиару, считая ее за его девушку. Поэтому, если Колетт своей чисто женской интуицией понимала, что с этой девушкой Билл может хорошо провести ночь, сразу окрестила себя сестрой. Были и другие ситуации, в которых играть пару, было выгоднее.
Машина звякнула, оповещая о том, что она надежно заперта. Колетт в последний раз глянула в боковое зеркало, поправляя волосы. Не то чтобы ее это сильно волновало, однако ходить как пугало даже в таком маленьком городе не хотелось. Белиар, что-то весело насвистывая, двинулся в магазин. Колетт поспешила за ним.
В небольшом городе было всего два больших продуктовых магазина. В центре, и в начале. Гостиница же, была только одна, в конце города. Пока Белиар ходил по всему магазину, выбирая продукты и что-то бурча себе под нос, Колетт не могла отделаться от чувства грядущей катастрофы. И если бы только это, но девушка словно ощущала на себе прожигающий взгляд. А повернутся и встретится – возможно – с Каином, было выше ее сил.
В этом маленьком магазине, где на удивление было много людей, Билл стал допытывать у сестры о том, чем она собирается заняться вечером. Он сам собирался съездить в местный «клуб», что, конечно, означало, поиск какого-нибудь дела. Колетт пыталась объяснить, что вряд ли Каин допустит чего-то сверхъестественного в такой близости от его дома., но Белиар хотел убедится. Билл решил выбрать наиболее ближнюю точку всплеска сверхъественного, поэтому наметил себе деревню Эсбон.
– А ты чем будешь заниматься? – вновь спросил Билл. – Я хочу быть уверенным, что с тобой ничего страшного не случится.
– Кроме готовки? – Колетт хихикнула. – Начну писать материал для мисс Нассл, возможно позвоню миссис Доратее.
– А Доратее зачем? – Белиар круто развернулся, отчего чуть не свалил товары с прилавков, задев их корзиной для продуктов. – На счёт кошмаров? Или же…
– «Или же». – губы Колетт, которые стали намного бледнее, словно обескровленные, скривились в усмешке. – Ты вернул меня в этот штат. И пусть Доратея уверена, что мой экс-возлюбленный на самом деле просто маньяк, которого я скрывала от отца, ее советы мне помогают.
– Ну, она не так ошибается. Для нашего отца, Каин куда хуже, чем маньяк. – заметил Билл, направляясь к кассе.
В какой-то день, психолог сказала Колетт, что занятие каким-нибудь обыденным делом помогает отвлечься. Это было так. Поскольку убираться в гостиничном номере смысла не было, Маллен всерьёз увлеклась готовкой. Белиар все жаловался, что сестра откормит его.
Однако, все спокойствие было напускным, причём очень сильно. Колетт научилась обманывать своего брата, но разумеется, сделать такое с психологом было невозможно. Даже когда они просто говорили по телефону, Доратея могла улавливать в ее голосе особые нотки, выдающие девушку. Да и миссис Доратея была приятной женщиной, располагала к себе, поэтому и врать ей не хотелось. Главное, что ее советы помогали.
Загрузив пакеты в машину, Колетт на пару секунд подняла взор. Она была уверена, что в ответ на нее посмотрели горящие голубые глаза. Девушка задержала дыхание, поспешно закрывая глаза.
Раз…два…три…четыре…
А когда открыла, не было никого. Только сердце бешено билось в груди.
18:02, гостиничный номер
– Ты подозревала о том, что твой брат захочет отвезти тебя туда?
– Нет. – ответила девушка. Телефон лежал на столе, включенный на громкую связь. Голос Доратеи заполнял помещение, всегда глубокий и успокаивающий; Колетт становилось намного легче, когда она слышала его. Сама девушка помешивала соус для курицы, периодически следя за тем, чтобы пирог в духовке не сгорел. Из динамика телефона донеслось недоверчивое хмыканье Доратеи. – Точнее, я подозревала, что такое может случиться. Рано или поздно, Билл обязательно бы сделал что-то подобное.
Доратея выдержала паузу и опять заговорила.
– Что ты чувствуешь, Колетт, находясь так близко с этим местом?
– Я напугана, миссис Доратея. – честно призналась Маллен. – Билла сейчас нет, и я ему это не скажу, но я боюсь. Боюсь каждый раз оборачиваться, думаю, что стоит за спиной. Вздрагиваю, когда Билл произносит его имя. Как будто он услышит.
А может и услышит. Сегодня, не его ли она видела? А если он видел ее? Что сделает Каин? Что сделает сама Колетт?
– Ты боишься? – спросила миссис Доратея, таким привычным, тягучим голосом. Она всегда говорила так, словно не верила ничему и никому. Колет нахмурилась. – Чего ты боишься?
– Того, что он найдёт меня.
– И что произойдёт тогда, Колетт? – девушка молчала. Доратея начала задавать короткие вопросы, веля отвечать только «да» или «нет». – Ты хотела вернутся первое время?
– Да, но…
– Чтобы объяснится с ним?
– Да.
– А теперь ты боишься, что он убьёт тебя?
– Да.
– Колетт, а он может убить тебя или причинить вред?
– … Нет. Наверное, нет.
– Значит, твои страхи беспочвенны. – с удовольствием заключила психолог. – Колетт, на почве агрессивного и садистского отношения твоего отца к тебе, ты видишь угрозу во всем. После твоего фактически побега из дома, ты ждёшь расплаты за каждый свой поступок. Поэтому, и думаешь, что после случившегося, твой экс-возлюбленный захочет тебе отомстить.
Колетт отключила духовку и села на стул. Ноги держали плохо. Миссис Доратея пыталась внушить Колетт то, что она не виновата в своём побеге от Каина, практически сразу после их второго сеанса. Но заявила это в открытую только сейчас. Колетт была уверена, что вот-вот расплачется. Только вот, если сейчас позволит себе такую слабость, как долго будет вздрагивать от нервных рыданий?
– Колетт? – аккуратно позвала психолог. – Ты как?
– В порядке. – голос предательски подрагивал. – Когда мне кажется, что он смотрит на меня, или я чувствую, что сейчас опять расплачусь, закрываю глаза, задерживаю дыхание и считаю до четырёх.
– Помогает?
Колетт последовала ее примеру, ведь таким образом они делали вид, что находится в одной комнате. Из сумки она извлекла чашку, оформленную на заказ – на ней было изображение десятилетнего Билла и ее самой, когда ей было только четыре. Колетт улыбнулась приятным воспоминаниям, которые несла в себе эта старая фотография, а после включила чайник.
Духовка запищала, девушка поспешила вытащить пирог и отправить в духовку курицу.
– Да. Хотя от кошмаров это не избавляет.
– Хочешь мы об этом поговорим? – тут же откликнулась Доратея.
– Не сегодня. – отмахнулась Колетт. На сегодня хватит.
– Хорошо. Тогда позвонишь мне в среду, ровно через неделю. Или ты сама решишь?
Сначала, психолог встречалась со своей пациенткой в понедельник и в среду. Сейчас они созваниваются каждую среду. Доратея считала, что если Колетт не будет звонить каждую среду, то это знак выздоровления. Но пока что Маллен не могла решится на более длинный срок их сеансов. Девушке нужен был тот, кто будет выслушивать, что-то советовать.
–Простите, нет. – выдыхает Колетт, чувствуя себя слабой и беспомощной. Отчего-то, ей было стыдно отказывать Доратее в такой просьбе, но иначе она просто не могла
– Ну как хочешь. – согласилась Доратея, возвращая себе тон специалиста. – И да, милая, я надеюсь, что на следующий сеанс смогу услышать от тебя имя «Каин».
Миссис Доратея отключилась. Колетт так и замерла, тупо глядя на телефон, из динамика которого раздавались равномерные гудки.
20:15, гостиничный номер
Колетт перевела деньги за сеанс, закончила с обедом, которого хватило бы на многодетную семью, прибралась в комнате. В семь часов позвонила брату, настроение которого было на подъёме. Он сообщил, что до места назначения доберётся где-то через полчаса и позвонит сестренке завтра. Спросил, как прошёл дистанционный сеанс. В подробности девушка не вдавалась, но по голосу было понятно, что все прошло хорошо. Белиар пожелал Колетт спокойно ночи, и они отключились.
Вечером Колетт устроилась у изголовья кровати. В номере светлые стены без украшений, две плоские подушки на кровати, крошечная тумбочка, узкий шкаф. Из развлечений в номере имеется лишь старенький телевизор, без интереса глядящий на Колетт серым кинескопом. В ванную даже заходить не хочется. Девушка щёлкает пультом и равнодушие сменяется картинкой. На экране ссорится молодая пара. Маллен переключает несколько каналов, останавливается на животной передаче о защитной окраске животных. И тут же, трясущими руками переключает. Останавливает свой выбор на какой-то глупой комедии и практически мгновенно засыпает.
Светлые стены гостиницы медленно растворялись во сне, а исчезнув совсем, сменились коричневыми тенями, прохладой и всепроникающим запахом талька.
Единственный звук в доме - тиканье старых часов с кукушкой в гостиной. Отец купил их в свое время на благотворительные купоны.
Колетт тихо прошла в прихожую и повесила пальто в шкаф. Над крючками для одежды висела светящаяся картина, где изображался призрачный Христос, парящий над семьей за кухонным столом. Надпись внизу (тоже светящаяся) гласила: “Незримое присутствие”.
В гостиной Колетт остановилась в центре поблекшего, местами вытертого почти до основы ковра и закрыла глаза, наблюдая за крохотными точками, мелькающими в темноте. Когда она их открыла вновь, точки продолжали мелькать перед глазами, а самая большая внезапно начала вытягиваться и принимать мужские очертания. Наконец, перед Колетт стоял ее отец. Девушка не знала, что он собирается с ней делать, но чувствовала, что ничего хорошего не будет.
Ей надо было бежать.
Отец смотрел на неё с ненавистью и его губы выкрикивали самые разные ругательства.
– Шлюха. Моя дочь – порочная, демонская шлюха.
Колетт захотелось закричать, сказать, что она не шлюха, что он ошибается. Но тут ее оттянуло обратно в коридор, и Христос вышел из картины. Он обвил ее руками, словно собираясь сломать рёбра. Или позволить сделать это своему верному слуге – Хагерти.
Отец приближается.
04:47
Колетт просыпается от собственного крика. В горле саднит от того, насколько громко она кричала. На экране комедия сменилась каким-то ужастиком, и теперь Маллен поняла, почему никто не пришёл на ее крик.
Девушка быстро выпуталась из пододеяльника, выскочила из комнаты и ворвалась в ванну. Колетт пришлось подождать, пока выйдет ржавчина и окунула голову под холодную струю воды. Когда она выпрямилась, холодная вода потекла за шиворот. Колетт провела ладонями по лицу, стараясь успокоится. Подобные кошмары мучают юную Маллен уже давно. Поэтому, она возвращается в комнату, открывает окно пошире и лезет в сумку. Похоже, всё-таки придётся выпить таблетки, которые посоветовала Доратея. Колетт без всякого энтузиазма выпивает две таблетки и заваливается на кровать.
Уже соскальзывая в объятья пустых тёмных снов, Колетт видит в зеркале чьё-то отражение.
Раз…два…
05:09
Колетт просыпается снова, но ей кажется, что она не спала и минуты. Голова побаливала, веки словно отяжелели. Маллен не сразу поняла, что послужила причиной ее внезапного пробуждения.
А телефонная трель все не смолкала. Предметы перед глазами немного расплывались – из-за таблеток – поэтому, совершенно сонная она взяла трубку. Вроде бы, звонил Билл.
– Алло? – прохрипела девушка, чей голос охрип из-за долгого сна. В горле пересохло.
– Мисс? – раздался чужой женский голос, который мгновенно выветрил остатки сна. В голове сразу тысяча мыслей. Билли потерял телефон?
– Кто это? – мгновенно в претензионном тоне спрашивает Колетт, вскакивая с кровати. — Почему Вы отвечаете на звонок на чужом телефоне? — агрессивно продолжила девушка, кое-как натягивая джинсы.
— Кем Вы приходитесь мистеру Маллену? — игнорируя вопрос, официально отвечает женщина. Колетт трясло как в лихорадке. Ладони вспотели, колени дрожат. Девушка натянула поверх майки тёплый свитер и заметалась по комнате, словно зверь в клетке.
— Я… я его сестра, — срывающимся от страха и беспокойства голосом, отвечает Колетт. Сердце сжимается до боли в груди.
— Как я могу к Вам обращаться? — продолжает тянуть собеседница, словно не обращая внимания на грохот вещей и беспокойство Колетт.
— Колетт Маллен… То есть, просто Колетт.
— Хорошо. Я — Алисия Гондл, лейтенант полиции города, в который уехал ваш брат. Вы знаете, об этом?
— О нет, только не это! Что с ним? Что с Белиаром? — Колетт схватила сумку, кидая туда практически все, что попадалось под руку. Кошелёк, телефон, зарядка, документы… Руки тряслись, и Колетт удивлялась, как ещё не уронила телефон.
− Вы знали, что ваш брат уехал? – настойчиво повторяет своей бессмысленный – как кажется Колетт – вопрос Гондл.
− Знала! Что с ним? – кричит девушка. Если бы Алисия Гондл стояла прямо перед ней, Колетт бы ее ударила.
— Сохраняйте спокойствие, Колетт. У Вас есть возможность приехать?
— Да! Да, конечно! Скажите, что с ним?
— Мистер Маллен попал в аварию.
Внутри все обрушилось. Паника заполнила ее изнутри, единственный островок реальности – голос офицера, и мысль о том, что сейчас она нужна Биллу. Колетт замерла. Тушь, документы Билла, бутылка воды, расческа, косметичка…
Сумка была собрана, и Колетт сосредоточилась на словах женщины.
— Какой-то ненормальный въехал в него. Вылетел на встречу и ударил в водителя. Повезло, что вовремя сработала подушка безопасности. Второй водитель так же в больнице, но в более лучшим состояние, — продолжала отчитываться женщина о том, что для Колетт было сейчас далеко не первостепенной информацией. Откровенно говоря, ей было плевать. В мозгу было пусто, билась только одна мысль: что с братом? Что с ее Биллом, черт вас всех дери?
— Вы можете сказать мне в каком состоянии Билл?! — не сдержавшись, завизжала девушка, вложив в это предложение всю ненависть, на которую была способна.
— В отвратном, — коротко и сухо ответила Гондл.
— … что?
— У него сотрясение мозга, множество ушибов. Сломаны рёбра, большая потеря крови и переломы.
В глазах помутнело от набежавших слез. Как стояла посреди комнаты, так на пол и опустилась. Колетт смотрела в одну точку. В голове была пустота, потому что каждая мысль в том или ином смысле приводила к Биллу, а от него — к слезам.
— Господь Всемогущий!.. А…как давно произошла авария? – голос зазвенел от слез.
— Авария произошла в четыре часа сорок семь минут после полуночи, — все также отчитывалась лейтенант. Подумать только, именно тогда Колетт вскочила из-за кошмара.
— Ох, брат… Братик… — стонет девушка вслух, а мысленно добавила: «… не оставляй меня, Билл, не оставляй, молю».
— Где Вы находитесь, мисс? Через какое время Вы сможете приехать?
— Я в соседнем городе. Прибуду как можно быстрее. В какой больнице он лежит?
Женщина быстро продиктовала испуганной девушке точный адрес, и на этом диалог и закончился. Колетт была рада только тому, что указанная больница была всего в одном часе езды.
Видимо, Билл ехал обратно.
Колетт понятия не имела, как будет добираться. Первым порывом – вызвать такси. И это было самое логичное. Но право, как долго она будет его ждать? Колетт взвыла, но тут же в голове промелькнула идея. В каждом маленьком городе, рядом с большим отелем должен быть прокат автомобилей. Колетт вскочила, захлопнула дверь и закрыла дверь на ключ. Перепрыгивая через ступени, понеслась к стойке.
– Прокат! – взвизгнула Колетт, отчего спящий паренёк падает со стула и моргает. – Мне нужна машина! Срочно!!!
Меньше чем через десять минут Колетт выжимала из этой машины все, что можно было. Практически выдавливала педаль газа в пол.
Ей надо как можно быстрее добраться до пункта назначения и все внимание устремить на дорогу. Так было легче удержать слезы и панику — не думая о том, в каком состоянии сейчас Билл и что с ним вообще случилось.
06:59, городская больница
–… и Вы должны понимать, что все может быть. – продолжает доктор, протягивая Колетт ещё одну чашку чая. Пальцы девушки не гнулись, она вся замёрзла. – Чудо, что ваш брат выжил. Да, я не буду отрицать, состояние мистера Маллена более чем критическое. Однако, он все ещё не умер, ухудшений нет…
– Но и лучше ему не становится. – глаза болели от пролитых слез, но больше у Колетт слезы не текли. Их просто не было. – Скажите правду: каковы шансы, что он очнётся?
– Мисс Маллен…
– Скажите! – закричала Колетт. Хотя тут же поднесла к губам чашку и сделала большой глоток. Горячий чай полился в горло, обжигая и доставляя боль. Эта боль должна была отрезвить ее.
Мужчина тяжело вздохнул, снял очки и потёр переносицу.
– Мисс. – начал он. – Я уже давно работаю, видел много случаев. Бывало, безнадёжные выздоравливали, а здоровые – погибали. Обнадёживать не буду, все плохо, но и терять надежду нельзя. Чудеса случаются.
– Только не с нами. – отрезала девушка. На щеках дорожки от слез, глаза покраснели и распухли. Сейчас она была воплощением жалости. – Я могу его… увидеть?
– Я настаиваю на том, чтобы Вы сначала отправились домой, отдохнули и тогда я Вас пущу. Поймите! – прикрикнул на девушку доктор, когда Колетт просто покачала головой. – Вашему брату Вы помочь не сможете, а так сделаете только хуже себе. Не изводите себя.
Колетт наблюдала за ним с отстранённым любопытством. Вот человек, доктор. Наверняка, у него есть семья. После работы, он, позабыв о таком пациенте как Белиар Маллен и его сестра, вернётся домой. Любящая жена накормит его, дети расскажут как у них дела в школе. У него есть семья.
У Колетт был только Белиар. Был. А сейчас его нет. И возможно, больше никогда не будет. Как она сможет тогда это пережить? Смерть матери была ужасом, отца – освобождением. А чем будет смерть Билла? Для доктора – ещё одним пациентом, чьи «раны не совместимы с жизнью». А для Колетт? Концом?
– Мисс? Мисс, Вы слышите меня?
– Да. Да, я поняла. – заставить себя – говорить, тело – двигаться. Себя – жить. – Я отправлюсь домой, а завтра с утра вернусь. У Вас тут есть гостиницы?
Мужчина посмотрел на неё, явно размышляя, можно ли позволить ей сесть за руль? Вернутся, а потом приехать снова? Или лучше вколоть успокоительного, и пусть поспит здесь?
– Гостиница есть, тут недалёко. Я дам вам номер.
Колетт кивает.
09:03, новая гостиница
Это было трехэтажное здание, на каждом этаже находилось около шести комнат. Этот номер наверняка, в другой ситуации, показался Колетт красивым и удобным: стены с лимонами обоями, не слишком яркими, но успокаивающими, удобная односпальная кровать, простая, но с чистым бельём и мягкой периной. Телевизор, небольшой холодильник, другая дверь в ванную, в которой пахло хлоркой.
Но сейчас ей было все равно. Уснуть в чужом месте – не проблема, но просыпается от кошмаров не хотелось совершено. Если не отец, то Билл будет снится, ведь Колетт и так вся на взводе. Маллен подумала, что можно было бы позвонить миссис Доратее, но вряд ли в таком состояние она свяжет два слова, лишь больше напугает своего психолога.
И тогда пришла мысль о Каине. Ведь он, Каин, наверняка поймёт. Не он ли, первенец Адама и Евы, потерял брата? Убил его, лишь бы не отдавать Сатане. Он же сможет поддержать?
Но эта мысль тут же рассеялась в усталом мозгу. Вообще, все рассеялось, осталась только эта дымка. Сил не было больше не на что. Колетт разделась до нижнего белья, оставиламайку и упала на кровать, кое-как накрывшись одеялом. А потом, словно вспомнив, выпила таблетки Доратеи. И вот тут точно все оборвалось.
21:23, гостиница
Просыпаясь, Колетт резко вдыхает через рот и садится на кровати. Она вся взмокла. Ей явно снилось что-то. Что-то плохое, отчего глаза и щеки начинает щипать от жуткого желания заплакать, но в силу сонного состояния организм не способен на слезы. Поэтому, девушка вытирает лицо простынею и пытается восстановить дыхание. За окном – темнота.
Колетт поднимает взгляд и готова поклясться, что опять видит Каина в зеркале. Девушка прикрывает глаза и задерживает дыхание.
Раз…
Но, открыв глаза, Колетт внезапно осознаёт, что ей до боли хочется увидеть в зеркале Каина. Настоящего. Прикоснуться к нему, осознать его реальность… Больше не быть одинокой. Но в комнате она совершенно одна – нет даже намёка на присутствие Каина. Она видит только себя, с мокрой майкой и прилипшей ко лбу пряди. Колетт становится противно от самой себя.
Она встаёт, хотя тело будто свинцом налито. Открывает окно, чтобы проветрить номер. Ощущает, насколько теперь этот мир далёк от неё, насколько далека она. Словно существует две реальности: счастливая и солнечная для всех, устрашающая и мрачная для неё.
Кто-то сказал, что после смерти родного человека мир делится на «до» и «после». Что ж, он был прав.
В ванной Колетт раздевается и лезет под холодный душ. В эти полчаса ей почти-что хорошо: она моется, с усилием расчёсывает волосы и бросает в старую стиральную машинку грязную одежду. Насухо вытирается и возвращается в спальню. Холодный ветер, гуляющий по помещению приятно ласкает голую кожу.
Колетт переводит окно в режим «термо», одевает ночную рубашку и меняет простыни с наволочкой. Второй раз она засыпает почти как человек. И до последнего смотрит в зеркало, надеясь, что увидит там отражение Первого демона. И когда она засыпает, ее надежда, неведомо для неё самой, оправдывается.
09:30
Вновь проснувшись, Колетт чувствует себя намного лучше. Глаза не болят, тело отдохнуло. Но вспомнив, из-за чего она здесь, морально поднятое настроение тут же упало. Это была не телесная боль, а боль внутри, которую не зашить, не заклеить и не заживить.
Но терять надежду она не могла. Что она могла, кроме того, как надеется?
Стараясь не думать о том, что ей сказал вчера врач, Колетт поспешила занять себя делами. Первым делом заказала еду в номер. Пока ее доставлял – заскочила в душ. Расчесала волосы, собрала их в высокий конский хвост и накрасила ресницы. Из большого рюкзака извлекла джинсы и какую-то рубашку. Колетт внимательно посмотрела на себя в зеркало: молодая, современная девушка. Интересно, сейчас Каин любил бы её? Когда она едва ли напоминает его погибшую жену.
За завтраком Колетт сметала со стола все, что было с невероятной скоростью. Внезапно, обнаружила, что так ужасно голодна! И как вживую слышала голос Билла: «Как приятно, что моя маленькая сестренка Колли вновь уплетает за обе щеки».
Да вот только брата здесь не было…
11:15
… он лежал в больнице. Левая рука и правая нога в гипсе. Голова перемотана. На щеке, судя по всему, глубокая ссадина, на которую наложили швы. Весь в бинтах, среди всего этого стерильно белого Белиар выглядил неуместно. По крайней мере, так считала сама Колетт. Сестра видела его живым, смеющимся, одетым как обычный сильный парень, где-нибудь на стоянке автомобилей. Но уж никак не подключённым к множеству аппаратам, трубки которых делали его таким слабым.
Равномерно трещал прибор показывающий ритм сердце.
– За ночь ничего не изменилось, но и хуже не стало. – Колетт не знала, что ей на это ответить, поэтому молчала. – Мы будем наблюдать. Если будут происходить сдвиги, судить станет легче…
– Я хочу побыть с братом наедине. – твёрдым голосом перебила его Маллен. – Пожалуйста.
Доктор понимающе кивает. И Колетт делает вид, что не замечает, как доктор, имя которого она не запомнила, оставляет на тумбочке брошюру «Как пережить смерть близкого?»
Колетт садится рядом с братом и, право, впервые не знает, о чем говорить. Она думает о том, что сейчас была бы не против, отрежь Аббадон ей язык. Молчание можно было как-то оправдать.
– Знаешь, так непривычно говорить с тобой… – Колетт запинается. – так. Но если все-таки ты меня слышишь… вернись, Билл, пожалуйста. Ты нужен мне… Ты обещал, что не оставишь меня одну. Билл, выполни обязательно… обещание.
Маллен сидит около брата ещё около часа. Говорит обо всем, впервые рассказывает о Каине, сеансах с Доратеей. Особенно про Каина, она говорит в полголоса, про ее страхи, про его жену. И как будто чувствует на спине взгляд его глаз. И все равно продолжает говорить, выплескивая все, что накопилось. Даже если Каин и правда здесь, пусть знает, пусть.
Ты же хотел знать.
Колетт замирает, когда настольная лампа с треском лопается. Она уверенна, что тяжёлая ладонь вот-вот ляжет ей на плечо и оттащит от брата, но ничего не происходит. Только спустя мгновение, ее легко трясет женская тонкая рука. Колетт моргает и переводит взгляд на молодую девушку. Она хорошенькая, вероятно, стажер.
− Простите, мисс. – вежливо, немного испуганно говорит она. Наверное, многим не нравится, когда их отвлекают от разговоров с родственниками. – Мне сейчас надо…мммм…помыть пациента. – Колетт замечает в ее руках таз с водой и мочалку. Странно, как она раньше не заметила? – Вы должны выйти. Кроме того, начинается комендантский час.
На дисплее телефона 14:05
17:14, бар
Она не собиралась напиваться, однако пару стаканчиков яблочного сидра приятно освежают. Это место – типичный полупаб-полубар, с небольшим телевизором у барной стойки, по которому непрерывно транслируются то новые, то старые записи футбольных матчей для сгруппировавшейся у стойки группы мужчин, лениво потягивающих пиво и кричащих на любой гол. Кое-где за одинокими столиками, хаотично расположенным по заведению, сидят люди, в основном пожилые, медленно поедающие свой заказ, сделанный, наверняка, не на самой чистой кухне.
Тут очень много людей; от их криков болит голова. Колетт кажется, останься она одна, сама кричать начнет. Ей нужно какое-то окружение, и совершенно плевать, что это чужие люди, плевавшие на нее.
Погода, словно выражая поддержку Маллен, была отвратной. Так же, как и самочувствие самой Колетт. Напиться и забыться – выход, но она не та девушка, которая попытается залить свои проблемы. Колетт Маллен не дура, знает, чем такое может закончится: ее просто поимеют в какой-нибудь комнате на вверху. Хотя, вряд ли демон позволит этому случится.
Я не собираюсь напиваться, Каин, поэтому можешь не убивать всех людей в баре
− Повторить? – спрашивает бармен. Это крупный мужчина лет сорока, с густыми рыжими усами, лысой головой, которая забита татуировками. Как и накаченные руки и часть груди. Байкер, или бывший заключенный.
Колетт смотрит на три пустых стакана перед собой.
− Нет, спасибо. – кидает на барную стойку деньги и выходит.
На улице льет дождь. Это даже слабо сказано. Сильный дождь, то льющий, как из ведра, то постепенно затихающий. Ветер, сносящий всё, что попадается ему на пути, и тёмное-тёмное небо, на котором изредка то тут, то там мелькает молния.
Колетт кривит губы. Надо было слушать прогноз погоды по радио, тогда бы она не оставила машину так далеко, с мыслью «пройдусь – голову проветрю». Сейчас голова не только проветрится. Но Колетт до одури хорошо – она натягивает на голову капюшон толстовки и идет к машине. Не медленно, но не так уж и быстро. Пока она доходит до машины, уже вся промокла, так что даже перестала прикрываться капюшоном.
Взгляд голубых глаз теперь недовольный, осуждающий.
Раз…два…
…и вы должны понимать, что все может быть…
…Чудеса случаются…
…Вашему брату вы помочь не сможете…
Озарение. Вместе со вспышкой молнии, Колетт внезапно понимает, что она может сделать. Дверца машины так и остается открытой, пока Маллен смеется, находясь в истерическом припадке. О, черт, ответ был так близок, но Колетт просто была слишком раздавлена чтобы его разглядеть.
Он был невероятен.
Ей надо было вызвать демона.
Дождь, казалось, не собирался сдавать обороты. Колетт ехала скорее на автопилоте, идеально зная, где находится тот перекресток. И девушка не знала, как его назвать: злосчастный или судьбоносный.
Жестяная коробочка лежала рядом с девушкой. Маллен уже давно ее с собой возила – на черный день, как говорится. Вот, черный день и настал.
− Не думаю, что ты, Господь, простишь меня… Но уповая на твою милость.
Холодный капли нещадно падали на молодую девушку. Руки были в грязи. Коробка была в ее руках. На лодыжке царапина, она жжется – напоролась на какую-то торчащую из-под земли железяку.
− Господь Всемогущий. – Колетт понимала, что после того, что она сделает, вряд ли она сможет обратится к Богу. Ее душа уже не будет ей принадлежать. – Я молю просить меня. Не могу смирится с тем, какая судьба уготована моему брату.
Ноги уже держат плохо. То ли от холода, то ли от страха, но Маллен чувствует, как ее тело начинает словно отделяться. Девушка опускается перед вырытой ямой и уже не на корточках, а прямо коленями встает на грязную землю. Грязную и мокрую; Колетт уже все равно. От холода она не чувствует пальцев, поэтому коробка то ли падает, то ли она сама ее опускает…
это все…
− Что ты делаешь?
ради брата
Голос ударяет в голову, по натянутым нервам, заглушает дождь. Ладонь обжигает болью – железная коробочка вылетает из рук слишком резко, все ее содержимое разлетается по земле. Колетт вскакивает и смотрит прямо перед собой.
Взгляд Каина горит, но это не ненависть. Это злость. Он злится на нее, на то, что она чуть не совершила такой опрометчивый и необдуманный поступок. Колетт приоткрывает рот, и пытается что-то сказать, но внезапно обнаруживает, что говорить не может: замерзла настолько, что челюсть бешено трясется. А Каин смотрит. Не пытается сделать шаг, понимая, в каком она положение, но и не уходит. Не исчезает, давая ей повод списать все на воспалённое сознание.
Колетт не пугается, она не делает ровным счетом ничего. Стоит и смотрит, хотя из-за дождя она не увидит даже протянутую руку. А силуэт Каина видит. Или думает, что видит. Она просто смотрит туда, откуда шел голос. Бросает попытки сказать что-то, связать два слова. Не открывает рот как рыба, но с хрипом, словно на выдохе, выдавливает из себя:
− Каин…
Сознание оставляет ее. Колетт падает в объятья темноты, кошмаров, а демон ловит ее до того, как ее голова ударится о железку.
========== Мы не прощаемся (не проверенна) ==========
Сначала появляется звук. Потом – свет.
Колетт приоткрывает глаза, опасаясь, что солнце ударит и ослепит. Но ничего не происходит. Видимо, она закрыла шторы, когда ложилась спать. Девушка зевает, поворачивается на бок и ее взгляд упирается в тумбочку. Тумбочку, которой в номере просто нет.
Маллен садится на кровати. Резко, отчего голова начинает неприятно побаливать. Не обращая внимание на эту боль, она осматривается и ее сердце готово остановится. Она знает это место, эту комнату. Потому, что когда-то она переждала здесь долгий, недельный шторм.
Это была одна из комнат в доме Каина. Колетт закрывает глаза.
Раз…два…три…четыре…пять…шесть…семь…восемь…девять…десять
Глубоко выдыхает и открывает глаза. Ничего не меняется, она все еще находится там, где есть. А это значит, что перекресток не был плодом воображения. Она, вполне осознано, решила продать демону душу. Однако Каин ей помещал.
И он злится.
У Колетт отсутствует чувства времени. Ее телефон лежит на тумбочке, но попытка включить его не увенчалась успехом. Впрочем, рядом лежит сумка, в ней должна быть зарядка. Девушка спускает ноги с кровати, касаясь обнажёнными ступнями теплого прикроватного коврика. Теперь видна разница – Колетт намного холоднее. Как только Маллен пытается встать, ей приходится с тихим «ой» опереться на тумбочку. Голова тут же отозвалась дикой болью, перед глазами «заплясали» точки. В горле и во рту сухо. Одета она в ночную рубашку – Колетт не помнит, когда и как ее переодели.
Рука тянется к голове, но вместо гладкой кожи натыкается на повязку. Ох, черт, видимо она ударилась головой. Обо что? Она точно не помнит, как упала на землю – Каин ее поймал. От множества вопросов голова начинает болеть только сильнее. Маллен думает о том, не вернутся ли в постель, но тут же появляется еще одна мысль – Билл. Болеть начинает не только голова, но и сердце. Теперь, даже если она и вернется в постель, то не сможет заснуть.
Медленно, держась за всю мебель, попадающую под руку, девушка смогла подключить телефон к зарядному устройству. Пару минут смотрела на то, как на черном экране замелькали «палочки» зарядки, а потом аппарат включился.
12:16, воскресенье – без сознания она провела почти сутки.
Ох, черт. Что могло случится за это время? Мисс Нассл еще не потерла свою студентку? Колетт ведь не говорила ничего о сложившейся ситуации. А самое главное – Билл. Он жив или…?
Колетт запустила руки в волосы. Так, спокойно. Паниковать сейчас нельзя. Алгоритм действия: она приведет себя в порядок, спустится вниз, разберется с Каином и поедет в больницу, узнать, что с братом. Вечером отошлёт материал мисс Нассл. Да, так хорошо.
В сумке она нашла сменную одежду – белую ситцевую рубашку и джинсы. Хорошо, есть во что переодеться. Берет в руку косметичку и подходит к двери. Она точно знает, что ванная должна находится напротив этой комнаты. Голова кружится: девушка опирается на дверь и пару раз глубоко вдыхает. Если так дело пойдет, Каин точно ее не выпустит из дома.
В коридоре никого нет, Колетт быстро прошмыгнула в ванную. Закрыла дверь на замок. Глубоко вдыхает, глядя на знакомое помещение. В последний раз, когда она здесь была, ей было так же плохо. Только тогда проблема была в Каине, а сейчас – в Белиаре.
Наполнять ванну нет смысла, да и не сможет Маллен просидеть в ней хотя бы час. Колетт поворачивает краник горячей воды, прибавляет немного холодной, лишь для того, чтобы вода не стала кипятком. Однако ее температура достаточная, чтобы шел пар, пеленой покрывающий белые кафельные плитки. Струйки приятно хлещут по лицу, вода стекает по телу, обнаруживая внезапные ранки. Их много, незаметные порезы, которые расположены по всему телу. Они неприятно щиплют из-за соприкосновения с водой, но Колетт терпит. Жмурится, но терпит. Многие из этих ран получены в эти чертовы два дня, другие же – следствие ее возвращения домой.
Теплая вода как будто смывает не только усталость, но еще и все сомнения с души, забирая с собой в слив все страхи. Все будет хорошо. Может, и вправду стоит поверить в чудо.
Колетт узнает свой шампунь забытый в папахах и берет его. Провидит руками по волосам, зарываясь в них пальцами, затем переводит их накрест по плечам, после чего выдавливает на них шампунь. Знакомый аромат. Массируя голову, она замечает небольшую выпуклость около виска. Чтож, значит она все же ударилась. Как именно?
Проведя в ванной еще около полчаса, Колетт все-таки вылезает. Насухо вытирается, заматывая волосы – фена тут нет. Не выходя из ванны красит ресницы, брови, одевается. Затягивает все еще влажные волосы в хвост и… храбрится. Провести время в его доме – одно, спустится и встретится с самим Каином – другое. Ей надо будет что-то говорить, как-то оправдываться. Колетт оглядывается: успеет ли она повесится на занавеске?
− Не будь дурой. – тут же одергивает себя девушка. – Все будет хорошо.
Смотрит в зеркало. Потом – выходит из ванны и спускается вниз.
Этот дом словно стоит вне времени. Колетт кажется, будто она и не уходила отсюда – все на том же месте, пыли совершенно нет, половицы не скрипят. Девушка спускается вниз, и не может не посмотреть в гостиную – фотография первой жены Каина занимает свое привычное место. Девушка качает головой, и этот жест не несет в себе ничего, кроме «ну что ж, ладно, мне плевать».
Сам Каин обнаруживается на кухне. Девушка замирает, опираясь на косяк и смотря на спину Каина. Глубоко вдыхая, Колетт говорит так, как хотела – сильно, твердо, уверенно:
− Каин.
Мужчина откладывает нож и оборачивается. Медленно, словно испытывая нервы девушки на прочность. А спустя пару секунд – хотя казалось, прошло много-много часов – голубые глаза сталкиваются взглядом с карими. Колетт продолжает опираться на дверной косяк, который является ее опорой и поддержкой, иначе она просто упадет.
Когда она открывает рот снова, ее голос звучит все так же самоуверенно:
− Здравствуй, Каин. – и с глубоким вздохом. – Рада тебя видеть.
Он тянет время, осматривая ее. Хмурится. Колетт хочется взглянуть на себя его глазами: худая – точнее, сильно похудевшая – девушка, с многочисленными царапинами, шрамом на лбу, который не исчезает уже три месяца, с синяками под глазами. Если у нее еще и глаза, опухшие от многочисленных слез, то картина «мисс ничтожество» готова. И все-таки, Колетт Маллен пытается держаться со всем достоинством, на которое способна.
− Здравствуй, Колетт. – надо же, он соизволил ответить. – Садись, тебе надо поесть. Ты выглядишь сильно похудевшей.
За четыре месяца скинула почти десять килограмм. Девушка внезапно осознает, что не может вспомнить, когда ела нормально. Хотя нет, может – в гостинице, утром пятницы. Правда, ее потом вырвало из-за количества еды – желудок уже отвык. Первый месяц ее держали как взаправдашнюю мученицу на воде и черном хлебе. Резкий переход был бы вреден – два месяца на фруктах и овощах, последний был с добавлением мяса в рацион. Эти два дня, кроме пустого завтрака, она существовала на латте и диетической коле – держалась на кофеине, а в этом нет ничего хорошего.
И все же девушка не смогла вернуть утерянные килограммы, а перестать выглядеть как обтянутая кожей скелет ей очень уж сильно хотелось. Пока не получалось.
Каин наблюдает за ней, поэтому ей приходится отлипнуть от косяка и двинутся к столу. Мужчина отворачивается на секунду, и она тут же находит новую точку опоры – стул. Тем временем демон вновь возвращается взглядом к Колетт, и она неуклюже садится на стул. Голова болит.
− Когда я ударилась головой? – спрашивает она, решая задавать вопросы по одному и ненавязчиво. Перед ней суповая тарелка, салфетки, ложка, маленькая корзинка с булочками, серебряная солонка и перечница с дырочками.
− Ты не ударялась. – спокойно сообщает демон, присаживаясь напротив нее. – Из-за алкоголя, нервов и холодного дождя у тебя разболелась голова. Соедини это с недоеданием и стрессом.
− Но голова перебинтована.
− Наложил компресс, пока ты была без сознание. – Каин именно спокоен, Колетт старается казаться равнодушной. Хотя, вряд ли она сможет провести Рыцаря Ада, даже если психолог ей не верит. – А теперь ешь.
Колетт хочется банку пива, которая находится в руках Каина. В холодильнике должно быть еще несколько. А если в доме еще есть и кофе, то тогда… Она уже порывается встать, когда холодный голос приказывает ей:
− Даже не думай. – Колетт переводит взгляд на Каина. Надо же: встретится с ним взглядом на самом деле проще, чем она себе нафантазировала. – Сядь и ешь уже, наконец.
Отвечать ему не имеет смысл, да и нечего. Кроме того, она ему как-никак обязана: он позаботился о ней, проявляет беспокойство и пытается накормить. Все это совсем не то, чего она ожидала.
В животе урчит. Колетт понимает, что умирает с голоду, но не уверенна, что ее желудок этого вынесет. Что ж, в конце концов это всего лишь куриный бульон и пара булочек. Она кивает, словно говоря спасибо. Бульон восхитительно пахнет, и спиральки пара соблазнительно поднимаются с его поверхности. Колетт пробует, и суп не обманывает ее обещаний. Аппетит просто волчий. Прерывается лишь для того, чтобы вытереть рот льняной салфеткой.
Каин смотрит не отрываясь. Есть очень тяжело, но сейчас чувство голода затмевает другое. Колетт, опустошив половину тарелки, спрашивает то, что ее интересовало с самого начала:
− Ты знал, что я здесь? – мужчина кивает. – И… как давно?
− С самого начала. – отвечает Каин, словно ничего необычного. – Видел вас с братом у магазина. Вы похожи.
− Да, спасибо. – значит не показалось. – А больница? Гостинцы?
− Даже слышал твой разговор с психологом. – признается Каин. – Помогает?
Девушка молчит пару минут. Прежде чем ответить, она откусывает кусочек восхитительно свежей белой булочки.
− Ты будешь удивлен, но да.
Колетт подчищает остатки супа кусочком хлеба и бросает его в рот. Впервые за долгое время чувствует себя наевшейся до отвала, несмотря на разговор. Так, теперь главное удержать это в себе. Маллен встает и берет свою тарелку. Быстро моет ее и начинает убирать со стола.
− Мне надо съездить в город, в больницу к брату. – сообщает она. Не спрашивает, а просто ставит перед фактом.
− Я отвезу тебя. – он тоже сообщает ей факт. Колетт усмехается: спорить бесполезно, как и ему с ней. Да, следующие дни будут интересными. Если, она останется конечно.
− Почему ты была так уверена, что я убью тебя? – вопрос неожиданный. Солонка чуть не падает из рук, но Маллен успевает зажать ее еще крепче. Вопрос словно разряд тока, Колетт внутри ощутимо тряхнуло. Пытаясь сдержать дрожь в руках, ногах, да и во всем теле, она ставит солонку на стол. Знакомое ощущение, когда тебя прожигают взглядом.
Колетт испускает истерический смешок, опираясь руками по разные стороны от раковины.
− Потому что ты рассказывал мне о метке. – говорит она, с истерической улыбкой на губах. – Я знаю, на что ты способен, насколько ты опасен находясь под ее влиянием. Когда ты ушел убивать Аббадон. – она вздергивает брови, но Каин этого, конечно, не видит. – Я тогда подумала о том, что может все еще обойдется. Может если я останусь в живых… а потом мой отец просто…
− Ты. – шипит Хагерти, ее отец, и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громко плакать и позвать Каина. – Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.
Колетт прикрывает глаза – их щиплют слезы. Но Колетт не могла расплакаться: не сейчас, не перед Каином, который так внимательно смотрит на нее. И, как будто, сочувствующее. Маллен не нужно сочувствие. Ей нужнее живой и невредимый брат рядом. Каин, она была уверена, понимал, но вряд ли позволит ей продать душу. Если задуматься, душа единственное, что осталось у Колетт. Но если должен был случится какой-то обмен, девушка была готова обменять душу на брата.
− Ладно. – бутылка ударяет о деревянную поверхность стола. Колетт не видит, но слышит, как демон встаёт – отодвигает стул. Она резким небрежным движением оттирает слезы с щек. Каин подходит к выходу из кухни и говорит ей. – Успокаивайся и поехали.
12:43, дорога в город
− Ох, какое несчастье. – с искренним сожалением произносит преподавательница в институте − мисс Нассл, когда Колетт разговаривает с ней в машине. – Колетт, мне очень жаль. Если так случилось, то можешь пропустить эту сдачу материала. У тебя все равно автомат, ты моя лучшая ученица!
− Спасибо, мисс Нассл. – вежливо произносит Колетт. Она не смотрит на демона, ведущего машину. Облокотившись на стекло, договаривается с Нассл. Эта женщина была строга, но ничего человеческое ей не чуждо. Колетт не сомневалась, что будет легко. − Я закрою все хвосты, как только ситуация стабилизируется.
− Это совсем не обязательно. – тут же отмахивается женщина. – Колетт, я видела твои работы, знаю, на что ты способна. Все равно, у вас начинаются каникулы. Но я вышлю тебе список фильмов, на которые требуется рецензия. Это поможет отвлечься.
Колетт думает, что каждый преподаватель тоже психолог, в какой-то мере. Отвлечься ей не помешает. Вспоминая милую женщину, ее губы дергаются в улыбке.
− Спасибо. Всего доброго, мисс Нассл. – девушка отключает телефон и с тихими вздохом откидывается на спинку сидения.
Каин, сидящий за рулём, смотрит на неё, словно украдкой. Колетт показательно не смотрит на него, делая вид, словно ей безумно интересен пейзаж на окном. Телефон в сумку не убрала – нервно вертит в руках. Ее руки мелком дрожат; вены словно стали ближе к коже, так отчётливо их видно. Она вся выглядела так, словно только обтянулась кожей и еще не успела прибавить в весе. Под глазами – круги от недосыпы и нерв и всю ее шатает от недоедание и, пусть этого и незаметно как все остальное, но ее руки постоянно дрожат, не в состояние удерживать даже легкие вещи. Сама она тоже изменилась: в манере поведения, походке. Каин не мог себе представить, что надо было сделать с той жизнерадостной девушкой, с которой он познакомился, чтобы довести ее до такого состояния. Когда он увидел ее на парковке около магазина, уже тогда заметил, что ходить она стала медленно, словно состарившись на несколько лет, ее улыбка стала натянутой. Когда она перестала улыбаться вовсе – после злосчастной автокатастрофы с братом – он решил, что надо предпринимать какие-то действия. Тщательно следить за ней, при случае забрать. Колетт сама предоставила ему такой случай − на том перекрёстке.
Почему он тянул? Наверное, после всего случившегося между ними, он просто не мог поставить Колетт перед фактом, что он забирает ее.
Каин тяжело вздыхает:
– Ты должна хорошо питаться. – говорит он. Колетт вздрагивает от того, насколько неожиданно звучит его голос в тишине. – Такими темпами ты ляжешь рядом с братом под капельницу.
Колетт смотрит на него молча, лишь моргает. Потом, словно переборов страх, говорит тихо:
– Тебя уже не должно это волновать. – она не старается оскорбить или пристыдить его этими словами, но получается. После слов Колетт, Каин вновь чувствует разъедающую горечь, вызванную гнилью ее слов. Верно, он может об этом не волноваться. Но причина была совершенно другой, нежели решила Колетт – теперь она находится в зоне досягаемости. Контролировать ее рацион и питание будет намного легче, даже если она против.
Даже если Каин не имеет на это уже никакого права.
13:17, городская больница
Колетт выпрыгивает из машина и говорит:
– Можешь подождать меня здесь? Я хочу побыть с братом наедине.
– Я слышал все, что ты могла ему сказать. – напоминает мужчина. Он слышал: она ненавидит, когда Каин сравнивает ее с бывшей женой; боится – или боялась – что он любит не саму Колетт, а образ жены. Но сейчас Маллен не чувствует ровным счетом ничего. – Рано или поздно нам придётся поговорить о случившемся.
Большие глаза, занимающие из-за худобы пол лица, впираются в Каина. Где-то на самом их дне плещется дикая боль, которую Каин вряд ли сможет вырвать оттуда. Потому что Колетт сама не хочет этого, оставаясь в этом коконе страданий. Находясь в нем, она защищалась от того, что приносил ей этот мир, будь то счастье или разочарование. К ней пришел единственный на данный момент лекарь – равнодушие.
Лучше бы она злилась на него, чем вела себя так убийственно спокойно. Словно умирает не ее брат, а она сама.
Помедлив, она кивает:
– Не сейчас. Вечером поговорим.
Она закрывает дверь и исчезает в дверях больницы. Каин смотрит, как ее фигурка исчезает в здании. Вечерний разговор обещал быть сложным.
14:17 – выходит она оттуда спустя ровно час. Каин не знает, о чем она говорила с братом, хотя ему и интересно. Немного, кончено, но сам Каин себе не за что в этом не признается. Как и не признается в том, что благодаря этому подслушанному разговору, смог немного разобраться в чувствах самой Колетт.
Маллен имела право на что-то личное и тайное. Именно по этой причине, все что сделал демон за этот час – съездил за продуктами. Когда она возвращается в машину, лицо ее немного просветлело, исчезло написанный на нем страх. Демон понимает сразу – ее брат не умер, а разговор с ним принес девушке облегчение.
Каин не расспрашивает, ограничиваясь лишь кратким:
– Как он?
– Небольшие сдвиги в положительную сторону. – спокойно произносит Колетт, хотя распирающее ее счастье нельзя пропустить. Она словно светилась изнутри. – Надеюсь, ему скоро станет лучше.
Каин кивает.
− Уверен, что так и будет.
Колетт смотрит на него какие-то три минуты, а потом отворачивается. С облегчением прикрывает глаза и, как думает демон, погружается в легкую дремоту.
Каин вспоминает Авеля. Младшего брата, которого ему пришлось спасти убийством. Толкование их истории всегда вызывали у Каина двоякие чувства: гнев и боль. Еще обиду, возможно. Его брат, после того как его жертву принял Господь возгордился, смотрел на родителей и брата с презрением. Вы не ровня мне, читалось в его некогда светлых глазах, но уже поддернутых дымкой мрака. И в одну ночь, когда вновь Авель разговор с Богом, Каину явилась истина. Не Бог, Дьявол говорил с его братом. Он травил душу второго сына Адама и Евы, превращая его в гордеца, неверного сына, желая, чтобы он сам извратился подобно ему. Мог ли позволить старший брат такое? Нет, конечно, нет. И когда Люцифер предложил ему обмен, Каин не думал не секунду.
Так же, как и девушка, готовая продать за брата единственное, что считала ценным – душу. Колетт не могла жить в одиночестве, Каин понял это быстро, стоило ему глубже проникнуть в самую ее суть. Уверенная в том, что Каину она не нужна, с погибшей семьей, и умирающим братом, она ломалась с хрустом. Мучительно, словно кости внутри у нее трещали, а осколки ранили изнутри. Ей некому было помочь. Там на перекрестке, Каин впервые посмотрел ей в глаза. Не нужен ей был целый свет. Колетт Маллен как никогда остро нужно было чье-то присутствие и поддержка.
Но она нужна была Каину. Это можно было назвать эгоизмом, но чтобы там не было, как бы Колетт не рвалась, демон не мог позволить ей навредить самой себе. Не мог потерять еще одного любимого человека. Когда Каин нашел её – точнее, она не смогла найти дорогу в город, и сама нашлась ему – он наполнил полотно своей жизни светом. Её смех отгонял от Рыцаря мрачные думы. Её улыбка заставляла забыть о тяжелом бремени, присутствующего с Каином веками. Она стала ярким солнечным лучиком: всегда озорная, весёлая, задорно смеющаяся и дарящая тепло. Колетт была нужна ему. Как и сейчас.
Колетт не спала, поэтому, когда они подъехали к дому, тут же отстегнула ремень. Она была немного сонной, но не решалась заснуть. Ей часто снились кошмары, в основном потому что она не соглашалась часто принимать таблетки, прописанные миссис Доратее. Не хотелось, но если она и засыпала без них, то вскоре вскакивала от криков. Собственных криков. Билл первое время – очень долго – прибегал из соседней комнаты чтобы разбудить ее или защитить, но вскоре перестал этого делать, зная, что его сестру не душит маньяк. Белиару пришлось научится не вскакивать от криков Колетт.
Зайдя в дом, девушка первым делом направилась на кухню. Ей надо было «отвлечься», приготовить что-то, болтая с Доратее. Что она и поспешила объяснить Каину. Мужчина смотрел на нее взглядом, словно предлагая высказаться ему, но в итоге ничего не сказал и лишь молча кивнул.
Миссис Доратея была шокирован, когда ее пациентка все рассказала. Про Билла, про Каина, про свое состояние. Колетт приходилось говорить в полголоса, постоянно прислушиваясь, но искренни надеясь, что Каин не станет подслушивать. В гостиной работал телевизор.
− Значит не произошло того, что ты так боялась? – быстро справившись с собой, спросила Доратея. Колетт запекала картошку, надеясь, что сможет съесть хоть кусочек. – Отвечай «да» или «нет». Ты боишься сейчас Каина?
− Нет.
Колетт улыбнулась, когда поняла, что это действительно так. Эта улыбка… такой она улыбалась когда-то давно, когда разговорила с братом по телефону. Тогда она рассказывала Биллу о том, как счастлива, смеялась над его комментариями и от них же краснела. Кажется, это было так давно, хотя минуло всего лишь четыре месяца. Сколько всего произошло, и несмотря на это, Колетт Маллен чувствовал себя счастливой.
− Ты собираешься с ним поговорить, объяснится?
− Да.
− Боишься этого разговора?
− Нет.
− Хочешь остаться там?
Девушка нахмурилась и замерла по середине кухни с противнем в руках. Хотела ли она…? Если бы без всего этого, без тяжелого состояния брата? Представив, что она свободна в своих передвижениях, а не находится здесь в своеобразном плену. Хотя нет, это не плен. Скорее, вынужденные меры. Колетт, даже в самые тяжелые времен, не была дурой. Она понимала, что Каин прав, и такими действиями она загонит себя в могилу без помощи демонов. Он хочет ей помочь, Колетт готова принять эту помощь, но обязательное условие – ее пребывание здесь. Так что же это? Плен, обстоятельства или ее подсознательная тяга к этому месту?
Тяга к Каину.
− Знаете, миссис Доратея. – Колетт тихо рассмеялась. – Вовремя первого наша сеанса, вы сказали, что даже самая долгая ночь закончится, сменившись днем. Мне кажется, вот-вот забрезжит рассвет.
− Ох, Колетт. – ахнула Доратея. Она не могла, хоть и очень хотела, понять, что дело было не в издевательствах над девушкой, не в тяжелом детстве. Дело было в любви. Счастье и состояние Колетт зависело не от постоянных звонков психологу, а в том человеке, рядом с которым она находилась. Оставалось это понять самой Колетт.
Девушка улыбнулась.
− Я могу вам позвонить немного отойдя расписания?
− Я думала, не слышу от тебя эти слова. – рассмеялась женщина на том конце провода. Они попрощались, Колетт перевела деньги за сеанс. Внезапно она осознала, что может быть счастливой. Да, ее брат в больнице, но разве не сегодня ей сказали, что ему стало немного, но все же лучше? Так, шаг за шагом, Белиар выберется из это пропасти. И когда он это сделает, сестра должна быть рядом с ним. И, как Каин и говорил, она должна быть здоровой и сильной.
16:34
За окном, несмотря на ранее время, не было видно солнца. Капли дождя колотили по стеклам, грозясь вот-вот выбить окна и разнести дом. Или – подхватить его, как в сказке, и унести в далекий Изумрудной город. Ничего из сказанного быть конечно не могло. Дождь барабанил по стеклам, снаружи гулял ветер. Если это была не буря, то точно ливень. Колетт, сидящая на кухне напротив Каина, посмотрела на того с хитрым прищуром:
− Надеюсь, в этот раз это не твоих рук дела?
− Нет. – ответил мужчина. – Тут я не причем. В этот раз мне нет смысла тебя удерживать с помощью природных катаклизмов.
Колетт безрадостно хмыкнула. Да, она помнила ту бурю. Она тогда боялась Каина и всего, что происходило с ней рядом с ним. Он был резок по началу, начиная с того момента, как она спросила у него дорогу и в последней раз – когда пытался уговорить ее переночевать у него. Тогда ей была не понятна такое резко-негативное отношение к ее персоне, но со временем она узнала. Узнала. Когда холодные пальцы коснулись ее лба и показали ей все. Без утайки, в открытую перед ней, еще неподготовленной предстала вся жизнь
Рыцаря Ада.
Разве могла быть другая реакция?
Она упала в обморок.
Это не могла быть шуткой или еще чем-то. В Каине всегда чувствовалась эта сила, мощь, власть. Колетт она не пугала, по крайней мере, пока она не узнала ее природу. Потом… Ох, Колетт помнила эти двое суток смутно. Она очнулась быстро, приведённой в сознания Каином. Она не пыталась кричать, вырваться, проявлять хоть каике-то отрицательные или даже положительные эмоции. Они лишь долго смотрели друг на друга. Потом Колетт попросила дать ей два дня и закрылась в комнате; Рыцарь Ада возразить не смог и не пытался.
О чем она тогда думала? О том, что так или иначе, она уже любила этого мужчину. Он был демоном, являлся существом за гранью ее понимания. Не просто демоном – опаснейшим из всех. Монстр, убийца, безбожник – как еще его можно было назвать? Братоубийца. Но все же, это был первый ребенок Адама и Евы. Значит, в нем было что-то человеческое? Ведь стоит лишь посмотреть на то, где и как он живет. Проживает жизнь обычного человека вечность. И он любит ее, или привязался к ней, или просто… просто что?
Тогда она еще не думала о том, что причиной происходящего могла быть его первая жена.
Колетт честно не знала, что делать. Она одновременно и боялась, и любила. Могла уйти, но продолжала искать аргументы, чтобы остаться.
Колетт могла поступить иначе? Наверное, могла. Но что теперь толку думать о том, «что было бы». Случилось то, что случилось.
Жалела ли Колетт о своем выборе? Иногда, возможно.
Изменила бы хоть что-то, если могла? Нет, не за что.
Колетт всеми силами хотела оттянуть неприятный для нее разговор. Так же рьяно, она хотела объяснится, дать понять мотивацию ее поступков.
Каин, в своей излюбленной манере, спросил сразу, не виляя, не давая шанса подготовится. Когда с поздним обедом было покончено, он внимательно оглядел девушке перед ним и задал один-единственный вопрос:
− Почему ты сбежала?
Колетт вскинула голову. Он знал, что причина не в нем или Аббадон. Надуманные и сводящие мысли о том, что ему нужен лишь образ жены тоже не был причиной. Конечно, все это копилось внутри девушки, и когда-нибудь выплеснулось в большую истерику.
Причина была другой.
Причина была самой ужасной.
− Когда ты ушел… Мне позвонили. – начала она, смотря вбок, на край стола. Между ее бровей пролегла складка. – Это был не мой брат. А отец.
Ты же знаешь, что он был религиозным фанатиком? До тех событий, я не подозревала, почему. Так же никогда не спрашивала, от чего бабушка и дедушка со стороны отца нас не посещают. У нас не было не фотографий, не документов, словно их никогда не существовало. Причина кроется в том, что их убили демоны.
Каин выдыхает, сквозь плотно сжатые зубы. Точно так же, как когда Колетт указала ему на то, что Аббадон с ним не покончила. Колетт не обращает внимание и продолжает говорить. Рассказывать ему об этом, как прыгать с вышки в холодную воду. Решится сложнее чем сделать.
− Он знал, что существуют твари, скрывающиеся во тьме. Поэтому считал, что таким образом обезопасит себя. Свихнулся на этом, конечно, но кто бы не спятил, увидев человека с черными глазами, поедающего сердца твоих родителей. Не знаю, собирался ли он нам об этом рассказать или нет, но это уже и не столь важно.
Колетт убирает за ухо прядь волос. Вообще, когда она рассказывает что-то неприятное, она делает какие-то мелкие движения. «Ломает» пальцы, теребит волосы, поглаживает костяшки. Каин только сейчас понял, что делала она так всегда, когда говорила о своем отце. Сейчас она внезапно переносит пальцы с костяшек на запястье. Машинально трет.
− Я же никому не говорила о нашем… наших отношениях. Потом рассказала брату, но конечно не рассказала о твоей сути. Может, иногда называла тебя «демон» − не смешно, Каин – но не более. Не собиралась вас даже знакомить, пока отец жив. Но Билл проговорился. Случайно, когда отце опоил его, что ли, и выспрашивал про меня. Тогда отец и понял, что «демон» не просто слово, а именно определение. Он… он избил Белиара и запер его в подвале. Причем посадил его в большую бочку со святой холодной водой. Решил, наверное, что таким образом спасет его душу, за эту ложь. А потом… позвонил мне с телефона брата.
Пару месяцев назад она уже пережила подобную стадию. Когда все происходящее обрушилось на нее со страшней силой, Колетт начало трясти прямо в гостиничном номере, чем она сильно испугала Билла. Но уже было слишком поздно ее успокаивать. Не в силах сдержаться, Колетт рыдала ему в рубашку, вспоминая жестокие нападение отца, «Шлюха дьявола! Безбожница! Подстилка», как сбегала из дома Каина, оставив лишь короткую записку, «Прощай», и свой страх за саму себя, перед Каином…
Сейчас она уже не плачет, лишь глубоко вздыхает.
Раз…Два…Три…
− Он сказал, что убьет брата, и у меня не было оснований сомневаться в его угрозах. Сказал, что мне нужно приехать, любимым способом избавившись от тебя. Наша ссора пришлась кстати, я надеялась, что ты не станешь искать меня чтобы выяснить что-то. Когда я переступила порог дома… отец просто…
Они смотрят друг на друга. Колетт больше не плачет, лишь смотрит на отца. В доме мало что поменялось с момента ее отъезда, наверное, только религиозных картин стало больше. Хогарте смотрит на нее так, словно она вот-вот должна начать исходить кровью, желчью, или делать то, что означало изгнание демона из нее. Но нет. Нет ничего: ее тело не ломается, сама она не кричит, не плачет словно от боли. И когда мужчина в этом убеждается, быстро пересекается расстояние между ними и со всей силы бьёт девушку по лицу. Рука у него тяжелая, Колетт мгновенно падает на пол. Головой задевает тумбочку, чувствуя, как ссадина мгновенно начинает ныть, а по лбу течет тонкая струйкакрови. Она спускается по лбу, в уголок глаза.
Колетт не плачет, лишь грубым движением оттирает ее и говорит:
− Где мой брат?
− У тебя нет брата. – шипит мужчина. Колетт не поднимает взгляд, смотря на его ботинки. – Нет отца. Нет семьи, ты, демонская шлюха.
Колетт не видит, что хватает отец, но соображает, что это большое, а главное – тяжелое, распятье. У них в каждой комнате были такие, кроме ванны, разве что. Хогарте размахивается, и со всей силы бьет Колетт в плечо. Она шипит, сжимая зубы, но не кричит. Пару часов назад ее пытала Аббадон – хуже не будет. Но кажется, ее терпение лишь больше убедило отца в том, что его дочь больше не ребенок от Бога.
− Что же с тобой делали, Колетт. – с ухмылкой говорит он. – Что ты молчишь? Видимо, твой демон был слишком ласков с тобой? Не беспокойся, мы это исправим.
Во рту, пересохшем от страха – нет, не перед ним, а за брата, чувствуется отвратительный металлический привкус. Билл, у него Билл. О, создатель, пусть это будет так. Пожалуйста, пусть брат будет все еще жив.
− Билл. – сплёвывая на пол кровь, выдавливает девушка. – Он жив?
− Пока да. – говорит Хогарте. – Вы вместе искупите этот грех.
Колетт лихорадочно пытается придумать, что делать, и ее опять начинает мутить. Кажется, вот-вот вырвет, но Маллен делает глубокий вдох, пытаясь унять панику, и тошнота проходит. Итак, что же предпринять? Убедится бы, что с братом более-менее все в порядке, о большом не просит.
Он ударяет распятьем в затылок, голова Колетт с глухим тошнотворным стуком отскакивает от пола. Боль взрывается в голове, из глаз непроизвольно брызжут слезы – и все плывет перед глазами, а череп словно раскалывается надвое. Колетт не кричит, лишь безмолвно корчится от мучительной боли и ужаса. О нет… Хогарте на этом не останавливается, нанося быстрые, жестокие удары распятьем ей по ребрам, и от их силы воздух вырывается из легких. Крепко зажмурившись, Колетт пытается бороться с тошнотой и болью, бороться за спасительный глоток воздуха.
Очередной вечер, каких в последнее время было довольно много. Он не наполнен болью, кровью или оскорблениями, как пару месяцев назад. Есть слезы. Сдержать их не так просто, возможно, Колетт сама не замечает, как они текут по щекам. Она вообще ничего не замечает, лишь вновь и вновь прокручивая в голове все сцены ее избиения. Их было многим. Не все они были нанесены распятьем, но не проходило и дня, что бы ее не избивали. Впрочем, отец нашел другое название этому − «Очищение».
− Он считал, что таким способом спасет мою душу от того, что ты мог туда впустить. В первый вечер он оставил меня, избитую, без сознательную в коридоре. Но выпустил Билла. Выглядел он не лучше меня, но смог помочь. Отец… сказал, что если я призову тебя, то он узнает об этом. До того, как ты появишься, он застрелит брата, меня, потом – себя. Думаю, он вся чаще стал задумываться, что смерть – единственное, что отводит меня от тебя.
Колетт помолчала. Молчал и Каин. Он смотрел на девушку перед ним. Эта девушка была необычной, манящей. Не просто воспоминанием о прошедшей любви, а новой любовью. Самой любовью. С ней можно было забыть о проблемах, избавится от постоянных переживаний. С ней он чувствовал полноценным.
Каин однажды имел такую любовь, но потерял. Не уберег, практически своими руками уничтожил. А не так давно он чуть вновь не решился дорогого ему человека. Из-за своего прошло, опять. Ох, если бы демоны знали, какой хаос, боль и безнадежность царила в Каине, то наверняка бы сразу перестали боятся. Но его никто не видел. Каин никогда не делился своими внутренними переживаниями, да их собственно и не было. Смерть первой жены вызвала лишь опустошение, исчезновение любимой девушки – разочарование. Не в ней, в себе. Как бы не сложились обстоятельства, Колетт пережила много боли и из-за него. Из-за страха, лишь потому, что, как и он, не могла рассказать о своих переживаниях.
− Я не пыталась призвать тебя, признаюсь. Но и не сдавалась на милость судьбы. Я сбежала. Один раз – меня поймали. Не убил только из-за того, что Билл заступился, и ему досталось тоже. Но когда я сделала еще одну попытку побега… Отец решил, что больше не может сдерживать то, что находится внутри меня. Он был уверен, что внутри меня больше не душа, а демоны, которых ты туда пустил. Что они рвутся к хозяину и рано или поздно выйдут любыми путями. И он решил действовать…
− Ты. – шипит Хагерти, ее отец и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громко смеяться и позвать Каина.
– Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.
Колетт хочет возразить, но не может. Она даже не могла подняться на ноги и только ползла в гостиную, судорожно, хрипло пытаясь произнести имя единственного, кто мог ей помочь, но сильные удары по спине не позволяли ей сосредоточится. Было не так больно, но от мысли, что это – ее собственный отец становилось паршиво. Она ползла, подметая пол свесившимися на лицо волосами, а отец время от времени поддавал ей ногой. Так они и добрались через гостиную к алтарю, установленному в бывшей спальне. Снова удар ногой, и Колетт пропахала носом по деревянному полу. Они были уже в комнате с алтарем. Здесь на столе, покрытом шелком с вышивкой, лежал крест. По обеим сторонам от него стояли белые свечи. За ними раскрашенные изображения Христа и его апостолов. А справа - самое ужасное место, темная пещера, где гасла любая надежда, любое сопротивление Божьей - и отцовской - воле.
О, мама, если бы ты только могла увидеть, что случилось с твоими детьми.
Отец с силой опустил тяжелую руку на затылок Колетт - за этим движением чувствовались все одиннадцать лет, что он провел, таская тяжелые камни и возя тележки по стройкам. Голова Колетт мотнулась вперед и ударилась об алтарь так, что задрожали свечи, а на лбу осталась красная отметина.
− Смерть да будет тебе избавлением. – прошептал мужчина. Хагерти наклонился вперед, и рука с ножом рванулась вниз, прочертив в воздухе сверкающую дугу. Может быть, Колетт заметила что-то краем глаза. Она успела отшатнуться, и нож по самую рукоятку вошел ей в плечо. Мужчина споткнулся о ножку стула и растянулся на полу. А когда присел, глядя на дочь, то упал вновь. Точнее, сначала раздался выстрел, а потом он упал обратно. Белиар Маллен прострелил собственному отцу голову.
Больше Колетт не сказала ничего, да и смысла не было. Это она скрывала в своих мыслях из-за всех сил, не пуская туда никого; все происходящее после Каин смог узнать из ее снов, когда ее разум был открыт. Рыцарю Ада не нравилось, что он там видел. Колетт была не просто испуганной, она была загнанной в угол; девушкой, пытающейся вырваться из всего ужаса, что происходило в ее жизни, но что-то постоянно тянуло ее туда. Кошмары, преследующие каждую ночь, страх того, что Каин сам убьет ее, а под конец – автокатастрофа. Колетт, может, и хотела справится, но сил у нее уже не было. Девушка так отчаянно хотела поделиться с кем-нибудь своими страхами.
— Как бы я хотел, чтобы твой отец был все еще жив. — сказал Каин. Колетт вскинула голову, удивленно глядя на демона. — Тогда бы я смог убить его собственными руками за все, что он натворил.
Колетт слабо хмыкает; она прекрасно знала, кем – чем – является Каин. Знала его силу, а еще – цену его любви. После смерти его первой жены он дал клятву, не так давно так зверски нарушенную: он больше не станет убивать. Колетт чувствует себя дико виноватой, поэтому сегодня даже близко не приближалась к комнате, в которой стоит фотография – единственная, которую она видела – той, другой, Колетт.
А теперь, когда Каин говорит, что ради нее – опять – убил бы. И не кого-то, за что-то, а ее собственного отца, за издевательства над ней и ее братом. Колетт смотрит на него, грустно улыбается.
− Я знаю, Каин, знаю. – и с тяжелом вздохом, признается. – Поэтому и не призывала тебя. Не хочу, чтоб бы ты был причиной смерти моего отца.
− Твой брат его убил.
− Мой брат – не ты. Прости, но это…
Колетт Маллен просто не находит слов. Каину они, кажется, не нужны. Ее сердце, душа, мысли – распахнуты и обнажены, демон беззастенчиво лезет ей в голову. Он все понимает, поэтом не настаивает на продолжение беседы. Колетт тоже молчит, не зная, что сказать, о чем подумать, молча уставившись на поверхность стола.
Каин ее целует. Сжимая щеки пальцами, заставляя запрокинуть голову, все это происходит так быстро, что девушка первые секунды не понимает, что произошло. Осознавая, лишь прикрывает глаза, в блаженстве подаваясь вперед. Какими теплыми были его руки; до него к ней никто и никогда так не прикасался, никто прежде не любил ее так — никогда.
Колетт тоже любила. Она любила его очень сильно, как не смогла полюбить никого. Любила брата, но любовь к Каину была намного больше и сложнее. А потому она в ней так нуждалась. Ее тонкие пальцы с неожиданно силой смокнулись на ткани рубашки на его рукаве.
Потом, когда Каин отстранился, он обнял ее; Колетт продолжала сжимать его руку одной рукой, а другая просто повисла вдоль тела. Девушка чувствовала странное опустошение, но впервые за много дней были видны пролески надежды.
Колетт не может вновь вернуть их отношения на прежней уровень, не готова к этому, сам Каин это понимает. А потому – ни к чему не принуждает.
Маллен хрипло смеется:
− Надеюсь, у демонов крепкий сон.
23:10
Тук-тук-тук
Колетт спускается на звук. На ней – длинная белая ночнушка, с воротничком, давящим на горлом. В руках – свечка. Она спускается по старой лестнице, своего старого дома, доски которого скрипят, отзываясь на каждый шаг девушки.
Это «тук-тук-тук» раздается так, словно что-то ударяет о поверхность дерева. Колетт не понимает, зачем она туда идет, но, как всегда бывает во снах, она просто это делает. Вместо крыши – листва, которая скрывала небо, оставляя ее одну на съедение темноте и страху. Воск со свечи капал ей на руку, но девушка старалась не обращать на это внимание. Она спускается вниз, готовится войти в гостиную.
Голова казалась теперь тяжелой, на удивление пустой, а где-то глубоко в мозгу зарождалась слабая пока, пульсирующая боль. Глаза жгло, словно она долго смотрели на огонь, находясь непозволительно близко к нему. Колетт вспомнила – как иногда вспоминают во снах, эти мысли проскакивают быстро и о них не успеваешь подумать полностью – о том, что испытывала такое каждый свой сон. Чудовищные кошмары, вот сопровождающие ее долгое-долгое время.
Гостиная была такая, какой всегда была, да вот только было темно. И все же, как в самом дешёвом ужастике, гостиную освещали молнии, которых не было слышно. Различные религиозные картины все еще висели, и Колетт с ужасом обнаружила, что с рам течет кровь. Она образовала лужи на всем полу. Маллен поняла, что сама стоит на чем-то липком.
Тук-тук-тук
Колетт с трудом оторвала взгляд от крови и посмотрела в ту сторону из которой шел звук. И тут же застонала, словно ее схватили под ребра и сжали. А больно ей точно было, потому то она увидела единственную, кого ее воспаленное сознание до этого не трогало – маму.
Вирджиния стояла спиной к дочери, с распущенными волосами и в такой же длинной ночной рубашке. Она стояла в углу комнаты и… истязала себя, что ли? Женщина медленно билась головой о крест с распятым Иисусом Христом. Колетт эта штука всегда внушала ужас, а матери – неприязнь. Крест появился у них в доме еще когда Вирджиния была жива, и пока она не была под влиянием отца так сильно.
Девушка медлит. С одной стороны, она понимает, что все это – сон, кошмар, если быть точнее. Но с другой… это же ее мать, родная и любимая. Она так давно хотела ее вновь увидеть. Отец убрал все ее изображения из дома, Колетт не знала почему.
− Мама? – но женищна не отзывается на дрожащий голос дочери. Тогда, Маллен делает шаг к ней и прикасается к ее плечу. Вирджиния перестает биться головой.
Она поверчивается.
На секунду, всего на одну несчастную секунду, Колетт видит свою родную маму – красивую женщину, с карими глазами, пухлыми розовыми губами и любящий улыбкой. Картинка меняется быстро, заставляя девушку отдернуть руку. Лицо ее матери меняет цвет с нежно-розового на серый, вместо щек – дыры, словно прогрызенные червями. Карие глаза впали внутрь черепа, оставляя разорванные, окровавленные глазницы. Неровный край тонких шей, которые истекали последней кровью и изъеденные ранами и язвами длинные худые руки. Из глазниц и проединах щек посыпались червы, а из открывающегося рта – земля.
Колетт отшатнулась, а из открытого рта, который не поменял положения, раздался грубый и полный ненависти голос отца:
− Шлюха! Демонская шлюха!
Впрочем, голос звучал его глухо, словно из-под земли. Колетт смотрела лишь на мать или то, что от нее осталось.
Наверное, так Вирджиния Маллен сейчас выглядит в гробу.
А потом женщина открыла рот и закричала. Нет, скорее – завопила. Этот вопль заглушил оскорбления отца. Ничего отвратительнее Колетт за всю свою жизнь не слышала - словно самец аллигатор в болоте. В этом крике была ярость, неприкрытая, бешеная ярость. Лицо у нее стало красным – что отвратительно смотрелось с червями, но терялось на фоне пустых глазниц и появляющихся нарывов − как свежая кровь, руки сжались в кулаки - она вся тряслась и, в упор смотрев на дочь, вопила что есть сил. Вирджинию всю перекосило, а лицо стало, как у мегеры.
Колетт отшатнулась так резко, что ударилась затылком о металлическую рамку за спиной. Кровь с рамы закапала за шиворот. Девушка взвизгнула и…
…проснулась.
Проснувшись, она резким движением села в постели. В комнате темно. Влажная духота. Волосы на висках слиплись от пота, капли катятся по шее. В большинстве комнатах на втором этаже было довольно-таки тепло – все-таки, здесь жила простая смертная. Даже если бы она открыла окна, то заснуть уже здесь не могла.
Часы показывали 2:30. В этой липкой духоте все равно не заснешь. Тем более, стоит погасить свет и закрыть глаза, как кошмары и образы, полностью лишенные человеческих очертаний, вновь начнут смыкаться вокруг сознания, не способного бороться. Колетт спустила ноги с кровати и как была одета в пижаму, так и вышла из комнаты. Дверь осталась открытой.
Демоны спали крепко, Каин говорил, что это было похоже на кому. Колетт бесцельно побродила по второму этажу, ступая все же аккуратно, не желая будить хозяина дома. Эти кошмары были чем-то личным, слишком ее. Делится ими не хотелось.
Девушка спускается вниз по лестнице. Ступени не скрепят, ничем не выдавая ее присутствия, в отличие от той скрипящей лестнице во сне. На первом этаже всего было прохладнее, и Колетт не думала о причиной такого явления. В гостиной темной, девушка на ощупь находит светильник и включает его. Когда Каин вернул ее сюда после пытки Аббадон, этот же светильник разгонял ночную мглу, создавая приятный полумрак.
Колетт садится на диван. Сидит пару минут, смотря в камин. Потом ее взгляд рассеяно прошелся по хорошо знакомой комнате, которую не изменил визит Дина Винчестера и Кроули, не она сама, не само время. На деревянном столике лежала стопка книг. Тут всегда были какие-то книги, и вроде как их было не запрещено читать, но Колетт держалась от них подальше. Спроси у нее, какая книга лежала здесь на прошлой неделе – не ответила бы, потому что сама не знала. Не потому что ее элементарно не было тут четыре месяца, а потому что Каин удивительно быстро читал книги.
Колетт вспомнила, что она любила сидеть рядом, свернувшись калачиком и засыпать под чтение демона. Еще она вспоминает «визит» Дина Винчестера и Кроули. Ей было не очень интересно, зачем они здесь, она даже не боялась. Только немного злилась из-за заинтересованного взгляда Кроули, когда она зашла в комнату. Лишенный голоса, Король Ада не мог ничего спросить, лишь окинул ее внимательным, сканирующим взглядом. Каин вежливо попросил ее уйти.
Потом пришла армия Аббадон.
Девушка поджимает под себя ноги и заворачивается в плед. Его внутренняя сторона неприятно колола голую кожу. Колетт положила голову на подушки, пристроенные на подлокотнике, и бездумно протянула руку к книге, лежавшей на деревянной поверхности стола. Когда ещё малышкой она подолгу не могла заснуть, мама читала ей книги. Вечно читала детям что попало, от сказок до высокорейтинговых романов про средневековье. Она читала то, что считала нужным, игнорируя просьбы – а после приказы отца – читать ей детскую Библию, псалтырь или молитвы. Вирджиния читала Колетт романы, и не потому что увлекалась – дочь быстро засыпала. Когда отец узнал, он сжёг все подобные книги.
И мисс Маллен никогда бы не призналась, но эти романы всё-таки повлияли на ее представление о любви.
День за днём, с каждой новой прочитанной книгой, Колетт всё больше погружалась в выдуманные миры, создавая в своей маленькой голове идеальную жизнь: семья, муж, работа, дети. И всё любимое, и всё сказочное.
А вот оно как вышло…
Колетт, не глядя на обложку книги, открывает ее где-то на середине.
«Моисей простёр руку свою к небу, и была густая тьма по всей земле Египетской три дня; не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их.»
Пятикнижии выпадает из рук. Колетт засыпает.
8:30
Каин не находит ее в комнате. Дверь открыта, по помещению гуляет прохладный утреней ветерок, но самой Колетт нет. Мужчина закрывает дверь.
Демон не допускает даже мысли, что она могла – или хотела – убежать – или сбежать. Особенно после вчерашнего разговора. Он слышал, как ночью она ходила по этажу, а после – спустилась вниз и так не вернулась. Зная Колетт, прожив с ней чуть больше года, Каин мог строит разные теории: заснула на крыльце, когда «вышла подышат свежим воздухом», заснула в любом другом месте. Или, и это меньше всего нравилось Рыцарю, Колетт могла продержаться всю ночь на кофе и банках пива. Каину категорически не нравилось такое отношение Маллен к собственному здоровью, но давить на нее сейчас было излишним. Она и так едва держится, а если и он начнет с такими мелочами…
Колетт, что вполне ожидаемо и совсем не удивляет Каина, обнаруживается в гостиной. Подушки лежат на полу, сама девушка вытянулась на диване, подложив руку под голову. В целом, она выглядит умиротворенно и спокойно. Значит, кошмары ей более не снились.
Каин бесшумно подходит к дивану и какие-то жалкие минуты три рассматривает свою вновь вернувшуюся сожительницу. Даже спящая, она зачаровывает — той простой, естественной красотой, что редко бывает кричаще броской, что ещё реже принимается за модельный эталон. Со стороны Колетт похожа на сон, нереальное наваждение. Каин не за что не признается, но ему не хочется просыпаться и оказываться там, где его первая жена мертва, а эта девушка еще не существует в его жизни.
Внимательный взгляд цепляется за книгу на полу, которой тут совершенно не стоит быть. Так же бесшумно, Каин подходит к книге, оказываясь лицом к спящей Колетт, присаживается и поднимает ее. Потрепанный переплет пятикнижие шуршит страницами, когда Каин его поднимает. Демон смотрит на выведанные чернилами слова о девятой казни и хмыкает: не лучшее чтиво, чтобы избавится от кошмаров. Однако Колетт, похоже, заснула вполне спокойно, больше не крича и не зовя давно умершую мать.
Каин бы никогда не признался, но ему хотелось бы знать о снах Колетт больше. Он наблюдал пару ее снов в гостинице, иногда ловил ее мысли об этом, слышал разговор с психологом. Рыцарь пытался представить себе, насколько ей тяжело и страшно, но увы, такие чувства давно стерлись из его памяти. Скорбь по брату обернулась темной печалью, страх исчез вовсе, а уж с появлением Колетт и даже смерть любимой жены стала казаться лишь старым воспоминаниям. Каин переживал это один, Колетт же вполне может рассчитывать на него.
Мелькнула мысль, что Колетт переживает его жизнь, только с разломом в несколько тысяч лет.
Колетт внезапно заворочалась, нахмурилась, что-то прохрипела. Каин отвел взгляд от пятикнижие, на которое смотрел до этого, переводя взор на девушку. Она повернула к нему голову, и он мог разглядеть печаль и страх в выражении ее лица. Рука Колетт свисала с края дивана, и Каин нежно взял ее в свою руку. Следы от истязательства еще немного были заметны, да и сама рука выглядела слишком тощей. Если смотреть в общем, то все было не так плачевно. Сейчас же, когда Каин четко видел проступающие синие вены, и мог сравнивать с тем, что было до ее отъезда, понимал – ситуации не исправляется. Последствия подобных издевательств было сложно устранить, особенно моральный. Он мог вылечить ее, вернуть здоровый вид, но справится со своими кошмарами Колетт предстоит по большей части в одиночку.
Свободной рукой, мужчина провел по темным волосам. Ее веки дрогнули и открылись, она моргнула от неожиданности. Колетт подумала, что происходящее, должно быть, ей снится. Каин не мог быть здесь, сидя на коленях рядом с ней и держа ее руку. Она грустно и разочарованно улыбнулась, но желала насладиться видением, пока оно длилось. Он поднял голову, и их глаза встретились. Колетт поняла, что не спит.
− Доброе утро. – прохрипела девушка.
− Доброе. Извини, не хотел тебя будить.
Колетт села, слегка помассировал виски и тряхнула волосами. Каину пришлось убрать руку и занять место в кресле напротив нее. Колетт выглядела так, словно и вовсе не спала.
− Ничего, все равно надо вставать. – она посмотрела на мужчину, слегка обеспокоенно нахмурившись. – Мне никто не звонил? Из больницы на счет Билла?
− Насколько мне известно – нет. Но отсутствие новостей тоже новость.
− Да, хотя бы нет плохих новостей. – улыбается девушка и встает. Потом, наверное, все-таки больше из вежливости, оборачивается к Каину, который смотрит на нее со сосредоточенной внимательностью. Анализирует, думает, пытается узнать. Но Колетт думает, что у Каина, возможно, и своих кошмаров хватает, чтобы еще и ее приплетать. – Я тебе ночью не мешала?
− Слышал, что ты ходила, но нет. – отвечает демон, пожимая плечами. Маллен кивает и направляется в ванную.
Один из демонов тогда проник в ее комнату. В тот момент, когда Дин Винчестер и Кроули появились в доме, Колетт незаметно стащила нож для разделки мяса с кухни. Понимала, что вряд ли сможет сопротивляться крупному мужчине или Королю Ада, но лучше это, чем ничего. И вроде, когда они ушли Колетт успокоилась, а потом началась суматоха. Каин отлучился на полчаса в город – без машины, конечно, чтобы не тратить время – а они проникли в дом. Маллен рохлей не была, потому-то и приставила к горлу Винчестера нож, а Кроули не решился ее откинуть. Охотник, вроде, принялся объяснять девушке что к чему, тоже не пытаясь заломить ей руки или что-то того, просто разговаривая. Колетт не знала, говорит ли он правду, или это все ложь. В тот момент ей двигало странное чувство незащищённости и уязвимости – она была человеком, никем. Держа нож у горла Дина Винчестера – который кого-то черта все-таки залез в их с Каином дом – она чувствовала себя лучше.
Каин не спешил помогать ему. Он, завидев такую картину, молча поставил пакет на стол, снял куртку и лишь потом приблизился к девушке и охотнику. Пальцами аккуратно обхватил запястье Колетт и отвел руку с ножом в сторону; на шеи Дина остался небольшой порез, но тот все-таки облегченно выдохнул. Колетт посмотрела на Каина и потом поднялась на вверх, понимая без слов, что ей нужно уйти. Кроули проводил ее задумчивым и немного восхищенным взглядом. Колетт сидит в своей комнате, даже не пытаясь отвлечься на книгу или еще что-то, просто смотрит на дверь. Слышит голоса снизу, но разобраться не может. А потом, внезапно, понимает – в доме происходит что-то страшное. Она встает с кровати в тот момент, когда дверь открывается. В руке Маллен только нож, а ее «гость» − крупный мужчина с черными глазами. Он выглядит немного удивленным, видя взъерошенную и растерянную девушку в доме Каина, но тут же его губы кривится в отвратительной усмешке:
− Надо же. Рыцарь Ада завелся личной… − договорить ему слишком очевидное слово не дал нож в горле. Колетт рванула к нему и со всей силы всадила кухонный прибор в горло демону. Даже понять не успела, что перед ней человек, которому просто не повезло оказаться в ненужном месте; рефлексы и желание жить были сильнее. Она хотела рвануть мимо него, в другую комнату, но удивление противника прошло так же быстро: он схватил Колетт за плечи и откинул ее в другую часть комнаты. Колетт вскрикнула, чувствуя, что летит, перелетела через кровать и стукнулась о стенку. Демон с яростью выхватил нож из горла, кровь выбивалась из раны небольшим фонтанчиком. Маллен не успела сориентироваться, как мощный удар рукоятки ножа едва не пробил ей череп. Перед глазами все поплыло, девушка в слепую попыталась ударить нападающего ногой в живот, но это только больше раззадорило демона:
− Сука! – взревел он и замахнулся, намереваясь вогнать нож в тело Колетт. Но яркий красный свет вырвался из его глазниц и рта, обрывая жизнь и демона, и человека Тело упало на сжавшуюся Маллен; девушка завизжала. Впрочем, сильные руки тут же сомкнулись на ее плечах и вытянули из-под мертвого. Колетт плакала и истерила, пока Каин пытался как-то ее успокоить. Получилось не сразу, потому что надо было избавиться и от остальных тел, а когда за тобой ходит девушка, в любой момент готовая впасть в истерику, дело легче не становится.
Колетт думает об этом, вспоминая заботу демона и его ласку. Пока она ходила за ним, когда он стаскивал тела в кучу на заднем дворе, когда поджег эту кучу, и она жалась к его руке, когда заваривал что-то с целью успокоить Колетт, в состояние шока несущую какой-то бред – молчал. Заботился о ней, но молчал, даже если пришлось придерживать руки шатенки своими, потому что саму девушку нещадно трясло. И в этом была вся его забота – в молчание, в исполнение действий без лишних слов. И ей, черт возьми, нравилось такое обращение. В этом проявлялась чувства Каина к ней.
На телефоне нет уведомления о пропущенных звонках. Колетт спокойно выдыхает. Будущее с каждым часом кажется ей светлее и светлее – может, все и вправду будет хорошо? Она улыбается своим мыслям, когда аппарат на тумбочке оживает. Колетт тут же становится серьезной, потому что на экране высвечивается лаконичное «Больница». Руки ее немного подрагивают, когда она проводит пальцем по сенсорному экран, принимая звонок:
− Слушаю.
− Мисс Маллен? Это дежурный врач. Лечащий врач вашего брата указал ваш контакт первым по экстренным вопросам. – Колетт говорит что-то типа «ага», потому что на большее ее не хватило. – Мистера Маллен был срочно переведен в операционную, поскольку у него началось внутреннее кровотечение. Есть вероятность, что он не переживет эту операцию, но…
Телефон выпадает из ослабевших рук. Все тело мгновенно наливается свинцом, притягивая Колетт к земле, и ей кажется, что если она упадет, то попросту умрет, уничтоженная этим горем. Ее брат умирает. Умирает. Колетт видела все как будто со стороны: как она встала, спокойно подошла к двери и вышла в коридор после чего спустилась вниз. Не моргая, глаза были широко распахнуты и слезились. Все тело дрожало в голове было невероятно пусто. Кажется, это и есть самое настоящее «состояние шока», когда человек просто не может осознать, что происходит. В ушах противно зазвенело, как будто кто-то наткнулся на нерабочий канал, с его неизменным противным скрежетом. Колетт оперлась на стенку около кухни боясь что вот-вот упадет. Каин, заметив ее, быстро оказался рядом и протянул к ней руку, положив на плечо:
− Колетт? – и тут ее прорвало. С громким, истерическим всхлипом, Колетт опустилась на пол, потому что ноги просто отказались держать ее. Она прижала руки к груди, заливаясь слезами и плача навзрыд. Это был как всплеск, волна, которая накрыла ее целиком: Колетт потеряла свой смысл. Ее брат умирал. С трудом удавалось дышать, каждый вздох — настоящая мука. Ощущения во всем теле отвратительные, словно по ней проехался поезд, сбил автомобиль на предельной скорости, а потом поместили в огромный бак с едкими химикатами. Колетт хотелось выбраться из этой пучины дерьмовых чувств, но она просто-напросто не могла.
Каин опустился рядом с ней и прижал к себе. Девушка не вырывалась, но кричала и плакала, срывая голос. Во всем сказанном ею Каин различал только несколько слов и, не поняв их смысл, влез ей в мысли. А потом прижал к себе еще крепче, стараясь хоть как-то успокоить, хотя понимал – не получится. Смерть брата разобьет Колетт Маллен. А потом, внезапно, в отдельных словах он расслышал просьбу:
− Перекресток… отпусти…пожалуйста.
− Нет. – твёрдо прошептал мужчина. Девушка взвизгнула, подобно дикой кошке, попыталась вырваться из стальных объятий, начала царапаться.
− Я должна его спасти! – кричала ополоумевшая от горя сестра, колотя демона по груди, что, конечно, не причиняло ему никакого телесного вреда. – Я могу его спасти!!! Могу!!!! Должна!!!! Если бы ты мог… Авеля.
Каин на ее месте поступил точно также – пошел на сделку не с демоном, а с самим Сатаной. Потому что любил брата так сильно, что и словами нельзя было сказать, а Колетт слова и не нужны были: она чувствовала к своему брату такую же любовь. Такая любовь заставляла идти на жертвы, убийство и сделки. Свою душу Каин спасти не смог, но допустить, чтобы с любимыми человеком произошло подобное он не мог допустить. Да и какой демон заключит с ней сделку? Все будут бояться его гнева. А Колетт… В ее глазах появилась упрямая решимость. Боли не стала меньше за это утро, горе ломало, а большая часть души была глубоко мертва, но она должна была собрать в себе все силы. Удивительно храбрая, с огромным любящим сердцем, искренняя и добрая, невероятно сильная, эта маленькая девочка была готова на все, ради своего брата. Какие бы трудности ни встали на ее пути, она знала, что вынесет все, чтобы вернуть Белиара в тот мир, где она его ждет.
Колетт повторила свою просьбу, но опять наткнулась на твердый демонский ответ. А потом… потом Каин просто исчез и она, более не чувствуя поддержки, полностью опустилась на пол, рыдая. Маллен больно, и горе сжигает ее изнутри. От слёз ей не стало легче, пусть они и не прекращаются. Она бросилась к двери, в порыве пойти против воли Рыцаря, но дверь ожидаема оказалась заперта. Как и черный выход, как и окна – Каин ее просто здесь запер. Колетт не могла поверить, что он мог так с ней поступить. Она бросила свои попытки, когда прошли минуты – а может, часы или просто секунды – свернулись на диване, прижав колени к груди и обняв их. Слезы продолжали течь по бледному, опухшему от них лицу, глаза покраснели и начинали болеть. Она думала о брате. Пыталась вспомнить его живое веселое лицо, но вместо этого ужасные ведения его в гробу, лицо его мертвое и серое. И как дальше жить?
Колетт уснула. Или потеряла сознание.
Ей казалось, что надежда появилась, она думала, что вскоре брат очнется, и всё станет как прежде. Но не стало. Теперь уже навсегда.
8:41, больница
Каин смотрел на этого мальчика. Лицо его было неестественно бледное, а врачи, порхающие вокруг него не могли остановить внутренне кровотечение. Счет шел на минуты.
Мужчина смотрел на умирающего меньше двух секунд. Они с Колетт и вправду были похожи: та же форма лица, тот же цвет волос. Белиар ― какая ирония. Парень, которого Колетт ласково звала «Билл». У него было много шрамов на груди и на шеи, видимо, полученные, когда он защищал сестру от ударов отца. Интересно, каково ему было узнать, что его сестра ― причем младшая ― встречается с демоном? И не с простым черноглазым, а с первым и жесточайшим ― с Каином? Самого Каина немного развеселило то, какую картину он представил.
Он поднимает взгляд и видит растерянного паренька, который смотрит на свое собственное тело. У Белиара царапине на лице, больничная одежда на духе выглядит жутковато. Белиар Маллен смотрит на Каина и, словно узнавая его, спрашивает:
― Я умер?
― Пока нет. ― лаконично и спокойно отвечает демон, пока врачи боролись за его жизнь. Белиар глянул на свое тело, но удивлен явно не был. Кажется, он вполне спокойно отнеся к тому, что в некотором роде стал призраком. Ненадолго, потому что вскоре ― если Каин не вмешается ― за ним придет жнец и он попадёт… ну, скорее всего, в Рай. Билл грустно улыбнулся, потом посмотрел на демона.
― Вы там берегите ее, ладно? ― попросил Маллен. ― Колетт… она очень важна для меня. Я не стану призраком, но надеюсь, что вы сможете ее защитить.
Это была его возможность. Возможность Каина. Если сейчас парень умрет ― что вполне ожидаемо ― то Колетт останется с ним. Да, будет долго и упорно его ненавидеть, проклинать, обвинять в том, что тот не спас ее брата и не дал спасти ей самой. Будет много истерик, ссор, в процессе которых Колетт будет бросаться на него с кулаками, царапая лицо, а Каин неизменно откидывать ее одним движением пальцев и просто уходить, оставляя девушку одну со своим горем. Со временем Колетт, возможно, смирится и жизнь войдет в более-менее стабильное русло. Снова будут вечера за пианино, Колетт будет ненавязчиво приучать его к современным фильмам, он ее ― к старинным книгам. Но зияющая рана от потери брата никогда не затянется в ее сердце, и она никогда не забудет. Каин знал это совершенно точно. Каин тоже не забыл.
― Не торопись умирать, парень. ― отрезал демон. Белиар с удивлением смотрел, как демон ― которого, как и его самого, никто не видел ― прикладывает пальцы ко любу умирающего. Раньше Каин никого, кроме Колетт, не исцелял, в этом просто не было нужды. Свою первую жену он бы не смог спасти, не успел, а тут… тут он мог все исправить. Да, вероятно он навсегда потеряет Колетт, которая не сможет оставить брата, или же наоборот: останется с ним из-за чувства долга. Каин не хотел ни одного развития событий из предложенного. Но он любил Колетт и хотел ей лучшего, даже в этом «лучшем» она будет без него.
Белиар, смотря на свое собственное тело, слегка хмурится.
― Вы же понимаете, что она будет разрываться между мной и Вами? ― осторожно интересуется Билл. ― Я не хочу такого для Колетт.
― Я тоже. Поэтому если понадобится ― я ее отпущу.
Маллен хочет сказать еще что-то, но тут его тело охватывает легкое сияние и медицинские приборы буквально сходят с ума. Врач продолжает бороться за жизнь паренька, не понимая, что эту битву уже выиграл. И не он, а Каин. Хотя возможно, он что-то проиграл. Но он знает, кого это: терять единственного близкого человека. Он сделает все, чтобы Колетт не испытала эти же чувства.
9:06
Когда Колетт приходит в себя, у нее болит голова, глаза и горло. Внутри было отвратительно пусто. Она бы плакала еще, но слез уже не было. Она просто повернула голову, рассматривая уже знакомый интерьер без эмоциональным взглядом. Небольшой по силе стресс мобилизует организм, активизирует защитные силы, в малых дозах такая эмоциональная нагрузка не вредит человеку. Но продолжительный и сильный травмирующий фактор имеет тяжелые последствия. Страдает здоровье, снижаются адаптационные механизмы и ресурсы, усиливается нервное напряжение.
Маллен внезапно начала вспоминать абсолютно все, что когда-то происходило в ее жизни. Негативное, чтобы совершенно добить себя. Брат защищал ее от ударов отца, и удары доставались ему; в детстве и не так давно. Что с ним теперь? Наверное, он все-так умер. А даже если и нет, сможет ли она жить в вечно подвешенном состояние, боясь каждое мгновение потерять брата?
Как пережить это все?
― Ты похоронила брата слишком рано.
Колетт бы подорвалась, но эмоциональные и физические силы покинули девушку совершенно. Она продолжала лежать, свернувшись на диване и обнимая одеяло. Пустые карие
глаза были устремлены в одну точку. Каин присел напротив нее, смотря в бледное лицо. Карие глаза покраснели от слез; Колетт словно не замечала Рыцаря Ада, смотря мимо него.
Нередко сообщение о таких событиях является неожиданным и беспочвенным. В этом периоде сложно осознать факт, что любимый человек может тебя покинуть: проблема «выжившего», не возникает иллюзии, что человека еще можно вернуть. Сфера сознания отказывается принимать эти «недостоверные» сведения, головной мозг запускает рациональные механизмы защиты от стресса: отрицание и вытеснение. Даже в случаях, если подобный исход был ожидаемым, Колетт понимала, что дальнейшее существование без брата невозможно, психика не может мгновенно и однозначно принять все происходящее. Состояние шока может наблюдаться месяцами, что крайне отрицательно сказывается на физическом и психическом здоровье.
Мужчина погладил ее по волосам, не надеясь добиться реакции.
― Он жив. ― сказал демон. ― Белиар не мертв, я исцелил его.
У некоторых людей апатия-депрессия после подобного может длиться годами. Безуспешные попытки вернуть родного приводят к апатии, нежеланию что-либо предпринимать, безразличию к происходящему. Колетт остро ощутила свое одиночество, причисляя себя к числу никчемных, ничтожных, бесперспективных. Затянувшись надолго, состояние хандры трансформируется в депрессивное расстройство, которое преодолеть самостоятельно не всем удается. Человек начинает полагать, что смысл жизни утрачен, его будущее ― сплошная боль, мука, грусть. Его охватывает отчаяние, нередко возникает желания проститься с жизнью. Проявляются и усугубляются депрессивные соматические симптомы, противостоять которым у индивида, в большинстве случаев, не хватает сил. При комплексном медикаментозном и психотерапевтическом лечении, происходит «просветление» в сознании больного, и человек переходит в финальную фазу.
Каин понимает, что ей сейчас не до этого. Очень жестоко кидать ее из одного состояние в другое было сложным, но Каин сказал Колетт самое главное. Мужчина выпрямился. Пусть осмыслит произошедшее, побудет наедине с собой. И когда Рыцарь уже собирается покинуть комнату, до него доносится хриплый тихий голос, словно человеку было больно разговаривать.
«Это сделка?»
И только спустя несколько мгновений демон осознает, что Колетт снова ― добровольно ― впустила его в свой разум.
― Что?
«Ты исцелил Билла. Эта сделка?»
― Нет, Колетт. ― Каин тяжело вздыхает. Соблазн сказать «Да» и потребовать не ее душу, но ее саму ― очень велик. Он знает, что Маллен легко поверит в подобный поворот событий и будет готова на все. Но ему она такая не нужна. Если захочет остаться ― хорошо. Но ни за что Каин не будет держать ее условиями мнимой сделки. ― Я просто хотел помочь тебе.
― Спасибо. ― внезапно вслух хрипит девушка, но по-прежнему не двигается. Это были последние слова, которые они сказал друг друга в течение следующих трех дней.
Врачи бы точно забрали его на опыты ― Билл быстро шел на поправку. Каждый их с сестрой день начинался медленно и тяжело: с зарядки, душа и завтрака. Казалось бы, что необычного? Однако Биллу было все еще невероятно трудно это делать. Он с трудом стоял на дрожащих ногах, хватался за ее руку, буквально полз по стенке, а она, такая хрупкая, почти держала его на себе. И пока Билл кое-как ковылял обратно до кровати, она спешно летела за завтраком и лекарствами. Колетт, казалась, теперь жила в больнице, Каин забирал ее поздним вечером и привозил раним утром. Она готовила у него дома, убиралась, а потом на всех порах летела к брату. Живому. Дышащему. И Каин был не в состояние этому помешать.
Тяжесть последних дней уходила. Оба Маллена осознали произошедшие изменения в их жизни и приняли произошедшие события как свершившийся факт. Колетт перестала «тормошить», анализировать свою личную историю и признала, что пережитое – еще один шаг на пути к становлению себя как личности. Адаптировавшись в своем новом положении, у нее возникала веская мотивация к действиям, появился стимул для обеспечения своего будущего, извлечены скрытые энергетические резервы организма. Она вновь жила.
Неделя прошла быстро. Каин, в связи с тем, что был демоном, не смог исцелить его полностью, поэтому Белиару было немного трудно ходить. Они с Колетт прогуливались по прилежащему к больницу парку медленно, она его поддерживала, а парень наотрез отказывался садиться в инвалидную коляску. Сестра тоже едва ли не рычала, когда к ним приближались с такими предложениями. С Колетт он чувствовал себя как никогда уютно, спокойно, почти идеально. Лишь мерзкое ощущение стыда и отчаяния, смешавшееся в душе, не давало покоя. Она была молодой, умной и безумно красивой. Билл видел, как поглядывают на Каин, когда приезжал забирать ее. И ему было паршиво, что он своим присутствием держит сестру в дали от ее счастья.
Это не его жизнь едва не переломилась, а его.
Но Колетт, казалась, не замечала происходящего. Она практически не говорила с Каином, но неизменно возвращалась к нему дом в его машине, улыбалась, держала дом в частоте и готовила. Не говорила, но смотрела так, словно ничего не происходило. Ей нужно было время на адаптацию и Каин это понимал. А потом не трогал и не пытался вывести на откровенные разговоры. Даже когда Билл переехал из больницу в отель, она продолжала проделывать длинный путь из города к Каину. Демон тогда решил, что она останется с братом и потому не приехал. Но она сама вернулась. И посмотрела на него с обидой. Больше Каин ее не составлял.
17:38, две неделиспустя
― Я думал, ты уедешь. ― говорит демон, когда слегка опечаленная девушка появляется дома. Белиар, после окончательного восстановления, решил покинуть штат. У них с Колетт был долгий, неизвестный Каину разговор и демон решил, что девушка уедет. Это был первый раз, когда она не ночевала у него дома после выздоровления брата. Каин ожила короткого сообщения типа «Прости, прощай», как это было в прошлый раз, но вот она, собственно. Стоит, с неожиданным интересом смотрит на него. Думает.
― Мы не заключали сделку. ― напоминает Рыцарь Ада. ― Я тебя не держу. Ты свободна.
― Я знаю. ― за многие дни это первый раз, когда она заговорила непосредственно с ним, а не о нем или при нем. Она развязывает шарф, разувается, снимает кофту. Слегка ежится, потому что в прихожей всегда гуляет ветер, но не достигает других комнат. Смотрит на Каина и говорит. ― Я остаюсь. Я, кажется, очень сильно тебя люблю.
