Книга 5. Стили и секты [Алексей Александрович Маслов] (fb2) читать онлайн

Алексей Александрович Маслов Книга 5. Стили и секты

Глава 30. Фейерверк стилей

Локальный и сектантский характер школ ушу

Данный раздел диссертационного исследования посвящен стилевой структуре ушу, а также взаимосвязи стилей и школ ушу с рядом крупнейших неформальных структур Китая нового и новейшего времени — тайными обществами и религиозными синкретическими сектами. Предварительно, мы выделим несколько черт развития стилей ушу в Китае, сущность которых мы покажем в дельнейшем в этой главе.

Наши исследования в области социального состава и ценностной ориентации некскольких традиционных школ ушу в современном Китае показали следующие результаты. Всего было обследовано 34 школы ушу в провинциях Хэнань, Хунань, Фуцзянь, Гуандун, Сычуань, а также в районах Пекина и Шанхая. где велось обучение 18 различным стилям, в том числе шаолиньцюань, мицзунцюаь, мэйхуачжуан, синьицюань, багуачжан, чоцзяо, ляньшаньпай и др.

Прежде всего, все стили носили чисто локальный характер, были связаны с локально-народной культурой, с ее ритуально-игровым, танцевальным и мистическим характером. Обычно масштаб деятельности стиля не превосходил рамок нескольких деревень, реже — уезда. Действительно «провинциальных» стилей не существовало, и хотя нередко можно услышать, например, о «стиле из провинции Хэнань», на самом деле речь идет именно об уездно-деревенском уровне преподавания. Итак, можно выделить первую важнейшую черту всего комплекса ушу в Китае — ушу всегда носило исключительно местный, локальный характер.

Другая черта стилей вытекает из первой — практически все стили ушу были связаны с деятельностью тайных обществ и религиозных синкретических сект, а многие школы ушу абсолютным образом накладывались на структуру тайных обществ. При этом самоназвания стиля ушу и тайного общества были одинаковы, например, Хунцяо («Красные пики») в Хэнани, Хунмэнь («Врата Хуна» или «Братство Хуна») в Гуандуне и т. д.

Интересно также отметить относительность стилевой самоиндентификации. В сущности, речь идет о том, что название стиля может не соотвествовать преподаавемому техническому арсеналу. Например, стили, преподаваемые под названием «шаолиньцюань» в уезде Дэнфэн провинции Хэнань недалеко от Шаолиньского монастыря, в уезде Синнин в провинции Хунань и в Шанхае по своему характеру движений, техническому арсеналу и теории абсолютным образом отличаются друг от друга. По сути их объединяет только единое название, при этом каждая школа естественным образом считает именно себя «истинной». И все же вместе с этим все представители этих школ стиля шаолиньцюань считают друг друга «братьями», принадлежащими к единой традиции. Таким образом, мы можем сделать вывод о чисто мистическом, внутренне переживаемом единстве внутри общего самоназвания стиля, хотя с формальной точки зрения они представляют собой разные стили.

В связи с этим для исследователя (но не для представителя китайской традиции ушу) весьма актуальным является вопрос о реальном наполнении понятие «стиль» (пай, цюаньпай). Из вышесказанного явствует чисто формальный и оросительный характер стилевой ориентации, поскольку все опросы в подавляющем большинстве случаев показали, что последователи ушу даже в современном Китае учатся не стилю, а «учатся учителю», то есть ориентированы не на конкретный стиль, а на человека, который является его носителем. Таким образом личность учителя — всегда харизматического лидера — в ценностном плане стоит несравнимо выше ценности собственно того, что подразумевается под понятием «стиль». Среднее количество последователей одного учителя как сферы духовного притяжения всякой школы ушу равняется пяти-шести ученикам и лишь в двух случаях, в уезде Мисянь в провинции Хэнань превосходило десять человек.

Сравнительно четкая, хотя и сильно мифологизированная история большинства школ ушу (письменно фиксированная или устно переданная) формируется не раньше середины XVIII в. Правда, фольклорные или «внутренние» версиии школ ушу утверждают, что практически все они возникли в глубокой древности, в частности, тайцзицюань относит свое начало к IX–XIII вв., шаолиньцюань — к VII в, небольшая школа Ляньшаньпай напрямую связывает себя с «молодцами с гор Ляньшаньбо», известных по роману «Речные заводи», действие котрого происходит в XIV в. В реальности же большинство школ оформилось лишь к XVIII в., при этом подавляющее их число долгое время вообще не имело никакого самоназвания. Все это означает, что процесс самоидетификации школ, то есть осознание того, чем «мы отличаемся от них», со «своей» историей, мифологией, генеалогией и отдельным названием является достаточно позднгим явлением. Таким образом мы должны различать время создание ушу как комплекса технических действий и время формирования школ ушу, которое знаменует собой абсолютное слияние духовной, боевой и воспитательной традиции в Китае.

Интересно посмотреть, по каким параметрам идентифицируют себя школы ушу в современном Китае. Учитель и его предшественники, т. е. принадлежность к генаелогическому древу школы; начличие отельного духовного учения или идеолгии школы, которые может быть заключена, скажем, в особых правилах поведения; теоретические постулаты, например, способы самовосершествования; технический арсенал. Все это подтверждает нашу мысль о том, что в центре традиции ушу и школы стоит личность учителя, а не технический арсенал.

Заметный рост школ, их оформление относятся к середине XVIII в — началу ХХ в. Например, из исследованных нами более 200-т стилей три четверти возникли имено в это время, по остальным же стилям нет определенных данных. В настоящий момент свои локальные школы ушу имеются в каждом уезде, а в ряде провинций, например, в Хэнани, Хэбэе, Шаньдуне — в каждой деревне.

По ряду важнейших параметров, не сложно заметить, что большинство как старых, так и современных локальных школ ушу явняым образом приближаются к структуре сектантских объединений.

Естественно, здесь речь идет об обстановке в современном Китае и исключительно в традиционных школах ушу. Тем не менее, вероятно, эти цифры и общая обстановка были приблизительно теми же самыми на протяжении по крайней мере последних двух веков.

Эти века принесли китайской культуре немало изменений — здесь и ломка многих политических традиций, разрушение мистических и эзотерических школ, несколько крупнейших восстаний, переосмысление практически всех культурных стереотипов. Но нам в этой эпохе интересно другое — это была время бурного расцвета стилей, школ, направлений. Практически каждая деревня имела «свой» стиль ушу, правда, без названия и зачастую без ясной истории. Другие же школы ушу, возникавшие в недрах тайных обществ и тайных религиозных сект выглядели в глазах китайцев более «респектабельно» — они имели свои генеалогические книги, причем следуя им, родовое древо стиля могло восходить едва ли не к самому Бодхидхарме, как это например, случилось со стилем синъицюань.

Сам ценностной характер культуры Китая предполагал два пути развития таких школ — они либо умирали уже во втором поколении, или, наоборот, разрастались до целых «учений», консервировались и обрастали сложной историей и даже своей терминологией.

Школ насчитывались тысячи — деревенских, уездных, армейских. В них состояло от двух-трех человек до нескольких сотен. Они были светскими и закрытыми, локальными, малоприметными и общеизвестными, слава о которых доходила до императорского двора. Даже о малой толике их рассказать невозможно, одно лишь перечисление таких школ заняло бы несколько десятков страниц. Причем речь идет лишь о тех, которые сохранились в истории и не угасли через десять-двадцать лет! Поэтому наш дальнейший рассказ — лишь о наиболее крупных школах, переросших в полноценные стили и отразивших общие тенденции развития ушу в ту эпоху.

Все это — судьбы живых, реальных людей, необычность жизни которых оттеняется обыденностью обстановки того времени — сотни бедных деревень в уездах, забота о хлебе насущном, запреты на тайные общества, где проходили тренировки, массы шарлатанов и площадных фокусников. Необычность их поражала даже современников, порой они не укладывались даже в рамки китайской действительности, грешившей чудесами и не отвергавшей никакой чудесности. Не случайно одного прозвали «Священными безумцами», другого именовали «Чудесным кулаком», третьего — «Волшебной ладонью», четвертого — «Магической ногой».

Большинство стилей того времени носили чисто локальный характер. Крайне редко они распространились в двух-трех провинциях, обычно же не выходили за рамки нескольких уездов. Сегодня таких «уездных» стилей насчитывается несколько сот. В конце ХУШ-Х1Х в. мы наблюдаем колоссальный «взрыв» таких уездных школ, порой кажется, что за какие-то несколько десятилетий в середине Х1Х в. возникло несколько сот новых стилей. Правда, такое впечатление ошибочно — стили существовали и раньше, но, во-первых, как мы уже отмечали, большинство из них не имело самоназвания и соответственно идентифицировать их было невозможно, а, во-вторых, большинство из них считались «тайными». Связаны такие школы были с религиозными сектами и тайными обществами, нередко новые стили даже принимали на себя название тех сект, в которых они зародились, например «Врата трех учений», «Кулак Белого лотоса». Но десакрализация культуры, потеря эзотерической направленности в воспитании последователей (хотя ореол тайности остался и сохраняется во многих деревнях до сих пор) привел к тому, что эти школы вышли на поверхность. Естественно, что это привело к их быстрому численному росту и распространению в соседние области, так как пока они находились в закрытом состоянии, в их недрах возникли столь изощренные и эффективные методики воспитания и тренировки, что даже армейские инструктора признали их преимущество над официальными системами подготовки.

Наиболее ценными оказались в этот момент не те стили, которые получили официальную поддержку, например, тайцзицюань, но школы, созданные безвестными деревенскими мастерами — мистиками, гадателями, бродячими даосами, буддийскими проповедниками-сектантами. Итак, наступил истинный расцвет китайского ушу — точнее не столько расцвет, сколько проявление тех глубинных, затаенных способов тренировки и воспитания, которые уже несколько веков отрабатывались в закрытых школах. На бумаге китайской культуры проступил полный абрис всей системы ушу.

Рождение мицзунцюань — «Стиль потерянного следа»

Многие Шаолиньские стили претерпели большие изменения по сравнению со своим первостилем, причем особо бурно этот процесс шел именно в ХУШ-Х1Х вв. Одним из таких направлений, генетически и легендарно вышедших из шаолиньцюань, а практически полностью утративших с ним всякую связь, стал стиль мицзунцюань, название которого можно перевести по разному — «Стиль потерянного следа», «Тайного следа», «Запутанного истока». Он сочетал очень сложную геометрию движений с многоступенчатой системой мягкого и жесткого цигун.

Мицзунцюань до сих пор является одним из самых закрытых направлений ушу, сохраняемый в узких школах. Лишь однажды он «вышел на поверхность», когда в 1909 г. патриарх мицзунцюань Хо Юаньцзя создал в Шанхае Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу, в рамках которой он практикуется до сих пор. Все традиции ушу присутствует в мицзунцюань в предельно концентрированном виде. Прежде всего этот стиль не имеет письменной передачи, нет записанной кодифицированной техники, все передается изустно вплоть до речитативов.

Легенд о возникновении стиля немало и все они так или иначе связывают мицзунцюань с Шаолиньским монастырем. По одной из версий в начале ХП в. в провинции Хэбэй жил известный мастер боевых искусств Лу Цзюньи, который работал охранником при богатых домах. Хотя он считался самым сильным человеком в округе, Лу Цзюньи однажды решает вновь отправиться в обучение и приходит в Шаолиньский монастырь, где проводит в упорных тренировках три года. Стиль, которым он занимался сам Лу называл шэнцюань — «Священный кулак», подчеркивая тем самым особый характер монастырской кулачной традиции. Когда Лу вновь вернулся в родные места, немало отменных бойцов прослышав о нем, приходили померяться с ним силами, но все без исключения были побеждены. Стали распространятся слухи, что сильнее Лу Цзюньи во всем Хэбэе никого нет. Десятки людей просили взять их в ученики, но получали бесповоротный и решительный отказ. С большинством из них Лу Цзюньи вообще не разговаривал, но сразу выставлял за дверь.

Однажды во время сбора осеннего урожая Лу Цзюньи нанял десяток крепких парней для помощи, но они работали столь вяло, что он всех их выгнал кроме одного. Последний парень чем-то понравился уже пожилому Лу и его семье. Он был услужлив, расторопен, неизменно вежлив. Никто не знал, что этим пареньком был известный мастер боевых искусств Янь Цин. Прослышав о бойцовских подвигах Лу Цзюньи и зная, что он не берет учеников, Янь Цин тайно покинул родные места и пошел в слуги к известному бойцу. В течение трех лет, будучи неприметным слугой, он наблюдал за тренировками Лу и, сам будучи прекрасным знатоком ушу, перенимал без всяких объяснений и разрешения «Священный кулак».

Фигура Янь Цина во многом загадочна и, вероятно, собирательна. Янь Цин, чье имя переводится как «Молодая ласточка», был одним из самых известных героев народной традиции. Его стиль, названный «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), изучали разбойники, чьи подвиги описаны в романе «Речные заводи». Бойцовские качества самого же Янь Цина были столь отменны, что его прозвали «Сотрясающим реки и озера».

Никто бы и не узнал о том, что столь известная личность, презрев все условности, пошел в простые слуги, если бы не один случай. Однажды, как рассказывает предание, когда Лу Цзюньи ушел по делам, Янь Цин сумел обратить в бегство двенадцать разбойников, пытавшихся проникнуть в дом. Сделал он это удивительно просто — не вступая в схватку, лишь продемонстрировал несколько движений из первого комплекса «Священного кулака». Этого оказалось вполне достаточно, чтобы бандиты бросились наутек. К тому же они были уверены, что у Лу Цзюньи нет учеников, и тем неожиданнее показались им мастерские удары простого слуги.

Когда соседи рассказали Лу Цзюньи об этой истории и он узнал, кем был его скромный слуга, мастер был искренне тронут. Он много слышал о славе Янь Цине и сумел под достоинству оценить его стремление к ученичеству. После этого Лу стал активно обучать Янь Цина и назначил его своим официальным преемником. На основе всей той технике, которую продемонстрировал ему Лу Цзюнь Янь Цин создает собственный стиль, который так и стал называться «Стиль Янь Цина» — яньцинцюань.

Однажды Лу Цзюньи вместе со своим слугой по каким-то причинам ушли из родных мест в горы Ляньшаньбо к «веселым молодцам», большинство из которых были недурными знатоками ушу. Но Лу Цзюньи не понравился этот разбойный мир и он вернулся в деревню, Янь Цин же остался в братстве и даже занял почетное место инструктора по ушу. Несмотря на многочисленные расспросы рассказать как называется его удивительный стиль, Янь Цин неизменно отмалчивался, считая, вероятно, неэтичным рассказывать, как он сам ему научился. Отсюда же и произошло первое название стиля, данное разбойниками — «Стиль запутанного истока».

Янь Цин прославился многими славными делами. Однажды возвращаясь в горы Ляньшаньбо, он был выслежен императорскими шпионами и за ним была послана погоня. Заметив преследование, Янь Цин прибегнул к одной из своих многочисленных хитростей — начал двигаться спиной вперед, а руками заметал свои следы на снегу. Императорский отряд сбился с дороги, а Янь Цин благополучно вернулся в горы, даже не прибегнув к кулачному искусству, доказав, что поединок можно выиграть без одного удара. Эта история стала поводом для возникновения еще одного названия стиля, которое звучит также как и предыдущее, но записывается другими иероглифами — «Стиль потерянного следа». Так как все рассказы про этот стиль передавались устно, то естественно произошло смещение нескольких смыслов в один.

В мицзунцюань все передвижения выполняются по чрезвычайно сложной траектории с многочисленными разворотами и изменениями уровня атаки, что позволяет полностью запутать противника. Одна из версий так объясняет так объясняет эту сложность переходов и их связь с «внутренним искусством». В конце УШ в. одному из монахов Шаолиньского монастыря довелось наблюдать бой нескольких больших обезьян — горилл или гиббонов. Среди них выделялся старый самец, в запутанных передвижениях которого чувствовалось настоящее «внутреннее искусство» идущее от самой природы. Монах, вернувшись в монастырь на основе своих наблюдений разработал особые методы передвижения и способы их отработки, а мицзунцюань благодаря этой истории получил еще одно название — юаньхоуцюань (»Стиль человекообразной обезьяны»).

Однако все это — не более чем легенды, старательно передаваемые во всех школах мицзунцюань. Действительно, исток стиля настолько запутан, что невозможно сказать даже в какой провинции он возник. Достоверно известно лишь то, что стиль связан с ранней шаолиньской техникой, вся работа руками и стойки повторяют шаолиньцюань, хотя в мицзунцюань они значительно сложнее и разнообразнее Вероятнее всего, реальным создателем стиля и «связующим звеном» мицзунцюань с шаолиньцюань стал выходец из уезда Тайань провинции Шаньдун Сунь Тун (Х1Х в.). По разному рассказывают, где он постигал ушу. Наиболее популярны истории о том, что Сунь Тун изучал мицзунцюань (уже созданный к тому времени) в стенах Шаолиньского монастыря более десяти лет.

Другие же утверждают, что Сунь Тун был долгое время учеником народного мастера по фамилии Чжан. Закончив обучение, он долгое время странствовал по Китаю, пока не нашел приют в уезде Саньсянь в провинции Хэбэй, известном сегодня своими мастерами ушу. Самой знаменитой школой в этой местности считалась школа мастера Чэнь Шаня, у нее было немало поклонников и последователей. Сунь Тун не стал соперничать с уже известной школой и вообще долгое время никак не проявлял себя, так что никто из жителей деревни не знал, что рядом с ними живет один из немногих носителей тайного стиля мицзунцюань.

Наконец Сунь Тун решил начать набор учеников в школу. Их было немного, кто-то оказался недостоин, кто-то не выдержал первых месяцев тренировок. Дабы облегчить последователем изучение невероятно сложного стиля, сам Сунь Тун разделил его на несколько направлений, при этом лишь двум-трем ученикам он передал школу целиком. Среди них был некий Хо Эньди, отец одного из самых знаменитых мастеров за всю историю Китая Хо Юаньцзя.

Разделив преподавание на несколько направлений Сунь тун положил начало двум отдельным стилям. Первый носил название яньцинцюань — «Стиль Янь Цина», второй был собственно мицзунцюань. Яньцинцюань распространился из Хэбэя в Шаньдун и привился там среди многочисленных тайных обществ, членов которых окрыляло имя знаменитого разбойника Янь Цина. Позже на его основе сложилось направление, отличное от того, что преподавал Сунь Тун, называвшееся яньцин шэньчун — «Священный удар Янь Цина».

В районе Тяньцзиня яньцинцюань слился со стилем бафаньцюань — «Восемь вращений», который сейчас более известен под названием юэши ляньцюань — «Связки кулачного искусства семьи Юэ». Слившись они получили общее название яньцинцунь бафань — «Восемь вращений Янь Цина».

Яньцинцюань был значительно проще, чем мицзунцюань, делал больший упор на внешнюю силу, мощные рубящие блоки предплечьями, удары ребром кулака, тяжелые подсечки, способные перебить ногу противника.

«Желтолицый тигр» Хо Юаньцзя

Вероятно, мицзунцюань еще долго бы оставался «стилем за закрытыми дверями», если бы не деятельность одного из самых блестящих мастеров ушу Хо Юаньцзя (1688–1909), прозванного «Первым бойцом в Поднебесной» и «желтолицым тигром». Это фигура во многом остается загадочной и легендарной, хотя и жил он не так давно. Загадками окутаны обстоятельства его смерти, до сих пор не опубликованы его «тайные речения», записанные учениками и хранящиеся в большом секрете. За сорок с небольшим лет своей жизни он не только сумел снискать себе славу блестящего бойца, равной которой практически никто не имел, но и проявил себя прекрасным организатором, создав первое в мире официальное учебное заведение, а позже организацию по комплексному изучению боевых искусств — Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу.

Хо Юаньцзя, неся в себе целостное традиционное понимание смысла ушу, был уже представителем новой формации ушуистов. Он интуитивно понял тот путь, которым можно сохранить глубинное содержание ушу и защитить его от толп профанирующих «мастеров», бездуховных любителей и падких на все восточное иностранцев. Хо совместил традиционное осмысление ушу с новыми формами его преподавания. Его подход был действительно реформаторским, поскольку надо было найти золотую середину между закрытой формой школы, где ушу находилось в предельно концентрированном виде Учения, и массовым преподаванием.

Хо Юаньцзя испытал немало трудностей на пути достижения мастерства, что, вероятно, заставило его еще больше ценит ту драгоценность, которая была ему передана. Он являлся вторым сыном мастера Хо Эньди, того, что учился у самого Сунь Туна. Именно он был назван преемником мицзунцюань. Семейство Хо представляло собой большой клан и жило в деревушке Сяонаньхэ — «Малая южная речушка», что в уезде Цзиньхай, который сегодня уже стал пригородом Тяньцзиня. Хо были крупными торговцами и содержали большое производство лекарственных препаратов. Все это однако ничуть не мешало Хо Эньсы регулярно практиковать ушу и преподавать стиль членам своей семьи на поляне в финиковой роще.

От рождения Хо Юаньцзя был невысок ростом, слаб, крайне болезнен. Из-за этого он становился предметом частых насмешек односельчан и никто не воспринимал его всерьез как будущего бойца. Более того, отец решив, что тяжелые занятия ушу могут лишь повредить слабому здоровью сына, прямо заявил, что не будет обучать его. Хо Эньсы должен был передать школу и ему нужны были гарантии того, что его преемник будет в силах понести ее дальше. Таким образом, Хо Юаньцзя был уготовлена карьера торговца или мелкого чиновника, благо он был неплохо образован и хорошо разбирался даже в классических текстах.

Поэтому отец предписал Хо Юаньцзя «изучать гражданское, но не заниматься военным». Но все же тяга Хо Юаньцзя к ушу была столь велика, что начиная с двенадцати лет он тайно наблюдал за тренировками своих братьев, которые проводил сам Хо Эньсы. Прием за приемом, принцип за принципом он осваивал по ночам, когда все спали, или в укромном месте. Тренируясь без партнера, Хо Юаньцзя научился любое движение выполнять так, будто перед ним стоит настоящий противник.

Никто бы не узнал о тайных тренировках Хо Юаньцзя, если бы не примечательный случай. Однажды в деревню Сяонаньхэ пришел странствующий монах-усэн и бросил вызов семье Хо. Хо Эньсы попросил своих лучших учеников продемонстрировать комплекс мицзунцюань. Посмотрев на его выполнение, монах презрительно бросил: «Вы — мокрицы на дне колодца. Разве вы не знаете, кто первый мастер в Поднебесной!?» Уязвленный Хо Эньсы приказал своему сыну Хо Эньлю, считавшегося лучшим бойцом подняться на помост для поединка с монахом, но, увы, через несколько мгновений Хо Эньлю был повержен. Уже немолодой Хо Эньсы решил сам выйти на бой, но в этот момент растолкав толпу, на помост выскочил Хо Юаньцзя и встал перед монахом. Отец, думая, что сын не разбирается даже в основах боя, хотел остановить его, но было уже поздно — схватка началась. Хо Юаньцзя атаковал монаха смело и решительно, по всем правилам мицзунцюань. Сначала он провел удар ребром ладони в шею, затем, сделав несколько обманных движений и окончательно запутав противника необычными передвижениями, захватил одежду и, высоко подняв монаха над помостом, провел бросок «император поднимает треножник». Упав, монах тотчас вскочил, но вновь был сбит с ног мощной подсечкой. Ему пришлось признать себя побежденным.

После этого случая Хо Эньсы счел своего второго сына достойным преемником и передал ему школу. Став в будущем известным мастером, Хо Юаньцзя подошел к передаче школы еще строже, чем его отец. Лишь двух учеников Лю Чжэньшэна и Чао Ханьцзе он назвал своими преемниками. Оба они неоднократно поднимались на помост для боев и никому не удалось одержать над ними победу. О великом и во многом таинственном Хо Юаньцзя нам придется еще не раз услышать в нашем дальнейшем повествовании.

Мастер Бо Вэньсюэ и стиль тунбэйцюань — философия единства

В середине Х1Х в. намечается еще одно интересное явление в боевых искусствах — начинают создаваться мегастили, т. е. стили, которые возникают на основе непротиворечивого слияния сразу нескольких крупных направлений. Они не просто механически складываются между собой, но взаимоинтегрируются в единое тело. Именно таким образом возникает один из самых известных магастилей тунбэйцюань — «Стиль сквозной подготовки». Его важнейшими составными частями стали бацзицюань («Стиль восьми пределов»), пигуацюань (»Рубящий кулак»), фаньцзыцюань («Крутящийся кулак») и чоцзяо (»Пронзающие ноги»). Чуть позже в него влился и известный стиль танланцюань (»Стиль богомола»). Все эти стили до того, как сплестись в единый клубок, имели глубокую историю, и до сих пор чаще всего практикуются отдельно как абсолютно самостоятельные направления.

Но судьба распорядилась так, что в ряде районов, например, в уездах Яньшань и Цайсянь провинции Хэбэй эти стили изучались в одних и тех же школах. В 20–40 гг. ХУШ в. уезде Цайсянь стал широко известен мастер Бо Вэньсюэ. Знал он хорошо и стиль пигуацюань и бацзицюань. Человек весьма образованный и неординарный (не случайно его имя обозначало «Постигающий письмена») он служил в книгохранилище уезда Яньшань, которое в то время выполняло и функции учебного центра или школы. Следуя древним традициям, Бо Вэньсюэ разделил своих учеников на две группы — «военную» и «гражданскую» (Интересно, не сказалась ли здесь влияние тайных обществ, активно действующих в ту эпоху в этой местности, которые также разделяли свои учебные группы на две этих категории?). Примечательно, что на первых порах его последователи обучались не столько боевым искусствам, сколько определенным нормам «здоровой жизни», характерным для ряда сектантских объединений, например, они не ели мясной пищи, придерживались неизменной скромности и разумного аскетизма. Многим это казалось несколько странным, потому что в ту эпоху правила в школах ушу стали более либеральны и демократичны, и все же Бо строго придерживался традиции. Так или иначе через несколько лет Бо сумел воспитать целую плеяду «боевых талантов», как их называли современники, среди них — знаменитые в последствии Ли Юньбяо, Сяо Хэчэн, у которых учились в свою очередь Хуан Линьбяо и Юй Баолу. «Ученики и ученики учеников» всегда держались вместе, в какие бы уголки Китая не заносила бы их судьба, они продолжали поддерживать тесные контакты, обменивались письмами, по возможности старались чаще встречаться и тренироваться вместе. Естественно, что благодаря этому стиль не распылялся, но оставался в виде стройной школы, хотя в ту эпоху резко проявилась тенденция на раздувание традиционных школ и превращение их в массовые секции.

Бо Вэньсюэ слыл большим знатоком неоконфуцианской философии, много сделавшей для сведения воедино буддизма, конфуцианства и даосизма. Поэтому нас не удивит тот принцип, который он положил в основу преподаваемой им системы: «Когда всепронизывающий дух достигает изменений, то тысячи методов подготовки сходятся к единому». Как здесь не вспомнить неоконфуцианскую параллель: «Когда дух целостен, а сердце спокойно, то все учения — конфуцианство, буддизм, даосизм сходятся воедино». Фактически, он провозглашает древнюю идею единства всех стилей внутри просветленного духа. Благодаря этому принципу единства стиль стал называется «Стиль комплексной подготовки» или «Стиль сквозной подготовки».

Эту же идею универсализма тренировки подтвердил и другой лозунг стиля, проповедь которого традиция также относит к Бо Вэньсюэ: «взаимопроникновение принципа (т. е. внутренних принципов кулачного искусства) и образов (т. е. конкретных форм и приемов); при этом основа (укрепление тела) и ее функция (боевое применение) пестуются в неразделимой целостности».

Мы уже говорили, что Бо Вэньсюэ был строго традиционен и непосредственно связан с мистической культурой закрытых религиозных сект. Свой стиль он рассматривал скорее как одно из «учений», нежели как еще один стиль боевых искусств, которые десятками насчитывались в его родном уезде. Поэтому широкой проповеди своих идей он не вел, а общался лишь с ближайшими учениками, в частности с Ли Юньбяо, ставшим вскоре патриархом стиля, а точнее — еретической секты, основой которой был стиль (и одновременно учение!) тунбэйцюань. Полное написание названия стиля запрещалось называть всем, кроме мастеров высшего посвящения. Хитроумный Ли Юньбяо стал для всех членов секты называть его тунбицюань («Стиль проникающих рук») или омофон тунбэйцюань (»Стиль ударов через спину»). Тонкость заключалась в том, что тунбицюань действительно преподавался в тех же местностях вполне открыто и был весьма популярен. Хотя стили сильно различались, в их базовой подготовке было немало общего, благо и происходили они из одной провинции. Поэтому большинство профанов такой «подмены» не замечали, а государственные чиновники, регулярно отслеживающие рост тайных сект, в основном не подозревали, что кроется за общеизвестным и «безобидным» стилем тунбицюань.

Клан мастеров — семья мусульман Ма

Но вот наконец «патра и ряса» стиля переходят к людям, ставшим одними из самых заметных фигур в китайском ушу нового времени — к братьям-мусульманам Ма Иньту и Ма Фэнту. Именно в пору их деятельности в тунбэйцюань влились такие стили как чоцзяо, фаньцзыцюань и ряд других. Вскоре тунбэйцюань превратился фактически в их семейную школу, поэтому его сегодня именуют «маши уи» — «Боевое искусство клана Ма» или мацзяцюань — «Кулак семьи Ма».

Итак, посмотрим, откуда же вышли составляющие одного из самых крупных мегастией традиционного Китая.

Древняя система генерала Ци Цзигуана ветвилась, приобретая самые разнообразные формы. Не будет большим преувеличением сказать, что именно «32 позиции кулачного искусства» лежат в основе доброй половины северных боевых искусств Китая. Кстати обратим внимание, на факт, который практически полностью игнорируют последователи боевых искусств — столь широко известные шаолиньские системы повлияли на развитие ушу значительно меньше, чем армейские способы боя. Одним из таких стилей, вышедших из недр армейского ушу и вошедшим в направление тунбэйцюань стал бацзицюань — «Стиль восьми пределов».

При дотошном анализе «Трактата о кулачном искусстве» Ци Цзигуана мы можем обнаружить, что знаменитый воин уже употреблял такой название — бацзицюань, правда использовал для его написания другие иероглифы-омофоны. Само же название стиля связано с древнейшими мистическими и космогоническими представлениями китайцев о мироздании. В известном даосском трактате Хуайнань-цзы (»Мудрецы с горы Хуайнань») всераскинутость и безграничность мира описывалась следующим образом: «За пределами девяти малых областей-чжоу лежат восемь великих областей-юй, за пределами восьми больших областей-юй лежать восемь великих областей-хун, а за восьмью областями-хун простираются восемь пределов». Таким образом вся Поднебесная представлялась концентрическим квадратом, в центре которого, естественно, находились китайцы со своим правителем, происпускающие благую мощь на все соседние области. Мощь эта непосредственно выражалась через воздействие культурой, в привнесении ритуальной стройности в звериную необузданность и хаос мира. Дальше от центра жили «ближние» и «дальние» варвары, суть которых — звери и «нелюди», причем о конкретном виде последних китайцы могли и не знать, но лишь предполагали, что они находятся «где-то там» и безусловно должны подчиняться окультуривающему воздействию Срединного царства. Чем дальше от центра, тем больше ослабевали окультуривающие силы, где даже «начала инь и ян находились в дисгармонии».

Но существовали еще и «восемь пределов» — символ абсолютной и непостижимо-грандиозной удаленности от центра, прообраз даосской безграничности вселенной, где даже сама культура подходит к своему пределу, не распространяясь дальше, но обращаясь сама в себя. Здесь географическое понятие «предела» как чрезвычайной отдаленности сливается с понятием «предела» как сущностной характеристики «исчерпания мира», всякой культурной формы и помысла вообще. Именно к такой всраскинутости сознания вплоть до пределов как сущностного мира, так и метафизической реальности и взывал стиль бацзицюань.

Стиль иногда именовали также каймэнь бацзицюань — «Стиль восьми пределов открытых врат». «Открыванием врат» в бацзицюань считают шесть базовых блоков, позволяющих сразу же перейти к контратаке.

Сегодня бацзицюань — один из немногих стилей реального боя, дошедших почти в неизменном виде до наших дней: короткие резкие передвижения, такой же короткий, но очень мощный выброс силы, обычно сопровождаемый небольшим подскоком с притопыванием. Это же короткое передвижение используется для удара противника в голень или стопу. В древности бацзи позволял вести поединок даже в тяжелых одеждах и в монашеском одеянии, так как не требовал ни высоких ударов ногами, ни каких-то сложных, показных элементов. Используются в основном удары кулаками и ладонями, быстрые изменения уровней атаки, например, удары в пах из положения полуприсяди и рубящие удары ребрами ладоней в шею. Особенно широко в атаке применяются «колющие» удары локтем с одновременным блоком, наносимые с подскоком в шею или переносицу. Они стали едва ли не «визитной карточкой» бацзицюань.

Базовая техника основывается на принципе короткого удара — дуаньда, а техника типа «длинный кулак» — чанцюань выступает в бацзи в качестве вспомогательных элементов. Стержень стиля — шесть базовых блоков (»раскрытие врат») и шесть «больших приемов» (дачжао), всего же используется 48 типов блоков и 64 классических удара руками — весьма впечатляющий арсенал для традиционного стиля ушу. Основное требование такое: «Медленно ставь блок, быстро наноси удар, стремительно выполняй прием». Это требование и придает характерный рисунок комплексам бацзицюань, которые нельзя перепутать ни с одним другим стилем — своеобразный медленный «разгон» в виде блока и очень быстрый, мощный, короткий удар с подскоком. При этом используются крики «тин!» и «хэ!». Удары исходят из поясницы или, как говорят сами носители бацзицюань, «от позвоночника», который служит осью вращения всего корпуса. Поэтому самым сложным элементом здесь считается филигранная работа корпусом — резкие наклоны, свободные вращения, уклоны назад, рывки вперед.

Существует здесь и богатая работа с оружием, основанная на тех же принципах, например, «Копье шести взаимосоответствий», «Связки прямым мечом-цзянь», «Меч восьми пределов», большинство из которых базируется на коротких «прицельных уколах» в горло, пах и сердце противника.

По легендам, бацзицюань был создан то ли неким даосом по фамилии Лай из провинции Хэбэй, то ли буддийским монахом Чжан Юэшанем из монастыря в провинции Хэнань. Именно благодаря имени монаха бацзицюань получил позже свое полное назван Юэшань бацзицюань — «Стиль восьми пределов Юэшаня». В любом случае, ранняя история бацзицюань покрыта мраком, и как это принято в мифологии ушу, легендарно связана со святыми людьми — будь то даосами или буддистами.

Но и реальный создатель бацзицюань — мусульманин У Чжун по рассказам был не менее замечательной личностью, чем его легендарные первопредки. Родился он в начале 60-х гг. ХУП в. в уезде Цинсянь провинции Хэбэй и был простым деревенским парнем, ничем не выделявшимся из толпы сорванцов из бедных семей Севера Китая. Но вскоре его семья, совсем разорившись, решила попытать счастья на новом месте. Правда, на дальний переезд денег не хватило и они перебираются в соседний уезд Цансянь деревню Мэнцунь. Там У Чжун и начинает заниматься боевыми искусствами. Предпочитал он не кулачный бой, а упражнения с копьем — наиболее эффективным оружием того времени. Как свидетельствует его жизнеописание, У Чжун с детства «был не по годам умен, а к в своему совершеннолетию по отваге и силе превосходил многих, с усердием изучал книги, постигал и боевые искусства, тренировался с расцвета до поздней ночи, не делая перерыва ни в холод, ни в жару».

Он уже считал себя неплохим бойцом, когда с ним произошла весьма примечательная история. Она известна в нескольких версиях, большинство которых символизирует встречу талантливого ученика — «зажженного светильника» с Мистическим Учителем, к тому же анонимным, служащим универсальным воплощением священного мастерства. Расскажем одну из легенд, до сих пор ходящих в тех местах.

Однажды У Чжун был занят тем, что терпеливо объяснял своим ученикам 108 приемов боя с копьем (по другим версиям — с мечом). В этот момент на дороге появился старик-даос. Старик долго и со все нарастающим удивлением слушал речи У Чжуна и в конце концов сказал: «Мне кажется, что всеми этими приемами боя с копьем ты пользоваться все же не умеешь. Твои речи более умелы, чем твое боевое мастерство». Естественно, что после такого обращения уязвленный в присутствии учеников У Чжун предложил старику померяться силами на копьях. Уже через несколько мгновений схватки У Чжун понял, что его поспешность в вызове на поединок безвестного старца была необдуманной — столь удивительным оказалось мастерство у старика-даоса и столь сильно он превосходил молодого и крепкого «мастера» У Чжуна. Исход поединка был предрешен, У Чжун хотя и был в те времена заносчив, но не глуп, и он предложил остановить бой. Как только копья были опущены, ошеломленный У Чжун спросил: «Что это за школа владения копьем?». И услышал в ответ: «Копье Единого!». Пораженный необычайным мастерством, У Чжун уговорил старика поселиться у него в доме, прекратил сам всякое преподавание и стал прилежным учеником, начав свой путь в боевых искусствах с чистого листа.

Но сколько не спрашивал У Чжун, как зовут старика, тот ничего не отвечал. Загадочный старец показал У Чжуну стиль бацзицюань и бой с копьем «Шести взаимосоответствий». (От него же пошел и стиль «внутренней семьи» синъицюань). Стоило старику начать рассказывать об ушу, и У Чжун «слышал то, что ему не приходилось слышать раньше, стоило ему начать демонстрировать технику боя, и У Чжун видел того, что ему не приходилось еще видеть».

Так прошел десяток лет. Однажды даос сообщил У Чжуну: «Ты уже полностью постиг мое искусство, и я могу умереть». У Чжун, беззвучно заплакав, обратился к учителю: «В течение стольких лет Вы были столь добры ко мне, а я к своему стыду даже не знаю Вашего имени!». Учитель великодушно ответил: «Для всех учеников я известен по фамилии Лай». Сколь много значило для китайского последователя ушу точное имя учителя, которое передавалось как «тайная традиция», ибо символизировало приобщение к школе ушу и связывало древнюю святость с сегодняшним днем!

В период обучения даос показал У Чжуну и древние ханьские обычаи, в которых тот не очень разбирался, будучи мусульманином. По одной из версий, У Чжун похоронил мастера, следуя ханьским погребальным ритуалам. А по другой, таинственный даос ушел «в никуда», повторив традицию Лао-цзы и Бодхидхармы. Фактически, даос Лай переродился в ученика У Чжуна.

Существует и другая легенда, по которой У Чжун обучался у Чжан Юэшаня настоятеля буддийского храма Юэшаньсы (»Монастырь горных пиков»), что в провинции Хэнань. Настоятель чаньского монастыря отличался необузданным нравом, но при этом был блестящим знатоком боя с монашеским посохом. Как-то его обитель сгорела дотла, и он стал странствующим монахом. Однажды придя в родную деревню У Чжуна, Чжан увидел, как тот наставляет своих многочисленных учеников в бое с копьем. Ни сказав ни слова, монах нанес такой могучий удар посохом У Чжуну, то тот, даже не успев поднять руки, оказался на земле. После этого У Чжун, разогнав учеников, стал последователем Чжан Юэшаня.

Итак, стиль пришел из неизвестного «далека» и тем самым обрел «истинность». У Чжун передал его своей старшей дочери У Жун, ставшей таким образом патриархом в третьем поколении. После этого стиль распался на два направления, одно из которых возглавил Ли Дачжун, а другое — Ван Сысюэ со своим учеником Чжан Кэмином. Эта линия была ближе всего к изначальному направлению У Чжуна.

Школа Ли Дачжуна переросла в «Малое направление бацзи с гор Удан», которое возглавил Ли Шусэн — внук Ли Дачжуна. Сейчас это направление, считавшееся когда-то наиболее закрытым, почти исчезло. Зато школа Чжан Кэмина получила мощный импульс к развитию. Лучшим учеником главы школы стал его сын Чжан Гунчэн по прозвищу Цзинсин — «Звездный блеск» — патриарх бацзи в шестом поколении. Другой ученик Чжан Кэмина — Хуан Сыхай обучил знаменитого Ли Шувэня (1864–1934). Об этом замечательно человеке стоит рассказать особо.

Ли Шувэнь — мусульманин из провинции Хэбэй уезда Цянсянь, где жил знаменитый У Чжун. В детстве Ли пытался кое-как сам тренироваться ушу, но семья его была столь бедна, что нанять хорошего учителя он не мог. Как ни странно, в чем-то это оказалось полезным для него, и до многого Ли Шувэнь дошел сам. Но тем не менее мысль о том, что настоящую школу он так и не получил, тяготила его. Однажды молодого бойца, который, стыдясь своей бедности, тренировался вдалеке от глаз любопытных, приметил мастер Хуан Сыхай и его друг Чжан Цзинсин. Оценив упорство Ли Шувэня, они взяли его в ближайшие ученики, показав полные формы бацзицюань и приемы боя с «копьем Лухэ». Ли Шувэнь, наконец-то приобщившись к истинной школе ушу, был поражен возможностями «копья Лухэ» и тренировался день и ночь. Позже он пошел в обучение к Хуан Линьбяо, у которого изучал стиль пигуацюань. Так в единой школе соединились бацзицюань и пигуацюань, заложив основу для «Стиля сквозной подготовки» —тунбэйцюань.

Ли Шувэнь — невысокого роста и могучего телосложения, был блестящим бойцом. Излюбленным его оружием стал «копье Лухэ», которым он выделывал поистине чудеса. Это оружие стало неразлучным спутником Ли Шувэня. Он даже совершал перед ним коленопреклонения и другие ритуалы как перед святыней, за что патриарх стиля тунбэйцюань Ма Фэнту уважительно назвал его «Священным безумцем», а его современники прозвали мастера «Ли Волшебное копье». Восхищались его мастерством и «Хроники уезда Цансянь»: «Когда мухи облепляли стену, он ударами своего копья сбивал их на землю, при этом на стене не оставалось ни царапины!», «Когда сходился в поединке на копьях с противником, то всегда вращал своим копьем вокруг копья соперника и делал это столь стремительно, что противник просто падал на землю. К тому же обладал он и техникой боя с копьем одной рукой: одну руку закладывал за спину, а другой рукой держал копье, древко копья прижимал к пояснице. При этом копье его двигалось как заколдованное, и не находилось такого соперника, который мог бы противостоять ему».

Обладая таким необычным мастерством, Ли Шувэнь резко возражал против всяких показных и нереальных элементов в ушу. В то время это было особенно актуально — постепенный отход от традиции закрытости школ привлекал много новых людей в ушу, не понимавших тонкостей личностной передачи и видевших в ушу лишь «боевую игру» и живое воплощение древних легенд о мастерах. Ли Шувэнь же объяснял, что и бой с копьем и цюаньшу должны иметь непосредственное и реальное применение: «Если правильно соединить бацзи и пигуа, то этого устрашиться даже бессмертный небожитель».

Этот удивительный человек, живущий по традициям и ритуалам мастеров древности, в 1911 г. создал в Тяньцзине «Общество китайских бойцов ушу» (»Чжунхуа уши хуэй»), в работе которого участвовали его ближайший ученик, будущий патриарх стиля Ма Фэнту, мастер синъицюань Ли Цуньи, Е Юньбяо. Эта организация стала вторым во времени создания официальными обществом ушуистов после знаменитой Ассоциации Цзинъу, возникшей в Шанхае в 1909 г. Однако из-за недостатка средств в 1928 г. общество распалось.

Еще один стиль, вошедший в тунбэйцюань — чоцзяо (»Пронзающие ноги») имеет богатую, но в основном мифологическую историю, уходящую корнями в подвиги героев «Речных заводей». Считается, что возник он в ХП-ХШ вв. (тогда он назывался «сецюань» — «стиль рыцарей и «туйцюань» — «Стиль ударов руками и ногами»). Его приверженцем якобы был знаменитый У Сун — герой «Речных заводей», боец-разбойник, прославившийся тем, что голыми руками убил тигра. В романе мы встречаем упоминание о том, что У Сун в поединках использовал «шаг яшмового кольца» и «парный удар ногами утки-мандаринки», т. е. дугообразные передвижения, позволяющие зайти за спину противника и два последовательных удара ногами в живот и голову в прыжке. Сегодня эти приемы стали характерными техниками чоцзяо, поэтому в народе У Сун считается первопатриархом чоцзяо, хотя никаких письменных свидетельств тому нет. Правда, народная традиция ярко описывает то, как У Сун разрабатывал свой стиль: сбивал ударом ноги летящую муху, попадал парным ударом ног в прыжке по листочкам на дереве, которые висели в пяти чи (ок.1.5 м.) у него над головой, отрабатывая «шаг яшмового кольца» бегал по скользким камням в бурной горной речке. Как-то он, демонстрируя свое мастерство передвижений, начал бегать по кругами узкой площадке, и ни один из пяти стрелков, целящихся в него из лука, не сумел попасть в У Суна. До сих пор сторонники этой версии рождения стиля называет чоцзяо «школой речных заводей».

В новый стиль входит немало приемов из синъицюань из раздела «пяти первостихий» — рубящий удар ладонью, буравящий удар кулаком, прямой удар с подскоком, парный удар и блок, отводящий блок предплечьем. Был создан даже специальный комплекс на основе приемов синъицюань, который изучается в деревнях до сих пор.

Во время грандиозного восстания Тайпинов в 50-х гг. Х1Х в. основными стилями восставших стали именно фаньцзыцюань и чоцзяо, а после поражения восстания разбежавшиеся повстанцы стали распространять стиль в тайных обществах в провинции Хэбэй. Так объединились стили чоцзяо и фаньцзыцюань.

Именно из таких тайных обществ и вышел первый «официальный» патриарх чоцзяо Дуань Сюйхэ по прозвищу «Железный архат», живший в уезде Гаолян в провинции Хэбэй. Вместе с ним обучался и его друг Ван Даньао, получивший за свои стремительные удары прозвище «Ван Железная нога». Их учителем стал наставник Хань Лума, обучавший в том числе и восставших Тайпинов и знавший немало тайных приемов, которые он открыл только Дуань Сюэхэ. Долгое время комплексный стиль чоцзяо-фаньцзыцюань не выходил за рамки клана Дуаня, но однажды в его школу приходит Сюй Чжаосюн, который к тому времени был уже известным знатоком фаньцзыцюань. Именно ему и показал Дуань Сюэхэ полные формы работы ногами и тренировочные упражнения по стилю чоцзяо.

Сюй Чжаосюн в течение нескольких лет работал над совмещением работы корпусом и руками из стиля фаньцзыцюань и хитроумной техникой ног из чоцзяо. В конце концов он передал своей комплексный стиль нескольким близким учеником и среди них — Ян Ванфану, который вскоре перебрался в крупный город Цзилинь. Ян, взяв в обучение лишь двух человек, долгое время не решался вести широкое преподавание чоцзяо-фаньцзыцюань. Первым учеником стал житель Лояна Ху Чуньсянь, который бал телохранителем и личным учителем одного из виднейших деятелей Китая того времени, генерала и руководителя крупной армии на Северо-востоке Китая Чжан Цзолиня. Вторым учеником был Ян Цзинчунь, обучивший известного бойца нашего времени Чэнь Цинчуня (Чэнь Дунгэ), учениками которого в свою очередь стали Ма Фэнту и Ма Иньту. Так стиль чоцзяо пришел в мусульманский клан Ма.

Техника чоцзяо весьма зрелищна и эффективна. Многие поклонники ушу на Западе, которые сформировали свое впечатление о китайских боевых искусствах по кинобоевикам, привыкли думать об изобилии многочисленных ударов ногами, высоких прыжках, красивых акробатических элементах. В этих кадрах мало что от реальности, удары ногами, хотя и досконально разработаны в ушу, в реальном бою используются значительно реже, чем техника рук. Все это обусловлено реальностями боя — удар ногой значительно медленнее, чем удар рукой, к тому же атакующий при ударе ногой всегда находится в неустойчивом положении. Безусловно, есть и несомненные преимущества, в частности в стилях бацзицюань, синъицюань, фаньцзыцюань нередко наносятся удары ногами в ноги, пах или живот противника. Но высоких ударов ногами, например, в голову мы почти не встретим, на древних изображениях мы не найдем ни одной такой техники, что представляется весьма показательным.

На этих же классических принципах базировался техника ног и в чоцзяо. Хотя на тренировках изучались удары в голову) техника ног вообще составляет 80 % всего арсенала стиля), в большинстве случаев в бою они использовались крайне редко. Следуя классической традиции и сегодня в школах чоцзяо в качестве базы изучаются «восемь корней» (багэн) — восемь базовых приемов, которые представляют собой по сути восемь принципов ударов ногами — передвижения по дуге (»Шаг нефритового кольца»), удары ногами наружу и вовнутрь, подсечки, прямые удары ногами и другая техника. После овладения «восьмью корнями» чоцзяо делится на два направления. Первое называется «боевые комплексы», второе — «гражданские комплексы». «Боевые комплексы соотносятся с изначальным видом чоцзяо, а «гражданские» были разработаны позже для тренировочных и общеукрепляющих целей.

В боевых комплексах преобладает жесткая техника ног, удары наносятся с дальней и средней дистанции. В основном преобладают удары в голень и подъем стопы противника, короткие «тычковые» удары пах и живот, «подцепляющие» удары по дуге пяткой в затылок противника, подхлестывающие удары назад в пах. Все «боевое направление» чоцзяо базируется на девяти ветвях (цзючжи) — девяти коротких связках, состоящих из взаимосвязанных парных ударов ногами, что и называется «ноги утки-мандаринки». Эти девять ветвей произрастают из «восьми корней» базовой техники. Девять связок объединены в пять комплексов, четыре из которых отличаются весьма сложными запутанными передвижениями.

В «гражданском направлении» преобладают мягкие движения, несколько напоминающие тайцзицюань, даже принцип тот же — «в мягкой вате таится острие иглы». Бой ведется на средней и ближней дистанции, иногда противники сходятся даже вплотную. Естественно, что из-за этого удары ногами в большинстве своем наносятся невысоко, к тому встречается немало атак голенью и коленом, подцепов, подножек, обвивов своей ногой ноги соперника. Важнейшие принципы этого стиля гласят: на каждый шаг делай один прием ногой, не давай противнику сориентироваться, подходи ближе к сопернику и постоянно контролируй его, атакуй его нижние конечности, наноси удар незаметно («будто есть удар, будто его нет»), используй обманные движения (»голос слышен на востоке, а удар идет с запада»).

Общим и для боевого и для гражданского направлений является сложная работа корпусом, от которого исходит импульс ко всем ударам ногами. Специально разработаны способы, увеличивающие подвижность корпуса, гибкость поясницы, что позволяет делать столь мощный выброс силы в момент удара ногой, что бойцы ломают такими ударами даже небольшие деревья. Про это говорит и известная пословица из чоцзяо: «Наше искусство доводит подготовку тела до такого совершенства, что начинаешь видеть чудесное в бесформенном».

Приблизительно в это же время в провинциях Шэньси и Ганьсу начинает практиковаться другой стиль, вскоре получивший известной во всем Китае. Назывался он фаньцзыцюань — «крутящийся кулак» или «вращения кулаком», а также башаньфань — «восемь вращений». Не сложно догадаться, что такое название происходило от многочисленных вращений руками, быстрой смены уровня атаки, в результате чего «удары сыпались как мелкий дождик в осеннее ненастье». Традиция утверждала, что этот стиль восходит к самому Ци Цзигуану, который в своем трактате «Новая книга о заслугах [в воинском деле]» упоминал, что стили «башаньфань («Восемь вращений) и шиэрдуань (»Двенадцать коротких») также являются лучшими из лучших стилей». Действительно в современном стиле бацзицюань мы встретим немало приемов, которые использовались в войсках Ци Цзигуана — «Позиция знамени и гонгов», «Резкий удар в голову» и многое другое.

Современный вид фаньцзыцюань вышел из школы, которой руководил некий Хань Лума в провинции Хэбэй. Затем центр фаньцзыцюань перешел в школу его ученика Дунь Ши, который одновременно преподавал и другой древний стиль чоцзяо. Этот гибрид фаньцзыцюань-чоцзяо начал дальше передавать один из самых известных мастеров нового времени Сюй Таонэн, который открыл крупную школу неподалеку от Лояна, и она стала соперничать славой даже со знаменитым в ту пору Шаолиньским монастырем.

Эффективность фаньцзыцюань была очевидна и даже известные мастера признали его первенство над многими стилями — резкие короткие атаки, самые неожиданные приемы, низкие стойки, постоянная работа корпусом, удары по болевым точкам, — все это вскоре сделало фаньцзыцюань одним из самых популярных стилей в Хэбэе и Хэнани. Не забудем, что в этом районе его соперниками были такие стили как шаолиньцюань и тайцзицюань, и тем не менее фаньцзыцюань, не имея столь разработанной мифологии и глубокой истории, сумел завоевать сердца последователей ушу. Немало мастеров брали фаньцзыцюань в качестве составной части своей школы, сочетая его с другими стилями. Так начали совместно преподаваться фаньцзыцюань и одно из направлений стиля богомола — танлан цзюшоу — «девять приемов богомола». Сразу же после Синьхайской революции 1911 г. фаньцзыцюань слился со стилями чоцзяо и пигуацюань, а известный мастер-мусульманин Ма Фэнту распространил его на всем Северо-западе Китае. Одновременно сформировался и необычный стиль яньцин фаньцзы на основе слияния «Кулака Янь Цина» (позже перешедшего в стиль мицзунцюань — «Потерянного следа») и фаньцзыцюань. В район Тяньцзиня распространился иньчжаофаньцзы — «Крутящийся кулак когтей орла» Вместе с ростом школ фаньцзыцюань наметились и основные различия между направлениями в разных провинциях. Например, на северо-западе под воздействием целого комплекса стилей, объединенных общим названием тунбэйцюань, в фаньцзыцюань стали активно использовать мягкие покачивающиеся движения поясницей при выбросе силы. Северо-восточное направление больший упор делало на жесткую, упругую силу.

В начале нашего века важнейшей составной частью тунбэйцюань становится стиль, называемый пигуацюань — «Стиль рубящих ударов», получивший это название из-за того, что большинство атак выполнялось в виде широких, мощных рубящих ударов ребрами ладоней. Пигуацюань настолько тесно интегрировался в тунбэйцюань, что его даже стали называть «тунбэй пигуацюань».

Пигуа считается очень древним стилем, долгое время преподававшемся исключительно среди армейской элиты. Но вот глобальные изменения в мире китайского ушу, произошедшие в конце Х1Х века, заставили его переместиться в народные школы боевых искусств. Там пигуацюань стал быстро мистифицировался, обрел все черты закрытой народной школы и даже приобрел название, характерное для закрытой школы-секты: «пигуамэнь» — «врата пигуа», хотя в общем-то был уже к тому времени общедоступен. Закрытость здесь лишь служила подтверждением непреходящей ценности, которую несет в себе пигуацюань.

Знатоки утверждали, что в древности стиль был не столько боевым методом, сколько представлял собой воинский ритуал для высших чинов армии — особый тип воинской мистерии. В минскую эпоху комплексы стиля — фактически, культовые танцы — разыгрывались в ритуальных одеждах древних воинов, которые так и звались — «пигуа». Отсюда же возможно и пошло ранее название стиля, а затем оно было заменено на омофон, означающий «наносить рубящие и навесные удары».

Родился стиль все в той же провинции Хэбэй, где возникли все стили комплекса тунбэйцюань — бацзицюань, чоцзяо, фаньцзыцюань. Сначала пигуа практиковался в уездах Яньшань, Цайсянь и Наньпи (кстати, именно здесь в ту эпоху жили известнейшие мастера по тайцзицюань), а затем, в 60–70 гг. ХХ в. приходит в Пекин и Тяньцзинь. Естественно, что элита боевых искусств тотчас обратила внимание на столь необычный и зрелищный стиль: порой его бойцы вращали руками с такой скоростью и передвигались так стремительно, что подойти к ним не было ни какой возможности. Стиль был тотчас подхвачен — уже в 1911 г. после образование в Тяньцзине «Общества бойцов китайского ушу», пигуацюань становится основным предметом преподавания, а с 1928 г., когда была создана Академия национального искусства в Нанкине этот стиль стал считаться едва ли не самым престижным и элитарным в обучении.

Первым учителем пигуацюань считается Бо Вэньсюэ, который сумел перевоплотить ритуальный танец в боевую школу. Через несколько поколений пигуацюань приходит в школы уже известных нам Ма Фэнту и Ма Иньту, а также мастера Хуан Сэнтина. Там был постулирован лозунг единства достижения здоровья и боевых навыков через пигуацюань и это позволило ему влиться в большой комплекс тунбэйцюань, базировавшийся на тех же принципах.

С приходом в тунбэйцюань формы пигуацюань несколько изменились. Его движения стали более мощными и широкими, прибавились резкие выдохи в момент удара, появилось немало вращений руками и передергиваний корпусом (они пришли из фаньцзыцюань).

Несмотря на то, что все вышеназванные стили формировались в течение почти двух веков, несомненная заслуга в создании единого стиля принадлежит клану великих бойцов ушу клану Ма. Ма Фэнту (1888–1973), мусульманин, выходец из провинции Хэбэй уезда Цайсянь начал обучаться пигуацюань и традиционной борьбе шуайцзяо еще у своего отца. Когда крепкому пареньку исполнилось лишь одиннадцать лет, он попадает в обучение к мастеру Хуан Линьбяо, от которого узнает о тайном стиле тунбэйцюань, изучает у него и пигуацюань, а затем бацзицюань, люхэцяо (»Копье шести соответствий») и многое другое. Через некоторое время судьба сводит его со знаменитыми руководителями тайных сект Ли Юньбяо, Сяо Хэчэном и другими, которые принимают его в свою среду.

Ма Фэнту был одним из самых образованных мастеров ушу своего времени, может быть поэтому его стиль отличался особой серьезностью и глубиной. Уже в 1909 г. он приезжает в крупный город Тяньцзинь и поступает в Бэйянское высшее педагогическое училище, а на следующий год присоединяется к одной из местных ячеек «Союзной лиги» — Тунмэнхуэй, созданной революционным демократом Сунь Ятсеном. Лига была организована на манер традиционного тайного общества, при вступлении в нее бралась специальная клятва, существовали свои тайные знаки (например, пиалу следовало особым образом захватывать между большим и указательным пальцами, ее члены подворачивали немного штанину и рукав), тайнопись и многие другие атрибуты тайной организации.

В Союзной Лиге он близко сходится с весьма интересным человеком — известным мастером по синъицюань Е Юньбяо и с другими бойцами, помыслы которых были направлены на демократическое переустройство Китая. Они быстро находят общий язык — здесь сказывалась и общность образования, и любовь к боевым искусствам. Друзья решают каким-то образом официализировать свою тайную ячейку и выбирают для этого весьма оригинальный способ — так рождается «Китайское общество бойцов ушу» (»Чжунхуа уши хуэй»). Ма Фэнту занимает в этом обществе должность заместителя председателя, а также главного тренера. Общество становится второй по времени создания организацией боевых искусств в Китае после знаменитой Ассоциации Цзинъу, возникшей в Шанхае двумя годами раньше.

В 1920 г. Ма Фэнту вместе со своим братом Ма Иньту в провинции Хэнань вступает в армию генерала Фэн Юйсяна, который был известным покровителем боевых искусств и всеми способами привлекал к себе мастеров. Благодаря двум братьям Ма вся Северо-западная армия, которой командовал Фэн Юйсян, начинает изучать семейные комплексы боя с оружием клана Ма. С тех пор Ма Фэнту всегда находится в центре социальной и политической жизни: сначала занимает ряд крупных административных должностей на северо-западе Китая, когда туда вступила армия Фэн Юйсяна, а в 1933-35 гг. работает заместителем директора сразу двух учебных заведений по ушу — Академии ушу в провинции Ганьсу и Академии национального искусства Цинхай.

Великий мастер боевых искусств, прекрасный знаток древних медицинских рецептов, глубоко образованный человек, он даже в сложные для Китая годы, в частности, когда бушевала антияпонская война(1937-45), продолжал развивать тунбэйцюань. Пожалуй, он явился одним из первых серьезных, к тому же научных исследователей истории и теории ушу, преодолевшим заслоны мистификации и красочных легенд. В частности, Ма Фэнту пытается теоретически обосновать справедливость разделения стилей на группу «длинного кулака» и «коротких ударов» в противоположность чисто мифологическому, хотя и весьма привычному разделению на «внешние» и «внутренние» стили, на «южные» и «северные» направления. Причем такое подразделение проводилось не просто на основе визуальных наблюдений — длинные или короткие удары, но на базе изучение характера выброса усилия. Так рождается теория «тунбэйцзин» (»сквозного усилия», «усилия комплексной подготовки») — особого типа приложения силы и использования ци, которое были характерно для ряда стилей, например, пигуацюань, бацзицюань, фаньцзыцюань, чоцзяо. Именно они и вошли в комплекс тунбэйцюань.

Примечательно, что Ма Фэнту сумел теоретически вычислить то, что многие мастера чувствовали до этого чисто интуитивно, доходя до интеграции стилей исключительно по наитию. Стало ясно, что стили разделяются по родственным группам, а следовательно могут объединяться не на основе их внешней схожести или единой территории происхождения, но на базе единой типологии использования внутреннего усилия «цзин». Здесь становится ясным, почему столь непохожие стили как тайцзицюань, багуачжан и синъицюань правомочно относить к единой группе — в них речь идет о едином типе усилия, например, «ввинчивающееся усилие», «оборачивающее», «усилие слышания», «усилие понимания» и т. д. А вот шаолиньцюань, хотя во многих технических аспектах и похож на резкий и стремительный синъицюань, использует совсем иной тип выброса силы, и следовательно относится к другой группе. Справедливости ради отметим, что до сих пор вопрос о типологизации усилия-цзин столь запутан, что и сегодня не существует какой-то сравнительно четкой схемы. И все же удивительно продуктивная идея Ма Фэнту дала свои плоды — он мог теперь точно понять, какой стиль можно включать в систему тунбэйцюань, а какой, несмотря на всю свою видимую родственность, не подойдет. Так под одним названием сумели безболезненно и гармонично соединиться стиль длинных ударов пигуацюань и коротких атак бацзицюань, стиль работы ногами чоцзяо и стиль исключительно работы руками фаньцзыцюань.

Местные школы ушу

В эпоху Цин пробуждаются те школы, которые долгое время находились где-то в глубинах деревень и практически никто кроме местных жителей не знал об их существовании. Общая тенденция на демистификацию и десакрализацию культуры, проявившаяся в те годы, превратила многие школы боевых искусств — по сути религиозные секты — в широкие организации, объединяющие последователей в нескольких уездах.

Писалась заново и история ушу. Закрытые школы не слишком волновал вопрос о точном времени возникновения и имени первопатриарха, а вот для более широкой проповеди такие вопросы стали весьма актуальными. Последователей естественно интересовал вопрос — насколько древняя та традиция, к которой они приобщаются благодаря занятиям боевыми искусствами. К тому же не следует забывать, что по сути это были не столько школы ушу, сколько религиозные тайные секты, в которых основной формой занятий стало ушу. Фактически, речь шла не о занятиях ушу, но о приобщении к духовной традиции, и здесь вопрос о древнем происхождении становился как нельзя более важным. Именно в этот период рождается легенда о Бодхидхарме, как об основатели шаолиньцюань, да и всего северного ушу, о Чжан Саньфэне как о создателе тайцзицюань. Многие школы теперь вели свою родословную вообще от начала китайской истории, объявляя своими патриархами первых легендарных правителей Китая.

Именно так, например, представлял себя последователям стиль саньхуан паочуй — «взрывающиеся удары трех императоров», который обычно называли просто паочуй. Легендарно его духовными родителями были китайские первоимператоры Хуанди, Фуси и Шэньнун. Реальная же его история отсчитывается от некого Сун Майлуня (1809–1893), выходца из уезда Исянь в Хэбэе. В 20-40-х гг. прошлого века он начал широкое преподавание паочуй по всему Хэбэю и Шаньдуну. Правда, он сам не считал себя основателем стиля, а рассказывал такую историю: он обучался у одного из руководителей тайной религиозной секты Белого лотоса Цяо Хэлиня, тот в свою очередь — у своего отца, а последний — у монаха Северного Шаолиньского монастыря Пучжао.

Правда, никаких письменных свидетельств и хроник не сохранилось, вся история передавалась на уровне устной традиции. Тем не менее, действительно, в Шаолиньсы жил некий монах Пучжао, преподавался там и комплекс паочуй, который сохранился до сих пор и входит в базовую программу подготовки монахов. Но стиль Сун Майлуня и шаолиньский паочуй настолько отличаются друг от друга, что уже невозможно сказать, действительно ли один вышел из другого, или они просто являются «однофамильцами».

В основе стиля лежат «двенадцать взрывных техник» — резких ударов, большинство из которых выполняются из позиции мабу: крестообразный удар, удар в сердце кулаком в прыжке: удар в пах, «удар в небо» (вверх) и т. д. Точно таким же образом изучается и техника копья, основанная на двенадцати способах атак.

Издревле считалось, что техническая сторона в стиле паочуй занимает подчиненное положение, в то время как истинную основу стиля составляют «пять важнейших речений» — пять внутренних принципов тренировки. Во-первых, следует особыми способами научиться сосредотачивать внимание, концентрировать ци и совмещать использование силы и ци. Во-вторых, следует активно использовать физическую силу, резко атаковать, а выброс силы должен быть подобен взрыву петарды. В стиле такой характер движений обозначается термином «геройский настрой». В третьих, «тигриные запястья надо распрямить», т. е. выпрямить руки в запястьях, дабы поток внутреннего усилия беспрепятственно доходил до кончиков пальцев и обеспечивал резкий взрывной выброс усилия. В-четвертых, «поясница и глаза должны быть подвижными» — сила зарождается от проворота поясницы, и именно резкое и короткое передергивание поясницей в момент удара способствуют особому типу выброса усилия, которое и называется «взрывным». Наконец, в-пятых, особыми методами динамической медитации необходимо научиться «разогревать сердце и кровь», что превратило стиль паочуй в прекрасную оздоровительную методику.

В середине Х1Х в. процесс роста школ стремительно ускорился, стили появлялись десятками. В Шаньси зарождается необычный стиль цзинцюань (кулак легкости), в котором не было ни одного комплекса, а все 88 приемов, составляющих костяк стиля, отрабатывались только на партнере.

В 1890 г. в Шаньси распространяется школа чуйцюань — «пронизывающий кулак», созданная выходцем из провинции Хэбэй уезда Шэсянь Ши Юйином. Ее характерной особенностью было большое количество подсечек и зацепов за ноги противника, быстрые «колющие» удары руками с резким набеганием на противника, неожиданные толчки соперника плечом и спиной.

В Сычуани в годы правления Тунчжи 1862–1875 появляется местный стиль минхайцюань — «Кулак пресветлого моря». Именно в те годы бывший шаолиньский монах Минхай (отсюда и название стиля), один из лучших бойцов внезапно покинул родную обитель и отправился в странствия по Китаю. Кто говорил, что он превратился в разбойника, кто считал, что он создал тайную религиозную секту. Так или иначе, Минхай вдруг объявился в провинции Сычуань, где начал изучать местные боевые искусства, а затем создал новый стиль на стыке шаолиньцюань и сычуаньских школ ушу. Стиль отличали мощные, сильные движения, внезапные взрывные прыжки. Основные атаки наносились короткими связками в три удара кулаком с ближней династии, к тому же широко использовались болевые захваты, заломы, удары локтями. Минхай учил выжидать, пока противник сам сделает первое движение, при этом говорил: «Ты не подойдешь — я не дернусь».

В Шаньдуне в десятых годах ХХ в. в уезде Хуансянь рождается саньтунцюань — «кулак трех, проходящих насквозь», по преданию созданный тремя великими мастерами, которые могли проходить даже сквозь скалы и стены: Дин Цзитун, Сун Юнтун и Бо Эртун. В одной из Хэбэйских сект появляется мисыцюань — «кулак тайной мысли», созданный неким Ми Сыяном на основе неожиданного соединения багуачжан и шаолиньцюань.

В провинции Аньхой зарождается стиль «ладонь инь и ян» — иньянчжан, который еще назывался «16 приемов инь и ян» (»иньян шилю чжао»).

Из Шаолиньской системы выходит стиль тэнюньцюань — «Стиль вознесения на облаках». Зародился он в районе Пекина, а затем его патрарх Ли Чуньлай приносит его в Шанхай. На большом количестве падений, перекатов и прыжков базировалась школа цоцзяомэнь (»споткнуться и упасть»), практиковавшаяся недалеко от Чжэнчжоу — столицы Хэнани Создал ее некий Чжан Цзюмэй — Чжан «Пьяный красавец», который был полулегендарной личностью, а официальным патриархом история считает Хэ Юйшаня.

Приблизительно в одно и то же время в Хэбэе и в Хэнани появляются, а точнее — проявляются десятки стилей, которые раньше практически не были известны или были достоянием лишь крайне узких сект. Так становиться популярен стиль мяньчжан — «хлопковая ладонь», где основные удары наносились ладонью. В 50–60 гг. прошлого века в Хубэе рождается стиль «Школы тайного бессмертного» — иньсянь мэньцюань, который преподавал Ху Фэнтин — блестяще образованный человек и известный конфуцианец. История рассказывает, что как то в поисках учителя Ху Фэнтин забрел в провинцию Хэнань и остановился на ночь в небольшом горном монастыре Сингосы — «Радости государства». Утром он случайно заметил, как старик монах выполняет какие-то боевые упражнения и был настолько поражен его мощью, что умолил стать его учителем. Монах поведал ему тайное учение о сбережении в теле «трех внутренних драгоценностей» — семени, ци и духа, об их сочетании с «тремя внешними драгоценностями» — луной, солнцем и светом звезд. Показал он и ему четыре способа закалки тела — способы тигра, дракона, петуха и обезьяны, а также методику «наполнение внутренним усилием пяти верхушек» — обеих кистей, стоп и головы, в результате чего боец оказывался как бы наэлектризован силой. Сам же монах говорил, что объяснил ему все эти секреты загадочный бессмертный, имени которого он так никогда и не узнал. «Школу тайного бессмертного» до сих пор можно встретить в некоторых деревушках в Хэбэе, правда ее теория в полном виде никому из пришлых не рассказывается.

В Хунани в это же время появляется целый ряд школ. Стиль бацюань — «Восемь кулаков» создает выходец из горда Чанша — столицы провинции некий господин Синь. История не сохранила для нас его полного имени, тем не менее оставив историю о том, как он создал свой стиль. Он долгое время наблюдал за повадками змеи и журавля, а затем включил в свой стиль имитацию изгибающихся движений змеи, когда она ползет в траве, и резкий «кусающий» удар пальцами с одновременным захватом шеи. От журавля в стиль пришли перепрыгивания влево-вправо, когда боец выбирает удобную позицию для атаки, а также сложные способы дыхания и концентрации внутренней энергии, так как журавль символизирует в Китае затаенную мощь ци. Характерным способом атаки стал прыжок вперед с одновременным ударом двумя ладонями (»коровьи рога»), а также способ «один удар на два шага».

В это же время в провинции Аньхой возникает стиль цзюхуашаньцюань — «Девять цветущих гор». Разработан он был Хэ Цзютянем — Хэ «Девять небес». Хэ с детства изучал ушу, избрав для этого довольно оригинальный способ. Он путешествовал куда глаза глядят с мечом за спиной и вызывал всех на поединки. Правда, большинству соперников он проигрывал и тут же становился их учеником. Риск был велик — так можно было легко погибнуть, но зато и эффект оказался немалым. После десяти лет странствий Хэ понял, что уже никто не может противостоять ему и после этого поселился отшельником в одном из самых живописных уголков Китая — горах Цзюхуашань. Лишь изредка он выходил из своего скита и направлялся в жилища даосов, которые находились в тех же горах. От них он получал наставления в искусстве следования Дао, здесь же изучил и способы управления ци и эзотерические методики «трансформации духа».

Следуя даосской теории, учитель Хэ проповедовал учение о «моментальности действия» — лишь воспринял импульс Дао — тотчас задумал действие, лишь задумал действие — тут же свершил задуманное. Между «эхом Дао» и поступком не должно быть ни малейшего промежутка, все свершается как естественный и спонтанный отклик. Одно из тайных наставлений так передает поучения Хэ Цзютяня: «Своим волевым импульсом стимулируй циркуляцию ци, а через ци — стимулируй движение тела, сосредотачиваясь на даньтянь. Пусть твоим командиром будет сердце, а ци — знаменем. Лишь отдан приказ — и знамя тотчас развернуто на ветру. Это значит, что ци моментально пришло в движение. Все конечности распрямились, плоть и мышцы разогреты». Действовать следовало сразу, как почувствовал опасность, используя в основном мягкую уступчивую технику и избегая жесткой прямой атаки с использованием грубой силы.

Мы не ставили себе задачей перечислить даже малую часть тех стилей, которые появились в Китае в те годы. Еще раз повторим — их насчитывались сотни. Для нас важно другое — чтобы читатель понял нас, в какое колоссальное культурное явление превращается ушу к ХУШ-Х1Х в., насколько тесно оно оказывается связано с народной культурой и какое потрясающее, невиданное более ни в одной стране мира многообразие мы подразумеваем под понятием «китайские боевые искусства».

Ушу у малых народностей

В китайском сознании обладание секретами ушу не только отличало китайцев от «варваров», но внутри страны нередко подчеркивало национальную специфику тех или иныъ народностей. Практически у каждой этнической общности в Китае появились собственные боевые искусства, хотя большинство из них представляли собой культовые боевые танцы, другие же практиковались исключительно в закрытых семейных школах в виде тайного учения. Собственные направления ушу сложились у народностей хуэй, мяо, ачан, тай, цзинпо, туцзя, ицзу, уйгуров. Различались эти направления не столько по технике, сколько по окружавшим боевые искусства национальным верованиям и традициям. Естественно, что в такие школы ушу принимали лишь тех, кто принадлежал данной национальности, а попасть «чужаку», скажем, китайцу, в уйгурскую школу ушу было практически невозможно. Таким образом боевые искусства становились этноспецифическим фактором на территории Китая.

Можно выделить два типа национальных стилей ушу. Первый — это стили строго закрытые не только для чужаков, но даже и для некоторых членов своей этнической общности. Второй тип — это стили, доступные для большинства «своих», причем они могли использоваться для установления контактов с «чужими». Например, у китайских мусульман (хуэйцев) можно встретить оба типа таких стилей. К первому, закрытому типу относится танпинцюань, ко второму — чжацюань (в другом чтении — чацюань), которой в настоящий момент стал одним из самых популярных стилей в Китае.

Интересно, что китайские мусульмане — по численности значительно уступающие основной национальности Китая ханьцам (их сегодня ок. 5 млн.) — оказали столь впечатляющее влияние на развитие ушу, что китайские мусульмане считаются отдельной этнической общности, хотя генетически ничем не отличны от ханьцев.

Сохранились статуэтки УШ в. изображающие, как полагают историки, хуэйцев, ведущих поединок. Сотни хуэйцев-ушуистов стали героями крупнейших событий китайской истории. Среди ближайшего окружения первого императора династии Мин (1368–1644) Чжу Юаньчжана было немало генералов-мусульман, блестящих знатоков воинского искусства — Чан Юйчун, Ху Дахай, Му Ин, Лань Юй, Фэн Шэн, Дин Дэсин. Считается, что популярный в ушу стиль копья «кайпин» был создан именно мусульманином Чан Юйчунем.

В ХУП в. мастера ушу из числа хуэйцев участвовали в борьбе против маньчжур. На стороне вождя крестьянской армии Ли Цзычэна, которому удалось в 1644 г. захватить Пекин, воевал известный мусульманский полководец Ма Шоуин, который был уважительно прозван «стариной-хуэйцем». Под его началом находился отряд отборных воинов-мусульман, выполнявших самые опасные задания — «отряд старины-хуэйца».

Первые мусульмане появились в Китае в УШ в. и в эпоху Цин представляли собой обширные замкнутые общности, отличавшиеся от китайцев пищевыми ограничениями, покроем одежды, использованием арабских слов в общении. Возникли у них и свои характерные стили ушу, отличавшие их от китайцев, например, уже упоминавшийся нами стиль чацюань.

Стиль имел свои легенды, большинство из которых сходятся на том, что его создал некий мусульманин по имени Чжамир, а от первого иероглифа его фамилии «чжа» и пошло название стили. Одна из легенд уезда Гуаньсянь, где сейчас широко распространен чацюань, рассказывает следующую историю. Во время мятежа, поднятого в 755 г. могущественным губернатором северо-восточной окраины Китая Ань Лушаня, император Су-цзун послал армию для подавления беспорядков. В ее составе был отряд уйгуров из западных районов, в котором находился молодой воин по имени Ху Цзун. Когда отряд двигался через провинцию Шаньдун и вступил в уезд Гуансянь, Хуа Цзун внезапно заболел, и его пришлось оставить в одной из деревень на излечение. Поправившись, Хуа начал зарабатывать себе на хлеб преподаванием некой системы самозащиты цзяцзыцюань (»Блоки и удары»). Основана она была в основном на армейских методах и так понравилась многим молодым людям, что Хуа Цзун решил основать здесь свою школу ушу. Правда, он самокритично счел, что его знаний будет для этого дела явно недостаточно и вызывал в деревню своего учителя Чжа Юаньи, славившегося своими удивительными и неуловимыми движениями телом. Вместе Чжа и Хуа создали новый стиль, который местные жители и назвали чацюань. В память о Хуа Цзуне в арсенал стиля вошли несколько комплексов, которые сегодня называются хуацюань.

Скорее всего перед нами — миф. В УШ в. предки хуэйцев — хуэйхэ жили на территории современной МНР и Внутренней Монголии. Арабы и боснийцы торговали через уйгур с Китаем, и те селились в Гуаньчжоу, Ханьчжоу, однако, как свидетельствуют уездные хроники, в те времена в Гуаньсяне хуэйцев еще не было. Более того — как этноспецифическая общность они только-только начинали складываться.

Другая версия на первый взгляд кажется более правдоподобной. Основатель стиля Чжа Шаньи, первое мусульманское имя которого было Чжамир, происходил из Синьцзяна и жил в конце династии Мин. В то время японцы вторглись в приморские провинции Китая. Для борьбы с ними формировались отряды добровольцев, которые возглавил уже известный нам генерал Ци Цзигуан. В один из таких отрядов и вступил Чжамир. Во время похода он заболел и задержался в уезде Гуаньсянь, где и начал преподавать ушу. Его ученики назвали новую школу «Кулак Чжа» — чжацюань. Правда, китайцы стали более широко использоватьь другое чтение первого иеорглифа в названии стиля, и поэтому более широко прижилось название чацюань.

Последняя версия стала канонической для последователей чацюань, хотя в глаза сразу же бросается, с одной стороны, ее поразительное сходство с первой легендой, а с другой — ряд несовпадений в датах с реальными историческими событиями. Например, борьба с японцами, возглавляемая Ци Цзигуаном, была завершена к 1564 г., то есть явно не к концу династии Мин (1644), как утверждает версия. Нынешний патриарх стиля чацюань, бывший одно время заместителем председателя Всекитайской Ассоциации ушу Чжан Вэньгуан даже высказал предположение, что реальное создание стиля не имеет ни малейшего отношения ни к личности таинственного Чжамира, ни к посещениям мусульман. Сформировавшись в западной части Шаньдуна и в восточной части Хэнани под воздействием шаолиньских школ ушу, чацюань стал практиковаться среди тайных обществ мусульман в Шаньдуне, Хэнани, Хэбэе. Героический эпос, связанный с мусульманами-бойцами, привлекал все новых и новых последователей ислама. К тому же истории об участии хуйэцев вместе с ханьцами в борьбе против общих врагов частично снимали напряженность в отношениях между ними, которая нередко переходила в прямую конфронтацию.

Идеология основного мусульманского стиля была тесно связана с исламом. Тренировки по чацюань проходили обычно во внутренних дворах мечетей. Пред занятиями совершалось традиционное мусульманское омовение, как и перед намазом. Несмотря на большую ритуализацию, чацюань стал одним из самых эффективных боевых стилей ушу — сложная траектория передвижений, изобилие прыжков и стремительных разворотов позволяли вести бой сразу с несколькими противниками, Наносились удары ребром ладони, колющие удары пальцами в уязвимые точки, широко применялась система сковывающих захватов и заломов. Один из речитативов гласила: «Кулаки подобны падающим звездам, глаза — удару молнии, поясница двигается как змея, ноги — лучше чем сверла. Двигайся как вихрь, стой как гвоздь». Особенно мощен был удар открытой ладонью, наносимый под разными углами — сверху в прыжке, снизу из полуприсяди, сбоку в развороте. Используя систему срыва захватов, бойцы без труда освобождались даже от самых могучих соперников.

Стиль чацюань поражает своей масштабностью. Его основу составляют не только небольшие связки и одиночные удары, но целые стили, считающиеся базовыми для самого чацюань. Ими можно заниматься и отдельно, например, это стили цзяошоу («руки-ноги»), хуацюань (»кулак Хуа Цзуна»), паоцюань (»взрывающийся кулак»), каждый из них включает от двух до пяти комплексов и их изучение занимает по крайней мере пять лет. Такая сложность была оправданной, ибо десять таолу, относящихся непосредственно к чацюань, требовали очень хорошей физической подготовки и высокого технического мастерства.

Многие мусульмане, практиковавшие чацюань, владели искусством «железной рубашки», не чураясь демонстрировать свое умение перед публикой. В рассказе знаменитого китайского новеллиста Пу Сунлина (1640–1715) описываются подвиги некого мусульманина Ша, знатока искусства «железной рубашки», который безболезненно принимал в грудь удары тяжелым бревном, отрубал голову быка, пропарывал ему пальцем брюхо. «А то еще, бывало, вытащит свою, так сказать, силу и положит ее на камень. Затем возьмет деревянный пест и изо всех сил колотит. Ни малейшего вреда!».

Другой мусульманский стиль танпицюань оказался не столь известен как чацюань, и долго время не-мусульмане лишь слышали его название, но никогда не сталкивались с ним воочию. Название стиля связано с важнейшим культовым предметов мусульманского обихода — тазиком для омовений (танпин). Стиль передавался исключительно по мужской линии, женщины к тренировкам не только не допускались, но им было даже запрещено наблюдать за ним. Несмотря на то, что мусульманские законы шариаты в Китае носили во многом условный характер и соблюдались весьма относительно, роль женщины как хранителя знаний боевых искусств не признавалась ни под каким видом.

В одной из деревушек Хэнани жил юноша Юань Фэнъи. Он нередко становился предметом для насмешек односельчан. Поводом к этому была его фамилия. Добавив к его фамильному иероглифу лишь две черты и прочтя его тем же чтением «юань», можно было получить забавное и несколько обидное значение — «обезьяна». Обида юноши была столь сильна, что он, уединившись от всех, посвятил все свое время знаниям ушу. Как-то встретив бродячего шаолиньского монаха, Бань Фэнъи, стал самым преданнымего учеником. Но структура шаолиньского стиля не удовлетворяла юношу — «слишком расплывчата», — решил он. Юань Фэнъи ввел новые элементы, определил четкие этапы обучения и в конечном счете создал новый стиль — танпинцюань. Стиль включал в себя семь больших связок — «семь форм», каждая из которых делилась еще на семь. Семь форм — это короткие тао, разучивавшиеся от простых к сложным, которые затем соединялись в один комплекс. Заключительную большую форму знали лишь руководители школы и тайно передавали ее лучшим ученикам.

Обособление мусульман в закрытых общинах, где практиковалось ушу, недоступное для сторонних глаз, заставляла приписывать бойцам-хуэйцам магическую силу. Те, подтверждая свою славу, демонстрировали чудеса «внутреннего искусства» — кололи у себя на голове камни, рубили тело мечом, протыкали пальцами каменные плиты. «Чистое истинное учение», как называли мусульмане свою веру, нередко связывалось в сознании китайцев с еретическими культами, поэтому мусульманские стили ушу были запрещены. Однако их слава была столь велика, что мусульманам не составляло труда привлекать новых и новых сторонников в тайные общества. В 1862 г. вспыхнуло крупное восстание хуэйцев под предводительством мастера ушу Ду Вэньсю в провинции Юньнань, перекинувшееся в юго-западные и северо-западные районы Китая. Мусульманские бойцы ушу решили выступить за свои национальные права.

Характерной чертой этнической общности хуэйцев была ее распыленность по всему Китаю. Мусульмане путешествовали по всей стране в качестве торговцев и охранников караванов с товарами. Поэтому мусульманские стили ушу можно встретить во многих районах страны. Ци Цзигуан в одном из своих трактатов говорил о трех самых эффективных школах боя с копьем, преподававшиеся в кланах Ян, Ма, и Ша. Две последние были созданы хуэйцами и завоевали широкую популярность в народе. Мусульманские стили ценились не ниже, а порою и значительно выше локальных стилей. Стиль «18 приемов мусульман» (хуэй шибачжоу) называли «квинтэссенцией боевых искусств». К началу ХХ в. в Китае насчитывалось сотни школ мусульманских ушу, хуэйцы широко практиковали багуачжан и синъицюань.

Накануне Синьхайской революции 1911 г. мусульмане начали преподавание ушу практически во всех крупных городах. В Кайфэне открыл свою школу боец-мусульманин Хуан Бинсин ученик знаменитого мастера Ли Лаоцуня из уезда Гуаньсянь. Школы как грибы росли в Шанхае, Нанкине, Сучжоу. Несмотря на то, что чацюань продолжал неизменно считаться символом мусульман, в эти школа начали брать и «пришлых». Когда в 1928 г. в г. Нанкине была основана Всекитайская Академия Национального искусства чацюань был введен в программу ее обучения.

Среди мусульман был ряд бойцов, прославившихся на весь Китай. Например, Ма Юнчжэнь — мастер по стилям чацюань и таньтуй («хлещущие ноги»), отличался такой физической силой, что во время отработки ударов ногами в Шанхае взваливал себе на плечи быка. Ван Чжэнъи или Ван Пятый был прозван за свое блестящее мастерство во владении алебардой «Ван Пятый — Большой меч» (Дадао Ван У). Он входил в четверку «великих мастеров» начала ХХ в. вместе с Хо Юаньцзя, Сунь Лутаном и Ма Фэнъи. Кстати, последний был также мусульманином, родоначальником целой семьи ушуистов клана Ма, где преподавался стиль тунбэйцюань (»комплексная подготовка»). В 90-х гг. прошлого столетия Ван Чжэньи работал в конторе, предоставляющей телохранителей и охрану для перевозки товаров, и ни одному разбойнику не удавалось отбить у него караваны. Ван на лету отражал стрелы мечом, мог срезать косу с головы человека, не задев его самого. Ван Пятый присоединился к движению за реформы в Китае и даже обучал одного из знаменитых реформаторов Китая Тань Сытуна. Ван погиб в 1901 г., участвуя в восстании ихэтуаней.

Имя другого ушуиста-мусульманина Ван Цзыпина (1881–1973) еще при жизни стало легендой. Найдется, наверное, немного людей, внесших столь большой вклад в развитие ушу как Ван Цзыпин. Родившись в небогатой крестьянской семье, он с детства начал заниматься ушу. В родных местах Вана — уезде Цансянь провинции Хэбэй — не было недостатка в хороших бойцах. Первыми учителями Вана стали его отец и дед — знаменитые на всю округу силачи и борцы. Как ни странно, родные не хотели, чтобы юноша следовал по их стопам, считая, что этим он никогда не сможет заработать себе на жизнь. Однако такое отношение не разочаровало Вана. С семи лет он начинает заниматься ушу, борьбой шуайцзяо, поднятием тяжестей, подтягиванием на перекладине, плаванием, стрельбой с коня. Для приобретения сильного толчка перед прыжком, он выкопал у себя во дворе ряд ямок различной глубины, откуда необходимо было выпрыгивать, нанося одновременно удары ногами. Ван долгими часами отрабатывал переходы на высоких столбах, поднимал тяжелые камни, бегал кроссы с утяжелителями на ногах, и занимался столь самозабвенно, что порой забывал о еде.

В 14 лет Ван уже поражал окружающих тем, что прыгал вперед на 3 метра и назад на 2,60 без разбега. В 1901 г. Вана выгнали из родного уезда за то, что считали его «бандитом», и он направился в столицу провинции Шаньдун город Цзинань. Однажды в базарный день он перед изумленной публикой сумел остановить руками вращающийся жернов. За этой сценой наблюдал учитель чацюань Ян Хунсю, который оценив силу юноши, сам предложил взять его в ученики. Вскоре Ван стал лучшим последователем школы. В тренировках большое внимание уделялось сложному разделу нэйгун, в частности, «Упражнениям утренней свежести» и «Упражнениям глубокого дыхания», выполняемых соответственно рано утром и поздно ночью. Позже Ван Цзыпин переработал эти упражнения и соединил в единый комплекс, описав его в одном из первых пособий по цигун, вышедших в Китае, — «Способы лечения посредством упражнений» (»Ляньгун ляофа»). В комплекс вошли 20 упражнений для здоровья и достижения долголетия, которые выполнялись в покое и в движении. Каждое из упражнений было направлено на регуляцию одного из энергетических меридианов. Например, «натягивать лук в обе стороны» — разведение полусогнутых рук, сжатых в кулаки — предусматривало концентрацию внимания на центральной точке позвоночника «цзяцзи» и снимало напряжение с позвоночного столба, улучшало работы сердца и легких. Упражнение «лепестки лотоса, колышущиеся на ветру» — вращение поясницей с одновременным массажем крестцовой области — активизировало нижний даньтянь, улучшало работу почек, печени. Упражнений «всматриваться в морской берег» — небольшой наклон шеи влево-вправо — улучшало зрение и оптимизировало умственную деятельность. Примечательно, что хотя все эти упражнения имели свой исток в традиционных, закрытых школах мусульманского ушу, тем не менее представляло собой определенное упрощение в целях их более широкого распространения. Полная форма упражнений была малодоступна для большинства занимающихся, не случайно сам Ван Цзыпин овладевал ими более пяти лет. Поэтому и первые методики нэйгун, вынесенные на публику (а делал это, естественно, не только Ван Цзыпин) представляли собой не столько внутреннюю систему, сколько несложный комплекс гимнастических упражнений с традиционными экзотическими названиями.

Закончив обучение, Ван Цзыпин много путешествовал и основывал школы ушу. Он изучал движения животных, например, орла, падающего сверху на свою добычу, кролика мчащегося по лугу, собаки, отпрыгивающей в сторону от опасности. Все эти повадки животных он облекал в боевую форму чацюань. Редко мог найтись смельчак, отважившийся вступить в поединок с Ваном — никто не мог продержаться против него больше нескольких десятков секунд.

Неоднократно Ван Цзыпин вступал в поединки с иностранцами. Народная молва рассказывает об одном из таких боев. Как-то он получил вызов от немецкого бойца, который отличался стремительным ударом фантастической силы. Никто не мог уклониться от такой атаки. Ван Цзыпин применил интересную тактику. Он ждал пока немец нанесет удар, затем резко отходил в сторону, резко дергал немца за руку и валил его. В конце концов, немец, отчаявшись что-либо сделать, сдался и более того — попросился к Вану в ученики. Обещал он за это немалую плату — 300 долларов в месяц. По тем временам это было настоящее богатство. Но Ван Цзыпин заявил: «Я не желаю твоих денег и не беру таких как ты в ученики!».

В 1919 г. Ван Цзыпин побеждает в поединке группу японских дзюдоистов, а в 1921 г. подписывает контракт на бой с американским бойцом Салливаном. Салливан заявил в шанхайской прессе, что тот, кто сумеет попасть в него ударом, получит приз в пятьсот долларов. Если же удар собьет его с ног, то приз будет удвоен. Но американец был не так глуп, чтобы не считаться с мастерством Ван Цзыпина. К нему было подослано несколько бандитов, которые должны избить его. Ван разбросал их и обратил в бегство. Салливану пришлось отказаться от поединка, так как выиграть у Вана не было никакой возможности.

Слава Вана была столь велика, что он долгое время считался чуть ли не лучшим бойцом во всем Китае. В 1928 г. сразу же после создания в г. Нанкине Центральной китайской Академии Национального искусства, он занимает пост руководителя шаолиньским направлением ушу. После образования КНР Ван был заместителем председателя Всекитайской Ассоциации ушу, являлся членом Всекитайской ассоциации борьбы, заместителем председателя исламского комитета в Шанхае. Благообразный старик с мощным, гибким телом и огромными руками неоднократно сопровождал в зарубежных поездках премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.

Любимым упражнением Ван Цзыпина был комплекс «таньтуй» — «хлещущие ноги», включающий большое количество ударов ногами. Происходил этот ныне знаменитый комплекс то ли из деревни Таньцзягоу в Хэнани, что не далеко от Шаолиньского монастыря, то ли из буддийского монастыря Лутаньсы в Шаньдуне. Этот комплекс считается в некоторых местностях отдельным стилем, а для чацюань он вообще стал первым шагом в обучении. Такой комплекс существует и в шаолиньцюань и в мицзунцюань, однако по своему виду он незначительно отличается. Но так или иначе комплекс состоит из нескольких коротких связок, их обычно шесть, десять или двенадцать. Самым древним и боевым считается комплекс в двенадцать связок, он практикуется в стиле мицзунцюань. В этом случае большинство ударов ногами наносятся не выше голени. В комплексе таньтуй, который практиковал Ван Цзыпин и который состоял из десяти связок, все удары ногами наносились в живот. Несмотря на кажущуюся простоту, выполнение комплекса таньтуй крайне сложно и утомительно. Существовал даже такой тест — боец должен был выполнить комплекс таньтуй три раза подряд, ни разу не сбившись и на замедлив скорости. Если он проходил это испытание, считалось, что боец готов к изучению высших этапов ушу. Интересно, что один из самых известных мастеров современности по чацюань мусульманин Чжан Вэньгуан добился того, что делал таньтуй десять раз подряд.

Не только мусульмане прославились своими национальными стилями ушу, хотя не все направления подучили такой размах как чацюань. Например, у народности тай не возникло собственных стилей, тайцы занимались китайскими стилями, но в своих национальных закрытых школах. Они в частности, практиковали цзицюань («стиль петуха»), хуацюань (»цветущего кулака»), саодицюань (»стиль подсечек»). Широко распространился среди тайцев и свободный поединок, бой на коротких палках, упражнения с парными мечами. Тем не менее большинство стилей у тайцев, равно как и большинство других малых народностей Китая, носило развлекательный и праздничный характер. Например, большинство комплексов выполнялось в виде танцев под удары барабанов по круговой или крестообразной траектории. Во время представлений один или несколько человек, среди которых могли быть девушки и дети, выходили в центр огромного круга и исполняли боевой танец феникса с топорами, остальные по краям делали комплексы с мечами. Большинство комплексов имитировали сражения животных или быков. Боевой танец феникса стало столь знаменитым в Китае, что автономную тайско-цзиньпоскую область в провинции Юньнань прозвали «Родиной фениксов».

Представителей национального меньшинство можно было узнать даже по типу оружия, который они применяли в бою* Так люди народности мяо использовали «остроконечный меч» (цзяньдао) с длинной клинка около 40 см. Его характерной особенностью был необычный изгиб клинка в форме «Г». Во врем боя в изгиб ловился меч соперника и резким проворотом вырывался из его рук.

Одним из самых экзотических видов оружия ушу владела народность ицзу. Короткое лезвие меча (ок. 60 см) изгибалось, образуя несколько волн, отчего оружие получило название «меч длинной волны» (бочаньцзянь).

Мяосцы, тайцы и чжуани в своем подавляющем большинстве не могли так широко пользоваться оружием, как ханьцы. Это было связно с многочисленными запретами на ношение оружия. Карательные меры по отношению к малым народностям были сопровождались особой суровостью и порой даже жестокостью, дело нередко доходило до мучительной казни. Не удивительно, что в качестве оружия стали использоваться самые различные подручные средства: камни, палки, цепы для молочения зерна, веревки, костыли. Один из таких предметов — «цепь, которую зажимают подмышкой», или «двойная цепь «(ляньцзя) представляла собой две 30-сантиметровые палки из крепкого тяжелого дерева, соединенные между собой короткой цепью. Их можно было бы принять за двузвенную палку — оружие, широко распространенное в Китае и в Японии (кит. эрцзегунь, яп. нунтяку), если бы не два кольца на цепи, издающие пронзительный свист во время вращения ляньцзя. Соперник терял боевую ориентацию, едва заслышав этот звук, и не мог адекватно отразить атаку.

Нередко в бою использовались веревочные петли, метательные стрелки, цепи с грузами и ножами на конце. Народность ицзу для боя на средней и дальней дистанции употребляла веревку, на конце которой был прикреплен металлический груз в форме «Т». Этим оружием — «метеоритом» можно было без труда сбить с коня всадника, выбить из его рук оружие, спутать конечности нападающего. Народность бэнлун, проживающая в Юньнани, в ближнем бою мастерски использовала короткую дубинку с петлей для продевания руки — «карманный молот» (сючуй). Дубинку раскручивали на запястье при помощи петли, а затем наносили резкий тычковый или рубящий удар.

Все национальные школы были тесно связаны с культовыми праздниками и ритуальными службами. Мусульмане обычно демонстрировали ушу во время исламского праздника ураза-байрам (разговения) и курбан-байрам (вознесения). Танцы с парными мечами «хуадао» (мечи-цветки), распространенные среди народности цзинпо, тай и бэнлун отражали охотничьи и жертвенные молитвы. С показа ушу обычно начинали празднества, связанные с началом производственного или сельскохозяйственного цикла. Правда, это собственно говоря, не боевые искусства, более того — чисто боевыми эти действия никогда не были или их боевой аспект умер очень давно. Например, у народности ицзу ушу и сегодня носит танцевальный характер. Все комплексы исполняются на круглой площадке в диаметре около 4 метров под удары в гонги, барабаны и игру на зурнах.

Национализация ушу — один из самых интересных феноменов в культурном развитии Китая. Боевые искусства стал воистину достоянием культуры и более того — этноспецифическим фактором, подобно пище, жилищу или религии. И происходит это именно в период наивысшего роста стилей и направлений. Но значит ли это, что наступил пик развития ушу? Скорее всего, нет. Дело в том, что стили лишь структурно оформляли то, что было создано за несколько столетий до этого.

Глава 31. Тайные секты и традиция ушу

«Есть два способа уберечься от бед и обрести спасение: занятия гунфу и дыхание в позиции сидя. Но первый способ все же значительно эффективнее. И лишь наша секта знает его»

«Священная книга Небесного принципа» «Встать на Путь» через ушу

Не будет преувеличением назвать тайные общества нервом Китая, той кровеносной артерией, которая питала традиции народной культуры. Размах их деятельности был столь огромен, что с трудом осознается даже в исторической ретроспективе. Тайные общества охватывали все сферы народной культуры, более того — не оставляли без внимания и целую армию местных чиновников. Не трудно понять, почему боевые искусства оказались начиная с ХУП в. не только основным элементом тайных народных обществ, но вообще не мыслились вне их.

Но почему — тайные? Действительно ли это были столь засекреченные организации, скрывавшие свое существование от властей? Оказывается их «тайность» была достаточно относительной, об этих обществах прекрасно знали и представители местной администрации и центральные власти. Не был секретом и характер их занятий и основное содержание их ритуалов. Да и скрыть существование таких организаций было невозможно. Об этом красноречиво говорят такие цифры: к началу нашего столетия в Тяньцзине по самым приблизительным подсчетам больше половины населения принадлежали тайной секте Лицзяо («Учение об истине»), а в некоторых районах провинции Чжили — до 90 %. В ряде районов провинции Сычуань в обществе Гэлаохуэй (»Старших братьев») состояло 70–80 % населения. В провинции Цзянсу членами этого же тайного общества было более 70 % населения.

Практически вся местная среда безболезненно объединялась в тайные общества. Флер «тайности», абсолютной закрытости придавал лишь особый «внутренний статус» этим организациям, делал их «истинными», «сакральными».

Основными членами тайных обществ и религиозный сект были, естественно, простые крестьяне, лодочники, беглые солдаты, хотя нередко в их рядах состояли и видные чиновники, политические деятели, а по одной из легенд даже сам император Цянлун, дабы подчинить себе армию, состоящую поголовно в обществе «Старших братьев» (Гэлаохуэй) стал руководителем отделения этой организации.

Центром всякой религиозной секты и тайного общества была особая система ритуалов, которая считалась официальными властями «еретической», а порой вообще «бандитской». Эти ритуалы немногим отличались от ортодоксальных культов, но тем не менее члены сект резко отделяли себя от «внешнего мира», считая себя «последователи истинного Пути». Многие жили в ожидании наступления апокалипсиса, когда «очистительный вихрь» должен смести с лица земли всех, кто не вступил в секту. Пока же следовало готовить тело и дух к испытаниям. И такой формой подготовки стали боевые искусства, сопряженные со сложными формами медитации и психотренинга. Не будет преувеличением сказать — и это очень важно для понимания всей культуры ушу — что практически не было ни одного стиля, ни одной школы, которая преподавалась в период нового времени вне тайных обществ. Более того, никакой разницы между тайной сектой и народной школой ушу не существовало, и изучая ушу последователи фактически приобщались к духовному учению школы.

Большинство известных нам сегодня стилей вышло именно из тайных обществ. Ушу превращалось в перманентный ритуал, неотделимый от повседневной жизни сектантов.

Например, на преподавании ушу полностью базировалось одна из самых крупных религиозных сект нового времени Цзюгундао — «Путь девяти дворцов». История его создания тесно связана со знаменитой сектантской традицией «учения восьми триграмм» (багуацзяо). Общество Багуацзяо было создано в ХУП в. неким Ли Яньюем. Его ученики основали восемь основанных направлений этой секты, каждое из которых называлось по имени одной из восьми триграмм. Сам же Ли Яньюй, кстати большой знаток даосской и буддийской магии, именовал себя «единым господином». Таким образом сложилась некая девятиричная схема — восемь сект и один господин, которая стала называться «девятью дворцами».

Секта вызывала все больше и больше недовольства местной администрации, занятия боевыми искусствами стали приобретать столь массовый характер, что пугали местных чиновников. В конце концов было объявлено, что Ли Яньюй является «опасным бунтовщиком», а на членов его организации устроили настоящую охоту. Ли Яньюй и большинство руководителей «восьми триграмм» были убиты, а в живых остался только лидер отделения «триграммы Ли» Го Чжэцин. Он перебрался на юг в Гуандун, где вновь начал обучать людей ушу, параллельно проповедуя учение «восьми триграмм».

Он объяснял, что на земле должно пройти три эры (калпы). Во время прошлой «эры белого Солнца» или «белого Будды» необходимо было овладевать истинным Учением. «Сейчас же наступил период смены эры Белого и Красного Будды, поэтому в Поднебесной творится страшный хаос. Бесчисленное множество людей погибнет, и лишь вступившие в наше общество сумеют избежать несчастий». Такая доктрина о спасении от бед (сотериологическая доктрина) проповедовалась через занятия ушу, ибо считалось, что люди занимаются не просто боевыми искусствами, но воспроизводят священные жесты-символы, заповеданные древними мудрецами, в которых и сокрыто истинное Учение. Лишь настоящий наставник сумеет растолковать их смысл, остальные же так никогда и не поймут священной сути боевых искусств и естественно погибнут.

Из этого общества вышли целые армии — тайные общества, практиковавшие в 20-х гг. ХХ в. ушу, например, знаменитые «Красные пики», «Желтые пики», «Малые мечи», «Боевые лопаты», «Истинного боевого искусства», одни названия которых недвусмысленно свидетельствуют о роде их основных занятий. Они неоднократно были инициаторами крупных волнений в центральных провинциях Китая, а потом постепенно из религиозных сект, где действительно существовало сложное учение и мистическое посвящение в боевые искусства, превратились в откровенные бандитские отряды, пугавшие местное население.

Особая роль отводилась посвящению в тайные общества или инициации. Как и в школах ушу смысл такой инициации заключался в том, что она символизировала умирание старого человека и его возрождение в новом, «истинном» виде. Перед вступлением в секту неофитов долго обучали специальные наставники — «открывающие и поручающиеся учителя». Они же несли и ответственность за вступающего, как бы давали ему рекомендацию.

Обычно ритуал вступления начинался с того, что неофит полоскал рот, омывал лицо, символизируя полное смывание грехов прежней жизни, а затем таким очищенным входил в специальный храм тайной секты. Он принимал клятву, обещая быть искренним, свято придерживаться всех доктрин секты, чтить уставы, принципы и историю общества, в противном случае «пусть небо разорвет мое тело пятью ударами грома». Затем новичку сообщали какие-нибудь символические тайны общества. Например, в «Игуаньдао» («Путь пронзающий единым»), которое сегодня официально действует на Тайване, посвящаемому передавали «три драгоценности». Первая — «указание на сокровенную заставу» — наставник прикасался к точке между бровей неофита, открывая особую «заставу». После смерти душа человека должна из этой точки воспарить на Небо, и таким образом он окажется бессмертным. Вторая «драгоценность» тайная магическая формула «Недостижимо великий Будда Майтрея», которую нельзя произносить вслух при чужих и даже записывать. Наконец, третья «драгоценность» — особое положение пальцев, тайный знак членов общества, замыкающая потоки энергии по особому кругу. Обе ладони подводились к груди центрами к себе, левая ладонь клалась на правую, большой палец правой руки соприкасался с третьей фалангой безымянного пальца, большой палец левой руки — с третей фалангой мизинца. Знак символизировал, что «добро побеждает зло». Многие такие тайные знаки сохранились в ушу до сих пор, используются они в виде приветствия, правда в основном сегодня уже люди забыли их изначальный смысл.

Например, знаменитое приветствие ушу — правый кулак вложенный в левую ладонь — символизировал единство инь и ян, солнца и луны. Именно из этих двух элементов «солнце» и «луна» состоял иероглиф «Мин» — название последней китайской династии, на смену которой пришла маньчжурская династия Цин. Таким образом приветствие долгое время понималось как символ борьбы с маньчжурами за восстановление династии Мин. Сегодня же — это распространенное приветствие во многих школах ушу.

Важным моментом инициации была передача новичку необычайных способностей, ради достижения которых многие и шли в секты. Они должны были уметь лечить болезни, становится неуязвимыми для ударов копья и даже от огнестрельного оружия. Например, перед вступлением в общество «Красных пик» неофиты проходили предварительный курс обучения в сто дней, «пока даже самый сильный удар не оставлял на теле лишь бледный след или черту». Одновременно он учил священные формулы, причем их забвение моментально делало человека уязвимым. Также его ослабляли половые сношения или неправильная диета в течение ста дней испытаний. Со вступающих бралась клятва, никому не раскрывать эти методики, а затем их испытывали. После первых трех дней обучения проводилось «испытание ножом», после десяти дней — «испытание пулей» и так далее.

Не менее суров был ритуал вступления в особое подразделение тайной секты Туншаньшэ — «Общество всеобщего добра». Оно называлось чаймэнь — «секта дров», и представляла собой особое формирование бойцов ушу. Прежде всего они подписывали особую клятву, обещая при помощи своего искусства «не творить зло», а затем специальный посвящающий учитель наносил им по три удара острым мечом по груди, животу, спине, рукам и ногам, что именовалось «посвятить в восемь триграмм». После этого вступающие должны были продемонстрировать «чудесный удар» и разучить ряд магических формул. В конце посвящения они становились способны «ударить копьем, не отбросив даже тени», а «мечи и копья не ранили их».

Благодаря тайным обществам занятия ушу становились все более массовыми. Вырастая из народных праздников, они зачастую становились неподконтрольны властям, которые вновь и вновь повторяли запреты на такие «еретические ритуалы». Император Юнчжэн в указе от 1727 г. говорил, что «издавна довольно часто встречались люди, использовавшие приемы кулачного боя и боя с палкой и зазывавшие себя наставниками, при этом приказывалось «строго настрого запретить приемы кулачного боя».

Интересно, что в этих тайных обществах редко когда существовал единый стиль, скорее перед нами предстает обычный боевой ритуал. Этот ритуал и становился стержнем деятельности сотен обществ, символизировал единство всех его членов внутри общего тела боевой традиции. Достаточно было лидера-наставника, сумевшего передать свой эмоциональный настрой массе, — и они собирались в общество кулачного искусства, проповедуя идеи спасения от бед, «очистительного вихря», прихода Будды Грядущего Майтреи. Все это естественно рассматривалось властями как незаконное, а соответственно и тайное, хотя на уездном уровне администрация прекрасно знала о существовании таких организаций и даже нередко сама состояла в них. Настоящие закрытые школы ушу, где было немного учеников, в такой деятельности почти не участвовали.

Приведем один пример. В 1774 г. в Шаньдуне было поднято восстание одного из ответвлений секты «Учение Белого лотоса». Его руководителем стал Ван Лунь — выходец из семьи зажиточного землевладельца, обладавший могучей способностью воздействовать на людей. Правда, внешность Ван Луня была скорее отталкивающа — лицо испещренное следами оспы, невысокий рост, сутулость. Не повезло ему и в семейной жизни — его почти слепая жена не могла подарить ему детей.

Вероятно, желая утвердить себя в глазах односельчан. Ван Лунь в двадцать лет начинает заниматься ушу и вскоре приобретает авторитет известного бойца. В 1751 г. в их дом приходит какой-то бродячий плотник и Ван изучает у него стиль багуацюань (»Кулак восьми триграмм»), бой с мечом и работу на «деревянном человеке». Вместе со своим учителем Ван изучает медитативные и дыхательные упражнения, а позже его посвящают в искусство «существование без пищи» (бу чифань) в течение многих дней, выпивая при этом лишь одну пиалу абсолютно чистой воды. Возможность существования без пищи в течение десяти дней считалась «малой заслугой», а в течение восьмидесяти одного дня — «большой заслугой».

Используя свое неординарное умение и будучи вероятно человеком весьма экзальтированным, Ван Лунь начинает собирать вокруг себя учеников, которым наряду с приемами ушу преподает основы психотехники. К тому же профессия Вана благоприятствует этой деятельности — он работает рассыльным-скороходом в небольшом местечке Янгу недалеко от своего дома. Ходя по городкам, рыночным центрам и деревням, он занимается активным врачеванием, причем делает это настолько умело, что его слава начинает притягивать к нему все больше и больше людей. Многие из тех, кому помог Ван, становились его последователями, постигают у него ушу и «искусство вскармливания жизненности».

Наконец Ван приобретает звание «наставник школы» и фактически становится во главе тайной религиозной секты, проповедовавшей «Учение Восьми триграмм». Его последователи, так же как и в других сектах, именуются «вступившими на Путь» (жудао), что было синонимично выражению «вступившие в секту». Сам Ван утверждал, что его чудесное искусство позволяло ему вызывать к себе богов и духов, а его друг и первый ученик монах Фаньвэй был способен даже «проходить невредимым сквозь подземное царство».

Последователи Вана были далеко не равноценны по своим способностям, поэтому он разделяет их на два направление. Члены первого, называемого «у» («Боевое»), занимались исключительно боевыми искусствами и фактически представляли собой прекрасно подготовленных бойцов, основным стилем которых стал багуацюань. Члены другого — «вэнь» (»гражданского») изучали помимо боевых искусств медитацию, сложную тайную технику созерцания и по сути являлись носителями доктрины «Восьми триграмм». Именно уровень «вэнь» обладал тем, что обычно и называлось «тайным знанием», по численному составу он был невелик и он главенствовал над основной массой бойцов.

Интересно, что большинство тайных обществ, которые так или иначе были связаны с древним «Учением Белого лотоса» имели два таких этажа. Например, ихэтуани, поднявшие грандиозное восстание в конце Х1Х в., также подразделялись на «вэнь» и «у», следуя традиционной идеи взаимосочетания двух начал в человеке.

Вань Лунь стремительно расширял свою секту, считаясь непревзойденным мастером ушу. При этом он имел лишь шесть ближайших последователей, с которыми общался непосредственно и передавал им мистическое учение. Эти люди считались его «приемными сыновьями и дочерьми» (как видно, среди них были и женщины), они имели право вещать от имени своего учителя и трактовали откровения, приходившие к Ван Луню в моменты мистического экстаза. Они же несли стиль Ван Луня в другие районы, например, известный своим мастерством «свирепый, сильный и смелый» Мэн Цзан распространил багуацюань в из Шаньдуна в провинцию Хэнань. Так через сектантскую традицию распространялись стили ушу, а боевые искусства в свою очередь способствовали росту тайных обществ, привлекая все новых и новых поклонников.

В 1774 г. секты, руководимые Ван Лунем, подняли восстание, проповедуя, что пришел период смены династий и в мир явился истинный правитель, который спасет всех. Хотя это восстание было быстро подавлено, школы в которых преподавался багуацюань, сохранялись еще долгое время и в трансформированном виде дожили и до наших дней. Проповедь в школе «Цветка сливы»

«Слушайте меня, братья, — начал свою проповедь невысокий, крепкий наставник, возвышающийся над толпой сидящих скрестив ноги людей полуголодного вида. — Во время прошлой эпохи, когда на земле правил Будда Белого солнца, нам всем необходимо было овладевать истинным учением. Сейчас же, когда наступил период смены Белого и Красного солнц, когда на смену Белому Будде идет Будда Красного солнца, в Поднебесной твориться великий хаос. Помните, в результате этого погибнет великое множество людей, разрушением несть числа, страшные болезни и беды падут на головы тех, кто не последует нашему учению. Лишь те, кто вступил на истинный путь — вошел в наше общество, сумеют избежать несчастий. Храните тайну ритуалов, поклоняйтесь нашему высшему божеству — Нерожденной праматери, Будде Грядущего Майтрее, регулярно совершенствуйтесь в кулачном искусстве — и вы обретете спасение и благое перерождение в Западном раю».

Так или приблизительно так проповедовал жарким летом 1814 г. известный мастер по стилю мэйхуачжуан (»Столбы сливы мэйхуа») и руководитель одной из тайных религиозных сект «Учение восьми триграмм» Фэн Кэшань. Лишь удивительные способности Фэн Кэшаня и блестящее мастерство его учеников позволяли ему вот уже в течение нескольких лет не только уходить от преследования императорских войск, но даже одерживать победы в стычках с хорошо вооруженными отрядами, противопоставляя им лишь недорогие, ломкие мечи и ясеневые шесты. Но кольцо вокруг его секты уже сжималось.

В августе 1812 г. Фэн Кэшань вместе с другим руководителем секты мастером ушу Ли Вэньчэном поднял восстание против правящей цинской династии, считая, что «наступил великий хаос, а очистительный вихрь наконец-то сметет всех, кроме последователей учения Восьми триграмм». Но Ли Вэньчэнь погиб, Фэн Кэшань спасся лишь вместе с горсткой сектантов-фанатиков. Руководитель крупнейшей школы ушу, мудрец и проповедник был обречен. В декабре 1814 г. он будет предательски схвачен и замучен в Пекинской тюрьме. Считается, что после него никто так и не смог воссоздать школу мэйхуачжуан.

Этот необычный человек обладал поистине удивительными знаниями. Школа мэйхуачжуан — «Столбов сливы мэйхуа» была создана в 1662–1722 г. одним из инструкторов армейского штаба в Пекине, выходцем из провинции Хэнань уезда Хуасянь Чжу Тяоцунем (

— 1786), недалеко от которого Фэн Кэшань и закончил свой путь. Фэн был человеком весьма уважаемым и известным в своем уезде, так как служил главным финансовым ревизором. Благодаря ему налоги регулярно поступали в казну, так как никто не решался спорить с таким ревизором как Фэн Кэшань — в руках он имел такую силу, что мог без труда повалить даже небольшой дом. В общем, ему была обеспечена безбедная и спокойная жизнь. Но судьба распорядилась иначе, в 1797 г. он присоединяется к секте «Триграммы Ли», известной своими знатоками кулачного искусства, которые к тому же утверждали, что «все учения и религии соединяются воедино, все направления и школы ушу стремятся к одному». Сектантская традиция вообще безболезненно принимала и включала в себя практически любые вероучения, идеи и доктрины, нимало не заботясь об их видимых взаимопротиворечиях — последователям секты было ясно, что это лишь разные дороги к спасению и достижению «земли обетованной», будь то христианский рай или Западная земля, где «Нерожденная праматерь» денно и нощно печется о спасении людей.

Большинство таких сект так или иначе были связаны с традицией «Белого лотоса» — Байляньцзяо. Первые группы Байляньцзяо возникли еще в У-У1 в, но само движение достигло расцвета лишь к ХУ1 в., ознаменовав его широкими и весьма умелыми проповедями, а также чередой восстаний. Байляньцзяо не представлял собой какого-то единого общества или движения, это был ряд разрозненных сект, объединенных общими идеями о спасении. Последователи Байляньцзяо питались исключительно постной пищей (не случайно их храмы назывались «вегетарианскими залами»), вели скромный, а зачастую и аскетический образ жизни, соблюдая многие нравственные нормы. Считалось безусловным, что добрые дела надо совершать не механически, не «по заданию» (это большой грех), но по велению абсолютно чистой души, открытой небесным потокам. Обычно наиболее ревностные сектанты придерживались обета безбрачия, что, впрочем, не мешало им устраивать фантастические по своим масштабам оргии. Это ничуть не противоречило общей идеологии сект, так как представляло собой символическое (впрочем как и реальное) взаимодополнение мужского и женского начал и достижение через это удивительного долголетия и даже просветления. Тем не менее официальные власти по понятным причинам придерживались иного мнения, не случайно масштабы еретических ритуалов внушали ужас и порождали к жизни строгие запреты. «Белый лотос» неоднократно запрещали в Х1У-ХУ вв. за то что проповедники «всячески и бесстыдно мутили народ и отвлекали его от землепашества».

Сектанты верили, что на небе в Западном раю обитает Нерожденная праматерь — Ушэн Лаому — высшее божество, которому поклонялись практически во всех народных сектах и которое зачастую ассоциировалось с Буддой будущего Амитабой. Нерожденная праматерь постоянно печется о спасении своих детей — людей, заблудившихся «в мире желаний». Если в течение жизни следовать особым ритуалам и запретам, например, питаться постной пищей, регулярно возносить молитвы, то после смерти последователь может обрести спасение и вечное блаженство в Западном раю, в той светлой стране, где бьют фонтаны кристально-чистой воды и где нет страданий.

Идеи Байляньцзяо формировались под решающим воздействием буддийской доктрины секты Тяньтай (»Небесного престола») и чань-буддизма, хотя сектанты признавали все учения. Не трудно понять, почему основным типом практики в сектах стали занятия медитацией и сложными гимнастико-дыхательными упражнениями. Именно здесь ушу, входившее в каждодневное расписание сектантов, стало именоваться «гунфу» — «высшее мастерство», ведь это был реальный и абсолютно целостный путь к просветлению и спасению.

Именно в одну из таких синкретических сект (напомним — в то время находящихся под запретом) и попадает Фэн Кэшань. Что привлекло его сюда — человека небедного и известного?

В 1808 г. он знакомится с мастером Тан Хэнлэ (

— 1813), учеником знаменитого Чжу Тяоцуня, у которого и начинается обучаться мэйхуачжуан. Однажды Тан Хэнлэ посвящает своего лучшего ученика Фэн Кэшаня в тайную доктрину «Учения восьми триграмм» и вскоре Фэн принимает посвящение в секту. Через некоторое время Фэн Кэшань становится инструктором боевых искусств в Багуацзяо. Ездя по деревням он преподает стиль мэйхуачжан, одновременно проповедует учение о спасении и вскоре становиться «посвящающим учителем» — наставником, проводящим прием в секту новых членов. Фэн уходит с государственной службы, фанатично исполняя еретические ритуалы. Дар Фэна как проповедника был велик — меньше чем за год он создает несколько десятков школ багуацзяо в Хэнани и в Хэбэе, основанных на изучении мэйхуачжуан. Многие последователи считали его «посланцем, спустившимся с Небес» и принимали его мастерство в ушу за удивительный и чудесный дар духов. Именно Фэн разрабатывает сложную теорию стиля, связанную с эзотерическим учением багуацзяо. Но, как мы уже говорили, разгром восстания, поднятого сектой Фэн Кэшаня, надолго прервал развитие стиля. Лишь дальние последователи Фэна, уцелевшие после страшных событий, стали по крупицам собирать мэйхуачжуан и донесли его до наших дней.

Стиль получил свое название от того, что все его упражнения и методики включают цифру «пять». Именно столько лепестков в соцветии сливы мэйхуа, ставшей символом эстетического переживания мира и умиротворенного покоя души, единящейся с природой. Мэйхуачжуан базируется на пяти основных статичных позициях, которые изучаются на протяжении первых трех лет: малая позиция, позиция прыжка или большая позиция, позиция боя, изогнутая позиция, позиция следования. Именно в таких статичных позициях боец овладевает собственными энергетическими возможностями, укрепляет ноги, учится чувствовать свое тело и «ощущать землю», подпитываясь от нее. Не случайно в стиле распространена поговорка: «Все изменения в позициях кулачного искусства происходят от ног».

Мэйхуачжуан славится своим запутанными быстрыми передвижениями. Традиционно отработка передвижений проходила на сложном сооружении, называемом «столбы сливы мэйхуа» (отсюда же и название стиля). В самом простом виде — это пять пеньков, вбитых в землю: один посередине и четыре по квадрату. Они и напоминали соцветие цветка сливы. На них отрабатывались передвижения, перескоки, прыжки, удары ногами и даже сальто. Высота столбиков варьировалась в зависимости от технического уровня бойца, в классических школах мэйхуачжуан она сегодня составляет чуть больше роста человека. Естественно, что риск упасть достаточно велик и требуется не только немалое техническое умение, но и психологическая подготовка, чтобы не упасть вниз, где иногда насыпалась острая галька или втыкался острый расщепленный бамбук.

Другой разновидностью тренировки передвижений были мэйхуакэн — «ямки мэйхуа». В этом случае в земле выкапывались четыре, девять или семнадцать ямок глубиной в пять-десять сантиметров, занимавших в общей сложности пространство около двух метров, в достаточно сложной конфигурации. Прыгая в таких ямках бойцы могли отрабатывать целые комплексы с мечами и палками, а иногда и проводили парные поединки.

Вся боевая техника базировалась на принципе, называемом «восьмью направлениями» — бафан, который связывался с древним учением о «восьми триграммах». «Восемь направлений» представляли собой восемь типов передвижений в сочетании с ударами ног, рук и движениями корпусом. Из сектантских верований пришли в стиль и сложные способы медитации, причем тренировка считалась «внешним» фактором, в то время как дыхательные упражнения — фактором внутреннем и более тайным, большинство из таких упражнений демонстрировали лишь в момент посвящения в секту. Эту теорию «внешнего-внутреннего» выражал базовый принцип стиля: «Снаружи укрепляй мышцы, кости и кожу, внутри же упражняй дыхание-ци».

Сегодня мэйхуачжуан в своем истинном виде сохранился в некоторых деревнях в Хэбэе, Шаньдуне и Хэнани. Практикуется он и под Пекином, его можно даже увидеть на показательных выступлениях спортсменов. Но знатоки говорят, что все это — очень далеко от истинной традиции «цветка сливы».

Загадка Гань Фэнчи

Одним из самых известных стилей практикуемых в тайных обществах, стал хуацюань («Кулак цветков»). С этим стилем связана жизнь удивительного и во всех отношениях интересного человека Гань Фэнчи.

Жил Гань Фэнчи в 1723–1796 гг. в местечке близ современного Нанкина. Хроники того времени уважительно писали о нем: «Гань Фэнчи обладает огромной волшебной силой,он постиг глубины кулачного искусства стилей внутренней и внешней семьи, и поэтому нет ему равных». В молодости Гань Фэнчи обучался у известных мастеров «внутренней семьи» Хуан Байцзя и Ся Пина и даже считался их прямым преемником. В зрелом возрасте он, как гласит его биография в «Записках по истории цинской династии» (»Циньши гао — Гань Фэнчи чжуань»): «Достигнув мастерства во внутренних стилях, совместил их с боевыми методами внешних стилей, в результате чего и появился хуацюань».

Гань Фэнчи уже при своей жизни считался одним из «восьми великих бойцов» эпохи Цин. Он без труда поднимал быка, мог убить тигра, дробил у себя на ладони камни в порошок. Правда, с виду он отнюдь не был могучим человеком, и все свои «подвиги» совершал за счет феноменального владения ци, приобретенного благодаря занятиям внутренними стилями. Однажды, гостя в доме одного из уездных начальников, он поразил присутствующих тем, что на расстоянии ста шагов сбил с дерева гроздь слив мэйхуа ватным шариком, при этом ни одна нить на шарике не растрепалась!.

Этот человек стал настоящим героем народных легенд. В конце Х1Х в. родился даже целый народный роман, где действовал Гань Фэнчи под прозвищем «Рыцарь меча» (цзяньцзя). С ранней молодости он состоял в антицинских тайных обществах, принадлежащих к группе «Общество Неба и Земли» — знаменитой Триаде. Гань быстро стал руководителем одного из отрядов, по некоторым сведениям в его подчинении находилось 185 прекрасно обученных бойцов, что по тем временам было немалым количеством. Его ученики возглавляли многие «алтари» тайных обществ в Нанкине и в провинции Хэнань.

Первоначально цинская администрация не оценила всей опасности таких обществ, считая их обычными народными объединениями. Например, Гань Фэнчи безо всякой тайны свободно ходил по деревням и проповедовал о необходимости восстановить китайскую династию Мин. Его несколько раз арестовывали, но неизменно отпускали Первый раз Гань Фэнчи арестовали в 1706 г. за то, что он «занимаясь гунфу попирает законы», причем было подозрение, что он «чинил серьезную смуту». Гань дважды подвергался наказанию палками, но ни в чем не сознался, и его пришлось отпустить, что однако не помешало в официальном донесении записать: «Такого рода бандиты являются настоящей бедой, грозящей нашему государству изнутри. Ни в коем случае нельзя несерьезно относится к ним или пренебрегать этим».

До нас дошел примечательный документ об участии мастеров боевых искусств в тайных обществах. Это доклад императорского наместника в провинции Чжэцзян Ли Вэя, писанный на имя самого императора Сюйчжэна в декабре 1729 г. Именно с его деятельности начались серьезные гонения на мастеров ушу в тайных обществах. Будучи реалистически мыслящим человеком, Ли Вэй был страшно напуган ростом антицинских настроений, а в особенности тем, что в тайные общества приходит все больше и больше известных мастеров ушу. Самым могучим из них Ли Вэй считал Гань Фэнчи: «Гань Фэнчи, пестуя ци, достиг необычайной силы, он весьма искушен в боевых искусствах, во всех местностях звучит его имя, а авторитет его очень велик». Особенно беспокоил его буддийский монах Инянь, а также отец Гань Фэнчи и некий Чжан Юньжу. Про последнего Ли Вэй докладывал, что эти два человека (Чжан Юньжу и Гань Фэнчи) воспитали в себе величайшее гунфу, и не бояться ни наказаний, ни законов. Ни в коем случае нельзя недооценивать эту угрозу». Ли Вэй требовал немедленно послать в провинцию чиновника высокого ранга, чтобы подвергнуть Гань Фэнчи судебному разбирательству.

Гань Фэнчи же, памятуя о том, как легко он выходил из всех переделок и арестов, продолжал, не таясь, расхаживать по деревням. Ли Вэй предупреждал: «Гань Фэнчи хорошо знаком с небесными письменами воинского искусства (т. е. трактатами по воинскому искусству), поэтому он и отвечает за руководство [мятежниками], люди желают видеть его в качестве своего полководца, и нет тех, кто не приглашал бы его к себе».

Гань Фэнчи бродил практически по всей провинции Чжэцзян, кипевшей тогда тайными обществами. При его аресте обнаружилось, что с собой он «тайно носило две рукописи, где описывал рельеф стратегически важных мест по рекам и горам во всех провинциях, обрисовывал возможные механизмы защиты и нападения». Он составлял подробные комментарии к древним способам сражений, дабы всегда иметь возможность применить их на практике. Не трудно предположить, что Гань Фэнчи действительно готовил крупное восстание, благо он хорошо знал стратегическое искусство, а население с радостью встречало его в каждой деревне. Но что-то помешало ему, скорее всего арест, к тому же он особенно и не скрывался, считая себя абсолютно неуязвимым.

Гань Фэнчи был вновь отдан под суд, и на этот раз было вынесено жесткое решение, что он вместе с монахом Инянем участвует в антицинской деятельности, а следовательно наказание должно быть суровым.

После ареста мастера Ли Вэй в особом тайном послании недвусмысленно намекал, что «необходимо обрубить корни преступных связей», а значит Гань Фэнчи должен быть казнен. Гань пропал в тюремных застенках, а среди тайных обществ распространился лозунг «Отомстим за смерть Гань Фэнчи». По другой, более правдоподобной версии, Гань Фэнчи все же получил императорское помилование в обмен на обещание больше не заниматься преступной деятельностью, уединился от бывших друзей и последователей и окончил свои дни в спокойствии у себя на родине в возрасте 80 лет. А может быть этот рассказ об отступлении Гань Фэнчи от идеалов молодости был специально пущен цинскими властями, дабы опорочить его имя? История так до сих пор не раскрыла загадку этого удивительного человека.

Как ни странно, мы практически ничего не знаем, как точно выглядела система боевых искусств Гань Фэнчи. До нас дошел трактат, приписываемый Гань Фэнчи и озаглавленный «Общие объяснения методики хуацюань» (»Хуацюань цзунцзянфа»), который долгое время распространялся среди тайных обществах в рукописном виде и до сих пор считается «тайной книгой».

Чуть позже в разных провинциях стали возникать стили с аналогичным названием — хуацюань, который считали за честь вести свою историю от знаменитого Гань Фэнчи, хотя в реальности никак с ним не соотносились. Одним из первых такой стиль возник среди тайных обществ в Шэньси. Его лидерами стали три известных мастера начала нашего века, прозванные «сань сань» — «три Три» из-за того, что в их именах содержался иероглиф «три», говоривший, что они были третьими сыновьями в семье. Гао Сань, Се Сань и Су Сань в основу теории стиля положили концепцию перехода инь и ян и бесконечных трансформаций в природе. Иероглиф «хуа» в названии стиля хуацюань они понимали как цветок, а точнее как символику цветка — выразителя естественности, красоты и легкости жизни, не случайно знаками тайного общества, где проповедовался хуацюань, стали цветки груши и сливы.

В Шаньдуне возникает другой стиль хуацюань, патриархом которого стал выходец из области Нинчжоу Хуа Чжэньфань. Одни его последователи считали, что стиль назван в память о Гань Фэнчи, другие придерживались мнения, что название стиля просто содержит фамильный иероглиф патриарха Хуа Чжэньфаня.

Оба стиля чисто технически значительно отличались друг от друга. Хуацюань из Шэньси строился на широких движениях, мощных ударах ладонью с проворотом, многочисленных вращениях телом — в этом выражалась теория «вечных трансформаций», лежащая в основе стиля. В противоположность ему хуацюань из Щаньдуна базировался на коротких ударах и широко использовал разные виды оружия, например «алебарду в два месяца» (особый вид трезубца) и длинный очень узкий нож, называемый «игла лотосового цветка». Сектанты-бойцы

Занятия ушу стали одной из самых характерных частей особой сектантской практики в Китае. Немало времени посвящали занятиям боевых искусств последователи китайского манихейства. Это учение, когда-то основанное проповедником Мани в Персии и говорившее о вечной борьбе Света и Тьмы, уже в VIII в. проникло в Китай, а еще через столетие встретило мощные преследования со стороны властей. Китайские манихеи обычно воспринимались как отдельная буддийская секта, а на юге страны выступали как даосы, включая в свою ритуальную практику боевые искусства.

В тайных обществах использовались все виды «тайного оружия», обнаружение которого представляло большую проблему для правительственных чиновников. Оружие по-прежнему оставалось осиновым формальным критерием, на основе которого следовало арестовывать «заговорщиков», поэтому его поискам отводилось особое внимание.

Под понятие «тайные общества» подпадали не только религиозные сектанты или упорные последователи герметического ушу, но и обычные местные бандиты — туфэи. Порой они грабли целые караваны, особенно в окрестностях крупных городов, нападали на путников. Обычно они жили узкими общинами вне деревень, боевое умение туфэеев было значительно ниже мастерства членов школ ушу. Тем не менее их страшно боялись, а в деревнях устраивали даже особые отряды из бойцов ушу, защищавшие поселения от грабежей туфэеев, называемы «миньтуанями». Причем во главе таких отрядов зачастую стояли довольно известные мастера, например, одно время в деревне Чэньцзягоу в Хэнани отряд миньтуаней возглавлял сам создатель тайцзицюань Чэнь Вантин.

Двухэтажное строение тайных сект превратилось в основной тип организации «Белого лотоса». Позже такая структура перекинулась и на большинство других тайных обществ. Два направления «гражданское» и «военное» стремились к достижению одинакового результата различными путями. Последователи направления «вэнь» в основном занимались тем, что пестовали в теле особую «подвижность внутренних духов», благодаря чему достигали развития собственного жизненного начала. Достигалось это в основном многочасовыми сидениями в медитации. Не трудно заметить, что в чисто техническом отношении практика медитации восходила к буддизму, а вот цель этой практики отнюдь не предусматривала слияния с Буддой. Последователи «военного» направления практиковали «дитуй дацюань» — «удары ногами и руками», причем считалось, что эффект достигается тот же, что и от медитативных занятий.

В 50–60 гг. число сектантских школ, связанных с ушу, резко возрастает. Фактически именно эти школы через несколько десятилетий поднимут в Китае грандиозное восстание ихэтуаней, развитие же таких школ во многом объяснялось движением Тайпинов, участники которые поголовно занимались ушу. Примечательно, что никакого различия между сектой и школой ушу ее последователи не делали, и многие стили получали свое название именно от названия сект. Именно таким образом, например, в Шаньдуне (там, где будет центр восстания ихэтуаней) появляется стиль «школа трех учений» (саньцзяомэнь цюань), позже его проповедники приходят в провинцию Шаньси в уезд Линши, куда постепенно перемещается центр деятельности всей секты. Движения рук бойцов этого стиля напоминали лепестки лотоса, колышущегося под ветром. Тренировки в секте были очень жесткими — бойцы часами наносили удары в деревья, поднимали каменные гантели, проводили долгое время в статичных позициях, укрепляя ноги и регулируя циркуляцию ци.

В провинцию Хунань проникает немало тайных сект из Сычуани, которые были непосредственно связаны с эмэйскими стилями ушу. Так сюда приходит стиль, название которого было связано с синкретическими тайными культами, проповедовавшими общность всех религий — «Секта Возвращения к десяти тысячам способов» — фаньфа гуйцзун. Примечательно, что если в Сычуани эта школа существовала как еретическая секта, то в Хунань она приходит уже как самостоятельная школа ушу, патриархом которой становиться житель г. Чанша Лю Сэнянь. Он проповедовал, что «передвижения должны быть легкими как у скачущей обезьяны» и лишь занятиями ушу можно достичь истинного спасения.

В конце династии Цин в Хэнани объявился талантливый проповедник и боец Тан Гулю, который создавал в деревнях секты и обучал людей стилю, называемому «каменный кулак» — щитоуцюань. Кто говорил, что этот стиль создал сам Тан Гулю, кто, исходя из туманных полунамеков Тана, считал, что шитоуцюань был создан знаменитыми монахами Шаолиня. Действительно, большинство комплексов нового стиля были удивительно похожи на классический шаолиньцюань. Здесь встречались знаменитые монашеские комплексы таньтуй («хлещущие ноги»), цисинцзя (»семь звезд»), дуаньда («короткие удары»), яньцин саньшоу (»Поединок Янь Цина»), комплексы с оружием «меч пяти тигров и стада баранов», «палка пят тигров и стада баранов», «парные мечи неба и луны». Правда, такое количество шаолиньских комплексов еще ничего не доказывало — в тех регионах, техника большинства школ походила друг на друга и не трудно было догадаться, что в их основе лежит какой-то общий стиль. Стиль включал в себя богатую технику ударов ногами, в том числе удары в прыжке, например, «нога-вихрь» (сюаньфэнтуй) — удар ногой с проворотом на 360 градусов, «нога-стрела» (цзяньданьтуй) — прямой удар пяткой в прыжке, много парных ударов ногами. Мощная, как говорили сами последователи стиля, «свирепая атака», неожиданные комбинации, тяжелые, очень сильные удары просто подавляли противника. Не случайно бойцы шитоуцюань часами укрепляли тело, нанося удары по насыпным мешкам, предплечьями по деревьям, прыгали на острой гальке. Казалось, что боец вырастает из земли как могучее дерево или огромная скала, ставя ногу на землю боец должен был тут же «врастать» в нее. Атака выполнялась в постоянном вращении всем корпусом, а наносимые в противника удары своим треском напоминали ломающийся бамбук.

В период опиумных воин, которые Китай вел с Англией, появляется другой стиль маньимэнь цюаньшу — «Кулачное искусство школы Мани». Стиль считался едва ли не одним из самых тайных в центральном Китае. Дело в том, что он был связан с доктриной манихейства, которую исповедовали практически все тайные секты. Она говорила о грядущем апокалипсисе и мучительной смерти всех тех, кто не «встанет на путь», т. е. не последует учению секты. В мире идет вечная борьба между силами Света и Тьмы, и однажды наступит день, когда силы света одержат победу — тогда и состоится расплата за грехи и награда за преданность. Официально манихейство было запрещено в Китае еще в 1Х в., но тем не менее широко проповедовалось сектой Миинцзяо — «Учение света», а также знаменитым «Белым лотосом». Считалось, что истинные и искренние последователи спасутся и обретут вечное наслаждение как на земле, так и в загробных кущах. Немало проповедников подкрепляло свои проповеди мастерским преподаванием ушу.

По преданию, какой-то странствующий монах передал «кулачное искусство Мани», создание которого естественно приписывалось самому великому Мани, перед смертью некому бродяге по фамилии Го. Монах так бы никогда и не открыл свой секрет, но он знал, что смертельно болен, а бродяга оказался единственным, кто оказался рядом. То ли сила проповеди монаха была столь велика, то ли Го действительно был талантливым человеком, но вскоре бродяга остепенился, открыл свою торговую лавку, а, накопив денег, переехал в Шанхай. Есть и другое объяснение столь разительной перемене — восприняв стиль, он превратился в руководителя одной из сект, и естественно его статус значительно повысился. Сам стиль базировался на сочетании техники шаолиньцюань и дитанцюань, при этом большинство ударов наносились ладонью и ребром кулака. До сих пор этот стиль сохраняется в среде тайных сект на севере Китая.

Один из самых популярных стилей в Хэбэе становится стиль минтанцюань — «Стиль пресветлого престола». По одной из версий стиль зародился в 50–60 г. прошлого века в знаменитом своими боевыми искусствами уезде Цайсяне в деревне Лючжуанцзы, проповедовал его даос Чжан Тайхэ. По другой версии, в годы правления императора Гунасюя (1875–1909) народный мастер ушу Ян Си проповедовал доктрину «пресветлого престола» и одновременно обучал своих последователей ушу. «Пресветлый престол» — очень древнее понятие китайской культуры. Так могло обозначаться место, где сидел в древности китайский правитель, сама постройка, где оно располагалось — так или иначе «пресветлый престол» являлся местом, где энергия небес соприкасалась с землей. Тот, кто находился рядом с человеком, восседающим на «пресветлом престоле», получал от него «благую мощь»-дэ и сам становился мастером. В древности таковыми были, например, вожди племен, сидевшие недалеко от правителя. А в школе Ян Си считалось, что лишь патриарх «соприкасается с Небом», остальным же он передает благость через учение и преподавание ушу.

Основу стиля составлял принцип «три пресветлых (ясных) и три прямых». «Тремя пресветлыми» считались руки, поясница и ноги, которыми следовало выполнять «ясные», т. е. четкие движения. Прямыми следовало держать руки, корпус и атаковать прямыми передвижениями. Тактика боя базировалась на принципе «защиты трех» — в верхней секции следовало защищать макушку (точку «байхуэй»), в средней — ребра, в нижней — пах и даньтянь. Все передвижения и методы атаки были мягкими, неожиданными с большим количеством изменений в направлениях нападения.

В тайных сектах, принадлежавших к направлению «Белого лотоса», широко практиковался стиль шэньмэнь ляньхуацюань — «Стиль лотосового цветка врат мудреца». Члены этой школы как и большинство сектантов проповедовали единство конфуцианства, даосизма и буддизма, что и звалось «вратами мудреца». Сама секта действовала в Хэбэе и имела локальный характер, но вот в 1940 г. один из прямых учеников патриарха, приносит секту, а следовательно, и стиль ушу в соседнюю провинцию Хэнань. С этого периода стиль становиться практически общедоступным и постепенно утрачивает свою связь со сложной философской доктриной, хотя он еще долгое время преподавался исключительно среди местных тайных обществ.

Активизировали в середине Х1Х в. свое преподавание и монахи. Частично это объяснялось тем, что именно они были руководителями большинства тайных сект, и таким образом привлекали сторонников, частично тем, что монашество в те времена было не в почете у государства, и «последователям Дхармы» надо было зарабатывать средства для пропитания. Из одного из монастырей с западной окраины Пекина в Хэбэй приходят монахи Фанчунь и Фангуан и начинают преподавать «стиль чистоты» — цинцюань, название которого было связано с буддийской доктриной очищения. В частности, перед тем, как преступить к тренировкам ученики должны были поститься в течение тридцати дней, а в течение ста дней есть исключительно «чистую» — постную пищу и пить только особо приготовленный священный чай, который «пробуждал сознание». По сути, это был не столько стиль, сколько еще одна религиозная тайная секта и ее проповедником в Хэбэе становиться сначала чаньский учитель Янсин, а затем ему наследует Ли Чжэньмин. Стиль цинцюань становиться популярным не только в Хэбэе, но и в Пекине, где у него находиться немало сторонников не только в части боевой техники, но и дисциплины тела.

Тайные общества, практиковавшие ушу, порой объединяли до десятков тысяч человек. Они представляли собой весьма грозную вооруженную силу, не случайно коммунисты активно привлекали тайные общества на свою сторону во время антияпонской войны в 1937-45 гг. Кстати, немало лидеров КПК сами вышли из тайных общества, например, будущий член Политбюро ЦК КПК и Председатель Спорткомитета КНР Хэ Лун, отец которого вообще был лидером общества «Старших братьев». Общество «Красных пик» лишь в одной южной части провинции Шаньси к 1939 г. насчитывало 100 тыс. человек. А в одной из деревень той же провинции Шаньси, где насчитывалось 700 дворов с тремя тысячами жителей, существовало более 50 тайных обществ!. Естественно, что жители нередко состояли одновременно в трех-четырех обществах, причем не видели в этом ничего предосудительного. В рамках одного из них праздновали народные праздники, например, устраивали лодочные гонки (были и такие тайные общества!), в рамках другого занимались ушу, внутри третьего слушали проповеди о спасении после грандиозной вселенской катастрофы. Таково истинное, очень мало исследованное лицо традиционной китайской деревни, где миллионы людей, практически каждый так или иначе был приобщен к ушу и завязан в сложную систему тайных обществ.

Глава 31. Восстание ихэтуаней и ушу

«Нам даже злые духи не страшны, не боимся ни пуль, ни мечей.

Поистине — непобедимо наше чудесное искусство боя».

Из листовки ихэтуаней.

Опасности массового ушу

К середине Х1Х в. занятия ушу становятся все более и более массовыми. Речь идет, естественно, не просто о суммарном количестве учеников в школах боевых искусств. Дело заключалось прежде всего в том, что ушу стало преподаваться одновременно большим группам людей — порой десяткам, а то и сотням человек. Сам такой тип преподавания оказался обусловлен во многом тем, что большинство ритуалов в тайных обществах были массовыми, а ушу рассматривалось как особый тип ритуального действия.

Бойцы, построившись в несколько рядов, выполняли упражнения, нанося удары в воздух и громко выкрикивая речитативы, призывая на помощь духов и драконов. Упражнения повторялись сотни раз, перемежаясь сеансами медитации, сидячим повторением сутр и священных писаний, приемом травяных отваров (некоторые из них имели ярко выраженный галюциногенный эффект). Не человек, не усердный ученик наедине с мастером слушал его наставления, но толпа занималась ушу. Толпа заводила сама себя.

Такой «толповой эффект» способствовал передаче общего психического импульса, некого душевного настроя бойцов ушу. Но представим на минуту, что тот, кто собрал людей в единую группу, научил их ритуалам и приемам, ввел их в особое соматическое состояние, настойчиво требующее реализации своих сил, просто не способен передать собственный духовный импульс. Но состояние толпового аффекта уже достигнуто, оно требует реализации, «выброса», оно стучит в мозг, оно сидит как заноза в возбужденном сознании бойцов.

И все это достигнуто благодаря чисто техническим навыкам их учителя, не сумевшего наполнить эту форму созидательным содержанием. И здесь срабатывает важнейший комплекс толпы — эта группа людей становится потенциально и изначально направленной на разрушение. Она будет делать все то, что начинается с приставки «анти» — совершать антиритуалы (еретические ритуалы), проповедовать антикультуру (разрушать ценности имперской культуры). Тайпины в 50-х гг. Х1Х в. выступили против буддизма и конфуцианства под христианскими лозунгами, хотя сущности христианства они никогда не понимали, для них это был просто некое анти-учение. Поскольку христианство не еще не получило в то время официальную поддержку имперской власти и таким образом не приобрело статус ортодоксии, постольку оно привлекало тайпинов как особого рода идеология «избегания» официоза и проповеди еретизма. Ихэтуани, поднявшие восстание в конце Х1Х в., выступили уже против христиан и католиков, официально признанных государством, как впрочем против всех новшеств в своей жизни — они разрушали железные дороги, крушили телеграфные столбы и машины.

Боевой ритуал — могучее средство, воздействующее на состояние сознания человека, вовлеченного в него. Дабы он не превратился в страшную разрушительную силу, в ушу он уравновешен принципами «боевой морали» — удэ, которая способна включить в человеке творческо-созидательные рычаги. И здесь ярко проступает гармонизирующая роль учителя — своим обучением он не только вводит последователя в особое экстатическое состояние, но, и используя это состояние, способен передать ему глубинный духовный опыт, потенциальную доброжелательность и доверие к миру.

Но, как показал весь опыт китайской традиции, психорегулирующее начало не всегда говорит свое слово, а истинных учителей оказывается много меньше, чем школ ушу. Схематично можно обрисовать эту ситуацию так. К концу века в Китае идет стремительный, ни с чем не сравнимый рост школ ушу, большинство из которых либо ничем не отличались от тайных обществ, либо были с ними непосредственно связаны. Важнейшее место в ритуальной практике таких тайных обществ занимали занятия боевыми искусствами с использованием всего богатого арсенала средств подготовки, которые накопило китайское ушу за столетия своего развития. Но истинных учителей, ведущих своих учеников к духовным глубинам ушу, не могло хватить на такое количество занимающихся. Гармония духа и тела, спокойствия и отстраненности сознания от мирской суеты покинула многие школы ушу.

Огромная сила боевых искусств вышла из-под контроля.

Ушу, ставшее «политической» силой.

Все эти противоречивые тенденции развития ушу выступили на поверхность к концу Х1Х в., воплотившись в мощном движении тайных обществ, объединенных единым названием ихэцюань — «Кулак справедливости и гармонии» или ихэтуань — «Отряды справедливости и гармонии». Традиционно эти события называют «восстанием ихэтуаней», хотя в действительности дело обстоит не совсем так. Сам по себе факт резкой вспышки неистовства, мистицизма воплотившегося в экстремизм стали завершением целой цепи сложных культурных и духовных событий, во многом навеянных практикой ушу, во многом — десакрализацей мистической культуры самовоспитания.

В официальных китайских документах их зачастую просто именовали «цюань» — «кулаки», так как все их члены занимались ушу, а иностранцы против которых на первом этапе выступали восставшие, несколько презрительно, несколько боязливо называли их «боксерами». Это название прижилось, и даже в учебники истории вошло как Боксерское восстание (1898–1901).

Откуда пошло название ихэцюань? Первоначально движение именовали по названию одного из стилей ушу «ихэ шэньцюань» — «Священный кулак справедливости и мира» или просто ихэцюань. По одному из предположений, название «ихэтуань» дал бойцам сам губернатор провинции Шаньси Юй Сянь, одобрявший действия восставших, во всяком случае сами ихэтуане активно поддерживали эту версию. Скорее всего, это нет так. В начале июня 1898 г. его предшественник на посту губернатора Чжан Жумэй уже использовал название ихэтуань, и отнюдь не в самом одобрительном смысле.

По истории этого движения существует обширная и весьма подробная литература. Поэтому я не ставлю себе целью рассказать подробно о том, как развивались события, нас здесь больше интересует, какую роль в этих грозных событиях играли боевые искусства.

К середине 90 г. Х1Х в. ряд тайных обществ резко ополчился против проникновения всякого рода «иностранщины» в Китай, особое недовольство вызывали пришлые религии, например, католицизм и христианство. Обвинения против католиков со стороны ихэтуаней были выдвинуты весьма и весьма суровые — эта «еретическая религия» совращает женщин, похищает глаза больных людей, иссушает мозги младенцев, угрожает целомудрию девушек».

Строительство железных дорог, установка телеграфных столбов, которые велись иностранцами или по западным технологиям, как представлялось страшно мистифицированным ихэтуаням, нарушало рельеф местности. По правилам традиционной китайской геомантики духи местности могут передвигаться только по определенным, строго заданным траекториям, в основном по прямой. С учетом этого ставились дома и кумирни, разбивались кладбища и сады. А тут без всяких советов с мудрыми геомантами в нарушении всех правил строилась железная дорога, оказывающаяся прямо на пути передвижения духов! Разгневанные обладатели «тонких тел» в поисках обходных дорог могли начать разрушать дома, вызывать неизлечимые болезни у целых деревень и вредить людям. Все это казалось чрезвычайно опасным.

Основной причиной восстания ихэтуаней историки справедливо называют невероятно развившуюся ксенофобию, страшную обиду за попранное национальное достоинство. Не случайно первые брожения начались именно с момента открытия «борьбы за концессии», когда западные державы в поисках выгодных регионов Китая, открыто начали вторгаться в политику и экономику страны. У Китая отбирались целые территории. В марте 1898 г. Германия силой принудила Китай сдать в аренду очень выгодный в экономическом плане портовый город Гуйчжоу, три недели спустя Россия арендовала таким же образом Ляодунский полуостров, в апреле Великобритания арендовала Вэйхавэй и представила требование на расширение своих владений на Кволун (сегодня находящийся на территории английской колонии Гонконга).

Брожения в школах ушу

Особенно активное брожение умов шло у тайных обществ, занимавшимися стилями хунцюань («Красный кулак»), багуацюань (»Кулак восьми триграмм»), лютанцюань («Кулак шести падений»), иньянцюань (»Кулак первоначал инь и ян»), шаолиньцюань, мэйхуацюань (»Кулак сливы мэйхуа»), а также среди последователей жесткого цигун — «инь цигун», называемого среди ихэтуаней «Искусством золотого колокола» или «Железной рубашки». Последнее искусство по поверьям самих бойцов не только делало их нечувствительными к ударам соперников, но и позволяло быть неуязвимыми для пуль иностранцев, что стимулировало их идти грудью на пули иностранцев, не обращая внимание на потери в полной уверенности в самой магической неуязвимости.

Все эти общества представляли собой народные ушуистские школы с самым пестрым составом. Их костяк составляли простые крестьяне, позже к ним присоединились мелкие городские ремесленники, а затем были даже сформированы отряды крайне экзальтированных женщин — «Отряды синей лампы», «Отряды красной лампы» и другие, которые первоначально представляли собой безобидные секты, придерживающиеся вегетарианства и обета безбрачия. Преподавание ушу вели не только народные мастера, но и беглые солдаты, так или иначе соприкасавшиеся в армии с методами ведения боя.

Вероятно, восстание началось среди школ ушу в Шаньдуне. С одной стороны в этой провинции издавна существовали богатые боевые традиции, именно здесь находилось наибольшее количество наиболее мистифицированных школ ушу, поклонявшихся местным божествам и духам. К тому же считалось, что шаньдунцы — народ не очень гибкий в интеллектуальном плане, зато крепкий телом. К тому же их активность значительно подпитывалась многочисленными «героическими» романами типа «Речных заводей», «Каменной обезьяны», «Случаи из жизни судьи Ди», «Случаи из жизни судьи Пэна» и другими. Два последних романа, фактически сборники устных историй, кем-то записанные, рассказывали о деятельности идеальных судей, которые не боялись спорить даже с высшими чиновниками, могли допросить духов из преисподни, вступали в поединки с бандитами и неизменно одолевали их. Дух восстановления справедливости витал над местными тайными обществами, которые были к тому же чрезвычайно мистифицированы.

Средство борьбы с иностранцами, как казалось восставшим, было найдено кардинальное — «длинноносых» следовало уничтожить священными приемами кулачного искусства. Особые частушки ихэтуаней всячески подчеркивали действенность этого метода, рисуя иностранцев самыми черными красками: «Мужчины у них безнравственны, женщины мало сдержаны — эти дьяволы рождены не людьми. Наше военное искусство легко. Если к этому прибавить искусство кулачного боя, то выгнать дьяволов не составит труда». Заводя себя частушками, возбуждая друг друга лозунгами и демонстрациями «священных и непобедимых приемов», бойцы вовлекали в свой круг все больше и больше народа.

Стали стремительно расти «дворы» боевых искусств, называемые у ихэтуаней «тань» — «алтарями». Каждый такой «алтарь» возглавлял местный наставник ушу — «хозяин». Тренировались в этих «алтарях» в основном в кулачном искусстве, а также в методах работы с изогнутым мечом и палкой — наиболее дешевыми и общедоступными видами оружия. Помимо этого в ход шли цепи, трехзвенные деревянные и многозвенные металлические цепи, крюки, различного рода «тайное» оружие, типа палочек для еды и небольших метательных стрелок. Все обучение проходило в виде ритуального священнодействия, ибо символизировало собой передачу Небесного знания «истинным бойцам» через посвященного-наставника. Старший наставник на площадке перед десятками, а то и сотнями бойцов, начинал демонстрировать приемы (естественно, без всяких словесных объяснений), через некоторое время он входил в транс, на губах появлялась пена, громко раздавались удары в гонги и барабаны, пронзительно звучали китайские флейты. Толпа начинали двигаться в едином ритме, повторяя обычно ритмично речитативы, либо посылая проклятия на головы иностранцев и призывая духов покарать их, либо описывая мощь боевого искусства ихэтуаней. Бойцы-ихэтуани повторяя движения, заводили друг друга, единясь в единый могучий, неостановимый организм.

Обучение ихэтуаней было массовым, не интимно-индивидуальным, чем коренным образом и отличалось от обучения в классических школах ушу. Правда, при этом использовались те же методы, те же приемы, что и в закрытых школах. Более того — зачастую ихэтуаням преподавались те же стили, что и в «семьях» боевых искусств, например, хунцюань — «Красный кулак», мэйхуачжуан — «Кулак сливы мэйхуа», причем наставничали истинные выходцы из школ истинной традиции. Но, увы — за всем этим уже не стояло духовного откровения, а ритуал становился все более механистическим, мертвым. Да и важен уже стал не сам ритуал, как это было в старых тайных религиозных сектах, но действие, практический результат, например, уничтожение иностранцев. Главное — это уверовать в священный характер приемов, то есть в их ритуально-сакральные свойства. Не случайно ихэтуани в возбуждении громко выкрикивали: «Мы изучаем священные приемы кулачного боя, чтобы защитить Китай, изгнать заморских грабителей».

Вчитаемся в свидетельство очевидца тех событий, присутствовавшего на одной из тренировок ихэтуаней: «Участники становились на открытом месте, лицом на юго-восток, поставив перед собой предварительно зажженные свечи или факел. Затем читали нараспев, заученную наизусть молитву и сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив руки особым способом, и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многими вскоре начинали делаться судороги, подобные эпилептическим, они падали на землю, бились, затем вскакивали, размахивали руками… глаза у них наливались кровью, у рта появлялась пена».

В течение первого периода деятельности с начала 1900 г. по конец июля ихэтуани имели колоссальный успех среди местного населения, особенно среди молодых бойцов, всегда готовых на деле реализовать идеалы народных героев традиционного фольклора. По одному из отчетов, около 80 % населения на севере Китая поддержало их, что дает приблизительную цифру занимающихся тем или иным образом ушу в ту эпоху. Кто-то присоединялся к ним, влекомый патриотическими целями, кто-то следовал ради самозащиты или даже ради возможности отобрать хоть какое-то имущество у иностранцев. Естественно, что при таком размахе официальные власти поддержали на первом этапе движение, надеясь «поставить на место» западные страны, весьма свободно чувствовавшие себя на территории Китая. Маньчжурский двор сначала даже называл их «людьми, выступающими за справедливость» — иминь, до конца не осознавая, какие гигантские разрушительные потенции несет в себе волна школ ушу, в которых в силу исторических причин разладился механизм саморегулирования, обычно не позволявший боевым искусствам изливаться за пределы тесных семейных сообществ. Чиновники говорили о «чистоте их намерений», отмечая их надежность, эффективность, возлагая немалые надежды на очищение Китая от иностранцев. Лишь позже пришло понимание, что психологически ихэтуани борются не столько с иностранцами, сколько реализуют во внешнем мире потенциал боевых искусств, подкрепляемый чрезвычайно мистифицированным и достаточно серым (в отличие от настоящих мастеров ушу) сознанием. Вскоре чиновничьи сообщения запестрили выражениями о разбоях «бойцов-бандитов» (цюаньфэй), что можно также перевести «бандитских школ ушу». Тем не менее правительство выделило свыше ста тысяч лян серебром, что в рамках нашего повествования можно назвать крупным историческим событием — впервые народное ушу получило столь весомую поддержку и официальное признание у правительства. Но как известно народная и элитарная культура традиционно находятся в процессе вечного взаимоизбегания и неприемствования, поэтому альянс двора с ихэтуанями продлился недолго.

Главными врагами ихэтуани объявили иностранцев, которых они именовали то «заморскими дьяволами», о «длинноносыми», то «волосатыми», то «баранами», хитро маскируя иероглиф «волосы» под похожий иероглиф «баран». Помимо иностранцев острие борьбы было направлено против всех, кто хоть как-то, прямо или косвенно, соотносился с ними. «Волосатые» были разделены на десять категорий, к первой относились непосредственно все иностранцы, ко второй проповедники христианства, к третьей последователи христианства, в конце списка шли просто друзья иностранцев, те кто мог говорить на иностранных языках или поклонялся «иностранным» богам. Существовали даже особые тесты, по которым можно было опознать «волосатого» и отличить его от обычного китайца. По мнению ихэтуаней христианин должен был обладать одним из трех признаков — их благовония не возжигались, они обладали большими или широко раскрытыми глазами в противоположность раскосым глазам китайцев и имели крест над головой, невидимый обычным людям и доступный лишь ихэтуаням, владевшим магическими приемами. Если хотя бы один из этих признаков был обнаружен, несчастного ждала немедленная смерть и никакие оправдания не помогали.

Посвящение в ихэтуани

Сознание ихэтуаней оказалось целиком захвачено своей гармонизирующей миссией. В одной из их листовок говорилось: «Я проповедую справедливость и гармонию. Соседи должны быть вежливы и доброжелательны по отношению друг к другу. Им следует придерживаться основных моральных принципов, старательно трудиться и следовать буддийской доктрине. Они не должны ссориться в своих общественных обязанностях, угнетать бедных, обижать слабых, или рассматривать правильное как ошибочное».

Основной организационной единицей был «отряд» — туань в деревнях или «алтарь» — тань в городских районах. Туань контролировал всю деревню. Фамилии тех семей, которые проживали в деревне, обычно каллиграфически писались на знамени отряда. Во главе такого подразделения стоял «Великий наставник» (даши) или «Старейший передающий учитель» (лаошичуань), у которого в подчинении находилось от 25 до ста человек. Существовал и штаб отряда, он обычно располагался в деревенской кумирне, перед которой обычно и проходили тренировки восставших.

Понятие городского «алтаря» обычно подразумевало под собой не только сам по себе отряд восставших, но и территорию, которую он контролировали. Глава «алтаря» каждое утро вместе со своими ближайшими помощниками совершал обход города, поклоняясь богам и духам, такой же ритуал повторялся и каждый вечер. В городах, в отличии от деревень, создавались специальные площадки для тренировок — «навесы боевых искусств» (цюаньчан).

В подчинении у лидера «алтаря» находился специальный человек, обычно называемый просто «господином» (сяньшэн), отвечавший за административную работы, и специальный старший наставник по ушу — «шисюн». «Алтарь» по мере возможностей брал на себя заботу о проживании и пропитании бойцов, в окрестностях города регулярно рекрутировались новые последователи, которые проходили весьма строгую инициацию.

Сначала они писали свое имя на клочке бумаги, который тотчас сжигался. Если на обугленном клочке бумаги все же можно было разобрать имя, неофит принимался в общество. Но позже этот ритуал был отброшен, в общество принимались все, кто пожелает с единственным, но очень жестким условием соблюдать дисциплину и регулярно тренироваться. К каждому вновь прибывшему приставлялся специальный боец, который учил неофита кулачному искусству, а также преподавал ему простейшие методы саморегуляции и вхождения в транс.

Свидетель событий того времени, историк Д.М. Позднеев, член русской христианской миссии в Китае, был искреннее поражен тем трансом, в который входили ихэтуани во время тренировок. Он рассказывал: «На заброшенной пустоши в сарае собирались «боксеры», числом человек десять… Сначала все ихэтуаньцы простерлись на юго-восток, где обитает их дух, потом вскочили, и главный из них начал странную жестикуляцию и прыжки. Другие подражали ему. Затем первый схватил нож и начал быстро вертеть им в воздухе; у других ножей ни у кого не было и они оставались свидетелями его движений, только строя страшные рожи, наводившие ужас на зрителей. Последние смотрели на боксеров в дверь, окна, щели в стене. После получасовых упражнений старший «боксер» остановился в оцепенении, показывая тем, как это было потом объяснено, что он достиг степени неуязвимости от оружия. В это время один из «боксеров» взял нож и ударил его по плечу». Нужно представить себе, какое впечатление производили такие дикие народные ритуалы с демонстрацией неуязвимости на христиан, привыкших с достаточно спокойной и самоуглубленной литургике.

Магическое искусство ихэтуаней

По рассказам очевидцев, ихэтуани обладали удивительными магическими способностями, причем мастерство их лидеров значительно отличалось от умения рядовых бойцов. Способы достижения такого мастерства, естественно, хранились в секрете и объяснялись только во время ритуалов посвящения на новую степень. Лидеры общества могли без труда вызвать дождь при помощи заклинаний, изменить направление ветра, знать о том, что происходит за тысячи километров и даже перенестись в это место лишь одним взмахом ресниц. Особо изощренное мастерство применяли эти люди по отношению к ненавистным иностранцам — без труда предсказывали их намерения, а иногда делали их просто недвижимыми на время. В народе ходили слухи, что под их началом состоят не только обычны бойцы, но целые отряды невидимого небесного воинства, в поединках же эти люди используют летающие мечи и разят магическим огнем. Сам облик их вызывал такое восхищение и благовейный трепет, что в деревнях их почитали за «спустившихся с небес духов» и настоящихдаосских бессмертных небожителей.

Рядовые ихэтуани, хотя значительно уступали своим руководителям в магическом мастерстве, тем не менее также считались людьми, «посвященными в волшебное искусство». Правда, волшебство приходило к ним лишь временами, когда они благодаря особым ритуалам, впадали в экстатическое состояние и оказывались охваченными духами. Именно в эти моменты ни пули, ни мечи не ранили их, находясь в состоянии крайнего аффектозного возбуждения ихэтуани бесстрашно шли на пушки и ружья иностранцев и, кажется, действительно порой избегали пуль. Демонстрировали ихэтуани еще один примечательный способ использования магических сил — они могли поджигать взглядом дома и другие постройки. Делалось это так: один из руководителей общества рисовал на бумаге специальный иероглиф, который был похож на обычный, но в нем особым образом были изменены несколько черт, благодаря чему он становился «магическим». После этого боец наклеивал иероглиф на стену дома, пристально смотрел на него — и через мгновение дом уже горел, объятый пламенем.

Иногда вместо того, чтобы принимать бой с превосходящим своими силами противником «сотни тысяч ихэтуаней просто исчезали в ночи», как это произошло в августе 1900.

Все ритуалы ихэтуаней были направлены на то, что бы вызвать у них аффектозное состояние, при котором пробуждались скрытые возможности человека. В немалой степени этому способствовало и курение опиума, который широко использовали ихэтуани. Курение опиума испокон веков превратилось в трагическую традицию Китая, к началу ХХ в. практически в центральном и южном Китае не было областей, где не употребляли бы этот не очень сильный наркотик. Многие видения и откровения даосских мистов обязаны своим происхождением именно использованию опиума и конопли вместе с другими галлюциногенами и психотропными препаратами из трав. Ихэтуани предпочитали опиум, как наиболее привычный для жителей сельских местностей и нередко перед боем происходили такие массовые курения.

Но основным видом тренировки стали конечно занятия кулачным искусством, превратившиеся в сложный мистический ритуал, не столько направленный исключительно на нужды реального боя, сколько пробуждающий в человеке таинственное волшебное искусство управления магическими силами и духами. Не случайно одним из самоназваний ихэтуаней было «ихэ шэньцюань» — «волшебный (чудесный) кулак во имя справедливости и гармонии».

К ритуалу посвящения готовили задолго и иногда человек мог уже принять несколько раз участие в боевых действиях ихэтуаней, но официально не считался полноправным бойцом. За несколько дней до инициации специальный учитель начинал подготовку неофита. Он тщательно объяснял смысл нескольких мистических фраз и учил будущего ихэтуаня входит в пограничное состояние сознания благодаря рецитации (монотонному повторению) этих формул.

Особую роль играли мистические ритуалы в сектах «Красных фонарей», состоящих из женщин среднего возраста. Иногда их называли «магическими феями», так как по поверьям некоторые из них обладали большей магической энергией, нежели мужчины ихэтуани. Все они в обязательном порядке проходили предварительную подготовку, длившуюся от 48 дней до пяти месяцев. Лишь одно описание тех навыков, которыми должны были обладать эти женщины, показывает запредельную сложность всей их тренировки. Они начинали с изучения заклинаний, затем направлялись на реку, где испытывали свое умение ходить по воде. Успешно прошедшие этот этап тренировок должны были почувствовать, что их вес значительно уменьшился и более того — что они способны летать. Лидер этих супер-женщин Хуанянь Шэньму обладала умением на расстоянии откручивать винты на пушках иностранцев.

Правда, большинство мужчин-ихэтуаней рассматривали женщин как грязных созданий, способных ослабить мужскую силу-ян у бойцов, неосторожно разрушить силу их заклинаний и уменьшить магическую энергию. В частности, когда восставшим не удалось взять штурмом одну из часовен в Пекине, причиной позорного провала была объявлена некая женщина, которая показалась на башне в момент атаки, в результате чего несчастная была сожжена. В другой раз, когда бойцам не удалось поджечь магическим огнем большую часть Пекина, виновницей оказалась женщина, вылившая ночью на заднем дворе своего дома грязную воду. Когда в Тяньцзине ихэтуаням не удалось «заблокировать» ружья иностранцев, в результате чего погибло немало людей, они объяснили это тем, что предварительно на ружьях посидели женщины. Вообще, негативным влиянием женщин объяснялись многие неудачи восставших, а иногда они просто уверенно сообщали, что «время еще не пришло».

Не вызывает особых сомнений то, что действительно ряд тренировочных методов ушу позволяет достичь удивительных способностей, которые в обыденной жизни часто называют сверхъестественными. Не удивительно ли умение отражать пули и избегать даже малейших царапин от ударов мечом? Не вызывает ли это благовейного трепета перед неизвестным могуществом у стороннего наблюдателя? В условиях китайской культурной среды, где каждая пора проникнута мистицизмом, верой в сверхъестественное и безграничным доверием к тому, кто хотя бы частично соприкоснулся с этой областью, например к бойцу, показывающему чудеса неуязвимости, все эти невероятные подвиги приводили к колоссальному притоку последователей, а местные жители боялись ихэтуаней порой не меньше, чем императорских войск.

Как ни странно в этом удивительном мастерстве неуязвимости заключалась и основная слабость ихэтуаней, которая в конце концов подорвала доверие к ним. Методы, которые назывались «стать неуязвимым для мечей и копий», существовали еще с ХУП-ХУШ вв. в среде шаолиньских монахов, а в тайных обществах они переросли в сложные и многоступенчатые методы тренировки. До сих пор при приеме в тайную религиозную секту Цзюгундао — «Путь девяти дворцов», действующую нелегально в центральных районах Китая, требуется пройти «испытание ударом меча» — неофиту наносят несколько мощнейших ударов наотмашь мечом по животу и на его теле не должно появиться и покраснения. Шаолиньские усэны сочетали два метода подготовки. Первый заключался в чрезвычайно запутанных передвижениях, которые не позволяли попасть в них ударом меча. Тренировались они следующим образом: в землю вонзалось пять шесть бамбуковых жердей, между ними насыпалось несколько кучек мелких камней. Усэн должен был быстро передвигаться между жердями и камнями, не задев ни одну из кучек. Постепенно количество камней увеличивалось и оставалось лишь крайне небольшое пространство, куда можно было поставить ногу, при этом в усэна постоянно кололи копьем, заставляя уворачиваться телом. Так формировалось чисто интуитивная способность уходить от ударов. Второй метод монахов заключался в укреплении тела путем втирания в него травяных бальзамов, массажа и дыхательных упражнений, когда непосредственно под кожей концентрировалось т. н. «защитное ци» (вэйци), не позволяющее лезвию или пуле проникнуть в тело.

История ушу показала нам, что за всеми этими историями о неуязвимости кроется реальная реализация скрытых человеческих возможностей. Но какой ценой это давалось! Например, методы шаолиньских усэнов были рассчитаны на семь-десять лет ежедневной тренировки. Такого времени на подготовку у нетерпеливых ихэтуаней не было, к тому же в их отряды вливалось немало пришлых людей, практически не знакомых с тайнами закалки тела. Не случайно, многолетняя тренировка заменялась верой в то, что бумажка с магическим иероглифом, вплетенная в косу, поможет избежать любой раны. Реальной тайной неуязвимости обладали лишь единицы, именно они демонстрировали перед отрядами восставших чудеса: позволяли выстрелить себе в живот из пистолета или нанести удар копьем в горло (последний «фокус» нередко демонстрируется и сегодня на показательных выступлениях по цигун).

Если во всех этих тонкостях простой народ практически ничего не понимал, то обмануть командующих императорскими войсками, которые сами прекрасно разбирались в ушу, было значительно труднее. Зная об этой слабости ихэтуаней, они устраивали показательные испытания рядовым восставшим. Парадоксальный факт — многие были настолько уверены в своем мастерстве, что сами просили об этом! Они требовали выстрелить в них из ружья, одновременно ударить несколькими мечами, ударить копьем в горло. Уверенность в своих силах вводила в заблуждение даже многих официальных военных и чиновников. Губернатор провинции Шаньдун Юань Шикай (будущий президент Китая) и губернатор уезда Дунчан Хун Юнчоу провели одно из таких «показательных» испытаний и по китайской бюрократической традиции написали подробный отчет об этом, назвав умение несчастного ихэтуаня «неэффективным». Кровавые тесты стали проходить повсеместно, они обычно устраивались в местах наибольшего скопления восставших в Тяньцзине и Пекине, и каждый раз демонстрировали полную неэффективность «магической неуязвимости» бойцов. В другой раз один из лидеров ихэтуаней попробовал оживить убитого ихэтуаня, и когда ему это не удалось, солдаты просто-напросто оплевали его.

Доверие к магической силе ихэтуаней со стороны императорских командующих могло закончиться порой весьма плачевно. Как то в июле 1900 г. генерал Ма Юйкун договорился с руководством ихэтуаней о том, что они будут в течение шести часов блокировать своей магической силой пушки иностранцев. В результате столь смелого эксперимента все подразделение генерала было выведено из строя — ихэтуани ничего не смогли поделать против огнестрельного оружия.

«Вредные бандиты» или «священные отряды»?

Массовые школы боевых искусств, подверженные какому-то удивительному толповому эффекту, стали стремительно активизироваться. Еще в 1895 г. в провинции Шаньдун и в районах к северу от реки Янцзы начинает набирать размах «Общество Алебард» — Дадаохуэй, члены которого отличались великолепным знанием «Искусства золотого колокола». Позже Даодаохуэй соединилось с движением ихэтуаней и восстание перекинулось в провинции Шаньси и Хэнань, которые, как нам уже известно, были особенно богаты традициями ушу. Интересно, что в этот момент сама китайская администрация поддерживала занятия кулачным искусством в среде ихэтуаней, видя для себя прямую выгоду в том, что влияние иностранцев в Китае может значительно уменьшиться в результате этого движения.

К бойцам присоединялись все новые и новые отряды и мелкие тайные общества. Наконец, из-за растущего размаха ихэцюань («Кулак справедливости и мира») стали называть ихэтуань (»Отряды справедливости и мира»). Если первое название, в котором присутствовал иероглиф «цюань» — «кулак», традиционно означало стиль или узкую школу ушу, то теперь это уже было крупное движение, в которое влились сотни школ боевых искусств.

Цинское правительство с радостью поддержало движение ихэтуаней, развивающееся, как первоначально всем казалось, именно на антииностранной волне. 21 июня 1900 г. правительство издает Декларацию о войне, в которой недвусмысленно заявляет о своем полном одобрении восставших ушуистов: «Иностранцы ведут себя агрессивно по отношению к нам, нарушают нашу территориальную целостность, топчут наш народ и забирают силой нашу собственность… К тому же они угнетают наш народ или богохульствуют над нашими богами. Простой народ терпит небывалые притеснения и каждый из них весьма мстителен. Поэтому отважные последователи ихэтуаней сжигают церкви и убивают христиан».

Губернатор провинции Шаньдун Юй Синь даже официальным указом разрешил деятельность ихэтуаней, а его фамильный иероглиф «Юй» занял место на знамени одного из отряда кулачных бойцов. И вскоре в этой провинции рост ихэтуаньских «алтарей» стал неудержим. Лишь в одном уезде Шипин на 860 деревень приходилось более 800 различных школ ушу. Такого размаха занятий боевыми искусствами Китай еще не знал.

Ряд известных мастеров в ранний период восстания поддержал ихэтуаней. Среди них — мастер по стилю таньтуй Ли Чжэнцин, Ван Чжэньи. Ужас иностранцам внушал великий мастер по синъицюань и мицзунцюань Ли Цуньи (1847–1921). Внезапно появляясь на полях сражения, вооруженный лишь одним мечом (его так и прозвали — «Ли Одинокий меч»), он ловкими ударами свалил не один десяток врагов, причем, как утверждают, пули не трогали его. Биография Ли Цуньи поистине удивительна — он получил высшие посвящения сразу в трех стилях — синъицюань, мицзунцюань и багуачжан, причем последнему обучался у самого Чэн Тинхуа. Уже после разгрома восстания ихэтуаней, Ли Цуньи пользовался таким уважением, что власти не решились тронуть его. Более того, Ли занял целый ряд высоких постов — в 1911 г. вместе с Е Юньбяо, Ма Фэнту и другими создал в Тяньцзине Китайскую Ассоциацию бойцов ушу, а после ее распада был одним из тренеров знаменитой Шанхайской Ассоциации Цзинъу. Уже в старости, когда ему уже шел 71-й год, Ли Цунъи участвовал в поединках с русским борцом Кантором и победил его. Так или иначе в рядах ихэтуаней оказалось немало прекрасных бойцов. Справедливости ряди отметим и другое — подавляющее количество известных мастеров отнеслись к повстанцам и их мастерству достаточно скептически и не оказали им активной поддержки. Фактически, восстание ихэтуаней превратилось в движение бойцов ушу низшего и частично среднего уровня, настоящая элита боевых искусств, действительно располагавшая удивительными знаниями, осталась в стороне.

И все же отношение к ихэтуаням было весьма неоднозначным. Большинство видных чиновников, будучи людьми весьма неглупыми, реально представляли, к чему может привести столь стихийное движение прекрасно подготовленных, но психически неустойчивых людей. Губернатор провинции Чжили, в отличие от губернатора Шаньдуна, отнесся к массовым занятиям ушу резко отрицательно, заявив, что «ихэцюани по сути представляют собой вредных бандитов, а отнюдь не справедливых людей». Сами бойцы, естественно, считали по другому и особо подчеркивали принцип «восстановления справедливости в Поднебесной», упирая на то, что иероглиф «справедливость» даже присутствует в их названии. Свои школы они называли «священными обществами», а отряды — не иначе как «священным воинством» (шэньбин).

Мысль о потенциальной опасности ихэтуаней о чудовищном разрушительном начале, заложенном в них, все больше и больше оформлялась в умах видных чиновников, да и просто просвещенных людей того времени. В конце 1899 г. Юй Синя на посту губернатора Шаньдуна — центра движения ихэтуаней сменяет Юань Шикай, который моментально оценил всю неоднозначность поддержки школ боевых искусств, целиком вышедших из-под контроля государства. Запретить занятия ушу ему, естественно не могло придти в голову, так как боевыми искусствами, как мы уже говорили, в те времена занимались все от мала до велика, начиная от императорского дворца и представителей администрации, вплоть до простых крестьян. Юань Шикай идет другим путем. Он издает «Временное положение о запрещении деятельности бандитов-ихэцюаней», по которому все лица, как гражданские, так и военные, изучающие приемы кулачного искусства в среде ихэтуаней, или одобряющие их действия подлежали немедленной казни без всякого снисхождения.

Складывалась парадоксальная ситуация — в некоторых провинциях губернаторы активно поддерживали ихэтуаней, в других же всячески стремились истребить их. Юань Шикай всеми способами боролся с повстанцами в самом центре ихэтуаньского движения — в провинции Шаньдун, зато видные государственные деятели, например, Ли Хунчжан, Чжан Чжидун вообще отказались подавлять их. Губернатор Шаньси Юй Сянь и вице-наместник в Чжили Юй Лу были искренне уверены в эффективности ихэтуаней и оказывали им полную поддержку. Эти двое закончили свою карьеру весьма трагически — Юй Сянь был уволен в ноябре 1900 со своей весьма почетной должности, а Юй Лу покончил жизнь самоубийством после того, как в августе того же года пал Тяньцзинь.

Стиль люхэцюань против русской армии

В восстании наступил кризис. Основные отряды ихэтуаней оказались разгромлены. В ряде провинций бойцы уходили в горы, прятались в лесах, но тем не менее приобретенный опыт позволял им даже в таком незавидном положении продолжать борьбу. Однако система регулярных тренировок развалилась, и естественно боевое мастерство, и без того невеликое у ихэтуаней, резко упало. В октябре 1900 г. 100-тысячная русская армия заняла основные города северо-востока Китая, до тех пор находившиеся под контролем восставших, которые сражались против нее разрозненными группами по 2–3 тыс. человек и несли огромные потери. Налеты китайских бойцов на иностранные войска были исключительно мужественны, но чрезвычайно бессмысленны и не приносили заметного урона «иностранным дьяволам». Так, например, во время одного из внезапных нападений «бандитов-боксеров» на русскую армию в местечке Фэньтянь погибло всего лишь два русских солдата, а ранено около шестидесяти.

И вот тогда оставшиеся бойцы трех крупнейших группировок на Севере Китая решили я январе 1901 г. объединиться, создав «Армию честности и справедливости» (Чжунъи цзюнь), в которую вступило более 200 тысяч человек. Сила по тем временам была немалая, а командиром ее стал некий Ван Хэда, мастер ушу, «годами — те под тридцать, строен телом, с вытянутым лицом». Помогал ему его старый друг Дун И по прозвищу «Дун старый Даос» — Дун Лаодао. К цинскому правительству они относились весьма лояльно, а все свои беды относили на счет иностранцев, поэтому и провозгласили основной задачей новой Армией борьбу с русской армией. Первоначально их действия оказались весьма эффективны, хотя они и не выходили за рамки мелких, в основном ночных, вылазок.

Но и в этом случае решающую роль сыграл основной недостаток ихэтуаней. Великолепное индивидуальное мастерство, мужество, аффектное состояние больших групп людей не могли заменить четкой организации и разработанных планов действий. После многочисленных боев в провинциях Ляонин, Хэйлунцзян и других северных территориях Армия Честности и Справедливости уже к концу зимы 1901 г. просуществовав всего лишь пару месяцев, оказалась рассеяна. И все же лидеры разбитой армии не пали духом. Крепостью духа этих людей, попавших практически в безвыходную ситуацию, наголову разбитых, оставшихся без оружия и людей, можно было только восхищаться. Мастера Ван Хэда и Дун И вновь бросили клич по народным школам ушу и продолжили свою борьбу, став во главе крупнейшего стиля того времени люхэцюань (»Кулак шести взаимосоответствий»), выросшего из народной школы ушу в крупную группировку бойцов, ведущую активные действия.

И в этот момент, как в старых легендах, когда на помощь императорам приходили небесные феи, на помощь мастерам ушу пришла пожилая, но весьма активная женщина, известная под именем «госпожа Ян». Она принадлежала к одной из самых мистических даосских школ «Золотой киноварной пилюли» (цзиньдань), берущей свой исток от древних алхимиков. Не ограничиваясь поисками средств бессмертия и многочасовыми сеансами медитации, госпожа Ян приняла активное участие в движении против «иностранщины», развернувшемся в Китае в 1891 г., а когда это движение было разгромлено стала во главе тайного общества и параллельно школы ушу люхэцюань. Эту женщину почтенно называли «фаши» — «учитель Закона» или «учитель Дхармы», как обычно уважительно именовали буддийских наставников. Сектанты-бойцы в этой школе упражнялись в основном во владении длинным шестом и в приемах кулачного искусства. Именно к услугам этой секты и обратился Ван Хэда как к своей последней надежде. В этой школе насчитывало около трех тысяч бойцов, что было сравнительно не много по сравнению с прошлой численностью ихэтуаней, на пике их движения, однако как школа ушу с таким количеством последователей люхэцюань представлял собой довольно грозную силу. Одевались они как ихэтуани, подчеркивая тем самым общность идей «справедливости и гармонии», достигаемых через кулачное искусств, и повязывались красными платками, что служило отличительным знаком.

«Стиль шести взаимосоответствий» к тому времени стал уже одним из основных направлений ушу в Китае. Достаточно боевой и в то же время чрезвычайно ритуализированный, он базировался на древнейшей теории шести классических взаимосоответствий. Для нее в канонах школам имелось три трактовки. По первой, это были шесть направлений — восток, запад, юг, север, верх, низ, что символизировало пространственную ориентацию человека во Вселенной и обнаружение своего места в вечном Космосе.

Люхэцюань превратился в один из самых мощных и сравнительно хорошо организованных отрядов последних ихэтуаней. Русская армия узнав, куда переместилось новое руководство повстанцев, послало на его поимку казачий полк во главе с неким Мадридовым. Добыча казалось легкой, та как повстанцев было немного, да и в силу китайского ушу из казаков мало кто верил. Им противостоял сам Дун Старый Даос с большим отрядом бойцов люхэцюань. Результаты столкновения оказались самыми неожиданными. В первых же боях ихэтуани не только отбили все атаки, но даже сумели захватить много обозной утвари. Все начало 1902 г. прошло в стычках, ведущихся вдоль дорог, в результате которых обе стороны несли немалые потери, но ихэтуаней изначально было намного меньше. Бойцы люхэцюань нападали обычно неожиданно, тут же вступая в рукопашный бой, умело и хладнокровно защищаясь от казачьих шашек, а затем столь же быстро исчезая, не имя реальной возможности противостоять огнестрельному оружию. Раздражение от постоянных неудач в борьбе «необразованными китайцами» заметно нарастало среди русского командования, которому волей судеб пришлось вести сражения именно со школой люхэцюань.

Наконец, командующий штабом русской армии Алексеев, которому донесли, что за всеми этими дерзкими нападениями стоит давно известный ему бывший лидер «Армии честности и справедливости» Ван Хэда, отдал приказ о его немедленной поимке и послал на его поиски несколько специальных отрядов. Долгое время Ван Хэда, который прекрасно знал местность, удавалось уходить от преследователей, а в деревнях ходили легенды о его чудесных способностях. Поговаривали, что Ван может в одно мгновение делаться невидимым и переноситься на десятки километров. Сотни молодых крепких бойцов присоединились к люхэцюань, веруя в магию методов ушу и мистические способности Ван Хэда. Вновь вступившие помимо боя голыми руками и шестом изучали у госпожи Ян способы медитации, написания тайных знаков и другое «тайное искусство».

Мужественный бойцы люхэцюань начали борьбу не только против иностранных войск, но и против цинского правительства, полностью отказавшему им в поддержке, что резко отличало характер их действий от ранних ихэтуаней, который «дружили» с китайским двором. Школа люхэцюань выдвинула лозунг «Против иностранцев, долой Цин!». Отчаянное сопротивление в общем-то небольшой группы бойцов ушу крайне раздражало иностранные войска и регулярную императорскую армию. От их руководства поступали распоряжения: Если говорить о каким-то способе искоренения деятельности краснобородых-хунхузов (так иногда называли ихэтуаней за то, что они красили бороды в красный цвет — А.М.), то он заключается в том, что все эти районы должны быть полностью стерты с лица земли», «в общем говоря, необходимо скосить траву и вырвать корни, уничтожив, таким образом сами корни, откуда все это произрастает, дабы молодые ростки уже никогда не смогли бы ожить». С Ваном Хэда, Дуном Старым Даосом и другими отчаянными бойцами было решено покончить навсегда.

Противник сконцентрировал силы, в сотни раз превосходящие бойцов люхэцюань, и судьба повстанцев была предрешена. В июле от всех отрядов люхэцюань осталось лишь шесть человек во главе с неутомимым Ван Хэда. Преследуемые врагами, они решили уходить в горные районы Китая, чтобы там передохнуть и накопить силы для дальнейших сражений. Прекращать борьбу они естественно не собирались, но случай распорядился иначе.

Однажды они остановились на ночлег в старом магазинчике по продаже телег. Несмотря на немалый опыт у последних ихэтуаней так и не выработалась столь необходимая для ведения войны дисциплина, и незаметно подкравшихся солдат императорской армии они заметили слишком поздно. Кольцо сомкнулось, вскоре стало ясно, что выхода нет. История так передает один из последних диалогов бойцов. Один из первых учеников люхэцюань спросил у Ван Хэда: «Командующий Ван, это — все?». На что Ван ответил: «Покажем последний раз искусство нашей семьи». Завязался кровавый бой, последние бойцы люхэцюань пали под пулями и мечами солдат, а сам Ван попал в плен и был казнен.

Так завершилась история одного из последних отрядов ихэтуаней. Борьба ушуистов из школ люхэцюань была мужественной, но уже бессмысленной. Еще в сентябре 1901 г. цинское правительство подписало Протокол из 12 пунктов с посланниками из 11 государств — Германии, России, США, Бельгии, Франции, Англии, Италии, Австрии, Испании, Голландии и Японии. По этому протоколу на Китай была наложена так называемая «боксерская контрибуция», которую Китай должен был выплачивать до 1940 г. и лишь революция 1911 г. прервала разорительные выплаты. В следствии многих пунктов Протокола Китай терял свой суверенитет, запрещалось под страхом смерти создавать «антииностранные партии», а в тех городах, где были умерщвлены или подвергались жестоким обращениям иностранцы, прекращалось проведения экзаменов на получение гражданских и военных должностей всех степеней. Китай был поставлен в крайне унизительное положение перед теми, кого когда-то снисходительно-презрительно именовал «варварами» и «заморскими дьяволами».

Были разгромлены и обезглавлены десятки школ ушу. В 1900 г. был убит Ли Чжэнцин. Погиб в том же году и знаменитый Ван Чжэнъи — «Ван Пятый Большой меч», наставник ушу известного китайского реформатора Тань Сытуна. Ван занимал видный пост в ихэтуаньской верхушке м действия его отрядов, объединенных силой личности Вана, сильно досаждали иностранным войскам. Ван Чжэнъи был арестован цинской администрацией, а затем передан в штаб немецких войск. Сам Ван был поражен предательством со стороны своих же китайцев и перед расстрелом громко обвинял их в измене. Он до последней минуты сохранял присутствие духа, а его последней фразой стала: «Великий муж в своей жизни не может мечтать о большем воздаянии от своего государства, как умереть во имя ее спасения!».

Но был и другой результат движения ихэтуаней, на который почему-то редко обращают внимание историки, для нас же он особенно важен. Ушу оказалось в какой то момент китайской истории могучей сплачивающей силой, под знаменем которой оказались миллионы людей. Некоторые стили, такие например, как люхэцюань, разрастались до размеров повстанческих армий. Боевые искусства превращались в некий символ внутреннего единства большой группы людей, бойцы ощущали свою общность внутри некого большого тела называемого «ушу», «священное кулачное искусство», «кулак во имя справедливости и гармонии». Естественно, был и могучий антииностранный заряд, была и ненависть ко многим новшествам, вторгавшимся в традиционный уклад жизни и сознания. Но посылы огромного количества людей соединялись именно под знаком боевых искусств, ушу становилось и методом, и средством, и символом борьбы. Ни в одной стране мира боевые искусства не превращались в столь могучий способ сплочения больших групп абсолютно разнородных людей, многие из которых никак не были связаны между собой, не только не знали, но и не слышали друг о друге. Никогда эти люди не были столь могучими, благодаря знанию боевых искусств, причем это могущество заключалось не столько в крепости тела и быстроте удара, сколько в особом состоянии духа, в предрасположенности сознания к единому действию — боевому священнодействию. И ни в одной стране мира боевые искусства не превращались в символ и основное средство борьбы за свою национальную независимость.

События 1898–1901 гг. стали пиком развития ушу в тайных обществах. Не только социальные факторы, а именно общие занятия ушу послужили толчком к единению тысяч людей в огромное движение.

Спросим себя, насколько в действительности было сильно ушу у ихэтуаней?

Хотя ихэтуани и были массовым движением, состояли они из традиционных и раздробленных школ ушу, причем стилевая дифференциация была зачастую столь сильной, что руководители одних школ отказывались принимать за «своих» представителей других школ. Многие секты, занимавшиеся ушу, поклонялись одним богам, и не признавали чужих богов, поклонение которым было распространено в других местностях. Но кто же был главенствующими богами ихэтуаней? Помимо бесчисленных локальных духов, ими стали герои-бойцы традиционных романов «Речные заводи» и «Троецарствие», многие ихэтуани называли себя именами великих воинов Ли Куя, Лу Чжишэня, Сунь Цзяна и других. Естественно, самих романов по причине повальной неграмотности восставшие не читали, но сила устной традиции, досконально точно передающая все нюансы похождений этих легендарных людей и даже приемы, которые они использовали в бою, позволяла ихэтуаням воочию переживать эти образы.

Миф об ушу господствовал в их умах. Не имея ни большого времени на тренировки, ни достаточного количества опытных инструкторов, ихэтуани пытались за полгода постичь то, на что уходили долгие годы. Они не столько изучали ушу, сколько пытались «сыграть» в него, воспроизвести в жизни как на театральных подмостках зрелищность и неуязвимость боевого искусства. Не случайно даже их легендарные герои пришли из театральных постановок, которые разыгрывали местные театральные труппы «дифанси». Даже газеты того времени не очень лестно отзывались о боевом мастерстве ихэтуаней, именуя их «начитавшимися романов» и «дикарями». Чиновник из провинции Чжили У Юн, который сопровождал императорскую семью в переезде на запад, хорошо разбиравшийся в ушу и питавший какие-то надежды на мощь ихэтуаней, был полностью разочарован их нелепым мистицизмом и бессилием. Он отмечал, что «непобедимые» ихэтуани говорили и действовали как актеры традиционной драмы. Их тренировки проходили под звуки музыкальных инструментов китайской оперы и были настолько наиграны и далеки от реальных поединков, что их нередко можно было спутать со спектаклем.

Театрализация ушу стала оборотной стороной того глубокого и реального мистицизма, исторически наполнявшего ушу. Не имея возможности или сил осознать ту внутреннюю сокровенную реальность, которая стоит за занятиями ушу, опознать свое место в этом поле духовного опыта, человек начинает «играть» в мистические культы и ритуалы. Занятия ушу превращаются в особого рода спектакль, воздействующий не столько на внутренние потоки сознания человека, сколько за его психику. У ихэтуаней боевые искусства превращаются не в путь для самораскрытия себя универсальным потокам Неба, но в самоценный и достаточно пустой ритуал, в некое обязательное предписание в качестве нормы жизни всякого «истинного и непобедимого воина, борющегося с иностранными дьяволами». Интересно отметить такой факт — известные бойцы, присоединившиеся к ихэтуаням, были выходцами из самых низших народных слоев, обычно не отличавшиеся хорошим образованием. А вот люди образованные дистанцировались от этих кровавых событий. В частности, мы не услышим, чтобы восстание активно поддержали последователи «истинной традиции» тайцзицюань, которые в основном были людьми с прекрасным образованием. События тех лет стали критической точкой в развитии ушу, где-то на ней ушу как мистическое искусство, имеющее свою познавательную перспективу и символическую глубину, заменяется абсолютно точным, но удивительно бессодержательным слепком с самого себя. Боевые искусства у ихэтуаней уже не являются средством самосовершенствования, но превращаются в путы, не позволяющие человеку выйти за пределы самых примитивных суеверий, коренным образом отличных от подлинной мистерии духа ушу. Зерно игрового ритуала и театрализации, некогда заложенные в боевых искусствах, дало самые неожиданные всходы, приведшие к кризису ушу.

Заключение

«Только воин может выжить на тропе знания. Потому, что искусство воина состоит в том, чтобы уравновесить ужас от того, что ты — человек, восторгом от того, что ты — человек».

Карлос Кастанеда

Мы отражаем историю и тем самым поверяем меру духовного в нас, способность не столько изучать, сколько переживать собственное прошлое.

Единая линия ушу от древности до современности — это отражение извечной идеи единства китайской нации, единства не только пространственного, но исторического — единства в духе. Непрерывная линия истории оказывается отнюдь не результатом историко-критического анализа и не доказывается тщательным сопоставлением источников (пусть нас не смутят обильные цитаты в китайских книгах — это дань традиции «истинно реченного» слова).

Сколь сложно оказалось для самих китайцев осознать ушу как воистину явление культуры, полное внутренней гармонии и непротиворечивости. Сколь нелегко признать собственную историю неким внутренне непостижимым или во всяком случае непостигнутым потоком, несмотря на горы написанного и пересказанного! Не случайно подавляющее большинство китайских книг по истории и философии ушу представляют собой простое и чрезвычайно скучное перечисление фактов, к тому же зачастую ошибочных и противоречащих друг другу, без осмысления, без внутренней рефлексии. Внутренняя традиция ушу остается для них непостижимой на уровне «писанной истории» — это либо невыразимое внутреннее переживание, либо полное отсутствие понимания боевых искусств как формы духовной практики. И другого «промежуточного» варианта китайская культура не знает.

Еще раз спросим себя — зачем пишется история ушу? Стоит ли досконально разбираться в путанице событий, нагромождений самых удивительных легенд, в глубочайшей мудрости трактатов. Стоит ли тратить силы, разгребая ворох слухов и нелепостей? Ушу заставляет нас задуматься о вещах, далеко выходящих за рамки собственно боевых искусств — о проблемах общедуховных, осмысления себя как человека — единственного живого существа, которому дана возможность познать радость духовного творчества и даже его преддверия.

Тайна человеческого познания — едва ли есть что-нибудь более влекущее и наименее понятое. Ответ на нее вечно ожидаем и всегда неожидан. В каждой стране мира философы и мудрецы предлагали свои пути к истине, пролагаемые сквозь морально-этические ценности, духовное очищение, медитативное высвобождение сознания, приятие мира в лоне всеобщей любви или, наоборот, священной войны, аскетического пестования тела и духа или непривязанности ни к каким условностям. Исключительным посылом к философской рефлексии всегда служит видение мира и человека как единого «тела культуры», где существует не просто связь между ними, но абсолютное телесно-духовное единство.

Китайские духовные учения выдвинули призыв к этому духовно-телесному пониманию момента познания. Ушу однажды потребовало от человека осознания собственного духовного опыта, открыв ему за это внутренний мир символов и знаков Вселенной.

Рассуждая об ушу мы неизбежно в своем сознании сопоставляем западную и восточную традицию, отношения к боевым искусствам «у нас» и «у них». Пускай с точки зрения научной чистоты это не вполне корректно, однако видя границы собственной культуры, мы перестаем считать ее ценности универсальными, а свою точку зрения — единственно возможной, допуская существование «чего-то другого» в самом себе, надкультурного, над-личностного и в то же время глубоко «своего» — лишь непонятого нами, частично из-за жестких культурных стереотипов, частично — из-за отсутствия элементарного любопытства. Поэтому открытие нового в творении иной культуры неизменно оборачивается открытием нового и неизведанного в нас самих, выходом за рамки обыденного сознания в мир сверхобыденного и космического. И нет ничего удивительного в том, что после осознания духовного опыта ушу для нас яснее проступит лик христианской культуры.

Мир ушу нескончаемо тонок в его бесчисленных вариациях и обертонах. Однако это не экзотическая утонченность восточных манер, как ее мыслит европеец, это скорее, хрупкая гармония целостности китайского фарфора или живописного свитка, где каждый элемент не мыслим без другого, а каждая мелочь объемлет весь характер композиции. Одно неверное слово, жест, необдуманный поступок может разрушить целостность мира ушу или оборвать чистый покой отношений, царящий между учителем и последователем. Поэтому искренность ученика, когда импульс всех его поступков исходит не из внешних предписаний, но из внутренних побуждений, становилась критерием нахождения последователей в школах ушу.

Все что породила китайская цивилизация — всеобъемлющая эстетика мировосприятия, поступок, тождественный ритуалу, культура громогласного молчания и неизреченного символа — находятся в ушу как бы в предельно концентрированном виде. В абсолют возводятся вежливость и добродетель, несопоставимые с западной манерностью, которая призвана лишь скрыть истинные чувства человека, в то время как в мире ушу любое действие совершается с «использованием сердца» (юнсинь). Это воистину «сердечное делание», ибо гунфу — это всегда искренность действия и помысла в самом высоком своем воплощении, в предельности своего восприятия. Мир ушу не только тонок, но он еще и светел, благодаря присутствию в нем этого запредельного и в то же время глубоко человеческого мастерства.

Путь человека в боевых искусствах роднится с путем Космоса, и благодаря этому специфически китайский «благородный муж» и достойный воин становится явлением надкультурным, всеобщим, имеющим абсолютную и универсальную ценность. И это учит человека быть подлинным в той традиции, которую он передает. И тогда в величаво-оглушающем молчании Небес человек прозревает свой путь не как обыденность сегодняшнего дня, но как вечную истину.

Библиография

На русском языке

1. Абаев Н.В. Даосские истоки китайских ушу — Дао и даосизм в Китае. М., 1982.

2. Абаев Н.В. Психофизические упражнения ушу. Улан-Удэ, 1989 3. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск, 1989.

4. Абаев Н.В. Чань-буддизм и ушу — «Народы Азии и Африки», 1983, N 3.

5. Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982.

6. Бежин Л.Е. Ду Фу. М., 1987.

7. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы, М., 1986.

8. Гилби Д. Секреты боевых искусств мира. Рига, 1991 9. Го юй (Речи царств). Пер. с китайского В.С. Таскина. М., 1987.

10. Долин А.А., Маслов А.А. Истоки ушу. М., 1990 11. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо — традиция воинских искусств. М., 1990.

12. Долин А.А., Попов Г.В. Традиции ушу. Красноярск, 1990.

13. Ивин А. Красные Пики. М.

— Л., 1927 14. Из книг мудрецов. Проза древнего Китая. М., 1987.

15. Калюжная Н.М. О характере тайного союза «Ихэтуань». — в сб. Тайные общества в старом Китае. М., 1970, 16. Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск. 1988.

17. Конрад Н.И. Избранные труды. М., 1977.

18. Конрад Н.И. У-цзы. Трактат о военном искусстве. М., 1958.

19. Корсаков В.А. Пекинские события. Спб., 1901, 20. Крюков М.В., Малявин В.В., Софрнов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средних веков и нового времени. М., 21. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (УП-ХШ). М., 1984, 22. Кучера С. Проблема преемственности китайской культурной традиции при династии Юань. Роль традиций в истории и культуре Китая. М., 1972.

23. Лес категорий. Пер. с тангутского Н.Б. Кеппинг. М., 1983 24. Линдер И.Б., Оранский И.В. Останови оружие. М., 1991 25. Малявин В.В., Кожин П.М. Традиционные верования и синкретические религии Китая — в кн. Локальные и синкретические культы. М., 1991.

26. Маслов А.А. Гинастика ушу: реальность сквозь призму мифов. М., 1990.

27. Маслов А.А. Ушу: традиции длуховного и физического воспитания в Китае. М., 1990.

28. Миняев С.С. Сюнну — в сб. Исчезнувшие народы. М., 1988.

29. Партизанская война в Китае (Переводы из китайской прессы 1938–1939 гг.). Чунцин.

30. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М., 1981.

31. Пу Сунлин. Новеллы. пер. П. Устина, А. Файнгара. М., 1961.

32. Пу Сунлин. Рассказы Ляо Чжая о необычайном. пер. В.М. Алексеева. М., 1988.

33. Рудаков А.В. Общество И-хэ-туань и его значение в последних событиях на Дальнем Востоке. Владивосток, 1901.

34. Севостьянов В.М., Бурцов Г.А., Пшеницын А.В. Рукопашный бой. История развития, техник и тактика. М., 1991.

35. Синицкий Г.С. Воинское искусство даосской ориентации как фактор социализации в китайском обществе. — Научная конференция «Общество и государство в Китае» N ХУШ. Ч. 1. М., 1985.

36. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику. — в сб.: Архаический ритуал в фольклорных и раннепалелетических памятниках. М., 1988.

37. Фань Вэньлань. Новая история Китая. М., 1955 38. Шан Цзюньшу (Книга правителя области Шан). Перевод, вступительная статья и комментарии Л.С. Переломова. М., 1968.

39. Шицзин (Книга песен и гимнов) Пер. с кит. А. Штукина. М., 1987.

40. Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987.

На китайском языке

41. Ай Жу. Ни (Арбалет) — «Цзинъу» N 6, 1986.

42. Бо Чжунвэнь, Бо Шэньюань. Янши тайцзицюань цзяофа ляофа (Способы преподавания и тренировки по стилю Ян тайцзицюань). Шанхай, 1989.

43. Бэйцзин улинь иши (Предания о пекинских мастерах ушу). Сост. Чжан Юйчжай. Пекин, 1987.

44. Бянь Чжичжун. Чжунго даоцзя мичуань яншэн чаншоу шу (Тайно передаваемое китайское даосское искусство вскармливания жизненности и продления жизни) Пекин., 1987.

45. Ван Пэйшэн. Уши тайцзицзянь (Меч по стилю У тайцзи) Пекин, 1987.

46. Ван Сюаньцзе. Дачэнцюань (Кулак Высшего достижения). Сянган, 1986.

47. Ван Тяньцзи. Шицзю шицзи сябаньцзи чжунгоды мими шэхуэй, (Тайные общества в Китае во второй половине Х1Х в.) — «Лиши яньцзю», 1963, N 2.

48. Ван Цзинсюй. Тайцзу хунцюань цзи шичжань дафа (Стиль «Красного кулака Великого предка» и методы его боевого применения). Сиань, 1988.

49. Ван Цзиньсюй. Ушу саньшоу жумэнь (Введение в свободный поединок ушу). Сиань, 1985.

50. Ван Цзуюань. Нэйгун тушо (Описание иллюстраций к внутреннему искусству). Сянган, 1962.

51. Ван Цзыпин. Цюаньшу эршифа (Двадцать способов кулачного искусства). Пекин, 1962.

52. Ван Цзяньбинь. Сювэйдяньдацюаньшу (Искусство ударов по жизненноважным точкам) Шицзячжуан. 1988. 53. Ван Чжэнь. Цзуйцюань, багуачжан (Стили пьяного кулака и восьми триграмм). Фучжоу, 1986.

54. Го Линь. Синьцигун ляофа (Новая методика лечения цигун). Хэфэй, 1987.

55. Го Чжэнья. Багуа дао (Меч восьми триграмм). Шицзячжуан, 1983.

56. Гу Люйсинь. Тайцзицюань шу (Искусство тайцзицюань). Шанхай, 1982.

57. Гэ Хун. Баопу-цзы (Мудрец, объемлющий изначальную простоту). Сер. Чжуцзы цзичэн, т.3. Шанхай, 1954.

58. Гэ Чжаогуан. Даоцзяо юй чжунго вэньхуа (Даосимз и китайская культура). Шанхай, 1987.

59. Гэ Чжаогуан. Чань цзун юй чжунго вэньхуа (Чань-буддизм и китайская культура). Шанхай, 1986.

60. Дандай чжунго тиюй (Физическая культура в современном Китае). Пекин, 1984.

61. Дун Иньцзе. Тайцзицюань ши и (Объяснение смысла тайцзицюань), Шанхай, 1986.

62. Дэцяньь, Суфа. Шаолин цюаньфа цзиньцуй (Лучшие избранные методы Шаолиньского кулачного искусства). Пекин, 1990.

63. Дэцяньь. Шаолинь гунфу цыдянь (Словарь шаолиньского гунфу), Пекин, 1988 64. Дэцяньь. Шаолинь люхэцюань (Шаолиньский кулак шести взаимосоответствий). Пекин, 1987.

65. Дэцяньь. Шаолинь усэн чжи (Хроники монахов бойцов Шаолиньского монастыря). Пекин, 1988.

66. Дэцяньь. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). Пекин, 1989.

67. Дэцяньь. Шаолинь чжэньцзун цигун (Цигун истинной шаолиньской школы). Пекин, 1983.

68. Дэчань. Шаолинь цигун (Шаолиньский цигун). Чжэнчжоу, 1983.

69. И Чжу, Люй Вэй. Чжоу гуй (Локоть дьявола). Пекин, 1989.

70. Лао-цзы байхуа цзиньши (Лао-цзы с комментариями и переводом на современный китайский язык), сост. Чжан И. Пекин, 1993.

71. Ли Пэйсюань, Цзянь Шицзян. Иньчжаопай фаньцзымэнь шилу синцюань (Комплекс в десять частей по стилю «Когти орла» школы «Крутящийся кулак»). Пекин, 1990.

72. Ли Сишэн. Кэнцзу гобянь цзи (Записки о национальном кризисе в 1900 г), Пекин.

73. Ли Тяньцзи, Ли Дэинь. Синъи цюаньшу (Кулачное искусство стиля «Формы и воли»), Пекин, 1983.

74. Ли цзи. Минтан вэй («Записки о ритуале. Позиции в Зале проcветления). Сыбу бэйяо., цз. 14.

75. Ли Цзиньчун. Тайцзицюань циюань таолунь (Обсуждение истоков тайцзицюань) — Улинь, 1986, N 2, с. 10–11.

76. Ли Цзифан, Чжоу Сикуан, Си Юнчан. Чжунго гудай тиюй ши цзяньбянь (Краткая история физического воспитания в Китае с древнейших времен до опиумных воин). Пекин, 1984 77. Ли Чэн. Сиу биду (Необходимые чтения для изучаюшего ушу). Пекин, 1991 78. Линь Суй. Чжэнцзун багуачжан (Ладонь восьми триграмм истинной школы). Фучжоу, 1990.

79. Линь Фаньинь. Хуэйнэн цюфа (Учвение о дхарме Хуэйнэна). Чжэцзян, изд-во монастыря Гоцинсы секты Тяньтай. б.г.

80. Линь Чаосюй. Багуа лунсин чжан (Ладонь восьми триграмм формы дракона). Пекин, 1991.

81. Луньюй чжанцзюй цзичжу (»Беседы и суждения» с членением на разделы и комментарием) — Сышу уцзин. Т.1., 1984.

82. Лю Гушэн. Синъицюаньшу цзюэвэй (Краткие заметки об искусстве синъицюань). Пекин, 1984. 1-е издание — 1938.

Лю Ли. Бо Чжунвэнь — юннянь цюаньшэ чуанцзао жэнь (Бо Чжунвэнь — оснватель общества кулачного искусства в уезде Юннянь) — «Шанхай тиюй шихуа», 1989, № 3, с. 51–52.

83. Лю Мэнян. Тяньцзинь цюаньфэй бяньлуань цзиши (Записи о волнениях кулачных боцов-бандитов в Тяньцзине), Тяньцзинь, 1901.

84. Лю Суйси, Ли Чжаньюань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд. Аньхой, 1984.

85. Лю Шэнькуй, Лю Фантун, Ван Пэйхунь. Шаолинь шисань чжа (Тринадцать методов шаолиньских захватов). Пекин, 1984.

86. Лю Юй. Шаолинь цюаньшу сюань бянь (Избранные методы из шаолиньского кулачного искусства). Шанхай, 1931.

87. Люйши чунцю. (Весны и осени Люй Бувэя). С комментариями Гао Ю. — Чжуцзы цзичэн. Т. 6. Пекин, 1956.

88. Люцзу таньцзин (Престольная сутра Шестого патриарха). Пекин, 1990.

89. Лян Юйгун. Шаолиньсы нэйвай гун чжэньчуань (Истинная традиция внешнего и внутреннего искусства Шаолиньского монастыря). Пекин, 1990.

90. Ма Минда. Циндай ды уцзюй чжиду (Система воинских экзаменов в эпоху Цин). — Чжунхуа ушу, 1986, N 4, с. 13–14.

91. Ма Цинхай. Сянсиньцюань цзицзинь (Сборник по подражательным стилям). Пекин, 1988.

92. Мин Чжэнь. Даньдай кэсюэ синь тяньди (Современное научное учение об обновлении Неба и Земли. Обзор методов цигун Янь Синя). Чунцин, 1988.

93. Минши (История минской династии) — Сыбу бэйяо. Т. 909. Шанхай, 1931.

94. Мо Вэньдань. Цигун мичжи (Скрытй смысл цигун). Наньнин, 1989.

95. Мэй Жунцяо. Багуачжан(Ладонь восбми триграмм). Пекин, 1963.

96. Не Ши. Хуанди нэйцзин синьлисюэ гайяо (Основные положения психологии в «Трактате о внутреннем желтого императора»). Чунцин, 1986.

97. Рю Фэйун. Дзэнкай суихассин кэн (Полное объяснение кулака восьми пьяных святых).

98. Саньго чжи сюань чжу (Хроники Троецарствия с избранными комментариями). Пекин, 1986. Т. 1–3.

99. Саньцай тухуэй (Иллюстрированное собрание Трех драгоценностей). Сост. Ван Чжай. Т.4. Тайбэй, 1935 100. Си Юньтай, Ли Гаочжун. Хоуцюань (Стиль обезьяны). Сянган, 1987.

101. Си Юньтай. Чжунго ушу ши (История китайского ушу), Пекин, 1985.

102. Синь Цзишэн. Чжунго удаоши (История китайского танца) Пекин, 1983.

103. Синьтаншу (История династии Тан). Сыбу бэйяоЮ Тайбэй 104. Сунши (История династии Сун) Суфа, Дэцяньь. Шаолинь каньцзяцюань (Семейный стиль Шаолиня). Пекин, 1988.

105. Сунь Суйсюн, Ху Цзиньхуань, Хуан Юйсюй, Гао Цзяньцин. Шаолинь люхэмэнь (Шаолиньская школа шести взаимосоотвествий). Т. 1–2. Фучжоу, 1984-85.

107. Сунь Фуцюань. Багуацюань сюэ (Учение о кулаке восьми триграмм) 108. Сунь Фуцюань. Цюань и шу чжэнь (Истинное описание смысла кулачного искусства). Тайбэй, б.г.

109. Суфа, Дэцяньь. Шаолинь хушэнь аньци мичуань (Тайные методы шаолиньской самозащиты при помощи секретного оружия). Пекин, 1989.

110. Сучжи, Дэцяньь. Шаолинь чанху синьи мэньцюань (Шаолиньский стиль длинной самозащиты серда и воли). Пекин, 1989.

111. Сюй Гоцзюнь. Сюйши тайцзи цигун (Методы цигун Великого предела клана Сюя). Харбин, 1987.

112. Сюй Чжидун. Гоцзи лунлюй (Теория техники национального искусства). Пекин, 1930.

113. Сюй Чжии. Уши тайцзицюань (стиль У тайцзицюань). Пекин, 1985.

114. Тайцзицюань сюаньбянь (Избранные труды по тайцзицюань с текстами Ян Чэнфу и др.). Пекин, 1984.

115. Тайцзицюань цюаньшу (Полная книга по тайцзицюань). Пекин, 1988.

116. Тайцзицюань юньдун (Спортивный тайцзицюань). Пекин, 1987.

117. Тан Шоуцай, Чжоу Хацюань. Ушу. Хунань, 1983.

118. Тань Ичжун, Ли Дэчжэн, Чжан Сюаньчжу. Ихэтуань юньдун ши (История движения ихэтуаней). Ланьчжоу, 1983.

119. Тань Цинфу. Шаолинь ши да цзяньшэнь гунфа (десять шаолиньских великих оздоровительных комплексов). Пекин, 1989.

120. Тиюй цыдянь (Словарь по физкультуре и спорту). Шанхай, 1986.

121. Тянь Сюйчэн, Чжой Пэйжун, Линь Боюань. Чэньши тайцзицзянь (Меч тайцзи по школе семьи Чэнь). Гуанчжоу, 1985.

122. У Гуамин. Шаолинь мичуань цзюэцзи ляньгунфа (Тайная традиция методов тренировки в шаолиньской технике). Фучжоу, 1987.

123. У Синь. Шаолинь жуаньиньгун цзиньцуй. Цзюэцзи цишиэр и (Лучшие избранные методы мягкого и жесткого шаолиньского искусства. 72 метода абсолютной техники). Пекин, 1990.

124. У Тунань. Гошу гайлунь (Общая теория национального искусства). Пекин, 1984. (1-е издание — 1937) 125. У Тяоян. Цзуйгунь (Пьяная палка). Хэфэй, 1986.

126. У Цзунчжоу. Тайцзицюань нэйцзин (Внутреннее усилие в тайцзицюань). Гуйчжоу, 1991.

127. У Чжаоян. Цзуй гунь (Пьяная палка). Хэфэй, 1985.

128. У Чжуннун. Чжунхуа циньна шу (Китайское искусство захватов и заломов). Ханьчжоу, 1988.

129. У Шу. Шоуби лу (Записи об искусстве боя). Пекин, 1990.

130. Удан цзюэцзи (Абсолютная техника Уданского направления). Сост. Ли Тяньцзи. Цзилинь. Т. 1–2. 1989.

131. Учжэнь. Шаолинь нэйгун усинцюань (Внутренеее шаолиньское искусство пяти животных). Пекин, 1989.

132. Ушу жумэнь (Введение в ушу). Чжэцзян, 1983.

133. Фань Вэйвэй. Шиэр дуаньцзинь. Каньцзянь чжи лу (12 отрезов парчи. Дорога здоровья). Тяньцзинь, б.г.

134. Фаньдун хуэйдаомэнь цзяньцзе (Краткий обзор реакционных тайных сект). Пекин, 1985 135. Хань Цзяньчжун. Мэйхуачжуан (Стиль столбов сливы мэйхуа). Гуанчжоу, 1987.

136. Ху Бинь. Канфу ляофа (Лечебные методы оздоровления). Пекин, 1984.

137. Ху Жунчжу. Чэнь Вэймин тайцзи чанцюань цзяньцзе (Общее описание длинного кулака Великого предела Чэнь Вэймина) — Улинь цинцуй, 1982, N 2 138. Ху Цзиньхуань, Сунь Чунсюн, Жуан Юйсян. Фуцзянь шаолиньцюань (Шаолиньский кулак из провинции Фуцзянь). Фучжоу, 1983.

139. Ху Чжушэн. Тяньдихуэй циюань юй цяньлун чжунъе ши бои (Истоки «Общества Неба и Земли» и опровержение версии о его возобновлении в годах Цяньлун 1736–1796). — в сб.: Хуэйдан ши яньцзю (Изучение истории тайных обществ). Шанхай, 1987.

140. Хуан Бонянь. Лунсин багуачжан (Форма Дракона ладони восьми триграмм), с. 1–2.

141. Хуанди нэйцзин. Сувэнь. (Трактат о внутреннем Желтого императора. Безыскусные ответы). С ком. Ван Биня.

142. Хэбэй улинь гуши (Рассказы о бойцах уш из провинции Хэбэй). Сост. Цао Гуанчжи. Пекин, 1985.

143. Цай Лунюнь, Шао шанькан. Цзуй цюань (Пьяный кулак) Пекин, 1984.

144. Цай Лунюнь. Илу хуацюань (Первый комплекс стиля Кулка цветов). Пекин, 1957.

145. Цай Лунюнь. Шаолиньсы цюань бан чаньцзун (Общее описание кулака и палки монастьыря Шаолинь). Чжэцзян, 1983.

146. Цай Юань. Ушу цзибэнь сюньлянь туцзяо (Объяснения базовой тренировки в ушу с иллюстрациями). Гонконг. 1987.

147. Цао Чжицин. Синъицюань лилунь яньцзю (Изучение теории синъицюань). Пекин, 1988.

148. Цзунцзяо цыдянь (Словарь религий), под. ред. Жэнь Цзиюя. Шанхай, 1983 149. Цзянь Цзяцюань. Бацзицюань (Кулак восьми пределов). Аньхой, 1984.

150. Цзяньмин ушу цыдянь (Краткий словарь по ушу). Харбин, 1986.

151. Ци У. Игэ гэмин гэнцзюйдиды чэнчжан (Рост одной революционной опорной базы). Пекин, 1957.

152. Ци Цзигуан. Ляньбин шицзи (Записки о практике тренировки воинов). Б.м., б.г.

153. Ци Цзигуан. Цзисяо синьшу (Новая книга записок о достижениях в воинском искусстве). Под ред. Ма Минда. Пекин, 1988.

154. Цигун цзиньхуа цзи (Собрание лучших отрывков по цигун). Сост. Ли Юаньго, Чэнду, 1987.

155. Чан Жэнься. Чжунго удао шихуа (Очерки по истории китайского танца). Шанхай, 1983.

156. Чжан Вэньгуан, Чжан Шань, Цзун Жаньлян, Си Юньтай. Ушу юньдун сяочжиши (Краткие сведения о спорте ушу). Пекин, 1983.

157. Чжан Вэньгуан. Чжунго чацюань (Китайский стиль чацюань). Цзинань. 1985.

158. Чжан Куанъу. Чжунго ушу вэньхуа гайлунь (Общая теория культуры китайского ушу). Чанша, 1990.

159. Чжан Кунчжао. Шаолинь чжэньцзун цюаньцзин (Трактат о кулачном искусстве истинной шаолиньской школы). Пекин, 1986.

160. Чжан Найци. Кэсюэды нэйгунцюань (Научный подход к «Кулаку внутренних школ»). Пекин, 1986. 1-е издание — 1936.

161. Чжан Саньфэн. Угэн шу цы чжуцзяо (»Древо без корней» с комментариями), ком. Ли Пэйюаня и Ли Хайсюя. Тайбэй, 1963.

162. Чжан Сыцзи. Мэйжэнь цзуй (Стиль пьяной красавицы). Хэфэй, 1986.

163. Чжан Чжуанси. Шаолинь ушу юй Дамо бин у гуаньси (Шаолиньский монастырь и Дамо никак не связаны между собой). Гуаньминь жибао. 22.04.1984.

164. Чжан Янсань. Люхэ танланцюань (Кулак богомола шести взаимосоответствий). Сянган, 1982.

165. Чжан Янсань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд). Сянган, 1982.

166. Чжоу Миндэ. Ушу цзибэньгун ляньсифа (Способы тренировки в базовых упражнениях ушу). Цзилинь, 1987.

167. Чжоу Шицунь. Улинь минцзя чуаньци (Биографии известных мастеров ушу). Ланьчжоу, 1985.

168. Чжуан Юаньмин, Чжоу Шоуян, Ян Жуньгэн, Ян Сюэши, Сунь Тяньтин. Ляньгун шиба фа (18 способов тренировки). Шанхай, 1983.

169. Чжуанцзы цзицзе (Чжуан-цзы с комментариями). Шанхай, 1954 170. Чжугэ Лян биншу. «Синьшу» синьбянь шипин (Воинское искусство Чжугэ Ляна. Вновь составленная «Книга о сердечном» с комментариями). Сост. Чжан Кунь, Чжан Лигуа. Пекин, 1991.

171. Чжунго гунфу цыдянь (Словарь китайского гунфу). Сост. Ли Чуньшэн. Чжэньчжоу, 1987.

172. Чжунго минцюань (Знаменитые китайские стили ушу). Сост. У Чжуннун. Ханьчжоу, 1989.

173. Чжунго ушу гуши (Рассказы о китайском ушу). С ком. Пу Цзи. Гуанчжоу, 1984.

174. Чжунго ушу дацыдянь (Большой словарь китайского ушу), под ред. Ма Сянда. Пекин, 1990, 175. Чжунго цзюньши ши (История военного дела в Китае). Пекин, 1987.

176. Чжунго цигун (Китайский цигун), Пекин, 1986 177. Чжунго цигун цыдянь (Словарь китайского цигун). Гл. ред. Люй Гуанжун. Пекин, 1989.

178. Чжунхуа ушу луньцунь (Сборник о китайском ушу). Пекин, 1987.

179. Чжунхуа ушу цыдянь (Словарь китайского ушу). Сост. Вань Цзиньхуэй, Ван Пэйхунь, Сунь Сюйсюн, Ли Даоцзе и др. Консультант Цай Лунюнь. Аньхой, 1987.

180. Чжэньбэнь ицзиньцзин. Мибэнь сисуйцзин (Истинный трактат об изменениях в мышцах. Тайные трактат об омовении косного мозга). Тайвань, 1986.

181. Чэнь Пинь. Чэньши тайцзицюань тушо (Иллюстрированные объяснения стиля семьи Чэнь тайцзицюань). Шанхай, 1986. 1-е изд — 1933.

182. Чэнь Сяован. Шичжуан чэньши тайцзицюань (Всемирно известный стиль Чэнь тайцзицюань). Пекин, 1988.

183. Чэнь Чанмянь. Цзяньи наньцюань (Упрощенный наньцюань). Сянган, 1984.

184. Чэнь Чэнпу. Цзицзи чжиди саньшиэр чжан (23 метода действия ладонью для обуздания противника). Пекин, 1989.

185. Чэнь Яньлинь. Тайцзицюань дао цзянь гань саньшоу хэбянь (Сборник по искусству изогнутого меча, прямого меча, шеста и свободного боя в тайцзицюань). Шанхай, б.г.

186. Ша Гочжэн. Синъицюань саньшоупао (Парный бой «Стиля формы и воли»). Куньмин, 1988.

187. Ша Гочжэн. Тайцзицюань дуйлянь (Парный комплекс тайцзицюань). Пекин, 1985.

188. Шаолинь ушу (Шаолинская школа ушу). Сост. Ассоциацией ушу провинции Хэнань. Отв. Чан Сяомин. Чжэнчжоу, 1984.

189. Шаолинь ушу дацюань (Большая энциклопедия Шаолиньского ушу). Сост. Дэцяньь. Т. 1–2. Пекин, 1991.

190. Шаолинь циньна фа (Методы заломов и захватов шаолиньской школы). Чжэньчжоу, 1985.

191. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). Изд-во Шаолиньского монастыря. Т. 1–7. 1982.

192. Шаолиньсы (Шаолиньский монастырь). Пекин. 1982 193. Шаолиньсы юй шаолиньцюань (Шаолиньский монастырь и шаолиньский кулак). Гуандун, 1984.

194. Шаолиньсы юй шаолиньцюань (Шаолиньский монастырь и шаолиньский кулак). Гуандун, 1984 195. Шицзин (Книга песен) — Сышу уцзин. Пекин, 1984.

196. Шо фань (Наставления правителю). — Сыбу бэйяо. Т. 1140–1144. Шанхай. 1936.

197. Ю гуань ихэтуань шанью (Императорские эдикты относительно движения ихэтуаней), сост. Цзинь Цзяжуй и Линь Шухуэй.

198. Ян Дэнпу. Тайцзицюань тиюн цюаньшу (Практическое руководство по тайцзицюань). Пекин, 1962.

199. Ян Ляньцунь, Ван Юйчунь, Сяо Чангэнь. Батан цзиньганчуй (Восемь комплексов алмазных ударов). Пекин, 1986.

200. Ян Пэйжун. Мицзунцюань (Стиль тайного следа). Чанша, 1985.

201. Ян Чэнфу. Тайцзицюань шиюн фа (Способы применения тайцзицюань). Пекин, 1931.

На английском языке

202. Alchemy, Medicine and Religion in the China A.D. 320. The Nei P'ien of Ko Hung (Pao-p'u tzu. Tr. by James R. Ware. N.Y. 1981.

203. Andersen P. The Method of Holding the Three Ones. A Taoist Manual of Mediation. L., 1979.

204. Applied Chinese acupuncture for clinical practitioners. Ed. by Sun Xuequan. Jinan, 1985.

205. Cahill J. La penture Chinoise. Geneve, 1977.

206. Ch'en J. The Nature and Characteristics of the Boxer Movement — a Morphological Study. — Bulletin of the School of Oriental and African Studies. University of London. Vol. XXШ, part 2, 1960.

207. Ch'en Kenneth K.S. The Chinese transformation of Buddhism. New Jrersey, 1973.

208. Chaj K.T., Weakland J.E. Secret Techniques of Wing Chun kung-fu. L., 1981.

209. Chen G.K. Tai-chi Ch'uan: its effects and practical application. North Hollywood, 1979.

210. Chen Jingpan. Confucius as a teacher — Philosophy of Confucius with Special Reference to its Educational Implication. Beijing, 1990.

211. Cheng Man-Ch'ing & Robert W. Smith. Tai Chi. Rutland, 1967.

212. Cheong Cheng Leong, Draeger D.F. Phoenix-eye Fist. A Shaolin Fighting Art of South China. N.Y. and Tokyo. 1977.

213. Chia Siew Pang, Goh Ewe Hoek. Nai chi: Ten minutes to Health. Singapore, 1983.

214. Chinese Martial Arts. Beijing, 1987.

215. Da Liu. Tai Chi Ch'uan and I Ching, A Choreography of Body and Mind. N.Y., 1972.

216. Draeger D., Smith R. Asian Martial Arts. N.Y., 1969.

217. Draeger D., Smith R. The Martial Arts and Ways of Japan. 3 volumes. 1973–1974.

218. Eliseef V., Eliseef D. La civilisation de la Chine Classique. P., 1987.

219. Fu Weikang. Traditional Chinese Medicine and Pharmacology. Beijing, 1985.

220. Galante Lawrence. Tai Chi: The Supreme Ultimate. York Beach. 1981.

221. Gard A.R. Buddhism. L.N.Y. 1961 222. Giles Herbert A. The Home of Jiu-jitsu. — Adversaria Sinica. Shanghai, 1914.

223. Gillbey G.F. Secret Fighting Arts of the World. N.Y. 1971 224. Gluck Jay. Zen Combat. N.Y.,1962.

225. Habersetzer R. Karate de la tradition. Maitres et ecoles de l'Okinawa-te. Paris, 1984.

226. Habersetzer R. Kung-fu (Wu-shu): Les techniques de la boxe chinoise. Paris, 1979.

227. Haines B. Karate's history and tradition. Rutland-Tokyo, 1978.

228. Huang Wen-Shan. Fundamentals of Tai Chi Chuan. Hong Kong, 1973.

229. Kaltenmark M. The Ideology of t'aiping-ching — Fasets of Taoism. New Heaven and London, 1979.

230. Klein B. Movements of Magic: The Spirit of T'ai-Chi-Ch'uan. San Bernardino, 1986.

231. Lavier J.A. Bio-energetique chinoise. Paris, 1976.

232. Leung Shum. Eagle Claw Kung-fu. Classical Northern Chinese Fist. Hong Kong, 1981.

233. Li Gaozhong. Colourful Emei Boxing — «China sports», N 6, 1983.

234. Lu Hui-ching. T'ai chi ch'uan. A manual of instruction. N.Y., 1973.

235. Maisel Edward. Tai Chi for Health. New Jersey, 1962.

236. Medeiros Earl C. The complete History and Philosophy of Kung Fu. Rutland Tuttle, 1974.

237. Naquin S. Shantung Rebellion: The Wang Lun Uprising of 1774. New Heaven and London, 1981.

238. Oyama Masutatsu. Advanced Karate. Tokio, 1974.

239. Parker E. Secrets of Chinese Karate. Prentice-Hall, 1963.

240. Porter D.H. Secret Sects in Shantung. — «Chinese recorder», vol. 18, jan., 1886, no. 1.

241. Reflection on Things at Hand. The Neo-confucian Anthology. Comp. by Chu Hsi and Lu Tsu-Ch'ien. Tr. by Wing Tsit-Chan. N.Y., 1967.

242. Reviews of Selected Chinese Classics, Beijing, 1988.

243. Robert L. Le nouveau guide Marabout de Judo. Verviers, 1977.

244. Robinet I. The place and meaning of Taiji in taoist sourses prior to the Ming dynasty — History of religions. Chicago, 1990.

245. Siu R.G.H. Ch'i. A Neo-taoist Approach to life. Cambridge. Massachusetts and London, 1974.

246. Sivin N. Traditional Medecine in Contemporary China. Ann Arbor Center for Chinese Studies. 1987.

247. Sourses of Chinese Tradition. Compiled by Wm. Theodore de Barry, Wing-tsit Chan, Burton Warson. N.Y. and London, 1960 248. Staples M.P. Tibetian Kung-fu. The Way of the Monk. Manila, 1974.

249. Stein R.A. Religious Taoism and Popular Religion from the Second to Seventh Centuries. — Facets of Taoism. New Heaven and London, 1979.

250. Suzuki B.L. Mahayana Buddhism. L., 1959.

251. T'ai-chi Touchstones. Yang Family Secret Transmissions. Comp. and translated by D. Wile. N.Y., 1983.

252. The Wisdom of Confucius. Ed. by Lin Yutang. N.Y., 1938.

253. Tseng Chiu Yien. The Chart of Tai Chi Chuan with english illustration. Hong Kong, 1965 254. Wang Kefen. The History of Chihese Dance. Beijing, 1985, p. 12.

255. Wang Peisheng, Zeng Weiqi. Wu style Taijiquan: A detailed course for health and self-defence. Hong Kong. Beijing, 1983.

256. Werner E.T A Dictionary of Chinese Mythology. Portland, 1972.

257. Wong K.K. Introduction to Shaolin Kung-fu. L., 1981.

258. Wu K.K. Therapeutic Breathing Exercise. Hong Kong, 1987.

259. Wu Yung. The Flight of an Empress. Hew Heaven, 1936 260. Wushu Among Chinese Moslems. Shenzhen, 1984.

261. Yang Jwing-Ming. Advanced Yang Style Taichichuan. Boston, 1986. Vol. 1–2.

262. Yang Style Taijiquan. Beijing, 1991.

263. Zhang Mingwu, Sun Xinyuan. Chinese qigong Therapy. Jinan, 1985.

БИБЛИОГРАФИЯ

Источники

На русском языке

1. Баоцзюань о Пу-мине. Пер. и ком. Стуловой Э.С. М., 1979.

2. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы, М., 1986.

3. Го юй (Речи царств). Пер. с китайского В.С. Таскина. М., 1987.

4. Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. М., 1972–1973.

5. Лес категорий. Пер. с тангутского Н.Б. Кеппинг. М., 1983

6. Пу Сунлин. Рассказы Ляо Чжая о необычайном. Предисл., пер и комм. В.М. Алексеева. Сост. М.В. Баньковский. М., 1988.

7. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. — в кн. Конрад Н.И. Избранные труды. М., 1977

8. У-цзы. Трактат о военном искусстве. — в кн. Конрад Н.И. Избранные труды. М., 1977

9. Шан Цзюньшу (Книга правителя области Шан). Перевод, вступительная статья и комментарии Л.С. Переломова. М., 1968.

10. Шицзин (Книга песен и гимнов) Пер. с кит. А. Штукина. М., 1987.

На китайском языке

11. Гэ Хун. Баопу-цзы (Мудрец, объемлющий простоту). сер. Чжуцзы цзичэн, т. 8. Шанхай, 1954.

12. Дэнфэн сяньчжи (Уездные хроники Дэнфэн). Чжэньчжоу, 1991.

13. И Чжэньжэнь. Синмин гуйчжи цюаньшу. («Истинный человек» И. Полная книга чистейших устремлений о природных свойствах и жизненности. Эп. Мин). Пекин 1993.

14. Лао-цзы байхуа цзиньши (Лао-цзы с комментариями и переводом на современный китайский язык), сост. Чжан И. Пекин, 1993.

15. Ли цзи (Записки о ритуале). Шанхай, 1935.

16. Лохань сингун дуаньда (Искусство коротких ударов архатов).Б.м., Б.г. (рукопись)

17. Луньюй чжанцзюй цзичжу (»Беседы и суждения» с членением на разделы и комментарием) — Сышу уцзин. Т.1., 1984.

18. Люйши чунцю. (Весны и осени Люй Бувэя). С комментариями Гао Ю. — Чжуцзы цзичэн. Т. 6. Пекин, 1956.

19. Люцзу таньцзин (Престольная сутра Шестого патриарха). Пекин, 1990.

20. Мао Юаньи. Убэйчжи (Записи о боевой подготовке) — «Минши. Ивэньчжи» («История династии Мин. Хроники литературы и искусства»).

21. Мин цин бин шу минчжу цзинхуа (Сборник знаменитых трудов по воинскому искусству эпох Мин и Цин). Гл. составители Ван Гуйюань, Е Гуаган, Цзун Ху. Т. 1–2. Пекин, 1993.

22. Минши (История минской династии) — Сыбу бэйяо. цз. 909. Шанхай, 1931.

23. Нинбо фучжи (Хроники округа Нинбо) — в кн. Гу Люйсин. Тайцзицюань шу (Искусство тайцзицюань), Шанхай, 1982.

24. Саньго чжи сюань чжу (Хроники Троецарствия с избранными комментариями). Пекин, 1986. Т. 1–3.

25. Саньцай тухуэй (Иллюстрированное собрание Трех драгоценностей). Сост. Ван Чжай. Т.4. Тайбэй, 1935

26. Саньшилю цзи синьбянь (Вновь составленные «36 планов сражений«), Пекин, 1991.

27. Синьбянь Шаолиньсы чжи (Вновь составленные хроники Шаолиньского монастыря). Сост. Канделляреей хроник уезда Дэнфэн. Пекин, 1988.

28. Суншань. (Горы Суншань). Составитель Чжан Гочэн, Ли Оужун, Люй Цзяншуй. Пекин, 1983

29. Сунши (История династии Сун)

30. Сунь Фуцюань. Багуацюань сюэ (Учение о кулаке восьми триграмм). Тайбэй, б.г.

31. Сунь Фуцюань. Цюань и шу чжэнь (Истинное описание смысла кулачного искусства). Тайбэй, б.г.

32. Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). Пекин, 1959. 33. У Шу. Шоуби лу (Записи об искусстве боя). Пекин, 1990.

34. Хань шу (История династии Хань). Сост. Бань Гу. Пекин, 1964.

35. Хуай Нань-цзы. — Чжуцзы цзичэн (Собрание философской класски). Т. 7. Шанхай, 1954.

36. Хуан-ди нэй цзин сувэнь цзеши (»Канон Желтого императора о внутреннем». «Распространенные вопросы» с комментариями). Шанхай, 1989.

37. Хуанди нэйцзин. Сувэнь. (Трактат о внутреннем Желтого императора. Безыскусные ответы). С ком. Ван Биня.

38. Цзиньдай мими шэхуэй шиляо. (Материалы по истории тайных обществ в новейшее время). Сост. Ляо Ишань Чанша, 1985.

39. Ци Цзигуан. Ляньбин шицзи (Записи о практике тренировки воинов), б.м. 1568.

40. Ци Цзигуан. Цзисяо синьшу (Новая книга записок о достижениях в воинском искусстве). Под ред. Ма Минда. Пекин, 1988.

41. Цигун цзиньхуа цзи (Собрание лучших текстов по цигун. С древности до эпохи Мин). Сост. Ли Юаньго, Чэнду, 1987.

42. Цюаньчжэнь мияо (Тайные требования о Полноте истинности. Тексты секты Цюаньчжэньдао периода Сун-Мин)сер. Дунфан сюдао вэньку (Восточное литеатурное собрание пестования Дао). Отв. ред. Цюй Таожэнь. Пекин, 1988.

43. Чжан Кунчжао. Цюаньцзин цюаньфа бэйяо («Требования к подготовке в кулачном искусстве и метоха боя»), дин. Цин., б.м., б.г.

44. Чжан Кунчжао. Шаолинь чжэньцзун цюаньцзин (Трактат о кулачном искусстве истинной шаолиньской школы). Пекин, 1986.

45. Чжоу Имоу. Чжунго гудай фанши яншэн сюэ. (Древнее китайское учение о «вскрамливании жизненности» посредстивом «искусства внутренних покоев». Тексты из Маваньдуя с комментариями). Пекин, 1989.

46. Чжу Си. Чжу-цзы юй лэй. (Классифицированные изречения философа Чжу). Тайбэй, 1969.

47. Чжуанцзы цзицзе (Чжуан-цзы с комментариями). Шанхай, 1954

48. Чжугэ Лян биншу. «Синьшу» синьбянь шипин (Воинское искусство Чжугэ Ляна. Вновь составленная «Книга о сердечном» с комментариями). Сост. Чжан Кунь, Чжан Лигуа. Пекин, 1991.

49. Чжэньбэнь ицзиньцзин. Мибэнь сисуйцзин (Истинный трактат об изменениях в мышцах. Тайные трактат об омовении косного мозга). Тайвань, 1986.

50. Чэнь Синь. Тайцзицюань лунь фэнлэй дяолюй (Классифицированные записки по теории тайцзицюань) — в кн. Тайцзицюань цюаньшу (Энциклопедия тайцзицюань). Пекин, 1990.

51. Чэнь Синь. Чэньши тайцхицюань тушо (Толкование схем стиля Чэнь тайцзицюань). Шанхай, 1987.

52. Шаолинь ушу (Шаолинская школа ушу. Сборник исторических материалов). Сост. Ассоциацией ушу провинции Хэнань. Отв. Чан Сяомин. Чжэнчжоу, 1984.

53. Шаолинь юй Чжунго вэньхуа (Шаолиньский монастырь и китайская культура. Докуменнты о монастыр периодов Мин-Цин), сост. Сюй Чанцин, Чжэньчжоу, 1993.

54. Шаолиньсы (Шаолиньский монастырь. Сборник архивных материалов). Пекин. 1982

55. Шаолинь шакэ мифан (Тайные рецепты лечение ранений Шаолиня), сост. Дэцяньь. Пекин, 1990

55. Шицзин (Книга песен) — Сышу уцзин. Пекин, 1984.

56. Шофань. — Сыбу бэйяо. Т. 1140–1144. Шанхай. 1936.

57. Шу цзин (Книга преданий). Шанхай, 1935.

58. Юнчунь сянь чжи (Уездные хроники Юнчунь). Фучжоу, б.г.

На английском языке

59. Alchemy, Medicine and Religion in the China A.D. 320. The Nei P'ien of Ko Hung (Pao-p'u tzu. Tr. by James R. Ware. N.Y. 1981.

60. Legge J. The Chinese Classics. Vol. 1, 3. Hongkong-London, 1972.

61. Reflection on Things at Hand. The Neo-confucian Anthology. Comp. by Chu Hsi and Lu Tsu-Ch'ien. Tr. by Wing Tsit-Chan. N.Y., 1967.

62. The Seven Military Classics of Ancient China (tr. by Sawyer R.D.). Boudler — San Francisco — Oxford, 1993.

Словари и справочные издания

63. Китайская философия. Энциклопедический словарь. Отв. ред. М.Л. Титаренко. М., 1994. 64. Инхань ханьин ушу чанюн сыхуэй (Англо-китайский, китайско-анлийский общеупотребительный словарь терминов ушу). Пекин, 1989. 65. Лидай минжэнь суншань шисюань (Сборник стихов великих людей о горах Суншань), сост. Чжан Гочэн, Люй Цзяншуй. Чжэнчжоу, 1982. 66. Тиюй цыдянь (Словарь по физкультуре и спорту). Шанхай, 1986. 67. Ушу дацюань (Энциклопедия ушу), под ред. Ли Чэна. Пекин, 1990. 68. Цыхай («Море слов»). Пекин, 1979, т. 2, 69. Чжан Саньфэн. Угэн шу цы чжуцзяо («Древо без корней» с комментариями), ком. Ли Пэйюаня и Ли Хайсюя. Тайбэй, 1963. 70. Чжунго гунфу цыдянь (Словарь китайского гунфу). Сост. Ли Чуньшэн. Чжэньчжоу, 1987. 71. Чжунго да байкэ цюаньшу. Тиюй (Большая китайская энциклопедия. Физкультура и спорт.). Ч. 1–2. Пекин, Шанхай, 1989. 72. Чжунго да байкэ цюаньшу. Цзюньши (Большая китайская энциклопедия. Военное дело). Ч. 1–2. Пекин, Шанхай, 1989. 73. Чжунго миньцзянь мишу цзюэчжао дацюань (Словарь китайских народных тайных верований), сост. Чжан Бин, Чжао Цзяпин, Пекин, 1993. 74. Чжунго ушу дацыдянь (Большой словарь китайского ушу), под ред. Ма Сянда. Пекин, 1990, 75. Чжунго цигун цыдянь (Словарь китайского цигун). Гл. ред. Люй Гуанжун. Пекин, 1989. 76. Чжунхуа ушу цыдянь (Словарь китайского ушу). Сост. Вань Цзиньхуэй, Ван Пэйхунь, Сунь Сюйсюн, Ли Даоцзе и др. Консультант Цай Лунюнь. Аньхой, 1987. 77. Шаолинь гунфу цыдянь (Словарь шаолиньского гунфу). Сост. Дэцянь. Пекин, 1988 78. Шаолинь ушу дацюань (Энциклопедия шаолиньского ушу). Сост. Дэцянь. Тт. 1–2. Пекин 1992. 79. Шиюн чжунго яншэн цюаньшу (Энциклопедия по практическому применению китайского искусства «вскармливания жизненности»). Шанхай, 1991.

Литература

На русском языке

80. Абаев Н.В., Горбунов И.В. Сунь Лутан о философско-психологических основах внутренних школ ушу. Новосибирск, 1992. 81. Абаев Н.В. Даосские истоки китайских ушу — В кн. Дао и даосизм в Китае. М., 1982. 82. Абаев Н.В. О некоторых философско-психологических основах чаньских (дзэнских) военно-прикладных искусств. — В кн. Общество и государство в Китае. М., 1981. 83. Абаев Н.В. Психофизические упражнения ушу. Улан-Удэ, 1989 84. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск, 1989. 85. Абаев Н.В. Чань-буддизм и ушу — «Народы Азии и Африки», 1983, N 3. 86. Алексеев В.М. В старом Китае. Дневники путешествия 1907 г. М., 1958. 87. Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982. 88. Бежин Л.Е. Ду Фу. М., 1987. 89. Белоусов С.Р. Поиски альтернативы развитию Китая: традиционализм или модернизм — «Проблемы Дальнего Востока», 1984, № 4. 90. Гилби Д. Секреты боевых искусств мира. Рига, 1991 91. Дагданов. Г.Б. Система Ян шэн — составная часть психфизичекой тренировки цигун в Китае. ХУ1 ОГК, ч. 1. М., 1983. 92. Долин А.А., Маслов А.А. Истоки ушу. М., 1990 93. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо — традиция воинских искусств. М., 1990. 94. Долин А.А., Попов Г.В. Традиции ушу. Красноярск, 1990. 95. Зинин С.В. «И цзин» как памятник китайской литературыПетербургское востоковедение, 1993, вып. 3 96. Ивин А. Красные Пики. М.

— Л., 1927 97. Из книг мудрецов. Проза древнего Китая. М., 1987. 98. Калюжная Н.М. О характере тайного союза «Ихэтуань». — в сб. Тайные общества в старом Китае. М., 1970, 99. Карапетьянц А.М., Торчинов Е.А. История и теория алхимии и химии в Китае — Современные историко-научные исследования: наука в традиционном Китае. Реферативный сборник. М., 1987. 100. Кобзев А.И. Категории Дао, Дэ, Ци в истории китайской философии. ХУ1 ОГК, ч. 1. М., 1983. 101. Кобзев А.И. Пять элементов и «магические» фигуры «И цзина». ХП ОГК, ч. 1. М., 1981. 102. Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск. 1988. 103. Конрад Н.И. Избранные труды. М., 1977. 104. Конрад Н.И. У-цзы. Трактат о военном искусстве. М., 1958. 105. Корсаков В.А. Пекинские события. Спб., 1901, 106. Кроль Ю.Л. О концепции «Китай-варвары». — Китай: общество и государство. М., 1973. 107. Кроль Ю.Л. Родственные представления о «доме» и «школе» (цзя) в древнем Китае — в сб. Общество и государство в Китае. М., 1981. 108. Крюков В. М. Система дарений и ее эволюция в эпоху Чжоу. Х1У ОГК, ч. 1. М., 1981. 109. Крюков М.В., Малявин В.В., Софрнов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средних веков и нового времени. М., 110. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (УП-ХШ). М., 1984. 111. Крюков М.В. Формы социальной организации древних китайцевю М, 1967. 112. Кузес В.С. Шанхайское восстание «Союза Малых мечей». 1853–1855. М., 1980. 113. Кульпин Э.С. Взаимовлияние природы и общества в Китае от Чжоу до Хань. Х1Х ОГК, ч. 1. М., 1988. 114. Кучера С. Проблема преемственности китайской культурной традиции при династии Юань. Роль традиций в истории и культуре Китая. М., 1972. 115. Лапина З.Г. К проблеме самосовершенствования человека в традиционной китайской культуре. Х1Х ОГК. ч. 1., М., 1989. 116. Лапина З.Г. О соотношении этического и экологического в традиционной культуре Китае. ХХУ1 ОГК, ч. 1. М., 1993. 117. Линдер И.Б., Оранский И.В. Останови оружие. М., 1991 118. Малявин В.В., Кожин П.М. Традиционные верования и синкретические религии Китая — в кн. Локальные и синкретические культы. М., 1991. 119. Малявин В.В. Гунфу: действительность мифа (о китайской традиции ушу) — «Наука и религия», 1989, № 9. 120. Малявин В.В. Гибель древней империи. М., 1983. 121. Малявин В.В. Конфуций. М., 1992. 122. Малявин В.В. Традициии «внутренних школ» ушу. М., 1993. 123. Малявин В.В. Традиционная эстетика в странах Дальнего Востока. М., 1987. 124. Мартынов А.С. О некоторых особенностях духовной культуры императорского Китая. ХУ1 ОГК, ч. 1. М., 1985. 125. Мартынов А.С. Сила Дэ монарха. — Памятники письменности Востока. М., 1974. 126. Маслов А. А. Цайлифоцюань — «Кэмпо», 1993, № 4. 127. Маслов А.А У врат ушу: мастера, ученики, школы. — ПДВ, 1992, № 2., 4. 128. Маслов А.А. Тайные общества и сектантская традиция в политической культуре Китая ХХ в. — в кн.: Традиции в общественно-политической жизни и политической культуре КНР. М., 1994. 129. Маслов А.А. Ушу: трагедия в ритме мажор. — «Кэмпо», 1993, № 1. 130. Маслов А.А. Гимнастика ушу: реальность сквозь призму мифов. М., 1990. 131. Маслов А.А. Гимнастика цигун: китайские традиции здоровья. М., 1992. 132. Маслов А.А. Гунфу. — в: Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994. 133. Маслов А.А. Длинный кулак — чанцюань. М., 1991. 134. Маслов А.А. Континуум культуры в тайных обществах — Х1Х НГОК, М, 1988, ч. 3. 135. Маслов А.А. Небесный путь боевых искусств: духовное искусство китайского ушу. СПб, 1995. 136. Маслов А.А. Синъицюань: единство формы и воли. Т. 1–2. М., 1994–1995 137. Маслов А.А. Тайные общества в политической культуре Китая ХХ в. (конец 20-х-80-ые гг.). М., 1993. Канд. дисс. 138. Маслов А.А. Воля за пределами воли — Научно-популярная серия «Знак вопроса», М., 1994, № 4; 1995 № 1. 139. Маслов А.А. Трансформация идей буддизма в неформальных объеднениях китайского крестьянства в ХУП-ХХ вв — «Буддизм: традиции и современность». М, 1987 140. Маслов А.А. Ушу в культурной традиции Китая. ХУШ ОГК, ч.1, М., 1987. 141. Маслов А.А. Ушу: традиции духовного и физического воспитания в Китае. М., 1990. 142. Маслов А.А. Шаолиньская традиция — ПДВ, 1993, № 2. 143. Маслов А.А. Шаолиньская эпопея. — «Черная жемчужина», 1994, № 3. 144. Милянюк А.О. Традиция «вскармливания жизни» (ян шэн) и ее место в китайской культуре. ХХ1У ОГК, ч. 1. М., 1993. 145. Миняев С.С. Сюнну. — в сб. Исчезнувшие народы. М., 1988. 146. Нестеркин С.П. Некоторые философско-психологические моменты чаньских гунъань — в сб.: Философские вопросы буддизма. Новосибирск, 1984. 147. Партизанская война в Китае (Переводы из китайской прессы 1938–1939 гг.). Чунцин. 148. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М., 1981. 149. Померанцева Л.Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве. М., 1979. 150. Поршнева Е.Б. О месте «гунфу» в народной сектантской традиции (на материале буддийских сект) — Психологические аспекты буддизма. Новосибирс, 1986. 151. Пу Сунлин. Новеллы. пер. П. Устина, А. Файнгара. М., 1961. 152. Пу Сунлин. Рассказы Ляо Чжая о необычайном. пер. В.М. Алексеева. М., 1988. 153. Рудаков А.В. Общество И-хэ-туань и его значение в последних событиях на Дальнем Востоке. Владивосток, 1901. 154. Севостьянов В.М., Бурцов Г.А., Пшеницын А.В. Рукопашный бой. История развития, техника и тактика. М., 1991. 155. Синицкий Г.С. Воинское искусство даосской ориентации как фактор социализации в китайском обществе. — Научная конференция «Общество и государство в Китае» № ХУШ. Ч. 1. М., 1985. 156. Титаренко М.Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М., 1985. 157. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику. — в сб.: Архаический ритуал в фольклорных и раннепалелетических памятниках. М., 1988. 158. Торчинов Е.А. Алхимия и ритуал в даосизме. ХУ1 ОГК, ч. 1. М., 1985. 159. Торчинов Е.А. Даосизм и алхимия в традиционном Китае. — Петербургское востоковедение. Вып. 2. Спб, 1992. Торчинов Е.А. О связи между даосским учением о бессмертии и философией раннего даосизма. ХШ ОГК, ч. 1. М., 1982. 160. Торчинов Е.А. Даосизм. СПб, 1993. 161. Торчинов Е.А. Даосско-буддийское взаимовлияние (тееоретико-методологические проблемы исследования) — НАА, 1988, № 2. 162. Торчинов Е.А. Этика и ритуал в религиозном аосизме (»Главы о прозрении истины» Чжан Бодуаня) — Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988. 163. Фань Вэньлань. Новая история Китая. М., 1955. 164. Феоктистов В.Ф. Философские и обществено-политические взгляды Сунь-цзы. Исследование и перевод М., 1976. 165. Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988. 166. Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987.

На китайском и японском языках

167. Ай Жу. Ни (Арбалет) — «Цзинъу», 1986., № 6. 168. Бо Чжунвэнь, Бо Шэньюань. Янши тайцзицюань цзяофа ляофа (Способы преподавания и тренировки по стилю Ян тайцзицюань). Шанхай, 1989. 169. Бо Юнюэ, Мань Юйчжэнь. Чжунго цзяошу (Китайская борьба). Пекин, 1983. 170. Бэйцзин улинь иши (Предания о пекинских мастерах ушу). Сост. Чжан Юйчжай. Пекин, 1987. 171. Бянь Чжичжун. Чжунго даоцзя мичуань яншэн чаншоу шу (Тайно передаваемое китайское даосское искусство вскармливания жизненности и продления жизни) Пекин, 1987. 172. Ван Пэйшэн. Уши тайцзицзянь (Меч по стилю У тайцзи) Пекин, 1987. 173. Ван Сюаньцзе. Дачэнцюань (Кулак Высшего достижения). Сянган, 1986. 174. Ван Тяньцзи. Шицзю шицзи сябаньцзи чжунгоды мими шэхуэй, (Тайные общества в Китае во второй половине Х1Х в.) — «Лиши яньцзю», 1963, N 2. 175. Ван Цзинсюй. Тайцзу хунцюань цзи шичжань дафа (Стиль «Красного кулака Великого предка» и методы его боевого применения). Сиань, 1988. 176. Ван Цзиньсюй. Ушу саньшоу жумэнь (Введение в свободный поединок ушу). Сиань, 1985. 177. Ван Цзуюань. Нэйгун тушо (Описание иллюстраций к внутреннему искусству). Сянган, 1962. 178. Ван Цзыпин. Цюаньшу эршифа (Двадцать способов кулачного искусства). Пекин, 1962. 179. Ван Цзяньбинь. Сювэйдянь дацюаньшу (Искусство ударов по жизненноважным точкам) Шицзячжуан. 1988. 180. Ван Чжунцай. Ушу шичжань цзишу (Боевая техника ушу). Пекин 1989. 181. Ван Чжэнь. Цзуйцюань, багуачжан (Стили пьяного кулака и восьми триграмм). Фучжоу,1986. 182. Го Линь. Синьцигун ляофа (Новая методика лечения цигун). Хэфэй, 1987. 183. Го Чжэнья. Багуа дао (Меч восьми триграмм). Шицзячжуан, 1983. 184. Гу Люйcинь. Айгоушу цзя Хо Юаньцзя бу ши цзинъу хуэй дэ цаньшижэнь е бу ши бэй жибэнь ишэн хуайсыды (Патриот и мастер ушу Хо Юаньцзя не был основателем Ассоциации Цзинъу и не был отравлен японским медиком) — «Шанхай тиюй шихуа», 1983, № 2, с. 9–11. 185. Гу Люйсинь. Тайцзицюань шу (Искусство тайцзицюань). Шанхай, 1982. 186. Гэ Чжаогуан. Даоцзяо юй чжунго вэньхуа (Даосимз и китайская культура). Шанхай, 1987. 187. Гэ Чжаогуан. Чань цзун юй чжунго вэньхуа (Чань-буддизм и китайская культура). Шанхай, 1986. 188. Дандай чжунго тиюй (Физическая культура в современном Китае). Пекин, 1984. 189. Дун Иньцзе. Тайцзицюань ши и (Объяснение смысла тайцзицюань), Шанхай, 1986. 190. Дэцянь, Суфа. Шаолин цюаньфа цзиньцуй (Лучшие избранные методы Шаолиньского кулачного искусства). Пекин, 1990. 191. Дэцянь. Чжунвай шаолинь ушу минжэнь (Знаменитые люди шаолиньской традиции в Китае и зарубежом). Пекин, 1992. 192. Дэцянь. Шаолинь люхэцюань (Шаолиньский кулак шести взаимосоответствий). Пекин, 1987. 193. Дэцянь. Шаолинь усэн чжи (Хроники монахов бойцов Шаолиньского монастыря). Пекин, 1988. 194. Дэцянь. Шаолинь ушу дацюань (Полная книга шаолиньского ушу). Т. 1–2. Пекин, 1991. 195. Дэцянь. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). Пекин, 1989. 196. Дэцянь. Шаолинь чжэньцзун цигун (Цигун истинной шаолиньской школы). Пекин, 1983. 197. Дэчань. Шаолинь цигун (Шаолиньский цигун). Чжэнчжоу, 1983. 198. Жэнь Цзиюй. Чжунго чжэсюэ ши (История китайской философии) Пекин, 1979. 199. И Чжу, Люй Вэй. Чжоу гуй (Локоть дьявола). Пекин, 1989. 200. Ли Инцзе. Гошу ши (История национального искусства). Пекин, 1932. 201. Ли Пэйсюань, Цзянь Шицзян. Иньчжаопай фаньцзымэнь шилу синцюань (Комплекс в десять частей по стилю «Когти орла» школы «Крутящийся кулак«). Пекин, 1990. 202. Ли Сишэн. Кэнцзу гобянь цзи (Записки о национальном кризисе в 1900 г), Пекин, 1906. 203. Ли Тяньцзи, Ли Дэинь. Синъи цюаньшу (Кулачное искусство стиля «Формы и воли»), Пекин, 1983. 204. Ли цзи. Минтан вэй («Записки о ритуале. Позиции в Зале проcветления). Сыбу бэйяо., цз. 14. 205. Ли Цзиньчун. Тайцзицюань циюань таолунь (Обсуждение истоков тайцзицюань) — Улинь, 1986, N 2, с. 10–11. 206. Ли Цзифан, Чжоу Сикуан, Си Юнчан. Чжунго гудай тиюй ши цзяньбянь (Краткая история физического воспитания в Китае с древнейших времен до опиумных воин). Пекин, 1984 207. Ли Чжижу. Чэн Чэнцин, Цзян Кэдин. Цигун иляо цзинянь лу (Записи об опыте лечения цигун). Пекин, 1986. 208. Ли Чэн. Сиу биду (Необходимые чтения для изучаюшего ушу). Пекин, 1991 209. Ли Юаньго. Даоцзяо цигун яншэн сюэ (Учение о «вскрамливании жизненности» в даосском цигун). Чэнду, 1987. 210. Линь Суй. Чжэнцзун багуачжан (Ладонь восьми триграмм истинной школы). Фучжоу, 1990. 211. Линь Фаньинь. Хуэйнэн цюфа (Учение о дхарме Хуэйнэна). Чжэцзян, изд-во монастыря Гоцинсы секты Тяньтай. б.г. 212. Линь Чаосюй. Багуа лунсин чжан (Ладонь восьми триграмм формы дракона). Пекин, 1991. 213. Лю Гушэн. Синъи цюаньшу цзюэвэй (Краткие заметки об искусстве синъицюань). Пекин, 1984. 1-е издание — 1938. 214. Лю Ли, Цзун Мяомин. Ушу юй сяодаохуэй (Ушу и «Союз малых мечей»). — «Шанхай тиюй ши хуа», 1983, № 4. 215. Лю Мэнян. Тяньцзинь цюаньфэй бяньлуань цзиши (Записи о волнениях кулачных боцов-бандитов в Тяньцзине), Тяньцзинь, 1901. 216. Лю Суйси, Ли Чжаньюань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд. Аньхой, 1984. 217. Лю Шэнькуй, Лю Фантун, Ван Пэйхунь. Шаолинь шисань чжа (Тринадцать методов шаолиньских захватов). Пекин, 1984. 218. Лю Юй. Шаолинь цюаньшу сюань бянь (Избранные методы из шаолиньского кулачного искусства). Шанхай, 1931. 219. Лян Юйгун. Шаолиньсы нэйвай гун чжэньчуань (Истинная традиция внешнего и внутреннего искусства Шаолиньского монастыря). Пекин, 1990. 220. Ма Минда. Циндай ды уцзюй чжиду (Система воинских экзаменов в эпоху Цин). — Чжунхуа ушу, 1986, N 4, с. 13–14. 221. Ма Цижэнь Чжунго цигун сюэ. (Учение о китайском цигун).1983. 222. Ма Цинхай. Сянсиньцюань цзицзинь (Сборник по подражательным стилям). Пекин, 1988. 223. Мин Чжэнь. Даньдай кэсюэ синь тяньди (Современное научное учение об обновлении Неба и Земли. Обзор методов цигун Янь Синя). Чунцин, 1988. 224. Мо Вэньдань. Цигун мичжи (Скрытый смысл цигун). Наньнин, 1989. 225. Мэй Жунцяо. Багуачжан (Ладонь восьми триграмм). Пекин, 1963. 226. Нань Хуайдун. Цзинцзо сюдао юй чаншэн бу лао (Пестование Дао в спокойном сидени и долголетие). Пекин, 1989. 227. Не Ши. Хуанди нэйцзин синьлисюэ гайяо (Основные положения психологии в «Трактате о внутреннем желтого императора«). Чунцин, 1986. 228. Рю Фэйун. Дзэнкай суихассин кэн (Полное объяснение кулака восьми пьяных святых). 229. Си Юньтай, Ли Гаочжун. Хоуцюань (Стиль обезьяны). Сянган, 1987. 230. Си Юньтай. Чжунго ушу ши (История китайского ушу), Пекин, 1985. 231. Синь Цзишэн. Чжунго удаоши (История китайского танца) Пекин, 1983. 232. Сунь Суйсюн, Ху Цзиньхуань, Хуан Юйсюй, Гао Цзяньцин. Шаолинь люхэмэнь (Шаолиньская школа шести взаимосоотвествий). Т. 1–2. Фучжоу, 1984-85. 233. Суфа, Дэцянь. Шаолинь каньцзяцюань (Семейный стиль Шаолиня). Пекин, 1988. 234. Суфа, Дэцянь. Шаолинь хушэнь аньци мичуань (Тайные методы шаолиньской самозащиты при помощи секретного оружия). Пекин, 1989. 235. Суфа, Дэцянь. Шаолинь ухэцюань (Шаолиньский стиль Пяти соотвествий). Пекин, 1989. 236. Сучжи, Дэцянь. Шаолинь чанху синьи мэньцюань (Шаолиньский стиль длинной самозащиты сердца и воли). Пекин, 1989. 237. Сюй Гоцзюнь. Сюйши тайцзи цигун (Методы цигун Великого предела клана Сюя). Харбин, 1987. 238. Сюй Цзехэ. Дунфан пигу яншэн (Восточное искусство «вскармливания жизненности» через ограничения в пище). Пекин, 1993. 239. Сюй Чанцин. Шаолиньсы юй чжунго вэньхуа. (Шаолиньский монастырь и китайская культура). Чжэньчжоу, 1993 240. Сюй Чжидун. Гоцзи лунлюй (Теория техники национального искусства). Пекин, 1930. 241. Сюй Чжии. Уши тайцзицюань (Стиль У тайцзицюань). Пекин, 1985. 242. Сюй Чжэнлэнь. Нэйцзин уюнь люци сюэ. (Учение о «пяти циркуляциях» и «шести ци» в «Каноне оовнутреннем»). Шанхай, 1990. 243. Тай Цинфу. Шаолинь ши да цзяньшэнь гунфа (Десять шаолиньских великих оздоровительных комплексов). Пекин, 1989. 244. Тайцзицюань сюаньбянь (Избранные труды по тайцзицюань с текстами Ян Чэнфу и др.). Пекин, 1984. 245. Тайцзицюань цюаньшу (Полная книга по тайцзицюань). Пекин, 1988. 246. Тайцзицюань юньдун (Спортивный тайцзицюань). Пекин, 1987. 247. Тан Хао. Шаолинь удан као (Исследование Шаолиньской и Уданской школ ушу). Нанкин, 1930. 248. Тан Шоуцай, Чжоу Хацюань. Ушу. Хунань, 1983. 249. Тань Ичжун, Ли Дэчжэн, Чжан Сюаньчжу. Ихэтуань юньдун ши (История движения ихэтуаней). Ланьчжоу, 1983. 250. Тунбэй цюаньфа (Кулачное искусство стиля тунбэй). Пекин, 1-е изд. 1937, 2-е изд. — 1938. 251. Тянь Сюйчэн, Чжой Пэйжун, Линь Боюань. Чэньши тайцзицзянь (Меч тайцзи по школе семьи Чэнь). Гуанчжоу, 1985. 252. У Гуамин. Шаолинь мичуань цзюэцзи ляньгунфа (Тайная традиция методов тренировки в шаолиньской технике). Фучжоу, 1987. 253. У Синь. Шаолинь жуаньиньгун цзиньцуй. Цзюэцзи цишиэр и (Лучшие избранные методы мягкого и жесткого шаолиньского искусства. 72 метода). Чжэньчжоу, 1989. 254. У Тунань. Гошу гайлунь (Общая теория национального искусства). Пекин, 1984. (1-е издание — 1937) 255. У Тяоян. Цзуйгунь (Пьяная палка). Хэфэй, 1986. 256. У Цзунчжоу. Тайцзицюань нэйцзин (Внутреннее усилие в тайцзицюань). Гуйчжоу, 1991. 257. У Чаочжэн. Шаолинь гунфуды цзилян (Позвоночный столб Шаолиньского гунфу) — «Шаолинь чаньфань» 1993. 257. У Чжуннун. Чжунхуа циньна шу (Китайское искусство захватов и заломов). Ханьчжоу, 1988. 258. Удан цзюэцзи (Абсолютная техника Уданского направления). Сост. Ли Тяньцзи. Цзилинь. Т. 1–2. 1989. 259. Учжэнь. Шаолинь нэйгун усинцюань (Внутренеее шаолиньское искусство пяти животных). Пекин, 1989. 260. Ушу жумэнь (Введение в ушу). Чжэцзян, 1983. 261. Фань Вэйвэй. Шиэр дуаньцзинь. Каньцзянь чжи лу (12 отрезов парчи. Дорога здоровья). Тяньцзинь, б.г. 262. Фаньдун хуэйдаомэнь цзяньцзе (Краткий обзор реакционных тайных сект). Пекин, 1985 263. Хань Цзяньчжун. Мэйхуачжуан (Стиль столбов сливы мэйхуа). Гуанчжоу, 1987. 264. Ху Бинь. Канфу ляофа (Лечебные методы оздоровления). Пекин, 1984. 265. Ху Жунчжу. Чэнь Вэймин тайцзи чанцюань цзяньцзе (Общее описание длинного кулака Великого предела Чэнь Вэймина) — Улинь цинцуй, 1982, № 2 266. Ху Цзиньхуань, Сунь Чунсюн, Жуан Юйсян. Фуцзянь шаолиньцюань (Шаолиньский кулак из провинции Фуцзянь). Фучжоу, 1983. 267. Ху Чжушэн. Тяньдихуэй циюань юй цяньлун чжунъе ши бои (Истоки «Общества Неба и Земли» и опровержение версии о его возобновлении в годах Цяньлун 1736–1796). — в сб.: Хуэйдан ши яньцзю (Изучение истории тайных обществ). Шанхай, 1987. 268. Хуан Бонянь.Лунсин багуачжан (Ладонь восьми тригрмамм формы дракона). Шанхай, б.г. 270. Хуэйдан ши яньцзю (Изучение истории тайных обществ). Шанхай, 1987. 271. Хэбэй улинь гуши (Рассказы о бойцах ушу из провинции Хэбэй). Сост. Цао Гуанчжи. Пекин, 1985. 272. Цай Лунюнь, Шао Шанькан. Цзуй цюань (Пьяный кулак) Пекин, 1984. 273. Цай Лунюнь. Илу хуацюань (Первый комплекс стиля Кулка цветов). Пекин, 1957. 274. Цай Лунюнь. Шаолиньсы цюань бан чаньцзун (Общее описание кулака и палки монастьыря Шаолинь). Чжэцзян, 1983. 275. Цай Юань. Ушу цзибэнь сюньлянь туцзяо (Объяснения базовой тренировки в ушу с иллюстрациями). Гонконг. 1987. 276. Цао Чжицин. Синъицюань лилунь яньцзю (Изучение теории синъицюань). Пекин, 1988. 277. Цао Чжэнвэнь. Чжунго ся вэньхуа ши (История культуры китайских рыцарей-ся). Шанхай, 1994. 278. Цзунцзяо цыдянь (Словарь религий), под. ред. Жэнь Цзиюя. Шанхай, 1983 279. Цзянь Цзяцюань. Бацзицюань (Кулак восьми пределов). Аньхой, 1984. 280. Цзяньмин ушу цыдянь (Краткий словарь по ушу). Харбин, 1986. 281. Цзяньминь фоцзяо ши (Краткая история будизма в Китае). Шанхай, 1986. 282. Ци У. Игэ гэмин гэнцзюйдиды чэнчжан (Рост одной революционной опорной базы). Пекин, 1957. 283. Чан Жэнься. Чжунго удао шихуа (Очерки по истории китайского танца). Шанхай, 1983. 284. Чжан Вэньгуан, Чжан Шань, Цзун Жаньлян, Си Юньтай. Ушу юньдун сяочжиши (Краткие сведения о спорте ушу). Пекин, 1983. 285. Чжан Вэньгуан. Чжунго чацюань (Китайский стиль чацюань). Цзинань. 1985. 286. Чжан Давэй. Ушу яньюй шии (Разьяснение поговорок ушу). Пекин, 1988. 287. Чжан Куанъу. Чжунго ушу вэньхуа гайлунь (Общая теория культуры китайского ушу). Чанша, 1990. 288. Чжан Минь. Шаолиньсы лидай фанчжан. (История поколений настоятелей Шаолиньского монастыря). Аомэнь, 1992. 289. Чжан Найци. Кэсюэды нэйгунцюань (Научный подход к «Кулаку внутренних школ«). Пекин, 1986. 1-е издание — 1936. 290. Чжан Сыцзи. Мэйжэнь цзуй (Стиль пьяной красавицы). Хэфэй, 1986. 291. Чжан Чжуанси. Шаолинь ушу юй Дамо бин у гуаньси (Шаолиньский монастырь и Дамо никак не связаны между собой). — Гуаньминь жибао. 22.04.1984. 292. Чжан Янсань. Люхэ танланцюань (Кулак богомола шести взаимосоответствий). Сянган, 1982. 293. Чжан Янсань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд). Сянган, 1982. 294. Чжоу Миндэ. Ушу цзибэньгун ляньсифа (Способы тренировки в базовых упражнениях ушу). Цзилинь, 1987. 295. Чжоу Шицунь. Улинь минцзя чуаньци (Биографии известных мастеров ушу). Ланьчжоу, 1985. 296. Чжоу Юйминь, Чжаосюй. Чжунго банхуй ши (История тайных обществ в Китае). Шанхай, 1993. 297. Чжу Миньи. Гошу юаньлю као (Исследование истоков национального искусства). Пекин, 1936. 298. Чжуан Юаньмин, Чжоу Шоуян, Ян Жуньгэн, Ян Сюэши, Сунь Тяньтин. Ляньгун шиба фа (18 способов тренировки). Шанхай, 1983. 299. Чжунго минцюань (Знаменитые китайские стили ушу). Сост. У Чжуннун. Ханьчжоу, 1989. 300. Чжунго ушу гуши (Рассказы о китайском ушу). С ком. Пу Цзи. Гуанчжоу, 1984. 301. Чжунго фоцзяо (Китайский будизм), тт. 1–3, Шанхай, 1980. 302. Чжунго цзюньши ши (История военного дела в Китае). Пекин, 1987. 303. Чжунго цигун (Китайский цигун), Пекин, 1986 304. Чжунхуа ушу луньцунь (Сборник о китайском ушу). Пекин, 1987. 305. Чжэн Цин, Тянь Уцин. Шэньцидэ ушу. Наньнин, 1993. 306. Чэнь Пинь. Чэньши тайцзицюань тушо (Иллюстрированные объяснения стиля семьи Чэнь тайцзицюань). Шанхай, 1986. 1-е изд — 1933. 307. Чэнь Сяован. Шичжуан чэньши тайцзицюань (Всемирно известный стиль Чэнь тайцзицюань). Пекин, 1988. 308. Чэнь Чанмянь. Цзяньи наньцюань (Упрощенный наньцюань). Сянган, 1984. 309. Чэнь Чэнпу. Цзицзи чжиди саньшиэр чжан (23 метода действия ладонью для обуздания противника). Пекин, 1989. 310. Чэнь Яньлинь. Тайцзицюань дао цзянь гань саньшоу хэбянь (Сборник по искусству изогнутого меча, прямого меча, шеста и свободного боя в тайцзицюань). Шанхай, б.г. 311. Ша Гочжэн. Синъицюань саньшоупао (Парный бой «Стиля формы и воли»). Куньмин, 1988. 312. Ша Гочжэн. Тайцзицюань дуйлянь (Парный комплекс тайцзицюань). Пекин, 1985. 313. Шаолинь ушу дацюань (Большая энциклопедия Шаолиньского ушу). Сост. Дэцянь. Т. 1–2. Пекин, 1991. 314. Шаолинь циньна фа (Методы заломов и захватов шаолиньской школы). Чжэньчжоу, 1985. 315. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). Изд-во Шаолиньского монастыря. Т. 1–7. 1982. 316. Шаолиньсы юй шаолиньцюань (Шаолиньский монастырь и шаолиньский кулак). Гуандун, 1984 317. Шиюн чжунго яншэн цюаньшу (Энциклопедия по практическому применению китайского искусства «вскармливания жизненности»). Шанхай, 1991. 318. Ю гуань ихэтуань шанью (Императорские эдикты относительно движения ихэтуаней), сост. Цзинь Цзяжуй и Линь Шухуэй. 319. Ян Дэнпу. Тайцзицюань тиюн цюаньшу (Практическое руководство по тайцзицюань). Пекин, 1962. 320. Ян Ляньцунь, Ван Юйчунь, Сяо Чангэнь. Батан цзиньганчуй (Восемь комплексов алмазных ударов). Пекин, 1986. 321. Ян Пэйжун. Мицзунцюань (Стиль тайного следа). Чанша, 1985. 322. Ян цигун (Вскармивающий цигун), под ред. Ма Литан. Чанша, 1987. 323. Ян Чэнфу. Тайцзицюань шиюн фа (Способы применения тайцзицюань). Пекин, 1931. 324. Яо Фучунь, Цзянь Жунцяо. Тайцзицюань цзян и (Разъяснение смысла тайцзицюань). Тяньцзин, 1988.

На западных языках

325. Andersen P. The Method of Holding the Three Ones. A Taoist Manual of Mediation. L., 1979. 326. Applied Chinese acupuncture for clinical practitioners. Ed. by Sun Xuequan. Jinan, 1985. 327. Cahill J. La penture Chinoise. Geneve, 1977. 328. Ch'en J. The Nature and Characteristics of the Boxer Movement — a Morphological Study. — Bulletin of the School of Oriental and African Studies. University of London. Vol. XXШ, part 2, 1960. 329. Ch'en Kenneth K.S. The Chinese transformation of Buddhism. New Jersey, 1973. 330. Chaj K.T., Weakland J.E. Secret Techniques of Wing Chun kung-fu. L., 1981. 331. Chen G.K. Tai-chi Ch'uan: its effects and practical application. North Hollywood, 1979. 332. Chen Jingpan. Confucius as a teacher — Philosophy of Confucius with Special Reference to its Educational Implication. Beijing, 1990. 333. Cheng Man-Ch'ing & Robert W. Smith. Tai Chi. Rutland, 1967. 334. Cheong Cheng Leong, Draeger D.F. Phoenix-eye Fist. A Shaolin Fighting Art of South China. N.Y. and Tokyo. 1977. 335. Chia Siew Pang, Goh Ewe Hoek. Tai chi: Ten minutes to Health. Singapore, 1983. 336. Chinese Martial Arts. Beijing, 1987. 337. Da Liu. Tai Chi Ch'uan and I Ching, A Choreography of Body and Mind. N.Y., 1972. 338. Draeger D., Smith R. Asian Martial Arts. N.Y., 1969. 339. Draeger D., Smith R. The Martial Arts and Ways of Japan. 3 volumes. 1973–1974. 340. Draeger D., Smith R Comprehensive Asian Fighting Arts. Tokyo, 1980. 341. Eliseef V., Eliseef D. La civilisation de la Chine Classique. P., 1987. 342. Fechtwang S. The Imperial Metaphor. Popular religion in China. London and New York. 1992. 343. Fu Weikang. Traditional Chinese Medicine and Pharmacology. Beijing, 1985. 344. Galante Lawrence. Tai Chi: The Supreme Ultimate. York Beach. 1981. 345. Gard A.R. Buddhism. L.N.Y. 1961 346. Giles Herbert A. The Home of Jiu-jitsu. — Adversaria Sinica. Shanghai, 1914. 347. Gillbey G.F. Secret Fighting Arts of the World. N.Y. 1971 348. Gluck Jay. Zen Combat. N.Y.,1962. 349. Groot J.J.M. The Religious System of China. Vol.5, book 2, Taibei, 1969. 350. Habersetzer R. Karate de la tradition. Maitres et ecoles de l'Okinawa-te. Рaris, 1984. 351. Habersetzer R. Kung-fu (Wu-shu): Les techniques de la boxe chinoise. Paris, 1979. 352. Haines B. Karate's history and tradition. Rutland-Tokyo, 1978. 353. Huang Wen-Shan. Fundamentals of Tai Chi Chuan. Hong Kong, 1973. 354. Kaltenmark M. The Ideology of t'aiping-ching — Fasets of Taoism. New Heaven and London, 1979. 355. Klein B. Movements of Magic: The Spirit of T'ai-Chi-Ch'uan. San Bernardino, 1986. 356. Lagerway T. Taoist Ritual in Chinese Society and History. N.Y. —L. 1987. 357. Latch M.L. Chinese Traditional Festivals. Beijing. 1984. 358. Lavier J.A. Bio-energetique chinoise. Paris, 1976. 359. Leung Shum. Eagle Claw Kung-fu. Classical Northern Chinese Fist. Hong Kong, 1981. 360. Lieu Samuel. The Religion of Light. An Introdaction to the History of Manichaeism in China. Hong Kong: University of Hong Kong press, 1979

360. Li Gaozhong. Colourful Emei Boxing — «China sports», N 6, 1983. 361. Lu Hui-ching. T'ai chi ch'uan. A manual of instruction. N.Y., 1973. 362. Maisel Edward. Tai Chi for Health. New Jersey, 1962. 363. McFarlane S. From East to West: The Body of Martial Arts (research project) 1993. 364. Medeiros Earl C. The complete History and Philosophy of Kung Fu. Rutland Tuttle, 1974. 365. Naquin S. Shantung Rebellion: The Wang Lun Uprising of 1774. New Heaven and London, 1981. 366. Oyama Masutatsu. Advanced Karate. Tokio, 1974. 367. Parker E. Secrets of Chinese Karate. Prentice-Hall, 1963. 368. Porter D.H. Secret Sects in Shantung. — «Chinese recorder», vol. 18, jan., 1886, no. 1. 369. Reviews of Selected Chinese Classics, Beijing, 1988. 370. Robert L. Le nouveau guide Marabout de Judo. Verviers, 1977. 371. Robinet I. The place and meaning of Taiji in taoist sourses prior to the Ming dynasty — History of religions. Chicago, 1990. 372. Schipper K.T. Le corps taoist. Corps physiquecorps social. P., 1982 373. Schonberger M. The I Ching and the Genetic Code. Santa Fe, 1992 374. Siu R.G.H. Ch'i. A Neo-taoist Approach to life. Cambridge. Massachusetts and London, 1974. 375. Sivin N. Traditional Medecine in Contemporary China. Ann Arbor Center for Chinese Studies. 1987. 376. Smith R. Pa-kua: Chinese Boxing. Tokyo, 1967. 377. Smith R. Secrets of Shaolin Temple Boxing. Tokyo, 1975. 378. Sourses of Chinese Tradition. Compiled by Wm. Theodore de Barry, Wing-tsit Chan, Burton Warson. N.Y. and London, 1960 379. Staples M.P. Tibetian Kung-fu. The Way of the Monk. Manila, 1974. 380. Stein R.A. Religious Taoism and Popular Religion from the Second to Seventh Centuries. — Facets of Taoism. New Heaven and London, 1979. 381. Suzuki B.L. Mahayana Buddhism. L., 1959. 382. T'ai-chi Touchstones. Yang Family Secret Transmissions. Comp. and translated by D. Wile. N.Y., 1983. 383. The Wisdom of Confucius. Ed. by Lin Yutang. N.Y., 1938. 384. Tseng Chiu Yien. The Chart of Tai Chi Chuan with English illustration. Hong Kong, 1965 385. Turnbull S. Battles of the Samurai. London, 1987. 386. Wang Kefen. The History of Chihese Dance. Beijing, 1985, p. 12. 387. Wang Peisheng, Zeng Weiqi. Wu style Taijiquan: A detailed course for health and self-defence. Hong Kong. Beijing, 1983. 388. Werner E.T.C. A Dictionary of Chinese Mythology. Portland, 1972. 389. Wong K.K. Introduction to Shaolin Kung-fu. L., 1981. 390. Wu K.K. Therapeutic Breathing Exercise. Hong Kong, 1987. 391. Wu Yung. The Flight of an Empress. Hew Heaven, 1936 392. Wushu Among Chinese Moslems. Shenzhen, 1984. 393. Yang Jwing-Ming. Advanced Yang Style Taichichuan. Boston, 1986. Vol. 1–2. 394. Yang Style Taijiquan. Beijing, 1991. 395. Zhang Mingwu, Sun Xinyuan. Chinese qigong Therapy. Jinan, 1985. Периодические издания 396. «Азия и Африка сегодня» 397. «Народы Азии и Африки» 398. «Проблемы Дальнего Востока» 399. «Удан» («Уданская школа ушу») 400. «Улинь» («Лес боевых искусств») 401. «Ушу юй цзяньшэнь» («Ушу и оздоровление») 402. «Цзинъу» («Лучшее в боевых искусствах») 403. «Цигун» 404. «Чжунго цигун» («Китайский цигун») 405. «Чжунхуа ушу» («Китайское ушу») 406. «Шанхай тиюй шихуа» (Исследования истории физической культуры в Шанхае) 407. «Шаолинь юй Удан» («Шаолиньская и Уданское направления ушу») Список библиографических сокращений

НАА — Народы Азии и Африки

ОГК — Научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. ПДВ — Проблемы Дальнего Востока

Оглавление

Алексей Александрович Маслов Книга 5. Стили и секты

  Глава 30. Фейерверк стилей

  Глава 31. Тайные секты и традиция ушу

  Глава 31. Восстание ихэтуаней и ушу

  Заключение

  Библиография