КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Еще дымит очаг... [Камал Ибрагимович Абуков] (rtf) читать онлайн

Книга в формате rtf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
Камал Ибрагимович Абуков
Еще дымит очаг‭…



Абуков К.И.‭ ‬Я виноват,‭ ‬Марьям:‭ ‬повести‭ ‬/‭ ‬пер.‭ ‬с кумык.‭ ‬В.‭ ‬Михальского.‭ ‬М.:‭ ‬Советская Россия,‭ ‬1978



1

Был субботний день.‭ ‬Я ехал на свадьбу.
Мы мчались по широкой асфальтированной трассе навстречу закату в изломанной седловине темно-фиолетовых гор.
В этом закате было что-то замысловатое,‭ ‬что-то тревожное запечатлелось в его огненных перьях,‭ ‬в расплавленном золоте его живой,‭ ‬мерно дышащей сердцевине,‭ ‬в розовых отблесках на высоких облаках.
Здесь,‭ ‬на этом отрезке дороги,‭ ‬шофера часто протирают глаза,‭ ‬высовывают голову на встречный ветер‭ ‬—боятся уснуть за рулем‭; ‬пассажиры зевают и тоскливо ерзают на сиденьях ‭—‬скучная степь вокруг.‭ ‬От дальней цепи гор и до самого синего моря на сотни верст раскинулась Кумыкская степь.
В тот день вся она,‭ ‬словно кровью,‭ ‬была залита красными с легкой чернью полями маков.‭ ‬Весной в Кумыкской степи маки глушат все другие цветы:‭ ‬и светло-сиреневые,‭ ‬пронзительно чистые поля чертополоха,‭ ‬и желтые острова сурепки,‭ ‬и синие полосы секирки,‭ ‬и малиновый горошек.‭ ‬Из плена маковых полей прорывается к обочинам дороги лишь солнечная ромашка.
Проезжие бранят нашу степь,‭ ‬бранят ее однообразные картины,‭ ‬а мне хочется остановить машину,‭ ‬сойти и остаться здесь навсегда.‭ ‬Широко раскинув руки,‭ ‬упасть в эти маки,‭ ‬уткнуться лицом в теплую от весеннего солнца,‭ ‬сладко пахнущую землю...
Быть может,‭ ‬от легкой хмели‭ —‬а она обостряет чувства и восприятие‭ —‬особенно мила была степь мне сегодня.
Это моя степь‭! ‬Моя...‭ ‬родная...‭ ‬Когда я прильну к ней сердцем,‭ ‬я знаю,‭ ‬услышу протяжные песни моих далеких предков,‭ ‬гул табунов их коней,‭ ‬скачущих‭ ‬на рассвете по неоглядной равнине,‭ ‬бряцанье оружия у походных костров.
И тысячи лет назад здесь цвели маки.‭ ‬И те,‭ ‬что цветут сейчас,‭ ‬взросли из праха‭ ‬народа,‭ ‬некогда здесь обитавшего,‭ ‬народа,‭ ‬который дал жизнь моим братьям по крови‭ —‬кумыкам.‭ ‬Я знаю,‭ ‬что эта моя мысль стара,‭ ‬да,‭ ‬собственно,‭ ‬это и не моя мысль‭ —‬много поэтов в прежние и теперешние времена,‭ ‬каждый на свой лад,‭ ‬уже высказали ее.‭ ‬Я не поэт,‭ ‬мне,‭ ‬смертному,‭ ‬не грешно повторить их мысли.
Мне всегда казалось,‭ ‬что все сущее на земле таит в себе какую-то мысль.‭ ‬И куст,‭ ‬и дерево,‭ ‬и цветок мака,‭ ‬и даже самая неприметная травинка‭ —‬все исполнено таинственного смысла и значения.‭ ‬Мы,‭ ‬люди,‭ ‬еще‭ ‬не научились понимать деревья и травы,‭ ‬но делаем вид,‭ ‬что нам все известно о них и ничего в них нет для нас скрытого‭ —‬нам выгоднее не утруждать свое воображение,‭ ‬свою душу.
А небо‭?! ‬Вечно живое небо над головой‭ —‬разве это не книга таинств,‭ ‬на каждой странице которой новая картина.‭ ‬Летят по небу облака‭ —‬одна неповторимая картина сменяется другой.‭ ‬О многом заставляет думать небо,‭ ‬не дает засыпать душе.
Вот и тогда,‭ ‬в тот роковой для меня день,‭ ‬я глядел на причудливый закат,‭ ‬и сердце мое исподволь наполнялось тревогой.
Солнце все глубже опускалось за Чиркейский хребет,‭ ‬уходило медленно,‭ ‬словно ему не хотелось расставаться с такой уютной,‭ ‬такой милой землей,‭ ‬где все по-весеннему чисто и празднично.
Расплавленное золото сердцевины заката стало червонным,‭ ‬его огненные перья потемнели,‭ ‬и между ними пролегли лимонно-желтые и лазурные проталины.‭ ‬Закат стал бледнее,‭ ‬но охватил больше полнеба,‭ ‬в его отсветах из легких облаков обозначились над синей цепью гор странные фигуры и лица.‭ ‬Вот появилась женщина...‭ ‬Она протянула ко мне руки,‭ ‬косы ее растрепались,‭ ‬синие-синие глаза широко открыты...‭ ‬Это моя мать...‭ ‬Как она напоминает мою встревоженную мать...
‭«‬Ей плохо,‭ ‬наверное,‭ ‬ей очень плохо‭!»‬ —испуганно подумал я,‭ ‬пристально вглядываясь в синие глаза небесной женщины.‭ ‬Глаза ее гасли,‭ ‬весь облик размывался косыми прощальными лучами солнца и уходил высоко‭ ‬в поднебесье.
Мне так захотелось догнать ее,‭ ‬глянуть еще в глаза‭ —‬в них было столько тревоги‭!
—Нажми‭!‬ —невольно тронул я за плечо своего товарища,‭ ‬сидевшего за рулем.
Он молча прибавил ход.‭ ‬Мелко дрожа от встречного потока воздуха,‭ ‬машина наша помчалась на предельной скорости.‭ ‬Мы летели вслед за уходящим солнцем.‭ ‬Я подумал о том,‭ ‬что вечером обязательно заеду домой,‭ ‬припаду головой к коленям моей старенькой мамы,‭ ‬думал о вишнях в нашем саду...
В нашей усадьбе много вишневых деревьев и сейчас они цветут‭ —‬белые,‭ ‬нежные,‭ ‬едва уловимо пахнущие землей и солнцем,‭ ‬тревожно пахнущие жизнью.
В ту минуту я был уверен,‭ ‬что через два часа увижу маму и вишни,‭ ‬белеющие ярко сквозь сумерки в глубине нашего сада.
Я думал увидеть белые вишни,‭ ‬а увидел белые халаты врачей в операционной.‭ ‬Сознание вернулось ко мне там на минуту,‭ ‬и снова я забылся надолго.
Автомобильные катастрофы все так похожи между собой,‭ ‬что я не стану описывать ту,‭ ‬что случилась с нами.‭ ‬Все было просто,‭ ‬неожиданно‭ —‬ словом,‭ ‬так,‭ ‬как это всегда бывает.
Я думал о маме,‭ ‬смотрел без внимания перед собой.‭ ‬И вдруг перед глазами в зареве заката промелькнула несущаяся навстречу молнией точка.‭ ‬В следующую секунду она увеличилась,‭ ‬ударилась о ветровое стекло...‭ ‬раскатом.‭ ‬И земля,‭ ‬и небо,‭ ‬и дорога стремительно покосились вправо,‭ ‬оглушающая боль заслонила все.
Все было просто‭ —‬нас сбила встречная,‭ ‬не видная из-за солнца машина.‭ ‬Конечно,‭ ‬водитель был пьян,‭ ‬словом,‭ ‬все было просто и бессмысленно,‭ ‬как всегда бывает в таких случаях.

2

‭—‬Эта рыжая плохо колет,‭ ‬рука у нее тяжелая,‭ ‬— гудит где-то сбоку недовольный голос.
Я открываю глаза‭ —‬прямо передо мной стена,‭ ‬до половины закрашенная масляной краской.‭ ‬Я поворачиваю голову чуть влево,‭ ‬обзор мой увеличивается,‭ ‬и я вижу высокое окно и спинку кровати в другом углу комнаты.‭ ‬Дальше мне голову повернуть не удается‭ ‬—обжигающая боль останавливает меня.
‭—‬ Эта рыжая плохо колет,‭ ‬—повторяет все тот же недовольный сиплый голос.‭ ‬Ему что-то отвечают из-за моей головы,‭ ‬из другого угла комнаты.‭ ‬Но я не прислушиваюсь к разговору,‭ ‬я всецело занимаюсь самим собой,‭ ‬прислушиваюсь чутко к своему телу.
Рука правая‭ —‬я сжимаю простыню,‭ ‬чуть-чуть приподнимаю руку...‭ ‬Владею‭!
Левая рука‭ —‬так‭…‬ не больно,‭ ‬так...‭ ‬не больно.‭ ‬Владею‭!
Ноги‭ —‬сначала я шевелю пальцами на ногах...‭ ‬работают,‭ ‬потом я пытаюсь согнуть ноги в коленях‭ —‬больно...‭ ‬и‭ ‬не ногам,‭ ‬боль где-то в правом боку.
Я ощупываю себя потихоньку‭ —‬вокруг живота твердая повязка.
Голову ни поднять,‭ ‬ни повернуть,‭ ‬а сознание ясное.‭ ‬Когда не шевелиться,‭ ‬кажется,‭ ‬что и не болит ничего.
Утро солнечное,‭ ‬мне хорошо видно в окно,‭ ‬как высоко в небе играют голуби.
Осторожно-осторожно я высвобождаю из-под одеяла правую руку‭ ‬и ощупываю лицо.‭ ‬Скулы,‭ ‬рот,‭ ‬нос‭ —‬все в полном порядке,‭ ‬на лбу,‭ ‬прямо от бровей,‭ ‬повязка.‭ ‬Я‭ ‬опускаю руку.‭ ‬Бок начинает сильно жечь.‭ ‬Это‭ ‬в первые минуты мне просто‭ ‬показалось,‭ ‬что ничего не болит.
Там,‭ ‬за моей головой,‭ ‬со скрипом открывается дверь,‭ ‬кто-то входит в палату.
‭—‬ Приготовьтесь на вливание‭!
Высокая рыжеволосая женщина подходит к окну,‭ ‬в ее руках какая-то странная дощатая установка,‭ ‬чем-то напоминающая весы,‭ ‬в зажиме сосуд с жидкостью и от него красный резиновый шланг.
‭—‬ Катя,‭ ‬принеси пару грелок‭!‬ — говорит она,‭ ‬обернувшись лицом к дверям.‭ ‬Там,‭ ‬за моей головой,‭ ‬двери,‭ ‬я хоть и не видел их,‭ ‬но очень четко представляю.
Принесли грелки.‭ ‬Наступила тишина.‭ ‬Я сообразил,‭ ‬что эту процедуру будут проделывать с моим соседом слева,‭ ‬с тем,‭ ‬что ругал рыжую.
Вот медсестра отошла от окна,‭ ‬теперь мне ничего не видно,‭ ‬я слушаю...
‭—‬ Дай ногу.
Заскрипела кровать.
‭—‬ Не ту,‭ ‬другую.
Металлический скрежет‭ —‬берет шприц из коробки,‭ ‬Тонкий звон стекла‭ —‬надбивает ампулу.‭ ‬Вот слышу,‭ ‬как вытирает она ваткой,‭ ‬смоченной в спирте,‭ ‬то место,‭ ‬куда собирается уколоть.‭ ‬И...‭ ‬три-и-ик‭ —‬уколола.
Наверное,‭ ‬ему больно.
‭—‬ Долго так‭? —‬спрашивает все тот же сиплый,‭ ‬но уже присмиревший голос.
‭—‬ Часа два,‭ ‬первый раз,‭ ‬что ли‭!‬ — бросает сестра и уходит.
‭—‬ Ну,‭ ‬как дела,‭ ‬депутат‭? —‬сочувственно спрашивает из-за моей головы молодой чистый голос.
‭—‬ Ничего,‭ ‬инженер,‭ ‬нормально,‭ ‬— с придыхом отвечает сиплый голос депутата.‭ ‬— Нормально,‭ ‬— словно сам себя успокаивая,‭ ‬тихонько повторяет он через минуту,‭ —‬нормально...
Медленно,‭ ‬капля за каплей входит в него целительная жидкость...‭ ‬Два часа...‭ ‬долго ему мучиться.
Нас в палате трое,‭ ‬всего трое,‭ ‬иначе другие тоже бы как-то дали знать о себе,‭ ‬да и,‭ ‬судя по стене,‭ ‬что передо мной,‭ ‬палата маленькая.‭ ‬Да,‭ ‬нас,‭ ‬кажется,‭ ‬трое.‭ ‬Один молодой,‭ ‬как я,‭ ‬или еще моложе,‭ ‬студент,‭ ‬а второй,‭ ‬тот сиплый,‭ ‬что сейчас мучится,‭ ‬по голосу видно‭ —‬ пожилой человек.‭ ‬Почему студент зовет его‭ «‬депутатом‭»?
Я тоже совсем недавно был студентом.
Голуби в небе все играют,‭ ‬в этом районе,‭ ‬видно,‭ ‬многие держат голубей.‭ ‬А на дворе весна...

3

С того дня,‭ ‬как я впервые увидел больничную палату и услышал голоса моих соседей,‭ ‬прошла неделя.‭ ‬На второй день я попросил нянечек переложить меня лицом к двери.‭ ‬Так мне не было видно неба,‭ ‬но зато я мог теперь видеть лица моих друзей по несчастью.‭ ‬И‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬и‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬оба,‭ ‬как и я,‭ ‬были‭ «‬лежачими‭»‬.
‭«‬Инженер‭» ‬оказался симпатичным черноглазым парнем‭ —‬студентом лет двадцати двух,‭ ‬а‭ «‬депутат‭» ‬был сморщенный,‭ ‬лысый,‭ ‬ему уже подбиралось к пятидесяти.
‭«‬Инженер‭»‬,‭ ‬как выяснилось,‭ ‬был мотоциклистом.‭ ‬Он разбился на собственном новеньком,‭ ‬еще необкатанном как следует мотоцикле.
‭«‬Депутат‭»‬,‭ ‬совхозный шофер,‭ ‬был еще в большей степени причастен к автоделу,‭ ‬но аварию потерпел не на дороге,‭ ‬а у себя дома.
Вот уже много лет он строится,‭ ‬дело подходило к концу.‭ ‬Он уже жил в своем новом двухэтажном доме,‭ ‬осталось поштукатурить всего в двух комнатах.‭ ‬Штукатурил потолки,‭ ‬сорвался с козел‭ —‬и получил серьезнейший перелом.
‭«‬Депутатом‭» ‬студент называл его в шутку.‭ ‬Дело‭ ‬в том,‭ ‬что когда-то он и вправду был избран депутатом‭ ‬в местные Советы.‭ ‬Очень этим гордился и часто вспоминал то время,‭ ‬лежа здесь,‭ ‬на больничной койке.‭ ‬Студента‭ (‬он учился на инженерно-техническом факультете университета‭) «‬депутат‭» ‬в свою очередь стал называть‭ «‬инженером‭»‬.‭ ‬А меня они,‭ ‬узнав,‭ ‬что я работал в газете,‭ ‬окрестили‭ «‬писателем‭»‬.
Сказанные вначале в шутку эти прозвища вошли потом в обиход и вытеснили наши подлинные имена.

‭* * *

Я чувствовал дыхание смерти,‭ ‬не знал,‭ ‬выживу‭ ‬ли.‭ ‬Много примет подтверждало мое страшное предчувствие:‭ ‬няни были со мной особенно ласковы,‭ ‬соседи хором подбадривали меня.‭ ‬Особенно неловко это получилось у‭ «‬депутата‭»‬.
‭—‬ Ты еще сто лет проживешь,‭ ‬ты ничего такого не думай,‭ —‬как ему казалось намеками,‭ ‬начинал он,‭ ‬—вот я,‭ ‬например,‭ ‬на фронте в сорок‭ ‬первом шесть пуль в одну минуту получил,‭ ‬ночь на снегу провалялся и ничего,‭ ‬полгода в госпитале,‭ ‬а потом снова воевал до самой Венгрии,‭ ‬понял‭!
— Конечно,‭ —‬подключался‭ «‬инженер‭»‬,‭ —‬ты‭ ‬же‭ ‬здоровый,‭ ‬как бык.
Я понимал,‭ ‬что они не очень-то верят своим словам,‭ ‬но от всей души желают мне выздоровления.

‭* * *

Весна‭ ‬небывало холодная,‭ ‬еще топят печи.‭ ‬Каждое утро,‭ ‬стуча ведрами,‭ ‬гремя кочергой,‭ ‬заходит к нам в палату угрюмая истопница.‭ ‬И темный ее халат,‭ ‬и лицо пропитаны гарью и сажей.‭ ‬Во всем ее облике что-то отталкивающее,‭ ‬иногда она улыбается,‭ ‬обнажая желтые зубы,‭ ‬но видно,‭ ‬что улыбается она не от души,‭ ‬а просто так,‭ ‬механически.‭ ‬Среди белых стен,‭ ‬белоснежных постелей,‭ ‬в убаюкивающей болезненной тишине это неповоротливое неуклюжее существо было так неуместно‭!
Вместе с истопницей приходит в наш мир лязг,‭ ‬скрежет железа,‭ ‬столбом поднимается зола.‭ ‬У высокой железной печки она возится полчаса,‭ ‬что-то уронит,‭ ‬что-то поднимет,‭ ‬наполнит палату запахом керосина и уйдет.
Уйдет‭ —‬и через некоторое время я ловлю себя на том,‭ ‬что утихли боли и какое-то радостное настроение охватывает душу,‭ ‬начинается необъяснимый наплыв сил.‭ ‬Хочется встать с этой тяжкой постели,‭ ‬одеться и выбежать на улицу,‭ ‬туда,‭ ‬в апрель,‭ ‬к друзьям,‭ ‬к любимой...
Отчего же мне становится так хорошо‭? ‬Отчего наступает такое облегчение‭? ‬Не сразу я понял,‭ ‬что это от гудящей печки,‭ ‬от пламени,‭ ‬которое мне видно сквозь приоткрытую чугунную дверцу,‭ ‬оттого,‭ ‬что мерный шум горящей печки,‭ ‬блеск пламени уводят меня из тесной,‭ ‬пропахшей лекарствами палаты далеко-далеко в детство...
...Едва брезжит рассвет,‭ ‬а наша мама уже встает,‭ ‬суетится у печки.‭ ‬Печка у нас широкая,‭ ‬приземистая,‭ ‬на бутылочных ножках,‭ ‬с кривой промасленной трубой,‭ ‬чем-то она напоминает буйвола,‭ ‬лежащего в темноте у стены хлева и лениво жующего жвачку.
Встанет,‭ ‬бывало,‭ ‬мать,‭ ‬задует плошку,‭ ‬коптившую всю ночь,‭ ‬и вот уже смутный свет просеивается в окошко.‭ ‬Сунет мама руку в зияющую чернотой пасть печки‭ ‬и по одному вытаскивает поленья,‭ ‬с вечера уложенные и печку на высушку.‭ ‬Поковыряет мама в печке кочергой,‭ ‬выгребет еще тлеющие угольки и начинает на них укладывать сначала щепки,‭ ‬а потом полешки потолще.‭ ‬Отыщет спички,‭ ‬чиркнет,‭ ‬лицо‭ ‬ее на миг озарится‭ ‬снова темнота‭ ‬— огонек в печи.‭ ‬Эта погасла‭ —‬мама зажигает другую спичку,‭ ‬но и она гаснет в черном чреве печи.‭ ‬Другие женщины,‭ ‬когда разжигают печку,‭ ‬бранятся,‭ ‬а мама спокойна.‭ ‬Вот она достает из-за печки бутылку с керосином,‭ ‬хлюпает его в черную пасть...‭ ‬раз,‭ ‬другой...‭ ‬и вдруг глухой мощный гул раздается оттуда,‭ ‬из глубины,‭ ‬молнией вырывается яркое пламя.
Мама быстро отстраняется,‭ ‬невольно прикрывая рукой глаза.‭ ‬Через некоторое время дрова горят дружно,‭ ‬на стеклах окон играют отблески пламени,‭ ‬весело прыгают багрово-желтые блики,‭ ‬а с потолка свисают мохнатые,‭ ‬черные живые тени.
Мама сидит на низком,‭ ‬сколоченном отцом табурете и сосредоточенно смотрит на огонь.‭ ‬Ее лицо подсвечено красноватым светом,‭ ‬и от этого она кажется молодой и очень красивой.‭ ‬Глаза ее блестят мечтательно,‭ ‬наверное,‭ ‬там,‭ ‬в огне,‭ ‬она видит что-то сказочное.
Потрескивают,‭ ‬постреливают дрова,‭ ‬охваченные огнем.‭ ‬Треск горящих дров‭! ‬Как мне мило это воспоминание‭! ‬Немного погодя дрова уже не трещат,‭ ‬слышится спокойное,‭ ‬глубокое дыхание печки‭ —‬огонь взялся наскоро за каждое полено,‭ ‬тяга хорошая,‭ ‬надежно работает наша старенькая промасленная от копоти жестяная труба.
Плита нагревается,‭ ‬вот уже подают голоса поставленные на ней еще с вечера кастрюли,‭ ‬горшки,‭ ‬кумганы,‭ ‬они о чем-то тихонько попискивают,‭ ‬что-то пришептывают,‭ ‬напевают какие-то шелестящие,‭ ‬неуловимые мелодии,‭ ‬будто кто-то играет на камышовой зурне.
Это песня согревания,‭ ‬песня утреннего воскрешения.
В комнате все светлее.‭ ‬Встает отец,‭ ‬накидывает на плечи тужурку.‭ ‬Мать приподнимается с места,‭ ‬подает ему галоши.‭ ‬Отец берет с печки кумган и выходит из комнаты.
Мать открывает ставни.‭ ‬Между деревьев мелькает краешек малинового солнца,‭ ‬он напоминает ломтик переспелого арбуза,‭ ‬протянутый доброй рукой нам,‭ ‬маленьким детям.
Кошка,‭ ‬спавшая у моих ног,‭ ‬встает,‭ ‬лениво потягивается,‭ ‬вспрыгивает на печку‭ (‬знает,‭ ‬где тепло‭) ‬и начинает умываться.‭ ‬Это издавна для‭ ‬нас,‭ ‬детей,‭ ‬служит сигналом утренней побудки.
Мы,‭ ‬все шестеро братьев,‭ ‬поспешно одеваемся.
Мать велит мне принести дров.‭ ‬Я надеваю галоши на босу ногу и выскакиваю за дверь на утренний морозец,‭ ‬перебегаю заснеженный двор к сараю,‭ ‬где сложены ровными рядами поленья дров.
Каждое воскресенье мы,‭ ‬аульские ребята,‭ ‬ездили за дровами в лес.
В субботу,‭ ‬перед тем как лечь спать,‭ ‬каждый из нас тщательно точил свой топор.‭ ‬В комнате было еще совсем черно,‭ ‬ее освещал только снег,‭ ‬лежавший за окошком,‭ ‬когда мама будила меня.
Сунув за пазуху ломоть чурека,‭ ‬еще не проснувшись как следует,‭ ‬я выходил на открытую веранду,‭ ‬холод пронизывал меня до костей,‭ ‬но я брал за веревку саночки,‭ ‬прихватывал в темноте топор,‭ ‬выезжал со двора.
Мои товарищи никогда не заставляли себя ждать.‭ ‬Первые метров триста,‭ ‬чтобы разогнать сон и разогреться,‭ ‬мы бежали вдоль сонной,‭ ‬словно оцепеневшей от холода улицы.‭ ‬А когда выезжали за аул,‭ ‬нам было уже жарко и радостно.‭ ‬Мы шагали берегом нашей речки.‭ ‬Остро отточенные топоры поблескивали на наших санках,‭ ‬полозья санок поскрипывали,‭ ‬могучие наши тени ложились на светлую дорогу и мы казались себе несокрушимыми богатырями.
В те времена от нашего‭ ‬аула до синей стены леса‭ ‬было километров восемь.‭ ‬Сейчас там голая степь и только редкие кусты держидерева еще остались кое-где по балкам.‭ ‬Хорошие,‭ ‬полезные деревья вымерли,‭ ‬их вырубили,‭ ‬а злое и бесполезное колючее держидерево осталось жить.‭ ‬Сердце мое всегда сжимает боль,‭ ‬когда приходится мне проезжать теми местами,‭ ‬где когда-то был лес,‭ ‬мой любимый лес.
Мы рубили только сушняк,‭ ‬честное слово,‭ ‬мы не срубили ни одной живой ветки.‭ ‬Особенно радовались мы,‭ ‬когда находили сухие ветки на высоких деревьях.‭ ‬Чем выше,‭ ‬тем опаснее,‭ ‬тем интереснее.‭ ‬Весело звенели наши топоры по сухому мерзлому дереву,‭ ‬эхо разносило этот праздничный звон далеко‭ ‬по зимнему лесу в морозном чистом воздухе.
Время от времени,‭ ‬отдыхая,‭ ‬мы лакомились морожеными,‭ ‬холодно-сладкими ягодами боярышника.
Намахавшись топорами до пота,‭ ‬мы сгребали где-нибудь в затишке,‭ ‬в балке,‭ ‬снег с земли и разводили маленький костер.‭ ‬Мы кипятили в плоском котелке талый снег и поджаривали в желтом пламени костра куски холодного чурека.‭ ‬Скоро к запаху снега и палых листьев прибавлялся удивительно вкусный запах горелого хлеба.‭ ‬Поджаренный чурек мы запивали сладким кипятком из котелка,‭ ‬по очереди,‭ ‬обжигая пальцы и дрожа от наслаждения.
Потом мы гасили костер и укладывали дрова на саночки.‭ ‬Каждый из нас старался положить дров побольше,‭ ‬не из жадности,‭ ‬а чтобы показать друг перед другом свою силу.
Первые двести-триста метров мы везли свои санки легко,‭ ‬обгоняя друг друга,‭ ‬весело переговариваясь,‭ ‬но постепенно разговоры между нами умолкали,‭ ‬и мы,‭ ‬хмурые,‭ ‬сосредоточивали все свои силы на том,‭ ‬чтобы тянуть санки,‭ ‬нагруженные сверх меры.
Примерно на половине пути,‭ ‬около моста‭ «‬орус кёпюр‭» (‬русского моста‭) ‬мы отдыхали минут пятнадцать.‭ ‬После отдыха силы,‭ ‬казалось,‭ ‬восстанавливались полностью,‭ ‬и мы даже пробовали тащить санки бегом,‭ ‬но очень скоро чувствовали,‭ ‬как тяжелы нам фуфайки,‭ ‬и снимали их.
Примерно на шестом километре пути мы с ненавистью начинали оглядываться тайком на свою поклажу и еле-еле удерживали себя от соблазна сбросить половину дров здесь же‭ ‬на дороге.‭ ‬Медленно передвигая ноги,‭ ‬едва не плача,‭ ‬тащили санки с дровами вперед к дому,‭ ‬не желая показать друг перед другом свою слабость.‭ ‬Тащили их молча,‭ ‬закусив губы,‭ ‬ни о чем не думая и ничего не желая,‭ ‬кроме одного‭ —‬дотащить сани домой,‭ ‬не опозориться,‭ ‬дотащить.
Эти поездки,‭ ‬видимо,‭ ‬учили нас выносливости.
Я помню,‭ ‬что уставал до такой степени,‭ ‬что,‭ ‬когда мама подавала мне обед,‭ ‬руки у меня плясали и я еле-еле удерживал ложку.
Пообедав,‭ ‬мы валились на постель и спали,‭ ‬не чувствуя ни ног,‭ ‬ни рук,‭ ‬до следующего утра.
Когда мы везли перегруженные сани,‭ ‬каждый из нас давал себе слово,‭ ‬что в следующий раз не будет грузить так много дров.‭ ‬Но проснувшись на другое утро,‭ ‬мы горделиво осматривали привезенное.
Осенью мы обычно выкорчевывали пни.‭ ‬Пенек хорошо бросить в печку на ночь,‭ ‬на длинную зимнюю ночь.‭ ‬Тепло тогда спать на нашей тахте.‭ ‬Маленькая,‭ ‬застланная толстым войлоком тахта стоит между кроватью и печкой,‭ ‬она служит только нам,‭ ‬детям.‭ ‬Все мы,‭ ‬шестеро братьев,‭ ‬каждый в свое время,‭ ‬спали там‭; ‬выросший уходил с тахты.‭ ‬Но самый младший мой братишка сошел с тахты‭ ‬не в жизнь,‭ ‬а в сырую землю...
Я навсегда запомнил его сидящим на тахте за печкой белого-белого,‭ ‬с ярко-голубыми глазами,‭ ‬с кусочком мичари и сыра в руках,‭ ‬Он мусолил кусочек сыра и улыбался грустно,‭ ‬виновато.‭ ‬Он ушел из жизни,‭ ‬не сделав даже первого шага,‭ ‬не перешагнув порог нашего дома.‭ ‬Он ничего не узнал,‭ ‬только четыре стены,‭ ‬тахту да печку с кривой трубой.‭ ‬Он погас так же медленно,‭ ‬как гаснут угольки в печке.‭ ‬Он ушел от нас незаметно‭ ‬—он никогда не плакал,‭ ‬никогда не капризничал,‭ ‬не приносил нам никаких хлопот.
Когда он умер,‭ ‬у меня не было слез.‭ ‬Я не мог осознать случившееся.‭ ‬Дома меня назвали тогда бессердечным.‭ ‬Я не оправдывался,‭ ‬молчал,‭ ‬а в горле был комок.‭ ‬Этот комок душит меня‭ ‬и по сей день,‭ ‬когда я вспоминаю моего маленького брата.‭ ‬А я вспоминаю его часто,‭ ‬особенно в те дни,‭ ‬когда бываю а ауле,‭ ‬брожу по его улицам,‭ ‬сижу дома.
Вечером по пыльной,‭ ‬залитой розовым светом улице возвращается отара.‭ ‬Мне грустно,‭ ‬что он не видел этой милой картины,‭ ‬не слышал блеяния ягнят.
Срываю с молодого дерева грушу.‭ ‬Грустно,‭ ‬что он не дожил до этого дня,‭ ‬когда его ровесники‭ ‬—деревья принесли плоды.
Луна над скирдой за сараем‭ —‬грустно,‭ ‬что он так и не увидел ее.
Сквозь хорошую музыку мне слышится порой его голос.
В поднятом бокале вдруг вижу его отражение.
В грустных глазах матери читаю всегда я грусть по нему.
Комок в горле на всю жизнь и память:‭ ‬мальчишка белый-белый,‭ ‬с ярко-голубыми глазами,‭ ‬кусочком мичари и сыра в руках...
Самое лучшее время в моей жизни‭ —‬те годы,‭ ‬когда я спал на тахте.‭ ‬Домовитый запах войлока,‭ ‬мягкая дедовская шуба,‭ ‬посапывание братьев,‭ ‬порой богатырский храп отца,‭ ‬полумрак коптилки,‭ ‬и...‭ ‬сны,‭ ‬сны...
Волшебные сны моего детства‭! ‬Как часто я просыпался тогда от собственного смеха.‭ ‬Никогда не забуду я и то,‭ ‬как,‭ ‬сидя на тахте с букварем на коленях,‭ ‬я учился читать,‭ ‬соединяя буквы в слоги‭…
Сойти с тахты значило стать взрослым.‭ ‬С тех пор как я сошел с тахты,‭ ‬мне все реже и реже стали видеться призрачные сны.
Зимними вечерами нашей печке приходилось особенно тяжеловато:‭ ‬на нее наваливали мокрые,‭ ‬раскисшие в талом снегу чарыки,‭ ‬огромные отцовские валенки,‭ ‬над нею крест-накрест протягивали веревку и развешивали мокрые шерстяные носки,‭ ‬брюки,‭ ‬тряпье,‭ ‬выстиранные накануне матерью.
Глубоко,‭ ‬устало дышала наша старушка печка,‭ ‬множество запахов вскоре сливалось в один терпкий запах горелой ткани.
Бывало,‭ ‬зимними вечерами соберутся у нас соседи на лакъыр,‭ ‬что значит на разговоры.‭ ‬И пойдут рассказывать были и небылицы.‭ ‬Так и сидишь разинув рот.‭ ‬На этих вечерах я впервые услышал легенды о суровом мужестве юношей,‭ ‬идущих ночью на кладбище,‭ ‬о домовых,‭ ‬испытывающих стойкость сильных,‭ ‬о свадьбах в те далекие времена,‭ ‬когда по ночам шайтаны присаживались к веселящейся компании,‭ ‬а потом приходилось их прогонять‭ ‬огнями или же выстрелами из берданок.‭ ‬После таких рассказов мы,‭ ‬дети,‭ ‬страшились выйти на улицу ночью.
Рассказы шли длинной,‭ ‬нескончаемой цепью,‭ ‬и на плите монотонно булькала чоюн казан:‭ ‬мать варила‭ ‬гостям тыкву или кукурузу с фасолью.‭ ‬И вся комната наполнялась таким приятным,‭ ‬земным,‭ ‬сладостным ароматом.
Долгие рассказы усыпляли нас.‭ ‬Часто случалось так,‭ ‬что после ухода гостей мать будила нас сонных и на руках переносила в постель.
Мать любила преподносить нам сюрпризы.‭ ‬Часто по утрам из тлеющих углей выталкивала она обгоревшую,‭ ‬покрытую золой тыкву.‭ ‬Это особый сорт тыкв‭ —‬бал кабак‭ ‬—медовая тыква.
Огонь и печка‭ —‬святыня.‭ ‬Но мужчины,‭ ‬по установившимся у нас обычаям,‭ ‬не должны иметь дела с печкой.‭ ‬В народных сказках самые трусливые,‭ ‬беспомощные герои сидят у печки,‭ ‬запустив ноги в золу.
Отец наш,‭ ‬добрый в душе человек,‭ ‬был строгим и последовательным блюстителем этих неписаных законов.‭ ‬Стоило нам,‭ ‬братьям,‭ ‬хотя бы на минуту прислониться к печке или присесть на материнский табурет и залюбоваться огнем,‭ ‬или,‭ ‬придя с холода,‭ ‬протянуть замерзшие руки к пламени,‭ ‬отец тут же сурово и властно говорил:
‭—‬Эй,‭ ‬ты,‭ ‬ку-кай
‭ ‬Кукай‭ — ‬трус.,‭ ‬уйди оттуда‭!
А при чужих он просто одним взглядом,‭ ‬сверлящим,‭ ‬пронизывающим насквозь,‭ ‬повелевал.‭ ‬И мы понимали его.‭ ‬Но когда не бывало дома отца,‭ ‬я садился на материнское место и целыми часами смотрел на огонь в горнило и думал.‭ ‬Самые светлые думы,‭ ‬самые крылатые мечты рождались у меня,‭ ‬когда я глядел на огонь.
Мать наша часто болела.‭ ‬Иногда утром она оставалась в постели.‭ ‬В такие дни печка не горела,‭ ‬и в доме становилось холодно,‭ ‬неуютно,‭ ‬темно.‭ ‬А душу охватывала тягостная,‭ ‬необъяснимая грусть.
Я еще тогда понимал,‭ ‬что печка‭ —‬сердце дома,‭ ‬что‭ ‬по ней и следует определять пульс жизни домочадцев.
У нас,‭ ‬у кумыков,‭ ‬на вопрос:‭ «‬Как живете‭?»‬ — еще исстари отвечают:‭ «‬Ничего,‭ ‬очаг‭ ‬дымит‭»‬.‭ ‬Значит,‭ ‬остальное сообразуется.
И теперь,‭ ‬когда я приезжаю к себе в аул,‭ ‬еще издали,‭ ‬еще на повороте дороги с тревогой‭ ‬ищу крышу родной сакли.‭ ‬Смотрю,‭ ‬вьется ли из трубы дым,‭ ‬если да,‭ ‬значит,‭ ‬мама здорова,‭ ‬значит,‭ ‬все в порядке.

4

Воскресенье и четверг‭ —‬приемные дни.‭ ‬В эти дни ко мне приходят братья,‭ ‬знакомые,‭ ‬приезжал однажды отец‭ ‬(от больной мамы они скрывают серьезность моего положения‭)‬.
В один из четвергов приходили даже сослуживцы‭ —‬лысенький,‭ ‬розовенький председатель месткома и его‭ ‬помощница‭ —‬огромного роста и веса секретарша нашего министра.
Я у них новенький,‭ ‬всего месяц успел поработать,‭ ‬а они вон какие молодцы,‭ ‬какие чуткие люди‭!
Со слезами благодарности в голосе я сказал им об этом.
‭—‬Наш местком,‭ —‬облизнув губы и радостно глядя кругленькими глазами мимо меня,‭ —‬наш местком функционирует нормально,‭ —‬гордо заявил председатель и,‭ ‬порывшись в необъятной хозяйственной сумке своей спутницы,‭ ‬преподнес мне кулек печенья и шоколадку‭ «‬Алёнушка‭» ‬от членов профсоюза.

‭* * *

Многие приходили ко мне,‭ ‬а ее все не было.
Где она сейчас‭?
Знает ли она обо мне‭?
Нет.‭ ‬Не знает.‭ ‬Ведь мы не знакомы.
А может быть,‭ ‬знакомы...
Лицо ее я представляю себе нечетко,‭ ‬оно словно размыто ярким солнечным светом.‭ ‬Я не раз замечал,‭ ‬что лица самых близких людей,‭ ‬тех,‭ ‬которых мы часто вызываем в своей памяти,‭ ‬наверное,‭ ‬оттого,‭ ‬что они примелькались,‭ ‬всегда словно подернуты туманом.‭ ‬Так и ее лицо я не мог представить все целиком,‭ ‬оно виделось мне частями:‭ ‬то яркие,‭ ‬наполненные светом черные глаза,‭ ‬то полуоткрытые губы и снежный ряд зубов,‭ ‬то высокий чистый лоб мадонны и светло-русые волосы,‭ ‬разметанные по плечам.‭ ‬Во сне я ее видел окутанной в цветной туман,‭ ‬скользящий,‭ ‬неуловимый.
Иногда я просыпался среди ночи с сладко замершим сердцем,‭ ‬мне чудилось:‭ ‬она пришла и коснулась моего лица нежной трепетной рукой.‭ ‬Но напрасно я лихорадочно обшаривал взглядом больничную палату.‭ ‬Нет,‭ ‬ее не было.‭ ‬Был храп‭ «‬депутата‭»‬,‭ ‬легко скользили по комнате лунные тени,‭ ‬мерцали никелированные спинки кроватей,‭ ‬вокруг была утомленная,‭ ‬пропитанная лекарственными запахами ночь,‭ ‬еще одна ночь на больничной койке.
Я оставался один на один со своими мыслями,‭ ‬со своей прошлой жизнью.
Легко,‭ ‬бездумно и суетливо жил я в последние годы.
Много приятелей у меня,‭ ‬но нет единственного друга,‭ ‬много у меня знакомых девушек,‭ ‬а одной-единственной,‭ ‬навеки желанной нет.‭ ‬Я вспоминаю моих девушек,‭ ‬и мне становится страшно от того,‭ ‬что никого из них мне не жаль,‭ ‬как потерю,‭ ‬никого из них не хотел бы я видеть сейчас у этой моей тяжелой постели.‭ ‬Наверное,‭ ‬так же страшно бывает верующему грешнику умирать без покаяния.
Вот так и лежу всю ночь,‭ ‬глядя в потолок,‭ ‬и думаю,‭ ‬думаю...‭ ‬Только начал работать‭ ‬— и вот тебе на‭! ‬Работа,‭ ‬знакомства,‭ ‬недочитанная книга‭ —‬все вдруг прервалось.
Помню,‭ ‬однажды вечером,‭ ‬в дождь,‭ ‬ехали мы с приятелем степной дорогой.‭ ‬Машина бежала резво и вдруг снесло ее в кювет,‭ ‬забуксовала.‭ ‬Вертятся колеса,‭ ‬летит грязь,‭ ‬дымит мотор от натуги,‭ ‬и никак мы не вырвемся.‭ ‬Возьмет машина метр и снова откатывается назад и снова пробегает тот путь,‭ ‬что уже был достигнут.‭ ‬Машина наша тогда все-таки вырвалась из кювета,‭ ‬залитого водой.
Меня сегодня тоже снесло,‭ ‬и тоже буксую,‭ ‬вырвусь ли‭? ‬А если это не временная буксовка,‭ ‬а тот случай,‭ ‬когда на полдороге от натуги навсегда заглушается двигатель‭?
Тогда останутся все и всё,‭ ‬уйдешь только ты.‭ ‬И,‭ ‬уходя,‭ ‬не помашешь рукой людям,‭ ‬провожающим тебя,‭ ‬не пообещаешь,‭ ‬что скоро вернешься.‭ ‬Уйдешь в темноту навсегда.‭ ‬И будут цвести цветы,‭ ‬шептаться влюбленные,‭ ‬греметь свадьбы.‭ ‬Не раз наполнят бокалы друзья-приятели,‭ ‬но не поднимут бокал за тебя:‭ ‬за здоровье мертвых не пьют.
‭«‬Депутат‭»‬,‭ ‬который до сих пор так свирепо храпел,‭ ‬наконец-то‭ «‬выбрался на ровную дорогу‭»‬.‭ ‬Теперь слышится лишь мирное дыхание спящих да тиканье моих часов на тумбочке.

‭* * *

Но вот еще какой-то странный звук доносится издалека.‭ ‬Прислушиваюсь.‭ ‬Звук повторяется строго через три-четыре секунды,‭ ‬тягучий,‭ ‬глухой,‭ ‬он похож‭ ‬на стон раненого зверя.
Вспоминаю‭ —‬это в море гудит‭; ‬кажется,‭ ‬вчера мне кто-то объяснял,‭ ‬что это гудит нефтевыкачивающая вышка.‭ ‬Этот далекий рев воскрешает в моей памяти совершенно иную картину.
...Зима.‭ ‬Сумерки.‭ ‬Речка,‭ ‬скованная льдом.‭ ‬Колхозный конюх пригнал поить скот.‭ ‬Животные сгрудились у проруби.‭ ‬Вдруг лед затрещал...‭ ‬Коровы,‭ ‬телята,‭ ‬буйволы шарахнулись к берегу,‭ ‬на твердую землю,‭ ‬вокруг проруби стало пусто.
И тогда все мы увидели,‭ ‬что огромный красавец бык провалился в прорубь.‭ ‬Он бил по кромке проруби копытами передних ног,‭ ‬он грыз лед и ошалело смотрел на нас.
Опомнившись,‭ ‬конюх схватил его за рога и начал тянуть изо всех сил к себе.‭ ‬Край проруби откололся,‭ ‬стремительный поток воды толкал быка‭ ‬под лед...‭ ‬И тогда он заревел,‭ ‬до слез жалобно,‭ ‬отчаянно.‭ ‬Волны захлестнули его.‭ ‬Из воды торчали лишь кончики рогов.‭ ‬Вот согнутая красная спина быка взмыла над водой и все...‭ ‬Но долго еще слышался из-под льда его глухой,‭ ‬обиженный рев.
Может быть,‭ ‬это и вышка гудит в море.‭ ‬А мне кажется,‭ ‬что там,‭ ‬вдали от берега,‭ ‬что-то живое давят соленые морские волны.‭ ‬Стонет оно под волнами,‭ ‬ревет отчаянно,‭ ‬не хочет погибать.
Я слушаю дыхание студента и‭ «‬депутата‭»‬,‭ ‬далекий рев в море,‭ ‬гляжу на лунные тени,‭ ‬скользящие по стене‭ ‬и по потолку,‭ ‬и мне так же отчаянно,‭ ‬так же горько хочется зареветь от обиды на самого себя,‭ ‬на всю свою,‭ ‬глупо исковеркавшую собственное нутро,‭ ‬жизнь,‭ ‬за то,‭ ‬что судьба так жестоко обошлась со мной.

5

Меня разбудил грохот проезжающих по мосту арб.‭ ‬Сквозь сон показалось,‭ ‬что это мы караваном едем на аульскую мельницу.

‭* * *

Прежде чем везти кукурузу на мельницу,‭ ‬мама ее поджаривала,‭ ‬а потом провеивала.
Вечером,‭ ‬по прохладе,‭ ‬она стелила во дворе на чисто подметенную осеннюю землю огромный палас.‭ ‬Босиком вставала на палас вполоборота к ветру,‭ ‬поднимала над головой большой деревянный таз‭ —‬чара,‭ ‬доверху полный поджаренной кукурузой,‭ ‬и потихоньку начинала ссыпать ее сверху на палас.‭ ‬Неширокая струйка кукурузы плавно лилась,‭ ‬чуть колеблясь,‭ ‬ветер выдувал из нее золу и желтоватую пыль хлопьев.
В такие минуты нам,‭ ‬детям,‭ ‬поручалось следить за курами,‭ ‬чтобы они не склевывали зерна.‭ ‬Но едва мама поднимала над головою чара,‭ ‬едва падали первые кукурузины,‭ ‬как мы забывали обо всем на свете и наперегонки выхватывали из падавших зерен белые,‭ ‬растрескавшиеся и скорее отправляли их в рот.‭ ‬Мы клевали с одной стороны,‭ ‬а куры‭ —‬с другой.
‭—‬Что же вы‭! —‬укоризненно вскрикивала мама,‭ ‬когда куры совсем наглели.‭ —‬Киш‭! ‬Киш‭! ‬Что же вы,‭ ‬дети‭?!‬.
Мы вскакивали с колен и с криком бросались за курами,‭ ‬отгоняя их в самый дальний угол двора.‭ ‬Куры бежали,‭ ‬суматошно кудахча,‭ ‬растопырив крылья,‭ ‬словно желая взлететь.‭ ‬Казалось,‭ ‬что они были напуганы раз‭ ‬и навсегда,‭ ‬но едва мы поворачивались к ним спинами,‭ ‬как они уже крались за нами следом к паласу.
Наедались мы кукурузы до терпко-сладкого вкуса во рту.‭ ‬Как только я‭ ‬вспоминаю детство,‭ ‬я всегда чувствую привкус жареной кукурузы.
Когда вся кукуруза была провеена и ссыпана в чувалы,‭ ‬отец‭ ‬пригонял арбу.
Я никогда не забуду,‭ ‬как первый раз в жизни поднимал я с отцом мешок на арбу.‭ ‬Гордость заполнила мое сердце,‭ ‬когда отец предложил мне помочь ему.‭ ‬Когда мы стали поднимать мешок,‭ ‬ноги мои подогнулись от тяжести.‭ ‬А когда уже приваленный к борту мешок нужно было перетолкнуть за борт,‭ ‬сил у меня совсем не осталось.‭ ‬Тогда отец придержал мешок на колене,‭ ‬поплевал на ладони,‭ ‬отстранил меня и сам,‭ ‬поднатужившись,‭ ‬перевалил мешок в арбу.‭ ‬Я,‭ ‬как оказалось,‭ ‬был еще не помощник.‭ ‬Я почувствовал себя очень маленьким,‭ ‬бессильным и совсем сник.
Наша мельница была далеко за аулом,‭ ‬она стояла в укромном месте под белою кручей,‭ ‬в густых зарослях.‭ ‬На мельницу вели широкая аробная дорога и гладко утоптанная тропинка.‭ ‬Дорога шла далеко в обход,‭ ‬а тропинка бежала напрямую.
Когда‭ ‬на мельнице случалась большая очередь,‭ ‬отец оставался там ночевать.‭ ‬Если он наутро не возвращался,‭ ‬мама обычно говорила:
‭—‬ Сынок,‭ ‬глаза отца,‭ ‬наверное,‭ ‬уже ищут тебя на дороге,‭ ‬отнеси ему еду.
Давала мне мама узелок,‭ ‬и отправлялся я бегом на мельницу.‭ ‬Сначала я бежал по тропинке с радостью,‭ ‬довольный,‭ ‬что освободился от мелких домашних хлопот,‭ ‬а‭ ‬потом вдруг душу овевал холод...‭ ‬Кладбище...‭ ‬Тропинка на мельницу проходила через кладбище.
Днем-то еще ничего,‭ ‬а вот ночью,‭ ‬под вечер...
Бывало так,‭ ‬что отец оставался на мельнице и на вторую ночь.‭ ‬Подойдет вечерком к нашему двору какой-нибудь аульчанин,‭ ‬возвратившийся с мельницы,‭ ‬и кликнет:
‭—‬ Эй‭! ‬Он‭ (‬отец‭) ‬после Магомеда.‭ ‬Просил принести ему ужин и четки.
Вот тогда мне по-настоящему становилось страшно:‭ ‬пока мама буйволицу подоит,‭ ‬пока по хозяйству управится,‭ ‬я знал,‭ ‬что совсем стемнеет.‭ ‬А мама медленно ходила по двору.‭ ‬Долго мыла руки перед тем,‭ ‬как доить буйволицу.‭ ‬Долго разговаривала с соседкой.‭ ‬А на дворе становилось все темнее и темнее.‭ «‬Неужели она не может понять,‭ ‬что скоро будет‭ ‬совсем темно и страшно‭! ‬Неужели она не может поторопиться‭!» ‬Нет,‭ ‬мама не чувствовала моего состояния.‭ ‬Когда она,‭ ‬наконец,‭ ‬вручала мне узелок,‭ ‬бывало совсем темно.
С замиранием сердца приближался я к кладбищу,‭ ‬пристально,‭ ‬напряженно вглядываясь во все,‭ ‬какие-то силуэты виделись мне впереди.‭ ‬Я останавливался‭ ‬—и они останавливались.‭ ‬Я шел‭ ‬— и они шли.‭ ‬Вот уже неясные силуэты становились четкими надгробными камнями.‭ ‬Нас разделял ров,‭ ‬а за ним,‭ ‬я знал,‭ ‬я чувствовал,‭ ‬я видел,‭ ‬—покойники‭; ‬они лежат покамест тихонько,‭ ‬они поджидают меня,‭ ‬и каждый из них там,‭ ‬в глубине,‭ ‬отодвинулся из-под своего тяжелого надгробия в сторонку,‭ ‬чтобы легче выскочить и схватить меня...‭ ‬Вон там,‭ ‬в земле,‭ ‬отодвинулся вместе с другими из-под своего камня старик Курбан,‭ ‬бывший сторож колхозной бахчи.‭ ‬Его похоронили две недели тому назад,‭ ‬я видел,‭ ‬как его несли сюда.‭ ‬Сейчас он меня схватит и загрызет своими железными вставными зубами.
С перепугу я начинал шептать все молитвы,‭ ‬которые знал.‭ ‬Я был не в силах смотреть по сторонам,‭ ‬я глядел только прямо перед собой,‭ ‬но все равно я прекрасно знал,‭ ‬как идут,‭ ‬как крадутся они между камней‭ ‬—высокие,‭ ‬в белых саванах...‭ ‬Я зажмуривался от страха‭ ‬и,‭ ‬рискуя врезаться лбом в какое-нибудь надгробие,‭ ‬бежал со всех ног вперед.‭ ‬Когда я открывал глаза,‭ ‬я видел,‭ ‬что уже совсем скоро кладбище кончится,‭ ‬я уже среди зарослей держидерева.
Сердце мое немножко успокаивалось,‭ ‬но страх не проходил,‭ ‬я продолжал шептать молитвы одну за другой,‭ ‬одну за другой...
Оставалось впереди всего две-три могилы,‭ ‬я оборачивался назад‭ ‬— высокие надгробия похожи на солдат,‭ ‬и все это войско бежит за мной,‭ ‬высокое,‭ ‬плоское,‭ ‬ледяное,‭ ‬ужасное войско...
Я прибавлял ходу,‭ ‬шаги мои,‭ ‬казалось,‭ ‬со звоном лопались в настороженном безмолвном и темном воздухе,‭ ‬земля звенела под босыми пятками...‭ ‬Так я и сам не знал,‭ ‬как приходил на мельницу...
Конечно,‭ ‬я расплескивал почти весь суп.‭ ‬Спасибо,‭ ‬отец не ругался.
Да,‭ ‬страшно было шагать вот так через кладбище,‭ ‬но еще страшнее,‭ ‬когда осенним пасмурным вечером мать даст фонарь на дорогу.
С первого взгляда может показаться,‭ ‬что с фонарем идти спокойнее,‭ ‬а теперь я вспоминаю,‭ ‬что с ним было даже еще страшнее.‭ ‬Фонарь давал только круг света,‭ ‬а там,‭ ‬за кругом,‭ ‬черный ад.‭ ‬Фонарь,‭ ‬покачиваясь,‭ ‬в руке и выхватывая из тьмы своим светом то одно,‭ ‬то другое надгробие,‭ ‬создавал такое впечатление,‭ ‬что покойники то и дело шныряли между плитами,‭ ‬белые,‭ ‬узкие,‭ ‬ловкие.
Но все-таки,‭ ‬как бы ни был‭ ‬велик страх перед кладбищем,‭ ‬у меня никогда не пропадало желание ходить на мельницу.
Ах,‭ ‬как я любил глядеть на быструю воду в деревянных желобах,‭ ‬на белый вихрь там,‭ ‬где вертятся лопасти,‭ ‬как я любил,‭ ‬когда в лицо мне попадали холодные брызги воды.
Любил стоять на арбе в прохладе большого тутового дерева и чутко прислушиваться ко всему,‭ ‬что происходит вокруг.
Любил я пасти за мельницей,‭ ‬на поляне,‭ ‬лошадей и бычков,‭ ‬что гуляли без дела в ожидании,‭ ‬пока хозяин смелет свое зерно‭ ‬и позовет их везти его домой.
Часто и с удовольствием взвешивался я на больших железных весах.
Но больше всего я любил слушать мельничную музыку.‭ ‬Шум воды,‭ ‬грохот жерновов,‭ ‬беспрестанный барабанный бой палочки-камархи,‭ ‬регулирующей приток зерна в жернова,‭ —‬все,‭ ‬что создавало чудную музыку.
Когда заглянешь внутрь мельницы,‭ ‬войдешь в дверь,‭ ‬то поначалу ничего не разберешь:‭ ‬таким плотным туманом стоит в воздухе мучная пыль.
Крутятся,‭ ‬гудят,‭ ‬кряхтят старые жернова,‭ ‬медленно ссыпается в закромки желтоватая кукурузная мука,‭ ‬сыплется,‭ ‬сыплется,‭ ‬растет острый бугорок.‭ ‬Всунешь в этот бугорок руку и ворошишь ласковую теплую муку,‭ ‬сожмешь в руке и кладешь в рот комок с отпечатками пальцев.‭ ‬Так вкусна,‭ ‬так ароматна мука,‭ ‬что хочется есть и есть ее бесконечно.
Вот и мельник.‭ ‬И борода его,‭ ‬и усы,‭ ‬и войлочная шляпа белым-белы от мучном пыли,‭ ‬и брови белые,‭ ‬как у деда-мороза.‭ ‬Мельник пробует муку и,‭ ‬видимо,‭ ‬недовольный ее качеством,‭ ‬начинает настраивать,‭ ‬подкручивать свою мельницу,‭ ‬как музыкант настраивает кумуз.
Да,‭ ‬как кумуз.‭ ‬Мельница знает столько мелодий...‭ ‬Лежишь,‭ ‬бывало,‭ ‬на полных мешках,‭ ‬не думаешь ни о чем,‭ ‬и слушаешь мельницу,‭ ‬и чудится то дробь свадебного барабана,‭ ‬то протяжный крик гармонии,‭ ‬то нежные девичьи голоса...
Хорошо спать на мельнице.‭ ‬Ах,‭ ‬как славно убаюкивает она своей такой доброй и мягкой дрожью.
Покрытый мучной‭ ‬пылью вздрагивает высоко на гвозде,‭ ‬покачивается чуточку фонарь,‭ ‬жернова вертятся,‭ ‬мельница вся дрожит.‭ ‬Покачивается фонарь,‭ ‬и кажется,‭ ‬словно все качается потихоньку,‭ ‬как зыбка,‭ ‬качается старая мельница и напевает сама себе колыбельную.
Все видишь,‭ ‬все чувствуешь и засыпаешь вдруг,‭ ‬а потом вздрогнешь,‭ ‬оглядишься,‭ ‬где это я‭?
Ночь темная за дверью,‭ ‬жернова вертятся,‭ ‬зерна сыплются так же неторопливо,‭ ‬как мой отец перебирает четки,‭ ‬а там,‭ ‬в высоком деревянном конусе,‭ ‬что над жерновами,‭ ‬еще целый мешок кукурузы.‭ ‬Я ведь недавно заснул,‭ ‬можно дремать спокойно.‭ ‬Так и сидишь до утра в полусне-полуяви.‭ (‬Отец порою оставлял меня на мельнице вместо себя.‭)
Как вкусны бывали кукурузные лепешки,‭ ‬что мы пекли на мангале‭! ‬А халтама,‭ ‬которую мы варили‭! ‬А густой кукурузный бульон‭! ‬А как мы собирали терн и шиповник вокруг мельницы‭! ‬А когда мельник останавливал мельницу,‭ ‬как,‭ ‬бывало,‭ ‬мы,‭ ‬задрав штаны,‭ ‬искали под мельницей рыбу‭!
Сельская мельница...‭ ‬Увижу ли еще я тебя когда-нибудь‭?‬!
На этой мельнице впервые пришло ко мне сомнение...
Однажды я лежал на арбе в прохладной тени тутового дерева и думал.‭ ‬Я думал о жизни,‭ ‬о кустах,‭ ‬которые меня окружали,‭ ‬о речке,‭ ‬о тутовом дереве,‭ ‬в тени которого я лежал,‭ ‬о том,‭ ‬как оно цветет ежегодно и увядает,‭ ‬о том,‭ ‬что‭ ‬люди рождаются в муках,‭ ‬а умирают бессмысленно,‭ ‬случайно...
Мысли мои прервал гул,‭ ‬я посмотрел на небо,‭ ‬там,‭ ‬на голубом своде,‭ ‬поблескивал медленно уплывающий самолет,‭ ‬а ниже стригли крыльями небо быстрые стрижи.‭ ‬Вдруг меня осенила мысль:‭ «‬А может быть,‭ ‬его нет‭?» ‬Но я тут же испугался своего сомнения:‭ «‬Как бы было без бога,‭ ‬что бы с нами стало‭?»
Мельник позвал меня помочь ему,‭ ‬и я на час-другой забыл о своем дерзком сомнении,‭ ‬но потом оно вернулось ко мне и поселилось в душе моей,‭ ‬манящее и страшное,‭ ‬какшайтан.
‭«‬Наверное,‭ ‬его все-таки нет...‭» —‬думал я.‭ «‬А если он все-таки есть‭? ‬Он накажет меня,‭ ‬опустит камень на мою голову,‭ ‬натолкнет на беду‭!»
«Если он есть,‭ ‬то почему он,‭ ‬всемогущий повелитель‭ ‬душ и всех мыслей,‭ ‬разрешает мне сомневаться‭?»
Эта последняя мысль меня успокаивала.
‭«‬Аллах создал всех нас.‭ ‬Мы умрем,‭ ‬мир разрушится,‭ ‬наступит последний день мира,‭ ‬святые пойдут в рай,‭ ‬а грешники будут гореть...‭ ‬но до каких пор‭? ‬Вечно‭? ‬Но есть ли конец этой вечности‭? ‬Допустим,‭ ‬что мир создается вновь,‭ ‬но ведь и этому новому миру придет конец‭? ‬А до каких же пор все это будет продолжаться‭? ‬Вечно‭?!»
Вот эта вечность,‭ ‬эта всеобщая неопределенность больше всего меня и пугала.
С того памятного мне навеки дня я долго носил в душе груз сомнения.‭ ‬Ни матери,‭ ‬ни отцу,‭ ‬ни учителям я не мог открыться.‭ ‬Дома,‭ ‬я знал,‭ ‬меня обругают за то,‭ ‬что усомнился в аллахе,‭ ‬а в школе засмеют за то,‭ ‬что я в него верил.‭ ‬Как будто они сами никогда не верили,‭ ‬эти мои учителя...
С того дня детское буйство мое пошло на убыль,‭ ‬я ушел в себя.‭ ‬Но с каждым днем все меньше и меньше я читал перед сном молитв,‭ ‬а когда присаживались к еде,‭ ‬стал забывать‭ ‬произносить обычное‭ «‬бисмиллях‭»‬.‭ ‬А когда меня укоряли в этом,‭ ‬я уверял мать и отца,‭ ‬что сказал‭ «‬бисмиллях‭» ‬про себя.
Так медленно-медленно уходил я от бога,‭ ‬а потом вдруг совсем освободился от мыслей во вселенском масштабе.
Ах,‭ ‬мельница,‭ ‬старая мельница,‭ ‬доведет ли бог еще услышать твою мирную музыку‭?

6

Когда я смотрю на‭ «‬инженера‭»‬,‭ ‬мне всегда становится лучше.‭ ‬Весь его облик вселяет в душу спокойствие и уверенность в будущем.‭ ‬В короткий срок он перенес три нелегких операции и уже очухался,‭ ‬уже по ночам тайно присаживается на кровати‭ —‬хочется ему скорее выздороветь.
В одну из таких ночей,‭ ‬когда нам обоим не спалось,‭ ‬в полутьме палаты,‭ ‬под музыкальный храп‭ «‬депутата‭» ‬мы разговорились.
Накануне брат привез мне яблок из нашего домашнего аульского сада.‭ ‬Бросая студенту самое крупное яблоко,‭ ‬я спросил:
‭—‬ А у тебя есть брат‭?
— Что‭?
— Брат,‭ ‬говорю,‭ ‬есть‭? ‬Старший или младший‭?
— Нету,‭ —‬немного помедлив,‭ ‬отвечал он,‭ ‬с хрустом надкусывая яблоко.‭ ‬—Был,‭ ‬говорят,‭ ‬старший,‭ ‬но умер маленьким.
‭—‬ От малярии,‭ ‬наверное,‭ ‬— сказал я,‭ ‬вспоминая свое детство.‭ ‬Малярией в те годы все у нас болели.‭ ‬В жаркий день вдруг охватит ледяная дрожь.‭ ‬Укроют тебя одеялом,‭ ‬пальто,‭ ‬войлоком,‭ ‬а ты все стучишь зубами,‭ ‬и,‭ ‬кажется,‭ ‬нет спасения от этого пронизывающего до костей холода.‭ ‬—Старые у тебя родители‭?
— Старые.‭ ‬Отец колхозную пекарню сторожит,‭ ‬а мать всю жизнь болеет.‭ ‬Пока выучусь,‭ ‬пока на ноги встану,‭ ‬может,‭ ‬и не успею их отблагодарить.
‭—‬ Успеешь.
‭—‬ Я ведь до этого техникум кончил,‭ ‬работал у себя дома,‭ ‬на Самуре,‭ ‬на подстанции.‭ ‬Потом сбежал.
Я не высказал своего удивления,‭ ‬промолчал.
‭—‬ Сбежал,‭ —‬усмехнулся‭ «‬инженер‭»‬,‭ —‬женить меня хотели,‭ ‬но не в этом дело.‭ ‬Невеста мне нравилась,‭ ‬но отец ее большой мошенник был.‭ ‬Пекарней колхозной заведовал,‭ ‬мешками народный хлеб воровал.‭ ‬Я знал все его махинации.‭ ‬Сначала решился поговорить с ним начистоту.‭ ‬Он осмеял меня.‭ ‬Не учи,‭ ‬говорит,‭ ‬жить,‭ ‬молодой еще,‭ ‬не суй свой нос в чужие дела.‭ ‬Зло меня взяло‭ ‬—написал в редакцию.‭ ‬Два месяца мне не отвечали,‭ ‬а потом приехала комиссия,‭ ‬ничего не установила и уехала.‭ ‬И что самое обидное:‭ ‬после этой комиссии вызывает он в дом к себе моего отца,‭ ‬бьет пальцем по своему красному носу и говорит:‭ «‬Нет,‭ ‬не такие,‭ ‬как твой сынок,‭ ‬меня свалят,‭ ‬крепок я,‭ ‬крепок‭! ‬А дочь свою я за твоего сына все-таки отдам,‭ ‬уговор дороже денег.‭ ‬Да и дурь у него из головы быстро вылетит,‭ ‬тряхнет его жизнь разок‭ —‬и вылетит дурь‭; ‬парень он грамотный,‭ ‬хорошим помощником мне будет‭»‬.
Я это все услыхал случайно.‭ ‬Отец думал,‭ ‬что я сплю,‭ ‬и рассказывал матери о своем посещении свата.
Дня через три случилась в ауле свадьба.‭ ‬Во время танцев вышла в круг и его дочь.‭ ‬Когда она танцевала,‭ ‬тетушка моя накинула ей на плечи шаль,‭ ‬есть у нас такой обычай.‭ ‬А я схватил тетку за руку и увел со свадьбы.‭ ‬Все были поражены моим поступком:‭ ‬он значил публичный отказ от девушки.‭ ‬Вот и все.
Я уехал из дому.‭ ‬Наверное,‭ ‬очень глупо поступил я,‭ ‬она-то в чем была виновата‭? ‬Просто злость во мне взыграла.‭ ‬Глупо,‭ ‬а‭? ‬Так оскорбить...
‭—‬ Не знаю...‭ ‬может,‭ ‬глупо,‭ ‬а может,‭ ‬умно...‭ ‬я не могу судить...‭ ‬Ты ее вспоминаешь часто‭?
— Раньше вспоминал,‭ ‬а сейчас нет,‭ ‬она замуж вышла.‭ ‬Здесь в городе живет.‭ ‬Видел ее на базаре,‭ ‬такая пышная стала,‭ ‬чем-то своего отца напоминает.‭ ‬Они так быстро меняются...
‭—‬ Да,‭ ‬очень быстро.

‭* * *

Не знаю почему,‭ ‬но больше всего мы,‭ ‬три прикованных к постелям человека,‭ ‬говорили о любви.‭ ‬Наверное,‭ ‬это оттого,‭ ‬что в нашем положении хочется говорить о главном.

‭* * *

— В любви мне не везет,‭ —‬продолжал студент.‭ ‬—Когда я из дому ушел,‭ ‬устроился на другую подстанцию работать.‭ ‬На той же реке,‭ ‬но внизу,‭ ‬почти у самого моря.‭ ‬Обслуживало эту подстанцию всего десять человек,‭ ‬все семейные,‭ ‬один я холостяк.‭ ‬Совсем бы там погиб от скуки,‭ ‬если бы не сошелся близко с семьей инженера.‭ ‬Он был лет на десять старше меня,‭ ‬очень умный,‭ ‬толковый человек и простой.‭ ‬Все какие-то опыты делал.‭ ‬Жена его говорила,‭ ‬что он диссертацию пишет.‭ ‬А сам молчал,‭ ‬хвастаться не любил.
Жена его оказалась моей ровесницей.‭ ‬Удивительная у нее была черта‭ —‬ всему она радовалась.‭ ‬Радовалась хорошему человеку,‭ ‬чистому небу,‭ ‬яркой луне,‭ ‬серебряной лебеде,‭ ‬разросшейся за белым зданием нашей подстанции.‭ ‬Всему она радовалась,‭ ‬всему удивлялась.‭ ‬Глаза у нее в такие минуты загорались ярко и все лицо ее,‭ ‬смуглое,‭ ‬нежное,‭ ‬с детскими ямочками на щеках,‭ ‬освещалось каким-то необыкновенным светом.
К‭ ‬ним в гости я шел всегда с предчувствием радости и действительно уходил от них всегда словно обновленный,‭ ‬с огромным желанием жить и работать.
Я провел на этой подстанции осень и весну,‭ ‬стояли уже вялые летние дни.
В тот день,‭ ‬после обеда,‭ ‬ударил сильный ливень.‭ ‬К вечеру он стих,‭ ‬и все вокруг засверкало.‭ ‬Дежурство мое было с двенадцати часов ночи,‭ ‬впереди ждал меня длинный вечер.‭ ‬Я сидел на подоконнике и любовался радугой,‭ ‬перекинувшей свое коромысло от темно-синих гор до светлого моря.
Мне очень хотелось пойти к ним,‭ ‬но я знал,‭ ‬что он уехал в город.‭ ‬Я смотрел на радугу,‭ ‬а видел перед собой ее глаза,‭ ‬волосы,‭ ‬ямочки на щеках.‭ ‬Наверное,‭ ‬целый час я ходил по комнате взад-вперед и не мог освободиться от этого наваждения.‭ ‬Машинально побрился,‭ ‬надел брюки от нового костюма,‭ ‬туфли,‭ ‬белую рубашку,‭ ‬завязал галстук.‭ ‬Вдруг увидел себя в оконном стекле таким франтом и покраснел до слез.‭ ‬Потянулся развязать галстук,‭ ‬раздеться,‭ ‬а в это время стук.‭ ‬Открыл.‭ ‬Она стоит на пороге,
‭—‬О,‭ ‬ты уже готов‭! —‬говорит мне так,‭ ‬как будто ничего нет странного в том,‭ ‬что я будний вечер стою выряженный,‭ ‬как жених,‭ ‬посреди своей комнатки.‭ —‬Пойдем,‭ —‬говорит, ‭—‬поскорее,‭ ‬а то горячее остынет,‭ ‬пойдем‭!
Взяла меня смело за руку и повела за собой.
Дом их был близко.‭ ‬В празднично убранной комнате был накрыт стол,‭ ‬в хрустальной вазе стояли полевые цветы.
Мы сели друг против друга.
‭—‬ Выпьем‭! —‬налила она бокалы.
‭—‬ В честь чего‭?‬ — совсем потеряв голову от смущения,‭ ‬грубовато сказал я.
‭—‬ Обязательно пить в честь чего-то‭! —‬она улыбалась грустно и в то же время как-то очень дерзко.‭ ‬—Обязательно все делать только со смыслом,‭ ‬а если мне хочется выпить за радугу,‭ ‬что угасла недавно‭!
— Вы тоже смотрели‭ ‬на нее‭?‬ — глупо спросил я.
‭—‬ Да,‭ ‬смотрела,‭ ‬поэтому мы и празднуем‭!‬ — В ее взгляде скользнуло что-то обволакивающее,‭ ‬одурманивающее.‭ ‬Она засмеялась громко,‭ ‬неудержимо.‭ —‬Ну выпьем же,‭ ‬выпьем еще‭!
Глаза ее сияли,‭ ‬лицо горело,‭ ‬во всем ее облике была какая-то необыкновенная чистота и легкость.
Мы пили вино и не хмелели.
‭—‬ А Коля не видит радуги,‭ —‬сказала она вдруг о муже,‭ —‬ему днем и ночью мерещится его диссертация.‭ ‬Для него радуга‭ —‬разноцветная дугообразная лента‭ ‬на небосводе во время дождя,‭ ‬образующаяся вследствие преломления в водяных каплях солнечных лучей.
Она сказала это горько,‭ ‬плечи ее опустились,‭ ‬стала такой маленькой,‭ ‬такой беззащитной.‭ ‬Я пересел к ней,‭ ‬обнял ее за плечи.‭ ‬Она уткнулась мне головой в грудь и стала плакать.‭ ‬Я поцеловал ее по-братски в щеку,‭ ‬потом в губы...
Голова у меня закружилась,‭ ‬ты знаешь,‭ ‬как это бывает.‭—‬Студент замолчал,‭ ‬полез под подушку за сигаретами,‭ ‬закурил.
Я молчал,‭ ‬я знал,‭ ‬как это бывает.
Раскурив сигарету,‭ ‬он продолжал придушенным от волнения ломким голосом.
‭—‬ Поднял я ее на руки и целовал уже не по-братски.‭ ‬Она вырвалась.‭ ‬Я снова схватил ее.‭ ‬Она опять вырвалась.‭ ‬Отскочила в угол комнаты,‭ ‬глаза удивленные,‭ ‬обиженные,‭ ‬огромные.
‭—‬ Я тебя не для этого позвала,‭ ‬—говорит мне тихо,‭ ‬ласково,‭ —‬и ты тоже не можешь ничего просто так,‭ ‬без умысла.‭ ‬—Поглядела на меня долгим-долгим взглядом.‭ ‬—Иди,‭ —‬говорит,‭ —‬на работу опоздаешь,‭ ‬тебе в двенадцать заступать,‭ ‬а уже без четверти.
Вышел я в ночь,‭ ‬как оглушенный.‭ ‬Работал,‭ ‬как во сне.
На другой день приехал ее муж.‭ ‬Я чувствовал себя,‭ ‬как кот,‭ ‬который пытался достать мясо из кипящего супа и обжег себе всю морду.‭ ‬В тот же день рассчитался и уехал.
Мы долго молчали.
‭—‬ А ее-то ты вспоминаешь‭?
— Да,‭ ‬—отвечал‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬—каждое утро вот уже два года,‭ ‬едва проснусь,‭ ‬я вижу перед собой ее глаза.

7

За окном уже совсем заголубело.‭ ‬Мы говорили о девичьей чести,‭ ‬которая,‭ ‬по нашим обычаям,‭ ‬ставится чуть ли не выше всех других человеческих достоинств,‭ ‬говорили о таинствах первой брачной ночи,‭ ‬вспоминали рассказы,‭ ‬слышанные в детстве о том,‭ ‬как жених,‭ ‬случалось,‭ ‬выбрасывал нагую невесту в окно,‭ ‬и тогда свадьба кончалась кинжальной схваткой родственников жениха и невесты.
В ритуалах,‭ ‬связанных с первой брачной ночью,‭ ‬есть много дикого,‭ ‬жестокого,‭ ‬обнаженного...‭ ‬Танец друга жениха с окровавленным платком в руках‭; ‬женщина-абай‭ ‬— неотступная спутница невесты и наставница ее в эту тревожную смутную ночь.
Рассказывали,‭ ‬что если жених не выгонит ее,‭ ‬то она так и просидит всю ночь в углу спальни...‭ ‬А друзья жениха,‭ ‬стоящие у дверей спальни с заряженной винтовкой...‭ ‬И выстрел в безмолвную ночь,‭ ‬извещающий аул о порядочности невесты...
‭—‬ Бывали случаи,‭ ‬что жених ни в первую,‭ ‬ни во вторую,‭ ‬ни даже в третью ночь,‭ —‬начал‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Да,‭ ‬я тоже слышал,‭ ‬что от волнения...
‭—‬ Нет,‭ ‬это колдуют‭! —‬вдруг просипел из своего угла‭ «‬депутат‭»‬.
‭—‬ О,‭ ‬и ты проснулся‭! —‬разом засмеялись мы с‭ «‬инженером‭»‬.
‭—‬ Колдуют,‭ —‬повторил‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬— недаром у нас даже такой обычай есть,‭ ‬когда мулла благословляет молодоженов,‭ ‬то он всех присутствующих просит показать ладони.
‭—‬ Почему‭?
— Как почему‭? ‬Завяжет кто-нибудь ниточку‭ —‬и все.‭ ‬Пока этот узелок не развяжется,‭ ‬жених ничего не сможет,‭ ‬хоть он и лев даже,‭ ‬понял‭? ‬Или воткнут куда-то иголку‭ ‬— и все,‭ ‬пропал.‭ ‬Умри‭ —‬ничего не сделаешь.
‭—‬ Что-то ты выдумываешь,‭ ‬здорового человека ниточками не удержишь,‭ —‬сказал‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ При чем тут здоровье,‭ ‬много ты понимаешь,‭ ‬—разозлился‭ «‬депутат‭»‬.‭ —‬При чем здесь здоровье‭? ‬Я,‭ ‬например,‭ ‬был здоровым,‭ ‬как бык,‭ ‬не хуже вас обоих.‭ ‬И опозорился.‭ ‬Счастье свое потерял.
‭«‬Депутат‭» ‬прокашлялся,‭ ‬закурил свой‭ «‬Памир‭»‬.
‭—‬ Я...‭ ‬любил я,‭ —‬голос его дрогнул так жалобно,‭ ‬что мы невольно прыснули.‭ —‬Чего смеетесь‭! ‬— обиделся‭ «‬депутат‭»‬.‭ —‬Я не всегда такой был лысый и тощий,‭ ‬как сейчас,‭ ‬покрасивее вас был‭!
—Извини,‭ ‬это мы случайно,‭ —‬сказал‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬—рассказывай.
‭—‬ Очень я ее любил.‭ ‬Она меня тоже уважала.‭ ‬Она многим нравилась,‭ ‬особенно один не давал ей прохода.‭ ‬Той осенью меня должны были призвать в армию.‭ ‬Уехать и оставить ее я не мог.‭ ‬Наши опередили моего соперника,‭ ‬сыграли свадьбу.
Днем все было нормально:‭ ‬зурна,‭ ‬барабан,‭ ‬легкий хмель в голове.‭ ‬К вечеру один из друзей сказал мне,‭ ‬что мой соперник тоже сидит за столом со своими дружками.
‭«‬Ну пусть сидит,‭ —‬подумал я,‭ —‬она уже в моем доме,‭ ‬скорее бы ночь‭»‬.‭ ‬И вот наступил этот час.‭ ‬Вот друзья ведут меня к ней.‭ ‬И один,‭ ‬самый близкий,‭ ‬вдруг остановил меня у ворот и шепнул:‭ «‬Они что-то сделали тебе,‭ ‬я слышал,‭ ‬они хвастались,‭ ‬смотри,‭ ‬не опозорься...‭» ‬Сказал он это,‭ ‬и тут же как будто ледяной водой меня окатили.
Вот заветная дверь,‭ ‬полумрак в комнате,‭ ‬вот моя желанная.‭ ‬Я смотрю на нее и не могу вымолвить слова,‭ ‬меня трясет озноб.
‭«‬Депутат‭» ‬замолчал.
‭—‬ Ну и на вторую,‭ ‬и на третью ночь ничего.‭ ‬И крепким чаем поили меня,‭ ‬и в холодной воде купался,‭ ‬прежде чем идти к ней,‭ —‬для бодрости.‭ ‬Ничего не помогло.‭ ‬Шел я к ней и выпивший‭ —‬бесполезно.‭ ‬Мучил ее и себя.‭ ‬Она,‭ ‬видно,‭ ‬чувствовала,‭ ‬как я страдаю,‭ ‬ничем себя не выдавала.‭ ‬Через неделю повестка мне пришла.‭ ‬Уехал на службу,‭ ‬с ней не простился,‭ ‬стыдно было.‭ «‬Не муж я ей‭»‬,‭ —‬думал в отчаянии.
Или сама захотела,‭ ‬или добрые люди постарались,‭ ‬но в общем через два месяца ушла она от моих родителей.‭ ‬И скоро за того вышла...
Он докурил сигаретку и,‭ ‬не глядя,‭ ‬бросил ее через плечо к печке.
‭—‬ А что же дальше‭?‬ — спросил я.
‭—‬ А дальше ничего не было,‭ ‬—тяжело вздохнув,‭ ‬сказал он.‭ —‬Вернулся после войны.‭ ‬Женился.‭ ‬Мне безразлично было на ком.‭ ‬Все четыре года в окопах только ее,‭ ‬единственную,‭ ‬вспоминал.‭ ‬Женился.‭ ‬Попалась та,‭ ‬что сюда приходит,‭ ‬видали вы ее.‭ ‬Родила сына...‭ ‬От меня,‭ ‬—подчеркнул он так,‭ ‬как будто мы сомневались.
‭—‬ И все,‭ ‬больше ничего не было‭?
— А та,‭ —‬спросил‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬—неужели не видел ее никогда‭?
— Видал.‭ ‬Последний раз прошлым летом видел.‭ ‬Проезжал через их аул,‭ ‬курево кончилось,‭ ‬остановился у магазина.‭ ‬Смотрю,‭ ‬она у колонки воду набирает.‭ ‬Хотя и старый я стал,‭ ‬а узнала.‭ ‬Отвернулась,‭ ‬голову опустила,‭ ‬так и стояла,‭ ‬пока не уехал.‭ ‬Вслед мне долго смотрела‭ —‬в зеркальце мне видно было.‭ ‬Я нарочно медленно ехал...
Теперь мы все трое замолчали,‭ ‬надолго,‭ ‬прочно.‭ ‬Каждый думал о своем незадавшемся счастье.

8

На четвертом курсе,‭ ‬когда я уже вошел во вкус студенческой и городской жизни,‭ ‬мне тайком передали девчонки,‭ ‬что в меня влюблена студентка второго курса Ася Минаева.
‭—‬Познакомьте меня с ней,‭ —‬попросил я ребят,‭ ‬которые знали Асю,‭ ‬и они познакомили меня со своей однокурсницей.
Ася была совсем еще молоденькой девушкой,‭ ‬ей и девятнадцати лет не было.‭ ‬Она родилась и выросла в городе,‭ ‬в интеллигентной семье,‭ ‬мать у нее была врач,‭ ‬отец работал на заводе инженером,‭ ‬но семья была у них большая.‭ ‬Жило у них много каких-то бабушек и тетушек из аула.‭ ‬И в семье,‭ ‬видно,‭ ‬никогда не было‭ ‬достатка.
В меру высокая,‭ ‬изящная,‭ ‬с большими черными глазами,‭ ‬с тонкими черными бровями,‭ ‬с густыми черными косами ниже пояса,‭ ‬Ася была красива.‭ ‬Как я ни старался,‭ ‬как ни искал,‭ ‬не мог в ее наружности найти недостатков.
‭—‬Ничего девочка,‭ ‬пойдет‭! —‬сказал я ребятам.‭ ‬А про себя отметил:‭ «‬Если такая девчонка в меня влюбилась,‭ ‬значит,‭ ‬я парень хоть куда‭!» ‬Я почувствовал к своей персоне огромное уважение:‭ «‬Надо учиться ценить себя‭»‬,‭ —‬подумал я.
Разговаривая со мной,‭ ‬Ася бледнела и краснела,‭ ‬опускала глаза,‭ ‬а когда наши взгляды встречались,‭ ‬я читал в ее глазах восхищение и покорность.
Я,‭ ‬человек робкий и застенчивый с девушками,‭ ‬которые мне нравились,‭ ‬поняв,‭ ‬что Ася любит меня,‭ ‬начал относиться к ней пренебрежительно,‭ ‬держа ее,‭ ‬как говорится,‭ ‬про запас.‭ ‬Когда у меня ничего не выходило с одной или другой девушкой,‭ ‬когда я терпел фиаско,‭ ‬тогда я назначал свидание Асе.‭ ‬Я так привык к ее молчаливой покорности,‭ ‬что совершенно перестал с ней считаться.
Чтобы удостовериться в своей собственной силе,‭ ‬в любую минуту,‭ ‬как только мне взбредет в голову,‭ ‬случалось,‭ ‬что и ночью,‭ ‬я вызывал ее из общежития.‭ (‬Родители Аси жили не в том городе,‭ ‬где мы учились.‭)
Мне очень нравилось ходить с Асей по улицам,‭ ‬я видел восхищенные взгляды мужчин и женщин.‭ ‬Особенно засматривались на Асю молодые парни и девчонки.
Сам я очень быстро привык к Асиной красоте.‭ ‬Она меня почему-то совершенно не волновала,‭ ‬может быть,‭ ‬потому,‭ ‬что я был уверен в своей безоговорочной власти.
Она не умела ни хитрить,‭ ‬ни кокетничать,‭ ‬ни скрывать свое чувство от меня.‭ ‬Да,‭ ‬она меня не волновала,‭ ‬как не волнует безупречная по формам мраморная статуя.‭ «‬Она все молчит,‭ ‬все бледнеет да краснеет.‭ ‬Пора от вздохов переходить к делу,‭ ‬пора закругляться‭!»‬ —решил я.
Пошли мы как-то вечером с Асей к морю.‭ ‬Она очень любила море,‭ ‬очень,‭ ‬как мальчишка.‭ ‬Часто меня туда тянула.
Море было холодное,‭ ‬серое,‭ ‬подернутое мелкой дождевой пылью,‭ ‬окутанное туманом.‭ ‬Туман,‭ ‬казалось,‭ ‬придавил воду своим плотным пологом,‭ ‬море было почти беззвучно.
Все скамейки на бульваре были мокрые,‭ ‬даже негде было присесть.‭ ‬Меня раздражала сырость,‭ ‬раздражал робкий вид Аси,‭ ‬ее молчание,‭ ‬ее застенчивые улыбки...‭ «‬Так от скуки и заснуть не долго...‭ ‬Она,‭ ‬поди,‭ ‬сама давно ждет от меня решительных действий.‭ ‬Иначе зачем бы она таскала меня на берег моря‭? ‬Раз ходит,‭ ‬значит ничего не боится,‭ ‬значит на все решилась‭»‬.
Ася стала мне рассказывать,‭ ‬как она в детстве боялась гусей.‭ ‬Не дослушав ее,‭ ‬я неожиданно и,‭ ‬наверное,‭ ‬грубо обнял ее и хотел поцеловать,‭ ‬Ася отвернула от меня лицо,‭ ‬напряглась вся,‭ ‬как струна,‭ ‬и вырвалась из моих крепких объятий.‭ ‬Она оказалась очень сильной.
Вырвалась,‭ ‬сполз с ее головы шарф,‭ ‬со звоном покатилась по мокрому блестящему асфальту большая черная пуговица с ее пальто.
В смятении она наклонилась якобы за пуговицей,‭ ‬просто ей хотелось подальше отойти от меня.‭ ‬Я видел,‭ ‬она боялась меня.‭ ‬Она подняла пуговицу и в нерешительности остановилась в трех шагах от меня.
Разыгрывая из себя обиженного,‭ ‬я сказал:
‭—‬Я думал,‭ ‬что мы с тобой любим друг друга.‭ ‬Тебе,‭ ‬чтобы поцеловаться,‭ ‬видно,‭ ‬надо мамино разрешение.‭ ‬Я понял,‭ ‬ты просто от скуки ходишь со мной.‭ ‬Поищи другого дурачка.‭ ‬А я,‭ ‬не бойся,‭ ‬найду девушку,‭ ‬которая будет меня‭ ‬искренне любить.‭ ‬Не так,‭ ‬как ты‭! ‬Прощай‭!
Всю эту мою длинную речь Ася выслушала молча,‭ ‬опустив голову,‭ ‬крутя нитки,‭ ‬оставшиеся на месте оторвавшейся пуговицы.
‭—‬ Прощай‭! —‬повторил я и быстро пошел в глубь бульвара.
‭—‬ Рашид‭! ‬Слышишь,‭ ‬не уходи‭! —‬крикнула мне вслед Ася.
Я шел,‭ ‬не оглядываясь,‭ ‬я был уверен,‭ ‬что Ася побежит за мной.‭ ‬И не ошибся,‭ ‬скоро услышал за собой ее торопливые шаги.
‭—‬ Подожди‭! —‬звала меня Ася.‭ ‬Но я шел,‭ ‬шел,‭ ‬не оглядываясь,‭ ‬в глубь бульвара.‭ ‬Нарочно шел в сторону безлюдную,‭ ‬где деревья росли особенно густо.
Мне хотелось испытать Асю,‭ ‬ее чувства.‭ ‬Ася догнала меня и крепко ухватилась за мой рукав.
‭—‬ Подожди‭! ‬Прошу‭!
Я остановился,‭ ‬сурово и пренебрежительно спросил:
‭—‬ Ну что‭?
— Разрешаю,‭ —‬сказала чуть слышно Ася.
‭—‬ Что‭? —‬спросил я грубо и надменно,‭ ‬будто бы не зная,‭ ‬не догадываясь,‭ ‬о чем идет речь.
‭—‬ Разрешаю,‭ —‬повторила Ася и всхлипнула.
‭—‬ Что разрешаю‭? —‬ломался я.
‭—‬ Целуй,‭ —‬и она замерла,‭ ‬приподнявшись на цыпочки,‭ ‬лицо у нее стало,‭ ‬как меловая маска.
‭—‬ О,‭ ‬нет‭! —‬засмеялся я.‭ —‬Прости,‭ ‬но я не могу целовать по заказу,‭ ‬я привык целоваться с девушками тогда,‭ ‬когда мне этого хочется.
Ася качнулась,‭ ‬словно от удара,‭ ‬и на глазах у меня стала маленькой,‭ ‬словно она согнулась надвое.
А я,‭ ‬насвистывая модную песенку,‭ ‬пошел к фонарю,‭ ‬оставив Асю плакать одну в темноте.
Я был уверен,‭ ‬что завтра Ася,‭ ‬еще более порабощенная,‭ ‬сама прибежит ко мне в общежитие.‭ ‬Но Ася не пришла ни в тот,‭ ‬ни‭ ‬на следующий день.‭ «‬Ничего,‭ ‬поломается и придет,‭ ‬никуда не денется,‭ ‬девчонки и не такое могут прощать.‭ ‬Любить только сильнее будет‭»‬,‭ —‬убеждал я сам себя.
Я несколько раз встречал Асю в институте.‭ ‬Она держалась как-то совсем независимо и смотрела на меня,‭ ‬как смотрят на стены,‭ ‬лестницу и прочее.‭ ‬Меня это начинало интриговать,‭ ‬а главное‭ —‬я вдруг каждый раз при встрече с ней и каждый раз с новой силой стал замечать,‭ ‬как привлекательна Ася,‭ ‬как завидно она выделяется среди других девчонок.‭ ‬Я уже стал скучать без Аси,‭ ‬меня вдруг все перестали интересовать,‭ ‬я хотел видеть только одну Асю.
Я решил к ней в общежитие сходить сам.‭ «‬Правильно она делает,‭ ‬что бережет свою девичью честь‭»‬,‭ —‬одобрил я ее.‭ «‬Я ее первый обидел,‭ ‬я первый должен и прийти с повинной‭»‬.
В тот день я получил из редакции гонорар‭ ‬и был очень добр‭ ‬и весел.
Ася‭ ‬вышла из общежития на мой зов не сразу,‭ ‬она очень долго заставила себя ждать.‭ ‬Я уже решил уходить,‭ ‬когда мелькнула знакомая фигура.‭ ‬По лестнице мне навстречу спускалась Ася.‭ ‬Подошла ко мне,‭ ‬тихо сказала:
‭—‬ Давай выйдем на улицу‭!
Я обрадовался:‭ «‬Значит,‭ ‬думаю,‭ ‬мир‭! ‬Вот и все,‭ ‬а ты боялся‭»‬.
Вышли мы на улицу,‭ ‬она так спокойно оглянулась вокруг и говорит:
‭—‬ Мы с тобой больше не знакомы,‭ ‬зачем ты пришел‭? ‬Мы с тобой больше не знакомы и никогда знакомы не будем‭!
Посмотрела на меня так,‭ ‬что я сразу язык проглотил,‭ ‬посмотрела,‭ ‬повернулась и пошла в общежитие.‭ ‬А я остался на улице.

‭* * *

Хорошую пощечину дала мне Ася.‭ ‬Пошел я от нее в тот вечер и напился.‭ ‬Встретил одну свою знакомую и конец вечера провел у нее,‭ ‬по тогдашним моим понятиям,‭ ‬превесело.
Первое время довольно долго,‭ ‬встречаясь с Асей,‭ ‬я чувствовал волнение,‭ ‬даже краска приливала к лицу,‭ ‬но потом все улеглось.‭ ‬Скоро я уехал на преддипломную практику и думать об‭ ‬Асе забыл.
Приезжаю через полгода без пяти минут ученый-агроном.
На практике денег много подзаработал,‭ ‬купил себе светло-серый костюм.‭ ‬Это был мой первый отлично сшитый костюм.‭ ‬Одевая его,‭ ‬я чувствовал себя легким,‭ ‬стройным,‭ ‬красивым,‭ ‬и от сознания всего этого меня переполняло беспричинное счастье.‭ ‬Купил я нейлоновую белую рубашку,‭ ‬модный галстук,‭ ‬чешские туфли,‭ ‬безразмерные носки со стрелами...
Надо сказать правду:‭ ‬мать меня да и всех моих братьев красотой наградила.‭ ‬Все мы высокие,‭ ‬широкоплечие,‭ ‬синеглазые,‭ ‬девчонки так и засматривались...
Этаким фертом пришел я‭ ‬в институт,‭ ‬иду по институтскому двору и думаю:‭ «‬Хотя бы Асю встретить‭!» ‬И вправду встретил...‭ ‬Перешагнул порог института,‭ ‬остановился,‭ ‬поздоровался с вахтером,‭ ‬он говорит:
‭—‬Ты дверь,‭ ‬сынок,‭ ‬оставь открытой,‭ ‬жарко‭!
Я вернулся,‭ ‬отворил дверь,‭ ‬смотрю,‭ ‬идут...
Мужчина молодой,‭ ‬красивый,‭ ‬одет шикарно...‭ ‬Я сразу это отметил:‭ ‬костюм,‭ ‬туфли и прочее барахло меня в то‭ ‬время особенно интересовало.‭ ‬Так вот,‭ ‬идет мужчина и с ним Ася...‭ ‬Опираясь на руку чужого мужчины,‭ ‬прошла мимо меня,‭ ‬даже не опустив глаз.‭ ‬Посмотрела на меня,‭ ‬потянула своего спутника за рукав,‭ ‬тихонько ему что-то сказала и засмеялась,‭ ‬видно,‭ ‬чтоб смущение прикрыть.
Асин спутник внимательно посмотрел на меня,‭ ‬потом приподнял шляпу,‭ ‬поздоровался со швейцаром и повел Асю по лестнице.
И в том,‭ ‬как он вел Асю,‭ ‬как держал ее под локоть,‭ ‬как смотрел на нее,‭ ‬я почувствовал...‭ ‬Не знаю,‭ ‬как это передать,‭ ‬но я уже точно знал,‭ ‬знал каким-то шестым чувством,‭ ‬что это человек‭ —‬все в Асиной судьбе,‭ ‬а Ася в его судьбе.
Я все стоял и стоял возле двери,‭ ‬стоял и не мог с места сдвинуться,‭ ‬будто меня кто оглушил.‭ ‬Стоял до тех пор,‭ ‬пока Ася и ее спутник снова не прошли мимо меня.‭ ‬Только теперь уже ни он,‭ ‬ни она не обратили на меня никакого внимания.
Сели в машину и уехали,‭ ‬а я все еще продолжал стоять...
Потом спросил у швейцара:
‭—‬ Что это за птица в‭ «‬Волге‭» ‬приезжала‭?
— Это новый в университет наш из Москвы приехал...‭ ‬зав.‭ ‬кафедрой,‭ ‬что ли...‭ ‬Да это что, ‭—‬словоохотливо продолжал швейцар,‭ ‬—ты,‭ ‬наверно,‭ ‬главной новости не знаешь...‭ ‬Недавно он на нашей студентке женился.‭ ‬На этой вот,‭ ‬что сейчас с ним приезжала.
‭—‬ Видал,‭ ‬Аська-то наша какого мужа себе отхватила,‭ —‬вмешалась в разговор подошедшая уборщица.‭ ‬—Говорят,‭ ‬на руках ее носит,‭ ‬души в ней не чает,‭ ‬дышит не надышится‭! ‬Все девчонки от зависти чахнут.
Тогда мне вдруг показалось,‭ ‬что не смогу жить без Аси.
Ничего,‭ ‬смог.‭ ‬Хотя часто,‭ ‬очень часто думаю,‭ ‬даже уверен,‭ ‬почти уверен,‭ ‬что обокрал я самого себя.‭ ‬А что,‭ ‬если Ася и была той одной-единственной женщиной,‭ ‬чьей любви я жду,‭ ‬о которой мечтаю и тоскую‭? ‬А‭?

9

Иногда мне вдруг становится голодно.‭ ‬Я обшариваю тумбочку‭; ‬там мед,‭ ‬компоты,‭ ‬консервы,‭ ‬яблоки,‭ ‬финики.‭ ‬Нет,‭ ‬ничего этого душа не принимает.‭ ‬Хочется чего-нибудь попроще,‭ ‬чего-нибудь домашнего.
И вот мама,‭ ‬угадав мое желание,‭ ‬прислала с родственником два домашних калача.‭ ‬Он принес мне их в четверг,‭ ‬к вечеру.‭ ‬Усатый,‭ ‬грузный,‭ ‬уже страдающий одышкой,‭ ‬дальний родственник,‭ ‬бывший завмаг в нашем селе.
Он битый час мне рассказывал о том,‭ ‬как несправедливо обошлись с ним ревизоры‭ ‬и как он теперь‭ «‬покажет им‭!»‬.‭ ‬Для этого он и прибыл в столицу.‭ ‬Я поддакивал ему невпопад,‭ ‬делал вид,‭ ‬что слушаю его,‭ ‬а сам думал только о том,‭ ‬когда же он,‭ ‬наконец,‭ ‬уберется и я останусь наедине с маминым гостинцем.
Мама всегда учила нас быть добрыми.
Помню,‭ ‬была у нас буйволица‭ ‬на восемь душ,‭ ‬да и то доилась она один раз в сутки.‭ ‬Но как бы мало молока ни надаивала от нее мама,‭ ‬одну баночку она всегда передавала бедной соседке.‭ ‬У соседки муж умер осенью,‭ ‬а детей осталось пятеро и все мал мала меньше.
‭—‬Пусть заболтают молоком калмыцкий чай погуще,‭ ‬дети бедненькие,‭ —‬говорила мама,‭ ‬а свой чай у нас становился все бледнее.‭ ‬По четвергам‭ (‬джума ахшам‭ —‬святой вечер‭) ‬и в канун праздника мама пекла сладости и варила мясо.‭ ‬Все лакомства непременно делились с соседской семьей.
И отец наш тоже не забывал о соседях никогда.‭ ‬Зимою сначала их детям смастерит санки,‭ ‬а потом нам,‭ ‬на арбе кататься‭ —‬в первую очередь их малышню посадит и на сенокос берет вместе с нами.
Меня учили дома делиться с товарищами последним куском хлеба.
Вот и сейчас,‭ ‬я знаю,‭ ‬мама не случайно передала мне два калача.‭ ‬Она знала,‭ ‬что мне нужно будет поделиться с товарищами.
Я разломил тот калач,‭ ‬что был побольше.
‭—‬Ребята‭! ‬Хлеб от мамы‭! ‬Ловите‭!
Минут сорок‭ «‬инженер‭» ‬и‭ «‬депутат‭» ‬уныло бранились,‭ ‬подкалывая друг друга от скуки.‭ ‬Как только получили калач,‭ ‬сразу притихли.
Мне тоже было не до разговоров.‭ ‬Молча,‭ ‬неторопливо,‭ ‬с истинным наслаждением ел я хлеб,‭ ‬испеченный мамой.‭ ‬Он снова казался мне таким же вкусным,‭ ‬как в те далекие времена,‭ ‬когда с горбушкой в кармане,‭ ‬бывало,‭ ‬уходил я на целый день мотыжить в поле или на всю ночь пасти лошадей в степь.
Похрустываю сладкой корочкой маминого хлеба,‭ ‬долго держу ее‭ ‬во рту,‭ ‬как конфету,‭ ‬закрываю глаза и вижу...
...Дорога осенняя,‭ ‬колея покачивает наш тяжелый воз.‭ ‬Вверху на дровах мы с братом,‭ ‬а внизу топает по твердой дороге лохматыми копытами буйволенок.‭ ‬Чует дом,‭ ‬быстро топает буйволенок,‭ ‬топает и жует жвачку.‭ ‬Легкая белая пена падает у него изо рта,‭ ‬ветер подхватывает ее и бросает ловко на придорожную траву.
Тугой обжигающий ветер дует нам в лицо,‭ ‬яркий красный закат занимается за рекой.‭ ‬Вон показались уже колхозные конюшни,‭ ‬скоро дом.‭ ‬Дома ждет нас мама,‭ ‬она уже,‭ ‬наверное,‭ ‬разогревает обед.
Доев мамин гостинец,‭ ‬я уснул безмятежно.‭ ‬И всю ночь мне снилась наша печка с кривой трубой,‭ ‬осенние деревья в саду,‭ ‬облетевшие беззащитные ветви.
Снилось,‭ ‬будто бы я возвращаюсь домой.‭ ‬Подхожу к воротам,‭ ‬а навстречу бежит мой любимый пес Бойнак.‭ ‬Прыгает на меня,‭ ‬кладет на плечи мне лапы,‭ ‬улыбается,‭ ‬в глазах столько радости и ликования‭! ‬Я хочу отстранить его,‭ ‬а он уперся в грудь лапами,‭ ‬скулит,‭ ‬виляет хвостом,‭ ‬будто хочет сказать:‭ «‬Ну,‭ ‬дай же насмотреться на тебя,‭ ‬пропащий‭!»

10

‭«‬Нет,‭ ‬не умру‭! —‬подумал я на другое утро,‭ ‬как только проснулся.‭ —‬Я буду жить‭! ‬Буду жить еще долго-долго‭!»
Крошки хлеба кололи мне спину.‭ ‬Я приподнялся‭ ‬на локте,‭ ‬смел их кое-как с простыни в ладонь.‭ ‬Выбрасывать эти драгоценные крошки мне было жалко.‭ ‬Я положил их в тумбочку,‭ ‬подумав:‭ ‬начну подниматься с постели,‭ ‬первым делом подойду к окну,‭ ‬открою его и угощу воробьев.
Захлебываясь,‭ ‬булькая горлом,‭ ‬храпел‭ «‬депутат‭»‬.‭ ‬Я посмотрел на него с улыбкой умиления,‭ ‬даже его храп не раздражал меня,‭ ‬настроение у меня было ясное и доброе.
‭«‬Бедняга строился,‭ ‬строился,‭ ‬столько труда положил,‭ ‬—думал я о‭ «‬депутате‭»‬,‭ —‬и все так глупо оборвалось...‭»
Лысый,‭ ‬желтолицый от болезни,‭ ‬сморщенный,‭ ‬заливисто храпящий,‭ ‬он был мне сейчас приятен,‭ ‬как дитя.‭ ‬Нежность и пронзительную печаль чувствовал я к синему воздуху,‭ ‬вливающемуся в нашу палату через открытую форточку за моим изголовьем,‭ ‬к невидимым мною горластым воробьям,‭ ‬что-то не поделившим там,‭ ‬за окошком,‭ ‬к студенту,‭ ‬широко улыбающемуся во сне.‭ «‬Хорошие мои,‭ —‬думал я,‭ ‬глядя на‭ «‬инженера‭» ‬и‭ «‬депутата‭»‬,‭ ‬—хорошие мои,‭ ‬давайте непременно выздоровеем,‭ ‬встанем на ноги и потопаем еще по этой земле‭!»
«Первым долгом,‭ ‬как выпишемся,‭ ‬на пол-литра скинемся и разопьем ее где-нибудь под акацией,‭ ‬по-простому‭!» —‬вспомнилась мне мечта‭ «‬депутата‭»‬.
‭«‬А что,‭ ‬ей-богу,‭ ‬это было бы замечательно‭!» —‬подумал я.
В коридоре уже зашлепали ходячие больные.‭ ‬Молодое весеннее солнце наполнило нашу палату звонким ликующим светом.‭ ‬А мои ребята все спали.‭ ‬Я поймал себя на мысли о том,‭ ‬что давным-давно не испытывал такого умиления к людям,‭ ‬только в детстве...
...Детство.‭ ‬Почему я в эти дни вспоминаю только детство,‭ ‬разве,‭ ‬кроме него,‭ ‬не было у меня в жизни ничего светлого,‭ ‬достойного воспоминаний‭? ‬Неужели я прожил все эти последние годы так бездарно,‭ ‬что детство,‭ ‬то есть ожидание жизни,‭ ‬ее преддверие,‭ ‬выходит на поверку самой значительной,‭ ‬осмысленной и настоящей частью моей жизни‭?!
Да,‭ ‬так оно и есть.‭ ‬Страшно признаться в этом,‭ ‬но это так и есть.
Каким я был чистым,‭ ‬каким открытым‭! ‬Как о многом мечтал я,‭ ‬каким большим мне казалось собственное будущее.‭ ‬И во что я превратил его сам‭?

* * *

В палату вошла нянечка.
‭—‬ Ради бога,‭ ‬купи мне лотереи.‭ ‬Скоро же выигрыш‭!‬ —накинулся‭ «‬депутат‭» ‬на нянечку.
‭—‬ Куплю,‭ ‬куплю‭! —‬заулыбалась нянечка.
‭—‬ Да умрешь ты здесь,‭ ‬зачем тебе эта лотерея‭! —‬усмехнулся‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Не,‭ ‬пока‭ «‬Москвич‭» ‬не выиграю,‭ ‬не умру,‭ —‬убежденно отвечал‭ «‬депутат‭»‬.
‭—‬ Да умрешь же.‭ ‬На тебе лица нет,‭ ‬день ото дня все хуже выглядишь.
‭—‬ Не умру,‭ ‬вот увидишь,‭ —‬говорит он серьезно,‭ ‬с надеждой и дрожью в голосе,‭ ‬видно,‭ ‬он действительно боится смерти.‭ ‬Удивительно противоречивый он человек,‭ ‬этот‭ «‬депутат‭»‬.
‭—‬ Доброе утро‭! —‬здороваюсь я с ними.
‭—‬ Доброе‭! —‬отвечают они хором.
‭—‬Эх,‭ ‬скорее бы выписаться‭! —‬вздыхает‭ «‬депутат‭»‬.
Как всегда по утрам,‭ ‬он вытаскивает из-под подушки фотографию своего сына и улыбается ему.‭ ‬Улыбается‭ ‬всем своим‭ ‬желтым,‭ ‬сморщенным лицом,‭ ‬редкими прокуренными зубами.
‭—‬ Хороший парень‭! ‬Очень хороший и прекрасный‭!‬ —умильно говорит он,‭ ‬прижимая фотографию к своей худой груди,‭ ‬к белой больничной рубашке в черных казенных штампиках.
‭—‬ Весь в отца,‭ —‬ехидно бросает‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Да,‭ —‬соглашаемся‭ «‬депутат‭»‬,‭ —‬весь в меня,‭ ‬настоящий джигит будет‭! ‬Эх,‭ ‬если бы вы знали,‭ ‬как хорошо ездить‭ ‬на новой машине‭! —‬как всегда,‭ ‬вне всякой связи,‭ ‬помолчав,‭ ‬добавляет‭ «‬депутат‭»‬.
‭—‬ Напрасно мечтаешь,‭ ‬начальник ее уже давно другому отдал,‭ —‬говорит‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Не,‭ ‬не отдал,‭ ‬он же обещал мне,‭ ‬как самому опытному водителю,‭ ‬он только мне обещал ее.‭ ‬Не прошляпить бы,‭ ‬скорее бы выписаться‭! ‬Эх,‭ ‬скорее‭!
«Депутат‭» ‬работал в пригородном совхозе шофером.‭ ‬Работал на старой машине,‭ ‬а перед тем как случиться с ним беде,‭ ‬совхоз должен был получить новенькую машину.‭ ‬Директор совхоза обещал,‭ ‬что доверит ее только ему,‭ «‬депутату‭»‬,‭ ‬и вот на тебе‭!
— Эх,‭ ‬скорее бы выписаться‭! —‬каждый день бубнит он.‭ —‬Не прошляпить бы машину‭!
Кажется,‭ ‬что и здоровье ему нужно постольку,‭ ‬поскольку есть возможность сесть за новую машину,
‭—‬ Получу машину,‭ ‬посажу малыша рядом и буду ездить‭! ‬На новой машине я в два счета дом свой дострою.
‭—‬ Зачем тебе этот дом,‭ —‬прерывает его‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬—грехи пора замаливать,‭ ‬а ты все воруешь на свой дом.
‭—‬ Это не воровство,‭ —‬убежденно говорит‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬— это дележка.‭ ‬Если я у тебя украл или у него‭ (‬он показывает на меня‭)‬,‭ ‬вот тогда это воровство.‭ ‬А я людей никогда не обижаю.‭ ‬Я только там беру,‭ ‬где стыдно не взять и обидно.‭ ‬Совхоз,‭ ‬например,‭ ‬большой,‭ ‬и оттого,‭ ‬что я каплю возьму,‭ ‬никому вреда не бывает.
‭—‬ Как же не бывает,‭ ‬это же все общее,‭ ‬народное,‭ ‬государственное‭?! —‬возмущался‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Много ты понимаешь,‭ ‬сынок,‭ —‬улыбается ему‭ «‬депутат‭»‬.‭ ‬Я честный человек,‭ ‬я беру только то,‭ ‬что‭ ‬все равно пропадет.‭ ‬Вот,‭ ‬например,‭ ‬стекло,‭ ‬ящиков двадцать у‭ ‬нас‭ ‬на скотном дворе четыре года валялось,‭ ‬били его,‭ ‬крошили,‭ ‬уничтожали не только люди,‭ ‬но и коровы даже.‭ ‬Конечно,‭ ‬мне жалко стало‭ —‬взял себе немножко,‭ ‬веранду остеклил.
Еще,‭ ‬например,‭ ‬другой случай.‭ ‬Доски,‭ ‬сороковки,‭ ‬замечательные доски‭! ‬А у нас в складе стали ими потолок подбивать.‭ ‬Конечно,‭ ‬мне это обидно смотреть.‭ ‬Я прямо весь дрожу‭ —‬мне полы стелить нечем,‭ ‬а он такой доской подбивает в своем вонючем складе потолок.‭ ‬Как пройти мимо такого‭?‬..‭ «‬И что ты,‭ ‬сволочь,‭ ‬—говорю,‭ —‬делаешь,‭ ‬я тебе горбыля сколько хочешь привезу на эти потолки,‭ ‬не порть народное имущество,‭ ‬отдай мне‭»‬.‭ ‬Так мы с ним поругались крепко,‭ ‬не могу я терпеть такой беспорядок,‭ ‬на второй поллитре еле помирились,‭ ‬признал он свою ошибку,‭ ‬нахал.
Привез я ему в тот же день горбыля.‭ ‬А сороковка,‭ ‬достаточно прошпунтованная,‭ ‬для полов специально сделанная,‭ ‬красотка,‭ ‬а не досочка‭! ‬Доски забрал,‭ ‬слава богу,‭ ‬не дал пропасть им даром,‭ ‬во всех комнатах полы себе застелил.
Еще могу пример привести.‭ ‬Ты не поверишь,‭ ‬ферма у соседей водопроводными трубами огорожена.‭ ‬Трубами огорожена,‭ ‬наверное,‭ ‬километров двадцать там труб,‭ ‬целому селению в каждый двор можно бы водопровод провести,‭ ‬а они из труб забор сделали.‭ ‬Самые ходовые для человека трубы,‭ ‬как плетень,‭ ‬стоят и ржавеют.‭ ‬Конечно,‭ ‬обидно мне стало.‭ ‬Взял себе сколько нужно,‭ ‬всем своим соседям тоже дал.‭ ‬Вода теперь на всей нашей улице,‭ ‬всем польза.‭ ‬А ты говоришь,‭ ‬во-ру-ю‭! —‬передразнил он‭ «‬инженера‭»‬.‭ —‬Я гнездышко себе свил,‭ ‬дом построил,‭ ‬семья моя в тепле и радости и гость любой в моем доме приют найдет и удовольствие по всем правилам.‭ ‬Какой государству от этого вред‭?! ‬Нет,‭ ‬сынок,‭ ‬ничего ты в жизни не понимаешь,‭ ‬польза от этого государству‭! ‬Я‭ ‬и моя семья тоже народ.‭ ‬А ты газеты,‭ ‬сынок,‭ ‬читал‭? ‬У нас власть как хочет‭? ‬Она хочет,‭ ‬чтобы народу было лучше.‭ ‬А раз я,‭ ‬и моя жена,‭ ‬и мой сын,‭ ‬и мои соседи живут хорошо,‭ ‬значит,‭ ‬народу лучше.‭ ‬И государству покойно.‭ ‬Не надо о нас заботиться,‭ ‬не надо нам квартиру давать,‭ ‬народные деньги тратить.‭ ‬Вот,‭ ‬сынок,‭ ‬а ты что болтаешь‭?!
Человек должен гнездышко свить для себя и для детей своих,‭ ‬след от человека должен оставаться.‭ ‬А вот вы,‭ ‬двое,‭ ‬умные,‭ ‬книжки читаете,‭ ‬а гнездышка себе не свили...‭ ‬А я своим трудом,‭ ‬своей головой,‭ ‬своими руками такой дом построил,‭ ‬что он триста лет будет стоять и еще правнукам моих детей достанется.‭ ‬И всему народу от этого только польза.
‭—‬ Ну и демагог же ты‭! —‬улыбаясь,‭ ‬сказал‭ «‬инженер‭» ‬и углубился в раскрытую книгу.
Видя,‭ ‬что‭ «‬инженер‭» ‬читает и не хочет его слушать,‭ «‬депутат‭» ‬заговорил со мной.
‭—‬ Если бы и пьянствовал,‭ ‬деньги на ветер кидал,‭ ‬тогда‭ ‬другое дело‭ —‬тогда вред‭! ‬А так ‭—‬одна польза‭! ‬Строительство я,‭ ‬правда,‭ ‬затянул,‭ —‬продолжал он,‭ ‬зевая,‭ ‬—все эта проклятая редакция.
‭—‬ А в чем дело‭? —‬заинтересовался я,‭ ‬еще недавний газетчик.‭ —‬Что,‭ ‬статью о тебе написали‭?
— Да‭ ‬нет,‭ ‬что ты,‭ —‬он подтянулся на кровати повыше‭ ‬на подушки,‭ ‬чтобы было удобнее, ‭—‬ нет,‭ ‬возил я одного молодого редактора.‭ ‬Всегда злой,‭ ‬как собака цепная,‭ ‬всегда недовольный.‭ ‬Одно только знал:‭ ‬гони,‭ ‬гони‭! ‬Днем газеты выпускал,‭ ‬а по ночам ездил то на ночную пахоту,‭ ‬то на тока во время уборки.‭ ‬Бывало,‭ ‬скажет:‭ «‬Подъезжай к пяти утра‭!» —‬дома редко подождет,‭ ‬Ходит по улице,‭ ‬заложит руки свои за спину и ждет.‭ ‬В колхоз смотаемся,‭ ‬а в восемь уже в редакцию заявимся.‭ ‬Потом еду в командировку с другими корреспондентами.‭ ‬И так целый день.‭ ‬Я просто не знал,‭ ‬что делать.‭ ‬Уйти не хотелось‭ ‬— свои расчеты были.
‭—‬ А чего‭ ‬ты ждал‭?
— Как чего‭? ‬Говорили,‭ ‬редакция,‭ ‬мол,‭ ‬редакция.‭ ‬Думал я,‭ ‬что он позвонит или намекнет там кому нужно‭ —‬будет все:‭ ‬и стройматериал,‭ ‬и мука,‭ ‬и мясо,‭ ‬и фрукты‭ —‬мрукты и‭ ‬т.‭ ‬д.‭ ‬Однако ездил я с ним,‭ ‬ездил,‭ ‬смотрю:‭ ‬не из тех он пчел,‭ ‬что мед собирают.‭ ‬Ни себе не брал,‭ ‬ни другим не давал.‭ ‬Думаю я,‭ ‬гадаю.‭ ‬Ну остальное,‭ ‬допустим,‭ ‬и ничего.‭ ‬А как же с домом‭? ‬Ничего же нету.‭ ‬Ни шабашки,‭ —‬днем,‭ ‬как собака,‭ ‬ездишь,‭ ‬а на ночь машину запирает в гараж.‭ ‬Материала тем более.‭ ‬Да и не годится ГАЗ-69‭ ‬для таких дел.‭ ‬Он только начальников возить.‭ ‬А мне какая радость от этого‭? ‬Как-то я говорю ему:‭ «‬давай,‭ ‬говорю,‭ ‬поменяем на грузовую‭»‬.‭ ‬Он засмеялся:‭ «‬Мы что,‭ ‬колхоз,‭ ‬что ли‭?» ‬Это еще ничего.‭ «‬Цап‭» —‬смотрю за перерасход бензина удержал с меня.‭ ‬Благодаря бухгалтеру.‭ ‬Тоже была баба вредная.‭ ‬Каждую вещь докладывала ему.‭ ‬Прошу ее,‭ ‬мол,‭ ‬как-нибудь сами найдем выход.‭ ‬Нет‭! ‬Она была на его стороне.‭ ‬Видать,‭ ‬он тоже верил ей.‭ ‬Часто советовались.‭ ‬Короче говоря,‭ ‬держались они друг за друга крепко.
Надо было другую хитрость выдумать.‭ ‬Начал выводить машину из строя.‭ ‬Дал ему список:‭ ‬того-то,‭ ‬мол,‭ ‬того-то нет.‭ ‬Пока они договорятся,‭ ‬денька два-три я дома поработаю.‭ ‬Или же гоним на текущий ремонт‭ —‬целый месяц,‭ ‬раздолье мне.‭ ‬Думал:‭ ‬вот удовольствие.
Еще раз‭ «‬цап‭» —‬смотрю,‭ ‬снизил мне в классности за частые поломки машины.‭ ‬Написал я жалобу в ГАИ.‭ ‬Ничего не помогло.‭ ‬Хитрый же был,‭ ‬говорю я.‭ ‬Очень хитрый.‭ ‬Хотя машину не понимал ни черта,‭ ‬но законы знал.‭ ‬А потом сказал:‭ «‬живи как хочешь.‭ ‬Пока машина бегать не будет,‭ ‬не заплачу тебе‭»‬.‭ ‬Дал отпуск без содержания.
Думал я,‭ ‬теплое место нашел,‭ ‬как-нибудь зимовку проведу здесь.‭ ‬Не дал,‭ ‬сволочь,‭ ‬пришлось рассчитаться...‭ ‬Потому что поработай я еще немножко с этим‭ ‬негодяем,‭ ‬остался бы без последних штанов.
А в совхозе хорошо:‭ ‬и в кармане ветер не играет,‭ ‬и домой не пустой возвращаешься...‭ ‬На новой машине,‭ ‬дай бог,‭ ‬еще лучше будет.‭ ‬Эх,‭ ‬не прошляпить бы ее‭!

11

Сегодня я проснулся очень рано,‭ ‬в палате стоял легкий холодный полумрак.‭ ‬Студент и‭ «‬депутат‭» ‬еще крепко спали,‭ ‬а мне почему-то спать совсем уже не‭ ‬хотелось.‭ ‬На душе было легко и свободно,‭ ‬точно в праздник.‭ ‬Захотелось вдруг посмотреть на небо.‭ ‬Я,‭ ‬сколько могу,‭ ‬запрокидываю назад голову,‭ ‬но вижу только карниз‭ ‬ниши окна.‭ ‬Я пробую чуть прогнуться в спине,‭ ‬сразу вижу край верхней рамы окна,‭ ‬а за ней серое раннее небо,‭ ‬но тут же чуть не вскрикиваю от боли и,‭ ‬словно ища от нее спасения,‭ ‬вытягиваюсь на кровати во весь рост.‭ ‬Кровать от толчка громко скрипит подо мной,‭ ‬а я закрываю глаза и до крови кусаю губы.
Через полчаса боль утихает,‭ ‬и я как-то сразу забываю о ней.‭ ‬На душе становится радостно оттого,‭ ‬что и сумел увидеть сегодня небо.‭ ‬Пусть оно серое,‭ ‬пусть я увидел его через больничное окно и только на мгновение,‭ ‬все равно я увидел небо.
В палате становится все светлее.‭ ‬Там,‭ ‬за закрытой дверью палаты,‭ ‬в коридоре,‭ ‬уже зашаркали ногами и мучительно закашляли‭ «‬ранние‭» ‬больные.‭ ‬Это обычно сморщенные,‭ ‬прокуренные насквозь старики.‭ ‬Может,‭ ‬конечно,‭ ‬и нет,‭ ‬но мне почему-то так кажется.
Я представляю себе этих старичков и улыбаюсь.‭ ‬Сегодня мневсе время почему-то хочется улыбаться.‭ ‬Что же сегодня за день‭? ‬Я напрягаю память и вдруг вспоминаю,‭ ‬что сегодня День выборов в местные Советы.
Несколько дней назад нас предупреждала об‭ ‬этом полная добродушная нянечка,‭ ‬и я поджидал этот день,‭ ‬совершенно искрение радуясь ему.
В последние годы я как-то совсем не замечал этого праздника,‭ ‬бегом торопился забежать на агитучасток‭ ‬и бегом проголосовать,‭ ‬чтобы не тратить на это времени,‭ ‬а здесь,‭ ‬в больнице,‭ ‬этот праздник вдруг вырос для меня во что-то большое,‭ ‬светлое,‭ ‬радостное.‭ ‬И сейчас я чувствую некоторое смущение,‭ ‬даже стыд оттого,‭ ‬что раньше этому дню не придавал особого значения.
Я представил вдруг себя мальчишкой,‭ ‬каким был всего десять лет назад,‭ ‬представил себя комсомольцем-активистом,‭ ‬представил себе этот праздник тогда,‭ ‬когда он казался мне,‭ ‬как и сегодня,‭ ‬чем-то необычайным,‭ ‬большим,‭ ‬светлым.
...Едва кончались в школе занятия,‭ ‬мы,‭ ‬комсомольцы-активисты,‭ ‬сразу собирались в пионерской комнате.‭ ‬Кто-то приносил заранее приготовленные,‭ ‬высушенные возле печки два-три обломка кирпича и клал их на застланный газетой стол.‭ ‬Другой в это время доставал из тумбочки молоток,‭ ‬который постоянно держали там на случай,‭ ‬если вдруг понадобится прибить новый плакат,‭ ‬картину или поправить старые.‭ ‬Потом всей гурьбой мы выносили кирпичи в коридор и клали их на цементный пол.‭ ‬Каждый в свой черед,‭ ‬мы колотили молотком по кусочкам кирпича,‭ ‬стараясь искрошить его как можно мельче,‭ ‬превратить в красную пыль.
Мы собирали ее листком бумаги и высыпали в заранее подготовленные большие жестяные банки.‭ ‬Кто-то приносил большой алюминиевый чайник,‭ ‬полный кипятка.‭ ‬Разлив воду по банкам и размешав в ней кирпичную пыль,‭ ‬мы подливали еще туда и канцелярского клея,‭ ‬взятого из учительской.‭ ‬На эту работу клея уходило три-четыре пузырька,‭ ‬и нам потом здорово попадало от завуча,‭ ‬который был уверен,‭ ‬что клей мы испортили из баловства и что можно было бы обойтись и без него.‭ ‬Но это было потом,‭ ‬несколькими днями позже,‭ ‬когда обнаруживалась пропажа.‭ ‬А тогда,‭ ‬каждый разобрав свою банку,‭ ‬мы долго,‭ ‬усердно размешивали клей с водой и кирпичной‭ ‬пылью.‭ ‬В результате у нас получалась вполне приличная красная краска.
Когда,‭ ‬по нашему мнению,‭ ‬она была готова,‭ ‬мы разбирали заготовленные нами кисточки,‭ ‬одевались и выходили на улицу.
Стояла снежная зима.‭ ‬С реки дул пронзительно-холодный ветер,‭ ‬больно обжигающий лицо.‭ ‬Парами мы расходились по уже заранее распределенным участкам.
Моим напарником был худой,‭ ‬маленький и безобидный Магомед.‭ ‬Он часто чуть опережал меня и,‭ ‬радостно улыбаясь,‭ ‬заглядывал мне в лицо.‭ ‬Улыбка у него была такая милая и искренняя,‭ ‬что,‭ ‬казалось,‭ ‬от этой улыбки лицо его светилось.
Хороший он был мальчишка‭ ‬— тихий,‭ ‬добрый.‭ ‬А я тогда не ценил этого и всегда старался ставить себя выше его,‭ ‬не считался с ним.
Дойдя до условленного места,‭ ‬мы останавливались,‭ ‬чтобы немного перевести дух и выбрать на стене сакли наиболее подходящее,‭ ‬ровное место.‭ ‬Затем принимались за работу.‭ ‬Магомед держал в руках банку с краской,‭ ‬которую изредка помешивал палочкой,‭ ‬я брал в руки кисточку,‭ ‬макал ее в краску и осторожно,‭ ‬изо всех сил стараясь вести кисточку ровно,‭ ‬писал первую большую букву‭ «‬В‭»‬.‭ ‬Буква получалась грубая,‭ ‬неаккуратная‭ ‬и казалось,‭ ‬что она вот-вот,‭ ‬словно обо что-то споткнувшись,‭ ‬упадет.‭ ‬Я,‭ ‬как мог,‭ ‬старался поправить ее и затем писал следующую букву‭ «‬с‭»‬,‭ ‬Она тоже получалась неудачно:‭ ‬я слишком нагибал нижний конец вверх и получалось‭ «‬с‭»‬ очень похожее на‭ «‬о‭»‬.‭ ‬Наконец,‭ ‬я писал третью букву‭ «‬е‭»‬,‭ ‬тоже не совсем удачно,‭ ‬но уже лучше,‭ ‬чем предыдущие,‭ ‬и получалось не совсем уверенное слово‭ «‬все‭»‬.
Пока я писал это слово,‭ ‬ледяной ветер заходил‭ ‬в оттопыренные рукава фуфайки и добирался до тела.‭ ‬Я опускал кисточку и начинал бешено прыгать и махать руками,‭ ‬чтобы хоть как-то согреться.‭ ‬Когда дрожь на время проходила,‭ ‬я,‭ ‬собравшись писать уже дальше,‭ ‬вдруг замечал рядом с только что написанным мной словом множество красных капель.‭ ‬Согреваясь,‭ ‬махая руками,‭ ‬я неосторожно,‭ ‬сам того не замечая,‭ ‬стряхивал с кисти краску на стену.‭ ‬Меня переполняла досада,‭ ‬и я быстро начинал вытирать ладонью еще не успевшую застыть краску.‭ ‬Краска стиралась,‭ ‬но на стене оставались розовые разводы.‭ ‬Я злился еще больше и зло срывал на Магомеде.
‭—‬ Чего стоишь‭? —‬кричал я.‭ —‬Давай затирай,‭ ‬а то попадет‭!
Магомед поспешно ставил на землю байку с краской и с рвением начинал затирать разводы рукавом своей старенькой,‭ ‬потрепанной фуфайки.‭ ‬Покончив с этим,‭ ‬мы на мгновение успокаивались,‭ ‬но Магомед тут же трогал меня за рукав.‭ «‬Смотри‭!» —‬показывал он пальцем.‭ ‬Со всех трех букв медленно стекали вниз струйки жидкой краски.‭ ‬В душе у меня словно что-то взрывалось и,‭ ‬плюнув в сердцах на землю,‭ ‬я начинал снова затирать подтекшую краску‭…
С горем пополам мы продолжали писать дальше.‭ ‬Появились новые буквы,‭ ‬более или менее удачные,‭ ‬образуя,‭ ‬наконец,‭ ‬собой лозунг‭ «‬Все на выборы‭!»‬ С облегчением я ставил в конце жирный восклицательный знак.
Написано было плохо:‭ ‬криво,‭ ‬неровно,‭ ‬но это обычно бывало вначале,‭ ‬а потом,‭ ‬набравшись понемногу опыта,‭ ‬я писал довольно сносно,‭ ‬пока у меня не коченели совсем руки.‭ ‬Тогда я передавал кисточку Магомеду.
‭—‬ На,‭ ‬пиши‭!
Магомед с радостью брал кисточку и,‭ ‬передав мне банку‭ ‬с краской,‭ ‬начинал дописывать начатый мной лозунг:‭ «‬Да здравствует блок коммунистов и беспартийных‭!»
Магомед несколько раз в нерешительности проводил кисточкой по воздуху и,‭ ‬отважившись,‭ ‬с маху писал одну букву,‭ ‬другую...
‭—‬Что ты делаешь‭! —‬кричал я,‭ ‬увидев,‭ ‬как рядом с моими ровными буквами ложатся корявые буквы Магомеда.
Магомед виновато отступал и смотрел на свою работу.
‭—‬ Что же ты‭! —‬укорял я его.
‭—‬ Но ведь я в первый раз,‭ —‬оправдывался Магомед,‭ ‬потупив голову.‭ ‬Он сразу становился совсем маленьким,‭ ‬беззащитным,‭ ‬мне бывало жаль его,‭ ‬и я только махал рукой:‭ ‬ладно,‭ ‬мол,‭ ‬пиши.
Часто,‭ ‬бывало,‭ ‬в то время,‭ ‬как мы усердно трудимся,‭ ‬выскакивали из дому на лай собаки хозяин или хозяйка,‭ ‬скептически оглядывали наше искусство и,‭ ‬если плохо,‭ ‬резко окрикивали:
‭—‬ Эй,‭ ‬сынок,‭ ‬иди пачкай свою стену‭! ‬А на выборы мы и без того придем‭!
Но,‭ ‬если бывало написано хорошо,‭ ‬постоят две-три минуты,‭ ‬посмотрят,‭ ‬полюбуются и,‭ ‬не сказав ни слова,‭ ‬уйдут обратно в дом:‭ ‬значит,‭ ‬понравилось,‭ ‬значит,‭ ‬им кажется,‭ ‬что это украшает дом‭!
Так,‭ ‬переходя от сакли к сакле,‭ ‬мы до самого вечера писали призывы и лозунги,‭ ‬посвященные выборам.‭ ‬Когда темнело,‭ ‬я,‭ ‬отдав Магомеду кисточку и банку с краской,‭ ‬условившись с ним встретиться через час‭ ‬в клубе,‭ ‬шел‭ ‬домой.
‭—‬ Где ты пропадал‭? —‬всплескивала руками мама.‭ ‬—Я уже жду не дождусь.‭ ‬Ибрагима куда только не посылала‭ ‬— и в школу,‭ ‬и к соседям.‭ ‬В школе,‭ ‬говорит,‭ ‬никого нет,‭ ‬а соседи не знают.
Я перебивал маму:
‭—‬ Дай мне поесть‭!
В животе у меня бурчало и сосало под ложечкой,‭ ‬ведь с самого утра у меня и крошки во рту не было.‭ ‬Мама суетилась у печки и скоро подавала мне горячую,‭ ‬дымящуюся шурпу.‭ ‬Обжигая рот,‭ ‬я быстро съедал ее и,‭ ‬одевшись,‭ ‬предупреждал маму,‭ ‬что иду в клуб ночевать и чтобы меня сегодня больше не ждали.
К моему приходу в клубе собиралось уже много комсомольцев.‭ ‬Меня шумно встречали:
‭—‬ А вот и еще один пришел‭!
Кто-то приносил барабан,‭ ‬садился на стул‭ ‬возле сцены и начинал медленно перебирать ритмы.‭ ‬Сразу находились охотники до танцев.‭ ‬Несколько человек выскакивало‭ ‬на сцену и кричало:
‭—‬ Паша,‭ ‬поддай жару‭!
Барабан начинал стучать громче,‭ ‬быстрее,‭ ‬а по сцене в бешеном вихре танца,‭ ‬показывая друг перед другом свою удаль,‭ ‬проносились один за другим довольные,‭ ‬веселые,‭ ‬раскрасневшиеся ребята.‭ ‬Смотря на танцующих,‭ ‬кто-то не выдерживал и с бодрым криком тоже выскакивал на сцену,‭ ‬отделывая какое-нибудь коленце.
Барабан гулко гремел в огромном пустом клубе,‭ ‬в ночной тишине.‭ ‬Весь аул слышал его веселый,‭ ‬задиристый бой.
‭—‬ Эрса‭! ‬Эрса‭! ‬Эрса‭! —‬с удалью выкрикивали ребята,‭ ‬и сквозь бой барабана и топот ног в гулком пустом клубе отдавалось эхо:‭ —‬рса,‭ ‬рса...
Наконец,‭ ‬уже за полночь глухой гул и дробь барабана постепенно утихали.‭ ‬Танцами насыщались все.‭ ‬Когда после бурного веселья,‭ ‬после плясок наступала тишина,‭ ‬усталость сразу сковывала все члены и приятной,‭ ‬теплой волной разливалась по телу.‭ ‬Начинали слипаться глаза,‭ ‬подкашивались колени,‭ ‬казалось,‭ ‬упал бы прямо здесь,‭ ‬на затоптанный‭ ‬пол,‭ ‬и сразу бы крепко заснул.
Спать хотелось всем,‭ ‬но,‭ ‬не показывая вида,‭ ‬ребята,‭ ‬собираясь в кружки,‭ ‬весело разговаривали,‭ ‬чему-то смеялись.‭ ‬Усилием воли я приказывал себе:‭ «‬не спать,‭ ‬не спать‭!» ‬В голове шумело,‭ ‬страшно хотелось зевать,‭ ‬но нельзя‭ —‬засмеют.‭ ‬Я примыкал к группе товарищей,‭ ‬которые тихо о чем-то разговаривали.‭ ‬Мысли путались,‭ ‬и я долго не мог понять,‭ ‬о чем они говорили,‭ ‬но изредка,‭ ‬чтобы не показаться соней,‭ ‬я что-нибудь наобум вставлял в разговор или отходил подальше от товарищей,‭ ‬куда-нибудь к окну.‭ ‬Сон снова начинал смаривать меня,‭ ‬но я прижимался лбом к холодному стеклу,‭ ‬и это мне немножко помогало,‭ ‬отрезвляло.‭ ‬Когда холодное стекло переставало‭ ‬помогать,‭ ‬я начинал ходить взад и вперед.
И вдруг сон точно рукой снимало.‭ ‬Наступал переломный момент,‭ ‬наступало как бы второе дыхание.‭ ‬Глаза больше не слипались,‭ ‬и мысли в голове обретали ясный,‭ ‬четкий порядок.‭ ‬Сразу становилось легче и свободнее дышать.‭ ‬Я подходил к комсомольскому секретарю нашей школы Агаву и спрашивал у него время.‭ ‬Агав смотрел на ручные часы,‭ ‬выпрошенные у кого-то на сегодня,‭ ‬и отвечал:
‭—‬ Четыре.
‭«‬Четыре,‭ —‬соображал я,‭ —‬значит,‭ ‬осталось полтора-два часа.‭ ‬Это не так много,‭ ‬тем более что спать уже совершенно не хочется‭»‬.
‭—‬ Главное,‭ —‬говорил Агав,‭ —‬будьте вежливы с избирателями.‭ ‬Пусть кто-то что-то недопонимает,‭ ‬спрашивает у вас,‭ ‬а вы не горячитесь,‭ ‬возьмите себя в руки и спокойно,‭ ‬ясно объясните,‭ ‬что к чему и как.‭ ‬Вы‭ —‬комсомольцы,‭ ‬и,‭ ‬значит,‭ ‬на вас лежит большая,‭ ‬я бы даже сказал,‭ ‬огромная задача‭ —‬помочь организованно и быстро провести выборы.‭ ‬Директор школы мне сказал,‭ ‬что он надеется на нас.‭ ‬И на нас надеется не только наш директор,‭ ‬но и вся страна‭! ‬Так что подвести нам нельзя никак.
‭—‬ Ну,‭ ‬это уж ты загнул‭ ‬— вся страна‭! —‬усмехнулся кто-то из ребят.
‭—‬ Ничего не загнул,‭ —‬повышал он голос.‭ —‬Наш аул‭ —‬ это часть страны,‭ ‬а аул не надеется на нас‭?! ‬Надеется‭! ‬Значит,‭ ‬и страна надеется,‭ ‬понял‭?
Агав говорил еще долго,‭ ‬говорил все на тему выборов.‭ ‬Наконец,‭ ‬взглянув на часы,‭ ‬он сказал:
‭—‬ Ну,‭ ‬хватит нам разговаривать.‭ ‬Пора‭! —‬и закричал громким,‭ ‬зычным голосом:‭ —‬Подъем‭! ‬Вставайте,‭ ‬ребята‭! ‬Время уже‭!
Те,‭ ‬кто прикорнул,‭ ‬протирали глаза,‭ ‬зевали и,‭ ‬ни слова не говоря,‭ ‬собирались вокруг Агава.‭ ‬Когда собирались все,‭ ‬Агав повторял им то же самое,‭ ‬что недавно говорил нам,‭ ‬бодрствовавшим,‭ ‬только в более сокращенной форме.
‭—‬ Ну,‭ ‬пошли‭! —‬закончив свои наставления,‭ ‬Агав первым шел к двери.‭ ‬Ребята выходили на улицу.
После теплого клуба,‭ ‬в котором мы уже обжились и к которому привыкли за эту ночь,‭ ‬улица казалась глухой,‭ ‬холодной,‭ ‬безлюдной.
‭—‬ Ну,‭ ‬значит,‭ ‬ты,‭ ‬ты и ты,‭ —‬Агав указывал на меня,‭ ‬—идете сюда.‭ ‬Вы,‭ —‬обращался он к другим ребятам,‭ —‬идете вон по той улице,‭ ‬а вы...
Содрогаясь от озноба,‭ ‬мы небольшими группами,‭ ‬как десант,‭ ‬уходили в сырую предрассветную мглу.‭ ‬К утру подмораживало.‭ ‬Наезженная,‭ ‬черная колея дороги,‭ ‬где стояла намешанная грузовыми машинами грязь,‭ ‬к утру покрывалась инеем,‭ ‬и ее было трудно отличить от заснеженной тропинки.
Мы шли по тропинке гуськом.‭ ‬Идти было скользко,‭ ‬но отступать в сторону нельзя,‭ ‬иначе попадешь в припорошенную инеем колею,‭ ‬где по колено грязь.
Один из нас оборачивался и спрашивал:
‭—‬ Начнем‭?
Ему согласно кивали.‭ ‬Тогда мы подходили к воротам и все вместе,‭ ‬разом изо всех сил начинали колотить в ворота,‭ ‬ставни и кричать что есть силы:
‭—‬ Эй,‭ ‬вставайте,‭ ‬вставайте‭! ‬Все на выборы‭!
Почти сразу же вместе с нами начинала бешено лаять хозяйская собака.‭ ‬Ей откликалась другая,‭ ‬третья,‭ ‬и скоро собаки лаяли уже по всей улице,‭ ‬в каждом дворе.‭ ‬Скоро улица была разбужена их лаем.‭ ‬А мы все стучали в ворота и окна,‭ ‬переходя от одного дома к другому,‭ ‬и кричали:
‭—‬ На выборы‭! ‬На выборы‭! ‬Все на выборы‭!
Неистовый лай собак,‭ ‬брань разбуженных ни свет‭ ‬ни заря людей‭ —‬ все это воодушевляло и возбуждало нас,‭ ‬и мы начинали кричать и стучаться в ворота еще громче.‭ ‬Наконец,‭ ‬улица наша кончалась.‭ ‬Мы сворачивали в переулок,‭ ‬где тоже заливисто лаяли собаки.
Переходя из переулка в переулок,‭ ‬с улицы на улицу,‭ ‬мы будили людей,‭ ‬звали их скорее идти в избирательный участок и пораньше проголосовать.
А с другого конца села к нам доносились залихватские переборы гармони,‭ ‬четкая дробь барабана и звонкие песни.‭ ‬Это разъезжала по селу на грузовике агитгруппа.‭ ‬Там ребята тоже будили людей,‭ ‬не давали им спать,‭ ‬звали всех скорее идти в клуб,‭ ‬и,‭ ‬казалось,‭ ‬четкая дробь барабана выбивала:‭ «‬Скорее,‭ ‬скорее,‭ ‬аульчане‭!‬..‭»
Все село бывало поднято на ноги в какие-то десять минут.
Разгоряченные,‭ ‬грязные,‭ ‬мы возвращались в агитпункт.‭ ‬А со всех сторон уже стекались к клубу люди.‭ ‬Их становилось все больше и больше,‭ ‬и,‭ ‬наконец,‭ ‬они сливались в один большой,‭ ‬могущественный поток...
‭—‬ Не спишь‭? —‬спрашивает проснувшийся‭ «‬депутат‭»‬.
‭—‬ Что‭? —‬не поняв вопроса,‭ ‬переспрашиваю я.
‭—‬ Не спишь,‭ ‬говорю‭?
— Нет.
‭«‬Инженер‭» ‬тоже просыпается и сонными глазами оглядывает нас.
В это время в палату заходят медсестра и молодая девушка тоже в белом халате,‭ ‬накинутом поверх яркого цветастого платья.‭ ‬В руках она держит небольшой ящичек,‭ ‬обитый красной материей.
‭—‬ Будете голосовать,‭ —‬поясняет медсестра и отходит в сторону,‭ ‬уступая девушке дорогу.
‭—‬ С праздником‭! —‬чуть смущенно поздравляет нас девушка.
Девушка,‭ ‬улыбаясь,‭ ‬подходит к‭ «‬депутату‭» ‬и подает ему сложенный бюллетень.
Ну,‭ ‬что же,‭ ‬буду голосовать лежа‭… ‬А так хочется встать.‭ ‬Во весь рост.

12

В косых лучах весеннего солнца невесомо кружатся тысячи пылинок.‭ ‬После завтрака всех разморило,‭ ‬и в палате стоит тишина,‭ ‬только иногда кто-то пройдет по коридору или за окном с шумом промчится по дороге машина.
‭—‬ Слышь,‭ ‬что в мире делается‭?
— Делается,‭ ‬делается,‭ —‬недовольно бурчит‭ «‬депутат‭»‬,‭ —‬полежать спокойно не можешь‭?
Он гладит свой живот рукой и закрывает глаза.
‭—‬ Ну что тебе,‭ ‬жалко‭? —‬пристает‭ «‬инженер‭»‬.‭ —‬ Если сам не хочешь,‭ ‬то дай мне хоть послушать.
‭«‬Депутат‭» ‬обладает единственным в палате наушником,‭ ‬и все новости страны мы узнавали у него.
‭—‬ Ну дай,‭ —‬снова клянчит‭ «‬инженер‭»‬.
‭«‬Депутат‭» ‬лениво лезет под подушку и,‭ ‬достав‭ ‬наушник,‭ ‬протягивает ему.
‭—‬ Возьми его к бабушке,‭ —‬бурчит он,‭ —‬чтобы только не слышно было,‭ ‬я хочу спать.
‭—‬ Ба,‭ ‬всю ночь прохрапел и еще хочет отдохнуть,‭ —‬смеется во весь голос‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬беря наушник и приставляя его к уху.
‭«‬Депутат‭»‬,‭ ‬кряхтя,‭ ‬пробует чуть повернуться,‭ ‬но это у него не получается и,‭ ‬вздохнув,‭ ‬он закрывает глаза.
‭«‬Инженер‭» ‬что-то внимательно слушает,‭ ‬а потом громко сообщает на всю палату:
‭—‬ Комарова запустили снова‭!
— Кого‭? —‬зевая,‭ ‬переспрашивает‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬не открывая глаз.
‭—‬ Комарова‭! —‬кричит‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬морща лоб.
‭«‬Снова запустили‭»‬,‭ —‬думаю я с ленцой,‭ ‬не ощущая ни радости,‭ ‬ни сожаления.
‭«‬Депутат‭» ‬открывает глаза,‭ ‬видно,‭ ‬сообщение‭ «‬инженера‭»‬,‭ ‬как он ни старался быть равнодушным,‭ ‬разогнало его сон.
‭—‬ Значит,‭ ‬запустили.‭ ‬Летает.‭ ‬Ну-ну,‭ —‬бессмысленно уставясь в потолок,‭ ‬изрекает он и,‭ ‬помолчав с минуту,‭ ‬продолжает:‭ ‬— Это уже все ерунда.‭ ‬Уже надоело.‭ ‬Запускают,‭ ‬ну и пусть себе запускают.‭ ‬Уже привыкли.
‭—‬ Конечно,‭ —‬вставляет‭ «‬инженер‭»‬,‭ —‬это уже‭ ‬стало бытом.
‭—‬ Вот,‭ ‬вот‭ ‬—быт.‭ ‬Ты правильно сказал,‭ ‬сынок.

‭* * *

Вечером следующего дня все было как обычно.‭ «‬Инженер‭» ‬слушал наушники,‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬причмокивая губами,‭ ‬читал,‭ ‬как он сам выражался,‭ ‬историческую книгу об установлении Советской власти в Дагестане,‭ ‬а я лежал,‭ ‬бессмысленно уставясь в потолок.‭ ‬Приятно было лежать просто так и ни о чем не думать.
Вдруг‭ «‬инженер‭»‬ почему-то шепотом окликнул нас:
‭—‬ Эй‭! ‬Друзья‭! ‬Беда‭!
Я повернулся к‭ «‬инженеру‭» ‬и увидел его побледневшее,‭ ‬почти белое лицо.‭ ‬Глаза его ошарашенно смотрели на нас.‭ ‬Услышав такой необычный тон обращения,‭ ‬даже‭ «‬депутат‭» ‬сразу отложил книгу.
‭—‬ Что‭? —‬спросил я,‭ ‬думая,‭ ‬что‭ «‬инженеру‭» ‬стало вдруг плохо и что он умирает.
‭«‬Инженер‭» ‬долго смотрел на нас и едва прошептал побелевшими губами:
‭—‬ Ребята,‭ ‬Комаров разбился‭!‬..
Я не поверил и усмехнулся:
‭—‬Разыгрываешь‭!
А‭ «‬депутат‭» ‬снова молча потянул к себе свою книгу.
‭—‬ Честное слово,‭ ‬ребята‭! —‬вдруг с таким отчаянием закричал‭ «‬инженер‭»‬,‭ ‬что мы вздрогнули.
‭—‬ Дай наушник,‭ —‬повелительно протянул‭ «‬депутат‭» ‬руку‭ ‬и хмуро посмотрел на‭ «‬инженера.
‭«‬Неужели,‭ —‬подумал я,‭ ‬—неужели и вправду разбился‭? ‬Но почему же никто не разбивался,‭ ‬а он разбился‭? ‬Неужели это правда‭? —‬ Я никак не мог охватить происшедшее.‭ —‬Как‭ ‬же так‭? ‬Ведь космос стал уже бытом.‭ ‬Ведь все были уверены,‭ ‬что космос‭ —‬это уже ничего особенного.‭ ‬Это не страшно‭»‬.
‭«‬Депутат‭» ‬молча протянул мне наушник и отвернул в сторону свое немолодое морщинистое лицо.‭ ‬В наушнике звенел траурный марш Шопена.‭ ‬Через несколько минут снова зазвучал,‭ ‬словно медный,‭ ‬голос Левитана.‭ ‬Левитан говорил,‭ ‬что полет прошел нормально,‭ ‬что все намеченные исследования были выполнены и корабль пошел на посадку.‭ «‬Ну вот,‭ ‬ну вот,‭ ‬видите,‭ ‬ничего не произошло,‭ ‬студент просто что-то попутал,‭ ‬он хотел разыграть нас‭»‬,‭ ‬— старался успокоить я себя.
И вдруг ударило,‭ ‬словно громом,‭ ‬по голове:‭ «‬Однако при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте,‭ ‬по предварительным данным,‭ ‬в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью,‭ ‬что явилось причиной гибели Б.‭ ‬М.‭ ‬Комарова.‭ ‬Безвременная‭ ‬гибель выкающегося‭ ‬космонавта,‭ ‬инженера-испытателя космических кораблей Владимира Михайловича Комарова является тяжелой утратой для всего советского народа‭…‬»
Я не слышал,‭ ‬что говорили‭ «‬депутат‭» ‬и‭ «‬инженер‭»‬.‭ ‬Отдав наушник и‭ ‬откинувшись на подушки,‭ ‬я почувствовал,‭ ‬что‭ ‬по всему‭ ‬моему телу расходится дикое,‭ ‬глухое отчаяние и обида.

‭* * *

Сегодня будут хоронить Комарова.‭ ‬Будут хоронить не только близкие,‭ ‬а вся страна,‭ ‬потому‭ ‬что каждому советскому человеку стал‭ ‬космонавт родным,‭ ‬у каждого под сердцем‭ ‬тяжелый камень горя.
С самого утра в палате у нас молчание,‭ ‬только‭ ‬изредка его нарушают горестные вздохи‭ «‬депутата‭»‬,‭ ‬да несколько раз заходила нянечка,‭ ‬спрашивала,‭ ‬не нужно ли чего.
‭«‬Вот так и кончилась жизнь,‭ —‬думай я.‭ —‬Пойди угадай,‭ ‬когда она оборвется.‭ ‬Привыкли уже к космосу,‭ ‬считали,‭ ‬что дорожка туда проторенная,‭ ‬даже‭ ‬перестали верить,‭ ‬что космос таит в себе опасности‭»‬.
‭—‬ Вай,‭ ‬аллах‭! —‬снова вздыхает‭ «‬депутат‭» ‬и проводит ладонями по лицу.
‭—‬ Не убивайся ты так,‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬а‭ ‬то‭ ‬совсем расклеишься,‭ —‬подает голос‭ «‬инженер‭»‬.
‭«‬Депутат‭» ‬ничего ему‭ ‬не отвечает и только еще раз проводит ладонями‭ ‬по лицу:
‭—‬ Вай,‭ ‬аллах‭!
— Слышишь,‭ «‬депутат‭» —‬вновь‭ ‬окликает‭ ‬его‭ «‬инженер‭»‬.
‭—‬ Жалко человека‭! —‬не обращая ни на кого внимания,‭ ‬вдруг восклицает‭ «‬депутат‭»‬.‭ —‬Жалко‭…
Он прижмуривает‭ ‬глаза,‭ ‬и из-под ресниц по его‭ ‬лицу тонко‭ ‬катится слеза.
‭—‬Слезами горю не поможешь,‭ —‬говорит‭ «‬инженер‭»‬.
‭«‬Депутат‭» ‬вдруг резко поворачивается к нему,‭ ‬в глазах ненависть.
‭—‬ Можешь ты помолчать‭!
«Инженер‭» ‬как-то сразу съеживается от этой неожиданной резкости‭ «‬депутата‭»‬.‭ ‬А‭ «‬депутат‭»‬,‭ ‬откинувшись на подушки,‭ ‬снова проводит ладонями по лицу.
‭—‬ Вай,‭ ‬аллах‭!
Я отворачиваюсь к стенке.
‭—‬ Началось‭! —‬почему-то шепотом извещает нас‭ «‬инженер‭» ‬и приникает ухом к черному кружку наушника.
‭—‬ Ты хоть рассказывай нам,‭ ‬что передают,‭ —‬прошу‭ ‬я‭ «‬инженера‭»‬.
Он согласно кивает головой,‭ ‬некоторое время молчит.
‭—‬ Понесли,‭ —‬говорит он наконец.‭ —‬Положили урну с прахом на лафет пушки и повезли ее к Красной площади.
Напряженно слушая,‭ «‬инженер‭» ‬долго молчит,‭ ‬потом сообщает о дальнейшем:
‭—‬ На орудийном лафете везут по улицам.‭ ‬Рядом с ним идет почетный караул.‭ ‬Впереди несут венки и его ордена и медали на красных подушечках.‭ ‬За урной с прахом идут члены правительства,‭ ‬жена с детьми,‭ ‬родные‭ ‬и близкие.
‭«‬Инженер‭» ‬замолкает.
‭—‬ Ну‭? —‬тороплю я‭ «‬инженера‭»‬.
‭—‬ Понимаешь,‭ ‬не могу я рассказывать,‭ ‬— умоляюще смотрит на меня он,‭ —‬не могу...
‭—‬ Ну дай тогда мне послушать...
‭«‬Инженер‭» ‬через‭ «‬депутата‭» ‬передает мне наушник.‭ ‬С минуту‭ «‬депутат‭» ‬слушает сам и,‭ ‬вздыхая,‭ ‬отдает мне.
Я прикладываю наушник к уху.
‭—‬Похоронная процессия приближается к Красной площади,‭ —‬гудит мембрана.‭ —‬Урна с прахом покойного Владимира Михайловича Комарова медленно движется на орудийном лафете в окружении почетного караула.‭ ‬В этом печальном траурном шествии сегодня участвует не только Москва,‭ ‬но и вся наша страна.‭ ‬Безвременная гибель‭ ‬нашего космонавта,‭ ‬одного из талантливейших инженеров,‭ —‬огромная утрата для нашей страны.‭ ‬Вся сознательная жизнь виднейшего,‭ ‬талантливейшего испытателя космических кораблей...
Я отдаю наушник‭ «‬депутату‭»‬,‭ ‬закрываю глаза.
‭«‬Ради науки он пожертвовал жизнью.‭ ‬Отнял эту жизнь у себя,‭ ‬у отца,‭ ‬у жены,‭ ‬у детей,‭ ‬которых так любил‭! ‬Там,‭ ‬в космосе,‭ ‬он один работал на все человечество.‭ ‬И все человечество оплакивает его сегодня.‭ ‬Он погиб.‭ ‬Но какой прекрасный след в душах людей и делах страны оставила его жизнь‭! ‬И я ведь мог погибнуть,‭ ‬едва не погиб.‭ ‬Бессмысленно,‭ ‬бесславно...‭ ‬Он работал на все человечество...‭ ‬А я...‭ ‬даже заботы моего родного аула мне чужды.‭ ‬Какой смысл имеет эта моя погоня за легкой городской жизнью‭? ‬Неужели я родился на свет для такой тупой,‭ ‬суетливой,‭ ‬бессмысленной жизни,‭ ‬какую вел все эти годы‭? ‬Скоро тридцать...‭ ‬А что полезного я сделал‭? ‬Не для своего благополучия,‭ ‬не для своей шкуры...‭ ‬для людей‭ —‬в самом лучшем смысле этого слова.‭ ‬Что‭? ‬Ничего...‭ ‬Как же,‭ ‬совсем позабыл‭? ‬Я написал диссертацию,‭ ‬она лежит у меня дома,‭ ‬в столе,‭ ‬пухлая диссертация:‭ «‬Воспитание‭ ‬патриотизма‭ ‬у колхозного крестьянства‭»‬.‭ ‬Осенью,‭ ‬вероятно,‭ ‬защита...‭»
Я усмехнулся.
Как получилось,‭ ‬что я,‭ ‬так любивший землю,‭ ‬соблазнился на легкие хлеба,‭ ‬остался в городе подшивать бумажки‭?
Моя нива‭ —‬белый листок бумаги,‭ ‬мой плуг‭ —‬шариковая авторучка,‭ ‬мой урожай‭ —‬улыбка начальника,‭ ‬похвала его за радение,‭ ‬которое проявляю я на оторванной от жизни бесполезной работе.‭ ‬Даже выслужился‭ ‬— вот уже месяц на новой работе,‭ ‬пошел на повышение в министерстве.‭ ‬Годам к шестидесяти и в большие начальники выйду.‭ ‬У меня уже выработался ряд качеств канцеляриста,‭ ‬к примеру,‭ ‬приятная,‭ ‬мягкая улыбка,‭ ‬предупредительность к старшим‭ ‬по чину,‭ ‬аккуратность‭ ‬в ведении бумаг,‭ ‬умение придавать лицу вид постоянной озабоченности и служебного рвения,‭ ‬к тому же я прекрасно играю в шеши-беши и не имею привычки выигрывать у‭ ‬начальника несколько раз подряд.
Как получилось,‭ ‬что стал я таким удобным,‭ ‬таким обкатанным со всех сторон,‭ ‬как речной голыш,‭ ‬человеком‭? ‬Когда я успел опустошить свою душу‭?

13

Когда началась эта цепная реакция разрушения моей личности,‭ ‬разрушения цельного доброго характера‭?
А может быть,‭ ‬я никогда и не был цельным человеком‭? ‬Может быть,‭ ‬я сейчас,‭ ‬задним числом,‭ ‬выдумываю добрые начала,‭ ‬некогда бывшие во мне‭? ‬Может быть,‭ ‬и сейчас,‭ ‬на этой тяжкой постели,‭ ‬я подтасовываю и лгу‭?!
Нет.‭ ‬Как перед богом,‭ ‬говорю перед собственной совестью:‭ ‬нет,‭ ‬я‭ ‬не лгу.‭ ‬Я был светлым,‭ ‬искренним,‭ ‬беспредельно добрым парнем,‭ ‬когда приехал в город.
В палате полутемно и со стороны окна слышится тихий,‭ ‬едва уловимый ухом шелест.‭ «‬Дождь‭!» —‬догадываюсь я и,‭ ‬спеша подойти к окну,‭ ‬сажусь на кровати и нащупываю ногами шлепанцы.
Я уже понемножку встаю,‭ ‬дело идет на поправку.
За окном все небо обволокли низкие серые тучи,‭ ‬а деревья в больничной усадьбе,‭ ‬маленький одноэтажный домик невдалеке,‭ ‬черный мокрый асфальт дороги,‭ ‬пролегающей рядом с больницей,‭ ‬и даже море,‭ ‬видное отсюда,‭ ‬затянуло частой сеткой мелкого летнего дождя.
Я распахиваю форточку,‭ ‬и‭ ‬в спертый воздух палаты врывается чистое,‭ ‬свежее дыхание омытой земли.‭ ‬Я подставляю голову под эту освежающую струю и долго стою так,‭ ‬закрыв глаза,‭ ‬всем телом вдыхая в себя дурманящий аромат дождя.‭ ‬У меня вдруг кружится голова,‭ ‬и я хватаюсь рукой за оконную ручку,‭ ‬чтобы не упасть,‭ ‬а по всему телу разливается сладкая истома.
Дождь,‭ ‬боже мой,‭ ‬какое это счастье‭! ‬Мне почему-то хочется плакать,‭ ‬но глаза сухие.‭ ‬Я прислоняюсь лбом к холодному стеклу.‭ ‬А дождь‭ ‬все идет и идет,‭ ‬и во всей этой картине есть что-то смиренное,‭ ‬кроткое.‭ ‬Даже море,‭ ‬обычно всегда бурное,‭ ‬сегодня на редкость спокойное и чувствуется в его мелкой зыби блаженная умиротворенность.
На траве,‭ ‬что растет под нашим окном,‭ ‬вздрагивая,‭ ‬висят капельки дождя,‭ ‬только они почему-то не прозрачные,‭ ‬а белого цвета.‭ ‬Терпко пахнет мокрая земля.‭ ‬Этот запах наполняет душу чем-то удивительно родным и знакомым,‭ ‬очень схожим с запахом парующей земли.
Уже давно стаял‭ ‬в полях последний снег и медленно,‭ ‬словно нехотя,‭ ‬ушел под свежевспаханную землю.‭ ‬Мутная вода заполнила овраги,‭ ‬слабо отражая робкое весеннее солнце,‭ ‬которое с каждым днем начинало пригревать все сильнее и сильнее.‭ ‬Теперь зеленя,‭ ‬должно быть,‭ ‬поднялись и,‭ ‬наверное,‭ ‬вот-вот заколосится.‭ ‬Хорошо,‭ ‬если этот дождь идет сегодня и у‭ ‬нас,‭ ‬он‭ ‬так нужен сейчас земле.
Внимание мое вдруг привлекает отчаянное чирикание.‭ ‬Я пристальней вглядываюсь в окно и различаю на темной тропинке нескольких промокших взъерошенных воробьев.‭ ‬Они деловито клюют мокрую черную корку больничного хлеба,‭ ‬брошенную им чьей-то доброй рукой.‭ ‬Вдруг с ближнего дерева к воробьям кинулся большой черный комок и,‭ ‬расправив крылья у самой земли,‭ ‬рядом с ними опустилась ворона.‭ ‬Отогнав воробышков,‭ ‬ворона подскочила к хлебной корке‭ ‬и,‭ ‬ловко схватив ее клювом,‭ ‬полетела куда-то низко над землей и скрылась.‭ ‬Растерянные,‭ ‬испуганные воробьи недоуменно поглядели ей вслед и,‭ ‬подскочив к тому месту,‭ ‬где они только что лакомились,‭ ‬ничего там не нашли.‭ ‬Словно сетуя,‭ ‬воробьи жалобно зачирикали,‭ ‬запричитали и,‭ ‬надеясь найти хотя бы крошку хлеба,‭ ‬может быть,‭ ‬случайно оброненную вороной,‭ ‬стали внимательно оглядывать местность.
Я вдруг вспомнил о крошках от маминого калача,‭ ‬которые нарочно оставил в тумбочке.‭ ‬Боясь,‭ ‬что воробьи улетят,‭ ‬я быстро возвращаюсь к кровати и,‭ ‬достав из тумбочки крошки,‭ ‬выбрасываю их воробьям в открытую форточку.‭ ‬Увидев мой дар,‭ ‬воробьи шумно загалдели и,‭ ‬подлетев к крошкам,‭ ‬стали их быстро склевывать.‭ «‬Кушайте,‭ ‬кушайте‭» —‬улыбаюсь я,‭ ‬чувствуя в душе легкое умиление.
Сжав ладонь,‭ ‬я ощущаю кончиками пальцев что-то маленькое и шершавое.‭ ‬В моей руке,‭ ‬словно желая,‭ ‬чтобы я разделил с воробьями трапезу,‭ ‬осталась прилипшая к ладони крошка.‭ ‬Я кладу ее в рот и с наслаждением начинаю сосать.‭ ‬До чего вкусны даже крошки материнского хлеба‭!
Хлеб...‭ ‬Я много раз видел хлеб.‭ ‬Видел не только калачом или булкой.‭ ‬Я видел хлеб тонкой острой порослью,‭ ‬зеленой,‭ ‬когда после обильных весенних дождей она едва пробивалась сквозь землю к солнцу и радовала глаз ранней свежестью.‭ ‬Когда выдавались теплые дни,‭ ‬с пахоты от недавних дождей поднимался густой белый пар и обволакивал собою пашню,‭ ‬словно колдун очаровательной дымкой.‭ ‬От этого поросль казалась голубой.‭ ‬Хлеб тогда только еще начинал жить.
Видел я хлеб желтым полем,‭ ‬волнующимся под ветром пшеницы,‭ ‬когда налитые тугой тяжелой силой колосья шумели,‭ ‬словно море во время прибоя:‭ ‬шу-у-у...‭ ‬шу-у-у...‭ ‬Синее небо словно опрокидывалось над полем бездонным сияющим куполом,‭ ‬и поле пахло солнцем и ветром.‭ ‬Жужжали стрекозы,‭ ‬шмели,‭ ‬стрекотали кузнечики,‭ ‬кружилась голова,‭ ‬и хотелось упасть в эту высокую,‭ ‬что-то нежно шепчущую пшеницу,‭ ‬забыть хоть на время,‭ ‬что есть дом,‭ ‬аул,‭ ‬дела,‭ ‬люди,‭ ‬и до боли в глазах смотреть в это необычайно ясное небо.
Во время обмолота видел я хлеб огромными горами ссыпок на току.‭ ‬От зноя пот застилал глаза.‭ ‬Колючая пыль колола лицо,‭ ‬залетала в нос и так начинала щекотать там,‭ ‬что нестерпимо хотелось чихать.‭ ‬А молотилка стукотала без устали,‭ ‬требуя новую порцию снопов.
Видел я хлеб белой мукой на мельнице.‭ ‬В мельнице со скрипом вертелись жернова,‭ ‬и в воздухе стояла такая густая мучная пыль,‭ ‬что трудно было дышать и что-нибудь разглядеть поблизости.‭ ‬Там,‭ ‬на мельнице,‭ ‬лежа на мешках с хлебом,‭ ‬я впервые подумал о том,‭ ‬что бога нет на свете.
Видел я хлеб материнским калачом,‭ ‬остатками которого поделился я сейчас с воробьями.
Уже много лет я покупаю в магазине заводской хлеб,‭ ‬и с каждым годом я начинаю‭ ‬все больше забывать о настоящем хлебе.‭ ‬Зеленя,‭ ‬колосья,‭ ‬мука и даже материнский калач видятся мне теперь как что-то отдаленное и давно мной забытое.
Неужели я был рожден только для того,‭ ‬чтобы есть казенный городской хлеб и писать свою никому не нужную и даже глупую диссертацию‭?
Мои руки побелели,‭ ‬стали выхоленными,‭ ‬и ногти на пальцах,‭ ‬под которыми раньше была земля,‭ ‬так неприятно светятся розовым.‭ ‬Может быть,‭ ‬они стали такими за то время,‭ ‬пока я лежу в больнице‭? ‬Я горько усмехаюсь своему скорому оправданию.‭ ‬Нет.‭ ‬Уже несколько лет я вижу свои руки такими.‭ ‬Я не забыл тех дней,‭ ‬когда,‭ ‬приезжая на день-два в аул,‭ ‬навстречу задубелой широкой ладони моих ровесников каждый раз я все с большим смущением и стыдом протягивал свою белую,‭ ‬мягкую,‭ ‬пухловатую руку.
Я с ожесточением рассматриваю свои,‭ ‬ставшие мне ненавистными руки и сокрушенно качаю головой.‭ ‬Этими большими руками я держу маленькую ручку.‭ ‬И так неловко бывает писать‭! ‬Руки мои созданы для лопаты и топора.‭ ‬Сколько раз я вот этими руками окапывал вместе с братьями весь наш участок в тридцать сотых всего за‭ ‬один день и,‭ ‬придя домой,‭ ‬с гордостью сообщал об этом отцу.‭ ‬Не этими ли руками,‭ ‬по целым дням не разгибая пальцы,‭ ‬я мотыгой полол и наш,‭ ‬и колхозный участки‭?! ‬Не этими ли руками я копал канавы для полива,‭ ‬чтоб не дать засохнуть хлебу‭?! ‬Не этими ли руками я таскал на току носилки с зерном,‭ ‬прося нагружать их как можно больше‭?! ‬А теперь...
В душе у меня закипает ярость...
А дождь все так же мерно шелестит за окном.‭ ‬Он смывает пыль с деревьев,‭ ‬с дороги,‭ ‬с домика.‭ ‬И,‭ ‬может быть,‭ ‬он смоет пыль с моей души,‭ ‬пыль всего прошлого,‭ ‬корыстного,‭ ‬лицемерного,‭ ‬что появилось во мне,‭ ‬и оставит только цельный кристалл‭ —‬ядро души:‭ ‬доброту,‭ ‬честность и тягу к родной земле.

14

У меня хорошая память,‭ ‬я все помню очень четко.‭
Помню,‭ ‬как через неделю после того как вернулся из аула,‭ ‬куда я ездил собирать материал для дипломной работы,‭ ‬я пошел в институт к своему шефу‭ —‬доценту,‭ ‬руководителю моей дипломной работы.
Должен заметить,‭ ‬что я с самого начала удачно выбрал дипломную.‭ ‬Я собирался заниматься полеводством и работу взял о травопольной системе,‭ ‬о том,‭ ‬как она применяется у нас в Дагестане.
Еще в самом начале пятого курса,‭ ‬в сентябре месяце,‭ ‬поехал я домой на три дня,‭ ‬чтобы взять по своему родному колхозу выборку:‭ ‬какие у нас там поля,‭ ‬чем засеяны и какая сменяемость культур.
Ездили мы тогда по пустым осенним полям верхом на конях с бывшим моим школьным комсомольским вождем Агавом.‭ ‬Он окончил сельскохозяйственный техникум в‭ ‬нашем районном центре и работал третий год в колхозе бригадиром,‭ ‬был женат и уже имел двоих детей.
Целый день ездили мы тогда с Агавом по прекрасно пустым,‭ ‬бескрайним полям,‭ ‬над которыми дрожал,‭ ‬словно чуть позванивая,‭ ‬хрустальный воздух ранней осени.
С моими записями мы могли бы справиться быстро,‭ ‬но вокруг было так хорошо,‭ ‬и я так давно не скакал на коне,‭ ‬и мы с Агавом оказались еще мальчишками,‭ ‬способными увлекаться,‭ ‬поэтому и пробыли в полях целый день.
Меня поразило тогда,‭ ‬какие огромные куски земли были отведены под люцерну и клевер.
‭—‬ Вот если бы их тоже засеять‭! ‬В один год все засеять‭!‬ Сразу бы колхоз план выполнил‭!‬ ‭—‬сказал я тогда Агаву.
‭—‬ А потом,‭ —‬усмехнулся Агав,‭ —‬скот пшеницей кормить‭? ‬И земля‭ ‬отощает.‭ ‬Какой ты шустрый‭!
— Да это я так,‭ ‬от жадности.
Мы посмеялись тогда над этим предложением...
Вдруг,‭ ‬бац‭ —‬мартовский Пленум.‭ ‬В докладе на‭ ‬Пленуме целый раздел:‭ «‬Несостоятельность травопольной системы земледелия В. Р. Вильямса.‭ ‬Преодолеть последствия травополья‭»‬.
У‭ ‬нас‭ ‬в институте столько волнения было‭!
А я тут же вспомнил случайно забредшую мне и голову мысль,‭ ‬тогда,‭ ‬осенью,‭ ‬с Агавом.‭ ‬Так вот оно что‭ —‬я оказался прорицателем‭!
Я держал в руках газету,‭ ‬где черным по белому было написано:‭ «‬Травы,‭ ‬даже при высокой урожайности,‭ ‬не могут сравниваться с такими высокоценными культурами,‭ ‬как кукуруза,‭ ‬сахарная свекла,‭ ‬бобовые и другие‭»‬.
‭«‬Вот именно,‭ —‬думал я возбужденно,‭ —‬не могут сравниваться,‭ ‬я же об этом самом тогда,‭ ‬осенью,‭ ‬Агаву хотел сказать,‭ ‬он перебил меня,‭ ‬глупец‭!»
Я был так вдохновлен,‭ ‬что и этот же день,‭ ‬шестого марта,‭ ‬прямо с газетой пошел к руководителю.
Мой руководитель считался среди всех ученых нашей большой области ведущим,‭ ‬непререкаемым авторитетом,‭ ‬специалистом по травопольной системе.‭ ‬Мы,‭ ‬студенты,‭ ‬за глаза звали его Вильямс Магомедович.
‭«‬Ага,‭ —‬думал я,‭ ‬подходя к его кабинету,‭ —‬столько лекций нам бубнил об этой системе Вильямса,‭ ‬а оказывается,‭ ‬все неправильно‭!»
Я был настроен по-боевому.‭ ‬Постучав в дверь,‭ ‬я вошел,‭ ‬не дожидаясь приглашения.
‭—‬ Вы читали‭?
Я настолько ошалел,‭ ‬что,‭ ‬войдя в кабинет,‭ ‬даже не обратился к хозяину по имени и отчеству.
‭—‬ Читал,‭ ‬читал,‭ ‬а как же‭! ‬Не видите,‭ ‬газета у меня на столе.‭ ‬Настольная книга,‭ ‬так сказать,‭ —‬непривычной в его устах скороговоркой ответил мой доцент и,‭ ‬смущенно потирая свою розовую лысину,‭ ‬обернулся к портрету Вильямса,‭ ‬который висел над ним.‭ ‬Это был огромный поясной портрет академика,‭ ‬выполненный масляными красками.
‭—‬ Мне хотелось бы переменить акцент‭ ‬в моей дипломной работе,‭ —‬набираясь невиданного апломба,‭ ‬сказал я.‭ —‬Мне всегда казалось,‭ ‬что эта травопольная система не то,‭ ‬что нужно.‭ ‬Сколько земли даром пропадает.‭ ‬Вы согласны‭?
—С удовольствием‭! —‬просиял доцент,‭ ‬как будто я ему сделал подарок.‭ —‬Я всегда согласен.‭ ‬Да вы садитесь,‭ ‬садитесь,‭ ‬коллега.‭ ‬Мне очень приятно,‭ ‬что вы такой молодой и так по-государственному подходите...
‭«‬О,‭ ‬даже коллега‭! —‬отметил я в уме.‭ —‬Прекрасно,‭ ‬я тебя прижму,‭ ‬старая крыса‭! ‬Ты еще вчера так восхвалял эту травопольную систему‭!»
Я уселся уверенно в кожаное кресло рядом с его столом.
‭—‬ Я,‭ ‬знаете,‭ ‬тоже всегда,‭ —‬наклонился ко мне доцент и прошептал‭ (‬видно,‭ ‬чтобы портрет не услышал‭)‬,‭ ‬—я всегда тоже сомнение имел.‭ ‬А сейчас,‭ ‬когда,‭ ‬наконец,‭ ‬—он гордо выпрямился и заговорил громко,‭ ‬внушительно,‭ ‬как будто снова читал лекции,‭ —‬сейчас мы эти последствия ликвидируем‭! ‬Да,‭ ‬бесповоротно ликвидируем‭! ‬Я рад,‭ ‬что вы разделяете мое мнение,‭ ‬мою решимость бороться.‭ ‬А то тут,‭ ‬знаете,‭ ‬некоторые болтают.‭ ‬Зоркости,‭ ‬так сказать,‭ ‬масштабности им не хватает,‭ ‬еще учеными числятся...‭ ‬Они,‭ ‬видите ли,‭ ‬сомневаются...‭ ‬Какой позор сомневаться ученым,‭ ‬просто позор.‭ ‬Я не побоюсь сказать,‭ ‬что это близорукость,‭ ‬политическая близорукость‭!
Я слушал его молча,‭ ‬с восхищением.‭ ‬Я понял в эти минуты,‭ ‬почему он так преуспевал в жизни.‭ «‬Вот это да‭! ‬думал я.‭ ‬—Пять лет пел нам одно,‭ ‬а сейчас с тем‭ ‬же азартом говорит другое.‭ ‬Какая маневренность‭! ‬Какая ловкость‭! ‬Вот это да‭!»
— Да,‭ ‬да,‭ ‬—сказал он мне,‭ ‬на прощание подавая руку.‭ —‬Вы на примере своего колхоза должны вскрыть,‭ ‬разоблачить,‭ ‬доказать всю пагубность травополья.‭ ‬Мы должны бороться за то,‭ ‬чтобы это травополье ликвидировать‭! ‬Желаю удачи‭!

* * *

И вот я поехал в аул собирать материал из опыта моего колхоза.‭ ‬Я бегал за натужно гудящими тракторами,‭ ‬которые перепахивали поля люцерны и клевера,‭ ‬и все записывал,‭ ‬записывал.
‭—‬Сынок,‭ —‬говорил мне отец,‭ —‬сынок,‭ ‬скот останется без корма на зиму,‭ ‬да и летом ему нечего будет есть.‭ ‬Чему ты радуешься и бегаешь‭?
«Недопонимает старик,‭ —‬снисходительно думал я,‭ ‬—нет масштабности,‭ ‬держится за дедовские методы.‭ ‬Эх,‭ ‬косность,‭ ‬даже в собственной семье как трудно ее одолеть,‭ ‬а в государстве‭!»
Отцу я этих своих глубоких дум,‭ ‬конечно,‭ ‬не высказывал.‭ ‬Как и подобает почтительному сыну,‭ ‬я мягко улыбался и отвечал только:
‭—‬ Это не я придумал,‭ ‬а ученые,‭ ‬умные люди в Москве.
‭—‬ Так пусть и пашут в Москве,‭ ‬а при чем здесь наш колхоз‭! —‬раздраженно посапывая трубкой,‭ ‬бросал мой обычно немногословный отец.
‭—‬ В Москве клевер не растет,‭ ‬там асфальт кругом,‭ ‬пахать нечего.
‭—‬ Ученые,‭ ‬ученые,‭ —‬бормотал отец,‭ —‬коровам,‭ ‬буйволам и лошадям их ученость боком выйдет.‭ ‬Бедная земля,‭ ‬как хотят,‭ ‬так и мучают,‭ ‬скоро она совсем родить перестанет.
‭—‬ Наоборот,‭ ‬урожайность удвоится,‭ ‬настанет изобилие,‭ ‬—оправдывался я,‭ ‬—вот посмотришь,‭ ‬отец‭!
Отец мой молча посасывал трубку,‭ ‬смотрел на меня исподлобья,‭ ‬невыразительно,‭ ‬как на пустое место.
‭«‬Эх,‭ ‬недопонимает‭ ‬старик,‭ ‬темнота,‭ ‬разве ему втолкуешь‭?‬..‭»
И я старался пораньше лечь спать‭ —‬завтра с рассветом бежать в поле.‭ ‬Агав помогал мне в моей работе,‭ ‬я напомнил ему наш осенний разговор и вырос в его глазах до гигантских размеров.‭ ‬Он вслух восхищался моим умом,‭ ‬моим прозрением.‭ ‬Простодушный Агав то и дело рассказывал всем аульчанам о том,‭ ‬как я еще осенью предсказал крах травополья,‭ ‬он очень гордился,‭ ‬что дружен со мной,‭ ‬он‭ ‬видел во мне уже будущую‭ ‬знаменитость.
Мне такое его отношение очень льстило,‭ ‬я не одергивал Агава,‭ ‬когда он превозносил меня до небес перед аульчанами.‭ ‬В ауле среди колхозной верхушку я стал,‭ ‬благодаря Агаву,‭ ‬своего рода героем дня.‭ ‬Я даже выступал с докладом на правлении колхоза.‭ ‬И с молодым,‭ ‬недавно избранным председателем говорил на‭ «‬ты‭» ‬и бодро указывал ему‭ «‬недостатки‭»‬.
Председатель был из города переброшен к нам в колхоз на укрепление.‭ ‬Человеком он оказался честным‭ ‬и исключительно толковым.‭ ‬Сейчас он здорово поднял наш колхоз,‭ ‬а тогда еще не успел войти в курс крестьянской жизни и слушал‭ ‬и воспринимал меня как крупного спеца,‭ ‬изрекающего абсолютные истины.
‭—‬ Вот оканчиваешь учиться,‭ —‬говорил мне председатель,‭ ‬когда после правления мы вышли па улицу,‭ ‬—такое богатство у тебя в голове,‭ ‬приезжай домой,‭ ‬агроном нам позарез нужен.‭ ‬С тобой мне не страшно будет.‭ ‬А так боязно,‭ ‬не завалить бы работу.
‭—‬ Вернусь обязательно,‭ —‬обещал я председателю,‭ —‬будем работать вместе.‭ ‬Не беспокойся,‭ ‬я тебя на произвол судьбы не оставлю.‭ ‬К уборке хлебов уже буду здесь.‭ ‬Не беспокойся.‭ ‬Ты завтра дай мне лошадь.‭ ‬Надо на дальний удел съездить,‭ ‬посмотреть,‭ ‬как там клевера перепахали.‭ ‬Дашь‭?
— Ну еще бы,‭ ‬хоть на целый день можешь взять моего гнедого,‭ ‬он резвый,‭ ‬как огонь.
‭—‬ Ладно,‭ ‬возьму гнедого,‭ —‬сказал я.‭ ‬— Ну,‭ ‬спокойной ночи.

‭* * *

Когда я пришел,‭ ‬домашние наши уже спали.‭ ‬Я зацепился больно ногой о стул,‭ ‬выругался сквозь зубы.
‭—‬ Молоко в кастрюле‭! —‬прошептала мне из смежной комнаты мама.‭ ‬Я вспыхнул в темноте:‭ ‬неужели она слышала,‭ ‬как я ругался‭?
С удовольствием выпил я холодное буйволиное молоко с вкусным пшеничным хлебом и лег спать‭ ‬на тахту.‭‬Раньше на тахте спали мы,‭ ‬дети,‭ ‬а теперь она пустовала.‭ ‬Мои старшие братья все уже поженились и жили отдельно,‭ ‬а мой единственный младший брат уже ходил‭ ‬в десятый класс.‭ ‬Так что маленьких детей в доме не было.
‭«‬Вот я и взрослый мужчина,‭ —‬вытягиваясь на тахте во весь рост,‭ ‬с удовольствием подумал я,‭ —‬без пяти минут ученый агроном родного колхоза.‭ ‬Агроном колхоза‭!» ‬Каким недостижимым,‭ ‬каким громадным казалось мне это всего пять лет тому назад,‭ ‬когда я смотрел на мир вот через это покосившееся окошко родного дома...
В окошко светил месяц,‭ ‬зеленоватый,‭ ‬остророгий,‭ ‬такого не увидишь в городском дымном небе.
‭«‬Этот председатель будет меня во всем слушаться,‭ —‬честолюбиво думал я,‭ —‬мы выведем колхоз в передовые.‭ ‬Я покажу всем,‭ ‬на что я способен‭!»
Во сне я видел себя на белом коне.
‭—‬ Это к удаче,‭ ‬сынок,‭ —‬истолковала мама мой сон,‭ —‬в скором времени тебя ждет большая удача,‭ ‬на белом коне‭ —‬это очень хорошо‭!
— Очень хорошо,‭ —‬довольно хохотнул я,‭ —‬пусть сон будет в руку‭!
—Дай аллах,‭ ‬пусть сбудется,‭ —‬с надеждой посмотрев в рассветное румяное небо,‭ ‬вздохнула мама.‭ —‬Когда вернешься‭?
—К вечеру,‭ —‬бросил я,‭ ‬направляясь к воротам.
‭—‬ Так возьми еды‭!
— Не надо,‭ ‬сейчас поел,‭ ‬а там с трактористами пообедаю.
Но мама догнала меня все же за воротами и сунула в руки кусок хлеба и кусок сыра.
Оседлав гнедого,‭ ‬я выехал в поле.‭ ‬До дальнего удела было километров двадцать.‭ ‬Еще подмораживало последним легким мартовским морозцем,‭ ‬гнедой шел ходко,‭ ‬тонко позванивали,‭ ‬похрустывали под его копытами льдинки мелких луж.‭ ‬Малиновое солнце уже стояло на краю степи в полный рост,‭ ‬оно ещё касалось земли,‭ ‬но уже вот-вот готово было оторваться и следовать в небо,‭ ‬освещать землю,‭ ‬согревать ее горячими лучами.
Огромная степь лежала передо мною безлюдно и торжественно.‭ ‬Куда ни глянь,‭ ‬по всей степи лежали,‭ ‬как закаты,‭ ‬черные клинья недавно перепаханных трав.‭ ‬Я глядел на эти клинья с гордостью‭ ‬— без меня тут не обошлось.‭ ‬Я почувствовал себя очень могучим,‭ ‬очень необходимым,‭ ‬главным для этой степи человеком.‭ ‬Вот она,‭ ‬моя дипломная работа,‭ ‬лежит передо мной,‭ ‬уже воплощенная в жизнь.
‭—‬ Эге-гей‭! ‬Еще не то будет,‭ —‬поднимая гнедого на дыбы,‭ ‬заорал я изо всей силы от переполнившей мою душу отваги.‭ ‬Эх,‭ ‬как ловко поднялся гнедой,‭ ‬почти свечку сделали мы с ним‭! ‬Я хлестнул коня,‭ ‬пуская его в полет.‭ ‬Гнедой действительно был резв,‭ ‬как огонь.‭ ‬Я скакал к дальнему уделу так,‭ ‬словно вез какую-то ошеломляющую весть.‭ ‬Душа моя ликовала от быстрой езды,‭ ‬оттого,‭ ‬что так хорошо жить на свете,‭ ‬что я тоже что-то значу в этом мире‭!
А вот и трактора уже чернеют,‭ ‬быстро я доскакал.
Дальний удел пахали двумя тракторами.‭ ‬Это был единственный,‭ ‬еще не запаханный,‭ ‬самый большой участок клевера.
На этом участке,‭ ‬как,‭ ‬впрочем,‭ ‬и на других,‭ ‬освобожденных из-под трав,‭ ‬была спущена из района директива сеять горох.
Удел был большой,‭ ‬трактористы пахали его вторые сутки.‭ ‬Я оставил гнедого у дороги и,‭ ‬проваливаясь в борозды,‭ ‬зашагал по пашне к ближайшему трактору.‭ ‬Тракторист затормозил,‭ ‬остановился,‭ ‬увидев меня.‭ ‬Когда я подошел ближе,‭ ‬узнал в нем моего одноклассника Акая.
‭—‬ Ну,‭ ‬как идет‭? —‬спросил я.
‭—‬Нормально,‭ —‬отвечал Акай,‭ —‬закурить есть‭? ‬А то у меня кончилось,‭ ‬а к Хакиму,‭ —‬кивнул он на дальний трактор,‭ —‬далеко бежать.
Я угостил Акая сигаретой и сам закурил.
‭—‬ Сколько пользы принесет теперь эта земля,‭ ‬а‭! —‬восторженно обвел я рукой вокруг.‭ —‬А то ведь пропадала почти что даром‭!
— Ни черта она не принесет,‭ —‬сплюнул Акай,‭ —‬только скот передохнет,‭ ‬да и все.
‭—‬ Стыдись,‭ —‬вспылил я,‭ —‬ты,‭ ‬как старик,‭ ‬болтаешь.
‭—‬ Старики не болтают,‭ —‬независимо поправил меня Акай,‭ —‬старики сначала думают,‭ ‬а потом говорят,‭ ‬к не наоборот,‭ ‬как некоторые...
‭—‬ Эх,‭ ‬ты,‭ ‬а еще десятилетку кончил,‭ —‬упрекнул я,‭ ‬криво улыбнувшись,‭ —‬простых вещей не понимаешь.‭ ‬А что же ты пашешь,‭ ‬если считаешь,‭ ‬что это неправильно‭?
—Послали,‭ ‬вот и‭ ‬пашу,‭ ‬не я,‭ ‬так другой.‭ ‬Этим дело не остановишь...
‭—‬Ладно,‭ ‬рули,‭ —‬кинул я,‭ —‬пойду промерю,‭ ‬что ты тут напахал.
Акай ничего не ответил,‭ ‬запустил мотор.‭ ‬Я постоял,‭ ‬подождал,‭ ‬пока его трактор отъедет подальше,‭ ‬чтобы не грохотало‭ ‬так в уши,‭ ‬и стал замерять,‭ ‬глубоко ли он пашет.‭ ‬Пахал он добросовестно.
‭«‬Вот тоже ровесник мой,‭ ‬а какая темнота,‭ ‬не может понять выгоды нового,‭ —‬думал я,‭ —‬хотя чему удивляться,‭ ‬новое всегда нелегко пробивает себе дорогу‭»‬.
Проросшие корнями пласты земли блестели на срезах,‭ ‬как полированные,‭ ‬борозды шли прямые,‭ ‬четкие.‭ ‬Хорошо пахал этот Акай,‭ ‬трактор его был уже далеко,‭ ‬лемеха его плуга ослепительно вспыхивали на солнце.
Напарник Акая пахал,‭ ‬казалось,‭ ‬у самого горизонта.
‭«‬По бороздам да по огрехам туда и за целый день не дотопаешь,‭ —‬подумал я.‭ —‬Кто такой этот Хаким,‭ ‬что там пашет,‭ ‬что-то я такого тракториста не знаю у‭ ‬нас в колхозе‭? ‬Хоть и вкруговую,‭ ‬но придется‭ ‬на гнедом доскакать,‭ ‬а пешком напрямик‭ ‬ноги поломаешь‭»‬.
Гнедой отдышался,‭ ‬отдохнул после скачки и бежал снова с удовольствием.‭ ‬В последнее время,‭ ‬когда в колхозе появилась легковая машина,‭ ‬ему все меньше приходится работать,‭ ‬иногда днями стоит бедняга в конюшне рядом со старыми водовозными клячами.‭ ‬Так что сейчас гнедой наверстывал упущенное.
Дорога огибала удел узкой отчетливой лентой.‭ ‬Солнышко отогрело землю от утренних льдинок и инея,‭ ‬дорога почернела,‭ ‬верхний,‭ ‬схваченный за ночь морозцем слой оттаял,‭ ‬и из-под копыт гнедого летели жирные комья грязи.‭ ‬Я расстегнул фуфайку,‭ ‬солнце пригревало сильно.
‭«‬Скоро,‭ ‬скоро зазеленеет степь,‭ —‬вдохновенно думал я,‭ ‬легко,‭ ‬умело привскакивая в седле,‭ —‬жаль,‭ ‬что надо возвращаться в город,‭ ‬в институт,‭ ‬когда получу диплом,‭ ‬уже будет уборка.‭ ‬Ничего,‭ ‬и уборка не последнее дело.‭ ‬А потом с осени и до осени на круглый год я возьму эти нивы в свои руки‭»‬.
За штурвалом второго трактора оказался маленький,‭ ‬рыжий,‭ ‬похожий на лисенка бывший мой пионер.‭ ‬Так вот почему я не угадал,‭ ‬кто‭ ‬же этот тракторист по имени Хаким.‭ ‬Кажется,‭ ‬еще вчера я учился в девятом классе,‭ ‬а этот Хаким‭ —‬в третьем‭ «‬б‭»‬.‭ ‬Я был его пионервожатым.‭ ‬Ну и летит время‭!
— Хаким‭! —‬улыбнулся я ему,‭ ‬подходя к его трактору.‭ ‬—Хаким,‭ ‬когда же ты успел вырасти‭?
Его маленькое,‭ ‬испачканное соляркой,‭ ‬блестящее от работы лицо просияло.
‭—‬ Ты меня помнишь,‭ ‬Рашид‭!
—А как же мне тебя не помнить,‭ ‬—добродушно поддержал я его,‭ —‬ты ведь самый лучший мой пионер был.
Хаким смутился от этой моей похвалы,‭ ‬отвернулся,‭ ‬и,‭ ‬видно,‭ ‬чтобы показать себя взрослым,‭ ‬вытянул из кармана промасленной стеганки пачку‭ «‬Памира‭» ‬и широким жестом протянул мне.
‭—‬ Закурим,‭ ‬почти целую ночь мы с‭ ‬Акаем пахали,‭ ‬до двух часов ночи.
‭—‬ Устал‭? —‬взглянув в его красные,‭ ‬воспаленные глаза,‭ ‬спросил я.
‭—‬ Нет,‭ ‬что ты‭! ‬Я хоть три ночи подряд могу‭ ‬пахать.
‭—‬ Молодец,‭ ‬моя школа‭! ‬Так и надо,‭ ‬так и держи‭! ‬А ну-ка,‭ ‬промерю,‭ ‬как ты,‭ ‬самоучка,‭ ‬пашешь‭!
— Я не самоучка,‭ —‬гордо сказал маленький Хаким,‭ —‬я школу механизации кончил,‭ ‬тракторист широкого профиля.
‭—‬Ух,‭ ‬ты‭!‬ — деланно восхитился я,‭ —‬молодец‭!
Замерил глубину борозды.‭ ‬Хаким пахал так же добросовестно,‭ ‬как и его напарник.
‭—‬Отлично пашешь‭!‬ — подбодрил я его.‭ —‬Пять с плюсом тебе‭!
Он совсем расплылся от этой моей похвалы.‭ ‬Я для него был авторитет весьма солидный.
‭—‬ Давай поменяемся конями,‭ —‬предложил я.‭ —‬Ты уступи мне на часок своего стального,‭ ‬а сам бери моего гнедого.‭ ‬Отдохни от грохота,‭ ‬а‭?!
— А ты раньше‭ ‬пахал‭?
— Спрашиваешь.‭ ‬Я же институт кончаю,‭ ‬ты что,‭ ‬не знаешь‭?
— Конечно,‭ ‬конечно,‭ —‬застеснялся Хаким,‭ —‬пожалуйста,‭ ‬я отдохну.
Вообще-то мне случалось ездить раньше на тракторе и в институте на нашем пригородном опытном поле,‭ ‬и еще раньше‭ —‬дома,‭ ‬но твердой практики у меня не было.
Я подождал,‭ ‬пока Хаким отойдет подальше,‭ ‬и запустил мотор.‭ ‬Меня оглушил грохот,‭ ‬кабина вся тряслась.‭ ‬И как они работают здесь сутками,‭ ‬как выдерживают этот постоянный гам и треск‭?
Трактор мой шел почему-то рывками,‭ ‬плуг вместо того,‭ ‬чтобы врезаться в землю,‭ ‬скакал козлом.‭ ‬В общем,‭ ‬маленькому Хакиму пришлось после меня все перепахивать.‭ ‬Но он не усмехнулся,‭ ‬не показал мне виду,‭ ‬что я все испортил.‭ ‬А у меня не хватило мужества признать открыто,‭ ‬громко,‭ ‬что я никудышный пахарь.
‭—‬ Что-то барахлит твоя машинка‭! —‬небрежно бросил я Хакиму.‭ —‬Ну,‭ ‬давай,‭ ‬шуруй,‭ ‬вкалывай,‭ ‬а мне надо в правление,‭ ‬дела.
‭—‬ Пока,‭ —‬дружелюбно сказал маленький Хаким,‭ ‬мой пионер бывший,‭ —‬трактор у меня старый,‭ —‬добавил он смущенно.
‭—‬ Ничего,‭ ‬ничего,‭ ‬это дело поправимое,‭ —‬похлопал я его по плечу,‭ —‬обожди,‭ ‬я вернусь,‭ ‬будет тебе новый трактор‭!
Я вскочил на гнедого и уехал с дальнего удела раньше,‭ ‬чем думал.
Первые метров семьсот,‭ ‬пока я оглядывался и видел,‭ ‬что Хаким перепахивает мой заход,‭ ‬на душе было неловко,‭ ‬что так опозорился,‭ ‬а потом,‭ ‬глядя в яркое небо,‭ ‬жмурясь от солнца,‭ ‬вдыхая нежные запахи оттаявшей зелени,‭ ‬я перестал думать об этом.‭ ‬Мысли мои снова устремились к моему будущему.‭ ‬Оно ведь было уже не за горами.
Почувствовав,‭ ‬что проголодался,‭ ‬я пустил гнедого шагом,‭ ‬достал хлеб и сыр,‭ ‬мысленно поблагодарил маму за то,‭ ‬что она не отпустила меня без еды,‭ ‬и с удовольствием принялся за трапезу.
Мама говорит,‭ ‬что уже нашла мне невесту.‭ ‬Вспомнил я и усмехнулся:‭ ‬мама хочет,‭ ‬чтобы я быстрее женился.
‭—‬ Тахта наша,‭ —‬говорит,‭ —‬совсем опустела,‭ ‬скорей женись,‭ ‬хочу своих внуков нянчить,‭ ‬колени мои совсем холодеют без внуков‭!
Жениться...‭ ‬на ком‭? ‬Не на этой же засватанной девчонке,‭ ‬она только школу оканчивает.‭ ‬Единственная была—Ася.‭ ‬Прохлопал,‭ ‬идиот‭! ‬Возомнил о себе‭! ‬За что и наказан по заслугам.‭ ‬Этот ее муж,‭ ‬ходят слухи,‭ ‬не сегодня-завтра станет проректором университета,‭ ‬еще тридцати нет,‭ ‬а такой видный ученый,‭ ‬говорят,‭ ‬ему в МГУ,‭ ‬где он учился,‭ ‬дипломную работу зачли кандидатской,‭ ‬—такое бывает редко.‭ ‬И красивый,‭ ‬симпатичный во всяком случае.‭ ‬Эх,‭ ‬болван я,‭ ‬болван‭!

15

И вот по приезде из дому,‭ ‬систематизировав свои записи и другие материалы,‭ ‬привезенные из родного колхоза,‭ ‬я пошел к своему руководителю,‭ ‬доценту.
Он принял меня холодно,‭ ‬даже головы не поднял,‭ ‬мельком взглянул исподлобья и ткнул пальцем на кресло подле стола.
Я сел,‭ ‬обиженно поджав губы.
Портрета академика Вильямса за его спиной больше не было,‭ ‬на стене зиял серый пыльный квадрат.
Он еще минут пятнадцать что-то записывал в толстую тетрадь мелким,‭ ‬бисерным почерком,‭ ‬наконец,‭ ‬удостоил меня вниманием.
‭—‬ Что вы хотели‭?
— Я,‭ ‬как же,‭ ‬я вот дипломную,‭ ‬в колхоз ездил,‭ ‬материал собрал,‭ ‬хотел...
‭—‬ А-а‭! ‬Это вы,‭ ‬—казалось,‭ ‬вспомнил он,‭ ‬и на лице его‭ ‬выступило некое подобие улыбки. ‭—‬ Собрали материал‭?
— Собрал.‭ ‬Вот,‭ —‬и я положил перед ним на стол пухлую папку.
‭—‬Возьмите‭ ‬ее,‭ ‬возьмите,‭ —‬поспешил он отодвинуть мою папку.
‭—‬А разве вы не посмотрите‭?
— А чего смотреть,‭ ‬я вам доверяю,‭ ‬— уверенно проговорил он.
Доцент вышел из-за стола и дружески обнял меня за плечи.
‭—‬ Ах,‭ ‬это вы,‭ ‬это вы тот,‭ ‬что тогда приходили с газетой‭? ‬Я очень рад.‭ ‬Вашей дипломной займусь как-нибудь особо.
Материал у меня был хороший,‭ ‬дипломную работу я накатал за четыре дня.
Эпиграфом к своей работе я взял строки из того раздела доклада,‭ ‬где говорилось о травополье.
‭«‬Из своей теории Вильямс сделал много ошибочных выводов,‭ ‬которые нанесли большой вред сельскохозяйственной практике.‭ ‬Я не имею в виду подробно анализировать рекомендации,‭ ‬которые давал В. Р. Вильямс,‭ ‬и рецензировать его труды.‭ ‬Думаю,‭ ‬это сделают ученые...‭»
«Вот именно‭! —‬восклицал я сразу же после этого эпиграфа.‭ ‬—Снятой долг ученых‭ —‬сделать это‭!‬ Я не ученый,‭ ‬всего лишь студент,‭ ‬будущий агроном,‭ ‬но все-таки я беру на себя смелость в этой маленькой работе на примере моего родного колхоза доказать всю несостоятельность,‭ ‬косность учения о травополье‭»‬.
И далее на семидесяти рукописных страницах я доказывал безапелляционно,‭ ‬сурово,‭ ‬красноречиво.
Дипломную работу я защитил с отличием,‭ ‬она была признана лучшей студенческой работой‭ ‬по полеводству за последние годы.
Доцент выступил на моей защите и держал речь на сорок пять минут,‭ ‬в основном о своей докторской диссертации,‭ ‬попутно о моей работе.
Мало того,‭ ‬доцент выступил со статьей в областной газете,‭ ‬в основном о своей докторской диссертации,‭ ‬попутно о моей дипломной работе.
В редакции в то время оздоровляли сельхозотдел.‭ ‬Редактор,‭ ‬читая статью доцента,‭ ‬случайно заинтересовался моей персоной,‭ ‬позвонил ему.‭ ‬Доцент обрисовал меня в самых лучших красках.
И вот вдруг в институтском коридоре меня встречает маленький Магомед,‭ ‬мой односельчанин,‭ ‬тот,‭ ‬с которым мы когда-то лозунги писали на стенах саклей в честь выборов.‭ ‬Он учился курсом ниже меня,‭ ‬на винодельческом отделении,‭ ‬был кем-то в комитете комсомола.
Встречает он меня в коридоре и говорит:
‭—‬ К нам сейчас в комитет комсомола из редакции звонили,‭ ‬просили тебя разыскать и говорят,‭ ‬чтобы ты обязательно пришел к редактору.
Магомед назвал фамилию редактора газеты.
‭—‬ Ты,‭ ‬наверно,‭ ‬перепутал,‭ —‬сказал я.
В нашу областную комсомольскую газету я пописывал частенько,‭ ‬был знаком и с ее редактором,‭ ‬а о партийной газете я и не мечтал.
‭—‬ Нет,‭ —‬говорит Магомед,‭ —‬ничего я не перепутал.
Я пожал плечами.‭ ‬Делать было нечего.‭ ‬Поехал в редакцию.‭ ‬Робко осведомился у белокурой маленькой секретарши,‭ ‬у себя ли редактор.
Она кивнула головой и продолжала заклеивать конверты,‭ ‬огромной кучей лежавшие на столе.
Я постучался в мягкую,‭ ‬обитую коричневым дерматином дверь.‭ ‬Вошел.‭ ‬Представился,‭ ‬смущенно краснея.
‭—‬ Да,‭ ‬да,‭ ‬я вас приглашал,‭ —‬сказал редактор,‭ ‬—вы писали когда-нибудь в газету‭?
— В вашу нет,‭ ‬—отвечал я.
‭—‬ А вообще в другие‭?
— В национальную нашу писал,‭ ‬в комсомольскую писал.
‭—‬ У-гу,‭ —‬промычал редактор одобрительно.‭ —‬Принесите что-нибудь опубликованное.
‭—‬ Сейчас‭? ‬Сегодня‭?
— Успеете до четырех,‭ ‬можно сегодня.
Через час я был уже снова в редакторском кабинете.
Редактор мельком просмотрел мои вырезки,‭ ‬одну заметку прочел до половины.
‭—‬ Ну что ж,‭ ‬слог у вас есть,‭ ‬сельское хозяйство знаете,‭ ‬человек вы молодой.‭ ‬Думайте.
‭—‬ О чем‭? —‬смутился я.
‭—‬ Как о чем‭? ‬Согласны поступить на работу в редакцию‭?
— Но у меня же направление в колхоз...
‭—‬ Это мы уладим,‭ —‬вздохнул редактор,‭ —‬литработником в сельхозотдел,‭ ‬работа ответственная.
‭—‬ Да,‭ —‬выпалил я неожиданно для себя,‭ ‬— да,‭ ‬я согласен‭!
— Еще экзамены сдаете‭?
— Завтра последний.
‭—‬ Ну,‭ ‬ни пуха ни пера‭! ‬Желаю сдать его на отлично‭! ‬Только у нас одно условие:‭ ‬к работе приступаете сразу же послезавтра.‭ ‬У нас все в отпуску,‭ ‬ждать не можем.‭ ‬Согласны‭?
— Да,‭ ‬да‭!
Так я стал газетчиком нежданно-негаданно.
Через неделю редактор вызвал меня к себе.
‭—‬ Вы знаете,‭ ‬что существует такой порядок‭ —‬вновь поступившие принимаются с испытательным сроком,‭ —‬многозначительно сказал редактор.
Теперь я понимаю,‭ ‬что он сказал это,‭ ‬чтобы постращать,‭ ‬только так,‭ ‬для виду.‭ ‬Но тогда,‭ ‬после этой его фразы,‭ ‬я испугался не на шутку.
‭«‬Значит,‭ ‬месяц испытательный срок.‭ ‬Не выдержу‭ —‬прогонят.‭ ‬Какой это будет позор.‭ ‬Ведь все уже знают,‭ ‬что я работаю в редакции‭!» —‬пронеслось в моей голове.
‭—‬ Так вот...‭ ‬м-м-м-ы...‭ ‬что я хотел сказать‭? ‬Ах,‭ ‬да,‭ ‬так вот.‭ ‬Неплохо бы вам выступить с большой,‭ ‬значительной статьей.‭ ‬О травополье,‭ ‬к примеру,‭ ‬тема эта сейчас весьма актуальная.‭ ‬На примере родного колхоза.‭ ‬Материал у вас есть,‭ ‬вам и ездить не надо никуда.‭ ‬Даю три дня отпуск,‭ ‬идите домой,‭ ‬сидите и пишите.‭ ‬Понятно‭?
— Понятно,‭ —‬пробормотал я.
‭—‬ О том,‭ ‬как ликвидируются последствия травополья в вашем колхозе.‭ ‬Понятно‭? ‬На ярких,‭ ‬убедительных примерах,‭ ‬живо,‭ ‬образно.‭ ‬Понятно‭? ‬Подвал.‭ ‬Понятно‭?

* * *

Три дня и три ночи почти не выходил я из своей комнаты.‭ ‬Я писал эту статью с таким рвением,‭ ‬таким азартом,‭ ‬словно на карту была поставлена вся моя жизнь.
Ах,‭ ‬как цветисто,‭ ‬как кучеряво и проблемно я написал эту статью‭! ‬Восемь раз переписывал.‭ ‬Но зато уже статья моя целую неделю висела на доске лучших материалов.‭ ‬Ее заметили и оценили в вышестоящей организации.‭ ‬Редактор сиял при виде меня,‭ ‬все поздравляли,‭ ‬похлопывали дружелюбно меня по плечу,‭ ‬говорили:
‭—‬ Далеко,‭ ‬брат,‭ ‬пойдешь‭! ‬У тебя мертвая хватка‭!
Все поздравляли меня,‭ ‬только мой темный отец не‭ ‬понял статьи.
Через старшего брата,‭ ‬который приехал в город достать холодильник,‭ ‬отец передал мне:‭ «‬Скажи ему,‭ ‬что если он мне попадется,‭ ‬сниму с него‭ ‬штаны и выпорю,‭ ‬как в детстве,‭ ‬чтобы не врал на стариков‭!»
Статейка моя начиналась с трогательного описания того,‭ ‬как сидят старики на годекане и хвалят то,‭ ‬что клевер и люцерну перепахали.

16

Вот я и выздоровел.‭ «‬Инженер‭» ‬уже выписался позавчера,‭ ‬мы с ним сроднились за эти два с лишним месяца почти как братья.‭ ‬На его койке теперь лежит новенький,‭ ‬тоже молодой парень,‭ ‬тоже мотоциклист,‭ ‬но он мне безразличен.
Еще сильнее опустела моя душа без‭ «‬инженера‭»‬,‭ ‬без‭ «‬депутата‭»‬.‭ ‬Бедного‭ «‬депутата‭» ‬повезли в Москву в институт‭ ‬на консультацию.‭ ‬У него возник серьезный процесс:‭ ‬вдруг открылась старая рана,‭ ‬полученная им еще на войне.‭ ‬Наверно,‭ ‬не ездить ему больше ни на бортовой,‭ ‬ни на легковой...
Когда неделю тому назад его уносили‭ ‬по длинному больничному коридору на узких брезентовых носилках,‭ ‬мы с‭ «‬инженером‭» ‬ковыляли рядом по обе стороны от его носилок.
Мы крепились изо всех сил,‭ ‬чтобы не заплакать,‭ ‬когда носилки с‭ «‬депутатом‭» ‬закатили в фургон скорой помощи.
‭—‬Эй,‭ ‬держите хвост пистолетом‭! —‬крикнул из глубины фургона‭ «‬депутат‭»‬.‭ ‬Санитар захлопнул дверцу,‭ ‬машина тронулась с больничного двора.
Я должен был выписаться из больницы в четверг,‭ ‬все мои друзья-приятели знали об этом и обещали встретить меня у больничного подъезда‭ «‬по веем правилам‭!»‬.
Но эти их правила теперь меня не устраивали.‭ ‬Я упросил своего лечащего врача выписать меня на два дня раньше намеченного срока.
И вот во вторник утром я снова оказался в приемном покое.‭ ‬Снова потому,‭ ‬что я уже был здесь два месяца тому назад,‭ ‬когда меня привезли сюда после аварии.‭ ‬Правда,‭ ‬тогда я не видел этой комнаты,‭ ‬потому что был без сознания.‭ ‬А сейчас,‭ ‬слава богу,‭ ‬и вижу,‭ ‬и слышу все хорошенько.
За узким столиком у окна,‭ ‬покрытым белой скатеркой,‭ ‬сидит дежурный врач и пишет в толстую книгу то,‭ ‬что ему диктует врач скорой помощи,‭ ‬привезший больного.
Больной лежит‭ ‬на топчане у стенки,‭ ‬это паренек лет тринадцати,‭ ‬худой,‭ ‬длинный,‭ ‬мертвенно-бледный.‭ ‬Он без сознания.
О,‭ ‬как они медленно,‭ ‬как тщательно пишут в‭ ‬эту свою толстую книгу‭!
— Он ведь может умереть,‭ ‬скорее‭! —‬вырывается у меня.
‭—‬ А вы почему здесь,‭ ‬больной‭? —‬поднимает на меня глаза дежурный врач,‭ ‬худощавый,‭ ‬моих лет мужчина.‭ ‬—Сюда вам заходить неположено‭!
«Неположено‭»‬.‭ ‬Какое тупое,‭ ‬казенное,‭ ‬нечеловеческое понятие.
Он мой ровесник,‭ ‬а глаза уже твердые,‭ ‬равнодушно остекленные,‭ ‬и во всем лице столько мелкой амбиции,‭ ‬столько знания того,‭ ‬что‭ «‬положено‭»‬,‭ ‬а что‭ «‬неположено‭»‬.
А мальчик лежит на топчане бездыханный,‭ ‬в лице‭ —‬ни кровинки.
‭—‬ Этот,‭ ‬с шестой палаты,‭ ‬на выписку,‭ ‬Ибрагим Керимович,‭ ‬о нем вам звонили‭! —‬выступает из-за моей спины няня.
Я не знаю,‭ ‬что сказал обо мне этому человеку мой лечащий врач,‭ ‬заведующий отделением,‭ ‬но лицо дежурного меняется,‭ ‬словно он надевает новую маску.‭ ‬Эта новая маска так не похожа на прежнюю,‭ ‬она умильная,‭ ‬сладко-деловитая.
‭—‬ А-а,‭ ‬очень приятно,‭ —‬говорит он,‭ ‬надвинув эту новую маску,‭ —‬проходите за ширмочку,‭ ‬одевайтесь.‭ ‬А мальчика мы сию секунду.‭ ‬Не волнуйтесь,‭ ‬уже обработали мальчика.‭ ‬Няня,‭ ‬носилки для него.
Няня выходит в коридор за носилками.‭ ‬Я стою за ширмой,‭ ‬жду,‭ ‬пока принесут одежду,‭ ‬слышу,‭ ‬как уносят мальчика.
Этот молодой,‭ ‬но уже обкатавшийся врач так напоминал меня,‭ ‬совсем недавнего...‭ ‬Я могу рассказать его прошлое и предсказать его будущее.‭ ‬Я уверен,‭ ‬что наши судьбы схожи.‭ ‬Я,‭ ‬кажется,‭ ‬больше преуспел в жизни.‭ ‬А он повис где-то в начале своей карьеры.‭ ‬Наверное,‭ ‬рано женился,‭ ‬вот и повис.‭ ‬Но он еще не теряет надежды,‭ ‬он еще не сложил оружия.‭ ‬Наверняка тоже мечтает о диссертации...‭ ‬хотя у них,‭ ‬у медиков,‭ ‬с этим делом труднее,‭ ‬нашармачка не особенно возьмешь.
‭«‬Ты сгущаешь краски,‭ —‬одернул я себя,‭ —‬ты нарочно притягиваешь‭ ‬в свою компанию этого парня,‭ ‬чтобы не так было обидно за себя,‭ ‬это нечестная игра,‭ ‬Рашид‭! ‬Не передергивай...‭»
Нянечка принесла мою одежду.‭ ‬Плащ,‭ ‬шляпа,‭ ‬костюм,‭ ‬рубашка‭ —‬все неприятно пахнет карболкой,‭ ‬все помято.‭ ‬А туфли так ссохлись,‭ ‬что я еле-еле их надел.‭ ‬Как все относительно.‭ ‬Еще недавно мне был непривычен больничный балахон,‭ ‬а сейчас кажется неудобным и странным костюм.
Снова записывают,‭ ‬переписывают,‭ ‬регистрируют.‭ ‬Как много люди пишут‭!
Ну вот я,‭ ‬наконец,‭ ‬на больничном крыльце.‭ ‬Выхожу за ворота.
Жаркое,‭ ‬летнее утро.‭ ‬А на мне теплый костюм,‭ ‬в руках плащ,‭ ‬фетровая шляпа.‭ ‬Я иду по улице и чувствую себя пугалом среди прохожих в тонких рубашках.
‭«‬Вот ты‭ ‬и‭ ‬на воле,‭ ‬Рашид‭!‬ Вот ты и на воле‭!» —‬сам себе мысленно говорю я.‭ ‬За эти два месяца я привык говорить сам с собой‭ —‬ночи были такие длинные.
В мое отсутствие на бульваре установили новые красные автоматы для газированной воды.‭ ‬Как только я их увидел,‭ ‬мне так захотелось газировки,‭ ‬что сразу во рту пересохло.
С собой у меня не было ни копейки.‭ ‬Я сам не знаю,‭ ‬как это случилось,‭ ‬два месяца тому назад такого я бы себе не позволил.‭ ‬Я подошел к фанерной будочке,‭ ‬в которой сидела толстая пожилая женщина,‭ ‬менявшая деньги по три копейки,‭ ‬и сказал ей:
‭—‬ Дай,‭ ‬мать,‭ ‬мне,‭ ‬пожалуйста,‭ ‬три копейки взаймы,‭ ‬пить хочу‭!
Она молча подвинула мне несколько трехкопеечных монет.‭ ‬Я взял одну из них.
‭—‬ Большое спасибо,‭ ‬мать‭!
— Похмеляйся,‭ ‬сынок,‭ —‬улыбнулась она мне ласково,‭ ‬—похмеляйся на доброе здоровье‭!
Я выпил стакан газировки с таким наслаждением,‭ ‬словно это был нектар.
‭«‬Добром встречают тебя люди,‭ ‬Рашид,‭ —‬сказал я сам себе,‭ —‬ты не забудь это‭ —‬добром‭!»

* * *

Ключи от квартиры отдали мне в больнице под расписку вместе с моими документами.
Месяца за четыре перед аварией я получил квартиру‭ ‬—хорошую однокомнатную квартиру со всеми удобствами.‭ ‬Вот она,‭ ‬моя квартира...‭ ‬Обстановка со вкусом,‭ ‬просто и красиво.‭ ‬Мебели мало,‭ ‬но она хорошей работы.
...Рукавом пиджака я стер пыль со стола,‭ ‬в его полированной поверхности отразилось мое лицо,‭ ‬еще молодое,‭ ‬большие глаза.
‭—‬ Хорошо ты устроился,‭ ‬парень‭! —‬говорю я громко.‭ ‬—Мебель чешская,‭ ‬ковер немецкий,‭ ‬кучеряво живешь,‭ ‬парень‭! ‬Это ты,‭ ‬кажется,‭ ‬с берегов Аксайки‭? ‬Это ты волов пас,‭ ‬а‭? ‬Ты чистил коровник,‭ ‬дышал теплым запахом навоза‭? ‬Ты ли это‭? —‬я говорю громко‭ —‬пусть стены слышат,‭ ‬два месяца они меня не слышали.‭ —‬Ты ли это‭? ‬Нет.‭ ‬Это не ты.‭ ‬Тебе до того парнишки далеко возвращаться.
Захотелось курить.‭ ‬Полез в ящик письменного стола,‭ ‬сигареты,‭ ‬к счастью,‭ ‬нашлись.‭ ‬Я закурил с удовольствием и так,‭ ‬куря,‭ ‬прохаживался по пыльной комнате.
Хорошую комнату мне дали,‭ ‬однако.‭ ‬Двадцать два квадратных метра жилой площади.‭ ‬А тетя Галя до сих пор,‭ ‬конечно,‭ ‬на частной.
По возрасту тетя Галя давным-давно уже вышла на пенсию,‭ ‬но продолжает работать,‭ ‬ждет,‭ ‬что ей дадут квартиру.
‭—‬А чего,‭ —‬говорит она,‭ —‬чевой-то уходить,‭ ‬фатеру дадуть,‭ ‬тогда я уйду,‭ ‬я первая.
Давным-давно тетя Галя в списке на квартиру первая,‭ ‬никто этого ее первенства не оспаривает.‭ ‬Но все как-то случается неловко:‭ ‬то редакторы меняются,‭ ‬то председатели месткома,‭ ‬то квартиры выделяют слишком большие‭ —‬не по чину тете Гале,‭ ‬то уступает она свою очередь творческим кадрам.‭ ‬Я тоже получил эту квартиру как‭ «‬творческий кадр‭»‬.‭ ‬А тетя Галя все на частной,‭ ‬она лицо сугубо нетворческое.
Жарко,‭ ‬я раздеваюсь до пояса.‭ ‬Так что же делать‭?
Иду к письменному столу,‭ ‬выдвигаю ящик,‭ ‬беру еще сигарету из пачки.‭ ‬Сигареты лежат поверх голубой папки.‭ ‬Я вынимаю эту папку.‭ ‬Папка очень пухлая,‭ ‬солидная,‭ ‬сверху наклейка:‭ ‬«Воспитание патриотизма‭ ‬у колхозного крестьянства‭»‬.‭ ‬Это моя диссертация.‭ ‬Перед‭ ‬самой аварией я снял ее с машинки,‭ ‬оставалось лишь вычитать и сдать в университет на кафедру.‭ ‬Уже и срок моей защиты был примерно намечен,‭ ‬где-то в конце ноября.
‭«‬Воспитание патриотизма у колхозного крестьянства‭»‬...
Как у меня руки не отсохли составлять этот талмуд,‭ ‬когда в моем родном ауле агрономом работает девушка,‭ ‬приехавшая из Москвы‭? ‬Уже пятый год работает,‭ ‬мы с ней в одно время окончили институт.
‭«‬Воспитание патриотизма у колхозного крестьянства‭»‬...
Это значит,‭ ‬я собирался воспитывать патриотизм у моей матери,‭ ‬у моего отца,‭ ‬у моих аульчан,‭ ‬у тракториста Акая,‭ ‬с которым мы вместе окончили школу,‭ ‬у его напарника,‭ ‬маленького,‭ ‬похожего на лисенка Хакима,‭ ‬у всех,‭ ‬у всех...‭ ‬Я должен был им описать,‭ ‬как надо любить землю,‭ ‬свой аул,‭ ‬свой колхоз,‭ ‬Родину,‭ ‬как надо дорожить честным именем крестьянина.‭ ‬На этих трехстах рукописных страницах я учил всех,‭ ‬как надо жить на свете‭!
Я раскрыл папку.‭ ‬Ворошил страницы плотной белой бумаги и вспоминал о том,‭ ‬как пришел к этой голубой папке...
Я вспоминал,‭ ‬как день ото дня я становился горожанином,‭ ‬как завелась у меня своя компания,‭ ‬свои любимые улицы,‭ ‬по которым я ходил со службы и фланировал вечерами.‭ ‬Как появился у меня на пляже излюбленный грибок,‭ ‬под которым я‭ ‬всегда раздевался,‭ ‬как в ресторанах официантки стали звать меня по имени,‭ ‬улыбаться,‭ ‬спрашивать о здоровье и,‭ ‬конечно,‭ ‬обслуживать вне всякой очереди.‭ ‬Постепенно я перестал скучать по деревне.
В последнее время даже в командировки в село не ездил.‭ ‬Норовил все по городам,‭ ‬на всевозможные зональные совещания,‭ ‬семинары.‭ ‬К тому времени я усвоил,‭ ‬что начальство не любит тех,‭ ‬кто протирает штаны у него под носом.‭ ‬К тому времени я выработал себе линию:‭ ‬не обязательно работу делать,‭ ‬но обозначать ее обязательно и делать это надо четко,‭ ‬энергично.‭ ‬Я и обозначал эту самую работу по всем правилам.‭ ‬И слыл среди своих коллег самым деловитым и перспективным человеком.
Хотя я ушел из газеты,‭ ‬но время от времени выступал,‭ ‬ставил‭ «‬проблемные вопросы‭» ‬на страницах печати.‭ ‬Словом,‭ ‬все строил так,‭ ‬чтобы меня из виду не теряли.
Года два тому назад друзья мои заговорили:
‭—‬Работа работой,‭ ‬а кандидатский диплом не помешает.
Даже моего отца,‭ ‬безграмотного,‭ ‬далекого от научного мира человека,‭ ‬и то науськали:‭ ‬он стал укорять меня,‭ ‬что я до сих пор не алим,‭ ‬стал требовать учености.
Волей-неволей я судорожно стал листать учебники.‭ ‬Сдал кандидатский минимум.‭ ‬И создал сей труд...‭ ‬в голубой папке.
Вот он,‭ ‬твердый кусок хлеба,‭ ‬сладкий кусок хлеба с маслом.‭ ‬Пожизненная пенсия.
Хорошо,‭ ‬что в ванной колонка топится дровами.‭ ‬Я открыл дверь в ванную,‭ ‬включил там свет.‭ ‬Вернулся в комнату,‭ ‬вынул и положил на пол все четыре ящика письменного стола.‭ ‬Они были доверху набиты бумагами.
Я любил порядок.‭ ‬В одном ящике я хранил рукописи всех своих статей,‭ ‬хранил не только вырезки из газет,‭ ‬но и рукописи.‭ ‬Я любил и уважал себя,‭ ‬как большого человека в недалеком будущем.‭ ‬В двух других ящиках были черновики и материалы моей диссертации.‭ ‬В четвертом ‭—‬вырезки из газет.
Я начал с рукописей своих статеек.‭ ‬Статьи горели неплохо,‭ ‬дружно.
Время от времени я подкладывал их в печку.‭ ‬Потом перешел к черновикам диссертации.‭ ‬Тут я чуть было не впал в ошибку‭ —‬бросил их в огонь пачкой,‭ ‬и‭ ‬пламя загасло,‭ ‬пришлось кочергой поработать.‭ ‬Больше я этой ошибки не повторял.‭ ‬Клал потихоньку,‭ ‬разъединяя слежавшиеся листы,‭ ‬комкая их.
Минут через сорок ящики мои почти опустели.‭ ‬Тогда я взял со стола голубую папку,‭ ‬собрал в нее аккуратно все триста страниц и пошел к печке.‭ ‬Я сел прямо‭ ‬на цементный пол,‭ ‬подложил под себя веник и так,‭ ‬удобно усевшись,‭ ‬комкал и бросал в гудящую печку страницы за страницами.
Я освобождался от лжи.
Сжег последний листок,‭ ‬скомкал и сунул в топку самою папку.
Ах,‭ ‬какое красивое пламя давала моя диссертация,‭ ‬такое красивое,‭ ‬как было в нашей домашней печке с промасленной трубою только в детстве‭!
Ну вот,‭ ‬теперь,‭ ‬кажется,‭ ‬все.
Нет,‭ ‬еще не все.‭ ‬Я вернулся к столу и,‭ ‬взяв плотный белый лист бумаги,‭ ‬написал шариковой трехцветной ручкой заявление начальнику о том,‭ ‬что я прошу его освободить меня от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу.
‭«‬Взяли бы хоть бригадиром в колхозе,‭ ‬агрономом я сразу не вытяну‭»‬.
Теперь все.‭ ‬Я бросил в печь и трехцветную авторучку,‭ ‬подарок моего начальника.‭ ‬Медленно,‭ ‬как змея,‭ ‬поворачивалась в огне пластмассовая авторучка.‭ ‬Мне стало неприятно на нее смотреть,‭ ‬я закрыл дверцу печи.‭ ‬Потрогал колонку.
‭—‬У-у‭! ‬Вода горячая,‭ ‬надо искупаться.
Купался я долго,‭ ‬с наслаждением.‭ ‬Воды нагрели мои бумажки много.
‭«‬Все-таки они не пропали даром‭!» —‬с удовольствием думал я.
Выкупавшись,‭ ‬надел белоснежную сорочку,‭ ‬лучшие летние брюки,‭ ‬туфли.‭ ‬Задвинул пустые ящики в письменный стол.‭ ‬Взял листок с заявлением,‭ ‬деньги,‭ ‬чтобы отдать на бульваре долг,‭ ‬три копейки,‭ ‬и вышел на улицу.
Шел и думал о том,‭ ‬как устроить так,‭ ‬чтобы в мою квартиру въехала обязательно редакционная курьерша тетя Галя.‭ ‬Я шагал на свою работу подавать заявление об уходе.
Я знал,‭ ‬что меня‭ ‬никто не поймет из моих друзей-приятелей,‭ ‬знал,‭ ‬что они скажут:
‭—‬ Он спятил‭!
Или придумают,‭ ‬что я потерпел какой-то тайный крах.
Но я был готов ко всему этому.‭ ‬Я шагал с легкой душой.
‭—‬ Ну,‭ ‬как дела,‭ ‬Рашид‭? —‬спросил вдруг,‭ ‬вывернувшись из-за угла,‭ ‬мой далекий знакомый.‭ ‬Он,‭ ‬бедняга,‭ ‬даже моего двухмесячного отсутствия не заметил.‭ ‬Нужны были ему мои дела,‭ ‬как телеге пятое колесо.‭ ‬Он,‭ ‬видно,‭ ‬спешил,‭ ‬хотел ускользнуть,‭ ‬но я,‭ ‬поздоровавшись,‭ ‬не отпускал его руку.
‭—‬ Ну,‭ ‬как живешь‭? —‬переспросил он,‭ ‬облизывая губы,‭ ‬пытаясь все-таки выпростать свою маленькую ладошку из моей лапы.
‭—‬Еще дымит очаг‭! —‬ответил я ему нашей народной присказкой.‭ ‬Он хихикнул услужливо,‭ ‬вырвался наконец:
‭—‬ Ну,‭ ‬пока‭! —‬и побежал.
Я поглядел ему вслед,‭ ‬закурил и,‭ ‬улыбаясь,‭ ‬пошел своей дорогой.
...Еще дымит очаг‭! ‬Пока еще дымит,‭ ‬нужно спешить.

1965-1967‭ ‬гг.