Пять правил (ЛП) [Стиви Дж Коул] (fb2) читать онлайн

Автор: Лорен Ловелл, Стиви Дж. Коул

Название на русском: Пять правил

Серия: Игра_5

Перевод: lildru

Сверка: Amelie_Holman

Бета-коррект: Critik

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

Элла

Третий…

Ахнув, я резко сажусь на кровати и прижимаю руку к груди, где так неистово бьется сердце. Голова раскалывается, зрение затуманено. Пот стекает с висков и сбегает каплями между грудей. Я в комнате Тобиаса… комнате Тобиаса? Я бросаю взгляд на короткую шелковую ночную рубашку, в которую одета. Когда я вернулась домой и надела это? Почему я не могу вспомнить ничего, кроме того, как сажусь с завязанными глазами в машину с Третьим? Это ужасное чувство — незнание. Словно я сама для себя незнакомка, будто некий секрет, скрытый от меня, но почему? Почему я не могу вспомнить? Произошедшее было настолько травмирующим, что я просто заблокировала воспоминания, люди ведь делают так, правда? Забывают ужасные события…

Я слышу, как выключается душ, и перевожу взгляд на дверь, которая ведет в ванную. Мне следует выбраться из кровати и пойти туда? Что если там Третий? Я не хочу его видеть. Я вообще не хочу с ним хоть как-то контактировать, и, честно, я зла на Тобиаса и Престона за то, что они оставили меня с ним.

Откинув одеяло, я встаю с кровати и направляюсь прямиком в ванную. Медленно прикасаюсь ладонью к двери и толкаю ее. Пар поднимается к потолку. Тяжелые вздохи наполняет воздух. Душевая стеклянная дверь запотела от пара, но я вижу двигающиеся силуэты двух тел за стеклом. Рука со стуком ударяется о дверцу.

Они оба там. Я сглатываю, сердцебиение учащается, и меня поглощает столь знакомый жар. За последние пять дней мою жизнь наполняли лишь секс, игры и власть. Именно поэтому теперь я в постоянном ожидании и ощущении острого желания заполучить все это — особенно с ними.

Из-за душевой дверцы доносится низкий стон, и мои соски болезненно напрягаются.

— Ягненок, — проворковал Тобиас, — мы тебя видим, — и как только он произнес эти слова, к дверце прижалась ладонь, проводя по стеклянной запотевшей поверхности, и теперь я могу во всей красе лицезреть перед собой, как чувственно переплетены их тела. Зеленые глаза Тобиаса встречаются с моими, в то время как Престон оставляет дорожку поцелуев на его горле, пока его рука быстро двигается на члене Тобиаса. Тобиас тянется к двери и открывает ее, и сразу же из кабинки вырывается облако пара, а внутри меня разгорается столь привычное и уже полюбившееся мне пламя. Престон не обращает на меня внимания. Его свободная рука ласкает твердую грудь Тобиаса, спускаясь вниз по животу, а затем он обхватывает его яйца и сжимает. Из горла Тобиаса вырывается тихий стон, и между моих ног появляется приятная тяжесть. Я хочу его. Я хочу их. Я хочу нас…

Я хочу зайти к ним, но Тобиас качает головой.

— Стой, ягненок, и смотри, как мы играем.

Я чувствую, как неосознанно хмурюсь, а Тобиас лишь ухмыляется на это, его взгляд перемещается на туалетный столик, и он кивает на него.

— Сядь там и прикоснись к себе.

Я взбираюсь на столик, шелковая ночная рубашка задирается на бедрах, когда я широко раздвигаю ноги.

Престон опускается на колени, жадно вбирая член Тобиаса. Глаза Тобиаса сосредоточены на мне, пока Престон искусно трудится над ним. Я наблюдаю за тем, как Тобиас наматывает длинные мокрые волосы Престона на кулак и тянет за них. Власть. Доминирование. Это разжигает во мне огонь, который, я даже не уверена, что может быть погашен кем-то, кроме них.

Я прикусываю губу, стараясь не застонать, когда жар между ног лишь усиливается. Я медленно касаюсь пальцами мокрой киски, завороженная неприкрытым желанием и всепоглощающей похотью, закручивающейся в вихрь в его ярко-зеленных глазах.

— Чего ты хочешь, Элла? Скажи нам, — приказывает Тобиас, пока Престон давится, вбирая его длинный член.

Я медлю секунду, и он сразу же выгибает бровь.

— Я хочу, чтобы вы трахнули меня, — отвечаю я быстро.

Раскатистый смех отдается эхом от стен ванной.

— Так просто?

Престон отстраняется, все еще сжимая в руке член Тобиаса, его темные глаза встречаются с моими.

— Вы оба, одновременно, — шепчу я. Я хочу их двоих. Мне не стоит желать подобного, но я желаю, потому что больше не вижу необходимости выиграть или проиграть и сосредотачиваться на всех этих правилах. Лишь сумасшедшее желание к этим двум мужчинам.

На губах Престона появляется садистская ухмылочка, когда он поднимается на ноги. Тобиас улыбается, маня меня пальцем и приглашая присоединиться к ним в душ.

— Тогда, ягненок, пойдем поиграем.

Я спрыгиваю и медленно иду к ним. Я ведь и на самом деле словно потерянный ягненок, спешащий в руки дьявола. Губы Тобиаса все еще сложены в эту порочную ухмылку, дразня меня и зазывая. Я тянусь к его руке, и он хватает меня и затаскивает в душ, заключая в ловушку двух тел. Моя грудь прижимается к груди Тобиаса. Престон за моей спиной. Вода пропитывает мою ночную сорочку, и теперь она облепляет каждый миллиметр моего тела.

Пальцы Престона скользят вниз по моей спине, и я отрываю взгляд от Тобиаса, поворачивая голову и встречая губы Престона. Его рука скользит из-за спины, обхватывая мое горло, и он наклоняет мою голову, выгибая меня. Его язык касается моего, зубы беспощадно прикусывают мою нижнюю губу.

Руки Тобиаса пробегаются по промокшей ткани моей сорочки, и он опускается на колени напротив меня, поднимая мою ногу и закидывая ее себе на плечо. Он задирает сорочку и поднимает на меня взгляд, пока вода скатывается по его лицу.

— Ты этого хочешь, ягненок?

Прикусив губу, я киваю. Престон щипает меня за шею, прежде чем застонать. Мое сердцебиение учащается, Тобиас медленно придвигается ко мне, устраивая целое представление, когда высовывает язык и проводит им по клитору. Я дергаюсь от его касания, и хватка Престона усиливается.

— Элла, — шепчет он мне в ухо.

Тобиас раздвигает складки киски и резко вводит в нее два пальца, одновременно с этим играя с клитором. Руки Престона скользят по моей груди и забираются под шелковую сорочку. Он сжимает мой сосок, крутит и дергает его, заставив меня застонать. Происходящее между нами ощущается чем-то грязным, балансирующим на грани, но я чувствую себя живой, женственной и желанной, даже в таком подчиненном положении. Тобиас вылизывает киску. Престон кусает меня за шею. Внезапно Тобиас хватает меня за бедра, отрывая меня от Престона и разворачивая так, что моя задница оказывается напротив него. Престон похабно ухмыляется, его член высоко вздымается, привлекая внимание, и он втискивается между нами.

— Элла, — говорит он, его дыхание касается моих губ, — хочешь, чтобы я оказался внутри твоей сладкой киски? — он проводит пальцем вдоль моего тела, и я вздрагиваю от желания.

— Да, — выдыхаю я. Он грубо хватает меня за волосы, притягивая лицо к себе. Его губы накрывают мои, а руки обхватывают мою задницу и разводят в стороны ягодицы. Тобиас прямо там, я чувствую его теплое дыхание на своей ничем не прикрытой дырочке. Его пальцы скользят вниз по моей спине, все ниже и ниже, пока не касаются ануса.

— Мне нравится эта маленькая дырочка, — произносит он, вставая на ноги. Я чувствую, как он прикасается пальцем к аналу, и сразу же напрягаюсь. — Расслабься, — шепчет он мне на ухо. Я отрываюсь от Престона и поворачиваюсь к Тобиасу. Он проводит носом по моей щеке. — Я хочу тебя в задницу, ягненок, — говорит он со стоном. Он прижимает палец к анусу и слегка проникает. Я задыхаюсь от неожиданного вторжения, мои губы раскрываются, и я закрываю глаза. Горячая вода из душа струится по моему телу. Потоки воды, теплые и гладкие мужские тела и прохлада воздуха подводят меня к грани. Престон кусает меня за шею. Тобиас прихватывает за горло, и его палец скользит глубже, заставляя меня задрожать. — Давай растянем тебя для меня, — рычит он.

— Как же ты чертовски красива, — говорит Престон, спускаясь поцелуями по моему горлу.

— Престон, ты хочешь её трахнуть? — спрашивает Тобиас.

Престон поднимает голову и смотрит через плечо на Тобиаса.

— Ты же знаешь, что хочу.

— Тогда сделай это, — командует н. И не так ли всегда происходит? Мы с Престоном танцуем под дудку Тобиаса. Он двигается, и мы следуем за ним в темпе, который он задает.

Палец Тобиаса оставляет меня, и я почти испытываю сожаление об этой потере, пока Престон не поднимает меня. Мои ноги широко раздвинуты по обе стороны от его бедер, а его член прижимается ко мне.

— Посмотри на меня, — приказывает он. Я встречаю взгляд его темных глаз и продолжаю неотрывно наблюдать за его лицом все время, пока он проникает в меня сантиметр за мучительным сантиметром. Мое дыхание и сердцебиение учащаются, а киска растягивается, приспосабливаясь к его размеру. Его руки сжимают мою задницу так сильно, что пальцы впиваются в плоть. Он двигает меня вверх и вниз по своему члену. Я цепляюсь за него, обхватывая его шею, и провожу пальцами по его мокрым волосам.

Он тянется и убирает мои руки со своей шеи, прежде чем оттолкнуть меня от себя. Я ударяюсь спиной о грудь Тобиаса, что заставляет его рассмеяться. Его рука обхватывает меня, прижимается к моей мокрой груди, заключая в ловушку. Престон хватает меня за бедра и снова и снова трахает меня. Тобиас свободной рукой убирает прядь волос с лица Престона. Он наблюдает за нами, и я теряю контроль, падая на них обоих. С моих губ срывается долгий стон.

— Не смей кончать так быстро, — шепчет Тобиас мне на ушко. — Я хочу почувствовать, как твоя узкая задница сжимается на моем члене, когда ты кончишь.

Престон откидывает голову назад, его мышцы так сексуально перекатываются.

— Тобиас, тебе нужно ее трахнуть, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — В тебе так хорошо, Элла.

Тобиас отпускает меня, проводит руками по моим бокам, а затем кладет их на мою задницу. Он целует мое плечо, рычит и кусает его.

— Как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул твою узкую маленькую дырку, Элла? — спрашивает он. Я сдерживаю стон, когда член Престона входит все глубже и сильнее. Я чувствую, как Тобиас проводит пальцем вдоль моего горла, под подбородком, а затем поднимает мою голову, чтобы я смотрела на него. — Как сильно ты будешь умолять об этом? — его палец нежно ласкает мой анус. — Я хочу, чтобы ты умоляла меня взять тебя в задницу.

Мое сердце колотится в груди, жар разливается по всему телу. Я хочу, чтобы он трахнул меня в задницу, ведь это так грязно и неправильно. Я хочу чувствовать его внутри, как два члена трутся друг о друга. Я становлюсь влажнее от одной мысли о том, что двое мужчин одновременно возьмут меня, и мы втроем сольемся в единое целое.

— Пожалуйста, — с трудом шепчу я. Престон вонзается в меня, и все мое тело с силой прижимается к Тобиасу.

— Осторожнее, Престон, заставишь ее кончить, и я буду очень недоволен этим.

Престон смеется, и его пальцы сильнее сжимаются на моих бедрах.

— Мы заставим её кончить вместе.

Тобиас протягивает руку через моё плечо и гладит пальцами Престона по лицу. Он проводит рукой по челюсти и возвращается к его губам. Престон всасывает его палец в рот. И я слышу, как Тобиас стонет мне в ухо.

— Пожалуйста, — повторяю я.

— Пожалуйста, что? — спрашивает Тобиас, вытаскивая палец изо рта Престона и вычерчивая дорожку вниз по моей спине, а затем толкает его, погружая в мою задницу.

— Пожалуйста, трахни меня.

— Вот сюда? — спрашивает он, введя глубоко в меня палец и покрутив им. У меня перехватывает дыхание, и я издаю протяжный стон.

Престон продолжает медленно двигаться во мне. Он хватает меня за руки и с ухмылкой заставляет обхватить его за шею, прежде чем опустить руки мне на задницу и снова раздвинуть мои ягодицы. Тобиас стонет, и я чувствую, как его возбужденный член касается моего входа. Престон берет какую-то бутылочку с полки в душевой, его толчки лишь набирают скорость. Он выдавливает что-то на свою ладонь, а затем, обхватив меня за спину, размазывает это по моему анусу.

— Престон, раскрой ее, — говорит Тобиас, его член трется о впадинку между ягодицами. Престон останавливается, хватая мои ягодицы и разводя их в стороны. Тобиас сразу проникает в меня. Я кричу, боль от внезапного вторжения превращается в крик, отражающийся от стен душа.

— Прими его, Элла, — шепчет Престон, улыбаясь, и продолжает трахать меня в киску.

— Черт, — стонет Тобиас мне в затылок. — Ты такая узкая. — Боль уходит и становится едва ощущаемой, и меня поглощает чувство заполненности. Тобиас медленно двигается сзади, и я цепляюсь за шею Престона. Боль и удовольствие смешиваются, образуя танец полной гармонии. Такое ощущение, будто они пытаются забраться под кожу, залезть в мое тело, и я хочу этого. Я всего этого хочу.

В этот момент они полностью заполняют меня, получая полное обладание. Я нахожусь в их власти, и мысль об этом едва не заставляет меня кончить. Каждый сантиметр моего тела горит. Оно ощущается совсем невесомым между ними, пока они двигаются внутри меня; их ритм идеально слажен, словно все происходящее — хорошо отрепетированное представление.

Престон тяжело выдыхает.

— Боже, как же это приятно, — говорит он.

— Тебе нравится, когда он в киске, а я в попке, ягненок? — с трудом спрашивает Тобиас.

— Да, — удается мне произнести. — О, Боже, да.

— Хорошо. А это… — он так сильно входит в меня, что мое зрение теряет фокус, но я ничего не чувствую, кроме удовольствия, — эта дырка моя, ты поняла?

— Да…

— Больше никто не возьмет эту часть тебя, Элла. Теперь она принадлежит лишь мне, — он сильнее входит в меня. Его точки становятся злее. Он сжимает в кулак мои волосы и тянет, откидывая мою голову назад. — Скажи мне, что она — моя.

— Она твоя, Тобиас.

Еще один сильный толчок, и, когда он выходит из задницы, Престон сразу же глубоко вонзается в киску. И обратно. Назад и вперед. От каждого толчка, прикосновения, ласки меня лишь сильнее поглощает похоть. Их тела вдавливаются в меня, заключая в ловушку, пока они трахают меня до потери сознания.

— Что принадлежит мне, ягненок?

— Скажи ему, Элла, — шепчет Престон, не сводя глаз с места, где соединяются наши тела. — Скажи, что ему принадлежит.

— Моя задница, — задыхаюсь я. — Моя задница твоя, — я едва могу дышать. Огонь желания охватывает каждый миллиметр моего тела, проникая вглубь моего естества и вознося меня все выше и выше.

— Только, блять, попробуй забыть это, — говорит он, шлепая меня по заднице — громкий, влажный звук отдается от стен душевой. Он входит в меня по самые яйца. — Я собираюсь кончить тебе в задницу, ягненок.

— А я собираюсь кончить в твою сладкую киску, — Престон целует меня в шею. — Кончи с нами, Элла. — Тобиас стонет и кусает меня в плечо.

И поддаваясь их словам, словно заклинанию, я ощущаю, как срываюсь вниз. Глаза закрываются, и я отдаюсь ощущению того, как эти мужчины глубоко входят в меня. Я сдаюсь этому грешному пламени, откидывая голову на плечо Тобиаса, когда все внутри меня напрягается и настолько сильно сжимается, что никто из них не может двинуться внутри меня. По коже пробегают электрические разряды, и я чувствую, как мое тело словно падает с обрыва. Это почти невыносимо — почти чрезмерно и слишком интенсивно. В моих ушах стоит звон, и когда этот шум становится громче, я начинаю бояться, что могу потерять сознание, но они поймают меня. Тобиас хватает меня за бедра, и Престон кладет ладонь поверх руки Тобиаса, их пальцы переплетаются, пока они синхронно вонзаются в мое тело — как единое целое. Тобиас рычит. Престон стонет, и они оба в полную силу делают последний толчок, прежде чем замереть.

Я стою, бездыханная, с их членами, все еще глубоко внутри меня. Руки Тобиаса обвиваются вокруг моей талии, и он скользит губами по моей шее. Горячие быстрые выдохи ласкают мою кожу. Ванная комната наполнена лишь нашими стонами и звуками капель, падающих на плитку.

Престон наклоняется вперед, нежно целует меня. Несколько секунд они держат меня в объятьях, целуют, трогают. Это действо настолько нежное, что я ничего не говорю, но чувствую, что они поклоняются моему телу.

Затем Тобиас медленно выходит из меня. Престон поднимает меня и ставит на ноги.

— Приведи себя в порядок, — бросает Тобиас, открывает дверь душевой и выходит. Престон следует за ним, они оба оборачивают вокруг талии полотенца, перед тем как покинуть ванную.

Я перевожу дух и прислоняюсь к холодной стенке душа, их сперма стекает по моим бедрам. Они безвозвратно испортили и использовали меня, и все же мне всегда хочется большего.

Глава 2

Элла

Машина медленно ползет по оживленной улице, а я рассматриваю здания за окном. Тобиас сидит рядом со мной, занятый в своем телефоне. Сегодня я иду в офис вместе с ним, и пока я натягивала на себя узкое, длиной до колен, черное платье простого фасона, которое могло сойти за рабочее, Тобиас приказал не надевать нижнего белья. Только одному Богу известно, что еще у него припасено для меня. Иногда я чувствую себя одной из тех женщин, которые продали бы душу, чтобы оказаться на моем месте и трахнуть Тобиаса и Престона, а иногда я чувствую себя всего лишь дешевой шлюхой… ну, мне дадут за это миллион, так что это делает меня весьма дорогой шлюхой.

Рука Тобиаса опускается на мое бедро, и я поднимаю на него взгляд. Он все еще что-то листает в телефоне: его пальцы быстро перемещаются по экрану, пока он набирает ответ. На краткий миг я представляю, что было бы, будь мы обычной парой. Не уверена, что могу вообразить Тобиаса своим парнем… или чьим-то парнем вообще. Это слово кажется слишком обыденным, слишком примитивным, чтобы описать его.

Он отрывает взгляд от телефона. Его глаза пробегают по моему лицу, и он убирает руку от моего бедра, заправляя волосы мне за ухо. Я стеснительно прячу лицо, а он лишь фыркает на это.

— Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?

Мое тело замирает. Я отталкивала это гадкое ужасное чувство с тех пор, как проснулась, и теперь оно настигло меня.

— Нет, — шепчу я. Я напугана. Мне совершенно не хочется слушать обо всех тех вещах, что Третий вытворял со мной. В жизни случаются травмирующие события, которые проникают настолько глубоко, что очерняют душу.

— Думаю, это к лучшему…

Я тяжело сглатываю, охватившее меня чувство сдавливает грудь, из-за чего в глазах начинает покалывать. Приходится отвернуться от Тобиаса, потому что этому человеку нельзя показывать слабость. Он питается ею, словно вампир. Я чувствую жар его тела, когда Тобиас прижимается ближе, а затем наматывает мои волосы на кулак, заставляя взглянуть ему в лицо. Его взгляд не отрывается от моего, и на мои глаза предательски набегают слезы. Я крепко сжимаю веки, но одна непрошенная слеза скатывается по щеке.

— Бедный ягненок, — его дыхание касается моей скулы. — Это на самом деле очень прискорбно, что ты настолько красива, когда плачешь, — и затем кончик его языка касается моей щеки, слизывая слезу.

Я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— Тебе нравится, когда твои женщины сломлены, — выдыхаю я. Мне не следовало этого говорить. Не следовало выводить его, но разве это не правда? Конечно, ведь именно этим и является эта игра — проверкой на прочность, битвой разумов, чтобы узнать, сможет ли он сломить меня, сможет ли раздавить так, что и пыли не останется.

— Некоторые вещи должны сломаться, чтобы стать прочнее, сильнее. Я люблю, чтобы мои женщины были сильными. — Сильными? Я далека от этого понятия. Тобиас открывает дверь автомобиля, выбирается из него и подает мне руку. Я принимаю ее, а затем мою ладонь словно прошибает электрическим разрядом от всего лишь невинного соприкосновения кожа к коже.

Мужчина переплетает наши пальцы и ведет меня ко входу в огромное здание. Мы подходим к лифту, и он подносит карточку к сканеру на стене. Дверь медленно открывается, и он тянет меня внутрь.

Даже спустя какое-то время все, о чем я могу думать, это Третий. О тех забытых воспоминаниях прошлой ночи. Я все сильнее и сильнее чувствую, как перестаю быть собой, пряча все эти эмоции в самый темный и дальний уголок разума. Я не знаю, что Третий сделал со мной. Так же как не знаю, что Тобиас и Престон сделают со мной. У меня не было ни малейшего представления, что за игру они ведут, но у меня есть еще целых три дня, чтобы это выяснить. Мне нужно выиграть. Я выиграю и справлюсь с этими чувствами позже, но прямо сейчас они не к месту и абсолютно бессмысленны.

Я чувствую взгляд Тобиаса на себе и натягиваю на лицо маску спокойствия. Может, ему и нравится, когда я плачу, но он больше этого никогда не увидит. Остается лишь гадать, чего мне стоил этот единственный момент слабости. Раздается звон, и дверь открывается на последнем этаже.

Тобиас идет вдоль коридора с таким достоинством, и исходящей от него аурой власти, что я могу чувствовать, как она заставляет людей вокруг обращать на него внимание. Она вынуждает людей останавливаться и смотреть на него, и я чувствую себя потерявшимся ребенком, вцепившимся в его руку. Достигнув конца коридора, он проводит карточкой перед входом в кабинет, замок щелкает, а затем дверь в его огромный офис открывается.

Захватывающий вид города простирается за большим окном позади рабочего стола Тобиаса. Он отпускает мою руку, подходит к столу и выкатывает свое кресло. Его пальцы постукивают по деревянной столешнице, на его губах играет ухмылка.

— Я напряжен, — произносит мужчина. Я молча смотрю на него, ожидая, что будет дальше. Он выгибает бровь. — Элла, я напряжен. Мне нужно освобождение.

Я поджимаю губы и выпрямляю спину, не меняя выражения лица. Вздохнув, он обходит стол, останавливаясь прямо напротив меня. Мужчина пристально смотрит на меня, расположив свою ладонь поверх моей руки, чувствительно проводя большим пальцем по тыльной стороне.

— Элла, — он наклоняет лицо ближе и его теплые губы опускаются на мою щеку. — Милый ягненок. Я нуждаюсь в тебе, — он целует меня в щеку, а затем его губы скользят ниже. Его рука обхватывает мою челюсть, откидывая голову назад, и мужчина отставляет дорожку поцелуев вдоль моего горла. — Ты особенная. Высшее создание, — его руки опускаются на мои бедра, и он разворачивает меня, медленно ведя к окну. А затем рычит прямо в шею: — Черт, ты так хорошо пахнешь.

Следующее, что я ощущаю, это прикосновение холодного стекла к моей спине.

— Я хочу вытворять с тобой такие грязные штучки, — он проводит рукой по моему бедру, прижимаясь к киске. Мое тело всегда пылко реагирует на него, мгновенно заводясь и сгорая в этом пламени дотла. Я сразу же ощущаю порыв стянуть с себя платье и почувствовать его руку на себе. От меня ничего не осталось, кроме примитивных желаний, и все благодаря им. Секс. Каждая моя мысль сейчас вращается лишь вокруг того, когда же они трахнут меня.

— Раскройся, — рычит он, будто находится в таком отчаянии, что умрет без меня. Тобиас берется за подол моего платья, поднимая его, чтобы обнажить киску. Его губы все еще на моей шее, пока его руки медленно скользят по обнаженной коже. Теплые кончики его пальцев касаются моего клитора, прежде чем опуститься ниже и скользнуть по мокрому и нуждающемуся входу.

— Всегда такая готовая, ягненок.

Мне не хочется это признавать, но так и есть. Мое тело тянется к нему в поисках столь неправильного удовольствия. Мне хочется ненавидеть его за все те ужасные вещи, которые он со мной сделал, но вместо этого я желаю его, хочу его прикосновений больше, чем своего следующего вздоха.

Коленом он раздвигает мои ноги, прежде чем ввести палец глубоко в меня. Я не могу сдержаться, поэтому запрокидываю голову назад со стоном, хватаясь рукой за его пиджак и притягивая его ближе к себе.

— Все эти люди там, внизу, — шепчет он, — они и не предполагают, что мой палец глубоко внутри твоей киски, и насколько сильно я это люблю. А также я люблю секреты, Элла. А ты… — он делает глубокий вдох, — мой любимый маленький секрет, — он двигает пальцем внутрь и наружу, пока большим пальцем прижимается к клитору и потирает его.

Без всякого предупреждения он хватает подол платья и стягивает его через голову, отбрасывая куда-то под стол. И вот она я — стою, голая и прижатая к стеклу в его офисе перед всем Нью-Йорком подо мной. Под нами.

— Я могу сделать с тобой все, что пожелаю, — шепчет он, пока его руки скользят по моему телу. — Я мог бы трахнуть тебя в задницу прямо сейчас. — Мое сердцебиение ускоряется от этой перспективы. Он хватает меня за бедра и разворачивает, прижимая к стеклу. Я наблюдаю за толпой подо мной, за движением транспорта, и мое сердце бьется все быстрее и быстрее, а напряжение между ног становится невыносимым. Он прижимается своим телом к моему, хватая мои руки и заводя их вверх.

— Ты такая тихая, ягненок… — шепчет он мне в шею, пока его рука скользит по моим ягодицам.

Я не хочу разговоров, мне просто нужен он сам. Я поворачиваюсь лицом к мужчине, проводя рукой по его шее, прежде чем схватить его за волосы. Я впиваюсь губами в его соблазнительный рот. Мне нужно попробовать его. Его руки обвивают мою шею, хватка усиливается, пока его язык ласкает мой. Поцелуй был горячим и яростным, чувственная боль поселяется между моих бедер. Он отрывает свои губы от моих и поворачивает меня, прижимая грудью к стеклу так сильно, что это выбивает воздух из моих легких.

Я слышу, как расстегивается молния, и секунду спустя он раздвигает мои ноги шире, заставляя слегка отодвинуться от окна.

— Положи ладони на стекло, — приказывает он. Когда я повинуюсь, Тобиас хватает меня за волосы и впечатывает щекой в окно, прежде чем глубоко погрузиться внутрь. Мои глаза закрываются со стоном, и я закусываю губу.

— Я заставлю тебя кричать, ягненок. Нет смысла… — он входит глубже, — сдерживаться.

Он трахает меня сильнее и грубее, неумолимо. Он вновь хватает меня за волосы, откидывая мою голову назад, чтобы поцеловать. Каждый поцелуй полон злости и чувства обладания, будто Тобиас хочет пометить меня. Жаркое пламя удовольствия и чувство принадлежности разгораются все сильнее с каждым прикосновением, с каждым вздохом. В такие моменты мне страшно, что я являюсь всего лишь порочным желанием, которое до боли жаждет быть утоленным.

— Тебе лучше закричать, ягненок, — говорит он, отодвигая мою голову от себя. А затем…

— Мистер Бентон? — из-за двери донесся женский голос, пока Тобиас продолжает глубоко проникать в меня. — Мистер Смит хочет поговорить с Вами.

— Одну секунду, — отвечает он и выходит из меня, убирая член в брюки и застегивая молнию.

Я иду за платьем, но Тобиас забирает его, пряча в одном из ящиков стола.

— Я становлюсь очень злым, когда меня обламывают, а ведь мы не хотим, чтобы я вышел из себя при нашем госте, — он усмехается. — Забирайся под стол.

Я делаю, как мне велено, и заползаю под стол в одних лишь туфлях на высоких каблуках. Тобиас занимает свое кресло, бросив на меня мимолетный взгляд.

— Ты выглядишь идеально, стоя на коленях, ягненок, — он поглаживает мой подбородок, а затем задвигает свой стул под стол, так что я оказываюсь прямо между его ног. Я могу с легкостью рассмотреть, как его член натягивает брюки.

Дверь открывается, а затем захлопывается.

— Тобиас… ты сегодня поздно пришел в офис. — Мое сердце замирает. Этот голос. Этот отчетливый, снисходительный британский акцент. Это Третий.

— У меня были дела, которым нужно было уделить время, — отвечает Тобиас.

Наступает пауза, неловкий момент, в течении которого даже я под столом ощутила напряжение, нависающее над ними, словно туча.

— Уверен, так было, — Третий прочищает горло. — Ты слишком привязался к ней.

Тобиас щелкает пальцами под столом, и мне приходится поднять свою челюсть с пола. Он же не приказывал мне сейчас сосать его член? Хотя, опять же, почему я разъярена? Не похоже, что у меня остались хоть крохи достоинства. Не менее чем две минуты назад я бы спокойно позволила ему трахнуть себя у окна. Я осторожно расстегиваю пуговицу на его брюках, а затем и ширинку, пока его член не освобождается. Он чертовски твердый, его бедра напряжены. Как хорошая маленькая шлюшка, которой я и являюсь, я обхватываю его и прижимаюсь ближе, проводя языком по его толстой головке. Он слегка напрягается, но это единственная реакция, которой я удостаиваюсь. Я улыбаюсь себе, как только понимаю, что Тобиас может думать, будто у него тут есть хоть какая-то власть, но прямо сейчас его яйца находятся у меня в руках, или его член в моих руках… в любом случае, именно я сейчас владею им.

— Ты не хотел играть по-хорошему вчера, — говорит Третий.

— Ну, — Тобиас замолкает на секунду, когда я беру его член в рот. Его пальцы хватают меня за волосы, заставляя меня принять его глубже. — Я решил, что не люблю делиться. — Мои движения замедляются, когда я прислушиваюсь к их разговору, а его хватка усиливается, причиняя боль.

Третий фыркает.

— Мы же договорились. Я отпустил ее. Не прикоснулся к твоей драгоценной маленькой Элле. Ты же не собираешься отказаться от своей части сделки?

Тобиас заключил сделку… ради меня? И Третий не прикасался ко мне? Я обвожу языком головку члена, и Тобиас прочищает горло.

— У тебя есть мое слово, Смит.

— Какая убедительная игра, Тобиас. Такая смелая… — Третий хихикает. — Но стоит признать, девушка и вправду прекрасна, если может ослабить даже тебя.

— Она — не слабость.

— Эмоции любого вида — даже жалость — это слабость. А ты жалеешь эту девчонку.

Я слышу скрип ножек стула. Хватка Тобиаса усиливается в моих волосах.

— Поговорим завтра, — резко говорит Тобиас.

— Да, всего лишь два дня. — Я прислушиваюсь к шагам Третьего, пока он двигается по комнате. Затем до меня доносится хлопок закрывающейся двери.

Тобиас отодвигает свой стул и встает. Я выползаю из-под стола и поднимаюсь на ноги. Повернувшись к Тобиасу, я обнимаю себя, чтобы прикрыть наготу. Он стоит в нескольких метрах от меня, нахмурившись, а его руки спрятаны глубоко в карманы.

— Ты не дал ему прикоснуться ко мне, — шепчу я.

Мои слова повисают в воздухе, и мое сердце быстро бьется в груди в ожидании его ответа.

— Нет, — его глаза впиваются в меня, будто он пытается разорвать меня на части изнутри.

Что-то поселяется в глубине моего желудка. Это неизвестное чувство, похожее на теплый жар, обволакивает все мое тело. Без раздумий я пересекаю комнату и бросаюсь в его объятия с такой силой, что его рукам приходится обхватить меня, чтобы удержать. Я встаю на носочки и впиваюсь в него губами. Он замирает на мгновение. Я провожу ногтями по его щетине, дразня языком его губы. С рычанием мужчина оживает, его хватка усиливается, а рука настолько крепко сжимает мою поясницу, что мне приходится выгнуться. Другой рукой он наматывает мои волосы на кулак, склоняя мою голову набок, и кусает меня в шею.

— Ты — моя, ягненок, — произносит он низким и напряженным голосом. — Моя, чтобы прикасаться, моя, чтобы трахать, моя, чтобы обладать, — слова, которые некогда казались такими унизительными, вдруг ощущаются совсем по-другому. Лелеемая — он заставляет меня чувствовать себя, как будто я нечто ценное и дорогое.

Его рука скользит вниз по моему телу, и он обхватывает меня за ягодицы, поднимает. Мои ноги обхватывают его за талию, и ткань его костюма соприкасается с каждым обнаженным миллиметром моей кожи, вынуждая меня застонать.

— Трахни меня, — слышу я свою мольбу. Я поглощена неистовым и опасным вихрем, потому что Тобиас Бентон — злодей и монстр в этой истории, угнетатель и охотник… и все же он спас меня от Третьего, мужчины, который, как мне подсказывали мои инстинкты, намного хуже, чем Тобиас и Престон.

С рыком Тобиас рывком стягивает брюки ниже на бедра, пока его член не прижимается ко мне. Я ерзаю, приветствуя его, когда он наполняет меня миллиметр за миллиметром. Это ощущается как рай. Это ощущается как дом.

Когда Тобиас успел стать моим убежищем?

Глава 3

Элла

Между небоскребов выглядывает послеполуденное солнце, заливая улицу мягким светом.

Тобиас затягивается сигаретой, наполняя воздух приятным ароматом.

— Итак, Элла, что ты думаешь об убийствах?

— Я… — Что я вообще могу ответить на подобное? — Я думаю, это нелегально, — благодаря им я научилась говорить кратко и по делу, чтобы нельзя было прикопаться.

Престон хватает мою руку, переплетает наши пальцы, а затем поднимает мою ладонь и целует.

— Ты думаешь, что люди, совершившие преступления, должны быть наказаны? — Тобиас делает очередную затяжку.

Я тяжело сглатываю. Есть всегда правильный и неправильный ответ, когда дело касается Тобиаса, но хитрость состояла в знании: что и чем является, потому что, мне кажется, он хочет, чтобы я ответила неверно.

— Да, — говорю я тихо.

Престон опускает на меня взгляд, солнце играет в его светлых волосах.

— Как ты думаешь, как они должны быть наказаны, Элла?

— Я думаю… — я делаю вдох, запутавшись, как всегда и бывает с этими двумя. — Я думаю, они должны познать ту же судьбу.

— Интересно, — говорит Тобиас с улыбкой.

— Ты бы убила убийцу, Элла? — спрашивает Престон.

— Нет.

— То есть, если бы тебе выпал такой шанс, — произносит Тобиас, — ты бы позволила убийце избежать наказания?

Я хмурюсь.

— Нет, — отвечаю я очень медленно в это раз. Ведь это правильно?

— Дай мне перефразировать: если бы ты знала, что могла бы спасти сотни жизней, всего лишь перерезав горло одного человека, ты бы сделала это?

— Если ты этого не сделаешь, — добавляет Престон, — сотни людей погибнут.

— Я… я не знаю, смогу ли убить кого-то, — шепчу я, чувствуя, как мою грудь сжимает от тревоги. Некой частью своего сознания я начинаю думать, что их эта ситуация забавляет.

— Ты будешь убийцей в любом случае, ягненок, — смеется Тобиас. — Вопрос в том, предпочтешь ли ты настоящую кровь конкретного человека на своих руках или же метафорическую сотен других людей. С чем ты сможешь справиться?

Мы останавливаемся у перехода, и Престон притягивает меня ближе к себе.

— Не волнуйся, Элла. Это всего лишь вопрос. Мы бы не попросили тебя убить серийного убийцу, — он усмехается.

— Думаю, я бы убила его, — я замолкаю. — В теории, — добавляю я быстро.

Легкая улыбка появляется на губах Тобиаса, вызывая дрожь в моем теле. Эта нотка страха поглощает меня, и я сглатываю.

— Как в теории ты бы забрала его жизнь? — он смотрит на меня, и жуткая улыбка, играющая на его губах, лишь сильнее беспокоит меня.

Прикрыв глаза, я пытаюсь отыскать в себе хотя бы крохи храбрости. Мне уже довелось понять, что этот мужчина — любитель страха и манипуляций. Он наслаждается играми, они оба. Мне необходимо хотя бы притвориться сильной.

— Гуманно… в теории. — Хотя в нашей маленькой беседе об убийстве нет ничего теоретического — не в том случае, когда дело касается их. Они никогда не задают вопросы без причины. Они не тратят попусту слова на бессмысленные разговоры.

— И какой это — гуманный способ убить человека?

— В теории, конечно, — добавляет Престон.

Мы идем вдоль дороги посреди Манхэттена, вокруг нас снуют люди, а они спрашивают меня, как бы я убила человека, улыбаясь, словно мы обсуждаем, чем заняться вечером.

Я задумываюсь на секунду, вспоминая документальный фильм о суициде, который однажды посмотрела. На канале «Дискавери» всегда можно найти много разных программ.

— Отравление угарным газом, — отвечаю я, заставляя Престона удивленно приподнять бровь. — Если бы мне пришлось выбирать, я бы хотела умереть именно так.

— Меньшее из зол, — задумчиво произносит Престон, обводя мое тело своим взглядом.

Тобиас засмеялся в ответ.

— Как продумано, ягненок. Я запомню, — он подмигивает мне, прежде чем ускорить шаг и скрыться в толпе бизнесменов, вышедших из офисного здания.

— Только посмотри на этих потерянных овечек, — говорит Престон. — Так упорно трудятся, чтобы сделать кого-то другого богатым. Притворяются взрослыми, пытаясь почувствовать себя высшими созданиями.

Потерянная овца, но не блуждающий ягненок. Они могут вести скучные жизни, но они у них хотя бы есть. Когда Тобиас и Престон касаются меня, целуют меня, трахают меня, я говорю себе, что значу для них что-то, но, возможно, это просто то, во что мне нужно верить, чтобы чувствовать себя немного лучше, испытывая желание к ним. Может, именно это мне и нужно сделать — принять полную грязными желаниями часть себя и каждую ложь, которую мне нужно себе внушать, чтобы не чувствовать себя испорченной. Но я знаю, что значу для них чуть больше простой пешки в их игре. Не просто ягненок, которого они подобрали из огромного стада, потому что я одинокая и беспомощная женщина, уязвимая перед клацающими челюстями двух матерых волков, которые постоянно кружат вокруг добычи.

— Ты больше не потеряна, Элла, — Престон прижимает меня ближе, улыбаясь, когда оставляет поцелуй на моем лбу. Проходит секунда, а затем я вижу Тобиаса, присоединяющегося к группе людей. Он разговаривает с пожилым мужчиной, одетого в костюм-тройку. Тобиас подходит ближе к нам, на его прекрасном лице играет очаровательная улыбка. Это маска, которую он носит для внешнего мира. Это то, что видят все: Тобиас — обаятельный, привлекательный мужчина, который поработил мир своей социально-медийной платформой.

Его пожилой собеседник улыбается в ответ, с легкостью попадая в ловушку этого искусного образа. Увидев белоснежную улыбку Тобиаса, мужчина сразу же купился на эту ложь, но ведь Тобиас — это лев, притворяющийся котом. Все в нем смертельно, просчитано и иногда жестоко. То, как он смотрит на мир, совсем отличается от того, как его видят другие, и уж точно отличается от образа обычного бизнесмена. Я однажды читала, что серийные убийцы и бизнесмены очень похожи по своей природе, и сложно с этим не согласиться. Тобиас что-то среднее между Богом и гением, у которого напрочь отсутствует понятие о морали. А Престон… он здесь, рядом с ним, прекрасная правая рука дьявола, его партнер, его верный соратник. Его идеальная пара. По крайней мере, мне так кажется. Мне интересно, всегда ли они были любовниками? Бизнес-партнерами? Друзьями, которые трахаются?

Тобиас и второй мужчина, стоя в нескольких метрах от нас, все еще разговаривают. Затем он направляется ко входу ближайшего ресторана, и огромная стеклянная дверь открывается, когда администратор приглашает нас зайти внутрь. Мы проскальзываем в помещение, проходя мимо болтающих людей, наслаждаясь приятным запахом свежеиспеченного хлеба. Престон осторожно тянет меня за руку, и я останавливаюсь, повернувшись взглянуть на него. На его губах появляется маленькая улыбка.

— Ты и правда удивительная, Элла, — он подносит мою руку к губам и оставляет поцелуй на костяшках. Локон его светлых волос падает на лоб, и я даже не замечаю, как вновь завороженно пялюсь на него. Разговоры и перебранки в ресторане затихают на его фоне. Все бизнесмены и женщины не более чем размытое пятно. — Надеюсь, ты выиграешь, — произносит он, и мое сердце замирает, потому что я все еще могу проиграть. И что тогда произойдет?

— Престон! — зовет Тобиас, его командующий голос заставляет Престона оторваться от меня и перевести взгляд на него.

— Пойдем, — говорит Престон, ведя меня сквозь наполненную толпой комнату к укромному столику в уголке. Тобиас стоит у его края, его челюсть сжата, он неотрывно смотрит мне в глаза.

Престон выдвигает стул передо мной, и, как только я сажусь, Тобиас также занимает свое место.

— Реджинальд, — начинает он, поднимая меню, — это Элла Тейлор.

Мужчина поднимает на меня взгляд и улыбается.

— Приятно познакомиться, мисс Тейлор, — он протягивает руку в приветствии, и я тянусь через стол, чтобы пожать ее. — Вы бизнес-партнер Тобиаса?

— Она консультант, — самодовольно отвечает Тобиас.

— Ох, правда?

— Да, — смеется Тобиас. — Мне даже почти хочется назвать ее своим моральным компасом, — одна из его бровей приподнимается, и он подносит стакан с водой к губам. Я ерзаю в кресле, а Тобиас следит за каждым моим движением, как лев, затаившийся в густых зарослях, готовый наброситься на раненную газель. Мне интересно, заметил ли кто-то, как он смотрит на меня, пристально изучая малейший жест?

— Она отлично справляется, — подтверждает Престон.

Моесердцебиение ускоряется, и я даже не уверена почему. У меня во рту внезапно пересыхает, и я тянусь к стакану, делая глоток холодной воды.

— Да, но, — говорит Реджинальд, — нам всем бы не помешал моральный компас в таком беспощадном мире, не правда ли?

Все мужчины за столом засмеялись, и я начинаю чувствовать себя здесь совершенно не к месту, словно за пределами этой занимательной шутки. Выдавив улыбку, я перевожу взгляд на Реджинальда. Он средних лет, с седеющими волосами, сильной челюстью и уставшими голубыми глазами. Его костюм идеален и выглядит очень дорого. Когда он обхватывает стакан с водой, на его запястье под галогенной ресторанной лампой блестят часы «Ролекс». Внешне он похож на того, кто мог быть таким же высшим созданием, как Тобиас и Престон, но ему не хватает какого-то определенного штриха. Определенной темноты, которая, кажется, поглотила этих двоих. Этот мужчина не игрок, нет, этот мужчина лишь часть игры и совершенно об этом не знает.

Весь ужин я сижу словно в оцепенении, без энтузиазма ковыряясь в еде и наблюдая за разговорами мужчин. Я вижу, как Тобиас изучает его словно какой-то экземпляр под микроскопом. Мне хорошо известно, что Престон прислушивался к каждому слову, переиначивая их, чтобы те соответствовали каким бы то ни было безумным вещам, которые они хотят. На протяжении ланча Тобиас и Престон обмениваются взглядами, безмолвно ведя диалог друг с другом, и с каждой следующей секундой я все сильнее волнуюсь о том, в чем же будет заключаться сегодняшняя игра. И, милый Реджинальд, какую же роль тебе сегодня предстоит сыграть?

К нам подходит официант, чтобы убрать со стола, и я, наконец, прихожу в себя, выныривая из дымки вопросов «если и почему», постоянно крутящихся в голове.

— Ты едва прикоснулась к еде, — замечает Тобиас, взглянув на мою тарелку.

— Я не очень голодна.

Он кивает, и рука Престона опускается ко мне на колено под столом.

— Не переживай, Элла. Все не так уж и плохо. Вот увидишь.

Обычно слова Престона успокаивают меня, но эти — «не так уж и плохо», — исходящие от такого мужчины, как Престон, влияют на меня совершенно противоположным образом.

Реджинальд поднимает руку, протягивая ее в мою сторону.

— Было так приятно познакомиться, Элла, — он дарит мне вежливую улыбку, прежде чем повернуться и пожать сперва руку Престона, а затем и Тобиаса. Мужчина уходит, пробираясь сквозь наполненную людьми комнату, прежде чем Тобиас встает и молча направляется к выходу из ресторана.

— Не против прогуляться в парке? — спрашивает Престон, беря меня под локоть.

Глава 4

Элла

Тучи плотно застилают небо, блокируя солнечное тепло. Я медленно иду между Престоном и Тобиасом, и в этот раз именно рука Тобиаса держит мою. Он неспешно курит, пока мы шагаем вдоль дорожки по Центральному парку. Мы подходим к мосту и поднимаемся по нему, направляясь к середине. Остановившись, Тобиас отпускает мою руку и прислоняется к рейке, уставившись в мутную воду. Он делает очередную затяжку. Сладкий запах дыма быстро становится запахом, который поднимает во мне волну желания, как и он. Я желаю его.

— Ты веришь, что люди злые, Элла? — спрашивает он.

Я поднимаю на него взгляд, наблюдая за тем, как густой дым вырывается из его губ, и, опять же, я ничего не могу поделать с собой и начинаю думать о том, что он похож на дьявола, такой же прекрасный и опасный.

— Конечно, — отвечаю я.

Мужчина кивает.

— Что, как ты думаешь, делает их злыми?

Престон прислоняется спиной к перилам, скрещивая лодыжки и наблюдая за мной.

— Думаешь, у них есть выбор?

Я хмурюсь.

— Да, у них есть выбор, и он заключается в принятии решения совершить плохой поступок осознанно, и именно это делает их по-настоящему злыми, — отвечаю я уверено.

— То есть, — смеется Тобиас, — чтобы человек считался злым, он должен осознавать свои злые деяния?

Я хмурюсь, пока он наблюдает за мной.

— Да. Мне так кажется, — я ненавижу это: эти вопросы, это давление, оставаясь в полном незнании, права я или нет.

— Разве значение правильного и неправильного не отличается у каждого человека, Элла? — Престон усмехается.

— Может быть, — мой взгляд скользит по его непослушным светлым волосам, касающихся воротника пиджака.

— Как ты определяешь, что неправильно? — спрашивает Тобиас, бросая окурок в воду.

Я тяжело вздыхаю, испытывая раздражение от этого разговора. Тобиас касается пальцами моей щеки.

— Не расстраивайся, Элла. Это все часть игры.

— Думаю, нормальные люди понимают разницу. Никаких убийств, никакого шантажа, не вести ни о чем не подозревающую девушку к своему другу, чтобы она сделала все, что тот пожелает… — это, конечно, низко с моей стороны, ведь я знаю, что Тобиас остановил Третьего от того, чтобы трахнуть меня, но тот касался меня, делал со мной вещи, которые заставляют чувствовать меня грязно и неправильно. Я понимаю, что надавила слишком сильно, когда Тобиас медленно выгибает бровь, и его взгляд становится жестким, делая глаза похожими на осколки раскаленного нефрита. Престон выдыхает сквозь зубы, и боковым зрением я замечаю, как он делает шаг в сторону от меня. Черт. Пальцы Тобиаса все еще на моей щеке, и его хватка становится сильнее, когда он поворачивает мое лицо к себе. Наклонившись, его губы почти касаются моих, и я могу почувствовать его теплое спокойное дыхание на лице. Прохожему бы показалось, что это всего лишь объятье любимого, но твердость его тела и болезненная хватка на моей челюсти говорят, что это точно не так.

— Неуважение неприемлемо, Элла, — что-то сверкает в его глазах, грозовые тучи надвигаются, угрожая разразиться бурей.

Мой взгляд падает на его губы без разрешения, прежде чем вновь вернуться к глазам. Мое сердце бьется в рваном ритме, адреналин разносится по венам, потому что этот мужчина опасен, и потому что это возбуждает.

— Извини, — выдыхаю я.

Он подносит губы к моему уху. Я дрожу, когда его дыхание щекочет мою шею.

— Ягненок, ты ходишь по краю, — его зубы прикусывают мочку моего уха, прежде чем мужчина отходит и смотрит на меня.

Пальцы Престона пробегаются по моей руке, поднимаясь к плечу, прежде чем он мило убирает волосы мне за ухо.

— Все не то, чем кажется, Элла.

— Всегда помни это, — говорит Тобиас, его ноздри раздуваются. — Мне скучно на улице, — и на этом он уходит.

***

Машина останавливается у невзрачного здания, и я поднимаю глаза на вывеску: «Больница Святого Мэттью».

— Мы вернемся через час, — говорит Тобиас водителю, открывая дверь. Он выходит из автомобиля и поправляет пиджак, выпрямившись. Я скольжу по сидению и выбираюсь следом за Престоном. Интересно, что мы тут делаем?

— Любопытная Элла, — воркует Престон, протягивая руку. Я обхватываю ее, наблюдая за тем, как Тобиас направляется к двери.

— Рядом с вами двумя я постоянно нахожусь в этом состоянии.

— Это делает жизнь захватывающей, не так ли? — Я поднимаю на него взгляд, и на его идеальном лице мелькает безумная улыбка. Мне кажется, Престон из того типа людей, которые способны любое свое действие превратить в нечто захватывающее. Его ничем не останавливают нормы и социальные ограничения, поэтому он проживает свою жизнь на полную.

Стеклянная дверь больницы открывается, и я чувствую прохладный ветерок, посылающий мурашки по коже. Тобиас останавливается посередине двухэтажного атриума и заводит разговор с группой мужчин в белых халатах. Мы с Престоном останавливаемся позади него. Доктора смотрят на Престона и кивают. Они едва ли обращают на меня хоть какое-то внимание.

— Прием назначен на следующую субботу, верно? — спрашивает Тобиас.

— Да, все готово. Доктор Хейнс постоянно занимает своего ассистента какими-то делами, не давая передохнуть, — говорит один из мужчин. — Ваш вклад очень ценен. Семьи детей пропали бы без этой помощи.

Тобиас пожимает руку мужчины.

— Это честь для меня.

— Очень великодушно с вашей стороны.

— Это всего лишь деньги, — Тобиас улыбается, и хотя эта улыбка выглядит искренней и довольной, мне хорошо известно, что под ней скрывается нечто другое. Что-то больное и извращенное, темное и испорченное.

Доктор поворачивается к Престону.

— И спасибо вам тоже, мистер Лукас. — Престон кивает. — Блэр покажет вам двоим… — он замечает меня, молча вцепившуюся в Престона, — вам троим наши улучшения.

— Следуйте за мной, — молодая девушка, одетая в медицинский халат, отделяется от группы и ведет нас в сторону лифтов.

Поездка на восьмой этаж проходит в полной тишине. Весьма неловкой. Взгляд Блэр скользит от Престона к Тобиасу, медленно и осторожно рассматривая их прекрасно сшитые костюмы и точеные лица, которые были невероятно прекрасны. Я знаю, о чем она думает, потому что была на ее месте. Знаю, как в ней плещется интерес и любопытство. Несмотря ни на что, эти мужчины — живое воплощение богов, олицетворение того, о чем мечтает каждая женщина. Вымысел, воплощенный в в реальность.

Они прекрасны во всем, кажутся идеальными. Один взгляд — и ты знаешь, что они могут принести тебе такое наслаждение, на которое многие мужчины просто не способны, и именно поэтому они настолько опасны. Некоторые вещи очень заманчивы, и ты сделаешь все ради дозы, не важно, как дорого это тебе может стоить. Я смотрю, как ее взгляд перескакивает на меня, и ее щеки краснеют, ведь ее застали за разглядыванием. Я знаю, что ей, наверняка, интересно, что я делаю с ними, и я сама все еще задаю себе этот вопрос пару раз в день. Я хочу их, желаю их, нуждаюсь в них, и, если честно, разве я чем-то лучше наркомана, за убийством которого мне пришлось вчера наблюдать? Я делаю все это ради дозы — одного мгновения блаженного забытья.

Дверь со звоном открывается, и мы выходим из лифта. Блэр нервно одергивает халат.

— В каждой палате были повешены новые плазмы, — начинает она отчет.

— И игровые консоли? — спрашивает Тобиас.

— Да.

Мы идем вдоль коридора, проходя мимо каталок, инвалидных кресел и капельниц. Докторов и медсестер.

— Также в палаты были поставлены новые кресла.

— Очень хорошо, — произносит Тобиас, бросив взгляд на часы.

Престон похлопывает рукой по моей и сжимает ее. Я поднимаю на него глаза и вижу, что он улыбается. Я чувствую себя погруженной в водоворот каких-то событий, который затягивает меня словно в черную дыру, потому что пока ничего из происходящего не имеет смысла, но я боюсь, что скоро все обретет значение.

Блэр останавливается и проводит бейджиком по сканеру. Раздается звон, и механизм приходит в действие, открывая двери. Девушка сразу же указывает на чистейшую стальную раковину.

— Помойте руки, — обращается она к нам, открывая дверцу углового шкафчика у стены, и доставая бледно-желтые халаты, маски и перчатки. После того как мы заканчиваем, она протягивает нам спецодежду, и мы надеваем ее. Мое сердцебиение медленно набирает скорость. Мне хочется спросить, зачем все это, но я не могу.

— Никто из вас не болеет? — спрашивает Блэр.

Я качаю головой, а затем девушка нажимает на кнопку на стене, и еще одни двери открываются, на этот раз ведущие в коридор с палатами. По стенам развешаны картины с изображением животных и принцесс, супергероев и волшебников. Мы поворачиваем у поста медсестры, и я вижу маленького мальчика в инвалидной коляске. Без волос, клубок трубок свисает с его капельницы.

Тобиас подходит к нему и приседает рядом.

— Волосы начинают отрастать. Я уже вижу ёжик, — он улыбается. — Думаю, тебе стоит отрастить ирокез.

Мне очень сложно держать рот закрытым от разворачивающегося передо мной представления. Кто этот человек? Это не тот мужчина, с которым я провела последние пять дней.

Маленький мальчик искренне улыбается ему.

— Спасибо вам за игру, мистер Тобиас.

— Пожалуйста. — Я сосредотачиваю внимание на мальчике. Ему не больше десяти, но он выглядит таким хрупким: сквозь бледную кожу с легкостью видны голубые вены.

Тобиас прочищает горло, вставая и продолжая свой путь вдоль коридора.

— Библиотека, ее уже отремонтировали?

— Еще в процессе. Они планируют открыть ее на следующей неделе, вывдвоем будете перерезать ленту на открытии, — Блэр останавливается и толкает дверь в пустую комнату. — Это единственная свободная комната, которая у нас сейчас есть.

Тобиас опускает подбородок к груди.

— Итак, — она обводит рукой комнату, — вы можете все видеть своими глазами. Новые плазмы, игровые консоли, кресла…

Престон отпускает мою руку и обходит комнату вместе с Тобиасом, внимательно осматривая ее.

— Хорошо выглядит, — заключает Тобиас с очаровательной улыбкой.

— Спасибо, Блэр, — благодарит Престон, взяв ее за руку и пожав.

— Я сделаю свою привычную остановку, а затем мы уйдем, — говорит Тобиас.

Девушка кивает и выходит из комнаты. Дверь за ней закрывается, и внезапно на меня накатывает страх, беспокойство, неловкость, потому что я совершенно не знаю, что будет дальше, а моя жизнь на данный момент состоит только лишь из постоянных переживаний.

— Здесь есть кое-кто, с кем бы я хотел встретиться, ягненок, — Тобиас направляется к двери и выходит в холл. Мы с Престоном следуем за ним в сторону последней палаты справа. Тобиас стучит в дверь, прежде чем медленно ее приоткрыть.

— Томас? — шепчет он.

— Заходите, — доносится женский голос из комнаты. Тобиас бросает на нас взгляд, прежде чем полностью открыть дверь.

В моей груди все сжимается, когда мой взгляд падает на мальчика, лежащего в кровати. Он выглядит таким маленьким, таким хрупким. Дыхательная трубка подведена к его носу. Его лицо измождено худобой, щеки впали, а кожа имеет желтоватый оттенок, как мне кажется, из-за желтухи. Я перевожу взгляд на мать, сидящую напротив окна. Под ее глазами темные круги. Она устало смотрит на Тобиаса, когда он подходит к ней и присаживается рядом.

— Как он? — шепотом спрашивает Тобиас, и неподдельное участие в его голосе почти убивает меня.

На глаза женщины набегают слезы, и она прикусывает губу, опуская взгляд на смятый платок, зажатый в пальцах.

— Облитерирующий эндофлебит. Лекарства не действуют, — она выдыхает и закрывает глаза. — Они дали ему неделю в лучшем случае.

Престон вздыхает и подходит к женщине и Тобиасу, оставляя меня одну у двери. Женщина качает головой, прежде чем обхватить руками Тобиаса за шею и зарыдать. Престон кладет руку ей на плечо и закрывает глаза. Я чувствую себя незваным гостем, кем-то, кого не должно быть в этой комнате, но не могу заставить себя перестать смотреть на них, хотя мое сердце разбито от боли из-за матери и ребенка. Спустя пару мгновений женщина выпрямляется, утирая слезы. Тобиас встает и медленно подходит к кровати. Он кладет ладонь на руку Томаса, присаживаясь на краешек.

Глаза мальчика медленно открываются, и он поворачивает голову, не отрывая от подушки, чтобы взглянуть на Тобиаса. По уголкам глаз Тобиаса я вижу, что он улыбается под маской. Томас усмехается.

— Мистер Тобиас! — его лицо озаряется счастьем от присутствия Тобиаса, и в моем горле образовывается ком.

— Привет, дружище.

— Угадайте, кто приходит увидеться со мной.

— Кто?

— Супермен.

Тобиас смеется.

— Настоящий супермен.

Маленький мальчик кивает.

— Так и есть, и он сказал мне, что я сильный.

— Правда?

— Ага, он сказал мне, что я самый сильный мальчик из всех, с кем ему приходилось встречаться.

— В это я верю, — произносит Тобиас тихо.

Женщина издает жалобный звук, и мне хочется подойти к ней, предложить свое плечо, на котором можно поплакать, руку, за которую можно подержаться, но я — лишь незнакомка для нее, наблюдатель, и никакое количество поддержки не облегчит ее боль. Ее ребенок умирает. Ни один родитель не должен быть свидетелем этого. Я могу лишь представить ее боль, ее беспомощность, как ужасно, должно быть, наблюдать, как такая невинная душа страдает. В глазах начинает покалывать, и ком в горле увеличивается, пока не становится тяжело дышать. Я чувствую себя мошенницей, кем-то, у кого нет права на слезы, нет права на горе, поэтому я медленно покидаю комнату.

В моей груди все сжимается. Мне кажется, что я не могу дышать. Мне нужно снять эту маску, но я не могу, не здесь, поэтому я бегу по коридору, ударяя рукой по кнопке, которая открывает дверь и выпускает меня. Срываю маску, делаю глубокий вдох и прижимаюсь спиной к стене, соскальзывая вниз, пока не оседаю на пол, опустив лоб на колени. Я пришла сюда, чтобы собраться с мыслями, но вместо этого лишь разваливаюсь на куски. Мальчик настолько юн, а жизнь так жестока. Мать теряет своего ребенка, проигрываю врагу, с которым не может бороться. По моим щекам беззвучно текут слезы, и я сжимаю руки в кулаки, пока ногти не впиваются в ладони, в попытке отстраниться от этой волны эмоций. Именно этого Тобиас и Престон хотят. Они хотят сломать меня… зачем бы еще они взяли меня сюда?

Делая глубокий вдох, я поднимаю голову, вытираю слезы и только тогда замечаю плакат на стене: «Бентон и Престон BMT Юнит». Филантропы, доноры… люди, которые покупают женщин. Это все так запутано и непонятно.

Я вновь опускаю голову, а затем слышу медленные, неторопливые шаги, останавливающиеся прямо напротив меня. Я поднимаю взгляд и вижу Престона. Он уже успел снять халат с маской и теперь стоит передо мной, засунув руки в карманы брюк.

Он делает глубокий вдох.

— Ты в порядке, Элла? — спрашивает мужчина.

Я смаргиваю слезы и киваю, хотя уверенна, он прекрасно видит, что я далеко не в порядке. Мой взгляд опускается вниз, и он двигается рядом со мной, усаживаясь на больничный пол в своем дорогом костюме. Он вытягивает ноги перед собой и обнимает меня за плечи. Плотина прорывается, и мое тело сотрясается в сильных рыданиях, потому что я не могу выкинуть из головы образ этого маленького мальчика. Он умрет, и это ужасный трагический факт, и мне ненавистно знать, что не существует способа мне или кому-либо другому это исправить. Я падаю в объятья Престона, и его свободная рука прижимается к моей щеке, притягивая ближе, а губы касаются моих волос.

— Ты слишком милая, Элла. Чувствуешь слишком многое, — его большой палец поглаживает мою щеку.

— Он так юн, — говорю я, задыхаясь.

Престон вздыхает.

— Знаю, — а затем он просто держит меня в объятиях, давая мне выплакаться, пока его рубашка не промокает от моих слез. Я обнимаю его руками за талию и крепко держусь за него, словно он мой плот в этом бурном море, источник комфорта и успокоения, к которому мне не следует привязываться, но я ничего не могу с собой поделать. Он целует мои волосы, его губы остаются, прижатыми ко мне, и я чувствую его горячее дыхание на коже.

— Нам нужно идти, — говорит он тихо. Я киваю и позволяю ему помочь мне встать на ноги.

Престон ведет меня по больнице, прямо к машине. Он придерживает для меня дверь, и когда я забираюсь внутрь, Тобиас уже там. Его пристальный взгляд сосредоточен на мне, но прямо сейчас я не могу разбираться с ним. Я эмоционально выжата и слишком уязвима. Престон садится рядом на заднее сидение, и как только дверь закрывается, я прижимаюсь к нему, опуская голову на его плечо. На секунду он колеблется, прежде чем обнять меня и прижать ближе. Грусть повисает в воздухе между нами, и я закрываю глаза, пытаясь найти хоть какое-то утешение в запахе одеколона Престона, когда машина срывается с места.

Глава 5

Элла

Мы в дороге уже четыре часа. Они не сказали, куда мы направляемся, и мои нервы на пределе. С каждой проходящей секундой солнце опускается все ниже. Когда, наконец, мы свернули с шоссе, уже наступила ночь. Автомобиль мчится по проселочной дороге, проезжая мимо изношенных домов и заросших газонов. Машина делает резкий поворот, и мое плечо ударяется о Престона, а затем автомобиль резко останавливается. Ворота перед нами медленно открываются, и видно, как в свете фар парит поднявшаяся пыль с гравийной дороги. Как только путь становится свободным, автомобиль проезжает дальше. Напротив нас огромная фабрика с большим количеством дымоходов и труб. Что, черт возьми, мы здесь делаем?

Машина тормозит, и Тобиас, не теряя времени, сразу же распахивает дверцу и выбирается наружу. Как только он поворачивается, то подает мне руку, чтобы помочь выйти. Престон закрывает дверь, и я оборачиваюсь, наблюдая за тем, как он прислоняется к окну и что-то говорит водителю, но я не могу разобрать слов. Мужчина распрямляется и поправляет костюм, когда машина отъезжает и паркуется под деревом, прежде чем полностью заглушить двигатель.

— Добро пожаловать на электростанцию МакФерсона, — торжественно произносит Тобиас, обводя руками местность вокруг нас. — Место, где одновременно создаются мечты и куется смерть.

Престон смеется.

— Ты помнишь Реджинальда, милого джентльмена, с которым мы обедали? — я киваю. — Ну, это здание принадлежит ему.

Я вновь рассматриваю этого огромного монстра, из которого безостановочно валит дым. Воздух кажется густым и затхлым, загрязняет легкие.

— Видишь ту милую струйку дыма? — Тобиас указывает на дымоход. — Он выпускает замечательную смесь из золы, содержащую ртуть, кадмий и мышьяк, — мужчина улыбается, продолжая идти по направлению к фабрике, — которая обрушивается дождем на таких же замечательных жителей города. Загрязняя воду, почву, сам воздух, которым они дышат, — он делает глубокий вдох. — Ох, мило, не так ли? — а затем смеется.

Постоянно гремящие и пыхтящие звуки, исходящие от дымохода, создают ужасающую мелодию, наполняющую ночной воздух. Как только мы подходим ближе, я замечаю светлый пепел, падающий на кожу. Единственный источник света исходит от желтой лампочки, висящей над железной дверью, по центру здания, к которому подходит Тобиас, а затем открывает дверь. Он стоит, дожидаясь, когда мы с Престоном догоним его. Мы заходим внутрь, и ужасный запах горящего топлива забивает нос. Сюда проникает достаточно света из окна, чтобы я могла рассмотреть огромную комнату. Множество подвесных железных мостиков пересекает потолок. Тобиас подходит к к следующей двери, наклоняется и снимает навесной замок. Тяжелая дверь с глухим ударом отъезжает в сторону, и он провожает нас в комнату, чьи стены залиты бетоном, а в ней, в самом центре, находится Реджинальд, привязанный к стулу. Грязная на вид тряпка засунута ему в рот. Его глаза широко раскрываются, а взгляд начинает метаться между Тобиасом и Престоном.

Тихий стон вырывается из его горла, когда Тобиас подходит к нему с присущим ему изяществом и уверенностью, которые он излучает с каждым шагом.

— Старый добрый Реджи… — Тобиас достает сигарету из кармана, прежде чем присесть напротив Реджинальда. Он прикладывает сигарету к губам, щелкая зажигалкой. Оранжевое пламя танцует на его лице, оседая в тени скул, пока он ухмыляется. — Ты же не против, правда? — он поджигает кончик сигареты и делает глубокую затяжку, выдыхая дым прямо в лицо Реджинальда. Тот кривится, кашляя с тряпкой во рту. — Ой, такой незначительный дымок не должен беспокоить тебя, Редж, — Тобиас смеется, поднимаясь на ноги и подзывая меня и Престона подойти.

— Томас, ты помнишь его, не так ли, ягненок?

— Да, — отвечаю я хриплым и тихим голосом.

— Томас жил недалеко отсюда, — произносит Престон, становясь позади меня и убирая волосы с моей шеи.

— Пока его мать работала на двух работах, чтобы свести концы с концами, — рассказывает Тобиас, — Томас любил играть во дворе со своим старшим братом, катая маленькие пластмассовые грузовички по грязи, — мужчина вздыхает. — По грязи, полной яда с его фабрики.

Реджинальд ёрзает на стуле.

— И дело в том, — подхватывает Престон, — что существуют правила и нормы, принятые для того, чтобы уменьшить выброс токсичных отходов в воздух. Но наш Реджинальд… — Престон смеется, обходя меня и направляясь к Реджинальду, чтобы положить руки ему на плечи. — Ему наплевать на правила, да, Реджинальд?

В ответ раздается сдавленный стон. Стул двигается из стороны в сторону, пока мужчина пытается выбраться из удерживающих его веревок.

Тобиас цыкает, делая еще одну затяжку.

— Он любит экономить, незаметно для всех протянуть людям под столом пару купюр, чтобы заставить их закрыть глаза на то, как он сбрасывает токсичные отходы в реку. Заплатить политикам… делать все, чтобы в итоге сохранить деньги, — Тобиас смотрит на Реджинальда. — Он так жалок, раб всемогущего доллара.

— Ты знаешь, как много детей заболело из-за его пренебрежения к правилам, Элла?

— Во всем виновата жадность Реджинальда, — добавляет Тобиас.

Я взглянула на Реджинальда и представила этого маленького мальчика, лицо матери которого застилали слезы.

— Вы знали? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота, но все же слышен в пустой бетонной комнате.

— Конечно, он знал, — отвечает Тобиас.

— Ему было все равно, — добавляет Престон.

Тобиас достает телефон из кармана и проводит пальцем по экрану.

— Это звучит знакомо, Реджи? «Начальные данные команды больницы Святого Мэттью показывают увеличение случаев лейкемии в поселениях, соседствующих с электростанцией МакФерсона. Большая вероятность такого скачка, скорее всего, связана с экологическим факторами…» и тому подобное, — взгляд Тобиаса отрывается от телефона, с обвинением опускаясь на Реджинальда. — И что ты сказал на это маленькое сообщение от своего помощника?

— Ты чувствовал себя плохо, услышав эти новости, Реджинальд? — спрашивает Престон, сжимая его плечи.

— Его ответ, — Тобиас смеется и качает головой, — ох, его ответ очень красноречиво демонстрирует, насколько он заботливый и участливый человек, — Тобиас вновь опускает взгляд на телефон. — Он сказал: «Это не моя чертова проблема. У меня есть дела, которыми нужно заниматься», — Тобиас вновь качает головой. — Сообщение, полученное благодаря мессенджеру «Шесть градусов».

— Почему? — задаю я вопрос Реджинальду. Он трясет головой. — Уберите кляп. Я хочу знать почему! — кричу я, злость вперемешку с горем ведут борьбу внутри меня, требуя получить объяснение столь бессмысленным и ужасным поступкам.

Тобиас вздыхает, проводя руками по лицу, прежде чем сделать последнюю затяжку сигареты.

— Ты такая мягкая, Элла, — он смотрит на меня, и его зеленые глаза сверкают, пока он достает кляп изо рта Реджинальда. Тот кашляет, пытаясь продышаться, сплевывая, прежде чем встретиться взглядом с Тобиасом.

— Тебе это не сойдет с рук, сученок, — кричит он.

— Ой, да неужели? — Тобиас улыбается, непринужденно бросив взгляд на часы. — Ты недооцениваешь меня, дорогой друг. У тебя есть три минуты.

Я делаю шаг вперед, мои руки слегка дрожат.

— Вы знали и были уверенны, что полученные деньги намного важнее жизни ребенка.

— Многих детей, — добавляет Престон. — Сотен.

— Многое убивает детей, — отвечает Реджинальд. — Я волновался. Что мне следовало сделать — закрыть компанию, просто потому что парочка детей больна раком?

— Ты экономил, и ты знал о последствиях, — говорит Тобиас, качая головой.

— Вы чувствуете вину? — спрашиваю я. Глаза всех троих мужчин направлены на меня, а я не отрываю взгляд от Реджинальда. Мне хочется, чтобы он хотя бы что-то чувствовал. Он продолжает молчать, и, прежде чем я понимаю, что делаю, я отвешиваю ему пощечину. Тобиас громко смеется и встает прямо напротив меня, медленно заставляя отступить назад. На его губах появляется улыбка, когда он ласково проводит рукой по моей щеке.

— Всему свое время, ягненок, — он быстро целует меня в лоб, но этот простой жест никак не помогает унять злость, которая клокочет внутри меня.

Престон отходит от Реджинальда.

— Он — убийца, Элла. Ведь так?

— Монстр, — добавляет Тобиас.

— Я не убийца, — кричит Реджинальд.

— Нет, это не так, — Тобиас склоняет свою голову, усмехаясь. — Ты отдал приказ, и Матушка Природа его выполнила. Не будь тебя, эти дети никогда бы не погибли.

— Ты этого не знаешь.

— Ох, Реджи, но я знаю, — Тобиас отходит от него. — Если бы кто-то вручил тебе пистолет и чек на миллион долларов, и единственное, что тебе нужно было сделать, — это убить одного человека, ты бы прицелился и выстрелил.

Лицо Реджинальда побелело, глаза закрылись. В моей голове царит абсолютная путаница, как я слышу тяжелый вздох Престона.

— Это были твои точные слова, не так ли?

— Знаешь, тебе и правда стоит быть более осторожным с тем, что ты говоришь. Эти вещи имеют привычку возвращаться, — Тобиас смеется.

— Я буду соблюдать нормативы, — говорит Реджинальд, и Тобиас с Престоном заливаются смехом.

— Конечно, будешь. И заплатишь миллионные штрафы, не так ли?

— Что насчет больничных счетов всех этих бедных детей? И их семей, которые не могут позволить себе лечение? — спрашивает Престон.

Тобиас обходит мужчину, его руки сложены за спиной, прежде чем он становится рядом со мной и целует в щеку. Я наблюдаю за Престоном, когда тот пересекает комнату. Я знаю, к чему все идет. Постоянная игра туда-сюда, назад и вперед, между правильным и неправильным.

— Если он умрет, десять тысяч акций его компании уйдут на рынок. Это бизнес на десять миллионов долларов, который я выкуплю и закрою, заменив его чистым производством энергии.

Умрет? Этот вопрос вертится на кончике моего языка.

— Ты хочешь его смерти, — говорю я, заявляя, а не спрашивая.

— Я бы продал их тебе! — выпаливает Реджинальд.

— Справедливо, — отвечает Тобиас. — Но это не имеет значения, ты должен быть наказан.

— Ты согласна, Элла?

— Самосуд для жадного монстра? — посмеивается Тобиас. — Почему он должен остаться в живых, проводя остатки лет в роскоши, когда под его ногами столько скелетов?

— Никто не узнает, Элла… — шепчет Престон, касаясь пальцами моей челюсти. — Это будет нашим маленьким грязным секретом.

Тобиас тянется к чему-то за спиной, доставая это из своих брюк. Подойдя ко мне, он демонстрирует эту вещь. Как только я вижу блеск пистолета, то пытаюсь отступить, но руки Престона обхватывают меня, удерживая на месте.

— Тише, Элла, — шепчет он. Я едва замечаю его губы на своей шее, потому что мой взгляд сосредоточен на пистолете. — Мы бы никогда не навредили тебе, — говорит он, пока его пальцы спускаются по моему горлу.

— Посмотри на меня, — приказывает Тобиас. Когда я не отвечаю, он делает шаг вперед, положив палец мне под подбородок. — Возьми пистолет, ягненок, — говорит он спокойным и сильным голосом. Я качаю головой. Меня медленно начинает поглощать истерика, и во мне все еще кипит злость. Я оборачиваю пальцы вокруг холодного металла и забираю его из рук Тобиаса. Вес оружия в моей ладони заставляет руку задрожать. Я смотрю на пистолет, а затем направляю его на Реджинальда. Я чувствую давление власти, которой обладаю в этой момент. Я знаю, что собираюсь играть в судью, присяжных и палача. Он заслуживает смерти, но, конечно же, не мне судить, достойна ли его жизнь той или иной участи.

— Это предохранитель, — говорит Тобиас, поднимая мою руку и указывая на маленький переключатель на пистолете.

Тобиас отходит в сторону, и Престон обхватывает меня руками, положив их поверх моих пальцев, обхватывающих рукоять пистолета. Его горячее дыхание касается моей щеки, и я дрожу, когда ощущаю его губы у своего уха.

— Просто наведи, — наставляет он, поднимая оружие и наводя его на Реджинальда. — Закрой один глаз и прицелься. — Я закрываю глаз, фокусируясь, пока маленькая метка на стволе пистолета не совпадает с головой Реджинальда. Престон целует меня возле уха. — А затем нажимай на курок, — шепчет он, прежде чем снова меня поцеловать. Я чувствую себя словно в трансе, загипнотизированная губами Престона, его хваткой на моих руках и видом Реджинальда напротив.

Как только руки Престона отпускают мои, транс спадает. Мои руки падают по бокам, но я все еще удерживаю пистолет. Тобиас становится напротив меня, закрывая вид на Реджинальда. Он хватает меня за подбородок, откидывая голову назад, впиваясь своими губами в мои. Его язык скользит по моим губам, а пальцы Престона пробегают по шее.

— Решать тебе, ягненок, — говорит Тобиас с улыбкой, медленно отходя назад.

— Тебе решать, что правильно, а что неправильно, — улыбается Престон.

— Ты — высшее создание, Элла. Прямо как мы.

— Реджинальд — убийца, — Престон целует мою щеку и подходит к Тобиасу.

— Он — низшее существо, — Тобиас тянется к двери. — Грязь. Ничтожество.

— Подумай о Томасе, — вздыхает Престон.

— И его матери, — добавляет Тобиас, открывая дверь.

— Ты знаешь, что правильно, Элла. — Мое сердце бешено колотится о ребра, холодный пот покрывает все тело. Я не хочу, чтобы они оставляли меня.

— Заставь нас гордиться собой, ягненок, — говорит Тобиас с улыбкой. — Исход пятой игры в твоих руках, — и с этими словами они оба выходят за дверь, закрывая ее за собой.

Я стою в этой комнате с пистолетом в руке, мое сердце громко бьется в груди, а легкие отчаянно нуждаются в воздухе.

— Пожалуйста, — умоляет Реджинальд. — Я могу дать тебе денег. Я перепишу на тебя акции своей компании. Отдам их тебе! Ты — не они, — он указывает головой на дверь.

— И что произойдет с Вами? — я делаю шаг к нему. — Вы будете и дальше жить в своем особняке, ездить на быстрых машинах, с женой подле себя, детьми и правнуками, — мой голос кажется отдаленным даже для меня.

— Я… — он замолкает, не в состоянии вымолвить и слова. Я делаю еще один шаг.

— И вся эта праздность, пока менее обеспеченные семьи теряют своих детей, — мой голос срывается от мысли о маленьком Томасе. Мужчина хнычет, съеживаясь, подобно жалкой пародии на человека, которым он и является. По какой-то причине это меня раздражает. Он хотя бы мог взять ответственность за свои ужасные поступки. — Вам даже не жаль? — кричу я, склоняясь к нему, пока мое лицо не оказывается всего в паре сантиметров от него. Его глаза расширяются, и он начинает дрожать.

— Пожалуйста, — умоляет он, но мы оба знаем, что уже слишком поздно. То, что он сотворил, слишком ужасно. Тобиас прав, справедливость должна восторжествовать. Холодное твердое решение наполняет меня изнутри, и я внезапно вижу мир таким, как видят его Тобиас и Престон. Я — высшее создание, но не из-за денег или занимаемого места в социуме, а потому что я лучше его. Я держу власть, и это чувство заставляет мою кровь вскипеть, но затем мною овладевает холодное безразличие.

Я медленно поднимаю пистолет, сердце стучит в ушах, как барабан. Мой мир сужается до неспокойного звука собственного дыхания, тихое хныканье срывается с губ Реджинальда. Мое зрение тускнеет по краям, пока все, что я могу увидеть, это его лицо. По его щекам текут слезы. Его лицо обезображивается состоянием чистой истерики, его губы шевелятся, но я не слышу его. Я дышу. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Он — ужасный человек… Мои пальцы подрагивают на курке, когда я закрываю глаза, а потом спускаю его. Пистолет взрывается в моих руках.

Громкий хлопок проникает сквозь дымку в моем сознании, вырывая меня из состояния злобной ярости. Запах горящего пороха наполняет воздух, и я резко опускаю взгляд на оружие в своих руках, прежде чем поднять глаза на Реджинальда. Его тело откинуто назад на спинку стула, а бетонная стена позади него забрызгана кровью и ошметками мозгов. Мои пальцы немеют, и оружие падает на пол, звук эхом раздается в пустой комнате. Мой желудок скручивает в спазмах, и я отворачиваюсь от ужасных последствий собственных действий, отходя в угол комнаты, чтобы, наконец, освободить желудок.

Я плачу, продолжая опустошать желудок, пытаясь сделать хотя бы вдох, когда чувствую руки на своей шее.

— Тише, Элла, — Престон собирает мои волосы, и я наклоняюсь вперед, упираясь рукой в стену. Кровь, я могу чувствовать металлический запах крови в воздухе. Порох. Я убила его. Я убила человека. «Он убил многих других», — шепчет тихий голос где-то в глубине меня, пока темная и извращенная часть моего сознания пытается пустить корни во мне. Выпрямившись, я опускаю взгляд на свои дрожащие руки сквозь застилающие глаза слезы. Кто я? Была ли я когда-то тем человеком, которым я думала, что являюсь?

Я поворачиваюсь и прислоняюсь к стене. Тобиас и Престон смотрят на меня, наблюдая и выжидая. Боковым зрением я все еще вижу тело Реджинальда. Закрыв глаза, я сглатываю очередной позыв к рвоте. Я дышу ртом, пытаясь отгородиться от запаха крови. От запаха этой чертовой комнаты. Теплые пальцы легко прикасаются к моему подбородку. Когда я открываю глаза, то вижу, что Тобиас смотрит на меня с мягкой улыбкой на губах.

— Мой ягненок, — он переводит взгляд на тело, и его улыбка становится шире, — ты заставила меня гордиться, — а затем он наклоняется и нежно целует меня в щеку.

— Мне нужно… мне нужно уйти, — мой голос звучит как отдаленный гул, словно принадлежащий кому-то другому, девушке, которая только что убила человека. Не мне… это не я. Я чувствую, как медленно разваливаюсь изнутри, потому что больше не могу удерживать две противоречащих друг другу части себя. Есть одна, которая в ужасе от всего, что произошло за последние несколько дней, напугана поступками, которые я совершила, действиями, на которые способна. А есть другая часть меня, которая наслаждается этим, которая хочет искупаться в похвале Тобиаса, в поощряющих поцелуях Престона. Однажды я считала этих мужчин монстрами, так кем же тогда это делает меня?

Тобиас кивает, снимая пиджак и накидывая его на мои плечи. А затем он берет мою руку, прижимая к себе и укрывая от всего, пока выводит меня из комнаты.

Когда мы выходим наружу, машина уже ждет нас, как и всегда, прямо за дверью. Престон забирается внутрь, и Тобиас придерживает дверь для меня, прежде чем последовать за мной. Как только дверца закрывается, автомобиль трогается с места. Тобиас и Престон смотрят друг на друга, их глаза блестят в каком-то молчаливом понимании. А я просто сижу, дрожа всем телом от того, что только что совершила. Мой разум все еще не может осознать, что это произошло на самом деле. И при каких обстоятельствах. И насколько легко было забрать жизнь человека, потому что я чувствовала, что это правильное решение. У меня больше нет морали… Меня накрывает осознание собственного падения, паранойя начинает брать надо мной вверх. Я не выберусь из этого живой. Я знаю. Нет и шанса. Все слишком извращенно и запутано, и неважно, в чем смысл этой игры. Я знаю, что это темная игра, и, похоже, каждая из них заканчивается смертью. Я хочу закричать. Я хочу заплакать. Я хочу умолять о пистолете, которым убила мужчину, чтобы засунуть холодный ствол себе в горло и нажать на гребанный курок.

— Элла? — зовет Тобиас, и мой взгляд фокусируется на его лице. Он протягивает ладонь, и я вижу две голубые таблетки на ней. — Прими это.

— Я не хочу.

Ноздри Тобиаса раздуваются, и он выдыхает.

— Полное подчинение, ягненок. Не превращай неподчинение в свое последнее нарушение. Ты зашла так далеко…

Со злостью я хватаю таблетки с его ладони и закидываю себе в рот, проглатываю. Что еще хуже может случиться? Смерть меня больше не пугает.

Глава 6

Тобиас

Мой дорогой ягненок лежит обнаженным на кровати, ее голова покоится на моих коленях, пока я поглаживаю ее влажные волосы. Как только мы приехали домой, я искупал ее, вымыл волосы и сказал еще раз, насколько горд ею. Я чувствую настолько сильную связь с ней, и то, в каком полном смысле она принадлежит нам. Я смотрю на ее прекрасное лицо, пухлые губы. Я не хочу, чтобы она ушла…

Она была в легком забытье от таблеток, но я не мог просто сидеть здесь и позволить ей истязать себя из-за такого достойного поступка. Она намного сильнее, чем думает. И сегодняшний вечер доказал это. Как только я услышал звук выстрела, мое сердце пропустило пару ударов, и я знал, что она та самая. Наша та самая.

Она двигается с изяществом и красотой, и все же она может быть беспощадной. Мой беспощадный ягненок больше не боится Большого Злого Волка. Она выдыхает, и тепло ее дыхания касается моей ноги.

— Не расстраивайся, ягненок. Ты поступила правильно.

Ее пальцы дергаются на моем бедре. Я знаю, что она сейчас задается многими вопросами, но это все лишь часть плана. Она выбирается из своегококона, и когда это случится, она станет сильнее и лучше. Она увидит мир таким, какой он есть, лишь некоторым довелось это сделать. Я продолжаю пропускать пальцы сквозь ее мягкие волосы, изучая прекрасный изгиб ее носа, красивую форму ее губ. Лишь одно ее присутствие уже успокаивает меня, и я понимаю, что и сам хочу принести ей умиротворение. Наклонившись/, я нежно целую ее в щеку, и она двигается, прижимаясь своими губами к моим. Ее пальцы касаются моих волос, когда ее губы раздвигаются, и язык проникает в мой рот. Я вдыхаю ее вкус, ее запах, по достоинству оценивая её, нечто столь простое может сделать меня очень слабым. Никакое количество денег, власти или крови не могут заставить меня потерять концентрацию, но, если я не буду осторожен, этот ягненок угрожает сбить меня с пути. Эта ситуация становится опасной, и эта опасность заставляет чувствовать себя таким живым.

Дверь со скрипом открывается, заходит Престон, подходит к кровати. Он быстро раздевается, и я позволяю взгляду пробежаться по его телу, на секунду задерживаясь на его твердом члене, который подпрыгивает, когда он забирается на кровать рядом с Эллой. Он обнимает ее за талию и оставляет цепочку поцелуев на ее шее, а его рука опускается на мое бедро. Я отодвигаюсь от девушки, заглядывая в ее глаза, когда он опускает ладонь на ее щеку. Я могу представить, что такой могла бы быть наша жизнь. Нас троих.

Я обхватываю лицо Эллы.

— Ты знаешь, как сильно я хочу тебя? — мои руки скользят по ее телу, между ног, которые бесстыдно раскрываются для меня. — Всегда такая отзывчивая, — я ввожу в нее пальцы, и чувствую, как ее мышцы сокращаются вокруг меня. Престон прижимается к ней, целуя ее и касаясь своими руками ее груди. Я толкаю пальцы глубже, и ее спина выгибается, отрываясь от кровати. Идеальна, произведение искусства. Она отзывается подобно инструменту, созданному для того, чтобы издавать самые прекрасные звуки. Рот Престона спускается вниз по ее груди, прокладывая чувственную дорожку к ее животу. Достигнув ее бедра, он поднимает на меня взгляд, и я вытаскиваю из нее пальцы, погружая их в его теплый жаждущий рот. Его глаза медленно закрылись, когда он всосал мои пальцы, слизывая ее сладкий вкус.

— Давай со мной, — шепчет он, беря меня за руку и опуская на кровать, пока я не оказываюсь между ее разведенных ног. Престон двигается рядом со мной, и вместе мы, миллиметр за миллиметром, поднимаемся поцелуями по ее ноге. Я провожу языком с одной стороны от ее киски, а Престон с другой, пока наши губы не встречаются над ее клитором. Наши языки сплетаются, когда мы одновременно обводим ее опухший клитор. Элла сжимает в кулаки простыни, застонав. Рука Престона опускается на мою голову, и он пропускает мои волосы сквозь свои пальцы, потянув за них, когда засовывает свой покрытый соками ее киски язык в мой рот. Я отвечаю на его поцелуй, проводя языком по кромке его зубов, прежде чем оторваться и грубо провести им вверх и вниз по ее влажному клитору. Смесь аромата ее киски и запаха одеколона Престона заставляет меня почувствовать примитивную жажду желания. Я хочу ее. Я хочу его. Я зарываюсь лицом между ее ног и сгребаю волосы Престона в кулак, откидывая его голову от нее, прежде чем сесть на колени.

Я приближаю лицо Престона к своему, грубо и глубоко целуя его. Он отчаянно сдергивает молнию моих брюк и обхватывает член — тот еще жадный ублюдок.

— Черт, — выдыхаю я ему в рот, прежде чем отстранить его лицо от своего. Мне срочно нужно погрузить член куда-нибудь, но в кого? Мой взгляд перебегает от Престона к Элле, пока сердце бьется в бешеном ритме. Я смотрю на розовую киску Эллы — такая идеальная, такая мокрая и узкая, и я сразу же хватаю ее за лодыжки, разводя ее ноги в стороны и тут же врываясь в нее. Ощущение жара и тесноты ее лона вырывает из моего горла довольный рык.

— Ты мой сладкий ягненок, — бормочу я, склоняясь к ней, чтобы поцеловать в губы.

Я чувствую хватку рук Престона на своих бедрах, его ладони медленно скользят по моей заднице, пока я быстро и глубоко вхожу в Эллу. Его пальцы кружат вокруг моего сфинктера, и я напрягаюсь от нетерпения, жажды и желания. Я выдыхаю, когда его пальцы легко касаются моего ануса.

— Престон… — предупреждаю я, прежде чем чувствую его горячее дыхание на коже.

— Я просто хочу попробовать, Тобиас.

Элла хватает меня за лицо, поднося свои губы к моим.

— Позволь ему, — шепчет она, — пожалуйста, — она льнет ко мне в долгом поцелуе, и я отстраняюсь, останавливаясь, когда бросаю взгляд через плечо на Престона. Наши глаза встречаются, и, боже, это похотливое желание, сверкающее в его глазах, наполняет мои вены примитивным жаром. Элла двигается мне навстречу. — Дай мне посмотреть, Тобиас.

И я теряю контроль, тормоза отказывают. Я переворачиваюсь на спину, усаживая Эллу сверху.

— Развернись, — говорю я ей, хватая ее за бедра и заставляя оседлать себя. Она садится на мой член, и я наблюдаю, как он исчезает внутри нее, и ее идеальная задница подпрыгивает, когда она опускается на меня. — Ты хочешь, чтобы он вылизал меня, ягненок?

— Боже, да, — с трудом выдыхает она.

Я раздвигаю ноги и чувствую жар тела Престона, когда он опускается между ними. Элла поддается вперед, ее ягодицы раздвигаются, так что я могу увидеть ее тугую дырочку, пока она скачет на мне.

— Боже, ты такая идеальная. Такая прекрасная, — шепчу я, опустив ладонь на ее ягодицу, потирая пальцем анус. — Прикажи ему вылизать меня, ягненок.

Она отклоняется от меня на мгновение, и я опускаю взгляд вниз, чтобы увидеть, как Элла обхватывает Престона за челюсть, приближая его к себе. Они целуются, и она все быстрее и сильнее объезжает меня. Мы трое не можем быть еще идеальнее. А затем она хватает его за волосы, запрокидывая его голову назад, прежде чем опустить ее между моих раздвинутых ног.

— Вылижи его дырку, Престон.

— Все что угодно для тебя, — отвечает Престон. Я чувствую его дыхание на себе, прежде чем теплый влажный язык медленно скользит по моему бедру.

Я хватаю Эллу за задницу, заставляя насаживаться на меня жестче. Престон выдыхает, я чувствую жар его рта, прежде чем его язык прижимается к моему анусу. Он обводит мой вход, и затем его палец проталкивается внутрь. Откинув голову назад со сдавленным стоном, я сжимаю зубы от необходимости в столь желанном проникновении.

— Блять, Тобиас, — стонет Престон. — блять.

Элла отзывается протяжными стонами, ее киска становится такой мокрой, как никогда прежде. Престон трудится, толкая свой палец в мой зад, вылизывая между толчками. Этого почти слишком много. Его. Ее. Нас. Элла тяжело дышит, ее киска ритмично сжимается вокруг меня, пока она продолжает скакать на моих бедрах.

— Трахни меня сильнее, — выдавливаю я сквозь сжатые зубы и говорю это им обоим.

Через мгновение Элла откидывает голову назад в крике, с ее губ срывается вереница ругательств, смешанных со стонами, когда она начинает дрожать на моем члене. Мои мускулы напрягаются и перекатываются от обжигающего жара внутри меня.

Один последний толчок пальца Престона, одно последнее движение его языка, и я с силой кончаю, и все это сдерживаемое напряжение высвобождается, пока сладкая киска Эллы высасывает из меня все до последней капли.

Я перевожу дыхание и сажусь, оставляя цепочку поцелуев на спине Эллы, вдоль ее горла, пока смотрю прямо на Престона, который все еще лежит между моих бедер.

— Трахни ее, — говорю я ему. Он хватает ее руки и сбрасывает с меня, прежде чем перевернуть и войти сзади. Ее голова опускается к груди, пальцы сжимаются в кулаки.

— Дерьмо, — шипит она на выдохе. — Я не могу…

— Кончай, ягненок, эта сладкая маленькая киска может принять намного больше, — я улыбаюсь, когда она поднимает на меня взгляд. — Мне нравится наблюдать, как Престон тебя использует.

Раздается звонок моего телефона. Я хватаю его с ночного столика, проводя пальцем по экрану, прежде чем прижать к уху.

— Да?

— Еще два дня, Тобиас, — выдыхает Третий. — Я едва могу себя сдерживать.

Я продолжаю смотреть, наблюдая за Престоном, вбивающегося в Эллу, сосредоточив внимание на том, как его толстый член расплескивает мою сперму, когда он входит и выходит из нее.

— Ох, но игра ведь еще не закончилась, Третий, — при упоминании его имени я вижу, как Элла напрягается.

— Но мы знаем, каков будет конец, Тобиас, не будь глупцом.

— Ничего не предрешено, Третий, — твердо говорю я и вешаю трубку, опускаясь на кровать и любуясь тем, как мой ягненок радостно подчиняется нашим потребностям — добровольная жертва в нашей прекрасной извращенной игре.

Конец Пятой Игры