Собрание сочинений. Том 7: Тайна сокровищ магараджи. Невинный убийца. Это — серьезно! [Джеймс Хэдли Чейз] (fb2) читать онлайн

Джеймс Хедли Чейз ТАЙНА СОКРОВИЩ МАГАРАДЖИ Собрание сочинений в 32 томах

Тайна сокровищ магараджи

Глава 1

Рико стоял в мрачном коридоре и всматривался в пустой ресторанный зал. Длинный, узкий, со столиками, приготовленными для вечера, зал производил не очень приятное впечатление. С минуту постояв, он наконец махнул рукой и двинулся к себе за стойку. В красном, обитом кожей кресле сидел могучего телосложения мужчина, при виде которого Рико сразу забеспокоился. Он всегда чувствовал себя беспокойно в присутствии Бида, так как отдавал себе отчет, что имеет дело с опасным человеком, который, кроме всего прочего, действовал на него как гипнотизирующая змея соответственного размера.

При виде Рико Бид вытащил из кармана связанный за углы грязный носовой платок, развязал его, а содержимое вытряхнул на стол. Рико онемел. На столе лежал массивный браслет, весь усыпанный бриллиантами. Никогда в жизни Рико не видел что-либо более красивое. У него мелькнула мысль, что он очень хотел бы иметь браслет, но тотчас же отогнал ее от себя. Владеть такой драгоценностью? Нет, это далеко не соответствовало его финансовым возможностям! Кроме того, покупка или продажа такой драгоценности была связана с несомненной опасностью и могла привести к крупным неприятностям.

— Я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты держался подальше от таких игрушек! — крикнул он Биду, злой от собственного бессилия. — Это не для меня!

— Не дашь ли ты мне чего-нибудь выпить, — прервал вспышку хозяина клуба мягкий, почти детский голос, так резко контрастирующий со взглядом Бида, что Рико даже рот открыл от удивления. — Эти камешки уже сами по себе стоят не меньше двух тысяч…

Рико покачал головой. Он не хотел показать Биду, что растерян и не знает никого, кому можно сбыть такую вещь. С тех пор, как он узнал Бида, он всегда напускал на себя этакую солидность и важность.

— Я не хочу их брать. Это слишком опасно.

Бид изучающе посмотрел на Рико.

— Но ты должен это взять, — процедил он сквозь зубы. — У меня неприятности. Хозяйка этой игрушки вполне могла…

Рико почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Белый как полотно, он упал на стул.

— Идиот! — крикнул он. — Выматывай отсюда. Ты что, не знаешь, что фараоны в этом случае прежде всего явятся ко мне? Они ведь знают, что ты постоянно крутишься у меня.

У Бида напряглись мощные мускулы.

— Мне нужны деньги, — сказал он. — Дай пятьсот долларов…

Рико был напуган не на шутку. Убийство!.. Увидев Бида, он подумал: конечно, этот парень явился неспроста. Однако самонадеянно, хоть и с боязнью, полагал, что сумеет уладить любое дело, с каким бы этот опасный тип ни пришел к нему. Но убийство! Такое в голову Рико не приходило. И подобная ситуация никак не устраивала его. Хоть и хотелось иметь браслет, но страх быть замешанным в убийстве был сильнее желания приобрести ценную вещь. Рико отодвинул от себя браслет.

— Ни пенса. Забирай это и сматывайся отсюда.

Веко правого глаза Бида как-то странно дернулось. Он отвернул полу куртки так, чтобы Рико увидел спрятанный там револьвер.

— Пять сотен! — повторил посетитель грозно.

— Нет! — выкрикнул Рико, и его изрытое оспой лицо покрылось испариной.

— Пятьсот монет, Рико, — повторил еще раз Бид. — И быстро! Я должен сматываться, пока земля не начала гореть у меня под ногами.

Рико тяжело дышал. Он низко наклонил голову, пот заливал его лицо. Сейчас хозяин клуба был похож больше на мокрую крысу, попавшую в ловушку.

— Убирайся вон! — с усилием выдавил он.

Вдруг Бид прыгнул вперед и схватил Рико за рубашку, легко поднял его над головой и потряс в воздухе, как куль с мукой.

— Я сказал: пятьсот! — хриплым голосом повторил парень, опуская Рико на пол.

Продолжая держать его одной рукой за рубашку, он другой принялся методично бить хозяина по лицу, так что голова бедняги моталась из стороны в сторону. Наконец он швырнул Рико на стул.

— Плати, иначе я продолжу развлечение.

Рико с трудом поднялся и подошел к конторке. Потрогал рукой распухшую щеку, потом выдвинул ящик, достал пачку банкнот, отсчитал пять бумажек и дрожащей рукой протянул их Биду.

Тот небрежно сунул их в карман куртки и бросил на стол браслет.

— Не следовало меня принуждать применять силу. Если мне что-то нужно, я буду это иметь, понял? Любой ценой!.. И пора бы уж тебе это знать.

Рико не произнес ни слова, поглаживая горевшие щеки.

— Я сообщу тебе, где я буду, — продолжал Бид, словно ничего не случилось. — Если какое-нибудь подходящее дельце будет для меня, подожди, пока я не дам о себе знать.

Рико облизнул сухие губы.

— Да, — хрипло ответил он.

— Ну, тогда прощай, — бросил Бид и ушел, не оглядываясь.

После его ухода Рико подошел к бару, налил себе стакан виски с содовой, сел в кресло и, медленно потягивая виски, стал смотреть на браслет.

«Недурная штучка, — думал он. — Красивая вещь… И попала мне в руки. Дорогая, но и весьма опасная. Стоит пять или шесть тысяч долларов. Только кто ее купит?»

Ральф Рико встал и положил браслет в тайник в стене, за картиной. Решил ждать случая. Если женщина жива, то найти покупателя будет не так уж и трудно, но если нет… При мысли об этом лицо Рико снова исказилось. Взяв в руки стакан, он сделал большой глоток виски, затем зашел в ванную, чтобы умыть горевшее лицо.

«Этот Бид — крепкий парень, — думал он. — И нервы у него стальные.» «Если мне что-то нужно, я буду это иметь…» Это правда, и Рико не раз убеждался в этом. Осторожно стал мыть щеки, холодная вода принесла явное облегчение. У владельца клуба не было злости против Бида. Быть с ним в союзе означало для Рико возможность делать неплохие дела, а то, что он получил по физиономии, только подтверждало это и невольно вызывало не только страх перед этим типом, но и уважение к нему. Приободрившийся Рико поправил галстук, причесал волосы и вернулся в кафе.

Когда он дошел до бара, то остановился как вкопанный и сердце его замерло от страха. В красном кресле, том самом, в котором только что восседал Бид, сидел маленький тщедушный человечек с лицом, покрытым веснушками, и рыжими, как огонь, волосами. При виде Рико он поднял голову и вперил в него зеленые проницательные глаза.

— Как дела, Рико, — буркнул он вместо приветствия, — что поделываешь?

Рико сделал попытку улыбнуться, но из этого ничего не вышло.

— Что вы здесь делаете, лейтенант? — спросил он, бледнея.

Лейтенант Джордж Олин все так же пытливо смотрел на хозяина.

— Да вот, решил нагрянуть сюда, чтобы поймать тебя на месте преступления. Что ты на это скажешь?

Рико попытался рассмеяться, но его смех прозвучал как голос попавшей в мышеловку мыши. Чуткое ухо лейтенанта не могло этого не уловить.

— Я делаю все возможное, чтобы не попасться, — пробовал пошутить Рико. — Что это вам пришло в голову, лейтенант?

— Неужели не понятно, приятель? — процедил Олин. — Разве полчаса назад у тебя не побывал кто-то?

Рико налил себе вторую порцию виски, в голове у него все смешалось от панических мыслей. Как ему быть? Он не собирался признаваться, что только что отсюда ушел Верн Бид. Но если заведение находилось под наблюдением полиции и Бида видели, как он уходил отсюда? Или еще хуже, может, его уже арестовали?

— Ничего я не видел, — осторожно начал Рико. — Я работал у себя в кабинете. Естественно, я не исключаю, что кто-то мог войти в кафе незамеченным, но я ничего не знаю об этом.

Олин презрительно улыбнулся. Он знал Рико, и для него не были секретом мечты Рико перейти от мелкой спекуляции к более крупным делам. Уже не один месяц лейтенант следил за ним, надеясь, что рано или поздно владелец клуба попадется.

— Смотри, Рико, с огнем играешь! Кончишь ты в конце концов газовой камерой.

Рико все еще улыбался, но было видно, что ему не до смеха. Кому понравится упоминание о смерти, даже сказанное в шутку.

— В чем дело, лейтенант? Откуда столько злости ко мне? Выпьете чего-нибудь?

— На службе не пью. Послушай, Рико, кто это тебя побил? Может, это Бид?

— Девушка, — нашелся Рико. — Думал ее уломать, а вот что получилось. Наградила меня пару раз щеткой для волос… Но… почему вы вспомнили Бида?

— Потому что он интересует меня. Был он сегодня здесь?

— Я его не видел, — ответил Рико, качая головой. — Не было здесь никого, кроме вас.

— И твоей приятельницы? — вставил Олин.

— Вроде так…

Лейтенант затянулся, потом вынул изо рта сигарету и пустил к потолку столб дыма.

— Несколько часов назад, — заговорил медленно Олин, глядя на Рико, — актриса Джоан Брук вышла из своего дома прогуляться в парке. В конце аллеи этого парка на нее было совершено нападение. Бандит сорвал с руки женщины браслет с бриллиантами стоимостью около пяти тысяч долларов. Способ, которым было совершено нападение, говорит о том, что это мог быть только Бид. Полицейская машина стояла в нескольких десятках метров от того места, но наши парни ничего не услышали и не заметили, хотя было совсем светло. Бид — специалист по таким фокусам, кроме того, он последние дни крутился около твоего кафе. Я и зашел к тебе, чтобы посмотреть, нет ли его у тебя и не поделился ли он случайно с тобой своей добычей.

У Рико был вид оскорбленной добродетели.

— Можно ведь было спросить потерпевшую, кто на нее напал. Бида трудно не запомнить. Но так или иначе, а мне не нравятся ваши подозрения, лейтенант.

— Ну почему же. Запретить ведь мне этого нельзя. Что касается актрисы, то она уже ничего не скажет. Она мертва…

Улыбка погасла на губах Рико.

— Значит, ее пришили, — промямлил Рико. — Откуда вы знаете, что это сделал Бид?

— Бид — по натуре убийца, — спокойно продолжал Олин. — Я был уверен, что рано или поздно он дойдет до убийства. Будь осторожен, Рико! Это опаснейший тип. Ты должен освободиться от него, послушайся моего совета. Тот подонок, который попадется на этом браслете с бриллиантами, прямиком угодит в газовую камеру.

Рико почувствовал, как холод пробежал у него по спине.

— Я никогда не впутываюсь в такие дела, — почти выкрикнул он. — И вам никогда мне этого не пришить!

Олин отреагировал на такое заверение и на протест нетерпеливым жестом.

— Слушай, Рико, у тебя неплохое заведение, и зарабатываешь ты немало. Зачем тебе связи с такими типами? Выкладывай карты на стол. Я готов помочь тебе.

Рико чувствовал, как пот ручейками течет у него по спине. Он знал, что может доверять слову Олина, но продать Бида?! До сих пор он был связан с ним мелкими делами. Бид был первым клиентом, который дал ему возможность заработать много долларов. Кроме того, если бы он помог войти Биду в газовую камеру и об этом узнали, то за его собственную жизнь никто не дал бы и пенса. Нет, теперь, когда он стал заметной фигурой в преступном бизнесе, он не может никого предать, не опасаясь навредить и самому себе.

— Лейтенант, если бы я знал что-нибудь, я бы вам сказал.

С минуту Олин без всякого выражения смотрел на него.

— Ты уверен, Ральф Рико, что говоришь мне правду? — спросил он, наклонившись над столом. — Было бы лучше, если бы ты ее все-таки сказал…

После ухода Олина Рико долго сидел огорошенный, глядя на свои сжатые кулаки. Лоб его был бледным и мокрым от пота.

Глава 2

Эд Даллас, стройный, атлетического вида мужчина, вошел в телефонную будку гостиницы. Позвонив, он услышал мягкий женский голос:

— Добрый вечер, это Международное разведагентство…

— Это Эд, — прервал Даллас. — Дорогуша, дай мне старика…

Вскоре он услышал хриплый голос Гемина Парвиса:

— В чем дело, Даллас?

— У Черной Морды гости, — быстро доложил Даллас. — Мужчина и женщина. Типу лет пятьдесят, у него, чувствуется, водятся деньги. Она молодая, ничего особенного, однако может закрутить голову любому мужчине. Черная Морда ждал их. Они вошли без звонка.

— Не называй Рея Черной Мордой, — холодно прервал Эда Парвис. — Это индус из хорошей семьи.

— Согласен, — нетерпеливо пробормотал Даллас, — но мне это безразлично. Что я должен делать с этой парой? Схватить их при выходе?

— Лучше узнай, кто они такие, спешить нам некуда. Ведь это первые к нему посетители.

Даллас быстро вышел из будки и прошел в холл отеля «Космополитен», направляясь в сторону Джека Буруса. Тот сидел, развалясь в кресле, с газетой в руках и внимательно наблюдал за входом в гостиницу. Даллас наклонился над ним.

— Старик приказал узнать, что это за люди. Ты оставайся здесь и продолжай наблюдать. Если еще кто-нибудь зайдет к индусу, звони старику.

Потом Эд протиснулся сквозь толпу, дошел до парадного входа и устроился в стороне, на стуле под пальмой в ящике. Прошел почти час, прежде чем он снова увидел гостей Рея. Впереди шла блондинка, одетая в элегантное пальто. Эд обратил внимание на выражение ее лица: на нем читались расчет и какая-то удивительная холодность и решительность. И их не могли скрасить даже красивые голубые глаза, которыми обладала женщина. Ее спутник был невысокого роста, загорелый и неплохо сложенный, хотя и несколько грубоватого вида, мужчина. Тусклые серые волосы, зачесанные назад, военного типа усы. Белоснежный костюм добавлял ему уверенность и вместе с тем некоторую важность.

Мужчина и женщина прошли мимо Далласа, направляясь к выходу из гостиницы. Эд пошел следом за ними и увидел, как они садятся в большой черный лимузин, за рулем которого ожидал филиппинец в ливрее. Машина тут же рванулась с места, но опытный взгляд Далласа успел схватить ее номер. Подозвав такси, расторопный детектив поехал в главное полицейское управление.

Через несколько минут такси остановилось у большого серого здания. Расплатившись, Даллас собирался искать лейтенанта Олина и тут увидел именно его, выходившего из полицейской машины. Эд направился к лейтенанту, крикнув на ходу:

— Хэлло, Джордж, задержись на минутку.

Мрачный Олин повернулся к нему.

— Я очень занят. Ты слышал: убили Джоан Брук?

Даллас замер от удивления.

— Ну вот, сам видишь, что у меня нет времени.

Олин быстро шел длинным коридором. Детектив не отставал, наступая Джорджу на пятки. Зная, что не так легко отделаться от преследователя, Олин пинком открыл дверь, пропустил вперед Далласа и вошел вслед за ним в свой кабинет. Эд ожидал продолжения начатого лейтенантом сообщения.

— Это был грабеж, — пояснил Олин, — убийца забрал у актрисы браслет стоимостью в пять тысяч долларов.

Даллас протяжно свистнул.

— Черт побери! И что, ты напал на какой-нибудь след?

— Да, но мне не хочется пока ничего говорить по этому делу. Что тебя привело к нам?

— Проверь, кому принадлежит черная «Лассоль» номер А-067.

Олин закурил сигарету.

— Что-нибудь интересное?

— Речь идет о краже, совершенной пятнадцать лет тому назад. Дело странное и удивительное…

Олин покачал головой.

— Ну, кражи меня не интересуют. И я не понимаю, кого может привлекать дело пятнадцатилетней давности.

— Страховую компанию, тем более что речь идет о такой мелочи, как четыре миллиона долларов.

Олин казался ошеломленным.

— Хорошо ли я расслышал? Четыре миллиона?!

— Именно. Тогда страховая компания выплатила эту сумму владельцу пропавших драгоценностей, но все еще надеется вернуть ее, отыскав исчезнувшие сокровища.

Олин смотрел на кончик догорающей сигареты.

— Что-то припоминаю… Если я не ошибаюсь, речь идет о коллекции драгоценностей какого-то шаха, магараджи или что-то в этом духе…

— Да, магараджи Читтабада. Он одолжил собрание семейных драгоценностей музею Парбента, который устраивал выставку самых ценных коллекций мира. Сын магараджи Рей отправил драгоценности в Нью-Йорк самолетом, который так и не прилетел к месту назначения. С того времени был потерян всякий след той коллекции. Годом позже к скупщику краденого обратился некий Пауль Хотт и пытался сбыть пару игрушек именно из той коллекции. Ты помнишь Хотта? Довольно крупный вор. Скупщик донес на него в полицию, потому что Хотт хотел получить за свои игрушки слишком много, а может, и по каким-нибудь другим соображениям. Хотта поймали, но где находится коллекция, он не сказал. Он получил двадцать лет и все еще сидит, но через пару лет выйдет на свободу. Парвис по поручению страховой компании все еще ищет эти драгоценности, хотя, по-моему, стоило бы обождать, пока Хотт не отбудет свой срок заключения. Только он один может привести нас к кладу.

Олин молча пускал дым в потолок, потом спросил:

— А сам Хотт разве мог обделать такое дельце?

Даллас пожал плечами.

— Кто его знает. До сих пор не найдено ни следов самолета, ни экипажа. Можно допустить, что многие были в сговоре с Хоттом, в том числе и экипаж канувшего в неизвестность самолета. Вор никого не выдал. Но добыча так и не появилась на рынке. Сам собой напрашивается вывод, что только Хотт знает тайник.

— К чертям! — нетерпеливо воскликнул Олин. — Мне не до тайников и сокровищ. На мне висит убийство актрисы. Скажи, зачем тебе имя владельца авто?

— Несколько лет назад магараджа Читтабада умер, — объяснил Даллас, — и его сын Рей стал наследником капиталов отца и исчезнувших семейных драгоценностей. Этот тип очень любит транжирить деньги. Он спустил, говорят, половину того, что ему оставил отец. И вдруг сынок известного нам индуса появляется здесь, в Нью-Йорке. Страховая компания считает, что Рей хочет связаться с Хоттом и заключить соглашение.

— Какое еще соглашение? — недоумевающе спросил Олин.

— Полагаю, что за соответствующую сумму Хотт вернул бы эти драгоценности. О Рее говорят, что он из тех типов, что, кроме денег, любят риск и аферу, и не исключают, что он не угомонится, пока к полученной страховке за семейные реликвии не прибавит и сами пропавшие реликвии. Черт его знает, так ли это на самом деле, но нас наняли, чтобы следить за Реем, особенно присматриваться, с кем он встречается. До сего времени его навестила только одна пара, которая отбыла из отеля на автомобиле «Лассоль» А-067.

— Придется тебе помочь, — сказал Олин, беря в руку трубку телефона. Поговорив, он положил ее обратно. — Машина принадлежит некоему Престону Килле, живет на бульваре Рузвельта. Из этого следует, что он крупная рыба. Хватит с тебя?

— Не совсем. Не мог бы ты спросить в архиве, нет ли там чего на этого Престона?

Олин вздохнул, набрал номер, сказал пару слов и, отключив телефонный аппарат, сообщил Эду:

— Ничего они не знают. В полицейских досье нет ничего такого на интересующего тебя подозрительного субъекта.

— Хорошо, благодарю тебя, Джордж, значит, мне придется еще побегать.

И Эд действительно почти бегом спустился по лестнице, поймал такси и поехал в редакцию «Геральд». Лабиринтом коридоров он добрался до кабинета Уэнтли Фейвела. Тот руководил отделом информации и выбрал это место потому, чтобы знать побольше о людях, чей заработок определяется не менее чем четырехзначной цифрой. На свой оклад он жил прилично, но любил кое-что добавлять к нему, охотно снабжая кое-каких людей информацией о любых членах большого света.

Даллас сел в угол стола и протянул Фейвелу открытый портсигар.

— Нужна кое-какая информация…

Фейвел молчал.

— Слушай, Даллас, — произнес он некоторое время спустя, — нет у меня времени, дел по горло.

Даллас достал бумажник и вынул оттуда две пятидолларовые банкноты.

— Пусть это будет наградой тебе за пять минут разговора со мной. Я хочу знать все о некоем Престоне Килле.

Фейвел спрятал деньги.

— Знаю о нем немного, — начал он, довольный. — Он из Сан-Франциско, и у нас всего два месяца. Купил большой дом на бульваре Рузвельта. Три года назад он очень удачно играл на бирже, но потом отошел от дел и сейчас почти все время проводит на скачках. Наверное, и там он выигрывает, ибо не видно, чтобы он имел другие доходы.

— А блондинка, с которой он показывается?

— Это Ева Гилис. Лакомый кусочек, да? Килле вытащил ее из кабаре «Фоли» примерно месяц назад и снял для нее апартаменты на Роксуорт-авеню. Но это долго не продлится: хоть Престон и любит девушек, но часто их меняет. Только кто знает… Эта малышка, полагаю, попытается содрать с него как можно больше…

— Час назад они навестили в отеле раджу Рея, — сказал Эд в задумчивости. — Из твоей, Уэнтли, информации о Килле нельзя заключить, что он относится к тому сорту людей, которыми привык окружать себя Рей.

— Ты уверен, что видел Еву и Престона там? — Фейвел выглядел заинтересованным не на шутку.

— Да, они входили к индусу в номера.

— Я вижу, вы продолжаете заниматься теми драгоценностями?

— Конечно. Это пока главный источник доходов нашего бюро.

Фейвел подумал, потом сказал:

— Не исключено, что вы на верной дороге. Я слышал, что Килле близко связан с преступным миром, но это не наверняка: пока что доказательств нет. Он много времени проводит в клубе «Фру-фру», в заведении некоего Ральфа Рико — мелкого скупщика краденого. Рико мечтает подняться по лестнице преступного бизнеса. Я не удивился бы, если б за ним как раз и стоял Килле. Стоит походить около этого Рико.

— У полиции нет никакого досье на Килле, — заметил Даллас.

— Я знаю, но повторяю тебе, что когда-то Килле делал большие деньги. Некоторые его операции дурно пахли, но это вполне типично для крупных маклеров. Кроме того, интересно, что вот уже два года Престон ничем практически не занимается. Может, он что-то ищет? Тебе не следует, Эд, сбрасывать со счетов его связи с Рико. Возможно, это и наведет на нужный след.

— О'кей, — сказал Даллас, поднимаясь со стула. — Пока достаточно, но, если услышишь что-либо, что будет интересовать меня, звони.

Глава 3

— Я не жду чуда, — сказал Рей, прощаясь. — Думаю, что мы беремся за очень трудное дело, но я люблю иногда испытать судьбу, когда игра стоит свеч. Для начала я дам вам пять тысяч долларов, которых пока будет достаточно для выполнения первой части плана. Завтра я перечислю эту сумму на ваш счет.

По тому, как вел себя Килле, было видно, что он колебался и не мог принять окончательного решения, но Ева не дала ему сказать ни слова. Она тут же продиктовала магарадже номер банковского счета и увела Килле из апартаментов, прежде чем тот успел раскрыть рот. Когда в холле Престон попытался высказаться, Ева заявила:

— Тебе нечего бояться, принимая эти деньги. Если план реализовать не удастся, мы немедленно вернем Рею эту сумму.

Приехав на квартиру к Еве, Килле еще раз настойчиво объяснил девушке всю нелепость их начинания:

— Драгоценности исчезли пятнадцать лет назад. Их искали сотни людей и, насколько мне известно, ищут и сейчас. Ну какие у нас шансы найти их?

— Именно это нам и нужно тщательно обдумать и все обсудить, — сухо ответила Ева. — Я иду купаться в ванне, мне там иногда приходят в голову интересные мысли. А ты здесь без меня тоже хорошенько подумай, Престон. План пахнет полумиллионом долларов.

Но Килле и не думал размышлять на эту тему. Фантастична и абсурдна сама идея! Он отдавал себе отчет, что такие большие деньги были бы в его положении спасением от угрозы надвигающегося банкротства, но он не имел ни малейшего понятия, как их получить и как взяться за поиски пропавших сокровищ.

Килле заканчивал второй стакан виски, когда Ева вышла из ванной.

— Вечером съездим поговорить с Рико, — проговорила она, подойдя к Престону.

Он поставил стакан на стол, схватил Еву за плечи и крепко прижал к себе, но не в порыве нахлынувшего чувства, а от злобы и раздражения, вызванных словами девушки.

— Ты не будешь мне указывать, что я должен делать и чего не должен, — сказал Килле. — Здесь все решаю я, и было бы хорошо, если бы ты, девочка, этого не забывала. Нет у меня желания видеться сегодня с Ральфом, а кроме того, я думаю, что вообще откажусь от этого дела. Тебе ясно?

— Мне больно, Престон! — воскликнула Ева, вырываясь из его рук. Ее взгляд подействовал на него как холодный душ. Килле отпустил девушку и стал мерить шагами комнату из угла в угол, засунув руки в карманы брюк.

— Не делай глупости, Престон. — Ева была совершенно спокойна. — Я хочу тебе только помочь. Ты хорошо знаешь, что должен держать себя в руках. Позволишь себе раскиснуть — погибнешь. Ты ведь понимаешь: это твой единственный шанс поправить пошатнувшиеся финансовые дела.

Килле, недовольный услышанным, повернулся. Чтоб прервать поучительный тон девушки, сказал:

— Пустой разговор! Ведь невозможно найти эти проклятые драгоценности. Почему, ты думаешь, Рей обещал так много денег? Потому что знает, что никогда не придется их мне отдавать.

— И все же думаю, что тебе надо пойти сегодня вечером к Рико, — настаивала на своем Ева. — Он найдет нам толкового человека для той опасной работы, что будет связана с поиском драгоценностей.

— Для опасной работы? — повторил Килле, потирая лоб. — Что еще за опасная работа?

— Разреши мне одеться, дорогой, по дороге в клуб я тебе все объясню, и ты поймешь, что опасную работу сделают другие, а деньги получишь ты. План заманчив. Ты согласишься со мной, что таким образом разбогатеть не всегда выпадает шанс.

Глава 4

Было уже далеко за девять, а в кабинете шефа разведуправления все еще горел свет. Гемин Парвис работал. В это позднее время Эд Даллас вошел к нему в кабинет. При виде Эда Парвис изобразил на лице что-то вроде приветствия.

— Садись, — показал он на стул перед собой. — Я надеялся, что ты придешь, поэтому я все еще здесь.

Даллас сел, бросив шляпу на стол и ладонью пригладив коротко остриженные волосы.

— Мне удалось добыть малость информации о тех двоих, навестивших индуса, — начал он. — Типа зовут Престон Килле. Слышали ли вы эту фамилию?

Чуть подумав, Парвис кивнул.

— Он долгое время крутился на бирже в Сан-Франциско, — сказал шеф, глядя в потолок. — Два года назад он здорово опростоволосился, и биржевые маклеры, не желая скандала и огласки, стали на его защиту. Однако они потребовали, чтобы Килле немедленно смылся подальше, и он перебрался сюда.

— Этими данными я и располагаю, — прервал Даллас шефа, — и именно это я хотел вам доложить. Узнал у Фейвела.

— Надеюсь, ты не дал ему денег, — забеспокоился Парвис. — Этот вампир высосет у меня все наличные.

— Я должен был немного ему дать. Откуда мне было знать, что все это вам уже известно? — продолжал опечаленный Даллас. — Но мы не станем, я надеюсь, ссориться из-за каких-то десяти долларов. А может быть, вы хотите, чтобы я сказал вам пару слов о некой Еве Гилис?

— Ее я тоже знаю, — продолжал демонстрировать свою осведомленность Парвис. — Пять лет назад она была первой на конкурсе красоты и отхватила за победу пять тысяч. После этого сумела уговорить хозяев «Фоли» взять ее в ревю. Некоторое время ее имя горело большими буквами на рекламных щитах и она имела довольно шумный успех. У нее есть брат Адам, если не ошибаюсь, они двойняшки. Братец два года пробыл в Индии и только недавно вернулся в Штаты. Два месяца назад Ева вдруг бросила клуб и пошла на содержание к Килле. Я понял бы ее, будь он богат. Но когда человека в его положении выбирают в любовники, это трудно поддается объяснению, тем более что в «Фоли» ей хорошо платили. Что-то здесь с этой троицей нечисто.

— Зачем же вы давали мне поручение, если все знаете и об этой паре, и о Престоне? — сказал вконец расстроенный Даллас.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты узнавал прошлое интересующих нас людей, — отпарировал Парвис, — а чтобы интересовался их настоящим. Кроме того, у меня хорошая память. Так ты говоришь, что эти двое разговаривали с Реем?

— Да, они пробыли у него около часа.

— Нам надо держать глаза открытыми, — несколько рисуясь перед подчиненным, ораторствовал Парвис. — Не исключено, что благодаря радже эти драгоценности в конце концов попадут в наши руки. Я всегда утверждал, что никто, кроме самого Рея, не сможет их найти. Только вот не спускайте с него глаз.

— А откуда вы знаете, что он их ищет? — спросил слегка уязвленный тоном шефа Даллас. — Не потому ли, что так считает страховая компания?

— Я сам подсунул им эту версию. Рей отдает себе отчет, что при его образе жизни папенькины деньги и страховка скоро кончатся. Почему бы не попробовать вернуть драгоценности? Страховая компания, которой они сейчас юридически принадлежат, в свое время выплатила отцу Рея огромную страховую сумму, но с тех пор стоимость этих пропавших сокровищ выросла неимоверно. Поэтому Рей и пытается их найти. Он приведет нас к кладу, если только у нас хватит терпения. Мак-Адамс и Эндсвит караулят индуса ночью, а Бурус не отходит от него днем. Ты возьми на себя Килле. Сам Рей не будет искать коллекцию, за него это будут делать другие. Среди этих «других» может оказаться и Килле.

Худощавое лицо Далласа не выразило энтузиазма.

— И все-таки нужно подождать, пока Хотт не выйдет из тюрьмы, вот он и приведет нас к спрятанным сокровищам.

Парвис скривился.

— Он не выйдет раньше чем через два года, а мы не можем позволить себе так долго ждать. У нас есть шанс неплохо заработать на этом деле, Эд…

— Я-то не увижу из тех денег ни цента, — заметил Даллас.

— Посмотрим. Как бы то ни было, а приниматься за работу надо. Эти пятнадцать лет бесплодных поисков скверно отозвались на нашей страховой компании. Она на днях даже решила приостановить платить нам. Единственное, что мне удалось сделать, — это убедить ее продлить контракт еще на три месяца. Как видишь, дела неважные.

Даллас встал.

— Ну что ж, все понятно. Я иду работать. Буду следить за Килле, хотя я очень сомневаюсь, чтобы он привел нас к кладу. Один только Хотт знает, где он зарыт.

— Помни: мы не можем ждать два года, — резюмировал Парвис. — У нас осталось всего три месяца…

Даллас направился к двери и исчез в темном коридоре.

Глава 5

В половине одиннадцатого Ральф Рико вышел из своей конторки, прошел через зал и направился к бару. Приказал бармену налить для себя двойную порцию виски. Сделав первый глоток и оглядев кафе, Ральф заметил в зале двух мужчин. Оба были одеты в вечерние костюмы. Один сидел на табуретке у бара, другой, сидя за столиком, читал газету. Того, у бара, Ральф уже видел раньше. Высокий, с хорошими манерами блондин. Вокруг его голубых глаз лежали глубокие тени, придавая лицу печать усталости. Рико, наблюдая за ним, с досадой заметил, что когда-то женщины наверняка сходили с ума по этому парню. Он выглядел человеком твердого характера, тренированным и… жестким. Уже с месяц он регулярно появлялся в клубе. Звали его Адам Гилис. Он не был особенно выгодным клиентом, но, к счастью, почти всегда приводил с собой девушку, и та заказывала шампанское.

В этот вечер Адам был один и ничего не пил. Сидел за столиком и бесстрастными глазами смотрел на себя в зеркало на стене. Блондин производил впечатление человека, нетерпеливо ждущего кого-то. Рико подумал, что он наверняка ожидает какую-нибудь из своих курочек, чтобы она заплатила за его выпивку. Ральф презрительно пожал плечами и перенес свой взгляд на другого мужчину.

Он ни разу не видел его у себя, и это очень беспокоило, так как мужчина не был похож на завсегдатая ночных заведений. Он производил впечатление человека, много времени бывающего на свежем воздухе. Это мог быть какой-нибудь коммивояжер, например агент фирмы по продаже пылесосов.

Рико допил свое виски и пошел в холл, чтобы посмотреть список гостей.

— Кто этот тип, подстриженный ежиком? — спросил он у портье, вставшего при виде хозяина. — Я его здесь ни разу не видел.

— Его зовут Эд Даллас, — ответил Шмидт, толстяк с бодрой улыбкой. — У него была рекомендация от Ринкета, поэтому я впустил его.

— Хорошо, я только хотел знать, кто он такой. Когда придет мистер Килле, дай мне знать, я должен его видеть.

Рико вернулся в бар и осмотрелся. Даллас разговаривал с одной из девушек, работавших на хозяина клуба, — смуглой Зоей Нортон. Рико, увидев на их столике бутылку шампанского, удовлетворенно кивнул головой. Он знал: Зоя не уступит, пока партнер не поставит шампанское. Она была одной из самых способных помощниц в таких делах. Тем временем Адам Гилис рассматривал и изучал хозяина клуба, делая это совершенно безобидно и незаметно, так как использовал для этого зеркало. Он уже давно задавал себе вопрос, кто это изуродовал лицо Рико. Гилису было просто любопытно узнать это. Он думал: «Наверно, стал кому-нибудь на дороге… А все же, за что ему так выдали? Интересно, способен ли этот Рико на большие дела?»

Когда Рико ушел, Адам посмотрел на часы и нахмурил лоб. Почему до сих пор нет Евы? Сказала, что будет в клубе вместе с Килле в десять, а уж почти одиннадцать. Ему пришла в голову мысль позвонить ей, но вскоре он решил, что это далеко не безопасно. Телефонную трубку может взять Килле. Ему не понравится, конечно, поздний звонок к его даме постороннего мужчины. У Килле может возникнуть или подозрение, или интерес к личности абонента, что вовсе не входило в планы Гилиса. Поразмыслив так, Адам отказался от намерения поторопить сестру. Настроение его заметно испортилось затянувшимся ожиданием, но выхода не было: нужно дождаться сообщений по делу. К тому же у Адама было огромное желание выпить чего-нибудь, и он завистливо поглядывал на ряды бутылок в баре. Но даже если бы он вывернул все свои карманы, ему не удалось бы наскрести и пары долларов. Гилис достал портсигар и убедился, что он тоже пуст. Сунув его обратно в карман, Адам стал нервно постукивать пальцами по столу, потом встал и вышел в холл.

— Мистер Килле еще не приходил? — спросил Адам у Шмидта. — Я был в баре и мог не заметить его.

— Нет, я не видел названного господина, — небрежно ответил портье. Он был довольно опытный человек и с первого взгляда на гостя мог определить, чего он стоит. К Гилису он не чувствовал ни малейшего уважения, видя в нем типичного нахлебника с пустым карманом.

Гилис вышел в туалет, вымыл руки и стал причесываться. За этим занятием и застал его вошедший сюда Даллас. Он встал у рукомойника рядом с Гилисом и, когда их взгляды встретились, сказал:

— Моя смуглянка хочет оставить меня в дураках. Вы не могли бы просветить меня, не напрасно ли я трачу время?

Адам тотчас стал самим собой.

— Тебя ждет приятный вечер, парень, — сказал он. — С Зоей никогда не соскучишься, так что пользуйся случаем, не пожалеешь.

Даллас протянул Адаму открытый портсигар.

— Она тут, видно, звезда? Я же в клубе впервые и не хотел бы ошибиться. Собираюсь побыть в городе пару недель и уладить кое-какие дела, и хочу на время иметь подходящую компанию. Мне кажется, что эта пещера — как раз то, что мне нужно.

Гилис жадно затянулся сигаретой.

— И ты прав, — поддакнул он. — Лучшего не найти, а Зоя — просто прелесть.

— Спасибо, надеюсь, мы еще увидимся. Моя фамилия Даллас.

— Адам Гилис, — представился новый знакомец детектива. — Прихожу сюда три-четыре раза в неделю. Охотно выпил бы с вами чего-нибудь покрепче…

— Я тоже. — Даллас был уверен, что это не кто иной, как брат Евы. Они были очень похожи: те же голубые глаза, тот же овал лица.

— Я хочу просить вас об одной услуге, — продолжал Гилис. — Я бы не решился, если бы не был уверен, что мы еще увидимся с тобой, дружище. Забыл дома бумажник и, черт, сколько времени жду друзей, а их все нет. Не мог бы ты мне одолжить десятку на час?

— Конечно, могу, — ответил Даллас, скрывая удивление.

Он открыл свой бумажник, вынул оттуда две бумажки по пять долларов и протянул их Гилису. Тот небрежно сунул деньги в карман.

— Очень тебе благодарен. Постараюсь как можно скорее вернуть тебе долг. А пока еще раз — спасибо.

Они вместе вернулись в бар.

— Я не буду отнимать у тебя время, — сказал Адам.

— А меня Зоя ждет. Пойду пропущу стаканчик виски.

В этот момент Даллас заметил стоявших у бара Еву и Килле. Девушка была в сильно декольтированном платье цвета морской волны, на плечи наброшена норковая накидка.

Эд толкнул локтем Адама.

— Вот это девчонка!

Гилис посмотрел на Еву, которая ответила ему многозначительным взглядом, но он тут же отвел глаза в сторону. Ни он, ни она не показали, что знают друг друга.

— Этот клуб славится красивыми девушками, — ответил Адам Далласу. — Но не забывай, что ночью все кошки серы. — Кивнув Далласу, он прошел к бару и сел неподалеку от Евы и Килле.

За столиком нетерпеливо ждала Зоя.

— Прошу меня простить за долгое отсутствие, — с улыбкой извинился Эд. — Но меня задержал этот светловолосый Адонис. Красивый парень, правда?

Зоя нахмурилась.

— Этот шалопай? — пренебрежительно спросила она. — Единственное, что у него есть, — так это смазливая внешность, но и этого ему ненадолго хватит.

Эд продолжал смотреть на Еву.

— Красивое платье у этой девушки, — заметил он.

— Возможно, — сухо ответила Зоя. — Она умеет одеваться. Ты, наверное, не знаешь, что это сестра того типа. Могу поклясться, что они стоят друг друга.

— Сестра?! — удивился Даллас. — А ведут себя так, словно чужие.

— Возможно, она не хочет знакомить брата с Килле, — бросила Зоя. — Килле — ее любовник, но меня это не касается. Мы еще не выпьем с тобой шампанского?

— Конечно, — с деланным энтузиазмом сказал Эд, представляя себе кислую физиономию Парвиса, когда он в конце недели сделает шефу отчет о своих расходах. — Сокровище мое! Все, что у меня есть, отдаю тебе!

Зоя бросила на него благосклонный взгляд.

— Знаешь, ты мне нравишься, — сказала она.

Но Даллас едва слушал девушку. Теперь он смотрел на Рико, который вошел в бар и направился в сторону Килле. Мужчины тут же вышли, оставив Еву одну. Даллас заметил, как Адам посмотрел в сторону Евы и показал ей глазами на дверь.

— Мне нужно выйти, — вдруг сказал Даллас. Вынув из кармана двадцать долларов, он бросил бумажку на стол. — Я совсем забыл, детка, что у меня важная встреча. Увидимся завтра, моя радость, а пока — до свидания.

Детектив поспешно оставил бар в тот момент, когда Ева допила свое виски. Чуть позже Адам и Ева, взяв плащи в гардеробе, вышли на улицу. Даллас пошел за ними. Он увидел, что Ева села в стоящую у тротуара черную «Лассоль». Даллас спрятался за соседним автомобилем и ждал. Подошел, внимательно осматриваясь кругом, Адам и, открыв дверь, сел рядом с Евой. Даллас, ступая тихо и осторожно, как кот, подошел к стоящему автомобилю сзади.

Глава 6

Впервые за два последних года Престон Килле мог сказать себе, что он чувствует себя отлично. Более того, будущее рисовалось ему в самых радужных тонах. Ева убедила его, что план поисков сокровищ магараджи должен привести к успеху. Убедить Килле в этом не составляло большого труда, если учесть, что драгоценности в его руках были единственной возможностью снова стать на ноги и жить так, как ему хотелось. Предприятие это казалось весьма рискованным, но дело стоило того, чтобы пойти на крайний риск, ибо в финале Престону светила весьма кругленькая сумма долларов. Успех плана во многом зависел от его собранности, от умения сохранять спокойствие и во многом — от того, удастся ли ему найти для этого дела подходящего человека, который был бы способен реализовать этот план. Килле мог бы и сам взяться за столь ответственное дело, но он слишком высоко ценил себя. Он и так уже многое сделал. Ему думалось, что он смог внушить доверие Рею: ведь недаром тот поручил осуществление плана именно ему, Килле, и пообещал награду в полмиллиона долларов. Сейчас будет нанят за соответствующую плату Рико. Возможно, понадобится еще кто-то. Но этим исполнителям чужого плана достаточно будет той суммы, что дана Реем авансом на предстоящие расходы. А обещанные полмиллиона достанутся только ему, Килле Престону. Этими деньгами Престон не хотел делиться ни с кем. Он, оторвавшись от своих приятных мыслей, посмотрел на Рико, наливавшего для них виски, и, когда тот подошел к нему, спросил:

— Почему ты сегодня какой-то сам не свой? Что-нибудь случилось?

Рико сел.

— Я ждал вас сегодня и собирался кое-что показать. Это кое-что немножко с запахом, но через год-два все это выветрится, и я рассчитываю получить за эту игрушку четыре тысячи долларов.

Килле помолчал немного, слушая Рико, потом произнес:

— Не думаю, чтобы это меня заинтересовало, но посмотреть могу.

Рико подошел к двери, запер ее на ключ, потом достал из тайника браслет и положил его на стол. Престон посмотрел на драгоценность и поднял глаза.

— Очень воняет?

— Его владелица мертва.

— Джоан Брук?

Рико кивнул.

— Странно, что ты взял эту игрушку.

— Это вышло случайно, — солгал Рико, — я только из газет узнал, что браслет принадлежит Брук.

— И ты думаешь, что полиция удовлетворится твоим объяснением, что браслет убитой актрисы у тебя оказался случайно? Не будь таким наивным.

— Я же сразу сказал вам, что эта вещь горячая, — пробормотал Рико. — Я думал, что она могла бы заинтересовать кого-нибудь из ваших богатых приятелей. Конечно, над ней надо немного поработать, чтобы ее не узнавали, но вещь на самом деле красивая.

Килле взял браслет и тщательно осмотрел его.

— Действительно, хорошая вещица. Сколько ты за нее хочешь?

— Две шестьсот, — быстро сказал Рико. — Браслет стоит не меньше шести тысяч.

— Не больше пяти, — поправил его Килле, — но, однако, в настоящее время ты не можешь получить за него даже цента. Могу дать тебе тысячу…

— Две, и он ваш. — Рико поднялся со стула, но, увидев, что Килле отодвинул от себя браслет, поспешно сказал: — Ну, хорошо, пусть я потеряю на этой вещи, но хочу избавиться от нее. Согласен.

Килле кивнул головой.

— Но деньги придется подождать недели две-три.

— Хорошо. — Рико сел. — Я верю вам и подожду.

Килле снова кивнул головой и спрятал браслет в карман.

— Есть одно дело, о котором я хочу поговорить с тобой. — Килле умолк,чтобы сделать хороший глоток виски. Надо было приступить к главному, ради чего он приехал сюда. — Скоро представится возможность заработать тысяч пятнадцать. Пока дело в стадии разработки плана, но уже сейчас я должен подыскать надежных людей для этого. Мне надо два-три хороших парня. Тебя может заинтересовать это дело?

Пятнадцать тысяч! Глаза Рико заблестели от возбуждения. Это хорошие деньги!

— Конечно, я согласен, — сказал он. — Что нужно от меня?

— Я еще не знаю. Я хотел просто убедиться, могу ли я рассчитывать на тебя.

Рико забеспокоился, он был слишком осторожен, чтобы вести игру втемную.

— Не могли бы вы хотя бы вкратце изложить суть дела? Это опасно?

— Возможно, — спокойно ответил Килле. Ни на миг он не должен дать понять Рико, что собирается подвергнуть его смертельной опасности. — Но ты рискуешь немногим. Если дело обернется плохо, получишь всего лет десять-пятнадцать каторги.

Рико показал зубы в печальной улыбке.

— Какие же есть гарантии безопасности? Я не люблю рисковать без гарантии, мистер Килле.

— Позже я скажу тебе обо всем более конкретно, — ответил Килле. — Успех дела будет зависеть от человека, который должен сделать самое важное. Если это будет способный парень с крепкими нервами, то тебе ничто не будет угрожать, но если этот парень сделает один неосторожный шаг, попадемся мы все.

Рико кивнул.

— И кто же этот парень, мистер Килле?

— Такого человека я еще не нашел. Я подумал, не мог бы ты найти подходящего типа? Но это непростое дело, Рико. Нам нужен не только отважный, но и ловкий человек, хладнокровный, способный пойти, в случае необходимости, на самые крайние меры. — Килле заметил, что при словах «самые крайние меры» Рико судорожно глотнул, но не стал ставить ему это в вину. — Не пойми меня неправильно, — постарался Престон успокоить владельца клуба. — И ты, и я, мы оба — противники насилия в делах, но ведь может так случиться, что другого выхода не будет. И тот человек, на которого ляжет ответственность за успех всей операции, должен иметь психологию убийцы, но это не означает, что он обязательно должен убивать.

Килле увидел, что его слова принесли Рико явное облегчение.

— Я знаю такого человека, — сказал Рико. — Его зовут Верн Бид. Он в городе всего несколько месяцев, но у меня с этим парнем надежные связи. Ему можно довериться, он именно такой человек, который вам нужен. — Понизив голос, Ральф добавил: — Я подозреваю, что убийство Джоан Брук — дело рук Бида. Я не уверен, но кое-что указывает на него.

Килле провел рукой по лицу.

— Рико, мы не можем позволить себе даже малейшей ошибки, иначе вылетим в трубу.

— Но я не вижу более подходящей кандидатуры. Что он должен делать?

— Поговорим об этом позже. Сначала я должен увидеть его. Можешь ты его пригласить сюда завтра вечером?

— Боюсь, что нет. Его ищет полиция, и он наверняка смылся из города.

— Знаешь, где его можно найти?

— Нет, но через несколько дней Бид наверняка даст о себе знать. Как только он позвонит мне, я обо всем договорюсь.

— О'кей, — согласился Килле, поднимаясь. — Тем временем я буду делать то, что зависит от меня. Постарайся побыстрее устроить встречу с Бидом. Чем быстрее, тем лучше.

— Постараюсь, — заверил услужливо Рико. — Можете на меня рассчитывать. — Он немного поколебался, потом добавил: — Верн Бид может узнать, что он заработает? Что я ему могу сказать?

Килле стряхнул пепел с сигареты.

— Если он доведет дело до конца, получит десять тысяч. Если его постигнет неудача — пять. Видишь: любой исход дела оплачивается.

Рико вытаращил глаза.

— Десять тысяч долларов! Это в самом деле крупная игра, мистер Килле?!

— Разумеется, — подтвердил тот.

Глава 7

Адам Гилис сел в «Лассоль» и с раздражением сказал:

— Я жду тебя битый час! Почему опаздываешь?

— Были трудности, мой дорогой, — ответила Ева, кладя руку на ладонь брата. — Я не могла приехать раньше. Килле снова паниковал и колебался, и я уже думала, что мне не удастся убедить его встретиться с Рико. Слушай, Адам, меня страшно мучает такая жизнь. Как долго это будет продолжаться? Ты не представляешь, как трудно жить с таким типом. — Она вздрогнула. — Я уже так жалею, что согласилась помочь тебе. Ты реализуешь свои планы, а я должна терпеть этого старика.

— Выбрось из головы все эти глупости. Ты должна помнить о главном. Видимо, ты не можешь представить, сколько это — полмиллиона долларов и что они для нас с тобой значат? За такие деньги любая девушка была бы ласкова не только с Килле, но с самим дьяволом.

— Ты плохо воспитан, Адам, — возмутилась Ева. — А кроме того, мы пока не видели ни одного доллара из тех пятисот тысяч, и я боюсь, что не увидим их никогда.

Адам враждебно посмотрел на сестру.

— Хорошо. Если ты так думаешь, я могу вывести тебя из игры. Очень просто найти сколько угодно покладистых девчонок, которые сыграют роль, доставшуюся тебе, не хуже, а может, лучше тебя. О Килле не беспокойся. Скажи ему только, что собираешься вернуться обратно в «Фоли».

Ева почувствовала прошедший по коже холод озноба.

— Не заносись, дорогой, — нервно сказала она.

— Я вовсе не заношусь, — ответил Гилис. — Лучше будет, если ты с таким настроением вообще уйдешь из дела, иначе ты в дальнейшем можешь нам доставить массу хлопот. Знай только, что, если ты вернешься в театр, нам больше не придется увидеться с тобой, может, никогда.

В глазах Евы Адам увидел страх.

Он знал по опыту, что ее слабость пройдет и сестра полностью подчинится ему.

— Прошу тебя, Адам, не будь так жесток ко мне, — сказала девушка, беря его за руку. — Я выполню то, что мне поручено. Забудь обо всем, что я говорила, я сегодня в плохом настроении и немного не в себе.

Гилис милостиво принял ее слова к сведению.

— Я понимаю тебя и обещаю, что твоя жизнь содержанки скоро кончится. Потерпи еще с месяц, а потом ты никогда даже не встретишься с Килле и не вспомнишь, словно его и не было в нашей с тобой жизни.

— Буду надеяться, — вздохнула Ева.

Гилис положил ей руку на плечо.

— Выбрось из головы свои черные мысли, — весело сказал он. — Все будет хорошо! Ты только подумай, сколько у нас будет денег.

Эта перемена настроения у брата не обманула Еву: она знала его двуличие и коварство и знала, что не имеет на него никакого влияния. Адам был всегда хозяином положения.

— Сказала Престону все, что ему предназначалось узнать? — спросил Адам.

— Да.

— И какова… реакция?

— Он был захвачен этой идеей.

— И пошел к Рико за помощью?

— Наверное. Я убедила его, что он должен посоветоваться с Рико. Ты ведь этого хотел, не так ли?

— Рико знает Верна Бида. Он подходящий человек, и никто лучше его не справится с нашим делом. Я за этим отчаянным парнем уже давно наблюдаю. Хотелось бы верить, что Рико хоть немножко похож на этого Бида. Как ты думаешь, Килле не скажет Рико ничего лишнего?

— Конечно, нет! Он хорошо понимает, что Рико много выкладывать нельзя. Старик сделает так, как я ему сказала.

Гилис посмотрел на часы.

— Лучше будет, если ты вернешься: нельзя, чтобы Килле заподозрил, что я играю какую-нибудь роль в этой игре. Завтра около половины первого я загляну к тебе. Если у тебя будет Килле, дай знать, опустив на окна занавески.

Ева открыла дверцу машины.

— Да, я же совсем забыл…

Ева повернулась к брату, она знала, что последует за этим восклицанием. Каждая их встреча кончается одинаково.

— Сколько? — спросила она.

— Черт тебя побери, всякий раз ты выглядишь так, словно тебя режут! — гневно воскликнул он. — Можешь ты подождать еще месяц?! Я буду иметь столько денег, что с лихвой верну тебе эти жалкие гроши.

— Сколько тебе нужно?

— Я одному типу должен тридцать долларов и хочу их сейчас же вернуть. Ты опоздала — и мне пришлось взять в долг…

— Избавь меня от таких подробностей…

— Сумма в пятьдесят долларов не опустошит твой карман? — все так же гневно продолжал Гилис, ибо его злило, что сестра не дала ему рассказать дальше начатое, которое, как он считал, полностью оправдывало его.

Ева раскрыла сумочку и стала считать деньги.

— У меня только сорок…

— Ладно, пока хватит. Не можешь разве побольше вытянуть из Килле? Не хочу я постоянно по мелочам просить у тебя денег. Долларов триста-четыреста хватило бы мне до конца месяца. Престон дал бы тебе эти деньги, если бы ты была с ним более милой и более покладистой.

— Ты и тут хочешь указать мне?

— Ничего подобного, — ответил Адам. — Ты не так меня поняла. Ты могла бы убедить Престона, что твои расходы требуют немного больших доходов, чем ты получаешь, вот и все.

— Будто ты не знаешь, что у него нет денег, — нетерпеливо прервала Ева. — Ты ведь сам говорил, что у него одни долги.

— Такой человек, как Килле, всегда может добыть денег. Немало людей доверяют ему. Я поэтому и выбрал его. Помнишь, какое впечатление он произвел на Рея?

Ева вручила брату четыре бумажки.

— Постарайся, чтобы тебе этой суммы хватило как можно дольше, — произнесла она. — Не могу я у старика без конца просить деньги.

— Я хотел бы, чтобы ты перестала корчить из себя мученицу! — раздраженно прошипел Адам. — Увидимся завтра, а ты между тем перебери кое-какие свои вещицы. Тот мех, что подарил тебе Килле, ты, по-моему, уже не носишь?

— Доброй ночи, Адам. — Ева наклонилась, чтобы поцеловать его в висок. — Постарайся прийти пораньше, мне нужно поговорить с тобой.

— Буду около девяти, — равнодушным тоном ответил Гилис.

Когда он покинул машину, Даллас вышел из своего укрытия и долго смотрел вслед уходящему мужчине.

Глава 8

Гемин Парвис имел небольшую виллу на Восточном бульваре. Это был скромный трехкомнатный домик с садом, полным роз, и фасадом, увитым диким виноградом. В одной из комнат, из которой неслись мягкие звуки этюда Шопена, горел свет.

Даллас вышел из машины, открыл калитку и пошел по тропинке к дому. Ночь была тихая и спокойная. Эд нажал на кнопку звонка. В дверях показался Парвис, в тапочках и ночной пижаме.

— Не время для визита, — недовольно проворчал он, глядя на ночного гостя. — Я, собственно, собираюсь ложиться спать…

— Счастлив тот, кто может думать о постели, — ответил Даллас, входя за хозяином в комнату, сплошь заставленную стеллажами с книгами.

Парвис был холостяком, и порядок в его доме поддерживал молодой филиппинец, он же готовил хозяину обед.

— А у меня нет времени для сна, — продолжал Эд, удобно устраиваясь в кресле.

Парвис вслушивался в заключительные аккорды музыки.

— Ты знаешь эту вещь? — спросил он, выбивая такт музыки пальцами на столе. — Это самый трудный этюд Шопена. Даже сам Падеревский играет его не без ошибок…

— Оставим Падеревского, — пробормотал Даллас, потирая пальцами виски. — Есть дело…

Парвис неохотно снял адаптер с пластинки.

— Ты был сегодня вечером в клубе «Фру-фру»? — спросил шеф.

— Был, конечно, — ответил Эд. — И могу поспорить, что Килле примеривается к коллекции магараджи Читтабада.

— Как ты напал на это? — спросил заинтересованный Парвис.

— Вечером я видел Рико… Но лучше будет, если я начну все сначала.

И Даллас подробно рассказал шефу о событиях вечера, о том, что он видел и слышал в клубе. Передал также содержание разговора Евы с Адамом.

Парвис все это время сидел недвижим и внимательно слушал. Когда Эд умолк, он встал и начал ходить медленными шагами по комнате.

— Конечно, Эд, тебе здорово повезло. Даже трудно поверить в это. Я пятнадцать лет вожусь с этим делом, и мне никогда не удавалось за один вечер добыть столько информации.

— Нам не следует делать поспешных выводов, — буркнул Эд. — Пока это только подозрения и предположения…

— Брось! Совершенно ясно, что эти люди ищут коллекцию Рея, — прервал его Парвис. — Утром Килле и Ева посетили Рея, а вечером Гилис говорит о полумиллионном заработке… Похоже на то, что Рей пообещал такую сумму, если драгоценности будут найдены. В то же время Гилис хочет попытаться обойти Килле…

— Мне кажется, что автор этого плана — именно Гилис, — заметил Даллас, — а Килле исполняет здесь роль наживы. Интересно, каким способом Килле думает добыть эти драгоценности?

— Интересно, конечно, и любопытно во всех отношениях, — ответил Парвис, садясь в кресло. — И если Килле знает способ поиска драгоценностей, то нам этот способ тоже должен быть известен непременно. Или мы не детективы?

— А кто такой этот Бид, которого так высоко ценит Гилис?

— Если речь идет о Верне Биде, а я в этом почти уверен, — начал Парвис, — то, я думаю, будет достаточно, если я тебе скажу, что он является главным подозреваемым по делу об убийстве Джоан Брук.

— И этого типа обещал найти Рико?! — воскликнул изумленный Даллас.

Парвис утвердительно кивнул головой.

— Тогда это очень опасный человек, — продолжал Даллас. — Я встретил сегодня Олина из криминальной полиции. Он сказал, что послал своих людей понаблюдать за квартирой Бида. Один из полицейских заметил по описанию человека, похожего на Бида. Полисмен проследил, как тот вошел в аптеку, сам последовал туда за подозреваемым. Но увы! Полицейский убит, хозяин аптеки — тоже, ибо Бид начал стрелять раньше. Олин выслал туда дополнительный наряд. Бандит убегал по крышам, был ранен, но ему все равно удалось уйти. Сейчас полиция прочесывает весь тот квартал, и Олин утверждает, что им удастся Верна поймать.

Парвис молчал, положив подбородок на сложенные руки. Наконец он произнес:

— Надо привлечь к этому делу всех наших людей. Рея сторожить ни к чему. Нас интересуют в первую очередь Ева Гилис и ее брат, а также Килле и Бид. Только они могут нам помочь добраться до драгоценностей. Вдохновителем всей этой операции является, по всей видимости, Адам Гилис. Имей это в виду и поддерживай с ним знакомство, и вообще неплохо было бы войти в доверие к этому искателю приключений и сокровищ.

— Этот тип напоминает мне слизняка, — заметил Даллас, — после встречи с ним остается такой же неприятный осадок. Когда я слушал, как он разговаривал со своей сестрой, меня начинало мутить…

— Надо к этому привыкнуть, — заметил Парвис. — Но кто займется Рико?

— В клубе «Фру-фру» есть девушка, некая Зоя Нортон, которой я, кажется, понравился, — скромно заметил Даллас. — Я думаю, ее можно уговорить работать на нас. А кто лучше ее мог бы информировать нас о действиях Рико?

Парвис кивнул.

— Ты прав, но как это сделать?

— Призвать на помощь все личное обаяние и некоторую сумму денег, — ответил Даллас, улыбаясь. — Это будет стоить вам триста или четыреста долларов. Но думаю, что эти расходы окупятся.

Парвис вскочил.

— Я дам тебе на все расходы не больше сотни! Думаешь, деньги у меня под ногами валяются?

— Меньше трехсот она не возьмет, — спокойно заметил Даллас. — Подумайте. Я не хочу, чтобы вы потом говорили, что я принудил вас к большим и неоправданным расходам.

Парвис молчал. Он понимал, что в данном случае игра может стоит свеч и что скупиться здесь неуместно.

— Ну, хорошо, поговори с ней, — неохотно произнес он. — Но, ради бога, умеренно трать деньги, не сори ими. Я понимаю, что у тебя весьма трудное задание. Старайся соблюдать крайнюю осторожность. Помни: люди Рея ни в коем случае не должны догадаться, что ты следишь за ними. Наша задача — найти драгоценности, а дела, которые входят в ведение полиции, нас с тобой не касаются. И я хочу, чтобы ты крепко все это запомнил. Итак… если кто-нибудь из вас нападет на след Бида, пусть его не трогает и не спугнет. Нельзя пока отдавать его полиции. Если его захватят, он уже не приведет нас к кладу.

Глава 9

Рико отложил в сторону ручку и откинулся на стуле. Его лицо выражало почти бешенство. Пятьсот двадцать долларов! Еще полгода назад он был бы доволен такой суммой, но сейчас!.. «Целый месяц труда, чтобы заработать какие-то пятьсот двадцать долларов», — со злостью думал он, сжимая и разжимая пальцы. Вскочил и стал мерить шагами комнату из угла в угол. После смерти Джоан Брук он прекратил перепродавать ворованные ценности. Ральф знал, что Олин следит за ним. Конечно, нужно быть полным идиотом, чтобы продолжать опасную торговлю. Поэтому лавочку свою Ральф пока прикрыл, затаился. Он понимал, что нужно выждать время, пока все не успокоится. Но прореху в своих доходах без этого подпольного бизнеса Рико чувствовал.

Прошло три недели с того вечера, когда к нему приходил Килле со своим таинственным и заманчивым предложением, которое должно было принести ему пятнадцать тысяч. С того дня Ральф настойчиво, но безуспешно разыскивал Бида. Люди Рико шныряли повсюду, но пока не принесли хозяину никакой обнадеживающей информации. А тем временем Килле терял терпение. Вчера вечером он явился в клуб и заявил, что дает Рико три дня на розыски Бида, и пригрозил, что их договор можно будет считать расторгнутым, если за это время Бид не объявится сам или не будет разыскан.

— Пятнадцкать тысяч долларов!

Рико глотнул из стакана виски и хмуро посмотрел на концы своих ботинок. Куда, к черту, девался этот Бид? А может, он и был тем человеком, за которым полиция гналась по крышам и который как сквозь землю провалился? Может, он был ранен во время перестрелки, заполз в какую-нибудь дыру и там подох?

При мысли об этом пот прошиб Рико. Если это случилось — плакали его пятнадцать тысяч! Он прикончил второй стакан и решил пройти осмотреть свои владения. Уже почти полночь, пора показаться в зале.

Рико поправил шелковый платок в кармане пиджака, подтянул манжеты и направился к двери. И в этот момент он замер на месте как громом пораженный, не веря собственным глазам. Потом бросился вперед.

— Бид! Черт тебя побери! Я только что думал о тебе! Где ты столько пропадал? Как твои дела?

Бид закрыл за собой дверь и плюхнулся в кресло.

— Дай мне что-нибудь выпить, — прохрипел он. — Умираю от жажды.

Рико бросил на него беспокойный взгляд. Со времени их последней встречи Бид изменился: он похудел, лицо его вытянулось, а черные круги под глазами говорили, что ему здорово досталось.

— Я искал тебя, — начал Рико, наливая ему виски. — Где ты пропадал?

— Меня не было в городе.

— Олин ищет тебя, — предостерег Рико. — Может, тебе не следовало приходить сюда?

Бид фыркнул.

— Не говори глупостей. Я видел Олина…

Рико испугался.

— Когда?

— Дашь ты мне, наконец, это проклятое виски? — заворчал Бид. — Полиция полдня продержала меня в главной комендатуре.

Рико поставил стакан перед Бидом, сел напротив в кресло и спросил очень заинтересованно:

— Ну и что? Ты ведь на свободе?

— Придумал себе полезное алиби, на которое даже Олин попался.

— Ты хочешь сказать, что они думают, что ты чист? — уже более спокойно спросил Рико.

— У полиции никогда не было материала на меня. — Бид скривил губы в тонкой иронической усмешке. — Никем и ни разу я еще не был пойман на месте преступления. Фараоны хотели обвинить меня в убийстве Джоан Брук, но у них нет никаких доказательств. Я же в Нью-Йорке создал себе неопровержимое алиби. Шесть моих приятелей поклялись, что я находился с ними в тот день, когда была ограблена и убита Джоан Брук.

Рико вздохнул с облегчением.

— Прекрасно! Значит, ты можешь взяться за работу.

— Конечно, — ответил равнодушно Бид. — Сбыл браслет?

— Удалось взять за него совсем немного. Хорошо еще, что я вообще нашел покупателя на такую вещь.

— Не говори глупостей, — процедил Бид. — На хороший товар купец всегда найдется.

Рико выглядел обеспокоенным.

— Поговорим о тебе. Говорят, ты был ранен?..

— Это верно. Поэтому я и должен был укрыться на пару недель. На волосок левее — и меня не было бы на свете.

— Где же ты отыскал убежище?

— У одной девушки, — ответил Бид, потирая рукой глаза. — Это она помогла мне выйти из затруднительного положения. — Он посмотрел на стол. — До сих пор не могу в это поверить. Какая-то Анита Джексон. Вот пройдоха девчонка! Она способна провести и оставить с носом целый эскадрон полицейских. Хороша, каналья! Но я остался совсем без денег. Нет ли у тебя чего-нибудь интересного для меня?

— Есть, — подтвердил Рико, наклонившись поближе к Биду. — И кое-что существенное. Ты пришел прямо-таки в роковой момент. Еще три дня — и все полетело бы к чертям. Это дело может дать тебе не менее десяти тысяч долларов.

Бид резко поднял голову.

— Десять тысяч! Ты, случайно, не сошел с ума?

Возбужденный Рико потирал руки.

— Речь идет о деле, за которым стоит финансист Престон Килле. Я сказал ему, что ты единственный человек, которому можно доверить такое дело.

— А в чем оно? — спросил подозрительно Бид.

— Не знаю. Килле невероятно скрытен. Он сказал, что скажет тебе о задании только с глазу на глаз. Ему можно доверять, Бид.

— Ты уверен, что речь идет о десяти тысячах?

— Конечно! Если выполнишь работу, получишь десять тысяч, не выполнишь — пять. Килле не похож на скрягу. Поговори с ним и сам убедишься в достоверности услышанного тобой.

Бид хотел что-то сказать, как вдруг дверь без стука открылась и на пороге показалась девушка. На ней было вечернее платье лимонного цвета. Глаза девушки с интересом остановились на незнакомце, которым для нее был Бид.

— В чем дело, Зоя? Я занят, — сказал недовольно Рико.

— Некто Даллас попросил реализовать ему чек, — сказала девушка, подходя к столу. — Тридцать долларов. Хочет угостить меня шампанским.

Рико взял чек, оглядел его со всех сторон, наморщил лоб, потом открыл ящик стола, бросил в него чек и достал банкноты.

— Не нравится мне этот тип, — заметил владелец клуба. — Что-то часто он стал крутиться в моем заведении.

Зоя не отрывала взгляда от Бида.

— Думаю, что этот Даллас влюбился в меня, — сказала она, улыбаясь и делая глазки Биду, который смотрел на девушку без особого интереса. — Кажется, у него есть деньги, а что меня еще может интересовать?

— Прекрати болтовню, — вспылил Рико. — В следующий раз, прежде чем войти, не забудь постучаться в дверь.

Зоя подняла брови.

— Конечно. Я не подумала об этом. Ральф, а ты не хочешь представить меня своему приятелю?

Бид сделал нетерпеливое движение.

— Уходи, Зоя, — сказал Рико, — у нас дела…

— Ну, раз нет, то я ухожу, — сказала Зоя, пожимая плечами. Подошла к двери, открыла ее и исчезла.

— Кто это? — спросил Бид.

— Не беспокойся. Это одна из моих девушек. Ее зовут Зоя Нортон, я ей доверяю. Может быть, ты и сегодня сможешь поговорить с Килле? Я попытаюсь позвонить ему.

Бид утвердительно кивнул головой. Рико снял трубку и набрал номер.

— Я хотел бы поговорить с мистером Килле, — сказал он в трубку, потом с минуту слушал ответ. — Но я должен непременно связаться с ним по важному делу, — настаивал Рико. — Не можете ли вы сказать, где я все же могу найти мистера? — Затем взял ручку и записал номер, поблагодарив собеседника на том конце провода за оказанную любезность. — Престон у своей девушки, — объяснил Рико своему гостю. — Думаю, я ему не очень помешаю?

Бид недоверчиво посматривал на Рико. Тот, увидев этот взгляд, смешался и поспешно набрал раздобытый только что номер.

— Это Рико, — представился владелец клуба, услышав голос Евы Гилис. — Могу я поговорить с мистером Килле?

— Прошу вас подождать минутку, — произнесла Ева.

— В чем дело? — услышал он в трубке недовольный голос Килле. — Кто тебе позволил звонить сюда?

— Тот, кого мы искали, сейчас находится у меня, — почти подобострастно доложил Рико.

— Не может быть! — воскликнул Килле. — Он у тебя! Ушам своим не верю!

— Все точно. Я сказал ему, что вы хотите его видеть.

— Быстро приезжайте сюда. Жду в отеле «Пакаборг», номер 202.

Рико положил трубку и доложил результат разговора Биду:

— Килле немедленно хочет тебя видеть. Он в номере своей дамы, Евы Гилис. Хочет, чтобы я тебя туда сопровождал.

Бид встал, допил виски, погасил сигарету и сказал:

— Можешь сопровождать, как знаешь.

Рико снял с вешалки черную фетровую шляпу и небрежно надел ее на голову, надвинув на правый глаз. Через кухню Верн Бид и хозяин клуба прошли в коридор, заканчивающийся черным ходом. Ни один из мужчин не заметил, что через чуть приоткрытую дверь за ними наблюдала Зоя. Как только эти двое скрылись за дверью, девушка подала знак рукой Далласу. Тот быстро подошел к телефону рядом с туалетом и набрал номер Парвиса.

Глава 10

Была теплая, душная ночь. Килле беспрерывно вытирал пот со лба. В руке он держал запотевший стакан виски со льдом. В огромной пепельнице, стоявшей на подлокотнике кресла, дымилась непогашенная сигарета. Ева сидела на удобной тахте у окна, повернувшись к Килле спиной. Девушка была бледна, и ее красное вечернее платье резко контрастировало с лицом. С того момента, как Килле вызвал сюда Бида, ни Ева, ни Престон не нарушили ни единым словом установившегося в номере безмолвия. Оба казались погруженными в свои мысли. Но имели эти мысли одно направление. Килле не сомневался, что Рико привезет именно того человека, который им нужен, и значит, можно приступить к делу. Но у самого Килле уже давно прошел первый порыв энтузиазма и пришло сознание того, что принять к исполнению этот план мог только сумасшедший. Росла убежденность, что у них нет никаких шансов на успех. Правда, Ева была обратного мнения и не допускала мысли о поражении.

«Что мы можем потерять? — рассуждала она. — Если этот человек скажет, что наш план абсурден, мы от него откажемся. А если план все же можно реализовать? Это же ведь полмиллиона долларов! Это единственный аргумент, который поддерживает у Килле решимость. Полмиллиона!» А Килле, в который раз возвращаясь мыслями к опасному начинанию, надеялся, что Бид найдет их план неосуществимым, что огромная сумма останется только в мечтах, что ему не придется подвергать себя огромной и смертельной опасности. До сих пор Килле старался больше думать об огромной добыче, меньше о тревожном, но теперь, когда он ждал живого Бида, в голове у него не было никаких других мыслей, кроме как об ожидавших его в недалеком будущем опасностях и бедах.

— Этот человек не согласится, — неожиданно прервал Килле молчание, выдавая этим свои мысли. — Твой план, Ева, не пойдет…

Девушка повернулась и посмотрела на Престона внимательным взглядом. Она выглядела уставшей и озабоченной. Она и сама не верила в успех плана и считала его глупейшей и вдобавок опаснейшей затеей Адама. Но Адам сделал все возможное, чтобы заставить сестру помогать ему, и Ева знала, что никакая сила не заставит брата отказаться от своего решения и никто не переубедит его — тем более она. Если бы она сейчас вышла из игры или побудила Килле отказаться от плана, она уже никогда бы не увидела Адама. Рассудок говорил ей, что не ввязываться в это дело было бы самым разумным и правильным, но жить без Адама?.. Жить без брата, которого она так любила, — это было невозможно.

— Пусть решает Бид, — сказала девушка. — Слушая тебя, я начинаю думать, что тебе совсем не нужны деньги.

Килле сделал глоток из стакана.

— Хуже всего то, что это все страшно рискованно. Конечно, деньги нужны, но…

— Я не вижу, какой в этом риск, — прервала его Ева. — Рискует фактически только один Бид.

— Вот я и думаю, что не настолько же он глуп, чтобы принять весь риск на себя! — воскликнул Килле.

— Но десять тысяч долларов — это немалые деньги, — холодно заметила Ева. Механически она привела главный аргумент Адама.

Коротко звякнул звонок у входной двери. Килле поднялся так резко, что вылил себе на брюки большую часть содержимого стакана. Чертыхаясь про себя, он попытался вытереть пятно.

— Мистер Рико, — доложил портье.

— Пригласите его, — ответил Престон, силясь овладеть своим голосом, и, отойдя к камину, стал смотреть на дверь внимательно и настороженно. Ева поднялась с тахты, но не сошла с места и стояла с явным выражением испуга на лице. Если сейчас войдет этот человек и скажет «да», то обратной дороги у нее уже не будет.

Вошел Рико, за ним Бид. Глаза последнего подозрительно оглядели комнату. Он бросил быстрый взгляд на Еву, потом посмотрел пристально на Килле. Тот радушно кивнул. Килле сразу определил, что этот высокий, крепкий человек в лихо сдвинутой на затылок шляпе, — настоящий бандит и опасный тип. Встретившись с холодным, как лед, взглядом Евы, Килле ощутил пробравшую его до костей дрожь.

— Это Бид, — представил Рико своего спутника, двигаясь от двери к хозяину со сладкой улыбкой.

Килле снова кивнул головой в сторону Бида, который не спускал с него холодного и подозрительного взгляда. Бид не был доволен первым впечатлением. Килле он определил как богатого труса со слабыми нервами, которому доверять вроде не стоит.

— Садитесь, — пригласил гостей Килле, показывая на кресла. — Филипп, виски, — приказал он слуге, который тут же поставил на столик бутылку со стаканами.

— Бид, тебе приготовить? — спросил Рико.

Тот кивнул головой. В ожидании виски Бид вытащил из кармана мятую пачку сигарет, выбрал одну, прилепил ее к нижней губе и поудобнее устроился в кресле. Украдкой взглянул на Еву, стоявшую лицом к нему у окна, и оценивающе пробежал взглядом по ее фигуре. Едва слуга покинул номер, Килле, отвечая на проницательный взгляд Бида, направленный на девушку, сказал:

— Мисс Гилис в курсе всего дела. Ева, ты не хочешь подойти к нам поближе?

Ева повернулась и посмотрела на Бида более внимательно. То, что она увидела в его глазах, заморозило кровь в ее жилах. Девушка сделала несколько шагов от окна и стала рядом с Килле.

Рико учтиво поклонился ей:

— Я так давно не видел вас в нашем клубе, мисс Гилис…

— Если не ошибаюсь, мы пришли сюда по делу, — прервал Бид своим холодным, ровным голосом. — У меня свидание через полчаса.

Килле сел, затянулся сигаретой и, выдохнув столб дыма, начал:

— Хочу, чтобы вы знали: ничего конкретно еще не решено. Пока я изучаю обстановку, и, возможно, все на этом и кончится.

У Рико вытянулось лицо.

— Но… мистер Килле, — начал он.

— К черту! — оборвал Бид. — Рико сказал, что вы платите за работу десять тысяч. Это верно?

— Да.

— Так в чем дело?

— В тюрьме сидит один тип. Нужно его освободить.

Рико явно испугался, услышав это. Бид же никак не отреагировал на слова Килле, ровным голосом спросил:

— Что дальше?

Килле облизал сухие губы, сказал как можно спокойнее:

— Я плачу тому, кто освободит нужного мне человека, десять тысяч долларов. При этом обязательно следующее: освобожденный узник должен быть доставлен только ко мне. Задача нелегкая, но меня это не касается. Я плачу именно на таких условиях за выполненную работу.

Бид стряхнул пепел сигареты на ковер. Он тоже был захвачен врасплох такой постановкой дела, хотя и не показывал этого. Предложение Килле показалось ему несерьезным и неинтересным, поэтому Бид старался отыскать в нем истинный смысл и настоящую цель.

— Много платите, — сказал он, глядя на Килле. — За такую работу дают значительно меньше.

— Скорее всего этот человек не захочет выходить на свободу, и тогда с этим фактом могут быть связаны немалые хлопоты, — объяснил Килле хриплым голосом. — Кроме того, тюрьму хорошо охраняют и она находится в труднодоступном месте.

— Это означает, что того типа нужно похитить из тюрьмы?

— Можете так это называть, как вам угодно, — гневно ответил Килле. — Но даже если бы он начал сопротивляться освобождению, он не должен быть даже ранен.

Бид выпустил струю дыма чуть ли не к потолку.

— Зачем вам этот человек?

— Это уж мое дело, — отрубил Килле. — Ваша роль — доставить его ко мне живым и невредимым. На этом ваша работа кончается.

Глаза Бида метнулись в сторону Евы. Девушка очень внимательно приглядывалась к нему, и было видно, что она очень волнуется.

— Дело это очень трудное, а возможно, и невыполнимое, я не скрываю, — продолжал Килле. — Но оно стоит и того, чтобы за него взяться. Если вы приведете ко мне этого человека, получите десять тысяч, если нет — пять.

— Где он сидит? — быстро спросил Бид.

— В тюрьме Вельмор-Форм, расположенной в трех милях от водопада на Красной реке, среди болот и леса.

— Как зовут этого человека?

— Скажу, когда получу ваше согласие на участие в деле и когда вы изложите мне свой план выполнения операции. Я могу вам дать карту местности, где расположена тюрьма, и фотографию нужного мне человека, и его тюремный номер. В настоящее время его вместе с другими заключенными выводят из тюрьмы на работы по укреплению берега реки. Их привозят туда до шести утра, и работают узники до шести вечера. Охрана — четыре человека с собакой.

Бид глубоко сел в кресло. Он безо всякого выражения смотрел на свои стоптанные ботинки.

— Мне надо увидеть тот район, и мне кажется, что я смогу сделать то, что вам нужно, — произнес он.

Бид заметил, что при последних его словах Ева вздрогнула и нервно сжала пальцы рук. Килле поставил стакан на стол и подался вперед.

— Не забывайте, что тот человек может оказать сопротивление, — напомнил он.

— Не беспокойтесь, — поднялся с кресла Бид. — Я сделаю все в лучшем виде, как никто другой. Дайте мне только неделю времени, и тогда я скажу, берусь я за это дело или нет. Нужно сто долларов на первое время.

Видя, что Килле колеблется, Рико поспешно заявил:

— Я знаю Бида, мистер Килле, а вы пока нет. Разрешите поэтому мне взять на себя его предварительные расходы?

— Хорошо, — сказал Килле, поднимаясь. — Пусть будет по-твоему. Твой приятель, Рико, кажется, хочет покинуть нас. Но у тебя, я надеюсь, есть время: я должен сказать тебе пару слов…

Бид язвительно улыбнулся. Он сделал в сторону Килле неопределенный жест рукой и посмотрел на Еву.

— Увидимся через неделю, — бросил Бид одному Килле и вышел.

В комнате воцарилось долгое молчание.

— Твой приятель — оригинальный тип, — наконец произнес Килле, — не могу сказать, чтобы я был очарован его манерами.

Рико, все еще взволнованный, улыбнулся таким словам Престона, но нашел нужным заступиться за ушедшего своего напарника:

— Бид — железный человек, и свое дело он знает. Но мне неясна моя роль…

— Как только Бид примется за дело, я уеду. И обязанности по реализации плана будут возложены на тебя. Я не хочу вникать в подробности того, как все это будет делаться. Вы должны действовать с Бидом на свою ответственность. Если вам понадобится чья-то помощь, вы сами должны ее обеспечить. Мне нужно только, чтобы вы привели ко мне того человека из тюрьмы. А вы немедленно получите деньги: ты пятнадцать, а твой приятель десять тысяч долларов. Тебе все ясно?

Рико согласно кивнул. Ему было также ясно, что в случае неудачи и провала он может получить пятнадцать или даже двадцать лет каторги. Решение Килле не нравилось ему, но деньги манили, притягивали к себе как магнит.

— Значит, вам нужен тот человек из тюрьмы? — спросил Ральф.

— Если бы это было не так, стал бы я вам платить двадцать пять тысяч долларов, — жестко ответил Килле. — Подробностей не спрашивай, я все равно тебе их не скажу.

— Что верно, то верно, — согласился Рико, — но, честно признаться, я и подумать не мог, что речь пойдет о похищении человека из тюрьмы.

Килле сделал вид, что не слушает его. После паузы Рико продолжал:

— Все зависит от Бида…

Килле посмотрел на Еву, которая кивнула головой.

— Конечно, — согласился Килле, — но хотелось бы больше не встречаться с ним. Не нравится мне этот человек. Когда он ознакомится с районом каторги и согласится взяться за дело, пусть твой приятель во всех подробностях и деталях изложит тебе свои соображения относительно предпринимаемого похищения, а ты, Рико, доложишь обо всем мне. Я хочу быть связанным в этом деле только с тобой. Если план Бида, по твоему мнению, будет хорош, я дам согласие на осуществление его. И на этом моя роль будет исчерпана до самого момента обмена узника на деньги.

Рико кивнул.

— Пока все. — Килле встал. — До встречи через неделю.

— До свидания, — ответил Рико, тоже вставая.

После его ухода Килле подошел к Еве. С минуту они молчали, всматриваясь в огни порта, потом Килле сказал:

— Иду домой. Я чертовски устал. Пока этот тип не даст согласия, делать нам нечего. Как ты думаешь, он согласится?

Ева, не поворачивая головы, ответила равнодушным голосом:

— Да, наверное, согласится. Этот человек готов на все.

Все эти дни, что еще пришлось быть в Нью-Йорке, Бид много думал об Аните Джексон. Это было удивительно, так как до сих пор серьезно его мыслей не занимала ни одна из девушек. Он считал их нудными и трудными созданиями, без которых, правда, нелегко обойтись, но для настоящего человека они словно камень на шее.

Но Анита была не такой, как другие. Он прожил у нее тринадцать дней, видел, как она готовит обед, как одевается, как собирается и уходит утром на работу и возвращается поздним вечером. Наблюдал, как она заботится о своем убогом гардеробе. Она делала еще десятки всяких мелких вещей, которые в своих квартирах делают тысячи других девушек. Эти дни, проведенные поневоле в ее квартире, пробудили у Бида интерес к Аните. Еще ни одна из женщин не вызывала у него таких чувств, и это беспокоило его. Он не мог объяснить себе, но чувствовал, что в этой девушке есть что-то такое, что он никогда не сможет до конца понять. Это «что-то» делало его рабом, а ее неприкосновенной. Анита спасла ему жизнь — и это он никогда не забудет. Она ухаживала за ним дни и ночи, умело делала перевязки… Именно этой ее заботе он был обязан тем, что уже на третий день смог встать на ноги. И самое удивительное: она ни слова не сказала ему, почему и зачем она это делает. На все его упорные расспросы она неизменно отвечала: «Не надо об этом говорить. Я делаю так, как считаю нужным. И твоей благодарности мне не надо». Эти слова всегда сбивали Бида с толку. До него никак не могло дойти, почему эта чужая женщина сделала для него так много хорошего просто так, ни за что. Тем более что она знала: за укрывательство раненого человека ей грозила тюрьма. Бид, когда почувствовал себя лучше, решил уйти. Он положил на стол триста долларов и сказал:

— Я должен тебе гораздо больше… Возьми хотя бы эти деньги. Ты заслуживаешь гораздо большей благодарности. — Он еще подумал тогда, что, наверное, сошел с ума выкладывать такую сумму, но что-то толкнуло его на это, а что — он никак не мог себе потом объяснить. Когда девушка отказалась взять деньги, он чувствовал себя так, словно ему дали пощечину. — Значит, не возьмешь? — уточнил он, засовывая деньги обратно в карман. — Я не стану тебя уговаривать, чтобы ты их приняла. Но знай, что это глупо, чертовски глупо… Ведь я тоже…

На следующее утро Анита, как обычно, пошла на работу. Тогда он решил уйти. Каждый день его пребывания здесь грозил девушке большой опасностью. Бид вышел из дома, как только стемнело, за какой-нибудь час до возвращения девушки с работы. Ушел той же самой дорогой, что и пришел к ней, — по крышам. И не оставил даже записки. Опять появившись в Нью-Йорке, Бид мыслями вернулся к Аните, жалел, что мало знал о ней, всего лишь что она работает продавщицей в гастрономе. И ничего больше. Только здесь, в Нью-Йорке, парень остро ощутил, как недостает ему присутствия девушки. Особенно вечерами, когда он засыпал в маленьком номере дешевого отеля. Перед глазами Бида постоянно вставали дни, проведенные у нее… Анита всегда молча хлопотала в квартире, но даже этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким. Часто думалось о том, как он ей все же обязан, что остается в неоплатном долгу за спасение свое, но был абсолютно уверен, что сумеет отплатить этот долг. Анита была красива, но одинока. Так же одинока, как и он. Она не ходила ни в кино, ни на танцы, ее не тянуло в ночные клубы, и у нее не было безумных развлечений, которые часто позволяют себе другие девушки. Казалось, в ее жизни нет места мужчине. Когда Бид спрашивал свою спасительницу, почему она так странно ведет себя, она отвечала ему грубостью. Бид определенно решил, что должен увидеть Аниту Джексон.

Было уже больше одиннадцати, однако он не подумал, что время для визита не совсем подходящее. Анита возвращалась с работы в половине одиннадцатого и тут же ложилась спать. Бид помнил это. Действительно, девушка могла спать уже, но даже такой аргумент не мог остановить этого упрямого парня, решившего, что он должен обязательно увидеть ее этой ночью. И этому решению ничто не могло помешать.

Идя по улице, Бид думал о предложенных Килле десяти тысячах долларов за освобождение человека из тюрьмы. Имея такую сумму в кармане, можно отлично прожить несколько месяцев. Но что за этим всем кроется? Если Биду этот человек будет стоить десять тысяч, то во сколько же оценил его Килле? Новая работа Биду нравилась, она была трудной, опасной, но хорошо оплачивалась. Такая работа влекла за собой и новые методы: не те, какими он пользовался до сих пор, добывая деньги. Парень знал, что может справиться с любыми трудностями, а кроме того, был доволен, что в деле сможет разрядить злость, бушевавшую в нем эти несколько недель.

О тюрьме в Вельмор-Форм Верн Бид уже слышал. Это была одна из строжайших тюрем в штате. Там сидел когда-то Солжем, который рассказал ему об этом аде, затерянном в лесистых болотах. До сего времени оттуда не удалось убежать ни одному заключенному, хотя пробовали многие. Говорили, что попытки эти для некоторых оканчивались тем, что бедняги были живьем съедены крокодилами. «Провести человека через такие топи чрезвычайно трудно, — думал Бид, поспешно входя в гараж. — А если этот человек будет еще и сопротивляться, то, пожалуй, и вообще невозможно». Однако трудности его не пугали. Бид никогда не отступал и сейчас снова рискнет. Если не удастся, так тому и быть: всего предвидеть нельзя; но если емуповезет, то наградой будут десять тысяч долларов! Однако он должен убедиться, что такие деньги у Килле есть. Этому типу он не доверял как-то инстинктивно и считал, что не напрасно. Бид чувствовал, что этим делом руководит кто-то другой, а Килле тут — простая пешка. И неплохо было бы узнать, какое отношение к делу имеет та блондинка с лицом дикой кошки? Она выглядела испуганной, когда он заявил, что работа выполнима. Но перед тем, как он возьмется за выполнение этой задачи, он должен навести справки об этих двоих, непременно узнать, кто руководит всем этим делом, а также установить, зачем понадобилось похищать человека из тюрьмы. Бид был уверен, что такое знание оборотной стороны дела послужит ему на пользу: он может потом отхватить куда больше, чем предлагаемые десять тысяч долларов!

Выгнав из гаража потертый старенький «Форд», Бид поехал в сторону дома, где жила Анита. Он оставил машину на некотором расстоянии от нужного дома из соображений безопасности, а подойдя к пятиэтажке, стал искать окно, за которым если не ждали, так помнили об отчаянном парне. Окна всего последнего этажа были темны. Бид утвердился в мысли, что девушка спит. Но, подумав об этом, он только улыбнулся.

Когда он поднялся на пятый этаж, то остановился и прислушался. Затем посмотрел вниз и, не видя опасности, подошел к двери и постучал.

— Кто там?

Услышав голос Аниты, смельчак вздрогнул.

— Это я, Бид, — ответил он. — Хочу поговорить с тобой.

Прислонившись к дверному косяку, он стал ждать. Вскоре он услышал щелчок выключателя, потом звук босых ног по полу. Когда наконец дверь открылась, перед Бидом стояла Анита. Смотрела она на него спокойными темными глазами.

— Что тебе нужно? — жестко спросила она. — Я уже спала.

Бид видел, что она недовольна его приходом, но, несмотря на это, уходить не собирался.

— Я подумал… я недавно вернулся и пришел посмотреть, как ты живешь.

Он сделал шаг вперед, вынуждая девушку отступить в глубь квартиры.

— Не хочу, чтобы ты входил, — сказала Анита, — по крайней мере в эту пору.

— Не волнуйся, — сказал Бид и сел на тахту. — Ты ведь не боишься меня, правда?

— Почему я тебя должна бояться? Просто у меня нет желания видеть тебя в такое позднее время.

Бид всмотрелся пристально в лицо девушки. Нет, никакого страха на нем не было заметно.

— Не беспокойся и ложись в постель, я ненадолго.

Анита села на край тахты и поправила прическу.

— Я смертельно устала и хочу, чтобы ты ушел.

Бид почувствовал, как его постепенно заливает волна раздражительности, но попытался все же овладеть собой.

— Я корю себя за то, что ушел тогда, не простившись с тобой, — сказал он, необычно волнуясь. — Я часто думал о тебе и до сих пор держу те деньги, чтобы дать их тебе, ну хотя бы в долг.

Анита молча смотрела на нежданного гостя, она видела, что он смущен, и вдруг улыбнулась. Лицо девушки сразу преобразилось. Бид уже тогда, в первые дни знакомства, заметил эту особенность ее улыбки, от которой лицо девушки становилось еще красивее. И теперь от похорошевшего лица Аниты Биду стало радостно. Он не помнил, чтобы кто-либо когда-нибудь и так ему улыбался. У него было чувство, что ему сейчас подарили что-то очень ценное.

— Зачем ты хочешь одолжить мне эти деньги? — спросила Анита.

— Потому, что ты — дурочка и не хочешь их взять от меня как подарок. Когда я думаю, что ты считаешь каждый цент, мне делается не по себе… А мне было бы приятно тебе помочь.

— Спасибо, я ценю твою заботу, но не возьму этих денег. Может быть, я и дурочка, но такая я уж есть. Не от меня зависело, что ты оказался здесь. Я точно так же помогла бы любому другому, кто оказался бы на твоем месте, потому что я всегда помогаю одиноким людям.

Бид не был в восторге от ее слов. Он думал до сих пор, что Анита укрыла его, раненого, в своей квартире и ухаживала за ним только потому, что он — это он, а не кто-нибудь другой. Доброе настроение улетучилось, и он смотрел на девушку почти враждебно.

— Не думай, что я снова стану уговаривать принять эти деньги! — жестко сказал он.

— Я не хотела тебя обидеть.

— К черту! — крикнул он зло. — Вместо приятного вечера получается какая-то чепуха. Я для тебя ничего не значу, так?

В удивленном выражении ее лица он прочел ответ. Явно подобные мысли не приходили ей в голову.

— Но… — начала она и замолчала, натягивая на плечи плед и зябко переступая босыми ногами по старенькой ковровой дорожке.

— Я все вижу, — сказал Бид хриплым голосом. — Итак, по поводу моих денег у тебя не изменилось мнение?

Девушка подняла на него глаза и сразу поняла, о чем он думал.

Бид улыбнулся и попытался обнять ее.

— Я желаю тебе всего самого хорошего.

И в доказательство своих слов гость решил на этот раз оставить поцелуй как память о себе. Но поцелуй у него не получился, потому что руки Аниты твердо уперлись парню в грудь, помешали притянуть девушку к себе.

Бид отпустил девушку и отодвинулся.

— Кажется, я схожу с ума, — заключил он. — Ну, пока! Я думаю, что мы никогда больше не увидимся, но, если тебе когда-нибудь станет совсем плохо, приходи в дом 2333 на 125-й улице, это в пяти минутах ходьбы отсюда. Я живу там на пятом этаже. Если понадобится моя помощь, приходи.

Открыл дверь и обернулся:

— Не забывай мой адрес, не будь уж так уверенной, что он тебе не пригодится совсем.

Не дождавшись никакого ответа, Бид закрыл дверь и быстро сбежал по лестнице вниз. И к своей машине он прошел стремительно, не заметив ничего и никого.

А тем временем Джек Бурус со своего места у телефонного столба наблюдал за домом, в котором скрылся Верн Бид. Детектив дождался, когда парень опять появился на улице. Увидев, куда поехал Бид, Джек направился в ближайший бар и позвонил Гемину Парвису.

— Докладывает Бурус, — отрапортовал детектив. — Бид ушел из отеля в 23.12. Рико с ним не было. Парень навестил одну девушку, которая живет на последнем этаже дома на 125-й улице. Именно у этой девушки Бид скрывался, пока его искала полиция.

— Что это за девушка?

— Ее зовут Анита Джексон. Мне удалось поговорить с одним из хозяев дома. Он сказал, что эта девица ведет себя не хуже других в ее положении. Понимайте это как хотите. Работает в гастрономе на Вестерн-стрит. Я должен заняться ею?

— Пока нет, — ответил Парвис. — Сторожи Бида, если он еще раз навестит эту девушку, мы посмотрим на нее. Сейчас же не спускай глаз с Бида: мне кажется, что через пару дней что-то начнется…

— Может быть, даже скорее, — зевая, бросил в трубку Бурус. — В таком случае я устраиваюсь около дома Бида. Спокойной ночи!

Глава 11

Адам Гилис подошел к окну и выглянул на улицу. К дому подъехало такси, задержалось у тротуара, и из машины вышла женщина. Ева! Гилис сразу же задался вопросом: что могло ее привести к нему в такое позднее время? Быстро отошел от окна и пошел в ванную надеть пижаму. Услышав стук, Адам открыл дверь.

— А, это ты, Ева! — воскликнул он, глядя на сестру с деланным удивлением. — Каким ветром тебя занесло сюда?

— Мне нужно срочно поговорить с тобой. Могу я войти?

— Конечно, — недовольным тоном сказал он. — Уже поздно, и я, собственно, хотел ложиться спать.

Ева присела на тахту и без предисловия сказала:

— Сегодня вечером Рико приводил к Килле этого Бида. Они только что разошлись.

— Бида? — Адам отошел от окна и приблизился к Еве. — Ты видела его?

Ева кивнула.

— Ну и что? Подойдет он для дела?

— Думаю, что да. Но он сначала хочет осмотреть окрестности тюрьмы.

— Расскажи мне обо всем, я хочу знать подробности разговора.

Адам, сидя на кровати, внимательно слушал отчет сестры. Когда она закончила, он закурил и широко ей улыбнулся.

— Отлично! Бид наверняка справится с этим делом. Я знал, что не ошибусь в нем. А ты что об этом скажешь?

Ева вздрогнула, вспомнив леденящий душу взгляд того посетителя.

— Меня пугает, что это на самом деле очень опасный тип. Есть в нем что-то, что напоминает дикого зверя.

— Он — убийца, — напомнил ей Адам. — Один из немногих прирожденных убийц, которые еще остались в Нью-Йорке. Их всегда было немного: Делингер, Нельсон, Баркер… Можно сосчитать их по пальцам. Бид, пожалуй, последний. Это самый подходящий человек для нашего дела.

— Адам, все это дело очень беспокоит меня. Оно слишком опасно. Если этому Биду даже удастся выкрасть Хотта из тюрьмы и доставить сюда, то откуда ты знаешь, что Хотт скажет тебе, где спрятаны драгоценности?

Оживление на лице Адама исчезло. Вместо него появилось что-то хитрое, лисье.

— Наверняка скажет, а как же еще. Ведь он будет нам благодарен, что мы спасли его из тюрьмы. А когда я скажу, что Рей хочет заключить с ним сделку, Пауль Хотт будет просто счастлив. Мы только поможем ему ускорить заключение сделки с Реем.

— Все не так! — крикнула Ева. — Думаешь, что я такая глупая и слепая? Ты собираешься не помочь Хотту бежать из тюрьмы, а выкрасть его оттуда, может быть, помимо его воли. А это большая разница. Хотт будет противиться такому освобождению: оно ему ни к чему. Посуди сам: разве может здравомыслящий человек, которого и так через два года выпустят на волю, быть себе врагом и сделать непоправимый шаг, который приведет его в тюрьму на новый и длительный срок. Ведь Хотту известно, что, если он уйдет из тюрьмы и его поймают, его ожидает пожизненное заключение. Узник терпеливо ждал своего часа пятнадцать лет, осталось только два года, которые в его положении — сущий пустяк. Бежать Хотт, по всему, не должен хотеть и насильственное похищение может воспринять как свою гибель. Адам, почему ты не хочешь подождать, пока Пауль Хотт сам не выйдет на свободу?

Гилис погасил сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике. Лицо его ничего не выражало.

— Ты хочешь, чтобы я ждал эти два года? — осторожно начал он. — Я случайно узнал, что Рей хочет обмануть страховую компанию и получить драгоценности в свои руки. Если я стану ждать два года, пока Хотта выпустят из тюрьмы, кому-нибудь другому сможет прийти в голову такая же гениальная мысль помочь Рею и получить за это хороший кусок. Если я хочу заработать эти деньги, я должен действовать быстро; и я буду так действовать, даже если это станет моим последним делом. Полмиллиона долларов! Ева, ты только подумай об этом!

Нет, Ева не хотела этих денег. Даже если бы их подарили, она не притронулась бы к ним. Она была заодно с Адамом и помогала ему только потому, что боялась потерять его, единственного родного человека в этом мире. Никакой другой награды девушка не ожидала и не желала получить, принимая участие в этом опасном деле, кроме признательности брата и того, что он разрешает быть рядом с ним, а не в разлуке.

— Но… к сожалению, это будет не полмиллиона, — заметил Адам. — Ведь часть денег я должен буду отдать Хотту. Черт его знает, не потребует ли он половину? Но сомневаюсь…

Ева догадывалась о том, что собирается делать Адам.

— Ты не намерен что-то давать ему, да? — спросила она.

— Ты имеешь в виду Хотта? Он ничего не скажет нам, если мы ему не заплатим хорошо. Конечно, он не получит половину, но и то, что ему достанется, будет немалой суммой.

— Нет, я говорю о Килле. Он ничего не получит?

— М-да. Возможно, что-то придется бросить ему, чтобы он сидел тихо… Увидим. Однако ты у меня трусиха и паникер. Думаешь только об одних трудностях. Твоя беда, Ева, в том, что ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Все дальнейшее руководство делом я беру в свои руки, чтоб ты меньше знала о нем и меньше волновалась.

— Ты не ответил на мой вопрос. Что ты намерен делать с Килле? И что будет, когда о полумиллионе узнает Бид?

Гилис снова зажег сигарету, а спичку выбросил в окно.

— В соответствующий момент я решу все эти вопросы. Ты тем временем постоянно держи глаза и уши открытыми. Я имею в виду нашего друга Килле. Он попытается что-нибудь скрыть, но это ему не должно удаться. Малышка, а не хочешь ли ты им заняться поближе? Если бы нам удалось найти на него какой-нибудь крючок, легко можно было бы поставить его на место.

— Я не стану шпионить и шантажировать, — сказала Ева.

— Зачем ко всему приклеивать ярлыки? Ну, допустим, что это будет шантаж. Ну, и что же из этого? А может, ты хочешь остаться с Килле до старости? Только рано или поздно он бросит тебя, моя милая.

Девушка встала.

— Адам, послушай меня. Возможно, ты перехитришь Килле, но Бида — никогда. Килле не в счет. Он стар, болен, вообще конченый человек. Но Бид! Это совсем другое дело! Он опасен и неглуп. И если он все узнает…

— Знаю, знаю, — сказал Гилис, одаривая сестру очаровательной улыбкой. — Я все понимаю, но уверяю тебя, что абсолютно не боюсь этого Бида. Думаю, что во мне достаточно ума и ловкости, чтобы справиться с любым человеком. Я знаю, что Бид — убийца, и с меня этого достаточно. Один умелый удар может убить любого зверя, и в этом случае Бид не явится исключением. Он не пугает меня, сестренка.

Ева схватила брата за руку.

— Дорогой, прошу тебя, не делай этого. Я знаю, что Бид достанет из тюрьмы Хотта, но все твои неприятности и начнутся от этого. Умоляю, брось это дело! Оно принесет тебе такое несчастье, которого ты никогда не знал. Откажись от своих планов, пока еще не поздно!

Гилис похлопал сестру по плечу.

— Я думаю, что ты сегодня, несмотря ни на что, будешь крепко спать, — сказал он, демонстративно зевая. — Я смертельно устал. Отправляйся и ты спать, Ева, и запомни: заботься о своих делах, мои пусть не волнуют тебя никогда!

Расстроенная девушка посмотрела на Адама с печалью.

— Хорошо, — примирительно произнесла она.

— Не найдется ли у тебя десяти долларов? — спросил брат, провожая сестру до двери.

— Возьми, — сказала девушка, отводя взгляд и подавая сумочку.

— Я возьму только десять, чтобы ты не говорила, что я тебя разоряю.

Ева снова посмотрела в глаза брату.

— Адам, в последний раз прошу тебя, остановись! Неужели ты не понимаешь в самом деле, на что ты идешь?

— Прекрати! — прикрикнул на нее Адам, открывая дверь. — У меня может кончиться терпение. — И он не сильно, но поспешно вытолкнул сестру в коридор. Дверь за спиной Евы тут же захлопнулась.

Глава 12

Джек Бурус сидел в машине с сигаретой в зубах и с нахмуренным лбом. Время от времени он выставлял руку в окно, чтобы в свете недалекого фонаря посмотреть на часы. Было уже четверть второго, а Эндсвит, который должен был подменить Буруса, все не появлялся. Джек зевнул и ругнулся по адресу коллеги.

«Пошел бы и я спать, — думал он. — Но пусть сначала заснет эта скотина Бид, только тогда можно будет снять наблюдение. Пока же этому типу не спится и у него горит свет, оставлять пост нельзя». Джек закурил еще одну сигарету, проклиная про себя свою собачью жизнь. Время от времени он замечал тень Бида на занавесках. Тот ходил взад и вперед по комнате, и не было похоже, чтобы он собирался спать. Джек снова посмотрел на часы: без пяти два… зевнул в который уже раз. По тротуару шел полисмен, постукивая своим жезлом по ноге. Он бросил взгляд на сидевшего в машине Буруса, сошел на проезжую часть и подошел к машине.

— Ждешь кого-нибудь? — спросил полицейский Буруса, разглядывая его подозрительным взглядом.

— Конца света жду, — заметил подошедшему саркастически Бурус.

— Ты что, выпил малость? — с надеждой в голосе спросил тот.

— Видишь, я занят. Иди и смотри за своим участком и отцепись от меня, — сказал Джек.

Полисмен наклонил в сторону голову, подумал немного, потом заявил:

— Я думаю, приятель, что должен задержать тебя. Уже неделя, как я никого не арестовывал, и думаю сделать это сегодня. Поехали в участок.

Разозленный Бурус вытащил свое удостоверение и сунул его под нос полисмену.

— Если ты умеешь читать, идиот, то посмотри вот на это. Мой старик и лейтенант Олин между собой вот так, — и детектив показал два сложенных между собой пальца.

— Да, я мог бы догадаться, — примирительным тоном сказал полицейский. — Забудем, друг.

Джек увидел, как в комнате Бида погас свет.

— Спокойной ночи, до утра, — сказал Бурус. — Тип, которого я сторожу, улегся спать.

Полицейский поднял голову к верхним этажам.

— Ты имеешь в виду Бида? — спросил он.

Вдруг дверь дома открылась, и какой-то человек быстро вышел на улицу.

— Черт возьми! — буркнул Джек. — Этот гад идет на прогулку.

Именно Бид вышел из дома. В руке он нес чемоданчик. Одинокий прохожий безразличным взглядом посмотрел на полицейского и автомобиль и удалился.

— Слушай, приятель, — сказал Бурус полицейскому, — один из моих коллег с минуты на минуту придет сюда. Он должен сменить меня. Не скажешь ли ты ему, что Бид с чемоданчиком ушел и что я погнался за этим парнем?

— Ничего не выйдет, если я от этого ничего не буду иметь, — спокойно ответил полицейский.

— А еще говорят, что полиция в этом городе не подкуплена, — с горечью констатировал Бурус и вытащил из кармана пять долларов. — Но помни, что ты не должен отсюда никуда уходить, пока не придет мой парень. Только человеку из нашего бюро передай автомобиль и мои слова. Смотри не ошибись. Даю приметы: у него плоскостопие и галстук разрисован от руки.

— Согласен, — сказал полицейский, пряча деньги. — Приятно было познакомиться, сэр, — сказал он шутливо.

Джек проворчал что-то неразборчивое и поспешил за удалявшимся Бидом. Было совсем нелегко догнать его, потому что Бид шел быстро. Дважды Джек должен был пуститься бегом, чтобы не потерять его из виду. Между тем обостренный и подозрительный слух Бида уловил чьи-то шаги сзади, но парень даже не обернулся, продолжал так же быстро идти, полагая, что, может, ошибся. Но совсем прогнать подозрение не смог. «Видно, все-таки кто-то из полиции», — решил про себя Бид. Ему пришлось свернуть на боковую улицу. Так как времени было совсем мало, то парень был недоволен появившейся помехой, даже выругался вполголоса. Поезд уходил в три, а надо было еще купить билет. В первую очередь следовало удостовериться, что за ним никто не следит.

Когда парень дошел до темной улицы, то резко обернулся. Маленький, невзрачного вида человек шел по улице не прячась. Он не был похож на шпика. И Бид, успокоившись, пошел дальше по улице, ведущей к вокзалу. До отхода поезда осталось десять минут. Бид остановился в тени и опустил чемодан на землю, замер, невидимый для преследователя. Но Бурус был достаточно опытным агентом, чтобы попасться в такую ловушку. С момента, как он перестал слышать шаги Бида, он знал, что тот остановился и ждет где-то неподалеку, укрытый в тени. Джек медленно перешел улицу, чтобы дать понять Биду, что идет своей дорогой. Затем остановился за углом и прислушался, решив, что провел Бида, что тот теперь выдаст себя. Но, как ни осторожничал детектив, как ни был ловок в преследовании, Бида ему обмануть не удалось.

Тот, услышав, что шаги маленького человека замерли, понял, что преследователь затаился и будет ждать момента, когда он, Бид, выдаст себя.

Время было на исходе. Оставались считанные минуты до отхода поезда. Нельзя было их терять на раздумья. И так как Бид не хотел, чтобы человек, следивший за ним, знал о его отъезде, он принял моментальное решение. Сунув руку в карман куртки и вытащив «кольт», бросился бесшумно, как зверь, в направлении, где кончалась аллея. Джек в это время тихо продолжал ждать, пока Бид не выдаст себя и не покажется в свете фонаря. Вдруг чья-то рука, появившаяся из-за угла, рванула Джека за пиджак. Не слышавший до этого времени ни звука, он не мог понять, что произошло. Дико вскрикнув, Бурус бросился вперед, ударил кулаком наугад. Но что-то твердое и холодное обрушилось на голову — и он упал на тротуар.

Бид вытащил Джека поближе к фонарю, перевернул и проверил карманы. Нашел удостоверение частного детектива. «Международное детективное агентство», — было записано в нем. «Значит, этот карлик все же следил за мной!» Бид со злостью пнул ногой лежащего Буруса. В этот момент он не имел времени задуматься над тем, что означает для него эта слежка. Нужно было спешить: поезд вот-вот уйдет. Бид оставил лежащего Буруса и побежал к вокзалу.

Глава 13

Сорок минут спустя после этого происшествия настойчивый телефонный звонок вырвал Парвиса из глубокого сна. Хватаясь рукой за трубку, Гемин бросил взгляд на будильник. Стрелки показывали полчетвертого.

— Это Эд, — раздалось в трубке. — Бид ушел. Бурус лежит в госпитале с разбитой головой. Воображаю вашу физиономию, шеф!

— Тебе известно, как все это случилось? — спросил Парвис, падая головой на подушку и глядя в потолок.

— Ева Гилис была сегодя вечером у брата, вышла от него в половине одиннадцатого. Я торчал под ее окном, пока она не погасила свет и не улеглась спать. Во втором часу я ушел оттуда. По дороге я наткнулся на Эндсвита, который шел подменить Буруса. Я пошел вместе с ним. Возле дома Бида мы нашли автомобиль Джека, но его самого не было. Наконец подошел какой-то полицейский и сказал, что с чемоданчиком в руке Бид ушел каких-то пять минут назад и что Бурус пошел за ним. Я и Эндсвит двинулись по их следам, сориентировавшись, что Бид направился к вокзалу… Там мы и нашли Буруса с разбитой головой. Бид ушел.

— В каком состоянии Бурус?

— Плох, но выживет.

— Ты сходил на вокзал?

— Туда заглянул Эндсвит, а я отвез Джека в больницу. Кассир сказал, что Бид купил билет до Шривпорта.

Парвис поднялся с постели и сел на кровати.

— Шривпорт? Ты уверен?..

— Конечно. Но говорите погромче.

— Берите с Эндсвитом такси и немедленно приезжайте ко мне, — рычал в трубку Парвис. — Это очень важно.

— Почему? Уже почти четыре, а я не спал с…

— Ты можешь думать о чем-нибудь другом? — орал на Далласа Парвис. — Я плачу вам за то, чтобы вы не только спали. Тюрьма Вельмор-Форм находится в пятнадцати милях от Шривпорта, а в той тюрьме Хотт отбывает свой срок. Говорит тебе это о чем-нибудь?

Даллас протяжно свистнул.

— Ну, это в корне меняет дело. Считайте, что мы уже в пути, — крикнул он, бросая трубку.

Глава 14

Бид открыл дверь служебного входа в клуб «Фру-фру». Оглянувшись назад, чтобы проверить, не следит ли кто за ним, он вошел в тускло освещенный коридор и не спеша пошел к кабинету Рико. Услышав какой-то подозрительный шум, Бид тут же обернулся и увидел: за дверью своей уборной быстро исчезла Зоя Нортон. Она была очень проворна, но не настолько, чтобы обмануть Бида. Он остановился на минутку, глядя на дверь, потом пересек коридор и толчком открыл ее настежь. Зоя сидела перед туалетом, занятая косметикой. Когда она увидела Бида, дрожь прошла по ее спине.

— Что вам нужно? — спросила Зоя, поворачиваясь на низком табурете. — Почему вы не постучали?

Бид, опершись о косяк двери, молча рассматривал девушку.

— Привет, проныра! Я видел, как ты подсматривала через приоткрытую дверь. Может, я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил он, глядя на девушку свирепым взглядом.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — презрительно ответила Зоя, чувствуя, что дрожит всем телом.

Окинув взглядом комнату, Бид заметил на столике телефон.

— Советую умерить свое любопытство, девочка, — грозно произнес парень. — Береги свой носик. Говорю это первый и последний раз.

И снова бросив на Зою злобный взгляд, Бид вышел, прикрыв за собой дверь. Задумавшись, он шел по коридору.

— Входи, — встретил его Рико, отодвигая свой стул от стола, за которым сидел. — У меня есть для тебя новости.

Бид захлопнул дверь на английский замок, подошел к столу и сел.

— Не говори так громко, — произнес он. — Нас могут услышать.

Рико удивленно посмотрел на гостя.

— Можешь ты говорить яснее?

— Оставим это, — нетерпеливо бросил Бид. — Но говори потише. Что там у тебя?

— Я видел Килле и сказал ему, что ты побывал на месте, осмотрел все сам и считаешь работу выполнимой. Значит, мы можем приниматься за работу. Килле дает нам полную свободу действий. У меня есть пять тысяч долларов на двоих, на расходы по делу. Для начала неплохо.

Бид закурил сигарету и стал осматривать стену перед собой.

— Кто тебе сказал, что эти деньги ты можешь делить со мной? — медленно спросил он. — Кто делает прыжок? Ты или я?

— Мы делаем это вместе, — ответил Рико, силясь улыбнуться. — Но если ты думаешь иначе, я дам тебе три тысячи, а себе возьму две.

— Узнал, кто тот человек, которого нужно выкрасть из тюрьмы?

— Конечно. У меня есть свои информаторы.

Рико открыл ящик стола и достал из него довольно большой конверт.

— Такие вещи ты не закрываешь на ключ? — строго спросил Бид.

Рико недоумевающе посмотрел на своего собеседника.

— Это вполне безопасное место. Никто без меня не входит в кабинет. В чем дело, Бид?

— Ни в чем, — произнес Бид, стряхивая пепел на ковер. — Ну, кто тот человек?

— Пауль Хотт. Вот его фото. — Рико бросил на стол полицейскую карточку. — С его опознанием не должно быть затруднений.

Бид с интересом разглядывал фото. Рико был прав. Этого человека будет нетрудно узнать. Слишком высокий лоб подчеркивали курчавые брови. Голова была почти лысая, глаза темные, глубокосидящие. Приметным и запоминающимся был и темный шрам, рассекающий лицо сверху донизу.

— У этого Пауля вид, как будто у него не все заклепки на месте, — заметил Бид, возвращая фото Рико. — Когда начинать?

— Когда хочешь, — ответил Рико, — чем раньше, тем лучше.

— А деньги?

Рико похлопал по конверту.

— Денег хватит, и всегда из одного источника.

— Откуда ты знаешь?

Рико рассмеялся.

— Какая тебе разница. Килле — крупная рыба и плавает в золоте. Мы уже не раз работали с Престоном вместе.

— Откуда ты знаешь, что он плавает в золоте?

— Откуда я знаю… — начал хозяин клуба, вглядываясь в Бида. — А в чем, собственно, дело?

— Я узнал немало интересных вещей. Как только я увидел Килле, я понял, что имею дело с неподходящим человеком. Я копнул его прошлое поглубже и убедился, что он замаранный. У него сплошные долги. До сих пор он не платит за большой дом на бульваре Рузвельта. Скалит зубы, но никаких денег у него нет, держится на честном слове.

Рико испугался.

— Ты в этом уверен?

Бид сделал нетерпеливый жест.

— Если бы ты не дал загипнотизировать себя внешним лоском этого зубоскала, ты бы увидел это так же хорошо, как я.

Рико от охватившего его волнения даже вспотел.

— Как же ты тогда объяснишь эти пять тысяч долларов? — показывая пальцем на конверт, спросил Рико. — Не похоже на бедняка.

— Неужели ты не понял до сих пор? Не он хозяин дела.

Рико задумался, потом пожал плечами.

— А какая, собственно, нам разница? Мы получаем деньги, и это для нас главное.

— Я другого мнения. Я всегда люблю знать, с кем имею дело. Ты задумывался над тем, зачем Килле хочет украсть Хотта из тюрьмы?

— Я спрашивал Килле об этом, но он мне ничего не сказал.

— Ты даже глупее, чем кажешься. Знаешь ли ты, кто такой Хотт?

Рико заерзал на стуле. Ему не хотелось снова попасть врасплох, но он ответил, сказав только то, что знал, без своих выводов:

— Хотт — это один из самых крупных воров в последнее двадцатилетие. Специализировался он на драгоценностях. Насколько я наслышан, он сделал когда-то большой прыжок, но кто-то парня предал.

— Вот-вот! Прыжок на четыре миллиона долларов! И Хотт сумел скрыть добычу, которую не нашли до сих пор, — спокойно заметил Бид.

— Четыре миллиона, — выдавил из себя Рико. — И их не нашли?

— Именно! Начинаешь соображать?

— Ты хочешь сказать, что Килле ищет этот клад?

— Килле и кто-то еще. Наверняка дело только в этом. Только зачем я должен выкрасть Хотта из тюрьмы? Ему осталось сидеть всего два года. Если он убежит из тюрьмы, его до конца жизни будут искать, чтобы посадить снова и надолго.

— Четыре миллиона долларов! — Рико встал и начал ходить по комнате. — Это же куча денег!

— Это первая умная вещь, которую ты произнес сегодня, — иронически заметил Бид. — А мне платят только десять тысяч! Тебе не кажется это интересным?

Рико вытер потный лоб и подошел к бару, чтобы налить виски.

— Я поговорю с Килле, — начал он, — он должен поднять цену…

— Нет уж, ты лучше не мешайся, — отрезал Бид. — Я сам этим займусь. Если мы хорошо разыграем партию, мы сможем загрести всю добычу.

Рико побледнел и схватился пальцами за край стола так, что кончики пальцев побелели.

— Ты с ума сошел! — сказал Ральф. — Что мы будем делать с таким товаром? Его же нельзя продать. Четыре миллиона долларов!.. Во всей стране не найдется перекупщик, который занялся бы этим.

Бид снял шляпу и кончиками пальцев причесал густые светлые волосы.

— Не понимаю, зачем я здесь теряю с тобой время, — зло крикнул он. — У тебя нет головы, ты думаешь чем-то другим, но не ею. Ты считаешь, что я тоже плохо соображаю. Но я не настолько глуп, чтобы доверить тебе реализацию возможной добычи. Э, нет! Единственное правильное решение — подождать и посмотреть, как это будет делать Килле. Он должен знать кого-то, кому можно предложить эти побрякушки. Иначе он не стал бы нанимать нас и платить за похищение Хотта. Мой план завладения суммой, причитающейся нам по праву за труд, заключается в том, что мы явимся за ней в тот момент, когда Килле за драгоценности получит наличными. Вот тогда мы и заберем у него весь кусок. Я полагаю, что это может быть не меньше полумиллиона, а это побольше, чем какие-то десять тысяч. Понимаешь ли ты теперь, как выглядит это дело?

Рико облизнул сухие губы.

— По-моему, хорошая идея, — осторожно заметил он. — Но откуда мы будем знать, когда Престону выплатят деньги?

— А после того, как я доставлю ему Хотта, мы будем день и ночь сторожить Килле и непременно накроем его. Мы должны также узнать, кто мозг и вдохновитель этой операции. Кроме того, есть еще одна гончая собака, которая шла за мной. Надо узнать, кто ее нанял и зачем.

Рико поднялся со стула.

— Какая еще гончая собака? Ты никогда не говорил мне ни о каком шпике…

Бид хмуро посмотрел на него.

— Почему ты так нервничаешь? Не надо. Просто в ночь, когда я уезжал в Шривпорт, я заметил идущего за мной шпиона. Затаился и дал ему разок в лоб. Это был агент Международного детективного бюро. Кто-то, у кого есть лишние деньги, караулит меня. Может, это и не имеет ничего общего с похищением Хотта, но я не вполне уверен в обратном. Надо обязательно узнать, почему за мной следят, чтобы не было никаких сомнений и в этом вопросе.

Рико сделал глоток виски.

— Возможно, это Килле… — неуверенно проговорил он.

— Не знаю, но имею намерение это узнать. Сколько времени у тебя работает та, рыжая?

— Ты имеешь в виду Зою? — спросил Рико с глупой миной. — При чем здесь она?

— Не знаю. Но всякий раз, когда я прихожу сюда, она наблюдает за мной. Может, она шпик?

— Зоя — шпик? Не смеши меня. Я знаю ее три или четыре года. Работает в клубе со дня его открытия. Я знал ее и раньше, когда она была танцовщицей. Эта девушка — порядок.

Бид показал пальцем на фотографию на столе.

— Положи ее в сейф и закрой. Я подозреваю, что твоя танцовщица имеет какой-то свой интерес в нашем деле. И это нетрудно проверить. Слушай, что ты должен сделать…

Глава 15

Когда Бид закрыл за собой дверь, Зоя облегченно вздохнула. Несколько минут сидела без движения, как бы обдумывала что-то, потом встала, подошла к двери и осторожно открыла ее, посмотрев в коридор. Уверившись, что никто не подслушивает ее, девушка позвонила Далласу. Увы, его дома не оказалось. Зоя положила трубку и задумалась. Было десять минут одиннадцатого. «Может, Эд уже в клубе? В последнее время он почти каждый день приходит сюда и каждую минуту может появиться», — подумала Зоя. Снова занялась косметикой и все пыталась найти способ выяснить, что там делают эти двое, Рико и Бид, закрывшиеся в кабинете. Она обещала Эду узнать все, что только можно, об этой парочке. И хотела выполнить свое обещание. Девушка была влюблена в Далласа, и к тому же он был щедр. Подойдя к двери и открыв ее настежь, Зоя стояла в нерешительности. Хотелось подойти к кабинету Рико и попытаться подслушать, о чем там говорят, но смелости не хватило. К тому же немало удерживали слова Бида: «Предупреждаю тебя в первый и последний раз». При воспоминании о его взгляде девушка опять почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине. Чтобы отогнать от себя страх, подумала, что, пока Эд рядом с ней, она может никого не бояться. Бид не посмеет ее тронуть. Но она не хотела рисковать, не посоветовавшись с Эдом. Он подскажет, как себя вести в подобных случаях. Оставив дверь открытой, девушка села доканчивать свой туалет, потом сняла халат и надела вечернее платье.

Вдруг в конце коридора открылась дверь. Зоя вскочила на ноги. Четко слышался голос Бида:

— Почему ты возражаешь? Мы же через полчаса вернемся. Что, ты прикован в этой конуре?

— Я не могу уйти, — убеждал Рико, — у меня здесь куча срочных дел. А может быть, ничего не случится, Бид?

— Давай не спорь. Этот конверт, который тебе дал Килле, ты запер в сейф?

— Он у меня в столе. Не беспокойся. Никто в мое отсутствие не посмеет войти. Придется пойти, раз ты так настаиваешь, — согласился без явного желания Рико.

Разговор внезапно оборвался. Зоя только слышала шаги направившихся к выходу мужчин.

Она осторожно выглянула в коридор. Рико только что исчез за входной дверью. С минуту девушка колебалась. Письмо Килле! Именно им интересовался Эд. Она подбежала к телефону и снова набрала номер Далласа. Опять никого. Вернулась к двери и посмотрела на служебный выход. Короткий коридор показался ей таким длинным! Должна ли она рисковать с этим конвертом? Если она будет действовать быстро, то риск будет небольшим. С сильно бьющимся сердцем Зоя вышла в коридор, чувствуя, как ее ноги делаются деревянными. Тихо подошла к двери кабинета, чуть задержалась и, собрав всю свою смелость, негромко постучала, а затем нажала на ручку и вошла. В комнате было темно. «Есть тут кто?» — спросила девушка почти беззвучно. Молчание темноты немного успокоило ее. Она проскользнула в комнату и нажала на выключатель. Над столом Рико загорелась люстра. Зоя подбежала к столу и открыла первый ящик. Она сразу увидела лежащий там большой конверт. В тот момент, когда она протянула руку, чтобы взять его, на стол упала тень человека. Мгновение Зоя стояла как парализованная, потом резко обернулась. За ней стоял Бид, а в дверях — бледный как мел Рико. На его лице был написан ужас.

— Привет, проныра, — процедил сквозь зубы Бид. — Шпионишь, значит?

Крик, который хотел слететь с ее губ, замер в горле. Ей показалось, что она падает в глубокую пропасть, и она потеряла сознание.

Глава 16

Адам Гилис терпеливо ждал кого-то у кинотеатра «Элита», равнодушно поглядывая на прохожих. Пятьюдесятью метрами дальше, в машине, сидел Эд и не спускал глаз с Адама. Даллас видел, как Гилис время от времени поглядывал на часы, и был уверен, что у того, конечно, назначена встреча. И детектив не удивился, когда из-за угла вдруг вылетел автомобиль и остановился в паре метров от Адама. Дверца машины открылась — и молодой человек моментально оказался на дальнем сиденье. Машина стояла всего пару секунд: как внезапно остановилась, так внезапно и рванулась с места на большой скорости. Даллас включил мотор и поехал за машиной, увозившей Гилиса.

— Сколько времени я жду! — почти кричал Адам. — Неужели ты не можешь хоть раз быть точной? Ты думаешь, видно, что у меня только и дел, что торчать на улицах, ожидая тебя?

— Я виновата, дорогой, но Килле ушел только пять минут назад. На эти пять минут я и опоздала.

— Рико давал о себе знать? — спросил Адам, закуривая сигарету.

— Бид вернулся вчера вечером. Он считает, что дело трудное, но выполнимое. Рико говорит, что Бид начинает операцию с Хоттом уже на этой неделе.

От услышанного у Адама лихорадочно заблестели глаза. Охватившее его возбужденное состояние выдавалось неровным дыханием, которого скрыть не удавалось.

— Говорил ли Рико, как Бид собирается это сделать?

Ева покачала головой.

— Престон не стал интересоваться этим. Он дал Рико пять тысяч долларов и фотографию. Остальные деньги старик намерен вручить в казино, куда Бид доставит Хотта. Как ты и хотел…

— Хорошо, — сказал Гилис. — Действия начинают разворачиваться, и я верю, что если кто-то и может выполнить этот план, так только Бид.

— Престон очень нервничает. Это беспокоит меня.

Гилис равнодушно пожал плечами:

— Успокой его. Он еще пока нужен нам. Но как только он получит деньги от Рея, начинаю действовать я, и тогда о Килле можно будет не волноваться: мы снимем навсегда с себя заботу о нем. В некотором смысле Килле стоит посочувствовать. Ведь он и не увидит как следует этих денег, ибо я уведу их у него из-под самого носа.

— Почему ты так уверен, что тебе это удастся? Как ты сумеешь взять деньги у Килле? Он не захочет добровольно отдать их тебе.

— О, наверняка захочет, — весело ответил Гилис. — Несколько дней назад, после нашей с тобой встречи, я зашел в один интересный дом и открыл там сейф. Как ты думаешь, что там было?

— Ты… ты открыл сейф? — испуганно спросила Ева. — Как ты мог, Адам?

— Ох, оставь ты это, — прикрикнул он на сестру. — Если бы ты лучше мне помогала, у меня не было бы необходимости рисковать лишний раз. Я говорил тебе, что не мешало бы иметь крючок на Килле. Так вот: он у меня есть! В сейфе я нашел браслет убитой Джоан Брук. Эта игрушка может стоить твоему Престону десять лет тюрьмы.

Ева судорожно сцепила руки.

— Но браслет у актрисы украли, — сказала она, посмотрев выжидательно на брата.

— Смотри за дорогой, — резко заметил Гилис. — Конечно, браслет был украден, и, несомненно, полиция ищет его. Если Килле будет несговорчивым, я стану одним из анонимных информаторов и дам весточку полиции о том, у кого находится браслет.

— Ты не должен делать этого.

— Конечно. Если твой Престон будет послушным.

— Ты ужасный человек, Адам. Откуда ты знаешь, что Килле замешан в деле Брук?

— Я этого не знаю, и меня это не касается. Килле придется все объяснить полиции, но полагаю, что ему не захочется иметь с ней дело.

Какое-то время Ева молча вела машину, мысли ее путались, девушка вся была охвачена беспокойством и страхом. «Надо уйти, пока не поздно, — подумала она. — Я должна уберечь также Адама от грозящей ему беды». Вслух девушкой были произнесены совсем другие слова:

— Килле боится Бида. Он начинает думать так же, как и я, что Бид узнает, кто такой Хотт, и постарается сам вытащить у него тайну драгоценностей.

— Почти с полной уверенностью можно считать, что Бид знает, кто такой Хотт, — спокойно ответил Гилис, — но мы ничего не можем предпринять, пока драгоценности не будут найдены. Я считаю вполне возможным, что Бид уже выяснил кое-что и подумывает, как бы ему убрать с дороги Килле. Я принял во внимание и такой вариант. Все дело в том, что я должен оказаться быстрее Бида, и я думаю, что мне это удастся. — Адам бросил взгляд на часы. — Ты не можешь подбросить меня к клубу «Фру-фру»? Через двадцать минут у меня там встреча.

— Ох, Адам, как я хочу, чтобы ты отказался от этого дела, не рисковал собой, не искал бы на свою голову подобных этому приключений, жил, как все люди, — начала опять уговаривать его Ева. — Все это так опасно.

— Прекрати ныть! — крикнул взбешенный Гилис. — Такая удача легко разбогатеть может подвернуться только раз в жизни, и я не позволю себе пройти мимо.

Ева молчала. Они доехали до освещенных дверей клуба. Даллас все время ехал следом, но когда он понял, куда брат и сестра направляются, прибавил газу и раньше их оказался у клуба. Подходя к двери, Эд увидел, как от клуба отошла машина Евы. В какое-то мгновение ему удалось заметить бледное и расстроенное лицо девушки и подумать, что ее разговор с братом был, видимо, не из приятных. Детектив вошел в холл в тот момент, когда Гилис выходил из гардероба. Адам улыбнулся, и Даллас подошел к нему и пожал протянутую для приветствия руку.

— Целую неделю не видел тебя! — воскликнул Гилис. — Как у тебя дела?

— Нормально, — ответил Даллас, — меня не было в городе, но я вернулся пораньше: захотелось увидеть Зою.

— Ну и как? Видимо, тебе очень понравилась эта малышка?

— Она оказалась именно такой, как ты говорил.

Гилис хмыкнул, довольный собой, и сказал:

— Рад за тебя. Я ведь что-то должен тебе? Сколько? Пять?

— Десять, — ответил Эд, — но мне не к спеху.

— Нет, нет! — тоном, не терпящим возражений, заявил Гилис и, вытащив из кармана пачку денег, подал Эду две пятидолларовые бумажки. — Извини, что задержал.

— Ну, о чем говорить, — ответил Даллас, удивленный, что получил свои деньги, но тут же подумал, что Адам, наверное, крепко прижал свою сестру. — Что значат десять долларов, когда речь идет о друзьях. Пойдем выпьем чего-нибудь.

Гилис отрицательно покачал головой:

— Сегодняшним вечером даже для тебя у меня не будет времени. Жду подружку. Это одна из тех капризных особ, которые мне всегда нравились. Наверное, она уже в баре, если не опоздала. Пока!

Даллас наблюдал, как высокая, стройная фигура молодого человека скрылась в баре. Затем зашел в гардероб, оставил там шляпу и вернулся в холл. Детектив решил встретиться с Зоей тотчас же, ибо позже хотел заняться Гилисом. Зоя должна появиться в клубе через десять минут. И следует поспешить, чтобы встретить девушку у гардероба. Эд сошел по ступенькам лестницы и оказался в коридорчике, откуда дверь вела в комнату Зои. Дверь была закрыта. Эд постучал, потом нажал на ручку и открыл дверь. В комнате горел свет, на кровати лежал халат Зои. В пепельнице дымилась еще совсем недавно оставленная сигарета. Но самой Зои не было. Даллас погасил сигарету и быстро прошел в ресторан. Людвиг, шеф зала, поднялся навстречу.

— Добрый вечер, мистер Даллас. Столик тот же, что и всегда?

— Минутку, —сказал Даллас, оглядывая зал. — Мисс Зоя здесь?

— Ее не будет раньше половины двенадцатого, — произнес Людвиг и глянул на часы. — Но не исключается, что она появится и чуть раньше. Вы хотите, чтобы я сказал ей, что вы ее ждете?

— Да. Я буду в баре.

Даллас большими шагами пересек зал. В холле, увидев его, радушно ему кивнул Шмидт. Чувствовалось: он проявлял явную симпатию к Далласу.

— Ты не видел мисс Нортон? — спросил Эд, останавливаясь.

— Она здесь, в клубе. Думаю, что вы найдете ее у себя.

— Нет ее там. Если увидишь мисс, скажи, что я в баре.

Эд заметил Гилиса, сидевшего в углу бара с какой-то блондинкой, которой было явно не больше семнадцати. У нее было миленькое личико, хотя и несколько злое. Парень казался увлеченным ею. Даллас заказал двойное виски и сел у стойки. Он все еще наблюдал за Гилисом, отражение которого четко видел в зеркале. Вскоре Адам с девушкой перешли в ресторан, и тогда Эд решил продолжить поиски Зои. Когда он шел по залу, Людвиг подошел к Эду и сказал:

— Я еще не видел мисс Нортон. — В глазах его было беспокойство. — Не понимаю. Сколько она у нас работает, никогда не опаздывала.

В это время к Людвигу подошел один из кельнеров и что-то шепнул шефу зала на ухо.

— Ее нет в клубе, — продолжал Людвиг, когда кельнер отошел. — Сожалею, мистер Даллас, но я понятия не имею, где она может быть.

— Хорошо, — сказал Даллас и вернулся в холл. — Мисс Нортон, наверное, вышла из клуба? — обратился Даллас к Шмидту.

— Здесь она не проходила, — ответил тот удивленно. — Если и ушла, то только через служебный выход.

— Благодарю, Шмидт, — сказал Эд и отошел.

Он решил еще раз зайти в комнату Зои. Беспокойство стало овладевать им. Что могло случиться? Детектив вошел в комнату и внимательно осмотрелся кругом. Открыл стенной шкаф и увидел, что плащ Зои находится там. Эд недоумевал. Он начинал не на шутку тревожиться за девушку. Если она ушла, то почему не надела плащ? Не могла же она появиться на улице в такую погоду в одном вечернем платье?

Эд подошел к телефону и позвонил Зое на квартиру. Никто не поднял трубку. Неужели она попалась? Он ведь предостерегал ее, чтобы она вела себя крайне осторожно, не вызывая ни малейших подозрений. Он знал, каким опасным может быть Бид, и ругал себя, что втянул девушку в это дело. Эд снова набрал номер, на этот раз он позвонил Парвису.

— Исчезла Зоя, — сказал он, когда Парвис ответил ему. — Возможно, это ложная тревога. Но пока что все говорит об обратном. Потому я считаю, что следует принять срочные меры к поиску. Не можете ли вы прислать сюда Эндсвита, чтобы он занялся Гилисом? Я должен найти девушку.

— Ты думаешь, что с ней что-то случилось?

— Я знаю столько же, сколько и вы, — ответил Эд. — Мак-Адамс не докладывал, что сейчас делает Бид?

— Адамс тоже в клубе.

— Я не видел его. Вы уверены, что он здесь?

— Мне Мак звонил минут двадцать назад и сообщил, что пришел за Бидом в клуб «Фру-фру», что караулит главный вход и пока не видел, чтобы Бид уходил из клуба.

— Здесь есть еще служебный вход, а этот болван Мак не знает об этом! — воскликнул взбешенный Даллас. — Я скажу ему, чтобы перенес наблюдение на Гилиса. Бида нет в клубе, если только он не сидит в кабинете Рико. Пойду проверю…

— Если все же надо, я могу подослать тебе Эндсвита, — предложил шеф.

— Хорошо, пускай едет. Я еще позвоню вам.

Даллас положил трубку и прошел к кабинету Рико. Постучал и, не получив ответа, нажал на ручку. Дверь не была заперта. Эд вошел. Комната была пуста. Он огляделся, но ничего не привлекло его внимания. Эду это не понравилось. Он подошел к столу и наклонился над ним, чтобы понюхать промокашку. Чувствительный нюх детектива определил слабый запах духов Зои. Даллас нагнулся и заглянул под стол. Там лежала маленькая вечерняя сумочка Зои! Он сразу узнал ее, ибо сам подарил Зое неделю назад. Эду показалось, что что-то холодное сжало его горло.

Глава 17

Рико сидел в машине рядом с Бидом, устремив неподвижный взор в стекло машины. Бид ехал медленно. Машина шла уже довольно много времени вдоль реки. Свет фар освещал лужи, обрывки бумажных оберток, кучки мусора на узкой улице. Это была та из узких улиц, что как две капли воды похожи одна на другую. С одной стороны шли дома, а с другой — река за парапетом из бетона. Дождь барабанил по крыше машины.

Зоя лежала на заднем сиденье со связанными руками и ногами. Рот ее был заклеен пластырем, а глаза оставались закрытыми с того момента, как Бид нанес девушке удар по голове. Рико посматривал на девушку, оборачиваясь с переднего сиденья назад. Он боялся, что Бид ударил ее слишком сильно и убил. Когда Рико услышал слабый стон за собой, то почувствовал сильное облегчение: одного он избегал всегда всеми средствами — это убийства. И вот теперь, если Зоя умрет, он будет иметь к убийству самое непосредственное отношение.

— Ты ведь ничего не сделаешь ей плохого? — спросил Рико, не владея своим голосом. — Я не хочу запачкаться в мокром деле.

Бил бросил на своего спутника ледяной взгляд и снова перевел его на мокрую дорогу перед машиной.

— Ты хочешь, чтобы она посадила нам на хвост полицию? — тихо спросил он. — Вот было бы здорово! Мы бы пришли прямиком в газовую камеру, приятель.

Рико громко икнул, проглотив вместе с пугающими словами Бида и комок слюны. О таком варианте в случае с Зоей он не думал.

Некоторые проблески храбрости тут же снова улетучились, Ральф закрыл глаза, сердце, как молот, колотилось у него в груди. На судорожно сжатых губах ощущался привкус горького миндаля. Еще какое-то время машина медленно двигалась по улице, и Рико сидел с закрытыми глазами. И только когда почувствовал, что «Бьюик» остановился и Бид открыл дверцу, Рико вздрогнул и поднял веки, пытаясь сообразить, где они находятся. Но Бид выключил фары, а при свете стояночных огней Ральф почти ничего не видел. Ему показалось, что они стоят в каком-то тупике. Единственное, что было ясно, что течет где-то рядом река. Это от нее шел сырой, характерный запах. Как близка была река, увидеть в темноте оказалось невозможным. Рядом с машиной была какая-то стена из полуистлевших, черных от смолы бревен.

— Выходи! — отрывисто приказал Бид.

Рико вышел, ноги его подкашивались от страха. Дождь приятно охладил пылающее лицо. Монотонный звук капель по крыше машины не заглушал тяжелого, прерывистого дыхания Рико. Он пригляделся. Перед ним была стена давно заброшенного склада. На фоне дождевых туч более или менее вырисовывались крыши недалеких домов и длинные руки портальных кранов на реке. Комок в горле у Рико все еще не проходил. Когда он услышал, что Бид открывает заднюю дверцу, он сделал шаг к нему.

— Держи, — сказал Бид, зажигая карманный фонарик и сунув его в руку Рико. — Ты что! Даже фонарик не можешь держать?

Верн Бид наклонился, вытащил из машины связанную Зою и взвалил ее к себе на плечи. Девушка слабо сопротивлялась, но Бид не придал этому никакого значения. Его обращение со своей жертвой было настолько бесцеремонным, словно это и не человек вовсе, а мешок с картошкой лежал у него на плечах.

— Дай фонарик! — было жестко сказано Ральфу. — Пошли.

— Куда? — еле выговорил Рико, отрывая взгляд от девушки.

— Это мое дело.

Рико шел за Бидом длинным темным коридором, под ногами мягкий грунт был покрыт всяким хламом и отбросами, в коридоре царил тяжелый запах гниения. Рико слышал возню и писк крыс. Под светом фонарика по стенам разбегались огромного и отвратительного вида пауки. В конце коридора мужчины нашли лестницу, ступени которой привели их в пахнущее плесенью помещение. Бид бросил Зою на пол.

— Здесь довольно безопасно, — сказал Верн, освещая фонариком ящики, бочки и кучи мусора. — И здесь ее никто не услышит.

Рико не то что услышал, а чутьем уловил его последние слова: «И здесь ее никто не услышит». Он оперся на какой-то ящик и испуганно смотрел на Бида. Его мысль не желала осознавать слов, приговаривающих девушку к смерти. Насилие и чужие муки всегда пугали Ральфа Рико.

— Да что с тобой происходит? — резко спросил Бид. — Раньше времени в штаны наложил?

— Что ты хочешь с ней делать? — спросил Рико, вытирая мокрое от пота лицо.

— А ты как думаешь? — зло спросил Бид. — От нее мы должны узнать, кто проводит за нами эту слежку. — Он наклонился над Зоей и отодрал пластырь, закрывающий ей рот. — Привет, проныра, — сказал Верн, присаживаясь на ящик рядом с девушкой. — Я тебя предупреждал, что ты сама ищешь себе взбучку. А теперь говори, кто тебя послал следить за нами?

Зоя смотрела на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

— Разрешите мне уйти, — тяжело выдохнула она. — Рико! Скажи ему, чтобы он отпустил меня. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого.

Бид ударил девушку по лицу. Голова Зои стукнулась о пол, и слова перешли в крик.

— Заткни глотку! — цыкнул на нее Бид. — Я спрашиваю, кто тебя подослал?

— Никто меня не подсылал, — плакала Зоя. — Отпустите меня!

Рука Бида вдруг схватила ее за горло. Он рывком приподнял Зою и осветил фонариком ее лицо.

— Послушай, тебе лучше сказать мне все! — крикнул он. — Мое терпение подходит к концу. Ты хочешь, чтобы я заставил тебя заговорить? Ну!

— Я сказала вам, что не понимаю, о чем вы говорите. Я в самом деле не знаю, чего вы хотите от меня, — всхлипывала Зоя.

— Ну ладно, — сказал Бид, отпуская ее. — Если ты хочешь попробовать моего верного способа, ты его получишь.

Рико охватила паника.

— Я плохо себя чувствую, — наконец выговорил он. — Я не могу этого выдержать. Я подожду на улице.

Бид, подойдя к своему оказавшемуся слабонервным спутнику, с угрозой в голосе разрешил:

— Черт с тобой, иди и жди в машине, подлый трус!

— Да, да, хорошо, — дрожащим голосом поспешил согласиться Рико. Он было повернулся уходить, но Бид схватил его за воротник пиджака и сильно встряхнул.

— Только помни, не вздумай сбежать. Если ты хочешь получить свою долю, ты должен ее заработать, сукин ты сын!

Бид оттолкнул Рико, и тот растворился в темноте.

— Рико, не оставляй меня! — закричала Зоя, пытаясь сесть. — Рико! Рико! Вернись!

А тот, к кому обращена была мольба, спешил унести поскорее ноги, чтобы не слышать ее. Ноги почти не слушались его, он шатался, струи пота заливали его лицо. Дрожа от страха, Рико бежал по мокрому коридору. Крики Зои вдруг утихли. Темнота заставила Ральфа остановиться. Он не знал, правильно ли он идет. Он испугался еще больше, подумав, что зашел в какой-то тупик, из которого ему не выбраться. Представив себя добычей крыс и пауков, вообразив себя на грязном полу среди куч мусора и поняв, что без фонарика ему не выбраться, Рико решил возвратиться туда, откуда он только что с трудом вырвался. Страх теперешнего положения был сильней того, который гнал его от Бида. Рико с великим трудом добрался до лесенки, где были Бид и Зоя, и сел на ступеньки, зажав уши ладонями. Ему показалось, что он сидит в этой вонючей дыре уже страшно долго. Из коридора до него долетел звук, напоминающий шорох. Рико понял, что это крысы принялись за что-то съедобное. Он фиксировал шум дождя на улице и звук отдельных капель, просачивающихся через дыру в крыше, но все эти звуки проходили мимо его сознания. И слух, и мысли были направлены на одно: он пытался уловить и понять, что происходит за дверью. Сначала Ральф ничего не слышал, потом ему показалось, что до него доносится чье-то судорожное, свистящее дыхание. Чуть позже он понял, что это сам он так дышит. Минуты тянулись долго и мучительно для него. «Что там делает Бид? — думал он. — Возможно, Зоя все рассказала ему и теперь…» Снова громкая возня крыс и шорох дождя на крыше… И вдруг тишину разорвал негромкий пистолетный выстрел. Рико упал на колени. Эхо несколько раз повторило этот страшный звук по коридорам. Когда Бид подошел к нему, Рико все еще стоял на коленях в куче мусора.

— Что ты здесь делаешь? — сухо спросил Бид, пнув ногой ящик. — Потерял остатки ума, которым тебя и так обделила природа?

Рико сделал гигантское усилие, чтобы собраться с духом.

— Ну, что Зоя? — спросил он без всякой надежды.

— А тебе бы чего хотелось? — произнес Бид. — Я бросил ее в реку. Если нам немного повезет, девушку еще долго не найдут. Ну, вставай, и идем отсюда. — Толкая Рико в спину, он повел его к машине. — У меня для тебя новости, — сказал Бид, останавливаясь около «Бьюика». — Этот Даллас работает на Международное детективное бюро. Субсидирует агентство страховая компания, которая старается найти драгоценности, спрятанные Хоттом. Даллас следит за тобой, мной и Килле уже много дней, не спуская с нас глаз ни днем ни ночью. И это еще не все. Голова всего дела — Гилис. Этот лодырь, который просиживает штаны в твоем клубе. А рыжая Зоя, в которой ты так был уверен, доносила Далласу о каждом твоем шаге.

Рико смотрел на Бида с глупым выражением на лице. Он не верил своим ушам, в которых все еще стоял звук пистолетного выстрела.

— Килле, как только получит товар в свои руки, должен немедленно доставить его самому Рею. Именно таким путем и не без нашей помощи Рей хочет обмануть страховую компанию. Неплохо задумано, а?

Рико пробормотал что-то невнятное, не глядя на Бида. Тот сел в машину и завел мотор.

— Садись, — приказал Верн Бид. — Думаю, что мы благополучно выберемся из этой заварухи.

Глава 18

Даллас нашел Мак-Адамса в главном баре клуба «Фру-фру». Тот сидел со стаканом виски в руке и посматривал на главный вход. Мак-Адамс был мускулистым мужчиной со смуглой кожей. Даллас, подойдя к нему сзади, нанес ему такой удар кулаком по ребрам, что даже виски расплескалось.

Рассерженный Мак резко обернулся.

— А, это ты, — зло проговорил он. — Я должен был догадаться, зная твои штучки.

— Где Бид? — коротко спросил его Эд.

Мак-Адамс посмотрел на коллегу, и вид Далласа ему не понравился.

— Что случилось, Эд? Ты выглядишь так, словно проглотил осу.

— Сейчас ты почувствуешь себя так, словно проглотил целый рой, — отпарировал Даллас. — Где Бид?

— Естественно, в клубе. Иначе я не сидел бы тут и не скучал в одиночестве.

— В клубе его нет! Разве ты не знал, что здесь есть служебный выход?

— Знал, — вздохнул Мак-Адамс. — А что мне было делать? — ответил он, поводя стаканом у самого носа Далласа. — Раздвоиться? Не могу же я одновременно следить за двумя выходами, верно?

— Если бы ты наблюдал за клубом с улицы, ты мог бы видеть оба выхода, — крикнул взбешенный Даллас.

— Ты прав, конечно, — произнес огорченный Адамс. — Но у меня была ужасная изжога, и я должен был чего-нибудь выпить.

— Итак, Бид ушел, без всякого сомнения, служебным выходом. Боюсь, что с этим кончаются и все твои затруднения в агентстве. Рико также нет в клубе. Исчезла Зоя. Если с ней что-то случится, то ты побьешь все рекорды по прыжку с места, а я уж позабочусь о трамплине. Вылезай отсюда и иди за Гилисом, а я должен во что бы то ни стало узнать, что делают Рико и Бид и где они сейчас.

— Ты думаешь, что с Зоей случилось что-то скверное? — спросил Мак-Адамс и поспешно допил свой стакан.

— Все может быть. Поторопись, пока Гилис не смылся. Если я не найду Бида, а с Зоей случится беда, Мак, будет лучше, если ты исчезнешь! — яростно крикнул Даллас. — Мы отвечаем за судьбу этой девушки, ибо она работала на нас.

— Ладно, ладно, успокойся. Ну совершил ошибку. Разве же я знал, что стоило мне на минутку расслабиться и… Как ты думаешь найти Бида? Если прикинуть время, то его у него достаточно.

— У Рико желтый «Бьюик», эта машина бросается в глаза, а ее сейчас нет на стоянке. Могу поклясться, что они вывезли на ней Зою. Надо найти их следы.

— Ты, конечно, сделаешь это лучше, чем я, — произнес Мак-Адамс, — но и тебе придется пошевелить мозгами и побегать.

— Займись Гилисом и избавь меня от твоего общества, — ответил Эд и пошел на стоянку автомобилей. Когда детектив сел в свою машину и включил свет, появился ночной сторож стоянки. Даллас дал ему полдоллара.

— Мистер Рико взял свою машину минут двадцать назад. Мне нужно срочно найти его. Не можете ли вы сказать, в какую сторону он поехал?

— Он свернул налево, так, как если бы поехал домой, — сообщил сторож.

Даллас кивнул головой. Он подумал, что это вполне правдоподобно, хотя…

— С ним был мистер Бид, не так ли?

— Да, сэр.

— Больше никого?

Сторож покачал головой:

— Только они двое. Машину повел мистер Бид.

Даллас включил мотор.

— Попробую найти его дома, — сказал он и отъехал. Свернув на левую улицу, Эд выжал газ до отказа. Он мчался по городу с максимальной скоростью, какую только могла позволить обстановка на улицах. Если бы он ехал к дому Рико, он не несся бы так. Но он понимал, что те двое не поедут туда. Они были слишком осторожны, чтобы сделать такую глупость. Эд остановил машину и подошел к продавцу газет на углу.

Тот сидел, согнувшись под накидкой, стараясь защитить от дождя себя и сохранить сухим свой товар.

— Привет, Джо! — узнал его Даллас. — Ты не видел недавно большой светло-желтый «Бьюик»? Он не проезжал мимо?

— Вы говорите о машине Рико? — спросил парень и покачал отрицательно головой. — Не заметил. Но, может быть, его видел постовой вон на том углу? Он уже целый час рвет свои подметки, шагая взад и вперед по дороге.

Даллас поблагодарил продавца газет за совет и подошел к полисмену, который смерил подходившего Эда равнодушным взглядом. Даллас показал ему свое удостоверение.

— Вы не видели здесь желтый «Бьюик»? Он проезжал минут двадцать назад.

Полицейский посмотрел на документ, кивнул и вернул его Эду. Парвис ежегодно платил приличную сумму полицейскому бюро, и большинство полицейских знало это и охотно помогало службе сыска.

— Да, я видел этого сукина сына.

— В какую сторону он поехал?

— Свернул здесь направо.

Даллас почувствовал дрожь, пробежавшую по его спине. Он должен был и сам догадаться, что Бид и Рико направятся именно сюда.

Эд поблагодарил полисмена и побежал к машине. Нажал на газ, миновал Вестон-стрит и на первом перекрестке свернул направо и поехал вдоль реки. Он ехал теперь широкой пустой улицей, и слева от него блестела река. Проехав так довольно далеко, он остановил машину на обочине и вышел. Прошло минут десять, прежде чем детектив нашел человека, видевшего желтый «Бьюик». Помощь оказала молоденькая девушка.

— Машина ушла туда, в сторону старых кварталов, — сказала она, глядя на Далласа из-под полей шляпы. — Вас ведь интересует машина Рико? Может, я не права, но вряд ли я ошибаюсь. Не понимаю только, что ему делать в этом районе.

Даллас сел в машину и направился в сторону узкой, чуть поднимающейся в гору улицы. Он был уверен, что Бид и Рико именно сюда привезли Зою, чтобы расправиться здесь с ней. Иначе зачем было им ехать в этот глухой и отдаленный район у реки. Эд чувствовал большую ответственность за безопасность Зои, поэтому гнал машину на предельной скорости. Если у тех двоих было намерение убить девушку, то он скорее всего опоздал…

Даллас оказался на узкой улочке, между заброшенными складами, и поскольку ехать по такой улице быстро было невозможно, он, расстроенный, вышел из машины. Дождь хлестал по лицу, но, не обращая на это внимания, детектив хотел сориентироваться и освещал фонариком ближайшие от себя дома. Ругая себя вполголоса, Даллас понял, что не может решить, в какой стороне продолжать поиски. Он вдруг услышал выстрел из пистолета большого калибра и бросился бежать в том направлении, но вскоре понял, что бежать уже нет смысла и что ему уже не спасти Зою. Он вытащил свой пистолет, дошел до угла улицы и остановился, прислушиваясь. Кругом царила тишина.

«Звук выстрела донесся до меня с той стороны», — рассуждал Эд, глядя в сторону старых складов. Все двери были заколочены досками, но он, однако, допускал, что где-нибудь может быть вход в эти полуразвалины. Даллас обошел с тыла старый склад и вдруг услышал звук стартера. Из последних сил Эд пробежал вперед и, выскочив из-за угла, увидел желтую машину в тот момент, когда она тронулась с места. Автомобиль уже набрал скорость, так что Эду было не по силам догнать его. Он остановился, перевел дыхание, прицелился и выстрелил. Звон рассыпавшегося от пули стекла убедил его, что он не промахнулся. Прежде чем он сумел выстрелить еще раз, машина скрылась за поворотом.

Даллас с минуту стоял неподвижно, тяжело дыша и не зная, что ему предпринять. Не было смысла искать тело Зои. Конечно, они бросили его в воду, но если он будет действовать быстро, то, пожалуй, сможет выловить труп прежде, чем его унесет течение.

Он подбежал к своей машине и с бешеной скоростью пронесся вниз по улочке. «Бьюика» и след простыл. Время работало на тех двоих, и пока Даллас соображал, что ему делать, они уехали достаточно далеко. Эду их было не догнать.

Он остановился на углу Вестон-стрит и Унион-стрит около одного из баров, открытых всю ночь. В баре было темно от табачного дыма, и воздух к тому же был насыщен запахом прогорклого жира кухни. Компании грузчиков сидели вокруг столов. Мужчины играли в карты и пили пиво. Девушка, та самая, что показала Эду дорогу, сидела на высоком табурете и жадно ела что-то из тарелки. Никто из грузчиков не обращал на нее внимания. Она улыбнулась вошедшему Далласу, но он вихрем промчался мимо нее и направился к телефону. Лейтенанта Олина он сумел застать в самый последний момент, когда тот выходил из участка, о чем сам лейтенант и сообщил Эду. Обрадованный хоть этой удачей, Даллас начал разговор без предисловий.

— Могу подарить тебе Бида с доказательством его преступления, — быстро сказал он. — Слушай! Я почти уверен, что он только что убил одну из девушек из «Фру-фру». Труп, скорее всего, сброшен в реку. В этом деле замешан и Рико. Я застал удиравший автомобиль и выстрелил ему вслед. Уверен, что выбил заднее стекло. Если ты поторопишься, то сможешь выловить тело прежде, чем его унесет течение.

Олин знал, что Даллас редко ошибается. Когда-то они работали вместе, и сейчас лейтенант не стал терять время на расспросы.

— Оставайся на месте, я еду немедленно.

Даллас подошел к бару и заказал себе двойное виски. Через пять минут он услышал сирену полицейской машины, и вскоре на Вестон-стрит их появилось сразу несколько. Из окна одной из них высунулся лейтенант Олин и кивнул Далласу, пригласив к себе в машину.

— Как видишь, ты вызвал немалую панику, — сказал лейтенант, когда машина двинулась в направлении, указанном Эдом. — Надеюсь, что ты не ошибся. А теперь говори, что случилось.

— Фамилия девушки Зоя Нортон. Мы с ней встречались некоторое время, пока у меня не было никого получше. Ничего особенного: просто взаимная симпатия.

— Ладно, ладно, — прервал Эда Олин, — это меня не касается. Зачем она Биду?

— Не знаю, — солгал Даллас. — Сегодня вечером я зашел в клуб, чтобы встретиться с ней. Как я уже сказал, Зоя работала у Рико, но в клубе ее не оказалось. Ее плащ и шляпа находились в шкафу, но сама она исчезла. Ее сумочку я нашел на полу в кабинете Рико. Хозяина клуба тоже не было. Я узнал, что Рико вместе с Бидом уехали. Я догнал их в районе Плиндер-Энд на берегу реки. Я кружил в том районе и вдруг услышал выстрел. Я снова увидел этих типов, когда «Бьюик» Рико отъехал от складов. Я стрелял вслед машине и выбил заднее стекло. Думаю, что Зое стало известно что-то касающееся ее хозяина и Бида, поэтому они с ней и расправились.

— А ты знаешь, в чем дело?

— Не имею ни малейшего понятия.

Олин хмыкнул.

— Даже не знаешь, была ли девушка в машине?

— Если не была, то где же она?

— Не знаю. Но ты уверен, что слышал выстрел?

— Абсолютно.

— Возможно, Бид избавился от Рико, — проговорил Олин. — Как только он порядочно выпьет, то может сводить счеты таким образом.

— Нет. Здесь все дело в Зое. Голову даю на отсечение.

— Зачем им было убивать девушку из кабаре? — задумчиво сказал Олин. — Ты говоришь глупости. — И, внимательно посмотрев на Эда, лейтенант спросил: — Наверное, ты что-то скрываешь от меня?

— Ты же хорошо знаешь, что я для тебя — открытая книга, — запротестовал Даллас.

— Мы на месте, — доложил водитель машины.

Даллас и Олин вышли наружу. Прибывшие с ними вместе три полицейские машины мгновенно опустели. Полисмены, несмотря на дождь, стояли и ждали указаний лейтенанта.

— Где ты слышал выстрел?

— Пожалуй, вон там, — показал Даллас на склад.

— Порядок. Парни, за работу. Перетряхните эти сараи. Если что-нибудь найдете, дайте сигнал свистком.

Полицейские разделились на группы и начали системно и тщательно осматривать склады.

— Я отправлюсь на берег реки, — сказал Эд. — Пойдем со мной?

— Предоставь это дело речной полиции, — сухо ответил Олин. — Я ее уже вызвал.

— Девушку наверняка найдут в реке, поэтому я хочу быть там.

Олин пожал плечами, но пошел за Далласом.

— С этой стороны к реке не подойти, — ворчал он.

Даллас осветил фонариком место перед собой.

— Смотри, здесь стояла машина. Видишь, следы шин и пятна масла. Узнать бы, куда ведет этот переулок. — Эд осветил темную арку. — Пойдем проверим.

Олин шел за Далласом зловонным переходом. Оба вдруг увидели свежие следы на грязном полу.

— Здесь кто-то недавно был, — заметил Даллас.

Полицейский и детектив стали подниматься по каменным ступенькам в конце коридора и оба одновременно остановились и втянули носом воздух.

— Пахнет порохом! — воскликнул Эд. — Чувствуешь?

— Ты думаешь, у меня нет носа, — буркнул Олин, вытаскивая пистолет из кобуры. — Уйди с дороги, это моя работа.

Олин быстро прошел оставшиеся ступеньки и вошел в большое помещение. Даллас наступал лейтенанту на пятки. В затхлом помещении стоял сильный запах пороха. Далласу показалось, что он чувствует легкий сквозняк. Лучом фонаря стал искать место, откуда могло тянуть свежим воздухом, и увидел дверь в стене. Эд распахнул ее. Прямо под ним, внизу, в каких-то десяти метрах, катила свои воды черная река.

— Вот здесь Бид бросил труп, — сказал Эд, до боли сжав зубы.

Олин подошел к нему.

— Пожалуй, ты прав. А вот и парни из речной полиции. Надо им сказать, чтобы они хорошо осмотрели это место.

Мигая фонариком, Даллас подал сигнал катеру.

— Подожди здесь и займешься поисками, а я пойду вызову своих людей, — сказал Олин.

Даллас сел на ящик, освещая пол вокруг себя.

— В этом месте должен быть труп, — услышал он голос Олина. — Отсюда его выбросили в реку, его не могло далеко унести.

На катере вспыхнул большой прожектор, освещая реку на значительном расстоянии. Катер медленно продвигался по реке. Даллас следил за ним, куря одну сигарету за другой. Часом позже катер подошел к берегу, и Олин с Далласом прыгнули на палубу, на которой лежало тело Зои.

— Это та, которую вы ищете? — спросил сержант.

— Это она? — Олин посмотрел на Далласа.

— Да, — тихо ответил тот.

Да, это была Зоя. Даллас смотрел на ее лицо, с ужасом отмечая, что в облике ничего не осталось от той Зои, которую он знал и помнил. Он вглядывался в мертвое лицо и чувствовал, как кровь стынет в жилах.

Лейтенант прикрыл тело простыней.

— Чего же мы ждем?! — крикнул Эд. — Самое время добраться до этих мерзавцев.

Глава 19

Бид сел за руль. Машина резко взяла с места. В тот же момент сзади блеснул свет и раздался звон рассыпавшегося стекла. Мелкие осколки разлетелись по салону машины, как осколки гранаты. Рико с криком бросился на пол, а Бид до предела нажал на педаль газа так, что большая машина прыгнула вперед с огромной скоростью и понеслась вниз по длинной и узкой улице. Бид чувствовал, как горячие капли крови стекают по его раненной осколками шее, и грубо выругался вполголоса.

— Что случилось? — охнул Рико с пола машины. — Кто стрелял?

— Откуда, черт побери, я могу знать! — процедил Бид. «Когда Бид стрелял в Зою, кто-то был поблизости и все видел! Кроме того, — думал Рико, — моя машина слишком заметна, и ее легко будет потом опознать. А разбитое стекло!» И дальше мысли Рико текли в том же направлении: «Если этот человек сообщит полиции и та выловит труп Зои раньше, чем его подальше унесет течением, я попался и мне никогда не отвертеться от обвинения в убийстве». Бид со своей стороны был уверен, что если они будут задержаны, то Рико не будет молчать. Достаточно, чтобы за него взялся мало-мальски энергичный инспектор, и Рико, чтобы выгородить себя, расскажет все о нем, Биде…

— Вставай и посмотри, что там со стеклом, — рявкнул, не оборачиваясь, Бид.

Рико поднялся с пола и невидящими глазами посмотрел на большую дыру в заднем стекле. Он с некоторым облегчением убедился, что за ними никто не гонится, и вскарабкался на сиденье рядом с Бидом.

— Проклятие! — рычал Бид. — Это, должно быть, один из тех типов, которые постоянно наступают нам на пятки. Думай, что нам предпринять! Если мы хотим иметь преимущество перед тем гадом, мы должны действовать молниеносно. Он видел нашу машину, но это пустяки. Самое главное — быстро устранить повреждение заднего стекла, сделать это до того, как полиция сядет нам снова на хвост. Если тело не будет найдено, то можно будет попробовать выкрутиться, выдумав какую-нибудь сказочку, но если тело будет обнаружено, то мы в руках полиции будем точно.

Рико оцепенел.

— Это ты втянул меня в скверную историю, — простонал он. — Останови машину! Я выхожу! Я не собираюсь отвечать вместе с тобой за твое убийство!

Рико чуть не плакал. Бид оторвал одну руку от руля и нанес Рико неожиданный удар по зубам.

— Заткни глотку! — рявкнул он. — Мы оба в этом деле завязли, и если ты думаешь выехать на мне, то не надейся долго протянуть. Я начиню твое брюхо пулями, так что от тебя останется только кусок кровавого теста.

Рико продолжал тихонько всхлипывать.

— А может, нам удастся подбросить полиции версию, что машину украли со стоянки, — переменил тему Бид. — Что сделать, чтобы нам иметь какое-нибудь приличное алиби? — продолжал рассуждать на эту тему Бид.

— Тот детектив, наверное, нас видел, — выдавил из себя Рико, мозги которого от страха начинали шевелиться. — Сукин ты сын! На этот раз ты все-таки подвел меня! Олин только и ждал такой оказии.

— Молчи и сиди тихо, — холодно приказал ему Бид. — Авось они не найдут девушку. Мы сейчас вернемся в клуб и посмотрим, что там происходит, чтобы сориентироваться и подумать. Пока мы не узнаем обстановки, мы ничего не сможем предпринять.

— Слышишь! — вдруг вскрикнул Рико, холодея от ужаса. — Полицейские сирены.

Бид нажал на тормоз с такой силой, что машину развернуло поперек дороги, а затем она, визжа шинами, выехала на боковую улицу. Бид остановил «Бьюик» и выскочил на тротуар с пистолетом в руке. Парализованный от страха, Рико остался в машине, выглядывая через разбитое стекло на улицу. Рев сирен приближался, и вскоре показались четыре бледно-черные машины полиции, которые неслись в сторону Унион-стрит.

— Быстро все же полиция оказалась в курсе дела, сумел-таки сыщик поднять ее раньше, чем я рассчитывал, — сказал Бид, садясь за руль. — Но все равно они не найдут твою проныру.

Случайно избежавшие преследования, Бид и Рико мчались по боковым улицам с предельной скоростью и спустя несколько минут были в клубе. Поставили машину на стоянку.

— Приди в себя, трясешься, как студень, — зло сказал Бид, вытирая кровь с шеи. — Выходи быстрее, надо спешить.

Когда они выходили из машины, к ним подошел сторож стоянки. Он с удивлением посмотрел на окровавленный воротник Бида и распухший нос Рико.

— Какой-то пьяница бросил бутылку в заднее стекло и разбил его, — ответил Бид, видя замешательство сторожа.

— Да, конечно! — воскликнул тот. — Что только не приходит людям в голову.

— Тим, мной кто-нибудь интересовался? — спросил Рико, прижимая платок к лицу.

— Здесь был мистер Даллас. Я сказал ему, что вы уехали домой. Он решил искать вас там.

— У тебя есть еще машина? — жестко спросил Бид. — Нам надо сматываться отсюда побыстрее.

Рико глотнул слюну.

— Есть еще «Паккард».

— Подъезжай к служебному входу, — сказал Бид сторожу. — Нам понадобится скоро другая машина.

— Хорошо, сэр.

Бид схватил Рико за плечо и втолкнул в клуб.

— Можно довериться этому парню?

— Да, — ответил Рико. — Тим — верный парень и для меня сделает все, что будет нужно.

— Ну и дела! — воскликнул Бид с явным недовольством. — Теперь я все понял. Это Даллас стрелял в нас. Он пришел сюда, чтобы встретиться со своей девицей, и, убедившись, что она исчезла, помчался по нашим следам вдоль реки. Какой же я был идиот, что взял твою машину. Ее и слепой узнает!

Рико вошел в кабинет и подошел к бару. Дрожащей рукой налил два стакана виски. Один поставил перед Бидом, а второй залпом опрокинул себе в рот. Потом налил себе еще и без сил упал в кресло.

— Если ты втянул меня в эту историю, то должен и вытащить из нее, — всхлипывал Рико.

— Если они не найдут тело девушки, то мы выпутаемся без особого труда, но если найдут… — Бид пожал плечами. — О бог мой! Ты ведь можешь узнать у приятелей из полиции, как обстоят дела с обнаружением девицы.

Рико выпил и второй стакан, подумал немного, потом с решительностью набрал номер телефона. После короткой паузы сказал:

— Это ты, Сэм? Это Рико… Прошу тебя, бери машину и молнией лети на Плиндер-Энд. Проверь, есть ли там полиция… Проверь, что они там делают, и сразу позвони мне. Если быстро и толково разузнаешь, получишь пятьдесят долларов.

Рико положил трубку и посмотрел на Бида.

— Сэм позвонит и скажет, что там делается у реки.

— Где у тебя лежат наши пять тысяч? Быстро забирай их и прихвати также всю наличность. И поторопись, мы должны быстро сматываться отсюда.

Рико облизывал сухие губы.

— Как тебя понимать?! Я не могу бросить клуб. Ведь это же мой бизнес!..

— Бери деньги, — заорал Бид, — хотя… если хочешь, можешь оставаться, черт с тобой. Но помни, если они выловят из реки твою девку, то не только мне, но и тебе не поздоровится. А я лично предпочитаю находиться подальше от полиции и сделаю все, чтоб не быть пойманным.

Рико закрыл глаза и представил себе лейтенанта Олина, ведущего допрос его, Рико. Кабинет Олина. Ослепительный свет лампы, бьющий ему в глаза, и громадные полицейские с дубинками в руках со свинцовыми сердечниками. От увиденной картины, нарисованной разыгравшимся воображением, Рико подскочил как ошпаренный.

— А где я могу спрятаться? — рыдал он, хватая Бида за полу куртки. — Что станется с клубом? Что будет со мной?

Бид брезгливо отшвырнул трусливого Рико, как будто стряхивал с себя раздавленную муху. Совсем же бросить его не мог: оба они были повязаны одними, не очень чистыми, делами в прошлом и новым, сулящим деньги, делом — в настоящем.

— Можешь поехать со мной на Ред-Ривер-Чейз. Я еду туда и могу тебя забрать с собой. Это хорошее убежище, и Олин ни за что не достанет нас там. Впереди нам светят полмиллиона! Что проку в твоем паршивом заведении, когда у нас впереди маячит такая куча денег!

— Это твоя вторая золотая идея, — скулил Рико. — Откуда я знаю, что не попаду в еще большую переделку?

— Не думаю, чтобы ты оказался в более худшем положении, чем сейчас. Да шевелись ты, наконец! — прикрикнул на него Бид. — Забирай все деньги, которые у тебя есть, и мы сматываемся.

Рико на плохо слушающихся ногах вышел из комнаты, и Бид услышал, как он зовет Людвига. Бид пожал презрительно плечами, налил себе еще виски и сел в кресло. Единственное, о чем он жалел, — это о том, что он не увидит Аниту. Он узнал, в каком именно гастрономе она работает, и несколько дней шатался поблизости от магазина только затем, чтобы увидеть, как она выходит из дверей магазина и спешит домой. Бид незаметно следовал за Анитой до самого дома, потом стоял на улице и смотрел на свет в ее окне, в котором иногда появлялась фигурка девушки. Он ни разу не пытался подойти к Аните и заговорить и делал все, чтобы она его не заметила. Верн Бид без конца повторял про себя, что сошел с ума и напрасно тратит время, но желание увидеть девушку было сильнее его.

Рико вернулся с дорожной сумкой в руке.

— Людвиг присмотрит за моими делами, — заявил он с порога. — Здесь у меня две тысячи своих и пять Килле. Я все забрал, но, если бы было возможно, я бы остался здесь, в клубе…

Вдруг зазвонил телефон, Рико остановился на полуслове и поднял трубку. Бид, весь напрягшись в кресле, смотрел на Ральфа, предчувствуя, что сбудутся его худшие опасения.

— Да. Сэм… это я… что скажешь? — Он стал молча слушать. Бид видел, как лицо Ральфа Рико становилось все более зеленым. — Ах, так! Благодарю, Сэм. Приезжай в клуб к Людвигу, он выплатит обещанные тебе пятьдесят долларов.

Рико положил трубку и взглянул на Бида, который встал с кресла и подошел к столу, где взял сумку с деньгами.

— Они нашли убитую. Сэм видел, как труп вытаскивали из воды.

— Значит, быстро смываемся! — воскликнул Бид. — Двигаемся на Ред-Ривер-Чейз.

Рико терял голову от всего происходящего:

— Бросить все на произвол судьбы. Бог мой!

Бид был уже в коридоре и быстро двигался к выходу, где должна была стоять машина. Рико, нахлобучив шляпу, направился вслед за ним. У служебного входа стоял темно-голубой «Паккард».

— Бак полон, — доложил сторож. — Больше вам ничего не нужно?

— Есть одно дело. Не мог бы ты подальше угнать «Бьюик»?

Сторож хитро улыбнулся:

— Я уже подумал об этом. Машина на пустыре, около мили отсюда.

— Хорошая работа, — похвалил Бид. — Если тебя будут спрашивать, ты нас не видел.

— Понятно.

Рико сел в машину.

— Удачи вам, мистер Рико, — сказал сторож. — Я буду держать язык за зубами.

— Спасибо, Тим. Кто знает, может, я еще вернусь сюда.

Рико был странно угнетен. Бид нажал на стартер и повел машину в центр города.

Мак-Адамс, все еще сидевший в машине и терпеливо дожидавшийся выхода Гилиса из клуба, вдруг увидел около стоянки Рико. Сыщику даже показалось, что рядом с хозяином клуба промелькнула фигура Бида. Логика подсказала Адамсу, что он должен бросить наблюдение за Гилисом и двигаться за этой отъезжающей парой. Предстояло более важное, чем пустая слежка за Гилисом. Мак резко развернул машину на площади и помчался за голубым «Паккардом».

Ральф Рико в самом угнетенном состоянии духа сидел в машине и глядел на сноп света, отбрасываемый фарами автомобиля. Владелец клуба знал, что свое детище он видел в последний раз. Это страшно пугало Ральфа, так как будущее рисовалось не только полным тревог и опасностей, но и совсем угрожающим. Если Биду не удастся довести начатое дело до конца, Рико окажется на мели, и придется снова все начинать сначала. Бид же ничего не терял… А он, Рико, терял все. Он создал себе солидное и надежное положение. Имел доходный клуб, шикарную квартиру, которую совсем недавно обставил модной мебелью, новенький «Бьюик» и многое другое. Надо быть круглым идиотом, чтобы ему, человеку с таким жизненным опытом, попасть в такую передрягу.

— В пятнадцати милях отсюда граница штата. Из Линкольна мы можем до Шривпорта лететь самолетом, — сказал Бид. — Если все пойдет хорошо, уже утром мы попадем в Ред-Ривер-Чейз.

Рико молчал. Дождь бил в ветровое стекло и барабанил по крыше. Движение на автостраде было небольшим, и Бид гнал машину с предельной скоростью.

— Не так просто вытащить Хотта из кутузки, — говорил Бид, не заботясь, слушает ли его Рико. — Но, возможно, мне удастся… Первый шаг я уже сделал. Я заказал лодку там, в Шривпорте. Как только мы окажемся за границей штата, надо позвонить Килле и обрисовать ему наше положение.

— А если из нашей затеи ничего не выйдет? — ныл Рико.

— Не бойся, не так уж плохи наши дела.

— Допустим. А после того, как Килле заплатит тебе за доставку Хотта, как мы сможем получить деньги самого Престона? Ведь когда их ему даст Рей, Килле надежно спрячет свои полмиллиона, и что тогда? Ведь мы не сможем показаться в городе.

— Почему ты думаешь, что мы не сможем вернуться туда? — равнодушно спросил Бид. — Если речь идет обо мне, то я никогда надолго не покидал города из-за какого-то Олина.

Ральфа, что обычно случалось с ним в нервозном состоянии, прошиб пот.

— Если мы покажемся в городе, нам не избежать ловушки и ареста, — сказал Ральф, вопросительно глядя на Бида.

— Если мы хотим получить деньги, — спокойно рассуждал тот, — мы должны вернуться в город. Нет другой возможности получить деньги, кроме одной: быть рядом с ними. Придется пойти на некоторый риск. Когда мы привезем Хотта к Килле, нам придется с последнего глаз не спускать.

Потерявший всякую надежду на благополучное завершение этой заварухи, Рико издал жалобный стон. И вырвавшиеся следом слова тоже были подобны стону:

— И зачем только я ввязался в эту историю? Я разорен…

— Можешь считать так, если тебе нравится, — жестко бросил ему Бид, — не хочешь получить свою долю, тем лучше для меня.

Рико молчал, продолжая смотреть только на дорогу, убегающую из-под колес «Паккарда». Бид время от времени бросал взгляд на зеркало заднего вида. Его беспокоил далекий пока свет фар машины, идущей в одном с ним направлении. Как только они выскочили на автостраду, появился какой-то автомобиль, двигавшийся следом как привидение, не отставая и не сворачивая. Бид не считал пока, что это опять какой-то шпик, следующий за ними. Но ему мешало, что хоть и случайная, возможно, машина, но двигалась она подозрительно, не догоняя и не обгоняя. Всякая же помеха, пусть даже мелочная, должна быть устранена, так как Бид не позволял себе оставлять без внимания сомнения и подозрения. Он разрешал их сразу. И теперь Бид хотел ясности. Он думал, что эта машина не могла быть полицейской, потому что та не держалась бы за ним на таком расстоянии. В таком случае кто это может быть? Детектив из того проклятого Международного бюро? Вполне может быть.

— За нами все время идет машина, которая меня беспокоит, — сказал Бид, толкая локтем Рико в бок. — Присматривай заней, а я постараюсь оторваться от преследования, если это и вправду преследование.

Вконец испуганный, Рико задержал дыхание и обернулся, чтобы увидеть две полоски света идущей за ними машины. Бид все увеличивал скорость — стрелка спидометра дрожала около цифры 120.

— Я все равно вижу ее, машина с поля зрения пропадает, — докладывал Рико.

Учитывая дождь, Бид не решался больше увеличивать скорость, тем более что на этом участке дорога была не очень хорошей.

— Остановимся и посмотрим, кто тот, кто не хочет от нас отстать, — решил Бид.

«Паккард» замедлил свой бег.

— Тот, в машине, уменьшает скорость, — отметил Рико.

Бид прижал машину к обочине и остановился. Оба внимательно следили за приближающейся машиной. Водитель ее, казалось, заколебался, потом прибавил газу и проехал мимо. В забрызганном грязью «Линкольне» Бид успел заметить плотного мужчину за рулем.

— Подождем, пусть уберется подальше. Возможно, мне и показалось, что он едет за нами, но я хочу быть абсолютно уверенным, что никто не сидит у нас на хвосте.

— Мы еще не переехали границу штата. Давай лучше поедем дальше, — сказал трусливо Рико.

Бид хмыкнул. Толковое замечание. Он включил зажигание. Впереди не было видно ни одной машины, сзади — тоже.

Проехав примерно с милю, Бид увидел дорогу, уходящую в сторону от шоссе.

— Видно, тот, в «Линкольне», свернул сюда, — сказал Бид. — Поспешим. — Он нажал на педаль газа. — А ты смотри назад, не хочет ли он поиграть с нами в кошки-мышки, — приказал Бид своему спутнику.

Рико никого не видел сзади, но продолжал неотрывно смотреть на дорогу. Через несколько минут он воскликнул:

— Бид! Опять какая-то машина идет за нами.

— Та же самая?

— Не знаю. До нее с четверть мили.

Бид выругался и еще прибавил газу. «Паккард» рванулся вперед. Они мчались уже со скоростью 130 миль в час, но неизвестная машина не отставала. Проехали границу штата и въехали в город Брент-Линкольн-Дайлс. Брентвуд был погружен в полную темноту. Бид гнал машину по центральной улице, почти не сбавляя скорости. Был второй час ночи… Впереди показался свет небольшого кафе из тех, которые располагались около шоссе и работали всю ночь.

— Возможно, там есть телефон, — заметил Бид, притормаживая. — Позвони Килле. Скажи ему, что через три дня мы вытащим Хотта из тюрьмы, что деньги в условленное место должны быть доставлены вовремя.

Они остановились в десятке метров от кафе. Рико выкарабкался из машины и боязливо огляделся. Ничего подозрительного он не заметил, машины, ехавшей за ними, тоже не было видно.

«Может, водитель того „Линкольна“ остановился и погасил огни? Или вышел из машины и, видя, что мы стоим, идет к нам?» — размышлял Бид, сунув руку в карман и нащупав рукоятку «кольта».

— Давай иди звони, — повернулся Бид к Рико. — Скажи Престону, пусть проверит, не следит ли кто за ним. Скажи ему о Далласе. Килле должен быть совершенно уверен, что он чист, когда мы скажем о нашем прибытии с Хоттом. А я попробую заняться этим типом, который вроде наступает нам на пятки.

Бид посмотрел, как Рико скрылся в кафе, потом осторожно отошел от «Паккарда» и скрылся в темной нише у ворот ближайшего дома. Место оказалось весьма удачным для наблюдения. Он простоял там несколько минут, прежде чем чуткое ухо уловило чьи-то осторожные шаги. Бид вгляделся в темноту и сначала ничего не увидел, но потом совсем недалеко от него мелькнул темный силуэт мужчины, крадущегося к «Паккарду».

— Толковый парень и свое дело знает, — прошептал Бид.

Тень неторопливо приближалась к машине. Человек убедился, что в машине никого нет, и направился к кафе. Когда мужчина вступил в полоску света, падавшую из окон кафе, Бид безошибочно узнал в нем водителя «Линкольна».

Мак-Адамс был очень обеспокоен сложившейся обстановкой. Он очень хорошо помнил, что случилось с Джеком Бурусом, но Маку необходимо было узнать, что замышляют эти двое из «Паккарда». Возможно, они устроили ему здесь ловушку. Но если ему повезет — как знать! — то он раскроет планы Рико и его сообщника. Мак очень надеялся, что эти типы решили, что отвязались от него. Он осторожно подошел к окну кафе и заглянул туда. Кроме пожилого мужчины, дремавшего за стойкой бара, он вначале никого не заметил. Но потом увидел в телефонной будке Рико. Второго там не было. Мак сразу понял, что этот второй, то есть Бид, находится в засаде, где-то близко.

Детектив резко отвернулся от окна. Перед незадачливым детективом был собственной персоной Бид. Он держал в руке «кольт».

— Подними-ка лапы, — негромко было приказано Маку. — Одно движение — и ты погиб.

Мак-Адамс поднял руки.

— В чем дело? — спросил он. — Я шел в кафе…

— Прикрой глотку! Ты врешь! Волочишься за нами от самого города.

— Вы с ума сошли! — выкрикнул Мак-Адамс. — Прошу вас.

— Быстро в мою машину, — приказал Бид, делая шаг вперед.

Мак-Адамс задом пятился к машине под дулом пистолета. В этот момент быстрыми шагами из кафе вышел Рико. Увидев Мак-Адамса, он остолбенел, а колени сами собой подогнулись.

— Да двигайся ты, наконец, — прошипел Бид в сторону Рико. — Надо обыскать этого типа. У него должен быть пистолет.

Рико стал обшаривать Мак-Адамса, весь дрожа, словно он прикасался к чему-то опасному. Вытащил из кармана пистолет, определив, что такого типа пистолеты обычно носит полиция.

— Забери у него бумажник, — приказал Бид.

Рико забрал бумажник и открыл его. Нашел водительское удостоверение и свисток.

— Это детектив, — прошептал Ральф.

— Вот именно, — ответил Бид. — Ну хорошо, приятель, договоримся так, что, если ты сделаешь то, что я тебе скажу, ни один волос не упадет с твоей башки и каждый из нас пойдет своей дорогой. Где твоя машина?

— На соседней улице, за углом.

— Пойдем посмотрим ее, топай.

Мак-Адамс пошел впереди Бида по темной улице. Рико остался у «Паккарда». Когда Мак и его конвойный подошли к «Линкольну», Бид сказал:

— Подними капот и подай мне крышку тумблера. Я думаю, что мы только тогда освободимся от тебя, когда лишим тебя способности передвигаться. — Мак-Адамс наклонился, чтобы открыть капот, в тот же момент Бид ударил детектива рукояткой револьвера по голове. Потом стряхнул безжизненное тело Мак-Адамса на землю. Далее сделал то, что диктовал только что своей жертве: поднял капот и снял крышку тумблера. Когда Бид уходил, Мак-Адамс лежал без движения наполовину под машиной.

— Все в порядке, — сказал Бид, возвратясь и садясь за руль своей машины. — Потребуется немало времени, чтобы разобраться с этим парнем после того, как я стукнул его по черепу. Говорил с Килле?

Рико кивнул. Каждое насилие, совершенное Бидом, наполняло его отвращением и страхом, но Бида он боялся куда больше, и на протесты духа у него не хватало.

— Он сказал, что будет в казино с деньгами послезавтра.

— Хорошо. Но если он попытается сделать что-то не так, это ему дорого обойдется. Сказал ты ему, чтобы он посматривал вокруг себя?

— Да. Но мне кажется, что это ему не очень понравилось.

— Еще бы, — буркнул Бид, выводя машину на автостраду. Минуту спустя он добавил: — Нелегко все провернуть и заработать полмиллиона.

Рико не знал, что означают до конца эти слова Бида, и молча сидел, вжавшись в сиденье.

Глава 20

Даллас тяжелым и медленным шагом шел по дорожке, обсаженной розами и ведшей к домику Парвиса. Прежде чем он позвонил, дверь открылась — и Парвис радушно пригласил его войти.

— Я ждал, что ты придешь, — сказал он, проводя Эда в салон. — Ну как, нашел девушку?

Даллас устало опустился в кресло.

— Если у вас нет ничего спиртного, то, умоляю, сварите мне кофе. Я еле жив…

Парвис бросил на него внимательный взгляд и пошел на кухню. Приготовил две чашки кофе, одну подал Далласу, потом подошел к бару и достал бутылку виски.

— Что с тобой, дружище? — спросил с беспокойством шеф.

— О черт! — выругался Даллас.

Он налил в чашку кофе хорошую порцию виски, а бутылку поставил на пол. Отпил половину чашки и снова долил ее виски.

— Нашел ты девушку? — повторил Парвис, садясь в кресло.

— Ее убили Бид и Рико, — ответил Даллас устало. — Завезли на склады Вендер-Вид связанной, выстрелили ей в голову и сбросили труп в воду. Быстро, как только было возможно, я вызвал на место Олина и его ребят. Вскоре прибыла и речная полиция. Она и выловила Зою. Все это произошло каких-нибудь четверть часа назад.

Парвис тяжело дышал. Лицо его было бледным.

— Скверное дело. Ты уверен, что это Бид?

— Да. Полиции, правда, не удалось найти отпечатков пальцев или каких-нибудь других доказательств того, что это дело грязных рук Бида и Ральфа Рико, но я видел обоих мерзавцев в момент совершения преступления.

— Ну, для них это немного, особенно для матерого Бида. Это ты сам понимаешь не хуже меня.

— Не торопитесь. Я стрелял в их машину и попал в заднее стекло. Олин нашел эту машину в миле от клуба. Когда лейтенанту удастся поймать их, он выжмет у этих мерзавцев правду.

— И ты уверен, что у Олина есть основания предъявлять этой парочке обвинение в убийстве Зои?

— Я бы ни на минуту не сомневался в этом, если бы знал мотив убийства девушки, вернее, доказал этот мотив.

— А сам мотив ты знаешь?

— По-моему, да. Скорее всего Зоя совершила какую-то ошибку. Возможно, они застали ее в тот момент, когда она следила за ними. Так или иначе, они, видно, узнали от нее все. Вы бы посмотрели, что они с ней сделали! Подонки!

Парвис высморкался в большой красный платок.

— Мы хорошо заплатили ей, но она не заслужила такого конца, да и мы не могли его таким предвидеть.

— Как великодушно с вашей стороны, что вы подумали об этом! — взорвался Эд. — Но до несчастья бы не дошло, если бы мы обо всем рассказали Олину. Бид давно сидел бы за решеткой.

— Глупости ты говоришь! Олин ничего существенного против Бида не имеет. Я понимаю, как тебе жаль девушку, но ты не должен так говорить. А если у тебя были какие-нибудь серьезные намерения относительно Зои, то ты не должен был подвергать ее такой опасности.

— Значит, это моя вина в том, что она погибла? — произнес Даллас тихо. Лицо его было бледным и мрачным.

— Но и не моя. Ведь я тебе не подсказывал мысль о трехстах долларах в награду Зое за ее глаза и уши для нас в клубе Рико.

Даллас ничего не ответил, только провел рукой по волосам. Он почувствовал, что в большей степени, чем кто-либо другой, виновен в смерти Зои, а возможно, на нем одном лежит ответственность за гибель девушки.

— Что делает Эндсвит? — спросил Парвис после долгой паузы.

Даллас сделал глоток из чашки и стал искать в кармане сигареты.

— С того времени, как мы потеряли из поля зрения Бида, Рико и Гилиса, Эндсвит караулит Килле. Рассказать вам подробно, что там произошло? Я прибыл в клуб и узнал, что оттуда только что уехали Бид и Рико. В клубе не оказалось также и Гилиса. Поискали Мак-Адамса, чтобы узнать, что там делалось, пока я искал Зою, но и его не нашли. Думаю, что он отправился за Гилисом. Олин перевернул вверх дном все в клубе, но ничего не нашел. Людвиг — помощник Рико — сказал, что его хозяин и Бид покинули клуб с полчаса назад. Рико своему помощнику ничего особенного не сообщил, только заявил, что должен срочно уехать из города, и забрал все деньги. По словам того же Людвига, вместе с Рико на темно-голубом «Паккарде» уехал и Бид. Никто не знает, куда они направились. Олин установил наблюдение на всех дорогах, ведущих из города, но до сего времени их машину засечь не удалось. Я везде искал Мак-Адамса, но безуспешно. Когда появился Эндсвит, я послал его караулить Килле, ибо если еще и он исчезнет, то, считай, все пропало.

— Я думаю, что Бид и Рико отправились в Шривпорт, — задумчиво сказал Парвис. — Кажется, бомба скоро взорвется…

— Вот именно, — произнес Даллас. — Не кажется ли вам, что пора проинформировать об этом деле Олина? Он смог бы с большим успехом, чем мы, поставить капкан на Бида.

— Ред-Ривер-Чейз находится не в его районе, и, прежде чем Олин что-то сможет предпринять там, Бид успеет уже смотаться оттуда. Кроме того, мы потеряем нашу главную цель, а ведь мы хотим, чтобы Бид привел нас к драгоценностям. С того момента, как Олин сунет нос в это дело, нам придется уступить полиции свое право заниматься поиском сокровищ магараджи.

— Не нравится мне все это, — проговорил Даллас. — Мы тоже не можем застраховать себя от случайностей: сначала Бурус, теперь Зоя, будет и следующий, если не следующие. Чья теперь очередь?

Парвис молчал, он взвешивал высказанный Эдом упрек и искал убедительные слова для ответа.

— Пятнадцать лет я бьюсь над этим делом, — в раздумье произнес шеф и добавил безапелляционно: — И не позволю, чтобы в самом конце кто-то другой развязал этот узел.

Зазвонил телефон. Даллас вскочил, расплескав виски. Парвис поднял трубку.

— Да, слушаю… — Он стоял неподвижно, и ничего нельзя было прочесть у него на лице. Потом он сказал: — Я все понял, благодарю вас. Я буду там утром. Больница в Брентвуде?.. Да, я знаю, как туда попасть. Это перед Линкольн-Дайлс… Да, хорошо. — Он положил трубку. — Нашли Мак-Адамса с разбитой головой, — медленно ответил Парвис на вопросительный взгляд Далласа. И, отведя глаза от осуждающего взгляда своего подчиненного, добавил: — Лежал Мак около своей машины на главной улице Брентвуда.

Даллас погасил сигарету в пепельнице.

— Что с ним?

— Сказали, что отлежится. Он пока без сознания, но опасности особой нет. Отлежится.

— Конечно, это пустяки, по вашему мнению, — произнес иронически Даллас. — Разбит череп у человека — ничего особенного, просто голове больно, и все! Крепкие у вас нервы, шеф. И что же? Снова Бид?

— Кажется, он. Некто, похожий по описанию на Рико, звонил около двух часов ночи по телефону из кафе, а в двух сотнях метров от кафе был замечен и темно-голубой «Паккард». Теперь мы хотя бы знаем, что Верн Бид и Ральф Рико направились в Линкольн-Дайлс, чтобы сесть на самолет до Шривпорта.

Даллас медленно поднялся.

— Самое лучшее, если я поеду и присмотрю за Килле. Если и он скроется, наше дело можно будет кончать.

— Кто знает, не поздно ли? — заметил Парвис. — Рико мог звонить Килле. Похоже на то, что они готовы заполучить Хотта из тюрьмы.

— Да, я не думаю, что они направились к Красной реке развлекать там крокодилов, — прокомментировал с насмешкой Даллас. — Как я счастлив, что у меня нет ни жены, ни детей. Моя работа становится с каждым днем все опасней.

Парвис проводил Эда до двери и вернулся в салон. Когда затих шум машины Далласа, шеф детективного бюро неподвижно застыл за столом и долго остановившимся взглядом смотрел в одну точку.

Глава 21

Красная река медленно несла свои воды среди зарослей лиан и камыша. Огромные корни деревьев почти сплошь загромождали оба берега, создавая местами причудливой формы сооружения. Над рекой стояла удушливая, почти тропическая жара. Кругом ни звука, тишина была просто пугающей. Единственным звуком, доносившимся издалека, был мерный звук какого-то двигателя, работавшего монотонно и натруженно.

Рико вытер пот, который заливал ему глаза. Сидел бывший владелец клуба на носу большой, но подвижной лодки, ужасно неустойчивой, готовой перевернуться от самого легкого движения. Бид сидел на веслах. Они плыли по мутной воде, стараясь держаться поближе к одному из берегов. Заряженный «томпсон» со снятым предохранителем лежал у ног Бида. Почти прозрачные глаза Бида внимательно осматривали заросли, мимо которых проплывала лодка.

— Ты слышишь этот звук? — неожиданно спросил он Рико. — Это землечерпалка. Она на самом деле дальше, чем кажется. Там Хотт…

Рико поежился. Москиты гудели над его головой. Он почти не отмахивался от них: боялся, что его резкое движение перевернет лодку.

— Что за проклятые места, — сказал Ральф, оглядываясь вокруг. — Что нужно сделать, чтобы пробраться сквозь эти гнилые заросли? Мне очень интересно, как мы их будем преодолевать вместе с Хоттом.

— Мы еще не освободили его, — буркнул Бид. — И говори потише: вода далеко разносит звуки.

Рико проворчал что-то про себя и умолк. По мере того как лодка двигалась дальше, Рико опять стал предаваться овладевающим его мыслям. Он понимал, что свалял дурака, променяв надежный источник доходов на обещанный легкий заработок, который неизвестно, будет ли получен вообще, но из-за которого уже стольким пришлось пожертвовать. «Нужно было быть круглым идиотом, чтоб впутаться в такое грязное дело», — думал Ральф Рико с запоздавшим раскаянием. Он вдруг заметил большой кусок дерева или пень, высовывающийся из воды по ходу их лодки. Бид осторожно объехал это препятствие и несколько увеличил скорость.

— Не будем будить его, — сказал он. — Это аллигатор.

Рико испугался. Судорожно вцепившись в край лодки, он не отрывал взгляда от темного предмета, оставшегося вдали.

— Аллигатор? — спросил он дрожащим голосом. — Ты уверен в этом?

— Ты что, не знаешь, — равнодушным голосом сказал Бид, — эта река полна крокодилов. Если их не трогать, они тебя тоже не тронут. Но их следует опасаться.

— А их тут много?

— Не очень. Гораздо больше южнее, ниже по течению.

Большая птица вдруг прервала свой полет и села на борт лодки, рядом с Рико. Тот с испугом отшатнулся, лодка сильно закачалась, а Бид грязно выругался.

— Не можешь сидеть спокойно? — ворчал он. — Хочешь искупаться в этом пойле?

Когда было пройдено еще ярдов сто, Бид направил лодку к берегу.

— Порядок, — заявил он. — Выходи, но поосторожней, здесь почва как клей, ноги трудно отрывать.

Лодка уткнулась носом в берег.

— Выходи и покрепче держи лодку, — приказал Бид.

Рико неуклюже выкарабкался, сразу увязнув в болотной почве по щиколотку. Он с усилием держал лодку, пока из нее выходил Бид, с винтовкой и сумкой в руках.

— Тут везде такая топь, — сказал Бид, с трудом вытягивая лодку дальше на берег. — Не потеряй сапоги, даже не заметишь, как они останутся в этой трясине, — посоветовал Ральфу.

Не торопясь, мужчины двинулись вперед, прокладывая путь в зарослях. Бид казался совершенно спокойным и упорно шел, шаг за шагом преодолевая непролазные топи, пока не дошел до невысокого холма. Здесь остановился, чтобы подождать отставшего Рико.

— Мы на месте, — заявил Верн Бид. — Чувствуешь надежную почву под ногами? Это только вдоль берега реки такое болото, а дальше сухо. Но москиты здесь еще злее, чем на реке.

Рико поплелся вслед за Бидом по тропинке, едва вьющейся между дикими яблонями. Теперь звук работающей землечерпалки стал совершенно отчетливым, словно она находилась совсем рядом. Некоторое время спустя они увидели меж деревьев нечто вроде небольшого деревянного барака, стоявшего на краю вырубки. Когда-то он был нужен, и за ним присматривали, а сейчас он стоял полуразвалившийся и заросший сорняком. Огромные кипарисы создавали над сараем вторую крышу. Рико обрадовался этому пристанищу, потому что ужасно страдал под палящими лучами солнца, сопровождавшего их всю дорогу.

— Это наша опорная база, — сказал Бид, открывая ветхую дверь. — Не дворец, но нам подойдет. Я нашел эту хибару, когда приезжал сюда на разведку, и немного привел ее в порядок. Здесь есть сетки от москитов, еда и все, что нам понадобится на пару дней.

Рико вошел и осмотрелся в довольно большом помещении.

— А никто сюда не придет? — обеспокоенно спросил Ральф.

— Нет. Когда-то эта будка принадлежала компании по заготовке леса, но потом лесорубы ушли на другой участок, и здесь никто не появлялся. Нодди обещал мне присматривать за всем добром, что я здесь оставил. — Бид подошел к ящику, в котором были уложены консервы, какие-то коробки и сетки от москитов. — Кажется, все на месте.

— Нодди? — повторил Ральф. — Это кто еще такой?

Бид вытащил из ящика одеяло и бросил его на пол, затем уселся на него.

— Это человек, который нам помогает, — ответил Бид, глядя на Рико ничего не выражающим взглядом. — Вряд ли мы смогли бы выполнить работу без человека внутри тюрьмы.

Рико тоже взял одеяло и сел рядом с Бидом. Голова у Ральфа разламывалась. Возможно, у него была температура. Опухшие от непривычной ходьбы ноги не помещались в сапогах. Рико с удовольствием стянул сапоги и вытянулся на одеяле.

— Нодди? — снова спросил он Бида. — А можно ему доверять?

— Не можно, а нужно, — отрезал Бид. — Без него нам не справиться. Это один из тех людей, что обслуживают землечерпалку. Там у них бригада из трех человек, которые руководят работами на реке, и пятеро механиков на землечерпалке. Нодди один из них. На этом участке с машиной работают пятьдесят заключенных. Есть еще водители грузовиков и тракторов. Постоянная охрана — пять человек, вооруженных автоматами, и свора собак. — Бид вытянулся на полу, зевнул, потом добавил: — Я познакомился с Нодди в Асторе. Он ежедневно ездит туда для заготовки продуктов для тюрьмы. Я потолковал с ним, и он согласился помочь нам выкрасть Хотта.

— И сколько ты пообещал ему заплатить? — спросил подозрительно Ральф Рико.

— Пять тысяч долларов. Половину он получит сегодня ночью, когда придет обговаривать подробности наших действий, а остальные — когда Хотт будет у нас в руках.

— Пять тысяч долларов! — повторил ошеломленный Рико. — Пять тысяч! Мы должны выплатить ему такую огромную сумму?

— В чем дело? — грубо спросил Бид. — Ты что, на самом деле думаешь, что можно было бы освободить Хотта без помощи изнутри? — Он презрительно улыбнулся. — Ты болван! Но… не расстраивайся, возможно, Нодди и не увидит этих денег. Например, если с ним случится какое-нибудь несчастье… Пока же роль в нашем деле у этого Нодди не из легких.

Верн Бид поднялся и стал готовить консервы на ужин. Рико, задумавшись, с удивлением наблюдал за Бидом. Да, Биду нельзя отказать ни в ловкости, ни в хитрости.

До самой темноты сидел у входа в сарай этот ловкий парень, куря одну сигарету за другой. Когда стемнело, он зажег масляную лампу и поставил ее на окно, а сам поудобнее улегся на одеяле. Он ждал Нодди. Тот появился, когда Бид уже перестал ждать его. Человек, явившийся из темноты, без стука толкнул дверь, увидев свет на окне. Это был высокий мужчина с очень худым лицом. Волосы у него были темные и гладкие, а в бороде заметно пробивалась седина.

— Прибыли, значит, — сказал Нодди, закрывая за собой дверь. — Я наведывался сюда пару раз, но никого не заставал. Тут все в порядке.

Бид показал рукой на Рико.

— Это Ральф Рико. Работает со мной.

Нодди бросил на Рико внимательный, изучающий взгляд и сел на одеяло. Все трое закурили и довольно долго хранили молчание.

— Хотт хорошо себя чувствует? — неожиданно спросил Бид.

— Конечно. Он сумасшедший, но не вредный, — спокойно ответил Нодди. — Он почти не разговаривает. Я думаю, что ему и силой нельзя открыть рот. Заключенные не любят этого молчуна.

— Что это с ним?

— Думаю, что это результат длительного пребывания в тюрьме. Ведь столько лет он отсидел, и что-то явно ударило ему в голову. Он может вам доставить немало хлопот. — Нодди сделал паузу, чтобы хлебнуть виски из бутылки, которую достал из ящика Бид. — Вы не сказали мне, зачем вам понадобилось освобождать Пауля Хотта. А может, я еще подумаю, стоит ли мне вообще связываться с вами, — совсем неожиданно заключил Нодди, внимательно глядя на Бида.

— Да, я не говорил, — ответил Бид и зевнул. — Но пять тысяч долларов должны немного успокоить подозрения.

— Правильно, — хитро сощурился Нодди. — Хочу купить ферму и разводить там индюшек. Устал я от работы в этом чертовом болоте. Пять тысяч — это как манна с неба.

— Ты уверен, что тебе удастся справиться? — спросил Бид.

— Конечно, — ответил Нодди, но взгляд его стал настороженным. — Когда начнем?

— Завтра в полдень, — ответил Бид. — Каждый из нас будет делать свое дело. Ты займешься Хоттом. Я беру на себя охрану. А Рико организует прикрытие и отступление.

— О'кей, — ответил Нодди. — Так и решим.

— Какое прикрытие ты решил поручить мне? — спросил обеспокоенный Ральф.

— Дымовые шашки, — уточнил Бид. — Все, что ты должен сделать, так это бросить в нужный момент несколько дымовых шашек на землечерпалку. Как только дым все закроет, ты вернешься сюда и дождешься меня и Хотта, которого мы заполучим вместе с Нодди. Потом Нодди уйдет к своей землечерпалке, став богаче на пять тысяч долларов, а мы быстро смотаемся отсюда.

Бид говорил о своем плане с великой уверенностью и твердостью. Рико слушал, не произнося ни слова, однако не все в этом плане было для него ясно и понятно. Почему он должен верить, что Бид и Нодди вернутся в сарай? Они могут сразу пройти с Хоттом к лодке, а его, Рико, бросить на произвол судьбы. А если Хотт окажет сопротивление при похищении? И как заставить человека спокойно сидеть в такой утлой лодочке на реке с крокодилами?

— Ты полагаешь, что в случае возможной погони нам удастся все-таки уйти? — спросил Ральф Бида, глядя на него бегающими глазами.

— Не думаю, чтобы за нами была погоня. Поэтому мы и вернемся сюда. Если ты хорошо выполнишь задание, то образуется непроницаемая и сплошная завеса дыма, которая закроет все вокруг и сделает невозможной организацию какой-либо погони. Мне кажется, и я почти уверен в этом, что осужденные воспользуются возникшей суматохой, которая там начнется, и станут разбегаться. А есть только две дороги, по которым можно выбраться из болота, конечно, не считая реки и лодки. У заключенных нет другой возможности, как только броситься бежать по этим двум дорогам. Не только людской охране, но и собакам известны эти привычные маршруты службы. Вот поэтому и погоня за беглецами будет организована, как обычно, по дорогам, а не по реке. Мы придем в сарай, чтобы дать время охране втянуться в погоню на дорогах. Потом сядем в лодку и исчезнем.

— Где я должен встретить вас, когда возьму Хотта? — спросил Нодди.

— Ярдах в семидесяти от того места, где вы работаете, стоит большой старый дуб. Я заберусь на него, чтобы иметь возможность все видеть. Как только дым все закроет, я спущусь с дерева. Там мы и встретимся. Хотта надо сначала вести спиной от реки, а потом прямо к дубу. Там мы обменяемся. Я возьму Хотта, ты — деньги. Если на обратном пути тебе встретятся охранники, скажешь, что побежал за одним из заключенных, но не догнал. Надо попытаться запутать охранников, чтобы нам спокойно уйти. Все ясно?

— Да, — ответил Нодди, вытирая о колени вспотевшие ладони. — Все должно удаться, план хороший. Итак, завтра в полдень.

— Я тоже уверен, что Хотт завтра будет у нас в руках.

— Он работает рядом со мной, — заметил Нодди, — так что я не буду спускать с него глаз.

— Имей в виду, что он может взбрыкнуть. Ты справишься с ним?

Нодди хитро улыбнулся и показал желтые от табака зубы.

— За пять тысяч я доставлю его вам, даже если мне придется тащить его на собственной спине.

— Хорошо, — сказал Бид. — Кажется, я тебе кое-что должен, Нодди? Получи сейчас часть от своего куска.

— Был такой уговор…

— Дай ему двадцать бумаг по сотне долларов, — распорядился Бид, обращаясь к своему напарнику. — Завтра получишь остальные, если все пройдет как надо.

Рико взял сумку и отсчитал деньги. Подал пачку Нодди. Тот пересчитал купюры.

— Черт возьми, никогда не держал в руках столько денег! — воскликнул он, запихивая банкноты в карман брюк. Потом хлопнул себя по карману и, довольный, улыбнулся: — Здесь уже половина индюшиной фермы.

Бид собрался закурить и держал спичку так, что пламя освещало его лицо. Оно казалось высеченным из камня, было холодным и бесстрастным. Смотреть на это лицо было страшно.

— Нелишним будет, приятель, если я тебя предупрежу, — сказал Верн Бид ледяным голосом. — Выбрось из головы малейшую мысль провести меня, если таковая появится. Делай свою работу хорошо, иначе твои индюки никогда не увидят тебя.

Нодди рассмеялся, но смех прозвучал деланно и принужденно.

— Я сам все понимаю. Можете положиться на меня. Хотт завтра будет у вас.

Когда механик с землечерпалки ушел, Рико обеспокоенно заметил:

— Что-то не вызывает у меня доверия этот прохвост.

Бид молча приготовил себе постель, лег, накрылся одеялом, потом приподнялся и посмотрел в глаза Рико.

— А откуда ты знаешь, что я ему доверяю? — жестко спросил Верн и погасил лампу.

Глава 22

Бид занял свой наблюдательный пост на дубе и осмотрелся вокруг. Он отчетливо видел перед собой землечерпалку, которая мерно постукивала двигателем и беспрерывно выбрасывала своим транспортером землю в кузова самосвалов, подъезжавших по очереди по дороге вдоль реки. Бид сидел верхом на толстом суку, опершись спиной о ствол дерева. На коленях у парня лежал многозарядный «томпсон» с оптическим прицелом и глушителем. Одет был Бид в маскхалат с желтыми и зелеными пятнами, такой, который применяют американские солдаты в джунглях. Чуть ниже его на ветке сидел Рико, тоже в маскхалате. Ральф Рико был бледен и дрожал от страха. За плечами у него в мешке было с полдюжины дымовых шашек. Со своих точек оба хорошо видели весь район работ, всех заключенных, которые по двое работали под палящим солнцем, перетаскивали контейнеры с грунтом от землечерпалки к машинам. Бедняги работали голые по пояс, обливаясь потом. Широкополые соломенные шляпы спасали их головы от солнечных ударов.

Бид смотрел на эту сцену в большой морской бинокль. Пока он насчитал трех охранников и упорно старался отыскать остальных, чтобы держать их всех в поле зрения. Верн уже хорошо представлял всю обстановку на участке работ. Два охранника стояли в кабине управления землечерпалкой. Один из них держал на изготовку автомат, у другого висел на боку револьвер. Третий охранник ходил взад и вперед по узкому мостику драги и тоже был вооружен автоматом. Верн Бид перенес наблюдение на берег, где на небольшом удалении от реки стояла бревенчатая будка. Он увидел там еще одного часового, сидевшего в тени с ручным пулеметом и державшего под наблюдением и обстрелом дорогу. Вид пулемета вызвал у Бида опасения, и он зло выругался в сторону Рико.

— Посмотри вон на того типа перед будкой, — произнес Бид вполголоса. — Придется мне им заняться особо.

Рико посмотрел в указанном направлении и, увидя готовый к стрельбе пулемет, чуть не упал с дерева.

— Я уберу его в первую очередь, — решил Бид.

Он продолжал внимательно смотреть, но никак не мог найти пятого охранника.

— Может, он в будке? Или где-нибудь смотрит за собаками? — сказал он недовольно, пряча бинокль в футляр. Затем поднял винтовку и посмотрел в оптический прицел. — Чтобы воспользоваться этим карабином, нужно хоть немного практики, — пробормотал главарь-убийца, кладя ствол винтовки на сук перед собой. Тщательно прицелился, убедился, что хорошо видит цель, довольно хмыкнул и опустил винтовку. — Видел Нодди? — обратился к Рико совершенно спокойно Верн Бид, словно ему и не предстояло через какие-то секунды стрелять.

— Стоит вон там, у грузовика. Вон у того, с красным кругом на кабине, — ответил Рико, не отнимая бинокль от глаз. — Значит, поблизости должен быть и Хотт.

Бид снова достал свой бинокль и направил его на грузовик. Они увидели Нодди, стоявшего у машины с сигаретой в зубах. Хотт с напарником только что подошли к машине и стали опорожнять свой контейнер с грузом. Бид сразу узнал нужного ему заключенного по голой голове и густым бровям на изуродованном шрамом лице. Ноги Хотта были в грязи по колено, и он только один из узников был без шляпы. Бросалось в глаза, что работал он вяло и неохотно. Тело у него было страшно худое и черное от загара.

— Это Хотт, — сказал Бид. — Тебе, Рико, пора слезать и идти на свое место. Первую шашку ты постарайся бросить рядом или лучше прямо на палубу землечерпалки. Желательно, чтобы остальные падали на твердую почву, а то еще могут не сработать.

Рико что-то проворчал себе под нос. Пот заливал ему глаза, вызывая нестерпимое жжение. И еще никак не удавалось унять дрожь, так что Рико даже боялся, как бы не упасть с дерева.

— Постарайся сделать все быстро и хорошо, — напутствовал своего напарника Бид. — Если ты сумеешь подбрасывать шашки повыше, то там, на землечерпалке, не поймут, откуда они летят. И это нам тоже было бы на руку. — Он посмотрел на часы. — Иди, уже без одной минуты двенадцать.

Рико стал осторожно слезать с дерева. Да, скверно он себя чувствовал: дышал тяжело, два раза отдыхал, чтобы унять дрожь в руках.

— Торопись! — раздалось сверху. — Что ты боишься, ничего с тобой не случится.

Наконец Рико добрался до земли и прислонился спиной к стволу дерева. Бид наблюдал за Ральфом с нескрываемым презрением. С минуту Рико постоял не шевелясь, потом с усилием сделал шаг вперед. Он стоял среди высокой густой травы, которая делала его совершенно невидимым. Бид со своей «обсерватории» хорошо видел, как Рико продвигается сквозь траву, и радовался, что часовой на драге стоит не очень высоко и не может заметить Рико с мостика. Это явно облегчало задачу Рико. А тот продолжал осторожно продвигаться вперед, время от времени оглядываясь на своего командира, который со своего командного пункта условными знаками направлял его путь. Когда Рико очутился не более чем в тридцати ярдах от землечерпалки, Бид подал ему знак остановиться и в бинокль посмотрел на своего напарника.

— Этот болван полуживой от страха, — пробормотал он, — если не справится со своим делом, мы погибли.

Рико снова обернулся лицом к Биду. Тот скомандовал подойти еще ближе к нужному объекту. Еще десять ярдов страшного пути… Это уже был предел: дальше идти было нельзя, Рико четко видел мостик землечерпалки. А зрелище с часовым на мостике так напугало его, что Ральф упал на колени. Но… надо было действовать. Он открыл мешок и достал одну из шашек. В потных руках Рико она сразу стала скользкой. Он положил шашку на траву и вытер ее и свои руки платочком. Посмотрел в сторону дуба и напряг зрение, чтобы ясно увидеть Бида. Тот в это время взял на прицел пулеметчика у будки. Для него этот человек на мушке был всего лишь актером, играющим роль в фильме, режиссером которого Бид считал себя. Оттянув на себя предохранитель, Бид сделал глубокий выдох. Следовало спокойно и особенно тщательно подготовиться к выстрелу, чтобы наверняка попасть в цель. Иначе, если не попасть в пулеметчика с первого раза, выстрел, даже с глушителем, выдаст присутствие в зоне посторонних — и тогда весь план полетит к чертям. Бид нервно потрогал спуск. Часовой сидел неподвижно. Похоже было, что он дремал, руки были на коленях, голова опущена.

Медленно, но решительно Бид нажал на спуск. Карабин глухо щелкнул выстрелом, звук его приглушил еще и стук мотора землечерпалки. Часовой медленно наклонился вперед и упал лицом на пулемет. Шляпа со сраженного пулей откатилась на песок. Со стороны могло показаться, что охранник объят глубоким сном в неудобной позе. Бид посмотрел в бинокль на землечерпалку: ни один из часовых не увидел, что произошло с их товарищем, и не услышал выстрела. Бид подал знак Рико и напряг свои глаза. Он видел, что Рико делает гигантские усилия, чтобы держать шашку в руке. Она чуть не выпала у него из рук, когда он все же бросил ее. Бид затаил дыхание, ожидая, что же получится из этого броска наобум, без прицела, сделанного человеком, парализованным паникой и страхом. Бид выругался, поняв, что Рико бросил эту шашку недалеко от себя, и стал следить глазами за ее полетом. Казалось, она повисла в воздухе, и Бид совершенно отчетливо видел ее. Ни один из охранников пока не заметил ничего. Краем глаза Бид засек Нодди, который, как и он, следил за полетом шашки до того момента, пока она с глухим всплеском не упала в реку. Два охранника, как по команде, повернули головы в сторону необычного звука. Один из них взял на изготовку автомат, ища источник необычного звука, но оба они ничего не увидели, кроме расходящихся по воде кругов. Потом один из этих двоих охранников, приставив ко лбу ладонь козырьком, стал смотреть в сторону товарища в будке, стараясь увидеть, как тот отреагировал на плеск в воде. Когда невооруженным глазом не удалось ничего заметить, охранник воспользовался биноклем, взяв его у своего напарника.

Бид в это время делал Рико энергичные знаки, приказывая бросать остальные шашки. Напрасные усилия. Нервы у Рико окончательно сдали. Он упал на землю и распластался на ней, словно ожидая, что рядом с ним вот-вот разорвется бомба или по нему начнут стрелять. Между тем движения Бида на дереве привлекли внимание второго охранника. Он увидел сидящего среди ветвей человека и поднял автомат. Бид заметил действия автоматчика после того, как по нему уже раздалась очередь и вокруг засвистели пули. Он прыгнул на ветку ниже и чуть не выронил винтовку. Пули еще раз пронеслись совсем рядом с Бидом. Дело принимало для него совсем плохой оборот.

Между тем Рико, услышав гром выстрелов, встрепенулся и, вскочив на ноги, как-то сумел взять себя в руки. Он поспешно и довольно уверенно стал бросать шашки на землечерпалку, даже не глядя, куда они падают. По чистой случайности две из них упали на палубу и сработали, выбрасывая клубы густого белого дыма, который очень быстро закрыл всю машину, прежде чем охранник сделал еще одну очередь из автомата. На землечерпалке тревожно загудела сирена. На ее звук откуда-то появились двое мужчин в шортах и с пистолетами в руках. Когда Бид прыгнул с дерева, в его сторону раздались выстрелы. Одна пуля царапнула по щеке, оставив на ней ощущение ожога. Скрываясь в густой траве, Верн Бид побежал к Рико. Трое охранников, заметив, как ложится перед бегущим Бидом трава, открыли по нему огонь. Пули свистели вокруг него, но он продолжал бежать, понимая, что в любую секунду может быть убит. Лицо его было перекошено от злости, дышал он тяжело и со свистом, жадно хватая ртом воздух. Он добрался наконец до Рико, который лежал, закрыв уши руками.

— Шевелись, идиот! — гаркнул на него Бид, рывком поднимая на ноги. — Давай шашки, — он вырвал у Рико мешок и, бросив на траву свой карабин, достал «кольт».

Оглянулся, отыскивая место поудобнее, откуда он мог наблюдать за действиями охраны и за тем, что делается на берегу реки. Осторожно, мягко, как кошка, он отступил в кустарник и лег там, подтащив к себе мешок с шашками. Из-за угла машины осторожно высунулся один из часовых, держа перед собой револьвер. Бид поднял свой «кольт» и прицелился в голову часового. Тот подскочил как ужаленный и с плеском свалился в воду. В ответ раздалась автоматная очередь. Бид одну за другой бросил в том направлении несколько шашек — и все заволокло дымом. Непрерывно выла сирена землечерпалки.

Бид схватил за шиворот Рико, потащил его к дубу. Потом передумал и на полдороге к цели распорядился в отношении Рико по-другому:

— Возвращайся в сарай! Я же все-таки пойду к дубу. Если спустя четверть часа я еще не вернусь, значит, я уже никогда не вернусь!

— А лодка! — простонал Рико. Казалось, он теряет сознание. Пот струйками тек по его бледному лицу, ноги отказывались слушаться.

— Черт с ней, с лодкой! Иди! — крикнул на него Бид и так толкнул его, что Рико с трудом удержался на ногах.

Землечерпалка и стоящие грузовики были окутаны густым дымом. Хорошо была видна только будка. Из дымовой завесы вынырнула фигура часового. Он подбежал к пулемету, отодвинул в сторону мертвого товарища и сам сел за оружие. Бид понимал, что до пулеметчика слишком далеко, чтобы попасть в него из «кольта», но добросить до будки шашку и обезвредить себя от прицельного огня пулемета можно было попытаться. Он вытащил шашку из кармана в тот момент, когда стрелок уже разворачивал пулемет в сторону дуба, на котором сидел Бид. Тот изо всех сил бросил шашку. Пока она еще висела в воздухе, стрелок открыл огонь из пулемета. Совсем рядом с головой Бида пронесся ливень пуль. От ствола дерева веером полетели щепки. Бид еще успел заметить, как совсем рядом с пулеметом упала шашка, выбросив столб густого белого дыма. Град свинца продолжал терзать дерево, срезая ветки и листья, но огонь уже не был прицельным. Поэтому стрелок, дав еще одну длинную очередь, прекратил стрельбу. Сидя на ветке дуба, осыпаемый градом пуль, Бид неважно себя чувствовал, дрогнули даже его стальные нервы. И как только пулемет замолк, поспешно спрыгнул с дерева и некоторое время неподвижно лежал на земле.

Послышался лай собак. Этот звук вернул Бида к действительности. Он вытер со лба пот и подумал о том, решились ли заключенные разбежаться во время этой заварухи? И далее мысли пошли привычной чередой о деле: не испугался ли Нодди, не случилось ли чего с ним во время этой дикой перестрелки? Сирена на землечерпалке выла не переставая, и Бид подумал, что ее наверняка слышат в тюрьме, до которой было около пяти миль. И надо ждать, что оттуда подошлют подкрепление к реке. Он внимательно и чутко прислушался и услышал чьи-то шаги. Кто-то подходил к нему. Он мгновенно спрятался с «кольтом» в руке.

Из зарослей кустарника показался Нодди, на спине он тащил Хотта. Нодди казался испуганным, тяжело дышал и сопел, глаза его чуть не вылезли из орбит. Хотт, наоборот, выглядел ничуть не ошеломленным и не оказывал сопротивления тащившему его Нодди. Бид вышел из-за дерева. Едва Хотт заметил незнакомого человека, как неожиданно и молниеносно рванулся, сорвался с плеча Нодди и со всех ног бросился бежать обратно в заросли. Нодди и Бид застыли на месте, явно не поняв, что произошло, и растерявшись. Потом, спохватившись, что Хотт удирает в ту сторону, откуда его притащили, оба бросились за ним в погоню, стараясь поймать его еще до того, как он скроется в дымовой завесе. Она приближалась к ним, подгоняемая ветром от реки. Бид первым настиг Хотта и схватил его за голые плечи. Тот сумел увернуться от Бида, ибо в этот момент резко вильнул в сторону, но, к своему несчастью, натолкнулся прямо на Нодди, подоспевшего к месту схватки.

— Что это еще за шутки? — сопел Нодди, схватив сзади бешено вырывающегося Хотта.

— Держи его вторую руку! — крикнул Бид. — Если сюда придут охранники?..

Хотт понял, что ему невырваться, и закричал. Голос, исходивший из его глотки, был сильный и пронзительный, как крик зверя, попавшего в капкан. Этот полный отчаяния крик ударил по нервам Бида. Еще сильнее он подействовал на Нодди, который с испугу вдруг отпустил Хотта и отпрыгнул в сторону. Хотт бросился на Бида, последний с трудом увернулся от рук, нацеленных в его глаза. Острые когти узника скользнули по лицу обидчика, оставив на нем глубокие борозды. От боли Бид, схвативший было Хотта за пояс во время этого неожиданного броска, отпустил свою жертву всего на мгновение. Этого было достаточно, чтобы Хотт не упустил шанса. Он воспользовался им и снова рванулся к кустам. Бид прыгнул за убегающим узником и нанес ему удар по затылку пистолетом, но не очень сильно, так как боялся убить этого психа. Хотту было вполне достаточно этого, он упал, но не потерял сознания и снова начал кричать, на этот раз не так громко, при этом не оставляя попыток подняться с земли.

— Огрей его еще разок по башке! Дай ему, — нервно кричал Нодди. — Успокой его, чтобы он перестал вопить.

Бид мгновение колебался. Он и сам находился в таком состоянии, что готов был убить Хотта. Стоило ему на секунду отпустить руки, как Хотт вскочил и слишком проворно для него бросился бежать. Тремя огромными прыжками Бид настиг своего пленника и опять повернул обратно. Хотт с ужасом смотрел на своего мучителя. Кожа натянулась на его костях, вялые мышцы узника дрожали, как студень. Темные пустые глаза смотрели со злобой, а оскаленный рот делал его похожим на затравленного волка.

Бид безжалостно завернул руки Хотта за спину и нанес ему сильный удар рукояткой пистолета по затылку. Глаза Хотта сразу погасли, он издал что-то вроде писка и упал к ногам Бида.

— Он ненормальный, — сказал Нодди, наклоняясь над Хоттом. — Я же сказал, что он доставит вам много хлопот.

— Поторопись, — буркнул Бид, вытирая платком лицо. Глубокие царапины сочились обильной кровью, которая стекала по шее на грудь. Нодди взвалил Хотта на плечо и пошел в сторону сарая. Бид вернулся назад, чтобы забрать карабин. Найти его оказалось нелегко, ибо дым расползся по большой площади и очень затруднил поиски. Реки не было видно. Монотонный рев сирены еще разносился по округе, но стрельбы уже не было слышно. Бид все же отыскал винтовку, побежал за Нодди и догнал его у самого сарая. Мужчина прислонился со своей ношей к стволу дерева, чтобы немного отдохнуть. Хотт свисал с плеча Нодди без малейших признаков жизни.

— Давай, давай, быстрей двигайся! — крикнул Бид. — Хочешь, чтобы нас прижали?

— Я смертельно устал, — еле выговорил Нодди, — и не могу его нести дальше.

Бид сунул карабин в руки Нодди и взвалил Хотта себе на плечо без видимого усилия.

— Пошли, — приказал он. — Иди вперед.

Ошеломленный и дрожащий, Нодди повиновался.

Когда Бид дошел до барака, то дышал тяжело и прерывисто. Хотт оказался тяжелее, чем можно было предположить, а жара и трясина под ногами делали его транспортировку нелегкой даже для такого силача, как Бид. Рико стоял у порога. Он дрожал и был смертельно испуган.

— Они не придут сюда? — испуганно спросил он.

Бид оттолкнул его в сторону и вошел в барак. Сбросил с плеча на пол Хотта. Рико и Нодди вошли следом. Нодди подошел к окну и выглянул в него на тропу, по которой они пришли сюда.

— Отдай деньги Нодди, — приказал Бид своему напарнику. — Еще тридцать бумажек по сотне. Только быстро! Нам надо немедленно идти к лодке.

Рико смотрел на Бида, словно не понимая его.

— А мы не переждем здесь, как планировали?

— Если бы ты выполнил свою работу как следует, то мы могли бы прекрасно переждать и здесь, — зло ответил Бид. — Но сейчас охрана с землечерпалки примерно знает, где мы находимся, и нам надо сматываться как можно быстрее.

— Я не виноват! — со страхом в голосе сказал Рико.

— Молчи! — крикнул на него Бид. — Выдай ему деньги.

Рико, пошатываясь, подошел к сумке, и, когда он наклонился над замком, вдруг раздался резкий крик Нодди:

— Стой! Оставь сумку! Я забираю ее целиком! — В руке Нодди держал пистолет, направленный на Бида. — За такую работу, приятели, мне причитается побольше, чем пять тысяч. Не шевелитесь, иначе я пристрелю вас, как собак.

Глава 23

Рико оцепенел и тупо уставился на Бида. В сумке было пять тысяч: все, что они имели. Сжав ставшими свинцовыми руками ручки сумки, он застыл как столб. Ведь он предостерегал Бида, что Нодди нельзя доверять. А теперь что? Этот голубок, этот грязный подонок заберет все деньги, а из них сделает отбивную с кровью. Бид тоже стоял неподвижно, глядя на револьвер Нодди. Лицо Бида было совершенно неподвижно, только мускул под правым глазом вздрагивал от нервного напряжения.

— Повернись ко мне спиной, — приказал Нодди Рико. — И оставь сумку на полу. И без шуточек, ибо на таком расстоянии я не промахнусь. Быстрее поворачивайся!

Бид, увидев, что внимание Нодди обращено на Рико и мешок с деньгами, медленно повернулся и сунул руку в карман. Привычным движением он вытащил «кольт» и снял его с предохранителя. Затем снова замер без движения. Только Рико заметил то, что проделал Бид со своим «кольтом».

— Сейчас вы получите то, что заслуживаете, — продолжал измываться над ними Нодди. — Я получу награду за вас обоих и еще одну за поимку Хотта. А ну, бросай мешок.

Все произошло молниеносно. Рико ничего не увидел и не успел понять. Бид стремительно рванулся в сторону и одновременно развернулся в прыжке лицом в сторону Нодди. Нодди нажал на спусковой крючок, но промазал. Пистолет Бида трижды пролаял, осветив вспышками выстрелов внутренность сарая. Рука Нодди с пистолетом опустилась, оружие упало на пол. Только что стоявший невредимым, Нодди схватился обеими руками за живот и скорчился, как будто его сломали пополам. На пару секунд он застыл в таком положении, потом тело его обмякло, колени подогнулись — и он упал на землю. Рико вздохнул, на этот раз с облегчением, так как ценой убийства была спасена его жизнь, подошел к Биду и без страха посмотрел на лежащего Нодди.

— Дурак! — спокойно сказал Бид, переворачивая ногой тело Нодди на спину. — Ему захотелось попробовать на мне эту старую шуточку. Ну как, приятель?

Нодди был еще жив. Его глаза с ужасом смотрели на Бида. Он судорожно икнул, из горла раздалось сипение. Бид наклонился над умирающим, обшарил его карманы и нашел пачку банкнот, которую Рико вручил Нодди вчера.

— Теперь тебе уже не потребуется ферма для разведения индюков, — назидательно сказал Бид, пряча деньги в карман. — Пошли, Рико! Самая пора нам двигаться. Займемся Хоттом. Где пластырь?

Вдвоем связали Хотту руки и ноги, потом Бид заклеил пластырем молчавшему пленнику рот.

— Я понесу его. А ты возьми сумку и карабин, — продолжал Бид. — Возможно, еще стрелять придется.

Когда Рико поднял сумку и винтовку, Бид в последний раз наклонился над Нодди. Тот уже не дышал. Он потрогал у него артерию на горле и выпрямился, бормоча:

— Считай, что тебе повезло, болван! Больше ты ни с кем не попытаешься вести двойную игру. — И, взвалив все еще находящегося без сознания Хотта себе на плечи, Бид вышел из барака. Рико следовал за своим спасителем с сумкой в руках и карабином через плечо. В голове у Ральфа Рико звенело от всего пережитого. Они похитили Хотта! Это здорово! Большая часть дела уже сделана, но это еще не все. Надо еще выбраться из этой трясины. Времени у них в обрез, а впереди еще не менее двенадцати часов пути в лодке по реке до того места, где они спрятали машину. А потом, когда они передадут Хотта, им еще предстоит сложная операция по изъятию денег у Килле. Все это казалось кошмарным сном.

Рико вдруг остановился, услышав далекий звук. Он чувствовал себя так, словно налетел на стену и ударился о нее головой. Бид тоже услышал этот звук и автоматически вытащил из кармана пистолет. Оба разом повернулись, чтобы посмотреть назад. Теперь уже ясно было слышно, что лают собаки.

— Скорее! — крикнул Бид. — Они послали собак по нашим следам.

Он повернулся и двинулся вперед, не торопясь, но размеренно и быстро. Рико, спотыкаясь, еле поспевал за ним. Лай собак становился все громче. Слышны были уже голоса людей, окликающих друг друга. Бид и Рико упорно продвигались вперед. Бид попробовал прибавить шагу, но это оказалось ему не под силу с такой ношей на плечах. Рико вновь весь дрожал от страха, но механически следовал за Бидом. Лай уже был близок, совсем рядом, а силы были на исходе. Тогда Бид остановился и сбросил Хотта в кусты. Рико, не понимая, чего хочет Бид, смотрел на напарника выжидательно. Тот резко оттолкнул Рико в сторону.

— Нам надо остановить собак. Если люди, которые идут за собаками, поймут, что у нас есть лодка, мы погибли. Они бросятся за нами на катере, и тогда у нас не будет ни малейшего шанса уйти…

— Что же нам делать? — прошептал Рико, совсем обессиленный. Бид схватил карабин.

— Наше счастье, что я вернулся тогда и нашел этого надежного друга в траве, — заметил он, указывая на карабин. — Там, в лагере, не услышат моих выстрелов, а я надеюсь справиться с этими собачатниками, прежде чем они сообразят, что случилось с ними.

Неожиданно близкие шаги заставили Бида резко обернуться. В нескольких шагах от него шел охранник. В одной руке он держал револьвер, а в другой — огромную овчарку на поводке. Она бежала, опустив нос в землю. У Бида не оставалось времени тщательно прицелиться. Он навел карабин на охранника в тот момент, когда и тот тоже заметил Бида. Если бы не собака, в это мгновение резко дернувшая поводок, отчего охранник потерял равновесие, это были бы последние секунды жизни Бида, так как охранник наверняка убил бы его. Но этим счастливым моментом тотчас же воспользовался Бид и выстрелил первым. Пуля попала охраннику прямо в лоб. Сраженный наповал, он упал там, где остановился, чтоб самому выстрелить. Поводок выскользнул из безвольной руки охранника. Собака бросилась вперед, как черная молния. Бид достал второй патрон и снова выстрелил, но собака бежала слишком быстро, и Бид не попал в нее. Прежде чем он смог снова выстрелить, собака оказалась перед ним. Он ударил ее в грудь прикладом карабина, но сила, с которой пес налетел на мужчину, оказалась достаточной, чтобы выбить у него из рук карабин. Бид успел схватить пса за горло, сам же откинул голову так, чтобы пес не мог дотянуться до его шеи. Человек и собака катались по земле. Бид изо всех сил сжимал горло собаке, та яростно сопротивлялась, пытаясь пустить в ход зубы.

Рико стоял не шевелясь, окаменев от испуга, и не находил сил, чтобы чем-то помочь Биду. Он понимал, что должен немедленно броситься ему на помощь, но не мог тронуться с места. Бид делал отчаянные усилия, чтобы задушить пса, но этому мешал широкий, к тому же смазанный жиром, ошейник. Собака оказалась очень сильной, и бороться с ней было так же трудно, как если бы борьба шла с тигром. В какой-то момент Бид почувствовал, что напор пса все же ослабевает, хотя острые его зубы клацают у самого лица. Страшным усилием воли Бид поднялся на ноги, сделал несколько шагов и бросился вместе с псом в воду. Теплая, мутная вода сомкнулась, поглотив обоих.

На месте падения закрутился водоворот: борьба человека с собакой продолжалась и под водой. И длилась она довольно долго, потому что слишком много сил было у этого волкодава, хоть и шли они заметно на убыль. Но и силы Бида тоже иссякли. И когда он уже стал терять надежду на благополучный исход, ему удалось высунуть из воды голову и сделать судорожный вдох.

Рико подбежал к берегу и наблюдал за схваткой, не слыша, как приближаются голоса еще одной погони. Зверь сдался первым, он захлебнулся под водой. Биду удалось освободить правую руку, достать из кармана «кольт» и нанести псу сильный удар по голове. Собака вздрогнула, но конвульсивно успела укусить Бида за руку. Острая боль пронзила всю руку до самого плеча. Еще один удар по голове — и с псом было покончено. Бид, обессиленный, тяжело дыша, выпустил безжизненное тело собаки и посмотрел, как оно исчезает в воде. Качаясь, вышел на берег победившим.

— Иди в лодку, — прохрипел Бид Ральфу. — Торопись!

Рико влез по колено в воду и пошел к тому месту, где была спрятана лодка. Он нашел ее и вывел из укрытия. Из кустов появился Бид с Хоттом на плече.

— Беги за винтовкой и сумкой! — приказал Бид.

Рико вскарабкался на берег. А Бид положил Хотта на дно лодки, подождал, пока Рико устроился сам, нашел место в лодке принесенным с берега сумке и карабину и, схватившись за весла, сильными гребками вынес лодку чуть ли не на середину реки. Он быстро греб, стараясь поскорее достигнуть поворота, чтобы скрыться с глаз преследовавшей их охраны. Но когда лодка проплыла несколько сот метров, Бид направил ее к берегу и укрыл под зеленью свисавших над водой деревьев. Он был уверен, что их не удастся обнаружить. Послышался лай собак.

— Не лучше ли нам плыть дальше? — прошептал Рико. — Эти псы сейчас найдут нас.

— Заткнись! — рыкнул Бид. — Дай мне сумку.

Рико пододвинул к нему сумку. Бид открыл ее и достал аптечку. Обмыл окровавленную руку в воде, осмотрел рану. После этого снял мокрую рубашку и обработал рану спиртом, умело перевязав ее бинтом. Потом смазал йодом царапины на лице и достал «кольт». Тщательно осмотрел его, протер тряпкой и дозарядил магазин патронами. То же проделал с карабином.

— Ну вот, теперь полегче, — сказал Бид, кладя карабин на дно лодки рядом с собой. — Черт побери! Не хотел бы я еще раз иметь дело с собаками. — Взглянул на Рико и приказал: — Не спускай глаз с Хотта. Как только он попытается шевелиться, бей его в лоб.

Рико с усилием проглотил слюну, взял из рук Бида его «кольт», не зная, как с ним обращаться, и с беспокойством посмотрел на лежащего у его ног Хотта. «Смотри!» — прошептал Бид, показывая пальцем на берег. Рико взглянул в направлении, указанном Бидом, и увидел трех охранников, которые медленно продвигались через заросли, осматривая все перед собой. Каждый был вооружен автоматом. Время от времени охранники переговаривались между собой. Один из них вдруг указал пальцем туда, где затаились беглецы в лодке. И совсем неожиданно для спрятавшихся сзади них раздался громкий голос человека, находившегося на том же берегу, что и они.

Рико и Бид вскочили, схватились за оружие в ожидании опасности от того, кого они за густыми деревьями видеть не могли, но чей голос их напугал до смерти.

— Они пошли туда! — кричал невидимый человек трем охранникам через реку. — Это они убили Бена. У этих бандитов есть карабин.

— Тебе не кажется, что у них есть лодка? — спросили человека с другого берега охранники.

— Не знаю. Я уверен только, что им кто-то помогал из людей, находившихся у землечерпалки. Может, они перебрались на наш берег вплавь?

— Посмотрим! Собаки быстро возьмут их след. Ты смотрел их в старом сарае? Может, там кто-нибудь скрывается?

— Этим занялся Джек, а я останусь с Беном и подожду, пока его не унесут, беднягу.

Трое охранников помахали своему товарищу руками и двинулись дальше вдоль берега.

— Останемся здесь, — тихо прошептал Бид. — Собаки не пройдут сквозь заросли и не найдут нашего следа, пока мы на воде. Переждем пару часов, а потом попробуем смыться.

Бид стащил с себя мокрые брюки и выполоскал их в воде. То же проделал и с рубашкой, потом развесил их на ближайшем суку. Сам, голый, спокойно уселся на сиденье, достал из сумки бутылку виски и сделал большой глоток. Рико сидел не шевелясь и не спуская глаз с противоположного берега реки. Там исчезли трое охранников. Слышались далекий лай собак и крики людей. Чувствовалось, что в поиски их, напавших на землечерпалку, включилось немало сил.

— Возьми, выпей немного, — сказал Бид, подавая Рико бутылку.

Рико с удовольствием отхлебнул немного спиртного и сразу почувствовал себя немного лучше, но не настолько, чтобы его оставила противная мелкая дрожь.

— Ты думаешь, мы выберемся? — спросил он Бида.

— Думаю, что нам это удастся, — спокойно ответил тот, — они не будут из-за нас терять много времени, зная, что им еще придется отыскивать полсотни узников, разбежавшихся кто куда.

Бид положил под себя одеяло и снова отпил из бутылки, потом потянулся и негромко выругался.

— Так хочется закурить, — сказал он, — однако собаки могут почувствовать запах табака. — Бид посмотрел на Хотта. — Как там чувствует себя наш трофей?

Рико посмотрел на худую и впалую грудь, чуть вздымавшуюся в такт дыханию.

— Дышит еще, — доложил Ральф.

— Это уже кое-что, — произнес Бид, зевая. — У него, наверное, череп из гранита…

— Он безумец, — ответил боязливо Ральф Рико. — У него на лице написано что-то такое, отчего у меня мурашки бегают по спине.

— Посмотрел бы ты на себя в зеркало. Ты сам выглядишь как безумец. И я, наверное, тоже не лучше. Этот пес чуть не загрыз меня.

Рико молчал. Он думал, что действительно стал безумцем, раз оказался в этой лодке, с этим страшным убийцей.

— Наверное, будет лучше, если мы по очереди немного поспим, — сказал Бид, снова зевая. — О черт! У меня так болит рука, а не исключено, что всю ночь мне придется работать веслами. Не спускай глаз с Хотта и, как только он очнется, немедленно буди меня.

Но непохоже было, чтобы Хотт так скоро пришел в себя. Рико боялся, не умирает ли вообще похищенный узник. Было очень жарко — и Рико мечтал о глотке холодного лимонада. Он знал, что не сможет заснуть ни на минутку. Пусть Бид спит, он постарается как можно дольше не будить его. Ральф Рико сидел на носу лодки и, напрягая зрение и слух, думал.

Прошло около трех часов. Лай собак и голоса людей больше не были слышны. Послеполуденную тишину нарушали только звон москитов и легкие всплески воды о борт лодки. Из-под нее вынырнул большой водяной жук и быстро исчез, но даже такого пустяка хватило, чтобы снова напугать Рико. Он сделал порядочный глоток виски и начал трясти Бида за плечо.

— Что случилось? — спросил тот, вскакивая и хватаясь за карабин.

— Не пора ли нам что-то предпринять? — спросил Рико. — Уже больше четырех.

Бид сел, лениво потягиваясь.

— Боюсь, что тебе придется немного поработать, — сказал он. — Эта проклятая рука не держит весла.

Он посмотрел на противоположный берег реки.

— Видел там что-нибудь?

— Нет. Уже больше часа, как ничего не слышно.

— Лучше все же остаться здесь, пока не стемнеет. Мы можем нарваться на охрану, которая будет возвращаться в тюрьму. — Бид тоже приложился к бутылке и закурил сигарету. — Столько мы перетерпели, что было бы глупо так рисковать: если повезет, мы выиграем несколько часов, но если нас обнаружат, мы поплатимся, может быть, самой жизнью.

Рико пожал плечами. Ему хотелось поскорее убраться отсюда, но он понимал, что Бид прав.

— Как там Хотт? — спросил Бид.

Оба одновременно посмотрели на дно лодки и с удивлением обнаружили, что широко раскрытые глаза Хотта устремлены на них.

Бид наклонился над ним.

— Успокойся, — сказал он пленнику. — Все хорошо.

Хотт промычал что-то, но не пошевелился. Бид отклеил от его рта пластырь.

— Хочешь выпить глоток, приятель? — спросил Бид, поднося ко рту узника бутылку.

— Кто вы? — шепотом спросил Хотт. — Что вам от меня нужно?

— Вытащили тебя из этого ада. У тебя есть друзья, которые подумали о тебе.

— У меня нет друзей.

— Нет, у тебя они есть. Ты должен успокоиться и понять, что все окончилось благополучно и все в порядке.

Хотт закрыл глаза.

— Я знаю, что вы хотите, — сказал он. — Но все напрасно, никто не услышит от меня ни слова.

— Не надо нервничать, — продолжал Бид. — Поговорим обо всем этом, когда выберемся отсюда.

Хотт еще хотел что-то сказать, однако было видно, что каждое слово дается ему с трудом. Он побледнел и был близок к тому, чтобы снова потерять сознание. Бид некоторое время внимательно наблюдал за Хоттом, потом сел и начал натягивать на себя подсохшие брюки и рубашку.

— Как только стемнеет, мы тронемся. Отдохни немного, Рико. Тебе придется сидеть на веслах всю дорогу, — сказал Бид.

Неподвижно сидевший Рико все еще смотрел на Хотта.

— Ты слышал, что я тебе сказал? — повысил голос Бид.

— Послушай, Бид. А что, если Хотт не скажет Килле, где спрятал драгоценности? Полиция уже пробовала заставить его говорить и выдать ей тайну. Если это полицейским не удалось, то как это сможет сделать Килле?

Бид пожал плечами.

— Это меня не касается. Но если Килле не сможет заставить Хотта выложить все, то за него примусь я. Ты ведь меня знаешь, — посмотрел он многозначительно на Рико. — Мне это наверняка удалось бы. А для того, чтобы получить полмиллиона долларов, можно этого доходягу немного и помучить. Не скажу, что это будет легко и просто, но мне он выложит все.

— А почему не сделать это сейчас? — с беспокойством спросил Рико. — Зачем отдавать его Килле?

— Даже если бы мы узнали, — охладил неожиданный пыл напарника Бид, — где лежат эти драгоценности, что нам от этого? Какая нам будет польза от открывшейся тайны сейчас? Ведь мы не знаем и никогда не сможем узнать, как их сбыть, эти стекляшки. Подумай сам! Килле связан с Реем, а у нас этой связи нет. Только Рей может как надо распорядиться драгоценностями. Понял?

Рико улегся на дно лодки. Его ноги касались головы Хотта.

— Если нам не удастся довести дело до благополучного конца, я разорен, — бормотал Рико. — Понятия не имею, что тогда со мной будет.

— Прекрати скулить! — приструнил его Бид. — Спи. Надоело мне слушать твои жалобы.

Рико закрыл глаза, но безуспешно призывал к себе сон. Нет, ему не удастся уснуть! Рико лежал и сквозь полуприкрытые веки наблюдал за Бидом. А тот спокойно поглядывал на Хотта, время от времени прикасаясь к своей раненой руке. Казалось, что Верн Бид отдыхает, не утруждая себя мыслями. Но Рико знал, что мозг этого волевого хладнокровного человека непрерывно и напряженно работает.

Глава 24

Около девяти начало смеркаться. Прошло уже почти пять часов, как трое людей оказались в лодке, приговоренные к страшному пеклу под палящими лучами солнца. Муки их усугубляли тучи москитов, роем гудевших над ними, и бесконечно отмахиваться от них уже не было сил. За время этого длительного ожидания Хотт всего дважды пошевелился. Казалось, что он все время находился без сознания, и малейшее его усилие — даже попытка открыть глаза, например, — вызывало у него очередной обморок. Все это не на шутку беспокоило Рико. А если Хотт умрет, прежде чем от него можно будет узнать тайну? Что тогда? Что будет, если им с Бидом не удастся получить свои деньги? Какое будущее в этом случае ждет их? Ох, лучше об этом не думать! Судьба Хотта более всего занимала мысли Рико. Даже дикая жара и москиты не досаждали ему так сильно, как вид тяжелобольного Хотта. Время от времени Ральф Рико наклонялся над пленником и щупал его пульс, чтобы убедиться, что Хотт еще жив. Этот мешок с костями значил для Рико очень многое. Не было такой вещи, которую он не мог сделать для этого мошенника, — только бы с ним было все в порядке! Рико стал торопить Бида трогаться в путь. Нужно показать Хотта врачу… Было безумием и непростительным расточительством с их стороны этого слабого и больного человека подвергать жаре и прочим мукам… Рико высказал свои опасения вслух.

Бид будто и не слышал своего спутника. Разлегшись на корме лодки, он перевязывал руку. Рико настолько был обеспокоен состоянием Хотта, что не увидел, как левая рука Бида распухла, посинела и приняла угрожающий вид. Из-под повязки виднелись длинные багровые полосы, следы зубов собаки. Время от времени Бид окунал руку в воду — и это приносило ненадолго облегчение. Рука вызывала у него серьезную тревогу. Он понимал, что в рану попала инфекция, и боялся заражения крови, высокой температуры и всего, что с этим связано. Голова уже шумела, мысли начинали путаться, по спине прокатывалась противная дрожь.

«Заболеть в такой момент!» — думал он в бешенстве. Впервые за несколько последних суток Бид не мог сам действовать с присущей ему энергией и напористостью. Он нуждался в помощи такого же сильного человека, как сам. Но рядом был только трясущийся от любого шороха Рико. Довериться этому трусу Бид не мог. Он даже намекнуть на свое тревожное состояние не решался. Сказать этому паникеру правду, так он совсем голову потеряет. Бид с нетерпением ожидал сумерек. Неужели темнота никогда не наступит? Сейчас она ему была нужнее, чем десяток Хоттов!

— Уже почти темно, — заметил недовольно Рико, — время к девяти подходит…

Солнце скрылось за деревьями, но противоположный берег был еще отчетливо виден. Бид и сам, измученный ожиданием и болью, решил рискнуть.

— Ну, хорошо, — сказал он, — едем. Я полагаю, ты сможешь управлять этим корытом?

Рико вставил весла в уключины, оттолкнул лодку от берега и попытался грести. Лодка пошла, виляя из стороны в сторону. Впервые в жизни Ральф Рико взялся за весла. К тому же в ситуации, требующей от него и силы, и сноровки, и умения. А ничего этого у Рико не было.

— Старайся держаться поближе к берегу, — заметил Бид. — И не рывком греби, а поровнее и спокойнее. Вот так…

Через некоторое время Рико немного приноровился, и дальше лодка пошла уже намного лучше.

— Еще четверть часа — и совсем стемнеет, — сказал Бид, глядя на безоблачное небо. — А через час взойдет луна.

Было уже почти темно, когда послышался шум самолета. Рико вел лодку почти по середине реки, и до укрытия, которое могли создать нависшие над рекой деревья, было далеко. Бид дремал, опустив больную руку в воду. Холодная вода помогала ему легче переносить все усиливающуюся боль. Услышав в небе самолет, он резко поднялся, превозмогая боль, и уставился на небо. Рико бессмысленно глядел вверх, пока до него не дошло, что самолет летит прямо на них. Он начал делать лихорадочные усилия, чтобы подогнать лодку поближе к деревьям. В охватившей его панике Рико греб снова рывками, зарывая весла в воду. Лодка раскачивалась так сильно, что вот-вот могла перевернуться.

— Прекрати, безмозглый идиот! — крикнул Бид. — Ты перевернешь нас.

Рико немного пришел в себя и стал грести спокойнее. Лодка была почти у самого берега, ее нос уже спрятался под нависшими деревьями, когда самолет с ревом пронесся прямо над головами беглецов.

— Проклятье! — выругался Бид. — Неужели он нас ищет?

Рико, тыльной стороной руки вытирая обильный пот, произнес:

— С самолета не могли увидеть нас. Уже так темно, а он промчался на такой скорости.

— Лучше поскорее смывайся отсюда, — сказал Бид. — Постарайся держаться поближе к берегу.

Рико снова взялся за весла. Он чертовски устал с непривычки и не раз за последние сутки пожалел, что был не в ладах когда-то со спортом и с физическими нагрузками. А для гребли на веслах, оказалось, именно и требовались немалые физические силы и натренированность, не говоря уже об умении. Плечи и руки Рико неимоверно ныли.

— Я уже больше не могу, — почти простонал он. — Ты не можешь меня подменить?

— Ты должен выдержать, — сказал Бид. — Смотри! — поднес он руку почти под нос Рико. Даже при слабом свете Рико увидел, что творится у его компаньона с рукой, и сразу понял, какая опасность грозит Биду.

— Это гангрена, — произнес он почти шепотом. — И ты ничего не можешь предпринять?

— Ты думаешь, болван, что я сидел бы и смотрел, как рука у меня пухнет, если бы я мог хоть что-то предпринять? — выкрикнул в раздражении Бид. — Греби! И давай как можно скорее.

Рико налег на весла из последних сил, с беспокойством и страхом посматривая на Бида, который с каждой минутой выглядел все хуже. Пот выступил на его землистом лице, запавшие глаза блестели, как в горячке. Рико видел, как Бид часто потирает виски руками, что он вообще с трудом держится. Казалось, еще немного — и он свалится за борт.

— Ты бы лучше лег, — с беспокойством сказал Рико. — Ты плохо выглядишь.

— Сто чертей! — рявкнул Бид, но в голосе его уже не было обычной твердости. Помедлив немного, он все же последовал совету Рико и лег на дно лодки рядом с Хоттом.

Рико греб все медленнее. Острая боль ломила ему шею, а на ладонях появились огромные мозоли. Лодка совсем замедлила ход.

— Долго нам еще плавать? — простонал он.

— При такой скорости еще часа три-четыре, — прохрипел Бид. — Не можешь ли ты грести быстрее? До рассвета нам нужно быть на много миль отсюда.

Прошел еще час. Рико уже так обессилел, что почти не шевелил веслами. Лодка двигалась только за счет течения. Руки гребца лишь поддерживали весла. «Неужели не будет конца этому мучению?» — спрашивал он себя. Стало уже так темно, что не было видно, в каком состоянии находится Хотт, неподвижно лежащий на дне лодки. И Рико почти уверовался в мысли, что тот давно уже мертв.

Мало ли, много ли прошло еще времени, Рико уже не соображал. Но как-то значительно посветлело. «Взошла почти полная луна», — почти равнодушно заметил вконец измотанный Рико, но зашевелил веслами немного энергичнее. И тут же почувствовал, как трудно держать в руках ставшие прямо-таки пудовыми ненавистные ему весла. Бид вроде дремал, но слышалось какое-то несвязное бормотание. И этот начинавшийся бред Бида удесятерял страх Рико. Он не знал, сможет ли все вынести, сможет ли справиться один с двумя: с полуживым Хоттом и заболевшим Бидом. Рико понимал, что слишком еще много нужно пройти и сделать, чтобы лишь приблизиться к концу игры, которую они затеяли.

Среди тишины ему вдруг показалось, что он слышит чей-то голос. Рико перестал грести и напряженно вслушался, доверив лодку течению. Может быть, это не голос, а самолет возвращается? Гребец торопливо направил лодку к берегу, чтобы укрыться там.

— Бид, проснись, — позвал Рико с беспокойством в голосе.

— Что там опять? — недовольно спросил Бид.

— Послушай…

Бид слышал только стук крови в висках и адскую боль в руке. Ругаясь вполголоса, он перевесился через борт лодки и стал напряженно вслушиваться. Он тоже наконец услышал какой-то посторонний шум.

— Это моторка! — воскликнул он. — Значит, самолет все же увидел нас.

Рико побледнел и изо всех оставшихся сил принялся работать веслом, пока Бид не остановил его грубым окриком:

— Болван! Разве мы можем соревноваться с катером в скорости? Греби давай к берегу!

— Выходить на берег?

— Конечно! У этих гадов на катере наверняка есть пулемет, — ответил Бид, с усилием вылезая из лодки. Выбравшись на берег, он почувствовал, что ноги его не слушаются и что его качает из стороны в сторону. — Быстро вытаскивай сюда Хотта, — приказал он.

Рико с большим трудом удалось вытащить Хотта на сухое место, но при этом он чуть не перевернул лодку. Бид перетащил казавшегося безжизненным Хотта еще дальше от берега и снова отдал распоряжение Рико:

— Забери из лодки пистолет и карабин. И будет совсем неплохо, если ты прихватишь еще сумку.

Рико спустился к лодке и, стоя по колено в воде, взял оружие и сумку. С ношей вскарабкался на берег и, в темноте чуть не наткнувшись на Бида, лег рядом с ним на землю.

— Возможно, они из-за темноты не заметят лодку, — сказал Бид, — но нам нужно любой ценой задержать их. Наверняка у них есть и рация. — Он замолчал, ибо на реке блеснул свет.

Большой белый катер с прожектором на носу выскочил из-за поворота реки. Бид и Рико ясно различили людей на катере. Двое из них стояли на носу у пулемета. Свет прожектора захватывал оба берега реки, и Бид сразу понял, что полиция непременно заметит лодку.

— Разделимся, — принял он мгновенное решение. — Ты, Рико, иди влево. Если понадобится, воспользуйся пистолетом.

Согнувшись, Бид первым побежал к тому месту, где была лодка, невидимая с берега из-за деревьев, но вполне могущая для катера с прожектором оказаться заметной с реки. Рико был слишком труслив, чтобы сразу двигаться. Он упал в высокую траву и лежал, прикрыв голову руками.

Луч прожектора скользнул по берегу, прошел по лодке и перекинулся дальше. Бид подумал, что с катера все же не заметили лодку, и успокоился. Но судно почему-то замедлило свой ход, послышался какой-то крик оттуда. И тут же прожектор повернул назад и уперся в брошенную беглецами лодку. Катер разворачивался, делая дугу по реке. Бид не стал дожидаться, пока полиция начнет атаку, и сам открыл из карабина беглый огонь по катеру.

Оба охранника у пулемета, сраженные пулями Бида, упали в реку. С палубы ответили карабины полицейских. Бид снова прицелился, но люди уже укрылись за рубкой, а катер прибавил ход и отошел на порядочное расстояние от места, где укрывался Бид. Он приподнялся посмотреть, что будет делать дальше команда катера.

Прожектор больше не освещал гладь реки: по-видимому, одна из пуль Бида разбила его.

Бид укрылся за стволом большого дерева и ждал. Катер снова стал приближаться к берегу. При лунном свете Бид видел, что пулемет снова готов к стрельбе и двое стрелков, как и до этого, сидят за оружием. Когда катер на скорости подлетел почти к самому берегу, заработал вовсю пулемет. Из него били градом пуль по прибрежным кустам, по лодке и, конечно, по Биду. Только укрытие спасло его. Пули свистели в воздухе, падали срезанные ими ветки и листья деревьев. От лодки только щепки плавали в воде. Бид продолжал неподвижно сидеть за деревом, ожидая удобного момента, чтоб ответить на этот ураганный пулеметный огонь.

А Рико, услышав свист путь, попытался поглубже зарыться в болотистый грунт. Пули падали совсем близко от него, и на него летели брызги и дождь листьев. Нервы этого лишенного всякого мужества человека не выдержали, он совсем ошалел от страха. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Рико вскочил и изо всех сил бросился бежать в заросли, подальше от берега. Не сделав и нескольких шагов, он почувствовал, как что-то ударило его по спине несколько раз, а рот наполнился чем-то горячим. Он увидел какие-то фантастические пейзажи, возникшие и тут же исчезнувшие у него перед глазами. Еще пара шагов была сделана уже по инерции, уже мертвым человеком. Упав и конвульсивно вздрогнув в последний раз, Рико застыл в неподвижности навсегда.

Бид видел все это и зло выругался. Дурак! Никому, кроме него, и в голову бы не пришло приподнять голову под этим ливнем свинца, не то что бежать. Но Рико поступил иначе. Этот жалкий трус не был способен трезво оценить обстановку. Дать себя убить в такой момент, когда он так был нужен ему, Биду!

Катер, сделав еще один заход, развернулся и снова мчался к берегу. Но пулемет на какое-то время замолк, и Бид открыл по катеру прицельный огонь. Стрелявший слышал звон разлетающихся на осколки стекол и вдруг увидел, что катер волчком завертелся на месте и вскоре стал. Мотор его заглох. Биду из его укрытия хорошо видно было, что происходит на катере. Двое полицейских лежали на палубе, не вызывая сомнения своими позами, что они мертвы. Единственный оставшийся в живых член экипажа сидел, привалившись к борту и опустив голову на грудь.

Бид не стал колебаться. Катер течением подтащило к берегу, и Бид, вытащив свой «кольт» и бросив карабин, прыгнул на борт. Раненый полицейский поднял голову. Кровь узкой струйкой текла у него изо рта. Увидев Бида, раненый сделал попытку поднять карабин, но Бид выстрелил — и тело охранника сразу обмякло.

Бид открыл крышку двигателя и посмотрел вниз. Никаких повреждений не было видно. Просто катер потерял управление и заглох, потому что некому было им управлять. Бид подошел к штурвалу, включил двигатель и тихим ходом подогнал катер к тому месту, где в кустах лежал связанный Хотт. Каждое движение давалось Биду с большим трудом, в голове шумело, и он еле держался на ногах, но оставался беспощадным к себе, а появившаяся надежда уцелеть придавала ему силы. Он понимал, что самым правильным было перенести Хотта на палубу катера и воспользоваться доставшимся по невероятной случайности судном, чтобы доехать до того места, где была спрятана машина.

Бид спрыгнул с борта катера в болотистую темную воду и вскарабкался на берег. Он нашел Хотта там, где и оставил. Тот лежал неподвижно, казалось, он так и не приходил в себя. Но Бид убедился, что выкраденный им узник еще жив и дышит, и потащил его волоком на катер. Прошло немало времени, прежде чем удалось втащить этот полутруп на палубу катера. На эту сложную для ослабленного болезнью Бида операцию были истрачены последние остатки сил. Почти без сознания он упал у самого борта катера в воду и несколько минут лежал без признаков жизни, пока в сознании не вспыхнула мысль, что теряется бесценное время. Невероятным усилием Бид заставил себя подняться. Он снова пошел на берег, взял карабин и сумку, которую нашел с большим трудом. Вернувшись на катер и сложив все это на палубе, Бид запустил мотор. Катер стал быстро удаляться от берега. Бид вывел трофейное судно на середину реки и дал полный газ…

Глава 25

Адам Гилис вошел в дом, где жила Ева, поднялся на лифте и позвонил в дверь. С мокрого плаща струйками стекала вода, заливая коврик перед дверью, но Гилис не замечал этого. Его мысли были заняты планами на ближайшее будущее. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так превосходно, как сейчас.

Ева открыла дверь, но, увидев брата, отпрянула назад. Весь ее вид выражал крайнее беспокойство.

— Ох, Адам, что с тобой? Ты весь мокрый с головы до ног. Входи быстрее.

— Именно это я собирался сделать, — сказал Адам с очаровательной улыбкой. — Бог мой, на улице так льет, а я не мог поймать такси. — Он вошел в элегантный салон и сбросил плащ и шляпу. — Не хотелось бы портить твой ковер, — сказал он извиняющимся тоном. — Могу я все это отнести в ванную?

— Лучше не надо, Адам, — смущенно ответила Ева. — Я жду Престона.

Гилис улыбнулся.

— Нечего тебе беспокоиться о Престоне. Он не придет. У него сегодня более важная встреча. — Брат пересек комнату, направляясь в ванную. — Думаю, что мне не помешает принять горячую ванну, я не хочу простудиться.

— Откуда ты знаешь, что Престон не придет? — с удивлением спросила Ева.

— Я скажу тебе, когда искупаюсь. У нас достаточно времени.

Адам вошел в ванную и закрылся изнутри. Долго лежал в ванной, полной горячей воды, и наслаждался теплом. Потом побрился машинкой Килле, надел его пушистый халат и вернулся в салон.

— Вот так уже значительно лучше, — сказал Гилис, подходя к электрокамину и усаживаясь возле него. — Я бы не отказался от стаканчика виски с содовой, если у тебя имеется, конечно.

Ева принесла спиртное и сифон с содовой и села напротив брата. Выражение ее лица говорило о волнении и беспокойстве.

— Что случилось с Престоном?

— Боюсь, что у него большие заботы, — ответил Гилис, отпивая из стакана.

— В чем все-таки дело? — спросила Ева, наклонясь вперед и глядя в упор на брата. — Что за заботы?

— Полиция нашла браслет, — ответил равнодушным тоном Адам, пожимая плечами. — Полчаса назад Килле арестовали.

— Адам, это твоя работа? Это ты на него донес?

— Честно говоря, не я, — солгал Гилис. — Должен признать, что несколько раз я порывался это сделать, но не решился. А теперь я доволен, что это событие не лежит на моей совести.

— Что его ожидает?

— Скорее всего получит десять лет тюрьмы. Но тебе-то что? По крайней мере не будет путаться у нас под ногами, — продолжал Гилис. — Ты позволишь мне еще стаканчик? А может, у тебя и сигареты есть?

Ева приготовила и подала еще один стакан виски, достала из сумочки и положила перед братом пачку сигарет. Адам закурил, вытянул свои длинные ноги и блаженно потянулся.

— Такова жизнь, малышка. Ты вот совсем неплохо живешь. Можешь не поверить мне, но я часто сожалею, что не родился женщиной. Наслаждался бы жизнью, выбрав себе в дружки какого-нибудь старого идиота…

Ева вздрогнула, но ничего не сказала.

— Кстати… Тебе не говорил Престон, что там произошло в казино, на месте встречи с Хоттом? — спросил Гилис сестру после долгой паузы.

— Подробностей не рассказывал, — ответила Ева, нервно сжимая пальцы. — Сказал только, что ему не повезло.

— Смотри, какой он сентиментальный, — съязвил Гилис. — Я сказал бы на его месте более определенно: полный провал.

Девушка молчала, избегая нацеленного на нее взгляда Адама.

— Ты не выглядишь слишком уж огорченной, — продолжал брат, внимательно наблюдая за ней. — А ведь потеряла четверть миллиона, разве не так?

— В самом деле? — спросила Ева, поднимая глаза и смотря брату прямо в лицо. — Я никогда не рассчитывала, что смогу получить эти деньги. И мне не хочется говорить о провале. Ведь тебе это, должно быть, не очень приятно?

— Ты повторяешь всего лишь вчерашние свои слова, — ответил Гилис, улыбаясь. — Да, я на самом деле был взбешен тогда. Я все так хорошо организовал! Близился час возвращения Бида и передачи им Хотта в руки Килле в условленном месте. Я из укрытия наблюдал, как Престон нервно ходил взад и вперед перед казино, а я, спрятавшись за кустами, испытывал не меньшее напряжение. Так мы прождали целый час, но ничего не произошло. Затем Престон сел в машину и включил радио, из которого послышался рассказ о том, как убежали Бид, Рико и Хотт. Передали, что Бид захватил полицейский катер. Мы ждали довольно долго, но Бид не появлялся.

Ева поднялась и начала ходить по комнате. Ее молчание разозлило Гилиса.

— Непохоже, что тебе интересно, о чем я говорю, — жестко сказал он, — хотя все это касается в одинаковой степени и тебя: ведь мы делали одно дело.

— Адам, это неправда, что мы работали вместе. Я всегда понимала, что веду себя как безвольный и глупый человек. Не умея тебе отказывать, я исполняла то, что ты мне повелевал, но всегда считала, что это безумное предприятие. А сейчас я довольна, что все рассыпалось в прах.

Гилис пожал плечами.

— Странная ты девушка, — сказал он, пуская кольца дыма к потолку. — Имей мы полмиллиона долларов — весь мир лежал бы у наших ног. Или до тебя не доходит, девочка, что мы потеряли?

— Нет, я во всем отдаю себе отчет лучше, чем ты. Я знаю, что выиграла больше, чем потеряла.

— Это просто великолепно — иметь такую оригинальную философию. Это твое дело. Но в отношении Бида, как видишь, я не ошибся. Я говорил, что онвыполнит любой план, за который возьмется. Вот только сейчас он сыграл с нами непредвиденную шутку.

— Но он отправил на тот свет восьмерых ни в чем не повинных людей! Это что-нибудь говорит тебе? — выкрикнула Ева.

— А почему меня это должно беспокоить? — спросил слегка удивленный Гилис. — Ему заплатили, и он должен был выполнить эту грязную работу. А как он это сделал… Надо вообще быть страшным глупцом, чтобы напасть на целый отряд охранников. Да, дела его плохи…

— Что же ты думаешь о Хотте? — спросила Ева, поворачиваясь к брату спиной.

— Думаю, что Бид присосался к нему как пиявка, потому что сам хочет извлечь из этого дела намного больше, чем получил. С самого начала я учитывал опасность того, что он захочет сам связаться с Реем, я боялся и боюсь, что к этому все и пришло. Но это будет для Бида не таким уже и легким делом, как он, видно, решил. Он отлично знает, что полиция охотится за ним после убийства Зои Нортон. Плюс к этому нападение на тюрьму. Так что он не может без огромного риска передвигаться по городу. Но если ему удастся добраться до Рея, то, уж будь уверена, они быстро договорятся.

— Теперь я все поняла. Когда ты убедился, что Бид решил действовать самостоятельно, ты сделал все, чтобы убрать Килле, ибо теперь он стал тебе ненужным. Поэтому ты и отдал его в руки полиции. Так? — спокойно спросила Ева.

Гилис посмотрел на нее веселыми глазами, в которых читалось неприкрытое злорадство, а в голосе, когда он заговорил, слышалась циничная издевка:

— Неужто тебя интересуют такие вещи? Разве такая правда нужна тебе для твоего счастья? Неужто ты не можешь жить, ни о чем не спрашивая? Если бы ты меня любила и была более умной и рассудительной, сохранила бы мне немало эмоций и нервов, которые я трачу на твое любопытство и совесть.

— Я хочу знать правду, — настойчиво повторила девушка.

— Конечно, ты будешь ее знать. Разве ты мне постоянно не твердила, что хочешь избавиться от этого старика? Вот я и позвонил Олину и сказал, что если он хочет найти браслет Джоан Брук, то он может поехать и увидеть его в сейфе у Килле. Олин поехал туда и нашел то, что хотел найти. А тебе сейчас незачем беспокоиться об этом старом банкроте.

— Значит, это моя вина? И ты хочешь свалить на меня всю эту грязную возню с Килле?

— Пожалуй, что так, — ответил Гилис. — Если бы ты мне сказала, что тебе приятно проводить время с Килле и что он тебе дорог, я бы, разумеется, не стал звонить Олину. Но ведь я же знал, что ты несчастна с этим типом, и должен же я был сделать тебе что-нибудь приятное и избавить тебя от него. И это было моей благодарностью тебе: ведь я помню, как много ты для меня сделала.

— И ты уверен, что Бид сейчас провел нас? — со странным спокойствием спросила Ева.

— Ну вот, ты и перестала волноваться за своего Престона. Я понимаю: должна же ты на кого-нибудь излить свое плохое настроение. — Лицо Гилиса какое-то мгновение оставалось злым и жестким, потом он вдруг разразился хохотом. — Ты же меня хорошо знаешь, и ты во всем всегда права. А в этой истории с Килле и Олином я виноват. Я просто потерял голову от бешенства. Все шло так хорошо — и вдруг… Это верно, что я недооценил отъявленного пройдоху Бида. Я думал, что он просто бандит и дурак одновременно. Признаюсь, он поддел меня, сукин сын. — Адам снова отпил из стакана, потом продолжал, став опять серьезным: — Он получил деньги за освобождение Хотта из тюрьмы, а между делом и самого Хотта и дал с ним драпу. Очень может быть, что в это самое время Бид обсуждает дело с Реем. И ничуть не будет неожиданным, если он положит себе в карман полмиллиона. Ну и пусть. Сейчас это для меня уже в прошлом. У меня другие планы и небольшие, на этот раз спокойные хлопоты, которые в итоге принесут мне кое-что. Дело с драгоценностями перестало меня занимать.

«Всегда так было, — с горечью думала Ева. — Без конца он строил всевозможные планы быстрого обогащения. И ничто, никакие неудачи его не обескураживали. Как только проваливалось одно дело, он тут же начинал следующее. Постоянно он готов бросаться в самое рискованное предприятие из-за своей навязчивой идеи разбогатеть. Но ни разу и пальцем не шевельнул, чтобы найти себе настоящее занятие и честный заработок».

— Мне пора ложиться спать, — сказала вслух Ева довольно сухо. — Я очень устала. Если хочешь, можешь переночевать у меня.

— Именно об этом я и собирался тебя просить, — улыбнулся Адам. — Но подождем немного. Я хочу тебе рассказать о моем новом плане. Кстати, как у тебя дела с финансами?

— Сколько тебе нужно?

Лицо Гилиса вдруг перекосило от гнева.

— Ты перестанешь когда-нибудь разыгрывать из себя несчастную?! Я спросил о деньгах только потому, что хочу знать, как долго ты можешь сохранять за собой эту квартиру, ибо Килле уже не сможет оплачивать твои счета.

— Я не останусь здесь. Вернусь в «Фоли». Если хочешь, я могу дать тебе пятьдесят долларов.

— Не хочу я твоих денег, — жестко ответил Адам. — А возвращаться в «Фоли» тебе незачем. Кроме того, неизвестно, возьмут ли тебя туда обратно. — Он встал, налил себе виски и продолжал опять обычным, даже дружеским тоном: — У меня есть для тебя приятные новости. Тобой очень интересуется Рей…

Ева остолбенела.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что Рей хотел бы познакомиться с тобой поближе, — ответил, улыбаясь, Адам. — Он желает, чтобы ты поехала с ним в Читтабад, и я пообещал, что поговорю с тобой на эту тему.

Ева стояла бледная как мел.

— Не понимаю… Ты разве знаком с Реем? Как ты с ним познакомился?

Гилис помахал в воздухе рукой.

— Конечно, я знаком с ним. Я встречался с ним в Индии и оказал ему пару мелких услуг. Ничего особенного, но он до сих пор сохранил воспоминания о моих талантах в кое-каких делах. Мы остались друзьями, именно Рей рассказал мне о потерянной коллекции, и мы вместе с ним составили план похищения Хотта.

— Так… Теперь для меня уже нет ни одного неясного вопроса. Но зачем же вы втянули в это дело Килле и меня? Мне еще тогда показалось странным, что Рей без слов согласился на мое участие в этом деле. А вы, значит, все обдумали, обсудили, прежде чем начали говорить о своих планах со мной?

— Разумеется, — ответил Гилис, наливая себе очередную порцию виски. Он выпил одним глотком содержимое стакана. — Мы решили, что будет безопаснее, если сделать из кого-нибудь прикрытие на тот случай, если дело примет нежелательный оборот. Для этих целей нам и понадобился Килле. Мы хотели обезопасить себя — только и всего.

— Ясно. — Ева нервно ходила по комнате. — И тебя нисколько не волновало, что и я подвергалась опасности?

— Ты говоришь глупости. Я знал, что ничего с тобой не случится. Тобой полиция совершенно не интересуется…

— Да… Стоило только Килле проговориться, что все это началось с меня, она бы очень мною заинтересовалась, — сказала Ева, подходя к занавеске и отодвигая ее, чтобы взглянуть на мокрую от дождя улицу.

— Ну, я же знал, что Килле — джентльмен и он никогда не позволит себе скомпрометировать женщину. Было все тщательно обдумано, а то, что произошло сейчас, — огромная неудача. В один момент все полетело вверх тормашками. Но теперь, слава богу, с этим уже покончено. Надо думать о нашем будущем. Позволь заняться Рею тобой. Он наверняка неплохо тебя обеспечит.

Ева ничего не сказала.

— Ты слышала, что я тебе сказал? — спросил Адам, повышая голос.

— Да.

— Я сказал ему, чтобы он был добр и щедр к тебе. Конечно, он не так богат, как раньше, но у него еще порядочная куча денег. Жизнь в Индии тебе понравится. Правда, женщины там не пользуются такой свободой, но зато имеют массу других привилегий. У Рея дворец и немало прекрасных драгоценностей, которые он сможет подарить тебе.

— Насколько мне известно, Рей женат, — произнесла Ева, все еще стоя спиной к брату.

Тот рассмеялся.

— Ну и что же! Неужели ты не знаешь, каковы все эти раджи? Они очень любят женщин, и то, что у него жена, совершенно не должно тебя беспокоить. Там иначе смотрят на такие вещи. Во-первых, его жена не идет ни в какое сравнение с тобой, во-вторых, жена будет занимать свое место в доме Рея, а ты свое — в сердце раджи.

Ева снова помолчала.

— Рей останется здесь еще с неделю: он надеется, что Бид еще свяжется с ним. Потом Рей сядет на теплоход, отплывающий в Индию. Мы отправимся с тобой вместе с раджой. Ты рада? Ты будешь довольна, поверь мне. Приятный способ существования и постоянные чеки на мелкие расходы. Разве это не прельщает тебя? Кстати, Рей любит, чтобы женщины всегда были шикарно одеты.

— Он и тебе даст работу?

— Естественно. Я буду его частным секретарем. Думается мне, что там будет возможность поживиться кое-чем. Я полагаю, что наш друг Рей при таком беспутном образе жизни не протянет пяти-шести лет, но за это время мы сумеем общипать его как следует.

— Я рада, что у тебя наконец будет работа. Надеюсь, что хотя бы там тебе повезет и ты хапнешь хорошие деньги.

Гилис подозрительно посмотрел на сестру, которая все еще стояла спиной к нему.

— Обо мне ты можешь не беспокоиться, — резко заметил он. — Я гораздо больше думаю о тебе, чем о себе. Я пообещал Рею, что ты завтра позвонишь в отель и пообедаешь с ним. Он торопится увидеть тебя, моя девочка.

— Мне очень жаль отказывать тебе, Адам, но я не смогу пойти туда, — тихо сказала Ева.

— Ты что! Разве у тебя могут быть более важные дела, чем встреча с Реем? Без всяких разговоров ты должна быть завтра у него!

Ева повернулась от окна — и Гилис с удивлением увидел, что лицо сестры покрыто смертельной бледностью, а глаза странно блестят.

— Нет. Я возвращаюсь в «Фоли», я уже достаточно сыта такой жизнью, которую ты мне предлагаешь.

— Сомневаюсь, моя дорогая, что тебя примут в «Фоли». Когда все узнают, что Килле арестован, разразится хороший скандал. И мне думается, что девушки из «Фоли» вряд ли согласятся, чтобы подруга преступника работала с ними в театре.

Ева отвела взгляд в сторону, кусая губы и сжимая руки в кулаки.

— Тебе лучше уйти, Адам, — сказала она, не глядя на брата.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что ты слышал. Я не хочу видеть тебя. Много дней я не решалась сказать, что я выше вашего мерзкого союза, но теперь я решилась. Я так любила тебя, что была готова ради тебя пойти на все, но ты убил во мне это чувство. Я вот сейчас смотрю на тебя и думаю: как я могда подчинить свою волю твоей и участвовать в твоих грязных делах! Я рада, что ты наконец нашел себе работу и отправляешься в Индию. Но я хочу надеяться, что больше тебя не увижу. А теперь прошу тебя, уходи отсюда.

— Не будь смешной, Ева, — запротестовал Гилис, растерянно улыбаясь. — Ты ведь все это говорила несерьезно. Как только я уйду к себе, ты ведь позвонишь мне и заберешь свои слова обратно. Давай смотреть на вещи трезво: Рей — это единственный шанс для нас обоих.

— Сделай милость, уходи.

В голосе Евы было нечто такое, что Гилис сразу понял: она не шутит. Адам всерьез забеспокоился.

— Выслушай меня внимательно, Ева, — вскричал он грубо. — Хватит строить из себя благородную девицу. Ты должна делать то, что я тебе говорю. Никакой работы у Рея я не получу, если ты не поедешь к нему. Рей дает мне заработок при условии, что он получит тебя. Ясно тебе? Он очень зол на меня, что Бид провел нас, и не очень верит, что я здесь ни при чем. Если бы он не думал о тебе, он уже сегодня отправил бы меня в тюрьму. Я в свое время подделал несколько чеков раджи, и он узнал об этом. Так что я в его руках. Понимаешь ли ты это? Он сказал, что если я приведу тебя к нему, то он отдаст эти фальшивые чеки. А если нет… Ты должна спасти меня!

— Вон отсюда! — крикнула Ева. — Мне противно видеть тебя!

— Ну, нет! — рявкнул Гилис. Его лицо сделалось красным от охватившей злобы и неприятно отталкивающим. — Ты не будешь говорить со мной таким тоном, я уйду отсюда тогда, когда захочу. А ты сделаешь то, что я потребую. Если нет, ты очень пожалеешь об этом: ты ведь знаешь, что я не отступлю от задуманного и заставлю тебя исполнять мою волю, заставлю любой ценой.

— Есть слова, которые ты заслужил и которыми называют людей, подобных тебе, — спокойно сказала Ева. — Но я не унижусь до них и не повторю их тебе. — Она подошла к телефону. — Уходишь ты или нет?

— Никуда я не уйду, — закричал Гилис.

Он поднялся со стула и с угрожающим видом направился к сестре.

— Я предупреждаю тебя: оставь трубку, иначе пожалеешь!

Ева стала быстро набирать номер швейцара. Гилис вырвал у нее из рук трубку. Тогда Ева отступила на шаг и со всей силы дала брату пощечину. Гилис замер от неожиданности.

Глава 26

Бид сидел за рулем «Паккарда». Он вел машину одной рукой, левая его рука безжизненно висела вдоль тела. Она страшно распухла, а по всему предплечью разошлись черно-зеленые полосы. Пот стекал по нему ручьями, все тело сотрясала дрожь, все мышцы болели. Вел Бид машину почти механически. Он был слишком слаб, чтобы думать, что происходит вокруг него. Ехал, однако, по широкой автостраде, остатками сил пытаясь удержать машину в повиновении. Было три часа утра. В это время на шоссе почти не было движения, и Бид мог вести машину без особого риска. Этот человек уже давно потерял чувство времени. Он знал, что тяжело ранен зубами собаки и что в лучшем случае отделается ампутацией руки. Несмотря на это, раненый предпочитал умереть за рулем машины, чем остановиться и просить помощи. Он был очень доволен, что ему удалось перетащить Хотта с полицейского катера в машину: это потребовало от Бида нечеловеческих усилий. Он бросил Хотта на пол за передними сиденьями и закрыл его одеялом. Себе сменил мокрую и грязную одежду на сухую, приготовленную в машине заранее. Правда, рубашку он только набросил на плечи, ибо ему не удалось вдеть руку в рукав.

Перед Бидом была прямая дорога, которая, как он надеялся, должна была привести его к казино и Килле. Он ехал и чувствовал, что воспаление от ран растет в катастрофическом темпе, и неизвестно еще, доберется ли он до цели. Он дрожал с головы до ног. Горячка все усиливалась. Когда же он должен свернуть с этого шоссе? Даже над таким вопросом его голова отказывалась работать. Бид все же свернул на дорогу к Луизиане и нажал на газ. Вдруг ему показалось, что рядом с ним уже сидит его смерть. Если так, то он хотел сейчас только одного: увидеть перед смертью Аниту Джексон. Желание увидеть ее во что бы то ни стало дало мужчине новую вспышку энергии. Шел час за часом, а Верн Бид все еще был в пути. Оставалось еще только один раз заправиться. Он сделал это на колонке, лежащей далеко от шоссе. Хотт был забыт совсем. Горячка так парализовала мысли этого некогда сильного человека, что он даже не мог вспомнить, что он делает за рулем этой бешено мчащейся куда-то машины. Он забыл, что у него ранена рука. Перед его глазами стояло лицо Аниты… И вот через семнадцать часов, что прошли со времени захвата катера и в течение которых преодолены сотни и сотни миль по воде и по шоссе и испытано столько неимоверных мучений, когда силы уже покидали его, Бид все же очутился в пригороде Нью-Йорка. Теперь он ехал медленно, ему трудно было сориентироваться. Небо закрывали дождевые облака. В ярком свете фар дорога перед Бидом то поднималась, то проваливалась куда-то вниз, а машина плыла, как по волнующемуся морю. Он еще сбавил скорость. Пот заливал глаза, а вытереть его он не мог: нельзя было снять руку с баранки. Левая рука горела как в огне. Несмотря на это, Бид упорно двигался вперед. Проехав несколько миль, он сообразил, что надо поворачивать налево: именно эта дорога вела в тот район, где жила Анита.

Вдруг Верн Бид услышал за собой вой полицейской сирены. Его мозг на секунду стряхнул с себя состояние оцепенения. Это был, наверное, единственный звук, который мог привести раненого к нормальному восприятию окружающего мира. Водитель «Паккарда» бросил взгляд в зеркало: прямо за его машиной шел полицейский мотоцикл. Он обогнал Бида, и полисмен дал знак остановиться. Бид резко бросил машину в сторону и нажал на тормоза, забыв выключить сцепление. Машина дернулась и юзом съехала на обочину. Мотор заглох.

Полицейский подошел к «Паккарду».

— Что с вами, сэр? — спросил он хриплым голосом. — Выпили?

Бид пошевелился на сиденье, опустив правую руку в карман, где лежал «кольт», и оперся на дверцу машины. Мутными глазами смотрел он на красное и обеспокоенное лицо полисмена. Тот, осветив лицо Бида узким лучом фонарика, вздрогнул и отшатнулся.

— Господи боже! — воскликнул он. — Что это с вами! Вы что, плохо себя чувствуете?

— Да, — буркнул Бид. — Но ничего серьезного, пройдет. Только позвольте мне двигаться дальше. Я еду к приятелю, а он найдет способ привести меня в нормальный вид.

— Но вы же не в состоянии вести машину, — заметил полицейский. — Что это с вами?

— Кажется, у меня гангрена. Отпустите меня, пожалуйста, я в самом деле плохо себя чувствую. Прошу вас.

— Вы же не проедете и метра. Прошу вас выйти из машины. Вам надо немедленно в больницу, — сказал полицейский и открыл дверцу машины.

Бид, который сидел опершись о нее плечом, чуть не вылетел на дорогу, но полицейский успел подхватить больного и усадить обратно. В то время, когда полицейский с усилием помогал Биду выпрямиться на сиденье, последний вытащил руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела подействовал на Бида как удар дубинкой по голове. Он ухватился за дверцу, чтобы снова не выпасть из машины. «Кольт» выскочил у больного из руки и упал на дорогу.

Полицейский покачнулся, прижав руки к груди, и медленно опустился на колени. Потом его тело завалилось набок, ноги вытянулись, и он затих.

Бид посмотрел на полицейского, силясь вспомнить, что здесь было и что это за тело лежит у его ног, но не мог этого сделать. Он захлопнул дверцу и запустил мотор. «Паккард» со скрежетом сдвинулся с места и, набирая скорость, понесся по дороге. Через пару минут Бид и думать забыл о том, что произошло с полицейским. В его мыслях, помутненных горячкой, снова возник образ Аниты.

Теперь Бид ехал по району, хорошо ему известному. Цель была близка. Он вел машину со всей возможной в его положении осторожностью, хотя два раза проехал на красный свет. Но пока еще на дорогах было совсем пусто и ни одна машина не пересекла ему путь. Он въехал на узкую и темную улицу, на которой жила Анита, и сбавил скорость. Улица была пуста и темна, и только кое-где светились одиночные окна.

В тот момент, когда Бид остановил машину у дома Аниты, из тяжелых туч хлынул проливной дождь. Несколько минут мужчина сидел в машине, глядя на знакомый дом. Было не так уж и рано, но окно на последнем этаже оставалось темным. Вдруг вспомнилось, что Анита еще не вернулась с работы. Надо подождать с полчаса до ее прихода.

Бид прижал горячий лоб к стеклу. Он чувствовал, что если посидит вот так несколько минут, то потеряет сознание и уже никогда больше не пробудится от этого обморока. Поэтому он решил подняться наверх и подождать девушку у двери квартиры. Это было вернее, чем сидеть в машине, в которой, он был уверен, он пробыл целую вечность.

Бид вышел из машины и постоял некоторое время, собираясь с силами. Улица, которую ему предстояло перейти, показалась ему бесконечно широкой. Он старался не думать, что, кроме широкой улицы, ему придется преодолеть еще пять этажей крутой лестницы. Но раз он решил дойти до Аниты, то так и будет, и ничто не сможет остановить его.

Когда он закрывал дверцу машины, взгляд его упал на лежащий на полу карабин. Инстинктивно он поднял его и, держа под мышкой, пошел через улицу. Раненый человек шел медленно, качаясь и спотыкаясь, брел словно на ощупь. С усилием волочил ноги по ступеням лестницы. Каждый мускул ужасно болел. Бид дошел до второго этажа и остановился. Посмотрел вверх — и его так качнуло, что он едва не упал. Снова двинулся наверх…

Путь адского мучения казался нескончаемым. Но Бид прошел еще этаж и снова стал, повиснув на перилах лестницы. Вытер здоровой рукой пот и заставил себя снова продолжить путь. На четвертом этаже какая-то женщина открыла дверь и увидела Бида. Он же шел дальше, даже не заметив ее. А женщина, напуганная видом карабина и пьяной походкой человека, в ужасе закрыла дверь. На последнем этаже силы покинули Бида, и оставшиеся ступеньки лестницы он преодолел ползком, волоча за собой карабин на ремне и тяжело дыша.

И все же он дошел. Пусть это далось ему ценой нечеловеческих усилий, но он дошел. «Теперь только б дождаться ее», — подумал Бид и застонал от нестерпимой боли в руке. Он лег перед дверью и закрыл глаза. Мысли его были об одном: «Я снова навестил ее! Правильно ли я поступил? Может, она уже забыла обо мне? Нет, нет, это невозможно! Не может этого быть. Иначе зачем все эти страдания, мучения, желание выпить и страх не дождаться ее? Для чего? Анита спасла меня один раз когда-то, может, и теперь не откажет в помощи?» В его голове укрепилось и не затихало бредовое решение: «Я увижу ее, даже если мне придется умереть здесь!»

Глава 27

Когда Даллас открыл дверь кабинета, лейтенант Олин стоял у стола, держа в руках трубку.

— Я занят, — буркнул лейтенант вошедшему вместо приветствия. — Иди терзай кого-нибудь другого.

Даллас вошел в комнату и, взяв стул, сел на него верхом. В резком свете настольной лампы лицо детектива выглядело предельно усталым. Олин продолжал прерванный приходом сыщика разговор по телефону, он говорил в трубку:

— Да, согласен. Исследуйте отпечатки пальцев и сообщите мне о результатах. — Положил трубку и, хмуря брови, посмотрел на Далласа. — Что тебе надо? Я занят.

— Это я уже слышал, — заметил Эд. — Ты нашел Хотта?

— Я его не искал. Что это тебе пришло в голову спрашивать о нем?! Или ты его сам ищешь?

— Я считаю, что это Бид организовал его побег.

— Бид? — заинтересовался сразу Олин. — Это что, твое предположение или ты уверен в этом?

— Я знаю… — начал Даллас и остановился на полуслове, чтобы закурить сигарету, — что Килле нанял Бида, чтобы тот выкрал Хотта из тюрьмы. Хотт должен был сказать Килле, где он укрыл драгоценности Рея. Эту идею подсунул Престону некий Адам Гилис, брат Евы Гилис. Он и Килле должны были потом доставить драгоценности радже Читтабада, который пообещал им за это полмиллиона долларов.

— Откуда это тебе известно? — Глаза Олина на миг стали строгими и жесткими.

— Еще несколько недель назад Парвис говорил мне, что он предполагает существование такого плана. Но у него не было в подтверждение выдвинутой версии веских доказательств. А я их добыл. Парвис велел прийти мне к тебе и рассказать об этом плане.

— Ты хочешь сказать, что у тебя имеются доказательства того, что Бид осуществил побег Хотта из тюрьмы?

— Да. И только что задержан при покушении на убийство тот самый Гилис. Он и выложит тебе то же самое, что сказано только что мной, но в более подробном описании.

— Что за чудеса? Откуда ты знаешь, что Гилис арестован? Кто его поймал на месте преступления?

— Спокойно, Джордж, — сказал Даллас. — Когда Гилис пришел навестить сестру, я был там поблизости. Думаю, что, если бы я не подоспел и не вмешался, он наверняка убил бы ее. У Евы разбита голова, и только чудом она не потеряла один глаз.

Олин вздохнул.

— Я тебе сказал, Эд, что я очень занят, у меня на шее убийство полицейского, остальное все может подождать. Но… ты уверен, что Гилис арестован?

Даллас кивнул головой.

— Но мне кое-что осталось от встречи с этим мерзавцем, грязь под ногтями, например, — сказал сыщик, рассматривая свои ногти. — Этот красавчик пробовал ломаться, и я был вынужден немного успокоить его. Надо, чтобы Гилис сполна и заслуженно получил за то, что совершил.

— Ты уже знаешь, что Килле арестован?

— Да, я наблюдал этот акт справедливого возмездия, хотя и совершался он по доносу мерзавца. Ведь это Гилис передал тебе информацию о браслете в сейфе Килле, так? Когда подонок тебе звонил, я был совсем рядом с ним. И долго я еще мотался за ним, к счастью для его сестры.

Зазвонил телефон, и Олин поднял трубку.

— Ну, как там? — Он некоторое время молча слушал, потом подскочил в кресле. — Ты уверен? Голубой «Паккард»? Ясно. Еду немедленно. Благодарю, Билл. Мой полицейский убит из «кольта» калибра 45, — повернулся лейтенант к Далласу. — Его нашли возле трупа, и на револьвере оказались отпечатки пальцев Бида. Проезжавший там парень видел, как с места происшествия умчался голубой «Паккард».

— Может быть, в этой машине с Бидом находится и Хотт? — сказал Даллас, поднимаясь со стула.

— Это уже не мое дело: мне нужен только Бид.

Олин поднялся и вышел из кабинета. Даллас слышал, как он в соседней комнате отдавал приказания. Вскоре лейтенант вернулся.

— Пока мои парни готовятся, я ничего не могу предпринять. Бида быстро задержат, если он, конечно, еще в городе. А теперь, я думаю, неплохо было бы взглянуть на Гилиса.

— Я тоже так считаю, — согласился Даллас. — Завязалась весьма интересная история, и хорошо было бы допросить его сейчас, пока не разорвалась бомба с Реем. Когда ты увидишь Гилиса, он наверняка скажет тебе, что побег Хотта организовал и финансировал Рей. А арестовать того не так просто, ибо он иностранец и довольно крупная рыба у себя в стране.

— А мне все равно, даже если бы речь шла о самом Ганди, — буркнул Олин.

— Тебе-то, может, и все равно, а вот МИДу далеко не все равно. Можно избежать многих осложнений в этом деле, если проинформировать Рея о том, что бомба начала дымиться и что может его ожидать, если она разорвется. Я уверен, что он тут же соберет свои чемоданы и укатит в свою страну. В таком случае у тебя были бы полностью развязаны руки.

— Интересно… А не работаешь ли ты на этого индуса, Эд? — с подозрением спросил Олин.

— Нет, Джордж. Я просто смотрю на это дело с точки зрения твоих интересов, дружище. Было бы глупо, если бы ты вступил в конфликт с МИДом.

— В таком случае я должен немедленно увидеть этого Гилиса. Где он?

— Разве я не сказал тебе, что я сломал ему челюсти? Поэтому, если его после ареста отправили в больницу, он не сможет побеседовать с тобой.

Олин посмотрел на Далласа и улыбнулся.

— Я спущусь вниз на минутку. А ты тем временем не мог бы поговорить со своим другом Реем?

— Конечно, — с комической серьезностью ответил Даллас и поднял трубку телефона.

Олин уже направился к двери, как в кабинет вбежал сержант.

— Лейтенант, — сказал он, — получено сообщение, что на 125-й улице обнаружен голубой «Паккард». В нем найдено тело какого-то мужчины.

Глаза Олина заблестели.

— Кто его нашел?

— О'Брайан, во время обхода. Он позвонил сюда к нам.

— Я еду туда. Скажи Моррису, чтобы взял всех свободных ребят и отправлялся со мной. Подтяни в тот район еще десяток людей в мундирах: наши силы могут понадобиться.

Олин сбежал по лестнице и вскочил в стоявший у подъезда полицейский автомобиль. Включил сирену и на полной скорости понесся по улицам. На 125-й улице, грязной и темной, стояла толпа зевак. Еще издали Олин увидел три крытые полицейские машины. Люди толпились перед голубым «Паккардом», стоявшим капотом у самого фонарного столба. Олин прошел через толпу и пробрался к «Паккарду».

— Я не уверен, — доложил О'Брайан лейтенанту, — но, кажется, мы нашли Хотта.

— Хотта?

— Да. Он за передними сиденьями, прикрыт одеялом. Мы оставили его так, как нашли.

Олин открыл заднюю дверцу машины. В эту минуту улицу заполнил вой нескольких полицейских машин. Олин приподнял одеяло, чтобы посмотреть на обнаруженный труп. Зрелище, которое предстало перед ними, было неожиданным даже для видавшего виды полицейского.

На полу лежало тело мужчины, страшно худое, до половины обнаженное. Лицо человека было очень распухшим. Оно хранило выражение крайнего испуга. Рот был заклеен пластырем.

— Почему вы считаете, что это Хотт? — спросил лейтенант полицейского.

— Когда-то я служил в Вельмор-Форм, — объяснил О'Брайан. — Одежда на этом человеке оттуда. — И полицейский указал на метку на брюках, заляпанных болотной грязью.

— Но самого Хотта вы никогда не видели?

— Видел его фото в газетах и не сомневаюсь, что это он.

— Да, это Хотт, — согласился Олин, — пошли отсюда.

Смрад, исходивший из машины, вызвал тошноту у лейтенанта. Один из полицейских осторожно снял пластырь со рта трупа.

— Отчего он умер? — спросил Олин, нервно разминая сигарету.

— Инфаркт, — ответил врач. — Я бы сказал, что он мертв уже больше суток.

— Ради бога! Откуда эта вонь в машине?

— Это газовая гангрена. Но это запах не от трупа. Если в машине находился кто-то, от кого исходил тот запах, то он тоже должен собираться на тот свет, если он там уже не находится.

Даллас подошел к Олину.

— Нашел что-нибудь? — спросил он, глядя на носилки с Хоттом.

— Это Хотт, — ответил Олин. — Без всякого сомнения. О'Брайан видел его фотографию.

Даллас свистнул. Единственный человек, который знал тайну сокровищ, — умер!

— Ты не думаешь, что Бид успел перед смертью у него что-нибудь выпытать?

Олин пожал плечами.

— Вряд ли. Кстати, он плохо кончает, наш приятель Бид. У него газовая гангрена. Он не мог далеко уйти отсюда.

Задумавшись, Даллас смотрел на толпу любопытных, стоявших поодаль. Он вдруг нахмурил брови. Посмотрел в сторону еще раз и тронул Олина за плечо.

— Я знаю, где искать Бида, — тихо сказал он. — Видишь вон ту девушку? У нее синий платок на голове…

Олин посмотрел в указанном направлении.

— Кто это?

— Это девушка Бида. Она живет вон в том доме в квартире 30, на последнем этаже. Уверен, что именно там мы найдем Бида.

— И откуда ты все это знаешь? — проворчал Олин. — Ну, если ты что-то скрываешь?

— Ничего я не скрываю. Джек Бурус недавно только узнал об этой девушке. До сегодняшнего дня мы и понятия о ней не имели.

— Ты уверен, что это девушка Бида? — воскликнул Олин.

— Да.

Олин повернулся к О'Брайану.

— Видишь ту девушку в синем платке? Приведи ее сюда.

— Мисс Джексон? — удивленно спросил О'Брайан. — Извините, лейтенант, вы уверены, что именно эта девушка вам нужна? Я знаю этот район и всех жителей, кто в нем проживает. Мисс Джексон — очень порядочная девушка. Много работает, одинока. Никогда не была в чем-нибудь замечена, и это может подтвердить весь дом.

— Ну а теперь у нее появятся заботы, — буркнул Олин. — Приведи ее ко мне.

О'Брайан козырнул, подошел к Аните и сказал ей что-то на ухо. Потом вежливо взял под локоть и подвел к Олину. Темные глаза Аниты сделались круглыми от испуга, но она твердо смотрела ему в глаза.

— Вы знаете Верна Бида? — сразу взял быка за рога Олин.

— Да, я знала его, — тихо ответила Анита.

— Вот как! Где-то около месяца назад не у тебя ли он скрывался? Только не ври, — настойчиво спросил Олин. — У нас есть доказательства.

Девушка подняла глаза на лейтенанта, потом ее взгляд остановился на носилках. Санитар как раз натягивал простыню на лицо Хотта. Прежде чем лицо успело исчезнуть под простыней, Анита увидела его, ужасное и искалеченное. Она прижала руки к груди, лицо ее сделалось бледным.

— Кто? Кто это? — со страхом спросила она.

— Ты слышала мой вопрос, — повысил голос Олин, — я спрашивал…

— Кто это такой, умоляю вас, скажите мне! — повторяла она, указывая на неподвижную фигуру на носилках.

— Это некто Хотт, — ответил О'Брайан. — Прошу вас, мисс Джексон, отвечайте на вопрос лейтенанта.

— Хотт! Он умер?

В ее поведении было нечто такое, что Олин стоял растерянный и не мог из себя выдавить ни слова. Он многозначительно посмотрел на О'Брайана, давая ему разрешение продолжать разговор с девушкой.

— Да, он умер. Не обращайте на этого человека внимания. Почему вас должен беспокоить какой-то незнакомый вам Хотт? Лейтенант хочет знать все о Биде, — еще раз напомнил полицейский Аните.

Медленно, словно во сне, Анита подошла к носилкам.

— Могу я на него взглянуть? — обратилась она к санитарам.

— Это не слишком приятное зрелище, — сухо бросил один из санитаров, но подошел к носилкам и снял покрывало с трупа.

Анита мгновение всматривалась в обезображенное лицо. В какой-то миг показалось, что она потеряет сознание. О'Брайан подскочил, чтобы поддержать девушку, и отвел от носилок.

— Что с ним случилось? — спросила она, судорожно сжимая руку полицейского. — Ведь ему осталось сидеть меньше двух лет, и он не мог убежать из тюрьмы.

— Что все это значит? — спросил обескураженный Олин и шагнул к девушке. Даллас остановил его.

— Позволь, я с ней поговорю, — поспешно сказал он и, прежде чем Олин успел возразить ему, уже стоял возле девушки.

— Его похитили из тюрьмы, — сказал Даллас Аните. — Хотели узнать, где он укрыл драгоценности раджи Читтабада. И эти люди наняли Бида, чтобы он вытащил его из тюрьмы. И это ваш приятель Бид убил его.

— Значит, это Бид? — Девушка замерла.

— Да. А вы знали Хотта?

Анита резко подняла голову и посмотрела на Далласа с нескрываемой ненавистью на бледном лице.

— Это был мой отец, — почти выкрикнула она.

Прежде чем до Далласа дошел смысл этих слов, улицу быстрыми шагами перешел полисмен и подошел к Олину. За полисменом семенила мелкими шагами пожилая женщина.

— Господин лейтенант! Эта женщина говорит, что видела Бида.

— Где?

— Он поднимался на последний этаж нашего дома, — ответила за полисмена перепуганная старушка. — Большой такой и грубого вида парень. Он выглядел очень больным и волочил по лестнице за собой винтовку.

— Где ваш дом?

— Номер 30, вот тут.

— Вы говорите, что у него винтовка? А как она выглядит?

— Я не знаю… Похожа на автомат.

— Благодарю вас, — сказал Олин и показал знаком полицейскому, что он и старушка больше не нужны ему.

— Итак, парни, берем его!

— Подожди минутку, — вмешался Даллас, хватая лейтенанта за руку. — Ты что, не хочешь иметь его живым?

— Не от меня будет зависеть, останется он живым или будет убит.

— А может, он знает, где находится клад? Надо во что бы то ни стало взять его живым.

Олин неподвижным взглядом посмотрел на Далласа.

— Плевать мне на этот клад.

— Ну, что же. В таком случае мне придется кое-где сказать пару слов. Если страховая компания захочет узнать имя офицера полиции, который лишил ее четырех миллионов долларов, я назову твое имя.

Олин бросил окурок сигареты на землю.

— Уйди с моей дороги! Я уже сыт тобой по горло!

— Если пойти наверх без оружия, то можно захватить его живым, — не сдавался Даллас, пытаясь убедить лейтенанта. — Разреши мне самому подняться наверх, я попробую поговорить с ним. Я скажу, что пришел к мисс Джексон. Авось мне удастся обмануть его…

Анита тронула рукой плечо Олина.

— Я заберу у него оружие, — спокойно сказала она. — Ничего не случится, не беспокойтесь. Потом вы придете и заберете его.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь! — раздраженно сказал Олин. — Это очень опасный тип. Уйдите оба с дороги! Пойдем, парни!

— Разреши идти ей, — снова вмешался Даллас. — Я смогу пойти следом за ней, если Бид откроет огонь, он перебьет половину твоих людей.

— Я же сказал тебе, что ты не пойдешь туда! — зло крикнул Олин.

Анита вдруг повернулась и бегом побежала к своему дому. Никто не смог задержать ее — и она скрылась в подъезде.

Глава 28

Бид, лежащий у двери комнаты Аниты, был вырван вдруг звуками шагов на лестнице из небытия. Он поднял карабин, схватился за ручку двери, с усилием поднялся и стал ждать. Простучали каблучки по лестнице. Анита поднималась по ступенькам, держась за перила. Испуганными глазами она посмотрела на того, кого когда-то спасла и кто лишил ее отца.

— Привет! — тихо произнес Бид.

Анита молча продолжала смотреть на него. Ее взгляд задержался на карабине, и Бид сообразил, что держит его направленным прямо в грудь девушки.

Он поспешно опустил винтовку.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она наконец, не двигаясь с места.

— У меня беда с рукой, — ответил он, едва ворочая языком.

Он чувствовал, что с ним происходит что-то удивительное, что присутствие девушки словно прибавляет ему сил и пробуждает в нем желание жить.

— Там на улице фараоны? — спросил Бид.

— Да… там что-то случилось, — ответила она. — Кажется, человек умер…

— Что, не меня они ищут?

— Они приехали на происшествие, — повторила она. — Хочешь, чтобы я посмотрела твою руку?

Бид силился улыбнуться.

— Там уже не на что смотреть. Надо срочно отрезать ее.

— Возможно, мне удастся что-нибудь сделать.

Она подошла поближе, но вид карабина остановил ее, и она снова посмотрела на оружие.

— Твоя дверь закрыта. Я пытался войти…

— Я всегда ее закрываю. Хочешь лечь?

— Лучше не стоит. Я не хочу причинять тебе неприятности. Я ведь могу умереть у тебя на постели. — На мгновение он закрыл глаза. — Ты уверена, что полиция не меня ищет?

— Там нашли чей-то автомобиль, — сказала Анита, избегая дальнейшей лжи, — а в нем какой-то мертвый человек.

— Мертвый? Ты уверена, что он мертв?

— Да…

— Это Хотт… Я только сейчас о нем вспомнил. Неужели он в самом деле умер?

Анита молчала.

— Ну, что же, всякое случается, — сказал Бид, пытаясь восстановить в памяти все, что с ним произошло в последний день. — Я совсем забыл о бедняге. Я связал его, прикрыл одеялом, а потом из-за своей проклятой руки совсем забыл о нем. Я забыл обо всем на свете, кроме… тебя. Я проехал пятьсот миль, чтобы увидеть тебя…

Девушка опять ничего не ответила.

— Хотт был ничего себе парень, — продолжал Бид словно про себя. — Ты бы ни за что не подумала, на что он способен, если бы увидела его. Он спрятал где-то драгоценностей на четыре миллиона долларов. А теперь он умер, и никто не найдет…

— Это ты его убил, — произнесла Анита ровным, холодным тоном.

— Нет! Он сам умер. Такой уж конец ему был предназначен. Я забыл о нем, и в этом вся моя вина перед Хоттом. Ты не должна говорить, что это убийство. — Он взялся за ручку двери. — Ты не откроешь мне?

— Открою, — ответила Анита и показала рукой на карабин. — Можно мне взять его? Он тебе не потребуется.

Пальцы Бида инстинктивно сжали приклад.

— Нет! Он может мне еще понадобиться, и я почти уверен, что смогу пустить его в ход.

Девушка вставила ключ в замок.

— Ну бери. — Он сунул ей в руку карабин. — Ты единственный человек на свете, которому я доверяю. — Он вошел в комнату и свалился на кровать. — Я часто думал о тебе и о том, что ты для меня сделала. Я размышлял над твоими словами о доброте. Ты говорила: «Это то, что нельзя купить». Наверное, ты права, надо просто иметь эту доброту в себе.

Анита твердой рукой держала карабин. Его ствол был опущен вниз.

— Пауль Хотт был моим отцом, — тихо сказала она.

— Что ты болтаешь?

— Я сказала, что Пауль Хотт был моим отцом.

Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на карабин.

— Ты сказала бы это, будь в моих руках оружие?

— Нет!

— Это все невероятно… Но он ведь для тебя ничего не значит. Прошло пятнадцать лет. Именно столько лет назад ты могла его видеть в последний раз. Когда Хотта арестовали, тебе было только пять лет!..

— Моя мать рассказывала мне о нем, — спокойно ответила девушка. — Она рассказывала, сколько мучений он перетерпел в своей жизни. Единственная надежда, которая еще поддерживала его в этом мире, — это мысль о том, что я, его дочь, дождусь его освобождения из тюрьмы.

— Единственная вещь, которая поддерживала его в жизни… — повторил Бид, — это сокровище, которое он украл и спрятал…

— Нет! Так думали все, — повысила голос Анита. — Когда его арестовали, драгоценности взяла моя мать. Никто не знал, что он был женат, и ей нетрудно было выехать за границу. Она села на пароход, но он потерпел катастрофу. Спаслось только пять человек, и все ценности вместе с моей матерью лежат теперь на дне океана.

Мой отец выносил эти пятнадцать лет муки и ад каторги только затем, чтобы никто не заподозрил мою мать. Если бы о ней случайно узнали, то отцу грозила бы смерть. Грозила бы смерть и мне. Это понимал он и хранил тайну исчезновения сокровищ магараджи, и все были уверены, что именно отец знает, где находятся эти драгоценности. Он надеялся, узнав, что мать погибла, найти меня и жить со мной. Потом пришел ты, чтобы убить его… Зачем? Ведь совсем скоро наступил бы конец его мукам…

— Да не убивал я его, в самом деле! — выкрикнул Бид.

— Нет! Убил! Если бы ты его оставил в покое, он бы и сейчас еще жил.

— Если бы я знал, кто он для тебя, я, конечно, не сделал бы этого. Я хочу, чтобы ты в этом мне поверила! Я так обязан тебе!.. Если бы я только знал…

— Уже тогда, в тот раз, я не должна была помогать тебе, — сказала Анита. — Я ошиблась в тебе… Я помогала тебе потому, что всегда помнила, как пришлось страдать моему отцу. Но если бы я тогда выдала тебя полиции, он был бы сейчас жив! Да, жив!

— Наверное, ты права, — сказал Бид и, обессиленный, упал на подушки. — Мне совсем немного осталось жить. Иди скажи им, пусть приходят и забирают меня. Иди, зови их!

— Да, они этого ждут, — произнесла ровным голосом Анита.

— Поверь, если бы я знал, я бы не сделал этого, — бормотал Бид. — Но ты не веришь мне…

— Разве это имеет сейчас какое-то значение? Ты выкрал его из тюрьмы — и он умер. Это все…

Несмотря на внешнее спокойствие, ее била дрожь. Не глядя на Верна Бида, она резко повернулась и вышла из комнаты. Впервые в жизни Бид почувствовал страх. Он понял, что умирает. И умирает так, как и жил: одинокий и никому не нужный.

Дверь распахнулась — и в комнату вошли Олин и несколько полицейских с пистолетами в руках. За ними следовал Даллас.

Бид лежал на спине с закрытыми глазами и тяжело, прерывисто дышал. Пот заливал ему лицо и стекал на подушку.

Олин крикнул:

— Пришлите сюда врача и скажите, чтобы он поторопился.

Даллас потряс Бида за плечо.

— Эй, ты, проснись.

Бид открылглаза.

— Тебе сказал Хотт, где он спрятал драгоценности? Говори быстро!

Бид покачал головой.

— Я забыл у него об этом спросить, — ответил Бид еле слышно. — Жаль, правда? — Его глаза перенеслись с Далласа на Олина. — Я уже раз скрывался в этой квартире. Это было тогда, когда вы прижали меня у бара, — с трудом говорил он. — Я сказал Аните, что она должна спрятать меня, иначе ею займется Рико. Она не хотела оставлять меня здесь, но ей некуда было деться. Понимаете? Я принудил ее к этому. Она не виновата… Я заставил ее, клянусь.

— Становишься праведником, — презрительно сказал Олин. — Ты ведь хорошо знаешь, что она добровольно скрывала тебя, да еще и лечила, а это делает ее соучастницей твоих преступлений.

— Она знала, что если выдаст меня, то умрет!

Бид сделал попытку подняться на кровати, но упал без сил.

— Не двигайся, — приказал Олин. — Почему ты пытаешься ее выгородить? Ведь она разоружила тебя! Если бы не она, нам не так просто было бы войти сюда. Разве и сейчас она пыталась укрыть тебя?

Бид посмотрел на Далласа.

— Вы же знаете… — он еле дышал. — Она порядочная девушка. Это я силой и угрозами заставил ее помочь мне тогда. Записывайте то, что я говорю… прошу вас.

— Послушай, — обратился Даллас к Олину. — Он прав. Если бы эта девушка не отобрала у него карабин, то ваш визит сюда закончился бы стрельбой. Зачем ты хочешь пришить ей дело?

Олин нетерпеливо фыркнул.

— Я тебя не понимаю. Мне от нее ничего не надо, и она может идти куда хочет.

Бид, услышав это, с облегчением упал на подушку.

— В таком случае я могу сказать твоим людям, чтобы они освободили ее? — спросил Даллас.

— Ну, да. Я же сказал! Поступай с ней сам, как находишь нужным.

Когда Даллас выходил из комнаты, вбежал врач.

Олин сказал ему:

— Дайте этому типу успокаивающее. Он должен дать показания.

Даллас сбежал по лестнице вниз.

Анита, которую полицейский вывел только что из квартиры, стояла в холле. Даллас прошел мимо них и скрылся в телефонной будке. Он позвонил Парвису и коротко проинформировал его о происшедшем. Тот помолчал немного, потом сказал:

— Кажется, это все… Со смертью Хотта наш последний шанс отыскать драгоценности тоже умер. А ты как думаешь? Может, поговорить с этой девчонкой? Может быть, она знает…

— Хочешь, чтобы я попробовал?

— Да. Скажи ей, что она получит десять тысяч долларов, если расскажет, где Хотт укрыл драгоценности, если знает, конечно…

— Смотри-ка, каким вы стали щедрым.

— Пойдешь ты к ней или нет? — заорал в трубку Парвис.

— Не спешите, шеф. Помните, что, если она действительно знает, где клад, и укажет его нам, Олин арестует ее как соучастницу преступлений.

— А мне-то что, — орал Парвис. — Это ее дело! Не забивай себе голову разными глупостями. Десять тысяч — сумма большая. Возможно, тебе и удастся ее уговорить.

— Но вы поможете ей, если она попадет в руки к Олину? — настаивал Даллас.

— Не такой уж я глупец, чтобы вмешиваться в подобном случае в дела полиции. Но ты ей об этом не говори, а девчонка сама пусть разберется в том, что ей может грозить.

— Подождите минутку, я сейчас поговорю с ней.

Даллас положил трубку, вышел из кабинета и подошел к Аните.

— Лейтенант сказал, что девушку можно освободить, — сообщил он полицейскому. — А вас он ждет наверху.

— Порядок, — сказал полицейский и пошел наверх.

— Минуточку, мисс Джексон, — попросил Даллас, когда Анита собралась идти. — Я — Эд Даллас из Международного детективного агентства. С момента исчезновения драгоценностей магараджи Читтабада мы занимаемся их поисками. Меня уполномочили передать вам, что мы готовы выплатить десять тысяч долларов за любую информацию о местонахождении этих сокровищ.

Анита подняла на него глаза. На ее лице ничего нельзя было прочесть, кроме усталости и безразличия.

Даллас продолжал:

— Должен вас предупредить, что если вы знаете о месте нахождения клада и сообщите об этом мне, то вам грозит в этом случае обвинение в соучастии в преступлении.

— Вы могли бы и не предупреждать меня об этом, — промолвила Анита.

— Возможно, что мне и не следовало этого делать. Но я хочу быть честным с вами. А теперь вы должны решить, стоит ли вам рисковать ради этих десяти тысяч. Если вы идете на это, то прошу вас все рассказать мне. Пора уже давно раскрыть эту тайну.

— Но мне нечего сказать вам.

— Вы в этом уверены?

— Да, совершенно уверена.

Даллас достал свою визитную карточку и подал ее девушке.

— Это на случай, если вы измените свое решение. Тогда позвоните мне, пожалуйста. И не могу ли я сейчас чем-нибудь помочь вам?

— Благодарю вас, я справлюсь сама.

Она прошла мимо него и направилась к выходу. Даллас, задумавшись, смотрел на уходившую девушку. Он, собственно, думал о… Он думал, увидит ли он еще когда-нибудь Аниту. Предчувствие говорило ему: увидит.

Невинный убийца

Глава 1

Туристы осторожно выбирались из автобуса: 28 старух со своими мужьями. Они столпились в кучу как стадо баранов и стали глазеть на собор с его 38-ю остроконечными готическими башенками и 2245-ю статуями. Английские туристы разглядывали собор высокомерно, потому что у них в стране имелись не менее величественные и древние постройки. Американцы были глубоко поражены и тотчас же хватались за фотоаппараты.

— Это моя группа. Ну, начинаются мои страдания, — вполголоса сказал Умберто. — Что за стадо! Не успеют они сесть в автобус, как забудут все, что я им говорил. А завтра утром они не будут помнить даже, как выглядел собор.

— Вполне согласен с тобой, — ответил я. — Человек с твоими талантами не должен растрачивать время на таких баранов. Если хочешь, я возьму эту группу на себя.

— Ты? — презрительно спросил Умберто. — А что ты знаешь о соборе? Лучше убирайся подобру-поздорову, пока я не переломал тебе ноги. — Он нахлобучил на голову фуражку официального гида и с широкой улыбкой двинулся навстречу своим экскурсантам. К стоянке перед собором опять подъехал автобус, и из него высыпала новая группа туристов.

— Это мои, — сказал Филиппо, гася сигарету и засовывая окурок за ленту шляпы. Он усмехнулся мне: — Что за сборище уродов? Ну и скучища будет!

Я взял его под руку:

— Подожди немного. Ты сегодня утром выглядишь усталым. Мы с тобой всегда были друзьями. Отдохни и позволь мне провести по собору этих придурков. Я согласен сделать это за 500 лир, а все чаевые, разумеется, пойдут тебе.

— Пошел к черту, жулик, — сказал Филиппо, вырывая руку. — Ты скоро лопнешь от зависти.

— Я завидую тебе? — спросил я, мрачно глядя на него. — Да ты посмотри на себя. Рубашка грязная, в пиджаке полно дыр. Ты похож на бродягу. Неужели ты действительно думаешь, что я тебе завидую?

— Лучше грязная рубашка, чем вообще никакой, — с усмешкой отпарировал Филиппо. — И лучше дыры в пиджаке, чем на брюках. Взгляни сначала на себя, а потом осуждай других.

Я наблюдал, как Филиппо подошел к своим экскурсантам, а потом украдкой оглядел свои манжеты. Они были чистые, но слегка обтрепанные. Немало забот доставляли мне и ботинки. Только сегодня я вставил в них пару картонных стелек, но я знал, что в первый же дождливый день они расползутся, и я не смогу выйти на улицу и лишусь основного источника дохода. Рано или поздно придется покупать новые ботинки, если я не хочу жить на милостыню. Если бы я был итальянцем, а не американцем, мне было бы легче стать постоянным гидом, но, как американец, я не мог получить разрешение на эту работу. Разница между «официальным» и «диким» гидом была большая. Официальный гид имел постоянную работу от туристических агентов и ему было обеспечено постоянное жалованье, а «дикий» гид вроде меня перебивался случайной работой, причем ему с большим трудом приходилось ловить своих клиентов, которые с подозрением смотрели на человека, предлагавшего свои услуги, но лишенного официального знака достоинства — служебной фуражки или повязки на рукаве. Однако, не имея официальной справки, только и можно было подработать в качестве «дикого» гида. Во всяком случае, для меня это была единственная возможность жить в Милане без полицейского разрешения. Этот день был для меня как раз неудачным. Уже два часа я терпеливо дожидался клиентов. В душе уже начинало шевелиться беспокойство: денег не было совершенно, а подходило обеденное время. Я был голоден и начинал уже подумывать о том, не найти ли мне Торчи — одного из самых ловких карманников, работавших в соборе, — не взять ли у него 100 лир. Он всегда был готов одолжить мне деньги, но отдавать уже приходилось 200 лир. В это время, как я решал, что лучше — остаться голодным или занять деньги у Торчи, из темного переулка на залитую ярким солнечным светом площадь вышла молодая женщина и легкой, грациозной походкой направилась к нашей группе. У нее было лицо с широко расставленными глазами фиалкового цвета и большим ртом, накрашенным алой помадой. Ее волосы отливали медью. Красивую, стройную фигуру облегали коричневая юбка и зеленая шелковая блузка. Эта женщина не была красивой в обычном понимании этого слова, но ее внешность была броской, как сияющая неоновая реклама на темной улице. За несколько шагов до меня она остановилась и вынула из сумочки туристский путеводитель по собору. Не успел я оторвать взгляд от ее стройных длинных ног в тонких нейлоновых чулках, как к ней уже бросились два других «диких» гида. В два шага я опередил их.

— Прошу прощения, синьора, — сказал я с почтительным поклоном. — Может быть, вам нужен гид? В соборе есть много интересного, о чем не упомянуто в путеводителе, и я с удовольствием покажу вам это.

Она оторвалась от путеводителя — и наши взгляды встретились. У нее был уверенный и притягательный взгляд, которого любой мужчина не мог не заметить. Женщина улыбнулась, демонстрируя крупные белоснежные зубы, а под длинными черными ресницами блеснули фиалковые глаза.

— Вы действительно можете рассказать больше, чем путеводитель? — спросила она.

— Я являюсь специалистом по готической архитектуре и итальянским церквам, — ответил я. — В прошлом году я провел по собору тысячу сто двадцать три посетителя, и все остались довольны.

Она захлопнула путеводитель.

— Боже мой! Так много? Вы официальный гид?

— Нет, но это и к лучшему. Посмотрите, вот у дверей стоит один из них — с красным носом и гнилыми зубами. — Я указал на Джузеппе, одного из моих лучших друзей. Он ежедневно напивался и действительно не являл собой образец красоты. Оглядев его, женщина рассмеялась.

— Да, пожалуй, вы правы. Он не слишком привлекателен. Но, возможно, вы дорого берете?

— Я лучший и самый дешевый экскурсовод в Милане, синьора.

Она подняла голову:

— Я заплачу вам 1000 лир, но не больше.

— За 1000 лир я покажу вам сверхтайную вечерю Леонардо да Винчи в монастыре Санта Мария делле Грацие и даже вам заплачу за такси.

— Я там уже была, — ответила она. — Вы американец?

— Да. Ваш соотечественник, осмелюсь сказать.

Она бросила на меня резкий взгляд:

— А мне казалось, что я хорошо говорю по-итальянски.

— Прекрасно, но вы выглядите как американка.

Она рассмеялась:

— Правда? А не пройти ли нам теперь в собор?

— С удовольствием, синьора.

Мы бок о бок вошли в тускло освещенную громаду собора, под сводами которого гулко раздавались голоса экскурсантов.

— Сегодня в соборе особенно много туристов, — сказал я, проходя мимо Филиппо и его группы. — Советую вам сначала пройти к гробнице святого Карла Паромео, миланского архиепископа, умершего в 1584 году и сохранившегося в нетленном виде до наших дней. Теперь, правда, лицо его немного попортилось и он не так красив, как когда-то, однако это все-таки любопытное зрелище: человек, сохранившийся в течение четырех веков после смерти. К тому времени, когда мы кончим осмотр его гробницы, большинство туристов уйдет и станет посвободнее.

— Я не знала, что именно здесь похоронен архиепископ. Мне хорошо знакома его огромная статуя на Лагомаджиоре. Почему ее сделали такой большой?

— Друзья Карла Паромео опасались, что его скоро забудут. Они решили, что при статуе в 21 метр высотой архиепископ лучше сохранится в памяти народной. Вы бывали на Лагомаджиоре?

— У меня там вилла.

— Прекрасное место. Вам можно только позавидовать. — У начала лестницы, которая вела в часовню, я остановился. — Могу я попросить вас об одном одолжении, синьора?

Она посмотрела на меня. Мы были одни в полутьме, я еле удержался, чтобы не схватить ее в объятия.

— В чем дело? — спросила она.

— Приглядывающий за гробницей архиепископа монах ожидает чаевых, а у меня, к сожалению, нет денег. Я был бы вам благодарен, если бы вы дали ему 20 лир. Потом вы можете вычесть их из моего гонорара.

— У вас действительно нет денег?

— Временные затруднения.

Она открыла сумочку и дала мне 20 лир.

— Судя по всему, вы не слишком много зарабатываете на своем месте.

— Но это совсем не означает, что я — плохой гид. Просто время от времени случаются неудачи.

— По-моему, вы прекрасный гид, — сказала она, улыбнувшись.

— Прошу прощения… — я бросился вперед и схватил за руку Торчи, пытающегося проскользнуть мимо меня. Не отпуская его руку, я подвел своего давнишнего знакомца к женщине.

— Позвольте вам представить, синьора, самого знаменитого карманника, работающего в соборе. Будь так добр, Торчи, верни синьоре те вещи, которые ты только что у нее украл.

Торчи, небольшой толстячок, с круглым жизнерадостным лицом, стал шарить по карманам, лучезарно улыбаясь.

— Это только для практики, синьор Дэвид, — начал он оправдываться и вернул женщине бриллиантовую брошь, наручные часы, портсигар и кружевной платок. — Вы же знаете, что я никогда не потрошу ваших клиентов. Вот, все возвращено.

— Убирайся, негодяй! — крикнул я. — Если ты еще раз повторишь со мной этот номер, я сверну тебе шею.

— Как вы разговариваете в соборе! — искренне возмутился Торчи. — Не забывайте, что вы находитесь в храме Божьем.

Я погрозил кулаком «набожному» вору, и он поспешно исчез в темноте.

— Вот это ловко! — восхитилась женщина. — Как это только ему удалось?

Я рассмеялся.

— Для него это детские штучки. Венцом его воровской ловкости был трюк, когда он на улице стянул у одной женщины пояс для чулок. Она заметила пропажу только тогда, когда у нее начали спадать чулки. Этот пояс и сейчас еще висит у него над кроватью.

— Боже!

— Торчи — величайший художник своего дела, но он здесь не один. Собор буквально кишит карманниками, которые неплохо зарабатывают на туристах. К счастью, я знаю большинство из них, и они не трогают моих клиентов. Вероятно, Торчи соблазнился бриллиантовой брошью.

— Мне не следовало прикалывать ее. — Она нерешительно посмотрела на едва освещенную лестницу, ведущую вниз.

— Можно взять вас под руку? Ступеньки здесь слишком крутые.

— Я как раз хотела просить вас о такой услуге.

Она слегка оперлась на мою руку, и мы начали спускаться вниз. На полпути моя экскурсантка споткнулась и чуть не упала, но я успел ее поддержать и притянул к себе, чтобы она не упала.

— И все это высокие каблуки, — сказала она.

Я ощутил ее грудь у своего плеча и взглянул на женщину. Ее глаза светились в полутьме, как у кошки. Наклонившись, я поцеловал свою спутницу в губы. Она слегка прижалась ко мне. Так мы стояли некоторое время, а потом она отстранилась.

— Этого нам не следовало делать, — сказала она, подняв на меня глаза.

— Да, — согласился я и прижал ее к себе еще крепче. Затем поцеловал еще раз, и она ответила на мой поцелуй.

— Не надо, прошу вас…

Вздохнув, я отпустил ее.

— Прошу прощения, — сказал я. — Мне действительно очень жаль. Не знаю, что это на меня нашло.

— Не говорите, что вам жаль. Мне это понравилось. Но не лучше ли нам выбраться из этого мрачного места?

После тишины и покоя собора нас ослепил яркий солнечный свет на площади, оглушили и поразили оживленное движение и множество сновавших взад и вперед людей. Минуту мы постояли на ступеньках собора, щурясь на яркое солнце. Толпа обтекала нас, и мы чувствовали себя наедине друг с другом.

— Я сунула вам 1000 лир в карман, — сказала женщина. — Еще немного практики — и я смогу быть такой же ловкой, как синьор Торчи.

— Но я их не заработал, — возразил я. — Так что не могу принять эти деньги.

— Замолчите, пожалуйста, я терпеть не могу разговоров о деньгах.

— Тогда позвольте мне по крайней мере проводить вас на крышу. Там вы сможете осмотреть статую вблизи.

— С меня хватит собора. Пойдемте куда-нибудь поесть. Мне хочется с вами поговорить.

С этими словами женщина открыла сумочку и вытащила черные очки. Она надела их, и ее глаза полностью исчезли за стеклами. Я с удивлением отметил, что при этом ее лицо потеряло всю свою выразительность. Глаза — это было единственное, что жило на нем.

— Что вы сказали? — озадаченно спросил я.

— Вы всегда так тупы? Разве вам не хочется поболтать со мной? Куда мы поедем?

Я не знал, что и подумать. Мне и в голову не приходило, что она говорит это серьезно.

— Можно пойти в «Сантернаро» или, если попроще, — в «Савикин».

— Меня больше бы устроила какая-нибудь траттория.

— Вы правда хотите в кабачок?

— Да. Лучше всего, конечно, туда, где вы обычно обедаете.

Я отвел ее к Пьерро, в кабачок, что неподалеку от собора. Пьерро вышел из-за стойки, чтобы обслужить нас. Это был небольшой человечек, с брюшком и узким лицом, скрытым за густой черной бородой. Подойдя к столику, он оглядел мою спутницу, и в его глазах загорелись одновременно удивление и восхищение.

— Синьора, синьор, — сказал он. — Какая радость видеть вас у себя! Что вам принести?

— Прошу вас, заказывайте, — сказала она. — Что здесь лучшее?

— Здесь отличное «Резотто». Это фирменное блюдо траттории, и никто не готовит его лучше Пьерро.

— Итак, «Резотто», — сказала она с улыбкой Пьерро.

— Потом «Ассобукко».

Она кивнула.

— И к этому бутылку «Барелло».

Когда Пьерро скрылся в кухне, дама достала из сумочки портсигар и предложила мне закурить. Я взял сигарету, первую за два дня, и зажег для дамы спичку.

— Наверное, вы думаете обо мне Бог знает что и не совсем лестное, — сказала женщина, прямо взглянув мне в глаза.

— Нет, но я не могу поверить своему счастью.

Она рассмеялась.

— Я, наверное, кажусь вам слишком экстравагантной?

— Никоим образом, но вы, вероятно, слишком импульсивны и теперь жалеете о том, что поддались первому порыву.

— Так оно и есть. Я не знаю, что лучше: уйти или остаться.

— Останьтесь, — сказал я. — Лучше всего следовать первым побуждениям.

— Вы так думаете?

— Да.

— Прекрасно. Тогда я остаюсь. Но скажите, как вас зовут?

— Дэвид Чизхольм. А вас?

— Лаура Фанчини.

— Я считал вас американкой, но Фанчини — известная итальянская фамилия.

— Я и есть американка, но мой муж — итальянец.

Я бросил на нее быстрый взгляд.

— Итальянец или был итальянцем?

— Разве это так важно?

— Да.

— Все еще итальянец?

— Да.

Появился Пьерро с двумя бокалами «Кьянти» и сифоном.

— «Резотто» будет готово через пять минут, синьора, а пока позвольте предложить вам аперитив.

Я незаметно толкнул его в бок.

— Убирайся, Пьерро, ты нам мешаешь.

Он с улыбкой вернулся за стойку.

— А какой смысл вы вкладываете в мои слова «все еще»? — спросил я. — Он жив или мертв?

— И то и другое. Четыре года назад он попал в страшную катастрофу и с тех пор не двигается и не говорит. Но он жив.

— Это печально.

— Да, очень. — Она разбавила «Кьянти» водой из сифона. — Но это печально и для меня.

— Если бы я раньше знал об этом, то не поцеловал бы вас, — сказал я.

— А почему вы меня поцеловали? — спросила она, не глядя на меня. Ее тонкие пальцы вертели бокал.

— Сам не понимаю.

Она продолжала играть с бокалом. После долгого молчания она наконец сказала:

— Я почувствовала то же самое.

Сердце у меня сильно забилось.

— Вы попросили меня остаться здесь, — продолжала она, — значит, вы влюбились в меня с первого взгляда? Верно?

Я улыбнулся.

— Не совсем точно. Я поправляю вас. Просто при первом взгляде на вас я почувствовал как бы удар тока. — В этот момент появился Пьерро с «Резотто». Он поставил его. Мы молчали до тех пор, пока хозяин траттории не ушел от нашего столика.

— Я не могу понять, почему такой человек, как вы, занимаетесь работой экскурсовода, — сказала она.

— Для меня нет другой работы. Я не отмечен в полиции. Но это, конечно, тайна.

— Вы хотите сказать, что у вас нет разрешения на жительство?

— Вот именно.

— Но ведь его нетрудно достать.

— Не для меня. Мне не дают разрешения на жительство потому, что у меня нет гарантированной работы, а работы мне не дают потому, что у меня нет прописки. Типичный итальянский замкнутый круг.

— Тогда почему вы вообще остаетесь в Италии?

— Мне нравится эта страна, и, кроме того, я пишу книгу об итальянских соборах.

— Вы, я думаю, будете последним человеком на земле, который решил заниматься подобным делом.

— Вы так считаете? Когда я жил в Нью-Йорке, я был архитектором. Не знаменитым, но на жизнь я себе зарабатывал. Потом меня призвали в армию, и в конце концов я оказался в Италии. У меня не было денег, а так как мне не хотелось вступать в конфликт с полицией, то я стал «диким» гидом.

— А не лучше ли было все же добиться в полиции разрешения на жительство? Я уверена, что это можно устроить.

— Наверное. Но мне не хочется заниматься этим.

Пьерро принес «Ассобукко». Когда он ушел, Лаура спросила:

— У вас действительно нет денег?

— Теперь немножко есть.

— Но раньше вы сказали…

— Я работаю с переменным успехом, но меня это не волнует. Мне вполне хватает моего заработка. Расскажите мне лучше о себе.

Лаура пожала плечами.

— Мне особенно нечего рассказывать. Я работала секретаршей у американского консула в Риме, затем его перевели сюда, в Милан. Здесь я встретилась с Бруно (моим теперешним супругом), и он предложил мне выйти за него замуж. Он очень богат. Мне надоело работать в бюро, да и Бруно казался очень влюбленным, ну я и вышла за него замуж. Год спустя он попал в автомобильную катастрофу, сломал позвоночник и получил другие серьезные повреждения. Врачи сказали, что он не оправится, но они не знают Бруно. Для него нет ничего невозможного, если он что-то вобьет себе в голову. Он твердо решил жить и делает это вот уже четыре года. Он не двигается, не говорит, не может пошевелить ни одним мускулом, но он живет.

— Неужели для него нет никакой надежды?

Она покачала головой.

— Не знаю, сколько это еще продлится. Врачи говорят, что муж с одинаковым успехом может или помереть через день, или прожить несколько лет, — с горечью сказала она.

— Мне очень жаль.

Вдруг Лаура рассмеялась:

— Так что, видите, мне сейчас нелегко.

— А что вы делаете в Милане?

После моего вопроса улыбка исчезла с ее лица и сменилась выражением горечи:

— Я договорилась на два часа со своим парикмахером. Атмосфера в доме такая гнетущая, что я решила выехать пораньше и заглянуть в собор. Я очень рада, что эта идея пришла мне в голову. — Она с нежностью посмотрела на меня, но я думал сейчас не о женщине, сидящей напротив меня, а о ее муже, который не может ни пошевелиться, ни заговорить. Каково было бы мне на его месте? Каждая отлучка жены заставляла бы меня волноваться.

— Бруно доверяет мне, — сказала Лаура, как бы прочитав мои мысли. — Он верит в чувство долга, заменяющего верность.

Я был поражен, как легко она читала мои мысли.

— Для вас это, должно быть, тяжело.

— До недавнего времени мне это было безразлично, — сказала она, не глядя на меня, — но постепенно мне в голову стала приходить мысль, что я веду себя как дура. Четыре года — это очень долгий срок. И стоит мне подумать, что проходят, может быть, лучшие годы моей жизни, как я начинаю спрашивать себя: что же делать? Кроме того, он вряд ли что-нибудь заметит.

Я почувствовал, как у меня вся кровь прилила к голове. Следующий ход был за мной. Она хотела, чтобы ее убедили в правоте только что сказанного, а это весьма нетрудно было сделать. Если я не решусь на это, то на моем месте окажется кто-нибудь другой. Но я не мог отделаться от мысли о ее больном муже, не мог выбросить представленную о нем картину из головы. Я все время воображал себя на его месте.

— Вы не совсем правы, — сказал я. — Есть люди с очень-очень тонким ощущением по отношению к окружающим. Ваш муж может догадаться очень быстро, скорее всего вы сами выдадите себя. Для него это будет очень неприятным открытием.

Некоторое время Лаура сидела, не глядя на меня.

— Это очень мило, что вы заботитесь о Бруно. Большинству мужчин на вашем месте такое и в голову бы не пришло.

— Я подумал не столько о нем, сколько о вас. Я знаю, каким тяжким грузом может быть нечистая совесть. Особенно она будет донимать вас ночью.

Она рассмеялась холодным смешком, но ее глаза остались бесстрастными.

— В таком случае вам лучше продолжать работу над своей книгой, Дэвид, — сказала она. — Вы мне вдруг напомнили святого или по крайней мере такого человека, которому стоит писать книгу о соборах.

Я покраснел.

— Вы правы, но здесь совершенно особая ситуация. Если бы ваш муж был здоров и мог постоять за себя, тогда другое дело. Я же не могу бить лежачего.

— Вот за это вы мне и нравитесь, Дэвид.

В глазах Лауры загорелся огонь отчужденности. Она заговорила так, как будто меня здесь не было и она признавалась в тайных мыслях самой себе.

— Да, нам пришлось бы бить лежачего. Жаль, что я не обладаю вашими спортивными способностями. Мне все равно, кого бить: сидячего или лежачего. — Она взглянула на часы. — Мне нужно бежать. Я не решаюсь заплатить за обед. Вы, вероятно, обидитесь. — Она встала. — А теперь, прошу вас, не провожайте меня. Я предпочитаю уйти одна.

Это показалось мне правильным.

— Мы увидимся?

В ее глазах появилась насмешка.

— А зачем? Меня не интересуют ваши соборы, а вас — мои неприятности.

Сейчас она стояла напротив света, и я еще раз обратил внимание, как она красива. Мои добрые намерения начали испаряться. Я стал искать возможности для отступления.

— Минутку…

— Желаю вам счастья, Дэвид. Благодарю вас за прекрасный обед и советую продолжать писать вашу книгу. Я уверена: она будет иметь успех.

Ни разу не обернувшись, Лаура вышла на улицу. Я остался сидеть за столиком, злой на себя и на весь мир. Какого дурака я свалял! Но, однако, внутреннее чувство подсказывало мне, что я поступил правильно. Пьерро вышел из-за стойки и подошел ко мне.

— Вы довольны обедом, синьор Дэвид?

— Да. Дай мне счет.

— Синьора очень красива.

— Дай счет…

Он отошел и вернулся со счетом. На лице владельца кабачка больше не играла жизнерадостная улыбка. Я дал ему банкноту в 1000 лир.

— Сдачу оставь себе, Пьерро.

— Это слишком много! — воскликнул он. — Вам же самому нужны деньги.

— Оставь их себе и пошел к черту.

Пьерро ушел обиженный. Я нагнулся, чтобы погасить сигарету, и увидел бриллиантовую брошь. Она лежала около пепельницы, полуприкрытая салфеткой. Наверняка Лаура нарочно оставила эту дорогую вещь. Видно, перед своим уходом эта загадочная женщина тайком вынула брошь из сумочки и оставила там, где я мог найти ее. Положив брошь в карман брюк, я решил заглянуть к тому, кто совсем недавно в соборе возвращал эту драгоценность Лауре.

Торчи жил в небольшой квартире около площади Лоретто. А находилась квартира на верхнем этаже обветшалого, полуразрушенного дома. Я поднялся наверх, пробираясь среди детей, игравших на площадке, раскланиваясь направо и налево мужчинам, праздно стоявшим у дверей. Я знал, что в полдень Торчи всегда наслаждается сиестой — полуденным отдыхом. Я постучал в дверь и, ожидая ответа, вытер платком лицо и руки. Здесь, наверху, под железной крышей, было особенно жарко. Торчи сам открыл дверь. На нем были грязноватая белая рубашка и черные брюки. Он был босиком, а по его круглому лицу градом катил пот.

— Синьор Дэвид! — воскликнул он, просияв. — Прошу вас, входите. Вы у меня давненько не были.

— Вполне возможно, — произнес я и последовал за ним в большую неприбранную гостиную. На кушетке у окна лежала подружка Торчи, Симона, — маленькая смуглая девушка с большими черными глазами и кудрявой головой. Она равнодушно посмотрела на меня и опять отвернулась к окну.

— Не обращайте внимания на Симону, — сказал Торчи, — она сегодня не в духе. Как только станет прохладно, я ее как следует отколочу, и тогда к ней опять вернется хорошее настроение. — Не поворачивая головы, Симона что-то проворчала в ответ. Торчи подавил смешок.

— Не обращайте на нее внимания, синьор Дэвид, она ведь как ручная и безобидная кошка. Прошу вас, садитесь. У меня еще осталось немного виски, которое я приберегал специально для вашего прихода.

Я уселся за стол и стал наблюдать, как Торчи достает из буфета бутылку и стаканы и ставит их передо мной.

— Я хочу извиниться перед вами за утренний инцидент, — сказал он, разливая виски в стаканы. — Искушение было слишком велико. Вы же знаете, что я впервые тронул вашего клиента.

— Знаю, — сказал я. — Но зачем вы взяли бриллиантовую брошь? Ведь вы не смогли бы ее сбыть.

Торчи выпил виски и со вздохом сказал:

— Хорошее виски. Один приятель достал мне целый ящик. Попробуйте.

— Вам не удалось бы продать брошь, — повторил я. — Почему вы ее взяли?

— Да нет. Я смог бы ее продать. У меня есть один друг, который занимается бриллиантами. Он дал бы хорошую цену.

— Сколько, например?

— Не знаю точно. В соборе было темно, и я не смог ее разглядеть как следует.

Я вынул брошь из кармана и положил ее на стол.

— Разглядите ее теперь.

Торчи уставился на брошь, не скрывая удивления. Симона соскочила с кушетки и подошла к столу. Она встала за спиной Торчи и смотрела на драгоценность во все глаза.

— Принеси мне лупу, — сказал Торчи.

Девушка подошла к комоду, нашла лупу, которой пользуются часовщики и ювелиры, и подала ее Торчи. Он вставил лупу в глаз и принялся разглядывать брошь. Долго и молча изучал он брошь, а потом передал ее вместе с лупой Симоне. Та рассматривала драгоценность еще дольше. Потом положила все на стол и вернулась на кушетку. По-кошачьи растянулась там и закурила сигарету.

— Вы хотите продать брошь, синьор Дэвид? — спросил Торчи.

— Сколько она стоит?

— Я дал бы вам за нее 200 тысяч лир.

Симона вмешалась:

— Ты с ума сошел! Она не стоит и 100 тысяч.

Торчи улыбнулся ей.

— Синьор Дэвид — мой хороший друг, а друга я не стану обманывать. 200 тысяч лир — это настоящая цена броши.

— Идиот! — в ярости крикнула Симона. — Кто тебе за нее столько даст? Заплати ему 100 тысяч лир, и это будет больше чем достаточно. Или ты хочешь разориться ради своих друзей?

— Не обращайте на Симону внимания, синьор Дэвид, — сказал Торчи. — Это только плохое настроение, а в душе она не такая. Я готов уплатить вам за эту брошь 200 тысяч лир.

Неуверенной рукой я забрал у Торчи брошь и стал вертеть ее между пальцами.

— Это та женщина отдала вам брошь, синьор Дэвид? — спросил Торчи, пристально наблюдая за мной.

— Нет, она положила ее на столик и забыла.

— Ни одна женщина не поступила бы так. Наверняка это подарок. Вы можете получить деньги в четыре часа.

— Хватит их, чтобы купить паспорт, Торчи? — спросил я.

— Думаю, что нет. Паспорт стоит гораздо больше, чем 200 тысяч лир, синьор Дэвид, но я постараюсь разузнать, что можно сделать для вас в этом смысле.

— Хорошо. — Я допил виски и встал. — Можете вы одолжить мне 200 лир, Торчи?

— Значит, вы не хотите продать брошь?

— Вероятно, не продам. Я этого еще окончательно не решил.

— Предлагаю вам за нее 230 тысяч лир, и это моя последняя цена.

— Я подумаю. А пока мне нужно 500 лир.

Торчи достал толстую пачку банкнот.

— Возьмите больше. Возьмите 5000.

— С меня хватит 500.

Пожав плечами, он перебросил мне через стол деньги.

— Сообщите, если получите от кого-то лучшее предложение. Оставьте право первой руки за мной.

— Разумеется, — сказал я, засовывая деньги и брошь в карман. — До свидания.

Я спустился вниз по лестнице и вышел на залитую солнцем улицу. Мне ничего не оставалось, как пойти к себе, чтобы спокойно обдумать, как поступить дальше с оказавшейся неожиданно у меня драгоценностью.

Я лежал на кровати. Моя комната находилась в нижнем этаже дома позади оперного театра «Ла Скала». В жаркую погоду, когда вентиляционные люки театра были открыты, до меня доносились музыка и пение. Если ветер был постоянным и дул в мою сторону, то иногда удавалось прослушать всю оперу. Комната стоила не слишком дорого. Единственным ее достоинством была чистота, и то я сам заботился об этом. Обстановка была убогая, а при взгляде на обои человеку могло сделаться тошно. Вся меблировка состояла из стола, кровати, кресла, умывальника и дорожки на полу. На стене висела плохая репродукция «Весны» Боттичелли.

На столе лежали моя записная книжка и сложенная в порядке рукопись, над которой я работал уже четыре года. Под столом я держал справочники, которые представляли для меня большую ценность.

На деньги Торчи я купил пачку сигарет и бутылочку красного вина. Теперь я курил лежа, а рядом со мной стоял бокал вина.

Было около семи часов. Я все еще не пришел ни к какому решению, хотя выбор у меня был не такой уж большой. Я мог или вернуть брошь, или оставить ее себе. Если бы на деньги, вырученные от ее продажи, можно было бы купить паспорт, то я, не раздумывая, отдал бы брошь Торчи. Правда, и без этого деньги дали бы мне возможность прилично одеться и полгода не работать. Я не солгал, когда сказал Лауре, что мне никогда не удастся получить прописку и работу в Милане. Это было невозможно потому, что итальянская и американская военные полиции разыскивали меня в связи с некоторыми событиями, случившимися в последние недели войны. Поэтому 200 тысяч лир были для меня большим искушением.

Почему, собственно говоря, Лаура оставила брошь на столике? Было ли это сделано из сочувствия ко мне, или она хотела таким образом мне помочь? Или она рассчитывала, что я верну брошь и это даст ей возможность еще раз увидеть меня?

В итоге раздумий я пришел к решению не продавать брошь. До этих пор мне удавалось сводить концы с концами, обходиться без краж и сутенерства. Так будет и впредь.

Хотелось ли мне снова увидеть Лауру Фанчини? Лежа на кровати в жаркой, душной комнате, я вызывал в памяти ее образ и увидел ее такой, какой она была в последний раз на пороге кабачка, и я почувствовал, что не просто хочу увидеть эту женщину, а даже должен. Теперь мне было безразлично, что нельзя бить лежачего. Муж Лауры прожил с ней целый год. И теперь ему нечего предложить ей, как и ей — ему. Я ничего не отниму у него. Ему просто не на что больше рассчитывать. Наиболее верным решением этого вопроса было предоставить право выбора самой Лауре. Там, в траттории Пьерро, она уже готова была это сделать, но я уклонился от шага навстречу. Теперь я снова должен предоставить ей возможность решать, и если она не захочет меня видеть, то мне придется забыть эту женщину. Однако возможность выбора я должен ей предоставить. Желание видеть Лауру подсказало мне, как я могу ее разыскать. Я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Я прошел по коридору к телефонной кабине. Мне не сразу удалось найти нужный номер. Наконец я разыскал его под именем Бруно Фанчини. Я набрал номер, и Лаура тотчас же сняла трубку, как будто сидела у телефона в ожидании моего звонка.

— Кто говорит? — тихо спросила она.

Я попытался представить себе и комнату, из которой она говорит, и насколько близко находится муж Лауры, которому может быть слышен разговор.

— Дэвид, — ответил я.

— О, вот это неожиданность. Как вам удалось разыскать мой номер?

— У меня находится ваша брошь.

— Не может быть! Она лежала у меня в сумочке.

— Вы забыли ее на столике. Я нашел ее сразу, как вы ушли.

— Кошмар! Я до сих пор не обнаружила пропажи.

— Как мне быть? — спросил я. — Послать ее вам по почте или занести самому? Я сделаю, как вы захотите.

Наступила долгая пауза. Я слышал в трубке дыхание Лауры.

— Алло! — сказал я. — Вы слушаете?

— Конечно. Просто размышляю. Вы можете сделать мне одно одолжение?

— Какое?

— Приложите на минутку трубку к вашему сердцу.

— Нет, этого я не сделаю, — сказал я. Мне не хотелось, чтобы она знала, как сильно оно бьется, хотя я подозревал, что ей это уже известно.

— Разве это не называется бить лежачего?

— Да, и раз мы об этом заговорили, то я должен сказать вам, что изменил свое мнение на этот счет. В будущем я буду поступать так, как вы.

— Но это ведь несправедливо.

— Мне это теперь безразлично.

— В таком случае моя брошь слишком ценна, чтобы доверять ее почте. Как вы считаете?

— Это ваша брошь и ваш риск, — сказал я, пытаясь вложить в голос металл.

— По-моему, лучше не посылать брошь по почте.

— Тогда я привезу ее вам.

— О нет. Этого мне не хотелось бы. Где вы живете, Дэвид?

— Виа Карпина, дом 23, сразу же за театром «Ла Скала», в нижнем этаже.

— Я приеду за брошью завтра, около семи часов, Дэвид.

— У меня очень примитивно, — сказал я. — Но как хотите.

— Итак, до завтра, — сказала она. — Спокойной ночи, Дэвид.

— Спокойной ночи.

Глава 2

На следующий день я водил по собору одну пожилую пару. Людьми они оказались очень милыми и щедро отблагодарили меня за труд.

Едва они отъехали в своем автомобиле, как ко мне подошел Торчи.

— Очень рад, что ваши дела процветают, синьор Дэвид, — сказал он с дружеской улыбкой. — Два последних дня были очень удачными для вас.

— Согласен, — сказал я, отдавая ему 500 лир. — Благодарю за заем. Эти деньги принесли мне счастье.

— Вы решили в отношении броши? Я могу отдать вам деньги через час.

— Я не продам ее. Она мне не принадлежит, и я собираюсь вернуть вещь хозяйке.

Торчи пожал плечами.

— Я люблю вас, как брата, синьор Дэвид, — сказал он. — Надеюсь, вы простите меня, если я выскажу вам свое убеждение: очень немногие женщины в мире стоят 200 тысяч лир.

— Я не люблю, когда походя в одной фразе говорят о женщинах и о деньгах.

— Прошу прощения, но я видел все, что произошло в соборе между той женщиной и вами. Это все естественно и приятно. Такая красивая женщина создана для любви. Но если вы продадите брошь мне, то сможете эти деньги употребить с пользой. Если же вы вернете брошь синьоре, то получите благодарность, а может быть, и нечто большее. Но по сравнению с тем, что она может вам предложить, это будет плохая сделка. Подумайте как следует, синьор Дэвид.

— Убирайся, искуситель, — со смехом сказал я. — Я не продам брошь.

— Подождите, не торопитесь с решением, — в страхе воскликнул Торчи. — Я делаю вам другое предложение: я дам за нее 230 тысяч лир и Симону в придачу. Это хорошая сделка. Симона — искусная девушка в домашнем хозяйстве и в любви.

— Это действительно прекрасное предложение, но я не продам брошь. Если бы она была моей собственностью, то я и минуты не раздумывал бы, но она принадлежит не мне — и тут ничего не поделаешь. И поставим на этом точку.

Торчи печально посмотрел на меня:

— Боюсь, что синьора произвела на вас слишком большое впечатление. Это плохо. Мужчине нельзя влюбляться в женщину.

— Хватит, Торчи.

— Думаю, что вы еще раскаетесь в своем решении, — сказал он. — Человек, предпочитающий деньгам женщину, накличет на себя беду. Я буду молиться за вас.

— Пошел к черту! — крикнул я, потеряв терпение.

Я особенно разозлился на Торчи потому, что он говорил то, что я уже не раз повторял себе после телефонного разговора с Лаурой.

— Я попрошу и Симону помолиться за вас, — с достоинством сказал Торчи. Потом он отошел от меня, благочестиво склонив голову и опустив глаза.

Приближалось время свидания с Лаурой. Я поспешил к себе. Окинув комнату придирчивым взглядом, я остался доволен. Мои старания не пропали даром: убогое жилище приобрело мало-мальски приличный вид.

Горшок с темно-красными бегониями украсил стол возле окна, картина Боттичелли была запрятана под кровать. У Филиппо я позаимствовал скатерть на стол, а у Умберто — шелковое голубое покрывало на кровать. Джузеппе дал мне красивый персидский ковер. Комната совершенно преобразилась. Я купил две бутылки бордо и попросил Пьерро сделать мне десять бутербродов. Он заботливо снабдил меня двумя бокалами и тарелками, а в последний момент настоял на том, чтобы прислать мне сверх этого бутылку коньяка. Мой костюм был выглажен и вычищен. Я заложил часы, чтобы купить себе пару приличных ботинок. Теперь мне не оставалось ничего кроме, как ждать. Я закурил сигарету и в шестой раз стал поправлять посуду на столе. Рот у меня пересох, сердце тяжело билось, и я немного задыхался. Я заставил себя во время курения усесться в кресло, но курил так невнимательно, что обжег себе язык, и сердито бросил сигарету. В этот момент во входную дверь постучали. Секунду я стоял неподвижно со сжатыми кулаками, прерывисто дыша, потом направился по коридору к входной двери. На улице стояла Лаура Фанчини и смотрела на меня. На ней были простое платье из голубого полотна и большая соломенная шляпа. Глаза прятались за темными очками.

— Привет, Дэвид, — сказала она. — Я точна, не правда ли?

— Да, — хрипло выдавил я. — Прошу вас, войдите.

Я отстранился от двери и пропустил ее.

— Вот сюда, — сказал я, распахивая дверь своей комнаты.

Она вошла иогляделась. Потом сняла темные очки и улыбнулась мне.

— Здесь очень красиво.

— У меня щедрые друзья, — я прикрыл дверь. — Вам было сложно найти?

— Не очень. Было время, когда я чуть ли не каждую неделю ходила в «Ла Скала».

Лаура сняла шляпу и положила вместе с сумочкой на комод, а потом остановилась перед зеркалом.

Я смотрел на нее и не мог поверить, что та, которую я так жаждал видеть, что она действительно у меня.

— Когда ветер дует в мою сторону, то можно услышать музыку, — сказал я.

Она повернулась с улыбкой.

— Музыка и соборы — подходящее сочетание. Как продвигается ваша книга?

— Последнее время я мало работаю. Иногда по целым неделям не прикасаюсь к ней. — Я понимал, что веду себя по-идиотски, официально и напряженно, но ничего не мог поделать. В присутствии Лауры я смущался и был чем-то обеспокоен.

Воцарилось молчание. Тишина действовала на меня угнетающе, и у меня вдруг появилось чувство, что наше свидание будет неудачным.

Присутствие Лауры заставляло меня так нервничать, что я почти жалел, что она пришла.

— Может быть, возьмете бутерброд? — беспомощно предложил я. — Вы, видно, голодны.

— Голодна? — спросила она. — Да, Дэвид, я голодна вот уже четыре года.

Часы на церковной башне пробили девять, когда Лаура шевельнулась и освободилась из моих объятий.

— Мне нужно идти, Дэвид, — сказала она. — Я должна быть дома к 11 часам.

Она стала в ногах кровати, а я молча наблюдал, как в сумерках Лаура поспешно одевается.

Когда я хотел встать, она сказала:

— Лежи, дорогой. Тут не хватит места для нас обоих.

— Как ты поедешь?

— У меня поблизости стоит машина. Если я потороплюсь, то через час смогу быть дома.

— Прошу тебя, будь осторожней.

Она засмеялась.

— Разве я представляю теперь какую-то ценность, Дэвид?

— Да, самую большую на свете.

— Это меня радует.

— Тебе не жаль немного?

— Нет, а тебе?

— Немного жаль. Каждая новая любовь приносит с собой волнение и боль.

— Да, но зато она вознаграждает людей и счастьем.

Застегнув платье, Лаура надела шляпу и взяла сумочку.

— Оставайся, Дэвид. Я найду дорогу одна.

— Как глупо, — со смехом сказал я. — Ты не съела ни кусочка, и все мои труды пропали даром.

Она присела ко мне на кровать.

— У меня теперь нет аппетита, дорогой, — сказала она, склоняясь надо мной и нежно целуя.

— Когда ты придешь опять? — спросил я, сжав ее руку.

— Я не знаю. А тебе хочется, чтобы я пришла опять?

— Конечно, и чем чаще, тем лучше.

— Может быть, я приеду на следующей неделе, но это зависит от того, как мне удастся вырваться.

— Подожди, не уходи, — сказал я. — Как насчет понедельника?

— В понедельник выходная сиделка, которая ухаживает за моим мужем.

— А во вторник?

— По вторникам я читаю ему вслух.

— Так когда же?

— Не знаю. Сегодня и то непросто было вырваться. Я же говорила тебе, Дэвид, что я четыре года живу как в монастыре. Так долго, как сегодня, я, вероятно, редко могу у тебя оставаться.

— Черт возьми! Не делай из меня дурака! Мы должны увидеться как можно скорее. Может быть, тебе удобнее приезжать сюда днем? Между двумя и пятью часами здесь тихо. Как насчет среды?

— Я постараюсь, Дэвид, но обещать ничего не могу. Разве ты забыл, что сам сказал…

— Что я сказал?

— Ты сказал, что есть очень чуткие люди в отношении окружающих. Возможно, муж что-то заметит. Скорее всего я сама себя выдам, а это ему будет больно.

— Зачем ты напоминаешь все это? — резко спросил я. — Хочешь лишний раз уколоть меня моей же подлостью?

— Не валяй дурака, Дэвид. О подлости не может быть и речи. Ведь мы любим друг друга. Я хотела тебе только сказать, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не причинить боли Бруно.

— Значит, я просто должен ждать твоего прихода?

— Больше ничего не придумаешь. Но ты помни: если я не с тобой, значит, я думаю о тебе.

Лаура раскрыла сумочку и вынула записную книжку.

— Дай мне твой номер телефона.

Я назвал его.

— Я дам тебе знать, когда смогу приехать. И прошу тебя, Дэвид, не звони мне. Это опасно. Второй телефон находится у Бруно в комнате, а его сиделка очень любопытна. Она может подслушать нас. Обещай мне, что ты не будешь звонить.

— Обещаю. Но ты действительно приедешь как только сможешь?

— Конечно. А теперь мне нужно спешить. Прощай.

— Подожди, ты забыла брошь. — Я вскочил с кровати и вынул драгоценность из ящика стола. — Забавно, если бы ты еще раз забыла ее.

Лаура взяла брошь и спрятала ее в сумочку.

— Поцелуй меня, Дэвид.

Я стиснул ее в объятиях и впился губами в ее подкрашенный рот. Я долго не отпускал ее. Потом она освободилась и сказала, задыхаясь:

— Дэвид, ты — потрясающий любовник. С какой радостью я еще осталась бы у тебя! Не забывай меня, Дэвид!

И она исчезла. А для меня наступили часы и дни ожидания следующего свидания. Я надеялся получить известие от Лауры еще до понедельника. Однако суббота и воскресенье прошли без звонка. Оба дня я работал гидом и заработал 5000 лир. В понедельник я опять долго ждал звонка Лауры, что она сможет приехать в четверг или в пятницу. Поскольку она не сказала мне, когда именно позвонит, я не выходил даже обедать. Но время шло, проходили дни, а звонка все не было. Я начал ненавидеть Бруно Фанчини. Я радовался, что он не мог ни двигаться, ни говорить, и желал ему скорейшей смерти. В четверг я опять сидел в кресле и ждал. Я не брился в течение двух дней и почти не спал. Настроение у меня было убийственное. В пятницу я снова не получил от Лауры никаких известий. Выдержав лишь до шести часов вечера, я направился к телефону и набрал номер. В состоянии полнейшего отупения я стоял в душной кабине и ждал. Мое сердце тяжело билось. Наконец на другом конце провода раздался щелчок и женский голос произнес:

— Номер синьора Фанчини. У аппарата сестра Флеминг.

Я стоял, держа трубку около уха, и напряженно прислушивался к шуму, который мог бы выдать пребывание Лауры в той комнате, откуда мне ответил чужой голос. Но я не услышал ничего, кроме дыхания сестры Флеминг и потрескивания на линии.

— Кто говорит? — нетерпеливо спросила сестра.

Я медленно повесил трубку. Чувствуя себя как после хорошей схватки, я направился в свою комнату. Я понимал, что для меня Лаура означает больше, чем кто-либо другой в мире. Она была у меня в крови, как болезнь, а это ожидание лишало меня последних остатков мужества. Я видел, что все мои планы на будущее лопаются как мыльный пузырь. И все только из-за того, что женщина с алым ртом не удосужилась снять трубку и позвонить мне. Взявшись за ручку двери, я решил поступить так, как поступают в таких случаях все неудачники: пойти напиться и подцепить какую-нибудь девушку на улице. Открыв дверь, я вошел в свою грязную комнату. На ручке кресла сидела Лаура, сложив руки на коленях и скрестив стройные ноги. На ней было все то же голубое платье. Прислонившись к двери, я смотрел на нее.

— Мне очень жаль, Дэвид, — сказала она, — но я ничего не могла поделать. Мне так хотелось услышать твой голос, но за телефоном у нас постоянно наблюдают. Я понимала, что ты с нетерпением ждешь моего звонка. Ты мучился так же, как и я. Я сказала дома, что собираюсь совершить поездку вокруг озера. Из Милана я позвонила сиделке и соврала, что у меня прокол шины и я вынуждена остаться в городе.

Я не верил своим ушам.

— Значит, ты сегодня не уедешь?

— Да, Дэвид. Я остаюсь у тебя.

Шатаясь, я добрался до кровати и рухнул на нее.

— Если бы ты только видела меня в коридоре, — сказал я, стиснув голову руками. — Я звонил тебе, но к телефону подошла сестра. Я был так разочарован, что хотел уйти из дома и напиться. Еще пять минут — и ты бы не застала меня. А теперь повтори еще раз, что ты сможешь остаться у меня на всю ночь.

— Я не хотела тебя мучить, Дэвид, — сказала она. — Ты решил, что я забыла тебя?

— Нет, это мне в голову не приходило, но я уже с понедельника жду твоего звонка. Я чуть не начал колотиться головой об стенку.

— Ну вот я и здесь.

— Это так чудесно, что я не верю своим глазам.

Я оглядел комнату и увидел беспорядок. Пятна на обоях, казалось, бросались в глаза больше обычного. А отсутствие ковра, заимствованных покрывала на кровати и скатерти делали комнату еще более убогой.

— Ты действительно хочешь остаться в этой конуре, Лаура?

— Ты думаешь, меня шокирует эта обстановка? С тобой я могла бы быть счастлива и в шалаше, Дэвид. Не сходи с ума. Для меня ничего не важно, кроме часов, проведенных с тобой.

Я встал и посмотрел на себя в зеркало. С запавшими глазами и двухдневной щетиной на лице я выглядел ужасно.

— Я сейчас побреюсь, — сказал я.

— Я тебе не мешаю? Может быть, мне лучше подождать на улице? Я могу пока прогуляться.

— Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя хоть на пять минут? Но мне нужно побриться, иначе я не смогу тебя поцеловать.

Я налил воду в мисочку и стал рукой намыливать щеки. Лаура сидела и молча наблюдала за мной. Когда я закончил, она сказала:

— Нам нужно что-то предпринять, Дэвид. Такая ситуация может повториться. И что тогда?

— Ты должна уйти от мужа, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь? Он не имеет права принуждать тебя оставаться с ним.

— Я уже думала об этом. Но, если я его оставлю, Дэвид, значит, я должна буду переехать к тебе, сюда.

Я медленно повернулся и посмотрел на Лауру. Я глядел на ее дорогие чулки, платье хорошего покроя, холеные руки с маникюром, золотые часы, на дорогую бриллиантовую брошь и прическу, на которую парикмахер затратил много времени и труда. Потом я оглядел свою комнату с ее грязными, выцветшими обоями, узкой кроватью и вытертым ковром возле нее.

— Сюда ты, конечно, не хочешь переехать.

— Куда же мне тогда деваться, Дэвид? Я располагаю только теми деньгами, которые мне дает муж. Может быть, я смогу разбогатеть вместе с тобой? Наверное, из меня получится неплохой экскурсовод. Бывают вообще женщины-гиды?

— Прошу тебя, не говори глупостей, — сказал я, чувствуя, что кровь бросилась мне в лицо.

— Я не шучу, дорогой. Я говорю вполне серьезно. Может быть, тебе удастся найти лучшее место или закончить твою книгу? Во всяком случае, я могла бы работать где-нибудь. Мне не хотелось бы сидеть сложа руки. Как ты посмотришь на то, если я стану официанткой?

— Прекрати, — сердито сказал я. — Мне не удастся найти лучшей работы, а моя книга не обещает много денег. Кроме того, пройдет немало времени до тех пор, пока она будет готова, даже если мне придется работать над ней с утра до вечера. Как только тебе пришло в голову — «стать официанткой»?

— Но мы же должны работать, Дэвид.

Я выплеснул воду.

— У тебя совсем нет денег? — спросил я, не глядя на Лауру.

— К сожалению, нет. Правда, я могла бы продать свои драгоценности. Это позволит нам прожить некоторое время, пока ты не станешь зарабатывать больше.

— Зачем мы обсуждаем эту чепуху? — спросил я. — Ведь мы оба понимаем, что не сможем так поступить и так жить. Я скорее предпочел бы отказаться от тебя, чем втянуть в такую жизнь. Ты скоро возненавидела бы меня.

Она взяла мою руку.

— Нет, тебя я никогда не возненавижу. Я говорила уже тебе, что могу быть счастлива с тобой и в шалаше.

— Поговорим хоть минуту серьезно, — сказал я. — Есть только один выход.

— Какой?

— Я должен найти себе место поближе от Лагомаджиора. Возможно, мне в этом поможет Джузеппе. Ему известны все ходы и выходы. Тогда нам будет легче встречаться. На один час тебе всегда удастся освободиться.

— Тебя бы это устраивало, Дэвид? — спросила Лаура, потянувшись за сигаретой. — Тебе этого было бы достаточно?

— Во всяком случае, это лучше, чем то, что мне пришлось пережить за последние три дня. По крайней мере я мог бы иногда видеть тебя. Когда все спят, ты приходила бы ко мне.

— Возможно, — сказала Лаура усталым и разочарованным голосом.

— У тебя в голосе не так уж много воодушевления, — сказал я и посмотрел на нее. — Кажется, ты не в восторге от моего предложения?

— Я думаю, что оно довольно опасно. Ты не знаешь этой местности. Там столько любопытных глаз. Нам не удастся сохранить наши встречи в тайне, и мне придется быть очень осторожной. Если Бруно узнает, что я обманываю его, он разведется со мной и не оставит мне ни лиры. Только подумай: после его смерти я стану обладательницей прекрасного дома и целой кучи денег. Но один неверный шаг — и все потеряно.

— Ах, вот как, — сказал я. — Об этом я не подумал. Я не знал, что после смерти мужа ты станешь богатой. Это, конечно, углубляет пропасть между нами.

— Наоборот, Дэвид.

— Неужели ты думаешь, что я буду жить на твои деньги?

— Нет. Но, во-первых, это не мои деньги, а Бруно. А во-вторых, ты мог бы взять у меня некоторую сумму и вложить ее в какое-нибудь дело, а потом вернуть долг.

— Ты все обдумала, — сказал я. — Но раз твой муж прожил после катастрофы четыре года, почему бы ему не прожить еще столько же или больше?

— Дорогой, мы сейчас поссоримся, — сказала Лаура.

— Мне очень жаль, Лаура, но совсем не хотелось бы еще раз выносить что-нибудь похожее на любой другой день, так как он может оказаться последним или предпоследним в наших с тобой встречах, омрачить которые я вовсе не желаю. Обсуждение подобной темы мне так же тяжело, как и твое отсутствие. Я же сказал тебе, что собирался делать перед твоим приходом.

— Да. Я знаю. Все мужчины поступают так, когда они разочарованы. Ты не исключение. — Она стряхнула пепел в камин. — Ты же обещал мне не звонить.

— Знаю, но это было как наваждение.

— Если бы ты поселился у озера, это еще больше осложнило бы все. Не увидев меня несколько дней, ты подходил бы к вилле… Нет, это не выход.

— Как же тогда быть?

Лаура молча смотрела на меня некоторое время. Наконец она сказала:

— Есть только один выход, Дэвид.

Неожиданно я почувствовал, что она давно все продумала. Она только ждала, когда я выложу все свои предложения и станет ясно, что они неприемлемы.

— Врач настаивает, чтобы Бруно проводил день в кресле на колесах. Вечером его переносят с кресла в кровать. Сестре Флеминг это не под силу. У нас есть человек, который ей помогает. Кроме того, на его попечении находятся моторная лодка и машина. За это он получает бесплатное содержание и 7000 лир в неделю.

— Зачем ты это мне все рассказываешь? — резко спросил я. — Какое отношение я имею ко всему этому?

— Этот человек уходит от нас в конце недели.

Меня обдало жаром.

— Ты хочешь, чтобы я занял его место?

Лаура не смотрела на меня.

— Это единственный выход, Дэвид.

— Ах, вот как! — Я пытался взять себя в руки. — Давай выясним все до конца. Я должен помогать сиделке ухаживать за твоим мужем. Каждое утро переносить его с кровати в кресло, а каждый вечер развлекаться с его женой. За это я буду получать 7000 лир и бесплатное содержание. Заманчивое предложение.

Лаура посмотрела на меня блуждающим взглядом.

— Это все, что ты можешь сказать?

— О нет. Я могу сказать еще очень много. Разве есть что-либо худшее, чем каждое утро встречаться взглядом с человеком, который не может пошевелиться, не может заговорить, но с женой которого ты провел ночь? Для меня это был бы опыт, которого так не хватало в моей и так не безгрешной жизни. Я не только буду красть у несчастного жену, но мне за это еще и платить будут. Вот уж действительно потрясающее предложение.

Кивнув, Лаура встала, подошла к комоду и взяла шляпу и сумочку.

— Подожди немного, Лаура, — сказал я. — Не уходи. Мы должны поговорить.

— Нет, я переночую в отеле. Всего хорошего.

— Ну неужели ты не видишь, что это предложение неприемлемо для меня? — спросил я.

— Ладно, я все вижу. Все так, как ты сказал, но пропусти меня.

— Ты не уйдешь. Нам нужно поговорить.

— Дэвид, пусти меня.

— Не говори так драматично. Черт возьми, ты останешься здесь. Мы найдем другой выход, дай мне подумать.

Лаура побелела от ярости. Она стояла против меня со сжатыми кулаками.

— Тут не о чем думать, — сказала она. — Я указываю тебе на единственно возможный выход, но если ты так горд, глуп и примитивен, то поставим на этом точку. Я была дура, что связалась с тобой. Подумай обо всем, но уже без меня, а мне дай уйти. — Ее голос стал еще неприятнее: — Я не хочу больше говорить на эту тему. Пропусти!

Я схватил ее за плечи и встряхнул.

— Ты, вероятно, совсем не подумала о нас, — крикнул я яростно. — Иначе ты никогда не сделала бы мне такого позорного предложения. Представь себе только: я буду обнимать тебя в доме твоего мужа, за его спиной. Ты согласна на это?

Сумочка выпала из рук Лауры, она обняла меня и притянула мою голову к себе, заговорила виноватым тоном:

— Я так сильно люблю тебя, Дэвид. Я готова обнять тебя даже в присутствии своего мужа. Неужели ты не понимаешь, дорогой, что он для меня ничего не значит и никогда ничего не значил! Я вышла за него ради денег и теперь расплачиваюсь. У меня нет к мужу ни капли сочувствия, так же как у него не было ко мне, когда он был еще здоров. Ты не можешь представить, как он раньше обращался со мной. Я могу быть неверной ему, и у меня нет к нему жалости. Сделай то, — Лаура уже умоляла и требовала, — что я тебе предлагаю, Дэвид, иначе мы больше никогда не увидимся. Мне было не легче, чем тебе, когда я не могла тебе позвонить. — Ее голос прервался. — Я не могу выдержать ни одного такого дня. Ты должен поступить так, как я прошу, Дэвид, иначе между нами все кончено.

Я отстранил ее от себя и вгляделся в белое как мел лицо.

— Поцелуй меня, Дэвид.

Когда наши губы встретились, мое сопротивление рухнуло.

Я проснулся оттого, что меня потрясли за плечо.

— Проснись, Дэвид, — сказала Лаура, склонившись надо мной. — Я сварила кофе. Мне нужно скоро идти, дорогой.

— Ты уже одета? Сколько же сейчас времени?

— Седьмой час. Ты так сладко спал, что мне не хотелось тебя будить. — Она подала мне чашку кофе в постель. — Кажется, будет прекрасный день, не правда ли?

— Надеюсь, — пробормотал я и вдруг вспомнил, что обещал Лауре перед тем, как заснуть. — Как бы нам не пришлось раскаиваться, дорогая.

— У нас нет другого выхода. — Она присела на кровать, очаровательная и желанная, как всегда. — Мне нужно идти, однако перед этим мы все еще раз обсудим. Ты приедешь на нашу виллу в воскресенье вечером. В Милане ты сядешь на шестичасовой поезд. Я буду тебя ждать в Стреза, и мы вместе переправимся через озеро. Сегодня днем зайди в магазин Новина на виа Боккаччо и объясни, что ты приглашен на место у Фанчини и что тебе нужно одеться соответствующим образом. Они знают, что тебе будет необходимо.

— Что мне придется делать? Носить белую куртку официанта или шоферскую форму?

— Утром и вечером тебе придется помогать Бруно. Кроме того, тебе придется заботиться о машине и возить меня в Милан и Ливино за покупками. На твоем попечении будет также моторная лодка. Если у нас будут гости, то тебе придется подавать напитки и прислуживать за столом. Но большая часть дня будет в твоем распоряжении. Ты будешь жить в двух прекрасных комнатах над лодочным ангаром около озера. Там очень спокойно и тебя никто не потревожит. Я буду посещать тебя так часто, как только смогу. Ночью это можно будет делать безо всякого риска. Таковы твои обязанности. Если они тебе не подходят, то поставим на этом точку. Тогда мы расстанемся.

Я наблюдал за Лаурой некоторое время. Впервые я столкнулся с такой женщиной, как она. Достаточно ей было с любовью взглянуть на меня своими фиалковыми глазами — и я совершенно терял голову.

— Для тебя я готов на все, — пробормотал я.

Глава 3

От вокзала в Стреза к озеру вела крутая мощеная дорога. Лаура сидела в тени пирса и ждала меня. Рядом с ней стояли две крестьянки в черном и с любопытством разглядывали ее. Заметив меня, она отошла от пирса и направилась к моторной лодке. Лаура не улыбнулась, не махнула рукой и вообще не выказала никакой радости при виде меня. Я спустился вслед за ней вниз по ступенькам. Лаура вошла в лодку и уселась на место рулевого. Обе женщины наблюдали за нами. Они подошли ближе и облокотились на парапет.

— Вы умеете управлять моторной лодкой? — с безразличием спросила Лаура.

— Конечно, — ответил я, отвязывая канат. — Это почти так же, как и автомобилем.

В этот момент Лаура прошептала:

— Рада видеть тебя, дорогой. Эти старые ведьмы с удовольствием нас подслушали бы.

Я нажал на стартер — и мотор заработал.

— Здесь все шпионят друг за другом, — продолжала Лаура, откидываясь на спинку сиденья. — Возможно, ты теперь поймешь, почему самое безопасное для тебя — это работать в нашем доме.

Я чувствовал себя отвратительно. Сначала я рассердился на то, что Лаура слишком холодно поздоровалась со мной, а теперь, после ее оправдания, разозлился на самого себя.

— Куда ехать? — коротко спросил я.

— Прямо через озеро к противоположному берегу. Вилла видна даже отсюда. Это белое здание на высоком берегу.

Волшебство озера и красота ландшафта начали действовать на меня, и мое плохое настроение испарилось.

— Что с тобой было, Дэвид? — вдруг спросила Лаура.

Я улыбнулся ей.

— У меня на минуту появилось такое чувство, как будто кто-то прошел по моей ноге, — сказал я. — Не обращай внимания. Все прошло. Кстати, это отличная лодка.

— Все, чем владеет Бруно, отличного качества. Он покупает за свои деньги только самое лучшее. Именно поэтому мы не находим с ним общего языка.

— Не расстраивайся, иначе я сейчас отпущу руль и поцелую тебя.

Лаура рассмеялась.

— Этого делать нельзя. Может быть, кто-нибудь наблюдает за нами с берега в бинокль. Людям здесь совершенно нечего делать. Но скажи, Дэвид, разве это не чудесно, что мы теперь вместе? Я все время думала о тебе и всю прошлую ночь не могла заснуть.

— Я тоже, — ответил я, не добавив при этом, что я думал не только о ней, но и о ее муже. — Между прочим, кто еще живет в этом доме, кроме вас с Бруно?

— Прежде всего Мария — кухарка. Будь с ней осторожней, она давным-давно служит у Бруно, задолго до того, как я вышла за него замуж. Она мне не доверяет и постоянно следит за мной.

— Она ночует на вилле?

— Нет, иначе твой приезд сюда был бы невозможен. Она живет в небольшом домике в соседней деревне Стрелло и приходит на виллу по утрам в семь часов, а вечером уходит в девять.

— Кто еще здесь живет?

— Сестра Флеминг. Она уверена, что Бруно упомянул ее в своем завещании, и обращается с ним, как с личной собственностью. Так или иначе, но сестра-сиделка очень любопытна и пользуется любой удобной возможностью, чтобы вселить в Бруно какие-либо подозрения. Она спит в комнате рядом с Бруно, и смежная дверь всегда открыта. Сегодня у сиделки выходной.

Все это мне не слишком нравилось, но я только спросил:

— Больше никого?

— Нет, есть еще садовник Джулио. Он стар и глуп, так что его ты можешь не опасаться. Но еще имеется доктор Пирелли, который два раза в неделю навещает Бруно. Доктор — старый друг моего мужа и его душеприказчик, и тоже не слишком жалует меня. Он принадлежит к тем людям, которые считают всех красивых женщин аморальными от рождения. Лучше всего, если ты не будешь попадаться ему на глаза, Дэвид. Если он увидит тебя, он сможет что-нибудь заподозрить.

— Похоже, что я попал в какое-то змеиное гнездо.

— А я вынуждена жить в нем уже пять лет. Но все пойдет хорошо, если ты будешь осторожен, дорогой. И еще одно — только прошу тебя, пойми меня правильно, — в течение всего дня мне придется обращаться с тобой, как со слугой. Никогда нельзя угадать, наблюдают за нами или нет. Не сердись на меня и не оскорбляйся, если я буду говорить с тобой не так, как мне этого хотелось бы.

Об этом я никогда не думал. Слова Лауры были для меня как острый нож.

— Ладно, — сказал я, — конечно, мы должны быть осторожны.

— Я тебя расстроила? — спросила Лаура со страхом.

— Конечно, — ответил я.

— Я постараюсь вознаградить тебя за это, — сказала она, сопровождая свои слова нежным взглядом.

Достаточно ей было так посмотреть на меня, как я забывал все неприятности и чувствовал себя на седьмом небе. Она вошла в меня как болезнь, и я ничего не мог поделать с этим. Я понимал, что это безумие чистой воды — взвалить на себя эти заботы и обязанности и так всецело довериться женщине, но дело зашло слишком далеко.

— Вилла находится за этими ивами, — вдруг сказала Лаура. — Отсюда ты уже можешь видеть лодочный ангар и свои комнаты.

Я увидел среди скал небольшое двухэтажное здание с большим фонарем. В его нижнем этаже находилось помещение для лодок. С обеих сторон домик был окружен плакучими ивами, в тени которых, как я позже узнал, находился плавательный бассейн. Длинная каменная лестница вела по холму к вилле.

— Этим путем я буду приходить к тебе, — сказала Лаура.

— В темноте это опасно.

Она рассмеялась:

— Не для меня, Дэвид. Я хорошо изучила эту дорогу. Когда атмосфера в доме становится невыносимой для меня, я всегда ухожу в лодочный ангар. Я сама обставила там квартиру. Она тебе наверняка понравится.

Я выключил мотор лодки, и она скользнула в маленькую бухточку под сень плакучих ив.

— Я думаю, ты сам найдешь свою квартиру, Дэвид, — сказала Лаура, а сама выпрыгнула на пристань. — Я не рискну показывать ее тебе сама. Когда переоденешься, поднимись в дом и зайди на кухню. Мария накормит тебя ужином. Потом я отведу тебя к Бруно.

— О'кей, — сказал я, вылезая из лодки.

Лаура дала мне ключ.

— Это ключ от твоих комнат. Прошу тебя, будь осторожен, Дэвид, и никогда не забывай их запирать, когда уходишь. Туда имеют право входить только я и одна женщина из деревни, которая там убирает. Больше там никто никогда не бывал, и так должно оставаться и впредь. Иначе встанет вопрос, почему я позволила тебе поселиться там. Ты сможешь сам содержать квартиру в порядке?

— Убирал же я свою прежнюю комнату, — со смехом сказал я.

— Раз в неделю будет приходить старуха из деревни и производить основательную уборку. На нее я могу положиться, она будет молчать. Я предупрежу тебя, когда она придет. Тогда тебе лучше не попадаться ей на глаза.

— К чему столько предосторожностей?

Лаура засмеялась.

— Подожди, скоро поймешь, когда ты сам увидишь комнаты.

Она положила руку мне на плечо и посмотрела на меня. Я привлек ее к себе. Ее губы были сухими и горячими, как будто у нее была лихорадка. Она теснее прижалась ко мне, впиваясь пальцами в мои плечи. Так мы стояли некоторое время. Потом Лаура отстранилась, легко взбежала по ступенькам и исчезла.

Привязав лодку, я взял свой чемодан и поднялся по узкой лестнице на второй этаж, в квартиру над лодочным ангаром. Отперев ключом дверь, я широко распахнул ее и остановился как громом пораженный. Оглядевшись, я вошел в комнату. Три великолепных персидских ковра покрывали пол этого огромного помещения, стены были обтянуты красным и белым шелком, в огромной нише стоял широкий диван, покрытый шелковым покрывалом с красной обводкой, в центре комнаты стояли четыре кресла и небольшая кушетка, выглядевшая в этом огромном пространстве довольно одиноко. В одном углу находился встроенный в стену бар, который поворачивался от толчка и превращался в полки с книгами. Около стены стоял огромный радиоприемник с проигрывателем. Напротив была дверь, которая вела в небольшую туалетную комнату. Там находились два зеркала в полный рост и два шкафа для одежды, внутри которых загорался свет, стоило только открыть дверь. Позади находилась ванная комната с вделанной в пол ванной. Ее стены были сплошь зеркальными и обрамлены черным мрамором. Я подошел к бару и налил себе двойное виски. Это было мне сейчас просто необходимо. Теперь я понимал, почему дверь этой квартиры следовало всегда запирать. Это я тут же сделал, отправляясь на кухню ужинать.

Кухарка Мария была пожилая толстуха с добродушным лицом и дружелюбным взглядом. Когда я вошел в кухню, она как раз накидывала на плечи шаль, казалось, собралась уходить домой.

— Добрый вечер, — сказал я. — Меня зовут Дэвид Чизхольм. Синьора сказала мне, что я буду здесь есть.

Кухарка долго изучала меня взглядом, а потом спросила подозрительно:

— Вы приехали, чтобы ухаживать за синьором Бруно?

— Не совсем так. Я только должен помогать переносить его.

— Синьора не предупредила меня, что вы — американец.

— А разве это было необходимо? — спросил я, глядя на накрытый стол. — Мне сюда сесть?

— Ваш ужин в печи, — сказала Мария, запахивая шаль. — Синьора уже распорядилась, где вы будете жить?

Вопрос был задан вскользь, но я понял, что мой ответ для толстухи-кухарки почему-то важен.

— Я буду жить в комнатах над лодочным ангаром, — сказал я, не глядя на нее.

— Над лодочным ангаром? Значит, тот человек уже выехал?

Я вынул из печи тарелку с телятиной и спагетти и поставил на стол.

— Именно поэтому я здесь.

— Вы должны очень осторожно переносить синьора Бруно, — сказала кухарка, пристально глядя на меня. — Мне тот человек очень не нравился. По-моему, у него ветер гулял в голове.

— Я постараюсь быть осторожным, — сказал я.

Кивнув, кухарка пошла к двери, и было заметно, что она очень неохотно оставляла меня одного в кухне.

— Спокойной ночи, — сказал я.

— А вы не привезли с собой жену? — спросила Мария, взявшись за ручку двери.

— Я не женат.

— В вашем возрасте уже пора бы.

— Я подумаю над этим, — сказал я с улыбкой. — Спокойной ночи.

Она не улыбнулась мне в ответ.

— Тот мужчина тоже не был женат.

— Какой мужчина?

— Беллини. Он работал у нас три месяца. Здоровенный, грубый парень. Целый день он валялся то здесь, то там и курил свои вонючие сигары. Он был очень неосторожен, поднимая синьора Бруно, и доктор Пирелли прогнал его.

— Не смею вас задерживать. Вы наверняка спешите домой, — сказал я.

Немного помешкав, Мария вышла из кухни и закрыла за собой дверь. Невольно я почувствовал, что у старой женщины не просто зародилось подозрение. Нет, она точно знала, почему я здесь.

Лаура поджидала меня в саду. Услышав мои шаги, она повернулась.

— Мария ушла?

— Да.

— Значит, мы одни в доме, если не считать Бруно. Мне сегодня придется остаться на ночь в доме, Дэвид, но завтра я приду к тебе. Как тебе понравились комнаты?

— Они великолепны. Но мне там жить опасно. Если меня там кто-нибудь увидит, то он сразу поймет, в каких мы с тобой отношениях.

— Пока никто не входил в квартиру, это не играет никакой роли, — ответила Лаура. — Я очень рада, что комнаты тебе понравились. Я сама обставила их. Мы проведем там счастливые часы.

— Эта квартира лучше шалаша.

Лаура рассмеялась.

— Я говорила серьезно. Однако я предпочитаю эту квартиру шалашу. Как у тебя прошло знакомство с Марией?

— По-моему, она обо всем догадалась.

Лаура резко взглянула на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Во всяком случае, мне так показалось. Это явствовало из ее слов. Беллини жил в квартире над лодочным ангаром?

— Почему ты так решил? Конечно, нет. — Лаура пристально посмотрела на меня. — Почему ты спросил об этом? Беллини был только служащий и жил в деревне.

Мои подозрения ослабли.

— В словах Марии было что-то такое, что заставило меня предположить, что Беллини жил в этой квартире.

Лаура положила мне на плечо руку.

— Не обращай внимания, Дэвид. Эта квартира принадлежит мне, и я поселила тебя там. Конечно, Беллини там никогда не жил, даже не входил ни разу.

— Где он теперь?

— Не знаю. Вероятно, вернулся в Милан. Почему он тебя интересует?

— Мария заинтересовала меня им.

— Она вечно плетет какие-нибудь интриги. Не слушай ее, Дэвид… А теперь я должна представить тебя Бруно. Он находится наверху, на веранде. Будь осторожен: от его взгляда ничего не укроется. Когда будешь с ним, то не поглядывай на меня, а особенно так, как сейчас.

— Это очень неприятная процедура, Лаура.

— Я понимаю, но так или иначе через все надо пройти. — Она погладила меня по лицу тонкими пальцами. — Прошу тебя, не забывай, что он для меня так же ровно ничего не значит, как и я для него.

Лаура пошла к двери, и я последовал за ней на веранду.

— Бруно, это наш новый служитель, — сказала Лаура, когда мы подошли к ее мужу, сидевшему в кресле. — Его зовут Дэвид Чизхольм, он — американец, живет в Милане, где изучает итальянскую архитектуру. Его рекомендовало агентство Донетти.

Она повернулась и кивнула мне, чтобы я подошел. Я приблизился к креслу. У меня было нехорошо на душе и ладони повлажнели. Я не знал, как смогу выдержать взгляд глаз, смотревших на меня с узкого бескровного лица. Бруно Фанчини было 45 лет. У него были густые с проседью волосы. Его тонкое лицо было красивым и аристократичным. Оно сияло белизной, как будто было высечено из мрамора. И тем более было поразительно то, что с этого лица на нас смотрели удивительно живые, проницательные глаза. Они говорили о незаурядных способностях этого человека. Он наверняка был очень умен, добр и великодушен. Но при желании мог быть также и безжалостным. Было тяжело смотреть на него и знать, что он не может пошевелиться и заговорить, что он беспомощен, как ребенок. Я почувствовал, как его глаза остановились на мне с дружеским интересом, и ощутил волнение и стыд. Чтобы скрыть это ощущение, я отвесил неловкий поклон и опять отошел к стене.

— Может быть, вкатить кресло в дом, синьора? — спросил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Пожалуй, стоит вернуться в дом, Бруно, — сказала Лаура. — Тебе пора спать.

Она повернулась к мужу, и я случайно поймал взгляд, который он бросил на нее. Он подействовал на меня, как удар: столько в нем было ярости и презрения, почти ненависти. Но это выражение исчезло так же быстро, как и появилось. Я подошел к изголовью кресла. Лаура повернулась ко мне.

— Я прошу вас, вкатите кресло в дом, но только постарайтесь осторожнее и без толчков.

Я вкатил кресло с веранды в огромную спальню. В центре комнаты стояла широкая кровать. Мозаичный пол был покрыт дорогим персидским ковром, а на стенах висели старинные гобелены. Все указывало на тонкий вкус хозяина и, должно быть, стоило целое состояние. Я подкатил кресло к кровати. Встав в ногах постели, Лаура наблюдала за нами. Она не сделала попытки подойти и помочь мне и не посоветовала, как лучше поднять больного. Я нервничал, потому что они оба наблюдали за мной. Откинув плед с кровати, я поднял Бруно одной рукой за плечи, а другой подхватил его под колени. Он был очень легкий, и я свободно положил его на кровать, накрыл пледом и отступил назад.

— Благодарю вас, — сказала Лаура. — Теперь вы можете идти. До завтрашнего утра вы мне не понадобитесь.

Поклонившись, я вышел на веранду, но успел все же услышать, как Лаура сказала мужу:

— Он был немного неловок, но скоро научится поднимать и перекладывать тебя.

Сбегая по лестнице в сад, я услышал из спальни нежные звуки шопеновского этюда. Некоторое время я прислушивался, а потом продолжил свой путь.

Когда на следующее утро я открыл дверь в комнату рядом со спальней Бруно, там стояла сестра и причесывалась. Это была высокая худощавая особа с карими глазами, красноватым носом и узким подвижным ртом. Несмотря на ее вид чопорной старой девы, чувствовалось, что она очень хорошо знает свое дело. Вероятно, в трудной ситуации на нее можно было положиться.

— Значит, это вы и есть новый человек? — сказала она на плохом итальянском языке.

— Да, сестра, — ответил я по-английски.

— Как вас зовут?

Я ответил.

— Насколько я понимаю, вы обучены тому, как надо обращаться с больными? — спросила она.

— К сожалению, нет.

Она сделала недовольный жест.

— Сколько раз я просила синьору Фанчини нанять на это место опытного человека. Доктор Пирелли может без труда найти такого, но синьора предпочитает искать людей сама. Ну что ж, надеюсь, по крайней мере вы старательней этого ужасного Беллини. Разумеется, мне придется сообщить доктору Пирелли, если вы будете недостаточно бережно обращаться с синьором.

— Я буду стараться, — холодно ответил я и вышел на веранду. Отсюда оглядывая сад, я увидел Лауру, которая в белом бикини с полотенцем через плечо шла к озеру. Я восхищенно смотрел на ее стройную фигуру и надеялся, что она обернется, но она не обернулась. Она пошла дальше и исчезла в зарослях. Спустя несколько минут я увидел, как она плавает.

— Вот я и готова, — раздался вдруг позади голос сестры Флеминг. Она бесшумно вышла на веранду и, вероятно, заметила, каким взглядом я смотрел на Лауру. Я пристально взглянул сестре в глаза, но мне первому пришлось опустить взгляд.

— Пойдемте, — сказала она и прошла в комнату Бруно.

Он лежал на кровати в том же точно положении, в каком я его оставил вечером. Когда Бруно взглянул на меня, я поклонился. Его глаза действительно были очень выразительными. Они так явно приветствовали меня, как будто он заговорил. У меня появилось болезненное чувство: мне показалось, что он начал привязываться ко мне. И я, похоже, не ошибался: больной смотрел на меня по-дружески и заинтересованно. Когда же он посмотрел на сестру Флеминг, в его глазах появилось равнодушие. Выслушав указания сестры, я осторожно поднял Бруно и перенес его в кресло. Я старался не споткнуться и не толкнуть каталку. По-моему, я проделал все неплохо, сестра Флеминг осталась довольна и одобрительно кивнула мне.

— Все, Чизхольм, — сказала она. — Теперь я справлюсь сама.

Я опять поклонился Бруно. В его взгляде явно читалась зависть ко мне: как я счастлив, что мне не приходится оставаться в руках этой сварливой сиделки. Возможно, я нафантазировал себе это, но мне показалось, что он именно это хотел дать мне понять. Я вышел и поспешил к лодочному ангару. Спрятавшись за ивами, я стал глазами искать Лауру. Ее купальная шапочка белела далеко в озере. Наконец Лаура поплыла к берегу. Когда она выходила из воды, я сказал:

— Доброе утро, синьора.

Она не обернулась, только ее спина выпрямилась.

— Тебя не должны здесь видеть, Дэвид. Это опасно. Рядом живет один старый хрыч, который постоянно наблюдает за мной в бинокль. Прошу тебя, уходи.

— Черт с ним, — сердито сказал я. — Меня он, из моего укрытия, не видит.

— И все-таки, Дэвид, прошу тебя, уйди и постарайся, чтобы тебя не видели.

— Какие еще будут распоряжения, синьора? — саркастически спросил я.

— Осмотри лодку и почини что-нибудь, если нужно. Иногда доктор Пирелли пользуется ею, а мы не хотим подавать ему ни малейшего повода к жалобам. После того, как ты позаботишься о лодке, остаток дня принадлежит тебе. А вечером я приду, дорогой.

— Да, — сказал я.

— Ты уже почувствовал на себе обаяние Бруно? — спросила Лаура, споласкивая в воде свои ноги.

— Кажется, нет.

— У него много обаяния. И даже в теперешнем положении он завоевывает себе друзей гораздо легче, чем я. Хотелось бы тебе стать его другом?

— Вряд ли, — резко ответил я. — Лучше мне сейчас заняться лодкой.

Я пошел в лодочный ангар, запер дверь и занялся работой.

Лаура была права: Бруно обладал обаянием. Несмотря на неподвижность и отсутствие речи, ему удавалось с помощью одного только взгляда выразить дружелюбие и приязнь. Когда я вечером пришел к нему, он был один. Я не знал, что делать: уйти, но меня задержал взгляд Бруно. Он смотрел на меня с дружеским любопытством. Я начал ему рассказывать о том, как провел день в починке лодки. Его глаза улыбались мне.

— Если хотите, мы можем как-нибудь на днях совершить поездку к озеру, — сказал я. — Я проявлю большую осторожность, а для вас это будет приятным разнообразием. — Взглядом он согласился со мной, но потом с насмешливым выражением перевел глаза на вошедшую сестру, как бы хотел сказать мне, что в его состоянии такая поездка исключается.

Я вкатил кресло в спальню и перенес Бруно на кровать. На этот раз это получилось у меня удачнее, и сестра Флеминг одобрительно кивнула. В спальню вошла Лаура. Я поклонился Бруно и ушел к себе. Переодевшись, я уселся на подоконник и закурил сигарету. Меня мучили угрызения совести. Если бы Бруно был неприятным человеком, то я без особых мучений выносил бы свое положение. Но поскольку он был симпатичным, мне в голову все чаще начинала приходить мысль: а не сложить ли мне свои вещи и не убраться ли отсюда подобру-поздорову? С другой стороны, искушение пожить в такой роскошной квартире было очень сильным, а мысль о том, что через несколько часов сюда придет Лаура, чтобы провести со мной ночь, не давала мне покоя. Действительно ли она любит меня? С ее внешностью она могла выбирать из сотен мужчин. Почему же она остановилась на мне? С неприятным чувством я вспомнил о нашей первой встрече. Мне казалось невероятным, чтобы женщина в ее положении зашла так далеко в отношениях с незнакомым мужчиной. Может быть, она была одной из тех женщин, которые не в состоянии обходиться без мужчины? Все равно, каким бы он ни был? Слова Марии о том, что Беллини жил в квартире над лодочным ангаром, возбудили у меня подозрения. Может быть, этот тип был любовником Лауры? А до него могли быть еще и другие? Я пытался анализировать свои чувства к Лауре. Когда ее не было рядом со мной, я мог рассуждать объективно. Что мне было известно о ней самой, не считая ее сексуальной привлекательности? Несмотря на красоту, в ней было что-то странное. В некотором смысле она была похожа на Бруно: у нее на лице тоже жили одни глаза. Но мне было неизвестно, какие мысли таятся за ее высоким лбом. Так я ломал голову над характеристикой Лауры, но все безрезультатно. Лаура застала меня сидящим на окне. Я не слышал, как она вошла, и вздрогнул, когда она дотронулась до меня.

— О чем ты думаешь, Дэвид?

Я поспешно встал.

— Разве ты не рад моему приходу?

Искушение было сильнее меня:

— Нет, очень рад, — ответил я и бурно обнял ее, забыв только что одолевавшие меня сомнения. Ласки Лауры иблизость с ней дали мне желанное забытье. То, что сон не был долгим, я понял, проснувшись. Меня разбудил яркий лунный свет, упавший на меня через окно. Я поднял голову. Лаура лежала рядом со мной, тяжело дыша. Наверное, ее мучили кошмары. Я потряс ее за плечо.

— Что с тобой Лаура? Тебе приснился кошмар?

Она прерывисто вздохнула и, вскочив, растерянно оглядывалась вокруг, а потом прижалась ко мне, и я почувствовал, как тяжело стучит ее сердце.

— Что тебе приснилось? Что черти тащат тебя в ад?

Она вся дрожала.

— Который час?

— Около трех, — ответил я. — Еще рано. Можешь повернуться на другой бок и опять заснуть.

— Нет, мне нужно поговорить с тобой, дорогой. Дай мне сигарету.

Я дал ей закурить.

— Что тебе приснилось?

— Это не важно, Дэвид. Как ты относишься к Бруно?

— Как я должен к нему относиться? — спросил я. Мне было неприятно говорить сейчас о Бруно. — Живой дух в полумертвом теле — вот и все, что я могу о нем сказать.

— Значит, он нравится тебе, Дэвид?

— Не то, чтобы нравится, но я восхищаюсь его мужеством и волей к жизни.

— По-твоему, он хороший человек?

— Наверное, иначе он не мог бы вынести ту жизнь, которую ведет.

— Нет, ты не прав. Разве хороший человек стал бы привязывать к себе жену, как это делает он?

Я промолчал. После долгой паузы Лаура спросила:

— Как ты думаешь, он еще долго проживет?

— Не знаю.

— Иногда меня охватывает страх, что этот ад никогда не кончится.

— Лучше не думать об этом, — сказал я. — Так что же тебе приснилось, Лаура?

— Бруно. Мне всегда снится только он. — Она заложила руки за голову. — Если бы я только могла от него освободиться, представляешь, что бы это значило? Нам больше не нужно было бы встречаться тайно. Мы могли бы даже пожениться.

Интересно, устроил бы меня брак с Лаурой? Что скрывается за безразличной маской ее лица? Хочется ли мне вообще жениться на ней?

— Деньги значат для тебя что-нибудь, Дэвид? — неожиданно спросила она.

— Конечно. Мне всегда хотелось иметь деньги, но у меня никогда их не было. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Меня интересует, что ты готов сделать за достаточно крупную сумму?

— Что сделать? Что ты имеешь в виду?

Лаура повернулась на бок и взглянула мне прямо в глаза.

— Ты готов был бы рискнуть, если бы ставка была достаточно высокой?

Я почувствовал, что мы ступаем на опасную почву. Я напомнил себе слепого, который стоит на краю пропасти и чувствует, что следующий шаг приведет его в бездну.

— Я не могу сказать, что я готов ради денег на все, — ответил я непринужденно, — но многое, конечно, зависит от суммы.

Руки Лауры ласкали меня.

— Допустим, что это будет триста миллионов лир.

— Откуда возьмется такая сумма?

— Состояние Бруно гораздо больше. Если бы я освободилась, то оно перешло бы ко мне, а если бы мы поженились, то я отдала бы половину тебе — триста миллионов лир. Вряд ли нам удалось бы покинуть Италию, но ты смог бы открыть в Риме или в Милане архитектурное бюро, а позже, если бы дела пошли хорошо, ты расплатился бы со мной. Или даже лучше — я стала бы твоим компаньоном. Это мне нравится.

— Я и понятия не имел, что речь идет о такой огромной сумме, — сказал я. — Но ты уверена, что после смерти Бруно унаследуешь столько денег?

— Да, я видела завещание. Его состояние еще больше, но часть отойдет к его дочери. Я получу две трети, а она — одну треть состояния.

— Я и не знал, что у Бруно есть дочь.

— Его первая жена умерла за четыре года до нашего знакомства с ним. Его дочери 19 лет, и она воспитывается в Англии.

— Она вернется сюда?

— Возможно. Но я не знаю точно. Триста миллионов, Дэвид. Разве это не заманчивая перспектива?

— К чему строить воздушные замки, Лаура? Бруно может прожить еще долго.

— Знаю. — Горящий кончик сигареты описал в темноте круг. — Но разве не ужасно, что он так долго будет жить? В конце концов, разве это можно назвать жизнью?

Я промолчал.

— Мне приснилось, что он умер, — сказала Лаура после долгой паузы.

— Но ведь он жив, — резко ответил я. — Оставим эти разговоры.

— Тебе известно, что жизнь Бруно висит буквально на волоске? — спросила она, как будто не слышала моего последнего замечания. — Если ты однажды во время переноски бросишь Бруно на пол, он умрет.

— Вряд ли он упадет, пока я занимаюсь его персоной, — ответил я.

— От несчастья никто не застрахован. Триста миллионов — это большие деньги. Половина — тебе, половина — мне.

— К чему ты клонишь? — резко спросил я.

— Тебе не кажется, что это было бы добрым делом — позволить ему упасть?

Мне не верилось, что Лаура говорит серьезно. Она была так спокойна и хладнокровна, ее голос звучал так естественно, а рука так нежно ласкала меня, и все же она только что предложила убить мужа.

— Тебе действительно кажется, что было бы добрым делом? — спросил я. — Но к чему говорить об этом? Вряд ли это произойдет.

— Дорогой, почему ты так глуп? Ты ведь можешь его уронить, не правда ли?

Я задохнулся. Настал подходящий момент ясно и недвусмысленно изложить свою точку зрения на это.

— Это было бы убийство, Лаура.

— Не говори глупостей, Дэвид. Это совсем не убийство. Назови вернее: выстрел ради сострадания. Если лошадь ломает себе ногу, ее ведь пристреливают?

— Хотел бы я видеть лицо судьи, когда ты скажешь ему об этом.

— При чем здесь судья?

— При том, что это было бы убийство, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь?

— Какая разница, что это такое, — нетерпеливо сказала она. — Никто ведь об этом не узнает и ничего не заподозрит. С 300 миллионами можно было бы многое сделать, дорогой, не говоря уже о том, что для Бруно смерть явилась бы избавлением.

— А ты учитываешь, что произойдет со мной, если меня заподозрят в убийстве? — спросил я. — А разве тебя не назовут соучастницей? Черт возьми, этого никакие деньги не стоят.

— Успокойся. Я уже сказала тебе, что никто ничего не заподозрит. Это будет несчастный случай.

— Нет, наверняка все выйдет наружу.

Перегнувшись через Лауру, я включил свет.

— Зачем ты это сделал? — нахмурившись, спросила она и прикрыла грудь руками.

— Послушай, — резко, почти грубо сказал я. — Мотив этого дела лежит на поверхности, а все, что нужно полиции, — это ясный мотив. И стоит только увидеть эту комнату, чтобы все понять. И не рассчитывай, что Мария или сестра Флеминг будут держать язык за зубами. У нас нет ни малейшего шанса на успех.

— Дэвид, не кричи на меня. Почему ты так волнуешься?

— Потому, что ты подстрекаешь меня убить Бруно. Да?

— Зачем так грубо выражаться? Он и без того уже почти труп. Разве это называется убийством, если ты его уронишь?

Я встал и надел халат.

— Значит, ты хочешь его убить?

— Конечно, нет. Я только рассматривала эту возможность теоретически. — Она приподнялась и посмотрела на меня. — Это заманчиво, не правда ли, Дэвид? После того как я познакомилась с тобой, мне так захотелось стать свободной. А плюс к этому еще и деньги. Но я сознаюсь, что эти мысли у меня несерьезно. Разве что ты меня уговоришь. Вот если бы ты предложил мне уронить Бруно, я бы не стала мешать.

— Ни при каких обстоятельствах я не сделаю тебе подобного предложения. Выбрось эту мысль из головы.

— Прошу тебя, не злись, Дэвид. Если бы я знала, что ты такой раздражительный, то я не завела бы этого разговора.

— Это было бы убийство. Неужели ты этого не понимаешь? Бруно имеет право на жизнь, как и я.

Лаура покачала головой.

— Тут я с тобой не согласна, дорогой. Но не буду спорит. Я начала этот разговор, не подумав. Во всем виноват этот сон. Мне приснилось, что Бруно умер. А во сне все так просто. Но не будем об этом больше говорить.

— Вот это самое лучшее.

Я подошел к окну и стал смотреть на озеро, озаренное лунным светом.

— Самое лучшее для тебя сейчас — это заснуть. Еще очень рано.

— Вряд ли мне удастся заснуть. Ты не будешь возражать, Дэвид, если я сейчас вернусь на виллу?

Часа три назад мне и в голову не могла прийти мысль, что так обрадуюсь ее уходу.

— Нет, конечно. Так, пожалуй, будет лучше.

— Хорошо.

Лаура вскочила с кровати. Я остался стоять у окна спиной к Лауре, не оборачиваясь. Я только слышал, как она поспешно одевается.

— Ты не сердишься на меня, Дэвид?

Я повернулся:

— Нет, конечно.

— Я рада. Мне хотелось только, чтобы ты был счастлив.

— Да.

— Скоро я опять приду.

— Да.

Лаура не сделала ни одного шага ко мне. Мы вдруг стали чужими. Задержавшись у дверей, она послала мне воздушный поцелуй. Ее огромные глаза были лишены всякого выражения, а улыбка была холодной и натянутой. У меня появилось чувство, что в эту ночь не только мне хотелось остаться одному. Больше мне так и не удалось заснуть.

Глава 4

На следующее утро, покончив со своей обычной работой, я отправился в гараж, чтобы привести в порядок огромную машину марки «Альфа-Ромео». Голова лучше работает, когда руки заняты чем-нибудь, а мне очень надо было подумать. Ночью я был твердо убежден, что Лаура говорила серьезно. Я даже подумал, что она нарочно познакомилась со мной и связала меня с собой, чтобы я мог убить ее мужа. Однако теперь — ясным, солнечным днем — я понимал, как темнота и ночь искажают вещи. Я убеждал себя, что такое вовсе не имелось в виду. Я еще раз обдумал наш разговор. Лаура была тогда так спокойна и нежна, невозмутима, что, наверное, просто не отдавала себе отчета в том, что она говорила. Человек, планирующий убийство, не может оставаться таким спокойным. Нет, все это просто ночная болтовня, которая днем не имеет никакого значения. Пусть вздор, пусть болтовня, но они меня все-таки тревожили. В душе остался неприятный осадок от этих разговоров. Лаура говорила о трехстах миллионах. «Половина — тебе, половина — мне», — сказала она. Я подумал о том, какие возможности открывались бы передо мной, имей я такую сумму. Я мог бы купить себе паспорт, а следовательно, — свободу. Больше мне не потребовалось бы перебегать дорогу при виде полицейского. «Ты мог бы его нечаянно уронить», — сказала она. Да, действительно, при переноске Бруно мог выскользнуть у меня из рук. Его хрупкое, истощенное тело упало бы на мозаичный пол. При этом даже боли не было бы причинено Бруно. Такое падение убило бы его быстрее, чем даже удар по голове.

У меня на лбу выступил пот. Теперь, когда я буду поднимать Бруно, каждый раз у меня будет мелькать мысль: «Стоит тебе уронить его — и ты заработаешь 150 миллионов». Я прервал мытье машины и вытер со лба пот.

— О Дэвид!

От неожиданности я вздрогнул и чуть не выронил тряпку. Это была Лаура. На ней был белый купальный костюм, а в руках она держала шапочку. Лаура была бледна, а под глазами виднелись темные круги. Она нерешительно улыбнулась.

— Прости, я не хотела тебя испугать.

— Я сегодня что-то не в себе.

— Мне сегодня нужно поехать в Ловено за покупками. Лодка в порядке?

— Да.

— Мне хотелось, чтобы ты поехал со мной и помог мне нести вещи. Ты будешь готов через час?

— Да.

Она повернулась и направилась изящной, грациозной походкой к плавательному бассейну. Я посмотрел ей вслед — и у меня по коже прошел мороз.

Через час Лаура, свежая и привлекательная, подошла к лодке, около которой возился я. В своем ярком зеленом платье, широкополой соломенной шляпе, в белых туфлях и перчатках, она была похожа на манекен.

— Я буду управлять лодкой, — сказала она, когда я завел мотор. После этого она сама уселась за руль. Я поместился сзади.

— Я должна поговорить с тобой, Дэвид.

— Так я и думал, — ответил я и приготовился слушать.

— Мы расстались вчера ночью врагами, а это ужасно.

— Ничего удивительного: мы говорили об ужасных вещах.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я всерьез хотела бы покончить с Бруно?

— Я знаю только то, что ты сказала, Лаура.

— Но я совсем не имела этого в виду.

— Надеюсь, что сказанное тобой было лишь болтовней.

Она со страхом взглянула на меня.

— Это испортило наши отношения, Дэвид?

— Должен признаться, что ты меня здорово напугала.

— Во всем виноват мой сон, дорогой. Мне приснилось, что доктор Пирелли, сестра Флеминг и я были в комнате, когда ты переносил Бруно. Ты споткнулся. Доктор Пирелли вскрикнул — и ты уронил Бруно головой прямо на пол.

— Замолчи! — крикнул я и схватил ее за руку. — Я не хочу больше этого слышать!

Она посмотрела на меня испытующе. В ее глазах появилось какое-то странное выражение, как будто ей хотелось проникнуть в мои мысли.

— Дэвид, почему ты на меня так кричишь? Что я тебе сделала?

— Я закричал на тебя? — Я отпустил ее руку. — Прости.

— Поверь мне, я не хочу, чтобы с Бруно что-нибудь случилось.

— Надеюсь.

— Ты говоришь не очень-то уверенно, — обеспокоенно сказала она. — Мне хотелось убедить тебя. Послушай, Дэвид, если бы у меня действительно было намерение убить Бруно, то сначала мне пришлось бы убрать тебя. Но я не хочу ни того ни другого, а ты значишь для меня больше всего на свете.

— Я уже говорил тебе, оставим эту тему.

Лаура прижалась ко мне, подняла голову, и я поцеловал ее. Алые губы были мягкими и соблазнительными. Она обняла меня одной рукой.

— Дорогой, не знаю, чтобы я без тебя делала?

— Я не останусь больше в лодочном ангаре, Лаура.

— Почему, дорогой?

— Это выдаст нас. Я сниму, как Беллини, комнату в деревне.

— Но тогда мы не сможем встречаться ночами.

— Я ничего не имею против встреч в лодочном ангаре, но жить я там больше не буду.

Лаура опять посмотрела на меня беспокойно и даже подозрительно.

— Помнишь, что ты сказал прошлой ночью? — спросила она. — Ты заявил, что все, что нужно полиции, — это убедительный мотив и что стоит им только увидеть квартиру в лодочном ангаре, чтобы понять наши отношения?

— Я помню, что я сказал.

— Ты боишься полиции, Дэвид?

Мне стоило большого труда выдержать ее взгляд, но я все-таки сделал это.

— Не боюсь. Просто я не чувствую себя в этой квартире спокойно. Она для меня слишком роскошна.

— Если ты решил переехать в деревню, я не стану тебя удерживать.

— Вот и хорошо.

— Но в остальном между нами все по-прежнему?

— Да, все в порядке.

Когда мы вернулись из Ловено и я относил покупки в дом, Лауру ждала телеграмма. Она распечатала ее и издала удивленный возглас:

— Это телеграмма от дочери Бруно. Она приезжает во вторник на следующей неделе.

В этот момент из кухни вышла Мария, и Лаура поделилась с ней этой новостью. Мария засияла от радости и захлопала в ладоши:

— Вот синьор Бруно обрадуется.

— Я думаю, — равнодушно ответила Лаура и, повернувшись ко мне, сказала: — Мне очень жаль, но вам придется подыскать себе квартиру в деревне. Когда приедет синьорита Валерия, квартира над лодочным ангаром мне понадобится.

— Слушаюсь, синьора.

Она повернулась к Марии:

— Вы не знаете, где в деревне можно снять комнату, Мария?

— Может быть, у хозяина гаража? — ответила та. — Джанни говорил как-то, что хочет сдать комнату.

— Тогда спросите у него, Дэвид.

Лаура повернулась и пошла через веранду в комнату Бруно. Я слышал, как она сказала ему:

— Бруно, Валерия приезжает. Она могла бы сообщить об этом намного раньше. Я думала, что она вернется только к осени.

— Где я могу найти этого Джанни? — спросил я Марию, которая открывала на кухне пакеты.

— Он живет в начале деревни. Кратчайшая дорога ведет через сад, а дальше прямо вокруг холма.

— Спасибо… — Я закурил сигарету. — Схожу к нему после обеда. Вы, конечно, рады приезду синьориты Валерии?

— Это не то слово, — сказала Мария. — Больше, чем рада. Она должна была приехать раньше. Синьор Бруно ждет ее не дождется. Вот увидите, как он переменится с ее приездом.

— Надеюсь.

Дожидаясь обеда, я все обдумал и решил, что мне надо делать. Хотя Лаура и пыталась убедить меня, что ее предложение было несерьезным, я чувствовал, что нахожусь в критической ситуации. Повторялась древняя история: двое любовников и богатый муж, стоящий у них на пути. К тому же состояние мужа было огромным, поэтому и искушение было больше. В такой обстановке я не мог доверять ни Лауре, ни самому себе. В сердце у меня уже сидела заноза. Если я еще задержусь здесь, то, возможно, Лауре удастся спровоцировать меня, и тогда мы оба придем к убийству. Так что у меня оставался один выход: как можно скорее убраться отсюда. Конечно, мне будет непросто порвать с Лаурой. Особенно сильно я чувствовал ее притягательную силу в те моменты, когда она была рядом со мной. Мне не слишком улыбалось вернуться в мою одинокую комнату в Милане. Но это было все-таки лучше, чем то жуткое чувство, которое меня теперь одолевало. Через шесть дней приедет Валерия, тогда я сложу свои вещи и вернусь в Милан. Так я решил про себя. В сущности, я понимал, что лучше всего мне было бы уехать прямо сейчас, но искушение провести еще несколько дней с Лаурой на Лагомаджиоре и ожидание еще нескольких ночей с Лаурой были сильнее меня. Кроме того, если я сегодня же уеду, я вряд ли получу мое недельное жалованье, а эти семь тысяч лир могли мне очень пригодиться. Меня интересовало, что удалось сделать Торчи в отношении моего паспорта. Я решил после чая отправиться в Милан и поговорить с Торчи об этом. Возможно, ему известно что-нибудь о Беллини, а мне хотелось узнать об этом человеке как можно больше. После обеда я отправился в деревню, чтобы подыскать себе комнату. Джанни Виччи был небольшой толстячок с лысиной и длинными седеющими усами. Мы с ним быстро договорились, и я сказал, что перееду завтра в течение дня.

— Вы с виллы Фанчини? — с любопытством спросил он.

— Да, ко мне перешла работа Беллини.

— Беллини? Этого ужасного типа? Я рад.

— Что он из себя представлял?

— Грубый и жестокий тип. Постоянно бегал за девушками, всегда полупьяный.

— Он жил в деревне?

— Сначала да, но потом он стал так невозможен, что его вышвырнули. Насколько я знаю, он устроился тогда в лодочном ангаре. Счастье, что его здесь нет.

— Вы уверены, что он жил в лодочном ангаре? — спросил я.

— Он жил там примерно неделю, а потом совсем исчез.

— Почему он ушел?

Виччи провел запачканной маслом рукой по лысине.

— Какие-то неприятности с женщиной.

Я понял, что ему не хочется дальше распространяться на эту тему, и поэтому спросил, нет ли у него весельной лодки, чтобы порыбачить в свободное время.

— Можете взять зеленую лодку с подвесным мотором, — сказал Джанни Виччи. — Она лежит на берегу.

— Спасибо, — сказал я. — Я предупрежу вас, когда она мне понадобится.

Возвращаясь на виллу, я обдумывал только что услышанное. Итак, Беллини все-таки жил в лодочном ангаре. Значит, он был любовником Лауры. Во мне снова проснулись прежние сомнения. Действительно ли она планировала убийство Бруно или просто была, как я уже догадывался, нимфоманкой? Прежде всего надо было поговорить с Торчи, чтобы попробовать раздобыть сведения о Беллини. Даже самые мелкие подробности помогли бы мне лучше заглянуть в душу Лауры. Мне хотелось знать, что таится за такой прекрасной, но холодной и непостижимой маской. Потом мои мысли перекочевали к Бруно. Каким одиноким он, наверное, чувствовал себя. Мне захотелось пойти к нему, чтоб хоть немного скрасить его одиночество. Желание мое было чисто импульсивным, идущим от сострадания. Может быть, Бруно будет приятно мое посещение. Тем более, может, понравится, что подумалось почитать ему из любимого мной Вазари, из его книги «Жизнеописания художников». Я зашел в квартиру над лодочным ангаром, снял с полки книгу и пошел в виллу. Сначала взгляд Бруно смутил меня, но, заметив, что он рад мне, я подошел ближе.

— Я сейчас перечитываю Вазари, — сказал я, указывая на книгу. — Здесь много занимательного. Хотите, я немного почитаю вам? — В его взгляде зажегся интерес. — Здесь есть прекрасное место о ссоре Бантнелло с Челлини. Это вас интересует?

Казалось, мое предложение увлекло Бруно. Удивительно, как легко можно было его понять, стоило только внимательно понаблюдать за его глазами. Придвинув себе стул, я уселся и начал читать. Закончив примерно через час чтение главы о Бантнелло, я сказал:

— Удивительно, когда подумаешь, что написано это было 400 лет назад. Я, наверное, уже десяток раз читал эти четыре тома.

Потом я стал рассказывать Бруно о своей работе над книгой об итальянских церквах. Я видел, что этот разговор живо занимает его, и радовался, что нашел такого внимательного слушателя. Я так увлекся этой темой, что совершенно забыл о времени, и пришел в себя только тогда, когда сестра Флеминг подошла и прервала меня на середине описания собора в Сионе.

— Что вы здесь делаете? — сварливо спросила она, когда я поспешно вскочил с кресла.

— Я читал синьору Фанчини, чтобы развлечь его.

Она хотела сделать мне выговор, но, заметив взгляд Бруно, который приказывал ей молчать, только сердито передернула плечами и исчезла. Бруно умоляюще посмотрел на меня, как будто хотел попросить прийти еще раз. Я кивнул ему и вышел в сад. Там мне встретилась Лаура.

— Вы не будете возражать, если я сегодня ненадолго съезжу в Милан? — спросил я, заметив, что сестра Флеминг наблюдает за нами с веранды. — Мне хотелось бы взять кое-что из своих книг.

— Конечно. Может быть, вы хотите взять машину?

— С удовольствием, если вы не возражаете.

— Берите, она мне не понадобится.

Спустя час я уже был в Милане. Я оставил машину на стоянке у собора и пустился на поиски Торчи. Он стоял на солнце около главного входа в собор и высматривал жертву.

— Синьор Дэвид! — воскликнул он, сияя. — Куда вы пропали? Я уже несколько дней ищу вас.

— Я нашел место на Лагомаджиоре.

Он поднял густые брови.

— Как, вы уже больше не гид?

— В данный момент нет. Но через некоторое время я опять вернусь сюда. Как вы поживаете, Торчи? Если вы не очень заняты, мы можем вместе выпить бокал вина.

— С удовольствием. Сегодня у меня был удачный день. Правда, мы договорились через полчаса встретиться с Симоной, но она никогда не приходит точно, так что мы спокойно можем пойти куда-нибудь, чтоб посидеть и поговорить. Симона сейчас в хорошем настроении, потому что начала работать у одной американки. Вы еще не переменили намерений в отношении броши?

— Я вернул ее владелице, Торчи, — сказал я, открывая дверь траттории Пьерро.

Пьерро принес нам бутылку и сказал:

— Приведите сюда еще раз прекрасную синьору.

— Возможно, как-нибудь приведу, — сказал я.

Когда он ушел, Торчи спросил:

— Вы все еще встречаетесь с той синьорой?

— Сейчас разговор не о ней, — сказал я, наливая бокал. — Ваше здоровье!

— У меня есть новость для вас, синьор Дэвид, — сказал Торчи, выпив вино и вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Какая?

— Насчет паспорта. Вчера вечером у меня был Джакобо. Он долго болел, но теперь опять работает. Он сказал, что постарается для вас что-нибудь сделать.

— А он достаточно ловок?

— Ловок? — Торчи стукнул мясистый рукой по столу. — Да ему нет равных по всей стране.

— Вы думаете, что действительно есть возможность? — взволнованно спросил я.

Торчи состроил гримасу:

— Да, но за какую цену!

— Сколько он запросил? — более трезво спросил я.

— Шестьсот пятьдесят тысяч лир.

— Он с ума сошел! — воскликнул я. — Это же грабеж!

— Знаю. Я ему так и сказал. Я заявил, что при такой цене ему сделку не заключить, но он ничего не хотел слышать. Он утверждает, что сам зарабатывает на этом только десять тысяч.

— Лжет, — сказал я.

Торчи пожал плечами.

— Возможно, но его паспорта идеальны, синьор Дэвид.

— К сожалению, у меня нет таких денег.

— Может быть, красивая синьора одолжит вам их? — хитро спросил Торчи.

— Оставь ее в покое.

— Простите, но это было только предположение.

— Итак, мой план сорвался, — проворчал я, снова наполняя бокалы. — Мне придется торчать в этой стране до скончания века.

— Неужели вас так тянет в Америку?

— Там я снова смогу заняться архитектурой, Торчи. Но оставим это. Тебе когда-нибудь попадался парень по фамилии Беллини? Здоровый, грубый.

Торчи изумленно посмотрел на меня:

— Марио Беллини? Да, я знаю его. Почему он вас интересует?

— Что тебе известно о нем?

— Ничего хорошего. Он бандит и насильник.

— Он сейчас в Милане?

— В данный момент нет. Ему пришлось месяца на четыре отправиться в Рим.

— Расскажи мне о нем, Торчи. Это очень важно.

— Беллини задержал на улице двух проституток и ограбил их… Кроме всего прочего… — Торчи замолчал. — Он действовал просто и жестоко. Знаете, удар в темноте по голове, а потом…

Он уже трижды сидел в тюрьме. Если бы он оставался в Милане, то полиции пришлось бы удвоить свои патрули.

— Почему вы решили, что он отправился в Рим?

— Кто-то рассказывал мне об этом. Может быть, он засел еще где-нибудь. Но я не знаю этого. На данный момент важно одно: чтобы его не было в Милане.

— Опиши мне его, Торчи.

— Он высокого роста, сильный. В глаза бросаются его густые черные брови. У него синеватый от щетины подбородок, как будто он давно не брился, маленькие злые глаза и небольшая круглая лысина. Он постоянно находится в драчливом состоянии и курит длинные крепкие сигары.

— Что вам еще известно о нем?

Торчи потер нос.

— Помните карманника Андре Галлио?

Я кивнул.

— Беллини убил его брата Луиджи. Именно поэтому ему пришлось бежать из Милана. Полиция до этого не докопалась, но я знаю и Андре тоже.

— Почему же Галлио не обратился в полицию?

— В этом не было необходимости. Галлио принадлежит к мафии, а это означает, что стоит ему добраться до Беллини — и тот будет трупом.

Я закурил сигарету. Неужели Лаура ничего не знала об этих историях? Мои подозрения усилились.

— А теперь мне нужно идти, синьор Дэвид. Симона, наверное, уже ждет меня. Не составите ли нам компанию?

Я покачал головой.

— У меня нет времени, Торчи. Передайте Симоне от меня привет. А вопрос с паспортом я пока оставлю открытым.

Придя вечером на веранду к Бруно, я очень удивился, застав там высокого худощавого мужчину. Я догадался, что это доктор Пирелли. Он окинул меня долгим, испытующим взглядом.

— Это Дэвид Чизхольм, доктор, — сказала Лаура. — Вы не возражаете, если он сейчас перенесет Бруно в кровать?

Вкатывая кресло Бруно в спальню, я чувствовал на себе взгляд Пирелли. Сестра Флеминг уже откинула простыню на кровати. Подкатывая кресло к кровати, я вдруг вспомнил сон Лауры. Мне стало плохо… до тошноты.

— Он теперь переносит Бруно очень умело, — сказала Лаура доктору Пирелли. — Он гораздо лучше того человека, который был у нас до этого.

Показалось мне или она действительно побледнела? Ее глаза блеснули, когда она бросила на меня мимолетный взгляд. Я откинул плед. Бруно наблюдал за мной. В его глазах были замешательство и немой вопрос, как будто мое состояние передалось и больному. Я поднял его… Сестра Флеминг взялась за спинку кресла и так резко оттолкнула его, что оно ударилось о ночной столик и опять откатилось ко мне. Острый край кресла ударил меня под колено — и я потерял равновесие. Лаура вскрикнула.

— Осторожно! — крикнул доктор Пирелли.

Я пошатнулся, стукнулся коленями о край кровати, но мне удалось удержать Бруно на весу. Я положил его на кровать. Все происшествие длилось не более трех секунд. Казалось, несчастье было почти неминуемым, но, слава Богу, все кончилось благополучно. Бруно не пострадал.

— Мне очень жаль, синьора, — сказал я охрипшим от волнения голосом.

— Это была моя ошибка, — сказала сестра Флеминг. — Со мной это случилось впервые.

Глаза Бруно улыбнулись мне.

— Вам следовало бы быть осторожней, сестра Флеминг, — сказал доктор Пирелли сердито. — Если бы не ловкость этого человека…

— Я же сказала вам, что он ловок, — вмешалась Лаура. Она была белее снега, только губы, как всегда, алые.

Я вышел на веранду и вытер пот со лба. Руки у меня дрожали. Доктор Пирелли последовал за мной.

— Чуть было не произошло несчастье. Вы очень ловко избежали его, — сказал он.

Я ничего не ответил, потому что боялся, что голос выдаст меня.

— Проводите меня до машины, — сказал доктор Пирелли и направился вдоль по тропинке, ведущей к воротам. Все еще дрожа от пережитого страха, я последовал за ним.

— Вы — американец? — спросил Пирелли, подойдя к машине.

Я понимал всю опасность подобного вопроса. Если доктор захочет взглянуть на мой паспорт, то мне придется признаться, что у меня его нет, и тогда доктору ничего не стоит сообщить об этом полиции.

— Не совсем, доктор. Мой отец был американцем, офицером, а мать — шальной итальянкой, и по ее желанию я ношу фамилию отца.

Казалось, ответ удовлетворил моего собеседника, и он спросил:

— Вас наняла сестра Флеминг?

— Нет, синьора Фанчини.

Его лицо застыло.

— Сестра Флеминг рассказывала мне, что вы читали вслух синьору Фанчини.

— Да, она упрекнула меня за это, но у меня создалось впечатление, что у синьора осталось удовлетворение от этого занятия, которое внесло некоторое разнообразие.

— Больше она не будет вам мешать, — едко сказал доктор. — Я разрешаю вам говорить днем с синьором Бруно, когда вы не заняты работой. Он показался мне сегодня гораздо веселее.

— Я с удовольствием сделаю что смогу.

— Как вам только пришла в голову мысль почитать Вазари?

— Я пишу книгу об итальянских церквах. Благодаря моей теперешней должности мне уже не нужно заботиться о хлебе насущном и я смогу спокойно закончить свою работу. Я рассказал о ней синьору Фанчини, и он, кажется, заинтересовался.

— Разумеется, заинтересовался. Ведь он — искусствовед и наблюдал за реставрацией бесценных фресок.

— Можно надеяться, что синьор Бруно выздоровеет?

Доктор Пирелли покачал головой.

— Он останется парализованным на всю жизнь, но сможет опять научиться говорить. Его немота носит психический характер и вызвана шоком при катастрофе. Если он опять обретет интерес к жизни, то он очень захочет говорить и заговорит. Возможно, таким побудительным средством послужил бы новый шок.

— Значит, врачебное вмешательство тут не поможет?

— Нет, но если синьор Бруно захочет, то поможет сам себе.

— Ему это известно?

— Еще нет. Никому не известно, поэтому я просил бы вас до поры до времени молчать об этом. Еще слишком рано. Сначала нужно, чтобы Бруно избавился от депрессии, нужно укрепить его общее состояние, а потом можно будет попробовать и то, о чем мы говорили. Мне кажется, что вы ему можете помочь во многом. Поэтому я и рассказал вам это. С тех пор как вы появились здесь, Бруно стал, по-моему, гораздо веселее. Конечно, тут сыграла свою роль и телеграмма о приезде дочери. — Так, беседуя, мы подошли к машине синьора Пирелли.

Он положил докторскую сумку в машину и спросил меня:

— Вы здесь живете?

— Нет, я снимаю комнату в деревне.

Казалось, он испытал облегчение, узнав об этом.

— Я приеду в следующий вторник и надеюсь констатировать у больного еще большее улучшение.

Я посмотрел вслед отъезжающей машине доктора и пошел собирать вещи к переезду с виллы.

Когда я упаковывал вещи, щелкнул замок и вошла Лаура. Она была бледна, и под глазами у нее залегли темные тени.

— Я увидела свет и решила зайти к тебе, Дэвид.

— Твой сон чуть не стал явью, — сказал я. — Впредь я буду верить в сны.

— Он был бы не совсем явью.

— Да.

Лаура безучастно подошла к окну.

— Ты напугал меня, Дэвид. Я решила, что ты уронишь Бруно.

— Такого намерения у меня не было.

Усевшись на кушетку, я вынул пачку сигарет и закурил. Говорить мне не хотелось. Наступившее молчание прервала Лаура. Она спросила:

— О чем Пирелли говорил с тобой?

— Сказал, что это была неплохая идея — почитать Бруно Вазари…

— И все?

— Его также интересовало, кто я такой, кто меня нанял и где я ночую. Я сказал ему, что снимаю комнату в деревне.

— Он говорил тебе о состоянии здоровья Бруно?

— Доктор считает, что твой муж очень подавлен, и думает, что можно достичь прогресса, если пробудить интерес у Бруно к жизни.

— Сможет ли он когда-нибудь ходить?

— Нет, ни при каких обстоятельствах.

Лаура облегченно вздохнула:

— Это точно?

— Да.

— А говорить Бруно сможет?

Я вспомнил предостережение Пирелли.

— Этого доктор не сказал.

— Последнее меня беспокоит особенно. Заговорит Бруно — и я окажусь у разбитого корыта. Он ведь сможет тогда написать новое завещание.

— Почему он должен так поступать? Ведь ты его жена и имеешь право на часть его состояния.

— Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Думаю, что это моя вина. Я была с Бруно не очень добра все это время, как его постигло несчастье. Уход за больным — это не для меня.

Я ничего не возразил.

— За день до несчастного случая мы с ним серьезно поссорились, — продолжала она. — Он заявил мне, что собирается изменить завещание в пользу Валери. Он хотел две трети состояния завещать ей, а одну треть — мне. Затем произошла катастрофа, и все осталось по-прежнему.

— Это меня не касается, — резко сказал я.

— Тебя, возможно, нет, а меня — да. Если бы он сегодня вечером умер…

— Хватит! — крикнул я. Потом вскочил и подошел к Лауре. — Если ты не перестанешь, то лучше уходи!

— Не выгоняй меня, дорогой, — она обняла меня за шею и прижалась ко мне. — Теперь, когда приедет Валерия, нам придется быть очень осторожными. Несколько ночей до ее приезда будут, вероятно, последними, что нам удастся провести вместе. — Притянув меня к себе, она поцеловала меня. — Скажи, что ты меня любишь, Дэвид.

Ее близость опять загипнотизировала меня. Я осыпал ее поцелуями и прижал к себе так крепко, как будто боялся ее потерять.

— Минутку, дорогой, позволь мне снять платье. Ты сомнешь его.

Она сбросила платье. Я поднял ее на руки и отнес на кушетку. Когда я склонился над Лаурой, она остановила меня.

— Дэвид, ты меня беспокоишь. Почему ты стал вдруг так хорошо относиться к Бруно?

— Хорошо относиться? Только потому, что я ему почитал?

— Да, а почему ты это сделал?

— Мне жаль его. Он так одинок. Мне хотелось развлечь его.

— Понимаю, — она испытующе поглядела на меня. — Ты читал его завещание?

— Как тебе в голову пришла такая нелепая мысль?

— Я подумала, что, возможно, ты случайно увидел копию в твоей комнате.

— Ты хочешь сказать, что я обыскивал твою комнату?

— Не ставь так вопрос, Дэвид. Возможно, я где-то забыла эту копию.

— Ты никогда не сделала бы этого. Но все равно будь спокойна: я не видел завещания. Только почему ты спросила меня об этом?

— Потому, что там значишься ты, Дэвид.

Вдруг я почувствовал себя человеком, запертым в ловушке.

— Не говори чепухи! Как это может быть?

— Может быть. Ты являешься человеком из персонала, а Бруно завещал каждому из прислуги, кто будет в момент его смерти в доме, определенную сумму денег.

— Сколько?

— 650 тысяч лир, дорогой.

— Так много! — воскликнул я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя мое сердце забилось тяжело и тревожно. Это была как раз сумма, необходимая мне на паспорт.

— Значит, ты не собираешься ронять Бруно? Теперь удобная возможность упущена. Второй раз такая не представится.

— Как ты можешь предлагать мне такое? — воскликнул я, вытирая капли пота со лба. 650 тысяч! Без единой оговорки! Меня такой вариант устроил бы больше. Мне не понадобилось бы ни жениться на Лауре, ни брать у нее деньги взаймы. Это была как раз та сумма, которая позволяла мне уехать из Италии.

Поднявшись, Лаура обняла меня за плечи.

— Почему мне не говорить тебе то, что я чувствую? Бруно для меня ничто так же, как для тебя. Мне сегодня хотелось, чтобы ты уронил его. Тогда ты получил бы свои деньги и меня саму. А виноватой осталась бы сестра.

— Заткнись! — крикнул я и освободился из ее объятий.

— Знаешь, Дэвид, ты говоришь так, будто противишься искушению, боясь поддаться ему.

— Нет, не рассчитывай на это.

— Тогда поговорим о чем-нибудь другом.

Склонившись снова над Лаурой, я почувствовал, как она замерла и впилась ногтями в мое плечо.

— Кто-то ходит снаружи, — прошептала она.

— Я ничего не слышу.

— Зато я слышу. Встань и погляди, Дэвид.

Я встал и подошел к окну, но, выглянув из него, ничего не заметил.

Лаура тоже подошла вслед за мной к окну. Неожиданно я услышал тихий плеск весел.

— Здесь рядом лодка, — прошептала Лаура. — Выйди, Дэвид, и посмотри. Возможно, тебе удастся увидеть ее от плавательного бассейна.

— Может быть, это просто рыбак?

— Рыбаки никогда не подплывают так близко к вилле. Прошу тебя, выйди.

Я осторожно спустился вниз к плавательному бассейну. Теперь довольно отчетливо был слышен тяжелый плеск весел в воде. Лодка быстро удалялась, но держалась так близко к берегу, что ее трудно было разглядеть. Пожав плечами, я повернулся к лодочному ангару и вдруг остановился как вкопанный: незадолго до моего появления, всего за каких-нибудь пару минут, здесь был человек, курящий сигару. На траве остался дымящийся окурок.

Глава 5

На следующее утро мне не удалось увидеть Лауру. По словам сестры-сиделки, она и Мария убирали комнату для Валерии. Так как я тут ничем не мог помочь, я решил воспользоваться удобной возможностью и перенести свои вещи на новую квартиру. Вчера ночью я ничего не сказал Лауре об увиденном мной сигарном окурке, а только предупредил, что кто-то на лодке подплывал к лодочному ангару, хотя узнать не удалось, кто же это был. Вскоре Лаура ушла от меня в беспокойстве. Сегодня я вернулся к событию прошедшей ночи. Я думал: «Может быть, в лодке был Беллини?» Но, в конце концов, он не единственный человек, который курит сигары. Но совсем прогнать мысли о Беллини, о ночном происшествии, о сообщенном Лаурой пункте завещания я не мог. Я размышлял об этом и когда переносил свои вещи на новую квартиру, и когда проводил в порядок свою новую комнату над гаражом Джанни Виччи. А возвращаясь на виллу, я снова думал о завещании Бруно. Мне казалось странным точное совпадение указанной в завещании суммы с той, которую я должен был заплатить за паспорт, чтобы купить себе свободу. Искушение остаться на вилле становилось все сильнее, но я должен был преодолеть его, потому что мысль о необходимости смерти Бруно все чаще приходила мне на ум. Прошлой ночью, беспокойно расхаживая взад и вперед по комнате, я иногда ловил себя на том, что жалею, что не уронил его. Так могло продолжаться до бесконечности. После приезда Валерии я должен уехать.

Занятый своими мрачными мыслями, я шел на виллу, не замечая, что был яркий, солнечный день. Бруно я нашел в его комнате. Он взглянул на меня устало и измученно.

— Сейчас слишком жарко для чтения, — сказал я. — Мне попробовать?

Его взгляд попросил меня начать чтение. Я открыл книгу и начал читать, а через некоторое время вошла Лаура. Она внесла с собой атмосферу едва сдерживаемого раздражения.

— Простите, что я вас прерываю, — сказала она своему супругу. — Мне нужно поехать в Стреза. Только что звонили от Станито и сообщили, что мой жемчуг готов. Мне нужны деньги.

Я посмотрел на Бруно, во взгляде которого появилось напряженное и презрительное выражение. Его удивило так же, как и меня, что Лаура так рано в жаркий день отправляется в Стреза, когда крупные магазины будут закрыты до вечера. Лаура открыла сейф, скрытый за одной из картин, достала оттуда толстую пачку банкнотов по 10 тысяч лир каждая, набрала их полную горсть, а остальные бросила обратно в сейф и закрыла дверцу.

— Мне нужно спешить, — сказала она Бруно. — Возможно, я вернусь поздно, потому что заеду к Элен и поболтаю с ней. Ты же знаешь, как она разговорчива. — Помахав рукой, Лаура пожелала нам приятного времяпрепровождения и поспешно исчезла. Воцарилась долгая и мучительная пауза. Я заметил, что Бруно взволнован и занят какими-то своими мыслями. Он посмотрел на меня, и я понял по его взгляду, что ему хочется остаться одному. Я встал.

— Я скажу сестре Флеминг, что вы хотите отдохнуть, — сказал я и вышел из комнаты.

Когда я вышел на веранду, от берега отплыла лодка и взяла курс на Стреза. За рулем сидела Лаура. Она вела лодку с большой скоростью, и из-под киля расходились широкие волны. Определенно хозяйка виллы спешила не за жемчугом. Должно быть, кто-то ей позвонил и назначил встречу, и именно эта предстоящая встреча привела Лауру в такое возбуждение. Возможно, она встречалась с тем человеком, который слонялся прошлую ночь около лодочного ангара и курил сигары. Похоже, что Марио Беллини вернулся. Я не раздумывал долго. Неподалеку на песке лежала лодка Виччи. Я решил выследить Лауру и узнать, куда она поехала. Прежде чем я успел спустить лодку на воду и запустить мотор, Лаура скрылась из виду. Лаура держала курс на Стреза. Возможно, она изменит направление, но я решил прежде всего поискать ее в Стреза.

Шансы на успех был ничтожны, но мне не следовало пренебрегать этой возможностью. Лаура наверняка считала, что я сижу у постели Бруно, поэтому она будет менее осторожна и скорее выдаст себя. До Стреза я добрался ровно за полчаса. Берег здесь был совершенно пустынным, и солнце палило немилосердно, когда я вышел на набережную. Я увидел оборванного старичка, который сидел в тени и равнодушно смотрел на озеро. Я спросил бедняка, не видел ли он большой моторной лодки, проезжавшей мимо.

— Да, синьор, — ответил он. — Она направлялась в сторону Изола Паскателли. Отсюда его не видно, потому что он лежит в стороне от острова Стреза.

Поблагодарив старика, я вернулся к своей лодке. Пот градом лил с меня, но я не обращал на это внимания. Совсем нетруднобудет найти Лауру на этом маленьком рыбачьем острове. Я обогнул Изола Балла и вскоре достиг Изола Паскателли. Лодку Лауры я увидел возле маленькой гостиницы на дальнем мысе острова, под ивой. Я причалил, вышел на берег и уселся в тени деревьев за столик. С моего места были хорошо видны окна гостиницы. Я заказал заспанному официанту кампари. Ждать мне пришлось часа полтора или больше. Из-за столика я видел лодку Лауры и знал, что она еще в гостинице, вероятно, в одном из номеров. Я оказался прав. Неожиданно раскрылись ставни одного из окон верхнего этажа, и показался высокий сильный мужчина. На нем был запахнутый зеленый халат, слегка открывавший волосатую грудь. Его грубое лицо, сломанный нос, бесформенные уши и узкий, жесткий рот напомнили мне статую одного из римских кулачных бойцов, которую я как-то видел в Риме. Как зверь, томящийся в клетке, смотрел мужчина через озеро. В его толстых сильных пальцах дымилась сигара. Судя по всему, это был Марио Беллини. Теперь я понял, почему Торчи назвал его жестоким и опасным типом. Через пару минут мужчина повернулся и исчез, но в это мимолетное мгновение я успел увидеть в комнате Лауру. Я встал и быстро зашагал к лодке. Здесь мне больше делать было нечего: я видел все, что хотел. Теперь я знал, где, в случае необходимости, можно увидеть Беллини. Мне не стоило задерживаться дольше: Лауре ни к чему знать, что я выслеживаю ее. Однако и спешить было незачем. Лаура наверняка вернется на виллу не раньше ночи.

Вечером, стоя на берегу, я смотрел на огни Стреза, когда из темноты появилась лодка Лауры. На полной скорости она двигалась зигзагами по глади озера. Ее фары двумя светящимися лучами пронзили темноту. Мое изумление перешло в страх, когда я понял, что таким образом лодка ударится о причал и разлетится в щепки. Но Лаура вовремя переложила руль, повернула назад и сделала новый заход. На этот раз она сбросила скорость и на тихом ходу причалила к пристани. Однако это тоже было проделано не совсем удачно: лодка скользнула вдоль причала и ударилась носом о ступени. Я нагнулся над бухтой, чтобы увидеть, что будет дальше. Было слышно, как Лаура чертыхается в темноте. Потом она зажгла фонарик и стала медленно подниматься по лестнице. Подходя к дому, Лаура пошатнулась и упала, потом поднялась на четвереньки. Она была пьяна, как шлюха в субботний день.

Весь следующий день я не видел Лауру. Почти все время мне пришлось потратить на починку лодки. Краска на ее бортах ободралась, винт был погнут. Мне удалось привести ее в порядок только к полудню. После обеда я читал Бруно отрывки из своей книги. Несмотря на подавленное его настроение, которое я заметил еще утром, он, казалось, очень заинтересовался моей книгой. Покончив со своими обязанностями у постели больного, я взял лодку Виччи и отправился на рыбную ловлю. Думалось о том, что видел вчера. Почему Беллини вернулся так неожиданно? Именно его приезд привел Лауру в такое необычное возбуждение. Только меня это не трогало уже. Если ей нужно такое животное, как Беллини, — пожалуйста. Я был рад, что убрался из лодочного гаража, подальше от Лауры. Я удил примерно в трехстах метрах от причала виллы, когда услышал шум моторной лодки. Минутой позже она появилась из-за прибрежных ив и направилась в сторону Стреза. За рулем сидела Лаура. Она была без шляпы и курила сигарету. Моя любовница даже не взглянула в мою сторону, и вскоре ее лодка скрылась в надвигающихся сумерках. «Новое свидание с Беллини», — подумал я. Потеряв всякий интерес к ловле рыбы, я вернулся домой.

Было уже далеко за полночь, когда я услышал сквозь сон тарахтенье мотора. Я встал и подошел к окну. Лаура управляла лодкой с тем же безрассудством, что и прошлой ночью. Лодка зигзагами пронеслась мимо моего окна. Вместе с Лаурой был Беллини. Стараясь перекричать шум мотора, он просил Лауру сбросить скорость. Высунувшись из окна, я увидел, как лодка скользнула в бухту. Несколько минут спустя в лодочном ангаре загорелся свет.

На следующее утро, перенеся Бруно в кресло, я пошел в гараж и спросил у Виччи, нельзя ли мне нанять у него машину. Он указал мне на старый «Фиат».

— Можете взять эту. Заплатите только за бензин. За машину я ничего не возьму.

Я поблагодарил его. Наполняя бак машины бензином, я увидел, как на дороге показалась «Альфа-Ромео». За рулем машины была Лаура. Увидев меня, она резко затормозила и помахала мне рукой. Я подошел к ней. Лаура была бледна, а ее глаза необычно блестели.

— Я забыла отдать тебе деньги, Дэвид.

— В этом нет особой срочности, — ответил я.

— Возьми лучше теперь, иначе потом я могу снова забыть.

Она вынула из сумочки 7000 лир, отдала их мне и спросила:

— Куда ты собрался?

— В Милан.

— Хочешь поехать со мной? Я тоже направляюсь туда.

— Я не знаю, когда вернусь. Виччи дал мне машину. Лучше я поеду на ней.

Лаура испытующе посмотрела на меня.

— Как хочешь. Мне очень жаль, что мы не виделись в последние два дня. Моя подруга остановилась в «Регине», и я еду к ней. Это малоприятное, но необходимое свидание. Тебе нравится твоя новая комната?

— Да, — отрезал я.

— Ну, мне нужно спешить. Я надеялась встретиться с тобой этой ночью, но меня пригласили в Стреза. Увидимся завтра в лодочном ангаре?

— К сожалению, ко мне из Милана приедет мой друг Джузеппе, — солгал я. — Он еще никогда не видел этого озера и просил меня принять его.

— Ты не можешь отложить его приезд?

— Попробую, хотя не уверен в успехе.

— Мне так хотелось бы завтра встретиться с тобой, — сказала Лаура, соблазнительно улыбаясь. — Постарайся, чтобы мы могли увидеться.

Я посмотрел вслед отъехавшей огромной машине и вернулся к старому «Фиату». По дороге я решил: ни под каким видом не появлюсь в воскресенье в лодочном ангаре. У меня с Лаурой все было кончено.

Подъезжая к собору по оживленной улице Крезо Мандженто, я заметил девушку, энергично махавшую мне. Это была Симона. Она подбежала к машине и приблизила к стеклу свое смуглое живое лицо.

— Я так и подумала, что это вы. Подвезете меня?

— Конечно, с удовольствием.

Перегнувшись через сиденье, я открыл дверцу.

— Куда вам нужно?

— Мне хотелось бы немного покататься, а потом посидеть на солнце, — сказала она, садясь рядом со мной.

— Неплохая идея, — сказал я, свернув налево в сторону Пьяцца Кастелло. — Как поживает Торчи?

— Я его уже несколько дней не видела. А где сейчас находитесь вы?

— На Лагомаджиоре. Я сейчас там работаю, но во вторник вернусь в Милан.

— А потом уедете?

— Нет, останусь в Милане.

— Правда? А я решила, что, получив паспорт, вы уедете.

Я удивленно посмотрел на нее.

— Какой паспорт?

— Торчи сказал мне, что вам нужен паспорт. Вы не беспокойтесь. То, что он рассказал мне, останется между нами.

— Торчи обещал мне достать паспорт, но, к сожалению, цена оказалась слишком высокой. У меня нет денег.

— Сейчас ни у кого нет денег, — печально сказала Симона. — Торчи так и не может купить мне шляпку. Он говорил вам, что я опять работаю?

— Да, натурщицей.

Она кивнула:

— У одной старухи американки. Рисует она плохо, но платит хорошо. Я теперь экономлю на черный день.

— Не лишенная здравого смысла предусмотрительность.

Симона повернулась ко мне:

— Сколько вам заплатил Торчи за бриллиантовую брошь?

— Я не стал продавать ее, а вернул владелице.

— Ах, расскажите это кому-нибудь другому. Не бойтесь, я не передам наш разговор Торчи. Если скажете мне правду, я вас поцелую.

— Это очень мило с вашей стороны, но я действительно не продавал броши.

— Зачем вы лжете? — вспылила Симона. — Я видела брошь у Торчи, хотя он и спрятал ее от меня. Мне обязательно нужно знать, сколько он заплатил вам за нее.

— Что вы сказали? — спросил я, повернувшись к Симоне и ошарашенно глядя на нее. — Эта брошь у Торчи?

— Да, я видела, как он разглядывал ее, думая, что я сплю.

— Наверное, это другая брошь.

— Нет, та же самая. Когда он ушел, я обыскала всю квартиру и нашла ее. Вы, правда, не продавали ее?

Я покачал головой:

— Да нет же, не продавал.

Симона прищурилась.

— У вашей синьоры «Альфа-Ромео»?

— Да. А в чем дело?

— Тогда это она продала брошь Торчи. Когда я возвращалась с работы домой, от подъезда как раз отъезжала эта машина, а за рулем сидела женщина.

— Когда это было? Только точно: для меня очень важно.

Симона наморщила лоб, вспоминая.

— Днем, в прошлый вторник.

Именно в этот день я разговаривал с Торчи о паспорте, а несколько часов спустя Лаура рассказала мне о завещании Бруно. Неужели она подкупила Торчи этой брошью, чтобы узнать у него цену паспорта? Явно надеялась потом соблазнить меня именно такой суммой и заставить изменить мое отношение к Бруно.

— Какого цвета была машина? — спросил я, едва сдерживая нарастающий гнев.

— Синяя, с голубым щитком от солнца на стекле.

Это была машина Лауры. Симона взглянула на часы.

— Вы не подвезете меня на Пьяцца Пьемонто? У меня там свидание.

Молча, погруженный в свои мысли, я поехал по городу. На площади я остановил машину и открыл дверцу.

— Вы ничего не скажете Торчи о броши? — спросила Симона.

— Нет, да и вряд ли я его сегодня здесь увижу. У меня очень мало времени, а я еще должен встретиться с Джузеппе.

— Не тратьте зря времени. Лучше найдите себе какую-нибудь хорошенькую девушку.

— Может быть, Джузеппе — и старая развалина, но по крайней мере он верный человек. До свидания, Симона.

Было около двух часов. Я был уверен, что застану Торчи дома. Я подъехал к его подъезду, оставил машину и поднялся наверх. Торчи открыл мне дверь, как только я позвонил. При виде меня он слегка испугался, но все-таки дружески воскликнул:

— Синьор Дэвид, какая радость! Прошу вас, входите. У меня еще осталось виски для вас.

Войдя в квартиру, я закрыл дверь и прислонился к ней, заперев ее спиной на задвижку.

— Я проходил мимо, Торчи, и решил зайти к вам спросить еще раз насчет паспорта. Вы говорили с Джакобо?

Торчи кивнул.

— Я виделся с ним сегодня утром, но он не хочет снижать цену. Риск слишком велик. 650 тысяч, и ни лиры меньше.

Я подошел к столу и сел возле него.

— Ты еще помнишь о бриллиантовой броши синьоры?

Он замер.

— Да, синьор Дэвид. А в чем дело?

— Насколько я слышал, она у тебя.

Он так вздрогнул, что расплескал виски, которое подносил ко рту.

— У меня ее нет, — сказал он, избегая моего взгляда.

— Синьора отдала вам брошь, не правда ли?

— Что за чепуха, синьор Дэвид?

— За что ты получил это вознаграждение, Торчи?

— Я не понимаю вас. Синьора ничего мне не давала. Да и почему она мне что-то должна давать? Кто рассказал вам эту чушь?

Перегнувшись через стол, я дал Торчи пощечину. Он отпрянул, так как не ожидал удара.

— Мне очень жаль, Торчи, но я должен выяснить правду. Мне не хочется силой вытягивать из тебя эту историю, но, если потребуется, я это сделаю.

— Вон! — придушенным голосом крикнул он. — Вы больше мне не друг.

Я встал.

— Не выходи из себя, Торчи. Почему синьора отдала тебе брошь?

— Она мне ничего не давала.

Я обошел стол, а Торчи медленно пятился.

— Почему она отдала тебе брошь?

— Не подходите ко мне! Я ничего не знаю о броши!

Я быстрым движением ударил Торчи в челюсть. Он стукнулся о стенку, упал, но моментально смог подняться на ноги. Вдруг у него в руке блеснул короткий нож, которым он попытался с быстротой змеи поразить меня. Лезвие прошло всего в нескольких сантиметрах от меня. Торчи попытался еще раз, но я предотвратил удар, сумев отшвырнуть от себя нападающего. Я знал, что Торчи мастерски управляется с ножом, но не боялся именно этого оружия. За время моего пребывания в Италии я не раз сталкивался с людьми, владеющими ножами, изучил многие приемы и знал, чего следует ожидать.

— Брось нож, Торчи, пока я не заставил тебя пожалеть, — сказал я, поставив стол между нами.

— Убирайтесь вон или я убью вас, — прошипел он.

Отскочив в сторону и сделав выпад, он снова напал на меня. Я опять упредил нанесение мне удара ножом. Своим встречным ударом в челюсть я свалил Торчи на пол и тут же заломил ему руку. Он попытался освободиться, но не мог.

— Говори, Торчи, почему она отдала тебе брошь?

— Она мне ее не давала.

Я стал выворачивать ему руку. Пот выступил у него на лбу.

— Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь, — сказал я, тяжело дыша. — Мне необходимо это знать.

Торчи начал проклинать меня. Я завернул ему руку еще дальше, пока ругань не смешалась со стонами.

— Вы сломаете мне руку!

— Какое мне дело до твоей руки. Придется сломать — так сломаю. Со сломанной рукой тебе уже не удастся заниматься профессией карманника, Торчи.

— Ладно, я все расскажу вам, — прохрипел он. — Отпустите меня.

Я ослабил хватку, но продолжал держать руку в вывернутом состоянии.

— Почему она отдала тебе брошь?

— Ее интересовало, хотите ли вы по-прежнему уехать из страны. Я сказал, что вы твердо решили покинуть Италию.

— Ты сказал ей почему?

— Это не понадобилось. Синьоре самой об этом известно, — прохрипел Торчи.

Я отпустил его, отшвырнув нож ногой под кушетку, и подошел к окну. Торчи дрожал всем телом. Если он сказал мне правду, то мое положение было опасным. Торчи уселся на стул и стал со стоном потирать руку. Он не решался посмотреть на меня.

— Расскажи мне все с самого начала, Торчи.

— Эта дама приехала сюда днем. Она не назвалась, но я сразу же узнал ее и понял, что это именно та женщина, с которой у вас роман. — Он посмотрел на меня исподлобья. — Это ведь верно, что у вас с ней роман?

— Говори, что у вас произошло, иначе я сверну тебе шею.

— Сейчас, синьор Дэвид. Я вам все расскажу, — с готовностью ответил Торчи. — Та дама сказала, что хочет вам помочь, но вы слишком горды, чтобы принять ее помощь. Синьора достала брошь и сказала, что я могу оставить ее себе, если все расскажу ей.

— И ты рассказал? — В ярости я готов был его задушить.

— Это было слишком большое искушение для меня, синьор Дэвид. В конце концов я рассказал той даме, что вы хотите уехать из Италии и поэтому нуждаетесь в паспорте.

— Ты сказал ей, сколько просит за него Джакобо?

— Да, я назвал ей цену.

— Что еще интересовало синьору?

— Она спросила, не разыскивает ли вас полиция.

— Дальше.

Торчи подумал.

— Я не сказал ей ничего особенного. Я только сообщил, что вы, как и я, дезертировали из армии, и объяснил, что у вас нет документов. Если она хочет помочь вам, то пусть даст деньги на фальшивый паспорт. Я хотел только помочь вам.

— Больше она ничего не хотела узнать?

Торчи задумчиво сдвинул брови.

— Она спросила, настоящее ли это имя — Дэвид Чизхольм.

Мороз пробежал у меня по коже.

— Я сказал ей, что знаю вас только под этим именем, — продолжал Торчи, потирая руку. — Тогда она спросила, не слышал ли я фамилию Чизхем?

Конец! Лауре было все известно! Она все время знала обо мне, из-за чего меня разыскивала полиция. И это была единственная причина, почему Лаура связалась со мной.

— Ты чудный друг, Торчи, — хрипло сказал я. — Я всегда знал, что на тебя можно положиться.

Он смущенно смотрел на меня.

— Но ведь она любит вас, синьор Дэвид. К чему ей причинять вам зло?

— А пошел ты к черту! — крикнул я и повернулся к двери.

— Выпейте виски, синьор Дэвид, — виновато предложил Торчи. — Просто, чтобы доказать, что мы не враги.

— Мы не враги и не друзья, Торчи. Мы просто чужие.

Я открыл задвижку и вышел. Лауре нужно было только поднять трубку и сообщить полиции, где меня найти. В любой момент, как только ей заблагорассудится. Я был в ее руках, и это было ей известно.

Глава 6

«Я сказал ей, что вы дезертировали…» — все время стояло у меня в ушах. Таковы были слова Торчи. А я хорошо помнил, как началась эта история. Как-то днем в Рено я купался в море вместе с двумя другими сержантами, когда на берегу появился лейтенант Роулинг и подозвал меня. Роулинг был славный малый — высокий, стройный и всегда не прочь пошутить.

— Мне очень жаль отвлекать вас, сержант, — с усмешкой сказал он, — но вы мне нужны. Оденьтесь, вас вызывают в штаб.

Пока я вытирался и одевался, Роулинг закурил сигарету и, сдвинув на лоб фуражку, спросил:

— Вы ведь говорите по-итальянски, не так ли?

— Да, сэр.

— Хорошо?

— Я вырос во Флоренции. Мой отец был художником. Когда умер его брат и завещал отцу немного денег и дом в Калифорнии, мы переехали в Америку, но язык я не забыл.

Лейтенант кивнул.

— Вы хорошо знаете Флоренцию?

— Я прожил там два года, занимаясь архитектурой.

— А как насчет Рима и Венеции?

— Их я тоже знаю. Но к чему эти расспросы, лейтенант?

Он отшвырнул сигарету и снова задал вопрос:

— Машину водить умеете?

— Да.

— Готовы ли вы взять на себя обязанности гида во время путешествия? Вам придется с быстротой молнии давать ответ на любой вопрос касательно искусства и истории.

— Это я смогу, — ответил я, с любопытством ожидая продолжения.

— Ну что ж, прекрасно. Тогда, за неимением никого другого, придется остановиться на вас, — сказал Роулинг.

— А в чем дело, лейтенант?

— Вы прикомандировываетесь к генералу Костейну во время его поездки с целью отдыха во Флоренцию, Рим и Венецию. Отъезд завтра утром.

Я удивленно посмотрел на лейтенанта.

— Что, генерал потерял вкус к военной службе?

Роулинг подавил улыбку.

— Он в отпуске, сержант. И смотрите, чтобы он не услышал от вас подобных речей, потому что он по характеру настоящий дьявол. Если бы я мог, я не дал бы ни вас, ни кого другого из своих людей, но в штабе известно ваше прошлое, и генерал затребовал именно вас.

— Что он из себя представляет?

— Я же вам сказал: настоящий дьявол. Он имеет свои представления о том, как должен выглядеть и вести себя солдат. Вы должны быть безупречны, а если я сказал, что безупречны, то именно это имел в виду. Он лично будет проверять, вычищены ли у вас ботинки, а если нет, то да поможет вам Бог.

Я почесал в затылке и скорчил недовольную мину.

— Нельзя ли мне сказаться больным, лейтенант?

Роулинг усмехнулся.

— Это невозможно. Постарайтесь не давать ему глупых ответов, иначе реакция будет такая, что вам покажется, будто рядом с вами разорвалась двухтонная бомба.

— Кажется, меня ожидает масса удовольствий?

— После окончания путешествия я дам вам отпуск, сержант, и я уверен, что он вам будет просто необходим.

Штаб-квартира генерала Костейна в Болонье находилась на виа Рома. Я явился в штаб без трех минут десять и успел за эти три минуты оглядеть помещение и встретиться с майором, у которого был крайне измученный вид. Ни разу за все время службы в армии мне не приходилось видеть такой чистой и аккуратной штаб-квартиры. Пол был натерт так, что в него можно было смотреться как в зеркало, дверные ручки сияли. Я видел, как один сержант, прежде чем открыть дверь, обернул ручку бумагой, чтобы не свести с нее глянец. Майор проверил мои документы с такой тщательностью, как будто его жизнь зависела от того, сможет или нет он найти в них ошибку. Потом он перевел усталый взгляд на меня и стал рассматривать меня дюйм за дюймом с такой дотошностью, с которой ученый ищет под микроскопом неизвестную бациллу.

— Повернитесь, — сказал он.

Я повернулся и почувствовал, как придирчивый взгляд майора исследует меня сверху донизу.

— Все в порядке, сержант. Вольно.

Я повернулся и стал, устремив согласно уставу свой взгляд поверх головы майора.

— Вы знаете свои обязанности?

— Так точно, сэр.

— Что вы будете делать?

— Ровно в одиннадцать часов я должен отбыть с генералом во Флоренцию в Гранд-отель, куда следует прибыть к обеду. Мы проведем четыре дня во Флоренции, а затем отправимся в Рим с двухдневной остановкой в Океине в отеле «Континенталь». В Риме мы остановимся на три дня в отеле «Флора». Затем я отвезу генерала в Венецию через Торни, Равенну Фервари и Падур. Там мы остановимся на четыре дня в отеле «Лондра» и затем восьмого мая вернемся в Болонью.

Майор потер тонкий нос и кивнул.

— Хорошо, сержант, генерал скажет вам, что ему хочется увидеть во Флоренции. Вам знаком этот город?

— Да, сэр.

— За домом вы найдете машину генерала. Там же находится Зинесон, денщик генерала. Идите туда, осмотрите машину и поговорите с Зинесоном. Он расскажет вам все, что нужно. Ровно без пяти одиннадцать опять вернетесь сюда.

— Слушаюсь, сэр.

Отдав честь, я повернулся и вышел строевым шагом. Один из писарей посмотрел на меня с таким сочувственным видом, как будто меня ждала петля. Я нашел Зинесона во дворе за домом. Он как раз осматривал чемоданы в багажнике огромного «Кадиллака».

— Ты шофер? — спросил денщик, оглядывая меня.

— Да, — ответил я. — Какая чудесная машина.

— Посмотрим, покажется ли она тебе потом такой уж чудесной, — сказал он. — Взгляни лучше на это.

Он поднял один из чемоданов. Чемодан был сделан из кожи и блестел, как зеркало.

— Ручная полировка, — продолжал Зинесон с горечью. — У генерала пять таких. Битых два часа в день я трачу на то, чтобы навести на них такой глянец, как этого требует генерал.

Мне стало не по себе.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я должен буду чистить его чемоданы? — недоверчиво спросил я.

— Придется, если хочешь сохранить свои нашивки, — ответил Зинесон и положил чемодан в багажник с такой осторожностью, как будто это было сырое яйцо.

— Теперь взгляни на машину. Это еще одно очень приятное занятие для тебя: она должна быть вычищена и внутри, и снаружи так, чтобы не было ни пятнышка, ни пылинки. При каждой остановке, куда бы генерал ни пошел — пообедать или справить нужду, — ты должен наводить блеск на машину. Генерал не терпит грязи в машине, это один из его «пунктиков». Сколько раз мне приходилось одной рукой подносить ко рту хлеб, а другой — полировать эту колымагу. И не забывай о пепельницах. Стоит генералу обнаружить в них хоть малейшую частицу пепла, и он занесет это в свою книжку.

— Что еще за книжка?

Зинесон сплюнул на бетон двора и осторожно растер плевок ботинком.

— Тебе еще придется познакомиться с ней. Генерал отмечает в ней все, что ему не нравится: каждый твой промах, каждую ошибку, каждое пятно — и потом он передаст эту книжку со своими инструкциями майору Кэю, и все это выльется на твою голову. Однажды я получил три дня дежурства на кухне только за то, что забыл вычистить пепельницы. Но работа на кухне — это еще отдых.

Я смотрел на многочисленные детали хромированной отделки машины, и мое мужество понемногу исчезало.

— А ты поедешь с нами? — спросил я.

— Я? — Зинесон усмехнулся. — Это мой первый отпуск. За четыре месяца. Уж я использую его на все катушку вдвоем с какой-нибудь красивой девчонкой. Желаю тебе приятного времяпрепровождения!

Я открыл дверцу и бросил взгляд внутрь. Это была самая лучшая из всех машин, которые я когда-либо видел, не говоря уже о тех, на которых мне приходилось ездить. Там было все: от встроенного бара до автоматически поднимающихся стекол.

— Неужели этот генерал и впрямь так страшен, как ты мне его описал? — спросил я.

— Нет, он намного страшнее, — ответил Зинесон. — Знаешь, что меня удивляет?

— Ну?

Оглядевшись по сторонам, он заговорил шепотом:

— Меня поражает, как ему удалось прожить так долго. Меня удивляет, почему его до сих пор никто не пристукнул. — Зинесон, посмотрев на меня с надеждой, продолжал: — Может быть, ты как раз тот человек, которому суждено это сделать? Ты в течение 14 дней будешь с ним один на один. Вдруг у тебя лопнет терпение — и ты воткнешь этой свинье нож в брюхо. Если это произойдет, то уверяю тебя, все здесь, в штабе, начиная от полковника и кончая мной, будут благодарны тебе по гроб жизни.

— Майор распорядился, чтобы ты рассказал мне все, что я должен знать, — холодно сказал я. — Это все или есть еще что-нибудь?

Зинесон вытащил из кармана свернутую бумажку.

— Вот здесь я записал для тебя все. Если ты допустишь ошибку хоть в одном пункте, прощайся со своими нашивками. Слушай. Генерал встает в семь часов. Ты обязан разбудить его именно в это время: ни секундой раньше, ни секундой позже. Особое внимание обрати на ботинки. Они должны быть вычищены до блеска. При каждой чистке вынимай шнурки. Если генерал обнаружит на них ваксу, то тогда поднимется скандал. Вода в ванне для генерала нагревается ровно до двадцати пяти градусов. — Заглянув в записи, Зинесон усмехнулся и продолжал: — Свою вставную челюсть он кладет в стакан на столике рядом с кроватью. Ты должен эту запчасть генерала вынимать. Это тоже один из его «пунктиков». Если она не будет блестеть, как перламутр, то генерал вытащит на свет свою книжечку. Едва он встал с постели — завтрак уже готов и подается. Это кофе, стакан с виски на два пальца (Бат-69) и ломтик торта. Температура кофе постоянная — тридцать три градуса. Иначе кофе будет выплеснут тебе в физиономию. Пока генерал одевается, ты стой и жди его у двери. Но держи ухо востро: он зовет только один раз, и то не слишком громко. Потом он сообщит тебе дневную программу. Ты не имеешь права ничего записывать, а должен все запоминать, иначе он опять занесет твой промах в книжечку. Если у тебя в комнате нет никаких дел, то стой навытяжку. Ему это нравится. Руки по швам, голова поднята, глаза смотрят вперед, а не по сторонам. И ни одного движения. Говорить ты имеешь право только тогда, когда тебя спросят. Даже если во время поездки эта чертова машина загорится, ты обязан молчать, ехать вперед как ни в чем не бывало, пока генерал не прикажет остановиться. Все понял?

— Да, — мрачно ответил я.

— Вечером он не прочь выпить, — продолжал Зинесон. — Иногда он допивается до того, что уже не знает, где он находится. Тут наступает твой черед. Он надеется, что ты отвезешь его домой и уложишь в постель. В пьяном виде генерал опасен, как динамит. Я как-то раз видел, как он сломал одному парню руку за то, что тот недостаточно быстро уступил ему дорогу. Если генерал сам сядет за руль, то считай, что пробил твой последний час. Он самый отчаянный водитель в мире. Ему все равно, как он едет, главное, чтобы доехать. Я не говорю, что он плохо водит машину. Но если он позволяет себе на скорости сто километров в час проезжать по узким улочкам, то сидящим в машине бывает, конечно, невесело.

Я взглянул на часы. Через две минуты мне нужно было явиться к майору Кэю.

— Благодарю, — сказал я. — Это все, что меня интересовало. Даже если твой рассказ наполовину преувеличен, и то он звучит достаточно страшно. Надеюсь, что у тебя по крайней мере будет приятный отпуск. Судя по всему, ты его заслужил.

Зинесон подмигнул мне.

— Все в порядке. Она смуглая, страстная и влюблена в меня до чертиков. В ближайшие две недели меня никто не увидит. Как только вы покинете Болонью, я сейчас же смотаюсь.

Усевшись в машину, я подъехал к главному входу в штаб и, выйдя из нее, доложил майору Кэю.

— Подождите около машины, Чизхем. Генерал выйдет через две минуты.

Я вышел из штаба. Перед главным входом застыли, как статуи, четверо военных полицейских в белых касках. Зинесон тоже подошел к машине и стал навытяжку рядом с дверцей. Я подошел к нему и стал в такую же позу. Две минуты спустя из штаба вышли три офицера: два полковника и майор. Затем появился генерал. На нем был серый штатский костюм и белая шляпа в руке. Генерал был среднего роста, крепкого сложения, с широкими плечами. Лицо тоже было широким и имело цвет красного дерева. У него были тонкие губы и бледно-голубые глаза, блестевшие холодно и угрюмо. Генерал вяло прошел по тротуару к машине, казалось, ни на что и ни на кого не глядя, но от его взгляда ничего не укрылось. Добрых две минуты он осматривал машину со всех сторон, а потом подошел ко мне.

— Чизхем?

Его голос звучал слабо. Нужно было как следует прислушаться, чтобы понять, что он сказал:

— Да, сэр.

— Поднимите капот.

Я повиновался, и генерал внимательно оглядел мотор.

— Это масло, сержант? — спросил он, указывая на головку распределителя.

Я заглянул во внутренности машины. Мне пришлось хорошенько вглядеться, чтобы заметить крошечное масляное пятно. Генерал вынул носовой платок и протер им головку распределителя. В результате — черное пятно на белом генеральском платке.

— Это масло, сержант?

— Да, сэр.

— Кто готовил машину?

— Я, сэр, — с трудом выдавил из себя Зинесон.

— Ага, Зинесон, это опять вы. Сколько раз я повторял вам, что после осмотра машины на моем платке не должно быть ни пятнышка? — Генерал скомкал платок. И тут же вперед выступил майор.

— Да, сэр?

— Две недели на кухне моему денщику. Отпуск аннулировать.

— Слушаюсь, сэр.

Генерал посмотрел на меня. Я открыл дверцу машины прежде, чем он успел сказать мне что-нибудь. Он окинул меня испытующим взглядом и уселся в машину. Первый раунд я выиграл. Я закрыл за генералом дверцу, сел за руль и запустил мотор. Тихий голос позади меня пробормотал:

— Поезжайте.

Я нажал на педаль газа и отъехал от тротуара. Краешком глаза я успел заметить, как оба полковника и майор Кэй взяли под козырек. Последнее, что я увидел, было бледное вытянутое лицо Зинесона.

Генерал тихо просидел за мной всю дорогу от Болоньи до Флоренции, как будто его и не было в машине. Несмотря на это, я все время ощущал его присутствие. До меня доходил запах его сигарет, я слышал его покашливание и чувствовал, когда он менял позу. От малейшего шума сзади я сразу начинал волноваться. Ровно в 13.00 мы подъехали к Гранд-отелю, находившемуся на берегу Арно. Не успела машина как следует остановиться, я уже выскочил и распахнул дверцу. У входа генерал еще раз испытующе посмотрел на меня.

— Передадите багаж швейцару, — сказал он, — а сами отгоните машину в гараж, она нам сегодня больше не понадобится. Я распорядился, чтобы вам оставили комнату. После обеда ждите меня в 14 часов у столика портье.

— Слушаюсь, сэр.

Я наблюдал за генералом, пока он не исчез за дверью отеля. Он держался прямо, но шел медленно, как человек, страдающий какой-то скрытой, внутренней болью. Я вспомнил все то, что говорил лейтенант Роулинг об обычном отпуске генерала, о насыщенной программе отдыха, и мне пришло в голову, что лейтенант ошибся. Затем я вынул чемоданы из багажника и передал их отдельной прислуге, наказав, чтобы с ними обращались поосторожнее, а сам отогнал машину в гараж. Прежде чем запереть машину, я оглядел ее. Она сильно запылилась, а внутри на полу лежало много пепла. Генерал сказал, что машина ему сегодня больше не понадобится, но он мог и изменить свое решение, поэтому я решил половину своего обеденного времени потратить на то, чтобы привести ее в порядок: снять пыль и вымести пепел. Хотя я и спешил, на это ушло полчаса. Когда я загонял «Кадиллак» обратно в гараж, пот лил с меня градом. Потом я побежал в отель и поднялся в свою комнату. Едва я успел съесть пару бутербродов, умыться и почиститься, как уже подошло два часа. Я появился в вестибюле одновременно с генералом.

— Пойдемте в кафе под навесом и оглядимся, — сказал он.

Там сидело несколько офицеров за кофе с коньяком, была пара старушек, находились какие-то итальянские дельцы и два генерал-лейтенанта. Все уставили на меня, не веря своим глазам. Сержант в кафе Гранд-отеля! Неслыханно! Генерал уселся за столик. Я остался стоять рядом с ним, в то время как старушки и дельцы продолжали глазеть на меня открыв рты.

— Садитесь, — сказал генерал. Я опустился на краешек стула. — Мы проведем во Флоренции только четыре дня, а мне хотелось бы за это время осмотреть как можно больше. Что вы можете предложить?

— На сегодня у нас намечено: кафедральный собор Бапистерий и капелла Медичи, — сказал я. — На завтра до обеда галерея Уффици и Палаццо Веккио, а после обеда — Палаццо Питти и площадь Микеланджело. На следующий день с утра: церковь Санта Кроче и Барджелло, а после обеда: собор Сан Марко с фресками Фра Анжелико и поездка по городу. В последний день мы можем поехать во Фьезоле и немного погулять.

Генерал кивнул.

— Это все для расширения кругозора. А как насчет вечеров?

— Это зависит от вашего вкуса, сэр. Ночная жизнь во Флоренции довольно скромна. Здесь есть, конечно, несколько ночных клубов, но там небезопасно.

— В каком смысле?

— Можно легко получить удар мешочком с песком по голове и утром очутиться без денег.

Генерал улыбнулся.

— Я люблю опасные заведения, сержант. После пополнения своего образования мне нужно будет отдохнуть. Мы посетим один из этих притонов, и я посмотрю, как кто-нибудь попытается стукнуть меня по голове мешочком с песком.

— Слушаюсь, сэр.

Генерал вытащил из кармана пиджака толстый бумажник и открыл его. Он был набит банкнотами по 10 тысяч лир.

— Приятное подспорье, не правда ли?

— Да, сэр.

Кивнув, он вытащил две бумажки и перебросил их мне.

— Пойдите и купите себе штатский костюм. С сегодняшнего дня вам не совсем удобно будет носить форму.

На его лице появилась холодная улыбка.

— Мы оба с вами в отпуске, сержант.

— Да, сэр.

Я взял деньги. Генерал взглянул на часы.

— Вы должны прибыть сюда в 15.00 переодетым и готовым к выходу.

Мне пришлось буквально носиться по городу, чтобы справиться с этим заданием, но в конце концов мне это удалось. Генерал поджидал меня в коридоре и оглядел сверху донизу.

— Кем вы были до армии, Чизхем?

— Архитектором, сэр.

— Никогда не забывайте, что теперь вы — солдат, — сказал он, пристально глядя на меня бледно-голубыми глазами.

— Слушаюсь, сэр.

— Выведите машину, мне что-то не хочется идти пешком.

Меня так и подмывало рассмеяться ему в лицо.

— Слушаюсь, сэр.

Я поспешил в гараж и подал машину к подъезду. Генерал вышел и внимательно осмотрел ее со всех сторон. Потом он заглянул внутрь, бросил мимолетный взгляд на пепельницы и после этого забрался внутрь. Усаживаясь на заднее сиденье, он сказал:

— Спасибо, что вы позаботились о машине. Я всего лишь капризный старик, но люблю чистоту.

Меня так поразил его человеческий тон, что я чуть не выдал себя. В этот момент мой новый начальник показался мне симпатичным.

Мы вернулись в отель около 19.30.

— Оставьте машину у подъезда, — сказал генерал, выходя. — Она нам сегодня вечером еще понадобится.

— Слушаюсь, сэр.

— Ждите меня в вестибюле в 21 час.

Он прошел в вестибюль с кипой открыток с видами собора и проспектами. Я вычистил пепельницы, смыл пыль с кузова «Кадиллака». Потом я тоже пошел в отель. Прежде чем войти в бар, я удостоверился, что генерала там нет. Усевшись за стойку, я заказал двойное виски. Это мне было просто необходимо. Весь день мне пришлось говорить и говорить. Генерал впитывал мои слова как губка. Мы облазили все закоулки кафедрального собора. Полчаса мы провели около скульптуры «Пьетта» Микеланджело, в то время как генерал расспрашивал меня о его жизни. Немало времени мы провели возле бронзовых ворот Бапистерия. Стараясь ничего не упустить, генерал разглядывал каждую деталь. Когда я рассказывал ему историю Медичи, он сидел под шедевром Микеланджело «Ночь» и «День» и внимал каждому моему слову, как Священному писанию. Когда мы опять вышли на шумную, оживленную улицу, он сказал:

— Благодарю вас, Чизхем. Я очень доволен. Если вы так же хорошо разбираетесь в архитектуре, как в искусстве, то вы знаете свое дело.

В его устах это прозвучало как величайшая похвала.

Заплатив за виски, я направился в ресторан. Здесь я тоже сначала огляделся, нет ли генерала, но его не было. Вероятно, он ел в своем номере. Отлично поужинав, я направился в свою комнату. Теперь у меня было немного свободного времени, чтобы подумать о генерале. В нем было что-то странное. В его присутствии я ощущал сильное напряжение. Было совершенно ясно, что генерал слишком много пьет. У него были выцветшие глаза пьяницы и красные прожилки на щеках. Но он был не просто пьяницей. В его натуре имелось кое-что более странное. У него был бегающий взгляд. Казалось, он постоянно следит за кем-то и в то же время боится, что за ним следят. Это было странно потому, что он не был похож на человека, который может испытывать страх. Время от времени лицо генерала искажала болезненная гримаса, как будто он чувствовал сильную боль. Эти гримасы не нравились мне. Его руки были в постоянном движении: он или барабанил пальцами по коленям, или одергивал пиджак, или просто беспокойно сжимал и разжимал кулаки. Генерал был самым беспокойным, самым нервным человеком из всех, которых я знал. Инстинктивно я чувствовал, что под внешне спокойной маской, которую ему с трудом удается носить, таится вспыльчивый и резкий темперамент.

Около двадцати одного часа я бросил размышлять о характере своего временного начальника, спустился вниз и встретил его в условленном месте. На нем был темно-синий костюм, и с первого взгляда было видно, что генерал уже пьян. Лицо его побагровело, на лбу выступили капли пота, а глаза блестели. Несмотря на это, проходя через вестибюль, генерал еще твердо держался на ногах. Однако у меня появилось неприятное чувство, что он находится в одном из своих опасных состояний и требовался только толчок, чтобы вылилось на меня накопившееся раздражение. Я распахнул дверцу машины. Генерал сел в нее. Я смотрел на него в ожидании.

— Ну, что вы глазеете на меня? — зло спросил он. — Чего вы ждете, черт возьми?

— Ваших указаний, сэр, — ответил я, стоя навытяжку и по уставу глядя поверх его головы.

Он вытер лицо рукой и озадаченно уставился на меня.

— Черт возьми, я не знаю, куда ехать. Собственно говоря, это ваше дело…

Он замолчал, потом потряс головой, как будто хотел собраться с мыслями, и сказал:

— Поезжайте в одно из тех заведений, где танцуют и можно развлечься.

— Слушаюсь, сэр.

Я повез его в казино. Оставив машину у входа, я вышел и открыл дверь.

— Приехали, сэр.

Он медленно вылез и посмотрел на неоновую вывеску над входом.

— Кажется, здесь нет ничего особенного.

— По-моему, тоже, сэр.

— Подождите меня. Я долго не задержусь.

Он открыл стеклянную дверь казино и поднялся наверх по широкой лестнице. Я снова сел в машину и позволил себе, откинувшись на спинку сиденья, закурить. Мне пришлось прождать часов пять, и для меня они показались вечностью. Генерал вышел около двух часов ночи. Я подъехал к нему, выскочил из машины и распахнул дверцу. Не говоря ни слова, генерал сел в машину. От него разило спиртным, и сиденье генерал нашел только ощупью. Он так тяжело плюхнулся на него, что пружины заскрипели.

— В отель, — сказал он, откинув голову назад и закрыв глаза.

Когда я открыл дверцу около отеля, генерал спал. Нагнувшись, я слегка потряс его за плечо. Секунду он безжизненно лежал на подушках, а потом вдруг ожил, подскочил и вцепился мне в запястье. Он вывернул мне кисти и втащил в машину, так что я оказался стоящим на коленях на полу. Правой рукой он стальной хваткой вцепился мне в горло. За время службы в армии мне не раз приходилось вступать в драки с опасными противниками, но я всегда одерживал верх. Однако против этой смертельной хватки я ничего не мог поделать. Генерал продержал меня так еще несколько секунд, а потом наконец отпустил.

— Черт возьми, что это вам взбрело в голову? — прорычал он. — Как вы смеете касаться офицера?

Я поднялся, тяжело дыша, и попытался принять стойку «смирно».

— Я с удовольствием свернул бы вам шею, — продолжал он. — Если вы еще раз дотронетесь до меня, то я передам вас военно-полевому суду.

— Слушаюсь, сэр, — с трудом прохрипел я.

Генерал медленно вылез из машины.

— Получите за это семь суток ареста, сержант. Это научит вас держать руки при себе.

Тяжело ступая, он пошел в отель. Я стоял около машины, потирая горло и ругаясь вслух.

На следующее утро, ровно в семь часов, я постучал в дверь номера генерала. Мне с трудом удалось расслышать тихое «войдите». Я открыл дверь и внес поднос. Генерал в шелковом халате стоял у окна. Во рту у него была сигарета, его волосы были взъерошены, и выглядел он лет на десять старше, чем обычно. Под глазами лежали темные круги.

— Доброе утро, сержант, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Доброе утро, сэр.

Поставив поднос на стол, я стал навытяжку. Генерал подошел, оглядел поднос, взял стакан с виски и отошел к окну.

— Наполните мне ванну, сержант.

— Слушаюсь, сэр.

Я наполнил ванну, измерил температуру воды, добавил немного холодной, надеясь, после виски она ему сойдет. Затем я вернулся в спальню.

— Что у нас на сегодня? — спросил генерал. Он допил виски и держал пустой стакан в своей большой загорелой руке.

— Вы собирались сегодня до обеда осмотреть галерею Уффици и Палаццо Барджелло, сэр, — ответил я. — А после обеда — Палаццо Питти и площадь Микеланджело.

Он сдвинул брови.

— Разве мы договаривались об этом?

— Да, сэр.

— Я думаю, что нам стоит осмотреть что-нибудь получше, — сказал он. — Вот посмотрите на это. — Он подал мне купленные вчера открытки с видами собора и капеллы Медичи. — Не знаю, откуда они взялись. Может быть, их прислал управляющий отелем?

Я ошарашенно уставился на генерала, а он смотрел на меня.

— Кафедральный собор выглядит потрясающе, — продолжал он. — Думаю, что прежде всего мы должны осмотреть его. — Он сел на кровать и потер глаза. — Конечно, осмотрим это здание во имя Божье. Собственно говоря, это ваше дело — быть гидом, сержант. Я даже не должен вам ничего говорить. А завтра, может быть, мы пойдем в вашу галерею Уффици.

Я хотел что-то сказать, но проглотил возражения.

— Ровно в девять в вестибюле, сержант.

— Слушаюсь, сэр.

Повернувшись, я вышел и спустился в ресторан, чтобы позавтракать. Пережевывая свой хлеб, я думал над последней загадкой, которую задал мне генерал. Может быть, он просто хотел заманить меня вловушку своими высказываниями, надеясь, что я начну возражать и тем самым дам ему удобную возможность наброситься на меня? Или он действительно забыл, где мы с ним вчера были? Если так, то он серьезно болен и дело дрянь. Может быть, нам придется до конца его отпуска ходить в Бапистерий и капеллу Медичи? Я решил еще немного понаблюдать за генералом. Если он будет продолжать чудить, то мне придется позвонить майору Кэю и спросить его, как быть, как мне поступить. Это была неплохая идея, только мне следовало бы сразу привести ее в исполнение и поспешить к телефону. Если бы я так поступил, то не попал бы в затруднительное положение, в котором нахожусь теперь. Но я не был еще вполне уверен и не хотел, чтобы меня взяли за шиворот. Для сержанта довольно опасно звонить майору и сообщать ему, что его начальство тронулось.

— Итак, прежде всего направимся в кафедральный собор, — сказал генерал, когда мы встретились. — Портье советовал мне осмотреть его. Этот служащий довольно любопытен. Вам следовало бы знать это, сержант.

— Да, сэр.

Он вышел и обследовал машину, даже протер носовым платком головку распределителя. Но за полчаса до этого я сам прошелся платком по каждой детали и знал, что мой временный начальник не найдет ни одного пятнышка масла. Так оно и было. Оглядев кузов, заглянув внутрь «Кадиллака» и не найдя к чему бы придраться, генерал сел в машину. Я повез его к собору. Все было точным повторением вчерашнего дня. Он заглянул в каждый уголок, постоял около «Пьетты», как будто никогда ее не видел, и выслушал еще раз всю историю создателя скульптуры. Потом мы посетили капеллу Медичи, и, стоя у скульптур «День» и «Ночь», генерал позволил мне снова рассказать историю Медичи. Он выслушивал мои пояснения с тем же фантастическим интересом, что и вчера, и даже купил те же самые открытки. К обеду мы вернулись в отель.

— Что у нас назначено на вторую половину дня? — спросил генерал у меня, вылезая из машины.

— Галерея Уффици, если вы интересуетесь живописью. Большая часть шедевров итальянских художников находится там.

— Это любопытно. Встретимся ровно в 14.00.

У меня снова возникла мысль позвонить майору Кэю, но я преодолел ее. Я решил посмотреть, как у нас пройдут остаток дня и вечер. После обеда мы отправились в Уффици. Мои знания очень пригодились, потому что генерал интересовался малейшими подробностями жизни художников и хотел знать все о сюжетах картин. Около шести часов мы вернулись обратно в отель. Генерал накупил множество репродукций наиболее понравившихся ему картин и пригласил меня в номер, чтобы еще раз посмотреть их. Мне пришлось повторять заново то, что я уже рассказывал о художниках, а генерал в это время делал пометки на обратной стороне репродукции.

— Сегодняшний день был для меня сплошным удовольствием, сержант, — сказал он. — Вы превосходный гид, жаль, что я не обладаю вашими познаниями в области живописи. Этот вид искусства меня очень интересует. Но теперь пойдемте ужинать. Кстати, что мы будем делать сегодня вечером?

— Что вам угодно, сэр.

— Да? — Он удивленно посмотрел на меня. — А разве вы не упоминали о каких-то ночных барах?

— Здесь есть несколько, но они не представляют из себя ничего особенного.

— Это неважно. Нужно же как-нибудь развлечься, сержант. Нельзя же все время посвящать только искусству.

У меня упало сердце, но я ответил по уставу:

— Слушаюсь, сэр.

Когда я ровно в 21.00 вышел в вестибюль, у меня в кармане была бутылка виски и какой-то роман. Мне совсем не улыбалось просидеть в машине еще пять часов просто так. По приказу генерала я отвез его, как и в предыдущий вечер, в казино. Он опять делал те же замечания, а я ему поддакивал.

— Подождите меня у подъезда. Думаю, что я здесь долго не задержусь, — повторил он, вылезая из машины.

«Ну, на этот раз он не оставит меня в дураках», — подумал я. Устроившись поудобнее с книгой и с виски, я выбросил из головы все мысли о генерале. Около одиннадцати часов я случайно взглянул на дверь казино и увидел уже стоящим на ступеньках моего мучителя. Я поспешил подать «Кадиллак» к подъезду.

— Какого черта вы заставили меня ждать? — в ярости завопил генерал. — Я вас научу бодрствовать на посту! Это будет стоить вам нашивок, и я позабочусь о том, чтобы вы их больше не заработали!

— Слушаюсь, сэр!

Генерал сел в машину.

— Поезжайте до конца улицы и там остановитесь.

Он опять был пьян, хотя и не так сильно, как в прошлую ночь. Я доехал до конца улицы и затормозил. Минут через десять я услышал стук каблучков.

— Откройте дверцу, — сказал генерал.

Я вылез из машины и выполнил его распоряжение. К нам направлялась высокая блондинка в норковом манто. Ей было, наверное, не более двадцати трех лет, но выглядела она старше и была довольно потрепана. У нее был холодный и оценивающий взгляд, а жирно намазанный помадой рот не мог скрыть жадного, злого рисунка ее губ. Когда она села в машину, до меня донеся запах ее духов. Это был такой резкий мускусный аромат, что захотелось пошире открыть окно. Она уселась рядом с генералом и погладила его руку.

— Какая чудесная машина, — сказала она, обнажив в улыбке белые зубы. Блондинка распахнула манто. Под ним было вечернее платье с открытыми плечами, лиф которого чуть не лопался от мощного бюста — достопримечательности итальянок. Ее кожа сияла белизной.

— Где ты живешь? — спросил генерал, оглядывая ее, как невычищенное оружие.

— На виа Специале. Это недалеко, дорогой.

— Вы знаете дорогу, сержант?

— Да, сэр.

— Поезжайте.

Я уселся за руль и на высокой скорости поехал на виа Специале. Там я сбросил скорость.

— Виа Специале, сэр.

— Дом рядом с фонарем, — сказала она, наклонясь. Вылезая из машины, она подмигнула мне, потом прошла по тротуару к двери и стала искать ключ в сумочке. Генерал тоже вышел из машины и мрачно оглядел дом. Это было высокое, ничем не примечательное серое строение. Во всех окнах было темно.

— Подождите здесь, сержант, — последовало приказание генерала. — И держите уши открытыми. Если я позову, тотчас поднимайтесь наверх.

Он догнал девушку у двери. Я слышал, как она ему сказала:

— Только не шуми, дорогой. Здесь никто не знает, что я принимаю мужчин.

Дверь закрылась. Закурив сигарету, я осмотрел улицу и поглядел на темный дом. Две минуты спустя в окне на верхнем этаже зажегся свет. Мне оставалось надеяться, что генерал не позовет меня и мне не придется подниматься туда. «Пять пролетов», — печально подумал я. Расхаживая взад и вперед по тротуару, я поглядывал на окна и курил сигарету за сигаретой. Вдруг окно открылось, и я увидел широкие плечи генерала и его голову.

— Вы здесь, сержант? — приглушенно спросил он.

— Да, сэр.

— Вы мне нужны. Немедленно поднимайтесь наверх.

Озадаченный, я пересек тротуар, открыл дверь и ощупью стал подниматься на пятый этаж. Наконец я увидел свет.

— Проходите в квартиру, сержант, — нетерпеливо сказал генерал, стоя на лестничной площадке. — Я не собираюсь ждать вас здесь всю ночь.

Запыхавшись, я одолел последнюю ступеньку.

— Мне нужна ваша помощь, сержант, — сказал он, стоя у входной двери спиной к свету так, что мне не было видно его лица, но его прерывистое дыхание и хриплый голос мне не понравились.

— Слушаю, сэр, — сказал я и посмотрел на него.

— Войдите в спальню и посмотрите, что можно сделать. По-моему, она скончалась.

— Умерла, сэр?

— Войдите и посмотрите сами, черт побери!

Неожиданная злоба в его голосе подействовала на меня как холодный душ. Я понял, что дело обстоит плохо. Поспешно пройдя мимо генерала, я заглянул в первую комнату. Она была большая, но едва обставленная. На буфете в углу стояли два стакана с недопитым виски. Напротив меня находилась дверь в спальню. С моего места мне видна была только спинка кровати.

— Девушка в спальне, — услышал я голос генерала. — Войдите и посмотрите на нее.

Страшный запах донесся до меня, запах, который нельзя было не узнать.

— Может быть, ей это будет неприятно, сэр, — прошептал я пересохшим ртом.

— Ей это уже безразлично, — ответил генерал, вцепившись мне в руку и толкнув меня вперед. — Идите!

Я поспешил к двери в спальню и еще сильнее ощутил этот неприятный запах. Меня чуть не вывернуло из-за него. Потом я посмотрел на кровать — и меня прошиб холодный пот. Мне пришлось повидать в жизни немало страшного. Я видел человека, которому гранатой разворотило всю грудь; я присутствовал при том, как бомба попала в ящик со снарядами, на котором пятеро солдат играли в карты. Я видел, как в пятидесяти шагах от меня врезался в землю пилот на сгоревшем парашюте, но никогда мне не приходилось видеть ничего подобного, ничего более ужасного, чем эта девушка на залитой кровью постели. Нож — орудие убийства — лежал на полу, это был огромный нож мясника, красный от крови. Девушка была зарезана, как овца на бойне. Генерал искромсал ее тело в припадке бешенства. Нетронутой осталась только голова, и при этом на лице убитой отразился весь ужас последних ее минут. Не было сил смотреть на окровавленное тело невинной жертвы генерала. Я закрыл глаза и отвернулся. Мне стало плохо. Пришлось опереться на стену. Руки у меня были холодными как лед.

— Лучше присядьте, сержант, — насмешливо предложил генерал. — Вы неважно выглядите.

Он стоял и держал направленный на меня пистолет. Слышалось звонкое тиканье стоящих на камине часов с маятником.

— Сядьте, сержант, — повторил генерал. — Мне нужно с вами поговорить.

Я был рад, что могу присесть на краешек софы. Не опуская оружия, генерал медленно подошел к буфету. Он налил в два бокала виски, взял один из них и кивком указал мне на другой.

— Выпейте, сержант, и можете опять сесть.

Я послушался его. Мои руки так дрожали, что я с трудом удерживал стакан. Генерал одним глотком опрокинул свое виски. Я выпил немного медленнее.

— Теперь я чувствую себя гораздо лучше, — сказал он и поставил стакан на стол. Стиснув рукой лоб, он помотал головой. — Теперь вам известно, что произошло.

— Да.

— Думаю, что это можно назвать приступом бешенства, — продолжал генерал. — Я ждал его уже несколько месяцев. Может, такое не поддается пониманию и объяснению, но на меня подобное накатывает. Возможно, этого не происходило бы, если бы генералы сами должны были сражаться. Я не гожусь только для штабной работы. Время от времени я должен устраивать кому-нибудь небольшое кровопускание. Что-то понемногу накапливается у меня в голове и сжимает ее все сильнее. Я не могу думать ни о чем другом и вынужден дать выход этому чувству.

Я молчал, потому что был не в состоянии говорить.

— И вот это произошло, — продолжал он, усевшись на ручку кресла. — Теперь я чувствую себя лучше. Завтра я снова смогу работать. — Он вынул из кармана портсигар, закурил сигарету и перебросил его мне со словами: — Закурите тоже, сержант. Нам нужно серьезно поговорить.

Я не поднял руки, и портсигар упал на пол.

— Чертовски неприятно, что эта история с девушкой вызовет шум. Сама она никому не нужна, но полиция, конечно, попытается найти виновного. Сейчас я задам вам один вопрос и хочу получить на него беспристрастный ответ. Кто, по-вашему, важнее для армии: вы или я?

Я молча посмотрел на него.

— Ну отвечайте, сержант, — сказал он почти дружески.

— Думаю, что вы или, вернее, были вы, — хрипло ответил я.

— Не был, а есть, сержант. Теперь, когда эта дурацкая история осталась позади, я снова свеж и бодр, как раньше. Я это чувствую. Этого заряда мне хватит еще на несколько лет до тех пор, пока опять не накатит. Мне уже не в первый раз приходится так помогать себе. — Он выдохнул дым через ноздри и посмотрел на меня. — Мне хотелось, чтобы вы взяли вину на себя. Кому-то в конце концов это придется сделать. А армия больше нуждается во мне, чем в вас.

— Это убийство, генерал, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие. — И я не собираюсь брать ваше преступление на себя. Вы это сделали — вам и придется отвечать.

Он встал, налил себе еще виски и вернулся на место.

— Армия всегда должна стоять для вас на первом месте, — сказал он, усаживаясь. — Теперь послушайте меня. Я хорошо отношусь к вам, иначе я не так говорил бы с вами. Вы славный парень и чертовски хороший сержант. Вот причина, по которой я хочу дать вам шанс на спасение. Если бы вы были мне не симпатичны, я просто-напросто пустил бы вам пулю в лоб, когда вы вошли в комнату. После этого я позвонил бы в полицию и заявил, что нашел вас здесь. Я сообщил бы, что вы украли у меня машину, поэтому я вынужден был выследить вас и нашел здесь после того, как вы убили девушку. Вы напали на меня, и у меня не оставалось ничего другого, как пристрелить вас. Уверяю вас, что мне, как генералу, поверят без дальнейших расспросов.

У меня мороз пробежал по коже. Вероятно, он мог бы так и поступить. Дрожа всем телом, я сказал:

— Вы этого не сделаете. Вам не удастся уйти от ответственности.

— Не будьте дураком, — сказал он. Его взгляд стал более жестким. — Конечно, удастся. Сержанты ценятся дешево, решайтесь!

— Но все равно выплывет, что вы были здесь. Вы ведь заговорили с девушкой в казино. Кто-нибудь наверняка вас заметил.

Он покачал головой.

— Я не разговаривал с ней, я только поднял вверх большой палец. Этого никто не заметил, а для девушки было достаточно, чтобы накинуть манто и выйти за мной. — Генерал вынул из кармана какой-то предмет и стал крутить его в пальцах. — Когда вы чистили машину, сержант, я выкрал ваше удостоверение личности. Вам не следовало так небрежно обращаться с ним. Я могу оставить его около кровати. Полиции этого будет достаточно. Удостоверения и моих показаний.

Я вспомнил о чрезвычайной физической силе генерала. Если я попытаюсь отнять у него пистолет, генерал-убийца сможет одолеть меня, и я стану его жертвой, как лежащая в постели мертвая девушка. Да и по взгляду этого безумца я понял, что от смерти меня отделяет одно мгновение и все зависит от настроения этого страшного человека, а оно может в любую минуту измениться.

— Ладно, я возьму это на себя, — еле выдавил я.

Напряжение, в котором находился генерал, спало. Он кивнул и улыбнулся.

— Я рад, сержант. Это разумно с вашей стороны. Мне не хотелось бы вас убивать. Если вы устроите это дело с умом, то вам удастся уйти от преследования. Я дам вам достаточно денег, чтобы вы могли скрыться. Послушайте меня. Сейчас вы возьмете машину и как можно скорее поедете в Перуджу. Там вы оставите машину и поедете в Рим. Идите пешком и придерживайтесь главных магистралей. Если доберетесь туда, считайте, что вы в безопасности.

Генерал вынул из бумажника десять билетов по десять тысяч лир каждый и швырнул их мне на колени.

— Этого вам должно хватить. А теперь уходите.

— Но мое начальство решит наверняка, что я… что я дезертировал, — начал я.

— Не говорите ерунды! Ваше начальство узнает, что вы убили женщину. Никто и не будет ожидать вашего возвращения. Отправляйтесь, да поскорее. В вашем распоряжении не так уже много времени. Каждая секунда, потраченная на разговоры, только туже затягивает петлю на вашей шее.

Я встал и пошел к двери, чувствуя у себя за спиной дуло пистолета.

— Только не рассчитывайте, что вам удастся уйти безнаказанным, — сказал я.

— Удастся, — со смехом ответил он. — А теперь уходите.

Я открыл дверь и начал спускаться по длинной темной лестнице.

Глава 7

Направляясь в машине вдоль берега Лагомаджиоре в Ароло, я вспомнил о том, что, насколько мне известно, труп девушки был обнаружен не сразу. Читая все газетные сообщения, которые касались того убийства, я понял, что об убийстве девушки полиция была извещена не генералом и что он не выполнил угрозу подбросить на месте своего преступления мое удостоверение личности. Генерал только уведомил власти, что я скрылся с его машиной. Майору Кэю сообщил по телефону, что я дезертировал. Труп был обнаружен только три дня спустя. Генерал к этому времени уже вернулся в Болонью. Следовательно, настоящего убийцу так и не допрашивали. Но и мне поэтому не грозила особая опасность. Когда итальянская полиция начала плохо организованные поиски, я уже давно находился в Милане. Там я познакомился с Торчи, который занимался воровством в соборе. Именно этот человек нашел мне комнату и посоветовал стать гидом. Мое объяснение о дезертирстве он принял как должное. Торчи сам за несколько месяцев до того удрал из армии и был твердо убежден, что ни один разумный человек не должен оставаться на военной службе дольше, чем необходимо. В одной газете я нашел короткую статью об убийстве. В ней говорилось, что полиция разыскивает американского сержанта Дэвида Чизхема, который, вероятно, сможет пролить свет на мрачные события. После этого я несколько изменил звучание фамилии и продолжал жить в Милане вот уже несколько лет. Впервые за все это время мной овладел страх. Я не мог понять, как Лаура узнала, что меня разыскивает полиция. Однако она знала это! Ничего не подозревая, я попал в западню, устроенную женщиной хитрой и жестокой. Первой моей мыслью было собрать вещи и бежать. Но после некоторого размышления я сказал себе, что этим я ничего не решу. Лауре стоит сообщить обо мне в полицию, и охота за мной начнется снова. Шансов же уйти от поисков на этот раз будет гораздо меньше. Нет, необходимо остаться и выяснить все до конца. На следующий день, в воскресенье, я должен был встретиться с Лаурой. При этих новых обстоятельствах я почел за лучшее соблюдать наш договор и не бросать ее. Возможно, она откроет свои карты, и я смогу принять контрмеры.

Сестра Флеминг напомнила мне, что в понедельник и во вторник она свободна и ее не будет.

— Синьора Фанчини позаботится о муже, пока меня не будет, — сказала она. — Ей все известно. Вам только нужно помочь ей.

Лаура вышла к чаю. Она была бледна и под глазами лежали темные круги.

— Хэлло, Дэвид, — с улыбкой сказала она. — Увидимся сегодня вечером?

— Да. — Я пристально наблюдал за ней, но ее взгляд не выдал, что она что-то замышляет.

— Встретимся в девять в лодочном ангаре. Мне не хочется сегодня очень долго задерживаться.

— Хорошо.

— Я так рада нашей предстоящей встрече.

Мне же была отвратительна сама мысль, что мне снова придется обнимать ее. Моя безумная страсть к этой женщине ослабла и растаяла, как снег под лучами солнца, и я знал, что она больше не вернется.

В девять Лаура уже ждала меня в лодочном ангаре.

— Привет, Дэвид, — сказала она. — Ты точен. Дай мне, пожалуйста, выпить. Двойное виски и себе налей тоже.

Я налил виски и подошел к ней с бокалами. Она взяла один и чокнулась со мной.

— Ты скучал по мне, Дэвид?

После секундного раздумья я сделал решительный шаг.

— К чему нам притворяться?

Она изумленно подняла брови:

— Что случилось, Дэвид?

— Ты это знаешь не хуже меня.

Она подошла к софе и села. Подняв голову, она посмотрела на меня тем взглядом, против которого (Лаура это знала) я был всегда бессилен. Но Лаура не знала другого: страсть к ней угасла навсегда и ее не вернуть этой обманной игрой обещающего взгляда.

— Не говори глупостей, дорогой. Лучше подойди и поцелуй меня.

— Если тебе нужны поцелуи, то отправляйся на Паскателли.

Лаура застыла. Ее глаза холодно блестели, губы были сжаты.

— Что ты этим хочешь сказать, Дэвид?

— Твое удивление меня больше не одурачит.

— Значит, ты шпионил за мной?

Я кивнул.

— Да, шпионил, меня интересовало, как выглядит твоя подруга. К моему удивлению, у нее волосатая грудь и она курит сигары.

Лаура была похожа на тигрицу, готовую в ярости наброситься на свою жертву. Но Лаура сумела взять себя в руки. Она заложила ногу за ногу, натянула юбку на колено и поставила стакан, сделав это внешне спокойно.

— Думаю, что нам стоит обсудить это дело, — холодно сказала она.

— Я тоже так думаю.

— Я не люблю шпионов, Дэвид.

— Я тоже. Ты как-то сказала мне, что любишь одного меня. Поэтому я и счел себя вправе узнать, кто твой второй любовник и кто стоит для тебя на втором месте. Выяснилось, что это все тот же я, а на первом месте у тебя всегда был Беллини.

— Откуда ты знаешь, что это Беллини?

— Совершенно случайно он оказался довольно известной личностью в Милане. Он профессиональный уличный грабитель, убийца и садист. Трижды сидел в тюрьме. К числу его «достоинств» относится и то, что он не гнушается брать деньги у проституток. Не могу сказать, что ты очень разборчива, но у него несомненно есть еще какие-то «достоинства» по части секса.

Лаура покраснела, ее глаза засверкали.

— А чем ты-то лучше? По крайней мере Беллини ни одну женщину не изрубил на куски и не был таким трусом, чтобы дезертировать из армии.

— Я так и думал, что ты припомнишь мне эту историю. Только, к сожалению, ты не знаешь этого дела.

Лаура вскочила.

— С меня вполне достаточно того, что я знаю. Я не собираюсь тебя выдавать. И мне жаль, что я назвала тебя трусом, я не хотела этого.

— Хочешь знать правду? Я не убивал ту девушку.

— Почему ты лжешь, Дэвид? Я узнала эту историю от майора Кэя четыре года назад, я была с ним хорошо знакома. В то время ты был сенсацией в Болонье, и майор Кэй показал мне твою фотографию. Я сразу узнала тебя, когда увидела в соборе.

— Ага, вот почему ты мной так заинтересовалась? Я показался тебе подходящим человеком, чтобы убить твоего мужа.

— А ты думал, что я просто так, без серьезной причины брошусь на шею первому встречному?

— Если речь идет о Беллини, то я с тобой полностью согласен, Лаура.

Она рассмеялась.

— Ты не выведешь меня из себя, Дэвид. И не сердись на меня. Объясни мне лучше, почему ты убил ту девушку?

— Я не убивал ее. Это сделал генерал Костейн и свалил вину на меня.

— Почему же ты тогда не рассказал все полиции? Может быть, тебе и поверили бы. Я этого не понимаю.

— Не будем говорить об этом. Я не совершал убийства, но я не рассчитывал, что ты или полиция поверите моим словам. Скажи лучше, почему Беллини не убил Бруно? Почему он не сделал для тебя эту грязную работу?

Лаура подошла к окну и уселась на подоконник.

— Ты не представляешь себе, как Марио груб. Он наверняка допустит какую-нибудь ошибку и впутает в это дело меня. Поэтому я его и не просила, а сочла лучшим обратиться к тебе.

Я смотрел на нее.

— Значит, ты действительно собираешься убить Бруно?

— Конечно. Если появится подходящий человек и подвернется подходящий случай, я это сделаю. Бруно совершенно бесполезен и страшно меня обременяет. Мне нужны свобода и деньги.

— Какая ты хладнокровная чертовка.

— Может быть, но прежде всего у меня есть терпение. Я ждала четыре года и могу подождать еще столько же.

— Во всяком случае, на меня не рассчитывай. Меня в эту историю не втянешь. Я уеду, как только приедет Валерия.

Лаура иронически смотрела на меня.

— Думаю, что тебе не стоит так поступать, Дэвид. Лучше дождись, пока я сама отпущу тебя.

— Хорошо. Тогда скажи, когда я смогу уйти?

— Я подумаю над этим. Спокойной ночи.

— Еще одно, Лаура.

— Да.

— Шантаж — это обоюдоострая вещь, в эту игру могут играть двое. Если ты меня выдашь полиции, то я расскажу доктору Пирелли все, что знаю о тебе. Он не дурак, многое за тобой замечает, а узнав о страшном замысле, он наверняка не станет щадить тебя и позаботится о том, чтобы Бруно не пострадал. Может быть, ему даже удастся найти способ заставить Бруно изменить завещание. Так что советую быть осторожней, Лаура.

Она стояла неподвижно. Ее лицо казалось высеченным из камня. Это была маска, и только рот ее алел кровью.

— Спокойной ночи, — сказала она.

Я вышел. Мне не удалось одержать победу, но по крайней мере я знал ее планы.

На следующее утро я встретил Лауру около виллы.

— Завтра приезжает Валерия, — сказала она, не глядя на меня. — Мне хотелось бы, чтобы ты встретил ее. Возьми моторную лодку. Синьорита предпочтет прокатиться по озеру.

— Хорошо, — ответил я.

— Кстати, Дэвид. Я обдумала все и решила отпустить тебя. Мне не хочется задерживать тебя против твоей воли. Но меня больше устроило бы, если бы ты остался до следующего понедельника. За это время я постараюсь найти тебе замену.

— Прекрасно, я уеду в понедельник, но не позже.

— Спасибо, Дэвид. Это очень любезно с твоей стороны.

По торжествующему выражению ее глаз я понял, что допустил какой-то промах.

— И потом, Дэвид, лучше будет, если мы забудем друг друга. И в том числе наши эксцентричности, если можно так выразиться.

— Конечно, — ответил я и ушел. В конце концов мой замысел увенчался успехом, и я выиграл свою свободу.

После обеда я читал Бруно вслух. В его глазах отражались лихорадочное нетерпение и возбуждение. Я решил, что он думает о дочери. Поскольку он, казалось, не проявлял особого интереса к тому, что я читал, я вскоре отложил книгу.

Во взгляде Бруно появилось разочарование, но оно вскоре исчезло, и я понял, что он также смирится и с моим отъездом. Я продолжал говорить на посторонние темы, а потом пришла Мария и принесла чай. Я вышел из комнаты, не дожидаясь прихода Лауры. А вечером, переложив Бруно на ночь на кровать, я вышел вслед за Лаурой на веранду.

— Можешь идти к себе, Дэвид. Мне ты больше не нужен. Я буду ночевать в комнате сестры Флеминг на случай, если Бруно что-нибудь понадобится.

Ее голос звучал не так хладнокровно, как раньше, и у меня создалось впечатление, что она что-то задумала и на всякий случай хочет удалить меня из дома.

— Я уезжаю в Милан, — сказал я. — У меня свидание с Джузеппе. Правда, это поздновато, но, если я тебе нужен, я могу отложить поездку.

— Нет, нет, не нужно. Тебе понадобится машина?

— Я возьму «Фиат» у Виччи.

— Тогда спокойной ночи, Дэвид.

Когда я пришел в деревню, Виччи как раз заканчивал работу.

— Я собираюсь поехать в Милан, — сказал я. — Возможно, я задержусь там. Можно мне взять «Фиат»?

— Конечно, — ответил он. — Там в баке еще достаточно бензина. Желаю славно повеселиться.

— В том случае, если позвонит синьора Фанчини, прошу вас, скажите, что я вернусь не раньше часа.

У меня было такое чувство, что Лаура стала догадываться о моих мыслях и планах, не верит мне и может проследить за мной. Поэтому я не только сказал, что еду в Милан. Я, чтоб убедить Лауру в своем отъезде, сел в машину, развернулся и поехал по дороге до того повората, где Виччи, тем более Лаура, не могли меня видеть. Там я поставил «Фиат» на обочину, заглушил мотор и вылез. В ожидании темноты я думал, что отъезд мой прошел удачно: для той, кому отъезд был нужен, я был в Милане. Когда поднялась луна, я пробрался на виллу. Стараясь двигаться в тени, я осторожно прокрался к большой плакучей иве, откуда мне хорошо была видна комната Бруно. Рядом с постелью больного сидела Лаура и читала. На проигрывателе стояла пластинка с этюдом Шопена. Картина была такой мирной, что я усомнился, не напрасно ли я трачу время. Через некоторое время погас свет на кухне, и в комнату Бруно вошла Мария. Она сказала что-то Лауре, та отложила книгу и вышла из комнаты. Я быстро поднялся по ступенькам на веранду и спрятался за огромную софу. Теперь я находился прямо напротив окна Бруно, но так, что вышедшая на веранду Лаура не увидела меня. Я услышал, как она вернулась.

— Мария ушла домой, Бруно, — сказала она. — Я пойду к себе и немного почитаю в постели, а тебе лучше всего уснуть.

Проигрыватель умолк, и через пару секунд погас свет. Потом загорелись окна в комнате сестры Флеминг. Через некоторое время я услышал тихие шаги по веранде. Лаура вышла из комнаты и сбежала вниз по лестнице к пристани. Она оставила свет в комнате сестры Флеминг, чтобы Бруно думал, что жена находится там. Я последовал за скрывшейся в темноте Лаурой к террасе, с которой был виден лодочный ангар. Его окна были освещены. Вскоре Лаура вышла из темноты и скрылась за дверью.

Несколько секунд спустя я последовал дальше и спрятался рядом с ангаром. У пристани качались две лодки: моторная и весельная. Немного позже на втором этаже открылись окна.

— Здесь жарко, как в печи, — услышал я голос Лауры. — Почему ты не открыл окно?

— Теперь ты и сама это сделала, — ответил мужчина хриплым, грубоватым баритоном. — Ну, что нового?

Подняв голову вверх, я увидел массивный силуэт Беллини около окна.

— Валерия приезжает завтра. Дэвид уходит в следующий понедельник. Сестра Флеминг попросила ее отпустить на конец недели, так что все складывается удачно. Итак, ночью в пятницу, Марио.

— Так долго? Мне надоело ждать, — проворчал Беллини. — Сейчас самое подходящее время все и сделать.

— Мы должны дождаться пятницы. Мы не вправе допустить ошибку. Кстати, нужно дать Дэвиду время познакомиться с Валерией. Это важнее всего.

— Ты чертовски осторожна, — сказал Беллини.

— Ничего подобного. Это ты слишком неосторожен, Марио. Я не собираюсь рисковать всем из-за нескольких дней. Ты должен быть здесь в пятницу в девять вечера. Я буду тебя ждать. Если все будет в порядке, ты поднимешься на виллу. Я останусь стеречь здесь, чтобы никто не появился. Ни в коем случае не приезжай сюда до пятницы. Ты понял?

— Конечно. Я уже достаточно наслушался твоей болтовни. Когда я получу деньги? Это самое главное.

— Ты уже получил несколько дней назад пятьдесят тысяч, — ответила Лаура. — В данный момент я не могу тебе ничего дать.

— Но мне нужно больше, — заворчал Беллини. — Я уже сто раз повторял тебе, что я должен бежать из Италии. Ты же знаешь, что такое мафия. Мне нужен миллион лир. Ты обещала мне их, и, черт возьми, если я их не получу!..

— Ты получишь их в пятницу вечером. Я продам свой жемчуг. Но если ты допустишь хоть одну ошибку, то ты вообще ничего не получишь.

— Я не сделаю никакой ошибки, но, если ты собираешься одурачить меня, гадюка, я сверну тебе шею.

Лаура рассмеялась.

— Я не собираюсь дурачить тебя.

— Вот так-то лучше. Подойди. До завтра мы еще успеем наговориться.

— Итак, ты все понял, Марио?

— Оставь нотации и иди сюда.

Только после часа ночи Лаура вышла из лодочного ангара и поднялась к себе в комнату. Она курила сигарету, напевая что-то под нос, движения ее были слегка неуверенными. Я последовал за ней и, к своему удивлению, увидел, что она вошла в комнату к Бруно.

— Ты еще не спишь? — услышал я ее голос. — Хочешь знать, где я была все это время?

Я осторожно заглянул в комнату. Лаура стояла перед кроватью Бруно, заложив руки за спину. Сигарета дымилась в ее алых губах. Она была пьяна, и было видно, что она находится в злобном и задиристом настроении.

— Я была в лодочном ангаре, Бруно, — сказала она. — Наверное, ты с удовольствием выследил бы меня.

Стряхнув пепел на пол, она вызывающе и безжалостно взглянула на мужа. Свет ночника падал на его лицо. Взгляд Бруно был внимательный и настороженный.

— Наступило время, когда мы должны поговорить откровенно, — сказала Лаура. — Со времени катастрофы с тобой я терпеливо дожидалась этого момента.

Стоя в тени, я так отчетливо слышал каждое слово, как будто находился в комнате.

— Начнем с самого начала, Бруно. Ты даже не подозреваешь, какую ошибку ты совершил, женившись на мне. Это была ошибка для нас обоих. Я вышла за тебя замуж, чтобы вытянуть из тебя как можно больше денег. Когда прошло твое первое ослепление страстью, я увидела, что ты начинаешь меня презирать, и поняла, что не ты один сделал ошибку, решившись на брак.

Лаура потушила сигарету и зажгла новую.

— Быть замужем за тремястами миллионами было для меня сначала приятной новинкой, — продолжала она. — Но, к сожалению, я скоро убедилась, что мне не слишком-то много достается из них. Затем, когда ты принял решение превратить наш брак в пустую формальность, а также настоял на отдельных комнатах, я поняла, что нужно что-то предпринять.

Лаура подошла к кровати и уселась на нее.

— Для тебя было бы лучше, Бруно, если бы ты развелся со мной. На приличных условиях я согласилась бы взять даже вину на себя, но тебя не устраивал развод: ты боялся скандала. — Она бросила сигарету на пол и затоптала ее ногой. — Потом я обнаружила, что за мной следят. Какое тебе было дело до того, был ли у меня любовник? Ведь я стала тебе безразлична. Но ты всегда твердил мне, что я должна вести себя прилично ради Валерии. Однажды ты даже пригрозил мне изменить завещание. Это была самая большая твоя глупость. Тогда я поняла, что мне нужно что-то предпринять, и как можно скорее. — Наклонившись, Лаура взглянула в лицо Бруно с мрачной усмешкой. — Я хочу как следует видеть твои глаза, Бруно, когда я буду тебе рассказывать, что я предприняла. Четыре года я дожидалась этого мгновения. Слушай, Бруно. Это я вылила масло из системы гидравлических тормозов твоей машины. Полиция нашла там какой-то дефект, но это сделала я. Зная тебя, я не сомневалась, что ты будешь гнать как сумасшедший, чтобы встретить Валерию, поэтому я попортила тормоза. Правда, мне не повезло: в результате катастрофы ты не разбился насмерть, но оказался прикованным к постели и полностью в моей власти. — Лаура молча смотрела на Бруно в течение целой минуты. — Как спокойно ты воспринял это, — наконец сказала она. — Но после того, что я еще сообщу, ты не останешься спокойным и равнодушным. Ты еще пожалеешь, Бруно, что не умер тогда. — Она встала и начала расхаживать взад и вперед по комнате. — Большая глупость, что ты хочешь оставить Валерии так много денег. Ведь вилла и все прочее тоже предназначены для нее. Тебя совершенно не интересует, что же будет со мной. Но предупреждаю тебя: все достанется мне. Валерия не получит ничего: ни денег, ни дома. Ты слышишь? — Лаура подошла к кровати и пронизывающе посмотрела на Бруно. — Все перейдет ко мне. Валерия умрет вечером в пятницу. Звучит драматически, не правда ли? Потребовалось немало времени, чтобы дождаться удобного момента и сделать все необходимые приготовления. Это было непросто, но доставило мне удовольствие. Маленькая Валерия умрет. Она будет второй жертвой маньяка со страстью к убийствам. И этим маньяком является твой славный, умный Дэвид Чизхольм. — Лаура снова нагнулась над Бруно, ее глаза блестели. — Ты думаешь, что я пьяна, и не веришь ни одному моему слову, но тебе придется поверить. Тебе никак не могло бы прийти в голову, что Дэвид Чизхольм — маньяк. Однако его разыскивает полиция. Вот причина, почему он все время околачивается в Милане и занимается всякой ерундой, а не настоящей работой. У него нет паспорта. Чизхольм — дезертир и вынужден скрываться. Я уже давно знаю его историю. Один майор из его начальства был дружен со мной и рассказал мне об этом деле. Твой славный и умный Дэвид Чизхольм убил девушку. Я узнала его по фотографии, которую мне тогда показали, и поняла, что это именно тот человек, который мне нужен. Стоило мне притвориться, что я влюблена в него, и он безропотно последовал за мной. — Погладив подушку Бруно, Лаура цинично улыбнулась ему. — Сначала я думала, что Валерию должен убить Беллини, но это было слишком рискованно. Это должен был быть человек, которого полиция сразу же заподозрит. Поэтому я остановила свой выбор на Чизхольме. Этот дурак вообразил, что я привезла его сюда для того, чтобы он убил тебя. Но не было смысла объяснять ему, что первой на очереди стоит Валерия. — Лаура взяла сигарету и стала вертеть ее в пальцах. — Итак, Валерию убьет Беллини, но вина падет на Дэвида. Я расскажу тебе все подробности, Бруно, чтобы ты отчетливо представлял себе, как все произойдет. В пятницу сестра Флеминг уедет на два дня. Как только Мария уйдет домой, Беллини явится сюда. В это время Дэвид будет занят в гараже с машиной. Я позабочусь о том, чтобы у него было дело поблизости от виллы. Сама я задержусь в лодочном ангаре, а на вилле останетесь только вы с Валерией. — Лаура опять села на кровать и нагнулась над мужем. — Только представь себе эту сцену: появляется Беллини, это испугает Валерию, но она не успеет даже крикнуть, как он раскроит ей череп, возможно, даже здесь, в твоей комнате. Мне хотелось бы, чтобы это произошло здесь, но, в общем-то, неважно. Это случится там, где в этот момент будет находиться Валерия. От шока ты можешь умереть и тем самым избавишь меня от множества осложнений. Убедившись в смерти Валерии, Беллини тотчас же исчезнет. Тогда я поднимусь на виллу, найду труп Валерии и позвоню в полицию. Их подозрение падет, конечно, на Чизхольма, а стоит им узнать, кто он такой, как они убедятся, что они нашли виновника. Затем, пару дней спустя, найдут мертвым тебя, Бруно. Доктор Пирелли предположит, что ты умер от запоздалого шока. — Лаура встала, подошла к креслу и взяла в руки подушку. — Ты даже не представляешь себе, насколько мне просто покончить с тобой, — сказала она, подходя вплотную к постели. — Мне нужно будет только прижать подушку к твоему лицу и подержать несколько минут. И все будет кончено. — Наклонившись над мужем, Лаура поводила подушкой перед его глазами. — Это будет так просто, что я даже сейчас борюсь с искушением сделать это тут же, на месте. Но нет, это было бы слишком опасно. Сначала очередь Валерии, а потом уж — твоя. — Она швырнула подушку на кресло. — Теперь ты, кажется, не так спокоен. Подумай об этом! Остается только четыре дня, а ты ничего не сможешь предпринять. Ты не сможешь никому ничего рассказать, не сможешь даже предупредить Валерию. Но ты знаешь, как все произойдет. — Лаура склонилась над Бруно, и ее голос стал хриплым от ярости: — Четыре года я дожидалась этого момента, но теперь я буду наслаждаться каждой секундой, ожидая событий, за которыми последуют мое освобождение от тебя, мое богатство, мое счастье.

Глава 8

Стоя на жарком перроне, я дожидался прибытия парижского экспресса. Я чувствовал себя измученным. Ночью я смог поспать один только час. Утром меня поразила перемена, происшедшая с Бруно. Он выглядел таким больным, что я решил послать за доктором Пирелли, но мне не позволила сделать это Лаура, ни на минуту не оставлявшая нас наедине.

— Он просто волнуется в ожидании Валерии, — нетерпеливо сказала она. — Прошу тебя, Дэвид, не вмешивайся не в свое дело. Стоит ей приехать, как все наладится. Кроме того, к обеду доктор Пирелли так или иначе приедет. Тогда он мужа и посмотрит.

По выражению глаз Бруно я понял, что он поверил той истории, которую рассказала ему обо мне ночью Лаура. Поэтому я был рад уйти из комнаты больного. С мыслями о том, что он не может из-за своей немоты расстроить планы Лауры, наверное, Бруно провел ужасную ночь. Странно, что он еще не лишился рассудка. Расхаживая взад и вперед по перрону, я думал о том, какое это счастье, что мне удалось прошлой ночью подслушать Лауру. Теперь я предупрежден и имел возможность разрушить ее планы. Для выполнения страшного замысла было необходимо мое присутствие поблизости от дома. Если меня там не будет, Беллини не рискнет нанести удар. Значит, в такое время, когда Лауре уже поздно будет менять свой план, я должен отпроситься в Милан. Кроме того, я решил в пятницу навсегда покинуть виллу. Если Лаура будет угрожать мне полицией, у меня есть контрдовод в виде доктора Пирелли. Думаю, она не решится меня задерживать. Мои мысли прервал гудок паровоза. Из-за поворота показался поезд. Мне предстояло встретить дочь Бруно. Я же понятия не имел о том, как выглядит Валерия Фанчини, и стал ломать себе голову, как я узнаю ее в такой толпе.

— Вы Дэвид, не правда ли?

Я резко обернулся. Передо мной стояла молоденькая девушка, смуглая, хорошенькая и с огромными глазами на небольшом личике. Стоя передо мной с приветливой улыбкой, Валерия здесь, на перроне, представляла собой очень привлекательное зрелище.

— Да, — удивленно ответил я. — А как вы меня узнали?

Она весело рассмеялась:

— По описанию Марии. Она сообщила мне в письме, что высокий, темноволосый и красивый американец. Как чувствует себя отец?

— Он с нетерпением ждет вас, — осторожно ответил я.

— Мне не следовало так далеко уезжать от него. Слава Богу, что я вернулась домой и на этот раз навсегда.

Я не мог оторвать глаз от этой девушки. Ее юность, бьющий ключом темперамент, ее естественность очаровали меня.

— У меня сажа на носу или еще что-нибудь не в порядке? — насмешливо спросила она. — Вы смотрите на меня, как на диковинку в зоопарке.

Я почувствовал, что краснею.

— Простите, синьорита. У вас много багажа?

— Очень.

Она кивнула на двух носильщиков, тащивших гору чемоданов.

— Сейчас я займусь ими, — сказал я. — Подождите, пожалуйста, в машине, я недолго.

Наблюдая за укладкой багажа, я вдруг вспомнил о ночном разговоре. Так, значит, именно эту милую девушку Лаура планировала столь хладнокровно и подло убить? До сих пор Валерия была для меня только именем, а не живым человеком. Я думал о ней только тогда, когда вспоминал о своем участии во всей этой истории. Когда мы доехали до пристани, мне стало ясно, что нельзя оставить такую неопытную, юную девушку в руках Лауры и Беллини. Мне было несложно разрушить план Лауры и бежать, но для Валерии опасность оставалась. Рано или поздно Лаура осуществит свой план убийства. Проблема, которую я считал решенной, вновь вставала передо мной. Остановившись у пристани, мы выгрузили багаж. Валерия ждала в тени, пока я и двое носильщиков переложили все в лодку.

— Благодарю вас, — сказала она, когда я помог ей сесть в лодку. — Не знаю, что бы я без вас делала. Можно я сяду за руль? Я хорошо правлю. Во всяком случае, так считал мой отец.

— Прошу вас.

Я уселся сзади Валерии. С ловкостью заправского морского волка она вывела лодку из гавани, прибавила газа — и на полной скорости лодка понеслась по озеру.

— Как чудесно вернуться домой, — сказала девушка, бросив на меня взгляд через плечо. — У нас здесь очень красиво, правда?

— Да, — ответил я. — Мне будет очень жаль уезжать.

— Вы собираетесь уехать?

— Да. В следующий понедельник. Синьора Фанчини уже ищет мне замену.

— Почему вы уезжаете? Мария писала мне, что вы читаете отцу вслух, а ему это нравится.

Я вспомнил взгляд, который бросил на меня утром Бруно. Теперь навернякамое чтение больше не будет доставлять ему удовольствия.

— Мне нужно продолжать работу над книгой.

— О! — Валерии не удалось скрыть разочарования. — Как жаль, а я надеялась больше узнать о вашей книге. Мне самой хорошо известны наши соборы и церкви. Отец всегда брал меня с собой, когда он еще работал в Министерстве культуры.

— Это уже решено, — сказал я и, чтобы сменить тему, стал расспрашивать Валерию о ее жизни в Англии и Париже.

Всю дорогу до виллы она весело рассказывала о своей жизни. Когда лодка причалила к пристани, я пожалел, что наша поездка кончилась.

— Как вам удастся перенести все эти чемоданы в дом? — спросила Валерия.

— Не беспокойтесь, Виччи мне поможет.

— Ах, Виччи! Как он поживает? Мы с ним всегда были друзьями. Передайте ему привет. Как только смогу, я навещу его. Благодарю вас за все.

Она побежала вверх по лестнице, и ее платье развевалось по ветру.

Не успел я выгрузить багаж Валерии, как ко мне подошел доктор Пирелли.

— Что здесь случилось со времени моего последнего визита? — спросил он, пристально глядя на меня.

— Насколько мне известно, доктор, ничего, — ответил я.

— Однако вы заметили состояние, в котором находится сегодня Бруно?

— Синьора Фанчини сказала, что в такое возбуждение его привело ожидание приезда Валерии.

— Чепуха! Что-то произошло. Синьор Фанчини почти что вне себя. Это же сразу бросается в глаза любому, кто его сегодня видит.

— Действительно, он выглядит подавленным, — осторожно сказал я.

— Это слишком слабо сказано! Он несколько раз пытался мне что-то сказать. Я думаю, что ему пришлось перенести какой-то тяжелый шок, но, если вам ничего не известно, нет смысла об этом говорить. На всякий случай я приеду завтра утром. До тех пор его не следует тревожить. Вам понятно?

— Да, доктор.

Прежде чем уйти, он окинул меня долгим, подозрительным взглядом. Я задумчиво направился на виллу и встретил у входа Лауру.

— Кажется, доктор Пирелли очень озабочен состоянием Бруно, — сказала она, и было видно, что она встревожена. — Во всяком случае, он предписал ему полный покой. Он сказал тебе об этом?

— Да.

— Для Валерии это печально, но тут ничего не поделаешь. Съезди с ней вместе в Паланцу. Она должна будет выполнить несколько моих поручений, а одну мне не хотелось бы ее отпускать. Она ведь так молода.

Я тотчас вспомнил, как Лаура вчера говорила Беллини: «До пятницы нам ничего не следует предпринимать. Кстати, нужно дать Дэвиду время как следует познакомиться с Валерией. Это самое важное». Лаура не собиралась терять время даром.

— Хорошо, поедем с нами, — сказал я.

— Нет, Дэвид. У меня слишком много дел, — она вопросительно посмотрела на меня. — Как тебе понравилась Валерия?

— Она славная.

— Звучит не очень-то воодушевленно, Дэвид. А ведь вы, американцы, любите молодых, хорошеньких девушек.

— Неужели? С таким же успехом можно сказать, что все американки обожают волосатых убийц с сигарами.

С этими словами я ушел.

Я не мог оставаться наедине с Бруно, иначе возбудил бы подозрения у Лауры. Должно быть, он находится в страшном волнении от ночного разговора. Мне хотелось рассказать ему, что я все слышал и попытаюсь защитить Валерию. Однако при сложившихся обстоятельствах от разговора с ним приходилось отказаться. Нужно было ждать другого подходящего случая. Озабоченный и внутренне обеспокоенный, я направился к пристани. Валерия уже ждала меня там. Вид у нее был печальный.

— Что происходит с моим отцом? — спросила она, когда мы сели в лодку. — Он выглядит просто ужасно. Я не думаю, что это связано с моим приездом, как сказала Лаура. Я с удовольствием немного развлекла бы его, но сестра Флеминг не позволила мне остаться с ним. Вам не кажется, что Лаура может иметь к этому отношение?

— Понятия не имею.

Посмотрев на меня, Валерия откровенно сказала:

— Я подозреваю, что вам известно гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

— К сожалению, я действительно ни о чем понятия не имею и бесполезно ломать над этим голову. Мы не можем помочь вашему отцу и только мучим себя нелепыми предположениями. Поехали лучше. Вы за рулем?

— Нет, не хочу. Правьте вы.

Я сел за руль и взял курс на Паланцу. В обществе Валерии день прошел как будто одно мгновение. За короткий срок мы купили все, что нужно, а оставшееся время посвятили осмотру церквей и уже знакомых нам произведений искусства.

Когда я вечером подошел к кровати Бруно, он встретил меня взглядом, полным ужаса, и я понял, если бы он мог, он отпрянул бы от меня. Сестра Флеминг быстро услала меня из комнаты, и Лаура последовала за мной.

— Он завтра останется в постели, так что мне не нужна твоя помощь. Если хочешь помочь мне, то лучше развлеки Валерию. Поезжайте вместе куда-нибудь. Ну, например, в Милан.

Я посмотрел на нее.

— Ты, кажется, стала очень беспокоиться о здоровье Бруно?

— Я скажу Валерии, чтобы она была готова завтра к половине десятого утра. Вы сможете взять машину. — Лаура вернулась в спальню Бруно и захлопнула дверь у меня перед носом.

Незадолго до сна я пришел к выводу, что нужно осуществить свой первоначальный план. Я решил изчезнуть на вечер пятницы с виллы в надежде, что Беллини надоест ожидание и он уедет, не осуществив задуманного убийства. Тогда я смогу найти какую-нибудь возможность навсегда обезвредить и Лауру. На следующее утро ровно в половине десятого Валерия появилась в гараже.

— Лаура хочет, чтобы я поехала с вами в Милан, — недовольно сказала она мне. — Вы согласны?

— Как хотите.

— Я хочу, но мне не нравится, когда мной командуют. Лаура просто приказала мне ехать. Мне хотелось из принципа остаться дома, чтобы доказать ей, что мной нельзя распоряжаться, как ребенком.

— Если вы хотите, то поедем, — сказал я, улыбаясь ей.

— Но нужно вернуться пораньше, чтобы поговорить с доктором Пирелли, когда он приедет.

— Тогда не стоит ездить в Милан. Лучше всего поехать ненадолго в Стреза, а уже завтра — в Милан.

Так мы и поступили, и провели несколько чудесных часов в Стреза. Валерия была очень приятной спутницей, и, как накануне, время в ее обществе прошло так быстро, что, когда мы вернулись на виллу, доктор Пирелли уже собирался уезжать. Когда мы подошли к нему, у него был очень озабоченный и удрученный вид. Было заметно, что его одолевают какие-то сомнения.

— Как папа, доктор? — озабоченно спросила Валерия.

— Без изменения, — ответил он. — У вашего отца был сильный шок, и что-то его глубоко мучает. Жаль, что я не могу выяснить, что именно. Я дал ему снотворное, так что он будет долго спать. Не нужно его тревожить. Я просил даже Лауру поменьше бывать у него. Это касается также и вас. Сестра Флеминг сделает все необходимое. Она останется здесь до конца недели.

Интересно, как воспримет эту новость Лаура? Раз сестра Флеминг не уедет, Лауре придется отложить свой план. Наверняка она сейчас вне себя от ярости, что из-за своей неосторожности пошла на поводу у своей мстительности и рассказала все Бруно и тем самым встревожила его. Меня же, напротив, устраивала такая отсрочка: в моем распоряжении теперь было больше времени, чтобы отыскать какой-нибудь выход и защитить Валерию. Доктор Пирелли повернулся ко мне:

— Насколько я слышал, вы хотите покинуть нас в понедельник. Это верно?

— Вообще говоря, да, — ответил я и вдруг почувствовал, что все это время я старался отделаться от мысли о неизбежности отъезда. — Я предупредил синьору Фанчини.

— Меня больше устроило бы, если бы вы могли остаться еще на неделю. Мне не хотелось бы, чтобы в тот момент, когда синьор Бруно так болен, с ним имел дело какой-то новый человек. Вы смогли бы задержаться?

Я задумался.

— Прошу вас, — сказала Валерия. — Мой отец не любит перемен. Ему будет лучше, если вы останетесь.

— Ну что ж, хорошо, я останусь, — ответил я с внутренним облегчением.

Пирелли кивнул:

— Прекрасно.

— Отцу угрожает опасность, доктор? — со страхом спросила Валерия.

— Нет, у него здоровое сердце, не бойтесь. Ему нужно только время, чтобы он мог успокоиться, прийти в себя. Он должен скоро оправиться. — Доктор кивнул и дружески похлопал Валерию по руке. — Старайтесь побольше развлекаться и не волнуйтесь. — С этими словами он направился к машине. Валерия повернулась и посмотрела на меня сияющим взглядом.

— Как хорошо, что вы остались, Дэвид. Раз уж мы не можем помочь отцу, поедем сегодня после обеда на Изола Балла и погуляем там в парке. Это лучше, чем слоняться здесь, а завтра поедем в Милан.

— Не знаю, хорошо ли все это. Ведь меня взяли сюда, чтобы работать. Лучше все-таки спросить у синьоры.

— О, она не будет возражать. Так поедем?

— Если хотите, я согласен.

Когда после обеда я выходил из кухни, меня остановила Лаура. Она была бледна и выглядела уставшей и измученной. Я хорошо понимал, как трудно ей сейчас приходится. Уже в последний раз с Беллини было нелегко. Теперь же, когда она вынуждена отсрочить убийство, наверняка он доставит Лауре еще большие трудностей. Поэтому она была такой озабоченной.

— Пирелли просил тебя остаться? — спросила она.

— Да. Это была твоя идея?

— Конечно, нет. Меня совсем не устраивает, чтобы ты оставался, Дэвид. Я предпочла бы, чтобы ты уехал в понедельник.

— Раз ты так считаешь, тебе лучше всего переговорить с доктором. Я согласился остаться только потому, что он просил.

Она бросила на меня сердитый взгляд.

— Раз он уж счел нужным, тебе лучше остаться. Я рада, что с тобой говорил именно доктор Пирелли, а то у меня создалось впечатление, что ты собираешься влюбиться в Валерию и готов использовать любой предлог, чтоб отложить отъезд.

Я с трудом сдержался.

— Ты мне больше ничего не хочешь сказать?

— Подожди. Судя по всему, Валерия с удовольствием развлекается с тобой. Она спрашивала меня, не возражаю ли я против этого. Я ответила, что ничуть. Разъезжайте и развлекайтесь.

Лаура повернулась и медленно направилась с веранды в свою комнату.

В последующие дни Валерия и я проводили все время вместе. Мы побывали в Милане и на озере Комо. На моторной лодке мы посетили Лукарно. Там мы поднялись на фуникулере и насладились великолепной панорамой развалин и Альп. Вечерами мы ловили рыбу на озере. Мы купались, болтали между собой и развлекались. Для меня время, казалось, остановилось. После того как меня било и швыряло в потоке жизни, казалось, что меня прибило к тихому и милому берегу. Пожалуй, за всю свою жизнь я не чувствовал себя таким счастливым. Не знаю когда, но я полюбил Валерию. Возможно, это случилось тогда, когда я впервые увидел ее и она показалась мне олицетворением молодости, красоты и жизненной силы. Осознал же я это чувство впервые, очевидно, на пляже в Перро. Мы лежали в тени деревьев и болтали. Я посмотрел на Валерию и встретил ее взгляд. Она покраснела и быстро отвернулась. Наверно, именно тогда я и понял, что мы теперь значим друг для друга. Это была настоящая любовь, которой я до сих пор не знал никогда. Валерия не вызывала у меня той безумной страсти, какую я ощущал при виде Лауры, это было более глубокое и нежное чувство. Однако я знал, что все это безнадежно. Я был на тринадцать лет старше Валерии, у меня не был ни денег, ни будущего, и меня, кроме того, разыскивала итальянская полиция.

— Дэвид… — начала Валерия и замолчала.

— Да? — спросил я, избегая ее взгляда.

— Вы меня интригуете. Вы для меня загадка. Почему вы нанялись к нам в качестве служителя?

— Ради Бога, прошу вас, не взваливайте на себя мои заботы.

— Вы действительно хотите уйти от нас, когда отцу станет лучше?

— Да, я должен, наконец, закончить свою книгу.

Некоторое время Валерия сидела молча и смотрела на озеро.

— Без вас здесь будет очень скучно, — наконец сказала она.

— Это скоро пройдет. Вы найдете себе какое-нибудь новое занятие.

Она посмотрела на меня.

— Вы не хотите изменить свое решение и остаться? Вы могли бы заниматься работой моего отца.

— Какой работой?

— До того как с ним произошел несчастный случай, он наблюдал за реставрацией обветшавших церквей в Ломбардии. Эта работа и теперь продолжается под присмотром местных властей, но за ней никто не надзирает. Наверное, отец был бы рад, если бы вы разобрали его материалы и привели их в порядок. Разве это было бы неинтересным занятием для вас? Я уверена, что он щедро наградил бы вас и принял бы посильное участие в работе.

Искушение было сильным, но я не имел права надеяться.

— Нет, мне очень жаль, но из этого ничего не выйдет. Как только я закончу свои обязанности на вилле, я уеду.

Валерия встала.

— Об этом я и не подумала. Конечно… Дэвид, если вы собираетесь на родину…

Возвращаясь с прогулки, мы оба были необычайно молчаливы.

Все эти дни состояние Бруно не улучшалось. В среду мы ожидали доктора Пирелли. Когда он приехал, я помогал садовнику колоть дрова для зимней топки. Пирелли прошел в комнату Бруно и оставался там почти целый час. Когда доктор вышел, у него был задумчивый и недовольный вид. Он долго говорил с Валерией, а потом увидел меня и подозвал к себе для разговора.

— Мне нужно с вами поговорить. Проводите меня, пожалуйста, до машины. — Остановившись около машины, он сказал: — Могу сообщить, что синьор Фанчини чувствует себя гораздо лучше. Он проснулся после долгого сна, и этот отдых подействовал на него чрезвычайно благоприятно. Думаю, что с этого времени его состояние будет постепенно улучшаться.

— Очень рад, — сказал я.

— Если улучшение сохранится до завтра, то больного необходимо будет перенести на воздух. Я сказал Валерии, что она может остаться с отцом после обеда. Сестра Флеминг хотела провести конец недели у больной родственницы в Милане. Если улучшение состояния у синьора Фанчини будет стойким, то она спокойно пусть уезжает на несколько дней.

— Понимаю, — разочарованно сказал я. Это значило, что если сестра Флеминг уедет, то Лаура осуществит свой план.

Доктор продолжал:

— Как мне сообщила сестра Флеминг, вы часто встречаетесь с Валерией.

— Синьора Фанчини просила меня развлечь синьориту.

— Да, так я и понял. Но пока синьор Фанчини не в силах позаботиться о своих делах, я являюсь опекуном Валерии и отвечаю за нее. Вряд ли для нее полезно пребывание в вашем обществе, Чизхольм. Я ничего не имею против вас, но Валерия, как и все молодые девушки, впечатлительна. Мне бы не хотелось, чтобы она влюбилась в вас. Теперь она сможет проводить больше времени с отцом, а когда у нее будет свободное время, вы не должны попадаться у нее на пути. Я был бы вам за это очень признателен.

Я почувствовал, как вся кровь ударила мне в голову.

— В таком случае, доктор, — резко сказал я, — вам самому придется позаботиться о ее развлечениях. Не думаю, что синьор Фанчини или сестра Флеминг подходящее общество для нее.

Доктор рассмеялся.

— Не сердитесь, Чизхольм. Вам известно не хуже, чем мне, как легко девушке влюбиться в такого красивого мужчину, как вы, да если он еще постоянно находится рядом. Я не запрещаю вам видеться с Валерией, а только прошу вас позаботиться, чтобы она не наделала никаких глупостей.

— Хорошо, — ответил я. — Я постараюсь следовать вашим советам.

— Благодарю вас. Не хотите ли вы при этих обстоятельствах покинуть нас в понедельник?

— Хочу.

— Тогда я постараюсь подыскать вам замену. Я уже говорил с синьорой Фанчини и сказал ей, что сам позабочусь об этом. Это будет довольно просто. Итак, считайте, что с понедельника вы свободны.

— Весьма благодарен, — сказал я.

Кивнув, доктор сел в машину и, высунувшись из окна, спросил:

— Надеюсь, вы не обиделись, Чизхольм?

— Разумеется, нет. На вашем месте я поступил бы точно так же.

— Я так и думал, — сказал он, улыбнувшись. — Рад, что не разочаровался в вас. До свидания.

С минуту я смотрел вслед удаляющейся машине, а потом повернулся и направился в сад. Около веранды мне встретилась Валерия.

— Мне хотелось бы с вами поговорить, Дэвид, — сказала она. — Прошу вас, спустимся вниз, к гавани.

— Я занят, — ответил я, стараясь избежать ее взгляда. — Меня ждет Виччи.

— Но мне очень нужно с вами поговорить, — повторила она. — Пойдемте со мной, Дэвид. Это очень важно.

Я последовал за ней по лестнице вниз к пристани. Когда мы оказались под сенью плакучих им, Валерия повернулась ко мне.

— О чем говорил с вами сейчас доктор Пирелли?

— Он сказал, что вашему отцу лучше.

— Но он сказал что-то еще. Он запретил вам встречаться со мной, правда?

Мне пришлось улыбнуться при виде ее сердитого и испуганного лица.

— Но ведь он совершенно прав, Валерия. Мы с вами забыли, что я здесь только слуга. Люди, вероятно, сплетничают о нас, и сестра Флеминг, наверное, возмущена.

— Какое дело сестре Флеминг до нас! — воскликнула Валерия. — И доктор Пирелли не имеет права вмешиваться в мои личные дела.

— Нет, он-то как раз имеет. Он ваш опекун, а вы еще ребенок.

— Но я совсем не ребенок, Дэвид! Или вы тоже хотите, чтобы мы больше не встречались?

— В моем положении приходится выполнять приказания.

— Это не ответ.

— Мне было очень приятно всюду ездить с вами, — медленно сказал я. — Мне нравится ваше общество, но я не смею идти против распоряжений доктора Пирелли.

— Это все-таки не ответ на мой вопрос. Не старайтесь увильнуть, Дэвид. Это слишком важно для меня. Я не хочу, чтобы вы уезжали. Я хочу видеться с вами. Я люблю вас, Дэвид!

— Не говорите так!

Валерия подошла вплотную ко мне.

— Но ведь ты меня тоже любишь.

Не успел я понять, что делаю, как она очутилась в моих объятиях.

— О Дэвид, любимый, — нежно сказала она, обвивая руками мою шею. Я попробовал мягко отстранить ее, но она не отпускала меня.

— Прошу тебя, не надо, Дэвид.

— Мы не должны этого делать. Это нехорошо. Что сказал бы твой отец, если бы он нас здесь увидел?

— Не говори глупостей, Дэвид. Это касается только нас двоих. Я полюбила тебя с того момента, как только увидела на перроне. Ты стоял с озадаченным видом и искал меня взглядом.

— Замолчи! — крикнул я и с силой оттолкнул Валерию от себя: она говорила почти те же слова, что и Лаура когда-то в моей комнате в Милане.

— Дэвид!

— Это не приведет ни к чему хорошему. Нас разделяет пропасть, пропасть образа жизни, возраста…

— Не беспокойся, я уже все устроила, — ответила Валерия, улыбаясь. — Я говорила о тебе с отцом. Он к тебе неплохо относится, и, если я его попрошу, он, конечно, даст тебе ту работу, о которой мы говорили. Тогда ты сможешь остаться здесь и, помимо всего, работать над своей книгой. О Дэвид, неужели ты не веришь, что все устроится?

— Нет, Валерия. Это не так просто. Мне очень жаль, но такое невозможно. Да и вообще, ты ведь меня почти не знаешь. Прежде всего я слишком стар для тебя. Мы должны расстаться.

— Валерия! — Это был голос Лауры. — Валерия, где ты?

— Иди к ней, — сказал я, слегка подтолкнув Валерию. — Нас не должны видеть вместе.

— Я не оставлю этого так, — сказала она. — Я знаю, что ты любишь, и я люблю тебя. Я не допущу, чтобы ты совершал глупость.

С этими словами она повернулась и побежала вверх по лестнице.

В моем распоряжении было целых полдня. Я решил куда-нибудь съездить, чтобы спокойно все обдумать. Надо было искать выход из создавшегося положения. Занимаясь запуском подвесного мотора, я увидел, как из бухты, затененной плакучими ивами, вырвалась большая моторная лодка и быстро двинулась в сторону Стреза. За рулем сидела Лаура. С минуту я понаблюдал за удаляющейся лодкой, а потом дернул за шнур, завел мотор своей лодки и двинулся тоже в сторону Стреза. Мне хотелось убедиться, что Лаура поедет к Беллини. Спустя полчаса я обнаружил лодку Лауры в гавани около гостиницы на Изола Паскателли. Удовлетворенный, я поплыл дальше. Очевидно, Лаура пока не отказалась от своего плана. Я причалил к гавани Стреза, привязал лодку и вышел на набережную. Теперь я должен был прийти к окончательному решению. Наступил момент, когда не могло быть и речи о каких-либо отсрочках. Я дошел по жаркому солнцу до цветника около отеля «Регина-Палас» и уселся там на скамью. Предполагавшаяся ранее моя отлучка с виллы в пятницу вечером могла только отсрочить грозившую опасность, но не ликвидировать ее совсем. Не говоря уже о том, что я не рискнул бы оставить Валерию одну на вилле, так как я не знал, не изменит ли Лаура своего плана и не склонит ли Беллини к убийству даже в том случае, если не удастся свалить вину на меня. Мне стало ясно, что без серьезных контрмер мне не удастся предотвратить опасность, грозившую Валерии. Я понимал, что здесь есть только один выход, но до сих пор боялся смотреть правде в глаза. Положение было таково: Валерия любит меня, а я люблю Валерию. Ее отец может дать мне интересную работу. Возможно, он даже согласится выдать дочь за меня замуж. Но присутствие Лауры разрушало все это. Она выступала здесь в роли злого демона, от которого никак не избавиться. Достаточно было одного ее слова, и меня арестуют, а потом, вероятно, повесят за убийство, которого я не совершал. Однако самое худшее заключалось в том, что Лаура собиралась убить Валерию. Счастье и покой Валерии, как и мои, находились в руках Лауры, этой страшной женщины, которая не остановится ни перед чем, лишь бы достичь своей цели. Пока она жива, нам постоянно будет угрожать опасность. Значит, единственный выход — это сделать так, чтобы Лаура умерла сама, исчезла… Эта мысль давно приходила мне в голову. Сначала я отвергал ее, но потом постепенно привык и увидел в ней единственное спасение. А как же иначе? Лаура собирается убить Валерию. Почему же я не имею права сделать с ней то же самое? Неужели она имеет право на жизнь, если не поплатится сама за свои черные замыслы? Кровь застучала у меня в висках, рот пересох. Я пытался найти другой выход, но его не было. Оставалось одно: если я не хочу потерять Валерию, Лаура должна умереть. Припоминая свои разговоры с Лаурой, я знал теперь, как легко привыкнуть к мысли об убийстве, как просто попасть в этот страшный водоворот. Гнетущая атмосфера на вилле, угрюмый и жестокий характер Лауры, мое собственное двусмысленное положение и любовь к Валерии — все это способствовало таким мыслям. Но каким образом привести этот план в исполнение? Может быть, мне удастся впутать в это дело Беллини и свалить всю вину на него, как Лаура собиралась поступить со мной? У меня было мало времени: на разработку плана оставалось только два коротких дня. Я закурил новую сигарету и поразился, какой твердой была моя рука, хотя на этой жаре меня охватывал озноб. Нужно разработать план и вести себя крайне осторожно. Говорят, что каждый убийца допускает хотя бы одну ошибку. Я не мог позволить себе этого. Прежде всего — мотив, он должен ясно и определенно указывать на Беллини. На его счету было несколько тюремных отсидок, и он был известен полиции как бандит и насильник. Полицию будет легко убедить, если мотив будет четким и определенным. Но что это может быть за мотив? Здесь мне на ум пришел жемчуг Лауры. Она уже взяла его и один раз надевала. Будет несложно похитить его у нее из комнаты, конечно, если она не наденет его в пятницу. Беллини был известен в доме как служитель. Наверняка он должен был знать о жемчуге. Он хотел украсть жемчуг и при этом убил Лауру. Я нетерпеливо отер со лба холодный пот. Лаура собирается встретиться с Беллини в девять часов в лодочном ангаре. Она позаботится о том, чтобы я в это время был в гараже и занимался машиной. Валерия в это время будет с отцом. Я должен буду незадолго до девяти зайти в лодочный ангар. Поскольку Лаура дала мне ключ, я смогу сделать это без труда и стану дожидаться ее прихода. Когда она войдет, я нанесу ей смертельный удар, а потом поспешу к гавани, чтобы встретить Беллини. С ним придется быть очень осторожным. Лучше всего будет нанести ему удар мешком с песком по голове в тот момент, когда бандит будет вылезать из лодки. Потом я суну ему в карман жемчуг и брошу труп в озеро. Если мне повезет, полиция решит, что Беллини утонул во время бегства.

На первый взгляд, план выглядел весьма удачным, хотя в нем имелись сомнительные моменты. Предположим, Беллини придет в лодочный ангар раньше Лауры. Или они придут вместе. Нужно было принять во внимание обе возможности, но основная идея меня устраивала. Я еще долго сидел на солнце, рассматривая мой план шаг за шагом, учитывая каждый элемент риска, отыскивая вероятные ошибки и возможности их избежать. Странно, но при этом я понял, что в убийстве есть своя притягательная сила. Мысль о нем больше не ужасала меня и не отпугивала. Мне даже показалось, что счастье, которое еще сегодня утром было от меня очень далеко, приблизилось ко мне на один шаг. Может быть, мне еще удастся его не только приблизить, но и испытать.

Глава 9

Около четырех часов я ушел с набережной на вокзал, чтобы уехать в Милан поездом в 16.40. Я смешался с толпой туристов, стоявших в очереди в кассу, и вместе с ними прошел на перрон. Мне не хотелось, чтобы меня узнали. Мое путешествие в Милан должно было для всех оставаться тайной. Я взял билет в третий класс и всю дорогу просидел между толстухой в пестром платке и щупленьким мужчиной в черном костюме. Никто не обратил на меня внимания. Я мысленно шлифовал свой план. Единственное препятствие, мешавшее осуществить план и которое я сейчас мог предвидеть, заключалось в том, что одна из моих жертв опоздает или обе придут одновременно. Но то и другое было маловероятным. Ну а что, если мне не удастся оглушить Беллини ударом мешка с песком? Этот бандит очень силен и представлял собой весьма опасного противника в борьбе. Мне нужно было непременно иметь на всякий случай еще какое-нибудь оружие. И я решил позаимствовать у Торчи пистолет. Мне было известно, что мой миланский знакомый является членом мафии, об этом мне как-то в пьяном виде проболтался Джузеппе. Если мне придется пристрелить Беллини, я оставлю пистолет рядом с трупом, и полиция быстро узнает, что оружие принадлежит Торчи. Возможно, полиция подозревает Беллини в убийстве Луиджи и ей наверняка известно о связях Луиджи с мафией. Поэтому в полиции, вероятно, предположат, что после кражи жемчуга Беллини наткнулся на Торчи — исполнителя решения мафии — и последний застрелил его. Но меня больше устраивало, чтобы у Торчи на время преступления было надежное алиби и чтоб полиция решила, что его оружием воспользовался какой-то неизвестный член мафии. По возможности мне не хотелось бы впутывать в это дело Торчи, потому что он мог и без того наделать мне много неприятностей и выдать кое-что полиции.

Около шести часов я был у дома Торчи. Напротив находилась телефонная будка. Я зашел туда и набрал номер Торчи. Никто не ответил. Мне представлялся удобный случай. Я пересек улицу, поднялся на верхний этаж и постучал в дверь. На стук никто не отозвался. Я открыл почтовый ящик и достал оттуда ключ. Симона вечно теряла свой, и поэтому Торчи на всякий случай оставлял запасной в ящике. Я вошел в квартиру и начал поиски оружия. В конце концов я нашел его в ящике комода, в спальне, под бельем Симоны. Это была «беретта» крупного калибра. В обойме было четыре патрона. Никем не замеченный, я вышел на улицу. На площади Лоретто я зашел в галантерейный магазин и купил пару кожаных перчаток, а на Корос Буэнес-Айрес я заказал в мастерской второй ключ от квартиры в лодочном ангаре по тому, который мне дала Лаура. На этом мои первые приготовления закончились. Не хватало только мешка с песком, но его я мог сделать и сам. Поэтому я быстро направился к вокзалу. В начале десятого я был в своей комнате в Ароло. Мне хотелось избежать встречи с Валерией, поэтому я купил в Милане хлеба и бутылку «Кьянти», чтобы не ужинать на вилле. После еды я растянулся на кровати и стал курить. Выждав еще час, я выскользнул из комнаты и спустился в гараж. Там я спешно изготовил мешок с песком и незамеченным вернулся к себе. Несколько минут я еще сидел и думал: «Завтра четверг, а послезавтра уже пятница…» Потом я впервые за все время пребывания в этой комнате крепко заснул и спал совсем без сновидений.

На следующее утро я отправился на виллу. Поднимаясь по лестнице, я встретил на веранде сестру Флеминг. Она даже соизволила улыбнуться мне, хотя и ничего не сказала.

— Нужно перенести синьора Фанчини в кресло? — спросил я.

— О да, — ответила сестра. — Он хорошо спал и чувствует себя лучше. После моего возвращения доктор Пирелли собирается перевезти его на следующей неделе в «Регина-Палас» в Стреза.

— Когда вы собираетесь в Милан, сестра?

— Завтра утром.

Неожиданное улучшение состояния Бруно удивило меня. Ведь он знал, что Валерии грозит опасность. Как же он мог при этой ситуации чувствовать себя хорошо? Я нашел только одно объяснение: Лаура, наверное, сумела убедить Бруно, что она больше не будет зря мучить ни его, ни себя. А он понял это так, что ни ему, ни Валерии опасность больше не грозит. Когда я вошел в комнату, Бруно посмотрел на меня. Его взгляд был испытующим, но в нем не было прежней боязни. Когда я поднял его, он, казалось, не пытался больше отпрянуть от меня. Наверняка все произошло именно так, как я и предполагал: Лаура, должно быть, убедила его. Посадив его в кресло, я сказал:

— Рад, что вам лучше, синьор. Надеюсь, что это первый шаг к выздоровлению.

— Ладно, Чизхольм, — вмешалась сестра Флеминг. — Не нужно вести никаких разговоров. Выйдите теперь. Мне нужно умыть синьора Бруно.

Хотя во взгляде Бруно не было враждебного выражения, он потерял и свое дружелюбие ко мне. Казалось, что он изучает меня, как будто я был для него загадкой.

Спускаясь по лестнице, я решил зайти в квартиру над лодочным ангаром. Дверь туда почему-то была открыта, и я подумал, что там Лаура. Но отступать было поздно. С замиранием сердца я вошел и вдруг услышал сдавленный крик. Я испытал и страх, и удивление, увидев Валерию.

— Извини меня, Валерия. Я испугался почему-то.

— Если хочешь знать, то именно ты напугал меня по-настоящему.

— Я не хотел этого, я сам невольно напугался. Лаура запретила мне ходить в лодочный ангар, и я решил, что она застала меня на месте преступления. Дверь была открыта, и мне стало любопытно, как здесь все выглядит внутри. Довольно красиво, не правда ли?

— Я терпеть не могу эти комнаты, — возразила Валерия. — Здесь ужасная атмосфера. Неужели ты не чувствуешь?

— Во всяком случае, жить здесь не хотелось бы. Пойдем. А ты что здесь искала?

— Собственно говоря, тебя. Я была на берегу и, когда не нашла тебя там, поднялась сюда, чтобы поговорить с Лаурой.

— Кажется, она уехала в Милан.

Я и Валерия вместе подошли к гавани и остановились около каменного парапета.

— Дэвид, я хотела тебе сказать по поводу вчерашнего.

— Сядем, — сказал я, и мы оба опустились на парапет. — Я все время думаю о том, что ты сказала мне. Это было серьезно?

— Конечно, Дэвид. — Валерия нежно положила мне руку на плечо. — Каждое слово — правда.

— И насчет работы?

— Конечно.

— Тебе, однако, известно, что пока ты несовершеннолетняя, все зависит от твоего отца?

— Да, я знаю. Кроме того, я ничего не сделаю наперекор ему. Если ты решил взяться за эту работу, я поговорю с ним. А потом уже будет просто приучить его к мысли, что мы любим друг друга.

— Хорошо, Валерия. Я возьму эту руботу, если твой отец согласится.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Дэвид, что-то случилось, не правда ли?

— Почему ты так думаешь?

— Еще вчера ты был категорически против. Ты даже не хотел говорить об этом. Почему ты так быстро передумал?

— Я думал над этим всю ночь и пришел к выводу, что был слишком упрям и горд. Только теперь до меня дошло, насколько важно для меня наше счастье.

— Не считай меня дурочкой, Дэвид! Я чувствую, что что-то произошло и что ты именно поэтому изменил свое решение. Ты и сам изменился по сравнению со вчерашним днем, стал как-то жестче. Это видно и по твоему взгляду, и по всему виду.

Я и сам знал, что изменился. С того момента, как я решил убить Лауру и Беллини, мной овладела какая-то странная сила. Это было похоже на то, как если бы во мне поселился совершенно чужой человек.

— Чепуха! — сказал я, вставая. — Ты все это себе навоображала. Не нужно, дорогая. И потом, тебе не следует на такой длительный срок покидать виллу, иначе об этом узнает сестра Флеминг, а через нее и доктор Пирелли. А его не стоит восстанавливать против нас. Так что лучше иди к отцу.

— Ты меня любишь, Дэвид?

Я обнял ее.

— Больше всего в жизни. Не беспокойся, Валерия, все будет хорошо. Я сейчас немного взволнован просто потому, что боялся потерять тебя, вот и все. Ну, дорогая, иди.

— Ты уверен, что это все?

— Абсолютно. А теперь иди, пока тебя не хватились. Но не говори пока с отцом о работе. Подожди, пока он окрепнет.

Она прижалась ко мне и поцеловала.

— Пока мы вместе, я счастлива, — сказала она.

После обеда я собрал себе небольшую сумку. Необходимо было учесть все возможности. Если произойдет какая-нибудь неувязка в задуманном мною плане, то я предполагал бежать через озеро на моторной лодке в Бристаго, а оттуда к швейцарской границе. Я решил в этом случае бросить лодку в ста километрах от Бристаго, а затем под защитой гор перейти границу. После этого я собирался добраться до Лукарно и пробыть там пару дней, а затем через озеро вернуться в Милан. В крайнем случае я мог отправиться в Рим, где нашел бы надежное убежище. К счастью, я не был стеснен в средствах. В моем распоряжении было почти десять тысяч лир, и я надеялся, что на первое время мне их должно хватить. Я отнес сумку в лодочный ангар и спрятал в лодке. Потом я занялся мотором, он должен был находиться в полной исправности, чтобы в случае нужды я мог на него положиться. Около восьми часов я вернулся на виллу. Валерия сидела рядом с отцом, сестра Флеминг вязала. Лауры не было. Когда я поднялся на веранду, Валерия улыбнулась мне.

— Может быть, мне отнести синьора Бруно в кровать? — Сестра Флеминг взглянула на часы и отложила вязанье.

— Да, пожалуй, ему уже пора, — сказала она, вставая.

Валерия тоже поднялась. Я заметил, что Бруно окинул нас с ней взглядом. Я откатил кресло в спальню и переложил Бруно на кровать.

— Я пойду искупаться, папа, — сказала Валерия, наклонясь над отцом и целуя его. — После ужина я еще раз приду к тебе.

Бруно еще раз перевел взгляд с дочери на меня, но на этот раз он был полон заботы. Мне показалось, что Бруно знает о нашей любви и не одобряет ее. Я был на него за это не в обиде. Кем я, собственно, был? Всего-навсего — простым служащим, а его дочь — богатой наследницей. И на месте Бруно я, наверное, чувствовал бы то же самое. Его было нетрудно понять.

— Ты не пойдешь со мной купаться, Дэвид? — спросила Валерия, когда мы вышли из дома.

— Лучше не стоит, — ответил я. — Разве ты не заметила, как смотрел на нас твой отец? Думаю, что он обо всем догадывается. Я поработаю в саду. Тогда по крайней мере сестра Флеминг сможет сказать ему, что мы были врозь.

— Не стоит волноваться, — сказала Валерия. — Поверь мне, что так будет лучше. Я нахожу это ужасным. Почему люди не могут жить так, как им хочется? — Она помолчала немного.

Тогда я сказал:

— Ты еще успеешь вкусить счастья и всего прочего. Только тогда тебе это, возможно, не слишком понравится.

— Встретимся после ужина в саду?

Я покачал головой.

— Очень жаль, дорогая, но мне придется сегодня вечером съездить в Милан. Я жду друга из Рима.

Валерия посмотрела на меня.

— Дэвид, ты что-то задумал. Я очень беспокоюсь за тебя. Не знаю, как сказать, но в тебе появилось что-то чужое, безжалостное.

— У тебя был бы тоже такой вид, будь ты на моем месте. Передо мной стоит задача: доказать твоему отцу, что я стою тебя. Будет трудно, но постараюсь все-таки это сделать.

— Я уверена, Дэвид, что не это на тебя так подействовало.

Краешком глаза я увидел, что на веранду вышла сестра Флеминг.

— А теперь иди купаться. Сестра Флеминг наблюдает за нами, — сказал я, понизив голос. Затем я повернулся и пошел в сарай за садовым инструментом, взял там корзинку и мотыгу и стал полоть сорняки на большой клумбе с розами. Этим я занимался до темноты.

Только в одиннадцать часов погас свет в последнем окне виллы, и она превратилась в сплошной черный силуэт на фоне звездного неба. Я сидел на траве, прислонившись спиной к дереву, и ждал. Как только погас свет, я поднялся и проскользнул на террасу, откуда был хорошо виден лодочный ангар. Спустя несколько минут в бухту проскользнула лодка. Я увидел темный силуэт Беллини. Привязав лодку, он вылез из нее и скрылся из поля зрения, но позже опять появился на тропинке, ведущей к вилле. Бесшумно и с удивительной легкостью он поспешил к гаражу. Я наблюдал сзади, как он открыл дверь и исчез в гараже. Когда в окне гаража появился свет, я подкрался туда и заглянул. В этот момент Беллини как раз клал сумку с инструментами на скамью. Потом он поднял капот машины и стал возиться с мотором. Он хотел основательно испортить его, чтобы на вечер пятницы у меня было занятие. А он в это время должен был осуществить план Лауры. Закончив, Беллини посмотрел на свою работу, и на его лице появилось мрачное удовлетворение. Вдруг он вскочил и прислушался, а потом быстро спрятал инструмент и поспешно подошел к двери.

— Это я, — услышал я шепот Лауры. — Ты все сделал?

— Да, завтра ему будет чем заняться.

— Не нужно было зажигать свет, Марио. Его могли заметить из дома.

— Что же я, по-твоему, должен работать в темноте?

— Мог бы взять фонарик.

— Вечно ты придираешься. Сделала бы это сама, раз уж ты такая умная.

— О, прекрати, — зло сказала Лаура. — Учти, если ты завтра допустишь хоть одну ошибку, то это конец. Можешь ты хоть раз поработать головой?

— Не допущу никакой ошибки, — проворчал Беллини.

— Надеюсь. Не опоздай, ровно в девять ты должен быть у лодочного ангара. Понятно?

— Да.

— Я включу радиоприемник. Если он замолчит, то быстро поворачивай обратно. Это будет означать, что что-то неблагополучно. Понял?

— Ладно, не глухой.

— Хорошо. Если радио будеть работать, ты поднимаешься прямо в дом. Не забудь, все нужно сделать тихо, чтобы не всполошить Дэвида раньше приезда полиции. Ты уверен, что Валерия не закричит?

— Конечно, — ответил Беллини. — Уж в таких-то делах я разбираюсь получше, чем ты.

— Как только ты закончишь свое дело, поспеши к лодке, возвращайся на остров и жди моего приезда. Возможно, это произойдет не раньше вторника или среды. Это будет зависеть от полиции.

— Мне очень нужны деньги, — сказал Беллини.

— Во вторник ты получишь шестьдесят тысяч лир. Этим тебе придется довольствоваться, пока я не продам свой жемчуг. А потом получишь еще.

— Этого мало.

— Пока тебе хватит, — возразила Лаура. — В конце недели, когда ты соберешься в Швейцарию, я привезу тебе еще. А теперь уезжай.

Я наблюдал, как Беллини вышел из гаража бесшумной, тигриной походкой и исчез в темноте. Лаура вернулась в дом. Я был вознагражден за долгое ожидание. Время не пропало даром. Теперь оба были у меня на крючке.

На следующее утро я проснулся около семи часов. «Сегодня тот самый день», — была моя первая мысль. Снизу до меня доносились стук тарелок и чашек, шаги, голоса. Я уселся на край кровати и задумался. Самое большее через тринадцать часов мне придется убить двух человек. Для меня это звучало все равно как «через сто лет я умру». Это можно сказать, но осознать этого нельзя. Я встал и прошел в ванную, где побрился и принял холодный душ. Руки у меня не дрожали и я, против ожидания, не порезался. Неторопливо одевшись, я спустился вниз. Синьора Виччи поставила передо мной тарелку жареной рыбы и кружку крепкого кофе. Сам Виччи уже обслуживал машину и продавал бензин. Через окно было видно, как он качал насос у бензоколонки и болтал с шоферами. Около восьми часов я направился на виллу. Сестра Флеминг, без накрахмаленного чепца, в серой шляпе и платье, выглядела на удивление элегантно. Она ждала меня на веранде.

— Я думала, что вы сегодня опоздаете, — нетерпеливо сказала она.

— Я никогда не опаздываю.

Я последовал за ней в комнату Бруно. Тот уже был умыт и выбрит. При виде меня его глаза блеснули.

— Доброе утро, синьор, — сказал я. — Надеюсь, что сегодня вы лучше себя чувствуете.

— У нас наметился некоторый прогресс, — сказала сестра Флеминг. — Но синьор провел неспокойную ночь. — Она подкатила кресло, я перенес на него Бруно и выкатил на веранду. Возле перил сидела Лаура. Бросив на меня мимолетный взгляд, она холодно ответила на мое приветствие.

— Дэвид, отнесите сумку сестры Флеминг в машину, — сказала она.

«Сегодня ночью я тебя убью, — думал я, наблюдая за ней. — Ты живешь последние часы. Наслаждайся ими, будь мягче, нежнее, отбрось свою холодность. Через тринадцать часов ты умрешь. Ты могла бы жить дольше, если бы не так жаждала денег и не вынашивала смертоубийственные планы. Если бы ты знала о том, что тебе предстоит, то ты наслаждалась бы каждой минутой».

— Дэвид, вы меня слышите?

— Да, синьора. Прошу прощения.

Сестра Флеминг удивленно посмотрела на меня. Я поднял ее сумку и понес к машине, ощущая на спине взгляд Лауры. Однако мне было все равно: она не могла ничего изменить, ничего предотвратить, она была в западне. Я поднес сумку к машине и положил на сиденье.

— Будьте очень осторожны с синьором Бруно в мое отсутствие, — сказала сестра Флеминг на прощание.

— Не беспокойтесь, — сказал я и некоторое время смотрел вслед машине.

Во время послеобеденной жары я находился далеко от виллы. С двух до четырех я лежал в постели у себя в комнате и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, пересчитывал мух на стенах и на потолке. Вскоре после четырех я спустился в гараж Виччи. Тот вставлял в мотор грузовика новый комплект свечей. Я стал следить за его работой и завел ничего не значащий разговор. Потом мне это надоело, я пошел на берег озера и стал швырять камешки в воду. Время от времени я посматривал на часы. Казалось, что время остановилось. Мне нужно было чем-тозаняться, чтобы как-нибудь дотянуть оставшиеся до вечера часы. Я спустил на воду лодку Виччи, запустил мотор и поплыл в сторону Стреза. На полпути мне попался пароход из Паланцы. Пассажиры стояли у перил и глазели на меня. Я немного изменил курс, чтобы проплыть мимо Изола Паскателли. На берегу на перевернутой лодке сидел Беллини и жарился на солнце. В углу его рта, как всегда, дымилась сигара. Проплывая мимо острова, я заметил, как Беллини взглянул на часы. Лаура, вероятно, в это время тоже поглядывала на них. Три человека с нетерпением дожидались девяти часов. Три человека, лелеявшие планы убийства. Хотя планы эти в основной своей части и пересекались, но у них было и одно существенное различие: по одному из них я должен был угодить на виселицу, во второй же план, составленный мной, это отнюдь не входило. Когда я причалил к берегу, было 18.30. Я услышал быстрый стук каблучков по деревянному настилу. Повернувшись, я увидел Валерию.

— Где ты пропадал весь день? — спросила она. — Я тебя везде разыскиваю.

— Был в Стреза, — ответил я. — Покупал запасные части по просьбе Виччи.

— Пойдем в тень, Дэвид. Мне нужно с тобой поговорить.

— Лаура сейчас с твоим отцом?

— Да, а я буду дежурить вечером.

— Это она так распорядилась?

Валерия удивленно посмотрела на меня.

— Не совсем, но это ее предложение.

Мы пошли по песку в тень деревьев.

— У меня есть для тебя новости, Дэвид, — сказала она.

Я взглянул на нее:

— Приятные?

— Да, дорогой.

Она уселась на камень и заставила меня сесть тоже.

— Я говорила с отцом.

— Надеюсь, не о нас?

— Не совсем. О работе. И он не возражает, чтобы ты ее взял.

Я почувствовал торжество. Все складывалось удачно.

— Ты уверена, Валерия?

— Да, я поняла это по его глазам, он очень обрадовался.

— Но, надеюсь, что о нас ты ему ничего не сказала, — спросил я, слегка испугавшись.

— Нет, об этом позже. Ты рад, Дэвид?

— Даже если бы все было в десять раз хуже, и то я был бы рад. А теперь… Рад? Это не то слово. Я просто счастлив, это чудесно…

Валерия улыбнулась.

— Мне еще нужно поговорить с доктором Пирелли, — сказала она. — У него находятся деловые бумаги отца. Но раз отец согласился, доктор не будет возражать против передачи их тебе.

— Значит, мне не нужно уезжать в понедельник?

— Конечно, нет. У тебя будет комната в доме, а у Виччи поселится твой преемник. Завтра утром я приготовлю тебе комнату. Тебе понадобится только лишь один стол. Мы подберем что-нибудь в Милане.

— Я не понимаю, почему мне и дальше не помогать твоему отцу? Какой смысл приглашать постороннего человека, если я под рукой? Скажи доктору Пирелли, чтобы он никого не искал.

Валерия сжала мою руку.

— Когда ты будешь жить в доме, Дэвид, мы будем часто встречаться.

Я обнял ее.

— А что скажет Лаура? — спросил я.

— Это ее совсем не касается.

Во всяком случае, насколько я знаю, это дело действительно больше не будет касаться ее, как, впрочем, и все остальные дела тоже.

Я привлек к себе Валерию и начал страстно целовать ее.

Около половины восьмого мы вернулись на виллу. Луара сидела на веранде и читала, Бруно полулежал в кресле и смотрел на отдаленную вершину Контекки.

— Уж так поздно? — спросила Лаура и захлопнула книгу, а потом посмотрела на часы. — Да, тебе пора, Бруно. Сегодня вечером с тобой останется Валерия. Я пойду после ужина в лодочный ангар. Мне хочется послушать танцевальную музыку, а ты ведь ее не любишь.

Когда Лаура ушла, я перекатил кресло Бруно в спальню.

— Не знаю, как вас и благодарить, синьор, за то, что вы хотите доверить мне свою работу, — сказал я Бруно. — Я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы работа шла дальше в соответствии с вашими пожеланиями.

Глаза Бруно улыбались мне. Потом он перевел взгляд на Валерию, а затем вновь на меня.

— Мы обсудим все это завтра утром, — сказала Валерия, нежно погладив отца по щеке. — У тебя был долгий день, папа, и тебе пора отдохнуть.

Уложив Бруно в кровать, мы вышли на веранду.

— Что ты делаешь сегодня вечером, Дэвид?

Я был рад, что стою спиной к свету и могу избежать ее взгляда.

— Мне хотелось бы сегодня вечером поудить немного, если я не буду здесь нужен.

— Пойди поешь, а примерно в половине одиннадцатого зайди ко мне. Отец тогда уже уснет.

— Он знает, как я благодарен ему?

— Ты не должен себя чувствовать особенно благодарным. Ты ведь поможешь ему, он и сам так беспокоится о своих заметках.

Неожиданно до меня дошло, что во время нашей следующей встречи все должно быть уже позади. Я взял ее руку.

— Я люблю тебя, Валерия.

— Я рада. Я тоже люблю тебя.

Я оставил Валерию и шел по саду, когда на меня наскочила Лаура.

— Дэвид, в моей машине что-то испортилось. Стартер не работает. Ты можешь ею заняться после ужина? Завтра утром мне нужно ехать в Милан.

Я посмотрел на Лауру. Ее лицо показалось мне высеченным из мрамора, каким-то застывшим. Глаза ее блестели. «Никуда ты не поедешь», — подумал я. А вслух сказал:

— Хорошо, я займусь машиной.

— Ты можешь починить стартер?

— Конечно.

Посмотрев на меня неподвижным взглядом, она повернулась и пошла к себе в комнату. А я отправился в гараж. Было двадцать тридцать пять, когда я увидел, что Мария идет по дорожке к воротам. Медленно и тяжело ступая, она скрылась из виду. Скоро наступит черед моим действиям. У меня было все готово. Пистолет лежал в брючном кармане, мешочек с песком был спрятан под рубашкой. Я чувствовал себя удивительно спокойным теперь, только где-то в области желудка была какая-то тяжесть. Я бросил взгляд на виллу. Лаура как раз выходила из своей комнаты. Я взял в руку гаечный ключ и опять принялся за работу. Когда Лаура вошла в гараж, у меня был вполне занятой вид.

— Ты выяснил, что там испортилось?

Я обернулся и посмотрел на нее. Она стояла спиной к свету и смотрела на меня. У нее на шее был жемчуг. Меня снова охватило торжество. Даже мои ошибки исправляла судьба. Я совсем забыл о жемчуге и пошел бы к лодочному ангару без него, а тогда пропал бы мотив убийства для Беллини. Мне повезло, что моя ошибка была исправлена самой Лаурой.

— Кто-то подложил тебе свинью, — сказал я. — Испорчено зажигание. Мне понадобится полночи, чтобы исправить.

— Прошу тебя, сделай все, что можно, я буду очень благодарна тебе.

— Ладно, починю.

Склонившись над мотором, я услышал, как она ушла. Выждав еще пару минут, я выпрямился, вытер тряпкой замасленные руки, натянул на них заранее купленные перчатки, переобулся и направился следом за Лаурой. Быстро темнело. Солнце уже спустилось за горы, и закат окрасил багровым цветом озеро и далекие снежные вершины. На ногах у меня были спортивные туфли, и я бесшумно спустился к гавани. У входа в лодочный ангар я остановился и посмотрел на озеро. Но было уже слишком темно, чтобы различить на его глади небольшую лодочку Беллини. Я взглянул на часы. Было 20.51. Осторожно поднявшись наверх по лестнице, я повернул ручку двери, но она оказалась запертой. Я достал второй ключ, и он сразу же подошел к замку. Можно было не опасаться, что Лаура услышит щелчок, потому что радиоприемник был включен на полную мощность. Крик Лауры тоже никто не услышит. Я повернул ключ в замке и открыл дверь. Лаура стояла у окна и смотрела на озеро. Закрыв дверь, я окликнул ее. Она вздрогнула и обернулась. Ее лицо было белее снега, а в широко раскрытых глазах застыл страх и бессильная ярость.

— Что тебе здесь нужно? — спросила она, сделав неверный шаг в мою сторону.

— Я только хотел тебе сказать, что не могу починить твою машину.

Она бросила быстрый взгляд на каминные часы — и на лице ее отразилась паника.

— Уходи! Попытайся еще! — крикнула она. — Почему ты вообще пришел сюда? Займись своей работой!

Я подошел к камину, и мой взгляд упал на тяжелый бюст Данте, стоящий на каминной полке. Пожалуй, он подойдет еще больше, чем мешок с песком.

— Я не могу сделать невозможного, — ответил я.

— Сейчас же вернись к работе!

— Не хочется. Я поеду сейчас в Стреза. У меня свидание с одним другом. Тебе придется взять машину Виччи, если уж это так важно.

Лаура как завороженная смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я ясно читал ее мысли. Через три минуты сюда должен прийти Беллини, и мы столкнемся с ним нос к носу. Его нужно задержать. Лаура быстро повернулась к радиоприемнику. Если она его выключит, Беллини повернет назад. Однако она не успела дотронуться до ручки, потому что я схватил ее за плечо и оттолкнул.

— Не думай, что тебе удастся убить Валерию, — сказал я. — В тот вечер ты выболтала свой страшный план не только Бруно, но и мне. Я был тогда не в Милане, а на веранде рядом. Мне известно все.

Лаура смотрела на меня с лицом, искаженным яростью. Вдруг она заметила, что я в перчатках и держу бюст Данте. Наши глаза встретились. В эти последние секунды она поняла, что ее ждет. Ее алый рот приоткрылся для крика о помощи, а глаза злобно заблестели. Как тигрица, попавшая в ловушку, Лаура набросилась на меня. Я изо всех сил ударил ее в висок. Она пошатнулась и судорожно вцепилась мне в рубашку, чтобы не упасть. Я отбросил Лауру от себя. Она упала навзничь и застыла. Я стоял над ней, переводя дух. По лицу у меня струился пот и слепил меня. И без проверки было ясно, что Лаура мертва. Так лежать могла только мертвая. Еще пару секунд я стоял над ней, тяжело дыша. Потом, собравшись с силами, я нагнулся и снял с шеи жемчуг, стараясь не смотреть на струившуюся из виска кровь. Затем, спотыкаясь, спустился вниз. Над горами стояла луна и бросала свой нежный свет на гладь озера. Прислонившись к двери, я смотрел на воду. В отдалении, может быть, метрах в четырехстах, я увидел лодку Беллини, направляющуюся к берегу. Он опоздал, несмотря на все свои обещания. Мне было плохо, ноги дрожали и сердце колотилось, как молот. Я предпочел бы скорее всего удрать. Мысль, что мне предстоит встреча с Беллини, наводила на меня ужас.

— Чизхольм?

Этот тихий окрик, раздавшийся совсем рядом со мной, напугал меня до полусмерти. Я медленно повернулся, как человек, ожидающий встречи с привидением. Из глубокой тени деревьев ко мне двинулся высокий силуэт доктора Пирелли.

— Чизхольм?

— Да.

— Подойдите. Что вы здесь делаете?

Из окна квартиры по-прежнему доносился громкий джазовый ритм. Я совсем не слышал из-за этого шума слов доктора. Страх сковал меня. Пирелли взял меня за руку.

— Скоро приедет этот Беллини, — сказал он озабоченным голосом. — Идите в тень, чтобы вас он не заметил. — Я повиновался доктору, как ребенок.

— Зачем вы пришли сюда? — спросил он.

Как глупо с моей стороны было считать, что все будет развиваться соответственно моим желаниям и плану.

— Синьора Фанчини просила починить ее машину. Я хотел сказать ей, что, к сожалению, не могу этого сделать, — хрипло сказал я.

— Вы ее видели?

— Нет, дверь заперта. Она, очевидно, не слышала стука.

— Это хорошо. А я уж испугался, что вы насторожили ее. Вам известно, что она замышляет преступление?

— Замышляет преступление? — повторил я. — Что вы имеете в виду?

— Лаура и Беллини хотели сегодня ночью убить Валерию. Он уже на своем пути сюда, — сказал Пирелли. — А я расставил им ловушку. За этим делом наблюдает полиция.

Я промолчал, но сердце мое оборвалось.

— Эта чертова баба — сумасшедшая, — продолжал доктор. — Я никогда ей не доверял. Трудно поверить, но именно она виновата в катастрофе, происшедшей с Бруно. Она испортила тормоза в его машине. Разумеется, она рассчитывает на деньги. А теперь ей удалось уговорить Беллини, чтобы он сегодня убил Валерию. Позже она собиралась убить и Бруно. Она планировала так ловко, что подозрение в убийстве Валерии должно было пасть на вас. Это просто чудовище!

— Откуда вам это все известно? — с трудом выдавил я.

— Лаура не могла противиться искушению и открыла свой план Бруно. Конечно, она не чувствовала никакой неуверенности, зная, что он не сможет заговорить. Но пережитый шок и страх за Валерию вернули ему речь. Я уже говорил вам раньше, что Бруно при определенных обстоятельствах сможет опять заговорить. Так оно и произошло. Узнав о готовящемся убийстве, я смог предпринять кое-какие шаги, направленные против этих планов и их исполнителей.

Я подумал о Лауре, лежащей на полу в квартире над нами.

— Почему же вы меня об этом не предупредили?

— Я боялся, что вы выдадите себя каким-нибудь неосторожным словом и нам не удастся поймать Лауру. Кроме того, сначала я считал вас соучастником. Только вчера я узнал всю правду о вас, Чизхольм.

— Что вы хотите этим сказать?

— Лаура сказала Бруно, что вы во время войны убили какую-то женщину во Флоренции. Я обратился в американское посольство по этому поводу. — Он тихо позвал: — Капитан Босс, прошу вас, подойдите сюда.

Из тени деревьев выступил мужчина.

— Хэлло, Чизхольм, — сказал он. — Я Джон Босс из американской военной полиции. Мы везде разыскивали вас. Неужели вы не читали наше объявление в газетах?! Я решил, что мы вас не найдем. Год назад мы арестовали генерала Костейна за один из его маленьких экстазов. Он признался тогда, что свалил на вас вину за убийство во Флоренции. Так что вам больше не о чем беспокоиться.

Я стоял как оглушенный, не в силах двинуться.

— Беллини подплывает, — прошептал доктор.

Лодка была на расстоянии ста метров от берега, но человек в ней был не Беллини. Это был маленький полицейский в форменной фуражке.

— Что-то там не получилось, — пробормотал Босс.

Лодка причалила, и человек вышел на песок.

— Беллини найден в своем номере заколотым, — сказал полицейский капитану. — Он мертв. Это, вероятно, мафия.

— Черт возьми, — сказал Босс. — Это нарушает наши планы. — Доктор, что вы теперь собираетесь делать?

— Поднимусь наверх и переговорю с ней, — мрачно сказал Пирелли. — Ее игра проиграна. Я предпочел бы, чтобы вы пошли со мной, — обратился он к полицейскому, и они вместе направились к лодочному ангару.

— Теперь-то прекратится этот чертов шум, — сказал капитан, глядя на освещенные окна, из которых доносилась музыка. Он положил руку мне на плечо. — Я рад за вас, Чизхольм. На вашу долю выпали тяжелые испытания, но теперь все позади. Вы поедете со мной в Милан, и там вам оформят паспорт. Если вы решите вернуться домой, то вам оплатят ваши расходы.

Я был слишком потрясен, чтобы здраво соображать. Через несколько секунд они найдут Лауру. Если бежать, то только сейчас. Однако я не двигался с места, потрясенный только что услышанным. Оказывается, мне не нужно было убивать Лауру.

— Вы тоже идете с нами, капитан? — донесся голос.

— Нет, мне лучше остаться в стороне. Я подожду здесь внизу с Чизхольмом.

Пирелли и полицейский скрылись в лодочном ангаре. Босс вытащил сигарету и осветил темноту пламенем зажигалки. Я увидел, как он отпрянул от меня.

— В чем дело? Вы ранены?

Я ничего не ответил.

— Вы весь в крови, — сказал он, пристально глядя на меня. — Что вы сделали?

— Почему вы меня не предупредили? — с горечью сказал я. — Надо было хотя бы вчера сказать мне, как обстоят дела.

Босс схватил меня за руку:

— Вы убили ее?

— Да, убил. Я подслушал, как она выболтала Бруно весь план убийства. И я решил: убью ее, это единственный выход для Бруно, Валерии и меня. Я убил ее потому, что не мог открыть рот и все рассказать. Я собирался убить и Беллини.

Капитан задумался.

— Да, дело плохо, — наконец сказал он. — Вот вам мой совет: берите моторную лодку и бегите. Вас никто не успеет остановить. Я поднимусь наверх и задержу остальных. Исчезайте как можно скорее. Судя по тому, что я слышал, эта женщина заслужила такую судьбу.

Музыка резко оборвалась.

— Смывайтесь! — приказал мне капитал Босс.

Я вспомнил прошлое. Сколько лет мне пришлось прятаться от полиции! Наконец выяснилась моя невиновность, но я уже успел влипнуть в другую историю. Неужели я вынужден буду прятаться всю жизнь?

— Куда мне бежать? Для чего мне жить? — спросил я капитана. — Я уже бегал от полиции и не хочу, чтобы за мной охотились всю жизнь.

— Спешите, — сказал Босс.

— Не вижу смысла, — ответил я. — Я останусь и сознаюсь в своей виновности.

Из окна высунулся Пирелли:

— Капитан Босс, задержите Чизхольма, не дайте ему бежать!

Капитан Босс недоуменно пожал плечами.

— Да он совсем и не собирается бежать, — ответил капитан и пошел к лодочному ангару.

Это — серьезно!

Глава 1

В дальнем конце Криллон-бара, подальше от собравшихся у стойки журналистов, сидели два американца. Одного из них, пожилого, с заостренным птичьим лицом, в безукоризненно выутюженном костюме и очках без оправы, звали Джон Дорн. Рядом с ним сидел Гарри Росленд — крупный располневший мужчина, лет пятидесяти. Экипировка его оставляла желать лучшего — мешковатый костюм, на ногах стоптанные ботинки, давно не знавшие щетки.

Росленд жил в Париже так давно, что успел изучить городок как свои пять пальцев. Он вел незаметный образ жизни, пробиваясь статейками о модернистском искусстве, и имел репутацию безобидного лгунишки.

Разговаривали вполголоса. Росленд потягивал виски со льдом, Дорн — томатный сок. По выражению лиц невозможно было определить, насколько серьезен их разговор.

— Итак, — сказал Дорн, — может, в этом что-то и есть, а может, сплошной обман. Я хочу, чтобы ты занялся этим, Гарри. Пока я не буду твердо уверен, что у нее есть для нас важная информация, я не могу считать это серьезным.

— Лично я не намерен этим заниматься, — Росленд подбросил в стакан два кубика льда, — но у меня есть на примете один человек. Нужно только заплатить тридцать баксов.

— Это не стоит тридцать долларов! — резко бросил Дорн, он всегда тяжело расставался с деньгами. — Все, что от него требуется, — это встретиться с ней и спросить, есть ли у нее что-то для нас. Если это окажется важным, я заплачу.

Подошел официант, и Росленд указал на пустой стакан. Он знал, что Дорн оплатит счет, и решил пропустить еще стаканчик. Пока официант готовил новую порцию, оба молчали, затем Росленд снова заговорил:

— Итак, или тридцать баксов — или ничего. Здесь вполне может быть ловушка. С этим тоже надо считаться. Когда-нибудь Уорли надоест, что вы все решаете сами, вместо того, чтобы уведомлять его. За этой женщиной может стоять он сам. Возможно, он и ставит вам ловушку, дабы прищемить хвост.

Дорн и сам так думал, но все-таки… маловероятно, чтобы Уорли пошел на это.

— Ладно, — решительно заявил он, — пусть будет тридцать! Об Уорли не беспокойтесь, он слишком занят на своей новой работе, чтобы вмешиваться в мои дела. — Он немного помолчал, потом добавил: — Понимаете, Гарри, я хочу настоящей работы! Если у этой женщины есть что-либо стоящее, в чем я сильно сомневаюсь, она запросто может предложить свои услуги кому-нибудь еще.

Росленд ухмыльнулся: он знал, что Дорн помешан на поисках русских.

— Платите деньги, Дорн, и вы останетесь довольны.

Дорн изучающе посмотрел в лицо собеседника.

— Я иногда думаю, Гарри, понимаете ли вы важность и ответственность той работы, которую выполняете для меня.

Росленд улыбнулся.

— Кажется, я вас никогда не подводил, не так ли?

— Да, но всему бывает начало.

— Успокойтесь! Мой человек встретится с этой женщиной, и я вас тотчас извещу.

— Кто этот человек? — быстро спросил Дорн.

— Зачем вас это знать? Все будет о'кей! — бодро сказал Росленд и опустошил свой стакан.

Дорн подозвал бармена и оплатил счет. Когда вышли на улицу, Дорн незаметно передал Росленду пачку смятых банкнот. Тот помедлил, наблюдая, как Дорн быстрыми шагами направился в сторону американского посольства, затем свернул налево и зашагал по Рю Сен Гонат. Мурлыча что-то себе под нос, он время от времени поглаживал деньги в кармане. На перекрестке, ведущем к Плас Вендом, ему пришлось переждать поток автомобилей. Наконец загорелся зеленый свет, и он пересек улицу, направляясь к отелю «Нормандия».

Войдя в бар, пожал руку бармену, которого знал уже много лет, и заказал двойную порцию виски. Затем пересек зал, направляясь к телефонной кабине. Там, набрав нужный номер и придерживая трубку плечами и головой, достал пачку сигарет, вынул одну и закурил. Наконец в трубке послышался раздраженный мужской голос.

— Алло?

— Гирланд? Это Гарри.

— Только тебя мне и не хватало! Послушай, Гарри, я сейчас занят. Позвони через пару часов!

Росленд усмехнулся. Он догадывался, чем занят Гирланд.

— Не проходи мимо своего счастья, сынок. Отправь курочку домой — если он у нее имеется. — Гирланд послал его подальше, но Росленд проигнорировал оскорбление.

— Ради бога, дай хоть часок! — простонал Гирланд, но Росленд был неумолим.

— Встретимся через 15 минут у входа в метро «Орион», — твердо сказал Росленд и повесил трубку.

Выйдя из будки, он направился к стойке, быстрым взглядом окинул бар, людей было немного. По углам ворковали три-четыре парочки. Его взгляд задержался на парне, который читал газету. Перед ним стоял нетронутый стакан с вином. Росленд тотчас же отвернулся, но его цепкий взгляд успел схватить все: потертый белый плащ, коротко остриженные волосы, каштановую бородку. Под глазами темные круги, лицо болезненно желтоватого оттенка.

Росленд насторожился.

Допив свое виски, он вполголоса спросил подошедшего бармена:

— Вон тот тип в углу, он давно здесь?

— Зашел следом за вами, мистер Росленд.

Росленд затянулся сигаретой. Многолетний стаж определенной работы сделал его наблюдательным и подозрительным. Поэтому он сразу расплатился и вышел на улицу. Переждав три проскочившие мимо машины, пересек проезжую часть и направился к станции метро «Пале-Ройял». На следующем перекрестке ему снова пришлось переждать. Воспользовавшись этим, он вынул из кармана маленькое зеркальце и, поворачивая его в разные стороны, поймал отражение парня из бара. Он стоял в толпе пешеходов. Росленд опустил зеркальце в карман и задумался. Дорн предполагал, что все это может быть обманом. Он также предупредил, что кто-то еще может скрываться за этим делом. Возможно, тип с бородкой вполне безопасен, но чутье подсказывало Росленду — рисковать не стоит.

Он пересек улицу и спустился по ступенькам в метро. Ему надо было сделать пересадку, чтобы добраться до станции «Орион». Поезд пришлось ждать минут пятнадцать. Росленд вошел в вагон и быстро оглядел платформу. На станции «Шатле» он подождал, пока двери не начали закрываться, потом с силой раздвинул их и выскочил на платформу. В соседнем вагоне он увидел растерянное лицо своего преследователя и помахал ему рукой.

Марк Гирланд швырнул трубку на рычаг и разразился проклятиями в адрес Росленда. Тесса с любопытством смотрела на него. Это была стройная блондинка лет двадцати четырех, с овальным лицом, большими голубыми глазами и красиво очерченным ртом. Она носила зеленый свитер, поперек которого красовалась надпись: «Нью-Йорк геральд трибюн». Черные шерстяные брючки плотно прилегали к бедрам, ненавязчиво обрисовывая красивые длинные ноги. Гирланд встретил ее на улице, где она продавала газеты, и, сраженный голубыми глазами и этими точеными ножками, конечно, не мог пройти мимо. Он принялся расточать ей комплименты, а это у него всегда неплохо получалось.

Оба они были американцами, и лед тронулся.

Пригласив ее в бистро, он почувствовал возбуждение. Расплатившись за напитки, он многозначительно сказал:

— Очень жаль, что приходится расстаться… А может, пойдем ко мне? Приятно проведем время. Потом, если вы захотите, — а я надеюсь, что вы не разочаруетесь во мне! — можно будет остаться на ночь…

Девушка весело рассмеялась.

Он с удовольствием отметил, что она не смутилась.

— Да, скромником вас не назовешь! — сказала она. — Я могу к вам зайти, но, предупреждаю, дальше этого дело не пойдет. — Она окинула его изучающим взглядом, затем уже менее решительно добавила: — По крайней мере сейчас мне так кажется.

Он поднялся с ней в свою однокомнатную квартиру на Рю де Свис. Она шла впереди, а он, шествуя за ней, думал, что уже давно не встречал таких роскошных ягодиц. В большой комнате, куда они вошли, было два окна с видом на крыши соседних домов. В ней было все необходимое, но никакого комфорта. Двухспальная кровать, два стула у стола со следами червоточинки, в дальнем углу, под окном, раковина для мытья посуды, в другом углу — радиоприемник и проигрыватель. Меблировку завершали гардероб и книжная полка, уставленная английскими и французскими книгами.

Тесса с интересом оглядела комнату, а Гирланд прикрыл дверь.

— Очень мило! — прокомментировала девушка. — Я живу в настоящей конуре, а у вас здесь просторно… Везет же некоторым!

Гирланд подошел к ней и обнял за бедра. Некоторое время они, улыбаясь, изучали друг друга, затем их губы встретились.

Вдруг Тесса оттолкнула его и села на стул.

— Расскажи немного о себе, — попросила она. — Чем ты занимаешься, чем интересуешься? Но прежде дай мне закурить…

Гирланд начал шарить у себя в карманах, и в это время раздался звонок Гарри…

Повесив трубку, Марк огорченно сказал:

— Жаль, но мне нужно уйти… Это как раз и есть моя работа. Когда вернусь — не знаю. Может, ты останешься? Чувствуй себя как дома. Вот проигрыватель, там книги, в холодильнике найдешь еду… Мне было бы очень приятно знать, что ты здесь и что ты ждешь меня.

— Думаю, что мне лучше уйти, — сказала она, но тем не менее не тронулась с места. «Пожалуй, он красив», — подумала она.

— Останься!.. — настаивал он. — Я не задержусь долго. Очень хочется, чтобы ты осталась.

— Хорошо, я останусь, если тебе этого хочется.

Удовлетворенно кивнув, он пересек комнату, прошел в ванную и запер за собой дверь. Справа у потолка был шкаф. Он открыл его, пошарил внутри и нажал на хитро спрятанную пружину. Створки задней крышки шкафа раздвинулись, и Марк вытащил из тайника небольшой аммиачный пистолет в кобуре. Он надел кобуру, с удовольствием отмечая, что она совсем незаметна под пиджаком. Затем оглядел себя в маленьком зеркальце над умывальником.

Гирланд был высокий и смуглый, с мужественным узким лицом, глубоко посаженными глазами, плотно сжатым ртом и мощным подбородком. Он выглядел немного старше своих тридцати пяти лет, в волосах уже появилась седина. Причесавшись, он положил расческу и вернулся в комнату.

Тесса стояла на коленях перед книжной полкой, изучая корешки книг. Она обернулась через плечо и улыбнулась.

— Тут у тебя Грэм Грин, Чандлер, Хемингуэй… Я тоже люблю этих авторов.

Он наклонился и поцеловал ее.

— У нас будет еще немало общего, — пообещал он, и при этом его рука скользнула по ее спине к ягодицам. Она не отстранилась, но в глазах появились льдинки.

— Ты слишком много позволяешь себе… Не люблю, когда мужчина считает, что со мной можно позволить такие вольности.

Гирланд выпрямился.

— Не обижайся, малышка. Я веду очень напряженную жизнь… И часто рискую. Раньше я обхаживал женщин очень долго, но теперь предпочитаю действовать сразу. И знаешь, это чаще приносит успех.

Она промолчала, потом спросила:

— Куда же ты сейчас направляешься?

Он улыбнулся молодой задорной улыбкой.

— Нужно встретиться с одним человеком. Подожди меня. Если позвонят, не отвечай. Дверь держи запертой, в холодильнике отличные бифштексы, все это для тебя. Я постараюсь не задерживаться.

Он вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Вскоре его шаги затихли. Тесса поднялась, открыла дверь и выглянула из квартиры. Далеко внизу она увидела удаляющуюся фигуру Гирланда.

Девушка быстро заперла дверь и начала тщательно, ничего не пропуская, обыскивать комнату.

Гирланд быстро дошел до места, где стоял его «Фиат-60». Машина доживала свои последние дни. Он посмотрел на вздувшиеся шины передних колес и понял, что больше пятидесяти километров они не протянут. Забравшись в машину, включил двигатель и выехал на проезжую часть. Когда он наконец добрался до метро «Орион», Росленд уже давно ждал его. Гирланд остановил машину, и Гарри с трудом втиснул свое грузное тело рядом с водителем.

— Опаздываешь, черт возьми! — пробурчал он недовольно. — Поехали… Что у тебя за машина, Бог ты мой! Когда ты наконец избавишься от этой развалюхи?

— Меня она вполне устраивает, я ведь не миллионер… Ты сорвал мне такой приятный вечер!

— У тебя на уме только женщины, — презрительно заметил Росленд. — Это мне не нравится, Марк. Серьезно, уж слишком их много!

— Тебя что же, секс уже не трогает? Не разыгрывай монаха, — рассмеялся Гирланд.

— По крайней мере я не даю курочкам командовать собой. Это очень важно. А у тебя все наоборот…

— Ладно, хватит об этом, — резко оборвал его Гирланд. — Что у тебя там?..

— Есть кое-какая работенка. Может, что-то серьезное, а может, пустышка.

— И сколько же? Сейчас я как раз на мели.

— А когда было иначе? — съязвил Росленд. — Деньги и женщины не уживаются вместе.

Гирланд промолчал. Он уже минуты три следил в зеркале за черным «Ситроеном», который двигался за ними. Шофер в надвинутой на глаза шляпе старался скрыть свое лицо. Гирланд резко свернул в переулок и прибавил скорость. «Ситроен» следовал за ними.

Росленд хотел что-то сказать, но Гирланд перебил его:

— Похоже, за нами «хвост», Гарри.

Росленд насторожился, обернулся и увидел «Ситроен».

— Попробуем оторваться, — заметил Гирланд.

Он свернул направо у следующего перекрестка, проехал еще квартал и здесь вынужден был остановиться перед светофором. Черный «Ситроен» приблизился и остановился метрах в десяти.

— Не оглядывайся, — сказал Гирланд, всматриваясь в зеркало. — Он здесь. Посмотрим, что он будет делать…

— Нет, нет, оставь его в покое. Нам нужно только поговорить. Он же не услышит нашего разговора.

Гирланд пожал плечами.

Ехали молча.

Через несколько минут свернули на Рю де Анжей. «Ситроен» не отпускал их. Вдруг перед их носом со стоянки сорвалась машина и устремилась вдоль набережной. Гирланд моментально припарковался на маленьком пятачке и выключил мотор.

— Теперь посмотрим, что он будет делать, — сказал он злорадно.

Водитель «Ситроена» на полной скорости промчался мимо, даже не посмотрев в их сторону. В конце набережной он свернул налево и исчез в потоке транспорта.

— Слава Богу, освободились! Только надолго ли? — Гирланд закурил. — Угораздило же тебя подцепить этот «хвост»!

Росленд был озабочен.

— За мной следил какой-то хлыщ с бородкой. В метро мне удалось оторваться от него, но, наверно, их было двое.

Гирланд недовольно поморщился.

— Ты что, не знаешь, что «хвостов» всегда бывает двое — один спереди, другой сзади?! Первый засек, что ты ожидаешь меня, и позвонил парню с «Ситроеном». И когда я приехал, то был уже тут как тут. Ну, да черт с ними! Что там у тебя за работа?

— Сегодня утром Дорну позвонила какая-то женщина, назвавшаяся мадам Фечер. Она намекнула, что располагает какой-то важной информацией… Дорн не знает, серьезно ли это. Нельзя также исключить вероятность ловушки… Существует и опасность того, что этим могут заинтересоваться и другие, если он не договорится. Короче, Дорн поручил это дело мне, а я тебе. Она будет в клубе «Алло, Париж» в одиннадцать часов вечера. Я хочу, чтобы ты встретился с ней и узнал, какой информацией она располагает и сколько хочет за нее.

— Ну и что дальше?..

— Это все. Ты проверишь, чего стоит ее информация. Ничего не обещай конкретно, просто прозондируй почву.

— Но почему бы тебе самому не заняться этим? Почему я? По-моему, это как раз для тебя — все так просто!

Росленд вынул сигарету, скомкал пустую пачку и, закурив, веско произнес:

— Ты же знаешь, я не должен вмешиваться в эти дела. Я обязан остаться в стороне. Это как раз то, что ценит во мне Дорн.

— Да? — спросил Гирланд серьезно. — А мне кажется, что ты сейчас нужен Дорну как дырка от бублика. Это не пустяк, дорогой мой, а серьезное дело. Она уже к кому-то обращалась, и теперь следят за всеми, в том числе и за нами — благодаря твоей тупости. Ты навел их на меня. Все, что им нужно было узнать, это номер моей машины и где я живу. Ну и подгадил же ты мне, Гарри! Что случилось с твоими серыми клеточками?

Росленд недовольно дернулся.

— Я не люблю, когда со мной так разговаривают, — высокомерно произнес он.

— А мне плевать, любишь ты или нет! Ты слишком разжирел и разленился, а самоуверенности в тебе не поубавилось. Думаешь, это игрушки: дал приказ, махнул волшебной палочкой, взял денежки — а другие пусть расхлебывают грязь? Два года назад ты бы сообразил, что и впереди может быть «хвост». Это не шутка, Гарри, можно влипнуть в очень грязное дело. Парни вроде нас с тобой, которые работают на людей типа Дорна, всегда должны быть начеку. А ты перестал чувствовать опасность, хотя по самые колени стоишь в дерьме!

— Если ты сейчас не заткнешься, то я!.. — вскипел Росленд, обливаясь потом. — У меня куча агентов, подобных тебе, и будь рад, что именно тебе оказано доверие! Мне надоели твои уколы!.. Ты знаешь, что я могу!.. — выкрикивал Росленд.

— Нет, Гарри, ты уже ничего не можешь. Я — последний из твоих подручных, никто больше не хочет делать за тебя грязную работу. И ты это отлично знаешь! Джексон ушел, Грей ушел, Фоше, Пьер — все покинули тебя. Они вовремя почувствовали сигнал бедствия, а теперь и я это вижу. Я — последний из твоего поганого стада, на кого ты еще можешь положиться, так что не угрожай и не ерепенься.

Росленд, тяжело дыша, вытер потный лоб носовым платком и зло уставился на запыленное ветровое стекло автомобиля.

— И сколько же я за это получу? — наконец поинтересовался Гирланд. — Пока не будет задатка, я даже и говорить ни о чем не буду.

Росленд немного поколебался, потом полез в карман и вытащил две банкноты по сто франков.

— А где остальные?

— Пока все. Ты ведь знаешь, как Дорн любит платить…

Гирланд сунул деньги в бумажник.

— Надо еще подумать, стоит ли работать за такие деньги, — сказал он с сомнением.

— Действуй! — с облегчением сказал Росленд. — Сейчас мне надо вернуться, но я буду ждать твоего звонка. Смотри не подцепи себе «хвост» снова.

— Трогательно слышать это от тебя, — сказал Гирланд.

Герман Радниц, плотный мужчина с крючковатым носом и кустистыми бровями, вот уже полчаса сидел в баре отеля «Георг V». На нем был безупречного покроя костюм с алой гвоздикой в петлице, обувь от Лотта. Время от времени он затягивался дорогой сигарой, которую держал в толстых, коротких, как обрубки, пальцах. Его непроницаемое лицо было сковано тяжелой думой. Радниц входил в десятку богатейших людей мира. Своими финансовыми операциями он, как спрут, опутал почти весь земной шар.

В бар быстро вошел молодой человек — с бородкой, в поношенном плаще. Он помедлил, затем, получив от Радница знак, приблизился и сел рядом на свободный стул. Молодой человек — его звали Томас — почтительно заговорил:

— У Дорна была встреча с Рослендом. Они сидели в Криллон-баре, разговаривали недолго. Когда расставались, Дорн что-то передал Росленду, скорее всего деньги. После этого Росленд зашел в бар отеля «Нормандия» и позвонил.

Далее Томас рассказал Радницу обо всех последующих событиях.

Радниц пристально рассматривал свои тщательно отполированные ногти.

После долгой паузы он сказал:

— Это надо сделать быстро. Заставь Росленда сказать, о чем он говорил с Дорном. Любой ценой… — он многозначительно посмотрел на собеседника. — Я буду ждать результата здесь. И побыстрее!

Сказав это, он потянулся к своему бокалу, показывая, что разговор закончен. Томас быстро вышел из бара.

Выйдя на улицу, Томас подошел к черному «Ситроену» и сел рядом с водителем — невысоким, крепко сбитым парнем. Тот вопросительно поднял брови. На заднем сиденье был еще один человек: высокий, тонкий и смуглый. Лицо его было непроницаемым, как маска, во взгляде таилась угроза.

— Хозяин велит поговорить с Рослендом, — сообщил Томас, — он живет на Рю Кастальоне…

Борг, так звали водителя, проворчал что-то и включил мотор.

До квартиры Росленда они доехали за десять минут. Томас и Шварц — высокий малый, вышли, а Борг — немного отъехал в сторону и остановился.

— Обойдемся без Борга! — решил Томас.

— Рассчитываешь на меня? — с ухмылкой спросил Шварц.

Томас нахмурился. Неприязненный и презрительный тон Шварца не понравился ему, но сейчас было не до споров.

Они вошли в подъезд и, незаметно проскочив мимо конторки консьержки, подошли к лифту. Еще минута, и они были на верхнем этаже. Выбравшись из лифта, тихонько закрыли дверь. Томас указал пальцем на звонок, вмонтированный в панель двери, и Шварц отступил в сторону. Томас достал пистолет тридцать восьмого калибра, надел на ствол глушитель и постучал в дверь, а Шварц рукой прикрыл глазок.

После долгого ожидания послышались тяжелые шаги.

Росленд был слишком пьян, чтобы опасаться кого-нибудь — он даже не посмотрел в глазок. Дверь открылась, Томас поднял пистолет и направил его на Росленда.

— Никакого шума, — сказал он тихо. — Проходи в комнату и держи руки на виду.

Увидев стоящего за дверью Шварца, Росленд сразу увял, лицо его приняло пепельный оттенок, и он медленно попятился в гостиную.

Томас последовал за ним, а Шварц, проскользнув следом, бесшумно закрыл за собой дверь.

Гирланд легко взбежал по лестнице, подошел к двери своей квартиры. Он все рассчитал: сейчас они с девушкой успеют сходить в бистро неподалеку от дома. После обеда вернутся обратно, и он снова попытается убедить ее подождать, а сам отправится на встречу с той женщиной в клуб «Алло, Париж». Поговорив с ней и позвонив Росленду, он вернется к себе, и они с Тессой позабавятся до утра…

Он был уверен в себе, и ему в голову не приходило, что девушка может думать иначе.

Открыв дверь в квартиру, он огляделся и нахмурился.

— Тесса! — позвал он, повысив голос.

Тишина.

Заглянув в ванную, он окончательно убедился, что девушки нет. «Должно быть, она приняла меня за сосунка и сразу же ушла, — решил он. — А я-то думал — дело верное!»

Он сел на стул и задумался.

Зачем же было приходить сюда, если она не собиралась заниматься любовью?

Вдруг его словно ударило. Вскочив на ноги, он беглым взглядом окинул свою комнату — вроде бы все на месте! Он подошел к шкафу и осмотрел все три ящика. К краю нижнего ящика был приклеен волосок, по положению которого он мог судить, рылся ли кто в его отсутствие в шкафу или нет.

Волосок был разорван!

Он прошел в ванную и нажал на скрытую панелью пружину. Заглянул внутрь: в нише лежали его профессиональные аксессуары — фотокамера «Экзата» с набором принадлежностей, два микрофона, маленький магнитофон, набор отмычек, несколько пистолетов и другие вещи, необходимые ему при выполнении заданий. Там находились предметы маскировки — иногда Гирланду приходилось менять свою внешность. Маленькая лампочка, вмонтированная в потолок, горела зеленым светом, что показывало — дамочке не удалось проникнуть сюда. Он закрыл тайник и вернулся в гостиную. Несколько минут стоял, размышляя. Да, он был несправедлив к Росленду. Кем бы ни были эти люди, они знали о нем еще до встречи с Гарри. Девчонка талантливо сыграла свою роль, а он-то хорош!

Марк поднял трубку и набрал номер Росленда. Подождав некоторое время, понял, что ответа не последует. Он задумчиво почесал затылок. Росленд сказал, что возвращается домой и будет ждать звонка. Почему же он не отвечает?

Гирланд прошел в ванную и заменил аммиачный на сорок пятый калибр. Быстро спустился вниз и сел в свой «Фиат». Двух минут было достаточно, чтобы доехать до квартала, где жил Росленд.

Он оставил машину за углом и направился к дому. Поднявшись на шестой этаж, позвонил. Ответа не последовало, и он куском толстой проволоки, которую научился использовать вместо ключа, легко открыл замок. Вынув пистолет, он осторожно двинулся по узкому коридору к открытой двери гостиной.

Росленд лежал на кушетке.

При виде его лицо Гирланда посерело и застыло. Гарри зверски пытали: ногти на его правой руке были сорваны, кровь с изуродованных пальцев стекала на ковер…

Гирланду все стало ясно. Зная Росленда, он понял, что у того не хватило мужества противостоять пыткам, и он наверняка рассказал все. Теперь те, кто его пытал, знают и о женщине, назвавшейся мадам Фечер, и о встрече в кафе «Алло, Париж»…

Гирланд дотронулся до холодеющего плеча Гарри. Они работали вместе уже пять лет, и он видел, как притупилась бдительность Росленда, как он разжирел. Все, кто работал на него раньше, отошли, а Гирланд задержался: ему было просто лень искать что-то другое, а Росленд все же худо-бедно снабжал его деньгами…

Гирланд опять посмотрел на мертвое тело с выпученными глазами и высунутым языком и почувствовал жалость. Вот и все, что осталось от Росленда… Не послушался он предостережений, не поверил, что к этому делу нужно отнестись со всей серьезностью.

Бедный, глупый, пьяный Росленд…

Глава 2

— Я все узнал об этом американце, владельце «Фиата», — докладывал Томас. Он почтительно стоял перед Радницем, а тот, развалясь в кресле, в упор смотрел на Томаса. Они беседовали в гостиной роскошных апартаментов Радница. — Его зовут Марк Гирланд. Снимает комнату на Рю де Свис. Мы нажали на Росленда, и он признался, что это один из его агентов. Гирланд не знает Дорна лично. Росленд велел ему встретиться с этой женщиной, Фечер, сегодня в одиннадцать вечера в баре «Алло, Париж». Ни Росленд, ни Дорн не знают, какими сведениями располагает эта женщина. Я немного запоздал, сэр, так как заезжал к Гирланду, но дома его не застал. Я думаю его спустить, как Росленда…

Радниц затянулся сигаретой.

— Все проделано отлично, Томас! Но заруби себе на носу: Гирланд ни вкоем случае не должен встретиться с этой женщиной. Нельзя пропустить его в клуб. Заблокируй все входы и выходы. Приведи эту Фечер к Шварцу, я хочу с ней поговорить. Но будь с ней помягче. Я жду твоего звонка здесь. Еще раз повторяю — Гирланд не должен с ней встретиться! Я встречусь и поговорю с ней первым. Понятно? Но ты молодчина, все сделал как надо!

Такую похвалу от шефа редко кому приходилось слышать, и Томас даже покраснел от удовольствия. Он был рабски предан Радницу, преклонялся перед ним и все его поручения выполнял беспрекословно.

Радниц небрежно махнул рукой, давая понять, что отпускает Томаса, и тот вышел на улицу.

Сидя в «Ситроене», они с Боргом обсудили полученные инструкции, в то время, как Шварц неподвижно сидел в углу машины. Он никогда не участвовал ни в каких приготовлениях, в его задачу входило одно — быть слепым орудием уничтожения. Томас и Борг в душе считали его кровожадным зверем и даже побаивались.

Томас сказал:

— Нам нужны еще люди. Подождите здесь, я пойду позвоню кое-кому. Если мы хотим заблокировать все ходы и выходы, нам нужны еще как минимум четыре человека.

Борг проследил, как Томас вошел в отель, а затем закурил сигарету. Он следил и за Шварцем. Томас не делал секрета из того, как тот поступил с Рослендом. Борг подумал, что Радниц слишком мало платит им за работу…

Хорошенькая блондинка с надписью на свитере «Нью-Йорк геральд трибюн» подошла к машине и приоткрыла дверцу.

— Не хотите ли газету? — ее голубые глаза внимательно осмотрели сначала Борга, затем Шварца.

Борг усмехнулся. Ему нравились блондинки, особенно с такими формами.

— А может, займемся чем-нибудь другим, а, малышка? — спросил он с грязной ухмылкой.

Девушка хлопнула дверцей и отошла.

Борг задумчиво сказал:

— Можно позавидовать ее парню. Вот ненормальная — продает газеты… Да с такой попкой можно нажить целое состояние!

Шварц никак не отреагировал на это замечание — женщины для него не существовали.

Через минуту из отеля вышел Томас. Блондинка с газетой задержалась возле киоска и, когда он сел в машину, быстро записала номер «Ситроена» на газете «Трибюн».

Усевшись поудобнее, Томас скомандовал:

— Теперь к кафе «Алло, Париж». Через полчаса там будут еще пятеро наших. Так что вперед. Надо успеть все сделать до прихода Гирланда.

Борг, как обычно, что-то пробурчал в ответ и нажал на стартер.

Гирланд сидел в углу маленького бистро и машинально жевал безвкусный омлет. Мысли его были далеко от еды. Через два часа встреча с той женщиной. Он не сомневался, что его уже держат на прицеле. Если они будут так же оперативны, как до сих пор, ему ни за что не проникнуть в помещение клуба. Они уже наверняка заблокировали все входы и выходы, и малейшая оплошность будет стоить бедняге Гирланду жизни. Он было подумал, не позвонить ли Дорну. До сих пор они ни разу не встречались, он знал про шефа только от Росленда. Нет, нужно идти самому — встретиться с этой Фечер и выяснить, насколько ценны ее сведения, а затем решить, действовать ли самому или работать на Дорна.

Он отодвинул тарелку и закурил.

Что ж, есть два пути — или пойти в клуб и подвергнуться огромному риску, или позвонить туда и попросить ее встретиться в другом месте. После минутного раздумья он сообразил, что его противники уже знают ее имя и место встречи и поэтому могут попытаться похитить ее. Ни одна женщина, конечно, не перенесет пыток, тем более если ее будут пытать так же, как Росленда. Уж если они до нее доберутся, она заговорит, и ему останется только одно — выйти из игры…

Итак, надо идти в клуб.

Он заказал чашку кофе и снова задумался. Интересно, где сейчас та блондинка, Тесса? Кто же она такая? Какое имеет отношение ко всему этому? Он вспомнил ее волнующую походку и вздохнул. «Да-а, попался как сопляк. А ведь мог бы сейчас барахтаться с ней в постели».

Выпив кофе и оплатив счет, он вышел на улицу. Немного подумав, решил не садиться в свою машину, а остановил такси и попросил водителя отвезти его на Сан Лазар. Там расплатился и пешком отправился по бульвару де Клиши. Времени было достаточно, и он шел не спеша, настороженно прислушиваясь и зорко глядя по сторонам.

Гирланд двигался переулками, параллельно многолюдному бульвару.

Что его ждет? Вряд ли они решатся убить его на улице, где вокруг множество людей. Рука его инстинктивно скользнула под пиджак, пальцы нащупали холодную сталь пистолета. Это немного успокоило его. Вдруг он напрягся, уголком глаза заметив приземистого парня, уставившегося на освещенную витрину магазина фотопринадлежностей. На голове у него была швейцарская шляпа с пером и лентой. Он как бы случайно обернулся, когда Гирланд проходил мимо, и последовал за ним. У Гирланда свело скулы — широко же они раскинули сеть! Ладно, он им покажет, с кем они имеют дело. Он продолжал идти, слыша сзади мягкие шаги, и вдруг резко нырнул в проход, ведущий к жилому дому. Выйдя из него, очутился во дворе, скудно освещенном бледной луной. Притаившись в тени стены, стал ждать. Было тихо, только изредка раздавались шаги пешеходов да шуршание автомобильных шин.

До одиннадцати было еще порядочно времени, и он не спешил. Прошло минут десять. Ожидание его не раздражало, а, наоборот, успокаивало, так как было частью профессиональной выучки. Вдруг он заметил приземистую фигуру, осторожно крадущуюся по темной аллее в сторону двора. Человек приостановился, понимая, что придется пересечь двор. Он заметно нервничал, а Гирланд терпеливо ждал. Наконец преследователь решился. Марк видел, как он достал из кармана что-то блестящее. Нож!..

Приземистый начал приближаться к затаившемуся Гирланду и, наконец, заметил Марка. Это был явно профессионал, и реакция у него была что надо, но Гирланд тоже был парень не промах. Как только в воздухе сверкнуло лезвие ножа, Марк бросился в ноги нападающему и сбил его. Схватка продолжалась на земле. Противник старался дотянуться ножом до горла Гирланда, дюйм за дюймом сокращалось это расстояние. Марк, сдерживая руку с ножом, максимально напрягся, стараясь оттолкнуть ее, но нож неуклонно приближался, он уже царапал кожу… Последним яростным усилием, заставившим бешено заколотиться сердце, Гирланд наконец отвел нож и левой рукой молниеносно провел прием дзю-до, попутно ударив нападающего в горло. Нож звякнул о камень, и противник с глухим стоном свалился, как сноп.

Гирланд с трудом поднялся и, даже не взглянув на распростертое тело, шатаясь из стороны в сторону, вышел на улицу и смешался с толпой. На углу было кафе. Он вошел туда и направился к телефонной будке. Закрыв за собой дверь, набрал номер клуба «Алло, Париж». После долгой паузы мужской голос ответил:

— Слушаю.

— Мадам Фечер у вас? — спросил Марк по-французски.

— Кто вы?

— Если она у вас, то она ожидает меня.

— Подождите немного…

Гирланд ждал, вслушиваясь в отдаленные звуки оркестра. Он услышал визгливый женский смех и устало подумал: «Женщины. Всегда они все усложняют…» И опять вспомнилась та длинноногая блондинка и слова Росленда, сказанные им при последней встрече: «Уж слишком много у тебя женщин!»

Гирланд вытер шею платком. В кабине было жарко. Росленда уже нет в живых, и голос его доносился как бы из могилы. И опять он вспомнил Тессу, ее майку с надписью «Нью-Йорк геральд трибюн», обрисовывающую ее роскошный бюст.

Наконец в трубке ответили:

— Мадам Фечер здесь, она ждет вас.

— Мне надо с ней поговорить, — торопливо сказал он. — Может быть, вы… — Марк замолчал, увидев тень, крадущуюся вдоль стены. Повесив трубку, быстро опустился на колени, скрывшись за деревянной панелью кабины. Левой рукой он держался за ручку двери, правой потянулся за пистолетом. Он понял, что попал в ловушку. Оттуда, снаружи, можно было мгновенно открыть дверь и убить его, прежде чем он сумеет защититься. Затем он подумал, что выстрел привлек бы внимание двух десятков посетителей кафе. Стукнула какая-то дверь, и вновь наступила тишина. От напряжения заболели суставы пальцев, судорожно сжимавших оружие. Он еще некоторое время подождал, потом осторожно приоткрыл дверь.

Слабоосвещенный коридор был пуст. Гирланд медленно поднялся на ноги. Лицо его было мокрым от пота. Выйдя из кабины в коридор, он осмотрелся и перевел дух. В памяти всплыло искаженное лицо Росленда. Поколебавшись немного, Марк пересек коридор и отворил дверь. Перед ним была лестничная клетка черного хода кафе. Он начал подниматься по ней. Миновав полутемный шестой этаж, он вдруг услышал, что кто-то спускается по лестнице навстречу ему. Рука его вновь скользнула под пиджак, пальцы сомкнулись на рукояти пистолета. Полная женщина средних лет, с шалью на плечах, появилась на площадке. Он посторонился, уступая ей дорогу, и она, поблагодарив, прошла мимо…

Добравшись до восьмого этажа и тяжело дыша, он очутился в длинном коридоре. Пройдя его, открыл дверь и… увидел над собой ночное небо. Взобравшись на плоскую крышу, он прикрыл за собой дверь. Крыша была обнесена металлической оградой. Он посмотрел вниз, на освещенный бульвар. Справа горели неоновые рекламы кафе «Алло, Париж».

Он принял решение пробраться в клуб по крыше. Гирланд внимательно изучал крыши, по которым ему предстояло пройти. Первые три были гладкие, одолеть их не составляло труда. Четвертая, с уступами, могла таить в себе опасность. Пятая — крыша самого клуба — наполовину плоская, наполовину крутая.

До четвертой крыши он добрался за несколько минут, но здесь вынужден был остановиться. Предстояло преодолеть крышу, высотой ярдов в десять. Боясь не справиться с ее крутизной, он решил воспользоваться водосточными желобами — для упора ног, а руками держаться за маленькие ниши, выложенные в черепице. После этого он мог попасть на пятую крышу, уже непосредственно клуба, тоже плоскую. Перебирая пальцами нишу за нишей и осторожно переставляя ноги по желобу, скрипевшему под тяжестью тела, он медленно продвигался вперед, изнемогая от напряжения и обливаясь потом. Наконец, сделав последнее усилие, Гирланд закончил свой опасный путь. Встав на четвереньки, он огляделся, но не увидел ничего подозрительного. После этого Марк выпрямился во весь рост, поднял стеклянный люк и посветил вниз фонариком: там была площадка, а дальше винтовая лестница. Протиснувшись в люк, он бесшумно спрыгнул на лестничную площадку.

— Все прекрасно, — довольно потирая руки, сказал Томас. — Он не сможет пробраться незаметно. Надо ждать его с минуты на минуту.

Они с Боргом стояли в полутемном подъезде напротив клуба. Борг отчаянно мерз.

— Что будем делать, когда он появится? — спросил он. — Это тертый малый, с Рослендом не сравнить.

Томас навернул глушитель на ствол и спрятал пистолет в карман.

— Спустим его и убежим. Пока кто-нибудь появится, мы будем уже далеко.

— Стрелять надо наверняка, — заметил Борг. — Где Марсель?

— Там, на дороге… Он знает Гирланда в лицо и предупредит нас, едва тот появится.

— Похоже, ты все предусмотрел. А на крыше у тебя кто-нибудь есть?

— На крыше? А при чем здесь крыша? — маленькие глазки Томаса беспокойно забегали.

Борг пожал плечами.

— Ты считаешь, что все предусмотрел… Но парень-то ушлый, он может попробовать пробраться через крышу.

Томас нахмурился: этот простак Борг оказался сообразительнее, чем он сам. А ведь Радниц ценит Томаса именно за смекалку. И вот теперь этот досадный промах, который может все испортить.

На узком лице Томаса выступили капли пота.

— Сходи-ка туда, — озабоченно сказал он. — Тебе следовало подумать об этом раньше. Поднимись на последний этаж, да побыстрее!

— А почему я? Иди сам, если хочешь. Какого черта мне совать туда свою шею! — огрызнулся Борг.

— Ты слышал, что я сказал? — в голосе Томаса послышалась угроза. — Иди, и побыстрее!

Борг заколебался, но зная, что Томас — любимец Радница, предпочел не ввязываться в спор, а только пожал плечами. Покинув парадное, он пересек улицу и вошел в здание клуба. Из зала доносились звуки барабана и завывание саксофона.

Гирланд уже достиг последнего пролета лестницы, когда увидел входящего Борга. Он остановился и прижался к стене. Борг вошел в лифт, и дверь за ним закрылась. Секунду спустя лифт медленно пополз вверх. Гирланд, не мешкая, спустился вниз и вошел в коридор. Неоновая красная стрела указывала, что кафе «Алло, Париж» было ниже. Гирланд оглядел свой костюм — что ж, после передвижения по крышам он имел весьма плачевный вид. Вынув банкноту в 50 франков и сложив ее, Марк уверенно зашагал ко входу.

Швейцар, окинув его критическим взглядом, преградил дорогу.

— Вход только по членским билетам, — сказал он сухо.

Гирланд усмехнулся.

— Все в порядке, приятель, не будем ссориться. Я споткнулся и упал…

Он сунул сложенную банкноту в ладонь швейцару. Увидев деньги, тот ухмыльнулся, взял Гирланда под руку и проводил до мужского туалета.

— Приведите себя в порядок, месье. Если вам еще что-то понадобится, я всегда к вашим услугам.

Гирланду потребовалось минут десять, чтобы почистить костюм. Выйдя из туалета, он направился ко входу в бар. Там путь ему преградил еще один служащий — приземистый, невысокого роста.

— У месье заказаны места? — осведомился он. — Боюсь, что без предварительного заказа…

— Меня ожидает мадам Фечер, — бесцеремонно перебил его Гирланд.

Лицо коротышки выразило озабоченность. Он оценивающим взглядом смерил Гирланда, а затем утвердительно кивнул головой.

— Проходите, — посторонившись, он пропустил Гирланда в просторный зал. На сцене соблазнительная девушка под грохот барабана стаскивала с себя последние остатки одежды. Надо признать, проделывала она все это довольно профессионально. Пока Гирланд дошел до конца зала, девица окончательно разделалась со своим исподним, представ почти совершенно обнаженной, лишь с узеньким лоскутком ткани на бедрах.

Слуга в зеленой ливрее стоял, ожидая Гирланда и держа дверь открытой.

— Мадам Фечер в комнате номер шесть, сэр, — сказал он и, обойдя Гирланда, закрыл дверь в зал. Марк последовал за ним. Они шли по длинному узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались двери. Служащий указал на самую последнюю дверь.

— Это здесь, — развернувшись, он проследовал по коридору в обратном направлении и исчез в зале.

Остановившись возле двери, Гирланд вынул из кобуры свой пистолет и тихо постучал. Никто не отозвался. Он постучал снова и, не получив ответа, приоткрыл дверь. Перед ним была комната с огромным, до самого потолка зеркалом. Полкомнаты занимал широкий диван-кровать, на полу перед ним лежал яркий ковер. Комната была пуста. Успокоенный, Гирланд спрятал пистолет в кобуру.

Вдруг раздался женский голос:

— Садитесь, пожалуйста, на кровать и смотрите в зеркало.

Голос был с акцентом и немного искаженный. Он сразу понял, что женщина говорит в микрофон.

Мадам Фечер специально выбрала для встречи эту комнату. Сюда проститутки приводили подвыпивших сосунков и упражнялись с ними в сексе, а богатые старикашки раскошеливались, чтобы наблюдать за всем этим в зеркало. Она прекрасно видела Гирланда, в то время, как он ее никак не мог увидеть. Марк сел на кровать, глядя в зеркало и отмечая про себя, что уже не так молод, как казался самому себе.

— Кто вы? — спросила женщина, и у Гирланда возникло ощущение, что она с беспокойством изучает его лицо.

— Может быть, отбросим всю эту таинственность? — предложил он.

— Кто вы? — повторила она.

Гирланд раздраженно повел плечом. Это начинало его раздражать.

— Меня зовут Марк Гирланд. Вы позвонили Дорну, он позвонил Росленду, Росленд передал это дело мне. Мне всегда поручают самую грязную часть работы. Теперь вы удовлетворены?

Последовала пауза. Гирланду начало казаться, что он разговаривает со своим отражением в зеркале.

— Продолжайте, — сказала женщина. В голосе ее сквозило нетерпение.

— Что продолжать? Я пришел сюда, чтобы услышать ваше предложение, а не для того, чтобы болтать с вами. Вы же это начали!

— А как вы докажете, что вы человек Дорна?

— Зачем бы я еще сюда пожаловал? Мне сказали, что вы хотите получить деньги за какую-то информацию. Мне поручено выяснить, что это за информация и сколько вы за нее хотите.

— А кто этот Росленд, о котором вы говорили?..

Гирланд почесал подбородок. Ему уже надоело рассматривать себя в зеркале.

— О нем уже можно не беспокоиться. Росленд мертв. Когда я видел его в последний раз, он лежал на кровати весь изуродованный, с вырванными ногтями.

Из микрофона донесся приглушенный вздох.

— Мертв?.. Его что, убили? — в голосе появились тревожные нотки.

— Замучили, — сказал Гирланд. — А не просто убили.

— Кто же это сделал?

Марк наклонился вперед, облокотившись о колени и уставясь в зеркало. Он понимал, что смотрит и на незнакомку, только не видит ее.

— Росленд отнесся ко всему этому легкомысленно, так же, как и Дорн. Я же воспринял это всерьез, поэтому пока жив. Вы много болтали, вот и нашлись «заинтересованные лица». Наверняка вы разговаривали с ними. Но должен вас предупредить — у этих ребят жесткие методы. Это они замучили и убили Росленда. Зная Росленда, я не сомневаюсь, что он им все выболтал, да и о нашей с вами встрече наверняка рассказал. Я добирался сюда по крышам. Если они выйдут на ваш след, с вами поступят так же, как с Рослендом. Вам придется все рассказать и ничего не получить взамен…

После длительного молчания она, наконец, сказала:

— Мне об этом ничего не известно, я звонила только Дорну.

— Если так, значит, разболтал кто-то другой, а это уже снижает ценность ваших сведений. Итак, что у вас за информация?

Опять долгая пауза.

Наконец женщина сказала:

— Я знаю, где находится Роберт Генри Кейри…

Уши Гирланда сразу стали торчком, в глазах загорелся огонек.

— Вы имеете в виду того американского агента, который четыре года назад переметнулся к русским?

— Да, именно его.

— А разве он не в России?

— Он убежал оттуда десять дней назад.

— Где же он сейчас?

— Вот за это я и хочу получить деньги.

Гирланд вынул сигарету и закурил. Он помнил Генри Кейри — высокого блондина, о котором Росленд когда-то отзывался как о лучшем агенте секретной службы безопасности. Гирланд как-то встретился с ним у Росленда, и тогда они понравились друг другу. Это было лет пять назад, но Гирланду запомнилось открытое, волевое лицо и синие глаза Кейри. Затем, как гром среди ясного неба, появилось сообщение, что он перебежал к русским. В свое время это вызвало огромный переполох. Поговаривали, что теперь он занимается подготовкой агентов для работы в странах Запада, чуть ли не руководит разведшколой, но толком никто ничего не знал…

— Он что же, опять переметнулся? — спросил Гирланд.

— Да.

— Вот как?.. Тогда почему бы ему самому обо всем не рассказать? Зачем нужно ваше посредничество?

— Он слишком много знает, ему не дадут пробраться на Запад. Кроме того, он серьезно болен, и ему недолго осталось жить. Я могу сказать вам, где его найти. За это я хочу десять тысяч долларов.

— А что, по-вашему, он знает?

— У него был доступ к важным документам. Он даже сумел захватить их. Они крайне важны для безопасности Америки, — сказала женщина.

У Гирланда создалось впечатление, что она повторяет это, как тщательно вызубренный урок. Он никогда не слышал такого акцента, и это насторожило его.

— Те, кто стоят за мной, вряд ли согласятся расстаться с такими деньгами ради вашего заявления. Может быть, есть еще что-нибудь?

— Находясь в России, он перестроил там всю систему подготовки агентов службы безопасности. Эти материалы у него с собой.

— Это уже интересней… — Гирланд немного помолчал. — О'кей! Я переговорю с Дорном, но вряд ли он заинтересуется. Нельзя доверять человеку, который изменил дважды.

— У меня нет времени, — сказала женщина, в голосе ее прозвучало отчаяние. — Завтра вечером я опять позвоню мистеру Дорну. Он должен окончательно сказать, да или нет. В конце концов, он не один, кого это может заинтересовать.

— Не советую вам этого делать, — быстро возразил Гирланд. — Кроме вас, этим занимается кто-то еще. Вы говорите, что никому не рассказывали, значит, это сделал кто-то другой… Утечка информации могла произойти и у Дорна. Поэтому позвоните лучше мне, так будет надежнее. Я буду ждать вашего звонка завтра вечером в девятнадцать часов. Запомните мой номер телефона…

— У вас будут с собой деньги?

— Если Дорн захочет участвовать в этом, то будут.

— Хорошо, я позвоню вам.

— Минутку, — спохватился Гирланд. — Он в Париже?

— Спокойной ночи, — сказала женщина, и он услышал, как за зеркалом захлопнулась дверь.

Гирланд закурил. Сможет ли он убедить Дорна передать это дело ему? Пожалуй, нет. С другой стороны, он не сомневался, что Дорн выложит и больше десяти тысяч долларов, чтобы заполучить Генри Кейри. Об этом стоит подумать, решил Гирланд. Если сыграть точно, можно заработать немалые деньги. Было время, когда он порядочно зарабатывал у американцев…

Он все еще сидел и думал, когда за спиной послышался слабый шорох. Он взглянул в зеркало и увидел Томаса с пистолетом в руках. За ним возвышался Шварц с лицом, непроницаемым, как маска.

Глава 3

Оба, как тени, скользнули в комнату и закрыли за собой дверь. Гирланд хотел было выхватить свой пистолет, но сразу понял, что его положение безвыходно. Он сидел к ним спиной и в зеркале отчетливо видел глушитель, навернутый на пистолет Томаса. Он не шелохнулся, чувствуя, как по спине у него пробирается холодок. Сомнений не было: перед ним были убийцы Росленда.

— Где она? — хрипло спросил Томас.

В зеркале Гирланд видел его лицо, покрытое капельками пота. Томас был растерян и напуган: он дал маху. Ведь Радниц предупреждал — встреча не должна состояться. И вот Гирланд как-то проник в клуб и даже успел поговорить с этой женщиной. В первый раз Томас не смог выполнить указание шефа.

Гирланд чувствовал, что считанные секунды отделяют его от смерти.

— Она ушла, — сказал он не оглядываясь. — Минут десять тому назад.

Томас резко повернулся к Шварцу.

— Я его пристукну, а ты постарайся задержать ее.

— Вы что, знаете, как она выглядит? — Гирланд постарался придать своему голосу твердость. — Я не знаю. Она была за этим дурацким зеркалом… Послушайте, зачем вам меня убивать? Мы могли бы сговориться.

Он с облегчением увидел, что Шварц стоит, прислонившись к двери, и не торопится покинуть помещение.

— Найди ее! — крикнул Томас, направляя пистолет в голову Гирланда.

И вдруг Марк испугался смерти. Он впился глазами в отражение пистолета в зеркале и вдруг увидел, как Шварц рванулся к Томасу и сильным ударом выбил оружие у него из рук. Послышался легкий хлопок, и в ковре появилась маленькая дырочка. По глазам Шварца Гирланд понял, что тот куда опаснее бородатого юнца. Томас, тяжело дыша, уставился на Шварца, который, в свою очередь, не спускал глаз с Гирланда.

— Ты еще пожалеешь об этом! — завопил Томас. — Я все скажу ему! Нам велели избавиться от этого типа, а ты…

— Там есть телефон, — спокойно перебил его Шварц. — Звони и рассказывай.

— Нечего звонить, я отвечаю за дело! — Томас безуспешно пытался сдержать дрожь в голосе. — Тебе несдобровать, олух ты! Ты разве не видишь — дело провалено! Надо его пристукнуть, и никто ничего не узнает.

— Это твоя ошибка, — сказал Шварц, — причем первая. Пойди и сообщи ему, иначе сам отсюда не выйдешь. Ну!.. — с угрозой продолжал Шварц. — Доложи, что его любимчик совершил ошибку.

Последовала долгая пауза, затем Томас двинулся к телефону, который стоял на столике возле Гирланда, и взялся за трубку.

— Здесь в гостинице коммутатор, — предупредил Гирланд. — Телефонистка может подслушать. Зачем все обострять? Я готов договориться с вашим боссом. Это дельце обещает деньги, а они мне нужны. Я сообщу ему, как сюда попал, и вытащу вас из этой лужи. Почему бы не взяться за дело вместе?..

Томас неуверенно смотрел на Гирланда.

— Давайте поедем туда, куда вы хотели позвонить! Все, что вам надо сделать, это сказать шефу, что я готов поговорить с ним. Завтра встреча с этой женщиной. Она будет иметь дело только со мной, так ему и передайте.

Они недоверчиво разглядывали его.

— Мой пистолет в кобуре, можете взять, — сказал Гирланд.

Это наконец возымело действие. Томас подошел к нему и вынул оружие из кобуры. Гирланд сидел как каменное изваяние, затем поднял руки и, держа их над головой, медленно встал. Руки Томаса скользнули вдоль его тела.

— Ничего нет, — хмуро сказал он.

— Тогда пошли, — поторопил Шварц и повернулся к Гирланду. — У меня на револьвере глушитель, одно движение — и ты труп.

— Не пугай, приятель. Я же сказал, что хочу договориться.

Они вышли из комнаты: Шварц впереди, затем Гирланд, за ними Томас. В зале, на эстраде, по-прежнему соблазнительно извивалась обнаженная девица. Даже теперь, глядя в глаза смерти, Гирланд не мог не обернуться — все же она была чертовски хороша.

Наконец они подошли к выходу.

— Надеюсь, хорошо провели время? — ухмыльнулся швейцар.

Гирланд криво улыбнулся и, подталкиваемый Томасом, вышел из кафе.

На улице они направились к «Ситроену», поджидавшему их у тротуара. Гирланд уселся на заднее сиденье, Шварц проскользнул за ним, Томас с Боргом сели впереди. Гирланд сказал:

— На углу этой улицы в кафе есть телефон.

Шварц быстро повернулся и, прежде чем Гирланд успел увернуться, нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Гирланд повалился вперед, и Шварц еще раз стукнул его по голове рукояткой пистолета.

— Теперь поехали ко мне, — сказал он. — Этот нам не помешает.

— Что, черт возьми, произошло? — удивился Борг, сворачивая на неширокую улицу.

— Заткнись! — рявкнул Томас.

Борг недоуменно посмотрел на него, но ничего не сказал. Томас сжался на своем месте. Он уже давно заметил, что Шварц ненавидит его, а теперь это выплеснулось наружу. Надо быть повнимательнее… Томас поежился, как от холода: сейчас Радниц узнает, что он не сумел помешать Гирланду встретиться с этой женщиной…

Борг свернул в улочку, где Шварц занимал три комнаты в подвале под булочной. Вдвоем со Шварцем они вытащили Гирланда из машины и поволокли по лестнице вниз. Пока Шварц отпирал дверь и включал свет, Гирланд без признаков жизни лежал на полу. Затем его втащили в большую комнату с убогой мебелью. Борг впервые был у Шварца и с любопытством смотрел по сторонам. «Ну и дыра!» — подумал он и брезгливо сморщил нос.

На потолке пробивались пятна сырости, перед ним лежал вытертый коврик. Оставив Гирланда лежать на полу, Шварц подошел к телефону и набрал номер. Томас и Борг наблюдали за ним.

— Мистер Радниц? — спросил Шварц в трубку и протянул ее Томасу. — На, расскажи ему все.

У Томаса похолодело внутри. Он осторожно, как змею, взял трубку. После небольшой паузы Радниц сказал:

— Ну?

— Это Томас, сэр. Операция прошла не по плану. Он с нами, в квартире Шварца, но нам не удалось помешать им встретиться.

Пот струился по лицу Томаса, пока он ждал ответа.

— Я полагаю, вы взяли и ее? — холодно спросил Радниц.

— Нет, она улизнула от нас. Здесь только Гирланд.

После долгой паузы Радниц произнес с угрозой:

— Понятно… Ну, ладно, я приеду. — В трубке послышались гудки.

— Он сейчас будет, — сказал Томас, безуспешно пытаясь восстановить утраченный авторитет, и привычно распорядился: — Положите его на диван.

Ни Шварц, ни Борг даже не шевельнулись.

— Ну, кому я сказал, — прикрикнул Томас, — положите его на диван!

Шварц злобно ответил:

— Вот ты и положи, если тебе надо.

Гирланд шевельнулся, застонал и открыл глаза. Все трое наблюдали за ним. Когда он попытался встать, Шварц подскочил к нему и сильно ударил ногой под ребра. Удар, как ни странно, привел Гирланда в сознание. Он перевернулся и резко дернул Шварца за манжету брючины. Шварц растянулся на полу. Борг рванулся к Гирланду, схватил его за волосы и оттащил от Шварца. Тот уже поднимался с пола. С бледным, перекошенным от ярости лицом он выхватил револьвер и, держа его за ствол, хотел ударить Гирланда еще раз, но Томас перехватил его руку.

— Шеф хочет поговорить с ним! Перестань!

— А с тобой, истукан, мы еще встретимся в другой обстановке! Вот тогда и поговорим, — с трудом произнес Гирланд.

Шварц оттолкнул Томаса и сел на стул. Гирланд поднялся на ноги, ощупывая шею. Борг достал из бокового кармана плоскую фляжку с бренди и, отпив несколько глотков, передал Гирланду. Тот взял фляжку и немного отпил из нее. Затем с улыбкой вернул ее Боргу.

— Ну что же, теперь можно и закурить! — Гирланд заметно ожил.

Борг бросил ему пачку, и Гирланд поймал ее на лету. Он вытащил сигарету, закурил и бросил пачку обратно Боргу.

— Держи!

Томас хмуро наблюдал за всем этим. Он начал побаиваться Борга. По-видимому, тот решил, что с Томасом уже покончено…

Пока Гирланд курил, все в комнате молчали. Боль в шее понемногу проходила, и Марк почувствовал облегчение.

Время от времени Борг потягивал из фляжки.

Шварц оставался неподвижным, устремив на Гирланда сверлящий взгляд. Медленно тянулись минуты. Наконец раздался стук в дверь. Томас вскочил и бросился к двери. Открыл ее и отступил в сторону, пропуская Радница. Тот вошел, пыхтя сигарой.

— Это Гирланд, сэр, — коротко сказал Томас.

Радниц мельком взглянул на Гирланда, затем махнул рукой в сторону остальных.

— Выйдите и постойте за дверью, — резко сказал он.

Когда дверь за ними закрылась, Радниц снял плащ и повесил его на спинку стула. Он осмотрел комнату, поморщился и направился к стулу с грязной зеленой обивкой.

— Даже свинья не стала бы жить в таком хлеву, — пробормотал он про себя.

Гирланд наблюдал за ним. Радниц продолжал осматривать комнату. Наконец глаза его остановились на Гирланде.

— Я Герман Радниц, — сказал он, — вы, думаю, слыхали обо мне.

Гирланд ничего не ответил, и Радниц продолжал:

— А я о вас кое-что слыхал, мистер Гирланд. Вы агент и работаете на американцев. Работа у вас тяжелая, а платят мало. В этой игре вы человек маленький. Вы, очевидно, обладаете мужеством и недюжинными талантами, но все это вылетает в трубу. Вот уже пять лет вы работаете агентом… и много вы заработали?

— Из маленького желудя вырастает большой дуб, — усмехнулся Гирланд, потирая ноющую шею. — Я терпелив. Думаю, теперь и я начну расти.

Радниц щелчком сбросил на пол пепел от сигары. Он даже не обратил внимания, что пепел упал на ковер, оставив там пятно.

— Вы можете стать богатым человеком, мистер Гирланд, или… превратиться в труп.

Гирланд взял сигареты Борга, достал одну и закурил.

— Может, поговорим о деле? — сказал он, выпустив колечко дыма. — Моя смерть вам ничего не даст, запугать меня тоже нелегко. Мы могли бы с вами договориться…

— Надеюсь, что договоримся, — процедил Радниц. — Или мы договоримся, или вы не выйдете отсюда.

— Значит, давайте договариваться, — сказал Гирланд.

Радниц поерзал немного в кресле, затем резко бросил:

— Вы встречались с мадам Фечер?

— Да.

— Я приказал своим людям, чтобы эта встреча не состоялась…

— Я прибыл в клуб до того, как они оцепили кафе, — солгал Гирланд.

— Она знает, где Кейри?

— Да.

— Она сказала, где он?

Гирланд пожал плечами и тут же пожалел об этом: острая боль пронзила тело, на лице выступил пот.

— За эту информацию она хочет денег. Завтра мы должны встретиться.

— Сколько?

Гирланд не колеблясь ответил:

— Пятнадцать тысяч наличными.

— Вот вы уже и начинаете расти, мистер Гирланд.

— Конечно, я же вас предупреждал.

— Итак, за пятнадцать тысяч эта женщина скажет вам, где находится Кейри?

— Именно так. Она должна позвонить мне по специальному номеру завтра вечером, и я должен буду убедить ее, что имею деньги. Тогда она скажет мне, где он.

— И где же вы достанете эти пятнадцать тысяч? — спросил Радниц, снова сбрасывая пепел на ковер.

— Я знаю Дорна, — ответил Гирланд с непроницаемым лицом.

— По-моему, мистер Гирланд, вы поставили не на ту лошадку. Кейри нужен мне! Пятнадцать тысяч долларов?.. А что же из этой суммы достанется вам?

— Пока еще не знаю, — ответил Гирланд, думая, что пять тысяч были бы неплохой компенсацией за сегодняшние переживания.

— А не лучше ли будет, если вы положите в карман пятьдесят тысяч?

У Гирланда захватило дух: он частенько мечтал о таких деньгах.

— Это было бы, конечно, лучше, — иронически заметил он.

— Я могу предложить вам такую сумму.

— Завтра я поговорю с этой женщиной. Дайте мне пятнадцать тысяч, и я сообщу вам, где скрывается Кейри. А после встречи с ней мы поговорим об остальном.

Радниц затянулся сигарой. Кончик ее раскалился и выглядел теперь как красный предупреждающий сигнал.

— Если бы все было так просто, мистер Гирланд, то жизнь стала бы намного лучше. Недостаточно знать, где он. Я вам, конечно, дам пятнадцать тысяч. Но для того, чтобы получить остальное, вы должны не только найти его — вы должны быть готовы убить его и достать те документы, которые он привез из России.

Гирланд вновь потер шею.

— Сначала я поговорю с ней, а потом подумаем о дальнейшем.

Радниц наблюдал за Гирландом, заложив ногу за ногу.

— Мистер Гирланд, вы проработали агентом пять лет и чего же вы достигли? А сейчас перед вами открывается возможность заработать большие деньги. Боюсь, вы даже представить не можете, что такое пятьдесят тысяч… У вас есть шанс надуть меня и улизнуть с пятнадцатью тысячами в кармане, но я хочу предупредить — это будет страшной ошибкой. Я разыщу вас и под землей.

— Ваше дело — доверять мне или нет. — Гирланд твердо посмотрел на Радница.

— Я никому не доверяю, — надменно произнес Радниц. — Но если мне что-то нужно, я это получу. Сейчас мне нужен Кейри, и, я думаю, вы мне поможете. А раз уж вы найдете его, то вы же и убьете. За это я заплачу вам пятьдесят тысяч. Принимаете мои условия?

Гирланд подумал о Генри. Ни за какую сумму он не пойдет на это, тем более за какие-то паршивые пятьдесят тысяч долларов. Но Гирланду хотелось получить эти деньги, и он был очень самоуверен… Этого толстяка надо перехитрить, согласиться пока на его условия, а потом… потом найдется время и возможность сманеврировать.

— Договорились, — решительно сказал Марк. — Ради таких денег я готов на все!

— Вы твердо решили, мистер Гирланд? — в голосе Радница слышалась угроза.

— Да.

— И не вздумайте надуть меня. Я многое знаю о вас, Гирланд. Если уж вы связались со мной — со мной и останетесь. Запомните это!

— Я сказал — договорились, значит, договорились!

Радниц удовлетворенно кивнул и поднялся.

— Завтра днем вам принесут деньги. Вы поговорите с женщиной и узнаете, где Кейри. Затем придете в отель «Георг V» и все мне расскажете.

Радниц накинул на плечи плащ и не спеша пошел к двери.

Джон Дорн, слегка сутулясь под холодным ветром, спустился по ступенькам американского посольства. Открыв дверцу своего «Пежо-404» и сев в машину, включил подфарники. Посмотрел на серебряную «Омегу», купленную несколько лет назад в Женеве: было без десяти десять. Он часто задерживался на работе, и тогда курьер приносил ему бутерброд и стакан молока. Дорн жил один: он давно развелся с женой и никогда не вспоминал о ней. Проработав в американском посольстве в Париже тридцать восемь лет, он сменил много должностей и теперь добрался до самого верха — был главой французского отделения ЦРУ.

В течение ряда лет он успешно руководил деятельностью отдела, но теперь его стала тревожить мысль, что через три года придется уйти в отставку. Два месяца тому назад Вашингтон прислал Торнтона Уорли, чтобы он возглавил работу отделения. Тогда сказали, что Дорн будет по-прежнему работать со своими агентами и продолжать развивать связи и контакты. Уорли же займется общим руководством и перестройкой работы отдела. Хотя Дорн ни с кем не делился, про себя он решил, что в Вашингтоне недовольны его работой и Уорли прислали, чтобы тот помог найти предлог для увольнения потенциального пенсионера до истечения трехлетнего срока. Росленд был прав, упрекая Дорна, что любой информацией по телефону или по почте, сулящей быстрый успех, тот занимается сам.

Теперь он жил надеждой сделать что-нибудь значительное, чтобы Вашингтон не только не отзывал его, но, наоборот, продлил срок пребывания на этом посту от трех до пяти лет.

Наконец он подъехал к своему дому. Войдя в парадное, кивнул консьержке и поднялся в лифте на пятый этаж. Дома он разделся и сразу вошел в хорошо обставленную гостиную, по дороге щелкнув выключателем люстры. Подойдя к столу, достал связку ключей и открыл ящик стола. В это время зазвонил телефон.

— Джон? — спросил женский голос.

— Да, — ответил Дорн.

— Это я, Джанин. Я заеду через полчаса.

— Пожалуйста, — Дорн повесил трубку.

Он взял со стола пачку газет и стал быстро их просматривать. Он уже в третий раз перелистывал их, совершенно не вникая в содержание, когда раздался звонок в дверь. Поглядев в глазок, он снял цепочку и открыл дверь. Джанин Долней быстро прошла за ним в холл.

Это была женщина лет 30–35, стройная, среднего роста. Ее большие темные глаза смотрели чуть-чуть насмешливо. Мужчины были от нее без ума, но только не Дорн. Он давно уже пришел к выводу, что женщины не только опасны, но и скучны. Он старался не иметь с ними дел, хотя и понимал, что иногда без них не обойтись.

— Проходи и садись, — сказал он, направляясь в гостиную. — У меня еще масса работы. Боюсь, что я не смогу уделить тебе много времени. Что у тебя?

Она сняла норковое манто и небрежно бросила его на стул. Затем прошла следом за ним. Садясь, немного одернула платье, чтобы скрыть от Дорна свои шикарные коленки.

— Это ты поручил Гарри Росленду работу? — неожиданно спросила она.

Дорн насторожился, и Джанин сразу заметила это: мужчины давно перестали быть для нее загадкой.

— А почему ты спрашиваешь? — спросил Дорн осторожно.

— Послушай, Джон, я работаю в твоем отделе или нет? Я задаю простой вопрос: делал ли Росленд что-либо для тебя сегодня вечером?

Дорн посмотрел на ее точеное бесстрастное лицо и вспомнил те дела, которые она выполняла для него. Он пожалел, что не обратился к ней, прежде чем разговаривать с Рослендом.

— Да, он должен был кое-что делать, — уклончиво ответил он.

— Что-нибудь важное?

— Может быть… Еще не знаю…

Она открыла дорогую сумочку, достала золотой портсигар и прикурила от золотой зажигалки.

— Ты не хочешь рассказать мне об этом, Джон?

Дорн заколебался.

— Но, Джанин, это не имеет к тебе ни малейшего отношения!

Она выпустила дым через изящные ноздри.

— Что ж, как знаешь, — она отвернулась, разгладила юбку на коленях. — Но тогда я расскажу кое о чем, что имеет отношение к тебе.

Она замолчала, и Джон не выдержал:

— Ты же знаешь, я тебе полностью доверяю, Джанин. Тебе что-то известно?

Она вздохнула и стряхнула пепел на ковер.

— Да… Совершенно случайно я встретила вчера Росленда. За ним шел какой-то человек с бородкой, а впереди был другой «хвост». Гарри заметил бородача, а второго прозевал. В метро ему удалось оторваться от одного преследователя. Я не придала этому значения и не остановила его. Затем я вспомнила, где встречала бородатого. Это человек Радница.

Дорн нахмурился.

— Ты уверена?..

— Ты знаешь, Джон, я никогда не ошибаюсь… Я заинтересовалась этими людьми. У меня было свидание, но вместо этого я решила пойти в отель «Георг V». Радниц сидел в баре, явно дожидаясь кого-то. Появился бородач. Он поговорил с Радницем и ушел, а через пять минут вернулся и куда-то позвонил по телефону. Меня разобрало любопытство. Я позвонила Гарри, но никто не ответил, тогда я позвонила тебе. И вот я здесь…

Дорн снял очки и начал тщательно протирать их носовым платком. Некоторое время он сидел нахмурившись. Джанин наблюдала за ним.

— Все это произошло так внезапно, что я не успел поговорить с тобой, — наконец сказал он. — Я отнесся к этому недостаточно серьезно, думал, что Росленд с этим справится сам…

— Ты очень самоуверен, Джон. Ты даже не заметил, что Росленд уже ни на что не годен. Я тебя уже предупреждала об этом, но ты настолько привык к нему, что никак не можешь с ним расстаться. Итак, в чем дело?

— Сегодня утром мне позвонила женщина, назвавшаяся мадам Фечер. Она хотела получить деньги за какую-то информацию. Сказала, что по телефону не может говорить подробно и настаивала на встрече. Она сказала, что это имеет отношение к безопасности Штатов. Назначив время и место встречи, она повесила трубку. Я решил послать к ней Росленда, он же передал дело кому-то из своих агентов!

— Кто же все-таки встретился с ней?

— Я же сказал тебе! Какой-то агент…

— И ты даже не знаешь, что это за человек?

Дорн вновь снял очки и начал протирать их.

— Нет, — мрачно буркнул он.

— Когда они встречаются?

— В одиннадцать.

Она взглянула на часы: было десять минут одиннадцатого.

— Ждать долго… Дело принимает серьезный оборот.

Дорн думал о том же. Он подошел к телефону и набрал номер Росленда. Подождав некоторое время, повесил трубку.

— Его нет дома.

Они посмотрели друг на друга.

— Но он должен быть дома, — настойчиво сказала Джанин и поднялась. — Надо идти к нему, Джон. Меня это беспокоит.

Дорн кивнул, подошел к ящику и вынул пистолет тридцать восьмого калибра, проверил его и сунул в боковой карман.

Через двадцать минут они уже поднимались в лифте к квартире Росленда. Подняв руку к звонку, Дорн вдруг заметил, что дверь приоткрыта. Держа руку с пистолетом в кармане плаща, он нерешительно вошел в холл. Джанин следовала за ним. Крадучись, Дорн подошел к двери гостиной и заглянул туда. Онотшатнулся, увидев распростертое тело Росленда.

— Закрой дверь, — тихо приказал он. — Он здесь… Убит!

Джанин закрыла дверь и подошла к телу Росленда.

— Посмотри на его руку, — прошептала она дрожащим голосом. — Похоже, они ничего не искали… Его заставили говорить, а потом убили.

— Пойдем, Джанин, пока нас здесь никто не увидел, — потянул ее за руку Дорн.

Уже в машине Джанин сказала:

— Дело серьезное, Джон. Не следовало поручать его Росленду. Тебе нужно было самому встретиться с этой женщиной. Где же этот клуб?

— На бульваре де Клиши.

— Поехали туда.

— Мы уже опоздали. Посмотри, который час…

— Все равно поедем, — сказала она, — поторопись.

Они подъехали к клубу уже в полночь.

— Тебе лучше подождать в машине, — предложил Дорн. — Я сам все узнаю.

Толстый администратор по фамилии Хансен встретил его у двери.

— Мне нужно поговорить с вами, — решительно сказал Дорн, доставая из кармана посольский пропуск. — В это дело может вмешаться полиция.

Администратор сразу сообразил, что если полиция проведает о той комнате с зеркалом, неприятностей не оберешься. Поэтому он быстро отвел Дорна в кабинет.

— Что вам угодно, месье? — проговорил он, предлагая посетителю стул.

— Здесь была женщина, назвавшаяся мадам Фечер? — спросил Дорн.

— Да, месье, была.

— Она еще здесь?

— Нет, уже ушла.

— Она с кем-нибудь встречалась?

— К ней приходил какой-то американец.

— Что вы о ней знаете?

Хансен пожал плечами.

— Она приехала вчера, сняла отдельный номер и сказала, что хочет встретиться со знакомым в одиннадцать часов.

— Вы можете ее описать?

— Цветная, очень высокая, хорошо одета.

— Темнокожая? — переспросил Дорн, наклоняясь ближе к администратору. — Из Западной Африки?.. «Наверное, из Сенегала», — подумал Дорн. Он вспомнил ее странный акцент, когда она говорила по телефону. — Ее знакомый приходил?

— Да, месье. Он только недавно ушел, и с ним еще двое.

— Кто были те двое?

— Я их не знаю, они зашли в клуб, выпили, а в следующий раз я их увидел, когда они выходили с тем американцем.

— Вы могли бы их описать?

— Не обратил внимания, месье, в клубе так много народа. Один вроде был невысокий, с бородкой…

— Ну, а американец?

Хансен довольно подробно описал Гирланда, но это ничего не дало Дорну.

— Мадам Фечер раньше приходила сюда?

— Нет.

— У нее была машина?

— Не знаю. Она вошла, и я сразу провел ее в номер.

— Она не назвала имя того человека, с которым должна была встретиться?

— Нет, месье.

Итак, единственное, что узнал Дорн, — встреча состоялась. А потом люди Радница увели с собой того человека.

Он встал.

— Спасибо. Надеюсь, вы мне сказали все, что знали, — с ноткой угрозы произнес Дорн, затем повернулся и вышел из клуба.

Джанин ждала его в машине.

— Ты, по-видимому, должен подать рапорт об этом, Джон? — спросила она.

— И не подумаю! — решительно ответил Дорн. — Я займусь этим сам. Прежде всего надо разыскать эту женщину из Сенегала. Поищем в аэропортах. Она могла прибыть только в последние пару дней. Может, там кто-нибудь запомнил ее?

— А сейчас они выжимают сведения из человека Росленда… Они уже знают, кто она и где ее искать. Боюсь, ты опоздал, Джон.

— Все равно, я попытаюсь, — упрямо сказал Дорн, сворачивая на свою улицу.

Глава 4

Сразу после ухода Радница Томас вошел в комнату и с беспокойством посмотрел на Гирланда.

— Ну, как он к этому отнесся? — спросил он.

Гирланд потер все еще болевшую шею и взглянул на серое лицо Томаса.

— Я сказал ему, что был в клубе за час до вашего прихода. Его это удовлетворило, вы тоже можете радоваться.

Вошли Борг и Шварц.

Борг усмехнулся:

— Ты парень что надо, а мы тебя чуть не укокошили!

— Очень рад, что понравился, — ответил Гирланд, глядя на Томаса. — Я обычно уже сплю в такое время… Где мой пистолет?

Томас поспешно протянул ему его сорок пятый, и Гирланд спрятал оружие в кобуру.

— Надеюсь, наша дружба будет долговечной, — церемонно произнес Гирланд, подходя к двери, потом остановился и посмотрел на неподвижного Шварца. — А ты, истукан, согласен со мной?

Борг расхохотался.

Гирланд вышел из комнаты. Был второй час ночи, но ему предстояло еще одно дело, прежде чем отправиться спать. Он остановил такси и назвал водителю адрес редакции газеты «Фигаро». Приехав туда, Гирланд расплатился и направился в приемную.

— Мистер Берни у себя? — спросил он у пожилой женщины с усталыми глазами.

— В кабинете. О ком доложить?

Гирланд назвал себя. Женщина спросила что-то по телефону, потом предложила молодой девушке, печатавшей на машинке, проводить мистера Гирланда в кабинет Берни.

Жак Берни вел в газете отдел происшествий. Он указал Гирланду на стул, закончил говорить по телефону и бросил трубку на рычаги телефона.

— Хэлло, Марк, что-нибудь срочное?

Они давно знали друг друга. Года три назад, когда Берни находился в отчаянной ситуации, Гирланд помог ему с деньгами. Берни тогда знал, как трудно достаются Марку деньги и как он сам постоянно в них нуждается, поэтому теперь считал себя пожизненным должником.

Гирланд сел поудобнее и достал из кармана сигареты Борга. Закурив, оба помолчали, потом Марк спросил:

— Ты знаешь Германа Радница из отеля «Георг V»?

— Радниц? Да его все знают!

— Кроме меня. Я не был бы здесь, если бы знал.

— Ты меня удивляешь, Марк. Это такая фигура!..

— Кто он и чем занимается?

— Предположим, ты захотел прорыть канал в Гонконге, или построить завод по выпуску турбин в Бомбее, или пустить морской паром между Англией и Данией. Как только тебе пришла в голову подобная мысль, ты должен связаться с Радницем — он финансирует все мероприятия века. Радниц — это все, — сказал Берни, стряхивая пепел сигареты в пепельницу. — Пароходы, нефть, капиталовложения в строительство, авиалинии… Ты спрашиваешь, кто он? Его Величество Бизнес!..

Гирланд нахмурился, его шея снова заныла.

— Тогда, черт возьми, почему я о нем ничего не слыхал?

— Он ненавидит рекламу. Но прекрасно знает всех газетных заправил и помогает им. Он распутник в финансах, крупнейший магнат мира.

— Сколько он стоит?

— Не имею ни малейшего представления, но готов побиться об заклад, что он может не моргнув глазом выложить на стол десять миллионов фунтов стерлингов и при этом ничуть не поколебать своего финансового состояния. Это гигант, Марк. Воистину так, поверь мне.

— Он постоянно живет в отеле?

— У него нет постоянного места жительства. В Париже у него свой дворец и дома во всех странах, но он редко живет в них. Предпочитает хороший отель. Пару лет назад у него умерла жена, и теперь он все время в движении. Недавно вернулся из России, и я не удивлюсь, если он снова махнет туда на уик-энд. Такой он человек!

Гирланд насторожился.

— А что он делал в России?

— Не знаю, — пожал плечами Берни. — Какие-нибудь дела… Никогда бы не подумал, что ты им заинтересуешься, Марк.

— Это просто так, для записной книжки, — сказал Гирланд, поднимаясь. — Спасибо, Жак, извини, что оторвал от работы.

— Я тебя ни о чем не спрашиваю, — озабоченно сказал Берни, — но по-дружески хочу предостеречь: не связывайся с Радницем, это очень опасно.

— Еще раз благодарю, — улыбнулся Марк. — Как только заведутся деньги, я веду тебя в ресторан.

Махнув рукой на прощание, он вышел из кабинета и поехал домой.

Ночью он думал о таинственной женщине, Раднице и Генри Кейри. Он думал и о Росленде с вырванными ногтями. Последней его мыслью была Тесса с ее золотистыми волосами, стройными ногами и красивым те-лом.

Услышав телефонный звонок, Дорн очнулся от легкой дремоты. Он сидел за столом, положив голову на руки. Джанин, дремавшая на диване, тоже подскочила.

— Алло, Дорн слушает.

— Это О'Халлаген. Я звоню из аэропорта Орли.

Капитан Тим О'Халлаген был один из лучших офицеров отдела службы безопасности.

— Мы здесь всех проверили. За последнюю неделю прибыло около сотни сенегальцев. Она могла быть среди них, но я сильно сомневаюсь. Я просмотрел все регистрационные карточки. Большинство женщин были с мужьями. А не мог это быть мужчина, мистер Дорн?

— Не знаю. Не исключено.

— О'кей. Заставлю кого-нибудь покопаться среди женатых. Но на это уйдет уйма времени. Но раз нужно, значит, нужно. Она могла прибыть и на пароходе. Пару дней тому назад прибыл «Аскервиль». Я уже связался с полицией Марселя и попросил выяснить. Был еще грузовой пароход из Дакара. Он пришел в Дюнкерк…

— Сколько времени понадобится на все?

— Минимум пять дней. Все, что могу, — сделаю.

— К тому времени она может уехать из страны…

— Вряд ли, мистер Дорн, теперь она от нас не улизнет. Мы контролируем все поезда, аэропорты и пароходы. Чтобы ее найти, нужно время, но уехать она не сможет.

— Ладно, капитан, приложите все усилия, дело очень серьезное.

Джанин вопросительно смотрела на Дорна. Он сказал:

— Ты была права, мы опоздали. Если Радниц пошел на убийство, значит, ему нужно было что-то очень важное.

— Почему бы не послать кого-нибудь на квартиру Росленда и не поискать как следует? У него должны быть списки агентов.

— Если нас там застанут, мы попадем в хорошенькую переделку. — Он немного подумал, затем подошел к телефону. — Можно поручить Керману, — сказал он, набирая номер.

На той стороне провода чей-то заспанный голос произнес:

— Что надо?..

Дорн быстро объяснил обстановку.

— Дело срочное, Керман. Перерой там все вверх тормашками, но найди список агентов Росленда.

— Попытаюсь, — лаконично ответил Керман и повесил трубку.

— Может, что-нибудь и найдет… — пожал плечами Дорн.

— Мы все время опаздываем. Может, этот человек Росленда уже давно мертв!

Дорн сказал:

— Я пошлю доверенных людей следить за отелем. Если они засекут молодчика с бородкой, то притащат его сюда, и мы поговорим с ним так же, как он поговорил с Рослендом.

Джанин поднялась и потянулась.

— Ну, действуй, Джон, а я домой… Очень хочется спать.

— Можешь остаться у меня, есть свободная комната.

Джанин улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Предпочитаю свою кровать, даже когда не одна. Пока!

— Если будут новости, я позвоню тебе, — сказал Дорн, не вставая.

— Но не раньше десяти, если, конечно, не срочные, — ответила Джанин, надевая манто.

Жаря утром яичницу с беконом, Гирланд все еще морщился от боли, когда поворачивал голову. Раздался стук в дверь, и он пошел открывать. На лестничной площадке стоял Борг в кожаном пальто и шляпе.

— Вот ты где, приятель, — сказал Борг, и губы его расплылись в дружеской улыбке. — Ну, как шея?

— Жжет как в аду, — ответил Гирланд, отступая в сторону и пропуская Борга. В руках у того был черный портфель.

— Сейчас вправим на место… Чертовски приятный запах!

— Угощайся, мне одному много, — предложил Гирланд, закрывая дверь.

Борг огляделся по сторонам.

— У тебя здесь очень мило. Только вот эта чертова лестница!

— Может, кофе? — спросил Гирланд, наливая себе чашку.

— От кофе не откажусь, — Борг снял шляпу и пальто и сел напротив Гирланда. Он налил себе кофе без сахара и закурил. Оба молчали, пока не допили кофе.

Когда Гирланд понес тарелки в раковину, Борг спросил:

— Помнишь Кида Хогана? Лучший легковес в прошлом. Одно время я тренировал его, потом он сошел, потеряв звание чемпиона мира. Тогда и я расстался со спортом. Так что вправлять шейные позвонки — по моей части…

— Ну, тогда валяй, вправляй, — сказал Гирланд, домывая чашки.

Борг вынул из кармана маленькую белую жестянку.

— Ложись-ка!.. Это медвежий жир. Немного пахнет, но средство первоклассное.

Минут через десять Гирланд встал, подвигал головой и удивленно воскликнул:

— И в самом деле помогло!

Борг довольно хмыкнул и отправился к раковине мыть руки.

— А ты думал!.. Вот тебе деньги, босс передал…

Гирланд подошел к портфелю, но Борг отстранил его.

— Подожди, радость моя. Здесь семь тысяч баксов. Когда удостоверишься, что она действительно знает, где Кейри, дашь остальные, но не раньше. Понял?

Гирланд решил, что это разумно — тут вполне может быть ловушка.

— Ладно, — сказал он, раскрывая портфель и пересчитывая деньги. Все было точно, и Гирланд защелкнул его.

— Я рад, что ты с нами. Томас не глуп, он провернул парочку хороших дел, но…

— Истукан кажется мне опасным, — ответил Гирланд, наливая себе еще кофе. — Томас попроще… Давно этот тип с вами?

— Давно, — поморщился Борг. — Он жесткий парень, но нам такие нужны. Иногда тошнит, глядя на его дела. Радниц хорошо платит, но посмотри, как этот малый живет! Хуже, чем свинья…

— Зачем Радницу нужны такие люди? — небрежно спросил Гирланд. — Что вы для него делаете?

— Разные дела, — уклончиво ответил Борг и встал. — Ну, ладно, я побежал. У меня сейчас свидание с одной блондинкой. Она по ночам работает, а днем отдыхает. — Он заржал. — Не потеряй деньги! Пока, — он вышел.

Закрыв дверь, Гирланд вернулся к деньгам. Он снова пересчитал их и отложил пять тысяч для себя, две спрятал в портфель. Эти деньги он отдаст мадам Фечер, а остальные положит в банк на свое имя. Когда она сообщит ему, где Кейри, он получит у Радница остальные деньги и расплатится с ней. Так, казалось ему, будет надежнее. Какой-то неприятный червячок сомнения шевелился в душе Гирланда — ведь он уже получил часть денег от Росленда. Деньги Дорна. Не появись Радниц со своими пятьюдесятью тысячами, Гирланд должен был бы отыскать Дорна. Он почувствовал некоторую неловкость, но потом вспомнил о той опасности, которой подвергался, перелезая через крыши, о том, как Шварц чуть было не свернул ему шею, и решил, что деньги Дорна — очень малая компенсация за все это. «Да, Радниц прав, — подумал Гирланд, — я маленькая пешка, и платят мне гроши. Нельзя упускать шанс. Надо взять у Радница эти пятьдесят тысяч, сохранить жизнь Кейри и самому уцелеть. Как же это сделать?..»

Гирланд вспомнил слова мадам Фечер о том, что Кейри очень болен и долго не протянет. Может, ему повезет и Кейри умрет вскоре после разговора с ним? Это было бы самое лучшее. Но почему Радницу так хочется избавиться от Кейри? Марк нахмурился и пожал плечами. Это не его дело. На Дорна он работал за жалкие гроши, а теперь работает за большие деньги. Но чувство вины все же не исчезало. Он понимал, что надо связаться с Дорном, но ему это так не хотелось делать…

В то время, как Гирланд заканчивал свой завтрак, Дорн сидел в своем кабинете в посольстве, разговаривая по телефону с Керманом.

— Ничего не нашел, — говорил тот. — Все перерыл, но у Росленда нет никаких списков… Может, еще где-нибудь?..

— Ладно, Джек. Забудь об этом.

— Кстати, мистер Дорн, что делать с телом Росленда?

— Сообщи в полицию. Но звони из автомата в кафе!

— Хорошо, я так и сделаю. — Джек повесил трубку.

«Какой же информацией располагала эта сенегалка, — спрашивал себя Дорн, что это стоило жизни Росленда?» Он принялся просматривать лежащие перед ним бумаги, но тут зазвонил телефон. Это был капитан О'Халлаген.

— Похоже, нам повезло, мистер Дорн, — сказал он. — Одна сенегалка, соответствующая вашему описанию, прибыла на грузовом пароходе, который направлялся в Антверпен три дня назад. Я разговаривал с капитаном, но он о ней ничего не знает. Она не выходила из каюты, так как плохо переносит качку. Я послал телеграмму в Дакар, и наш человек проверил адрес по ее регистрационной карте. Такого места не существует. Из Антверпена она могла нанять такси до Парижа…

— Запроси английскую или бельгийскую полицию, может, они заметили ее. Ты справлялся в Дакаре о ее паспорте?

В голосе О'Халлагена послышалось раздражение.

— Все это потом, она же могла путешествовать с фальшивым паспортом. Французская полиция как раз прочесывает все отели Парижа. А за пять часов не сделаешь этого. Нужно дней пять, не меньше. И все-таки прогресс есть: возможно, та женщина, которую мы ищем, — Роза Арбо.

— Отлично, капитан! Продолжайте работать, — сказал Дорн и повесил трубку.

Взглянул на часы, было без двенадцати двенадцать. Он позвонил Джанин. Та ответила недовольным голосом, но, узнав Дорна, сменила тон.

— Я в ванне, Джон. Как идут дела?

— Как будто немного проясняется… Давай позавтракаем вместе. В час у Лассара.

— Хорошо, — согласилась Джанин.

Без десяти семь Гирланд с портфелем под мышкой появился в кафе на Моцарт-авеню. В зале было много народу. Он прошел в бар и пожал руку бармену.

— Джон, мне должны позвонить в семь. Я буду там, в углу.

Бармен, высокий седой мужчина с веселым лицом, подмигнул ему.

— Конечно, женщина?

— А кто же еще! Не обезьяна же.

Гирланд заказал виски со льдом и пошел к угловому столику. Нетерпеливо взглянув на часы, принялся за напиток. Ровно в семь Джон махнул ему рукой. Гирланд быстро подошел к стойке и взял трубку.

— Гирланд слушает.

— Итак — да или нет? — Он узнал голос мадам Фечер.

— Да.

В трубке слышалось ее прерывистое дыхание.

— Деньги у вас с собой?

— Да, частично.

— Что значит «частично»? А остальные?

— Остальные после того, как назовете место, где он находится.

— Сколько вы дадите сейчас?

— Две тысячи.

— Хорошо, — сказала она после некоторой паузы. — Через полтора часа я буду на вокзале Сан-Лазар в зале ожидания. — Она повесила трубку.

Гирланд прошел в ресторан и заказал антрекот с жареным картофелем. В восемь часов расплатился и вышел на улицу. Пройдя пешком по оживленным улицам, в 8.30 он был на вокзале. В зале ожидания первого класса он сразу увидел в углу красивую темнокожую женщину с длинными стройными ногами. Гирланд подошел к ней.

— Мадам Фечер? — спросил он, ощущая ее невыразимую привлекательность.

— Да.

Он заметил, как ее большие темные глаза скосились в сторону портфеля, который он принес с собой.

— Вы принесли деньги?

— Две тысячи наличными.

— Покажите!..

Гирланд посмотрел по сторонам. Рядом дремал пожилой мужчина. Он раскрыл портфель.

Женщина жадно уставилась на деньги.

— Здесь действительно две тысячи долларов?

— Да.

— Мне нужно больше.

— Получите потом.

Она немного подумала, закрыла портфель и положила на скамейку возле себя.

— Ну, так где же он?

— В Диарбеле, в нескольких милях от Дакара.

— Вы хотите сказать, что его нет в Париже?

— Я никогда не говорила, что он в Париже. Он скрывается в густых зарослях неподалеку от Диарбеля. Случайному человеку найти его там невозможно.

Гирланд напряженно сжал зубы.

— А если его там нет? Может, это уловка, чтобы выудить деньги?

— Я отвезу вас к нему.

— Ну хорошо, теперь о вас. Кто вы и какое имеете к этому отношение?

— Я работаю в ночном клубе Дакара. Я…

— Не торопитесь. Как называется клуб?

— «Флорида». Это лучший клуб Дакара.

— Продолжайте.

— Один мой клиент — он часто заходит в клуб — спросил меня, не хочу ли я заработать десять тысяч долларов…

— Как его зовут?

— Я зову его Энрико, он португалец.

— Как он выглядит?

— Такой высокий плотный мужчина с усами. На левом мизинце большой перстень с печаткой. Хорошо одевается и щедро платит. Он сказал, что мне нужно поехать в Париж и сообщить Дорну об этом человеке. Он сказал, что мистер Дорн заплатит мне за эту информацию десять тысяч долларов.

— Значит, вы сами не видели Кейри?

— Видела. Когда Энрико сказал, что оплатит мои расходы, я согласилась. Тогда он привел меня к этому человеку, — она раскрыла сумочку и, вынув фотографию, протянула ее Гирланду. На ней крупным планом был снят Кейри в обществе мадам Фечер. Он сразу узнал Кейри, хотя тот выглядел значительно старше, чем тогда, когда они виделись в последний раз.

— Можно, я возьму ее?

— Да.

Гирланд спрятал фотографию в бумажник. Это могло убедить Радница.

— Вы разговаривали с Кейри?

— Да, от него я узнала о том, что рассказывала вам.

— Вы сказали, что он болен?

— Да.

— Что с ним?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Что-то серьезное. Думаю, ему недолго осталось жить.

— Энрико присутствовал при вашей встрече?

— Конечно. Это он сделал снимок. Он считал, что это будет доказательством моей встречи с Кейри.

— У них с Кейри дружеские отношения?

— Думаю, что да. Мы недолго оставались вместе. Энрико сказал, что мне нужно торопиться на пароход… Завтра мне нужно улететь. Если вы полетите со мной, я отвезу вас к Кейри.

— Я не могу лететь завтра! У меня нет визы. Как только я получу ее, мы и отправимся.

— Но я должна лететь завтра, — настаивала она.

— Когда улетает самолет?

— В 21.50.

— Как мне связаться с вами?

Она оставила ему свой номер в гостинице «Одеон» и встала.

Он с удивлением заметил, что они одинакового роста.

— Надеюсь, мы встретимся в самолете, — сказала она. — И еще одна вещь. Прежде чем мы полетим, вы мне дадите еще три тысячи. — Она двинулась к двери, которую Гирланд предупредительно раскрыл перед ней. Не оглядываясь, она вышла и направилась в метро.

Будь это его деньги, он провел бы бессонную ночь, опасаясь, что она может исчезнуть с деньгами. Но две тысячи долларов были Радница, и, кроме того, Гирланд уже прикарманил пять тысяч. Поэтому он был спокоен.

Взяв такси, он отправился в отель «Георг V».

Бар отеля был переполнен, и Гирланд с трудом нашел пустой столик на двоих у самого входа. Появился официант, и Марк заказал виски со льдом. Оглядев зал, он заметил Радница, который сидел с двумя мужчинами в противоположном углу. Оба его компаньона были немолоды. У одного на коленях лежал объемистый портфель. Радниц что-то говорил, резко жестикулируя.

Гирланд закурил и стал неторопливо потягивать виски. Миллионер не подал вида, что узнал его. Наконец все трое встали и направились к входу. Когда они проходили мимо Гирланда, Радниц бросил на него отсутствующий взгляд и пошел дальше. Со своего места Марк видел, что все трое разговаривают в коридоре. Затем, попрощавшись, двое направились к выходу, а Радниц подошел к конторке и что-то сказал портье. Потом сел в лифт и уехал.

Через две минуты на стол Гирланда легла записка:

«Сэр, поднимитесь, пожалуйста, в номер 127. Вас ждет мистер Радниц».

Расплатившись, Гирланд вышел и, не пользуясь лифтом, поднялся по лестнице наверх. Оглядевшись по сторонам, Гирланд тихо постучал в дверь номер 127. Дверь тотчас же открылась, и молодой слуга-японец в белом пиджаке и черных шелковых брюках с поклоном распахнул перед Гирландом другую дверь в большую, элегантно обставленную комнату. В глубине ее, у большого окна, стоял Радниц. Японец закрыл за Гирландом дверь и застыл как статуя.

Радниц повернулся.

— О, мистер Гирланд! Проходите и садитесь. Что-нибудь выпьете?

— Нет, спасибо, — ответил Гирланд, опускаясь в удобное кресло.

— Сигару?

— Нет, спасибо.

Радниц вынул сигару, обрезал ее золотым ножичком и не спеша раскурил.

— Встречались с мадам Фечер?

— Да, я ее видел, — ответил Гирланд и кратко передал содержание разговора. Когда он достал фотографию, Радниц взял ее и долго внимательно разглядывал.

— Да, это Кейри, — наконец сказал он и положил снимок на стол. — Неплохо для начала, мистер Гирланд. Я доволен вами. Вам, конечно же, следует завтра вылететь с ней. О визе я позабочусь. Вот теперь, мистер Гирланд, вы и начнете зарабатывать обещанные вам 50 тысяч. Не забудьте, что для Кейри вы — человек Дорна. Смотрите, чтобы он ничего не заподозрил. Когда встретитесь, выясните, что он может предложить. Я думаю, он располагает сверхважными документами. Все должно попасть ко мне, а не к Дорну. Надеюсь, вы поняли?..

— Да.

— Когда вы убедитесь, что Кейри все отдал и рассказал, вы убьете его. — Он поднялся, подошел к столу и достал маленькую коробочку. Открыв ее, вынул массивный золотой перстень с печаткой. — Посмотрите, мистер Гирланд, подойдет ли он к вашему пальцу? — спросил он, протягивая кольцо. Оно подошло к третьему пальцу правой руки Гирланда.

— У этого кольца, мистер Гирланд, есть свое назначение. Сейчас я покажу вам, как им пользоваться.

Гирланд поднялся и склонился над Радницем.

— Вот эта маленькая пластиночка с монограммой сдвигается, — объяснил Радниц, — вот так, видите? — Он нажал на кольцо сбоку, и колпачок действительно легко сдвинулся. Под пластинкой было маленькое углубление, из которого высовывалось что-то вроде жесткого волоска.

— Когда будете прощаться с Кейри, вы, конечно, обменяетесь с ним рукопожатием, — продолжал Радниц. — Кольцо нужно носить так, чтобы печатка была внутри. Вот эта маленькая, выступающая щетинка коснется пальца Кейри во время рукопожатия. Этого достаточно: через час Кейри умрет. Так как он уже болен, его смерть не вызовет подозрений. Даже в случае вскрытия никто не сможет обнаружить следов яда: он никому не известен и моментально улетучивается. — Он вновь сдвинул пластинку на место и передал кольцо Гирланду, который внимательно оглядел его, затем надел на палец.

— Кстати, а вы умеете менять внешность? — спросил Радниц, когда Гирланд сел.

— Конечно. А что?..

— Нельзя недооценивать Дорна. Он уже наверняка был в клубе и получил описание вашей внешности и внешности мадам Фечер. Важно, чтобы в аэропорту вас не опознали. Ее они, вероятно, схватят. Я уже просмотрел списки улетающих. Тем же рейсом в Дакар вылетают пять американских бизнесменов, вы будете шестой. Завтра утром Борг принесет вам паспорт на имя Джона Гилчерта. Цель вашего визита в Дакар — строительство завода в окрестностях города. Имейте в виду, что русские тоже охотятся за Кейри. Их агенты наверняка уже в Дакаре. Всех прибывших на самолете они будут подозревать. Остановитесь в отеле «Гор» и пробудьте там два дня, прежде чем начинать поиски. Документы, которыми я вас снабжу, удовлетворят самую придирчивую экспертизу. Затем через два дня — но не раньше! — начинайте поиски Кейри. Понятно?

— А если мадам Фечер задержат в аэропорту?

— Это вас не должно беспокоить. Полетите один. Это немного затянет дело, но у вас есть две путеводные нити: клуб «Флорида» и португалец. Он знает, где Кейри. Если мадам Фечер задержат, вы сами войдете с ним в контакт.

— Но если мадам Фечер арестуют и она узнает, что я не работаю на Дорна, она им все расскажет, — заметил Гирланд.

— Не ваша забота. Я все учел, ее не арестуют. К себе не возвращайтесь. Дорн наверняка уже знает, кто вы. В отеле «Калифорния» заказан номер на имя Джона Гилчерта. Останетесь там до прихода Борга, он принесет вам все необходимое для путешествия.

— Мадам Фечер потребовала еще три тысячи. — Радниц пристально посмотрел на Гирланда. — Это не для меня, а для нее…

— Хорошо, я подумаю об этом. До свидания, мистер Гирланд. Надеюсь, что в нашу следующую встречу вы сообщите мне о смерти Кейри.

Марк попрощался и вышел из комнаты.

Радниц остался неподвижно сидеть, пока появившийся японец не сообщил, что Гирланд ушел.

— Мне надо поговорить со Шварцем, — сказал Радниц. — Разыщите его.

Японец поклонился и вышел из комнаты.

Глава 5

У капитана О'Халлагена — высокого плотного мужчины лет тридцати восьми — было красное мясистое лицо, перебитый нос, плотно сжатые губы и проницательные глаза типичного копа. Он вошел в кабинет Дорна и подождал у двери, ожидая разрешения сесть.

Было около восьми утра. Дорн отложил в сторону папку.

— Мы чуть не схватили ее полчаса назад, — сообщил О'Халлаген, усаживаясь в большое кожаное кресло. — Три дня назад она зарегистрировалась в отеле «Астория» под именем мадам Фечер из Дакара. Она покинула отель сегодня в шесть вечера. Я уверен, что это та самая женщина, описания полностью совпадают. Вероятно, она переехала в другой отель. Поиски продолжаются, все отели под наблюдением…

— А как насчет того типа с бородкой?

— Он не приходил в отель «Георг V», там два моих парня поджидают его. Похоже, он держится в стороне.

— У Радница были посетители?

— Масса. Одних мы знаем, других нет.

— Надо разыскать этого американца. Он наверняка связан с этим делом. У меня здесь его описание. — Дорн вынул из ящика лист бумаги и протянул его О'Халлагену.

Капитан пробежал глазами описание и взглянул на шефа.

— А почему вы считаете, что он замешан в этом деле?

Дорн потер кончик своего острого носа, стараясь избежать взгляда капитана, — еще рано было открывать все карты.

— Этого я не могу сказать вам, капитан, пока не могу. Но очень важно найти его.

— Он живет в Париже?

— Да.

— Каждый американец, живущий в Париже, зарегистрирован в префектуре полиции. На каждого заводится досье с фотографией. Вы хотите, чтобы я отвел этого швейцара, Хансена, в полицию для опознания?..

Дорн со стыдом подумал, что сам не догадался об этом, имея описание Гирланда, данное Хансеном.

— Буду очень признателен, капитан. Когда вы мне сообщите о результатах?

— Думаю, часа через два.

— А тем временем продолжайте поиски женщины.

— Не сомневайтесь, сэр. Будем искать.

— Как только опознаете американца, звоните мне домой в любое время.

— Хорошо.

О'Халлаген вышел из кабинета.

Дорн сидел некоторое время в раздумье, потом позвонил Джанин.

— Вроде бы капкан захлопывается, — сказал он. — О'Халлаген едва не схватил ее сегодня. Сейчас он ищет человека Росленда. Думаю, что скоро мы будем знать все.

— Извините, Джон, я тороплюсь. Сегодня вылетаю в Дакар, и мне еще много нужно сделать.

Дорн напрягся.

— Что ты сказала?

— Я лечу в Дакар.

— А ты спросила у меня? Кто разрешил тебе действовать самостоятельно? Это дорогая поездка, и я не вижу смысла лететь тебе туда.

— Успокойся, я лечу за свой счет. От меня там будет больше пользы, чем здесь. Я думаю, что агента Росленда уже убили. Сообщи в американское посольство о моем приезде, мне может понадобиться их помощь.

Дорн задумался. Узнав, что это ничего не будет ему стоить, он решил, что идея неплохая: пусть Джанин разберется во всем на месте.

— Ладно, — сказал он, — может, тебе повезет…

— Надеюсь, — в ее голосе звучала насмешка. — Позвоню, если будет что-то важное. Пока!

В трубке послышались короткие гудки.

Часов около двенадцати Дорн закончил работу и пересел в мягкое кресло. В час ночи раздался телефонный звонок, и Джон схватил трубку.

— Мы узнали имя этого человека, — начал О'Халлаген. — Это Марк Гирланд. Он живет на Рю де Свис и записан как журналист. Я уже был на его квартире с двумя людьми и все осмотрел. Безусловно, он агент. В тайнике мы нашли полный набор оборудования и экипировки. Консьержка сказала, что он ушел около шести часов и, наверное, еще вернется. Привести его, когда появится?

— Да, — сказал Дорн. — Мне необходимо с ним поговорить. Но не задавайте ему никаких вопросов.

— Хорошо. Как только он появится, я позвоню.

— Возможно, он собирается в Дакар с этой женщиной… Следите за аэропортом.

— Уже следят, — сдержанно ответил О'Халлаген.

Около десяти утра в номер Гирланда постучали. Он тихо встал, достал свой пистолет и подошел к двери.

— Кто там?

— Мы с другом.

Гирланд узнал голос Борга и, спрятав оружие, открыл дверь. Вошел Борг с худощавым, немолодым уже человеком.

— Познакомься, это Чарли. Он поработает над твоим лицом, — Борг усмехнулся. — Родная мать не узнает!

Чарли тем временем раскрыл свой чемоданчик, достал оттуда какие-то флакончики, ножницы, кисточки и полотенце.

— Ну, сэр? — обратился он к Гирланду, — садитесь вот сюда.

Гирланд сел на стул.

Борг развалился в кресле и, скрестив ноги, закурил сигарету.

— Ты смотрел чемодан, который я принес вчера вечером?

Гирланд был поражен, изучив содержимое чемодана. Там лежали три дорогих тропических костюма, рубашки, пижамы, носовые платки, набор модных галстуков, туалетные принадлежности, солнечные очки и многое другое. В бумажнике оказалась синегальская валюта. Он был восхищен предусмотрительностью Радница.

— Чемоданчик с двойным дном, — сказал Борг. — Там, внутри, кое-что спрятано, если туго придется. Когда Чарли закончит, я тебе покажу.

Чарли в это время щелкал ножницами, превращая копну Гирланда в короткую стрижку. Затем он повел Марка в ванную и выкрасил волосы перекисью. Гирланд уже потерял счет времени. Наконец, через два с половиной часа Чарли оторвался от Гирланда и удовлетворенно хмыкнул. Затем он вынул из чемодана костюм, белую рубашку с вышитыми инициалами на кармашке, пару башмаков и предложил Гирланду переодеться.

Через пять минут преображенный Марк получил золотой портсигар с теми же инициалами, золотую зажигалку, носовой платок с монограммой и немного французской валюты. Все это он рассовал по карманам.

— А теперь, мистер Гилчерт, взгляните на себя в зеркало, — сказал Борг, указывая на большое зеркало в дальнем углу комнаты.

Гирланд подошел к зеркалу и невольно отшатнулся. На него с любопытством смотрел высокий мужчина с коротко остриженными светлыми волосами. Даже черты лица были искусно изменены. Усики, приклеенные волосок к волоску, придавали ему вид светского франта, кожа была покрыта приятным загаром. Чарли не оставил без внимания и руки: кожа на них была такого же цвета, как и лицо. Гирланду не верилось, что он видит самого себя.

Чарли собрал свои приспособления, ободряюще кивнул Марку и вышел из комнаты.

— Что, удивлен? — спросил Борг. — Я же говорил — родная мать не узнает!

— Сам себя не узнаю, — растерянно произнес Гирланд, поворачиваясь перед зеркалом. — Надолго ли это? Ведь скоро отрастет моя щетина.

— Не волнуйся! Как только проступят твои усы, выдернешь их. А натуральный загар появится, когда попадешь под африканское солнце.

Затем Борг подошел к чемодану и показал, как снимается крышка двойного дна. Там лежал револьвер-автомат тридцать восьмого калибра, плоский нож и таблетки усыпляющего действия.

— Опускаешь таблетку в воду, и она моментально растворяется и — выпивший отключается на шесть часов. Если нужно что-нибудь еще, скажи, я принесу.

— До того все предусмотрено, что лучше и не придумаешь!

Борг взял пухлую папку, которую принес с собой.

— А теперь ознакомься с этими бумагами. Ты — представитель «Оранджело корпорейшн» из Флориды и приезжал в Дакар, чтобы выяснить возможность строительства компанией завода… Ну, все, пора завтракать. Я заплачу за отель, а ты в аэропорт и — смывайся. Тебя никто не узнает. Да не забудь папку… В ней пять грандов в больших купюрах… Постарайся изучить все бумаги. Желаю удачи!

Гирланд взял тяжелую папку и попрощался с Боргом. Быстро сбежал по лестнице и из кафе позвонил мадам Фечер, договорившись в встрече в аэропорту.

— Деньги у меня с собой, — сказал он. — Но лучше не проносить их через таможню.

— Я в «Палас-отеле», — ответила она. — Принесите деньги и оставьте их для меня у портье.

— Хорошо. Буду через полчаса. Не пытайтесь пронести их через таможню, — повторил он. — Лучше откройте счет в банке.

— Я решу это сама, — возразила она нетерпеливо. — Везите скорее!

В 20.30 Гирланд на такси подъехал к аэровокзалу. На скамейке в зале ожидания он заметил Борга, у его ног стоял чемодан. Борг встал и отошел в сторону, а Гирланд, не останавливаясь, подхватил чемодан, достал билет, документы и стал в очередь, двигавшуюся к таможенному посту. Впереди него стояла потрясающая женщина, держа заблаговременно раскрытый паспорт на имя Джанин Долней. Он по достоинству оценил ее узкую талию, длинные стройные ноги. Когда она исчезла за барьером, наступила очередь его фальшивого паспорта. Краем глаза он видел высокого массивного мужчину, стоявшего в стороне от конторки. По короткой стрижке и движению челюсти, жующей резинку, Гирланд узнал в нем американца. «Должно быть, один из секретных сотрудников Дорна», — догадался он.

Офицер изучил паспорт Гирланда, затем передал его американцу.

— С какой целью месье едет в Сенегал? — спросил таможенник.

— По делу, — коротко ответил Гирланд.

— А конкретней?

Гирланд расстегнул молнию папки и вынул фирменное предписание и деловое письмо. Оба, и офицер, и американец, внимательно изучили все документы, затем американец записал в свой блокнот адрес корпорации. Марк прошел в узкий тамбур, где таможенники проверяли багаж. Бросив взгляд назад, он заметил появившуюся в конце очереди мадам Фечер. В одной руке она держала большой чемодан, а в другой портфель, который Гирланд принес ей в отель. Ненормальная! Неужели она надеется пронести через таможню такую сумму?!

Когда она уже подходила к стойке, где проверяли паспорта, три человека окружили ее и отрезали от очереди. Фечер начала протестовать. Пассажиры с любопытством наблюдали за разыгрывающейся сценой. Те трое повели ее в полицейский участок.

Никто не обратил внимания на Шварца, безучастно сидевшего на скамейке поодаль. Правая рука его была в кармане, с тонких губ свисала сигарета. Накануне Радниц проинструктировал его:

— Если эту женщину задержат в аэропорту, она не должна заговорить. Сделай, что можно…

Мадам Фечер приближалась к скамейке, окруженная тремя полицейскими. Один из американцев замыкал шествие, инспектор французской полиции и другой американец шли сбоку от нее. Палец Шварца лег на спусковой крючок револьвера, спрятанного в кармане. Глушитель и рев реактивных моторов, безусловно, заглушат звук выстрела. Он придал револьверу нужное направление, развернув его в кармане. Стрелять было трудно, но Шварц не был новичком в таких делах. Он нажал на спуск и почувствовал легкую отдачу в руку.

Послышался мягкий хлопок, и мадам Фечер покачнулась вперед.

Француз попытался поддержать ее.

Шварц спокойно вынул руку из кармана и раскрыл газету, лежавшую у него на коленях.

Сенегалка упала на землю, ее окружили пассажиры и полицейские. Гирланд видел все это сквозь стеклянную перегородку. К нему подошел таможенник и попросил раскрыть чемодан. Пока чиновник рылся в его вещах, Гирланд еще раз обернулся и вдруг заметил Шварца, стоявшего теперь в толпе. Теперь он все понял: Шварц выполнил приказ Радница.

Взяв чемодан, Гирланд пошел к месту посадки, где человек тридцать уже ожидали самолета.

Тем временем полицейские отнесли тело мадам Фечер в участок и захлопнули дверь перед напиравшей толпой. Один из американцев позвонил капитану О'Халлагену, другой осматривал тело.

— Убийца где-то здесь, — сказал он французскому инспектору, — возьмите людей и тщательно обыщите вокзал.

Но он и сам понимал, что его приказ не имеет смысла.

Джон Дорн уже собирался лечь спать, когда в дверь позвонили. Он посмотрел на часы — было около двенадцати.

— Входите, капитан, — сказал он, отпирая дверь. По мрачному лицу капитана сразу было видно, что вести плохие.

— Ту женщину из Сенегала убили… Как раз в тот момент, когда мы ее задержали.

Дорн недоуменно смотрел на капитана. Глаза того запали, лицо осунулось.

— Кто же ее убил?

— Не знаю… Мы задержали ее, когда она проходила через полицейский пост. Двое наших и инспектор Депорье подошли к ней и предложили пройти с ними. Она была испугана, но все-таки пошла, а потом вдруг упала, и все подумали, что у нее обморок. Ее принесли в участок и тогда обнаружили, что она убита. Оружие было с глушителем, да еще шум реактивного двигателя… Убийцу никто не видел.

Дорн потер виски. О'Халлаген раскрыл портфель, который принес с собой.

— Вот… Здесь семь тысяч долларов и паспорт на имя Розы Арбо. Мы послали запрос в полицию Дакара.

Дорн взглянул на содержимое портфеля.

— А Гирланд?..

— Он не летел этим рейсом, мы проверили всех. Будем наблюдать за аэропортом. Кроме того, оповещены все порты, из которых корабли идут в Дакар.

Теперь Дорн был твердо убежден, что Гирланда постигла участь Росленда.

— Да, капитан, — сказал он, — не везет нам… Ладно, на сегодня хватит. Ну, а как тот, с бородкой? Это, кажется, наша единственная надежда?

— Пока никаких признаков. Мы не прекращаем наблюдение за отелем.

Когда О'Халлаген ушел, Дорн некоторое время напряженно размышлял. Сейчас он был благодарен Джанин за то, что она отправилась в Дакар. Надо послать ей закодированную телеграмму с сообщением о гибели этой женщины… Итак, второй акт драмы переносится в Сенегал. А что, если послать на помощь Джанин Джека Кермана? Он толковый парень, и надо было сразу поручить ему дело мадам Фечер…

Через минуту он уже разговаривал с Керманом.

Спустя двадцать минут Керман сидел в кресле, где еще совсем недавно восседал О'Халлаген, и внимательно слушал шефа.

У Кермана, невысокого, жилистого мужчины лет тридцати пяти, были живые, хитроватые глаза и чуть насмешливая улыбка. Керман был совладельцем гаража, и у него почти всегда находилось время для работы на Дорна.

Дорн рассказал ему все, не скрывая деталей.

— Откровенно говоря, Керман, мне следовало сразу подать Уорли рапорт. Очевидно, у этой женщины была ценная информация, за которой охотится сам Радниц. Вы знаете, как я отношусь к Радницу… А Уорли… он сам по себе, а я сам по себе. Поэтому я медлил. Теперь, когда я уверен, что в этом деле заинтересован Радниц, мне тем более не следует информировать Уорли. Мне бы очень хотелось посадить Радница в лужу. Вы понимаете меня, Керман?

— Постараюсь помочь вам, мистер Дорн. Скажите, что от меня требуется?

— Сейчас в Дакар летит Джанин Долней. Она очень смышленая женщина, и, может быть, ей удастся напасть там на след… Я хочу, чтобы вы отправились туда же завтра иприсоединились к ней. Работая вместе, вы скорее узнаете, что хотела продать эта сенегалка и почему Радниц так крутится возле этого дела.

Керман, покусывая палец, задумчиво смотрел на Дорна.

— На это нужны немалые деньги, — наконец сказал он. — Где их взять?

— Вот здесь семь тысяч долларов. Они были у этой Фечер. Уверен — это деньги Радница. Возьмите их. Я позабочусь также о визе для вас. Приходите завтра утром в министерство с паспортом и фотографиями. К этому времени я все устрою.

— Хорошо, — сказал Керман, — а как же будет с рапортом?..

— Об этом не беспокойтесь. Делайте то, о чем я вас прошу.

— Этот парень, Гирланд… Я слыхал о нем, хотя ни разу не видел. Думаете, он тоже отправился в Дакар?

— Я думаю, он погиб. Последний раз, когда я о нем слыхал, он был в руках Радница. Они наверняка поступили с ним так же, как с Рослендом.

Керман посмотрел на свои руки.

— Радниц мог купить его. Вы об этом подумали, мистер Дорн?

— Что вы хотите сказать?..

— Давайте взглянем на факты. Вы платите меньше, чем Радниц. Я не жалуюсь, нет, но Радниц не жалеет денег ради достижения своих целей. Он мог соблазнить Гирланда, и тот переметнулся на его сторону…

Дорн покачал головой.

— У Радница большая организация. Зачем ему тратить деньги на какого-то Гирланда? Проще избавиться от него. Гирланд мертв, я в этом уверен!

Керман поднялся.

— О'кей. Значит, завтра у вас, в девять утра.

Из аэропорта Шварц и Борг поехали на квартиру Борга.

В машине оба не проронили ни слова.

Борг отпер дверь, и они вошли в большую светлую комнату, обставленную удобной современной мебелью. На стенах висели фотографии обнаженных девиц. В глубине комнаты на стуле сидел Томас, нервно листая журнал. Радниц запретил ему выходить на улицу, и он дожидался своих компаньонов здесь.

— Ну что, спустил ее? — спросил он.

Шварц улыбнулся и показал дырочку в кармане плаща.

— Работаем без ошибок, блондинчик, — ехидно сказал он.

Борг принес из кухни две бутылки пива и разлил по стаканам. Один протянул Шварцу, из другого стал пить сам. Томас злобно посмотрел на них и снова начал листать журнал.

Через десять минут послышался звонок в дверь. Борг бросился открывать.

Вошел Радниц и оглядел всех троих тяжелым взглядом. Томас и Шварц встали.

— Ну, что с этой женщиной? — спросил Радниц, обращаясь к Шварцу.

— Они зацапали ее, когда она подошла к барьеру. Эта черномазая так испугалась, что я понял — расколется сразу. Пришлось ее спустить…

Радниц ходил по комнате, лицо его было мрачным.

— Если в течение трех дней от Гирланда не будет никаких известий, вы отправитесь в Дакар, — сказал он, глядя на Шварца. — Будете работать с ним. Я не очень доверяю этому проходимцу.

Шварц утвердительно кивнул головой.

— А что делать мне, сэр? Я тоже поеду с ними? — спросил Томас.

— Поедешь в Лондон, — жестко ответил Радниц. — И избавься от этой дурацкой бороды! Люди Дорна ищут тебя. Пока ты мне не нужен. Явишься в Лондоне в мою контору, они там что-нибудь найдут для тебя…

Томас побагровел, затем побледнел и ответил:

— Слушаюсь, сэр.

— И сам подумай, как тебе выбраться из Парижа. — Радниц достал из кармана пачку банкнот и бросил ее на стол. — Разделите между собой. Шварцу половина. Ты, Шварц, молодец, — похвалил он и вышел из комнаты, не глядя на Томаса.

Шварц подошел к столу, бросил взгляд на деньги и сказал с издевкой:

— Похоже, нашего блондинчика невзлюбили!..

В салоне самолета Гирланд с удовлетворением отметил, что его место рядом с дамой, на которую он обратил внимание при входе в таможню. Он запомнил, что ее зовут Джанин Долней. Она пристегнула ремень, и Гирланд последовал ее примеру. Затем он удобно уселся в кресле. Теперь настала очередь Джанин взглянуть на него, и она как бы невзначай спросила:

— Вы не заметили, что произошло с той цветной женщиной? По-моему, ее арестовали? Я видела, вы следили за этой сценой. Мне показалось, она упала в обморок?

Гирланд посмотрел в ее большие выразительные глаза. Он давно не встречал такой красивой женщины.

— Я видел, как она упала, но не знаю отчего. Мне кажется, она хотела что-то спрятать, когда ее схватили…

Оглушительно взревели реактивные двигатели. Гирланд откинулся в кресле и закрыл глаза. Джанин искоса взглянула на него. Он ей явно нравился: хорошо говорит по-французски, хотя и американец; четко очерченный овал лица и руки — сильные, но приятные… Настоящий мужчина!..

Гирланд был озабочен. Единственным связующим звеном в этой цепи остался португалец Энрико. Без него невозможно будет выйти на Кейри…

Он достал сигарету и предложил Джанин. Когда они закурили, представился:

— Джон Гилчерт. Вы бывали в Дакаре?

— Джанин Долней. Нет, я там не была, — ответила она. — Решила съездить на пару недель. Африканский загар, знаете ли…

— Вы замужем? — с улыбкой спросил Гирланд.

Она ответно улыбнулась.

— Нет. Одной гораздо лучше… А вы женаты?

Гирланд отрицательно покачал головой, и оба засмеялись.

— Для американца вы очень хорошо говорите по-французски, — похвалила она.

— Моя мать была француженкой… Говорят, в Дакаре сейчас очень жарко?

— Да, мне тоже говорили… Вы отдыхать?..

— Нет, по делу.

— Наверное, прилетим не раньше трех часов? Вы простите меня, но я немного вздремну…

— Я, пожалуй, сделаю то же самое, — он устроился поудобнее и закрыл глаза.

Гирланд проснулся от голоса стюардессы:

— Застегните ремни, посадка через десять минут.

Он зевнул и осмотрелся по сторонам. Джанин поправляла волосы.

— Время пролетело незаметно, — сказала она. — Я отлично выспалась. А вы?

— Я тоже.

Самолет сел. Подъехал трап, дверь открылась — и в салон ворвался поток жаркого воздуха.

— Ну и жара! — заметил Гирланд, вставая.

Они сошли с самолета и направились к зданию аэровокзала. Пройдя через различные контрольные посты, они наконец подошли к автобусу отеля «Гор», который поджидал пассажиров. Вместе с ними в автобус сели еще три американца.

В отеле оказалось, что номера Гирланда и мисс Долней рядом.

— Оказывается, мы и здесь соседи! — сказал он. — Потрясающее совпадение! Надеюсь, мы часто будем встречаться.

— Но ведь вы очень заняты, не так ли?

Они вошли в лифт.

— Ну, не все же время! Найдется и свободная минута.

— Тогда, конечно, увидимся…

Лифт поднял их на седьмой этаж.

— Спокойной ночи, — сказала она, протягивая руку. Он задержал ее немного дольше, чем это требовалось, и, когда она подняла на него недоуменные глаза, отпустил.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Буду рад встретиться с вами завтра.

Глава 6

Утром, в половине девятого, Гирланд заказал завтрак в номер. Затем позвонил администратору отеля и попросил взять напрокат автомобиль на три дня. Тот обещал, что через час автомобиль будет у подъезда. После завтрака Гирланд распаковал вещи, переоделся в тропический костюм и спустился на первый этаж. Администратор сообщил, что машина уже подана, и Марк, поблагодарив, вышел на улицу. Новенький «Ситроен» стоял в тени, немного поодаль. Гирланд поехал по широкой улице к центру города. Припарковавшись на Индепенденс-сквер, он отправился осматривать город. Зашел в книжный магазин, купил карту города и окрестностей, а также путеводитель. Пока девушка заворачивала покупку, он поинтересовался, где находится ночной клуб «Флорида».

— В конце Рю Карно, вторая улица направо от Индепенденс-сквер.

Гирланд вновь сел в машину и поехал в указанном направлении, пока не увидел вывеску клуба. Вид у него был самый захудалый: поржавевший от времени металлический забор, поблекшая старая вывеска, извещавшая посетителей, что клуб открыт с 21.15.

Время было за полдень, и клуб был закрыт.

Несколько минут спустя после отъезда Гирланда Джанин разбудил телефонный звонок. Щурясь от солнечного света, она взяла трубку.

— Для вас каблограмма, — сообщил портье. — Может, переслать в номер?

— Да. И, пожалуйста, принесите мне кофе с апельсиновым соком, — распорядилась она.

Через несколько минут пришел портье. Он принес заказанное и вручил ей каблограмму. Закрыв за ним дверь, она вынула из сумочки карандаш и быстро расшифровала текст.

«Женщина убита в аэропорту. Высылаю Кермана. Самолет в 15.50. Желаю успеха. Дорн.»

Чиркнув зажигалкой, она поднесла огонь к бумаге.

Через час она в купальном костюме спускалась к пляжу. Там уже было много людей: одни купались, другие расположились под зонтиками. Она захватила с собой последний роман Франсуазы Саган, но читать не могла, и только перелистывала его. Чтобы успокоиться, она решила закурить и потянулась к зажигалке. В это время какая-то тень нависла над ней. Она подняла голову. Высокий мужчина, бесшумно подойдя и наклонившись над ней, предлагал прикурить от газовой зажигалки. Светловолосый, атлетически сложенный гигант внимательно смотрел ей в лицо. Его мускулы переливались в лучах африканского солнца. Широкое лицо, сильно развитые скулы и чуть приплюснутый нос выдавали принадлежность к славянской расе. На вид ему было лет 29–30, казалось бы, идеал мужчины… Но выражение беспощадности и властности в его глазах заставило ее отпрянуть.

Пристально глядя на нее, гигант протянул зажигалку к ее сигарете, и Джанин, выйдя из состояния оцепенения, прикурила. Улыбка, которая должна была выражать благодарность, скорее походила на гримасу.

— Моя фамилия Малихов, — представился он. — Но мои друзья зовут меня Малих. Машина придет к отелю в 15 часов. Будьте готовы к этому времени.

Она не отрывала от него удивленного взгляда, а он уже шел по раскаленному песку к океану и через секунду исчез в зеленоватых волнах.

Малих!.. Она, конечно, слыхала о нем. Так вот он какой! Кто-то сказал о нем, что единственная разница между Малихом и змеей заключается в том, что змея ползает, а Малих ходит.

Она еще продолжала думать о нем, когда появился Гирланд в полном купальном снаряжении.

— Здравствуйте, — сказал он, с веселой бесцеремонностью разглядывая ее. — Уже купались?

— Нет, не успела, — ответила она и сразу подумала, стоит ли поддерживать дружеские отношения с этим красивым американцем, раз появился Малих.

— Пойдемте искупаемся, а потом позавтракаем вместе, — предложил Гирланд и протянул ей руку. Она позволила ему поднять себя, и они помчались к воде. Побыв там минут десять, вышли.

— Чудесно! — сказал Гирланд, когда они, запахнувшись в халаты, направились к ресторанчику, расположенному в нескольких ярдах от пляжа.

Джанин заказала мартини, а Гирланд двойную порцию джина с тоником. Когда он сделал заказ, она спросила:

— Как вы провели утро?

— Был в Дакаре. Пытался найти подходящую строительную площадку для завода. У меня есть машина, не хотите ли совершить прогулку?

Официант принес напитки.

— Сегодня утром не могу, надо встретиться с друзьями.

— У вас здесь друзья? — Гирланд посмотрел на нее.

— Да, подруга.

Последовала продолжительная пауза. Гирланд словно подыскивал тему для разговора.

— Здесь лучше, чем в Париже, — лениво произнес он.

— Вы ведь живете не в Париже?

— Нет, я из Флориды… — Он замолчал и насторожился.

Джанин проследила за его взглядом и увидела Малиха, который направлялся в кафе.

— Да-а! — промолвил Гирланд, глядя на приближающегося гиганта. — Породистый мужчина, не так ли?

— Вы правы. Создан для роли Самсона.

— По-видимому, русский. Что он может делать здесь?

Он не заметил, как Джанин вздрогнула и буквально впилась взглядом в его лицо.

— Возможно, он думает то же самое о вас…

В это время официант принес заказ, а Малих, разделавшись со своим напитком, уже размеренно шагал к отелю. Гирланд наблюдал за ним. Он вспомнил предупреждение Радница, что русские, возможно, тоже охотятся за Кейри. Может быть, этот исполин как раз один из них?

— Что-то вы сразу погрустнели? — поинтересовалась Джанин, очищая от скорлупы огромную креветку. — О чем вы думаете? Может, обо мне?

— Ах, не говорите так, а не то я совсем стушуюсь.

— Я достаточно часто бываю в компании мужчин, чтобы догадаться, о чем они думают в моем присутствии…

— Во всем виновата ваша красота!

Она намеренно изменила тему разговора, а потом попросила Марка рассказать о Флориде. Гирланд не был в Майами уже несколько лет, но тем не менее сумел интересно рассказать об этом городе.

— Ну, мне пора, — сказала она, вставая.

— Я, пожалуй, тоже пойду. Значит, сегодня мы не сможем покататься вместе?

— Нет, спасибо. За мной уже, наверное, прислали машину.

В отеле Гирланд принял душ, оделся и подошел к окну как раз в тот момент, когда Джанин садилась в черный «Кадиллак».

Машина направилась к автостраде.

Джанин не имела представления о том, куда ее везут. Когда водитель сбавил скорость и повернул налево, она увидела указатель: «Руфиск». Было жарче, чем она могла предполагать. Проехав еще несколько миль, они свернули, наконец, в тенистую, едва заметную аллею и, немного проехав, остановились у небольшого дома. Все окна бунгало были закрыты зелеными ставнями. Водитель вышел и открыл дверцу машины. Джанин, сощурившись от слепящего солнца, последовала за ним в бунгало.

Они вошли в прохладный полутемный холл, и водитель куда-то исчез.

Появился Малих — в белых шортах, спортивной рубашке и сандалиях. Движением руки он пригласил ее в комнату и указал на удобное кресло.

— Вы, наверное, догадываетесь, зачем мы пригласили вас сюда? Нам очень важно знать, что происходит в Париже, что известно Дорну, а о чем он только догадывается. Здесь обстановка довольно запутанная.

Джанин подробно рассказала ему обо всем — с момента первого звонка мадам Фечер. Малих слушал внимательно и, едва она замолчала, недоверчиво сказал:

— Значит, этот старый олух не имеет представления, что за информация у нее была?

— Ни малейшего…

Зеленые змеиные глаза внимательно изучали ее.

— А вы знаете об этом?

— Нет.

— Следовательно, об этом знают только Радниц и этот… Гирланд?

Джанин молчала.

— Дорн считает, что Гирланда убили?

— Да.

— Он жив и находится здесь.

Джанин недоверчиво взглянула на него.

— Почему вы так считаете? Дорн сказал, что даже если он жив, то не сможет выехать из Парижа.

— Ваш Дорн старый осел! Гирланд здесь, это с ним вы завтракали сегодня на пляже.

Джанин побледнела.

— Человек, с которым я завтракала, — американский бизнесмен. Вы ошибаетесь… У меня есть описание Гирланда…

— Описание! Пока вы завтракали, я успел обыскать его номер. У него чемодан с двойным дном, там спрятано оружие, усыпляющие таблетки… Зачем все это бизнесмену? А компания во Флориде, которую он якобы представляет, принадлежит Радницу. Так что, как видите, он уже работает не на Дорна, а на Радница!

— А про меня он знает? — спросила Джанин, стиснув пальцы так, что они побелели.

— Думаю, что нет… Кстати, этот Гирланд — страшный бабник! Когда я узнал, что в «Гор» прибывает представитель «Оранджело корпорейшн», я сразу понял, что это человек Радница. Это я устроил вам соседние номера в отеле. — Он посмотрел на нее тяжелым взглядом. — Вот почему я пригласил вас сюда. Вы должны им заняться, понятно?

Джанин понимающе кивнула.

— С ним надо тщательно поработать. Лучше всего вам стать его любовницей.

— Нельзя ли без этого обойтись? — Джанин гневно сверкнула глазами. — Мне не нравятся такие распоряжения!

— У вас нет иного выхода. Вы ведь не хотите, чтобы он узнал о том, что вы двойной агент и передаете сведения из американского посольства в русское?

— Но вы ведь сами сказали, что Гирланд работает на Радница. Какой смысл ему предавать меня?

— Вы так говорите, потому что не знаете, какой информацией располагала та сенегалка… Так я вам скажу: вы помните Роберта Генри Кейри?

— Кейри?! Конечно! Но какое он имеет к этому отношение?

— Самое непосредственное! Кейри здесь, в Сенегале, и Гирланд приехал, чтобы встретиться с ним. Дорн не знает, что та женщина хотела сообщить ему, где прячется Кейри. Она сказала об этом Гирланду, а тот Радницу. Покидая Россию, Кейри сумел похитить очень важные документы. Кстати, он прихватил и ваше досье. У него с собой микропленки, которых достаточно, чтобы на всю жизнь упрятать Радница за решетку. Гирланд, конечно, передаст ваше досье Дорну, и тогда вам конец. Даже если он и не работает на Дорна — он американец и не позволит русским агентам орудовать под носом у Дорна.

— Если вы знаете, что Кейри здесь, почему его не поймали? — сказала Джанин, выпрямляясь. — Разве я вам больше не нужна?

— Мы не знаем точно, где он скрывается. Сенегал — огромная страна… Гирланд может вывести нас на него, если вы умело поставите дело.

— А почему вы не заставите Гирланда заговорить?

— Гирланд сам ничего не знает. Есть посредник, отправивший эту женщину в Париж. Гирланд выведет нас на него, а уже тот приведет нас к Кейри. — Малих встал и подошел к карте Сенегала. — Вот это — саванна, — сказал он, обведя на карте огромный участок. — Кейри скрывается где-то здесь, но прочесать африканские саванны, поросшие редким кустарником, невозможно. Там разбросаны сотни мелких деревушек и ферм, где легко скрыться. Кейри отлично знает эти места и население: в молодости он работал в Сенегале и отлично знает их язык. Несомненно, он затаился в какой-нибудь деревушке. Я нанял тридцать арабов, которые хорошо знают местность, и они методично прочесывают каждый ярд. Но на такие поиски уйдут месяцы, а нам нужно срочно найти его. Вся надежда на Гирланда. Вот почему нам необходимо расколоть его.

— Я сделаю все, что смогу.

— А кто такой Керман?

— Вы и о нем знаете?!

— Мне положено знать такие вещи. Я получил копию шифровки, присланной вам Дорном. Расшифровать ее ничего не стоило, этот старый осел уже ни на что не годен!.. Так кто же такой Керман?

— Специальный агент Дорна, очень решительный и проницательный.

— Он не должен останавливаться в отеле, чтобы не испортить всю игру с Гирландом. Постарайтесь выпроводить его в Дакар. Если с этим будут какие-то трудности, я помогу. Сосредоточьте все усилия на Гирланде.

— Кстати, он сразу определил, что вы русский, — сказала Джанин не без злорадства. — И заинтересовался, что могло привести вас сюда.

— Надо же! Придется больше не появляться в отеле, чтобы не спутать вам карты. Если буду нужен, позвоните.

Он продиктовал номер телефона и поднялся, показывая, что разговор закончен.

Джанин вышла из бунгало. Внизу, в тени, ее ждал «Кадиллак». Не глядя на Малиха, она сошла по ступеням и села в машину.

Гирланд вернулся в отель сразу после шести. Войдя в номер, сбросил одежду и принял холодный душ. Вечером он решил пойти в клуб «Флорида» и попробовать выйти на Энрико.

Уже в ресторане, направляясь к столику, он увидел Джанин, сидевшую в углу зала. Она была в простом белом платье, и он еще раз отметил, как она хороша.

Она призывно помахала ему рукой, и Марк подошел к ней.

— Вы собираетесь вечером в Дакар? — спросила она.

— Да, могу прихватить и вас.

Она покачала головой.

— Нет, я, пожалуй, останусь. Не хочется вам мешать… А когда вы вернетесь? — спросила Джанин как бы мимоходом.

Он пожал плечами.

— Вы ведь знаете, как это бывает у деловых людей — заранее не скажешь. Не хотите ли перекусить?

— Пожалуй!.. — она поднялась. — Только подождите меня несколько минут.

Пройдя через зал, Джанин вошла в телефонную будку и набрала номер Малиха.

Он тут же снял трубку.

— Мой знакомый американский бизнесмен едет сегодня вечером в Дакар и пробудет там допоздна, — быстро сказала она и повесила трубку.

Видя, что она возвращается, Гирланд поднялся и присоединился к ней.

В ресторане они заказали копченую осетрину с водкой, телятину в соусе и фрукты.

— Вы живете в Париже одна? — спросил он, выжимая лимон на осетрину.

— Да, — улыбнулась она. — Отец оставил мне деньги и квартиру, и я привыкла к достатку и… свободе.

— И вы не скучаете одна?

— Бывает… Но не часто. По-моему, в Париже невозможно скучать.

После кофе с бренди Гирланд поднялся.

— Очень жаль, но надо идти. Надеюсь еще увидеть вас сегодня, — сказал он, помахав ей рукой.

В половине десятого Гирланд был в клубе «Флорида». Он немного расслабился после вкусного обеда и не заметил, как всю дорогу за ним следовал черный «Дофин», который промчался мимо, когда Марк остановился. Водитель «Дофина», молодой африканец, заметил, что Гирланд пересек дорогу и направился к клубу.

Официант принес виски со льдом, и Марк, закурив, стал осматривать зал. Люди, главным образом хорошо одетые африканцы, парами и поодиночке входили в зал. Вдруг к Гирланду подошла высокая красивая молодая африканка.

— Не хотите ли потанцевать? — спросила она, окидывая его оценивающим взглядом больших черных глаз.

— С удовольствием, — ответил он, вставая.

Когда они медленно двигались по кругу, она спросила:

— Вы ведь американец, верно?

Она говорила нараспев, смело глядя на него и обнажая в улыбке свои ослепительные зубы.

— Верно, — ответил Гирланд и улыбнулся в ответ.

— Меня зовут Ава. Мы здесь с сестрой, ее зовут Адама. Мы близнецы. В нашей стране есть обычай называть девочек близнецов Ава и Адама. А вас как зовут?

— Джон, — ответил Гирланд, затем, помедлив, спросил: — Выпьете со мной за компанию, Ава?

Она хихикнула, бросив победный взгляд на своих подружек, с завистью следивших за их развивающимся романом.

Они выпили и еще потанцевали. Наконец Гирланд спросил:

— Здесь была еще одна девушка… Такая высокая и красивая. Я что-то не вижу ее сегодня.

— Здесь все, кроме Розы Арбо. Но ведь вы здесь впервые?

— Я встречался с ней не здесь. Она сказала мне, что работает во «Флориде». Ты знаешь, где она живет?

— С отцом в Медине.

— Это далеко?

— Нет. Это пригород Дакара.

— А как его зовут?

— Момар Арбо. У него там фруктовая лавка.

— А друг Розы? Его, кажется, зовут Энрико?

— Да. Он очень богатый человек… Он обычно приходит сюда каждый вечер, но с тех пор, как Роза уехала, не появляется.

— А где он живет? — спросил Гирланд и заметил в ее черных глазах подозрение. — Я одолжил у Розы немного денег, — сказал он, желая успокоить ее, — и хочу встретиться с Энрико, чтобы передать ему эти деньги.

Ава повеселела.

— Я не знаю, где он живет. Роза мне никогда не говорила об этом.

Гирланд был разочарован.

— Послушай, Ава, — сказал он, — если ты узнаешь, где живет Энрико, я тебе хорошо заплачу. — Он достал пачку банкнот и дал ей тысячу франков. — Если узнаешь — дам в три раза больше.

Проворные черные пальцы Авы так ловко схватили банкноты, что высокий черный парень, наблюдавший за ними в зеркало, не заметил этого движения.

— Меня зовут Джон Гилчерт, — продолжал Гирланд. — Позвони мне в отель «Гор», если найдешь его.

— Постараюсь, — с готовностью сказала она. — Расспрошу у друзей… Кто-нибудь должен знать его адрес.

— И еще одно, Ава: никому не называй моего имени и не говори о нашем разговоре, понятно?

— Да, — сказала она и беспокойно огляделась.

— Ну, прощай, — сказал Гирланд, поднимаясь, — мне надо идти. Постарайся скорее найти Энрико.

Когда он ушел, Ава увидела, что к ней направляется высокий худощавый африканец. Его звали Симба Дьен. Он жил на содержании у двух пожилых проституток, работавших в арабском квартале. Время от времени его за мелкое воровство сажали в тюрьму.

— Кто это был? — спросил он с угрозой.

— Не знаю. Пригласил потанцевать… А что тебе надо?

— О чем ты с ним говорила? — не унимался он.

— Ни о чем! О чем можно с ним разговаривать?

— Он спрашивал о Розе?

— Ни о чем он не спрашивал! — она поднялась и ушла через зал к своим хихикающим подружкам.

Как только Гирланд покинул отель, Джанин поднялась к себе в номер и вызвала по телефону такси. После небольшого ожидания ей сообщили, что такси подано. Через пять минут она была уже в аэропорту.

Самолет из Парижа прибывал по расписанию, и в ее распоряжении было еще десять минут. Она села на скамейку, закурила и принялась ждать. В девять часов послышался рев самолета, совершающего посадку, и она присоединилась к группе встречающих.

Пассажиры начали выходить, и вскоре показался Джек Керман. Увидев ее, он помахал рукой.

— Привет, — сказал он, подойдя ближе. — Чертовская жара. Давай выпьем чего-нибудь и поговорим.

Они направились в бар. Джанин заметно волновалась. Она знала ум и проницательность Кермана. Это не Росленд. С Джеком надо быть настороже.

Она поинтересовалась настроением Дорна.

Керман заказал себе пива, а Джанин джин с тоником.

— Старик расстроен… Ты получила шифровку?

Она утвердительно кивнула головой.

— Да, — сказал Керман, — проморгал он ту африканку! Видно, что у нее было что сказать, раз она поплатилась жизнью. А зачем ты приехала сюда?

— Я думала найти ее здесь, раз мы потеряли ее там.

— Ну и как, зацепилась за что-нибудь?

— Пока нет, — она с досадой пожала плечами.

— Скажи уж лучше, что тебе осточертел Дорн и ты уехала немного поразвлечься.

Сделав над собой усилие, она рассмеялась.

— Гирланд с тобой не летел?

Вопрос был настолько неожиданным, что Джанин пролила немного джина. Она боялась поднять глаза на Кермана, чувствуя его пытливый взгляд.

— Гирланд? Не понимаю тебя… Он же мертв!

— Так считает Дорн. Последний раз его видели выходящим из клуба «Алло, Париж» в сопровождении двух ублюдков этого Радница. Но ведь Радниц мог его купить. У Гирланда никогда не водились деньги. Кроме того, у него не оставалось другого выбора, если Радниц сделал ему такое предложение. Бьюсь об заклад, — Гирланд здесь либо будет здесь!

— Может, ты и прав… У меня есть его описание, я буду ждать его здесь.

— Ты его не узнаешь, он изменит внешность.

Джанин потягивала из стакана напиток, ее сердце учащенно билось. До чего проницателен этот Керман!

— Так что же ты предлагаешь, Джек?

— В твоем отеле есть американцы?

— Много…

— Кто-нибудь пытался сблизиться с тобой?

Джанин поперхнулась, затем, откашлявшись, неуверенно проговорила:

— Нет… Пока нет.

— Будь бдительна! Гирланд неравнодушен к женщинам, этого не загримируешь.

Он допил пиво, вздохнул и вытер губы салфеткой.

— И еще одна вещь. Русские в отеле есть?

Сердце Джанин готово было выскочить. Этот чертов Керман настоящий провидец!

— Русские? Что-то не заметила… А они здесь при чем?

— Возможен такой ход… Радниц не зря пристукнул эту женщину и Росленда, тут кроется что-то очень серьезное. Он ведь недавно вернулся из Москвы. Я уверен, русские об этом знают. Наверняка они уже здесь…

Проницательность Кермана испугала Джанин.

Он бросил на нее пытливый взгляд, но ничего не сказал и поднялся.

— Поехали в отель, мне надо немного вздремнуть.

— Ты что, собираешься остановиться в отеле?

— А почему бы и нет?

— Я думаю, тебе лучше быть в гуще событий. Если что-то и произойдет, то уж, конечно, в Дакаре…

— Почему ты так считаешь? — он подозрительно уставился на нее.

— Ну не в этой же дыре! Здесь нет ничего, кроме песка и…

— И американских бизнесменов? — съязвил он. Затем, подумав немного, пожал плечами: — Может быть, ты и права. Поеду в Дакар, а ты наблюдай за аэропортом. Где здесь взять такси?

Она решила, что не поедет с ним в Дакар. Малое удовольствие в дороге выслушивать его пророчества.

— Стоянка такси совсем рядом…

— Я позвоню тебе завтра и сообщу, где устроился. Пока. — Он махнул ей рукой и сел в машину.

Она с минуту посмотрела вслед такси, потом подошла к телефону и позвонила Малиху.

Возвратившись в отель, Гирланд взял ключи и спустился в бар. Несколько американцев пили и разговаривали между собой. Джанин не было. Он выпил содовой, чтобы утолить жажду, и поднялся к себе в номер. Приняв душ и переодевшись в легкий костюм, вышел на балкон. Балконы разделяла перегородка, но, перегнувшись, можно было даже заглянуть за нее. Оттуда донесся легкий шорох.

— Не спите? — спросил он, догадавшись, что Джанин на балконе.

— Вы вернулись?.. Нет, не сплю, жарко. Как провели время?

— Как я и предполагал — скука. Пили и разговаривали.

Последовала пауза, затем она сказала:

— Глупо разговаривать и не видеть друг друга.

Гирланд не заставил повторять дважды. Он уперся руками в перегородку, взобрался на металлическое заграждение и легко спрыгнул к ней.

— Вы могли разбиться, — сказала она, глядя на Марка.

— То же самое Джульетта сказала Ромео.

Она рассмеялась.

— Завидую мужчинам: они всегда делают что хотят, ходят куда хотят… Женщина не может себе этого позволить.

Он изучал ее.

— Вы чем-то расстроены?

— Нет, я просто думаю… Не люблю одиночества и всегда гоню от себя это чувство.

Она поднялась, подошла к решетке балкона и облокотилась на нее. Он наблюдал за ней. Его волновало ее тело, ее длинные стройные ноги. Он подошел к ней сзади, обнял и почувствовал под своими руками ее вздымающуюся грудь. Она отклонилась к нему, он обнял ее крепче и поцеловал в шею. Джанин словно дожидалась этого. Повернувшись, она прижалась к Гирланду, и их губы слились…

Глава 7

«Что-то здесь не так», — думал Керман, в то время как такси мчало его по автостраде к Дакару. Почему Джанин так нервничала? Он никогда не видел ее такой. Она чуть не пролила джин, когда он упомянул о Гирланде. Побледнела при упоминании о русских… За этим что-то кроется. Зачем она вообще сюда прилетела? Дорн ее не посылал, она приехала на свои средства. Почему? Зная О'Халлагена, она не могла сомневаться, что мадам Фечер не выпустят из Парижа. Так зачем же она здесь? Что-то не то, что-то не так… Чем больше он думал, тем больше убеждался в правильности своих подозрений. Может быть, Дорн послал его сюда наблюдать за Джанин? Керману никогда не нравилась Джанин. С момента их первой встречи он понял, что между ними никогда не будет дружбы. Она всегда свысока относилась к нему, как к человеку, не обладающему состоянием, была холодна с ним. Может, это и стало причиной его нерасположения, даже подозрения? А может быть, это интуитивное предчувствие? После многих лет совместной работы он пришел к выводу, что Джанин нельзя доверять. Но почему? Дорн ее ценил и считал лучшей среди женщин-агентов. Керман не мог найти причины своего недоверия. Она отлично выполнила в прошлом ряд важнейших заданий. Это она разоблачила Нейланда, несколько лет снабжавшего русских секретнейшей информацией. Это был тончайший образчик двойного шпионажа. Разоблачение Нейланда было великолепной работой, правда, концовку явно подпортила его смерть. Действительно ли он совершил самоубийство или его принудили к этому, прежде чем он смог раскрыться?

Или взять дело Бронсона. Это она разоблачила его работу на две разведки. И опять таинственная смерть при попытке к бегству, — он был сбит моментально скрывшимся автомобилем с фальшивым номером.

И Нейланд и Бронсон нанесли огромный вред службе безопасности, но оба подозревались еще до разоблачения, сделанного Джанин. О'Халлаген уже наложил на них лапу. Почему же Джанин побледнела, когда он упомянул о русских?

Глаза Кермана сузились, он весь напрягся. Неужели Джанин — тоже двойной агент? Что за бредовые фантазии? Но тогда почему она возражала, чтобы он поселился в «Гор»? Может быть, там что-то происходит, а она хочет от него это скрыть?

Шофер сбавил скорость и обратился к пассажиру:

— Въезжаем в Дакар, сэр. Куда вас отвезти?

— Куда-нибудь в центр, к приличному отелю.

В отеле «Континенталь» Керман попросил номер с душем и расписался в регистрационном журнале. Затем прошел к администратору и заказал на завтра, к восьми утра, автомобиль.

В номере, сняв костюм и переодевшись, он не переставал думать о Джанин. Невозможно поверить в это: Джанин Долней — и русские, он слишком подозрителен… И тем не менее завтра надо поехать в отель «Гор» и разобраться во всем этом. Он не успокоится, пока не очистит Джанин от вкравшихся подозрений.

Самба Дьен приблизился к бунгало. Из темноты бесшумно возникли два африканца.

— Это я, Дьен, — сказал он, — я с рапортом к мистеру Джонсону.

Один из африканцев провел руками по его одежде и отступил в сторону, разрешая пройти.

Малих сидел за столом, склонившись над картой. Позади него стоял плотный, кряжистый, совершенно лысый человек. Его звали просто Павел. Они были неразлучны с Малихом. По знаку Павла Дьен подошел к столу. Он был неспокоен. Ему ничего не удалось разузнать за вечер, и он теперь опасался, как бы Малих не отказался заплатить обещанные деньги.

— Я следил за ним, как вы мне приказали. Он подъехал к ночной коробке «Флорида» на Рю Карно. Там он провел вечер: пил, танцевал, потом вернулся в отель.

— И все? — спросил Малих на своем гортанном французском.

Дьен покорно опустил свои узкие плечи.

— Все американцы пьют и танцуют, когда приезжают в Дакар. Этот не был исключением.

— С кем он танцевал?

— С одной африканкой. Ее зовут Ава.

— Она там бывает регулярно?

— Да, она проститутка и всегда бывает там.

— Она дружила с Розой Арбо?

— Да. Роза тоже была проститутка…

— Он еще с кем-нибудь танцевал?

— Нет, только с Авой.

— И долго он там был?

— Около двух часов.

— Ты все время наблюдал за ними?

— Весь вечер. Я наблюдал за ними в зеркало, он этого не заметил.

— Давал ли он ей деньги?

— Нет.

— Выходит, она без пользы провела вечер?

Дьен почесал себя за ухом.

— Выходит, ты ничего интересного не сообщил…

— Я сделал все, что мог, но ничего не произошло.

Малих недовольно пожал плечами, затем достал из кармана тысячефранковый билет и протянул его Дьену.

— Ты хорошо знал Розу?

— Я часто с ней разговаривал. Она очень гордая. У нее был очень богатый и могущественный покровитель.

— Покровитель?.. — Малих подался вперед. — Кто он?

— Я не знаю его лично, но знаю, что он очень богатый.

— Ты с ним когда-нибудь встречался?

— Когда Роза бывала в клубе, он всегда приходил.

— Как он выглядит?

— Он португалец. Толстый, носит усы.

Малих встал со стула.

— Ладно, можешь идти, — сказал он, подходя к стальному сейфу, стоящему у стены. Дьен вопросительно посмотрел на Павла, и тот сделал ему знак удалиться.

Когда Дьен вышел, Павел спросил:

— Ну, что?

Малих открыл сейф и взял с полки толстую папку.

— Мне кажется, в досье Кейри я что-то встречал по этому поводу, — сказал он, перебирая многочисленные бумаги.

Павел выпил водки и снова наполнил стакан.

Минут двадцать они молчали. Все это время Малих просматривал различные документы, стараясь что-то найти. Вдруг он стукнул кулаком по столу.

— Вот оно! — воскликнул он. — В 1925 году Кейри работал инженером по производству искусственного льда в Дакаре. Завод принадлежал Энрико Фонтецу — португальцу. Они дружили и жили в Дакаре в одном доме. — Он посмотрел на Павла. — Этот Фонтец мог быть тем самым, кто финансировал поездку Розы в Париж. Он также может знать, где скрывается Кейри. Хотя с тех пор прошло немало лет…

— Может быть, его уже давно нет в Дакаре? — спросил Павел.

Малих потянулся за телефонным справочником, который лежал на кипе газет. После длительных поисков он сказал:

— Его фамилии нет в книге, — он провел пальцем по нужной странице, — но завод есть. Завтра поедем в Дакар и наведем справки. — Он посмотрел на Павла. В глазах его зажегся зловещий огонек, линия губ приняла жесткие очертания. — Это может быть началом твоего конца, Кейри…

Джанин медленно просыпалась от неспокойного сна. Она открыла глаза и сощурилась от яркого света, ворвавшегося в комнату. Затем, подняв руку, посмотрела на маленькие часики. Было 7.07. Джанин повернула голову и увидела спящего Гирланда. Она пристально вглядывалась в него, тщательно изучая каждую черточку его лица, пытаясь представить его настоящий вид, без этого камуфляжа. Как бы почувствовав, что кто-то наблюдает за ним, он повернулся во сне и, обняв ее одной рукой, притянул к себе. Джанин продолжала, упершись локтем в его грудь, всматриваться в черты лица. В ее жизни было немало мужчин, она просто не могла без них обходиться. Физическая близость была ей необходима как пища. Но чаще она разочаровывала ее. Все мужчины циничны и эгоистичны, берут все, что им нужно, совершенно не думая о женщине, оставляя ее неудовлетворенной и опустошенной…

С Гирландом все было иначе. Никто еще не доставлял ей такого наслаждения, как он. Он умел взвинтить темп, всколыхнуть ее желания, довести их до дикого апофеоза и момента высшего, неземного слияния, когда оба, забыв, где они и кто они, стремительно летят в бездну экстаза, а затем томятся в ней, обессиленные и разбитые, но удовлетворенные… Она ничего подобного не переживала раньше.

Ночь была бурной. Все повторилось не один раз…

И вновь мысли ее вернулись к действительности. Уже не первый раз с того момента, как она начала работать на Дорна, и позже, работая на русских, она горько сожалела, что позволила вовлечь себя в эту опасную двухстороннюю игру. И она ведь вовсе не нуждалась в деньгах. То, что она сказала Гирланду, было правдой: ее отец, сделавший состояние на фондовой бирже в Париже, оставил ей немалые деньги. Пустая бесцельная жизнь опустошила ее, она искала встряски. И тут появился Дорн. Они встретились где-то на званом обеде. Он понравился ей. В разговоре выяснилось, что у нее много знакомых среди важных лиц. Благодаря тому, что ее мать была американка, а сама она богата, красива и известна, Джанин часто бывала на званых вечерах и коктейлях во многих посольствах.

Через несколько дней Дорн пригласил ее пообедать и предложил выполнить для него маленькое поручение. Она согласилась. Это было нетрудно: бывая на разных вечерах, все слушать и запоминать и еженедельно посылать ему отчеты. Сначала ей это немного нравилось, но потом вновь наскучило. Она жаждала остроты, даже опасности и риска, а Дорн не давал важных поручений. Затем ей как-то позвонил человек, назвавшийся Дюпоном. Они встретились, покатались на лодке по Сене и поговорили. Он был худощав, с темными волосами и глубоко запавшими глазами. Голос у него был какой-то гортанный. Оказалось, что он все о ней знает. Он сказал, что Дорн никогда по-настоящему ее не оценит, так как не поручает настоящих дел. Кстати, как она относится к русским?

Джанин не питала враждебных чувств ни к одной нации. Время от времени она, по поручению Дорна, собирала информацию о России, теперь она не возражала передавать русским информацию об Америке… Она занималась этим ради забавы и от скуки, ведь в конце концов ее родиной была Франция!

Со временем ей пришлось заниматься этим уже профессионально. Именно Дюпон подбросил ей информацию, которая помогла разоблачить Нейланда и Бронсона. Все было проделано так тонко, что Дорн ни о чем не догадался. Он искренне верил, что только благодаря тонкой работе Джанин удалось разоблачить двух матерых предателей. Так началась новая карьера Джанин. Она стала лучшим агентом Дорна, но русские тоже усилили нажим на нее. Теперь ей приходилось выполнять сложные и опасные задания, а не просто передавать обрывки какой-то информации. Однажды она попыталась отказаться. Дюпон пытливо посмотрел на нее.

— Ваша безопасность, мадемуазель, в ваших руках. Не забывайте Нейланда и Бронсона. Они тоже были перевербованными агентами. — Это уже была не шутка. Ловушка захлопнулась, и выхода не было…

Неожиданный звонок оборвал течение ее мыслей. Гирланд лежал на том краю кровати, возле которого стоял телефон. Он пошевелился, намереваясь взять трубку, но она, быстро перекатившись через него, успела схватить ее первой.

— У меня в девять, — услышала Джанин голос Малиха.

— Это очень рано, — жалобно сказала она. — Я не смогу!

— В 9.00, — повторил он и повесил трубку.

Джанин села, прижимая к груди одеяло.

— Ой, — воскликнула она, — я совсем забыла! Это Хильда, моя подруга. Мы собирались с ней вместе покататься в машине в 9 утра.

Гирланд уже совсем проснулся.

— Она что же, поет баритоном в хоре? Мне показалось, что это был мужской голос.

— Да нет, она просто немного простудилась и охрипла…

— Бедная Хильда! — Гирланд обнял Джанин и начал нежно целовать ее в глаза. Она задрожала и прижалась к нему. Его губы настойчиво искали ее шею. Она попыталась отстранить его.

— Не надо, дорогой… Мне надо вставать… И тебе тоже пора. Ну, пожалуйста, дорогой, не надо. — Но он уже впился губами в ее губы, и она уступила со вздохом, чувствуя, как ее охватывает желание. Ее пальцы судорожно впились в его мускулистые плечи…

— Как мне хорошо с тобой! — сказала она чуть позже. — Ничего подобного я не испытывала раньше.

Гирланд улыбнулся, сел и посмотрел на часы.

— Уже восемь. Я, пожалуй, пойду к себе.

— До вечера, Джон. Ты придешь вечером?

— Не знаю, что может произойти за день, но, если смогу, обязательно приду.

Когда он ушел, она нехотя встала и прошла в ванную. Около девяти ее уже ожидал черный «Кадиллак» с тем же высоким водителем-африканцем. Что надо Малиху? Но она встревожилась бы больше, если бы знала, что за ее отъездом наблюдал Джек Керман, подъехавший к отелю в половине девятого. Он не стал ее преследовать, вполне резонно полагая, что это может быть опасным, а записал номер машины и помчался обратно в Дакар.

«Кадиллак» остановился у бунгало, и Джанин вышла из машины. Малих уже дожидался ее.

— Где Гирландпровел вечер? — взял быка за рога Малих. — Он сказал что-нибудь?

— Сказал, что провел вечер с каким-то бизнесменом…

— Он провел его в ночном клубе «Флорида», в обществе подруги мадам Фечер! Этот человек работает на Радница.

Джанин промолчала.

— Я уверен, мы теперь найдем Кейри и без него!

Джанин удивленно уставилась на Малиха.

— У Кейри здесь есть связной, и Гирланд пытается войти с ним в контакт, чтобы встретиться с Кейри. Этот связной — Энрико Фонтец, в прошлом он дружил с Кейри.

Вошел Павел.

— Фонтец уже с год не работает на том заводе, — сказал он, глядя на Джанин. — Сейчас он живет на Ладе Гори. Это маленький островок в трех километрах от Дакара. Вилла называется «Мон Реппо».

— Как добраться до островка? — спросил Малих.

— Туда регулярно ходит катер. Езды каких-то 35 минут. — Маленькие глазки Павла скользнули по ногам Джанин.

— Сейчас же отправляемся туда, — Малих поднялся.

— А вот этого не надо, — Павел остановил его. — Вдруг это ошибка, и человек не тот. Зачем, чтобы лишний раз нас видели вместе. Поеду я. Захвачу с собой еще четверых. Так для него будет убедительнее.

— Хорошо, — Малих снова сел. — Поезжай. Когда отправляется катер?

— В 11.30. — С трудом оторвав взгляд от ног Джанин, Павел вышел. Когда он ушел, Малих сказал:

— Пора разобраться с Гирландом. Предложите ему покататься вместе на машине и привезите его сюда. Скажете, что здесь живет ваша подруга.

— Сделаю, что смогу, — она встала.

— А как с Керманом? — спросил Малих. — Он что-нибудь подозревает?

— Да, но, может быть, я и ошибаюсь. Он задавал очень много вопросов. Это очень опасный человек.

Тонкие губы Малиха скривились в змеиной улыбке.

— Я тоже опасный!..

* * *

В это время Гирланд уже позавтракал и, развалясь на балконе, думал о Джанин. Он боялся, что она влюбится в него, а он не стремился к глубокой привязанности с ее стороны. Приходит время, и любая женщина надоедает. Его же больше привлекала новизна ощущений… Затем он подумал о Раднице. Вот уже три дня, как они расстались, и тот, наверное, уже потерял терпение.

Звонить в Париж опасно, пожалуй, лучше послать каблограмму. Только он решил спуститься к пляжу, как зазвонил телефон. В трубке он услышал голос Авы:

— Мистер Джон, это вы?

— Да, я. А это ты, Ава?

— Я нашла его, мистер Джон!

— Кого? Того португальца?

— Да. Одна девочка сказала, что знает его. Но я ей обещала сто франков, мистер Джон…

— Хорошо, я дам. Кто он, где живет?

— Я отведу вас, и вы дадите мне то, что обещали. Я буду ждать вас на железнодорожной станции.

— Я приду через полчаса. Жди.

Гирланд открыл фальшивое дно чемодана и вынул пистолет и глушитель. Денег в кармане оказалось достаточно, и он вышел из дома.

Джек Керман приехал в американское посольство и спросил капитана Амблера. Несколько минут спустя он уже сидел перед капитаном.

— Я знаю о вас, — сказал Амблер. — Получил шифровку от Дорна. Чем могу помочь?

— Я хотел бы узнать, кому принадлежит машина… — Джек продиктовал номер.

Амблер позвонил в полицейское управление. Подождав минуты две, он сказал:

— Машина взята напрокат датчанином Вильгельмом Джексоном. Он живет на вилле около Руфиска.

— А где это?

Амблер подошел к большой карте Дакара и его окрестностей, испещренной мелкими названиями, долго водил по ней пальцем.

— Вот здесь, — наконец сказал он. — В двадцати километрах от Руфиска.

Керман внимательно посмотрел на карту, запоминая, и снова сел на стул.

— За последнее время русские не появлялись здесь?

— Насколько мне известно, нет.

— Думаю, их должно интересовать это дело… Джанин Долней не заходила?

— Нет, не заходила. Но мы знаем, что она в отеле «Гор».

— Спасибо за помощь. — Керман поднялся и вышел.

Ава ожидала Гирланда на станции. Она села к нему в автомобиль и назвала адрес.

— У моего брата моторная лодка, он перевезет вас на остров за сто франков. — Она ослепительно улыбнулась, довольная собой. — Вы привезли деньги?

— Да.

Она показала ему, где остановить машину. Брат Авы, назвавшийся Абдоем, повел Гирланда к моторке. Гирланд сел на переднее сиденье, Ава разместилась сзади, и Абдой завел мотор. Лодка рванулась вперед, и за полчаса они достигли маленького островка. Оставив справа то место, где швартовался катер, они скользнули вдоль мола.

Выйдя из лодки, Гирланд взглянул на часы. Было без четверти двенадцать. Далеко в море был виден катер из Дакара. Знай Гирланд, что на нем едет Павел, он бы поторопился. Но полуденное солнце так пекло и он был так доволен собой, что шел не спеша.

— Брат подождет здесь, а я провожу вас, — сказала Ава. — Тут недалеко.

Через несколько минут она остановилась и показала пальцем:

— Вот его дом. Я подожду вас здесь. Вы дадите мне деньги, когда вернетесь?

— Да, — ответил Гирланд и направился к дому.

Дом был обнесен высоким забором с резными воротами перед фасадом дома. Они оказались запертыми, и Гирланд дернул за цепочку. Где-то в саду послышался звонок, и тут же из окна высунулось черное лицо.

— Мне нужно видеть мистера Фонтеца, — сказал Гирланд.

Черные, глубоко сидящие глаза внимательно изучали гостя, затем слуга покачал головой.

— Мистера Фонтеца нет дома.

— У меня к нему важное дело. Когда он вернется?

— Часам к шести вечера.

— Передайте ему, что я друг мистера Дорна и зайду в половине седьмого. — Слуга кивнул и закрыл окно. Гирланд вернулся к Аве. Та с беспокойством посмотрела на него.

— Его нет дома, да? А как же мои деньги?..

Он дал ей обещанные три тысячи франков.

— Можно ли где-нибудь поблизости перекусить?

— Я вам покажу. А потом посмотрим остров, здесь много интересного! Брат будет ждать весь день.

Гирланд пошел за Авой по узкой аллее. Он случайно оглянулся и увидел Павла, который медленно приближался к дому Фонтеца.

— Подожди здесь, — резко сказал он и пошел обратно, прячась за стволами деревьев.

Павел стоял у ворот. Его багровое лицо заливал пот. Гирланд наблюдал за ним, скрытый в тени деревьев.

«Это русские! Сомнений нет. Итак, они уже здесь!» — подумал он. Марк видел, как Павел разговаривал со сторожем и как закрылось окошко. Павел уже возвращался и должен был пройти недалеко от того места, где прятался Гирланд. Он шел, отирая с лица пот и озираясь по сторонам. Не заметив Гирланда, он прошел мимо и начал подниматься в гору. Вскоре к нему присоединился араб в рваной, грязной одежде.

— Его нет и не будет до вечера, — сказал Павел. — Окружите дом и ожидайте до вечера, но так, чтобы вас не увидел сторож. Я буду в отеле. Как только он вернется, пошли кого-нибудь в отель за мной. Понял?

Араб кивнул головой.

— Как быстрее добраться до отеля?

Араб указал на аллею, где стояла Ава.

Павел продолжал разговор с арабом, а Гирланд, крадучись, вернулся к Аве.

— Возвращайся с братом в Дакар, — сказал он, доставая деньги для Абдоя. — И никому обо мне не говори!

Она понимающе кивнула и быстро пошла в сторону мола.

Гирланд двинулся к отелю. На пляже было немало европейцев, за одним из столиков сидели американцы. Гирланд сел за свободный столик и заказал бутылку пива. С того места, где он сидел, было видно внутреннее помещение бара. Гирланд увидел Павла, прислонившегося к стойке. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка скотча и наполненный стакан.

Когда Гирланду принесли пиво, он спросил у официанта, когда здесь подают ленч.

— Как раз сейчас, сэр. На втором этаже ресторан.

Выпив пиво, Гирланд поднялся в ресторан. Там было всего несколько туристов, и официант провел Гирланда к столику, откуда был отлично виден зал. Через несколько минут вошел Павел и занял место у входа. Он быстрым взглядом окинул зал, не пропуская деталей, и немного задержался на Гирланде, который успел отвернуться. В этот момент в зал вошли двое, сразу привлекшие внимание Гирланда. Тот, что шел впереди, был лыс и худощав, под мышкой он держал папку. Но внимание Гирланда привлек второй: высокий и плотный, с округлым одутловатым лицом. Он носил усы и большие солнцезащитные очки. Выглядел он импозантно, как египетский король Фарух. На мизинце левой руки блестел громадный перстень-печатка. Гирланд не сомневался — перед ним Энрико Фонтец.

Глава 8

Несколько ярко одетых африканцев устремились к катеру. Гирланд наблюдал за ними из окна ресторана. Он уже поел и теперь пил кофе. Русского уже не было. Уходя, он спросил у африканца, как пройти в номер 12. По-видимому, тот решил поспать после сытного ленча.

Время от времени Гирланд поглядывал на Фонтеца, который, проглотив много еды, шепотом разговаривал со своим компаньоном. Оба курили сигары.

— А вот и катер, — сказал Фонтец. — У нас еще много времени. Он отправится не раньше двух.

Другой сказал:

— Стоит ли зря тратить время, мистер Фонтец. В этом нет никакой необходимости.

— Съездим. Все равно делать нечего.

Выслушав весь разговор, Гирланд допил кофе и, рассчитавшись, медленно двинулся к выходу. Теперь, встретившись с Фонтецем, он решил не терять его из виду. Он купил билет и поднялся на катер. За пять минут до отхода появились Фонтец с приятелем. Они заняли места под тентом позади Гирланда.

Всю дорогу до Дакара Гирланд ломал голову, как убедить Фонтеца, что он послан именно Дорном. У него не было никаких доказательств, а без этого Фонтец не откроет ему карты. Конечно, можно предупредить его о русских, но поможет ли это?

Катер пришвартовался, и Гирланд в числе первых сошел на берег вместе с толпой болтающих и смеющихся африканцев. Фонтец с компаньоном сошли позже и сразу направились к ожидавшему их черному «Бьюику». Несколькими секундами раньше Гирланд уже сел в свой «Ситроен», готовый следовать за португальцем. «Бьюик» тронулся, «Ситроен» устремился за ним. Миновав Индепенденс-сквер, «Бьюик» остановился у Международного коммерческого банка Сенегала. Фонтец и его сопровождающий вышли из машины. Отъехав немного в сторону, Гирланд устроился так, чтобы не терять из виду вход в банк.

Он купил газету и, зайдя в тень, начал просматривать ее.

— Хэлло! — сказала незаметно подошедшая Джанин. — Что ты здесь делаешь?

От неожиданности Гирланд вздрогнул, но тотчас же нашелся.

— Это ты что здесь делаешь? — улыбнулся он, складывая газету.

— Я — хожу по магазинам. А ты кого-нибудь ждешь?

Гирланд махнул рукой в сторону банка.

— Один знакомый бизнесмен зашел туда по делу, а я поджидаю его.

— Я все-таки надеюсь, что ты покатаешь меня по городу?

— Жаль, но мне нужно поговорить с ним… Знаешь, как это бывает… дела.

В этот момент Гирланд заметил, что Фонтец один вышел из банка.

— Извини, — сказал он быстро, — вот этот человек… Увидимся вечером в отеле.

Джанин посмотрела вслед удаляющемуся Фонтецу.

Гирланд сжал ей на прощание локоть и зашагал вслед за португальцем. Тот свернул на Рю Карно. За ним, замедлив шаг, двинулся Марк. Джанин немного помедлила и уже было собралась идти вслед за ним, как вдруг чья-то тяжелая рука легла ей на плечо. Вскрикнув, она повернулась и увидела Малиха.

— Я сам займусь им, — резко сказал он и пошел вслед за Гирландом.

Джанин поняла, что этот толстяк и есть Фонтец. Она также поняла, что Гирланду угрожает опасность, и вдруг почувствовала, как дорог он ей. Весь этот день она не переставая думала о нем. Она впервые была влюблена и горячо отдалась этому чувству. Мысль о возможной потере была для нее непереносима. Что бы ни случилось, думала она, ее место теперь рядом с Гирландом. Она должна предупредить его, что Малих обо всем знает.

Она решила проследить, что будет. Идя по Рю Карно, она увидела Гирланда. Он продолжал следовать за Фонтецем, который, казалось, торопился. Вот он, взглянув на наручные часы, вошел в кафе на другой стороне улицы. Гирланд пересек улицу и в окно увидел, что тот разговаривает с официантом. На другой стороне улицы остановился Малих, не спуская глаз с Гирланда. Поодаль притаилась Джанин, наблюдая за всеми троими.

Когда официант принес Фонтецу пиво, Гирланд тоже зашел в кафе и сел за соседний столик. Когда ему принесли пиво и официант ушел, он придвинул свой стул к Фонтецу и тихо сказал:

— Я сейчас заходил к вам домой. Нам надо поговорить.

Фонтец затянулся сигарой и медленно повернул голову.

— Я слушаю вас, — голос у него был хриплый.

— Меня прислал к вам Джон Дорн.

— Джон Дорн? Впервые слышу такое имя, мистер…

— Меня зовут Марк Гирланд.

Фонтец рассматривал маленькие пузырьки в стакане.

— Опять незнакомое имя, — он покачал головой. — О чем вы хотите со мной поговорить?

— О Роберте Генри Кейри.

Фонтец взметнул свои брови.

— Вот теперь знакомое имя. Лет двадцать пять назад, когда я был еще молодым человеком, мы были друзьями.

— Теперь вы не друзья?

— Двадцать пять лет, мистер Гирланд, огромный срок в жизни… Друзья часто расходятся, и тем не менее было бы очень интересно встретиться с Кейри вновь.

— Роза сказала, что две недели назад вы встречались с Кейри.

— Роза?.. Опять знакомое имя. Вы с ней встречались?

— Мне поручил Дорн встретиться с ней. Я заплатил ей семь тысяч долларов за эти сведения. Я должен был дать ей еще три тысячи, но, к сожалению, она не смогла их получить.

Последовала пауза, потом Фонтец осторожно спросил:

— Что же помешало ей получить эти деньги?

— Ее убил человек Германа Радница перед отлетом из Парижа, на аэродроме Орли.

Фонтец вздрогнул, пиво немного расплескалось на стол.

— Какой такой Радниц? — Он вытер шею носовым платком.

— Радниц только один, мистер Фонтец, другого нет.

— Почему же он хотел смерти Розы?

Гирланд был вынужден призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не проговориться, что работает на Радница, а не на Дорна.

— Она больше не была нужна. Из нее вытянули ваше имя и сейчас вас тоже ищут.

— А откуда вам это стало известно, мистер Гирланд?

— Нет такого, чего бы не знал Дорн. Он сказал мне это.

Пока они говорили, Джанин решилась. Она покинула свой пост и, вернувшись на квартал назад, зашла в небольшое кафе позвонить.

Фонтец продолжал:

— Все это интересно, мистер Гирланд, но при чем здесь я?

В это время к ним подошел бармен.

— Вы мистер Гилчерт?

— Да, это я.

— Вам звонят.

Гирланд, недоумевая, взял трубку.

— Алло? Гилчерт слушает.

В трубке слегка измененный женский голос произнес:

— За вами следит белокурый русский! Он на улице, напротив вашего кафе! — В трубке послышались гудки.

Гирланд догадался, что звонила Джанин. «Белокурый русский…» Он вспомнил высокого светловолосого мужчину на пляже отеля «Гор». Наверняка этот парень все про него знает. Возможно, он даже знает, кто такой Фонтец.

Он вернулся к столику. Португалец доканчивал пить пиво и взглянул на Гирланда, когда тот подошел.

— Я должен извиниться, мистер Гирланд, но мне нужно идти. Вы сообщили много интересного…

— Вас разыскивают также русские. Они были у вашего дома через несколько минут после меня. Сейчас за домом наблюдают четыре человека, а еще один агент караулит у входа в кафе.

На лице Фонтеца отразился испуг.

— Вы можете позвонить домой и проверить… — предложил Гирланд.

Фонтец не шевелился. Он усиленно думал.

— Как с вами связаться? — Видимо, Энрико принял какое-то решение.

— Я остановился в отеле «Гор» и зарегистрирован как Джон Гилчерт. Что вы собираетесь делать?

— Я подумаю об этом. Может быть, позже я встречусь с вами.

— Не возвращайтесь домой. Будьте осторожны.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказал Фонтец. — Оставайтесь здесь, я выйду запасным ходом.

Гирланд закончил пиво и закурил сигарету. Спустя пять минут он увидел, как Малих медленно прошел мимо бара и заглянул внутрь. Гирланд с трудом подавил желание помахать ему рукой.

Джанин стояла в тени и ждала автобус из отеля. Она сама удивлялась своему спокойствию. Решение быть с Гирландом принято, и решение это было окончательным. Однако она вздрогнула, когда возле нее остановился черный «Кадиллак» и она увидела за рулем Малиха.

— Садитесь, — резко сказал он, — я подвезу вас к отелю.

— Что случилось? — спросила Джанин. — Кто тот толстяк, вы узнали?

Малих смотрел прямо перед собой.

— Это Фонтец, тот самый связной Кейри… Он неожиданно исчез, и я потерял его из виду.

— А как с Гирландом?

— Он остался там. Он разговаривал с Фонтецем, но неизвестно, назвал ли тот ему место, где прячется Кейри… Но мы узнаем. Павел следит за домом Фонтеца. Когда португалец вернется, мы его схватим. Для вас тоже есть работа…

— Что за работа? — спросила она, глядя на свою сумочку, так как была не в силах вынести пытливый взгляд Малиха.

— Сегодня вечером вы привезете Гирланда в бунгало. Нужно узнать, что ему известно.

Джанин похолодела.

— Не знаю, увижу ли я его сегодня… Он приходит в отель в разное время, иногда и вовсе не приходит. Что же мне ему сказать?

— Скажите, что у Хильды вечеринка, и попросите поехать с вами.

— А если он вернется очень поздно?

— Он вернется не поздно. Сейчас у него только одно дело — сидеть и дожидаться, пока Фонтец не отведет его к Кейри. Фонтец, конечно, сначала наведет справки, а Гирланд вынужден вернуться в отель и ждать результата. Привезете его сегодня вечером, часов в восемь.

Джанин кивнула.

— Я поняла…

— И не забывайте, что для вас, как и для нас, важно самим добраться до Кейри. Вам, по-видимому, не улыбается провести десять лет в тюрьме?..

Джанин вздрогнула.

В это время машина остановилась у светофора. Ни Малих, ни Джанин не заметили Кермана, остановившегося за ними. Керман же их заметил. Он встрепенулся, увидев Джанин, а потом перевел взгляд на Малиха. Он узнал и «Кадиллак».

Светофор показал зеленый, и поток машин пришел в движение.

Не имея возможности обогнать машины и сесть на хвост «Кадиллаку», Джек старался не потерять их из виду. Наконец «Кадиллак» повернул к отелю, и Керман с облегчением остановился у обочины. Он видел, как Джанин вышла из машины и направилась к отелю. Керман тоже вышел из машины и, подождав, пока «Кадиллак» поравнялся с ним, в упор посмотрел на Малиха. Тот же удостоил его лишь беглым взглядом. Кто же он — датчанин? швед? Ни тот, ни другой. Он знал многих скандинавов, и теперь был убежден, что светловолосый гигант — не скандинав.

Керман поднялся по ступенькам отеля и открыл дверь в тот момент, когда Джанин, взяв ключи у портье, отходила от конторки.

— Хэлло! — сказал Керман, подходя к ней.

Джанин отпрянула, затем попыталась улыбнуться, но это была лишь жалкая гримаса.

— Откуда ты выскочил? — спросила она.

— Именно выскочил! Нам надо поговорить. Пойдем в бар.

Она пошла за ним, совершенно растерянная. Видел ли он ее с Малихом? Должно быть, видел. Неужели он ее подозревает? Она знала, что побледнела, а Керман не упустит такой детали…

Джей заказал пива, а Джанин чашку кофе. Даже выбор напитка был неудачен, ей следовало подкрепиться.

— С кем ты ехала?

Она уже немного оправилась и разыграла удивление.

— Мой дорогой Джек, что за наскок? Я ждала автобус, а человек из вежливости подвез меня.

— Из вежливости, вот как?.. — Керман подождал, пока официант поставит перед ним напитки. — Он назвал себя?

Лицо Джанин напряглось.

— Это что, допрос? Мне бы не хотелось…

Керман усмехнулся.

— Мне показалось, что я где-то видел его. Он швед, не так ли?

— Джанин бросила на него быстрый взгляд. Надо отвести его подозрения.

— Вроде бы швед… Фамилия его Бергман, он здесь на несколько дней, по делу.

Керман отпил пива. «Лжет, конечно, она достаточно опытна, чтобы отличить скандинава от славянина».

— А может, он русский?

— Возможно… Но я не уверена…

— Он тебя о чем-нибудь спрашивал?.

— Да так, обычные вопросы: нравится ли мне здесь, как долго останусь… Вот, пожалуй, и все.

Керман рассмеялся.

— Что за подозрительная у меня натура!.. Ладно, забудем об этом. Как твои дела?

Она посмотрела на часы.

— Через несколько минут я еду в аэропорт. Может быть, Гирланд приедет.

Керман поднялся.

— О'кей, тогда я пошел. Довезти тебя до аэропорта?

— Мне еще нужно подняться к себе. Так что не жди меня, Джек.

— Как хочешь. — Он пожал плечами и вышел из отеля.

Стоя у машины, Керман усиленно размышлял. Он не сомневался, что его подозрения верны. Джанин перевербована — она одновременно работает на Дорна и на русских. Нужно предупредить Дорна. Вдруг его осенила мысль. Он отошел от машины и занял удобную позицию за другой машиной, откуда хорошо просматривался вход в отель. Он ждал.

Минут через семь к отелю подъехал автобус и остановился. Несколько человек вышли из салона и вошли в отель. Водитель подождал несколько минут и, закрыв двери, стал двигаться по аллее к выходу. Джанин не вышла из отеля! Сомнения Кермана окончательно рассеялись. Она даже не наблюдала за аэропортом. Еще один гвоздь в ее гроб!..

Он сел в свою машину и поехал обратно в Дакар.

Гирланд вернулся в отель озадаченным. Он был почти уверен, что Фонтец свяжется с ним. Он, конечно, сначала свяжется с Кейри и все с ним обсудит. Теперь Марк беспокоился о Фонтеце, но он надеялся, что слова португальца о том, что он позаботится о себе, не были бравадой. Но больше всего его озадачил таинственный телефонный звонок. Если это была Джанин, то что все это могло означать? Может быть, она — агент? Но тогда на кого она работает? На Дорна?

Он все еще размышлял, когда, направляясь к лифту, столкнулся с Джанин. Она была бледна, возбуждена и едва улыбнулась ему.

— Джон, мне надо поговорить с тобой. Пойдем ко мне.

— Конечно, — ответил он. — Что-нибудь случилось?

— Да, но давай сначала войдем в номер.

Они вошли, она заперла дверь, затем, резко повернувшись, сказала:

— Я знаю, кто ты! Ты — Марк Гирланд!

Гирланд потер шею, снял пиджак, отстегнул кобуру и положил ее на стол. Затем сел.

— Ну что ж, продолжай. Послушаем сначала тебя, потом меня…

— Я — В 2260, — сказала она, садясь на кровать. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

Как-то Росленд сказал Гирланду, что у Дорна есть особый агент — женщина. Росленд никогда ее не встречал, но знакомился у Дорна с ее отчетами. Тогда же он назвал ее код — В 2260.

— Итак, ты работаешь на Дорна? Да, я слыхал о тебе… Спасибо за предупреждение по телефону. — Гирланд замолчал, а Джанин, воспользовавшись этим, продолжала:

— Ты не догадываешься, почему я здесь?

— По-видимому, Дорн послал тебя следить за мной? Почему же ты вдруг решила расколоться? Значит, ты меня дурачила?

— Я? Это ты меня дурачил! Я думала, ты действительно Джон Гилчерт, американский бизнесмен.

— Но все-таки Дорн послал тебя следить за мной?

— Дорн, вообще-то, не посылал меня… Все значительно сложнее. Я приехала сама. Дорн считает, что тебя убили, — она стряхнула пепел на пол. — Итак, ты работаешь на Радница?

Гирланд слабо усмехнулся.

— Ведешь разговор ты, я еще вообще ничего не сказал.

— Марк, не будь таким враждебным. Я совсем не хочу загонять тебя в угол. Очень глупо, но… я полюбила тебя.

В лице Гирланда ничего не изменилось.

— Очень жаль, но я не гожусь для таких чувств…

— Нет, нет, я не виню тебя. Это порой случается помимо нашей воли. Я думала, что после этой ночи легко расстанусь с тобой, как это бывало раньше, с другими мужчинами. Но ты такой великолепный любовник!..

— Из-за этого ты и влюбилась в меня?

— Да. Но не только…

— Я очень сожалею, Джанин. А если я уеду в Дакар, ты сообщишь обо мне Дорну? Кстати, как ты засекла меня?

— Я все ждала, что ты сам мне об этом скажешь, — ее голос задрожал. — Неужели у тебя не возникло ко мне никаких чувств?

— Откровенно говоря, мне кажется, что я не могу любить по-настоящему ни одну женщину. Ты мне нравишься, и я часто о тебе думал. Но чтобы больше… нет.

— Во всяком случае, ты искренен, — она горько улыбнулась. — Ты бы не смог прожить со мной до конца дней…

— Я бы ни с кем не мог прожить до конца жизни, ни с одной женщиной. Джанин, нет смысла продолжать этот разговор. Я не хочу причинять тебе боль.

Откинувшись на подушку, она смотрела в потолок. Теперь она знала правду, но это ничего не меняло, боль не проходила. Допустить, чтобы Малих завлек его в ловушку?! Она не могла этого сделать.

— Ты спросил меня, как я тебя раскрыла? Очень просто, мне сказал об этом Малих.

— Малих? А кто это?

— Ты не слыхал о Малихе? Неужели Росленд никогда не говорил о нем?

— Ты имеешь в виду того русского? Это Малих?

— Да, он.

— А какое ты имеешь к этому отношение?

— В 2260 — двойной агент, Марк.

Гирланд встал и подошел к столу. Вынул из кармана пачку сигарет, закурил и не проронил больше ни слова. Лицо его оставалось непроницаемым.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я люблю тебя…

«Ах эта любовь!.. — подумал Марк. — Женщины обожают это слово, оно как острый крючок, на который ловят мужчин…»

Джанин заговорила снова:

— Они разыскивают Кейри, у него очень важная информация. Малих вызвал меня сюда. Он знает больше Дорна. Дорн практически ничего не знает. Он допустил ошибку в деле с этой Фечер, а теперь хочет заполучить информацию с моей помощью… и Кермана, — она взглянула на Гирланда, который внимательно слушал. — Керман тоже здесь. Похоже, он догадывается о моей двойной игре. Сегодня он видел меня с Малихом. — Руки ее беспомощно опустились. — Я думаю, что со мной все кончено…

— Что еще знает Малих?

— Он знает о Фонтеце и о Кермане, — она посмотрела на него. — И еще… Ему известно, что ты работаешь на Радница.

Гирланд уставился на тлеющий кончик сигареты.

— Смекалистый парень, ничего не скажешь… Он прав, я действительно работаю на Радница. Мне ничего не оставалось… Я вовсе не пытаюсь оправдаться, я сыт по горло работой на этого скрягу Дорна. Радниц предложил мне пятьдесят тысяч за поимку Кейри. У Генри есть микрофильмы, порочащие Радница. Какое мне дело?.. Он хорошо платит, Дорн никогда не заплатит таких денег!

— Неужели все дело в деньгах, Марк?! У меня они есть! Мы можем скрыться. Мы обойдемся без денег Радница! Только люби меня…

— Нет, Джанин, — Гирланд покачал головой. — Я не создан для тихого счастья. И ничего с этим не поделаешь.

Она подняла на него глаза, губы ее дрожали.

— Наверное, ты прав… А что мне теперь делать, не знаю. Для меня все кончено!

Гирланд посмотрел на нее. Только теперь он понял, насколько безвыходно ее положение.

— Ты думаешь, Керман сообщит Дорну о своих подозрениях?..

— Не сомневаюсь. Он очень проницателен, но меня беспокоит не Дорн.

— Но ведь Малих не знает, что ты мне все рассказала.

— Он приказал сегодня вечером привезти тебя к нему. Якобы у Хильды собирается компания и она хочет с тобой познакомиться… Малих знает, что Фонтец — связной Кейри, а ты ему больше не нужен. От тебя надо избавиться.

— Сегодня вечером у меня, возможно, будет встреча с Фонтецем, а завтра я с удовольствием поеду к Хильде. Так ему и передай.

— Но он приказал привезти тебя сегодня!

— Ничего, подождет до завтра. Ты скажешь, что не смогла заставить меня пойти сегодня, что твоя настойчивость вызвала у меня подозрения.

— Хорошо, — со вздохом согласилась она. — Как бы я хотела, чтобы это все поскорее кончилось!

Гирланд сел рядом с ней на кровать.

— Почему бы тебе не улететь в Париж завтра же! Скажи Дорну, что больше не хочешь на него работать. Если встретишь Малиха — пошли его к черту!

Он понимал, что говорит чепуху, но не знал, как ее успокоить.

Она обвила руками его шею.

— Марк, еще один миг любви, последний! Не говори больше ни слова, только возьми меня!

Она мягко привлекла его к себе.

Миниатюрный микрофон, передававший каждый звук на магнитофон, помещенный в соседней комнате, фиксировал только ее невнятный шепот, прерывистое дыхание и стоны…

Глава 9

Самолет из Парижа приземлился, и через несколько минут пассажиры начали спускаться по трапу. Два человека — один высокий, другой низкий, плотный — двигались в толпе. Каждый в руке нес легкий чемоданчик. Они были одеты в тропические костюмы, плохо сидящие на них, очевидно, купленные в спешке.

Толстяк, пока они шли к пункту полицейского контроля, жадно смотрел по сторонам. Его глаза буквально пожирали пышных африканок, столпившихся за барьером, который отделял встречающих от летного поля. Второй пассажир — высокий, с холодным и безразличным лицом, даже не смотрел на них.

Борг был в Африке впервые, и все поражало его.

— Ты видишь этих африканок? — оживленно болтал он. — Ну и туши! Представь себе…

— Заткнись, — сказал Шварц, не глядя на него. Он поставил у своих ног чемодан и осмотрелся. К ним приближался африканец в красной униформе.

— Вам в отель «Гор»? — спросил он.

Борг кивнул головой, оба подошли к автобусу, купили билеты и сели. Накануне поздно вечером Радниц получил шифровку от Гирланда. Содержание ее было настолько туманным, что не могло удовлетворить Радница. Он вызвал Борга в отель «Георг V».

— Полетишь со Шварцем в Дакар утренним самолетом, — приказал он. — Выясните, чем занимается Гирланд и почему он теряет так много времени. Как только встретитесь с ним, немедленно вышлите рапорт. Борг очень жалел, что Радниц послал с ним Шварца. Он хотел провести время в свое удовольствие, а в компании со Шварцем на это было трудно рассчитывать.

В отеле Борг зарегистрировался. Номер для них уже был заказан, об этом побеспокоилась секретарша Радница. Заполняя карточки полицейского учета, Борг спросил:

— У вас в отеле остановился мистер Гилчерт?

— Да, сэр, он, должно быть, у себя, — портье взглянул на ящик с ключами. — Можете позвонить ему по телефону.

Портье поднял трубку и позвонил в номер. Это было как раз в то время, когда Марк утешал Джанин и не слыхал звонка в своем номере. А если бы и слыхал!..

— Извините, месье, — сказал портье, — номер не отвечает. Может быть, мистер Гилчерт на пляже, а ключ у него с собой.

— О'кей, — сказал Борг. — Я буду у себя. Когда он появится, позвоните мне в номер.

Лейтенант Амблер провел Кермана в маленькую комнатку, где было только два стула, стол и телефон.

— Это прямая связь с Парижем, сэр. Здесь вам никто не помешает. Что-нибудь еще?..

— Нет, спасибо, лейтенант. — Керман сел за стол и вызвал по телефону службу Дорна. Затем достал блокнот и карандаш и принялся ждать. Минуты через три четко, как из соседней комнаты, он услышал голос Дорна.

— Это Керман. Я звоню из посольства в Дакаре. Давайте перейдем на шифр, мистер Дорн. — Он нажал на ручку шифровального аппарата.

— Принимаю, — ответил Дорн. — Что произошло?

— Очень многое, — Керман торопливо закурил сигарету. — Я буду передавать вам по порядку. Если вы захотите задать вопрос, остановите меня.

Со всеми деталями, очень обстоятельно он сообщил о встрече с Джанин в аэропорту, а затем все последующие события. Он различал напряженное дыхание Дорна и даже шорох бумаги, на которой тот делал пометки.

— Дайте мне описание этого так называемого шведа, — резко прервал его Дорн.

— Очень молод… Рост шесть футов четыре дюйма, светловолосый, глаза зеленые… Красив! Если он швед, тогда я — генерал де Голль!

С минуту Дорн молчал, затем заговорил:

— Это Малих, лучший русский агент. Я с ним встречался. Это, безусловно, Малих!

— Вот именно! — сказал Керман: все американские агенты знали Малиха как профессионала высокого класса.

— Так что же будем делать?

— Вы не ошиблись, с ним была Джанин?

— Они сидели вдвоем в автомобиле. Давайте будем смотреть фактам в лицо, мистер Дорн. Похоже, что Джанин — двойной агент. И можно заложить последний доллар, что в момент опасности она будет не с нами. Что же мне предпринять?

Дорн, сидящий за своим столом, заваленным кипой рапортов, почувствовал противный холодок где-то в животе.

Джанин — двойной агент! Он не мог в это поверить. Он так доверял ей все эти годы! Они вместе обсуждали важнейшие государственные тайны, он показывал ей секретнейшие документы, которые должен был просматривать только один!

Его пальцы впились в телефонную трубку. А может, Керман все-таки ошибается? Возможно, Малих знает, что она американский агент, и старается держаться с ней дружески? Обвинить ее только потому, что она ехала в машине Малиха?.. Да, но ведь она была в таинственном бунгало Малиха, и к тому же дважды!.. И опять он пытался отмахнуться от очевидных фактов. Джанин, наверное, просто не могла пройти мимо этого красавца русского. А может, она попала в расставленные Малихом сети? Вероятно, она подумала, что Малих — иностранный турист, и решила немного поразвлечься…

— Мистер Дорн! — голос Кермана звучал нетерпеливо. — Что мне делать?

— У вас нет убедительных доказательств, что она работает на Малиха, — все еще пытался сопротивляться очевидному Дорн. — Я знаю ее лучше, чем вы. Она страшно любит мужчин! Возможно, она просто крутит с этим Малихом, не подозревая, кто он.

— Тогда почему она не наблюдает за аэропортом? Ведь она должна сообщить о прилете Гирланда! И почему она побледнела, когда я встретил ее после совместной поездки с Малихом?

— Наверное, есть какое-нибудь объяснение… — сказал Дорн. — Я не могу поверить, что она работает с ними, Керман, для меня это непостижимо!

— Я вам сообщаю факты, мистер Дорн, а уж как на них реагировать — это ваше дело, а не мое…

— Пройдите в отель, Керман, и скажите, чтобы она вылетела в Париж утренним самолетом. Объясните, что у меня есть для нее другая работа. Но постарайтесь не вызвать у нее подозрений, держитесь дружески. Объясните, что вы случайно оказались в посольстве и вам передали мой приказ. Ясно?

— Ну, а если она, допустим, не захочет вернуться? Или Малих не отпустит ее?

Дорн нервно потер вспотевший подбородок.

— Тогда пусть Амблер арестует ее и отправит с нарочным!

— Ладно, постараюсь, — буркнул Керман и бросил трубку на рычаги.

Джанин проснулась от резкого телефонного звонка. Она села на кровати, сердце ее отчаянно билось. Гирланд, щурясь спросонья, приподнялся, облокотившись о подушку, и кивнул на телефон. Джанин подняла трубку.

— Мадам, вас спрашивает мистер Керман, — услышала она голос портье.

Джанин немного поколебалась, затем сказала:

— Попросите его подождать в баре, я спущусь минут через пятнадцать.

Гирланд уже встал и одевался.

— Кто это? — поинтересовался он, надевая тенниску.

— Керман.

— Ты думаешь, он уже разговаривал с Дорном?

— Уверена! Но меня это мало беспокоит. Как быть с Малихом?…

— Постарайся избавиться от него сегодня, а потом сделай, как я сказал, — улетай завтра в Париж.

Она посмотрела на него с вымученной улыбкой.

— А ты останешься, Марк?

— Да. Послушай, как только избавишься от Кермана, позвони Малиху. Я поеду в Дакар и вернусь вечером. Тогда мы еще что-нибудь придумаем.

Она подошла к нему и нежно обняла.

— Я люблю тебя, Марк! Ты моя первая и последняя любовь. И мне теперь все равно, что со мной будет. Прощай, дорогой. Вспоминай обо мне иногда…

— Не надо так драматично! Все обойдется.

Они посмотрели друг на друга, затем Гирланд подошел к двери, осторожно открыл ее и, оглянувшись еще раз, ласково улыбнулся ей. Дверь за ним закрылась.

Керман сидел в углу бара. Потягивая пиво, он как-то странно улыбнулся Джанин.

— Что будешь пить?

— Джин с тоником, — сказала она, садясь, когда он делал заказ. Он как бы невзначай спросил:

— Никто не прилетел самолетом?

— Нет, — вяло ответила Джанин.

— У меня для тебя распоряжение.

Джанин напряглась и пристально взглянула на Кермана.

— Распоряжение… для меня?

— Я сегодня заходил в посольство, как раз когда звонил Дорн. Он просил тебя вернуться, подвернулась какая-то работа. Он хочет поручить ее тебе. Завтра самолетом он пришлет кого-нибудь вместо тебя. А ты немедленно вылетай в Париж.

— Если успею заказать билет…

— Я уже все сделал, — сказал он, кладя перед ней конверт «Эйр Франс».

— Тогда все в порядке, хотя мне и не хочется уезжать, — она отпила из стакана.

— Все это напрасная трата времени, — сказал Керман. — Мы уже никогда не узнаем, что хотела сообщить та женщина… Я останусь еще на пару дней. Дорн всегда надеется на чудо. — Керман поднялся и, пожелав Джанин счастливого пути, вышел из бара.

Допив джин и закурив сигарету, Джанин взглянула на часы. 18.25. Пора звонить Малиху. Она встала и направилась в номер. Сердце ее отчаянно билось, когда она набирала номер. Малих сразу же взял трубку, словно сидел у аппарата.

— Да.

— Я видела мистера Гилчерта, — заговорила она, стараясь не выдать своего волнения. — Я сказала ему о вечере у Хильды, но он ответил, что не сможет прийти. Сегодня у него какое-то деловое свидание, но он с удовольствием придет завтра. Мы оба придем завтра в восемь.

Трубка зловеще молчала. Слышалось только учащенное дыхание Джанин.

— Я сказал — сегодня, — наконец тихо, но настойчиво произнес Малих.

— Я знаю, но сегодня он не может…

Снова пауза, и снова тот же голос, не оставляющий надежд:

— Хорошо. Жаль терять время, но ничего не поделаешь. Пусть будет завтра. Мне нужно кое-что с вами обсудить. Я уже выслал машину, она скоро будет у отеля, не задерживайтесь. — Он повесил трубку.

Она долго сидела, не выпуская трубку из рук. Тело ее похолодело, сердце стучало, как колокол, во рту пересохло. Положив трубку на рычаги, она встала и подошла к окну. «Кадиллак» уже стоял перед отелем.

Это был конец.

Выхода не было.

Нужно сделать последние приготовления, решила она. Взяв в руки чемодан и открыв его, Джанин нажала на чуть заметную выпуклость в его стенке. Правая часть дна немного отодвинулась — в образовавшейся нише лежала сумочка. Дрожащими пальцами она раскрыла ее и вынула крошечную — не больше ногтя мизинца — ампулу.

Когда Дорн давал ей ампулу, он сказал:

— Возьми на всякий случай… Это часть твоего снаряжения. Если почувствуешь, что попала в безвыходное положение — раздави ее зубами. Смерть наступает мгновенно.

И вот это время пришло!

Она взяла ампулу и положила ее в рот, затем пальцем передвинула за десну. Там она ничуть не мешала, и, глядя в зеркало на свое испуганное, белое лицо, Джанин с удовлетворением отметила, что снаружи тоже ничего не видно… Закрыв чемодан, она заперла комнату и спустилась к «Кадиллаку».

Борг и Шварц сидели в баре. Они все еще никак не могли встретиться с Гирландом, так как тот до сих пор не появлялся. Борг тянул виски со льдом, Шварц потягивал пиво и просматривал газету. Когда Борг закончил пить и вытер платком губы, появился официант и, окинув взглядом зал, громко позвал:

— Мистера Гилчерта к телефону!

Борг вскочил на ноги.

— Посмотри здесь, — сказал он Шварцу, а сам незаметно вышел в коридор. Он увидел, что портье, держа в руках телефонную трубку, оглядывается по сторонам. Борг подошел и стал рассматривать страницу лежащего перед ним журнала. Портье тем временем отвечал в трубку:

— Извините, сэр, мы не нашли мистера Гилчерта. — Затем, послушав голос в трубке, добавил: — Подождите минутку, я посмотрю… — Он открыл толстую тетрадь и, поплевав на палец, перевернул несколько страниц. — Вот здесь есть запись, сэр. Мистер Гилчерт будет вечером в баре «Ла Крокс де Сюд». — Он повесил трубку.

Борг подошел к швейцару в дверях.

— Где находится бар «Ла Крокс де Сюд»?

— Это в Дакаре, сэр.

— Мне нужно туда поехать, вызовите такси.

— Будет исполнено, сэр. Подождите пять минут.

— Я буду в баре, — сказал Борг и поспешил к Шварцу. Махнув официанту и заказав еще порцию виски, он сказал:

— Сейчас звонили Гирланду. Он в Дакаре. Я заказал такси. Хочешь еще пива?

Шварц отрицательно покачал головой. Залпом осушив свой стакан, Борг поднялся и, сопровождаемый Шварцем, вышел на улицу. Такси уже стояло перед входом. Дав на чай швейцару, они сели в машину и поехали в Дакар.

Когда Гирланд вошел в бар отеля «Ла Крокс де Сюд», мальчик-африканец прокричал из-за стойки бара:

— Мистера Гилчерта к телефону.

— Это я, — сказал Гирланд и, подойдя к мальчику, опустил в его руку франк.

— Первая кабина налево, сэр, — сказал мальчик.

Гирланд закрыл за собой дверь и поднял трубку.

— Алло, Гилчерт слушает.

— Мистер Гилчерт? — он узнал хриплый голос Фонтеца. — Нам нужно встретиться и поговорить. У вас есть машина?

— Да.

— Отлично. Будьте осторожны. Вы знаете, что я имею в виду. Когда въедете в город, увидите большие плантации с низкими деревьями. Там вас будет ждать желтый «Фиат». Часам к девяти успеете?

— Хорошо. Буду в девять.

Гирланд вернулся в бар, заказал виски и вдруг услышал знакомый голос:

— Привет, дружище, давно не виделись!

Он увидел ухмыляющееся лицо Борга, за ним маячила долговязая фигура Шварца.

Расставшись с Джанин, Керман вышел из отеля и направился к машине. В это время к отелю подъехал уже знакомый ему черный «Кадиллак». Забравшись в свою «Симку», он закурил и стал наблюдать. Вскоре появилась Джанин и кивнула водителю, который держал для нее открытой дверь. Машина тронулась, и Керман проводил ее долгим взглядом. Едва «Кадиллак» отъехал метров триста, как Джек последовал за ним. Машина свернула на дорогу к Руфиску, а Керман проехал дальше, но затем развернулся у перекрестка и поехал следом.

«Скажет ли Джанин, что ее отзывают в Париж? А если скажет, то что предпримет Малих?»

Наконец он подъехал кпесчаной дороге, которую ему указывал на карте Амблер. По еще не осевшему облаку пыли он понял, что «Кадиллак» проехал совсем недавно. Джек вылез и обследовал местность. Он решил, не доезжая до бунгало, свернуть с дороги и спрятаться в кустах. Потом, никем не замеченный, подождет до темноты: спешить ему некуда…

Джанин вышла из «Кадиллака». Всю дорогу она не переставала думать о причине вызова к Малиху. Он даже не захотел ждать до завтра!.. Она была встревожена: неужели он подозревает ее? А может, у него для нее какая-нибудь работа? Напрасно Джанин старалась успокоить себя — в душе она была уверена, что это конец…

Малих был в комнате один. Перед ним на столе лежали шифровки, одну из них он как раз читал.

— Я недолго! — он указал ей рукой на стул.

Сжав в руках сумочку, Джанин молчала и ждала. Медленно ползли минуты. Малих продолжал работать, как бы забыв о ней. Наконец, отложив в сторону шифровку, он повернулся и посмотрел на нее.

— Итак, Гирланд сказал, что не сможет прийти сегодня, почему?

— Я уже вам говорила, у него какое-то деловое свидание.

— А вы не догадываетесь, с кем свидание?

— Фонтец?..

— Вот именно! Он не может прийти, потому что надеется встретиться с Кейри. — Джанин промолчала. — Но встреча не состоится, потому что за ним наблюдают четыре человека…

Джанин внутренне содрогнулась, но лицо ее осталось неподвижным.

— Вы сожалеете об этом? — спросил Малих, испытующе глядя на нее.

— Сожалею? С какой стати?

В его глазах мелькнул огонек, настороживший Джанин.

— Я почему-то подумал, что вам его жаль…

Он подошел к шкафу, достал оттуда магнитофон и поставил его на стол.

— Сейчас вы удивитесь, как удивился и я…

Он нажал на кнопку, прибавил громкости и отошел в сторону, не спуская глаз с Джанин. Из динамика донесся ее голос: «Я знаю, кто вы. Вы — Марк Гирланд».

Она закрыла глаза, кровь ударила ей в лицо, тело покрылось холодным потом.

— Хорошо… — прошептала она. — Выключите! Не надо больше!..

Но динамик безжалостно продолжал вещать.

— Нет, почему же, послушаем еще немного, — криво усмехнулся Малих. — Вздохи и стоны в конце особенно выразительны!..

«Это был конец! Какая беспечность! Как она могла так сглупить и не обыскать комнату?!»

Она зажала руками уши, чтобы не слышать этого глашатая смерти. Она знала, что пощады от Малиха не будет: он не простит предательства.

Наконец динамик смолк.

Она подняла глаза на Малиха.

— Глупо было с вашей стороны влюбиться в человека, который совершенно не стоит этого… Но теперь это уже не имеет значения. Иногда вы нам были полезны, но полностью мы вам никогда не доверяли. Мы следили за вашими связями с мужчинами, и я чувствовал, что рано или поздно вы встретите мужчину, которому откроете все. — Он посмотрел на часы. — Следуйте за мной.

Джанин вышла из оцепенения.

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Вы не догадываетесь? Сейчас увидите. Идите за мной.

Он повернулся и направился к двери. Охваченная ужасом, в первый момент она подумала о побеге. В коридор, к двери, в темноту… Но тут же поняла, что не добежит даже до двери: ноги дрожали и едва держали ее.

Выхода не было, ее загнали в угол. Впереди только смерть, а раз так, надо умереть достойно. Языком она нащупала стеклянную ампулу во рту, но все еще не решалась…

Они шли по длинному, слабо освещенному коридору, Малих на несколько шагов впереди нее.

Язык опять скользнул за десну и подтолкнул ампулу к зубам.

Коридор кончился. Малих открыл последнюю дверь и остановился, поджидая ее.

Больше медлить нельзя!

Она вздохнула, закрыла глаза и сильно сжала зубы. Слабо хрустнуло стекло…

Глава 10

Скрывая охвативший его ужас, Гирланд пожал руку Боргу.

«Как они выследили его?»

— Откуда вы свалились? Давно прилетели?

Борг тем временем знаком подозвал бармена.

— По большому виски со льдом! — и, обращаясь к Гирланду, добавил: — Босс нервничает. Он хочет знать, что ты здесь делаешь…

— По-моему, здесь не место для такого разговора, — заметил Гирланд.

Борг оглядел зал и, увидев свободный столик в углу, указал на него взглядом.

— Пошли туда.

Все трое поднялись и пошли через зал.

— Я не смог всего передать Радницу по каблограмме, а телефоном пользоваться опасно. — Гирланд наклонился вперед и уже тише продолжал: — Здесь двое их агентов, и они следят за каждым моим шагом.

Глаза Борга расширились.

— Они что, знают, кто ты?

— Они отлично все знают! Им даже известно, что я работаю на Радница. У Дорна тоже здесь свой человек, который не спускает с меня глаз.

— Веселенькое дельце!

— Веселенькое! Иначе и не скажешь! Работать трудно. Я нашел связного Кейри, португальца. Он думает, что я человек Дорна. Сегодня я с ним встречусь, и, думаю, он отведет меня к Кейри.

— Это уже кое-что, — похвалил Борг, — как раз это и нужно боссу!

— Но я должен пойти один, Борг. Если Фонтец увидит нас вместе, все сорвется. Он очень подозрителен. Как только я встречусь с Кейри и получу все, что от него можно взять, я свяжусь с вами.

Борг колебался.

— Не знаю, что тебе и сказать. Хозяин…

— Мы останемся с тобой! — бесцеремонно вмешался Шварц. — Хозяин велел, чтобы мы работали вместе.

— Точно! Он так сказал, — вставил Борг. — Нас никто не увидит, но тебе нужна страховка.

— Если Фонтец засечет вас, он выйдет из игры.

— Ничего, я сумею развязать ему язык, — пообещал Шварц.

Гирланд немного подумал и пожал плечами. Кто знает, может, они действительно ему пригодятся? Особенно, если в игру вступит Малих…

— О'кей, — сдался он. — У меня встреча с Фонтецем в девять часов в Диорбеле. Это полчаса езды отсюда. Если поедете туда, вам придется скрываться, поняли?

Борг понимающе кивнул.

— Я что-то проголодался, — Гирланд встал. — У нас еще есть время перекусить. Тут, за углом, я знаю неплохое местечко…

Они вышли из бара и направились в кафе.

Худощавый африканец в поношенном европейском костюме проследил, как они входили в кафе, и прошел в переулок, где стоял старый пыльный «Бьюик». Самба Дьен сел за руль, двое других африканцев в таких же серых костюмах скользнули на заднее сиденье. Тощий сказал, обращаясь к Дьену:

— Их там еще двое, с Гирландом трое. Откуда они взялись?

— Ничего, — самоуверенно сказал Дьен, — справимся.

Черной рукой он погладил вороненую сталь пулемета, зажатого между колен, и включил мотор. Проезжая мимо кафе, он мельком увидел Гирланда, уплетавшего у стойки бутерброд. Двух других он не успел заметить. Миновав кафе, Дьен остановился, а тощий вышел из машины и занял пост напротив кафе. Облокотившись о стену, он ждал.

Без четверти восемь Гирланд расплатился за бутерброды и вышел. Борг и Шварц шли за ним.

— Поехали, у меня тут машина через дорогу.

Все трое направились к «Ситроену», а тощий ринулся к «Бьюику». «Ситроен» отъехал, свернул на шоссе и устремился вдоль него.

Движение было довольно оживленным, и Дьен не боялся, что его заметят. Об этом он подумает, когда они выедут за город.

Гирланд вел машину молча и, как только они выехали за город, сказал, обращаясь к Боргу:

— Посматривай сзади. Как бы не подцепить «хвост».

Борг повернулся и впился глазами в полосу темной дороги позади них.

— За нами три машины и грузовик.

— Наблюдай! — Гирланд снизил скорость. — Пусть обгоняют.

Через минуту два автомобиля с ревом промчались мимо. Борг сказал:

— Остался один грузовик и автомобиль.

— Проверим их моторы! — Гирланд нажал на газ.

— Автомобиль обходит грузовик и приближается к нам.

Гирланд еще минут десять продолжал выжимать скорость, затем снизил ее.

— Подходим к повороту, — он тормознул машину и повернул на дорогу Руфиск — Диорбель.

После минутного молчания Борг неуверенно сказал:

— Похоже на «хвост»… Та же машина… — Гирланд снизил скорость. — Да-да, та же машина! — подтвердил Борг.

— Остановимся в Руфиске и посмотрим, что они предпримут, — сказал Гирланд и прибавил скорость.

Подъехав к оживленной главной улице Руфиска, Гирланд остановился, вылез из машины и подошел к газетному киоску. Покупая сигареты, он увидел пыльный «Бьюик», промчавшийся мимо. Он успел заметить внутри четыре силуэта, и машина скрылась в темноте.

— Это они? — спросил Гирланд Борга, подходя к «Ситроену».

— Угу! — буркнул тот.

— Подождем минут десять. У нас мало времени. По-моему, все четверо африканцы. А может, они и не за нами… — Гирланд стоял возле машины, а Борг и Шварц оставались внутри. — Продолжай наблюдать, — приказал Марк Боргу, снова садясь за руль. — Следующий пункт Тис, а за ним уже Диорбель.

Когда они выезжали из Тиса, Борг сказал:

— Они опять у нас на хвосте.

— Итак, они знают, что мы едем в Диорбель, — отметил Гирланд.

— Они приближаются, — забеспокоился Борг.

Шварц молча потянулся за автоматическим кольтом.

Гирланд продолжал вести машину, не отрывая взгляда от дороги. Преследователи включили передние фары, и Гирланду пришлось прижаться к обочине, пропуская «Бьюик», который с ревом промчался мимо и скоро исчез вдали.

— Что все это может значить? — недоумевал Борг. — Не гони так быстро!

Прошло еще минут десять. Гирланд вел машину со скоростью шестьдесят миль в час. Вдруг фары «Ситроена» выхватили что-то стоящее на дороге. Острые глаза Гирланда различили машину, развернутую поперек движения и блокирующую проезд. Он нажал на тормоз, «Ситроен» со скрежетом остановился.

— Все из машины! — крикнул он, открыл дверцу и бросился плашмя на дорогу. Борг и Шварц тоже выскочили из машины и повалились на обочину.

Едва они успели залечь, как пулеметная очередь разрезала темноту. Полетели осколки ветрового стекла и «Ситроен» изрешетили пули.

И тут заговорил револьвер Шварца. Послышался стон, какая-то темная фигура, высунувшись над козырьком «Бьюика», упала вперед.

Пулемет продолжал посылать очередь за очередью. Гирланд по-пластунски пополз вперед. В зыбком свете луны кто-то крался ему навстречу. Он выстрелил, и какая-то высокая фигура тотчас же метнулась и схватила его за руку. И вновь пролаял револьвер Шварца. Фигура упала. Этого было достаточно для оставшихся двоих: они повернулись и побежали в кусты, низко пригибаясь.

Все это время Борг лежал, обливаясь потом.

Гирланд подошел к «Бьюику» и поднял валявшийся пулемет.

— Придется взять их машину, наша уже ни на что не годна… И побыстрее, они могут вернуться.

Шварц уже забрался в машину, а Борг еще медленно поднимался с земли.

— Они больше не станут нас преследовать, — сказал Гирланд, развернул «Бьюик» и посмотрел на часы. — У нас осталось десять минут.

«Бьюик» быстро мчал вперед, и вскоре впереди замелькали огни Диорбеля. Гирланд снизил скорость.

— Вы оба оставайтесь в машине. Я пойду сам.

— Сам так сам, лезь акуле в пасть, — пробурчал Борг.

Выйдя из машины, Гирланд быстро пошел вдоль дороги, пока не очутился на открытом месте, о котором предупреждал Фонтец. В мягком свете луны вырисовывались очертания стоящего автомобиля. Нащупав в кармане пистолет, он медленно пошел в ту сторону, напряженно озираясь по сторонам. В машине не могли не видеть его приближения. Дверца отворилась, вышел какой-то человек. Это был явно не Фонтец — поменьше ростом и помоложе. На губах его играла улыбка.

— Дядя просил встретить вас, — сказал он, протягивая тонкую, но твердую руку. — Меня зовут Гомец.

Гирланд пожал протянутую руку и облегченно вздохнул.

— Извините, я немного запоздал. В дороге не обошлось без происшествий.

— Что случилось?

— Я расскажу мистеру Фонтецу об этом попозже. Где он сейчас?

Гомец оглянулся по сторонам.

— Извините, но я не вижу, где ваша машина? Вы один?

— К счастью, нет. Если бы я был один, меня бы уже не было в живых. Со мной еще два человека, они ожидают за углом.

Гомец продолжал стоять, молча глядя на Гирланда.

— Что вас беспокоит? — резко спросил Гирланд.

— Дядя сказал, что вы будете один.

— Я один. Они дальше не поедут, а останутся здесь, — Гирланд надеялся, что Шварц будет достаточно осторожен и не выдаст себя.

— Хорошо, тогда поехали. — Гомец направился к желтому «Фиату». Они сели в машину, и Гомец вырулил на главную улицу. Через несколько минут он съехал на песчаную дорогу и вскоре остановился у белого дома, забор которого был увит каким-то колючим растением. Они выбрались из машины и пошли через небольшой сад к дому. Гомец достал ключ и открыл дверь.

Все это время Гирланд опасливо оглядывался, боясь, как бы не появился «Бьюик». Гомец движением руки пригласил Гирланда войти, а сам прошел в темный коридор. Затем открыл еще одну дверь и пропустил Гирланда вперед.

Большая комната освещалась красной затемненной лампой только наполовину, дальняя ее часть была погружена в темноту. За столом сидел Фонтец и курил сигару. Подойдя поближе к свету, Гирланд почувствовал, что Фонтец не один в комнате: кто-то невидимый находился в темном углу.

— Вот и я, — сказал Гирланд, обращаясь к Фонтецу, и пояснил: — Не все было гладко в пути…

В это время из угла послышалось какое-то движение, и в полосу света вступила девушка. В правой руке ее блеснул металл, и она направила на Гирланда автоматический револьвер тридцать восьмого калибра.

— Вы идиот! — крикнула она. — Это же не тот человек!

Гирланд был поражен. Он узнал девушку! Это была Тесса, та самая Тесса с надписью на свитере «Нью-Йорк геральд трибюн», которая так внезапно исчезла, обыскав его квартиру.

В руке Гомеца очутился пистолет, и он метнулся к Гирланду, который спокойно стоял и улыбался Тессе.

— Хэлло, киска! — сказал он, обращаясь к ней. — Ты меня здорово огорчила в тот раз… Откуда ты теперь взялась?

Девушка с недоумением смотрела на него.

— Неплохая маскировка? — продолжал Гирланд. Он сорвал со щек накладные бакенбарды, затем усы. — Ну как, теперь узнала? — шутливо спросил он.

Тесса медленно опустила пистолет.

— Это вы?.. — она все еще подозрительно смотрела на него. — К чему этот маскарад?

Гирланд подошел к креслу и сел.

— Дорн решил, что так надежнее. Мое прекрасное лицо знакомо Малиху… Так все-таки, откуда ты здесь?

Девушка уже полностью вышла из тени и тоже села в кресло. Фонтец недоуменно поднял брови.

— Я — Тесса Кейри. Роберт Кейри — мой отец.

Теперь пришла очередь Гирланда присвистнуть от удивления.

— Что же ты мне сразу об этом не сказала?

— Тогда еще рано было говорить об этом…

— А обыскивать мою квартиру было не рано?

— Я хотела удостовериться, кто вы, — немного смутилась Тесса. — А когда убедилась, что вы именно тот человек, с которым отец поручил мне встретиться, вынуждена была срочно уехать… Энрико вызвал меня телеграммой.

Гирланд был озадачен.

— Отец велел тебе со мной встретиться?

— Да, он не был уверен в Дорне и держал вас как резервный вариант.

— Зачем же ты сюда приехала?

— Я ухаживаю за отцом.

— Здесь один иностранный агент охотится за твоим отцом… Его зовут Малих. Опасный тип. Если он до вас доберется, это очень плохо кончится…

— Отец нуждается в серьезном уходе, — сказала Тесса.

— Что с ним?

Девушка отвернулась, губы ее задрожали.

Гирланд повернулся к Фонтецу.

— Что с ним?

— Мы не знаем, но это очень серьезно. Он тает на глазах, а о докторе не хочет и слышать, — ответил Фонтец.

— Он заперт в маленькой хижине и никуда не может выйти, — сказала Тесса, взяв себя в руки. — Его ищут арабы уже целый месяц… Кольцо поисков постепенно сужается, они все ближе к тому месту, где он прячется.

Гирланд нахмурился. Немного подумав, он спросил:

— Ты не проведешь меня к нему?

— Но вы не можете показаться ему в таком виде! — запротестовала Тесса. — Уж если я вас не узнала, то отец и подавно!

— Дайте мне краску для волос, и через пять минут я буду прежний Марк Гирланд.

— Но до завтра мы не сможем ее достать!

— А я не могу ждать до завтра! Тогда дайте мне шляпу и жженую пробку, и я смогу немного привести себя в порядок, а завтра доделаю остальное.

Гомец вышел из комнаты и вернулся через несколько минут, неся с собой соломенную шляпу и жженую пробку.

— Сначала соскребу усы, — сказал Гирланд. — Где здесь ванная?

Через десять минут он снова вошел в комнату.

— Ну как? — спросил он Тессу, которая, включив люстру, пристально его разглядывала.

— Пожалуй, теперь он вас узнает…

— По дороге мы попали в маленькую переделку… — начал он. Тесса напряглась.

— Мы?.. Разве вы не один?

— Вчера Дорн прислал мне на помощь двоих людей… Не беспокойтесь, они не появятся здесь. Без их помощи я бы не добрался. — И Гирланд вкратце рассказал о засаде.

— Все это мне сильно не нравится, — сказал Фонтец. — Не следовало вызывать тебя сюда, Тесса. Здесь очень опасно…

— Не будем терять времени! — перебил Гирланд. — За сколько мы сможем туда добраться?

— Часа за три.

— Так чего же мы ждем? — он поднялся. — Вы едете? — он повернулся к Фонтецу.

— Я останусь здесь. И ты оставайся! — Фонтец повелительно посмотрел на Гомеца.

Тот колебался.

— Может, мне лучше с ним поехать? Вдруг они опять попадут в переделку?

— Я не останусь здесь один! — голос Фонтеца сорвался на крик. — Ты должен быть рядом со мной! Я устал от бесконечного риска!

— Останьтесь с ним, — сказал Гирланд и повернулся к Тессе. — У вас есть машина?

— Она у черного хода. Там гид-африканец.

— Он поедет с нами?

— Конечно! Без него мы заблудимся через десять минут. Он раньше служил у отца и теперь его прячет.

— Ладно, поехали.

— А как те двое, что с вами?

— Они наблюдают за главной дорогой. Пусть все так и останется. Поехали. — Он прошел с ней через кухню, затем черным ходом они вышли во двор, а оттуда к воротам, где стоял «Шевроле». Сутулый седой африканец вышел из машины при их приближении и поклонился.

— Это Момар, — сказала Тесса. — Момар, это — мистер Гирланд. Он поможет отцу.

Черные глаза африканца подозрительно впились в лицо Гирланда, он что-то пробурчал себе под нос и забрался в машину.

Тесса уже готова была сесть, когда из темноты раздался хрипловатый голос:

— Эй, дружище, куда это ты направился? — из темноты к ним приближался Борг. — Это кто?.. Что все это значит?

— Где Шварц? — спросил Гирланд, подходя к Боргу.

— Он там, наблюдает за дорогой.

Гирланд, взяв Борга за руку, попытался оттеснить его от машины.

— Чего толкаешься? — обиженно запротестовал тот. — Ты мне нравишься, но я тебе не очень-то доверяю… Босс ведь сказал, чтобы мы работали вместе, а ты что-то затеваешь без нас! — Тут он заметил Тессу. — О, какая соблазнительная курочка!..

Гирланд отступил на полшага и внезапно обрушил свой кулак на челюсть Борга. Тот хрюкнул и растянулся на земле.

— Поехали быстрее! — Гирланд бросился к машине.

Тесса включила двигатель, и «Шевроле», неуклюже переваливаясь, двинулся по неровной дороге, вернее, по песчаной саванне, поросшей редким кустарником. Ничего не видя перед собой, Тесса хотела включить фары, но Гирланд остановил ее.

— Но я не вижу, куда ехать! — пожаловалась она. — Мы можем наскочить на куст или угодить в яму.

— Не угодим! — отрезал Гирланд. — Лучше медленнее, но без фар…

Снизив скорость и наклонясь вперед, Тесса пристально вглядывалась в темноту, стараясь вовремя объезжать попадавшиеся иногда кусты и деревья. После пятнадцати минут езды, полной нервного напряжения и тряски, они, наконец, почувствовали под колесами что-то более надежное, чем песок, — это уже была дорога.

— Молодчина! — сказал Гирланд. — Слава Богу, проехали и не наскочили на дерево. Теперь можно включить и фары.

— Кто был этот человек? Я его где-то видела…

— Его послал Дорн мне на помощь, но он нужен мне как дырка в голове. Прибавь скорость — время уходит…

Услышав шум мотора, Шварц, следивший за домом, выскочил на дорогу и увидел машину, исчезающую за высоким кустарником. Он уже поднял револьвер, но не решился выстрелить, сообразив, что это мог быть кто-нибудь из местных жителей.

«Но где же Борг?»

Тут он услышал невнятное бормотание и, повернувшись, заметил под деревьями распростертую человеческую фигуру. Подойдя ближе, нагнулся и увидел Борга, медленно приходящего в себя после удара Гирланда. Злобно выругавшись, Шварц яростно пнул того в бок ногой.

— Ну что, теленок, провели тебя? А ну, вставай!

— Он вдруг врезал мне по челюсти, — простонал Борг. — Я ничего не мог сделать!

Шварц еще раз пнул его в бок, и Борг, наконец, поднялся.

— Куда он поехал? — рычал Шварц, яростно тряся Борга.

— Не знаю… С ним какая-то девчонка. Они как раз собирались уехать, когда я подошел. Тут Гирланд и ударил меня…

— Что за девчонка?

— Я толком не разглядел, но, по-моему, курочка первый сорт! — Борг оживился.

— Ах ты дерьмо! Распустил слюни! — Шварц был вне себя. — Он поехал за Кейри, а нас обвел вокруг пальца, как сосунков! Надо же мне было связаться с таким идиотом!

Борг прислонился к дереву. Его тошнило, челюсть не переставала ныть.

Шварц повернулся и посмотрел на дом. Сквозь закрытые ставни пробивался свет.

— Там кто-то есть! — спохватился он. — Посмотри, кто там, — шепотом приказал он Боргу, но пока тот соображал, он уже сам скользнул как тень по саду и крадучись подошел к главному входу. Борг плелся за ним, держа в потной руке револьвер. Шварц мягко повернул ручку двери и втиснулся в проем. Пропустив Борга, он закрыл дверь. Из комнаты донесся голос:

— Дядя, мне не нравится, что они поехали одни. Я должен был ехать с ними.

— Я и так достаточно сделал для Кейри, — послышался хриплый голос. — Если бы я знал, какая развяжется вокруг этого кутерьма, я бы ни за что не стал ввязываться… Теперь приехала Тесса, пусть она сама этим занимается.

Шварц распахнул дверь и ворвался в комнату, направив на сидящих револьвер. Фонтец выронил изо рта сигарету, его жирное лицо сразу сникло и приняло зеленоватый оттенок. Гомец напрягся, его глаза скосились в сторону револьвера, лежащего на краю стола.

— Не двигаться! — рявкнул Шварц. — Возьми пушку, — приказал он Боргу, указывая на оружие. Тот подошел к столу, взял револьвер и сунул в карман.

— Вот так! — Шварц повернулся к Фонтецу. — Теперь поговорим… Кто эта девчонка, которая уехала с Гирландом?

Фонтец и Гомец молчали. Шварц поднял револьвер.

— Я скажу! — задыхаясь, пролепетал Фонтец. — Это дочь Кейри…

— Дочь Кейри? Она поехала с ним? Где Кейри?

— В саванне.

— Я знаю, что в саванне, жирный боров! — Шварц ударил Фонтеца рукояткой револьвера. — Где точно?

— Я покажу, — поспешно сказал Гомец, — оставьте дядю в покое. Я отвезу вас. Вам самим туда не добраться — это три часа езды по саванне.

Шварц и Борг обменялись взглядами, затем Шварц сказал:

— О'кей, поедешь с нами! — Он повернулся к Фонтецу. — А ты останешься здесь. Если хочешь увидеть парня в живых — не вздумай выкинуть какую-нибудь шутку.

Фонтец кивнул. Шварц толкнул Гомеца к двери.

— Пошли. У тебя есть машина?

— Да, есть, но мало бензина, — Гомец держался очень спокойно. — Сейчас его негде купить…

— Поедем в «Бьюике», — распорядился Шварц, поворачиваясь к Боргу. — Заводи машину.

Борг кивнул и вышел. Они подождали, пока он подгонит машину, затем вышли из дома и сели в нее.

— Куда ехать? — спросил Борг.

— Три километра по дороге, затем свернуть налево, — спокойно ответил Гомец, устраиваясь поудобнее.

Борг подозрительно уставился на него.

— Они поехали не по этой дороге.

— Нам надо ехать так. «Бьюик» — тяжелая машина, он может завязнуть в песках.

Шварц приставил револьвер к шее Гомеца.

— Не вздумай шутить, сукин сын, будешь с дыркой в голове!

Диорбель кончился, замелькали окраины.

— У поворота свернете налево, — сказал Гомец. — Держите скорость шестьдесят миль, иначе увязнем.

Борг чувствовал, что задние колеса время от времени как бы проскальзывают. Ночной воздух полыхал жаром, и руки Борга вспотели. Кругом раскинулась безбрежная равнина — лишь иногда промелькнет кустарник или одинокое дерево. Они ехали уже около часа, но характер местности не менялся.

Наконец Гомец сказал:

— Сейчас будем съезжать с дороги, будьте внимательны. Не меняйте скорость, чтобы не увязнуть. — Он наклонился вперед и уставился в темноту. — Здесь сверните, но скорость не меняйте.

Ворча, Борг свернул, направляя машину в сторону кустарника. Задние колеса начали слегка пробуксовывать. Вдруг лучи фар выхватили из темноты высокое дерево. Борг попытался подать назад, выжимая рычаг тормоза, но мотор вдруг захлебнулся, и машина встала. Борг выругался. Шварц открыл дверцу.

— Оставайтесь на месте, я подтолкну.

Все усилия Шварца ни к чему не привели. Колеса тяжелого «Бьюика» буксовали в песке. Гомец вышел и принялся помогать Шварцу толкать машину. Эффект был тот же.

— Надо набрать веток, — сказал Гомец, — и подложить под колеса, иначе ее не столкнешь.

Они со Шварцем начали выдергивать мелкий кустарник и складывать в кучу у автомобиля. Борг присоединился к ним. Поработав минут десять, Шварц выпрямился и осмотрелся: ни Борга, ни Гомеца.

— Эй, Борг! — позвал он.

Тот вышел из темноты, неся кучу веток.

— А где это рыло?!

— Он же работал с тобой…

— Нет, с тобой, дерьмо! — закричал Шварц.

Швырнув ветки, Борг бросился к дереву, где он в последний раз видел Гомеца.

— Эй, где ты! — закричал он. — Иди сюда!

— Он не мог далеко уйти, — хрипло пролаял Шварц и побежал в другую сторону. Песок проваливался у него под ногами, движения были замедленны. — Я раздавлю его, как гниду, когда поймаю!..

Борг, задыхаясь, бежал рядом. Вконец обессиленные, они остановились, с трудом переводя дыхание. Жар, поднимавшийся от раскаленного за день песка, обжигал их.

— Убежал! — ревел Шварц, сжимая кулаки. — Поехали обратно. Я разорву на части эту старую свинью!

Борг едва тащил ноги. Темнота пугала его. Они едва не наскочили на какое-то дерево, обошли его, влезли в кустарник и еле выбрались из него. Шварц пристально вглядывался в темноту.

— А где же машина? — спросил он.

— Должна быть где-то здесь, — промямлил Борг.

— Может, он вернулся и забрал ее? — предположил Шварц.

— Не может быть! — голос Борга дрогнул. — Мы бы услышали звук мотора!

Шварц изо всех сил боролся с ужасом, который стал одолевать его. Он подошел к дереву и сел, прислонившись к стволу.

— Подождем до рассвета, — бодрясь сказал он. — Когда рассветет, отыщем машину. Тогда мы вернемся, и я превращу в котлету этого жирного ублюдка!

Борг присоединился к нему.

Около трех часов утра поднялся сильный ветер. Он дул до шести утра, заметая следы, оставленные «Бьюиком».

Глава 11

Фары «Кадиллака» осветили стоящую у обочины машину. Возле нее возились два африканца в европейских костюмах. Один из них показался Малиху знакомым, и он приказал водителю остановиться. Африканец поспешно подошел к машине, и Малих узнал Самбу Дьена.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Малих.

Дьен с расширенными от испуга глазами рассказал Малиху о провале засады. Малих с трудом сдерживал рвущееся наружу бешенство.

— Давно они проехали?

— Пожалуй, около часа.

— Что представляют двое других?

Дьен описал Шварца и Борга.

— Если бы не эта парочка, все прошло бы гладко, — взмолился Дьен, боясь ярости Малиха. — Мы не виноваты, мы рассчитывали на него одного.

— Садитесь в машину, — глухо сказал Малих.

Дьен и Дауда, так звали второго, втиснулись на заднее сиденье.

— В Диорбель, и побыстрее! — распорядился Малих.

«Кадиллак» тронулся, а Малих сидел и раздумывал, что ему делать. Фонтец исчез. Павел доложил, что он не возвращался на виллу, и теперь они надеялись встретить его в Диорбеле. Что касается Гирланда, то Малих не сомневался, что тот уже поблизости от Кейри. А может, они уже встретились! Эти идиоты дали Гирланду возможность проскочить у себя между пальцами! Но Малих не терял надежды. Его люди — не менее тридцати человек — искали Кейри и были готовы к встрече с Гирландом. Даже если Гирланду и удастся добраться до Кейри, он вряд ли сможет вывезти его из пустыни.

Они достигли Диорбеля через десять минут после того, как Шварц, Борг и Гомец отправились в саванну. «Кадиллак» подрулил к небольшой вилле, стоявшей в стороне от дороги. Это был оперативный пост наблюдения. В сопровождении двух африканцев Малих подошел к главному входу и три раза постучал в дверь. Занавеска на окне слегка отодвинулась, и пара черных глаз осмотрела пришельцев. Дверь открылась, из дома вышел широкоплечий африканец, и Малих обменялся с ним рукопожатием.

— Бота здесь? — спросил Малих.

— Да.

Сделав знак Дьену и Дауде остаться в саду, он быстро прошел в комнату, где за столом сидел приземистый плотный мужчина лет сорока. Малих придвинул стул и сел к столу рядом с Ботой.

— Узел затягивается, — сказал Бота, глядя на разложенную перед ним карту. — Минут пять назад связной сообщил, что на одном из пунктов наблюдения заметили огни машины, движущейся по саванне в восточном направлении. Пункт расположен в двадцати километрах отсюда, на высоком баобабе.

— Это мог быть Гирланд, — быстро сказал Малих, глядя на карту. — Где заметили машину?

Бота показал пальцем, затем взял карандаш и поставил на карте маленькие крестики.

— Вот в этих местах я разместил наших людей… Машина движется в этом направлении, — он провел карандашом линию. — Как видите, по направлению движения машины наши расположены как бы полукругом. Поэтому где-то здесь, — карандаш начертил кружок на карте, — находится Кейри.

Малих некоторое время изучал карту, затем одобрительно кивнул головой и спросил:

— Хватит ли людей, чтобы завершить окружение?

— Пока нет, но завтра к утру должны подойти еще.

— Как только прибудет Павел, мы отправимся в саванну. Это будет заключительный этап. Ты тоже пойдешь с нами, Бота.

На столе Боты застрекотал маленький коротковолновый приемник. Бота надел наушники и стал записывать передачу. Малих, нахмурившись, ждал. Кончив записывать и сняв наушники, Бота сказал:

— Замечена еще одна машина, она движется в другом направлении — на юго-восток. Минут десять тому назад она прошла мимо наблюдательного пункта. Это старый «Бьюик». В нем три человека.

— Вот это уже точно Гирланд! — вскочил Малих. — Он украл машину Дьена.

— Но если это Гирланд, то кто же тогда едет на восток?

— Возможно, это везут продукты для Кейри…

— Что же тогда будем делать с Гирландом?

— Оставим его в покое! Если с ним нет проводника, он вскоре заблудится и избавит нас от лишних хлопот.

В этот момент открылась дверь и вошел Павел.

— Ты как раз вовремя, — заметил Малих. — Мы отправляемся в саванну.

— А как же Фонтец?

— Теперь он нам не нужен. Мы знаем с точностью до десяти километров, где находится Кейри. Утром мы его возьмем.

Все вышли и направились к легкому джипу — тяжелый «Кадиллак» был непригоден для движения по пескам.

Гирланд и Тесса уже три часа ехали по пескам. Марк не привык к такой езде, и, хотя он пристегнулся ремнями, его так сильно трясло и подбрасывало на ухабах, что все тело был в синяках. Несколько раз они увязали в песках, и тогда приходилось вместе с Момаром толкать машину. Влажный раскаленный воздух измотал их вконец. До места оставалось еще километров семьдесят — верный час езды.

— Меня беспокоят фары, — сказал Гирланд, обращаясь к Тессе. — Если люди Малиха неподалеку, как вы считаете, они могли засечь нас? Может быть, остановимся и подождем до рассвета? Тогда можно будет ехать без фар.

— Я не могу оставить отца одного ночью, — запротестовала Тесса.

— Лучше оставить его одного, чем навести охотников. А мы как раз это и делаем.

Тессе пришлось уступить.

— Я об этом не подумала… Действительно, с высокого дерева наблюдатель далеко видит в пустыне. Но до рассвета еще шесть часов. — Тесса взглянула на часы.

Гирланд вышел из машины и сел на песок.

— Ух, теперь можно прочистить горло.

Тесса что-то сказала Момару, и тот принес из машины термос и стаканы. Оставив их вдвоем, африканец отошел в сторону, сел на песок и тотчас же уснул. Тесса села возле Гирланда и налила в стаканы холодный апельсиновый сок.

— Жаль, что это не джин… — сказал Гирланд, отпивая прохладную душистую влагу. — Где ты научилась так здорово водить машину?

Она улыбнулась, польщенная неожиданным комплиментом.

— Я до восемнадцати лет жила в Диорбеле. Мы с Момаром часто ездили в саванну. Там-то я и постигла это искусство…

— А как ты оказалась в Париже?

— После войны отец поехал в Африку, и мы с матерью поселились в Диорбеле. Потом мы узнали, что он разведчик, а еще позже, что он перебежал к русским… Это был страшный удар для матери, и она вскоре умерла. А я поехала в Париж. Страшно бедствовала, сменила множество работ, продавала газеты. Затем пришло письмо от Энрико. Он сообщил, что отец убежал из России и захватил с собой очень ценные документы, которые хотел вручить Дорну. Я не знала, кто такой Дорн. Энрико писал, что Дорн может не поверить Кейри, и тогда отец просил меня связаться с одним человеком, с которым много лет назад он встречался и которому доверяет. Он назвал имя — Гирланд. Я нашла ваше имя в телефонном справочнике. Однажды поздно ночью я нарочно пошла за вами… Остальное вы знаете. — Она улыбнулась и после паузы добавила: — А теперь расскажите о себе, Марк.

— Нечего особенно рассказывать…

— Я хочу знать, как вы стали агентом. Вы женаты?

— Эта работа не совместима с супружескими обязанностями.

— Я же рассказала вам о себе, а вы не хотите!

Он рассмеялся.

— Все это чертовски скучно. Я — черная овца в своей семье. Моя мать француженка, а отец — известный американский адвокат. Я рано ушел из дома, так как хотел свободы и самостоятельности. Меня с детства манил Париж… Едва только мне исполнилось восемнадцать лет, я сел на грузовой пароход в Майами, где мы жили в большом респектабельном доме с огромной прислугой, и отправился в Париж. Там я начал писать, подражая Хемингуэю, но ничего не получилось… Я голодал. Вскоре умер отец, и я оказался обладателем трехсот тысяч долларов, которые промотал за два года, после чего опять впал в бедность. Тогда-то появился Гарри Росленд и предложил работу. Это было шесть лет назад… Вот и все! — он растянулся на песке. — Давай-ка поспим, завтра будет трудный день…

Он закрыл глаза, но сон не приходил. Он думал о Борге и Шварце, о Малихе и Джанин. Последняя его мысль была о Кейри. Он вспомнил слова Тессы: «Отец сказал, что вы единственный человек Дорна, которому он может довериться», — и уснул.

Когда Гирланд проснулся, уже забрезжил рассвет и поднявшийся ветер начал заносить их песком. Тесса, свернувшись калачиком, спала рядом. Он мягко дотронулся до нее.

— Пока двигаться.

Она взглянула на часы: было немногим больше четырех. Тесса потянулась, зевнула и поднялась, стряхивая песок.

Момар встал раньше и уже варил кофе. Он принес две дымящиеся чашки, и они с наслаждением выпили ароматный напиток. Закурив сигарету, Гирланд решил, что Тесса, несмотря на усталость и почти бессонную ночь, очень привлекательна…

Вскоре машина снова запрыгала по ухабам и корням, углубляясь все дальше и дальше в заросли.

Через несколько километров они увидели вдали большую деревню, окруженную оградой из бамбука и соломы. Пожилой африканец в синем безразличным взглядом проводил проехавший автомобиль.

— И часто тебе приходится ездить по такой дороге? — спросил Гирланд.

— Нет. С тех пор как я приехала, я была в Диорбеле только два раза: ездила за продуктами и другими необходимыми вещами.

Они проехали еще около пятидесяти километров и еще четыре раза увязали в песке. Солнце стояло высоко, и возня с машиной измотала их вконец. Гирланд был благодарен Тессе за ее предусмотрительность — два больших термоса с соком, без преувеличения, спасли их от мучительной жажды.

— Осталось пять километров, — неожиданно сказала Тесса, объезжая очередные заросли. Вскоре замелькали бамбуковые и тростниковые хижины.

— Приехали! — Тесса устало прикрыла глаза и тут же встрепенулась. — Спрячем машину под тем большим стогом сена… А это дом Момара.

Машина подъехала к жалкой лачуге, и из ворот вышли три улыбающихся африканца, окруженные стайкой курчавых ребятишек. Тесса всем пожала руки. Гирланд, улыбаясь, последовал ее примеру. Момар дал распоряжение разгрузить машину и замаскировать ее сеном.

Гирланд пошел за Тессой. Слева от них на открытом месте стояли две хижины. Вокруг них валялись ржавые консервные банки и другой мусор. Справа, немного в стороне, стояла хижина побольше. Из меньшего жилища показались две молоденькие африканки и, хихикая, убежали куда-то. Гирланд, устроившись в тени, наблюдал, как Тесса подошла к большой хижине и скрылась в ней. Через некоторое время она вышла и махнула ему рукой. Он встал, чувствуя растущее волнение. Подходила долгожданная минута встречи с Робертом Кейри!

— Входите, — сказала Тесса, — он ждет вас.

Прошла минута, прежде чем глаза его освоились с полумраком хижины. При свете, проникающем только через соломенную крышу, он увидел человека, сидевшего на низком сооружении типа носилок — очевидно, оно служило кроватью. Перед ним вместо стола стоял перевернутый сундук. Гирланд замер, пристально вглядываясь в этого человека. На Кейри была залатанная тропическая рубашка, слишком просторная для этого исхудавшего, костлявого тела, и грязные брюки цвета хаки. Мертвенно-зеленоватая кожа лица казалась прозрачной. Заострившийся крючковатый нос цвета слоновой кости был слишком велик для этого мертвого лица. И только угольки лихорадочно блестевших, ввалившихся глаз, не желавших сдаваться, свидетельствовали, что жизнь еще теплится в этом теле.

Эта тень была Роберт Генри Кейри.

Гирланд вспомнил фотографию, которую Роза показывала ему в Париже. Что стало с человеком за такое короткое время!

— Гирланд?.. — голос прозвучал низко и хрипло.

— Да, — Марк быстро подошел и протянул руку. — Я спешил изо всех сил.

Костлявые пальцы на какой-то миг задержались на его руке и тут же беспомощно скользнули на колени.

— Спасибо… Садитесь…

Гирланд огляделся и нашел маленький деревянный стул.

— Я думал, приедет Росленд… — сказал Кейри, и лихорадочный блеск в его глазах усилился.

— Росленда убили, и вместо него приехал я.

— Мы все там будем… Как это случилось?

Гирланду не хотелось упоминать имя Радница, и он быстро сказал:

— Его нашли в квартире задушенным. Никто так ничего и не узнал.

— Мне он нравился… Хотя и не семи пядей во лбу, но в нем было что-то располагающее. Росленд считал вас лучшим агентом. Когда я вас впервые встретил, я почему-то решил, что вам можно доверять. Я верю в первое впечатление. Как Дорн отреагировал, когда Роза рассказала ему обо мне?

— Он сразу же направил меня сюда для встречи с вами.

— Она очень умна и проницательна для африканки… Должно быть, Дорн хорошо заплатил ей, иначе она бы ничего не сказала. Она вернулась с вами?

— Мы собирались отправиться вместе, но ее убили в аэропорту…

Кейри наклонил голову и посмотрел на свои высохшие руки.

— Сначала Росленд, затем Роза, — наконец сказал он. — Это рука Радница. Как вам удалось избежать его когтей? — Гирланд напрягся. — Это его рук дело, даже русские не сделали бы этого… Дорн знает о Раднице.

— Еще пару недель назад я сам ничего о нем не слыхал. Я узнал о нем от Росленда, причем в самых общих чертах.

— Что же Росленд говорил о нем?

— Он сказал, что Радниц тоже охотится за вами. Мы ехали в машине, я был за рулем и не очень вникал в разговор… — Гирланд проклинал себя: до каких же пор он будет лгать этому человеку, которого он с каждой минутой уважает все больше. — Почему Радниц ищет вас?

— У меня с ним были дела… Примерно такие же отношения, как между Фаустом и Мефистофелем… Радниц никому никогда не доверял. Он боится, что я буду его шантажировать. Я вам кое-что расскажу, чтобы вы были в курсе.

Пять лет назад я был одним из лучших американских агентов… Кое-кому в высших сферах пришла в голову мысль, чтобы я перебежал к русским и выведал их секреты, а затем снова вернулся к американцам, захватив при этом как можно больше секретных документов… Все верили в мою удачу, за исключением меня самого. И тем не менее, я дал себя убедить. Каким-то образом Радницу удалось узнать об этом плане. Ему всегда без труда удается проникнуть в государственные и промышленные секреты.

Накануне моего бегства Радниц пришел ко мне. Он хотел, чтобы я нашел доступ к секретным материалам по делу Генриха Кунцли, которые хранились в архиве органов государственной безопасности России. Он предложил мне три миллиона в обмен на эти документы. Я соблазнился такой огромной суммой и не видел причины, по которой я должен был ему отказать. В качестве залога он положил на мой счет в банке значительную сумму, остальное должен был вручить мне тогда, когда я отдам эти документы. Я ухлопал четыре года, прежде чем мне удалось добраться до них. Но когда я все-таки получил доступ к ним, я понял, с каким человеком заключил сделку. Я выяснил, что Радниц и Кунцли — одно и то же лицо… Это были контракты, заключенные с немецкими и японскими нацистами о производстве мыла, химического удобрения и пороха. С первого взгляда все вполне безобидно: обычная коммерческая сделка. Но какое сырьеобязались поставлять для заводов Кунцли-Радница нацисты! Это были кости, волосы и жир миллионов людей, замученных в лагерях. Радниц составил себе состояние, превращая в деньги горы трупов — евреев, чехов, русских, поляков и многих других жертв нацизма. Русским удалось добыть эти контракты, и они держали их в секрете до поры до времени… Радниц стоит у колыбели многих политических авантюр. События во Вьетнаме, мятеж в Конго, оружие для венгров, восставших в 1956 году, — этот список можно продолжить. Оружие всегда шло через Радница. Все это у меня в микрофильмах, которые я отснял, когда бежал из Москвы. Оригиналы я оставил там. Я хочу, чтобы все это попало к Дорну. Это будет конец Радница, вам понятно?

У Гирланда пересохло во рту от волнения, холодный пот заливал глаза, он был совершенно подавлен. Если это правда — а Кейри, несомненно, говорил правду, — то он, Гирланд, не может принять деньги от Радница.

— У меня есть несколько фильмов для Дорна, — продолжал между тем Кейри, — а также список русских агентов, работающих во Франции и Америке. Среди них особо доверенное лицо Дорна — Джанин Долней…

— Почему вы не предложили все это Розе? Она бы передала Дорну…

— Радниц, этот вездесущий Мефистофель, знает, что я в Сенегале. Знают об этом и русские… Я не мог предложить это Розе. Предложи он ей большую сумму денег, и она могла предать меня. Я рад, что приехали вы, Гирланд… Вы-то не войдете в сговор с этим спрутом!

Гирланд смущенно пожал плечами. Он и сам собирался как-нибудь перехитрить Радница, но все же надеялся получить от него обещанные пятьдесят тысяч. Теперь все сомнения отпали. Он должен выбраться из Сенегала и добраться до Дорна. Но как тот встретит его?

— Все не так просто, — наконец сказал Гирланд. — Не только Радниц знает, что вы в Сенегале, но и русские тоже. Они уже близко.

— Я знаю. Тем более вам надо торопиться. У меня уже все подготовлено для вас. Момар будет вашим проводником и на обратном пути. Если вы сможете прорваться к американскому посольству, там вам помогут улететь в Париж. Я хотел бы, чтобы вы захватили с собой Тессу. Ей вообще не следовало сюда приезжать. Фонтец, видимо, просто потерял голову…

— Ну, а вы? Вы едете с нами?

— Нет, я остаюсь. Я буду для вас только обузой…

— Но Тесса не захочет вас оставить! Я тоже!

— Это моя последняя просьба. Оберегайте ее в дороге…

Гирланд нахмурился.

— Все это очень ответственно. Мне было бы легче пробраться одному.

— Иначе ей отсюда не выбраться! Я рассчитываю только на вас, Гирланд. — С огромным трудом Кейри встал и подошел к двери хижины. — Помогите мне, здесь зарыты фильмы.

Кейри указал место, и Гирланд, встав на колени, начал пальцами разрывать песок. Откопав маленькую металлическую коробочку, он поднялся.

— Вы, наверное, думаете, что не очень густо для четырех лет опасной и кропотливой работы, но, поверьте, это представляет огромную ценность… Не теряйте времени, Гирланд, скажите Тессе, что я настаиваю на отъезде с вами. Она девушка разумная и все поймет! — Помедлив, он добавил: — Мне осталось жить недолго — неделю или две… Во мне сидит убийца посильнее Радница.

— Скажите ей обо всем сами. Если она захочет поехать, я возьму ее с собой, но неволить не стану. Я выйду на десять минут.

— Хорошо. Прощайте, Гирланд, желаю удачи. — Марк опять почувствовал прикосновение сухой, костлявой руки.

— Я должен вам признаться… — сделав над собой усилие, заговорил Гирланд. — Я не мог решиться, но чувствую, что должен… Я ведь сам чуть было не вступил в сделку с Радницем.

— Я знал об этом, — спокойно сказал Кейри, — и ждал вашего откровения… Рад, что не ошибся в вас… Утром здесь был Гомец, он мне рассказал о тех двоих. Шварц уже давно работает на Радница. Я узнал его по описанию. Деньги — великий соблазн. — Он понимающе улыбнулся.

— Верьте мне, Кейри!

— Я верю. Прощайте.

Гирланд вышел из хижины. На сердце было тяжело и радостно одновременно. Прищурившись под лучами ослепительного солнца, он увидел Тессу, сидевшую в тени.

— Микрофильмы у меня, — мягко сказал он. — Мы отбываем через десять минут. — Он положил руку ей на плечо. — Отец хочет поговорить с тобой.

Тесса направилась к хижине, но в этот момент оттуда донесся грохот выстрела, и легкий дымок поплыл через открытую настежь дверь.

Глава 12

Они ехали уже полчаса. Время от времени Гирланд тревожно оглядывался на Тессу. Застывшее, скорбное выражение ее лица удерживало его от всяких вопросов.

Они подъехали к оазису, вокруг которого паслось множество коз и других животных. Поодаль сидели и пастухи. Тесса остановила машину, и Гирланд с Момаром направились к людям. Пожилой африканец о чем-то быстро заговорил с Момаром, указывая в сторону востока. Он был явно взволнован.

— Они говорят, что встретили трех арабов с ружьями, — перевел Момар Гирланду. — Как раз в направлении нашего движения, в трех километрах отсюда.

— Мы не должны встречаться с ними! Как нам быть?

— Поедем на север, потом свернем на восток. Но на это потребуется время, здесь очень зыбкая почва.

Они снова забрались в машину, и вскоре выяснилось, что Момар был прав: дорога ухудшилась. Вновь и вновь приходилось вытаскивать автомобиль из песчаной топи. Задние колеса пробуксовывали, Тессе все труднее было вести машину. Неожиданно заглох мотор. Гирланд с Момаром вышли из автомобиля и подошли к задним колесам. Несколько метров они толкали машину, пока не завелся мотор. Оба побежали к дверце. Вдруг Гирланд услышал звук, напоминающий жужжание пчелы, у себя над головой, и тут же вдали послышался ружейный выстрел. Он резко обернулся, рука скользнула к пистолету.

…В полумиле от них, справа, он увидел несколько деревьев. На одном из них что-то мелькнуло, сверкнуло пламя и раздался второй выстрел.

Сзади вскрикнула Тесса:

— Посмотри!.. Момар!..

Момар лежал, уткнувшись лицом в песок. Гирланд и Тесса подбежали к нему одновременно. Он был мертв. Вновь грохнул выстрел, и в метре от Тессы поднялся фонтанчик песка. Гирланд схватил девушку за руку и потащил к машине.

— Мы не можем оставить его! — запротестовала она, стараясь вырваться.

Гирланд затолкал ее в машину и сел сам. Они стали быстро удаляться от опасного места. Куда теперь ехать? Момар все время указывал Тессе направление, а для Гирланда все кусты выглядели одинаково. Он только помнил, что где-то надо было свернуть.

— Тесса! — закричал он. — Ты должна мне помочь! С нами будет то же самое, если мы потеряем голову. Ты знаешь, куда ехать?

— Нет… Кажется, солнце должно быть справа от нас.

— Тогда следи за солнцем. Мы ведь едем на север, а нам надо на восток. Не пора ли свернуть?

— Дорога где-то впереди, километрах в десяти отсюда. Момар хотел выехать на нее. Там есть деревня, где можно нанять проводника.

Они медленно продвигались по раскаленной пустыне, и она казалась им бесконечной.

Малих с картой на коленях сидел возле Боты, который возился с приемником. Тут же в джипе находились Павел и Дьен. Сняв наушники, Бота сказал:

— Сигнал с третьего поста. В квадрате десять замечены девушка, европеец и африканец. Они на машине. — Он показал на карту. — Это километрах в сорока отсюда. Африканца убили. Вряд ли оставшиеся двое сумеют выбраться из саванны без проводника. Сейчас они приближаются к нашим лучшим снайперам. Будем преследовать?

— Хотелось бы знать, кто эта девчонка? Скорее всего, новая любовница Гирланда?.. — Малих еще раз взглянул на карту. — За ними! — коротко приказал он, откидываясь на сиденье.

Мотор заработал, и джип рванулся вперед.

Тесса с трудом вела машину по кочкам, кустарнику и зыбкому песку. Гирланд с тревогой поглядывал на указатель горючего. Стрелка неотвратимо приближалась к нулю. Каждое мгновение можно было ожидать, что мотор начнет чихать и заглохнет. Они уже двигались на восток, но до Диорбеля и до спасения было еще бесконечно далеко. В душе Гирланд считал, что положение безнадежно и им не выбраться живыми из этого песчаного океана. А тут еще в голубом раскаленном мареве появились ястребы. Недалек час, когда они разделят пиршество с грифами, а пока они беззвучно парили над машиной, терпеливо дожидаясь этой зловещей минуты…

Машину дернуло, задние колеса вновь провалились. Мотор заглох — уже в девятый раз! Вновь надо было вытаскивать автомобиль из песчаной топи.

— Хочешь, я немного поведу? — спросил Гирланд после того, как они в очередной раз вытолкали машину из песчаного плена.

У нее в глазах было отчаяние.

— Ничего, пробьемся! — он с трудом выдавил улыбку.

— Нам бы только добраться до деревни… — Она замолчала, присматриваясь к чему-то. — Мне показалось, там что-то шевелится…

Гирланд проследил за ее взглядом, но, кроме ровной поверхности с редкими кустарниками и деревьями, ничего не заметил.

— Это мираж! — сказал он, открывая дверцу машины.

— Что-то движется! — настойчиво повторила Тесса. — Справа от того дерева!

Теперь Гирланд тоже увидел мелькнувшую тень.

— Спрячься за машину! — крикнул он.

И вновь он заметил какое-то движение. Человек поднялся, пробежал несколько шагов и упал на землю.

— Слева еще один!.. А за ним еще, — шепнула испуганная Тесса, выглядывая из-за машины.

Теперь уже Гирланд отчетливо видел трех арабов. Они приближались мелкими перебежками и были уже метрах в пятистах от них. Гирланд вынул из кармана пистолет Кейри.

— Ты умеешь стрелять? — спросил он.

— Да, — ответила девушка, принимая оружие.

Прозвучал ружейный выстрел, и Гирланд — услышал жужжание пули у щеки. Он громко вскрикнул, взмахнул руками и упал на песок за машиной. Тесса пронзительно закричала.

— Все в порядке, — шепотом успокоил ее Гирланд, — не шевелись!

Арабы поднялись на ноги, очень довольные удачным выстрелом.

— Твой слева, — сказал Гирланд и, немного выждав, выстрелил. Два араба упали, а третий спрятался за куст и выстрелил в ответ. Гирланд почувствовал острую боль в левой руке. Кровь закапала на песок.

Тесса выстрелила еще раз. Человек в белом подпрыгнул и, схватившись за плечо, выронил ружье. Затем он вскочил и бросился к своей машине. На этот раз Гирланд послал вслед ему пулю.

Тесса выглянула из-за машины. Увидев раненую руку Гирланда, она побледнела, но быстро справилась с волнением.

— Серьезно?

— Так, царапина…

Тесса, не раздумывая, полезла в машину и вернулась с бинтом. Промыв рану, она умело перевязала руку. Затем они пошли к тому месту, где лежали убитые арабы, и подобрали их ружья. Теперь у них был большой запас патронов.

— Поехали дальше, — мрачно сказал Гирланд и взглянул на часы: без пятнадцати четыре. — Надо спешить.

И вновь потянулось безбрежное море песка.

Стрелка указателя бензина давно уже дрожала на самом нуле. И вот этот миг настал: мотор начал чихать, всхлипнул два раза и окончательно смолк. И только грифы — эти мрачные вестники смерти — величественно парили в белом мареве, а тени их причудливо извивались в песках.

Бота, не переставая, крутил ручки настройки рации. Наблюдая за ним, Малих почувствовал, как в нем нарастает нетерпение.

— Пост три не отвечает, — наконец сказал Бота. — У них что-то случилось.

— Вызови пост четыре! — резко приказал Малих.

— Они находятся далеко к северу и ничего не знают. Пост три сообщил, что машина движется прямо на них. Они должны уже перехватить Гирланда…

— Мы от них километрах в десяти, — Малих бросил взгляд на карту. — Поезжай быстрее, — сказал он Дьену.

Тот увеличил скорость, и Дауда, который ехал, сидя на крыше джипа, едва не свалился.

Минут через пятнадцать Павел громко крикнул:

— Вон там, смотрите, справа!..

Дьен снизил скорость, а затем, по команде Малиха, остановил машину. Выбравшись на песок, они подошли к трем мертвым телам, лежащим на песке.

— Я предупреждал вас, что Гирланд очень опасен, — первым заговорил Бота.

— Он захватил их ружья, — обратил внимание Павел. Малих отвернулся и заметил на песке следы шин.

— Вот их направление, — показал он и пошел к джипу. — Как у нас с горючим?

— Полбака и две канистры в запасе, — ответил Павел.

— А вода? В таком пекле это самое важное…

— Совсем немного. В такую жару она моментально испаряется. Ее надо беречь. Нас пятеро… — Павел многозначительно замолчал.

Малих немного подумал, затем обратился к Дьену и Дауде:

— Придется вам остаться здесь и пешком добираться до поста пять. Он километрах в пятнадцати к западу. Нам всем без воды не продержаться.

Дьен молча кивнул головой, и они с Даудом безропотно побрели на запад.

Малих посмотрел на часы.

— Около четырех начнет темнеть. Их надо захватить, пока светло.

Теперь Малих вел машину.

Бота, глядя на безжизненную пустыню, сказал без обычной уверенности:

— Как бы нам их не упустить… Поднимается ветер, песок заметет следы.

— Все зависит от того, сколько у Гирланда бензина, — заметил Малих.

Теперь они ехали по твердому грунту, и машина неслась со скоростью девяносто миль в час. Рация ожила снова, и Бота надел наушники. Он немного послушал, затем передал:

— Мы направляемся в квадрат семь. Вышлите людей с водой нам навстречу.

— Что там у них? — спросил Малих, не отрываясь от дороги.

— Пост пять обнаружил тела двоих мужчин и «Бьюик». Грифы почти полностью исклевали их. Один был худой и высокий, другой низкий и полный.

— Шварц и Борг, — догадался Малих. — Слава Богу, от двоих избавились.

Еще раз взглянув на карту, Бота предупредил:

— В шестидесяти милях отсюда оазис. Может, Гирланд направился туда? У него, наверное, тоже мало воды. Попробуем там его схватить.

Малих колебался некоторое время, потом решительно повернул к оазису.

Тесса и Гирланд уже полчаса сидели в раскаленной машине, стараясь ни до чего не дотрагиваться.

— Нет, дольше здесь нельзя оставаться, — прохрипел Гирланд. — Изжаримся заживо!

— Снаружи еще хуже. Через час солнце сядет, тогда можно будет выйти. Надо немного попить…

Гирланду не надо было повторять дважды. Он повернулся назад, чтобы взять термос, но то, что он увидел, заставило забыть про воду и жару. Вдали клубилось облако пыли, которое быстро двигалось в их сторону.

— Тесса, там автомобиль!

Гирланд схватил ружье и выстрелил. Нагонявшая их машина остановилась, и трое мужчин выскочили из нее. Даже с расстояния в полкилометра Гирланд безошибочно узнал гигантскую фигуру Малиха.

— Это он! — крикнул Гирланд, привинчивая к винтовке оптический прицел. Тщательно прицеливаясь, он выстрелил три раза. Преследователи рассыпались и скрылись за кустами. Тесса тоже схватила винтовку и прицелилась.

— У нас достаточно патронов, — сказал Гирланд. — Надо подбить их машину. Другого такого случая нам не представится…

Он снова выстрелил в джип. Послышался хлопок спущенной шины, и Гирланд торжествующе усмехнулся.

— Неплохой выстрел!

В это время плотный приземистый мужчина выполз из-за кустов и бросился вперед, сжимая в руке автомат.

Гирланд мгновенно изменил угол прицела и выстрелил.

Павел вдруг остановился и медленно повернулся к Малиху.

Гирланд еще раз выстрелил.

Красное пятно расползалось по пропитанной потом рубашке Павла, и он грузно упал на песок.

Бота, лежавший рядом с Малихом, пристально вглядывался в даль, как бы ожидая оттуда поддержку.

— Что будем делать?.. Нам до них не добраться, если нас не прикроют.

— Ничего, скоро стемнеет, и мы его возьмем. Надо только подождать. Притащи-ка мех с водой!

Бота подполз к машине и громко выругался — под машиной было большое темное пятно, а из пробитого бака вытекали последние капли бензина. Он бросился к меху с водой, и ужас сковал его: мех тоже был пуст.

Гирланд продолжал методично обстреливать джип, в то время как Тесса поливала свинцом кусты, за которыми залег Малих.

Бота с проклятиями подполз к Малиху.

— Воды нет, мех пробит, — сказал он дрожащим голосом.

— Это не спасет их! — фанатично сказал Малих. — У них наверняка есть вода. Она достанется нам, так же как и их машина.

Гирланд и Тесса не меньше, чем Малих с Ботой, страдали от жары, но они даже не могли спрятаться в машине: в этом случае Малих и Бота решились бы на бросок и оказались бы на расстоянии пистолетного выстрела. А Гирланд понимал, что их с Тессой единственное преимущество — это возможность прицельных винтовочных выстрелов издалека.

— Хоть бы глоток воды! — пробормотал он, вытирая мокрое, воспаленное лицо.

Тесса ползком добралась до машины и вскоре вернулась с флягой. Отпив два глотка, протянула ее Гирланду.

— У нас мало шансов выбраться отсюда, Тесса. Бензина нет, машину из песка не вытащить. Даже если мы убьем их, нам не добраться до Диорбеля. — Гирланд взглянул на небо. Грифы продолжали свое медленное парение в ожидании добычи. — Как только стемнеет, они постараются приблизиться к нам. Это их единственный шанс… Они ждут темноты.

— Через полчаса-час надо ждать их нападения, — подтвердила Тесса.

Они решили немного отдохнуть. Минуты медленно ползли, день угасал. Ярко-желтый свет смягчился до оранжевого, появились первые звезды.

Вдруг Тесса подняла голову и прислушалась.

— Ты ничего не слышишь?

— Как будто вертолет! — Гирланд приподнялся.

Они стояли и смотрели в угасающее небо.

— Вертолет! С американскими знаками!

Гирланд призывно замахал руками. Вертолет приближался, снижаясь и разгоняя ястребов и грифов. Из кабины высунулся пилот, показывая, что заметил их.

Вертолет приземлился, и Гирланд бросился к машине за металлической коробкой, которую передал ему Кейри. Вместе с Тессой они побежали к вертолету, улыбающийся пилот открыл им дверь. В это время послышался отдаленный выстрел — Малих и Бота бежали к ним, тяжело увязая в песке и стреляя на ходу…

Дверь вертолета захлопнулась, и он оторвался от земли.

— Даже не дождались друзей?..

Гирланд резко обернулся к говорившему. Тот сидел сзади, вместе с офицером США.

— Меня зовут Джек Керман, — представился он. — А это лейтенант Амблер из Службы безопасности. Как в кино, не правда ли? Можете считать себя счастливчиками!

Гирланд посмотрел вниз на две белые фигуры, копошившиеся в песке, и глубоко вздохнул.

— Да, до сих пор мне везло! Нет ли у вас чего-нибудь холодненького?

Керман передал им термос. Напившись, Гирланд, наконец, спросил:

— Как же вам удалось найти нас?

— Тоже не обошлось без везения… После того, как я обнаружил мертвую Джанин Долней…

— Она погибла?!.. — Гирланд сжался.

— …Она переиграла, и Малих перехитрил ее. Но она не мучилась. Для нее это был лучший выход… Затем я пошел по следу Малиха. Видел вашу разбитую машину на дороге, был в Диорбеле, оттуда позвонил Амблеру. Он-то и достал этот вертолет. Ожидая его, я бродил по городу в надежде отыскать какие-либо сведения о вас. Один довольно болтливый африканец сказал, что видел, как вы подъезжали к вилле. Придя туда, я встретил Фонтеца. Он сначала упорствовал, но потом все рассказал. К этому времени прибыл Амблер, и мы полетели в саванну… Мы разыскивали вас весь день и по пути наткнулись на ваших дружков — Борга и Шварца. С ними все!.. Мы также побывали в хижине Кейри… Затем наткнулись на вас и, полагаю, мисс Кейри?..

— Да, это она… Вы поработали, как трудолюбивая пчелка!

— Пока мы арестуем вас, Гирланд, — вмешался Амблер. — У меня есть приказ срочно доставить вас в Париж. Вас ждет мистер Дорн.

Гирланд пожал плечами.

— А как же Тесса? Она не сможет оставаться в Дакаре.

— Дорн наверняка захочет встретиться и с ней. Вы полетите вместе.

Марк откинулся на сиденье.

Он не боялся Дорна. Микрофильмы, конечно, смягчат его, он будет удовлетворен, узнав о Раднице такие подробности. Дорн также не захочет, чтобы в ЦРУ узнали, как его дурачила Джанин… В конце концов, думал Гирланд, имея пять тысяч долларов на счету в банке, можно заняться чем-нибудь, вернувшись в Штаты. Деньги решают многие проблемы…

Вертолет уже снижался в аэропорту Дакара.

Оглавление

Тайна сокровищ магараджи

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

Невинный убийца

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Это — серьезно!

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12