========== Глава 1 ==========
Итак, понеслась!
— Почему она смотрит на тебя? — пропищал противный голосок Панси, сидящей рядом.
— Что? — удивленно поднял голову Малфой, на секунду отрываясь от конспекта и тут же опуская взгляд обратно на пергамент, стараясь поспеть за беглой речью профессора Флитвика. Он был полностью погружён в тему лекции и не сразу понял, о чем щебечет Паркинсон. Драко даже не старался слушать подругу, поэтому неожиданно замер, чуть не выронив из руки перо, услышав до боли знакомое имя: Гермиона.
— Грейнджер? — внешне невозмутимо переспросил он, хотя всё внутри сжалось от предвкушения недобрых вестей.
Панси задохнулась от возмущения по поводу того, что Малфой её не слушал, но тут же выпалила:
— Да, Драко, Грейнджер! Она пялится на тебя вот уже минут десять!
— А ты ревнуешь? — самодовольно усмехнулся он, изящно выгибая бровь и незаметно косясь в сторону старосты Гриффиндора. В груди привычно ёкнуло, когда его глаза встретились с тёмными глазами Гермионы. Желая досадить девушке, Драко призывно усмехнулся, недвусмысленно кивая на дверь и плотоядно облизываясь, ясно давая понять о своих намерениях. Грейнджер несколько секунд смотрела в нахальные глаза Малфоя, а потом смущённо отвернулась, быстро заскрипев пером. Драко облегчённо выдохнул, расслабляясь и вновь поворачиваясь к соседке:
— Всё, уже не смотрит. Довольна?
Панси удовлетворённо заурчала, словно кошка прижимаясь к нему практически всем телом, чем вызвала в Драко очередную волну отвращения. Но он терпел многие её выходки, потому что официально они встречались, а ему необходимо было, чтобы все думали, будто они пара. Стараясь не обращать внимания на девушку, Драко вновь уткнулся в пергамент.
Спустя минут десять, Малфой не удержался и посмотрел на парту, за которой сидела Гермиона. Их глаза вновь встретились, только теперь в её взгляде не было привычного презрения, остужавшего Драко, в нём горел неподдельный интерес. Малфой постарался не придавать этому особого значения, а потому заговорщически подмигнул Гермионе и отвернулся. Он чувствовал, как её взгляд прожигает его насквозь, но не позволил себе поднять головы, стараясь показать своё полное равнодушие. Спустя ещё пару минут он решил, что скоро загорится: что такое нашло сегодня на Грейнджер?!
— Драко! — снова запищала Паркинсон, — она опять!
— Тебя так волнует эта грязнокровка? — удивленно приподнял брови Малфой, стараясь не выдать своего волнения, которое всегда возникало, когда речь заходила о Гермионе.
— Нет, ну я просто… — надула свои розовые губки Панси.
— Пиши лекцию, не отвлекайся.
Девушка молча повиновалась, но уже через десять минут снова не выдержала:
— Ну, Драко! Мне неприятно, что она смотрит на тебя. Ты только мой! Она же всегда тебя ненавидела!
Малфой чуть не сломал перо от злости на Панси. Поборов охватившие его эмоции, Драко оторвал небольшой кусочек пергамента и отчетливо нацарапал на нем: «Поиграть захотела, грязнокровка?» Показав записку Паркинсон, он взмахом палочки превратил её в журавлика и, подув, отправил к Гермионе. Он с ядовитой усмешкой наблюдал за тем, как она настороженно разворачивает листок и читает надпись. Через секунду её щёки вспыхнули, и она, бросив сердитый взгляд на Малфоя, начала что-то быстро корябать в ответ. Драко с улыбкой отвернулся от неё и продолжил писать конспект, прислушиваясь к речи профессора Флитвика. Спустя минуту на его пергамент опустился такой же журавлик, какого он отправил несколько минут назад. Лихорадочно разворачивая листок, Драко уткнулся в знакомый убористый почерк, и его брови тут же полезли на лоб — там было написано: «А почему бы и нет, Малфой?» Оценив, что Гермиона никак не отреагировала на оскорбление, Драко провел кончиком пера по губам, обдумывая ответ. Скосив взгляд на место, за которым сидела Грейнджер, он усмехнулся, заметив, что она полностью закрыла свое лицо волосами, скорее всего, пряча румянец, наверняка заливший её щёки. «По-моему, ты уже играешь, Грейнджер!» — быстро написал он и незаметно для Панси снова послал гриффиндорке журавлика, наложив на него невидимое заклинание, которое снималось от прикосновения к Гермионе. Следя за тем, чтобы она обнаружила записку, внезапно появившуюся на её руке, Драко чуть не прыснул от смеха, заметив, как Гермиона вздрогнула от неожиданности и кинула на него испепеляющий взгляд. Через пару минут прилетела очередная весточка: «Да ладно? И как же?» Недолго думая, Малфой нацарапал, случайно поставив кляксу: «Что значили твои излишне любопытные взгляды? Или ты думала, что я не заметил?» Решив, что смысла выводить кляксу нет, Драко отправил ей журавлика и вновь попытался сосредоточиться на лекции, но не смог собрать мысли в кучу: они опять крутились вокруг Грейнджер.
— Итак, господа. К следующему занятию вы должны отработать названные мной заклинания и написать эссе на тему «Самые действенные заклинания для того, чтобы пробить стену», — закончил профессор лекцию.
Тут же взметнулась к потолку рука лучшей ученицы.
— Да, мисс Грейнджер? — спросил Флитвик своим писклявым голосом.
— Какого объёма эссе?
— Не менее пятидесяти сантиметров текста. А теперь можете быть свободны.
Драко, не торопясь, поднялся со своего места, собирая вещи в сумку. Панси поцеловала его в щёку и, сообщив, что ждёт в Большом Зале, быстро ускакала из кабинета. Собрав вещи, он огляделся: в кабинете практически никого не осталось. Проходя мимо Гермионы, Драко нечаянно задел её плечом, отчего она испугалась и выронила книги.
— Грейнджер, что за нелепость! — воскликнул он, размышляя, помочь ей или нет. Прекрасно осознавая, что никогда бы не позволил себе ничего подобного с другим человеком, Малфой присел на корточки, поднимая один из фолиантов. Она удивленно выгнула брови, но промолчала, чему-то улыбаясь. Драко многое бы отдал за то, чтобы она улыбнулась так ему. И только ему. Но нет, нельзя! Заставив себя отвести взгляд от таких манящих губ, он, протягивая Гермионе учебник, произнес:
— Смотри не доиграйся, Грейнджер.
И, подмигнув ей на прощание, резко развернулся на каблуках и ушёл, шурша мантией.
***
«Кто же это ещё из нас играет — вопрос открытый, да, Грейнджер?» — думал Драко, придирчиво ковыряясь в тарелке с жарким. Внезапно на его руку опустился кремово-белый журавлик, появившийся словно из ниоткуда. Малфой, как раз засунувший вилку в рот, чуть было не поперхнулся от неожиданности. Осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, он спрятал бумажную птичку в рукав и огляделся. Кажется, никто не заметил малфоевских махинаций: Панси и Астория без умолку трещали, Забини, сидящий рядом с Гринграсс, был самозабвенно увлечён поглощением еды; Крэбб и Гойл были беспросветно тупы, чтобы что-то предпринять, даже если и заметили журавлика, а Нотт спешно переписывал очередную работу к занятию вечно придирающегося Снейпа. Драко слышал, как Теодор ворчит себе под нос: «У Вас выведена клякса, переделывайте! Да какая ему разница, выводил я её или чисто написал? Ещё и декан Слизерина…» Драко прыснул в кулак, прекрасно понимая друга. Что бы там ни думали гриффиндорцы, а Снейп и своим спуску не давал, только что баллов снимал меньше и позволял переписывать работы.
Дрожа от нетерпения, Малфой быстро доел и, вскакивая с места, бросил товарищам:
— Не теряйте, мне надо заскочить в гостиную. Встретимся на зельеварении.
Дождавшись молчаливого кивка Блейза и громкого:
— Твою ж мать! — от Нотта, опять сделавшего кляксу только теперь на последних пяти сантиметрах текста, Драко, усмехаясь, скорее поспешил прочь из Большого Зала.
Добравшись до Башни старост, Малфой чуть не навернулся со ступенек, после чего сбавил темп, вспомнив, что должен соответствовать своему статусу всегда и везде, а не носиться по замку сломя голову, как пресловутые гриффиндорцы. Зайдя в свою комнату, Драко вытащил бумажного журавлика из рукава и трепетно развернул. Ну вот опять! Грейнджер, что же ты творишь?! Заставив себя успокоить бешено бьющееся сердце, Малфой прочитал записку, написанную рукой любимой: «Получается, если ты заметил, значит и сам за мной следил?» После знака вопроса был нарисован маггловский смайлик, должно быть, обозначающий улыбку. Драко чуть не зарычал: следил он за ней, как же! Да, следил… Как и все годы до этого… Рука непроизвольно сжалась, сминая кремовую бумажку, которая, казалось, обжигала ему ладонь.
«Грейнджер, Грейнджер, что же на тебя нашло? Почему за последние две недели из твоего взгляда исчезли всякое презрение и ненависть, которых я добивался столько лет? Куда это подевалось? Ты не должна меня… Нет! Ни за что! Я столько старался, чтобы ты меня ненавидела, не рушь эту хрупкую стену, прошу… Если она сломается, я же не выдержу… — Драко глубоко задышал, схватившись за голову, клочок пергамента упал к его ногам. — Я не могу, я не могу тебя забыть. Ненавидь меня, я прошу! Я ведь поддамся этой слабости… Ты должна меня ненавидеть, обязана! Ты!.. О, Грейнджер…»
Ну, нет. Он должен убить всякие намеки на чуть более тёплые отношения между ними. Разрушить. Сломать. Раскрошить. Искоренить. Уничтожить. Любое слово подойдет, выбирайте, какое хотите.
Подлетев к столу, Драко схватил чистый лист пергамента и достал из сумки перо. Макнув его в фамильную чернильницу, Малфой размашисто вывел, стараясь посильнее её оскорбить: «Грейнджер, не ожидал, что ты такая самовлюбленная дура, прям как твой святой Поттер. Вы стоите друг друга! Ты действительно решила, что меня волнует какая-то грязнокровка? Тем более такая мерзкая заучка, как ты? Да я бы даже не заметил твоего взгляда, если бы это не взбесило мою девушку! А стоило мне только посмотреть на тебя, как ты вся потекла, не так ли? Не отнекивайся, я прекрасно видел, как вспыхнули твои щеки от смущения. Неудачный ты сделала выбор для изучения слизеринцев. И если ты хотела так замарать меня взглядом, то тебе не удалось — небось глаза заболели смотреть на такую красоту. Бедняжка! Предупреждаю: ещё раз поймаю тебя на этом, и мы с тобой поговорим совсем по-другому!» Придирчиво прочитав послание, Драко почувствовал сумбурность и посредственность своих слов. Все это выглядело слишком жалко, казалось, будто он оправдывается перед Гермионой. Но понимая, что сейчас не сможет ничего исправить, Драко — эх, была не была! — превратил пергамент в очередного журавлика и отправил Гермионе. Взглянув на часы, Малфой судорожно схватил сумку и выбежал из гостиной, на ходу засовывая между страниц учебника перо. Ему совершенно не улыбалось опоздать на занятие к Слизнорту.
Драко ещё бежал по коридору, когда его настиг звонок, оповещавший о начале занятия. Он добежал до кабинета как раз в тот момент, когда Слизнорт собрался закрывать кабинет изнутри. Увидев запыхавшегося от быстрого бега Малфоя, профессор широко улыбнулся, распахивая дверь и пропуская того внутрь:
— Скорее входите, юноша! Нас ждет преинтереснейший урок сегодня!
Драко, не обращая внимания на любопытные взгляды гриффиндорцев и слизеринцев (и почему сегодня все занятия с Гриффиндором?!), молча прошёл к своему месту и устроился у своего котла между Панси и Теодором.
Малфой практически не замечал вещавшего что-то профессора: взгляд его был прикован к рукам Гермионы Грейнджер, вертевшей между пальцев какую-то мятую бумажку. Драко был уверен, что это его записка. Значит, она уже прочитала её, однако ответ пока писать явно не собиралась. Заставив себя сосредоточиться на теме, Драко взялся за приготовление одного из самых технически сложных, а оттого ещё более ценных противоядий от укусов оборотней. Если хоть один ингредиент будет неправильным, зелье станет страшнейшим ядом, превращающим укушенного в волка навсегда.
Занятие закончилось, и Драко уже перестал переживать по поводу ответа от Гермионы: она опять вела себя по отношению к нему холодно-отстранёно, будто его и не было, однако в её глазах так и не появилось привычного ему презрения. Недоумевая по поводу её странного поведения, Драко отправился в гостиную, где провёл вечер за скучными уроками и заунывным общением с друзьями. Правда, получилось так, что в итоге домашнее задание осталось практически нетронутым, что, впрочем, не особо сильно смущало Малфоя. Перед сном Драко сходил в душ, запечатлел на щеке Панси дежурный полный равнодушия поцелуй, посмеялся над младшекурсниками и практически выбросил из головы Грейнджер, гордясь собой. Однако стоило ему только лечь в кровать, закрывшись от всех серебристо-зеленым пологом, как голова вновь заполнилась тревожными мыслями о Гермионе.
«А что, если Гермиона узнает о проклятии? Нет, это нереально. Да и что я беспокоюсь, я достаточно позаботился о том, чтобы она никогда в меня не влюбилась. Пусть будет со своим вонючим Уизли, хотя лучше уж с Поттером, он хоть с могзами…» — привычно начал метаться Драко. Каждую ночь его посещали подобные мысли, и он каждый раз пытался безжалостно прогнать их, однако на этот раз взбудораженное сознание отказалось повиноваться хозяину. Перед его внутренним взором всплыла Гермиона, смущенно отводящая от него свои глаза, даже не понимающая, как она прекрасна в этом своем смущении: лихорадочный блеск в глазах, алые щеки, пухлые губы, которые она нещадно кусала, волнуясь, и эта её привычка вечно заправлять непослушные волосы за ухо, через минуту вновь падающие на её гладкое лицо. Драко понимал, что Грейнджер для него как наркотик, как некая отдушина, на которую он может выплеснуть свою неоправданную любовь, не принадлежащую более никому. Он осознавал, что у него не было выбора, поэтому старался не привязываться к людям, чтобы ненароком не принести им ещё больших страданий. Гермиона же стала его страшным грехом во плоти, однако он всеми силами заглаживал грозящую девушке опасность, подогревая в ней ненависть к нему вот уже несколько лет.
Желая поскорее окунуться в небытие сна, Драко начал вспоминать детские перепалки с Золотым Трио, в частности с ней — Гермионой Грейнджер. Эти воспоминания дарили тепло и успокаивали израненную душу Малфоя. Вскоре он начал засыпать, тревожно сжимая рукой подушку и чуть нахмурив светлые брови. Пусть он и холодный слизеринец в глазах других, но он такой же обычный человек, испытывающий сильные эмоции и боль от неразделённой любви, которую нельзя разделить ни с одним живым существом…
Ресницы Драко еле трепетали во сне, отбрасывая на щеки бесцветные тени, неяркий свет луны очерчивал острое лицо мирно спящего Малфоя, даже не подозревавшего о том, что на его подушку только что опустился кремово-белый журавлик.
========== Глава 2 ==========
Драко стоял в ванной, обнажённый по пояс, и усердно чистил и так белоснежные зубы. Влажные волосы облепляли лицо, на плечах и спине виднелись капельки воды, нападавшей со светлых прядей, а узкие бедра скрывало темно-зелёное махровое полотенце. Мягкая ткань держалась на честном слове, и казалось, что она спадёт от любого мало-мальски неловкого движения Малфоя, которого, однако, это совсем не волновало.
Энергично орудуя щеткой, Драко смотрел в распахнутое окно, открывающее великолепный вид на Чёрное озеро. В предрассветных сумерках озеро выглядело и впрямь чёрным и казалось, что там разверзлась какая-то тёмная бездна. В тонких лучиках проклёвывающегося за кромкой Запретного леса утреннего солнца Драко заметил несколько блеклых теней на берегу, отбрасываемых гордо вышагивающими фестралами. В груди что-то болезненно сжалось от нехороших воспоминаний, и слизеринец перевёл взгляд на золотящиеся в рассвете вершинки гор, которые торчали будто из плотного чёрного тумана, каким виднелся в далеке лес, не освещенный ещё золотисто-розовым цветом. Драко чувствовал какую-то непередаваемую лёгкость и нежность, наблюдая за каждодневным чудом, поэтому он с трудом заставил себя оторваться от созерцания, дабы закончить умывание. Поплескав на лицо холодной водой, вновь обрызгав открытые плечи, от чего бледная кожа покрылась мурашками, Малфой, не вытираясь полотенцем, вышел из ванной комнаты.
Зайдя в комнату, в которой оказался один Блейз, Драко заметил, как тот недовольно кривится, глядя на мокрого Малфоя, и широко усмехнулся другу прямо в лицо. Не обращая на негодование Забини никакого внимания, Драко прошествовал к своей кровати, потеряв по пути полотенце с бедер. Надев брюки и нагнувшись, чтобы поднять с пола носки, Малфой заметил что-то белое, копошащееся в тяжёлых складках полога. Развернув ткань, Драко удивленно уставился на кремово-белого журавлика, беспомощно хлопающего бумажными крыльями. Быстро развернув записку и бегло прочитав надпись, Малфой кинул кусочек пергамента в сумку и продолжил собираться.
Через минуты три друзья уже неторопливо поднимались в Большой зал, с нетерпением предвкушая сытный завтрак. По дороге Драко заметил Гермиону, также идущую есть, но она громко смеялась, держась за Рона и хлопая Гарри по руке, никого вокруг не замечая. Малфой ускорился, проходя мимо них, чтобы не видеть эту гриффиндорскую идиллию. Все-таки он им немного завидовал, понимая, что такой дружбы в его жизни никогда не было и не будет. Хотя нет, не так: была, но больше никогда не будет.
Надолго погрузившись в свои мысли, Драко и не заметил, как оказался в классе истории магии. Это занятие у них проходило вместе с Когтевраном и Гриффиндором, в то время как пуффендуйцы помогали мадам Стебель пересаживать мандрагор. Не желая сидеть с кем бы то ни было и что-то пробормотав привязавшейся к нему Панси о плохом самочувствии, Малфой прошел вглубь кабинета и одиноко устроился на самой последней парте. Дождавшись начала занятия и выждав несколько минут, чтобы однокурсники полностью переключились друг на друга, пользуясь полным безразличием Бинса (кроме, конечно же! , Гермионы), Драко достал записку, полученную утром. Или ночью?
Почерк был определённо гермионин, но разве могла она на его грубое послание ответить так? Любая бы психанула! Удивляясь её железной выдержке и высокому интеллекту, Малфой ещё раз вчитался в фразу, написанную — какая ирония — темно-зелёными чернилами.
Честно говоря, он даже в тайне порадовался, что она не оттолкнула его, но не решился этого признать даже для самого себя.
«Драко, ведь ты не такой. Зачем ты кажешься хуже, чем есть на самом деле?». Он не знал, что сказать на это. С чего она вообще решила, будто он не такой? И да, она назвала его по имени. Не презрительно «Малфой», а просто «Драко». Как бы между делом, будто часто использовала его имя в своей речи, и сейчас написала, не задумываясь.
Слизеринец уставился на копну каштановых волос, сидящих где-то впереди. К большому удивлению Малфоя, Гермиона не записывала за Бинсом, а сидела в одиночестве и напряженно кусала губы, вертя в руках перо. Внезапно, словно почувствовав его взгляд, девушка повернулась и посмотрела в серые глаза парня. Стараясь не глядеть на её губы, которые она только что облизала, Драко вскинул одну бровь и нахально усмехнулся, подмигивая ей. «Наивно, Грейнджер. Ох, как наивно», — беззвучно прошептал он, надеясь, что она поймет его. Девушка сосредоточенно следила за движениями его губ, недовольно хмурясь. Отчаявшись разобрать, что же он сказал, Гермиона жестом показала ему, чтобы он написал это, и резко отвернулась. Спустя пару минут на её стол опустился очередной журавлик.
Драко успел полностью погрузиться в себя и забыть об отправленной записке, как ему вдруг пришел ответ: «Я знаю, что права…». Удивленно оторвав взгляд от пергамента, Малфой вновь встретился с шоколадными глазами девушки. Она следила за ним, ждала его реакции. Решив, что не станет отвечать, Драко только демонстративно закатил глаза и презрительно поджал губы, показывая, что он на самом деле думает о её догадках. Мгновенно вспыхнув, Гермиона нервно облизнула губы и вновь повернулась к своей парте. Оставшуюся часть урока Малфой старался не замечать того факта, что Грейнджер не сводила с него своих глаз.
После этого у них была Защита от темных искусств у профессора Снегга. С гриффиндорцами. Опять. Драко, не желая нарываться на штрафные баллы, молча слушал и записывал все, что говорил преподаватель. Спустя полчаса он чуть не подпрыгнул на стуле, услышав рядом с собой едкое:
— Мисс Грейнджер, я, конечно, понимаю, что мистер Малфой весьма необычный молодой человек, но не могли бы Вы планы о его уничтожении придумывать не на моем занятии?
По кабинету пронесся смех, и все обернулись посмотреть на старосту Гриффиндора. Она сидела полностью залившись краской и уткнувшись в пергамент, стараясь спрятаться за волосами, чем ещё больше смешила окружающих. Драко попытался поймать её взгляд, но она упорно прятала его на бумаге. Гарри и Рон обеспокоенно смотрели на девушку, но она не обращала на друзей внимания, усердно скрипя пером, не поднимая головы. Усмехнувшись, Малфой отвернулся и вновь сосредоточился на уроке.
Через некоторое время он почувствовал, как что-то мешает ему, словно прожигая спину. Напряженно оглядевшись, он не заметил ничего необычного: все молча писали, внимательно слушая профессора. Тряхнув головой, чтобы согнать наваждение, Драко вновь застрочил пером, стараясь поспеть за Снеггом. Не прошло и минуты, как слизеринец вновь почувствовал то же самое: кто-то сверлил его взглядом. Обернувшись, он вновь не поймал никого. Мысленно выругавшись, Малфой решил воспользоваться другой тактикой: опёршись головой на левую руку, он продолжил писать, но в то же время мог практически незаметно наблюдать за половиной аудитории. Прекрасно сознавая, кто мог стать причиной его неудобств, Драко сосредоточил свое внимание на Гермионе. И да, его догадка подтвердилась: вскоре он был вознагражден робким взглядом девушки из-под полуопущенных густых ресниц. Заметив, что Малфой наблюдает за ней, и осознав, что поймалась, гриффиндорка испуганно расширила глаза и молниеносно вытащила из-за уха локон, который скрыл её лицо.
Драко не забыл своего вчерашнего обещания, поэтому незаметно написал послание и отправил журавлика, мягко подув на него. В нём он предложил Гермионе встретиться в полночь на Астрономической башне, чтобы поговорить. Соответственно, она должна была прийти одна (ему не нужны были эти гриффиндорские олухи, с которыми она вечно таскалась). Хотя с другой стороны Драко был рад, что у Грейнджер есть друзья, которые всегда позаботятся о ней, защитят её от… от таких, как сам Малфой.
Прозвеневший, наконец, звонок освободил Драко от её назойливого взгляда — девушка почему-то не сводила с него глаз. Но сегодня ночью он выяснит причину такого странного интереса, заставляющего его волноваться. Почему-то его бросало в дрожь от её настойчивого взгляда. Ну, нет. Надо всё выяснить и заставить ее окончательно ненавидеть. Иначе нельзя. Пусть лучше любит своего Поттера…
***
— Да заткнитесь вы уже! — устало бросил Драко, даже не поднимая головы. Он лежал на своей кровати и каждые три минуты нервно поглядывал на часы, предвкушая встречу с Грейнджер. Он и она. На крыше. Ночью. Одни… Нет-нет, нельзя и мечтать об этом…
Из-за полога опять раздался хрюкающий смех Гойла и громогласное крэббовское:
— Болван, дай я!
— Да захлопнитесь уже, а!!! — не выдержал Малфой, вскакивая с постели.
Парни недоуменно переглянулись, глядя на растрепанного блондина. Вечно спокойный, высокомерный Малфой почти никогда не опускался до такого, пропуская мимо ушей все их забавы. На его щеках играл лихорадочный румянец и, заметив это, Блейз дипломатично вставил:
— Право, ребят. Давайте спать.
Недовольно ворча и обеспокоенно оглядываясь на нервного Малфоя, продолжающего стоять, словно боясь его гнева, парни разлеглись по кроватям и задёрнули пологи кроватей.
— Спокойной ночи, — послышалось со стороны Крэбба. Гойл промолчал, впрочем, он и всегда был не особо многословным. Забини примирительно подмигнул Драко, спокойно улыбаясь, и тоже спрятался за своим пологом. Нотт уже давно спал.
Устало вздохнув, Малфой провёл рукой по волосам, не понимая, что на него нашло. Глянув на часы, он обнаружил, что у него есть ещё полчаса, чтобы поваляться в кровати. Недолго думая, Драко воспользовался представившейся ему возможностью полежать в тишине и темноте, набираясь сил перед встречей с Гермионой.
***
Гермиона была уже там, когда Малфой, задыхаясь, добежал до башни Астрономии, снизив темп для солидности только перед выходом на открытый участок. Волосы её были растрепаны, мантия накинута на мягкую голубую ночную рубашку, край которой Драко заметил, когда ветер рванул черную ткань, приоткрывая тонкие ноги девушки. Гермиона с любопытством смотрела на слизеринца, чуть склонив голову на бок. Малфой подошел к ней вплотную, скрестив руки на груди и тихо спросил:
— Что тебе от меня надо, Грейнджер? Ты меня уже достала! Что за сентиментальный бред ты написала в своей записке?
— Я…
Драко не дал ей договорить, перебивая и тыча пальцем девушке в грудь:
— Ты что, сказок перечитала про то, как злодеи становятся добрыми?!
Вдруг Гермиона улыбнулась. Широко и открыто. Драко даже растерялся немного: «Ну вот и как с ней разговаривать, когда она тебе так улыбается?».
— Драко, а ведь я права. Сказка оправдывается, — лукаво сощурилась она, сверкая шоколадными глазами, которые во тьме казались почти черными.
— С каких пор ты называешь меня по имени?
— С тех, как я заметила, какой ты на самом деле, — прошептала Гермиона, делая маленький шаг ему навстречу и почти касаясь его. — Зачем ты скрываешь себя?
Драко криво усмехнулся, стараясь показать, что его вся эта ситуация попросту забавляет, хотя в груди бешено билось сердце от понимания, как близко стоит девушка, любимая им много лет, и совсем не испытывает к нему ненависти. Или это просто обман, уловка?
— О, дорогая, — еле слышно прошептал Драко прямо на ухо Гермионе, привлекая её к себе за талию, — что ты. Я совсем не скрываю того, кто я есть. Особенно от тебя.
Сказав это, Малфой чуть отстранился от девушки и, продолжая удерживать её правой рукой, поднял вверх левую так, чтобы рукав упал до локтя, оголив белое предплечье с черной меткой. Со стороны Гермионы послышался судорожный вздох, и она будто оцепенела в его руках, но не сделала ни единой попытки вырваться. Он надеялся запугать её, заставить окончательно отвернуться от него, и печально улыбнулся, радуясь своей победе, как вдруг Гермиона ошеломила его, обняв. Она прижалась к нему, спрятав лицо на левом плече, что-то тихо шепча и чуть качая головой.
— Грейнджер… — голос Малфоя сорвался. — Грейнджер, что ты делаешь?
Он беспомощно стоял, не зная что делать или говорить. Гермиона медленно подняла голову с плеча, не разжимая рук, и посмотрела в серые глаза детского врага.
— Драко, я знаю кто ты. Думаешь, я не вижу, какой ты добрый и честный. Ты зачем-то отгораживаешься от всего мира, отталкивая друзей, даже Панси для тебя — просто игрушка. Единственный любимый тебе человек — Нарцисса, хотя и от нее ты отказался. Ты ведь уже несколько лет не видел мать, не так ли? А ведь она горячо любит тебя, как и ты её — это сразу видно. Что-то гложет тебя, заставляя быть злым, эгоистичным, надменным подонком, хотя за этим скрывается сильная боль. Ты не обманешь меня. Что ты скрываешь, Драко Малфой? Зачем все эти маски? И да, метка — отнюдь не доказательство. Ты принял её против воли, зная, что так надо. Твоя душа против. Я видела, как ты морщишься, когда касаешься её или когда говорят про Волан-де-Морта. Ты не хочешь быть таким, но заставляешь себя, а зачем? — Гермиона глубоко выдохнула, переводя дыхание, а Драко смотрел на неё практически не моргая, поражаясь тому, как глубоко она понимала его. Девушка положила руку ему на щеку, вглядываясь в глаза ласкового дымчатого оттенка. — Драко, я давно наблюдаю за тобой, ты меня не обманешь своими оскорбительными записками. Ты…
— Хватит! — выдохнул Малфой, ошеломленно глядя на Гермиону. — Ты не понимаешь…
— А ты помоги мне понять… — прошептала она, поднимаясь на носочки и приближая свое лицо к его. — Драко…
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Малфой притянул девушку за волосы и, наконец, позволил одному из своих снов сбыться — впился губами в чуть приоткрытый рот Гермионы. Поцелуй длился не более пяти секунд, как вдруг Драко осознал весь ужас ситуации. Он резко оттолкнул девушку и, развернувшись, зашагал к выходу, не обращая внимания на кровь, бьющую в виски, оставляя Гермиону стоять одну с чуть прикусанной губой и полными не пролившихся слёз глазами.
— Драко, — что-то в её голосе заставило его замереть. — До завтра…
Комментарий к Глава 2
Только не бейте меня за такое быстрое развитие событий - так надо;)
========== Глава 3 ==========
Драко лежал на неширокой кровати, собирая бледным телом ясный свет луны с простыней, вспоминая свою встречу с девушкой с Астрономической башни. Да-да, именно так: девушка с башни Астрономии. Только теперь, оказавшись вдали от неё, он смог полностью осознать, что же произошло, переварить все слова, сказанные ему Гермионой, вспомнить выражение её глаз, вкус её губ…
«Так, стоп, Драко, притормози! — остановил сам себя парень, смахивая крохотную капельку пота со лба. — Ну, вот. Теперь я ещё и сам себя одёргиваю. Грейнджер, ты сводишь меня с ума!».
Тяжело вздохнув, Малфой перевернулся на другой бок, надеясь уснуть. Перед глазами вновь возникло улыбающееся лицо Гермионы. Она улыбалась ему и только ему! Искренне. Открыто. Без фальши. Драко, вновь разозлившись своим мыслям, попытался думать о Тёмном лорде и его планах об уничтожении Поттера. Но вскоре его мысли вернулись к пышноволосой подружке зеленоглазого очкарика, вечно таскающегося с рыжим увальнем, который шатается в обносках своих братьев. Содрогнувшись от отвращения, Малфой стремительно выпнул Уизли из своей головы, прикрыв глаза. Сквозь плотно сомкнутые веки виднелся яркий лик луны, крадучи пробравшийся в комнату слизеринцев. Понимая, что так он точно не уснет, Драко приподнялся, чтобы плотно задернуть тяжелый полог, после чего вновь расслабленно откинулся на подушки.
В голову опять стали лезть ненужные образы и мысли. Он так давно мечтал о поцелуе с Гермионой, что до сих пор не мог поверить в произошедшее. Если, конечно, это не очередной сон. Хотя нет, Драко до сих пор чувствовал её аромат, окутавший его, когда он прижал к себе девушку. От неё пахло лимоном и свечным воском. То, что надо! Теперь этот запах неуловимо летал в воздухе, благо плотная ткань полога несколько удерживала его, не давая потеряться в душной комнате.
«Грейнджер, что же такое с тобой происходит? — размышлял Малфой, закинув одну руку за голову. — И почему нельзя как все нормальные люди? Вечно ты суёшь свой любопытный нос, куда не надо…». Кто-то, кажется Крэбб, громко всхрапнул, отвлекая Драко от грустных мыслей. Понимая, что времени много, а завтра ещё два урока у МакГонагалл и практика у Снегга, после чего намечалась тренировка по квиддичу, блондин силой воли очистил своё сознание и, чтобы не дать Гермионе вернуться в свою голову, начал мысленно считать соплохвостов: «Раз соплохвост, два соплохвост, три…». Да-да, именно! Драко Малфой, чистокровный пройдоха, Пожиратель смерти, истинный слизеринец лежал в своей кровати в спальне Слизерина и считал пресловутых соплохвостов. «Мерлин тебя раздери, Хагрид!» — подумал Малфой, не особо, впрочем-то, отвлекаясь от своего занятия. Как бы глупо это ни было, но через пять минут Драко уже спал.
***
Следующий день пролетел для Драко как в тумане. На уроках он чувствовал пристальный взгляд Гермионы, но ничего не делал с этим, позволяя девушке осознать, с кем связалась. Он почувствовал себя только чуточку лучше, когда взял в руки метлу и взлетел в синее небо, рассекая лицом прохладный воздух. Полеты всегда помогали ему сосредоточиться, собрать мысли в кучу, обуздать эмоции, дисциплинировать ум. Чувствуя, как зелёная мантия громко хлопает по спине, Драко упивался той легкостью, которую дарил ему свежий воздух.
После тренировки Малфой твердо для себя решил, что не пойдет этой ночью на башню Астрономии. Уж слишком сильно он хотел девушку. Он понимал, что сейчас его желание слишком притуплено, но вечером его ждала пытка, которую он хотел преодолеть с гордостью.
Вернувшись в гостиную, Драко наткнулся на Панси, которая ловко завела его и упорхнула в свою комнату, надеясь, что он пойдет за ней дабы завершить начатое. Однако, переборов первородный инстинкт, Малфой ушёл к себе. Вскоре он пожалел о своём решении, но ничего уже поделать не мог. Его тело вновь горело, а мысли крутились вокруг Грейнджер, которая (да, время уже подходило к полуночи) скорее всего ждала его. В комнате стояла гробовая тишина: Нотт и Блейз уже спали, а Крэбба с Гойлом не было — сегодня они должны были остаться у своих подружек. Немного хриплое дыхание Драко гулким эхом отдавалось от каменных стен. Внезапно он понял, что проиграл эту битву. Он проиграл самому себе, когда встал и, натягивая брюки и на ходу застегивая мантию, выскочил в коридор. Уже через две минуты (спортсмен, однако!) Драко бесшумно ступил на площадку Астрономической башни, часто дыша.
Гермиона стояла к нему спиной, несколько напряженно опираясь на перила и глядя куда-то в даль. Луна тонко очерчивала её фигуру, выделяя самое важное. Драко по-кошачьи подкрался к девушке и обвил её сзади руками за талию, выдохнув в макушку:
— Грейнджер…
Гермиона испуганно вздрогнула, чуть не закричав от страха, но вовремя сдержалась.
— Драко… — ответно прошептала она, поворачиваясь в его руках. — Я знала, что ты придёшь.
Малфой не стал что-либо спрашивать, а лишь зарылся тонкими пальцами в каштановые волосы, ожидая реакции девушки. Гермиона опять удивила его, прикоснувшись костяшками пальцев к скуле слизеринца и мягко проведя рукой по щеке, после чего она нежно очертила большим пальцем немного приоткрытые губы.
— Грейнджер, что ты творишь? — удивленно отшатнулся от неё Драко, впрочем не выпуская гриффиндорку из объятий.
— Изучаю тебя, — шёпотом.
На пару секунд Малфой потерялся, не зная, как же себя вести с этой девушкой. После чего он широко ухмыльнулся своим мыслям, а в непроницаемых глазах появился озорной блеск, не особо заметный в лунном свете. Со стороны казалось, что Драко просто широко улыбается, обнимаясь со своей девушкой. Одно только «но»! Гермиона не являлась его девушкой. И, кстати, его ничуть не мучила совесть по поводу Панси — он был бы даже не особо огорчен, если бы Паркинсон увидела их с Грейнджер и закатила истерику, ведь так было бы многим меньше шансов, чтобы она полюбила его. А так: бросить бы не бросила, но и о глубоких чувствах говорить не имело бы никакого смысла. Однако он понимал, что вскоре вся школа узнала бы, что Малфой спутался с грязнокровкой, чего он допустить не мог. Репутация семейства Малфоев должна оставаться белоснежной.
Быстро оценив обстановку, Драко, шагнув вперед, резко прижал Гермиону к широким перилам, делая вид, что хочет поцеловать её, и, приподняв, посадил её на деревянную ограду. Девушка, удивленно выгнув бровь, потянулась к нему за предполагаемым поцелуем, но Малфой прижал палец к её губам, шепча:
— Тише, тише, Грейнджер…
Девушка несколько недовольно сжала губы, на что Драко рассмеялся:
— Гермиона, ты хоть понимаешь, что делаешь?!
— Да, — на грани слышимости, а потом вдруг замотала головой. — Нет. Не знаю почему, но меня невыносимо тянет к тебе. Словно ты что-то давно забытое, необходимое, как воздух. Будто я забыла что-то важное, где-то потеряла частичку себя. Но я могу её найти, я знаю, чувствую. Она есть, когда ты рядом.
Гермиона говорила все это, опустив глаза, будто стыдилась сказанных слов. Драко же стоял будто громом пораженный от её признания. Прикрыв на секунду веки и сделав глубокий выдох, Малфой резко спросил:
— Ты вообще помнишь, кто я?!
— Ты Драко Малф…
— Я Пожиратель Смерти, и ты это прекрасно знаешь! — резко прервал её слизеринец. — Ты же понимаешь, что я могу убить тебя, как подружку и помощницу Поттера?
Гермиона несколько побелела и сильно прикусила губу, но все же смело подняла голову и твердо посмотрела в дымчатые глаза:
— Ты не убьёшь меня.
Голос девушки чуть дрогнул, выдавая охватившее её волнение. Драко, поражаясь её стойкости, вдруг резко наклонил её за перила, на которых Гермиона сидела. Теперь большая часть её тела висела над пропастью, и не упала она лишь только благодаря сильным рукам Малфоя, удерживающим её. Глаза девушки расширились, и она судорожно вцепилась в плечи парня, силясь подняться, однако Драко не давал ей такой возможности, продолжая удерживать. Она согнула ноги в коленях, цепляясь ими за перила, но понимала, что это не спасет её, если слизеринец решит убрать свои руки. Драко, начиная уставать, приблизил свое лицо к её и спросил:
— Ты уверена, что не убью?
Гермиона испуганно прикрыла глаза, очевидно обдумывая ответ, и вдруг обмякла в его руках, покоряясь:
— Я доверяю тебе…
Драко чуть не выронил девушку, опешив от её слов. Уже в который раз за сегодняшний день она удивляет его? Подержав её ещё несколько секунд, Малфой медленно поднялся, возвращая Гермиону в прежнее положение. Она сразу же соскользнула с перил, некрепко встав на ноги.
«Доверяет? Она ему доверяет? Что произошло? Почему, почему опять всё это происходит?.. — думал Драко, разглядывая гриффиндорку. — Мне надо уйти… Надо отказаться от неё. Прямо сейчас!». Внезапно размышления Малфоя прервала Гермиона, прикоснувшись своими нежными губами к его. Моментально всё забыв, он притянул девушку к себе, зарываясь пальцами в густые волосы и углубляя поцелуй. Грейнджер издала какой-то сладостный полувздох-полустон прямо ему в рот, отчего Драко почувствовал, как приливает кровь и, переместив одну руку на грудь девушке, яростно впился губами в её тонкую шею. Гермиона выгнулась в его руках, хватаясь холодными пальцами за черную мантию, собирая складки на спине. Рука Драко пробралась под плотную ткань до ночной рубашки, обнаруживая, что Гермиона пришла практически голая: полупрозрачная ночнушка плотно облегала ничем более не прикрытую грудь, очерчивая каждый изгиб молодого тела.
— Драко… — выдохнула Гермиона, зарываясь пальцами под его одежду, когда он ласкал её груди, целуя девушку в ухо. — Драко, я люблю тебя…
Малфой резко замер как был, после чего сильно оттолкнул девушку от себя на метр, от чего она больно ударилась о перила и с глухим звуком упала на каменный пол.
— Потаскуха, — выплюнул он и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинул башню, оставляя Грейнджер тихо скулить от боли и унижения на ледяном полу.
========== Глава 4 ==========
На следующее после памятной ночи утро Гермиона не пришла на завтрак, чему Драко не придал особого значения, самозабвенно поедая яблочный пудинг и запивая его тыквенным соком. Настроение у него было прекрасное, несмотря на ужасную, практически бессонную ночь. Он просто всё для себя решил, и ему стало легче. Сегодня ночью, если Грейнджер придет на их место, он заставит её ненавидеть его. Он покажет, какой он на самом деле, окончательно разрушив её наивные мечты.
Сегодня у их факультета было пять занятий, два из которых проходили совместно с Гриффиндором. Гермионы на них не было. Драко немного нервно огляделся, убеждаясь, что её и вправду нет. Может, она прогуливает из-за него: он ведь унизил её. Хотя нет, Грейнджер даже в полуобморочном состоянии не пропустит трансфигурацию — что-то определенно случилось.
— Мистер Поттер, вы не знаете, где мисс Грейнджер? — первым делом спросила декан Гриффиндора, оглядывая класс.
— Она в больничном крыле, — ответил Гарри. Драко заметил, что лицо у него было слишком бледным, а руки нервно теребили перо — парень явно нервничал. Бросив взгляд на рыжего, Малфой увидел, что и он не в лучшем состоянии: что-то явно произошло с Гермионой.
Минерва, чуть нахмурив брови, уточнила:
— Что-то серьёзное? — на что Поттер как-то обреченно, на взгляд Малфоя, покачал головой.
Несколько переживая по поводу Грейнджер, Драко случайно поджёг свое перо, записывая за профессором о том, как превратить огонь в воду. Панси испуганно соскочила со своего места и не садилась, пока Малфой не привел всё в надлежащий порядок. МакГонагалл, на удивление, даже не удосужилась снять с него баллы, просто продолжая лекцию, будто не заметив ничего необычного.
— Что с тобой сегодня такое? — осторожно спросила девушка.
Не зная, что ответить, чтобы не обидеть Паркинсон, Драко предпочел промолчать, лишь немного сведя брови, благодаря чему на переносице прорезались две глубокие морщинки. Перед глазами возник образ девушки, которую он любил. Желая хоть чуть-чуть успокоиться, Малфой оторвал небольшой клочок пергамента и аккуратно вывел на нем: «Ну что, Поттер, довели подружку? Она с ума сошла от вас или вообще умерла, а? Это же что должно произойти, чтобы Грейнджер пропустила трансфигурацию?!». После чего он туго скрутил бумажку в маленький рулончик и кинул в Гарри, попав тому в левое ухо. Вскоре ему пришёл ответ: «Малфой, отвяжись. Всё с ней в порядке, а остальное не твоего ума дело». Облегченно выдохнув, Драко силой воли выкинул Гермиону из головы и сосредоточился на профессоре, которая как раз собралась демонстрировать превращение огня в воду.
Следующие триурока прошли для Малфоя как в тумане. Он не замечал, что происходит вокруг, и ни о чем особо не думал, погрузившись в какое-то странное оцепенение. Его не покидало стойкое чувство, будто произошло что-то очень плохое, и он — Малфой — к этому как-то причастен.
Последнее на сегодняшний день занятие вновь проходило с Гриффиндором, которое Драко Малфой с нетерпением ждал, чтобы убедиться в присутствии вполне здоровой Гермионы на уроке. Разочарование. Её не было. Поттера с Уизли тоже. Стараясь не обращать внимание на пищащего что-то Флитвика, Драко начал лихорадочно соображать, что же могло произойти. «Может она просто решила сегодня прогулять? Или заболела, посидев раздетой на голом холодном камне? А может просто не хочет видеть меня? Или же… Нет, быть не может!» — прерывая мысли слизеринца и в то же время будто подтверждая его последнюю догадку, дверь в кабинет неожиданно открылась, чуть не сбив маленького профессора с ног, и внутрь заглянула Минерва МакГонагалл, сразу начиная лихорадочно шарить взглядом по классу и, очевидно, выискивать кого-то. Предчувствуя что-то недоброе, Малфой практически не удивился, когда заметил удовлетворение в глазах профессора, нашедшей его взглядом.
— Профессор Флитвик, позвольте забрать у вас мистера Малфоя? — спросила она, показывая взглядом, чтобы слизеринец поторопился собирать вещи.
— Да-да, конечно. Что-то важное?
— Достаточное, чтобы снять его с занятия, — сухо ответила профессор и стремительно вышла из кабинета, не дожидаясь Малфоя. Драко еле догнал её: он и не ожидал от декана Гриффиндора такой прыти.
— В чем дело, профессор? — спросил слизеринец, не сбавляя темпа. Кажется, он уже начал догадываться, куда МакГонагалл вела его.
— Сейчас всё увидите, мистер Малфой, — сурово сказала она, явно не питая добрых чувств к молодому человеку. В её походке чувствовалась какая-то особая резкость, а все движения были будто несколько скованнее, чем обычно.
Они шли к больничному крылу. Что-то здесь не так. Причем здесь он? Или кто-то их видел вчера вместе? Ну, не могли же они узнать о проклятии… В груди Малфоя образовался какой-то ледяной кусочек страха, потихоньку облепляющий его полностью. «А вдруг Грейнджер уже… — подумал он, но тут же оборвал мысль, не давая себе закончить. — Нет-нет. Невозможно. У меня ещё есть время…».
Декан Гриффиндора провела слизеринца в палату, в которой стояла почти мертвая тишина. Почти. С одной из кроватей доносилось тяжелое частое дыхание и периодические стоны:
— Драко!..
Порой Гермиона начинала сбивчиво и несвязно шептать:
— Драко, Драко, Драко, Драко…
Малфой подлетел к кровати, на которой лежала девушка, и принялся лихорадочно её разглядывать. Казалось, он не заметил сидящих рядом Поттера и Уизли и то, каким взглядом наблюдала за ним профессор. Его волновала лишь она. Девушка была очень бледной, на лбу выступили холодные капельки пота, отчего волосы немного слиплись, за закрытыми веками беспокойно бегали глаза, сама Гермиона металась по кровати, сжимая ногтями простынь, и горела. Она была горячей, как печка. Губы у неё пересохли и потрескались, грудь тяжело вздымалась. Было похоже, что она в беспамятстве, только иногда с чуть кровоточащих губ, так сильно контрастировавших с её бледным лицом, срывалось имя Малфоя. Проведя длинными холодными пальцами по её маленькой горячей руке, Драко поднял глаза на профессора:
— Что с ней?
Однако ответа ему и не требовалось: он уже и так знал, что происходит. В его голове начал созревать небольшой план, как спасти Грейнджер. Это его вина. Целиком и полностью его вина.
— Мы не знаем. Решили, что вы сможете нам помочь, учитывая, что Гермиона… зовет вас.
Малфой молча покачал головой, не отрывая взгляда от слезинки, выбежавшей из-под черных ресниц Гермионы. Она снова звала его.
— Вы думаете я знаю, что ей надо? — медленно поднялся Драко, напуская на себя равнодушный вид. — Я и понятия не имею, что с ней делать. Мы старые враги, помните?
Поттер и Уизли молчали, проникнутые серьёзностью ситуации, что на Уизли совсем было не похоже. Очевидно, ему и вправду очень дорога Гермиона, а Драко ещё и не верил сплетням Панси, будто рыжий любит Грейнджер. Профессор ничего не ответила, с грустью и подозрением наблюдая за Малфоем: она видела, с какой нежностью он касался девушки, как искренне был напуган её внешним видом, сколько боли промелькнуло в его серых глазах. В голове женщины не складывалось, как этот ледяной и самовлюбленный слизеринец может так ласково и нежно обращаться с девушкой, которую, казалось, всегда презирал и ненавидел. На секунду ей показалось, что Малфой влюблен в Гермиону, но она тут же отмела эту мысль, как самую абсурдную, какая ей только могла прийти в голову, потому что Драко всем своим видом показывал полное равнодушие к ситуации. Профессор решила, что вся его нежность и забота лишь померещились ей: ну не может человек с таким ледяным взглядом любить кого-то.
— Пожалуй, мне здесь делать нечего, — громко произнес Малфой, разворачиваясь на каблуках и быстрым шагом покидая больничное крыло. Он надеялся, что никто не остановит его, позволяя ему уйти, — иначе он не выдержит такого напряжения и чем-нибудь выдаст себя. По его мнению, МакГонагалл и так слишком подозрительно на него смотрела, желая проникнуть взглядом в душу.
Покинув палату больной, Драко тут же облегченно выдохнул, внешне расслабляясь, и кинулся бежать по пустым лестничным пролетам на восьмой этаж этой тюремноподобной магической школы.
***
— Редукто! — иступленно крикнул Малфой, разбивая заклинанием каминную кладку. Его волосы взмокли от пота и прилипли ко лбу, порванная рубашка висела лохмотьями, мантия и брюки стали серыми от поднявшейся в помещении пыли, а по грязной щеке стекала слеза.
— Твою мать! — выругался Драко, когда ему в грудь прилетел белый осколок камня, рассекший бледную кожу. В этом месте рубашка мигом пропиталась кровью, однако боли он не почувствовал: изнутри жгло сильнее.
Малфой находился в Выручай-комнате, куда направился прямиком из больничного крыла. Комната приняла привычный вид, который можно было описать всего одним словом: мраморный. Все, что находилось в комнате, было сделано из этого холодного камня, такого близкого душе слизеринца.
— Бомбардо! Диффиндо! Инсендио! Редукто! Экспеллиармус! — отчаянно сыпал Драко заклинаниями направо и налево. Его исцарапали осколки, отлетающие от тех мест, куда прилетали цветные лучи, однако Малфой не замечал этого, продолжая кричать, выпуская пар. Когда очередной кусок камня сбил юношу с ног, Драко не поднялся, а истошно закричал, лежа в разгромленной комнате и яростно сжимая кулаки. Вскоре голос ему изменил, а палочка медленно выкатилась из ослабевших пальцев слизеринца.
На некоторое время комнату поглотила абсолютная тишина, нарушаемая только редкими хриплыми выдохами Малфоя. Юношу поглотили страшные воспоминания, парализовавшие его.
— Почему?! За что?.. — прошептал Драко, не трудясь вытереть горячие слезы, побежавшие по его щекам. — Сначала Кристин, теперь Грейнджер!..
Перед его внутренним взором появилось бездушное тело девочки, которую он когда-то смел называть своей подругой. Она была его единственным близким другом за всю жизнь. И она по-настоящему любила его: уж это-то он знал точно. Темноту разрезал леденящий душу вой, неконтролируемый, отчаянный, беспощадный. Да, дементоры умерли бы от счастья, окажись в данную минуту в этой комнате.
Драко отчаянно извивался, будучи не в силах избавиться от тяжких воспоминаний. Его ломало, корежило словно тонкий металл, разрывало на кусочки.
— Гребаное проклятье! — нечеловеческим голосом закричал Малфой, после чего тут же перешел на еле слышный, практически бессвязный шепот, схватившись за пыльные волосы. — Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя, Волан-де-Морт, за то, что ты со мной сделал. Я ненавижу тебя, Люциус Малфой, за то, что ты позволил ему сделать со мной… Я ненавижу тебя, Нарцисса, за то, что мне пришлось отказаться от тебя. Я ненавижу тебя, Кристин, за то, что ты позволила проклятью обрушиться на тебя. Я ненавижу тебя, Грейнджер… Ты не должна расплачиваться за ошибки моего отца… Нет… Ты будешь жить!
Медленно поднявшись с пола, Драко, пошатываясь, подошел к стене и со всей силы ударил её, разбивая костяшки в кровь. Затем ещё и ещё. Руки горели огнем, но Малфой не обращал на это внимания: мадам Помфри вылечит в любом случае (после стало известно, что он сломал себе два пальца на правой руке и заработал трещину на левой). Ему вспомнилось, как Нарцисса тихим шёпотом в пустом саду рассказывала ему о проклятии. Ее голос дрожал, по щекам текли слёзы, руки тряслись, а в глазах была пустота.
— Драко, милый, — шептала она тогда, стараясь держать себя в руках. — Прости меня, прости, что не сказала тебе… Это я виновата в её смерти.
— Что ты такое говоришь, мам? — не особо вникая в смысл её слов, сломленный горем, спросил Малфой.
Нарцисса судорожно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Яростно сцепив пальцы, она набрала полную грудь воздуха и резко выдохнула:
— Ты проклят, Драко. Практически с рождения. Прости, милый, прости, что не сказала.
Не в силах поверить в услышанное, юноша взял руки матери в свои и легонько сжал их, ободряя:
— Расскажи мне, мама.
Нарцисса, еле справляясь с изменившим ей голосом, невнятно начала:
— Спустя пару месяцев после того, как ты родился, Драко, твой отец… — Нарцисса всхлипнула, заходясь в беззвучных рыданиях. Малфой никогда не видел мать такой. Ее следующие слова ошеломили мальчика. — Я не знаю, я не знаю, почему до сих пор жива…
— Мама, по порядку. Что мой отец? Что он сделал?!
— Он провинился перед Тёмным Лордом… И…
— В наказание он проклял меня, — не по-детски спокойно заключил одиннадцатилетний Малфой.
Нарцисса кивнула, еле сдерживая рвущийся из души крик отчаяния.
— Что это? — холодно спросил мальчик, отводя руки от лица матери, за которыми она попыталась спрятаться. — В чем суть проклятья?
Миссис Малфой подняла к нему полные боли глаза и с трудом проговорила, периодически прерываясь на всхлипы:
— Он сказал, что тебя… тебя нельзя любить. Любой, кто полюбит тебя, умрет. Рано или поздно, но умрет… Драко, я не знаю, почему я ещё жива… Заклятье не обойти. Ты сможешь спасти человека, полюбившего тебя тем, что полностью откажешься от него, бросишь, уйдешь навсегда… Твоя жизнь сломана, милый… Ты можешь любить, но тебе никогда не быть любимым… Мы сначала не поверили, но в этот же день умерла бабушка… Она души в тебе не чаяла. Прости, милый, прости…
Драко молча слушал, не желая прерывать мать, наконец, вышедшую на откровение. Теперь его мучил лишь один вопрос:
— Кристин умерла из-за меня?
Глаза женщины в ужасе расширились, она зажала себе рот рукой, будучи не в силах обрушить на одиннадцатилетнего мальчика такую ношу:
— Она… Она болела, Драко. Неизлечимо.
Однако маленькому мальчику хватило проницательности понять, что мать лжёт ему, и на самом деле он — причина смерти лучшей и единственной подруги.
Драко трясло. Он уперся лбом в ледяную стену, желая хоть чуточку снять напряжение, однако это ничуть не помогло расслабиться. Перед глазами мелькали детские воспоминания о том, как они с Кристин играли. После её смерти мальчику пришлось закрыться от внешнего мира. Он ещё не мог оттолкнуть от себя родителей, чтобы спасти, но не позволил себе завести друзей. Крэбб и Гойл — простые шестёрки, которые не испытывали к Малфою никаких тёплых чувств, впрочем, как и он к ним. Лишь на третьем курсе ему удалось оттолкнуть мать (не без помощи отца), когда ей вдруг стало плохо. Симптомы были те же, что и у Кристин перед смертью, как и у Гермионы сейчас. Он знал, что у него в запасе ещё есть несколько часов, чтобы спасти девушку, и он собирался воспользоваться этой возможностью. Однако ему придется отказаться от той, кого он так сильно любит. Он выбрал её ещё и потому, что знал — ей проклятие не грозит. Ну как, КАК эта чёртова Грейнджер могла полюбить его?! Даже отец не смог полюбить своего сына за семнадцать лет, а эта девушка…
С одной стороны Драко был искренне рад, что никогда его отцу не было плохо, никогда его друзья, разумеется не знающие о проклятии, не были подвержены его воздействию, но… с другой стороны он понимал, что на самом деле он никому из них не нужен по-настоящему…
Мерлин, Грейнджер!!! Он думал, что всё прошло, что в прошлый раз ему удалось отпустить её, избежать опасности, но Грейнджер вспомнила… Она неосознанно вспомнила, не понимая, что происходит. Ее подсознание потянулось к нему, чувствуя что-то тёплое в душе…
Это было в прошлом году: всё начиналось примерно как сейчас. Гермиона вдруг перестала его ненавидеть. Они встречались две недели, после чего, когда Драко почувствовал опасность, оттолкнул от себя девушку и искусственно затер ей память, наложив на воспоминания о нем блок. Он думал, что сработает, поможет. Но Грейнджер преодолела это нехитрое заклинание, влюбившись. КАК ТАК?! Если бы ему запретили любить, жизнь была бы много проще: он бы сдержался, он бы держал ответ перед самим собой, удалялся бы, презирал… Но как он мог ответить за другого человека? Это ужасно — жить в постоянном страхе, что кто-то может полюбить тебя. Именно поэтому Драко прятался за маской надменности, пренебрежения, равнодушия. Он создал себе этот образ эгоистичного надменного мальчишки, которого никто не любил. Он сам закрылся в доспехи ледяного принца.
Из горла Малфоя вырвался сдавленный крик. Он должен отпустить, он должен уйти, обрекая себя на одиночество. Единственный человек, который смог его полюбить за много лет, должен быть им отвергнут, вычеркнут из жизни, брошен, растоптан… Он должен это сделать: он должен спасти Гермиону Грейнджер.
***
— Ты будешь жить, милая, — тихо шепнул Драко, нежно проведя пальцем по бледному лицу девушки. — Ты не вспомнишь ничего из того, что было между нами, ты не увидишь от меня никогда ласкового взгляда, не услышишь доброго слова…
Малфой аккуратно вытер слезу, скатившуюся по щеке Гермионы: она будто слышала его, но не могла пошевелиться, прийти в себя, только её сухие губы прошептали сдавленно:
— Драко…
— Да, девочка моя, это я. Это в последний раз я, Гермиона. Ты будешь ненавидеть меня, но я буду рядом. Прости меня…
Легко коснувшись горячих губ своими, Малфой отошел на шаг и с грустью подумав, что это навсегда, твердо поднял палочку из боярышника:
— Обливиэйт!
