Познавая тебя (СИ) [Гайя-А] (fb2) читать онлайн

========== Осторожничая ==========

Балин донимал Дис уже третий час. Сначала гномку это даже забавляло, послушать про приключения родственников в долгой дороге, но она нутром чуяла, что старый друг подводит ее к какому-то другому предмету беседы. И все никак не заговорит о главном.

— Говори уже, — взмолилась она, — я умираю от усталости, у меня болят ноги, я хочу к Фили.

— Оин сказал, он еще долго будет приходить в себя.

— Я все равно хочу к Фили. Я ему нужна. Говори, Балин.

Гном вздохнул.

— В общем, дело касается эльфийского короля, — глаза гномки опасно заблестели, — ведь мы так и не общались с ним после битвы.

— Даин это делает регулярно.

— Даин уже десятую поэму остроухому сочиняет, но я не про похабные стишки говорю. Дипломатия, госпожа Дис. Взаимные договоры. Разрешение конфликтов…

— Что Торин думает по этому поводу? Можешь не говорить. Последний раз он изобрел новое ругательство, да еще знаешь, с его голосом, звучало просто песней. Три шахты распевают уже.

— Это про рога, орков и бабские платья? — заинтересовался Балин.

— Там что-то про поход к белочкам под хвост было. Меня Торин не послушает, Даин тем более.

— А Трандуил? — наконец, сказал Балин.

Минуту гномка и советник смотрели друг на друга.

— И не думай. Как ты себе представляешь это?

— Ты поедешь в Лес…

— Одна? Женщина нашего народа? Торин не слышит — тебе повезло!

— Тебя будут сопровождать. Ты повезешь с собой подарки…

— Дохлая крыса, месяц гнившая в подземелье, мне милее эльфа, который держал в плену моих сыновей. И брата. И тебя, кстати.

— Дис! Мы никогда не добьемся с ними мира! — повысил голос Балин, закашлявшись в сизом табачном дыму, — никогда, пока переговоры будут вести Торин, Даин, даже я. Он подлый, хитрый, коварный тип. Но ты женщина.

Дис расхохоталась.

— Умеешь польстить даме, ничего не скажешь. Дай мне запомнить этот исторический момент, когда кхузд признал, что в чем-то уступает спрятанному* полу. Пусть даже в подлости, хитрости и коварстве.

— Нам нужен мир, — повторил Балин, — им он нужен не меньше, как бы они ни рядились. Но нет никого разумнее тебя, чтобы вести переговоры. Пусть даже это будет нарушением правил.

Дис задумалась.

С одной стороны, волнительно было стать первой гномкой (во всяком случае, за долгое время), которая выйдет за пределы не только дома, но и Горы. И не просто выйдет, а отправится вершить великие дела. Образование и опыт жизни позволяли Дис рассуждать о политике достаточно здраво. Но рассуждения и действие не одно и то же.

С другой, поверхность неумолимо вторгалась в подгорье тревожными новостями, изменением цен, постоянными волнениями. И лишний раз контактировать с любым, живущим в переменчивом мире поверхности не хотелось вовсе.

Дис обещала подумать над предложением Балина. Сидя у постели Фили, который слабо улыбался ей и пытался отплеваться от каши, которой она его кормила, гномка размышляла о своем предполагаемом визите в Лихолесье. Каков он, Трандуил? Вряд ли сильно изменился с тех пор, как выгнал их, погорельцев, со своего порога. Да она и не запомнила тогда. Наверняка, длинный и безбородый, как все остроухие. И, если верить кузену Даину, заносчивый и своенравный.

К этим чертам не привыкать.

— Мам, я взрослый уже. Тискай Кили, он это любит, — пробурчал ее старший сын, сдувая левый ус — в битве его отсекло, и Фили наотрез отказывался подрезать второй для симметрии.

— Ты — мой маленький. Особенно, пока болеешь.

На выходе из покоев принца остановила Оина:

— Ну и долго это еще будет? Остались от моего сына кожа да кости!

Старый целитель ласково улыбнулся взволнованной женщине.

-Он крепкий и оправится. До следующей зимы, думаю, встанет…

Дис подавила рвущееся из груди рыдание.

— Оин! Как — до зимы?

— Он еле жив остался, — посуровел лицом гном, — благодари Махала, что пощадил его. Легко такие раны не проходят, особенно, когда клинки отравлены. Ты знаешь, мы не особо умеем выводить отраву. Ничего. У молодости есть время.

— Кили тоже был ранен. И тоже был отравлен.

— Эльфийская медицина спасла его, — скривился Оин, — вернее, эльфочка — да ты у него спроси. Как у них сладилось, не знаю, но только потому он здоров. Дарить нам свои секреты остроухие не спешат.

На следующий день Дис решилась.

***

Дворец короля Леса производил впечатление на всех, кто когда-либо попадал к нему. Трандуил Ороферион знал это и к красоте своего окружения привык давно.

Желанием впечатлить грубых наугрим король Лихолесья не горел. И все же его самолюбию весьма и весьма польстило, когда послы Эребора едва не попадали, разинув рты, потрясенные великолепием эльфийских чертогов. Конечно, звучали саркастичные комментарии и шуточки, но обмануть Трандуила было сложно, и он видел в глазах прибывших гномов восхищение. Хотя и не подавал вида, как ему это льстит.

Но скрыть удивление, когда среди послов вдруг мелькнуло женское платье, эльф не смог. Неужели зрение действительно подводит короля?

— Позвольте представить владыке Лихо… Зеленолесья госпожу Дис, дочь Траина, сына Трора, наследницу Дурина, сестру его величества…

Судя по акценту, говорил кто-то из Железных Холмов. Трандуил еще не забыл узбада Даина и его мерзкую картавость. Но сейчас он не мог поверить своим глазам — навстречу ему из-за спин гномов-воинов, напряженных и недоброжелательных, показалась женщина.

Гномка.

Звезды с неба не осыпались в ладони эльфа, но земля едва не поплыла из-под ног. Что должно случиться с Торином, чтобы он отпустил свою сестру к эльфам? Драконья болезнь — и та не доведет гнома до подобного безумия.

«Может быть, это мужчина, притворяющийся женщиной, — рассуждал про себя Трандуил, — а во что он… оно одето! Эльфийская вуаль!». Словно прочтя его мысли, гномка отбросила вуаль назад, запутавшись в легкой ткани. Трандуил с трудом сохранял равновесие.

Вне всякого сомнения, перед ним была женщина. Высокая по меркам гномов, она вряд ли достала бы ему до груди. Внимательные синие глаза скользнули по его лицу, гномка вздохнула, комкая в руках вуаль, и мелодично заговорила на всеобщем — с акцентом куда хуже, чем у Даина:

— Мне бы куда-нибудь присесть. Ноги устали — страшно, и курить охота. Как твои дела, Трандуил Ороферион? В порядке? У вас тут уютно.

Она обвела немного настороженным взглядом встречающих синдар. Большинство были шокированы не меньше владыки.

— Добро пожаловать, — выдавил Трандуил, проклиная свое воспитание, — вас проводят в крыло, отведенное вам и вашим спутникам. Уверен, вы желали бы отдохнуть с дороги.

— И перекусить, — вставил кто-то из гномов, осмелев.

Эльфы хором вздохнули.

***

Следующие двое суток, в течение которых, соблюдая этикет и сгорая от нетерпения, Трандуил Ороферион слышал беспрестанно доносящиеся из «гномьего» крыла дворца дикие крики. Наугрим праздновали. Грохот тяжелых сапог отбивал безумные ритмы, и, что хуже, неунывающая молодежь Зеленолесья с радостью присоединилась к посольству.

Госпожа Дис из Дуринов, как Трандуил выяснил невзначай у своих соглядатаев, приставленных к опасным гостям, проводила время за украшением себя, пением и знакомством с придворными эллет.

Это все было настолько ненормально, непривычно и невозможно, что Трандуил терялся.

— И какова она? — строго склонился он к Этиль, своей надежной спутнице-экономке, — ей среди нас неудобно? Она выведывает секреты? Она что-то записывает? При ней есть секретари?

— Манеры у нее ужасные, — сообщила тут же Этиль, — но сама она очень мила. Весьма широкий кругозор. При ней служат юноши-гномы, но они почти не встречаются с ней. Она кажется довольной своим одиночеством, но и наше общество ее не смущает.

«Не простушка».

— Владыка, вы позволите… — Этиль, пользуясь многолетней дружбой с королем, приблизилась к нему и понизила голос, — они будут здесь не меньше месяца. Я не верю, что за это время она сама не расскажет вам, что задумали наугрим Эребора. Только не вам.

Трандуил сдержанно улыбнулся Этиль, она прикрыла глаза, принимая его одобрение. Слова эллет не были грубой лестью. Этиль никогда не опускалась до этого.

— Ты права. Что ж, будем любезными хозяевами, — и Трандуил выпрямился, усмехаясь и представляя себе перспективы ближайшего месяца, — не самое приятное занятие — допросы гномов.

На грубость они реагируют грубостью, а переупрямить гнома не в состоянии даже дракон. Но, как говорили люди, вода точит камень. Если каменная принцесса не поддастся сразу, то время всегда на стороне эльфа. И он рано или поздно выторгует мир на своих условиях.

***

Вечером третьего дня пребывания гномов в гостях у лесного владыки состоялась первая официальная встреча Трандуила с гномкой. Ради сохранения приличий ее сопровождали двое юных гномов, со стороны эльфов присутствовали лишь Этиль и две девушки.

— Вы не любите дичь? — светски осведомился Трандуил, глядя на то, как Дис, скрывая замешательство, глядит в тарелку.

— Люблю, — просто ответила гостья, — меня восхищает сервировка, принятая у вас. Но помилуй, вот это, — тонкий пальчик указал на вилку, — заставляет немного нервничать. Тебе рот свой не жалко?

Усилием воли Трандуил не поперхнулся. Дис, придирчиво оглядев со всех сторон серебряную вилку, отложила ее в сторону и закатала рукава платья.

— Извини, но я привыкла…

«Начинается», подумал Трандуил и приготовился с содроганием наблюдать буйство гномьего застолья.

Но ничего этого не произошло. Дис взяла в левую ладонь пропаренные стебли спаржи, рецепт которой пришлось в свое время выторговывать у Элронда за приличную цену, сверху добавила немного мяса. Весьма изящно правой рукой отправила первую порцию в рот, прожевала, хмыкнула. Облизала пальцы.

— Пресновато, но в целом, терпимо.

Светскую беседу полагалось поддерживать хозяину. О чем говорить с гномкой, Трандуил не имел ни малейшего понятия. Конечно, можно было бы взять ее в заложницы, приковать к стене, требовать у Торина сокровища в обмен на сестру, но шантаж и гномы — взрывоопасная смесь, это эльфийский король уже понял.

Но при виде Дис, спокойно вытирающей руку о собственное платье, внутри Трандуила все переворачивалось, а идея новой войны вовсе переставала казаться такой уж непривлекательной.

— Обычаи наших народов весьма разнятся. Вас это не тревожит?

— Да ладно. Разве это не занимательно?

— Это отдаляет нас от понимания, — постарался сойти на знакомую тему Трандуил. Вот еще чуть-чуть, и она вспылит. Пара язвительных замечаний, колких фраз, подначек. На Торина это действовало.

А с гневливым собеседником можно делать что угодно. Он себе уже не принадлежит.

— Мне действительно трудно понять, как можно лишать себя удовольствия от еды, да еще при помощи этого инструмента, — вдруг продолжила гномья принцесса, опасливо отодвигая вилку от себя подальше.

— Простите?

— Все равно что заниматься любовью в одежде.

Тут уж Трандуил все-таки подавился. Эльфийки таращились на гномку, сопровождавшие ее гномы вообще никак не выказывали интереса к происходящему. Только один сделал было шаг к эльфу, словно намереваясь похлопать его по спине, но был остановлен товарищем.

— В одежде. Стоя. Где-нибудь в дороге, — ничуть не смущаясь, продолжала Дис, отпивая из своего бокала, — когда давно не виделись, некогда, не мылись недели три…

Трандуил чувствовал, что стремительно зеленеет. Подступила редкая для владыки тошнота.

— Голодная, я готова есть со своего кинжала. Или с этого вашего… трезубца. Но когда можно взять дары Махала и Йаванны в руку, почувствовать… вам нехорошо?

Умница Этиль скользнула к владыке и склонилась у его кресла. Трандуил нашел в себе силы улыбнуться и поднялся.

— Прошу нижайше извинить мое непростительное отсутствие — дела. Наслаждайтесь трапезой, принцесса. Мы непременно продолжим нашу беседу позже.

Дис лишь пожала плечами, даже не проводив бежавшего хозяина взглядом.

***

Развлекать гномку. Пожалуй, по прошествии недели в обществе Дис из Дуринов, Трандуил готов был многое пережить в своей жизни заново, лишь бы никогда больше с ней не встречаться.

Она принесла с собой хаос. Она ела руками. Она вытирала рот рукавом. Правда, потом переодевалась. Несколько раз эллет от Этиль приносили новые подробности жизни гномьей принцессы. Так Трандуил узнал, что под пышными гномьими юбками госпожа не изволит носить ничего, кроме вязаных носков, которые по вечерам стирает самолично.

По крайней мере, стало понятно, что за странные веревки болтаются у очага в гостевой комнате.

— А воду она выливает в ваш цветник, владыка, — пожаловалась Этиль сокрушенно. Трандуил мысленно попрощался с новым сортом настурций.

Лично он общался с Дис не больше часа в день ближе к вечеру, но подробности пребывания ее в своем дворце узнавал едва ли не ежечасно. Нервозность его нарастала. Гномка вела себя совсем иначе, чем ее братец.

Прежде всего, она ничего не боялась. Возможно, это было связано с тем, что ей в голову не приходило чего-либо бояться. Гномки жили изолированно от опасного внешнего мира и мало интересовались им. Свято оберегаемые своими семьями, они были уверены в своей абсолютной неприкосновенности.

И красоте. Несомненно, Дис считала себя красивой. Только очень уверенная и довольная собой женщина может так самозабвенно вертеться у зеркала. По словам Этиль, прихорашивалась Дис не менее трех часов в день. Трандуил вынужден был присмотреться к внешности своей неожиданной гостьи — хотя и старался все предыдущие дни смотреть сквозь нее.

Увиденное впечатляло. Не юная, давно попрощавшаяся с молодостью, Дис все еще цвела. Если вычесть ее ужасные привычки, страшные пошлости, которые она, не стесняясь, изрекала (надо признать, нередко к месту), то Трандуил счел бы ее весьма привлекательной. В каком-нибудь абстрактном смысле.

Женщины людей, попав к эльфам, редко выдерживали дольше дня, чтобы не начать подражать им. Гномке это было чуждо. Ее спокойная самодостаточность ранила — ведь, намереваясь вывести ее из себя и склонить чашу переговоров в свою сторону, Трандуил неизменно сдавался.

Чего стоила хотя бы прогулка по Лесу — в сопровождении эллет, которые шли в сопровождении своих поклонников, а уж за ними в отдалении — стражники. Возможно, Трандуил впал в отчаяние, раз понадеялся впечатлить красотами природы гномку.

— Миленько, — оглянулась Дис без особого восхищения, затем, фыркнув, кивнула на что-то, — мне понимать это как намек, лесной король?

Трандуил обернулся. В горле у него встал комок. На очаровательной лужайке, залитой ласковыми лучами солнца, красавец-олень страстно покрывал свою возлюбленную, издавая приглушенные звуки удовольствия. Дис кусала губы в тщетной попытке не рассмеяться. Эльф сжал зубы.

Рядом с этими гномами все шло наперекосяк. Всегда. Всю историю этого безумного народа. И раньше Трандуил отвернулся бы от оленей, может быть, вспомнил стихи о любви, может, полюбовался бы игрой света в пятнистой шкурке молодой самки, но сейчас… сейчас гномка рядом с ним опошлила всё. Уже в который раз.

— Это не совсем то, что я хотел показать вам, миледи, — надтреснутым голосом сообщил он в пространство. Дис сделала изящный жест рукой, что-то между отмашкой и призывом подойти ближе.

— Клянусь бородой отца, мой царственный брат не узнает об этой маленькой вашей проказе.

— Я не… — проклятие, он не обязан оправдываться!

Уйти сейчас? Показать, что зрелище совокупляющихся оленей на самом деле непристойно, и тогда, как бы там ни было, его репутация погибла. Остаться? Признать, что это шутка, и, как она там сказала — намек? На что намек?

— Может быть, нам стоит оставить влюбленных наедине? — нежно проговорила гномка, и глаза ее смеялись, — или вы предпочитаете… еще посмотреть?

— Оставим их.

И Валар только знали, каких трудов стоило ему сохранить холодный тон и неторопливый шаг, когда он покидал свой Лес, так предавший его именно сегодня.

Комментарий к Осторожничая

*спрятанный пол - поскольку гномок “слабыми” никак не назовешь, но гномы их прячут.

========== Нападая ==========

На седьмой день пребывания Дис в Лихолесье этикетом дозволялось завести первый разговор о причине ее прибытия — о делах, связанных с подписанием мирного договора.

Как подступиться к этой теме, Трандуил не знал. Он готовил ультиматум для Торина, когда тот появился перед ним на стенах осажденного Эребора. Он готовил его для Даина, когда думал, что Торин погиб. Готовил для Фили, потом снова для Торина. С этими упрямцами разговор был бы короток: нет сокровищ — нет мира. Нет мира — будут проблемы.

В тактике осады Трандуилу последние тысячи лет равных не было. Его королевство до сих пор существовало — это было достаточным доказательством его опыта и военной хитрости.

Пожалуй, сперва он бы подкупил жителей Дейла. Золото им не потребуется, достаточно будет строительных материалов, еды, каких-никаких инструментов, и все даром. Парочку обработанных чтецов новостей в переулки, и через пять-десять лет в Дейле все будут убеждены, что хапуга Бард все золото забрал себе при молчаливом одобрении Торина, а единственная надежда обреченного человечества — добрые волшебные жители Леса.

Для мгновенной осады мощи не хватит, но всегда есть вариант подождать лет сто-двести — пока Торин не отправится к праотцам. Хотя подгорных упрямцев может хватить и на тысячу лет, если упрямство наследуется.

Можно, конечно, найти подход к старшему наследнику Дубощита. Вдруг тяга к эльфам у них семейная черта, а Торин просто переусердствовал с отрицанием тайной страсти?

Обменять Тауриэль на драгоценности — да эта рыжая гулёна и сотой доли их не стоит.

Можно вообще отказаться от попыток вернуть себе камни Ласгалена. Только не еще один ужин с Дис. Трандуил встряхнулся, обнаружив себя стоящим на балконе и глядящим в никуда. Нет, такие пораженческие настроения никак не способствуют приближению победы.

Если бы только его противник укладывался хоть в какие-то понятные рамки. Но Дис то поражала своей нестерпимой вульгарностью и простотой, граничащей едва ли не с юродством, то представала особой с тонким вкусом и быстрым, цепким умом. То называла его «ты, дружок», то обращалась на «вы» или даже величала «великолепным государем». Что, после «дружка», было подобно целебному бальзаму на израненную гордость Орофериона.

Дис была ужасна. Если не смотреть на нее еще как-то удавалось — например, повернуться к ней незрячим глазом, то не услышать ее просто было невозможно. Говорила гномка громко, от некоторых модуляций ее голоса закладывало уши, а то вдруг она низко, басисто смеялась, и от этого смеха как-то нехорошо делалось в области желудка.

И все же Трандуил рискнул.

— Возможно, госпожа слышала о предмете нашего давнего интереса, находящегося во временном пользовании короля Горы?

— М-м, — промычала женщина, пережевывая тушеные овощи.

— Некоторые драгоценные изделия, изготовленные народом Эребора.

Дис задумчиво огляделась по сторонам, затем вынула из волос шпильку и засунула в рот.

— Зубочисток нет, — пояснила она, забавно морща нос — так, что над горбинкой образовывались складочки, — упущение, как мне кажется.

Трандуил на миг закрыл глаза, представляя перед собой свет Тэлпериона и далекий берег Амана. В целом, картина заманчивая. Особенно сейчас.

— Мне нельзя с тобой торговаться, лесной король. Сначала — мир и кое-что в залог, потом будем за безделушки.

— Что вы хотите в залог?

— Я хочу, — поправила Дис, откидываясь на спинку кресла, — но это между нами. В общем, не для лишних ушей. Обсудим?

Трандуил почувствовал, как свежий ветер уносит прочь его опасения, наполняя пространство запахами майской ночи. Когда кто-то говорил «оставим это между нами», победа всегда доставалась ему. Если в стане противников есть разлад, им нужно воспользоваться.

Одного едва заметного гномам движения руки было достаточно, чтобы Этиль и ее девушки мгновенно испарились. Гномы, сопровождавшие Дис, не были так сговорчивы. Несколько минут они и принцесса Эребора о чем-то препирались на кхуздуле, после чего воины кхазад, недобро смерив Трандуила подозрительными взглядами, все-таки удалились, оставив своей госпоже по одному топору.

— А это зачем? — не смог смолчать лесной король. Дис хмыкнула:

— Это на случай, если вы будете покушаться на мою честь.

— Не планирую.

— Вы меня сейчас оскорбили, вы знаете? — Дис прищурилась и все-таки вынудила Трандуила посмотреть на себя, с грохотом отодвинув стул.

— Простите, миледи. Оскорбил тем, что не собираюсь… покушаться? — как бы ни была велика выдержка эльфа, эта ситуация все-таки заставляла улыбнуться.

— Вы считаете меня недостаточно желанной.

— О, я не имел в виду…

— Значит, вы меня желаете?

Положительно, безвыходная ситуация. Светское фиаско Трандуила. И как милосердны Валар, что свидетелей нет. И как это кстати, что свидетелей нет!

— Дис, я буду откровенен, — выдохнул, наконец, Трандуил, — вы своим поведением ставите меня в тупик каждый день, что находитесь здесь. Я не знаю, что вам отвечать, не знаю, как и что сказать, как понять, чего вы ждете. Давайте оставим вопрос о вашей привлекательности, и перейдем к тому, зачем мы здесь.

— Про топоры не я начала, — поджала губы гномка, но вид у нее был удовлетворенный, — что ж, а твой хребет при тебе, да, эльфушка?

— Мой… хребет?

— Так говорят. В общем, торговаться — так за дело. Я помогу тебе получить то, что хочешь. Нужны побрякушки — забирай. Но мне нужно кое-что взамен.

— И что же? — напрягся Трандуил.

— Мой сын Фили был ранен. Мне нужно, чтобы его лечили. Чтобы он окреп побыстрее. Чтобы на ноги встал.

Трандуил никогда не был бесчувственным, и трогательная просьба матери его взволновала. Но в ее словах, ее поведении он не мог не искать подвоха. «Это всё? — не верил лесной король, — или наследник Дубощита ранен сильнее, чем можно представить? Может быть. Что за ловушка?».

— Если я соглашусь, как мы…

— Целитель поедет в Эребор, — гномка опять не дослушала собеседника, — а я останусь ждать вести о том, что мой сын здоров, встал на ноги и просыпается голодным по ночам.

— А где гарантии, что вы выполните свои обещания?

— А разве не ты, лесной король, мастер нарушать обещания?

Трандуил был готов к тому, что рано или поздно встанет вопрос его отказа помогать гномам. Но заготовленная пафосная речь для Торина — о необходимости спасать свой народ, политике невмешательства — никуда не годилась. Он это понял. Только что. Потому встал, размял плечи и подошел к окну. Сияющая падающая звезда прочертила небо сполохом серебра. «Какой интересный знак», машинально отметил эльф.

В самом деле, что ответить гномке? Что их королем был Трор — сумасшедший, буйный, одержимый гном? Что Лихолесье не могло позволить себе таких расходов? Что ничего не изменилось — и времена все тяжелее, а иллюзия богатства, даже умелая, всего лишь мираж? Что не было, в сущности, ни одной причины отказывать погорельцам?

Что ему жаль? Но вряд ли Дис хотела ответа. Покосившись на нее, Трандуил увидел, как она подвинула к себе блюдо с вишней. Это было лакомство из зимнего сада, и перед таким угощением не мог устоять никто.

Трандуил с трудом подавил тягу немедленно сесть рядом и может быть, даже в шутку сразиться с Дис за вишню: иначе не достанется.

— Что было — то было, — просто сказал он, — давайте допустим, что я поверю вашему обещанию. Но если вы не выполните его, значит…

— Значит, никому из нас нельзя доверять, — безапелляционно заявила гномья принцесса, потягиваясь.

— Я не настолько во власти Тьмы, как вам, гномам, хотелось бы думать.

— Брось, при чем здесь Тьма?

— Вы не знаете о внешнем мире ни-че-го, и я не буду тратить время, пытаясь это изменить. Возможно, есть определенная мудрость в том, чтобы женщина не озадачивалась…

Зря он это сказал. Это Трандуил понял, еще не договорив. Не сказать, чтобы Дис изменила позу, или как-то иначе задышала, но в синих ее глазах мелькнуло нечто, что дало эльфу знать: он все-таки пересек некую очень важную границу.

— А, прости. Глупая баба, как я, должна проводить время на кухне и в спальне. А никак не пытаться навести порядок там, где вы, важные могучие герои, натворили дел, разбираясь в своих войнушках света, тьмы, полутени и всех прочих…

Трандуил залюбовался сочетанием румянца на ее щеках и вишневой капелькой, которая скатилась по ее подбородку. Сейчас сорвется. На платье. До чего гномы неаккуратны.

— Я не совсем понимаю, о чем вы, — проклятая вишневая капелька угрожала ее светло-голубому платью, и Трандуил готов был ринуться через стол с салфеткой.

— О, я объясню, — вишневую косточку она выплюнула, целясь в окно, но промахнулась, рассмеялась, когда попала в вазу с тюльпанами. Трандуил мысленно застонал.

Как женщина, будь она хоть из орков, может вести себя так? Словно этого было мало, вишневую капельку принцесса Эребора поймала безымянным пальцем — с кольцом, — и облизала. Эльфийский владыка прикрыл глаза.

— Каждый раз после того, как мой отец, а до него — мой дед, а после него — мой брат, говорили о тьме, свете и справедливости, кого-то из них приносили домой израненным или мертвым, а я стирала бинты, оттирала окровавленные доспехи и лила слезы. И если защищать свой дом — это честь, то оправдывать войну борьбой с Тьмой — безумие. Крови меньше не станет.

— Если победа над тьмой предсказана, мы, синдар, — Трандуил знал, как это звучит, но не мог умолчать, — идем по пути Света. И мы будем со Светом, когда он победит.

— Почему неглупым, облеченным властью мужчинам так хочется верить предсказаниям? И чем они, в таком случае, отличаются от суеверных крестьянок, за грош выпытывающих у гадалки суженых?

— Вы насмехаетесь над тем, о чем не имете ни малейшего понятия, — чуть резче, чем следовало, ответил эльф. Дис не смутилась ничуть.

— Живи в своем Лесу, король. Не думай о том, что ты должен его покинуть — и тебе его покидать не придется. Тьма отступит.

— Не все так просто, как это может показаться из-под Горы.

— Я что-то не то сказала? — она обворожительно улыбнулась.

— Вы говорите именно то, чего стоит ждать от гнома.

Дис картинно вздохнула. Отодвинула блюдо с вишней от себя, на мгновение подперла подбородок рукой.

— Как мне знакомо это всё, — она закатила подведенные сурьмой глаза к потолку, и эльф удивился длине ее ресниц, — это мир мужчин, и мужчины, пытаясь оправдать свое увлечение игрушками, любят все усложнять. И как мало среди них тех, кто имеет мужество взглянуть на себя беспристрастно. Мой брат не имеет. Мой муж не имел. Молчите! — она властно подняла ладонь, и Трандуил замер с открытым ртом, — женщина говорит вам, дослушайте ее. Если бы это сказала ваша жена, вам было бы проще принять? Или то, что я не из вашего народа, мешает столь сильно?

— Моя королева никогда… — задохнулся король на мгновение, но — и тут сила древней клятвы обожгла его изнутри — голос пропал. Он непроизвольно поднял руку ко рту.

Он солгал. Неосознанно, быть может. Она говорила именно это. Тысячи лет назад. Но откуда чертовой сестре Дубощита — а она его сестра! — знать? Магия? Шпионы? Невозможно. Дис тем временем созерцала Трандуила с легкой улыбкой понимания.

— Я мать мужчин. Их двое — родные братья. Еще в детстве я, наблюдая за ними, отметила странную деталь. Вот они строят замок из речного песка. Вместе, работая слаженно. Потом, ближе к завершению работы, ссорятся, дерутся, и кто-то один, кто злится сильнее, но в драке уступает, поднимает ногу и наступает на свою же работу. Назло другому. Побежден тот, кто плачет громче, но вполне вероятно, плачут оба.

Из-за стола она встала резко, несколько свечей погасли.

— Пауки и корабли, стрелы и мечи, свет и тьма — ваши игрушки, Трандуил. Ваши и ваших врагов. Войны — игры мужчин. Вы считаете себя умудренным опытом лишь потому, что играете чуть дольше других. Но знаете, как вижу это я? Делёж песочницы.

Коротко кивнув, она прошелестела мимо — опять эта ее странная походка — и исчезла, оставив Трандуила смотреть в пустоту и гадать, выживет ли его самообладание спустя еще неделю с дочерью Траина.

А предстояли три.

***

Развлекать сиятельных гостей было не в правилах Трандуила. Чего уж там, ему ничего не стоило заточить любого из них в темницу, если тот был ему неугоден или подпал под особо поганое настроение.

Проживя на свете несколько тысяч лет, ценишь свой комфорт гораздо выше мнения окружающих о твоих манерах.

Но переступить через себя и посадить в темницу женщину Трандуил не мог. Только не теперь, когда Лес чист от пауков, синдар снова воспылали интересом к славному прошлому, на каждом углу поют баллады о падении Гондолина, а Леголас все еще дуется, как ребенок.

Некстати пришли на ум вчерашние слова гномки о «песочнице», и Трандуил вздохнул. Метко. Очень метко. Лет двести уйдет, чтобы забыть. Или — и тут что-то подсказывало ему, что это не лучшая идея — нужно срочно доказать ей обратное. Если бы можно было воевать с ней, он бы уже давно это сделал. Был бы на ее месте братец…

А как воевать с женщиной, которая стоит целой армии, Трандуил не знал. Госпожа Артанис когда-то говорила, что он окончательно превращается в сварливого бирюка, забывшего все тонкости общения с дамами, которые не находятся у него в прямом подчинении. Лет семьсот с того разговора прошло. Что бы сейчас сказала она, увидев, как от какой-то гномки — да еще с какой! — Трандуил вынужден выслушивать такие слова, за которые рад был бы вырвать язык?

А Дис произносит их, ничуть не боясь и не смущаясь. И этот ее острый язычок, который она иногда прикусывает…

— Наша гостья довольна? — бесцветно осведомился он у Нэльдира. Тот вздохнул.

— Похоже на то. С утра ловила рыбок в фонтане.

— Рыбок? Она же их не съела?

— Нет. Рассматривала и отпускала.

— Понятно. Мирин, что ты видела?

— Она мыла пол, — тихо произнесла эльфийка, следившая за гостевым крылом, — у себя в спальне.

Трандуил вспыхнул.

— Там что, грязно? Вы позорите нас перед гостями!

— Они не считают приличным допускать помощников или прислугу в свои спальни, — пояснила Мирин, — это их обычаи.

— А тряпки в осеннем цветнике?

— Ее белье.

Трандуил закрыл лицо рукой. Многослойные гномьи одежки в его георгинах! Мирин могла и не рассказывать подробностей. Он уже знал, что трудолюбивые гномы сами предпочитают ухаживать за собой, а потому коридоры гостевого крыла заставлены тазами с бельем, наспех сколоченными верстаками, и только какие-то понятия о дозволенном в гостях поведении удерживают гномов от постройки кузницы на месте любимого розария Леголаса.

Леголас все еще не вернулся, но, когда он отойдет и все-таки появится дома, наверняка захочет увидеть свои розы целыми. Особенно белые лориенские. Трандуил улыбнулся, вспоминая, как когда-то, давно, его сын вез саженцы сам, как среди ночи вставал, чтобы убедиться, что корни принялись. Как шелковым шнурком привязывал шипастые стебли и ни разу не укололся — он шутил, что у него с этими розами договор о ненападении.

Прекрасная Ундомиэль предпочитала фиалки и нежные, легко вянущие маки с предгорий. Трепетные девушки лаиквенди при дворе Трандуила, из которых была и Этиль, любили хвойные растения, кустарники, и находили общий язык с прихотливыми бегониями и кувшинками.

Как раз сейчас стайка девушек обсуждала, насколько ярко осенью цвели хризантемы, и не случится ли так, что в этом году они на прошлом месте увянут раньше срока. Трандуил обернулся на альпийскую горку — предмет его особой гордости, уже трижды запечатленный придворными живописцами в разные времена года. Придирчиво оглядел ростки хосты, немного поморщился, заметив вторжение печеночного мха — пожалуй, не стоило поливать так обильно…

Внезапно плавное журчание девичьей речи за спиной было прервано звонким веселым голосом, в котором лесной владыка с содроганием узнал Дис:

— Тоже мне, газоны развели! — слово «газоны» она проговорила с отвращением, — ну приспичило мне в кустики сбегать, ну и что тут такого? Зачем сразу крик подымать?

Судя по всему, эльфийские девушки были в слишком глубоком шоке, чтобы их ответ был достаточно доходчивым.

— Лучше бы картошку посадили, лука да свеклы, — не унывала гномка, — все какой-то цветохренью засадили, спасибо хоть, крапивы нет. Но и лопуха не найти!

Нет, зачем он терпел у себя эту особу, Трандуил решительно не понимал. Спасительная мысль о темницах начала обрастать кровавыми подробностями пыток: принудительно кормить гномку при помощи столовых приборов — и исключительно растительной пищей, насильственным образом заставлять пользоваться салфетками…

— О, вот и хозяин, — заметила его все-таки гномка и поспешила приблизиться, — скажи мне, открой тайну: где-нибудь поблизости, — она интимно понизила голос, — есть нужник?

«Нет, — подумал Трандуил, скалясь из последних сил, — темниц мало. Паучьи углы. Самые мрачные паучьи углы».

— Я, знаешь ли, не привыкла по кустам лазить, — неодобрительно косясь на встревоженных эллет, сообщила Дис, — вся юбка в чертополохе каком-то.

— У меня его не растет, — ответил автоматически эльф.

— А это что?

— Харадримские кактусы.

«Были. Ох и потешался бы надо мной Элронд!».

— Ты послушай меня, — гномка положила свою невесомую руку на рукав лесного короля, и он невольно склонился к ней — воспитание опять взяло верх над благоразумием и опытом, — ты не сажай больше такого в кустах. Ну как не добежит кто, сядет на эти колючки голым задом…

«Паучьи углы? Ха. Ха. Ха. Сочувствую паукам».

***

«Благословенной весной сего года, по случаю прибытия сестры его величества Торина, сына Траина, сына Трора…».

Первое письмо он скомкал и отправил за спину. Слишком официально. Второе получилось слишком грубым. В третьем проскальзывал жалобный тон — даже в почерке. А как иначе, если посыл сводился к одной просьбе — от самого Трандуила Орофериона: «Торин, будь ты проклят, забери свою сестрицу из моего Леса».

К полудню он был готов бежать сам. Может, даже уплыть за Море, уж туда гномы вряд ли сунутся. К вечеру планы его несколько переменились, но без участия несносной Дис на этот раз: пришло письмо от Леголаса.

Как будто мало было проблем в жизни короля, чтобы еще и родной сын, единственный наследник, позволял себе подобные поступки. Так вообще нельзя себя вести наследнику престола. Была, конечно, еще Лютиэн Дориатская, тоже бежала из дому, но дело кончилось плохо.

И, словно мало было того, что принц прислал весть с севера — ужасного края варваров и бесконечной грязи, бедности и отсталости, так он еще и возвращаться назад не собирался!

«Митрандир, — скрипел зубами Трандуил, вышагивая в одиночестве по кабинету, в котором когда-то учил сына писать, — это все он настраивает моего сына против меня. Из-за него мой сын связался с дурной компанией. Надо было оградить его от этой бесстыжей девицы, Тауриэль. Нельзя было отпускать Тауриэль к гномам. Вообще непонятно, зачем я тратил свое время на нее, зная, что кровь возобладает, и ручная змея все равно укусит…». Хотя сейчас Трандуил готов был бы воспитывать два десятка таких осиротевших Тауриэль, если только это вернет его сына на путь истинный.

Вне себя от ярости, он пнул попавшийся колчан со стрелами.

— Я пришла невовремя.

— Постойте.

Злиться еще и на нее сил не было. Скорее уж, наоборот. Именно сейчас ее присутствие было необходимо. Дис задумчиво склонила голову набок, постояла в дверях, прошла к его столу.

— У вас двое сыновей, Дис. У меня тоже есть сын. Взрослый сын.

Он говорил, не глядя на нее. Не выдержал бы сочувственного взгляда. Не желал встретить насмешливый. Его занимал вопрос:

— Как вы справляетесь — с двумя?!

Залпом опрокинул в себя один бокал, не помогло — налил следующий. Не поможет. Никогда не помогало.

— Не справляюсь, — услышал Трандуил голос гномки, — никто не справляется.

Не дожидаясь приглашения, села на скамью, сбросив подушки на пол, достала трубку и кисет.

— Угощайтесь, — привычно предложила трубку эльфу. Он поморщился, — я выпью с вами, вы покурите со мной. Поговорим о детях.

Трандуил улыбнулся, затем рассмеялся. Все это было глупо, очень глупо, но он в самом деле сел с Дис рядом, принял из ее рук тонкую трубочку и опасливо сделал первую затяжку. Лучше бы не делал.По шее поползла тяжесть, в глазах потемнело.

— Что… за зелье? Это даже не табак! — он не мог откашляться, грудь словно охватило горячей лентой удушья.

— Не выдыхайте! Вы, эльфы, совсем не умеете курить!

«Не стоило и учиться», подумал Трандуил, но через мгновение понял с удивлением, что страшная горечь во рту прошла, оставив легкое послевкусие весеннего вечера: запаха бука, вяза и немного — сосновой смолы. Дис затянулась уверенно, вытянула губы, пуская кривоватое колечко, чуть прищурилась.

Помолчали.

— Когда из родителей остается кто-то один, всегда есть соблазн винить вдовство и сиротство в огрехах воспитания, — изрекла, наконец, Дис то, о чем думали оба, — но без ошибок не обходится никто. Это всё, что я поняла.

— Хоть в чем-то нам не о чем спорить, — усмехнулся эльф.

— Вы не любите спорить?

— Я давно пришел к мысли, что итогом никогда не будет правильное решение и верные выводы.

— И вас не увлекает процесс? О, лесной король, как скучна твоя жизнь! — Дис засмеялась, выдувая дым снизу вверх ему в лицо.

Дым выше его подбородка не поднимался.

— Мой сын спорит со мной, даже если знает, что я прав. Все, чего я хочу — не дать ему совершить мои же ошибки. Это преступление? — Трандуил встал с места, прошелся по кабинету, оглянулся на гномку, — неужели ваши сыновья с вами всегда соглашаются?

— Да. И потом делают по-своему. Если у них получается — хвастаются. Если нет — жалуются и просят не рассказывать Торину.

Посмотрев друг на друга, они рассмеялись. Стало вдруг светло и легко, хотя, кроме очага, в комнате был лишь один источник света — лампа в углу стола.

— Ваш брат, Дис… — начал было эльф, но женщина нахмурилась.

— Я не могу обсуждать моего короля.

— А брата?

Казалось, он нашел брешь в ее безупречной защите. Семья. Может быть, если бы в его собственном роду было столько же поколений, сменяющих друг друга, его столь же сильно трогало положение родственников: ведь они породнились бы не единожды.

— Мы расходимся во многих взглядах с моим братом.

— Я лишь хочу знать, насколько я могу ожидать от вас его поступков. Или их одобрения.

Дис посмотрела на эльфа таким взглядом, что он опять почувствовал, как упускает что-то очень важное.

— Мой брат прав не потому, что прав, а потому, что он — мой брат.

— Еще одна мудрость гномов?

— Естественное течение вещей. Твой сын остается твоим сыном, даже если сейчас делает все, чтобы почувствовать себя свободным от тебя. Точно так же, как когда-то ты хотел освободиться от своего отца, а пришел к тому, что стал на него похож именно в том, в чем страстно желал отличаться.

Сто восемьдесят с небольшим, подумал Трандуил. Сто. Восемьдесят. И сколько-то жалких лет. Она все еще помнит, как начинала жить, как если бы это было вчера. Откудаона знает о его отце? Откуда она вообще что-то может знать? Да еще это словечко. «Страстно». Страсть — это недостойно…

…но естественно. То ли вино ударило в голову, то ли — ее трубочное зелье. А может, все дело в очаровании ее аккуратных маленьких рук, унизанных кольцами и браслетами. Пальчики, крашенные хной, с длинными ноготками — в меру длинными, но нельзя не обратить внимание. И то, как странно она держит свою трубку. Играет, обвивая ее лентами своего платья, играет косичками, падающими на грудь, играет кольцами, прокручивая их и периодически роняя себе на колени.

В общем, Трандуил потерял голову на короткий миг, потому что поцеловал ее руку.

Чего даже из эллет удостаивались очень и очень немногие.

Дис же приняла этот знак, как нечто ожидаемое и обыденное. Ее пальцы дрогнули под его губами, и эльф услышал странный смешок.

— Простите меня, — чистосердечно произнесла она, вставая с места, — я и не думала, что… это так… без бороды… ой, я не могу! — прыснула, прикрывая ладонью лицо и добавила на кхуздуле что-то гортанное и ритмичное, — я пойду к себе.

— Да.

— Отпустите же мою руку, Трандуил.

========== Неожиданно приключаясь ==========

К исходу второй недели госпожи Дис в Лихолесье король Трандуил зарекся когда-либо иметь дело с гномами. Никогда больше — не сажать их в темницы, пусть они разносят хоть весь Лес, пусть их едят пауки, пусть даже они поселятся по соседству, что вряд ли, упаси Валар. «Нужно выработать новую стратегию поведения, — уныло думал эльф, созерцая разоренные лужайки перед гостевым крылом, — при первом признаке приближения даже миролюбиво настроенных гномов прятаться, бежать прочь, прикидываться мертвыми».

Пылая неуемной жаждой деятельности, Дис расценила его короткий приступ откровенности, как приглашение к непосредственному вмешательству в дела управления хозяйством дворца. Трандуил не успел опомниться, как гномка вовсю раздавала указания приближенным короля, как раз готовившими цветы к посадке в клумбы и вазоны. Что удивительно, ее слушались.

За полдня она умудрялась причинить больше разрушений, чем все орки и пауки вместе взятые — за десятки лет. С утра навещавший свои любимые орхидеи, к полудню Трандуил в ужасе обнаружил прямо посреди вымощенной площадки для любования белой акацией натянутые веревки для белья, чуть поодаль — там, где предполагалось посадить мимозы — грядки, над которыми вертелась Дис.

— Ну это никуда не годится, — склоняясь над лунками, говорила она одновременно, обращаясь к почтительно молчавшей Этиль, — как можно поливать ведрами такую кучу травы? И ладно бы что полезное росло! Вам нужен нормальный водопровод.

— Возможно, вы не видели еще достижение мастеров Эрин Ласгален — Жасминовый Акведук…

— Ерундень эти ваши акведуки. Только свистни — и мои ребята быстренько проложат нормальные трубы, приличные краны привинтят. Тут и копать особо не надо.

Трандуил уже видел свой палисадник во внутреннем дворе перекопанным траншеями, в каждой из которых будет копошиться по десятку волосатых гномов. Этиль, очевидно, тоже думала в сходном направлении, потому что почтительности в ее взгляде резко поуменьшилось.

Кипучую энергию гномки необходимо было немедленно направить в мирное русло. Трандуил едва не заработал приступ мигрени, пытаясь изыскать подобающие титулованной даме развлечения. Для праздника было рано. Ужины исключались. Любоваться вылетом пестрокрылых мотыльков в компании Дис было близко к кощунству — гномка не в силах была вынести и часа этого зрелища, не приложившись к пивной кружке и не раскурив пару трубок своего убойного зелья, от которых мотыльки падали замертво, стоило им пролететь мимо.

Оставалась классическая охота — расписание летело варгу под хвост, но иначе обезвредить Дис не представлялось возможным.

Этиль потратила два дня, пытаясь договориться с оленями, но нашла только на всё согласного кабана. Секач никогда не носил на себе всадника, тем более, не был знаком с запахом гнома, но, применив чары, придворные синдар посчитали их достаточными, чтобы предоставить зверя гостье.

Предполагалось, что это будет охота на зайцев. Собственно, важен был не результат, а наслаждение от весенней прогулки верхом. Трандуил тщательно проследил маршрут. Никаких брачных игрищ животных на тропе не предполагалось. В заранее выбранных местах разбили шатры для вкушения королевскими особами трапезы, а в сторонке организовали установку того приземленного, но необходимого всем без исключения строения, которое Дис окрестила «нужником». Все было распланировано столь тщательно, что казусы полностью исключались.

Первую половину прогулки так оно и было. В строго запланированных местах начинали петь птицы, у самых живописных видов находились изящные столики, накрытые кружевными скатертями, с легкими закусками и освежающими напитками — и никаких смущающих гномку вилок. Даже комментарии Дис относительно окружающей природы не могли вывести Трандуила из себя.

Накануне он потратил почти два часа, сосредотачиваясь на равновесии фэа, занимаясь теми давно забытыми духовными практиками, к дисциплине в которых так беспощадны были учителя в его далекой юности.

«Временное — суть тлен, — и он выдыхал через нос, прикрывая глаза, буквально чувствуя вливающуюся в него силу спокойной отрешенности, — ничто, что заведомо кончится, не выведет меня из состояния полной гармонии. Я — вода… спокойная вода…». Отец бы одобрил. Не в последнюю очередь, в пику ему Трандуил когда-то забросил тренировки, посчитав их уступкой непонятным отжившим традициям.

Кто бы мог подумать, что они пригодятся именно сейчас. Потому что дальше все вышло из-под контроля, и планы Трандуила в очередной раз терпели крах.

***

Собственно, все дело было в кабане. Он не казался диким вепрем, даже когда Дис, демонстрируя свои способности лихой всадницы, пришпорила его каблучками и прокатилась вокруг дворца — в основном, конечно, по клумбам. Он не озверел и после того, как сердобольная наездница угостила его выпивкой — с болью в сердце наблюдал Трандуил, как дорвинионское трехсотлетней выдержки льется в пасть свину.

Который, в общем, ничего против не имел.

Но, выпив, раздухарился, как и Дис. Усталость ее не брала, степенная прогулка верхом развлечением не казалась. А Трандуил не был в состоянии отказать даме, когда она приглашает соревноваться в езде верхом, даже если это выражается фразой, в которой цензурны лишь слова «наперегонки», «остроухий», да, пожалуй, предлоги.

— Госпожа Дис, не стоит, — предчувствуя неприятности, посоветовал Трандуил. Позабыв отчего-то, что наугрим всегда делали ему все назло и вопреки.

— Вот еще! — донес ветер ее торжествующий вопль уже издалека. Но когда визг счастливого кабана зазвучал в следующий раз, Трандуил бросился к оленю.

Зачарованный или нет, но кабан мог нести свою безумную всадницу только в одно место, которое в это уже жаркое время года становилось для него воплощение блаженства и отдыха. В болото.

Напрасно гнал эльфийский владыка своего оленя по тропе, почти не разбирая дороги. Маневрировать под все более низкими ветвями олень не мог. Так же, как и стоять на расползавшейся под копытами земле.

— Леди Дис! — не своим голосом позвал Трандуил, но услышал только пронзительный удаляющийся рев кабана.

Когда Леголаса будут венчать на царство, к клятве придется добавить строки — не связываться с гномами. Хоть бы за сильмариллы, Моргот их побери. Трандуил, прислушавшись к отдаляющемуся топоту секача, развернул оленя. К топям есть еще один подход, может быть, он еще успеет…

Время, казалось, специально замедлило свой бег. Трандуил готов был поверить, что ему все снится — не мог же он ошибиться в своем Лесу? — но тут под копытами оленя предостерегающе влажно хрупнула сгнившая поваленная ольха, и владыка остановился, приподнявшись и застыв, напряженный, как струна.

— Проклятая свинья, эльфийские отбивные, боров лихолесский, — услышал он слабое возмущение откуда-то снизу — там, вниз по влажному топкому склону, начиналось болото. Спуститься на ногах невозможно — вязкая почва не даст. Если только по веткам…

— Стой, свиночка! — раздалось затихающее снизу, — стой, куды, я плавать не умею!

— Дис! — выкрикнул Трандуил, бросая поводья.

Если сестра Торина Дубощита свернет себе шею в его Лесу — это будет… что именно, он обдумать не успел. Мгновенно выцепив взглядом наиболее подходящее дерево, Трандуил легко поднялся на спину своего верного оленя и прыгнул. Еще один прыжок — ноги едва успевали коснуться ветвей. Кажется, последний раз он проделывал это… да, Леголасу было лет девять, и он очень просил папочку «почудесить».

Треск сучьев внизу и отчаянная брань на кхуздуле сделались громче, а потом что-то грохнуло и все вмиг затихло. Чувствуя, как тело обдает холодом близкой смерти, Трандуил, не думая больше ни секунды, прыгнул вниз — прямо туда, на хитросплетение ветвей над заболоченным озерцом.

По лицу хлестнули листья, посыпались сверху шишки и желуди, в лицо пахнуло прелым запахом застоявшейся воды и гниения, и Трандуил окунулся в ледяную воду. С привкусом торфа.

«Это последний раз, когда я связываюсь с гномами».

Он вынырнул, оглянулся. Сквозь заросли ивы с визгом удирал кабан. Ни малейших признаков гномки. Она плавать не умеет. Камнем пошла ко дну, пуская пузыри. Набрав воздуха, он нырнул снова.

Ничего.

В Лес придут гномы с топорами. Трор был безумцем, но у него не было повода мстить эльфам, а у Торина повод будет.

Еще одна попытка. Воздуха в груди мало, все силы расходуются на тянущиеся вслед за королем чары — мелкие, повседневные заботы о внешности, правилах, идеальном цветении пионов, достаточно эстетичном полете перепелок…

Отсечь. Еще одна попытка. Бесполезная. И даже у эльфа силы не бесконечны. Откашлявшись, Трандуил ухватился за торчащую из илистого дна корягу, задыхаясь, подтянулся, морщась — кажется, ударился коленом, точно, еще и локтем, но все это ерунда, если Дис…

— Да ты живой! Дыши, эльфушка, я сейчас…

Еще никогда в жизни он не был так рад голосу кого-то из наугрим. Спотыкаясь, она брела, то и дело проваливаясь в вязкий ил по кромке озера, стараясь не смотреть в сторону близкой темной воды.

— Стой! — выкрикнул лесной владыка, — не двигайся, замри!

Послушно застыла. Трандуил проследил взглядом направление движения. Если топь шире, чем он предполагал, любой шаг гномки в самом деле станет последним.

— Нам надо на другую сторону. Сможешь простоять, пока я не доберусь до тебя?

Ее кивок был медленным и аккуратным, как будто лишнее движение могло заставить землю под ней разверзнуться — как, в сущности, и было на самом деле. Расширившиеся на поллица огромные синие глаза смотрели на него напряженно, но без панического ужаса.

— Когда я скажу, прыгай в воду, — он выплыл на середину озерца, — я подхвачу. Давай!

Его окатило затхлой водой, на голову попали какие-то водоросли, ряска и лишайник, а потом Трандуил ощутил на плечах стальную хватку цепких пальчиков Дис и ее впившиеся в его кожу едва ли не до крови ноготки.

— Ну всё, — выдохнул он, — поплыли.

На берегу минут пять они приходили в себя, тяжело дыша. Дис, обхватив колени, мелко дрожала. Трандуил обнаружил на себе три досадные раны — коряга на дне проткнула сапог и вонзилась прямо в ступню, по счастью, неглубоко, ветка рассекла кожу на плече, на колене была ссадина.

— Ты цела? — хрипло выдохнул он гномке, не будучи уверен, на какой ответ надеется. Она встряхнулась, приходя в себя, кивнула, глянула коротко на него — и взвизгнула.

— Ой! Ой, что это с тобой? Это как ты умудрился?

«Морок спал», содрогнулся внутренне Трандуил. Он не успел сосредоточиться на том, чтобы вернуть его, как гномка подскочила к нему, причитая, и протянула руки к его лицу.

— Убери, — он сам не понял, что оттолкнул ее чересчур резко.

— Да ты глянь, какой кошмар!

— Не смотри. Я знаю.

— Хрена ли ты знаешь, ты себя в зеркало видел?

— Видел!

На мгновение воцарилось молчание. Трандуил не смотрел на гномку, тщетно пытаясь вернуть иллюзию на место, когда Дис снова заговорила:

— Правда, у тебя с собой зеркало? Даже сейчас?

И тут он расхохотался. Нервно, обхватив колени руками, ткнувшись в них давным-давно искалеченным лицом, сам не зная, где потерялись все эти «гармония» и «равновесие», обещанные предками.

Когда он успокоился и перестал всхлипывать от этого, следовало признать, немного истерического смеха, морок вернулся, и Трандуил смог даже улыбнуться гномке в лицо. Она недоверчиво покачала головой.

— Странный ты какой-то, — пробурчала она недовольно, — нет чтобы лечиться, как все.

— Не всё можно вылечить, — спокойно сказал Трандуил, отдышавшись.

Первый шок ушел, они огляделись. Трандуил знал свой Лес наизусть, чувствовал его и мог с уверенностью сказать, что ближайшая охотничья тропа — не самое популярное место, так что случайно на монарших особ в столь плачевном положении никто не наткнется. А искать специально, когда сам он запретил это делать, никто не рискнет.

Можно воспользоваться мысленным зовом. Только ведь, стоит появиться на горизонте кому-то из его подданных, как гномка тут же завопит о том, что их королю требуется помощь, да еще и подробно объяснит, какая именно.

Ладно, об этом следовало подумать позже. Трандуил поднялся. Мокрая с ног до головы, встала и Дис.

— Вот ты там у себя колючки разводишь и всякую ненужную ботву, лучше бы этими грязями занялся. Мы же чуть не утопли!

Никакого смущения и раскаяния, словно не она сама стала причиной их сомнительного приключения. Типичное поведение для потомков Дурина, кажется.

— Нам нужен костер, — скорее для себя вслух рассудил Трандуил, — и чистая вода.

— Да уж, неплохо бы. Жаль, тот кабанчик, которого ты мне дал, удрал. А я бы из него таких котлет нажарила…

Вдвоем продираясь через заросли черной ольхи и ивняка, они оказались на более-менее сухой устойчивой почве лишь через полчаса. Топи остались позади. Теперь эльф и его гостья посмотрели друг на друга. Сейчас Трандуил радовался тому, что зеркала у него с собой все-таки не было, потому что Дис выглядела просто ужасно.

И он — вряд ли лучше.

Верхнее платье гномки было изорвано в клочья. Нижние юбки все были в лоскуты. Великолепный головной убор был сорван, затейливая прическа стала похожа на копну грязной соломы, и женщина вся была в болотной жиже.

— Видок тот еще, — подтвердила Дис в ответ на его красноречивый взгляд, — ну, куда дальше?

— Над болотом есть родник, с другой стороны, наверху на холмах.

— Это что, лезть снова по бурелому?

— Или вода из болота.

Дис заткнулась.

Час они шли молча, спотыкаясь и едва не падая. Близился закат, Лес представал как никогда красивым и величественным, а владыка Леса брел, хромая и про себя проклиная судьбу, в самом неприглядном облике.

У родника и небольшого чистого озерца Дис приободрилась.

— Ну, надеюсь, отсюда уже недалеко и до домика твоего. Хоть разомнемся. Ночку можно и на ногах… о. О!

Она подскочила к нему, припавшему на одну ногу, опустилась перед ним, потом поднялась.

— Раздевайся, — тоном не терпящим возражений, приказала гномка, — прогулка отменяется, как я поняла.

***

Через два часа Трандуил, лежа на земле и глядя в синее вечернее небо, мог поклясться, что никогда еще не чувствовал подобного спокойствия и свободы.

Продрогшие, они по очереди смыли грязь в озерце — Трандуил уступил первенство даме и целомудренно отвернулся, пока Дис, фыркая и напевая, плескалась в ледяной воде. Немного стесняясь — когда это чувство последний раз охватывало его? Тысячу лет назад? — отдал ей свою рубашку, которую она тут же постирала вместе с частью своей одежды.

— Портки тоже, твое величество!

«Портки» были порваны на самых неожиданных местах, но Дис это не смутило. Пока Трандуил прикрывался остатками своего верхнего одеяния, она, в одной батистовой рубашке, деловито разложила свои многочисленные юбки поверх блио, и перед эльфом открылась одна из тайн спрятанного гномьего пола — причина их невероятно объемных одежд.

В каждой юбке были карманы. Карманы на пуговицах, застежках, потайных замках и вовсе без оных. В каждом кармане можно было найти нечто необходимое для повседневной жизни. Складные ножички, нитки с иголками, кремни, нескончаемое множество кисетов с табаком, запасные пуговицы, крохотные отвертки… какие-то шурупчики… прищепки, веревки, гребешки, заколки, шнурки, игральные кости.

— На дворе май, миледи, — не смог не спросить Трандуил, — как вам не жарко?

— В Подгорье прохладно, — откусывая нитку и вдевая в иглу, ответила гномка, — а когда выходишь куда-то, никогда не знаешь, что может пригодиться с собой. Я-то особо не нуждаюсь, но по старой памяти иной раз что-ничто, а в карман положу.

«Что-ничто» составляло едва ли не половину разгрузки среднестатистического лесного стражника Лихолесья.

— Ногу сильно распороло? — забеспокоилась Дис, поглядывая на эльфа. Он отмахнулся. Но, все-таки, не смог удержать свою неожиданную спутницу от осмотра своих «ранений», после чего она вручила ему гребень, а сама разложила табак на просушку и ушла собирать хворост.

Закат догорал на окрасившемся в алый западном горизонте, с холмов открывался потрясающий вид на Лес, Трандуил грелся у костра с сестрой своего давнего недруга и ощущал себя как никогда молодым.

Как тогда, когда он и друзья пели песни у ночных костров, юные и счастливые, и будущее было бесконечно и безмятежно.

Болтавшая без умолку Дис замолчала, устроилась напротив у костра и задумчиво смотрела в пламя. Что видела она, Трандуил не знал. Может быть, тоже огни своей юности?

Сейчас она казалась ровесницей своим сыновьям, которых мельком запомнил Трандуил. Распущенные черные волосы, окутавшие ее тяжелым покрывалом, впечатлили эльфа больше всего. Пожалуй, за их густой тяжестью она могла спрятаться даже обнаженной, и никто не заподозрил бы…

А вот это были странные мысли.

Но, раз допустив их, Трандуил не мог заставить себя их изгнать, прежде не разобравшись. Все вокруг следовало подвергать анализу, разве нет? Например, женщину напротив.

Без своих многослойных одеяний и отталкивающе-вычурного макияжа она выглядела… милой. Пожалуй, это было самое верное определение. Даже то, что Трандуил принял поначалу за часть странной гномьей прически, и что оказалось на самом деле заходящей на скулы линией роста волос, было ей к лицу.

Как и аккуратные торчащие ушки, в которых было по пять серег в каждом. Как и тонкая рубашка, под которой, как говорили ему эллет, гномка не носила абсолютно ничего. Кроме шерстяных носков — которые сейчас, исправно выстиранные, сохли в сторонке на двух воткнутых в землю прутиках.

Совсем стемнело. Запели соловьи. Уютная тишина заполнилась ночными волнующими звуками весеннего Леса. Трандуил прикрыл глаза, наслаждаясь чувством покоя, какого уже давно не испытывал. Все обыденные заботы были очень далеко. Основная головная боль последнего времени молча смотрела в огонь в полушаге, тщетно пытаясь раскурить отсыревший табак.

— Что за наказание! — пробормотала Дис, тяжко вздыхая, — эх, не хотела делиться, но…

Из очередного тайника в очередной юбке она извлекла плоскую фляжку и протянула ее Трандуилу.

— Подожди! — остановила она короля, — обязательно сразу запей водой.

— Что это? — он оглядел фляжку.

— Я предупредила. Запей.

Жидкий огонь ударил его изнутри, проник, казалось, в каждый уголок тела вместе с кровотоком, мягко стукнул в затылок. Вытаращив глаза, он хватал ртом воздух, глотку жгло, в носу щипало. Дис, не мешкая, отобрала флягу и уверенно к ней приложилась.

— Эх, тут и закуски никакой! — сокрушалась она, умываясь в роднике, — но надо ж нам было как-то согреться.

На ум Трандуилу приходили самые разные способы согреться. Точнее, способ был один, а пути исполнения представали весьма неожиданные.

— Возьми…те мою одежду, земля все-таки холодная, — выдавил он, стараясь не смотреть в сторону сделавшейся немыслимо обольстительной Дис.

— Места хватит, — она плюхнулась рядом с ним, и ее жесткие волосы на мгновение накрыли его лицо ароматной волной. Дис хихикнула, он задержал дыхание.

Бархатистая ночь окутывала Лес. Снопы искр от разгоравшегося костра взлетали в воздух. Подсыхала верхняя одежда, но теперь Трандуилу уже было жарко и без нее.

— Поесть бы, — жалобно подала голос Дис. Он усмехнулся, по-прежнему завороженно глядя в костер.

— Нам повезло, что нет грозы.

Словно услышав его, где-то на северо-западе прогромыхало в облаках. Дис вздрогнула, распахнув глаза.

— Страшно? — улыбнулся Трандуил. Гномка покачала головой, присматриваясь к бьющим далеко-далеко молниям.

— Я никогда не видела грозу… так.

— Никогда? — поразился Трандуил, да так, что едва не вскочил с места, — не может быть.

— С гор она совсем другая. А здесь красиво.

Необычно жаркий воздух для мая разогнал первый порыв свежего ветра. Снова сидели молча, поглядывая на грозу. Тишина словно искрила напряжением. Давно забытые ощущения с легкой примесью неожиданной новизны тревожили Трандуила.

— Скучно сидим, — пожаловалась Дис, пытливо заглядывая эльфу в глаза.

— Мне спеть для дорогой гостьи?

— Опять о звездах, веточках и цветочках? Эти ваши лесные мотивчики приелись. Как соберетесь, как запоете — зубы ломит, тоску нагоняет. Ничего хорошего.

— Ты просто не видела. Я покажу.

Он развернулся к ней, не давая себе передумать. Протянул руки ладонями вверх.

— Попробуй.

Чуть не сказал «попробуйте, миледи», но это было так неуместно. Из другого времени и мира. Оттуда, где всех равняющая ночь не смыкалась над ними сплошной стеной вместе с загадочным Лесом, умевшим хранить тайны.

— Попробуй же. Не трусь.

Она лишь поджала губы и нахмурила свои изящные бровки, но протянула ему руки.

— Это придет не сразу, — предупредил он, закрывая глаза, — откройся Лесу. Почувствуй.

Глубоко вздохнув, она расслабилась — и пустила в себя Лес. Сразу и весь, кинувшись, как в омут с головой, смело и не оглядываясь, бесстрашно и без ненужной притворной отваги. Вооруженная чистым любопытством первооткрывателя, смелая без того, чтобы превозмогать себя. Лес шептал мягко и умиротворенно. Лес щедро делился с Дис через своего хранителя, признавая ее и гостеприимно приветствуя. Он дарил без меры и счета, не предъявляя условий: дарил знойные полудни августа, гуд шмелей над лугами клевера и нивяника, плеск степенных бобров в заводи, тихую задумчивость октября, хрустальное безмолвие январского морозного утра и, конечно, май, вечный май!

А попробовав на вкус пьянящий дар Леса, они уже не смогли отпустить руки друг друга.

И Трандуил был первым, кто потянулся навстречу. Опередив Дис на долю секунды, быть может. Медленно, самому себе не веря — но не в силах не верить тому, что было сильнее его. И оно звало поступить единственно верным образом.

Прикоснуться ладонью к ее лицу. Заглянуть пристально в огромные, светлые глаза. Задержать дыхание перед тем, как вдохнуть ее странный, нездешний аромат — каменистые склоны, поросшие мягким мхом валуны, чистые реки, берущие начало в высокогорных ледниках.

Пожалуй, так долго за последние пару тысяч лет своей жизни Трандуил Ороферион ни разу не целовался. Не стремясь к большему и не думая о возможности, забыв о времени, условностях — целуя то осторожно, то напористо, нежно — и страстно, снова и снова. Так, как возможно только в юности — до пересохших губ и испуганно распахнутых глаз, когда все-таки приходится остановиться.

Чтобы обнаружить, что хочется повторить все заново.

Комментарий к Неожиданно приключаясь

“вечно молодой, вечно пьяный” (с)

========== Находя пути ==========

В утро, когда Трандуил и Дис вернулись из своего неожиданного лесного путешествия, целитель прислал сообщение о том, что Фили после сеанса магического воздействия начал выздоравливать. Правда, большего ему не удалось — Трандуил надеялся, что получится чуть больше разузнать о внутренней политике Эребора и обстановке под Горой, но хитроумные наугрим умели хранить свои тайны.

Напоказ же они выставляли лишь то, что интереса не вызывало. Даже, скорее, отталкивало. Пример был у лесного короля перед глазами.

По возвращению во дворец Дис преподнесла ему пучок подорожника со словами:

— Ты попробуй, к болячке своей приложи. Может, пройдет? Моя бабушка так делала, а у нее подагра была. И артрит. И еще, знаешь, такие прыщи…

Нет, она не щадила его чувств. Даже самую малость.

— Вот у моего братца морда в шрамах, не таких, как у тебя, но тоже солидно. Но борода прикрывает, хотя мы-то таких штук не стесняемся. Может, тебе отрастить?

— Наш народ отличается от вашего.

— А ты везде такой лысый? — не сдавалась Дис. Трандуил чувствовал, как краснеют уже кончики пальцев. Это было поистине невыносимо.

— Каноны красоты разнятся. Возможно, вы не разделяете вкуса наших дам, как мы — ваших мужчин, — довольный тем, как ловко повернул беседу в сторону обсуждения эстетических предпочтений, он пригубил бокал с вином.

Определенным образом, вечера с Дис держали в тонусе. Гномка нахмурилась, чуть надув губы. Против воли лесной король вспомнил, каковы они на вкус — жаркие, жадные, податливые…

— Ну да, конечно. Вчера, помнится, ты не был так категоричен в верности своим пристрастиям.

— Я неоправданно поддался минутному расстройству. Мне нет прощения, — он был почти доволен этой сомнительной пикировкой, пусть даже его собеседницей была Дис.

— Да брось, можно подумать. Я так и вижу, как вы сокрушаетесь, ваше величество, — она издевательски сделала движение, напоминающее воздушный поцелуй, потягиваясь и отстраняясь, — кстати, что это такое я съела только что?

— Редкое лакомство. Это бобы, произрастающие на юге Гондора. Возделыванием земель там занимаются вольные кланы, когда-то пришедшие из Дунланда. Горсть таких бобов по питательности…

— Вот это еда, хоть и не мясо, — перебила гномка, одобрительно кивая, — и для огорода полезно, и во рту не вяжет.

— Я предпочитаю молодую вигну, — окрыленный, Трандуил поспешил вернуть разговор в приличное русло, — и полосатую фасоль в базиликовом соусе.

— Ваша правда, ваша правда. Только ты не особо-то на горох свой налегай, — она подалась вперед, — знаешь, как с него брюхо крутит? Пучит, не дай Махал…

Трандуила снова подташнивало.

***

Следующие несколько дней они провели вполне достойно. Трандуил организовал вечер для дам — на том, чтобы мужчины не допускались, настаивали гномы. Дис ворчала, что находится в неприлично трезвом состоянии. Не утешили ее даже песни — по ее словам, это был «тоскливый вой неудовлетворенных баб, и ничего более».

Вышивку за развлечение она не признавала:

— Ну, по молодости и я, бывало, за штопкой любила глазки кхуздам строить. Но сейчас меня молотом не загонишь без крайней нужды за это дело.

Любоваться садами, Лесом и какими-либо красотами природы наотрез отказалась, сообщив, что хватило с нее и одного болота и последующей ночи в компании короля. При этих словах гномы хмурились, бросали на Трандуила злые взгляды, хватались за топоры. Потом Дис не без интонации недовольства и претензии говорила:

— И представляете, он не тронул меня даже пальцем!

И гномы посмотривали на хозяина с непониманием и неодобрением, словно он позорил весь мужской род.

Переговоры застопорились. А затем пришло срочное письмо от Леголаса, в котором он еще раз отказывался возвращаться в Лихолесье (причем слово «Лихо» было подчеркнуто тройной чертой), но просил у отца денег, так как «поиздержался в дороге». Позорить свое имя сыном, который будет одалживаться у человеческих ростовщиков, лесной король не был готов. И, скрепя сердце, вынужден был спонсировать очередную затею Леголаса на севере.

Казна нищала, запасы спиртного улетучивались с каждым днем пребывания гномов, несмотря на новые закупки, настроение Трандуила стремительно портилось. Именно таким его нашла Дис, забредшая под вечер в его кабинет — судя по виду, изрядно измаявшаяся бездельем.

— Был бы ты попроще, — вздохнула гномка, огибая его и шлепая босыми ногами к столу, — что тебя заставило нос повесить?

— Мой сын. Он не вернется, — глухо произнес Трандуил, глядя в стену. Отчего-то перестало беспокоить то, что волосы так и остались взъерошены, а вечернее домашнее одеяние сползло с плеч, придавая ему непростительно небрежный вид.

Сейчас эльфу было все равно. Он и сам не заметил, как, по старой привычке, подтянул ноги на подлокотник кресла. И плевать на чернильное пятно на колене. И на то, что беззвучно на его бумаги пялится гномка, на синдарине она все равно не читает.

— Что ты писал ему? — ее голос приобрел другую интонацию — мягкую, проникновенную, несколько привычную и долгожданную.

— Ничего нового. Ничего, что изменило бы хоть что-то.

Она понимает. У нее таких балбесов двое. И кстати, младший принял самое живое участие в той афере, благодаря которой Леголас совершенно от рук отбился. Он да его рыжая подружка с нарушением самоидентификации. Интересно, как Дис с этим справится. Хотя она справится, вот ее братец рад не будет.

— Ваш младший сын.

— Кили.

— Тауриэль…

— Убегает к ней дважды в неделю. Мне пришлось просить Двалина договариваться с Бардом — сама-то я не могу, чтобы тот выделил ей фрейлин. Представляешь, специальные тетки, которые следят, чтобы он ее не обесчестил. Или она его не соблазнила, — она фыркнула в сторону эльфа.

— Дороги нынче фрейлины? — усмехнулся Трандуил.

— Разорительно! — вздохнула гномка, бесцеремонно опускаясь на подлокотник его кресла, — если не для кошелька, то для репутации Дуринов перед гражданами Дейла. И Торин бесится. А главное, это бессмысленно. Я знаю своего сына. Если ему что стукнет в голову, клином не выбить.

— Как о моем говорите, — улыбнулся горько лесной владыка, и не сразу сообразил, как это, возможно, звучит.

— Не знаю, что хуже. Сыновья без отца или сыновья без матери.

— Отца можно заменить. Мать нельзя.

— Это звучит мило, но это не так. Сколько ему было, когда ее не стало?

— Восемь. Месяцев.

— Такой крошка.

— Да. Любопытный был — на месте не сидел ни минуты. Целыми днями я его отлавливал по своим покоям. На четвереньках удирал через Лес — и с какой скоростью. Все тянул в рот, пару раз сгрыз еще нераспечатанные письма от владыки Келеборна, — Трандуил усмехнулся, — а если у меня были гости, то эта мордашка в чернилах…

— Вы хороший отец, Трандуил.

Он вскинулся на этот мелодичный зов, но встретил только странный туман в глазах и легкое, едва уловимое прикосновение ее руки к плечу.

— Правда, хороший, — повторила Дис, ласково улыбаясь, — а значит, он вернется. Они всегда возвращаются.

— Я был другим, — покачал головой эльф, по-прежнему держа уже пустой бокал в руке.

— Наши дети лучше нас. Нам не всегда легко это признать, но они лучше, смелее, отважнее, чем были мы. Немного безрассудны, но тут уж ничего не поделать.

— Вы так считаете? Мы полагаем, каждое следующее поколение хуже предыдущего.

— Это не так. И вы увидите от своего сына то, что заставит вас передумать.

Она поднялась, направилась прочь, Трандуил поймал ее руку. Сам не очень понимая, чего ждет от этого касания. Пламени страсти? Разряда, удара молнии, знака свыше — чего-то, что снимет с него всякую ответственность за происходящее?

Но Дис лишь лукаво улыбнулась и покачала головой.

— Смотри, я себе тоже парочку фрейлин заведу. Бородатых и с топорами.

— Прошу, не стоит…

Но все-таки особое чувство, родившееся, когда он держал ее руку, давало надежду, правда, эльф и сам не знал, на что.

***

К празднику цветения слив — который, вообще-то, не предполагалось отмечать широко — дворец готовился, как к осаде. Особенно это касалось спиртного, которое пришлось заказывать издалека. Расходовать дорогие и редкие вина на гномов Трандуил зарекся, а наугрим удовлетворялись любой выпивкой, если она относилась к одной из двух категорий. В первую входили все горючие жидкости, во вторую — пиво.

Эллет радовались поводу принарядиться. Дис испарилась без следа.

— Ее нет в садах.

— Нет, ваше величество.

— Нет в мастерских.

— Нет, ваше величество.

— Нет в ее покоях, нет в купальнях, нет нигде. Куда она могла пропасть? — Трандуил строго воззрился на растерянную Этиль, — может быть, она осталась недовольна подарками твоих швей?

— Мерки были сняты точно. Даже на груди платье сошлось. Она была довольна, ваше величество.

— Тогда куда она подевалась? Не могла же она напиться до беспамятства и свалиться под кусты малины?

На лице эллет появилось замешательство. Все верно: гномка могла. И напиться, и найтись под кустами — крыжовника ли, смородины ли или волчьих ягод.

Правда оказалась более пугающей. Дис нашлась на дворцовой кухне, где бодро, закатав рукава, управлялась с вертелом, изготовленным, очевидно, тут же из подручных средств. На вертеле Трандуил, лично пожелавший увидеть принцессу, обнаружил злосчастного кабана.

— Вы недовольны нашей кухней? — слабо поинтересовался эльф. Гостья даже ухом не повела.

— Признаться, ваша кухня всем хороша. Только порции — врагов кормить, да и питания никакого. Здоровье себе погубите на одних овощах. Чем крепче выпивка, тем жирнее закуска, — пропела гномка, сдувая с лица волосы.

— Вам не стоило утруждать себя, миледи. Достаточно отдать распоряжение — и всё…

— Ну уж нет! — Дис в два раза интенсивнее завращала вертел, — если варенье варить или пироги печь я твоим девочкам доверю, то с этим гадом, — она кивнула на печально почившего лесного великана-секача, — я должна была разобраться сама, один на один.

— Один…

— Я эту падлу выследила.

-…на один? — Трандуил схватился за сердце. Гномка расплылась в кровожадной улыбке.

— Ага. Пошла с парой ребят на то болото, поставила силок, подождала, пока стадо пойдет… я его еще тогда приметила хорошо. Поймали троих, двух других ребята тебе на зиму посолят, будет еще и сало.

— Но… как вы…

— Смотрю, стоит, сволочь, копытом дрыгает, глазом косит. Я ему: ах ты подлая тварюга, получай теперь в бочину, попомни кхазад, а ну, сын Наина, дай мне нож, и — на, на, на! — Дис сделала выпад воображаемым ножом, — кровищи хлынуло — лужа! Хрипел долго еще.

По стене, кажется, сползал кто-то из наиболее впечатлительных синдар. Трандуил светски улыбался, мысленно пребывая в эту минуту где-то далеко за морем.

«Я вода… спокойная вода… так ты учил меня, отец? Только вот Дис, кажется, цунами похлеще той, что погубила Нуменор».

Взбудораженная удачной охотой, гномка не могла не прицепиться к нему за ужином, который он был вынужден с ней разделить. Потрясая кулаком и периодически стуча им по столу, она вновь в красках расписала подробности охоты на своего обидчика, его последующего упокоения и готовки.

— А хороши вышли котлетки, — завершила она свой рассказ, облизывая пальцы и цокая языком в знак одобрения собственного произведения кулинарного искусства, — у нас есть поговорка о настоящем мужчине, который приносит мясо, добытое собственноручно, домой.

— Изречения древности? — полюбопытствовал владыка.

Дис изрекла на кхуздуле нечто короткое.

— Ты приносил своей жене мясо, лесной король? Или эти ваши бобы?

Возможно, это был самый простой вопрос для гномки, но Трандуил вздрогнул, как от удара.

— Я редко бывал дома в те далекие времена, — скупо обронил он и поднял бокал, — позвольте провозгласить тост за семейные ценности. Как вы считаете, лето будет жарким или дождливым?

Дис на попытки поменять тему не среагировала.

— А что у вас принято дарить женщинам?

«Белые камни, которые вы, жадные гномы, прячете у себя», хотел ответить Трандуил. Но вновь сдержался.

— Смею вас заверить, преданная своему супругу женщина ценит его самого по себе.

— Хочу посмотреть на такую, — пробурчала Дис, щедро посыпая солью свой кусок мяса.

— Вы сомневаетесь…

— Значит, ты считаешь себя самого бесценным подарочком, — продолжила женщина себе под нос, неодобрительно поглядывая на эльфа, — и по-твоему, жена не заслуживает ничего?

— Достойные жёны сидят дома, — подчеркнул разгневанный до ледяного высокомерия Трандуил слово «достойные», — хранят честь мужа и семьи и рады его возвращению. Они знают, как он страдал вдалеке от дома. Они ценят то время, которое он способен уделить им.

— Скажите, пожалуйста! — возмущенная Дис постукивала ногой по полу, сложив руки на груди, а глаза ее нехорошо сверкали, — какой бедняжка! Он страдал, видите ли. А где были его страдания, пока бедная женщина проливала слезы, думая, принесут ей мужа мертвого целиком или по кускам? А где он был, пока она в его отсутствие решала, на что жить, как вести дом? И — Йаванна свидетельница моим словам — он ни разу не сказал ей «спасибо» за то, что полагал само собой разумеющимся. Тогда как она надрывалась, чтобы его тощей заднице уютно было расслабляться в любимом кресле после очередных никому не нужных подвигов.

Трандуил сморгнул.

— А вы, миледи? — тихо возразил он, уже зная, к чему идет их странный спор без начала и конца, — вы сказали ему «спасибо»?

Дис тяжело дышала, грудь ее вздымалась, руки были крепко сжаты в кулаки. И, хотя она и задрала воинственно подбородок, сейчас она казалась ему как никогда маленькой и беззащитной, и вовсе не в росте было дело.

— За то, о чем он молчал? За то, что его не спрашивали, хочет ли он быть мужчиной и играть в мужские игры — но играл по правилам, и только ради вас, я уверен? За сыновей? — расстояние между ним и гномкой было шага три, но преодолеть их было невозможно, — за поступки, в ответ на которые он хотел только одного: вашего признания.

Другая бы на ее месте с ледяным лицом прошествовала бы в свои покои, бросив на прощание что-нибудь ядовитое и оскорбительно-вежливое. Только не Дис, которая промокнула глаза собственной косой и часто заморгала, глядя на Трандуила.

— Это в самом деле так бывает? — нижняя губа у нее задрожала, придавая гномке вид обиженного ребенка.

— Всегда, — твердо ответил Трандуил, протягивая ей платок. Дис трубно высморкалась и протянула его обратно, но эльф сделал вид, что ее жеста не заметил.

— По крайней мере, я его любила и слушалась, — складывая платок и утирая ладонью лицо, размазывая по щекам потекшую сурьму, деловито продолжила гномья принцесса, — Махал знает, все считали, что он мне не пара. Слишком безрассудный, как огонь, вспыхивал от любого слова, от косого взгляда. Везде хотел быть первым и лучшим. Характер у него был тот еще. Но из тех, кто за мной бегал, никто не решался выйти против Торина, а он даже не раздумывал.

— Это смело.

— Ага, он его побил. Торина побил. Тот ему: ты мою сестру поимел, а он — если бы и поимел, ты бы об этом не узнал, а он — так поимел? А он — нет, вот как ты о ней думаешь, и кто из нас, говорит, хуже, тварь ты беспутная. И давай его бить-волочить.

— Торина? — Трандуил не мог не улыбаться.

— Ну. Фрерин потом ему в ответку навалял… зачем я это рассказываю вам, у вас-то, поди, все не так было.

— Не так, — Трандуил уселся в кресло обратно, взглянул в окно, за которым заливалась малиновка, — у нее братьев не было. Я в первый раз увидел ее насвадьбе.

— На чьей?

— На нашей.

Дис даже рот открыла от удивления. Лесной король рассмеялся, легко и непринужденно.

— Да, у нас так. Это было очень давно. Многое изменилось в наших обычаях. Мой отец… владыка Орофер, хотел, чтобы дочь его ближайшего друга вошла в нашу семью. Все, что я знал о ней — что она неплохо управляется с хозяйством, умеет вышивать монограммы и в доме своего отца ни разу не произнесла слова «нет». За всю церемонию она не подняла на меня глаз.

— Какой кошмар, — чистосердечно высказалась гномка. Трандуил пожал плечами, потягиваясь.

— В нашем доме с первого дня «нет» стало ее любимым ответом на любое мое предложение, просьбу и даже приказ. Она была чрезвычайно противоречивой натурой, как я выяснил потом. Целеустремленной и старательной, упорной, терпеливой, бесстрашной. Великолепно владела собой. Мне… мне ее очень не хватает.

Сказав это, он осекся. Неловкости не было, но очень уж странно — рассказывать женщине, которую хочешь, а теперь Трандуил мог позволить себе роскошь это признать, о достоинствах покойницы-супруги.

Впрочем, Дис думала наверняка о чем-то в схожем направлении. И совсем не странным показалось почему-то, что, уходя, она подошла к креслу лесного короля и чмокнула его быстро в висок.

***

Эльфы спали редко.

Сон их всегда отличался тем, что был поверхностен. Почти всегда. Но даже и такого сна Трандуилу категорически не хватало в последние полторы недели. Он вертелся на кровати, то скидывая тончайшее одеяло, то натягивая его на себя и лежа под ним с головой.

Сон не шел. Ни поверхностный, ни глубокий, никакой. Нельзя было выкинуть из головы то обстоятельство, которое отсрочить на сто лет — как было характерно для Трандуила — не получалось. Обстоятельство в виде гномки средних лет, взбалмошной и противной особы, неповторимой леди Дис.

Напряжение между ними достигло критической отметки. Конечно, он мог его игнорировать. Мог — гасить холодностью и ледяным безразличием. Мог бы, и даже собирался, как делал это всегда с чересчур навязчивыми эллет. Но эллет проявляли свое внимание, даря венки из полевых цветов, приглашая полюбоваться рассветом, сыграть на арфе. Дис не приглашала. Она приходила сама. Случайно или нет король эльфов уже трижды находил ее полуобнаженной в собственной купальне, он не знал. Но на третий раз перестал сомневаться.

— В гостевом крыле нет воды именно в покоях гостьи. Мы пытались понять, в чем причина, но не вышло, — отчиталась Этиль, — может быть, мастера наугрим смогут разобраться?

Он не сомневался, что одна одаренная мастерица эту поломку и организовала. Это было слишком просто и грубо. В ее стиле.

И это пленяло. Его внимания добивались. Как никогда прежде. Трандуил снова перевернулся на другой бок, яростно взбил матрас кулаком. Ситуация глупее не придумать. Определенное очарование в ней есть, но…

Каждую ночь он ждал. Каждую. И каждую слышал веселый звук ее шагов — походка как будто чуть шаткая, а все из-за особенностей — назову ее роскошные формы именно так, решил Трандуил, — фигуры. Шуршание многочисленных юбок. Скрип половиц в переходе — там давно надо было восстановить перекрытия, но все как-то недосуг. Шаги приближаются, многообещающе стучат каблучки, дробно отмеряя время, отсчитывая мгновения до…

И удаляются.

Сегодня, перед тем, как открылась дверь, каблучков не звучало, так что Трандуил подскочил на кровати, не готовый к тому, что это все-таки окажется она.

Ночная рубашка упала к ее ногам. Звуки быстрых босых ног по каменному полу. Легкий смешок:

— Хоть бы коврики постелил, холодно же.

Он все еще не мог поверить.

— Какие коврики? — ошарашенно пробормотал, чувствуя, как Дис тянет его тонкое летнее одеяло и проскальзывает под него — горячая и совершенно нагая.

— Ну коврики, лоскутные такие, не видел? Я как-нибудь пришлю в подарок… двигайся, — и она толкнула его бедром.

И этого было достаточно, чтобы он потерял всякие остатки самообладания. О эта ужасная, невозможная, отвратительно распущенная и прекрасная Дис!

— Миледи, вы с ума сошли, — но руки Трандуила жадно шарили в полумраке под несносным одеялом, так некстати мешающим схватить ее в объятия, — это неправильно.

— Конечно, это неправильно, это запретно и греховно, — гномка шепнула это, прихватывая кончик его уха своими умопомрачительными губами, — и именно потому так нам необходимо. Немедленно. Обоим.

Она была маленькой. Мягкой. Упругой, фигуристой и удивительно юркой. Она помещалась в руках Трандуила, словно игрушечная. Под его ладонями оказались ее роскошные бедра — пожалуй, что-то все-таки эта безумная женщина будила первобытное. Что-то, почти забытое на благословенных берегах, что осталось только в Средиземье.

Живут же лаиквенди и авари, не помышляя о высоких идеалах… пропадай оно все пропадом, благоразумие, сдержанность, здравый смысл.

— Не покалечь меня, ты длинный, как алмазная… ох! шахта!

— Молчи, заклинаю тебя, молчи…

Непристойная маленькая женщина. Ловкие умелые руки, пышная грудь, которой она вжимается в его тело, и удивительно нежные ямочки на пояснице сзади. Не отдельные короткие волоски — а развратно пушистый холмик под рукой, и гномка нетерпеливо вертится, жаркая, тяжело дышащая. Нельзя было ждать — иначе кто-то мог передумать. Минуту или две они пытались найти позу, в которой это бы получилось. Трандуил почти отчаялся.

— Ты меня раздавишь, остроухий! — зашипела Дис из-под него, — вот уж не думала, что в таком хилом тельце столько веса.

«Хилое тельце» и некоторые наиболее выдающиеся его части от возбуждения сводило судорогой, а от осознания того, что, собственно, происходит, вообще пробирала лихорадка.

— Не двигайся, — прохрипел эльф гномке в ухо, изогнувшись в три погибели, — и ради всех Валар, помолчи, Дис.

— Нет-нет-нет, только не так, ой, ой, ой! — она всхлипнула на его коленях, дернулась, — ты что творишь!

— Ну, а как?

Снова возня, пыхтение под одеялом, тяжелое дыхание, беспорядочные рваные поцелуи и касания. Пожалуй, такое желание обоим только мешало.

— Это была плохая идея, — простонала гномка, когда они в очередной раз потерпели поражение, — и о чем я думала.

— Я погибну, если не овладею тобой здесь и сейчас, Дис, — признало животное начало Трандуила. Женщина хихикнула:

— Ты же вроде как бессмертный.

— Ты же вроде как первая захотела.

— И?

— Придумай, как.

— Кто здесь мужик?

Поскольку ниже падать было уже некуда, а позориться — не перед кем, эльф растянулся на постели и протяжно вздохнул, не убирая рук с ее потрясающих ягодиц.

— Ты невозможно желанная женщина. Самая желанная.

— Говори еще, — она подползла ближе, подумав, оперлась локтями о его грудь и легко поцеловала чуть ниже ключицы.

— Что сказать? Если бы здесь были твои бородатые фрейлины, мне пришлось бы развязать войну. Хотя этот вариант развития событий я не исключаю.

— Как заманчиво.

— Все войны мира ведутся в конечном счете ради того, чтобы обладать такими, как ты.

— А где твоя заумная хрень о свете, тьме и победе справедливости? Обольщай меня возвышенно, — ее губы сместились ниже, а заостренные ноготки опасно поглаживали живот ниже пупка. Трандуил запустил пальцы в ее волосы. Тяжелые, густые, жесткие. Она не пискнула, когда он сжал их в горсть у нее на затылке.

— Очень сложно это делать, когда ты — там.

— Где — там? Скажи словами, эльфушка, я тебя не понимаю.

Ее губы сомкнулись на головке его члена, и он протестующе мотнул головой, ударившись затылком о спинку кровати. Нет, ниже некуда.

— Так уже лучше, — услышал он, а потом Дис с решительным возгласом, напоминающим боевой клич, оседлала его, и на этот раз всё получилось, хотя не без труда.

Незнакомое опьянение — хлещущие по лицу длинные ее волосы, жалобный ее стон, когда он все-таки подмял ее под себя и не щадил, не снижал темп, не останавливался, когда она молила, как в беспамятстве, плача и крича под ним. И получая, без сомнения, удовольствие.

Никогда прежде ни одна женщина не давала понять это столь явно. И точно ни одна не драла его поясницу в кровь, вопя на кхуздуле при этом.

Если Этиль пройдет мимо, она, конечно, ничего не скажет с утра. Дипломатический скандал не грозит — гномы спят крепко, вряд ли за своим храпом услышат даже нашествие орков или налет дракона. Хотя Дис по громкости не уступала ни тому, ни другому.

Особенно в тот последний миг, когда орала так, что из Леса наверняка поразбежались не только пауки, но и кроты должны были бросить свои норки и припустить прочь. По крайней мере, так Трандуилу показалось.

— Уф, ну ты… ты, хоть и без бороды… — услышал он хриплое и сладкое из-под себя.

Ничего не ответил, пытаясь отдышаться.

— Ой, подожди! Больно! Не дергайся так!

— Это что?

— Нельзя же так сразу! Нужно еще полежать в обнимочку, пообжиматься…

— Если это можно контролировать — отпусти меня.

— Раньше надо было вытаскивать, остроухий. Ты вообще с этим аккуратнее, на будущее, у тебя с детьми не складываются воспитательные моменты.

— А ты… — он не придумал. Услышал протяжное зевание, прежде чем Дис прижалась к нему, забившись под его руку, и ткнулась своим длинным носом ему в подмышку.

— Такой ты гладкий везде, — хихикнула она сонно, — вот уж не думала…

— Ты что? — он немного испугался, когда она коротко всхрапнула.

— Мне… ну очень надо… после этого…вздремнуть. Потом будешь меня терзать дальше.

«Кто кого терзает», вздохнул Трандуил и сосредоточился, пытаясь отодвинуть хотя бы до рассвета подступающие муки совести и мысли о собственном моральном падении и перспективах грядущего.

========== Одаряя ==========

— Зачем ты тратил время, катая меня на всяких бешеных свиньях по зарослям вокруг твоего домика?

— А ты бы предпочла сразу перейти к той части, где я снимаю с тебя…

-…носки. В прошлый раз ты их не тронул.

Ножки у нее были удивительные. Хотя размер их удивлял. Мягкие широкие ступни с маленькими нежными пальчиками, что так чувствительны были к щекотке. Не случайно гномы прятали их в тяжелые сапоги.

— Скажи мне, почему ты ничего не носишь под юбками?

— Эти части моего тела любят свободу, — Дис перекатилась своей растрепанной головой по груди Трандуила и продолжила рассматривать его ладонь, — я думала, у эльфов не бывает мозолей.

— Это от меча, — их пальцы переплелись, и гномка хихикнула, утыкаясь в его шею, уютно посапывая и иногда целуя его в подбородок и не забывая напоминать каждый раз, что таких гладких не видала даже у своих детей в младенчестве.

Шестую ночь они проводили вместе, и она была последней — чуть свет гномы покидали Лихолесье. Мирный договор был подписан, владыка Трандуил великодушно отказался от дополнительных условий на следующие пятьдесят лет, а Дис убедила его, что Фили, получив однажды корону, не забудет того, кто помогал ему в тяжелые дни после ранения.

Трандуил только пожалел, что пылкой привязанностью к некоторым одаренным специфической харизмой рыжим эльфийкам обладает младший наследник престола Эребора, а не старший. Впрочем, симпатия будущей королевы-матери тоже могла значить немало. Хотя не стоило обманывать себя, пытаясь изыскать отсроченную выгоду у шести удивительных ночей чистого удовольствия и восторга.

— Ты тренируешь только боевые навыки или…

— Нет, дорогая. Любовное ложе со мной за последние тысячи лет делят только грезы.

— Лжешь ведь.

— Лгу. Но ты не захочешь слышать правду.

— Ты ошибаешься. Я хочу слышать другую правду.

— М-м… дай подумать, госпожа… ты — единственная, что превзошла самые смелые мечты!

— Так-то, эльфушка.

Правдой было то, что в мечтах, даже самых непристойных, Трандуил был со многими дамами, и, надо признать, пару раз представлял и прекрасных юношей. Но гномов среди них не было.

Об этой женщине не напишешь балладу, нельзя будет спеть и пары виршей, нельзя заказать ее портрет — обнаженной на мехах, она бы смотрелась просто великолепно. Прислать ей в подарок что-нибудь со смыслом, подразумевающим близость, и то нельзя, ведь рано или поздно изменница Тауриэль может разъяснить значение тайных символов послания.

— Я еще не раз увижу тебя во снах, — вот и всё, что он мог обещать. Дис надула губки, недвусмысленно опуская руку ему между ног:

— Смотри, поверх старых мозолей новые не заработай.

Нет, другой такой любовницы ни до, ни после у короля Трандуила Орофериона не было и не будет. Стоило терпеть Дубощита и его балаган ради этих шести ночей.

***

С утра он помогал ей одеваться. Процесс был долгим, учитывая количество предметов одежды, а также то, что, дотронувшись до страстной гномки, Трандуил несколько раз забывался, и приходил в себя в постели — и она снова была раздета.

— Хорошие вышли переговоры, — вздохнула немного грустно Дис, когда задерживаться было уже нельзя, — а я хоть мир посмотрела.

— И как тебе?

— Может, мне увлечься политикой? Вроде, король Дейла тоже вдов.

Трандуил сам не понял, как оказался над ней, нависая всем телом и строго глядя в ее искрящиеся лазурью глаза.

— Не смей. Даже. Думать.

— Ты ревнуешь? — она закинула руки ему на шею, коротко прильнула губами ко лбу, — и начнешь войну?

— Могу. После меня к этому грязному лодочнику…

— Вот и вся цена твоим обещаниям дружбы и — как там было? — «делить все поровну»?

— Делить тебя не согласен ни с кем. Дис! Тот, кто имел счастье…

— Имел меня, — она подлезла ниже, разводя ноги и сладко постанывая.

-… имел счастье быть с тобой, как я…

— Мне больше всего запомнился твой балкон. Удобные перила. Только розы в зад впиваются.

— То есть, гномы могут уводить эльфиек в Гору, а эльфы гномок в Лес — никогда?

Она смотрела немного насмешливо и печально. И Трандуил знал смысл этого взгляда. И знал, что сладкие слова, признания и клятвы ценны сами по себе для того мига, в котором произнесены.

— Заткнись, — посоветовала Дис шепотом, — прекрати гнать всякую чушь. И отделай меня так, чтобы у меня ноги подкашивались еще лет семь, когда я тебя вспомню.

— А ты вспомнишь?

— Зависит от тебя.

И он подчинился. В последний раз. Потом, лежа на постели обнаженным, скинув морок, который почему-то впервые мешал, смотрел, как она, ругаясь, одевается, натягивая свои юбки, носки, рубашку, подбирая уроненные серьги.

— А купальня? — спросил эльф, отчаянно желая задержать ее еще хотя бы на несколько минут.

— Не хочу. Унесу с собой в Эребор немного тебя, — и она усмехнулась, лениво потягиваясь и зажимая ладонь между бедер. Трандуил закрыл лицо подушкой и в голос застонал.

— Ну скажи, что переговоры не удались, — заворчала гномка, кидая взгляд в зеркало, — скажи, что на моем месте предпочел бы видеть брата.

— Ни за что. Особенно сейчас.

***

Торжественные проводы посольства Эребора вызвали очевидное облегчение на лицах всех жителей дворца и окрестностей. Трандуил Ороферион, хоть и пытался, не мог смотреть ни на кого, кроме принцессы Дис, дочери Траина, что перецеловалась с придворными эллет — не особо интересуясь желанием последних, отдала пару советов по хозяйству едва держащей себя в руках Этиль и легко поднялась на своего пони.

— Счастлив сообщить народу Эребора, что наши договоренности, достигнутые в ходе переговоров, будут соблюдаться без дополнительных условий, — провозгласил Трандуил, эльфы сдержанно улыбались, гномы заулюлюкали и загоготали.

Первые пони тронулись с места.

— Леди Дис, — подошел все-таки лесной король к гномке, — несмотря на нашу установившуюся дружбу…

— Говори коротко, мы спешим.

— У нас с его величеством Торином был разговор. О старинных украшениях, когда-то заказанных нами у народа Эребора. Могли бы вы, возможно…

— А, это, — она опустила руку, нашарила что-то в одном из своих бесчисленных карманов, вытянула.

Трандуил онемел. Белые камни Ласгалена сверкали, переливаясь, в лучах рассеянного солнечного света, просачивающегося сквозь кроны деревьев. Дис протянула руку — и ожерелье стекло в ладонь эльфийскому королю.

— Наш великий король мудр и справедлив, — усмехнулась Дис, — но вот мой брат — упрямый пень, вредный — сил нет терпеть!

Трандуил все еще не мог поверить тому, что предмет своих давних желаний держит в руке. Хотя, возможно, все дело было в Дис, рядом с которой ожерелье отчего-то блекло.

— И как вам удалось уговорить его? — потрясенно спросил король, — ведь вы ехали, не зная заранее результата переговоров.

— Я? Уговаривать Торина? Я даже не уверена, что он еще хоть раз вспомнит об этих побрякушках в своей жизни. Они ничего не стоят для того, кто владеет Горой, уж поверь мне. Вы вовсе не умеете торговаться, Трандуил Ороферион, вы и весь народ ваш, — Дис отвернулась, гордая и великолепная, восседая на своем чалом пони истинной королевой, — примите совет на будущее, из личной симпатии: никогда не давайте понять, насколько вам что-то дорого, пока это — не в ваших руках. Возможно, вам удастся получить это даром.

Вне всякого сомнения, присутствующие придворные синдар были весьма удивлены тем, как открыто и громко рассмеялся их король, после чего подошел к покидающей Лихолесье гостье совсем близко. И никто, кроме них двоих, да еще, пожалуй, пони, не слышал, что он сказал ей, склонясь к ней так, что сопровождавшие гномы немедленно взялись за топоры.

Дис выслушала сказанное с шаловливой улыбкой. Бросила прощальный взгляд на эльфа из-под густых ресниц.

— Это возможно. Ну, бывай, лесной король.

Глядя вслед уезжающим из Лихолесья гномам, Трандуил испытывал смешанные чувства. Больше всего было облегчения, но вот при мысли, что сиятельная Дис, дочь Траина, покидает его — и как покидает! — к облегчению примешивались гнев, обида, восхищение и благодарность. И множество других, каждое из которых исключало предыдущие.

Чувство злорадства при мысли о том, что Торина Дубощита надули не меньше, причем сделала это его собственная сестра. Чувство сожаления — больше эльфийский король никогда не увидит несравненную Дис в своем царстве. Потуги на романтику — войны из-за женщин — это еще глупее, чем войны из-за драгоценностей, а он уже достаточно наделал глупостей за последний год.

И все-таки Трандуил не мог не думать о том, что только что без единой капли крови прекрасная хитроумная гномка выиграла небывалую битву, навсегда завоевав себе особое место в его сердце.