Annotation
Котеныш
Направленность: Слэш
Автор: Танюшечка1985 (https://ficbook.net/authors/2246373)
Беты (редакторы): фарш птицы , Лена Акимова
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди, 68 страниц
Кол-во частей: 18
Статус: закончен
Метки: Оборотни, Рейтинг за секс, Жаргон, Покушение на жизнь, Первый раз, Нецензурная лексика, Мужская беременность, Фэнтези, Вымышленные существа, Стёб, Гендерсвап, Попаданчество, Нелинейное повествование, Любовь/Ненависть
Посвящение: Не давно нашла, думаю в тему:https://www.1zoom.ru/%D0%A4%D1%8D%D0%BD%D1%82%D0%B5%D0%B7%D0%B8/%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B8/439635/z401.2/
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора: http://cp12.nevsepic.com.ua/54-5/thumbs/1354986055-0659249-www.nevsepic.com.ua.jpg Ирод http://s1.hostingkartinok.com/uploads/images/2012/02/fee56605140fea2cda2ce4e97f3e998d.jpg еще Ирод http://ftp.dreadcentral.com/wp-content/uploads/2015/02/jason-momoa.jpg- Валдис http://static.diary.ru/userdir/8/5/0/1/8501/74170800.jpg и еще Вал
Описание: Я попаданец, или попаданка?! В прошлой жизни была девушкой, в новой - парень. Да не простой какой-то, а оборотень! Мистический Ширан! Вы думаете на этом все? Нет! Не угадали!
попадалово
тяжелые будни учителей
ценное приобретении или геморрой?
тяжело в учении, но еще тяжелее в бою
Валдис и пропажа
Примечание к части
путь в неизвестность
первые впечатления
подозрение и первые выводы
Ирод?
Примечание к части
книги - великие залежи знаний, а болтливые книги - вынос мозга
ох, что ж я маленьким не сдох
Примечание к части
PWP от зверя
Примечание к части
хвост - это святое!
и снова в путь
Примечание к части
тайное становится явным
Примечание к части
Вал
Примечание к части
доверие?
Бонус 1
Примечание к части
попадалово
Странное тело, странная местность. Что я здесь делаю? Как я вообще в клетке оказалась?
Пытаюсь восстановить в памяти всё, что со мной произошло, и меня накрывает, просто затапливает воспоминаниями.
Был обычный будничный день. Утро понедельника… Автобус припозднился… Все нервные, все опаздывают, водитель едет быстро. Кто-то кому-то на ногу наступил, кто-то что-то уронил, кто-то шатается и до поручня достать не может, салон забит под завязку. Народ чуть на головах друг у друга не стоит. Всем неудобно, все переругиваются. Сидящим, конечно, проще, что им до нас? Сидят себе и обмусоливают старые-новые новости. Голоса идут фоном, я и так знаю, о чем они говорят. За последний месяц столько раз это слушала в разных вариациях, что почти выучила. Смысл же всегда один и тот же! Президент П…ко, козел, вместо того, чтобы договориться с П…ым, и решить конфликт миром, поперся просить помощи у Большого брата, а тот пока думает, но по достоверным источникам (вот мне интересно, каким это? Что? Баба Нюся бабе Клаве сказала, а та врать не будет? Очень достоверно, блин) скорее всего даст. Любит он насолить П и всей стране в частности. Сегодня вот по новостям передавали, что в городах С, Л и Д начались ожесточенные бои!
А вот это плохо, товарищи! Значит, всё-таки началось…
Задумалась и чуть не прогавила свою остановку. Протолкавшись сквозь толпу, выскочила, толкнула, чуть не свалив, какого-то дядьку. Вот гад, ну, чего ты прешься? Видишь же, что люди выходят! Нет, ему побыстрее впихнуться надо в и так битком забитый автобус. Ну что за народ? Нет, чтобы пропустить, места же больше будет!
Фух! Свежий воздух. Отряхнулась и помчалась, аки спринтер, по пустому и корявому тротуару, спотыкаясь на неровностях и изредка поглядывая на часы. Оставалось пять минут до начала рабочего времени! Караул, не успеваю! Бегу и мысленно перебираю все неотложные дела! Какие, в первую очередь, следует сделать, а какие можно отложить и на попозже. Тороплюсь. Тороплюсь так, что не обращаю внимания на надоедливый и все усиливающийся звук. Когда же начинаю понимать, что он может означать, становится уже слишком поздно.
Поздно бежать, поздно дергаться и трепыхаться. Рядом кто-то прокричал: «Воздух!», а я как-будто остолбенела. Некуда уже спешить. Все, отбегалась. Перед глазами как живые встали: мама, папа, брат. Коротко помолилась за них, хотя и неверующая. Где-то неподалеку раздался взрыв и колючая волна жара обдает меня с ног до головы, а дальше – темнота!
Да уж! Я всё-таки умерла. После такого не выживают, а значит…
Вот читала я про тех, кого в другой мир уносит, видать, дочиталась. Хотя в рассказах в основном всегда как-то по половому признаку было. Тычинка к тычинке, пестик к пестику. Заблудшая Душа находит похожее или более менее подходящее для себя содержимое и вселяется в него.
— А я?
— Вот как я попала в него? Бракованная что ли?
— Может, мне надо как-то напрячься? Мысленно сфокусироваться, что ли?
— Может, если очень сильно захотеть и постараться, получится перелететь в более подходящее для меня вместилище? Вон сколько его здесь, бесхозного, по фен шую разложено. Выбирай – не хочу.
— Ну и что, что трупы? Мой тоже явно не живчик был, зато те не в клетке замурованные. Да и парочка девчонок, вон под тем деревцем, спокойненько разлагаются. Туда мне надо!
Так, собралась, собралась – а вот нифига, (ой) в смысле, ничего не получается.
— Что-то не судьба. Ладно, буду обживать то, что со скидкой на распродаже досталось.
А имеется у нас тело парня! Хотя нужно бы еще раз проверить, абсолютно, так сказать, убедиться! Оттягиваю резинку… Эм-м, парень. Вот стопудово, парень. М-да!
Тонечка, солнышко, я тебя поздравляю, у тебя теперь есть хрен!
Хотя, чего это я? Могло бы быть и хуже, намного хуже. Например, совсем помереть, а так, переродилась… Вот в это вот… Да ладно бы он простым был, так нет же – мутант какой-то.
Ну, вот как? Как, скажите мне хоть кто-нибудь, цвет кожи может быть синим? Может, я все еще не ожила? Ну умертвий там, или вампир какой-то…
— Ой! А чего это я вдруг голубею? Согрелась, что ли?
Светлею прямо на глазах. Кожа становится почти белой, ну, в смысле, нормальной.
— Писец. Страшно-то как. Блин, опять синею. Да что-ж за черт! Как же это у меня получается-то, кто б подсказал, а?
Страх отходит на второй план, во мне просыпается любопытство и, как по мановению палочки, я опять становлюсь голубоватой!
Эврика!
Кажется, в чем прикол, я в конце концов поняла! Цвет моей шкурки меняется от чувств, преобладающих во мне конкретно в той или иной момент.
Например: в данный момент я рада, и кожа радостно-малиновая! Но тогда страх – это синий, а любопытство – голубой!
Поэкспериментировав, удостоверилась, что-таки да! Я права.
Вот только чует мое сердце, что сине-голубой мне долго ходить придётся. Потому как вопросов у меня вагон и тележка, а страха в два раза больше.
Начать надо бы с малого.
Кто я?
Рассматриваю себя. Ну, у меня руки ухоженные, мозолей нет. Одежда, правда, сильно порванная, но не барахло и не роба. Качество хорошее. Значит, я не бедняк, и это хорошая новость! Странно только, что я как подранок выгляжу, а на теле вот нет ни одной царапинки. Как так-то? Ответ очень прост, и лежит на самой поверхности (ага, я очень люблю фэнтези, ну и детективов явно перечиталась, не стоит судить строго!). Зажило, а это значит, что у меня хорошая регенерация. Хотя явно не на столько, чтобы прежний владелец смог выжить.
Вот тут-то и возникает самый главный вопрос! Кто его убил? И не вернется ли этот кто-то проверить и добить так не вовремя воскресшего теперь «меня»?
Вот же ситуевина! Деться из клетки я все равно никуда не могу. Она железная, добротная такая. Открыть дверь без ключей не получится, замочек висит. Попробовала сломать, сорвать… Не-а, все без толку. Не получается! Глянула на себя.
Я что, надорвалась? Покраснела вся! (Потом дошло, что когда злая, то ярко-красная.)
Клетку мастера на совесть сделали. Железные прутья были везде, образуя что-то в виде каркаса. Пол дощатый, сверху матрас соломенный постелен.
— Пожалели меня, что ли?
Ага, счаз, держи, Тоня, карман по шире! Так пожалели, что прям убили!
Крыша, если ее вообще можно так назвать, сверху накинутое полотно, типа брезента.
Огляделась по сторонам. Миленько. Вокруг лес густой, деревья с высоченными кронами, небо подпирают. Солнышко светит, птички поют, и воздух такой чистый и свежий! Моя клетка стоит на окраине поляны, ближе к деревьям, и оказывается, она на ходу. В смысле на этаких древне-деревянных колесах. Жесть, товарищи! Без амортизаторов и супинаторов и… Прикиньте в ней по лесу ехать?
А может, меня не здесь убили? А что? Как вариант. Зачем кому-то заморачиваться и тащить в лес такую бандуру, да еще и пустую? Просто чтобы убить меня в ней? Не велика ли честь?
Как мне кажется, более правильная такая версия: украли, убили, спрятали тело. Тогда мертвые тушки – это конвоиры, которых убрали свои же, а точнее – свой, чтобы лишнего не болтали.
Вариант вариантом, а фактов маловато. Да и те пятеро, что поодаль лежат, чем-то от остальной братии неуловимым отличаются. Может быть, убийцу на горячем застукали и за это поплатились?
Гадать не перегадать, только силы зря тратить, а они ох как могут мне еще пригодиться! С такими «оптимистичными» мыслями я и уснула.
Разбудило меня чувство опасности. Продрав глаза и убедившись, что весь этот кошмар мне не приснился, что, к сожалению, все это не сон, а жестокая реальность, повернулась на шум. На поляну выскочили сначала чудовищная псина, потом кони. А вот на этих самых конях сидели, ну, а вот черт его знает, что-кто это были, человеческие существа, вот. Дальше буду называть их людьми, так проще.
Тот, кто возглавлял отряд, был очень впечатляющим! Крупного, но пропорционального телосложения. С иссиня-черными волосами, заплетенными в небрежную косу. Оливкового цвета кожей. В нем, в его облике, было что-то странное, но вот что? Не улавливаю! Одет неплохо. Кожаная безрукавка не скрывала гору мышц. Облегающие штаны облепляли сильные, крепкие бедра. На руках черные ленты напульсников. Высокие сапоги, до колен. Окинув всего его взглядом, вернулась к лицу.
Лицо было мужественное, можно сказать – красивое. Какой-то хищной «звериной» красотой. Черты его были резкими, угловатыми. А вот глаза, зеркало души любого существа, льдисто-голубого цвета. Замораживающие.(Морозильная камера, е-мое)
Я пристально рассматривала его всего, пытаясь понять, что же в нем все-таки не так, а когда поняла, то треснула себя по лбу! Во всех видимых местах вены у воина были ФИОЛЕТОВЫМИ. А лицо?! Лицо тоже испещрено фиолетовыми трещинками!
\
Эх! Хоть бы он спасителем моим оказался, а не смертушкой, а то как-то после первой вторую так быстро пережить совсем не хочется. Как по мне, должно пройти от А до Б хотя бы сутки.
Пока мечтала и боялась, в смысле, розовела и синела, воины, (ну, пусть будут воинами, было же у них оружие), рассредоточились по поляне и сноровисто обыскивали погибших. Кого-то они явно искали, дай Бог, чтобы не меня. На клетку, а соответственно и на ее содержимое, совершенно не обращая внимания.
Правильно, конечно, я бы тоже не обращала! А что? Если я до сих пор никуда не сбежала, то сейчас тем более никуда не денусь. Да и их невнимание к моей скромной персоне давало мне рассмотреть прискакавших более внимательно.
Ну, что сказать… Я пропала. Совсем. ЭТО? Смотрели «Конан-Варвар»? Так вот, он нервно покуривает, шаркая ножкой в сторонке. Рост под два, два с хвостиком метра. Бицепсы, трицепсы, и какие там еще мышцы? Накаченные и очень, ну просто очень пропорциональны. Лица строгие, классические. Цвет кожи, в смысле, трещин, варьируется от сиреневого до темно коричневого.
Всего их было одиннадцать. Фиолетовый оказался старшим, ну, он просто раскомандовался, так что догадаться мне было не сложно. Язык, правда, гортанный какой-то, но мелодичный.
— Упс, а я их язык понимаю!
Хорошо, конечно, а то у меня с изучением «иностранного» всегда проблемы были.
Ну, вот и перехотелось мне с ними знакомиться! Правда, правда, совсем-совсем. Злые они. Думается, это их друзей тут на фарш покрошили. Ну, с чего бы им еще трупики хоронить захотелось? Не думаю, что из человеколюбия и гуманизма! Да и рожи у них такие скорбные, аж поплакать вместе с ними захотелось, ага.
А вон те?! Посмотрите-ка! Так сноровисто могилки выкапывают как будто не вперво́й им этим непотребством заниматься. Матерятся, правда, но как-то по-тихому, чтобы Фиол не услышал. С субординацией у них строго, наверное. Боятся его что ли?
Я вот тоже боюсь! Выбираться отсюда надо, а вот как? Да и куда? Распереживалась я совсем, посерела.
Фиолетовому, по ходу пьесы, пофиг на нас всех вместе взятых. Ходит по поляне, под ногами что-то рассматривает, мыском в земле ковыряется. Занят он, не до нас ему.
О-о-о, видать, нашел что-то. Сразу в лице поменялся. Побледнел, расстроился, наверное, на коленки встал, и землю рыть начал.
— Вот что он там ищет? Клад, что ли?
Нашел. По морде-лица видно, что что-то, да нашел. Ну, вот и я теперь вижу, что это «что-то» на цепь похоже. Звеньев пять-шесть вытянул. А дальше вообще странности начались.
Черный, который с Фиолетового глаз не спускал, подбежал к последнему, бухнулся на колени и выть начал. Как волк выть, а не как девчонка реветь. Голосит что-то, причитает.
Ни черта не понимаю. Ладно бы над телами убивался, что-что, а их тут вполне хватает. Так нет же, над цепью орет, ему почему-то ее жальче. Кажется сейчас что-то будет. Фиолетовый с колен поднялся к черненькому подошел. Успокаивает? (Ох, не дай Бог, чтобы меня так же когда-нибудь успокаивали).
Говорит с ним, как врач с душевнобольным, жестикулирует, когда и ежу стало понятно, что это не помогает, вмазывает бедолаге по щеке с оттяжкой. Звук разнесся по поляне, что пушечный выстрел.
Я аж подпрыгнула и невольно переживать за пациента начала. Все ли зубки у него на месте или выбил все-таки парочку?
Истерика у Черного резко прекратилась, (хороший метод, а главное, действующий). Он притих, но видок конечно приобрел еще тот, абсолютно потерянный. Зомбак недоделанный.
О, а моя тушка, наконец-то, привлекла внимание Фиолетового. Вот не надо было на него так пялиться, не надо было. Глядишь, не заметил бы, (ага, щазз, размечталась). Цепь в левой руке зажата, короткая, с полметра, не больше, и к клетке медленно, но целенаправленно, направляется. Вот жеж…
— А кто это у нас тут?
Глупый вопрос. Я откуда знаю?
— Ну, я! — Вежливо с ним надо, чтобы без травматизма обошлось. Моего. Естественно.
— Кто я?
Я так не играю, он тоже не знает, кто я. Печальненько.
Любопытство в его холоднющих глазах изменилось на ярость и узнавание.
— Ты!!!
Вот чего это он? Все же не так уж и плохо начиналось. Могли бы и друзьями стать, потом, в будущем, может быть, наверное… Смотрит на меня удивленно-недоверчивыми глазами. Что изменилось-то? Что? Посмотрела на себя. А-а-а, я из серенького стал шоколадным. Неужели узнал? Спросить, что ли? Так он та-а-к смотрит… Удавит и прикопает с остальными. Эх, рискну. Была, не была.
— Кто я? Ты меня знаешь? А я тебя? Мы встречались? — И вот поверьте, в данный момент я очень даже была рада, что нас разделяют прутья.
— Ты… Ты… Убью! Не-е-ет, не сразу убью. Сначала ноги переломаю, потом ногти повыдергиваю, калёным железом попытаю, шею сверну, а вот после этого убью, голову оторву нафиг!!!
Совсем разошелся, а я вот резко посинела. Так быстро, что аж кожа зазудела в самых неожиданных местах.
— Что, боишься? Правильно делаешь. Вылезай давай! Немедленно! Хватит дураком прикидываться! Обращайся.
Так, а это уже интересно. Чего это я дурачок? Что значит прикидываюсь? И в кого, собственно, я должна обращаться? Я вроде на человеческое существо похожа, ну, если брать в общем, без цветовой гаммы. Но как мне его в этом убедить?! Хорошо, что он с той стороны орет и в клетку не лезет, но по глазам вижу, что очень хочет.
— Ну-у! Я долго ждать буду?
Ох, долго, наверное, или не очень? Как только терпение закончится, так сразу. Ну не могу я ничего поделать, потому что ничего и не делаю.
— Почему это я прикидываюсь?! И что значит обращайся?!
В ответ мне цепью по рукам прилетело. Хорошо, что реакция у меня хорошая. Резко отскочила и, прижавшись к полу, зашипела. Стоп. Шипела? Все чудесатее и чудесатее. Если еще и хвост с ушами отрастут…
Там, где цепь прошлась, прутья погнулись. Это ж с какой силушкой он по ним долбанул? Крайний вообще повело. Последовало еще три удара с разных сторон. Шипела я уже не переставая, утробно и кровожадно. Вылезу – загрызу. Удар цепью по замку я не пропустила. Дверка отлетела в сторону, и вот я уже на свободе. Убегать и не собираюсь. А зря, свобода она близко, но ярость застилает глаза.
Как обратилась, не заметила. Пригнувшись к земле и приняв боевую стойку, готовлюсь напасть. Шерсть дыбом, уши прижаты к голове, оскал на всю пасть! Фиолетовый смотрит снисходительно и довольно. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, он на это и рассчитывал. Обида, ярость, злость – бешеный коктейль, который подталкивает кинуться. Стереть в порошок, порвать на клочки. Ничего, что он больше и сильнее, зато я злее.
Боль в лапе удивила. Оглянулась. Псинка. Ну, как псинка, волчище! Такой и медведя загрызет. Как я про нее забыла? Эта зараза вцепилась в меня клыками, прокусила лодыжку и, и померла. Я ядовитая?!!! Фух, нет, слава богу.
Просто реакция тела на внешний раздражитель неожиданно сработала. Если быть точной, то я ее когтями по голове тяпнула, и не заметила. Одно плохо – отвлекшись на собачку, пропустила приближение Фиолетового. Он, гад, время зря не терял. Обмотал мою красивую шейку цепью и придушил. Все, приплыли тапочки к дивану. Дышать становилось все тяжелее, перед глазами поплыло, помутилось. На периферии сознания появилась мысль о большом-пребольшом коте. Я что, еще и оборотень?
тяжелые будни учителей
Лаям
Этот Ирод опять сбежал. Говорил я Императору: «Давайте привяжем мелкого до свадьбы! Никуда бы он не делся!». А так… Вот где мне его искать? Помолвка через двенадцать дней, жених приедет. Что ему говорить будем? Извините, простите? Так он нас на куски порубает и собачкам своим любимым скормит. Особенно меня. Это ж такое оскорбление! Прилюдное! О будущей помолвке и дальнейшей свадьбе не один месяц договаривались, всех власть имущих на праздник пригласили. Святейшество собственнолично хотели присутствовать на подписании договора и передаче недоросля под крышу Дона. Там он должен был дожидаться свадьбы, и я вместе с ним, но всё было намного сложнее.
Свадьба планировалась через месяц… Мелкий бы за это время адаптировался, прижился, и перенял обычаи другого народа. А если уж совсем честно, то шебутной и неугомонный «малыш» уже всех достал своими выходками. Всем, особенно советникам Императора, очень хотелось сбагрить его как можно быстрее и подальше. Пусть муж воспитывает!
Иродлайсис был отличной парой для Валдиса Одухотворенного. Почему? Ирод – одарённый. Это значит не просто чувственник, а ещё и оборотень. Ирод с таким даром мог составить пару хоть самому Императору. Но это так, к слову. Император (Его Святейшество) Ироду как отец. (Как по мне, он был чересчур добрый отец). Валдису Одухотворенному очень «повезло» с парнем. Если в ближайшие лет сорок не убьет, то будет счастлив.
Ну так о чем это я? Да все о том же. Найти Ирода надо срочно, но без удачи и огромного везения почти невозможно. Тем более, в такие сжатые сроки. Прячется этот гад мастерски. В ипостаси Ширана выследить его не представляется возможным, да и выследив, что с ним делать прикажете? Самоубийц в отряде у меня нет! В человеческой же – узнать его можно только по переливающейся коже (Кожа меняет цвет по настроению, поэтому и чувственник), а Ирод, сука, умеет это контролировать. Помочь в поисках может только цепь Вельзевула. Она, как магнит, притягивает к себе Ширана. Ну или того, кто её держит, тянет к Ширану, как-то так. Я не очень осведомлен, как она устроена. Работает, да и ладно, радиус действия только вот маленький, километра два-три всего.
Есть проблема с этой цепью, она химерам очень нравится. И сбегаются они на неё, не в пример Ширану, быстро. Последний раз меня чуть не съели. Ирод сжалился, отбил меня у зверья и домой дотащил. Ну, теперь понимаете, кто кого спасает? Они тогда с названным отцом поругались. Ирод предсказуемо сбежал, а я, естественно, за ним отправился, чтобы успокоить, уговорить, вернуть. К сожалению, я один такой на всю страну. Больше он никого не слушает. Мне из-за Иродской привязанности пришлось в Академию языковедческую с культурно-бытовым уклоном поступать.
«Зачем?» — спросите вы. Да затем, что учителя от Ирода давно сбежали. А учить его кто-то же должен? Ну вот и эту обязанность спихнули на меня. Есть, правда, во всем этом маленький плюс. За все свои жертвы я у Императора выпросил три дня в месяц уходить в загул. Ну невозможно же быть с Этим извергом сутками напролет? Ну, Император понимающим оказался. Отпускал. Видел, что невмоготу уже - придушу пасынка. Отпускал. Вот в такие дни Иродлайсис и сбегал. Все выходные мне портил, эгоист. А потом и по лесу гонял. До одури.
***
Отряд собрался и сгруппировался быстро. Нападение химер уже никого не удивило. Привыкли за неделю. Отбивались молча: экономили силы. Химерам, в этот раз, ужин не достался. Все, Слава Небесам, живы. Но сколько погибло уже? Отряд, который еще неделю назад выезжал из городских ворот и то, что от него осталось, мало чем были похожи. Численность уменьшилась втрое. Оборванные, израненные, тихо матерящиеся воины мало напоминали тех самоуверенных ребят, которые обещали за два дня справиться и вернуться в столицу со сбежавшей добычей. Осталось пять дней! А потом – позор.
Три дня и никаких следов пропажи. Никто не верит в чудо. Решаем поделить цепь на звенья, а «отряд» на группки. Получилось три, по пять человек. Договариваемся, если группа находит Ирода – Ширана, звенья бросаем в землю. Земля хороший проводник для ТАКОЙ магии. Куски цепи должны активироваться и потянуться друг к другу, это и будет сигналом к прекращению поисков.
Расходимся.
ценное приобретении или геморрой?
Валдис.
Скоро помолвка. С мальчишкой! Никто не знает, никто даже не догадывается, как для меня важен этот договоренный брак. Ширма с новыми рынками сбыта и возможностью влиять на Императора, породнившись с ним, скрывала истинные мотивы. Он был нужен, просто необходим мне! Даже не так, не конкретно именно он, а любое существо с такими же способностями. Он наиважнейшее приобретение в моей долгой жизни, еще одного такого «чуда природы» от Богов я навряд ли дождусь, они редко расщедриваются на подарки. Так что, выбор не велик. Хотя, шпионы и докладывают, что с котенком у меня будут проблемы. Делегация от Святейшего почему то «забыла» упомянуть про очень злопамятный и гадливый характер звереныша. Хамелеончик навострился делать пакости всем и каждому, кто ему не приглянулся или кто надумал его поучать. Исключение – Лиам. По версии тех же шпионов, Лиам имеет большое влияние на котенка, потому что последний в него влюблен. Влюблен? Я этого не потерплю. Он мой! Только мой. Я уж постараюсь, чтобы это чувство исчезло вместе с Лиамом, а Ироду в его пустую молодую головушку вобью правду жизни. Мое принадлежит только мне! Но это потом.
Пока же открывать карты я просто не имею права, мелкий еще не связан со мной браком, и я не должен так рисковать. Придется потерпеть. Многие, узнав истинные мотивы моих поступков, будут против нашего союза и постараются помешать. Но вернемся к Иродлайсису. Донесения, сложенные в аккуратную стопочку, приводили к неутешительным выводам: влюбчивый, злопамятный, вредный, разбалованный эгоист и ни дня без жалоб. Такой дар и такой пустышке достался! Неприятно. Сколько ему? Лет сто же есть? Ну, должно быть! Брак, по общепринятому закону Домов, заключают по совершеннолетию, не раньше. А ведет себя, как малое дитя!
Пока размышлял, принесли доклад от шпионов, новости с Виры. С чего бы это? Я же сказал сидеть тихо, все равно неделя осталась, неужели что-то срочное?!
Сбежал? За неделю до помолвки? Все «Мальца надо держать в ежовых рукавицах, а лучше удушить, но сначала...».
В экстренном порядке отбываю на материк. С собой только личная охрана. Проверенные, закаленные воины. Отсылаю вестников с приказом: «Утечки информации быть не должно, расшибитесь, но сделайте так, чтобы о побеге никто не узнал».
Передвигаемся быстро и без лишнего шума. Время поджимает. Осталось два дня. Коней меняем на переправах, усталости никто не чувствует. Азарт охоты разливается по венам и будоражит кровь. Нас десятеро. Я во главе кавалькады. Мой зверь, второе мое я, бежит впереди и чутко указывает дорогу. Дух уже уловил запах. Нет, не Ширана. Верхних и химер.
Идет бой. Отряд-группка из последних сил отражает атаки двух поджарых самцов. Сквозь рычание и лязг оружия слышны приказы: «Не отступать! Не сдаваться!».
— Кто у них там такой бесстрашный?
Ответ прилетает почти сразу. Ветер доносит запах крови и тихий шепот: «Лиам, найди его, если кто и сможет это сделать, так это ты! Спасайся! Мы их задержим».
Через пару минут, с правого боку, на нас выбегает ободранный, грязный Верхний. Я его спокойно дожидаюсь. Нужно поговорить. Претензий у меня к нему много, но это может подождать. Главное узнать, как продвигаются поиски!
— Лиам? Я Валдис Одухотворенный. — Прозвучало холодно и высокомерно. Так надо. Пусть сразу знает свое место.
— Докладывай, где Иродлайсис?
— Сработала цепь, он должен быть где-то рядом. Меня к ней тянет, нет времени объяснять. Нужно спешить. Нас и так задержали химеры. Теперь может быть уже слишком поздно.
Он рванул дальше, вглубь леса, а нам ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Правда, вскоре я приказал дать ему лошадь. Надоело постоянно придерживать коня и Духа. На его причитания ответил резко, что если он свалится, быстрее точно не будет. Мой Дух рванул вперед, наконец, получив достаточную свободу. Оглядывал местность, отгонял настырных химер и порыкивал на Лиана. Тот зарывался, пытался его догнать и обогнать, бестолочь, чему их только учат? Духи не любят быть позади кого либо. А мой особенно. Ищейка и охранник в одном флаконе. Он даже меня вперед очень редко пропускает!
Дух – это мой внутренний зверь, тот, которого я получил на первое совершеннолетие. С возрастом я смог, не оборачиваясь, создавать его проекцию. С виду – серо-черный волк, косматая шерсть, большие желтые глаза, пушистый хвост и стелющаяся, бесшумная походка. Он не совсем материальный. Убить для него не проблема, но вот погибнуть... Убить его можно, но на пару минут, не больше. Искра дара убитого Духа возвращается ко мне. Пара нужна для подсознания, воскресить Дух и вновь переплести с сознанием, и «выпустить» зверя. Таким образом, если я захочу, Дух снова будет «жив». Информация, получаемая от него, стекает в меня непрерывным потоком. Все, что он чувствует, видит и ощущает, передается мне, ведь по сути он – это я. Недостатков почти нет, разве что после смерти я не могу его вернуть в то же место, где он умер. Расстояние – важный фактор. Проекция Духа «рождается» только возле меня.
Вскоре мы выскочили на поляну. Лиам, при виде развернувшейся картины, сразу поник, отстал и уже не проявлял к происходящему должного интереса. Видимо, силы и надежда покинули его окончательно. Посмотреть было на что. Поляна была завалена трупами. Похоже, здесь недавно был лагерь охотников-живоловов. Почему недавно? Потому что тела еще не успели растащить предприимчивые хищники. Нужно осмотреться. Приказы раздаю уже на автомате. Трупы – убрать, коней – расседлать, привал. Духа отправляю гонять химер. Что-то осмелели они совсем. Странно, что здесь не похозяйничали. Пока скакали, за нами штук пять увязалось.
Так, на очереди Лиам. Пора поговорить. Направляюсь к застывшему, скорбно потирающему лоб Верхнему. На полпути меня резко клинит. Что-то не так! Ловлю на себе чей-то взгляд, оборачиваюсь – никого. Останавливаюсь, прислушиваюсь к своим ощущениям. Слышу тихий скрежет и звон. Звон металла? Близко, совсем рядом. Бреду по поляне, прислушиваясь. Громче всего звенит здесь! Уверен. Но вокруг ничего нет! Стоп, что-то тянет меня к земле. Странное желание. Меня как будто просят наклониться, поискать. Земля в этом месте мягкая, рыхлая, и разворошив ее, я нахожу цепь.
тяжело в учении, но еще тяжелее в бою
Лиам.
Трупы, трупы, трупы… Свои и чужие, все вперемешку. Рей лежит с остекленевшими, изумленными глазами, невидяще уставившись в небо. Его пятерка вся здесь. Даже Лину и Мару не пожалели. Смерть девчонок пережить особо трудно. Гибкие, смелые, бесстрашные следопытки. Они были изюминкой нашего отряда. Еще в начале поисков сплотили вокруг себя разношерстную толпу самовлюбленных воинов. Их заразительный смех и едкие замечания не давали унывать и расслабляться всем, включая и меня. И их теперь нет!!!
Ирод!!! Эгоистичная, маленькая сволочь! Сколько еще должно из-за тебя умереть? Скольким еще ты испоганишь жизнь, пока не повзрослеешь? А может… Может… Мысль не хочется додумывать. Это будет предательство, убийство. Так нельзя. Клятва у алтаря не потускнела со временем. Я, Лиам, обещал хранителям беречь и охранять Иродлайсис, пока смерть не заберет меня. Я вечный слуга этого у(и)рода.
Эта мысль отрезвила. Нужно найти цепь! Ирода на поляне не было, как и Ширана. Значит, нужно продолжать поиски. Помотав головой и прийдя в себя, стал искать Одухотворенного.
— Правитель?
Смысла в том, что делает Нижний, не было. Он просто ходил кругами. Мешать ему не хотелось, уж больно сосредоточенное у него было лицо, но как же поиски Ирода? Когда Правитель Валдис уже в третий раз прошелся по поляне, решил его окликнуть, но не успел. Нижний склонился к земле и стал разрывать ее руками! Что?! Он нашел цепь! КАК?
Бегу к нему и падаю на колени, ноги уже не держат. Столько сил потрачено впустую, столько смертей! Глупо, как же все это глупо. Ирод снова улизнул, а цепь вот она, вся в сборе! Вся! В чувство меня привел удар и проклятья Валдиса.
— Очухался, наконец? Возьми себя в руки!
Валдис и пропажа
Примечание к части
http://img01.deviantart.net/ac25/i/2015/017/e/3/grrr_by_atenebris-d8e9fyk.png – Дух
Валдис.
Я нашел цепь. Из полного бреда Лиама следует, что найти Ирода можно только с ее помощью. Ширан чувствует близость цепи и уже не может от нее сбежать, а цепь, наоборот тянет того, кто ее держит, к Ширану. Бред. Может, я перестарался? Не рассчитал удар и у него крыша поехала? Или стоит рискнуть и попробовать прощупать артефакт? (То, что цепь изготовлена древними хранителями и является артефактом, я догадался почти сразу). Ну-с, приступим. Отпустил барьеры, почувствовал пробуждение силы и дал ей «потрогать» звенья. И пошел…
Клетка! Ее не было здесь, а теперь есть. Сдернув прикрывающую ее шкуру, я увидел парня. Он полулежал на подстилке и пристально за мной наблюдал. Красивый. Волосы до плеч, белые, слегка вьющиеся. Черные дуги бровей. Большие изумрудные глазищи, опушённые густыми, тоже черными ресницами. Контрастность поражала. Кожа на лице гладкая. Чуть вздернутый нос и большие припухлые губы. Ямочка на «упрямом» подбородке. Стройное, гибкое тело было прикрыто рваной рубахой и короткими бриджами. Одежка эта не оставляла и грамма для моей буйной фантазии.
— А кто это у нас тут? — Давай. Поговори со мной. Интересно, какой у тебя голос?
— Ну, я! — Что? И это все? А дальше?
— Кто я? — Раздражение и жесткость в моем голосе звучат не осознанно. Привык получать четкие и «правильные» ответы от подчиненных. А этот в гляделки играет. Стоп, что-то резко изменилось в парне. Черты лица остались прежними, но вот кожа «поплыла» и стала насыщаться, темнеть и наливаться бурым, а потом и шоколадным цветом.
Мать твою! Это же ИРОД.
— ТЫ!!! — В голове бьется лишь одна мысль. Как я сразу не догадался? Меня сбил с толку вид парня. Не иначе. Не ожидал, что тот будет таким… Таким… Желанным?
— Кто я? Ты меня знаешь? А я тебя? А мы раньше встречались? — Он издевается? Со мной такой номер не пройдет.
— Ты…Ты… Убью! Не-е-ет, не сразу убью. Сначала ноги переломаю, потом ногти повыдергиваю, калёным железом попытаю, шею сверну, а вот после этого убью, голову оторву нафиг!!!
Мне поистине доставляет удовольствие видеть страх в его широко распахнутых глазах. Я могу еще долго рассказывать, что я с ним сделаю, и, кстати, не столь безобидное…
— Что, боишься? Правильно делаешь. Вылезай давай! Немедленно! Хватит дураком прикидываться! Обращайся. — У меня еще куча дел, а я за этим сорванцом по лесам да по долам гоняюсь. Помолвка опять же…
— Ну-у! Я долго ждать буду?
Столько всего предстоит… Пока в Столицу Верхних доберемся… Подготовка… Помолвка... Договора, опять же, не подготовлены…
— Почему это я прикидываюсь?! И что значит обращайся?!
Ну и что мне с ним делать? Терпением я не отличаюсь, вон уже все отвлеченные темы перебрал, а он продолжает в том же духе. Все, буду воспитывать наглядно! Чтобы с первого раза понял – управлять мной у него не получится. В наших отношениях главным всегда буду я.
Цепь легко взлетела вверх и обрушилась на металлическую решётку. Раз, второй, третий. Ирод отскочил вовремя, да я и не сомневался. Шипит, еще чуть-чуть и перекинется. В клетке для его Ширана мало места. Не дай Бог поранится. Нужно выпускать. Прицельный удар по замку и дверца чуть не слетает с петель. Ирод выскакивает в образовавшийся проход, и на лету оборачивается в Ширана. Успел.
Красавец. Не убегает. Малыш не трус. Уважаю.
Прижимается к земле, ждет удобного момента напасть. Белая, как у альбиноса, шерсть стоит дыбом. Длинные острые когти пропарывают землю. Уши прижаты к голове, оскал на всю пасть. Сам крадется, перетекает по земле, движения плавные, почти слитные. Поза полна угрозы и обещания смерти! Глаза горят изумрудами. Еще немного позлить и кинется! Я заворожен. Хорош.
Но пора заканчивать. Даю посыл Духу и он материализовывается позади взбешённого Кота. Реакция у моего Ширанчика отменная. Дух не продержался и пяти секунд. Но мне и их вполне достаточно. Преодолеваю разделяющее нас расстояние, молниеносно перехватываю цепь и сцепляю ее на шее оборотня. Все! Попался! Теперь уже навсегда…
путь в неизвестность
Я.
Сознание возвращалось постепенно и крайне болезненно. Руки и ноги, висели плетьми и лишь размеренное покачивание моей бренной тушки подсказывало, что меня куда-то везут. Подавать признаки жизни мне не хотелось. Горло саднило, и во рту так сухо, как в пустыне. Сзади я упиралась во что-то крайне жесткое, а живот обвивало что-то теплое и тяжелое. Посидев так минут пять, рискнула приоткрыть один глаз. Я в седле. Фиолетовый правит лошадью. Значит, это я на него упираюсь. Ага. Сначала придушил, а теперь куда-то еще и тащит. Варвар какой. Ни стыда, ни совести. Ни ума, ни фантазии. Так. Если уже ворчу, значит жить буду. Поднимаю глаза, и что я вижу? Впереди бежит собака, а н-нет, Волк. Стопудово Волк. Тот самый, или не тот? Я ж вроде его убила? Может, зверушку исцелили, пока я в отключке валялась. Должны же здесь быть целители? Или нет?
— Оклемался, Ирод?
Эк, как он меня нежненько приласкал. Неужели и у них тут Слово Божье есть? Или я чего-то не понимаю?
— Твоими молитвами, — прохрипела я через саднящее и сипло хрипящее горло. — Пить дай, изверг. Сдохну…
Мне молча протянули бурдюк. Сделав глоток, чуть не подавилась. Думала, вода, наивная. Оказалось, какое-то кислющее пойло. Ф-у-у! Гадость!
Позади раздалось хмыканье, но комменты не последовали, и на том спасибо. Вообще, по-хорошему, следовало бы Фиолетового расспросить. А то я неизвестно где, неизвестно с кем, и куда меня везут, соответственно, тоже неизвестно. Но! Но я уже пыталась, и ничего, кроме агрессии в свою сторону не получила. Все это заставляло меня терпеть и помалкивать. Нарываться себе дороже! Нужно быть хитрее и внимательней. Кто-то что-то обязательно расскажет, нужно лишь прислушиваться и анализировать. С этими мыслями я протерпела до вечера. Все сговорились, что ли? Молчат, как партизаны! Черный вообще скис, всю дорогу в одну точку, только ему известную, уставившись. В мою сторону вообще ниразу никто и не глянул. Фиолетовый периодически подавал какие-никакие признаки жизни, и то только потому, ну, я так думаю, что я показала ему весь цветовой спектр. От серого (переживания) до красного (злости). Ну, как подавал признаки? Многозначительно хмыкал где-то над ухом. И все!
Привал меня немного приободрил. Я реально устала, с непривычки. Не телом, с ним как раз проблем не было, а душевно. Вымоталась. Самокопание ничего хорошего не дало. Никакой внутренний голос не прорезался. Со скуки и неизвестности хотелось выть. Привал дал возможность размять ноги и немного побродить. Под присмотром всех! И псины, в том числе. Боятся, что сбегу? А зачем бежать? Нет, сбежать однозначно хотелось, но вот куда? Вспомнилась песенка Красной Шапочки, а что? Я вот опять красненькая, как перезревший помидор, да и Серый Волк, настоящий, далеко не сказочный, в наличии имеется. Чем не Красная Шапочка? Ну, так дело за малым. Ща-а-ссс спою:
Ес-ли кто-то ду-мал, что Ша-почке Кра-сной
Так жи-ве-тся про-сто, ле-гко и пре-кра-сно,
Ни-фи-га! Ни че по-до-б-но-го,
Жду я слу-ча-я у-до-б-но-го,
чтобы свалить отсюда!!!
Как возле меня оказался Фиолетовый, я, если честно, не заметила. Меня резко дернули, развернули, и вот я уже опять смотрю в эти льдистые, такие угрюмые и несговорчивые, глаза.
— Если опять подумываешь сбежать, то лучше сразу готовься к смерти! Потому что когда найду, ты не жилец. Ясно? — Вы посмотрите, какие мы злые! Ой-ой-ой, боюсь, боюсь.
— Да! Ясно. Я вот только не понимаю. Ты вообще кто? Ты явно меня знаешь, еле сдерживаешься, терпишь, ради чего? Почему сразу не убил?
— Сначала помолвку справим, а потом видно будет. Прибить я тебя всегда успею!
И так оскалился! Меня аж перекосило, а смысл слов стал потихоньку доходить до моего перепуганного сознания.
— Наша помолвка?
— Да! И перестань, наконец, прикидываться!
Мдя. Куда я попала, и где мои вещи. Это мой жених? Очешуеть…
— С ума сошел? Я за тебя никуда не сбираюсь. Я реально ничего не помню, но абсолютно уверен, что на такой дурдом я точно бы не подписался. Бред какой-то! Жених! И когда состоится это знаменательное событие?
Боже, если ты меня слышишь, пусть это будет как можно позже, пожалуйста!
— Послезавтра. Завтра вечером мы доберемся до столицы. Утром – подписание брачного договора. И если уж ты совсем запамятовал, на острова мы отправляемся сразу по окончании пира, через неделю. Советую тебе вести себя соответственно, не то…
Он не договорил, отпустил. Но недосказанности не было. Я очень живо представила себе это «не то». Поговорили мы очень информативно. Настолько, что я «загрузилась и приофигела». Мозаика потихоньку складывалась. Пока я «зависала», была приготовлена еда и меня позвали ужинать. Потом Фиолетовый выставил караул, а мне указал на плед. Спорить с ним никакого желания не было. Легла я с большим удовольствием, и почти сразу отрубилась. Намного позже я проснулась от запаха, щекотавшего мой странно чувствительный нос. А именно – запаха мокрой псины. Открыв глаза, узрела перед собой шерсть. Оказывается, ночью резко похолодало, и я, дабы согреться, не иначе, лицом зарылась в густую, слегка колючую шерсть уже знакомой мне псинки. Она с чего-то расположилась прямо возле меня, если не сказать на мне и, вот зараза, перекрывала любые диверсионные поползновения моей тушки из загребущих брачных оков. А сзади, внимание, ко мне прижималось, большое теплое тело. Ну ясно. Крутнувшись, идентифицировала его как будущего жениха. Обложили, демоны!
Жених. Мой жених, твою-тоналево! Тот, кто обещал, на полном серьезе, грохнуть. Повезло! Что делать? Да пока ничего. Что тута сделаешь-то! Придется пока что подстраиваться, а дальше видно будет. Ну не могут же они охранять меня вечно?
первые впечатления
Растолкали меня ни свет ни заря. В прямом смысле. Рассвет еще даже не думал заниматься, а меня уже разбудили, накормили и везли. Маленькое войско бодренько скакало по пыльной дороге, на которую мы, наконец, набрели, чуть поплутав по лесу. Фиолетовый был бодр, свеж, и даже весел, что, естественно передалось всем, кроме меня. Сама я впала в какое-то странное для себя состояние вселенского переживания. Чем ближе вечер, тем серее и серее я становилась. Маленькие остановки не радовали, а только отсрочивали казнь. Аппетита не было совсем, но Фиолетовый все-таки впихнул в меня какой-то чудо заморский фрукт. Псина весело бежала впереди, а я медленно, но верно, себя накручивала. Вот на верхушке холма показался город, значит, скоро будем на месте.
По главной улице Фиолетовый наш отряд не повел. Жаль, могла бы местные достопримечательности рассмотреть, отвлечься, так сказать, от дум. Протащил через тьмутаракань, чёрный ход, не иначе, прямо к дворцу. На него тоже толком поглядеть мне не дали, сразу запихали внутрь, и началось. Только головой успевай крутить! А запомнить этот лабиринт было вообще невозможно. Провожатым стал Черный. Он явно лучше всех ориентировался во дворце. Поэтому бодро шагал впереди. Фиолетовый держал меня за руку и тащил следом. Схватил он меня и уже не отпускал, после того, как я в припадке любопытства, не иначе, чуть не сверзилась с моста. Посмотреть было на что. Мост был перекинут через водопад! Огромная масса воды бурлила и пенилась, падая с запредельной высоты! А они не оценили! Фиолетовый шипел что-то об отсутствии у меня всякого здравого смысла и чувства самосохранения! Ну и что, что я на перила влезла? Подумаешь, шатаются! Зато так лучше видно!
Короче, дальше меня уже волокли на буксире. Мы пересекали то вдоль, то поперек какие-то залы, маршировали по коридорам, стремительно переходили шикарные сады, даже на фонтан поглазеть не дал, садист, и снова подымались по переходам, лестницам, коридорам. Мне казалось, что мы уже никогда не доберемся до назначенной цели, какой бы она не была, а заблудимся в этом гигантском лабиринте. Все смешалось. Какой, прости Господи, дебил построил этого монстра? Чтоб ему икалось, а если благополучно скончался, то чтоб в гробу плохо лежалось! Гад. Ну кто так строит? Тут без карты и пол-литра не разберешься, а я еще на Черненького наговаривала. Да, живя в таком доме и я бы тю-тю, тронулась. Вот, наконец, меня впихнули в какое-то помещение. Фиолетовый предупредил о страже под дверью, оставил со мной Духа, чтобы охранял, значит, и оставил, наконец, одну… Финиш!
Постояв и посверлив закрывшуюся за любимым женишком дверь, решила оглядеться. Апартаменты! По-другому это не назовешь. Посередине находилась четырехспальная кровать, по бокам от нее были расположены резные тумбочки. Возле окна – кушетка, а напротив нее стоял низенький столик. В пушистом ковре утопали ноги, везде живописно раскиданы декоративные подушки. Что-то похожее на гардероб нашлось за неприметной дверцей, находящейся справа от меня. Слева была такая же, но вела она в «санузел». То, что доктор прописал! Оставив своего стража, Духа, в спальне, заперлась в ванной комнате. Разобраться со здешними прибамбасами мне удалось легко, не зря же отец был сантехником. Нашла какие-то ароматизаторы и смело сыпанула в быстро набирающуюся ванну. Вода была обжигающе горяча. Так, как я люблю. Стянув с себя многострадальные шмотки, залезла в воду и прикрыла глаза. Все! Пока балдею. Повалявшись с полчаса, решила выбираться из воды. Будет очень смешно, если я утону, уснув в ванной. Вылезаю и набравшись смелости, все-таки подхожу к зеркалу! Да, заметила я, что зеркал в апартах дофига, но я их специально обходила и отводила от них глаза, боялась, что сорвусь в истерику, а ванна помогла мне расслабиться и хоть немного успокоить расшатавшуюся психику.
Так, ну, теперь пора посмотреть правде в глаза и разглядеть, наконец, в кого я превратилась! С зеркала на меня смотрел высокий стройный парень с длинными, до лопаток, белыми волосами. (Да, альбиноска, блин!) Вот только на белой мне ярко выделялись черные дуги бровей (а форма-то какая! выщипывать, слава те господи, не надо!), большие (на пол лица!) зеленые глазищи, опушённые густыми, тоже черными ресницами. Контрастность поражала. Кожа на лице гладкая. (Ура! Косметолог в этой жизни отменяется), чуть вздернутый нос (ну, не картошкой, и ладно) и большие припухшие губы (а я-то думала, что такие только ботоксом накачать можно, а поди-ж ты!). Ямочка на «упрямом» подбородке. Стройное, гибкое тело. В меру накаченное, я бы сказала, жилистое. Не горы мышц, конечно, но и не рыхлоцеллюлитное. Короче! Жить можно. Сойдет. Ну и напоследок я решительно стянула полотенце. Э-гу-мс! Ничего не изменилось! В смысле, изменилось все, что было в прошлом, а вот со вчерашнего дня! Ничего не изменилось. Блин, чуда не произошло, и то, что болталось у меня между ног, так и осталось там болтаться. Н-е-е, я, конечно, понимаю, что веду себя глупо, но у меня была малюсенькая надежда, что если я его как бы не вижу, то его как-бы там и нет. Э-хе-хе-х! Я! И с хозяйством? Русская баба, она, конечно, такая. И коня на скаку! И в горящую избу! Но причиндалы, почему-то, только у меня выросли. Покрутилась и так и этак. Экспонат, при ближайшем рассмотрении, оказался не очень большим, мягким и нежным. Чуть погладив и не сильно сдавив его, почувствовала приятность. Ух ты! Да это круче, чем мастурбировать. Чет увлеклась, погладила по высунувшейся головке, сжала сильнее и пару раз передернула. В животе потеплело, член стал увеличиваться, а я, дурында, подняла взгляд на зеркало. Весь кайф, сука, как ветром сдуло. Вот ж-е-е-ж! Писец так писец! Мое тело любопытно – голубого цвета (смурфик, блин!), в волосах торчат белые кошачьи ушки, а из задницы хвост! Попа была как попа, упругая, подтянутая, нормальная! И нате вам – хвост!!! Дл-и-и-н-н-ый! Как у… Тигра? Как я раньше-то его не заметила? Хотя, стоп, не так. Когда он успел появиться-то? Черт! Все! Хватит! Все! Все! Хватит!!! Мамочка! Если ты меня слышишь, роди меня обратно! Черт! Эррор. Эррор. Перезагрузка…
подозрение и первые выводы
Валдис.
С Иродом что-то творилось непонятное. Либо шпионы у меня все поголовно тупые-слепые. Парень не ныл, не капризничал и вел себя благоразумно. Ну, по большей части. Вспомнился ночлег, мост, и то, как Ирод весь светился малиновым счастьем, забывшись настолько, что еще чуть-чуть и… Да уж. Странное мельтешение его разноцветности тоже вводило в недоумение. Шпионы докладывали, что Ирод никогда не был пойман на своих шалостях и вину свою не признавал. Шпионы утверждали, что его невиновность доказывалась полным отсутствием «кожной реакции». Шпионы верили – Ирод научился полностью контролировать, а иногда и «подменять» свою цветность. Они даже провели, по моему приказанию, опыт! И что же получается? Одно из двух. Либо «малыш» решил обвести меня вокруг пальца, преследуя какие-то свои неведомые мне пока цели. Либо в лесу произошло что-то, что полностью изменило характер и способности котеныша. Это что-то сильно повлияло на его память. Если посмотреть с такого ракурса, тогда становились понятны и его вопросы, и его «хорошее» поведение, и его окраска. Но делать выводы пока еще было рано. Нужно за ним понаблюдать. Для этой цели как никто другой подойдет Дух. С виду он не очень сильно отличался от волка. В тайну духа посвящены только очень близкие и полностью доверенные мне Нижние. Верхние же убеждены, что я большой любитель одной, мною выведенной и только мне одному подчиняющейся, породы волков.
Кстати, о Духе! Опускаю барьер, который я специально создал для фильтрации исходящих от него ощущений. При длительном оживлении Духа, без него просто никак. Трудно сосредоточиться на себе при раздвоенном сознания, а так стена отсеивает лишние, ненужные шумы, оставляя только главные ощущения. Такие, например, как чувство тревоги, опасности, боли.
Ну и чем занят мой горе-жених? Ясно, плескается. Ну и мне пора отдохнуть. Длинный день и тяжелый вечерний разговор с Императором и Лиамом меня утомили. Мы никак не могли найти ответ на такие простые вопросы, как: Почему Ирод сбежал? Кто и с какой целью на него напал? Каким образом заманили и удерживали в клетке? Как у простых живодеров оказался невидимый полог? Произошедшее нападение и пленение Ирода не находило должного объяснения. Почему он не защищался, не сбежал? Никакая клетка не смогла бы удержать взбесившегося Ширана! Вопросы, вопросы, и ни одного ответа!
Стоп! Через толпу мыслей, как вой сирены, пришла волна тревоги и страха. Дух. Ну вот и отдохнул. Ушел в Тень и вышел уже в ванной Ирода.
Стою. Смотрю. Вот и что это? Обморок или игра? Ирод лежит на полу в полуформе, полотенце валяется рядом, а дух поскуливает за дверью. Ему нянька нужна, а не муж! Открываю дверь, хватаю мальчишку в охапку, и, не церемонясь, тащу и скидываю тушку на кровать. Не дай Бог мне сорваться, слишком многое поставлено на кон. Осталось совсем чуть-чуть, необходимо доиграть свою вынужденную роль в этом спектакле до конца, а потом занавес, и Ирод мой. Малыш не вскрикнул, только скрутился колачиком и мелко задрожал, ладно, уже более нежно укрываю синюшное тельце одеялом и даю посыл духу греть. Дожидаюсь, пока волчара запрыгнет на кровать, и ухожу.
Ирод?
Меня зовут Ирод? Кто-ж из родителей так поиздевался над моей бренной тушкой? Точнее, меня звали Иродлайсис, что, как по мне, звучало еще хуже! Все это я обдумывала, (и, естественно, подхихикивала), в крайне не подходящий момент. Я бы даже сказала, в очень ответственный момент! Подписания мною согласия на помолвку и последующую свадьбу. Но что я могла поделать? Мое имя было последней каплей, которая переполнила чашу! Да еще подпись надобно было поставить! Хоть в виде какой-нибудь закорючки, но поставить! А Имя нареченного? Жениха моего ненаглядного? Люди! Это-ж не в сказке сказать, не топором пору-ба-ать! У-п-с-с, в смысле – пером описать. Хотя, топор тут был бы более уместнее.
Дон Валдис Одухотворенный. Правитель Дома Майны*. Как вам? Вот и мне ШЕДЕВРАЛЬНО!!! Для себя я его перевела как: «Отдухотворю и отправлю нижним!»
На меня, «зависшего», хмуро косились хранители, вопросительно поглядывал Император, и злюще-недоверчиво уставился жених. Закорючку я поставить очень хотела, но не могла. Все силы уходили на сдерживание частичного превращения и истерического хохота. Хихиканье, прорывающееся из судорожно сцепленных зубов – это еще цветочки. Вот если у меня счаз уши и хвост отрастут, тогда я точно ржать начну в голос! И неприлично хлопать себя по коленкам! И вытирать выступающие слезы попеременно с текущими соплями метровым хвостом? Вот тогда уж точно «писец» церемонии, от чего они явно будут в еще большем «не в духе». Пусть радуются, что я еще могу себя контролировать! И ничего, что я бордового цвета, белое на красном это модно!
Жених, наконец, понял, что пора со мной что-то делать. Подошел, заглянул в слезяще-смеющиеся глаза, и… И поцеловал! Неуместное веселье, наконец, схлынуло. Почему он на меня так действует? Почему мне вдруг захотелось прочувствовать, чуть продлить мимолетное касание таких, оказывается, мягких и нежных губ? Чего? Это что еще за бредовые мысли? Ну, вот все и закончилось, ловлю на себе все понимающий взгляд, мгновение, и он снова меня бесит! Ну слава богу! Самоуверенный козел! Поставив с умным видом (на зло) крестик, вместо подписи, отхожу к Императору-опекуну. Дальше все пошло почти без эксцессов, ну, подумаешь, не на то ухо этому козлу кольцо одела. Я не специально! Ну и что, что там дырочки не было… Оп-па, вот и появилась. И вообще, предупреждать надо, с какой стороны сережку вешать! Желательно заранее! Ох, и хорошо же, что народу куча, молчит, терпит, только глазами стреляет. Нервный он у меня какой-то. Бал бы еще пережить!
***
В бальном зале было красиво, нарядно. Все блестело и переливалось. Множество разных культур и неожиданно знакомых рас. Я вот почти уверена, что только что видела вампира, да и вон та разодетая в пух и прах группка уж очень напоминала мне эльфов с «Властелина колец». Интересненько, орки тут водятся? Было бы прикольно посмотреть на зеленый шкаф с антресолью, обтянутый дорогими шмотками. Ну не представляю я себе этих махин, одетых в черный смокинг, да еще и с бабочкой на шее! Б-р-р! Вот на этих джентльменах, стройных и подтянутых, костюмы смотрятся роскошно! Да и дамы не подкачали: я такого разнообразия фасонов, стилей и цветов в одном месте никогда не видела! Платья потрясающие! А вообще, в плане одежды только я и жених отличились. Цвет костюма, в моем случае, олицетворял чистоту и невинность, как и на Земле – белый (невеста, блин), а у Фиолетового – голубой, с темными рубиновыми прожилками, такого же покроя, но что вот он у него обозначал? Может, это ритуальная одежда? Хто их знает? Явно не я!
Мысли бегали и метались в моей голове, сталкиваясь друг с другом, как тараканы на свету, а ноги топали в центр бального зала, к возвышению, на котором меня уже поджидал мой персональный ад, ну ладно, не ад, а этот, как его? Будущий супруг, вот.
Только доползла, как начались мучения, поздравления. Это когда ты и твой нареченный стоят на возвышении, спина прямая, улыбка вежливо-заинтересованная, а к вам толпы народу в очередь собираются, и приветствуют, и приносят вам поздравления, и желают счастья и… И так до бесконечности. Спина болит, улыбка периодически сползает, ноги затекли и есть нестерпимо хочется! С утра только умыться и булочку с подноса перехватить успела, как к Императору на ковер вызвали. Ой, что там было! Допрос с пристрастием: «Че сбежала? Где шлялась? Как в клетку попала?». А у меня на все вопросы один ответ: «Не знаю!». Ну, мурыжить он меня долго не стал – за побег отчитал, по шее понадавал, и напутствием благословил. Ох, чует мое сердце, будет продолженьеце, но попозже, а отсрочка даст мне состряпать хоть какое-то мало-мальское объяснение.
Потом церемония эта, мать ее итить! И снова по новой! Голодная и уже нервно-больная!!! К Императору на ковер, и опять двадцать пять: не достойное поведение на ритуальном обряде (во как!), только от него приползла, слуги, во главе которых оказался Черный (звезда в шоке, этот псих что-то вроде моего личного наставника и зовут его Лиам) поймали – и давай меня, бедную, мучать! Купали, переодевали, (натянули брючки, тогу, приукрасили талию металлическими пластинами-поясами, застегнули золотые «напульсники»), причесон забабахали (высокий конский хвост и выпущенные вьющиеся локоны над ушами) и все это под заунывные нравоучения Лиама. Ох, как меня достал этот церемониал – наставлял, этикет напоминал, короче, времени на еду у меня ни минуты не было.
Пока вспоминала, толпа перед нами поуменьшилась. Да уж, великая честь, чтоб вы провалились, в смысле, поклонились. Но все имеет свойство заканчиваться! Вот и это, Слава Богу, закончилось! Прошла торжественная часть и началось веселье!
От первого танца, открывающего вечер, мой жених благоразумно отказался. За что ему отдельное спасибо. Мы медленно, под ручку, шествовали по залу, поминутно останавливаясь поговорить то с одной, то с другой группой существ. Мой будущий муж ковал железо, пока горячо: обновлял старые знакомства, заводил новые. Как в тисках держал мою руку, а я чувствовала себя как трудно доставшийся трофей. (Блин, ну откуда эти чувства, мысли?) Так мы доползли, черепахи по сравнению с нами – просто спринтеры, к мирно беседующему с советником Императору. Валдис, чтоб ему икалось, с явным облегчением сбагрил меня ему и под благовидным предлогом смылся в неизвестном направлении. Мне же, как прилежной, тьфу, блин, прилежнОМУ пасынку, пришлось поддерживать непринужденный разговор с какой-то расфуфыренной дурой, оказавшейся в итоге женой советника. Слушая бред этой сивой кобылы, и это не аллегория, она реально была оборотень, блин, я прозревала. Новые расы оказались, на поверку, высоко задирающими нос выскочками, возомнившими о себе не понять что, и считающими себя чуть ли не пупами земли. Самое интересное, что они все так считали, поэтому смотрели друг на друга с пренебрежением и высокомерием, при этом так высоко задирая головы, что были похожи на павлинов.
Кобылка любила посплетничать, и почему-то решила, что нашла свободные уши. Я заинтересованно внимала, периодически вставляя «Да что вы говорите?» и «Не может быть!». Она воспринимала это как поощрение и продолжала тараторить, не затыкаясь. Ну и слава Богу! Надеюсь, Император оценит мои потуги и утратит бдительность, а я, наконец, смоюсь с этого праздника жизни и нажрусь. Слушая вполуха свою новую знакомую, переименовала, про себя, павлинью ферму в серпентарии. Пары прохаживались, важно раскланивались, танцевали и… Перемывали мне, любимой, косточки. Все эти ужимки, поклоны, комплименты попахивали гнильцой, а недолгие сочувствующие взгляды в сторону моего жениха начинали потихоньку выводить меня из себя. Нашли, кого жалеть! Придворные интриганы, сплетники и жополизы, что с них взять?
Наконец, Сивая заткнулась, а я, под предлогом попудрить носик, сбежала. В другом зале были выставлены столы с жратвой и яствами, типа нашего «шведского стола», вот туда мне и надо. Есть хотелось ужасно. Вспомнилась Маша из не безызвестного всем землянам мультика «Маша и Медведь» и ее «Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать!», бегом, бегом, а то желудок к позвоночнику прилип и голова кружилась.
Еды было много, брала с каждого подноса по кусочку. Вкусно и сытно, главное – не задумываться, с чего все это приготовлено. Не, я не брезгливая, но и на экзотику, типа личинок и опарышей, меня никогда не тянуло. Оглядев зал, нашла глазами жениха. Вот, кому весело!
А вот я, перехватив еще парочку канапешек, захотела уйти с этого праздника жизни по-тихому. Наобщалася уже, хватит! Хочу на воздух и в тишину. Идея! Бесшабашная, но должна сработать… Нужно захватить горячительного и что-нибудь закусительное. Сказано – сделано. Бутылка с вином, несколько бутербродиков, наколотых на шпажку, и я готова на подвиги, а вот и мягкая подушка отыскалась в нише. Ниша скрывала и выход на балкон. То, что доктор прописал! Залезла на перила, подтянулась, ухватилась за ближайший водосток и, как обезьянка, полезла вверх. Ловкость рук и никакого мошенничества, все в целости и сохранности добралось вместе со мной до крыши. Нашла укромное местечко, присела на подушечку и свинтила горлышко.
— Хух! Ну и денек выдался. — Отпила винца и посмотрела на звезды. Благодать! Чего еще можно желать? Правильно, чтоб это никогда не заканчивалось и чтоб никто меня не нашел!
Полбутылки я приговорила довольно быстро. Звёздочки мило перемигивались, а мне в голову стала лезть всякая дурнина. Типа, как бы это было, если бы Валдис поцеловал меня по-настоящему? Или как мое мужское тело может реагировать на ласки? Не. В теории я это знала, тьфу, знал, пора бы уже привыкать, а вот как обстоит на практике? Что чувствуешь, когда ласкают твой… Ну, этот… Ну, прибор, хотя не-а, не звучит, пенис, вот. Пусть будет пенис. Так вот, что все-таки ты чувствуешь, когда ласкают твой пенис? Не ты себя, эт мы уже опробовали, а чужие руки? И самый главный вопрос! От которого я, как страус, пытаюсь спрятать голову в песок. Готов ли я дать свою попку на растерзание? Ведь «одухотворенный правитель нижних» очень скоро захочет отдухотворить и меня, ведь я буду нижним? Или нет? Хотя, какие могут быть сомнения? Он явно мне не даст! Значит? А значит – бедная моя попа! Вот оно мне надо? А есть ли варианты? М-да! Писец, пушистое животное… А может, мне гульнуть перед свадьбой? А что! У нас на лицо договоренный брак, какие могут быть моральные обязательства? Я ему в верности не клялась. Да я с ним, вообще, два дня знакома! Что-ж мне, теперь всю жизнь принимающей быть? Вообще я, наверное, должна сказать ему спасибо! Спасибо за костюм. Чего греха таить? Я уже переживала, что меня оденут в платье и натянут на голову фату, (а в нынешнем моем теле это было бы пародией на то, о чем я всегда мечтала), но обошлось. Утром, после того, как я проснулась в своей постели (кто б рассказал, каким образом я вообще в ней оказалась? Последнее, что помню – это хвост, которого, слава богу, уже не было, как и ушей!), мне принесли подарок от жениха, нормального покроя брюки и тогу, правда, белые. Ну, теперь не очень-то и белые: все-таки лазить по крышам в свадебном костюме смогла додуматься только я! Но это, как по мне, сущие мелочи!
Грустно, и в этом мире я одинока. И… И обидно, обидно за то, что «без меня – меня женили", не спрося, хочу я? Все всё решили за меня! Ладно бы он меня любил? А так, я не глухая, все прекрасно слышала, да он и не скрывал, заключил, гад, выгодную сделку и убил сразу двух зайцев. Женился и приобрел выгодные условия на «растаможку» и последующую реализацию своих товаров. Да один его взгляд рассказал мне все. Холодный, недовольный, злой, в нем не было даже капельки участия, лишь насмешка!
— И почему я не удивлен?! — Ой! Жених подкрался незаметно. Ну чего он меня вечно пугает? Так и заикой стать недолго!
— Чего тебе? — и как он только меня нашел.
— Чего сбежал? Напиться?
— А ты что за мной следишь? — только этого мне не хватало. Даже на крыше мне покоя не дают. Ну и чего он так многозначительно на бутылку уставился? — Я уже большой мальчик, хочу и напьюсь! У меня горе, меня сегодня «продали». Имею право!
Я отвернулся, сделал большой глоток, и невидяще уставился в небо.
— Ты на это так смотришь?
— Валдис! Ты приобрел, со скидкой, ценную, единственную в своем роде, зверушку. С хорошими связями. Как оно почти породниться с Императором?
— Пока еще никак. А котеночек мой, оказывается, с коготками. Другие причины не рассматривал?
Он издевается? Котеночек! Нежное обращение резануло по ушам, захотелось ему врезать, но я пошла другим путем. Поднялась, чуть пошатываясь, пить надо меньше на голодный-то желудок (хотя, какой голодный, а конопашки?), приблизилась к Фиолетовому. Закинула ему руки на шею, чуть подтянулась и мурлыкнула, глядя прямо в голубые, насмешливые глаза:
— Ты хочешь сказать, что я не прав? — чуть прижалась к жениху, встала на цыпочки и прошептала на ухо, — что я все не так понял?
Медленно, соблазнительно медленно, потерлась об него. Об его грудь, о его твердые, крепкие бедра.
— А может, ты намекаешь на то, что я интересую тебя? — Жарко шепчу ему в ушко, чуть прикусываю бедную, уже не так давно проколотую мной мочку, зализываю, отстраняюсь и заглядываю в глаза. — Как личность?
Его лицо – напряженная маска, его глаза – настороженные, заинтересованные озера. Вал позволяет мне вести, ему любопытно, я чувствую, как он напряжен.
Отпускаю руки на плечи, поглаживаю, разминаю, прижимаюсь губами к губам, не отвожу взгляд. Глаза в глаза. Медленно захватываю его нижнюю губу зубами и оттягиваю, посасываю, нежно пробегаю по ней языком, чуть отстраняюсь.
— Нет?!
Главное в этой игре – не увлечься, не забыть, зачем все это. Я хотела доказать ему (пусть и тупо возбудив!), что я живое существо, а не предмет престижа и торга, что я из плоти и крови, что я, сама по себе, ценная! Что ему придётся за меня побороться! Но для этого его нужно сначала заинтересовать, а потом обломать. Возбудим и не дадим! Как только самой удержаться? Не утонуть в ощущениях? Не сорваться в бездну синих глаз? Как не пропустить точку невозврата? Нужно сосредоточиться, нужно чутко наблюдать за ЕГО (а не своей) реакцией и не упустить момент, когда пора сматываться!
Ох, а вот и эрекция-реакция! Да еще какая! Что-то очень твёрдое уперлось мне в живот, а взгляд потемнел, засветился...
— Ты хотел брака? Ты его добился. Теперь это вопрос времени. Но! Я! НЕ ТВОЙ КОТЕНОК!
Так, а вот теперь пора сваливать. Резко отталкиваюсь. Подныриваю, уворачиваясь от загребущих рук. Кручусь и даю деру по коньку крыши к ближайшему водостоку. Только бы успеть!!! И не свалиться! Водосток! Не останавливаясь, хватаюсь за верхушку, по инерции меня сносит с крыши и я пребольно ударяюсь лбом об кладку, выбиваю руку из сустава и держусь на одном упрямстве и-и-и выросших когтях! Боль адская, идея, сейчас я это понимаю (вовремя блин!), дурацкая, но отступать уже поздно! В памяти всплывают строки давно подзабытой песни: «Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!». Сверху до меня доносятся проклятья Валдиса и я впервые с ним полностью согласна. Я неуравновешенный, взбалмошный, бесшабашный самодур. (Ну, это если на литературный язык перевести, а так – мат на мате). Ладно, не время раскисать, нужно резво спускаться, пока когти обратно не втянулись! Огляделась. Водосток оказался тот же, по которому я поднималась, так что мне всего-то нужно проделать тот же путь, только в обратном направлении. Я справлюсь! Должна справиться! Как я спускалась, история умалчивает, но до своей комнаты добралась. Не заблудилась. Напряжение отпустило, и я позволила себе расслабиться. Дверь приятно холодила горячую голову, особенно лоб. Мысли вяло копошились в уже почти протрезвевшем сознании. Спуск с крыши и море адреналина явно этому поспособствовали.
— Что я творю? — Всему виной было чересчур крепкое вино. Это оно придало мне смелости и бесшабашности, однозначно. Я тут, честно-честно, совсем не при чем, ну, почти…
Сзади послышалось утробное рычание. Первой мыслью, прилетевшей, была – Вал. Следующей – счаз меня немного будут убивать. Медленно поворачиваюсь, на трясущихся ногах, и вижу два желтых глаза. Фух-х-х! Отхожу от двери и приближаюсь к их обладателю.
— Дух! Как ты меня напугал! Не рычи! Сначала твой хозяин, теперь ты! Я сегодня итак вымотался до предела.
Дух кинулся на меня! Оффигеть! Я и отреагировать не успел, только глазками блымнул, неверующе. Эта махина врезалась в меня и повалила на ковер. Не переставая рычать, взгромоздилась на меня сверху. Оскалившаяся пасть и зло сверкающие глаза! Все! Приплыли тапочки к дивану. Страха во мне не было, только сожаления. Я мысленно прощался, в который раз? С жизнью, как понял, что рычание переросло в скулеж, а мое лицо вылизывают шершавым языком. Фух-х-х! Я так точно заикой стану!
— Что за шутки? Слезь с меня!
Я попытался спихнуть псину, но плечо прострелило болью, а сил на борьбу у меня уже не было. — Ну отста-а-а-нь!
Я жалобно блеял, прося эту скотину слезть. Дух, наконец, наоблизывавшись, стал меня обнюхивать. На любые попытки, с моей стороны, пошевелиться, грозно порыкивал. Начал он с моих волос, чуть тыкаясь мокрым носом и пыхтя, как старый пылесос. Провел за ухом, спустился на шею. Прошелся по кадыку. Потыкался в ключицу, пофыркал в кадык, и вернулся к другому ушку. Так, это надолго. Я устал. Псина не далеко ушла от своего хозяина! А значит, надо смириться. Пока! Пусть нюхает. Махнул воображаемой рукой, настоящей даже пошевелить было больно, закрыл глаза, постарался расслабиться, и уснул.
Примечание к части
Кто не знает, Майна – это вниз
>
книги - великие залежи знаний, а болтливые книги - вынос мозга
Утро добрым не бывает, а у меня вот случилось как раз такое. Проснулся я в своей постельке, заботливо укрытый пушистым одеялом. Интересно, кому я этим обязан? Явно не этому соглядатаю. Может, слуги постарались? Эт тоже наврядли. Тогда кто? Загадка, ну да ладно, узнаю, скажу спасибо. Что, интересно, у меня сегодня на повестке дня? И вообще, чем я занимаюсь? Что входит в мои обязанности? А главное, кто мне все это объяснит?! По закону жанра «попаданов», у меня вроде бы должен появиться наставник тире советчик. Доверенное лицо. Но никто на эту роль явно не стремился. Ажиотажа и в помине не было. Все на балу относились к моим выходкам, как так и надо. Никакой подозрительности я у них, почему-то, не вызвал. Даже замечаний ни от кого, ни разу! Ну, кроме Императора, не прилетело. Что-то явно было не так, но вот что? То ли я играл свою роль вполне сносно, то ли Ирод был совсем не подарком и к его заскокам относились довольно терпимо, то ли ангел-хранитель, блин, проснулся и решил все-таки помочь? Не важно, в общем-то. Все равно на авось полагаться не стоит.
В этом нелегком деле мне, скорее всего, может помочь Император. Надо бы выбить у него толковых учителей во временное пользование, да побольше. Времени у меня от силы – неделя, а выучить вагон и маленькую тележку. Его Сиятельство хоть и зол на меня за побег и плохое поведение, но, думаю, при правильно поданном прошении и уморительно-виновато-исправительно-скукоженной роже, просьбу удовлетворит. Хотя бы для того, чтобы эту самую рожу больше никогда не видеть. Постоял возле зеркала, потренировался. Получалось что-то среднее между «Ой, мамочки, я, кажись, обкакалась» и «Виноватая я, но он сам ко мне пришел» в сине-коричневых тонах. Ну, лучше у меня все равно не выйдет, чай не на актрису училась, так что будем брать тем, что есть.
Не долго думая, долго мне нельзя, переживать и накручивать себя начну, собралась, переоделась, и поскакала. Где находится кабинет Его Святейшества, я прекрасно помнила, поэтому нашла его быстро. Охрана на меня не обратила никакого внимания и я беспрепятственно прошла во внутрь. Император сидел за столом и при моем появлении только и сделал, что удивленно вскинул бровь.
— Что случилось? И сразу говорю, если ты вскочил в такую рань из-за помолвки, то зря. Отменять ее я не буду, можешь даже не упрашивать. Все уже свершилось, смирись.
Интересно девки пляшут! Это что, получается, я могла отказаться? Хотя, стоит ли сейчас заморачиваться? Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, пришла-то я не за этим.
— Ваше Святейшество, я не в коей мере не оспариваю Ваше решение, я уверен, что вы приняли его, руководствуясь наилучшими побуждениями и сделали это для моего же блага. Не сомневайтесь, я полностью принял и осознал всю возложенную на меня Вами честь и огромную ответственность быть супругом столь многоуважаемого правителя, и постараюсь стать для него идеальным мужем. — Вот мне кажется, или я реально перестаралась? Что-то чересчур у него лицо удивленное, ну, да ладно, все потом. — К сожалению, для достижения этой благородной цели, мне не хватает более глубоких знаний об культурных ценностях и жизненном укладе столь не похожего на нас народа, — Боже, я очень надеюсь, что не несу ахинею, — Поэтому искренне прошу простить мое недавнее бегство и нерадивость, и помочь мне за оставшийся до отъезда срок хоть немного наверстать упущенное время и помочь обрести необходимые знания.
Я, наконец, заставила себя заткнуться и попыталась состроить просительную рожицу, сложив руки, как Кающаяся Магдалина. Ну же! Скажи хоть что-нибудь.
— Ну вот теперь мне ясно, зачем ты устроил это представление. Книгу Кадифа выпрашиваешь, паршивец? Ладно, хватит, уговорил. — С этими словами, Император подошел к стене, просунул в нее руку, и достал из ниоткуда маленькую книжку (вот это сейф! Круто!), протянул мне. — Даю, но смотри мне, за язык тебя никто не тянул!
Ух ты! Она светилась.
— Чего замер? Быстрее капни на средний камень кровью, всему учить надо!
Наконец, проморгавшись, я куснула себя за палец и приложила его к книге. Палец ощутимо обдало холодом, книга стала увеличиваться в размерах и, заняв всю ладонь, перестала издавать свечение.
— Все, иди, просвещайся.
Ну, я и пошла. На выходе меня поджидал Дух, спокойно развалившийся под дверью кабинета. Вот не помню, он что, за мной увязался? Ага, мое персональное пушистое, недовольное секьюрити. Ох, и похож же он на своего хозяина. Мои мысли кружились вокруг состоявшегося разговора и были неутешительными. Я прокололась, тьфу, блин, прокололСЯ. Вот вроде умом понимаю, что я уже парень, а как разволнуюсь, ну баба-бабой. Ну что я могу поделать? Думаю, что должно пройти побольше времени, дабы принять сей прискорбный половой факт, и перестать, наконец, прыгать туда-сюда, а то так и до шизофрении докатится легко. Опять отвлёк…Ся. Император мог раскусить меня сегодня на раз, но, слава Богу, списал мое «ненормальное» поведение на выклянчивание какой-то супер-пупер ценной книжки. Как же он сказал? Книга Кадифа, как-то так. Вроде бы. Вот только нафига она мне? Просвещайся, блин, а если я читать не умею? Автопилот сработал нормально, и моя тушка спокойно добрела до своей комнаты и плюхнулась на диван.
Такс, а инструкция к книге, случайно, не прилагается? Для начала я всесторонне рассмотрел переплет. Посмотреть было на что. Темно-коричневая, почти черная, обложка была вся в узорчато-фиолетовом тиснении, корешок же был явно позолоченный и тоже с разными вензелями. Очень красиво. Никаких надписей там, правда, не было. Зажмурившись, я открыл книгу на первой странице. Ну, с богом. Выдохнув, посмотрел на лист и ничерта там не увидел! Полистав туда-обратно, понял, что ничего не понял! Почесал лоб, подергал за ухо. Мыслей не прибавилось. Книга была пустой, чистые белоснежные страницы. И что мне с ней делать? Появилось чувство, что меня тупо нае…али! Пока я дулся, как мышь на крупу, двери в мои апарты распахнулись. Ну не комната, а проходной двор какой-то. Вот мне интересно, у них что, не принято стучать? Ходят, как к себе домой! Я уже приготовился вспылить, но сначала унюхал, а потом и увидел. Мне принесли завтрак, стали методично сервировать журнальный столик. Ругаться сразу перехотелось, рот наполнился слюной.
Пахло божественно! Принесла нелегкая Лиама в сопровождении парочки слуг. Еду я бы оставил, а вот Лиама и посторонних турнул бы не задумываясь. Я прекрасно понимал, что он для меня большая угроза и может раскусить и вывести на чистую воду на раз, два, три!!! Хотя, сейчас мне бы не помешала его помощь, может, стоит прикинуться ветошью и спросить его о Книжке? Этот псих, вроде, мой наставник, и ему по статусу положено знать такие вещи! Надеюсь только, что не вызову у него никаких подозрений. Ладно, была не была.
— А скажи-ка мне, Лиам, как прочитать эту книгу? — Лиам оторвался от созерцания моего ковра и удивленно уставился на книгу в моей руке. Чет я сегодня всех удивляю!
— Откуда она у тебя?
— Э-м, Император дал, сказал просвещайся, а я вот не понял, как.
— Ох, не знаю, что за игру ты опять затеял, но про книгу Кадифа знают все. Хотя ты – не все. Ладно. Кровью ты уже ее распечатал, теперь тебе нужно сосредоточится и задать любой вопрос, она тебе ответит, а если что-то не сможет описать, то и нарисует. — Ну нихрена-ж себе, это что-ж получается? Все, что мне нужно, это просто задать вопрос?
— Вопрос в ней писать? Или можно вслух?
— Мысленно! И раз Император отдал ее вам, значит, Его Святейшество освободил Вас от моего присутствия. Наши уроки окончены.
И он так радостно улыбнулся, что я прям решил обидеться. Не, ну чего, спрашивается, он такой счастливый?
— Лиам, я поговорю с Императором, и думаю, он согласится повременить с Вашим освобождением. В ближайшее время вы можете мне понадобиться, поэтому я настаиваю на вашем присутствии на раутах и других общественных мероприятиях — Ну вот я и добился того чего хотел! Нефиг сиять, как лампочка Ильича! — Ну, а пока вы свободны, и будьте добры сделать так, чтобы меня не беспокоили.
Запихнув в рот кусок пирожка с какой-то сладкой начинкой и запив вкусняшку чем-то на подобие чая, я решился и мысленно задал вопрос книге.
— Расскажи мне, что ли, как этот мир называется, и дай краткий экскурс в политическое устройство.
Тишина. Секунда, пять, десять. Ожидание. Лишь чуть нервная барабанная дробь пальцев по столешнице и мысленные «Ну давай!», «Ну, что же ты?». В голове щелчок, и как будто переключили ржавый тумблер, раздается тихое:
— Наш мир носит название Новия, существует два материка. Вира и Майна. Разумные расы обитают на обоих материках, но сильно отличаются друг от друга. Вира гораздо больше Майна, а после Великой Воды Майна превратился в сеть островов, на некоторых из них практически нет жизни. — Оп-па, заработало! — Вся Вира поделена между пятью основными расами: Эльфами, вампирами, оборотнями, чувственниками и икливами. Дом эльфов располагается на юге материка, по соседству с нами, и называется Льрах, представляет из себя огромный лес. У вампиров Дом носит название Иесаа, они предпочитают селиться в предгорьях. Весь Большой Северный хребет принадлежит им. Это довольно большая территория, граничащая с морем. Западный хребет оккупировали оборотни, они живут в нем практически безвылазно. Их Дом называется Зиллар. Чувственники – это кочевники, как такового Дома у них нет, они курсируют по всему материку, но, в общем-то, можно сказать, что за ними числится Южный хребет и Западная пустошь. Хотя, пустошь эту отдали им просто потому, что она больше никому не нужна. Остальную территорию материка занимают многочисленные икливские Дома. Икливы, то есть мы, постоянно между собой грыземся, но вопреки этому у нас есть централизованная власть – Император. Наибольший интерес мы проявляем к сильной регулярной армии, ну и упор на магию, конечно
— Магию? Какую магию?
— Эльфы, в большей своей массе, владели магией жизни, земли и природы. Вампиры, в основном, магией крови, хаоса, смерти и воздуха. Оборотни, понятно, перевоплощались в различных животных и птиц, чувственники имели дар целительства и эмпатии, поэтому и ценились как высококвалифицированные дипломаты, мы же – икливы – стихийники: огонь, вода, воздух и земля. Среди нас было много некромантов и целителей. Однако сила дара иклива на несколько порядков меньше силы других рас. Тут даже сравнивать не приходится. Но после Великой Воды в нашем мироздании что-то нарушилось, сломалось. Сейчас с магией все стало гораздо хуже. Одаренных детей рождается все меньше и меньше. Теперь в полной мере ею владеют только Главы Домов. В основной же массе жителей одаренные встречаются крайне редко. За последние двести лет появился ты и еще один мальчик, но он был очень слаб и не выжил.
— Так, стоп! Ты говоришь о нас так, как будто я иклив! Но я же, вроде как оборотень? Да и что-то я не припомню, чтобы икливы так же, как и я, могли менять цвет кожи. Так кто я?
— Кто ты? — Тихий, чуть скрипучий смех.— Ты – Власова Антонина Вячеславовна, тридцати двух лет отроду, планета Земля, продолжать?
— Как? — Сейчас я, кажется, способен задавать только самые простейшие вопросы, шок. Шок и непонимание. — Как?
— Глупый! Я – древний артефакт, сотворенный могущественным магом Кадифом Лу Сан ТелЕм. Его величайшим даром была эмпатия, часть которой он и заключил в меня, в принципе, как и часть своей Души. Олу Сае Тель, его сын, всегда стремился к знаниям, и Кадиф создал меня, чтобы я впитывал, а потом передавал их ему. А теперь подумай! Я артефакт! Я эмпат! Мне тысячи лет! Взломать и пролезть в твое сознание для меня проще простого. Тем более, что ты сама, сама меня впустила!
— И что дальше? Теперь я Ирод. Давай договоримся, конечно, если ты не хочешь прямо сейчас меня сдать, что Власова Тоня погибла, ее больше нет, а есть пасынок Его Святейшества Императора по имени Иродлайсис, которому отдали тебя для его обучения. Кстати, что за имя-то такое?
— Да нормальное имя, древнее, а насчет сдать, вот что. Возьми меня в руки и представь, что я какое-нибудь украшение. Заколка, сережка, кулон, ну, ты понял? Не хочу потеряться, да и тебе будет удобнее, я всегда буду под рукой.
Когда я проделал все необходимое, в руке оказался маленький кулон в виде трехмерного котенка на цепочке.
— Надевай и не переживай, теперь меня можно будет снять, только если ты сам этого захочешь, так что «сдать», пока сам от меня не откажешься, я не смогу, даже если очень захочу. — За то время, что я застегивал и примерял удобную для себя длину, Кадиф вспомнил про вопрос. — Ты иклив по рождению, но не по способностям. Как так получилось, знает только сама природа, даже Хранители разводят руками, а они являются хранителями знаний, законов и магии, артефактов в нашем мире. Ты что-то вроде помеси, не обижайся, оборотня и чувственника. Скорее всего, в генах твоих родителей затесались какие то «левые» геномы. Но и тут ты оказался исключительным созданием. Ширанов уже около пятидесяти веков никто не видел в нашем мире, да и чувственники далеко не так сильны в эмпатии, как ты.
— Ладно, понял. Что там с моей старой-новой семьей? Я что, у них единственный ребенок?
— Да, единственный. Забрать сразу же из семьи тебя не смогли, родители были против, да и закон запрещал разбивать полные семьи, а вот когда твои родители умерли, тебе тогда исполнилось около пятидесяти лет, и сразу отвечу на твой невысказанный вопрос, сейчас тебе сто два года, и да, по нашим меркам ты еще подросток. Так, о чем это я? Ну так вот, родители твои умерли от старости, все-таки они были простыми икливами, а мы долго не живем. Ты остался один, а одаренный, не имеющий ближайших родственников, всегда подпадает под опеку правящего Дома. Тебе, Иродлайсис, повезло, твоим опекуном стал Император, Его Святейшество – Миро Никандр.
— Никогда не любил языки, и поэтому вот тебе еще вопрос! Почему я понимаю все, что говорят, и ты меня понимаешь? Я же, вроде иномирянин.
Почесав нос и сделав еще один глоток из чашечки и слопав пирожок с мясной начинкой, дай Бог, чтобы оно раньше не ползало, я ждал ответ на такой «простой вопрос».
— Я думаю, это тебе вместе с телом досталось. Не знаю, как объяснить иначе. Наверное, какие-то навыкиостались. Сам понимаешь, твой случай уникален. Ну, я о подобном не знаю, а знаю я много.
Хм. Ладно. Примем это за рабочую версию.
— То есть, я могу автоматически уметь читать, писать и, ну, допустим, ножи кидать? Если такие умения имеются.
— Такая вероятность есть.
— Ясненько. Вот еще: а что у меня с магией? В смысле, я, кроме оборота и эмпатии, что-нибудь еще умею? Ну там огнем кидаться, или землетрясения вызывать?
— Нет, а тебе что, своих способностей мало?
— Хорошо. Ты прав. Мне бы с этим разобраться, а то хожу тут как пьяная радуга. Кстати, ты же мне поможешь? А что? Чем дольше я буду сидеть взаперти, тем больше напридумываю всякого. Я себя знаю. Вот а так от тебя будет зависеть, как быстро я стану нормального цвета (нормального, блин, а не нежно розового!). Быстрее научусь, быстрее выйду, ну и нервов тебе потрачу поменьше. Соглашайся! Деваться, если по честному, тебе все равно некуда, а так хоть над моей тушкой поржешь. Спорим, ты такого еще не видел?
— Согласен, ты кого хочешь уговоришь, да, если честно, мне и самому интересно, что из этого выйдет. Ладно, что у тебя еще за вопросы?
— Расскажи о Нижних Островах? О Майне?
— На Майне всего лишь один Дом. Глава Дома – твой наречённый, Валдис Одухотворенный. Предпочитает предметную магию и шаманство. Это очень интересно, но для меня, а значит и для тебя абсолютно недоступно. Совершенно другие принципы действия силы, поэтому описать и объяснить не смогу.
Уставившись взглядом в ковер, я попытался уложить в голове полученную информацию и быстренько придумать еще какие-нибудь умные вопросы.
— А это что, действительно нормально, брак между мужчинами? — ну да, кто о чем, а вшивый о бане.
— Да, это довольно часто практикуется. А что тут такого? — вдруг появилось чувство, что маг с искренним любопытством меня разглядывает. — Что ты имеешь против брака между мужчинами? Ведь даже в вашем захолустье, под названием Земля, не так уж и редки однополые браки.
— Как это что? — искренне возмутился я, — это противоестественно! А как же общее потомство, в конце концов? Или у вас тут и мужики беременные водятся?
— Нет, беременных мужчин у нас нет. Ну, почти нет. У оборотней, ну, там у них все по другому. Альфы, омеги, но об этом потом. Ты еще маленький, так что успеется. А вообще, общее потомство вполне возможно. У нас же есть маги жизни! С их помощью создается специальный кокон, в который помещается исходный материал обоих родителей. Ребенок развивается совершенно нормально. Если бы маги не разработали подобное заклинание, все бы давно вымерли! С нашей-то любовью к дракам и конфликтам. Прибавь короткую, по сравнению с остальными, жизнь. Наши женщины не способны выносить более одного-двух детей. А так, у любого есть возможность встретить свою Пару и жить счастливо. Не оглядываясь на угрозу вымирания. И не важно, какого пола будет Пара. Встречаются и чисто женские, и чисто мужские, и смешанные семьи. Но! Как всегда есть одно «но». Дети, рожденные из "кокона" теряют магические способности.
Круто… Я сидел и офигевал. До чего дошел прогресс… Мда. Зажевав потрясение булочкой, продолжил выяснять подробности моей новой жизни. Что-то зацепило из объяснений Кадифа, какое-то смутное воспоминание... Оборотни, маленький, успеется...
— Альфы? Омеги? Только не говори, что это правда то, о чем я сейчас думаю!!! Омега? Вот мне только этого для полного счастья и не хватало! Что-ж я за попаданец такой не правильный, а?
Настроение у меня скакнуло к отметке «писец необыкновенный» и появилось непреодолимое желание побиться головой об стену. Конечно, так повлияло на меня то, что я в свое время прочитал слишком много фанфов, в том числе и с жанром «омегаверс». Вот теперь я точно, абсолютно реально, в полной, простите, попе.
— Ну вот чего ты скис? Ирод! Ну я же, по-моему сказал, что Ширанов уже пятьдесят веков никто не видел! Да и конкретной информации, извини, что кот наплакал. Ты же необычный оборотень! Про вас вообще мало что известно. Есть одна легенда, да и той две тысячи лет, все ее, поди забыли давно. В ней говорилось, что прародителями чувственников и оборотней были Шираны. Вроде бы как Альфа долго искал свою истинную пару и, не найдя ее, обратился в огромного крылатого кота и сношался со зверьем, так появились оборотни. Омега же, родившийся на несколько веков позже, не выдержал одиночества и вступил в брак с вампиром, от которого и родил первого чувственника. Но то ж легенда! Мало ли, какие сказки сочинялись древними, сидя у костра? Да и если ты Омега, то что? Альфы же у нас нету, да и появится ли он когда-нибудь – никто не знает! Не кисни, прорвемся...
ох, что ж я маленьким не сдох
Попросив Кадифа помочь, я никак не ожидал, что он будет постоянно присутствовать в моей бедной головушке. Если в первый день мы занимались только пару часов, то, после того, как этот изверг врубился, что я спокойно выдерживаю такие нагрузки, он перестал меня жалеть и сдерживаться. Теперь он не давал мне передышки даже когда я ел, исключение – торжественные обеды. Там он, как порядочный учитель, помалкивал, подавая голос только тогда, когда я нуждался в подсказке. В остальное же время постоянный, неусыпный, тотальный контроль. Все свои эмоции я должен был держать под колпаком.
Наряду с правилами поведения и этикетом (чтобы тому, кто их придумал, икалось), историческими экскурсами в развитие Домов (вроде бы, их не так уж и много, а попробуй запомни, кто когда и чего достиг, и от кого этот кто-то родился), а также законов и правил этого мира (главнейший из которых - чистота Вида), Кадиф издевался, тренируя мою выдержку.
Он рассказывал и показывал мне то страшилки, где расчлененка – это еще гуманная смерть, то смешные истории из моей прошлой жизни – Юрмала, КВН, то слезливые «мыльные» оперы, где всем ну очень плохо, и я терпел. У меня даже получалось более-менее сносно сдерживаться и не окрашиваться.
Срывался я всегда на порно. Как бы я не старался абстрагироваться, у меня ничего не получалось. Голые, потные мужские тела, сливающиеся в причудливые позы. Громкие стоны-всхлипы, страстные поцелуи, глубокие толчки, неистовый танец наслаждения и, как апофеоз, лица – партнерами всегда были мы, я и Вал. От этих картинок лезли уши, выползал хвост, тело покрывалось, то красным «загаром», то светилось перламутром, а уж в особо пикантные моменты темнело до глубокого буро-малинового. И так раз за разом, бесконечно. Полное поражение! И это я еще скромно помалкиваю о буре в штанах и каким образом, под едкие комментарии тысячелетнего извращенца, я от нее избавлялся!
Мне стал сниться сон. Сон, в котором я убегаю и прячусь. Забиваюсь в какую-то едва заметную щель или пещеру. Таюсь и замираю. Боюсь громко дышать. Боюсь пошевелиться. Боюсь, потому что знаю – ОН близко. Напряжение скручивает внутренности, сердце пытается выпрыгнуть из груди, и, наконец, в размытых очертаниях выхода появляется ОН. Медленно проходит мимо, и я выдыхаю. Не заметил! Окутывает слабость, но пока не время. Не время расслабляться! Пора уходить. Бежать как можно дальше, бежать, чтобы не нашел, не поймал! Я выжидаю еще мгновение и выбираюсь. Срываюсь на бег, но меня ловят. ЕГО руки перехватывают меня за талию, ЕГО тело крепко прижимается к моей спине и… И я кричу. Громко, надрывно! Выплескивая все свое горе, просыпаюсь.
Сон повторяется, он цикличен, как заевшая пластинка, он уже третью ночь делает мне нервы. В итоге, я четвертый день злой и невыспавшийся. Днем террорит Кадиф, ночью доканывают сны, понятно, что негатив скоро из ушей полезет и срыв в ближайшее время неминуем.
Жениха я практически не видел, и это хорошо. Не знаю, что бы я натворил, попадись он мне наедине. После помолвки и моего крышесносного спуска, Отдухотворенный пришел ко мне в комнату, чтобы провести на раут, а когда я пожаловался на плохое самочувствие и попросил передать всем мои извинения, пожелал мне «вырасти» и научиться отвечать за последствия своих поступков.
Я бы, может отреагировал на его нравоучения более нормально, сам же прекрасно понимал, что да – наворотил, но он явно выбрал не то время. Не тогда, когда мне каких-то полчаса назад транслировали «семейное» порно в 4-D формате! И явно не тогда, когда я впервые дрочил на нас двоих в туалете!
А так маемо тэ, що маемо! Послал его в пеший поход вокруг столба с ночевкой! Ну, вот после этого недопроисшествия, он и стал при каждой встрече кидать на меня пренебрежительно-неуважительные взгляды, показывая всем своим видом свое превосходство. Тьфу, блин! Правда, иногда Валу все-таки приходилось удостаивать меня своим высочайшим вниманием, естественно только тогда, когда этого строго требовал этикет, ну или в присутствии так необходимой ему верхушки правящего Дома.
Большую же часть времени, я был предоставлен самому себе и усердно пытался никого не покалечить. Мне все чаще хотелось побыть в одиночестве, тем более, что моим неизменным спутником стали не только вредный голос и подкравшаяся бессонница, но и псина, куда-ж без него. Не знаю, по собственной ли воле он таскался везде за мной или же, что скорее всего, ему это приказали, но он стал моей тенью, следующей за мной, куда бы я не пошел, и оберегающей от… Хотя, от чего собственно? Я не знаю. Ну, топал за мной, да и ладно.
Дух. Имя ему явно не шло. Переименовал его без согласия последнего. Он кочевряжился, не отзывался, но вскоре сдался. Я-то упрямее! Теперь псинку гордо величали Вульфом. Сначала меня немного беспокоило, что он может быть оборотнем, для верности поговорил с Кадифом и тот подтвердил, что да – псина, она и в Африке псина (нахватался словечек от меня). Поэтому, помаявшись, решил завербовать Вульфа. Логика в этом решении, конечно, была. Мне срочно нужно было сбросить напряжение, и вот тут Вульф - идеально подходящая для этого кандидатура, или я взорвусь и тогда натворю таких дел, что закачаешься. А так, собака – все-таки не человек! Если что, не так жалко будет. Наверное… А еще, и самое главное, говорить он не умеет, а значит, не проболтается! Риск минимальный!
Выдался прекрасный погожий день, до отбытия на Майну оставалось меньше суток и все были заняты сборами. Мне не составило проблем смыться на прогулку. И вот я решился на эксперимент. Медленно, целенаправленно двигаюсь к приглянувшейся еще при моем торжественном возвращении полянке, естественно, за пределами дворца. Лишние свидетели мне не нужны. Вульф лениво обнюхивает кустики, бегает вокруг меня, а я продолжаю бессмысленный спор с Кадифом. Он считает, что мне еще рано полностью перевоплощаться, что я могу зависнуть в теле Ширана и потерять связь со своей человеческой сущностью. На что я твердо отвечаю, что его противный голос вернет и с того света, не то что с оборота! А кто не рискует, тот не пьет шампанское! Что изменится через неделю? Месяц? Год? Я что, буду больше к этому готов? Нет. Я буду трусить с каждым днем все больше! Пока совсем не потеряю связь со своим зверем. Я уже стал не в меру раздражительным! И он, вместо того, чтобы отговаривать, лучше б помог и дал мне парочку дельных советов.
Наконец в моей голове наступила тишина. Кадиф думал, а я попытался сосредоточиться. Сосредоточиться на своих внутренних ощущениях, дотянуться до своего второго "Я", почувствовать его. Сначала у меня ничего не получалось. Я пытался найти черную кошку в темной комнате. Поймать ее хотя бы за хвост, но она все ускользала, не давалась в руки, выводила меня из себя! В душе нарастало раздражение, медленно превращаясь в бешенство. Я не замечал ничего вокруг. Не слышал Кадифа, только сумасшедший стук сердца, только бешено бьющийся пульс, а потом пришло понимание. Я уже не человек. На смену тишине – какофония звуков, с глаз спала пелена и яркость красок ударила по резко обострившемуся зрению. Ярость никуда не делась, она требовала выхода и бурлила в крови. Предупреждающее рычание вырывается из перехваченного спазмом горла. Вульф оборачивается на звук и щерит пасть. Мне этого хватает. Я срываюсь, не могу контролировать бешенство, кидаюсь. Вульф пытается уйти от атаки, отбегает, порыкивает, но бой не принимает. Уши прижаты к голове, хвост зажат между лапами, весь его вид показывает «я не опасен». Что делать? Ярость глушит здравый смысл, хочется броситься на него и расцарапать когтями морду, впиться клыками в шею и рвать, рвать мягкую плоть, пока перестанет трепыхаться, но в то же время гоняться за трусом я и мой Ширан отказываемся. Да и что за удовольствие, если жертва даже не пытается бороться? Фырчу, поворачиваюсь к нему спиной, рою задними лапами землю, показывая полное к нему пренебрежение.
Ощущения захлестывают, я не могу находиться на одном месте, мне нужно, просто необходимо двигаться. Каждая мышца полна энергии, она растекается по венам, будоражит кровь. Запахи леса манят, приглашают окунуться в него, побегать, поохотиться, и я больше не могу сдерживаться. Так приятно чувствовать свободу. Свободу мысли, свободу тела, свободу от цивилизации. Это здорово! На задворках сознания мелькает мысль, что именно это имел ввиду Кадиф, когда говорил, что я не смогу вернуться с оборота, но на это мне сейчас глубоко наплевать. Да и зачем возвращаться? В моей человеческой жизни мало чего хорошего, в ней меня абсолютно ничего не держит, а вот Шираном я, наконец-то, чувствую себя счастливым. Мягкий мох под лапами скрадывает шаги, теплое солнышко сквозь листву пригревает шкуру. Кайф! Медленно втягиваю воздух, и в кои-то веки, дышу полной грудью. Воздух наполнен столькими запахами! Мой нюх распознает малейшие частицы запахов, мозг разбивает на составляющие и присваивает каждому свое значение. Я знаю, что рядом река, от нее веет прохладой. На юго-западе, не дальше двух километров, охотится самка химеры. С севера ко мне приближается какое-то вкусно пахнущее травоядное. Вот и добыча, сама пожаловала. Хочу! Медленно крадусь, перетекаю с места на место. Замираю. Я как пружина, как натянутая тетива. Еще ближе, еще чуть-чуть... Стремительный бросок. Прыжок, челюсти сжимаются на тонкой шее, свежая, теплая кровь наполняет пасть. Сглатываю. Добыча еще трепыхается, не стоит ее долго мучить, резко переламываю шейные позвонки. Мясо молоденькое и очень нежное. Вкусно, как же обалденно вкусно! Бросаю не доеденное, падальщики подберут. Умываюсь и ищу место для лежки. Выхожу на луг, принюхиваюсь. Вдруг со стороны реки ветер доносит едва уловимый, терпкий запах. Повожу носом, прислушиваюсь, и пытаюсь уловить малейший звук, легчайший шорох, но вокруг тишина.
Тишина?
Не слышно щебета птиц, копошения мелкой живности, шороха листвы. Все затаились.
Запах с каждым биением сердца все усиливается, его обладатель приближается бесшумно, медленно и неотвратимо, как сама смерть. Странно, но я, я уже слышал его раньше! Почти узнаю. Но нет, не уверен. На поляну выходит зверь. Большущий. Мощный. При его появлении место как-бы уменьшилось, схлопнулось, а зверь целенаправленно продолжал идти ко мне. Я рассматривал его, чуть прижавшись к земле, готовый ко всему: к драке? К… Побегу? Он напоминал гигантскую пантеру. Огромная морда, внушительный оскал. Сложенные крылья. Гладкая, лоснящаяся, черная шерсть и развитая мускулатура. Весь его вид подавлял, предупреждал меня не дурить, покориться и прижаться к земле. Еще минута, и я бы поддался, но важность момента была нарушена. Он сам его нарушил. Не додержал давление, почувствовал победу и позволил себе торжествовать ее раньше времени и… Меня отпустило. Я очнулся и ощетинился.
Хватит!
Нет Альфы, говоришь?
Тогда это кто?
Не хочу!
Надоело прогибаться под обстоятельства, надоело, что за меня все всегда решают! Только не после того, как я, наконец, почувствовал свободу! Если этот монстр хочет меня, значит пусть попробует взять, а я побарахтаюсь, а не сложу добровольно лапки!
Поутихшее бешенство вернулось сторицей. Воля против воли. Глаза в глаза. Мы медленно кружим по поляне. Оцениваем друг друга. Выискиваем уязвимые места и брешь в обороне. Бросок. Черный уворачивается, ответный удар, отскакиваю, и снова прыжок. Я впиваюсь зубами в основание его крыла, сжимаю челюсть, упираюсь лапами в бок и пытаюсь повалить, давлю на него всей своей массой. Мгновение, и он падает. Ура? Победа? Нет. Перекатывается, и вот я уже под ним, от неожиданности разжимаю пасть, пытаюсь выбраться, не позволяет. Пытаюсь дотянуться и цапнуть его за лапу, но мне не дают, подгребают под себя. Я успеваю только перевернуться, но встать на лапы уже не судьба. Наваливается, впивается в загривок и прижимает к земле. Рычит. Я сопротивляюсь. Давит всем телом и вот я уже не могу сделать глубокий вдох. Паника. Бестолково бьюсь под ним. Ужас накрывает с головой и вырывается из горла жалобным скулежом.
Хватка тут же слабеет, давление уменьшается, над головой раздается тихое урчанье, а загривок медленно вылизывают длинным шершавым языком. Меня пожалели и теперь всячески пытаются успокоить. Паника понемногу отступает и я понимаю - я, снова человек. Человек, над которым вольготно расположился огромный зверь. Альфа. Ошибки быть не может. Он был настолько большим, что, прижавшись к земле и уперевшись в нее лапами, абсолютно не дотрагивался до меня, только урчал, как довольный трактор. Не надо быть гением, чтобы догадаться, чему он так доволен.
Альфа поймал Омегу.
Примечание к части
Мне было бы очень приятно узнать, что Вы думаете о работе! Честно говоря, мне очень нужна мотивация!
>
PWP от зверя
На большой поляне шел бой. Оскаленные пасти с белоснежными острыми клыками, вздыбленная шерсть, сверкающие глаза. И рычание — злобное, хриплое, переходящее в вой. Казалось, огромные звери дрались насмерть. Великолепные хищники: два кота превратили опушку леса в настоящее поле сражения. Звери рвали друг друга зубами и когтями, катались по земле, угрожающе рычали и пахли влажной шерстью.
Оборотни выглядели впечатляюще. Первый — массивный, сильный. С рельефными, стальными мышцами и черной шерстью, с огромными крыльями, и второй, белый — изящный, гибкий, быстрый, с зелеными хитрющими глазами. Они были как день и ночь, как инь и янь, как две половинки одного целого. Победа досталась более опытному, крупному зверю, он провел обманное движение и в итоге прижал более слабого к земле. Вроде бы должна была наступить развязка — смерть проигравшего, но нет, все далеко не так просто…
Приняв человеческий облик, огромный черный кот оказался высоким широкоплечим мужчиной, с развитым барельефом мышц под гладкой оливковой кожей, с хорошо заметными фиолетовыми трещинами. С сильными рельефными руками и ногами. Оборотень поднял лицо, подставляя черные волнистые волосы ветру, и вот уже можно было разглядеть его резкие и красивые черты — широкие брови вразлет над голубыми глазами, прямой нос и крупные губы. Под ним, все еще прижатый к земле, лежал молодой гибкий беловолосый парень.
Черный снова склоняет голову и чуть поворачивает ее набок, прислушивается к словам распластанного под ним беленького, а тот продолжает выражать свое жгучее негодование и явно не понимает всю опасность сложившейся для него ситуации.
Самым простейшим, но от этого не менее неумолимым порывом в этот момент для Черного становится доказать строптивцу, что уже ничего не изменить, что уже все решено, что они теперь вместе, что они теперь пара! Развернуть его к себе лицом и снова вдавить своим телом в землю, плотно одной рукой прижимая его руки над головой, не давая возможности на попытку сопротивления. Все, теперь он не сможет ни скинуть его, ни оттолкнуть. Теперь он полностью в его власти. Теперь он, наконец, может позволить себе покрывать его лицо жадными поцелуями: щеки, веки, скулы, Лизнуть ямочку на подбородке и лишь только потом коснуться пухлых губ. Впиться в них так, чтобы, ошарашив натиском, не позволить ему не ответить. Ласкать языком плотно сжатую линию рта, зализывая на ней сухие обветренные корочки нежной кожицы, прикусить, упрашивая, уговаривая ответить. Вздрагивать от напряжения, еще сильнее вжимаясь в такое нужное, красивое, гибкое тело, и целовать, целовать… Целовать, ни на миг не останавливаясь, не разрешая, не давая опомниться.
Он напрягается подо мной, застывает каменным изваянием. Кажется, вечностью длится эта ледяная неподвижность, заставляющая моего внутреннего зверя рычать от бессилия. Он недоволен, он бьется внутри моей грудной клетки, он требует взять, подчинить и обладать, но вот, наконец, с хриплым выдохом отмечаю, как под моим сумасшедшим натиском прокатывает волна дрожи по его телу, еще и еще одна, уголки рта дергаются, ломая барьер неприступности, заставляя разжаться плотно стиснутые губы, и пусть нехотя, но все же пропустить тихий, сдавленный стон. Рваным движением, все еще не веря, что моя пара мне отвечает, проталкиваю язык сквозь расступившуюся преграду. Ошеломленный таким наступлением, он начинает выворачиваться, пытается освободиться от этой незапланированной атаки и вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Напрягает шею, старается увернуться, но я лишь усиливаю напор, тут же скольжу злым жалящим языком внутрь. Тщательно вылизываю нёбо и зубы, сталкиваюсь с его мятущимся в панике языком и тесно-тесно переплетаюсь с ним, снося жадной лаской всевозможные попытки к сопротивлению, прикусываю нижнюю пухлую губу, снова целую: на этот раз не так грубо, не используя зубы, только язык.
Язык, который, дразня, щекочет бугорок на его нёбе прямо за зубами; который касается его языка, играет с ним и ласково лижет губы, осторожно ведет самым кончиком, чтобы, если что, успеть спрятаться — чтобы не стиснул зубами, чтобы не попытался отгрызть. Ладонью, широкими мазками, оглаживаю шею, веду ниже… Широкие плечи, развитые грудные мышцы, плоский живот… Когда я успел добраться до живота? Жарко. Воздух между нами разогревается слишком быстро. И его тело рядом тоже, кажется, ничуть не холоднее.
Глажу, приятно? Пальцы цепляются за шлевки, гладят двойную строчку карманов и, словно сами, развязывают шнуровку. Снова губы движутся дорожкой мокрых поцелуев по сонной артерии вниз, чтобы прикусить нежную кожу над ключицей и тут же зализать, посасывая. Отпускаю его руки и уже свободной вцепляюсь в его волосы, зарываюсь пальцами под прядки, стискиваю в кулаке, тяну на себя, тяну вверх. Послушно отвечает, целует, напоследок уже коронно прикусывая за верхнюю губу. Зубастик мой.
Трогаю его там, неторопливо глажу, касаюсь мошонки, сжимаю ее, перекатываю в пальцах, веду ниже, нажимаю на основание члена, подушечками легонько обвожу головку, и назад…
Указательным пальцем нажимаю на дырочку, глажу ее, легонько массирую, он мокрый и это так чертовски заводит… Так заводит, что дышать мне уже больше нечем, но я обязан сдерживаться, ведь должен.
Хрипло вздыхаю.
— Приподними, — шепчу ему в ухо, а сам уже стягиваю с него штаны вместе с нижним бельем, — раздвинь ноги… Не бойся.
Ладонью сжимаю липкий, покрытый смазкой член, надрачиваю его, теребя пальцами крайнюю плоть, сжимаю у основания и дразню подушечкой большого пальца головку.
Высвобождаю свой и сжимаю оба. Вверх-вниз, становится куда чувствительнее, куда острее, ярче… Моя мокрая ладонь сжимает, ласкает нас обоих. Быстрее и быстрее, используя предэякулятор в качестве смазки.
Стискиваю оба у основания и тут же большим пальцем массирую головку, едва царапая ее, надавливаю, обнажаю, отодвигая крайнюю плоть. И мне, как и ему, уже не долго… Еще не много…
Пара минут, не менее сотни рваных вздохов и неисчислимое количество задушенных стонов, пойманных моими губами. Его накрывает оргазмом. Тело расслабляется моментально, а пальцы, мгновение назад сжимающие со всей силы мои плечи, пропарывая короткими когтями кожу до красных отметин, наконец расслабляются, руки безвольно падают на землю. Я следом, легкие горят от раскаленного воздуха, судорожно глотаемого в тяжелых вдохах, мышцы сводит дикими судорогами, выворачивая, выкручивая, до последней капли удовольствия.
Примечание к части
https://avatars.mds.yandex.net/get-pdb/231404/22f6bb8f-8778-476a-b962-6aa2594b3cc1/s1200?webp=false – Валдис в обороте
>
хвост - это святое!
Огромная голубая Луна освещала поляну, нежно проникая сквозь густые ветви нависающего над нами дерева, а у меня появилось чувство дежавю.
Я снова проснулся от запаха мокрой псины, лицом зарывшись в густую, слегка колючую шерсть. Откуда здесь взялся Вульф? И с чего это он расположился возле меня? Я думал, что после того, как я на него напал, он и близко ко мне не подойдет. Неправильная какая-то псина. Сзади, обхватив меня за талию, прижался мой жених, альфа, моя пара — Вал. Поворачиваюсь, стараюсь не разбудить. Хочу его видеть.
Вообще, по-хорошему, я, наверное, сейчас должен бы злиться, орать, материться и поминать всех не злым, тихим словом, но не могу. Так решили Боги, так сложилась моя судьба, и так, стопудово, процентов на девяносто, спланировал вот это зазнавшееся, в корень обнаглевшее существо! Этот самовлюбленный, эгоистичный, убежденный в своей исключительной правоте интриган. Неужели он никогда не сомневается? Как можно быть таким? Нет, меня никто не принуждал, ну, только если чуть-чуть, но все же? С чего он решил, что имеет право распоряжаться моей жизнью? Альфы, омеги… Да, я хотел его, но это я! А если бы на моем месте был бы старый Ирод? Ему что, было бы наплевать, так, что ли? Что, если бы тот сказал «нет», он бы остановился и ничего бы не было? Ладно, кажется, я погорячился, когда сказал, что не злюсь.
Хотя, чего завелся? Справедливости захотелось? Да я прыгать от радости должен, что все так сложилось, а не выть белугой — вон какой брутал харизматичный достался. Кстати, мне тут представилась прекрасная возможность, не торопясь, рассмотреть Фиолетового, а я? Его лицо находилось чуть выше меня и в спокойном, расслабленном состоянии уже не казалось таким уж грозным. Челка, которую я раньше не заметил (видимо, не до того было), чуть завиваясь на концах, прикрывала высокий лоб. Брови были густоватые, но зато очень красивой формы, а самое прикольное было то, что у моего жуткого и угрюмого жениха были ну просто длиннющие, «колосистые» ресницы. Да за такие ресницы в моей прошлой жизни бабы бы душу продали! Нос прямой, без всяких там горбинок, губы… Ох! М-м-дя-а!
Чувства тем и прекрасны, что они не поддаются разуму, их нельзя заглушить в себе, по крайней мере, надолго, уж я-то это знаю. Можно злиться, не соглашаться с ними, но вытравить из себя уже не получится. Да и врать самому себе? Обманывать, говорить, что я ничего не чувствую? Зачем? Я с первой встречи выделил его из толпы. Присматривался к нему. Бесился и раздражался, то от его покровительственного тона и насмешек, то из-за показного равнодушия. Сейчас я могу себе признаться, я старался выделиться, сделать все, чтобы он меня заметил. Заинтересовался мной, обратил на меня внимание.
Господи, что за дурь опять в голову лезет, нашел, когда самокопанием заниматься. Ну вот, снова накрыло, мне до зуда в пальцах хотелось прикоснуться к нему, к его губам, очертить подушечками пальцев, провести по ним, огладить скулы, линию подбородка, лизнуть, вспомнить, какой он на вкус… Вал же все равно спит и навряд ли узнает, чем я тут занимаюсь? Так же? Тем более, этот брутал теперь мой. А вдруг он проснется? Что тогда? Он же меня не убьет, наверное? Наивная. Убить не убьет, а вот то, что начал днем, наверняка захочет продолжить. Хотя, я ведь имею полное право до него дотронуться, после всего, что между нами было, или нет?
В голове сумбур, а рука уже тянется к губам и указательным пальцем слегка дотрагивается до нижней, медленно проводит по ней и сразу отдергивается, потому что Вал шумно вздыхает и облизывает то место, где только что был мой палец. Фух, не проснулся, только подтянул повыше, и вот я уже на уровне «глаза в глаза, нос к носу». Сердце убежало в пятки и зачастило, а я дышать с перепугу перестал. Чуть не попался… Секунды медленно отсчитывают время, ничего страшного, вроде бы, не происходит, и я потихоньку расслабляюсь. Спит. В такой позиции мне были видны самые маленькие трещинки на его лице. Они были даже на веках. Его дыхание согревало, а рот дразнил своей доступностью. Всего-то и надо слегка наклониться и…
Вот что я творю, а? Прихватываю нижнюю губу зубами, ей Богу, она — мой новый фетиш, провожу по ней языком, слегка посасываю… М-м-м, твердая… Упругая… Слегка кисловатая… Вишня… Мне мало, хочу еще… Язык проходится по зубам и, не встречая сопротивления, ныряет в рот. Вседозволенность окрыляет. Легко провожу по нёбу, дотрагиваюсь и поглаживаю его язык, медленно выскальзываю и чуть прикусываю верхнюю губу. Нельзя же обделять ее вниманием, а то обидится!
Отстраниться. Нужно оторваться от него, пока еще могу. Что со мной? Я не понимаю! Блин, как в анекдоте «Я так боялся, что он меня изнасилует, поэтому с перепугу изнасиловал его сам».
«Ну же! Отпусти его!» — кричала дурниной не затуманенная часть моего мозга. Где интересно, ты была, когда он меня чуть не трахнул, а? Можешь не отвечать, это был риторический вопрос! Я с тихим стоном заставляю себя все же оторваться от такого желанного мужчины. Приоткрываю глаза, и когда я успел их закрыть? И встречаюсь с абсолютно вменяемым, чуть насмешливым, бархатным взглядом. — «Вот это я попал!» — дернулся, но даже на миллиметр не смог отодвинуть от себя эту гору мускулов.
Наоборот, заметив мои жалкие трепыхания, Фиолетовый прижал меня еще ближе. Его рука, которая до сих пор лежала на моей пояснице, поползла вверх, погладила спину. Легко прошлась по предплечью и шее. Зарылась в мою и так уже разворошенную шевелюру, нажала на затылок и медленно притянула назад, к влажным, чуть приоткрытым для нового поцелуя губам. Он был нежен, он не заставлял, как раньше, не завоевывал, как тогда. Легкие, ласковые, едва заметные касания. Смешанное дыхание, когда одно на двоих. Мягкость губ, мокрый бархат языка. Медленно, и так одурительно сладко, чувственно. Хочу его, хочу больше, сильнее! Отрывается от моих губ, резко переворачивает, нависает.
— Ай-ай! Хвост. Ты прижал мой хвост! — взвизгиваю от прострелившей копчик боли и чуть ли не делаю с перепугу мостик.
— Тш-ш. Сейчас. Извини.
Рука ныряет к моей попе, пропарывает штанину и тихонечко вытягивает пострадавшую конечность. Почувствовав долгожданную свободу, хвост вырывается и начинает жить собственной жизнью, выдавая с потрохами мое состояние.
Всматривается в глаза, находит и обхватывает основание хвоста, ощупывает его, оглаживает большим пальцем, массажирует.
— Легче?
— Э-м-м, угумс, — да что же это такое-то, удовольствие пробивает током, ошпаривает низ живота, поджимает внутренности, член встает колом, и если он не прекратит это безобразие, то я сейчас, сейчас… А-ах, очень, о-ох, очень скоро… — МРЯУ-У!!!
— Больно? Повернись. Дай посмотрю!
Хватает, ловко разворачивает, и вот я уже лежу с задранной вверх попой. Облом. Не хватило совсем чуть-чуть. Да он издевается! Хвост дергается из стороны в сторону, плетью дубасит по земле, я едва сдерживаю рычание. Хочу, хочу, хочу.
Наконец-то руки возвращаются. Одна поддерживает за живот, вторая же оглаживает хвост от основания до самого кончика. Снова, и снова, и снова. Это так хорошо, и так чертовски мало!
— Вроде бы все нормально. Уже не болит? — Шепот неожиданно раздается над самым кошачьим ушком.
— Р-р-р-р!
— Это «да»? Или это «нет»? — в шепоте появляются чуть насмешливые нотки на грани слуха. Вал нежно прикусывает верхушку моего навострившегося ушка и получает хвостом по спине, нефиг дразниться — А может, у тебя еще где-то болит? Тебе стоит только попросить…
Ох ты-ж и гад крылатый! Болит, да еще как болит, но выпрашивать ласку не буду. Мотаю головой, говорить я сейчас не в состоянии.
— Нет? А если так? — Вал отстраняется, напоследок лизнув ушную раковину изнутри.
Его пальцы творят со мной нечто безумное, просто пробегаясь по основанию хвоста. Нажимают. Поглаживают. Потирают. До дрожи. Неторопливо, не спускаясь вниз, не касаясь текущей дырочки. Играя.
Я в шаге от того, чтобы попросить. В двух от того, чтобы кончить. Я слишком неопытный, слишком неискушенный, и такое для меня явно еще в новинку.
Запах возбуждения забивает ноздри, витает вокруг, заставляя и без того лёгкую голову кружиться. Заставляя дышать в три раза чаще, заставляя стонать и порыкивать.
Ведёт губами от хвоста к промежности и там широко лижет, по совсем уже разошедшемуся шву собирает натёкшую смазку. Толкает ее языком вверх, почти не касаясь плотного кольца мышц. Почти не касаясь языком — не пальцами. О, ими он ещё как касается. Трёт, гладит, разминает, не спешит проталкивать их вперёд…
— Вот так, — голос Вала, звучащий у меня между ног, заставляет вздрогнуть и тем самым невольно насадиться на два пальца. Принять их по самые твёрдые костяшки и замереть от страха и необычных ощущений. — Хороший мальчик.
Ничего не происходит томительных несколько секунд, а после Вал поворачивает кисть, чуть меняя её положение, и мягкая подушечка натыкается на что-то, что заставляет меня слабо застонать. А после ещё и ещё.
Ощущения приятные, тягучие, и на самой грани.
— Чувствуешь это? — шёпотом, который мог бы плавить асфальт, подобно раскалённому солнцу. — Это то самое, благодаря чему ты можешь кончить, не прикасаясь к своему члену. Если я тебе разрешу. Ты хочешь кончить? Проси!
Тело молит о разрядке и я сдаюсь. Я больше не могу терпеть, еле разжимаю сведенную судорогой челюсть и сиплю свое вымученное «пожалуйста».
И он демонстрирует во всей красе свою власть надо мной, над моим измученным удовольствием телом.
Неторопливо надавливает, поглаживает и отпускает. Демонстрирует, тщательно стимулируя, и через несколько минут я понимаю, что я ору уже в голос. Громко и совершенно бесстыдно.
Этого много, слишком много для меня.
и снова в путь
Примечание к части
https://givotniymir.ru/wp-content/uploads/2016/12/shajr-loshad-opisanie-osobennosti-uxod-i-cena-loshadi-shajr-1.jpg – Это Варга, милейшая лошадка Ирода. https://www.walldevil.com/wallpapers/a36/preview/4144-horse-wallpapers.jpg – А это Визжар, конь Валдиса.
Настырный лучик света пробивается через плотно закрытые веки. Тепло, мягко, уютно. Тело легкое, голова звонкая, а мне лениво. Как же хорошо чувствовать себя отдохнувшим. Выспавшимся. Да-а! Потягушечки, зевок, и можно открывать глаза. Кхм, я у себя в комнате, на своей кровати и в своей постели. Да ну нах! Подскакиваю. Оглядываюсь.
— Чего? Что я здесь делаю? — Осматриваю себя: чистенький, в симпатичной пижамке. — А вот сейчас я вообще не понял. Неужели сон? Кадиф, сволочь, это твои проделки? Если да, то обещаю выкинуть тебя в самую глубокую пропасть, которую найду в этом мире! Кадиф! — и тишина, только мертвые с косами стоят — Кадиф? Кадиф, не смей меня игнорировать. Ты что, не понимаешь? Мне важно это знать. Отвечай! Все, что происходило на поляне, было реальностью или нет?
Клац, щелк, бабах. Ну наконец-то.
— Я плохой наставник, извини меня. Я возомнил себя всезнающим, но оказалось, что это не так. Мне еще учиться и учиться. Не рычи, я правда виноват и очень раскаиваюсь в том, что не смог предвидеть и просчитать, кто такой на самом деле Дон Валдис, а тебе по моей вине досталось на орехи.
— Так, стоп. Либо я туплю, либо трамвай не едет. Ты сейчас о чем? Хотя, не важно! Что ты помнишь о вчерашнем дне?
— Я помню, как мы с тобой спорили. Помню, как ты чуть не напал на Вульфа, а дальше смутно, только картинки. Большой крылатый кот. Драка. Твое поражение, а потом и вовсе ощущение, будто меня заблокировали. Как будто я разом ослеп и оглох.
— Теперь понятно, почему ты ничего не знаешь о Ширанах и о Доме Майны. Теперь становится ясно, зачем тебя отдал Император такому молокососу, как я. Не из-за доброты душевной, какая, к черту, доброта. А я все ломал голову, почему он практически впихнул мне такой редкий и ценный артефакт! Просвещайся, так он сказал, а на самом деле ты должен был собрать с помощью меня информацию. Проще говоря, шпионить! В итоге просвещаться должен был он! Но вот незадача — Вал оказался тебе не по зубам. Хм, а как он собирался тебя вернуть? Тебя же, вроде, ни украсть, ни потерять невозможно, только отдать по доброй воле, или и тут подвох?
— Нет, но ты же не смог бы отказать Императору, если бы он попросил тебя, скажем, через месяц, его вернуть? Он же не знал, как и я, что Ирод не совсем Ирод.
— Так ты даже не отпираешься? — Блин, тыкнул в небо, на удачу, а попал прямо в глаз. — Ладно, кто предупрежден, тот вооружен. Буду решать проблемы по мере их поступления. Ты лучше скажи, ты помнишь, как я в комнате оказался?
— Нет, к сожалению. Но зато я помню, что тебе пора собираться. Вы уезжаете сегодня.
— Твою-то налево! — подрываюсь и бегу в душ, блин, мне же еще столько всего надо сделать. Вспомнилась поговорка: «В душе я очень нежный и ранимый человечек, но вот только стоит мне из него выйти…» У-ха-ха!!!
***
Прощание.
Как много может показать оно. Раскрыть правду на отношения к тебе людей, с которыми ты бок о бок прожил хотя бы частичку своей жизни.
Прощание. Оно срывает маски, показывает истинное лицо тех, с кем ты больше не увидишься. Прощаясь, люди уже не скрывают свои истинные чувства. Главное — правильно смотреть. Они правы? Конечно да! Император, если бы я не догадался сегодня утром об его интригах, то сейчас точно заподозрил бы что-то. В его глазах светилась надежда, но он смотрел не на меня, он смотрел на кулон, свисавший с моей шеи. От бомонда же, в основной своей массе, несло злорадством, и только от единиц сочувствием, хранители, не скрываясь, радовались, и тем страннее было видеть одного из них раздосадованным и злым. Чуть в стороне стоял Лиам. У него на душе была грусть, но где-то за ней легкой дымкой светилось чувство облегчения. Мне, наверное, должно быть стыдно (но нет, нифига подобного) за то, что я, узнав о болезни, так его и не навестил, но не до него было, если честно, я вообще о нем забыл. Хотя, сейчас стоит, наверное, проявить к нему уважение и проститься. Ох, и не люблю я лицемерить, но в этом случае придется. Подхожу к нему. Чуть склоняюсь в уважительном поклоне. Вглядываюсь, типа, как-бы, запоминая. Прощаемся же, ёперный театр.
— Спасибо Вам, учитель, за долгие годы наставничества. Я постараюсь не забывать ваших мудрых советов и применять полученные знания по назначению, ну, по возможности, конечно.
— Конечно.
— Очень жаль, что вы не можете отправиться с нами. Выздоравливайте. Надеюсь снова увидеть вас на заключении брачного союза.
— Если позволит здоровье. Желаю Вам счастья, Иродлайсис, да прибудет с вами Бог.
Ну вот, в принципе, и все, заключительным аккордом становятся напутственные слова Императора… и всё, все свободны.
Как оказалось, собирать мне было, в общем-то, нечего. Всё уже собрали и отправили. А мы, так сказать, должны были отправиться налегке. Точнее, на конях. Блин, ну вот кто-нибудь спросил у меня, умею ли я ездить верхом, или как это правильно называется? Не важно, вот. Я бы им ответил, что нет! Не умею!
Все уже вскочили по коням. Ожидают. Все — это Вал на черном боевом коне и пятеро воинов его личной гвардии. Как я понял, другая пятерка отправилась еще вчера со шмотками, и это вот мы — я и моя лошадь.
Стоим напротив друг друга и подозрительно, я-то уж точно, а вот она, гадина, чуть не ржет, разглядываем друг друга. Красивая, рыжая, с большими белыми пятнами, такая… Да она, бляха муха, такая огромная! Как, скажите пожалуйста, я должен ей управлять? Я же на нее даже залезть не смогу!
Но дорогу осилит идущий, и я, под ворчание и четкие инструкции Кадифа, ухватившись за луку седла, пытаюсь впихнуть правую ногу в стремя.
— Да, я тупой! Ты уже это объяснил только что, громко вопя у меня в мозжечке.
…
— Ладно-ладно, успокойся, счаз все будет в лучшем виде!
Меняю ноги, и теперь левой пытаюсь попасть в стремя. Кобыла нервно перебирает копытами, ей, видно, не терпится, не терпится ей, блин!
— А ты потерпи, родимая. Кому сейчас легко?
И-эх, опираемся, держим равновесие, рывок, ура! Правая нога перелетает через круп, и я наконец-то в седле. Конюший подает мне поводья и теперь главное — это не вылететь из седла и не отбить себе пятую точку. Хотя, в общем-то, и в первом и во втором случае, пострадает именно она, родимая. Всё, все в сборе, погнали!
***
Вал, после того, как мы покинули столицу, чуть подрасслабился и занял место в начале нашей группы. Мне нужно было поговорить с ним, да хотя бы посмотреть в глаза или ощутить его эмоции, но, блин, лошадь! Как же все это не вовремя!
Кобылица по прозвищу Варга, так ее назвал конюший, когда пытался познакомить нас, почувствовав простор и неуверенность всадника, не слушалась и часто взбрыкивала. Если грохнусь, одной отбитой попой явно не отделаюсь! Как-бы тут шею себе не свернуть! Высоковато падать, да и страшно — жуть! Еще Вульф, зараза такая, все норовит кинуться под копыта,рычит и тявкает на лошадь, и Кадиф, сука, орет дурниной и командует парадом. Цирк на выезде, прошу любить и жаловать!
— Ай, голова моя садовая! Не ори! Можешь спокойней, а? Я от твоих воплей чуть повод не выронил!
— Да управлять должен ты ей, а не она тобой! Подбери повод! Разверни носки к лошади! Спину держи ровно, — замечания сыплются беспрерывно, но уже на порядок тише. — Приклей свой зад к седлу и мягко работай поясницей, амортизируй толчки.
— Не болтай ногами, не на кресле сидишь!
— Повод подбери, говорю!
— Пятки тяни вниз! Не хватайся коленями за лошадь! Пятки вниз! Да что ты ей ребра щекочешь? Ниже стопу отпусти, еще ниже!
В ответ только мой скрежет зубов и играющие желваки.
— Расслабься, ещё! Вот так и сиди! И дай, наконец, возможность лошади тоже получать удовольствие!
— А с чего ты взял, что она его не получает?
— Знаешь, когда у тебя прыгают по спине, отбивая ее к фигам, трудно его получать! А чего, собственно говоря, ты ждешь? Колени прижми!
Как оно все меня достало, прямо ни одного дня спокойного!
Этот еще спец-тренер решил за день сделать из меня наездника! Всю плешь проел и мозжечком подзакусил. Через час у меня гудела от него голова, через два — захотелось выкинуть его в ближайшие кусты (сдерживало только то, что этот гад слишком много обо мне знает!). Через три — я уже мечтал сдохнуть! Но вдруг вспомнил детскую песенку, переделанную в подростковом возрасте, и начал засорять ей «эфир»:
— Едем, мы едем в далекие края, везем с собой соседей и больше не ху…
Художник, художник нарисовал девчонку, с развернутой пи…
Пиликает гармошка, играет аккордеон, а маленький Антошка натягивает га…
Галанская птица, мороза не боится и может на лету почесать свою пи…
Пиратики, пиратики, морские акробатики, днем они дерутся, а ночью они е…
Едем, мы едем, в далекие края, везем с собой соседей и больше не ху…
Художник, художник нарисовал девчонку…
Эфир, наконец, успокоился, и я попытался сосредоточиться на езде. Наездник из меня был все еще так себе, и я не испытывал ни капли радости от общения с четвероногой тварью, ожидая, что та меня в любой момент попытается сбросить. Падать как-то не хотелось с такой верхотуры-то, так что я был напряжен, скован, и отчаянно цеплялся за поводья и седло. Спустя еще некоторое время стало понятно, что Варга, вроде бы, присмирела, — брыкаться, да и вообще делать мне гадости уже, вроде бы, не собиралась, — и я относительно расслабился. Все-таки находиться в постоянном напряжении изнуряет. Перестав вздрагивать от любого неправильного, на мой взгляд, движения Варги, я решился уделить немного внимания окружающему миру. Не скажу, что там было что-то незабываемо-увлекательное. Лес, с моего прошлого его посещения, ни капельки не изменился. А столицу я благополучно проморгал, пока привыкал к лошади. В сам город мы все равно заезжать не стали, сразу, так сказать, в леса подались.
Небольшой караван двигался по дороге, позволяющей беспрепятственно ехать в колонне по двое, не толкаясь и не боясь быть затоптанным (ну, последнее относилось скорее ко мне, остальные подобных страхов, я думаю, не испытывали). Впереди ехал Вал и его правая рука… Э-м, а как его зовут-то? Не помню! Ну, не важно, в общем. Потом двое воинов, потом один я, а за мной еще двое воинов и слуга, который плелся в конце, вынужденный глотать пыль и приглядывать за лошадьми с поклажей (налегке-то налегке, но кое-какие вещи в походе просто необходимы). Как-то вот так сложилось само собой. Мне показалось вполне логичным, что на территории икливов Вал чувствует себя не очень уютно, поэтому, как самый сильный, желает быть первым, чтобы защитить, в случае чего. Видимо, так же считали и все остальные.
Тракт оказался довольно оживленным, и нам навстречу двигалось много народа. Тут были и эльфы, верхом на изящно-маленьких, по сравнению с моей-то, лошадях, и орки, управляющие массивными, на вид основательными телегами. Повстречались также оборотни, парочка волков и медведь. В основной же массе, конечно же, присутствовали икливы. Народ курсировал как в город, так и обратно. Было на что посмотреть. Первую половину дня, но когда солнце уже устремилось к закату… Мне все это надоело. Был, конечно, короткий привал на поесть, и снова в путь-дорогу.
Валу было не до меня. Он даже на привале умудрился не обращать на меня внимания! Дежурные фразы и все! Да уж, не так я представлял себе наше общение, и его теперь «обычное» поведение вводило меня в ступор. Неужели ничего не изменилось? Хотя, чего это я, что, сам, что ли, не вижу. Периодически этот козел, даром что кот, проезжался от начала колоны в конец, шептался со всеми, а у меня только про самочувствие спросил, и… Все! Вот абсолютный игнор! Да и сейчас Мар что-то ему доказывал (о, вспомнил, как этого рыжего зовут! Ну, того, праворукого), периодически махал руками, а Фиолетовый внимательно его слушал. Им было явно не до меня… Обидно, досадно, но ладно. Я не злопамятный! Нет! Я просто злой и у меня память хорошая! Оглянувшись, увидел, что и позади что-то бурно обсуждается. Шепотом! Да это заговор! Страсти-то какие, мать моя… Все при деле. Все, кроме меня! Ладно. Буду развлекать себя сам.
…
— Раз — обоз…
…
— Два — телега….
Блин. Вообще! Почему я должен мучиться от скуки в одиночестве?! Нет, даже не так. Почему я вообще должен мучиться?
Именно этот момент выбрал Вал, чтобы подъехать ко мне. Естественно, он нарвался на мой возмущенный вселенской несправедливостью взгляд. Как бы глупо или по-детски все это не выглядело, но я обиделся. Точка.
— Ты чего? — удивился этот тугодум.
Я с гордым пыхтением отвернулся. Чтобы тут же наткнуться на заинтересованного Мара, который как-то неожидано поравнялся со мной с другой стороны. Во мне сразу же проснулось здоровое подозрение. Это ж-ж-ж, явно что-то затеяли! Смерив сузившимися глазами сначала одного, а потом и другого, поинтересовался:
— А что происходит, а?
— Ты первый раз сел на лошадь, да или нет?
Э-м-м, и что я могу на это ответить? Скажу «да» — не поверят, скажу «нет» — тоже засада. Блин, че делать-то, а?
— Ну, не так, чтобы в самый первый, но и надеюсь, чтобы этот не оказался самым, в конце концов, последним.
Рыжий весело засмеялся. Я ж говорю, мне в цирке надо работать, уже и афишу вижу: «Клоун обыкновенный». Внутри у меня чуть потеплело, и я разулыбался в ответ. Ну не быть же мне постоянной букой. Протянув руку, Вал попытался отобрать у меня поводья. Нифига у него не получилось! Я увернулся, слегка наклонившись вбок. Показав ему язык, я ударил Варгу пятками и мы с ней бодро поскакали вперед.
— Ах ты! Держись! — с возмущением и долей испуга крикнул Вал, посылая своего огромного коня следом.
Я с громким хохотом пытался ускользнуть от ругающегося позади меня жениха. Шумно всхрапнув, Варга перешла с рыси в галоп. Привстав в стременах и пригнувшись, я с улюлюканьем разгонял пешеходов. Вал, не отставая, несся следом, постепенно поравнявшись со мной. В итоге, от группы мы ускакали довольно далеко. Набесившись, остановились у обочины, подождать остальных.
— Для того, кто только что признался, что не умеет ездить, ты просто прекрасный наездник, — спрыгивая на землю, заявил Вал.
На секунду задумавшись, я чуть не шлепнулся попой о землю, запутавшись в стремени.
— Я как-то и не заметил.
Действительно, стоило мне отвлечься и перестать, наконец, заморачиваться над каждым своим движением, как все само собой наладилось. Походу, это навыки Иродлайсиса пробились. Отсюда вывод: надо думать поменьше!
Вал мое заявление никак не прокомментировал, только хмыкнул.
— Чем займемся, пока остальные не подтянутся?
Отпустив своего вороного гулять, Вал развернулся ко мне. Пару секунд посомневавшись, я тоже выпустил Варгу свободно пастись.
— У нас с тобой сейчас привал. Остальных дождемся, и дальше тронемся, — я, от такого заявления, немножко опешил.
— А им отдыхать не надо? — спрашиваю, слегка повернув голову.
Он успел подкрасться ко мне со спины и, обняв, прижать к себе.
— Отдыхать полагается ночью, а до темноты всего пара часов осталось, — и игриво куснув меня за кончик уха, шепотом спросил. — Так чем бы ты хотел заняться?
Ох, и не понравится ему мой ответ, но я так больше не выдержу. Как он может быть на людях абсолютно бездушным куском льда, а на едине горячим, нежным и чувственным бархатом? Может, и не время выяснять отношения, тем более на дороге, но сил моих больше терпеть не осталось. Даже несмотря на толпы мурашек, галопом несущихся вниз по шее, и нагло забравшихся ко мне под тунику ладоней, теперь вовсю поглаживающих мой живот и грудь, я не поддамся!
— Нам нужно поговорить! — вскинутая бровь, чуть более сильное надавливание на грудь, и я тут же поправляюсь: — Хорошо, мне надо с тобой поговорить.
— О чем?
— О нас! О тебе и обо мне! — вскидываю голову и пытаюсь разглядеть выражение его лица — Что происходит? Ты так и будешь «так» ко мне относиться? Захотел — поиграл, некогда — отложил на полочку, а как время появилось, снова-здорово. Достал, отряхнул и думаешь, что это нормально? Неужели ты думаешь, что я буду спокойно там лежать и ждать своего часа? — от этих слов Вал чуть дернулся, черты его лица заострились. Что, не нравится? Ну еще бы, ты же собственник. Ты ничего не объясняешь, не интересуешься моим мнением, не спрашиваешь о моих чувствах и желаниях! — от его ладони исходит мощная волна тепла, неужели я достучался до него? Тепло успокаивает меня, нежит, но я еще не закончил, и уже тихо, шепотом:
— Кто я для тебя? Неодушевленный предмет? Вещь?
— Ты спрашиваешь, кто ты для меня. Ты подросток, о каком мнении ты говоришь? Чувства, желания? Ты был долгое время влюблен в одного, а не так давно ластился и выпрашивал ласку у другого.
Ох, что-ж я маленьким не сдох. Неприятно, блин, но это же не про меня!
— Не дергайся, ты спросил и я пытаюсь ответить, а не обидеть! — и он повернул меня к себе, обхватил пальцами подбородок, чуть приподнял, заставил заглянуть в глаза. — Когда я договаривался о помолвке, я знал, на что иду. Сначала был наслышан, а заинтересовавшись, навел справки и, как ты понимаешь, уже не ждал от тебя слишком многого. Альфа, омега. Это наша природа, она не дала мне выбора. Но когда я увидел тебя… Присмотрелся… Почувствовал влечение… Да я до сих пор смотрю на тебя и не верю в то, что вижу! То глупый, шаловливый ребенок, то взрослая, полностью сформировавшаяся личность, но и то, и другое абсолютно не соответствует тому, что я про тебя знаю! Ты хочешь, чтобы я делился с тобой своими мыслями, спрашивал мнение? Но для этого требуется доверие. А как я могу доверять, когда у тебя на груди висит шпионский кулон?
И Вал, не отпуская моего подбородка, подцепляет мизинцем цепочку.
— Вот этот?
Я по инерции опускаю глаза на кулончик, разглядываю его, как будто впервые вижу, а на самом деле думаю, думаю, что же ему сказать.
— Это не то, что ты думаешь! Нет, то, но не совсем, — черт, черт, черт! Как же ему объяснить?
— Смотри на меня! — он снова дергает мою голову вверх. — Ну, раз не то, сними его! Выбрось! И вот тогда уже поговорим…
— Я не могу. — Блин, ну я действительно не могу! Ты же смотришь в мои глаза, неужели ты не видишь, не чувствуешь, что я не вру?
— Почему?
— Это сложно объяснить, но поверь, я не шпион, просто… Просто он уже знает кое-что, и если я его выброшу, а он попадет кому-нибудь в руки… Нет! Слишком рискованно. Я не могу так рисковать! Но я могу пообещать, что никогда и никому его не отдам или найду способ его уничтожить.
— И о каком доверии мы сейчас говорили? Подумай вот о чем, малыш. Чтобы заслужить доверие близкого существа, нужно, прежде всего, самому научиться доверять. У меня к тебе тоже много вопросов, но я думаю, что ты пока не готов на них ответить. Но я прошу тебя задуматься — стоят ли те тайны, которые ты так тщательно скрываешь, нашего с тобой будущего?
На дороге показались наши. Они, спокойной рысью, не сильно спеша, скакали по тракту. Вовремя, как же вовремя они появились. Вал наклонился и чуть потерся носом о мою щеку, выпустил меня из объятий и засвистал лошадям.
Могучие великолепные животные выглядели как волшебные статуэтки, подсвеченные изнутри теплым, душевным светом, и блестящей, переливающей шкурой, отражающей красноватые лучи заходящего солнца.
В любое другое время я бы не смог отвести глаз от такой завораживающей красоты, но не сегодня, не сейчас. Слова Вала продолжали звучать в моей голове, повторялись снова и снова. Если смотреть на происходящее между нами и на всю «историю» наших недоотношений под таким углом, то он прав.
Взгромоздившись на Варгу, я с мрачно-задумчивым видом ждал, когда остальные поравняются с нами и мы сможем двинуться дальше.
Вечером, когда уже почти стемнело, мы добрались до небольшого трактира. Вал, оказывается, предусмотрительно отправил вперед воина, которому удалось заранее договорится об ужине и снять комнаты. Так что, когда мы прибыли, нас уже ждала горячая еда и теплая постель.
тайное становится явным
Я же упоминал, что мне вредно долго думать?
Что я начну переживать и накручивать себя?
Ну вот, то, о чем я честно предупредил заранее, случилось.
Я думал. И думал, и думал. Все время. Я впал в какой-то катарсис, в кому. Меня уже не интересовал окружающий мир.
Я не спрашивал, ни куда мы направляемся, ни когда мы туда доберемся. Отстраненно-вежливо отвечал на вопросы. Не обращал внимания на Вала, не огрызался на подколки, не отвечал на шутки, не задавал вопросов и не интересовался общими делами. Я потихоньку отгораживался ото всех. Заматывался в кокон отчужденности, где я постоянно думал и копался в себе. Я спал, ел, куда-то ехал, но это как будто был уже не я, так, оболочка, тело. Кадиф первые пять дней еще пытался растормошить меня, но даже он не смог и сдался. Я просто на него не реагировал, да я, в принципе, ни на кого и ни на что не реагировал.
Я не хотел общаться и не желал отвлекаться, я искал ответ на самый важный вопрос в своей жизни. Пытался найти его и все больше грузился. Я чувствовал себя, как пресловутая белка в колесе. Все мысли по кругу.
Доверие.
— Что, если я доверюсь Валу?
— Что будет, когда я расскажу ему, что я не тот, совсем не тот, за кого он меня держит? Нет, я, конечно, понимаю, что Ирод не вызывал у Валдиса приятных чувств, но… Как он отнесется ко мне?
— Как он отреагирует на то, что женится на существе из другого мира?
— Скроет ли он мою тайну или меня, скажем, спалят на костре?
Я слишком мало знаю о том, что меня ожидает, если он все же предаст.
И еще! Он так надеялся породниться с Императором, с икливским Домом, что, если правда выйдет наружу?
Если тайну знают больше двух человек, то она перестает быть тайной. А у меня и так со вторым «знающим» одни лишь проблемы, но Кадиф хотя бы под относительным контролем, а вот довериться Валу — это совсем другое дело! Кроме того, ещё есть законы, которых никто не отменял, и навряд ли в них сделают исключения для такого «всего из себя особенного» меня. Чистота Вида. Нет, с телом, допустим, у меня все Ок! Но там еще есть правка о чистоте души, и вот тут вот я совсем не уверен. Душа моя нездешняя и много чего повидала. Да и вот что именно под этим понятием подразумевается? Я не знал.
— Как решить задачу с многими переменными?
— Как? Если в конце решения, на месте ответа, стоит твоя жизнь? Но, с другой стороны, что меня ждет, если я не признаюсь и сохраню свою тайну?
Вал, скорее всего, никогда не сможет мне доверять. Будет приходить, конечно, но так, чисто потрахаться. Ни о какой «близости» разговора уже идти не будет.
Я не смогу завести себе друзей, он просто не подпустит никого настолько близко ко мне. Моими вечными спутниками будут только Кадиф и Вульф. Один «друг» в виде обострившейся шизофрении, а другой — волк, и этим все сказано. Прелестная, блин, перспектива вырисовывается! Ничего не скажешь!
Одиночество. Вот, что меня будет ждать впереди. Я не смогу так жить! Да и жизнь ли это вообще? А если оборотиться Шираном? Ага, как же. Это даже не решение, это так, просто отсрочка второго варианта. Вал меня все равно найдет, отымеет и вернет. Вот только, чувствует моя пятая точка, этот «процесс» нам с ней точно очень «не понравится».
Иногда, не часто, но все же меня, наоборот, одолевала обида и мучал закономерный вопрос:
— А почему это я должен первым ему признаваться? Довериться?! Он же старше, опытней! Да и вообще, это он у нас пресловутый Альфа, не я!
— Почему бы ему самому не сделать первый шаг к так называемому доверию? Тем более, что Кадиф, когда Вал рядом, ничего не «слышит»!
И тут же сам себе противоречу.
— Ну да, не слышать-то он может и не слышит, но если я начну вспоминать, прокручивать наш разговор вдали от Вала, то этот гад стопудово все с моих воспоминаний и считает!
— Хотя, с другой стороны, вот чего он боится? Что он скрывает такое «страшно-тайное», что об этом никто не должен знать? Ну, подумаешь, Кадиф узнает! Он же, пока со мной, никому ничего не расскажет, не сможет! Да и я обещал, да я даже поклялся, что сделаю все, чтобы кулон не попал в чужие руки! Но нет! Ему этого мало. Ему, видите ли, доверие подавай!
***
Я очнулся от своеобразного транса резко и абсолютно неожиданно. Ощущения от возвращения меня в себя были скажем прямо — не очень. Такие, как будто я долгое время находился под огромной толщей воды, а в баллонах почти закончился кислород, хочешь жить — рви когти на поверхность и дыши. Вот я и дышал! Глотал воздух, что воду пил, и не мог надышаться. Телу было больно. То есть мне! Мне было больно!
Осмотрев себя, я очень удивился. Это ж как надо было погрузиться в себя, чтобы довести до такого! Я лежу на деревянном полу в позе эмбриона, весь обмотанный цепью. И она, цепь, светится, переливается, ползает по мне, как живая змейка, и, тварь такая, выкручивает мне суставы, закручивает мышцы и…
Напротив меня сидит тот самый хранитель, который (нет, не угадали!) больше всех радовался моему отъезду, и выковыривает грязь из-под длинных, чуть загнутых вниз когтей. Он задумчиво наблюдает за моими потугами освободиться.
— Очнулся, наконец?
— Н…ф…га с…е?!
— Я такой план составил, а достать тебя оказалось до обидного просто. Честно говоря, я ожидал от тебя большего!
— К…го…о х.я?
— В прошлую нашу встречу ты, по крайней мере, яростно защищался, а сейчас ты такой жалкий!
— П…дец!
— Мне чуть плохо не стало, когда я тебя возле алтаря увидел. Думал — все. Конец. Ох, и заставил ты меня тогда поволноваться, всю церемонию изнервничался, испереживался весь.
— Ж…ль, ч.то не с.ох!
— Не ругайся! Это не прилично, чему тебя только Лиам учил?
— По..мош.ик?
— Нет. Ты за кого меня принимаешь? Просто служака, добросовестный. Не перебивай. Я вот как щас помню: молчишь, только цвета меняешь. Не сдал. Память отшибло?
— Е…ть!
— Да, да! Я догадался. Но как ты выжил? Ума не приложу… Я был уверен, что ты издох, но нет, живучий гаденыш оказался. Надо было тебе тогда глотку перерезать.
— И что, см..лос.. не хв..ти..о?
— Что было, то было. Теперь-то я уже ученый и не повторю своей ошибки. Но все-таки удовлетвори мое старческое любопытство, может я сжалюсь, и тогда ты умрешь быстро. Как ты выжил? Лиам сказал, что тебя нашли в сознании и без единой царапины, хотя я тебя оставил почти издохшим и, уж поверь, твой вид был далек от «целого».
— Т…ю м…ть!
— Нет? Молчишь, ну ладно, сам скоро узнаю, все узнаю. Кулон по доброй воле ты мне, я так понимаю, не отдашь? Ничего. Подожду, пока не сдохнешь. Время у меня есть…
— Х…й т..бе на р..ло!
— Конечно, я о нем знаю. Да не блымай ты так глазками. Неужели ты решил, что тебя с ним на шее похоронят? Смешной, ей богу. Хе-х! Думаешь, кто императора надоумил всунуть его тебе?
— С…чь!
— Ну да, конечно, я. Он, вообще-то, был против.
— Т…т еще г…нд…н!
— Не хотел такую ценную вещь надолго отдавать, но я уговорил. Убедил, что все равно-то от тебя избавляться будем. А так свадебку сыграем, разнюхаем, что на Майне творится, ну, а потом и кулон спокойно снимем. Но нет. Не судьба, видно, ну, да и так не плохо.
— ……?!
— Зачем свадьбу надумали? А что прикажешь делать было? Ты ж в пору вошел! Мы стольким отказали, не поверишь! Только этот настырным оказался. Ох, и намаялись мы с ним, а потом так решили: «Нечего обострять ситуацию и вызывать лишнее к себе подозрение. Договариваться можно сколько угодно долго, а там, глядишь, и не о ком будет!».
— У…ды! За…м се..ас похи…е..ли?
— Что? А, ты хочешь узнать, почему сейчас, а не на свадьбе? Так толку-то ждать. Они ж тебя все равно десятой дорогой обходят, а риск должен быть оправдан! А там всякое могло случиться, непредвиденное. Да и в дороге, согласись, охраняли тебя так себе!
— Но..ма…но все бы..о!
— Что-то у нас однобокий разговор получается. Может, тебе цепь говорить мешает?
— Д…га…лся!
— Ну извини, снимать ее мне не с руки. Вот как она всю твою силу выпьет, тогда и сама отвалится.
— Ч…го?
— А чего ты удивляешься? Силы в тебе немерено, ею делиться надо. Думаешь, кокон жизни сам по себе заряжается?
— Эт… ч… в.ще?
— Да не делай ты такие удивленные глаза! Да, кокон! Его пополнять надо. А чем, по-твоему?
— …!!!
— Я слишком стар, да и немощен.
— …!
— Да и что греха таить, власть с рук отдавать не хочется!
— …!
— Ох, и молодёжь нынче пошла… На губах еще молоко не обсохло, а и этот туда же… Советы старшим давать удумал? Того мальчишки, который с тобой почти в одно время родился, надолго не хватило. Так, почти впритык к твоему совершеннолетию…
— …?!
— Знаю, затянул я с тобой, еще чуть-чуть и все, кокон бы распался, но оно того стоило…
— …!
— А я говорю — стоило! Твоя сила в несколько раз после оборота увеличилась! Тут, конечно, я удивился, да и как не удивиться-то? Ширанов давно в нашем мире нет. Да что говорить, последнего омегу я сам! Вот этой цепью и извел!
— С…ка! Пи…рас!!!
— Хорошие времена были, магов было — хлебом не корми, не то, что сейчас…
— Уб…ца!
— О чем я это сейчас? Ах да! Ты не переживай, той силы, что я с тебя в лесу выкачал, еще много осталось, кокон долго в безопасности будет.
— Н…уя?
— А, эта! Эта про запас останется! Ну точно дар природы. Так что не переживай, ты не зря умрешь. Ты дашь начало многим жизням. Подаришь бесплодным, но достойным парам надежду!
— А не п…ли бы о..и н…уй!!!
— Надеюсь, ты понимаешь, как это важно?
— …!
— Твоя жизнь по сравнению с многими другими… Ничто.
— …!
— Что, решил, что тебя искать будут? Нет, не думаю. Я наблюдал за вами. Никому ты не нужен.
— …
— Да ладно тебе! Разменная монета и все. Ну, попереживает твой жених, так я его быстро успокою. Шепну Императору, чтобы не бросал проекты, а наоборот, поддержал его начинания, так он о тебе и не вспомнит.
— С…сем еб…у…я?
— А там, глядишь, и доверится, кому нибудь…
— …!!!
— Ну как? Ты там жив еще?
— Не д…ж…е…ся!
— Да, ты стал интересным собеседником, Иродлайсис. Прям приятно поговорить с умным и эрудированным недоикливом!
Примечание к части
Цензура вырезала маты! Шучу, но думаю, что именно в таком виде этот разговор выглядит более выигрышно. И еще, для тех, кто всегда и везде ищет логику: извиняйте, но логики в этом странном диалоге нет!
>
Вал
— Ох, малыш, что же ты творишь?
То ты, как маленький дерзкий котеныш, пытаешься раздраконить меня, то, наоборот — ластишься! Только стоит мне поверить и решить, что вот ты такой, как ты снова выкидываешь коленца, убеждая меня не делать поспешные выводы. Сопротивляешься, дразнишься.
— Какой ты есть на самом деле?
— Что творится в твоей симпатичной головушке?
— Что за ветер там гуляет?
Я пытаюсь просчитать тебя, пытаюсь определить линию поведения, но никак не могу предугадать, как ты поступишь в тот или иной момент.
— Непредсказуемый! Но, не смотря на все твои закидоны, я рад, что ты такой, какой ты есть. Сейчас есть. Но что произошло, почему ты стал таким?
— Что изменило тебя?
Ты не скажешь. Я уверен, что нет. Пока нет. За твоей смелостью и дерзостью я чувствую твою неуверенность. Ты как будто по тонкому льду ходишь. Настороженный, собранный зверек, готовый дать отпор любому, кто на тебя косо посмотрит. Глупый! Глупый котенок! Ты считаешь меня врагом, но это не так! Я чувствую, как ты поневоле тянешься ко мне. Дай узнать тебя получше, дай увидеть тебя настоящего!
Ты был такой ершистый и очень смелый там, на поляне, и в то же время страстный и нежный! Я увидел тебя и таким. Малыш, если бы ты знал, чего мне стоило сдержаться и не сделать тебя навсегда своим! Но я не хотел так. Не хотел, чтобы наш первый раз стал таким. На голой земле… В траве… Нет, ты достоин намного большего и я могу подождать.
Хочу тебя на брачном ложе, в легкой истоме и спокойной, романтичной обстановке. Не спеша, никуда не торопясь… Но ты едва не ломаешь все мои планы! Любопытный глупыш, но такой необычный! Такой, каким можешь быть только ты! Как просто было бы потерять контроль. Ты такой доверчивый! Проходишь полуоборот и совсем не понимаешь, что этим даешь мне разрешение делать с тобой все, что моей душе угодно! Неужели ты совсем не видишь, как действуешь на меня? Как мне хочется… Хочется прикоснуться, погладить твои миленькие ушки и очень чувствительный хвост? Ты такой искренний, требовательный и нетерпеливый! Каждый раз, когда мы сталкиваемся, ты чуть приоткрываешься для меня, показываешь новую грань своего характера, свою натуру.
Ты полон сюрпризов, как приятных, так и не очень. У тебя на шее шпионский артефакт, знал ли ты об этом? Догадывался ли, что тебя используют? А может, сам добровольно подписался на это? Я думал всю ночь: и тогда, когда перенес тебя в комнату, и тогда, когда обтирал мокрым полотенцем, и даже тогда, когда, одевая тебя, оглаживал на прощание твое прекрасное тело.
Я принял решение. Знал ты или нет, но пока он находится на тебе, мне не стоит к тебе приближаться. Не стоит откровенничать, слишком многое ты можешь из меня выпытать, душу вытянуть своими невинными, но такими хитрющими изумрудными глазами.
Я видел твою обиду, читал по каждому резкому движению. Как в открытой книге. Когда ты обижен, ты такой… Такой, что мне стоит огромных усилий сдерживать себя, чтобы не подойти, не заласкать, не утешить.
Я сорвался, сорвался, когда мой помощник сказал, что если я не хочу твоей гибели, то мне стоит пересадить тебя к себе. Я не поверил.
Неужели тебя не учили верховой езде? Не может этого быть! Но, пару раз проехавшись мимо и присмотревшись к тебе, убедился в обратном.
— Как вообще такое возможно?
— Как можно скакать полдня и чуть не падать, а потом, шало улыбаясь, показать прекрасные данные и хорошую выучку?
Опять дразнишься! Ты снова бросаешь мне вызов и не столько тем, что, умчавшись, показываешь язык, сколько тем, что я увидел твою улыбку, услышал твой искристый, веселый смех, но вызвал их не я, и адресованы они были не мне.
Я снова не смог сдержаться, но ты! Ты, своими вопросами и предположениями, всколыхнул все мои сомнения. Подтвердил то, чего я так боялся.
Ты знал про кулон! Но не сказал. Ты лепечешь какие-то оправдания, не понимая, что чуть не подверг всю мою семью опасности. Не понимая, а я не могу тебе объяснить! Не могу, из-за этой гадской штуки, висящей на твоей изящной шее.
Какие твои тайны могут стоить жизней, малыш? Что ты за коротенькую жизнь мог сотворить такого, чтобы перевесило это? Тебе придётся снять его, придется, если действительно хочешь построить со мной близкие отношения, а пока мне нужно предупредить всех об артефакте. Моя личная охрана в курсе, что мои родители не совсем одного вида.
Э-м-м, совсем не одного! Мой отец-шаман рассказывал мне, что много веков назад, в то время, когда он был еще молод и неопытен, не смог удержаться и слишком уж глубоко погрузился в транс… К нему явился демон… И вскоре на свет появился Я.
Конечно, на Майне об этом «прискорбном» факте знают далеко не все, а точнее, единицы. Законы мира одинаковы для всех, но… Мой второй па сделал прощальный подарок отцу, накрыв Майну покровом, защищающим всех ее обитателей от агрессии и воин, а периодически и стирающую память у слишком уж любопытных. Конечно же, не всю, а только ту, что напрямую касалась смешения видов и чистоты души.
Но все-таки кулон — сильный артефакт, и не стоит давать ему хоть малейший шанс пронюхать о том, что творится в «моем» мире, и надеюсь, что очень скоро смогу сказать в «нашем», в «нашем» с тобой, звереныш, мире.
Дать распоряжение — я-то дал, но оно не потребовалось. Ты сам отдалился от меня, от нас. Сначала ты отделывался дежурными фразами, а после и вовсе замкнулся в себе. В первые дни я не переживал. Понимал, что ты обдумываешь мои слова и не хотел тебе мешать, но время шло, а от тебя прежнего ничего не оставалось. Твои изумруды погасли, а я, как ни пытался достучатся до тебя, так и не смог.
Воины видели все и пытались сгладить возникшие проблемы в наших отношениях. Шутили, подкалывали, даже оскорбляли, чтобы ты хоть как-то отреагировал, но все было напрасно. Ты смотрел пустыми глазами сквозь нас. Не видя, не замечая, и уже отказываясь даже от еды. Я и Мар, мы почти не разговаривали. Он винил меня в твоем состоянии, а я не знал, стоит ли оправдываться? Я действительно был виноват. Не стоило так прямо ставить тебя перед выбором, но и узнать поближе друг друга, да и просто поговорить, не раскрывая тайн, объясниться, в конце концов, было невозможно!
Так прошли две недели. Две недели твоего молчания! Мы вышли к морю. Оставив тебя и воинов на пристани, в уютном кабачке, я ушел договариваться с капитаном корабля о каютах. Нам оставалась самая приятная часть пути, и я где-то в глубине души надеялся, что, может быть, в море ты оттаешь и снова вернешься к нам, ко мне.
Наверное, стоило послать кого-нибудь из воинов, но я хотел пойти сам, не мог смотреть на то, во что ты превращаешься. Не мог находиться рядом, чувство вины и бессилия разгрызали сердце и оно истекало кровью. Я был подавлен и рассеян, и только это могло служить мне оправданием того, что я долгое время не обращал внимания на недовольное сопение и явное беспокойство Духа. Когда же я возвращался с хорошей новостью, тебя уже не было. Воины мирно посапывали, уткнувшись лицами в стол. Вульф дрых под стулом, жалобно поскуливая, а тебя уже не было.
Я не пожелаю никому испытать те чувства, которые я испытал, не найдя тебя. Все наши тайны меркли по сравнению с тем, что тебя не было рядом, что тебя уже может и не быть никогда рядом. Я уверен, мы все сможем решить и преодолеть, все, кроме смерти. Только она конечна.
Я вспомнил про сережку, которую ты так беспечно повесил мне на ухо.
Уверен, ты даже не догадываешься о подаренных тобой ей свойствах. Не знаешь, потому что спрашиваешь у меня в тот же вечер «как я тебя нашел».
— Боже, котенок, ты у меня еще такой глупыш!
— Такой беспечный!
— Такой…
Почему ты не думаешь? Спроси любого ребенка, все знают главное правило — «Любая вещь может приобрести определенные свойства при определенных обстоятельствах и стать магической!». Это же была помолвка. Мы предстали перед Богом, объявляя о добровольном желании соединить в одну линию наши жизни. Когда ты одевал ее на меня — это значило, что ты доверяешь мне свою жизнь! Энергия алтаря, твоя энергия, солнышко, да еще и камень в сережке, впитавший капельку моей крови, которую ты с таким удовольствием и беспечностью пролил, не замечая… Это уже поисковой амулет. Но это была только первая твоя оплошность, вторая же ошибка случилась вечером, тогда, когда ты прикусил от усердия свою губку, а потом зализал проворным язычком мое ухо, конечно же, забыв о ранке и поделившись с камушком и своей кровью тоже.
Первая «глупость» самопроизвольно запустила ритуал бракосочетания, а второй, котеныш, ты его закончил.
Вот ты удивишься, и не только ты, когда узнаешь, что наша помолвка в тот же вечер закончилась нашим с тобой браком, при том с полного твоего согласия и по твоей же инициативе! Главное — добраться до Майны, под защитный древний полог, а потом уже можно будет послать всем заинтересованным извещение. Пусть побесятся. В любом случае сделать уже ничего не смогут. Ведь всем известно, что вмешательство в благословенный Богами брак только разозлит видящих, а злить их ни кому не рекомендуется!
А пока: моя маленькая тайна — моя, потому что ты вытворяешь такое, что даже сам не догадываешься, дает мне неограниченные права на тебя. Теперь я способен найти тебя, найти где угодно, до тех пор, пока ты дышишь.
Воспоминание и планы мелькнули и пропали, и вот я, зажав сережку двумя пальцами, готовлюсь ко всему, что может произойти! Готовлюсь и вхожу в ближайшую от меня Тень.
Секунда — и я оказываюсь в холодном, сыром помещении. С голыми, местами треснувшими каменными стенами, и лишь слабо горящий факел, единственный источник света, рассеивал кромешную тьму.
Посреди складского подвала, а это, скорее всего, был он, стоял стул, на котором, спиной ко мне, сидел иклив и разговаривал с тобой. Ты был жив! Наверное, мне придется поблагодарить чем-то еле уловимо-знакомого иклива перед тем, как его убить! Ты был связан, но так брыкался, скалился и сыпал проклятьями! Эх, звереныш, наконец-то ты очнулся и захотел жить!
Тем временем иклив, облокотившись на спинку стула, рассказывал о своих неудавшихся планах, не удавшихся из-за тебя, солныш-ш, планах… Нет, я, конечно, догадывался, что с коконом не все так чисто и гладко, но чтобы настолько паршиво! Я внимательно прислушивался к разговору и открывал для себя новые и новые подробности, но вот последняя фраза Хранителя, теперь-то я прекрасно понимаю, кто передо мной, заставляет вскинуться и более внимательно присмотреться к тебе.
В полумраке я наконец вижу, что тебя обвивает длинная цепь, — а не веревка, как показалось раньше, — которая сейчас неестественно сверкает и переливается всеми оттенками так присущей только тебе «радуги», а ты уже почти не дергаешься, тяжело дышишь и с тобой точно не все в порядке.
Я убиваю быстро, никогда не понимал дураков, которые любят болтать и хвастаться своими грандиозными планами, найдя себе благодарного слушателя в лице жертвы, которая и слушает лишь только потому, что деваться ей, по сути, уже некуда. Мой же девиз: «Хочешь убить — убей, а не заговаривай до смерти»
Сейчас же мне необходимо было сдерживаться и продумывать свои действия. Цепь — это артефакт, как же снять его, не навредив тебе? Старикашка-хранитель — не помощник, быстрее удавится, но подсказывать не будет. Послушав его, я понял — он свято верит в свою великую миссию и абсолютно уверен — его поступки во благо! Фанатик! Переубедить такого невозможно! Он несет свою ношу и смерть ему не страшна. Какой же выход? Цепь сдавливала тебя все сильнее и сильнее, и я решился.
В тишине подземелья раздался хруст шейных позвонков, а потом и стук упавшей головы. Не хочу оставлять ему ни малейшего шанса на жизнь. Не один из известных мне артефактов не возвращает утерянную голову на ее законное основание!
На одну проблему стало меньше, вот бы с такой же легкостью решить и остальные! Я подошел и присел на корточки возле твоей головы, попытался дотронуться до тебя, успокоить, надеялся, что ты почувствуешь мое присутствие! Но цепь, эта змея, ударила меня силой, силой, которую черпала в тебе.
Мне вспомнились слова Лиама «Цепь Вельзевула притягивает к себе Ширана!» Тогда что же может произойти, если поблизости от нее будет их два? Цепь плетением напоминала ту, которую я не так давно держал в руках, и если мне повезет и она — это она, то у меня есть маленький шанс ее нейтрализовать! Риск был велик, но стоять и ничего не делать я не мог. Времени не было от слова совсем! Я погладил белую прядку волос и отошел на более безопасное расстояние. Благо, размер подвала позволял.
Сосредоточился, успокоил дыхание, расслабился и обратился.
Цепь-змейка тихо пела. Шираном я отчетливо это слышал. Неужели она живая? Мыслящая? Если это так, то это очень плохо. Мягкий мелодичный голос притягивал и завораживал. Таинственный напев вызывал в моей душе легкое необъяснимое волнение, очаровывал, манил подойти поближе, прикоснуться… Зарычав и тряхнув головой, я попытался отбросить наваждение и не приближаться к ней! Чего бы мне это не стоило! Как бы она меня не завлекала. Это было трудно, от напряжения мое тело колотил озноб, накатывала слабость, но жизнь не оставила выбора, я не должен был сдаваться. Я видел, что мои мучения не напрасны.
Вскоре цепь замерла, замолчала, и как бы задумалась. Неужели решала, как ей быть? Еще пара томительных секунд, и воздух вокруг нее уплотнился, цепь «оплавилась», истончилась, и излишки медленно «стекали» с тебя, сворачиваясь неподалеку в кольца. Она не хотела отпускать пойманную добычу, но и так же сильно не хотела упустить и ту, которая близка, но пока недосягаема. Я с удивлением наблюдал за этим процессом и чуть не пропустил момент, когда она бросилась. Меня спасло то, что подвал был довольно большим и мне хватило места отскочить. Все же, ей было неудобно — замотанный на другом конце ты не давал ей простора для маневра.
Нервно подергиваясь, она снова собиралась в кольца. Цепь была недовольна, в ней бурлили разочарование и обида. Неужели новая попытка? Нет, она явно понимала, что ей меня не достать! И вот, наконец, она решилась отпустить почти придушенного тебя, чтобы, наконец, поймать такую прыткую и верткую добычу, посмевшую не поддаться ее чарам! Посмевшую противиться ей!
Внимательно следя за ее действиями, я с ликованием наблюдал, как путы, кольцо за кольцом, сползают с тебя, и тут же, надеясь на элемент неожиданности, происходит бросок. Неудача.
Я был готов, я ждал этого и с ловкостью увернулся, но дальше, дальше нападения шли одно за другим и мне приходилось постоянно быть начеку, не отвлекаться. Она не давала мне ни на минуту расслабиться и постепенно загоняла в угол. Я видел это, но ничем не мог помешать. Медленно, но верно цепь меня изматывала! Усталость накапливалась, движения замедлялись, и я не знал, долго ли еще смогу. Я держался только на врожденном упрямстве, но так не могло продолжаться вечно. Я мог бы уйти Тенями, но…
Атаки продолжались, и вот наступил момент, когда я замер, не в силах отклониться от летящей в меня плети. И… вдруг ты бросился ей наперерез. На кратчайший миг я решил, что все… Но нет. У тебя в руке блеснул кулон и цепь попала в него. Яркий столб света озарил помещение, и я увидел, как цепь затягивается в кулон.
В кулон, так похожий на фигурку Ширана!
В кулон, который рассыпается пеплом!
В кулон, оставивший на память о себе ожог… И, скорее всего, не только его…
Примечание к части
Ну, я надеюсь, понятно, что демон не по доброте своей "подарок" сделал, а для того, чтобы Вал смог спокойно вырасти. Ну и теперь, в принципе, понятно, откуда у него такие способности.
>
доверие?
Я снова просыпаюсь не там, где отключался. У меня скоро фобия разовьется на этой почве!
Провожу пальцами по телу. Голый. Кому-то было лень одеть меня? Раздеть же ума хватило! На чем я лежу? Мягко, удобно. Кровать? Где на этот раз?
Как я здесь оказался? Интересно, это Вал мое бездыханное тельце перетащил? Хотя, кто еще мог обо мне позаботиться… Глаза уже открывать страшно. Медленно поглаживаю простынь, тянусь и шарю по ней, ощупываю, и вдруг пальцами натыкаюсь на что-то… Это «что-то» явно живое, теплое.
— Блин!
Подскакиваю и широко распахиваю глаза. Вот это да! Рядом лежит, растянувшись на боку, Вал! Не спит, за мной наблюдает — с выгнутой бровью, удивленно-взволнованным и очень обеспокоенным взглядом!
— Как самочувствие?
— Да не смотри ты так! Ты меня пугаешь.— заглядываю в его синие глаза и, на удивление, не нахожу там такого привычного для меня льда,только теплоту и тревогу. Неужели он переживает? Беспокоится за меня?! — Все нормально, оклемался. Хорошо, что живы остались, а остальное…
— Точно в порядке?
— Да — пытаюсь убрать непослушные прядки, зашторивающие глаза, отвечаю: — Все хорошо! Лучше скажи, где это мы?
— Мы у меня в замке. Я перенес тебя Тенями. Ты был слишком слаб и истощен, да и от Хранителя тебе хорошо досталось.
В его голосе послышались горечь и сожаление. Он действительно обо мне беспокоился!
— Дорогу ты бы не осилил. Так что я перенес тебя сюда, а потом вернулся и предупредил Мара. Они уже скоро будут здесь.
— М-м-м, и поэтому ты сейчас рядом? Потому что я был совсем плох? Кстати, а почему я сейчас себя хорошо чувствую? Неужели так быстро восстановился?
— Быстро? Я бы не сказал. Ир, ты спишь, как сурок, уже четвертые сутки. Я столько всего успел себе напридумывать в ожидании твоего чудесного пробуждения!
Я снова дергаю пряди и пытаюсь заправить их за уши. Отстригу их, к чертовой матери, и тут мои пальцы натыкаются на… Серьгу? Откуда у меня в ухе серьга?
— Эт-то что за? — тереблю мочку и вопросительно смотрю на Вала.— Откуда?!
— Ну, я ее должен был тебе на свадьбе повесить, но…
И он рассказывает, что я натворил. Не, я, конечно, и так, как бы, не против, но еперный театр!!! Сам!!! Ни черта не понимая!!! Такое учудить?!
Вот это я выдаю! Писец, просто писец! А дальше я чуть не верещу от неожиданности — меня резко хватают в охапку. Валят, и через мгновение мы уже катимся по кровати. То ли балуемся, то ли боремся. Ты щекочешь мне под ребрами, я хохочу и царапаюсь… От смеха слезы по щекам бегут и я поднимаю руки вверх, сдаюсь.
Замираешь…
Наклоняешься и целуешь, почти впиваешься. Языком глубоко, почти до гланд достаешь.
В голове пустота, дыхания не хватает, но ты меня не отпускаешь, пока я не начинаю вдыхать твой выдох, у нас теперь одно дыхание на двоих. Секунда, и я уже отвечаю, не в силах сдержать неожиданно проснувшуюся страсть, потребность в тебе.
Наваливаешься. Вжимаешь в матрас.
Жадно исследуешь плоский живот, грудь, задеваешь соски, пощипываешь, разнося по телу томление и жар. Кожа под твоими умелыми пальцами плавится. Горячие губы наконец-то ниже опускаются, давая мне возможность вдохнуть так необходимого мне воздуха. Жалящими поцелуями пробегаешь по шее к соскам. Невозможно противиться, меня словно засасывает в чувственный водоворот.
Кровь огненным шаром спускается за твоей ладонью к паху, умелые пальцы ласкают вставший член, и силы сопротивляться тают, как снег. Выгибаюсь, теснее прижимаюсь к тебе, к твоим сильным рукам. Я не сдерживаю стоны, и твой шепот лишь добавляет масла в огонь. Заводит еще больше. Смысла слов я почти не улавливаю, только тембр и модуляцию. Ты говоришь какие-то нежные глупости и меня ведет…
— Мой котеныш… Не спеши… Я дам тебе прочувствовать все… Тише, малыш… Не так быстро…
Рукой от бедра проводишь, поглаживаешь, ласкаешь, чуть сжимаешь под коленкой, и резко ногу на спину заводишь. Раскрываешь меня, вдавливаешься. Ощущения затягивают, переполняют, аж дух захватывает. По ягодице проводишь, поглаживаешь. Медленно палец вводишь, чуть надавливаешь, и из нутра мышцы растягиваешь. Пах к паху придавливаешь, чуть ниже смещаешься. Я млею, перед глазами уже все плывет. В голове ни одной мысли, пока вдруг не обжигает.
— Ай! Больно!
Ты сжимаешь, не давая пошевелится или сбежать, уползти с огромного, распирающего меня изнутри, члена, проталкиваешься дальше. Внутри скользко, и член проходит легко, раздвигая стеночки и касаясь чего-то внутри, отчего возбуждение растекается приятной истомой.
— Уже лучше? — хриплый голос, и снова поцелуй, лишающий возможности трезво мыслить. Движение внутри, и бёдра сами поднимаются навстречу удовольствию.
Выдох-стон, вдох-дрожь.
Меня опаляют дыханием, подминают под горячее тело, а ладони на бёдрах сдерживают моё нетерпение. Хочется потереться, пропустить чужой член глубже, вжаться, раствориться. Твое терпение кончилось. Разгорячённый моими стонами и возней, делаешь первый сильный толчок, на минутку замираешь, а потом толкаешься… Толкаешься… Толкаешься! Всхлипы с моих искусанных губ срываешь. Целуешь жадно, жарко, и так ненасытно! Еще и еще! Выбивая из лёгких воздух вместе с криком. Рычишь, втискиваешься глубже, уже не осторожничаешь. Заставляешь выгибаться и требовать большего.
Подчиняюсь чужому желанию, выгибаюсь навстречу. Подставляюсь под укусы-поцелуи, под жадные руки, исследующие каждый миллиметр тела, проникая в такие места, о существовании которых я даже и не предполагал…
— Почему я не могу тебе отказать? — голос срывается в стон от очередного толчка, а синие глаза напротив полны удовольствия и щемящей нежности.
— Потому что ты мой… Чувствуешь?
И ускоряешься, жар затапливает до макушки. Удовольствие до кончика хвоста достает, тело словно негой наполняется, и вот мир, как песчинку, меня закружил, и реальность смещается.
***
Во второй раз я проснулся уже один. Слава Богу, в той же комнате. Да блин, история повторяется! Хорошо, что кто я, я помню, а так все те же вопросы! Никакого разнообразия! Встаю.
— Уй!
Не сказать, чтобы боль была сильная, так себе, на троечку, но в комплекте с уже полученными… Спину тянет, между ягодиц саднит, и там, внутри, подергивает. Неприятно, в общем.
Зеркало я не искал, оно само (гадство какое-то) нашлось на противоположной стене.
— Красаве́ц!
Смотреть страшно. Волосы растрепанные и грязные. Щеки впалые. Губы покусанные. Одни глаза остались, большие, и, сука, счастливые! На пол лица светятся! Вот только под ними — темные круги… На зависть любой панде!
Инспекция же всего тела показала: тощие руки-ноги, грудь с выступающими ребрами, впалый живот. И травмы, куда-ж без них? Отпечатки цепи, синяки, ссадины, что еще? Ну, и по мелочи там: царапины… Парочка засосов, и вот на это у него встало?
— Ну что, чучело огородное, с концлагеря сбежавшее? Будем сначала приводить тебя в порядок, а потом уже ознакамливать с новой жилплощадью? Или так походим, честных нелюдей по-пугаем?
Отражение скривилось, насупилось, потом недовольно кивнуло и направилось в сторону узкой двери.
Ванная!
Только грязный человек сможет понять то блаженство, с каким я в нее опускаюсь. Вода обволакивает тело, хочется занырнуть в нее с головой. Хочется сидеть так вечность! Не двигаясь. Но вода подостыла, и я с тяжелым вздохом намыливаю голову, ополаскиваю. Нахожу губку. Отдраиваю каждую клеточку, каждый сантиметр кожи. Как же хорошо, как здорово! За дверью слышатся шаги и голос Вала. Он командует, что куда поставить. Похоже, завтрак принесли. Хорошо, а то кушать уж очень хочется. Да и откормиться надо бы! Не то меня, такого крася́вого, легко можно сфоткать на плакат, с лозунгом: «Подайте голодающим детям Африки!». Думаете, не похож? Нифига! Тело в «черный шоколад» перекрасить — это мне запросто! Ну, а то, что волосы белые, так, может, они у меня поседели!
— Эх-х!
Выбираюсь, обтираюсь, заворачиваюсь в белое полотенчико и медленно чуть приоткрываю дверь. Заглядываю в щелочку, никого из посторонних на горизонте нет, только Вал за столиком у большого витражного окна сидит, на меня смотрит и ржет.
— Вывалишься! Иди сюда! — и по коленке себя ладонью хлопает.
Не, ну он реально прикалывается? Я ему что, Вульф, что ли?
Открываю демонстративно широко дверь и стараюсь величественно (ага, в полотенце, ну прям царевич!) пройти к столу и устроиться на втором пуфике. Фиг мне, а не красиво продефилировать! Мне даже дойти не дают! С легким смешком ухватывают меня за талию, подтаскивают (вот лапы загребущие!), и валят к себе на колени. Целуют в чуть приоткрывшийся от неожиданности рот. Мягко лижут, а затем, на контрасте, впиваются.
Мычу, ворчу, и покусать хочу! Вот что за озабоченный кот мне достался! Не март месяц, в конце концов! Да и пятая точка побаливает.
— Отстань! Я есть хочу.
Вы думаете, он отреагировал? Правильно думаете, конечно да! Только не совсем так, как я хотел! Меня, как маленького, стали кормить с рук! Я от такой наглости за палец его чуть не укусил. Не успел! Просто у него реакция хорошая… Быстро отдергивает и сказать ничего не дает! Только рот открою, чтобы возмутиться, так мне сразу его едой забивают! Жую и только и могу, что глазами стрелять и мычать недовольно. Ничего! Еда не резиновая, скоро закончится, и вот тогда я выскажу все, что о нем думаю! А то посмотрите на него! Морду тяпкой сделал и не реагирует! Вот только в глазах смешинки прыгают и выдают его с головой. Ему нравится! Он еще и смеяться надо мной смеет? У-у-у! Гад крылатый!
— Пока ты жуешь и не можешь мне ответить и высказаться, я хочу тебе признаться. Я выбрал тебя, потому что ты омега.
Я быстро проглотил не дожеванное мясо, и, естественно, чуть им не подавившись, закашлялся и прошептал:
— Ой, удивил! Мне интересно, ты правда думаешь, что я такой тупой? Да я когда понял, что Альфа — это ты, сложил таки два плюс два!
— Но я доволен, что ты — это ты! Я воин, а не придворный увалень. Не умею говорить красивости и комплименты, и расшаркиваться перед тобой точно никогда не буду, да и не смогу. Не мое это. Скажу один раз, так, чтобы запомнил: умрешь ты — умру и я.
— Ты мне что, только что в любви признался? — вот это да! Охренеть! Сказать, что я удивлен, значит ничего не сказать. Нежданчик, однако. — А как же доверие? А как же мои тайны? Или, раз кулона нет, значит и проблем нет?
Вал фыркнул. Между его бровями появились две параллельные складочки, которые мне тут же захотелось разгладить. Я потянулся, но он не дал. Мотнул головой, ухватил меня за подбородок, и, глядя прямо в глаза, недовольно прошипел:
— Любовь? Ты сравниваешь мои слова с этим? С этим всеми затасканным чувством?
Он был серьезен, как никогда. Мгновение он будто в мою душу заглядывал, под микроскопом ее рассматривал.
Нашел ли он то, что там искал? Не знаю, но следующее, что я услышал, было:
— Нет! Я не люблю. Я сказал тебе намного большее… Я сказал, что моя жизнь ничто без тебя… А тайны… Когда ты поймешь, что я всегда буду на твоей стороне, когда сможешь поверить и довериться мне, тогда и расскажешь. Я не буду торопить…
Шок? Удивление? Потрясение? Я просто обалдел и… Обрадовался! Это было, как гром среди ясного неба. Я точно был не готов к такому признанию! Не представляю, как можно описать то, что я испытывал. Я впервые не знал, что сказать, но поверил! Почувствовал всем сердцем! И растерялся!
Рука, поддерживающая меня за поясницу, напряглась и притянула ближе, пальцы на подбородке немного разжались и теперь слегка поглаживали, ласкали пострадавшую от не намеренной грубости кожу.
Минута, две, три, наконец, я отмер и сам потянулся за поцелуем. Это был даже не поцелуй, а как бы его обозначение, мягкое прикосновение губ к губам, легкое скольжение и все.
— А вот Кулон… Я все думаю… Как ты догадался? Я имею в виду, как ты догадался, что артефакты уничтожат друг друга?
— Я думал, ты уже никогда не спросишь. Я не догадался, мне Кадиф подсказал. — и, отвечая на удивленно приподнятую бровь, поясняю: — Кадиф — это имя «кулона». Он существовал очень долго и не специально шпионил, просто его использовали… Вот… А вообще, его назначение было другое — получать достоверную информацию и нести знания в века. Ну, как книги, например. Видишь, его осведомленность спасла нам жизнь!
Я, наверное, когда-нибудь расскажу ему все до конца. Долго молчать все равно не смогу.
Последними напутственными словами Кадифа были: «Я уйду и унесу с собой твою тайну, Тоня-Ирод, а ты пообещай мне, что взамен, как бы ни было страшно, доверишь ее достойному. Ношу, поделенную на двоих, нести в два раза легче!» и я дал ему свое слово.
За окном тихо пели птицы, по замку слышались приглушённые звуки чужой жизни, а в комнате Дона Валдиса Одухотворенного, правителя Майны, обнявшись, сидели два удивительных мифических существа. Нашедших, наконец, золотую середину в своих непростых взаимоотношениях.
В этот, казалось бы, ничем особо не примечательный момент и появился маленький росток зародившегося между ними «доверия». И пусть им еще много чего предстоит узнать друг о друге, много чего пережить и преодолеть, хорошего и плохого, но они уже не одни. Они — пара.
Бонус 1
Наступил полдень, воздух потрескивал от жары и я решил немного расслабиться и отдохнуть от государственных дел в нашей прохладной спальне, но, видно, не судьба, на подходе к ней меня останавливает Мар и с виноватым видом признается, что снова потерял Дари и Ашера. Приходится отправляться на поиски своих любимых и неугомонных деток.
Они нашлись довольно быстро, гоняли по саду друг за другом, ну, и, частично, за бабочкой. Ашер, крупный рыжий котенок с черными полосами на морде и хвосте, был Альфой и я ему сто раз говорил, чтобы он более сдержанно и бережно относился к Дари. Ведь мало того, что тот омежка, так еще и меньше его в полтора раза, беленький такой весь (явно в меня), но… Без толку, играют и шалят на равных. Наблюдая за ними из-за большого ствола векового Кипариса (дерево такое, на дуб похожее), видел, как бесенята перекувыркиваются друг через друга, мнут прекрасные, но ломкие цветы Яливара (что-то типа роз, только без шипов), рычат и скалят свои маленькие зубки, сигая, как сайгаки, на перегонки через декоративный плющ и чуть ли не кубарем скатываясь в так мною горячо любимую клумбу с привезенными фиг знает с какого далекого далека, дорогущие (ну очень-очень редкий сорт!) чекторийи (орхидеи).
Вот же засранцы!!! Эти несносные котятки опять типа «случайно» потерялись и теперь вовсю резвились на свободе. Ну, как же! Без присмотра — это же намного интереснее, плюс нотации некому читать.
Да, малышня не угадала, просчитались малость. Не думали, что Мар сразу меня найдет, надеялись, что пару часов сам их поищет, но не угадали! Как только Вал уехал, я попросил Мара ставить меня в известность о самоволках хвостатых дитяток, а не искать их самому втихомолку. Правда, у него не всегда получается прорваться ко мне в зал советов, так как я на общественных началах замещаю Вала в его отсутствие как муж и соправитель, решая текущие дела, не терпящие отлагательств. Это дает им некую фору. Но не сейчас. Сейчас же им не повезло, мой нюх на малявок как радар, всегда найду, где бы они ни были, из-под земли достану, не то что в собственном дворце отыщу! Проказники! Загоняли свою няньку до нервного тика, шалопаи! Ну ничего, я им счаз устрою! Перетекаю в форму Ширана и издаю грозный рык!
Хух, чектории почти не пострадали. Хотя мелкие чуть с перепугу в них сальто не сделали, ощетинились, а как поняли, кто рычит, сразу к земле прижались, мордочки лапками прикрыли, одни глазки только выглядывают, да и те виновато опущены. Ага. Ну прям ангелочки. Нимбы только над головками не светятся.
Как когда-то в далеком прошлом говаривал Станиславский: «не верю!!!». Приближаюсь к ним пружинистым, медленным шагом. С грозно ощеренной пастью и прижатыми к голове ушами, хвост яростно бьет по бокам, а весь мой вид как-бы говорит «ну держитесь!». Мелкие прекрасно понимают — влипли. Переглядываются, и, вот черти, применяют запрещенный прием — синхронно подползают и переворачиваются, подставляя незащищенные, пушисто-мягкие беленькие животики. Ох и подлизунчики. Знают, чем меня пронять. Язык аж чешется, свербит, так хочется облизать этих наглых пушистиков, но нельзя. Нельзя! Совсем разбалую, потом ладу им не дам, хватит с них и Вала. Тот их совсем распустил. Они уже с него веревки вьют, а тот и рад-радешенек.
Переворачиваю Дари лапой, хватаю за шкирняк пятигодовалого бутузика и шиплю на второго близнеца. Он, поняв всё правильно, поднимается и понуро плетется впереди меня. Так-то, у меня не забалуешь.
Дотащив тяжелую, но такую родную ношу до их комнаты, опускаю на огромную кровать. Следом запрыгивает Ашер и сворачивается вокруг Дари полумесяцем.
Мелкие проказники устали и без возражений прикрыли глазки. Провожу по их загривкам языком и присоединяюсь к ним.
Мелочь вы моя ненаглядная, как же я вас люблю. Как же вы мне дороги. Как же вы мне тяжело-то достались. Как вспомню, так вздрогну. Последний из трех месяцев мне пришлось ходить в шкуре Ширана. Человеческая, оказывается, для такого не приспособлена (во удивили, я всегда знал, что мальчик выносить и родить не может). Ну, так вот. Целый месяц! На четырех лапах! У-у-у, ни поговорить, ни сексом заняться. Р-р-р. Ещё удивлялись, чего я такой нервный!!! Я вообще считаю своей личной заслугой, что все живы и относительно целы в тот месяц остались! Ну, это если не считать вампирку, которая решила, пока суд да дело, подбить клинья к моему Валу, но это же, право, такая мелочь. И ничего, что ей целитель срочно понадобился…
Роды, как часто это бывает, начались неожиданно, естественно, в безлюдном месте, возле утеса у моря. Благо, Вал исподтишка прикрепил ко мне соглятая, Мара, естественно. Вот ему и досталась эта великая сомнительная честь принимать участие в столь нелегком деле, как принятие у бешеного от боли ширана родов. Мало того, что толком что да как и когда никто не знал, так и элементарной повитухи позвать некому, не бросать же было меня Мару одного?
Ох и «весело» ему со мной было! Он же ничерта не понимал, ни что я ему говорю, ни что делать надо. Я же матерился (мявкал) на все побережье, как сапожник. Громко и со вкусом вспоминая по ходу процесса весь богатый и великий русский язык, а точнее — его мат. Хреново только, что никто слов разобрать не мог, ведь из горла выходило только лишь многоуровневое мявчанье — рычанье. Сколько это длилось тогда не помню, время как-бы остановилось, но в итоге родилось у меня два маленьких пушистых комочка, живых и здоровых.
Вот с тех пор Мар с малявками и неразлучен, ну, кроме вот таких вот редких моментов. Но ничего. Скоро у малышей первый оборот будет. В полуформу. Еще один годик потерпеть осталось, а там станет легче.
Не! Вы не подумайте! Они не дикари какие-то, просто пока не выростут до определенного возраста, будут у меня не детки, а котейки. Вот. По экстренно найденному у хранителей скрэжалю, Вал выяснил, что полный оборот в человеческую форму произойдет только лишь к десяти годам у альфеныша, и к пятнадцати у омежки. Вот под такие воспоминания я и прикемарил.
Просыпался я медленно, в крепких, надежных, но таких нежных объятиях. Вернулся!!! Ну наконец-то. Почувствовав, что я уже не сплю, Вал тихонько прошептал мне на ушко: «Привет, солнышко. Как же я по тебе соскучился!».
Примечание к части
Посвящена Лене Акимовой! Выторговала всё таки :)
>
