В подарочной упаковке (ЛП) [Defira] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Бетани застонала. Ей было некомфортно, словно бы она слишком долго пролежала в одной позе, в результате чего её тело онемело. В голове стоял гул. Рука, в которую Бетани упиралась лбом, полностью затекла, она не чувствовала и не могла пошевелить ни одним пальцем. В надежде, что кровь хлынет обратно, Бетани наполовину перевернулась на бок… и замерла. Это была не неприятно тонкая подушка у неё перед носом, это был ковёр.

В доме Гамлина ковров не было. Там вообще едва ли были половицы, только грязь, грязь и ещё больше грязи. Тем не менее, Бетани явственно ощущала, как мягкие нити чего-то пушистого и шерстяного щекочут ей лицо, и это «что-то» было намного более чувственное, чем всё, что имелось в скудном гардеробе Бетани.

«Во имя Тени, что происходит?»

Бетани приоткрыла один глаз и сразу же пожалела об этом, потому что свет рикошетом пронёсся у неё в голове. Снова застонав, она уткнулась обратно в ковёр. В короткой вспышке перед тем, как мозг закричал от чрезвычайной яркости, Бетани увидела, что лежит в центре хорошо обставленной комнаты лицом к большому каменному камину, в котором весело потрескивали поленья. У неё не было времени вглядываться в детали, но Бетани показалось, что она увидела книжную полку и, возможно, какой-то портрет — там на стене красовалась цветная клякса? И в самом деле, всё, о чём ей это сказало — она находится не дома и не в «Висельнике».

Ей следовало бы сильнее беспокоиться по этому поводу, но её голова болела слишком сильно, чтобы случайные мысли вроде «Тень, где это я?» могли хоть как-то помочь.

Что с ней было неправильно? Бетани чувствовала себя так, словно выпила за раз семь или восемь пинт худшего пойла в «Висельнике», не то чтобы она когда-либо пыталась это сделать, но она видела плохое состояние друзей после подобного. Бетани усилием воли попыталась вспомнить, отыскать нужное воспоминание, объяснявшее её разбитое состояние. Она помнила, как одна пошла в «Висельник» — Гаррет был занят тем, что притворялся, будто опять не убегает тайком к Андерсу — и она вспомнила, что готовилась провести вечер в обществе Авелин и Изабеллы, поскольку все остальные оказались заняты…

Бетани вспомнила, как Изабелла часто меняла ей выпивку на новую, хитро улыбаясь своей странной улыбкой. Вспомнила, как Авелин хмурилась и выпивку отставляла, словно беспокоясь о степени её опьянения. Но потом кружка всегда оказывалась опять перед ней, словно никто её и не забирал, и, может, она это только придумала? Может, Авелин просто выразила своё недовольство, не доходя до конфискации…

Застонав от пульсирующей боли в голове, Бетани перевернулась на спину, довольно вздыхая от прикосновения ковра к коже. Ворс был мягкий и роскошный, от него хотелось заурчать как кошка. Это была приятная противоположность головной боли, от чувственных касаний к обнажённой коже по ней бежали восхитительные мурашки. Через несколько секунд после этой мысли другая подняла свою уродливую голову, заставляя Бетани немедленно замереть.

«Почему я чувствую ковёр, если я одета…»

Она распахнула глаза одновременно с тем, как у неё за спиной раздался голос:

— Вижу, ты проснулась.

От прозвучавшего презрения и опаляющего недовольства Бетани тревожно всхлипнула, судорожный звук, ставший только громче, когда она поняла, что лежит на полу, одетая только в нижнее бельё. В странной комнате. С кем-то, кто звучал крайне раздражённо.

— Если это не слишком сложно, не могла бы ты объяснить смысл этой презренной выходки? И, возможно, развязать меня, чтобы я мог тебя придушить.

Бетани вскочила на ноги, слишком сильно паникуя, чтобы беспокоиться о своём состоянии раздетости… или, возможно, слишком сильно паникуя из-за своей частичной обнажённости. Головная боль теперь не казалась такой уж важной, когда она дико осматривала богато обставленную комнату. Её взгляд уткнулся в…

Кровать с четырьмя столбиками и балдахином насыщенного цвета бургундского вина, как раз такая кровать, когда думаешь о незаконных встречах и головокружительных, страстных, пропитанных потом полуднях, наполненных стонами и всхлипами удовольствия…

…и в центре этой кровати, с прикованными к столбикам запястьями, словно какая-то жертва, полулежал рыцарь-капитан Каллен. Совершенно голый, за исключением вычурного красного банта у него на паху.

И убийства во взгляде.

Каллен зло зашипел, увидев её. Одновременно с ним Бетани встревожено вскрикнула и закрутилась на месте, пытаясь найти, где бы спрятаться. Руками она ничего не могла прикрыть.

— Бетани Хоук, — неприятно рассмеявшись, произнёс Каллен. — Я должен был догадаться. Вы со своими разношёрстными друзьями казались слишком не к месту в церкви. Ты это уже тогда планировала? Высматривала себе жертву?

От столь едкого сарказма она поморщилась. На секунду Бетани почти забыла, что она почти совершенно голая и разговаривает с голым мужчиной.

— Что? Я, нет, я… нет! Нет, это… нет!

Каллен холодно смотрел на неё:

— Красноречиво. Остаётся только надеяться, что эту опрометчивую схему ты продумала так же хорошо, как свой ответ, — Бетани лишь ошеломленно смотрела на него, и Каллен осклабился: — Наслаждаешься видом?

Это вытряхнуло девушку из ледяной хватки паники, и она резко развернулась к храмовнику спиной, не сдержав сорвавшегося с губ немного истеричного стона. Бежать, ей надо было бежать, почему на ней не было чёртовой одежды? Она продолжила метаться на одном месте, смущённая и в отчаянии, осматривая комнату в поисках какой-нибудь двери или окна, или укрытия, или там! Кресло, или даже кушетка! Бетани метнулась к предмету мебели, повернула его спиной к кровати и нырнула лицом в подушки. Она вся дрожала, почти вибрировала от той силы, с какой адреналин и эмоции накатывали на неё, и о Создатель, она была заперта в одной комнате с обнажённым храмовником. И не абы каким храмовником. Это был Каллен.

Каллен, который украдкой улыбнулся ей во время песнопений три ночи назад. Каллен, с его пронзительными и серьёзными глазами, и морщинками от смеха в уголках его рта. Каллен, который поцеловал костяшки её пальцев и заставил отчаянно пожелать, чтобы в этот момент на нём не было перчаток. Храмовник, который казался искренне хорошим, словно за доспехами скрывалась личность, и было только лучше, что он казался наиболее великолепным образчиком мужчин, которым Создатель соизволил благословить женщин. После этой первой встречи Бетани вся переполошилась, она предвкушала ещё больше продолжительных взглядов во время вечерних песнопений, размышляя, что он думал о ней, снедаемая любопытством о том, что он на самом деле чувствовал по отношению к магам, и мог ли он хотеть…

— Бетани, — произнёс он резко, словно бы слово оставило после себя горький привкус во рту.

Тон Каллена мигом прервал её короткое путешествие в страну фантазий, резко вытянул её обратно в реальность… наполовину обнажённая в одной комнате с голым храмовником.

— Хоть я и уважаю твою скромность, у меня возможности спрятаться нет. Я был бы благодарен, если бы ты немедленно прекратила это издевательство. Желая избежать расследования этого унизительного эпизода, я не привлеку городскую стражу, если ты меня сейчас же отпустишь.

Бетани выглянула из-за спинки кресла, почти поморщилась, увидев ярость в глазах Каллена.

— Я не имела к этому никакого отношения, — прошептала она, не в силах удержать взгляд на его лице. Создатель, он был просто… идеален. Слепок его челюсти, напряжение в руках, когда он натянул цепи, изысканные детали в мышцах у него на животе…

— Мисс Хоук, — от того, как он прошипел её имя, что-то внутри Бетани завяло. Она снова посмотрела ему в глаза и едва ли не всхлипнула вслух, когда увидела плескавшееся там презрение. — Будьте уверены, мне не льстят ваши попытки… что бы вы ни пытались делать. Плохо спланированное соблазнение. Похищение. Я не знаю, и мне всё равно. Отпустите меня.

Бетани закусила губу и заставила себя не прятаться обратно за кресло.

— Клянусь вам, мессер, это был не мой план.

Что-то в Каллене щёлкнуло — она видела это в выражении его лица, его попытки оставаться цивилизованными подходили к концу.

— Ты думаешь, я поверю, что ты не в ответе за это? — прорычал он, яростно дёргая путы, так что кровать протестующе заскрипела.

Его злость пугала, и Бетани забилась ещё глубже в кресло. Создатель, на секунду она была уверена, что цепи вот-вот лопнут.

— Клянусь самой пророчицей! Я не имела к этому никакого отношения, абсолютно никакого!

— Думаешь, я в это поверю?

— Это правда! — о Создатель, что, если он высвободится? Что он тогда с ней сделает? — Слушайте, зачем мне запирать себя здесь с вами и без одежды? Пять минут назад я без сознания лежала на полу. Вы полагаете, что я сама себя вырубила, чтобы выглядеть правдоподобнее? — Бетани посетила одна мысль, и она нахмурилась. — И вообще, как вы там оказались? В таком… виде.

Каллен нахмурился и отвёл взгляд.

— Я не вполне уверен. Поздним вечером меня попросили прийти в церковь, а когда я пришёл, рыцарь-лейтенант стал утверждать, что не вызывал меня. Меня, похоже, атаковали на обратном пути к докам, потому что проснулся я здесь… к несчастью.

То, как он выплюнул «к несчастью», встряхнуло Бетани. Значит, он считал несчастьем то, что оказался заперт с ней в одной комнате, да? Этого хватило, чтобы вспушить её перышки, и девушка выпрямилась и вышла из-за кресла до того, как поняла, что творит. Она чуть не прыгнула обратно в безопасность подушек и за пределы чужого поля зрения, но что бы это изменило? Сейчас Каллен очевидно был крайне ею недоволен… и определённо ей не интересовался. Создатель, надо ли ей оскорбляться по этому поводу? Она была так непривлекательна, что он не мог выдавить ничего, кроме презрительной усмешки?

Почувствовав резкий наплыв недовольства, Бетани вздохнула, попытавшись сдуть упавшую на глаза чёлку. Перед ней лежал великолепный обнажённый храмовник, и какая-то часть неё знала, что ей надо чувствовать себя скромной и робкой, или больше смущаться, или раздумывала, не надо ли ей попытаться воспользоваться происходящим в своих интересах, но… сейчас она начинала раздражаться, эмоции изматывали её слишком быстро. Сейчас она хотела только выбраться отсюда.

Каллен по-прежнему непреклонно изучал дальнюю стену, потому Бетани медленно развернулась вокруг своей оси, осматривая всю комнату. У неё ухнуло в груди, когда она поняла, что тут не было не только окон, но ещё и дверей. Как это вообще возможно? Внутри девушки начинало разгораться беспокойство, когда она постепенно осознавала реальность ситуации, в которой оказалась.

Создатель, она была заперта в одной комнате с храмовником. И не просто абы каким храмовником, а с самим рыцарем-капитаном. Что, если он мог определить в ней мага просто от продолжительного нахождения в её обществе? Холодный страх вонзил в Бетани свои клыки, и она потёрла руками свой обнажённый живот, снова начиная медленно осматривать комнату.

— Явных выходов нет, — преисполненный пренебрежения голос Каллена прозвучал плоско. Бетани оглянулась через плечо, но он по-прежнему не смотрел на неё. — Я успел осмотреть комнату, пока ты была без сознания. Выходов нет.

Его тон вызвал в ней волну раздражения.

— Что ж, уверена, вы проделали великолепную работу, находясь в безопасности кровати, — огрызнулась она. — Но я проверю сама, спасибо, капитан. Не то чтобы я не доверяла вашему суждению… надеюсь, вы поймёте.

Бетани начала прощупывать стенные панели, пытаясь найти щель или улику, что в деревянной отделке может скрываться потайная дверь. Нахмурившись, она встала на носочки и попыталась достать до более высоких секций.

— Мисс Хоук.

Она проигнорировала Каллена, методично осматривая стену, пытаясь найти что-нибудь…

— Мисс Хоук!

В его голосе слышалось что-то отчаянное, достаточно, чтобы Бетани закатила глаза и развернулась к Каллену лицом.

— Что, капитан? — она тотчас же застыла, увидев выражение в его глазах, жар в пристальном взгляде, который он в неё вперил, сжав кулаки. Было более чем очевидно, что смотрел он не на её лицо. — Капитан?

О Создатель, он что, смотрел на её задницу, пока она вытягивалась на носочках, предоставляя ему возможность пожирать себя глазами?

Каллен резко пришёл в себя, на его щеках проступил виноватый румянец.

— Мои извинения, — отозвался он, неуклюже поёрзав на кровати. — Я собирался сказать, что в этом нет смысла. Подозреваю, что где бы мы ни были, мы не сможем найти выход.

Смущённая его секундной вспышкой интереса, Бетани не знала, прихорашиваться ей или прикрываться.

— И что же вы тогда посоветуете, капитан? Я не смогу просто взмахнуть рукой и высвободить вас из цепей. Нам надо придумать что-то другое.

Каллен покраснел и, нахмурившись, отвёл взгляд.

— Ключ есть, — угрюмо выдавил он.

Бетани тут же обрадовалась. Если есть ключ, значит она сможет снять с него кандалы, и потом он не будет лежать перед ней как её собственный храмовник для поддразниваний и дегустации. А потом он бы помог ей найти выход из этой дурацкой комнаты, она нашла бы свою одежду и со всех ног убежала домой, чтобы забыть, что эта ужасная, сексуальная встреча вообще имела место.

— Откуда вы знаете, что есть ключ? Вы его видели? — она подобралась немного ближе к кровати, осматривая тумбочки и пол вокруг в попытке найти его.

— Я его не видел, — резко отозвался Каллен, отказываясь смотреть в её сторону.

Его упрямство озадачивало.

— Тогда откуда вы знаете, что ключ вообще есть? Где он?

Бетани увидела, как он напрягся, как его челюсть сжалась, когда он нервно сглотнул. Пальцы Каллена сжались вокруг кандалов, словно он испытывал сильное желание просто разорвать их.

— Он… на мне.

Это было произнесено так напряжённо, что на секунду Бетани нахмурилась, осматривая Каллена.

— Но ведь ничего… — её взгляд уткнулся в ярко красный бант, искусно повязанном поверх его паха, чтобы не демонстрировать ничего неподобающего. Это была единственная часть тела Каллена, которую не было видно.

— Нет нужды в таком пристальном разглядывании, мисс Хоук, — огрызнулся сильно покрасневший Каллен.

Бетани отскочила от кровати, разворачиваясь и прижимая ладони к горящим щекам. Создатель!

— Я не… клянусь, я не… до этого вы пялились на мою задницу, так что какая разница!

Каллен выглядел так, словно сжал зубы достаточно сильно, чтобы те треснули.

— Я не смотрел на… я всего лишь повернулся, чтобы сообщить тебе, что ты зря теряешь время, и не добился твоего внимания с первой попытки.

— Так что вы просто наслаждались видом?

— Я мужчина, Бетани, — прорычал он, цепи на секунду натянулись. — Что ты хочешь от меня услышать? Доспех, который я ношу, не делает меня менее восприимчивым к женским изгибам. Ты меня практически дразнила, так вытягиваясь.

Ей словно дали пощёчину.

— Да как вы смеете! — вскрикнула она, подскакивая к нему, нависая, и ткнув пальцем в его обнажённую грудь. — Не смейте утверждать, что я несу ответственность за ваши действия! Вы, может, и мужчина, но уж точно не джентльмен!

Повисла короткая пауза, наполненная тяжёлым дыханием, и злость пульсировала в них обоих, прежде чем Бетани осознала, как опасно близко подошла к Каллену. Она выпрямилась и опять отошла от кровати на несколько шагов, убирая упавшие на лицо волосы только затем, чтобы чем-то занять руки.

-Очевидно, что нам обоим неуютно в данной ситуации, — произнесла она, пытаясь звучать спокойно и по-взрослому. Она справится. — Так что нам просто надо будет работать сообща и относиться к происходящему как профессионалы, и мы посмотрим, сможем ли выбраться.

— Очевидно, — едко ответил Каллен. — Но, полагаю, тебе это легко предлагать, учитывая, что это у тебя ещё остаются какие-то ошмётки достоинства. Я, однако, по-прежнему связан и украшен, как какая-то жертва языческому богу. Так что тебе придётся меня простить за то, что я не испытываю твоего спокойствия.

Дыша носом, Бетани сосчитала от десяти до одного. Рыцарь-капитан никогда не казался ей нетерпеливым, но происходящее быстро начинало её раздражать.

— Значит, ключ…

— Да, — и он ни в малейшей мере не звучал довольным.

Бетани не могла поверить, что собирается это сказать:

— А вы не могли бы просто… поёрзать немного? — прошептала она. — Только чтобы он упал на кровать, и я могла попытаться…

— Ключ привязан ко мне, — резко ответил Каллен, откидывая голову на подушки. Вокруг его глаз собрались раздражённые морщинки, челюсть сжата так сильно, что Бетани со своего места видела напряжение в шее.

Она сглотнула. Дважды.

— Привязан… к вам?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Бетани? — он практически выкрикнул её имя, и по её телу побежала дрожь от того, с каким… отчаянием оно было произнесено. — Да, ключ есть. Да, он ко мне привязан. И да, сам я до него не смогу дотянуться, так что забрать его придётся тебе.

Создатель.

«Я убью Изабеллу»

Это должна была быть пиратка. Кто ещё будет настолько дерзок, что похитит самого рыцаря-капитана, разденет его донага и привяжет ключ к его… ну, к этому?

Щёки, казалось, вот-вот были готовы загореться, и Бетани повернулась спиной к Каллену, прижимая ладони к лицу. О Создатель, о Создатель, о Создатель…

— Значит, вы, эм, хотите, чтобы я… попыталась? Эм, достать ключ, в смысле?

— Тебе придётся, если мы хотим выбраться отсюда, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, и когда Бетани взглянула на него через плечо, то увидела, что он многозначительно уставился на бархатный балдахин вместо неё. Он, казалось, почувствовал её взгляд, потому что посмотрел на неё и нахмурился, вопреки румянцу на щеках. — Учтите мои слова, мисс Хоук, если хоть слово об этом покинет эту комнату, я…

— Что, думаете, я радостно кинусь распространять слухи о том, что мы с рыцарем-капитаном были обнажённые в одной комнате и я дала волю своим рукам? — святая Андрасте, почему мысль об этом послала волну жара ей в живот, заставив её как можно более скрытно сжать бёдра? Если он заметит её дискомфорт, Бетани была уверена, что умрёт от смущения. — Потому что это определённо не даст мне неправильную репутацию, да? Кем вы меня считаете, капитан? Я не какая-то дешёвая шлюха, которая…

— Ладно, ладно! — Каллен взмахнул руками, и это должно было выглядеть успокаивающе, но поскольку его запястья были прикованы к кроватным столбикам, движение было попросту смешным. Он глубоко вздохнул и пробормотал что-то себе под нос, что звучало подозрительно похоже на «Создатель, дай мне сил». — Я прошу прощения, мисс Хоук. Я просто… предпочёл бы, чтобы происходящее как можно скорее кончилось и было забыто. Пожалуйста… вы достанете для меня ключ?

— Я… — о Создатель, она ничего не могла на это ответить. Ничего, кроме: — разумеется, капитан.

Каллен коротко и резко рассмеялся, совершенно не весело.

— Думаю, учитывая обстоятельства, будет лучше, если ты будешь звать меня Калленом. Нет смысла настаивать на формальностях, когда тебе придётся… ну, это.

То, как они оба запнулись, прежде чем признать это вслух, должно было вызывать смех, и если бы это происходило с кем-то другим, Бетани радостно хохотала бы. Сейчас она не была уверена, чувствует ли ужас, возбуждение или унижение. Возможно, смесь всех трёх. Определённо не одно только возбуждение. Точно нет.

— Тогда ты должен звать меня Бетани.

— Бетани, — отозвался Каллен, и она содрогнулась, по-прежнему не доверяя себе достаточно, чтобы повернуться к нему лицом.

Он звучал устало и напряжённо, и было слышно, что он всё ещё злится, но Создатель, отзвук её имени на его губах что-то творил с ней. Повисла долгая пауза, наподобие неловкого момента, когда никто из них не был готов привести всё в движение, а потом Каллен первым уступил и неуютно произнёс:

— Возможно, нам стоит уже с этим разобраться?

Обнажённый храмовник у неё за спиной хотел, чтобы она поторопилась и прикоснулась к нему. Бетани не смогла сдержаться — она хихикнула. И это прозвучало немного истерично и о Создатель, ей придётся прикоснуться к Каллену…

— Бетани, — прорычал он, неуютно ёрзая на кровати. — Я едва ли могу расслабиться, когда ты делаешь это.

Она закусила губу, пытаясь сдержаться. Шутка рвалась наружу, и до того, как Бетани сумела себя остановить, она обнаружила, что говорит:

— Ну, если это вообще поможет, я всегда слышала, что в напряжённых ситуациях помогает представить остальных голыми или в нижнем белье. Так что просто представьте меня… о, стойте, нет, я уже в нижнем белье. Не очень-то велика помощь, боюсь.

Потом она развернулась, двигаясь так, словно намеревалась сесть рядом с его бедром, чтобы добраться до ключа, но замерла, увидев выражение лица Каллена.

В его глазах светилось что-то дикое, что-то отчаянное и животное и болезненное, его челюсть яростно сжата, когда он продолжал сверлить её взглядом. Бетани вдруг обнаружила, что под весом этого взгляда не может дышать, она застыла словно олень в поле зрения охотника.

Ладони Каллена были сжаты в кулаки, всё его тело излучало напряжение, не имеющее ничего общего со злостью.

— Скажи, Бетани, — медленно произнёс он, его слова резкие и чёткие, — как именно я должен успокоиться, представляя тебя голой, в то время как ты прикасаешься к моему члену?

========== Часть 2 ==========

Бетани отшатнулась на шаг, ноющее ощущение меж бёдер вспыхнуло диким огнём, жар и жажда опаляющей волной прошлись по её венам, и она едва сдержалась, чтобы не застонать. О Создатель, она хотела. Хотела прикоснуться к нему, и причины этого не имели ничего общего с побегом, они крутились вокруг того, чтобы найти хорошее применение для этой отделанной бархатом кровати. Каллен был рядом, распластанный, в ожидании, и она могла играть с ним, исследовать его, ей только надо было набраться мужества и прикоснуться, увидеть, куда приведёт эта ужасная шутка, и…

— Ты пялишься, Бетани, — в резко произнесённых словах звучало не так много презрения, как Каллен мог бы надеяться.

Более того, после первой вспышки теперь его голос был смущённым, его взгляд метался по комнате, словно бы судорожно ища выход. Каллен смотрел куда угодно, но не на неё.

— А куда мне ещё смотреть? — огрызнулась Бетани, возбуждённая и раздражённая в равной степени.

Он построил у неё в голове такую отчётливую картинку, а теперь рычит на неё, когда она остановилась поразмышлять над подобной порочностью? Едва ли это было честно.

— Мне нужно достать ключ. Вне зависимости от твоего взгляда на происходящее, мне надо прикоснуться к тебе. Потому нам просто надо вести себя по-взрослому и…

Каллен издал раздосадованный звук:

— Это не будет так просто, Бетани! — он на секунду посмотрел на неё, а потом опять отвёл взгляд. Каллен хмурился, на щеках его опять играл румянец. — Ты не можешь просто сказать мужчине о том, что ты голая, и попытаться превратить всё в шутку. Мы просто не можем… я не могу относиться к этому беспристрастно, Бетани. Мне даже не кажется, что подходить сейчас ко мне будет для тебя хорошей идеей.

Запутавшись, Бетани, разумеется, сделала с точностью до наоборот. Она упёрлась одним коленом в кровать, рядом с бедром Каллена, прогнувшийся матрас подвинул её опасно близко к нему, они почти соприкасались кожа к коже. Бетани чувствовала исходящий от него жар и испытала одновременно восторг и благоговение, когда поняла, что никогда раньше не была так близко к другому человеку. Это было головокружительное ощущение.

— Каллен, тебе нечего от меня бояться… я никому об этом не расскажу. Твоя репутация не пострадает.

Он резко отстранился, почти что в отвращении. Исходившее от него тепло, к которому Бетани льнула, исчезло, и ей стало холодно. Клятый бант оставался раздражающе недвижим.

— Бетани, ты не можешь быть такой глупой. Это не имеет ничего общего с моей тревогой о собственной репутации, и касается того, что я не могу не возбудиться, когда красивая женщина прикасается ко мне в интимных местах.

Признание было таким прямолинейным и настолько абсолютно не тем, что она ожидала, что Бетани не сдержалась, и секунду просто удивлённо смотрела на Каллена. Потом, разумеется, она сосредоточилась на совершенно неправильной части его утверждения:

— Ты думаешь, я красивая?

Каллен застонал, уткнувшись подбородком себе в грудь.

— Создатель, Бетани, почему тебе надо так сильно всё усложнять…

— Всё в порядке, нет, извини! — она протянула руку, намереваясь успокоить его, а потом осознала, что без понятия, куда положить ладонь. Не было такого места, чтобы её жест не показался неподобающим, когда он был голый и прикованный к кровати, а стыд прикрывал один только пышный бант.

— Извини, я не хотела, эм, огорчать тебя? Это правильное извинение? Я не хочу, чтобы ты злился на меня.

Каллен фыркнул, в иных обстоятельствах это можно было бы посчитать смехом, но сейчас звук казался наполовину безумным:

— Прямо сейчас злость это последнее, о чём я думаю. Раздражение, да, и досада, но не злость.

Бетани замерла.

— Ты… ты хочешь сказать… что…

— Да, — выдавил он, крайне смущённый.

— Прямо сейчас?

— Создатель, Бетани, ты правда хочешь, чтобы я это сказал? Да, прямо сейчас! Вот почему я не очень в восторге от того, чтобы ты доставала сейчас ключ!

Бетани бросила короткий взгляд на бант на паху Каллена. Она не смогла сдержаться.

— Ты… ты можешь мне довериться, Каллен. Я не, эм, сделаю ничего неподобающего.

Он лающе рассмеялся:

— Вся такая хорошая, мисс Хоук, но я сейчас не доверяю самому себе. Если ты прикоснёшься ко мне, не думаю, что я смогу… я… не могу гарантировать, что буду вести себя так, как подобает джентльмену.

Бетани закусила губу. Это звучало… многообещающе.

— Я быстро. Обещаю, ты едва ли заметишь.

Впервые за последние несколько минут, Каллен наконец посмотрел на неё. На его лице ясно читалось недоверие.

— Прошу прощения за мой скептицизм, Бетани, но даже нашего краткого знакомства достаточно, чтобы я понял, что у тебя нет совершенно никакого опыта с обнажёнными мужчинами.

Её лицо запылало от стыда.

— Ты не знаешь этого наверняка! — «О Создатель, я настолько неумела? Это написано у меня на лбу большими светящимися буквами?» — Ты ничего не знаешь о моём опыте!

Каллен продолжал смотреть на неё:

— Могу предположить.

От чего-то в его тоне, снисходительного и самоуверенного, Бетани расправила плечи, а её позвоночник превратился в стальной. Она из рода Хоук, чёрт подери. Хоть она и не была такой устрашающей или отчаянно харизматичной, как её брат, но она могла доказать… наверное.

Может быть.

Бетани откинула волосы через плечо, пытаясь делать вид, что слова её не задели.

— Что ж, разве не хорошо, что здесь я не для получения опыта с обнажённым мужчиной? Я не заинтересована в касаниях или ласках, или… — она отчаянно искала каких-нибудь ещё смутно грязных описаний, которыми Изабелла когда-то пользовалась, — …поглаживаниях, или ещё в чём-то подобном.

— Бетани, — резко произнёс Каллен, натягивая путы. Она не смогла не задуматься, понимал ли он вообще, что делает это.

— Я просто… я не буду смотреть. Всё в порядке, я могу сделать это вслепую. Я же только хватаю ключ, в конце концов. Не то чтобы мне надо было смотреть, что я делаю. Не то чтобы мне хотелось научиться находить правильный ритм, давление или…

— Бетани, — прорычал Каллен, в его голосе слышались нотки отчаяния.

— Всё в порядке, Каллен, я справлюсь! — «Я ни за что не справлюсь. Блаженная Андрасте, что я творю? Я накручиваю голого храмовника прямо перед тем, как собираюсь его облапать. Не думаю, что у мага есть более эффективный способ попасться.»

Прежде чем Каллен успел запротестовать, Бетани забралась на кровать уселась верхом ему на ноги. Она понятия не имела, откуда взялась эта секундная вспышка смелости, но в тот самый миг, когда прикосновение кожи к коже мазнуло по внутренней стороне её бёдер, эта вспышка подобно молнии с шипением промчалась по венам Бетани и исчезла.

О Создатель, контакт без всякой одежды… жар двух тел, знание, что она может протянуть руку и коснуться любой его части… смелость Бетани испарилась, и она замерла, стоя на коленях над Калленом, пытаясь совладать с дикой реакцией собственного тела. Отчаяние, пронзительная, голодная, ноющая жажда горела в Бетани, не похожая ни на что, испытанное ранее. Влага меж её бёдер изумляла, такая горячая и мокрая и ооо, Бетани просто хотела прижаться к его бедру, проверить, облегчит ли её страдания прикосновение к его телу, или же только усилит приятную агонию.

Она услышала, как Каллен резко вдохнул, и попыталась шумно не сглотнуть. Её ладони тряслись. Бетани сжала их в кулаки, прижав к бёдрам, смотря только на смятые простыни под своим коленом, чтобы не поднять взгляд и не проверить, наблюдает ли Каллен за ней. И чтобы этот самый взгляд не опустить и не увидеть его.

— Бетани, — прохрипел Каллен неровным голосом, в нём звучало отчаяние и такая же жажда, которую она сама ощущала, не пытаясь её озвучивать, — что ты творишь?

Она прикусила губу и чуть не застонала, когда увидела, как взгляд Каллена сфокусировался на её рте.

— Я просто достаю ключ, — прошептала Бетани, её уверенность испарилась, когда она осознала масштабы того, что собиралась совершить.

Прежде чем смелость окончательно её покинула, она скользнула ладонью под бант.

Каллен издал испуганный стон, его бёдра дёрнулись вверх. Свободной рукой Бетани опёрлась о его живот, чтобы не потерять равновесия. Напряжение в мышцах под ладонью опьяняло — ей было так непривычно ощущать твёрдые углы и неподдающуюся плоть, его мужское телосложение оказалось таким новым и захватывающим, что на секунду Бетани не смогла ни о чём думать. Она смотрела на свою ладонь, бледную, нежную и тонкую, лежавшую на плоском животе Каллена, и была очарована разницей между ними.

Когда он во второй раз попытался скинуть её, она пришла в себя, и мягко шикнула на Каллена, не задумываясь медленно выводя круги у него на животе, и всё же вернулась к своему первоначальному занятию. Ладонь Бетани покоилась на верхней части его бедра, близко к члену, но не прикасаясь к нему. Она была не настолько бесстыжей, что смогла бы так запросто взять и радостно ухватиться за мужское естество Каллена, и она дрожала, прослеживая линию его бедра.

— Просто успокойся, Каллен, — произнесла Бетани, не в состоянии узнать свой голос, ставший распутным и сипловатым.

Лёгкими, дразнящими прикосновениями пальцев, ощущая волоски на своём пути, Бетани придвигалась всё ближе к его члену.

— Я закончу за несколько секунд и всё будет в порядке.

— Твоя наивность была бы очаровательной, не сиди ты сейчас на мне верхом наполовину голая, — выдавил Каллен. Когда он снова натянул путы, Бетани почувствовала, как мышцы двигаются у неё под ладонью, и не смогла сдержать довольного вздоха. — Создатель, Бетани, не издавай таких звуков, ты только делаешь хуже!

— Что делаю хуже? — она просто дразнила… может быть. Она знала, чего ожидать, она была в этом уверена. Так ведь?

Продвинув ладонь ещё дальше, Бетани застонала. Когда она только едва прикоснулась к Каллену, то почувствовала, как он дёрнулся, и от этого по её телу прошлась испуганная, жаркая дрожь. Бетани не думала, что член будет так двигаться, словно бы живой сам по себе. Прикоснувшись во второй раз, уже не так неуверенно, она проследила пальчиками его длину, поражаясь шелковистой текстуре кожи и гладкой твёрдости плоти. Никогда в своей жизни Бетани не ощущала ничего подобного, такого эротичного контраста атласной мягкости и стальной силы. Вокруг члена Каллена была аккуратно намотана лента, из тех, какой Бетани могла бы подвязать волосы в хвост. Она нашла ключ по его прохладному металлическому прикосновению.

Каллен уронил голову назад, ударившись о спинку. Стон, слетевший с его губ, был отчаянным и диким.

— О блаженная пророчица, Бетани, ты должна прекратить! — выдавил он сквозь стиснутые зубы, тяжело дыша, словно бы сражался за свой самоконтроль.

Когда Бетани намеренно проследила изгибы ленты, Каллен так резко с шипением вдохнул, что она немного подпрыгнула.

Легкомысленно улыбнувшись, Бетани произнесла:

— Похоже, я не такая уж и наивная, когда нахожусь в компании мужчин, мм?

Каллен распахнул глаза, дикие и горящие чем-то, похожим на злость или страсть… скорее всего, и тем и другим.

— Ты понятия не имеешь, во что впутываешься, — прорычал он, сузив глаза, и простонал, толкаясь ей в руку.

По телу Бетани прошла восхитительная дрожь, когда она увидела, что он так быстро поддаётся. В ней всё ныло, влажное и отчаянное, как никогда раньше, даже в те редкие моменты, когда она неуклюже ласкала сама себя, ведомая любопытством. Бетани закусила губу, сильно возбудившись от его реакций на её прикосновение.

— Я просто достаю ключ, Каллен, — мурлыкнула она. Создатель, кто была эта уверенная, развратная женщина, в которую она каким-то образом превратилась?

Бетани всю трясло, сразу и от восторга, и от ужаса… о боже, что, если она что-то делает неправильно?

— Я могу прекратить в любой момент, если попро…

— Просто достань ключ! — прорычал Каллен, его маска злости не удержалась от того, как он толкнулся бёдрами, вжимая член в её ладонь.

Они оба судорожно вдохнули, Каллен пристально смотрел ей в глаза, и это казалось чрезвычайно интимным. Видя малейшую дрожь, сотрясавшую его, зная, что пламя в его глазах горело из-за неё, Бетани чувствовала себя так, словно всё её тело было в огне. Собственная кожа казалась слишком тесной, а кровь — разбавленной лириумом, если судить по тому, как она горела и пузырилась в венах. И прежде чем Бетани смогла себя остановить, она услышала, как говорит:

— Но я не хочу доставать ключ.

В ответ Каллен разозлённо зарычал, на середине сорвавшись в рваный стон, когда Бетани медленно провела ладонью вверх и вниз вдоль его члена.

— Бетани…

— Тебе явно нравится то, что я делаю, — быстро сказала она, сжав его сильнее, чем в предыдущие разы, и прерывая его.

Ох, нежная кожа и горячая, твёрдая плоть так идеально умещались в её ладони… в этом было что-то гипнотизирующее, и в том, какую великолепную реакцию её действия вызывали у Каллена. Он прикрыл глаза, его губы были слегка приоткрыты, и он хватал ртом воздух всякий раз, когда Бетани меняла направление.

— Просто расслабься и получай удовольствие.

Он зашипел, когда она изменила хватку, по большей части из любопытства, на что ещё Каллен отреагирует. Вторая ладонь Бетани по прежнему вырисовывала дразнящие круги у него на животе.

— Расслабиться — не то слово, какое я ассоциирую с ситуацией, когда меня лапают!

Бетани почувствовала первые ростки неуверенности, её ладонь замерла на секунду.

— Тебе не нравится? Я что-то делаю неправильно?

Взгляд Каллена горел одновременно злостью и страстью.

— Если бы ты делала что-то неправильно, то первой бы об этом узнала, — прохрипел он. Сжав челюсти, он не сдержал тихого стона, сорвавшегося с его губ. — Дыхание Создателя, не думаю, что ты знаешь, как делать это неправильно. О, блаженная пророчица, да, вот так… сделай так ещё раз!

Отчаяние в его голосе было самым восхитительным из всего, что она когда-либо слышала, и Бетани не сдержала одобрительного стона.

— Каллен, я…

— Если ты собираешься продолжать это безумие, хотя бы поцелуй меня, женщина!

Неуверенность снова накрыла её:

— Ты… ты правда хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

От его рычания по телу Бетани пробежала дрожь, а от его взгляда ей захотелось застонать.

— Бетани, — медленно произнёс Каллен, так изысканно растягивая её имя, что она всё-таки шумно глотнула воздух. — Не заставляй меня идти к тебе.

— Я… — о Создатель, что она могла сказать? Один только жар в его взгляде мог бы сжечь её, останься она на месте.

Закусив губу, Бетани медленно придвинулась, переместив ладонь с живота ему на грудь. Она неуверенно наклонилась, замерев на се…

Он набросился на неё. Их рты столкнулись с такой силой, что Бетани встревожено пискнула, и Каллен воспользовался этим, скользнул языком внутрь, почти яростно исследуя её рот. Бетани от такого напора хныкнула, озадаченная такой сильной страстью со стороны Каллена. Его поведение так резко изменилось… но может ли она теперь жаловаться, когда сама его довела до такого.

О Создатель… он целовал её так, словно она была единственной женщиной в мире, со всем накопившимся жарким желанием, которое он, должно быть, подавлял годами. Каллен напрягся в путах, отчаянно подаваясь ей навстречу, мягко покусывая её губы.

— Придвинься ближе, — прорычал он, на секунду втягивая её нижнюю губу между своих, словно бы приманивая её.

Как будто её вообще надо было приманивать. Бетани несколько неохотно отпустила его член, забралась выше, так что теперь сидела поверх его паха, а не ног. Она обвила его шею руками, зарылась пальцами в волосы, цепляясь за него, пытаясь выглядеть сексуально, хотя и чувствовала себя как неуклюжая дурочка. Как только она устроилась, Каллен толкнулся бёдрами вверх, его горячий, твёрдый член упёрся меж её бёдер, и Бетани тихо вскрикнула ему в губы. Он углубил поцелуй, очаровывая её, лаская её губы и поддразнивая языком.

— Бетани, немедленно освободи меня.

Она хныкнула, услышав его хриплый, истинно мужской голос, злость, желание и отчаяние смешались в одном шёпоте, от которого ей начало казаться, что она вот-вот загорится или взорвётся. Бетани судорожно вслепую начала шарить руками, почувствовала, как Каллен напрягся, когда она опять обвила пальцами его член. На секунду поцелуй стал отчаянным, и она застонала от столь яростной демонстрации. Но она не стала медлить, осторожно высвободила ленту и ключ, после чего встала на коленях и потянулась дрожащими руками к первой паре наручников.

В этой позиции её грудь оказалась как раз на уровне головы Каллена, и она взвизгнула, когда он прижался к её груди, которую повязка практически не скрывала. Бетани быстро разобралась с первым замком, и, стоило его руке освободиться, он ухватил её за предплечье, притягивая вниз и яростно целуя. Её голова кружилась, и Бетани очень быстро забылась, она обмякла, и ключ выпал из её пальцев…

…Волна паники омыла её, когда хватка на руке превратилась в капкан, пригвождая её к месту, и наручник крепко обхватил её за запястье. На секунду Бетани отказывалась верить в реальность происходящего, но затем раздался щелчок замка, и правду больше нельзя было игнорировать.

========== Часть 3 ==========

— Ты обманул меня! — практически взвизгнула Бетани, в ужасе от того, как легко поддалась хитрости Каллена. Глаза защипало, а лицо пылало от стыда и обиды. — Создатель, ты… ты… ты сковал меня! Зачем ты это сделал?

Каллен презрительно усмехнулся, теперь уже свободной рукой стянув покрывало с кровати.

— Ты действительно думала, что я поведусь на твой небольшой фарс, да?

Рваными, неровными движениями он сумел обмотать одеяло вокруг талии, так что вновь обрел некое подобие приличного вида. Каллен попытался закрепить покрывало, но это было сложно сделать одной рукой. Щеки у него все еще были красные, а дыхание — откровенно неровное. Он периодически поглядывал на Бетани, после чего опять судорожно отводил взгляд.

— Имейте хоть каплю уважения к моему интеллекту, мисс Хоук.

Никогда раньше Бетани не чувствовала себя так ужасно. Он обманул ее, и она повелась, и он считал ее не более чем обычной простушкой, которую можно было отвлечь предложениями секса!

— Это не фарс! — крикнула Бетани, чувствуя, как глаза жжет от непролитых пока слез. Если она не разозлится, то разревется как младенец, и не будет ли это выглядеть сексуально. Несмотря на ее усилия, голос все равно дрожал, и Бетани чувствовала, как подрагивает ее подбородок:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Избавьте меня от мелодрамы, мисс Хоук, — огрызнулся Каллен, прощупывая кровать в попытке найти выроненный ею ключ.

Он еще не сумел успокоиться, если судить по тому, как он закусывал губу, глядя на ее ноги. От этого взгляда Бетани почувствовала себя уязвимой и все равно чертовски возбужденной, так что она попыталась поджать их под себя. Движение, похоже, заставило Каллена осознать, что он пялился, и он раздосадовано хмыкнул.

— Куда ты уронила этот клятый ключ?

Здравый смысл продрался сквозь ее мешающиеся возбуждение и унижение. Он собирался сковать ее здесь и найти выход. Он собирался оставить ее, после того как целовал ее и развратно нашептывал, и заставил ее почувствовать себя так, словно он на самом деле хотел прикасаться к ней. Боль и желание превратились в злость, и Бетани бросилась вперед, отталкивая Каллена от того места, где она в последний раз видела ключ.

— Кто тут и устраивает мелодраму, так это вы, капитан!

Ее атака выбила его из равновесия и они распластались на кровати, перепутавшись конечностями. Бетани судорожно вдохнула, и от контакта голой кожи, и от веса, когда Каллен приземлился поверх нее. Руки переплелись между собой, и они крепко прижимались друг к другу, его горячее дыхание омывало шею Бетани, а щетина царапала кожу. На секунду она забыла, что злилась, потому что Создатель, сложно было думать о чем-то еще кроме вызываемых Калленом ощущений. Но времени наслаждаться близостью не было — не то чтобы Бетани вообще этого хотела, потому что он был придурком — потому что Каллен шипел проклятия и пытался выпутаться из кучи малы, в которой они оказались, и дергал цепь в попытке получить больший доступ.

«Создатель, находиться так близко к нему было приятно…»

Бетани зло встряхнулась и попыталась скинуть Каллена с себя, игнорируя сильную дрожь, бежавшую по телу — пытаясь, по крайней мере — и дергая собственную цепь, одновременно с этим вертя головой из стороны в стороны в попытке найти ключ.

— Ты без нужды все усложняешь! — прорычал Каллен, восстанавливая равновесие и вставая на коленях над Бетани, его колени оказались по обе стороны ее бедер. Одеяло сбилось и задралось во время их драки, едва прикрывая верхнюю часть его бедер. Не то чтобы Бетани это замечала.

— А ты без нужды ведешь себя по-свински! — огрызнулась она в ответ, заметив поблескивавший ключ среди смятых простыней, и бросилась быстро его схватить.

Каллен попытался помешать ей и прижал ее руку к кровати в тот самый миг, как она сомкнула пальцы вокруг теплого железа.

— Отдай мне ключ, Бетани!

Она оказалась зажата под ним, отчаянно цепляясь в ключ, вторая рука была вывернула под неудобным углом из-за наручников. Но она едва ли оказалась в его милости, поскольку одна рука у них обоих была скована, и ключ, в конце концов, был именно у нее. Это должно было засчитаться.

Злая и раздосадованная, Бетани огрызнулась:

— Заставь меня!

И полсекунды спустя поняла, что высказала не самое лучшее предложение, которое вообще можно выдвинуть почти совершенно нагому мужчине, лежащему на ней. Это было единственное предупреждение, прежде чем он накрыл ее губы своими.

Бетани охнула от неожиданности, и Каллен быстро воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй. Рука, сжимавшая ее запястье, больше не казалась такой настойчивой, Каллен легчайшими мазками поглаживал большим пальцем ее судорожно бьющийся пульс, и Бетани не могла сдержать всхлипов. Каллен покусывал ее губу, его поцелуи опьяняли и поддразнивали, слишком умелые для того, кто был женат на долге. Бетани застонала, пальцы на ногах поджимались, и она боролась с настойчивым желанием приподняться над простынями и вжаться в Каллена, пройтись носочками вдоль его икр и выше.

На мгновение он оторвался от ее рта, проводя своими губами по ее.

— Отдай мне ключ, Бетани, — тихо протянул он, лизнув ее в уголок рта.

О Создатель, поза у них была неудобная — Бетани лежала на собственной вывернутой руке, пойманной клятым наручником. Рука же Каллена, которая не вытворяла жутко эротичных вещей с ее запястьем, изгибалась под болезненным на вид углом у него за спиной, но Каллен стойко это игнорировал. Ведь, похоже, неудобство не имело значения, когда его вес вжимал Бетани в матрас, а его обнаженная нога целенаправленно вклинилась меж ее бедер. И он снова ее поцеловал, наслаждаясь каждым всхлипом и отчаянным звуком, который срывался с ее губ.

Бетани отвернулась, пытаясь перевести дыхание. Каллен, видимо, расчел это приглашением проследить зубами линию ее челюсти.

— Я его тебе не отдам, негодяй, — сипло выдохнула она, пытаясь отстраниться от его жадного рта.

Каллен укусил ее у основания шеи, чем вырвал удивленный вскрик. Бетани невольно выгнулась, чем, в свою очередь, заставила его издать нечленораздельный звук.

— Это не должно быть так сложно, Бетани, — прошептал он, проводя языком вдоль кромки ее уха, пока она не всхлипнула. — Просто отдай мне ключ, и я позабочусь, чтобы кто-то из твоих друзей был проинформирован о твоем местоположении и спас тебя.

Слова Каллена выдернули ее из фантазии, которая уже начала формироваться, и Бетани изо всех сил попыталась выкрутиться из его хватки. У нее ничего не вышло, учитывая, что он всем телом прижимал ее, и на секунду все, чего Бетани хотелось — это царапаться, брыкаться и драться, пока он наконец не слезет с нее.

— Высокомерный козел, — зашипела она, отворачиваясь, когда он попытался ее поцеловать. От жара в его взгляде по телу Бетани побежала дрожь, и она только сильнее разозлилась. — Ты в самом деле считаешь меня такой мелочной и глупой, что сможешь соблазнить меня, а потом оставить закованной и наполовину голой? Я никогда не отдам тебе ключ!

Каллен пристально уставился ей в глаза, и когда Бетани была готова вот-вот всхлипнуть, он сощурился.

— Бетани, — медленно начал он, растягивая каждый слог ее имени самым восхитительным образом.

— Хватит, Каллен! — глаза жгли непролитые слезы, Бетани боялась, что снова поддастся на его подлые и вероломные попытки сбежать от нее. — Ты не получишь от меня ключ, обманщик проклятый! Может, покажи ты мне немного искреннего тепла, вместо этого фарса, который тебе нужен только для того, чтобы освободиться, я и была бы более склонна тебе помочь!

Что-то вспыхнуло во взгляде Каллена, злость, возбуждение и неверие — все вместе, перемешавшись воедино:

— Думаешь, я бы подделал свое теплое к тебе отношение?

Бетани отвернулась и закусила губу, чтобы больше не смотреть на него.

— Ты явно это и сделал, учитывая, что пользовался им только как средством для достижения иной цели, и что ранее ты выразил свое отвращение ко мне.

— Ладно, — огрызнулся Каллен, на секунду приподнимаясь над Бетани, было видно, как сокращаются его мышцы, напрягаются из-за цепи, тянувшей запястье. Бетани с ужасом осознала, что это зрелище ее слишком сильно очаровывает. — Будь по-твоему.

Прежде чем она смогла выразить адекватный протест, он упал на четвереньки, нависая над ней, и на секунду Бетани решила, что он снова собирается ее поцеловать. Но вскоре она почувствовала горячий жар на груди, и единственным звуком, вырвавшимся из ее рта, был не протест, а отчаянный всхлип.

— Каллен, — хныкнула она. Не вполне вопрос и не совсем мольба, но все равно что-то важное.

Он не ответил, вместо этого мазнул ртом поверх ткани ее повязки, нашел затвердевший сосок. Он даже не дразнил — на секунду прикоснулся, а потом вобрал его в рот, перекатывая языком ее плоть сквозь тонкий барьер из ткани.

— О Создатель, Каллен! — что еще она могла сказать? Следовало ли ей накричать на него, чтобы он отвалил? Или, может, развратно вскрикнуть, чтобы продолжал? Он обманул ее, запутал и возбудил безо всякой пощады, а теперь творил с ней порочные, восхитительные вещи, чтобы иметь возможность и дальше обманывать и запутывать ее еще больше… и все, чего она хотела — это молить его не останавливаться.

Было очевидно, она потеряла стыд. Или чувство самосохранения.

Каллену повязка практически не мешала, он посасывал, теребил языком ее сосок, и делал он это горячо, влажно и с точно выверенным давлением, чтобы причинять как боль, так и наслаждение. С каждым движением его рта Бетани ощущала ответное тянущее чувство меж бедер и накапливающийся в животе жар.

Когда она выгнулась, тихо вскрикивая, то услышала, как он хмыкает. Звук прошелся по ее телу, и Бетани содрогнулась, вынужденная бороться с желанием вцепиться ему в спину и притянуть ближе. Вместо этого она неуклюже обмотала ленточку вокруг пальцев, прежде чем яростно впиться в простыни.

— Отдай мне ключ, Бетани, — шепнул Каллен, проводя губами по ее ноющему соску до тех пор, пока она не хныкнула. — Выпусти меня, и прежде чем уйти я сделаю тебя очень счастливой.

Ооох, милая кровь пророка, он ведь не собирался пойти на то, чтобы предложить ей секс в обмен на ключ, верно?

— Мой ответ такой же, как и раньше, Кал-аах! — он крепко прижался бедром меж ее разведенных ног, и она неосознанно подалась ему навстречу. Бетани казалось, будто ее тело в огне, оно словно состояло из искорок и пузырьков, и ныло в местах, о которых она даже не подозревала.

— Жаль, — пробормотал Каллен, проводя языком по холму ее груди и подув на влажную ткань, пока Бетани не начала мотать головой из стороны в сторону. — Мне было бы приятно заставить тебя выкрикивать мое имя во время оргазма.

Она подавилась всхлипом, извиваясь под ним, хотя и пыталась заставить себя лежать неподвижно. Создатель, ей надо было прекратить поощрять его!

— Этому не бывать, — отчаянно прошептала она, издавая протяжный ноющий звук, когда он проследил свой путь к ее второй груди, опять аккуратно исследуя языком сквозь ткань, прежде чем поддаться искушению и сомкнуть губы на соске.

Бетани была уверена, что чувствует его улыбку на своей коже, и это злило ее так же сильно, как и возбуждало.

— Я не мог не задуматься, Бетани, — о, то, как он протянул ее имя — это была самая восхитительная вещь в мире. Он произнес его так, словно оно было чувственным, экзотичным, сексуальным. Создатель, она никогда раньше себя так не чувствовала, никогда не ощущала силу бытия чьим-то предметом влечения, и это было захватывающе. — Как далеко ты позволяла зайти другим мужчинам до меня, мм? Они тебя целовали? Держали ли они тебя, зарывались ли пальцами тебе в волосы, одновременно с этим проводя губами по твоей шее?

Святый пророк света. Этот мужчина был опасен для всех женщин. Очевидно, что доспех был лишь маской, его служба среди храмовников лишь скрывала его секретную жизнь сексуального девианта.

Он ожидал ее ответ, но Бетани лишь хныкнула, прикусив губу, словно пытаясь сдержать слова. Каллен снова хмыкнул, медленно, дразняще проводя языком по ее груди, пока хныканье не превратилось в стон.

— Что-то мне подсказывает, что ты, возможно, не позволяла другим мужчинам так интимно себя целовать, — мурлыкнул он.

Потом медленно прижался между ее бедер и так же медленно отстранился, и снова подался вперед, этот ритм очень быстро начал сводить Бетани с ума. Она чувствовала, как внутри что-то нарастает, скручивается в тугой жар у нее в животе, в то время как он так изысканно ее мучил. Омывавшее ее кожу дыхание Каллена посылало толпы мурашек повсюду, где бы он ни находился. Ее соски болели от ласк, влажная ткань казалась слишком тугой — и с каждым дрожащим вдохом она эротично терлась о ее измученную плоть.

— Думаю, что, возможно, ты хранила себя в секрете, прятала свои сокровища от всего мира. Не думаю, что кто-то решался пойти на охоту за тем, что ты так осторожно прятала. Я прав?

О Создатель.

— Ты не получишь ключ, — сипло выдохнула она, цепляясь за эту одну-единственную правду в попытке сосредоточиться и выстоять против его поддразниваний. В конце концов, он угрожал оставить ее здесь. Ему нельзя было верить.

Когда первый поцелуй опустился в центре ее живота, Бетани отчаянно вскрикнула. Щетина Каллена восхитительнейшим образом прошлась по ее коже.

— Кто сказал, что ключ меня еще интересует? — спросил он, оставляя следующий поцелуй еще ниже.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к

Свершилось чудо, да? ^^’

Наслаждайтесь :3

Его язык мазнул ниже… а потом он выругался сквозь зубы. Тяжело дыша, Бетани приоткрыла один глаз, чтобы увидеть причину его раздражения. Каллен сверлил взглядом наручник на своем запястье, и на его лице читалась такая ярость, что было удивительно, как железо попросту не расплавилось.

— Что ты…

— Цепь не пускает, — рыкнул Каллен, резко посмотрев на нее. Под его пристальным взглядом Бетани судорожно вдохнула и прикусила губу, старательно не позволяя себе молить о вещах, которым она не могла дать четких имен. – Дай мне ключ.

И снова они об этом.

— Нет, — хныкнула она, и ее собственное тело предало ее, именно в этот момент содрогнувшись крупной дрожью от всего скопившегося внутри напряжения.

С губ Каллена сорвался нечленораздельный звук, безошибочно мужской и абсолютно раздосадованный. Сразу же после этого он бросился на Бетани, яростно целуя ее, всем своим телом снова вжимая ее в матрас.

Он отстранился, стоя на четвереньках и нависая над Бетани. Его ладони накрывали ее, и ее более миниатюрные пальчики почти не виднелись из-под его хватки.

— Бетани, дай мне этот проклятый Создателем ключ!

— Мы можем ходить по кругу, капитан, — прошептала она, слишком поздно осознав иронию употребленного ею слова «круг». Она крепче сжала ключ, и металл ощутимо впился в ладонь. – Но вы не получите ключ до тех пор, пока не прекратите свои попытки меня обмануть.

Крылья его носа раздулись, Каллен буквально источал ярость, но это не помешало ему снова накрыть ее губы своими, целуя, облизывая и покусывая их до тех пор, пока она не застонала, открываясь ему навстречу.

— Сейчас я тебя не обманываю, — пробормотал он, срывая дыхание с ее губ, восторженно испивая ее, хотя и продолжал крепко держать ее под собой. Бетани чувствовала его член, по-прежнему твердый и напряженный, чувствовала, как он прижимается к ее животу, и она всхлипнула, когда Каллен толкнулся тазом вперед.

Она вырвалась из поцелуя, ощущая, как решимость крошится подобно песку на ветру.

— С трудом могу в это поверить, — охнула она, — учитывая, что ты все еще лежишь на мне.

— Бетани, определись уже, — зло отозвался Каллен, целуя сильнее ожидаемого, так, что царапнул зубами линию ее челюсти. – Сначала ты делаешь жалкую попытку меня соблазнить, а теперь ругаешься, когда я плачу той же монетой? Возможно, это мне стоит спрашивать, в какую игру ты играешь.

— Может, если бы ты выказывал мне немного больше уважения, а не «давай я доставлю тебе удовольствие, а потом оставлю прикованной к кровати», я и была бы склонна тебе поверить!

— Я был согласен ухаживать за тобой по всем правилам, — огрызнулся он, прихватывая зубами кожу на ее горле, и Бетани выгнулась ему навстречу. Каллен и сам казался не вполне властен над собой, если судить по его прерывистому дыханию и резким движениям. – После нашей встречи в Церкви я думал, что согласился бы рискнуть выставить себя дураком своими попытками добиться твоей симпатии. Но тогда я думал, что ты не более чем простая верующая девушка из Ферелдена, красивая и…

На слове «красивая» у Бетани в животе что-то кувыркнулось, но внимание она обратила на другое:

— Ты принял меня за простушку? – рыкнула она, заводясь с пол-оборота. — Рыцарь-капитан желал найти себе женушку из верующих глупышек, которая бы его обожала, не задавала вопросов и еженощно обслуживала? Ты это во мне увидел, да?

Она попыталась его столкнуть, но это было все равно что пытаться сдвинуть гору.

— Бетани, — начал он, хотя и резко, но все равно ох, как чувственно это прозвучало.

— Поберегите дыхание, капитан, — прошипела она, — поскольку наткнулись вы не на покорную дурочку. Я не собираюсь раболепствовать перед вашим нелепым эго.

Он снова ее поцеловал, что было весьма неожиданно, учитывая ее выговор в его адрес, но Создатель, Бетани не могла найти в себе сил на жалобы. На вкус Каллен был просто божественен, а то, что он мог сотворить одним своим языком уже доводило до греха. Когда он протиснул бедро между ее ног и потерся им о ее пах, Бетани всхлипнула, позволяя ему это вопреки — или благодаря? — своей злости.

Каллен водил ладонью вдоль ее руки, танцевал пальцами от локтя до запястья, туда и обратно. Когда он попытался переплести их пальцы, сердце Бетани немного затрепыхалось от того, как интимно выглядел этот жест. Какое-то время он сжимал ее ладонь в своей, целуя ее, выуживая из нее короткие стоны и хриплые вздохи, попутно сводя ее с ума.

Его задумку она раскусила на полсекунды слишком поздно.

Ключ оказался между ними, а лента перепуталась вокруг их ладоней. И он выудил его до того, как Бетани сумела его остановить.

Она напряглась, паникуя, и бросилась на Каллена в попытке схватить его руку, ленту, ключ, запястье, да что угодно. Но этого оказалось недостаточно; Каллен был быстрее, и он застал ее по-дурацки врасплох. И теперь у него был ключ, был этот проклятый Создателем ключ, и он собирался бросить ее, а она ведь целовала его и касалась его, позволила ему касаться себя и о, Андрасте, она выставила себя такой дурой, теперь он…

Он встал на колени, упершись ими по обеим сторонам ее бедер, и потянулся к изголовью, где цепи удерживали их на месте.

— Каллен, — просяще начала она, в ужасе от того, как дрожал ее голос, и борясь с наплывом стольких эмоций, что ей было больно дышать. — Ты не…

Щелкнул проворачиваемый замок, и на секунду ее запястье что-то потянуло, а потом… потом она стала свободна, и руку тотчас закололо от восстановившегося кровообращения. Бетани озадаченно уставилась на нее, ошеломленная важностью оказанного жеста, тем, что же означала ее рука, больше не скованная цепью.

— Что?

Щелкнул и второй замок, потом, с перезвоном, цепи окончательно упали с кровати… и вот уже Каллен стоит над ней на коленях, свободный, разминает затекшую руку — сильно затекшую, судя по его гримасам.

— Каллен, — прошептала она, внезапно уязвимая, внезапно запутавшаяся, потому что она понятия не имела, что значил подобный жест, сделанный этим мужчиной. Тем, кого она посчитала таким плоским, бравым защитником веры, который выполнял свои обязанности и вел простую жизнь; но в нем таились злость, страсть, непокорность и жажда, и он ее совершенно ставил в тупик. — Что ты делаешь?

— Ты не простушка, — сипло отозвался он, скорее даже прорычал. — Я этого не подразумевал. Наоборот. Ты, черт возьми, раздражающая и красивая женщина, и Создатель знает, мне следует оставить тебя в покое.

«Но я не могу». Он этого не произнес, но слова повисли между ними в воздухе.

Бетани облизала губы, неожиданно отмечая, что вокруг них постепенно нарастает напряжение, а также то, что они были оба свободны и практически голые.

— Поклянись, что ты не имела к этому никакого отношения, — тихо произнес Каллен, медленно прослеживая ладонями линии вдоль ее рук, вверх-вниз. — Поклянись, что ничего об этом не знала, и что не принимала никакого участия в организации этой нашей встречи.

Она снова дышала с трудом, пригвожденная к месту его прикосновениями и жарким взглядом.

— Клянусь, — всхлипнула она, закусывая губу, чтобы не застонать в голос.

Вспышка удовлетворения в глазах Каллена была весьма многозначительна.

— И скажи мне честно… ты когда-нибудь делила ложе с мужчиной? Может, с женщиной?

Она ни с кем даже не целовалась до этого дня. Таковы последствия, если есть в наличии двое излишне опекающих старших брата.

— Н-никогда, — выдохнула она, краснея и запинаясь.

Каллен медленно улыбнулся, сверкая диким триумфом в глазах, и это для Бетани оказалось слишком — она все-таки застонала, содрогаясь мелкой дрожью в ответ на легкие танцующие касания его пальцев.

— Что ж… возможно, с этим я все-таки смогу помочь.

Бетани не сумела удержать его взгляд, она отвернулась и неуверенно вдохнула:

— Каллен, я… — ее нижняя губа слегка задрожала, и Бетани чуть не застонала от смущения. — Это какой-то трюк? Не так давно ты не был так… рад этой идее.

Он тихо хмыкнул, и звук этот показался Бетани чувственным и опасным.

— Ты считаешь, что жизнь храмовника также требует от меня жизни священника, — и он опустился, уперся согнутыми в локтях руками по обеим сторонам от ее головы; Бетани нервно пискнула, когда он весьма однозначно и с большей силой, чем раньше, протиснул бедро между ее ног. — Ты думаешь, мужчина не может жаждать удовольствия только потому, что служит Невесте Создателя?

От одних только слов у Бетани спирало в груди, но когда она снова посмотрела на Каллена, в глазах его читались только пламя, секс и желание.

— И ты хочешь… сделать это… со мной?

Губы Каллена изогнулись в ужасно очаровательной улыбке:

— Почему нет?

Едва ли это было признанием в искренней любви, но чего она ожидала? Они не были двумя душами, нашедшими друг друга, как в конце одной из порочных историй Изабеллы; они жили в реальной жизни, а не в выдумке, и Бетани совершенно не считала себя настолько же наглой, как те героини. Из этого и произрастала ее жалоба:

— Я с трудом могу представить, что возможность для подобной… легкомысленности возникает так уж регулярно, — прошептала она, мысленно пиная себя за излишнюю формальность своего голоса. — Зачем тебе тратить время на кого-то неопытного? Ты мог бы выбрать любую в Цветущей Розе, и уж они по крайней мере будут знать, что делают.

— Как для той, кто не далее как десять минут назад из кожи вон лезла, чтобы выглядеть соблазнительно, тебя воистину сложно соблазнить, — его дыхание обдало ее щеку, когда Каллен мягко и медленно поцеловал ее в самый уголок рта, коротко мазнув языком по ее губам.

Несколько неуверенно Бетани подняла ладони, нервно замерев над плечами Каллена, прежде чем коснуться обнаженной кожи. Он был теплым, таким теплым, и мышцы интригующе перекатывались под ее ладонями, когда он наклонился и лизнул линию вдоль ее челюсти.

— Я должным образом осмотрительна касательно твоих намерений, — сумела она выдавить в надежде, что прозвучала уверенно и так, будто проигнорировала его поддразнивания, но смирилась с тем фактом, что на самом деле голос у нее был весьма запыхавшимся и жаждущим.

— Должным образом осмотрительна, — хмыкнул Каллен; он обхватил ее лицо ладонями, пальцами зарывшись в волосы и отстранившись, чтобы посмотреть на нее. Он поймал ее в ловушку, прижимая ее своим весом, опираясь на руки по обеим сторонам от нее и касаясь ее ладонями… рациональная часть ее разума, становясь все более мизерной с каждой секундой, кричала, что совершенно не должно и не осмотрительно позволять храмовнику удерживать ее подобным образом, и что уже в любой момент он разгадает ее страшную тайну и больше не будет тайных поцелуев, не будет полуобнаженных тел, так великолепно прижимающихся друг к другу. — Ну, возможно, твоя наивность как раз является частью притягательности. Возможно, я хочу не умелую любовницу, а которую смогу вылепить и научить, превратить в такую, которая мне нравится.

Ох.

— Возможно, мысль о том, что я первый услышу твои страстные крики, притягивает меня сильнее, чем тебе кажется, — прошептал он, наклоняясь так, что их носы соприкоснулись. — Возможно, последние несколько дней я не мог перестать думать о тебе, с той самой встречи в Церкви, и, возможно, мысль сделать тебя моей не покидала меня ни на секунду.

О, Создатель.

И он ее поцеловал, мягко поглаживая ее щеки большими пальцами, одновременно с этим полностью лишая ее воздуха, жадно глотая каждый ее вздох, стон и всякий издаваемый ею звук, доводя до невменяемости одним только ртом. Она поерзала и всхлипнула, когда он повторил ее движение, потеревшись бедром между ее ног.

Между поцелуями Бетани сумела поймать момент и, немного переведя дух, поднять тему, которая гуляла у нее в голове:

— Это у тебя привычка такая, ходить и лишать девственниц невинности, что ты так хорошо подкован в данной теме?

— А тебе не нравятся мои текущие усилия? — поддразнил Каллен, слегка прикусив ее за губу, когда она попыталась отвернуться. — Если у тебя есть предложения к усовершенствованию, я весь внимание.

— Вот теперь ты дразнишься, — охнула она, пытаясь нахмуриться, но вместо этого улыбаясь. А потом Каллен поцеловал ее прямо под подбородком, когда она попыталась отстраниться и ох, это было изумительно. Бетани уронила руки на кровать, зарывшись ладонями в простыни, только чтобы он не увидел, до какого накала доводил ее. — Как будто я могу предложить что-то достойное.

— М-м, — выдохнул Каллен, проводя зубами по коже и скользя ниже, по шее и к изгибу ее ключицы. — Как насчет того, чтобы я делал что-нибудь, целовал, касался и все в таком роде, а ты бы говорила, получаешь удовольствие или нет? Интересно, нравится ли тебя вообще такая идея?

Бетани содрогнулась.

— Нравится, — шепотом ответила она, закрывая глаза, когда Каллен снова навис в опасной близости от ее груди.

— Тогда, что бы моя возлюбленная хотела, чтобы я сделал в первую очередь?

— О Создатель, Каллен, — «возлюбленная». Она была чьей-то возлюбленной. Этого хватило, чтобы ей стало трудно дышать, а сама она вцепилась в простыни, сжимая ткань в ладонях. — Я не… не могу сказать, я не знаю что ты хочешь, чтобы я, эм, сделала, и я не знаю что ты…

— Тише, милая, — шепнул он, осторожно целуя ее между грудями, языком прослеживая изящные узоры по ее коже, пока она не начала стонать. — Тебе нравится, не так ли?

— Да, — она дышала шумно и с трудом.

Каллен провел по коже носом, оставляя крошечные почти-поцелуи, от которых Бетани извивалась и отчаянно ловила ртом воздух.

— И тебе понравилось, даже когда я делал это через одежду, так? Возможно, тебе понравится даже сильнее, если я окончательно избавлюсь от этого жуткого куска ткани?

Бетани чувствовала, что дрожит:

— О, Создатель, Каллен, да, да!

Он засмеялся, и вибрации прошили ее насквозь.

— Приятно видеть, что хоть в чем-то ты решительна, дорогая, — он что-то творил, одну ладонь просуну между ней и кроватью, а второй медленно поглаживая по бедру; его хватка усилилась, а потом он…

— Каллен! — взвизгнула она с тревогой, когда он перевернул их, усаживая ее на себя и втягивая в поцелуй — и все это одним слитным движением.

Бетани застонала ему в губы, отвлеченная настолько, что не обращала внимания на его руки у себя на спине. О, она определенно знала, что они там, что пальцы танцевали по ее коже, одновременно щекоча и возбуждая. Но все равно она испытала некоторый шок, когда ткань вокруг груди внезапно ослабла, соскальзывая вниз. Бетани напряглась, тотчас пытаясь втиснуть руки между ними и подхватить блудную повязку, сохранить остатки благопристойности.

Необычное желание в подобной ситуации, но сложно было бороться со старыми привычками. Да и не то чтобы она когда-нибудь до этого была настолько открыта и близка с кем-либо, так что Бетани явно не почувствует себя внезапно комфортно, будучи в чьем-то обществе настолько оголенной.

— Ш-ш, милая, — мурлыкнул Каллен, крепко удерживая ее и не давая ей вырваться. Он целовал ее, пока она снова не расслабилась и не начала издавать тихие звуки прямо ему в губы. Каллен медленно улыбнулся. — Ты ведь правда не вспомнила сейчас о застенчивости? После того, как перед этим вела себя очень непослушно, забавляясь с моим членом?

Подобное слово, звучавшее из уст кого-то вроде Рыцаря-капитана, все еще вызывало шок; храмовники были пугающими, суровыми и свирепыми мужчинами и женщинами, но никак не мужчинами с ловкими ладонями и вульгарными речами.

— Каллен, — прошептала Бетани, моля его о чем-то… хотя она сама не вполне понимала, о чем она просила.

Его язык играл с ее, и этот танец опьянял.

— Предлагаю сделку, — сумел он выдавить, и звучал он и сам достаточно запыхавшимся. — Дай мне снять ее с тебя, и обещаю, я позволю тебе меня развернуть. Тебя как, устраивает, Бетани?

Ее тело, казалось, больше ей не принадлежало, пропитанное жаром и искрами, оно отчаянно жаждало вещей, о которых Бетани имела лишь смутное представление.

— Развернуть тебя? — с трудом выдавила она.

Каллен на секунду отстранился, все еще удерживая ее одной рукой за талию, а второй мягко коснулся ее щеки, заправив прядь за ухо. Что-то плескалось в его глазах, что-то, говорившее о нежности вместо обычной похоти, что-то, от чего у Бетани сперло воздух в груди.

— Если ты позаботишься вспомнить, дорогая Бетани, — протянул Каллен, улыбаясь в ответ на дрожь, прошившую ее насквозь, — я весьма удобно обвязан ярко-красным бантом. И я буду более чем счастлив, если ты его развяжешь, поскольку потом мы сможем определиться, кому же кончать со всем этим.

— Кому же кончать?.. — повторила она, полностью оторопев от одной только картинки, появившейся у нее в голове.

Его улыбка обрела хищные очертания.

— Разумеется, тебе, Бетани.

========== Часть 5 ==========

Словам потребовалось некоторое время, чтобы обрести смысл, и стоило пониманию снизойти на нее, Бетани ощутила, как горят ее щеки. Она попросту потеряла дар речи, беззвучно открывая и закрывая рот в попытке придумать достойный ответ… или вообще хоть какой-нибудь.

Каллен воспользовался ее безмолвием, вжимая в себя и жарко целуя; она не сопротивлялась, когда он уложил ее обратно на простынь, а сам навис сверху. Бетани почувствовала, как он стянул повязку с ее груди, и застонала, впервые ощутив касание голой кожи к коже, а от той шершавости, с которой его тело соприкасалось с ее сосками, она цеплялась за Каллена и ловила ртом воздух.

Его ладони, казалось, не в силах были остановиться, словно его сжигало настойчивое желание продолжать касаться ее и исследовать.

— Милая, как же это приятно, — едва членораздельно пробормотал Каллен между неистовыми поцелуями, которыми он осыпал ее рот и подбородок. — Скажи, что тебе нравится, прошу.

Остатки ее сомнений растаяли после маленького «прошу» в конце, от того, как оно прозвучало почти неуверенно. Бетани почувствовала, что улыбается, довольная тем, что, вполне возможно, Каллен был не так бешено уверен и властен, каким он притворялся.

— Мне нравится, — шепнула она.

Каллен в ответ рыкнул — наверное, это было каким-то словом, которое ему не удалось выговорить; от этой мысли Бетани захихикала, ровно до тех пор, пока он не начал отстраняться, а потом и садиться — в этот момент она осознала, что совершенно голая выше пояса.

Она поборола настойчивое желание прикрыться, и ее руки нехотя послушались, остановившись на животе и беспокойно дергаясь. Она ощущала его взгляд на себе, и попыталась не сморщиться и не закрыть глаза, вместо этого неуверенно вдохнув и подняв на Каллена взгляд. Он смотрел на нее, и от выражения его лица у Бетани заметались бабочки в животе.

— Создатель, какая же ты красивая, Бетани, — прошептал он, и в глазах его мерцало что-то, похожее на благоговение, — тебе не следует смущаться, не этого.

Он провел кончиками пальцев вверх по ее животу, вплотную к холмам грудей и — поверх, едва ощутимо пройдясь по соскам и дальше. Лицо Каллена дышало таким суровым вниманием, будто он пытался запомнить ее по одним только прикосновениям. По телу Бетани бежала дрожь от каждого призрачного касания его пальцев, и когда ее любопытство победило нервозность, она прогнулась им навстречу. От каждого короткого звука, срывавшегося с ее губ, что-то вспыхивало в глазах Каллена, страсть и удивление смешивались с желанием и горели ярко, пока в какой-то момент Бетани не почувствовала себя достаточно смелой, чтобы позволить собственным рукам скользнуть к бедрам Каллена, где он по-прежнему сидел на ней верхом.

Каллен резко посмотрел вниз, когда Бетани слегка потянула за край одеяла, по-прежнему крепко обмотанный вокруг его талии; когда он так же резко взглянул ей в глаза, Бетани не сдержала стона, но все равно вызывающе вскинула одну бровь. Словно говоря «разве это не было частью нашего уговора?».

— Набралась смелости, м? — его голос охрип, заметно менее ровный по сравнению с тем, каким он был не так давно. — Хочешь, чтобы я тебя побаловал, да?

Она кивнула, пока не растеряла свою храбрость:

— Это будет только честно, капитан.

Каллен пожал плечами, словно перспектива его не беспокоила.

— Ну, тогда конечно, — с этими словами он ловко развязал узел на боку. Он отбросил одеяло в сторону, специально наблюдая, как оно упало на пол, словно эта дополнительная секунда без зрительного контакта добавит ему смелости.

Бант несколько сбился набок и совершенно не скрывал, что именно находилось под ним. Бетани медленно провела ладонями вверх по бедрам Каллена, чувствуя, когда он снова взглянул на нее. Ей было жарко и тесно в собственной шкуре, и Создатель, она только хотела, чтобы Каллен продолжил касаться ее, но его ладони оставались неподвижны, и почти создавалось впечатление, будто он примерз к месту.

Бетани его раньше уже касалась, и чувствовала себя тогда из-за этого бесстрашной. О, как она мечтала об этой прежней браваде, чтоб она смогла с легкостью протянуть к нему руку и подразнить, поиграть с ним в свое удовольствие. Член Каллена — она мигом покраснела, просто подумав это слово — выступал практически под прямым углом, самую малость изгибаясь кверху. Он слегка двигался, вопреки всем попыткам Каллена замереть в полной неподвижности. Цвет, наверное, восхищал ее больше всего: румяный, темнея до багрового у головки, на которой почти искушающе поблескивала капелька жидкости. Бетани чуть не захлестнуло безумной идеей попробовать ее на вкус, и она с трудом удержалась от этого.

— Ты совершенно уверена, что никогда не делала ничего подобного? — прохрипел Каллен, притягивая ее взгляд обратно к своему лицу.

Отчаяние в его глазах потрясало, и Бетани содрогнулась от увиденного; притворяясь более смелой, чем она была на самом деле, она обхватила член у основания одной ладонью, дабы удержать его на месте, а второй рукой потянулась к банту. Каллен охнул, почти уронив голову набок, и передернул плечами в крупной дрожи удовольствия.

Она прикусила губу, медленно вытягивая ленту из узла; удивительно, как даже такое действие могло ее возбуждать.

— Почему ты так говоришь? — поинтересовалась она, поражаясь тому, как его член дергался в ее ладонях, и как волна дрожи прошлась по ее телу, и тому, как Каллен буквально вибрировал от напряжения и желания. Это было неподражаемо — это ощущение власти от столь простого действия.

Конечно, всякое ощущение победы испарилось, когда Каллен вспомнил, что у него тоже имеются руки, будто специально созданные для того, чтобы дразнить в ответ. Его пальцы начали свой путь на ее бедрах и медленно заскользили вверх по ее изгибам, и Бетани ничего не смогла поделать с порывом выгнуться дугой, с тихим вздохом податься навстречу прикосновениям.

— Ты слишком хорошо владеешь руками, — буркнул Каллен, а его губы растянулись в хищной улыбке при виде ее неспособности лежать неподвижно.

— То же самое могу сказать и о тебе! — охнула Бетани.

Стоило ей сжать ладонь вокруг его члена, слегка массируя пальцами вдоль нижней стороны ствола, как Каллен издал отчаянный стон, на который Бетани беспомощно отозвалась эхом.

— Бетани, — прорычал он, — если ты не поторопишься с этим бантом…

Этого поощрения — или это было предупреждение? — ей хватило, и Бетани потянула за шелковистую ленту, развязывая узел, и закончила движение дурашливым вычурным жестом. Она захихикала, поймав усмехающийся взгляд Каллена, но быстро переключилась на стон, почувствовав его руки, свободно танцевавшие по ее животу и груди. Когда он сжал ее в ладонях, Бетани непроизвольно прикрыла глаза, ошеломленная жаром чужой кожи и восхитительной текстурой мозолистых пальцев, говорившие о суровой жизни, которую Каллен вел.

В ответ Бетани провела ладонью вдоль его члена, чувствуя легкое головокружение, когда он толкнулся ей навстречу. Она отчаянно жаждала его, так, как никогда прежде не позволяла себе чувствовать; и она столько всего хотела сделать с ним, все из-за рассказов Изабеллы, но Бетани понятия не имела, как вообще делать даже десятую часть из того, что она прочла, и…

— Бет, — просипел Каллен. Кажется, это должен был быть вопрос, а он, мучимый отчаянием, неудачно его озвучил.

— Да? — она громко вскрикнула, когда он мазнул подушечками больших пальцев по ее соскам, прикосновение мозолистой кожи яркое и восхитительное.

— Отпусти.

Не было никаких сомнений, что это не что иное, как приказ, и не то чтобы Бетани могла притвориться, будто не понимает, о чем он. С уколом неохоты она дала рукам почти беспомощно упасть на кровать по обеим сторонам от ее бедер.

— Хорошо, — рыкнул Каллен, перемещая свой вес и переставая ее касаться. Бетани пробила дрожь от дуновения воздуха по влажной от пота коже, она жалела, что он прекратил свои действия, но уже с нетерпением ждала, действительно ли он задумал то, что она подозревала…

Она застонала, когда Каллен взялся за ее трусики и потянул их вниз; первым порывом Бетани было ухватиться за них в ответ и потянуть в противоположном направлении. Вместо этого она почти грубо впилась пальцами в простыни, и ее прошило насквозь волной жара и желания, стоило Каллену избавить ее от последнего элемента одежды. Она тяжело дышала — было ли это развратно? В историях Изабеллы женщины вроде достаточно часто тяжело дышали — и Бетани смотрела на полог вместо Каллена, потому что Создатель, если она сейчас не чувствовала ужасную нервозность.

Он снова переместился, стягивая ее трусики ниже колен и к щиколоткам, по очереди поднимая каждую ногу, чтобы выпутать ее из куска ткани. Каллен оставил на ее щиколотке влажный поцелуй, и Бетани не сумела сдержать отчаянного тихого стона.

— Люблю эти звуки, что ты издаешь, — шепнул он, целуя ее ногу немного выше.

Бетани рискнула взглянуть на него, и увидела, как он смотрит на нее с таким горящим выражением, что она всхлипнула.

А потом, конечно же, осознание снизошло на нее секунду спустя, когда взгляд Каллена скользнул ниже, на ее о милостивый Пророк совершенно обнаженное тело. Бетани шумно втянула воздух, следя, как его взгляд скользит по ней, и всхлипнула, когда тот замер прямо между ее бедер, где темная кучерявая поросль казалась до неловкости влажной.

Каллен провел ладонью вниз по ее ноге, поверх колена и остановившись на бедре, пока она не содрогнулась, неуклюже извиваясь и старательно держа рот на замке. Она хотела попросить его о разном, но никаким образом не могла узнать, что было дозволено и даже выполнимо, и Создатель, если он в скором времени не прикоснется к ней, Бетани взорвется.

Крылья его носа раздулись, во взгляде Каллена что-то изменилось:

— Я тебя чую, Бетани, — протянул он, целуя ее ногу немного выше. Языком он выводил узоры на ее коже, повторяя их губами и подбираясь все ближе к колену. Он так легко поднял ее ногу, большими и теплыми ладонями аккуратно удерживая ее конечность. — Ты меня хочешь, верно?

Бетани не знала, как ответить так, чтобы при этом не пискнуть или не начать умолять, или не прозвучать отчаянно, потому она просто яростно закивала, прикусив нижнюю губу.

Ее реакция, кажется, оказалась Каллену по нраву, если судить по его хитрым глазам.

— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь? — поинтересовался он, поводя носом прямо под ее коленом, у той очень чувствительной впадинки на внутренней стороне. Каллен легко мазнул по ней губами, и, наверное, щекоткой это нельзя было назвать — скорее, все до единого нервные окончания в ее теле вспыхнули от одного только намека на прикосновение.

— Создатель, да, — прошептала она, содрогаясь, когда он подчинился.

— И здесь? — Каллен мазнул губами немного выше, почти на середине бедра. Его взгляд метнулся с ее лица ниже, к оголенному паху, и ухмылка стала шире, когда он снова встретился с ней глазами. Этого оказалось достаточно, чтобы вытянуть из нее стон и заставить вцепиться пальцами в постель, непроизвольно дернуть бедрами. Каллен счел это согласием и поцеловал ее, медленно ведя губами по коже к следующей точке.

— Как насчет этого места?

— О, Создатель, любишь же ты дразнить! — она прозвучала не столько обвиняюще, сколько запыхавшейся и отчаянно, что Каллена только поощрило, на самом деле. Проклятый мужчина.

Бетани почувствовала его смешок — горячее дыхание скользнуло по ее коже, вызывая дрожь.

— Можешь сказать мне остановиться в любой удобный для тебя момент, — пробормотал он, и рот его, горячий и влажный, был уже у верха ее бедра.

Она хныкнула и выдохнула:

— Не смей останавливаться.

При ее словах Каллен провел пальцами по ее животу и ниже; Бетани сумела только придушенно охнуть, когда он впервые коснулся ее, проводя кончиками пальцев вдоль складок ее лона, едва касаясь. Она еле сдержалась, чтобы не толкнуться навстречу.

Он одобрительно и шумно выдохнул.

— Тынамокла из-за меня? — и снова показала себя его неуверенность, он старательно ловил ее взгляд, продолжая касаться ее.

Будто это могла быть чья-то еще заслуга, глупец, но в его голосе слышался намек на сомнение, словно он искал ее подтверждения.

Бетани яростно закивала, чуть не теряя сознание от всех тех ощущений, что он будил в ней. Каллен нависал сверху, так близко, и она знала, что было кое-что определенное, что он мог бы сделать, и что Изабелла описывала с затуманенным взглядом и знающей улыбкой на губах; но это был Каллен, и он казался едва ли опытнее ее самой. Она не смела просить именно о таком… это казалось слишком распутным.

— Скажи, — хрипло произнес он, ныряя пальцами внутрь, мягко исследуя, и Бетани, всхлипнув, застонала.

Дрожаще вдохнув, она прошептала:

— Это из-за тебя.

А потом он поцеловал ее у самого верха бедра, касаясь кожи губами в опасной близости от того места, где она отчаянно его хотела.

— О, Каллен, — хныкнула Бетани, и ее тело горело от жажды и желания; ее бедра поднялись почти без ее согласия, и она не знала, как попросить, даже не знала наверняка, что о подобном вообще просят, но Создатель, она была в отчаянии.

Взгляд Каллена практически обжигал, когда он пристально смотрел на нее.

— Я хочу поцеловать тебя, — простонал он, легко проводя пальцем по чувствительному бугорку меж ее бедер; вспышка, пронзившая ее, оказалась настолько сильной, что Бетани едва не закричала. — Позволишь?

Она тяжело дышала, почти не сознавая, на что именно соглашается, кивая.

Пока он не оставил первый поцелуй прямо между ее ног.

========== Часть 6 ==========

Звук, который она издала от этого прикосновения, наверное, лучше всего описать как крик. Поцелуй, мягкий и невинный, будь он оставлен где угодно еще, оказался возбуждающим, изысканным и настолько вне ее самых диких фантазий, что мозг ее, казалось, с шипением остановился. Ее бедра оторвались от кровати, и Бетани неосознанно сжала сильнее ноги на плечах Каллена, она отчаянно пыталась отдышаться и сражалась за контроль над телом, которое ощущалось чуждым и безбашенным и, черт возьми, будто вот-вот взорвется.

Каллен дрожаще хохотнул.

— Тебе понравилось, да? — он расслабил хватку ее бедер вокруг себя, одну ладонь положив чуть ниже ее пояса, прижимая, удерживая ее на месте. — Хочешь, чтобы я повторил?

Она станет развратной, если начнет умолять? Изабелла бы знала наверняка; она спросит ее позже. Сейчас же ей придется рискнуть.

— Не останавливайся, — умоляюще протянула Бетани, не зная, куда пристроить свои нервно порхавшие ладони. Следует ли ей… прикоснуться к нему? Это было позволено? Соответствующе? Чего ей хотелось на самом деле, так это вцепиться в него и поторопить, чтоб он продолжил, мольбой упросить вытащить из ее все наслаждение до последней капли, и все это пока она держала бы его лицо у себя между ног.

Снова почувствовав, как его рот касается ее, Бетани хныкнула и закусила мякоть своей ладони; дыхание Каллена омывало ее плоть, а языком он быстро лизнул ее влажные кучеряшки. Бетани застонала, содрогаясь сильной дрожью, снова непроизвольно подаваясь тазом навстречу прикосновениям. Каллен сильнее сжал ладонь на ее ноге, резко пригвождая к месту и едва давая ей возможность пошевелиться.

— Бетани, — пробормотал он, — если будешь ерзать, я не смогу правильно сделать свою работу. Ты же хочешь, чтоб я все сделал правильно, правда?

— Да, — она застонала, мотая головой из стороны в сторону; ей казалось, что она взорвется в любой момент.

А затем, о Создатель, Каллен снова был между ее ног: он провел языком по самому чувствительному, обхватывая его губами, посасывая, прижимаясь, целуя; невозможно описать. Изабелла намекала, сверкая потемневшими от демонят глазами и выдавая по одному слову за раз, но Бетани никогда не думала, что это нечто большее, нежели обычная шалость, которой делились между собой только самые искушенные любовники. Это было о-о-о, это было горячо и мучительно прекрасно, и она никогда-никогда не испытывала этого за всю свою жизнь.

Она, на самом деле, и представить ничего подобного не сумела бы.

— Создатель, Каллен, — она протяжно вскрикнула, извиваясь, несмотря на то, что он прижимал ее рукой поперек бедер. Когда он довольно рыкнул, Бетани охнула, а потом и всхлипнула, потому что Каллен провел языком ниже и нырнул внутрь нее. Она яростно взбрыкнула, руками хватаясь за его волосы и притягивая ближе; Бетани услышала его смешок, почувствовала его, и это сводило ее с ума. Язык сменился пальцем, а Каллен вернулся выше, целуя и посасывая, и одновременно с этим протискиваясь глубоко внутрь.

Было сложно описать то, что случилось дальше. Определенно, именно это Изабелла описывала ей снова и снова, с мечтательными интонациями говоря о хороших и со смехом — о плохих; даже ее мать раз или два попыталась поговорить с ней об этом, шепотом и торопливо, когда в доме не оставалось никого, кроме них двоих. Ни одна из их историй и близко не приблизилась к правде.

В какой-то момент колючее давление изнутри будто взорвалось, а восхитительное бурлящее напряжение окончательно рассыпало ее на кусочки. Вскрикнув, она сильнее зарылась пальцами в волосы Каллена и притянула его ближе, в то же время дико суча ногами по кровати, пока тело ее содрогалось от волн великолепного чувства, пронзившего ее насквозь. Просто пульсирующее, сводящее с ума ощущение, красивая, ослепительно-медленная вспышка, которая, казалось, длилась и длилась, затухая и вновь набирая силу. И все это время Каллен продолжал дразнить, посасывать и сжимать губами, кружить языком и двигать пальцем вперед и назад; Бетани всхлипывала, когда каждый поцелуй продлевал ее удовольствие еще немного, каждая последующая вспышка — слабее предыдущей, и позже, наконец, она лежала в полубессознательной невесомости, с полуприкрытыми глазами, и только отчасти обратив внимание, когда Каллен отстранился.

Она тяжело дышала, потерянная и совершенно неспособная связно мыслить, когда он впервые позвал ее по имени.

— Бетани, — когда она осознала, что он повторил уже три раза, звуча все более зло, она с трудом сосредоточилась на нем. При одном только взгляде на его лицо восхитительная вялость внутри тотчас испарилась.

— Каллен? — шепнула она озадаченно… а потом заметила, что изо рта у нее вырывается пар, а в волосах Каллена в беспорядке поблескивают кристаллики льда.

— Каллен, — начала она, чувствуя пронзительный ужас от понимания, что именно она только что натворила, — я все могу объяснить…

От ярости в его взгляде она съежилась, со стоном вжимаясь в подушки. Каллен последовал за ней, нависая сверху и источая раскаленную добела злость.

— Полагаю, я могу и сам провести верную оценку, мисс Хоук, — прорычал он. Это должно было быть смешно, действительно должно было: он нависал над ней в чем мать родила, с его подбородка буквально стекали ее соки, а губы все еще влажно блестели, и тем не менее, Каллен собирался обвинить ее в чем-то ужасном. Подобные ситуации обычно ожидаешь увидеть в одной из развратных книжек, которые Изабелла продолжала ей подсовывать.

— Пожалуйста, Каллен, — протянула Бетани, протягивая к нему руку; он резко отпрянул от прикосновения, и она вздрогнула, чувствуя, как глаза щиплет от слез. — Просто позволь мне сказать. Дай объяснить.

— И что же нуждается в объяснении? — огрызнулся он. Что любопытно, он отшатнулся не очень далеко и все еще нависал над ней, просунув одно колено между ее бедер, осознавал он это или нет. — Ты — маг. Отступница.

Каллен выплюнул эти слова так, словно они были самым жестоким оскорблением, какое он только мог бросить в нее.

— И посмотрите, кто-то оказался настолько любезен, что запер тебя в комнате наедине со мной, — продолжил он, с подозрением щуря глаза. — Кто в своем здравом уме оставит юную магессу наедине с храмовником? У вас есть враги, мисс Хоук? Люди, которые бы восхитились иронии и предоставили вас на серебряном блюде?

Ужас постепенно начал отступать, и снова Бетани ощутила замешательство:

— Я не…

— Или это все из-за меня? — взгляд Каллена стал настолько яростным, что Бетани немного отползла назад; он последовал за ней. Бетани закусила губу, когда он навис еще ниже, настолько близко, на самом деле, что их носы соприкасались, а ее соски упирались в его обнаженную грудь, затвердевая вопреки той панике, что она испытывала. — Это что, какой-то мерзкий план по дискредитации храмовников, чтобы изгнать меня? Кому-то смешно при мысли, что рыцаря-капитана застанут в одной постели с магом?

Бетани нервно сглотнула — настроение Каллена и его обвинения со скоростью молнии бросались из одной крайности в другую. Она хотела оставаться спокойной, звучать как взрослый и серьезный человек, когда наконец ответит ему, но это было немного сложно, поскольку тело ее едва ощутимо терлось о его собственное, купалось в исходящем от него жаре. В ней бурлило настойчивое желание просто схватить его и дернуть на себя, переплести их скользкие от влаги тела. Она хотела, чтобы он продолжал прикасаться к ней, ведь она так до конца и не пришла в себя после того восхитительного оргазма, до которого он ее довел.

Какой дурой надо быть, если она хотела проверить, как далеко сумеет толкнуть рыцаря-капитана уже после того, как он узнал ее страшный секрет?

Чем дольше она молчала в нерешительности, тем ярче горел его взгляд.

— Или, может, тебе это кажется смешным, Бетани? Это все было подстроено? Вы с друзьями выбрали меня в качестве жертвы еще тогда, в Церкви, и это какая-то шутка за мой счет? Если ты хотела унизить меня, Бетани, уверяю тебя, нет нужды предавать это дело огласке… ты и в одиночку весьма неплохо справилась.

Слова ранили, даже сильнее, чем когда он едко выплевывал маг и отступница не так давно. И все равно ее дурацкое тело не позволяло ей отстраниться — оно ныло, молило отбросить чувство самосохранения и просто снова протянуть к Каллену руку.

— Почему ты не злишься, что я маг? — прошептала она до того, как сумела остановить себя.

Взгляд Каллена потемнел, и Бетани показалось, что он наклонился немного ближе, почти как если бы готовился ее поцеловать.

— Я злюсь, Бетани. Даже яростью не описать…

— Нет, не злишься, — выдохнула она, практически специально потягиваясь, прижимаясь к нему грудью; секунду спустя Каллен положил ладонь ей на бедро, словно хотел удержать на месте. Вместо этого он провел ею вверх, прослеживая все изгибы, и остановился как раз до того, как смог бы обхватить ладонью одну ее грудь, и Бетани прошила дрожь. — Ты злишься на последствия того, что я маг. Тебя не волнует то, что я являюсь магом.

На лице Каллена мелькнуло удивление.

— Не говори ерунды…

Настал ее черед прерывать его. Но она не могла подобрать подходящих слов, чтобы высказать связные аргументы, потому сделала кое-что другое, столь же действенное. Она обвила шею Каллена руками, застав его врасплох и, преодолев разделявшие их дюймы, с жаром поцеловала.

Она чувствовала собственный вкус на его губах, нечто чуждое и восхитительное — вкус ее собственного возбуждения. Со стоном она утонула в поцелуе, шокируя Каллена своей дерзостью и переплетая их языки между собой. Он приглушенно охнул, удивленный, и от этого по телу побежали мурашки; Бетани закинула ногу ему на бедро, притягивая, и с трудом вдохнула, когда Каллен упал на нее всем своим весом.

— О Создатель, — пробормотала она и, стоило ему отстраниться, стремясь снова поймать его губы своими. Его вес ощущался восхитительной горячей тяжестью, а возбужденный член упирался ей в бедро. Казалось, будто кожа Бетани искрилась там, где они соприкасались, а при малейшем движении голова шла кругом от желания.

Каллен ловко уклонился от поцелуя, хотя тоже тяжело дышал и прожигал ее взглядом.

— Бетани, — прохрипел он, — у тебя что, нет чувства самосохранения?

По крайней мере, не она одна сомневалась в собственной адекватности. Бетани медленно провела ногой вдоль его бедра, остановившись почти у талии, сжав, и они синхронно застонали от того, как это движение вынудило их приблизиться еще сильнее, переплестись настолько, насколько это было возможно без того самого последнего шага. По ее телу пробежала дрожь, и Бетани уронила голову назад, оголяя горло; тихий вскрик вырвался из нее секунду спустя, когда Каллен провел зубами по ее шее.

— Какой мне прок драться с тобой? — сипло прошептала она в то время, как он водил губами по ее коже. — Игра окончена: ты знаешь, что я маг. И, раз мою жизнь у меня скоро заберут, я не собираюсь упускать эту возможность.

— С чего бы мне заигрывать с тобой? — прошипел Каллен, но тело его предавало; злость в его голосе значительно поутихла, стоило ему провести губами вдоль ее горла, кусая достаточно сильно, чтобы оставить след. Он качнул бедрами, и их тела наконец скользили друг о друга безо всяких препятствий в виде одежды, наручников или шелковых простыней. — Я храмовник, а ты — маг. Ничем хорошим это не кончится.

У Бетани начала кружиться голова от дикого желания, бурлившего в ней; она медленно закинула вторую ногу ему на поясницу, естественным образом открываясь для него. Каллен отчаянно застонал, и Бетани ему вторила.

— Ты не злишься из-за того, что я являюсь магом, — выдала она и охнула, почувствовав прикосновение его члена к своему паху. — Ты злишься, потому что не хочешь, чтобы тебя поймали с магом.

— Неправда, — прорычал он, отстраняясь достаточно, чтобы хмуро посмотреть на нее сверху вниз. Его взгляд вызвал у Бетани жар и трепет. — Мне не нравятся маги, и я им не доверяю. Моя злость совершенно обоснованна, и я действительно зол на тебя.

— Тогда хватит меня целовать.

С раздосадованным стоном он снова смял ее губы собственными, целуя с такой яростью, что Бетани охнула, уверенная, что вот-вот ощутит вкус крови.

— Тебе не следует доверять мне, — выдавил Каллен между глотками воздуха. — Я с такой легкостью могу тебя убить…

— То же самое могу сказать и тебе, — ответила она, тяжело дыша и трясь об него, голова у нее пошла кругом, когда он застонал и прихватил ее губу зубами.

Каллен засмеялся с некоторой горечью:

— Значит, мы оба согласны, что не доверяем друг другу? Бесподобно. Что еще нужно мужчине в партнере?

Его слова жалили, и Бетани с жаром его поцеловала, игнорируя жжение в глазах. Едва ли происходящее походило на романтическую интерлюдию, о которой она мечтала, когда представляла ночь потери своей девственности, но…

— Я не собираюсь тебе вредить, Каллен, — произнесла она, ловя ртом воздух от ощущения, как его губы скользят по ее шее вверх, к уху. — Если бы я хотела сбежать, я бы уже это сделала.

Он на секунду замер, тяжело дыша и нависая над ней.

— Почему тогда не сбежала? — недоумение и желание смешивались в его взгляде. — Не считая, конечно, незнания, как выбраться из комнаты, зачем подвергать себя риску? Не то чтобы ты не знала, кто я такой и чем занимаюсь. Зачем ты искушала судьбу своими попытками меня соблазнить?

— Потому что ты мне нравишься! — слова вырвались на волю до того, как она смогла их остановить, но и жалеть о них Бетани по-настоящему не могла. Ей сейчас все казалось таким ярким, а она сама себе — уязвимой, идущей по тонкой грани между истеричными всхлипами и диким, маниакальным хихиканьем, и все потому, что она переплелась всеми конечностями с последним мужчиной во всем Тедасе, к кому ей следовало испытывать симпатию. Она все делала неправильно. — И если мне предстоит лишиться свободы и пойти в проклятый Круг, я не пойду девственницей. Я… у меня будет одна ночь, которую смогу с теплотой вспоминать. И даже если ты чувствуешь иначе, если возненавидишь меня уже этим утром. У меня появится одно воспоминание, где я чувствовала себя красивой.

— Ты действительно красива, — тотчас отозвался Каллен без малейшей неуверенности. Он поднял ладонь к ее лицу, ласково провел пальцами по ее щеке. — Никогда в этом не сомневайся.

Бетани грустно улыбнулась, чувствуя, как слезы все ближе подбираются к поверхности.

— Но я по-прежнему маг, верно? — прошептала она, и с ресниц сорвалась первая слезинка. Она часто заморгала в попытке прогнать их. — И этому нет прощения.

Каллен раздосадованно рыкнул.

— Бетани, я храмовник, — он звучал разозленно, — и ты понятия не имеешь, чего я натерпелся, чтобы заслужить эту честь. У меня есть все основания не доверять магам.

Он снова ее поцеловал, ведомый досадой и отчаянием. Бетани хныкнула в ответ на его прикосновения, ловя ртом воздух, ведь он будто знал, где прикоснуться, огладить или подразнить… или, наверное, происходящее было ей настолько внове и ярко, что каждое прикосновение сводило ее с ума. Наверное, со временем, она бы…

У тебя не будет времени, если он заберет тебя в Круг.

Звук удовольствия, вырвавшийся из нее, превратился в полу-всхлип, буря эмоций, бушевавшая внутри, наконец накрыла ее с головой.

Каллен замер, ощутив перемену в ее настроении.

— Бет, — шепнул он, и прозвище затронуло такие струны в ее сердце, какие обещали сплошные проблемы. В конце концов, ее сердце совсем не должно было оказаться замешанным во всем этом.

— Извини, извини, Каллен, — заикаясь ответила она, и тело ее била дрожь уже не только от возбуждения. — Я скоро буду в порядке, просто… — просто я не хочу терять свободу из-за какого-то глупого розыгрыша.

— Мы можем прекратить, — пробормотал он в ответ с нежностью во взгляде; в его глубине таилось понимание, которого она не хотела видеть. — Это слишком вышло из-под контроля, и, возможно, будет лучше, если мы… сделаем перерыв, наверное. Может, поискали бы выход.

Она глубоко вдохнула, прикусив губу, чтобы снова не заплакать.

— Каллен, — Бетани рискнула взглянуть ему в глаза, — ты сказал, что я красивая?

Он немного покраснел, но все равно кивнул:

— Ты красивая, — твердо ответил он.

После следующего вдоха она задержала дыхание:

— Ты собираешься забрать меня в Круг?

На мгновение в его глазах вспыхнула мучительная нерешительность.

— Я обязан, Бет. Ты знаешь, что обязан.

Что-то в ее сердце завяло и умерло. Она постаралась этого не показать.

— Но перед этим… прямо сейчас, я имею в виду… не мог бы ты, эм, заняться со мной любовью? Чтобы… показать мне, чего я лишусь?

Он поцеловал ее, и Бетани думала, что он снова будет страстным, открыто предложила ему то, что он по его собственным словам хотел, но Каллен оказался мягок. Его губы нежно коснулись ее, выкрадывая остатки воздуха из ее легких; пальцами он медленно провел вдоль ее шеи, осторожно прижав ладонь к ее щеке, пока он мягко целовал ее.

— Ты уверена? — пробормотал он.

На это Бетани просто обязана была рассмеяться:

— Ну, учитывая, что последние полчаса мы, голые, ходили кругами друг вокруг друга, я полагала, что мое согласие ты получил. Да, Каллен, я уверена.

— Знаешь, тебе нет необходимости это делать, — ответил он, медленно толкаясь бедрами ей навстречу; когда он повторил движение, снова и снова, Бетани застонала от установившегося ритма, и непроизвольно сжала ноги вокруг него. — Если тебе просто неуютно, или если ты это делаешь в попытке переменить мое решение, которое не…

— Каллен, — перебила она его, накрыв его рот своим, — пожалуйста?

На некоторое время между ними не осталось больше слов, только отчаянные поцелуи и беззвучные стоны, оба они с трудом находили достаточно воздуха, оба неистово не желали терять контакт. Каллен снова скользнул ладонью между ними, подразнил ее чувствительное место, и пальцы его очень быстро стали скользкими от ее возбуждения, а Бетани охнула ему в губы.

Ее тело приняло первый палец, скользнувший внутрь, и Бетани, не сдержавшись, обвилась вокруг Каллена еще сильнее; второй палец несколько растянул ее, уже не вполне одно удовольствие, и она попыталась расслабиться, слушая, как Каллен ее тихо успокаивает. Когда он убрал руку, устраиваясь прямо напротив ее входа, Бетани хныкнула и спрятала лицо у него на груди.

— Бетани, — шепнул он, — посмотри на меня.

Она сумела заставить себя поднять на него взгляд, неожиданно разнервничавшаяся и напряженная, впиваясь пальцами ему в плечи.

— Ты в порядке? — он быстро и неаккуратно ее поцеловал, ведомый, как и она, отчаянием. — Готова? Хочешь, чтобы я остановился?

Сейчас или никогда, Хоук.

Она быстро закивала, пока совсем не лишилась решимости.

— Действуй, — прошептала она.

========== Часть 7 ==========

Он коснулся ее лба своим:

— Прости, если это…

— О Создатель, Каллен, да двигайся ты уже!

Второй раз его не пришлось упрашивать; он неистово ее поцеловал, одновременно с этим толкаясь внутрь, одним слитным движением входя до самого конца.

— А-ах! — давление или боль, Бетани не могла с точностью сказать, но Создатель, это было неприятно; настолько сильно, что почти можно было описать как «остро», но это слово не вполне подходило. Но, конечно же, еще она чувствовала его, чувствовала малейшее движение его тела, и это ощущение полноты оттого, что он находился глубоко внутри. Это было настолько же удивительно, насколько и ужасно. — Ох, Бездна…

— Бет, прости меня, — он осыпал ее лицо поцелуями, дыша с заметным усилием, и с дикими глазами встретился с ней взглядами. — Прости, я не хотел причинять тебе боль, прости меня.

Она с трудом глотала воздух, голова ее кружилась от чрезмерного изобилия ощущений.

— Это… становится лучше?

Он закивал, целуя ее; его била дрожь.

— Становится, я сделаю лучше, прости, — каждое слово он выделял поцелуем. — Ты в порядке? Хочешь, чтобы я остановился?

— Не останавливайся, — выдохнула она, и было важно, чтобы он этого не сделал, потому что она не позволит себе сейчас пойти на попятную. Ведь уже самые яркие искры боли утихали, она превращалась в ноющее жжение в мышцах, которые никогда ранее не использовались, и которые растягивались, чтобы принять его. Что-то внутри нее стало нарастать, что-то, что могло бы быть удовольствием, но Бетани еще не могла сказать наверняка. Ощущения отличались от тех, которые она испытала, когда он целовал ее между ног или ласкал там, но они были… насыщеннее. Ее мозг не мог подобрать ничего более подходящего, чтобы это описать. — Пожалуйста…

— Создатель, Бетани, это так хорошо, — он поцеловал ее, крепко, его отчаяние несколько сильнее ее собственного. — Прошу, скажи что ты в порядке, скажи, что готова; в смысле, я остановлюсь, если надо, но Создатель, я действительно хочу…

— Каллен, — всхлипнула она, — пожалуйста?

В ее репертуаре не было ничего более красноречивого, ничего сверх этого она не могла ему предложить. Он и сам бормотал впустую, нервничая и явно намного ближе к краю, чем она, и будь она проклята, если она испортит все своей неумелостью. Но ее просьбы оказалось достаточно, или, по крайней мере, она была достаточно внятна для него.

Стоило Каллену податься назад, Бетани застонала, цепляясь ему в плечи от нового для нее трения и намеков на наслаждение. Оно появилось маленькой искрой, как если кремнем пытаться разжечь трут; как едва заметное покалывание магии, гудящей в венах, и понимание, что она там, надо только как-то научиться ею пользоваться. Каллен, входя обратно, не сводил с нее взгляда, он и сам едва дышал ртом; Бетани увидела вспышку в его глазах, как мелькнули изумление и удивление, и она не сомневалась, что в ее собственных глазах отражалось то же самое.

Каллен напряженно улыбнулся и просипел:

— Вот так?

Было очевидно, что для него так сдерживаться было слишком.

— Еще, — прошептала она.

Она не хотела, чтобы для Каллена происходящее казалось пыткой, и пока что ничего ужасного с ней не случилось. Боль растаяла, на замену ей пришло это ощущение заполненности, тупая слабая боль где-то глубоко внутри. Но до сих пор в местах их соприкосновений по нервам бежали гроздья искр, а поцелуи были просто превосходны.

И еще казалось что-то могущественное в том, как беспомощно он глядел на нее сверху вниз, дрожа всем телом, с трудом удерживая свой вес на руках. Не то чтобы Бетани действительно считала, что ей следовало признавать подобное. Это казалось слишком уж развратным для ее первого раза.

Облегчение на лице Каллена, когда он услышал, как она его подгоняет, было почти комично. Он с таким усердием старался выглядеть опытным любовником, как лотарио с опытом намного более обширным, чем она могла себе представить; Бетани не хотела сейчас насмехаться над ним, практически опьяненная тем, как их тела переплетались друг с другом, но ей это показалось весьма очевидным.

А потом он начал двигаться, медленно скользнул внутрь и наружу, отчего…

О.

Каллен повторил, неосознанно выбирая ритм, вторить которому ей казалось только естественно…

О.

Намек на удовольствие, краткая дразнящая вспышка, которую она почувствовала ранее, расцвела внутри, распространяясь со скоростью лесного пожара. Бетани охнула и потянулась за поцелуем, наконец осознав, как этот акт может происходить, и к чему стремились ее брат и друзья, отправляясь на поиски партнера.

— Чувствуешь это? — сипло поинтересовался Каллен, находя ее ладонь своей и переплетая их пальцы, отчаянно цепляясь меж шелковых простыней.

Этот жест, когда он взял ее за руку, одновременно с этим демонстрируя ей чудеса занятия любовью, был, наверное, самым интимным, что Бетани когда-либо испытывала. Она вцепилась в него, крепко сжала пальцы вокруг его ладони.

— Каллен, — наполовину шепот, наполовину всхлип, ведь она не знала, что еще сказать; она даже не знала, может ли вообще сказать что-то еще.

Ритм, который он задал, продолжился, и ее тело научилось отвечать, бедра сами по себе приподнимались навстречу каждому толчку. И каждый раз Каллен входил немного глубже, отчего Бетани инстинктивно сжимала бедра вокруг него. Удовольствие пузырьками поднималось на поверхность, протискивалось в каждую конечность, каждый палец, и Бетани не могла с уверенностью сказать, сколько еще сумеет продержаться. Что в сексе считалось приемлемым? Будет ли совсем неловко, если она потеряет контроль за считанные секунды? Посмотрит ли он на нее с отвращением, в ужасе от того, что у нее не было ни выдержки, ни чувства ритма, ни чего-то еще, по чему оценивали секс?

— Не зажимайся, — пробормотал Каллен, целуя в уголок губ. На его висках поблескивали капельки пота, и Бетани увидела в его глазах желание, и как оно вспыхивало с каждым толчком, а губы его изгибались будто в ухмылке всякий раз, как из нее вырывались тихие вскрики. — Ты задумалась о чем-то.

Он что-то сделал, переменил угол или скорость или еще что, и Бетани пронзила сильная дрожь; она жалобно всхлипнув, уронила голову обратно на подушку.

— Не хочу тебя разочаровать, — хныкнула она.

Каллен прильнул к ее шее, к подбородку, горячо и влажно, проводя зубами по коже и страстно, жаляще целуя.

— Ты не разочаровываешь, — хрипло отозвался он. Ритм оставался неизменным, но все-таки был все менее сдержанным, менее контролируемым. Дышал Каллен рвано и неравномерно, и Бетани ощущала его дыхание у своего уха. — О, Создатель, Бет…

Она не знала, куда девать собственные ноги, поскольку достигла отметки, когда все было слишком, слишком много и слишком скоро, и ей хотелось вжаться пятками в матрас, хотелось обвить ногами талию Каллена, хотелось обхватить его бедра и просто вжиматься навстречу, и Бетани понятия не имела, что правильно или что делать…

— Каллен, — всхлипнула она, и это было почти единственное слово, оставшееся в ее словаре.

Он крепче сжал ее ладонь, и снова оказался прямо перед ней, прижался лбом к ее лбу, отчаянно уставился на нее затуманенными глазами.

— Бетани, — собственное имя никогда не казалось ей настолько же красивым, как сейчас, когда он его произнес таким шепотом, — милая, ты близко? Ты готова?

Как он еще мог говорить? Это казалось до абсурдности несправедливым.

— Каллен.

— Бет, ответь мне! Готова?

Всхлип сорвался с ее губ; она чувствовала, как теряет контроль над собственным телом. Они восхитительно скользили друг о друга, мокрые от пота, и все, что Бетани ощущала, это жар, наслаждение и восхитительное скручивающееся напряжение, от которого внутри бурлило что-то неудержимое и отчаянное.

— Бет!

— Да, — простонала она, едва удерживаясь за тончайшую ниточку, — Создатель, да.

Каллен поцеловал ее, отчаянно, неаккуратно и безо всякого умения; он настолько сильно сжимал ее ладонь, что Бетани была уверена — в любой момент она услышит треск костей. Но Каллен продолжал двигаться, толкаясь бедрами навстречу ее, вплотную прижимаясь животом к ее животу, грудь к груди, и все было скользким, потным, горячим и быстрым, и Создатель…

Создатель всемогущий.

Сначала Бетани поперхнулась — она пыталась судорожно вдохнуть, когда все началось, и у нее это не очень хорошо получилось; Каллен, застонав, отстранился едва-едва. Она вдохнула полной грудью, уже не в состоянии нормально видеть, и выгнулась дугой, бесконтрольно дергаясь, дрожа и брыкаясь. Каллен не останавливался, и, когда и сам достиг оргазма, двигался дергано и неуправляемо. На втором вдохе Бетани издала какой-то надтреснутый крик, всхлипывая и суча ногами в поисках опоры на кровати, на Каллене, где угодно.

Это отличалось от первого раза, к которому он ее подвел своим ртом, потому что теперь это было попросту везде, сжигало ее насквозь, и Каллен тоже был везде, над ней, в ней, потерянный вместе с ней, и она не могла…

Бетани вдохнула в третий раз и закричала.

========== Часть 8 ==========

О следующих нескольких минутах она мало что помнила, только судорожные поцелуи, никак не кончавшиеся, да отчаянный шепот — может, это она всхлипывала его имя, или Каллен все повторял и повторял ее собственное. Или, может, это были слова, может, они умудрились провести полноценный разговор, а она просто не сумела уловить ничего кроме звуков и намерения. Чувства, ощущения, давление… ничто из этого не пропало так быстро, как она того ожидала, и она всхлипывала, цеплялась за Каллена, чувствуя, как он тоже сильнее прижимает ее к себе.

Бетани никак не могла замереть; она содрогалась от удовольствия, оно уходило медленно и не спеша, от его небольших вспышек с ее губ сами собой слетали нечленораздельные звуки и короткие обрывки слов прямо в губы Каллена, руки жили своей жизнью, а тело била дрожь. Каллен, казалось, находился в таком же состоянии, он мягко покусывал ее губы, а потом у него наконец кончились силы, и он рухнул прямо на нее. И его вес ошеломлял — не обязательно в плохом смысле — и определенно внушал уважение. Когда Бетани шумно вдохнула, Каллен пробормотал неразборчивое извинение и скатился на бок, утаскивая ее с собой.

Теперь, когда лихорадочный темп стих, у нее появилась возможность перевести дыхание и дать разуму отключиться от реальности, затеряться в волнах шипучих, вибрировавших ощущений, которые никто из ее друзей никогда не описывал с какой бы то ни было точностью. Она чувствовала дыхание Каллена, чувствовала, как горячий воздух омывал ее лоб, как его грудь вжималась в ее с каждым быстрым вдох-выдох. Где-то среди его сиплого дыхания и яростного сердцебиения затаился красивый ритм, и еще что-то чарующее в том, как Каллен, будучи воплощением сплошной твердости — одни мышцы, углы и острые, точеные линии — в потном беспорядке переплетался с ее мягкостью и изгибами.

Бетани потерялась во всем этом и, прильнув к его груди, лежала и слушала его яростно бьющееся сердце. Кожа Каллена оказалась немного темнее ее собственной, наследие долгих дней, проведенных в тренировках и на патрулях, а еще у него на плече имелась абсолютно очаровательная веснушка. Бетани поймала себя за размышлениями, как бы он отреагировал, лизни она ее, и раздосадовала ли бы ее эта реакция, поскольку ей очень, очень хотелось это сделать.

А еще она начала ощущать тупую боль, жжение в мышцах, будто она только что попыталась под полуденным солнцем пробежать из Нижнего города в Верхний и обратно. А между бедер все пульсировало, и каждое движение сопровождалось вспышками… тоже отнюдь не приятными. Но все равно это великолепно, ведь это было неотъемлемой частью пережитого вместе с Калленом, и пускай Бетани знала, что утром у нее все будет болеть, сейчас оно того ох как стоило.

— Бетани, — он сипло шепнул, своими горячими ладонями прижимаясь к ее спине, притягивая ее еще ближе. Почувствовав его губы у себя на виске, она с охотой ответила тем же, уютно уткнувшись носом ему в шею.

Так они и уснули, переплетясь конечностями, все еще мокрые от пота и других жидкостей — о Создатель, одной этой мысли хватило, чтобы она заерзала от смущения — но ей было слишком сонно и хорошо, чтобы озвучивать свой протест.

И в самом-то деле, невзирая на разнообразные уколы боли, заснуть в обнимку с Калленом оказалось намного чудесней, чем Бетани могла себе представить.

***

Когда она медленно, тепло и лениво выплыла из сна, ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать разницу. Кровать под ней роскошная и огромная — еще чуть побольше, и она бы не знала, что с такой делать — но проблема крылась не в этом. Бетани потянулась на шелковых простынях, тихо восторженно застонав от ощущений, протянула руку…

Она приоткрыла один глаз, обнаружив только теплые простыни и небольшое углубление там, где совсем недавно лежало тело. Каллена весьма очевидно не обнаружилось в постели вместе с ней.

Бетани не могла определиться, что в ней бурлило сильнее: паника или стыд. Он бросил ее, соблазнил, насладился ею и бросил, и теперь был на пути к страже или храмовникам, или…

— Ты проснулась.

Облегчение затопило ее, а вскоре после него пришло смущение. Разумеется, он никуда не ушел, они по-прежнему не знали, как выбраться из этой комнаты. Бетани крайне осторожно собрала одеяло к груди и села, обмотавшись им и оглянувшись в поисках Каллена.

Он сидел в кресле и смотрел на кровать; его посетила та же мысль, что и ее, и талию его опоясывало второе одеяло. Он выглядел… задумчивым. Совершенно не та легкая ухмылка, которую Бетани надеялась увидеть на лице своего первого любовника.

Крепче прижимая к себе одеяло, она облизала резко пересохшие губы.

— Каллен, — прошептала она, пытаясь не звучать вопросительно. У нее роилось слишком, слишком много вопросов, и тем не менее… если она их озвучит, произведет ли это впечатление, будто она в нем нуждается? Какой вообще этикет ожидался в подобных ситуациях? Отступница и капитан-храмовник заперты в комнате и поддаются дикой страсти, как такому вообще где-то может быть прецедент? Бетани думала, что проснется с ним в обнимку, вдыхая запах его тела и их совокупления, но вместо этого получила вот это вот.

Двое незнакомцев, смотревших друг на друга через всю комнату.

Каллен кашлянул и подался вперед, оперся локтями о колени. Бетани попыталась проигнорировать то, как его мышцы при этом заиграли под кожей, она действительно попыталась, но он же был произведением искусства. Было бы преступлением не оценить того, что открывалось ее жадному взгляду.

— Бетани, — начал он, весьма многозначительно не глядя на нее. У нее кровь застыла в жилах. — У меня была… возможность поразмыслить на тем, что произошло между нами, и я думаю…

Она всхлипнула, тотчас прикусив губу в попытке это скрыть. Но было уже слишком поздно — Каллен, услышав, резко поднял взгляд, и в глазах его вспыхнуло удивление:

— Бетани? Ты в порядке?

Она прикрыла нижнюю часть лица ладонями, преимущественно чтобы скрыть дрожавшую губу. А потом она просто не смогла заставить челюсти работать, не смогла выдавить слов наружу, вместо них вылез еще один из этих ужасных звуков, потому что о Создатель это не должно было происходить так холодно и неуклюже, и он что, действительно собирался вот так отвергнуть ее после того, что между ними было?

В его глазах, кажется, проявилось понимание, и Каллен сел немного прямее. Ему также хватило совести выглядеть неуютно.

— Бетани, — произнес он, и ее имя, озвученное в третий раз, казалось почти пророческим, как связывание заклинания. Бетани попыталась подавить дрожь, когда эта идея мелькнула у нее в голове — она сомневалась, что храмовник оценит такую мысль. Но он ее удивил, сказав последнее, что она ожидала от него услышать: — Подойди.

Бетани моргнула, а ее настроение, опасно близкое к слезам, снова резко качнулось в противоположном направлении.

— Что?..

— Я сказал, подойди, — повторил он, и в скудном свете было видно, как его взгляд стал тверже. Что-то в его интонации послало дрожь вдоль ее позвоночника, и Бетани подобралась к краю кровати. Ее ноги коснулись роскошного ковра, и она сделала шаг… — Без простыни, — твердо добавил Каллен.

Ее щеки потеплели.

— У тебя есть простыня, — слегка дрожаще заявила она.

— Я ничего не говорил по поводу моей простыни, я говорил о твоей. Оставь ее на кровати.

Бетани покраснела сильнее, но набралась храбрости:

— Если ты собираешься просто выкинуть меня, когда закончишь, я предпочту сохранить свое достоинство в течение того времени, которое нам осталось провести в обществе друг друга.

Что-то сверкнуло в его глазах, но он по-прежнему сидел неподвижно.

— Хочешь сказать, что мы совершили что-то недостойное? Или недостойное тебя?

— Прекрати коверкать мои слова! Я не говорила…

— Тогда оставь простынь и подойди.

Ее губа дрогнула:

— Нет. Пока я не удостоверюсь, что не выставляю себя дурой.

Каллен едва заметно улыбнулся.

— Тогда могу ли я попросить тебя довериться мне? Хотя бы еще на несколько минут.

Бетани уставилась на него, крепко прижимая к себе одеяло, отчаянно цепляясь в ткань. А потом она сглотнула.

— Хорошо, — шепнула она, не вполне понимая, где набралась смелости ему ответить.

Простыня съехала на пол, и то, как Каллен крепче сжал подлокотники, говорило о многом.

========== Часть 9 ==========

На блаженно короткое мгновение она не испытывала ничего кроме самодовольного трепета, и это было восхитительно извращенно вместо неуклюже стеснительного. Он разглядывал ее, и, стоило ей шагнуть в его сторону, еще крепче сжал подлокотник. Но… это мгновение кончилось, трепет перерос в адреналин, адреналин — в страх, и ей показалось, будто по коже гуляют тысячи муравьев, и…

Это было слишком — ей было далеко до уверенной Изабелы или самодовольного Гаррета. Она не могла стоять здесь перед мужчиной и не знать его намерений, не знать, безопасно ли ей было вообще находиться рядом с ним. Он пообещал забрать ее, что ее судьба уже была предрешена. Даже так, он попросил ее довериться ему. Он попросил ее тело, и она вновь качалась на самом краю, вот-вот готовая снова согласиться. Щеки Бетани горели, а желание прикрыться почти оглушало; на секунду ее руки вскинулись, ладони неуклюже прошлись по животу.

Каллен проследил взглядом движение ее пальцев, которыми она неэффективно пыталась прикрыться. Она запнулась, слишком сосредоточенно наблюдая за Калленом, но быстро восстановила равновесие. Бетани неуверенно замерла, и их взгляды снова встретились.

— Я сказал тебе подойти, — тихо напомнил Каллен, но дышал он быстрее обычного, а зрачки его сильно расширились. И пускай Бетани еще много не знала, но — достаточно, чтобы прочесть язык его тела. Не то чтобы Каллен делал из своих намерений страшный секрет.

Скрестив руки на груди и изо всех сил стараясь выглядеть непослушно, Бетани ответила:

— Я не в настроении подчиняться приказам, сэр, — и затихла. Ей казалось, будто она прикрывается, прячется, потому Бетани позволила рукам повиснуть по обеим сторонам, и сжала кулаки. — Поскольку вскоре я в любом случае буду выслушивать приказы, я предпочту не делать этого сейчас, пока этот выбор все еще мне принадлежит.

У Каллена хватило совести выглядеть неуютно, и он отвел взгляд, сосредоточившись где-то над ее левым плечом.

— Бет, это не честно…

— Это правда, — перебила она, сжимая зубы, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Было больно это признавать, и оно ледяными камнями ворочалось у нее в животе. Паника, посетившая ее после одинокого пробуждения, все-таки не покинула ее, и Бетани испытывала слишком много и сразу: похоть боролась с ужасом, желание сопротивлялось злости, целая какофония эмоций, которую она не могла утихомирить. Она почувствовала, как, вопреки всем ее попыткам держать себя в руках, у нее задрожала губа. — Закон обязует тебя сдать меня. Ты не был бы рыцарем-капитаном, если бы не исполнял свой долг безупречно.

На короткий миг злость исказила его черты, и этого хватило,чтобы Бетани ощутила острую вспышку страха, но он справился со своим лицом.

— Я подвергаюсь той же опасности, что и ты, — каждое следующее слово он выдавливал с большей силой, чем было необходимо, — у тебя нет причин вести себя как какая-то брошенная любовница только потому…

Выпад задел ее, обжег достаточно сильно, чтоб в животе неприятно скрутилось, но он же разлил огонь в ее крови.

— Только потому что, капитан? — прорычала она и, поражаясь собственной горячности, гордо подошла ближе и ткнула Каллена пальцем в грудь, — Круг замкнулся, не так ли? Я снова простушка для тебя, женщина, которую можно охмурить и затащить в постель, поскольку она слишком глупа для чего-то другого?

— Полчаса назад моя компания тебя полностью устраивала! — Каллен звучал так же разозленно, как и она. Он начал вставать, опершись руками о подлокотники. — И даже более чем, смею заметить, судя по мольбам и хныканью…

Бетани с силой прижала ладонь к его груди и толкнула.

— Осторожнее со словами, Каллен, — с опасной мягкостью произнесла она, — ибо здесь нет никого, кто увидит, что простой маг может сделать безоружному храмовнику.

— Вы забываетесь, мисс Хоук, — прорычал он в ответ, — и забываете, что я не так беспомощен, как вы полагаете! Я рыцарь-капитан Киркволла, и никто не смеет говорить со мной в таком тоне!

Лед узкими полосами расцвет на ее ладонях:

— А я Бетани Хоук — у меня, в отличие от некоторых, нет причудливого титула для повышения самооценки, но я не позволю так плохо с собой обращаться!

— Маг, запертый наедине с храмовником… у такого мог быть только один исход, — он ответил на ее толчок своим собственным, и когда Каллен вскочил на ноги, Бетани пискнула от ужаса, ощутив холодное нечто, прикоснувшееся к ее душе. Лед стек с ее ладоней, а холод пробрался вовнутрь и прошелся тугой волной по телу, будто она нырнула в зимнюю реку. Колени ослабли, и она на нетвердых ногах подалась назад; он последовал за ней. Простыня, ранее обернутая вокруг его пояса, упала на пол, оставляя Каллена таким же голым, как и она, но нагота сейчас беспокоила Бетани в самую последнюю очередь.

Он обхватил ее за талию, удерживая в вертикальном положении, и Бетани уставилась на него.

— Ты это сделал, — выдавила она, стараясь заставить ноги нормально работать и оттолкнуть Каллена от себя. Ее конечности жгло от холода, а кровь превратилась в ледяную грязь. — Это…

— Простое Очищение, — огрызнулся он, но лицо его заметно побелело, а на висках выступили бисеринки пота. «Похоже, не настолько и простое, как он бы хотел», — мелькнуло у Бетани в голове. Какое-то время они, оба ослабленные, неумело дрались. — Тебе повезло, что прежде с ним не сталкивалась. Мы используем его для развеивания враждебной магии…

Ее кости промерзли насквозь, как если бы он против ее воли затолкнул холод обратно внутрь, как тысячи крошечных ледяных иголочек, вонзившиеся в нее, и Бетани скрипнула зубами.

— Развей это, — рыкнула она, неуклюже шагая назад и одновременно с этим посылая вспышку льда прямо Каллену в грудь.

Творимая магия причиняла боль, все еще скованная Очищением, но у нее получилось; отчаяние придало ей сил. Заклинание оказалось такой силы, что, при столь малом расстоянии между ними, их отбросило друг от друга. С болезненным оханьем Бетани рухнула на пол, не в силах вдохнуть; она услышала, как в нескольких футах от нее Каллен задел кресло и с грохотом упал, оглашая комнату треском дерева и вскриком боли и злости. С трудом дыша и все еще ощущая боль в теле от подавленной магии, Бетани неуклюже поднялась на ноги, хватаясь за прикроватный столбик.

Напротив нее Каллен барахтался на полу, и Бетани не сдержала тонкой змейки страха, сбежавшей вдоль позвоночника, когда она увидела кровь у него на лбу. Она только что атаковала рыцаря-капитана Кирквола. Создатель… она атаковала чертового храмовника! И лишила себя всякой надежды.

Он выглядел ошеломленным, умудрившись встать на колени и безрезультатно попытавшись смахнуть с груди прилипший лед; там, где он все же избавился от корки, кожа сильно покраснела — холод оказался настолько серьезным, что он обжег Каллена.

Отец всегда говорил, что лед ей хорошо давался. Похоже, он был прав.

Взревев, Каллен вскочил на ноги и побежал прямо на нее; встревоженно пискнув, Бетани вскинула руки, чтобы снова бросить заклинание, но комната была слишком мала, и Каллен добежал до нее еще до того, как мысль защищать себя окончательно сформировалась у нее в голове. Она вскрикнула, когда он схватил ее поперек туловища, очевидно намереваясь помешать ей пользоваться руками для плетения прочих агрессивных заклинаний. От силы удара они оба завалились назад и упали поперек кровати комком конечностей, зубов, ногтей, ярости и локтей. Импульс потащил их дальше, и они оба вскрикнули, перекатившись через край и рухнув на пол.

Каллен приземлился снизу, ругаясь настолько грязно, что еще неделю назад Бетани бы от таких слов покраснела. Она ухнула от того, как приземление отдало болью в колени и в очередной раз выбило воздух из груди. Она лежала верхом на Каллене, прекрасно осознавая свою полнейшую наготу и то, что лежала она поперек его бедер — в более интимной позе, чем ей бы хотелось. Хватая ртом воздух, она сопротивлялась его рукам и пыталась вырваться на свободу, в то время как он сам изо всех сил старался отдышаться и удержать ее.

Вероятно, это был не самый умный выбор в ее жизни: в буквальном смысле драться за свою жизнь, будучи голой, с мужчиной, которому она совсем недавно отдала свою девственность. У нее были дни и получше.

========== Часть 10 ==========

Очищение ослабило ее, но и Каллен, когда применил его, изначально не был в полной боевой готовности. К тому же, он пережил два прямых попадания льдом, потому, несмотря на его превосходящую силу, возможности их оказались примерно равны. Когда он попытался перевернуть ее, Бетани удержала равновесие, упершись коленями по обеим сторонам от его бедер, но когда она попыталась скинуть с себя его руки, Каллен зарычал и сильнее сжал пальцы на запястьях, вынуждая ее охнуть.

Их сжигали злость, ярость и раздражение, и Бетани не питала никаких иллюзий касательно того, что сейчас происходило — она боролась за свою жизнь. Но также она прекрасно сознавала исходящий от его тела жар, контрастировавший с по-прежнему жегшим ее холодом, и то, как их тела скользили друг о друга, пока они одновременно пытались перехватить инициативу. Бетани не хотела замечать степень обнаженности Каллена, но это было несколько сложно игнорировать. И она не хотела признавать его привлекательность или замечать, как его член наливался восхитительной твердостью под ее животом, потому что демоны его задери, он пытался разоружить ее! И, возможно, она первая поцеловала его, или, может, он поцеловал ее, но раздражение неожиданно переплавилось во что-то совершенно другое, и когда Каллен в очередной раз попытался подмять ее под себя, она снова отбилась.

Он оторвался от ее губ только чтобы прошипеть «Ты совсем чокнулась?», а потом снова поцеловал ее, игнорируя все, что бы она могла ему ответить.

— Скорее всего, — выдохнула Бетани, пока они пытались отдышаться. Она наслаждалась тем, как их тела, влажные от пота, скользили друг о друга.

— Значит, ты пытаешься покончить с жизнью? — рыкнул Каллен, прикусывая ее губу, и было в этом жесте больше агрессии, нежели любви. Она все приняла, до странного взбудораженная знанием, что может подтолкнуть его так близко к границам самоконтроля. Да и сама она тоже не являлась образцом спокойствия — она тотчас куснула его в ответ. Каллен зарылся ладонью ей в волосы, держа крепко, до синяков, но она на каждый яростный выпад отвечала соответственно, укусом на укус, синяком на синяк.

— Моя ситуация все равно уже безнадежна, — выдавила Бетани, прижимаясь бедрами к его быстро наливающемуся члену, наслаждаясь дрожью удовольствия, пронзившей их обоих. — Ты собирался забрать меня.

— Могла бы вести себя и повежливее насчет…

Она поцеловала его с такой силой, что на языке расцвел вкус крови — его или ее, она не знала. Они дрались достаточно долго, и это могла быть чья угодно; кровь на лбу Каллена тоже еще влажно блестела.

— Я не собираюсь подлизываться к капитану, который станет моим тюремщиком.

Каллен охнул и шевельнулся под ней, и ее всхлип сплелся с его стоном, когда он прижался к ее входу.

— Упрямая женщина, — прорычал он, крепко держа ее за бедра и помогая добиться более удобной позиции.

— Я разумная женщина, — простонала Бетани, раскачиваясь вперед-назад и ловя ртом воздух от бурливших в ней ощущений. — Каким бы сомнительным это утверждение сейчас ни было.

— Создатель, как же ты меня бесишь, — отозвался Каллен, помогая себе одной рукой войти в нее. И он уверенно и быстро толкнулся бедрами вверх, с шлепком встречаясь с ее собственными.

Бетани невольно опустила голову, и вопреки всем ее стараниям болезненный звук прорвался сквозь сжатые зубы. Сейчас было не так плохо, как в первый раз, когда размытая грань между болью и наслаждением по большей части захлестывала все ощущения, да и только. Бетани не замечала ни что шумно дышит, ни что ради равновесия прижалась ладонью к груди Каллена, пока он не накрыл ее пальцы своими. Она подняла взгляд и посмотрела сквозь упавшие волосы.

— Ты была не готова, — на его лице читалась боль, а глаза его все еще светились злостью и страстью. Сам Каллен дышал поверхностно, его пальцы до странного нежно поглаживали тыльную сторону ее ладони.

Бетани с короткой гримасой попыталась найти более удобный угол, и оперлась второй рукой об пол над его плечом.

— Наверное, нет, — признала она. — Собираешься что-нибудь с этим делать?

Второй раз его уговаривать не пришлось; Каллен снова зарылся рукой в ее волосы и притянул к себе, целуя с такой яростью, что ей пришлось отстраниться только ради возможности вдохнуть. Одновременно с этим он начал двигаться — сначала медленно, но поймав своеобразно безжалостный ритм, который очень быстро вынудил Бетани напрячься и отозваться на его толчки. Спустя несколько секунд, по мере того, как тело ее привыкало, дискомфорт таял, и когда Каллен рыкнул и толкнулся сильнее, Бетани всхлипнула и подалась навстречу, на каждое движение отвечая собственным.

Его ладонь лежала на ее спине, на ее ягодицах, контролируя, направляя; ее собственные руки блуждали по его шее, по плечам и волосам, мягко обхватывая его голову и склоняя назад, так, что Бетани смогла отчаянно его поцеловать. Каллен согрел ее, окончательно прогнал холод, который сам же и наслал, и, ведомая мимолетной мыслью, Бетани протиснула ладонь между ними, пользуясь ритмичными движениями, чтобы провести ладонью по груди Каллена. Пальцы оставили после себя искры магии, и когда Каллен охнул, почувствовав исцеление, она заткнула поцелуем любые его потенциальные возмущения.

Тяжело дыша и наслаждаясь скручивавшимся внутри напряжением, Бетани выпрямилась, встав на колени и стараясь не нарушить заданый Калленом ритм. Его грудь блестела от пота, и не осталось даже намека на ожог, который несколькими секундами ранее на ней красовался. Каллен похлопал по коже. Он дышал так же отчаянно, как и Бетани, и в его глазах злость мерцала вперемешку с облегчением, когда они снова встретились взглядами.

— Не следовало этого делать, — прохрипел он, дразняще проведя ладонями снизу вверх по ее бедрам и бокам, до груди.

Бетани содрогнулась от наслаждения, довольная прозвучавшей в его голосе неохотой.

— Сегодня я сделала много того, чего не следовало бы, — она постаралась произнести это как можно более уверенно. И попыталась ускорить ритм, всхлипнув, когда Каллен взялся дразнить ее соски, мучительно желая чего-то еще, давления внутри, которое бы привело к блаженному ничто, испытанному ею ранее. Бетани чувствовала, как оно нарастает, дразнит ее издалека, но она не знала, как самостоятельно добраться до него.

Скорее всего, ее нетерпение не осталось незамеченным, потому что Каллен засмеялся — точнее, фыркнул, — и обвел кончиками пальцев контур ее губ.

— Создатель, что я творю, — пробормотал он себе под нос, а затем провел ладонью вдоль внутренней стороны ее бедра, прямо до темных и насквозь мокрых кучеряшек. Второй рукой придерживая ее за талию и направляя, Каллен одним пальцем скользнул между ее ног и мягко потер крошечный комок плоти.

Эффект последовал мгновенно — электрически-острое наслаждение прошило ее от одного-единственного прикосновения. Бетани резко выгнулась дугой, и только крепкая хватка Каллена удержала ее на месте. Он самодовольно хмыкнул, а она всхлипнула и закусила губу, когда он повторил движение.

— Похоже, тебе нравятся касания и поцелуи, — Каллен тихо протянул, ухнув, когда она дернулась почти слишком отчаянно. Бетани двигалась быстрее, беспорядочнее. Ее мысли разбежались по углам, и всякий раз, когда Каллен сгибал палец и массировал, она вскрикивала, пытаясь не сорваться.

Между ними — пот и отчаяние, а еще в воздухе клубились обрывки злости, но, Создатель, она чувствовала себя такой живой. Бетани запрокинула голову к потолку и всхлипнула, теряясь в происходящем, в безрассудной и злой страсти, в смешении целого колодца чувств, которые она испытывала к мужчине под собой. С каждым хлестким мазком его пальца она взмывала все выше, с каждым толчком бедер — теряла все больше контроля.

— Каллен, — охнула она. Вершина неслась на нее, сердце колотилось где-то в ушах, в такт ее движениям.

========== Часть 11 ==========

— Бетани, — прохрипел он, глядя на нее лихорадочными глазами, толкаясь бедрами безо всякого ритма. Они тонули, дикие, безумные. Она даже чувствовала, как ее тело уже начинает болеть от нагрузок, хотя давление и удовольствие продолжали нарастать.

И в какой-то момент, казалось, его член вошел в нее просто идеально, и ладони его ощущались столь же идеально, и Бетани чуть не плакала, не в силах больше выдерживать все это. Все происходящее схлопнулось в один восхитительный, прекрасный миг, и она почувствовала, как Каллен под ней напрягся, и окончательно рассыпалась. Отчаянно всхлипнув, она выгнулась дугой, не в силах пошевелиться от накрывшей ее волны наслаждения; оно прокатилось по всему ее телу как волны по пруду, и Бетани услышала, как ее собственному вскрику измученного удовольствия вторит хриплый крик Каллена.

Она рухнула на него, и спустя секунду почувствовала, как он ее обнимает и целует в висок. Потерянно витая в медленно бледнеющей дымке удовольствия, Бетани задремала, даже как следует не подумав об этом.

***

Не только она жутко устала; проснувшись спустя неопределенный отрезок времени, Бетани поняла, что они все еще лежат на полу, переплетясь конечностями, мокрые от остывающего пота и с уже более спокойным пульсом в венах. Каллен все еще спал, и под его глазами виднелись еле заметные тени; пока это было возможно, Бетани позволила себе роскошь просто смотреть и позволить мыслям в голове быть.

Она совершила глупость. Ужасную глупость. Да, Изабела не замышляла ничего серьезнее шалости, когда устраивала эту маленькую ловушку, но Бетани могла бы быть сильнее. Нет, нет, она должна была быть сильнее. А теперь она поддалась не один, а два раза, и чем это для нее обернулось? Несколько синяков, парочка следов от укусов, и подходящий к концу срок годности ее свободы. Она почти физически ощущала, как удавка затягивается на шее, а высокие стены Круга зловеще довлеют все ближе.

Это не отменяло того факта, что между ними произошло нечто восхитительное, и что ее тело, несмотря на тупую боль между ног, по-прежнему гудело от удовольствия. Как не отменяло и того, что при виде спящего Каллена в Бетани ворочались беспокойные чувства, кололо тоскливое желание, которое она не могла выкорчевать. Спящий, он выглядел моложе, без обузы своей роли, которую он отложил на несколько кратких часов. Не в силах побороть порыв, Бетани протянула руку и легонько провела пальцами по его щеке; намек на щетину прошелся по ее подушечкам мягко и совсем не колко, а сам Каллен пробормотал что-то неразборчиво и подался навстречу ласке. Когда он пару секунд спустя открыл глаза, ее ладонь уже аккуратно лежала на его щеке.

Каллен на секунду напрягся, на полпути к тому, чтобы схватить ее за запястье, но потом узнал ее и расслабился.

— Бетани, — тихо начал он, а потом замолчал, сосредоточившись на чем-то поверх ее плеча.

Она слабо улыбнулась, тоже в замешательстве.

— Снова там, откуда и начали, полагаю, — прошептала она, чувствуя, как ее нижняя губа слегка подрагивает. — Все еще голые, все еще без выхода из этой комнаты.

Каллен не ответил, вместо этого нахмурился и приподнялся, опершись на локоть. Его молчание пугало, и Бетани и сама приподнялась.

— Каллен? — она прикусила губу, чтобы не сболтнуть какую-нибудь чушь.

— Книжного шкафа не хватает, — в его голосе отчетливо звучало подозрение. И когда его слова наконец дошли до нее и она резко обернулась, чтобы тоже посмотреть, он продолжил: — А вместо него теперь есть дверь.

Одного из шкафов действительно больше не было, как Каллен и заметил; вместо него Бетани увидела дверь из темного дерева, выглядевшую так, будто она всегда там была и никуда не пропадала. Бетани не сразу смогла вдохнуть, ошарашенная тем, что это подразумевало.

— Думаешь, это ловушка? — выдохнула она, уставившись на дверь, будто та в любой момент была готова превратиться в демона. — То есть… я перед этим все очень внимательно осмотрела, и двери там точно не было.

Нахмурившись, Каллен крепко сжал ее плечо, намекая на молчание, и аккуратно поднялся на ноги. Бетани постаралась в это время не пялиться, но, похоже, ее румянец выдал ее с головой. Но не смотреть было положительно невозможно — Каллен был настоящим произведением искусства. То, как его мышцы сокращались, когда он двигался, сплошное воплощение тщательного контроля и осторожных жестов, а уж его изысканно вылепленная задница…

Мысленно отругав себя за то, что умудрилась в такое неподходящее время притормозить ради банального «потаращиться», Бетани поспешно поднялась на ноги и утянула одно из бархатных одеял с кровати, чтобы замотаться в оное. Хорошенько его закрепив, она приблизилась к Каллену, который стоял у стены и водил пальцами по щели между стеной и дверью.

По пути стараясь не смотреть слишком уж пристально на его мускулистую спину и идеальную задницу. Не то чтобы она за свою жизнь видела так уж много задниц или… что уж там, да ни одной она не видела. Но Бетани инстинктивно знала, что Каллен был счастливым обладателем прекрасного зада, вне зависимости от того, сколько она видела или не видела. Внутри нее всколыхнулось чувство удовлетворенности при мысли, что у нее имелась возможность отчаянно ухватиться за нее, когда она окончательно потерялась в жаркой…

— Видишь это? — Каллен, похоже, не имел ни малейшего понятия о ее развратных мыслях. — Щели почти и нет… тут должна быть стенная панель или нечто подобное, но я не вижу, где бы она могла отделяться. Вдоль этого края двери есть кое-что, что наталкивает меня на мысль о…

— Каллен, — перебила его Бетани, чувствуя головокружение от резко вскинувшегося страха, — что, если это ловушка?

И, что более важно, что, если это не ловушка?

Дверь выглядела богато и хорошо изготовленной, как и все остальное в их маленькой чувственной темнице. Темного, насыщенного цвета древесина, панели с изысканно вырезанными сценами из развратного праздника посреди леса. Бетани покраснела, пока они их изучали, и она была уверена, что щеки Каллена тоже заалели.

— Если это ловушка, мы с ней разберемся, — угрюмо произнес он. — Для нас намного более важно найти выход отсюда и узнать, где мы вообще находимся, — он протянул ладонь к медной ручке, и Бетани не сумела побороть порыва накрыть его ладонь своей до того, как он успел проверить, заперта дверь или нет.

— Не надо, — прошептала она, со стыдом ощущая, как к глазам подступают слезы. — Пожалуйста, Каллен, не открывай ее.

Он хмуро глянул на нее.

— У нас нет времени на игры, Бетани, — ответил он, не разобравшись в ее настроении. — Нам надо узнать, где мы находимся и как вернуться домой.

Она сглотнула, пытаясь сдержать слезы и снова не выставить себя дурой:

— Именно, — еле слышно произнесла она.

Не мог же он быть таким тупым; он ведь мог осознать столь очевидную вещь и не оставлять ее в потемках. Бетани еще сильнее прижала к себе одеяло, мечтая о возможности встретить эту угрозу с достоинством. Желательно полностью одетой, и, возможно, без нескольких сексуальных встреч с мужчиной, который вскоре станет ее тюремщиком.

Несколько мучительно долгих секунд спустя Каллен моргнул, а в глазах его появилось понимание; ему хватило совести смутиться.

— Мисс Хоук, — начал он, но Бетани его перебила:

— Я знаю, что ты обязан выполнять свою работу, и мне жаль, что я тебя атаковала, и мне жаль, что все это произошло, — она махнула рукой назад, в сторону изысканной комнаты. Уже то, что он снова обращался к ей по-официальному, не предвещало ничего хорошего. — Я действительно не знаю, что происходит или кто это сделал, и я бы хотела, чтобы это произошло как угодно по-другому, потому что я очень не хочу идти в Круг, действительно не хочу, и…

— Мисс Хоук, — Каллен снова попытался вклиниться.

— И мне жаль, что тебя затянуло во все это, потому что ты этого не заслужил, и я знаю, что ты не самого высокого мнения обо мне, и хоть я могу сколько угодно желать, чтобы это было иначе, важен сейчас тот факт, что я маг, а ты…

Он резко развернулся на каблуках и схватил ее за плечи, крепко утягивая ее вперед, пока она не прижалась спиной к двери. Бетани открыла рот, чтобы спросить, что он творит, и именно в этот момент Каллен накрыл ее губы своими, сцеловывая слова прямо с ее языка. Какое-то мгновение она вся была напряжена, все еще отчаянно цепляясь в ткань одеяла и удерживая ее достоинство, а потом Каллен мягко провел ладонью вдоль ее шеи, выводя маленькие узоры прямо под ее ухом, все это время продолжая ее целовать.

Бетани вздохнула прямо в поцелуй, готовая от любого неосторожного движения расколоться на тысячу осколков, но Каллен целовал нежно, и еще более нежно касался ее ладонями. Когда она наконец расслабилась, подаваясь навстречу, он отстранился; недалеко, только чтобы хватило места свободно говорить.

========== Часть 12 ==========

— Я не могу пообещать тебе свободу, Бетани, — тихо произнес он, избегая встречаться с ней взглядами, — но я могу пообещать время. Я могу задержать их, но я не могу ничего не делать. Особенно если всплывет, что я знал все это время; если это случится, мы оба пожалеем.

Непролитые слезы жгли Бетани глаза; они снова вернулись к тому, с чего начали. Она не будет плакать, не будет молить о свободе. На это у нее хватало гордости.

— Что ты имеешь в виду под временем? Что, у меня есть… завтра? Неделя? Месяц? Десятилетие?

Каллен улыбнулся с некоторой горечью, продолжая играть с прядью ее волос, накручивая ее на палец:

— Я не могу сказать точно, потому что я не знаю, как долго смогу это скрывать. Это зависит от тебя, раскроешь ты себя при свидетелях или нет, сумеешь ли избежать подозрений. Если ты обречешь себя сама, я ничего не смогу для тебя сделать.

Бетани ощутила, как, вопреки всем ее усилиям, слеза сорвалась с ресниц. Она ненавидела себя за это мгновение слабости.

— Я понимаю, — просипела она, чувствуя, как комната кренится прочь от равновесия. Это ведь было хорошо! Сам рыцарь-капитан знал ее ужасный секрет, и, тем не менее, согласился пока что сохранить его? Она и помыслить не могла о более удачном завершении, даже если бы попыталась! И все же…

…почему ей казалось, будто ее грудную клетку опустошили, почему все, что было ниже плеч, казалось гулкой пустотой? Которая к тому же ныла, как старая рана, мешая дышать, словно все сжалось слишком сильно, словно мышцы, кости и кровь восставали против нее. Все, чего она хотела, это сохранить свободу, не так ли? И вот, она у нее есть! Все, чего она хотела, это возможность убежать домой к матери, к ее глупому брату, и сообщить им, что она в безопасности и им не о чем беспокоиться, что она обо всем позаботилась. Она была свободна!

И все же, все внутри ныло, и Бетани не знала, почему.

Она резко кивнула. В попытках понять не было смысла — ничто в сегодняшнем дне не имело ни малейшего смысла, и с ее стороны было глупо начинать сейчас свои попытки.

— Я… благодарю вас, капитан, — произнесла она. — Я ценю то, как сильно вы таким образом рискуете.

Во взгляде Каллена читались боль и нежность, когда он мягко провел кончиками пальцев по ее щеке. Бетани с трудом подавила дрожь и желание прислониться спиной к двери, запрокинуть голову и открыть ему шею.

— Это… — он запнулся на секунду, сглотнул, — мелочи, — произнес он неуверенно. — Не стоит.

«Ох, Создатель, Бетани, что же ты творишь?» Она осознала, что пялится на губы Каллена и размышляет, будет ли вежливо с ее стороны поцеловать его в благодарность. Если судить по его глазам, она уже испытывала свою удачу, и она знала, что Каллен не будет ради нее вечно игнорировать свои обязанности. Но что поцелуй? Короткий и простой, всего лишь проявление благодарности?

— Если следовать вашей логике, — пробормотала она, прекрасно осознавая, как близко качнулась к его губам, — будет лучше всего, если нас больше не увидят вместе. Никогда.

Каллен кивнул, соглашаясь, и, наверное, Бетани показалось то, как он склонился немного ниже.

— Ни при каких обстоятельствах, — тихо ответил он, продолжая выводить узоры большим пальцем прямо поверх ее пульса. Она содрогнулась.

— Это слишком рискованно, — прошептала Бетани, слегка приподнимаясь на цыпочках, еще немного ближе к нему. Она уже могла ощутить его вкус, его горячее дыхание на своих губах.

Но произнесенное было ошибкой, потому что, внезапно, между ними образовалось свободное пространство, тепло его тела уже не укутывало со всех сторон; в глазах Каллена сверкнула искра паники:

— Я прекрасно осознаю все риски, мисс Хоук, я не…

— Я в том смысле, что мы даже выйти отсюда не можем вместе, — быстро перебила она, ощущая беспокойное трепыхание в животе при виде его взгляда и от того факта, что она снова была «мисс Хоук». Она не хотела, чтобы он считал ее простушкой, черт подери. Она вообще не хотела беспокоиться о его мнении! Не хотела жаждать его теплоты, даже если без кольца его рук вокруг ей было намного холоднее. Она не хотела отдавать свое сердце в руки храмовнику!

«Дыхание Андрасты, Бетани, ты снова была в полушаге от того, чтобы наброситься на него! Будь благодарна, что это больше не проблема!»

— Естественно, — ответил Каллен, все еще хмурясь. Теперь он, кажется, испытывал неловкость и, немного, смущение, если судить по тому, как он избегал смотреть на нее. — Я не понимаю, какое…

— Одному из нас придется рискнуть выйти за дверь, — она ощутила волну ужаса от одного только предположения, а в горле на секунду поднялся ком тошноты, — и посмотреть, угрожает ли нам что-нибудь. Посмотреть, можем ли мы сбежать.

Каллен продолжал хмуриться. Даже теперь не желая встречаться с Бетани взглядами.

«О, Создатель, он не может быть настолько глуп.»

— Я не собираюсь голая туда выходить, — выпалила она, чувствуя, как снова краснеет. — Придется вам.

Настал его черед заливаться румянцем, причем по-идиотски очаровательным румянцем. Бетани проигнорировала, как у нее в груди екнуло при виде этого.

— Мисс Хоук, мне следует поддерживать свою репутацию, — напряженно произнес Каллен. — Не пристало рыцарю-капитану попадаться кому-либо на глаза, будучи замотанным только в…

— Ну, тогда мы останемся здесь до тех пор, пока тот, кто схватил нас, не придет по наши души, — Бетани злилась на себя за прокравшуюся в ее голос пронзительную нотку. — И учитывая, что этого может никогда не случиться, или сюда вообще может заявиться патруль храмовников, или…

В дверь постучали.

Они оба замерли. Бетани даже перестала дышать, и она знала, что паника на лице Каллена точно так же виднелась и на ее собственном. Он выглядел совершенно шокированным, испуганным до такой степени, что он попросту глядел на нее, выпучив глаза и приоткрыв рот. Постучали еще раз, и Бетани не сдержала испуганного писка, сорвавшегося с ее губ. Каллен, похоже, вернул себе некоторое самообладание, потому что он оттянул ее от двери, крепко удерживая за плечи, и отодвинул себе за спину.

Дурак даже, кажется, не беспокоился о том, что был абсолютно голый, но зато он распрямил плечи, а в глазах появилась сталь, и Бетани, сама того не желая, растаяла. Она, наверное, издала какой-то звук одобрения, поскольку он быстро оглянулся на нее через плечо, и на секунду в его взгляде вспыхнули жар и смущение.

Снова отвернувшись от нее, хотя и продолжая ее крепко держать, Каллен повернулся к двери и громко произнес:

— Кто идет?

Бетани это показалось слишком формальным, но, опять же… не то чтобы у нее имелась хоть какая-то идея касательно должного поведения в подобных ситуациях. К этому времени все что угодно казалось возможным… может, в дверь войдет Флемет и поздоровается с ними.

Дверная ручка пошевелилась, как если бы с той стороны кто-то взялся за нее, и они оба напряглись. Каллен почти до боли сжимал ее плечи, но проигнорировал ее короткий стон. Медный шар медленно, бесшумно прокрутился вокруг своей оси, и дверь без малейшего звука открылась вовнутрь — ни скрипа, ни скрежета от долгого неиспользования.

— Кто… — Каллен не сумел выговорить что-то еще, когда эльфийка шустро вошла в комнату, неся восхитительный чайный сервиз из серебра — и все это с повязкой на глазах.

Она с легкостью передвигалась по комнате даже несмотря на то, что мебель не могла не поменять своего местоположения после того, как их двоих тут заперли, и под их ошарашенными взглядами она опустила поднос на столик. Движения эльфийки были настолько точными, что не прозвучало ни малейшего звона, когда она начала расставлять блюдца для приема чая.

Бетани с Калленом переглянулись, в замешательстве и все еще на нервах; Каллен несколько долгих секунд глядел на открытую дверь и перспективу свободы. Идея сбежать без оглядки его очевидно искушала. Бетани не знала, могла ли она его вообще винить за это — между ними творилось нечто колоссальное, восхитительное, и ужасно запутанное. Маг и храмовник, и даже более того, рыцарь-капитан и отступник, не прошедший посвящение? Каллен мог сбежать, сказать, что она его поймала, обманула и соблазнила без его на то согласия. Контроль разума. Магия крови.

Никто ей никогда не поверит.

Бетани задержала дыхание, и, наверное, видимо напряглась — Каллен встряхнулся и быстро на нее посмотрел. Она не сумела его прочесть. На его лице была вина? Страх? Желание? Стыд?

Создатель, а что она сама чувствовала-то?

Их краткое уединение рассыпалось, когда эльфийка снова повернулась к ним, держа в руках уже пустой поднос; она расставила весь чайный сервиз, не разлив и капли горячей жидкости, и все это с завязанными глазами. Она вежливо поклонилась в их направлении, и по выражению ее лица нельзя было ничего понять.

— Вашу одежду полностью постирали и вскоре вернут ее вам, — вежливо произнесла она. — Тем временем, пожалуйста, наслаждайтесь этим угощением. Подарок от приютивших вас хозяев.

Эльфийка двинулась на выход, и Каллен встал у нее на пути. Она тотчас остановилась, даже не запнувшись; выражение ее лица также не изменилось.

— Что-то не так, мессэре? — вежливо поинтересовалась она. — Вам требуется дополнительная помощь? Возможно, хотите третью?

Благодаря неделям в компании Изабелы и ее пошлых намеков Бетани прекрасно знала, на что эльфийка намекала, и не смогла сдержать удивленного вздоха от столь дерзкого предложения. Судя по тому, как сильно Каллен покраснел, он точно не был настолько глуп, как иногда казался — он, по крайней мере, понял, что значило предложение третьей.

— В этом нет нужды, — огрызнулся он, нервно глянув на Бетани. — Где мы? Почему нас держат взаперти?

Эльфийка уважительно кивнула:

— Приношу мои извинения за недоразумение, мессэре, но вы не пленники. Ваше пребывание было полностью оплачено наперед другим гостем. Ее инструкции были весьма подробны: нам не следовало беспокоить вас до тех пор, пока вы не придете к взаимопониманию, — ее губы дрогнули, словно она сдерживала улыбку от оставшегося не произнесенным «и вы это очевидно сделали».

— Она, — прорычал Каллен. Он снова сильнее сжал Бетани, да так, что она не сдержала звука протеста; к счастью, он ослабил хватку. — Я хочу знать, кто эта «она» и где ее найти.

— Неприемлемо, мессэре, — спокойно ответила эльфийка. — Этого не значится в условиях контракта между нею и моей госпожой. Анонимность крайне важна, и мы очень серьезно относимся к конфиденциальности наших клиентов.

— Меня не волнует, на что согласилась твоя госпожа, — произнес Каллен, протягивая к ней руку. Бетани попыталась его остановить, он он от нее отмахнулся. — Я хочу…

— Мессэре, я бы вам посоветовала не шевелиться, — спокойно ответила эльфийка, словно ее не готовилась придушить шестифутовая стена мышц. Да, она его не могла видеть, но она обязана была услышать угрозу в его голосе, ощутить враждебность в воздухе. — Если вы попытаетесь сделать со мной что-либо неподобающее, джентльмен, стоящий прямо за дверью, будет вынужден войти внутрь и убедить вас прекратить, и он очень нервничает, когда я его об этом прошу. Будет лучше для всех собравшихся, если вы сохраните спокойствие, примете это угощение и отдохнете в ожидании своей одежды.

Было видно, как Каллен, стиснув зубы, пытается подобрать слова. Бетани постаралась не замечать того, как напряглись мышцы его плеч.

— Мне ничто не мешает уйти прямо сейчас, — он явно давил в себе желание закричать.

Эльфийка вежливо кивнула:

— Абсолютно ничего, мессэре, кроме того факта, что вы совершенное голый, а пройти через эту дверь — значит очень быстро оказаться на виду у нескольких дюжин пар глаз. Не уверена, что вы этого захотите, или вуайеризм и эксгибиционизм вам тоже нравятся? Нас об этом не проинформировали, но мы можем организовать для…

— Ничего подобного! — рявкнул Каллен, заливаясь пунцовой краской. Он помассировал переносицу свободной рукой, той, которой пытался ее схватить.

Нервно сглотнув, Бетани воспользовалась краткой заминкой:

— Пожалуйста, эм, а где мы? — дрожащим голосом поинтересовалась она.

Эльфийка ей улыбнулась, и Бетани не могла не задуматься о том, была ли ее повязка только для видимости; эльфийке она, очевидно, совершенно не мешала.

— Как где, в «Цветущей розе», разумеется.

***

Сидеть и пытаться пить чай с голым храмовником было неловко. По крайней мере, Каллену хватило обходительности (или, может, скромности) забрать с кровати одно из одеял и обмотаться им перед тем, как сесть… и все же. Его голый торс очень сильно отвлекал. И минуты не проходило, как она снова поднимала взгляд от чашки, медленно разглядывая каждый шрам и размышляя, где Каллен их получил. Глядя на каждую красную отметину на его коже и задаваясь вопросом, как долго ее царапины будут сходить. Фантазируя о том, сумеет ли какая-нибудь из них продержаться достаточно долго, чтобы занять свое место среди россыпи прочих шрамов.

Напоминание о нескольких коротких часах, когда он принадлежал ей и она могла по своему усмотрению оставить на нем любые отметины.

Бетани неуютно поерзала в кресле, когда волна тепла прошлась по ее телу от всплывших воспоминаний, и поспешно глотнула чаю. Каллен сидел напротив, уставившись куда-то в пространство и едва ли обращая на нее внимание. Они почти пришли к некоему консенсусу касательно их дальнейшей судьбы и того, как относиться к этой странной встрече, так что об этом можно было не беспокоиться. Бетани сделала еще глоток, просто чтобы чем-то занять свои руки.

Все что угодно, лишь бы не сидеть и не ерзать в кресле, дожидаясь, пока Каллен снова обратит на нее свое внимание, словно она была какой-то кокетливой девкой, отчаянно жаждавшей его взгляда. Бетани, правда, не знала, что делать с ногами, и ей действительно было неудобно сидеть после недавних воспоминаний о том, как они занимались любовью, так что она снова попыталась найти более удобное положение, вот только это совсем не помогало избави…

Каллен хлопнул ладонью по столу, отчего вся посуда звякнула, а Бетани подскочила на своем месте.

— Да прекрати ты уже!

Она попыталась скрыть, как сильно он ее испугал, и поднесла чашку к губам для еще одного глотка; она едва ли ощутила вкус и с трудом смогла проглотить.

— Прекратить что, капитан? — осторожно поинтересовалась она, глянув на него из-под ресниц и слизнув капельку чая с нижней губы.

Крылья его носа раздулись, а пальцы сильнее впились в подлокотники кресла.

— Прекрати двигаться, — он звучал напряженно.

— Я не могу просто взять и не двигаться до тех пор, пока они не вернут нам одежду, рыцарь-капитан, — отозвалась она и подула на чай. — Довольно странная просьба, как по мне.

— Бетани, — Каллен уже рычал, — мы ведь договорились.

Изображая смелость, которой она, наверное, и не ощущала, Бетани поставила чашку обратно на блюдце и сложила ладони на коленях. Она почти пожалела, что так крепко обмоталась одеялом:

— Ми ни о чем не договорились, рыцарь-капитан. Уж точно не о том, что у вас есть право командовать движениями моего тела.

Глаза Каллена потемнели от жара, и Бетани ощутила ответную волну тепла в венах.

— Не провоцируй меня, женщина, — тихо проговорил он.

— Я об этом даже и не думала, рыцарь-капитан, — она особенно выделила его звание, его негласную власть над ней, существовавшую вопреки всем ее желаниям, чтобы ее у него не было. — Но с вашей стороны было крайне недальновидно полагать, что вы мной хоть в какой-то мере владеете.

«Ох, Создатель, Бетани, то что же творишь?»

Похоже, это было ее сегодняшней мантрой.

Еще чуть-чуть, и Каллена бы била дрожь, до такой степени он был напряжен, и дыхание Бетани сбилось, стало мелким и частым; это было захватывающе, хотя, по-хорошему, не должно было быть таковым, потому что о, Создатель, что она творила, задирая храмовника? Но перед ней сидел Каллен, и он был в равной степени мягок и агрессивен, любил с такой же силой, с какой и злился, и Бетани хотела свободу, но и силу она тоже хотела, а еще она желала ощутить его ладони на своей коже не взирая на то, как ужасно это все может кончиться.

Потому когда его самоконтроль дал слабину и он с рыком вскочил на ноги, бросаясь на нее с отчаянием утопающего, Бетани не сумела сдержать восторженного смеха. Он оборвал ее поцелуем, и Создатель, как же это было хорошо.

Это была свобода.

***

Сидя на балконе на втором этаже, Изабела дала знак бармену внизу, довольно вздыхая, когда ее сумасшедшие махания наконец заметили и отрядили ей девчонку со свежим подносом. Изабела откинулась обратно на спинку и закинула ноги на стол, снова обращая внимание на свою компаньонку.

— Должна признать, я и не подозревала, что ты на такое способна, — Иза хмыкнула. — Снимаю шляпу в уважении.

— У тебя нет шляпы, — сухо отозвалась Авелин, выглядя слишком уж самодовольной. Когда официантка добралась до них, она протянула ей кружку для добавки.

Изабелла тяжко вздохнула.

— Я потеряла ее вместе с кораблем, — драматично протянула она, — но я в активных поисках чего-нибудь столь же вызывающего.

— Что ж, в ближайшее время тебе ее не купить. Давай-ка; все было честно. Я хочу получить обратно свои деньги.

Снова вздохнув, Изабела запустила руку себе в корсет и, подмигнув, достала кошелек. Она бросила его подруге через стол и, пока Авелин считала монеты, хорошенько приложилась к бутылке вина.

— Не могу не поинтересоваться, — притворно скромным голосом начала Изабела, — в чем твой секрет. Ну, то есть, с Гарретом и Андерсом было легко, потому что Андерс сделал за нас почти всю работу, но… я думала, с этими двумя придется помочь более ощутимо.

Авелин закатила глаза и спрятала кошелек в одном из карманов — она специально не надевала униформу. Не то чтобы она и без нее могла легко затеряться в толпе.

— Ты меня огорчаешь. Я-то думала, что для кого-то с твоими талантами это будет очевидно.

— О, да колись уже, фригидная корова.

Авелин улыбнулась, несмотря на оскорбление.

— Ты никогда не была замужем за храмовником. Ты, может, и покувыркалась с одним или двумя…

— Или семью, — охотно подсказала Изабела.

— …за свою жизнь, — Авелин продолжила, будто ее и не прерывали, — но ты никогда не возвращалась к храмовнику после долгого дня. И в этом, моя дорогая шлюшка, и состоит вся разница.

class="book">Изабела фыркнула:

— Ой, да ладно, они не влюблены друг в друга, это все было только для того, чтоб они переспали.

Авелин глотнула из кружки.

— Может быть да, а, может, и нет, — тихо ответила она, рассеянно уставившись куда-то в пространство. А потом она выпрямилась и улыбнулась. — Но это не важно, потому что я отыграла свои деньги. Теперь мы квиты.

Ее подруга смерила ее взглядом:

— О, мы далеко-о не квиты, дорогуша.