Очарованный (#0,5)
Серия Игл-Элит
Рэйчел Ван Дайкен
2015
Для Джойс было весело, основывать этого персонажа на реальном человеке и с честью посвятить историю выжившей от рака молочной железы!
Лука — 21 год
Джойс — 26 лет
Фрэнк — 36 лет
АННОТАЦИЯ
В Мафии... выживают только сильнейшие.
Джойс любит Луку.
Лука любит Джойс.
Фрэнк любит свою семью и сделает все ради её защиты, даже, если это означает лишить брата смысла существования.
Падая, она делает всего один шаг, одно движение шахматной фигуры, и в потере Джойс забирает с собой не только своё сердце.
Вернёмся к началу, где начинается драма Избранных.
Вернёмся к первой части рассказа.
Где истинная любовь пыталась покорить всех.
Где настоящая любовь... потерпела крах.
ГЛАВА
ПЕРВАЯ
Он был всем, на что могла надеяться девушка — всем, о чём она могла мечтать. Такие мужчины, как Лука Альферо, существовали только в моих самых смелых фантазиях. Его брат Фрэнк был тихим, всегда спокойным, но Лука? Он мог разбудить Солнце, Луну и Звезды — он мог вдохнуть жизнь в самых мертвых. — Джойс Альферо
ДЖОЙС
Это была опасная игра. С другой стороны, сама жизнь была опасна. Я играла с соломинкой в Кока- Коле, дразня ее своими рубиново-красными губами — раз, другой.
Наконец-то. Он посмотрел.
Я опустила глаза, словно стыдясь своего дерзкого поведения, хотя на самом деле всё было наоборот — я делала это нарочно, всё, что я творила, имело цель, когда дело касалось его.
В течение пятнадцати лет я стремилась только к одному.
Лука Альферо.
Он всегда был вежливым, холодным, почти безразличным... это только дальше подталкивало меня в безумную одержимость, я должна была украсть его сердце — заставить его биться для меня и только меня.
— Девушка. — раздался грубый голос рядом со мной. — С таким же успехом можешь нацепить на себя чертов знак.
— Фрэнк. — вздохнула я с облегчением. — Не увидела тебя.
Он хмыкнул и заказал виски со льдом.
— История моей жизни, а, куколка?
— Тебе что-то нужно? — я дотронулась до нитки жемчуга на шее, не в силах остановить нервный жест, мои глаза отчаянно хотели посмотреть влево, и взглянуть, наблюдает ли Лука.
Фрэнк наклонил голову, его бурные голубые глаза держали меня в плену. Девушки были одержимы Фрэнком почти так же, как я одержима Лукой.
По слухам, он был наследником преступной Семьи Альферо, хотя Лука всегда был более безжалостным в своих убийствах, будто ему действительно нравилось отнимать жизнь у других.
Я задрожала наполовину от страха, наполовину от восторга. Опасность всегда завораживала меня. А Лука... он был очаровательным.
— Интересно. — Фрэнк сделал большой глоток своего напитка и прислонился спиной к стойке. Его белые рукава рубашки были закатаны до мускулистых предплечий, он был крупным мужчиной, угрожающим, как и большинство молодых парней, которых я знала. — Что планируешь для него дальше?
— Хм?
— Застенчивая. — ухмыльнулся он. — Мне это нравится, наводит на мысль, что ты видимо совершенно не представляешь, что играешь с огнем и забыла принести ведро воды.
Я закатила глаза.
Он наклонился, и от запаха его мускусного одеколона у меня перехватило дыхание.
— Но есть кое-что, чего ты не знаешь... мой брат никогда не будет смотреть на тебя так, как ты хочешь, если ты ничего не предпримешь, кроме, как бросать на него сексуальные взгляды и красить губы в красный цвет. Он может хотеть тебя издалека, но у него нет необходимого, чтобы взять тебя.
— А у тебя есть?
Он откинул голову назад и рассмеялся, его загорелое горло дразнило меня почти так же, как его музыкальный смех.
— Возможно.
Я попыталась побороть вспышку желания, пробежавшую по мне. Фрэнк смотрел на меня так, как я хотела, чтобы Лука смотрел на меня — с желанием. Но желание было с легкостью подавлено, когда я поняла, о чем он говорит... выбрать его, выбрать другой вариант, ибо я собиралась потерпеть неудачу.
— Я не хочу тебя.
— Нет? — он перестал смеяться. — Мне кажется, единственное, что у тебя на уме, это... взять Босса, взять его быстро.
Ощетинившись от раздражения, я стиснула зубы, дабы не сказать что-нибудь такое, что могло бы меня в последствии убить.
— Это просто смешно. — я скрестила руки на груди. — То, что Лука предполагаемый Босс, не имеет ничего общего с моим влечением к нему.
— Тогда это его... что? Чрезмерно дружелюбное поведение? — будто по сигналу возле стойки началась потасовка. Кулаки Лука летели и соединялись с челюстью человека, а затем с его ребрами.
Я вздрогнула и отвела взгляд, кровь заставляла меня нервничать, но то, как этот парень боролся — ну, это делало определенные вещи с девушками.
— Как я уже сказал. — Фрэнк поднял свой пустой стакан. — У тебя нет ни единого шанса.
— Наблюдай.
— Сделаю кое-что получше. — он наклонился, его губы изогнулись в соблазнительной улыбке заставившая меня почувствовать слабость. — Я заключу с тобой пари.
— Я не играю в азартные игры.
— Ты глубоко увязла с нами и даже не осознаешь этого. Куколка, ты в одном шаге от того, чтобы стать комаром. — он вздохнул. — И конечно, ты играешь, это ведь у тебя в крови ставить против шансов, не так ли?
Черт бы побрал этого мужчину за его проницательность. И будь он проклят за то, что назвал меня Мафиозной шлюхой.
Он ничего не знал о причинах моего желания заполучить Луку — абсолютно ничего. И сказанное мне, что я шлюха, никак не отвернуло меня от моего плана — во всяком случае это только разожгло огонь.
— Я тебя слушаю.
Он придвинулся ближе, прижимая мое тело к стойке, жар исходил от его кожи, словно обжигающее пламя.
— Ты заслужила поцелуй от Луки, черт возьми, ты заслужила любую эмоциональную реакцию от этого парня, и я оплачу твои больничные счета.
— Ч-что? — мои колени сошлись вместе, когда все мое тело угрожало рухнуть.
Как, черт возьми, он узнал, что я лежу в больнице? Что мне необходимо лечение?
— Ты меня слышала. — прошептал он, и его губы изогнулись в угрожающей улыбке. — Это ведь дорого, правда?
— Понятия не имею....
— ... Остановись. — он наклонил мой подбородок к себе, его дыхание было горячим на моем лице. — Если ты завоюешь его любовь, я спасу тебе жизнь.
Слезы застилали мне глаза. Значит, он знал.
Он знал, насколько всё плохо.
Знал, что у меня нет денег для оплаты.
Он заставлял меня протянуть руку.
Проклятая Мафия, проклятый Альферо.
— Хорошо. — я оттолкнула его. — Что будет, если я потерплю неудачу?
— Ты выйдешь за меня замуж.
— Ч-что? — сказала я достаточно громко, чтобы люди, стоящие рядом с нами, остановились и обратили внимание.
Мое сердце билось так беспорядочно, что я боялась потерять сознание. Выйти за него замуж, когда я любила кого-то другого?
Фрэнк наклонился, его губы изогнулись в хищной улыбке.
— Мне нужна жена. Ты будешь ею.
— Ты ублюдок. — прошипела я.
— Я твой спаситель. — он прикусил нижнюю губу. — Это беспроигрышная, верная ставка. Что в итоге может пойти не так? Либо ты завоюешь его любовь, его сердце и деньги, либо завоюешь меня, и я оплачу твое лечение. Навсегда.
Я заключала сделку с дьяволом. В душе я понимала, что совершаю неправильный выбор, плохой выбор, но он предлагал мне жизнь, как я могла отказать ему? Когда я так отчаянно хотела жить.
Но я протянула дрожащую руку.
— Договорились.
Он крепко сжал ее в своих руках, а затем рывком прижал меня к своей груди.
— Мы не так заключаем сделки, куколка.
— Что...
Его рот накрыл мой. Хотя я и хотела сказать, что ощущения были неприятными, но чувствовалось это по другому. Тепло просочилось в мои холодные безжизненные вены, мое тело ожило, и как только мой язык коснулся его, он отстранился.
— Договорились.
ГЛАВА
ВТОРАЯ
Лука был молодым парнем, в то время, как Фрэнк был на пятнадцать лет старше его... то, чего не хватало Луке в зрелости, Фрэнк восполнял с лихвой. Этот мужчина был ходячим, говорящим гангстером. Люди редко смотрели ему в глаза, и я знала, что Лука больше всего на свете хотел пойти по стопам своего старшего брата. Вот почему он предпочел не чувствовать, почему он избегал девушек. Но недолго. Боюсь сказать, эта история, не закончится, как большинство — Счастливо. — Джойс Альферо
ЛУКА
Я знал, что она смотрела на меня, как, чёрт возьми, я мог не смотреть? Не было ни минуты, чтобы я не замечал её.
Черт побери, даже в тот единственный раз, когда я был наедине с девушкой за всю свою жизнь — всё это время, всё, что я мог представлять, были пухлые, красные губы Джойс, ее стальные серые глаза и длинные каштановые волосы.
Конечно, эта девушка была шлюхой. Подарок от мужчин вознаграждая меня за то, что я был одним из самых молодых и смог проникнуть в Семью за десятилетия — в то время, как мой старший брат даже этого не достиг.
Они подарили мне шлюху.
Но мне нужна была только Джойс.
— Ты в порядке? — спросил Пол.
— Конечно. — я медленно отпил виски и оглянулся на Джойс.
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фрэнк притягивает ее к себе для поцелуя.
Стакан разбился в моей руке, медленно падая на пол, а моя кровь начала капать на ковер.
— Ух ты! — Пол хлопнул меня по плечу. — Возможно, тебе стоит немного притормозить?
— Да. — стиснув зубы, я извинился и направился к бару. — Возможно, так и сделаю. Или, может, я просто перережу горло своему брату там, где он стоит.
Фрэнк был дерзким сукиным сыном с абсолютно каменным сердцем. Он поцеловал мою девушку, единственную девушку, которую я хотел больше всего на свете. Единственная девушка, от которой я держался подальше из-за своего возраста и неспособности обеспечить ее. Она заслуживала мир, звезды, вселенную, а этого я не мог ей дать.
Джойс родилась не от богатства.
И я хотел этого для неё — больше всего на свете. Я хотел осыпать её драгоценностями, потому что она относилась к такому типу девушек — она была воплощением совершенства. Все мужчины так думали.
От легкого покачивания губ до соблазнительного смеха, она была мечтой каждого мужчины. Особенно моей.
Но кровь запятнала мои руки, кровь испортившая мех, в который она любила одеваться, кровь, которая в конечном счете решит, живой я или мёртвый — смогу ли я дать ей жизнь, в которой она нуждалась.
Черт возьми, она была моей!
Мои кулаки крепко сжались по бокам.
— Ах, Лука. — Фрэнк подмигнул, когда я подошел. — Как идут дела?
Он чертовски хорошо знал, как обстоят дела.
— Не могу пожаловаться. — все еще стиснув зубы, я едва удержал кулаки по бокам, в то время, как его ухмылка стала шире.
— Ну. — он перевел взгляд с меня на Джойс. — Думаю, меня ждут в другом месте, и Джойс. — он поднес ее руку к губам, оставляя долгий поцелуй на костяшках пальцев. — Ты точно знаешь, где меня найти, если тебе что-нибудь понадобится.
Он ушел прежде, чем я успел выстрелить в него.
Я смотрел, как он исчезает в толпе. Они расстались ради него, мужчины обожали его, женщины приветствовали, он был огромной занозой в моей заднице, и я абсолютно ничего не мог с этим поделать. Я всегда буду под его каблуком, всегда буду поддаваться сравнению, всегда буду чувствовать себя недостающим.
— Лука? — нежный голос Джойс вернул меня в настоящее. Ее черное платье обтягивало каждый изгиб тела. Жемчуг нырнул в ее ложбинку, и, боже мой, я хотел потеряться в этой ложбинке больше, чем в воздухе. — Это не то, что ты думаешь, Фрэнк просто...
— Фрэнк просто отмечал то, что не принадлежит ему. Забирая, что не принадлежит ему, и размахивая тобой передо мной, как проклятой безделушкой. — я яростно выругался и притянул ее к себе. — Давай выбираться отсюда.
— Но...
— ... Я не терпеливый человек Джойс, либо ты идешь со мной, либо с ним. Это твой выбор, но я не буду спрашивать снова. Так что поторопись.
На ее щеках расцвел румянец. Быстро кивнув, она схватила свою сумочку и взяла меня под руку.
— Куда идем?
Я ухмыльнулся про себя и ответил.
— Любимая, мы будем ходить везде, где можно, и только тогда, когда ты решишь, что больше не можешь. — я остановился и притянул ее тело к себе, мои губы прикусили ее ухо. — Мы сделаем это снова.
Ее вздох был всем, что нужно.
Это был мой красный флаг.
В момент, я понял, всё, чем она могла поделиться с ним, было изгнано из ее памяти, и любые оставшиеся клочки того, как его губы касались её, будут полностью стерты к тому времени, когда я закончу с ней. Она была моей, она собиралась стать моей.
У Фрэнка была семья, были деньги, черт бы его побрал, он даже планировал стать Боссом. Так ли было эгоистично с моей стороны взять что-то для себя?
Нет, не так, как я это видел.
Но не всегда получается, как мы планируем. И в ту ночь, украв Джойс у Фрэнка, я стал пешкой в игре, о которой даже не подозревал, и которую я в конечном счёте проиграю.
О которой буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.
Открыв дверь казино, я почувствовал на себе его взгляд.
Бросив последний взгляд в его сторону, я наклонил голову.
Шах. Мат.
ГЛАВА
ТРЕТЬЯ
Ты должна понять одну вещь о Луке. Человек, которым он был, и человек, которым стал — это два совершенно разных человека. Он мог казаться холодным и равнодушным, но как любовник? Он был всем, на что могла надеяться девушка. Он был чувствительным, комплиментарным, умелым, ооо, он был умелым. Но больше всего я знала, что он любит меня. Но иногда любви недостаточно ради спасения человека, когда он уже обречен на неудачу. Мне стыдно признаваться, что я приняла участие в его кончине, хотя в то время я не знала, что играла прямо на руку Мафии, по причинам, которые были более важными, чем наша собственная любовь и увлечение. Они очень нуждались в нем. И собирались использовать меня ради его заполучения. — Джойс Альферо
ФРЭНК
— Он мягкий. — Анджело курил сигару, не сводя глаз с двери, из которой только что вышел мой брат.
Молот и наковальня даже не стали бы описывать наше нынешнее затруднительное положение. Теперь, мы хотели контролировать Семью Николаси, после смерти их Босса, и единственный способ сделать это — либо вступить в брак с членом Семьи и, надеяться, завоевать их доверие, либо внедрить одного из наших мужчин, которого они любили, обожали, и доверяли, как сыну.
Лука.
Он выполнял кое-какие мелкие поручения для Семьи Николаси доказывая свою преданность соглашению, заключенному между нами.
Николаси разрешалось оставаться в Штатах только до тех пор, пока они не совали свой нос в наши дела и вели себя хорошо.
Они хотели, чтобы один из наших мужчин был добросовестной сделкой.
Мы вручили Луку на чертовом блюдечке с голубой каемочкой.
И с таким же успехом мы могли предоставить им золото.
Он с легкостью убивал, мучил, будто ему это нравилось, и не показывал свои эмоции.
Но мужчины и я? Мы знали правду.
Она была надета на нем.
Кошмары.
Поздние ночные пьянки.
Он собирался сломаться, и если мы не будем следить за этим, он сломается на их службе, прежде чем мы сможем закончить план.
Что было необходимым? Отвлечение. Средство для достижения цели.
Я ненавидел таким образом использовать девушек, которых любил ... я испытывал ненависть, что толкал ее в объятия моего брата почти так же, как ненавидел, что именно я, буду тем, кто заберет её у него.
Она полюбит меня, я позабочусь об этом.
Но возненавидит прежде, чем эта любовь возьмет верх.
И я не стал бы винить её за это.
— Дело сделано. — прошипел я себе под нос. — Он влюблен в нее, он просто ребенок, не знает, в каком направлении двигаться, когда красивая девушка хлопает глазками... это сработает.
Анджело с отвращением фыркнул.
— Ну да, так то лучше, иначе у тебя голова пойдёт кругом.
Он был не в том состоянии, чтобы угрожать мне. Я мог приказать убить его одним щелчком пальцев.
Но в глубине души я знал, что он прав.
Если все пойдет наперекосяк, то падет моя голова, моя семья.
Когда я успел превратиться в такого мужчину? Того, кто использует тех, кого любит, ради личной выгоды?
С другой стороны, это было не столько личное, сколько хороший бизнес.
Мы оба станем Боссами, я и Лука, так должно быть всегда.
Кого, черт возьми, волнует, если есть сопутствующий, пока мы контролируем обе семьи?
И все же чувство вины защемило мне грудь.
Какая польза от денег и власти.
Когда тебе не с кем поделиться?
— Держи нас в курсе. — Анджело дважды похлопал меня по спине. — Я хочу, чтобы это было сделано к концу недели — мне необходимо увидеть доказательство того, что он в состоянии сделать всё необходимое, ему нужно будет сделать тяжелые вещи, так ведь?
— Да. — сказал я спокойно, мой желудок сжался при мысли, что мой двадцатиоднолетний брат пройдёт через ад.
— Проследи за происходящим.
Он оставил меня одного.
Я подошел к двери, схватил пальто и шляпу и вышел на холодный Чикагский воздух.
— Позаботься о нем, Джойс. — я прошептал. — Ему понадобятся эти воспоминания... клянусь, они ему понадобятся.
ГЛАВА
ЧЕТВЁРТАЯ
Мафия состоит из двух вещей, крови и семьи. Кроме этого, ничто другое не имеет значения. Фрэнк, и Лука жили по этому правилу, и я больше всего боялась, что они умрут по нему. Я видела так много смертей за свою короткую жизнь, и чем больше моя собственная смерть маячила рядом... я знала, и хотела впитать все возможное, прежде чем оставлю свою собственную человечность в этой больничной палате. — Джойс Альферо
ДЖОЙС
На кончике моего языка вертелся вопрос: почему именно сейчас? Был ли поцелуй брата настолько ужасен для него, настолько отвратителен, что, что-то наконец сломалось в его толстом черепе?
Но мне не хотелось портить момент.
В конце концов, я понятия не имела, сколько этих моментов у нас будет, сколько моментов я получу.
Я вздрогнула, хотя мое маленькое тело было завёрнуто в мех. Это была одна вещь, о которой они никогда не предупреждали вас, когда вы начинали проходить лечение — вам всегда будет холодно и вы будете делать всё, чтобы согреваться.
Мы прошли пешком небольшое расстояние до его квартиры.
Она была удобно расположена над круглосуточным Китайским рестораном, и я могла только представить, сколько бессонных ночей он провел, глядя на неоновую вывеску, которая, скорее всего, висела прямо за окном его квартиры.
— Это моя. — хрипло сказал Лука, отпуская мою руку.
Я направилась к двери, но он потянул меня назад.
— Джойс. — никогда не устану от того, как его голос произносил мое имя, будто это было его благословением, и проклятием, связанное в одно целое. — Ты не понимаешь.
Я повернулась и обхватила себя руками, дабы не задрожать еще сильнее.
— Чего не понимаю, Лука?
— Этого. — он указал на квартиру с отвращением, омрачающим его прекрасное лицо. Он провел рукой по своим модным, длинным, тёмным волосам. — Это всё, что я могу тебе дать. Это. Я.
Я пожала плечами.
— Оно яркое.
Он закатил глаза.
— Это дерьмовая дыра.
— Когда ты можешь в любое время заглянуть в Китайский ресторан... — я подмигнула. — Ни черта, не дерьмовая.
Он засунул руки в карманы, его губы сложились в мрачную линию.
— Я никогда ничего не делал, так как не заслуживаю этого, я даже не могу купить тебе меха, которые ты привыкла носить, и драгоценности висящие у тебя на шее.
Я почувствовала, что краснею, скорее от стыда, чем от смущения. Хотелось бы мне думать, что я обманула их всех, заставила думать, что у меня всё еще есть деньги, когда на самом деле? Я была так же бедна, как и Лука, а может больше. У меня не было страховки, а больничные счета не дешевые.
Я работала секретаршей. Почти ничего не зарабатывала, и как только мои родители обнаружили, что я больна, они уехали. Хотелось бы мне думать, что им было слишком больно наблюдать за этим.
Но на самом деле... я знала правду, болезнь напоминала им о моей не идеальности, напоминала, что жизнь редкий дар, напоминала об их эгоистичности. И они ненавидели, когда им указывали на их недостатки.
Вчера вечером я продала свои бриллиантовые серьги, фамильную реликвию, доставшуюся мне от бабушки ради оплаты четвертого лечения и покупки еды на неделю.
Это последнее, что у меня осталось.
— Лука. — я потянулась к его руке. — Ты говоришь, что это ты?
Он медленно кивнул, его глаза уже принимал отказ, который он, скорее всего, ожидал получить.
— Тогда. — я обвила руками его мускулистый торс. — Я говорю, что это тоже я.
— Ч-что?
— Китайская еда на вынос... это я. Если это ты, тогда позволь мне быть собой с тобой.
Его губы приоткрылись.
Со стоном он прижался своими губами к моим, затем поднял мое тело на руки.
Его поцелуй наэлектризовал меня.
Он овладел мной.
Он владел мной.
Никаких отступлений. Пути назад уже не будет, и я знала, что через несколько месяцев я умру, так как больше не смогу оплачивать себе лечение в больнице... я умру счастливой девушкой.
Так как я находилась в объятиях Луки.
В его постели.
Над неоновыми огнями этого проклятого Китайского ресторана.
И я была счастлива.
ГЛАВА
ПЯТАЯ
Некоторые называют это маленькой смертью... ну, тогда дай мне больше... я всегда умоляла Луку о большем, потому что в его объятиях я не чувствовала себя больной, не чувствовала хрупкой, я была совершенной. Время остановилось, что было необходимым, учитывая, что это были оба наших врага. Хотя, я только думала о времени работающего против меня — никогда в моих самых смелых мечтах я не представляла, что у него имеется своя собственная бомба ожидающая взрыва, дабы разлучить нас навсегда, и никогда не дать нам больше быть вместе. — Джойс Альферо
ЛУКА
Она была моей второй.
Моей второй девушкой.
Но она была первой, кто украсил мою постель.
Первая, кто вошла в мою квартиру.
Первая, кто украла мое сердце и отказалась вернуть его.
Я любил ее каждой клеточкой своей души, каждой клеточкой своего существа, и единственный способ, показать ей — это быть уверенным, и заботится о ней в своих объятиях, пусть у меня нет средств для драгоценностей или бриллиантов, но у меня есть мое сердце. Проклятье, но у меня все еще было моё сердце, даже душа, независимо от того, кого я убил или что сделал, я мог предложить ей единственную незапятнанную вещь в моём существовании, прекрасно зная, что это предназначалось ей и только ей.
Если бы она отвергла меня, я бы продолжал жить.
Один.
Потому что когда ты не можешь получить того, кого хочешь, какой смысл пытаться заполнить эту дыру?
Это несправедливо по отношению к тебе и уж точно несправедливо по отношению к девушке, которую пытаешься навязать этому человеку.
Я закрыл за нами дверь.
Единственным светом, заливавшим маленькую квартиру, была неоновая вывеска ресторана. Синие и красные огни освещали подоконник, с таким же успехом можно было поставить чертов прожектор около моей маленькой двуспальной кровати.
Джойс сбросила мех и повернулась, ее пальцы танцевали по ключице, пока она перебирала жемчужины одну за другой, словно проверяя их гладкость.
— Раздевайся. — рявкнул я, не узнавая собственного голоса.
Ее глаза расширились, щеки вспыхнули, черт возьми, этот взгляд был прекрасен, я запомню его навсегда.
Она медленно потянулась к завязке на своем платье и ослабила ее. Черная ткань сползла на пол. Ее бедра соблазнительно двигались то влево, то вправо, когда она подошла к кровати и потянулась вниз расстегивая подвязки, развязывая чулки, пока они не оказались у ее лодыжек.
Она сбросила туфли на каблуках. Чулки последовали за ними.
У меня перехватило дыхание, когда она откинулась на локтях, вся в кремово-белой коже и черных кружевах. Я хотел прикоснуться к ней, но также желал напиться до отвала, она была, как бутылка прекрасного виски, которое я хотел смаковать вечно, медленно потягивая, пока не напьюсь ею.
Жемчужины остались, спадая между ее грудей, танцуя вдоль пупка.
Слегка наклонив голову, она вздохнула и поманила меня пальцем.
Это было приглашением, в котором я нуждался.
С силой я вытащил рубашку из штанов, затем разорвал ее, не тратя времени на пуговицы, и они со стуком упали на пол.
Джойс наблюдала.
Черт побери, девушка наблюдала.
Ее глаза стали почти черными, облизывая нижнюю губу.
Я скинул туфли.
Мои штаны упали в кучу в углу.
И я встал перед ней.
Голый.
Готовый.
Нуждающийся.
Ее брови выгнулись дугой посмотрев на меня, ее рот дернулся, я уже решил, в каких, разных сотни мест, я испробую этот рот, и теперь, увидев, как ее губы двигаются по ее зубам, я решил, что тоже хочу этого, ее зубы, ее укусы, ее метки.
Быть с ней, пробовать кожу, прикасаться к ней в первый раз было похоже на возвращение домой с войны... все в ней было обжигающим, горячим, гостеприимным.
Я толкнул ее обратно на кровать, затем обернул жемчуг вокруг своей руки, притягивая ее голову к себе, когда мой рот овладел ее губами. На вкус она была, как виски с колой.
Именно так я стал говорить в последующие годы, что виски и кока-кола изменили мою жизнь, потому что в тот момент это произошло.
Ее уникальный аромат танцевал на моем языке, когда наши языки переплелись, представляя и обещая.
У меня не было опыта в управлении — только грубый голод, который, как я знал, она одна могла утолить.
Я потянул застежку её лифчика и бросил его к стене, мои руки потянулись обхватывая ее груди и целуя каждый дюйм пространства, которого жемчуг осмелился коснуться передо мной.
— Лука. — она выгнулась дугой, когда я взял ее в рот, экстаз взорвался вокруг моего поля зрения, как девушка может быть такой мягкой? Столь совершенной.
Ее ногти впились в мою спину, когда я исследовал её.
Ни одно место на её нежном теле не было защищено от моего языка. Я мог бы часами любоваться её грудью, днями — между ног, годами — облизывать ее бедра — чем больше я пробовал, тем сильнее рос голод.
— Я не хочу жить без тебя. — прошептала она, с силой притягивая меня к себе.
Наши тела прижались друг к другу. Я был близок.
— Мне необходимо быть внутри тебя... — выдохнул я.
— Сначала пообещай мне. — наши лбы соприкоснулись. Это больше, чем секс. Больше, чем украденный момент, ночь обещаний. — Обещай мне, что я не буду жить без тебя.
Я отстранился, понимая, что это был за момент... то, что я запомнил бы на всю жизнь. Не просто слова, а клятва — клятва крови.
— Джойс, клянусь тебе. Ты никогда не будешь без меня.
Ее тело расслабилось.
Я вошёл в нее и понял... даже если бы она не просила о вечности... я бы предоставил ей это.
Больше предоставления.
Больше принятия.
Больше, больше, больше, гораздо больше.
Она была моей родственной душой.
Она была моей.
В тумане удивления — она нашла своё освобождение так же, как я нашел своё, только я был сосредоточен не столько на физическом ощущении произошедшего... а на потрясающем обещании, которое я только что дал.
И в глубине души я задавался вопросом, смогу ли сохранить это.
ГЛАВА
ШЕСТАЯ
План был приведен в действие, игроки отмечены, прежде чем кто-то из нас даже знал о игре, в которую мы должны будем играть. Шахматные фигуры были расставлены так тщательно, что даже самые блестящие умы не смогли бы увидеть надвигающуюся бурю... ад, который вот-вот должен разразиться. — Джойс Альферо
ФРЭНК
Всю ночь я спал как убитый, прекрасно понимая, что, скорее всего, происходило снова и снова. Черт бы побрал моего брата.
Как бы мне ни хотелось, я не мог ненавидеть его за любовь к ней, ни за его желание. Будь я на его месте, поступил бы точно так же. Но я не был на его месте, я был снаружи, наблюдая, чтобы он остался жив, чтобы он получил именно то, чего жаждал с тех пор, как был сломлен.
Деньги, успех, уважение.
Быстро взглянув на часы, я направился к больнице, отдав предпочтение пройтись пешком, а не сесть в одну из машин.
Прогулка облегчила мой разум, и в некотором смысле пребывание снаружи освободило мою душу от тьмы, которая уже начала брать верх.
Я не должен был ничего чувствовать.
Это было более, чем необходимо. Чувство означало смерть.
И смерть была тем, что я пытался предотвратить.
Ради них обоих.
Но они никогда не поблагодарят меня, не сразу. Годы, я смотрел на годы абсолютного ужаса, прежде чем они увидят, что я сделал это ради лучшего.
Ради Семьи.
Все было ради Крови.
Вздохнув, я засунул руки в карманы брюк. Двери больницы распахнулись. Я продолжал идти.
Я знал, где ее найти.
Знал, где найти каждого.
Мой желудок сжался, когда я завернул за угол и постучал в дверь. Медсестра знала о моем приходе, я заплатил ей за молчание и предоставил хороший бонус, чтобы она оставила нас с Джойс наедине на несколько минут.
Когда она увидела меня, в ее глазах мелькнуло узнавание, она наклонила голову и вышла из палаты. Таков был уговор: она не узнает ни моего имени, ни моих причин. Я был опасным человеком. Я убедился, что она это знает.
В палате пахло антисептиком.
Джойс, бледная, сидела в кресле с капельницей на руке.
Она читала журнал и выглядела счастливой.
Я мог бы сделать её счастливой.
Но столько, сколько она мне позволит.
Чёрт.
Я пододвинул стул.
Она вскрикнула и прищурилась.
— Ты не должен находиться здесь.
— Пришлось взять анализ крови.
— Лгун.
Я ухмыльнулся.
— Хочешь посмотреть? Такие вещи заводят вас, девушки?
Закатив глаза, она толкнула меня в руку, не сильно, черт побери, у девушки была сила, как у муравья.
— Почему ты здесь, Фрэнк? Я выиграла пари, помнишь?
— Ах да... — я откинулся на спинку стула. — Пари, скажи-ка мне, какой мой брат в постели? Плакал ли он после?
— Ты осел! — прошипела она.
— Я осел? — я наклонился вперед. — Я осел? Не я заманил парня в свою постель под ложным предлогом.
— Он не был ложным.
— Также, не я соблазнил двадцатиоднолетнего парня за деньги.
— Оставь меня. — у нее появился сильный румянец. — Сейчас же.
— Так вот как это будет, Джойс? Ты планируешь играть со своей новой игрушкой, пока тебе не надоест?
Я подначивал ее.
Она играла прямо мне на руку.
— Возможно, так я и сделаю! — она швырнула в меня журнал, когда я встал. — Лука в два раза лучше тебя.
— Возможно. — я наклонил голову. — Но ты не такая девушка, чтобы лгать ему. — я указал на аппарат. — Как долго Джойс? Сколько у тебя времени, если это пройдет?
Страх исходил от всего ее тела.
— Не долго.
— Я могу исправить.
— Что? Ты вдруг стал Богом?
— Всё... имеет свою цену, Джойс. Всё.
Ее стальные глаза сузились.
— И тебе пора расплачиваться.
— Я не понимаю.
— Не сейчас. — я открыл дверь. — Но скоро, очень скоро ты поймёшь. Приятного дня и не забудь передать привет Луке от меня.
Я вышел из палаты, и в коридоре меня перехватил Джим.
— Ты всё сделал? — прошептал я себе под нос, когда мы быстрым шагом направились к выходу.
— Записал каждое чертово слово... ты уверен, что так будет лучше для Луки?
— Ему нужно стать твёрдым. Этот мир... он не для нас. — я проглотил сухость в горле. — Лучше бы он выучил свой урок сейчас, лучше бы он понял, что принадлежит ему, пока не стало слишком поздно.
— Точно... — присвистнул Джим. — Пожалуй, я подготовлю всё к сегодняшнему вечеру.
— Нет... — я схватил его за плечо. — Дай ребенку еще один день с ней, прежде чем всё пойдет прахом... он заслуживает хотя бы этого.
— Ты считаешь, добро — дать ему рай только для того, чтобы после отправить в ад?
— Думаю, это доброта, что он вообще испытывает небеса, находясь на этой земле, сделай, как я сказал, или я вырежу твое сердце до обеда, понял?
— Да. — прохрипел Джим. — Да, Фрэнк, я понял.
ГЛАВА
СЕДЬМАЯ
Мы занимались любовью под звездами... наш роман длился два дня. Два дня осознания, что вы едины со своей второй половинкой. Сорок восемь часов внушающих благоговейный трепет секунд, превращающихся в минуты, перетекающие в часы, когда ты лжешь себе и говоришь, что это будет длиться вечно. Вечность, моя дорогая, очень долгий срок. Я должна была знать... ибо я так долго скучала по твоему дяде Луке. — Джойс Альферо
ДЖОЙС
Его губы были полны безумия, уговаривая меня подойти к выступу, умоляя прыгнуть вместе с ним. Он дразнил так же сильно, как исполнял каждое мое желание.
— Я люблю тебя. — прошептала я ему в губы.
Мы вернулись в его квартиру, завернувшись в одеяла, покончив с Китайской едой. Это была не самая романтическая сцена, которую можно было наблюдать, но, как он сказал ранее. Это были мы.
— Джойс, я люблю тебя с самого детства, когда был мальчиком.
— И теперь ты мужчина? — поддразнила я.
Я была старше его на пять лет, не то чтобы имело значение, чего сердце хочет.... мое сердце хотело его.
Он прикусил мою шею, затем прижался своим обнаженным телом к моему, посылая дрожь удовольствия вниз к пальцам ног.
— Я не знаю, Джойс, ты скажи мне?
Я потянулась к нему.
— Всевозможный мужчина.
— Чертовски верно. — он застонал, его глаза закатились переворачивая меня на живот и прижимая мои руки над головой. Я чувствовала себя уязвимой, но всегда в безопасности рядом с ним.
— Навсегда. — его грубый шепот был влажным возле моего уха, когда его губы двигались в чувственном ритме, соответствующем его бедрам.
Он входил в меня снова и снова, обещая вечность, обещая то, что ни один мужчина не в силах пообещать.
И что самое страшное?
Я поверила ему.
Так же, как верила в нас.
Мы занимались любовью часами.
А потом произошло нечто странное. Около двух часов ночи замигала неоновая вывеска.
Знаки мигают все время.
Это не должно меня удивлять.
Но эта вспышка поразила меня, как предупреждение.
Время вышло... означало это.
Я уткнулась головой ему в грудь, не обращая внимания на тревожные колокольчики, звеневшие в моем теле.
Я была параноиком.
Четыре часа спустя.
Я проснулась от стука в дверь.
Выругавшись, Лука спрыгнул с кровати, надел брюки и схватил пистолет.
— Кто там?
Должно быть, он узнал людей по ту сторону, потому что распахнул дверь настежь.
И получил пулю прямо в грудь.
Крик, вырвавшийся из моих легких, был тихим, будто звук был украден прямо из моего горла.
Лука рухнул на пол.
Незнакомые мужчины схватили меня и набросили на голову темный мешок. Последнее, что я помнила, была боль, пронзившая мой череп.
И тяжелая потеря.
* * *
Это могли быть часы или просто минуты. Я проснулась прикованная к стулу. Все выглядело не очень хорошо.
Мужчины кружили вокруг меня, словно добыча, и каждый из них ухмылялся, глядя на меня обнажённую.
Тот, кто захватил меня в плен, по крайней мере накинул на меня платье, хотя оно висело у меня на плечах, почти обнажая грудь.
— Мы сделаем это легко или трудно. — произнес из тени мужчина с сильным акцентом.
— Ч-что?
— Легко или трудно. Выбор дамы.
— Не понимаю. — я сглотнула. — Пожалуйста, просто отпустите меня.
По комнате разнесся смех.
— Отпустить тебя? — густой акцент стал громче. — Просто отпустить тебя? Ты наш козырь, милая.
В дверь громко постучали, а потом...
— Он приехал.
Вошел Фрэнк. Я вздохнула с облегчением.
— Что это означает, Николас?
Ах, так у этого человека было имя.
Я ждала, пока Фрэнк скрестит руки на груди, словно ему наскучила вся эта сцена.
— Она принадлежит вашей семье? — Николас ткнул пальцем. — Принадлежит твоему покойному брату?
Мое тело содрогнулось.
— Что за дерьмо собачье. — Фрэнк закатил глаза. — Она принадлежит мне.
Черт возьми, я принадлежала ему.
— Она была в постели твоего брата, разве нет?
— Да. — прошипел Фрэнк, будто эта мысль была настолько отвратительна, что он не мог даже пробормотать утвердительный ответ. — И она будет наказана. Но она моя жена.
Я почувствовала, как мое тело напряглось. Жена?
— А твой родной брат... — он засмеялся. — Решил попробовать кусочек?
Фрэнк выругался и ударил мужчину по лицу.
— Жизнь за жизнь, Николас.
Пистолет издал выстрел.
Николас кучей повалился на пол.
Мужчины вокруг него начали вытаскивать своё оружие, когда Фрэнк поднял руки в знак капитуляции.
— Не делайте ему честь, защищая его жалкую жизнь, все вы, Николаси, одинаковы. Теперь, кто может встать во главу? Вам лучше выяснить, как можно скорее, потому что мы придем за вами.
Раздался еще один выстрел, и мужчина, стоявший ближе всех ко мне, упал на пол, кровь сочилась из его черепа на цемент.
— И мы уничтожим вас. — еще один выстрел.
Другое тело.
Я закрыла глаза, желая, чтобы кошмар прекратился.
— Вам необходим Босс, чтобы вы не набросились друг на друга и не потеряли все свои драгоценные деньги и уважение.
Еще один выстрел.
Мужчины закричали.
Фрэнк рассмеялся. Ублюдок рассмеялся.
— Мы вторая по могуществу Семья в КозаНостре, вы либо остаётесь и терпите мой гнев, либо к полуночи назначаете своего следующего Босса и уезжаете из страны.
Мужчины зашептались по-Сицилийски. Потом один ответил.
— Это утомительная ситуация, человек, которого нужно заменить, молод, он... ранен.
— Тогда вам лучше надеяться, что он очнётся, лучше молиться Богу, чтобы он выжил, что бы с ним не сделали, потому что если вы не выберете нового лидера, которому доверитесь, которого одобрят остальные Семьи...
Больше ругательств.
— Я уничтожу вас всех.
Я открыла глаза и увидела вокруг себя мертвые тела, кровь, запекшаяся на полу, бежала рекой к двери.
А потом Фрэнк оказался передо мной, снял цепи и поднял меня на руки.
— Шшш. — прошептал он мне на ухо. — Я держу тебя... я никогда тебя не отпущу. Клянусь.
— О-он мертв.
— Знаю. — его глаза сверкнули. — И мы отомстим.
Я молча кивнула.
Кроме Луки, Фрэнк был единственным человеком, которому я могла доверять.
— Я буду защищать тебя, Джойс.
— Знаю, что будешь.
— До самого конца.
Если бы я знала, что он имел в виду... если бы могла понять предательство слов этого мужчины... не знаю, что бы сделала. Возможно, вместо того, чтобы цепляться за него, как за спасательный круг, я стояла бы с пистолетом и целилась ему в лоб.
В течение сорока восьми часов он предоставил мне причину жить и умереть.
И иногда я все еще ненавижу его за это.
Ненавижу его за то, во что он заставил превратиться своего брата.
И ненавижу, что он заставил меня вытерпеть.
С другой стороны, ненависть порождает только больше ненависти, больше гнева, и в конце концов, я была одарена красивой семьей, красивой жизнью, смогла ли я взять всё это обратно?
В одни дни да.
В одни дни нет.
ГЛАВА
ВОСЬМАЯ
Когда кто-то умирает, часть тебя хоронят вместе с ним. Я так и не попрощалась, даже не успела поздороваться. В этом вся штука знакомства, вы никогда не знаете, будет ли это ваш первая или последняя встреча, я всегда говорю, лучше провести эту встречу хорошо. Я живу своими приветствиями. Живу своими словами. Потому что я никогда не знаю, стоит ли мне молчать. Никогда не знаю, когда придет моё время. — Джойс Альферо
ЛУКА
Неописуемая боль пронзило мою грудь. Я пытался дышать, но было больно.
Со стоном я повернулся на бок и меня вырвало, грудь сжалась, будто на ней сидел слон.
Вспыхнули воспоминания о Джойс.
Я открывающий дверь.
Встречаясь с некоторыми мужчинами клана Николаси.
А потом выстрел.
— Джойс! — я закричал. — Джойс!
— Она в безопасности. — сказал знакомый голос справа от меня.
Я моргнул и открыл глаза, комната расплылась.
— Фрэнк? — прошептал я. — Что, черт возьми, произошло?
— Жизнь. — он облизал губы. — И немного смерти.
Я потянулся к груди, она была перевязана, что означало, что у меня по крайне мере не было галлюцинаций.
— Я хочу увидеть Джойс.
— Боюсь... — Фрэнк наклонился вперед и сложил руки на кровати. — Не могу позволить тебе увидеть ее, пока нет.
— Но...
— ... Ты чуть не умер. — сказал он с проклятием. — Тебя вовремя нашли, и эти ублюдки Николаси...
— ... Они были нашими союзниками.
Фрэнк кивнул.
— Они все еще могут быть ими.
— Что?
— Тебя назначили.
— Я не понимаю. — боль мешала моей логике, моим эмоциям.
Все, о чем я мог думать, это о возвращение к Джойс, убедиться, что она цела и невредима, убедиться, что она знает о моей любви к ней, любви всеми фибрами души.
— Как Босса. — Фрэнк постучал себя по подбородку. — Они вписали твое имя, они хотят тебя.
Я покачал головой и стиснул зубы.
— Это невозможно. Я не кровь.
— На этот раз Семье все равно. Мужчины говорят... что они видят Семью Николаси слабой, другие Семьи хотят атаковать.
— Какие именно?
— Абанданато прямо сейчас готовят своих пехотинцев. — Фрэнк медленно сглотнул. — Семья Николаси согласилась уехать, пока ты их возглавляешь... на Сицилии.
— Нет. — я покачал головой. — Ни в коем случае... Джойс здесь, я просто не могу...
— ... Я не хотел этого делать. — Фрэнк провел руками по лицу и поморщился. — Черт, я не хотел этого делать.
Он махнул рукой за спину.
Открылась дверь.
Было вкатано оборудование.
— Какого черта? — ахнул я.
А потом включилась запись.
О Джойс и Фрэнке.
— Почему ты здесь, Фрэнк? Я выиграла пари, помнишь?
— Ах да... — я откинулся на спинку стула. — Пари, скажи-ка мне, какой мой брат в постели? Плакал ли он после?
— Ты осел! — прошипела она.
— Я осел? — я наклонился вперед. — Я осел? Не я заманил парня в свою постель под ложным предлогом.
— Он не был ложным.
— Также, не я соблазнил двадцатиоднолетнего парня за деньги.
— Оставь меня. — у нее появился сильный румянец. — Сейчас же.
— Так вот как это будет, Джойс? Ты планируешь играть со своей новой игрушкой, пока тебе не надоест?
— Хватит! — крикнул я. — Хватит!
Все мое тело тряслось от ярости. Значит, для нее все это было игрой? Способ выиграть деньги?
Боже, она, должно быть, рассмеялась, когда я сказал ей о своей любви. Когда показал ей свою дерьмовую квартиру и пообещал вечность. Я сдерживал слезы, позволяя ярости взять верх сжимая одеяло в руках.
— Мне очень жаль, Лука. — Фрэнк опустил голову. — Если бы я знал о твоих истинных чувствах, я бы....
— Я сделаю это.
— Что?
Мне больше не для чего было жить.
Я играл и в итоге проиграл.
Она использовала меня.
И забрала мое сердце в процессе, оставив меня ни с чем, кроме темноты, ярости и безумной потребности отомстить.
— Лука, подумай немного...
— ... Нет. — взревел я. — Нет! — я ударил кулаками по матрасу кровати. — Я уеду, как только восстановлюсь. Я займусь этим. Это мое право. Моя судьба.
Глаза Фрэнка вспыхнули.
— Хорошо. Это хорошо.
ГЛАВА
ДЕВЯТАЯ
Они сказали, что тело было слишком искалечено для похорон, сказали, что после того, как его застрелили, мужчины избили его до неузнаваемости. Так что даже после его смерти, я не обрела покой. У большинства людей бывают похороны, где играет красивая музыка и произносят прекрасные речи. Меня отвели к яме в земле и позволили скорбеть, стоя на четвереньках в грязи, пока Фрэнк держал зонтик над моей головой. А когда я закончила плакать — я заплакала еще сильнее. — Джойс Альферо
ДЖОЙС
— Он действительно мёртв. — в сотый раз повторила я, сидя в лимузине рядом с Фрэнком.
Он просто кивнул головой и ничего не сказал, позволяя мне прислониться к нему, позволяя мне использовать его тело для удобства, как я делала всю прошлую неделю.
— Семья Николаси находится на Сицилии и никогда не вернутся. — Фрэнк кивнул. — Мы убедились в этом.
— Хорошо. — я шмыгнула носом. — Это же хорошо, правда?
— Абандонато помогли нам избавить Штаты от их грязи. Это очень хорошо. Ты в безопасности Джойс.
— Я скучаю по нему. — я рыдала у него на груди. — Очень сильно.
— Знаю. — Фрэнк выругался и притянул меня к себе на колени. — Но знай. — его большой палец приподнял мой подбородок. — Я буду защищать тебя. Клянусь. Ты не последуешь за его смертью, мы вылечим рак, мы сделаем тебя здоровой.
Я понятия не имела, как Фрэнк узнал о раке груди, он обо всём знал.
Я была медицинским чудом. Так рано заболеть раком? Но поскольку я была здорова, мне нужны были только деньги на лечение, и врачи предполагали, что я выживу.
Я готова была рисковать без денег, пока у меня были минуты, секунды с Лукой.
И теперь, я столкнулась с вечностью без него.
— Выходи за меня замуж, Джойс. — Фрэнк поцеловал меня в щеку. — Знаю, ты любила его, но выходи за меня замуж. Давай попробуем быть счастливыми. Мы всегда будем оплакивать его, но когда мы вступим в брак, я смогу защищать тебя, обеспечивать, я никогда не смогу заменить его, я знаю это, но позволь мне хотя бы немного облегчить твою боль.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Я не любила Фрэнка.
Не так.
Но я тоже не была дурой. Он предлагал мне спасательный плот, и я оказалось бы мертва, если бы не приняла его.
Либо от разбитого сердца.
Либо от рака, пожирающего меня изнутри.
Глаза Фрэнка затуманились.
— Пообещай мне одну вещь.
— Что?
— Что однажды ты найдешь в своем сердце силы простить меня.
Сбитая с толку, я уставилась ему в глаза, пытаясь найти ответ.
— Я не понимаю.
— Я знаю, что ты не... просто пообещай мне.
— Хорошо, Фрэнк. Я обещаю... что однажды, очень скоро, прощу тебя.
Его плечи поникли.
Слова, Трейси, помнишь, что я говорила о словах? В них столько силы, они знакомят тебя с новыми вещами, проклинают, возвышают, прощаются. Мои слова в том лимузине были началом конца для меня и твоего дедушки.
Пять лет спустя, после рождения нашего первого сына, я находилась на собрании, на одной из знаменитых Комиссий, хотя и небольшой.
Мне показалось, что я вижу знакомого мне человека.
Я почувствовала притяжение в моей душе, Трейси, знаешь вещи о родственных душах? Они узнают друг друга, даже когда их разлучили.
У меня перехватило дыхание, когда этот славный мужчина, теперь набитый большим количеством мускулов, повернулся и посмотрел в мою сторону.
— Лука! — я закричала и побежала за ним.
И знаешь, что он сделал?
Он отвернулся.
Будто меня не существует.
Когда я ударила его кулаком по спине, он проигнорировал меня.
Когда Фрэнк наконец отодвинул меня, я ударила его так сильно, как только могла, смущенная, сердитая, очень, очень сердитая.
И твой дед рассказал мне историю... о том, как его отец заставил его дать клятва на смертном одре.
— Позаботься о своем брате, он не станет Боссом, люди будут сравнивать, он пострадает, если окажется под твоим каблуком... ему нужно руководить. Убедись, что он будет руководить, так или иначе, поклянись мне под присягой, что ты найдешь способ сделать из него руководителя.
Именно это и сделал Фрэнк.
Видишь ли, наша история была написана еще до того, как мне исполнилось пятнадцать лет.
Фрэнк принес клятву крови своему умирающему отцу.
Он собирался защитить своего младшего брата, обеспечить его, дать ему всё, чего никогда не было у их отца.
И он сделал это единственным возможным способом.
В конце концов, это Мафия, там нет места для любви, это Мафия, Трейси.
Прошли годы, и я нашла в своем сердце желание простить твоего дедушку. Разве у меня был выбор? Или умереть с горечью, или излить всю любовь, которую я оставила Луке, в моих детей, в мою прекрасную внучку.
Я пишу это, когда лежу на смертном одре... Рак снова вернулся, я почувствовала его на ветру, точно так же, как почувствовала заметив тот мигающий знак. Времена меняются, война надвигается. И от тебя будет зависеть, какое будущее ты определишь. Выберешь ли ты любовь? Или войну?
Не держи это против твоего деда. Я знаю, что больше не держу зла, больше нет.
В конце концов... моим последним желанием было, чтобы ты отправилась учиться в эту школу.
Мое второе желание?
Что перед тем, как я испущу последний вздох... Фрэнк сыграет мне песню... ту, что играла в казино той ночью, когда время остановилось, когда Лука смотрел на меня так, как я всегда себе представляла.
Я любила его неистовой любовью, которую не могу описать.
Я любила его той частью своего сердца, о существовании которой даже не подозревала.
Я написала ему письмо, которое, надеюсь, он когда-нибудь прочтет.
Лука Николаси — твой дядя, да. Но он также твой друг, твой союзник. Он безжалостен, холоден, и твой дед помог превратить его в монстра.
Но в конце концов. Он — твое спасение.
Он отправиться на край света ради тех, кого любит.
А его слабость?
Истинная любовь.
Всегда.
Истинная любовь.
НИКСОН
Я положил дневник на стол и потер лицо. Так много тайн, так много лжи. Эти страницы, те, которые хотел бы Лука. Те, кого он готов убить, ради защиты. Для него это были непросто воспоминания на странице, а то, чем он жил и дышал, вещи, за которые он умрет.
— Я наконец-то нашел рычаги воздействия. — я вздохнул, желая, чтобы это было неправдой.
Желая, чтобы мне не пришлось идти по тем же стопам.
Предав их всех ради спасения той, кого я люблю больше всего на свете.
История, как я узнал в тот день, имеет свойство повторяться.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Я буду любить тебя вечно.
Я оставил записку.
Возможно, мою последнюю.
И двинулся навстречу своей смерти.
С улыбкой.
Да, история повторяется, но я собирался сражаться изо всех сил, прежде чем позволить ей обернуться так, как получилось у них.
КОНЕЦ
