КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Пророчество не лжёт (СИ) [Леди Асока Тано] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

====== Глава 1. Пески без времени ======

Вечер пришёл неожиданно и вместе с собой принёс желанное облегчение для усталых и измученных работников. Татуин не напрасно имеет два солнца, и по неизвестной причине именно сегодня оба они будто взбесились, споря друг с другом, кто во что горазд. Итогом этой битвы стала прямо-таки удушающая жара, весь день не дававшая покоя мирному населению, лишь под вечер оба небесных воина слегка утихли и уступили место желанной прохладе, отчего работники смогли окончить свой трудовой день облегченно вздохнув. Рабство не оставляло много свободного времени, впрочем, сил тоже, но когда ты ребёнок, это всё имеет мало значения. Да и не думают дети о такой ерунде, тем более, когда вокруг есть вещи намного интереснее. Например, небольшой, довольно старый, но тщательно отмытый и начищенный до блеска сине-белый гоночный кар, стоявший около маленькой глинобитной хижины-мазанки на отшибе Мос-Эспа. Именно на него сейчас восторженно и нетерпеливо смотрели большие голубые глаза, принадлежавшие худенькой девочке, не старше десяти лет, что выходила сейчас из домика, где жила вместе с отцом, таким же рабом, как теперь и она сама. Прошло всего лишь пару лет с тех пор, как злобный тейдорианец Уотто выкупил их у прежнего хозяина и забрав с родной планеты, перевёз сюда, на этот выжженный солнцем Татуин. Девочка тяжело вздохнула при этих мыслях, ведь она так до сих пор и не привыкла здесь, всё до сих пор было ей в новинку: жара, изнуряющий труд, суровый, тяжёлый на руку хозяин...Очень нелёгкая жизнь была у этой девочки, впрочем, было в ней и то, что она очень любила и боялась потерять. Её дорогой и любимый папа. Лучший друг и верный защитник. И он сейчас входил во двор.

— Асока, детка, ты снова в каньон?

— Да, папа, пойду полетаю немного, пока жара спала — улыбнулась девочка, вытирая вспотевшее лицо краем белой свободной рубашки и снова заправив её в такие же штаны.

— Хорошо, милая, иди, вот только недолго — со вздохом отпустил её мужчина, он знал, что спорить с его девочкой бесполезно. Это был ещё нестарый, но уже очень изможденный раб, лицо которого прорезали ранние морщины, а кожа выгорела и потрескалась от долгой и частой работы под открытым небом. Однако, он хранил в своей облике былую привлекательность, а его улыбка и большие, такие же, как у дочери, голубые глаза выдавали в нем приветливую и сердечную натуру. Его звали Шон Тано и единственным его богатством было доброе сердце и эта маленькая девочка, ловко запрыгнувшая в кар, готовясь завести мотор.

— Не волнуйся, пап — беспечно махнула она рукой — Я непременно вернусь к ужину!

— Будь осторожна, милая! — крикнул Шон ей вдогонку, прежде, чем она взлетела и направила транспорт в сторону Каньона Нищего, где уже ждали её друзья. Гонки были второй по величине любовью Асоки, именно им она чаще всего посвящала свободное время, и даже уже несколько раз участвовала в соревнованиях, устраиваемых Джаббой Хаттом. Отец был против и каждый раз сильно переживал, но, увы, это был единственный способ сделать их жизнь чуть лучше. Кстати, скоро планировался ещё один заезд, об этом ей с утра по секрету сказал Кистен, один из её друзей и Асока тут же решила для себя, что будет участвовать. И горько вздохнула, представив выражение лица папы, когда она скажет ему об этом. Впрочем, стоило ей подняться чуть выше и прибавить скорость, как все тяжёлые мысли тут же выветрились из её головы. Ведь они снова были вместе. Небо, Скорость, Кар. Лучшие друзья. Асока была довольно общительной девочкой и имела много приятелей, среди таких же маленьких рабов, но только с этими троими она ощущала себя по-настоящему хорошо, единым целым, одним организмом. Вот и сейчас, взлетев так высоко, как только позволял кар, Асока с удовольствием разогналась на полную скорость, радостно бросаясь в объятия ветра, приятно охладившего ей лицо, словно в приветственном поцелуе. А небо было так близко, что так и хотелось вытянуть руки, чтобы коснутся облаков, будто затеявших своеобразную игру друг с другом, то и дело перемещаясь по лазурно-голубой поверхности. Асока и сейчас не удержалась и вытянула руки, чуть подалась вверх, правда поймала при этом только воздушные потоки, что совсем её, однако, не огорчало.

— Я люблю тебя! — крикнула она во весь свой неслабый голос. В эти моменты Асока действительно любила весь мир и всю галактику, даже этот пыльный и серый Татуин. Но сейчас эти слова были обращены только к одному небу. Снова взявшись за руль, Асока полетела волной, снижаясь, то поднимаясь вверх. Потом, окончательно осмелев, сделала мертвую петлю. И выйдя из неё, приземлилась точно возле каньона.

— О! А вот и девочка-небо явилась! — выскочил впереди всей толпы Кистен — Мы ждали только тебя.

Это прозвище, данное Асоке с первых же дней прибывания на Татуине вполне оправдывало себя, ведь мало, кто тут настолько сильно любил небо, как она. И потом, по странной иронии, её глаза имели цвет, очень близкий к небесному. Папа часто ей говорил, что будучи совсем ещё маленькой девочкой, которую он возил в телеге, заменявшей коляску, Асока всё время смотрела в небо, словно впитывая глазами его цвет и тянулась к нему руками.

— А что моя мама об этом говорила? — иногда спрашивала девочка, которая никогда не видела матери, помня рядом с собой только отца. Но всегда такой добрый и открытый, Шон в эти моменты надолго замолкал и отвечал до обидного односложно. Из чего можно было сделать вывод, что ему не слишком приятно вспоминать женщину, подарившую ему дочь. Асока сразу же прекращала расспросы и переводила тему. И вспомнив об этом сейчас, она постаралась отогнать эти мысли, да и не дали бы ей долго размышлять, слишком долго ждали товарищи.

— Ну, что, Асока, покажем класс? — с озорной улыбкой заявил другой её приятель, Эдвин, худой светловолосый мальчишка с выгоревшими почти добела прядями.

— Легко! — мигом загорелась девочка, сразу забыв о мимолетной грусти — Ну, что, на старт?

Ребята мигом выстроились в ровную линию, запрыгнув в свои кары. У всех они были разного цвета: белые, чёрные, синие, лишь модели совпадали.

— И так, товарищи — с напускной серьёзностью произнесла Асока, окидывая взглядом каньон, уже предвкушая как пронесётся по нему на полной скорости, наперегонки с обжигающим лицо ветром — Кто прилетит последним, будет ужинать ведром сорняков!

— Асока, тут не бывает сорняков! Забыла? — выступил Кистен — Или ты вчера снова читала на ночь Хроники галактики, о планетах внешнего кольца?

— А может быть снова наслушалась заезжих торговцев? Она всегда ошивается возле них — вставил своё слово и Эдвин.

— В таком случае закусите сухостоем, что в изобилии растёт на скалах — ничуть не обиделась Асока, она привыкла, что на Татуине никто особо не церемонится с красотой речи и изысканностью обращения — Раз. Два. Три. От винта! — скомандовала она и все семь каров стремительно стартанули с края каньона. Все они были такими же разными, как цвета их транспорта, и в обычной жизни не слишком ладили друг с другом, но всё менялось, когда все собирались в каньоне, что выдавалось увы не каждый день, ведь работы чаще всего бывало очень много. Но стоило собраться, как все семеро становись единым организмом, ведь все сходились в одном — до потери пульса любили гонки. Так и сейчас, едва стартанув, кары начали выделывать в воздухе самые замысловатые фигуры, спеша первым приземлиться на точке финиша, которую обозначал небольшой домик на краю каньона. Там жил один фермер, старый и одинокий, большой любимец всех этих детей. Это был маленький, бедный, но очень уютный домик, окружённый забором из больших резиновых колец, которых прежде были надеты на конденсатор. Обычно первой к нему подлетала Асока, которую фермер любил больше остальных, часто приглашал в свой дом и рассказывал много всего интересного про разные уголки вселенной. Этот раз не стал исключением и опустив кар на песок после весьма внушительного кульбита, Асока вылезла из кабины и сосредоточенно оглядела своего железного друга, успевшего прилично пострадать во время её заезда. Кабина слегка деформировалась, на водительской двери виднелась очень заметная вмятина, не говоря уже о минимум десяти заметных глубоких царапин по всей поверхности корпуса. Девочка тяжело вздохнула, предчувствуя, что скажет ей завтра Уотто, когда увидит покалечанный транспорт. Это был уже третий кар, разбитый ею, впрочем, в этот раз, в отличие от предыдущих двух, она была сама виновата. Хотя, повреждения не выглядели особенно серьезными и она вполне могла устранить их сама, главное, успеть до того, как заметит хозяин, иначе, быть беде. Но сейчас она точно ничего не сделает, за то вполне может немного отдохнуть, пока есть на это время. Тем более, что условия для этого были крайне заманчивые. И подумав ещё недолго, Асока подошла к одному из кругов и со вздохом на него опустилась, прижавшись усталой спиной к тёплой резине. Этот круг был самым последним в изгороди и сидя на нем можно было смотреть на оставшийся позади каньон и солнца, друг за другом садившиеся за ним. Уже сейчас можно было видеть как два ярко-розовых диска медленно плывут за скалы по неестественно синему небу, окрашивая скучный серый песок в самые разные цвета. От этого невольно начинало казаться, что ты находишься не на бедном песчаном Татуине, а где-нибудь там, во Внешнем кольце. А если зажмурить глаза, то очень скоро, посреди чёрной темноты, перед глазами появился яркая точка, которая постепенно уменьшается, словно отдаляясь.

— Это космический корабль— сказала Асока тихо — А в нем мы с папой. Улетаем отсюда куда глаза глядят. Ведь хуже, чем здесь, нам уже нигде не будет. Эти пески словно не имеют ни времени, ни пространства. Одну только власть.

Улететь с Татуина было самой большой мечтой Асоки. Больше неё была разве только ещё одна, такая же невозможная...

— Опять ты здесь, синеглазая! — услышала она грубый, но не злой голос и словно увидела себя со стороны—тощую, нескладную, в пропыленной белой рубахе и таких же штанах над разбитыми кожаными ботинками. Руки с потрескавшейся кожей и обгрызенными ногтями. Лицо совсем потемневшее от загара. Ничего необычного или запоминающегося. Почти все рабы здесь выглядят так. Всё верно, но лишь до тех пор, пока не становилась ясна её раса. В большинстве своём рабы Татуина были людьми или твилеками. Лишь только Асока и её отец родились тогрутами и это выделяло их из толпы. Девочка обернулась на голос и увидела невысокую фигуру седовласого человека, одетого в серые штаны и странную рубашку, перехваченную поясом, на котором виднелись пришитые кармашки. Он всегда ходил босиком и часто держал правую руку на поясе. Это был тот самый одинокий фермер, что жил в этом домике и сейчас он увидел Асоку и как водится, позвал её к себе.

— Здравствуйте, мистер Бен, я сегодня окончила работу раньше положенного и разбила ещё один кар — поделилась она со старшим другом, когда они входили в его домик, больше похожий на хижину. Там была всего одна комната, в которой кроме невысокого стола, пары стульев и небольшого шкафчика не было ничего. Спал же он на матрасе, лежавшем у стены.

— Хозяин, небось, опять будет ругаться? — спросил участливо Бен, когда поставил перед девочкой чашку чаю и тарелку с печеньем.

— Будет, я даже не сомневаюсь. Мистер Вялые крылья знает своё дело — Асока невесело улыбнулась, предвкушая завтрашний разнос, который, она не сомневалась, всё равно будет, хоть она и отремонтирует кар до товарного вида.

— Не переживай, детка, поругается и забудет, а потом пойдёт в бар вместе с Себульбой, напьётся и приползёт домой на бровях, вот вы и посмеётесь над ним — фермер старался развеселить девочку и это у него получилось. Асока вообще была жизнерадостным ребёнком, не умевшим долго помнить плохое.

— Это верно, Себульба умеет споить любого, даже банту свою однажды напоил и поскакал на ней, а потом на полном серьезе заставлял её поднять на рога конденсор, а ей это не понравилось и она закинула его на верхушку — Асока уже вовсю смеялась, отпивая чай.

— Попадись мне этот Себульба, я его сам на рога поддену, будет знать, как побеждать в гонках нечестно — Бен тяжело вздохнул, зная всё про этого мошеника.

— Интересно, а если бы он увидел сегодняшний случай, то сильно обрадовался бы? — спросила Асока, вспомнив обстоятельства, при которых помяла сегодня свой кар, Бен, разумеется, сразу поинтересовался о чем она говорит и девочка с готовностью начала рассказывать:

— Видите ли, когда я пролетала в каньоне сегодня вечером, то внезапно засмотрелась на небо, облака так причудливо выстроились в узор, словно два сплетённый сердца, а рядом эмблема Республики и световой меч. Как, скажите, не засмотреться на это? Вот я и не удержалась, а в итоге упустила опасный участок трассы, зацепилась дном кара за верхушку скалы и перевернувшись в воздухе, начала падать в кювет. Высота была приличная, да я ещё и из кара выпала на лету, ну всё, думаю, смерть моя пришла, а товарищи ничего не видят. Зажмурилась даже, чтоб этой смерти поганой в глаза не смотреть, потом руками взмахнула, неосознанно, до сих пор не знаю, зачем, неужели надеялась падение смягчить? И вот оно случилось и что же? Я просто сама себе не поверила, боялась глаза открыть, думала умерла уже и слилась с Силой. До того мягко прошло приземление на песок, лежащий на дне кювета. Приоткрываю глаза, нет, живая, вроде, и целая, только синяк на коленке будет. Думаю, ну раз уж я выжила, то кару уж точно конец, однако, сами видите, что с ним.

Бен слушал внимательно, и по мере того, как Асока говорила, его лицо становилось серьезнее. Казалось, ему знакомо то, что он слышал.

— Видишь ли, девочка — начал он, когда Асока завершила — Сила щадит лучших из нас и некоторых даже отбирает для служения себе и только им даёт свой высший дар—способность чувствовать её. Это даёт большое преимущество и каждый раз в нужный момент.

— Не хотите ли вы сказать... — Асока очень хотела, но боялась поверить в то, что услышала.

— Да, Асока, хочу, очень похоже, что ты из их числа, я давно это замечал, но не знал как ты отреагируешь — подтвердил её догадку старый Бен — А теперь, когда ты испытала это на себе, я понял, что время настало. Послушай, что я тебе расскажу.

Асока отставила от себя пустую кружку и сложив руки на столе, приготовилась узнать то, что всегда притягивало её, хотя она и понимала, что вряд ли сможет соприкоснуться с этим в будущем. Но девочка сильно ошибалась. Очень сильно.

====== Глава 2. Удивительное открытие ======

С каждым словом старого Бена глаза Асоки всё сильнее разгорались от изумления и желания узнать как можно больше. Неудивительно, ведь он говорил о том, в чем заключалась главная и самая большая мечта этой девочки — вступление в Орден Джедаев. Она слышала о нем очень часто с самого детства и многое понимала, так как была очень развита для своих десяти лет и легко подмечала нужное для себя в беседах с людьми. Особенно ярко это проявлялось потому, что обществу сверстников, девочка чаще предпочитала общение со взрослыми людьми, повидавшими многое в галактике, например, заезжими торговцами. Сколько же всего интересного знали эти уставшие, битые жизнью, граждане республики. Они часто приходили в лавку автозапчастей, которой заведовал Уотто, а Асока выполняла там разного рода обязанности, чаще всего, самую черновую работу, и каждый раз рассказывали откуда они прибыли и чем там занимаются. Асока же, слушая их, латала очередную кабину кара или исправляла барахливший мотор. Под эти рассказы было ещё интереснее разбираться в запчастях и механизмах, которые были её второй страстью. Моторы всегда были для неё как живые и когда работала с ними, ей казалось, что они говорят с ней и сами рассказывают, что с ними случилось. Но, как уже говорилось ранее, больше всего её привлекали рассказы про далекий и таинственный Орден Джедаев. Её просто завораживали мысли об удивительных подвигах и благих делах, которые совершали эти необычные служители Великой Силы, которые отдали всю свою жизнь во имя мира и справедливости в галактике. Когда Асока впервые услышала о джедаях, она не помнила, ей казалось, что это знание было с ней всегда, что оно родилось вместе с её воображением. Родилось и стало главной мыслью девочки. Сколько же раз по ночам, заснув крепким, после тяжелой работы сном, она видела этих особенных воинов, одетых в светлые робы и державшие в руках светящиеся холодным неоновым свечением лазерные мечи. Тогда ей как наяву казалось, что она стоит в их строю и так же, как и они, плечом к плечу с ними, сражается с беспощадным злом, ущемлявшим мирное население. И почему-то так чаще всего получалось, что в роли обиженного судьбой выступал её отец, а в роли зла их хозяин. Уотто был грубым и очень жадным, он часто не выплачивал зарплату и так же часто наказывал даже не за провинность, а просто в честь своего плохого настроения.

— Ублюдки! Уроды! Кто вам разрешил появляться на моих глазах, когда я с похмелья! — зачастую кричал он детям, когда был нетрезв, а иной раз и затрещину отвешивал, если, конечно, мог догнать. Эх, сколько же раз в своих мечтах Асока самолично превращала его в куски дымящейся плоти. Она и её меч, почему-то он всегда виделся ей зелёным. Эти мысли необычайно скрашивали её тяжёлое существование и давали надежду на то, что когда-нибудь кто-то из Ордена совершенно случайно забредёт на Татуин и постучится в их лавочку. Но время шло, а джедаям так и не пришлось побывать тут, видимо сказывалось то, что эта планета не входила в состав Республики. Её контролировали Хатты — предводители преступного мира, существа во всех смыслах нечистоплотные и очень своенравные. Мало находились тех, кто связался бы с ними по своей воле, даже подобные им держатся на расстоянии, не говоря уже о мирных гражданах. И потому единственное, что оставалось Асоке — это ждать. Ждать и надеятся, что случится чудо и их с отцом освободят, ведь самостоятельно отсюда убраться им не позволит датчик раба, введённый под кожу, который немедленно взорвется, стоит им только выйти на пределы Татуина.

«Пустыня беспощадна. Она отбирает у тебя всё» — часто говорили местные и причин не верить им Асока не имела, не все же, как она, могли отыскать спасение в знаниях. Их было не так много на самом Татуине, так как местные жители, в большинстве своём зашоренные и малообразованные личности могли рассказать очень мало о той большой жизни, что царит за пределами их пыльного шара. Впрочем, и других источников информации здесь тоже недоставало, голокронов и даже печатных носителей тут почти не держали, читать и учиться там вообще было не в чести, народ если не работал, то развлекался, распивая дешёвые напитки в кантинах Мос-Айсли. Исключений из этого правила было немного, в их число входили отец Асоки и старый Бен. И посему, жизнь девочка знала в основном по рассказам приезжих и из бесед с этим добрым стариком. Он многое повидал и с удовольствием делился впечатлениями с девочкой. Но самое интересное и самое важное Бен сообщал ей сейчас.

— Понимаешь, Асока, Великая Сила — это, по сути своей, даже не божество, а нечто, что является общим для каждого из нас, она везде и повсюду, как воздух, как атмосфера — рассказывал старик размеренным голосом — Она создала всё в галактике и каждого из нас, и в какой-то мере мы тоже Она. Однако, не всё так просто, девочка моя, есть ещё и особое преимущество, которое Она даёт некоторым из живущих на разных планетах разумных существ. Это, как я уже говорил, умение чувствовать её, использовать и отчасти понимать. Тем Она становится союзником и другом в течении всей жизни и после смерти. Многого можно достичь с помощью Силы. Больших знаний, высокого могущества и серьёзных умений. Взамен Она просит только одного — служить ей и не предавать свои идеалы, а так же, не пренебрегать её даром, если уж Она дала его тебе.

— А, что это такое, дар? — смогла Асока наконец-то вставить хоть слово.

— Дар заключается в том, что своим избранникам Сила даёт особые клетки, существующие в у них крови, благодаря их наличию, он и становится восприимчив к Силе. Если их нет, то этого не получиться, сколько бы ты не обучался, даже у лучших мастеров. Такое можно получить лишь по праву рождения — с готовностью пояснил ей старый Бен и посмотрел куда-то в окно, на темнеющее уже небо, где совсем скоро появятся звезды. Наступал вечер и Асоке нужно будет домой, ведь папа будет волноваться. Но как же ей не хотелось уходить, так нужно было узнать побольше о Силе.

— Как же он может проявиться, если ты не знаешь о нем? Неужели есть методы его выявления? — спросила она о даре, зная, что ответ не заставит ждать себя. И не заставил:

— Понимаешь, Сила, если она есть в тебе, рано или поздно непременно себя проявит. Причём, сама, неожиданно для тебя и без твоей воли. Ты даже не будешь знать, что именно ты сделала, когда сделаешь это. Например, ты задержишь в воздухе падающий предмет, или только посмотришь на него, а он уже сам прилетит к тебе в руки, или же, сама себя задержишь при падении, не дав разбиться.

Бен умышленно привёл этот пример и сказал о нем в последнюю очередь, чтобы посмотреть как отреагирует на него Асока. Эти слова заставили девочку задуматься и надолго замолчать, строя в уме какие-то параллели.

— А ещё, один раз, я когда меня подбили, я летела на скалы, но в последний момент сумела выскочить. Сама не помню как оказалась на верхушке одной из скал. На высокой верхушке — словно сама себе тихо проговорила девочка.

— Как жаль, что это заметил только я и толку от этого немного — загадочно произнёс Бен — Эх, если бы это было раньше.

— Раньше чего? — спросила Асока машинально, ожидав услышать в ответ сетования на старость, а услышала...

— Раньше, чем я стал отшельником и навсегда оставил дело жизни и Сила наказала меня за это утратами и тяжёлой болезнью, которая лишила меня дара.

Глаза Асоки расширились до размеров блюдец, стоявших на полке над столом. Она и подумать не могла, что Бен тоже...как и она...нет, вернее, что он знал Силу,....а она...нет, бред, быть не может. И всё же она решилась:

— У вас была чувствительность к Силе? Вы знали Джедаев?

— Милая моя, Орден Джедаев — это во всех смыслах элитная организация, туда попадают лучшие из лучших, чьи способности имеют как особый уровень высоты, так и возможность совершенствовать их. Далеко не все чувствительные к Силе проходили отбор и попадали в Храм, многие были отсеяны по разным причинам. Но больше всего повезёт тому, кто пройдя все испытания, будет зачислен в Орден и принят сперва на должность младшего ученика. Но даже это ещё не совсем повод для радости. Ведь если потом, по достижению тринадцати лет тебя не пожелает принять для продолжения обучения один из взрослых Джедаев, то тебя отправят назад или в корпуса обслуживания. Так, что просто иметь способности мало, одного этого не достаточно, чтобы назваться Джедаем. Путь к этому лежит через смирение и большой труд, а так же через одобрение старших, которого очень непросто добиться, я тебе скажу — Бен говорил всё больше увлекаясь и увлекая маленькую собеседницу — Откуда я всё это знаю, хочется тебе спросить, я был одним из них. Долгие годы провёл в Ордене и даже имел высокое звание Магистра.

— И вы покинули Орден? Зачем? Чтобы жить здесь? Никогда в это не поверю! — Асока даже руками всплеснула от изумления. До того невероятным было предположение, что кто-то может по своей воле променять Корусант на Татуин, она бы вот ни за какие блага...

— Не так всё просто, девочка — перебив её мысли на полуслове продолжил старик — Не я оставил Орден, а он оставил меня по моей же милости, я серьёзно нарушил правила и меня изгнали. Лишили меча и прежних заслуг. И я оказался здесь, вернее, мы оказались.

И с этими словами Бен открыл дверцу шкафа и достал очень старый голопроектор и нажав одну из кнопок, включил объемное изображение, являвшее взору стройного молодого человека в той самой одежде, в которой ходили джедаи, только не белого, а чёрного цвета, обнимавшего за плечи невысокую хрупкую молодую женщину с высокой прической темных волос, с очень приветливым лицом. А на другой его руке сидел маленький светловолосый мальчик, не старше трёх лет и улыбаясь махал ручкой прямо в объектив.

— Это кто такие? — спросила Асока, явно понимая, что этот снимок имеет важное значение для старого Бена.

— Моя большая тайна и серьёзная боль — ответил мужчина серьёзно и глаза его сделались грустными — Видишь ли, девочка моя, когда-то давно, когда ты ещё и не родилась, я был одним из лучших адептов Ордена Джедаев. А эта девушка на фото стала моей ученицей, мы были очень близки с ней, а потом полюбили друг друга. Орден строго запрещал личные отношения, считая, что они только повредят общему делу. Да, ты не ослышалась, жизнь джедая полна трудностей и ограничений, немногие согласны добровольно подписаться на то, чтобы навсегда смириться с отсутсвием как личной жизни, так и свободного времени. Как говорил мой учитель, когда принимал меня на обучение: «Твоя жизнь будет тяжёлой. Без наград, без сожаления и без жалости. Твой путь лежит перед тобой и только ты один должен решать, делать ли то, чего не можешь не делать. Твоя жизнь будет тяжелой, но ты выяснишь, кто ты есть».

— И вы решили, что-то иное? — только и смогла спросить Асока, не совсем ещё понимая, о чем речь.

— Верно, Асока, но сначала я не возражал против подобного, ведь в тринадцать лет многое видится иным, чем позже. Мне и показалось, что я справлюсь с такой ношей. И это убеждение не менялось долгие годы, пока я не стал самостоятельным Джедаем и не увидел улыбку Элисон—моей ученицы. Я испытал странное чувство, при виде неё, но не сразу понял, что оно неправильное и недопустимое, а поняв уже не смог остановиться. Я не думал, что и она испытывает ко мне точно такое же чувство. И позже, на тот момент Элисон было уже восемнадцать, мы признались друг другу и решили бороться с этим, опасаясь изгнания...и не смогли. Любовь оказалась сильнее нас и мы принялись скрывать отношения, это удавалось до тех пор, пока она не поняла, что ждёт ребёнка. Узнал об этом и Совет и поставил нас перед выбором: либо мы расстаёмся, либо нас изгоняют из Ордена. О ребёнке ничего не сказали, будто его и не было. Это оказалось возмутительнее всего и мы решили уйти сами.

— И поселились здесь? — отозвалась Асока странным голосом, её очень тронула эта история.

— Так и есть, мы вернулись на мою родину и стали фермерами. Вскоре родился Агор — наш сын — в этом месте Бен тяжело вздохнул — Это был чудесный малыш, мы очень его любили. Он знал о нашем прошлом и тоже хотел стать джедаем. Мы не отговаривали, хотя и предупредили о возможных последствиях. Но всё изменилось, когда в положенный срок мы с Элисон отправились на Корусант в Храм Джедаев. Орден просто не принял его, сказав, что в нем есть что-то, чего не должно быть у джедая.

— И его отправили в корпуса или разрешили вернуться домой? — Асока была полна решимости узнать все подробности истории, ещё никогда раньше старый Бен не разговаривал с ней так.

— Всё намного хуже, девочка моя — глаза старика сделались совсем уж печальными — думаю, тебе можно узнать правду. Да, ему отказали в принятии в Орден, но не отказали в другом, в том, что противоречит ему. То, где так же нужна Сила, только совсем для иных целей. Разрушение. Жажда власти. Порабощение. Эта организация называлась Орден Ситхов. Они украли моего сына и оставили у себя. И с тех пор я его не видел, мать не пережила горя и умерла от сердечного расстройства. Вот уже долгие годы ищу я своего сына, но все следы обрываются, их скрыла Тёмная сторона. Остерегайся её, Асока, если время придёт и Орден тебя отыщет.

Тогрута при этих словах испытала искреннее сочувствие и всю дорогу до своего домика не могла сказать ни слова, даже с отцом не смогла толком поговорить, хотя сказать ему хотелось многое. В итоге, отказавшись ужинать и даже забыв о починке разбитого кара, отправилась спать. Но уснуть долго не получалось и почти до самого рассвета девочка провертелась с боку на бок, без конца размышляя:

«Интересно, Бен сказал правду или просто решил утешить меня? Да нет, вряд ли, на него это непохоже. Он был джедаем, а они не врут. Но раз так, то, значит, и я тоже...да нет, не думаю. Хотя...И как мне жалко его сына, беднягу украли ситхи. Зачем он им? Гадкие ситхи! Такие же как наш Уотто! Думают только о себе! Никогда не буду одним из них!»

И решив так, Асока наконец-то заснула, а утром...

====== Глава 3. Переговоры не затянутся ======

— Как думаете, учитель, переговоры приведут к мирному разрешению конфликта? — с тревогой в голосе спросил высокий юноша, лет восемнадцати, с большими серыми глазами и пепельно-русыми волосами, которые с одного бока были заплетены в тоненькую длинную косичку — традиционный отличительный знак джедая-ученика, или падавана, как их называл Орден.

— Я думаю, что прежде необходимо изучить конфликт всесторонне и только потом уже думать о его урегулировании, подобрав при этом наилучший принцип — замысловато, но в то же время конкретно произнёс в ответ второй джедай — высокий широкоплечий мужчина расы кел-дор, его лицо наполовину скрывала дыхательная маска, с которой он не расставался по причине не подходящей ему атмосферы. Его роба имела не бежевый, как у его ученика, а темно-коричневый цвет. Глаза, не скрытые маской, были серебристо-чёрные и выдавали в нем добрую и отзывчивую душу, всегда готовую всем помочь.

— Но нас отправили именно разрешать, а вовсе не разбираться в конфликте. Это грозит проблемами в недалеком будущем — возразил ученик и нетерпеливо дернул себя за косичку.

— Думай о будущем, но не в ущерб настоящему, мой юный ученик — мягко, но настойчиво произнёс наставник, давая понять, что ситуация под контролем. Ученик же и не думал успокаиваться, в отличие от учителя, вовсе не будучи уверенным в том, что переговоры с вице-королем Торговый федерации Нутом Ганреем пройдут безоблачно и тот добровольно согласится снять кольцо блокады с планеты Набу, которую ввёл без предупреждения. Этот неймодианец уже успел попортить Республике достаточно крови и ни за, что не хотел отступать, пока она не согласится играть по его правилам. И чтобы заставить его пересмотреть свои взгляды, Совет Джедаев отправил двоих адептов — Мастера-джедая Пло Куна и его падавана Фила Элеота. Сделал он это после того, как к нему обратился сенатор от Набу Кос Палпатин, с просьбой помочь его народу. И теперь эти двое тайно нанятых Джедаев совершили посадку на этой зеленой планете, богатой озерами и водопадами и медленно, стараясь не упустить ни звука, подходили к дворцу вице-короля. У входа их встретил охранник — высокий плечистый никто, мигом поинтересовавшийся личностью визитеров, окинув их подозрительным, заведомо неприязненным взглядом, понимая, что эти люди здесь явно не для того, чтобы отметить очередную победу и порадоваться унижению простых граждан.

— Мы Джедаи. Явились сюда для заключения мира — спокойно ответил Магистр Пло, выдерживая взгляд стражника. Тот явно удовлетворился ответом и расплывшись в довольной улыбке сделал широкий жест рукой в направлении длинного коридора:

— Добро пожаловать, миротворцы, мы давно уже ждём вас! Пройдите в переговорную, мой босс спустится к вам.

Снаружи как и изнутри дворец вице-короля выглядел помпезно и просто поражал одновременно отвратительно безвкусной и давящей на глаза роскошью. Он собрал в себе все имевшиеся на сегодняшний день архитектурные стили и смешав их в непонятной пропорции, явил миру дикую кашу, мало того, что поражавшую невероятным количеством ингредиентов, так ещё и плохо перемешанную. Проще сказать, стремясь всеми силами показать общественности как хорошо он живет, хозяин выбрал самое роскошное и пафосное из каждого стиля и не думая долго, наляпал этого в своём жилище. Даже не подумав о том, сочетается ли вместе одно с другим или хотя бы как оно будет смотреться. Нет, эти мысли нисколько не занимали Ганрея, главным было то, что люди могли увидеть насколько он могущественный и что при его деньгах с ним лучше сотрудничать. И потому в его дворце на одном квадратном метре спокойно сосуществовали вместе позолоченная лепнина и лампа из гнутых трубок в стиле хай-тек. Фонтан из розового мрамора и приборная сенсорная панель. Резные наличники на окнах и современные пластиковые стеклопакеты. Белоснежные колонны и квадратные ворота из металла и камня. Картины на стенах вообще напоминали вечеринку в доме подвыпившего сумасшедшего. Мирные пейзажи Набу и тут же батальные сцены времён войн с ситхами. Портреты политических деятелей и животные, то мирно пасущиеся на поле, то играющие друг с другом. Панорамы планет и обнаженные девицы. В общем, бегите отсюда скорее, если не хотите сойти с ума. Так же в точности или очень близко к тому, очевидно, подумали и джедаи, перекинувшись многозначительными взглядами, прежде, чем войти в переговорную, где их с со всеми почестями усадили за стол и принеся по стакану прохладительного, оставили ждать Ганрея.

— Могу себе представить кого он пришлёт, чтоб отправить нас подальше, если не на тот свет — скептически бросил Элеот, отпивая из своего стакана.

— Неймодианцы трусливы, переговоры будут недолгими — возразил ему учитель и ободряюще глянул на подопечного. Он любил этого мальчишку как сына и часто переживал от его излишней мнительности.

«Эта самая мнительность, между прочим, не раз спасала нам всем жизнь» — неизменно отвечал Фил, когда Пло иной раз заводил с ним разговор на данную тему. Он же не знал, что в эту конкретную секунду, этажом выше, решалась их судьба и притом очень легко и быстро.

— Господин Ганрей — встревоженно произнёс охранник, влетая в покои хозяина и от волнения забыв даже поклониться — Что нам делать? К нам проникли двое Джедаев. Как быть?

— Что может быть проще, мой друг — лениво и как-то небрежно произнёс высокий неймодианец с зеленой кожей, одетый в раздражающе красную мантию, подходившую ему не более, чем подходили друг к другу предметы обстановки в его доме, на одном из которых, большом диване с тяжелой спинкой из красного дерева, инкрустированной разноцветными камнями, он и возлежал, прямо поверх мягкого покрывала тошнотворно-жёлтого цвета «ну точно в тон обстановке и стилю» — Убить их! — сказал он, даже не потрудившись встать и выпустить из руки бокал с белым вином.

— Слушаюсь, мой повелитель — никто даже не подумал спорить и как-то возражать. Приказы вице-короля не обсуждались, а исполнялись. Немедленно и без лишних сантиментов. Ведь плата была соответствующей, например, миленький камушек, выпавший из спинки дивана...

— Трусости у него, может, и в избытке, но вот вежливости, ни на грош! Сколько можно заставлять нас ждать? — заёрзал на месте Фил. Стакан его давно уже был пуст, а косичка в десятый, если не больше, раз накручена на палец.

— Вот тут ты полностью прав, мой ученик — ответил Пло и показал рукой в сторону противоположной стены, и замер, словно в ожидании чего-то, положив правую ладонь на пояс, туда, где был меч. И очень вовремя, ведь не успел учитель закончить фразу, как в стене открылась потайная дверь, а вернее часть стены просто отъехала в сторону и в комнату стремительно вкатились несколько боевых дроидов самой современной модели и без предупреждения начали стрелять. Учитель и ученик, однако, не дремали и активировав свои мечи, синий и салатово-зелёный, приняли боевые стойки, начав отражать выстрелы, иногда, чисто развлечения ради, отправляя заряды обратно в стрелявших, заставляя дроидов взрываться на месте. И едва заметив в проходе лазейку, вырвались на свободу, которая пролегала через зеленое поле с заботливо и очень своевременно подстриженной травой. Дроиды понеслись вслед, прихватившие с собой десятка два товарищей.

— В одном, учитель, вы были правы — крикнул на бегу Элеот, отводя меч в сторону от себя, насаживая на него металлических противников.

— Интересно, в чем же — не подозревая подвоха спросил его Пло, одновременно отбиваясь от оказывавшихся вблизи дроидов.

— Переговоры были недолгими — спокойно ответил Фил и улыбнулся, прежде, чем его учитель оказался внезапно сбит и подмят под себя странным существом. Оно было высоким, одного роста с Филом, который превосходил ста восьмидесяти метровую отметку, с желто-бежевой кожей и длинными ушами, которые поминутно хлопали, и ртом, не способным закрыться, казалось, ни на секунду.

— Моя твоя любить! Моя твоя очень сильно любить! — громким и чуть писклявым голосом произнёс странный новый знакомый, вставая с Магистра, но даже не думая помочь встать и ему, хотя этого и не требовалось, Пло легко поднялся и сам, хвала Великой Силе, создавшей его.

— Кто ты такой? — поинтересовался Элеот, рассматривая диковинное существо, но тот, видно, считал своим долгом прежде выразить свою благодарность:

— Твоя спасти меня! Моя твоя любить — повторил он снова и обняв Магистра своими тощими кожистыми лапали, звучно поцеловал его прямо в маску и только тогда посчитал возможным назваться — Моя Джар-Джар Бинкс. Ай! На твоя идём бум! Очень большая бум! Моя и твоя уходить, немедленно уходить!

И не тратя более времени попусту, однако, не прекращая тараторить, Бинкс повёл Джедаев в сторону бывшего поблизости озера, и прежде, чем кто-то успел что-то понять, нырнул туда, махнув рукой, чтобы так же сделали и его спутники:

— Подводный город гунганов — сказал он и скрылся под водой. Так оба джедая поняли, с кем их столкнула Сила. И подумав меньше секунды, больше не дали бы дроиды, вставили в рот портативные устройства для дыхания под водой и убрав мечи, бросились за гунганом. Внутри этого озера, а точнее под его дном, скрывался целый мир, не слишком большой, но живущий отдельным государством, не считающим себя Республикой или чем-то иным, о чем неустанно заявлял его правитель — очень полный и хмурый гунган, наряженный в цветастый халат, щедро украшенный блестками и такую же челму на большой, вытянутой голове, призванной очевидно изображать корону.

— Это моя дом, моя крепость — довольно улыбаясь пояснил Джар-Джар, прежде, чем все трое вошли во дворец этого правителя. Размерами он был меньше, чем у Ганрея, однако, ничуть не уступал ему в роскоши и безвкусице. Только вот вместо мрамора и металлов, многие из которых не выносят воду, дворец был выстроим из кораллов разных цветов и диковинных ракушек, сплетённый друг с другом, в некоторых из них сверкали жемчужины, вернее, те из них, что не успели оторвать и засунуть в рот малыши-гунганы, дети правителя. Эти жемчужины испокон веков заменяли им земные соски-пустышки. Бинкс влетел в тронный зал и бросился к начальственному толстяку, желая обнять, демонстрируя радость от встречи, которой сам толстяк, однако, не проявлял.

— Как ты посмел явиться сюда, Бинкс? — произнёс он жёстко, отталкивая от себя доброжелательного товарища — Ты был изгнан из нашего государства. Стража! Схватить его!

— Постой, постой! — замахал руками Бинкс, прося остановиться и дать выслушать себя — Моя друзья в большой беда! Помоги им, владыка!

— У вас пять минут — всё так же холодно и равнодушно ответил толстяк — Кого ты притащил в мой дворец.

Учитель и ученик вышли на шаг вперёд и учтиво поклонились, после чего Магистр Пло начал первым:

— Привествуем тебя, правитель. Мы Джедаи, хранители мира в галактике. Нас прислали, чтобы помочь планете Набу, сняв блокаду Торговой федерации, её вице-король отказался от мирного разрешения и теперь нам нужна помощь.

Правитель слушал и едва Магистр замолчал, пренебрежительно поморщился и с презрением выдал, как выплюнул:

— Моя начхать на это ваше Набу! Моя не воевать с землями! А этот болтун сейчас же отправится в камеру за то, что посмел прийти сюда, да ещё и приводить с собой подозрительных личностей.

— Это верно — взял слово Фил — Вы не обязаны помогать, ведь мы вам никто, но представьте, что будет, если Торговая федерация доберётся и до подводного города. Подумайте, что станет тогда с вашим народом. А до этого, я чувствую, уже недалеко.

Толстяк надолго замолчал, ворочая свои заплывшие жиром мозги, взвешивая все за и против. Но одно было ясно, слова этого юноши заставили его многое пересмотреть.

— Убедили — сказал он наконец — Я предоставлю вам корабль. А этот — указал он на Бинкса — сильно пожалеет, что посмел нарушить приказ не появляться тут!

— А что его ждёт за это? — поинтересовался Пло, почувствовав сострадание к этому неуклюжему, но сразу видно, доброму и простодушному гунгану.

— Скорее всего, смертная казнь! — жёстко ответил толстый король, заставив Бинкса испуганно охнуть и подпрыгнув вжаться в стену — Я беспощаден к нарушителям!

— Послушайте — спокойно сказал Магистр — Я спас его жизнь и теперь она принадлежит мне. Я забираю его с собой.

— С дорогой душой! То же мне сокровище — небрежно махнул рукой правитель, давая добро — корабль возле дворца, выход на землю там же, где и вход! Вперёд!

Предложенный корабль оказался не в пример дворцу, простым и не новым, но, по заверениям правителя, работал так же, как его желудок.

— Да, похоже, он страдает прободной язвой — усмехнулся Фил, заводя мотор, который тут же словно заплевался искрами.

— Джар-Джар — поинтересовался Пло у притихшего, не веря в своё счастье гунгана — А за, что тебя изгнали из родного государства?

— За неуклюжесть — нисколько не смущаясь ответил Бинкс — Моя уронить кубок на ногу его величества!

Тут бы засмеяться, но прямо из-под днища корабля выплыла огромная рыбина и вцепившись в носовую часть судна, потащила его за собой.

— Вот те раз! — усмехнулся Элеот,рассматривая подводную диковину — Эскорт мы вроде не заказывали!

— Не переживай, Фил, всегда найдётся рыба покрупнее — успокоил его Пло, уверенный, что так и будет. И правда, из-за другого водоворота, почуяв добычу, вылетела золотистая рыбина с крупной чешуёй, размерами едва ли не превосходя корабль, и уж точно первую рыбину, за то желудок второй идеально подошёл к её размерам. Но бедному кораблю всё равно успело достаться, были повреждёны три из четырёх двигателей и ещё несколько важных деталей. Лететь он мог, но без ремонта долго не выдержит.

— Бери курс на Татуин — велел Пло ученику, едва они поднялись в небо.

— А почему туда? — высказал недоумение Фил, уже настроенный на бой.

— Эта маленькая бедная планета. Там нет влияния Торговой федерации — начал пояснять учитель — Там мы вполне сможем найти нужные детали и починить корабль.

— А почему Федерация туда не пролезла? — не отставал любопытный ученик, но курс всё-таки взял.

— Её контролируют Хатты — послышался лаконичный ответ. На самом деле была ещё одна причина полететь именно туда и Пло пока не знал, стоит ли говорить об этом Элеоту. Мощное волнение в Силе, что охватило Мастера, когда они уже вошли в систему Арканис и подлетали к Татуину. Подобное случалось, когда должно было произойти нечто важное. Или уже произошло...как знать, ответ был пока известен лишь Силе.

====== Глава 4. Помощь, откуда не ждали ======

Ночь была хотя и не совсем спокойной, но всё же оказалась гораздо лучше утра, которое началось с безумного ора. Это бесился Уотто, увидев свой растерзанный кар. Третий за последний месяц.

— Это, что такое? Я спрашиваю тебя! Какого гандарка ты опять натворила, мерзкое отродье? — вопил тейдорианец, во всей красе демонстрируя свои наполовину отломанные передние зубы, один из которых торчал кверху как клык хищного зверя — Как ты могла его разбить? Как, я тебя спрашиваю??? Да ты просто ....! Нет даже ....! И ещё ....! ....! ....!

Уотто кричал и возмущённо махал своими крылышками, смотревшимися ещё меньше на его жирном теле с большим пивным брюшком. Вопреки же его прямо-таки гневным выкрикам, Асоке, стоявшей прямо возле него, совсем не было страшно, напротив, глядя на его беспомощно трепетавшие крылышки, девочка мысленно подгоняла его:

«Ну же, давай! Взлети поскорее! Ну же, вперёд, мистер Вялые крылья! Я знаю, ты можешь!»

И словно созвучно её мыслям, Уотто интенсивнее замахал крыльями, но, конечно же, так и не смог взлететь дальше полуметра от земли. Помещал избыточный вес и нетвердая координация движений, всегда присущая похмелью. Асока видела это и не удержавшись, улыбнулась, прикусив губу, чтобы он не услышал смешка, но было уже поздно:

— Ах ты выродок хаттский! Ты ещё смеешь смеяться, когда я с тобой говорю! Да я тебя сейчас за это... — грозно пообещал тейдорианец и сорвал со стены лавки длинную плетку из гибких веток, которой он обычно «учил жизни» плохих работников. Асока понимала, что теперь роль этого провинившегося досталась ей, что ж, не привыкать, Уотто и прежде бывало поколачивал её, но отчего-то именно сейчас ей особенно этого не хотелось. Просто всё внутреннее существо, до этого смиренно-покорное, внезапно резко восстало против этого и скорее по наитию, чем осознанно, тогрута вытянула руки вперёд, словно в попытке закрыть себя и слегка взмахнула ими. Очевидно на память пришёл случай в каньоне или разговор с Беном, всю ночь не дававший ей спать. Она понимала, что вряд ли сможет помещать расправе тейдорианца, как это не получалось и прежде, но в этот раз решила хотя бы попытаться. И что же произошло в следующий миг? Плетка начала медленно, но неконтролируемо вырываться из его рук и подниматься куда-то вверх. Уотто тщетно пытался ухватить её, она уже вылетела и вдруг приземлилась...прямо в ладонь маленькой тогруты. Она очень удивилась, когда её узкой, но уже покрытой мозолями ладони коснулись деревянные прутья, девочка ещё не поняла, что именно случилось. За то понял Уотто, правда по-своему и Асока не была уверена, что правильно:

— Ты, что же это, совсем ума лишилась? Вздумала отнимать у меня моё имущество? Ну ты точно спятила! Держись теперь!

От этих слов Тано ещё больше развеселилась и неожиданно осмелела.

«Чувствительная к Силе, говорите? Ну так я это сейчас докажу!» — очень вовремя всплыл в голове термин, часто упоминаемый старым Беном.

— Да возьмите себе эту дрянь! Мне она, право, без надобности! — усмехнулась Асока и сделала вид, что собирается кинуть плётку обратно Уотто, однако, в последний момент опустила руки вниз и легко сломала её через колено, и только тогда вернула владельцу. Обещала же, что отдаст, так, что всё честно, ведь честность для джедая явно немаловажна. Да, именно так, рассказы старого Бена про Орден нисколько не убавили интереса девочки к нему, даже наоборот, узнав подробности о нем, Асока поняла как никогда чётко — вот то, что ей нужно, стать Джедаем. Именно в этом качестве она сможет воплотить в жизнь всё то, о чем давно мечтает. Помогать слабым и угнетённым, увидеть настоящую жизнь и познакомится со всей галактикой, причём, непросто, а как уважаемый человек, обществу которого все рады. Не то, что сейчас. Асока даже поморщилась с досады, прикидывая, что же на этот раз придумает мерзкий Уотто, чтобы испортить ей жизнь. А в том, что придумает, она не сомневалась, тейдорианец не прощал подобных унижений, да ещё и при других рабах, которые уже заливались от хохота, видя, как мелкая «сделала» этого тирана. Обломки плётки упали ему на голову, а один ощутимо хлестнул пониже спины. Ничего личного, простая шутка Силы. Хотя, некто, кого Асока пока не знала, был убеждён, что случайностей не существует, все они изначально предопределены Силой. Вот только Уотто не был знаком с этой теорией и решил, что это есть ни, что иное, как наглая насмешка противной девчонки, на которой он всё-таки отыгрался, заставив её отмыть и прибрать всё свою лавку, которую они с Себульбой вчера «слегка» разнесли, будучи в «легком» подпитии. Асока со вздохом взяла ведро и пошла к конденсатору, чтобы набрать воды. Солнца сегодня припекали не так сильно и вполне возможно было идти быстрее, чего вчера было лучше не делать, из-за опасности теплового удара. Асока воспользовалась этим и медленно пошла через площадь на противоположный её конец, где и был конденсатор. Впрочем, там же располагалась и взлетная площадка, на которую только, что приземлился корабль. Девочка уставилась на него, был сильно потрепан и явно нуждался в серьёзном ремонте, на нем тут и там повисли зеленые водоросли, а среди них проглядывал огненно-красный символ Республики, выбитый на боку. Вроде бы ничего примечательного, видела и получше, но неизвестно почему именно этот корабль привлёк особое внимание девочки, она просто не могла отвести от него взгляд.

«Наверное, причина в его поломках» — не придумав ничего лучше, решила Асока — «Я, скорее всего, могла бы научиться их ремонтировать».

Она смотрела на него, а ведь время шло, Уотто будет в ярости, если служащая исчезнет надолго, хотя, конденсатор же общественный, никто не знает, какая очередь может быть возле него. Пусть думает, что сегодня она была большая. И успокоившись на этом, Асока продолжала рассматривать корабль, из которого тем временем вышли его пассажиры, трое весьма странных личностей. Первым по трапу спустился высокий мужчина-кел-дор, Асока знала эту расу, но вживую не видела никогда, его свободную коричневую робу трепал лёгкий ветер, чуть приподнимая полу над бежевым поясом с пришитыми карманами, таким же, как у Бена. И в какой-то момент одежда приподнялась настолько, что с правой стороны, до этого прикрытый полой плаща, стал виден какой-то блестящий продолговатый предмет, неразличимый из-за блеска в солнечных лучах. Вторым был юноша человеческой расы, лет на десять старше Асоки, одетый примерно так же, как первый, только роба светлее. А последним с трапа даже не сошёл, а прямо-таки соскочил высокий и шумный гунган, который, едва ступив на песок, тотчас же принялся громко и эмоционально выказывать свои впечатления от новой обстановки. Он запрыгал и заносился вокруг, хватая всё, до чего могли достать руки. Рядом со взлётной площадкой раскинулся рынок, торговцы которого предлагали самый разный экспортный и привозной товар: овощи, фрукты, свежие и высушенные, мясо, предметы интерьера, посуду, одежду... но явно никак не то, за чем сюда явились странные гости. Такой вывод Асока сделала из того, как старший из них, тот самый кел-дор, решительно одернул гунгана и велел ему тихо стоять возле себя. Тот с неохотой покорился и едва командир отвернулся, показал его спине свой длинный тонкий язык, словно дразнясь. Однако, не замечая этого, старший товарищ начал расспрашивать о чем-то работника взлётной площадки, при этом как-то странно взмахивая руками. Гунган же, воспользовавшись, что на него не смотрят, метнулся в сторону торговых рядов и стянув с прилавка какой-то плод, умело обхватив его выброшенным вперёд языком, тут же с аппетитом умял, при этом едва повалив палатку с посудой, побив изрядную часть ассортимента. Тотчас же выскочил недовольный продавец из расы чистори и начал шумно возмущаться. Пришлось выложить ему некоторую сумму кредитов, способную успокоить его расшалившиеся нервы. А на гунгана снова прикрикнуть и наказать вести себя тихо, иначе его возвратят в родное государство. Тот мигом присмирел и пошел следом за спутниками. Обрывки слов которых долетали до девочки сквозь шум торгового ряда. И вот все ушли, а она наконец пошла за водой. Очередь к конденсору оказалась совсем маленькая, она и двое твилечек, хихикавших друг с другом. Асоке безумно хотелось посмотреть куда идут странные гости, но не получить новый выговор от Уотто хотелось всё же больше и взяв довольно тяжёлое ведро за тонкую металлическую ручку, тогрута медленно отправилась в лавочку, где сразу же взяла щетку и моющее средство и принялась за работу. Она в который раз удивилась тому, как сильно расходятся жизненные принципы их с отцом и хозяина. Уотто по жизни волновало только одно — возможность получить побольше денег при меньших затратах и поскорее спустить заработанное в кантине, чтобы потом вот так вот разгромить лавку. Асока замучилась раскладывать разбросанные детали по порядку, отмывать пол и прилавки.

«Чем он только занимался на них?» — подумала она с отвращением, вспомнив как однажды, придя сюда в неурочный час, застукала пьяного Уотто, который, пыхтя от напряжения, вдавливал в витрину сидевшую на прилавке весьма миловидную твилечку(чем он только привлёк её, урод беззубый?), которая с улыбкой постанывала, обхватив его широко раздвинутыми ногами. Асоку тогда чуть не вырвало, хорошо хоть Уотто её не заметил, иначе всыпал бы плёткой, если не хуже.

— Да, чтоб у него язва открылась, тогда хоть пить столько не сможет — пробормотала тогрута и выплеснув воду за порог, вышла прогуляться, так как настало время обеда. Вообще обедала она обычно дома, сегодня тоже пошла туда, но решила пойти не как раньше, а через площадь, надеясь ещё раз увидеть удивительных гостей. И увидела, точнее, они увидели её, а если совсем уж точно, заметили потому, что прямо ей под ноги выскочил Джар-Джар и подняв над собой удушливое облако пыли. Асока завозмущалась такой бесцеремонности и выдала ему целую тираду ругательств. К чести её следует отметить, ругалась она на чистом татуинском, не переврав ни одного слова. Когда же пыль осела, Асока увидела и остальных и попутно взглянула на него, которое ещё минуту назад чистое, начало потихоньку наливаться тяжёлым багрянцем. Плохой признак, надо спешить домой, иначе, песчаная буря застанет в пути. Но не успела она так подумать, как поняла, что тоже в свою очередь замечана обоими мужчинами, это обозначил голос старшего из них, кел-дора, прозвучавший вопросом:

— Здравствуй, дитя, не можешь ли ты помочь нам, подсказав, где найти лавку некоего Уотто?

Асока едва не подпрыгнула от радости, стоило ли ожидать большей удачи?

— Конечно, я работаю там и с удовольствием провожу вас к нему — с воодушевлением воскликнула тогрута — Вот только... — она слегка замялась, боясь отказа и наконец договорила полностью — Сейчас начнётся песчаная буря, и будет лучше переждать её и только потом идти к Уотто. Можете пересидеть её у нас. Мы с папой живем совсем рядом.

— Что ж, мы будем признательны вам за гостеприимство — ответил Мастер Пло, а это был именно он.

— Да! Моя тоже очень устать! Моя ноги уже совсем не идти! — тут же заголосил Бинкс и вопреки собственным убеждениям радостно заскакал.

— Пойдёмте, я провожу вас, вы, наверное, с Внешнего кольца — поинтересовалась Асока и все четверо прибавили шагу, уже начал подниматься ветер и собирая песок с поверхности, поднимал его больше, чем на метр и закручивал в боруны — начиналась буря. Мужчины подняли капюшоны своих плащей, а Асока спрятала лицо полой свой широкой рубашки.

— Похоже, рабство отменять здесь никто и не думал — пробормотал Элеот и спросил уже громче — А ты тоже из рабов, да?

Услышав эти слова, Асока густо покраснела и сузила глаза в приступе обидчивой злости, задевшей самолюбие.

— Я честный гражданин Республики! И моё имя Асока Тано! — жёстким и уверенным голосом, в котором, однако, явно звенела обида, произнесла девочка и подняла на падавана дерзкий и смелый взгляд. Пло Кун строго взглянул на ученика, но Филу уже и так сделалось стыдно:

— Прости, я просто впервые здесь и не знаю местных обычаев, и того, как тут принято разговаривать — сказал он с раскаянием и Асока перестала обижаться.

Идти оказалось недалеко и вскоре, когда буря почти уже разыгралась, они оказались у маленького домика на окраине.

— Папа, это я! — крикнула Асока, входя в небольшие сени, где обычно стоял кар, а сейчас было пусто, лишь висели на стенах веники из сухостоя и сковороды — А вместе со мной люди из Республики, им нужно переждать бурю. Шон вышел навстречу дочери к гостям и уже через секунду пожал всем руки и позвал на кухню, пообедать с дороги. Дом имел всего две маленькие комнаты и ту самую кухню, где сейчас находились все его обитатели. Обстановка была бедной, но уютной, отец и дочь вовсю старались как можно лучше обставить дом. Серые глиняные стены были расписаны каждая по-своему, например, в комнате Асоки, подобно звёздному небу, где каждая звезда была особенной, как все планеты Республики. В комнате же её отца она нарисовала зеленые поля и озера, бывшие преимуществом их родной планеты, о которой Шон тайно скучал. Но самым примечательным был робот, по форме своей очень похожий на человека, вот только пока он был недоделан, корпус ещё не успели надеть и все детали были наружу, однако, функционировал он уже замечательно, что и продемонстрировал гостям во время обеда. Казалось, он легко улавливал любую речь и мог за доли секунды перевести её на сотни тысяч языков галактики.

— Это кто тут голый? Это я по-твоему голый? Да сам ты не лучше будешь! Мне просто не успели ещё приделать корпус — мигом отреагировал робот, услышав замечание Фила на тему своего внешнего вида.

— Это С-3РО — пояснила Асока гостям — Робот-секретарь и домашний служащий, я делаю его в помощь папе, а то он сильно устаёт в последнее время.

— Она всегда стремится помочь другим — растроганно произнёс Шон и вытерев руки о полотенце, погладил дочку по голове. Тем временем оба они накрыли на стол, поставив туда блюдо с отварной картошкой, ещё одно — с салатом, и третье — с фруктами. Потом подоспел чай. Хозяева сели вместе с гостями и только тогда Шон решился спросить:

— Вы прибыли с Корусанта? Я догадался по вашему произношению. Асока сказала у вас сломался корабль и вам нужны запчасти.

— Всё верно — спокойно ответил Магистр Пло — Асока даже показала нам, где именно можно достать эти самые запчасти, вот только, как мы поняли, есть одна проблема — наши кредиты здесь не в ходу.

— Так и есть, уважаемые, здесь всё крутится вокруг тотализатора, наш правитель лишь иногда позволяет нам немного заработать — с сожалением в голосе пояснил Шон, подливая гостям чай — Он раз в полгода устраивает гонки, за победу в которых выплачивается весьма крупная сумма.

Асока не участвовала в разговоре, лишь только изредка качала головой, пряча от остальных загадочно заблестевшие глаза. В голове девочки медленно складывался план, озвучку которого она временно отложила. До того, как папа отойдёт.

— Этой суммы вполне хватило бы на ремонт и покупку деталей — озвучил общее мнение Элеот и Шон неожиданно добавил:

— Асока постоянно участвует в них и ей до сих ни разу не улыбнулась удача, и я всегда так волнуюсь, когда она идёт туда.

— Папа, всё же всегда заканчивалось хорошо и проигрывала я вовсе не по своей вине — Асока не смогла утерпеть и поспешила оправдать задетое самолюбие. А Джар-Джар, пользуясь тем, что на него не смотрят, воровато оглянувшись, выбросил вперёд язык и ловко стянул с блюда большой фрукт и довольно потёр руки. Но обрадовался он преждевременно, ведь в следующую секунду кончик его языка оказался зажат между цепкими сильными пальцами.

— Не делай так больше! — назидательно произнёс Пло и выжидающе посмотрел на гунгана и отпустил только добившись согласного кивка, на большее он просто был не способен.

Асока рассмеялась, увидев этот инцидент и тотчас же став серьёзной, поднялась из-за стола и сказала во всеуслышание:

— Гонки намечены назавтра, я заявилась на участие и одержав победу, получу нужную вам сумму.

Шон привычно ахнул, но ничего не сказал, он знал, что спорить со своей девочкой бесполезно, всё равно не удержит, осталось только переживать, глядя с трибуны как её отремонтированный кар несётся вдоль трассы. Откуда ему было знать, что у Асоки был в этом деле и свой интерес, причиной которого стала личность визитёров, которая не заставляла сомневаться в себе.

====== Глава 5. В четыре раза больше ======

Шон, всё же, сделал попытку отговорить Асоку от участия в гонках, но на её сторону неожиданно встали оба мужчины.

— Можете не переживать, уважаемый — с присущим ему одному уверенным спокойствием сказал Пло Кун, посмотрев на взволнованного отца.

— Я сам бы поучаствовал, но не умею — поддержал его Элеот и все трое отправились к Уотто, договариваться на завтра о заключении сделки. Едва только они чуть отошли от дома, Асока тут же поинтересовалась у Магистра:

— Скажите, а ведь вы джедай?

— А как ты догадалась? — спросил он в свою очередь, нимало удивляясь прозорливости этой девочки. Между тем, волнение в Силе и не думало утихать, наоборот, росло в геометрической прогрессии.

— Очень просто — без лишнего бахвальства ответила Тано, поправив свою рубашку — Я видела ваш корабль на площадке, на нем эмблема Республики, хотя и затертая. Потом я заметила у вас лазерный меч — это оружие джедая. Вы верно прилетели сюда, чтобы освободить нас.

И такая надежда зазвучала при этих словах в её голосе, что Магистру было весьма трудно произнести в ответ:

— Сожалею, но освобождение рабов не входит в обязанности джедая, однако — поспешил он добавить, прежде, чем Асока возразит — Нам нам следует помогать тем, кто в беде, так гласит наш Кодекс.

— А что сказано в Кодексе насчёт желания вступить в Орден? — Асока была так рада увидеть наконец-то Джедаев, что спешила задать им сразу все интересовавшие её вопросы. Этот явился самым животрепещущим, Пло это понял и постарался пояснить максимально понятно:

— Видишь ли, в Орден традиционно принимают тех, кому ещё не исполнилось четыре, то есть, без воли, по признаку чувствительности к Силе, однако, бывали исключения, когда кандидат оказывался старше положенного Кодексом возраста, но о том, принять его или нет, решит наш Совет.

— А меня он мог бы принять? — задала Асока главный вопрос, от ответе на который для неё зависело многое, однако, получить его ей пока не удалось, ведь они пришли к лавке Уотто. Тейдорианец, уже наслышаный о гонках, увлечённо готовился к ним, выставляя своего собственного кандидата — отвратительного Себульбу, извечного соперника Асоки во время гонок, чтобы потом с ним вместе пропить выигрыш. Услышав, что к нему явились Джедаеи, Уотто приосанился и даже расправил крылья, однако, едва те предложили ему сделку, скептически прищелкнул зубами:

— Хм, а что вы хотите в случае, если девчонка выиграет?

— Вы продадите её кар, мы сможем усовершенствовать его настолько, что он будет стоить дороже, чем в день покупки, а вы взамен дадите свободу Асоке и её отцу — изложил свои условия Пло. Уотто призадумался, очевидно прикидывая плюсы и минусы и видно решив, что последних больше, презрительно хохотнул:

— Хахаха, многовато вы хотите, за одну победу двух рабов, хотя я вообще уверен, что победит всё равно Себульба!

— В таком случае, речь пойдёт только о девочке — пошёл на уступку Магистр, пока не спеша сообщить какой лично у него интерес в этой ситуации. Скажет потом, непременно, а сейчас он продолжал переговоры с отвратительным рабовладельцем. Тот выдумал новую забаву, ввиде игры в случайности, в которые он, в отличие от Магистра, верил:

— Э нет, так не пойдёт, предлагаю сыграть в республиканскую рулетку! Бросим вот этот кубик, представьте, что красная его сторона — это девчонка, синяя — папаша! Ребро — сделка аннулирована! Вперёд!

Тут же из недр прилавка появился кубик, размером с ладонь, Уотто подбросил его и тот, кувыркнувшись в воздухе, со стуком приземлился на стол, встав на ребро, но ровно на долю секунды, ибо уже в следующую он покачнулся и упал на бок, глядя в потолок ало-красным боком.

«Ловкость рук и никакого мошенничества, да, учитель?» — мысленно обратился к нему Элеот, видевший, как его наставник, при помощи Силы только, что уронил куб, но на деле только лукаво подмигнул ему, учитель в ответ кивнул. Сделка состоялась и Уотто, скрежеча зубами, велел завтра в восемь утра приходить к каньону Нищего. Он ужасно не любил проигрывать и искренне верил, что и этот раз не станет для него в этом смысле первым.

«Станет, Уотто, ещё как станет» — подумала бы Асока, если б умела читать мысли, ведь она, как и оба джедая, верила если не в победу, то уж точно в успешный заезд, хотя её соперниками чаще всего бывали взрослые и бывалые гонщики.

— А почему ты никогда не побеждала? — словно подслушав её мысли спросил Фил, когда они шли обратно к дому Асоки, где решили переночевать.

— Первый раз я почти смогла победить, но уже на финишной прямой Себульба ослепил меня выхлопными газами и я отлетела в сторону, уйдя с трассы — доверительно сообщала Тано, чувствуя в них благодарных слушателей — А во второй какой-то не в меру шустрый твилек просто столкнул меня с трассы в кювет и с меня ещё и вычли за разбитый кар.

— Не переживай, сегодня вечером мы подправим твой транспорт, и помни — доверься Силе и весь мир откроется тебе — постарался успокоить девочку Пло — Кстати, расскажи мне о своей жизни, мне интересно знать всё.

Они уже пришли и сидели на скамейке, во дворе домика Асоки, решив после ужина заняться починкой кара. Асока говорила много и горячо, впервые радуясь возможности открыто сказать о том, чего хочет, и про то, чего больше всего жаждала её душа. Пло слушал внимательно и ответил одной только фразой:

— Если Совет одобрит, то твоя жизнь будет тяжёлой.

Но Асока своим обостренным восприятием услышала то, что и волновало больше всего:

— То есть, вы согласны принять меня? Я буду очень стараться, правда!

Магистр не знал, что ответить, на это, он всегда привык доверяться Силе, а сейчас она говорила очень противоречивые вещи, и потому ответить он постарался так, чтобы оставить себе время подумать об этом и растолковать эти странные посылы:

— Это решит гонка, думай прежде всего о ней, ведь джедай должен уметь отринуть от себя ненужное и сосредоточится на том, что в данный момент важнее.

Тут на его счастье Асоку позвал отец, чтобы помочь накрыть на стол к ужину и девочка вбежала в дом, за то пришёл Элеот и сев рядом с учителем, спросил со свойственной ему прямотой:

— Учитель, скажите мне честно, для чего вы взялись помогать этой семье? Ведь как вы сами верно подметили, обязанности освобождать рабов у Джедаев нет.

Пло ненадолго задумался, но всё же решил поделиться с учеником своими мыслями, в конце-концов, он тоже имеет право знать, к чему их на этот раз ведёт Сила:

— Понимаешь, Фил, я говорил тебе, когда мы подлетали к Татуину, что я ощущаю мощнейшее волнение Силы, какого не чувствовал ещё никогда. Так вот, насколько ты знаешь, у Силы есть две стороны, Светлую изучаем мы, а другую, Тёмную, ситхи — Фил посмотрел на наставника, потерпев щеку рукой, он и так знал всё это, но вспомнить никогда было не лишне, а это были не те знания, которыми можно было пренебрегать — Так вот, существует пророчество, что когда-нибудь в нашей галактике появился совершенно особенный адепт Силы, который сможет положить конец многолетнему противостоянию двух истин, из которых только одна может выйти победителем. Мы все уже много десятилетий ждём этого пророка и возможно сейчас нашли.

— То есть, вы хотите сказать... — Элеот так и не решился озвучить то, о чем догадался, слишком уж нелепо прозвучало бы это предположение. Так же нелепо, как и личность кандидата на эту роль, но, видно, учитель считал иное, так как не утратив былой серьёзности, Пло одной фразой высказал мысли своего Падавана:

— Да, ты прав. В этой девочке что-то есть. И я думаю, что уговорю Совет принять её в Орден и дать мне разрешение выучить её. Она сможет стать настоящим джедаем.

Тут выглянула Асока, а за ней выскочил и Джар-Джар и позвала их за стол. Именно там Мастер Пло наконец решился поговорить с Шоном про будущее Асоки, о её желании вступить в Орден, о способностях, которые за версту ощущались в дочери этого труженика-тогрута. Но для начала спросил:

— Скажите, а кем была мать Асоки, и где она сейчас?

Асока замерла в ожидании того, что же скажет отец. Обычно он с неохотой говорил на эту тему. Сейчас Шон тоже не изъявил особо большой охоты распространяться о происхождении дочери, ответив до обидного неопределённо:

— У Асоки не было матери. Она появилась на свет без её участия. Она только моя дочь.

И с этими словами приобнял её и погладил по голове, очевидно вспомнив как она появилась. А девочка в свою очередь снова задумалась, считая, что такой ответ явно не удовлетворит джедая, однако, случилось наоборот. Лицо Магистра разгладилось, а в глазах появилось что-то похожее на удовольствие, такое бывает, когда после долгих поисков наконец-то находишь то, за чем гнался столько времени. Вот только Асока в который раз почувствовала разочарование, ей так и не удалось узнать ничего о матери. Даже теперь, когда она, возможно, надолго оставит свой дом, если не навсегда. Только теперь до неё вдруг дошло, что ей она не только покинет Татуин, как давно мечтала, но и вынуждена будет расстаться с папой, с который до этого не разлучалась и на один день. И это надолго станет горьким осадком в её возможном успехе. Но к счастью ей не пришлось думать об этом долго, ведь уже наступал вечер и надо было отремонтировать кар и девочка в сопровождении Джедаев и вездесущего гунгана отправилась на задний двор. Её местные приятели были уже наслышаны о гонках и немедля заявились к ней, чтобы помочь в починке и поддержать морально. К слову сказать, ремонт был не очень серьёзным, требовалось лишь расправить кабину, подтянуть некоторые провода и подкрасить, второе, самое трудное, взяла на себя Асока, первое сделали ребята, а вот второе, не спрашивая, полез делать Джар-Джар. Асока со вздохом протянула ему инструменты, понимая, что тот всё равно не отстанет, а так, может быть, хоть помолчит, а то от его пустой болтовни у многих уже голова раскалывалась. И не отстал бы, но даже получив вожделенную работу, Бинкс и не подумал замолчать.

— Асока, это большое дело! Моя рада помочь твоя! — тараторил гунган, вынимая инструменты.

— Моя сделать всё в лучшем виде! Моя великая Мастер! — голосил он на весь Мос-Эспа.

— Смотри, не сунь руку под луч, — предостерегла Асока, заметив, что он начал приваривать колеса при помощи лазера — Иначе онемеет минимум на час.

Джар-Джар её услышал и что ещё более удивительно, даже понять умудрился правильно — не совать руки под луч. Что ж, он и не будет, зачем же так рисковать, когда у гунгпнов есть кое-что получше, их длинный и гибкий язык. Им даже проще достать завалившуюся под кар деталь.

— Аааа — вскрикнул он через секунду — Афока, сто моя делась? Моя явык онеметь...

— Достаточно просто помолчать, через час он будет как новый — посоветовала тогрута, надеясь, что хоть теперь ей удасться ненадолго побыть в тишине. Зря надеялась.

— Моя в великоя гое — простонал гунган, не переставая прыгать — Моя явык онмел!

Асоке осталось только вздохнуть и продолжить крутить провода, некоторые из них были расположены очень неудобно и подобраться к ним стоило большого труда, но в итоге получилось, хотя и не без небольших потерь.

— Наконец-то! — выдохнула она с облегчением, глядя на результат совместного труда. Кар сверкал как новенький, даже лучше, чем в день покупки. Асока смотрела на него, представляя как завтра понесётся на нем по трассе каньона. И вдруг замерла, почувствовав острую боль в правой руке, и посмотрев туда, увидела довольно большую и глубокую ссадину, протянувшуюся от запястья к локтю. Вот это да, как она так умудрилась, и ведь, что примечательно, даже ничего не заметила. Теперь будет долго болеть. И девочка так глубоко задумалась, что не заметила подсевшего к ней Магистра. Да, похоже, она вообще сейчас мало, что замечала.

— Да, я смотрю, кому-то не повезло — сказал он с добродушной иронией и полез за чем-то в один из карманов своего пояса — Сиди ровно, я обработаю царапину.

Только сейчас Асока увидела, что в руках его оказался пузырёк с чем-то желто-коричневым и две стерильные салфетки. На одну Мастер накапал этой странной жидкости с резковатым запахом и ловко протер кровоточившую царапину, предупредив, что может немного щипать, вторую же приклеил сверху, чтобы не попала инфекция.

— Ну вот так — сказал он довольно и почему-то, вместо того, чтобы выбросить испачканную салфетку, снова полез в карман и вытащив небольшой прибор неизвестного назначения, похожий на датапад, только чуть меньше, приложил салфетку к его левому краю и экран тут же засветился.

— Что это вы делаете? — спросила Асока, не совсем понимавшая суть действий джедая.

— Проверяю твою кровь, вдруг ты занесла инфекцию — пояснил Магистр, не спеша пока говорить правду, и лишь когда Асоку снова позвал отец, Пло смог наконец связаться с лабораторией медкорпуса при Храме Джедаев, чтобы поинтересоваться результатом присланного образца крови:

— Назовите точное число медихлорианов — назвал он то, что интересовало первостепенно.

— Больше двадцати тысяч. Счётчик зашкалил — с готовностью ответил работник лаборатории — Это у кого? Даже у Мастера Йоды меньше.

— И в четыре раза больше, чем у меня — вставил Элеот, сидевший рядом, Магистр шикнул на него, призывая к тишине. Сомнения отпали, можно было готовить Совет. Пророчество не лжёт. Избранный найден. Осталось лишь дождаться, когда он исполнит его. И каким образом.

====== Глава 6. Решающий момент ======

Спать в домике на окраине Мос-Эспа все улеглись поздно, до самой ночи не утихали разговоры. В особенности Асока никак не хотела расставаться с Магистром. Она утащила его во двор и посмотрев в темнеющие небо, стала показывать звезды и не стесняясь спрашивать его:

— А вы побывали там?

Мастер спокойно и терпеливо отвечал девочке, что успел не раз побывать и на Альдеранее и на Беспине, и даже на Эндоре.

— Как же мне хочется увидеть их все — вздохнула Асока, плотнее заворачиваясь в свою рубашку. К ночи становилось прохладно.

— Ты увидишь, нам зачастую приходится летать по всей галактике, ведь помощь может потребоваться, где угодно — ответил Магистр Пло, заранее предвидя все те трудности, через которые пройдёт эта девочка, впервые переступив порог Храма Джедаев. А пока они оба переступили лишь порог дома Асоки, чтобы устроиться на ночь, ведь было уже поздно, а день завтра предстоял трудный. Шон принялся тут же хлопотать, устраивая гостей на ночь. Джар-Джар заявил, что он первый и тотчас улёгся на коврик в кухне, как он пояснил, поближе к еде и звучно захрапел. Фил отправился в комнату хозяина, а Мастера Пло Асока, несмотря на протесты отца, утащила к себе. Он поспешил успокоить Шона, сказав, что для него нет разницы, где спать и Тано постелила ему матрас возле стены. Мастер присел на него и с большим удовольствием стащил с себя плащ и сапоги. Спать ему не хотелось, да он и не смог бы, ведь вопросы сыпались из Асоки как пшено из прострелянного мешка. Казалось, её интересовало буквально всё, начиная от быта Джедаев и заканчивая тем, что им дают на завтрак.

«Да, чувствую в ней большой интерес, вот только не совершить бы мне ошибки» — подумал кел-дор, глядя в окно на небо с необычайно крупными звёздами. Асока уже спала, а он не мог уснуть, слишком много мыслей крутились в его голове — «Поймёт ли меня Совет? Ведь я уже давно имею с ним споры. А впрочем, всё равно обучу, даже если он и выступит против. В конце-концов, по выслуге лет я заслужил возможность следовать своим решениям. Хотя бы в этом смысле».

И решив так, Мастер Пло отвернулся к стене и закрыл глаза. Утро началось с шумных криков и толкотни возле ведра с водой, в котором предлагалось умыться. Гунган протиснулся первее всех и полведра выплескал на себя, заставив остальных завозмущаться. За завтраком почти ничего не съели, волнение не позволяло проглотить не куска. И едва дождавшись когда до оговорённого Уотто срока останется десять минут, вышли из дома. Шон отправился с ними, хотя Асока и просила его остаться дома.

— Но я переживаю за тебя, Сока — возразил мужчина и крепко обнял девочку — Береги себя, милая.

Асока едва не расплакалась от этого. Так горько ей было растраивать папу, которого любила больше всех на свете, но выхода не было. Ведь стольким людям нужна была её помощь. И прижавшись к его многократно зашитой рубашке, вдохнув родной запах его одеколона и сушёных фруктов, пообещала, что непременно вернётся целой и невредимой.

«А после непременно добьюсь того, чтобы тебя освободили из рабства» — мысленно добавила она и поцеловав его грубую мозолистую ладонь, смело вошла в брезентовый павильон при трассе, предназначенный для участников заезда. Он был изнутри довольно большим, и уже заполненным народом. Участие в гонках могли принять все желающие, даже жившие на других планетах, главное, вовремя подать заявку на участие и предоставить свой транспорт. И уж дальше всё зависит от самого гоньщика и возможностей его кара. Асока сейчас лично убедилась в том, что соперники у неё в этот раз достаточно серьёзные, да и транспорт у них самый современный. Но даже это не смутило бы Асоку, если бы...

— Всё-таки ты явилась, Тано — выскочил прямо перед ней Уотто — Нет предела твоему глупому безрассудству! Однако, зря надеешься, победителем всё равно будет Себульба!

И он указал куда-то в угол павильона, где его дружка, такого же как и он, отвратительного тейдорианца, сидевшего на стуле, забросив ноги на столик, в шесть рук обхаживали три симпатичные твилечки. Одна обмахивала его веером, вторая разминала его тощие плечи, третья давала выпить коктейль через трубочку и попеременно подсовывала трубку кальяна. Асока хотела было достойно ответить что-нибудь колкое, но тут почувствовала как сзади ей на плечи опустились тяжёлые руки, девочка обернулась и увидела Магистра. Он отвёл её в сторону и сказал загадочную фразу:

— Доверься Силе, позволь ей идти сквозь тебя, это очень мощный союзник, если быть в ладу с ней.

Между тем трибуны начали заполняться народом, по большей части это были жители Татуина, богатые и влиятельные, пришедшие сюда для драйва, простые бедняги — в надежде поесть и выпить бесплатно. Такое было возможно после финала, когда Джабба Хатт на радостях устраивал всеобщую пьянку, куда приглашал всех, кого позволяло настроение. А сейчас он просто сидел в своей вип-ложе и наблюдал как участники гонки выстраиваются в линию, готовясь вылететь на первый круг. Комментатор гонок — двухголовый гуманоид, тем временем рассказывал зрителям про каждого участника. Кто он, откуда и какой расы. Услышав фамилию Тано, хатт присвистнул и недоверчиво хмыкнув бросил своему помощнику — твилеку Бибу Фортуне, который сидя с ним рядом, по его желанию повторял ему биографии понравившихся участников:

— В жизни не видел ничего смешнее. Себульба вновь расплющит эту пташку! Дай-ка мне мой кальян!

Мерзкий сопливый Джабба, какой же он несчастный, ведь ему так и не суждено будет увидеть сие так ожидаемое действо.

Асока встала в линию последней, она уже сидела в кабине кара, на ней были оранжевые пилотские очки и шлем особой формы. В последнюю секунду оба джедая, учитель и ученик, встали по обе стороны и сказали ей:

— Да прибудет с тобой Сила, Асока.

Впервые в жизни ей сказали так. Ровно то же самое, что обычно они говорят своим товарищам и равным им. Асока очень обрадовалась и как никогда отчётливо ощутила себя причастной к джедаям. Словно она уже была одной из них, а гонки попросту были одним из многочисленных заданий, по завершению которых ей предстоит вернуться в храм. Наверное именно это ей и хотели сказать Мастер и падаван, обратившись как к равной.

«Представь, что ты должна победить по заданию Совета. От этого зависит жизнь невинных» — словно наяву услышала она голос, очень похожий на мягкий бас Мастера Пло и волнение тут же совсем пропало, а на его место пришёл азарт. От самых кончиков монтраллов и до кончиков пальцев прокатилась прохладная волна адреналина, живо представилось как она успешно выполняет это задание и получает благодарность Совета. Самый старший из Джедаев говорит ей в присутствии остальных адептов:

— Асока Тано проявила большое мужество и невероятное упорство, и при этом ничего не потребовала взамен, я объявляю ей благодарность, равняйтесь же на неё!

А рядом будет стоять её учитель, и вот точно так же, как сегодня, положит на её плечо тяжёлую руку и скажет, что гордится ей. Ведь именно он смог воспитают из Асоки такого великого и достойного джедая. Но когда же в своих мечтах девочка повернулась к наставнику, чтобы улыбнуться ему и сказать о том, как благодарна за науку, как вдруг увидела, что рядом с ней никого нет. Вернее, только, что был, но прямо на глазах высокая и крепкая фигура стала расплываться и таять в воздухе. Так быстро, что Тано даже не успела понять, кто это был. За то смогла услышать стартовый свисток Биба Фортуны и приготовившись к взлету, немедленно завести мотор, начав подниматься. Ещё секунду назад все участники стояли ровной линией, но вот этот самый свисток разорвал её на несколько неровных отрезков, а вскоре и они тоже порвались на точки, в которые постепенно превращавшись кары, исчезая в дали полосы трассы. Однако Асока не видела всего этого, для неё в один момент исчезло всё, что было вокруг, как бывало всегда, когда она поднималась в высоту. Всё исчезло, осталось только Оно. Небо. Старый добрый товарищ с пушистыми подушками облаков и приветливыми глазами обоих солнц. Очевидно предчувствуя, что излишний их свет и удушающая жара не пойдут на пользу успеху своей любимицы и потому поумерили в этот раз свой пыл и ограничились тёплым мягким свечением, ласково касавшимся её монтраллов. Чистая светло-голубая поверхность неба делала трассу ещё более заметной, давая возможность увидеть её в полной мере, так же, как и соперников. Многие из них вылетели далеко вперёд, а кто-то до сих пор плёлся в самом начале трассы. И только один шёл с ней в ровень и орал на татуинском проклятия и угрозы. Это был Себульба и он из кожи вон лез, стремясь во, что бы то ни стало убрать своих оппонентов. Иной раз ему удавалось скинуть в кювет того или иного, вот только, что, прямо сейчас, он мощно двинул в бок красивый сине-серебряный кар и тот, несколько раз кувырнувшись, полетел куда-то под низ трассы. От этого сидевшая там твилечка вылетела из кабины и с криком ударилась об отвесную скалу каньона. Острые углы окрасились кровью и к месту трагедии тут же устремились два медика-мууна, катясь на белом спидере с красным крестом. Всё это Асока наблюдала боковым зрением, Себульба же, ничуть не смущённый только, что сделанным, невозмутимо продолжал разгоняться, в этот раз он нацелился на Асоку — самого на тот момент серьёзного противника. Но вот чудеса, если в прежние заезды это заставило бы её испугаться и как-то сгруппироваться, стараясь прижаться к краю трассы, чтобы быть незаметной, то сейчас ею овладело странное спокойствие. Казалось, её совсем не волновало то, что может быть, девочка видела финишную прямую и летела к ней напрямик, точно посередине трассы, расположившись на ней, подобно королеве, которой она себя и ощущала. Слова пожилого джедая звучали в голове подобно наставлению. Он сказал ей, доверься Силе. Это Асока как отключить сознание и доверится внутреннему чувству, позволив тому вести её и ничего не бояться. Как и сделала Тано, продолжив парить над каньоном, и когда вскоре на корпус кара посыпались один за другим всё более ощутимые толчки, она и не подумала сдвинуться, продолжая лететь на той же линии, как непоколебимая скала, которой эти удары были как когти скальных сверлильщиков для огромногоранкора.

— Так так так! Ситуация накаляется! — мигом ожил двухголовый — Кто же из них? Молодость или опыт? Упорство или энтузиазм? Что же одержит верх?

Себульба рвал и метал, измяв всю кабину своего кара, тыкаясь им в транспорт Асоки, но никак не мог сбить его и вскоре, когда тогруте это наконец надоело, что удивительным образом совпало с выходом на финиш, и Тано резко нажала на газ.

— У нас снова форс-мажор! — так и взорвался комментатор — Вы посмотрите, что же вытворяет юная Тано! Это огромный шаг на пути к победе!

Кар вылетел вперёд как заряд из бластера, Себульбе осталось только захлопать глазами. Точнее, хлопнуть всего один раз, больше он просто не успел, так в следующую секунду оказался сбит следующим участником и продолжая изрыгать проклятия, полетел в кювет.

— По итогам последнего заезда, победителем сегодняшней гонки с большим отрывом становится.... — выдержал Биб Фортуна эффектную паузу и с придыханием договорил — Асока Тано! Наш самый юный и самый талантливый участник!

Асока остановила кар и вышла наружу, мнимая шлем и очки, устало вытерев вспотевший лоб. Гонка измотала нервы, но оно того стоило. Она смогла, она победила. Выдержала эту схватку. Победа слепила глаза, возвышая надо всем этим миром, позволяя ей стать равной божеству. Но только на миг... И разве же этот миг не стоит тех эмоциональных и физических затрат. Миг прошёл, когда к ней подошли все те, кто так азартно болел за неё. И тот, кто тихо переживал о своей девочке, сидя на третьем ряду.

— Поздравляю тебя, моя девочка, я знал это — прочувствованно произнёс Шон и крепко прижал к себе свою милую Соку, такую маленькую, но уже такую решительную и упорную. Она в ответ крепко обхватила отца за шею, с удовольствием прижимаясь к нему, впитывая родное тепло. Асока была так рада в эту минуту, что совсем не заметила, что лицо любимого папы стало ужасно грустным, а в глубине больших голубых глаз, окружённых сеточкой морщин притаились слезы. Не каждому эта победа принесла одну только радость, для кого-то она будет означать ещё и большую боль.

====== Глава 7. Береги себя, родная ======

Сделка состоялась в точности, как было задумано. Уотто получил вожделенный кар, на который давно облизывался, джедаи — возможность починить корабль, а Асока — желанную свободу от гнетущего рабства. Один только Себульба недовольно скрипел зубами, с угрозой тряся загипсованными конечностями в сторону победителя, но никто не обращал на него внимания, все были поглощены всеобщим ликованием, ведь не каждый день побеждал такой юный участник. «И такой способный» — добавляли от себя многие, не совсем понимая в чем именно заключена эта способность и чему эта девочка обязана ею. Но, к счастью, были и те, кто понимал, и они сейчас шли рядом с Асокой, спешившей домой, чтобы собраться, ведь, как было решено, сразу после гонок она отправится вместе с джедаями на далёкий и неведомый Корусант. Девочка шла, не разбирая дороги, ведь мыслями она была уже отсюда далеко, за миллионы тысяч парсеков от этого пыльного шара. Тогрута уже видела перед глазами всю ту обстановку Храма, о которой ей успели немного рассказать. Уже представляла себя в настоящей джедайской одежде и со знаком отличия, свойственном ученикам. Уже вела мысленные дискуссии с учителем, видевшиеся ей почему-то не серьёзными, а уютно-шутливыми, как будто она говорила с папой. И вдруг, подумав об этом, Тано резко остановилась и словно обо что-то запнулась, тяжёлая истина дошла до неё в несколько быстрых шагов и как острое лезвие топора, упало на голову. Она вспомнила цену, которую ей придётся заплатить за мечту своей жизни. Должна будет заплатить, ведь иначе нельзя. И потому первое, что девочка сделала, влетев в дом, это бросилась к своему отцу и, схватив его за руки, посмотрела в его лицо, чтобы резко выпалить, встречаясь своими пытливыми глазами с его, усталыми и грустными:

— Папа! Разве ты не можешь полететь с нами? Разве ты останешься здесь?

Шон Тано едва не вздрогнул от тяжёлой душевной боли, которая всё равно пронзила его сердце, при этом безотчетном порыве дочери, как он ни старался морально подготовить себя к неизбежной разлуке с ней. Казалось, мужчина сумел уже убедить себя в том, что так будет лучше. Да, ему будет очень плохо и очень тяжело без своей девочки, но так надо, во имя её будущего. Ведь там, в Ордене, она сможет получить много больше, чем здесь, на этой серой скучной планете. Так нужно, и он справится, сумеет отпустить её для новой жизни. И вот теперь все эти убеждения готовы были рухнуть из-за одного только этого взгляда. Из-за этих милых и таких умоляющих глаз той, кому он был так необходим несмотря ни на что. И сейчас Асока поняла это. Поняла то, что никакая мечта не стоит того, чтобы потерять самое главное в жизни любого человека — любовь родного человека, его тепло и единство их душ. Как же остро и небывало сильно захотелось сейчас Шону обнять свою дочь и сказать, что никуда она не полетит и останется с ним. Что никуда он её не отпустит. И уже готов был сделать это, всего секунда прошла прежде, чем мужчина собрался сказать об этом, но...вместе с этой секундой прошёл и момент слабости и даже, как ему самому показалось, эгоизма, и тяжело вздохнув, пересиливая себя, мужчина в последний раз прижал Асоку к своей груди и, стараясь говорить спокойно и ровно, произнёс:

— Девочка моя, так нужно, это единственная возможность воплотить в жизнь твои надежды на будущее, здесь, со мной, ты никогда не сможешь этого сделать.

— Но, папа, со мной же тогда не будет тебя. Я буду там одна, как плохо и тяжело станет мне без тебя. Без твоей любви — выкрикнула Асока в отчаянии, снова взяв отца за крепкие мозолистые руки, готовая в любой момент полить их слезами.

— Асока, милая моя, ну не стоит, право не нужно плакать — немолодой труженик и сам готов был уже расплакаться, так невыносимо было ему смотреть на полные горя и слез глаза своей любимицы — То, что мы не будем больше вместе ничуть не уменьшит нашей любви, я буду, любить тебя так же, как и до этого. Я не перестану думать о тебе, а каждый раз, глядя на небо, и видя пролетающие корабли, буду передавать тебе привет. А потом, если ты будешь хорошо учиться, тебе позволят прилететь сюда. Я стану ждать этого момента.

— Папа, но ведь ты останешься тут, а я буду там — возразила Асока, но уже не так уверенно как до этого.

— Девочка моя, любовь не знает ни времени, ни расстояния. Она просто существует и будет находиться в нас, пока мы живём. Нам вовсе не обязательно быть рядом, чтобы знать, что она есть — пояснил ей отец, не перестав обнимать свою любимицу, желая напоследок напитаться её непосредственной теплотой — А теперь иди, собери необходимые вещи и ступай на корабль. Пусть твоя мечта осуществится. А я буду ждать тебя, сколько понадобится.

Эти слова подействовали на Асоку и хоть она не перестала переживать из-за этой разлуки, зная о том, что ещё долго станет тосковать по отцу, девочка послушно отправилась в комнату и взяв из-под кровати свой рюкзак, в который собрала всё то, что было ей дорого. Самым главным из этого всего оказался голографический совместный снимок её и отца. Там они стояли возле своего домика, и обнявшись смотрели прямо в объектив, улыбающиеся и счастливые. Она знала, что у Джедаев не должно быть личных привязанностей и того, что может держать их за пределами Храма, но расстаться с мыслями о любимом отце было просто выше сил девочки. Это было сравнимо с тем, как если бы ей живьём вырезали кусок сердца, и потому она положила снимок на дно рюкзака. Это придало ей сил, и из домика Асока вышла уже почти спокойной, починенный корабль уже стоял во дворе домика, оставалось только сесть в него и подняться в высоту. Оба джедая стояли около трапа, Асока и отец медленно приближались, вернее, Шон дошёл до середины двора и остановился, чтобы ещё раз обняв дочь, молча смотреть на поднимавшийся в небо и исчезавший в небесной дали корабль.

— Всё будет хорошо. Я верю, что теперь моя девочка будет счастлива. Моя жертва не будет напрасной — сказал мужчина, смахивая непрошеную слезу и когда темная точка в небе растворилась за горизонтом, вернулся обратно в дом, такой пустой и холодный, когда там больше не стало его девочки. Как трудно будет к этому привыкнуть. Но не ему одному предстояла эта нелёгкая задача. Маленькая Асока сидела в салоне корабля и грустными глазами смотрела в окно, на удаляющуюся планету, долгое время бывшую ей домом. Да, многое из того, что она там пережила, ей хотелось бы забыть, но было ведь и много хорошего. Не так-то легко будет забыть об этом и принять новый удел. Даже такой желанный.

— Ты переживаешь из-за отца? — спросил Элеот, севший с ней рядом. Он чувствовал тяжесть на душе девочки и всем сердцем желал утешить её.

— Очень. Я не представляю, как буду жить без него — чистосердечно ответила Тано, складывая руки на груди, словно желая согреться.

— Ты знаешь, Асока — сказал он вдруг, осенённый внезапной идеей — Конечно, я понимаю, что не в силах тебе его заменить, но, если ты хочешь, я буду рядом с тобой, когда смогу. Буду рассказывать тебе истории из жизни Галактики, заступаться за тебя, если кто обидит, в общем, стану тебе кем-то вроде старшего брата. Хочешь?

Что такое старший брат Асока представляла очень смутно, ведь у неё никогда не было такого родственника, но среди татуинских приятелей имелись те, кто был старше и она поняла, о чем сказал Фил. И ей это понравилась.

— Конечно, хочу! — сказала тогрута с улыбкой — Ведь так важно иметь друга там, где ты никого ещё не знаешь! — и после этих слов протянула ему руку, ладонью вверх. Ведь именно так обычно заключалась дружба. Элеот понял её и крепко пожал ей руку своей.

— Ну вот, раз уж мы с тобой теперь друзья, то расскажи мне о том, как ты начала чувствовать Силу. Когда ты впервые поняла, что восприимчива к ней? — поинтересовался Фил, опасаясь пока разговаривать с ней о доме, боясь потревожить свежую рану. И выбрал очень правильную тему, чтобы отвлечь Асоку, она мигом ухватилась за неё и принялась рассказывать про случай в каньоне и как на следующий день отлупила Уотто плёткой. На последней фразе Фил рассмеялся и стало понятно, что это ещё очень молодой и весьма жизнерадостный юноша, который взамен рассказал про то, что его взяли из дома в возрасте трёх лет и привезли в храм с планеты Стьюджен. И что незадолго до этого в Орден приняли его двоюродного брата, который сейчас тоже был падаваном, только уже почти в стадии подготовки к рыцарству, ведь Оби-Ван, как его звали, был старше Фила на семь лет.

— Вас отдали в Орден потому, что так захотели вы или ваши родители решили это за вас? — спросила Асока, вспомнив разговор со старым Беном.

— Скорее потому, что Сила выбрала нас и мы не могли противиться её воле, странно, что тебя не отметил раньше, что твой дар проявился только сейчас — высказался Фил и было неясно, чего было больше в его словах, сожаления или недоумения. Нет, скорее первое, так как в следующий миг он сказал:

— Из-за твоего возраста могут быть проблемы, но я надеюсь мой учитель убедит Совет принять тебя и позволить ему твоё обучение. Хотя, честно признаться, я сам бы сделал это с большим удовольствием, но, увы, я сам ещё учусь.

— Но ведь дружить нам это не помешает? — сказала Асока с большой надеждой, не желая терять только что обречённого друга.

— Конечно же, нет, ты в любое время можешь ко мне обратиться — поспешил успокоить её Элеот и ободряюще сжал ей руку.

— А сейчас могу? — тотчас же оживилась Асока, почти вскочив с кресла — Вот, скажи, куда мы сейчас летим?

— О! Это вообще не тайна, сперва на Корусант, доложить Совету о выполненном задании и показать ему тебя, а после отправимся на Набу, разобраться с кольцом блокады.

Ответ вполне удовлетворил Асоку, и она уже задала другой вопрос, не думая о том, что в это время в кабине пилота происходит то, что как минимум изменит начальную точку следования. Но перед этим где-то далеко, конечно, не в тысяче парсеков, но и не в двух шагах, на маленькой планете дальнего рубежа, сидя в небольшом чёрном корабле, высокий немолодой мужчина в наглухо закрывшем лицо капюшоне тёмного плаща, связывался с одним из своих приспешников, отправляя ему голографическое сообщение, которое сразу же было получено, как и ответ на него.

— Приветствую, Владыка Сидиус — торжественно произнёс Нут Ганрей, как всегда говоря со странным акцентом — Дело дрянь. Нас засекли джедаи. Двое из них уже были у меня вчера, по данным последней разведки они отправились на Татуин.

— Не волнуйтесь, уважаемый — ответила ему фигура в плаще, которую он назвал владыкой — Я лично займусь ими, вернее это сделает мой ученик, Дарт Мол. Он перехватит их на вылете.

Ганрею явно понравилось столь лёгкое решение проблемы, и он дал добро на него, а тот, кого Владыка обозначил как своего ученика, отправлял уже другое сообщение и другим личностям, которые как раз вылетели с Татуина и вынужденны были резко сменить курс на маленькую планету, которую и указал в сообщении странный отправитель. Чего же он хотел и что последует за этим?

====== Глава 8. Их всегда двое ======

Мастер Пло закончил прослушивать сообщение и сразу позвал к себе ученика, чтобы он тоже мог на него взглянуть.

— Посмотри сюда, Фил, ты узнаешь этот код? — поинтересовался он у своего ученика, желая увериться в своей догадке или точнее убедиться в том, что он ошибается — Он явно не республиканский.

Элеот внимательно взглянул на переплетения букв и цифр на экране приборной панели. Какой-то странный смысл угадывался между строчек и выглядел как зашифрованное послание, которые не использовали уже много десятилетий. Считая, что те, кто это делал уже давно побеждены...

— Учитель, вы знаете, я, конечно, не уверен, но, мне кажется... — Элеот несколько замялся, прежде, чем смог наконец произнести вслух свою догадку и озвученная, она показалась ему ещё более ужасной — Это очень похоже на код Ситхов. Словно один из них связывается с нами.

— Верно, и сейчас они хотят перехватить нас на Утапау. Опередим же их — спокойно и даже с какой-то иронией произнёс учитель и тут же сменил курс. Элеот вернулся в салон и предупредил Асоку о том, что им придётся сделать небольшой крюк, девочка не возразила, она думала сейчас совсем о другом.

«Бедняга 3РО, я не смогу больше над ним работать» — вот, что пронеслось в её мыслях, когда корабль развернулся и встал над посадочной платформой неизвестной планеты. Но, что же она увидела в окно. На этой площадке стояла высокая крепкая фигура, почти полностью прикрытая чёрным плащем. Магистр спустился на платформу, а Элеот остался на корабле, следить за Асокой, её нельзя было подвергать опасности и оба стали следить за этой необычной встречей. Увидев то, что он больше не один, таинственное существо откинуло капюшон и стало понятно, что это высоченный и довольно молодой забрак с красной кожей, почти полностью сокрытой под чёрными татуировками. Глаза его, огромные и даже издали выглядевшие жуткими, имели янтарный цвет и когда они на какой-то миг глянули в сторону окна, за которым находилась Асока, ей вмиг сделалось дурно. Она словно физически ощутила исходящую от него ненависть и ей стало трудно дышать, Тано даже поднесла ладонь к горлу, чтобы просунуть палец под невидимую веревку, сдавившую ей трахею.

— Я был прав — бормотал сидевший рядом Фил — Это действительно ситх. Но почему-то только один.

— А разве их не должно быть много? — спросила Асока, привыкшая к тому, что зло всегда берет количеством. Например тускены — народ песка, живущий в пустыне на её родине, славящийся своим разбойничьим нравом, всегда ходили всем племенем, по одиночке — никогда. Причём, шли друг за другом, почти след в след, чтобы скрыть точное число своих людей.

— Дело в том, Асока — начал объяснять ей Элеот — Что в Ордене Ситхов существует негласное правило — их всегда должно быть только двое. Учитель и ученик. Никогда больше. Позднее тебе расскажут про Дарта Бейна, придумавшего это правило.

Асока слушала и с интересом смотрела на то, что происходило на платформе. Забрак повернулся к Магистру и секунду посмотрев друг на друга, они почти синхронно активировали мечи. У Магистра он был вполне обычный, неоново-синего цвета, а у ситха особенный, таких Асока ещё не видела — из чёрной продолговатой рукояти в обе стороны выходили два ярко красных клинка. Эта разновидность называлась меч-посох, о чем ей тут же пояснил Элеот. Она подумала, что им должно быть очень неудобно сражаться, но нет, забрак крутил его так ловко, лишая оппонента всякой возможности приблизиться, впрочем, он совсем даже не защищался, а напротив, атаковал, но и Магистр не уступал ему, одну за другой парируя его атаки. Верхний блок, нижний, четкий и резкий, но в то же время не лишенный плавности диагональный удар. Асока сразу отметила как сильно отличались стили ведения боя. У Ситхов он был резкий, движения быстрые, удары размашистые, словно имевшие целью непременно убить, в то время как у Джедаев он носил скорее оборонительный характер. Движения, правда, тоже были достаточно быстрыми, вот только масштаб был не столь огромен, а удары были чаще всего короткие и хлесткие, или же плавные и своим медленным напором заставлявшие врага нервничать и проигрывать, направляя его злость против него же. Так случилось и в этот раз, когда отбросив Магистра к краю платформы, забрак навис над ним в близком торжестве, готовясь уже скинуть его вниз, не сомневаясь, что это получиться. Злость и готовность убивать сыграли с Ситхом злую шутку, притупив его бдительность. Этим и воспользовался Пло, резко выпрямляясь и сталкивая оппонента туда, куда по его замыслу, должен был лететь он сам — вниз, с края платформы. Забрак не погиб, это было ясно по стоявшему ниже кораблю, где его тут же приняли, а Магистр поднялся на свой и тяжело дыша, опустился в кресло пилота.

— Как вы, учитель? — поинтересовался Фил, заходя к нему.

— Мы были правы — сказал кел-дор отдышавшись — Это на самом деле ситх. Его энергетику не спутаешь ни с какой другой. Вот только кто именно был это, учитель или ученик?

— Мы сообщим об этом Совету, непременно — твёрдо произнёс Фил, но добавил не менее значимо — Но прежде представим ему Асоку. Знаете, хоть я и вижу, что учить её хотите вы сами, я думаю, возможно её могут отдать кому-то ещё.

Под этим «кем-то ещё» он, конечно же, подразумевал себя и учитель просто не мог не понимать этого.

— Я не был бы так уверен на твоём месте — мягко осадил его Пло — Как и в том, что нам не придётся поспорить с нашими коллегами за само право Асоки быть среди нас.

— А разве это возможно? — Элеот искренне удивился тому как кто-нибудь может быть против присутсвия Асоки, она же такая славная.

— Увидишь — уклончиво ответил Магистр и больше ничего за всю дорогу не сказал ничего на эту тему. Впрочем, этого оказалось достаточно, он действительно увидел какого мнения может быть Совет о предполагаемых учениках такого возраста. Увидела и Асока, которая, сойдя с корабля, попала в совершенно иной мир, чем тот, что окружал её до этого. Ведь если Татуин был посути огромной пустыней без конца и края, с редкими вкраплениями площадей и жилых домиков, то Корусант просто поражал с первого взгляда обилием шума, ярких красок и огромного многообразия как архитектурного так и природного. Центр Республики был словно вечный праздник, не умолкавший ни на минуту. Тем, кто живут тут с рождения он казался привычным и уже не удивлял, но попав сюда впервые, ты оказываешься просто оглушённым и ослеплённым. То же самое произошло и с девочкой, она спускалась с трапа и крутила головой во все стороны, веря и не веря, что это всё реальность, а не очередной её сон, навеянный прочтением Хроник галактики. Но нет, всё было правдой, и даже храм Джедаев, куда она вошла в сопровождении своих спутников, выглядел ничуть не иначе, чем на картинках, а уж внутри... До того странным и непривычным казалось техническое оснащение этого здания, ей, маленькой дикарке, выросшей на отсталом Татуине. Дорогой Фил объяснил ей, что Совет Джедаев — это своеобразный актив Ордена. Так сказать, его элита, двенадцать лучших адептов, имеющих звание Магистра и большие заслуги перед Орденом. Места в Совете добивались долго и упорно, это считалось большой честью, ведь именно члены Совета выносили важнейшие решения в жизни Ордена. Одно из таких ему предстояло и сейчас — определить, достойна ли Асока войти в состав учеников Храма. Она заметно волновалась, стоя у дверей Зала, но Мастер Пло спокойно взглянул на неё и слегка приобнял за плечи:

— Не переживай, Асока, что бы не сказал Совет, мы возьмёмся за твоё обучение.

Этот Мастер всегда славился умением находить контакт с любым живым существом, особенно с таким маленьким и взволнованным. Оно и сейчас не изменило ему и Тано уже без страха вошла вслед за ним в Зал, Фил двинулся следом. Никто не удивился появлению девочки, весь Мастер Пло успел ещё в полёте предупредить товарищей о том, что нашёл необычного ребёнка и хочет, чтобы те испытали его. Как и ожидалось, многие встретили эту новость скептично, особенно когда узнали, что Асоке уже десять лет, из которых почти половину она была рабом. Этот скепсис и сейчас был заметен на лицах многих из одиннадцати Мастеров, сидевших полукруглом на небольших креслах посреди зала. Свободное до этого кресло с левого края полукруга занял Магистр Пло, при этом поприветствовав товарищей поклоном, Фил и после, по его примеру и Асока, сделали то же самое. Следующий после него сидел крупный, темнокожий, совершенно лысый мужчина средних лет, смотревший заведомо недовольно и сурово, далее стояло меньшее кресло, чем другие, на нем, сложив ноги в почти мадитативной позе, расположилось странное существо, не более метра ростом, светло-зеленого цвета, всё тело которого покрывал лёгкий белый пушок, а голову украшали удлинённые, торчавшие в стороны уши. По его выражению лица нельзя понять как он относится к ситуации, оно было просто задумчивым и серьёзным. После него сидел высокий худой старик со странной формы головой, похожей на неровный овал и густой белой бородой, его лицо выражало скорее что-то доброе, чем наоборот, за то его сосед, крупный мужчина расы иктотчи, с длинными, растущими книзу рогами, прямо-таки сверлил Асоку испытующим взглядом. Впрочем в лице ещё одного маленького зеленого существа, такого же, как и первое, только женского пола, о чем свидетельствовала длинная тяжёлая темная коса за спиной, не читалось ничего негативного, один только интерес. Такой же как у небольшого ланника с одним глазом, на месте же второго красовался длинный шрам. Потом шли невысокий тисспиасец, лицо которого было почти неразличимо из-за покрывших его тело белых длинных волос, стройная смуглая талотианка в национальном головном уборе со свисающими тентаклями, длинношеий квермиан, высокий забрак, совсем не похожий на того, которого видела сегодня Асока, у этого не было татуировок на лице и рога были значительно мельче, а помимо них на голове росли длинные густые чёрные волосы. С другой стороны полукруг замыкала довольно симпатичная чалактантка с двумя пирсингами на бровях, она подобострастно смотрела на сидевшего прямо напротив лысого темнокожего мужчину, из чего можно было сделать вывод о том, что их связывают особые отношения, впрочем, этого Асока сейчас не заметила, она вообще старалась не смотреть ни на кого, а встать посередине зала, опустив голову, ожидая то, что ей скажут и о чем спросят. Ждать пришлось недолго:

— Привесивуем тебя мы, адепт Силы Великой юный. На вопросы наши ответь ты — произнесло то самое зеленое существо, то из них, которое было мужчиной. Асока подняла на него лицо и встретилась с его большими внимательными глазами.

— Привестствую вас, Магистр Йода — сказала она как можно более доброжелательно, ведь всегда нужно уметь понравиться, независимо от того, примут или нет, к тому же, поговорив во время полёта с Филом, девочка узнала и запомнила как кого зовут и поспешила блеснуть осведомлённостью — И вас тоже, Магистры Винду, Мунди, Кот, Пуф, Рацинзис, Аллие, Йаддль, Билаба, Пиель, Йода, Йаддль. Я всех вас очень рада видеть. С Мастером Пло я уже виделась, но всегда готова приветствовать его ещё раз.

Волнение неожиданно отпустило Асоку и на смену ему пришла решительность и странная болтливость, прежде мало свойственные её натуре, а ещё ей припомнилось, что незнакомые люди начинают думать о человеке лучше, если сказать им что-то приятное и посмотрев на членов Совета коротким, но внимательным взглядом и уже через миг широко улыбаясь заговорила снова:

— Магистр Рацинзиз, у вас очень красивая прическа и борода тоже ничего, наверно моетесь хорошим шампунем. Везет вам, а мы на Татуине часто и просто водой не могли помыться. Магистр Йода, ваш рост вас нисколько не портит, вы даже милее смотритесь от этого. У нас в скалах такие зверьки водились, маленькие и пушистые, вот в точности такие как вы. Они так смешно обнюхивались! Магистр Винду, вы так гладко побрили голову, что солнце может смотреться в неё, как в зеркало. Магистр Алие, ваша шапочка просто последний писк моды, не подскажете, где купили?

Это высказывание заставило Йоду замолчать и после заговорить так же серьёзно:

— Откуда сюда прибыла ты?

— Я прилетела с Татуина — чистосердечно созналась девочка, пускай увидят какая она честная и ничего о себе не скрывает — Мы с папой были рабами, служили в лавке с запчастями, хозяином был Уотто, тейдорианец, вернее, самый противный из них. У него огромный живот, отломанный клык и вялые крылья, которые явно сломались под его весом. А какой он противный фу! Мне столько раз хотелось изрубить его, только меча не было, а теперь будет, ведь будет же, правда?

Йода никак не отреагировал на эти слова, в то время как другие Магистры сурово нахмурились, а некоторые едва сдерживали смех, однако продолжали молчать, не смея заговорить, пока им не позволит глава Совета, тот самый Магистр Йода.

— По отцу своему сильно скучаешь ты? Не увидеть его больше боишься? — задал он тем временем следующий вопрос.

— Очень, я рассталась с ним только сегодня днём, и уже успела соскучиться, папа такой хороший, лучше всех в галактике, я не знаю как я буду тут без него — Асока так расчувствовалась, что едва не пустила слезу, впрочем, вскоре подумала, что это выйдет ей только плюсом, Совету явно понравится, что она хорошая дочь и чтит свою семью.

— Да, сильный страх в тебе я ощущаю, потерь в жизни боишься ты — со странным выражением изрек Йода и после добавил — Окончен Совет, за дверь Зала выйди, вердикт свой позже озвучим тебе мы.

Сказал и махнул трёхпалой рукой в сторону дверей, давая понять, что Асока тут больше не нужна и дальнейший разговор пойдёт уже без неё. Тогрута послушно вышла, надеясь, что хоть она сейчас и не нужна в Зале Совета, то уже через минуты станет нужна Ордену. Но не спешит ли она радоваться?

====== Глава 9. Под грохот взрыва ======

— Возраст её слишком упущен — сказал Йода, как только девочка вышла.

— К тому же плохо воспитана, как каждый второй на Татуине — поддакнул ему Мейс Винду — Вы слышали как она разговаривала?

— Верно, к тому же она долгое время жила в семье и успела заиметь сильные привязанности. Это может легко привести её к Тёмной стороне — высказалась Депа Билаба, стоя рядом с бывшим учителем.

— Не судите о ней так поспешно, товарищи — взял слово Магистр Пло — Асока очень способная, она очень честна, искренна и самоотвержена, эти качества необходимы для джедая, вы согласны с этим?

— Согласны с тобой мы — ответил Йода, посмотрев на своего коллегу задумчивым взором — Однако, отказать во вступлении в Орден кандидату твоему, боюсь, вынуждены мы будем.

— Но почему? Я видел её способности, они достойны внимания, а уровень медихлорианов в её крови превышает даже ваш — горячо возразил Пло, почувствовав невольную обиду за свою маленькую подопечную.

— Это и пугает более всего — высказался Винду, всегда и всем часто бывавший недовольным — Кто же возьмётся обучать её? Лично я никогда не взвалил бы на себя такую ответственность добровольно.

— Я мог бы принять её — послышался за спиной Винду решительный голос, все обернулись туда и увидели, что это сказал молчавший до этой минуты Элеот, который успел за весьма недолгое знакомство проникнуться к Асоке и понять все чувства этой девочки.

— Но как же, Фил — недоуменно спросил Магистр Йода — Ведь ты и сам падаван ещё только.

— Я уже чувствую себя обученным — упрямо возразил Элеот, складывая на груди руки — Я хоть прямо сейчас готов пройти испытания на рыцарство.

От этой фразы онемели все. Даже на острослова Винду она произвела впечатление. Фил более не сказал ни слова, однако опасался смотреть в сторону учителя, чувствуя, что эта выходка, как минимум, растроит его, а этого бы ему не хотелось, ведь он любил своего Мастера, как собственного отца. Но пауза не длилась долго, её нарушил обычно всегда немногословный Оппо Рацинзис:

— Мастер Йода, он, возможно, прав, если говорит так. Не знаю как насчёт обучения падавана, но шанс стать Рыцарем, я думаю, дать ему возможно — сказал тиспиасец и взглянул на главу Совета, словно напоминая о том, что собственная воля ученика тут не на последнем месте.

— Подумаем об этом мы — согласился Йода, в душе сомневаясь, что Фил успешно пройдёт этот экзамен на прочность, очень уж он был самоуверен и порывист. Это могло выйти ему боком, как не раз уже выходило — Однако, в обучении кандидата нового я отказать считаю необходимым. Согласны со мной вы?

Далее началось своеобразное голосование. Мнения членов Совета сильно разделились. Уже четверо были решительно против, ими оказались Йода, Магистр Винду, его закадычный друг иктотчи Сэйси Тиин и Депа Билаба, бывшая ученица Мастера Винду, считавшая его мнение и авторитет непререкаемыми. Но и за обучение Асоки выступило столько же, ими оказались Пло Кун, его ученик, чьё право голоса было пока под вопросом, Ки ади Мунди, оба мозга которого думали одинаково и Оппо Рацинзис.

Остальные же выразили нейтралитет, более склонный в сторону негативного мнения.

— По моему мнению женщины вообще не могут быть джедаями — холодно произнёс забрак Ит Кот.

— Я попросила бы тебя... — тотчас же вспыхнув начала Билаба, но суровый взгляд Мейса заставил обоих замолчать.

Итогом пока так ничего и не стало, и отложив этот вопрос на несколько минут, Магистры решили обсудить то, что произошло на Утапау. Эта тема, в отличие от предыдущей, вызвала единодушие.

— Нужно немедленно отправиться на Набу и разрешить эту ситуацию, ведь именно о ней сказал тебе твой оппонент-ситх? — сказал Мейс Винду, встревоженный этим сообщением, и той записью, что показал им Пло.

— Отправляйтесь туда и разберитесь — вынес краткое резюме проблемы Мейс.

— Тёмную энергетику чувствую я, не завершиться хорошим это — прибавил свою реплику Йода и вопрос обучения Асоки снова отодвинулся, очевидно с ним решили разобраться уже вечером, что было только на руку Магистру Пло и Филу, они внутри себя уже приняли решения и то, что большинство было с ним не согласно их мало заботило, каждый из них пообещал себе, что обучит её, что бы там ни говорили коллеги. И выходя из Зала, чтобы тут же отправиться на Набу, сообщили бросившейся к ним навстречу Асоке, глаза которой горели надеждой:

— Понимаешь, девочка, не все из Совета встретили тебя с удовольствием, многие против того, чтобы ты училась — осторожно начал Магистр — Но я снова постараюсь переубедить их, как только мы вернёмся с Набу, куда нас отправили. Там произошло что-то очень серьёзное и мы все должны помочь этой планете. А пока, смотри на меня и Фила, стараясь перенимать манеру поведения и образ мысли. И кстати, я думаю, ты должна отправиться с нами, только будь осторожна и не делай лишнего шага без нашего позволения.

Вот так, размеренно и продумано-планомерно Магистр рассказал ей о текущих планах. Он умышленно вынес на первый план то, что должно быть интересно Асоке, а самое плохое отодвинул подальше и рассказал о нем в максимально смягченной форме. И манёвр удался. Из всего сказанного Мастером Пло, тогрута мигом уловила основное, вернее то, что он умышленно подал как главное. Её берут на миссию! На самую настоящую джедайскую миссию! Как взрослую! Как же это интересно! И как почетно! И немного ослеплённая и даже отчасти подкупленная этой радостной новостью, Асока почти не придала значения тому, что сказал Совет по поводу неё. Да и зачем, ведь ничего же ещё не решилось, а Мастер Пло к тому же обещал разобраться. Стоит ли переживать, раз так. Вот и Асока не стала, а с улыбкой шагнула следом за ним. Как же интересно было смотреть из окна корабля, теперь, когда она летела уже от Ордена лишь прибавляло событию значимости.

— А что там произошло, на Набу? Неужели это и правда ситхи? — спросила Асока у Фила, когда они вылетели, желая показать осведомленность и интерес к делу — Те самые, что когда-то украли сына у старого Бена?

— Да, это ситхи, и похоже они заодно с Торговой федерацией — словоохотливо пояснил Элеот, постепенно начав применять к себе роль наставника, коим надеялся в скором времени стать — А вот те они или нет, я не знаю, но учитывая, что это было более тридцати лет назад, я сомневаюсь, что похитители ещё живы, возможно, один из них ученик тех Ситхов, и то маловероятно.

— А что конкретно должны сделать мы, когда прилетим? — задала Асока следующий вопрос, не отрывая взгляд от окна, где сейчас необычайно близко к нему, плыли облака, казалось, протяни руку и ты почувствуешь их воздушную влажную прохладу.

— Для начала остановить производство боевых дроидов. Это снизит возможности Торговой федерации, а после, если повезёт, пообщаемся с дорогими ситхами — Фил разговаривал с Асокой, как с равной себе, не делая скидок на её возраст. Девочке это очень нравилось, она даже почувствовала гордость от того, что её признали достойным союзником, ведь на Татуине старшие рабы обычно лишь шикали на младших, а хозяин шпынял и обзывал малолетками. Но уже в следующий миг гордости у тогруты поубавилось — А тебе будет лучше остаться на корабле, не думаю, что стоит в первый же день вести тебя на поле боя. Совет вряд ли скажет мне за это спасибо.

Асока согласно кивнула, не став высказывать вслух своё разочарование, умом догадываясь, что этим точно не добавит о себе хороших впечатлений. Ведь до этого всё было так хорошо. Она явно понравилась Совету, да и могло ли быть иначе, Асока запомнила всех по именам, назвала каждого и не ошиблась. Даже комплименты сделала. Потом они явно увидели какая она хорошая и вежливая, как чтит свой род. Это просто нельзя не оценить. Но ведь и покорность здесь тоже в цене, так, что иной раз нужно и промолчать, как бы трудно это ни было и как бы сильно не хотелось возразить.

— Хорошо, я сделаю так как ты сказал, ведь ты же будешь моим учителем, правда? А значит я должна во всем слушаться тебя — сказала тогрута и улыбнулась ему.

— Я бы очень этого хотел, Асока, и если Совет позволит, то я с радостью тебя обучу, вот только сам пройду испытания — Фила искренне тронула такая горячая привязанность девочки, ведь сам он по натуре был добрым и отзывчивым парнем, которого всегда тяготило одиночество и потому хорошо понимал, что лишившись опеки отца, сердце Асоки будет неосознанно искать замену и этой заменой стал подвернувшийся Фил. Юноша не возражал против такой роли, да ему и самому хотелось попробовать себя в роли учителя. И очень растроганный, Элеот засунул руку в карман и протянул Асоке раскрытую ладонь, там лежала конфета в цветной блестящей обертке. Тогрута с радостью взяла её и мигом съела, но фантик почему-то не выкинула, а убрала в карман. Конфета была очень вкусной, шоколадная с начинкой из фруктов, у них на Татуине таких не делали, да и вообще всё сладкое являлось дефицитом, максимум были твёрдые карамельки, похожие на кусочки смолы. И по вкусу, кстати, тоже.

— Спасибо, учитель — улыбка Асоки стала ещё шире.

— В любое время, мой падаван, в любое — Фил тоже улыбнулся и даже приобнял девочку. Она в ответ прижалась лбом к его груди, как это часто было у них с папой. Это почти родное движение вселило в Асоку уверенность с том, что она справится и всё будет хорошо. И вот они прилетели, казалось, звуки выстрелов были слышны ещё до посадки. Действительно, по зеленому полю носились разномастные дроиды, покрытые прозрачным защитным полем. С одной стороны они наступали на отбивавшихся от них мирных жителей, а с другой к ним, скача на бегунах-кааду, неслись гунганы. Они стреляли по железякам, иногда даже попадая в них. Впрочем, чаще случалось наоборот и то очередной гунган сваливался со своего бегуна, сражённый выстрелом, то ломал себе шею, упав с прострелянного навылет бегуна. Один из них казался всем троим знакомым, до того неуклюже он всовывал ногу в стремя и вытаскивая, застревал в нем. И вскоре они поняли, что не ошибаются, перед ними действительно был Джар-Джар Бинкс, не побоявшийся явиться защищать родину. Однако, получалось не очень, трава почти дымилась от выстрелов, а из круглого здания у края поля продолжали появляться новые дроиды.

— Асока, сиди в кабине и никуда не выходи — велел ей Магистр Пло и активировав меч, вместе с учеником выбрался на поверхность и оба устремились в эпицентр событий. Тогрута уставилась в лобовое стекло корабля и с интересом наблюдала за событиями снаружи. А посмотреть было на, что. Девочка по большей части наблюдала за движениями мечей и даже взялась повторить некоторые из них, представляя, что у неё в руке меч. Но скоро и она поняла, что силы не равны. Да и как справиться, когда на смену уничтоженным дроидам тут же приходят другие? Асока присмотрелась внимательнее, думая о том, почему так происходит и скоро заметила тот серебристый шар с другой стороны поля и её осенило, ведь если уничтожить его, то дроидам неоткуда будет появляться. Вот только как бы ей это сделать? Девочка прикинула расстояние между собой и этим шаром, оно оказалось небольшим, и впринципе долететь до него было несложно, если знать, как управлять кораблём. Этот был несколько иным, чем тот, на котором они прилетели с Татуина, гораздо меньшим и более простым в управлении, но даже такой примитивный механизм был незнаком Тано, впрочем, как она решила в следующую секунду, не было такого механизма, который не поддался бы ей. Тогрута живо принялась вспоминать, что когда-либо читала по этому поводу в фантастических произведениях и пособиях по ремонту. Потом, подумав ещё немного и в самый решающий момент почувствовав дрожь в коленях и похолодание в кончиках пальцев, Асока переместилась в кресло пилота и начала рассматривать приборную панель. Судя по тому, что она изучала, расположение кнопок и рычажков было не таким уж трудным, если знать, как именно используется каждый. А если нет...

— Так — бормотала она под нос, нажимая по очереди на каждую из кнопок и потягивая на себя рычажки — Вот этим надо управлять, а вот этим, кажется, стреляют. Попробуем-ка.

Первые несколько таких попыток закончились короткими рваными рывками или откатами назад. А один раз корабль уткнулся носом в землю и встал почти вертикально, Асока едва не зарыдала от отчаяния, пока не нажав сразу две кнопки пальцами одной руки и не опустив до предела один рычаг, не смогла вызволить его из этой ловушки и после с удивлением отметить, что поднялась почти на метр от земли. Это воодушевило и подняло настроение, жаль только она не запомнила как достигла такого результата, но не беда, кнопок ещё много. Ещё несколько нажатий с удержанием некоторых кнопок и корабль плавно полетел по прямой, почти не вихляя. Она уже примерно поняла какие кнопки и рычажки предназначены для полёта и стараясь не отлетать от края поля, двинулась прямо к блестящему шару. Освоенное знание как захватило Асоку, что она разогналась побыстрее и почти стремительно полетела в высоту. Ощущения были острее, чем на каре, хотя габариты корабля несколько превосходили его.

— А теперь покрутимся! — совсем уже весело сказала девочка и выкрутив штурвал почти на сто восемьдесят градусов, сделала мертвую петлю. Однако, помня о своей цели, она поправила направление корабля и скоро уже была возле него.

— Мне сказали сидеть в кабине и не выходить? Отлично, так я и поступлю — сказала Тано твёрдым голосом и снова принялась изучать кнопки, на этот раз отыскивая те, что активируют пушки. Первая, нерешительным пробным выстрелом, опалила траву, вторая сбила куст, за то в следующий раз, когда Асока уже сознательно прицелилась, ворота шара, из которых как раз выходила новая партия дроидов, превратились в куски развороченного металла.

— Неплохое начало, — сказала Тано сама себе — А теперь развлечемся по-взрослому! — и набрав полные лёгкие воздуха, выкрикнула — Огонь!

И вместе с криком активировала все пушки разом, отчего все разряды собрались в один большой огненный шар, вмиг устремившийся к металлическому и тут же поглотил его, сравнивая с землёй, заставив тех, кто был поблизости зажать уши и прикрыть глаза. Станции по производству дроидов больше не было. Это видели и понимали все, но не знали ещё кому они этим обязаны. Не знали набуанцы. Не ведали гунганы. Лишь джедаи задумались на миг, но не успели даже принять этот факт к сведению, как появился тот, кого они уже видели и ожидали увидеть здесь. Но встретил только один, Мастер Пло отошёл к кораблю, вернее, к месту, где он стоял, ожидая атаки на взлётной площадке, как и в тот раз. Только пришла она оттуда, откуда не ждали. Отвратительный чёрный с красным корабль спустился возле развороченной станции и явил взору такого же забрака.

— Думаешь победил, мерзкий джедай? — грозно инепримиримо начал Дарт Мол, а это был именно он — Разрушил станцию и думаешь этого достаточно? Напрасно расслабился!

— Я и не думал о том, что ты отступишь! — в тон ему ответил Фил, ожидая, когда же придёт учитель — Но это последний раз, когда я успел не вовремя!

— Сомневаюсь, джедай! — Мол злорадно рассмеялся и активировав свой красный посох, наскоком бросился на Элеота. Тот в ответ активировал свой зелёный клинок и начал парировать его атаки, сопровождая свои выпады бесконечными прыжками и переворотами в воздухе, на которые была щедра выбранная им форма атару, предполагающая сильную акробатическую подготовку. Мол не уступал ему и неспешно теснил своего оппонента на край другой площадки, находившейся над пропастью. Тут он рассчитал верно, на таком узком участке Филу было бы затруднительно использовать свою акробатику, иначе он просто свалится вниз. На то и был расчёт ситха. И вот именно тогда на подмогу пришёл Магистр, точным прыжком оказавшись между сражавшимися. Бой закипел с новой силой, и пока ничто не указывало на то, что для кого-то из них он будет последним, как и миссия...

====== Глава 10. Горькая победа ======

Дарт Мол совершенно не смутился перемене в составе боя. Напротив, ситх явно посчитал, что возможность уничтожить сразу двух Джедаев станет для него неплохой практикой и принесёт дополнительный бонус. К тому же, его огромный посох позволял противостоять нескольким противникам. Скалы в этом месте росли как бы в несколько уровней, а край платформы, на которой сейчас сражались все трое был ужасно узок. Блок, защитная стойка, ловкий переворот в воздухе и Фил уже стоит позади Мола, отрезая тому путь к бегству, а Пло стоял впереди, в защитной стойке, готовясь парировать его атаку. Мол взлетел над ними и вскоре оказался на самом краю.

— Это было не трудно, я ждал большего от профи вашего уровня — произнёс он насмешливо и тут же ушёл в сторону, но напоролся на Фила, соскочившего прямо на него с уступа. Синий и красный клинки схлестнулись в один момент. Мол не щадил никого, ни себя, ни тем более оппонента. Его удары были широкими и имели большой размах, да ещё и с двух сторон, с другой от них отбивался Магистр, его зелёный клинок искрил от попыток ситха пробить блок, к счастью доставалось пока только мечам, ударов на поражение Мол не наносил. Если Пло оборонялся с поверхности, то Элеот предпочитал больше атаковать с воздуха, умудряясь даже сейчас использовать любимые приёмы из атару. Это было непросто при узком пространстве и росте падавана, превышавшем отметку метр восемьдесят. Мастер в другое время непременно указал бы ему на это, сказав, что такая небрежность может стать серьёзной ошибкой, но в этом раз, увлечённый боем, он больше размышлял о ситхе, о том, откуда тот снова появился и кто же является вторым, если их всегда двое? Ответов не было, за то были два красных клинка и физическая мощь, благодаря которой, ударом ноги, Мол отбросил от себя Фила, тот отлетел на уровень ниже и ударившись спиной о край скалы, на миг потерял сознание, Пло это увидел и подскочив к ситху, начал с удвоенной силой отражать удары посоха и уклоняться от силовых толчков, которые тот посылал время от времени. В конце-концов, оба подошли уже к краю платформы, Мол занёс руку, чтобы столкнуть Магистра вниз, как вдруг едва не упал сам, получив удар со спины по своему мечу, на миг прижавший один из клинков к его боку, прожигая ткань плаща и робы. Ситх громко вскрикнул, чувство боли привело его в бешенство, которое, однако, вполне оправляло расчёт Элеота — он временно забыл про Магистра, формой владения мечом которого была ниман— самая дипломатическая из всех, направленная больше на защиту, чем на нападение и потому он не сумел правильно парировать удар противника, в результате оказавшись на краю. Хотя, сейчас Мол об этом не думал, обращая свои чувства на второго врага и повернувшись к нему, наотмашь ударил, но добычей этой ярости оказался лишь кончик падаванской косички, Фил уже ушёл в сторону и радостно махал Мастеру рукой, крутясь в воздушном сальто. Махал и улыбался, уверенный, что ловко сумел уйти от верной гибели и до этого помочь учителю. Но радовался он рано, ведь если бы был внимательнее, то заметил бы, как сильно изменилась стойка Пло и как предостерегающе вскидывает он руки, но нет, всё это осталось за пределами мыслей и внимания Фила, так же как и Мол, выросший прямо перед ним, в красивом прыжке навстречу. И его посох, на секунду мелькнувший перед глазами, чтобы затем, при приземлении, как жало огромной пчелы, вонзиться ему в грудь. Только когда кончик красного лезвия показался между его лопатками, распространяя по телу холодную и одновременно жгучую боль, от которой темнело в глазах и подкашивались ноги, Фил наконец уяснил, что бой закончен. И совсем не в пользу юного падавана, так и не ставшего Рыцарем. Это ознаменовал негромкий стон и тихий звук падения, с которым Элеот опустился на пол платформы, ещё до падания его глаза закрылись, а дыхание замедлилось, но сразу же ускорилось, стоило ему услышать громкое, полное бессильной боли:

— Фил!!!!

Это выкрикнул его Мастер, заметив случившееся с его учеником и вместе с этим он бросился на Мола, начав беспорядочно наносить ему удары, в какой-то миг Пло даже сумел разрубить надвое его посох, но и оставшейся у него половиной, Мол сражался не менее умело, а свободной рукой ещё и использовал Силу. Вот с помощью неё ему однажды и удались вновь столкнуть Магистра с края, тли в последний момент успел ухватиться за выступ, при этом оставив меч на краю. Мол воспользовался этим и одним точным пинком сбросил его в пропасть, давая понять, что то же самое он сделает и с самим Пло, если тот добровольно не сдастся. Он уже начал проводить мечом по краю платформы, подрубая все выступы, но он недооценил опыт Магистра и когда готовился уже подрубить и тот выступ, за который цеплялся кел-дор, Пло, вытянув руку, Силой притянул к себе откатавшийся в сторону меч Фила и, подтянувшись, вновь оказался напротив противника. Мол занёс над ним меч, но не успев нанести удар, как издав громкий, болезненный крик, эхом разнесшийся по скалам, полетел вниз, в пропасть, на лету распадаясь на две неровные половины, на которые его разделил зелёный меч почти обезумевшего от горя Мастера, вложившего в этот удар всю свою боль. Крик ещё долго не затихал, переливаемый друг другу скалами, но рано или поздно он замолк, а Пло наконец смог подойти к неподвижному ученику и встать перед ним на колени. Элеот был ещё жив и когда Магистр приподнял его голову, слегка приоткрыл глаза, выпуская наружу слезы, выкатившиеся из-под век и хрипло, неглубоко вздохнул:

— Магистр... я прошу...не оставляй...Асоку...обучите её...пожалуйста...обещайте мне это...

— Ты справишься с этим не хуже — сказал Пло, не отпуская ученика — Ты поправишься и я сразу произведу тебя в Рыцари. Я знаю, ты сможешь, я верю.

— Нет...вы...это сделаете...пообещайте мне...прошу вас... — голос Фила звучал всё тише, а последние слова вырвались с выдохом, за которым не последовало вдоха. Глаза начали закатываться, а на лбу выступил холодный пот.

— Я обещаю, Фил, не волнуйся, я не брошу девочку, верь мне, ведь я уже обещал это её отцу — ответил наконец Пло, в последний раз обнимая своего падавана, который, желая отдать последнюю память ответному чувству, с трудом поднял руку и положил её не маску Пло, там, где была его щека. После ладонь бессильно упала вниз, а глаза Элеота широко открылись и снова захлопнулись, чтобы открыться уже там, в мире Великой Силы, где нет ни боли, ни страха, только покой и благодать.

— Он был так молод. Так молод и полон надежд, почему он, а не я? — вопрошал Пло, неизвестно кого, уже возвращаясь на корабль. Острая боль глушила все остальные чувства. Этот мальчик был ему как сын и другого такого ученика ему уже никогда не назначат. Пло это знал, и чувство вины за его смерть так же никогда не отпустит сердце немолодого Мастера. Но вина может стать меньше, если он выполнит обещание и поможет обучиться той, кого мальчик любил всем сердцем. Всем своим добрым и самоотверженным сердцем. Слезы закапали по внутренней поверхности маски. Только наедине с собой джедай мог дать волю своему горю, чтобы потом, по возвращению на Корусант, спокойно доложить Совету обо всем, что было на Набу. И об этом тоже. За его руку крепко держалась Асока, которая, едва только Пло вернулся на корабль, поняла всё и обняв, уткнулась маленьким личиком ему в робу, стремясь забрать его горе и уменьшить своё. Он погладил её по голове и посадил рядом в кабине пилота. Весь полет девочка молчала и лишь прижимала к груди пестрый конфетный фантик. Это общее молчаливое горе сплотило девочку и немолодого Мастера, это, очевидно, почувствовал и Совет, ведь неизвестно, что в большей степени поспособствовало принятию им положительного решения. То ли тот факт, что она самостоятельно уничтожила центр производства дроидов, то ли святость последней воли покойного, а возможно и эта трогательная преданность, светившаяся в голубых глазах девочки, когда те смотрели на Магистра. Но так или иначе, Магистр Йода вынес положительный вердикт и Асоку сразу же отвели в комнату обмундирования, где переодели в бордово-красную тунику, перехваченную у пояса ремнём, узкие брюки на тон темнее, коричневые кожаные сапоги до колен — традиционную форму ученика и надели на голову тонкий золотистый венец со спускавшейя между монтраллами тонкой цепочкой, которая заменяла косичку падавана. Именно в таком виде она и предстала при всех, когда весь Орден собрался возле ритуального костра, в центре которого в узком гробу лежал Фил, его фигура смотрелась призрачной и эфемерной, поглощенная дымкой огня. Асока видела лишь его профиль, проступавший из языков пламени. Она не отходила от своего преобретенного учителя, но не переставала думать о том, как всё было бы тогда, если бы сейчас с ней был Фил. Девочка знала, что долго ещё будет тосковать по своему погибшему другу. Вернее они будут делать это вместе. Учитель и ученик. Два одиноких сердца, сплоченных одной бедой. Так же примерно рассуждал и Пло, вспоминая сейчас сколько всего успел пройти вместе с Филом и даже в какой-то момент привычно посмотрел за левое плечо, где обычно всегда находился Элеот. Там и сейчас стоял его ученик. Но нет, не тот. Пло украдкой смахнул слезу.

— У него было доброе сердце. Он жил ради других. Думал про всех, кроме самого себя — сказал кел-дор, отдавая последние почести погибшему. Асока понимала, что её победа теперь всегда будет отдавать горечью и радость навеки останется с привкусом боли утраты.

— Как всегда двое. Учитель и ученик — сказал Пло, когда речь зашла о ситхах.

— Но кто же был повержен, ученик или учитель? — спросил кто-то и ответ как и прежде не смог найтись. Но как известно долгое время придаваться горю было не в правилах Кодекса Джедаев и вскоре начался праздник. Всё же Республика одержала победу над Торговой федерацией. К Ордену присоединились политики — сенаторы большинства планет и недавно избранный канцлером Кос Палпатин. Он был особенно внимателен к произошедшим событиям, а так же к тому, что в Ордене появился новый и очень необычный ученик.

— Обрашайся ко мне, когда будут трудности — доверительно сказал он Асоке, улучив момент, когда она осталась одна.

Девочке понравилось внимание такого высокого лица и она тут же пообещала сделать это при первой же возможности. Тот с улыбкой начал расспрашивать её о жизни. Этот простой разговор мог иметь разные последствия, равно как и не иметь их вовсе. В точности как и изучение Кодекса и других наук Джедаев, к которым Асока приступила следующим же утром. Таким образом Орден получил нового ученика, а Сила нового адепта. Как он проявит себя дальше и оправдает ли возлагаемые на него надежды. И всегда ли его желания будут такими же, как сейчас? Ответом стало пророчество, известное пока только Силе.

====== Глава 11. Трудный путь ученицы ======

Вечер над Корусантом уже потемнел небом и рассыпал по его синей поверхности крупные звёзды, вскоре уже получив право называться ночью. Во всяком случае так очень хотели бы считать старшие адепты Ордена джедаев, сильно уставшие за день на своих миссиях и другой работе. Они с нетерпением ждали часа отбоя и с радостью заснули бы и до него, как сделали многие, за исключением отъявленных педантов, вроде Мастера Йоды и Магистра Винду. Падаваны тоже порядком утомились и их бурно растущий в подростковом периоде организм так же требовал интенсивного сна. Одним только юнлингам всё было нипочём, дай им только волю, они бы полночи проносились по храму, топая и визжа, играя в догонялки. И играли, пока в темноте вечернего коридора не наступили на ногу Магистру Винду и не получили в наказание часовую лекцию о необходимости правильно продумать тактику и стратегию. Как важно это учитывать даже в такой несложной игре. В качестве примера, Мейс согласился сам сыграть с ними, но позорно отступил, когда его через минуту уже осалил бойкий твилек, а ещё через одну — маленький наутолан.

— Спокойной ночи, Магистр — пожелали малыши хором и тихо, чтобы он не услышал, добавили — И мой вам совет: тренируйте стратегию.

— Терпеть не могу детей — прошипел Мейс, уже выйдя из комнаты юнлингов и идя по коридору.

— Взаимно, Мастер — услышал он тут же из-за одной из колон, украшавших коридор Храма. Винду тотчас метнулся туда, не зная, стоит ли активировать меч и видимо решив, что не стоит, просто бросился за колонну, из-за которой доносился писклявый голос. Но там уже никого не было, за то из-за следующей раздалось:

— Браво, Зеркальная лысина! Вы снова облажались!

Тут терпение Магистра было уже слегка подточено и сняв с пояса меч, но пока не активировав его, тот одним прыжком оказался там. И снова был встречен лишь пустотой, противный голос уже успел убежать за третью колонну:

— И снова поздравляю вас и вручаю почетное звание Первый лузер Ордена!

И следом за словами прямо в Магистра полетел большой листок цветка, росшего в горшке неподалёку, направленный Силой так, чтобы упасть точно на макушку Винду. Тот снял с себя украшение и с удивлением, а так же, всё нарастающей яростью, прочёл нацарапанное на нем посвящение самому себе и нарисованную чуть ниже маленькую корону.

— Ах так! Ну я тебе сейчас задам! — выкрикнул Винду, окончательно потеряв терпение и включив меч с необычным фиолетовым клинком, с Силой рубанул по бедному, ни в чем не виноватому фикусу, снеся его под корень, однако, сделал это совершенно зря, вредного преследователя уже и след простыл.

— А лысина не вспотеет? — рассмеялось где-то у потолка и совсем другим голосом крикнуло — Мадам Джокаста! Ваш любимый цветок в беде!

И не сказав более не слова, вредный голос, а точнее, его обладатель или ещё вернее, обладательница, стремительно и вместе с тем, не теряя осторожности, проползла по широкому карнизу и, прикрывшись низко свисающей темно-коричневой шторой, спустилась вниз, свернув жгутом вторую. После чего, оглядевшись по сторонам, как в спасительную капсулу, юркнула в свою комнату и хотела было уже спокойно пройти на свою половину, как вдруг остановилась. Путь ей преградила высокая и плотная фигура учителя. Мастер Пло не спал, на, что так надеялась ученица, а стоял возле входа, одетый в темно-бежевый халат и с укором смотрел на девочку:

— Асока, ну вот опять ты за старое, сколько раз я могу тебе говорить, что не надо так делать.

Сказал, вроде бы, не строго, но тон всегда такого доброго и понимающего учителя был такой, что Тано вмиг перестала довольно улыбаться и опустила глаза в кажущемся чувстве вины.

— А пускай он тоже перестанет на вас кричать и обвинять в плохом умении учить падаванов — сказала она через секунду и робко взглянула на Пло — Я ведь слышала, что он снова ругался на вас.

— Да, верно, — согласно кивнул кел-дор и тут же нахмурился, хотя под маской этого было и не разглядеть — Но, тем не менее, это дела Магистров и ты не имеешь права судить о них и тем более, пытаться вмешаться.

— А разве могу я молча слушать как он про вас отзывается, да сам он.... — Асока хотела было привычно выдать излюбленный набор татуинских ругательств, но вовремя прикусила язык. Наставник не любил, когда она материлась — Как он вообще может хоть слово плохое про вас сказать, да вы самый лучший, вы мне почти как отец!

И со всей горячностью детской привязанности, Асока обняла учителя и звучно поцеловала его руку. Тот в ответ, на пару секунд поддаваясь этому безотчётному порыву, тоже обнял девочку и погладил по голове. Но вскоре учитель в нем снова взял верх:

— Спасибо тебе, Асока, я рад, что ты настолько ценишь меня, однако, не стоит впредь так рисковать из-за этого. Поверь мне, он бы этого не одобрил.

Это оказались именно те слова, чтобы заставить Асоку вместо прежнего довольства своим поступком, испытать за него же жгущий душу стыд. Она знала о ком говорит наставник. О нем, о своём предыдущем ученике, пять лет назад так геройски отдавшем свою жизнь ради своего учителя. Чтобы он мог вернуться на Корусант и взять в ученицы её, Асоку, такую непростую и весьма проблемную. Он просто не мог поступить иначе, пообещав это умирающему Филу. Это был очень тяжёлый и ответственный шаг, особенно учитывая то, что Совет был против вообще принятия Асоки в Орден, как такового. Но Пло это сделал и не жалел об этом. При всей своей непоседливости и нетерпении, Тано оказалась старательной ученицей, легко всему обучалась, схватывала знания буквально на лету, а уж мечом научилась владеть, едва ли не в первый же день, как взяла его в руки. Он и сейчас висел у неё на поясе, всегда находясь при ней, даже во время сна. Асока искренне полюбила своего учителя и вскоре, уважение к нему, возникшее с первых минут переросло в нечто большее. Произошло это в момент, когда на его глазах погиб Элеот. Девочка приняла горе Магистра как своё собственное ибо сама успела полюбить этого доброго открытого юношу за те два дня, что прошли со знакомства и до того как красный клинок посоха пронзил насквозь его грудь. Тогда, увидев его после трагедии, Асока твёрдо пообещала себе, что будет с ним рядом и как может постарается утешить его и помочь пережить это тяжёлое горе. И она сдержала это обещание, прилежно учась и во всем слушая наставника, Пло был часто доволен ею и иной раз ставил в пример другим падаванам. Однако, не всегда получалось вести себя так как того требовали правила Ордена. Живая и бойкая по своей природе, тогрута зачастую не могла удержаться и время от времени совершала разные выходки, порой заставлявшие стонать весь храм. Например, через год после вступления расписала стены коридора татуинскими матами и подписалась под ними: «Мейс Винду». Что делать, если из всех Магистров Совета отношения у неё не сложились именно с ним. Этот темнокожий ворчун с первого дня невзлюбил Асоку и постоянно шпынял её. Как тут не ответишь на это чем-то таким же обидным? И ладно ещё, если бы он только её задевал, так Винду ещё и смел критиковать методы воспитания её дорогого учителя. Да как он мог! Это уже не лезло ни в какие рамки и посему объектом пакостей Асоки чаще всего становился именно он. Например, вот, недавно, посмел сказать, что Пло излишне потакает Асоке и редко ругает её и что сам бы он на его месте давно бы уже выпорол наглую девчонку, чтоб знала своё место и не вила веревки из учителя. Асока рассвирепела и в тот же вечер дверь личного кабинета Магистра украсилась его портретом. Она сама лично, не пожалев времени, сфотографировала его на датапад и при помощи графического редактора пририсовала ему кожаные плавки и плётку. Это был далеко не единственный такой случай за все четыре года, но некоторые молодые адепты женского пола до сих пор лукаво поглядывали на Мейса и как бы невзначай интересовались, не больно ли лупит кожаная плеть? И каждую из таких выходок непременно сопровождала отповедь Пло. Он действительно никогда не ругал Асоку и даже ни разу не повысил на неё голос, однако, всегда умел дать ей понять как сильно его огорчил её поступок. И ей делалось страшно стыдно, она клятвенно обещала больше не делать этого и каждый раз невольно нарушала это слово. И горький стыд служил откатом на прежнее довольство собой. Вот и сейчас, при словах учителя глаза девочки наполнились слезами.

— Простите меня, учитель, я больше не буду вести себя так — произнесла она покаянно, на тот момент действительно уверенная в том, что так всё и будет. Но оба знали, что это лишь до поры, до времени. Но сейчас Асока испытывала лишь горькое раскаяние и желание успокоить Магистра.

— Поверю тебе снова — невесело усмехнулся Пло — мне ли не знать, что будет дальше. А сейчас нам лучше пойти спать, иначе назавтра мы будем как переваренные овощи. Предоставляю, что скажет Мастер Винду, если во время Совета его разбудит наш храп!

Асока рассмеялась его шутке, которая пролилась ей на душу целительным бальзамом. Это всегда говорило о том, что учитель больше не сердится. Это было высшей наградой для Асоки.

— Я верну вам его. Я обещаю. Я стану такой же, как он. Я сделаю это для вас — словно молитву твердила Асока перед сном, уже лёжа в своей кровати. Она отвернулась к стене и думала о том, насколько далека от совершенства.

«Вот почему все ученики могут быть такими, как и положено быть джедаю, а мне каждый раз это не удаётся? Я всё время хочу поступить иначе, чем нам велит Кодекс и ничего не могу с собой поделать» — думала Асока, всматриваясь в темно-синий квадрат окна над её кроватью. Сотни раз она задавала себе эти вопросы и точно так же не находила ответа на них, не решаясь пока задать их никому, кроме себя, даже своему учителю. Неизвестно, что удерживало её от этого шага. Возможно завтрашняя миссия подскажет ей ответы на них?

====== Глава 12. Испытание на прочность ======

Завтрашний день не обещал ничего неожиданного, так думал весь храм, но, как известно, дать, что-то можно и без обещания, что он и сделал. Впрочем, с утра всё было вполне мирно, как водится, Магистр Пло ни словом, ни взглядом не напомнил Асоке вечернее происшествие, достаточно было и того, что он сказал ей вчера. А заодно и самому себе, лишний раз напомнив о том, какого именно ученика он наставляет. Асока не такая, как другие, ведь мало того, что она попала в храм значительно позднее своих сверстников и потому оказалась старше всех и имела уже определённый опыт проживания за пределами Ордена, так ещё и сразу, минуя стадию юнлинга, сделалась падаваном. И самое главное, Тано не просто рядовая ученица, она — Избранный. Пророк, которого ждали многие годы, на ней лежит не только почётное звание, но и тяжёлое бремя пророчества, предрекавшие, что именно она, эта сейчас такая смешная, весёлая девочка с острыми локтями, выпирающими коленками и торчащими лопатками, когда-нибудь освободит галактику от гнёта Ситхов. Невозможно было поверить в это, глядя на неё в настоящее время, казалось, сейчас её не интересует ничего, кроме проказ и весёлых шуточек. Однако, пророчество не лгало, и этот нелёгкий удел возлагался именно на Асоку, а не на кого-то другого и оставалось лишь ждать, когда он свершиться. Ждать и мягко направлять девочку на правильный путь, не давая сойти с него и соблазниться недопустимым. Впрочем, пока этого всего можно было не опасаться. Ситхи за эти годы так больше и не появились, личность второго так и не выяснилась, да и как было возможно это, если он никак не проявлял себя. Так, что единственным, за, что Асоку можно было укорить, были нарушения правил, проявлявшихся ввиде непокорности и частых споров со старшими, в ней начисто отсутствовало смирение, присущее другим падаванам. В то время как все остальные ученики больше молчали и слушали, Асока активно вмешивалась в разговоры, часто к месту и не очень высказывая своё мнение. Иной раз даже осмеливалась спорить с планами заданий. Когда же остальные падаваны осмеливались говорить только тогда, когда к ним обратится учитель или другой из старших, Асока нередко начинала говорить сама и брала на себя роль лидера. Естественно, что такое поведение было не каждому по душе и потому она часто получала выговоры от главы Совета и укоры от своего учителя. Неизвестно, что задевало её больше. Примерно такого же мнения придерживались и сверстники, ведь мало кому из них было по душе такое бесцеремонное отношение к тому, что было для них свято — Кодексу, Совету, правилам. Кое-кто из них лишь неодобрительно качал головой, глядя на неё, а кто-то и вовсе открыто высказывал девочке своё недовольство. Это не способствовало сближению и потому друзьями в Ордене Асока так и не обзавелась.

«Да они мне просто завидуют» — думала она в такие минуты — «Конечно! Так и есть, ведь повод такой имеется! За свои немногие годы я успела увидеть настоящую жизнь, в самых явных проявлениях! А что видели они за те же годы, кроме серых стен этого Храма!»

Думая так, она невольно сливала свою обиду за одиночество и нежелание признать то, чего заслужила. Да, всё верно, те качества, что прежде были подавлены из-за тяжёлых жизненных обстоятельств, таких, как рабство и плохие условия жизни, сейчас, когда это было позади, начали расцветать. Амбициозность, вера в свои возможности, а главное, некоя исключительность, которая, как Асока точно знала, выделяет её из всех остальных. И было вдвойне обидно от того, что другие, как нарочно, будто не видят этого, относясь к ней словно к простой ученице. А ведь это не так, Асока другая, чем все, ведь именно она уничтожила станцию производства дроидов, она видела битву с Ситхом, она выиграла гонки, когда шансы на победу были меньше, чем песчинка. А ведь на тот момент ей было всего лишь десять, кто ещё смог сделать всё это в таком юном возрасте, да никто! И произнося всё это в уме, а часто и вслух, во время индивидуальной тренировки, лупя недавно собранным мечом по дроидам, Тано ощущала, что всё сильнее ожесточается от этого, однако порывы эти, к счастью, длились недолго и из зала она уже выходила прежней — весёлой и жизнерадостной тогрутой, готовой всем помочь. И именно это жизнелюбие, отзывчивость и стремление защитить тех, кто был ей дорог, могли уравновешивать и компенсировать вспыльчивую импульсивность и некую грубоватость Асоки. Как слезы шли в противовес недавней агрессии, их иной раз вызывала эта же самая отверженность и чувство одиночества. В такие моменты она уходила туда, где не видят, либо ночью, закрыв лицо подушкой, начинала всхлипывать. Как же хотелось ей в это время почувствовать рядом кого-то родного и близкого и девочка невольно начинала вспоминать дом, друзей, своего старика-отца, с которым она не виделась так долго. Его объятия, тепло, тихий родной голос. И от этого слезы лились сильнее, чтобы наутро вновь осветить лицо улыбкой. Так бывало из года в год, все пять лет, и ничего нельзя было с этим поделать, да Асока и не пыталась, просто не говорила никому, понимая, что вряд ли найдёт поддержку. Проявление эмоций, а так же личных привязанностей в Ордене не поощрялось. Один только учитель видел состояние девочки и понимал его, так оно было близко и ему, особенно после смерти предыдущего ученика. Он старался быть рядом с Асокой и как можно меньше оставлять её наедине с тяжёлыми мыслями. Печалило только одно, то, что она никак не могла и не хотела учиться работать в команде, что необходимо для джедая. Ведь это Ситхов всегда лишь двое, Джедаев же, наоборот, всегда были тысячи. Но нет, Асока сторонилась больших компаний и работала либо одна, либо с кем-то в паре.

— Не переживай так за неё — иной раз говорила Мастеру Пло Шаак Ти — вспомни, как то же самое говорили и обо мне. Что якобы по натуре своей тогруты—существа социальные и дружные. Я же наоборот, всегда была замкнутой и закрытой в себе, отродясь не имея друзей и подруг, однако, ты видишь, что стало со мной в итоге.

Женщина говорила правду, Асока во многом повторяла сейчас судьбу своей землячки, но та сумела, однако, завершить обучение и даже стала Магистром. Вот только с учениками ей не везло, три падавана подряд погибли на миссиях и с тех пор она вообще зареклась их брать. Но это не мешало ей относиться к Асоке с должным пониманием и поддерживать, когда это нужно. И это делала не только она, был ещё один человек, кто явно ощущал в Асоке нечто близкое себе, правда сейчас делал это не слишком явно, больше наблюдая со стороны и почти не вмешиваясь. Этим человеком был верховный канцлер Республики. Именно его Асока увидела сегодняшним утром, когда пошла в столовую, подкрепиться перед заданием, которое, нежданно-негаданно, подкинул им с учителем Совет. Это и оказалось тем самым сюрпризом, когда, едва умывшись и надев форму, оба они вошли в Зал Совета, почти уверенные в том, что при оглашении выделенных для новой миссии Джедаев их имена сегодня не прозвучат. Ведь не далее как пару дней назад они вдвоём разрешили сложный конфликт на Беспине, освободив его от пиратов и явно заслужили отдых. Но, очевидно, Совет так не считал:

— До нас дошла информация о том, что планета Шили подверглась захвату пиратов, на этот раз их цель — захватить плодородные земли, устранив мирное население. Уже взяты в плен более тысячи молодых тогрутов — планомерно вещал Магистр Винду, стоя на трибуне возвышения. Стоявшие посреди Зала Мастера и падаваны слушали, затаив дыхание, каждый из них ждал, что именно его имя будет названо и разочарованно вздохнули, когда Винду сказал:

— Для устранения этого захвата я считаю нужным направить Магистра Пло Куна с его падаваном Асокой Тано, и Магистра Луминару Ундулли и её падавана Барисс Оффи.

Именно так всегда и говорилось, не Магистр Пло и его падаван, а Магистр Пло с падаваном. Это у всех получалось непроизвольно, так как любой видел их тёплые отношения и даже в мыслях не решался их разделить. Это и сейчас заставило Асоку улыбнуться, а после нахмуриться и сжать кулаки. Мало того, что ей отдохнуть не дали как следует, так ещё и отправили вместе с этой Оффи. Дело в том, что из всех падаванов Ордена, именно с Баррис отношения у Асоки складывались хуже и труднее всего. Оффи была на два года младше Асоки, однако, в отличие от неё, успела побывать на разного рода миссиях. Это усиливало дух тайного соперничества, да ещё и Баррис нисколько не уступала Тано в своих претензиях на лидерство. Только в отличии от тогруты, никогда не скрывавшей свои чувства, и бывшей всегда и со всеми такой, какая она есть, Баррис, принадлежавшая к расе мириалан, в присутствии учителя и других, старших по званию, была тише воды, ниже травы, даже голоса лишний раз не поднимала, внимательно слушая каждого их слово. Но стоило ей остаться в обществе ровесников, как с ней происходила разительная перемена. Откуда ни возьмись появлялось высокомерие, пренебрежение, хвастовство и стремление превознестись над всеми. Насмешки и обиды так и лились из неё, особенно почему-то доставалось Асоке, в которой Оффи видела главную соперницу. И неудивительно, ведь та за свои пятнадцать успела узнать так много интересного, да ещё, к тому же, была яркой и привлекательной внешне, в то время как Баррис в свои тринадцать, оставалась по-прежнему лишь серой посредственностью. Это злило и задевало натуру мириаланки. Даже то, что Асоку и её учителя никто уже давно не восренимал отдельно друг от друга отозвалось в ней завистливой горечью и видя, что Тано отправилась в столовую, Оффи пошла за ней и когда та уже шла к столику с подносом, где стояла чашка чая и тарелка зерновой каши, будто случайно прошла прямо перед ней, отчего Асока врезалась прямо в мириаланку. Поднос покачнулся и чашка с чаем, накренившись, поползла вниз, выплеснув изрядную часть содержимого на тунику Асоки, несколько капель уронив и на Баррис.

— Ты, что это, совсем не смотришь, куда идёшь?! — возмущённо взвизгнула Оффи, подскакивая на месте. До этого она осмотрела зал столовой и убедилась, что никого старших там нет.

— А нечего мне под ноги прыгать! — тут же взвилась Асока — Или ты платок слишком низко надвинула и он тебе глаза закрывает.

— Что-то я извинений не слышу — вновь взъелась Баррис — Или этот чай тебе на рога пролился и ты слышать перестала?

— А нечего платком заматываться! Или боишься, что Мастер Йода от красоты твоей в обморок упадёт? Так не волнуйся, падать там не с чего! — уколола Баррис тогрута, зная о том как трясётся она о своей внешности.

— Тогда пусть на твоего учителя посмотрит, есть от чего в обморок упасть — ответила ещё более явной колкостью Баррис, да ещё и добавила — Не знаю каков там твой отец, но, судя по всему, такой же старый уродливый хряк, иначе с чего ты так в учителя своего вцепилась?

Этого Асока уже не выдержала, если оскорбления в свой адрес она могла ещё перенести, то в адрес дорогих ей людей терпеть их не собиралась. Да как она может вообще, это нелепое замотанное в платок чудище так говорить про тех, за кого Асока готова была умереть. Или убить.

— Забери слова обратно! Сейчас же! — выкрикнула тогрута и схватив Баррис одной рукой за шею, другой начала макать её лицом в кашу на подносе. Оффи отчаянно вырывалась и хрипела от крика. Вскоре вокруг дерущихся собрались все другие, находившиеся в столовой и кинулись разнимать их. Это получилось с великим трудом. Баррис рыдала в три ручья и размазывала по лицу кашу, Асока же сверкала глазами и задыхалась от ярости, краснея лицом. Естественно большинство оказалось на стороне Баррис, и только один из них всех считал иное, но пока не подходил, а лишь, стоя в дверях столовой, одобрительно покачивал головой, думая, что его расчёт оказался верен. Но до того ли сейчас Асоке?

====== Глава 13. Заступник из сената ======

Когда Баррис увели умываться, а к Асоке подступили с упреками, в столовой неожиданно появилось новое лицо. Да ещё какое — высокий мужчина с гладко уложенными, совершенно седыми волосами, одетый в чёрную мантию с республиканским символом. Он подошёл к эпицентру конфликта и мигом вмешался в него:

— Отойдите от неё, она не виновата. Не всегда стоит судить по тому, что вы увидели — сказал он громко, заставив всех обернуться. Асока тут же узнала его, это был верховный канцлер. С первого дня появления девочки в Храме, она пользовалась исключительным расположением этого человека, он постоянно наблюдал за ней время от времени подходя и спрашивая о том, как идёт обучение. Асоке льстило внимание такой важной персоны к её, такой маленькой и скромной, что она чистосердечно рассказывала ему о том, что ей тяжело даётся теория, но за то в практике ей уже сейчас нет равных. Эти беседы были нечастыми, ведь канцлер почти всегда занят политикой и лишь примерно раз в месяц находил время, чтобы прийти в храм. А однажды, когда Асоке исполнялось двенадцать лет, он не только отпросил её на весь день у учителя, но ещё и показал свой кабинет в сенате. Девочке понравилось это немного мрачноватое помещение с высоким деревянным столом и широким шкафом из красного дерева с большими застекленными витринами. За ними стояло столько интересных вещей: фигурки из дерева и камня, изображавшие животных, людей и забавных существ, а так же разные геометрические фигуры. Особенно запомнился ей большой фиолетовый шар, на поверхности которого светились многочисленные точки, похожие на звёзды. Позже канцлер объяснил Асоке, что это очень редкий минерал с планеты Набу, который лишь раз в год даёт возможность себя обнаружить. Асока тогда ещё спросила, нельзя ли в следующем году и ей найти такой же. Канцлер пообещал, что как только сможет, подарит ей точно такой же. А потом они пошли гулять и до вечера бродили по освещённой аллее Верхнего уровня, разговаривая о прошлом Асоки и о том, перекликается ли оно с настоящим. Тано уже в который раз без утайки рассказала канцлеру о своей тоске по отцу, о том, что даже сейчас ей не хватает его общества. О нескладывающихся отношениях с товарищами. О Магистрах Совета, всегда, как ей казалось, считавших её лишь бесполезном маленькой девочкой. Палпатин слушал её внимательно и словно старался уловить каждое слово и интонацию, с которой то или иное было произнесено. Асока с первой минуты заметила, что этот человек обладает странной способностью располагать к себе. Ничего не делая для этого умышленно, он словно заставлял рассказывать то, что на душе. Тогрута смела даже сказать, что он стал ей в каком-то смысле даже более близким, чем любой из Ордена. Нет, она очень любила своего учителя и готова была порвать любого, кто посмеет хотя бы просто посмотреть в его сторону косо, но при всём при этом ему, как и другим джедаям, всегда следовало во всем соответствовать. И каждый день Асока неустанно доказывала то, что достойна похвалы любого из Мастеров и того, чтобы называться Джедаем. С канцлером такого не было, казалось, он понимал все мысли девочки и принимал её такой какая она есть, не говоря о том, что она должна говорить и думать, а что нет. Асока просто душу отводила во время этих бесед, сожалея только о том, что они были не такими уж частыми. Вот, например, сейчас, он пришёл к ней впервые за два месяца. Асока так обрадовалась ему, что даже почти забыла свои горести и выступила на шаг вперёд.

— Здравствуйте, верховный канцлер — сказала она с улыбкой, которая так не вязалась с неприглядной ситуацией, в которую попала тогрута.

— Приветствую, падаван Тано, рад снова с тобой увидеться — ответил Палпатин, вставая с ней рядом.

— Зачем вы с ней говорите, канцлер? — вплёлся в их приветствие голос какого-то падавана — Вы же видели, что она только, что сделала с Баррис? Это совершенно невозможная девочка, зачем только её сюда взяли.

Но канцлер даже не изменился в лице, а с прежним спокойствием произнёс:

— Да, я действительно видел всё. И как вам понравиться то, что Баррис нарочно провоцировала её, оскорбляя тех, кто близок и дорог Асоке? Я уверен, такие личности были или есть у каждого вас. И теперь спросите себя, как бы вы сами поступили, если кто-то посмел их оскорбить?

Эти слова прозвучали таким контрастом с тем, что происходило в столовой и душе каждого, бывшего там, что падаваны невольно прислушались.

— Я не промолчал бы — сказал один из них, твилек в белой робе.

— Я бы того, кто так сказал, мечом изрубила — подтвердила его слова маленькая талотианка.

— Нет, вызвал бы на бой и уж там... — сказал и невысокий худой мальчишка с торчавшими в стороны каштановыми кудряшками.

— Права была Асока! Во всем права! — слышалось тут и там — А эта Оффи нам всегда не нравилась! Хитрая и вредная!

— Ну вот видишь, Асока, ребята осознали свою вину — сказал канцлер, опуская руку на плечо тогруты — Можешь ничего не бояться. Больше тебя тут никто не тронет, пойдём, тебя уже ждёт учитель, я провожу, если ты не против.

— Конечно же, нет, я так давно уже не говорила с вами! — Асока с радостью согласилась и вместе с канцлером пошла по коридору.

— Похоже, у тебя снова что-то не ладится — канцлер как всегда попал в точку.

— Верно. Никто в Ордене как и прежде не желает видеть во мне ту, кого давно должны разглядеть! Всем как будто всё равно, что я стараюсь быть хотя бы не хуже — Асока снова вспомнила старые обиды и без стыда предавалась им.

— Понимаешь, Асока — начал канцлер проникновенным голосом — Магистры тоже обычные люди и им свойственно порой не замечать очевидного, вот когда, например, ты сделаешь что-то такое, чего раньше не делала, при том, не в лучшем смысле, они поймут какой ты была прежде, но будет уже поздно.

— Но ведь я и так делаю многое из того, что джедай делать не должен. Я часто поступаю так, как нельзя. Например, вот сейчас, вроде я поступила по справедливости, защищала честь достойных людей, но в то же время проявила эмоции и позволила ярости выйти наружу, а это противоречит Кодексу — Асока уже привычно изливала душу.

— Поверь мне, в этом нет ничего плохого. Да, Кодекс с одной стороны говорит, что нельзя давать волю эмоциям, но вместе с тем он призывает не противиться состоянию души, естественному в данный момент — спокойно объяснил ей канцлер, идя с ней рядом.

— Но вряд ли мой учитель одобрит то, что я сейчас сделала, он велит мне не показывать негативного отношения к происходящему. И я всегда прислушиваюсь к нему. Ведь он такой же мудрый как Мастер Йода, такой же способный как Магистр Винду, и столь же проницательный как Мастер Квай-Гон Джин — при этих словах Асока улыбнулась, вспомнив учителя.

— Вовсе не обязательно рассказывать ему об этом. Ведь такая новость может его запросто огорчить. Баррис, я думаю, тоже промолчит — подсказал канцлер решение — Ведь я здорово сомневаюсь в том, что она чистосердечно сознается в том, откуда у неё взялось такое эксклюзивное украшение в виде белых комочков на волосах.

Асока рассмеялась уже совсем весело и лишний раз подумала, что далеко не все в Ордене относятся к ней предвзято. Есть ещё те, кто любит её и всегда принимает. Тем временем они уже пришли к взлётной площадке, где Тано ждал учитель, а с ним и Мастер Ундулли, вместе со своей неизменной Баррис. Та уже успела умыться и поменять фиолетовый платок, всегда и в любую погоду прикрывавший блестящие чёрные волосы мириаланки, на другой, чистый. Увидев Асоку, она лишь скосила глаза в её сторону и одарила недружелюбным взглядом. Мастер Ундулли же учтиво поздоровалась с младшей коллегой. Она тоже принадлежала к расе мириалан и как утверждали многие, выглядела так, как будет выглядеть в будущем её ученица. Даже стиль одежды совпадал. Впрочем, в этом факте не было ничего удивительного и странного, ведь по традициям своего народа мириалане могли обучать только своих собратьев. Асока поклонилась ей и подошла к своему наставнику. Магистр Пло стоял и смотрел куда-то вдаль. Ещё не увидев свою ученицу, он уже знал, что она здесь и повернулся прежде, чем она его увидела.

— Асока, я рад, что ты не опоздала — произнёс он со свойственной ей теплотой — Идём на корабль. Нас уже ждут.

Пилотом в этот раз был сам Магистр Пло. Была, конечно, возможность взять на эту роль кого-то иного, чьей специализацией в Ордене были именно полеты, однако, Пло никогда не пользовался ихуслугами, так как любил самостоятельно пилотировать корабли. Впрочем, второй пилот тоже всегда был у него один — его дорогая ученица, как известно, любившая небо больше всего на свете. Сейчас, как и в детстве, глядя в его успокаивающую голубизну, Асока думала, что только там может быть по-настоящему хорошо и только оно действительно понимало её сложную мятежную душу, постоянно что-то искавшую. Оно и канцлер, каждый раз добавляла Тано в мыслях, но не произносила этого вслух. Орден не слишком доверял политикам и даже, как показалось её чуткому детскому уму, недолюбливал их, и посему вряд ли одобрил бы дружбу Асоки с одним из них. И словно подслушав мысли девочки, едва она устроилась в кресле второго пилота, учитель поинтересовался:

— Я видел, что ты пришла на площадку с канцлером. Где это вы умудрились встретиться?

Асока ненадолго задумалась. Врать ей не хотелось, говорить правду тоже, в конце-концов она нашла подходящий, по её мнению, ответ:

— Он был в столовой, куда я пошла позавтракать, окликнул меня на выходе и мы решили вместе дойти до площадки.

— Интересно. Что же он мог делать в столовой Ордена, да ещё и в Зале падаванов — высказал вслух недоумение Пло — Разве в столовой сената настолько плохое меню?

— Скорее компания подобралась не очень — улыбнулась Асока, бывшая уже всем своим существом охваченная ощущением взлёта — Политики зачастую бывают ужасно скучными. Понимаю отчего вы так неохотно имеете с ними дело.

— Что ж — ничуть не удивился Мастер её словам — Ты восполнишь этот пробел за всех нас.

— Может и восполню, иначе бы канцлер не сказал бы мне обращаться к нему, когда есть потребность — Асока была рада сегодняшнему заступничеству Палпатина и плюс была довольна тому, что Баррис это увидела. Теперь-то уж точно не будет приставить к ней.

— Интересно, что же у вас могут быть за дела, о которых я не знаю — спросил учитель, в самом деле не понимавший причин такого интереса к Асоке.

— Он спрашивает о моих успехах в обучении, а так же о том, что даётся мне здесь труднее всего, и я ответила — отношения со сверстниками — хоть в этом Асока не погрешила против правды — Он увидел мою небольшую стычку с Баррис и захотел выяснить в чем дело.

— Надеюсь он сумел обьяснить тебе как важно для джедая умение работать в команде, ведь у меня это до сих пор не получилось — при этих словах у Мастера вырвался тяжёлый вздох. Он очень любил Асоку и никогда не променял бы её на другого, ученика, более послушного и простого во взаимодействии, и дело тут было вовсе не в обещании, данном покойному Филу. Эта маленькая тогрута, такая импульсивная и порывистая, но вместе с тем такая непосредственная и эмоционально чистая с первого дня завладела душой пожилого Магистра, порой даже в большей степени, чем до этого Фил, но порой учителю казалось, что он совсем её не понимает. Будучи по натуре мудрым и терпеливым, он старался снисходительно относиться к характеру Асоки и не ругать её за провинности, а заставлять извлечь урок из каждой из них. И эта не была исключением.

— Не знаю, возможно ли это в принципе, иметь авторитет у ровесников, которые не видят ничего, дальше своего носа, а только и могут, что гордиться новым выученным приемом или особым видением, пришедшим в медитации — Асока не удержалась и снова взяла пренебрежительный тон.

— Асока — учитель так же не сдержался и голос его стал более строгим — Тебе не кажется, что причина такого отношения может быть не только в них. Часто и ты сама бываешь излишне придирчива к людям, не прощаешь им даже самых маленьких недостатков. Попробуй быть к ним несколько снисходительнее и проще, не жди от них чего-то серьёзного и сверхъестественного. Обсуди с ними их дела и их победы, хоть они и покажутся тебе незначимыми. Обрадуйся с ними вместе, покажи свой интерес и товарищи к тебе проникнутся.

— А как быть, если мне это и правда неинтересно, всё, что они говорят, мне известно и так. Что же делать тогда? — поинтересовалась Асока, уверенная, что есть и другой путь решения её проблемы, которую она не всегда считала таковой. Просто привыкнув на Татуине быть лидером среди ребят, девочка не могла смириться с тем, что где-то может быть и иначе. Ей как само собой разумеющимся казалось, что и в Храме будет так же. Оказалось, что действительность возможна и иная. Это было тяжело. Это порой ужасно злило. А наставник ещё и подлил масла в огонь:

— Вот, например, сейчас, когда мы садились на корабль. Ты предпочла устроиться в кабине пилота, хотя могла бы остаться в салоне, вместе с Баррис и её учителем. Я не возражаю против твоего общества, даже рад ему — поспешил сказать Пло, увидев, что Асока нахмурилась — Но было бы много полезнее для тебя, чтобы ты провела это время в обществе тех, с кем тебе придётся активно взаимодействовать на предстоящей миссии. Баррис уже приходилось бывать в таких местах и она вполне могла бы рассказать о том, что тебе предстоит.

— Баррис? Да никогда в жизни она не станет мне помогать. Она только завидует мне и всячески вредит. Как сегодня в столовой. К тому же, она посмела оскорбить моего отца, а этого я не прощаю! — Асока даже подпрыгнула от возмущения.

— Уверен, вы просто не поняли друг друга правильно, и в силу своей юности и горячности, не посчитали нужным разобраться, надеюсь миссия объединит вас — Магистр примерно предоставлял себе, что могло произойти между этими двоими и очень хотел, чтобы совместная работа сгладила все конфликты. Впрочем, сейчас Асока не слишком хотела это обсуждать, и решив сменить тему, спросила о миссии. Учитель понял это и начал рассказывать, а спустя несколько минут все конфликты и вовсе были забыты, ведь наставник рассказал ей такое...

====== Глава 14. Визит на родину ======

Ещё ранним утром, узнав о происходящем на Шили, Магистр Пло умышленно вписал в протокол своё имя, добровольно вызвавшись полететь туда вместе с ученицей. В этом он имел не только желание лично разобраться с наглыми пиратами, решившими прибрать к рукам такой красивый и совершенный в своей нетронутости мир Шили, но ещё и усмотрел возможность лично показать Асоке, что являет собой родина её народа. Чтобы увидев как он страдает, она смогла открыть в себе чувство сопереживания и лучше понять своих товарищей. А пока Мастер рассказывал девочке о том, что являет собой эта планета:

— Видишь ли, Асока, эта планета представляет собой нечто среднее между тропиками и заповедником. Там преобладают леса и джунгли, так же большое количество морей и озёр.

Асоке было достаточно уже одного этого, чтобы ей захотелось увидеть Шили. До того сильно, по описанию Магистра, она не походила на серый пустынный Татуин, где Тано провела большую часть лет своей жизни.

— Правда? Там есть озера? Так это же ужасно здорово! Я всю жизнь мечтала искупаться в настоящем водоеме! — Асока уже и думать забыла о неприятностях с Баррис и восторженно захлопала в ладоши, как маленькая.

— Думаю, если миссия закончится успешно, у тебя будет такая возможность. Тогруты — благодарные существа — Магистр с радостью отметил, что миссия уже интересует девочку, а значит есть хорошие шансы на то, что его идея принесёт плоды.

— А сейчас вы, наверно, подумали, отчего же я не такая, как все представители моего народа? — Асока тотчас же сменила настроение на слегка обиженнее.

— И вовсе я так не думал — сразу же ответил Пло — Да ты и сама знаешь, как я отношусь к тебе.

— Да, а сейчас вы приведёте мне в пример Магистра Ти — Асока недавно научилась читать мысли и сейчас вовсю демонтировала освоенный навык.

— И не только её — не стал спорить наставник, да это было бы бесполезно — По такому принципу можно судить как минимум о половине нашего Ордена. Ведь в первую очередь будущих адептов мы выбираем именно по тому, что они с раннего детства выделяются среди сверстников. Возможно, что попав сейчас на Шили, ты сама это увидишь.

— Что, опять у вас предчувствие? Сердцем ощущаете волнение в Силе? — поинтересовалась Тано, уже заведомо зная ответ.

— Признаюсь, чем ближе мы к региону Экспансии, в составе которого находится Шили, тем сильнее я ощущаю, что улетим мы уже втроём — ответил Пло, правда не совсем так, как ожидала Асока.

— Втроём? Это значит, что Баррис с Мастером Ундулли мы оставим там, в качестве утешительного приза? — тотчас же подловила Асока учителя.

— Асока, ну вот опять ты за своё. Ты просто неисправима! — попытался нахмуриться Пло, но это, надо сказать, у него не слишком хорошо получилось.

— За то вы меня и любите — ничуть не смутилась Асока его замечанию — Ведь я же делаю ровно то, что вы мне велите. Сказали думать о миссии, вот я и думаю о том, как поскорее выкинуть оттуда мерзких пиратов, а то я при них искупаться постесняюсь.

— Какой же ты ещё ребёнок — произнёс Пло с нежностью и потрепал Асоку по голове. Та машинально потерлась о его шершавую ладонь. Это невольное движение напомнило ей отца и заставило тогруту вновь сделаться серьёзной. Она подумала о том, что Шили — это и его родина тоже, а значит эта миссия совершается отчасти и ради него тоже. Асока думала так, глядя в окно, где уже виднелись невероятно красивые поля и леса, в которых преобладали лиственные породы деревьев. Голубыми неровными пятнами обозначались озера и моря. Этим Шили немного напоминала Набу, первую планету из увиденных Асокой, вот только тут не было водопадов и луга не выглядели такими заливными. Глядя на эту красоту природы, трудно было поверить, что на этой планете есть цивилизованные города, посёлки и даже столица. Впрочем, путь лежал именно в неё, так как там сейчас плотно обосновались пираты и взяли в заложники мирное население, чтобы присвоить себе их богатые земли. Но до столицы было ещё далеко и ничто не мешало Асоке наслаждаться видами природы, к которой по зову крови питала странную тягу. Ей просто до боли хотелось выпрыгнуть из корабля, чтобы пробежаться по полю, растянуться на траве, запрыгнуть с разбега в водоём и проплыть под водой несколько метров. На Татуине всегда были жестокие проблемы с водой и Асока помнила, как в первый же день, как её устроили в Храме, она отправилась в душевую и почти час не вылезала из неё, плескаясь в воде и щедро намыливаясь. Таким невероятным счастьем казалось ей это водное изобилие и даже сейчас, хотя прошло уже достаточно времени, она не могла перестать радоваться ему. Но вот природа закончилась и внизу потянулись деревянные и каменные одноэтажные строения. Это была одна из деревень. Наверно в обычное время тут бывало красиво и уютно, но сейчас, даже с небольшой высоты было видно, что почти во всех домах выбиты стекла, огороды раскопаны, а дворы разграблены. Тут и там валялись разные вещи и предметы утвари, то случайно оброненные грабителями, то ли небрежно брошенные ими, сочтённые недостаточно ценными. На одном из дворов, у домика с красной крышей, Асока рассмотрела ящик с игрушками, разломанный и разбросавший вокруг свое содержимое, ввиде бескрылого пластмассового звездолета, одноногого дроида, металлического солдатика и мягкой игрушки, изображавшей неизвестное науке животное синего цвета с круглой мордой, большими овальными ушами и длинным хвостом красного цвета. При виде этих игрушек, Тано хотелось заплакать. Она словно ясно увидела ребёнка, ещё недавно игравшего этими игрушками, которого сейчас насильно уводили в плен. И почему-то этот ребёнок сразу же увиделся ей не таким, как другие. Может быть потому, что игрушки были несколько иные?

— Магистр Пло, а где сейчас обитатели деревни? Они живы? — спросила она охрипшим от волнения голосом.

— Я не знаю, девочка, искренне надеюсь, что пираты не столь глупы, чтобы убить всех сразу — ответил учитель, стараясь говорить правду. Сила сказала ему, что жизнь на планете ещё присутствует, вот только неизвестно какая. Тем временем маленькие домики сменились более основательными каменными строениями, не все из которых были жилыми зданиями, какие-то были отданы магазинам и организациям. Однако, вид и те и другие имели одинаково разграбленный. Вот посреди этого всего Магистр Пло и решил посадить корабль.

— Это для того, чтобы мирные жители увидели — пояснил он, прежде, чем разрешить остальным выйти. Снаружи планета выглядела ещё более пустынной, чем из корабля, казалось, людей там не было как минимум неделю. Впрочем, да, верно, людей там почти и не было, ведь планету населяли тогруты.

— Я предполагаю, что пленников могут держать под землёй — предположила Мастер Ундулли — Именно поэтому мы их чувствуем, но не можем найти.

— Но не могли же они взять абсолютно всех, кто-то должен был остаться снаружи. Хотя бы для того, чтобы служить приманкой для нас — не совсем согласился Магистр Пло.

— Возможно, если они и есть, то, скорее всего, держаться одной группой, ведь тогруты — существа социальные — влезла в разговор Асока, Баррис на это скептически поджала губы, но предпочла оставить её реплику без комментария.

— А ведь она права — неожиданно согласилась с Асокой Луминара — И скорее всего, эта группа состоит из детей, ведь она вызывает гораздо больше жалости. К тому же какое это психологическое давление на их родителей, не знать, что твориться с их детьми.

— Тогда они, должно быть, закрылись в подвале или забрались в пещеру — продолжала Асока сыпать предположениями — Вспомните себя, когда были детьми, куда бы вы направились, случись такое?

Магистры сочли такое суждение здравым и все четверо отошли в тихое место, чтобы войти в медитацию и проверить насколько совпадают их мысли с происходящим. Видения синхронизировались и дали одну общую картину, ввиде сырого холодного подземелья и другого, только поменьше, в более освещённой части планеты. При том, расстояние между ними было немаленьким, так, что поход всем вместе исключался.

— Я предлагаю такой план — наконец произнёс Пло, когда все вышли из транса — Мы с Мастером Ундулли отправимся на встречу к пленникам, думаю пираты скоро появятся тут, а вы, падаваны, отправитесь искать детей. Баррис, подстрахуешь Асоку, если возникнут трудности, ты уже бывала на таких заданиях и представляешь себе, что может произойти.

Оффи согласно закивала, вновь надевая на себя маску примерной ученицы, а Асока нахмурилась и с трудом сдержала соблазн показать Магистрам кулак. Она догадалась, что это очередная задумка её дорогого учителя, не оставлявшего надежды привить Асоке умение работать в команде.

— Конечно, Магистр Пло, я сделаю всё в точности — чётко отрапортовала Баррис.

— Я не подведу вас, учитель — сказала и Асока, чтобы не показать эмоций.

— Думаю, вам следует пойти в сторону деревни, там есть скалистая местность, скорее всего, дети прячутся там — направила их Мастер Ундулли.

Падаваны кивнули и обернулись в нужном направлении.

— И да прибудет с вами Сила — донеслось до них и вскоре эхо принесло Мастерам ту же фразу, произнесенную теперь тонкими юными голосами.

— Асока, тебе не тяжело будет с пустым желудком? А то смотри, Мастера велели нам плотно поесть, а ты, как всегда, не послушалась — едва убедившись, что учителя их не слышат завела любимую песню Баррис.

— Конечно, дорогая, за то ты покушала за двоих, слопав и мою порцию тоже — отбила Асока подачу — Быть может теперь ты немного поправишься и станешь чуть меньше походить на голодную змею.

— А ты чуть меньше на жирную банту — не растерялась Оффи — А то на тренировках уже еле прыгаешь.

— Банты, между прочим, самые сильные и выносливые из животных — не повелась Асока на провокацию — А змеи на самом деле ужасные трусихи, хотят, чтобы их боялись, а сами тени своей пугаются. Вот тебе и пример.

Последнюю фразу Тано сказала потому как увидела, что сзади к Оффи медленно подходит довольно крупный зверь с густой рыжей шерстью и мощными челюстями. Асока знала кто это такой, но вот Баррис, кажется, нет и потому, как только почувствовав спиной горячее дыхание, повернулась назад, заорала от ужаса и попыталась отойти в сторону. Зверь же пошёл на неё, тесня в сторону, отрезая пути к отступлению. Глаза Баррис расширились от ужаса, Асока же оставалась спокойной, зная, что на самом деле Оффи ничего не грозит. Пока не грозит. А потом...

====== Глава 15. Новая напасть ======

Баррис продолжала отступать, в конце-концов она нащупала свой меч и уже собралась активировать его, но не тут-то было. Зверёк прыгнул сверху и повалив Оффи на траву, стал скакать на ней, рискуя раздавить её своим немаленьким весом. Баррис отбивалась от него руками и ногами, меч откатился в сторону и ничем не мог помочь своей хозяйке. Асоку же зверь совершенно не трогал, даже внимание на неё, казалось, не обратил, но это так только казалось. Едва Тано приблизилась к полю боя и чуть ощутимо тронула животное за шерсть на спине, тот сразу повернул к ней голову и потеревшись о её руку, приветливо лизнул её.

— Ну вот, отлично — сказала она ласково — А теперь слез и пойдём со мной.

Зверь послушно спустился на траву и пошёл следом за Асокой, которая достала из кармана на поясе какой-то предмет и теперь крутила им перед носом животного. И лишь когда они отошли на достаточное расстояние от Баррис, Тано погладила его по морде и сказала с дружеской интонацией:

— Сочувствую тебе, дружок, остался без такой крупной добычи. Однако, я тебя утешу, слопав Баррис, ты сам бы вскоре умер от яда, пропитавшего её мозг. Надеюсь, хоть этим ты сможешь насытиться!

И с этими словами бросила перед ним протеиновый батончик со вкусом мяса. Зверёк тотчас же захватил подношении и урча потащил в кусты. Уже скрываясь в зарослях, он на секунду повернул голову и подмигнул Асоке, словно, говоря ей спасибо. После этого тогрута вернулась к Баррис, которая уже встала с травы и теперь стояла, отряхивая платье и поправляя сбившийся платок.

— Спасибо тебе, Тано, иной раз ты бываешь незаменима — сказала она, когда напарница пришла.

— Успех дела важнее личного чувства — ответила Асока, без тени улыбки — Мой учитель так говорит и я ему верю.

— А мой считает, что чувства вообще следует всегда направлять в нужное русло, так же как и наши качества личности — высказала Оффи свою точку зрения.

— А, что бы она сказала на действия пиратов? Какие чувства, по её мнению, руководили ими? — спросила Асока, когда они уже пошли вдоль поля, направляясь к скалистому участку, что славился глубокими пещерами. Уступы скал выглядели довольно широкими, но не слишком надёжными, это ставило под сомнение возможность залезть по ним. Особенно для Баррис, чем наряд представлял собой длинное платье с широкой юбкой. Асока даже не выдержав, указала ей на это, Оффи же, ничуть не смутившись, сказала, что справиться с задачей:

— Не беспокойся, мне уже приходилось бывать в таких переделках, и при том, искать пришлось кристалл, а найти его уж точно не сложнее, чем группу малышей-тогрутов.

— А я врервые в жизни, хоть посмотрю на них — усмехнулась Тано и они дружно полезли на ближайший к ним уступ, решив начать с нижних пещер. Вряд ли дети добрались бы до верхних. Пещеры оказались довольно узкими и все, как назло, пустыми.

— Баррис, я считаю, будет разумнее, если мы разделимся, — высказала Тано свою идею — Ты возьмёшь левый край, а я продолжу тут.

— Асока, на незнакомой местности лучше не оставаться одному — тут же запротестовала Оффи — Мой учитель говорит, что только тот может выжить, кто находиться в окружении своих. Одинокой всегда проиграет.

— А мой сказал бы, что в такой ситуации, если случиться непредвиденное, если мы разделимся, то хоть одному из нас удасться вернуться.

Баррис не ответила ей, а внезапно замолчав, прижала палец к губам и всем телом подалась куда-то в сторону левого края и после, взяв Асоку за руку, дернула плечом в направлении какой-то пещеры. Тано её поняла и побежала вслед за мириаланкой, видевшей, казалось, нужную цель. Уже оказавшись около левого края скалистого участка, Асока поняла, зачем Оффи привела её. От крайней снизу пещеры исходило необычайно яркое и живое тепло, которое обычно свидетельствовало о нахождении там одного и более живых существ. Скорее даже не одного, слишком уж сильным было мягкое жёлтое свечение в Силе. Обе тотчас же бросились туда, едва не сталкиваясь возле узкого прохода, однако, перед ним всё же, притормозили и стараясь не создавать шума, заглянули в холодную темноту пещеры. Она была не слишком глубокой, во всяком случае, задняя стена её была заметна, ведь именно возле неё, вокруг небольшого костра — единственного источника тепла и света, собралась группа детей и подростков, по большей части тогрутов, только один из них принадлежал к человеческой расе. Это был мальчик, лет девяти, с выбеленными на солнце русыми волосами и большими голубыми глазами. На нем, как и на всех других, были красные брюки и бордовая майка, но это было единственным, что объединяло его с другими. Даже сейчас, с расстояния узкого каменного коридора, было заметно, что он сидит отдельно от всех и другие как бы не осознанно сторонятся его. Асока от души посочувствовала ему, безошибочно ощутив в нем родственное существо, так как вспомнила своё положение среди товарищей в Ордене. И решив начать медленно продвигаться к ним, Асоки и Баррис вошли в пещеру и немного пригнувшись, двинулись по ней. Они шли и слушали тихие голоса детей:

— Как думаешь, они уже ушли? — сказал кто-то негромко.

— Скорее всего, нет — ответил более уверенный голос.

— Скорее бы увидеть маму и убедиться, что с ней всё хорошо — произнёс чей-то тихий, но настойчивый голос.

— А вот об этом я ничего не могу сказать, пираты могут и убить часть заложников, чтобы напугать остальных, и заставить добровольно отдать им земли — тотчас отреагировал четвёртый из голосов.

— Ещё я потерял моего хвостика — сказал тот, что говорил до этого — я без него не засыпаю.

— Конечно, ведь более никто не соглашается с тобой заснуть — ехидно произнёс кто-то вредным голосом.

— А ну замолчи, сейчас же! — крикнул не своим голосом тот и вдруг послышался шум и грохот. Это, не выдержав ехидства в свой адрес, обиженный встал и схватив неприятеля за лекку, начал тянуть их в стороны, толкая того в стену.

— Отпусти меня, сумасшедший! — завопил несчастный, вырываясь из крепкой хватки мальчишки. В этот момент Асока посмотрела туда и увидела, что героями ситуации были тот самый мальчик человеческой расы и какой-то невысокий худой тогрут с недобрым лицом. Тано хотела уже вмешаться, как вдруг по сводам пещеры внезапно прошлась какая-то дрожь, сопроводившаяся грохотом, похожим на грозу.

— Уходим скорее! — выкрикнула Оффи, хватая Асоку за руку — Сейчас начнётся обвал.

— Верно — согласилась Асока — Но сперва заберём детей, нельзя оставлять их тут.

А тем временем начал дрожать и потолок, уступая очередь и стенам пещеры, с которых уже посыпались известь и мелкие камни. Нужно было спешить. Обе ученицы стремительно подскочили к костру и Силой стали притягивать к себе детей, не обращая внимания на их возражения и выносить их за пределы пещеры. И вот Асока притянула последнего, того самого мальчишку, но не успели они выбраться, как по пещере пронёсся ещё один, более сильный грохот, от которого рухнула часть стен и потолка, поднимая на верх столб пыли. Но когда она улеглась, на поверхности не появился никто. Там по-прежнему стояла только испуганная Баррис, прижимавшая к себе испуганных малышей-тогрутов. Не хватало только двоих, Асоки и странного мальчишки. Их поглотил обвал.

***

Тем временем пиратский корабль уже приземлился на поверхности Шили, и командир его уже спешил в подземелье столицы, чтобы узнать как дела у его товарища, поставленного на охрану заложников. И как оказалось, подоспел он очень вовремя, у наземного входа его ждали двое джедаев, а вместе с ними и ордер на арест за незаконное лишение свободы и посягательство на чужую собственность. Но об этом ничего не знали томившиеся в холодных камерах тогруты. Особенно волновались те, чьи дети остались на поверхности и их судьба была неизвестной.

— Как же там мой сынишка, он же никогда не покидал деревню! Что же с ним будет? — причитала довольно молодая и красивая тогрута со светло-оранжевой кожей и бело-синими лекку. Её большие зеленые глаза поминутно заливали слезы.

— Успокпйся, Селина — попыталась утешить её другая тогрута, постарше и более спокойная — Он там не один, другие дети помогут ему.

Она сама верила в свои мысли, не зная ещё, что же произошло на самом деле.

====== Глава 16. Они ещё живы! ======

Как только грохот немного стих, Баррис решилась приблизиться к обломкам. Из них не раздавалось ни единого звука, камни лежали мертвой тяжестью, лишь только серая пыль взвивалась над ними. Выжить, придавленным ими было почти невозможно, нет, даже скорее просто невозможно, без почти. Баррис это понимала, но отчего-то не верила в происходящее, возможно потому, что впервые за всю жизнь в Ордене, она воочию видела смерть товарища, пускай нелюбимого и не слишком хорошего для неё, а может и потому, что к своим тринадцати годам научилась хорошо ощущать в Силе жизнь живых существ. Да ещё и тогрутские дети, испуганно жавшиеся к ней, дергали Оффи за платье и поминутно кричали:

— Они ещё живы! Давайте посмотрим!

Баррис и сама хотела, чтобы это было так, но тяжесть камней и большое их нагромождение медленно, но верно сводило эту надежду на нет. А ведь ещё предстояло сказать Магистру Пло, что его ученица, которую он любил как дочь, скорее всего, погибла. Велев детям, оставаться на расстоянии нескольких метров, Баррис решила прежде сама убедиться в своих предположениях и осторожно приблизилась к развалинам пещеры. После она опустилась возле них в медитативную позу и прижавшись спиной к горячим камням, отринув с души волнение, попыталась сконцентрироваться. Минут через пять, среди густой темноты перед закрытыми глазами, Оффи смогла рассмотреть две небольшие светло-желтые точки-огонька, говорившие о наличии жизни, хотя очень слабой и почти уже угасшей. Следом, когда она всмотрелась более внимательно, то смогла услышать даже глухие стоны и почувствовать саднящую боль во всем теле. Сомнений больше не оставалось. Асока и мальчик были живы, пока ещё живы... Баррис стала и чуть склонившись над завалом, попробовала при помощи Силы поднять один из камней, самый большой и тяжёлый. Это удалось не сразу. С трудом он поднялся и на секунду зависнув в воздухе, упал чуть дальше. Следом она точно также подняла и ещё один. Потом опять. И где-то камне на пятом Баррис заметила, что ей помогают. Камни будто бы сами собой начали подниматься и откидываться. Правда пока не слишком активно. Оффи обрадовалась этому, ведь сие значило, что она права и те двое живы, а Баррис смогла справиться без помощи Магистров. Но это было не совсем так, если узнать, что в это время происходило под завалами. Когда своды пещеры только начали обрушаться, Асока и мальчик, которого она непроизвольно прижала к себе, стремительно полетели прямо под камни. Тогрута взмахнула свободной рукой, чтобы откинуть в сторону хотя бы часть и заметила, что мальчик сделал то же самое, от чего оба они отлетели сами, причём в сторону, где располагалась небольшая ниша, достаточная, чтобы принять двоих подростков. Туда-то и попали несчастные, на которых посыпалась известь и обломки камней. Впрочем, тот факт, что они оказались закрыты хотя бы частично, сохранило им жизнь и отчасти здоровье. Обвал ревел на все голоса и детям пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы услышать то, что они говорили.

— Ты не бойся, как только станет потише, я отправлю сигнал моему учителю, он поможет нам — сказала Асока, откашлявшись от очередной порции извести, всё так же продолжая держать мальчишку.

— Прости, это я виноват — прошептал он ей, пытаясь повернуться — Когда я подрался с Этьеном, то ненароком взмахнул руками и камни пошатнулись. У меня бывает такое. Редко, но бывает. Мама сказала, что это редкий дар, но пока мне от него одни проблемы.

Асока внезапно поняла о чем он сказал, что-то до боли знакомое увиделось девочке в этом рассказе и уже зная ответ, она спросила:

— А когда у тебя это началось? И почему у тебя проблемы от этого дара?

— Понимаешь, мы с мамой живем в бедном посёлке, где все тогруты, а я мало того, что человек, так ещё и такой неловкий. Всё время руками машу и при этом что-то роняю. И на меня все ругаются. Только мама и защищает — горестно вздохнул мальчик и осмотрелся вокруг.

— Ты знаешь, а ведь не везде и не все думают так. Кто-то наоборот считает, что этот дар — не проклятие, а напротив, большая честь — Асока попыталась приободрить своего товарища.

— Ты говоришь об Ордене джедаев? — спросил мальчик и глаза его неожиданно загорелись — Мне мама рассказывала о нем, ведь мой папа был братом одного из них и оба они геройски погибли, когда защищали мирную планету от нашествия мородеров.

— Подожди — остановила его Асока, что-то припоминая — А твоего дядю звали не Эдгард?

— Да, верно, а моего папу Эрион. Такова особенность моего рода, всех мужчин мы называем на Э — с готовностью пояснил мальчик — Меня тоже зовут так. Мама назвала меня Энакин.

— Правда? Не думала, что когда-нибудь увижу потомка великого Скайуокера — Асока была очень рада встрече с родственником легенды — Портрет твоего дяди висит у нас в Храме, в Галерее почетных джедаев.

— А ты разве тоже джедай? — спросил Энакин, сумев наконец выпрямиться — Я не думал, что они вспомнят о нас.

— Не совсем — ответила Асока, с радостью отмечая, что обвал закончился и можно было попробовать связаться с наставником — Я пока ещё только ученица, но уже через несколько лет, если повезёт, я стану Рыцарем.

— Я тоже хотел бы с вами, вот только мама, наверно, будет против, она же останется совсем одна, ведь папы больше нет — произнёс Энакин с сожалением в голосе, а Асока заметила, что камни начали двигаться и поняла отчего это может быть. В голову ей мигом пришла интересная идея, позволявшая так же проверить насколько её собеседник был правдив, сказав о своей чувствительности к Силе.

— Смотри, нас уже спасают, давай поможем им — предложила она тут же ему — Давай попробуем поднять несколько камней, так они быстрее увидят, что мы живы.

Энакин оказался понятливым и с удовольствием ухватился за предложение. Ведь до сих пор от его дара были одни проблемы, сейчас же появилась возможность доказать себе и другим, что может быть и иначе. Они с Асокой уже смогли расцепиться и теперь сидели на краю ниши и пытались сдвинуть камни.

— Вытяни руку вперёд и попробуй представить себе, что из неё вылетает невидимый трос, которым ты подхватываешь камень и с каждым движение руки, он перемешается. При этом сконцентрируйся и все свои мысли направь в положение руки — объясняла ему Тано, подкрепляя слова действием. Она говорила и при этом сдвигала с места первый из камней.

— Вот так? — серьёзно спросил Энакин, вытянув руку и попробовав ей взмахнуть, отчего камень сорвался со своей точки и резко взлетев, ударился о другой, выбив из него известковую завесу.

— Почти — сказала тогрута с удовлетворением — Вот только не надо так резко, во-первых, во-вторых, старайся не кинуть камень, а сдвинуть его.

Вскоре дело пошло на лад и проход, хотя и небольшой, был расчищен.

— Отлично, теперь попробуем вылезти, я первая, а ты за мной — сказала Асока своему спутнику и встав на камни, словно на лесенку, через минуту высунулась из проема и после помогла Энакину, замешкавшемуся на середине. Снаружи их давно уже ждали, Баррис и дети бросились к ним и начали обнимать, забыв обо всех правилах.

— Я знала, что вы живы! Я знала! — в совершенно не свойственной ей манере почти кричала Баррис, а про детей и говорить было нечего, впервые в жизни у них на глазах происходило такое, будет теперь о чем рассказать родителям. А им сейчас были очень нужны хорошие новости, ведь пока они сидели в холодном подземелье, под охраной мерзкого пирата с серьгой в носу и сальными патлами, висевшими по обоим сторонам лица. Он поминутно поглядывал на своих пленников, не забывая отвесить затрещину любому, кто осмелиться плакать или оскорблять его или его хозяев. Впрочем, большинство держалось более менее стойко, одна только Селина продолжала всхлипывать, вспоминая своего сынишку. Ведь с недавних пор он был единственным, что у неё осталось, особенно после смерти мужа и его брата, которых она потеряла несколько лет назад. Они жили в посёлке на окраине города, вернее, даже в бедной деревне, где никто не мешал тихой спокойной жизни их маленького семейства. Ещё совсем юной девушкой Селина вышла замуж за молодого крестьянина, прилетевшего на Шили, чтобы найти работу, он остановился в той же деревне, где жила Селина и познакомившись они полюбили друг друг. Вскоре родился Энакин, который, на удивление всем, унаследовал от всего дяди чувствительность к Силе, которой он сам пока ещё не понял, а лишь с удивлением отмечал, что иной раз может больше, чем его приятели. Уже потом, когда его сильно заругали за то, что однажды Энакин перевернул мусорное ведро на голову бригадира фермеров, за то, что он кричал на Селину, та пояснила ему о том, каким великим даром он обладает. О том, что не нужно его стыдиться, а напротив, следует гордиться тем, что Великая Сила отметила его своим знаком.

— Послушай, сынок — говорила Энакину Селина — Твой дядя, родной брат нашего папы, был очень хорошим человеком, хранителем мира и справедливости, Джедаем. Ты, если захочешь, можешь стать таким же, но для этого нужно много и упорно работать, чтобы не посрамить знаменитое имя Скайуокеров.

Энакин внимательно слушал мать и каждый вечер стал просить её рассказывать ему про Орден, как другие матери рассказывают детям сказки. И с каждым последующим рассказом в мальчике росла и крепла уверенность в необходимости следовать именно этим путём.

— Если у меня будет наставник — сказал он однажды — То я бы хотел, чтобы он был похож на тебя или на папу, ведь лучше вас нет никого в целом свете.

Селина только вздыхала, представляя, сколько преград возникнет на пути её сына к своей цели. Ведь кому, как ни ей, было знать, насколько трудно добиться принятия в Орден. Сколько таких же ребят, способных и талантливых, отвергли члены Совета, заметив в нем неправильную направленность мыслей и склонность к Темной стороне. Она очень хотела и искренне верила, что придёт тот день и её сын получит то, о чем мечтает, а она останется здесь и будет ждать его. Но сейчас дождалась только освобождения из заключения, которое обеспечили двое Магистров Ордена, сорвавшись замок с подземелья.

— Вы можете быть свободны, пираты больше не тронут вас — сказала Мастер Ундулли — Им ещё долго не придётся ни на кого нападать, ведь из камеры предварительного заключения сделать это будет крайне затруднительно.

— А где наши дети? Вы нашли их? — спросили сразу несколько молодых женщин, едва выйдя на свободу.

— Этим занялись наши ученики, но до сих пор от них не было сигнала — ответил Магистр Пло и начал набирать контакт Асоки, но не успел он нажать на дозвон, как уже услышал из динамика:

— Магистр Пло! Мы уже на подходе!

— Асока! Это ты мне звонишь или я тебе? — искренне удивился Магистр, не понимая как могло так получиться.

— Это я набрала ваш контакт, а вы приняли вызов до того, как прозвучал звонок. Мы справились. Мы отыскали детей. И скоро вас ждёт один сюрприз — загадочно произнесла Асока и не дав Магистру догадаться, нажала Отбой. Она часто так делала, желая сохранить интригу. Впрочем сейчас было недолго ждать ответа на таинственные слова. Не прошло и десяти минут, как пёстрая толпа детей показалась со стороны поля.

— Эни! — закричала Селина, бросаясь им навстречу.

— Мама! — воскликнул и Энакин, упав в её объятия.

Примерно такая же сцена повторилась и с другими детьми и их родителями. Мастера бросились к падаванам и когда те наперебой рассказали про обвал в пещере, тотчас же кинулись ощупывать их и расспрашивать, как они себя чувствуют. Асока ощущала себя неплохо, разве, что получила несколько синяков и царапин, и один раз ударилась головой, отчего на затылке виднелась довольно заметная шишка.

— Если бы не Энакин, мы с Баррис провозились бы дольше — сказала она, потерев эту самую шишку.

— Я вижу прогресс — тут же отметил учитель — Раньше ты говорила я и Баррис.

— Просто она не знала, что акулы не трогают тогрут, за то, как выяснилось, обожают полакомиться мириаланами — лукаво улыбнулась Тано — А я не знала, что найду здесь отмеченного Силой и буду сейчас отстаивать его право на присутствие в Ордене, как вы однажды отстояли моё.

— Возможно и не придётся ничего отстаивать, одно то, что ты рассказала уже достойно рассмотрения, пойдём же скорее к его матери, пусть она знает, что её сын — достойный наследник своей фамилии — ответил ей Магистр Пло и они вместе отправились к Селине, продолжавшей обнимать своего сынишку. Он был под неменьшим впечатлением от этой встречи и ему не терпелось рассказать обо всем матери. Встреча оказалась значимой для каждого из четверых, но для кого-то имела особое значение, которое в дальнейшем только упрочиться и семена, посаженные в этот день в будущем дадут неоднозначные всходы.

====== Глава 17. Новый ученик старого Ордена ======

Надежды Селины сбылись и её сын вполне мог претендовать на место в Ордене. Об этом сказал Магистр Пло, когда, в благодарность за спасение сына, женщина пригласила всех четверых джедаев в свой дом, надеясь, что он не слишком пострадал от пиратов. Но, как выяснилось, дом Селины был не слишком богатым и интереса мародеров почти не вызвал, они только перевернули его вверх дном, ничего при этом не взяв. Асока узнала этот дом, именно его она увидела из окна корабля, это возле него лежал ящик с разбросанными игрушками.

— Хвостик! — умильно воскликнул Энакин и схватив с земли перепачканного ею неизвестного зверя с красным хвостом и прижал к себе.

— Эни — с укором произнесла Селина, глядя на него — Ты ведь уже совсем взрослый, тебе через неделю исполнится десять.

— Но ведь его подарил мне папа — возразил мальчик, даже не подумав выпустить из рук игрушку. Так и прошёл с ней вместе в дом, чтобы помочь маме навести порядок хотя бы на кухне. Тем же самым вскоре занялась и Асока, она расставляла посуду в шкаф и протерев пыль, начала резать овощи для будущего супа. Одновременно решив распростись Селину о её сыне:

— Скажите, а как так вышло, что Энакин оказался одаренным?

— Думаю, это наследственность — ответила женщина без доли удивления — Мужчины по линии Скайуркеров чаще всего рождаются чувствительными к Силе. Это уже третий случай в их семье.

— Правда? Никогда не слышала об этом — сказала Асока, расставляя на столе тарелки — Всегда считала, что для Силы наследственность не важна, она выбирает избранных независимо от каких-либо факторов.

— Как видишь, возможно всякое — Селина не стала спорить с девушкой, но продолжила думать как и прежде — И я думаю, что мой сын сможет стать не хуже своих знаменитых предков, если вы это позволите, ведь его возраст, насколько я знаю, давно вышел за рамки приёмного для вас.

— Это верно, однако, меня приняли так же в десятилетнем возрасте, — напомнила Асока о значимом примере — И, как видите, я уже пять лет успешно обучаюсь. Спросите моего учителя, случалось ли ему пожалеть об этом.

Может быть и случалось, да только вот Магистр Пло, равно как и Магистр Ундулли ничего такого Энакину не сообщили, они вообще не говорили ничего про Асоку и Баррис, куда намного больше их интересовали способности самого маленького Скайуокера. Тот в данный момент увлечённо рассказывал взрослым Джедаям и юной Баррис о том, как ему приходилось сталкиваться с явлениями Силы. Большую часть этого рассказа занимали «подвиги неуклюжести», как говорили его товарищи. Они заключались в том, что он постоянно что-то ронял, часто даже на них. А ещё поведал о том, как недавно увидел сон, где он сражается с противником при помощи необычного меча. Энакин даже описал каким именно был этот меч, даже нарисовал его, а потом...

— Смотрите, кажется, он получился похожим — сказал мальчик и с гордостью открыв ящик стола в своей комнате, вытащил продолговатый блестящий предмет из серебристого и чёрного металла, очень похожий на рукоять светового меча — Вот только клинок никак не получается сделать, ничего не подходит к нему, я слышал, нужен кристалл, но те, что я находил в озере, не подошли, от них получается только сильно рассеянный свет.

Тут было от чего удивиться, Магистры и сделали это. Ведь ещё никогда в истории Ордена не происходило такого, чтобы ученик по памяти увиденного во сне смог собрать меч. Один. Без помощи взрослых. И, как они позже убедились, собрал весьма талантливо, каждый элемент был на месте. Не хватало лишь одного.

— Кристалл — не беда — сказала ему Баррис, когда он собрал меч обратно — Когда тебя привезут на Илум, ты найдёшь его, вернее, он найдёт тебя. Ведь кристаллы издают песню, которую дано услышать лишь тому, для кого он предназначен.

— Баррис — тотчас же осадила её Мастер Ундулли — Не торопи события. Мы даже ещё не решили примем ли вообще его в Орден, а ты уже готова пообещать ему чуть ли не звание Магистра.

— Простите меня, учитель — повинно склонила голову Оффи — Я лишь сказала то, что вы сообщили мне, когдая только приняла церемонию.

— Вот именно, Баррис — подметила Луминара — когда приняла.

Но не успела Оффи ей ответить, как Энакин выдал на рассмотрение новую подробность из своего недавнего прошлого, а если точнее, ещё один сон:

— Вчера я снова увидел бой, а если точнее, то тренировку, с моим наставником.

— Ты можешь описать его? — поинтересовался Магистр Пло, явно приняв уже для себя какое-то решение относительно способного ребёнка.

— Могу! — с готовностью ответил Энакин — Это была молодая женщина, даже скорее девушка, расы тогрутов, у неё была светло-оранжевая кожа и большие голубые глаза, она очень веселая, но иногда грустит.

Сказанное заставило Мастеров и ученицу ненадолго замолчать, словно бы перебирая в мыслях всех членов Ордена, но явно не находя никого подходившего под это описание. Да и честно сказать, на ум всем троим приходила только Магистр Шаак Ти, но и она была не совсем такой, как описывал мальчик. Впрочем, не стоило пока очень уж сильно придавать значения увиденному во сне. И потом, как часто говорил Магистр Йода, будущее постоянно меняется и вариантов его развития может быть сколько угодно.

— Я будто бы первый её ученик — продолжал тем временем Энакин — Её сделали Рыцарем раньше положенного срока.

Магистры не сказали больше не слова, а лишь продолжили прислушиваться к рассказам и рассматривать всё то, что мальчик показывал им. Это были рисунки, изображавшие сцены боя, портрет той самой наставницы — молодой тогруты, прорисованной со всеми подробностями, даже узором из белых линий на лице, показавшимся от чего-то знакомым.

— Я даже иногда говорю с ней. Мысленно — пояснил Энакин, показывая на изображение девушки — Она понимает меня лучше других, порой даже лучше, чем мама.

Последним в папке рисунков был неясный силуэт, нарисованный чёрным карандашом, в нем угадывалась фигура, почти полностью скрытая чёрным плащем, длинной почти до пола. На виду оставались лишь чёрные сапоги с чуть заострёнными носами, на голове был большой глубокий капюшон, странно приподнятый над макушкой двумя острыми буграми, они бросали тень на лицо, отчего оно, и так почти закрытое капюшоном, и вовсе стало невидным, остались только невнятные очертания глаз. Однако, при всей этой невнятности, именно они были самой запоминающейся чертой странной фигуры. Глаза поражали своей прорисованностью и тем, как чётко юный художник смог передать их выражение. В них была пустота и какое-то особое, надолго западающее в душу ощущение ненависти и вместе с тем, горького сожаления от этого чувства.

— Кто это такой? — спросила Оффи, поднеся рисунок поближе к глазам.

— Это павший джедай — ничуть не колеблясь пояснил Энакин — Его предали близкие и он пал во Тьму. Я слышал, что такое случается и вскоре увидел сон о том, как я сражался с одним из таких, и утром я постарался нарисовать его. Вернее, скорее, её, я чувствовал, что это была девушка.

Такого и вправду уже давно никто не видел. Уже одного этого хватало, чтобы, как минимум, представить Энакина Совету. Если, конечно, он сам этого захочет, а его мать не станет препятствовать выбору сына. Именно в этот момент Селина вошла в комнату и позвала всех к столу. Сразу же их окружило облако необычных ароматов, которые издавал суп из местных овощей и фаршированная рыба из озера. Не менее хороши эти блюда оказались и на вкус. Лишь только один из всех не наслаждался ими, а с видимым трудом проглатывал каждый кусок, погруженный в свои мысли и не зная как начать мучавшую его тему. Этому человеку через неделю должно было исполниться десять и его судьбу сейчас решали пять человек.

— Энакин — заговорила первой Селина — Скажи мне, только откровенно, хочешь ли ты последовать воле Силы и принять удел своих предков? Каким бы ни был ответ, я пойму и приму твой выбор.

— Мама, ты знаешь, чего бы я хотел больше всего — ответил Энакин, отставляя от себя тарелку — Но если ты скажешь мне быть возле тебя, то я останусь, ведь ты одинока после смерти отца и тебе явно нужна будет поддержка.

Женщина задумалась, а потом только ответила:

— Не волнуйся обо мне, сынок, следуй зову своего сердца, твой отец бы одобрил это. Что же касается меня, то одна я точно не буду, есть тот, кто позаботиться обо мне, это очень достойный мужчина, хотя и бедный, он уже предложил мне связать с ним свою судьбу, а я пока не дала ответа.

Теперь настало время удивляться Энакину. Он попросту замер с открытым ртом, не зная как ему реагировать на услышанное, однако, победа осталась за благоразумием:

— Не заставляй его ждать ответа, мама, следуй за своим сердцем, ты всегда учила меня этому. Будь счастлива, это всё, чего я хочу.

— Эни — с улыбкой умиления сказала Селина и встав со своего места, подошла к сыну, крепко обняла его и поцеловала в макушку — Спасибо тебе за твоё доброе сердце, я рада, что ты правильно понимаешь то, что предназначено для нас обоих.

Это было самым лучшим решением из возможных и самым хорошим вариантом будущего. Итогом его стало предложение Энакина прогуляться по посёлку, а после искупаться в озере. Баррис согласилась пойти гулять вместе с Энакином и Асокой, но вот купаться отказалась, сославшись на то, что не хочет снимать одежду в чужом присутствии, ибо это противоречит традициям её народа, Асока же с большим удовольствием согласилась.

— Не знаешь, от чего оказалась — усмехнулась Тано, снимая с себя красную тунику и обтягивающие брюки, оставшись в трикотажном нижнем белье, после чего с боевым криком прыгнула с прохладную светло-голубую воду. Как уже говорилось ранее, Асока любила воду и после засушливого Татуина никак не могла насытиться её изобилием. Вот сейчас, не стесняясь никого и ничего, тогрута плескалась в озере, то плавая на его поверхности, то ныряя в глубину и выныривая разбрызгивать вокруг себя фонтаны блестящих капель. Энакин не оставал от неё и энергично плывя к середине озера, накрывал Асоку волной, созданной Силой. Она в ответ посылала ему свою. Вода в озере пенилась и бурлила, словно кипяток, Баррис стояла на берегу и смотрела на этих двоих с видимым презрением и тайной завистью. Ведь никто до сего момента даже не предлагал ей самой вот так же весело порезвиться. Больше того, ни у кого из падаванов Ордена даже и мысли не возникло о том, чтобы позвать эту гордячку весело провести время или хотя бы просто поговорить с ней о чем-то, никак не относящемся к ученичеству. Она старательно делала вид, что её это не волнует, напуская на себя маску гордого безразличия, внутри же глубоко переживая такое отношение к себе, мечтая о простых радостях, но даже не пытаясь при этом хоть как-то изменить общее мнение о себе. И ещё хуже мириаланке сделалось когда накупавшись вдоволь, Энакин и Асока сидели на берегу и разговаривали о том, что будет, когда его заберут в Орден.

— Можно мы будем друзьями? Когда я буду в Храме — спросил Энакин, срывая травинку и прикусывая её с одного конца.

— Конечно — улыбнулась Асока, делая то же самое — Ты будешь мне всё рассказывать, а потом начнём вместе тренироваться. Возможно я полечу с твоей группой на Илум.

— А когда тебе будет грустно, то скажи мне и я дам тебе моего Хвостика, ты прижмёшь его к себе и тебе больше не будет так плохо — сказал Скайуокер, тоже начав улыбаться — Я знаю, в Ордене не принято жаловаться и грустить. Ты просто подойди ко мне и скажи: «Хвостик» и я всё пойму.

— А как же ты? Ведь его подарил его твой папа? — Асока была удивлена щедростью его души.

— Да, правильно, а ещё он сказал, что радостью и счастьем обязательно нужно делиться, ведь это единственное, чего становиться больше, если отдать его часть — пояснил мальчик с недетской серьёзностью.

Он сказал правду, положительными эмоциями всегда следует делиться, а негативные стараться изжить, а если ещё вернее, отпустить их далеко от себя, в глубину Великой Силы, заставив раствориться в ней, чтобы не навредить самому себе и своему окружению. Что же на это скажет новый ученик, когда расскажут об этом буквально на второй день после зачисления в клан юнлингов?

====== Глава 18. Начались проблемы ======

Среди учеников Храма, попавших туда в более старшем возрасте, чем положено, иной раз возникали сомнения в правильности выбора своего пути. Ведь не напрасно Совет джедаев старался принимать на обучение детей в возрасте до четырёх лет, чтобы они не могли сами влиять на его решение. Пусть это было и не совсем честно по отношению к кандидатам, но за то избавляло от многих проблем, вроде недовольства небогатой на изобилие жизнью Ордена и строгими его правилами. Ибо в этом случае ученик просто не знает иного существования, чем быт Ордена и невольно считает его единственно возможным и приемлимым. Хуже обстояло с более старшими детьми, которые уже успели пожить в большом мире и увидеть другие уклады существования. В частности узнать понятие дома и семьи, которых Орден уж точно никогда не даст ему, учитывая запрет на привязанности и личные отношения. Хотя и плюсы в таких ситуациях тоже имелись, например в том, что ученик сам, по своей воле приходил в храм, испытывая желание добровольно сделаться Джедаем, не по отбору в Храме, а по зову своего сердца, по которому и велит жить сама Великая Сила. Впрочем, не она ли сама указывала таким детям дорогу на Корусант? Да, наверно, но если бы они и дальше так же следовали её призыву. Увы, такое случалось не всегда. Часто, зная об Ордене только то, что рассказали другие, старшие ученики имели не совсем верное представление о нем. В их воображении рисовались красивые картины с межпланетными перелетами, красивыми взмахами светового меча и подвигами, гремящими на всю галактику, создавая иллюзию того, что именно из этого и состоит жизнь джедая. А когда узнают, что ко всем этим привлекательным благам прилагается ещё и весьма строгий и почти аскетичный уклад, ввиде четкого распорядка дня, обязательной формы одежды и системы ограничений, то иной раз выдают волну протеста. Ведь тут, в отличие от родного дома, ученику было нельзя очень многое: покидать храм в одиночку и без предупреждения, не иметь личных вещей, кроме тех, что даёт храм, проявлять открыто свои эмоции и чувства, посещать родных, кроме одного дня в полгода. Список можно было продолжать до бесконечности, прибавьте к нему ещё и скудную пищу и изнуряющие тренировки. А уж про сложные и скучные духовные практики и занятия теорией, занимавшие порой почти весь день не стоит и упоминать. В общем, как уже становиться понятно, такой порядок по душе отнюдь не каждому, не того ожидают амбициозные дети, попадая в храм. Им, всем до одного, кажется, что все навыки дадутся им легко, а некоторым вообще не надо ничему учиться, ибо они всё знают и так. Лишь единицы готовы ради настоящего успеха целыми днями не вылезать из тренировочного зала, сбивая руки до кровавых мозолей и по несколько часов сидеть в медитативной позе, чтобы хоть на пять минут достичь состояния полной отрешенности, а ночами, когда уснёт учитель, пробираться в библиотеку и до потери сознания штудировать особо незапомнившиеся строки из голокронов. Чтобы потом заснуть головой на столе, а утром проснуться с треугольным отпечатком на лбу и сильно пополнившимся багажом знаний. Именно таких учеников любили наставники, именно их уважали и ставили в пример другим. И именно к таким никак нельзя было причислить Энакина Скайуокера. Этот маленький выходец с Шили с самых первых минут появления в Храме успел попортить немало крови и старшим и младшим. Ровестникам тоже досталось немало, им с утра до ночи приходилось выслушивать:

— Да ну, как так, почему тут нельзя купаться? А когда мне дадут денег на карманные расходы? Как не дадут? Нет, не согласен! Стоп! А почему нас кормят такой гадостью? Где мой любимый жареный порг?

И так изо дня в день уже почти полгода. Все устали и крайне замучались делать ему замечания. Даже крайне терпеливый и снисходительный ко всему Мастер Йода и то часто не удерживался, время от времени высказывая Скайуокеру недовольство его поведением:

— Об одном, Скайуокер юный, помнить должен ты, что правила наши чтить и уважать тебе следует. Иначе, отправка в корпуса обслуживания в скором времени светит тебе.

Эта отповедь ненадолго заставляла Энакина прийти в себя и не выкидывать никаких выходок, ведь в корпуса обслуживания обыкновенно отправляли тех, кого считали недостойным обучения в Храме. Это считалось самым большим кошмаром для юнлингов, этого боялись и всеми силами пытались недопустить. Но выдержки его обыкновенно хватало лишь на несколько часов, чтобы потом опять:

— Фу, не буду я есть эту кашу! Она такая отвратительная! Похожа на завтрак ранкора, который он ест уже второй раз!

После такого высказывания аппетит пропадал уже не только у него, а как минимум, у половины группы учеников. Но всё менялось, стоило появиться в поле его зрения тоненькой фигурке оранжево-коричневого цвета и сложив на груди тоненькие ручки, посмотреть на него недовольным взглядом больших голубых глаз. В тот же миг, как по мановению волшебной палочки, вся дурь тотчас же исчезала из мыслей Энакина, а лицо становилось серьёзным. А уж когда она подходила к нему и сев рядом принималась расспрашивать о делах, тот и вовсе преображался. Выпрямила спину и подперев щеку рукой, Скайуокер начинал подробно рассказывать о том, что изучил за последнее время, стараясь не упустить не единой подробности. Остальные товарищи смотрели на это действо и просто диву давались как может один человек резко перемениться только увидев другого. Конкретного и определённого. И действительно, только эта девушка, только она, Асока Тано, ученица замкнутого, но очень доброго и отзывчивого Магистра Пло, умела укротить непростой нрав Энакина Скайуокера. Лишь только в её присутствии он начинал вести себя прилично и доброжелательно. Другим не удавалось так на него влиять. И каждый раз, когда появлялась возможность, они уединялись где-нибудь в рекреации и подолгу разговаривали обо всем на свете. Оба они, попав в храм уже взрослыми, имели много общих проблем и мыслей. Им постоянно было, что обсудить. Иногда говорили о доме, Энакин вспоминал маму и думал о том, как ей живётся на родине с новым мужем, о чем ему говорили короткие послания, приходившие с Шили, Асока часто думала о своём отце, которого давно не видела, скучала по нему и иногда, в особо тяжёлые моменты почти срывалась на слёзы. Скайуокер тогда не выдержав боли в её взгляде, чуть обнимал её за плечо и просил не плакать, а потом, когда никого не было рядом, давал ей своего любимого Хвостика. Асока прижимала игрушку к себе и редкие соленые капли падали на её овальные ушки. Товарищи Энакина, видя эту нежную дружбу, тайком посмеивались над ними, а один, особенно бойкий на язык Феррус Олин, бывший на пару лет старше Энакина, один раз насмешливо заявил, глядя прямо на них:

— Ну, что, парочка, не надоело вам ещё обниматься? Может быть, поженитесь уже?

Эти слова заставили Асоку почти рассмеяться, а вот Энакина, наоборот, нахмуриться и сдвинув брови, шагнуть в сторону Ферруса:

— Вот, надо будет и женюсь! Дай только вырасти!

— Я-то дам — ничуть не уступил Феррус — Но как вы Кодекс обмануть умудритесь? Вряд ли Йода согласиться быть вашим шафером, а Винду принести вам кольца, впрочем и я тоже не горю желанием нести шлейф от платья твоей прекрасной престарелой невесты. Слишком большая цена за изгнание из Ордена.

Это было уже слишком и побагровев лицом, Энакин наступил на Ферруса и взмахнув руками, Силой толкнул его к стене, заставляя удариться об неё и упасть. Затем он прямо-таки сел на противника и схватив рукой за волосы, другой начал лупить его по лицу и задыхаясь от охватившей душу злости, почти шипеть ему в лицо:

— Не смей больше так говорить! Слышишь? Я кому сказал? Никогда больше так не говори!

Асока встала возле них и начала разнимать, растаскивая в разные стороны.

— О! Вот и сама Избранная явилась! — насмешливо бросил Феррус — Думаешь, ты нужна ему? Да как бы не так! Просто хочет рядом с тобой постоять, чтобы и на него твоя исключительность свет бросила, а после бросит, моложе найдёт!

— Что ты сказал? А ну захлопнись, Златовласка! — снова обозлился Энакин и сильно пнул Ферруса.

Тот так же здорово оскорбился, понимая отчасти справедливость этого прозвища. Дело в том, что в темно-русых волосах Олина с рождения было несколько золотистых прядей, что невольно придавало ему сходство с героиней известной сказки.

— Замолчи, маменькин сынок! — тут же взвился Олин — От одной мамки забрали, так ты новую нашёл, да ещё и известную!

Тут не стерпела уже сама Асока и снова подойдя к драчунам, попыталась докричаться до них, но те были так захвачены дракой, что совершенно не слышали её. И в конце-концов потеряв терпение, тогрута схватила каждого из них за плечо и используя Силу, развела их в стороны. Мальчики, недоумевая, что же случилось, снова кинулись навстречу друг другу, но оба врезались в стоявшую между ними Асоку, отчего та пошатнулась и упав на пол, ударилась головой о цветочный горшок библиотекаря Джакасты, которых она наставила по всему храму как у себя дома, что не раз становилось предметом упрёков со стороны начальства, но всегда прощалось пожилой сотруднице в память о её прошлых заслугах. Впрочем, Асока сейчас точно не собиралась ни упрекать Джакасту, ни восхищаться ею, она вообще ничего сейчас не собиралась делать, так как, ударившись о горшок, тотчас обмякла и упала на пол, раскинув руки в стороны. На её правом виске, возле бело-голубого монтралла, виднелась кровавая ссадина, из которой прямо по этому отростку спускалась красная струйка. Глаза были закрыты и она не подавала признаков жизни.

— Асока! Асока! Что с тобой? — воскликнул Энакин в полном отчаянии. Тогрута не ответила ему, лишь продолжая безучастно лежать на полу.

— Похоже, дело дрянь — подал голос Феррус, напуганный не меньше его.

— Молчал бы лучше, и имел ввиду, что если она умрет, то я точно тебя прибью! — обратил на него свою бессильную злость Энакин.

— Что тут произошло? — послышался над ними властный голос. Оба мальчишки замерли от ужаса, но перепугались ещё сильнее, когда поняли, кто пришёл на место происшествия.

====== Глава 19. Загадка Силовой связи ======

— Что тут произошло? — повторил властный мужской голос. Оба ученика вздрогнули, подняв головы, этого они не ждали. Этого человека они уважали и в тайне боялись.

— Господин канцлер — нерешительно начал Феррус — Я случайно, я не хотел, она сама.

— Помогите ей, надо срочно доставить её в медкрыло — не слушая жалкие оправдания товарища сказал Энакин. Он опустился рядом с подругой и приподнял ей голову, не замечая, что кровь, идущая из неё, пачкает его руки и бежевую тунику.

— Не переживай, мальчик, я сам отнесу её, помоги мне только — быстро включился в ситуацию канцлер и с помощью Энакина поднял бесчувственную тогруту на руки. Скайуокер пошёл за ним следом, оставив Ферруса стоять посреди коридора с открытым ртом.

— Что с ней? Почему она не открывает глаза? — спрашивал он взволновано, держа прохладную руку Асоки.

— Не думаю, что это серьёзно, — успокоил его Палпатин — Но сотрясение мозга наверно есть, она ведь сильно ударилась?

— Наверно, я не видел, — Энакин напрягся, припоминая момент падения Асоки — но кровь...почему она ещё течёт?

— Она виском ударилась, это серьёзно, могла и вовсе умереть — пояснил канцлер, когда они уже вошли в коридор медицинского крыла, занимавшего отдельный корпус. Там, в отличии от Храма, царила совсем иная и в обстановка. Тут постоянно что-то шумело, звенело и гудело. Персонал носился и кричал, отдавая распоряжения механическим помощникам-дроидам. И в отличие от бежево-коричневой плитки Храма, отделка медкорпуса имела в основном белый и жёлтый цвета. Работниками здесь являлись так же джедаи, избравшие своей специализацией целительство. Одной из них была уже знакомая Асоке талотианка Стасс Аллие, впрочем и ученица Мастера Ундулли так же зачастую посещала медкорпус, чтобы брать уроки у царившей там верховной целительницы. Её звали Вокара Че, она принадлежала к расе твилеков и несмотря на весьма солидный возраст, была весьма активной и деятельной особой. Именно она сейчас приняла Асоку, внесённую в её кабинет Палпатином. Вбежавший следом за ним Энакин тут же сбивчиво рассказал, что случилось.

— Ну вы прямо как сорванцы уличные, хотя и джедаи — проворчала твилечка и попросила сопровождающих выйти в коридор.

— Позаботьтесь о ней хорошо, эта девочка очень важна для меня — сказал канцлер, прежде, чем выйти.

— И для меня! Если что-то будет нужно, вы скажите, я принесу! Я буду потом сидеть с ней рядом! Только не прогоняйте — со всей горячностью заявил Энакин и Палпатину пришлось едва ли не силой вывести его из кабинета Мастера Че.

— Я очень волнуюсь о ней — сказал он канцлеру, когда они сели на скамейку в коридоре — Она одна здесь, кто понимает меня.

— Верно, Асока очень чуткая девочка. Очень ранимая, что бы она не говорила — подтвердил его слова Палпатин — Она доверяет тебе?

— Да, во всем! — с готовностью сказал Энакин — Мы часто говорим с ней обо всем на свете, про дом, про задания, про учителей. Она часто бывает недовольна Магистрами, часто думает, что они к ней несправедливы.

— А в чем, например? — канцлер вытянутся в струнку и поднял вверх указательный палец, словно услышав что-то важное в словах мальчишки-юнлинга.

— Например, Асоке всегда кажется, что они умышленно дают ей задания, которые слишком слабы для неё, что она может больше, а те не верят в это — Скайуокер сам не понимал зачем он это говорит, но остановиться уже не мог, волнение за подругу заставляло говорить, ведь в молчании оно навалилось бы с утроенной силой.

— Это она мне тоже говорила, а как там её отец? О нем говорит? — последовал новый вопрос от канцлера.

— Асока очень о нем скучает, её учитель говорит, что иногда она говорит про него во сне — Скайуокер сказал самое главное — Она очень дорожит тем, кто ей близок. Иногда я даже считаю, что Асока сильно боиться, что таких людей станет меньше. Так она волнуется, когда говорит о каждом. Про отца, учителя, про вас. А вот про меня не говорит, наверно, стесняется. Я слышал, что девочки часто не решаются говорить о своих друзьях-мальчиках.

— Интересно. А разве у вас есть уже что-то такое, что нужно скрывать? — поинтересовался Палпатин, посмотрев на дверь кабинета Вокары. Он специально отвед глаза, чтобы Энакин не увидел как они блеснули странным блеском.

— Она очень мне нравиться — доверительно сказал Энакин, радуясь возможности наконец выговориться, ведь он не мог сказать ничего такого в Ордене, опасаясь выговора, а Палпатин всё же не был Джедаем, и посему мог понять его — Когда она только прилетела ко мне на Шили, вместе с учителем, я уже заметил, какая она особенная, я никогда ещё таких не встречал. У меня ведь никогда не было друзей, а к ней я сразу доверие почувствовал. Всё мог ей рассказать. И сейчас тоже. Она как солнце, приходит и светлее становиться. Я бы даже женился на ней, если бы не правила.

Последняя фраза прозвучала смущеннее и тише, чем другие. Было заметно, что Энакин едва ли не впервые озвучивал её вслух, до этого лишь иногда, да и то очень робко, говорил её мысленно. В темноте и перед сном. И теперь, высказанная наконец-то вслух, она приобрела ещё более таинственное, почти сакральное значение.

— А сама Асока так же относиться к тебе? — отвечая на его мысли произнёс канцлер.

— Я не уверен в этом. Она всегда рада мне, всегда откровенна, но чтобы думать так же...я не знаю. Наверное, я маленький для неё... — сомнения полились рекой, о них Энакин тоже думал, но боялся сказать даже Асоке.

— А разве никто не говорил тебе о Силовой связи между двумя джедаями? — искренне удивился или просто изобразил удивление Палпатин — Время от времени такое явление возникает в Ордене. Привязанности запрещены, это верно, вот только как быть, если Сила сама указывает на то, что два джедая должны быть вместе? Ты не думал об этом?

Энакин ненадолго задумался. Да, ему рассказывали что-то такое на уроках духовных практик. Но тогда это показалось ему не слишком интересным и он быстро про это забыл. А сейчас вдруг заинтересовался.

— А разве были уже такие случаи? Вот прямо среди джедаев? — решился он спросить.

— Среди нынешнего поколения нет — добросовестно порылся в памяти Палпатин — А вот несколько столетий назад...

Однако, договорить он не успел, открылась дверь кабинета и верховная целительница позвала обоих зайти к себе. Она уже закончила свою работу и убедилась, что с девочкой нет ничего серьёзного, всего лишь сотрясение мозга и небольшой порез на голове. Целитель погрузила её в целительный транс и обещала вывести к завтрашнему утру. Сейчас же тогрута лежала в специальной закрытой прозрачной капсуле, наполненной густым желто-оранжевым веществом, на лице её была дыхательная маска, а глаза были прикрыты. Правый висок пересекала красная линия шва, а грудь равномерно поднималась в такт спокойному дыханию. Капсула находилась в небольшом помещении, в которое вела внутренняя дверь кабинета. Свет был приглушен и единственным звуком был негромкий шум дыхательного оборудования. Как жаль, что не позволили остаться с рядом с Асокой. Канцлера ждали переговоры, а Энакину следовало сказать всё Магистру Пло, он сильно сомневался, что Феррус сделает это. Но ничего не вышло, тот был на задании, Асока не успела об этом сообщить и посему, в его отсутствии Скайуокер считал, что именно он ответственен за девушку. Именно ему нужно быть с ней рядом, пока учитель не вернётся. Однако это было не так уж и просто, ведь оставаться к медкорпусе сколько угодно было нельзя, особенно когда ты младший ученик и не можешь никуда пойти без одобрения куратора группы юнлингов. А он вряд ли разрешил бы Энакину провести ночь в палате медкорпуса, возле больной подруги. Но когда такие мелочи смущали горячее сердце, стремившееся помочь другому. Медкорпус на ночь не запирался, так же как и комнаты младших учеников, это должно было сыграть на руку маленькому авантюристу. Едва дождавшись того, как уснут товарищи, а Феррус, перестав коситься на него злорадным взглядом, спрашивающим, почему Скайуокер собрался спать не раздеваясь, а повернувшись на бок, громко захрапит, осторожно встал с кровати и неспеша двинулся по коридору. Ступая неслышно, вздрагивая от каждого шума, Энакин выбрался из жилого крыла и уже шёл по коридору, ведущему к медицинскому. Дойдя до середины он вдруг услышал как скрипнула дверь и послышались два голоса, один принадлежал верховному целителю, другой был странно знакомым, но пока не определялся. Скайуокер вздрогнул всем телом и в последнюю секунду успел юркнуть за занавеску, чтобы не быть обнаруженным и со скандалом возвращённым обратно в комнату. Он знал, что Вокара в гневе способна на это, Феррус однажды неделю не забирал свои длинные волосы в хвост, чтобы прикрыть распухшие красные уши. А нечего было ночами лазить в её кабинет, воруя стимуляторы Силы, которые всё равно лежат в защищённом шкафу. Но Энакина подобная участь минует, ведь он был сейчас невидим, за то прекрасно слышал каждое слово.

— Мастер Че, скажите, с ней точно всё будет в порядке? — спрашивал целительницу неизвестный.

— Будет. А если ещё и не волновать её попусту, то и вовсе быстрее поправиться — успокоила его Вокара. Она всегда сидела у себя допоздна, и уходила лишь убедившись в безопасности состояния своих подопечных.

— Может быть ей нужно что-то особенное? Скажите мне, я принесу — сказал мужчина почти так же, как Энакин и тот, не удержавшись, посмотрел в небольшую щель между шторами. И тут же спрятался обратно. Спрятался и сжал кулаки. Он увидел кто говорил с целительницей и ему это сильно не понравилось.

«Да как вы только посмели волноваться о ней? Говорить те же слова, что и я? Не смейте больше никогда этого делать! Иначе...иначе я просто уничтожу вас и никакой Кодекс не станет мне помехой!» — подумал Скайуокер, глядя на удалявшуюся по коридору фигуру канцлера. В одну секунду этот человек из глубоко уважаемого и почитаемого им превратился в мерзкое отвратительное существо, отнимавшее у него самое дорогое. Друга, доверенное лицо и... Да Энакин и сам толком пока не знал, что именно «и», но явно начинал ощущать, что Асока для него явно больше, чем просто друг из Ордена. И в данный момент он направлялся прямо к ней, чтобы она увидела, чтобы она поняла, что он готов для неё на всё и уж точно на большее, чем этот престарелый канцлер. Асока часто говорила о нем с большим восторгом, почти с таким же, как о своём отце. Энакину и раньше это было не слишком приятно, а сейчас, услышав такое вслух, его сердца и вовсе подсознательно коснулось что-то похожее на ревность. Причём, не совсем детскую и не совсем дружескую. И очень большого труда стоило ему не показаться, пока эти двое не уйдут и только тогда выйти из укрытия, чтобы озираясь, как воришка, проскочить в небольшое помещение возле кабинета начальницы медкорпуса. Там уже погасили свет и он лился только из окна, прикрытого полупрозрачной шторой. Его отбрасывала бледно-серебристая полная луна и её дети — маленькие точки звёзд, пасущиеся на темно-синем поле небосклона. Они старались вовсю, бросая яркие отсветы, игравшие за блестящей поверхности капсулы, чтобы лежавшая там девушка смогла увидеть какую красоту таит в себе ночной Корусант и открыла глаза. Но нет, не открывала, слишком глубоким ещё был транс. За то старания небесных светил заметил другой ночной гость — тощий мальчишка десяти лет, пришедший навестить заболевшую подругу. Больную по его же вине. Очень тихо, стараясь не зашуметь, Энакин подошёл совсем близко к капсуле и опустившись прямо на пол с ней рядом, стал внимательно смотреть на спящую. Асока не подавала признаков жизни, лишь только дыхание говорило о ней, и сейчас, в этой безмолвности, со сложенными на груди тонкими руками, тогрута смотрелась особенно беззащитной и хрупкой. Эта всегда такая смелая и бойкая девчонка, умевшая постоять за себя и других. Сердце Энакина едва не сжалось от вида её такой, как же остро хотелось ему обнять её, прижать к себе и не отдавать никому, даже отвратительной смерти. И не менее мерзкому канцлеру. Но знал, что сейчас это невозможно, Асока даже не сможет его услышать и уж тем более дать прикоснуться к себе. Но Скайуокер знал, что делать, стоило лишь вспомнить уроки Мастера Йоды, так яро ненавидимые им прежде. Мальчишка прикрыл глаза и начал всматриваться в чёрную темноту перед собой, и сперва ничего, кроме этой черноты, он не увидел, но скоро она начала синеть, а потом на её поверхности появилась одна-единственная точка, светившаяся слабым желтым светом. Как путеводная звезда для заблудившегося в лесу. Именно она и нужна была сейчас, чтобы указать на живое единственное существо, находившееся рядом. Себя самого Энакин видеть не мог и потому в Силе сейчас отобразилась одна Асока, в то время как и она сейчас видела в ней одного его. Он позаботился об этом, мысленно протянув невидимую линию между собой и этой бледной точкой. Нить стала осязаемой, значит, ментальная связь установилась и можно было передать любую мысль или посыл. Но Скайуокер сообщил иное:

«Асока» — шептал его неслышный другим голос — «Я здесь, я с тобой рядом. И я никому больше не дам обидеть тебя. Я обещаю, что теперь и ты будешь моей семьей, так же как моя мама и твой папа. И ещё, я обязательно женюсь на тебе, как только мы вырастем, я знаю, нам этого нельзя, но я найду выход. Непременно найду. Только поверь мне и дай знать, что ты тоже согласна».

Ментальный контакт в эту же секунду исчез, уступив место физическому. Асока на секунду открыла глаза и найдя ими своего друга, поднесла ладонь к стеклу капсулы. Энакин это увидел и положил свою на то же место и даже почувствовал как холодное стекло стало теплее от её руки. Или от его. Нет, от их. Таким образом свершилось такое странное обручение двоих детей, волей судьбы повзрослевших так рано, но странным образом укрепившее их связь. Хотя и длилось лишь пару секунд. Потом Асока отняла руку и снова заснула, а Энакин так и сидел рядом до самого утра, сумев уйти за пару минут до подъема. Тогруту выписали уже к вечеру и после ужина Энакин устроил ей кое-что необычное...

====== Глава 20. Горячие сердца. Начало ======

Асока очень любила это время, когда вечер уже закончился, а ночь ещё не вступила в свои права. С самого детства ей нравилось сидеть возле окна и смотреть, как постепенно темнеет небо, опуская за землю синие сумерки, окрашивающие привычные днем уличные виды в разные оттенки от серого до иссиня чёрного. От этого они казались какими-то особенно таинственными. Девочке невольно начинало казаться, что Татуин исчез и она находится в сказочном городе неизвестной планеты, где ждёт её особое приключение. Но вот уже пять лет как её нет на Татуине, а сказочный город, как и раньше, сопровождает её с приходом первых сумерек. Будто бы следуя по пятам за её душой, постоянно чего-то искавшей и не способной поймать, чтобы приблизить к глазам и рассмотреть наконец, что же такое она ищет и за чем бежит. Нет, этого не получилось ещё ни разу, лишь вот это состояние вечного поиска и нескончаемого бега всю жизнь преследовало Асоку и стало для неё родным. Так было и сегодня. Её час назад выписали из медкорпуса и по этому случаю Магистр Пло разрешил ей не посещать вечернюю тренировку. Против внепланового отдыха Тано не возражала, отсутствие тренировки перенесла с трудом. Она очень любила сражаться и не могла дождаться момента, когда её возьмут в настоящий бой. Пока же из самостоятельных мероприятий ей доверяли только вождение спидеров и аэрокаров разных моделей сложности. Небо как и раньше привлекало Асоку и понимало лучше, чем кто-то ещё, даже сейчас она сидела на подоконнике, подобрав под себя ноги, и с замиранием сердца смотрела вверх, где на темно-синей, казавшейся бархатной, небесной поверхности медленно, по одной, загораются белые точки звёзд. Сперва тонкие и робко-прозрачные, они постепенно увеличивались и отбрасывали в сторону мерцающие лучи. Это зрелище всегда больше других притягивало Асоку и никогда не надоедало ей. Правда сегодня её настроение было немного испорчено отсутсвием любимой тренировки, ведь как она не пыталась уговорить учителя отпустить её в тренировочный зал, всегда такой мягкий и понимающий, Магистр был непреклонен.

— Асока — говорил ей кел-дор, положив обе руки на её плечи, как часто до этого делал отец девочки — Пойми меня правильно. Мне не жаль отпустить тебя и я, может быть, даже хотел бы, чтобы ты вместо того, чтобы сидеть весь вечер в комнате и бездельничать повторила бы навыки пройденного и приобрела новые, но...

— Ну так и в чем же тогда проблема? — перебила его Тано, подпрыгивая и едва не сбрадывая с плеч тяжёлые ладони учителя — Вот и отпустите меня туда. Если и сами понимаете как для меня это важно.

— Да, Асока, я это понимаю — всё тем же спокойным голосом продолжил Магистр — Но к сожалению понимаю и другое, то, что у тебя было сотрясение. С этим не шутят. Ты должна как следует отдохнуть. А завтра, с новыми силами, вернёшься к занятиям. Уверяю тебя, много ты не пропустишь.

Асока с тяжёлым вздохом уступила и когда учитель ушёл, чтобы провести занятие по Основам Пилотирования с другими учениками, плюхнулась в кресло и с досадой ударила руками по подлокотникам.

— Как же я ненавижу безделье! — сказала она с недовольным видом — Просто сидеть и ничего не делать, когда другие заняты чем-то интересным?

Это было, к сожалению, правдой. В этот час времени все адепты Ордена, даже самые маленькие, были при деле. Юнлинги — на занятиях по Истории Республики, падаваны либо тренировались вместе с учителями, либо были на совместных заданиях. Даже Баррис нашла, чем занять время в отсутсвие наставницы — дежурила в медкорпусе, залечивая ожоги от тренировочных мечей и погружая с лечебный транс простудившихся, а так же в очередной раз пытаясь вывести из медитации старого Мастера Джоруса, ушедшего в неё добрых десятка два назад и возвращаться похоже не планировавшего. Одна только Асока не знала, что ей делать. Она взяла с полки какой-то голокрон и открыла его. Но вскоре закрыла обратно и Силой закинула на полку. Это оказалась запись Кодекса, да ещё и с пояснениями.

— Фу, ну и скукотища! — поморщилась Тано и влезла на подоконник. За окном по-любому интереснее. Так и вышло, засмотревшись на закат и темнеющее небо, девочка понемногу забыла о своих горестях, высота в очередной раз помогла ей. Причём, увлекла настолько, что она не услышала тихого скрипа приоткрываемой двери и не сразу почувствовала лёгкое касание на своей руке.

— Асока — услышала она чуть позже — Я слышал, что тебя отпустили. И что не разрешили на тренировку идти. Это очень грустно.

Тогрута оторвала взгляд от неба и перевела в сторону комнаты, где тут же увидела Энакина. Мальчик стоял возле подоконника, одетый в свою обычную бежевую тунику и такие же брюки. Его сильно отросшие в последнее время волосы заметно потемнели, перестав выгорать, ведь на Корусанте солнце было не таким жарким, как на Шили, зато загар никуда не исчез. Он стоял и смотрел на Тано, робко улыбаясь. При виде него настроение девочки тоже начало приходить в норму, они всегда действовали друг на друга подобным образом, словно питая Силой. Особенно теперь, когда Асока была так расстроена из-за сорвавшихся планов и он, видно почувствовав это, нашёл способ сбежать с занятия и прийти к ней. Она тотчас спросила об этом и ответ последовал немедленно:

— Я сказал, что мне было так стыдно за вчерашнюю драку, что я не спал всю ночь и теперь у меня ужасно болит голова и Мастер Йода отпустил меня. Велел посидеть в своей комнате и подумать о своём поведении.

— Однако, ты предпочёл иное, интересно знать почему? — лукаво улыбнулась Асока, предвидя заранее, что скажет этот малолетний шалун с большим и добрым сердцем. И его слова заставили улыбнуться:

— Если ты думаешь, что я ему соврал, то это неправда. Ну то есть почти совсем неправда. Мне и правда стыдно, ведь ты и из-за меня тоже осталась тут. Это Феррусу не стыдно, вот он и сидит сейчас на уроке и смеётся как ни в чем не бывало. Ведь никто же ничего не знает о драке, канцлер решил никому не говорить, а Феррус тем более. И я действительно не спал всю ночь. И даже в комнату пошёл, как мне сказали. Только в твою. В моей сейчас несколько одиноко. Вот только в одном я приврал, голова у меня не болит, совсем. Ты ведь не будешь меня за это ругать, правда?

— Конечно же, не буду, — Асока уже откровенно смеялась — Ведь здесь, чтобы кого-то обругать, надо иметь звание Магистра, у меня же оно появиться ещё нескоро. И у нас ещё есть много времени.

— Про время это ты точно. Оно сейчас такое удачное, учителя при деле, мы свободны. Давай смоемся тайком, а к ночи вернёмся! — предложил вдруг Энакин, посмотрев куда-то за окно. Асока устремилась взглядом туда же. На улице уже совсем стемнело и звезды, подобно маленьким бриллиантам, рассыпались по небосводу, словно приглашая взглянуть на себя поближе. Могла ли тогрута им отказать? Нет. И через минуту она уже отвечала юному другу:

— Да с радостью! Мне так претит мысль о том, чтобы сидеть тут весь вечер.

— Даже если бы я остался с тобой — хитро подмигнул Энакин, надеясь услышать опровержение.

— Даже если! — разбила Асока его надежды и спрыгнула с подоконника.

— Ах вот ты какая! — он сделал вид, что обиделся —А я ради тебя стащил ключ от ангара, а один из твоих дроидов сделал копию. Давно хотел тебе сказать, но как-то случая не находилось.

— Так это значит... — У Асоки даже дыхание зашлось, когда она поняла суть слов приятеля.

— Правильно! Идём скорее, не то наткнёмся на Йоду и тогда быть беде! — поторопил её Скайуокер — Как начнёт свою лекцию читать, так до самой ночи, а мне лично пока ещё не хочется спать.

Асока сочла этой довод здравым и взяв товарища за руку, подняла оконную раму и благо был всего второй этаж, и после этого они вместе вылезли на поверхность. Снаружи было слегка прохладно, но не так, чтобы замёрзнуть, лёгкий ветерок приятно обдувал, а полная луна освещала дорогу. Конечно, существовал серьёзный риск наткнуться на кого-то из охраны, но, как выяснилось, Энакин знал несколько ходов, позволявших пройти к ангару незамеченными. И обойдя здание по периметру, двое беглецов достигли ангара. Энакин достал из кармана плоский электронный ключ-карту и вставил в отверстие у двери. Та, негромко пискнув, открылась, давая ребятам обозреть то, что скрывала: корабли разных моделей, размеров и предназначения. Они тут были самые разные, от маленьких и простых, используемых для передвижения в пределах планеты и перелетов на небольшие расстояния и огромных навороченных звездолетов, в салоне которых вполне можно было устроить себе достаточно комфортное жилище на приличный срок и часто устраивали, ведь на таких кораблях летали в другой конец галактики и на дальние рубежи. А вот и тот самый, на котором Асоку забрали с Татуина, на котором в последний раз летел её дорогой Фил. За прошедшие годы корабль заметно пообносился и обветшал, но был ещё на ходу и иногда использовался, но по большей части стоял в ангаре, как величественный памятник. Посмотрев на него, Тано горько вздохнула, мысленно переносясь в тот далекий день пять лет назад и потрогала рукой медальон у себя на шее. Он был сделан из дерева, растущего на Татуине, она сама сделала его, ещё давно, когда была маленькой. Медальн имел форму небольшого резного прямоугольника с закруглёнными краями, спереди он открывался и в это небольшое отверстие Асока положила нечто важное для себя, хотя и не очень значимоедля простых обывателей — фантик от конфеты, данной ей Филом. Энакин заметил изменившееся выражение лица подруги и сразу всё понял, он знал ту историю.

— Не расстраивайся, Асока, я уверен, он видит тебя из мира Силы и очень рад, что ты делаешь такие успехи — сказал мальчик и приобнял её за плечо. Энакин был ниже Асоки почти на голову, но телосложение имел схожее с её и потому стоя рядом они не смотрелись нелепо, как это могло быть. Он повёл её дальше, туда, ради чего, собственно и проник сюда, в зал, где стояли спидеры. Они тоже были разными, но Энакин, кажется, знал к чему идёт и скоро остановился около небольшого, синего цвета и почти самой современной модели. И прежде, чем Асока успела что-то сказать, прыгнул на водительское место и заводя мотор, хлопнул по сидению рядом:

— Сопровождение подано, садитесь, госпожа сенатор — церемонно сказал Скайуокер, приготовившись вывести транспорт из ангара.

— Энакин, ты сошёл с ума. Нас же прибьют — Асока просто опешила от задуманного им, но в то же время испытала тайный восторг, ей бы такое никогда не пришло в голову, но старший пока одерживал в ней верх.

— Не о чем переживать, я хорошо управляю, а тут мне и делать ничего будет не нужно, просто настроить конечную точку следования — продолжал убеждать её Энакин — Садись, не то побежишь следом, а это ужасно далеко.

— Ладно, убедил — сдалась всё же Асока, решив, что в случае чего сумеет его подстраховать — Но только туда и обратно!

— Конечно, я и сам не хочу получить от хозяина транспорта, причём совсем даже не медаль! — согласился и Энакин, а когда Асока уселась в кресло, наконец тронулся с места и вылетев из ангара, начал набирать высоту. Они не стали подниматься в небо, да этого бы и не позволили возможности транспорта, а полетели примерно на высоте пятиэтажного здания. Верхний и Средний уровни Корусанта уже почти заснули, почти ни в одном из окон не горел свет, лишь круглосуточные магазины и увеселительные заведения вовсю зазывались посетителей ярко светившимися витринами. Но не туда лежал путь двоих подростков, сбегавших от тягот одиночества. Они пролетели уже все три уровня города-планеты и теперь направлялись к высокому мосту на краю центральной улицы Верхнего. Первое время ребята не разговаривали, просто смотрели в окно и наслаждались любимым обоими ощущением полёта. И лишь когда Асока нажала на кнопку включения музыкального проигрывателя, случайно выбрав в меню Любимые песни владельца, из её груди вырвалось удивлённое:

— Вот это да! И кто же это у нас такой романтик?

— Мы, Асока, только мы — сказал Энакин и странно улыбнулся, очевидно тоже услышал песню, доносившуюся из динамика:

— Помнишь ли те короткие ночи и шальные дни — напевала нежным голосом молодая певица.

— Был для нас одних весь этот мир — вторил ей певец с приятным бархатистым голосом.

— Как обнявшись мы бродили молча, чуть дыша, а ты мальчишкой был, девчонкой я была — почти хором пропели оба поющих.

— Помнишь, словно птицы, сорвались о любви слова? А ты мальчишкой был, девчонкой я была — как бы отвечая продолжала певица.

— Как нас развела судьба нам это не понять... — тяжело вздыхал певец.

— В сердце пустота, но осталась мечта... — спели они хором и грянул припев:

— Вслед за ней, за мечтою иду я.

Всё сильней, в мыслях тебя я целую.

Может быть, в снах коротких ночами.

Может быть, я тебя повстречаю!

Под эту песню Асоке вспомнился сон, приснившийся ей сегодня ночью, во время транса. О нем она не удержавшись рассказала другу, когда они, посадив спидер возле моста, поднялись на него и взявшись за перила, смотрели вниз, на уснувший район.

— Энакин, ты даже не предоставляешь себе, что мне приснилось — начала она, поймав рукой пролетавший мимо сухой листок какого-то дерева.

— И что же, только не говори, что это был Мастер Йода, продававший душу за смертельные палочки — улыбнулся Энакин и рассмеялся. Но Асока была не расположена шутить:

— В этом сне были мы с тобой, только уже взрослые. У тебя была косичка падавана, а волосы собраны в хвост, а у меня лекку достигли пояса, на монтраллах был венец, а не цепочка. Это значило, что я получила Рыцарское звание. Но даже не это было главным. А то, что мы с тобой... — в этом месте Асока слегка запнулась и отчего-то отвела глаза.

— Что мы с тобой? — решил уточнить Энакин — Возглавили Орден вместо этих зануд?

— Нет, мы с тобой поженились, до этого полюбив друг друга! — выпалила Асока и тут же испугалась, высказанное вслух это казалось ещё более странным и едва ли сейчас уместным. Однако, вопреки всему, Энакина это не смутило, его глаза остались серьёзными, а взгляд прямым, словно он знал что-то такое, что ещё не было известно тогруте.

— Это не случайно, Асока, я правда об этом думаю, я очень хотел бы всегда быть с тобой рядом, даже когда мы перестанем быть учениками, и я уверен, что мы поженимся, когда вырастем, и никакой Кодекс нам не помешает — сказал он на одном дыхании и заставил Тано совсем уж покраснеть и отвернуться.

— Полетели обратно, нас скоро хватятся — сказала она с трудом, заставив себя повернуться к Энакину. Сказанное другом смутило её, хотелось перевести тему на ту, обсуждать которую она хотя бы была готова.

— Ты права, Винду не обрадуется, хватившись своей потери — Энакин уже проклинал себя за такую поспешность. Надо было иначе приполнести ей своё намерение. Но теперь уже поздно, осталось надеяться, что на их дружбе это не отразиться. Обратную дорогу провели молча, даже не включая музыку и не смеясь над романтиком-Мейсом, любившим такие песни. До того ли было. А завтра и вовсе произойдёт то, что надолго перевернёт перевернёт им сознание и уж точно заслонит собой это нелепое объяснение в чувствах. Ведь завтра будет слёт.

====== Глава 21. Плановый слёт ======

Каждый год в одно и то же время в Храме джедаев устраивалось очень важное событие для каждого юнлинга — плановый слёт, или вернее, объединённый вылет на покрытую льдами планету Илум, чтобы каждый из них мог отыскать кристалл для светового меча, предназначенный только ему. Как правило, группу младших учеников сопровождали двое старших — Магистр и Падаван, для которого этот слёт был чем-то вроде экзамена на ответственность за вверенных ему учеников, необходимую для наставничества в будущие годы. Стоит ли удивляться тому, что на этот раз сопровождать группу юнлингов доверили не кому иному, как Асоке. Ведь именно она, как никто другой, умела находить взаимопонимание с младшими учениками, особенно со сложными, к числу которых принадлежали Энакин Скайуокер и Феррус Олин. Хотя в последнее время отношения с ними обоими существенно изменились. Прошло два года с того памятного побега из Храма и того неоднозначного разговора между детьми. Надо сказать, Асока несказанно удивилась словам Энакина про его чувства к ней, чувства детские и вряд ли осознанные, но от того не ставшие не менее искренними и крепкими, как сталь. Она долго думала об этом, всю оставшуюся ночь и следующее утро. Девушка не врала сама себе, когда признавала, что тоже испытывает к этому мальчику, такому смешному, но такому открытому и простодушному, что тоже испытывает к нему горячую сердечную привязанность, никого в Ордене она не любила так сильно, даже к учителю Асока относилась скорее больше с почтением и уважением, с Энакином же она могла в открытую смеяться и обсуждать многое, даже поведение наставников. Да, это было так, но вовсе не означало, что во имя этого Асока считала возможным нарушить правила Ордена и вступить в недопустимые отношения с товарищем. О чем она и сказала Энакину днём, во время обычно проводимой тренировки. Осторожно, тщательно подбирая слова. Энакин, казалось, понял её и ничуть не изменился в лице, узнав, что его с Асокой не сможет связать ничего, кроме дружбы, ни сейчас, не потом, лишь только в его голубых глазах, где-то на глубине, за тщательно выставляемой наружу беспечной весёлостью, спряталась тихая грусть и одновременно жесткое упорство, говорившее, что он всё равно не сдаться.

«Я не сдамся» — сказал Энакин мысленно, не зная, что отвечает подозрениям Асоки — «Я буду ждать и верить, что наступит тот день, когда она всё поймёт и оценит. И тогда мы с ней будем вместе. Долго. Всегда. И мы будет любить друг друга, как моя мама и мой отец».

Но только не сейчас, не в данную минуту. Это Скайуокер понял как никогда отчётливо, просто с недетской прозорливостью догадался, что пока не время. Он будет ждать и надеяться, а сейчас нужно затаиться и сделать вид, что согласен с условиями тогруты. И Энакин сделал это. Беспечно улыбнулся и снова взялся за меч, чтобы продолжить прерванную тренировку. Обычно юнлинги тренировались либо в группе, либо друг с другом, Энакин же всегда делал это преимущественно с Тано. С ней было проще и намного интереснее, Асока знала все стили ведения боя и с радостью делилась знаниями с ним. Первую форму Шии-чо, они изучили играючи, ведь именно она включала в себя все базовые удары, блоки и стойки с перемещениями. Форма была простой, но благодаря широким, размашистым ударам могла быть эффективной в бою. Однако гораздо интереснее и эффективнее в этом отношении была вторая форма — Макаши, она предполагала предугадывание манёвров соперника и быструю реакцию на них, что было весьма легко, учитывая, что меч держался одной рукой. Третья форма, Соресу, была очень похожа на свою предшественницу, с одной только разницей, что здесь упор шёл на защиту и скорое окончание боя. Труднее всего Асоке давалась четвёртая форма — Атару, и вовсе не потому, что являлась сложной, благодаря очень серьёзной акробатике и быстрой реакции, на которой она базировалась, а потому, что именно ей отдавал предпочтение покойный Фил. И именно благодаря этому проиграл свой последний бой. В памяти о друге, Асока изучила эту форму от и до, став в ней одной из лучших в своей поколении, но не было ни одного раза, чтобы она не вспоминала тот бой, объясняя Энакину очередной удар. Была впрочем ещё одна форма, которая нравилась Асоке не меньше — пятая, Шиен. Она предполагала настойчивость и стремление не просто закончить бой, а выйти из него победителем, этому способствовали быстрые резкие удары и стремительные движения. Куда меньше Тано любила Ниман — шестую форму, являвшуюся усреднённой из всех пяти предыдущих и на её взгляд, взявшей от них самое слабое и неэффективное. Форма была дипломатичной и показывала уважение к противнику, чего Асока никогда не испытывала и потому редко прибегала к данной форме. Полной её противоположностью была седьмая — Ваапад, её приверженцем был столь нелюбимый обоим ученикам Магистр Винду. Она представляла собой агрессию, облаченную в благовидную форму, направлявшую это плохое чувство туда, где оно могло быть применено. Это не могло выглядеть спокойно и отработки этой формы редко обходились для них обоих без травм. И надо же было такому произойти, что в этот день, спустя два года, Энакин и Асока, за день до слёта, взялись отрабатывать именно её. Асоке недавно исполнилось семнадцать и она сильно изменилась за последнее время, выросла, округлилась, фигура стала более женственной, взрослой, как бы насмешливо сказали мальчишки постарше, лицо сделалось более утонченным, а улыбка стала глубже и таинственней. Но стоявший рядом с ней двенадцатилетний Энакин даже не думал сказать о ней что-то плохое или пренебрежительное, он как и раньше боготворил тогруту и не позволял обижать её ни себе, не другим. Сам он изменился мало, разве, что вырос и волосы стали темнее, однако фигура была ещё по мальчишески худой, а руки и ноги непропорционально телу длинными. Он дико не нравился сам себе и осознал это только теперь, сегодня, во время тренировки, точнее, незадолго до неё, когда идя из столовой наткнулся в коридоре на странную картину — Феррус Олин — его давний неприятель и тайный соперник, схватил кого-то за талию и захватив одной рукой оба запястья, прижал к стене и грубо пытался поцеловать. Несчастная отбивалась от него и тщетно пыталась вырваться. Неудивительно, ведь четырнадцатилетний Феррус, не в пример Энакину, был высоким и широкоплечим, чья крепкая хватка была сравнима с хваткой дикого зверя-хищника, схватившего добычу. Скайуокер поспешил на помощь и едва сдержался, чтобы не дать волю злости, поняв, кого именно он пытался зажать в углу. Это была Асока. Она толкала его всем телом и лупила ногами, что получалось не очень. Энакин это видел и понимал и потому не дав себе больше возможности подумать, смело бросился на товарища и начал оттаскивать его от тогруты и когда это наконец удалось, ценой синяка под глазом и клочка материи, с мясом вырванной из туники, махнул Асоке рукой, чтобы она уходила.

— А что это ты так переживаешь? — насмешливо бросил Феррус — Может быть, ей нравилось. Может она сама меня попросила?

— Не может быть этого, я сам видел — ответил Энакин, не отпуская край его туники из рук — Я знаю Асоку, она не может заинтересоваться таким, как ты!

— Хахаха! — в лицо ему расхохотался Олин — Знаешь её, говоришь, тогда, может быть ты скажешь, зачем она почти каждую неделю к канцлеру ходит? Закрывается с ним в кабинете, и выходит не раньше, чем через час, раскрасневшаяся и очень взволнованная! Как думаешь, почему?

Красная пелена гнева застилала глаза Энакина и он снова набросился на Олина, прижимая его к стене и лупя по лицу.

— Не смей, слышишь! Никогда не смей говорить про неё так! И прикасаться к ней! — кричал он ему в лицо Энакин, нанося всё новые удары.

— Отпусти меня, придурок — требовал Феррус, отбиваясь — Не трону я больше твою тогруту, хотя она и горячая штучка, да только ловить мне всё равно нечего, канцлер не уступит свою собственность!

И пользуясь тем, что Энакин ослабил хватку, Олин выскочил и стремглав понёсся по коридору, а Скайуокер пошёл к себе, задыхаясь от злости и обиды. Канцлер, снова он, почему же всё время он путался у него под ногами? И почему ему постоянно тычут в нос его несовершенством? Как будто бы Энакин сам не знает о них. Зайдя в свою комнату, подросток тут же бросился к зеркалу, надеясь разубедить себя в правдивости слов Ферруса, но увы, нашёл только подтверждения им. Бесстрастное стекло отразило всё то же, что и всегда: тощую нескладную фигуру, волосы, торчавшие вверх, как не укладывай, да ещё в последний год они начали виться, как у девчонки. Энакин сплюнул с досады и попытался пригладить их, даже для этого намочил руки под краном, но ничего не помогало. Лицо тоже не радовало, бледное и узкое, с выступающими скулами, тонкие бескровные губы, узкий подбородок с противной ямочкой. Ужас. Как можно такого любить? Неудивительно, что Асока предпочла ему канцлера и может предпочесть Ферруса. Они-то вон какие! А он! Энакин снова сплюнул и опять посмотрел на себя. И увидел всё то же самое, единственным, что ему нравилось в себе, были глаза — огромные, ярко-голубые, как любимое Асокой небо. Неужели любимое меньше, чем Верховный канцлер и местный красавчик Феррус? Но не став терзать себя дальше, Энакин поспешил переодеться и отправиться на тренировку, изучать самую агрессивную форму боя. Асока была уже в зале и начала благодарить его за помощь, но Энакин отмахнулся и сказал, что можно начинать. Асока тут же собралась и встав в среднюю стойку, приготовилась атаковать. Энакин встал напротив и начал отбивать удары Асоки, активно перемещаясь от неё по залу. Она наскакивала снова и снова. Было заметно, что Скайуокер несколько рассеян и думает о чем-то своём. Тано ощущала его волнение и начала даже чувствовать гнев. Она хотела прекратить тренировку, но оставаться не получалось.

«Смотри, какой ты жалкий. Ты ничего не можешь. Зачем ты прервал моё свидание? Ведь ты никогда не сможешь стать таким же как он!» — казалось говорил каждый удар Асоки, вжившейся в роль агрессивного нападающего. И в какой-то момент он подался своим эмоциям и вместо блока нанёс ответный удар, Асока не успела уклониться, не ожидая такого, и кончик тренировочного меча попал ей по лицу, задев верхнюю губу. Тано вскрикнула и остановилась. Энакин тоже замер без движения, поняв, что натворил и через миг бросился к ней:

— Асока, прости, я виноват, я просто забылся.

— Ничего, на тренировке может быть всякое — сказала она и едва сдержала слезы. Тренировочный меч, настроенный на низкую мощность, больно обжег нежную кожу и ощущения были неприятные.

— Прости, я ужасный человек, я недостоин тебя — неожиданно выдал Энакин и вдруг обнял её, прижал головой к своему плечу. Асока обхватила его и коротко всхлипнула:

— Пройдёт, в бою и не такое происходит. Ты очень хороший, ты непременно достигнешь успеха и станешь лучше всех тех, кому завидуешь.

Асока словно читала мысли подростка, сама не зная об этом. Или зная? Энакин не думал про это, он лишь открывал аптечку, висевшую на стене, чтобы достать салфетку и лекарство, которое вылил на неё и приложил к лицу Асоки, в точности там, где был ожог. Они сели на маты, и Энакин всё продолжал держать руку возле её губ, которые неожиданно вздрогнули и словно прижались плотнее к его прохладной ладони, целуя её. Скайуокер вздрогнул всем телом и поддавшись порыву положил вторую руку на плечо тогруты.

— Я люблю тебя — шепнул он едва слышно — Просто знай это.

Асока не ответила, так как была неспособна сейчас на это, я лишь улыбнулась одними глазами. А Энакин твёрдо решил, что завтра на слёте непременно покажет себя, заставив её взглянуть на него иначе. И заставит, вот только с каким знаком, плюс или минус?

====== Глава 22. Опасность во льдах ======

Слёт был назначен на восемь утра. Юнлингов сразу же после завтрака повели на взлётную площадку, где их уже ждали Асока и Мастер Йода. Группа состояла из старших ребят, некоторые из которых уже в этом году должны были стать падаванами. Если же этого не произойдёт до истечении четырнадцатого года никто из Мастеров не согласится принять их на обучение, то их ждала отправка в корпуса обслуживания. Говорят, многие из нынешних Магистров не миновали такой опасности, однако в последний момент успели доказать, что достойны большего, чем подсыпать навозом грядки с растениями. Асока тоже один раз побывала на Бендомире, где был сельскохозяйственный корпус, вместе с учителем и до сих пор не могла забыть каким взглядом проводили её юные работники — все несостоявшиеся падаваны. Взгляд был полон неприкрытой зависти, вражды и затаенной боли. Вот и сейчас оставалось надеяться, что все семеро учеников в конце этого года обретут своих Мастеров, равно как и Асока — давно обещанное ей звание Рыцаря. Учитель давно уже говорит об этом. Думая о вожделенном звании, Тано устремила взгляд на группу, во главе которой бойко вышагивали Энакин и Феррус, бросавшие друг да друга враждебные взгляды, разумеется лишь тогда, когда этого не видел куратор. Дальше шли твилек и цереанец, после сразу трое — родианец, тифанец и постоянно смеявшаяся всему рыжеволосая девочка. Энакин как и всегда, держался особняком, лишь только изредка перекидывался парой фраз с девочкой, которую звали Дарра Тел-Танис и с тифанцем, отзывавшимся на имя Тру Вельд. Эта троица была здесь отъявленными лидерами, на звание которого так же претендовал Феррус Олин, но ему это нечасто удавалось, слишком уж невпопад влезал он со своими репликами. Впрочем, оживлённая беседа стихла, едва только ребята дошли до корабля и увидели своё сопровождение. Энакин мигом заулыбался, увидев свою подругу и первым делом спросил:

— Как твоя царапина? Не слишком тебя беспокоит?

Спросил очень негромко, так, чтобы слышала только она и ни за что не разобрал противный Феррус.

— Спасибо, она уже совсем не болит — ответила Асока с тёплой улыбкой — Надеюсь, ты готов к испытанию? Впрочем, я сама это вижу.

Асока и в самом деле отметила, что со вчерашнего дня Энакин здорово изменился. Он пригладил свои непослушные волосы, приложив к этому ему одному известные усилия. Надел чистую, отглаженную тунику бежевого цвета и начистил ботинки зеркального блеска. А с лица исчезли почти все подростковые прыщики. Да и сам он выглядел подтянутым и серьёзным. Он всю ночь изучал звёздную карту Илума, чтобы первым найти кристалл и показать его Асоке, надеясь, что это заставит её взглянуть на него иначе, увидев в нем не только друга и маленького мальчика, а настоящего серьёзного мужчину. Он уже знал, как поступит на Илуме — поведёт группу за собой.

— Я старался, Асока — признал он без тени смущения — Ведь я понимаю насколько этот момент важен для нас.

— А хочешь полетим вместе с кабине пилота? — предложила ему Тано, тронутая его усилиями.

— Спрашиваешь? Да я просто мечтаю об этом! — воскликнул Энакин, не сумев сдержать рвущего душу восторга — «Сидеть рядом с тобой, чувствовать твоё дыхание, слышать биение наших сердец» — чуть было не добавил он, но сдержался, вспомнив о том, что решил на время придержать свои чувства, чтобы Асока сама смогла их заметить. Но пока она смотрела только на группу и следила за тем, чтобы никто не отстал. И только когда все разместились на сидениях в салоне, тогрута вместе с Йодой и Энакином вошла в кабину пилота.

— Скайуокер, видеть тебя с нами, честь большая для меня это — начал тотчас же Гранд-Мастер Ордена, увидев мальчишку — вечного спутника Падавана Тано — Мастер Энтана сказала много о больших успехах твоих.

— Служу Республике — не без внутреннего бахвальства козырнул ему Энакин и устроился в кресле, возле Асоки, между ней и пилотом. Йода после отправился в салон, так как терпеть не мог летать в кабине. Ходили слухи, что его сильно укачивает и в этом состоянии он поёт странные песни на непонятном языке, рискуя вызвать дух древнего ситха, которым несколько десятилетий пугали непослушных юнлингов. Но так это или нет, наверняка никто не знал, но желающих проверять было немного. Во всяком случае, к ним никак не относились двое подростков, сидевших рядом и обсуждавших предстоящий слёт.

— Как думаешь, какой из кристаллов я найду? — спросил Энакин, не без тайной зависти, хотя и беззлобной, глядя на серебристый меч Асоки, висевший на её поясе, его клинок имел зелёный цвет, сейчас она собирала второй, о чем тайно рассказала ему.

— Тот, что предназначен для тебя — просто ответила Тано, не давая ему начать любимую многими юнлингами песню о том, что они хотят кристалл строго определенного цвета и никакой иной.

— Баррис сказала, что они поют, причём так, что слышит их только владелец, интересно, а какой у них репертуар? Я лично уважаю Республиканский тяжёлый рок, меня поэтому даже товарищи иногда так зовут — СкайРокер — усмехнулся Энакин, считая, что смог сразить девушку наповал своим остроумием, Феррус сказал, что они это любят. Однако он был явно не гением в этой области, ведь Асока даже не улыбнулась, а продолжила с прежней серьёзностью:

— Песнь услышишь только ты и сразу поймёшь, что кристалл твой, иначе не бывает.

— Мастер Энтана говорит, что иногда случается такое, что тебе предназначены сразу два кристалла — вспомнил Энакин лекции преподавателя Владения световым мечом Магистра Соэры Энтаны.

— Верно, такое случается, я тому пример — согласилась с ним Асока — Но это не то, о чем ты должен сейчас беспоиться. Гораздо важнее будет, войдя в пещеру, суметь прислушаться к зову кристалла. И не заблудиться там. Это тоже самое главное.

— За это не волнуйся! — сомоуверенно заявил Скайуокер поднимая вверх указательный палец — Да я эти пещеры как свои пять пальцев знаю!

— Не говори так, ты ведь никогда не был там, мне же приходилось и многие из ребят заплутали, но к счастью вернулись до того, как закончился световой день Илума, длившийся лишь несколько часов — предостерегла его Тано, опасаясь как бы ситуация не повторилась, слишком уж много было таких вот уверенных в своих силах. И сколько их потом вытаскивались из пещеры ха секунду до закрытия. А кого-то находили и на следующий день. И не всегда живыми. Да, бывало в Ордене и такое. Асоке бы очень не хотелось, чтобы он стал одним из таких бедняг, узнавших о погребальном костре раньше, чем о падаванской косичке.

— Ничего, я справлюсь — не прислушался к предостережению Энакин и стал смотреть в окно перед собой на приближающийся к кораблю, как казалось при взгляде из окна, ярко-белому огромному шару, чуть блестевшему льдом, отражая свет. На самом деле это корабль становился всё ближе к покрытой вечными льдами планете Илум, куда уже многие поколения джедаев Республики отправлялись за тем, чтобы пройти финальное испытание юнлингов — умение добиваться своей цели и быть ответственными не только за себя, но и за товарища. Это пока лишь предстояло узнать семерым подросткам, готовящимся на выход. Минут за десять до посадки Асока велела всем надеть меховые накидки и приготовиться к выводу. Когда же корабль приземлился на своём традиционном месте — в небольшом ущелье между двумя заснеженными горами, образовавшими своеобразные ворота, все были готовы и осторожно спускались с трапа, чтобы не поскользнуться на знаменитом льду. И замирали без движения, едва увидев большую пещеру, возвышавшуюся над снежной гладью равнины. Это было вполне оправдано, пещера смотрелась снаружи как сказочный дворец, сверкавший на ярком, но скупом на теплоту солнце. Она была словно выложена из прозрачных ледяных кирпичей, а ворота казались входом в волшебное королевство. Это впечатление усиливали желтые и красные отблески, игравшие на ледяных блоках. Ребята так засмотрелись, что Мастеру Йоде пришлось три раза стукнуть тростью по льду, а Асоке столько же раз хлопнуть в ладоши, чтобы привлечь внимание молодёжи.

— Слушайте и запоминайте — громко начала тогрута, встав чуть впереди юнлингов — Вход в пещеру откроется через минуту, вы по одному зайдёте туда и внутри постарайтесь прислушаться к себе и понять, где находится ваш кристалл, но помните, на это вам даётся всего несколько часов, потом закончится день и ворота закроются, придётся волей-неволей ждать следующего утра, а то и остаться во льдах навечно.

Последнее прозвучало суровым, почти грозным тоном, ранее несвойственный всегда веселой Асоке. Это произвело на юнлингов должное впечатление. На всех, кроме одного, тот как всегда остался верен себе. Едва Тано замолчала, как тут же ворота пещеры с негромким скрипом начали открываться, изнутри глянула холодная блестящая темнота. Дарра вздрогнула и отступила на шаг, Тру задумчиво глянул в проем и опасливо остановился, Феррус попытался отпихнуть остальных и влезть вперёд, но Энакин опередил его и без страха влез вовнутрь. Остальным ничего не осталось, кроме как пойти следом. Последними зашли цереанец, родианец и твилек, самые скромные и молчаливые, из-за чего даже имена их удавалось запомнить не сразу, Асока и то путала их, зная лишь, что кто-то из них Джинкс, кто-то Омер, а кого-то звали Норман. Наконец все семеро исчезли внутри, всё дальше удаляясь от ворот, вскоре последняя накидка мелькнула в проёме и растворилась в темноте.

— Волнуешься ты, падаван, беду, словно, предчувствуешь — заметил Йода, увидев задумчивое выражение на лице Тано.

— Опасность во льдах — частое явление, Магистр, не стоит об этом забывать — растерянно ответила Асока, думая при этом о своём, лишь отчасти имеющем отношение к слету. Она бы очень удивилась, узнав, что её мысли не уникальны и в данный момент примерно о том же самом думал и её юный товарищ. Энакин всю ночь читал про пещеру Илума и теперь считал, что лучше других знает все ходы и выходы этого таинственного места. Пещера изнутри напоминала зал, где всё было покрыто сверкающими уступами и целыми гроздьями блестевших кристаллов, они переливались разными цветами от прозрачно-белого до красного. Лишь только фиолетового тут не было, они росли только на Харун-Келе, откуда был родом Магистр Винду — носитель как раз такого кристалла. Другие же были представлены в изобилии, но почему же никто из ребят не спешит приблизиться к ним и взять в руки? Причина одна — молчание. Заветная песнь не торопилась звучать, взывая к себе.

— Ой! Я слышу! Оно поёт! Оно совсем рядом поёт! — заорал вдруг Феррус и от возбуждения запрыгал, отчего вниз сорвалось несколько сгустков кристалла.

— Да тише ты, ненормальный! — шикнула на него Дарра, хватая за рукав — И так невозможно сконцентрироваться.

— Отвали от меня — довольно-таки грубо бросил ей Олин, стряхивая с себя руку девочки, а после и вовсе заплясал перед ней и запел — Рыжий-рыжий конопатый, Ситхов всех убил лопатой! Почему лопатой бил? Потому, что меч пропил!

Дарра залилась краской гнева и бросилась на Ферруса с намерением отлупить, пока не видят Асока и Йода. Причём, неизвестно, кто страшнее, у тогруты рука тоже была тяжёлая, она могла при случае так приложить, что имя своё забудешь. Только Скайуокера не трогала. Почему? Об этом никто не знал, только Феррус, но с ним Дарра сейчас хотела точно не пообщаться. Дело в том, что волосы девочки имели ярко-рыжий, почти красный оттенок, да ещё на лице с ранней весны и до поздней осени красовались крупные коричневые точки веснушек. Она очень переживала из-за этого, болезненно реагируя на любую шутку о внешности.

— Интересно, а как он поёт? — спросил неизвестно кого Тру — Можно мой будет петь романсы?

— Не смешно, Вельд — осадил его родианец Норман — Лучше не мешай другим, если тебе всё равно.

И постепенно все семеро рассредоточились по пещере, лазая в самые разные углы. Феррус с Дарра, закатившись во время драки под высокий уступ, сбили несколько кристаллов и забыв о ссоре начали разбираться, какой из упавших кристаллов пел для обоих из них. Другие полезли под потолок, а кто-то даже оторвался от остальных и пользуясь тем, что его ее видят, помчался прямо по заледенелой глади озера, его тяжёлые ботинки ударяли по льду, отстукивая какой-то ритм, он бежал за победой, но принесёт её лишь потеряв первый слог.

====== Глава 23. Спасение утопающих ======

С трудом выбрав момент, когда товарищи займутся своими делами и перестанут смотреть на него, Энакин, подождав ещё секунду, стремглав бросился в сторону прозрачной озёрной глади. Он уже знал, что сделает, пойдёт в дальний угол пещеры и найдет самый красивый и редкий кристалл и после принесёт его Асоке в знак своей любви. Помимо всего прочего, Энакин вычитал в голонете про радужные кристаллы, растущие там, куда не проникает свет. Большая удача найти такой. И Скайуокер был уверен, что она будет на его стороне. Ведь не может же быть иначе, когда речь идёт о любви. Маленькой, но такой горячей, идущей из самого сердца. Да, верно, она запрещена Кодексом, но ведь канцлер сказал ему, что бывали случаи, когда Сила сама велела двоим быть вместе. Он сказал тогда очень немного, а возможности спросить больше Энакин не имел, ибо доступ к канцлеру был из учеников только у Асоки, но просить узнать об этом её было неловко. Он, конечно, посмотрел в библиотеке, но и там доступ был к строго ограниченной информации и эта к ней не принадлежала. Оставалось только поверить на слово тому, что Энакин уже знал и продолжать лелеять в душе надежду на то, что всё рано или поздно разрешится в нужную ему сторону. Однако, просто сидеть и ждать было не в характере этого мальчишки и он решил не словом, а делом уже сейчас начать доказывать свою любовь и именно для этого пошёл в самую дальнюю галерею пещеры, путь через которую лежал через озеро. Лёд на нем был достаточно прочен, однако, здорово скользил, в итоге, то, чтобы перейти озеро, Энакину стоило нескольких синяков. Но это не остановило отважного юнлинга, он двигался дальше, вот показалась заледеневшая лестница, ведущая в нижние галереи. Вообще, юнлингам было не желательно туда соваться, существовала опасность закрытия входа из-за отвала льда, но это на сей раз лишь подогрело азарт Скайуокера. Он осторожно спускался по ступенькам, глядя вокруг. В этом небольшом коридоре на стенах и потолке так же росли гроздья кристаллов. Но не они были его целью, ведь те имели самые обычные цвета, как и виденные им ранее. Миновав коридор, Энакин вдруг увидел в стене какую-то неприметную дверку, похоже, давно уже не открывавшуюся. Она была покрыта небольшой ледяной коркой, а ручка и вовсе отломана, Энакину пришлось насколько раз ударить по ней тяжёлым ботинком, чтобы лёд осыпался и подцепить пальцем за косяк, потянув на себя, используя Силу. Дверь не сразу, но поддалась, огласив громким скрипом коридор, от которого эхом разнесся по всему подземелью. Энакин с опаской глянул в проем, там была темнота, лишь только маленькое окошко, неизвестно зачем нужное в помещении под землёй, давало слабый свет. Оно было проделано в потолке и от него исходило небольшое свечение, проникавшее сверху. Моргнув несколько раз, Энакин смог рассмотреть помещение. Оно мало отличалось от тех галерей, что были сверху, разве только имело меньший размер и формой напоминало квадрат. И кристаллы. Они росли не на стенах, а где-то в глубине. Энакин их не видел, но был уверен — они там. Ведь откуда-то, из-под самой земли, слышалась тихая мелодия, сочетавшая в себе, казалось, всё то прекрасное, что бывает в жизни человека. Пение птиц ранней весной. Колыбельная мамы. Тихий смех новорождённого. Всё то, что способно вызвать улыбку, тёплое чувство тихой радости и слезы умиления. То, что способно вернуть к свету даже закоренелого злодея, напомнив ему о том, что в мире важнее всего. Любовь. Не любовь-зависимость, как от предмета вожделения. Не любовь-привязанность, как у влюблённой пары. А настоящая, чистая и первородная, рождённая самим сердцем. Так любит мать своего ребёнка, когда он ещё не появился на свет. Так любят свою родину солдаты. Так любят что-то по истине дорогое и важное. Об этом и напоминала мелодия, лившаяся из глубины сердца. Её и услышал Энакин, это заставило душу мальчика замереть и после направиться на зов кристалла. А он звал его, причём настойчиво, словно хотел, чтобы мальчик не только нашёл его, но и прислушался к тому, что он говорит. Произносит без слов, а суть лилась в сердце. Не стоило даже особенно концентрироваться, чтобы понять этот безмолвный призыв.

«Напомни об этом тому, кто сойдёт с пути. В этом ключ к спасению» — будто из ниоткуда возникали слова в мыслях Энакина — «Сердце вернётся к Свету, как только его коснётся любовь».

Энакин шёл всё дальше, пока вдруг земля не ушла у него из-под ног и он с негромким криком не начал проваливаться куда-то вниз, летя по узкой круглой тёмной дыре, не имевшей никаких ступеней и выступов. Нельзя было даже упереться руками в стены, чтобы оттолкнуться и выпрыгнуть наверх. Поэтому осталось только лететь вниз, догадываясь, когда он появится и что ждёт его там.

«Надеюсь, не острые камни» — успел подумать Энакин. А зов кристалла продолжал звучать в ушах. Не замолкал он все те минуты, что подросток падал, лишь только когда его тело коснулось твёрдой холодной поверхности, голос замер, за то прямо ему под ноги упали несколько кристаллов, сбитых им же со стены округлого дна ямы. Было как и прежде темно, а свет шёл лишь сверху, слабый и почти не различимый. Он не позволял рассмотреть то, что было вокруг, но давал надежду на то, что там, где-то, есть другой мир.

— Отлично — сказал Энакин вслух, подбирая кристаллы и убирая в карман — А теперь поднимите обратно. Чувствуя сам я не вылезу. Эй, там, слышите меня!

Но никто не отозвался, только эхо, которое могло лишь повторить его слова, но не передать их другим. Слишком далеко были его товарищи. Вернее, высоко, учитывая, что речь идёт о подземельи. Энакин понял минут через пять, что помогать ему никто не собирается. Спасение утопающих...и далее по тексту. Что ж, джедаям часто приходилось нелегко и надо воспринять случившееся с ним как испытание на прочность. Что Энакин и попытался сделать. Конечно, пробыв в Ордене почти три года, он успел понять, что его прежнее иллюзорное мнение о жизни джедаев сильно отличается от оригинала, но остатки былых иллюзий всё ещё продолжали жить в нем и сейчас подняли голову. Не вовремя, надо сказать. Ведь световой день Илума заканчивался уже совсем скоро и поняв, что помощи не будет, Энакину следовало было начать думать как выбраться отсюда. Войти в медитацию, чтобы найти выход, попробовать совершить прыжок, которым его уже обучали. Но нет, он начал представлять себе красочные картины своего спасения, того как за ним прибудет группа Магистров, как они будут искать его и переживать, думая, жив ли он ещё. Это было неосмотрительно, ведь ситуация была на самом деле скверной — в подземелье давно не заглядывали, считая, что там нет ничего, что могло бы вызвать интерес юнлингов, но есть много того, что может таить опасность для них. Например, вот этот колодец, неизвестно когда и зачем устроенный, упасть в него означало верную погибель, ведь уже много лет никто не ходил сюда и вряд ли придёт. Энакин этого не знал и продолжал мечтать, сидя на холодном полу. Сейчас ему виделось уже другое, что вот, его уже нашли и Асока, увидев как он, живой и невредимый, выходит вслед за Магистрами и выступает вперёд, поразиться его смелостью и ответит Да на его давнее предложение руки и сердца. Но постепенно видения начали путаться, а в глазах темнеть. Никто так и не появился, а время шло, казалось уже больше часа минуло с момента того как Энакин провалился сюда. Он уже не мечтал, мечты постепенно вытеснила паника и осознание суровой реальности. Холод всё набирал обороты, меховая накидка начала покрываться инеем и всё хуже спасала от мороза. Она была тёплой и грела хорошо, но только когда человек двигался, на это она и была рассчитана, а не на то, что ты будешь просто сидеть и смотреть вверх, на единственный источник света, бывший тут. И то таковым мог называться лишь с большой натяжкой. Наверху были скорее сумерки, чем свет. Плохой знак. Просто ужасный. Понемногу становилось страшно. А ещё очень грустно. Как же это тяжело, осознавать, что ты скоро умрешь. Не в бою, не на задании, а в холодном подземелье, по вине собственной глупости. Холод поднимался выше, от ног к самой голове, посеребрив светлые волосы. Первая горькая слеза скатывалась вниз и ударяясь об пол замёрзшей льдинкой. Мысли становились всё более беспорядочными и отрывистыми. Неожиданно вспомнился котёнок, который свалился в колодец с водой, побежал, глупый, за бабочкой и упал. Бабочка улетела, а он так и не вылез. Всю ночь мяукал и скрёб стену, пока не выбился из сил. Мама нашла его утром, когда набирала воду. Такого и принесла домой — маленького, сморщенного с мокрой шерстью. Он долго отогревался у печки, а потом хвостиком за мамой ходил, благодарил за спасение. До сих пор живет у них дома, большой уже стал, крупный, пушистый, с густой серебрянной шерстью. Не увидит он больше его. И родину. И маму. Стало ещё более тяжело на душе. Происходила медленная, но неизбежная трансформация самоуверенного сорвиголовы в маленького мальчика, желающего сейчас только одного — жить. И это было уже почти недоступно. Тепла в организме почти не осталось и приходилось даже дышать поверхностно, чтобы сохранить хотя бы те жалкие его остатки, что находились в уголках скрытых резервов. Скоро и они были исчерпаны, глаза стали медленно закрываться или смерзаться. Сознание уплыло куда-то за пределы пещеры, выкатываясь последними двумя слезинками, превратившимися в блестящие дорожки свежего льда. Душа подростка медленно поднималась с холодного пола и летела в обратном направлении по тёмному тунелю. Туда, где свет. Туда, где тепло. Туда, где новая жизнь. Где встретила его та, кого он не смог добиться на этом свете. Встретила и всплеснула руками. Как так? А вот как...

====== Глава 24. Спасённый падаван ======

«А вот так» — подумал бы любой, увидев, что же происходило снаружи, когда Энакин так неосторожно рискнул самым дорогим, что было у него. Световой день Илума подходил к концу, оставалось всего минут пятнадцать, когда дети начали по одному выходить из пещеры. Первый выбрался, конечно же, Феррус, который со свойственным его бахвальством вытянул перед Йодой правую руку, в которой лежал темно-синий кристалл. Потом вышла Дарра, она выглядела несколько потрепанной, но тем не менее довольной, в её руке приветливо мерцал кристалл зеленого цвета. Дальше вышел Тру с жёлтый кристаллом. Последними вышла троица скромняг и тоже не с пустыми руками. И всё же кого-то не хватало, однако, вход в пещеру был пуст и появляться наружу никто не собирался. Асока задумчиво оглядела всех ребят и поняла, кого недостаёт из семи вошедших туда.

— Энакин — одними губами прошептала тогрута и этот задавленный полувыдох-полустон прозвучал одновременно со скрипом ворот пещеры и тут же они с громким стуком захлопнулись, выпустив пелену сухого снега.

Ещё несколько секунд после этого в душе Асоки ещё жила надежда на то, что вот сейчас послышится грохот и откуда-нибудь сверху посыпется водопад снега, а после и сам Энакин спрыгнет вниз и весело воскликнет:

— Ну, что, здорово я вас разыграл?

А потом рассмеется и побежит к товарищам, до этого показав Асоке найдённый кристалл. Но нет. Было по-прежнему тихо и надежда увидеть мальчика снаружи пещеры таяла вместе с остатками светового дня и отгорела вместе с последним лучем солнца, скрывшегося за полной луной. Становилось холодно и темно, нужно было уже лететь обратно в храм. Но Асока не могла. Не хотела поверить в самое страшное. А оно упорно напоминало о себе этой безмолвной темнотой.

— Где же Энакин? — разорвал тишину тонкий испуганный голос Дарры.

Это привело Тано в чувства и заставило обойти пещеру кругом, теряя остатки надежды. Энакина не было нигде. Другие юнлинги взялись помогать ей. Даже Феррус, отбросив высокомерие, подошёл к Йоде и спросил, что тот думает об этом. Мастер ненадолго задумался, прикрыв глаза и опустившись на снег, чтобы спустя несколько минут встать снова и произвести задумчиво-печально:

— В большой опасности находится он. Жизни в нем почти не ощущаю я. Спасти не удасться его, предчувствия такие мои.

class="book">— Нет! Это неправда! — послышался за их спинами безумный, полный отчаяния крик. Это Асока, подойдя незаметно, услышала неутешительный прогноз Мастера Йоды и всё внутри тогруты взбунтовалось против этого. Нет, этого не может быть. Энакин не мог погибнуть. Асока почувствовала бы это, ведь между ними едва ли не с первого дня знакомства установилась странная, но очень крепкая связь, удивлявшая всех. Каждый будто бы знал заранее, что будет с другим в ближайшее время. Они даже умудрялись заболевать с разницей всего в несколько часов. Что уж говорить о таком происшествии. Она бы непременно узнала, если бы Энакин слился с Силой. Асока не испытывала ещё этого ощущения, но знала, что не спутает его с другим, когда Сила решит её с ним познакомить. И раз так, то какое право имеет этот Магистр вот так спокойно говорить, что Энакина больше нет? Да будь он хоть трижды Гранд-Мастером, у него всё равно нет и никогда не будет того, что есть у неё, у Асоки. Связь с этим нерадивым юнлингом. И на смену неверию пришла мрачная решимость:

— Мастер Йода! Немедленно замолчите! Он жив! Слышите меня? Энакин не умер! Я знаю!

Тогрута стала красной, как закат на её родном Татуине. Голубые глаза её стали узкими и просто метали молнии. Руки сжались в кулаки и растопырились. Капюшон накидки свалился за спину и она широко шагая пошла прямо на Мастера. Феррус потянул её за рукав и зашипел:

— Остановись, ненормальная, выговор схватишь.

Но Асока лишь небрежно скинула его руку, как сбрасывают противное насекомое:

— Сделай милость, уведи остальных! — велела она тоном, вызвавшим бы зависть самого Мастера Винду. Олин неожиданно послушался и направился к группе товарищей, но те всё уже слышали и выдали каждый свою реакцию.

— Вот беда, Энакин погиб! — воскликнула Дарра тоненьким голосом и забыв о правилах, залилась слезами.

— Он был хорошим товарищем — более сдержано произнёс Тру и отвёл глаза, чтобы никто не видел, как в них блеснули слезы.

— Так! А ну всем замолчать! — приказала Асока, услышав эти возгласы — Смотрите не ляпните такое когда я его найду!

И не размышляя более ни одной драгоценной секунды, девушка бросилась к пещере.

— Падаван Тано! Не должна своим эмоциям поддаваться ты! — Мастер Йода выскочил перед ней и зеленой маленькой кочкой вырос на пути Асоки.

— Да идите вы со своими правилами! — рявкнула Тано и схватив его за капюшон накидки, не без помощи Силы швырнула его в сугроб. Мастер отлетел в мягкий снег и утонул в нем, лишь только маленькие ступни торчали на поверхности, смешно болтаясь над сугробом. Асока не обратила на это внимание, остановившись возле наглухо закрытых ворот. Она встала рядом и обхватив их руками, прижалась лбом к прохладному металлу, закрыв глаза. Сначала она увидела лишь слегка колыхавшиеся волны синей темноты, из которых постепенно начал выступать слабый жёлтый огонёк. Настолько ничтожно маленький, что в первый момент она его даже не заметила, лишь после нескольких долгих секунд тщательного разглядывания, во время которых успела много раз разувериться в своих способностях, Асока смогла увидеть эту маленькую точку. Она явилась как знамение с неба, когда Тано уже подумала, что опоздала и готова была пророните первую слезинку. Асока даже подумала, не показалось ли ей, но нет, точка была и светилась своим неярким, но отчетливым свечением. Когда же к нему прибавилось ещё и ужасно отчетливое ощущение холода, забиравшегося в самую душу, превращая кровь в заледеневший поток, девушка открыла глаза и потянулась за мечом. Она войдёт в пещеру и найдёт своего несчастного друга, казавшегося ей сейчас дороже всех и всего на свете. Ворота не поддавались, меч только скользил по поверхности металла, оставляя на ней царапины и разбрасывая искры. Асока злилась на бесплодность своих попыток, но продолжала скребсти ворота. И вдруг по их низу прошлась гудящая волна зеленого света и они начали медленно подниматься вверх, открывая проем. Не так сильно как в первый раз, но достаточно, чтобы пролезть вовнутрь.

— Энергия и энтузиазм с опытом об руку идти всегда должны — послышался сбоку знакомый размеренным голос — Помнить тебе, падаван, об этом следует.

Асока скосила взгляд в сторону и увидела Йоду, не успевшего стряхнуть с накидки снег.

— Чувствам своим доверься ты — говорил он дальше — Смелее вперёд иди.

Тано слегка нагнулась и вошла под своды пещеры, в которой последний раз была лет пять назад. В другое время она бы поддалась ностальгическим воспоминаниям, но сейчас не видела ни сгустков кристаллов, ни сводов галерей, ни гулких коридоров. Ничего, кроме маленькой жёлтой точки, стоящей перед глазами, как сигнальный маяк, не давая предаться унынию. Магистр шёл с ней вровень, опасаясь отстать от высокой длинноногой Тано. Он понимал чувства девушки и представлял, что это значит и что скажет в Совете, когда они найдут мальчика. Мудрый Магистр видел их связь и знал, когда она возникает и между кем. Но сейчас главным было найти его, ведь желтая точка светилась всё слабее. Следовало бы осмотреть каждый угол, но Асока, казалось, знала куда идти и уверенно двигалась вперёд, прямо к гладкому льду озера.

— Падаван Тано, уверена в своём решении ты? — с сомнением протянул Йода, скользя по льду, растопырив ноги. Асока не могла больше слушать его причитания, они мешали ей сосредоточится. И однажды, потеряв окончательно терпение, Тано вновь взяла его за капюшон и закинула себе за спину, как маленького ребёнка.

— Падаван Тано! Падаван Тано! Совету джедаев на твою бесцеремонность пожалуюсь я! — снова закричал Магистр, вцепляясь в плечи девушки когтистыми трёхпалыми руками. Асока даже не обратила внимания на его слова. Плевать она хотела сейчас и на Совет и на Орден и на весь Корусант вцелом. Скажи ей сейчас кто-нибудь, что её исключают, Тано бы даже не вздрогнула. Она была готова на всё, лишь бы увидеть Энакина живым. Вернуться на Татуин. Снова стать рабыней. Даже сделаться собственностью самого противного хатта. Лишь бы он был жив. Лишь бы нашёлся.

«Я никогда. Ни разу больше не рассержусь на него» — подумала Асока, спускаясь в подземелье — «И даже не скажу ничего плохого, когда он снова заговорит о своих чувствах».

— Падаван Тано! — снова послышался голос Йоды — Ходить туда много лет запрещено уже. Опасность там таиться большая!

— Тихо! — прикрикнула Асока, услышав новый звук, перекрывавший причитание Мастера. Этим звуком было тихое, наслышное постороннему уху мелодичное звучание. Тонкий голос, похожий на пение какого-то небесного существа, нечто такое она уже слышала, давно, пять лет назад, когда попала на Илум в первый раз.

«Как же не вовремя» — с раздражением подумала тогрута, которой было сейчас уж точно не до сборки второго меча, который она давно уже заготовила — «Или наоборот. Это знак свыше» — мигом переменилось её мнение, когда она увидела, что в Силе пение идёт параллельно со свечением точки и если она уже почти погасла, то мелодия с каждым шагом становилась всё отчётливей. Она шла откуда-то снизу. Оттуда, куда юнлингам было нельзя. Об этом ей упорно кричал Йода, вися за плечами Асоки, но та не обращала на него внимание, спускаясь по ступенькам и уже стоя возле свежеоткрытой двери. Голос уже не звучал, а просто заливался в монтраллах тогруты. Руки и ноги заледенели и она их почти не чувствовала. Дыхание вырывалось наружу с облаком пара.

— Тут остановись, — отчётливее, чем раньше произнёс Йода — Колодец открытый здесь. Оттого и запрет на вход сюда наложили мы.

Но Асока всё равно пошла туда, правда, будучи предупрежденной, замедлила шаг, остановившись ровно у той самой чёрной дыры, которую не заметил незадачливый юнлинг. Тогрута опустилась на колени, спуская наконец Магистра со своих плеч, но даже не поведя ими, чтобы снять онемение, нагнулась над колодцем и чуть не оглохла. Пение кристалла сделалось таким отчетливым, что она могла услышать каждую ноту. За то от светящейся точки к этому времени остался лишь невнятный расплывчатый блик.

— Я здесь, я иду! — услышало словно во сне уже отключившееся сознание Энакина, безжизненно распростертое на обледеневшем полу ямы. Впрочем, даже если бы он был ещё в сознании, то скорее всего принял бы это за сон или начавшийся бред. Сейчас же и вовсе эти слова прошли незамеченными. Как и то, что в следующий миг его тело оторвалось от поверхности и начало медленно подниматься вверх, то почти не двигаясь, то напротив, почти летя. Это происходило от того, что дрожащие от холода руки Асоки иной раз совсем переставали ей повиноваться и тогда её сменял Мастер Йода, вытянув над зияющей поверхностью трёхпалые руки, направив Силу вниз и поднимая ею на поверхностью безжизненное тело Скайуокера. Безжизненное. Да, верно, подросток был совершенно неподвижен. Его накидка и даже волосы покрывал иней, эта же белая корка была и на лице. Возле глаз виднелись заледеневшие дорожки от слезинок. Дыхание не срывалось с посиневших губ. Любой, увидевший сейчас Энакина, был бы уверен, что он уже мёртв. Любой, не знающий Силу. Впрочем вердикт одарённых сейчас мало отличался от слов простых людей. Жизнь в теле подростка почти отсутствовала. Теперь, идя в обратный путь, нести на себе приходилось уже его. Из-за большой разницы в росте это приходилось делать при помощи Силы. Йода уже не причитал, а лишь молча выполнял необходимое. И когда все трое оказались снаружи, руки Асоки просто отваливались, а дыхание настолько сбилось, что каждый вдох отзывался болью в лёгких.

— Что с ним? Он жив? — тотчас же бросилась к ним Дарра.

— Да нет, умер! Видишь же, не двигается! — возразил ей Феррус.

— Закройся, Олин, лицо не закрыли, значит, живой! — заткнул его Тру.

— Его нужно отнести на корабль. В медотсек — скомандовала Асока — Мастер Йода, отведите остальных к Мастеру Хьюянгу.

Она поняла, что детей надо отвлечь, иначе не дадут меддроиду спокойно выполнить свою работу. Понимал это и Йода. Юнлинги попытались было поспорить, но несколько предупреждавших ударов по льду знаменитой тростью заставили их подчиниться и те неохотно отправились в салон корабля, где их уже ждал дроид-профессор, Мастер Хьюянг, бывший экспертом по сборке световых мечей. Ребята расселись за выставленным столом, а профессор объяснял, что нужно делать, чтобы правильно собрать свой первый и единственный меч. Этого события все шестеро ждали давно и с замиранием сердца мечтали о том, как это произойдёт, сейчас же они лишь машинально складывали детали в нужном порядке. Руки работали отдельно от разума, собирая мечи правильно только благодаря отскакивающей от зубов теории. Думали же все они только о том, что происходит за стенкой. А там происходило не менее важное мероприятие, чем сборка световых мечей — спасение юной жизни. Дроид-медик определил, что Энакин ещё жив, но состояние у него критическое:

— Температура тридцать четыре градуса. Пульс сорок ударов в минуту. Сердцебиение слабо выражено — доложил медик после краткого осмотра и сообщил, что если немедленно не начать лечение, спасти его будет уже нельзя. Организм промёрз почти насквозь. Но здесь, в условиях корабля, можно было сделать очень немного. С Энакина сняли всю одежду, кроме нижнего белья и начали обтирать спиртом, после чего накрыли несколькими одеялами и подключили к искусственному подогревающему элементу. Подросток не приходил в сознание, но его бледная кожа начала понемногу розоветь, а губы разомкнулись и начали шептать что-то невнятное.

— Как он там? С ним всё будет хорошо? — спросила Дарра, заходя в медотсек. Она явно симпатизировала Энакину.

— Не очень хорошо, у него сильное переохлаждение — пояснила Асока, сидевшая возле кушетки.

— Сейчас ему станет лучше — возразила Дарра, подходя к нему — О! Радужный кристалл! Он нашёл его.

Она явно заметила два кристалла, лежавшие на тумбочке, возле кушетки. Их вытащили из намертво сжатых пальцев Энакина и когда Тано взяла в руку оба, то успела заметить, что первый, синий, не вызывал у неё никаких эмоций, за то второй, радужный, залился пением, едва тогрута подняла его к глазам. Тем временем, Дарра присела возле кушетки и робко дотронулась до щеки бесчувственного товарища. Тот, не просыпаясь, улыбнулся и что-то зашептал. Дарра прислушалась и в следующий миг вскочила с койки и как ошпаренная вылетела из медотсека. В дверях едва не столкнулась с Тано и не выдержав бросила ей в лицо:

— Это из-за тебя! Он старался добыть его тебе! Как только не стыдно!

Дарра проскочила в салон, а в ушах у неё до сих пор стоял тихий шёпот, отвечавший на её касание:

— Асока...Асока...я тебя...

— Не вини Тано ни в чем — сказал Йода, слышавший разговор — Порадуйся за неё лучше. Великое свершилось. Падавана своего она обрела.

Если бы только он мог знать какие последствия будут у этой фразы.

====== Глава 25. Трудная роль ======

Многое изменилось за последние полгода. Впрочем, не всё, Орден как и прежде стоял и не желал сдаваться, но вот некоторые его адепты явно претерпели существенные изменения в жизни. После того происшествия на Илуме Асока стала более ответственной и серьёзной, хотя иной раз у неё проскакивали усмешки, что же касалось Энакина, то его эти изменения коснулись больше, чем многих других. Несколько часов во льдах обернулись для него тяжёлым воспалением лёгких, затянувшимся на месяц. Верховный целитель вообще сказала Асоке, что если бы не вовремя принятые меры, он вообще мог бы погибнуть, переохлаждение было критическим. Но и так ему досталось немало — пришлось весь месяц провести в медкорпусе. Первые недели две подросток был между жизнью и смертью, даже целительный транс подчас не помогал ему. Мастер Че не отходила от него, равно как и Асока. Она покидала его палату только на заданий. Даже спала и принимала пищу с ним рядом. Мастер Пло видел горячую привязанность его ученицы к этому юнлингу и лишь тяжело вздыхал, зная как тяжело им будет в дальнейшем, ведь если Орден заподозрит в этом что-то противоречащее правилам, то их насильно разлучат. И старался, как мог, прикрывать их. Впрочем, была у него ещё одна причина так поступать, о которой он, однако, сказать не торопился. А между тем Энакин постепенно выздоравливал, а ещё через пару недель он снова вернулся в свою учебную группу. Он не отстал от программы благодаря Асоке, которая каждый день подробно рассказывала ему о том, что проходили сегодня ребята. Специально присутствовала на занятиях юнлингов и даже несколько раз бралась вести тренировки. Они даже и мечи собрали прямо там, на больничной кровати. Да, именно мечи, тот второй кристалл, из найденных Энакином в ущелье, предназначался Асоке. Она правда долго не хотела его принимать, зная какой ценой Скайуокер достал его, чему немало способствовали слова Дарры, брошенные ей на пороге медотсека. К слову сказать, Асока до сих пор при встречах с ней и на тренировках часто ловила на себе её откровенно неприязненный взгляд. Но Энакин с такой искренней душевной теплотой просил её взять кристалл, что Тано не устояла, ведь тот был ещё очень слаб после болезни и волновать его лучше не стоило. И теперь меча у тогруты было два — салатово-зелёный и радужный, явившийся предметом зависти многих. Но вот на этом хорошее заканчивалось, ведь дальше, начиная со дня выздоровления, с Энакином стали твориться странные и необратимые перемены. Он и раньше был не подарок, часто позволял себе своевольничать и откровенно критиковать правила, но теперь просто переходил все границы. Он откровенно хамил наставникам, пропускал групповые занятия под разными предлогами, а ночами стал и вовсе сбегать из Храма неизвестно куда. Даже Асоке уже с трудом удавалось контролировать его, Энакин уже совсем перестал слушаться старших. А иной раз позволял себе вольности и в адрес Асоки.

— Ты почему отказалась пойти со мной на День Республики? — с видом уязвлённой гордости подошёл он к ней после занятий.

— Понимаешь, туда допускают лишь с рангом не ниже падаванского, юнлингам туда, увы, нельзя, мне очень жаль, но таковы правила — попыталась обьяснить Асока, поражённая недетской твёрдостью в его взгляде. Она, впрочем, тут же сменилась недоверием и даже какой-то злой решимостью.

— Правила? — присвистнул он в явным пренебрежением — Не смешно пошутила. Когда хоть они тебя волновали? Так и скажи, что ты стесняешься. Не хочешь показывать всем, что дружишь с мелким! Боишься, что над тобой посмеются!

— Энакин! — выкрикнула Асока с нескрываемой обидой — Не говори мне так! Ты же прекрасно знаешь, что значит для меня наша дружба! Мне никогда не было важно, сколько нам лет, главное то, что мы нужны друг другу!

Энакин, казалось, не верил ей, если вообще услышал.

— Да хватит тебе уже врать, думаешь, что если я маленький, так ничего и не понимаю! — глаза Энакина светились недобрым огнём и голос чеканил как по металлу — А я знаю. Я всё знаю. Причина в твоём любимом канцлере! Мне доложили, что ты весь праздник не отходила от него, а я скучал в своей комнате!

Асока была больше не в силах этого слушать. К лицу её прилила кровь, а глаза налились ответным гневом. Как сильно бы она не любила этого мальчишку, а бесконечно терпеть такие претензии, граничащие уже с оскорблением, она не собиралась. Руки начали трястись, она даже убрала их за спину и как можно более сдержанно постаралась произнести:

— Думаю, нам лучше проговорить позже, когда ты успокоишься. Сейчас же ты просто невменяем.

И прежде, чем он успел ей что-то ответить, тогрута поспешила уйти, тем более, повод к этому имелся — её давно ждал учитель, чтобы сказать о чем-то важном. Идя по длинному коридору, девушка размышляла о поведении Энакина, о том, каким он сделался в последнее время и почему. А ещё ей было ужасно неприятно, что он позволял себе говорить плохое про канцлера. Почти в открытую выказывает ему свою неприязнь. Неужели же Энакин не видит, какой это удивительный человек, сколько в нем доброты и душевности. Как часто Асока, приходя в его кабинет, уходила из него словно какой-то обновлённой и рождённой заново. Любая проблема, казавшаяся тяжёлой и неразрешимой, рассказанная ему тотчас же превращалась в незначительную неурядицу, которой и значения-то особого придавать не стоило, не то, что переживать о ней. Например, когда Асоке однажды не позволили принять участие в освобождении из тюрьмы Цитадель захваченного Магистра Эвана Пиеля, она страшно обиделась на своего учителя и не хотела даже разговаривать с ним. Конечно, он-то полетел, а она осталась. Стояла вот тут же, возле окна в коридоре, и думала о том, правильно ли поступила, выбрав путь джедая. Ей хотелось самостоятельности, того, чтобы к её решениям прислушивались, уважали их. А по факту... Все только критикуют их, не желая даже как следует рассмотреть, а ведь она уже не маленькая девочка, ей скоро исполнится восемнадцать. За этими невеселыми мыслями её тогда и застал Палпатин.

— В чем дело, Асока? — поинтересовался он как всегда, участливо и даже положил руку ей на плечо — Расстроилась, что на задание не взяли?

Он как всегда угадал всё правильно, девушка в который раз восхитилась его прозорливости.

— Да, Магистр Пло сказал, что эта миссия не для обучения и он просто не имеет права подвергать меня такому риску — ответила она прямолинейно, не став молчать и подбирать слова. Она знала, что тот и сам догадается, что у неё в душе. Так и случилось.

— Знаешь, я думаю, что далеко не всегда такое высказывание нужно принимать на веру. Скорее всего, он просто боится, что ты не справишься — произнёс канцлер, глядя ей в глаза, словно читая мысли.

— Но ведь я должна уметь всё. В том числе и неоправданно рисковать — возразила ему Асока и нахмурилась, припомнив утренний разговор с учителем.

— Я это к тому сказал, что Магистрам зачастую застят глаза правила, и то, что выбивается из них, подлежит ликвидации — поспешил пояснить свою точку зрения Палпатин, складывая на груди идеально ухоженные ладони. Асока тут же спрятала свои, потрескавшиеся и с обломанными ногтями, за спину.

— А если так получается, что правила оказываются бессильны перед действительностью? — спросила она, вспомнив некоторые подробности прошлых бесед — Например, когда я должна нарушить их, чтобы спасти чью-то жизнь. Как быть тогда?

— Думаю, тебе влепят выговор — совершенно серьёзно ответил канцлер — Или же решат переделать кодекс. Сама подумай, что более реально.

Ответ был как всегда конкретным и заставлял задуматься, выводя в итоге к наиболее очевидному ответу, суть которого Асока ещё поняла не до конца и просто боялась произнести вслух даже наедине с собой. Поэтому решила перевести разговор на другое, на то самое злополучное задание. Тот как всегда сказал то, что нужно, не став ни в чем упрекать Асоку, а постаравшись успокоить и понять её. Это вызвало очередную волну нежной благодарности к этому человеку. И потому сейчас Асоке было вдвойне неприятно то, что Энакин его так не любит. Да и учитель относится к их дружбе с явным недоверием. Однако, едва она встретилась с ним сейчас, как все обиды и проблемы были забыты. Ведь Магистр Пло сказал ей такое!

— Асока — начал он серьёзным и задумчивым тоном, словно волновался, произнося эту речь. Тогрута при этом внутренне сжалась, подумав, что сейчас он будет ругать её или отчитывать за очередную шутку над Мастером Винду. Но продолжение превзошло её ожидания:

— На последнем заседании Высший Совет решил, что по итогам последнего тестирования, некоторые из нынешних падаванов в скором времени могут претендовать на звание Рыцаря. Для этого их отправят на финальное испытание, вылет на которое состоится завтра, в восемь утра. Отчего я тебе это рассказываю, Асока? — лукаво отвёл взгляд Пло и дождавшись когда Тано начнёт слегка подпрыгивать от нетерпения, добавил особенным голосом — И ты находишься в числе избранных кандидатов!

Настроение Асоки резко взлетело вверх на недосягаемые вершины, она издала радостный крик и бросилась на шею к своему учителю. Ей было жаль расставаться с ним, но взамен она преобретала самостоятельность. Возможность не выполнять чужие решения, а принимать свои, да ещё и вести за собой других. Быть может даже целую армию из сотни человек. И все они будут слушаться только её. У Асоки даже в глазах потемнело от осознания всего этого. Воображение рисовало ей всё новые и новые картины радужного будущего. Вот она самостоятельно совершает серьёзное задание, при этом спася от смерти несколько сотен мирного населения и теперь, уставшая, но гордая, стоит перед лицом всего Высшего Совета и получает благодарность из рук самого Гранд-Мастера Йоды...

— Я сначала сомневался, стоит ли мне включать тебя в список кандидатов — вплёлся в её мысли голос Магистра Пло — Но Мастер Йода уверил меня, что это стоит того, а так же, после заседания, я встретил верховного канцлера и он так же проголосовал за тебя. И завтра ты можешь стать Рыцарем. Теперь это только в твоих руках.

Асока снова взорвалась радостным воплем и чуть не задушила в объятиях любимого учителя, не думая пока о том, что Рыцарство — это не только почётное звание, но и очень трудная роль. Как нелегки и препятствия на пути к нему. И часто они могут быть связаны не только с самим испытанием, иной раз испытанию подвергается сама душа. Испытанию большого горя...

====== Глава 26. Горькая ревность ======

Разговор с учителем произошёл вечером и сразу после него она отправилась в столовую, от бурного радостного возбуждения разыгрался аппетит. Столовая была пуста, что было неудивительно, ведь юнлинги были на вечерней тренировке, а падаваны уже поужинали. Асока подошла к стойке раздачи, которая была уже почти пуста, лишь у заднего края сиротливо стояла тарелка с почти заветрившимся салатом и стакан почти бесцветного компота. Любой другой бы возмутился, но Асока только вздохнула и взяв предлагаемый ассортимент, устроилась за столиком возле окна. Рабское прошлое научило её не ждать чудес, а брать то, что дают, зная, что лучшего может и не представиться. Она уже подносила ложку ко рту, когда услышала за спиной:

— Привет, Асока, не помешаю?

— Энакин! Конечно же нет, садись рядом — улыбнулась девушка, приглашая его за стол. В свете последних событий обиды на Скайуокера как не бывало, напротив, безумно захотелось разделить с кем-то свою радость. Нет, не с кем-то, именно с ним. С Энакином.

— Асока, прости, я погорячился — словно услышав её мысли сказал подросток — Мне нужно было говорить тебе таких ужасных вещей.

— Да ладно, забыли — легко согласилась Асока, до того ли ей было — Меня собираться сделать Рыцарем. Возможно это произойдёт даже завтра. При этих её словах лицо Энакина расцвело в искренней улыбке, он был от всего сердца рад за подругу.

— Асока, это действительно случилось? Я так счастлив, ведь ты так долго этого хотела — произнёс он наконец и потянулся, чтобы обнять тогруту. Она обняла в ответ и на миг замерла, прижавшись головой к плечу друга.

— Где будут проходить твои испытания? — спросил он снова, когда они вновь сели напротив друг друга — Я слышал, что традиционно они проходят здесь, в Храме.

— Да, всё верно — сказала Асока, немного помедлив — Вот только на этот раз Мастер Йода решил, что будет лучше, если мы отправимся на Тайтон — древнюю планету, где зародился наш Орден, и там, в глубине Храма, провести все испытания.

— Это же безумно интересно, мне не разу не удавалось там побывать — сказал Энакин с небольшим сожалением — Меня ведь ещё нескоро сделают Рыцарем, за то ранг падавана мне уже обещан.

— А ты знаешь, кто будет твоим учителем? — спросила Асока, желая хоть немного проявить ответный интерес к нему.

— Мне не говорят, сказали только одно, что я его хорошо знаю, надеюсь это не Мастер Винду — Энакин с неприкрытым ужасом возвёл взгляд к потолку — Ещё сказали, что учителя мне назначат в ближайшие дни, может даже завтра, как считаешь, мне не слишком рано?

— Ты знаешь, меня тоже не хотели включать в группу избранных кандидатов на испытания — попыталась Асока его приободрить, но в следующую секунду достигла противоположного результата — Однако, верховный канцлер сумел убедить Совет, что я готова стать самостоятельным джедаем. И я очень ему за это признательна.

Стоило ей это сказать, как лицо Энакина стало стремительно краснеть, а губы сжиматься в прямую линию, глаза же принимали всё более жёсткое выражение. Напрасно он весь оставшийся день пытался убедить себя в том, что не стоит придавать такое большое значение общению Асоки и канцлера. Пытался, но все его убеждения пошли прахом, когда Скайуокер увидел каким оживлённым стало лицо Тано, когда она говорила про Палпатина. Оно зарумянилось, губы расплылись в улыбке, а в глазах появился затаенный и глубокий свет. Подросток ни разу не видел, чтобы она была такой говоря об иных людях и вещах. Это подняло из глубины его души очень странное и неизвестное чувство. Оно поднималось наверх тяжёлой душной волной, перекрывая воздух и дымовой завесой прикрывая взор, отчего всё происходящее виделось в ином свете. Очень неприглядном. От этого едкий дым полез в нос и ядом горькой злости растёкся по венам, лишая стражника по имени Сознание возможности контролировать себя. Вскоре стражник был полностью усыплен и эмоции, лишившись охраны, с удовольствием вылезли на поверхность, радуясь нечаянной свободе. И первыми были, конечно же, негативные. Самые нетерпеливые и горячие. Но самые недолгие.

— Опять канцлер! — выкрикнул он с бешенством, хлопнув рукой по столу, отчего стакан с недопитым компотом подпрыгнул и перевернулся — Снова он! Никуда без него!

— Энакин, прекрати, я тебя прошу! — взывала Асока к его разуму — Не устраивай безобразных сцен. Я не в силах этого видеть.

— Не можешь? — тотчас же взвился Энакин — Так я не удивлён. Знаю почему так! Ведь рядом с тобой есть такой хороший и несравненный канцлер, зачем же тебе тогда нужен я, такой мелкий и нескладный!

— Прекрати немедленно! — всё-таки сорвалась Асока на крик — Если ты сейчас же не замолчишь, то я.... Я просто не знаю, что сделаю, перестав отвечать за свои действия.

— А разве ты уже не перестала? — Энакин понимал, что нужно остановиться, но ничего не мог поделать с собой, его упорно несло дальше на волне острой, как бритва, ревности — Да посмотри на себя! В кого ты превращаешься? Ты же только и твердишь, что про своего дорогого канцлера! Догадываюсь, каким путём ты попала в список? Скажи, тебе хоть понравилось? Или с Феррусом лучше было?

Это стало последней каплей и не в силах более сдерживаться, в попытках не обращать внимание на эти откровенно гадкие и унизительные слова в свой адрес, при том совершенно незаслуженные, Асока резко поднялась из-за стола и размахнувшись хлестко ударила по щеке подростка. Энакин вздрогнул и тут же замолчал, его стало немного трясти, а правая щека загорелась огнём, выделяясь на общей бледности. Он часто заморгал и долго не мог найтись с ответом, за то Асока, придя в себя быстрее, почувствовала острую боль раскаяния:

— Прости, я не знаю как это вышло, я не хотела этого, правда — заговорила она негромко, робко дотрагиваясь до плеча друга. Энакин резко отпрянул от неё, словно обжегшись и повернувшись в сторону девушки, пронзил её острым взглядом:

— У канцлера прощение проси. За то, что со мной сейчас сидела.

Голос звучал холодно и жёстко, не позволяя возразить. Асока всё же попробовала подойти и взять за руку, но Скайуокер вырвал её и выскочил из столовой. Тано осталось одна, в смятенных чувствах и с горьким ощущением непоправимости случившегося. Лишь только осознание того, что лишь она одна может ещё как-то изменить ситуацию, не позволяло ей спокойно уйти в свою комнату, чтобы выспаться перед испытанием. До того ли было. Асока отправилась за ним следом, поднявшись на этаж юнлингов, подростка нигде не было, коридор был пустынным и тихим. Комната, где он жил вместе с товарищами тоже была пуста, кровать Энакина, возле стены с краю, выглядела заправленной, покрывало было ровно натянуто, нигде не вмятины, что говорило о том, что и сюда Скайуокер не заходил. И тут Асоку осенило: тайные ходы, известные только ему! Должно быть ими он и воспользовался! И не думая больше не секунды, она отправилась по следу, надеясь, что ангар не заперт. Но ей повезло ещё сильнее — один из спидеров стоял возле него, так и не загнанный внутрь. Времени подумать не было и Тано влетев в кабину пилота, завела мотор и отлетев на приличное расстояние от Храма, не слыша возмущённых возгласов незадачливого хозяина транспорта, используя Силовую связь, попробовала найти Энакина в Силе. И нашла, причём в таком месте, что лучше бы вообще не находила. Путь лежал на Нижние уровни. Вечер уже переходил в ночь и Темная мгла распространилась по улицам. Звёзд сегодня не было видно и свет был только от фонарей. Люди так же ее стремились никуда выйти в такой поздний час и довольно плохую погоду, лишь только тогрута решилась на вылазку. Ей казалось сейчас, что она совсем одна в этом мире и только от неё зависит, что будет с её приятелем. Так же, как и тогда на Илуме, после чего он так сильно начал меняться. Ведь сейчас, как и в тот день, её вело яркое свечение Силового маячка. Только на этот раз точка светилась ярко-оранжевым, даже отдавая красным, что говорило об эмоциональной нестабильности того, чью жизнь она обозначала.

«Это мягко сказано» — сказала бы Сила на размышления Асоки, ведь едва покинув столовую, Энакин ощутил острейшее в своей жизни желание оказаться подальше от Храма. И от Асоки. Эмоции били внутри него ключом и требовали выхода. Его трясло изнутри и хотелось одновременно набить морду противному канцлеру, отнявшему у него Асоку и бросившись к ней продолжить вразумлять, без конца говоря, что Палпатин ей не пара. Он старше её и вообще, никогда не сможет понять и принять её такую, как она есть. И любить тоже никогда не будет, только воспользуется её доверчивостью, а после без сожаления бросит. Это ясно как день. Так зачем же она тогда пропадает часами в его кабинете и преданно смотрит в его глаза. Большие и очень неискренние. Казалось, скажи он ей убить кого-то, даже его, Асока в ответ лишь улыбнётся и сказав: «Будет сделано», пойдёт навстречу Энакину с обнаженным мечом. Она. Его Асока. Которую он просто боготворит и любит первой, после мамы. Как старшую сестру, как лучшую подругу, как... Даже так, как запрещает Кодекс. Он изо дня в день доказывает ей это, думая, что она замечает. Но нет, в мыслях Асоки один канцлер. Только он и никому больше нет места. Мысли об этом обозлили ещё сильнее и сподвигли на совсем уж страшную вещь — назло ей сделать себе ещё хуже. Показать, каким он станет теперь, если уж ей так наплевать на его старания стать лучше. И не став задумываться о последствиях, Скайуокер направился в тайные ходы и привычно взяв из ангара какой-то спидер, на этом раз, вроде, Магистра Кеноби, и полетел на Низы, желая как следует развлечься. На этом уровне было много увеселительных заведений, но Энакина туда не пускали по малолетству. Конечно, он был высоким, выглядел несколько старше своих тринадцати, но лицо, ещё не потерявшее детскую доверчивость, мигом выдавало истинный возраст. И получив очередной отказ на фейс-контроле, Энакин, пробормотав со злостью: «Ну, что за день, напиться и то нельзя!» пошёл в ближайшую подворотню, чтобы сбить эмоции на каком-нибудь пьянице. Подворотня вела ко двору небольшого полуразвалившегося домика, предназначенного под снос, но до сих пор обитаемого. Там, на краю песочницы, сидела компания подростков, возраста Энакина и чуть постарше, и самозабвенно резались в карточную игру. Скайуокер знал, что она называлась саббак и была строжайше запрещена в Ордене. Он не слишком умел в неё играть, но поскольку всегда и всему обучался легко, думал, что смог бы при случае сыграть партию-другую. Словно поняв, что он колеблется, один из игроков, тощий твилек лет шестнадцати в засаленном комбинезоне, крикнул Скайуокеру, похлопав рукой по песочнице:

— Эй ты, джедай, гони сюда, проверь свою удачу! Сила любит таких как ты!

Энакин думал недолго, падать, так уж на самые низы и скоро он уже сидел на грязной песочнице, пересчитывая доставшиеся ему карты. Правила игры были не так уж и сложны, вот только опыта было мало, да и товарищи мастерски умели жульничать. В общем, везение Энакина было недолгим и он начал постепенно сдавать позиции, проигрывая партию за партией. К слову сказать, играли ребята не просто так, а на мелкие монетки и разные другие ценности, бывшие у них и в какой-то момент твилек сказал Скайуокеру:

— Давай, браток, рассчитывайся, проигрался подчистую!

Энакин вздрогнул, не подумав ни на секунду о том, что придётся платить за острые ощущения.

— Но у меня же ничего нет, я не взял с собой ни кредита — попробовал он сопротивляться, но взгляд твилека уже успел хищно пробежаться по его худощавой фигуре и с вожделением замереть на уровне пояса подростка.

— А ну давай сюда! Эта штука дороже тебя стоит! — сказал тот, показывая на меч.

— Но я не могу... — начал было Скайуокер, но после решил, а гори оно всё синим пламенем! И положил серебристую рукоять на бортик песочницы, но прежде, чем твилек его взял, на него вдруг с размаху опустилась тонкая, но ловкая рука оранжевого цвета.

— Так! И что же тут, хатт вас всех задери, происходит? — прозвучало над головами игроков и все они, подняв лица, увидели высокую стройную тогруту, лет восемнадцати с сердитым лицом, а за ней робко переступал с ноги на ногу невысокий щуплый мальчишка, грязный и зареванный. Именно он стал причиной прихода Асоки в этот дворик, причиной, совпавшей с блеском оранжевой силовой точки. Она оставила спидер возле какого-то здания, где сигнал ощущался ярче всего и пошла через подворотню, там, возле грязной стены, послышались сдавленные рыдания. Асока подошла ближе и увидела мальчишку, лет десяти, трущего лицо кулаками. Долг джедая, да и просто сочувствие, заставили подойти:

— О чем ревешь? — спросила она немного насмешливо — И не стыдно тебе, такой большой, а распустил нюни!

По опыту своего детства тогрута знала, что детей социальных низов ни в коем случае нельзя жалеть, они от этого лишь обозляться. С ними надо говорить, как с равными.

— Деньги проиграл — послышалось через всхлипы — Этот Бик всегда обыгрывает. Жульничает и обирает до нитки!

— Сам виноват, раз связался с ним — Асока попробовала воззвать к его самолюбию — Знал ведь небось, что так и будет.

— Знал — вынужден был признаться мальчишка — Я заработать хотел. Матери на подарок.

— Да уж — присвистнула Асока — подарочек явно удался! И много он у тебя выманил?

— Десять кредитов — прорыдал пацанёнок и спрятал глаза.

— Ладно, пошли — вздохнула Тано, пожалев маленького неудачника — покажешь мне кто обидел!

Идти было недалеко, всего несколько метров, и Асока увидела даже больше.

— Вот он, Бик — шепнул мальчик, показывая на твилека.

— Ну сейчас я разберусь! — сказала она воинственно и уперев руки в бока пошла к песочнице, в последний момент перехватив меч Энакина.

— И как это по-твоему называется? — произнесла она грозно, хватая свободной рукой твилека за оба отростка и Силой чуть приподняв над всеми — И не стыдно тебе с маленькими на деньги играть?

— А я что, я ничего — сказал Бик уже не так решительно — Я никого не заставляю, сами играть садятся!

— А если вот так! — добавила она и вытянув руку, сделала так, что твилек ударился об стену.

— Ой! Нельзя же так! — завизжал он как баба.

— Да, ты прав, так нельзя — неожиданно согласилась Асока — За то вот так можно!

И перевернув его вверх ногами, повесила ступнями к оконной решётке.

— Видели? Больше он вас не тронет! — сказала детям Асока и свистнула, призывая дежурного гвардейца — Заберите этого типа, он играет с детьми на деньги — пояснила она, когда страж порядка появился — И выньте у него из кармана десять кредитов!

Преступника увели в полицейский спидер, ребятня разбежалась по домам, рассказывать про необычную спасительницу.

— Ну всё, а теперь бегом к матери — велела тогрута своему маленькому спутнику, давно она ждёт тебя! А с тобой у меня будет отдельный разговор — сказала она уже Энакину — И меч свой забери, мне он не нужен, у меня своих два!

— И что ты меня отчитываешь? — сказал он недовольно, когда они уже сидели в спидере — Ты не моя мать, чтобы делать это.

— И слава Силе, иначе я бы сейчас с ней слилась — ответила она хмурым тоном — Увижу такое ещё и в храм тебя верну уже не я, а сам Йода, чей спидер ты украл!

Больше за всю дорогу они ничего не сказали, слишком ещё были сильны обида и негодование. Ночь уже перевалила за половину и Асоке смертельно хотелось спать, вот только уснуть в эту ночь ей не удастся.

====== Глава 27. Испытание болью ======

Отведя Энакина к себе и убедившись, что он пошёл в комнату, Асока пришла в свою и приготовилась к разборкам с учителем, которого не предупредила об отлучке. Однако, проблемы не случилось, Мастер Пло уже спал на своей половине, похоже он ничуть не удивился отсутствию ученицы, подумав, скорее всего, что Асока, как всегда, пьёт вечерний чай в столовой. Он спал, повернувшись набок, свесив с кровати когтистую руку. Девушка зашла в душевую и ополоснувшись, легла в кровать. Спать хотелось просто неимоверно, усталость просто валила с ног, но устроившись поудобнее и закрыв глаза, Асока вдруг поняла, что заснуть прямо сейчас она не сможет. Слишком много мыслей бродило в её голове. Да и издерганные нервы не способствовали скорому успокоению. Думалось о завтрашнем испытании, о том, сможет ли она его выдержать, об Энакине. Прежде всего о нем. В памяти живо всплыл момент в столовой, когда она его ударила. К глазам подступили слезы, стало ужасно горько и стыдно за саму себя.

— Как я могла? Мне не следовало этого делать — шептала она, сжимая края одеяла — Он же мой друг. Я не должна причинять ему боль. Я должна заботиться о нем беречь.

Конечно, она понимала, что и Энакин был тоже неправ, начав необоснованно обвинять её и высказывать совершенно ужасные и ничем не подтверждённые предположения насчёт неё и канцлера. Но это ничуть не умаляло её собственной вины в глазах тогруты. Она не знала как именно это сделает, но понимала, что должна во, что бы то ни стало помириться с ним и убедить в том, что более никогда не позволит себе ничего такого. Это обещало стать трудной задачей, ведь Энакин, обладая горячим, привязчивым сердцем, необычайно близко к нему воспринимал происходящее с собой и близкими. Эта их ссора явно не была исключением, скорее она подтверждала это правило, как нелегко же будет вернуть его доверие, но Асока знала, что сделает это. Она всей душой любила этого странного, но очень доброго и самоотверженного подростка, который не боялся никого и ничего, в своём желании показать ей свою дружбу. Асока вспомнила, как он сидел всю ночь возле её кровати, когда она пострадала в их драке с Феррусом, а потом, как отлупил его за то, что Феррус пытался к ней пристать, застав врасплох. Но, всё-таки, почему же Энакин так сильно противиться её общению с канцлером? Ведь как часто говорил её дорогой папа, когда у тебя появляются новые друзья, то это не значит, что старые забываются, это говорит о том, что круг любимых тобой расширяется. Любовь не становиться от этого меньше, просто появляются те, кто ещё нуждаются в ней. Ведь любовь — это единственное, что удваивается от того, что ей поделились.

«Просто Энакин пока ещё не понял этого, я завтра же объясню ему всё, он поймёт, я знаю, он же хороший, только очень боиться, что яперестану с ним дружить. Но я и не думаю это делать, он как и прежде мой самый близкий друг и навсегда останется им. Я поговорю с ним завтра и попрошу прошения, и всё станет как прежде» — решила тогрута и наконец-то смогла уснуть. Сон был тяжёлым и неравномерным, Асока всё время просыпалась, а иногда даже в холодном поту и дрожа от липкого ужаса. До того страшным и отчётливо-настоящим казалось ей то, что она видела перед закрытыми глазами. Асока снова переносилась на родную планету, с её двумя солнцами и горящими песками. Увидела свой маленький домик, в котором жила всю сознательную жизнь, но почему же он был пустым и выглядел так, словно его оставили приличное время назад? Причём, оставили стихийно, взяв с собой лишь самое необходимое. Асока чётко видела каждую вещь, слои пыли на них, аккуратно запертый замок. А дальше... Тогрута хотела зажмуриться, чтобы не видеть, но вспомнила, что в видении это невозможно и потому вынуждена была смотреть, что же происходило потом. А это был настоящий ужас. Нет, сперва всё было спокойно, всего лишь небольшое поселение на окраине, каких было много, с невысокими постройками из глины и ветвей сухостоя, оно выглядело бы вполне мирно, если бы не одно, точнее, не один. Тот, чьё лицо фоном охватывало деревню. Лицо жестокого человека с маске из дерева с прорезями для глаз, которые светились нечеловеческой злостью. Не направленной ни на кого конкретно, но впринципе существовавшей в его душе, как существует потребность в сне и пище. Потом, в самом крайнем домике, обстановку которого Асока увидела изнутри, её, прямо в самую душу, ударило острое ощущение боли и страдания, горевшее огнём, проникая в каждую клеточку тела. От этого ощущения становилось трудно дышать и невозможно двигаться, словно под кожей были чувствительные электроды, по которым посекундно пускали ток. Асока замерла и всем своим существом устремилась туда, в этом домик, желая увидеть, кто это зовёт её и чей это искажённый до неузнаваемости нечеловеческой болью голос кричит:

— Асока! Асока! Помоги мне! Я умираю! Прости, я не дождался тебя!

Сознание тогруты плавно перемещалось вовнутрь домика со стандартной обстановкой жилища рабочих фермы. Прошло комнату и маленькую кухню, и вот дошло до подвала, при виде холодной темноты которого, сердце Асоки просто сначала сжалось, а после разорвалось от взрывоподобной боли. Ведь там, выступая из этой темноты, виднелся силуэт несчастного узника. Им был мужчина-тогрут, привязанный между двух стен за руки и за ноги, таким образом, что его спина была вогнута вниз. Лицо его нельзя было увидеть, голова была низко опущена, за то, сквозь разорванный во многих местах рабочий комбинезон виднелись многочисленные раны и ожоги от светового кнута, а так же синяки и застывшая коркой кровь. Он не мог не видеть, не ощущать Асоку, но в какой-то момент у девушки возникло именно такое ощущение, оно усилилось, когда мужчина с трудом поднял голову и посмотрел прямо на Тано. Асока вздрогнула и в первый момент едва не ослепла от ужаса — лица у несчастного просто не было. Оно представляло собой сплошную рану, было даже не сразу понятно, где заканчиваются ссадины и начинаются рот, нос и глаза, всю кожу покрывала коричневая кровавая корка. Нос и губы распухли и посинели, зубы, скорее всего, тоже были разбиты. И вот, когда синие, покрытые ссадинами веки мужчины распахнулись, на Асоку взглянули такие до боли знакомые и родные глаза, взгляд которых вызвал новый приступ слез и отчаянной горечи:

— Папа! — вырвалось из самого сердца девушки — Папа! Милый мой! Дорогой! Что же случилось?

Слезы хлынули потоком, мешая видеть и думать дальше. Тело вздрогнуло и начало куда-то падать, коснувшись наконец холодней поверхности пола. Асока снова вздрогнула и открыла глаза, поняв, что лежит на полу, возле кровати, свалившись с неё во сне. В своём тяжёлом и горьком сне. Асока встала и понимая, что вряд ли сможет теперь заснуть, набросила поверх пижамы халат и осторожно, чтобы не разбудить наставника, прошла на небольшую кухню, где налила стакан воды из небольшого кувшина и выпила его в один глоток. Противная дрожь немного отступила, реальность понемногу возвращалась. Асока села на стул и сжав руки в замок, пыталась убедить себя, что этот сон не более, чем ночной кошмар, спровоцированный тяжёлым нервным днём. Получалось не слишком хорошо, этому мешало изученное на Теории Познания Силы.

«У джедаев не бывает кошмаров, они есть видения будущего» — пронеслись в голове слова Мастера Йоды.

— Так, Асока — приказала она себе как можно строже — А ну немедленно прекрати переживать. Это совершенно беспочвенно. Твой папа сейчас спокойно спит, чего и тебе необходимо. Думай лучше об испытаниях, вот пройдёшь их, станешь Рыцарем, и слетаешь на Татуин, думаю, Совет позволит. А сейчас, немедленно спать, а то завтра будешь как кусок варёного мяса!

Эта отповедь самой себе немного привела в чувства и Асока смогла вернуться к себе, но буквально в дверях столкнулась с учителем. Он, очевидно, разбуженный её голосом, тоже проснулся и не найдя своей ученицы в кровати, отправился на кухню.

— В чем дело, Асока? — спросил он встревоженно — Тебя что-то беспокоит?

Тон его голоса был таким доброжелательным, а взгляд таким внимательным и добрым, что Асоке с небывалой остротой захотелось немедленно всё рассказать ему. Все свои страхи и тяжелые мысли, навеянные сном. Но в последний момент тогрута решила промолчать, ей не хотелось тревожить пожилого учителя, когда поднимать волнение не было особых причин. Однако, не сказать ничего совсем она не могла и потому произнесла, глядя на Пло серьёзными глазами:

— Я не могу уснуть, я очень волнуюсь за завтрашний день. Ведь если я не пройду испытания, что же тогда? Меня отправят в корпуса? Выгонят?

— Ну, что ты такое говоришь, Асока — Мастер даже руками всплеснул от возмущения — Ничего подобного не будет. Если ты провалишься, хотя я уверен, что этого не произойдёт, тебе через какое-то время позволят пройти испытания снова. И так будет до тех пор, пока их результат не оставит Совет довольным.

— Но я всё равно так боюсь — состояние тревоги снова вернулось к девушке, глаза невольно налились слезами, а ноги подломились и она просто упала в объятия подхватившего её учителя.

— Ничего страшного, Асока — сказал он ей, когда они сели на её кровать — Это нормально. Я точно так же переживал, когда готовился к испытаниям, а в итоге прошёл их с первого раза. Поверь, волнения того не стоят.

— А как быть, если на испытаниях проявится то, чего я сама в себе не знаю, например, какой-то внутренний страх и проявление Тьмы. Что же тогда я буду делать? — Асока совсем уже сошла с лица и дала волю нервам.

— Тьма, в тебе? Асока, это же просто смешно. И какой у тебя может быть страх? Ты никогда ничего не боялась. Вспомни как победила в гонках. А как в одиночку уничтожила станцию дроидов? А ведь тебе было только десять — убеждал её Пло, не переставая обнимать за плечи.

— А как они будут проходить? — спросила Асока, немного успокаиваясь.

— А я тебе сейчас расскажу — с готовностью произнёс учитель, радуясь, что Асока немного пришла в себя — Значит, так, всего их будет пять: Испытание сноровки, Испытание убеждений, Испытание духа, Испытание плоти и Испытание проницательности. Первое заключается в проверке навыков боя. Ты будешь сражаться с симулятором противника и парировать все его атаки. Второе и третье будут сложнее, там тебе покажут видения, изображавшие разные ситуации, и пойдёт оценка твоей реакции на них. Четвёртое проверит твоё терпение к холоду, боли, неприятным ощущениям. Пятое же определит степень дара предвидения. Тебе предложат угадать, что скрыто за запертой дверью.

Асока слушала его и понемногу засыпала, почти забыв о своих кошмарах, казавшихся ей уже почти нереальными, невозможными к воплощению. Интересно, а знал ли о них старик Шон, когда точно так же не спал этой ночью, хотя и по другой причине.

====== Глава 28. Утро на Татуине ======

Шон Тано проснулся на рассвете, конечно, вот уже пять лет, он мог позволить себе не вставать так рано, однако, привычка, выработанная рабством не позволяла долго лежать в кровати. И потому, едва солнечные лучи заглянули в оба окна на разных сторонах комнаты, мужчина открыл глаза и почувствовал сильный прилив энергии и жажду деятельности. Он быстро встал и наскоро умывшись, начал с энтузиазмом готовить себе завтрак. Вернее, себе и одной девочке, которая с недавних пор жила вместе с ним. Она ещё мирно спала в другом конце маленького домика на окраине Татуина, одного из типовых построек рабочего посёлка при влагодобывающей ферме. Вот уже несколько лет Шон жил в этом посёлке и работал на ферме. После тяжелой рабской службы, эта казалась ему чуть ли не отдыхом, и часто, отработав смену, мужчина шёл прогуляться по центральному сектору планеты, иногда покупая что-то в лавочках, а иногда и просто гулял безо всякой цели, вспоминая прошлое и думая о настоящем. О будущем мужчина старался не размышлять, просто боялся заглянуть туда и не увидеть того, что хотел бы наблюдать там. Того, о чем уже много лет болело его сердце. Вот и сегодня, закончив на кухне, Шон вышел в небольшой, но чистый двор своего дома и сев на скамейку, посмотрел в чистое, без единого облака, небо, ярко освещённое солнцами-близнецами. Оно было чистым и не омраченным ничем, но вот, очень далеко и на первый взгляд неразличимо, на горизонте мелькнула тёмная маленькая точка, оставляя за собой тонкий белый след, постепенно размывавшийся от воздуха. Его легко можно было не увидеть, но натренированный взгляд Шона заметил летящий в высоте корабль и со щемящей болью смотрел как тот исчезает в далеке.

— Возможно, там сейчас моя девочка, моя Асока. Как же давно я не видел тебя — сказал тогрут вслух, стирая невольно выступившую слезу с морщинистого лица. Он мало изменился за прошедшие годы, лишь только морщин стало больше и мозоли на руках почти перестали сходить с ладоней. И ещё появилось больше мыслей и стремления подолгу бывать в одиночестве, навещая тот уголок своего сердца, где всегда находилось то, чего он никогда не открыл бы постороннему — воспоминания об Асоке, мысли о том, как она сейчас, хорошо ли его девочке. Единственным, что вот уже восемь лет связывало его с ней были эти воспоминания, а так же редкие голографические послания, что он получал раз в полгода. Короткие и приходившие с опозданием. Тано хранил их в своём старом датападе и перед сном часто перечитывал, любуясь на фото своей подросшей дочери, прося Великую Силу быстрее послать им встречу. Лишь только пару лет назад его тоска немного уменьшилась, дав немного места живому существу, такому же, как и он, одинокому и нуждавшемуся в заботе и тепле близкому, точно так же тоскуя об утрате последнего родного человека. Это была маленькая девочка-тогрута, которую Шон встретил на рынке в Мос-Эспа, которая побиралась там и подворовывала у торговцев. Это ужасно раздражало их и те часто поколачивали малолетнюю попрошайку, даже не видя при этом, каким необычным образом она утаскивала у них фрукты и выпечку. Просто вытягивала маленькую ладошку и нужное ей словно само прилетало в неё. Она была грязная и оборванная, и жадно уплетала черствую булку, которую ей только и удалось достать. Впрочем и этим ей не дали насытиться. Пришёл торговец, у которого она постоянно воровала еду и бывший сегодня крайне злым на покупателей, обходивших стороной его лавчонку, и увидев девочку, решил сорвать своё недовольство на ней. Он выхватил из-за спины плетку из сухостоя и хотел уже было излупить несчастную, как вдруг был схвачен за руку чьей-то крепкой ладонью. Это был Шон, решивший, как всегда, прогуляться после работы. Торговец хотел вырваться, но тогрут заломил ему руку назад и тот вынужден был пообещать, что больше не тронет «паршивку». Шон хотел уже было уйти, как вдруг почувствовал, что в его ладонь вцепилась чья-то маленькая ручка. Он нагнулся и увидел ту самую маленькую тогруту, она смотрела на него говорила тихо и робко:

— Спасибо.

Глаза её при этом были полны слез и безумной, почти несбыточной надежды на то, что в её маленькой жизни ещё возможно произойти хоть что-нибудь хорошее. Надежда робкая и почти задавленная осознанием невозможности сбыться. Слишком много она уже успела повидать за свои семь лет. Шон увидел всё это и не сумев выдержать этой маленькой, но ужасно нестерпимой боли страдающего сердца, помимо воли произнёс, глядя на девочку:

— Пойдёшь ко мне жить?

Тогрута на секунду задумалась, словно подумав, что ослышалась, и одновременно со взрослой обстоятельностью взвешивая все плюсы и минусы поступившего предложения. Очевидно плюсов нашла всё-таки больше, так как в следующий момент с сомнением протянула:

— А лупить меня не будете?

Шон едва не прослезился и поспешил заверить девочку, что ей нечего бояться в его доме и после взяв на руки, принёс к себе. Потом взял на ферме воды и велел ей помыться и надеть чистую одежду — старое платье Асоки. Девочка мигом преобразилась и стала похожа на своих ровесниц, счастливых со своими родителями. За ужином она рассказала, что её имя Оуэлла, что она недавно осиротела и ей негде жить. Теперь же, получив крышу над головой и человека, готового заботиться о ней, девочка всеми силами старалась угодить своему второму отцу, помогая по хозяйству, и стараясь не шуметь, когда тот отдыхал. Постепенно и Шон привык к Оуэле, по достоинству оценив её услужливость и скромность и даже не стал ругать её, когда она один раз, увидев в углу робота C-3PO, которого Асока так и не успела доделать, вытащила его во двор и сходив на свалку металлолома, принесла подходящие детали и сделала красивые золотистые щитки, чтобы прикрыть провода и шестеренки. Только потом, уже сделав своё дело, маленькая тогрута страшно засмущалась и спряталась за домом, где и нашёл её вернувшийся с работы Шон. Мужчина очень обрадовался находчивости своей маленькой падчерицы и угостил её конфетами, а робот наконец принял законченный вид и был не менее доволен этим.

— Мастер Оуэла, 3РО любит тебя! — сказал он, блестя глазами. Так в доме воцарился мир и покой, омраченный только переживаниями отца о дочери. Так прошло два года и вот сегодня немолодой тогрут, прежде, чем идти на работу, снова увлёкся воспоминаниями, делясь ими лишь с тишиной раннего утра. Вскоре проснулась Оуэла и выбежала во двор, наслышно встав позади скамейки, чтобы не потревожить мысли приёмного отца. Но мужчина уже сам ощутил её присутствие и повернулся. Девочка была в розовом сарафане и босиком. Она чем-то неуловимо напоминала ему дочь, хотя, кроме расы, особенного сходства между ними не наблюдалось. Оуэла была худенькой, почти прозрачной, с темно-фиолетовой кожей, полоски же на лекку и монтраллах имели лиловый оттенок. Зеленые глаза светились интересом к жизни и одновременно робким желанием помочь.

— Доброе утро, малышка — улыбнулся Шон, погладив её по голове. Оуэла в ответ потерлась щекой о его ладонь:

— Ты снова думал о дочери? — легко догадалась чуткая девочка — Не переживай, она не здесь не потому, что не хочет, а потому, что в Ордене всегда много работы, старый Бен рассказывал.

Шон лишь печально улыбнулся. Он не хуже её знал всё это, но легче ему не становилось. Эта милая добрая девочка могла только отчасти помочь ему побороть эти тяжёлые мысли, но убрать их совсем ей было не под силу. Она понимала это и потому старалась лишний раз не напоминать мужчине об этом, чтоб не тревожить старую рану. Понимал это и он и был очень благодарен Оуэле. Вот и сейчас он приятно удивился такой деликатности и поспешил порадовать девочку.

— Спасибо тебе, милая, ты знаешь, как утешить старика — сказал он с чувством.

— Ты не старик — тут же замахала руками Оуэла — Ты у меня самый лучший — и тут же поцеловала его в щеку.

— Хорошо, что ты у меня есть, малышка — ответил тот, окончательно растрогавшись — Сегодня после работы я принесу тебе то, что ты любишь.

Девочка радостно обняла мужчину и они вернулись в дом, чтобы позавтракать, и после этого Шон отправился на ферму. И едва придя туда, он понял, что день будет непростым, хозяин, весьма крупный мужчина с недобрым лицом и жадно блестевшими глазами был как-то особенно требователен и зол. Он постоянно кричал на рабочих и придирался к ним без видимого повода. Позже Шону объяснили, что кто-то из работников подрядился по вечерам сливать воду из конденсатора и уносить домой для личных нужд. Это было строжайше запрещено. Вода выдавалась жителям посёлка раз в неделю, в количестве, строго рассчитанном для пищи и омовения. Определённое количество на одного жителя. А тут уже которую неделю недосчитались уже такого объема, что хватило бы на половину рабочего посёлка, чтобы напиться и вымыться. Это грозило хозяину серьёзной проблемой при уплате налогов Джаббе. Это привело хозяина в бешенство и он задался целью изловить вора и выместить на нем всю злость за унижения перед хаттом, в попытке выпросить отсрочку выплаты долга. Но время шло, а вор не находился, а долг рос и Джабба уже терял терпение, всё чаще и чаще напоминая мужчине о необходимости выплаты, в противном случае грозясь сровнять его жалкую ферму с землёй, а его дочь сделать своей главной рабыней и наложницей. Это подействовало сильнее всего, ведь дочь была единственным в мире существом, которое он любил и потому фермер взялся сегодня же поймать гадкого вора, не уходя домой до тех пор, пока те не поймают кого-то, кто хотя бы приблизительно подходит по приметам. Впрочем, одна зацепка у него уже имелась, полученная в конце рабочего дня — на видеозаписи с наружнего конденсора виднелась невысокая худощавая фигура в плаще, капюшон однажды ненадолго свалился, невольно обличая преступника. Хозяин упорно не хотел в это верить и сегодня решил проверить свои мысли, оставшись на работе до ночи. Ждать пришлось недолго, буквально до конца сегодняшней смены. Преступник явился минут через пять, не постеснявшись никого и ничего.

— Схватить его! — крикнул хозяин своим охранникам и те незамедлительно бросились к мародеру, не подумав даже выяснить, был ли он таковым на самом деле, или же его привела к конденсору совсем другая цель, более простая и безобидная.

А в это самое время маленькая Оуэла сидела возле окна и глядя на темнеющий двор ждала когда же придёт приемный отец.

====== Глава 29. Ты куда? ======

Асока проснулась разбитой и вялой, с трудом открыв глаза. Волнения прошедшей ночи не отпускали её, не хотелось никого видеть и никуда идти. Даже думать не было желания, до того сильно потряс девушку сон. Никогда раньше не снилось Асоке ничего такого, и теперь, стоило ей только прикрыть глаза, как перед ними тут же вставал отец, таким, каким он привиделся ей. От этого сердце тогруты сжималось и слезы начиняли заливать глаза. Она всеми силами пыталась успокоиться и даже смогла что-то съесть на завтрак, но всё равно когда её в положенное время, в числе других счастливчиков-падаванов, повели на корабль, девушка старалась лишний раз не поднимать взгляд и ни с кем не разговаривать. Никто не заметил ничего необычного в таком состоянии девушки, все списали это на то, что она волнуется за испытания. На самом же деле Асока про них даже не думала, можно сказать, ей было наплевать на то, как она пройдёт их и пройдёт ли. Да и можно ли думать хоть о чем-то другом, когда все мысли заняты только отцом. Почему же она увидела его во сне? Нет, он и раньше ей снился, но всегда такой, каким она его запомнила, улетая с Татуина. Бодрый, сильный, всегда с улыбкой. Иным Асока его и не знала, ведь Шон никогда не позволял себе выглядеть слабым в глазах своей девочки. И потому, впервые увидев его иным, девушка не могла найти себе места от мыслей об этом. Она даже не особенно смотрела по сторонам и не видела, что рядом с ней сидит тот, кто любил её ничуть не меньше отца, хотя и несколько иной любовью. Правда сейчас он был так сильно обижен, что не хотел даже лететь вместе с ней, но Мастер Йода сказал, что его присутствие на испытании падаванов будет необходимо и Энакин, скрепя сердце, согласился. И вот он сидел рядом с Асокой и старался не смотреть на неё, ожидая, что именно она должна сделать шаг к примирению, не зная, что о нем тогрута сейчас даже не думает. Кораблей было несколько, они плавно летели друг за другом, пока не достигли наконец орбиты Тайтона — планеты зарождения Силы, где прежде жили предки нынешнего Ордена Джедаев, служители культа дже’даи. Это им принадлежал древний храм, состоящий из двух этажей, куда теперь и сопровождали учеников несколько особенно заслуженных Магистров, в число которых вошли Мастер Йода, Винду и Пло. Сама планета произвела впечатление на учеников своей первозданной природой с её зелёными полями и невиданными растениями, равно как и сам храм. Он вообще казался настоящим чудом света, поражая красотой стариной архитектурой. Все смотрели на него и ждали, когда им разрешено будет войти туда и посмотреть, что он являет собой изнутри. Одна только Асока смотрела вовсе не в сторону древнего святилища и слышала совсем не напутствия Магистров, а хриплый полустон, взывавший к самому сердцу тогруты:

— Асока! Приди ко мне! Я больше не в силах бороться! Я скоро умру.

Этот голос проникал в сознание, мешая услышать что-то ещё помимо себя, блокируя отчаянные попытки удержаться в мире реальности, не упав окончательно в мир видений. И Асока понимала, что ещё немного и она окончательно сдастся и сделает то, к чему упорно вела её Сила, воздействуя через сон. Она уже помимо воли посмотрела в сторону, где остались корабли и вспоминала как звучат координаты Татуина. Ещё немного, ещё несколько секунд отчаянной борьбы с самой собой, ещё одна секунда замешательства и тоненькая фигурка, на миг оглянувшись, резко отрывается от группы товарищей и стремительно несётся к кораблям, рванув на себя двери ближайшего, кажется того, который пилотировал Винду, но ей сейчас было всё равно. Она так давно уже не была на родной планете, что это видение, повторявшееся за утро раз за разом просто не могло не посеять в её душе сомнение о своей случайности. И ещё спустя несколько секунд, ушедших на восстановление дыхания и введения в бортовой компьютер координат Татуина, моля Силу, чтобы корабль смог взлететь. Асока не видела ничего вокруг и конечно же не заметила, как буквально на мгновение позже неё следом за ней с вопросом: «Ты куда?» заданным почти недоуменным криком, понеслась ещё одна высокая худая фигура, так же никем не замеченная. Да и какое там, если Тано забыла даже о том, что вульгарно сбегает с испытаний и её ждёт за это как минимум выговор, а в самом плохом случае отчисление из Ордена. Уж тут-то Совет не постесняется и быстро припомнит своенравной тогруте все её былые прегрешения, начиная с первого дня в Храме. Нет, всё это не волновало Асоку, равно как и то обстоятельство, что вслед за ней на корабль забрался ещё один пассажир, устроившийся в салоне. Он сам не понимал зачем пошёл за ней, и даже почему окликнул, ведь со вчерашнего вечера Энакин твёрдо решил больше не позволять Асоке управлять своими чувствами. Хватило ему вчерашнего, когда кто-то из дворовых игроков бросил ему вслед презрительное: «Ещё бы мамочку свою привёл на разборки, что ж только подружку-то?», другой выразился не лучше: «А ничего она у тебя, одолжишь при случае?» Энакину стало ужасно стыдно и неприятно, что Асока застала его за таким непристойным занятием как игра в саббак на деньги, а в его случае на меч. Но ещё хуже было от осознания того, что он позволил ей увидеть себя слабым, неспособным на решительные действия, она же своими только показала это на практике. Можно ли простить такое унижение, даже если оно сделано невольно и из лучших побуждений? Энакин твёрдо считал, что нет, нельзя, но сейчас увидел, что переживания о ней постепенно пересиливают обиду и именно поэтому он сейчас и сидел в салоне корабля, летевшего на Татуин. Пилот был не слишком опытный, за то крайне талантливый, отчасти именно поэтому, а отчасти и благодаря автоматическому управлению полет завершился весьма успешно. В течении всего времени полёта Асока отчаянно убеждала себя, что вот, сейчас она зайдёт в свой маленький домик, увидит дорогого папу, обнимет его и все тревоги отступят на второй план, оказавшись всего лишь бредовым кошмаром. Ведь всё это было лишь потому только, что она давно его не видела, теперь же Асока исправит это и всё равно ей, что будет потом и как отреагирует Орден. Только сейчас, с небывалой остротой девушка осознавала как дорог ей был её прежний мир, оставленный ради лучшей доли. Нет, думая так, она имела ввиду не Татуин и не лавку мерзкого Уотто, тот мир и покой, царивший в домике на окраине, где за вечерним чаем сидели двое тогрутов, мужчина и маленькая девочка, больше всего на свете любившие друг друга, разговаривая обо всем, что приходило в голову и счастливые одним только обществом друг друга. Это ли не важнее тех самых возможностей и блестящего будущего, которые предоставил её отец, принеся в жертву самое дорогое? Лишь только теперь Асока в полной мере ощутила как пусто и как холодно было у неё в душе всё это время и что никакие новые впечатления и увлекательные задания так и не смогли этого вытеснить.

«Ну ничего, вот сейчас я его увижу и всё снова будет в порядке. Хорошо и тепло. Как раньше. Только бы увидеть его» — думала Асока, слезая с трапа, а за ней, бесшумным конвоем, направлялся и Энакин, он шёл и до поры до времени не обнаруживал себя, ждал, когда это можно будет сделать. Тогрута тем временем шла по горячему песку и оглядываясь вокруг, думала, что на последние восемь лет Татуин не изменился, всё те же пьяницы, бедные лачуги и наглые рабовладельцы. Всё те же пески, не знавшие времени и два солнца, невозмутимо взиравшие на взволнованную молодую тогруту в красной тунике и серых обтягивающих лосинах, высокие коричневые сапоги разбрасывали вокруг песок, а тонкая золотистая цепочка, красиво лежавшая между монтраллами девушки, блестела в лучах этих багровых близнецов. Путь её лежал к знакомому до боли в сердце маленькому домику, который стоял на самой окраине. И вот он наконец показался. Среди других, похожих на него, Асока всё равно бы его узнала, так как успела уже изучить каждую трещинку этой глинобитной мазанки, где всегда приветливо светились окна, на которых висели голубые занавески. Но подойдя поближе, Асока замерла, не сразу поверив глазам — окна дома были темны, а занавески сменились на ярко-красные, рубиновые. Тогрута невольно вспомнила, что когда-то давно её отец увидел такую ткань на местном рынке и долго сокрушался тому, что не смог её купить — она стоила целую зарплату раба. А у Асоки потом ещё долго горело внутри от того, что и она не может обеспечить отцу достойное существование. И вот теперь эти самые вожделенные занавески висели на окнах её домика. Но её ли? Асока подошла к дверям и на всякий случай постучалась, хотя прежде никогда этого не делала, ведь отец знал, что кроме неё сюда никто не ходит. Только в этот раз ответила ей мертвая тишина, даже шагов за дверью не было слышно. Асока с сожалением отошла от крыльца и лишь тогда увидела на двери большой замок.

— Куда же он пропал? Не может быть, чтобы он продал своё жилище — рассуждала она вслух, поворачивая в другую сторону, надеясь, что если уж её отец сменил проживание, то хоть лавка Уотто не поменяла хозяина. Так и оказалось, лавка стояла на месте, как и прежде предлагая невзыскательным жителям планеты всякий металлический хлам. За прилавком сидел какой-то светловолосый юноша и низко склонив голову, сосредоточенно ковырялся в моторе гоночного кара. Было заметно, что он не знает как починить его. Асока присмотрелась к его действиям и помимо воли заговорила:

— Возьми более узкий ключ, а вот сюда капни смазки, затем, неспеша затягивай.

Юноша машинально повторил эти действия руками и только потом додумался посмотреть на говорившую:

— Спасибо, так действительно лучше!

— Дай-ка взгляну, что там приключилось — сказала Асока и не дожидаясь ответа от тугодума, взяла мотор в руки и профессиональным взглядом осмотрела его внутренности. Поломка была несложной и забрав у парня инструменты, Тано легко закончила ремонт, подозревая, что этот парнишка провозился бы с ним до захода солнц. На шум из недр лавки выглянул и сам хозяин. Казалось, за то время, что они не виделись, живот Уотто выпятился ещё сильнее, а правый клык окончательно сломался, оставив его длинный крючковатый нос нависать только над левым.

— Что вам угодно, прекрасная госпожа? — мигом расплылся в беззубой улыбке тейдорианец, отчего его лицо стало выглядеть ещё отвратительней. Он явно не узнал Асоку, да впрочем и она тоже не горела желанием назвать себя, ведь горячая радость тейдорианца с его костлявыми объятиями и слюнявыми поцелуями было, мягко говоря, не тем, ради чего она сюда прилетела.

— Я ищу Шона Тано — заявила девушка прямо и жёстко, не желая тратить время на лишние церемонии и этими словами невольно выдала себя, да ещё и работник добавил:

— Хозяин, помогите ей, если бы не она, я бы не справился с поломкой, она же вмиг починила мотор.

Это произвело впечатление на Уотто и заставило его внимательно посмотреть на тогруту подслеповатыми глазами и даже подлететь прямо к ней, чтобы удеьиться в своих предположениях. Видя это, Асока внутренне сжалась, предвидя, что будет дальше, и мысленно послала болтуну тысячи хаттских проклятий. И не ошиблась.

— Асока! Вот это да! — заорал тейдорианец на всю улицу и радостно захлопал крыльями — Я не верю, что это ты, малышка Сока, как же ты вымахала!

Уотто прямо распирало от ностальгических чувств и Асоке пришлось вытерпеть все семь кругов ада в виде тех самых объятий с приветственными поцелуями, чашку чая, отдающего пылью, кучу баек о его житье-бытье. Энакин стоял снаружи и ничего не видел, а Асока надеялась, что уж теперь-то Уотто не откажется рассказать ей про отца.

— Где я могу найти папу? — решилась она спросить, когда чашка опустела — Его дом явно принадлежит другим людям.

Уотто казалось не удивился её вопросу и совершенно спокойно ответил:

— Да, всё верно, старик Шон больше не живет там, причём уже пять лет, поскольку именно столько прошло с момента, как он у меня не работает.

— То есть как это, не работает? — глаза Асоки изумленно распахнулись.

— А вот так, девочка — так же невозмутимое-равнодушно произнёс Уотто — В то время Джабба велел мне сократить часть рабов, так как я не мог больше платить им как положено, а твой отец, сама понимаешь, уже немолод, силы не те, что раньше и вот, я решил отпустить старика на вольные хлеба.

— А как мне его найти? — повторила Асока первоначальный вопрос, поёрзав на стуле от нетерпения.

— А этого я уже не знаю — протянул Уотто, похлопывая крыльями — Я не интересуюсь отработанными сотрудниками, хотя... — добавил он, видя, что лицо тогруты посуровело, а руки словно случайно легли на два меча, висевших на поясе — Вроде бы он оставлял свой новый адрес, сейчас пороюсь в старых записях.

Рылся он на протяжении минут пятнадцати, при этом швыряясь на улицу чем ни попадя, поняв, что нашёл не то и наконец сдув пыль с древнего гроссбуха, пролистал несколько страниц и ткнул изогнутым пальцем в запись:

— Вот, ферма по добыче влаги, хозяина зовут Билли Спаркс. Там он теперь работает и живет в местном посёлке, это окраина Мос-Айсли.

Асока мигом переписала адрес себе на ладонь и вскочив со стула начала горячо благодарить Уотто:

— Спасибо тебе, я всегда знала, что в душе ты добрый, раз дал свободу моему отцу.

— Да ладно тебе развозить сопли — небрежно усмехнулся тейдорианец, пряча довольную улыбку — Если, что тоже сюда возвращайся, вспомни как мы прежде тут душа в душу служили.

— Да нет, спасибо, меня и в Ордене неплохо кормят — мрачно пошутила Асока и вышла из прохладной лавки на душную улицу. Проходя мимо лавок других торговцев девушка увидела у одного из них ту самую ткань красного рубинового цвета, которая некогда понравилась Шону и недолго думая купила два метра. Денег у неё и раньше было немного, но тех, что иногда давали ей о Ордене успешно хватило на покупку и радостно улыбнувшись, девушка уже предвкушала как подарит её отцу, не зная ещё в каких обстоятельствах она ему пригодится.

====== Глава 30. Почему именно он? ======

Ферма оказалась не так далеко и уже за каньоном Нищего показались крыши домов рабочего посёлка. Возле края каньона стояла маленькая хижина старого Бена, Асока подумала, что надо будет зайти и к нему, старик явно обрадуется ей. Но потом, прежде всего нужно увидеть папу. Она быстро дошла до посёлка, вернее, дошли они, хотя Энакин до сих пор находился в тени и шёл чуть сзади. Мальчик будто бы Силой ощущал, что вскоре Асоке понадобится присутствие близкого человека. Они уже стояли возле одинаковых типовых одноэтажных построек из белой глины, выросших, словно грибы, вокруг здания влагодобывающей фермы с высокими шпилями конденсаторов. Трудно было бы найти нужный дом, но только не тому, кто был чувствителен к Силе. Правда едва закрыв глаза, Асока увидела нечто странное — тёплое родное свечение исходило сразу от двух домов: крайнего в посёлке, такого же, как и другие, и самого первого, выглядевшего и больше и роскошнее других, словно уменьшенная копия дворца хаттов. Вот только почему-то свечение в обоих случаях имело не ровный жёлтый оттенок, какой Асока обычно ощущала возле отца, а какое-то болезненно-красноватое, говорившее о высокой концентрации боли и страдания. Она даже не знала куда ей отправиться прежде всего и решила начать с крайнего. Он больше подходил к описанию нового жилища такого человека, как её папа. Асока поднялась на крыльцо и постучала. В этот раз ей открыли, хотя и не сразу, но услышав за дверью тяжёлые мужские шаги, Асока так обрадовалась, что даже не почувствовала, чьи они и едва дверь распахнулась, как девушка тут же бросилась на шею стоявшему на пороге мужчине.

— Папа! — закричала она радостно — Как же я рада, что вижу тебя!

Но слегка отстранившись, Тано почувствовала, что радость от долгожданной встречи медленно, но верно сменяется неловкостью и разочарованием. Перед ней был не Шон и даже ни капли не похожий на него мужчина человеческой расы, крупный, с седыми волосами, зеленоглазый и смуглый от несходящего загара, одетый в льняную рубаху и серые брюки. В одной руке он держал трость, опираясь на которую, стоял и с недоумением и даже сочувствием смотрел на Асоку. Тано в свою очередь тоже рассмотрела нового знакомого и заметила, что на лице его виднеются ссадины и синяки, а переместив взгляд на ноги, увидела, что правой у него нет, её заменял грубый протез из серого металла. Но что же он делает тут, в доме её отца?

— Здравствуйте — начала она, невольно робея — Я хотела бы увидеть Шона Тано, вы не знаете, где он?

— Я знаю, кто ты — выкрикнула вдруг девочка-тогрута, лет девяти, выскакивая вперёд мужчины — Ты Асока, папа много про тебя рассказывал.

— Папа? — недоуменно проговорила Асока — Я ничего не понимаю.

— Меня зовут Клигг Ларс, я сосед Шона. Пойдём в дом, я тебе всё расскажу — сказал мужчина и постукивая тростью, вошёл в сени, отвернулся он очень поспешно, однако Асока увидела грусть во взглядах обоих, его и девочки. Ей ничего не осталось, кроме как войти. Энакин остался на улице, прячась за стеной дома, но слыша каждого слово мужчины. И ему стало очень плохо, впрочем, всё равно не так, как было сейчас Асоке, когда мужчина, заварив чай и поставив чашку перед ней, начал рассказывать:

— Понимаешь, Шон уже несколько лет работал на этой ферме, был одним из лучших работников и все в посёлке знали это, любя его за отзывчивость и доброе отношение к нам, но вот с недавних пор на ферме участились случаи воровства, кто-то подрядился сливать воду из конденсоров и хозяин решил сам проследить за конденсорами.

— А почему был? — вырвалось у Асоки, когда про её отца сказали в прошедшем времени. Клигг не сразу ответил, подозрительно долго собираясь с мыслями, тогруте даже пришлось поторопить его:

— Скажите мне, прошу вас, скажите, где он? — почти крикнула она в отчаянии, блестя глазами от нарастающей тревоги.

— Я знаю, где он — влезла в разговор девочка, назвавшаяся Оуэлой.

— Подожди, милая — остановил её мужчина — Лучше расскажу я, хоть это и будет непросто. В общем, Асока, как я уже говорил ранее, на ферме завёлся вор — Клигг тянул время, не зная как сообщить самое тяжёлое для девушки — И оставшись на весь вечер у конденсаторов, хозяин смог поймать того, на кого пало подозрение. И даже не понял как сильно ошибся. Шон приходит туда каждый вечер, чтобы собрать грибы, растущие возле конденсоров, так было и в этот раз, отчего, решив, что именно он и есть вор, хозяин схватил твоего отца и заперев в подвале, приказал избивать, пока тот не сознается и не вернёт деньги за украденный товар.

— Его поймали почти неделю назад — сказала Оуэла и шмыгнула носом — И даже не усомнились, что он вор, а это неправда. Мой папа никогда не ворует, он самый честный из всех, кого я знаю!

— Да как он вообще мог подумать такое? — возмутилась Асока, вскакивая со стула — Я немедленно отправлюсь туда! Я разберусь!

— Постой, девочка — остановил её Клигг — туда не так-то легко добраться. Его держат в подсобке дома хозяина, в подвальном помещении. Там такая охрана, что ни в жизнь не пропустят. Мы уже пытались, двенадцать крепких мужчин из посёлка направились туда...вернулись четверо... — Мужчина тяжело вздохнул и развёл руками — А я даже потерял ногу. И теперь не могу продолжать поиски, пока не поправлюсь.

— Нужно же что-то делать, нельзя вот так сидеть и ждать — Асока чувствовала, что должна немедленно что-то сделать.

— Боюсь, тут уже ничем не помочь — снова вздохнул Клигг — Прошло уже больше недели, он вряд ли смог бы столько продержаться. Хозяин не знает милости.

— Я сейчас! Я скоро вернусь! — не слушая его дальше крикнула Асока и вылетев из дома, села на замеченный ранее в соседнем дворе спидер хозяина и разогнавшись на полную скорость, стремительно понеслась на другой конец посёлка к роскошному дому фермера. Сила гнала её вперёд, указывая правильность направления, вот только она ли заставила девушку, остановившись возле подсобки, подлететь к двоим охранникам расы никто и на ходу активировав мечи, одному снести голову, а второго проткнуть насквозь и этим же мечом секундой позже, разрубить замок на подсобке и ворваться в прохладное тёмное помещение, освещённое лишь светом её клинков, зеленого и радужного. Вниз вела небольшая лестница, которую тогрута преодолела в одно мгновение, чтобы через ещё одно увидеть картину, ещё более страшную, чем в ночном видении. Там, в темноте подвала, над прогнившим полом, подвешенный меж стенами на цепи, висел её любимый отец. Он был очень измучен голодом, обезвоживанием и побоями. Прежде всего ими. Его лицо было разбито, а все видимые в разорванной одежде участки тела представляли собой сплошные синяки и кровавые раны, естественный карамельный цвет кожи был уже совершенно не виден. А на растянутой в цепях грудной клетке торчали переломанные рёбра. Опухшие синие веки уже почти не открывались, у него просто не было на это сил. Когда Шона только схватили и даже не став слушать, приволокли сюда, он тщетно пытался опровергнуть предъявленные обвинения, но опять же никто этому не внял, тогда мужчину начали бить и требовать отдать деньги или украденное. Ни того, ни другого у Шона не было, а версия о том, что он просто собирал грибы, встречала только злые усмешки, сыпавшиеся новыми ударами. Когда же им в конце-концов надоедало его избивать, не получая отдачи, охранники вешали мужчину на цепи и уходили, чтобы через несколько часов вернуться и продолжить допрос, имевший всё тот же результат, то есть полное нежелание признаваться. При этом Шон видел, что злость охранников не была направлена на него лично, она была против самой ситуации, ведь в перерывах между избиениями, они бывало даже разговаривали с ним и довольно вежливо. Однако, это не соотносилось с тем, что происходило на деле. Сегодня шёл уже восьмой день этих мучений и Шон уже понимал, что ему осталось недолго и всё, о чем он теперь просил Великую Силу — это хоть раз увидеть свою девочку. И вот наконец-то, во сне или наяву?

— Папа, я здесь! Ты слышишь? Это я, твоя Асока! Сейчас я спасу тебя — знакомый звонкий голос доносился с трудом до залитых засохшей кровью монтраллов, Шон даже подумал, что его уже нет, а этот голос идёт с неба. Но нет, мужчина был жив, он с трудом приоткрыл помутневшие глаза с тёмными от крови белками. И что же увидел этот измученный взгляд? Прямо перед ним стояла высокая и стройная молодая тогрута в одежде джедая, в руках у неё были два световых меча, одним из которых, светившимся всеми цветами радуги, она легко разрубила державшие его цепи и подхватив падающее тело, опустилась на пол. Голова Шона оказалась на коленях девушки. Она старалась не двигаться, чтобы не причинять отцу дополнительной боли, а он смотрел на неё, узнавая и нет свою девочку, но вот их взгляды встретились.

— Асока.... девочка моя — сорвалось со страшным хрипом с разбитых губ — Ты здесь...ты со мной...я рад, что вижу тебя...

— Папа, милый мой, пожалуйста, не волнуйся, береги силы, потом непременно пообщаемся — сказала Асока, наклоняясь к нему — А сейчас не нужно, скоро тебе помогут.

— Асока, ты выросла, твоя мечта.... сбылась — прохрипел Шон уже со свистом — Я...Я люблю тебя, милая...

Дыхание сбилось и замерло где-то в груди, мужчина пытался вдохнуть, но этого не получалось, потом воздух всё-таки вырвался наружу, заставив грудную клетку пару раз вздрогнуть и замереть, а глаза потускнеть и медленно закрыться.

— Папа! Не оставляй меня! Только не сейчас! Когда мы снова вместе! Нет! Только не ты! Только не мой дорогой папа! — Асока срывалась на крик от невыразимого отчаяния, сжимая руку отца,пытаясь согреть. Но Шон не ответил, его уже не было в этом мире. Девушка это увидела, но никак не хотела принять, продолжая сидеть рядом с отцом, не желая признавать его смерть, до того невероятным казалось подобное. Её отец, всегда такой сильный и бодрый. Неужели это он сейчас так безжизненно лежит, не обращая внимания на слёзы своей любимицы, капающие на его лицо и холодеющие руки? Нет, это явно не он, а какой-то другой тогрут, измученный пытками, умерший, испытав последнюю радость. Но реальность вскоре неумолимо напомнила о себе, когда в сознание Асоки пробился шум прилетевшего спидера. Она поняла кому он принадлежал и постепенно слезы утраты сменились в её душе на чувства слепящей глаза ярости, которая, как голодный ранкор вонзало ей в душу клыки, принуждая насытить её кровью. Асока поняла это и даже не воспротивилось, на это просто не было сил, да и желания тоже, за то имелось другое — растоптать и стереть с лица земли семейку этого тучного борова, поднимавшегося сейчас по лестнице в свой дворец, в сопровождении разодетой жены и расфуфыренной дочери. И секунду спустя Асока была уже там, а её мечи, страшно гудя, летали направо и налево, не разбирая путей, снося всё и всех, кого могли встретить. Первыми свалились охранники, один разрубленным надвое, другое — с проткнутым животом. Дальше настал черёд хозяев, первым попался глава семьи, но не с него планировала начать тогрута. Её левая рука вцепилась в волосы завизжавшей жены, а ноги толкнули об стену дочь. Хозяин кинулся было на Асоку, но та отбросила его Силой к другой стене, намеренно не выводя из сознания, пусть сначала увидит, как это бывает, когда на его глазах погибают близкие, а он ничего не может сделать. И Асока с большим наслаждением сперва несколько раз протащила перед ним его жену, таская по полу за волосы, а после била об стену, пока та не испустила дух, а за малейшую возможность вмешаться, хозяин получал Силовой удар.

— Вот, можете слизать её мозги, говорят, они вкусные — злорадно сказала Тано и схватилась за дочь, лупя и её об стену, то головой, то спиной, пока она не дошла до такого состояния, в каком Асока нашла своего отца.

— Отпусти её — взмолился несчастный хозяин, при виде крови дочери, забрызгавшей стену — Я правда осознаю, что ошибся.

— Отпустить? Да легко! — неожиданно сдалась Асока — Хотел дочку? Лови!

И подняв её Силой, тогрута отправила избитую в раскрытые объятия отца и едва она там оказалась, как Асока со злым смешком воткнула ей в спину оба меча. Та упала бездыханной. Поняв, что остался совсем один, мужчина горько зарыдал и упал на колени перед Тано, упрашивать сохранить ему хотя бы жизнь. И даже добавил в конце:

— Разве джедаи могут убивать из мести?

— Нет, не могут! — согласилась с ним Асока — За то ничто не помешает им вышвырнуть отсюда твою мерзкую свиную тушу!

Сказано-сделано. Один силовой захват и мужик с криком полетел со второго этажа, прямо на центральную площадь посёлка. Но этого Асоке показалось мало и схватив его в новый захват, она, размахнувшись, скинула его с высоты, прямо в каньон и с удовольствием слушала его последний крик, пока он летел на камни, разбиваясь в лепешку об острые уступы. Асока долго переводила дыхание, прежде, чем снова спуститься в подвал и завернув тело отца в предназначенную ему в подарок рубиновую ткань, бережно устроить на заднем сидении спидера и вернуться обратно в посёлок. Её уже ждали. Клигг, Оуэла и Энакин стояли на крыльце. Стоп. Энакин. Он-то здесь откуда? Впрочем, сейчас не до того.

— Почему именно он? Скажите мне, почему он? Отчего не другие? — спрашивала она неизвестно кого, когда тело опускали в разрытый песок на кладбище возле посёлка, ставя на месте захоронения белый валун.

— Он был очень хорошим другом и прекрасным отцом, его доброта не знала границ. Покойся с миром, Шон Тано — торжественно произнёс Клигг, а Асока долго ещё сидела возле камня и торжественно клялась сама себе, что более никогда не позволит близким себе уйти, сделав всё, чтобы этого не случилось.

— Асока, пойдём в дом, уже прохладно — коснулась её плеча тёплая рука. Она обернулась и увидела Энакина. Тот сел с ней рядом.

— Это ужасно, Энакин. Я не смогу без него. Это так больно, просто не передать словами. Почему я не прилетела раньше? Я могла бы его спасти! — отчаянно выкрикивала Асока, ударяя себя кулаками в колени.

— Не вини себя, Асока, ты правда очень хорошая, ты на маму мою похожа — Энакин был в ужасе от того, что она говорила — Успокойся, вот так, видишь, боль скоро утихнет, я помогу тебе.

Он говорил, а сам незаметно обнял её и положил головой к себе на грудь.

— Я с тобой, видишь? Я тебя не оставлю, верь мне, этого не случиться, я обещаю тебе — сказал он и погладил тогруту по голове. Она подняла на него глаза, Энакин поневоле чуть наклонился и не в силах себя перебороть, коснулся губами её макушки и потом снова сделал это, только чуть ниже, в районе правого лекку, затем — около лба. Асока была так подавлена, что не воспротивилось, а в тёплых объятиях друга её боль и правда становилась чуть меньше. Она прижалась ещё теснее и потерлась головой о его плечо, Энакин, посчитав это знаком, снова нагнулся к её лицу, приближаясь губами к конкретной цели, и вот ещё один сантиметр и нежный вкус губ возлюбленной перестанет быть тайной для Скайуокера. Но тут...

— Асока Тано! — послышался из динамика коммуникатора гневный голос учителя — Немедленно возвращайся на Корусант!

====== Глава 31. Ещё одно испытание ======

Асока вздрогнула и тут же отстранилась, словно её поймали за чем-то постыдным. Оцепенение сошло и будто бы отскочило от неё, как мячик. Остались только стыд и неловкость. Она даже встала и чуть отошла от Энакина, мгновенно возвращаясь в реальность. С небывалой остротой Асока поняла вдруг, что она натворила и что на это скажет её учитель, когда она перезвонит ему, чтобы объяснить ситуацию. В том, что сделать это будет необходимо Тано не сомневалась. События сегодняшнего дня, а вернее той его части, в которой она сама наворотила делов, навалились с новой силой, заставляя душу сжиматься от неясного трепета.

«Сбежала с испытаний. Угнала корабль. Устроила резню в доме старосты посёлка. Но самое главное — не сумела спасти папу. Не успела. Прилетела увидеться, осталась на похороны» — проносилось у неё в голове. Слез больше не было, все вышли во время похорон, пролившись в могилу отца. Но, странное дело, не было и страха и даже волнения за то, что будет ей, когда она попадёт на разборки к Совету. Было лишь чувство опустошения и полного безразличия к тому, что будет с ней дальше. Теперь это бессмысленно. Ведь не кому больше посвящать свои победы и успехи. Не с кем ждать встречи. Никто больше не выйдет к ней из маленького домика. Не улыбнётся. Не прижмёт к себе. Нет его больше. Нет папы. Нет единственного родного и по-настоящему близкого человека. Раз так, то ничего не имеет смысла. Всё стало пустым и вовсе не нужным ей. Девушка опустилась на песок и закрыла лицо руками. Не хотелось ни говорить, не видеть кого-то. Хотелось просто вот так сидеть и ждать, когда Сила проявит милость и заберёт её в иной мир, где нет сверкающих звёзд, быстроходных кораблей и Храма с четырьмя шпилями. За то есть папа и там он её не оставит. Никогда и ни за что. А разве же это не стоит всего, что есть здесь, в этой холодной и равнодушной галактике, где есть такие, как этот староста, которым всё равно на чужое горе и кого не трогают слезы осиротевших.

— Асока Тано, немедленно возвращайся на Корусант!» — вновь послышалось из коммуникатора. Девушка вздрогнула и встала. Нужно лететь, иначе не отвертится. Разноса не миновать, это точно, впрочем, как уже было известно, Асоку это не волновало, она же не могла знать, что конкретно думает обо всем об этом её учитель и те, кто в данную минуту был возле него.

***

Испытание шло полным ходом, ученики ровной колонной встали у ворот Храма и по одному входили туда по команде Магистра Йоды. Асока была одной из последних и потому её отсутсвие заметилось далеко не сразу, лишь только когда в ворота вошёл Феррус и Мастер заявил:

— Асока Тано. К испытанию подготовиться изволь!

Не получив в ответ не единого движения, слегка заволновался. Обычно Асока не отличалась излишней скромностью и никогда не упускала возможности заявить о себе и поэтому Гранд-Мастер был уверен, что наглая тогрута сейчас же выпрыгнет ему навстречу, едва не снеся с ног, и даже на всякий случай отошёл в сторону, но зря. Асока даже не отозвалась. Подождав ещё секунду, Йода подошёл к колонне учеников и вздрогнул: Тано отсутствовала. Не было видно и её верного пажа Скайуокера. И быстро сообразил, что дело начисто, Мастер отправил на испытание следующего ученика и подошёл к своим коллегам, вдруг это они уже зачем-то отозвали Асоку из очереди? Например, Магистр Пло, чтобы сказать ей напутственное слово. Хотя, это было в порядке бреда, сказать обо всем можно было ещё и в полёте, нет нужды повторять это много раз. Однако, подойдя, заметил, что Пло о чем-то говорит товарищам, а те внимательно слушали его. Прислушавшись, он смог разобрать:

— Моя ученица испытывает сейчас сильную боль — произнёс Пло, оглядывая притихших Магистров — Я ощущаю это.

— Зачем же не остановили её, видя, что она сбегает? — спросил Магистр Винду, предвкушая расправу над нарушительницей.

— Не всё так просто, видения Силы не бывают беспочвенны и потом, она владеет управлением корабля едва ли не лучше, чем мы все — пояснил учитель Асоки, начав сомневаться, правильно ли он сделал, дав ей улететь.

— Но где же она сейчас? — никак не успокаивался Винду.

— На Татуине — не теряя прежнего спокойствия произнёс Пло, сложив перед собой руки.

— Занесла же её туда нелёгкая — проворчал Мейс, уставясь глазами в землю.

Мастер Пло ничего ему не ответил на это, он лишь печально посмотрел куда-то вдаль и неожиданно подумал о том, чем может обернуться для тогруты неожиданное происшествие, но поделиться этим с коллегами считал преждевременным. Винду непременно кинулся бы возражать, если он только намекнёт на это и потому Магистр решил отложить этот вопрос до прилёта на Корусант. Пло ещё подумал о том, что возможно Асока сама вернётся туда ещё до прилёта остальных, но нет, в Храме её не видели с самого утра и Феррус, конечно же, мигом разнёс по нему сплетню про сбежавшую с испытаний.

— Феррус, желаю тебе никогда не пережить подобного — серьёзно сказал Пло, глядя на подростка с неодобрением. Он изначально был против, чтобы его отправляли на испытания, но Мастер Сири Тачи уж очень уверяла, что он готов и Пло уступил, не удивившись, кстати, что Олин провалился. Но думать сейчас следовало не об этом, ведь испытания можно было пройти снова, а вот пережить потерю близкого человека, увы, не так-то легко пережить, даже джедаю.

— Почему же она со мной не поделилась? — размышлял вслух кел-дорец, набирая на коммуникаторе знакомый контакт и вводя текст сообщения — Я же всё видел, всё чувствовал. Неужели она подумала, что я не пойму её?

Увы, добрый учитель не знал, что такие глубинные переживания своего сердца Асока уже давно доверяет не ему и даже не Энакину, а тому, кто сейчас, не думая ни о чем, сидит в здании сената, собираясь лететь на очередные переговоры. Он явно не знал того, что сейчас происходило с Асокой, а если и знал, то не спешил ничего предпринимать, будто желая лично увидеть, как она справится с ударом судьбы. А справлялась Асока с трудом, уже заранее зная, что эта боль потери останется с ней всегда и она вечно будет тосковать по отцу, но рядом с ней в эту секунду был только Энакин. Он тоже слышал сообщение и понял, что нужно лететь, иначе будут проблемы. Но прежде, чем улететь, девушка внезапно кое-что придумала и зайдя в новый и увы последний дом своего отца, без труда нашла на тумбочке, возле его кровати, его любимый значок, который хотела взять себе на память, положив в карман. Но в последний момент, подумав, что он может потеряться, девушка прошла на кухню и взяв небольшое приспособление для розжига плиты, поднесла к нему значок, изображавший символ, похожий на подкову. И когда металл нагрелся до красноты, Асока, закусив нижнюю губу, крепко прижала значок к своему левому плечу. Тело пронзила острая боль, из глаз хлынули слезы, но Тано продолжила держать значок, пока металл не сделался почти холодным. И только когда на плече остался воспаленно-красный подковообразный след, обещавший впоследствии стать очень заметным, даже на её карамельной коже шрамом, она положила значок в карман своего пояса и выйдя из дома, последний раз посмотрела на посёлок. Корабль Асоки остался на центральной площади Мос-Айсли и вместе с двумя учениками на Корусант летели 3РО и Оуэла — сводная сестра Асоки, так же чувствительная к Силе. Ведь никого из родных у девочки не было, а оставаться на Татуине без поддержки близких было очень рисковано и Асока решилась на свой страх и риск попробовать показать её Совету. Однако, в полёте никто не разговаривал, каждый был погружён в свои мысли. Асока думала об отце, о том как ей жить теперь без надежды на встречу и со знанием того, что она теперь совершенно одна против целого мира. Конечно, с ней рядом будут учитель, Энакин, канцлер и эта девочка, за судьбу которой Асока теперь была ответственна, но всё это было не то. Никто из них не заменит папу. Они могут лишь поговорить с ней о её боли и то не все. Мысли перескочили на канцлера и замерли на том, что именно ему она и хочет доверить свои чувства в данный момент, однако рассказать придётся и учителю, вот только об одном придётся умолчать — о том, что Асока устроила в доме старосты. Об этом не должен знать никто. И вовсе не от того, что это серьёзное нарушение Кодекса, куда более серьёзное даже, чем её побег, а потому, что она сама не верила в то, что это было делом её рук. Нет. Она не могла так поступить — убить трёх безоружных людей, которые не только не нападали на неё, а даже не сопротивлялись. Но это случилось и виновата в этом она, Асока и именно ей придётся теперь жить с этим грузом и страхом потери близких, который теперь возрастёт до размеров целой галактики. Энакин размышлял больше о том, что произошло возле могилы, вернее, произошло бы, если бы не звонок. И мысль об этом волновала и тревожила, толкая вновь испытать то пьянящее чувство близости, притом, близости не физической, как таковой, которой так страстно жаждут все подростки и при которой не особенно важно, какая девушка находится рядом. Пусть даже она будет некрасивая или неумная, тот факт, что она девушка и что она рядом, заслонит все недостатки. Нет, тут была близость совсем иная, близость не тела, а именно души, когда мысли идут в одном направлении, когда слышишь биение её сердца рядом со своим, когда её боль ощущается как собственная и ты готов на всё, чтобы избавить её от страданий. Это чувство было новым и от того ещё более острым в его желании укорениться в душе и остаться там. Оуэла же только и думала сейчас, что о том, как попадёт в Орден и что же её там ждало. Она немало слышала о нем и представляла себе как это быть там и иного пути для себя не видела. Но так или иначе, все трое сильно удивились, когда подходя к залу Совета, они, ожидая выговора, на самом деле получили...

====== Глава 32. Новая напасть ======

— Асока Тано — торжественно произнёс Магистр Пло, заметив свою ученицу на входе в Зал — Подойди ко мне.

Асока замерла, предчувствуя упрёки и выяснения причин побега, но нет, Мастер Пло сказал совсем иное, вернее, спросил:

— Что случилось, Асока? Что за беда произошла на твоей родине?

Голос Магистра звучал участливо и в нем было только искреннее сочувствие и желание узнать, в чем дело, а после постараться помочь, чем можно. В этом вообще заключалась сущность натуры Пло, снискавшего себе в Ордене славу самого терпеливого и понимающего Мастера. Если бы он только мог знать, что случилось с его любимицей. Но он только догадывался.

— Его больше нет, учитель — выдавила из себя Асока, почувствовав как под мягкой уютной теплотой голоса наставника сердце, скованное горем, начинает оттаивать, а глаза вновь наполняются слезами — Мой папа умер.

Впервые произнеся это вслух, девушка словно в полной мере наконец осознала, что это правда. Это не сон и не иллюзия. Это реальность. Это смерть. Слезинки не удержались и покатились вниз. Асока до боли сжала зубы и воткнула ногти в ладони, чтобы отвлечься, но ничего не помогало. Боль была слишком велика, чтобы её можно было загнать вовнутрь и затолкнув в дальний уголок своей души, забыть про неё хотя бы на время. Никогда. Никогда больше не будет как раньше. Никогда ей не увидеть больше отца. Не услышать его голоса. Не посмотреть в его добрые, внимательные глаза. Теперь это всё возможно только в воспоминаниях. Магистр без лишних слов понял её состояние и подойдя ближе к Асоке, обнял её и прижал заплаканным лицом к своей широкой груди, давая возможность выпустить эмоции. Девушка испытывала сильную боль, оправиться от которой она сможет точно не сегодня и даже не завтра, но время способно помочь, оно самый мудрый и терпеливый лекарь. Однако, учитывая её нынешнее состояние, вряд ли возможно сказать ей то, что собирался Пло. Ибо радость её всё равно не будет такой сильной, да, впрочем и сам он тоже не считал поводом для радости то, почему Совет внезапно велел сделать одновременно стольких падаванов Рыцарями. Дело в том, что до его сведения дошли слухи о том, что сепаратисты задумали развязать войну с Республикой и для этого противостояния понадобится как можно больше зрелых специалистов. И ещё то, что пережитое сегодня вполне может зачесться Асоке за пройденные испытания и уже завтра её представят к церемонии посвящения в Рыцари. Именно это Мастер и хотел сейчас сообщить девушке, но вместо этого только обнимал её и ждал, пока иссякнут её слезы. В конце-концов, сказать можно и завтра, сегодня ей лучше отдохнуть.

— Вы, наверное, считаете, что меня нужно исключить? — спросила Асока, слегка придя в себя — Я всё понимаю. Так будет правильно. Я не заслужила иного.

— Не говори глупости, Асока — Пло сильно удивился такому предположению ученицы — Нечасто мне приходилось увидеть такую самоотверженность и решительность в стремлении помочь ближнему. Ты знала, что можешь погибнуть и всё равно рискнула отправься в такое опасное путешествие. Именно это я и сказал Совету, когда он спросил меня о тебе. И ещё добавил, что очень тобой горжусь.

— Правда? — Асока даже не поверила сперва тому, что слышала и в тайне порадовалась, что не рассказала учителю об устроенной резне, с этим ей бы пока самой ещё разобраться. Как и в том, что Энакин...что его отношение к ней стало меняться, причём в такую неожиданную сторону, что она сама не совсем знала как реагировать на это. Но к счастью Пло и не требовал этого, единственным его приказом сейчас было немедленно пойти отдохнуть. Асока с радостью воспользовалась этим выходом из ситуации. Ей надо было побыть одной, чтобы спокойно поразмышлять обо всем и понять, как теперь жить дальше. Она думала, что не уснёт до утра, но как только её монтраллы коснулись подушки, Асока мигом отключилась. А ведь, в отличие от неё, её учитель не мог позволить себе такую роскошь, как сон или даже отдых. Ему предстояло ещё выдержать заседание Совета, на котором их всех ждало интересное и очень тревожное сообщение, касаемое сепаратистов. Принёс его Магистр Оби-Ван Кеноби, совсем недавно представленный к этому званию. Это был довольно молодой мужчина, чуть старше тридцати лет, весьма серьёзный и сосредоточенный. Говорил он мало, но всегда по делу, среди коллег считался рассудительным человеком со справедливыми суждениями, на которого всегда и во всем можно было положиться. Оби-Ван не бросал слов на ветер и сейчас он доказал это, представив на суд более опытных коллег следующую историю. Не далее, как несколько дней назад на заседании Сената, посвящённому противостоянию сепаратистскому движению, у которого появился новый лидер, рядом с которым даже вице-король Ганрей выглядит милым и лояльным человеком. Один из политиков, Сатин Крайз, представляющая в сенате планету Мандалор, высказала предположение о том, что это может быть дело рук одного из бывших джедаев и предложила пересмотреть несколько кандидатур и буквально в тот же вечер ей пришло анонимное сообщение, предупреждающее о том, если она не прекратит копать, то окажется там же, где и несчастный Фил Элеот, посмевший тягаться с Ситхом. Сатин, однако, сделав вид, что испугалась, тайно обратилась к Оби-Вану, с которым была знакома с юных лет и попросила его помочь. Тот не смог отказать и теперь сообщал товарищам, что намерен лично разобраться в этой ситуации и начать планирует прямо завтра, вернее, начал уже сегодня, велев Сатин утром прилететь на Корусант, используя общественный корабль, а завтра он даст ей убежище и приставив к герцогине охрану, займётся расследованием. Совет одобрил это и дал позволение, решив, однако, приставить к этому делу для верности ещё двоих — Магистра и новоявленного Рыцаря, посвящение которого произойдёт на рассвете.

— Вот же счастливая она, эта Тано — сказала Дарра, услышав о том, кому предоставлена такая честь — Не успела ещё Рыцарем сделаться, как уже первое задание получила! И какое! Может и для меня что-то найдётся.

— Да, конечно, шлейф от её мантии нести, когда она победу одержит — осадил её Феррус — Давно уже пора смириться, что таким как мы в этой жизни ничего не светит.

— Света, что ли, не хватает? — мигом поддела товарища Дарра — Так ты его у Скайуокера одолжи, он с сегодняшнего дня весь прямо сияет.

— Ну ничего, не долго сиять осталось, скоро Винду придёт и кааак даст Кодексом по башке! — не согласился с ней Феррус.

— А почему Кодекс? Вроде он ничего ужасного не сделал, просто помогал Тано — теперь уже Дарра заступалась за Энакина.

— Да, помогал, но как смотрел на неё при этом, жаль ты не видела. Просто пожирал её взглядом! — Феррус, казалось, и сам был готов съесть ненавистного соперника. Однако, ужин у них уже был и потому пришлось ограничиться закуской из собственных домыслов и чужих намеков, а после идти спать. А завтра была церемония, о которой Асоке объявили, едва она проснулась. Дальше всё происходило будто бы в продолжении сна, Асоку, едва позволив ей умыться и одеться, привели в Зал Совета и поставив посередине, начали в двенадцать голосов зачитывать напутственное слово. Затем, Мастер Йода произнёс:

— Мы все джедаи. Сила говорит через нас. Через наши действия, Сила говорит о себе и обо всём, что реально. Мы здесь, чтобы свидетельствовать то, что говорит Сила.

Оставшиеся одиннадцать Мастеров учтиво поклонились ему и тогда, едва они подняли головы, Йода посмотрел на стоявшую в середине Зала Асоку и продолжил, обращаясь уже непосредственно к ней:

— Шагни вперёд, падаван Асока Тано. Властью Совета, волей Силы, я объявляю тебя, джедай, Рыцарем Республики.

Асока робко приблизилась к креслу Гранд-Мастера и, как было положено в этой ситуации, преклонила колени и чуть наклонила голову, давая Магистру срезать со своего венца падаванскую цепочку и так же медленно подняться. Когда она оказалась на одном уровне с окном Зала Совета, Йода торжественно заключил:

—Возьми свой световой меч Асока Тано, рыцарь-джедай. И да пребудет с тобой Сила.

Тогрута со странной нерешительностью протянула руку к одному из своих мечей и внезапно подумала, что произойди церемония чуть раньше, она была бы такой, как ей это виделось в детстве. Чтобы все вокруг радовались за неё и улыбались, а после её навестил бы отец, живой и невредимый, весёлый и счастливый за неё. Но всё произошло сейчас. И вот теперь этот притихший Зал, полное отсутсвие радости на лицах присутствующих. Магистры, сочувствуя её горю, не стали надевать парадные белые робы, оставшись в повседневных, траурного чёрного цвета, на самой Асоке тоже была сейчас туника цвета полночного неба. Глаза нового Рыцаря распухли от вчерашних слез, а в голове ни одной радостной мысли по поводу произошедшего только, что и даже ни грамма ликования, когда её, теперь уже полноправные коллеги, подошли выразить девушке свои сдержанные поздравления. И лишь когда это сделали все, церемония плавно перетекла в заседание, на котором Асоке объявили, что она, вместе с Магистром Пло, будет приставлена охранять герцогиню Сатин. Задание было не совсем таким, как представляла себе Асока, но стремясь оправдать доверие Совета, согласилась со всеми условиями, хотя и была уверена, что ничего, кроме скуки, она из этого задания не вынесет. Но как же она ошиблась...

====== Глава 33. Вот тебе раз! ======

Корабль герцогини Крайз уже шёл на снижение, когда трое джедаев вышли на взлетную площадку. Это была довольно красивая молодая женщина, которая несмотря на не слишком серьёзный возраст была уже очень умелым политиком и мудрым правителем своего народа. Она, странное дело, совсем даже не волновалась о своей жизни, считая, что враг не настолько глуп и недальновиден, чтобы убить её на глазах у всех, да ещё и на Корусанте. Женщина думала только о том, как бы её народ не пострадал от сепаратистов. Сатин глянула в иллюминатор и невольно поймала в нем своё отражение. Густые светлые волосы, уложенные в гладкую причёску, большие зеленые глаза, светящиеся любовью ко всему миру и своему народу. Но больше всех к одному человеку, с которым, как она надеялась, встретится уже сейчас. Но он принадлежал Ордену и этого было не изменить, ведь принадлежность к джедаям никогда не шла об руку с личным счастьем. Сатин понимала это и тихо грустила. День за днём уходя в дела правления женщина понемногу начала верить, что то юношеское увлечение ей просто приснилось, но сейчас, когда она знала, что скоро увидит этого человека, её сердце замерло в трепетном волнении. И вот корабль начал снижаться, Сатин убрала датапад в дорожную сумку и начала готовиться к выходу. На площадке её ждали трое джедаев, одетых в чёрную форму. Высокий кел-дорец, стройная и совсем юная тогрута и он. Ещё молодой мужчина среднего роста с золотисто-русыми волосами и аккуратно подстриженной короткой бородой. Корабль совершил посадку и стройная фигура герцогини, одетой в роскошное платье изумрудного цвета длинной до пола, расшитое неведомыми цветами с тропической планеты, спускалась с трапа. Голову украшал золотистый венец, словно дополнявший красивую высокую причёску.

— Ну вот, напрасно вы все переживали — улыбнулась она пилоту и девушке в белом комбинезоне, вышедших следом из кабины — Никакой опасности не было.

Но только она спустила ногу с последней ступеньки трапа, как за её спиной грянул оглушительный взрыв и тоненькую фигурку отбросило в сторону, вместе с большой долей обломков, чуть меньше досталось пилоту и только одна служанка осталась невредимой. На герцогиню было больно смотреть, когда осел дым от ужасного взрыва, Оби-Ван приблизился к ней, но та была уже на последнем издыхании, венец слетел с её головы, а волосы окрасились кровью, точно такая же двумя струйками стекала с обоих уголков губ, само лицо было бледным, а затуманенные глаза полны слез. Служанка так же подошла и склонилась над умирающей госпожой.

— Грэйс, мне очень жаль — сказала она, вытирая скатившуюся по её щеке слезу.

— Простите меня, госпожа, я...кажется...подвела...вас... — прошептала из последних сил умирающая и испустила дух.

Оби-Ван теперь уже смотрел на обеих и кажется ничего не понимал, ясность в ситуацию внесла служанка, снимая с головы платок и вытирая им лицо. Взору Кеноби и остальных тут же явились густые светлые волосы, упавшие на плечи и светлая кожа, открывшаяся от яркого макияжа.

— Госпожа Крайз — это я — пояснила тут же девчонка — А это моя подруга и мой телохранитель. Она согласилась занять мое место. Простите нас за вынужденный подлог.

— Вот видите, я говорил, что вам нужно соблюдать осторожность — произнёс Оби-Ван, спешно уводя герцогиню подальше от взорвавшейся машины.

— Я думаю будет лучше, если сегодняшний день вы проведёте в служебной квартире, не думаю, что вам следует появляться в сенате — посоветовал Мастер Пло, обеспокоенно глядя на молодую женщину. А Асока, не участвуя в разговоре подумала:

«Вот тебе раз! Бывает же такое, всего лишь час как я Рыцарь, а уже попала в такую переделку!»

— Благодарю вас за беспокойство, Магистр, — сказала Сатин вежливо — Но я должна появиться на заседании, чтобы проголосовать в пользу создания армии Республики. Мой народ верит в меня и я не могу его подвести.

— Ваш народ вряд ли оценит то, что вы погибните ради него, — влезла в беседе Асока — Мой бывший учитель говорит правду, вам лучше выждать хотя бы день.

— Но ведь голосование назначено на сегодня, я должна быть там — Сатин осталась непреклонной и Джедаям стало ясно, что даже если запереть её в комнате на последнем этаже небоскрёба, она всё равно проголосует и чтобы максимально обезопасить женщину при этом, они решились приставить к ней охрану.

— Для начала давайте познакомимся — сказал Оби-Ван, взяв на себя роль главного. Эта Магистр-джедай Пло Кун и его бывший Падаван Рыцарь Асока Тано. А это — произнёс он уже специально для этих двоих — Герцогиня Сатин Крайз, правительница Мандалора. Именно она почти сумела раскрыть личность нового лидера сепаратистов. По крайней мере, нашла направление, в котором нужно работать.

— Очень приятно, рад знакомству с вами — учтиво поклонился Пло и выразительно глянул на Асоку, намекая, что неплохо бы и ей сделать то же самое. Асока мигом покраснела до самых монтраллов и поспешила исправиться:

— Здравствуйте, герцогиня, большая честь быть знакомой с вами — поклонилась она, глядя на молодую женщину. Когда же церемонии наконец завершились, стали поспешно соображать, что же им всем делать дальше, конечно, угроза была ожидаема, но никто не мог предполагать, что покушение произойдёт так скоро.

— Предлагаю приставить к вам охрану. Будем сменяться раз в три часа — предложил Оби-Ван — Я уверяю вас, вы даже не заметите сопровождения.

— Я согласна уже на всё, лишь бы только узнать, кто на самом деле стоит за всем этим — сказала Сатин негромким голосом. Попытка покушения и смерть любимой подруги явно вывели её из равновесия и стали тяжёлым ударом даже для такой сильной и смелой натуры как она.

— Значит, мы договорились — с удовлетворением заключил Пло — Что вы намерены делать сейчас?

— Я направлюсь в сенат. Голосование начнётся с минуты на минуту — ответила Крайз почти спокойно. Даже в такой момент дело являлось для неё наиболее значительной частью жизни.

Спорить никто не стал, лишь только определились, что в сенат с герцогиней пойдёт Оби-Ван, остальные двое доложат Совету о случившемся, чтобы тот назначил уполномоченного по расследованию покушения, а так же проверки предположений Крайз по поводу личности главы сепаратистского движения. То, что это может быть бывший джедай навело на определённые мысли, очень уже тонко он подмечал человеческие слабости и ловко играл на них. Так и решили, а герцогиня, наскоро приведя себя в порядок на служебной квартире отправилась на заседание.

— И тем не менее я считаю, что прятаться не выход — поделилась она своими мыслями с Кеноби, когда они уже выходили — Я считаю, что скрываются и осторожничать должны преступники, я же всего лишь занимаюсь тем, чем должна, помогаю своему народу, пока я в силах. Разве это повод для убийства?

— Повод не то, что вы помогаете своему народу, а то, что вы перешли дорогу тому, кто имеет цель, противоположную вашей — спокойно произнёс Кеноби, стараясь не смотреть на неё — Поэтому, иной раз необходимо поступаться своей гордостью и делать то, чего от нас ожидают.

— Так же как вы, тогда, пятнадцать лет назад? — спросила герцогиня посуровевшим тоном, взгляд её так же сделался строгим и холодным.

Оби-Ван промолчал. Крыть ему было нечем, он и без того понимал, что поступил тогда с этой женщиной как минимум нечестно. Хотя, это как посмотреть. Тогда, пятнадцать лет назад, он, ещё совсем даже не Магистр, а всего лишь падаван-стажёр, вместе со своим учителем помогали народу её планеты справиться с рейдерами, и на фоне этого Сатин и Оби-Ван подружились и даже едва не стали близки, хотя той на тот момент не было ещё восемнадцати. Однако, когда об этом узнал его учитель, то поспешил напомнить юному Оби-Вану, что личные отношения для джедая недоспустимы. Иными словами поставил перед выбором: либо Орден, либо чувства. Кеноби тогда уступил и сказал тогда ещё начинающей правительнице, что будет лучше, если они забудут о том, что было у них в эти дни. И даже сейчас, спустя столько времени, если его спрашивали, жалеет ли он о сделанном тогда выборе, Оби-Ван не мог ответить, предпочитая многозначительно отмалчиваться, что знающим людям говорило намного больше, чем любые слова. Как и сейчас.

— Пойдемте, вы опоздаете — только и смог сказать Кеноби и отвернулся к дверям, давая понять, что беседа окончена, если это, конечно, вообще была беседа, а не очередная попытка выразить протест тому, что существует много тысяч лет и уже не раз вызывала противоречия, правда заканчивалось это всякий раз одинаково. Либо изгнанием из Ордена, либо как у Оби-Вана. Неизвестно, что лучше.

***

В здании сената всё уже было готово для проведения голосования. Республика с каждым годом всё больше погружалась в смуту политических интриг и к настоявшему моменту положение стало почти критическим. Уже больше десятка систем изъявили желание выйти из состава Республики и примкнуть к сераратистам, захватившим Торговую федерацию, образовавшуюся на Кето-Наймодии. Изначально неймодианцы никогда не были агрессорами, являясь лишь мирными коммерсантами, хотя и не всегда честными, но всё изменилось, когда они связались с сепаратистами. И теперь Федерация, усиленная их влиянием разрослась просто до неприличных размеров и чтобы противостоять ей, Республике понадобилась более сильная армия, Джедаи уже просто не справлялись с этим. Некоторые были решительно против такого, считая, что с врагом нужно не воевать, действуя его же методами, а пытаться договориться миром, но больше было всё-таки тех, кто видел решение только в отпоре.

— С волками жить — по-волчьи выть — заявлял сенатор Скипио Раш Кловис, намекая на то, что нужно поступать с противником так, как он с ними. И это действительно виделось наиболее верным решением.

— Пока мы будем пытаться договориться миром, ища пути разращения, мирный народ продолжит гибнуть — вторила ему Мон Мотма, представитель системы Чандрилло.

— Но ведь мы не солдаты, а политики, воевать совсем даже не наше дело — занудил Орн Фри Тао, сенатор Рилота.

— Верно он говорит, мирное население само виновато в том, что не умеет договариваться, наша задача-научить их этому, а дальше пускай сами выкручиваются! — вякнул кто-то с задних рядов, кто при ближайшем рассмотрении оказался Джар-Джар Бинксом, назначенным сенатором от Набу, вместо Палпатина, ставшего канцлером.

— Отчасти он прав, но тем не менее, как сказал один известный политик Брайн Барти, добро должно быть с кулаками — высказал своё мнение Бейл Органа, серьёзный и уравновешенный представитель Алдераана.

В общем, мнения разделились самым ожидаемым образом и канцлер вынужден был объявить голосование, которое и должно было начаться прямо сейчас, все уже собрались и устроились на стоявших кругом трибунах, каждая из которых находилась на разном уровне высоты. Лишь только одно место, с левого верхнего края, чуть ближе к середине, оставалось пустым, на него и уставились все оппоненты будущих вскоре дебатов. И вскоре ответ на незаданный вопрос озвучил канцлер, начав обычную приветственную речь с грустной и трагической вести:

— Товарищи сенаторы, сегодня утром произошло ужасное, на нашу всеми любимую и уважаемую госпожу Сатин Крайз было совершено дерзкое покушение. Неизвестный злодей заложил взрывное устройство в грузовой отсек корабля герцогини и оно сработало на нашей посадочной площадке. И теперь я вынужден с прискорбием сообщить вам о трагической гибели вашей соратницы. Почтим её память минутой молчания.

Сенаторы, как по команде, встали. Кто-то молчал, стиснув зубы, в попытке сдержать слезы, другие украдкой утирали их, а некоторые, из породы не особо стеснительных, вовсю всхлипывали, вытирая нос рукавом сенаторской робы, хлопая в такт всхлипам длинными кожистыми ушами. Догадываетесь, о ком шла речь в последней части предложения? Суть в том, что каждый из них любил добрую герцогиню и считал своим долгом выразить скорбь по её безвременной кончине. И то, что когда до окончания этой минуты оставалось несколько секунд, в Зале открылась дверь и послышалось до боли знакомое им всем: «Приветствую вас, уважаемые коллеги, прошу простить внеплановую задержку», все восприняли как личное оскорбление их искреннему горю и отчаянно не поверили тому, что та, кого они сейчас оплакивают, живая и невредимая стоит возле двери. Первым пришёл в себя Палпатин:

— Госпожа Крайз — широко улыбнулся канцлер — Какое счастье для нас видеть вас в добром здравии. Я очень рад, что вы смогли остаться невредимой после устроенней на вас атаки. Будьте уверены, сенат не оставит этот случай без внимания и непременно найдёт виновного. Пройдите же на свою трибуну, нам нужно начать голосование.

***

Тем временем на Нижних уровнях.

— Надеюсь, на этот раз ты не промахнешься, Зам — сказав высокий человек, чью внешность полностью скрывала броня.

— Можете не сомневаться — самоуверенно сказала тощая блондинка в шлеме и протянула руку.

— Вот, возьми, только осторожно, они очень ядовитые — предупредил спутник, протягивая ей небольшую прозрачную ёмкость, где находились две мясистые гусеницы с расщодчщимися в стороны тонкими лапками.

— Будет сделано, командир — сказала наемница, бережно укладывая банку в поясную сумку — На этот раз она точно подохнет!

====== Глава 34. Механический убийца ======

Голосование прошло спокойно, Оби-Ван проводил герцогиню до квартиры и сдал пост по охране Асоке и Пло. Был уже вечер, Сатин устала и очень хотела спать, дебаты дались ей трудно, особенно если учесть, что после них канцлер заставил её задержаться и рассказать подробности покушения. Женщина не понимала, зачем это может быть так необходимо именно ему, если за расследование взялся Орден, но спорить с непосредственным начальством не решилась. Пришлось заново пережить весь этот ужас, почти не сдерживая слез. Однако, ей всё же удалось не раскиснуть, лишь только уже потом, когда Оби-Ван провожал её на квартиру, Сатин не выдержала и расплакалась.

— За что? Почему? — всхлипывала Крайз, роняя слезы на вышитый платок — Я же не хотела войны, я напротив делаю всё, чтобы избежать её!

— Не волнуйтесь так, госпожа Крайз — попробовал успокоить её Кеноби — Мы непременно разберёмся в этом. Я даже почти знаю, кто это может быть, но буду знать ещё больше, если вы расскажите мне о своих предположениях.

— Я скажу вам, непременно скажу, я правда уже сообщила канцлеру, но он сказал, что понятия не имеет о том кого могут так звать — сказала Сатин, когда они уже поднимались на лифте.

— А вы сами уверены в том, что сказали? — не совсем поверил Кеноби, подумав, что женщина может не очень хорошо соображать о пережитого.

— Уверена — твёрдо сказала герцогиня, — тот, кто принёс мне письмо, отчётливо произнёс: «Сообщу Тиранусу, что ты поняла». А кто именно есть этот Тиранус и каким боком связан со мной я так и не знаю.

— За то я, кажется, догадываюсь — задумчиво произнёс Оби-Ван, вспомнив, что похожие имена брали себе ситхи, взамен данного при рождении.

— Я думаю, что этот Тиранус либо близко знаком с лидером сепаратистов, либо это он сам и есть — произнесла в ответ герцогиня — Методы очень похожи. И вообще. Кому ещё придёт в голову убивать за малейшую попытку раскрыть его личность?

— Возможно ты и права — сказал Оби-Ван, уже строя кое-какие наметки будущего плана — Но сегодняшнюю ночь вы проведёте под охраной, не переживайте, или коллеги не потревожат ваш сон.

— Вряд ли я сумею уснуть — пробормотала женщина прежде, чем попрощаться. Кеноби сдал дежурство Асоке и Пло, которые уже стояли у двери квартиры и вернулся в храм, однако, в его случае ни о каком сне не могло быть и речи, Магистр отправился в аналитический зал, чтобы проверить всю информацию об отступниках Ордена, бывших во временном промежутке последних десяти лет. Дарта Бейна, придумавшего Правило Двух, исходя из которого Ситхов всегда могло быть только двое — учитель и ученик и Дарта Ревана он, конечно же, трогать не стал, вряд ли они дожили бы до настоящего времени. За то началу сепаратистского движения следует особенно уделить внимание. А точнее, среди бывших падаванов Магистров. Одного из них...

***

Сатин всерьёз думала, что не уснёт до самого утра, взвинченные нервы не позволят этого сделать, однако, едва она закрыла за собой дверь, как почувствовала, что силы её оставили. Исчезло всё, даже мысли и те замедлились, свернувшись в клубок где-то в уголке сознания. Вскоре женщина поняла, что если она сейчас же не дойдёт до кровати, то упадёт прямо тут, в коридоре, на ковровой дорожке и с трудом сумев принять душ, герцогиня свалилась на подушку. Сон одолел мгновенно, хотя через приоткрытую форточку в квартиру долетали звуки никогда не засыпающих улиц Корусанта. Шумели пролетавшие мимо спидеры и корабли, летящие на посадку, отчаянно ревели мотоциклы. Но женщина продолжала мирно спать, повернувшись набок, спиной к окну, разметав по подушке светлые чуть вившееся волосы, свет полной луны играл на блестящем синем шёлкесорочки. Она, конечно, не слышала ничего подозрительного, равно как не заподозрили ничего и караульные, стоявшие возле дверей.

— Как считаете, учитель — по старой привычке обратилась Асока к Пло — У них с Кеноби в прошлом была своя неоднозначная история, или они переглядывались по иному поводу?

Пло ненадолго задумался, сказать ли правду, в итоге не придумал лучшего, чем дать уклончивый ответ:

— Они часто виделись в юности и теперь встретились снова, им явно есть, что обсудить.

— Интересно, а он тоже задавался вопросом о том, есть ли у Кодекса лазейки, чтобы обойти его, не нарушив при этом — хитро улыбнулась Асока, любившая задавать каверзные вопросы.

— Не думаю, Асока — не поддался на провокацию Магистр — Мастер Кеноби слишком верен нашему делу, чтобы допустить даже мысль об отступлении от правил.

— Значит, ему просто не рассказали о других примерах, когда кто-то выбирал не Орден, а счастье и ни разу не пожалел об этом — не отставала Асока, твёрдо вознамерившись спровоцировать бывшего учителя на интересный разговор о запретном.

— Не думаю, что даже если бы такой выбор стоял перед ним, подчеркиваю, даже если бы стоял — твёрдо произнёс Пло, переминаясь с ноги на ногу — То я уверен, что он всё равно бы не изменил правилам. И кстати, Асока, почему это тоже? — внезапно спохватился кел-дорец, но вдруг замолчал, увидев, что Тано его давно не слушает, она стоит, вся напрягшись, чуть повернувшись боком к двери, словно пытаясь уловить какие-то звуки оттуда. Пло последовал её примеру, но ничего, кроме далёкого рева мотоциклов услышать не смог, лишь сконцентрировавшись более внимательно, мужчина заметил, что из общего рёва выделился какой-то один, более тихий, словно осторожный. Он постепенно затихал, пока вдруг не замер где-то на уровне сенаторского дома. Рёв затих, за то появился скрип, потом шерох, словно кто-то поднимался по стене, потом шум стал ещё ближе, встав почти вровень с квартирой Сатин, становясь ещё более звучным.

— Вы тоже слышите это? — решилась подать голос Асока, а Пло, вместо ответа, открыл дверь и влетел в квартиру, вперёд неё, тогрута двинулась следом. Ну так и есть, окно было распахнуто и прямо в неё, огибая лазурную штору, влетел небольшой дроид, из нижней части которого за секунду до прихода джедаев, появилась открытая прозрачная ёмкость, в которой сидели две гусеницы, которые сейчас стремительно ползли по одеялу. Инстинкт действовал быстрее ума и активировав меч, Пло одним ударом разрубил обоих насекомых, Асока же подскочила к дроиду-убийце и цепко схватившись за него, вместе с ним вылетела на улицу. Дроиду такая компания явно была не по душе, точнее, не по шестеренкам и он всеми силами пытался избавиться от нечаянной пассажирки, отчаянно маневрируя и выкручивая в воздухе невероятные пассы. Асока держалась крепко, даже не думая падать, надеясь, что дроид приведёт её к тому, кто послал его. И скоро она увидела, как тот подал сигнал ввиде красного огонька и негромкого писка, заставив точно появиться точно такой же на приборной панели одного из стоявших внизу мотоциклов. Асока успела увидеть, что за рулём там сидела особа явно женского пола, ведь вряд ли найдётся такой мужчина, который любил бы лиловые комбинезоны со стразами и розовые шлемы. Решение пришло мгновенно, и пока неизвестная ещё не скрылась, ожидав дроида, тогрута, не отпуская его, нашла глазами спидер, стоявший около дома, и прыгнув в него прямо с воздуха, сунула убийцу за приборную панель, предварительно обесточив своим фирменным методом, проще говоря, ударом пятки по центру управления, подлетела к окну, подобрать учителя. Он тоже времени зря не терял, уничтожив опасных клоухонов — страшно ядовитых насекомых, яд которых, едва попав на кожу, вызывает неминуемую гибель. Вряд ли Сатин успела бы за оставшиеся ей в этом случае пять минут найти противоядие и ввести его себе внутривенно. Да она бы и проснуться не успела. И потому, сознавая всё это теперь, она сидела на кровати, натянув на себя одеяло и не скрывала слез.

— Успокойтесь, госпожа — сказал ей Пло, возвращая меч на место — Опасность уже миновала. Можете снова ложиться спать.

— Но ведь будут и другие — не согласилась с ним женщина и наотрез отказалась оставаться одна. Пришлось срочно звонить Магистру Кеноби и просить остаться с ней до утра. Только услышав по коммуникатору знакомый голос, женщина немного успокоилась. Тут-то Асока и подоспела, появляясь на уровне окна в сине-зеленом спидере и приглашающе похлопала рукой по соседнему с водительским креслу. Пло выскочил из окна и через мгновение оказался рядом.

— Правда красивый? — поинтересовалась Асока видом спидера — Я долго его выбирала, всё искала такой, чтоб подходил к моим глазам и к моему наряду.

Несмотря на такую в общем-то критическую, если не сказать больше, ситуацию тогрута сохраняла игривый настрой. Это всегда нравилось Энакину, однако бывшему учителю отнюдь не всегда это было по душе.

— Асока, ты не исправима — улыбнулся Пло, хотя через маску этого было всё равно не видно, однако, тогрута каждый раз всё равно знала, что это так и почувствовав, что учитель не сердится, продолжила в своём духе:

— Иначе я не была бы здесь, кстати, у меня трофей, гляньте на это — сказала она с усмешкой и показала ему дроида-киллера — Вот, гляньте пока на это, надо узнать, на кого он работает, и не волнуйтесь, ваше убийство расследовать не придётся, успела вырубить этого красавца, а я займусь пока его владельцем. Точнее, владелицей — поправилась она в последний момент, боковым зрением отмечая, как мотоциклистка, устав ждать дроида и видно поняв наконец, что что-то не так, начала заводить мотор, чтобы успеть смыться.

— Да, небольшого ума оказалась — вслух рассуждала Тано — Но это нам в конечном итоге даже на руку, да, учитель?

— Асока, но я уже тебя про... — начал отвечать Магистр, но фраза осталась незавершённой из-за резкого старта спидера, синхронизировавшегося с мотоциклом наемницы, так же стартующим со стоянки у дома сенаторов.

— Асока, что это значит? — пришёл в себя наставник, успевший рассмотреть на дне у дроида странную эмблему, похожую на красный флаг с тремя зубцами. Такой он раньше не видел.

— Всего лишь небольшое, но очень крутое пике — пояснила Тано, выделывая в воздухе немыслимый кульбит, чтобы мотоциклистка не увидела их транспорт — Вы ведь тоже смотрели этот сериал!

— Асока, но ты же всё понимаешь — в голосе Пло начали звучать умоляющие интонации.

— Знаю, вы очень любите летать — совсем уж весело закончила за него тогрута — Примите же от меня этот маленький дар. От лучшего пилота совершенному!

— Боюсь, когда-нибудь ты станешь причиной моего инфаркта — шутливо пригрозил Пло, замечая, за кем именно они гонятся — Ты думаешь, мы его догоним?

— Это не он, а она — машинально исправила Асока — В крайнем случае оно, впрочем её пол — это последнее, что меня волнует.

— Советую не приближаться к ней, а посмотреть, куда она пойдёт — посоветовал Пло, находя разумным стремление ученицы.

— Не знаю как вы, а я предпочитаю решать проблемы радикально. Как меня учили? Действуй исходя из необходимости! — весело воскликнула Асока, подлетая под каким-то мостом на Нижнем уровне.

— Что же ты сейчас видишь необходимым? — поинтересовался Пло, не сомневаясь, что спешить не стоит, по крайней мере сейчас. Асока же, как всегда, считала иначе, что и доказала прямо сейчас, направив спидер так, что он летел прямо над мотоциклом и вдруг спросила у бывшего учителя:

— Магистр, а вы знаете как управлять этим транспортом?

— Конечно, иначе почему ты назвала меня совершенным водителем — не подозревая никакого подвоха ответил Пло — А зачем ты интересуешься?

— Долго объяснять — быстро ответила Тано и как-то разом вся собравшись, вытянулась в струну, словно хищник, готовящийся к атаке — Встретимся внизу!

И выкрикнув последнюю фразу, резко оттолкнулась ногами от дна спидера и помахав учителю рукой, сложив их на груди, красивой ласточкой полетела вниз, прямо на багажник мотоцикла.

— Совсем с ума сошла — проворчал Пло, принимаясь за управление, а что ещё ему оставалось? Он знал, что если Асока что-то задумала, вставать на её пути было бессмысленно. Раздавит и даже не сразу заметит это. Оставалось только надеяться, что она несильно пострадает и вернётся хотя бы за вторым мечом, лежавшим на опустевшем сидении, отстегнувшись от пояса. Асока и не думала сейчас страдать, не сильно, не отчасти, как не размышляла и о том, что могла своей выходкой здорово расстроить бывшего учителя. Все мысли её были только о неизвестной наемнице. Она же в свою очередь заметила невольное сопровождение и обрадовалась ему ничуть не больше, чем до этого её дроид. Асока напрыгнула на неё со спины и вцепившись в плечи начала раскачивать, рискуя свалить с мотоцикла:

— Говори на кого работаешь, сейчас же!

Наемница попыталась сбросить Асоку, но не тут-то было, Тано вцепилась мертвой хваткой и уже переместилась вперёд, тесня девицу к багажнику.

— Ничего я тебе не скажу! — выкрикнула она запальчиво хриплым голосом и поняв, что добром от неё не отстанут, сняла с пояса своё примитивное оружие, начала палить по Асоке, та отбивала заряды оставшимся у неё первым мечом, потом, видя, что противница поглощена схваткой, наемница неожиданно остановила мотоцикл и спрыгнув с него влетела в ближайшую шумную кантину, одну из многих на Нижнем уровне. Асока заметила и бросилась следом, но поздно, наемница уже растворилась в толпе. Тогрута немного отчаялась тем, что поспешила и кажется упустила жертву, однако упустила и то, что её преследует здесь не только одна она.

====== Глава 35. Уровень боли ======

Пересев на водительское кресло, Магистр Пло поднял спидер чуть выше и стал наблюдать за тем, что предпримет ученица и увидеть, что собирается сделать наемница. Он понимал, что Асока, при всех своих талантах, ввиду неопытности, может ещё многое упустить и не всегда верно угадать мотив противника. И хотя он немного сердился на бывшую ученицу за непокорность, это не значило, что следует оставлять её без помощи и Пло отправился следом. Так Мастер увидел, что хитрая преступница отвлекла Асоку и скрылась в баре, тогрута побежала следом и конечно же не догнала. Шансов у неё изначально не было, ведь наемница сыграла на опережение и получила приличную фору. Пло сразу же сообразил, что делать, опыт подсказал правильный путь и посадив спидер возле чёрного хода, мужчина вошёл в бар через него и словно бы ни о чем не думая и ни на кого не глядя подошёл к барной стойке. Во-первых, туда по-любому каждый из находящихся тут, хоть раз, да подойдёт, во-вторых, это первое место, на которое смотрит вошедший. В данной ситуации двое, особенно наемница, ведь Асоку волнует здесь совсем даже не выпивка. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Пло пристроился в хвост очереди и по-прежнему изображая обычного посетителя, ненавязчиво рассматривал остальных и сканировал обстановку, улавливая в Силе нужные ему потоки. И тут же перед ним выскочил какой-то тощий парнишка в грязной одежде и распахнув полы своей куртки, явил взору Магистра какие-то тонкие и толстые удлинённые штуковины, похожие на сигары.

— Не желаете приобрести дури? — самым доброжелательным тоном предложил подросток — У меня самая улётная дурь!

Пло не отвечал ему, а когда тот замолчал, внимательно глянул в его ещё молодое, но уже побитое жизнью и товарищами лицо, затем медленно провёл перед ним ладонью и спокойно, даже чуть нараспев, сказал:

— Слушай меня внимательно и повторяй: я не хочу торговать дурью, я хочу пойти домой и подумать о смысле жизни.

Паренёк на секунду замер и словно помимо воли открыл рот и послушно повторил за Мастером:

— Я не хочу торговать дурью, я хочу пойти домой и подумать о смысле жизни.

Потом повернулся и действительно пошёл на выход, возможно и правда домой, если у него, конечно, есть место, которое так называют.

— Стакан рубинового блиеля — сказал он бармену, тощему боту с огромными чёрными глазами.

— Тоже любите напиток моего детства? — послышался сзади весёлый голос и за ним последовал внушительный хлопок по спине. Повернувшись, Мастер уже знал, кого он увидит. Похоже, Асока уже забыла сколько неприятностей доставила учителю и кажется совсем не переживала, что упустила преступницу. Тогрута стояла и с улыбкой смотрела на него, словно ничего не было и даже не сразу заметила, что бывший учитель как-то непривычно хмур и смотрит так, будто ждёт каких-то объяснений.

— Упустила? — спросил Пло без тени улыбки. Асока знала это даже при наличии маски.

— Увы — с неохотой признала она поражение — Она смешалась с толпой и я ничего не смогла сделать.

— Вот, и не теряй больше — спокойно, но всё ещё с долей обиды в голосе сказал Пло и протянул бывшей ученице её забытый в спидере меч.

— Вы всё ещё сердитесь? — спросила Асока, прицепляя его на пояс и оглядываясь по сторонам — Не стоит, право слово, я же люблю вас, вы мне словно второй отец.

С отцом она, конечно, перегнула, отец у Асоки был, есть и будет только один и никто никогда его не заменит, но, чтобы успешно завершить операцию следовало помириться с учителем. И она знала, что он любит слышать в свой адрес.

— Тогда почему же ты меня не слушаешься? — спросил Пло уже не так сердито, но всё ещё с долей обиды. Однако, ответ получить не успел, вернее, Асока просто не дала его озвучить, отчаянно замахав рукой куда-то за его спину. Пло повернулся и заметил, что та самая преступница, ради которой они и пришли сюда, совершенно спокойно стоит поблизости от них и что-то говорит бармену. Асока двинулась было к ней, но Пло одним движением руки остановил бывшую ученицу:

— Постой тут, ты уже навоевалась на сегодня — сказал он довольно строго и увидев, что Асока готова надуть губы, протянул ей свой так и не выпитый стакан — Вот, возьми, ты же любишь!

Асока приняла стакан и от нескрываемой обиды излишне резко выхватила его у Пло, расплескав половину на платье крутившейся рядом твилечки, от разбирательств с которой её спасла быстрая реакция и умение скрываться бесследно. И вовсе не обязательно это самое «бесследно» означало широкую спину учителя. Напрасно он так переживал за её сохранность, колонна в зале тоже неплохо для этого подойдёт, по крайней мере, Асока прекрасно видела как Пло подошёл к девице и что-то начал ей неторопливо говорить. Девице это, очевидно, не понравилось и та сделала попытку дёрнуться в сторону выхода, но тут уже надо было знать Пло, реакция никогда его ещё не подводила. И цепко ухватив преступницу за плечо, снова сказал ей что-то важное, вот только тон был уже другим и на девицу он явно подействовал лучше, чем первый. Наемница ещё попыталась было вырваться, но потом поняла, что будет намного лучше, если она всё-таки согласится сотрудничать и уже совсем послушно отправилась вместе с Джедаем на выход, тот, проходя мимо колонны, свободной рукой махнул Асоке, призывая присоединиться. Она уже забыв обиду тотчас выскочила из-за колонны, ведь намечалось что-то явно интересное.

— И чтобы без глупостей — сказал Магистр, не имея ввиду кого-то конкретного из девушек, но каждая восприняла это на свой счёт. Пло вывел преступницу из бара и привёл в какую-то подворотню, на которые был так богат Нижний уровень. Там, очевидно почувствовав себя в относительной безопасности, преступница согласилась признаться в своих злодеяниях.

— Скажи нам, зачем ты пыталась убить герцогиню Сатин? — спросил Пло пока ещё спокойно. Девица помолчала и покрутила головой, словно кого-то высматривая и очевидно не увидев, решилась:

— Это не я...меня наняли — голос звучал слабо и как-то неуверенно, было очевидно, что девчонка ещё боится.

— Кто это был? — задал новый вопрос Магистр.

— Я не знаю...я не видела — ответила она и отвела взгляд, явно говоря неправду.

— Врешь! — не выдержала Асока и выступила вперёд — Всё ты видела и всё знаешь! И просто водишь нас за нос, надеясь, что мы поверим и отпустим тебя дальше травить всех направо и налево!

А, чтобы доказать, что это не пустые слова, Асока активировала сразу оба своих меча и скрестив их, подобно ножницам, поставила таким образом, что шея девицы оказалась между двумя светящимися лезвиями. Одно неосторожное движение головой и она тут же покатится по заплёванному асфальту. Пло явно не ожидал ничего такого, но сказать ничего об этом не успел, девчонка заговорила первой:

— Я скажу, обещаю, скажу правду меня нанял...

Оба джедая затаили дыхание, готовясь услышать имя преступника, но вместо этого услышали негромкий свист в воздухе рядом с ними, его издало что-то похожее на пулю, летевшую мимо них. И когда оно достигло наемницы, та странно дёрнула шеей и захрипев попыталась вдохнуть, но ничего не получилось и после серии таких вот рваных полувздохов, лицо её посерело и начало терять человеческий облик. Сразу стало понятно, что перед ними не человек, а оборотень-клаудит, способный в зависимости от желания приобретать облик любого существа. Мёртвый оборотень. Дёрнувшись последний раз, преступница безжизненно сползла по стене, глаза выкатились из орбит, а рот скривился в страшной гримасе, словно насмехаясь над двумя джедаями, потерявшими надежду узнать правду. Или нет? Обоим пришло в голову по неожиданной идее. Асоке — проследить за тем, откуда эта штуковина прилетела, Пло — посмотреть, что это вообще было такое и дотронувшись до шеи мёртвой хамелеонши, вытащить из неё небольшой треугольный предмет с острой иглой в самой узкой своей части. На широкой же, с одной стороны изображался такой же символ, который Мастер уже видел на дроиде-убийце. И положив дротик в карман, кел-дорец бросился вслед за Асокой. Она уже заприметила в направлении полёта дротика странную фигуру в серебристых доспехах, взлетающую на реактивных ботинках. Похоже, это и был неизвестный киллер. Вот только кто это был узнать уже не получилось, его на подлёте подхватил чей-то спидер, неприметный и довольно старый, но управляли им уверенно, если не сказать борзо. И надо же, на боку его был изображён точно такой же символ, как на дротике. Однако узнать больше в этот день, а точнее уже вечер так и не получилось, преступник оторвался от погони и скрылся в глубине кварталов. Всё, что осталось в распоряжении героев, это оставленный дротик и этот непонятный символ. С этим и пришлось вернуться в храм, а ещё с неприятным разговором.

— Асока, ещё немного и я пожалею о том, что позволил тебе сделаться Рыцарем — серьёзно выговаривал ей Пло, когда они летели обратно.

— Я действовала исходя из необходимости — спокойно ответила тогрута, а сама, не вникая особо в то, что он говорит, думала о том, как сильно изменилась за последние дни. Со дня смерти отца. При мыслях об этом девушка потрогала рукой след от ожога, он уже почти зарубцевался и лишь только немного саднил, когда его касались. Она так никому его и не показала, думая, что будет лучше, если эта память останется только с ней. С других достаточно и того, что они видят какой постепенно становиться душа Асоки. Девушка постепенно уже переставала быть тем прежним беспечным и непосредственным ребёнком, в ней начали уже появляться жесткость, если не сказать больше, и какое-то своеобразное ощущение порядка и желание добиться справедливости. Даже не совсем правильным, на взгляд старших, путём. Тут Тано начала вспоминать события последних дней, которые до сего момента отодвигала подальше, слишком свежа ещё была рана, оставшаяся от них. Отец, жестоко избитый и замученный, умиравший на её руках. Ярость, хлынувшая в душу как раскалённый свинец. Убийство в доме старосты посёлка. Кровавая месть, совершая которую тогрута совсем не думала о том, что она делает и правильно ли поступает, убивая людей, не ожидавших этого и не нападавших на неё в данный момент и даже не сопротивлявшихся ей. И если смерть самого старосты была хотя бы отчасти оправдана, то жена и дочь погибли совершенно невинно, только лишь потому, что были рядом. И вот теперь опять, едва не повторился акт жестокой расправы, когда Асока угрожала наемнице, едва не отрубив ей голову. И ведь отрубила бы, если бы так продолжала молчать. Что же это происходит? Разве джедаи делают так? Вряд ли. Такое больше свойственно совсем другому Ордену, который сейчас даже не назовёшь таковым. Ведь их может быть лишь двое. Учитель и ученик.

«Нет!» — в ужасе подумала Асока и даже замахала руками — «Я не ситх! И никогда не буду такой! Никогда!»

Слишком хорошо запомнила девушка рассказ старого Бена о том, какие они, эти ситхи. Тут она вспомнила, что в последний визит на Татуин, так и не навестила Бена, хотя и собиралась. А он наверняка был бы рад. Ведь он так любил Асоку. Это стало последней каплей и напряжение, копившееся в душе все последние дни, резко оттолкнувшись от её поверхности, взлетело вверх и превратившись из воздуха в жидкость, двумя мощными горячими потоками выстрелило из глаз, стекая вниз по тунике и сопровождаясь громкими всхлипами. Магистр всё это конечно же услышал и немного перепугался такой бурной реакции Асоки на свой в общем-то довольно мягкий укор и уже устыдился своей несдержанности.

— Асока, ну, что же ты так, не надо, не расстраивайся — сказал он уже совсем мягким тоном, свободной рукой обняв тогруту и придав к своему плечу её заплаканное лицо.

— Я плохой джедай — прозвучало между всхлипами — Не такой, каким нужно быть!

— Успокойся, пожалуйста, не нужно так расстраиваться из-за одной неудачи — приговаривал Пло, уверенный в том, что девушка расплакалась из-за его упрёков — Я не сержусь на тебя, правда, поверь мне. Ты поступила так, как велела тебе Сила и выполнила это веление, а разве не это и есть одно из главных предназначений джедая — быть там, где велят и слушать волю Силы?

Пло при виде этих слез и ощущения их влажной теплоты на своей робе становилось всё более стыдно. Девочка столько пережила за последнее время, в конце-концов, не оправилась ещё от смерти отца, а он взял и набросился на неё. Правила, видите ли, она нарушила. Да покажите хоть одного из Ордена, кто бы ни разу это не делал. И вспомнив свои подвиги, Магистр окончательно упокоился насчёт своих претензий к ученице, не они нужны ей сейчас.

— И будь уверена, ты всё делаешь правильно и наше сегодняшнее дело имело определённый успех, завтра же мы выясним, что это за символ и найдём владельца, а значит и заказчика — продолжал он говорить, не отпуская Асоку — А ты очень хороший специалист, иной раз даже я не могу совершать такие поступки, проявляя столь завидную решимость в борьбе за справедливость, которая иной раз имеет очень большую цену. Не каждый решается заплатить её.

Асока слушала и понемногу успокаивалась тоже. Слова Мастера убедили её и слезы понемногу высыхали, оставляя вместо себя уверенность в своей правоте. Ах, если бы он только знал почему она плакала на самом деле. Тогда бы Пло сказал ей совсем другие слова, а если бы Асока сейчас рассказала всё откровенно, то вся история её жизни имела бы совершенно другой итог. Но, увы, пути Силы неисповедимы.

====== Глава 36. Армия почти готова ======

Магистр Кеноби вернулся к утру и доложил, что с герцогиней всё в порядке. Если, конечно, не считать за проблему бессонную ночь, проведённую ими за откровенными разговорами. Однако, предмет этой беседы так и остался неясным, гораздо важнее оказалось то, что показал ему Магистр Пло. Оби-Ван задумчиво повертел в руках дротик и сказал, что понятия не имеет, что это за символ.

— Нужно сходить в аналитический зал, должно быть, там знают, что это такое — произнёс наконец Кеноби и почесав свою знаменитую на весь храм рыжую бороду, добавил — А вот у меня улов посерьёзнее. Смотри.

И Мастер, вынув датапад, показал Пло несколько голограмм, скопированных из личных дел некоторых адептов. Нескольких настоящих и одного бывшего. Точнее, отзывы настоящих об этом бывшем. Следом пошли несколько изображений, начиная с самого юного, когда его только привели в храм, продолжая более взрослым, сделанным сразу после церемонии принятия ученичества у самого Мастера Йоды, а потом Рыцарской, уже рядом с его собственным учеником, тогда ещё совсем молодым и улыбчивым Квай-Гон Джинном. И наконец последнее, где ему уже лет сорок. Незадолго до выхода из Ордена.

— Ты уверен? — поинтересовался Пло, с трудом сопоставляя, что этот уважаемый человек на самом деле и есть таинственный Тиранус.

— Ещё нет и искренне надеюсь, что я ошибаюсь, ведь прошло всего лишь восемь лет с момента его ухода из Ордена. Причём, добровольного. Не мог он так измениться за это время — высказал своё сомнение Оби-Ван, но было заметно, что он больше склонен поверить в то, что они оправдаются.

— Знаете, а вот я думаю, что мог — вступила в разговор стоявшая рядом с мужчинами Асока — Если помните, что послужило последней каплей в его уходе. И вы знаете, я понимаю его. Очень хорошо понимаю.

Оба Мастера уставились на этого новоявленного Рыцаря с монтраллами и некоторое время молчали, понимая, что она по-своему права. Дело в том, что тогда, незадолго до появления Асоки в Храме, этот Магистр, которого звали Граф Дуку, пережил смерть своего первого ученика и отречение второго. Он ещё за несколько лет до этого стал постепенно отдаляться от Ордена, всё чаще высказывая противоречия в его адрес, но вот смерть Квай-Гона от руки неизвестного убийцы казалось добила остатки его джедайских убеждений и он напрямую заявил Ордену, что тот его разочаровал и на рассвете покинул храм джедаев.

— Мы скоро это выясним, если повезёт, то уже сегодня — заверил обоих Пло и отдав дротик Асоке, велел ей сходить в Зал аналитики, чтобы выжать из дротика максимум информации. Они подумали, что ей будет полезно научиться работать с информацией, а в это время они попробуют найти ещё какие-нибудь следы загадочного Тирануса. Асоку не понадобилось успрашивать и мигом забыв вчерашние слёзы, девушка схватила дротик и подскакивая от нетерпения, побежала в Зал аналитики. Впервые ей доверили такое серьёзное задание. Одной. Это будоражило воображение и заставляло кровь быстрее бежать по сосудам, бурля веселыми пузырьками. Она уже представляла себе как войдёт в Зал и наравне с именитыми Мастерами попросит о помощи служащего. Тот проведёт её к нужному информационному датападу и скажет, где лучше найти информацию. Ведь раньше ей никогда ещё не приходилось бывать в этом месте, разве только вместе с учителем, но это было безумно давно и уже почти стерлось из памяти за давностью лет. Аналитический зал представлял собой высокотехнологическое помещение, где в несколько рядов стояли столы с навороченными датападами, в которых были введены основные программы для распознавания всевозможной информации: Звездные Карты, базы данных, разные справочников по отрослям наук. На входе всех посетителей встречала молодая женщина в белой форме и с указателем имени на кармане. При виде Асоки она приветливо улыбнулась и церемонно поклонившись, произнесла:

— Приветствую, молодой джедай, чем я могу помочь вам?

Асока сперва ничего не могла сказать, поглощенная в мысли о своей значимости и лишь когда до неё дошло, что «молодой джедай» — это она, девушка опомнилась и приветственно закивала:

— Приветствую, леди Элеонор, мне нужно узнать информацию про вот этот символ — протянула она дротик. Служащая некоторое время рассматривала его и наконец провела Асоку за нужный датапад, который, как она пояснила, содержал информацию о планетах.

— Это явно символ одной из них — пояснила она свои мысли — Возможно герб или эмблема.

Асока не возражала, планеты, так планеты, Элеонор лучше знает, где искать. Она объяснила тогруте, что нужно сделать и когда работница отошла, настроила с помощью клавиатуры звёздную карту и приложила чувствительный сканер к символу на дротике. Сканер издал негромкий писк и на экране пошли серые волны помех, которые вскоре рассеялись, чтобы явить взгляду искавшего название планеты-носителя и её координаты. И вот экран снова вернулся в нормальное состояние, Асока взглянула на него и чуть не задохнулась от разочарования и даже хлопнула по столешнице кулаком.

— Да, что же это такое! А ведь как хорошо начиналось! — почти прорычала тогрута, увидев абсолютно синий экран датапада с одной-единственной надписью посередине, сделанной жёлтым шрифтом: «Данные отсутствуют».

Служащая, увидев это, с сожалением покачала головой, искренне огорчившись, что не смогла помочь. Однако, сама Асока переживала недолго, вспомнив о связях, заключённых ею ещё во времена ученичества. И не спрашивая ни у кого разрешения, да, впрочем, вот уже пару дней она имела право не делать этого, на законных основаниях пришла в ангар и взяв транспорт, отправилась на Низы. Там, на одной самой неприметной улице тихо выживал среди своих конкурентов небольшой бар, где за стойкой стоял невысокий пожилой бармен, сам некогда бывший завсегдатаем заведений, подобных этому, не способный к тому же сейчас только по причине выхода на пенсию. Возможно по возрасту, а может по причине почти полностью развалившейся от непомерного потребления алкоголя печени. Однако, помимо такого неутешительного диагноза этот милый старичок обладал ещё и одной удивительной способностью нарывать почти абсолютно любые сведения о самых неожиданных вещах, оправдывая это тем, что работает с людьми и имеет хороший слух. Именно на это Асока и рассчитывала, входя в небольшой полутемный зал, в нем тоже стояли столы, как и в зале аналитики, но на этом сходство заканчивалось. В храмовом зале было светло, там преобладали предметы из стекла и металла, была почти полная тишина, тут же...

— Но за то мой друг лучше всех играет блюз — надрывался на небольшом танцполе тощий тви’лек в блестящем красном комбинезоне, рядом извивалось несколько его соратниц, а чуть поотдаль дули в трубы три бота. За столами сидели местные завсегдатаи — представители различных расс, объединённые любовью к дешёвому кайфу и красивым женщинам аналогичной стоимости. И наверно именно поэтому, увидев вошедшую в Зал стройную тогруту в красной тунике, внешностью и манерами явно выделившейся из местной тусовки, они устремили к ней свои похотливые взгляды, а кто-то не ограничился только ими.

— Руки вам явно не нужны, найду им лучшее применение, если вы не против, конечно — сказала Асока с насмешкой, отбиваясь от липучего наутолана, тянувшего к ней свои грязные лапы и ненавязчиво показывая на свои мечи. И так было несколько раз, прежде, чем она дошла до стойки. Бармен сперва нахмурился было, но поняв кто пришёл, мигом посветлел лицом и даже улыбнулся своим наполовину беззубым ртом.

— Сока! — почти заорал он на весь бар — Как давно я не видел тебя! Что привело тебя в мою берлогу?

— Мне нужна информация по одному символу, какой планете он может принадлежать? — спросила Асока и вынула из кармана уже знакомый всем дротик.

— Ну, как бы тебе сказать — замялся старик — Память уже не та и вообще, я сильно рискую, продавая секреты людей.

Асока сразу поняла, куда он клонит и вынув кредитку, постучала ею по стойке и заявила преувеличенно громко:

— Стакан ардиса и фирменное блюдо, большую порцию!

«Интересно, как я объясню это Ордену» — подумала она, представив, что скажут Магистры, увидев счёт с безлимитной кредитки, предназначенной для затрат на миссиях. Но вот бармену эти слова явно понравились, его лицо разгладилось и в глазах появились довольные огоньки:

— Отличный выбор, девочка — сказал он с улыбкой и передал куда-то за спину заказ Асоки.

— Надеюсь, теперь вы не откажетесь посмотреть на это — ответила тогрута с удовлетворением и протянула ему дротик — ума не приложу, что это такое и чей символ тут изображён. Вы же всегда всё знаете.

Лесть угодила точно в цель и кривые пальцы старика ловко ухватили вещицу и поднесли к самым глазам. Спустя пару минут внимательного разглядывания, пожилой бармен наконец изрёк:

— Так это же эмблема Камино! Символ военной базы!

— Да? Почему же тогда в Храме об этом не знают? — искренне удивилась Асока, прежде никогда не слышавшая о такой планете и не знавшая, где она расположена.

— Есть вещи, которые лучше не знать, чем быть в курсе — задумчиво произнёс старик, а Асока, осенённая внезапной догадкой, не дожидаясь заказа, повернулась к выходу.

— Эй, а как же обед? — крикнул ей в спину бармен, Тано, не поворачиваясь, бросила:

— Отдайте его местному бомжу. Больно уж вид у него голодный.

Путь Асоки лежал обратно в храм, но только не в Зал аналитики. От него толку мало. Девушка направилась прямо на нижний этаж Храма, где в данную минуту в одном из тренировочных залов проходила отработка чувства Силы у старших юнлингов под руководством Магистра Йоды. Тогрута постучалась и услышав позволение, зашла. Там, в полутёмном помещении, стояли в ряд подростки, на них были непроницаемые шлемы, закрывавшие голову и лицо, а а руках мечи, которыми они наносили удары по летавшим перед ними дроидом-симулятором.

— Мастер Йода — обратилась Асока к наставнику — Мне необходимо спросить вас. Где находится планета Камино?

Йода, казалось, не удивился её интересу, вот только отвечать сам, похоже, не торопился. Он только нажал на какой-то рычаг на приборной панели стола и потолок превратился в звёздную карту.

— Дети — обратился он к группе учеников — покажите Рыцарю Тано, где находится планета Камино?

— Да вот же она, здесь — быстро сказал стоявший посередине высокий худощавый подросток странно-знакомым голосом и ткнул вверх указательным пальцем, показывая в пространство чуть левее от Корусанта.

— Но отчего же тогда все данные о Камино отсутствуют? — спросила Тано, примерно догадываясь об ответе.

— Должно быть, что кто-то умышленно стёр эти данные из архива, не желая, чтобы о них узнали. Вопрос лишь в том кто — ответил тот же самый парнишка и поправил шлем.

— Воистину, подобен чистому разуму ум ребёнка — заключил Йода и когда Асока, поблагодарив, вышла, продолжил занятие, а тот шустрый мальчишка, начисто растеряв интерес к тренировке, с трудом дождался её окончания и бросился искать тогруту. Энакин был абсолютно уверен в том, что затеряла его подруга. Но не успел, когда он подошёл к её комнате, корабль Асоки уже взлетал. Когда подросток подошёл к Мастеру Пло, транспорт тогруты уже приблизился к системе Камино. И лишь только когда она услышала загадочную и не совсем понятную фразу: «Армия почти готова», трое Джедаев, два именитых Магистра и один почти Падаван вылетели следом, чтобы опередить молодого самодовольного Рыцаря. Но успеют ли они?

====== Глава 37. Особенная плата ======

Планета Камино представляла собой почти, что один сплошной океан. Ещё с древних времён её континенты были полностью затоплены, за исключением нескольких островов. И то на этих небольших пространствах суши почти всегда идут дожди и дуют сильнейшие ветры. Асока убедилась в этом, когда, сойдя с корабля, оказалась едва не сбита с ног мощным порывом, принёсшим с собой ледяные капли. Тогрута поморщилась от холода, к такому «тёплому приему» девушка явно была не готова. Её тоненькая туника без рукавов и с полуоткрытой спиной мигом промокла и облепила её тело подобно компрессу. Идти дальше в таком виде и состоянии не предоставлялось возможным, пришлось вернуться на корабль и переодевшись в запасной комплект одежды, всегда бывший при ней, надеть поверх меховую накидку, длинной до пола и с глухим капюшоном. И только тогда Тано позволила себе выйти на поверхность и сквозь обильные потоки лившейся с тёмного неба воды рассмотреть нависшую над островом довольно большую станцию. Других помещений поблизости не наблюдалось, и подумав, что там явно должны что-то знать о наемнике, девушка решительно направилась к ней и в один прыжок влетела на платформу. Дождь и ветер скрывали все звуки и потому было неслышно как на тот же самый островок секунду назад совершил посадку другой корабль, похожий на тот, в котором прилетела Асока, но значительно больше и эмблема Республики на его боку была не красной, а синей. Тогрута не видела его, она уже скрылась внутри станции, в которой после темной и холодной улицы, оказалось поразительно тепло, а свет просто ослеплял. Асока сняла капюшон и осмотрелась. Сразу за входом начинался длинный коридор, а над дверью висел голопроектор, в котором отображались заходившие через неё. Очевидно, и её приход не остался незамеченным и вскоре из другого конца коридора прямо на неё пошёл высокий и худой каминоанец с маленькой головой на длинной и тонкой шее. На нем было длинное коричневое одеяние с золотистыми пуговицами, явно принадлежащее к разряду церемониальных. Заметив Асоку, тот остановился и выжидающе глянул на неё, ожидая первого слова.

— Здравствуйте, я представитель Ордена джедаев — несмело начала тогрута, заметно робея перед этим явно значительным лицом и даже забыла о том, что собиралась сказать дальше. Но каминоанец похоже и не требовал этого, то, что ему надо он уже, кажется, услышал и теперь продолжал, явно образованный тем, что сюда пришёл джедай:

— Приветствую вас, молодой Рыцарь — так и расплылся в улыбке новый знакомый Асоки — Моё имя Лама Су, я премьер-министр планеты Камино. Вы явно пришли, чтобы узнать степень готовности заказанной армии. Так вот, спешу сообщить — армия почти готова. И я даже могу подтвердить это примером. Пройдемте со мной.

И не дожидаясь ответа, Лама Су повернулся обратно, веля Асоке следовать за ним. Тано машинально пошла, совсем уже ничего не понимая. Какая армия? Почему она не в курсе? Они шли недолго и уже за крайней дверью коридора тогруте открылось невиданное доселе зрелище: помещение оказалось неожиданно огромным, собственно, оно представляло собой своеобразную трибуну, стоявшую кругом, посреди же него, на некотором снижении расстилалось некое поле, покрытое блестящим металлом. И вот на этом поле, одетые в одинаковую серебристо-белую броню, собравшись в ровные шеренги, стояли несколько десятков юношей, примерно лет восемнадцати-двадцати, как показалось Асоке с расстояния входа. Что-то в них во всех показалось девушке странным и она долгое время не могла понять, что именно. За то Лама Су, заметив её интерес, продолжил говорить, показывая на строй юношей:

— Их создали искусственно, используя донорскую молекулу ДНК. После внедрили специальные технологии, благодаря которой они быстрее взрослели и по мере роста становились всё более послушными. Вот, смотрите. Кругом! — крикнул премьер-министр в сторону юношей. Те мигом отдали честь правой рукой и развернувшись вокруг своей оси, всё тем же стройным рядом замаршировали по периметру поля. Их шаги и движения руками выглядели отточенным до автоматизма и сами они отчаянно походили на роботов, по недоразумению одетых в броню. Зрелище от этого создавалось весьма неоднозначное. И только присмотревшись внимательно, насколько это вообще было возможно при том, что бойцы передвигались, девушка наконец поняла, что с ними было не так — у бойцов были...одинаковые лица. Да, и не только они, причёски и цвет волос так же были идентичными.

— Магистр Сайфо-Диас будет доволен результатом, кстати, а как он поживает? — спросил премьер-министр у Асоки. Она в ответ лишь удивлённо хлопнула глазами, не понимая о ком говорит Лама Су, за то очевидно прекрасно знал кто-то другой, чей голос прозвучал за спиной тогруты, раздавшись странно громко в полупустом большом помещении зала:

— Магистр Сайфо-Диас убит почти десять лет назад.

Асока ещё не повернулась, а премьер-министр уже снова начал улыбаться:

— Магистр Кеноби! Какая честь увидеться с вами! Посмотрите на вашу будущую армию. Первая партия клонов уже почти готова к выпуску.

«Клоны» — подумала Асока — «Так вот оно, значит, что. Вот почему они так похожи. Интересно, с кого образец взяли? Довольно симпатичный, надо сказать, он был!»

Асоку не замечали, по крайней мере, не говорили с ней и вели себя так, словно её тут не было. Магистр Кеноби, услышав информацию о клонах начал с удивлением расспрашивать Ламу Су:

— Я не припомню, чтобы кто-то из нас отдавал приказ о создании армии Республики. Об этом только говорили.

— Магистр Сайфо-Диас лично прибыл сюда и заказал создание армии. Я думаю, что ещё немного и вы можете проверить на деле первую партию.

— Простите, а кто стал матрицей для создания клонов? — не удержавшись спросила Асока и первой посмотрев на Магистра, подмигнула ему, пытаясь сказать в Силе: «Возможно, он как-то связан с покушением.»

Кеноби уважительно глянул на тогруту и даже перестал сердиться на её своеволие. Почти перестал.

— Да, и вы наверное держите его поблизости — добавил от себя Оби-Ван — Ведь генетический материал может потребоваться в любое время, и наверное он потребовал особую плату за свои услуги.

— Вы правы, Магистр — ответил Лама Су, отвечая сразу на оба вопроса обоих джедаев — Матрицей для создания клонов согласился стать мандалорский охотник за головами Джанго Фетт. Он живет здесь же, на станции, и помимо определённой суммы, перечисляемой ему еженедельно, он попросил ещё одну, особую плату — создать специально для него одного клона, только безо всяких программ. Точную генетическую копию.

— Проведите нас к нему — потребовала Асока, не давая Кеноби сказать чего-то вперёд неё. Он действительно хотел, но успел только неодобрительно посмотреть на не в меру прыткого Рыцаря Тано, смея однако признать, что она отчасти имеетправо на такие действия. Ведь, как ни крути, она была единственной, кто видел таинственного убийцу, хотя и немного, но тем не менее успев увидеть, что его броня имела нашивки мандалорца, а значит это и правда мог быть и Джанго. А если сопоставить всё вместе, начиная с дротика, прибавив почерк преступления и закончив личностью наёмника, то всё вполне укладывалось в стройный ряд подозрений. Неясен пока был только мотив, ведь, чем могла Сатин помешать Джанго? Никакой связи между ними не было, ни на первый взгляд, ни на последующие десять. Но раз уж всё указывает на него, то проверить стоило и стоило так же хоть на время забыть своё недовольство Асокой, а объединив усилия, постараться понять, что же произошло. Лама Су учтиво согласился проводить джедаев на верхний уровень станции, где в двух объединённых комнатах, переделанных под весьма комфортную жилплощадь обитал пресловутый Джанго. Первым позвонил в дверь премьер, и сразу же оттуда послышался тоненький бдительный голосок:

— Кто вам нужен, уважаемые?

— Надо полагать, это и есть особая плата — шепнула Асока Оби-Вану — Вежливая, однако.

— Тихо! — шикнул он на тогруту — Они не должны понять, зачем мы пришли.

Асока обиженно отвернулась. «Ну ничего, Кеноби, может быть, вы и Магистр, за то вот с детьми ладите так себе и скоро оцените мое умение!»

— Боба, открой, пожалуйста, пришли к твоему папе — церемонно сказал премьер и дверь после недолгих колебаний открылась. На пороге показался невысокий худощавый мальчишка лет примерно восьми или чуть больше. У него были густые каштановые волосы, отросшие до нижней границы ушей и свело-карие глаза, похожие на два янтарных кайбер-кристалла. Если присмотреться внимательно, в его лице можно было найти черты молодых бойцов, что они видели в зале, правда пока ещё они не обрели такой жёсткости, оставаясь по-прежнему по-детски округлыми и несли в себе лишь чистому души ребёнка. Только далеко, в самой глубине его необыкновенных глаз можно было заметить тщательно скрываемую насторожённость и желание в любой момент бросится бежать.

«Как дикий зверь, привыкший жить в опасности мира хищников» — пришло Асоке на ум неожиданное сравнение, когда мальчик посторонился и позволил визитёрам войти.

— Папа! Тут к тебе! — крикнул Боба куда-то в глубину соседней комнаты и не дождавшись ответа, пошёл следом и вскоре привёл с собой высокого мужчину с развитыми мышцами и недобрым лицом, увидев которое вблизи, Асока окончательно поверила в то, откуда взялись бойцы. Впрочем, пока сын его приводил, тогрута заметила не только это — красно-белый шлем и такие же доспехи висели в прихожей, а рядом, словно притаившись, подобно уличному разбойнику, лежал небольшой кожаный кармашек, похожий на колчан, с изображением трехконечного красного флага. Конечно, само по себе это ещё ничего не доказывало, но вот если припомнить всё остальное...

— Приветствую вас, уважаемый — начал почтительно Оби-Ван — Мы представители Ордена джедаев. Пришли поговорить с вами о вашей роли в создании Республиканской Армии.

— Приветствую, да, я принимаю участие в её создании и мои услуги щедро оплачиваются.

Асока не стала прислушиваться к разговору мужчин, она решила начать свой, не зря же столько времени с юнлингами общалась.

— Привет, парень, как тебя зовут? — подступила она к Бобе, отошедшему было к себе.

— Привет — сказал он немного настороженно — Боба меня зовут.

— Будем знакомы, я Асока — весело произнесла тогрута и протянула ему ладонь. Парнишка, немного помедлив, ответил энергичным рукопожатием.

— Как тебе тут живётся? Не слишком скучаешь? Я никогда не жила на таких планетах и даже не представляю, чем можно тут заниматься — осторожно начала Тано, постепенно начав прощупывать почву.

— Да нисколько! У меня тут полно занятий! Пошли покажу!

— с энтузиазмом воскликнул мальчишка и потащил Асоку к себе в комнату. Было очевидно, что Тано избрала верную тактику, ведь при всей своей благоустроенности жилплощади, жизнь на станции не блистала разнообразием. В частности Бобе явно недоставало общения с ровесниками, да и вообще с людьми как таковыми. С клонами особенно не пообщаешься. Комната мальчика представляла собой уменьшенную, хотя, правильнее будет сказать, увеличенную копию кабины космического корабля. Даже потолок был расписан как звёздное небо, а стол походил на приборную панель. Впрочем, почему походил? Панель была настоящей и показывала координаты многих звёздных систем.

— Видишь — с гордостью сказал Боба — Вот тут я чаще всего и сижу. Это ведь так интересно, летать по всем планетам. А эта программа даёт узнать, какая обстановка на этих планетах и как они выглядят. И что нужно, чтобы полететь туда.

— Ты действительно всё знаешь? Вот, скажи мне, а как называется планета, противоположная той, где мы сейчас находимся, там ещё бандитов много и рабство до сих пор есть? — начала Асока свою игру.

— Спроси чего полегче — быстро выпалил Боба, даже не открыв нужную точку на карте — Это же Татуин. Мне он не нравится, там один песок и жарко очень, думал я там расплавлюсь!

— Это уж точно — согласилась Тано с его мнением о своей родине — За то есть ещё другая, вот там есть и то и другое, и вода и песок и всего в меру, видел такую?

— Конечно! Это же Набу! Там прикольно! Мы с папой там были, я даже в водопаде искупался, жаль только туда сейчас с неохотой пускают, хотя нас с папой всегда, он так сказал — глаза Бобы светились восторгом от воспоминаний о пережитом удовольствии.

— Это ещё, что, бывает вообще так, что целый город на одной планете уместился, а уж население там! Любой позавидует! — Видя, что Боба окончательно успокоился, Асока постепенно начала подступать к самому главному.

— Корусант! Вот там вообще круто. Я столько всего увидел, даже мороженное съел. Правда там три уровня и все разные, круче всего на Верхнем, только шумно, Средний потише, но там ничего особенного, вот Нижний — это да! Такие личности там ходят, умереть не встать! — разболтался Боба, откидываясь на спинку вертящегося стула.

— Верно — поддакнула ему Асока, скрывая победную дрожь в руках — Без охраны там лучше не появляться, сброд всякий шастает, пятницы, бандюги, воры, беглые преступники, ещё джедаи бывшие и наёмные убийцы, не видел таких? — на последней фразе Асока немного насторожилась, не слишком ли она напирает, вот только Боба, кажется, не заметил ничего такого, а совершенно машинально ответил, видимо убаюканный вниманием к своей персоне:

— Я не видел, с ними папа больше общался, с одним вот особенно долго, противный такой попался, седой весь, бородатый, глаза только сверкают, жёлтые такие, а сам в чёрное одет, ужас, до сих пор мурашки по спине, как вспоминаю — поделился откровенно Боба.

— Вот как, значит видел его, а папе он тоже не понравился? — спросила Асока с осторожностью, чувствуя, что развязка близка как никогда.

— Нет, он ничего не сказал, я видел только, что этот мужик бородатый ему что-то сунул, круглое такое, это было пару дней назад и больше я его не видел, потом мы с папой на другую планету летали, но тут я уже не выходил, в окно только смотрел, видел местную правительницу, она красивая такая, светлая в платье синем, вот только Тиранус её не любит — неожиданно добавил Боба и похоже сам не заметил промаха, за то заметила Асока и воспользовалась:

— А за что он её так не любит, за то, что красивая, что ли?

— Не знаю, просто папа потом сказал, что Тиранус заплатит если она не подпишет какой-то договор. И всё, больше я ничего не знаю! — похоже, это было правдой и чтобы не вызвать подозрений Асока задала ещё несколько вопросов о других планетах, спрашивая так же подробно, пока за ней не зашёл Кеноби, призывая на выход, судя по его лицу, узнать получилось немного. Что ж, за то она сможет порадовать Магистра. Это же надо, так ловко добыть нужные сведения, и про этом Боба даже ничего не понял, а про его отца нечего и говорить. Но как же она ошибалась.

====== Глава 38. Полет в бездну ======

Едва только дверь за джедаями закрылись, как в комнату Бобы, совершенно очарованного Асокой, даже не вошёл, а просто ворвался, его отец. Его лицо и раньше-то не особо отличавшееся мягкостью, сейчас просто являло собой маску сплошной строгости и состояло почти из одних только острых углов.

— Боба — сказал он, не разжимая губ — Собирайся, мы немедленно летим отсюда.

— Зачем же, папа, ведь уже поздно — попробовал сопротивляться Боба, не желая сейчас никуда выходить. Под вечер на Камино всегда разыгрывалось ветры, бросавшие в лицо холодные потоки почти непрекращающегося ливня. В такую погоду самое лучшее — это сидеть за рабочим столом и с головой погрузиться в изучение какой-нибудь очередной планеты, а не лететь неизвестно куда и непонятно зачем.

— Надо! — жёстко отрубил Джанго — Иначе мы рискуем быть пойманными.

— Кому понадобилось нас ловить? — искренне вскинул глаза на отца Боба — Или ты думаешь нам есть, что скрывать?

— Видишь ли, сын — начал мужчина, пристально глядя на него — Пришло время открыть тебе правду. В общем, мы здесь не просто так. Стать матрицей для клонов меня попросил вовсе не Сайфо-Диас, а совершенно другой джедай, ставший отставником. Его имя Дуку, вернее, теперь многие знают его как Дарт Тиранус.

Боба сел на стул и во все глаза смотрел на Джанго. Впервые отец разговаривал с ним так откровенно, до этого мальчик был уверен, что они просто живут здесь из-за его работы на станции, оказалось же, что всё обстоит совершенно иначе. А Джанго, устроившись на соседнем стуле, продолжал:

— Дуку покинул Орден добровольно, поняв, что тот не даст ему того, что он хотел — власти и свободы. И потому, выйдя из состава Ордена, Дуку организовал Конфедерацию независимых систем, к которой примкнули многие системы, а после создал движение сепаратистов, тогда его заметил сам Дарт Сидиус и сделал своим учеником. И именно он дал добро на создание армии Клонов и щедро оплачивает наше содержание. И вот сегодня это стало почти известно Ордену, он прислал сюда двух джедаев, чтобы те нашли нас и заставили выдать лидера КНС, поэтому нам следует на время скрыться. Собираемся и уходим незаметно.

Боба уже не возражал, а впечатленный рассказом, быстро покидал в рюкзак необходимые вещи и через пятнадцать минут они с отцом вышли через чёрных ход, где стоял их небольшой, неприметный свиду корабль. Джанго не знал, что они и так уже сказали достаточно, чтобы джедаи не потеряли бдительности, не улетев с Камино едва выйдя со станции.

— Вы слышали, что мне сказал Боба? — поинтересовалась Асока, когда они с Оби-Ваном подошли к своему кораблю.

— Более чем, ещё несколько фактов и лидер будет найден — согласился с ней Кеноби — Советую проследить за ними.

— И начнём прямо сейчас! — азартно выкрикнула Тано, показывая рукой в сторону чёрного хода, где готовился к взлёту обшарпанный корабль.

— Как же они предсказуемы — пробормотал Оби-Ван, поворачиваясь в ту же сторону — Никогда не любил бандитов.

— Вообще-то, он охотник за головами — возразила Асока, не из желания поспорить, а просто так, по военной привычке.

— Какая разница, важно, что он собирается нас надуть — ответил Кеноби слегка раздраженно — А я не могу этого простить.

— Прощать никто и не просит — со странной улыбкой заявила ему Асока и когда они поравнялись с кораблём Джанго, вырвалась вперёд и легко достигнув его, вскарабкалась наверх, задавшись целью пролезть внутрь. На помощь своему плану она призвала канаты, свисавшие с заднего края. Тогрута взялась за его концы и начала подниматься наверх, чтобы услышать о чем будут говорить отец и сын. Оба сидели в кабине и полагая, что находятся тут одни, никого не стесняясь обсуждали свой план:

— Направляемся в сектор Арканис — сказал Джанго, сидевший за штурвалом.

— Почему именно туда? — высказал недовольство Боба — Там жарко и один песок.

— Там находится первая столица КНС — жёстко возразил старший Фетт — И там нас примут.

— Да вы, что? — сказала Асока, не удержавшись, и чуть не полетела вниз головой прямо на кабину корабля. В последний момент удержалась и схватилась за канат и тем не менее, перед лобовым стеклом, прямо на уровне глаз пилота мелькнула пара монтраллов, рисунок на которых был заметен даже с такого расстояния.

— Сынок, да у нас гости! — воскликнул Джанго, немало не удивившись при этом — Твоя подружка изъявила желание составить нам компанию! Вот только пускай простит за то, что это не в нашей власти.

И резко заведя мотор, начал взлетать, одновременно вихляя кораблём в разные стороны, пытаясь скинуть незадачливую пассажирку. Асока вцепилась руками в канаты и ногами обхватывала выступ корпуса, стремясь удержаться в одном положении хотя бы на несколько минут. Это было очень трудной задачей, Джанго был уверенным пилотом, он вёл корабль твёрдой рукой и манёвры совершал умелые, но и Асока была не промах, упорство и настойчивость всегда являлись сутью её натуры и почти свалившись вниз, тогрута, с упорством лезла вверх.

— Папа, она же разобьётся! — неожиданно вскрикнул Боба и вцепился в руки отца, заставил резко тормознуть. Джанго не ожидал такого и корабль, послушный его руке, дёрнулся и перевернулся, отчего Асока почти свалилась, повиснув на канате и протащившись пару метров по асфальту, прежде, чем неуправляемый и невидимый поток поднял её и втащил в тёплое нутро знакомого корабля, пахнущее машинным маслом и шоколадными конфетами. И от этой знакомой теплоты стало каким-то особенно неприятным ощущение на теле мокрой одежды и ссадины, полученные во время вылазки, будто бы все разом начали болеть и кровоточить. Она сидела на полу в салоне и пыталась прийти в себя.

— Опять ты совершенно не думаешь о последствиях — послышался над ней недовольный голос Оби-Вана — Я предупреждал тебя ещё вчера: давай без лишней самодеятельности!

— Не ругайте её, Мастер, она уже всё осознала. Просто как всегда не могла остаться в стороне — услышала тогрута другой голос, такой же знакомый и совсем не такой сердитый. Принадлежал он конечно же Энакину, тот вышел из кабины пилота и помог Асоке встать.

— Ладно, иди в медотсек, приведи себя в порядок. И чтобы больше без фокусов — немного смягчился Кеноби и вернулся за штурвал, чтобы продолжить слежку за наемником. Асока в последний момент подошла к нему и с каким-то мстительным удовольствием сказала, глядя ему в лицо:

— Сектор Арканис. Их там ждёт с распростертыми объятиями сам лидер КНС. Я слышала это так же, как сейчас ваши упрёки. Пойдём, Энакин, мне и правда не мешает починить свой корпус — добавила она уже приятелю и оперевшись на его руку, пошла в конец корабля, где в небольшой каюте располагалось помещение для пострадавших. Там находился медицинский дроид, похожий на человека в противогазе, он и встретил двоих своей фирменной фразой: «Приветствую, чем могу служить вам?»

— Интересно, а мы действительно увидим сегодня этого Тирануса. Ай! — спросила она у Энакина, сидя на кушетке, пока дроид обрабатывал её царапины и смазывал синяки.

— Не думаю, что он покажется нам, ведь как ты уже убедилась, все политики-трусы. Небось пришлёт какого-нибудь посыльного! — пренебрежительно произнёс Энакин, не особо вникая в то, что говорит, ведь привёл он Асоку сюда вовсе не за тем, чтобы говорить про Тирануса, а чтобы, уединившись с ней, попробовать всерьёз обсудить свои чувства. Но разговор явно пошёл ни туда.

— Попрошу не обобщать. Политики не всегда такие и исключения бывают чаще, чем ты думаешь! — возмущённо воскликнула тогрута и резко дёрнулась, отчего механическая рука дроида с ватным тампоном вздрогнула и сильно царапнула, заставив очередную ссадину, а этот раз на плече, снова закровоточить. Асока болезненно сморщилась и закусила губу. Энакин тоже поморщился и тоже от боли, только совсем иной природы. Тано опять вспомнила канцлера и это ужасно злило. Разговаривать о чувствах мигом расхотелось, он понял, каким примерно будет ответ Асоки на его откровения. Явно не таким, как ему нужно и уже в который раз Энакин загнал эти мысли поглубже в себя, решив пока довольствоваться одной возможностью думать о ней и вспоминать о моментах особого сближения, доставлявших такие невыносимо сладкие терзания его юношеской душе.

— Возможно ты и права, я не общался с ними так плотно — сквозь зубы процедил подросток — Вот только наш противник явно не входит в список исключений. Посмотри, что делается за окном!

Посмотреть и правда было на что. Дроид как раз закончил обработку и повернувшись к окну, Асока уставилась в темнеющее небо, освещённое крупными звёздами и подсветкой кораблей. Потрёпанное судно семейства Феттов стремительно неслось в заданном направлении. Тогрута узнавала этот путь, он проходил как раз через её родину, ведь Татуин так же входил в сектор Арканис. Джанго явно заметил слежку и старался избавиться от неё, отчаянно маневрируя и отстреливаясь. Облаков было достаточно и спрятаться было нетрудно...для тех, кто не чувствует противника, что не относилось к Кеноби, всегда знавшего куда подевался преследуемый.

— Интересно, он, что всерьёз надеется уйти? Ведёт себя так, словно уверен в победе и неуязвимости — вслух размышлял Энакин, следя глазами за маневрами Джанго.

— И кажется я знаю почему! — воскликнула Асока, подпрыгивая на кушетке — Ого! Ты был неправ, политики-не трусы.

— Политики-да, ситхи-нет — возразил Энакин, следя за взглядом тогруты — особенно бывшие джедаи!

— Или те, кто их ненавидит, убив более сотни! — добавила Асока, поняв, что она увидела за окном, а потом стало не до бесед, ибо корабль вдруг резко и без подготовки потащило куда-то вперёд и окна покрылись фиолетовым свечением. Ситуация переросла в неуправляемую и теперь оставалось верить, что посадка на месте будет мягкой. Хотя, я бы лично не думала так, зная, кто послал луч захвата.

====== Глава 39. Незримая длань ======

Прошло несколько секунд, прежде, чем корабль со свистом влетел в какое-то тёмное помещение без окон. Оно было достаточно большим и походило на грузовой отсек какого-то корабля, нет, даже летающей станции, однако, подумать о том, что это такое и зачем их сюда приволокли, Джедаям не позволили, ибо через мгновение по воздуху в пространстве их корабля распространилось что-то тяжёлое и удушливое, которое постепенно заполнило собой весь воздух. Как не старайся задержать дыхание, ничего не получится и в конце-концов лёгкие непроизвольно вместят в себя хоть немного кислорода, отправленного непонятным веществом, от которого сознание начинало плыть, а в глазах неукротимо темнело, пока совсем не потонуло в черноте. Было похоже, что кто-то просто пришёл и одним движением отключил жизненную функцию троих адептов, неизвестно с какой целью, но нет, это было обычный усыпляющий газ и цель пустившие его имели вполне конкретную. Насколько конкретную стало понятно в момент, когда Оби-Ван, сквозь прикрытые веки, почувствовал яркий свет и вынужден был открыть глаза, действительность бросилась ему в глаза неумолимо и в одну секунду, начавшись с того, что он сам был прикован силовыми путами за руки и за ноги между двумя перекладинами, висевшими по боками. Больше того, его шею охватывал ошейник, при каждом движении Магистра бивший его током. Кеноби никак не мог понять, где он находится, ведь до сих пор видел этот корабль только снаружи, никогда изнутри, впрочем, примерно такого же мнения придерживалась и Асока, сидевшая возле стены и тоже с трудом понимавшая, где это она очнулась. Видно этот вопрос тогрута хотела адресовать Магистру, но не успела и рта раскрыть, как из другого отсека в полутёмное помещение вошла высокая стройная фигура седовласого мужчины в черном плаще с аккуратной бородой и янтарно-красными глазами, впрочем, Магистр Кеноби помнил те времена, когда они ещё были карие.

— Приветствую вас, дорогие товарищи на борту Незримой длани — церемонно произнёс вошедший, но поклониться не спешил, не в его правилах это было, выражать почтение пленным.

— Приветствую вас, уважаемый коллега, я не знал, что вы настолько скучали по нашему обществу — ответил ему Оби-Ван, нимало не смущаясь.

Асока пока ничего не говорила, просто смотрела на них и прислушивалась к разговору. В данный момент не было ничего особенного, всего лишь обмен приветствиями. Но вот в следущий...

— Ты прав, мой ученик не ошибался в тебе — продолжал седой, сложив руки на груди — Он знал, что ты не остановишься на достигнутом и захочешь посмотреть лично на того, кто сумел утереть нос организации, история которой насчитывает многие тысячи лет.

— Я не был бы так уверен на вашем месте — даже в таком положении Кеноби не терял присутствие духа — Пускай нас сейчас не так много, но за нами тысячи. Вас же только двое. Учитель и ученик.

— Верно, как же ты прав — лицо седого бородача растянула довольная улыбка — Твой учитель добросовестно вложил в твой ум понятия о чести и долге, но забыл о самом главном — что только Тёмная сторона открывает путь к безграничной власти, я это понял, и очень жаль, что до тебя это дошло так поздно, перед самой смертью.

И говоря последнюю фразу, Граф Дуку, а это был именно он, в один, достаточно быстрый для своего преклонного возраста прыжок достиг Кеноби и активировав свой огненно-красный клинок, занёс его над головой беспомощного Магистра. Однако, когда между его горлом и красным лезвием оставалось не более сантиметра, над ними обоими блеснули в полумраке тюремного отсека два других клинка — ярко-зеленого и пёстрого, сверкавшего всеми цветами радуги, следом что-то довольно тяжелое прыгнуло на плечи Графа и потянуло назад, оттаскивая от Оби-Вана. Дуку среагировала и резко обернувшись скинул с себя наглое и самоуверенное препятствие, посмевшее проявить такую неслыханную дерзость. Препятствие имело довольно высокий рост и стройную, весьма гибкую фигуру, венчавшуюся монтраллами с контрастными полосками бело-голубого цвета. Когда Дуку уходил из Ордена, Асока Тано была тощенькой десятилетней девицей с робким взглядом и доверчивым лицом, сейчас же перед ним стояла, а точнее, висела в воздухе весьма симпатичная и уверенная в себе особа с замашками Рыцаря-джедая. Она смотрела на него и ждала ответного шага, жар будущего поединка уже захватил её, заставив кровь быстрее бежать по сосудам и бурлить горячими потоками, заставляя улыбаться и с вызовом смотреть на Графа. Напрасно он не стал её связывать, хотя, нет, это был специальный ход, дабы проверить, что она будет делать, когда увидит своего товарища беспомощным и позволит ли его убить. Не позволила. Отлично. Джедаи в своём репертуаре, как же легко играть на их чувствах. Все эти мысли находились под седой копной Графа, а на поверхности находилась лишь надменная улыбка и полный насмешки взгляд:

— Кого я вижу, это не та ли маленькая смешная девочка, как же ты мила в своём отчаянии защитить друга — произнёс он, глядя искоса на уже багровейшую от возмущения тогруту — Что ж, не будем лишать его последнего удовольствия, пускай он теперь увидит как это ужасно — терять своих товарищей. Ведь вряд ли ему удастся защитить тебя.

— За то у вас вряд ли достанет ума спастись самому, да и меня вам тоже не достать! Ну вот, возьми меня, старикашка! — усмехнулась Асока и в один прыжок оказалась за спиной Графа, выставив перед собой оба клинка. Тот развернулся и занёс над ней свой, тогрута легко пролетела под ними, пробивая блок, взлетая на уступ, торчавший в стене. Дуку оказался возле него и одним ударном снес этот уступ, Асока успела спрыгнуть и в полёте ударить с двух сторон по красному клинку, выбивая из него искры. Граф совершил манёвр с разворотом и сделав резкий удар, развёл мечи противницы в стороны, отчего те спружинили и столкнувшись клинками, отскочили друг от друга, отчего один из мечей тогруты выпал. Но это ничуть её не расстроило и выставив перед собой единственный, оставшийся у неё, с боевым криком наскочила на Графа который уже стоял в атакующей позиции, в передней правосторонней стойке. Он делал вид, что просто готовится к нападению, но в тот миг, когда наглая тогрута была уже перед ним, а точнее над ним, резко направил меч остриём кверху, сокрушительно пробивая атаку оппонента. Асока попробовала поставить блок, но успела только начать, когда красный клинок толкнулся в её, радужный, выбивая его из вспотевшей от напряжения руки, оставляя Асоку безоружной перед неумолимым Ситхом. Дуку довольно рассмеялся подняв вторую ладонь, подбросил Асоку вверх и направив в неё фиолетовую вспышку Силовой молнии. Мощный разряд тока прошёлся по хрупкому телу, немного искрясь на монтраллах, Тано вздрогнула и издала негромкий вскрик, но Дуку этого показалось мало и за этой вспышкой последовала новая, более мощная. Тогрута подпрыгивала почти до потолка, фиолетовый ток вырывал из её лёгких более громкие вскрики. И в довершении всего, пустив третью молнию, отбросил Асоку от себя, ударив о стену так, что она отключилась. Но он не видел, что на помощь ей уже примчался отважный защитник в не слишком правда ещё серьёзном звании. Энакина не взяли в плен, когда всех усыпили, он остался на корабле и пришёл в себя, услышав звуки сражения. Подросток посмотрел в окно и, осторожно выбравшись, пошёл на звук. Увиденное повергло Скайуокера в ужас, когда он понял, что сейчас творится с его верной подругой и даже больше. Но вспомнив, кем он вскоре будет являться, Энакин взял себя в руки и попробовал прикинуть ситуацию, и приметив невдалеке один из мечей Асоки, сконцентрировался и притянул его Силой, затем, пользуясь тем, что ситх увлечён схваткой и временно не видит того, что за спиной, быстро разрубил путы, освобождая Магистра Кеноби. И тут его уха достиг болезненный крик, показавшийся очень знакомым и не владея больше собой, как и не думая, что будет дальше, Энакин, вновь активировав меч, со звериным ревом бросился прямо на Графа, наскакивая на него, подобно хищнику, с целью выместить свою ярость за боль близкого ему. Он подпрыгнул и уже был на уровне его глаз, выставляя вперёд себя меч Асоки, когда в следующую секунду был сурово наказан за свою дерзость. Правую руку обожгло словно огнём, таким же, какой красным цветом обжег глаза и заставил зажмуриться. Боль парализовала речь и почти лишила сознания, когда волна мощной Темной Силы отбросила и его туда же, где уже находилась Асока, распластавшись на полу, глядя в потолок безжизненными глазами. Энакин лишился чувств прежде, чем понял, что с ним случилось и услышал, как его правая рука, отсечённая чуть выше локтя, с глухим стуком ударилась о металлический пол станции, по-прежнему сжимая в безжизненных пальцах радужный меч. За то прекрасно увидел Оби-Ван и вступил в схватку вместо поверженных учеников. Сражался более умело и так же настойчиво, однако, мастерство всегда выводит в плюс и Кеноби почти удалось оттеснить Дуку к стене, но тот, красивым разворотом вывернулся из хватки и Оби-Ван, получив двойной удар от меча самого Графа и притянутого им второго меча Асоки, падает рядом, теряя сознание от боли в руке и ноге.

— Приветствую тебя я, Падаван мой бывший — услышал внезапно Граф где-то со стороны и повернувшись вздрогнул от удивления. Перед ним, несмотря на крайне малый рост, глядя на него сверху вниз, стоял сам Магистр Йода. Это Асока, придя в себя раньше остальных связалась с храмом и вызвала подмогу в лице двух Мастеров — Йоды и Пло, который подошёл сейчас к своей бывшей ученицей и пока Йода отвлекал Дуку, помог ей вынести раненых и перенести их на борт своего «Непробиваемого».

— Мой бывший учитель, какая честь — произнёс Граф безо всякого почтения — Пришёл умереть рядом со мной? Приятно слышать.

— Не думаю я, что ученик твой бывший рад был бы судьбе твоей, Дуку — невозмутимо сказал Йода и покачал ушастой головой, но не осуждающе, скорее это было горькое сожаление об утраченном товарище.

— Квай-Гона уже нет и в этом есть только ваша вина — ответил Дуку в своей обычной манере, хотя при упоминании имени ученика в его глазах на секунду мелькнуло что-то грустное и одновременно доброе — Вы не сумели помочь ему, а сейчас никто не поможет вам.

И как положено ситху, не предупреждая, активировал меч. Граф, как и в годы служения Ордену, использовал форму Макаши, предполагавшую соперничество и созданную казалось специально для дуэлей, Йода же являлся приверженцем формы Атару, которая скрывала недостатки его роста за крутыми акробатическими трюками, позволявшими оказываться в любой стороне от противника и парировать его атаки, впрочем сейчас целью поединка было отвлечь противника и незаметно скрыться, что и было сделано. Однако, прежде, чем это произошло, Йода успел достаточно вымотаться от бесконечных скачков. Дуку вёл себя как хозяин и не утруждался почтением, его удары были размашистыми и били на поражение, но тут рост Йоды сыграл ему на руку, позволяя в последний момент уйти от меча, проскакивая под ним или поверх него. Дуку мигом оказывался за спиной и заносил меч, чтобы разрубить бывшего учителя надвое, но жертвой клинка становился лишь выступ в стене, Йода уже был за его плечом, отпрыгнув сбоку. Дуку развернулся и нанёс диагональный удар правой рукой, успев рассечь плащ Магистра, не задев его самого. Эта возня начала уже раздражать Графа, а его беспомощность просто выводила из себя, отчего удары становились всё более небрежными, а передвижения рассеянными. Гнев никогда не был хорошим союзником в бою и Йода зачёл это себе в плюс, ведь он сам оставался спокоен, не зря из восьмисот с лишним лет своей жизни, почти все из них он посвятил жестким тренировкам. Не только тела, но и духа и в результате, в очередной раз перелетев через уже почти пыхтевшего от злости Дуку, легко проскочил в приоткрытую дверь, где уже ждали его товарищи, спустив стыковочный трап. Граф даже не сразу понял, что его одурачили, а гласы лишь проводил горящим от ярости взглядом исчезавшую в небесной дали точку, в которую уже превратился «Непробиваемый». А там, на борту, происходил непростой разговор, ведь обстоятельства открылись нешуточные. Легко ли признать то, что один из твоих товарищей, с которым ты бок о бок прослужил много десятилетий мало того, что восстал против Республики, так ещё и стал противником самого себя прежнего — Ситхом. Вот только до сих пор было неясно, кто он, первый или второй или же вообще единственный представить другой стороны Силы. Впрочем, эта беседа касалась только двоих — Магистров Пло и Йоды, остальные же трое находились в медотсеке. Асока пришла в себе первее других и увидела, что на двух других кушетках лежали Магиср и юнлинг. Оби-Ван, обмотанный пропитанными бактой бинтами лежал на боку, таким образом, чтобы повреждённые рука и нога были сверху, он был лицом к стене и Асока не знала, спит ли он ещё или уже очнулся, а с другой стороны от неё находился Энакин. Он лежал на спине, его глаза были прикрыты, а длинные темные ресницы казались чёрными на иссиня-бледном лице. Русые волосы, сильно отросшие за последнее время разметались по подушке, недавно они начали виться и сейчас обрамляли лицо красивой волной. Правая рука, точнее, то, что от неё осталось, была так же плотно замотана бинтом, прижимавшим обхлаждающий компресс. Большего в данный момент было не сделать, оставалось ждать прилёта и отправить его в медкорпус, где суровая, но очень внимательная целитель Мастер Вокара Че завершит то, что начал меддроид. Асока медленно встала и села на кушетке. Голова немного кружилась, а тело слегка ломило от остаточного действия молний Силы, девушка осторожно спустила ноги на пол и шагнула к соседней кушетке. Не сумев побороть себя, присела на край и провела рукой по растрёпанным волосам друга. Сердце сжималось от острой боли и непоправимости сделанного. Это из-за неё. Она виновата в том, что он покалечился. И это навсегда останется с ним, и с ней тоже, лишний раз напомнив о том, какое она ужасное создание, которое только и может, что причинять боль людям, которые любят её. Мальчик всей душой к ней привязан, готов был даже рискнуть жизнью, чтобы не позволить Дуку её убить. И что получил в итоге? Травму на всю жизнь. Слезы прилили к глазам и сдержать их стало уже невозможно.

— Прости, я виновата перед тобой. И мне понадобилось это увидеть, чтобы понять, как много ты для меня значишь, ты лучшее, что осталось в моей жизни. Ты свет, на который я иду. Пожалуйста, не оставляй меня. Я не прошу о прощении, знаю, что его недостойна, а просто не уходи.

Она уже откровенно плакала и прижимала к себе вторую его руку, оставшуюся целой. Энакин вскоре открыл глаза и непременно заснул бы снова от ноющей боли, но не стал, увидев перед собой милое лицо.

— Асока, я здесь, я обещал, что не брошу тебя и не бросил. Всё будет хорошо, ведь я люблю тебя — сказал он тихо и осторожно освободив свои пальцы, погладил её по лекку. От сердца тогруты немного отлегло, боль постепенно заменялась надеждой на спокойствие. Вот только явно не для того, кто в эту минуту проснулся и совершенно безумными глазами смотрел на обоих. А по прилёту их ждал неприятный разговор.

====== Глава 40. Так надо ======

Мастер Вокара Че удивлённо присвистнула, увидев отсутствующую почти полностью руку юного ученика. Видела она, конечно, всякое, но когда такую травму получает столь юный адепт, это всегда заставляет содрогнуться. Разумеется её интересовали подробности, но профессиональная этика велела отставить в сторону любопытство и приступить к самому главному в данной ситуации— исцелению. Поскольку сама рука так и осталась на Незримой длани — любимом корабле-станции Графа Дуку, решение напрашивалось только одно — заменить её на киберпротез. Энакин, когда это услышал, пришёл в большое недовольство:

— Но как же так? Я стану теперь как будто дроид!

— За то поймёшь теперь, как они устроены — пыталась успокоить его Асока, сидевшая рядом. Она испросила разрешение у Совета присоединиться к заседанию чуть позже и отправилась в медотсек вместе с Энакином и Кеноби. Пло отпустил её, тем более, что и ей самой явно требовалась медицинская помощь. Вокара лишь подтвердила это, едва взглянув на юную тогруту, державшую друга за ладонь уцелевшей левой руки и пытаясь убедить его, что не всё так страшно.

— И не пытайтесь меня убедить, Рыцарь Тано, что с вами ничего не случилось — серьёзно произнесла Верховный целитель, глядя на девушку поверх круглых очков-пенсне — поверьте, мне даже не нужно осматривать вам, чтобы понять, что у вас сильные ушибы от удара о стену, ожоги от молний Силы и возможно даже слегка задет позвоночник.

— Если это и так, Мастер Че — спокойно, но с металлом в голосе ответила ей Тано —То я не позволю помочь себе до тех пор пока я не уверюсь в том, что с Энакином всё в порядке. Он пострадал из-за меня и я не прощу себе, если его жизнь никогда не станет прежней.

— Вы можете не переживать о нем, Рыцарь — поспешила заверить её Вокара — Я сейчас погружу его в транс, чтобы восстановить повреждённые нервы и ткани, а за это время создам протез, отвечающий его параметрам, а после, уж не обессудьте, займусь вами. Возможно не ради вас, но ради уважения к вашему учителю.

Асока тяжело вздохнула и откинулась на кушетку, поняв, что сопротивление бесполезно и решила переменить тему:

— А как себя чувствует Магистр Кеноби? Ему тоже досталось не меньше.

— О нем можете не волноваться — сказала Вокара, не перестав готовить капсулу для Энакина, в которой собиралась устроить его, как только закончит беседу — Им занялась Мастер Алие, и думаю уже к завтрашнему дню он будет здоров. Мастер Кеноби — крепкий орешек, его не убить простой молнией Силы.

— Не то, что меня, вы хотели сказать? — не выдержала Асока и съязвила.

— Я хотела сказать лишь то, девочка, что энтузиазм и жажда схватки спасают не всегда, важен ещё и здравый смысл — ответила Че вроде бы спокойно и ничего не имея ввиду конкретно, но Асока и Энакин легко уловили скрытый посыл и синхронно замолчали, опустив головы вниз в стыдливом осознании правоты пожилой целительницы. Она же, казалось бы, не замечала реакции юных адептов на свои слова, молча продолжив подсоединять какие-то проводки к капсуле. И лишь только когда всё было готово, велела Энакину подойти и помогла ему устроится внутри узкого стеклянного футляра. Асока подошла к нему и снова взяв за руку, пожелала:

— Возвращайся скорее, я буду скучать.

— А я сильнее — ответил Энакин, с неохотой отпуская её пальцы — Я уже скучаю.

Крышка медленно закрылась и на лицо Энакина плавно опустилась дыхательная маска. Через секунду капсула начала заполнятся знакомой Асоке густой желто-коричневой жидкостью.

— А теперь идём со мной, ему больше не требуется вмешательство, а вот тебе оно очень даже пригодится — сказала тви’лечка и взяв Асоку за руку, повела в соседний кабинет, чтобы произвести необходимые манипуляции. При этом она как-то странно и неоднозначно поглядывала на тогруту, словно желая что-то сказать, но не решаясь, а вернее, не считая себя вправе вмешиваться в личные дела других адептов, даже таких юных. За то Мастер Пло, видимо, считал иначе и первым зашёл в палату Асоки, едва она проснулась с утра. Всех троих вчера единодушно решили оставить в медкорпусе до завтра и все трое, тяжело вздохнув, выполнили приказание. Магистр навестил их после утреннего заседания, до этого выдержав весьма неприятный разговор с Мастером Йодой, начавшийся ещё вечером, но оставшийся незавершённым по причине отсутсвия в Зале основных его виновников. Прежде всего зашёл к Кеноби и справившись о его состоянии спросил интересующее всех со вчерашнего вечера:

— Как вы считаете, это именно то, что мы подозреваем? Они и правда испытывают друг к другу что-то большее, чем простая дружба учеников?

Они, Энакин и Асока, в данный момент ещё спали и поговорить с ними возможным не представлялось.

— Даже если и так, то я не думаю, что всё зашло настолько далеко, что невозможно прекратить это, обернув на пользу делу — ответил Кеноби, первым заметивший происходящее между двоими ещё в медотсеке корабля.

— Мне самому сказать им об этом? — по-своему истолковал Пло слова пострадавшего коллеги — Вы считаете, что я смогу подобрать более правильные слова, чем традиционное напоминание о Кодексе и правилах Ордена?

— Скорее всего, ведь у вас гораздо лучше получается чувствовать учеников и понимать их мотивы — согласился с ним Оби-Ван, уверенный, что если вовремя не обьяснить им как они неправы, Орден рискует потерять двоих адептов. Хороших адептов.

— Думаю, начать мне следует с мальчика. В его возрасте проще внушить любую правду — сказал Пло и получив одобрение, направился в палату Скайуокера. Подросток уже не спал, он сидел на кровати и с удивлением вытянув перед собой правую руку, бывшую теперь чёрным механическим протезом, покрытым снаружи тонким слоем гигиенического силикона, пытался сгибать её и шевелить пальцами, словно веря и нет в то, что эта рука теперь навсегда его. Конечно, целитель постаралась и по физическим ощущениям протез был почти такой же как собственная рука, но всё же протез есть протез и с этим надо смириться.

— Приветствую, юнлинг, как твоё самочувствие? — осторожно начал Пло, присаживаясь рядом на стул.

— Приветствую, Магистр, примерно такое же, как у моих любимых дроидов после ремонта — горько сыронизировал подросток, сжав и разжав кулак возрождённой правой руки.

— Не переживай так, со временем ты просто перестанешь замечать его — сказал Мастер, положив руку на его плечо — Я тоже не сразу привык к своей маске, а сейчас я даже не обращаю на неё внимание.

— Ничего, джедай должен уметь преодолевать трудности. Асоке сейчас нелегче, она считает себя виновной в этом — невольно свернул Энакин на интересующую Магистра тему.

— Верно, она сильно переживает о тебе, так же, как и ты о ней, когда она пострадала в драке, скажи, а вы с ней говорили об этом? — задал Пло наводящий вопрос, сложив руки на коленях.

— Говорил — не стал отпираться Скайуокер — Асока сказала, что это из-за того, что сама Сила привела нас друг к другу. Что бывали в Ордене случаи, когда такое происходило и в дальнейшем это только упрочивало Орден.

Ему следовало бы добавить, что так же считает и канцлер, но из какого-то мстительного чувства подростковой вредности решил это утаить.

— Возможно это и верно — мягко продолжил Пло, не став спорить — Вот только нельзя забывать о мере, о той грани, перейдя которую, стремление работать друг с другом переходит в очень опасную вещь — привязанность, запрещённую нашим Кодексом.

— Но разве сочувствие и сопереживание другому не есть одно из его правил? — спросил Энакин, вспомнив изученное во время занятий.

— Так и есть — вновь согласился Пло — Однако это чувство должно быть одинаковым ко всем, кто страдает, ни коим образом не выделяя никого конкретно. Иначе оно перейдёт в привязанность и заставит в дальнейшем страдать вас обоих, когда Совет заставит вас разорвать узы связи. Ты явно не хочешь этого.

Конечно Энакин меньше всего хотел, чтобы Асока страдала из-за его чувств и был готов отказаться от них, лишь бы это помогло ей избавится от проблем. Но вот только готовы были сами эти чувства столь же добровольно оставить душу и сердце юного Скайуокера, когда один вид Асоки заставляет его сердце сжиматься, а душу сладко трепетать. Как быть тогда? Как найти выход и не порвать себя изнутри в клочья? И выход нашёлся сам, отразившись на его лице болезненной мукой:

— В общем, ты понял меня, Энакин. Подумай о моих словах и сделай выводы. А теперь отдыхай, ты явно устал. Поправляйся — сказал Мастер и сновакоснувшись его плеча в попытке приободрить, вышел из палаты, чтобы зайти в соседнюю, занимаемую Асокой. Девушка так же проснулась, вот только в отличие от своего друга, не рассматривала свои повреждения, а держала в руках голокрон и читала биографии известных Магистров. В данный момент читала про Ревана, одного из немногих адептов, сумевших познать и Светлую и Тёмную сторону Силы, пока не нашёл в себе баланс — точку, где они сталкиваются и как бы нейтрализуют друг друга. Считалось, что он был первым Избранным, теперь то же самое требовалось и от неё, Асоки, вот только подумать об этом она не успела, в палату заглянул Пло. Разговор не слишком отличался от того, что он провёл с Энакином, с той лишь разницей только, что на вопрос о её отношения к юному Скайуокеру тогрута, не думая, сказала:

— Можете не волноваться, Магистр — прозвучал её спокойный голос — Я более не дам никому повода думать о нас с Энакином такие вещи и можете мне поверить, я сумею сделать так, что слухов о нас больше не будет. Ведь это всего лишь дружба и ничего больше, пусть это поймут все, включая его.

Магистра удовлетворили её слова и пожелав ей скорого выздоровления, он покинул медкорпус, уверенный, что теперь эти двое поняли свои ошибки и больше не повторят их. Вот только ещё одно отличие от предыдущего разговора Мастер всё-таки подглядел — весь его, до последнего слова, слышал участник первого разговора. Энакин лежал, прижавшись к стене, его слух был напряжён до предела, и каждое слово Асоки болезненным ударом кнута ударялось по его сердцу. А финальная фраза вонзилась в него как копьё, причём отправленное страшным ядом, который, смешавшись с кровью, начал медленно, но неумолимо распространятся по сосудам, но не убивая сразу, а надолго оставаясь там, понемногу отравляя каждый день, каждый месяц, каждый год существования Энакина. Подросток был просто в отчаянии от слов Асоки. Он любил её всей душой и ради этой любви был даже готов поступится честью и Кодексом, а она всё это время с ним просто дружила. Всего лишь водила дружбу как с какой-нибудь девочкой-подружкой, каких у неё много по всему Храму и даже сенату. Больно. Ужасно больно. А ещё стыдно, просто до слез, которые уже вовсю лились из глаз, впитываясь в подушку.

— Нет, хватит. Так больше нельзя — решил он в конце-концов — Пускай ей не нужны мои чувства, но и издеваться над собой я больше не дам! И сегодня же положу конец своим унижениям. Всё, нет больше того милого мальчика, верного пажа гордой королевы, есть только я — серьёзный, правильный и строгий джедай, и Орден ещё будет гордится им!

«Отлично» — сказал ему на это разум.

«Правильное решение» — проговорило сознание.

«Не зарекайся, дорогой» — противоречило им сердце, но его голос затонул среди голосов его рациональных братьев и Энакин его просто не услышал, и оставался глухим к нему ещё долгих полгода.

====== Глава 41. Тандем острот ======

Энакин сдержал своё слово и все последующие полгода вёл себя как и подобает джедаю. Он усердно тренировался, привыкая к протезу, а потом сразу же отправлялся в библиотеку, чтобы лишний раз повторить теорию. Об Асоке Энакин твёрдо решил перестать думать и даже не искать больше с ней встреч, это было и нетрудно, учитывая тот факт, что ситуация в галактике накалилась ещё сильнее, чем полгода назад. Почти ежедневно то одной, то на другой планете вспыхивали вооруженные столкновения с войсками Торговой Федерации и Орден уже с большим трудом справлялся с конфликтом, грозящим повергнуть всю галактику в хаос и запустение. Асоке, как Рыцарю, приходилось не реже бывать на такого рода урегулированиях, иной раз с кем-то из Мастеров, а иногда даже одной. Как, например, сейчас, когда несколько Магистров и Рыцарей рассредоточилась по планетам, на которых почти одновременно высадились отряды боевых дроидов КНС. Асоке достался Кристофсис — единственная пригодная для жизни планета в системе Кристоф. Вся поверхность её была покрыта серо-зелёными кристаллами, внутри которых жители стоили дома. В мирное время это являло собой очень красивое и незабываемое зрелище, но сейчас на Каледонию — столицу Кристофсиса, было просто больно смотреть. КНС взяла планету в блокаду и задалась целью похитеть, а вернее просто прийти и забрать все ценные минералы и присвоить запасы продуктов — главный экспорт планеты. Народ не сдавался без боя и собирался стоять до последнего, а под конец обратился к Ордену. Под конец, потому, что красивый и завораживающий в своей нетронутости мир Кристофсиса уже представлял собой свалку разбитых кристаллов, некоторые из которых могли бы быть использованы для световых мечей. Сердце Асоки сжалось от боли при виде такого варварства, а следом пришла ярость по отношению к мерзким сепаратистам, чьи не менее отвратительные дроиды с их тощими шеями и продолговатыми головами, довели планету до столь жуткого состояния. Одно только останавливало девушку — она не знала как справится с этим всем одна. Дроидов было угрожающе много, они шли отовсюду и просто сметали с дороги всех, кто не хотел уйти самостоятельно. Плюс ко всему их окружало защитное поле, не дававшее подобраться к ним близко. Одно только обрадовало Асоку — на местно посадки находился ещё один корабль, очень знакомый, можно даже сказать, родной, принадлежащий бывшему учителю.

«Он всё ещё опекает меня» — подумала девятнадцатилетняя девушка, спускаясь с трапа — «Всё никак не может поверить, что я уже выросла. Хотя, это так мило, и иной раз бывает очень даже кстати. Сегодня, например, не представляю как бы я одна этот металл разрубила. Меча-то у меня может быть и два, но Силы-то дано на одного человека. Вернее, тогруту, хотя, какая разница? О, здравствуйте, учитель. Что? Разве я сказала это не вслух? Дура, дура дура! Срочно исправляясь, надо хоть улыбнутся пообаятельнее, а то решит, что я ему не рада».

— Приветствую, Магистр, я очень признательна вам за поддержку. Интересно, кому из нас сколько достанется? — спросила она, не удержавшись.

— Здравствуй, Асока, смотря о чем ты, если о синяках, то у тебя неплохие шансы победить меня в споре — рассмеялся Пло, радуясь, что даже в такой тяжелой ситуации Асока не изменила сама себе и осталась как прежде непосредственной и весёлой, какой умела быть только она.

— А ссадины с шишками пойдут в счёт? — спросила она, тоже начав смеяться — Если так, то готовьтесь, придётся повозиться, чтобы сосчитать их все. Их у вас будет не менее сотни.

— Так не честно, Асока — мигом ухватился Пло за её просчёт — У тебя площадь тела меньше.

— За то у вас больший простор для деятельности — парировала тогрута и увидев приближающуюся армию врага, мигом собралась и активировала мечи. Всегда она так, весёлость веселостью, а в момент опасности мигом собиралась и шла на подвиги, сражаясь до последних сил и потом сутки отсыпалась в комнате. Ревом ранкора не разбудить, Пло знал это получше других. Хотя сейчас было и правда не до веселья, и он, прежде своей бывшей ученицы активировав свой клинок, бросился с другой стороны в самую гущу дроидов, паливших направо и налево. Красные блистерные заряды то и дело отлетали от синего, зеленого и радужного клинков, иногда в сторону, а иной раз и в самих стрелявших, заставляя их свалится без движения. Прошло несколько часов беспрерывного боя прежде, чем оба джедая смогли хотя бы просто вздохнуть свободно. Хотя бы на время. Можно было слегка отдохнуть и перекусить, что обеспечили им благодарные жители планеты.

— Я подозреваю, что это не всё— сказала Асока, откусив от пирога с ягодами.

— И правильно думаешь, глянь на поле где-то через час и ты поймёшь, что «не всё» — это меньшее из определений — согласился с ней Пло и немного успокоил бывшую ученицу — Впрочем, пускай волнение не испортит твой чудесный аппетит. Скоро прибудет подкрепление. И возможно, мой новый Падаван.

Последние слова Мастер произнёс с необычной интонацией, в которой сквозило что-то похожее на заговор.

— Да? Вы раньше не говорили, что собираетесь взять нового ученика — высказала тогрута удивление, запивая его компотом из фруктов.

— Как видишь, я ещё полон сюрпризов — продолжал Магистр с той же интонации — И больше того, я считаю, что и ты уже достаточно созрела для того, чтобы сама сделать это.

— Что? Я не ослышалась? — Асока настолько была шокирована, что вскочила со скамейки и прижав ладони к щекам, заходила вокруг неё — Вы предлагаете мне взять Падавана???

— Совершенно серьёзно — не в пример ей спокойно ответил Магистр — Я считаю, что станешь хорошим наставником.

— Не думаю. Ученик будет лишь отвлекать меня, сами видите, какая сейчас ситуация, мы на грани войны, а тут ещё ученик, который отнимет у меня время, которого нам и так недостаёт — категорически не согласилась Асока с Пло, в душе твёрдо решив, что даже если её обяжут кого-то обучать, она будет всеми силами этому сопротивляться. И не сдастся без боя, даже если он будет такой же, как был только, что.

«Да, Мастер, вы были правы, я, кажется, победила вас» — подумала тогрута, потирая шишку над правой бровью, оставленную обрубленной рукой дроида. Однако, Пло был слишком уставшим, чтобы читать мысли Асоки, предпочтительнее для него сейчас было продолжить вовлекать её в свою тему:

— Асока, пойми, быть наставником — очень почётная миссия и обучение молодого поколения входит в обязанности джедая.

— Нет, даже не просите, или в противном случае скорее спрячьте этого бедного ученика, которого ждёт тяжёлая участь — устало произнесла Асока, прикрывая рукой глаза, якобы от солнечного света, а на самом деле, чтобы учитель не увидел выражения обречённой тоски от осознания того, что взять Падавана ей всё же придётся. Эх, попозже бы. Но Сила считала иначе.

— А я уверен, что у тебя получится, особенно если учесть, что ты будешь старше его всего лишь на несколько лет и сама ещё не забыла каково это быть подростком. Ты сможешь лучше понять, что чувствует ученик, даже лучше, чем я тебя — продолжил убеждать её Пло, радуясь, что благодаря маске, Асока не может увидеть так и лезшую на его лицо коварную улыбку.

— Сомневаюсь, что у меня получится, ведь одного энтузиазма мало, важен ещё и опыт — возразила Тано, откидываясь на спинку.

— Опыт приобретается в процессе — ответил учитель и посмотрел в сторону, где уже виднелся корабль, летящий из-за горизонта — А вот, кажется, и обещанное подкрепление — добавил он, показывая Асоке увеличивающуюся точку.

— Похоже, и правда оно — пробормотала тогрута, поднимаясь со скамейки, чтобы вдвоём пойти встретить новых бойцов и заодно обьяснить им, что да как. Но каково же было удивление их обоих, когда после посадки корабля и спуска трапа, с него спустился один-единственный пассажир, и по внешнему виду он менее всего напоминал бойца из недавно созданной армии клонов. Свет заходившего солнца ударял ему в спину и потому лицо долгое время оставалось в тени, видны были только высокая, хотя ещё по-юношески худая фигура, бежевый комбинезон, русые волосы, остриженные коротко, как было положено по уставу. Лишь только у правого плеча одна из густых прядей была специально отрощена и заплетена в тугой жгут падаванской косички. Судя по всему это и был тот самый ученик. Но зачем же сейчас? Почему сюда? В самую горячую точку? И тем не менее, раз он здесь, то нужно его, как минимум, встретить, не отправлять же назад, даже не поприветствовав. А тем временем Магистр Пло был уже возле корабля и о чем-то говорил с молодым посланником. До Асоки пока долетали лишь отдельные слова:

— Приветствую, я рад видеть тебя в новом качестве, надеюсь, ты понимаешь, что быть учеником — это не только большая честь, но и высокая отвественность, как для меня, так и для тебя, но я имею достаточный опыт, чтобы постороить твоё обучение нужным образом — начал свою речь Пло, уверенный в том, что именно ему надлежит обучать этого новобранца. А тот в ответ недоумевающе вскинул лицо наверх и помолчав пару секунд, переминаясь с ноги на ногу, слегка смущаясь возразил Мастеру:

— Простите, но кажется вышла ошибка, Мастер Йода сказал, что меня определили на обучение к Рыцарю Тано.

Вот тут Асока уже не сдержалась и подскочив к обоим собеседникам, взглянула на ученика недобрым взглядом и ещё не поняв, кто перед ней, произнесла, чеканя каждое слово:

— Да, всё верно, произошла серьёзная ошибка. Я не собиралась брать ученика, а это вот он собирался — ткнула она рукой в сторону своего бывшего учителя, тот, казалось бы, тоже ничего не понимал. Ясность внёс сам новоявленный падаван:

— Совет назначил меня сегодняшним утром, а заодно, не получив от вас никаких сигналов решил прислать меня гонцом.

— Как? Но мы же отправили вам сигнал бедствия и ждали подкрепления — недоуменно сказала Асока в спину ученика.

— Очевидно, сепаратисты глушат связь — высказал общее мнение Пло — Попробуем связаться с корабля.

— Приветствую, Магистр Пло — сказала голограмма Кеноби, появившись посреди круглого диска связного устройства — Падаван удачно долетел к вам?

— Приветствую, Магистр, вот только нам в скором времени нужно подкрепление — сказал кел-дор, потирая подбородок — Армия дроидов продолжает прибывать.

— Магистр Кеноби! — крикнула ему подбежавшая Асока — Объясните мне, что тут происходит за моей спиной? По какому праву вы навязали мне ученика, даже не спросив, готова ли я к этому и хочу ли вообще кого-то учить!

— Рыцарь Тано, спокойствие — строго произнёс Оби-Ван — Сейчас не время рассуждать о таких мелочах, в данный момент следует сосредоточится на освобождении планеты. Подкрепление вышлем сегодня же, остальные вопросы решим позже, по возвращению на Корусант.

И высказавшись, Кеноби отвернулся, давая понять, что разговор окончен, а вскоре и сама голограмма, начав мигать, погасла вовсе. Асока с досадой прикусила губу и топнула ногой. Ей было неприятно и стыдно, словно её при всех выпороли, указав на то, какой ерундой она страдает в то время когда вокруг творится настоящая беда. И кажется Мастер разделял её мнение, посмотрев на неё с укором и Асока мигом взяла себя в руки, устыдившись своей детской несдержанности и даже секундой позже засчитала её в плюс своей ситуации.

«Ну вот, видите все» — мысленно обратилась она ко всем двенадцати Магистрам Совета — «Какой из меня учитель? Я и сама-то ещё ребёнок, которому учиться и учиться. Вот, даже эмоции свои контролировать не умею!»

И подумав так, с силой ударила ногой по переборке и слегка хромая, поплелась за учителем. Падаван шёл за ней и пока, слава Силе, молчал, иначе наслушался бы. Возле корабля их уже дожидался командир армии Клонов капитан Рекс, выглядевший серьёзнее и старше остальных бойцов, хотя на самом деле внешность его ничем не отличалась от остальных, скопированных с прототипа — позорно сбежавшего Джанго Фета, которого так до сих пор и не нашли. Он прохаживался взад вперёд и поглядывал на корабль, ожидая, когда оттуда выйдут генералы. И встретив их процессию, сказал с удивлённой улыбкой:

— Командир Тано, вы всё-таки решились? Взяли ученика, неожиданно, учитывая как сильно вы не хотели этого ещё полчаса назад.

«Ну вот, подлил масла в огонь, спасибо тебе, капитан» — возмутилась Асока мысленно, а вслух сказала, стараясь говорить спокойно и ровно, как и положено истинному командиру:

— Так и есть, капитан, этот юнлинг не имеет ко мне никакого отношения.

И для подтверждения своих слов вышла вперёд на несколько шагов, чтобы назойливый «хвост» ввиде подрастающего поколения хоть немного отстал от неё и они даже мысленно не смотрелись бы чем-то единым. Однако, наглый мальчишка был явно не согласен с уготованной ему ролью и в одну секунду преодолев установленную тогрутой дистанцию, громко сказал, обращаясь ко всем, но глядя только на одну:

— Вообще-то, я падаван и не чей-нибудь, а именно ваш, генерал Шпилька.

И не ограничиваясь только этим, подошёл к Асоке вплотную и встав сбоку от неё, по-собственнически взялся за её локоть. Такая наглость заставила девушку обернуться и замереть без движения, проглотив все те колкости, успела приготовить для этого наглеца, осталась только одна, уготованная тому, кто это придумал:

— Магистр Йода, вы просто старый и самоуверенный зануда — бормотнула она, загораясь злостью на пожилого главу Совета, посмевшего возродить этот тандем острот.

====== Глава 42. Осада и старый «друг» ======

Капитан Рекс во все глаза наблюдал за молчаливой дуэлью будущего учителя и новоявленного ученика. Первой нарушила эту напряжённую тишину Асока:

— Это ты сам подговорил Совет определить тебя именно ко мне?

— Поверь, для меня это не меньшая неожиданность, чем для тебя, я же не думал, что будущий наставник желает со мной дружить, я думал, у них иные цели — не выдержав дал волю своей давней обиде Энакин.

Как уже говорилось последние полгода выдались на удивление тревожными и потому Асока за это время почти не виделась с прежним близким другом. Вернее это она считала, что только занятость на фронте и была причиной такой отчуждённости между ними, тогрута ведь не знала, что в то утро в медкорпусе Энакин слышал её слова о том, что он является для неё только другом и как сильно его ранило это открытие. Оно просто перевернуло ему душу, отрезок которой, как Скайуокер сам тогда решил, навеки умер, вместе с отсечённой рукой. Энакин в ту минуту твёрдо решил, что не будет больше размышлять о своей любви, а наконец-то станет тем, кем и должен был быть изначально — Джедаем, в жизни которого нет места никаким привязанностям и глупым романтическим мечтам. Сказано-сделано и выписавшись из медкорпуса, он, даже не зайдя к Асоке, прямиком направился в тренировочный зал. Там подросток провёл почти весь день, привыкая к протезу и к своей новой жизни — без страсти, без смеха, без любви. И так теперь проходил его каждый день, что не могло не остаться без внимания наставников-Магистров, которые были приятно удивлены переменами в поведении юного Скайуокера, что удивительным образом совпало с четырнадцатым Днем его рождения. Этим же вечером было собрано заседание Совета, на котором решался вопрос о произведении Энакина в падаваны и о том, кого назначить ему в наставники. Утром его обрадовали такой важной новостью, он же весьма кисло отреагировал на неё, думая больше о том, что Асока не только ничего ему не подарила, а даже вообще не поздравила. Хотя бы сообщением. А Скайуокер ждал этого, не ложась спать до полуночи, всё надеясь увидеть сигнал о сообщении со знакомого контакта. Но нет, комлинк продолжал хранить молчание. Это стало последней каплей и Энакин без жалости уничтожил последнюю надежду на то, что он хоть когда-нибудь станет для Тано чем-то большим, чем просто дружок из детства. Уничтожил вместе с подарком, приготовленным на её девятнадцатый праздник, решив, что оба они больше не нужны тогруте. И видимо так был поглощён своей обидой, что прослушал кого ему назначили в учителя, узнав об этом только на подлёте к Кристофсису. Возражений никто уже не слушал, да и не смог бы ответить на них тот, кто был в этот момент с ним рядом — бессловесный пилот-клон. Оставалось только принять то, что есть, хотя это и будет мучительно трудно, ведь при одном только взгляде на тогруту впервые за долгое время, Энакин понял, что все его убеждения против неё летят прахом и он уже почти готов забыть про все обиды и прямо сейчас бросится к Асоке, заключив ту в объятия. Но вот именно, что почти... Нет, это всё в прошлом. Больше он не даст ей повода издеваться над своими чувствами, даже если это и повлечёт за собой нотации Магистров.

— Не переживай, Хвостик, едва вернёмся на Корусант, я исправлю это. Твои мучения будут недолгими, обещаю — сказала Асока с язвительной интонацией, сложив руки перед собой.

Она думала о нем все эти полгода. Так ждала, что он придёт к ней, заговорит, объяснит куда пропал и почему обиделся, но нет, он оставил всё как есть. Наплевал на годы их дружбы, словно их и не было, а при малейшей попытке самой Асоки подойти к нему и хоть что-то узнать, всегда неизменно оказывался либо в компании с кем-то, либо старался быстрее найти предлог уйти. Асока, не сознаваясь в этом сама себе, переживала об этом и одновременно ненавидела себя за слезы о каком-то подростке. И вот сегодня выяснилось, что её первым учеником, которого она, к тому же, и не хотела станет именно Энакин. Нет, она не позволит ему над ней издеваться и открыто пренебрегать собой. И немедленно покажет ему его положение.

— Командир Тано — подошёл к ней капитан Рекс — Осложнилась ситуация на левом фронте, взгляните туда.

Рука в белой перчатке указала на поле, где в стройные колоны выстроились длинношеии дроиды противника. Даже на первый взгляд их было не меньше тысячи. Но хуже всего было то, что их окружало прозрачно-голубое защитное поле, производимое огромными генераторами, спрятанными где-то в конце поля боя. Асока, вслед за капитаном, прошла на смотровую площадку, там уже был Мастер Пло и судя по всему его шок от всей этой ситуации был отнюдь не меньшим.

— Нам не пробиться туда, защитное поле не пропустит нас — сказал он, увидев подошедших к нему юных коллег.

— Если проблема только в этом самом поле — не спрашивая разрешения заговорил Энакин — То почему же попросту не отключить его?

На несколько секунд повисло молчание, которое нарушил Пло:

— Не думаю, что это это хорошая идея, нельзя так неоправданно рисковать.

— А я вот согласна с ним — неожиданно поддержала его Асока — Если мы тайком проникнем в тыл врага, то, думаю, мы сможем отключить генераторы защитного поля.

— Ты уверена, Асока? — спросил Пло, по привычке заметно волнуясь о бывшей ученице.

— Нет — призналась она честно — Но похоже у нас нет иного выхода. Идём, Хвостик.

Энакину ничего не осталось, как последовать за наставницей, Магистр и Рекс смотрели им вслед и думали каждый о своём.

— Нелегко отпустить ученика? — спросил наконец капитан.

— Главное, чтобы она понимала, что делает — ответил ему генерал, представляя себе, что ждёт Асоку в дальнейшем и как она справится с наставничеством, пришедшимся у неё на такой сложный период в Республике.

— Знаешь, что, дорогой — сказала Асока, убедившись, что Магистр и капитан её уже не услышат — Если вернёмся назад живыми, у нас состоится очень трудный разговор.

— Смотри не потеряй мечи, а то Совет получит иную тему для порицания и иную кандидатуру для него же — ответил Энакин, морщась с досады.

— Побольше обещайся с капитаном Рексом, он объяснит тебе, что уважение к старшим — залог успеха — криво усмехнулась Тано и больше не произнесла не слова, обдумывая как бы им с падаваном лучше пробраться через толпу дроидов и наконец, увидев большую и достаточно глубокую металлическую коробку, внезапно поняла, что это именно то, что им надо.

— Слушай, можно я уже выпрямляюсь, у меня уже спина затекла — пожаловался Энакин, когда они, накрывшись этой самой коробкой, проползли уже примерно половину поля. Над ними и совсем рядом слышался топот металлических конечностей и многократные выстрелы, так же время от времени слышались тяжелые удары упавших тел. Одно даже упало на самый верх коробки и отскочив от неё, слегка сдвинуло металлическое укрытие. Асока вернула было его на место, но поздно, дроиды уже заметили лазутчиков и направили на них свои отвратительные бластеры. Пришлось, забыв на время о своей цели, сражаться за другую — свою жизнь и жизнь ученика. Впрочем, Энакин, учитывая, что он всё детство учился у Асоки, владел мечом почти в совершенстве. Красные вспышки разрядов один за другим отлетали в стороны, пока двое юных джедаев не добрались наконец до высоких генераторов. У подножья их уже ждали.

«Трое с бластерами, один с мечом» — в другой раз непременно пошутила бы Асока, но только не сейчас и вовсе не потому, что товарищей с бластерами было намного больше, чем три, а тот, с мечом, вообще отсутствовал. Такого они не ждали, но думать было некогда и одному пришлось отвлекать внимание на себя, пока второй влезет наверх.

— Энакин, давай быстрее! — крикнула тогрута, не переставая отражать вражеские удары. Тот, мигом поняв ситуацию, быстро начал взбираться на ограду по выбоинам в ней, но дроиды пребывали и уже успели взять Асоку в плотное кольцо, ещё немного и она перестанет справляться. Скайуокер понял, что надо помочь наставнице, какие уж тут могут быть обиды. Он был уже по другую сторону ограды и осмотрев её, заметил довольно большое отверстие, находившееся как раз под нужным углом, а что, если немного так, а потом вот так... И через несколько секунд ограда пошатнулась и её кусок, как раз тот, где была дырка, начал медленно падать прямо на дроидов.

— Стой, где стоишь, не двигайся! — успел он крикнуть Асоке, прежде, чем стена упала прямо туда, где находилась Тано, заставив ту оказаться как раз в середине этого отверстия.

— Ну ничего себе, ты почти, что меня не угробил! — возмутилась Асока, подходя к ученику.

— Признаюсь, был такой соблазн — улыбнулся Энакин, довольный тем, что смог спасти её.

— Да, такими темпами, чувствую мне придётся спать с броне клонов — пробормотала тогрута, прикидывая как бы ей лучше подойти к генераторным щитам. В итоге решили, что каждому достанется по одному и без особых проблем вывели их из строя. Должно же было хоть что-то сегодня пройти хорошо. На обратной дороге так же не случилось ничего плохого и вернувшись на наблюдательный пост, Асока поднялась наверх, доложить Магистру о том, что всё получилось и получить распоряжения насчёт дальнейших действий. Энакин остался внизу, вместе с Рексом и другими клонами.

— Нападение дерзкое на Джаббы Хатта дворец совершено было — сказала прозрачная голограмма Мастера Йоды, сообщение от которого сейчас демонстрировал Пло, когда Асока подошла на пост — Похищен сын его малолетний был, вернуть отцу его задачей твоей будет Рыцарь Тано.

Сообщение оборвалось, а Асока поморщилась с досады, ну вот, снова лететь на Татуин, как же она надеялась никогда больше не видеть этот мерзкий пыльный шар. Этот сплошной сгусток боли и страдания, на котором сосредоточилось всё самое горькое и ужасное, что было в жизни тогруты. Мысли о том, что она всей душой хотела бы не знать. Но выбора нет, придётся, да ещё и ученик этот...навязали же обузу на её голову, хотя, следовало признать, Энакин ей существенно помог сегодня.

— У вас есть какие-то мысли по поводу автора похищения? — спросила Асока у Мастера и тут же исправилась — У вас и у Джаббы.

— Вообще-то есть, но этот человек, по нашим расчётам давно мертв, как и его сын, уже полгода как, с тех пор как мы побывали на борту печально известной Незримой длани.

— Не хотите ли вы сказать... — начала Асока и не смогла, охваченная ужасом жестокой правды.

— Да, Асока — добил Магистр с несвойственной ему жесткостью — Мы тогда сбили корабль Феттов. Он упал где-то в секторе Арканис. Они всё-таки прилетели туда, как и хотели.

— Но, видимо, как и всегда, не проверили, доведено ли дело до конца — спросила Асока, уже зная, что ей ответят. Ну конечно же... :

— Нет, мы же джедаи, а не наёмники — сказал Пло спокойно — ещё скажи, сделать надо было контрольный выстрел.

— Было бы неплохо — невесело улыбнулась тогрута, понимая, чем могут грозить последствия такой любви ко всему живому, даже если этому живому мертвым быть гораздо больше к лицу — А то вот лови его теперь по всему Арканису.

Когда же Асока спускалась назад, то первым, что она услышала, был полный бахвальства голос её ученика, стоявшего напротив Рекса:

— Представляешь, её окружили со всех сторон, но я каааак повалил стену прямо на дроидов, их, наверное, в лепёшку раздавило! А ей бы точно кранты, если б не я!

— Энакин — раздалось за его спиной и его тут же накрыла высокая тень — Тебе никогда не говорили, что джедая украшает скромность.

— Простите меня, учитель — Энакин в мнимом смущении сложил руки на груди — Я просто хотел поднять боевой дух.

— А я пояснить ему, в чем заключается уважение — немного вступился за него Рекс, который был хотя и примерно одних лет с Асокой, программа, по которой его создали уже давно сделала его взрослым мужчиной, которому было сейчас непривычно подчинятся такой молодой командирше.

Энакин уже отошёл подальше и теперь сидел на низкой ограде, смотря в уже начинавшую темнеть небесную даль задумчивым взглядом. Эта его сжавшаяся фигура показалась Асоке какой-то неприкаянной и ей невольно сделалось стыдно. Всё-таки, как ни крути, если б не он, то возможно её бы сейчас заносили в медотсек корабля, зашивать многочисленные дырки от дроидских бластеров, а может и вовсе в грузовой, в холодном металлическом гробу. Брррр, просто оторопь брала от таких мыслей. Тогрута присела рядом и нерешительно дотронулась до его плеча, Энакин повернулся и ещё не перестроившись со своих мыслей, в которые, видимо, ушёл очень глубоко, уставился на неё распахнутыми глазами. Тано вздрогнула, её по самой душе полоснула неподдельная и очень серьёзная печаль. Он ведь тут совершенно один и совсем никто его не понимает, Асока сейчас, как никогда отчётливо увидела в Энакине себя, когда её только привезли с Татуина и неожиданно поняв все чувства души этого подростка, приняла не менее неожиданное решение, прежде, чем озвучить которое, ей пришлось услышать:

— Скажи, а когда ты только, что стала учеником, тебя тоже считали маленьким несерьёзным ребёнком?

— Порой бывало и такое, — ответила Асока как можно спокойнее — Но иной раз, когда ты своими поступками доказываешь обратное, Совет учитывает это.

— Вот, как сегодня, да? — спросил Энакин, заметно оттаивая под её внимательным взглядом.

— Да уж, — подтвердила Тано и вдруг улыбнулась, совсем, как раньше, ещё до их нелепой ссоры — А ты отчаянный малый, Магистр Пло вряд ли поладил бы с тобой, а вот у меня, кажется, получилось.

Энакин просиял и кажется тоже опять стал прежним, снова пустив в своё сердце юную тогруту, не знавшую пока о своём шансе и суждено ли ей вообще будет о нем узнать?

====== Глава 43. Песок на зубах ======

Несмотря на поздний час лететь решили немедленно, доверив Асоке самой управлять кораблём.

— Тебе не хочется снова туда возвращаться? Я представляю, о чем ты думаешь сейчас — сказал Энакин, сидя в кресле второго пилота.

— Нет, не представляешь — с тяжёлым вздохом ответила тогрута, на которую как и тогда, полгода назад, с новой силой навалились тяжёлые мысли. Она надеялась, что больше никогда не увидит свою родину, но вот, не прошло и года, как ей опять придётся увидеть всё то, что навеки въелось ей в душу мерзким ощущением несмываемой грязи. Не только с тела, с души. Вновь и вновь возрождались перед её глазами ужасающие картины: её отец, закованный в цепи, с окровавленным лицом и переломанными рёбрами, последний раз глядевший в глаза дочери своими, помутневшими от боли и страдания; жена старосты рабочего посёлка, голова которой с хрустом разбилась о стену; его юная дочь, пронзённая мечом через минуты после смерти своей матери; сам староста, с криком летящий вниз с каньона, вопя от ужаса предвкушения встречи с острыми камнями. Все их предсмертные крики слились в один. Единую симфонию боли и ужаса. Асока вздрогнула и чуть не выпустила штурвал. Корабль ощутимо встряхнуло, Энакин едва не ударился лбом о приборную панель.

— Асока, ты как? Может быть я возьму управление — встревоженно произнёс Энакин, увидев как побледнело лицо наставницы, а глаза её сделались испуганными. Тогрута, услышав его голос, встряхнулась и постаралась взять себя в руки, не хватало ещё, чтобы Энакин видел её слабой. Это раньше, когда они были только детьми и просто друзьями, она могла позволить себе быть при нем какой угодно. Сейчас нельзя, отныне всё изменилось. Теперь Асока старшая, Рыцарь-джедай и наставник, отвечающий не только за себя, но и за своего Падавана, которому должна во всем быть примером, что он мог равняться на неё и во всем подражать.

— Всё в порядке, Энакин — сказала Асока как можно спокойнее — Я сама справлюсь с управлением, а ты лучше иди поспи, лететь ещё достаточно долго.

— Я лучше останусь здесь, не хочу пропустить момент, когда ты снова решишь нас угробить — не удержался Скайуокер от колкости, отповедь наставницы задела его, лишний раз ткнув в недостатки.

«Да, с канцлером-то своим она совсем по-другому разговаривает. Уж ему она явно не указывает на его место» — подумал Энакин с досадой, отворачиваясь к окну, за которым уже вовсю сверкали казавшиеся вблизи невероятно крупными ярко-серебрянные звезды. И всё равно он услышал недовольный голос учителя:

— Прикусил бы ты язык, Хвостик.

«Ну вот, опять» — снова подумал он с досадой — «Неужели теперь так будет всегда и нет никакой надежды на изменение судьбы? Хотя, ещё недавно я был маленьким мальчиком, а сейчас стал своей детской игрушкой. Всё, падать больше некуда!»

— Я всё слышу — сказала Асока строгим голосом, намекая, что его мысли для неё не тайна — Лучше подумай о том, куда Джанго мог спрятать сыночка Хатта? И главное — зачем он ему вообще?

«Да, всё, как я и говорил» — новая мысль Энакина получилась более оптимистичной — «Вниз нельзя, но наверх-то можно. Вот она уже советуется со мной, не буду разочаровывать!»

— Может его сепаратисты наняли, вспомни, кем он работал до того, как стал служить матрицей клонов — высказал он предположение, казавшееся здравым.

— А ведь верно, наемники всегда служат тому, кто хорошо платит — неожиданно прислушалась к нему Тано — Кто же у нас сейчас самый кредитоспособный? Правильно, КНС!

— Но почему он связался именно с хаттами? — всё ещё не понимал Энакин его мотивов.

Асока немного задумалась, припомнив устройство Республики и то, что Татуин всегда, во всех войнах, являлся нейтральной планетой. Так, что, скорее всего, причиной явилось заключение какого-то соглашения с кланом хаттов, которого КНС явно не желала. И ведь верно всё рассчитали — продолжение рода для хаттов — это всё, важнее только богатство, но его не отнимешь так быстро и так незаметно. Оно же у них такое обширное, хотя, насколько Асока помнит, детёныши хаттов тоже немногим меньше. Да, наверное, так и есть и девушка решилась озвучить свои мысли ученику.

— Я думаю, Джанго, находясь в бегах, не станет далеко уходить от своего места, вспомни, какую планету он назвал, когда ты подслушала его разговор с сыном? — напомнил Энакин важную информацию, о которой Асока почти успела забыть, посчитав, как видно, уже ненужной.

— Джеонозис? — ответила тогрута, поняв, о чем ей говорят — Ты думаешь, он спрятал хаттского сыночка там, где живет? Не слишком разумно.

— Ага, на первый взгляд — парировал Энакин и вынул свой датапад — А вот взгляни-ка сюда!

И подросток вывел на экран звёздную карту, увеличив схему Джеонозиса.

— Вот, видишь этот объект? — показал он пальцем на какие-то ничем не примечательные с виду развалины.

— Вижу, обычная заброшенная стройка, таких сейчас, увы, много, КНС забирает все средства и строительство пришлось заморозить — Асока не нашла здесь ничего, за что мог зацепиться взгляд. Но Энакин думал иначе:

— Ничего примечательного, говоришь? А теперь — сказал он и, хитро прищурившись, повёл голограмму куда-то вниз, под стройку, и вскоре стало заметно, что только снаружи она выглядит как развалины, в которых могут разве, что ночевать заблудшие бомжи, под ней же расстилалось довольно большое подземелье. В таком действительно можно спрятать ребёнка, да тут и отцу его вполне места хватит.

— Как думаешь, нам сразу отправится туда или сперва навестим его папу? — спросила его Асока, предпочитая скорее первый вариант, хотя понимала, что второй будет правильнее.

— Думаю, он окажет нам тёплый приём — ответил на её мысль Скайуокер и снова отвернулся к окну.

— Скорее уж горячий — прошипела тогрута, прибавляя скорость. Общаться с хаттами ей хотелось меньше всего.

Больше они не говорили, предпочтя размышлять каждый о своём, хотя в одном мысли обоих сходились — не сдохнет ли малыш в этом холодном подземелье. Хотя, может заботливые сепаратисты поставили ему обогреватель, работающий на взрывчатке, ведь в их же интересах сохранить как можно больше частей дорогого заложника, чтобы им было чем шантажировать папу, если тот сразу не согласится сотрудничать.

Татуин встретил их небольшой прохладой раннего утра. Оба ярко-розовых светила этой планеты были ещё не слишком высоко и лишь с обеих сторон бросали на крыши глинобитных хижин и лавчонок прозрачно-розовую дымку. Планета ещё спала, медленно отходя от очередной пьяной гулянки, которыми издавна славилась, лишь только первые торговцы, как видно, оставшиеся на ночь в своих лавках, неспеша раскладывали товар. Но не в их сторону лежал путь двоих джедаев, учителя и ученика. Они направлялись в Мос-Айсли, где, в самом центре, стоял большой аляповатый дворец из огромных булыжников разного цвета и размера, проложенных драгоценными камнями. Строя его таким образом, Джабба всеми силами стремился продемонстрировать окружающим свою власть и превосходство над всеми, кого считал ниже по статусу. То есть, всех жителей Татуина. У ворот стояли двое чудовищного вида охранников расы никто, которые сразу же уставились на незнакомцев заведомо враждебными взглядами, видя в них потенциальных преступников и уже размышляя, какую бы расправу учинить над ними. Хозяин страсть любит подобные зрелища. Однако, вскоре вынуждены были сменить злостные ухмылки на елейные улыбочки, видеть которые было ещё противнее.

— Хозяин давно вас ждёт, я провожу вас к нему — оскалился в улыбке один из охранников, тот, что помельче и действительно сопроводил обоих адептов в покои Джаббы. Тот, несмотря на раннее утро, уже вовсю бодрствовал, хотя, учитывая, что пропал его единственный сын, вряд ли он мог сладко спать всю ночь напролёт, небось и глаз не сомкнул. Хотя, если признаться честно, в момент, когда джедаи застали Джаббу, он не слишком-то напоминал безутешного родителя. Большая ярко-красная софа, застеленная пестрым атласным покрывалом, мягко говоря, не напоминала смертный одр умирающего от горя, а бокал с красным вином, зажатый в правой лапе, с трудом можно было принять за успокоительное средство, да и трубку кальяна в левой вряд ли можно было принять за капельницу. Впрочем, не походили на траурный хор и несколько красиво разодетых рабынь-тви’лечек, лихо плясавших под бодрую мелодию на небольшой сцене перед софой. Асоке стало противно, разве так должен выглядеть отец, переживавший за сына? Гораздо приятнее было бы увидеть Хатта на смятой постели с головой, обмотанной мокрым полотенцем. Впрочем, едва увидев, кто вошёл, Джабба махнул хвостом и музыка замолкла.

— А ну пошли вон отсюда, шлюшки! — устало бросил он рабыням. Те, прервав танец на полуслове, не сказав ничего, вышли за дверь. Они знали, что одно лишнее слово может стоить им жизни, которую с удовольствием закончат клыки ранкора.

— Приветствуем тебя, о достойнейший — преодолевая отвращение сказала Асока, злить Хатта в её планы не входило и походя строго взглянула на Энакина, попытавшегося было что-то вякнуть — Мы получили сообщение о постигшем вас несчастии, а так же владеем информацией о предполагаемом месте нахождения вашего сына.

— Многие знают, многие пытались — ответил Джабба с горькой усмешкой — И где же они теперь!

И махнул лапой куда-то в сторону угла спальни. Асока посмотрела туда и увидела расстеленный на полу коврик, а на нем несколько голов, некогда принадлежащих самым известным наемникам. Тано содрогнулась от этого зрелища, но вспомнив, зачем она здесь, поспешила сделать вид, что открывшаяся картина ни капли не впечатлила её:

— И тем не менее, раз вы попросили помощи Ордена, то мы вам её окажем, уважаемый Джабба.

— Великий — поспешно поправил её Хатт — Великий Джабба.

— И Вонючий — шепнул Энакин, незаметно прикрывая рукой нос и рот, получив незаметный тычок от Асоки.

— Простите, Великий Джабба — исправила Тано невольную оплошность — Не волнуйтесь, если Силе будет угодно, ваш сын уже к вечеру будет у вас.

Хатт тут же дал им добро на поиски, обещая в случае успеха заключить договор о сотрудничестве с Республикой. Однако, было заметно, что гг не слишком верит в успех, обратившись к Ордену лишь потому, что другие структуры оказались бессильны.

— Ну и воняет же там — выйдя из дворца Джаббы, Энакин вдохнул полной грудью, несмотря на песок, мигом заскрипевший у него на зубах.

— Хорошо, в другой раз попрошу его не душиться этими духами — ответила Асока, тоже шумно дыша, только, в отличие от падавана, прикрыв рот рукой, она ненавидела песок — А теперь, шагом марш на Джеонозис.

Да, примерно эту же фразу сказал второму пилоту сидевший за штурвалом сепаратистский наёмник, получивший от хозяина определённый сигнал.

====== Глава 44. «Милый» малыш и большая проблема ======

Джеонозис почти ничем не отличался от Татуина, разве только тем, что не было такого количества лавчонок и увеселительных заведений. За то было намного больше разных построек неизвестного назначения, похожие на какие-то заводы, из труб на крышах некоторых даже валил дым. Впрочем, скальность местности была тоже более высокой, чем на Татуине. Но большинство технических зданий были тем не менее, пока недостроены, в одно из таких как раз и лежал путь обоих джедаев. По пути им иногдапопадались местные жители — невысокие гуманоиды, похожие на гигантских жуков, говорившие друг с другом на непонятном языке, со стороны походившем на хрип больного астмой.

— Да, а я думал, что хатты — самые противные существа в галактике — сказал Энакин, когда мимо них прошла очередная парочка джеонозийцев — Выходит, я ошибался!

— Поверь мне, это не так — улыбнулась ему Асока — Ведь помимо этих безобидных жучков есть ещё гомореанцы, йоужан-вонги, викуэи и много-много другой инопланетной гадости.

— Я ещё дуросов знаю, они такие противные — поделился своими мыслями Энакин.

— Знаешь, дуросы, они, хотя и страшные, в душе совершенно безобидны, а вот с хаттами надо держать ухо востро, да ты и сам убедился!

— Это точно — согласился с Асокой ученик — Скользский типчик этот Джабба, надеюсь, его сынок окажется другим.

— Надеюсь, что так — повела плечами тогрута — Но боюсь, оказаться он может уже мертвым.

— Тогда пускай, хотя бы не растерзанным — с надеждой в голосе произнёс Скайуокер — А то боюсь, долго не смогу заснуть от вида хаттских кишков, развешанных по стенам.

— А я подозреваю, что если это зрелище увидит его папаша — брезгливо поморщилась Тано — То кто-то не будет спать при виде уже наших с тобой кишков, торчащих из пасти ранкора, дёргаясь в такт музыке. Ведь именно таким образом он избавляется от тех, кто разочаровывает его.

Энакин хотел было вздрогнуть, но вспомнив, что джедаю это не подобает, постарался ответить максимально спокойно:

— Надеюсь, ранкору понравится вкус слегка престарелого мяса, слегка отравленного Тьмой.

— Ты смелый, раз так уверен в том, он схватит Дуку — сказала Асока, усмехаясь его самонадеянности — Небось ещё думаешь, что ты сам и доставишь его во дворец хатта.

— Верно, а до этого велю ради забавы отрубить ему обе руки и скормить ранкору только на третьи сутки — с ожесточением произнёс подросток и угрожающе потряс правой рукой, затянутой в чёрную кожаную перчатку. Он давно уже привык к протезу, но это не означало смирения с потерей руки.

— Осторожнее, иначе галактика получит нового ситха — шутливо укорила его Асока, когда они уже подходили к интересовавшим их развалинан, а точнее сказать, бывшим развалинам, а теперь будущей стройке.

— Интересно, зачем КНС нужно столько однотипных сооружений в одном месте? — недоуменно произнёс Энакин, рассматривая периметр стройки.

— Надеюсь, хотя бы это не охраняется — ответила Асока, решительно подходя к целому и крепкому фундаменту, где уже нашла округлый люк, за которым угадывалась лестница вниз, в те самые лабиринты. Но зря она думала, что здесь нет никого, уже у подножия узкой и тонкой металлической лестницы учителя и ученицу поджидал дроид с квадратным телом и такой же головой, тонкие веточки его рук возмущённо заколыхались, заметив посторонних.

— Попрошу вас покинуть помещение, пленника нельзя тревожить — заявил он механическим голосом, преграждая джедаям путь.

— Прошу пропустить нас, мы по делу от твоего хозяина — сказала ему Асока, выговаривая каждое слово.

— Новая рабыня Джаббы? — спросил дроид, явно имевший в своей программе такие вопросы.

— Да? Ты так считаешь? — скептически фыркнула Тано — А вот это вот бывает у простой рабыни?

Сказала и выставила перед лицом дроида оба своих меча.

— Ты проведёшь нас к пленнику, иначе хозяин будет недоволен — продолжила тогрута, не сводя с него спокойного взгляда.

— Проходите за мной — спокойно и даже можно сказать, немного пристыженно ответил ей робот и повернувшись на сто восемьдесят градусов, бодро покатился по лабиринту, пока не остановился у одной из комнат, посторонившись, пропуская визитеров вперёд. Помещение было совсем небольшим и почти пустым. Мебель и другие предметы обихода там отсутствовали, а на тряпичной подстилке крутился и пускал пузыри маленький детёныш хатта, похожий на большую улитку, только без панциря.

— А я думал он будет постарше — сказал Энакин, с интересом разглядывая малыша.

— Да, он совсем мелкий, но так даже лучше — пробормотала Асока, так же подходя к ребёнку.

— А он ничего, милый даже — сказал Энакин, протягивая к нему руки.

— Чего не скажешь о нем, когда он вырастет — скептически произнесла Асока, брезгливо поджав губу — Терпеть не могу хаттов.

— Ну этот, хотя бы, не хочет скормить нас ранкору — ответил Энакин и выжидающе уставился на наставницу.

— Рюкзак взял? — поинтересовалась она для начала.

— А как же! — с гордостью произнёс Скайуокер и вынул из кармана комбинезона брезентовый свёрток, превратившийся, когда его встряхнули, в весьма вместительный рюкзак.

— Тогда упакуй его и скорее наверх, здесь становится трудно дышать — сказала Асока и прикрыла нос рукой, намекая на отвратительный запах хаттской слизи.

— А почему я? — попробовал Энакин откосить от нежелательной роли нянечки для младенца.

— Ну так тебе же он понравился, вот и неси — очень конкретно пояснила тогрута и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

— Конечно, нравится, ведь он же так похож на тебя — обиженно бросил Скайуокер, взяв дитеныша обеими руками в том месте, где у всех людей и нормальных гуманоидов находится талия.

— Ну, можешь тогда и меня захватить, я не против — ответила Тано, не поворачиваясь.

Тем временем Энакину удалось взять маленького Хатта и поднять его на уровень груди. Похоже малышу понравился такой аттракцион «Движение вверх» и он радостно забил в воздухе тоненькими прозрачными ручками и визгливо заголосил:

— Ляпупа! — произнёс он вполне отчётливо и глядя на подростка своими огромными зелёными глазищами и взял его пальцами за косичку.

— Что? Что ты сказал? — тут же возмутился Энакин — Да сам ты эта...как ты там сказал, ляпупа!

— Зря ты так — укорила его Асока, снова вынужденная повернуться — На хаттском это означает «Друг».

— Да уж, только и мечтал всю жизнь, как с хаттами дружить — проворчал Энакин, пытаясь упаковать малыша в рюкзак.

— Между прочим, он обеспеченный и со связями у него всё в порядке — улыбнулась тогрута, помогая ученику справиться с непростой задачей.

— А бузя бузя бу! — выдал хатт, размахивая руками.

— Это он возмущается? — спросил Энакин, сумев наконец упаковать драгоценный груз.

— Нет, это он сказал, что он тебя любит — совершенно искренне ответила Тано и погрузив рюкзак на спину падавана, оба двинулись на выход. Больше им никто не препятствовал, дроид куда-то скрылся, наверное понял, как был неправ и поспешил стыдливо ретироваться. Других преследователей так же не появилось, и единственным неудобством был рюкзак за спиной и то, что там было. Это самое содержимое рюкзака отчаянно крутилось и стонало, словно было недовольно чем-то.

— Ну потерпи немного, мелочь, скоро вернём тебя папочке, и будете снова вместе смотреть на танцовщиц — уговаривал его Энакин, смирившись уже с тем, что на время путешествия «кормящей мамочкой» этого уродца надлежит стать ему. Асока, при малейшем намеке на смену ролей, выдвинула железный аргумент:

— А кто же тогда поведёт корабль?

Энакину пришлось тяжело вздохнуть и устроить крутящийся рюкзак у себя на коленях. Мелкий хатт тут же вылез наружу и начал хватать своего спасителя липкими ручонками.

— Слушай, может быть хватит уже — пробовал урезонить его Скайуокер — То, что ты меня любишь я уже понял, но я не сторонник столь явных симпатий!

— Ляпупа? — слегка обиженно спросил малыш, что следовало понимать как: «Разве ты не мой друг?»

— Ну хорошо-хорошо — тут же устыдился Энакин своей грубости, ведь в конце-концов, малыш ведь не виноват в том, что родился хаттом — Я буду твоей ляпупой, только не надо реветь!

Дитя тут же успокоилось и его огромные желто-зеленые глазищи перестали наливаться слезами. Он умиротворенно вздохнул и обхватив Энакина руками, прижался головой к его груди.

— Кажется, избалованный сынок нашёл себе новую игрушку — съязвила Асока, увидев эту идиллию.

— Жалеешь, что это не ты? Ещё не поздно всё переиграть — ответил Скайуокер и вдруг вздрогнул всем телом от прикосновения к груди чего-то горячего. Этим чем-то оказалась головка маленького Хатта. Он дотронулся рукой до его лба и убедился, что тот просто раскалённый.

— Асока, мне кажется, мелкий простыл — сказал он уже другим голосом, встревоженным.

— Быстро неси в медотсек, там есть дроид-медик. Вроде как — с сомнением протянула Асока, понятия не имевшая как надо лечить хаттов. Энакин пошёл куда сказали, искренне переживая за мелкого пациента. Дроид действительно там был, только старый и пыльный, которым видно уже давно не пользовались по причине устаревшей модели. Скайуокер сдул пыль с приборной панели и попробовал его включить. Тот несколько раз встряхнулся и начал подавать «признаки жизни» неравномерным гудением.

— Приветствую вас, чем могу вам помочь? — прозвучал наконец чёткий механический голос.

— Вот, взгляни на него — сказал Энакин и положил перед ним малыша, продолжившего стонать и крутиться.

Одного взгляда опытному дроиду хватило, чтобы понять, что с ним:

— Пускай малыш проглотит вот эту капсулу — обстоятельно пояснил медик, протягивая Энакину какой-то небольшой лоток — Если состояние не улучшится, обратитесь по прилету в медпункт.

Энакин раскрыл лоток и вынув двумя пальцами не очень большую капсулу в зеленой оболочке и занёс её над ребёнком:

— Малыш, давай откроем рот, ляпупа принёс тебе ням-ням — засюсюкал подросток, не узнавая собственного голоса. Хатт несколько секунд переводил недоверчивей взгляд с падавана на капсулу и обратно и наконец видно на что-то решившись, с тяжёлым вздохом открыл рот. Капсула упала туда и тут же провалилась в горло, малыш судорожно сглотнул и вскоре, чихнув, разбрызгал вокруг себя ядовито-зеленую слизь. Попало на дроида и комбинезон Энакина. Он брезгливо утерся рукавом, но малыш был доволен и кажется температура у него начала снижаться, а он сам начал засыпать прямо на столе, Скайуокер устроил его на кушетке и наказав дроиду за ним следить, вышел в кабину пилота.

— Ну как там твой друг? — спросила Асока первым делом.

— Не переживай, стать ужином ранкора тебе не светит, проснётся и будет совсем здоров.

— Лучшая новость за последнее время — сказала Асока, не открываясь от панели управления.

— Конечно, не от тебя же несёт хаттской слизью — проворчал Энакин, снова вытираясь — И как назло забыл взять смену одежды.

— В заднем отсеке есть мой запасной комплект — ответила Тано, глядя перед собой — Воспользуйся им, и да не смутит тебя его ярко-красный цвет и открытый фасон.

— Знаешь, стать живой валютой хаттов — это, мягко сказать, не то, о чем я мечтал в течении жизни — устало произнёс Скайуокер, садясь во второе кресло.

— Главное, что совсем скоро мы увидим воссоединение семьи — заключила тогрута как можно веселее.

Но это им только казалось...

====== Глава 45. Рано обрадовались ======

Остаток пути прошёл спокойно. Во всяком случае никто не пытался сбить корабль и не донимал их звонками с просьбой поторопиться. Малыш мирно спал в медотсеке и кажется видел хорошие сны, скорее всего, про милого папу. Асока знала, как плохо ему без него, ведь и она сама до сих пор тосковала без Шона, видя его иногда во снах. Энакин тоже был задумчив, даже не шутил, видимо размышлял о чем-то важном, но всё равно явно не о том, что радость обоих была преждевременной. Ведь не могли же они сейчас вернуться обратно на Джеонозис и увидеть, куда направился робот-охранник, о котором оба забыли, посчитав, что тот, выполнив свою функцию, стал и более не нужен. И зря, всё то время, пока джедаи были внутри помещения, он стоял около двери и старательно снимал происходящее там через смотровое отверстие. Причём, записал очень по-хитрому, выпуская одни куски событий и склеивая другие, в итоге получилась картина, посмотрев которую складывалось впечатление, что хаттского ребёнка бессовестно похители два молодых джедая и теперь хотели убить. Это компрометирующие видео было тут же отправлено хозяину, тому, что и поставил охрану.

— Молодчина ты, железная башка — сказал Джанго, просматривая сообщение — Не зря поставил тебе программу шпиона. Ну держитесь, джедаи, вам не получить союза с хаттами!

Примерно то же самое, если не считать горестных всхлипов и трубного сморкания в платок, размером с хорошую скатерть, услужливо подсунутый рабыней.

— Мерзавцы! Они убили моего Пончика! — рыдал хатт, вытирая катившиеся из глаз слезы, каждая из которых могла наполнить бокал для вина — Пусть только появяться! Тут же скормлю их ранкору!

А Джанго не собирался ограничиваться тем, что просто послал безутешному папаше анонимное сообщение с видео, он собрался лично встретить обоих адептов по прилёту на Татуин и лично доделать то, что, судя по видео, и так уже произошло. Сказано-сделано и уже спустя буквально час, Джанго уже поджидал Энакина и Асоку, посадив корабль около дюнного моря, он был слегка раздражён, причём, не только необходимостью срываться, ведь ему пришлось взять с собой Бобу, мальчишка ни в какую не желал оставаться один. Даже строгий выкрик не сработал и Боба всё равно сел во второе кресло. Думая о том, что сына всё равно рано или поздно нужно будет приобщать к своему делу, Джанго немного успокоился и сняв шлем, мужчина закурил, выжидающе глядя в небо, начавшее уже наливаться тяжестью близких сумерек. Корабль джедаев он знал хорошо и оставалось только не пропустить тот момент, когда среди краснеющего заката обоих солнц Татуина мелькнёт золотистый огонек республиканского крейсера. Простоять так пришлось не менее часа, за это время успев выкурить почти целую пачку курева и несколько раз проверить заряд своего спортивного бластера. Ведь выстрел должен быть только один. Прямо в брезентовый рюкзак, висевший за спиной тощей тогруты с полосатыми лекку, свисавшими по плечам и вдоль спины. Рюкзак чуть вздрогнул и кажется даже всхлипнул, получив ощутимый толчок и дымящуюся дыру посередине. Джанго даже поморщился невольно, представив, что сейчас почувствовал мелкий хатт. А он, надо сказать, чувствовал себя просто превосходно, сидя на коленях своего нового «ляпупы», которому Асока, заметившая эскорт, велела сидеть на корабле и стеречь ребёнка. Энакин, недовольно подчинился, при этом поморщившись, словно от удара.

— Да уж, быть падаваном сложнее, чем я думал — проворчал Скайуокер, глядя в желто-зелёные глазищи.

— А бузя бузя бу! — радостно забил ручками Пончик, пуская огромный пузырь.

— Ты один и любишь меня — бормотнул Энакин, отворачиваясь от выхода, через который вышла его наставница, которая, набрав в рюкзак несколько камней, валявшихся у дюнного моря, сделав вид, что не замечает встречающих, спокойно пошла вперёд, решив дать врагу возможность проявить себя первому. Ведь тогда она во-первых узнает, что именно он от них хочет, а во-вторых, получит возможность ответить на удар, ведь нападать первыми джедаям запрещено. А зря, иной раз опасность лучше обезвредить до того, как она начнёт проявлять себя конкретными явлениями. Сколько бы смертей тогда можно было бы избежать. Думая об этом, Асока начала спускаться, как вдруг почувствовала удар в спину, от которого, однако, всего лишь слегка пошатнулась, чего нельзя сказать о рюкзаке, судя по дыму и запаху паленого брезента. Девушка обернулась и увидела того, кто явно ожидал подобного шага — прямо в нескольких шагах от неё стоял и ухмылялся Джанго Фетт, держа направленный на неё заряженный бластер. Асока выдала взгляд, вполне сходивший за искреннее удивление, по крайней мере, Джанго выглядел довольным, а ведь она ещё не знала, что не один Боба прилетел с ним сейчас. Но этот сюрприз Фетт оставил на потом. На очень близкое потом.

— Я смотрю, кто-то не поскупился и отправил мне в сопровождение самого лучшего своего бойца. Жаль только не самого умного — насмешливо произнесла тогрута, пазлы головоломки в её голове в эту секунду окончательно сложились.

— Возможно и так, джедай — не стал спорить наёмник — Но за то я добился самого главного: папочка не увидит своего сынка и Республика вовек не увидит соглашения с хаттами.

— Мечтать не вредно, тупой головорез — тогрута уже откровенно смеялась — Сын уже совсем скоро увидит папу, а соглашение уже везут, вопрос лишь во времени его подписания.

— Ха-ха-ха! — залился ответным смехом Джанго — Пончик уже мёртв, и Джабба это знает.

— Смейся сколько угодно, Джанго — ответила Асока спокойным голосом — Ведь не каждый день приходится стрелять по камням!

И Тано сняла со спины прострелянный рюкзак и вывалила перед наёмником горку камней.

— Смешно, вот только свидетелей скоро не будет, и некому будет доказать обратное! — на секунду лицо Джанго помрачнело, но тут же расплылось в улыбке озарения.

— Запахло смехом — ничуть не испугалась тогрута — Против этой пушки есть что-то посерьёзней!

— А против этого есть? — криво усмехнулся Джанго и нажал нескоро раз на свой браслет. Отвечая на высланный сигнал, из корабля наемников одним грациозным прыжком выскочила, нет, скорее, вылетела, как изящная птица, высокая и очень гибкая, худая женщина с мертвенно-бледной кожей, которую особенно оттенял чёрный эластичный костюм и совершенно лысой головой. Асока знала, кто это был, Асажж Вентресс — давняя приспешница Графа Дуку. Куда ж он без неё. Что ж, лишнее доказательство того, что именно он устроил похищение.

— О, какая встреча — расплылась в улыбке Асока — Как же я рада с тобой познакомится, лысая гарпия.

— Взаимно, я тоже очень рада увидеть тебя, мелкая собачонка пожилого кел-дора— нагло усмехнулась в ответ Вентресс.

— Ха! Размер не имеет значения, так говорит Мастер Йода — прицепилась Асока к словам.

— Этот старый хрыч ещё живой? — не скрывала удивления Асажж — Ну это ненадолго, однако, он успеет насладится слезами о твоей смерти!

Да, похоже желание устранить свидетелей провала было настолько велико, что Вентресс, не став продолжать дискуссию, активировала оба своих красных меча со странными, изогнутыми рукоятями, без предупреждения атаковала тогруту. Но реакция и тут не подвела Избранную самой Силой и ответом на эти два клинка взметнулись два других — неоново-зелёный и радужный. Уроженка Датомира не ограничилась одними ударами мечей, сыпавшимися казалось со всех сторон, добавляя к ним весьма чёткие толчки Силой и пинки. А где же Джанго? Почему он не помогает своей товарке? Ответы нашлись, когда где-то сбоку послышался громкий мат и гудение клинка, перемазавшееся бластерными выстрелами. Это Энакин, не сумев оставаться в стороне, когда его наставнице и подруге грозила опасность, пришёл ей на помощь, взяв на себя одного из врагов. И даже, пока они говорили, успел на всякий случай вызвать из Храма помощь, правда из всего Совета откликнулся только один, самый неприятный и нелюбимый обоими, но выбирать не приходилось. Хотя, он мигом откликнулся и пообещал прилететь, да не один, как успел похвастаться.

«Это хорошо, что не один» — подумал Энакин, заметив, как на место боя прилетел ещё один корабль, а из него, словно муравьи, посыпались боевые дроиды с бластерами наизготовке.

«Война за Хатта» — подумала Асока, отбивая очередной удар, теперь бой шёл уже серьёзный, Магистр Винду прибыл как раз кстати, к самому пику сражения, а вместе с ним... Только представьте себе... Целая армия новых клонов. Они были ещё молодые, в блестящих серебристых доспехах с большими шлемами с Т-образным визором.

— Клоны ЭРК — почти неслышно произнесла Асока, видя, что броня бойцов несколько иная, чем у тех, которых она видела раньше. ЭРК — элитный республиканский командос — особая армия клонов, которую обучали отдельно от других, их готовили не как обычных бойцов, а скорее как командиров. Их программа обучения предполагала не покорность, а способность отдавать приказы и разрабатывать тактику и стратегию боя. Одним из таких был капитан Рекс, он, правда, сейчас остался на Кристофсисе, но его товарищи справлялись не хуже и скоро тишина дюнного моря прорезалась выстрелами, а в каньон то и дело сыпались металлические обломки дроидов и даже мертвые тела. Джанго Фетт, оттеснив остальных, подошёл к Магистру Винду:

— Как это благородно, джедай — сказал он насмешливо — Я знал, что ты не умеешь достойно проигрывать.

— Не тебе судить меня, убийца — ответил Мейс, начиная понемногу закипать.

— Возможно и не мне, но победа осталась за мной — парировал Джанго, готовясь взлететь на своём реактивном ранце, не заметив, что он поврежден одним из выстрелов — Твои тупые друзья теперь не посмеют даже приблизиться к дворцу Джаббы.

— Сомневаюсь, уважаемый — ответил Винду, пока ещё спокойно, но по его щекам уже вовсю заходили желваки. Плохой признак, знали все, кто хоть раз имел дело с этим Мастером. Джанго не имел и потому продолжил усмехаться:

— Конечно, не посмеют, посмотри, что я сейчас сделают!

И с этими словами он активировал ранец и попытался взлететь, но не смог, энергии, оставшейся в нем хватило лишь на полметра, за то прыжок Винду настиг вовремя и прежде, чем Джанго успел понять, что произошло, перед его глазами раздражающе ярко сверкнул фиолетовый клинок светового меча. Мелькнув буквально на миг, он навсегда разделил сознание Джанго, заставив его пошатнуться и начать резко падать вниз, оставляя где-то далеко большую часть себя, которую постепенно покидало тепло и дух жизни. Прежде, чем добрался и до меньшей, покинув её одновременно с ударом шлема о песок. Секундой позже, рядом с головой шлёпнулось и безжизненное тело.

— Бесславный конец тупой жизни — резюмировал Мейс, когда всё было кончено — Ребенок в порядке? — спросил он уже Асоку.

— Да, он остался на корабле — ответила тогрута, вытирая пот со лба. Дроиды были разбиты, а потери к счастью незначительные.

— Нужно немедленно доставить его отцу — сказал Мейс и велел ей позвать ученика.

— Сомневаюсь, что мы сможем, — неуверенно произнесла Асока — Этот придурок уже успел наговорить ему гадостей о нас.

— За это не волнуйтесь, я позаботился о том, чтобы доказательства невиновности были у Джаббы — успокоил товарищей Мейс, когда они уже пришли на корабль Асоки — Герцогиня Сатин записала разговор Дуку с похитителем. Смелая женщина, не побоялась влезть в тыл врага.

— Представляю, что вынудило её на это — сказала Тано, намекнув, что знает о некоторых подробностях её жизни — Наверняка кто-то сказал, что иначе отправят Кеноби.

— Ты бы видела как она побледнела, когда я сказал ей про его возможное участие — подтвердил её мысли Винду.

Малыш хатт чувствовал себя превосходно и в данный момент играл с медицинским дроидом. Увидев вернувшихся джедаев, он одарил их радостной улыбкой и заголосил свои любимые слова, выражающие большую любовь.

А немногим оставшимся в живых врагам осталось только позорно сбежать, чтобы пойти зализать раны и доложиться Дуку о провале. Вентресс с большим трудом смогла оторвать Бобу от песка, где он сидел, прижимая к груди отцовский шлем. А в глазах его ярко блестели... Нет, не слезы об утраченном отце, а огненные искры желанной мести за его смерть.

— Какой цвет больше всего любишь? — спросила Асока у своего ученика.

—Синий, а что такое? — с недоумением ответил подросток, покачиваясь в кресле.

— Скорее всего, мне придётся подарить тебя Джаббе, его сынок вряд ли расстанется с новой игрушкой — засмеялась девушка, кивая на пригревшегося на его животе мелкого — Выбирай фасон танцевального наряда, Джабба не терпит ничего некрасивого.

Энакин надулся и отвернулся к окну. Опять она с ним как с маленьким. Как же его это достало.

— Не переживай, хаттам не свойственно надолго к кому-то привязываться — сказал ему Винду, желая приободрить, скоро он забудет о тебе.

— Питака! — грозно выдал потомок Джаббы и незамедлительно выплюнул в сторону Мейса комок жвачки, которой угостил его Энакин, попав точно в лысину.

— Какое счастье, что он не знает хаттского — шепнула Асока ученику — Иначе он вряд ли был бы в восторге от того, что его назвали чёрной макакой.

Неизвестно, что всё же подумал обо всем этом Мейс, но Джабба, едва не плача от счастья, уже через час обнимал своего обретённого сыночка, другой рукой подписывая договор о сотрудничестве с Республикой, не забыв добавить:

— А Дуку можете передать, что мой ранкор просто обожает старое жёсткое жилистое мясо!

Все эти события, не исключая даже последней фразы, ближе к вечеру все трое джедаев докладывали Совету. Они отправились туда сразу же, не став даже заглядывать в комнаты, хотя страшно устали и ужасно хотели помыться, ведь от них от всех жутко воняло дымом и хаттами.

— Асока, — начал Пло, вставая со своего кресла — Я слышал, у тебя возникли трудности с падаваном, если ты и впрямь не готова пока становиться учителем, то без проблем, я могу заменить тебя.

Асока вздрогнула, услышав эти слова. Но совсем не от радостного вожделения, нет. От несвоевременности такого предложения. Ещё вчерашним днём она готова была отдать полжизни за это предложение, но сейчас... Вспомнив всё то, что они с Энакином пережили за эти два дня и вообще... С самого первого дня знакомства... Её даже немного обидело такое недоверие бывшего учителя.

— Нет, что вы, я отлично справляюсь — немного резче, чем нужно было, ответила Асока, несколько напугав Магистров своей прытью.

— Что ж, я рад, Асока, наконец-то ты стала настоящим джедаем — вынужден был капитулировать Пло, а Мастер Кеноби облегченно вздохнул:

— А я рад, что вся эта история закончилось благополучно.

— Закончилась? — удивлённо вскинул белесые брови Магистр Йода — Радоваться прежде времени не стал бы я. Сетями Тёмной стороны мы опутаны, Война Клоническая началась...

====== Глава 46. Тень над галактикой ======

Мастер Йода редко ошибался. Не зря его считали одним из величайших джедаев всех времён и народов, он и теперь оказался полностью прав. Клоническая война, о которой он упомянул после отчёта о миссии Асоки с её падаваном, уже несколько месяцев рвала на части всю галактику. Сепаратисты наступали когда хотели и казалось, не осталось больше ни одной планеты, где бы они не отметились. Вооружённые нападения, обстрелы мирного населения, рейдерские захваты — чего только не насмотрелись отважные герои за последнее время, а уж оружия и вовсе увидели столько, сколько иные не видят за целую жизнь. Чего стоил один только Зловещий — мощнейший крейсер, стрелявший из ионных пушек. Именно навстречу ему в данный момент направлявлялись двое.

— Всякое от них ожидал, но это... — задумчиво произнёс Энакин, не спуская глаз со своей наставницы.

— А то, враги на дремлют, Хвостик — откликнулась Асока, следя за панелью управления.

— Как думаешь, они ещё живы? — спросил он в следующий момент, никак даже не отреагировав на то детское прозвище, данное ему Асокой в самом начале знакомства.

— Если поторопимся, то скоро узнаем об этом — успокоила его тогрута, внутри себя совсем неуверенная в том, что говорит правду. Они — это Магистр Кеноби отряд клонов. Точнее, то, что осталось от него на момент, когда Мастер отправил храму сигнал бедствия. Оби-Ван совершал мирный вылет на дальние рубежи, отвозя на медицинскую станцию необходимые лекарства, когда его корабль атаковало это секретное оружие сепаратистов, полностью уничтожив все корабли и почти всех клонов. Лишь только он сам и трое солдат в последний момент катапультировались в спасательной капсуле, где-то на разном расстоянии в воздухе висело ещё несколько таких же, некоторые целые, но большинство из них...

— Быстрее, дроиды режут наши капсулы! — прозвучал в коммуникаторе Кеноби последний безумный крик очередных клонов, вылетавших в открытый космос. Сепаратисты не знали милости и выживших предпочитали не оставлять.

— Добить всех, кто ещё не сдох! — громко крикнул в динамик связи генерал Гривус — предводитель нападения и правая рука Графа Дуку.

— Понял-понял — прозвучали в ответ механические голоса и железные слуги принялись за дело. Гривус удовлетворенно сложил на груди руки, все четыре, созданные из разделённых суставов. Когда-то, он сам уже не помнит насколько давно, Гривус был совершенно обычным калишцем, уроженцем свой планеты и мирным жителем, носившем имя Кимаен джай Шилал. И далеко не всегда он был военачальником армии дроидов КНС. Была у него когда-то и другая жизнь, такая же, как у большинства людей, где у него было всё: авторитет, успешность, любимая женщина, да, прежде всего, она, его Рондеру. Они вместе сражались в Хакской войне на своей родине и в одном из сражений она погибла. Кимаен воспринял её смерть как тяжёлый удар и долго не мог о него оправиться, даже пришлось взять для этого нескольких жён сразу и заставить их родить в сумме тридцать детей. Но даже это не смогло унять его тоску и мужчина поменял имя, став теперь называться Гривусом, что значило «скорбящий». А потом война закончилась, глупо и бесславно — Республика признала действия калишцев противозаконными и отказала им в поддержке, из-за чего сражение было проиграно и мирные жители мигом испытали на себе нужду и голод, которых не избежали жены и дети Гривуса. А в это самое время как раз образовалась КНС, которая, воспользовавшись случаем, чтобы приобрести ещё одного союзника. Граф Дуку сказал, что голод прекратится, если Гривус начнёт работать на КНС. Тот задумался и не смог ни на что решиться, про КНС он слышал, но примкнуть к ней не решался, слишком неоднозначные слухи о ней ходили. Но Дуку не остановился на достигнутом и тайком заложив на его корабль бомбу, устроив всё так, чтобы Гривус не погиб, но получил травмы, из-за которых он больше не мог вернуться к нормальной жизни. Это событие таинственным образом «совпало» с экспериментом по созданию киборгов и Граф просто поставил несчастного перед фактом, что поможет его народу, а так же уцелевшим жёнам и детям только в том случае, если Гривус согласится стать первым них. Тому ничего другого не осталось, единственным условием стало требование сохранить его мозг, глаза и некоторые органы. Тогда его органическую часть поместили в дюраниевый корпус и разделив суставы на руках, предварили две конечности в четыре. Однако, помимо всего прочего, Дуку изменил ему психику, сделав более жестоким и невосприимчивым к боли. Потом, несколько позже, провели новый эксперимент — переливали ему кровь Сайфо-Диаса, чтобы проверить, появится ли от этого чувствительность к Силе. Не появилась. За то ненависть Гривуса к джедаям стала ещё сильнее и став командиром армии, он убил уже больше сотни джедаев, взяв на память их световые мечи. Вот и сейчас механические пальцы генерала сжали друг друга в предвкушении очередного разгрома, с которым великолепно справится Зловещий и его ионные пушки. Ему даже начало казаться, что он видит Магистра Кеноби, вылетающего в открытый космос. К счастью, лишь в своём больном воображении, которое не показало ему, что к Мастеру на быстрых крыльях мчится спасение.

— Я, лично, сомневаюсь, что кто-то выжил среди этой круговерти — сказала Асока, оглядывая то, что осталось от эскадрильи.

— Совет считает так же, — вынужденно признался Энакин — Мы облетели уже достаточно и пока не нашли никого из выживших.

— Верно, ещё немного и нам прикажут возвращаться — вздохнула Асока, получившая уже не одно сообщение от вышестоящих с похожим пожеланием.

— Нет, нам ни в коем случае нельзя возвращаться сейчас, они могут быть ещё живы. По крайней мере, он — неожиданно резко ответил Энакин и даже немного подскочил в кресле. Асока с грустью покачала головой. Мальчик так и не привык к смерти. До сих пор тяжело реагирует на гибель товарищей, должно быть, это началось с момента, когда незадолго до начала войны почти на его глазах погибла подруга его детство Дара Тел-Танис. Тогда их троих — её, Энакина и Феррус, захватили пираты, а меч был только у Ферруса и то оказался неисправен, в итоге, при оказании сопротивления бандиты открыли огонь, и он не смог отразить выстрелы. Первый из них попал в Дару и несмотря на усилия медиков, спасти её не удалось. Энакин винил в этом себя, за то, что не смог помочь, ведь всего-то и надо было взять с собой свой меч. Похоже, это ощущение с тех пор осталось с ним навсегда. Но нельзя же вечно винить себя в произошедшем однажды.

— Понимаешь, Энакин, иногда ситуация складывается так, что её исход от нас не зависит, остаётся лишь принять её как есть и смириться — как можно мягче сказала тогрута, глядя на ученика — Например, сейчас, сам знаешь, ионная пушка способна запросто разнести корабль со всем экипажем и даже находясь рядом мало, чем можно это предотвратить.

— Но бывает же так, что когда мы совсем теряем веру, ситуация неожиданно поворачивается в нашу пользу — снова вставил противоречие Скайуокер — Ты сама не раз говорила о воле Силы.

— Думаю, это не тот случай — решительно возразила Асока, вознамерившись раз и навсегда покончить с комплексами ученика — Посмотри сам вокруг, видишь, все капсулы вскрыты, нет ни одной целой.

— Однако среди погибщих его тоже не видно, сама посмотри — Энакин посмотрел вокруг и увидел то же, что и до этого: летящие мимо обломки капсул и мёртвых клонов. Тут до Асоки дошло:

— У тебя какой-то личный счёт к Магистру Кеноби?

Вопрос застал Энакина врасплох и заставил покраснеть, не сразу собравшись с ответом. Видимо он решался, стоит ли ему рассказывать. Но видно привычка во всем доверять Асоке победила и он сознался:

— Понимаешь, ведь не так давно, когда нас захватили пираты, когда погибла Дара — в этом месте голос подростка слегка понизился — Именно Магистр Кеноби прилетел спасти нас. Благодаря ему я выжил и вернулся в храм. И теперь, я просто не прощу себе, если не сделаю всё необходимое для его спасения. Я просто сам себя не прощу, если не смогу помочь ему.

Голос становился всё тише и иногда в нем начинали звенеть болезненные ноты. Казалось, что если ему откажут в этих поисках, то он просто разобьёт стекло и выскочив наружу, начнёт скакать по обломкам, забыв надеть скафандр. Одно выражение его глаз, жёсткое и одновременно несчастное, способно было перевернуть сердце и душу любого, тем более того, кто знал этого мальчишку много лет. Но приказ есть приказ. Магистр Пло уже не единожды велел возвращаться, хотя... Асока взяла коммуникатор и нажав на контакт бывшего учителя, сказала громко и отчётливо:

— Магистр Пло, мы скоро вернёмся, уже на пути к храму.

— Как так? Неужели мы вот так возьмём и улетим? — Энакин был просто обескуражен и совершенно морально разбит, когда Тано повернула корабль в обратную сторону.

— Ну я же не сказала ему, когда именно мы прибудем — хитро улыбнулась тогрута и сделала ещё один поворот, туда, где вдали виднелись ещё несколько капсул.

— Ты уверена? — недоверчиво хмыкнул Скайуокер — Ведь это большой риск, Зловещий может быть ещё там.

— Ты знаешь, я всегда исполняю приказы — ответила ему Тано, увеличив скорость — Но вот как именно я это делаю, большой вопрос! — Асока со значением подняла вверх указательный палец правой руки — Мне сказали вернуться, вот я и возвращаюсь, а с нами ещё несколько пассажиров!

— Смотри Гривуса с ними не прихвати! — усмехнулся Энакин, приняв и одобрив план тогруты.

— Ну уж нет, лишний металлолом нам ни к чему! — воскликнула она совсем уже весело и подлетевшие поближе, активировала луч захвата, начав по одной затаскивать капсулы в грузовой отсек корабля. До этого она внимательно осмотрела каждую, чтобы затаскивать лишь целые, не порезанные, где ещё могли остаться выжившие. Всего таких набралось лишь три. В первой оказались трое клонов, раненых и совершенно обессиленных. Во второй четверо, тоже не в лучшем состоянии. А вот в третьей, к облегчению обоих джедаев, оказался Магистр Кеноби, совершенно целый, только слегка помятый, и двое солдат-ЭРК.

— Я так рад, что вы живы, Магистр — произнёс Энакин, растроганно — Мы уже потеряли всяческую надежду.

— Мы сами не надеялись на успех — сказал один из клонов, по имени Буст — Ведь, кто мы такие, всего лишь клоны, пушечное мясо, расходный материал.

— Только не для нас — ответил Оби-Ван — И я был уверен, что нас отыщут, Сила не позволила бы нам умереть.

— Это всё заслуга моего падавана — сказала Асока с улыбкой, положив руку на плечо ученика.

— Нет, не моя — возразил Энакин, положив свою руку поверх — Наша!

— Есть ли ещё выжившие? — пришла в себя тогрута, когда стихли мгновения радости.

— Увы, они все здесь, остальные погибли — с грустью произнёс Кеноби, опуская взгляд.

— Но как же так? — глаза Асоки начали наполняться слезами — Этого просто не может быть.

И не в силах сдерживаться, Тано опустилась в своё кресло и закрыла лицо руками.

— Поверь мне, такое возможно — произнёс Оби-Ван, опускаясь рядом — И я боюсь, это только начало. Зловещий направляется на медицинскую станцию вблизи Абрегадо.

— Это же та самая, где содержаться наши бойцы — догадался Энакин, оценивая масштаб возможной катастрофы — Если её уничтожить, мы понесём существенные потери.

— Так и есть, немедленно туда! — скомандовала Асока, поднимаясь. Приказ вернуться был мгновенно забыт.

— Нужно связаться с храмом, пусть вышлют кого-то на помощь — согласился с ней Оби-Ван — А пока поможем выжившим.

И с этими словами Кеноби вызвал дроида-медика, мгновенно принявшегося за дело, ведь это было его программой, такой же, какой для боевых дроидов КНС являлось уничтожение.

— Он выжил! Джедайская погань! — прокомментировал Гривус увиденное только, что со спутника слежения — Разнести медстанцию!

— Понял-понял — привычно откликнулись механические слуги, наводя все четыре пушки на большое округлое сооружение, белевшее на фоне синего неба. Оставалась только нажать кнопку Пуск. Всего одну. Но тут...

====== Глава 47. Прощай, Зловещий ======

— В чем дело? Об этом нас никто не предупреждал! — бешено заорал Гривус, почувствовав весьма ощутимый удар по грузовому отсеку Зловещего. Ну, разумеется, возможно ли было, когда ты уже считаешь себя королём ситуации и приготовившись только к тому, чтобы претворить этот факт в действительность, ожидать того, что кто-то считает иначе. При том, считает не просто на словах, а со всей возможной и невозможно дерзостью посмел окружить его со всех сторон и начать обстреливать. Да, что только возомнили о себе эти джедаи? Жалкие приспешники умирающей Республики, конец которой дело лишь времени. Именно так считает Дуку и его всемогущий повелитель Дарт Сидиус, которому уж точно известно всё о планах Ордена и сената, ведь он имеет туда непосредственный доступ, причём, не только через густую сеть агентов. Обо всем этом Гривусу известно давно и нет причин этому не верить, не было, а сейчас...

— Дело серьёзно, это и правда ионные пушки, причём, не одна, а все четыре — встревоженно произнёс Оби-Ван, когда их корабль вылетел из-за прикрытия ввиде облака.

— Нужно ударить сообща по всем сразу — высказала предположение Асока — Нужно связаться с остальными тремя и ударить по команде.

— Разумно — согласился Кеноби — вот только сейчас это уже затруднительно, ибо, кто-то нетерпеливый выстрелил первым и теперь Гривус знает, что мы здесь.

— Да, — повернулась к ним Асока, отчего-то начав улыбаться — Мне тоже интересно, кто бы это мог быть.

Энакин, не выдержав этот прямой взгляд наставницы, направленный прямо на него из-за спины Кеноби, виновато опустил голову. Однако уже через несколько секунд устыдился своей одномгновенной слабости, а честолюбие и самолюбие взыграли в его крови как бурное подводное течение. Ведь бывший по натуре человеком эмоциональным и очень непримиримым, считавшим, что к его мнению можно и нужно прислушиваться, он не терпел, когда его стыдили. Подросток покраснел лицом и подняв свой, не менее прямой и горящий праведным гневом взгляд на Асоку, сказал, громко и чётко, выделяя все слова:

— Ты знаешь, не тебе одной можно так неоправданно рисковать, заставляя других волноваться за тебя! Иной раз и тебе тоже полезно почувствовать, что в этот момент ощущаем мы все!

Асока немного опешила от таких упреков, но даже сейчас не могла не признать справедливости некоторых из них. Верно, был за ней подобный грех — стремление первой влезть в пекло, часто первее старших и опытных. Но тем не менее, в данный момент этим старшим являлась она и упрекать её в недостатках следует уж точно не тому, кто сейчас это сделал. Следует помнить, кто есть кто, даже когда обида пересиливает другие чувства.

— А знаешь, что, дорогой ученик — произнесла она спокойно, хотя и довольно строго — Ты совершенно прав, я часто рискую, но будь уверен, в данную минуту я собираюсь рискнуть исключительно собой. Ты и твой меч останетесь в совершенной целости. Поверь мне на слово.

Скайуокер молчал, переводя дыхание. Он ждал, что наставница начнёт ответно упрекать его и начнётся очереднойспор, такой привычный для них со времён детства. Но нет, всё изменилось, прежней обстановки больше не было. Ведь тогда в галактике был мир, а сейчас её разрывала на части война. Тогда они были всего лишь детьми и лучшими друзьями, теперь же стали учителем и учеником, что продиктовало новые правила и наложило на обоих другие обязательства.

— Простите меня, учитель — ответил он как можно более ровно, хотя насмешливость так и сквозила в голосе — Надеюсь, вы хорошо понимаете, что собираетесь делать.

— Отлично, я рада, что всё разрешилось и теперь вы сможете выслушать то, что думаю сделать — начала Асока, когда конфликт улёгся — Значит так, сейчас вы оба перемещаетесь на корабль Магистра Пло, он к нам самый ближний, а потом я подгоню свой максимально близко к Зловещему, чтобы Гривус меня увидел, это отвлечёт его и мы сможем уничтожить крейсер.

— А вместе с ним и тебя — не удержался Энакин от ехидной реплики, скрывая за ней неподдельное беспокойство за тогруту, которую, несмотря на все их частые в последнее время противоречия продолжал любить.

— Из той единственной пушки, что останется у него — добавил Оби-Ван, согласный с Энакином.

— Напрасно вы считаете, что я действую опрометчиво — ответила Тано без тени обиды — Согласна, рисковать придётся, но совсем не так сильно, как если бы я осталась с вами. Я активирую выстрел со своего корабля и в последний момент катапультируюсь.

— Слушаемся, генерал Тано — пробурчал Энакин себе под нос — сделаем всё, как ты скажешь.

Асока с удовлетворением кивнула и сообщила по коммуникатору, чтобы Магистр Пло состыковал их корабли, чтобы двое джедаев смогли перебраться на его транспорт. Оставшись одна, тогрута принялась выполнять задуманное, тщательно выверяя каждое движение. Нужно было устроить корабль таким образом, чтобы Гривус смог его увидеть и одновременно встать таким образом, чтобы точным выстрелом обезвредить последнюю его пушку. Наконец у неё получилось найти нужное положение и отвратительная белая маска Гривуса с горевшими фанатичной и ничем необъяснимой ненавистью ярко-желтыми глазами оказалась прямо перед её глазами, точнее, перед лобовым стеклом.

— Приветствую тебя, генерал Жестянка — сказала Тано в переговорочное устройство — Я тебя поздравляю, ты победил, и в качестве моей капитуляции прими от меня один скромный подарок.

— Очень разумно с твоей стороны, вот только боюсь, ты опоздала — насмешливо прохрипел Гривус — Что мне один джедай, когда совсем скоро я получу всё, что сейчас принадлежит вам? Я и Граф Дуку.

— К месту ты вспомнил этого старикашку! — совсем уж развеселилась Асока — Скоро вы все и правда будете вместе, вот только боюсь наше имущество вам будет уже ни к чему!

— Зря надеешься на пощаду, маленькая, наивная... — начал вновь насмехаться Гривус, но не став слушать, как он её назовёт, Асока активировала связь с тремя кораблями и бойко скомандовала:

— Огонь!!!

И крикнув так, вдавила палец в кнопку активации выстрела на приборной панели, наведя прицел на правую боковую пушку. Четыре ярко-оранжевых разряда, устремившись прямо на крейсер, почти поглотив его в объединённом пламени.

— Прощай, Зловещий, прощай, наш маленький грозный друг — трогательно помахала рукой Асока, сидя в спасательной капсуле.

— Асока, ты как? — раздался в коммуникаторе голос Кеноби.

— В порядке, Магистр — ответила Тано беспечно, сложив руки на груди и постучав пальцами по ладоням — Я наслаждаюсь шоу!

— Сейчас мы тебя подберем, если, конечно, ты не предпочитаешь улететь с Магистром Винду — судя по иронии в голосе, Кеноби был рад тому, что всё разрешилось. А тем временем Зловещий, или, вернее, его жалкие пылающие остатки, с гудением и ревом ухнули куда-то вниз, и если спускаться параллельно, то в конце можно было услышать, как этот металлолом с плеском свалился в озеро на ближайшей планете, причём, на той, которая всеми силами стремилась сохранить нейтралитет в Войне клонов.

— Как думаешь, Гривус тоже того? — спросил Энакин, когда Асока уже сидела в их корабле. Она ещё заметно волновалась, но уже начинала успокаиваться.

— Конечно, куда ему уцелеть в такой круговерти — ответила тогрута со всей уверенностью, откидываясь в кресле — Это дерево может всплыть, а вот металл — на вряд ли!

Что правда, то правда, если забыть учесть тот факт, что даже отъявленному моральному уроду есть кому прийти на помощь. Равно как и Зловещий не сразу способен пойти ко дну. Но это всё только догадки тех, кто имеет свойство мыслить глубоко и копаться в любой ситуации до самого дна, а таких, как известно, немного. Асока, естественно, относилась к подобному меньшинству, но в данную секунду склонна была рассуждать больше о том, какой хороший план она придумала, сумев и врага победить и ученика от лишнего риска уберечь. Энакин же, увидев наставницу живой и здоровой, думал примерно то же самое, а ещё немного о том, как же здорово будет, если в другой раз он сам придумает нечто такое и спасёт уже её. И уж тогда Асока совершенно точно обратит внимание на него. А там и полюбит, возможно... Нет, точно... И уж там... Но недолго было ему ждать подходящего момента.

====== Глава 48. Пленники Темноты ======

Вода скрывает многое, но если только позволить ей это, а подойдя сразу же, как только она вознамерится забрать данное ей, ничего у неё не выйдет. Генерал Гривус, скрываясь под водой вместе с останками Зловещего, успев уже смириться с незавидной судьбой, как вдруг что-то неведомое начало вытягивать его куда-то вверх, прочь из тонущей кабины. Всплыв над холодной поверхностью озера на Мандалоре, киборг, затуманенным взглядом, заметил стоявшего на берегу Дуку, который, вытянув руки вперёд себя, Силой вытаскивал командира армии дроидов.

— Я смотрю, тебя изрядно потрепало — сказал ситх, впрочем, без тени сочувствия, вообще не свойственного Темному Ордену — Как ты вообще мог так проштрафиться?

Гривус шумно откашлялся, видимо, давление в кабине сжало его доспехи, а с ними и лёгкие.

— Их было много, повелитель — начал оправдываться генерал и тут же получил пинок в бок.

— Быстро поднимайся и исправь свой провал! Иначе, не сносить нам обоим головы! — сурово произнёс Дуку, ещё раз приложив киборга. Гривус с трудом поднялся и подобострастно взглянув на Графа, деловито поинтересовался:

— Что прикажете, командир?

— У джедаев нет привязанностей — начал ситх издалека — За то, очень развито сострадание, они пойдут на всё, чтобы спасти слабого или зависимого от них. Понимаешь, к чему я веду?

— Понимаю, повелитель, — кивнул головой Гривус, полностью приходя в себя — Мне нужно поймать кого-то, кто работает на джедаев и взять на корабль?

— Правильно, ты не так безнадёжен, дружище — удовлетворенно сказал Дуку и добавил — Кстати, ты крайне удачно выбрал планету для падения. Надеюсь, ты понимаешь, к чему я это сказал?

***

Герцогиня Сатин, с недавних пор единственный и полноправный правитель Мандалора, сегодняшним ранним утром направлялась в сенат, для очередного заседания по поводу военных действий. Она всегда летала без сопровождения, с одним только протокольным дроидом. Она не любила охрану, присутствие посторонних раздражало молодую женщину. Впрочем, до сего момента ей и не требовалась помощь, Мандалор был нейтральной планетой и вряд ли будет интересен КНС. Не был...До сегодняшнего дня. Женщина сидела в кресле второго пилота, а дроид неспешно вёл корабль к Корусанту, он шёл ровно и посему трудно было не заметить как его внезапно резко тряхнуло и так же стремительно потащило в сторону. Его явно взяли в луч захвата. Только вот, кто же? Некто, явно имевший своей целью добиться чего-то не лично от неё, но от её народа, или от тех, кому было важно знать, что с ней всё в порядке. Это сделалось ясно, когда молодую женщину и дроида обездвижили и связанных, беспомощных доставили в грузовой отсек, где оставили среди каких-то ящиков и бочек. Сатин и слова сказать не дали, а сразу же заявили, что как только Магистр Кеноби согласиться сотрудничать с КНС и пользуясь дружбой с герцогиней, позволит им открыть базу на Мандалоре. Сказал об этом сам генерал Гривус, а Граф Дуку, появившись ввиде голограммы, подтвердил сказанное командиром армии дроидов.

— Этого никогда не будет — твёрдо произнесла Сатин — Магистр Кеноби никогда не пойдёт на это.

— Даже ради тебя — недоверчиво усмехнулся голографический Дуку — Я премного наслышан о ваших дружеских связях. Или не только дружеских?

Последняя фраза едва не заставила молодую женщину покраснеть, но вовремя взяв себя в руки, Крайз ответила, стараясь говорить ровно:

— Это не относиться к нашему делу, и в любом случае, Мандалор вам не получить, так можете и передать вашему ситху.

Дуку не удостоил герцогиню больше не словом, а Гривус лишь хмыкнул и отправил Кеноби подробное сообщение со всеми условиями. Он догадывался, что после вчерашнего уничтожения Зловещего, джедаи направятся по следам его гибели, узнать, как всё прошло. Их было по-прежнему трое — сам пресловутый Кеноби и неугомонная парочка Скайуокер и Тано. Они уже были возле озера на Мандалоре, а Дуку уже позаботился о том, чтобы оставить нужные следы, ввиде корабля и металлических обломков, даже нескольких дроидов оставил, просто так, чтобы жизнь не казалась сладкой. На самом деле джедаям стало многое ясно, например то, что Гривус выжил и теперь куда-то направился.

— Предлагаю такой план — сказал Магистр Кеноби — Нам следует разделиться и направиться в три ближайшие от Мандалора системы, все они лояльны КНС и вероятнее всего, Гривус отправился в одну из них. Там мы и возьмём его.

— А может быть лучше в две? — с надеждой спросила Асока, посмотрев сразу на Магистра и своего ученика.

— Тебе настолько не нравится как я летаю? — спросил её Энакин, готовясь снова начать спор.

— Просто я волнуюсь за твою любовь влезать в неприятности — ответила наставница, складывая руки на груди.

— Прекратите спорить — призвал к их вниманию Магистр — Пусть каждый направляется в свою систему, корабля как раз три.

И когда все уже решили, куда полетят, Кеноби получил неожиданное сообщение. Враг знал куда ударить. А он знал, что не пойдёт у него на поводу, а просто освободит заложников, намного изменив свой же первоначальный план. Впрочем, один он явно не сможет, нужны оставшиеся двое, чтобы отвлечь противника, пока сам генерал пролезет в грузовой отсек и устранив препятствия, освободит подругу юности. Дальше всё пошло как по нотам: передача сообщений Асоке и Энакину, раздача указаний и... неожиданное попадание в луч захвата. Кеноби не знал, что Гривус следил за ним и был в курсе всех передвижений Магистра. И понимая, что тот и правда не станет сотрудничать добровольно, решил подстраховаться, чтоб тот увидел, насколько серьёзны намерения КНС.

— Вот мы и встретились, и встретились скорее, чем я думал — произнёс хриплый голос командира дроидов — Я надеюсь вам будет о чем поговорить, пока ты принимаешь решение об открытии Мандалора. Может быть, вы даже вместе обсудите как это лучше всего сделать?

В этой попытке поиздеваться над своими чувствами, Кеноби заметил невольное подражание Дуку и ему стало ещё противнее. И это при том, что Гривус и раньше не вызывал у него особенно тёплых чувств.

— Никогда! — ответил он твёрдо и громко — Я не стану приспешником сепаратистов, скорее приму смерть.

— Ну, что ж, это будет несложно устроить — легко согласился четырёхрукий генерал и подтверждая своё прозвище, выставил вперёд все свои четыре конечности с зажатыми в них мечами и активировав их, набросился на Магистра, атакуя его, казалось, со всех сторон. У Кеноби меч был только один, но за то была чувствительность к Силе, которая у Гривуса отсутствовала. И это злило его не меньше. Кеноби решил этим воспользоваться и отражая его удары, сыпавшиеся наотмашь в произвольном порядке, часто применял приёмы Силы: толчок и Гривус ударяется о стену, прыжок и Оби-Ван уже стоит позади киборга, уход в сторону и генерал КНС остался ни с чем, все четыре меча рубанули по воздуху. И под конец Магистр употребил Силовой захват и оттянул пластины доспехов генерала, приоткрывая живую плоть и уже готовился проткнуть её мечом, как вдруг кто-то неизвестный, а вернее, не меньше, чем двое таковых, подхватили Гривуса в захват и несколько раз приложили о стену корабля, заставив сначала выронить все мечи, потом в прыжке отсеч ему две из четырёх рук. И когда тот с грохотом повалился на пол, для полноты картины, прыгнули на него, существенно покорёжив доспехи киборга.

— Круто мы, да? — с чувством превосходства сказал Энакин, вырастая перед Магистром как из под земли.

— Молодец, Хвостик, не ожидала от тебя такого! — довольно ответила вместо него Асока, вставая плечом к плечу с падаваном — Вовремя мы, да?

— И зачем? Я бы и сам справился — упрекнул их Кеноби, не со зла, просто из беспокойства за младших.

— Видели мы, как вы сами! — сказал Энакин с вызовом, явно позаимствовав эту интонацию у наставницы — Вы назад-то хоть посмотрели?

Высказавшись, Скайуокер ткнул пальцем куда-то за спину Магистра, где как из-под земли выросло не меньше десяти дроидов, и как они только там поместились?

— Займитесь ими, а я пока закончу вот с этим — велела Асока, ткнув сапогом бесчувственного Гривуса и уже занесла над ним мес, как вдруг была остановлена Оби-Ваном:

— Не надо, Асока, Кодекс ее велит убивать тех, кто не сопротивляется.

— А нападать без причины велит? — неожиданно обозлилась Тано, поняв, что расправы не будет, а она так надеялась.

— Велит, Асока, Кодекс Ситхов предполагает это — пояснил Кеноби и переключил внимание тогруты — А вот этих можно и нужно рубить!

Асока поняла посыл и восприняла его с благодарностью, видя возможность слить нерастраченный гнев и принялась размахивать мечами направо и налево, рискуя задеть товарищей, но и те не спрохвали, бодро расчистив дорогу к грузовому отсеку.

— Каким образом вы сюда пробрались? — запоздало спросил Оби-Ван, когда они уже были возле дверей.

— Мы пытались с вами связаться, но вы не отвечали — пояснила Асока, пытаясь вскрыть замок — И тогда мы решили, что дело — дрянь и пришли на помощь. Вернее, это я хотела прийти, но кое-кто, как всегда, попутал мне карты и пришлось взять его с собой.

И девушка выразительно посмотрела на Энакина, тот ничего не сказал в ответ, просто взглянул в небесную синеву глаз наставницы, пытаясь сообщить ей то, что всегда.

«Смотри, я это всё ради тебя, видишь, как сильно я стараюсь, только полюби меня и больше я ничего не попрошу» — казалось так и кричал этот пронзительный взгляд, но Асока была в данный момент невосприимчива к чувствам, её захватила миссия. Энакин с сожаление отвёл глаза и даже раздраженно хлопнул рукой по бедру и едва вышел из этого состояния, увидев как из открывшегося грузового отсека, прямо на них выкатились шары-перекатисмерть. Их оставил Гривус, предвидя такой исход. Двое джедаев бросились отбиваться от них, а Энакин, воспользовавшись моментом, решил опять поступить по-своему, уже предвидя, как будет доволен им Совет, если всё получиться и главное, что скажет на это Асока. И выбрав удачный момент, подросток просочился в пространство между выходом и очередным шаром, походя отразив несколько плазменных выстрелов, и в несколько прыжков достиг заложников. Герцогиня и её дроид сидели привязанными к столбу и ждали своей участи. Когда же Энакин перерезал веревки, Сатин первым делом спросила:

— Как там Оби-Ван? С ним всё в порядке?

— Не настолько, как с вами — ответил Энакин, слегка обидевшись на отсутствие благодарности — Расчищает путь к вашему сердцу.

— Смотрю у тебя это получилось лучше — сказала женщина, поднимаясь. От долгого сидения в одной позе мышцы затекли, а сознание прыгало с одной мысли на другую, не в силах зацепиться за нечто конкретное.

— Он справиться, не передивайте. И Асока тоже, вместе они Сила — ответил подросток, желая приободрить бывшую заложницу.

— Я вижу, не только к мое сердце нуждается в том, чтобы его нашли — сказала внезапно Крайз, опытным взглядом политика заметив нервные интонации в голосе спасителя — Ты уверен, что она об этом не знает?

— А вы откуда знаете? Я же не говорил — Энакин не хотел сознаваться, но желание рассказать хоть кому-то о своих чувствах, перестав наконец держать их в себе, победило.

— Здесь и не нужно ничего рассказывать, всё видно и так, — ответила герцогиня без малейшей насмешки — Вот только напрасно ты даёшь этому волю, вас всё равно разлучат. Сам понимаешь, какие у вас правила.

— Понимаю — ответил Скайуокер с ожесточением — Но ничего не могу с этим сделать. Я пытался, но это сильнее меня. Вот, скажите, как у вас это получилось? Ведь вы тоже неравнодушны к Оби-Вану, поэтому Гривус и захватил именно вас.

Вопрос застал Сатин врасплох и женщина не сразу нашлась, что ответить, но видимо посчитав, что подросток заслужил свою компенсацию за невольно выданное откровение, решила приоткрыть ему часть правды:

— Это только видимость, Энакин, на самом деле я так же как и ты, вот уже много лет борюсь со своим чувствами. Честно сказать, получается не очень.

— А вы не пробовали бороться за них? Ведь должен же быть какой-то выход — спросил Энакин, не зная точно о ком сейчас говорит больше, о Сатин или о себе.

— Мы нашли его, полгода назад, только никто об этом не знает, он просто записывает себе несуществующие задания, а сам в это время прилетает ко мне — неожиданно выдала Сатин и вторую часть правды, очевидно близость смерти сплотила её с нечаянным помощником, но узнать подробности ему было не суждено, позвонила Асока:

— Энакин, ты где? Герцогиня с тобой? Она в порядке?

— Я в грузовом отсеке — начал он прежним недовольным тоном — Герцогиня на месте, стоит рядом со мной, с ней всё хорошо. И со мной, кстати, тоже. Спасибо, что спросила! — добавил он язвительно и отключил связь, не замечая укоризненного взгляда Сатин. В душе было темно и пусто, как бывало у него и прежде, пережив очередной провал.

====== Глава 49. Сын за отца ======

За прошедшее после битвы на Татуине недолгое время все в Ордене, казалось, успели забыть о том, что у погибшего Джанго Фетта был сын. Или скорее всего попросту не придали значение этому факту, посчитав Бобу слишком маленьким для того, чтобы понимать происходящие события. Но это была непростительная ошибка, Бобе было уже десять и поскольку его растили без применения специальных программ для клонов, вырабатывавших исполнительность, но, увы, блокировавших волю и личную инициативу, смог рассмотреть ситуацию и составить о ней собственное мнение. Нельзя, конечно, сказать, что оно было верным, учитывая тот факт, что он видел всё только со стороны и не слышал того, что темнокожий джедай и отец Бобы говорили друг другу. Он понял тогда и уяснил только одно — джедаи действуют исключительно из собственной выгоды, убивая тех, кто им неугоден, невзирая на то, что думает и чувствует этот человек. И всем своим детским пытливым умом устремился в зарождавшуюся в его сердце ненависть, но не ко всему Ордену джедаев, а к одному, конкретному, звали которого Мейс Винду. Боба ещё не представлял, что именно он для этого сделает, но точно знал, Винду должен сдохнуть. Да, именно это три слова мальчик, словно какую-то мантру, повторял все эти месяцы. Надо сказать, отчасти такое желание могло быть справедливым, ведь трагическая гибель Джанго, можно сказать, сломала мальчику жизнь. С поля боя он улетел на корабле Темных служителей, но Асажж Вентресс никогда не являясь особой, замеченной в излишнем чадолюбии, поступила с подкидышем особо не заморачиваясь — просто вернула его на Камино и подсунула в партию клонов-кадетов. Боба пытался было возражать, но Вентресс его быстро заткнула, приставив к его горлу свои мечи, собранные в S-образный посох:

— Если ты немедленно не заикнёшься, то сдохнешь прямо сейчас! — вот и весь её ответ на его робкое:

— Может быть я лучше останусь с вами?

Боба испуганно сжался и молча смирился со своей участью. Кадеты немного удивились такому прибавлению, но вцелрм приняли его вполне мирно, правда, сразу же окрестив «Патлатый». Дело в том, что всё остальные кадеты были острижены коротко, в то время как Боба носил пряди, отросшие до висков. Поначалу, юный Фетт вел себя замкнуто и думал только о том, как бы сбежать, но вскоре, когда началось обучение пилотированию и стрельбе, понял, какие возможности открывает ему его новое положение. Ведь если он научиться всему этому, то запросто сможет угнать корабль и выследив на нем ненавистного Мейса, попросту разнести его в хлам, вместе с кораблём. И с небывалым и не совсем свойственным для клонов рвением, Боба начал изучать устройство корабля и его пушку. Как раз сегодня был день экзамена.

— И так, кадеты, пройдите по одному в кабину пилота и покажите, что вы изучали в ходе нашего курса — громко произнёс руководитель группы и будущие солдаты послушно выстроились в ровную колонну. Боба слегка отстал, думая как всегда о своём, ведь, как он услышал с утра, примерно в это время на Камино должны прибыть несколько Магистров-джедаев, в составе которых вроде бы был Винду. Эта мысль всё утро не давало покоя юному Фету. Он чувствовал, что настал день икс и, что возможно иного шанса не представится.

— Патлатый, тебе, что, особое приглашение нужно? — бросил ему Грег, стоявший в колонне перед ним. Боба встрепенулся и встал в строй, умышленно становясь последним, чтобы в деталях обдумать возможный план, он был незамысловат и не отличался особой оригинальностью, но требовал быстроты реакции. Каждый из кадетов по очереди входил в кабину и показывал своё мастерство, наконец, наступила очередь Бобы, который успел придумать путь к отступлению.

— Магистры уже в пути — сказал руководитель — Вот только Магистр Винду немного запаздывает, он подойдёт последним.

Боба едва сдержал ликование. Это же именно то, что ему нужно, осталось только выследить корабль. И войдя в кабину пилота, он показал своё умение, бывшее лучше остальных и старался не зря, а с вполне определённой целью, о достижении которой в следующую секунду сказал ему руководящий:

— Отлично, кадет К-328, ты показал блестящие результаты, именно тебе я доверяю вести корабль в учебном полёте!

— Благодарю вас, командир — сдержано ответил Боба, едва не захлопав в ладоши от радости. Вот бы ещё и время совпало, хотя, это уже было не так важно, главным он заручился, осталось только дождаться. То, что вместе с ним, вторым пилотом, полетит кто-то из других кадетов, а значит будет подвержен риску, казалось Бобе неважным. Тёплых чувств к товарищам он не испытывал и был одержим одной только местью джедаю. Вторым пилотом выбрали Грега и получив подробные инструкции, оба кадета начали взлетать. Им предписывалось облететь центральный сектор планеты и вернувшись, обстрелять тренировочный метеорит.

— Волнуешься? — спросил Грег Бобу, заметив его излишне сосредоточенное выражение — Напрасно, всё будет хорошо — положил он руку на плечо Бобы — Ты молодец, всегда был лучшим из нас.

Боба и не думал волноваться, лишь снисходительно улыбнулся и на миг испытал что-то хорошее к товарищу. Но уже через секунду эта мысль ушла, так и не закрепившись в сознании мальчика, за то сканеры приборной панели уже начали улавливать приближавшиеся корабли Республики. Последним летел Винду. Кажется, один, что может быть лучше? И Боба, не думая ни о чем, облетев круг по центральному сектору, вместо того, чтобы вернуться обратно, внезапно сделал крутой разворот и полетел в противоположную сторону от станции.

— Боба! Ты, что делаешь? — спросил Грег, не понимая, что он задумал.

— Ничего, просто решил прогуляться, не составишь компанию? — беспечно сказал Фетт, уже почти переставшей замечать что-то, кроме заветного корабля. Он приблизил изображение на панели и с радостью убедился в том, что Мейс и правда летит в одиночестве. И так, теперь осталось дождаться, пока он отстанет от остальных, и тогда...

«Огонь!» — мысленно скомандовал себе Боба и одним, давно натренированным движением активировал все пушки.

— Что ты наделал, Боба? Ты в своём уме? — Грег едва не потерял сознание от увиденного.

— Он получил по заслугам! — довольно ответил младший Фетт, откидываясь в кресле — Ведь именно Винду убил моего отца.

— Он победил его в честном бою — в ужасе произнёс Грег — А ты...Что же ты натворил? Из под ташка, со спины, солдаты не поступают так!

— А джедаи поступают? — возразил Боба, нахмурив чёрные брови — Винду попросту взял и отрубил ему голову! Просто так, даже ничего не выяснив! Я сам это видел.

— Видел, да не слышал — ответил Грег, стараясь не смотреть на догорающие останки корабля Мейса — Винду спасал других, а Джанго хотел убить их всех и в том числе маленького хатта. Магистр помешал ему. Так кого из них следует судить?

Боба надолго замолчал, привыкая к новым для себя сведениям, однако, каким бы ни был Джанго при жизни, это был его отец и это в конечном итоге победило:

— Так или иначе, Грег, я восстановил справедливость — ответил Фетт, глядя в сторону — И если ты не желаешь понять меня, то нам с тобой не по пути.

— Я знал, что ты не такой, как мы — произнёс кадет, опуская голову — Но я не думал, что у тебя нет сердца, я доложу о случившемся нашему руководителю.

— Вперёд, а я пока посмотрю, достаточно ли кредитов я взял с собой, чтобы прожить первое время — Боба уже откровенно смеялся над глупым, по его мнению, товарищем, который так же неплохо занимаясь на уроках пилотирования смог найти спасательную капсулу и вылететь из кабины прежде, чем Фетт стартанул и умчался куда-то в другую сторону от центрального сектора Камино.

Грег послал сигнал бедствия и за ним примчались с базы. Случившееся стало большой неожиданностью как для прибывших джедаев, так и для других кадетов.

— Зачем же он это сделал? — недоумевала Асока, выслушав руководителя группы.

— Должно быть, у него сбилась программа — предположил Кеноби, не зная о чем тут ещё можно подумать.

— А вот я, кажется, знаю в чем дело — сказал Винду, входя в помещение базы, где проходили тренировки будущих солдат — дело в личной мести.

Ему чудом удалось уцелеть, спасла натренированная годами реакция. В последний момент Магистр успел нырнуть в спасательную капсулу.

— В чем же она состоит? — спросил Оби-Ван, бывший не в курсе произошедшего на Татуине — Что может быть противоречивого между тобой и маленьким кадетом?

— Дело в том, — начал Мейс, когда все подошли — Что я стал невольным виновником гибели его отца, вернее того, кого Боба считал таковым.

— Его можно понять — сказала Асока, отлично помнившая свои чувства после смерти отца.

— Однако нельзя забывать, что мстить — это означает признать, что тебе больно — сказал Оби-Ван, привыкший во всем видеть философский подтекст — Остаётся лишь пожалеть его.

— И обезвредить, пока не поздно — сказал Винду, задумчиво глядя в окно, на тихо шумевший океан.

— Да, я всегда знал, что этот Патлатый не похож на нас, всегда был себе на уме — сказал кадет по имени Винс, когда руководитель сообщил им всем, что натворил Боба.

— А вот я надеюсь, что всё же похож — ответил ему Грег — Ведь только тогда он поймёт насколько он был неправ.

Прав или нет, судить не им, правда, она у каждого своя и кое-кто видит её несколько по-своему. Например, те, к кому обратился Боба, сбежав с места преступления.

====== Глава 50. Найти и обезвредить ======

Корабль Бобы Фетта плавно направлялся на Корусант, вернее, самые его Низы. Он думал, за ним погонятся, но нет, видимо, руководитель кадетской группы решил, что муки совести станут достаточным наказанием для предателя и не стал преследовать его. Но сам Боба, однако, ничего такого не испытывал и единственным его чувством сейчас была досада от того, что он так и не смог убить ненавистного Мейса. Но вместе с этим подросток сделал и определенные выводы, например, такие, что в одиночку на такое дело лучше не идти, нужны опытные и толковые союзники и Боба уже примерно знал, кто это будет. Ведь его отец, когда был жив, часто контактировал с другими охотниками за головами и наживой, и многих из них Боба знал в лицо. Так же было ему известно, где их проще всего найти. На Нижнем уровне Корусанта, в одном из баров с громкой музыкой и дешевым алкоголем. Боба посадил корабль на убогой площади и наугад вошёл в первое попавшееся заведение, где уже у самого входа звучала заводная песня, популярная среди уголовников:

— Запахло весной, метелям отбой,

Хозяин седой, ворота открой,

Запахло весной, боль снимет рукой,

Знакомой тропой, вернусь я домой.

Боба прошёл к дверям этого с виду непрезентабельного бара, являвшегося собой низкое строение, основное помещение которого находилось под землёй, снаружи была только вывеска с названием: «Утроба гандарка». На входе, поигрывая парализующим бластером, стоял, переминаясь с ноги на ногу, плечистый трандошанин в зеленой форме охранника. Эта раса славилась тем, что среди неё было много наёмников и бандитов и лишь очень редкие из них обладали чувствительностью к Силе. Но этот явно принадлежал к большинству, ибо его недобрый, подозрительный взгляд говорил о большой ненависти ко всем нарушителям правопорядка, к которым он явно причислял и Бобу, когда тот подошёл.

— Эй, пацан, рейтинг этого бара шестнадцать плюс, а тебе сколько? Не говори, что двадцать, не поверю — насмешливо бросил ему трандошанин, когда подросток попытался войти.

— Я на деловую встречу — как можно солиднее произнёс Фетт — Меня там ждут!

— Интересно, кто это такой тебя ожидает? Семеро с лопатой и один с топором, знаем мы таких! — рассмеялся охранник — А ну брысь отсюда, малолетка сопливый!

И трандошанин уже схватил подростка за шиворот, готовясь швырнуть его за порог, как вдруг...

— А ну отпусти его, Пуч — прозвучал высокий грозный голос — Этот мальчик пришёл со мной!

Боба обернулся туда и увидел очень высокую тощую молодую женщину с мертвенно-белой кожей и темными волосами, заделанными в высокий хвост на макушке, а у правого виска виднелась тонкая антенна внешней связи. Огромные глаза её смотрели с явным покровительством.

— Орра, не думал я, что ты пала настолько низко, что переключалась на малолеток — вновь рассмеялся Пуч — Мне казалось, ты любишь мужчин постарше. Меня, например.

И с этими словами трандошанин придвинулся к Орре и попытался поцеловать её, вытягивая вперёд зеленые губы. Женщина резко отстранились и брезгливо поморщилась:

— Отвали, Пуч, то, что тебе однажды повезло и я напилась настолько, что ничего не помнила наутро, не означает покупку всех прав на меня, можешь не мечтать о продолжении.

— И вовсе я не мечтал, просто хотел сказать, что можешь взять с собой своего сыночка, если он, конечно, не от меня! — и охранник довольно рассмеялся, а Боба в тот же миг узнал её. Это была Орра Синг, одна из ближайших соратниц Джанго Фетта. Она приобняла мальчика за плечо и беспрепятственно провела вовнутрь бара.

— Что у тебя случилось, Боба? И почему ты один? — спросила Орра, когда они оказались в наиболее тихом месте.

— Орра, мне срочно нужна помощь, я решил отомстить за своего отца и хочу, чтобы мне помогли — честно признался парнишка, в мире наёмников приветствовалось прямота — Я щедро заплачу — добавил он для пущей солидности и стукнул себя по карману, где лежали кредитные карточки.

— Что ж, думаю, мы сможем помочь тебе, малыш — сказала Орра, когда они подошли к последнему столику в ряду у стены, за которым сидели двое других наёмников, так же знакомых Бобе — трандошанин по имени Босск и клатуинец, которого звали Кастас. Оба успели в достаточной степени проявить себя, хотя и не отличались особенным умом. Оба несколько оживились, увидев, что Орра пришла к ним не одна. Довольные улыбки отразились на их тупых, сытых лицах, они даже отложили кружки пива и встали, здороваясь с сыном их друга:

— Привет, малец, как там твой папка? Пишет тебе с того света?

— А ну заткнулись, оба! — прикрикнула на них Орра — У него реальные проблемы, за решение которых мы все получим реальное бабло! Ну так как, вы с нами, или я ищу других?

Оба наемника снова отставили пустые кружки, отчего те стукнувшись друг о друга и почти отлетели на край стола. Мыслительный процесс был явно не к лицу обоим, поэтому, видимо, они и не уделяли ему достаточно внимания, предпочитая жить инстинктами, которые услышали самое основное — Орра предлагает большие бабки, на которые можно купить много выпивки и закуски и снять самых улётных девочек. Это победило все сомнения и клатуинец с трандошанином хором прокричали:

— Мы согласны!

— Отлично, ребята, давайте теперь поговорим о деле — сказала Орра, присаживаясь на свободный стул, независимо откидываясь на спинку, закинув ногу на ногу. Она ощущала себя хозяйкой положения, да, в общем-то, и являлось таковой.

— Садись и рассказывай — велела Синг Бобе и отодвинула для него соседний стул. Мальчик опустился на него, несколько заробев от не совсем привычной обстановки. Орра ободряюще положила руку ему на плечо и сказала быть смелее, ведь он всегда может расчитывать на её поддержку. И юный Фетт начал рассказывать, долго и в подробностях, нещадно сгущая краски и скоро всем троим наёмникам стало невольно казаться, что мальчик прав и на самом деле нет во всей галактике большей мрази, чем всем известный Мейс Винду. Этому способствовало то, что они много общались с Джанго и по-своему переживали его смерть. Ведь это только считается, что наёмникам плевать друг на друга, на самом же деле у них существовало нечто, вроде круговой поруки, призывавшей мстить за убитого своего. Одно им только не понравилось:

— Ты смелый малыш, Боба — сказал Босск, когда тот замолчал — Вот только напрасно ты поспешил, полез в это дело в одиночку, надо было сразу же обратиться к нам.

— Да, верно — согласился с ним Кастас — Теперь Винду знает, что на него охотятся и станет более подозрительным, а значит, достать его станет сложнее. Он ведь джедай. А то и товарищи его на подмогу примчатся.

— А вот это вряд ли — возразила им Орра — Джедаи никогда не опускаются до мести. Нужно всего лишь дождаться, когда он будет один и найти место, где он не сможет ожидать подставы.

Ей тут же поверили, ведь Орра не по наслышке знала о правилах Ордена. Когда-то и она состояла там, будучи ученицей опытного и скрытного Мастера по имени Чёрная женщина. Однако, покинула его из-за разногласий с товарищами и склонности к Темной стороне. Но и Ситхом она не стала, предпочтя лучше сделаться наемницей, свободной и незасимой от всех и не разу об этом не пожалела. Например, сейчас ей сильно пригодились полученные ранее навыки. И используя чувствительность к Силе, Орра смогла проникнуть в Храм джедаев и спрятавшись за колонной, узнать, что Мейс в данную секунду свободен и скоро собирается слетать на Венаторе к развалинам корабля, чтобы найти выживших клонов и адмирала Киллиана, а заодно найти какие-то следы сбежавшего Бобы.

— Найти и обезвредить — сказал он сам себе, когда подходил к ангару, а Орра довольно потёрла руки, всё оказалось намного проще. Босск подсунет в развалины бомбу, Кастас будет следить за взятыми на всякий случай в заложники клонами, а она, Орра, встанет на стреме и будет следить, всё ли получилось, а в случае неудачи просто добьёт выживших. Правда возникла небольшая накладка — вместе с Мейсом отправился ещё один союзник — эта вечно сующая везде свой нос Рыцарь Тано. Почему именно она? Да потому, что Совет велел. А почему велел? Просто надеялся, что её обострённое чутьё лучше поможет найти врага. Несмотря на ужасный характер, сопряжённый с неумением и нежеланием находить контакт с другими, избранность её никто не отменял.

— Ну ладно, девочка, ты ни в чем не виновата — пробормотала Орра, оставляя свой план без изменения — Лес рубят, щепки летят, как говорили мои друзья с Кашиика. Мои милые мертвые друзья.

Теперь оставалось верить лишь в то, что взрывчатка не подведёт и рванет когда надо и под чьим нужно руками. Но, что-то пошло не так...

====== Глава 51. R2, лети домой ======

Мейс и Асока взлетели в дневное небо, они не разговорили, просто думали, каждый о своём, не успев пока смириться с неизбежным сотрудническом. Конечно, за прошедшие годы их взаимоотношения несколько переменились, утратив первоначальное воинственное неприятие, но и тепла, однако, в них тоже не прибавилось. Винду, как и раньше, считал Асоку слишком эмоциональной и напористой для джедая, а она, в свою очередь, не уставала говорить сама себе, что скорее сделается Ситхом, чем станет когда-нибудь такой же занудой, как Мейс. Возможно, оба они были в чем-то по своему правы, но это не отменяло того, что заслуги в Ордене у каждого из них всё-таки имелись и немалые, равно как помнили они и о том, что джедай должен уметь работать в команде. И помятуя об этом, Винду первым нарушил неловкое молчание:

— Как думаешь, Тано, на Ванкоре сейчас чисто?

— Ну, если не считать, что там полно гандарков — ответила Асока, нехотя поворачиваясь к мужчине, привычно натыкаясь глазами на круглое лицо в вечно всем недовольными чёрными глазами.

— Я про то, нет ли там преступников? — немного раздраженно переспросил Мейс, глядя перед собой.

— Учитывая, что охотятся они на вас, а не на меня, мой ответ нет — ответила тогрута, ничуть не смущаясь, она по-своему понимала и Бобу и Мейса, но принять чью-либо сторону не торопилась, опасно для нервов. Винду ничего не ответил девушке, очевидно поняв, что сочувствия у неё всё равно не встретит и дальнейший путь прошёл в молчании. А лететь было не очень далеко, на планету Ванкор, куда упал взорванный корабль и откуда пришёл сигнал бедствия от выживших. Эта планета считалась дикой и обитаемой только животными, хищными и плохо воспитанными, что стало понятно уже когда оба джедая сошли с корабля на заросшую травой поверхность. Вслед за ними по трапу с громким недовольным писком выехал R2, взятый с собой на случай непредвиденных обстоятельств. И для кого-то они похоже уже наступили.

— Пииииип — снова выкрикнул робот, выпуская заряд тока в назойливое насекомое, усевшееся на его корпус.

— R2, останься здесь — строго приказала ему Асока, тот резко остановился и запищав в иной тональности, пополз обратно на корабль.

— Как он тебя слушается, словно и правда понимает — недоверчиво хмыкнул Винду, когда они подошли к развалинам.

— У него явно есть личностные качества, я давно уже это заметила — возразила Асока, немного обидевшись за механического друга.

Между тем они оказались рядом со взорванным кораблём, на который нельзя было смотреть без содрогания. Покорёженный металл вперемежку с расплавленным пластиком, на одной из боковин виднелась эмблема Республики, дыма уже не было, спасательных капсул вокруг так же не наблюдалось. Пришлось всё-таки опять кликнуть дроида:

— R2, просканируй местность на наличие живых форм! — велела Асока, получив в ответ радостный писк.

— Дейсвительно слушается, вот бы мои Падаваны были такими — вынужден был согласиться Магистр, но вот должность главного уступать не собирался и чуть отодвинув Асоку, прошёл на развалины первым. Внутри было ненамного лучше, чем снаружи, остатки обстановки корабля разлетелись по всему салону, кресла и обломки дверей завалили проходы, выживших не было видно, равно как и признаков убийц. Они действовали осторожно и следов не оставляли. Походя джедаи решили разделиться, направившись в разные отсеки, расчищая себе дорогу при помощи мечей. Вдруг Асока наткнулась на что-то большое и по ощущениям мало похожее на обломок. И ощущение в Силе было странное знакомым, таким, как если бы... Девушка нагнулась и увидела то, что боялась — мертвое тело в броне клона Командос. Она перевернула его на спину и заметила в области груди выжженное отверстие, явно оставленное не взрывом. Рядом обнаружился ещё один мертвый боец, на этот раз с пробитой головой, а чуть слева нашёлся третий, в спине которого зияло сквозное отверстие:

— Мейс, сюда! — крикнула Тано, бывшая в абсолютном шоке, даже не заметив при этом, как именно она обратилась к Магистру. Тот, однако, не привык замечать мелочей и всегда умел вычленять из происходящего самое важное, вот и сейчас, вместо того, чтобы возмущаться на фамильярное обращение к нему тогруты, мигом уловил испуг в её голосе и явное недоумение, означавшее, что нужна помощь. Магистр тут же бросился на зов и вскоре уже склонился над мертвыми бойцами:

— Клоны-кадеты — произнёс он задумчиво — Погибли явно не от взрыва.

— О! А это там, что такое? — внезапно встрепенулась Асока, заметив как в углу что-то блеснуло — Мандалорский шлем!

И вслед за этим выкриком, Тано вскочила и прежде, чем Винду успел ей возразить, потянулась к замеченной находке и лишь когда между её пальцами и шлемом осталось меньше одного сантиметра, Мейс будто очнулся:

«Мандалорский шлем. Смерть наемника. Джанго Фетт. Покушение. Сын» — пронеслось в его голове в долю секунды, в следующую из которых Магиструже бросался к Асоке:

— Не трогай! Убери руки! Отойди! — успел он прокричать, но поздно, тонкие карамельные руки в кожаных перчатках уже коснулись металлической поверхности шлема и подняли его в воздух.

— Бабах!!!! — прогремело под сводами корпуса корабля, заставляя пол и потолок несколько раз поменяться местами и повалиться с высоты собственных амбиций, подняв вокруг себя завесу из дыма и пыли, которая плавно осела вниз, параллельно стихавшему грохоту. Тяжёлые обломки, встретившись в воздухе, столкнувшись там, тоже с грацией метеоритов вернулись обратно, образуя между собой большую гору, подмявшую под себя двоих джедаев, отправленных для расследования.

***

— Всё уже стихло, можно пойти проверить — сказал Боба Фетт, увидев картину взрыва из корабля наёмников.

— Думаю, в этом нет нужды — ответил Босск — В такой круговерти никто не выживет.

— Джедай выживет — возразила ему Орра — Мальчик прав, нам нужны веские доказательства, иначе мы не увидим денег.

— Серьёзно? Я туда не полезу — возмутился Кастас — По мне и так всё предельно ясно.

— И всё-таки я посмотрю — стояла на своём Синг — Всякое может быть. Боба, останься с Кастасом.

Тот послушался и прошёл вслед за клатуинцем в отсек, где содержались трое заложников-клонов. Этот разговор проходил параллельно тому, как развалины медленно вздрогнули и начали частично осыпаться вниз, когда находившиеся под ними пришли в себя, отчаянно пытаясь выбраться. Но им удалось с большим трудом высвободиться лишь наполовину. Асока попробовала Силой откинуть от себя обломки, но те лишь слегка приподнялись вверх и упали обратно, только в ином порядке.

— Бесполезно, Асока, я уже пробовал — сказал Винду, откашлявшись.

— Интересно, что это было такое — поинтересовалась Асока и притянув к себе Силой остатки шлема, попыталась изучить его.

— Дай мне сюда — сказал Мейс и взял у тогруты кусок металла — Джанго Фетт — прочитал он с трудом разбирая буквы — Это его шлем.

— Но ведь он же погиб — недоуменно произнесла Асока, делая очередную попытку выбраться.

— Верно, но есть ещё его сын, вернее, клон, которого он считал своим сыном — пояснил Мейс, поняв в чем дело — И очевидно он мстит мне за смерть отца.

— И похоже у него получилось — сказала Асока, устав карабкаться — Нам не продержаться вот так долгое время.

Тут раздался знакомый писк и все увидели R2. Как же вовремя он подоспел, чтобы сообщить, что не нашёл никого из выживших.

— R2 — хрипло прокричала ему Асока — Свяжись с храмом джедаев, передай Совету сообщение и пусть вышлют подмогу.

Тот легко понял всё сказанное и сосредоточенно замигал лампочками, записывая голос Тано и сформировав в сообщение, направился к кораблю, чтобы прилететь в храм и вернуться уже с помощью.

— Ты уверена, что он справится? — Винду опять не поверил в возможности дроида.

— Доверие — залог успеха — ответила Тано, следя глазами за дроидом. Она не могла видеть, как он взлетает, но ей удалось услышать звук заводящегося мотора.

А тем временем к кораблю подбирались беспощадные наемники, которых встретили горы металла и дымовые завесы, выпущенные для маскировки R2.

— Я дальше не полезу, и по-моему и так всё ясно, он не выжил, это факт — сказала Орра, вытирая рукой пыль, попавшую ей в глаза.

— Нет, идём дальше, Винду живучий, правильно сказал Боба — возразил Босск, раскидывая далеко от себя обломки, поднимая всё новую пыль.

— Лучше вылезем и выстрелим с воздуха, чтобы уж наверняка — твёрдо произнесла Орра и решительно повернула обратно. R2 же с чувством выполненного долга направился к кораблю и долетев до Храма, бросился к стоявшим на взлётной площадке Энакину и Магистру Кеноби.

— Чей это дроид? — сказал Мастер с недоумением.

— Асоки! — выкрикнул Энакин с тревогой, бросаясь к нему, видя, что R2 пытается что-то сообщить — Тише, дружок, покажи мне то, что у тебя есть.

Дроид остановился и мигнув красной лампочкой, начал видеотрансляцию. Кеноби стоял тут же и понял всё сразу:

— Немедленно вылетаем туда!— крикнул он Энакину и ведомые дроидом, оба отправились к кораблю, моля Силу, чтобы она вовремя привела их на место, а по пути захватили с собой несколько клонов, чтобы помогли разобрать завал. На самом деле времени оставалось немного, его помог выиграть спор, возникший у наёмников о том, как лучше выстрелить. Клоны проникли вовнутрь завала и осторожно раскопав обломки, вынесли на себе обоих джедаев. Их тотчас же устроили на носилках и подвезли к трапу.

— У тебя несколько серьёзных ожогов, но думаю ночь в лечебном трансе приведёт тебя в боеготовность — ободряюще улыбнулся Энакин, стоя рядом с носилками, где лежала Асока и даже хлопнул наставницу по плечу.

— Ай — вскрикнула она от неожиданности.

— Ой, прости, я забыл — виновато сказал Энакин, не показывая истинного волнения.

— R2, подойти ко мне — сказал Винду дроиду, когда же тот приблизился, удивил всех — Спасибо тебе, малыш, если бы не ты, я был бы уже в мире Силы.

— Да, а я вот такой похвалы от вас не удостаиваясь — проворчала Асока, отворачиваясь от них — Меня скоро стошнит от умиления.

Но вот их начали завозить в медотсек и обоим пришлось замолчать, опустившись на подушки. Скоро корабль взлетел, а наёмники остались и скрипя зубами, думали о том, как бы им снова достать Мейса. Возможно в этот раз им повезёт. Возможно...

====== Глава 52. Найди и выживи ======

Утро началось с тяжёлого пробуждения в медкорпусе, всё тело продолжало ныть от ушибов, а голова просто раскалывалась. Ожоги почти не болели, прав был Энакин, ночь в лечебном трансе творила чудеса. Вот только сознание никак не могло успокоиться после вчерашнего. За стеной, в соседней палате, в точно таком же состоянии, одетый в точно такую же свободную бежевую пижаму, держась за голову и постанывая, вставал с кровати Мейс Винду.

— Боба не добился чего хотел, но был бы явно доволен, услышав его нынешний почти предсмертный стон — пробормотала Асока и улыбнувшись глянула в потолок — Хотя, мне повезло больше, я видела его с похмелья.

Но уже через десять минут улыбаться ей больше не хотелось. В её палату вошли Энакин и Магистр Кеноби, а за ними следом входил, пошатываясь и держась за стены, Винду. Лицо его было настолько шокировано, что похоже он даже не видел, что вышел из палаты босиком. Настолько поразило его то, что ему показал Кеноби.

— Тано, взгляни-ка на это — сказал он, едва Асока показалась за спинами товарищей.

— Да, Асока, иди сюда, тебе тоже полезно испугаться — сказал Энакин, словно и не он вчера не отходил весь полет от её носилок, прикладывая мокрую тряпку к горевшему лбу наставницы. Тогрута слегка обиделась, но подошла к подоконнику, на котором Кеноби уже устроил свой датапад:

— Смотрите, сама Орра Синг вышла с нами на связь — возвестила Оби-Ван и запись начала воспроизводиться. Сперва шли голубые волны помех, следом возникли несколько человеческих фигур. На первом плане стояла она, бесстрашная наемница Орра Синг, державшая бластер в своей длиннопалой руке, возле неё находился Боба Фетт, в неверной, чуть дрожащей руке которого тоже было оружие, которое он направил на одного из троих заложников, что сидели связанными возле стены. В них с большим трудом можно было узнать пропавшего адмирала и двух командиров.

— Мейс Винду, ответь нам — произнесла Орра, глядя в объектив — Приди на встречу с нами и эти трое не пострадают.

Затем, она сняла с лица одного из заложников кляп и грубо пихнув того коленом в спину, потребовала:

— Назови себя! Громче! Я не слышу!

— ПМ—1345 — заявил несчастный хриплым голосом, пытаясь отвернуться.

— Боба давай! — приказала Орра, требовательно кивнув уже Фетту.

Тот послушно вскинул бластер и навёл на затылок командира. Однако, рука его дрожала, а палец никак не желал попадать в курок. В конце-концов Синг махнула на него рукой и отстранив, щёлкнула затвором своего оружия и ловко отжав спуск, выдала точный выстрел. Несчастный дернулся и упал на спину.

— В следующий раз, когда я прикажу тебе выстрелить, ты это сделаешь! — велела Орра Бобе и повернулась опять к объективу — Ты понял намёк, Мейс.

Запись закончилась, оставив после себя несколько секунд молчания.

— Это был Понс — сказала Асока и более твёрдо добавила — Мы немедленно вылетаем на Ванкор!

— Нет, этого нельзя делать ни в коем случае — возразил Кеноби — Во-первых, вы оба ещё не восстановились, во-вторых, присутствие Винду только раззадорит их, и в-третьих, я не думаю, что они ещё на Ванкоре.

— Что же тогда ты предлагаешь? Ждать, когда пристрелят остальных? — возмущённо поинтересовался Винду, складывая на груди руки.

— Ничего подобного — успокоил коллегу Оби-Ван — На встречу отправлюсь я и Падаван Скайуокер.

Энакин довольно улыбнулся, почувствовав на плече ободряющую руку Магистра.

— Я не подведу — сказал он с готовностью и посмотрел на Асоку, ожидая её одобрения. Та кивнула ему, выражая полное согласие с дальнейшими действиями.

— Только будь осторожнее — предупредила она его, не по инструкции, но по велению сердца.

— А я думал мамочка осталась на Шили — проворчал Энакин, не терпевший когда ему говорили нечто подобное при всех. И пообещав пострадавшим, что они не оставят ситуацию так как есть, оба джедая, старший и младший, покинули медкорпус, чтобы спуститься в ангар.

— А разве мы летим не на Ванкор? — удивился Энакин, заметив, что летят они в совершенно противоположную сторону — Ведь именно там Бобу Фетта видели в последний раз.

— Смысл лететь туда, где его уже точно нет — пояснил свою логику Магистр — Будет гораздо больше пользы побывать там, где о нем знают. Для этого спустимся на Нижние уровни.

Энакин понял, о чем идёт речь. Нижние уровни пестрят кабаками и барами, где постоянно толкутся бандиты, в среде которых знают друг про друга всё. Возможно, потолкавшись среди них, можно будет выяснить что-то и о Бобе. Именно для этой цели, поверх джедайской формы, они надели лёгкие коричневые пончо. В таком виде гораздо проще слиться с толпой, да и мечи не так заметны. Впрочем, внимания на них и так не особо обратили, каждый в притоне был занят своим делом, кто-то пил, другие плясали, третьи пели в микрофон, но никто не желал расставаться с информацией. Ни по своей, ни по чужой воле. Особенно, если не каждый из двоих смирялся с такой неудачей...

— Энакин, если ты не перестанешь, я буду вынужден оставить тебя на корабле — строго произнёс Оби-Ван, на выходе из очередного притона.

— Что не так? — беспечно заявил Скайуокер, пряча руки в карманы — И вообще, долго ещё? Я успел устать от этих вонючих кабаков.

— Знаешь, мой дорогой — без тени улыбки и оставляя без внимания явную дерзость Падавана ответил Кеноби — Ты многое взял у своей наставницы, например, отсутствие деликатности.

«Вам тоже не помешали бы кротость и терпение Мастера Квай-Гона. Что же вы не позаимствовали их, когда была такая возможность?» — подумал он, понуро опуская голову. И почему все его упрекают, ладно, Асока, ей можно, но другие-то...

— Старайся отключить разум и сконцентрироваться на обстановке — посоветовал Оби-Ван, немного смягчаясь — Ты просто не представляешь себе насколько откровенны бывают люди, когда выпьют.

Энакин согласно кивнул и вошёл вслед за Магистром в очередной кабак, где всё было почти так же, как и в других. Та же громкая музыка, с преобладанием блатных шлягеров, клубы табачного дыма, взлетавшего к потолку, столики, стоявшие беспорядочными рядами, вмещая представителей разных рас в различной степени алкогольного и наркотического или обоих сразу опьянений. Вот только джедаи ошиблись, помимо всего этого было тут и кое-что ещё, чего не было во всех других кабаках. Что-то приятное на слух и сладким бальзамом растекавшееся по усталым нервам — удача.

***

— Ну ты и слюнтяй, Боба — презрительно бросила Орра, дунув на бластер и пряча его за пояс.

— Орра, прости, я не смог, не так-то это легко, выстрелить в безоружного — смущённо ответил Боба, избегая смотреть на свою покровительницу.

— И я с ним согласен — неожиданно вступился за мальчишку здоровяк Кастас — Я вообще не подписывался на такое. Сепаратисты заплатят только за джедаев, лишняя кровь мне ни к чему.

— Тогда, может быть, выйдешь из доли — равнодушно спросила Орра, делая вид, что ей всё равно.

— С удовольствием, я давно уже мечтал об этом — выдохнул Кастас с большим облегчением.

— Босск, а ты как? — перевела она взгляд, ставший пытливым, на трандошанина.

— Я в доле! — ответил тот с готовностью, подпрыгнув от охвативших тупые мозги эмоций.

— Отлично, — довольно кивнула головой Орра — на твоё счастье, Кастас, мы сделаем остановку на Флоруме, там ты и сойдёшь.

На том и порешили, а Орра ещё и задумала извлечь выгоду из этой ситуации. Ведь в данный момент на Флоруме обосновался её нынешний любовник, вполне способный заменить Кастаса в их деле.

«Впрочем, в постели тоже» — подумала Орра и брезгливо поморщилась, вспомнив потные жирные руки Кастаса и его слюнявые поцелуи. Ещё раз сплюнув, избавляя от воспоминаний и радуясь, что теперь они навсегда останутся таковыми, Синг взяла курс на Флорум, дорогой связавшись с Хондой Онакой, тем самым своим любовником-викуэем. Тот был очень рад увидеть свою пассию и едва сдержал рвущийся наружу порыв, когда та, вместо разрешения на вход, обхватила руками его морщинистую шею и припала к губам Хондо.

— Ребенок, надеюсь, не от меня? — хихикнул он, кивнув на Бобу, не зная, что это предположение Хондо озвучил как минимум вторым, и это лишь за последние сутки.

— Нет, это член моей команды, Боба Фетт, мы с ним должны провернуть одно дело, за которое нам щедро заплатят, но наш товарищ слился, не желаешь присоединиться? — спросила Орра, ободряюще сжав руку Бобы.

— Для тебя, любовь моя, всё, что угодно — с готовностью ответил Онака, положив потную от возбуждения ладонь на талию Орры, та с досадой сбросила её и строго произнесла:

— Сначала дело! И так, меня ты знаешь, Бобу тоже, а это Босск, а он Кастас и он сходит здесь.

Хондо пожал руки всем троим и провёл их в ближайшую кантину, обсудить подробности этого самого дела. А Кастас, оторвавшись от всех у входа, нашёл укромный уголок и достав связное устройство, вбил в него знакомый контакт, вскоре на экране возникла голограмма молодого тощего наутолана.

— Привет, приятель, у меня есть для тебя ценные сведения.

— Опять хочешь кого-то выгодно сдать? — насмешливо поинтересовался юноша, однако, его зеленые глаза загорелись явным интересом, а руки сами собой потерлись в ожидании.

— Верно, это касается Орры Синг — ответил Кастас, так увлечённый разговором, что забыл о том, кто находится вокруг, в частности о том, что и сама Орра всё ещё здесь.

— Тоже сбежал он неё? — понимающе кивнул наутолан, ожидая продолжения.

— Да, мало кто сработается с этой стервой — произнёс Кастас, громче обычного, и будучи по натуре наивным и не слишком умным, он не заметил того, что названная им наймитка стоит буквально в метре от него и уже положила руку на пояс, где было её оружие.

— Кастас! — окликнула она его, и когда тот, не ожидая ничего подобного, машинально повернулся, точным выстрелом, попавшим прямо в глаз, оборвала жизнь наемника.

— Соскребите же парня с пола, он дал течь — равнодушно бросил уборщикам Хондо, не испытав ни доли сострадания к погибшему соратнику.

— Ну, что, ты с нами — дунув на дымившийся бластер, спросила Орра, присаживаясь на колени Хондо.

— Помогать не буду — ответил викуэй, обнимая любовницу за шею — Но и мешать тоже не стану.

***

Дверь бара открылась, Магистр и Падаван вошли вовнутрь и Энакин постарался внутренне собраться и последовать совету Кеноби.

«Так, как он там сказал, нужно отключить сознание и слушать обстановку» — вспоминал Скайуокер его слова — «И так, давай попробуем. Я слушаю, я сливаюсь с обстановкой»...

Не сразу, но ему удалось, и скоро Энакину стало казаться, что его самого сейчас уже нет, он растворился в воздухе и охватив собой, своим духом, всё помещение зала. Он будто бы проникся им и стал одним целым с обстановкой и обитателями притона, дыша одним воздухом и живя одной жизнью, являясь одновременно всеми и вместе с тем будучи в стороне. Во всяком случае посетители были для него как на ладони, а разговоры, что те вели слышал так, словно они адресовались лично ему. Вот, в правом углу итерианец и родианец спорят о том, кто на этот раз уйдёт домой вместе с шикарной подружкой, так, интересно, конечно, но явно не то, что надо. Чуть дальше двое твилеков возмущалось по поводу резко возросших цен на дурь, это вообще не то. Так, а что, у нас тут, недалеко от барной стойки.

— Слышь, приятель — сказал высокий тощий наутолан, пихнув в бок соседа-родианца— Нашего приятеля только, что шлёпнули на Флоруме, говорят, он связался с Оррой Синг, которая помогает Бобе Фетту отомстить за папочку!

Вот, это оно! Энакин так обрадовался, что забыв о необходимости соблюдать осторожность, понёсся через весь зал к Оби-Вану и на полпути был схвачен двумя громиллами, от которых за версту несло перегаром.

— А ну стоять, малец, ты чего это тут ошиваешься? На кого работаешь, а? — спросил один из них, тряся Скайуокера за воротник.

— На меня! — прозвучал над головой грозный голос Кеноби и звук активированного меча.

— Хахаха! Тебе не запугать меня, джедай! — рассмеялся второй громила, но Энакина отпустил и тот, почувствовав под ногами твёрдость пола, тоже схватился за меч:

— А если их будет два?

Наёмники испуганно разбежались, за то пришли другие и начали отбиваться выстрелами из бластера. В конце-концов, устав тратить время на эту бессмысленную схватку, Энакин залез в карман и выхватив оттуда горсть мелких монеток, бросил их в гущу наёмников:

— Выпивка за счёт заведения!

И схватив Магистра за руку, вырвался наружу.

— Молодец, малыш, я бы в жизни так не сумел — похвалил его Кеноби, не перестав, однако, хмуриться — Но всё равно как-то грубо, поработай ещё над техникой.

— Я кое-что узнал — решил Скайуокер не тратить времени на обиды — Слышал про убийство наемника на Флоруме, в нем замешана Орра Синг.

— Курс на Флорум! — мигом среагировал Кеноби и повёл ученика Асоки к кораблю.

***

— К нам кто-то летит и судя по всему, это джедай — сказала Орра, заметив на звёздной карте какое-то движение.

— Винду! Ну наконец-то — Боба вскочил с места и прилип к обзорному стеклу. Но каково же было разочарование подростка, когда из совершившего посадку корабля вышли на поверхность Магистр Кеноби и какой-то тощий подросток, чуть старше Бобы. Возмущение вылилось сразу же, едва только визитёры прошли на их корабль Раб-1 и присев за стол приготовились к переговорам. Кеноби взглянул на севшую напротив него Орру, ожидая первого слова, а Боба, выскочив из-за угла, встал за его спиной и направив бластер на затылок джедая, гневно воскликнул:

— Я ждал Винду, какого хрена здесь делаешь ты?

И не успел Кеноби ответить, как из-за другого угла выскочил Энакин и встав позади Орры, обхватил её одной рукой, второй, с активированным мечом, снес верхушку её антенны и приставив клинок к её горлу, крикнул в ответ:

— А ну прекрати немедленно! И быстро говори, где заложники!

— Он ничего не скажет — ответила Орра удивительно твёрдым голосом — И вообще, это вы начали первыми, развязав войну.

— Отпусти её! Немедленно! — выкрикнул Боба Энакину, направляя бластер уже на него.

— Этот не отпустит — усмехнулась Орра, презрительно приподнимая бровь — Он — не ты!

Энакин и правда был настроен решительно, но Орра, не став возлагать надежды на трусливого напарника, взяла ситуацию в свои руки с двумя лишними фалангами. Шипом на носке своего сапога она незаметно нажала под столом на кнопку и из-под него повалил густой дым, через секунду сменившийся взрывом. Он был несильный, по достаточный, чтобы разбросать всех в стороны, а Орре, отлетевшей к выходу, начать стремительно скрываться. Энакин бросился за ней, как и Боба, но его в последний момент резко потащило назад, притягивая Силой.

— Орра! Не оставляй меня! — беспомощно крикнул он, почувствовав на своих плечах сильные руки Оби-Вана.

— Не стоит расчитывать на преступников, давно известно — ответил Кеноби и повёл его на свой корабль — Лучше сдайся добровольно и твой срок станет меньше.

Тем временем Энакин настиг Орру, запрыгнув наверх корабля, в который она уже запрыгнула и начала взлетать. Орра петляла как могла и пыталась скинуть досадное недоразумение, вцепившееся в её корабль, как минога. Энакин же не отступал и как мог цеплялся за выступы.

— Энакин! Не поддавайся! — орал в комлинк Оби-Ван — Она уводит тебя от заложников!

Тогда Скайуокер всё понял и сменил тактику, попросту пробил лобовое стекло мечом и повредил гипердрайв, не совсем понимая, как это вышло фактически в одно касание. Орра начала отстреливаться, но Энакин уже спрыгнул, прежде, чем она заметила неисправность корабля и с диким криком полетела прямо в обрыв, откуда вскоре прогремел взрыв. Кеноби подобрал его и они благополучно вернулись в храм, сдав Боьу с рук на руки солдатам-клонам. Те вели его к другому кораблю, чтобы проводить в тюрьму «Призма», где содержались опасные преступники, когда на взлётную площадку вышли Асока и Мейс Винду, только, что выписавшиеся из медкорпуса.

— Боба — произнёс Мейс тихим спокойным голосом, опускаясь на одно колено, чтобы быть на одном уровне с ним — Я признаю, что бы неправ, поддавшись эмоциям, и готов попросить у тебя прощение.

— Я понимаю — ответил подросток холодно и без эмоций — Но вы начали первый, убив моего отца, и я никогда не прощу вам этого.

— Уведите его — сказал Винду, поднимаясь. Почти впервые в жизни острослов Мейс не нашёлся с ответом. Он понимал, что мальчик по-своему прав и всегда будет помнить об этом. Равно как и все те, кто вместе с ним стоял сейчас на площадке, глядя вслед худощавому подростку, шедшему впереди двух клонов с согнутой спиной, но голова его по-прежнему была гордо поднята. Он не сдался и ещё непременно покажет себя. Все они ещё не раз вспомнят великого Бобу Фетта — достойного сына своего отца. За то Орру Синг все скоро забудут, думая, что она навеки погребена на дне обрыва.

====== Глава 53. Мертвый убийца ======

Минуло уже полгода с тех пор, как молодой Боба Фетт был помещён в «Призму». Полгода с тех пор, как на скалах Флорума закончила свою жизнь печально известная наемница Орра Синг. В Ордене уже стало забывать ту историю с покушением, ведь война продолжалась и заканчиваться не собиралась. Вот только последние несколько дней Энакин стал замечать, что не так уж он и забыл это происшествие, вернее, у него появилось то, что не давало ему забыть. Вот уже которую ночь подряд юноша видел очень похожий сон — из голубоватого тумана постепенно выступали очертания высокой худой женщины с длинным хвостом темных волос. Она смотрела на Энакина в упор и голосом, западающим в самую душу, произносила, заставляя сознание вздрагивать:

— Игра начнётся очень скоро.

И Скайуокер узнавал её, раз за разом яснее понимая, кто это такая и о чем пытается ему сказать. Вот только сказать о своих мыслях и подозрениях он пока никому не решался, даже наставнице. А ведь сказать явно следовало, юноша кожей ощущал идущее от этой женщины чувство опасности, причём, не относительно себя. Кто-то должен был серьёзно пострадать, но пока неясно кто. Энакин постоянно думал об этих снах, что не могло укрыться от внимательного взгляда Асоки.

— Энакин, с тобой что-то не так? — спросила она, когда они шли с тренировки, чтобы пообедать — Ты был сегодня очень рассеян, едва не пропустил несколько серьёзных ударов.

— Да я,...да нет, всё нормально, просто не выспался — вяло отмахнулся Энакин, вновь уходя в свои мысли.

Асока не стала настаивать на продолжении разговора, списав излишне бледный вид подростка на утомление и бессонные ночи. А он на самом деле упорно пытался разобраться в видениях и понять, о ком они говорят. И после обеда Энакин решил сходить в Йоде, знавшему толк в подобных вещах. Магистр обнаружился в Зале Совета, сидя в своём кресле и о чем-то размышляя. Кажется, застать его в ином состоянии было просто невозможно. Юноша постучался и услышав негромкое разрешение, осторожно вошёл, он каждый раз, бывая в этом месте, странно робел и кажется становился ниже ростом, до того придавливало его величие помещения, где собирались лучшие из лучших. Возможно, когда-то и он станет тем, кто входит сюда не просто по делу, а на правах законного члена Высшего Совета. Но это будет не раньше, чем лет через пятнадцать, когда ему дадут звание Магистра, а сейчас следовало решить внутреннюю проблему, которая измучила его уже настолько, что он просто не мог нормально спать.

— Что привело тебя сюда, Скайуокер юный? О чем поговорить со мной хотел ты? — спросила Магистр, открывая глаза и привставая из кресла.

— Магистр — начал Энакин, присаживаясь напротив в кресло Винду — Я долгое время вижу один и тот же сон. Он говорит мне о какой-то опасности, но я не знаю, что это за опасность и кому она угрожает. Этого мне не говорят.

— В себе ответ найти ты должен — произнёс Йода, внимательно глядя на Скайуокера, за последние полгода превратившегося из тощего нескладного подростка в рослого и крепкого юношу — Медитировать должен ты, но помни, постоянно меняется будущее и вариантам развития его нет числа.

Энакин ясно понял посыл Мастера, не сказанный напрямую и поблагодарив, неслышно вышел из Зала, чтобы не опоздать на общий сбор падаванов. Он традиционно устраивался в конце каждой недели, чтобы подвести итоги успеваемости каждого из учеников. Скайуокер страшно их не любил, но пропускать не мог, Асока расстроится, а этого не хотелось больше. И потому, с тяжёлым вздохом, юноша прошёл в лекционный зал, где за стоявшими в четыре ряда столами уже сидели другие падаваны, он, как всегда, явился последним. Не обращая внимания на недовольный взгляд Магистра Винду, который, как назло, сегодня вёл сбор, коротко извинился за опоздание и присел на своё обычное место в ряду у стены посередине. И с первой секунды, как услышал нудный бубнеж Магистра, начал думать, как сделать так, чтобы ускорить время и при этом не захрапеть на весь зал. Вряд ли это добавит плюсов в его и так не безупречную картину успехов. И тут он вспомнил совет Йоды, данный ему только, что.

«Медитировать больше должен ты» — пронеслось в голове Скайуокера. Да, верно подмечено. Энакин откинулся на стуле и закрыв глаза, попытался расслабиться и отключив мысли, углубиться в картину ночного видения. Сначала перед глазами стояла темнота, но постепенно из неё начали проступать образы. Теперь уже не один, а два, уже знакомая, но почти не узнаваемая женщина и стоявшая за её спиной другая фигура, явно мужская, высокая и крупная, с короткой стрижкой и волосами, зачёсанными назад. Судя по официально-парадной форме одежды он был политиком. Ещё секунда на внимательный взгляд и Энакин его узнал, заметив так же и то, что аура вокруг него светится тревожно-оранжевым, что говорило о нависшей угрозе.

«Скоро всё свершится» — прозвучал в ушах низкий зловещий голос.

— Нет!!!! — выкрикнул Скайуокер в протестующем отчаянии и открыл глаза, не замечая, что весь зал сейчас перестал слушать Винду и уставился только на него.

— Я знаю! Я понял! — продолжал он, не замечая, что говорит вслух и возбуждённо вскочил из-за стола, явно забыв, где находится. Энергия просто лилась ключом и требовала выхода.

— Скайуокер, тебе явно следует выйти, я не в себе — тревожно произнёс Винду, подходя к юноше — Что с тобой происходит?

— Ничего особенного, Мастер — как можно спокойно ответил Энакин, смущённый таким поворотом — И да, вы правы, мне действительно нужно проветриться. И наскоро собрав в карман учебные принадлежности, опустив голову, поспешил выйти из зала. В Храме стояла тишина, все либо отсутствовали, либо были заняты своими делами, Энакин спустился в столовую, чтобы там, в спокойной обстановке, подумать и заодно дождаться Асоку, она как раз должна была сейчас закончить отчёт по последнему заданию. Он взял со стойки раздачи чашку компота и какой-то бутерброд. И выбрав столик подальше и потише, набрал на комлинке сообщение наставнице, прося её прийти сюда. Он решил открыться Асоке, сколько уже можно молчать, ведь дело принимает серьёзный оборот. Она знала, что ученик не будет срывать ещё по пустому и минут через пятнадцать уже входила в столовую. Девушка запыхалась, ведь рассказывать следовало подробно, Энакин молча протянул ей свой стакан компота. Тано с благодарностью приняла его и тут же осушив, наконец спросила:

— В чем дело, Энакин, тебя снова ругали на сборе?

— Вовсе нет, дело касается того задания, что было полгода назад — начал он, глядя на Асоку во все глаза — Я тогда написал в рапорте, что Орра Синг погибла в ходе операции, однако, точных доказательств её гибели у нас тогда не имелось и вот теперь... И Энакин принялся рассказывать, закончив свою речь словами:

— И вот сегодня, войдя в медитацию, я наконец-то понял, что будет дальше и коса грозит опасность. Бейлу Органе! Да, именно ему! Я теперь уже точно уверен в этом!

— Подожди, Бейл Органа — остановила его Асока, подняв вверх указательный палец — Это же сенатор Альдераана, ты уверен в том, что видел?

— Абсолютно, Асока, я видел их так же, как сейчас вижу тебя — твёрдо произнёс Энакин — Нужно немедленно идти в сенат и предупредить его.

— Ты думаешь, он станет нас слушать? — Асоке не нравилась идея падавана и она не слишком скрывала это.

— В любом случае, он обязан знать — не менее уверенно произнёс Скайуокер и подтверждая серьёзность своих слов, начал вставать из-за стола.

— В таком случае, я отправлюсь с тобой — вздохнула Асока, поняв, что падавана не переубедить не получится, ибо в своём упрямстве Энакин мог соперничать лишь с ней.

Он обрадовался её поддержке и они вместе отправились к зданию сената и успели как нельзя вовремя, Бейл как раз выходил из центрального входа, а на взлётной площадке его уже ждал звездолёт. Оказалось, Органа готовился сейчас к отправке на Беспин, для проведения переговоров. Он мирно шёл к кораблю в сопровождении нескольких охранников и ничего плохого, кажется, не подозревал, и потому очень сильно удивился, если не сказать больше, когда возле трапа перед ним неожиданно вырос Падаван Скайуокер и преграждая ему дорогу, быстро и часто заговорил, волнуясь, запинаясь и проглатывая некоторые слова:

— Сенатор Органа, я прошу вас, будьте очень осторожны, вам грозит серьёзная опасность. Прошу вас, не теряйте бдительности!

— Энакин — приветливо улыбнулся сенатор, увидев мальчишку — Я очень рад увидеть тебя, но, поверь мне, тревога излишня, переговоры мирные, ничего ужасного на Беспине меня не ждёт.

— Нет, я видел, видел сегодня больше, чем до этого — продолжил горячо убеждать молодой Скайуокер — Я чувствовал, что кому-то грозит опасность и теперь понял, что именно вам! Пожалуйста, прошу вас, позвольте мне сопровождать вас!

Органа хотел было снова начать возражать и заверять в том, что его охранники хорошо знают своё дело и не допустят никакой опасности, но видя такое искреннее беспокойство в глазах подростка, не выдержал и уступил. Просто понял, что Энакин не отступится и будет дальше переживать за него, пока лично не убедиться, что всё в порядке. Лучше уж дать ему самому это увидеть:

— Ну хорошо, я возьму тебя с собой, в качестве...кхм...дополнительной охраны — задумавшись ненадолго произнёс Бейл — Ведь и тебе тоже будет полезно посмотреть как общаются мирные люди.

Энакин благодарно взглянул на Бейла и кивнув Асоке, что всё в порядке, пошёл следом за ним на корабль. Путь до Беспина был не сказать, чтобы близкий, но и особо далёким его тоже не назвать, достаточный для того, чтобы пообщаться на откровенные темы. За прошедшие годы жёсткое неприятие Энакина к политикам несколько снизилось, приняв избирательный характер, например, никоим образом не распространяясь на этого человека. С Бейлом Органой они всегда легко находили общий язык и могли обсуждать даже личные темы, что было в общем не удивительно, ведь Органа был очень чутким и понимающим человеком, умевшим найти подход почти к любому. Не зря его часто посылали на планеты, враждебные Республики, а так же для переговоров с сепаратистами. Его или герцогиню Сатин, но последняя сейчас находилась у себя на Мандалоре, а вместе с ней и Кеноби, по официальной версии как телохранитель, а на самом деле...Об этом никто не знал, только Энакин, помня свой разговор с герцогиней, но особенно не вникал в их дела, в конце-концов, кто виноват, что они дружат. Свою собственную мысль о совместимости Кодекса и личных отношений юноша пока отложил, война не оставляла много времени на личные вопросы, требуя сосредоточенности в совсем других вопросах. Например, о том, как бы не умереть самому и не дать погибнуть товарищу, хотя, сейчас предчувствия Скайуокера молчали и он вполне мог немного расслабиться.

— Как твои дела, Энакин? Есть успехи в обучении? — поинтересовался Бейл, когда они сидели в салоне корабля, глядя в окно.

— Магистры часто бывают довольны мною — начал пояснять Скайуокер, заодно и делясь сомнениями — Вот только я сам иногда бываю в себе неуверен.

— Что это значит, Энакин? Ты имеешь ввиду, что не всегда знаешь, как поступить? — предположил Бейл, знавший как нелегко бывает новичкам.

— Не совсем, внутри себя я вроде бы уверен, что делать и как поступать, но вот стоит начать это выполнять, так сразу возникают сомнения, вплоть до желания всё прекратить — юноша смог наконец найти объяснения своим мыслям — Вы, наверняка, незнакомы с этим.

— Ошибаешься, Энакин — не согласился с ним Органа — Это сейчас, когда я приобрёл опыт и авторитет, я чаще всего бываю уверен в себе и своих планах, но вот в то время, когда я только начинал, мне было очень непросто, ведь я должен был быть примером для своего народа, а рядом не было никого, кто мог бы оказать поддержку.

— Но вы справлялись с этим? — спросил Энакин, не веря, что такой человек, как Органа, мог испытывать трудности.

— Это пришло с опытом, взгляни на свою наставницу и ты поймёшь о чем я — привёл Органа доступный пример — Её привезли сюда несмышлёной девчонкой, боявшейся всего и всех, что же она теперь являет собой.

— Это верно, я никогда не встречал особы более уверенной в себе, нежели она — Энакин был рад, что он хорошо отозвался об Асоке.

— Ты станешь ещё лучше, просто доверяй своим ощущениям — улыбнулся Бейл и взглянув на игровую доску с голографическими монстрами, предложил — Сыграем?

— Само собой — потёр руки Скайуокер, любивший эту игру — Я сделаю вас, сенатор!

Вот так и прошёл оставшийся полет и на Беспин прибыли уже поздним вечером. Их всех устроили в гостевых комнатах здания местного управления, Энакин по соседству с Бейлом.

Ночь не предвещала никаких происшествий, все спокойно поужинали и пошли спать, один только Скайуокер не мог заснуть, крутясь с боку на бок на мягкой удобной кровати. Наконец, ближе уже к полуночи, он наконец смог заснуть, однако, и тут ему не дали поспать. Из синеватой темноты, прямо перед глазами, возникли другие, огромные, желто-коричневые, с длинными густыми ресницами. Следом в уши проник знакомый голос:

— Игра началась! — зловеще прошептала Орра Синг и подняла вверх своё оружие. Энакин открыл глаза и переводя сбившееся дыхание, схватил с тумбочки меч и бросился в комнату Бейла, чтобы успеть первее убийцы и ворвавшись туда, увидел...мирно спавшего в своей кровати сенатора и никаких признаков Орры. Вообще. Окно было зашторено, не выключая мес, Скайуокер подошёл к нему, стекла тоже были закрыты изнутри. Заглянул под кровать и в шкаф — никого. Разочарование было болезненным.

— В чем дело, Энакин? — сонно пробормотал Бейл, потирая глаза.

— Ни в чем, сенатор, спите спокойно — ответил он и пряча за спиной меч, вернулся к себе.

Он был сильно раздосадован собой и даже не пытался это скрыть и наутро прятал глаза от сенатора. И вот, после скорого завтрака Органа должен был начать своё выступление перед народом Беспина. Зал был уже готов, а трибуна на возвышении ждала оратора. Энакин сидел в первом ряду и внимательно следил за каждым шагом сенатора. Бейл поднялся на трибуну и уже начал традиционное приветствие, как вдруг откуда-то сверху раздался грохот. Органа с негромким вскриком полетел назад, Энакин бросился на звук, шедший из вентиляционной решетки и в последний миг успел заметить силуэт убегающей Орры Синг. Скайуокер прорезал решётку мечом и бросился следом, но та успела уже ускользнуть. Тогда ему ничего не осталось, кроме как вернуться обратно и посмотреть, что с сенатором. Бейл лежал на ковровой дорожке и прижимал правую ладонь к левому плечу, внутренней его стороне, где на белой рубашке виднелось дымящееся отверстие. Над ним склонился местный министр — молодой мужчина солидной внешности.

— Медицинского дроида сюда! — велел он кому-то и только потом заметил Энакина.

— Я видел, кто стрелял, но упустил его — сказал он с досадой и отвернулся. Через полчаса ему разрешили зайти в медицинский кабинет, где на узкой кушетке, едва на ней помещаясь, лежал Органа. Его плечо было перебинтовано, а левая рука покоилась на белой перевязи.

— Сенатор поправится, ранение оказалось касательным — произнёс механический медик, заметив вошедшего.

— Простите меня, сэр, я не успел спасти вас — сказал Энакин, присаживаясь рядом.

— Ничего страшного, Энакин — успокоил его Органа, его голос немного дрожал, но он старался держаться — На войне бывает и не такое.

— А как быть с выступлением? Вам сейчас нельзя выходить в Зал — вспомнил Скайуокер о главном.

— Давай подумаем об этом — предложил Бейл, стараясь улыбнуться.

— Знаю! Ведь моя наставница кое-чему успела меня научить! — неожиданно воодушевился Падаван и взяв свой датапад, принялся под четким руководством Бейла выполнять свою задумку.

В итоге, когда пришло время, на трибуну снова взошёл сенатор Органа, вот только на этот раз одетый в непроницаемый плащ, из-за которого едва виднелось бледное лицо и челка, откинутая назад.

— Приветствую вас, граждане славной планеты Беспин — раздался в зале низкий баритон — Для вас не секрет то, что сегодня случилось. Но это не повод избежать встречи. И вот я стою перед вами, ослабленный ранением, но не сломленный...

— Ловко же я придумал — шепотом сказал Энакин, сидевший рядом с Бейлом, вещавшим в микрофон из медкабинета. Это была их общая идея — создать голограмму Органы и наложив её на дроида, пустить в зал. Тот улыбнулся и подмигнул, в последний миг успев опасливо кивнуть за спину юноши. Тот повернулся — ну так и есть, Орра уже была тут как тут, видно пролезла по трубе. Она снова направила бластер, но выстрел наткнулся на меч Энакина и отлетел в стену. Так продолжалось довольно долго, Орра петляла как заяц, выматывая противника. Наконец ей удалось отвлечь его и пропустив выстрел, юноша получил ожог на левой руке. Орра усмехнулся и направилась к окну, как вдруг была сбита негромким выстрелом и растянулась на полу, парализованная им.

— Ну вот, зря ты думаешь, что хилые дипломатики не могут постоять за себя — усмехнулся Бейл, пряча под подушку свой бластер-параллизатор.

— Ловкий выстрел, сенатор — с уважением сказал Энакин — Дайте пять!

И Бейл, как мальчишка, протянул юноше руку и ударился с ним ладонями.

Уже к вечеру они вернулись на Корусант, и выходя наблюдали как двое охранников тащат за собой арестованную Орру, продолжавшую смотреть на всех с обычным высокомерием.

— Как вы чувствуете себя, сенатор? — спросил Оби-Ван, встречавшим раненого друга — если ли у вас подозреваемые в заказе покушения?

— Спасибо, мне уже лучше — улыбнулся Бейл, поморщившись от боли, рана ещё давала знать о себе — А насчёт позодреваемых...хм...список получится огромный.

— И всё-таки — настаивал Кеноби, чувствуя, что разгадка близко. А Энакин неожиданно прикрыл глаза и надолго ушёл в себя и вернувшись посмотрел на обоих:

— Я вижу, я чувствую — начал он торопливо — Я ощущаю запах хлора, сильный, а ещё крови и боли, да именно так, белое, всё белое и скрежет металла, очень своеобразный. Больница! — понял он наконец — Кровь, боль и смерть!

— Я понял, о чем ты говоришь — остановил его Органа — Как же давно я наблюдаю за этой тварью!

— За кем? — не поняли оба джедая.

— Да вот, есть тут один, я расскажу, вот только отдохну немного — обещал им Бейл и вскоре рассказал такую историю, от которой кровь застывала в жилах, а сердце замирало и кристаллизировалось...

====== Глава 54. Обратнаясторона врачебной клятвы ======

Медицина в Республике имела очень высокое развитие и весьма чёткий механизм работы. Но даже в такой строго отлаженной системе иногда случаются сбои, ввиде людей, попавших туда не по велению сердца помогать страждущим, а из коварного расчета, имея целью заработать побольше денег, без стыда наживаясь на боли и страданиях своих сограждан. К числу таких вот бесчестных типов относился Артемис Фаул. Этот ещё довольно молодой мужчина уже успел снискать себе славу удивительно беспринципного и жестокого человека. Доктора Смерть, как назвал его сейчас Органа. Хотя, путь свой Артемис начал так же, как и другие его товарищи. С раннего детства он знал, что посвятит свою жизнь медицине, любимой его игрой было устройство больницы на своей кровати, где пациентами являлись его мягкие игрушки. Чем только они у него не болели, казалось, не осталось такой инфекции, какую не подцепили бы его пушистые лотал-коты, блестящие кааду и глазастые порги. Когда все другие мальчишки его лет носились по улице, гоняли на карах и играли на деньги в сабакк, маленький Артемис лежал на кровати с датападом и с упорством, достойным любого взрослого, штудировал сайты по медицине, выписывая к себе в толстую тетрадь особенно интересное. А потом, с большим удовольствием практиковался в узнанном на своих мягких плюшевых друзьях. При этом подросток испытывал такой невероятный душевный подъем, что даже со стороны было заметно, как он преображался — бледное лицо разгоралось румянцем, глаза начинали блестеть, даже голос становился другим, грудным, глубоким. В эти моменты Артемис будто бы переставал принадлежать себе, временно исчезал, переставая быть обычным подростком из семьи среднего достатка, становясь великим гением от медицины, которому подвластно победить любую болезнь, даже самая страшная из них начинает испуганно дрожать и на цыпочках отступать прочь, превращаясь из смертельной угрозы в затравленного слизня. Одна только мысль о том, что это будет поднимала в душе Артемиса самый настоящий фейерверк из горячих брызг, превозносивший его на небывалые вершины. Он любил представлять как лечит инфекции, но больше всего, просто до дрожи в руках от собственной значимости, Артемис любил возвращать к жизнь игрушки, которые прежние хозяева списывали со счетов и сносили на свалку. Он тайком от родных, приходил туда ночью и приносил домой целые мешки таких вот поломанных игрушек и с фанатичным блеском в глазах принимался возрождать их буквально из пепла. Все видели это и просто диву давались, как мог пятнадцатилетний мальчишка делать такое! Это было сравнимо с настоящими операциями, мальчик с невероятным энтузиазмом зашивал дырки, мастерил недостающие конечности плюшевым игрушкам и пришивал на место утраченным, менял оторванные глаза на цветные бусины, а иногда и менял всю набивку на свежую вату. Пластмассовым же игрушкам собственноручно вытачивал конечности из кусков пластика, спаивая разорванные и разломанные куски. А после рассаживал всех своих спасенышей на полки над кроватью, временно превращённой в операционный стол, и смотрел на них всех, исступлённо шепча:

— Что было бы с вами, если б не я, вы сгинули бы на свалке, а я вас спас, собрал из ничего, дал вам вторую жизнь.

И таким странным огнём разгорались при этом его глаза, что любой, видевший это, явно засомневался бы в адекватности юноши. Но родители не видели этого и просто считали, что мальчик просто увлечён своим делом. Никто, а тем более, он сам, не сомневались в будущем Артемиса, ему лежал прямой путь в Республиканскую академию медицины и прикладных наук. Он действительно сделал это, ведь едва ли не в пелёнок изучал медицину. Юноша без труда поступил на первый курс и с головой погрузился в обучение, словно купавшийся до этого в маленьком ручейке и впервые выплыв в большую широкую реку, он не мог перестать восхищаться её величием и день за днём постигать его. Одинаково любую дисциплину, как скучную теорию, так и волнующую до дрожи в коленях практику. Впервые побывав в морге и узнав про препарацию трупов, Артемис неожиданно и с большим для себя удовольствием понял, что нашёл своё призвание. Увидев первый раз как руководитель подходит к безжизненному телу и рассекая его, показывает устройство каждого органа, Фаул ощутил знакомый с детства священный трепет. То же самое он испытывал, когда ремонтировал игрушки и уже знал, чем займётся к вечеру, а до этого остался после занятия много дольше своих товарищей, расспрашивая профессора о возможностях замены конечностей и внутренних органов. Потом, уже вечером, старательно копался в голонете, отыскивая всевозможные статьи о пересадках и протезировании, педантично выписывая все преимущества и недостатки того и другого. А к окончанию первого курса уже твёрдо знал, кем станет после получения диплома — хирургом. И не простым, удалявшим аппендицит и зашивающим порезы, а трансплантологом, который путём замены конечностей и органов спасает людей от неминуемой гибели. И всё свободное время посвящал теперь изучению возможностей человеческого тела, позже переключился на другие расы. Когда же пришла пора защищать диплом, юноша, разбуженный ночью, выдернутый из крепкого сна, мог без запинки назвать все плюсы и минусы пересадки сердца и параметры этого органа, которые необходимо знать при такой операции. Результатом таких усилий стало то, что уже к четвёртому курсу Артемису начали доверять сложные операции, в отличие от его товарищей, которые едва-едва умели удалять банальный аппендицит. С блеском прошли вступительные экзамены в интернатуру и два последующих года обучения в ней. И Артемис добился желаемого, в его выпускном дипломе стояло: присвоенная квалификация: Хирург-трансплантолог. Что и говорить, что место службы в лучшей клинике Корусанта было ему обеспечено и дорога простиралась только туда. Вот тогда-то мечта юноши сбылась окончательно, он смог наконец в полной мере развернуться и чувство власти над болью разрослось до небывалых масштабов. Знавший всё и более о пересадках, Артемис брал себе самые сложные случаи и радовался, что в очередной раз смог победить саму смерть. Действительно, на его операциях процент смертности был много ниже, чем у других, ведь молодой хирург боролся до последнего. К Фаулу записывались в очередь на год вперёд, отказываясь оперироваться у других. Однако, даже если орган подобран просто идеально по всем параметрам, реакция естественного отторжения всё равно могла возникнуть, а с ней вместе и разные побочные эффекты, ввиде необходимости всю оставшуюся жизнь принимать иммуноподавляющие препараты и кучи других пожизненных ограничений. Это всегда задевало и царапало, Артемис начал ломать голову над тем, как это обойти и после долгих и упорных погружений в дебри научных трактатов, смог найти подходящее решение, в частности помогла учебная практика на курсах повышения квалификации. Он проходил её на Камино, той самой станции, где изготовляли армию клонов. Живейший интерес в нем вызвали, конечно же, особенности развития разных организмов с единой молекулой ДНК. Когда же Фаул спросил Ламу Су, что делать, если возникнет необходимость в замене органа или конечности клона, премьер-министр ответил:

— Проблему решить легко, либо пересаживаем делали от недавно погибших соратников, либо, что случается чаще, просто выращиваем недостающую часть и пересаживаем. ДНК такое же, так, что проблем с привыканием не возникает, препаратов и ограничений тоже никаких не нужно.

Артемис слушал его и чувствовал как его медленно осеняет. Вот оно то, что ему нужно! Клонирование органов и частей тела, это же такие возможности! Сколько людей тогда будет можно спасти и какую известность сможет приобрести он сам! Жизнь Фаула в этот момент переменилась и теперь он стал яростно и жадно постигать азы клонирования, просиживая в лаборатории Камино дни и ночи, часто забывая поесть и почти не испытывая потребности во сне. Да и какой тут сон, когда каждый нерв натянут до предела. Ему скоро разрешили самому попробовать сделать клона и получилось с первого раза. Вот только поступил он с этим клоном на удивление бездушно — превратил в подопытного животного. Артемис ставил на нем опыт за опытом. Брал биопсию клеток каждого органа и пробовал клонировать их, после чего вырезал этот орган у клона и заменял на только, что выращенный им, чтобы потом следить за его состоянием. Оно было превосходным, период реабилитации проходил в рекордно короткие сроки и пациент возвращался к прежней жизни, вскоре совсем забывая об операции. Правда к концу практики всё тело клона, названного им Мираж, было полностью покрыто шрамами, но, что такое внешние дефекты в сравнении с возвращённым здоровьем? Артемис был доволен своими успехами и возвращаясь с практики, забрал с собой выжившего клона и сделал своим самым верным помощником, тот, обладая покорностью, присущей всем братьям-солдатам, во всем покорялся врачу и выполнял любую работу. Опыты на нем Фаул больше не ставил, да и зачем, ведь когда жители Республики узнали о сенсации в трансплантологии, валом повалили в клинику. Артемис хорошо помнит свою первую пациентку — маленькую девочку, больную сахарным диабетом второго типа, которую он избавил от этой болезни, вырастив ей новую поджелудочную железу. Она так радовалась тому, что не будет больше постоянных болезненных уколов инсулина, что подарила врачу свой талисман — плюшевого зайца. Потом был бывший заключённый, вышедший из тюрьмы больной туберкулезом, которому новые лёгкие дали возможность на нормальную жизнь. И скоро имя всем таким стало Легион, Артемис даже не мог уже вспомнить каждого пациента. За то все они помнили молодого талантливого врача и постоянно поздравляли с праздниками. К слову сказать, такая работа приносила так же очень немалый доход, и уже спустя год после внедрения новой практики Фаул смог купить собственный дом на Верхнем уровне, перевезти туда родителей и ежемесячно выдавал им содержание, достаточное для выполнения всех желаний. Своей семьи Артемис не имел, да и не мог, элементарно жалел времени на поиск достойной кандидатки в жены и необходимые в таких случая ухаживания, которое предпочитал тратить на теорию и практику в изучения новых методов клонирования. И в конце концов преуспел в этом настолько, что главный врач больницы, где работал этот гений от хирургии помог Артемису открыть свою собственную клинику на Среднем уровне. Связи начальника и деньги Фаула, заработанные за все годы успешных операций сделали своё дело и клиника «Новое тело» начала работу.

— Что же в нем такого ужасного? — удивился Энакин, успевший во время рассказа сенатора слегка забыть о своём видении — Напротив, очень хороший специалист, возможно и меня подшаманит. Может попросите?

И он вытянул вперёд правую руку, спрятавшую в кожаной перчатке блеск механического протеза.

— Ты узнал лишь первую часть истории — не повелся Органа на его красноречие — Дальше тебя ждёт обратная сторона его врачебной клятвы.

— И часто она бывает совсем не такой, как должна быть наяву — добавил Кеноби, прежде, чем превратиться в слух, а узнать предстояло очень серьёзную вещь.

====== Глава 55. Доктор Смерть ======

Клиника успешно стартовала и уже в первый месяц работы стала известна едва ли не на всю галактику. Пациенты шли буквально отовсюду, ведь будучи не коммерсантом, а энтузиастом своего дела, поэтому стоимость операций часто была невысокой, а иногда они вовсе были бесплатными. Интересен был не столько заработок, сколько сами случаи, особенно трудные. Например, несколько раз приходилось выращивать новые сердца, а вот однажды... Этот случай навеки перевернул жизнь молодого врача. Был уже вечер, практически ночь, дежурство в клинике заканчивалось, Артемис собирался уходить домой. Его верные сотрудники, в том числе и первый клон Мираж, такие же фанатики своего дела, к тому моменту уже покинули клинику, там оставался один Фаул. Мужчина выключил свет и поставив кабинет на сигнализацию, пошёл к выходу, но на пороге столкнулся с дежурным администратором, которому предписывало последним покидать помещение, она доложила хозяину, что встречи с ним добиваются двое ужасно нервных пациентов. Артемис сперва пришёл в негодование, он-то уже настроился на отдых и желания общаться ни с кем не имел, но тотчас переменил своё мнение, когда двое гуманоидов пояснили ему суть дела. Первый из них был финдианцем, с болотной кожей и ярко-желтыми глазами, он и вёл переговоры с хирургом, в то время как второй, абсолютно лысый человек с татуировками на лице, беспомощно лежал на кушетке в коридоре. Его глаза были закрыты, кожа бледна, а лоб покрыт холодной испариной, весь его коричневый комбинезон был в крови, которая капала на пол, дыхание было хриплым и неровным.

«Травма лёгких. Внутреннее кровотечение. Шок» — взглядом профессионального хирурга отмечал Фаул и велел его товарищу помочь занести раненого в свой кабинет. Артемис был уверен, что это мелкие наемники, одного из которых ранили в драке и теперь ему нужно помочь. Такие случаи и в прежние времена случались на практике Фаула и тяжело вздохнув, мужчина снова включил свет и начал расстёгивать одежду пострадавшего и вздрогнул — в груди лысого зияло несколько сквозных прожжённых дыр, оба легких были фактически уничтожены, да и сердце тоже явно задето. Ясность в ситуацию внёс второй, понимающе покачал треугольной головой:

— Нас обстреляли, его ранили, нужны новые лёгкие и возможно другое сердце, я заплачу сколько нужно.

— Вы обратились в полицию? Если нет, то это буду обязан сделать я — предупредил Фаул, видя, что ранения явно криминальные.

— Не стоит этого делать, доктор — мягко произнёс финдианец, но в голосе звучала скрытая угроза, а глаза заблестели нехорошим блеском — Нам нельзя иметь с ними дело, тебе тоже, теперь.

— Кто вы такие? — вынужден был проявить бдительность Фаул — Вам придётся рассказать мне об этом, иначе, я не смогу вам помочь.

— Сможешь — упорствовал болотный — А мы в ответ поможем тебе, поверь, мы с товарищем сумеем сделать так, что твоя известность станет всемирной, а заработки такими, что со временем ты сможешь купить весь Корусант с потрохами. Только о нас тогда вспомни, окей?

Артемису осталось только кивнуть, он уже понял, что пациенты непростые и нужно особенно постараться. И Фаул принялся за дело, рассеча грудную клетку лысого бандита, мужчина определил степень поражения и понял, что менять нужно не только лёгкие и сердце, прилегающие сосуды так же пробовали замены. Второй, когда он ему это сказал, лишь молча кивнул, давая добро на любые действия, лишь бы только товарищ был жив. Хирург справился с задачей, потратив на неё целую ночь, хотя и не пожалел об этом. Дома его никто не ждал, семью давно заменила клиника, а через несколько дней пациент уже выписывался, на прощание крепко пожав ему руку и сказав только два слова:

— Спасибо, док!

Артемис ответил: «Пожалуйста», будучи абсолютно уверенный в том, что никогда больше не увидит странных пациентов, но хирург ошибся. Буквально через неделю оба опять пришли под вечер в клинику и привезли с собой третьего, толстого клатуинца с отрубленной рукой. Потом, через несколько дней, пожилого йоужан-вонга с распоротым животом. И так было довольно часто. Нельзя сказать, что хирургу это нравилось, хотя оплачивались услуги щедро. Совесть мучила законопослушного Фаула и в конце-концов, он решился поговорить с теми двоими, что явились к нему первыми, но реакция оказалась совершенно неожиданной. Те заявили ему, что он теперь соучастник преступления, оказавший помощь не просто бандитам, а тем, кто стоит над ними — криминальным авторитетам. Того лысого звали Рейко Хардин, он был правой рукой финдианца, имя которому Морало Ивал. Компромата море и весь он тянет на хороший срок и самое лучшее для Артемиса теперь — это молча сотрудничать с ними и дальше, получать деньги и жить припеваючи.

— Сами на дно пойдём, но и тебя с собой утянем — пообещал Ивал, угрожающе глянув на хирурга. Артемис понял, что лучше не спорить, и раз уж ситуацию изменить нельзя, то можно поменять отношение к ней. Принять её такой, как есть и наслаждаться жизнью, ведь в конце-концов, плюсов в ней тоже было немало, например, большие деньги и возможность иметь интересную практику. Да и не сложно ему раз в неделю заштопать очередного бандюгана. Кстати сказать, своей страсти к опытам Артемис не изменил, вот только материалом теперь выступали не бессловесные клоны, а сотрудники его клиники, больше того, они добровольно соглашались на это, ведь их всех Артемис нашёл на Низах и некоторых бедных планетах, спасая из самых плохих ситуаций и потому их преданность и верность доктору не имела границ. Его это забавляло тем, что очень сильно напомнило увлечение из детства — подбирать на свалке выброшенные игрушки и ремонтировать их, оставляя потом себе, теша свой комплекс власти. Но сильнее всех был ему предан клон Мираж, впоследствии ставший фактически правой рукой хирурга. Внушаемая психика клона легко приняла историю о том, что Мираж был в большой опасности и, если бы не Артемис, попросту умер бы. Мираж ходил за ним буквально хвостиком и иначе, как Мой господин, к нему не обращался. К чести же Фаула следует отметить, что работников своих он не обижал, заботился о них по мере возможного и платил хорошую зарплату, вот только продиктовано это было не велением сердца, а желанием лишний раз показать самому себе насколько он великий и могущественный. А криминальные авторитеты продолжали тем временем всё сильнее втягивать доктора в свои дела, теперь они уже не ограничивались одними только операциями для раненых товарищей, требовали новой услуги, ещё более незаконной — изготовление органов, так сказать, на вынос, для продажи на чёрном рынке. Это была точка невозврата, теперь оставалось надеяться лишь на то, что никто ничего не узнает помимо их троих. Целый год продолжался этот контрафактный бизнес, пока однажды они не попались. Это случилось, когда на Альдераане одному из министров потребовалась срочная пересадка сердца, об этом стало известно Морало Ивалу и тот мигом заказал Артемису его изготовить. До этого он проник в его палату под видом медбрата и украл образец биопсии, но на горе засветился на камере наблюдения. Стали за ним следить и клубок, разматываясь, привёл в клинику Фаула, в момент передачи уже изготовленного сердца. Дело получило широкую огласку и стало просто вопиющим. Бывший начальник Артемиса просто негодовал и мигом лишил того лицензий и права работать в медицине. Фаула и его соратников взяли под стражу. Ему светил огромный срок, однако, его подельники, которых тоже схватили, в благодарность за то, что он не выдал их на допросах, помогли врачу устроить побег. Благодаря затеянной во время обеда неразберихе, трое заключённых сбежали и прихватив оставшихся на свободе Миража и некоторых других работников клиники, затаились на время, спрятавшись на Нижних уровнях Корусанта, а постепенно, когда ситуация немного улеглась, перестроили один из подвалов убогого здания в подпольную лабораторию и возобновили врачебную деятельность, помогая раненым бандитам. Артемис снова вернулся к практики, правда теперь вместо собственной клиники, оборудованной по последнему слову техники у него была лишь небольшая комнатка в тёмном подвале, а честных республиканцев на операционном столе заменили грязные во всех смыслах уголовники. Но его работоспособность и невероятный энтузиазм остались прежними, равно как и преданные товарищи рядом, вот только в сердце его не стало покоя, оно требовало отомстить. Причём, злость за то, что Артемис из уважаемого хирурга превратился в презираемого всеми преступника, обратилась не на Хардина и Ивала, втянувших его в криминальный мир, нет, к ним он напротив питал самые тёплые чувства за помощь в побеге. Предметом его ненависти сделался Бейл Органа, этот бездушный сенаторишка, родственник того министра, узнавший Ивала на камере. Ведь если бы не его длинный нос и неуемная энергия, вкупе со способностью мутить воду, Артемис и дальше спокойно занимался бы любимым делом. Но нет, пришёл Органа и устроил его репутации это священное аутодафе. И как назло он не отступил, узнав, что следы Фаула затерялись, а с маниакальной настойчивостью продолжал раскапывать любую информацию о нем и в конце-концов находил подпольную лабораторию. Однако и на Артемиса работали не дураки и в самый последний момент, когда облава на него уже готовилась, лаборатория бывала полностью уничтожена, взорвана или сожжена дотла, а все верные сотрудники и аппаратура буквально за час до этого перевезены в другое место и всё начиналось сначала. Такие вечные бега лишь сильнее расшатали и без того уже поехавшие нервы Фаула и он в конечном итоге стал одержим только одним желанием — убить ненавистного Органу, отнявшего у него всё. Это просто превратилось в самую настоящую страсть и в конце-концов вылилось в то, что Артемис нанял Орру Синг, велев ей убить Бейла. А если быть ещё более правдивыми, то она фактически сама согласилась выполнить это в благодарность за то, что Фаул, по сути, недавно вытащил наёмницу с того света. Разбившись на корабле, повреждённом Энакином, Орра была еле живой, все кости и позвоночник оказались переломаны, а обломки рёбер повредили внутренние органы, и это не говоря об ожогах и ранах. Спасти молодую женщину могло лишь чудо, явившееся ввиде её любовника Хондо Онаки, который, когда джедаи улетели, вытащил её из груды горящего покорёженного металла и тут же доставил в лабораторию Фаула, где тот собрал её буквально по кускам. И разумеется она легко согласилась выполнить заказ и операция «Убить Бейла» начала своё свершение, если бы не этот вредный Скайуокер.

— Ха, убить Бейла, классно придумали — рассмеялся Энакин, когда сенатор завершил рассказ.

— Только вот мне не смешно — серьёзно произнёс Органа, кивая на свою зафиксированную повязкой левую руку.

— Простите, сенатор — тут же смутился Энакин — Вы считаете, что мы должны найти Фаула и предать суду?

— Именно так, Энакин — сказал Органа с горькой усмешкой — Или спокойно смотреть на новые попытки меня убить.

— Будет сделано! — Скайуокер с готовностью взял под козырёк.

— Начните с Нижних уровней, там его видели в последний раз — посоветовал Бейл и все разошлись, чтобы завтра сойтись снова и быть может, увидеться в последний раз.

====== Глава 56. На Низах прохладно ======

Асока была уже в курсе того, что узнал её ученик и на удивление спокойно приняла новое задание. Она всегда любила всё опасное и непредсказуемое, хотя, в данной ситуации, если бы это было возможно, Тано предпочла бы взять с собой не Энакина, а Пло или ещё кого-нибудь поопытнее, опасаясь рисковать падаваном. Однако, не так-то это было просто, Скайуокер, на все её попытки уговорить его не ходить с ней отвечал откровенной настойчивостью, граничащей с обидой за недоверие:

— И ты говоришь мне это после того, как я вчера сорвал покушение на Органу? Бейл верит, что я справлюсь!

— Так — ответила девушка серьёзно и строго — Во-первых, для тебя он не Бейл, а сенатор Органа. Во-вторых, не сорвал, а лишь смягчил его последствия. В-третьих,....

— В-третьих, перестань быть занудой, получается у тебя не очень — перебил её Энакин и сказал с большой обидой — Совет тоже верит в меня, а ты упорно не хочешь увидеть мои способности к решению сложных задач.

— Хвостик — сказала Тано смягченным голосом — Пойми меня правильно, когда мы забрали тебя с Шили, я обещала твоей матери заботиться о тебе и беречь, а на этом задании ты можешь серьёзно пострадать, ведь вчера ты имел дело с одной наёмницей, а тут их могут быть десятки, это же Нижний уровень.

— Асока! — пользуясь тем, что никого не было рядом, Скайуокер назвал наставницу просто по имени — Ты ее сможешь сберечь меня от всего и потом, я же учусь, а значит должен узнать как можно больше, в том числе и о таком тоже.

— Энакин — произнесла она не в пример суровее — Это задание не для учебы и этим риском я не намерена делиться.

Сказала и отвернулась в сторону, давая понять, что разговор закончен, а Скайуокер остался стоять, опустив голову, уже в который раз переживая то, что никакая Сила не способна прибавить ему недастающие годы, чтобы быть наравне со своей наставницей. Чтобы иметь возможность стоять с ней плечом к плечу в любых передрягах. Чтобы она не стеснялась дружбы с подростком. Чтобы сказать ей о самом главном и важном, так, чтобы это выглядело серьёзными словами взрослого любящего мужчины, а не детским лепетом влюблённого мальчишки. Но нет, на это не способен никто, кроме времени, которое когда-нибудь сможет сделать его таким, какая сейчас Асока, однако уже никогда не сделает её такой же, какой сейчас он, чтобы она смогла понять чувства его, нынешнего и смогла правильно ответить на них. Только вот даже та жалкая подачка от времени произойдёт не сейчас и даже не завтра. Осталось опять самое тяжелое и утомительное — дожидаться своего часа. До чего же это ужасно и тошно. Неужели опять покориться? Ну нет, ну нет, ну нет!

— Встретимся вечером — сказала ему Асока и развернулась, чтобы пойти в Зал Совета — А ты пока потренируй наблюдение.

«Что ж, ты сама это сказала» — подумал Энакин и пошёл в другую сторону, где находилось рабочее место Кеноби — «Отлично, этим я и займусь, ты же не сказала, где именно это делать!»

— Магистр Кеноби — сказал он, врываясь в кабинет. Сейчас было не до вежливости — Мне очень нужно с вами поговорить!

Оби-Ван оторвался от рабочих бумаг и поднявшись из-за стола, посмотрел на вошедшего. Его кабинет не отличался изысканностью, скорее обстановку его можно было назвать аскетичной, там стоял лишь письменный стол из тёмного дерева и высокий узкий стеллаж с прозрачными витринами. И больше там не было ничего, только датапад, лежавший на поверхности стола. Он, конечно, был последней по совершенству и новизне модели, но то была не роскошь, а стратегическая необходимость.

— Да, в чем дело, Энакин? — спросил Кеноби, вставая навстречу.

— Я по поводу задания, на которое отправили Асоку, задержание хирурга Фаула — пояснил Энакин, закрывая за собой дверь. Он не смущался и старался выглядеть уверенным.

— Так и есть, Асоку и Магистра Пло выделили на это задание — согласно кивнул Оби-Ван, не очень ещё понимая, что хочет от него этот юноша, к которому он изначально относился с покровительством.

— Изначально планировалось взять и меня, но потом, видно, решили, что моего опыта ещё недостаточно для такого серьёзного дела — Попытался Скайуокер обьяснить ситуацию так, чтобы она не выглядела жалобой на несправедливость наставницы — И потому не стали включать меня в состав задействованных в операции. Так вот, я всё же намерен присоединиться в группе, ведь ученик всегда следует за учителем, ведь так?

— Всё верно, Энакин — согласился с ним Кеноби, вспоминая как он сам в своё время старался ни на шаг не отходить от Квай-Гона. Эх, если бы это помогло спасти его от выстрела наемника...

— Но Асока... Рыцарь Тано выступила решительно против — озвучил Энакин самое главное — Она не позволит мне сделать этого добровольно и потому, прошу вас, если возникнет такая необходимость, скажите, пожалуйста, что это вы послали меня к ним.

— Я даже не знаю, Энакин — засомневался Оби-Ван, складывая руки перед собой — Это не совсем этично, хотя Кодексу не противоречит.

— Прошу вас, для меня это очень важно — Энакин сложил руки перед лицом, словно в молитве и вдруг неожиданно для себя добавил — Примерно настолько же важно, как для вас безопасность герцогини и возможность полететь за ней следом.

Оби-Ван нахмурился и хотел было достойно ответить малолетнему проныре, как вдруг всё понял. Ответ крылся во взгляде юноши. В этих огромных голубых глазах светилось такое искреннее желание отстаивать свою позицию и идти в поставленной цели не боясь никого и ничего. Как удивительно, что он понял это уже сейчас, в столь юном возрасте, сам же Кеноби понял это значительно позднее, только к зрелым годам. Как тут не задуматься об этом и не понять, что чувствует паренёк?

— Так как, вы скажете обо мне Совету, если возникнет вопрос? — спросил подросток, обеспокоенный молчанием старшего коллеги.

— Оденься потеплее, на Низах сейчас прохладно — посоветовал Кеноби, вздохнув, и этим подтвердив своё согласие на эту авантюру.

«Чего не сделаешь ради веления сердца, даже Кодекс нарушишь. Хотя бы и тайно, как некоторые» — подумал Оби-Ван, когда Энакин, рассыпаясь в благодарностях, скрылся за дверями, после чего снова взял в руки датапад, где на заставке стояло его любимое фото. Его любимой.

А Энакин, окрылённый поддержкой старшего по званию, бегом побежал в комнату, чтобы набросить на себя поверх бежевой формы падавана неприметное серое пончо, а на голову натянуть тёмный парик из вьющихся волос, чтобы под ним надёжно скрыть падаванскую косичку. План в юной и скорой на выдумку голове оформился по дороге, правда в одиночку его он не выполнит, но не так уж и трудно было добыть поддержку, учитывая знания, полученные от Бейла Органы. А если добавить к ним ещё и собственные связи...

Юноша спустился вниз и неспешна вышел из Храма, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания особо любопытных. Потом, привычно, только на сей раз уже абсолютно легально взял в ангаре спидер и залетел в подворотню на Низах, набрал на коммуникаторе контакт, не набираемый им прежде ни разу.

— Дворец Джаббы Хатта, вас внимательно слушают — послышался после третьего гудка тошнотворно-вежливый голос Биба Фортуны, личного помощника Джаббы и в каком-то смысле его секретарем.

— Приветствую вас, о достойнейший — прокашлялся Энакин, придавая голосу большую солидность — Мне нужно поговорить с вашим непосредственным боссом.

Ему и самому понравилось, как он сказал. Непосредственный босс, до чего же по-взрослому это звучит. Очевидно, того же мнения оказался и Биб Фортуна, ответивший сразу же:

— Как мне представить вас ему?

Энакин на минуту задумался, какой из образов ему лучше взять на этот раз и в конце-концов выбрал:

— Передайте ему, что звонит ляпупа и ему нужна помощь. Да, не перепутайте, именно так: ляпупа нуждается в помощи.

Энакин полагал, что услышав этот пароль, Джабба поймёт о ком идёт речь и отреагирует соответствующим образом. Главным было то, чтобы он не отказал в помощи тому, кто полгода назад спас его сына, дорогого Пончика. Хатт и тогда сказал им с Асокой, что теперь они его лучшие друзья и могут в любой момент рассчитывать на него. Вот сейчас и проверит, а уж без вина с кальяном Энакин уж как-нибудь обойдётся.

— Приветствую тебя, дорогой мой друг — полился в динамик грубый голос хатта, с непривычными ему ласковыми интонациями — Что стряслось у тебя? Чем помочь?

Видно было, что Джабба очень старался быть радушным, чего никогда прежде не делал, предпочитая, чтобы стелились перед ним, а не чтобы он делал это сам. Но это не относилось к людям, оказавшим услугу лично ему и его близким, что же касалось любимого сына, то тут папаша был готов на всё, даже говорить на общегалактическом языке.

— Верно, мне нужна совершенно особенная помощь — начал Энакин таинственным голосом, уже складывая в голове вторую часть плана — Видите ли, Великий Джабба, я имел большое несчастье — потерял в бою правую руку, мне сделали протез, но я всё равно хотел бы вернуть себе родную конечность. И недавно услышал на Низах слух про необычного врача, способного сделать такое.

Скайуокер умышленно не говорил прямо, стараясь больше добавлять намеков, чтобы не отпугнуть хатта излишней подозрительной осведомленностью. Однако, Джабба ничего не заподозрил, хотя и легко понял о ком идёт речь:

— Да, есть такой врач — согласился Джабба задумчивым голосом — Вот только он вынужден работать почти нелегально.

— Я в курсе, некто настучал на него и теперь он работает почти в условиях конспирации — решил Энакин немного поиграть во впечатлительного юношу, тронутого судьбой опального гения — Я очень сожалею о том, что это произошло именно с ним.

— Верно, не всегда закон проявляет справедливость — усиленно закивал Джабба, даже не видя его это было понятно — Но я думаю, он поможет тебе, вот только, не говори ему, что ты джедай, неизвестно, какой будет его реакция.

— Не скажу, пусть только поможет вернуть руку — последние слова прозвучали с особым напором, чтобы Джабба увидел, насколько ему это важно.

— Можешь не волноваться, приходи к нему прямо сегодня и скажи, что от меня, примет как родного — клятвенно заверил его хатт — Координаты я сейчас вышлю!

Энакин поблагодарил и отключился. Славный парень этот Джабба и почему Асока его так не любит?

====== Глава 57. Подпольный цех ======

Энакин направил спидер в самую глубь Нижнего уровня, туда, где располагались самые грязные подворотни. Похоже, как он успел заключить, преступность здесь достигла такого уровня, что присутствие врача уже давно стало необходимым постоянно. Даже если условия были не сказать, чтобы королевские. Впрочем, дело было не только в условиях, ведь выбирать Фаулу, по сути, не приходилось, его же в любой момент могли поймать. Потому и место выбиралось с одной стороны доступное, с другой такое, которое при случае не жалко уничтожить. Например, такое, как подвал этого неприметного дома на окраине Низов, явно предназначенного под снос. Дом явно раньше принадлежал каким-то пьяницам, а сейчас в нем доживали свой век бомжи. Кто бы мог подумать, что скрывается в подвале этого ветхого домишки. Уж точно не то, что увидел там Энакин, когда, спустившись вниз по скрипучим деревянным ступенькам, постучал в дверь, на вид самую обычную, выкрашенную в темно-коричневый, но при более внимательном взгляде становилось понятно, что она очень прочная, изготовленная из металла. Примерно на третий стук она открылась, по ту сторону невысокого порога стоял мужчина-клон, ещё довольно молодой, но выглядевший уже сильно измученным. Седые волосы его не скрывали глубоких шрамов, покрывавших голову и частично лицо, особенно в области глаз и шеи. Похоже, это и есть Мираж.

— Приветствую, мне нужно увидеть господина Фаула — сказал Скайуокер вежливо, не сводя с Миража внимательного взгляда — Скажите ему, что меня прислал Джабба Хатт.

Жёлто-карие глаза всё это время весьма настороженно и неприветливо смотрели на юного визитёра из белой сетки морщин и шрамов, но стоило тому произнести имя короля преступного мира, как взгляд сразу смягчился и губы растянулись в улыбке.

— Привествую, мой юный друг, подождите здесь, хозяин выйдет к вам — сказал клон и скрылся за небольшой дверью, тоже железной, но поменьше, белой. Энакин остался в небольшом предбаннике, служившем одновременно приемной и регистратурой. Приметив стоявшую у стены табуретку, Скайуокер присел на неё и наконец смог оглядеться. Похоже, это и правда была лаборатория, только очень компактная, сделанная буквально за пять минут. Но даже с учётом этого выглядела она, что называется, на уровне. Стены выкрашены белой краской, уничтожающей плесень и не пропускавшей сырость, неизбежные для подвала, у входа стоял стол со стационарным датападом, где, очевидно, содержались данные о пациентах. Вокруг витал запах дезинфекции, лекарств и чего-то ещё, неприятного, но знакомого. Знакомого по видению. Теперь дело осталось за малым, незаметно заснять то, что увидит и сообщить комиссару гвардии, ведущему дело о подпольном враче. Энакин позаботился об этом, спрятав датапад в кармане брюк, оставалось лишь дождаться пока Артемис или его приспешники сотворят что-то интересное. Ждать пришлось не слишком долго и через несколько минут белая дверь открылась, являя взору юноши весьма экзотичных типов, совершенно не похожих на хладнокровных преступников. Родианец с трубочками ушей, стоявшими, вопреки всему, вертикально и с глазами, посаженными на разном уровне. Твилек с кривыми лекку, торчавшими под разными углами и припадавший на правую ногу. Неймодианец с протезированной левой рукой, а правую заменяло...щупальце. И у всех, без исключения, густая сетка шрамов почти на всей, доступной для обозрения, поверхности кожи. Впрочем, ещё меньше походил на преступника невысокий молодой мужчина субтильной комплекции, вышедший из-за спин коллег. Артемису было не более тридцати и внешне он был больше всего похож на какого-нибудь учёного или аспиранта, хотя, девушки явно сказали бы, что он похож на романтического героя времён Руусана. Узкое бледное лицо с тонким прямым носом, большие глубокие серые глаза и чувственные губы, темные волосы спадали ниже ушей, а тонкие изящные руки с длинными пальцами придавали ему аристократизм. Было видно, что за этими самыми руками Фаул ухаживает больше всего, о чем говорила белая гладкая кожа и тщательно отполированные ногти. Хотя, что тут ехидничать, он же хирург, а руки — рабочий инструмент, который нужно содержать в порядке. Узнав, что новый пациент явился от самого Джаббы, Фаул приветливо улыбнулся и поприветствовав Энакина, пригласил пройти за собой. Скайуокер поздоровался в ответ и когда врач повернулся спиной, незаметно нажал на датападе кнопку записи, несколько фото он уже сделал.

— Для начала скажите мне, что у вас произошло? — начал Артемис, присаживаясь рядом на узкую банкетку. Имя он благоразумно не спрашивал, у того контингента, с которым теперь приходилось работать, такое было не в чести.

— Видите ли — осторожно начал Энакин, тщательно изображая робкого мальчишку, впервые в жизни совершавшего серьёзный поступок — Я сломал руку, очень сильно. И очень переживаю. Я так и не привык к протезу. Потом узнал про вас, Джабба мне рассказал, что вы творите чудеса, это правда?

Артемис внимательно посмотрел на предполагаемого пациента, думая, посвящать ли его, хотя, дружба с Джаббой говорила о многом.

— Верно, товарищ, я уже много лет занимаюсь пересадкой органов, выращивая их из биоматериала самого пациента, поэтому период реабилитации займёт всего один день, в нашей ситуации, ночь — принялся объяснять Фаул, не переставая изучать глазами Скайуокера и когда тот, как ему показалось, потерял бдительность, неожиданно спросил — Джаббу давно знаете?

— Года два — ответил Скайуокер быстро и без запинки, так как никакой бдительности он не потерял — Я спасал его сына и на этой почве мы скорешились, в одном бассейне плаваем, кальян один на двоих курим, а уж вина и вовсе литры выпили!

Энакин умышленно говорил развязно, чтобы оправдать свой образ, ведь он хорошо заполнил каким был этот Джабба и друзья ему явно должны быть под стать.

— Даже так, что ж, ты явно смелый парень — с уважением протянул Фаул — В один бассейн с Хаттом залез, надеюсь, тебе там хоть место осталось!

— Осталось, вот только рука перевешивает, надо бы это подправить — сказал Энакин с протяжней ленцой, как и должен говорить дружок бандюгана.

— Честно тебе скажу — признался откровенно Артемис, поверив в слова юноши — Я не очень много занимался клонированием конечностей, больше специализируюсь на органах, но, как известно, сегодня я Джаббе, завтра он мне, дай взглянуть на протез.

К такому повороту Энакин так же был готов и закатав до локтя правый рукав и протянул руку Артемису. Фаул, со знанием дела, ощупал протез и место прикрепления, при этом задумчиво бормоча:

— Даа, протез-то у тебя не любительский, явно сделан большим профи, я последний раз такое видел у республиканских приспешников, какое счастье, что ты не он!

А в это время бессловесные ассистенты, по кивку хозяина, перекладывали инструменты на импровизированном операционном столе и после застилали его одноразовой простыней. По их автоматическим действиям ощущалось, что они не совсем адекватные, да и вообще вряд ли когда-нибудь снова станут нормальными членами общества. Энакина это не удивляло только потому, что он знал почему эти бедняги стали такими, вернее, благодаря кому. Этому преступному красавцу, столь внимательно изучавшему сейчас его руку. Ведь именно на них хирург усиленно тренировался в своих трансплантациях. Изначально все эти несчастные, за исключением Миража, были отбросами общества, пьяницами и бывшими уголовниками, бомжевавшими на улицах Нижнего уровня. Артемис подобрал их, отмыл и вылечил, дав приют и работу, потребовав взамен очень мало, всего-то позволить вырезать себе все органы, причём, не сразу, а потом заменить каждый из них на клонированный. Согласились не все и не сразу, лишь после дозы психотропных средств соглашение было достигнуто. И производство заработало, ведь органы лучше росли в естественной среде и потому каждый раз, когда возникала необходимость создания органа на продажу, Артемис, без зазрения совести, опаивал кого-то из помощников психотропом и удалив его орган, растит в нем новый, на сбыт. Потом возвращает ему свой, либо оставляет изготовленный, если он получился бракованным. Всё это в сумме сделало из бедных работников бессловесных рабов, получавших жалкий процент от сделок Фаула. Остальные деньги врач спускал на исследования и на психотропные препараты. Энакин невольно переведернулся:

«Асоке бы это не понравилось, она ненавидит рабство» — подумал юноша и поморщился, Артемис воспринял это за свой счёт.

— Не переживайте так, я думаю, ваша проблема легко решится — успокоил его Артемис, коснувшись другой рукой плеча юноши — Вот только возьмём образцы крови и тканей. Мираж! — громко позвал он клона, тот мигом материализовался и даже держал в руках нужные пробирки и одноразовые шприцы с длинными иглами.

— Слушаюсь, хозяин — сказал он и даже подобострастно поклонился.

— Отлично, дорогой, возьми все пробы и поставь в аппарат — велел Фаул, совершенно перестав стесняться присутствия Энакина.

Тотприблизился к пациенту и принялся за дело. Скайуокер отвернулся и закусил губу. Ничего, многие за правду и не такое терпели. После всего этого пробирки поместили в аппарат и велели подождать примерно час. Энакина отвели в помещение рядом с операционной, маленькую узкую комнату, бывшую прежде электрощитовой, Мираж отправился с ним, показать место, где ему предстояло провести ночь. Там была узкая кровать и небольшой стол, где уже стоял принесённый другим помощником обед.

— Я не привык есть в одиночестве — осторожно сказал Энакин — Составите мне компанию?

— Хозяин может не позволить мне этого — автоматически ответил клон — Но я спрошу.

— Отлично, только не ешь ничего за своим обедом и не позволь другим ничего съесть — напутствовал Скайуокер и проводя перед его лицом рукой, добавил — Но, чтобы хозяин думал, что вы поели.

Разум клона, казалось, давно уже убитый психотропами и операциями нехотя впустил в себя лучик света, который, проникнув туда, помимо воли начал творить там, что хочет. А хотел он того, что хозяин этого разума настолько уже не рассчитывал получить, что предпочёл думать, что ему это самому уже не надо. Думал так...

— Я не стану есть и другие тоже не будут — сказал клон и вышел, чтобы через некоторое время вернуться и сесть напротив пациента. Артемис не возражал, думая, что накаченный наркотиками Мираж вряд ли может представлять опасность, он же не видел, как все четверо служащих опрокинули похлёбку себе запазуху, дождавшись пока она остынет. После этого Энакин надеялся, что поговорив с Миражем, он сможет заставить его поверить себе и настроив других против Фаула, дать нужные показания.

— Мираж, скажи мне — начал юноша проникновенно — Тебе нравится такая жизнь? Как бы ты жил, если бы мог выбрать?

Клон надолго замолчал, с явным трудом заставляя заторможенные мозги шевелиться:

— Я хотел бы жить на природе, в большом доме, иметь семью, но кому я нужен такой?

Последняя фраза вырвалась с горьким вздохом. Чувствовалось, что он давно уже не верил сам себе и только ждал, что тихой и безболезненной смерти.

— Зачем же ты позволяешь делать с собой такое? Думаю, ты не один думаешь так, твои товарищи...они тоже явно мечтают не о том, чтобы быть подопытными кроликами этого сумасшедшего. Спроси у них, я уверен, что ответ будет таким же, как твой — продолжил Энакин его убеждать.

— Я не знаю, у нас не принято общаться — с сомнением сказал Мираж, думая о чем-то своем.

— Раньше было не принято — возразил тут же Скайуокер — Но, думаю, сегодня они станут более откровенны. Поговори с ними, пока Артемис занимается моей рукой. Времени будет достаточно.

Клон подумал ещё немного и неспеша встав, пошёл в сторону двери, пообещав, что попробует. Энакин вслед оправил ему посыл убедить товарищей. А ведь между тем положенный час уже истёк и в палату зашёл сам Фаул, приглашая Энакина следовать за ним в операционную, процесс создания руки прошёл успешно, осталось теперь надеялся, что и приживется она тоже благополучно.

«Я тоже надеюсь, что всё получится» — подумал Энакин, устроившись на невысоком операционном столе, прежде, чем уплыть в темноту наркоза.

«Я уверен, они поймут» — подумал Мираж, отправляясь к товарищам. Что ж, три надежды плюс усилия равно...

====== Глава 58. Мы ещё встретимся ======

Энакин устроился на нешироком столе, до этого сняв с себя верхнюю часть своей одежды. Он ничего не боялся, самое главное было сделано, разговор записан и передан от лица анонимного добровольца на адрес отделения Корусантской гвардии, занятой на Нижних уровнях. Осталось только верить, что они явятся сюда раньше, чем Асока узнает о том, кто навёл полицию. Между тем, его плавно ввели в наркоз, опустив на лицо пластмассовую маску и пуская по ней прозрачно-белый пар. Постепенно в точно такой же пар уплывало и сознание Скайуокера, успевшего только подумать о надёжности спрятанного датапада и о том, достаточно ли у Миража будет мозгов, чтобы выполнить свою часть операции, пока хирург выполняет вмешательство на нем самом. В любом случае, даже если ничего не выйдет с арестом, один плюс у Энакина всё-таки будет — он навсегда избавится от мерзкого протеза. Артемис, убедившись, что пациент вошёл в стадию наркотического бесчувствия, принялся подключать к нему прибор регистрации жизненных показателей, надев на левую руку чувствительный браслет и прилепив на грудь несколько датчиков. Монитор покорно отразил идеально ровную ритмичную синусоиду сердечных сокращений и такую же безупречную линию пульса, показатели давления так же не выходили за пределы нормы, а значит препятствий для начала операции не было и Фаул начал отсоединять протез, что явилось трудной задачей, ведь он был фактически вживлён под кожу и имел связь с центральной нервной системой, к тому же, прожив с ним два года, организм юноши крайне неохотно расставался с имплантом. Мышцы и нервы цеплялись за нагретый металл и провода, которые хирург тщательно, по одному, отсоединял и срезал, одновременно с этим дроид-санитар посекундно вытирал кровь, сочившуюся из разорванных сосудов. Зрелище было тяжёлое и явно очень болезненное, повезло Энакину, что он был под наркозом. Наконец всё получилось и запачканный кровью протез опустился в железный эмалированный лоток. Не подпустив никого из помощников, Артемис взялся самостоятельно очищать освободившееся операционное поле, избавляя его от обрывков кожи и мышц, которые были передавлены и почти мертвы, формируя качественную основу для будущей конечности. И вот всё было готово, осталось только присоединить к телу новую руку, ждавшую своего часа в криоконтейнере, лежавшем на соседнем столе, в ожидании своего часа. Рука получилась в точности как натуральная, может быть отличалась лишь тем, что кожа была несколько светлее и суставы следовало разработать, но Фаул был доволен, опыты такого рода он проводил уже давно и вот теперь ему пришлось впервые испытать это на практике.

«Ну ничего» — думал он беспечно и самоуверенно — «Если уж у родианца щупалец прижился, то и здесь всё будет в порядке».

И подумав так, вскрыл контейнер и осторожно приложил руку к телу, сопоставляя ткани и кости, чтобы затем начать присоединять то и другое, очень осторожно, по миллиметру, чтобы не сбить нужное положение. Хирургов не зря сравнивают с ювелирами, точности в работе у тех и других была примерно одна, всего одно неверное движение и всё придётся начинать заново. Только вот если ювелир в таком случае запросто мог просто взять новый материал и начать заново свою работу, то хирург не имел право отделаться так легко, его ошибки не исправлялось, а карались смертью пациента или его подвиганными увечьями, а так же своей погубленной репутацией. О последней Фаул давно не думал, чтобы не растравлять лишний раз больное, а вот смерть была ему сейчас совсем не нужна, ведь если дружок самого Джаббы хатта умрет на его столе, тот запросто сотрёт его в порошок и даже не заметит, что сделал. Габариты обоих позволят это, вряд ли огромный и жирный Джабба вообще сможет разглядеть невысокого субтильного Фаула, если тот не подойдёт к нему близко. Он просто покажется ему букашкой. Но в данной ситуации можно было не переживать, последний шов лёг так же ровно, как и другие, а после нескольких инъекций в разные участки возрождённой из пепла конечности, она мигом покраснела и потом начала медленно менять цвет на розовый, что говорило о том, что кровообращение запустилось и сосуды функционируют правильно. Приводить пациента в сознание было ещё рано и потому лишь только по менявшимся показателям на мониторе, Артемис увидел, как рука реагирует на касания иглы. Значит чувствительность тоже в норме, хорошо, хотя и удивительно, обычно такое возникает где-то через час после операции, когда организм хоть немного привыкнет к новому для себя. Однако и это можно засчитать себе в плюс и привычное чувство возвышения над всем больным и смертным вновь начало проникать в душу Фаула, правя там свой бал. Он чувствовал себя едва ли не властелином всего и вся, когда перемещал пациента на носилки и устраивал в маленькой палате, чтобы он спокойно выходил из наркоза. Ощущал просто вселенское ликование, когда выходил из комнаты, окрылённый покорением новой вершины, предвкушая, чем это может для него обернуться и какую статью доходов сможет открыть. Артемис как наяву видел себя в этом новом качестве, ведь много есть разных хирургов, подчас даже очень способных, но их всех объединял один недостаток. Да, они все гении, но только в одной, своей области, кто-то оперирует только ранения, кто-то делает лишь плановые вмешательства, один занимается одной пересадкой органов, другой только конечностей, но никто из них не делает всё! Любые вмешательства в любой отрасли! А он делает и будет делать дальше!

— Кто собрал вас по кусочкам? — напевал Артемис себе под нос, возвращаясь в операционную — Кто вернул печень и почки? Вот такие перспективы, а потому, что я красивый! Фаул, Фаул — кудесник и маг, Фаул, Фаул — для него это пустяк!

Он пел, а перед глазами уже вовсю возникали всё новые и новые картины, одна привлекательнее другой. Вот у него новая клиника, гораздо больше и многофункциональнее прежней, носящая имя её владельца, чтобы весь Корусант знал, кому его жители обязаны здоровьем, а некоторые и жизнью. Потом это изображение сменили забавные красочные логотипы, которые Фаул повесит на каждом из отделений.

«Скажи нет бессердечию» — гласило на двери в кардиологию.

«Не злись—печенка лопнет» — стояло на абдоминальном отделении.

«Рано пить Боржоми, когда почки не пришили» — открывало дверь в урологию.

Потом появился дизайн вывески клиники — улыбающийся Артемис, державший в руках контейнер для органов и жалко сжавшаяся у его ног чёрная старуха-смерть. А из-за его спины выбегали его помощники и громко выкрикивали:

— Долой рабовладельца!

— Свободу честному народу!

— Убирайся прочь, мерзкий потрошитель!

«Стоп! Что это такое? Этого не было в сценарии!» — успел подумать Фаул, таким диссонансом к предыдущим благостным картинам прозвучали эти слова, не вписываясь туда никоим образом. И уж совсем нелепицей стало то, когда три пары рук схватили его, застав врасплох за своими мечтами, и подняв вверх, потащили прочь из операционной.

— Что происходит? Куда вы меня? — спросил он своих помощников, казалось, сошедших с разума, а на самом деле, наоборот, обретших его, не получив очередной порции психотропных лекарств.

— Молчи, падаль! — рявкнул всего верный ему Мираж — Ты теперь за всё ответишь.

И в знак того, что он не шутит, клон отвесил ему смачную затрещину. Губа Фаула лопнула и кровавая струйка потекла по подбородку. Наконец они дотащили его до маленькой дверцы и толкнув её, швырнули Артемиса в тёмную пыльную подсобку, где хранился уборочный инвентарь.

— Тут тебе самое место — сказал твилек, прежде, чем запереть его снаружи — Привыкай, в тюрьме будет так же!

Ключ щелкнул три раза и Фаул остался в полной темноте и абсолютном недоумении. Как так? Ещё же недавно всё было хорошо, а тут вот такое. И главное, ничто этого не предвещало. Неужели это Джабба подстроил всё? Нет, вроде не похоже, да и невыгодно ему. Тогда кто же?

Мысли метались туда-сюда, не приставая ни к одному берегу, если бы только Артемис видел, что было во время операции...

Мираж хорошо понял посыл Энакина, он задумался и осознал его правоту, которая напала на него без предупреждения. Полезна в глаза, закрывая всё остальное, за то настойчиво прокручивая перед ними всю историю его жизни. Бесконечные операции. Дурман от препаратов. Снова боль, наркоз, бесконечные швы. И так всегда. Сколько же можно? Не пора ли двигаться дальше? Ведь жизнь многогранна и интересна, сколько всего можел увидеть, осталось лишь положить конец всему, что этому мешает. И с этим убеждением он пришёл в комнату персонала и сумбурно, задыхаясь и волнуясь, рассказал друзьям свои суждения. Те прекрасно поняли и ударив по рукам, направились на штурм вмиг ставшего ненавистным Фаула. И заперев его в подсобке, они стали ждать, когда очнется Энакин и что будет дальше, ведь он сказал, что дальше идёт его работа. Но не пришлось, ведь сообщение, отправленное им, было получено и спустя положенный в нем срок, дверь в маленький подвал распахнулась и с криком:

— Доктор Артемис Фаул, именем галактической Республики, вы арестованы!

В помещение ворвались четверо. Двое гвардейцев в красных мундирах и высоких шляпах, и двое джедаев, Магистр и Рыцарь. Кел-дор и тогрута. Но встретили их только помощники, но за то немедленно проводили к подсобке.

Наркоз почти отошёл, достаточно для того, чтобы Энакин услышал громкие голоса, среди которых были два знакомых. Он понял, что дело сделано и больше можно не скрываться. Скайуокер осторожно сел и первым делом рассмотрел правую руку, вытягивал перед собой и сжимал в кулак, пытаясь поверить, что снова обрёл её. Теперь лишь тонкий шрам, охватывающий руку, подобно браслету, будет напоминать ему о случившемся. Да, а ещё воспоминания о том, что поспособствовало этому. На секунду Энакин даже подумал, что зря начал это дело, ведь Артемис здорово помог ему, даже швы сделал такие, чтобы сошли сами, а рукой можно было пользоваться уже к вечеру. Но только вот стал бы он ему помогать, не прикажи это сделать бандиты? Пальцем бы не пошевелил. А раз так, то преступник должен быть там, где ему предназначено законом. Энакин нашёл свою рубашку и пончо, которые одел на себя с некоторым трудом, рука ещё не полностью его слушалась, и осторожно выглянул из палаты. Успел как раз вовремя, Фаула вытащили и заковав в наручники, повели из подвала двое гвардейцев, Асока и Пло шли позади. Энакин неспеша вышел и пошёл следом, поддерживая правую руку левой, проходя через операционную, он, подумав недолго, взял свой протез из лотка и спрятал за пояс рубашки. На память. Выйдя после всех, юноша встал возле корабля джедаев, таким образом, чтобы те его пока не заметили. Фаула повели к другому, принадлежащему гвардии, и когда его подтолкнули к трапу, мужчина повернулся через плечо и бросил грозный взгляд в сторону джедаев, обращённый, как Энакину показалось, на Асоку, сказал с холодной злостью:

— Мы ещё встретимся, красотка!

Но тут же получив удар под дых, согнулся пополам и закашлялся, а после его затащили в корабль и закрыли вход.

— Куда его теперь? — спросила Асока, когда корабль полицейских уже взлетал.

— Думаю, на Нарр-Шада, там известная тюрьма — предположил Пло, а Асока сказала, глядя в сторону:

— Слушайте, у меня сейчас видение от недосыпа или я правда вижу здесь Энакина?

Пло проследил за её глазами и тоже заметил Скайуокера, стоявшего за крылом.

— Иди к нам, не прячься — подошёл он к нему — Это же и твоя работа тоже, не так ли?

— Магистр Кеноби отправил меня сюда — пояснил Энакин, стараясь не отводить взгляд — Он сам лично меня послал.

Летели обратно молча. Энакин думал о судьбе Фаула, о том, как могло произойти так, что хороший и способный врач, призванный приносить людям пользу, незаметно для себя становится жестоким преступником. Что для этого нужно? Как такое вообще случается и можно ли помешать? Пло жаждал поговорить с Кеноби, чтобы узнать, правду ли сказал мальчишка. Асока же думала над словами Артемиса, обращенными к ней, странным образом они запали ей в душу, она уже знала, что будет часто видеть их во сне. Но по прилету немного отвлеклась, увидев на площадке Кеноби.

— Скажите, Магистр, вы правда отправили Энакина на эту миссию? — спросила Асока, когда он подошёл.

— Видно, что отправил — улыбнулся Кеноби, обняв подростка за плечо, до этого заметив его умоляющий взгляд из-за плеча Пло. После же этого все отправились в Совет, доложить об успехе, а Асока снова задумалась о странной угрозе, так ли уж она беспричинна? Только Сила знала ответ, но сообщит его точно не сейчас.

====== Глава 59. Разберись, как умеешь ======

Поимка опасного преступника долгое время была на слуху у всего Храма. Особенно все восхищались Энакином, сумевшим проявить находчивость и без страха залезть в само логово преступника. Даже Асока, вопреки ожиданиям, не стала его отчитывать, а испытывая явную гордость за ученика, заступилась за него перед Советом и тот, призвав действия Скайуокера правомерными, объявил ему благодарность. Асока стояла с ним рядом и улыбалась ему, когда Магистры зачитывали эту благодарность перед всем Орденом, в присутствии верховного канцлера. Это было самым лучшим подарком для Энакина, даже большим, чем сама награда Совета. И большим, чем возрождённая из пепла рука. Она стоит с ним рядом, так, что он может ощущать её сердцебиение и чувствовать её дыхание на своих волосах, она смотрит на него, а в глазах неподдельная гордость и уважение. Да, именно они, не просто восхищение очередной детской проделкой или лукавая улыбка товарища по играм, а самое настоящее «взрослое» уважение достойным поступком. Это ли не счастье? Не доказательство того, что Энакин своего добился, на несколько шагов приблизился к своей цели? Асока наконец-то смогла оценить его, увидела на что он способен и чего стоит. Осталось ещё немного и Скайуокер увидит в её глазах и нечто большее. Что-то более тёплое, нежное и родное. Такое, что вероятно видит Сатин, когда Магистр Кеноби смотрит на неё. Впрочем, о последнем осталось только догадываться, благо поговорить на данную тему возможности не было. С Сатин он больше не виделся, а Кеноби на все вопросы отвечал уклончиво, ясно давая понять, что сейчас Энакин всё равно ничего не поймёт, такое нужно объяснять людям постарше, с солидным опытом и богатым умом. На самом деле причина была в том, чтобы никто не догадался о тайне Магистра, ведь до сих пор даже Скайуокер думал, что они с герцогиней во время тайных визитов друг к другу просто ведут задушевные беседы.

«Пускай и дальше так думает» — проносилось в мыслях Кеноби, когда Энакин выходил из его кабинета. А юноша думал об этом отнюдь не так много, как часто думали другие в его возрасте, считая, что гораздо важнее для него продолжать в том же духе и побольше совершать таких же великих поступков, чтобы Асока улыбалась, это было лучшей наградой. Чувство к своей наставнице, зародившееся ещё в детстве, так никуда и не ушло, продолжая жить в его сердце. Однажды попав туда маленьким плодородным семенем, оно тихо ждало своего часа, питаясь вниманием Асоки к ученику, их проникновенными беседами, её похвалами, улыбками. Оно выросло уже большим и вот-вот должно было выстрелить вверх тонким, но сильным зелёным ростком, который мог бы прорости прямо сейчас, но как всегда, некто, щедрой рукой плеснул на него нитратным яд вынужденной разлуки, спровоцированной ссорой. Это случилось буквально на следующий день после задержания Фаула. На Нижних уровнях устраивались гонки, учреждённые местным главой, на базе какого-то развлекательного центра, прятавшегося под красивым названием: «Дом культуры работников общепита». На самом же деле ничего культурного в этом заведении не водилось со дня основания, это был самый обычный притон, где любой желающий мог делать то, что хотел. Кто пил, кто играл в азартные игры, а кто и вовсе зажимал в уголке ярко накрашенных красоток, вонявших дешевыми духами. Руководил этим всем не слишком опрятный и всегда слегка пьяноватый иридонский забрак, одетый в красный комбинезон и псевдозолотую корону. Он основал своё заведение потому, что сам являлся большим любителем всего того, что там происходило. Но больше всего этого он обожал гонки, к которым пристрастился ещё живя на Татуине, служа наемным пилотом одного из торговцев, но был выгнан им за излишнюю жадность и частые проигрыши. Не долго он переживал из-за этого, а перебравшись на Корусант, воплотил в реальность свои мечты. Пилотом тот был так себе, поэтому сейчас с удовольствием возмещал свой комплекс неполноценности на других любителях погонять, организуя гонки раз в полгода. Это устраивало всех, кроме жителей Верхов, давно уже мечтавших прикрыть веселое заведение из-за плохой репутации и частого шума, мешало лишь то, что документация была в порядке. И гонки по-прежнему исправно проходили по заданному графику и вот сегодня по всему голонету и радио разлетелись звучные приглашения:

— Только один день! Только сегодня! Только сейчас! Проверьте свою удачу! Раскройте свой потенциал великого гонщика!

Услышали об этом и в Ордене, однако, если мирные жители, вернее, довольно многие из них, откликнулись с энтузиазмом, джедаи отреагировали настороженно и ни под каким видом не соглашались на такое удовольствие, очень уж оно было сомнительным. За то Энакин был абсолютно уверен, что Асока, знавшая много про гонки и бывшая отличным пилотом, непременно будет участвовать и даже не сомневаясь в ответе, предложил ей участвовать вместе. При этом его лицо украшала улыбка, а руки, скрывая волнение, прятались в кармане, ведь юноши был определённый план, который он надеялся выполнить сегодня, сочтя себя уже достаточно взрослым для этого. Мало того, он всю ночь потратил на изготовление совершенно особенного подарка, должного стать символом его любви к Асоке. Едва солнце скрылось за горизонтом, а в Храме объявили отбой, Энакин, не замеченный никем, путями, изведанными с детства, выбрался из здания и спустившись на Низы, направился в сторону знакомой свалки, где часто можно было найти такое, чего не отыщешь ни в каком магазине. Главным было не попасться на глаза, а точнее, под мешки, мениконам — местным мусорщикам, непонятной расы, таскавшими за спинами ранцы и при удобном случае стрелявшими в неугодных струей яда. Их интересовали технические отходы, а вот Скайуокер в этот раз пошёл в ту сторону, куда обычно выбрасывали мусор от жителей Верхов. Те были самыми привередливыми и именно там можно было найти самое интересное, которое обнаружилось в первом же мешке, полностью набитом пустыми тюбиками и баночками от косметики, а так же разломанными украшениями. Меньше минуты потребовалось Энакину, чтобы найти то, что нужно — тонкую цепочку, порванную в одном месте и со сломанным замком, починить который было нетрудно и несколько камней голубого, зеленого, красного и белого цвета. Первые три цвета так или иначе ассоциировались с Асокой, а последний Скайуокер добавил просто потому, что он был красив. Сунув это всё в карман, юноша вернулся обратно в храм, по пути нарвавшись на несколько мусорщиков, не желавших выпускать его со свалки, пока он не порезав мечом их ранцы. И оставшееся до рассвета время Скайуокер провёл в санузле, где тщательно отмывал, отполировывал и совмещал вместе, постепенно превращая всё это из ставшего ненужным хлама в изящный и очень красивый браслет. Чувство прекрасного никогда не было сильной стороной Энакина, но только не сейчас, теперь же само сознание диктовало ему необходимые действия и браслет, рождаемый его чуткими пальцами, выглядел так, что даже сама королева не отказалась бы получить такой в подарок. Тем более Асока. Только вот наградой за эти труды пока ещё были лишь красные глаза и разбитость во всем теле — печать бессонной ночи. Скайуокер предвкушал, как предложит Асоке пойти на гонки и когда кто-то из них победит, а в этом он не сомневался, торжественно подарит тогруте своё творение. Если победит она, то в качестве приза, если он, то в благодарность за переданное мастерство пилота. И думая обо всем об этом Энакин высказал своё предложение. Вот только...

— Энакин! Ни в коем случае! Я запрещаю тебе даже думать об этом! — твёрдо произнесла Тано, не отводя от него внимательных сердитых глаз.

— А почему ты так настроена, ты же знаешь, мы оба умеем летать и непременно победим — Энакин был уязвлён такой отповедью и даже успел пожалеть о своём порыве.

— Потому, что их устраивают преступники, это во-первых — сказала она, как отрубила — И от того, что трасса этих гонок проходит через заброшенный завод, где очень много заражённых отходов, это во-вторых.

С каждым словом Тано, Скайуокер чувствовал, как холодная вода, которой его сейчас окатила наставница, течёт ему за шиворот и раздражающе щекочет спину потоками. Чувство уязвлённого самолюбия и горького разочарования в самом себе полилось в душу горьким ядом, он даже пожалел, что струйки отравы мениконов вчера не попали в него. Сейчас было бы не так горько.

«А я-то думал, она наконец-то в меня поверила! Эх! Всё было напрасно!» — подумал Скайуокер, отворачиваясь от Асоки. Последние её слова, те самые, которые были во-вторых, сменили его настроение с горько-обиженого на злорадное. Появилось желание отыграться, сделать так же больно в ответ. И стиснув в кармане браслет, рискуя сломать его, уничтожив весь свой ночной труд, Энакин снова резко повернулся и выкрикнул ей прямо в лицо:

— Да ты просто сама испугалась! Думаешь, что ты Избранная! Крутая! Ничего не боишься, а теперь-то я всё знаю! Ты просто обычная трусиха! Дутая величина, продвинутая канцлером! Вот иди сейчас и поплачься ему, я уверен, он сможет тебя утешить!

— Энакин! Это просто возмутительно! — сказала тогрута тоже начав закипать — Я не позволю говорить со мной в таком тоне.

— А что не так? Не нравится, когда тебе говорят правду? — продолжал Энакин, понимая, что должен остановиться, но никак не мог — Вот, а мне не по душе, когда ты топчешь моё сердце! Играешь мною как хочешь! То хвалишь меня, но опускаешь, как какого-то мальчишку! А я уже не маленький, я вырос и готов дать тебе всё то, что тебе нужно. За, что же ты так со мной обращаешься, ведь я же...Асока, я люблю тебя!

Последние слова вырвались помимо воли, даже из горла, а из самой души, исстрадавшейся от нераздельного чувства, росток которого секунду назад с резким мстительным удовольствием выстрелил вверх зеленой острой стрелой. Кончик её вытянутся вверх и остриём дотронулся до сердца, заставляя Энакина враз протрезветь и понять, что он только, что сказал, но не успел, глаза уже закрылись стыдом и Скайуокер, махнув рукой, повернулся и исчез в коридоре, спасаясь от самого себя, от своих слов, своих чувств и мыслей, чтобы не думать о том, что он скажет Асоке, когда они снова встретятся вечером. Ведь на гонки Энакин всё равно отправится, неважно, что об этом скажет Асока, и если после этого она откажется от него как от ученика и как от друга, то так тому и быть, даже лучше будет, они перестанут встречаться так часто. Так размышлял Скайуокер, а Тано об этом и не думала, она шла на Совет, ей предстояло задание, которое началось со слов:

— Разберись, как ты умеешь!

====== Глава 60. Новая ссора ======

В Зале Совета собрались уже все двенадцать Магистров, слово сегодня взял Мастер Пло. Асока стояла посередине большого Зала, а все старшие видели её и внимательно следили за каждым вздохом тогруты. Раньше её это смущало, хотелось невольно куда-то спрятаться или просто закрыть лицо руками, чтобы только избавиться от этого ужасного ощущения, когда эти пытливые взоры забираются к тебе под кожу, видя, казалось бы, любую твою мысль. Теперь же Асока привыкла к этому и даже, стесняясь, смотрела в ответ на каждого Магистра, а некоторым даже улыбалась. Кому-то ласково, другому насмешливо, третьему и вовсе почти дружески. Этому приёму её шутя научил канцлер, с которым она по-прежнему оставалась в самых дружеских отношениях, он же и служил ей чаще всего тем человеком, с которым она могла быть откровенной и ничего не стесняться. Даже в большей степени, чем Мастер Пло. Он, при всех своих достоинствах, был всё же джедаем и ему было не рассказать многое из того, что Тано думала и чувствовала, ведь это часто претило Кодексу, а вот канцлеру могла запросто, тот слушал и понимал, никогда не ругался и не читал нотаций. Почти так же, как покойный отец Асоки, мысли о котором до сих пор разрывали её сердце тяжёлой болью, которая немного утихала, стоило ей поговорить с Палпатином. Тогда, увидев его внимательные, но совсем не пытливые глаза, услышав его ровный мягкий голос, Асока вспоминала отца, не того беднягу, умиравшего на её руках от побоев, а прежнего, с которым она жила в маленьком домике на окраине Мос-Эспа и на душе становилось тепло и спокойно. Вот и сейчас, вспомнив о нем, тогрута улыбнулась, ссора с Энакином ушла на второй план и выспрямившись в полный рост, девушка приготовилось выслушать бывшего учителя. Пло тем временем начал рассказывать о том, что она с одной стороны знала и так, с другой, только сейчас могла познакомиться поближе. Речь шла об анклаве джедаев, расположенном на Дантуине, там, как и на Корусанте, юные ученики постигали пути Силы. Анклав имел свой Совет и свои правила, являясь как бы правительственной организацией планеты, населяемой в основном фермерами и сельскими жителями. Планета считалась наполовину заброшенной и потому не представляла интереса для военных действий, за то для желающих отдохнуть место было самым подходящим. Вот только в последнее время о Дантуине нельзя было сказать ничего подобного, там начались вечные междоусобицы, анклав уже не справлялся с ними. Руководитель его, умудрённый опытом пожилой Магистр Роузи заподозрил, что все они являются не более, чем нарочно спровоцированными конфликтами, необходимыми, чтобы ввести планету в кризис, подорвав доверие местных жителей к Анклаву. Кому же это может быть нужно? Спросил бы неискушенный слушатель, но Асока Тано уверенно ответила бы ему, что такое выгодно сейчас только одним, вернее двоим — сепаратистам и Торговой Федерации. Для неё не было даже вопроса, зачем им понадобился Дантуин? Да затем, что там плодородные земли и большие территории, занятые одними только полями, на которых так и просят построить их заводы по производству дроидов и оружия. Анклав пришёл в отчаяние и попросил помощи у Ордена, тот откликнулся и согласился выдать им для проведения расследования троих джедаев, двоих Магистров и одного Рыцаря, не афишируя этого в массах, а представив всё так, словно семейная пара привезла для обучения свою чувствительную к Силе дочь. В качестве этой самой пары отправятся Магистры Винду и Шаак Ти, а роль их покорной и смиренной дочери, страстно желавшей сделаться джедаем, отводится Асоке. Тогрута, до этого момента не возражавшая, так как очень любила расследования, как только услышала последнее, от души возмутилась:

— Вы точно уверены, что именно я должна изображать ученицу? Товарищи Магистры, если вы помните, мне двадцать лет и у меня у самой уже есть ученик.

— Уверены, Асока — ответил тотчас же Винду, вытерев лысину платком — Ты как раз подходишь, внешне ты смотришься как одна из падаванов, да и сама ещё хорошо помнишь, каково это быть ученицей, и потом, тебе будет не лишне ещё раз повторить Кодекс!

Асока молча вздохнула и отвернулась, переведя взгляд к окну, за которым виднелась поднимавшееся солнце и следя за ним взглядом, размышляла о том, что отвертеться не получиться и придётся хотя и на время сделаться дочерью Мейса. Дело тут было даже не в неприязни Тано к нему, как к человеку, а в том, что придётся звать его отцом, хотя и ради пользы дела. Она любила и считала таковым только одного человека и никому другому это место уступать не собиралась, сложно ей будет сыграть, но она справится, не зря же считается Избранной.

— Вылет через час, попрошу быстрее собраться и непременно поесть перед вылетом. Жду на взлётной площадке — сказал Пло, когда речь была закончена. Магистры начали расходиться, в Зале остались лишь сам Мастер и Асока, не спешившая на выход, думая о своём.

— Ты волнуешься? — поинтересовался Пло, останавливаясь с ней рядом — Не ожидала, что именно тебя отправят на такую почётную миссию?

— Дело не в этом, Мастер — озвучила Тано свои сомнения, сжав руки в замок и похрустывая пальцами — Просто я никогда не была в полной семье и боюсь не смогу достоверно сыграть свою роль, ведь я даже не знаю каково это, иметь кроме отца, ещё и мать.

До недавних пор Асока не задумывалась над этим. Как уже было известно, своей матери тогрута совсем не знала и не помнила, с самого рождения и до отправки в Орден видела в своей жизни только отца и друзей с Татуина. И привыкнув жить так, не задумывалась, что возможно иначе, что семья может быть и другой, да и что это вообще за понятие такое — мать. Её воспитывал и очень любил один отец и его любви хватало девочке, чтобы не чувствовать себя обделённой из-за отсутствия одного из родителей, поэтому не слишком страдала без матери и долгое время не задумывалась вообще на эту тему. Правда уже потом, став постарше, девочка увидела семьи своих друзей и начала осторожно спрашивать у Шона, где сейчас её мама и какой она была. Но тот говорил очень мало и очень неохотно, ясно давая понять, что эта тема для него болезненна и Асока прекращала расспросы, не желая его расстраивать. Уже только здесь, в Ордене, старшие товарищи ей пояснили, что скорее всего её мать умерла при родах Асоки или просто совершила что-то такое, что сильно задело Шона, заставив вычеркнуть себя из жизни своей и дочери. Например, отказалась от неё и бросив небогатого Шона, сбежала с обеспеченным красавчиком. Асока приняла это к сведению, но в мысли об этом углубляться не стала, понимая, что они могут возбудить в её сознании неприятные чувства к этой незнакомой женщине, бывшей ей одновременно и самым близким, родным существом, способные столкнуть на Тёмную сторону. Отец не хотел бы этого. И вот теперь Асоке следовало сыграть в семью. Ужасно трудно будет это сделать.

— Не переживай, Асока — успокоил её Магистр — Это на самом деле не так уж и сложно достаточно лишь довериться Силе, она направит тебя в нужное русло, поможет представить себя ребёнком и понять, чего бы ты хотела сказать и сделать, относительно своих родных.

Она поняла, чего от неё потребуется и пообещала постараться, в конце-концов это просто игра, которая закончится по возвращению на Корусант. Но было ещё одно — она полетит без Энакина и ей придётся объяснить ему своё отсутсвие неопределённое время. А ведь они поругались, так глупо и так нелепо. Она уже раскаивалась, что налетела на него из-за этих гонок, следовало согласиться, лишь только убедившись в том, что за ним присмотрят. Но как всегда поспешила и показала себя ужасным учителем, не способным адекватно объяснить ученику, в чем он конкретно неправ. Придётся сделать это сейчас, второпях, боясь опоздать на миссию, когда его обида уже возможно пустила корни и он может просто не захотеть её слушать. Стало нестерпимо горько, ведь этот мальчик всем сердцем провязан к ней, готов почти на любые подвиги, чтобы она не пострадала или просто была довольна. Это ощущалось с детства, с первой же встречи на Шили, когда они купались на озере. А этот их полет по ночному Корусанту? А то, как он лишился руки, спасая её и вчера самостоятельно помог задержать преступника. И всё только с одной целью — чтобы она увидела, чтобы она поняла каков он на самом деле, что она зря думает о нем как о ребёнка. Талантливом, способном, но ребёнке! И сегодня лишь подтвердила его подозрения насчёт себя в её глазах. Стало ещё тяжелее. Асока, минуя столовую и свою комнату, прошла в жилище ученика, дверь которого оказалась незапертой, гонимая одним желанием — попросить у него прощение и пообещать никогда больше не допускать в его адрес подобных мыслей и высказываний. Но адресовались эти слова лишь мрачной тишине цвета бордовых наглухо задвинутых штор и пахнущей полировочным средством для металла, на ощупь такой же, как смятое покрывало на кровати, на которое Асока свалилась лицом вниз, совершенно обессиленная. Она так измучилась от своих мыслей, что не думая больше ни о чем, глухо разрыдалась, почти как в детстве, пытаясь излить хотя бы часть жгущего сердце раскаяния. Покрывало сминалось под её руками, слезы катились на него, оставляя темные пятна, и вот уже скоро Асока была уверена, что никуда сегодня не полетит, что прямо сейчас встанет и пойдёт в Совет, просить разрешение присоединится к миссии позже, а то и вовсе заменить себя кем-то другим. Мало ли в Ордене молодых Рыцарей помимо неё. Да, точно, так она и сделает, а весь сегодняшний день проведёт вместе с Энакином, пойдёт с ним куда-нибудь, да хоть на эти самые гонки, будь они трижды неладны, или прогуляются по Корусанту, а то и просто посидят в Храме и главное поговорят обо всем на свете, о том, что на душе у её ученика и что его мучает. Не зря же он сказал сегодня, что любит её, это явно что-то да значит. Асока вспомнила, что Энакин не раз ей говорил, что она похожа на его маму, которой он давно не видел и внезапно поняла всё, как ей казалось, верно. Он просто скучает по матери и видит в Асоке некого заместителя этой должности и тянется к ней, как к единственному напоминанию о доме. И вслед за этим пониманием в голове Асоки сложилось новое решение — она попросит у Совета разрешение и они с Энакином полетят на Шили, чтобы он мог увидеть маму и любимого кота, ведь в отличии от неё, у него ещё была такая возможность. Подумав так, тогрута села на кровати и вытерев слезы краем покрывала, хотела уже встать, но вдруг нащупала под ним что-то шуршащее и через секунду извлекла на поверхность смятый листок бумаги, наспех откуда-то вырванный. На нем неровным почерком Скайуокера стояло несколько слов, вчитавшись в смысл которых, Тано постепенно, хотя и стремительно сменила своё настроение и поменяла изначальный план, разбив его на осколки из которых в секунду склеила новый — грубый, острый и радикальный, щетинившийся отбитыми краями былого душевного порыва.

«Асока! Я любил тебя! Любил давно и всем сердцем! Ты для меня была всем! Самым дорогим и любимым существом! Но сегодня я понял, как ты относишься ко мне, это перевернуло всё. Знай, Асока, теперь ситуация изменилась. Асока, знай, теперь я просто ненавижу тебя и хочу, чтобы ты умерла!»

— Хочу, чтобы ты умерла — прошептала Тано одними губами. Недавней сентементальности как не бывало, напротив, стало стыдно за неё просто до боли в глазах. А она тут собиралась прощение у него просить! Дура! Вот так есть настоящая дура! Асока встала и вытерев остатки слез, решительно вышла из комнаты.

«Смерти мне, значит, желаешь, ну ну, у тебя будет возможность понять, каково это, когда твоей наставницы нет рядом!» — подумала Асока с мстительной обидой и взяв из своей комнаты всё нужное на миссии, направилась к взлётной площадке, где её уже ждали. Как всегда она пришла последней, но ничего по этому поводу сказано не было и Асока молча прошла на корабль, стараясь думать только о миссии, о том, как она будет вычислять таинственного предателя. А Энакин...Что ж, пускай побудет в одиночестве и хорошо подумает о том, что иногда следует опасаться своих желаний, ведь некоторые из них способны исполняться, причём, не в самый нужный момент, скорее напротив, когда ты уже и думать забыл о них, привыкнув жить с мыслью, что желаемое никогда не наступит. Хотя, в данную конкретную минуту он вообще не хотел ни о чем думать, юноша просто выполнял свой план, тоже совершая своеобразную месть за безотчётные чувства и низкую оценку своим стараниям. И надо сказать, весьма преуспел в этом деле, вступив в это невольное соревнование со своей наставницей и пока занимал в нем позицию лидера, о чем лишний раз сказал щеголеватый болид ярко-жёлтого цвета, одним из первых стартовавший с импровизированной трибуны возле дома культуры. Одобрительный свист судьи и восторженные крики комментатора неслись в спины участников первого в этом году заезда, стимулируя их набрать скорость и порвать друг друга на лоскуты. Получалось пока не очень, хотя, смотря о ком говорить.

====== Глава 61. Гонка Низов ======

Энакин не стал ждать, что ответит ему Асока, не потому, что боялся ответа, а потому, что заранее знал его, причём, во всех возможных вариантах. «Энакин, ты очень хороший и я, как никто, ценю твою дружбу и привязанность ко мне, но...» И вот тут начнётся: «...Над нами тяготеет Кодекс и мы не имеем права нарушать его». И полбеды ещё, если она скажет только это, ведь тогда он сможет хоть как-то принять её выбор и даже смириться с ним, ибо он очень похож на правду, даже не являясь таковой. Однако, Асока может сказать и нечто иное, ещё более сильно ударяющее по сердцу, например: «...Я не испытываю ничего в ответ, я чувствуя тебя только как друга, и большего я никак не смогу тебе дать, не сейчас, не позже, постарайся смириться с этим и ничего не ждать». Но и это, однако, не самое страшное, что может прозвучать в ответ на его, пускай такое наивное и почти детское, но столь же искреннее и чистосердечное признание, есть ещё и такой вариант, самый крайний, приберегаемый судьбой на совсем уж тяжёлое наказание:

«Энакин, я давно уже люблю другого человека, который во много раз превосходит тебя. Он старше, могущественней и влиятельнее тебя, и если уж мне не избежать удела замужней, то лучше я свяжу свою жизнь с ним, ведь тогда меня ждут такие возможности». И прокрутив в голове последний вариант, Скайуокер испытал приступ острой, жестокой злости, сменившей горькую обиду, так как вдруг, как никогда отчётливо увидел возможность и даже близость именно последнего варианта ответа Асоки в его реальной возможности существовать. Как увидел он и этого самого «другого человека», носившего звание, уж точно более высокое, чем казавшийся в сравнении с ним жалкий и уничижительно низкий титул падавана. Злость переходила в бессильную ярость, звавшую действовать, любым путём доказать, что Асока неправа, что она ошибается, считая его лишь ребёнком, мальчишкой, только, что и способным, что подражать старшим и смотреть в рот Магистрам. А он не такой! Он лучше, он выше, он сильнее! Он куда больше достоин любви Асоки, чем этот её...канцлер! Когда Энакин мысленно произнёс это слово, перед его глазами предстало широкое улыбающееся лицо Палпатина, его большие холодные голубые глаза, белые зубы, седые, чуть вившееся волосы. И злость Энакина стала просто неконтролируемой. Никогда ещё это лицо, такое всегда приветливое и располагающее к себе, не казалось ему таким противным и почти ненавистным. Его улыбка превратилась в злорадный оскал и почти наявуЭнакин услашал:

— Она будет моя! И ты ничего не сможешь сделать! Она и весь Орден, мы будем править Галактикой, как муж и жена!

— Нееет!!! — выкрикнул Скайуокер, открывая глаза, до того отчётливым оказалось видение. Посмотрев вокруг, юноша понял, что стоит посреди своей комнаты, не поняв даже, как пришёл сюда. Ярость никуда не ушла и вскоре вновь подступила к нему, но теперь уже имея совершенно другое лицо, то самое, которое он вот уже столько лет мечтал покрыть самыми нежными поцелуями, лицо той, которую он хотел прижать к себе и никогда больше не отпускать.

— Хахаха, ничтожный глупый мальчишка — послышался ему раскатистый хохот, совсем не похожий на смех Асоки, звучащий, как нежный перезвон серебристых колоколов — Ничтожный мальчишка! Тебе никогда не быть со мной рядом! Ты мелкий, никчемный червяк, не способный на серьёзные поступки! Смотри, какая я счастливая и завидуй тому, на чьё место ты так долго метил!

Асока смотрела ему прямо в упор и не мигая чеканила каждое слово и вдруг с ней рядом появился канцлер, и, как свою собственность, обнял её за плечо. А, что же она? Его милая и единственная Асока? Она откинулась назад и с совершенно довольной улыбкой потерлась щекой о плечо Палпатина и поцеловала его в шею, при этом весьма не недвусмысленно подмигнула Энакину, смеясь над его бессильной болью. Его юношеская, наивная любовь казалась жестокой насмешкой в сравнении с этим смелым и зрелым чувством, которое, помимо себя самого, могло дать Асоке и много чего другого. Богатство. Власть. Положение в обществе. Свободу от Кодекса. Ведь она Избранный, ей вполне могут позволить такой каприз, ввиде личных отношений. Ей, да, возможно позволят, но ему — никогда. Он-то не обладает приведениями по праву чуть большего, чем надо, количества медихлорианов в крови. Чуть большего, раза, где-то, в четыре. Злость получила новый объект, на этот раз её породила зависть, острая боль от непреодолимости стоявшего на пути препятствия. Такая сильная, что поддавшись ей, Энакин схватил небольшой блокнот, всегда лежавший на его тумбочке и бывшей там же ручкой решительно написал всё, что думал в этот момент. Так часто делают, когда нужно излить эмоции, но выпустить их нельзя. Такому приему его научила сама Асока, и теперь он использовал его, и перечитав написанное, ужаснулся тому, что написал и испугавшись, скомкал листок, забросив его куда-то за кровать, не заметив, что бумажный комок шлепнулся за подушку, под уголок покрывала, отчего стал невидим. Ярость пошла на спад, её заменила мрачная решимость, твёрдая, как скала.

— Она считает меня несерьёзным, что ж, я докажу ей, что это не так! Вот прямо сейчас! — произнёс Скайуокер со взрослой суровостью и не став даже переодеваться, вышел из комнаты, чтобы взять из ангара спидер и отправиться на Низы. Гонки должны были начаться буквально через полчаса. Следовало поспешить, пока не разобрали самые лучшие кары, ведь если не было своего, руководство предоставляло имевшиеся в наличии. Энакин успел как раз к этому самому разбору и едва успел вписать своё имя и номер выданного кара в голографический список участников, который вёл сам устроитель этого действа — толстый забрак в комбинезоне из цветного атласа, смотревшегося на нем так, словно он стащил одежду у клоуна. Всего участников набралось так много, что заездов решили сделать тридцать, в каждом по десять гонщиков. Следом началась жеребьёвка, вернее, перетасовка имён в датападе, при помощи специальной программы и дальнейшая произвольная сортировка участников на заезды. Энакину достался седьмой, это заставило его довольно улыбнуться, эта цифра у многих народов считалась счастливой. А пока он просто сидел на высокой трибуне, вместе с другими товарищами и смотрел, как стартует первая десятка гонщиков. Сам Энакин никогда раньше не участвовал в гонках, но не раз слышал от Асоки, как они проходят, а уж рассказ о её победе у него и вовсе был нечто вроде любимой детской сказки, которую часто просят рассказать на ночь. И поэтому хорошо представлял, что ему предстоит в скором времени, самым главным было не слететь с трассы и не врезаться в препятствия и оппонентов. И соблюдать баланс скорости. Вроде бы, ничего трудного, но только не для того, кто впервые ввязался в это и в ком не клокотали эмоции и желание доказать самому себе, что он не слабак. Тем временем на трибунах царило оживление, очередной старт встретили с громкими криками и хлопкам, полетели вслед громкие крики болельщиков. Стартовали все разом и постепенно кто-то вырывался вперёд, а кто-то, наоборот, отставал и запаздывал, теряясь в выхлопах форвардов. И вот наступил седьмой заезд. Энакину достался желтый болид, достаточно крепкий и быстрый, если правильно распорядиться его возможностями.

— На старт, внимание, марш! — заорал комментатор, стоя на крайней трибуне. Это был тощий зелёный твилек с граммофоном на шее. Он был тяжёлый и явно перевешивал и потому тот вскоре сел. За то, послушные его команде, гонщики приосанились, готовясь в секунду отжать педаль газа. Энакин попытался рассмотреть своих соперников, но успел увидеть только одного — жилистого тощего дага с недобрым лицом и косым лукавым взглядом. Он сидел, вольготно откинувшись в кресле водителя, поставив на педали длинные сильные руки, а ногами с тонкими гибкими пальцами захватил руль. Скайуокер не удивился, ведь для этой расы такое явление было нормальным. На Маластаре, родной планете дагов, были нередки частые перебои гравитации и потому чаще всего они предпочитали передвигаться на руках, а мелкую моторику выполнять ногами и похоже неплохо приспособились, во всяком случае, тот, которого Энакин сейчас видел, весьма ловко держал руль и успевал про этом бросать презрительные взгляды на соперников. Кажется, он не сомневался в том, что победит, надо будет этого не допустить. Энакин бросил на него не менее выразительный взгляд, означавший: «Не радуйся раньше времени», даг в ответ отправил ему всё такое же холодное презрение: «Ну ладно, попробуй, если смелый!» — сигналили его маленькие глазки непонятного цвета. На этом «обмен любезностями» завершил свист судьи и все десять болидов стартанули с места, вылетая на размеченную трассу, пролегавшую через весь Нижний уровень, включая в себя несколько опасных элементов, таких, как, свалка, полуразвалившийся мост и заброшенный завод. В особенности последний, ведь если о первых двух Энакин хорошо знал и до этого, то насчёт завода он осведомлён не был, не считая предупреждения Асоки. Осталось только надеяться, что всё будет не так и страшно. А ведь был ещё и даг, прекрасно знавший не только про завод, но и про другие мелочи, на которых часто просаливались новички.

====== Глава 62. Не успел ======

Энакин тронулся третьим и старался держать скорость на средней отметке. Товарищи не уступали и тоже придерживались трассы, не уступая ни сантиметра соперникам, но не все действовали столь дипломатично, например этот самый даг откровенно жульничал и не упускал подставить зазевавшихся оппонентов. Сперва он, вырвавшись вперёд, толкнул боками кара сразу двоих, да так сильно, что стукнувшись друг о друга, они разлетелись и потом вернулись обратно, получив существенное отставание, после добавил им мощным выхлопом, отчего Энакин закашлялся и ненадолго зажмурил глаза. Следовало признать, обладая гибкостью и способностью выворачивать свои суставы, даг имел некоторые преимущества над соперниками, но только не над Скайуокером, имевшим то, чего не имел даг — чувствительность к Силе. Она позволяла юноше, даже с замутнённым зрением и горевшими от вдыхаемых паров легкими, чётко различать дорогу и чувствовать каждого соперника, при этом держа нужное расстояние и удерживаясь на трассе. Но даг не унимался, помня о том, как однажды, десять лет назад, он зазевался сам и получил сильные повреждения, вылетев с трассы и ударившись о скалу, начал проявлять осторожность и завидную прыть в его стремлении навредить и тут же сбежать, не останавливаясь ни на миг. Толкнёт кого-то в бок и уже летит вперёд, только его м видели. В этот раз сильнее всех досталось Энакину, которого он невзлюбил с первой минуты. Вот только тут он наткнулся не на покорное унижение и смиренный проигрыш, а на решительный отпор и упорное уклонение. Энакин петлял по всей трассе, летя по синусоиде между остальными, отчего дагу никак не удавалось достать его, выпустит в него струю выхлопа, так тот махнёт рукой и сожмёт кулак, и облако пара, сжатое до размеров джоган-фрукта, уже летит обратно к хозяину, ударяясь ему в лицу и заставляя чихнуть. Пробовал нанести удар сверху, так сам мигом оказывался снизу, да ещё и откинутый инерцией Силы на пару метров. Ничего не получалось у бедного Себульбы, впору было даже пожалеть его, да только не стоил этот негодяй и самой унизительной жалости, до того сильно успел он насолить гонщикам. Между тем, свалка была уже близко, издалека оповещая о себе ароматом свежих и не очень отбросов. Многие поморщились и внутренне присобрались, чтобы не налететь на торчавшие отовсюду металлические штыри и остовы каких-то ящиков, бывших прежде дроидами и домашней техникой, хотя, влететь ненароком в тухлятину или мешок с отбросами тоже удовольствие не для всех, а уж запах стоял... Глаза слезились. Однако, Энакину не привыкать, он часто бывал здесь прежде, не только, когда искал материал для браслета, так и не подаренного сегодня Асоке, который и сейчас оттягивал нагрудный карман, а он даже не вспомнил про него. И исходя из этого, юноша легко ориентировался на свалке и знал в какую сторону лучше лететь, чтобы без особых потерь преодолеть это царство ароматов Республики. Некоторые другие умники уже пытались, кто во, что горазд. Одни пробовали полететь в обход, да только не могли найти, где конец и начало свалки, отчего сильно потеряли во времени и безнадёжно отстали, о победе теперь им можно было забыть. Другие пытались подняться повыше и пролететь над всеми торчавшими препятствиями, но не учли подъёмной способности кара, она, в отличие от спидеров, была у него совсем другой и управление требовало умения постоянно держать равновесие, а подниматься, удерживая баланс, было само по себе непросто, а если ещё и подняться захочешь выше, чем позволяет транспорт... Болид просто переворачивался и сделав красивое сальто, опрокидывал незадачливого гонщика в недра вонючих глубин, после чего щедро посыпал его сверху своими частями, на которые разваливался, не пережив такого кульбита.

— Фирменное блюдо от нашего шеф-повара салат пилотский — смеялся Себульба, видя очередного упавшего — Надеюсь ему повезёт и помывшись всего лишь десять раз он сможет избавиться от чудесного аромата, хотя многих не хватит и двадцати ванн.

Энакин не смеялся, а наоборот, вместе возвышениям над отбросами, он максимально снизился, ровно настолько, чтобы быть на одном уровне с препятствиями, но не царапать по ним дном. Это позволяло ему увидеть расстояние между ними и рассчитать путь таким образом, чтобы пролетать возле них, не повредив транспорт и не зацепив товарищей. И у него получилось, правда уже в конце свалки его настиг Себульба и подкравшись сзади, попробовал опрокинуть, но не тут-то было, он же не знал, что Энакин почувствовал его присутствие и изо всех сил дал по газам. Себульба не ждал такого и потому был немедленно отброшен назад, да так, что болид перевернулся ещё до того, как поднялся вверх и его владелец, вылетев из кабины, взлетел сам по себе и страшно визжа, забил в воздухе руками и ногами. Но орал он недолго, так как вскоре упал лицом вниз в отбросы и рот ему заткнул гнилой джоган, а сверху упало несколько банановых шкурок.

— Коронное блюдо любого праздника свинья с бананами, попавшая в яму своих амбиций! — посмеялся Энакин и вылетел со свалки, направляясь теперь к разрушенному мосту. Этот мост уже давно не функционировал и власти планировали в скором времени его демонтировать, но как всегда, находили себе занятия поинтересней и мост по-прежнему продолжал тихо ветшать. Впрочем, Энакин был даже рад, увидев его снова, ведь именно здесь, на этом мосту, пять лет назад, он, ещё десятилетним мальчишкой, признался Асоке в любви, а она перевела это в шутку. И вспомнив об этом, Скайуокер с досадой хлопнул ладонью по рулю, отчего болид подпрыгнул в воздухе, едва не влетев в заграждение моста. Устроитель гонок не зря пометил это место, как опасное, ведь при всей свой невзрачности этот мосто было не облететь, не пройдя его во всю длину, а ведь по обеим его сторонам торчали острые штыри забора, миновать которые можно было лишь пролетев между ними, а мост при этом был чрезвычайно узок и лететь по нему даже вдвоём было проблемой, только по одному. И как ожидалось, не все были согласны с этим, началась толчея, каждый норовил пролезть первее и втиснуться вместе с кем-то, несмотря на строгий запрет. Энакин ничего подобного не делал, зная, что если поддастся всеобщей суете, то только упустит драгоценное время и потеряет силы. Он просто дождался своей очереди и применив Силу, устроился первым, после чего в секунду перелетел мост, оставив позади ревущих от разочарования оппонентов и угрюмого Себульбу, чью голову украшали чьи-то розовые кружевные стринги, однако, никто и не думал сказать ему о приобретении им такого классного головного убора, до того все не любили этого подлого дага. Теперь оставался последний этап, ввиде заброшенного завода, вот эту громадину никто не знал и не видел, ведь находилась она в той части Нижнего уровня, куда не заглядывали ученики Храма. Да и простые республиканцы старались обходить её стороной. Завод этот прежде производил топливо и другие ядовитые химические вещества, необходимые для военных нужд, но недавно производство признали вредным и закрыли, а ещё чуть позже там произошёл взрыв каких-то технических отходов, бомжи решили заночевать там и покурив, спровоцировали возгорание, после чего территорию оцепили и запретили приближаться к ней, пока завод не будет демонтирован. Но это не относилось к устроителю гонок, умевшему обходить некоторые законы, и сейчас он имел целью заставить пройти через развалины, не задев ничего из оставшихся отходов и не разбиться среди битых пластиковых и гнутых металлических пластин в осколках стекла. Энакин поразился, увидев масштаб этой площадки и даже приблизительно не мог представить как можно тут пролететь, какое там, понятия не было и о том, где лежат эти самые опасные отходы, которые лучше не задевать и как они выглядят. Осталось положиться на интуицию и умение уклоняться. А так же на порядочность товарищей — хотелось бы добавить, но это не могло отнестись к гонке, где каждый был сам на себя и из всех средств имел только то, что он умел. Да, такой невеселый каламбур с игрой слов. Энакин постарался рассмотреть завод и вскоре нашёл лазейку, удачно проходившую между несколькими торчавшими углом пластинами, и выразил недоумение, почему другие не видят этого и идут какими-угодно путями, только не им.

— Просто не рассмотрели — сказал сам себе Скайуокер — Просто не увидели, вот и глупые, ну сейчас я их!

И издав воинственный клич, развил большую скорость, разогнался и....

— БАМ! Стук! Хлоп! — застучало по несчастному болиду, ударяясь о его корпус, это были мелкие камушки и стекляшки, выбитые наружу сбитой от порыва воздуха и касания днища кара пробкой бутылки, которая, выпустив наружу невероятно вонючую струю, толкнула и соседние, стоявшие рядом, под металической пластиной и теперь тяжёлый удушливый пар поднялся вверх, окутав болид Энакина жёлто-зелёным облаком, не успев задержать дыхание, юноша сделал небольшой вдох и в дыхательные пути ему влетел сладковатый и обволакивающий запах, от которого темнело в глазах и кружилась голова. Зажав рот и нос рукой, второй Энакин вцепился в руль и отжав ногами падали, сделал резкий рывок вперёд, кажется, израсходовав всё оставшееся у него топливо, поддав его сразу в оба двигателя. И вовремя, ведь спустя пару минут завод начал воспламеняться и остальные гонщики повысыпали оттуда как муравьи. Вдали уже слышались сирены пожарных звездолетов. Не дожидаясь развязки и менее всего, желая быть свиделями, участники гонки вернулись на трассы, Энакин был впереди, но держал скорость уже на одном только инстинкте, так плохо ему не было давно. Тошнота поднималась к горлу, парализуя дыхание, голова болела и кружилась так, что ничего вокруг было не разобрать, всё плясало и бегало, словно прячась от чего-то, в конечном итоге вновь собираясь вместе, образуя между собой вполне определенную фигуру — очертание лица, милого лица цвета карамели с белыми ромбовидными узорами и тёплыми, нежными голубыми глазами. Они смотрели на него и подбадривали, говоря, что пока он их видит, он жив, пока он может на них смотреть, он не умер. А умереть хотелось, ведь глаза уже застелил туман, а дышать стало труднее, лёгкие горели огнём и каждый вдох словно разрывал из фейерверком режущей боли.

— Асока — прохрипел Энакин — Где ты? Помоги мне!

Мысли о ней поддерживали и не давали покинуть этот мир. Руки едва держали руль и только благодаря настроенной до этого навигации болид не сходил с трассы. Энакин из последних сил цеплялся за эти глаза, похожие на его собственные, чтобы не упасть замертво на дно болида. Получилось, смог, не потерял сознание. Ни когда первым прилетел на финиш, ни когда его с почестями провели на пьедестал, вместе с родианцем и милой розовой твилечкой, занявшими второе и третье места, ни когда вручали медаль. И только лишь когда всё было кончено и победителей пригласили на банкет, Скайуокер не выдержал и не дойдя до стола пару метров, схватился за грудь и с глухим стоном повалился на землю, шепнув неизвестно кому:

— Я не успел. Прости.

После чего глаза юноши закрылись, а лицо, мучительно посинев, потеряло все краски. Душа как-будто замерла, раздумывая, уйти ли ей прямо сейчас или задержаться тут ещё ненадолго. И приняла наконец решение.

====== Глава 63. Дважды промахнулся ======

Пожар тушили целый день, пламя не хотело отпускать гибнущую конструкцию, вгрызаясь в неё голодным драконом. Только к вечеру пламя понемногу утихло само собой, но очевидцы надолго запомнят его, одному даже показалось, что он видит странные фигуры, выступающие из огня, это были двое людей, вернее, один человек в непроницаемом плаще и неизвестный гуманоид с двумя тонкими высокими рогами. Но этот товарищ имел диагноз в психиатрическом диспансере и потому слова его рассмотрению не подлежали. Однако, никто из Ордена не наблюдал за пожаром, всё внимание его адептов было приковано к одному из них, юному, чья жизнь висела на волоске. Энакину ещё днём привезли в медкорпус Храма. Он был смертельно бледен, его лоб покрывал холодный пот, а глаза совсем закатились. Устроитель гонок ни на шутку перепугался, когда победитель, стоя до этого ровно, сойдя с пьедестала, внезапно рухнул, как подкошенный, перестав подавать признаки жизни. Над ним склонились остальные два победителя.

— Мне кажется, он ещё жив — сказал родианец, оттянивая ему веки, посветив в них своим карманным фонариком.

— Он надышался ядовитого топлива — пояснила твилечка, видевшая как тот протаранил опасный выездной путь.

— Надо его поскорее доставить в больницу, иначе он может умереть — встревожено сказал родианец, не желавший становиться свидетелем чужой смерти — Неплохо бы узнать, кто он такой.

После этих слов твилечка принялась обшаривать карманы Энакина, с целью узнать, кто он такой и откуда и вздрогнула, когда пальцы наткнулись на металлический холод светового меча, прикрытого полой одежды. Но не только она заметила его.

— Я знаю кто это! Это джедай — заорал Себульба и радостно скача на руках, понёсся к месту трагедии — Я довезу его куда надо! Джедаи—мои друзья!

Он прилетел к финишу почти самым последним и поняв, что выигрыша, а значит и денег от хозяина не будет, страшно расстроился и теперь, кажется, увидел возможность отыграться. Ну хоть морально. Отвести душу за свой проигрыш. На том, кто виноват в нем и кто посмел его прилюдно унизить, Себульба такого не прощал, иначе тогда носил бы другое имя. Как жаль, что устроитель гонок был не совсем в курсе характера и привычек этого дага, считая его хотя и несколько жуликоватым, но вцелом вполне благополучным членом общества, готовым, если требуют обстоятельства, и помочь и предоставить свои услуги и ресурсы, потому и не усмотрел сейчас ничего плохого в том, чтобы Себульба отвёз Энакину к храму. Тот заверил, что всё сделает и когда Скайуокера, по-прежнему бесчувственного, погрузили на заднее сидение спидера дага, тот осторожно повёл его, чтобы не растрясти пострадавшего, но как только исчез из поля зрения честной публики, Себульба радостно потёр руки и воздев глаза к небу, довольно усмехнулся:

— Ну сейчас будут тебе безумные пляски!

И стартанул на последней скорости, то ведя спидер волной, то просто подскакивая на нем. Он умышленно вихлял при этом задней частью, чтобы Энакина хорошо потрясло и он раз и навсегда запомнил, каково это — унижать и позорить великого и ужасного Себульбу, заслуженного гонщика всех времён и народов. Потом, замедлившись, даг повернулся и стащив у Энакина его меч, начал махать им над головой и смеяться противным хохотом:

— Я джедай! Зовусь я Светик! От меня вам всем приветик! А верховному канцлеру персонально коньяк, ну если только он поцелует мой болид и лизнёт его выхлопную трубу!

Он бесился и даже не понимал уже, что делает, особенно когда нажал так и манившую его кнопку на вытянутом металлическом предмете и едва не ослеп, увидев ярко-синий клинок.

— Вот это да! Вот это игрушка! — таращил глаза даг, крутя клинок ногами, но после первого же прокрута смеяться ему резко расхотелось. С тихим гудениям неоновая синь снесла половину крыши, а походя зацепила приборную панель.

— Нет!!!! — заорал Себульба, видя, как на ней заскакали цифры и спидер пустился уже в самостоятельную пляску по Среднему уровню, даг попытался схватить руль и взять управление, но ничего не вышло, спидер уже несло, а педали просто утопали пол, не меняя скорости транспорта. Меч нечаянно повредил тормозную систему. Он так сосредоточился на желании выжить и не погибнуть так нелепо в аварии, что на время перестал думать обо всем, о гонках, победах, Энакине. Таким мелким и незначимым казалось ему теперь это всё на краю гибели. Никогда ещё не чувствовал Себульба такой жажды жизни, любой, даже самой простой и никчёмной. Его трясло, как птицу под дождем, глаза слезились, а губы двигались словно в молитве, изрекая несвязные между собой слова:

— Сила, спаси меня, милая, родная, хорошая моя. Клянусь, обещаю тебе никогда больше ничего не сделаю плохого. Буду до конца дней сидеть в лавке Уотто и копаться в его хламе. Только дай выжить, пожалуйста!

Он дрожал и ныл как обиженный ребёнок, плакал, захлёбывался, молил всех и вся, обещая взамен всё, что угодно. А спидер всё летел, нёсся в сторону моста, не слушая никакие мольбы хозяина, словно ему было всё равно и хотелось лишь как можно скорее выбросить из своей кабины надоедливую обузу. И получил такую возможность, подлетев к самому краю заграждения, через которое с удовольствием перевернулся, роняя вниз обоих, одного, оравшего благим матом и только под конец, с тихим шлепком затихшего, и второго, безучастного ко всему и кажется не дышащего. Такими их и обнаружил невысокий сутулый гражданин, скрывавший лицо в глубоком капюшоне чёрного плаща. Он прохаживался по Среднему уровню, в очередной раз наслушавшись на своей работе много нелестного, решил прогуляться и вот в очередной раз это было не зря. Падающий спидер он заметил ещё издалека, зная, кто может там быть, ибо не так давно щедро спонсировал этого самого товарища, чтобы он, как мог, поиздевался над этим джедайским мальчишкой, чтобы кое-кто, кому он дорог, сильно поволновался, боясь потерять своего близкого друга и пока тот его не подводил, но сейчас явно перестарался.

— Хорошо, хоть наказывать не придётся — сказал неизвестный сам себе — Похоже он уже вышиб свои тупые мозги, а вот мальчишку придётся доставить к медикам, его труп мне сейчас вообще ни к чему. Он мне попозже понадобится.

И ухмыльнувшись, направился под мост, где увидел остатки спидера, переломанного дага и выглядевшего совершенно неживым юношу. Правда Себульба, едва над ним склонился этот прохожий, мигом открыл плутоватые глаза и заюлил сладким голосом:

— Спасибо вам, благодетель, я век не забуду этого! Я теперь сделаю для вас, что пожелаете! Стану тихим и смиренным, буду служить вам верой и правдой!

— Да нужен ты мне, убоище — с отвращением бросил он дагу — С ним, что?

— А кто его знает? Может быть пьяный! — пробовал возразить Себульба, но впечатление это произвело не большее, чем лужица на огромного сома.

— Пьяный, значит, говоришь? — грозно навис мужчина над дагом— И насколько же? Вот настолько?

Сказав так, выбросил вперёд руку и медленно сжал кулак, заставляя Себульбу схватиться за горло и судорожно захватать открытым ртом воздух.

— Или, можно настолько? — рука сжалась покрепче, почти заставив шейные позвонки хрустнуть и дагу пришлось сознаться про ядовитое топливо и отравление.

— Отлично, дорогой — впервые за всю встречу довольно сказала мужчина — Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь ещё спасём.

— А я, я как же? — простонал даг, потирая освобождённое горло.

— Не знаю — проговорил задумчиво тип в плаще — Но про верное служение мне понравилось. Храм Ситхов как раз некому убирать.

Себульба завозмущался было, но воспоминания о силовом захвате на шее оказались сильнее и он молча влез на переднее сиденье нанятого спидера, заднее оказалось занято пострадавшим, которого сдали с рук на руки дежурным меддроидам и поспешили поскорее улететь от Храма, чтобы не привлекать внимание раньше времени. Внимание сейчас требовалось не ему, в другому, кого дроиды вкатили вовнутрь приёмного покоя медкорпуса и немедленно отвезли в реанимационную. Верховный целитель лично занялась Энакином, решив сперва выяснить, что случилось, но тот был без сознания и ничего не мог рассказать, поэтому полагаться следовало только на показания приборов и анализ крови. Показатели были на критичной отметке, а кровь содержала в себе почти все отправляющие элементы, которые знали в Республике. Они успели щедро всосаться в неё и теперь вовсю отравляли организм и то, что от него осталось. Возможно ли будет спасти хоть какой-то процент от тех, что убегали из тела, несясь по монитору, скачок, волна, прямая линия.

— Я не успел. Не успел дважды — сказал бы на это сам Энакин, если бы мог увидеть себя со стороны. Если бы мог видеть.

====== Глава 64. Тяжкие дни ======

Над состоянием Энакина боролись весь день, вечер и ночь, несколько раз порываясь сдаться и констатировав смерть, уйти по другим делам. Но организм юноши был на редкость устойчив, словно сама Великая Сила вступилась за него и не отдала смерти. Жизненные показатели стабильно отображались на мониторе, с завидным постоянством демонстрируя одни и те же цифры, увы, застывшие на одной отметке. После нескольких часов напряженной борьбы состояние Энакина стабилизировалось, но радости от этого никто не испытал, ибо стало понятно, что то бесчувствие, в котором его привезли к храму двое неизвестных было не простым обмороком, а самым настоящим тяжёлым отравлением ядовитыми парами химических отходов топлива. Если бы его привезли сразу же, как только всё случилось, последствий можно было бы избежать и всё закончилось бы просыпанием дыхательных путей и очищением крови. Но нет, Энакин оказался у медиков лишь спустя почти час после происшествия и потому химикаты уже успели не только всосаться в кровь, но и отравить почти все системы организма, вывести токсины оказалось уже почти невозможным, оставалось только попробовать нейтрализовать их внутри. Верховный целитель не отходила от Скайуокера, поминутно вливая в него всё новые комбинации лекарств, но ничего не получалось и уже к утру пришлось констатировать, что юноша впал в кому и неизвестно как скоро выйдет из неё и случиться ли вообще такое счастье. Мастер Вокара Че только к обеду следующего дня решилась сказать об истинном положении Скайуокера, поскольку его наставницы в Храме сейчас не было, узнать тяжёлую правду пришлось Магистру Кеноби, как самому близкому для Энакина из оставшихся в Ордене.

— Какие у вас прогнозы, Мастер Че? — поинтересовался Кеноби, стойко выдержав новость — И как вообще так случилось, что он попал на эти гонки? Как же давно их собираются закрыть.

— Скорее всего сбежал. Вы же его знаете — сказала Вокара, отводя взгляд. «Или знали» — добавила она мысленно, не зная к какому состоянию ближе сейчас Энакин, к жизни или смерти — А насчёт прогноза, поостерегусь давать их сейчас, всё зависит от сопротивляемости организма и способности его к восстановлению. Вы сами можете взглянуть.

Тви’лечка постучала ногтями правой руки по столу и подумав ещё недолго, решилась, рассудив, что хуже от этого точно никому не станет.

— Пройдемте со мной — со вздохом произнесла женщина и поправив медицинский берет с выемками для её лекку, поднялась из-за стола и двинулась вперёд по коридору, пока не дошла до крайней двери, возле окна, выходившего на сад рекреации. Именно там, в маленькой палате для сложных пациентов находился один-единственный, жизнь которого висела где-то между двумя мирами, такими же разными, как две стороны Силы. Впрочем, чему тут удивляться, ведь руководили этими мирами её дети, которые носили незамысловатые имена и обладали неограниченной властью. Над миром Тьмы и теней господствовал зловещий Сын — высокий и очень бледный юноша с абсолютно лысой головой и красным рисунком на лице, изображавшем неведомый символ, его глаза имели такой же цвет, грозно-красный, такой, что при взгляде в них становилось ясно, с этим товарищем шутки плохи. Он прекрасно знал какое впечатление производит на очевидцев и старательно подчеркивал это, одеваясь в мантию красно-чёрного цвета и никогда не улыбался, лишь очень редко, ради устрашения непокорных, складывал узкие белые губы в звероподобный оскал, выставляя на обозрение два ряда сверкающих белых зубов. Суть его характера и личности было самолюбование и жажда власти в порабощении тех, кто не желал признавать его величия. Именно под его начало и попадали после смерти ситхи и Падшие джедаи. Тяжёлый это гнёт и нет никакой возможности от него освободиться. Однако, не все отпрыски Великой Силы являются такими, есть и так, кто в корне не согласна с мировоззрением брата. Имя её было Дочь и властвовала она над миром Добра и Света, где нашли своё вечное пристанище души заслуженных адептов, верных своему делу. Она была совсем не похожа на брата, эта стройная, словно воздушная девушка с длинными золотистыми волосами, спускавшимся ниже спины, лишь только сверху подобраны двумя высокими узелками, похожими на ушки лесной совы. Её большие зеленые глаза светились добротой и любовью, сквозившей под тонкой нежной кожей милого лица. Голос её звучал тихо и мягко, как будто успокаивал, убеждая в том, что смерть —это не конец, а начало чего-то нового, переход жизни в иную форму, более совершенную, но недоступную для понимания тем, кто ещё никогда не видел хранителей Силы. Следуя своим убеждениям, Дочь предпочитала выглядеть в соответсвии с самой природой, одеваясь в зеленые тона и перевивая волосы цветами. Она и Сын всегда находились в противостоянии противоположных истин, но в то же время и не могли друг без друга, как Свет не может существовать без Тьмы. Однако, за тем, чтобы этот конфликт не вышел за рамки, зорко следит Отец — сухой, жилистый старик с кожей, выглядевшей как ствол старого дерева, такой же коричневой и морщинистой. Его лицо пряталось в густой белой бороде, а голову венчала корона. Он всем своим видом олицетворял баланс и равновесие, ни одно слово его детей, сказанное друг другу не проходило мимо него. И именно он сейчас властвовал над душой юного Скайуокера, застрявшей сейчас между мирами. Противостояние разогрелось с новой силой, Сын усмотрел возможность заиметь нового раба, а Дочь жаждала пока просто поговорить с Энакином, уверяя Отца в том, что ей есть, что ему сказать. Это касалось того, что было двадцать лет назад, когда она, нарушив запрет, сбежала из мира Силы и оставила свой след в его воплощении для смертных. Отец же уверял, что ему пока ещё рано и в тот и в другой из миров. Борьба грозила стать долгой и упорной, но она никак не отрезалась на восковом и бескоровном лице юноши, казавшимся ещё бледнее на фоне белоснежной подушки. Глаза Энакина были закрыты, а лицо скрывала дыхательная маска. К обеим рукам были подсоединены трубки капельниц, переносивших в его организм препараты для поддержания функционирования основных систем. Все мероприятия по спасению были проведены, оставалось лишь ждать, когда тот выйдет из комы, вернее, справится ли организм юноши с таким тяжёлым ударом.

— Вот — произнесла целительница со вздохом — Всё время вот так, иначе не вышло. Вы, вот, что, попробуйте с ним поговорить, возможно, уловив по Силовой связи какой-то сигнал, он зацепиться и начнёт приходить в сознание.

Оби-Ван подумал, что было бы лучше, если бы это сделала Асока, которая даже не подозревала сейчас, что твориться с её учеником, но раз её не было, то он попытается заменить её хотя бы тут. Кеноби подвинул к кровати невысокий стул и опустившись на него, взял в свою большую ладонь прохладную руку юноши, чтобы установить контакт и медленно, прикрыв глаза, стал проникать в его сознание по линиям Силы, по её тончайшим сосудам. Ментальных щитов не было, их нельзя установить в бесчувствии и потом спустя какое-то время Оби-Ван начал фактически читать мысли Энакина, словно открытый голокрон. Что же он там увидел. Тёплое, мягкое свечение светло-желтого цвета, окружавшее в сознании образ его наставницы, какой же важной и необходимой ему она была. Даже его родная мать имела иное свечение в Силовом поле Скайуокера. Но, что же это такое? Едва Кеноби попытался приблизиться в Силе к образу Асоки, чтобы узнать, какого её значение в жизни ученика, как явно почувствовал сильный жар, причём такой, что ему показалось, что кожа на лице стала плавиться. Такое бывало, когда пытались подобраться к чему-то запретному в душе, тому, что не хочешь показывать посторонним. И Оби-Ван это понял, как и то, почему эта информация так тщательно охранялась, понял потому, что и у него была такая же.

— Не волнуйся, Энакин — произнёс Магистр уже вслух — Я никому не выдам твою тайну. Я понимаю тебя, то, как тебе трудно приходится. Но знай, я готов помочь тебе...и ей, вам нечего будет бояться, только приди в себя, это сейчас самое главное, она ждёт тебя, ей будет тяжело, если ты её оставишь.

Кеноби продолжал говорить, сжимая руку падавана. Тот не реагировал на присутствие старшего по званию, лишь только синусоиды жизненных показателей на мониторе стали более извитыми, а лицо стало чуть менее бледным, как бывает, когда к мозгу приливала кровь. Что ж, это было хорошим признаком и Оби-Ван окончательно утвердился в своей догадке. Мальчишка влюбился в Асоку, уже давно, с самого детства и думает, что об этом никто не знает, хотя многие догадывались. Но многие ли могли ожидать примерно того же от самого Кеноби? Нет, его тайные визиты на Мандалор по-прежнему оформлялись как дипломатические миссии. Решив, что на сегодня ментальных воздействий хватит, Оби-Ван сказал коматозному ученику, что заглянет завтра и подозвав целительницу, покинул палату. И оказавшись за её пределами, надолго задумался. Инструкция предписывала обратиться к Совету и доложить о том, что он прочёл в мыслях Скацуркера, но...но тогда это значило бы доложить ему и о себе тоже, именно так было бы по совести. И опять же Но. Но как же быть в том случае, когда правила и веление сердца находят друг на друга и сталкиваясь в определенной точке не хотят уступать друг другу? Ведь если Кеноби сейчас смолчит, то совершит преступление против морали, укрыв нарушение правил. И вместе с тем, как будет выглядеть он сам, в своих глазах, отстаивая Кодекс, который сам же и нарушил, да ещё и тайно от всех. Что же тогда выбрать? Инструкцию или сердце? Правила или совести?

«Я люблю тебя всем сердцем, возвращайся скорее» — пронеслось в голове последнее его прощание с герцогиней и решение пришло само, как и ответ на эту дилемму.

— Я сам поговорю с обоими, только бы он пришёл в себя, а она выполнила задание — решил для себя Магистр и немного успокоившись, пошёл к себе. Вот только он не знал, как скоро случиться этот разговор, нет, догадывался, конечно, что не завтра, но даже не думал, что в одном случае он отложится почти на полгода, а в другом — на срок, в шесть раз превышающий этот.

====== Глава 65. Анклав и его партнеры ======

Асока, в составе своей небольшой семейной делегации, прибыла в Анклав уже к вечеру. Дантуин понравился ей с ходу, ведь поскольку эта планета была предназначена для фермеров, там преобладали поля и леса. Это выглядело очень красиво и уютно, впрочем, были и поселения из низких каменных строений, где жили сами хозяева угодий и мирные жители. А в центральном секторе, наиболее благоустроенном, располагался сам Анклав — небольшая организация, где нашли своё пристанище джедаи-отступники и просто имевшие свой взгляд на служение Силе. Многие, входившие в него, добровольно ушли от мира, а кого-то принудил к этому Орден. Сам Анклав представлял собой несколько строений из серого камня самое большое из них, округлой формы, являлось центральным, где сосредоточилась жизнь организации. Там располагался Зал Совета и рабочие комнаты. Остальные же здания, поменьше, служили жилыми помещениями для адептов, коих в Анклаве было более, чем в половину меньше, чем в Ордене. Посадочная площадка была пустой и сине-белый корабль с республиканской эмблемой оказался единственным, его уже встречал сам глава Совета и двое его заместителя. Магистр Роузи был невысоким пожилым родианцем с бледно-зеленой морщинистой кожей и очень заметным шрамом на правой щеке. На нем была светлая свободная роба, опоясанная коричневым кушаком, на котором висела чёрная рукоять светового меча. Он приветливо улыбнулся спускавшимся с трапа джедаям, а его заместители — голубая тви’лечка средних лет, немного похожая на Мастера Секуру и худой иридонский забрак, лет пятидесяти с чёрными татуировками поверх жёлтой кожи.

— Привествуем вам, коллеги — произнёс Роузи немного хриплым голосом — Большая честь для нас сотрудничать с вами.

— Приветствуем и мы вас, Магистр — произнёс за всех Винду и поклонился — Надеемся, что сможем помочь вам.

— Я просто уверен, что у вас получится — заверил коллег Роузи — Враг может быть где-угодно, но я всё же хотел бы верить, что он не скрывается среди вверенных мне людей. Не может адепт Силы быть приспешником сепаратистов. Быть не может такого.

— Поверьте, иногда враг оказывается тем, кого вы меньше всего подозреваете — высказала своё мнение Шаак Ти и внимательно посмотрела на каждого из стоящих. Совет не зря включил её в операцию, эта замкнутая и молчаливая тогрута славилась умением чувствовать людей и понимать их мотивы до того, как те были озвучены.

— Я всегда был уверен в своих людях и буду очень разочарован, узнав, что один из них решил меня предать — произнёс прочувствовано Роузи — Пройдемте в Зал. Я представлю вас остальным.

Легенда о семейной чете была уже озвучена, истинное положение вещей знали только глава и его заместители. Для всех же остальных адептов было сказано, что сегодня им привезут чувствительного к Силе подростка. Совет умышленно подобрал для этого дела столь разных адептов, чтобы каждый из них мог внедриться в свою возрастную категорию и узнать её изнутри. Таким образом Асока попадёт в общество Падаванов и юнлингов, Магистр Винду — к членам Совета, а Шаак Ти достанутся остальные Рыцари и Магистры, которых было не так и много. Тем временем всех троих провели в Зал. Изнутри главное здание Анклава было гулким и немного прохладным, что после дневной жары давало возможность свободно вздохнуть. Асока осмотрелась — обстановка была совсем не такой, как в Храме. Здесь не было цветов и узорчатой плитки, пол и стены представляли собой такой же серый камень, как и снаружи, единственным ярким пятном на них была красная ковровая дорожка и несколько картин, висевших на стенах. Они изображали как портреты самих адептов, так и сцены из боев. Но это не очень спасало положение и место казалось унылым и безрадостным. Тогрута от души пожелала сама себе поскорее найти преступника и улететь отсюда обратно на родной Корусант. Какого мнения об этом месте были её старшие коллеги Асока не знала, оба были бесстрастны и серьёзны. Зал тоже не внушил оптимизма, являясь небольшим круглым помещением с небольшим, но длинным окном с красной шторой. Там на стенах и полу ничего не было, лишь только стояли в ряд двенадцать кресел, таких же, как в Храме. Их уже заняли главенствующие Мастера. В большинстве своём это были люди, казавшиеся близнецами из-за своих белых, словно обесцвеченных, роб и землисто-серого цвета лица, лишь только трое принадлежали к другим расам, те, кто сейчас заняли свои места. Магистр Арен Сеттер, как назвала себя тви’лечка и Магистр Билли Новак, так звали забрака, устроились по обе стороны от Мастера Роузи, занявшего кресло, стоявшее в середине. При звуках имени второго заместителя, Асока невольно поморщилась, вспомнив, что как-то похоже звали и того фермера, что некогда сгубил её несчастного отца. Со дна души снова поднялись тяжёлые мысли о том ужасном дне, а события, произошедшие в доме этого самого фермера вновь отчётливо встали перед глазами. Захотелось закрыть глаза и прикрыть руками монтраллы, чтобы не видеть разлетавшихся в стороны мёртвых тел убитых ею жены и дочери негодяя, чтобы не слышать предсмертный крик его самого, когда он летел вниз с обрыва. Но никак, нельзя защититься от того, что сидит у тебя внутри, не спрячешься от того, что являешь собой ты сам. Асока крепко зажмурилась и потрясла головой, отгоняя подальше видения. Голова тут же разболелась ичтобы сосредоточиться на том, что ей говорили, пришлось прижать руками виски. Говорили пока только о том, что сегодня их Анклав пополнится ещё одной ученицей, а её родные будут находиться при ней, пока она не привыкнет. Дальше Асоку представили Совету и объяснили, что ей теперь предстоит — жить в корпусе падаванов и днём проходить обучение. Наставника ей пока не назначат, это произойдёт после испытательного срока, а пока она просто будет осматриваться и привыкать к условиям. Это приняли все и с радостью поприветвовали новых товарищей, после чего сам глава вызвался проводить их к временному месту жительства. Асоке достался домик на самой окраине этого сектора, такой же, как и другие, из серого камня, достаточно длинный, хотя и всего в один этаж, впрочем, достаточный для тех двенадцати учеников, что сейчас там находились, тогрута стала тринадцатой и самой старшей из всех, хотя внешне было не скажешь, в свои двадцать Тано по-прежнему оставалась хрупкой и не слишком высокой с задорно блестевшими голубыми глазами и при желании легко могла сойти за подростка. Как уже говорилось ранее, подозревали всех, в том числе и самых юных, и потому выискать подозреваемого среди них поручили Асоке, для этого ей следовало вести себя естественно и по максимуму сдружиться с товарищами. Это оказалось не так и трудно, ведь подростков она понимала прекрасно и знала, что они любят. Жили здесь все в одной большой комнате, длинной и довольно большой, у стен которой стояли кровати, застеленные красными покрывалами со стоявшими на них углами подушками. Тано досталась кровать в самом углу с противоположной стороны от двери. Это её порадовало, по крайней мере, не будет дуть и никто не станет толкаться, хотя спать на виду у всех было само по себе небольшим удовольствием. Асока поставила свою сумку на узкую, похожую на кушетку, кровать и огляделась. Тоже ничего обнадёживающего, совершенно простая и даже аскетичная обстановка. Кровати и тумбочки возле них, а посреди комнаты — ковровая дорожка. И всё. Никакой возможности составить представление об обитателях. Магистры, проводив её, отправились дальше и тогрута осталась одна, ждать своё новое общество на ближайшее время. Они сейчас отрабатывали навыки медитации и должны были вернуться не более, чем через полчаса. Что ж, этого времени Асоке хватит, чтобы составить предварительное впечатление. Осторожно встав с кровати, Тано стала поочерёдно подходить к тумбочкам и приоткрыв, рассматривать небогатое содержимое. Почти у всех оно было одинаковым — сменный комплект одежды, учебный голокрон и кое-что, напоминающее о принадлежности к какому-то роду. Так Асока поняла, что один из них был явно тви’леком, другой — родианцем, а ещё один походил на наутолана. И всё, более ничего.

— И как в таких условиях крысу искать? — вслух пробормотала Асока и слегка приуныв, опустилась на кровать — Что у нас сейчас по плану? Медитация? Вот и отлично, не буду отставать от друзей.

И сложив руки на коленях, Тано глубоко вздохнула, закрыла глаза и начала неспешное погружение внутрь сознания. Сначала, как и всегда, перед глазами была неровная, колышущаяся синеватая темнота, которая постепенно рассеялась, открывая взору девушки красивую поляну, покрытую синими цветами, очень уютную и приятную взгляду. Где-то в стороне паслось стадо каких-то коричневых животных, похожих на бант, а невдалеке журчал прозрачный ручей. Так мирно и хорошо, что просто не хочется ни о чем думать, а нужно, всегда, каждую секунду размышлять над личностью преступника. Но ведь сейчас его не было, поляна была чистой и пустой, но Асока явно ощущала чьё-то присутвие, кого-то, кто не спешил обнаружить себя. Тано всмотрелась более внимательно и лишь на третий взгляд смогла увидеть среди травы край белой робы, торчавший над синими цветочными головками. Кто-то сидел там, затаившись, и чего-то ждал. Или кого-то. Или кто-то уже был тут, только пока себя не обнаруживал? Конечно, вот же он, белая ткань уже другой робы виднеется за кустом напротив, раскидистые ветви не давали возможности рассмотреть внимательно, но чётко угадывали очертание кого-то невысокого и сутулого, вот его плечи, широкие и крепкие, вот голова необычной формы, не похоже, чтобы на ней был капюшон. Некто словно стоял и сложив на груди руки, смотрел на ручей, зачем? Там ничего не происходило, за то рядом с первым участником появилось какое-то оживление. Похоже на поляне появилось и третье лицо, да, верно, вот и оно. Чёрный плащ, скрывающий лицо и очертание фигуры, даже на руках были чёрные перчатки. Но вот он повернулся и капюшон на миг отодвинулся и на Асоку внезапно глянули пронзительные и яркие в своей холодности голубые глаза, молодые и очень знакомые. Тогрута жадно впилась глазами в это лицо, пытаясь припомнить, чьи это глаза. Знакомое выражение не давало покоя и вот до понимания осталась примерно секунда. Конечно, как она могла не узнать, ведь видела же эти глаза и раньше, не один раз, только сейчас выражение было другое. И тем не менее глаза были те, конечно, ведь это же...

====== Глава 66. Внедрение агента ======

— Дуку! — почти прокричала Асока, забыв, где находится — Сам Дуку! Он общается с кем-то из местных. Только вот с кем?

Она узнала эти глаза, узнала бы их из тысячи похожих, но только с одними могла бы она их спутать. С похожими на них, но в то же время смотревшими на неё с совершенно иным выражением и потому сейчас и не узнанными. Но это были его глаза, её друга и близкого человека, за которого она, не думая, отдала бы жизнь. А сейчас даже не узнала, до того поменялся его взгляд, из тёплого и внимательного сделавшись суровым, холодным и почти злым. Так может смотреть только ситх, а из них она лично знала лишь Дуку, а у него на беду были точно такие же глаза — ледяного цвета голубого льда. Асока подумала, что явно нашла след, осталось только проверить его на практике, для этого следовало прежде дождаться остальных. Этого долго ждать не пришлось, уже минут через пять комната начала наполняться громкими звуками чужих разговоров и хлопающих дверей. Но всё затихло, едва двенадцать пар глаз уставились на нечто новое в своей однообразной и изученной до тошноты комнате. И насмотревшись вдоволь, устремились к кровати около стены.

— А я знаю кто ты, ты — новенькая! — с гордостью произнесла миловидная чуть полноватая девочка, не старше тринадцати лет, её рыжие волосы были заплетены в косу, а по щекам и носу щедро рассыпались круглые веснушки. Зеленые глаза смотрели с интересом, но интерес этот был добрым и содержал в себе лишь любознательность. Асока отметила это на будущее, решил, что если ей понадобится доверенное лицо, то, скорее всего, им станет именно она, Аманда Кьюри, как назвала себя девочка. Потом и другие подошли познакомиться, но они понравились несколько меньше. Мальчики и девочки, люди и представители других расс от тринадцати до пятнадцати лет. Родианец с недобрым заносчивым лицом, тви’лек, смотрящий исподлобья. Но выводы она делать не торопилась, ведь внешность и поведение часто бывали обманчивыми. Как правило, по убеждению Магистра Пло, истинная суть скрыта глубоко внутри, и часто её демонстрируют не манеры и интересы, а поведение в критической ситуации.

«Надеюсь, такая не настанет» — подумала Асока, осматривая товарищей и отвечая на их вопросы так, как её учили. Легенда была такая: Асока — дочь семейной пары двоих бывших джедаев, её привезли сюда потому, что в Ордене она обучаться не может, так как признана трудным подростком. Сыграть такую роль было легко, не пришлось даже ничего изображать, Асока действительно являлась сама по себе примерно такой, что она впоследствии и докажет. Вот, правда, было ещё одно:

«Помни, Асока, мы там для дела, и посему первое, что ты должна — это внимательно следить за каждым шагом своих товарищей. Держись с ними заодно, стань своей, но друзей при этом не заводи, не забывай, для чего мы тут» — проинструктировала её Шаак Ти во время полёта. Асока тогда не поняла, что это значит — быть заодно и при этом не дружить? Магистр объяснила, что грань очень тонкая, но не настолько, что нельзя понять, где она заканчивается. Дружба подразумевает доверие и открытость, а здесь нужно ни на секунду не терять бдительность и не расслабляться. Она постаралась запомнить и сейчас выполнить это указание. Асока рассказала о себе лишь общие сведения, избегая говорить о душевных тайнах и ментальных ощущениях, она очень жалела, что нельзя было рассказывать об Ордене, в котором она по своей версии не бывала. Пришлось подать свои проделки, вернее, самые из них невинные, как происходящее дома, однако, ей поверили и весь вечер в комнате не смолкал звонкий смех и весёлые голоса. Новенькая надолго стала из героиней, ведь никто не умел так смешно рассказывать и не бывал в таких забавных ситуациях в прошлом. Асока видела это и позволила себе немного возликовать, кажется, начало получаться, во всяком случае своей её уже считают, осталось только одно — следить и наблюдать.

— Вот, они думали, что я уснула, но нет, мы с приятелем из дома вылезли, спидер стащили и он каааак разгонится, только фары сверкали! — рассказывала она увлечённо адаптированную версию побега из Храма, что они с Энакином устроили пять лет назад.

— И вы не испугались? — спросила её Аманда — Я бы не смогла вот так, я жуткая трусиха.

— А я бы запросто! — ответила Мэрри, стройная, но невысокая тогрута с оранжевой кожей — Всегда любила сбегать, особенно ночью, самое лучшее время, ты подожди, Асока, вот улягутся страсти и я тебе такие места покажу!

— Если только начальнику не заложишь — предупредил её родианец по имени Том — Имей ввиду, крыс у нас не любят.

— Я и сама их терпеть не могу — с готовностью сказала Асока — Мерзкие грязные животные. Вот с такими хвостами.

Асока смешно покрутила пальцем, изображая мотающийся хвостик голодной крысы. Все так и покатитились со смеху. В дверь постучались, это оказался уже виденный сегодня Асокой забрак—заместитель. Он объявил отбой и велел всем немедленно укладываться. Все заверили, что так и будет, а Асока поморщилась с досады, этот жилистый Билли не нравился ей с первой секунды. Промелькнула даже секундная мысль, а не он ли это прятался в кустах в её видении? Свет погасили и всем пришлось улечься. Асока опустилась на кровать и отвернувшись к стене, закрылась с головой тощим оделом и принялась анализировать события сегодняшнего дня. Так, она узнала членов Совета и группу учеников. Первые не особенно заинтересовали тогруту, ведь ей ясно дали понять, что эти находятся в компетенции Винду и Шаак Ти, её дело—Падаваны. Да, она не ослышалась, система обучения в Анклаве не подразумевала в себе индивидуального обучения у определённого Мастера, а только групповые занятия у всех Магистров сразу, где каждый преподавал свою дисциплину. Да, сложно придётся Асоке изображать тупую испорченную девицу, как не захотеть показать превосходство? Особенно когда это желание будет прямо распирать изнутри. Тано вздохнула и перевернулась на другой бок, тотчас же обозрев спящих соседей. Натрудившись за сегодняшний день, все двенадцать крепко спали. Так, кто же предатель? Неужели вот эта милая девочка с рыжими косичками, смешно посапывающая на спине? Или вот этот тви’лек, чьи отростки торчат из-под одеяла, куда он забрался с головой. А что если это Мэри, та самая, землячка, с которой Асоке захотелось сблизиться? Такие они все разные и всех сейчас объединяет одно — подозрение, одинаковое над каждым. Но судя по тому, какими она узнала их сегодня, чрезвычайно трудно даже просто представить себе кого-то из них в такой неприятной роли.

«Агент сепаратистов, предатель, стукач» — произносила Тано в мыслях, чтобы составить образ преступника и каждый раз выходило что-то высокое, тощее, в чёрной одежде, с узкими бегающими глазами и тонкими губами, сложёнными в змеиную ухмылку.

«Бррр» — поморщилась Асока, передернув плечами — «И правда на крысу похоже! И ни капли на кого-то из них» — добавила она мысленно, повернувшись уже на спину. Уснуть не получалось, кровать была не такая как в Храме, чересчур узкая и жёсткая, одеяло слишком тонкое, в такое и не завернуться нормально. Сна не будет долго, это уже понятно, надо просто как-то дожить до рассвета, а завтра она так устанет, вернее, постарается устать настолько, чтобы упав в кровать, мгновенно отрубиться. Но что-же делать сейчас? Лежать просто так? Это ужасно скучно и подумав ещё недолго, Асока решилась на весьма отчаянный шаг и осторожно, стараясь никого не разбудить, встала с кровати и на цыпочках пошла к двери, надеясь, что её не запирали на ночь. Нет, замка не было и девушка беспрепятственно выскользнула за пределы домика в прохладную зыбкую темноту. Вокруг домик окружал небольшой сад с низкими кустами и скульптурами, казавшимися в этой темноте какими-то мифическими существами. Асока отошла подальше от окон и встав около одной, изображавшей рогатое животное с широкой спиной и большой мордой, посмотрела в почти чёрное небо, казавшееся сейчас нереально близким с его крупными, как жемчужины морей Гли-Ансельма звёздами, окружавшими полную, бледно-серебристую луну. Она выглядела сейчас словно царица, лежавшая на ковре из этих разбросанных в продуманном беспорядке звёзд. Асока стала смотреть на них, помня, как это успокаивало её в детстве.

«Принято считать, что, умирая, каждый из нас попадает в мир Силы, глядя потом на нас с небес, превратившись в такую звезду» — вспомнила она мифологическую легенду из курса Истории древних миров — «Возможно и мой папа сейчас тоже там, прячется на одной из них и видит, как живет его милая девочка. Какой она стала теперь».

— Папа — сказала она вслух, но очень негромко — Милый мой папа. Знаешь ли ты, как плохо мне, как тяжело и тоскливо без тебя? О том, как часто мне не хватает твоей доброты, внимания, доброго взгляда, тёплых родных объятий, нет больше этого и не будет. А ты, наверное, радуешься, когда видишь меня, ведь в мире Силы не бывает тоски и печалей, вся она остаётся внизу, вместе со всей этой грязью и ненавистью, что населяет сердца живых. И моё тоже...Да, я не ошиблась. Я не такая, какой должна быть, во мне нет смиренной кротости, я постоянно стремлюсь к большему, чем удел обычного джедая и ничего не могу с этим поделать.

Голос звучал почти неслышно, но в этой ночной темноте казался почти мистическим, как и сама темнота, словно объявшая худенькую фигурку, заслоняя собой от дальнейших неизбежных проблем. Всё вокруг, и кусты, и фигуры и даже сами звёзды этим безмолвным вниманием пытались словно сказать — ничего не потеряно, ты стоишь в начале пути и ещё можешь успеть всё исправить, главное, от всей души этого захотеть и решив, довести до конца, не обращая внимание на соблазны. А где-то, невдалеке от луны, одна маленькая, но яркая звездочка начала мерцать, прислушиваясь к тихому голосу, будто подмигивая, Асока заметила её и улыбнулась. Папа услышал её, он здесь, он с ней, он всё видит и понимает. Он самый лучший из всех и никто не заменит его. Влияние этого мгновения оказалось таким сильным, что Тано забыла на миг, где находится и всем существом устремилась к звезде, чтобы отец услышал, увидел, что она поняла его знак. И от того резко вздрогнула, ощутив прикосновение к своему плечу и обернувшись, едва не вскрикнула.

====== Глава 67. Первый след ======

Асока вздрогнула от неожиданности и повернулась лицом к потревожившему её, но уже через миг расслабилась и даже улыбнулась.

— Ты чего это бродишь? Тоже не спится? — приветливо поинтересовалась Мэри, одетая в белую пижаму, такую же, какую нашла и Асока под своей подушкой.

— Есть такое — постаралась улыбнуться Тано, чтобы не потерять налаживающийся контакт — Наверное потому, что я на непривычном месте.

— Скорее всего — с готовностью кивнула Мэри, плотнее запахивая наколку поверх пижамы — Мне тоже тут было трудно, раньше, да и сейчас тоже. Поэтому и в храм определять не стали.

— Неужели так любишь комфорт? — поинтересовалась Тано, поворачиваясь к ней — Если да, то в Храме тебе и впрямь нечего делать.

— Да нет, просто тут так непривычно, дома было совсем иначе, я думала будет интересно, подвиги начну совершать, мир спасать — перечисляла младшая тогрута, загибая пальцы на руках — А на деле... — Мэри досадливо махнула второй рукой куда-то в направлении ночи — Только и знай, что слушайся старших, да делай, что говорят! Надоело уже.

Услышав эти высказывания, Асока ещё сильнее прониклась симпатией к этой девочке, увидев в ней что-то, такое близкое ей прежней. По странному совпадению и раса была такой же, вот только в отличие от неё, Мэри с рождения жила на исконной родине тогрутов — Шили.

— Знаешь, это только вначале так, за то потом... — ответила Асока, вскинув глаза на ночное небо — ты не раз ещё с благодарностью и сожалением вспомнишь настоящее время. Ведь сейчас тебе есть кого спросить и с кем посоветоваться. А потом это станет невозможным, ведь тогда этим кем-то, надежным и старшим, будешь уже сама ты.

Асока говорила осторожнее, чтобы не сказать лишнего, стараясь упоминать лишь общие сведения об Ордене, которые вполне могла почерпнуть от родителей-джедаев.

— А ко мне здесь и сейчас прислушиваются — похвасталась Мэри, косясь на их спящий домик — Наверное потому, что я первая стала ученицей. И потому, что знаю тут все места. Хочешь покажу? Я часто сбегаю ночью, вообще-то, этого нам нельзя, но если никто не видит, то вроде как можно. Пойдём?

Тано решила воспользоваться моментом и осмотреть окрестности, предчувствуя, что днём это будет сделать трудно. Мэри оказалась весьма изобретательной и смогла найти обходной путь, невидный не из одного окна. Спящий центральный сектор хранил на себе печать таинственности, которую безжалостно срывал с него солнечный день. Поля и кусты представляли собой как-будто сад некоего поместья на окраине дореспубликанских времён, даже и сами дома выглядели жилищем аристократов, которым принадлежало поместье. Асока видела такое в фильмах, которые им показывали в часы досуга в Храме. Недолго думая, Тано рассказала Мэри о своих наблюдениях, оказалось, она тоже большая любительница старых фильмов, как впрочем и мелких проказ, опытом которых с радостью делилась с новой подругой. А вот и та самая поляна, которую она видела в видении, по крайней мере, очень похожа, вот только сейчас она была пустой, никаких неизвестный в белых и чёрных плащах там не было, как впрочем и в одежде других цветов или вообще без неё. Не сумев сдержаться, Асока подошла к кустам, чтобы лично убедиться в ошибочности своего видения, которые иногда, увы, случались даже у видных Мастеров, не то, что у молодых Рыцарей. Но нашла то, что скорее опровергало мысли об ошибке. Примятая трава, следы какой-то обуви, явно большого размера. А на кусте...Что это такое? Или нет, показалось, ничего не висело на ветке, а просто луна отбросила за листья белые отблески. Да, наверное, так и есть, тем более, что и Мэри не особо чего заметила, а потянула Асоку за руку, увлекая за собой:

— Пойдём дальше, тут ничего интересного!

Весь её облик выражал нетерпение и Тано уступила, найдя, что тут и правда смотреть не на что. За то дальше нашлось на что, например, на закрытые на ночь лавки и круглосуточные кафе, где за несколько мелких монет можно выпить кофе или коктейль. А фермерские кварталы, а заброшенный сектор... не просмотреть всего за одну ночь. За одну и не пришлось, ведь с этой ночи началось самое интересное — Асока и Мэри сразу же после отбоя начали сбегать из домика и пускаться в увлекательное путешествие по Дантуину. А уж о скольком они болтали во время таких вылазок... Смеялись до колик. Особенно понравился Асоке заброшенный сектор, эти оставленные хозяевами строения и днём-то выглядели жутковато, а ночью на них и смотреть без содрогания было нельзя, а зайти...

— Асока, давай ты первая, я боюсь — пропищала Мэри тоненьким голоском.

— Нет уж, давай вместе, джедаи не испытывают страха — ответила Тано и сжав ладонь младшей товарки, вошла в скрипучую дверь какого-то одноэтажного строения, раньше бывшего жилым домом. Остатки обстановки сохранились и по сей день, хотя на них лежал толстый слой пыли. Это был небольшой шкаф с одной дверью и сломанный диван. В шкафу стояли несколько банок и сиротливо валялась пачка курева. Этикетки на банках выцвели и надписи на них были почти не различимы, за то пачка смотрелась ярко и даже блестела. Как принцесса, ошибочно заглянувшая в квартал нищих. Да и пыль, она была не везде, например, на диване почти не было, да и на полу, возле него. Но Мэри здесь не понравилось и она захотела вернуться назад, сказав, что ей страшновато. Асока в очередной раз уступила, чтобы не вызывать подозрений, неизвестно в который раз за месяц, проведённый в Анклаве. Таких вылазок было не счесть, а результат всегда одинаковый — никакого. Это для Мэри они были лишь развлекухой, а для неё возможностью найти что-то подозрительное, что указало бы на преступника, но ничего не было. Пусто было и у старших товарищей, с которыми она связывалась ежевечерне. Днём, чтобы не вызывать подозрений и у других, Асока, вместе с остальными, прилежно занималась Пилотированием, Владением Силой и Фехтованием, старательно изображая недоучку, которая быстро преобретает нужные умения. Но во время занятий и в перерывах не забывала присматриваться к товарищам и наставникам, но пока не видела ничего странного, кроме лишь того, что в отличие от Ордена, члены Совета Анклава носили на руках знаки отличия — перстни с тяжёлой печаткой, который были вправлены три янтарных камня. Но это лишь немного удивляло, не более. За всё это время Асока смогла сблизиться и с другими соседками по домику, те легко приняли её и начали считать своей, а одна из них, та самая Аманда, что первая подошла к ней знакомиться, даже показала своё богатство — коллекцию старых фото работников Анклава. На ней были и те, кто входил в Совет, Асока видела их и вживую, но фото изображали их как-то иначе, более простыми и непринуждёнными, особенно одного из них, какого-то тви’лека, которого она не видела сейчас в Совете, но значения этому особо не придала. А вот кольца были и тут, про них девушка спросила, на что немедленно получила в ответ:

— Их выдали всему Совету ещё давно, лет десять назад, они тогда одержали победу в какой-то войне, не могу точно сказать в какой, я тогда была маленькая, но всё закончилось хорошо и правитель той планеты наградил участников таким вот знаком. Он есть у каждого, кто входит в Совет.

Забавная это была идея, наградить тех, кому запрещено работать за награду, но видимо эта пришлась по душе, раз её приняли. Однако и тут ничего подозрительного нет, не было до наступившей ночи, когда Асока, закрыв глаза, попыталась заснуть. Сегодня они с Мэри никуда не пойдут, у той разболелась голова и она решила выспаться, Тано последовала её примеру. Однако, поспать не получилось, видимо, привыкнув за месяц с лишним засыпать за полночь, организм не хотел перестраиваться обратно. Несколько раз она крутанулась с боку на бок, после закрыв глаза, легла на спину и стала молча ловить образы, идущие перед закрытыми веками. Странное дело, но все они были из всех предыдущих ночей, изображая по одной сцене почти из каждой, вернее, из каждой, где было нечто странное, на что не сразу можно обратить внимание. Примятая трава за кустом. Что-то блеснувшее на листьях соседнего. Странно обгоревшая трава возле этого куста. Заброшенный дом, лишь отчасти выглядевший таковым из-за явного присутствия там неких, пускай и не официальных хозяев, стиравших пыль. Пачка сигарет, поразительно новая и свежая яркими красками в сравнении с блеклыми этикетками банок. Сигареты назывались «Рилот», их начали выпускать недавно, около полугода назад. Асока видела такие и раньше, в Храме, джедаям курить нельзя, за то многие клоны позволяли себе такое баловство и часто прямо при командирах доставали из карманов эти красно-белые пачки ужасно крепкого курева. Стоп! От неожиданной жигалки Асока резко села на кровати и открыла глаза. Если сигареты выпустили полгода назад, то они никак не могли принадлежать уехавшим хозяевам. И пыль тоже стирали не они. Значит, там кто-то бывает, регулярно. Но почему тогда эти видения пришли друг за другом? Поляна. Куст. Трава. Дом. Сигареты. Они связаны! Надо проверить!

— Ничего, Мэри — тихо шепнула Тано, уже выходя из домика, ты тут пока спи, а я как гончий пёс, пойду искать след!

Девушка начала с поляны и смело подошла к знакомому с первой ночи кусту, следы были там и сейчас, большие, неуклюжие, но явно свежие, оставленные не давно, точнее, обновлённые и времени последнему обновлению было не более часа, ведь смятая трава ещё не успела завянуть, а земля осесть и потому она по-прежнему хранила чёткий отпечаток рельефной подошвы ботинка с эмблемой Республики посередине и буквами КФ над ней. Сама не зная зачем, тогрута засняла след на датапад и принялась за осмотр самого куста. Листья смотрелись вполне обычно, только вот некоторые немного обгорели по краям, словно по ним ударили электрошоком, а под самым низом куста что-то тускло блеснуло. Тогрута протянула руку и подняла с земли очень маленький, но очень примечательный предмет, ввиде гранённого янтарного камушка, похожего на каплю. Асока сунула его в карман и двинулась дальше, к заброшенному сектору, к тому домику, что за прошедший месяц ещё сильнее опустился и стал выглядеть совсем уж безжизненно. Стекла в окнах растрескались, а крыльцо почти обвалилось, Асока рогов ещё тише, прислушиваясь к малейшему звуку оттуда, но в доме было тихо, только чуть вдалеке тревожно хлопала крыльями какая-то птица. Тогрута осторожно ступила на гнилое крыльцо, зажмурившись от скрипа досок под ногами, открыла дверь, на неё тотчас пахнуло затхлостью и табачным дымом, да, именно им, так пахнут сигареты «Рилот», столь любимые капитаном Рексом. Но вот сам куряга отсутствовал, но не очень давно, если запах ещё не выветрился через разбитые окна. И скоро виновник аромата нашёлся — на подлокотнике старого дивана валялся короткий, выкуренный почти до фильтра, окурок, он уже не дымил, но и остыть до конца тоже не успел. Асока, сама не зная зачем, подняла его к глазам и заметила на фильтре глубокую вмятину. Она попробовала зажать его между пальцами, чтобы посмотреть, как он выглядел в руке и нашла, что вмятина приходилось на место, где должен был быть в это время указательный палец, на котором носили печатку почтенные Мастера из Совета Анклава. Ну и кто же ты, дорогой предатель?

====== Глава 68. А это кто? ======

Дело осталось за малым, узнать, у кого из Совета недостаёт в печатке одного камня. Казалось бы, чего тут трудного? Пойди и посмотри, подойди к каждому отдельно и улучив момент, взгляни на правую руку. Но вот в чем штука, понять-то это легко, но вот выполнить...

— Магистр Роузи, не покажете мне свой меч, мне сказали, он у вас какой-то особенный — сказала Асока во время Владения Силой, которое преподавал глава Совета. Тот посмотрел на Тано с недоумением, словно спрашивая: «И кто это такие слухи про мой меч распускает? Загипнотизировал бы», но после подумал, что дешевле будет дать ей самой узнать правду, чем отказать и этим продолжить строиться домыслам.

— Да ничего странного, вроде, обычный. Как у всех — сказал он через минуту и сняв его с пояса правой рукой, протянул Асоке. Указательный палец при этом был сверху и все три камня-капли сверкнули, отражаясь на оконном стекле солнечными зайчиками. Что ж, значит не он. И достав в перерыве список всех членов Совета, с облегчением вычеркнула из него главу. Следом наступил черёд обоих его заместителей, но когда Магистр Сеттер во время демонстрации прокрутки на миг остановила движение руки, то Асока молча досчитала до трёх, сверяя имевшиеся камни с должным их количеством. И снова мимо. Ладно, есть ещё Билли, уж этот-то вредина явно способен на многое, уж очень он любил всех шпынять и читать нотации.

«Их бы с нашим Винду познакомить» — подумала Асока, когда на свою беду попросила его показать ей некоторые планеты на звёздной карте — «Стали бы лучшими друзьями, пока не подрались за кубок Почетного зануды!»

Объяснение, длившееся у других не более пяти минут, этот сумел затянуть на полчаса, так, что в концу Асока уже забыла о чем и зачем к нему подошла, мечтая только о том, как побыстрее смыться незаметной. За то магистральный забрак прекрасно об этом помнил и продолжал рассказывать обо всех названных планетах, не забывая ни одной детали.

— В нижней части ядра Альдераана содержится... — монотонно нудел второй заместитель, внимательно глядя на Асоку, проверяя, слушает ли.

«Ну вот, уже туда забрался» — произнесла она в мыслях, силясь зевнуть не слишком заметно — «Скоро и до паразитов местных животных доберётся!»

И точно, словно как по спецзаказу, специально для Леди Тано:

— В кишечнике местной фауны часто находят различных беспозвоночных и простейших, а так же мелкие жёлтые камни...

«Ну вот, я же говорила» — поморщилась тогрута с досады, но вдруг словно очнулась враз от тяжёлого сна и резко вскинула лицо с загоравшимися двумя сапфирами глазами — «Камни! Как я могла про них забыть!»

И позабыв заодно ещё и о необходимости шифроваться и о том, что сейчас происходит, приблизилась на шаг к Билли и резко схватила того за руку. Тот, не ожидая ничего такого, а просто спокойно говоря свою речь, дёрнулся в сторону, отчего его правая рука с внешней стороны впечаталась в плечо Асоки. Это заставило смутиться и забормотать:

— Простите, Магистр, я просто задумалась.

Она извинялась, а сама незаметно скосила глаза на плечо, где виднелась заметная вмятина от кольца. Вмятина с тремя глубокими отверстиями посередине. И этого отбросила, а жаль, такой хороший был вариант и главное, как подходил, но не переть же ради этого против воли Силы, кто она, а кто Асока. А ведь у неё ещё целых девять кандидатов...

«И у всех, как у одного, по три ярких камушка, нет бы, хоть одного не хватило» — подумала Тано уже вечером, в конце совершенно бесплодного, с точки зрения расследования, дня — «И как мне теперь тебя найти, красавец, хотя, может быть, ты и не красавец вовсе, а красавица? Ведь отрицательные герои часто бывали очень привлекательны!»

Асока перевернулась на живот и вытянулась на кровати, подняв ноги.

«Узнать не удалось ничего, за то хоть устать хорошо получилось, крепкий сон будет, не придётся по улице бродить».

В комнату кто-то зашёл, Тано лениво повернула лицо к дверям и улыбнулась, увидев Аманду. Эта девочка всегда умела поднять настроение.

— Ну как успехи? — спросила она, имея ввиду, конечно же, не расследование, о котором просто не знала, а Владение Силой, которое было последним уроком.

— Бывало и получше — вздохнула тогрута, садясь — Не получается сдвинуть предмет, не уронив кому-то на ногу. Ужас!

«Конечно, ужас» — мысленно согласилась она с самой собой — «Столько времени дуру изображать, лишь бы ещё от этого был толк!»

— У меня тоже не сразу получилось — присела с ней рядом Аманда — Скоро научишься, главное, не задевай Мистера Билли за рожки, он не любит, когда ему напоминают о том, что они есть.

— Согласна, неприятный тип — кивнула Асока и чтобы отвлечься предложила вновь посмотреть фото Магистров Совета, вдруг что-то мелькнёт и её озарит. Но пролистав несколько снимков прошлого года, ничего нового она не заметила, за то, когда речь пошла о позапрошлом...

— Так, а это кто? — ткнула Асока пальцем в очередное фото, среагировав на мелькнувшее незнакомое лицо среди уже примелькавшихся знакомых. Это был худой жилистый тви’лек зеленого цвета, с недобрым лицом, глаза которого светились тихим презрением. Он стоял рядом с Магистрами и на пальце его правой руки, лежавшей на поясе, сверкало хорошо известное кольцо. Но вот сколько в нем камней было не рассмотреть, слишком далеко от объектива стоял его владелец. Он явно состоял в Совете, но куда делся сейчас? Ответ пришёл от шустрой Аманды:

— А это Рэй Мартинос — сказала она весело — Можно сказать, наша местная легенда!

— И чем же он знаменит? Тем, что вылетел из Совета год назад? — спросила Асока, сопоставив некоторые факты.

— Оооо это была очень красивая история — нараспев произнесла Аманда и откинулась на подушку Асоки — Он в Анклаве едва не с младенчества, по всем предметам шёл одним из лучших, представляешь, даже Магистра получил сращу же, как только падаваном быть перестал и в свои нынешние двадцать восемь уже был включён в Совет. Это был великий джедай, мало находилось таких как он.

— Ну раз он такой прекрасный, как ты говоришь, то почему же его погнали? — решила Асока направить подругу к нужным воспоминаниям — Хотя, ты знаешь, иногда в глубине самого красивого, роскошного фрукта прячется коварный червяк!

— Это ты верно подметила — согласилась Аманда, накручивая на палец рыжий локон — Его выгнали из Ордена, лишив всех званий, когда по его вине погибли несколько адептов. Тогда была небольшая схватка между пиратами и нами, они решили заполучить наши земли и мы принялись их защищать, так вот, Рэй был одним из них, и в самый ответственный момент он прозевал и не отразил натиск врага, бреш в обороне осталась неприкрытой из-за чего враги хлынули через неё и убили нескольких из нас. И знаешь, что самое главное, почему он опоздал с обороной? Ой, ни за что не угадаешь, он засмотрелся на своё отражение в луже, хотел лишний раз убедиться как он красив! Каково, а?

— Да это же просто подстава, в Ордене бы такое не потерпели — Тано не скрывала праведного возмещения.

— Так и здесь не стали — невесело усмехнулась Аманда, встряхивая головой — Адепты взбунтовались и настояли на том, чтобы его изгнали. И теперь никто не знает, что с ним, говорят одно время жил в одном из фермерских посёлков, потом тронулся умом. Как тут не съехать с катушек, когда во всем винишь Совет?

— Наверное, никак, сама знаешь, месть — не путь джедая — сказала Асока, начав уже строить в голове примерный план, которому Аманда смогла сейчас чуть-чуть невольно помочь:

— А он больше и не джедай — закончила она, подняв вверх указательный палец — Да он сигареты одну за другой смолил. Джедай бы так стал?

«Нет, не стал бы» — подумала тогрута, кивая подруге — «Эти ужасно крепкие папиросы «Рилот» больше подходят клонам».

— А он с кем-то дружил здесь? — спросила она как-то отстранённо, чтобы не привлекать лишнего внимания к этой теме — Бывает же так, что с кем-то особенно сходишься, даже в Анклаве.

— Да нет, вроде — протянула с сомнением — Всегда особняком держался, а напоследок и вовсе проклял всех нас, даже малышей, их-то хоть за что?

— Прицепом, наверное, не заморачивайся — успокоила её Тано и прежде, чем сменить тему, услышала:

— Потом ещё Арен сказал, что она скоро сдохнет, ведь после его исключения, на его место в Совете назначили именно её, видать, это сильно его уязвило! Арен, кстати, сильно этим впечатлилась, а потом вообще стала меняться, замкнутая стала, тихая, почти перестала говорить с нами. Словно и не она вовсе. Раньше-то всегда приветливая была, улыбалась, внимание проявляла к нам.

Асока ничего не ответила на это, она просто решила дождаться ночи, чтобы проверить родившуюся только, что версию. Вот только теперь, помня о том, как выглядели следы предполагаемого преступника, решила выйти немного пораньше обычного и снова без Мэри. Интересно, куда приведут её эти поиски и что она найдёт первее, правду или новую беду?

====== Глава 69. Ночные приключения ======

Труднее всего было дождаться отбоя, чтобы незаметно выскочить из засыпающего домика, моля Силу о том, чтобы успеть хотя бы посмотреть на таинственного стукача. Было безумно интересно, что же он затевает теперь и зачем ему таким именно образом подрывать доверие к Анклаву. Неужели нельзя было просто натравить на него Ситхов и дело с концом, к чему эти интриги? И ещё Асока была уверена, нет, даже просто готова была поклясться кому-угодно и чем-угодно, что в этом был замешен этот странный и явно недобрый гений Рэй Мартинос. И почему Арен так резко переменилась после водворения в Совет? Что же тут общего?

— Разберусь! Пускай не сразу, но точно, и никакие Магистры мне в этом не нужны! — сказала она шепотом, выходя за пределы двора, даже не заметив, как почти одновременно с ней от домика метнулась в сторону какая-то лёгкая тень, двинувшаяся в сторону фермерского посёлка. Асока не видела её, она шла к полю. Кусты были пустыми, а следы на них не моложе вчерашнего дня и Асока едва сдержала ликование. Успела вовремя, спряталась за соседним кустом так, чтобы никто не видел и уставилось в сторону дорожки от корпусов. Отсюда неплохо просматривался чёрный выход из здания Совета, конечно подробностей того, как выглядели выходящие и о чем говорили было не рассмотреть, но за то было прекрасно видно, что выскочившая из чёрной двери Арен была одета в накинутый поверх робы чёрный плащ, явно надеясь потеряться в ночи, и судя по быстрым нервным шагам была чем-то взволнована. Асока удивилась, что могло заставить выйти на улицу второго заместителя Магистра Роузи в тот час, когда падаваны уютно сопели, и даже несколько обиделась на такую несправедливость, но прошло не больше нескольких секунд, прежде, чем недовольство сменилось жгучим интересом. Арен пошла вовсе не в сторону других строений, как можно было предположить, а пошла прямиком в сторону домика «Что ей может быть тут надо? А вдруг она лунатик?» — успела подумать Тано, прежде, чем, распластавшись на животе, надёжно скрытая густой листвой куста, превратилась в слух и недреманное око. И было от чего превратиться в статую «девушка на карачках», ведь навстречу женщине, так же беспокойно, оглядываясь на собственную тень, двигалась ещё одна фигура. Гораздо ниже ростом и совсем худая, на ней был такой же чёрный плащ, только с глубоким капюшоном, наброшенным на голову, далеко скрывая лицо. На макушке, по обе стороны, он топорщился двумя острыми буграми.

«Тогрута!» — осенило Асоку, а её внимание стало ещё более обостренным, ведь дальше началось самое интересное. Вторая подошла к первой и вместо того, чтобы почтительно поклониться и ответить на явное недоумение Магистра о своём ночном выходе, приблизилась к ней и взяв за руки, прижалась головой к её груди. От этого стало заметно, что неизвестный или неизвестная ниже Арен больше, чем на голову. Та ничуть не удивилась бесцеремонности, а обняв спутника за талию, поцеловала в прикрытую капюшоном макушку.

— Тебе не следовало приходить сюда — мягко укорила Арен, голос которой звучал куда ниже и грубее, чем днём — Нас могут увидеть.

— Не волнуйся, никто ничего не узнает, все же спят — ответила тогрута в плаще тонким высоковатым голосом.

«Значит, всё же неизвестная» — сделала вывод Асока и снова впилась глазами в странную парочку — «Что это Арен себе позволяет? Вот вам и Кодекс, запрещающий привязанности, обнимает эту тогруту, как свою родную и любимую».

— И всё равно давай не будет светиться, вдруг кто не спит, нам ведь не нужны проблемы, так? — продолжала басить Арен, при этом не перестав обнимать свою спутницу.

— Хорошо, как скажешь, солнышко, пойдёт на наше место, там я тебе всё расскажу — сказала девушка своей старшей подруге и взяв за руку, потащила в сторону поля, где забаррикадировалась Асока. Она лишь успела подумать, что только бы из всех имевшихся там кустов они выбрали не тот, где та сидела, чтобы спустя уже минуту, крепко зажмуриться и прижать ладонь к губам, чтобы не заорать или не позволить подкатившей к горлу тошноте вырваться наружу. Тогрута привела Арен на поле и затащив в соседние с Асокой кусты, повернувшись к ней спиной, но так и не сняв с плаща, вновь обхватила Магистра руками и, не снимая капюшона, подняв голову,...впилась в губы Магистра яростным и жадным поцелуем. Арен ответила ей, сжав руки вокруг талии, одна из которых спустилась ниже, иногда сжимая и шлепая по тому, что там находилось. Поцелуй длился минуты две, потом Арен не выдержала и первая отстранилась от юной любовницы.

— Подожди, милая, — сказала она очень мягко и максимально нежно — Давай сперва расскажи, как там у вас дела.

— Потом, любовь моя, не сейчас — заворковала девушка в капюшоне — Потом. Я так по тебе скучала, я очень тебя хочу.

Арен попыталась было что-то сказать, но рот ей тут же закрыли новым поцелуем, а руки любовницы начали поспешно развязывать робу Магистра, залезая под неё нетерпеливыми молодыми пальцами. Когда роба, покорная движениям ловких пальцев распахнулась, являя лунному свету кокетливый розовый бандаж с белыми ромашками, скрывавший небольшую грудь тви’лечки, юная любовница начала покрывать её поспешными поцелуями, стаскивая этот бандаж. Этого Асока уже не вынесла и зажмурив глаза, начала бороться с тошнотой, но всё равно слышала эти бесстыдные и уж точно совершенно не джедайские охи и вздохи.

«Вот это да!» — носились в её голове безумные мысли — «Кто бы мог подумать, Арен—лесбиянка! Такого в истории Ордена ещё не было!»

«Ещё и педофилка» — добавить она чуть позже, когда услышит, как мурлыкающий бас Арен в экстазе простонет:

— Оооо да, мой любимый падаван, продолжай в том же духе!

«Ну сколько же можно, они, что там, неутомимые, что ли?» — послала им мысленно Тано, припомнив давнюю сцену из детства, увиденную случайно в лавке Уотто. Стоны стихли лишь через полчаса, ещё несколько минут продолжавшись шумные выдохи и лишь когда стихли и они, Асока посчитала возможным осторожно открыть глаза. Однако, представшее им зрелище выглядело вполне пристойно, если не знать, что ему предшествовало. Магистр и названный падаван сидели на траве в медитативных позах, робы были уже запахнуты, а плащ снова надет или вообще не снят, они смотрели друг на друга и младшая начала говорить:

— Так вот, я узнала, тебе уже известно, что к нам в Анклав сунули кого-то длярасследования, троих джедаев, двое Магистров и одна девчонка-падаван. Я прилепилась к ней, чтобы узнать, кто она такая, но опасности не увидела. Простая и глуповатая, а вот со старшими пообщаться пока не удалось, но одно знаю точно, никто пока не знает про выборы старосты.

— Интересно, хотя то, что их подозрения далеки от кандидатов на должность управляющего Кхунды безусловно радует. Продолжай следить за этой девчонкой, старших возьму на себя, они тоже не в курсе. Но зачем же ты меня вызвала, мне как и прежде не ясно — Арен начала уже слегка раздражаться.

— А потому позвала, что одна из нас, Аманда, сблизилась с этой девчонкой и показала ей фото работников Анклава, там было ещё одно, того, кого звали Рэй Мартинос, тебе ведь о чем-то говорит это имя? — начала неспешно пояснять девица, пощипывая руками траву вокруг себя.

— О да, тот самый жалкий мальчишка, позволивший выдворить себя из Ордена — лицо Арен расплылось в широкой улыбке — Он скоро покажет им всем, в том числе и за то, что его место в Совете бесцеремонно украли!

— Нам бы поторопиться — напомнила ей о чем-то падаван — А то эта Тано зацепилась за личность Рэя, я сама слышала, как она Аманду расспрашивать начала.

— Ничего, милая — успокоила любовницу Магистр — Выборы администратора Кхунды уже через неделю и пока они расшевелятся, Рэй будет уже в безопасности и вовсе даже не Рэей, он официально станет тем, кем его знают в посёлке. Простой тви’лек из народа, решивший стать его слугой.

— А как же я? Меня ты не забудешь? — спросила девушка-падаван, склонив голову с мнимом смирении.

— Конечно же нет, ты навсегда останешься со мной, в горе и радости — с готовностью подтвердила Арен и одарила возлюбленную горячим поцелуем в губы — А теперь иди, тебя могут хватиться, мне же ещё надо поработать.

Девушка повиновалась и быстро встав, скрылась в темноте кустов, Асока за ней не пошла, посчитав, что гораздо интереснее будет последить за этим Магистром нетрадиционной ориентации. А посмотреть и правда было на что, едва девица ушла, как та, приняв медитативную позу, некоторое время сидела неподвижно, после чего нажала пару кнопок на своём комлинке, пытаясь с кем-то связаться, но сигнал шёл долго и на том конце не желали отвечать, подождав ещё несколько минут, Арен с раздражением отключилась и тоже встав, пошла куда-то по тропинке, после свернув к селениям. Асока, дав ей пройти вперёд, осторожно отправилась следом, примерно догадываясь, куда в итоге придёт, к тому самому заброшенному домику. Только вот не совсем верным оказался этот расчёт, о том, что помимо маленькой комнаты-кухни там есть ещё и подполье, тогрута до этого не знала. Причём вход в него был не через люк в полу, как это обычно бывало, а через маленькую дверку с другой стороны дома в нижней его части, которая закрывалась на большое металлическое кольцо. Оказывается такие замки ещё где-то были, непонятно как выживая в этот век высокого технологического прогресса. Арен открыла его Силой и начала спускаться в небольшое подземелье, в которое Асоке не удавалось заглянуть по причине отсутствия там окон и места, где спрятаться, осталось только ждать пока Магистру надоест сидеть в прохладной темноте и она вылезет на поверхность. Ждать пришлось довольно долго, почти час, Асока успела уже несколько раз обойти домик и слазить на крышу, на предмет наличия и там чего-то интересного, но кроме старинной трубы-дымохода так ничего там и не нашла, за то смогла что-то услышать. Длинная труба уходила глубоко вниз, почти до самого подполья, отчего через неё слышались некоторые звуки:

— Вот так вам, святоши! — слышалось из трубы — Я вам ещё устрою сладкую жизнь! Скоро, совсем скоро, ровно через семь дней, когда пройдут выборы администратора Кхунды!

Потом всё стихло, остался лишь невнятный скрип, завершившийся хлопком и выходом наружу самой её величества Первой лесбиянки Анклава. Она поспешно шла по дороге обратно к своему зданию. Тано, дождавшись, пока она уйдёт, подождав несколько минут для верности, снова открыла дверцу, пользуясь тем же способом — грубой Силой и спустившись по металлической тонкой лесенке в небольшое, едва ли больше охранной будки, помещение, удивлённо присвистнула:

— М да, миленькое местечко! Дарту Сидиусу оно бы пришлось по душе!

Возможно, он бы и жить тут остался, ведь обстановка была вполне под стать служителю Тьмы. Стены, выкрашенные раздражающе красной краской, возле одной из них стояла высокая металлическая чаша, крашеная в алый цвет, на поверхности которой блестели капли неправдоподобно яркой, скорее смело искусственной крови. Небольшое кресло было так же застеленно красным покрывалом, поверх которого были разбросаны искусственные цветы, а под ними, прямо на ткани, была нарисована синими чернилами неизвестная фигура тви’лечки. Впрочем, почему неизвестная? Вот же венец из зубов местного рилотского животного, вот кольцо на руке и кулон, ввиде острого зуба.

— Арен — прошептала Асока, узнав нарисованный труп в цветах — Как же она красива.

Красива и мертва, следовало бы добавить, но Асока не стала ничего добавлять от себя, а просто продолжила осматривать комнату и увиденное не вызвало оптимизма. По стенам были развешаны цветные распечатанные фото уже знакомой ей Магистра, а поверх каждого из них были нарисованы красным карандашом всякие ужасы. На одной схематично изображалось перерезанное горло с фонтаном крови, на другой—верёвка за шее и высунутый наружу толстый распухший язык, третья и вовсе стала иллюстрацией из учебника для рилотских патологоанатомов. Четвёртую Асока смотреть не стала, иначе не уснула бы вообще никогда, а не только сегодняшней ночью. Лишь уже уходя она заметила на пороге знакомый до боли предмет — красно-белую сигаретную пачку с названием планеты-производителя. А по дороге обратно заметила голографический указатель, горевший круглые сутки. Он был не самой новой модели, на Корусанте такими не пользовались уже лет десять, но здесь, на Дантуине, он до сих пор был из разряда роскоши. Яркие синие буквы на светились в едином слове: «Кхунда». Разгадка была близка, осталось лишь найти её хвост. Или два. А может и все шесть, кто знает, сколько тви’леков в ней замешано.

«Тошнит меня уже от этой расы» — подумала Асока, сворачиваясь в клубок на кровати, чтобы уже завтра отправится в посёлок. Но это уже совсем другая история.

====== Глава 70. Интересные фото ======

Утром Асока проснулась первее других и умывшись в рекордный срок, с трудом дождалась перерыва между первым и вторым занятием. Ей не терпелось поговорить с Магистрами, чтобы поделиться узнанным. Но сделать это следовало так, чтобы это не вызвало подозрений, ведь враг был рядом, оставалось только понять кто это и не дать понять ему, что он обнаружен.

— Магистр Роузи — проговорила Тано невинным голосом, подняв руку перед концом его занятия — Можно вас кое-о чем попросить.

— Да, Асока, в чем дело? — спросил родианец, не подозревая ничего плохого, ведь Орден просил его ничему не удивляться.

— Я так давно не общалась с моими родителями, можно я сегодня весь вечер проведу с ними? Ведь я так скучаю по ним — сказала она умоляюще-слезливо, прижав руки к груди и вскинув на Магистра полный отчаянной мольбы взгляд, выдержать который, как она знала, не мог почти никто.

— Хорошо, Асока, занимаешься ты отлично, ведёшь себя прекрасно, отчего бы не порадовать тебя — легко пошёл на уступку Роузи, при этом незаметно подмигнув Асоке, что означало у них: «Что-то узнала?» Тогрута в ответ едва заметно кивнула головой, отвечая: «Да, узнала, но нужно посоветоваться». Она не стала уточнять о чем именно, решив пока не открывать позорную тайну его заместительницы и своей товарки, подумав, что будет лучше самой раскрыть это дело. Роузи не подвёл и к концу дневных учебных часов Винду и Шаак Ти стояли возле корпуса. Асока, не выходя из роли, прямо на глазах товарищей и Магистра, радостно заулыбалась и бросилась к старшим наставникам, крепко обняв взрослую тогруту и проделывая то же самое с Мейсом, не удержалась и щипнув его за щеки, звучно поцеловала его в лысину:

— Милый мой папочка, как я по тебе скучала!

Тот, в обычное время непременно разоравшийся, помня об успехе дела, легко взял себя в руки и обняв свою мнимую дочь, изобразил ответный поцелуй, касаясь губами её монтралла:

— Я тоже скучал по тебе, моя девочка, я надеюсь ты училась хорошо и у меня не будет повода отшлепать тебя.

«Счёт один-один» — подумала Асока, освобождаясь из его объятий, пахнущих смазкой для мечей. И только когда они остались в недосягаемости для всех, а именно, от работников Анклава, Мейс позволил себе высказаться:

— Рыцарь Тано, можно было хоть тут не позорить меня своими манерами, вернее тем, что они отсутствуют!

Асока ничуть не смутилась и запросто хлопнув его по плечу, ответила со свойственной ей дерзостью:

— Не парься, родитель, они ничего не поняли, за то я такое сегодня узнала, что ты даже не будешь ругаться на то, что твоя милая девочка ночами, вместо того, чтобы спать, шляется неизвестно где.

— Интересно, в каком же ночном баре ты сумела преступника найти или может быть даже подружиться с ним? — поинтересовалась Шаак Ти, она не была так категорична, как Винду, однако и её коробили слова Асоки.

— В том, который называется «Левый куст от края поля», причём, место мне досталось с чудесным таким видом на анклавные сексменьшинства и грехопадения хранителей правды — заявила Асока, крутясь на одной ноге и покусывая ноготь на указательном пальце, второй рукой водила возле себя, помогая процессу донесения правды.

— А мне в этом клубе местечко есть? — спросил у неё Винду, протерев лысину рукавом робы, словно стирая с неё что-то, о чем всегда хотел забыть. Асока не стала думать о том, не её ли чисто родственный поцелуй это был, а просто начала рассказывать, из детского чувства вредной мстительности особенно останавливаясь на пикантных подробностях. Оба Магистра внимательно слушали, словно умышленно не замечая ничего того, что должно было смутить, их, казалось, интересовали только подробности дела. Особенно их интересовали выборы, о которых Асока почти ничего не смогла узнать, разве только, что то, что они проходили в Кхунде — административном посёлке фермеров Дантуина, а этот самый Рэй имеет какое-то отношение и к ним тоже. А так же заместитель главы Совета Арен Сеттер явно связана и с выборами и с Рэем, непонятно было лишь как. За то Винду, кажется, догадался или хотя бы понял, где можно эту связь найти.

— Знаешь, мне тоже кое-что известно, я успел пообщаться с местными — сказал после её рассказа Мейс и добавил уже от себя, что эти самые выборы происходят раз в пять лет. Администратор Кхунды, иначе говоря, староста назначается ответственным за работу фермеров и условия их жизни. Именно от того, как он поставил дело зависит урожайность и размер ежегодной прибыли от продажи продукции сельхозугодий, а это определяет престиж планеты и её уровень развития в глазах общегалактических властей. Не стоило удивляться тому, что к этим выборам проявили внимание сепаратисты, Анклавом занялись уже потом, чтобы если уж бить, то по всем фронтам, чтобы наверняка. На эту завидную должность обыкновенно выбирали особо отличившихся граждан Дантуина, предъявляя к ним ряд требований: возраст не моложе двадцати пяти и стаж проживания на этой планете не менее десяти лет. Чаще всего это были усердно трудившиеся фермеры и способные торговцы, но иногда кандидатами становились и работники Анклава, Совет разрешал им это. Именно так произошло и сейчас, среди пяти кандидатов был и один из местных, точнее сказать, одна. Анклав, посовещавшись, решил выставить на выборы Магистра Сеттер, решив, что именно её заслуги достойными уважения. Интересно, относился ли к ним голос в пользу изгнания Рэя Мартиноса, неизвестно, однако, ему это по душе явно не будет. Судя по всему, он надеялся сорвать эти выборы, чтобы подорвать авторитет Арен, а заодно и снести всю планету, сдав её сепаратистам, путём внедрения своего агента.

— А кто этот агент, уж не та ли любовница Арен, которую он попросил поменять ориентацию, просто так, ничего личного, чисто для пользы дела — высказала предположение Асока, не зная кого ещё тут можно заподозрить.

— Это тебе и предстоит узнать, завтра же ты проникнешь в правительственный домик посёлка и посмотришь на доверенные лица планеты, а мы пока посмотрим здесь — сказала Шаак Ти, несказанно удивив юную коллегу.

— Заодно и на кольца их гляну — пробормотала Асока, почти забыв про янтарные камни, к счастью этого никто не услышал, уж эту-то часть операции она решила оставить себе, ведь, как-никак, драгоценности всегда были женским увлечением. Даже женщины-джедая. Ей на самом деле было интересно посмотреть на кандидатов, а заодно, пока ещё осталось время, посмотреть на своих соседей по домику, ведь, как ни крути, Арен назвала свою любовницу падаваном, значит она вполне может быть одной из них. И кто же это? В ночной темноте удавалось рассмотреть очень немного, да и чёрный плащ сделал своё чёрное дело. Под ним мог скрываться вообще кто-угодно. С чего это Асока вчера решила, что это девушка и это тогрута? Неужели из-за одного только голоса и капюшона плаща, стоявшего на макушке двумя острыми буграми?

«Хахаха, потрясающая наивность, леди Тано» — подумала Асока сейчас, возвращаясь к своему домику — «Да при таком техническом развитии ничего не стоит изменить голос на нужный тебе, а уж на голову и вовсе можно надеть хоть ведро от мусора, слова никто не скажет! Наверняка она сунула под капюшон пару морковок. Или сунул. Нет, наверное, сунула, хотя, нет, возможно всё-таки, сунул, хотя...Ой всё, отложу эти мысли, не то запутаюсь. Сказали же, подозревать всех, вот этим я и буду заниматься».

И действительно, весь остаток вечера Асока посвятила внимательной слежке за товарищами, стараясь отмечать для себя все мельчайшие их детали. Это ещё сильнее усложнило задачу, ведь при взгляде на каждого, внимательном и критическом, подозрение вызывали почти все, имея на себя по меньшей мере по одной черте преступника. Например, у Аманды в тумбочке были спрятаны морковки, у родианца Поля имелся чёрный плащ, у тощей тви’лечки Лизетт на одежде виднелись травяные пятна, а Мэри так просто была тогрутой. Но ведь ни у кого же тут не было сигарет «Рилот» и кольца-печатки с тремя каплевидными янтарями. Хотя, последнее не удивляло, ведь до членов Совета, которые только и носили их, этим подросткам было ещё лет, минимум, двадцать. Подумав об этом, Асока вдруг так и подпрыгнула над тощим матрасом своей кровати, а после, забыв обо всем, подскочила к Аманде:

— Аманда! — крикнула она ей почти в ухо — Покажи мне ещё раз то старое фото! То, где Совет!

Девушка села на кровати и пару секунд недоуменно смотрела на подругу, силясь понять, кто это такой перед ней стоит и чего ему надо от бедного уставшего падавана. С трудом взгляд сфокусировался на лице тогруты и рука почти неосознанно протянула ей датапад, уже открытый на нужной вкладке, вернее, так и не закрытой с прошлого просмотра. Асока рассеянно поблагодарила её и вернувшись к себе, вперила жадный, ищущий взгляд в одиноко стоявшую особняком фигуру Рэя Мартиноса. Особенное внимание уделила его правой руке, даже выделив её изображение отдельно, растянула его пальцами в стороны, чтоб увеличить и рассмотреть каждый ноготь. А так же кольцо на пальце. Оно было на месте и это точно было оно, вот они, камни, все три, сверкают на вечернем солнце. Потом, оставив в покое руку, Тано вернула изображению прежний вид и рассмотрела всю его фигуру. Не очень высокую, худощавую, затянутую в свободную бежевую робу Магистра. Желтая кожа, два достаточно тонких отростка, идущих от головы под определенным углом. Небольшие зеленые глаза, посаженный недалеко друг от друга. Стоит, заведя одну ногу за другую, а руки сложив перед собой, словно закрываясь от всех. Правую на левую. Он засветился ещё на двух фото и на них его поза была примерно такой же. Далее шли фото, сделанные уже после его изгнания. Его место в Совете заняла Арен Сеттер. Именно она и появлялась теперь на изображениях. Асока выделила крупно её фигура и столь же пристально изучила. Не очень высокая, худая, в белой Магистрской робе. Желтая кожа, небольшие зеленые глаза, близко посаженные друг к другу. Вот только морщины вокруг них уже заметны. И кольцо, вот оно, на месте. Со всеми тремя камнями. Стоп! Кольцо! Ведь на момент, когда членам Совета выдали их в награду за помощь в войне, в составе Магистров был Рэй, Арен ввели туда позже, как только его изгнали. Значит этого кольца у неё никак не могло быть, ведь своё Рэй забрал с собой, как личное имущество. Если только ей не отдал его кто-то из товарищей. Но ведь состав Совета за год не менялся, остался таким же, как сейчас, но кольца были у всех. Они уникальные, сделанные на заказ из одной серии. Так же внимательно изучив и её кольцо, Асока пришла к выводу, что оно идентично тем, что были у остальных. Что же тогда получается? Асока пролистала немного назад, где были фото не только членов Совета, но и других заслуженных адептов. Арен, уже давно бывшая Магистром, там тоже присутствовала, на ней была та же роба, глаза смотрели столь же серьёзно и внимательно, вот только морщин на желтой коже было поменьше, да и поза совсем другая. Ноги расставлены, а руки упёрты в бока, пальцами вперёд. И кольца тоже нет, увеличение это доказало. Что же это? Асока ещё раз окинула старое изображение, словно фотографируя его глазами, и перелистнула на то, что показывало Арен нынешнюю, уже члена Совета.

«И почему её не ввели сразу, продвинув этого выскочку Рэя?» — подумала Асока, прежде, чем рассмотреть второе изображение — «Она куда больше этого достойна, да и возраст подходящий, ей явно уже есть сорок, а ему сейчас только двадцать восемь должно быть».

Так ничего и не надумав, Тано разглядела второе фото. Из него она сделала вывод, что вступив в Совет, Арен как-то неуловимо изменилась. Сменила позу, в которой чаще всего стояла, выражение глаз стало более жёстким и стала носить кольцо. Это всё в сумме не было похоже на прежнюю Арен, даже со слов Аманды, заметившей перемены в наставнице. Более жесткая, суровая даже. Это всё было мало похоже на Арен, это скорее напоминало....

«Нет, вряд ли, ну какая у них связь? Да, внешне есть общее, они оба тви’леки одного типа внешности, оба в разное время входили в Совет, верно, это так, но почему же тогда кольцо? Откуда оно у Арен? Может спросить? Нет, спугну. Хотя...» — стала размышлять Асока, которой непонятно почему так запало в душу это кольцо. И лишь когда она догадалась сжать оба изображения, старое и новое, после поставив их рядом, ей стало ясно то, что так долго от неё ускользало.

====== Глава 71. Ответственный визит ======

Пока Асока делала выводы в комнате учеников, её старший товарищ уже успел сделать свои и даже начать собственную игру. Ему тоже стало немало известно за последнее время, ибо общаясь непосредственно с членами Совета это было не так уж трудно. Например, совсем даже не только падаваны заметили перемены в Магистре Сеттер, начавшиеся почти сразу после ухода Рэя. Асока заметила верно, женщина сделалась более замкнутой, стала намного меньше разговаривать с другими и по возможности отмалчиваться, общаясь через сообщения, так же несколько изменила стиль одежды — предпочитала теперь более свободные робы и туники. Но и это было не всё, ещё поменялись даже привычки. Например, раньше Арен всегда ходила с кем-то за компанию, сейчас же чаще начала уединяться с собой, а несколько раз в день и вовсе куда-то исчезала, никому ничего не говоря, впрочем, Магистры и не обязаны были ни перед кем отчитываться. Это другие должны отчитываться перед ними, особенно перед Магистрами Совета. И плюс ко всему, в светлое время начала носить головной убор, что-то вроде большой шляпы, бросающий свет на лицо. Сама Арен объясняла это тем, что во время одной миссии, около года назад, её корабль взорвали, пострадала несильно, но на лице остались некрасивые шрамы от ожогов и стесняясь их, она старалась избегать открытого лица. Словно умышленно не говорила напрямую, что это была за миссия, отделываясь общими фразами и иносказаниями. Не упомянула Арен и про планету, где это случилось, так же отделалась краткими пояснениями, вроде «планета была настолько заполнена дроидами, что было невозможно прочесть название». Можно было бы и поверить, да только вот одно мешало — не было год назад никакой такой миссии. В это время как раз решалась судьба Рэя и решающий голос тогда был за Арен. Голоса разделились и требовался один, чтобы число стало неравным и Сеттер сделала это, сказав, что таким, как Мартинос в Ордене не место. Странные перемены в странное время, не правда ли? Вот и Мэйс подумал, что да, что-то тут начисто и едва закончив разговор с Асокой, обратился к Шаак Ти с вопросом об этом и получил неожиданный совет:

— Мэйс, мне кажется, тут надо зайти с тылов.

— Кхм...что ты имеешь ввиду? — поинтересовался Магистр, смущённый двусмысленностью этих слов коллеги.

— Да, ты понял меня правильно — невозмутимым голосом продолжила тогрута — Как мужчина, ты имеешь право на это, у тебя это лучше моего получится, ведь ты имеешь то, с помощью чего можно совершить проникновение в её таинственные глубины. Я же этого, увы, лишена.

— Шаак...что...ты... — прохрипел Винду, взявшись одной рукой за горло и с трудом восстановив дыхание — Как же я...

— Очень просто, Мэйс, ты сможешь это сделать, по праву рождения мужчиной — снова произнесла неумолимая тогрута — У тебя же большой...

— Всё, хватит, я понял — замахал руками красный, как рак, Магистр — Вопрос в том, откуда ты осведомлена о размерах моего...

— Мэйс! — не выдержав, рассмеялась Шаак Ти — Да каждый в Ордене это знает, даже тот, кто с тобой не общается. Не поверишь, вот все говорят: у Магистра Винду очень больший потенциал и огромное мужское обаяние!

— Которое он не показывает никому, даже избранным — засмеялся уже и он.

— Да, верно, Асоке такое видеть ещё рано — вставила очередную шпильку Шаак Ти — Она же ещё совсем дитя. А теперь без шуток, в общем, план такой...

Мэйс выслушал и несколько раз порывался протестующе выкрикнуть, но в итоге подумал, что почему бы и нет, надо хоть разок и ему сходить на свидание, а то совсем уже русло пересохнет...

***

Но этот самый план был назначен на завтрашний вечер, а завтрашним днём Асока направилась в администрацию Кхунды. Там как раз была вечная текучка секретарей и Тано с радостью ухватилась за эту должность, благо рабочий день там был неполный, достаточный, чтобы совместить слежку в Орден, особенно если учесть, что Арен пообещали взять на себя старшие. Администрацией оказалось невысокое каменное сооружение, на котором, на сером фоне, были нарисованы гербы Республики и Дантуина. Изнутри было прохладно и официально, так как и должно быть в штабе предвыборной кампании. По всему периметру круглого помещения стояли столы с приборными панелями и агитационными программами, разложенными на каждом из них. За этими столами во время дебатов сидели кандидаты в администраторы, обмениваясь планами и усиленно топя друг друга. Асоке объяснили, что в её обязанности будет входить подавать им в перерывах воду и записывать в протокол особенно важные высказывания важных господ. Скоро тогрута поняла, отчего здесь такая текучка, поняла в момент, когда познакомилась со всеми пятью высокопоставленными лицами. Первым был высокий и плечистый фермер, лет сорока, с густыми пшеничными усами и такой же копной рыжих волос по имени Дарен. Он выглядел добродушным и постоянно улыбался, смеясь любой шутке. От этого смеха уже через пять минут начинала раскалываться голова. Второй был из расы никто, смотревший на всех исподлобья и с заведомым превосходством, славясь привычкой приставать к молодым секретаршам, Асоке даже пришлось дать ему по рукам, правда всего лишь Силой, но синяк всё равно остался, хотя на тёмной его коже он был почти не виден. Третья была женщина человеческой расы с нервным лицом, постоянно кричавшая и ругавшаяся на коллег. Четвёртый — невысокий пожилой забрак, спокойный и тихий, почти не говоривший с товарищами. Пятой была Арен. Она выглядела взволнованной и постоянно смотрела вокруг, стараясь не пропустить не слова из речей соперников. Пальцы её правой руки нервно постукивали по столу, отчего солнечные зайчики от всех трёх камушков из её кольца плясали на стене и приторной панели. Асока отвела глаза, в них и так уже рябило, а голова гудела от голосов, и мозг просто плавился от необходимости вычленять из всего этого гвалта рациональные зерна и подробно расписать кому и какое из них принадлежит. И, чтобы не перепутать, иначе начальство надаёт по рогам, вернее, простите, монтраллам нерасторопной тогруты. Но вот оно спасение — перерыв. Однако, посидеть в тишине всё равно нельзя, надо подать воды усталым кандидатам.

«Словно сами не могут взять» — мысленно проворчала Асока, вынимая из холодильника пять пол-литровых бутылок и ставя их на поднос. После начала обносить каждый стол, параллельно наслушавшись разных пошлостей, иногда не только словесных. Ох и долго же будет болеть синяк на тощей вертлявой руке противного никто. Возле стола Арен она задержалась чуть дольше, умышленно подвигая к ней бутылку, дожидаясь пока та возьмёт стакан и когда правая рука взялась за него, Асока едва не вскрикнула. Да, камней было три, но, что это были за камни? Два красивый, идеально огранённых каплевидных янтаря, вправленных по бокам, а посередине тускло светился стеклянный страз, вставленный вместо янтаря, потерянного в поле под кустом, лежавшего сейчас в кармане Асоки. Она едва не выплеснула на стол всю воду и вернулась на место. Всё сходилось, кроме одного — как же они связаны, Рэй и Арен? В том, что связь существует, она уже не сомневалась. Остаток рабочего дня проходил в беспокойных мыслях, Асока следила за передвижениями кандидатки, но ничего особенного не заметила, только обратила внимание, что сегодня её постоянный платок на голове прижимал красивый золотой венец. Но это вообще никаким местом доказательством не являлось, так и вернулась обратно почти ни с чем, ну только если с головной болью и расшатанными нервами. Без сил опустилась она на кровать и взяла датапад, по-прежнему открытый на фото Рэя, стоявшего в стороне от всех. — Опять он. Нигде от этого не спрятаться! — с досадой на саму себя произнесла тогрута и резко опустила датапад на стол, отчего лежавший рядом тонкий браслет из желтого металла — подарок Магистра Пло на недавний юбилей, подпрыгнул над столом и опустился прямо на экран, таким образом, что стал лежать прямо поверх головы Рэя, вернее, между его лбом и отростками.

— Ну вот, ещё и экран исцарапаю, Аманда меня прибьёт — сказала Тано и с неохотой поднявшись, чтобы убрать браслет, так и замерла на полуслове. Пазл сложился. Она поняла всё.

***

Асока-то поняла, но вот Мэйс Винду ни о чем таком пока ещё даже не догадывался. И он-то уж точно прибил бы её, узнав, что на тот момент, как тот пошёл встречаться с Арен, тогрута уже знала о ней почти все детали. А пока он просто дождался конца заседания Совета и подошёл к ней, когда она осталась одна:

— Арен, можно мне с вами поговорить? — спросил Винду, умышленно понижая голос.

— О чем же? — недоуменно спросила женщина, едва взглянув на него.

— Это не для посторонних ушей — сказал Магистр, осторожно касаясь её плеча — Я давно хотел вам что-то сказать, но не могу при остальных.

Тем временем, Зал Совета уже опустел, остались только они вдвоём. Арен, казалось, начала что-то понимать.

— Вы знаете, Мэйс — сказала она тихим голосом, одновременно приближаясь к мужчине и начав уже трогать рукой край его робы — Я тоже уже давно о вас думаю. Вы очень необычный мужчина.

— Вы тоже очень милы, Арен — сказал ей Винду, машинально чуть отстранившись — И я хотел бы поговорить обо всем том, что происходит у нас где-нибудь в тихом приятном месте.

— Зачем куда-то идти? — поинтересовалась тви’лечка, кокетливо хлопая ресницами — Я чувствую, мы просто не можем ждать!

И не став больше тратить время на слова, Арен резко сократила расстояние между ней и коллегой и, не без помощи Силы, прижав Мэйса к стене, привалилась вплотную и страстно впилась в его губы дерзким настойчивым поцелуем.

«И что в этом такого?» — подумал Мейс, почувствовав горячее прикосновение губ к своим. Губ совсем не по женски настойчивых и чуть грубоватых — «И почему все падаваны так сожалеют, что нам этого нельзя?»

— Меч — прошептал он, сумев наконец отстраниться — Ваш меч придавил мне бедро.

Арен с удивлением опустила руку на пояс справа. Меча там не было...

====== Глава 72. Позорное разоблачение ======

Асока со всех ног неслась в домик Магистров, не взирая даже на поздний час. Открытие, сделанное только, что, поразило до глубины души, а ведь она ещё никому не сказала.

«Представляю, как он поразится, узнав истину? Вот только я по-прежнему не знаю, кто вторая или второй» — подумала Тано, влетая в домик, забыв постучать, до вежливости ли тут, когда такое творится и потому в любое другое время смутилась бы при виде Магистра, одетого в один лишь халат, длинною выше колена, из желтого блестящего материала, украшенного световыми мечами. Но сейчас Асока даже не заметила кривых волосатых ног Мэйса, всё её внимание было приковано к самому факту того, что он там был и был, на счастье, совершенно один.

— Магистр Винду! — заорала она с порога, забыв даже поздороваться — Мне срочно надо с вами поговорить! Я всё поняла, я всё узнала! Выслушайте меня, иначе я лопну!

— Рыцарь Тано, что за манеры? — попытался он привычно возмутиться, но та ничего не заметила, а кажется даже вообще не задумалась о том, как поступает. Девушка приблизилась к нему ещё на пару метров, почти подпрыгнув к нему и, что уж совсем верх дерзости, схватила за плечи и прижала к стене. Мэйс инстинктивно отпрянул, снова почувствовав прикосновение к своему бедру твёрдой рукоятки меча. Бедняга испуганно отпрянул и отвернул лицо. Он не знал, что сейчас это и правда был меч.

— Не волнуйтесь, Магистр, я вас прошу, только спокойствие — начала Асока, даже не подумав его отпустить — То, что я сейчас скажу, может показаться вам просто ужасным. В общем, Магистр Арен Сеттер не та, за кого выдаёт себя.

— То есть, ты думаешь, она связана с таинственным предателем из Анклава? — искренне изумился, если не сказать больше, возмутился Мэйс — Но она же такая милая, воспитанная, верна своему делу.

И отведя глаза от Асоки, Винду едва сдержал так и лезшую на губы совершенно идиотскую улыбочку наивного падавана. Тано заметила это, но в мысли ему не полезла, пожалела старика, дав ему порадоваться перед ударом.

— Арен Сеттер — мужчина! — добила она без всякой жалости. Винду опять дернулся и как ей показалось, брезгливо сморщился и уставился на девушку странным взглядом, непонятно, что выражавшим. Нечто похожее на недоумение, граничащее с возмущением, которое, по мере продолжения её рассказа о том, как она собирала доказательства и том, что узнала от Аманды и Мэри, глаза его становились всё более огромными и выраженные в них чувства несколько раз смешались, меняясь местами и под конец объединились в одно — негодование.

— Да как она посмела? Я убью её! Прямо сейчас! — выкрикнул Мэйс и спрятал руки за спину, чтобы прямо сейчас не начать ожесточённо тереть губы. Хватит уже и того, что Асока заметила его чрезмерную, чем должно быть в таком случае, злость на эту Сеттер.

— Постойте, Магистр, убить — это, конечно, классно, вот только я придумала кое-что получше — остановила его тогрута, в хитроумной голове которой начал в доли секунды складываться план.

— Только вот уже сегодня мы договорились встретиться в местной кантине и пообщаться по душам — вынужден был признаться Мэйс, не решившись, однако сказать, что это было свидание, ведь зная о том, кто такая Асока, мужчина понимал, что добровольно молчать она не согласится.

— Значит, так, во сколько вы договорились встретится и где? — мигом развила Тано бурную деятельность — А, впрочем, не важно, немедленно сообщите всем, кого найдёте, чтобы в это время они оказались в том месте, падаванов беру на себя. Им тоже интересно будет это послушать. И даже на кое-что посмотреть.

Последнюю фразу она произнесла чуть тише и с едва заметной улыбкой. Асока всегда любила показательные акты карательных операций и когда предоставлялась такая возможность, просто не могла отказать себе в таком удовольствии. Мэйс в этот раз с ней согласился, что тоже являлось странным делом, обычно бы он начал отговаривать и предлагать свои варианты. В иной ситуации Асока заподозрила бы его личную заинтересованность в этом, но ей было не до того, следовало ещё предупредить падаванов. А ему—Магистров, да, верно, но в оставшееся до встречи время...

— Убью! Придушу! Размажу! — орал Магистр, срывая с себя халат и запрыгнув в душ, включив почти кипяток. После схватил мочалку и вылив на неё почти всю бутылку жидкого мыла, начал яростно тереть себя, рискуя сорвать кожу. Особенно досталось губам, которые он натер так, что они распухли и покраснели. И в ближайшее время ему придётся купить себе новую бутылку ополаскивателя для ротовой полости, как впрочем и попросить у Совета новый комплект одежды. Этот бесславно сгинул в самодельном костре, устроенном в сковородке на кухне домика Магистров. Так велико было желание стереть малейшее воспоминание о позоре. Времени как раз хватило и к назначенному времени Магистр был полностью готов, как и его ярость. Арен ждала его возле домика за полчаса до назначенного срока, на ней была светлая свободная роба, обтягивающие чёрные брюки и золотистый венец, охватывающий лоб, поддерживая прозрачную белую вуаль. Однако, стоило им только подойти друг к другу, как неизвестно откуда, словно из-под земли, перед ними выросла Асока. Остальные до поры до времени прятались за углами домика и в ближайших кустах.

— Магистр Сеттер — начала она невинным голосом — Как хорошо, что я вас встретила, я так хочу задать вам один вопрос.

— Асока, как ты здесь оказалась? У вас же сейчас тренировка — проявила она бдительность, но раз уж падаван всё равно была здесь, решила удовлетворить её любопытство — Спрашивай, только быстрее, у меня сейчас важная встреча.

— Хорошо, вопрос будет такой — Асока подбоченилась и поставила руки на пояс — Куда отправился Рэй Мартинсон после изгнания?

Арен ничем не выказала удивления, ни один мускул не дрогнул в её удачно сохранившемся лице, она лишь недолго помолчала и сказала ровным спокойным голосом:

— Должно быть, вернулся в посёлок, я не интересовалась судьбой предателя.

— Понимаю — сочувственно вздохнула тогрута — Сложно принять такой удар судьбы, когда тебя выкидывают из Совета за одну единственную ошибку, а потом ещё вводят вместо тебя твоего врага, того, кто отдал решающий голос за твою отставку. Правда ведь? Мне бы лично не хотелось оказаться на его месте.

Арен ничего не сказала, только глаза её стали более внимательными и уже почти не скрываясь смотрели на девушку.

— Ты это к чему говоришь, Тано? — сказала она наконец — Какое отношение эта история имеет к предательству в Анклаве?

Асока была готова к такому вопросу и вскинув на неё сверкающий истиной взгляд, заговорила опять, не отпуская глаз Магистра:

— А такое, что этот самый неизвестно куда исчезнувший Рэй находится сейчас среди нас — говорила Асока твёрдо и без пауз — И не просто присутствует, а занял место одного из ваших работников, того, кого ненавидит всей душой. Едва получив позорное изгнание, этот молодой мужчина решил, что отомстит. И придумал очень изощрённый план: снова внедряться в Совет, приняв облик ненавистного врага, потом стать администратором Кхунды, победив в выборах и потом устроить там свой диктат и со спокойной совестью сдать Анклав сепаратистам, полагая, что тот, узнав о предателе, но не зная, кто он, сожрет себя сам.

— Вы уже нашли предателя? — спросила Арен, обращаясь уже к Мэйсу — Он уже орестован?

— Давайте спросим об этом у второго заместителя Совета Анклава — ответил ей Винду и кивнул куда-то в сторону, давая знак стоявшей недалеко от него Шаак Ти. Та вышла и с места в карьер заговорила:

— Да, мы его нашли, только, что, и даже нашёлся свидетель, готовый подтвердить его личность.

— И заметьте, это не Мэри, которой у Рэя была особая связь, продолжавшаяся и по сей день — добавила от себя Асока — Этот человек гораздо старше, хотя и тоже, в отличие от вас, женщина.

Арен по-прежнему ничего не выдала. Вот же выдержка у неё, ранкор бы позавидовал.

— И кто же предатель? Скажите нам — нетерпеливо вышла вперёд Аманда — Я ужасно хочу побить его!

— Это мы тебе обеспечим — с готовностью ответила Тано — Думаю, не ты одна хочешь начистить ему рожу, ведь быть нельзя только женщин и детей, его же запросто, налетайте! — сделала она широкий жест рукой, показывая на Арен.

— Но ведь это же... — слышались с разных концов площадки.

— Рэй Мартинос — прозвучало ответом сразу на все эти недосказанные вопросы и все, как по команде, обернулись на звук, да так и замерли с открытыми ртами, крутя головами из стороны в сторону. Асока тоже повернулась и тоже замерла от удивления, хотя и знала, что увидит. Там, возле угла жилого здания стояла ещё одна Магистр Сеттер, причём даже одежда была одинаковой, но через секунду они уже стали разными, благодаря выражению лица одного из них, запылавшего яростью при видя живой и здоровой бывшей коллеги.

— О чем вы говорите — продолжал по привычке недоумевать Рэй — Разве не видите, я женщина. А уж то, что вы говорите о нас с Мэри, это вообще невероятная пошлость и мерзость. В конце-концов, ей нет ещё восемнадцати.

— Вот как, мерзость, значит — послышалось за спиной Рэя — А раньше ты говорил, что это любовь.

Это Мэри, не выдержав последней фразы, выскочила вперёд и замахнулась на любовника световым мечом, тот, перестав скрываться, выхватил свой. Начиналась схватка, лидировала в которой совсем не Мэри. Туго бы ей пришлось, не вмешайся Асока, встав между ними и быстро использовав ситуацию в свою пользу.

— Вы сказали, что это женщина? — произнесла она с насмешкой, поднимая вверх один из своих мечей — А теперь скажите, видели ли вы когда-нибудь женщину без грудей?

Зелёный световой меч с глухим шипением рассек светлую ткань робы, а вместе с ней и бандаж. Те с лёгким шорохом распахнулись, вопреки ожиданиям, демонстрируя основание весьма приличных женских округлостей. Асока недоумевала ровно долю секунды и вскоре вновь улыбнулась с насмешкой:

— Ха! Большие дозы женских гормонов и не такие чудеса творят. А что вы скажете об отсутствии у неё кадыка?

Аманда уже стояла на готове и по взмаху руки, схватив Рэя за отростки, дёрнув назад, запрокинула ему голову, однако и тут всех ждало разочарование, нужного бугра не оказалось на нужном месте, на всех присутствующих спокойно и нагло взирала плоская равнина. Но и это не смутило Асоку:

— Ну и что, подобную операцию можно сделать буквально за пару дней, равно как и пластику лица, хуже дела обстоят кое с чем пониже!

Рэй попытался отпрыгнуть, но хлынувшая прямо на него толпа Магистров и падаванов помешала его это сделать и рассеченные мечом брюки упали на землю, не позволяя прикрыть собой суровую истину, доказывающую принадлежность к определённому полу.

— Как жаль, что я сразу не прикончил эту дуру! — вопил Рэй, уводимый главой Совета и ещё двумя крепкими Мастерами — Но слишком велико было удовольствие засунуть её в подвал и каждый раз заставлять смотреть на то, как я её ненавижу, вдыхая запах моих сигарет. Ведь она заняла мое место! Мое!

— Твоё место тебя уже ждёт — выплюнул красный от злости Мэйс — У самой параши!

Асока стояла рядом с ним, довольная собой, не зная, что совсем недалеко звонок по коммуникатору возвещает о том, что радоваться ей осталось недолго. Не больше нескольких часов.

====== Глава 73. Тела не нашли ======

— Разберись как следует с этой дамой — прозвучал в коммуникаторе женский высокий голос — А то уж очень многое она на себя берет!

— Конечно, что за вопрос, девочка моя, всё будет выполнено в лучшем виде — прозвучал в ответ спокойный и даже величавый мужской голос, так не соотносившийся с профессией этого довольно крупного мужчины в малиновом костюме и снежно-белой рубашке с красным галстуком. Он сидел в рабочем кабинете, устроенном у себя дома, ведь работал этот человек, а если точнее, тогрут, сам на себя.

«Ибо негоже криминальному авторитету трудиться на чужого дядю, не по понятиям это, ребята!» — любил он часто повторять при своих дружках, таких же как и сам, бывших бандитов. И действительно не работал, служил сам себе и своим, как уже сказал, понятиям, держа общак. Для этого мужчина имел все нужные атрибуты — малиновый пиджак, перстень-печатку с вытесненной на ней короной, татуировку на плече ввиде крылатого лотал-волка — знак наивысшего класса воров в законе, толстенную золотую цепь с тяжёлым круглым медальонов.

«Тысячи, нет, десятки тысяч кредитов» — говорили прохожие, глядя на это великолепие из редчайшего белого золота. Хотя, неизвестно, что они при этом имели ввиду, медальон ли или может быть его роскошный, белый с золотом навороченный звездолёт самой последней модели?

«Такую ещё даже не создали, а я уже на ней летаю» — смеялся он под бокал столетнего коньяка, доставленного с самого Альдераанаспециально для него. Да, много богатств было у него, трудно сосчитать их все, всё же имелось одно-единственное, бывшее ему дороже всего остального, то, что он берёг и защищал от всего, от чего только мог, то есть, вообще от всего. Его дочь. Его милая любимая девочка, наличие которой мужчина тщательно скрывал даже от близких друзей, так как по законам криминального мира, вор в законе не должен иметь семью и детей. Верно, его самого бы прибили за такое грубое нарушение понятий. Впрочем, он до поры, до времени и сам был не против этих самых понятий, ровно до того, как пару лет назад к нему в личный кабинет-комнату, проталкиваясь через охранных дроидов, явилась странная женщина, ткнувшая ему под нос не менее странное фото. На нем был он сам, в возрасте двадцати семи лет, уже успев отмотать три срока, обнимая за плечи лучезарно улыбавшуюся совсем юную тогруту. Времени с момента съёмки прошло настолько много, что мужчина с трудом понимал, кто это такой с ним рядом и чего хочет сейчас от него эта непонятная и бурно эмоциональная женщина, чертами лица чем-то напоминающая ту с фото. С большим трудом стало ему понятно, что та девушка, что тогда отдыхала с ним вместе на Набу, приходилась родной сестрой той, что к нему пришла. Но это был ещё не весь сюрприз, та девица тогда забеременела и теперь у него есть четырнадцатилетняя дочь по имени Мэри.

«Надо же, в честь меня назвала» — подумает он, когда бурный рассказ визитёрши завершится словами о том, что мать девочки умерла, а ей самой требуется серьёзная помощь, оказать которую мог только отец. И действительно, когда Мэрилин, так звали авторитета, понял, что тут явно необходимо вмешательство сильных. В общем, к подростковым годам у девочки обнаружилась чувствительность к Силе и та изъявила желание вступить в Орден, но посовещавшись, решили, что будет лучше отдать её в Анклав, однако, при первом же смотре, тамошние Магистры, что называется, «зарубили» её, заявив, что Мэри им не подходит и вряд ли сделает карьеру джедая, слишком уж много в ней хитрости и лукавства и слишком мало трудолюбия и усердия. Как это не странно, Мэрлин в конце-концов поверил в родство, после, конечно же, экспертизы ДНК и нескольких весьма доверительных разговоров. Потом же он поговорил в этом Анклаве с кем надо, а именно с неким Магистром Мартиносом и Мэри приняли с распростертыми объятиями. Конечно же, не бесплатно... Только вот плату это должна была отдать сама Мэри, вот только не раньше наступления совершеннолетия. Кто же знал, что девочка начнёт свою собственную игру, для которой решила не ждать заветных восемнадцати лет. Но это произошло уже после торжественного вступления в Анклав и отец ничего не знал о том, что его милая девочка давно уже является таковой лишь внешне, на самом деле давно уже став женщиной, причём именно с тем, кого заботливый папа прочил ей в мужья. Не утерпела, с кем не бывает. Но если бы только в этом заключались прегрешения милой тогруты. Проникнувшись первым глубоким чувством к такому взрослому и серьёзному парню-тви’леку, что с легкостью перешла с ним черту невозврата ввиде девственности, а потом, когда началась история с его изгнанием, первая взялась помогать ему в плане по захвату Анклава. И вот теперь всё рухнуло благодаря одной её мерзкой соотечественнице, шпионке из Ордена, обманом проникнувшей в Анклав. И теперь Мэри осталась ни с чем, Рэя надолго посадят, а её саму возможно вернут домой, ведь эта дрянь так опозорила обоих на весь Анклав. Но пока она здесь, Мэри решила отыграться и позвонила папочке с просьбой разобраться с обидчицей. Он, принимавший её обиды, как свои собственные, пообещал помочь и довольная результатом, Мэри приготовилась ждать.

***

Асока ничего не ждала, она пока просто радовалась успешному завершению операции и тому, как эффектно выступила, устроив преступнику священное аутодафе. Конечно, Винду и Шаак Ти были несколько возмущены таким способом раскрытия преступлений, но тоже не могли не признать, что Тано не сплоховала. Асока же, та и вовсе была на седьмом небе, причём, непонятно, отчего больше, от того ли, что раскрыла преступление почти сама, от того ли, что уже к вечеру вернётся в Храм. Только сейчас девушка поняла, как сильно она соскучилась по Ордену, по товарищам, по бывшему учителю и по Энакину, да, по нему тоже, хотя мысли о своём ученике до сих пор старательно отодвигала подальше, помня как нехорошо они расстались последний раз, а слова из той записки, обнаруженной под его подушкой, до сих пор стояли перед глазами.

«Я тебя ненавижу, Асока. Я хочу, чтобы ты умерла» — плясали красные неровные буквы, как языки зловещего пламени из ритуального костра. Как ядовитые змеи, вонзившие в плоть свои ужасные клыки. Как капли крови, упавшие на бумагу, расползаясь на ней такими вот неровными пятнами-струйками. Они всё прошедшее в Анклаве время старательно заслоняли мысли Асоки от чего-то ещё, что не было её обидой на ученика. Стоило подумать о нем чуть больше, попытаться представить себе, как он там поживает в Храме, думает ли о ней, простит ли, как эти ужасные кровавые буквы-змеи начинали опять плясать, словно отрезвляя и приводя в чувства. От этого ностальгия тут же проходила, оставляя вместо себя стыд и почти злость на саму себя за такой сентиментальный порыв относительно того, кто этого совсем не стоил. Он желает ей смерти, а она чуть ли не первая извиниться перед ним готова. Так ли нужно поступать? Наверное, нет, а возможно и да, Асока не знала этого, впервые попав в такую ситуацию. Но сейчас, оставшись одна, снова решила попробовать подумать об этом. Оставалось несколько часов до отлёта и Магистры послали Асоку в местную лавку, чтобы купить продукты в дорогу. Девушка взяла спидер и полетела в центральный сектор, вспомнив, что самые лучшие магазины были там. Лететь было не так и далеко, но путь лежал через довольно быструю, хотя и не широкую реку. Купаться в ней пока рановато, вплавь нельзя, запросто получишь воспаление лёгких, значит, придётся перелетать. Асока нажала на педаль, поднимая транспорт повыше, чтобы одним движением перелететь на другой берег, это было нетрудно, за то как красиво и интересно. Летишь на высоте, а под тобой приветливо шумят потоки прозрачной голубой воды, Асока даже нагнулась и посмотрела на извитые завихрения водяных слоёв, которые текли, находя друг на друга, изредка чуть колышась от небольшого ветерка. Можно было бесконечно смотреть на это такое зрелище, наблюдая за тем, как мысли невольно начинают течь параллельно этой воде. Они точно так же текли и смывали одна другую, оставляя взамен себя новые, возможно похожие на прежние, а может и совершенно другие, диктовавшие ей свои наставления и советы.

«Я должна с ним поговорить, я должна понять, что у него на душе. Мне нужно, обязательно, ведь я тоже его...» — подумала Асока, рассматривая новый водяной узор и не успела закончить до конца продиктованную им мысль, ведь её неозвученный конец совпал с непривычным и странным для этой тихой местности грохотом, от которого спидер основательно тряхнуло, а по всему телу прошлась волна тревожного жара, уже успевшего больно прижечь кожу, сквозь загоревшуюся тунику. Спидер ещё раз вздрогнул и языки пламени, только теперь уже не воображаемые, а самые настоящие, опять коснулись одежды. Что же это такое? Асока перед отлетом лично проверила спидер и никаких неисправностей не было. Но видно внезапно появились, ведь как же тогда обьяснить прогремевший через секунду ужасный взрыв, разнесший металлическую кабину спидера в горящие обломки, с громким шипением упавшие в холодные воды реки.

***

Асока не вернулась в назначенный час, не было её и к вечеру. Винду и Шаак Ти начали серьёзно переживать, а спустя ещё час направились по следу, ощутив через Силу, что что-то тут явно не так. Да, Тано иной раз была безрассудной, могла поступать по-своему, не слушаясь указаний старших, однако, при всём этом являлась серьёзным и ответственным работником, никогда не пренебрегавшим своими обязанностями. Если она что-то обещала, то непременно делала это, доводя до конца. Но сейчас попытки связаться с девушкой успеха не принесли, коммуникатор Тано хранил упорное молчание. Вспомнив, что Асока сказала перед вылетом, джедаи отправились в центральный сектор, частью в ту самую лавку, спросить, вдруг кто-то обратил внимание на необычную покупательницу, частью остались прочесывать каждый сантиметр пути. Но выводы были не утешительными, ни в одной лавке центрального сектора такая покупательница не появлялась, больше того, там вообще сегодня не было тогрут, а дорога до них так же не выглядела подозрительной, лишь на берегу реки валялся какой-то металлический обломок, но мало ли от чего он мог быть. Но несколько раз обойдя местность, Винду заметил в воде у берега другой обломок, похожий на первый, потом и третий, качавшийся на поверхности, потому, что он был не металлическим и имел не белый, а красный цвет. Магистр притянул его к себе Силой и едва не выронил, узнав в нем пояс от одежды Асоки. А тот другой обломок на поверку оказался частью обруча с её головы. Сопоставив вместе эти наблюдения, Мэйс срочно созвал остальных, велев начать прочесывать реку и берега. Это продолжалось до самого утра, но увенчалось лишь ещё несколькими обломками спидера и клочками красной одежды. Судя по фрагментам мотора, спидер взорвался от его неисправности прямо над рекой, куда и упал, таща за собой на дно и водителя. Саму же Асоку не нашли, не живую, не мертвую, но рассудив, что выжить в таком случае невозможно, вынужденно признали юную коллегу погибшей и прямо там, возле реки, отдали ей последние почести. И по прилёту в храм, преподнесли Совету эту трагическую новость, заставив содрогнуться сердца практически каждого адепта. Да, многие из них не любили Асоку за весьма своеобразный взгляд на правила Ордена, кто-то откровенно завидовал её успехам и раннему званию Рыцаря, однако, не было никого, кто был бы к ней равнодушен и потому горе в один миг стало общим. Не касалось оно лишь одного, кто сейчас всё равно ничем бы не смог помочь своей наставнице, за то она, кажется, ему смогла, уже после смерти, о чем засвидетельствует тонкий и высокий писк медицинской аппаратуры, прозвучавший в минуту, когда спидер Асоки коснулся дна.

====== Глава 74. Не могу в это поверить! ======

Весь месяц отсутствия в Храме троих джедаев, Энакин провёл в медкорпусе, несмотря на старания медиков, попытки вывести его из комы успехом не увенчались. Мастер Че просто измучилась, дни и ночи проводя возле кровати юного Скайуокера, который, однако, оставался совершенно безучастен к производимым над ним манипуляциям. Он просто лежал, подключённый к аппаратуре, поддерживающей жизнь в его теле, отчаянно не желавшем самостоятельно зацепиться за неё. Хотя, нет, тело-то, может быть и не против снова подняться и размяв затёкшие от долгого лежания мышцы, отправиться назад в храм, где его ждут задания и тренировки, но вот душа явно противилась возвращению на этот свет, продолжая существовать между мирами. За всё время, проведённое без чувств, юноша успел побывать во всех трёх истинах, постигаемых хранителями Силы, бывшими одной странной семьёй и от каждого он узнал что-то своё. Так Сын поведал ему, что путь Тьмы — это самый простой и доступный путь к достижению величия славы, способности возвыситься над всеми, кто прежде презирал тебя, сделать так, чтобы теперь они боялись и уважали, падая ниц при виде тебя. Что только так возможно стать по-настоящему великим и сильным. Душа подростка, такая хрупкая и наивно-доверчивая, слушала его, затаив дыхание, начав уже, вроде бы, убеждаться в правдивости этих доводов. Но недолго слышалась эта песнь голоса Тьмы, прерывал её голос совсем иной, тихий, звеневший колокольчиком. Это Дочь, не в силах больше слушать как брат смущает невинную душу, вмешалась, чтобы внести в то, что он сказал суровую ясность. Что верно сказано, Тьма более привлекательна и доступна для понимания, но потом она сполна возьмёт у своего адепта за все предоставленные блага. Высокая будет эта плата, не каждый способен внести её в один миг, в полной мере. Чаще бывает наоборот и адепту приходится очень долго, почти до конца жизни вносить бесконечные проценты ввиде частей своей души, а когда же последний из них будет оплачен, душа уже покинет тело, едва успев на пороге мира Силы понять, что Тьма провела её, забрав себе на веки и мучаться ей теперь всегда в обществе душ Ситхов. Светлая же сторона, хотя является более сложной и путь к её постижению извилист и тернист, награда тому, кто сможет его пройти последует незамедлительно, ввиде того, к чему стремиться каждый адепт — Сила откроется ему и станет могучим союзником. Она научит слушать себя и всегда подскажет верный путь. Но вот серебристый голос умолк, уступая место другому, более спокойному и величавому, в котором звучит сама мудрость мира сего. Он принадлежал Отцу, говорившему, что две истины, которые проповедуют его дети, невозможны друг без друга и что изначально они обе существуют внутри каждого адепта, но только тот, кто сможет найти баланс между ними, сумеет постичь гармонию Силы и через неё понять весь мир и разум живых существ. Много таких бесед пришлось выдержать Энакину за месяц с лишним пребывания в коме, а в последний день Дочь сказала ему, как показалось юноше, особенно тихо и тайком от Отца и брата:

— Я однажды сошла со своего пути и сделала то, за что мне до сих пор стыдно, но в то же время это было лучшим в моей жизни, ведь именно тогда родился Избранный.

Энакин не совсем понял, о чем она говорит, но видимо не зря Дочь упомянула Избранного, а точнее Избранную, как раз в этот день были прекращены поиски Асоки, попавшей в аварию и в храм вернулись двое Магистров, отправленных на Дантуин. Винду и Шаак Ти весь полет не говорили ни слова, в уме обоих никак не укладывалось то, что это могло случиться. Да, действительно, невозможно было быть такому, чтобы Избранный, которого ждали много десятилетий вот так бесславно погиб, не выполнив даже своего пророчества. Видно оно солгало, не позволив даже увидеть тело несостоявшегося героя, предпочтя лучше отдать его в вечный плен угрюмо-холодной речной воды. Все знали, что эта река, при всей своей внешней тишине и ясной прозрачности была коварной, там было полно подводных течений и омутов. В один-то из них, скорее всего и затянуло тело несчастной тогруты, навеки оставив её на дне. Оставшимся же здесь предлагалось только скорбеть об утраченном и догадываться о том, какими были её последние минуты. Одно только радовало — Магистра Пло в тот момент не было и он не мог своими глазами увидеть гибель своей любимицы. Достаточно и того, что двое натерпелись много неприятного, выискивая малейшие следы Асоки почти по всей протяжённости небольшой речки. И несмотря на все мольбы она отказалась выдать им свою тайну и пришлось возвращаться на Корусант ни с чем, точнее, с успешно выполненным заданием и болью утраты. Сложно было поверить в то, что никогда они больше не услышат звенящего смеха тогруты, никогда не возмутятся её проказам и не сделают ей замечание из-за очередного нарушения правил. Да, Винду откровенно не любил Асоку и часто ругал её на заседаниях Совета, однако, смерти он ей не желал. Ни в коем случае. А между тем именно ему надлежало сказать товарищам тяжёлую правду, надежды на Шаак Ти было немного, она сидела в хвосте корабля и невидящим взглядом уставившись в окно, смахивала слезы, искренне переживая смерть своей соотечественницы, с которой видела много общего с собой, хотя и общались они не очень часто. На фоне этого события даже успех операции здорово померк и о нем едва ли теперь кто-то вспомнил, лишь только через неделю до них дойдёт благодарственное послание от Магистра Роузи. Глава Совета Анклава торжественно сообщал, что все его адепты в полной мере оправились от свалившегося на них потрясения и теперь всё встало на свои места. Настоящая Арен вернулась в Анклав и снова стала заместителем главы, несколько месяцев заключения в подвале с сопутствующим психологическим насилием не нанесли ясному разуму Магистра никакого вреда, достаточно было одной глубокой медитации, чтобы она вновь смогла вернуться в строй. Правда провела она в ней несколько дней к ряду, но это уже мало кого волновало, слишком велика была радость от того, что именно её сделали новым администратором Кхунды. Спасибо Рэю Мартиносу, проведшему за неё всю предвыборную компанию и отсидев вместо неё все нудные дебаты. Что же касается его самого, то ему за все его деяния предоставили шикарную награду — отдельную жилплощадь на долгие долгие годы. Конечно, площадь была не слишком большой, всего двадцать на десять метров, с приятным соседством ввиде ещё семи человек и из мебели там будут лишь двухэтажные нары, но, как говорится, дареной банте рога не чешут. Но хуже всех пришлось всё-таки Мэри, её привлекли за соучастие, и хотя благодаря влиянию отца, девочка отделалась лишь условной мерой наказания худшего для неё было не придумать, из Анклава её исключили и отправили обратно к отцу. Теперь, пережив тяжёлые обвинения и разрыв с возлюбленным, который отрёкся от неё, едва попав под стражу, впала в депрессию и почти перестала разговаривать. Этому немало поспособствовали слова ненависти и проклятий, которыми проводили Мэри бывшие подруги по ученичеству. За то, едва они узнали, что Асока погибла, рёв в домике падаванов не смолкал всю ночь, все они успели искренне полюбить тогруту, особенно Аманда, которая помогла ей в раскрытии преступления. Но это будет лишь через неделю, а в тот день Зал Совета был завешан чёрными портерами, такими же, как и одежды его членов, когда Винду и Шаак Ти сообщили им всё, что случилось. Мастер Пло не скрывал слез, а Магистр Кеноби опустил голову, чувствуя, какую боль эта новость доставит её ученику и сразу же, как только заседание окончилось, направился в медкорпус, чтобы вновь опуститься возле кровати Энакина и в очередной раз сказать ему что-то об Асоке, ведь в эти моменты на мониторе регистрации его состояния показатели как бы немного менялись. Правда сейчас новость была непростая, но сообщить её следовало именно ему, как самому приближенному. Оби-Ван беспрепятственно вошёл в палату и присев на стул, привычно всмотрелся в заставшие бескоровные черты лица падавана Асоки, вернее, ту их часть, что не скрывала кислородная маска. Но, что же это, не показалось ли ему... Лицо ученика будто бы чуть порозовело, а холодные ладони как будто приобрели температуру. Кеноби глянул на монитор и обомлел, показатели были такими, какие были бы при обычном сне, а вовсе не при глубокой коме, в которой тот находился. Оби-Ван прислушался и удивился ещё сильнее, сквозь шум дыхательного аппарата, нагонявшего воздух в лёгкие Энакина, слышался и другой звук, более тихий, но более живой. Звук спокойного спящего дыхания. Остался только один способ проверить это и мужчина решил его использовать, закрыв глаза и всмотревшись в Силовое поле находившегося рядом, вскоре увидел там одну-единственную точку, светившуюся мягким синим светом. Это означало спокойствие и здоровое состояние. Вывод был почти очевиден и пришедшая на вызов Кеноби Мастер Че велела Оби-Вану выйти в коридор, чтобы удостовериться в том, не показалось ли ему то, что он увидел. Нет, не показалось, подтвердила она, когда спустя полчаса вышла из палаты.

— Это просто невероятно, — сказала женщина, глядя на Мастера огромными глазами — Он пришёл в себя и организм тут же ушёл в глубокий сон. Нельзя его будить, он должен восстановиться.

Кеноби согласился и пришлось ждать ещё почти сутки, прежде чем его снова допустили к Скайуокеру, чтобы с большой осторожностью, тщательно подбирая слова, сказать ему, что его наставницы больше нет. Едва Кеноби сказал последнее слово, как Энакин надолго замолчал, словно желая более тщательно вникнуть в сказанное, только выражение лица выдавало в нем истинные чувства. Лицо стало бледным, потом сделалось почти синим, а затем и вовсе покраснело. Глаза были опущены вниз и прикрыты густыми ресницами, а губы плотно сжаты. Молчал он минут десять, чтобы потом поднять на Магистра твёрдый и холодный взгляд голубых как небо глаз и произнести, выговаривая каждое слово:

— Это неправда. Она жива. Я бы почувствовал её смерть.

Кеноби не стал спорить, решив, что это просто сработала защитная реакция от шока. Непросто принять такую новость и потому, услышав её, люди зачастую уходили в такое вот полное отрицание случившегося, сознательно ставя блок на мысли об этом. Но время шло, а твердость мыслей Энакина, относительно мнимости смерти своей наставницы оставалась неизменной. Он был уверен, что Асока жива, просто ушла из Ордена потому, что обиделась на его слова о любви. Верно, так и было, убеждал он себя раз за разом, она явно не любит его, но побоялась сказать об этом и просто решила уйти, чтобы дать Энакину возможность забыть о ней и начать нормальную жизнь правильного джедая, не отягощённого запретными привязанностями. Но Скайуокер не станет этого делать, он поступит иначе, ведь он любит её, да, именно так, не любил, а именно любит. И непременно найдёт её. Однако его решимость никто не разделял, весь Орден продолжал переживать утрату, сенат так же погрузился во мрак. Лишь по прошествии сорока дней после смерти Асоки, все начали постепенно приходить в себя и жить дальше. Наставником Энакина Совет решил сделать Кеноби, как знавшего лучше других манеру его поведения и теперь именно ему следовало довести его до Рыцарства и тщательно следить за ним, чтоб тот не сбежал в очередной раз на Дантуин, искать следы Асоки, которая, как он упорно продолжал чувствовать, находилась там. Энакин неоднократно твердил об этом всему Ордену, но те говорили, что это из-за того, что там находится её тело.

«Да как же так?» — не верил он, продолжая входить в ежедневную медитацию — «Ведь если бы она была мертва, то на её месте в Силе я ощутил бы холодную чёрную пустоту, какую вижу на месте своего отца, а я ощущаю живое тепло. Оно желто-оранжевого цвета. Она жива и я это докажу».

И правда взялся за это, при каждом удобном случае сбегая на Дантуин и как это ни странно, помогать в этом ему взялся канцлер, который уже успел забыть былую неприязнь к нему этого мальчишки, единственный поверил его словам и охотно покрывал его. Под видом особых заданий они вдвоём летали на Дантуин, при этом много и подолгу беседуя. Говорили в основном об Асоке, о том, почему она так поступила и в конце-концов Энакин не выдержал и высказал ему свои чувства к этой девушке, надеясь, что тот не выдаст их Совету. Но Палпатин был далёк от этого намерения, казалось, был даже рад, что юноша именно с ним решил поделиться таким откровением.

— Я думаю, что ты не совсем прав, считая, что она тебя не любит, я думаю, наоборот, просто пока ещё не поняла этого так явно, как ты — сказал канцлер во время одной из таких вылазок — Думаю, когда Асока осознает это в полной мере, то ей станет досадно от того, как долго она не видела твоего чувства. Она очень глубоко переживает чужие эмоции, особенно тех, кто ей близок. Покойный отец. Магистр Пло. Ты — никого нет важнее в её жизни. Осталось только дождаться этого. А я тебе помогу, ты только верь мне.

И Энакин верил, хотя бы потому, что Палпатин говорил об Асоке как о живой, уверенно и спокойно, словно не сомневался в том, что они её найдут. Только вот время шло, а успехов поиски не приносили, почти весь Дантуин перерыли они почти до основания, но следы Тано затерялись. Не нашлось даже намёка на то, что она тут была. Скоро, как это было не печально, придётся окончательно поверить в то, что предположение о смерти —правда, ведь на всём Дантуине Асоки не оказалось. Лишь только в одном месте они не побывали, почему-то упорно обходя его стороной — маленьком домике на окраине, стоявшем вдали от посёлков, в который никогда не заходили случайные визитёры и который не сразу даже увидишь среди отвесных скал. В нем жил одинокий рыбак и совсем недавно его сеть принесла ему необычный улов.

====== Глава 75. Сети недоумения ======

День сегодня был совершенно особенный, причём, трижды, хотя и не все его особенности могли порадовать. Начать следовало, конечно же, с хорошего. Именно в этот день Энакину исполнялось восемнадцать, и в качестве подарка Совет готовил ему нечто совершенно особенное, то, о чем мечтает любой падаван — звание Рыцаря. Какое же это было счастье, лютой бы на месте юного Скайуокера плясал бы от радости, получив сразу два таких удивительных дара — самостоятельность и совершеннолетие. Впрочем и он бы тоже плясал, причём, так лихо, что узорчатая плитка Зала Совета стерлась бы до белесого оттенка, а люстра свалилась бы с крючка, когда он задел её длинными руками, подскакивая под потолок. Бы. Если не одно обстоятельство, то самое третье, которое делало этот день из самого счастливого в жизни Энакина в самый тяжёлый безрадостный — именно сегодня исполнялось три года со дня официального признания смерти Асоки, а так же он ознаменовал прекращение их с канцлером неофициальных поисков. Дантуин был исследован до молекулы, однако, никаких следов пропавшей там не нашли, хотя, возможность имели и очень хорошую, но как назло, каждый раз оправлялись совсем не в том направлении, где ждала их истина. И потому посвящение Энакина в Рыцари прошло почти так же, как это было и у Асоки — скромно и сдержано, без особого ликования. Мысли его вообще были настолько далеки от всего этого, что порой он искренне не понимал, где находится и чего от него хотят эти двенадцать странных личностей. Зачем спрашивают у него что-то такое, что приходится переспрашивать? Для чего просят склониться и для чего просят повторить слова какой-то клятвы? И совсем уж неуместными выглядели их улыбки в конце всего этого. Так и хотелось стереть их, сказав, что ему тяжело и даже неприятно смотреть на них в день, когда умерли его надежды. В день, когда ему придётся окончательно поверить в то, что Асоки больше не будет. Что никогда она больше не войдёт в храм и не заговорит с ним. Не будет больше тёплого взгляда её родных красивых глаз. Останется же с ним лишь его боль и память о том, что было у них за все годы, проведённые вместе. Как же непросто принять это всё и поверить, что большего не будет. Продолжение этой истории никто не напишет и так она и останется навеки замершей на полуслове. И всё, что останется тем, кто выжил, это вспоминать её и думать о том, как могло бы быть, если бы Асока осталась жива.

«И как быть, если любовь к ней не думала умирать» — размышлял Энакин, приклонив колени перед Йодой, чтоб тот мог срезать ему косичку ученика. Он знал, что теперь всегда обречен думать об этом, мучаясь, как бы сказали психологи, эффектом прерванного действия. Ведь Энакин давно уже знал, что он сделать как только станет совершеннолетним и получит звание Рыцаря. Всерьёз признается Асоке в своих чувствах и предложить выйти за него замуж. Знал даже, что девушка ему ответит. И не сомневался, чем. Конечно же словом Да. Только согласием. Ведь если раньше она не замечала его из-за возраста и свойственной ему подростковой внешней неказистости, то теперь она могла об этом не переживать. Потому, что за последний год Энакин здорово изменился и похорошел, повзрослев даже внешне. И глядя каждое утро в зеркало, Скайуокер с удовольствием наблюдал там высокую, уже превышавшую отметку сто восемьдесят сантиметров, фигуру. Подростковая угловатость сменилась на красивый рельеф крепких мышц, подчеркнутых чёрной рубашкой и жилетом из кожи того же цвета. Овал лица приобрёл четкие очертания, утратив детскую округлость щёк, тонкие брови шли вразлет, как крылья истребителя, огромные голубые глаза, окружённые густыми ресницами, напоминали два озера, с их гладкой поверхностью, незамутненной порывами ветров. Даже небольшая ямочка на подбородке не портила впечатления, казалось наоборот, придавала его внешнему виду необходимую завершённость. Волосы потемнели, больше не выгорая на солнце, правда несколько последних лет, по стандартам, принятым в Храме, ему пришлось остригать их коротко, оставив на голове лишь небольшой ёжик в пару сантиметров, только косичка спускалась вдоль правого плеча. Его это раздражало, так как подобная стрижка совсем Энакину не шла, нещадно уродуя его, в общем-то, неплохую и даже местами приятную внешность. Но, к счастью, теперь с этим будет покончено, косичку срезали и можно будет опять, как в детстве, отрастить волосы до подбородка. Так ему будет гораздо лучше, Асока тоже так говорит. Именно так, говорит, а вовсе не говорила, так он упорно твердил, вопреки тому, что внушал ему Совет. Энакин засыпал и каждый раз видел перед глазами эту встречу. Вот они с канцлером нашли Асоку, она видит его, выходит ему навстречу и не сказав не слова, падает в его раскрытые объятия и ничего не может сказать от охвативших её чувств. Ну это не страшно. Пусть не говорит, Энакин сам скажет всё нужное, она пускай слушает и слышит:

— Я люблю тебя, как и прежде, давно уже, с самого детства. Я один верил, что ты жива. Один не терял надежды. Я и сейчас здесь, я никуда больше не отпущу тебя, только не отталкивай, только позволь быть с тобой рядом.

Она и тогда ничего не скажет, просто уткнётся в его грудь, замерев, наморожено и выжидающе, лишь только когда он в третий раз произнесёт слова любви, Асока чуть приподнимет голову и посмотрев в его лицо смущённо и ласково, ответил, не повышая голос:

— И я. Я тоже люблю тебя. Всегда любила. Очень сильно и очень глубоко. Как никогда и никого не любила.

Энакин просияет и тотчас же снова обнимет её, но прижав к себе только на одну секунду, чуть отстранится и дрожащей рукой вынув из кармана браслет, тот самый, что сделал специально для неё три года назад, притянул его ей на раскрытой ладони и опустившись на правое колено, тихо, но твёрдо, проговорит:

— Асока! Будь моей женой!

Что же ответила ему тогрута, Энакин так и не узнал, засыпая ровно на этом месте и прекрасное видение сменялось на совершенно иные картины. Чаще всего это была река с плывущими по ней обломками спидера. Ещё иногда мелькал неприметный домик между скалами, скорее всего, заброшенный, ведь, кто согласится жить в такой глуши? Вокруг нет никакой цивилизации, одни только скалы и лес, а чуть подальше — русло реки, шумевшее в такт касавшимся на ветру деревьям. Сам домик выглядел очень бедно, самая настоящая лачуга из расщепившихся и посеревших от времени брёвен, и покосившейся крышей. Единственное окно, давно лишённое стёкол, на ночь закрывалось каким-то тряпьём. Вокруг рос небольшой огород, едва скрываемый неровным забором, почти поваленным от ветра. Кто будет жить там? Вернее, кто добровольно согласится? Но видимо нашлось кому, ведь из небольшой трубы на крыше в чёрное ночное небо вилась тонкая струйка сизого дыма. Этот домик стал сниться Энакину лишь в последнее время, несколько ночей подряд, лишь только недавно сменившись на яркие огни какой-то центральной планеты, идущие из огромного зала развлекательного центра. Хотя, нет, стоило посмотреть снова, как становилось ясно, что никакой это не центр, а всего лишь умело скопированный с него участок, находившийся на маленькой и бедной планете. Этот участок являлся дворцом какого-то местного правителя, в котором всё было устроено для его удобства и комфорта. В том числе небольшая сцена, установленная в зале, на которой пели и танцевали молодые девушки. Их голоса были, как на подбор, красивыми и нежными, как звонкие колокольчики, один из них особо выделялся, так чувственно и проникновенно звучал голос одной из певиц, порой Энакину казалось, что он даже слышит слова тихой печальной песни про девушку, утонувшую в реке и превращавшуюся в русалку. Она пела о том, что теперь навеки осталась на дне и никогда больше не увидит своей семьи и своего возлюбленного, который каждый день стоит на берегу. Она видит его, а он её, но поговорить и прикоснуться друг к другу они больше не могут. И никогда этого не сделают. Песня называлась Кричавший взгляд и именно её больше всего любил хозяин дворца. Ему как-будто доставляло удовольствие слушать о чужих страданиях. Прочем, чужих ли? Очень уж проникновенно поёт эта девушка. Жаль только наутро Энакин не мог вспомнить ни слова из этой песни. Только вот чувство тревожности и потерянного покоя оставалось при нем и на утро и в течении дня, только вот рассказать никому об этом не получалось, да и не хотелось ему уже, особенно сейчас, когда все поиски официально прекратились. И не будет он больше ничего говорить, сам во всем разберётся, достаточно уже и того, что его сознание затянуто в сети недоумения. Точно такие же, какие вытащил из недр реки одинокий рыбак, живший на окраине Дантуина, зарабатывая на жизнь продажей в местных лавках выловленной им рыбы. Он каждое утро и каждый вечер ходил к реке, проверять расставленные сети, собирая почти всегда одинаково богатый улов. Но вот однажды, года, эдак, три назад...

====== Глава 76. Сила не предаёт ======

Его звали Бен и он был очень пожилым, однако, всё равно представлялся всего только по имени, фамилию не называл, впрочем, возможно и сам не помнил её. Или помнил, но просто не хотел лишний раз произносить, чтобы не вспоминать всё то, что было с ней связано. Это произошло давно, ещё во времена далекой молодости, когда он был счастливым мужем и заботливым отцом прекрасного сына по имени Агор. Он жил на Татуине, наслаждаясь спокойствием и семейным счастьем, но всё изменилось, когда его сын бесследно пропал, когда его везли из Храма джедаев в сельхозкорпус, как не прошедшего отбор. Когда Бену об этом сказали, он с трудом смог это принять и начал немедленные поиски. Жена ничем не смогла ему в этом помочь, её сразил сердечный удар и вскоре это молодая здоровая женщина растворилась с потоке Силы. Бен не сдавался, чутьё бывшего Магистра-джедая, оставившего Орден ради семьи, упорно твердило ему, что мальчик жив, его просто не могут убить. Как же иначе, если его украли ситхи. Именно так говорило видение. Оно просто кричало о том, что Агора надо найти, иначе его ждёт большая беда, но ещё более огромная ожидает галактику, если он останется у Ситхов и пройдёт обучение. Его тогда выучат и превратят со временем в самого настоящего деспота и тирана. Бену порой казалось, что он даже видел целые картины будущего, то, как его дорогой мальчик превратился в высокого статного мужчину с густыми светлыми волосами и огромными глазами синего цвета. Недобрыми глазами, смотревшими властно и холодно, как смотрит истинный начальник, но не покровитель. Потом пропавший сын явился уже в другом образе — стройного седовласого господина в чёрной мантии, стоявшего напротив сутулого старика с морщинистым лицом, обезображенным шрамами от ожогов, которое прятал в глубоком капюшоне, из-под которого страшно сверкали красновато-янтарные глаза. Они смотрели друг на друга, словно не понимая и будучи не в силах о чем-то договориться. Этот сутулый старик, казалось, в чем-то старательно убеждал его сына, тот задумывался и часто не знал как ответить. Но в итоге всегда соглашался, чувствуя, что выхода нет. Эти видения время от времени всплывали в сознании Бена, много лет искавшего своего Агора, но так и не нашедшего. А несколько лет назад, когда обстановка на Татуине стала просто невыносимой, настолько, что простым гражданам было там уже не выжить, Бен перебрался на другую планету, имевшую похожее название, но совершенно иную обстановку. Его старый дом на окраине каньона Нищего располагался на территории, незаконно выкупленной Джаббой Хаттом, чтобы построить там большой развлекательный центр и Бена просто поставили перед фактом, что его дом скоро снесут. Хорошо, хоть заплатили, хотя и меньше, чем могли бы, учитывая во сколько обойдётся строительство пресловутого центра, но старик не возразил, он давно уже подумывал убраться с Татуина, чей жаркий засушливый климат явно не шёл на пользу подорванному здоровью Бена. И даже присмотрел себе неплохое место — Дантуин, где была подходящая его атмосфера, и собрав нехитрый багаж, старик отправился на планету, занятую Анклавом, вот только денег, выданных жадиной-Хаттом, хватило лишь на самый скромный домик на окраине, среди скал. Бен, однако, не расстроился, он всегда любил тишину и уединение, общество других людей всегда тяготило его, а потеряв семью, он и вовсе сделался совсем уж закрытым в себе, разговаривая лишь тогда, когда его спрашивали. На оставшиеся у него накопления он купил рыболовные сети и сделался рыбаком, продававшим пойманную рыбу, на скромную жизнь, которую тот вёл большую часть своего существования, пожилому мужчине вполне хватало. Вставая на рассвете, когда ночная темнота едва разбавлялась робкими розоватыми лучами, отчего небо приобретало фиолетовый оттенок, даже облака, подсвеченные ими, походили в этот час на странные фигуры, выполненные из мрамора, мужчина брал сети и шёл к руслу реки. Вынув оттуда те, что поставил вчерашним вечером, Бен ставил новые, а из вынутых доставал попавшуюся рыбу и других водных обитателей, пригодных в пищу, которые частично оставлял себе, чтобы съесть, а большую часть готовил на продажу. После этого Бен упаковывал свой товар и шёл в центральный сектор, чтобы отдать его лавочнику, а заодно забрать выручку за проданное вчера и купить всё, что необходимо в доме. Покупал он всегда очень немного: хлеб, некоторые овощи, масло и крупы. И вскоре лавочники привыкли к странному старику в свободной серой одежде с опущенной почти всегда головой и предпочитавший в любую погоду ходить без обуви. Вернувшись же обратно к себе в домик, Бен принимался хлопотать по хозяйству: прибираться, готовить еду, ремонтировать своё ветхое жильё, а дождавшись семи вечера, вновь направлялся к реке, поменять сети. Вечером, обыкновенно, улов был небольшим, а если случалось иначе, то Бен относил его в средний сектор, затем, возвращался домой и ложился спать. Так обыкновенно проходил каждый его день и этот порядок не менялся уже несколько лет, но вот однажды, три года назад...

Было уже около семи вечера, солнце ещё не село, но, нависнув над скалами, отбрасывала яркие лучи на прозрачную гладь реки, что говорило о скором закате. Бен взглянул туда и со вздохом отложил инструменты, при помощи которых чинил крыльцо, аккуратно убрал их в ящик и выпрямился. Надо идти, иначе стемнеет и лавки закроются. Нельзя сказать, чтобы старик переживал из-за того, что не получит денег, прошлое джедая приучило его не ставить материальные ценности во главе угла, просто привыкнув жить по чётко заведённому графику, иначе он существовать уже не мог. И задвинув ящик под крыльцо, утерев пот со лба, Бен взял пустые сети и направился к реке. Путь был недалёким, всего лишь перелезть через скалы и пройти небольшой редкий лес. Погода в тот день была безветренной и потому водяная гладь была спокойной и ничем незамутненной. Бен посмотрел на поверхность, сетей видно не было, что говорило о том, что под тяжестью улова они ушли на дно, старик страшно обрадовался, значит, рыбы попалось много и взявшись за лежавшую на берегу веревку с привязанным к ней камнем-грузилом, Бен потянул за неё, вытаскивая сеть на поверхность. Но каково же оказалось его удивление, когда обычно так легко поддававшаяся движению его рук, беспрепятственно выходя на поверхность, сейчас сеть словно за что-то зацепилась и упорно не желала показываться. Бену пришлось использовать даже иную силу, служение которой он оставил много лет назад, но не предав её, сойдя во Тьму, что она явно теперь оценила и пришла на помощь, освободив тяжеленную сеть из водного плена. Бен рассмотрел распластанный невод и непременно громко закричал бы, если бы не тренированная годами выдержка. Рыбы там практически не было, лишь две-три случайно попавшиеся дрожали на мелководье, так почему же тогда сеть оказалась такой неподъёмной? Да потому, что мертвое тело всегда имеет огромный вес, особенно тело утопленника. Бен открыл невод и отодвинув в сторону, рассмотрел того, вернее ту, что принесла ему река. Это оказалась совсем молодая тогрута в порванной красной тунике и разодранных лосинах. Обувь на ней отсутствовала, равно как и другое вещи, способные подтвердить личность утонувшей. Она лежала на спине, глаза её были закрыты, а лицо покрывало синяки и царапины, такие же виднелись на груди и плечах девушки. Она выглядела неживой, да и трудно бы это было — остаться в живых, пролежав в воде несколько часов. Однако, припомнившие старые навыки, Бен уловил исходившее от этого тела слабое свечение жизни. Очень слабое. Мужчины осторожно взял тогруту за плечи и вытащив из воды, положил на песок, после чего склонился над ней положив руку поверх её ладони, попробовал уловить в Силе её сигнал. Она откликнулась, очень неуверенно и словно нехотя, так и не придя в чувства, но всё-таки была жива и это обнадёживало. Сердце продолжало работать, выдавая слабые единичные удары, пульсы оказался почти неразличим, дыхание затрудняла вода, залившаяся в лёгкие и дыхательные пути. Тогда Бен перевернул её на спину и Силой надавил на неё, выдавливая всё лишнее, впитавшееся позже в песок. Походя он заметил, что над её затылком, возле заднего лекку, виднеется довольно большая шишка, а на левом плече некий странным символ, похожий на подкову, это была не наколка, а скорее старый шрам от ожога, выступавший над кожей, имея более светлый оттенок, чем она. И лишь услышав, что дыхание тогруты стало более глубоким и ровным, Бен перевернул её обратно, чтобы затем поднять на руки и выверяя каждый шаг, чтобы не растрясти дорогой, принести в дом. Девушка так и не пришла в сознание, было заметно, что она сильно измучена и просто не может даже открыть глаза. Бен положил её на свою лежанку и преодолевая неловкость, избавил ту от мокрой рваной одежды, оставив лишь нижнее белье, чтобы внимательнее осмотреть возможные повреждения. Их оказалось не так и много, всего лишь синяки и царапины, хотя некоторые из них довольно глубокие. Больше всего досталось лицу, голове, спине и коленям. Старик вынул из шкафа аптечку, из которой достал вату, бинт, дезинфицирующее средство и стимулятор регенерации тканей. Походу дела мужчина рассматривал свою находку, отмечая про себя, что тело у неё сложено очень хорошо, хотя и выглядело несколько худощавым, мышцы были просто железными. Лекку не доходили до лопаток, что говорило о том, что тогруте едва ли больше двадцати лет. Руки её были достаточно изящными с тонкими запястьями и длинными пальцами, вот только ногти на них были коротко отстрижены, а кожа на ладонях грубоватая со следами мозолей. Судя посложению тазовых костей, неизвестная не рожала, обручального кольца так же не имелось. Значит, скорее всего одинокая. Но так или иначе, она нуждалась в помощи и раз именно Бен её нашёл, то значит и помогать тоже следует ему. Кодекс джедаев часто указывал на это. Мужчина тщательно обработал все ссадины с синяками и шишку на голове, после накрыл несколькими одеялами, чтобы согреть. Девушка не приходила в себя весь вечер и целую ночь, она пришла в себя, но не открыв глаза, крепко заснула, уставший организм требовал отдыха, лишь только ранним утром она открыла глаза и первым, что услышал от неё склонившийся над ней Бен услышал:

— А где я?

— Не волнуйся, дитя моё — сказал ей старик как можно спокойней — Ты в безопасности.

Но следующий вопрос просто убил мужчину наповал...

====== Глава 77. Тогрута без прошлого ======

— А кто я такая? — прозвучало в следующий миг, едва проснувшаяся девушка услышала ответ Бена.

— Я нашёл тебя на берегу реки, ты была без сознания — начал он рассказывать, чувствуя некоторую растерянность — Ты была замерзшая и поцарапанная, но твоей жизни ничто не угрожает, можешь не волноваться. У тебя ничего не болит?

Девушка некоторое время не отвечала, видно прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь, видно, по средствам их выяснить о себе хоть что-то. Но правда ускользала, единственное, что она поняла не слишком обнадёживало: то, что пол её определённо женский, раса тогрута и лет не более двадцати. Из других ощущений была только ноющая и саднящая боль во всем теле и больше всего в затылке. Девушка подняла руку и потрогала это место, нащупала там повязку компресса и удивилась ещё сильнее. Бен остановил её, взяв за руку:

— Не трогай там лучше, у тебя шишка огромная была, мне даже пришлось вскрыть её, чтобы убрать лишнюю кровь.

Девушка покорно убрала руку обратно под одеяло и вопросительно уставилась на старого Бена своими огромными голубыми глазами, словно прося помочь ей вспомнить самое главное. То, на месте чего у любого человека всегда были разные воспоминания и чёткая информация, но у неё зиял огромный чёрный провал. Нет, она хорошо помнила как плыла по реке, уносимая бурным течением, захлёбывалась от воды, попадавшей в рот и в нос, как теряла сознание, попав на глубину. Но то, что было до этого просто выпало из памяти, стерлось как информация с голокрона. Даже такие мелочи, как имя, возраст и принадлежность затерялись где-то в небытие. Девушка пыталась вспоминать, но от этого получала лишь головокружение и туман перед глазами. Ещё постоянно хотелось спать, но вот пить совершенно нет, видимо напиталась водой из реки вперёд на три жизни. Лишь только к утру тогрута окончательно пришла в себя и первое, что она увидела перед собой, это лицо незнакомого и очень пожилого человека, кожа на нем выглядела грубой и выжженной загаром, потрескавшейся от ветра, лишь только глаза, большие и ясно-серые, смотрели молодо и живо из морщинистых складок. Над ними нависали седые кустистые брови, а чуть ниже торчал круглый обветренный нос. Но лицо было определённо добрым и глаза смотрели в участием. Девушка обвела взглядом всё обозримое пространство и поняла, что находится в небольшой комнате, обставленной небогато, но чисто и опрятно. Помимо лежанки, на которой старик её устроил, тут были ещё небольшой шкаф с непроницаемыми дверями, небольшая тумбочка и обеденный стол, накрытый вытертой, но безукоризненно выстиранной скатертью. Сейчас там стояла закрытая кастрюля, две тарелки и пара столовых приборов. Глянув туда, тогрута, помимо воли, сглотнула слюну. Внезапно она, а точнее скорее её желудок вспомнил, что пищи в нем не было уже давно и неприлично громко заурчал.

— Да ты совсем голодная — без слов понял её Бен — Вот и хорошо, есть хочешь, значит скоро поправишься. Вот только еда у меня простая, не знаю, понравится ли она тебе.

Тогрута неопределённо качнула головой, давая понять, что ей всё равно и Бен, отойдя к столу, открыл кастрюлю и положив в одну из тарелок наваристый рыбный суп с картошкой и овощами. Запах по комнате распространился просто восхитительный, вдохнув глубоко, тогрута прислушалась к себе, но никаких ассоциаций он, к сожалению, у неё не вызвал, вот только где-то совсем далеко, скорее даже на подсознании, мелькнули какие-то воспоминания, где маленький мальчик со светлыми волосами, сидя за столом, погружает ложку в тарелку с похожим супом и с аппетитом поглощает его. Она обрадовалась и попробовала посмотреть внимательнее на эту картинку, однако, при любой попытке сконцентрироваться, изображения начинало расплываться и таять, скручиваясь в воронку и постепенно куда-то улетая. Голова опять закружилась. Девушка прижала руки к вискам и тут заметила, что на ней одета свободная бежевая мужская рубашка, бывшая на ней как платье, а на руках, помимо уже виденных ранее царапин, виднелись ещё странные округлые мозоли на подушечках. Причём, явно не свежие, скорее это были следы от застарелых повреждений кожи, вызванной постоянным соприкосновением с гладким предметом, явно не особо большим, но округлым, судя по форме и расположению мозолей. Сама собой, словно не повинуясь мозгу, правая рука схватила стакан, стоявший на тумбочке и попыталась воспроизвести явно заполненное телом движение. Вот она обхватила стакан всеми пятью пальцами, переместив большой немного кверху, но вышло явно не так. Слишком широким был выбранный предмет, надо что-то поуже. Следом попалась ложка, с которой тогрута повторила движение, но её опять ждала неудача, на этот раз было слишком узко. Но общий принцип она уловила, решив в следующий раз попробовать снова, когда на глаза попадётся что-то вроде металлической трубки, длинной около тридцати сантиметров, диаметром примерно в пять... Думая об этом, а точнее просто отмечая плывущие в голове непонятно как залетевшие туда мысли, тогрута словно наяву видела эту самую трубку, сжимала её, а потом... Правая рука вытянулась вперёд и сжав пальцы в воображаемом захвате, будто и правда ощутив холод металла, согнула кисть назад и несколько раз совершила круговой оборот, как бы взяв трубку двумя пальцами, крутила её между ними. Бен повернулся и несколько секунд молча смотрел на неё, не решаясь прервать. Он чувствовал, что она вспоминает, а в этом мешать нельзя. Но так же неожиданно девушка и прекратила это, вновь схватившись за виски и откинувшись на подушку. Лицо при этом сделалось рассеянным, а глаза несчастными.

— Не мучай себя — сказал Бен, просаживаясь рядом — Ты ударилась головой и временно кое-что забыла. Такое случается и ничего страшного в этом нет. Ты не пытайся вспомнить нарочно, память вернётся самостоятельно. Просто когда ты ударилась, на этом месте возникла шишка, которая, распухнув внутри, придавила участок мозга, отвечающий за память, вот когда она спадёт, тогда и вспомнишь то, что забыла.

Голос звучал спокойно и почти ласково, стремясь успокоить, но девушку он только раздражал.

«Да, сущую мелочь забыла, такую ерунду, что и без неё жить вполне себе возможно» — подумала она с досадой, удалив руками по подушке — «Всего лишь не помню кто я такая и откуда вообще взялась!»

Но Бен явно считал иначе, и снова поднявшись, принёс со стола тарелку с супом и велел ей поесть, сказав, что иначе она точно ничего не вспомнит. Девушка и не подумала отказываться, а наоборот с большим аппетитом принялась уничтожать и в правду необыкновенно вкусный суп.

— А озеро тут есть? — спросила она неожиданно — Мне так понравилось купаться там.

Бен обернулся и видно поняв, что началась очень важная часть воспоминаний. Своеобразная шутка памяти, подбрасывавшая время от времени моменты из прошлого. Она словно играла с несчастной, сама выбирая когда и что подбросить ей. Сейчас, очевидно, пришло воспоминание о каком-то походе на озеро. Бен решил осторожно помочь, чтобы не спугнуть призрак надежды:

— Нет, здесь только река есть, озер много на Набу и на Шили — сказал он осторожно, как бы просто рассказывая о чем-то отстраненном. Девушка слушала внимательно и вдруг издала негромкий вскрик:

— Шили! Вы видели это место? Оно такое крутое! Там всегда тепло. Я люблю бывать на природе, особенно когда есть, где купаться. Я люблю воду. Очень. Ведь раньше я так мало видела её...

Речь прервалась на полуслове, видимо спохватившись, тогрута поняла, что говорит о чем-то для себя важном, что напрямую связано с её прошлым и внезапно сильно побледнев, запрокинула голову и начала судорожно хватать воздух ртом, силясь одновременно вдохнуть и о чем-то сказать. Итогом стали лишь несколько жалких нечленораздельных звуков, вылетевших из горла, с трудом сливаясь в два почти неясных слова:

— Папа! Нет!

И едва затихли последние звуки от них, тогрута дернула головой и закатив глаза, упала на подушку. Обморок сразил мгновенно, перейдя в такой же глубокий сон. Бен не стал её тревожить, а просто накрыл одеялом и погасив лампу над потолком, вышел из комнаты. Ему не хотелось мешать ей вспоминать, в этом деле важно не перегнуть, а то можно ведь и так сделать, что она никогда ничего не вспомнит, а лишь сильнее закроется в себе. Однако, старик не знал, что осторожничать таким образом ему придётся ещё очень долго, целых три года, до того дня как...

====== Глава 78. Вот, значит, как ======

Следующий день прошёл более осознанно, проснувшись ранним утром, юная тогрута сама поднялась с лежанки и безо всякого напоминания, прошла в кухонный отсек рыбацкого домика. Странное дело, она поняла, где он находится, правда несколько удивилась тому, что здесь есть газовая плита и пища хранится не в холодильнике, а в странном помещении под полом, вход в которое скрывал люк. Но об этом тогрута узнала уже потом, когда с утренней рыбалки вернулся хозяин, а пока она словно привычным движением открыла навесной шкаф и вынула оттуда чай и что-то похожее на крупу, правда не совсем такую, к которой явно привыкла до этого. Вроде бы марка не совсем такая. Но тем не менее, девушка откуда-то помнила, как варится каша и уже через двадцать минут кастрюля стояла на подоконнике, распространяя приятный аромат. Чуть позже поспел и чай, с ним оказалось ещё проще, всего лишь залить кипящей водой сухие коричневые листья. Потом, когда всё было готово, тогрута словно не думая и не зная, что говорит, вышла во двор и громко крикнула куда-то вдаль:

— Папа! Иди завтракать!

Но стоило ей произнести последний звук этой такой простой для других и по-домашнему уютной фразы, как голова резко закружилась. В висках начало жутко ломить и чтобы не потерять сознание, ей пришлось схватиться за дверной косяк. Через минуту в голове стало проясняться, темнота в глазах отступила и вскоре она даже не вспомнила о чем кричала и почему ей стало плохо. За то Бен, видно, всё понял, когда приблизился к домику и увидел свою новую знакомую, стоявшую возле дверей с бледным лицом, услышав то, что она сказала.

— Зачем же ты встала? — ласково укорил её старый рыбак — Ты ещё очень слабая, можешь потерять сознание.

— Да нет, вроде бы всё уже в порядке — ответила тогрута, повернувшись к нему, она и правда уже пришла в себя и уже не чувствовала головокружения — Я не привыкла долго лежать, всегда вставала рано, я с детства такая. Наверное...

На последнем слове девушка запнулась, как бы осекшись, что говорит несколько не то, что нужно в этой ситуации, но не зная, что сказать дальше, заговорила совсем уж неуместное:

— Я приготовила завтрак, не знаю, как вы любите есть, но папе нравилось. Папа...нет...почему?

И снова начав за здравие, тогрута кончила за упокой. Если первые слова вышли ровно и складно, то последние вырвались с болезненным надрывом, поднимая со дна души что-то горькое, до этого закопанное в самый глубокий её слой, с целью никогда больше оттуда не доставать. Но видимо чувства считали иначе и в отместку за долгое пренебрежение, оттолкнулись от дна души и взлетели вверх, выстреливая, как из бластерной пушки, заряд которой взлетел фейерверком и разлетелся прямо перед глазами, рисуя ужасные картины, подробные и натурально-ужасные. Мужчина-тогрут, закованный в железные цепи, вися на них, всё его тело покрыто синяками и глубокими ранами, рёбра проваливались вовнутрь, а лицо было почти не видно из-за плотной кровавой корки. Лишь только глаза, почти обесцвеченные от боли, смотрели ясно и по-доброму, словно прося прощение за то, что видит нашедший его. Следом пришло другое видение, на этот раз женщины средних лет, ухоженной и холёной, которая, истошно вопя, летит прямо на каменную стену, она беспомощно машет руками, в попытке остановить смертельный полет, но всё равно влетает головой в белый каменный блок стены. Дальше явилось изображение молодой девушки, почти подростка с надменный и недобрым лицом. Она то и дело сама собой билась о стену, крича и моля о пощаде, и когда, казалось бы, всё закончилось и её отбросили в сторону, ей в спину полетел зелёный световой меч, пронзивший её насквозь. Но и на этом кошмар не завершился, на смену остальным пришёл полный мужчина в парадном костюме, сытый и самодовольный. Он молча смотрел на другие смерти, но и его сия чаша не миновала, сначала его огромная туша вылетела из окна, после, ещё живая, отправилась с обрыва в каньон. После этого, слава Силе, не появился больше никто, лишь холодная чёрная темнота. Но и того, что уже пришло хватило с лихвой, ведь каждую каплю их боли на и смертельного ужаса эта девушка пропустила через себя, приняла в своё сердце. Отчего-то она ощутила себя причастной к тому, что сейчас увидела, но вины, однако, не было, лишь странное чувство, сплавленное из удовлетворения свершившейся справедливостью и горькой, опустошительной душевной боли, словно душу выжгли изнутри, как песок в пустыне. Но последние чувства касались лишь самое первой смерти, остальным же достались только первые и это было непривычно, ведь к ним примешивалось ощущение неправильности сделанного. Того, что этого не должно было случиться. Не тогда. Не с ней. Не в том конкретном случае. Почему так, непонятно, вот только кроме этих перечисленных выше чувств эти видения не вызывали ничего. А ещё головокружение и почти обморок. Бен это заметил и взяв её под локоть, увёл в дом, где его ждал и вправду невероятно вкусный завтрак. Эту крупу мужчина привёз со своей родины и иногда, по большим праздникам, готовил, тогрута не знала этого, но Бен не рассердился, а только показал ей, где ещё можно взять продукты — в подполе, там он держал рыбу и овощи, разрешив брать оттуда всё, что она пожелает и в любом количестве.

— Где ты так научилась готовить? Я последний раз ел такое на своей родине — осторожно начал Бен, когда они сели завтракать — Вот только там было очень жарко и потому еду часто остужали, прежде, чем её съесть.

— Я не знаю, наверное, папа научил — неуверенно ответила девушка, пробуя свою порцию каши — Сейчас думаю, что всегда это умела, но готовить мне приходилось нечасто, я больше по дому убиралась, когда папа не мог...

Лицо дрогнуло, взгляд напрягся, уйдя внутри, в попытке ухватиться за нитку, подброшенную сознанием, но то опять проявило совсем не великодушие и просто вырвало у девушки этот тонкий хвостик, поймав за который можно было бы что-то понять.

— Скажи мне, а твоё имя начинается не на букву А? — спросил Бен, чтобы сменить, как он ощущал, опасную тему. Он специально решил так сделать, перечислив все буквы алфавита, пока одна из них не вызовет у девушки хоть какую-то ассоциацию. И потом, до тех пор, пока она что-то вспомнит, им придётся жить бок о бок, надо же будет как-то к ней обращаться. Однако, удача ждала старика уже при первой попытке.

— Да! Точно! — неизвестная почти подпрыгнула за столом, словно ребёнок, получивший неожиданный и очень приятный подарок — Их там две было, одна вначале, другая в конце.

— А оно было длинное или короткое? — продолжал допытываться Бен, надеясь пробудить новые ассоциации.

— Нет, короткое, не больше пяти букв — ответила тогрута совершенно не думая — Фамилия такая же была, но вот её я вообще не помню.

— Ашла? — спросил Бен первое имя, подходившее под описание, выбранное тогрутой.

— Не думаю — протянула она с сомнением, отпивая чай — Но оно мне нравится, оно похоже на мое, только у меня было какое-то, более резкое, громкое, словно копьё.

Бен назвал ещё несколько имён навскидку, но ни одно не вызвало никаких воспоминаний, только первое, если уж её реакцию на него можно было вообще назвать таковыми. На нем и решили остановиться. Девушка не возражала, ей и самой надоело уже быть никем и обрадовала хоть какая-то определённость. Так и потекла их тихая мирная жизнь. Ашла день ото дня пыталась что-то вспомнить, иногда сама, иногда и по наводке сознания. Она натыкалась на знакомые слова и вещи, отчего в сознании вспыхивали секунды озарений, заканчивавшиеся как правило ничем, кроме обмороков. Бен считал это последствием сотрясения мозга и старался, чтобы оно скорее прошло. Он поил Ашлу лечебными отварами, прикладывал к голове компрессы, но добился этим только прекращения обмороков, возвращению памяти это, увы, не поспособствовало. И когда спустя почти год ничего так и не прояснилось, оба понемногу смирились с тем, что прошлого у девушки нет и не будет, стали просто жить, тихо и мирно, как отец и дочь. Бен, как и всегда, утром и вечером уходил на рыбалку и в центр, Ашла с ним не ходила, сначала из-за плохого самочувствия, потом просто по привычке. Дома у Бена была так спокойно и уютно, что выходить в большой мир девушка не хотела, он пугал её. Особенный страх вызывал транспорт, а именно спидеры. Она просто не смогла бы заставить себя в него сесть, если бы таковой был у Бена, но старик предпочитал ходить пешком и спидеры Ашла видела лишь на картинках. Связи с общественностью Бен так же не поддерживал, предпочитая жить отшельником. Голонета в доме не было, равно как и самого простенького коммуникатора, Бену просто некуда и некому было звонить. Потому и заснять незнакомку на фото было невозможно и никто до сих пор не знал, где следует искать потерянную. Бен и не пытался особо узнать не ищет ли кто Ашлу, надеясь, что она сама вспомнит всё. Но нет, не вспоминала, просто ждала его дома, прибиралась и готовила еду, в свободное время просматривая какие-то записи, находившиеся в домике. Это чаще всего оказывались протоколы каких-то непонятных заданий, фото неизвестных людей, особенное внимание привлёк светловолосый малыш на руках худенькой женщины. Почему Бен хранил его фото? Какое значение он имеет? И в один из вечеров решилась спросить. Ответом послужила история о его маленьком сыне, украденном в раннем детстве. При этом Бен рассказывал всё напрямую, ничего не скрывая, при этом испытывая странное ощущение, что такая сцена в его жизни уже была. Вот точно так же, как сейчас, он сидел за столом, напротив него молодая тогрута, которая внимательно слушает его, открывая благодаря его словам что-то новое в самой себе. Такой же чай в белых чашках, печенье из зерна. Вот только планета другая, и дом тоже, да и слушательница значительно старше. Бен говорил и вспоминал как впервые делился этой историей, как и с кем.

«Асока, дочь бедного раба» — вспоминал Бен, рассматривая собеседницу — «Девочка, чувствительная к Силе. Я помог ей открыть себя. Её потом забрали в Орден. И больше я с ней не виделся. Интересно, как она там?»

Думал и смотрел на Ашлу. Та, на первый взгляд, совсем не походила на Асоку, разве, что тем только, что тоже была тогрутой. Больше же эта стройная девушка с крепкой, натренированной фигурой и утончённой внешностью не имела ничего общего с той худенькой десятилетней девчонкой, состоящей из одних острых углов. Но вот и именно, что на первый, на второй сходств выявлялось уже немного больше. Цвет и форма глаз, кожи, вид белых рисунков на лице. А третий взгляд приносил и вовсе неожиданные мысли.

«А уж не она ли это?» — проносилось в голове Бена — «Уж очень похожа на беднягу Шона. Правда в последние годы он выглядел неважно, надрываясь на работе, но в молодости был красивым, не зря именно его полюбила та странная девушка, вокруг которой всегда было яркое свечение. Вот только и ушла она сразу же, как только Асока родилась».

Но посмотрев ещё несколько раз, Бен решил, что ему всё-таки показалось и не стал бередить ей душу своими глупыми старческими бреднями. И так достаточно заставил её поволноваться над своей историей. Потом она снова взяла фото семьи Бена и посмотрев на ребёнка особенно внимательно, неожиданно выдала:

— На нашего канцлера в детстве похож. Он тоже был такой, свеженькой, кудрявый, а сейчас седой, только глаза такие же остались. Я видела фото на его столе.

— Вот значит как — среагировал в Бене бывший джедай — А как его звали?

— У него было двойное имя, его звали то Кос, то Шив, но вообще его называли господин верховный канцлер, или просто Палпатин — выдала Ашла словно скороговорку и как всегда, замерла, не закончив.

— А он и сейчас занимает эту должность? — поинтересовался он с осторожностью.

— Наверное, сейчас уже трудно сказать, я же давно не виделась с ним — ответ прозвучал разумно. Этот разговор происходил примерно на третий год пребывания Ашлы в рыбацком домике, когда у них с Беном уже установился свой собственный мир и порядок. Старик уже смирился с тем, что девушка останется с ним всегда и старался сделать её жизнь у себя наиболее комфортной. Даже устроил ей День рождения, приняв за него день, когда он её нашёл на берегу реки. Завтра как раз был такой и в качестве культурного выхода, Бен решил предложить ей сходить на реку, вернее, попробовать предложить, если она не испугается. Но после сегодняшнего разговора почувствовал некое волнение, такое, что задумал впервые за очень долгие годы посетить большой мир, не зная, что тот принесёт ему в ответ, точнее, то ли, чего ожидал наивный старик.

====== Глава 79. Миссия в прошлое ======

Всего день прошёл с момента, как Энакин принял новое звание и уже отправлялся на первое задание. Нельзя сказать, чтобы оно отличалось оригинальностью, однако, позволяло лишний раз навестить то место, где нашла последний приют его погибшая наставница, которую он даже в мыслях не решался так называть. Сейчас ему следовало посетить Дантуинский Анклав, чтобы быть свидетелем с суде над дочерью криминального авторитета Мэри, которая, как было недавно доказано, имела непосредственное отношение к убийству Рыцаря-джедая Асоки Тано. Дело в том, что ещё три года назад у отца девушки, сразу же, как только они с дочерью совершили это преступление, жизнь постепенно пошла под откос. На Мэрлина наехали дружки, требуя большей доли, Мэри выгнали из Анклава и вернули домой, но и там ей не стало покоя, дружки отца, увидев молодую кровь, начали недвусмысленно намекать ему на то, что неплохо бы и поделиться такой красотой с другими. К слову сказать, никто не знал, что Мэри его дочь, воровские законы это запрещали, считали ту любовницей Мэрлина и очень недоумевали, когда тот реагировал агрессивно на шуточки приятелей, относительно её. Но никто не знал, что беды преступной семьи начались совсем с другого, точнее, не с тех проблем. Ведь не успел взорвавшийся спидер упасть в воду, у Мэрлина началось расстройство ума, вызванное странными снами-ведениями, в которых ему являлась высокая, стройная и очень красивая женщина. Он не видел её раньше, но посмотрев на неё однажды, не смог больше забыть. У неё были золотистые волосы, спадавшие ниже плеч, а на верху собранные в странную причёску, ввиде совинных ушек, длинное зеленое платье искрилось всеми цветами радуги, оно было в тон к её большим изумрудным глазам, смотревшим в самую душу. Она являлась ему где-то раз в неделю в самый неподходящий момент, когда ей самой этого хотелось. Ночью, когда уставший после очередной бандитской разборки, Мэрлин мирно сопел на роскошном белье из чёрного шелка, расшитого золотом. Во время самой разборки, встав между жертвой и дулом его оружия. Во время вечеринки, появившись вдруг среди красавиц-танцовщиц, доставленных специально для него. Сначала она ничего не говорила, просто являлась и смотрела с укором, но спустя месяц начала произносить странные фразы: «Ответь за свои деяния»; «Признайся, пока ты можешь»; «Твоя дочь ответит за боль моей». Последнее высказывание особенно пугало, вскоре мужчина подумал, что сходит с ума и начал принимать меры — отдых на лучших курортах, лечение в клинике нервных болезней, работа, в которую можно уйти с головой. Ничего не помогало. А в последний месяц третьего года пришло то, что было ещё страшней — на смену красивой женщине пришёл ужасного вида молодой мужчина. Он был высок ростом и строен, но на этом сходство с предыдущей гостьей заканчивалось, его кожа была мертвенно-белой с красными узорами, похожими на кровавые пятна. Таким же цветом светились и его глаза, чёрные одежды только усиливали их зловещий эффект. Голос был непреклонен и звучал так, словно привык повелевать:

— Ты ответишь за своё. Сестра потерпела горе, а ты потерпишь вдвое большее. Я тебе это обещаю. Твоя смерть будет жестокой, ибо никто не смеет касаться жизни Избранного.

Повелители Силы, увидев, что сотворил этот бандит с их любимицей, пришли требовать расплаты, тайно сбегая с Мортиса. Отец не знал об этом. Не узнал бы и Сын, если б Дочь, поняв своё бессилие в попытках достучаться до разума Мэрлина, не рассказала ему, приведя в ярость. Призналась она не только в этом, но и в давнем своём грехе-побеге, что совершила она чуть больше двадцати лет назад, когда решила она узнать, что значит это — любовь. Сильно же заставило её задуматься это чувство, настолько, что сбежала она с Мортиса и попала на планету, населённую простыми людьми, где поселилась под видом такой же простой рабыни. Неизвестно почему выбор Дочери пал на Татуин, но именно там и нашлось её земное счастье — молодой мужчина-тогрут. Бедный и не слишком красивый, покорил он сердце Дочери своей бесконечной добротой, да и он пришёл в восторг от любви такой красивой молодой особы. Они полюбили друг друга и стали жить вместе, но по ночам Дочь возвращалась к себе. Но недолго длилось их счастье, ровно девять месяцев, пока не явился миру плод этой греховной связи — маленькая девочка-тогрута. Вот тут и узнал обо всем Отец. Он был недоволен поступком своего дитя, но пообещал забыть обо всем, если и она тоже забудет, прекратив визиты на Татуин. Вот и пришлось ей, едва родив долгожданного ребёнка, оставить его отцу и ничего не сказав, навсегда исчезнуть из его жизни. Но не забыть о нем. Она продолжала являться мужчине в видениях и наблюдать за ребёнком, не имея более права подходить к ним и являться в своём облике. Возлюбленный не простил её и всем предпочитал говорить, что матери у его дочери нет и не было, считая, что та просто бросила его, найдя кого-то побогаче. Девочка росла, не зная матери, но не страдая особо от её отсутствия. Любовь отца заменила ей всё. Одно только тревожило Светлую хранительницу Силы — её будущее. Ведь родившись от нее, она имела особое предназначение, о котором никто даже не мог ей сказать, получила особый дар, ввиде необычайного потенциала Силы, о котором ей возможно никогда не будет известно. Она как могла, пыталась помочь ей, создавая ситуации, позволявшие ей увидеть свои особенности. И так же напомнила Ордену о пророчестве избранного. И вот, свершилось, в десять лет её нашла и забрали в храм. И вот теперь какие-то моральные уроды посмели попытаться убить. Возможно ли спустить такое с рук? Но правила велели сперва дать возможность преступникам раскаяться, когда же они её опустили, Дочь откровенно доверилась Темному брату. Тот неожиданно понял сестру и велев ей ни о чем не волноваться, взял дело под свой контроль. Явившись несколько раз довёл Мэрлина до того, что его хватил удар и тот обездвижился, мучаясь от постоянных головных болей, ещё и Сын еженедельно донимал его, убеждая признаться в преступлении. Тот молчал и испуганно махал руками. Потом не выдержал и призвав к себе Магистра Роузи, сознался во всем и тут же умер. Теперь ответить за всё предстояло Мэри. Суд над ней должен был состояться сейчас, для этого необходимы показания джедаев, бывших там во время покушения. Винду и Шаак Ти направились туда, взяли с собой и Энакина, чтобы он смог увидеть, что представляют собой такие мероприятия. И оно произвело на юношу удручающее впечатление. Мэри сидела в небольшой клетке и смотрела на обвиняемых недоумевающе и жалко. Она, кажется, сто раз пожалела, что попросила отца убить Асоку. Естественно, ему теперь хорошо, отдыхает себе в мире Силы, а она сидит тут и будет мотать долгий срок. Но Энакин думал не об этом, обвиняемая была тогрутой, по возрасту близкой к Асоке, да и внешне весьма схожая с ней. Глядя на неё сейчас, трудно было не думать о том, какой сейчас была бы его покойная наставница. Почти не осознавая, что говорит, рассказывал он, по просьбе судьи, о том, какой была Асока, и с трудом дождавшись оглашения приговора, вызвавшего у Мэри бурный поток слез, отпросился у Магистров, чтобы пройтись по окрестностям и ещё раз сходить к реке. Почему-то его упорно тянуло на это место, то, где Асоку видели в последний раз. Он плавно спустился по склону и сев на берег, опустил ладони в прохладную воду. Смотрел в прозрачную глубину и думал обо всем на свете, связанном только с одной. С той, кого могло уже не быть в этом мире, по крайней мере том, что был ограничен этой планетой. Энакин не знал, что стоит переместиться чуть дальше и ответ на трёхлетний вопрос будет найден. И плохо понимая то, что он делает, юноша вдруг, прямо в одежде, нырнул в воду и не став плыть, доверился течению, словно желая самостоятельно пройти тот путь, что до него прошла Асока. Прозрачные воды приняли свою ношу и плавно понесли вперёд, легко неся по течению, не позволяя опуститься под воду, чтобы потом, так же без особого усилия, вынести на берег возле скал, рядом с редким лесом. Скайуокер узнал это место и внутри его мигом что-то ожило и странно завибрировало, ведя вперёд, вверх, прямо на скалы, чтобы зайти между ними, увидев то, что таится в глубине. Энакин понял, где видел это раньше — во сне. Несколько раз. Недавно даже канцлеру об этом сказал, с которым сильно сблизился. Тот посоветовал ему проверить свои догадки, не говоря ничего Ордену. И в результате этого разговора, юноша сейчас неспешно поднимался на серые обломанные скалы, что росли по верху склона, как неровные зубы какого-то животного. Среди них, как таинственный отшельник, притаился маленький домик, такой же неприметный, как скалы, неудивительно, что до этого его не всегда замечали. Он был старым и выглядел как настоящая лачуга, двери которой были распахнуты настежь, а единственное окно тёмным и пустым. Но было и то, что ярко светилось внутри, изо всех сил призывая заглянуть в это жутковатое заброшенное место. Надо сказать, Энакин всегда любил такие места, он бы и так зашёл вовнутрь, а сейчас, когда сама Сила велит это сделать... Скайуокер решительно вошёл в открытые двери и взгляд его наткнулся на пустую комнату, обставленную скромно, хотя и опрятно. Возле двух стен стояли небольшие узкие лежанки, накрытые одинаковыми синими покрывалами, одно было чуть примято. Возле третьей стоял невысокий шкаф, а в кладовке у входа был устроен кухонный отсек — стол и газовая плита. На столе стояла посуда, чисто помытая после завтрака. И всё. Никаких следов жителей. Энакин решил этим воспользоваться, чтобы передохнуть и просушить свою одежду. Надо сказать, обстановка выглядела так, будто хозяева просто ненадолго вышли, ведь на предметах интерьера не лежал слой пыли, а чай в плошке был и вовсе почти горячим. Отлично, то, что ему надо. Скайуокер снял с себя мокрую одежду и вытеревшись найденным тут же полотенцем, набросил найденную в шкафу свободную светлую рубашку и такие же брюки. После чего налил себе чай и сел на одну из лежанок, закрывшись покрывалом. Он пил чай и пытался понять, отчего Сила позвала его именно сюда. Но ничего из находившегося здесь не привело к разгадке, ровно до той минуты, как юноша наклонился, поднять упавший меч. На полу, возле лежанки, расстеленная как коврик, чтобы встать на него ногами, слезая с кровати, лежала знакомая до боли красная туника. Сила загорелась болезненно ярким свечением, заставляя Энакина вскочить с места и как был, босиком и в чужой одежде, понестись напролом, сквозь лес, чтобы посреди него...

— Магистр Винду! Бегом сюда! — заорал Скайуокер в комлинк, наткнувшись на неожиданную цель.

====== Глава 80. Останови моего сына ======

Прошла ещё одна неделя, не таившая в себе ничего особенного, прежде, чем Бен удивил свою данную Силой дочь. Утром, едва сходив на рыбалку, он неожиданно заявил:

— Ашла, мне нужно уйти надолго, вернусь только к вечеру, справишься без меня?

Девушка вскинула на него взгляд, полный недоумения. Обычно Бен не то, что никуда не летал, а даже в пределах своей планеты передвигался пешком. Что же заставило его изменить своё отношение к этому делу? Сердце заныло в предчувствии чего-то недоброго. Старик это почувствовал и попытался, как мог, успокоить свою девочку:

— Понимаешь, Ашла, я должен встретиться с одним важным человеком, это мой сын, я, кажется, нашёл его.

— Правда? Тогда, быть может, я с тобой полечу, мне так хочется разделить радость от вашей встречи! — вызвалась тотчас же Ашла, которую тронул до глубины души рассказ Бена о потерянном им в детстве сыне.

— Не думаю, что эта встреча будет радостной — осторожно произнёс мужчина, отводя глаза — Видишь ли, мой мальчик сбился с пути, я должен попытаться остановить его, пока он не уничтожил всех вокруг себя, а после убил свою сущность.

— Странно, что ты зовёшь его мальчиком, сейчас ему должно быть не меньше пятидесяти лет — неизвестно зачем уточнила Ашла, сжимая руки в замок — И если вы так сказали, то это значит, что он...нет, не знаю, трудно сказать... — не смогла она произнести сложное для неё слово «ситх».

— Верно, девочка моя — как всегда, без слов, понял Ашлу старый Бен — Он сделался ситхом. Сначала его подкинули в семью политиков с Набу, где, кроме него были ещё два брата и сестра. Там ему дали другое имя и новую жизнь.

— Но как же тогда он попал в ситхи? Политики не завязаны с миром Силы — только и смогла вымолвить Ашла, удивлённая странный поворотом в судьбе неизвестного ей, или наоборот, знакомого очень хорошо мальчика Агора.

— Ошибаешься, дорогая — крайне не согласился с ней Бен — Многие из них сотрудничали с Орденом джедаев, где я служил много лет, но вот, к несчастью, были и другие. Те, кого не волновало благо народа, во главе угла стояли эгоизм и жажда власти. Желание выжать побольше из своего служебного положения. И увы, мой сын оказался из таких. Ещё в детские годы похитивший его тогдашний Лорд Ситхов Дарт Плэгас Мудрый отметил в нем эти стремления и старательно развивал их. Уже потом, когда он подрос и стал политиком, он сделал его своим приспешником.

Ашла слушала, затаив дыхание, это всё виделось ей как невероятная история, ставшая суровой реальностью. К сожалению, случается и такое, когда вцелом вполне благополучный человек, просто по натуре своей немного заносчивый и самолюбивый, получив достойную почву для этих качеств, развернулся в полную меру. Жаль только не в ту сторону, выставив наружу то, что лучше бы скрыть. Но ситхи считают иначе, просто зеркально тому, как думали в обществе хранителей мира и справедливости. На этой почве и существует многовековое противостояние обоих лагерей. Конфликт двух истин, упорно не желающих признаться, что одна невозможна без существования другой. И когда они это поймут? Хотя, куда им, ведь и она, Ашла, сейчас толком не может сказать, откуда в её голове взялись такие мысли. О джедаях и ситхах ей очень осторожно рассказывал Бен, хотя и она тоже часто перебивала его, вспоминая то одно, то другое, казавшееся ей знакомым в его словах. Но вопрос, который девушка ему задала не относился напрямую к сказанному:

— Как давно тебе стала известна правда? Ведь ты много лет не мог найти своего сына.

Бен ответил, немного помолчав, раздумывая, как воспримет Ашла его слова, ведь она не терпела обманов и недосказанностей. Однако, решил в итоге, что девочка сможет его понять, ведь за эти три года, что провели вместе, они привязались друг к другу и даже стали почти родными и всё ей откровенно рассказал. Начал с того, что его зацепили слова Ашлы о фотографии ребёнка в кабинете канцлера, похожего на пропавшего Агора. Бен потому и начал дотошно расспрашивать Ашлу о политиках, работавших в сенате, но та, конечно, никого не вспомнила, как это бывало, когда пытается сделать это намеренно, потому пришлось старику, много лет не вылетавшему с Дантуина, связаться с Анклавом и попросить Магистра Роузи предоставить нужные сведения, изучив которые, мужчина пришёл к неоднозначному выводу. Потом некоторые из них показались ему подходящими кандидатами и он начал за ними негласную слежку. Ашле Бен ничего не говорил, она считала, что он как и раньше уходит на рыбалку, но теперь, когда дело потребовало большего времени, ему пришлось признаться.

— Я отправляюсь на встречу с ним, мой сын дал согласие. Это очень важно для нас! — сказал Бен с мольбой в голосе, словно Ашла могла ему в чем-то возразить, да и зачем, в этом, похоже, не было смысла, Бен решил всё без неё.

— Я буду тебя ждать — только и ответила ему тогрута, всей душой, однако, протестуя против этого похода и порываясь пойти с ним вместе, но нет, пришлось остаться в доме и привычно заниматься хозяйством. Она подмела пол, заправила кровати, решила приготовить ужин, но всё валилось у неё из рук и работа стопорилась. Где-то ближе к полудню Ашла не выдержала и успев лишь заварить чай, набросила поверх своей рубашки чёрный плащ Бена и сунув ноги в его же грубые рыболовные сапоги, забыв даже закрыть дверь, пошла по тропинке, ведущей в лес. Бен нечасто брал её с собой, вернее, начал это делать лишь недавно и потому его обычный маршрут Ашла знала не на отлично, но в общих чертах запомнить его всё же успела и теперь уверенно шла вперёд, руководствуясь внутренним чутьем. Она видела утром, что Бен шёл именно здесь, значит и конечная точка следования находится на этом же отрезке пути. К вечеру стало немного прохладнее, солнце закатилось, а небо уютно укрыли мягкие белые облака. Кроны деревьев сомкнулись над девушкой, словно подчеркивая этим, что она принята в тайну, доступную до этого лишь двоим, отцу и сыну, потерявшими друг друга и вернувшие теперь, чтобы узнать почему так вышло. Узнать и потом? Да какая разница, что? Главное, чтобы они поняли, кем приходятся друг другу. Но вот лес закончился, оставив после себя небольшую полянку и довольно крутой обрыв. И нигде ни одного человека, даже следов чьего-то присутствия. Но так было лишь до тех пор, пока Ашла не склонилась над обрывом, да так и замерла на миг, не двигаясь, лишь когда спустя секунду, пришла в себя, из её груди вырвался сдавленный вскрик. Бен оказался там, лежал на краю песчаной насыпи, готовясь испустить последний вздох. Его светлая рубашка была во многих местах порвана и прожжена. А в области живота и груди явно просматривались глубокие ожоги. Что же это такое? А вот, что: прямо над ним, желая нанести последний, уже точно смертельный удар, навис высокий человек в чёрной одежде. Он был виден лишь со спины, и потому Ашла рассмотрела лишь короткие седые волосы и основание бороды. Но ужаснее всего было не это. Обе его руки были высоко подняты и в них было зажато оружие, традиционное для обеих сторон Силы. Световой меч ярко-красного цвета. И вот он повернулся и Ашла увидела на фоне его голубых глаз яркие янтарные всполохи, и в ту же секунду она его узнала.

«Дуку. Граф Дуку. Ученик Дарта Сидиуса! Тот прислал его, заставив убить своего отца, способного явить миру его личность» — пролетело в голове поражённой увиденным тогруты, а руки неожиданно опустились, словно опустив в землю невидимые канаты, на которые уцепилось нечто, требовавшее быть извлечёнными наружу. Почти не понимая, что делает, Ашла начала так же медленно поднимать руки, до тех пор, пока в них не легли два прохладных металлических продолговатых предмета, именно таких, какие были нужны для проведения прокрутки и других элементов, например такого...

Крепко зажав оба меча и на ходу активируя их, издав громкий крик отчаянной боли, тогрута соскочила с обрыва, бросаясь прямо на Графа, не успевшего пока добить поверженного противника.

— Ты ответишь за это! Ты не мог убить его! — все эти возгласы сопровождались ударами с обеих сторон, Граф заметил её и принялся атаковать не менее умело, Ашла при этом добивалась одного — увести его подальше от Бена, чтобы позволить тому выжить. Дуку наносил размашистые удары, иной раз почти пробивая все блоки тогруты, но та ловко отскакивала, умудряясь оказаться за спиной Графа до того, как он успеет просчитать её следующий манёвр. Но вечно это не могло продолжаться, опыт брал своё над энтузиазмом, и в какой-то момент Граф изловчился и используя одной рукой Силу, смог прижать тогруту к скале и нависнуть над ней с мечом у горла, сжатого при помощи её же, заставив её руки Ашлы безвольно висеть, трепыхаясь в захвате. Она почти уже лишилась чувств, теряя остатки воздуха, в глазах понемногу темнело, превращая окружающую действительность в невнятные серые пятна, а в горле что-то противно царапало, вызывая тошноту от медного вкуса попавшей в рот крови из лопнувших сосудов в горле.

«Неужели вот так всё и закончиться? Неужели я прямо сейчас и умру. Нет, не может быть, ведь я только сейчас, только в эти мгновения вспомнила и осознала, кто я такая. Времени осталось совсем немного, но достаточно, чтобы ещё раз сказать самой себе, кто я. Я Рыцарь-джедай, и моё имя Асока Тано. Как долго я не помнила этого. Орден наверное сошёл с ума, думая, где я сейчас, а я тут, у старого Бена. Бен! Нет!» — взорвались её мысли безумным криком, прежде, чем сознание окончательно затуманилось, но вот...

Что-то резко отбросило её в сторону, заставив Силовой захват разжаться, а кислород с удовольствием хлынуть в сжавшиеся от гипоксии лёгкие. Они приняли подарок с режущей болью, слезами текущей по щекам,обстановка понемногу возвращала себе былые краски, когда перед глазами прекратили крутиться красные круги. Первым осознанным видением реальности был Дуку, лежавший недалеко от неё, он был ещё без сознания, очевидно удалившись о камни на берегу. Следом Асока увидела Бена, тот продолжал всё так же безучастно лежать на песке. Девушка бросилась к нему, старик был ещё жив, но уже испускал дух. Открыв затуманенные глаза в ответ на лёгкое касание, мужчина заметил свою любимицу и собрав последние силы произнёс, хрипя и задыхаясь:

— Останови моего сына. Прошу тебя. Сделай это. Мой сын...мой сын...не тот, кем кажется...он над Республикой...

Но не договорив, Бен дёрнулся, а глаза его закатились. Выдох не стал преддверием вдоха, а выдал после себя сдавленный сип, ознаменовавший то, что Бена больше не было в этом мире, а ещё через секунду его тело начало медленно растворяться, превращаясь в бесцветный дым, чтобы вскоре исчезнуть навечно, сливаясь с Великой Силой. Вот и всё. Вот и нет больше того, кто был рядом всё эти годы, кто любил и заботился как о родной дочери. И снова, как тогда, пять лет назад, на смену душевной боли пришла ярость и дикое желание отомстить за своё горе. Благо было кому. И схватив свои выпавшие мечи, Асока подскочила к едва пришедшему в себя Графу и зарычав, подобно дикому зверью, встала над ним, поставив мечи, наподобие ножниц, между которыми устроилась голова противника. Она уже собралась было сделать одно роковое движение, как вдруг Дуку посмотрел на неё, её взгляд встретился с глазами ситха, лишенными янтарных всполохов, и как будто даже смотревшими на неё просяще и виновато. Так смотрит попавший в западню зверь, надеясь в отчаянной вере вызвать жалость охотника, используя это как последний свой шанс. Но нет, руки действовали быстрее разума и чувств. С глухим шипением голова отделилась от тела и почти бесшумно покатилась по песку, продолжая смотреть на Тано с этим виноватым укором, теперь как бы говорившим ей:

«Ну вот, ты меня убила. И что тебе это дало?»

Асока не думала об этом, просто не могла, стресс, охвативший её вследствие пережитого и вернувшейся памяти поставил последнюю точку и Асока просто лишилась чувств, падая на песок, рядом с водой, словно умышленно, чтобы не дать ей углубиться в тяжёлые мысли о только, что совершенном. Это она сделает позже, как только очнётся. Но, где?

====== Глава 81. Снова дома ======

Энакин прошёл через лес, миновал полянку и уже спускался к склону. Нигде и ничего не было ещё видно, однако, Сила упорно вела его вперёд, не давая сойти с намеченного курса. Юноша уже слышал, как ударяются о насыпь воды реки, как шумит ветер и кричат птицы. И он знал, куда ему нужно, но даже не знал, что ожидает его в конечной точке следования. В первый миг Энакин даже не поверил сам себе, подумав, что его уставшее сознание просто выдало за действительность то, чего он так долго и страстно желал. Но нет, Сила упорно внушала ему, что это не сон, не бред влюблённого юноши-джедая, а правда, единая и верная. У самого края реки, почти касаясь воды монтраллами, лежала она, его Асока, первый друг, наставница и...любовь всей жизни. Да, первым чувством, возникшим при виде неё, у Скайуокера было:

«Асока, милая моя, родная, как хорошо, что снова вижу тебя. А ведь я знал, я один только верил» — вырвалось из самой глубины его измученного сердца. И настолько его захватила слепая радость, что Энакин не замечал ничего вокруг, кроме тогруты, продолжавшей так же безучастно лежать. А вокруг посмотреть бы следовало, например, чтобы увидеть мертвого Дуку, оставшегося у скалы, который даже не думал сливаться с Силой, продолжая смотреть на встречу двоих джедаев своими холодными неживыми глазами. Энакин присел на песок и наклонившись над Асокой, взял в ладони её лицо. Оно было тёплым, хотя и очень бледным, глаза закрыты, а бескровные губы сжаты. Но она была жива, об этом говорило трепетание пульса, бившегося на сонной артерии и тонком запястье, а ощущение её в Силе имело яркий жёлтый цвет. Тано просто находилась в глубоком обмороке. Энакин положил её голову к себе на колени и набрав в ладони воды, начал осторожно обтирать ей лицо и виски, когда же его пальцы достигли губ, душу захлестнули странные, далёкие и совсем уж ненужные сейчас воспоминания. Татуин. Двое сидят возле свежей могилы, где под тяжёлым белым валуном беспробудно спал очень простой, но безмерно добрый человек, Шон Тано, давший жизнь той, что сейчас безутешно плакала, оперевшись на этот камень. А вот и он, Энакин, тогда ещё подросток, сидит с ней рядом и в какой-то момент не выдержав её боли, обнимает девушку и прижимает к себе. Потом, как-то само собой так получается, что его губы начинают неспешный путь от её монтраллов к губам. И вот теперь, как никогда отчётливо, Энакин вспомнил это ощущение, буквально до каждой доли секунды. Тепло нежной кожи, щекотание на губах, странное напряжение где-то снизу, ближе к животу. Кажется и сейчас прикосновения к лицу воскресшей наставницы вызывали нечто похожее, только сильнее. Во много раз. Даже сидеть стало не слишком удобно от необычных перемен в ощущениях снизу, как раз в том месте, где он устроил Асоку на своих коленях и вскоре, устав бороться с самим собой, вернее, с той неукротимой силой, что исступлённо терзала его сознание, теперь принявшись уже за плоть, юноша медленно, словно раздумывая, наклонил голову. Путь был пройдёт дважды, вопреки пословице, гласившей, что это невозможно. Хотя, нет, не вопреки, дорога была одна, но вот шаги совершенно иные — более долгие и умышленно замедленные, оставляя невидимые глазу глубокие следы. Касания губ становились более углублёнными и горячими, кожа от них согревалась и начинала понемногу гореть на медленном огне страсти, разгоравшийся в пылком юношеском сердце. В этот момент его не интересовало то, что происходит, он просто наслаждался моментом, который вот-вот грозил переплести в большее, стоило только коснуться своими губами безмолвных губ наставницы. И вот это уже почти случилось. Руки лежали поверх грубой льняной рубашки, чувствуя линии тела, губы спустились со щеки и уже готовы были коснуться других, как вдруг...

Негромкий стон достиг чуткого уха влюблённого, чья-то лёгкая рука тронула его за спину. Энакин вздрогнул и мигом отстранился, поняв, как неловко и как глупо, должно быть, он выглядит сейчас в глазах очнувшейся и когда Асока приоткрыла уставшие глаза, Энакин успел выпрямиться и принять выражение лица, приличествующее моменту.

— Энакин — шепнула она негромко, так, словно давно уже не произносила это имя, вспоминая заодно, помнит ли и правильно ли его сказала — Что произошло?

Этот невинный и обычный в другое время вопрос, в данной ситуации мог вызвать лишь нервный хохот. Однако, даже такой эмоции он не вызвал, слишком высоким было нервное напряжение, вылившееся в не менее странный ответ:

— Произошло то, что ты пропала три года назад и все поверили, что ты погибла, только я один знал, что это не так, но мне не верили и вот теперь я вижу тебя, ты стала другой.

— А где я сейчас нахожусь? Мне нужно в храм, обязательно, я должна рассказать так много — Асока была в ужасе от того, как долго она пробыла вдали от родного места службы.

— Нас туда доставят, можешь не сомневаться — ответил Энакин, стараясь успокоить её и успокоиться самому, чтобы не выдать охватившего его радостного оживления — Но прежде нам надо посетить Анклав, там остались Магистры Винду и Шаак Ти, у них корабль.

— А зачем они тут? — только и смогла спросить Тано, бывшая в шоке от стольких привычных сведений, ставших в один момент новыми. И Энакин, перед этим набрав Винду, прося забрать его с берега, начал рассказывать Асоке, что именно привело сюда в этот раз представителей Ордена, примерно то, же, что и тогда, только с продолжением.

— Бедняжка Аманда — сказала она в итоге рассказа — Представляю, как она переживала, надо будет прийти к ним в домик.

Энакин даже не спросил как жила Асока эти годы, она сама ему тут же всё рассказала, этого хватило пока Винду собрался и прилетел за младшими товарищами, думая, что летит за одним. А по факту...

«Вроде я сегодня не пил, чтобы наутро видеть воскресших мертвецов» — подумал он, внимательно глядя на сидевших на берегу Энакина и Асоку. Вот только и ему пришлось вторично шокироваться, когда тогрута встала и спокойно заявила:

— Здравствуйте, Магистр, как ваша лысина?

Винду едва не лишился чувств, пришлось даже схватиться за Энакина, но тут все три пары глаз переместились левее и сразу же стало совсем не до радостных объятий. Все увидели погибшего Дуку, испытав при этом разные эмоции и задав себе один вопрос: «Кто убил заразу?» Только Асока не задала, просто не успела, вспомнив события, предшествующие её обмороку. Смерть старого доброго Бена, ставшего ей вторым отцом, ярость, захлестнувшая душу, блокируя сознание. Смотренный и почти умоляющий взгляд поверженного Графа. Невнемлющее неистовство. Голова, катившаяся по песку. От всего этого сделалось стыдно и очень больно за себя, от того, что ситуация повторилась, то же самое она почувствовала на Татуине, уничтожив семью фермера, виновного в смерти её отца. Сколько ещё таких случаев будет в её жизни? Сколько ещё раз поставит её перед таким выбором судьба? Тут же захотелось спрятаться и никого не видеть, чтобы наедине с собой раз за разом переживать эти ужасные моменты, хотя они и причиняли ей ужасную боль, проходившую по душе как наждачная бумага, сдирая с неё слой за слоем лучшие качества. И одновременно прижаться этой душой к тому, кто был морально сильнее, чтобы вдоволь напитаться его силой, его добротой и духовной щедростью, которые позволят хотя бы на время забыть о сегодняшнем и снова поверить, что истинное твоё призвание в совершенно другом — сохранении мира и спокойствия. Но сейчас вместо этого приходилось через силу улыбаться и рассказывать о своей жизни здесь, радоваться своему возвращению вместе с Анклавом, где провела всю ночь, выслушивая тёплые речи в свой адрес. Одновременно Асока узнала, что пока её не было произошло много событий, например, Война Клонов завершилась странной ничьей, по инициативе сепаратистов. Правда некоторые из их остатков ещё вспыхивали в разных углах галактики отдельными мятежами, но это, право, было такой ерундой по сравнению с тем, что раньше. Гривус позорно сбежал, не явившись даже на подписание мирного договора и сейчас растворился где-то в галактике, изредка, чтобы было нескучно, провоцируя мелкие конфликты. Ведь производство боевых дроидов остановили и командовать теперь было решительно некем, а ведь очень хотелось. То есть, жизнь в Республике стала наконец более менее спокойной, а Энакин, в награду за проявленное мужество в борьбе, досрочно сделался Рыцарем. Только после этих слов Асока наконец посмотрела на него внимательно и отметила какие перемены принёс ему новый статус. Теперь это был уже не тощий мальчишка-Падаван, а самый настоящий мужчина. Как же к лицу ему была эта темно-коричневая свободная рубашка и чёрный кожаный жилет, сочетавшийся с высокими сапогами того же цвета. А до чего же шли ему эти слегка отросшие русые волосы, спадавшие ниже ушей красивыми волнами. Как тут было при таком сравнении не посмотреть на себя, хотя бы со стороны и наблюдения Асоки на этот счёт оказались не очень утешительными. Она сильно похудела, кожа сделалась будто бы чуть светлей, а монтраллы, не слишком увеличившись, как-то ещё сильнее разошлись в стороны. И как ужасно ей не идёт эта одежда, что она стащила у Бена. Хочется надеть что-то своё любимое, плотно охватывающее фигуру, желательно красного или серого цвета. К тому же, всё тело чесалось от речного песка. И этот тонкий шрам, спускавшийся от правого лекку, слегка находя на белую бровь. Он остался у неё с момента, когда разнимая драку Энакина и Ферруса, она ненароком упала на цветочный горшок. И вот ещё один, над верхней губой, след ожога от тренировочного меча Энакина. Ужас. Немедленно помыться и переодеться. Впрочем, был у неё ещё и третий шрам, единственный, который она хотела бы сохранить — на левом плече, ввиде подковы, который она оставила себе сама, на память о погибшем отце. И каждый раз, проводя по нему пальцем, девушка словно бы разговаривала со своим дорогим папой и ей даже казалось, что он отвечает ей, касаясь изнутри, не рукой, но самой Силой. Вот только сейчас остаться наедине с собой ей не позволят, прежде, по возвращению в храм, необходимо было посетить медкорпус и проведя там ночь для окончательного восстановления памяти, вернуться наконец к нормальной жизни. Но такой же ли, как прежде?

====== Глава 82. Видения и чувства ======

По прилету на Корусант Асоку, не заходя в храм, повели к целителям, заранее предупрежденным о странной ситуации. Она шла по знакомой взлётной площадке, узнавая и нет знакомую местность, вроде бы ничего не изменилось, только вот кормилец стало меньше и клоны почти не появлялись. Война закончилась и производство остановили. И теперь те, кто остался в живых получили право идти своим путём, кто-то остался в Храме на должности стражников, а некоторые подали в отставку и зажили обычной жизнью простых республиканцев. Впрочем, кое-кто сделал это гораздо раньше, например, клон-дезертир, живший на планете Салукемай, женатый на милой розовой тви’лечке, ростивший двоих детей. Неизвестно почему Асока вспомнила сейчас именно его, предоставив вдруг, как бы это было, если бы она тоже влюбилась. Орден запрещал такое, но если вдруг... Что бы она тогда сделала? Может быть попыталась подавить в себе это чувство и жить так, как жила до него, а возможно и ответила на него, и вопреки здравому смыслу попыталась бы стать счастливой, несмотря на запрет. И как бы это тогда смотрелось? Подумав так, Асока попробовала себе представить, какой была бы эта жизнь, но не увидела ничего утешительного — всё жизнь скрываться и при всех старательно делать вид, что совершенно равнодушны друг к другу и лишь редкие часы проводить вместе. А если родится ребёнок? Нет, лучше тогда вообще не влюбляться. За мыслями об этом Асоку ввели отчего-то не в кабинет, а в странное помещение с небольшой сферой возле второй стены. Сфера имела круглую форму и снаружи светилась приветливым желтым излучением. Окна помещения были закрыты плотными чёрными занавесками, а стены покрыты темно-синей краской, не отражающей свет. Асоке никогда ещё не приходилось здесь бывать, да и неудивительно, ведь сюда попадали в двух случаях — потере памяти и необходимости её стереть, что, увы, тоже случалось. Асоке велели войти в эту сферу, что приветливо раскрылась ей навстречу, внутри оказалось очень светло, но свет был не слепящий, а мягкий, который словно бы обнимал её, принимая в свою игру. Но вот сфера сомкнулась и будто охватила тогруту этим светящимся потоком, и скоро, кроме этого света, перед глазами ничего не осталось, а вскоре исчез и он тоже, оставив после себя лишь пустую темноту. Сидеть тут было нельзя, лежать — тем более, оставалось только стоять и то очень недолго, ибо состояние начало меняться. Темнота перед глазами Тано постепенно превратилась в изображение какого-то мира, выглядевшего почти как Набу, только без озёр, просто зелёная поляна с редкими деревьями. Но не прошло и нескольких секунд, как трава стала желтеть, а листья с деревьев осыпаться. Хотя и это тоже длилось очень недолго, покрываясь постепенно снегом. Таким было неповторимое своеобразие призрачной планеты Мортис — родного мира хранителей Силы. Именно их призывали на помощь в пободной ситуации, только они были способны вылечить разум попавшего в небытие. Основным местом прибывания всех троих — Отца, Сына и Дочери, являлся алтарь, находившийся под высокой скалой, над ним и жили хранители. Сейчас же они как и всегда в такой ситуации решали как быть с попавшей к ним душой адепта. Отец не вмешивался, лишь наблюдал за детьми, никак не давая понять, что на этот раз явился особый гость, которому он предрекал соответствующую цель. Дело в том, что Отец давно уже знал о связи Дочери с земным мужчиной, не говоря ей ничего об этом лишь потому, что именно от этой связи и мог родится тот самый Избранный. И теперь он был здесь, чтобы, возможно, заменить старейшего Отца, жить которому оставалось недолго. Но его дети считали иное и сейчас вновь начали думать, какую сторону имеет явившаяся к ним душа. Первой выступила Дочь, впервые увидев так близко своего прямого потомка, отмечая как сильно та изменилась. Асока смотрела на всех троих, не узнавая и тем более не зная, что ей следует делать и говорить, но Дочь этого не требовала, она лишь сказала тогруте, что ей предстоит здесь увидеть саму себя и выбрать каким будет дальнейший путь, исходя из этого. То же самое сказал ей и Сын, после чего Асока начала видеть странные события, которых никогда не переживала. Некая фигура в чёрной одежде, закрытая от глаз непроницаемым плащем, возле которого стоит высокая стройная молодая тогрута с повинно склоненной головой. Между ними явно происходил какой-то диалог и теперь оба замерли в ожидании ответа друг от друга. Ответ явило следующее изображение — той же самой тогруты в таком же чёрном плаще, из которого едва виднелись кончики лекку. Её голова оказалась по-прежнему чуть склоненной, будто в вынужденно-необходимой кому-то покорности, а руки сжимали огненно-красный меч. Она упрямо двигалась вперёд, держа его перед собой и через секунды этот меч уже летал во все стороны, превращая встреченных людей и других живых существ в куски изуродованной дымившейся плоти. Далее пришёл образ Энакина, показанного в облике Рыцаря, только вот он почему-то стоял напротив этой тогруты в плаще, странно выбросившей вперёд правую руку, в этот раз свободную от меча, постепенно сжимая её в кулак, и странно прижимал ладонь к горлу, хватая воздух, будто ему его не хватало. Потом явилось изображение невысокого светловолосого мальчишки с огромными голубыми глазами, он смотрел будто в самую душу. Он тянул навстречу неясно кому тоненькие ручки и шептал тихо, будто сквозь слезы: «Мама, пойдём со мной».

— Это единое будущее, Асока, прими его, тебе не уйти — сказал ей Сын, показавший эти видения.

— И вовсе это не так, брат — поспорила с ним Дочь — В жизни всё решает выбор, он есть вначале всего. Ты показал лишь один вариант, а их, минимум, два. Сейчас она увидит, что будет в ином случае.

Видения возобновились, имея сейчас уже иную направленность. Вот эта самая тогрута так же стоил напротив человека в чёрном, но только теперь её голова гордо и уверенно поднята вверх, а глаза смотрят сурово и непоколебимо. Затем, уже в другом видении, оба они сражались, скрестив в прыжке под потолком оба своих меча, зелёный и красный. Удары обоих были умелые и четкие, но перевес чаще оказывался на стороне более опытного и скоро этот опыт сыграл злую шутку и чёрный злодей с громким криком полетел в открытое окно. Следом пришло изображение влюблённой пары, державшей за руки этого самого мальчика из первой серии видений, матерью его выступала тогрута, а отцом высокий молодой мужчина с сильно отросшими волосами неравномерно русого цвета, стоявший чуть вполоборота. Потом уже малыш был показан в образе взрослого юноши, одетого в светлую джедайскую робу. На этом видения окончились, за то появился Отец и был страшно недоволен тем, что дети нарушили серьёзное правило — правило времени, приняв решение без него и тем самым сделав невозможным тот его первоначальный план, относительно Избранного. А вот Асока сделала уже свои выводы и подошла к Сыну, уверенная, что он ответит.

— Мне не избежать своей участи? Если же нет, то я готова принять её прямо сейчас.

— Отлично, дитя моё — довольно улыбнулся Сын и уже приготовился занести руку над головой Тано, чтобы окончательно сделать её верной себе, как между ними встал Отец и заявил со свой суровостью:

— Не бывать этому, нельзя склонять на одну из сторон, когда удел адепта — баланс. А знать ей раньше срока ничего не следует.

После чего он сложил пальцы правой руки вместе и коснулся ими лба Асоки, тем самым стирая из её сознания информацию о видениях.

— Запомни, две стороны Силы невозможны одна без другой, важно найти точку баланса между ними — произнёс старик и прежде, чем Мортис начал плавно исчезать, растворяясь в призрачно-белом свете, вернувшем Асоку в сферу, начавшую возвращаться в вертикальное положение, чтобы через минуту открыться и выпустить в реальный мир ту, что была в ней заключена.

Выйдя на поверхность, Асока почувствовала себя полностью такой же, как прежде, находясь в своём теле и на предназначенном ей месте. Вечер уже перешёл в ночь и она прошла в свою комнату, не занятую никем, чтобы лечь спать, а наутро снова вернуться к обычной работе Ордена. Она легла в кровать и очень быстро заснула, зная, что все приключения позади и скоро всё опять будет в порядке. Ведь Тано не знала, что буквально за стеной её комнаты уже какую ночь не спит Энакин, ощущавший сейчас, что будто заживо горит в огне, пережив новую встречу с родным прошлым и получив реальный шанс на то, чтобы сделать его и будущим. Посмотрим, не ошибается ли он.

====== Глава 83. Непокорное сердце ======

Энакин проснулся раньше обычного, вернее, он и вовсе не засыпал, просто не мог, мучаясь серьёзными, недетскими проблемами. Асока снова здесь, опять с ним рядом и вместе с тем всё так же безумно далеко. Вчера Орден ликовал, узнав про её таинственное воскрешение, а он, Энакин, не мог и слова выдавить из себя. Они ведь больше не учитель и ученик и им нет теперь нужды проводить время вместе, им будут отныне давать разные задания, которые будут в разных концах галактики, а значит они, возможно и видеться почти не будут. Всё это действовало на нервы и даже вызывало слезы. Энакин так ждал и так верил, что она жива, что теперь, увидев это наяву, просто не знал, что ему делать с этой победой. Она отдавала привкусом вечного одиночества и осознанием несбывшейся надежды. И как же мучительно в связи с этим было знать, что Асока сейчас находится в своей комнате и мирно спит, далекая от мыслей о нем и его чувствах, разъедавших его сердце, как кислота, ибо не знало оно выхода. Но когда утром Асока вышла из комнаты, о чем Скайуокер узнал, так как слышал любой звук из её комнаты, то столкнувшись с ним в коридоре, приветливо улыбнулась и предложила вместе пойти в столовую. У юноши отлегло от сердца, он даже слегка оттаял, поверив, что не всё так плохо. Они сели на столик у окна, взяв по тарелке каши, какому-то овощному салату и стакану компота, прежде, чем приступить к еде, Асока спросила:

— Как же ты всё это время жил? Должно быть, тебе было непросто?

«Непросто, ты спрашиваешь? Да я едва не умер без тебя» — пронеслось в мыслях Скайуокера в ответ на этот невинный вопрос — «И я люблю тебя, ничуть не меньше, чем раньше. И мне всё равно, что ты старше меня на несколько лет и имеешь такой высокий статус. Плевать я на это хотел, да и вообще на всё, кроме того, что мы не вместе!»

Но всего этого Асока не узнала, так как не считала сейчас нужным читать мысли, ограничилась только тем, что Энакин сказал:

— Как видишь, многое изменилось, я сделался Рыцарем и успел побывать на нескольких самостоятельных заданиях, Магистр Кеноби неплохо справился с должностью наставника, жаль только тебя не было на церемонии.

— Я сама сожалею об этом — произнесла Асока, отпив из стакана и прожевав веточку зелени — И тем не менее, рада, что у тебя всё получилось. Так так вырос, Энакин, стал на голову выше, чем я.

— А ты стала такой красивой — не удержался Скайуокер, от смущения не удержав в руке вилку и она, звякнув, ударилась о край тарелки — Жизнь отшельника пошла тебе на пользу.

— Верно, отсутствие памяти помогает взглянуть на себя по-новому — согласилась с ним тогрута, но почувствовав его смущение, отвела глаза — Вот только мне до сих пор тяжело вспоминать старого Бена. За то время, что мы провели вместе, он стал для меня почти как мой отец. Любил и заботился. Но его тоже убили и снова я не успела!

Асока не смогла удержать порыв и к глазам её подступили слезы. Она прижала ладонь к лицу, чтобы загнать их обратно, а Энакин, заметив это и без труда поняв о чем она говорит, положил руку поверх её второй, оставшейся на столе и слегка проведя по пальцам, сказал тихо и ласково:

— Не переживай, Асока, ты не виновата в этих смертях, их забрала Сила, твоё вмешательство всё равно не отменило бы этого.

— Это так, но всё равно от этого так больно, что хочется порвать себя изнутри, чтобы убрать эти ощущения подальше, хочется отдать часть своей жизни, чтобы отдать её тем, кто должен был уйти — вырвалось у Рыцаря Тано с болезненным порывом, заставив губы свестись горькой судорогой. Было невыносимо смотреть на это. Энакин и не стал, а подвинув стул к ней, положив руку ей на спину, чуть проведя между напрягшихся лопаток:

— Не мучай себя, никто не способен противоречить воле Силы, нам остаётся лишь принимать её удары достойно и под их влиянием становиться сильнее и крепче.

— Но я так этого боюсь, просто не представляешь, я не вынесу этого снова, мне не пережить новой утраты — сказала она, несколько смягчаясь, но не сумев, однако, полностью нейтрализовать последствия эмоций и две прозрачные капли устремились вниз, проделывая на щеках блестящие дорожки, пока не упали в компот. Однако, тогрута уже справилась с собой и вытерев глаза салфеткой, допила свой соленый компот и после они вдвоём пошли в Зал Совета. Асоке было необходимо показаться Магистрам, чтобы все, кто не видел её вчера, смогли убедится, что она снова с ними. И ещё наградить её за уничтожение Графа Дуку. При мыслях об этом Асока снова внутренне сжалась, воспоминания об этом накатили с новой силой. Воспоминания о том, как в очередной раз она не справилась с собой и дав волю злости, совершила непоправимое. Победила не в честном бою, как это необходимо делать джедаю, а безжалостно убила безоружного, не способного сопротивляться. Как быть с этим? Что сделать, чтобы это не повторялось? Но как же не повторить такое, когда оно само так и лезет в душу, делая ту зависимой от себя. Но уж этого она Энакину не скажет, ему ни к чему это знать, это нужно сообщить кое-кому другому, к кому она пойдёт после Совета. Магистры встретили её с большой радостью, хотя на лицах некоторых явно читалось скрытое разочарование тем, что их прогноз не оправдался. Однако, было в этом заседании и кое-что несомненно радостное для Асоки, но то, что заставило Энакина внутренне сжаться, в преддверии чего-то неприятного для себя. В благодарность за уничтожение одного из ситхов, а так же для окончательного восстановления, Асоке предоставили отпуск, который она провести, где хотела.

«Ну вот, сейчас она скажет, что хочет куда-нибудь на Мандалор или Набу, туда, где обычно отдыхают высокочтимые» — подумал юноша, отворачиваясь, чтобы не видеть её лица, когда она скажет об этом. Однако, чуть шевельнув волосы около его виска, отвечая на вопрос Совета, прозвучало:

— Я не знаю ещё, где именно проведу отпуск, но очень признательна вам за предоставленный отдых — ответила тогрута и едва её только отпустили, устремилась из Зала одной из первых, Энакин пошёл следом, едва сдерживая вспыхнувшую в душе надежду, не совсем ещё уверенную в том, она станет реальностью, но уже заявлявшую свои права на жизнь. Асока шла медленно, давая ему успеть за собой, и когда они остались в коридоре одни, Энакин, краснея и без конца смущаясь, обратился к подруге детства:

— Асока, я хотел бы тебе предложить, если ты не знаешь, где провести отпуск, то можно было бы сделать это на моей родине, там очень хорошо, особенно в это время года — заговорил он быстро, боясь, что собьётся или просто упадёт в обморок от стеснения — Остановишься в моем доме, тебе там будет, где жить.

И сказав последнее слово, Скайуокер опустил взгляд, почти уверенный в вежливом отказе, просто не хотел, чтобы Асока видела, какую боль принёс он ему. Энакин уже и сам был не рад, что предложил это, вот сейчас она откажет, а он никогда больше не сможет общаться с ней, как раньше, обреченный всегда помнить, как она отвергла его предложение, предпочтя простой, но уютный отдых на далеком Шили какому-нибудь навороченному курорту на планете Внешнего кольца. Одно только средство, чтобы хоть немного рассеять впечатление от грядущего позора в собственных глазах, немного отсрочить неминуемое, и он это сделал:

— Ну да, я понимаю, ты должна подумать, это же так неожиданно, но я понимаю, ты можешь сама решить, где тебе лучше отдохнуть. Я пойду, сдам в стирку свои комплекты.

И не дав Асоке ответить, Скайуокер, развернулся и пошёл в сторону комнаты, чтобы и правда заняться чем-то бытовым и поскорее забыть об этом небольшом инциденте. Он отобрал несколько комплектов одежды для прачечной, а заодно подготовил один, чтобы надеть на следующее задание. Он сложил все в упаковку и решил, не откладывая, пойти в крыло, где находились обслуживающие помещения. Возвращаясь, юноша по пути заглянул в столовую и выпив стакан чая, подумав, отправился в тренировочный зал, ведь никогда не поздно отточить навыки. Там никогда не было места никаким мыслям, во время тренировки всегда правили ощущения, что возникали, когда яркий неоновый клинок рассекает металлическую или пластиковую поверхность. Когда, закрыв глаза, ты встречаешься со своим врагом, чьё место сейчас занимал тренировочный дроид-шар. Когда кто-то появляется за твоей спиной, а ты, ещё даже не повернувшись, знаешь, кто это такой и зачем пришёл. Стоп. Кто же это? Зал тренировок после обеда всегда пустой. Энакин почувствовал тепло и неясную нежность, которую здесь мог дать только один. Только одна.

— Энакин — послышался довольно громкий голос — Я искала тебя повсюду.

— Да, что ты хотела, Асока? — стараясь говорить спокойнее, чтобы не выдать эмоций, произнёс Энакин — был всё время здесь.

— Я хотела спросить, что мне нужно взять с собой, когда мы полетим на твою родину? Я договорилась насчёт тебя, отправляемся завтра, ранним утром — ответила девушка, посмотрев в его разгоряченное лицо. Энакин был настолько рад, что даже не спросил почему его отпускают, а ведь обязан этим он был тому, с кем всегда соперничал. Ведь до того, как пойти сюда, Асока заглянула к старому другу...

====== Глава 84. Солнечный край ======

Асока вышла из Зала и подумав ещё немного, отправилась туда, где её ждали — в кабинет канцлера. Только наутро девушка поняла, как сильно скучала о нем и ей остро захотелось его увидеть. Доступ в кабинет он ей обеспечил и потому Асоке нужно было лишь постучаться, чтобы зайти, услышав негромкое разрешение. Вот и сейчас едва она толкнулась в дверь, как услышала родной приветливой голос. Казалось, Палпатин знал кто ждёт по ту сторону и потому сразу же прекратил разговор, что до этого вёл по комлинку.

— Всё идёт по плану — сказал он кому-то — Да, я сожалею о его гибели, но не больше того, ведь совсем скоро у меня будет другой ученик, более способный, более молодой.

Но как только послышался стук в дверь, разговор закончился, а сурово сжатые губы канцлера растянула радостная улыбка:

— Асока, проходи, милая, я рад увидеть тебя.

Тогрута привычно вошла и села напротив. Только теперь Палпатин заметил излишне серьёзный взгляд своей любимицы и яркое недовольство собой, светившееся в потемневших глазах.

— В чем дело, Асока? Что-то опять тревожит тебя? — поинтересовался канцлер, быстро меняя тактику, наставления и нотации — это явно не то, что ей сейчас нужно, этого добра она наслушается и от своих собратьев по мечу, к нему она явилась совсем за другим. Тем, чего, как он подозревал, искала и не находила в Ордене — пониманием и поддержкой.

— Господин канцлер, это просто ужасно, я просто не знаю, что делать с этим всем — начала Асока чуть хриплым, надломленным голосом, какой позволяла себе лишь в разговорах с ним — Я не тот джедай, каким я должна быть! Я всё время стремлюсь к иному, чем все! И этого не изменить.

Палпатин выдержал паузу, сложив на груди обе ладони, придав лицу соответствующее моменту сочувственное выражение. Глаза стали спокойными и внимательными. Он молчал, давая эмоциям выйти и лишь когда Асока выдохлась и остановилась перевести дух, решился вставить слово:

— Асока, ты совершенно напрасно так плохо думаешь про себя. Нет ничего плохо в стремлении к большему, чем имеешь, это совершенно нормально.

— Но не для джедая — возразила ему тогрута — Нас с малолетства обучают, что мы должны быть рады тому, что имеем, я же так не могу, я, наверное, слишком привязана к прошлому.

— Вот, ты сама ответила на свой вопрос — легко нашёл он зацепку в словах тогруты —Просто, как ты верно заметила, другие попали сюда почти младенцами, не знавшими иной жизни, ты же—совершенно иное, ты успела узнать большой мир, познала привязанность и чувство дома, всё то, что недоступно никому из них. Это не может не ставить тебя на другую ступень, нежели ту, на которой стоят они.

— То есть, вы хотите сказать, это делает меня выше? — по-своему истолковала Тано его слова — Но почему же тогда мне изо дня в день дают понять обратное? Нет ни дня, чтобы при мне не подчеркивали, насколько я обыкновенна, нисколько не выделяюсь из толпы Ордена. И при всём при этом называют меня Избранной. Я уже не понимаю, в чем состоит этот статус.

— Это значит, моя девочка, только одно — произнёс Палпатин, подняв вверх указательный палец — Что они видят твои отличия и понимая, что это играет явно не в их пользу, стараются всеми силами стереть их, уровняв тебя со всеми, а ведь это совсем даже не недостаток, а преимущество — уметь то, чего не дано никому из них.

Канцлер умышленно не говорил слов «Орден» и «Джедаи», заменяя их подходящими по смыслу местоимениями. Это помогало снизить их значимость в глазах Асоки и учило ставить себя отдельно от своей организации. Ценное качество — был уверен политик, оно очень пригодится ей в будущем.

— Это значит, что они мне просто завидуют? — схватив информацию на лету, ответила Асока — Но если, как вы сказали, я выше, то почему же тогда я не могу исполнить своего главного желания —сделать так, чтобы мои близкие меня не оставляли?

Канцлер повременил с ответом, разговор поворачивался не совсем так, как ему бы хотелось в данную минуту. Слишком поспешно, надо свернуть.

— Потому, что этого не умеет никто из них, даже самые высокочтимых Мастера, но не хотят в этом признаваться, представляешь, как это их раздражает, то, что они не могут того, на что способны другие, некто, посмевшие стать выше них — толкнул политик пространную речь, призванную с одной стороны успокоить Асоку, с другой — заронить в её сознание мысль о немощи и несостоятельности Ордена, как власть держащей организации. Кто были эти самые другие, кто стоял выше, канцлер не сказал, решив, что подождёт момента, когда Асока «дозреет» и спросит об этом сама. Он умел ждать, когда это было нужно. Ждать сколь угодно долго. Ждал же он эти три года, когда другие были уверены в смерти девушки. И в доказательство того, что к Асоке можно и нужно относиться иначе, чем в Ордене, выполнил просьбу Тано, пообещав договориться с Магистром Йодой, чтобы он отпустил с ней в отпуск и Энакина тоже. Привязанность этого мальчишки к Асоке могло так же в будущем сослужить хорошую службу. Он легко это выполнил и следующим утром, одетая в простые чёрные брюки и белую водолазку со спускавшимся с шеи на грудь синим платком, держа в руках небольшую сумку с вещами, медленно поднималась на борт небольшого корабля. Энакин шёл рядом, на одном уровне, он тоже оделся очень просто — в коричневую рубашку и серые брюки, он шёл и улыбался, неизвестно от чего больше. От того ли, что увидит семью, от того ли, что Асока была с ним рядом и будет целый месяц.

— Я знаю, тебе понравится у нас, ты же помнишь, как было в первый прилёт? — спрашивал Энакин, сидя в кресле пилота.

— Помню, как мы тогда в озере плавали, а потом обедали в твоём доме. Интересно, а твоя мама меня узнает? — спросила Асока, тоже улыбнувшись.

— Конечно, она часто спрашивала о тебе, когда я разговаривал с ней по голосвязи — ответил Скайуокер, глядя перед собой на приборную панель корабля — Она вышла замуж за того самого поклонника и теперь счастлива. Он простой человек, но безмерно добрый.

При этих словах Асока подумала, что будь её отец жив, они с Селиной смогли бы отлично поладить и как было бы здорово, произойди всё именно так.

— Я очень люблю природу, ведь её так недоставало в моем родном мире — призналась Асока, принимая сентиментальное выражение лица.

— Вообще, говоря честно, твой настоящий родной мир—это тот, куда мы летим сейчас — пояснил ей Скайуокер — Ведь все тогруты изначально родились на Шили, твой отец был явно оттуда.

— Наверное, он никогда не говорил мне этого, я помню только Татуин, родилась уже там — ответила Тано не слишком громко, но достаточно красноречиво, чтобы Энакин понял, что допрос лучше не продолжать и до конца полёта разговор крутился вокруг общих тем, касаемых того, как они проведут отпуск. Энакину хотелось показать Асоке весь тот мир, которым он жил в детстве, до этого успев продемонстрировать ей лишь малую часть этого природного богатства. А ведь кроме озера есть ещё и леса, горы, поросшие цветами, центральный сектор с множеством торговых лавок, а так же местные памятники — достояние Солнечного края, как называли Шили жители шумного Внешнего кольца. И самое главное, там не будет никого из Ордена и противного канцлера, а значит у Асоки появится возможность посмотреть на него, Энакина, под совершенно иным углом и быть может, хотя, нет, непременно, он сможет наконец признаться ей в своих чувствах. По-настоящему, по-взрослому, а не нести тот детский лепет, что до этого. Как ни крути, хозяином положения там будет он, ведь это его дом и его мир, где он будет старшим и ответственным в первую очередь за неё. Хотя бы потому, что она-женщина, хрупкая и невинная, несмотря на статус и пережитое ранее.

Вот, наконец, мелькнул невдалеке большой зелёный шар с голубыми вкраплениями озёр и пятнами чуть более тёмной зелени, обозначившей хвойные леса. Солнце стояло высоко, ведь уже был полдень, самое время для приятного отдыха и любителей воды. Посадку совершили прямо в поле, недалеко от посёлка, где стоял дом Селины. Энакин не был здесь несколько лет и сильно поразится переменам, произошедшим с знакомом жилище. Дом, прежде бывший одноэтажным строением в три небольшие комнаты, теперь отстроили в два этажа, на каждом из которых было по столько же помещений. Дом выглядел приятно — постороннее из кирпичей, сверху был отделал светло-коричневым деревом, а крыша имела зелёный цвет. Вокруг был устроен небольшой сад, где на клумбах разной формы, огороженных цветными камнями, расцветали лиловые, красные и розовые цветы с большими головками и раскрытыми лепестками, желтевшими сердцевинами. Полуденное солнце играло на капельках воды, блестевших на лепестках и отсвечивало на дверном колокольчике, что отозвался тихим звоном, едва Энакин притронулся к нему. Негромкие шаги за дверью показывали, что жизнь здесь будет совсем иной, чем та, к которой привыкли оба джедая и уже готовит им особый сюрприз, удивительный и...многогранный.

====== Глава 85. Быть или не быть? ======

Селина услышала призывной звон и устремилась навстречу гостям, она не сомневалась в том, кто это. Женщину можно было не предупреждать о том, что сын прилетит, ведь даже не обладая чувствительностью к Силе, тогрута, силой материнского сердца ощущала его приход. И вот он явился и не один, с ним была та, которой в его письмах было всегда уделено больше всего времени. Селина обратила внимание, что Энакин не только здорово вырос, но и стал выглядеть взрослее, став настоящим мужчиной, очень похожим на отца. Асоку до этого она видела лишь однажды, совсем девчонкой-подростком, теперь же это была высокая и очень красивая девушка с серьёзным и задумчивым лицом. Женщина была безмерно рада обоим, не забыв о том, как джедаи спасли однажды её народ и её сына. Селина была ещё достаточно молодой, не справившей ещё сорока лет, а доброе и улыбчивое выражение лица убавляло ей ещё лет пять. На ней было простое платье из коричневого льна и белый передник, видно до этого она хлопотала на кухне, ведь вслед за ней во двор приплыл аромат чего-то пряного. Асока, почти ничего не съевшая за завтраком, почувствовала, что ужасно хочет есть.

— Мама! — почти выкрикнул Энакин, бросаясь в раскрытые навстречу объятия.

— Сынок! — не менее радостно ответила Селина и крепко сжала в объятиях своего взрослого, но от этого не менее любимого ребёнка. У Тано дрогнуло сердце, напомнив о том, что в её жизни ничего такого уже не будет, ведь её отец умер. Но вот Селина, выпустив Энакина, подошла и к ней, так же обняв и поцеловав с совершенно родственной нежностью, тогрута едва удержала слезы, видя такое внимание от почти незнакомой женщины. Впрочем, вскоре она поняла, что в этом доме царят совсем иные нравы, чем те, что она привыкла видеть. В отличие от чопорной и сухой обстановки Храма, здесь было всё очень просто и человечно, где люди всегда говорили, что думали и принимали жизнь такой, как она есть. Под стать этому оказался и стол на чистой и аккуратной кухне, стены которой украшала белая плитка, на некоторых квадратах которой были нарисованы овощи и фрукты. Сам стол застелен бежевой скатертью, расписанном орнаментом из переплетённых цветов, а поверх неё стояло большое блюдо с овощным рагу, тарелка с неизвестными Асоке овальными жёлтыми фруктами и рядом ещё одна, с запеченным мясом, порезанным кругами. Энакин и Асока сели рядом, и прежде, чем наполнить свою тарелку, Скайуокер позаботился о том, чтобы тарелка тогруты не пустовала. Асока сперва стеснялась, ведь она не совсем знала как правильно есть по этикету, прогуливая этот предмет по всевозможным причинам. Но Энакин ободряюще посмотрел на неё, давая понять, что тут никто не будет косо смотреть на её манеры и она смогла наконец начать обедать. Селина сказала, что сразу после обеда пойдёт встречатьмужа, который работал на местной ферме инженером и часто приходит на обед домой. Энакин ещё не был знаком с отчимом, но уже заведомо любил его, так как его любила Селина, а мать не могла сделать неверный выбор, по мнению младшего Скайуокера. Асока занесла вилку над куском оранжевого овоща и вдруг дернулась, почуяв, что на её колени плюхнулось нечто тяжёлое и горячее, начавшее при этом яростно топтаться по её брюкам и издавать громкое урчание, похожее на звук взлетающего корабля. Асока наклонилась и увидела огромного серебристо-серого кота с пушистой мягкой шерстью и огромными зелёными глазами. Тано улыбнулась и погладила зверя по загривку. Тот любвеобильно потерся об её руку и замурчал ещё громче.

— Надо же, какой красивый — сказала Асока, продолжив почёсывать котищу.

— Верно, это Арти, наш общий любимец, наглый до ужаса — рассмеялась Селина и хотела уже шугануть кота, но девушка её остановила. Она очень любила животных, а те её. Асока не удержалась и скормила ему кусочек мяса прямо с ладони, тот быстро слизнул его розовым языком и встал передними лапами ей на плечи. Энакин смотрел на них и не мог не умиляться, хотя это было ему несвойственно, от всей этой сцены веяло какой-то семейностью и уютом, что казалось, что это далеко не первый их обед в таком составе, что это происходит у них всегда. Видно, что и Асока испытывала похожие чувства, об этом говорил безмятежный взгляд и совершенно расслабленное выражение лица, которого он уже давно у неё не видел. Энакин осмелился представить себе и то, что возможно будет дальше, например, куда они потом пойдут и что будут делать. Селина вышла из кухни первой, сказав, что ей пора встречать мужа, оставив Энакина и Асоку одних, тот, не говоря ни слова, притянул к себе с тарелки Силой тот самый овальный плод и порезав его на две части, снял кожу с одной из них и таким же способом отправил на тарелку Асоки.

— Я помню, ты не любишь кожуру — сказал он, разрывая возникшую тишину.

— Спасибо, ты один помнишь об этом — ответила ему тогрута, поднося к губам фрукт — Это довольно вкусно. Эти плоды растут здесь?

— Верно, потом покажу, где мы их берём, это рядом с озером — начал рассказывать Энакин — Представляешь, деревья выросли там сами по себе, ещё до того, как я родился, и вот уже много десятилетий они исправно приносят плоды. И ты знаешь, существует поверье, что если двое влюблённых одновременно съедят две половинки одного плода, то их любовь будет с ними всю оставшуюся жизнь.

Асока, до этого слушавшая с интересом, при этой фразе как будто обо что-то споткнулась и отвела взгляд, но Энакин успел заметить, что глаза стали растерянными, а губы вздрогнули, словно в болезненной судороге. Даже лицо немного побледнело, а словно не зная, как ещё показать всю степень бури, поднявшейся в душе его владелицы, бури, которую она должна была поневоле прекратить, являясь здесь старшей и более дальновидной. Она отпила из стакана компот и помолчав несколько секунд, собираясь с мыслями, наконец заговорила, но уже совершенно неузнаваемо, сухо и отстранённо:

— Энакин, мы уже не раз об этом говорили и тебе прекрасно известно, что ждало бы нас, окажись это чувство реальным. Нельзя забывать о том, кто мы такие и как обязаны жить.

Теперь очередь вздрогнуть пришла уже Энакину. Он всё понимал и так, но вдвойне неприятно, когда тебя тычут в это носом, давая понять, что ты иной, чем все. Что то, что в обыденной жизни считается нормой, для них недопустимое нарушение. Верно, это так, но как же быть, если чувства уже есть? Живут внутри тебя и уже давно, появившись раньше, чем стало известно, что рождаться им было нельзя. Никто не будет рад им в настоящей реальности, где они в лучшем случае обязаны будут жить до конца своих дней под маской тайны и полнейшего равнодушия друг к другу, в худшем же, его просто заставят избавиться от них, вырезав из себя, как удаляют неисправный орган или инородное тело. Да, для его души эти чувства были именно инородным телом, которое, однако, вросло в неё так плотно, что оплелось мышцами и связалось с ней сетью собственных сосудов, заимев общее кровообращение. Что же тогда будет значить избавление от этих чувств? Смерть от потери крови? Дальнейшая жизнь с пустотой в душе? Разве это менее неправильно, чем подвергнуть себя нарушению каких-то правил, которые даже не он сам придумал? Можно ещё подавить их, попытаться жить не замечая. Он пробовал, но ничего не вышло. Осталось только признаться. Но похоже опять мимо.

— Асока, я и не забывал, но вспомни, что говорили о любви о Ордене. Да, с одной стороны её выставляют как неверную истину, ведущую к Тёмной стороне, но с другой, именно любовь может и вернуть обратно к Свету оступившегося. Именно она лежит в основе сопереживания всему живому и понимания его чувств. А это нам знать необходимо — продолжил он пояснять, взяв себя в руки.

— То есть, ты хочешь сказать, что в определённом смысле любить нам нельзя, но с другой стороны вроде как положено, останется только найти между ними границу, отделяющую мораль от порока. Но как же это непросто, порой вся жизнь уходит на этот поиск и оканчивается так и не завершив его — ответила Асока невесело, вспомнив о том, что ей рассказывали на эту тему — Я не желаю подобной судьбы ни одному из нас, поэтому, будет лучше, если мы сделаем вид, что не вели сейчас никаких подобных разговоров.

Говорила она по-прежнему твёрдо, но голос был несколько мягче и не такой категоричный, что давало понять, что Асока задумалась над этой идеей и как бы даже рассматривала такое, как своеобразную лазейку. Но это лишь на подсознании, и она пока не позволяла оформиться этому по что-то большее потому, что сама толком не знала, что ей делать с этим со всем. Энакин засчитал это как небольшую победу, а ещё одну надеялся одержать, когда позвал Асоку прогуляться после обеда. Она не стала отказываться и лишь только убрав со стола и умывшись, вышла следом за ним во двор, чтобы пойти к озеру.

— Надеюсь, он не свернёт её с намеченного пути — задумчиво сказала Селина, глядя вслед молодым людям.

— А ты уверена, что это сделает именно он? — лукаво подмигнул ей Дарред, муж Селины, высокий плотный мужчина с жёсткими темно-русыми волосами и добрыми синими глазами — Я склонен больше переживать о нем.

Но так или иначе, обоим придётся многое обдумать и научиться жить с тем, что сейчас открылось и кое-что прямо сейчас приподнимет завесу тайны.

====== Глава 86. Лёгкий ветерок ======

Полдень на Шили выдался тёплым, можно даже сказать, достаточно жарким, чтобы быть благодарным большим деревьям, бросавшим перед собой уютные тени. Асока так долго времени провела до этого на природе, в рыбацком домике старого Бена, что теперь невольно тянулась к чему-то подобному, словно приросла душой и этой первородной красоте нетронутого ещё цивилизацией мира. Шили, в этом смысле, был именно тем, чем нужно, ведь где ещё в галактике можно увидеть такое разнообразие цветов и деревьев, что в изобилие росли здесь. А озера, тут и там сверкающие на солнце своей голубоватой водой, так и прося опуститься в свои глубины. А эти поля, которым, казалось, не будет края. Энакин, как опытный гид, рассказывал Тано обо всем, что они видели, идя по довольно узкой, но достаточной для двоих тропинке:

— Вот это нефропилис — пояснил юноша, указав на невысокое дерево, растущее посреди травы, имевшее длинные, растущие вверх ветви с узкими вытянутыми листьями, у самого же основания ветвей росли гроздья неизвестных плодов коричневого цвета, в форме чуть вытянутых овалов — Плодовое дерево, сейчас как раз период сбора — Энакин не ограничился одним рассказом, а сорвав с чуть покачнувшийся ветки один плод, наиболее крупный и ловко удалив из него косточку, протянул Асоке — Попробуй, это ужасно вкусно!

Тогрута нерешительно приняла из его руки неизвестный плод и опасливо надкусила.

— Мммм до чего же вкусно, никогда такое не ела — сказала она, проглотив последний кусок, плод оказался необычайно сладким и девушка решила взять второй, по сжав пальцами приглянувшийся, Тано потянула его на себя и ветка, спружинив, отлетела и стукнула по носу. Асоке было не слишком больно, за то неожиданно напала почти забытая в последних событиях игривость. Ведь, несмотря на всё это Тано было всего лишь двадцать три года, она была ещё такой молодой, а молодости свойственна беспечность. И сморщив лицо, словно собираясь заплакать, Асока прижала одну ладонь к носу, вторую спрятала за спину, чтобы Энакин не понял задуманного ею раньше времени и с горьким вздохом опустилась на траву. Скайуокер заметно испугался и тут же сел рядом, тронув её за плечо:

— Асока, извини, я не предупредил тебя, что надо придерживать ветку. Очень больно? Дай взгляну.

Тано именно это и было нужно. Подняв на него робкий взгляд полных слез глаз, показала, что боится отвести руку. Энакин встревожился ещё больше и одной рукой держа её за плечо, другой взял за руку и начал медленно отводить её от носа. И когда отвёл окончательно, то едва не заорал, но совсем даже не от ужаса. Нос Асоки, до этого имевший стандартный размер и прямую, аккуратную форму, приобрёл зелёный цвет и размер не меньше пятака гомореанцев. Скайуокер стоял, остолбенев, а Асока, пользуясь этим, резко вывела руку из-за спины и поднесла к лицу Энакина, сунув ему под нос что-то пушистое, от которого тут же разлетелись щекочущие нос семена.

— Хахаха! Попался! — улыбнулась Асока, глядя на своего друга, не знавшего, что ему сделать прежде, расчихаться, рассмеяться или высказать возмущение этой великовозрастной шутнице. В итоге победила, конечно же, реакция организма, в отличие от эмоций и чувств бывшая совсем неуправляемой и Скайуокер начал громко чихать, пугая притаившихся в кустах акулов. Тано отлепила от носа большой листок, сорванный ею и начала собирать свалившиеся с ветки по её милости плоды.

— Ты с ума сошла? — сказал наконец Энакин — А если бы я задохнулся?

— Тебя же учили задерживать дыхание — рассмеялась тогрута — Ты не прогуливал эти занятия, я проверяла.

— Между прочим, ты их и вела — ответил Энакин, перестав обижаться — Я запомнил, как ты надувала щеки.

— Да, а Феррус их лопнуть хотел, да чуть было не лопнул сам, когда, засмотревшись, воды наглотался — Асока тоже развеселилась и после они сели под деревом и начали поедать сладкие плоды, оказавшиеся финиками.

— Поосторожнее с ними — предостерёг Скайуокер, сам закинув в рот большой и мясистый финик — Если их много съесть, то будет изжога, а потом захочется пить.

Но Асока так увлеклась, что потом еле встала от ощущения переполненного желудка. Хотя и обещанная изжога не заставила себя ждать, разведя внутри свой противный кислотный костёр, просящий потушить его, Энакин это заметил и мигом показал ей другое дерево, росшее чуть неподалёку, оно было похоже на предыдущее, только немного выше, с более мощным стволом и ветвями, идущими в стороны. Плоды тоже были совсем другие — жёлтые, ввиде длинного серпа, висевшие гроздью возле ствола. Энакин сорвал один и сняв с него темно-желтую кожуру, протянул Асоке ставший белым и морщинистым плод:

— Вот, съешь, верное средство от изжоги, банан называется — пояснил Скайуокер, так же решивший принять меры относительно себя — Там содержится много щёлочи, она нейтрализует кислоту.

— Смотрю и медицинские курсы ты тоже не загуливал — сделала вывод Асока вслед за тем, как убедилась, что банан, хотя и не был таким сладким, как финик, был не менее вкусным, хотя и совершенно не сочным — А ведь их преподавала медлительная Стасс Алие, которую всегда хотелось подтолкнуть.

— Я ничего не прогуливал, Асока — серьёзно ответил Скайуокер и посмотрел на неё долгим и странным взглядом — Я хотел, чтобы ты поверила в меня.

Тано не нашлась с ответом, до того поразили её эти слова, прозвучавшие таким диссонансом с предыдущими. Они напомнили ей тот разговор на кухне, побуждая вернуться к нему, но Асока не сделала этого. Она понимала, что так нельзя, понимала, что не должна давать волю тому, что всё равно обречено погибнуть. Мальчик так любит её, всем сердцем прикипел к её душе, а она своими словами лишь нанесёт ему глубокую рану, которая на всю жизнь останется на его душе уродливым шрамом. У него и у неё, а всё потому, что не им решать, как жить и быть с этими чувствами. Всё давно решили за них, когда выдали значки с эмблемой Ордена. И их даже не тронет то, что она нечаянно точно так же, как сейчас себе, проговориться, сказав не чувство, как прежде, а чувства. Ведь именно так говорят, когда они взаимны и речь идёт не о любви одного к другому, а о любви, связавшей двоих. Какая Ордену разница, когда и то и другое нельзя? Энакин, возможно, подумал так же, но как и тогрута, решил не портить радость прогулки тяжёлым разговором, который с ними всё равно заведут другие, если только один из по неосторожности что-то ляпнет в присутствии Мастеров. И потому, негласно решив хранить молчание, Энакин и Асока встали и пошли обратно, ведь наступал вечер и становилось прохладно. Всю обратную дорогу они молчали, думая каждый о своей, а в общем-то об одном и том же. Едва они пришли, Селина и Дарред тут же позвали их ужинать, на этот раз подав на стол тушёное мясо с овощами и салат из ветчины и зелёных томатов, посыпанный сыром и чесноком. Асока любила всё острое и потому с восторгом принялась за салат. Энакин с умилением смотрел как она ест, не замечая при этом более, чем красноречивый взгляд Селины. Она тоже решила промолчать и после ужина отправилась показать Асоке её комнату. Комната ей понравилась, она была на втором этаже, выходя окнами на восток. Обстановка была простой, но красивой. Довольно широкая кровать с большой, стоявшей углом, подушкой, прикрытая красным покрывалом, стояла изголовьем возле стены, обои на которых были светло-розовыми с орнаментом из цветов. С потолка свисал красивый круглый светильник, похожий на летающую тарелку, какими их изображают в книгах, а занавески на окне были полупрозрачные и желтоватые с вышитыми цветами. Рядом с кроватью стоял небольшой столик, а рядом, возле другой стены, шкаф для одежды. Потом Селина показала ванную, бывшую через стену, и прежде, чем уйти, внезапно сказала:

— Асока, ты знаешь, не бывает правил без исключения, а то, что положено самой судьбой не убьют никакие правила, иначе они сильно об этом пожалеют.

— Вы о чем это говорите? — не совсем поняла её тогрута, вернее, поняла слишком хорошо, чтобы сказать об этом явно.

— Ты поймёшь это, когда почувствуешь, что внутри тебя есть что-то, что сильнее, чем ты — ответила Селина не менее загадочно, тем самым надеясь подарить своему сыну надежду на лучшее.

Возможно это было благое намерение, вот только уже целую неделю пребывания здесь Асока и Энакин так и не начали разговор о чувствах. Просто отложили это, положившись на волю Силы, которая явно запаздывала, проявив себя в как всегда, неподходящий момент. В тот, когда после обеда, как это уже вошло у них в привычку, Энакин и Асока пошли гулять. Тано уже неплохо ориентировалась в обстановке и успела полюбить многие из этих мест. Особенно тогруте понравилось одно из них — небольшая поляна, находившаяся между озером и небольшой лесной опушкой, в которой преобладали лиственные деревья, уютно шуршавшие под тёплым ветром. Асока вспомнила, как Энакин, ещё в первый день при виде него радостно воскликнул:

— Он есть! Вот это да!

— Кто есть? — спросила она с недоумением.

— Наш водопад! Я постоянно сидел тут в детстве! — пояснил Скайуокер, ведя её к берегу, где озеро делало неожиданный подъем и вода, скатываясь с него, с журчаниям скатывалась вниз. Но большую таинственность этому месту придавали кроны невысоких деревьев, разросшихся так, что они образовали небольшой шалаш из уютной тени. Асока смогла оценить её сегодня, когда был особенно жаркий день, который вскоре охладил тёплый и нежный ветерок, подувший на уставшие от своей тайны юные души.

====== Глава 87. Дыхание сердец ======

Быстро устав от прогулки на жаре, Энакин и Асока решили сделать привал у полюбившегося обоим маленького водопада. Больше недели уже провела Асока на этой чудесной планете, с которой изначально произошли все тогруты и с каждым днём всё сильнее в неё влюблялась. Очевидно, в ней говорил зов крови предков, для которых природа и её девственная нетронутая красота всегда являлись родной стихией. Ведь самые древние тогруты жили племенами в лесах и существовали за счёт охоты на местных зверей. Они всегда держались вместе и говорили сами о себе как об одном целом с командой. К тому же всегда ходили без обуви, уверяя, что так они лучше ощущают связь с землёй. Асока однажды тоже попробовала так и на одной из прогулок сняла лёгкие туфли-балетки, что носила здесь вместо обычных тяжелых сапог и босиком пошла по тропинке. Сначала ей понравилось, росистая трава приятно холодила ступни, а шершавые камешки, нагретые солнцем, давали весьма интересные ощущения. Энакин смотрел на неё, как всегда, с умилением и затаенным восторгом, но сам, однако, не спешил избавиться от ботинок и вскоре Тано поняла почему.

— Ай! — вскрикнула она, наступив на сучок — Ой — добавила через секунду, попав пальцем ноги в грязную лужу — Ну к хаттам! — сделала окончательный вывод девушка, когда вступила в рассыпанную хвою и вытерев ступни травой, опять сунула их в балетки.

— Что? Зов предков резко замолчал? — усмехнулся Энакин, глядя в недовольное лицо тогруты — Или тебе уже не хочется быть собой?

— Да, нелегко приходились мои предкам — согласилась Тано, осторожно ступая снова, забыв, что она уже в обуви.

— А может быть ты реально не от них произошла? — выдвинул новое предположение Скайуокер — Я вот тоже не совсем человек. Ты не знала? А я на самом деле из родианцев, вот, смотри!

И Энакин смешно вытянул губы трубочкой, надул щеки и выпучил глаза и правда становясь похожим на родианца, только, разве, что не зелёным. Асока не могла не засмеяться и не перестать обижаться на своего весёлого не в меру друга.

— Похоже, я и правда не тогрута — сказала она, перевозя дыхание — Вот, интересно стало теперь, кто я такая? Может быть я забрак?

И сорвав несколько несколько веточек с куста, Асока приставила их к голове, изображая рожки. Теперь очередь хохотать пришла уже Энакину. Однако и он тоже выдвинул своё предположение:

— А мне отчего-то кажется, что ты намного больше похожа на каминьонку, у тебя такая же длинная шея.

Асоке это понравилось и она, выгнув спину, ещё сильнее вытянула вверх шею, убрав на спину свои лекку. Но в конце-концов, перебрав все известные обоих расы галактики, Асока наконец поняла, кем она хочет быть на самом деле:

— Ты знаешь, Энакин, я поняла, что я такое — не поверишь, наверное, но я хатт! — выдала она и выпучив и без того большие глаза, упала на траву и поползла по ней животом, опираясь только на руки. В общем, домой они пришли по уши в траве, изляпанные, но донельзя весёлые, порадовав Селину хорошим аппетитом. Но сегодня день выдался жарким и привал потребовался раньше обычного и сделал был в полюбившемся месте, в тени куста возле миниатюрного водопада.

— В это время года редко бывает так жарко — вздохнул Энакин, опускаясь на траву — А сегодня, наверное, можно даже искупаться!

— Это было бы очень здорово — сказала Асока, любившая это дело больше даже, чем тренировки и не дожидаясь ответа, подскочила к озеру и сбросив бывший сегодня на ней тонкий голубой сарафан и балетки, оставшись в одном белом комплекте нижнего белья, с разбегу запрыгнула в прозрачно-голубую воду. Занырнув с головой и проплыв пару метров, Асока высунулась на поверхность и приветливо махнула рукой, призывая Энакина присоединиться. Тот по-прежнему был на берегу и просто смотрел как она плавает, как всегда любуясь ею. Но тут не устоял и тоже скинув рубашку и штаны, прыгнул в воду, на плаву догоняя Асоку. Та уже уплыла на середину озера, ловко размахивая руками, Энакин быстро придумал выход и поднырнув под неё, поймал момент и схватил за ногу. Асока дёрнулась в сторону и с визгом окатила его брызгами. Скайуокер не остался в долгу и мигом отправил в сторону Тано мощный холодный поток, явно используя Силу.

— Ах ты негодник — ругнулась она шутливо — Ты же мне весь макияж размазал! Ух я тебе сейчас!

И тут же в сторону Скайуокера отправился раскидистый фонтан, который на миг закрыл ему зрение, этого достаточно хватило, чтобы она навалилась на него и ловко опрокинув заставила нырнуть и оттолкнувшись руками от его плеч, подпрыгнула и кувыркнувшись в воздухе, плюхнулась неподалеку от него.

— И всё-то ты врешь, — сказал Энакин, отфыркавшись — Никакого макияжа у тебя нет, да он тебе и не нужен, ты и так красивая.

— Ну если я красивая, то ты великий подлиза и страшный обманщик, ведь тогруты не могут нравится людям — рассмеялась Асока и щёлкнула его по носу.

Энакин тоже засмеялась, но уже как-то натянуто.

«Ну вот, она до сих пор считает меня ребёнком. Как же это мучительно. Хотя я в принципе её понимаю, трудно увидеть мужчину в том, кого знала сопливым мальчишкой. Я тоже, наверное, так бы не смог» — подумал он с грустью, выходя из озера. Полотенец у них не было и вытеревшись его рубашкой, молодые люди растянулись на траве, позволив солнцу высушить оставшуюся на них воду. Асока вскоре надела свой сарафан, а Энакин по-прежнему остался в одних штанах, рубашка ещё не высохла. Они перешли под тень куста и открыв привнесённую с собой корзинку с фруктами и начали с аппетитом поглощать джоганы и бананы. Асока протянула Энакину большой финик и при этом вскользнула взглядом по его фигуре, изменившейся за последнее время. Куда только пропала мальчишеская худоба и подростковая угловатость? Когда они успели смениться красиво очерченным рельефом натренированных мышц? Когда же успело его лицо из детского и худого успело принять черты взрослого юноши, такого интересного и, пожалуй, даже красивого.

«Да нет, глупости» — подумала Асока, одёргивая разыгравшуюся фантазию — «Это всё тот же малыш Эни, с которым мы прятались от камнепада в пещере и которого я потом учила управляться с оружием».

Но тут она заметила как ему на лоб упала одна из его русых, чуть завивавшихся прядей и не удержавшись, поправила её рукой. И удивилась тому, что её пальцы при этом странно дрогнули и их словно обожгло, едва они коснулись горячей кожи лба.

«Что это опять за ерунда такая?» — подумала Асока, молча отдав ему финик — «Да мы сотни раз до этого касались друг друга и всё было нормально, что же теперь такое? Наверное, это жара на меня так действует».

Придя к такому выводу, Асока переключилась на фрукты. Энакин так же не стал развивать сложную тему, лишь когда они порезали небольшой арбуз и съели по первой дольке, решился вдруг на один вопрос:

— Асока, скажи мне, а ты хоть раз испытывала к кому-то сильные чувства, ну похожие на те, что запрещены Кодексом?

Асока ответила нескоро, честно попыталась собраться с мыслями, чтобы припомнить что-то такое, но не смогла. Чувства никогда не были той областью, которую она стремилась развить, много больше времени уделялось практике. О чем она и поспешила сказать Скайуокеру, дав тому новую пищу для размышлений о том, почему она так себя с ним ведёт.

— А мне вот кажется так, что настоящее чувство всегда вырастает из чего-то иного, что на первый взгляд не способно породить его, из дружбы, например, когда люди узнают друг друга постепенно и понимают со временем, что стали необходимы друг другу — пустился юноша в пространственные объяснения.

— И закончится тем, что нас накроют и заставят расстаться, если вообще из Ордена не выпрут — разбила Асока его иллюзии, заставив поморщиться. Вот вечно она так, всегда умеет в нужный момент всё испортить. Положение спас какой-то шум прямо над кустами, оба синхронно повернули головы в ту сторону и увидели как по полянке с самым задумчивым видом шествует крупный зверь с густой рыжей шерстью и длинной острой мордой. Асока узнала его, конечно, ещё в прошлый визит познакомились.

— Иди сюда, малыш — позвала Асока, помахав рукой большому акулу.

— Хорош малыш, ну хоть поужинает нормально, ужином из трёх блюд — проворчал Энакин недовольно, но тогрута его успокоила:

— Не переживай, он не кусается, фрукты явно вкуснее нас.

И с этими словами бросила зверьку банан, при этом подошла к нему совсем близко когда тот нагнулся, чтобы взять с травы угощение, положила руку ему на шею и несколько раз провела. Акул в ответ поднял голову и позволил почесать себе подбородок, а потом и вовсе приклонил колени, чтобы Асока смогла залезть ему на спину. Тогрута влезла на него и управляя зверем при помощи касаний, прошлась шагом, несколько раз прыгнула, потом легко побежала. Энакин смотрел с нескрываемым восторгом, вызванным её смелостью и тут же захотел уже сам попробовать повторить это. Тогда Асока спустилась и помогла ему влезть, но не проехал Энакин и нескольких метров, как вдруг свалился со зверька и с негромким вскриком упал на траву. Акул, почуяв неладное, быстро унёсся в лес. Скайуокер остался неподвижно лежать на траве, закрыв глаза. Асока несказанно встревожилась этим и опустившись рядом, нагнулась к самому лицу юноши, желая узнать насколько сильно он пострадал и внимательно взглянула в заставшие черты побледневшего лица. Энакин не проявлял признаков жизни и Асоке пришлось потрогать его рукой на плечо, как тут же оказалась схвачена и резко опрокинута прямо не него.

— Хахаха! — заливался Энакин, не позволяя ей встать — Попалась, которая кусалась!

— Что? Я даже не думала об этом — возмутилась Асока за такой обман — За то сейчас могу, ты мне это официально разрешил!

И острые зубы тотчас же вцепились ему в плечо, обещая оставить большой синяк. Другой раз будет думать, прежде, чем так шутить.

— Ну и зачем ты встал? Мне так понравилось на подушечке — попробовала обидеться Асока, когда они поднялись.

— Сама виновата, придумала же, Кодекс нарушать, о комфорте задумалась — Энакин ответил с таким же деланным возмущением.

Тут с озера подул лёгкий ветерок и распушил волосы Энакина и прилепил на плечо Асоки какой-то сухой листок. Скайуокер протянул руку и снял его, но руки не отнял, просто не смог, почувствовав пальцами нежную мягкость кожи. Он понимал, что это выглядит неприлично, но никак не мог отвести руку обратно, плюс ко всему, юноша и так стоял к Асоке непозволительно близко. И вот он уже совсем было собрался отодвинутся, как вдруг тогрута слегка повернулась и спросила, обдав горячим дыханием ямку между его ключиц:

— Скажи, а тебе нравится ветер?

Энакин на секунду замер и после вместо него заговорила душа, отдаваясь в монтраллах собеседницы приятным, немного щекочущим теплом:

— Ты знаешь, раньше я терпеть его не мог, он был такой резкий, агрессивный, сбивал с ног, а вот сейчас он совершенно другой, такой нежный и мягкий.

Последние слова прозвучали тише, но оказались слышнее предыдущих, сказанных громче, потому, что Энакин наклонил голову, проводя рукой по её плечу, Асока, покорная этому движению, наоборот подняла голову и в следующий миг всё её существо устремилось навстречу погладившей её руке, а разом вспыхнувшие губы легко нашли другие, точно такие же, встречаясь с ними на полпути с намерением долго не расставаться. Поцелуй был сперва робким и словно боязливым, опасаясь отторжения, но постепенно набирал обороты, становясь глубже и нежнее, вмещая в себя то, чего оба так долго не могли выразить словами, но то, что давно жило в их сердцах, соединённых в детстве, прося на потерять друг друга хотя бы сейчас. Ну, дай им Сила прислушаться.

====== Глава 88. Всё-таки нарушили ======

Неизвестно как долго продолжался бы поцелуй, прерывать который никому не хотелось, но видно здравое сознание считало иначе и влезло, как всегда, на самом интересном. Оно взяло и прямо без подготовки натравило на обоих джедаев, обнаруживших своё чувство и начав наконец открываться ему своих самых бесцеремонных и неприятных детей: стыд, ужас осознания, непоправимость. Поцелуй тотчас же сделался горьким, словно яд змеи. И все эти товарищи, порождённые подсознанием, с удовольствием набросившись на них, стоя в стороне радостно наблюдали, как Энакин и Асока, до этого увлечённые друг другом, в один момент отпрянули друг от друга и то смущённо, то виновато смотрели на самих себя, видя их в отражении глаз стоявшего напротив.

«Прости, я не должен был, мне следовало сдержаться» — говорил взгляд Энакина, не отрываясь от глаз Асоки, которые словно отвечали:

«Нет, это моя вина, я же тебе ответила».

И не смогла не признать, что сделала это совсем не из покорности, а испытывая точно такое же чувство и желание, какое и он, вот только признаваться открыто не стала. В конце-концов, она старшая и обязана взять эту ситуацию под контроль, пока это ещё возможно. Пока та окончательно из-под него не вышла, хотя это и будет невыносимо больно, но так надо. Так будет лучше и вернее. Так она сохранит репутацию обоих. Но убьёт любовь...

— Энакин — решилась Тано заговорить первой — Я понимаю, что случившееся у нас нельзя отменить, но мы должны постараться сделать вид, что этого не было, только так мы избежим неприятностей.

Эти слова подействовали как отрезвляющий холодный душ. Какое же это ужасное слово: «неприятность».

«Нет же, это не неприятность!» — так и хотелось закричать несчастному юноше, оскорбленному в лучших чувствах — «Это любовь, то самое настоящее и светлое чувство, что родилось, не спрашивая, и наконец смогло открыть себя, а ты его так называешь, да как это вообще возможно?».

Эмоции отразились на его лице, даже несмотря на то, что он взял себя в руки и сумел ответить не так, как велели правила, но так, как диктовало сердце:

— Нет, Асока, я не намерен ничего забывать, больше того, теперь я уверен ещё сильнее, что мы поступили верно, нам следует держаться вместе, этого хочет сама Сила, мы не вправе противиться ей.

— Нет, Энакин, это необходимо — стояла на своём Тано, силясь не отвести от него глаза и не позволить ему увидеть готовые встать в них слезы — То, что мы сделали поставит под угрозу наше будущее, ты должен это понять и постараться жить дальше.

Скайуокер видел, что убедить её не получиться, хотя и ощущал, что сама Асока думает не совсем то, что пытается внушить ему. И понимая, что Энакин может это понять, поспешила отвернулся и начать собирать в корзинку остававшиеся фрукты. Нет, нельзя ему видеть её настоящие чувства иначе выяснил он, что на самом деле с каждым её словом в сердце ей втыкается острый нож, а душа сжимается от боли. Этот поцелуй легко и безо всяких усилий разрушил всю ту стену, что она так упорно до этого воздвигала вокруг своего сердца. Ту, что не позволяла ей понять, что Асока на самом деле чувствует к своему бывшему ученику. Не позволяла проследить весь путь этого чувства от первой встречи к сегодняшнему дню. То, как из детской дружбы-покровительства она постепенно, день за днём, превращаясь в любовь, самую настоящую и крепкую, которая выдержит всё и победит. И которую поэтому нужно зарубить на корню, ведь они не простые республиканцы, которым всё можно и которые были бы счастливы, открыв для себя взаимное чувство, они—джедаи, для которых любовь и привязанность — страшнейшие из запретов. Но почему же это так больно, словно ты сама живьём отрезаешь от себя кусок плоти. А он упорно не желает отделяться, заливая кровью всё вокруг. И уж больно так, что слезы готовы хлынуть, всё труднее становится их сдержать. Асока встала и посмотрев на небо, поспешила сказать, что следует возвращаться, ведь уже начинает темнеть. Энакину ничего не осталось, кроме как взять у Тано корзинку и пойти вперёд, тогрута двинулась следом и не поднимая глаз, продолжала думать о том, как они будут теперь жить. Как прежде — не получится, как по-другому — неясно. И до конца отпуска ещё почти три недели, надо бы уехать, но так не хочется покидать это тихое и уютное место. Асоке нравилось здесь и она даже подумала мимолётом, как было бы здорово поселиться здесь, устроив родовое поместью, какое обычно бывает у семейных пар... На этом месте Асока себя одернула, обрывая ненужные мысли, этому всё равно не бывать. Их семья — это Орден, а поместье—храм. И вообще, почему их? Его и её, только так и никак иначе. Это тяжело, мучительно, но так надо, так будет лучше. И придя домой, оба несказанно удивили Селину и Дарреда своим хмурым видом и странным молчание, обычно-то они всегда весело болтали и обсуждали прогулку, после рассказывая супругам где они сегодня побывали. Но на все вопросы ответа они так и не дождались, Асока, извинившись, не стала ужинать, а сразу ушла у себе. Не заходя в комнату, отправилась в ванную и набрав полную ванну горячей воды, напустив туда пены с ароматом сирени, вытянулась в полный рост, утопая в ароматных белых клубах. Неизвестно, что она надеялась таким образом смыть, возможно прошедший день и то, что он принёс, или же те глупости, что до этого загромождали ей сознание. Кодекс, правила, запреты. Какая же это ерунда в сравнении с настоящим чувством, что заставляет душу радостно трепетать, сердце, то замирать, то биться быстрее. Асока не узнала бы о том, что оно есть, если бы не этот поцелуй. Тано подняла голову к потолку и закрыв глаза, мигом воскресила в памяти произошедшее на берегу озера, чтобы тут же сжать эти воспоминания в мысленный кулак и погасив вылезшую на губы улыбку, затолкать их в самый далёкий угол сознания, придавив каменно-твёрдыми понятиями Орден, Кодекс и Правила. Из-под них им точно не выбраться.

«Как же хорошо он целуется. И где только научился? Узнаю, кто научил, прибью. Обоих» — подумала Асока и сжала кулаки, жажда праведной мести — «Стоп, стоп, стоп, Асока, ты, кажется, ревнуешь! Нельзя, нехорошо, забудь об этом и не вспоминай. Не было ничего, ясно тебе?»

И дав себе такую установку, тогрута резким движением выдернула пробку из ванной и замерла без движения, вновь вспомнив какими были отношения её и Энакина в последнее время. Вспомнила их прогулки и весёлые разговоры. Теперь от всего этого придётся отказаться, иначе им не отвыкнуть друг от друга. А ещё, надо побыстрее улететь, соврать всем, что вызвали на срочное задание, сорвав из отпуска, никто не усомнится, для джедаев это естественно — идти, когда позовёт Республика. Вода уже давно стекла, тело почти высохло, а девушка всё продолжала сидеть на дне ванной, осознавая как тяжело бороться с самой собой, когда сердце и разум — единые части одного организма, становятся друг непримиримыми врагами, твердя каждый своё. Причём, таким уверенным голосом, что просто не понимаешь, кого из двоих слушать. Магистры Совета сказали бы аналогично разуму — сделать всё, чтобы случившееся не пошло дальше, оборвать влечение на корню, а Скайуокера видеть как можно реже. За то папа с детства учил её жить по велению сердца. А оно велело не отказывается от любви, а сохранить её, что бы не говорили окружающие. И между прочем, примерно так же говорил и Магистр Пло, только иными словами, что любовь, хотя и запрещена в Ордене, является, однако, квинтэссенцией сопереживания и сочувствия всему живому, что составляет основу принципа жизни адептов. То есть, с одной стороны выходило так, что любить ей нельзя, но с другой, что, наоборот, положено Кодексом. Как так? Как разобраться в этом во всем и не сойти с ума? Как понять саму себя и не изменить своим принципам, не пойдя наперекор душе?

Становилось уже прохладно и снова включив душ, чтобы смыть остатки пены, Асока вытерлась и замотавшись в полотенце, скользнула в свою комнату. Дом уже спал, по крайней мере не звука не было слышно. Не став одеваться, она упала в кровать и отвернувшись к стене, закрыла глаза. Надо заснуть, утром должна появится ясность. Но явилась она гораздо раньше.

====== Глава 89. Ночное озеро ======

Тишина в доме оказалась обманчивой и вовсе не одна Асока не находила покоя этой ночью. На нижнем этаже, как же как и она, в эту минуту не спал Энакин. Чувства, так долго сдерживаемые до этого и лишь иногда, очень робко и невнятно обнаруживавшие себя, выбираясь из-под контроля мыслей, сейчас наконец вышли в полной мере и это не давало покоя. Если прежде он ещё сомневался, стоит ли развивать эти отношения, когда все обстоятельства и условия против них, то после этого поцелуя все сомнения казались не больше, чем детскими капризами. Вот именно, детскими, а он—мужчина, настоящий и сильный, который много лет любит одну женщину и никому не позволит осудить себя за это. Никому. И он ещё докажет им всем, что это они с Асокой живет единственно правильно, а не эти члены Совета, закостеневшие в своих заплесневелых правилах, которым и сами уже не рады, следуют им по привычке, а сами втихую творят «великие подвиги». Что, они думают, Энакин не знает зачем Оби-Ван, минимум раз в месяц, мотается на Мандалор? Нет, хорошо известно, ведь он и его однажды взял с собой. И тогда от юноши не укрылось, какими взглядами обменивались Магистр и герцогиня. Даже не зная о том, что связывало этих двоих можно было легко понять значение этих взглядов, а Энакин знал и потому незаметно подмигнул Сатин, показывая, что в курсе их общей тайны и никому её не выдаст. Но раз так, то почему же тогда он не может поступить так же, чем он хуже всех остальных джедаев? Только лишь тем, что он моложе и меньше знает жизнь. Но ведь это не помешало ему познать любовь, даже раньше, чем все науки Ордена. Оби-Ван понял бы его, а вот Асока не захотела, она снова, как и всегда, выставила его глупым влюблённым мальчишкой, спасибо, хоть не при всех, как любит. Но сколько же эмоций она подарила ему до этого, вместе с этим поцелуем. Это стоило того, чтобы ещё не раз вынести подобные отчеты. Энакин смотрел в потолок, на котором виднелись длинные ветвистые тени деревьев, чуть колыхавшиеся от ночного ветра. Заснуть не получалось, мысли были только о том, что где-то там, на втором этаже, в точно такой же комнате находится она — любовь всей жизни юного Скайуокера. Быть может и она сейчас тоже не спит и думает о нем. Мысли только едва коснулись этого, а тело уже ответило на них со всей горячностью молодости, заставив вздрогнуть и заворочаться, чтобы отвлечься от созерцания картин, нарисованных богатым воображением. Конечно, того, что могло бы быть, решись он встать и подняться Энакин знать не мог, среди всех наук, преподаваемых в Ордене, по любовной курс не читали, но даже одного факта того, что они будут там одни в этой ночной темноте хватило, чтобы он вскочил и бросился к дверям. Чтобы тотчас остановиться и силой заставить сбившееся дыхание принять прежний темп, а дрожащие от возбуждения руки мирно сложиться на груди.

«А если я тогда ошибся и на самом деле она меня не любит, причём, не просто не любит, а привязана к другому, тому, кто старше и опытнее и может дать ей намного больше, чем простой мальчишка-джедай» — пришло в голову самое безумное, но, учитывая то, что он до этого видел, вполне здравое предположение, что Асока отвергла его не из-за правил Ордена, а потому, что на самом деле любит другого, канцлера, у которого до сих пор просиживает часы в кабинете. От этого возбуждение сменило направленность, став яростным, требовавшим выхода, а именно — немедленно доказать Асоке, что только он достоин её любви и больше никто. Энакин не знал как это сделает, опыта в чувствах не имелось, но за то была интуиция, всегда готовая подсказать нужные действия. Юноша не стал долго размышлять, а вылетел из комнаты и понёсся на верх, рискуя разбудить родителей. Ему требовалось просто увидеть Асоку, одну, без своего сенатского дружка, чтобы пока его нет, успеть сказать ей всё, что думает, то, чего нельзя говорить при всех. Но сказать оказалось некому, комната встретила юношу ночной пустотой. Кровать была чуть смятой, но стакан с водой на тумбочке стоял нетронутым и полным до краев. Все вещи Асоки были на месте, отсутствовала только она сама, а так же её лёгкий халат с поясом, голубой, украшенный цветами, накидка с капюшоном и пара балеток. В этом всем тогрута и ушла.

«Куда только? А вдруг улетела на Корусант, чтобы не видеться с ним после этого поцелуя?» — предположения сыпались одно круче другого. Когда он дошёл до похищения ситхами, Энакин себя одернул и велев себе поменьше читать на ночь Хроники галактики, к которым, кстати, его Асока и приучила, решил сам попробовать её отыскать, используя их знаменитую Силовую связь, лишь один раз едва не давшую сбой. Сейчас она говорила, что с тогрутой всё в порядке, она просто слегка волнуется и ушла не очень далеко. Энакин так же не стал особенно сильно одеваться, просто надел штаны и набросил сверху плащ. Даже ботинки он обул только на выходе, чтобы не топтать по дому и никого не разбудить, Скайуокер закрыл дверь и пошёл по тропинке, куда вела его Сила, твердившая, что Асока здесь, просто зачем-то ушла. Может быть, как у всех достопочтенных республиканцев у неё разыгрался ночной аппетит и девушка решила утолить его растущими здесь фруктами. Летние ночи на Шили славились прозрачной синеватой темнотой, вроде бы ночь, но всё равно всё видно вокруг, только очертания предметов становятся какими-то мистическими, будто тебя перенесли в страну туманов, с её эфемерным голубым свечением, усиленным льющимся с неба лунным сиянием, смешанным с темнотой, отчего предметы чуть расплывались. Деревья и зелёная трава, прозрачная гладь водоёма и разноцветные дома, то, что днём выглядело обыденно и привычно глазу, сейчас, в этой ночи смотрелось непередаваемо и ново. Энакин на секунду поверил даже, что перенесся в одну из волшебных сказок, которые в детстве читала ему мама. Он — сказочный принц или бедный крестьянин, полюбивший самую лучшую девушку королевства и сейчас готовится совершить всевозможные подвиги, чтобы доказать, как сильно он её любит и что достоин принять её любовь. Вот только здесь особо не разгуляешься, разветолько наберёшь побольше фруктов или заплывешь на середину озера, вынырнув через несколько минут. Но он и это сделает, если возникнет необходимость. Но вышло иначе, это стало понятно, когда Скайуокер дошёл до озера, их с Асокой любимого места, с которого доносился тихий голос.

***

Энакин правильно подумал, заснуть у Асоки не получилось, не помогла даже тёплая вода и аромат сирени, призванный успокоить нервы. Видно, они с мыслями всё же идут не совсем параллельно друг другу, если последние и не подумали утихнуть, начав едва только закрылась дверь комнаты, расходится по сознанию, а из него и по телу, отзываясь там сладким томлением. Здравый смысл и чувства вновь заборолись внутри, причём, последний в этой дуэли судеб явно не побеждал. Все доводы, типа нарушения Кодекса и боязнь порицания Ордена беспомощно ретировались, сталкиваясь с воспоминаниями о поцелуе. А те, в свою очередь, опасливо сжимались, когда она представляла себе, что будет с Энакином, как сильно сломает ему жизнь эта влюбленность, свалявшаяся на них, не спрашивая. Но недолго длился этот опасливый страх, вновь поднимала голову любовь, та, что не сломится под напором обстоятельств. Что же тут делать? Непонятно. Ответ лучше узнать у того, кто теперь живет в небе, нашёл себе приют среди серебрянках звёзд, став одной из них. И встав с кровати, Асока сняла сорочку и набросив халат, а поверх него накидку, вышла из комнаты. Дорогу она хорошо знала и даже в ночи легко нашла берег озера, с журчащим водопадом. Она вошла под покров густого куста и устроившись на траве, уставилась в любимое небо. Как всегда, когда ей было непросто, девушка пришла искать ответа у безмолвной синевы, мигавшей серебристыми точками. Небо как и всегда, приветливо сверкнуло ей, как бы здороваясь. Тогрута всмотрелась в эти белые переплетения, ощущая, что пришла в гости к кому-то родному и близкому, впрочем, так и было. Отец часто снился Асоке и она видела как он теперь жил в небе, видела красивый дом с оградой, увитой белыми цветами, а во дворе небольшой пруд. Всё то, о чем Шон так мечтал при жизни, все те блага, которых он так и не дождался. Этот сон подействовал на Тано успокаивающе, позволив поверить, что отец больше не страдает, ему хорошо и спокойно. Он и выглядел так же, как мог бы и при жизни, если бы не изнурял себя тяжёлой работой — стройные, с весёлым улыбчивым лицом, без единой морщинки, с гладкой кожей, нетронутой солнцем. Ведь теперь больше никто не шпынял его, заставляя работать из последних сил. Но мудрость и беспредельная доброта остались прежними.

— Папа, скажи мне, что я должна сделать? Как поступить? — спросила Асока темное небо. И ей казалось, что оттуда на неё тотчас же глянули большие голубые глаза, любящие и понимавшие всё на свете — Как мне быть, папа? Нам нельзя любить друг друга, Орден запрещает это, но если я уже люблю, как обойти это? Как понять саму себя и свои чувства? Я так люблю его, всем сердцем, уже давно, просто я поняла это только вчера, а он знал давно и пытался сказать, я не слушала, считала его ребёнком и так из года в год, пока я не увидела, что он вырос. И его любовь стала нашей...

Вот, что услышал Энакин, когда оказался возле озера и стремглав бросился к кусту.

«Она меня любит! Она тоже любит меня!» — успел подумать перед тем, как его нога зацепилась за корень, а голова встретилась с чем-то твёрдым...

====== Глава 90. Смотрите тут у меня ======

Предательский камушек вырос из ниоткуда в густой траве, как и извитой корешок, принадлежавший кусту. Энакин запнулся за него и растянулся на траве во весь свой высокий рост, при этом встречаясь лбом с этим самым камешком. Голова тотчас же закружилась, заставляя сознание куда-то поплыть и не увидеть, что привлеченная шумом и грохотом, тогрута выбежала из-за куста и увидела как её бывший ученик, любовь к которому она осознавала так мучительно долго, лежал на траве без признаков жизни. Неужели знамение пришло так скоро и так неожиданно? И так неоправданно поздно? Отчаяние завладело Асокой и эта смелая и непоколебимая Рыцарь-джедай, пред мечами которой враги трепетали и кидались в рассыпанную, готова была просто кричать на весь лес от горя. Вот уже второй раз Сила отняла у неё самое дорогое, что она имела. Почему с ней? Почему опять? Неужели только увидев Энакина бездыханным, тогрута смогла понять как сильно и давно она его любит? Возможно это и пытался сказать ей отец, не имея возможности поинтересоваться напрямую: «Асока, а что ты почувствуешь, узнав, что его больше нет?»

И она ответила на этот так и не прозвучавший вопрос, упав на колени возле неподвижного тела и взяв в ладони лицо ученика, начала всматриваться в заставшие черты.

— Энакин, прости меня, я так долго заставляла тебя мучиться и страдать, может я и не знала тогда, каково это — любить, но хорошо понимала, что значит не иметь возможности быть с тем, кто тебе дорог — произносила она, не отрывая глаз от Скайуокера — Ты же это знал и столько раз давал понять и мне, терпя день за днём мои издевательства, ты был таким честным и благородным, что добровольно согласился принести свою жизнь в жертву этой любви, заведомо неправильной и обречённой, но знай, если Сила дала бы нам ещё один шанс, то я бы повела себя совершенно иначе. Я никогда не стала бы мучить тебя и испытывать на прочность, ведь это же большое счастье, знать, что тебя любят. Я потеряла свою семью и сердце замерло в страхе новой потери, заставляя отталкивать всех, к кому я могу привязаться, теряя при этом самое важное в жизни любого. Да, Орден запрещает любить, но, что же есть сама Сила, если не любовь? Скажи мне, вправе ли мы тогда отвергать её дар? Просто скажи и я тебе отвечу.

Красноречие иссякло, горло сжал болезненный спазм. Энакин не ответил, он продолжал молчать, слушая и не веря своему чутью. Асока любит его, она призналась, он нужен ей. Что может быть прекрасней? И уж точно достойно того, чтобы побыть без сознания ещё немного и послушать такие прекрасные слова. Наяву и в глаза она такого уж точно не скажет. Она же гордая и своенравная, его Асока. Да, его. Ведь если придя сюда и услышав первую часть её слов, юноша ещё сомневался, думая, что речь, возможно идёт о канцлере или Феррусе, а вовсе не о нем, то теперь Скайуокер не сомневался, о ком говорила Тано. И когда она замолчала, явно разуверившись в своей надежде, решился открыть глаза, давая понять, что он с ней, не желая издеваться над той, кого любил всю жизнь. Истинная любовь не предполагает мучений, а у них была именно она, сомнения ушли, вместе с ограничениями и тормозами.

— Нет — прозвучало чуть слышно — Нет, Асока, я не ушёл, я никогда не оставлю тебя.

Асока услышала, ей с её обострявшимся до предела восприятием, достаточно было сейчас и полувздоха, чтобы понять нужное ей и более всего ожидаемое. Всё её сознание устремилось навстречу, стремясь прямо сейчас, в эту безумную минуту наверстать упущенное за годы. Отдать всё то, что сама не ведая, хранила внутри себя. Хранила для одного, бывшего теперь дороже всех и всего в этом и остальных мирах галактики.

— И я, Энакин — вырвалось у Асоки громким сдавленным стоном — Я тоже люблю тебя. Давно и глубоко, и буду повторять это всё время, пока мы живы.

Она опустила голову юноши на траву и тотчас же легла с ним рядом, почувствовав на своих плечах его объятия. Расстояние между ними неумолимо сокращалось, а жар и горячее стремление сильнее упрочить близость нарастало со скоростью света. Асока первая поцеловала его, более страстно, чем первый раз, более долго, более нежно. Энакин отвечал с неменьшей страстностью, желая отдать ей больше того, что уже давно было подарено. Свою душу. Своё сердце. Свою любовь. Дар Великой Силы. С трудом оторвавшись от губ, юноша начал вновь воплощать то, что делал до этого, только уже без страха быть прерванным. Его горячие губы легко касались монтраллов, спускаясь к лицу, чтобы затем отметить каждую его дорогую черту. Оставляя невидимые глазу следы на нежной коже, заставляя ту гореть и подрагивать от этих нежных, чуть щекочущих касаний, а саму Асоку сладко постанывать когда осторожные и такие чуткие ладони Энакина проводили по её лекку, а уж когда до них дошли и губы, а язык прошёлся вдоль каждого, особо останавливаясь на кончиках, тогрута и вовсе потеряла самообладание. Она подняла руки и опустив их на плечи Скайуокера, решительно спустила с них плащ, рискуя порвать его и увидев, что под ним ничего нет, просто едва не взорвалась. Ладони принялись жадно исследовать горячую кожу, гладить упругие мышцы, отзывавшиеся приятной дрожью. Потом, поднявшись на локтях, обхватила его за пояса и начала покрывать тело юноши короткими поцелуями, спускаясь вниз, боясь пропустить хоть один участок, это продолжалось пока она не нагнулась чуть ниже и халат от этого слегка распахнулся, являя взору Энакина небольшую, но упругую грудь Асоки, не разу не видимую прежде, но от этого не менее желанную. И теперь эта близость сводила с ума, в первую очередь от ситуации, в которой никто не был, кроме двоих и не имел доступа к ней. А значит, пошло оно к ситхам, всё то, что сейчас не сможет их достать. Всё и все. Правая рука в секунду развязала пояс халата и он безвольно свалился на траву, позволив ситуации развиться дальше. Кожа Асоки была именно такой, как Энакин представлял себе. Нежной и бархатной, которой так и хотелось касаться до бесконечности, проводя бесконечные линии вдоль спины, ощущая в ладонях приятную округлую упругость твёрдых грудей с набухшими от возбуждения темно-вишнёвыми сосками. От каждого прикосновения грудь всё больше твердела, так и призывая узнать себя во всех своих точках чувствительности. Энакин так и сделал, осторожно уложив Асоку на свой плащ и вцепившись ей в губы особенно долгим и страстным поцелуем, начал плавно спускать вниз, касаясь шеи и заострённых ключиц. Особое внимание уделил чувствительному участку между ними, небольшой ямке, находившейся как раз над соблазнительными округлостями. Дойдя же в конце концов до них, Энакин страстно и в то же время нежно поцеловал каждую из них и потом провёл языком вокруг обоих твёрдых вершин, чтобы затем, втянув их по одной губами, чуть прикусывая, пощекотать кончиком языка, перекатить во рту. И так с каждой по несколько раз. Асока стонала и выгибалась дугой ему навстречу, ощущая как где-то внизу живота распускается невиданный цветок, лепестки которого щекотали и заставляли вздрагивать, а в самом низу, там, где она даже стыдилась прикасаться сама, почувствовался неведомый ныне влажный жар, заставивший потребовать к себе внимания. Силовая связь только упрочилась от возбуждения и чуткие нежные пальцы, проведя очередную линию от груди к бедру, легко опустились между ними, проникая за резинку трусиков. И вот они уже были там, разводя в стороны чуть влажные нижние губы, нащупывая находившуюся между ними упругую круглую горошину нежной плоти. Это был центр особой чувствительности, активируя который можно было услышать особенно яростный стон и ощутить движение навстречу. Энакин двинулся ниже и проникнув тем же пальцем в приоткрывшиеся ворота, замер на полпути, почувствовав тонкую, но прочную преграду. Нет, не сейчас, не так. И аккуратно, чтобы не напугать, начать стаскивать с Асоки белье, полностью открывая её для одного себя. Она, вопреки всему, не думала пугаться, лишь только шепнула:

— Смелее.

И после сама избавила от белья и его, позволив затем устроиться поверх себя и плавно погрузить вовнутрь упругого узкого лона свой мужественный ствол. В самый ответственный момент вместо того, чтобы испуганно сжаться и отодвинуться, как это бывает у вступивших в близость впервые, она наоборот резко двинулась навстречу Энакину, обхватывая его ногами за спину. Даже не обратив внимание на резкую короткую боль и струйку крови, начавшую стекать по бедру, Асока начала двигаться в такт. Энакин сперва испугавшись было, принялся за ответные действия, не забывая в перерывах между движениями ласкать её грудь и целовать губы. Потом они перевернулись и теперь Тано была сверху, уперев руки в грудь Энакина, принялась яростно скакать на нем. От этого проникновения стали более глубокими, а стоны взаимными. Почувствовав близость финала, Энакин снова перевернулся, оставив Асоку под собой, чтобы когда его, да и её тело сотрясет сладкая судорога, смотреть на неё и видеть, что это происходит наяву. Они вместе. Они рядом, они — одно целое. Асока вытянулась и блаженно улыбнулась, одна её рука обнимала Энакина за шею, другая сжимала траву, росшую возле озера. Эта ночь принадлежала только им. И эта и все другие, какие они только смогут вырвать у Ордена, чтобы побыть вместе. Вместе, рядом и навсегда. Какие прекрасные слова, ничего нет лучше них. А сейчас они просто лежали и взявшись за руки, смотрели на небо, на глазах становившееся всё бледнее и яркие точки звёзд постепенно растворялись в голубом, на которое через некоторое время прольётся расплавленное золото рассвета.

— Что будет дальше, Эни? — спросила Асока едва слышно, чтобы не нарушать гармоничную мелодию их любящих сердец.

— Узнаешь уже сегодня, тебе очень понравится — шепнул Энакин и поцеловал тогруту в висок. Им было хорошо вместе и так не хотелось никуда идти и возвращаться в реальный мир, казавшийся им теперь таким неприветливым и серым, этаким седым и морщинистым стариком, заведомо неодобрительно косившимся на влюблённых, счастье которых только начиналось, в то время как его осталось далеко позади. Никто их пока и не торопил, время до рассвета ещё оставалось. А ранним утром, когда оба они, проспавшие едва ли пару часов, но тем не менее, румяные и свежие, спустились к завтраку, боясь поднять глаза на Дарреда и Селину, чтобы те не заметили в них лихорадочного блеска, Асоке неожиданно позвонил Оби-Ван.

Асока, извинившись, вышла из-за стола и приняв сигнал, исподлобья глянула на голограмму Магистра, опасаясь как бы и он не увидел её неестественно разгоревшиеся глаза и яркий румянец. Но видно голосвязь не передавала эмоций собеседника, а может быть Кеноби было просто не до неё, но тот ничего не сказал на эту тему, а только спросил, как проходит отпуск и не было ли больше проблем. Немного удивившись такой заботе, Асока ответила, что всё хорошо и что по истечению ещё полутора недель они с Энакином вернутся в храм и приступят к работе. При этом Тано так и сказала: «мы с Энакином» и поняв это, ещё сильнее залилась краской. Будь на месте Оби-Вана Магистр Пло, он бы непременно заметил эту оговорку и указал на неё, так как знал, что Асока никогда так не говорит просто так. Если бы она сказала просто «я и Энакин», то Пло не обратил бы внимания, а это вот «мы с Энакином» заставило бы его построить в своих мудрых умах сотни предположений самого разного свойство. Но Кеноби не Пло и потому даже не заметил оговорку или просто не увидел в ней ничего для себя важного.

«Ха, видели бы вы нас ночью» — подумала она, ответив на вопрос о поведении Скайуокера. Тано не знала, что настоящей причиной звонка стало то, что канцлер недвусмысленно намекнул ему на излишнюю активность юноши в отношении своей бывшей наставницы. Однако, тогрута, даже не зная об этом, развеяла его подозрения и сказал с улыбкой:

— Смотрите у меня там!

Кеноби отключил связь, Асока вернулась к завтраку, сразу же позабыв о звонке, ведь впереди её сегодня ждало самое настоящее чудо, которого больше всего ждут каждые влюблённые.

***

Прозрачная гладь озера переливалась на полуденном солнце, окутавшем двоих влюблённых, стоявших возле самой воды. Красивый светловолосый юноша в светлой джедайской форме с гладко причёсанными волосами и молодая тогрута в розовом легком платье, державшая букет цветов, точно таких же нежно-розовых бутонов, венок из которых лежал и на её монтраллах. Чуть поотдаль стояли свидетели необычной церемонии. Возле Энакина располагались Дарред и Селина, так же приодетые и причёсанные, возле Асоки — два верных дроида. С-3РО и R2 — любимец Энакина. А возле куста стоял полный тогрут в блестящей сутане и негромко зачитывал торжественную речь.

— Энакин Скайуокер, согласны ли вы взять в жены Асоку Тано, быть с ней всегда, в горе и радости, в здравии и болезни, в достатке и нищете?

— Согласен — ответил Энакин, не думая над ответом, Асока же, вместо ответа, улыбнулась ему одними глазами и как только стало возможно, они обнялись и соединили вместе свои счастливые улыбки. Солнце радостно осветило ознаменование нового союза, сама Великая Сила была счастлива за них, прося взамен только одно — сохранит и упрочить то, что они сегодня создали, не позволяя разрушить это несмотря на то, как бы им не было трудно. Они готовы были пообещать это перед лицом родных и священника, но обещать всегда просто, ведь это же только слова, хотя и очень важные, совсем другое дело — увидеть как они сбылись или рассыпались в прах при виде первого же испытания. Сколько семей вставало перед таким выбором, встанет и эта, но каков будет результат?

====== Глава 91. Сны не о счастье ======

Асока блаженно улыбнулась и сладко потягиваясь, встала, сегодня был выходной и можно было позволить себе поспать подольше, но тогрута всё равно поднялась. Ведь Энакин всегда вставал рано, к этому же вскоре он приучил и её, так как жена должна соответствовать мужу. И то, что факт их семьи был для всех тайной не делало для этого исключений.

«Семья» — мысленно проговорила Асока, вновь улыбнувшись — «Какое же это прекрасное слово, самое лучшее на свете. И почему его нужно скрывать? Расскажем всем, вот прямо сегодня. Мастер Пло непременно поймёт нас, да и Кеноби тоже».

Асока успела умыться и надеть форму, прежде, чем понять, что этот порыв лучше пока оставить при себе, не то время сейчас, чтобы осложнять отношения с Советом. Хотя, какая разница, знает ли кто об их счастье, достаточно и того, что оно просто есть. Вот уже целый год Энакин и Асока состояли в браке, тайном для всех, о котором из всего Храма знали лишь ночные звёзды, те, что успевали заглянуть в комнату до того, как в ней задёрнутся занавески. Комнаты у них были разные, но находились вплотную друг к другу, а в общей стене имелась замаскированная дверь. После отбоя в комнаты Рыцарей никто не входил и ничто не мешало этим двоим уединяться в одном помещении, чтобы хотя бы на эту ночь перестать быть джедаями, обязанными Ордену и стать просто влюблёнными. Мужем и женой. Чаще всего это бывало в комнате Асоки, более светлой и удобной, например потому, что её кровать была более широкой и удобной. А потайная дверь располагалась так, чтобы в случае чего одному из них можно было незаметно скользнуть в свою комнату. За прошедший год оба уже натренировались в последний миг отскакивать друг от друга при малейшем намеке на чужое приближение, а при остальных делать вид, что ничего не испытывают друг к другу. Но сегодня Асока ночевала одна, Энакин вот уже вторые сутки находился на задании, не зная о том, что его тут ждёт. Только сегодня вечером он собирался вернуться. Ну ничего, Асока найдёт, чем занять себя в эти часы, например навестит канцлера, а ещё посетить медкорпус, но не тот, что примыкает к храму, а другой, бывший в ведомстве сената, который уж точно не посещает никто из джедаев. К чему такие тайны? Энакин узнает об этом уже вечером, а вот Асока услышала уже вчера и успела привыкнуть. Тогрута одернула свободную красную блузу с рукавами ниже локтей, на правой блеснула серебристая полоска браслета с яркими камнями. Тано надела его в день свадьбы и с тех пор носила, снимая лишь принимая душ. Прежде, чем выйти из комнаты, девушка, не удержавшись, бросила взгляд на голопроектор, стоявший на тумбочке. Там, первом плане, была голограмма с дикого пляжа на Шили и их самих, в самый счастливый день жизни, радостно улыбавшихся, глядя не в объектив камеры, а друг на друга.

— Его нет всего лишь два дня, а я уже успела так по нему соскучиться — произнесла она негромко и улыбнувшись своим мыслям, закрыла дверь в комнату. Война Клонов давно завершилась, однако, оставила после себя много неясного, например, почему это вдруг армия сепаратистов сама собой, без боя, сдала победу противнику и куда пропал неизвестный её лидер? Раньше все считали, что это Дуку, но как известно, у Ситхов существует так называемое Правило двух, говорившее о том, что их всегда двое — учитель и ученик. И не Ситхом больше. Сначала этим самым вторым был Дарт Мол, уничтоженный почти пятнадцать лет назад, а чуть позже — граф Дуку, но и его уже нет в этом мире. Кто же первый по-прежнему никто не знал, даже подозрений на этот счёт не имелось.

«И почему я задумалась об этом именно сейчас?» — удивилась Асока сама себе — «Наверное потому, что за прошедший год это первое время, когда я осталась одна».

До этого момента они с молодым супругом были так поглощены своим счастьем, что ничего не замечали вокруг, а тех жалких остатков самообладания хватало ровно на то, чтобы не выдать себя перед Советом. Но сейчас можно было чувствовать себя свободно, ведь она идёт к тому, кто всегда знал о ней всё. Да, Асока сказала правду, сообщив, что в Храме о них с Энакином не знает ни одна живая душа, тот человек, к которому она шла, не имел никакого отношения к храму, да и к Силе тоже. Канцлер Палпатин большую часть времени проводил в личной резиденции здания Сената. Он и сейчас был там и несказанно обрадовался, увидев свою подопечную. Его улыбка стала ещё шире, когда девушка вошла и радостно поздоровавшись, села напротив. Палпатин знал, что она опять пришла рассказать об успехах, ведь о поражениях Асока всегда шла докладываться с совершенно другим лицом, хмурым и отстранённым. Мужчина не мог не заметить, как поменялась она за последнее время. Теперь это была уже не прежняя девчонка с горящими энтузиазмом глазами и вечными шутками, сейчас перед ним сидела статная и степенная молодая женщина, красивая и уверенная в своей неотразимости и правоте суждений. Да, она была такой, его Асока, всегда знала, что делать и говорить, даже путь себе выбрала сама, отличный в самом корне от джедайского.

— Как твои дела, Асока? — спросил он первым делом — Энакин не обижает, а то смотри, я проведу с ним серьёзный мужской разговор.

Асока при этом не могла не рассмеяться, предоставив себе как будет выглядеть эта беседа: канцлер, багровый от гнева и Энакин, сжавшийся в углу, испуганно размахивая руками: «хорошо, хорошо, только не бейте».

— У нас всё просто замечательно, он любит меня, а я его и совсем скоро полюбит ещё сильнее — защебетала Асока, подумав о скорой встрече.

— Отлично, я этому очень рад, недавно мне поступила информация, что договор с Ондероном заключён успешно и значит, он вернётся ещё раньше, буквально с минуты на минуту — обрадовал тогруту Палпатин — Ты не волнуешься, отпуская его одного?

— Волнуюсь, — не стала спорить Тано, представлявшаяся как и прежде своей фамилией, используя данную мужем лишь вдали от Ордена — Но, что я могу сделать? Жизнь джедаев такова, что выбирать условия не приходится.

— Представляю, что же испытывает он, когда ты летишь куда-то одна, скорее всего, места себе не находит — подхватил эту тему канцлер — Наверное не раз подумал о том, как бы всё обстояло, не состои вы в Ордене.

— Верно, мелькала такая мысль — Асока снова не смогла не согласиться — Я часто спрашиваю себя, почему из всех возможных запретов в Кодексе особняком стоит именно любовь, что же плохого в том, что двое людей будут счастливы? Кому от этого станет хуже? Почему это непременно должно развалить Орден? Никто не думал, что возможно это наоборот только сплотит команду, а дети, родившиеся от двух адептов Силы смогут стать лучшими продолжателями дела.

Асока разошлась ни на шутку. Лицо её раскраснелось, а глаза разгорелись блеском праведного гнева. Палпатин знал о чем спросить, чтобы задеть чувствительную струну в душе тогруты. Впрочем, передавливать тоже пока не следовало, рано ещё для решительных мер.

— Не переживай так сильно — произнёс канцлер мягко, положив поверх её хрупкой ладони свою — большую и крепкую — Ты же знаешь, время сейчас не настолько страшное, остерегайся только того, как бы ему не захотелось свободы. И разве тебе её не хочется?

— Никакая свобода не сравнится со знанием того, что тебя любят и ждут — мигом ответила Асока — Зачем нужно быть свободным, когда тебе не с кем разделить свои мысли? Оно того не стоит, поверьте мне.

— Согласен — пришёл черёд утвердительно кивнуть и канцлеру — Но представь себе, как бы выглядели ваши отношения, если бы не было Ордена? Подумай об этом.

Как будто Асока не думала. Да она сотни раз размышляла на эту тему. И не могла не признать того, что так было бы лучше. Не нужно скрываться, прятать отношения, можно прямо у всех на глазах демонстрировать любовь друг к другу. И ещё просто спокойно жить, не боясь каждую минуту, что накроют. А главное — их ребёнок сможет расти в полноценной семье, являясь не плодом нарушения, а порождением большого счастья. Но вместе с тем, как она могла предать Орден, давний ей так много? Нет, невозможно. Их дом здесь, пусть даже порой им это и не нравится и Асока останется в Храме, несмотря на все трудности, что ожидают их семью. Примерно эти же слова она и ответила сейчас канцлеру, а тот перевёл разговор на другое, после отпустив тогруту встречать своего мужа. И вместо медкорпуса, Асока отправилась на взлётную площадку Храма, где скоро должен сесть звездолёт с республиканской символикой, управляемый тем, кто сейчас считал минуты до посадки. Энакин как мог, старался закончить пораньше, чтобы скорее вернуться на Корусант и не заставлять Асоку переживать о нем. Весь год их семейного счастья юноша никак не мог поверить, что всё это действительно происходит с ним. Что это не сон, не мечта амбициозного подростка, а реальное положение вещей. Что Асока больше не его наставница и коллега, а самая настоящая жена. Ну и что, он не может никому об этом сказать и даже открыто пройтись вместе у всех на глазах. Они вместе, они есть друг у друга и это главное. Они засыпали и просыпались вместе, могли чувствовать друг друга и заботиться. Энакин часто просыпался ночами и подолгу не мог заснуть снова, глядя на спящую Асоку, трогательно повернувшуюся набок, положив ладонь под щеку. Смотрел и боялся поверит, что не спит, что они и правда вместе. Что теперь он может легко коснуться её и не получить упрёка. Да она и сама любила эти прикосновения и щедро дарила в ответ свои. А когда спала, то чаще всего обнимала его за плечи, положив голову на плечо или на грудь мужа. Энакин не уставал радоваться сбывшейся мечте, тому, что любовь всей его жизни ответила ему и полюбила столь же сильно и глубоко, как он любил её с самого детства. Но при этом Асока стала для Энакина не покорённой вершиной, а яркой звездой, на свет которой он сейчас и стремился, уже завидев на площадке её высокую, стройную фигуру в красной блузе и узких чёрных брюках. Ещё пять минут и вот он уже сходит с трапа и бежит ей навстречу и машинально оглядевшись вокруг, но никого не найдя, бросился в раскрытые объятия. Не виделись всего два дня, а такое впечатление, что вечность. Асока прижалась к груди супруга, ощущая его бешено скакавшее от волнения сердце. На темной ткани рубашки блеснул прямоугольный медальон из лакированного дерева. Асока улыбнулась, заметив его, радуясь, что он тоже носит её подарок. Дело в том, что обручальных колец у них не было и во время церемонии Энакин застегнул на её запястья тот самый браслет, что сделал сам, специально для неё ещё несколько лет назад, Асока же, в свою очередь, сняла с себя свой любимый медальон и повесила его на шею новоявленного супруга. Энакин удивился, но лишь только спросил:

— Ты уверена? Ведь это твоя память о погибшем друге.

Асока ответила тогда, что если он, Энакин, теперь с ней, то и память у них тоже общая. Скайуокер в тот момент отметил лишь то, что душевная натура Асоки была гораздо щедрее, нежели его собственная. Ведь он бы ни за что не расстался так запросто с чем-то особенно ценным и дорогим для себя.

— Ты до сих пор не снимаешь его? — спросила она сейчас, проведя пальцем по деревянной поверхности кулона.

— Ну, разумеется, так я всегда могу почувствовать тебя рядом — ответил Скайуокер и впервые за встречу поцеловал её.

— Тебе не придётся больше представлять это — произнесла Асока, сочтя момент подходящим — Теперь мы всегда будет в твоих мыслях — И увидев ожидаемое удивление в его глазах, вызванное множественным числом, употребимым к себе, добила самым главным — Я жду ребёнка, Энакин.

— Правда? Это же самый лучший день в нашей жизни! — Скайуокер просто просиял и вновь обнял тогруту, но уже более бережно, учитывая только, что сказанное.

Он часто видел этот момент во снах, видела и Асока, то были самые лучшие и самые счастливые их сны. Теперь же они стали явью, однако, поскольку снится им всё равно что-то должно, сны по-прежнему будут. Вот только, увы, совсем не о счастье.

====== Глава 92. Избранный для страданий ======

Вечер плавно перетек в ночь и поскольку Энакин здорово устал после задания, спать они с Асокой отправились намного раньше обычного. Тано не возражала, ведь, кто сказал, что они сразу уснут? Верно, сперва она долго и подробно расспрашивала про миссию и смеялась на то, как Энакин изображал посла той планеты. И очень жаль, что этим пока и пришлось ограничиться, ведь на ранних сроках беременности лучше воздержаться от интимной близости. Ничего, у них ещё будет время наверстать, ведь впереди целая жизнь. Семейная. У Асоки снова есть семья, настоящая, что может быть прекрасней. Энакина начало клонить в сон и быстро поцеловав жену, Скайуокер устроился на подушке и вскоре заснул. Асока легла рядом, как всегда, положив голову ему на грудь и одной рукой обняв за плечо, прикрыла глаза в попытке заснуть. Но вот ей, в отличие от Энакина, спать совершенно не хотелось и виной тому была, увы, не радость от встречи с мужем. Отодвинутые днём из-за бесконечных дел Ордена, тяжёлые мысли и гнетущие предчувствия сейчас с удовольствием брали реванш, пользуясь тем, что спугнуть их некому, с мстительной радостью сорвали блок в душе Асоки и влетев туда, как торнадо, начали строить там свой чёрный бал. Конечно, по причине того, что девушка пережила до этого, а именно, потерю тех, кто был ей в разное время сильно дорог — отца и старого Бена, оказавшегося отцом Лорда Ситхов, она и раньше испытывала сильное душевное волнение, опасаясь того, что это может повториться и с другими, но сейчас, в связи с беременностью, эти мысли вылезли на первый план и отодвинуть их хотя бы на второй упорно не получалось. И вот опять, так же, как и позавчерашней ночью. Стоило закрыть глаза, как сразу же по всему телу проходила мучительная дрожь, а на сердце опускалась и оставалась лежать тяжёлая плита, само же оно сжималось и словно боялось пропустить лишний удар. Асока крепче прижалась к мужу и завернулась в одеяло, Энакин почувствовал её движение и машинально сжал руки плотнее, до этого просто лежащие на её талии и спине. Это помогло ненадолго. Согревшись теплом любимого, Асока забылась неглубоким сном, чтобы спустя пару часов с легким криком открыть глаза и отпрянув от мужа, сесть на кровати, дрожа всем телом и вытирая углом простыни мокрые от слез глаза. Точно таких же, темные пятна которых виднелись и на одеяле. Она опять плакала во сне и совсем этого не замечала, такое было уже не впервые, а раз третий за последний месяц, который длилась её беременность. Асока села и обняв руками колени, набросила сверху одеяло, тщетно попытавшись унять дрожь, охватившую всё сознание тогруты. Не получилось. Слезы продолжали подкатывать к глазам и капать с ресниц на красную ткань одеяла, слишком уж свежи были воспоминания об увиденном во сне. Слишком уж живо они напомнили о том, что Асока предпочла бы никогда не знать и что всей душой стремилась забыть. Грязный пол убогой подсобки. Окровавленное тело, лежавшее на полу без признаков жизни. Глаза ещё смотрели и видели, но душа уже улетела из него. Этот отчаянно-пронзительный взгляд, так яростно цеплявшийся за жизнь, в которой ему больше не было места. За жизнь, из которой его насильно вырывали. Именно так и смотрел на Асоку её бедный отец в последние секунды прибывания на земле. Тогрута до самой смерти не забудет этого, и вот сейчас снова, опять, как и тогда, шесть лет назад, вот только не одно это заставляло Тано сжиматься изнутри от болезненного чувства непоправимости произошедшего. А то ещё, что в этот раз это был не отец. Этот безумный, пронизывающий взгляд, полный неподдельного страдания и настоящей, не наигранной боли принадлежал не Шону Тано, на грязном полу, покрытый ссадинами и синяками, лежал маленький мальчик со светлыми волосами и глазами, такими же, как у отца и матери — небесно-голубого оттенка. Только теперь они смотрели как будто прощаясь, но отчаянно не желая этого делать, до последнего веря, что его спасут, он смотрел прямо перед собой и чуть потряхивал маленькими ручками, надеясь, очевидно, разжалобить своего мучителя. Это был его последний шанс — вызвать его сочувствие. Асока бы точно не выдержала этого взгляда, но выдержал неизвестный, так как в следующую секунду чуткого слуха тогруты достиг глухой удар и негромкий стон. Она с опаской переводит глаза в сторону звука и замирает в немом ужасе. Это милое детское лицо теперь залито кровью, такой же, которая застыла на волосах. Только глаза продолжают ещё смотреть, только теперь, вместо попыток вызвать сочувствие, в них отчётливо читался вопрос: «Ну вот, ты меня убил, разве тебе стало от этого легче?» Но даже это ещё возможно было перенести, если бы в следующий миг эти потемневшие от приближающейся смерти глаза не повернулись чуть в сторону и не захватили собой другие, похожие на эти.

«Мама!» — прозвучал в них безмолвный крик — «Отчего ты не пришла раньше? Отчего же не успела спасти?»

Это оказалось уже выше натренированных сил и нервов тогруты, подняв со дна её души все самые тяжёлые мысли, нагляднее всего показывая на то, что она несовершенна и просто бессильна перед вселенским злом. Но каким же сильным оказалось это ощущение новой боли от новой потери, отпекая новый кусок от её души, который не отрастить и не заменить протезом. Остаётся только приучить себя жить с ещё одной утратой, или умереть самой, чтобы не видеть без конца как погибают те, кто тебе дорог. Рыдания сотрясали тогруту. Она уткнулась головой в колени и с каждым новым порывом выдавала сдавленные всхлипы, не выгонявшие, однако, прочь всю душевную тяжесть. Асока думала только об этом и потому не заметила как с другой стороны кровати раздался скрип и устремился взгляд, полный недоумения, и лишь только когда сильные крепкие руки обняли её дрожащие плечи и голова опустилась на чью-то тёплую грудь, Асока словно бы отмерла и смогла поднять заплаканные, сломленные глаза за проснувшегося мужа.

— Что такое? Ты снова увидела свой кошмар? — спросил её Энакин негромким шепотом, при этом не перестав обнимать.

— Я не могу. Это просто ужасно. Ещё недолго и я просто сойду с ума — вырывалось у Асоки с короткими всхлипами — Это продолжается уже целый месяц. У меня просто нет сил.

— Что же ты видишь? — решился спросить юноша, осторожно укладывая Асоку на подушку и ложась рядом, при этом не разрывая объятий и продолжая гладить её по напряженной спине. Тогрута находилась в крайней степени душевного волнения. Она, казалось, едва владела собой. Руки дрожали и до побелевших костяшек впились в подушку, лицо стало бледным, а глаза лихорадочно блестели. Девушка явно была на грани безумия, об этом говорил и голос, нервный, надорванный, вещавший странные слова, обдававшие лицо Энакина горячим дыханием:

— Ты не знаешь, как это —терять близких. Не представляешь себе, что это такое — видеть как кто-то родной тебе умирает у тебя на руках. Видеть его глаза. Чувствовать температуру тела. Смотреть в эти глаза, понимать каждое слово из того, что он хочет тебе сказать и знать при этом, что его самого с тобой уже нет. Его жизнь ушла из тела и виноват в этом только ты...

Слова закончились, началась нервная лихорадочная дрожь. Энакин придвинулся ближе, поражаясь той буре эмоций, что творилась в душе тогруты. Она явственно ощущалась в Силе, каждый её медихлориан просто разрывался от этого чувства. Скайуокер просто не мог этого выносить, ему до боли хотелось ей помочь, просто до ужаса, если не убрать это страдание, то взять себе хотя бы меньшую его часть. Но, что можно было сделать сейчас? Только выслушать, что она скажет и успокоить, как может. Вот только откровенничать Асока не спешит, рассказывая пока только о прошлом. Очевидно ей приснился кошмар и она ещё под его влиянием, но вот Тано снова заговорила:

— Мне кажется, что это повториться. Что я опять испытаю нечто похожее — уже более спокойно, но тем не менее эмоционально сказала Асока — Что на этот раз...нет, это невозможно...я видела...что это наш сын...что я не увижу его. Что он умрет...едва увидев свет...

— Асока, не говори так — Энакин и сам был в ужасе, предоставив на секунду реальность слов любимой — Ничего этого не случится. Наш ребёнок не умрет. Я знаю. Я обещаю тебе, роды пройдут легко.

— Но зачем же тогда я снова это вижу? Почему я не могу перестать представлять это? — спросила девушка уже совершенно измученным голосом — Я видела точно такие же сны перед тем, как погиб мой отец. Я не выдержу, если это повториться.

— Асока, пожалуйста — взывал к ней Энакин — Я прошу, поверь, я с тобой и я тебя люблю и значит смогу защитить вас обоих от любой напасти, ты всегда верила мне, поверь и сейчас. Наш ребёнок родится и будет радовать нас, так и будет, только поверь мне.

Энакин говорил, при этом легко и ненавязчиво переложил Асоку на свою подушку, опуская её голову себе на плечо и укрывая одеялом, прижал к себе, образуя вокруг неё защитное кольцо из своих рук. Тёплое и надёжное, сквозь которое не пройдут никакие неприятности, а все ночные страхи просто позорно отступят, при виде такой мощной зашиты противника. Асока прислушалась к голосу мужа, согрелась его теплом и понемногу успокоившись, спокойно заснула, проспав уже до самого утра, уверенная в том, что это всё было не более чем кошмарным самовнушением. Но надолго ли хватит её уверенности?

====== Глава 93. Я должна спасти его ======

Утром Асока поднялась, не в пример вчерашнему, хмурой и разбитой, сказалась бурная ночь. Энакин, в этот раз не стал подниматься раньше её, а напротив подождал, когда она проснётся и только убедившись, что жена чувствует себя лучше, чем ночью, позволил себе начать это день с ней вместе. Асока старалась убедить мужа, что всё в порядке и состояние вполне позволит ей присутствовать на заседании Совета и даже выполнить задание, если такое дадут.

— Представляешь, что будет, если откроется правда — сказала она, прежде, чем выйти первой — Все просто попадают, увидев мой сюрприз.

— Я боюсь, как бы их не хватил удар, всех разом — рассмеялся Энакин, прикинув, что же за этим последует — Что делать тогда будем, а?

— Как это, что? — без тени улыбки ответила тогрута — Поженимся официально и будем вместе растить нашего ребёнка, как мы хотим.

Энакин понял весь тайный смысл сказанного женой и вмиг перестал улыбаться. Эти тайные отношения отнимали у них обоих столько сил, что порой бывает просто невероятно тяжело не сорваться. Не перестать большую часть дня делать вид, что они ничего не испытывают друг к другу. Да, на самом деле, пусть кто-то из них, из этих чопорных Мастеров Совета, попробует вот так же — холодно и равнодушно смотреть на объект любви всей своей жизни. Без эмоций смотреть, как он уходит в сторону от тебя и мило беседует с кем-то другим. Да, это тяжело, просто нечеловечески трудно и будет ещё сложнее, когда беременность Асоки станет заметной, но это стоит того, чтобы быть вместе, чтобы любить друг друга, забывая при этом обо всем остальном. Не стоит ли это тихое, мирное счастье этих постоянных жертв, с мыслями о том, что могло бы быть иначе. Энакину сразу стало неловко за свою неуместную весёлость и подойдя к Асоке, обнял её за плечи и притянул к себе.

— Прости, я совершенно не думаю то, о чем болтаю — сказал юноша, прижимаясь щекой к её монтраллу — Я знаю, что нам обоих приходится нелегко, но тебе всё-таки больше. Тебе, а не мне, придётся вынашивать плод нашего чувства и помочь тебе в этом никто не сможет. Но я могу быть с тобой рядом и помогать.

Асока тоже верно уловила порыв этой светлой и искренной души своего мужа, которого она хотя и полюбила не сразу, но случай помог ей увидеть его сердце и принять его в своё. Понимание любви и того, что по-настоящему важно в человеческих отношениях наступило во время отпуска, когда Тано увидела как Энакин относится к своей семье и что делает лично для неё. Так и понятно ей стало, за что следует в этой жизни держаться и что ценить. И она уступила, приняв горячее, трепетное, но такое чистое и непосредственно-наивное чувство этого бывшего мальчишки, выросшего в прекрасного юношу, красивого и самоотверженного. И теперь, вот уже год как, она не уставала радоваться тому, что есть кто-то, способный так искренно всей душой привязаться к ней, любя её всю, такую, какой она была. Эмоциональную, нестабильную, подчас резкую и грубоватую. Любил и не уставал изо дня в день доказывать ей это. Он был один, кто видел в ней не Избранного, не феномен с большим, чем надо, количеством медихлорианов, а просто человека, близкого и любимого. Вот и сейчас, едва почуяв, что ей необходимо его присутствие, тотчас же пришёл и сказал именно то, что было нужно. Она видела это и умиротворенно вздохнул, потерлась щекой о его ладонь, а юноша, тем временем, продолжал:

— А при первой же возможности мы снова отправимся на мою родину, в солнечный край, туда, где зародилась наша любовь и снова будет только вдвоём и никто и ничто не сможет нас достать.

— Я справлюсь, я попробую, наша любовь поможет нам — ответила наконец Асока и повернувшись, прижалась губами к губам мужа, горячим и трепетным. Во время этих поцелуев она всегда забывала обо всех тревогах и даже о том, что оба они — джедаи. В этот миг не было ничего, ниОрдена, ни Совета с его дурацкими правилами, ни даже Корусанта. А были только они — два любящих сердца, урвавшие от обязательств несколько минут, чтобы побыть сами собой. Но не вечно длился волшебный миг, обязательства напомнили, что воровать нехорошо и велели тотчас же возместить украденные у него минуты и немедля бежать на Совет, ибо именно их присутствия там Магистры только и ждали. И вот, едва попав в этот круглый Зал, на обоих упало страшное известие: генерал Гривус — бывший командир армии боевых дроидов КНС, долгое время считавшийся пропавшим без вести, неожиданно объявился. Да и не просто так, а отметив своё появление ужасно дерзким в своей беспрецедентности преступлением — проник в здание сената и похитил самого канцлера. И явившиеся на вызов тревожного сигнала стражей порядка встретили лишь трупы охранников, разрубленные световыми мечами, причём, явно не одним и росчерк на столе Палпатина, выжженный тем же лазерным лезвием — эмблема КНС. Преступник не прятался, он напротив пытался заявить о себе, чтобы поиздеваться над противником, которого в очередной раз удалось обдурить. Демонстративность и эпатаж, всё то, что обожал Гривус. Наверное и место для пленения заложника нашёл самое неожиданное, вот только не судьба ему будет посмотреть на то, как противник мучается и строит предположения о том, куда пропал дорогой канцлер. Место уже успели найти, подвела приверженность к старым привычкам — корабль, как родной близнец, похожий на погибшую Незримую длань. Сейчас он находился на Утапау, туда Совет и решил командировать двоих адептов, чтобы освободить правителя. Стоит ли упоминать чувство, охватившее в этот момент Асоку, узнавшую об опасности, нависшей над ещё одним дорогим и любимым человеком. Стоит ли упоминать, кто именно вызвался на эту операцию добровольно. Да, вот только вторым, вопреки всему, сделался не Энакин, а бывший учитель Асоки — заслуженный Магистр Ордена Пло Кун. Совет счёл, что будет лучше, если на такое серьёзное отправится кто-то более опытный, чем девятнадцатилетний Скайуокер. Ему это не слишком понравилось, не по причине ревности, а потому, что придётся оставить Асоку без своего присутствия, её и их ребёнка, о котором он узнал только вчера, но уже успел полюбить. Однако, знал и то, что переубедить её лететь можно было даже и не пробовать, это грозило ссорой и трещиной в отношениях, поэтому оставалось лишь поверить, что Асока будет осторожной и вернётся назад без единой царапины. И как жаль, что отправление уже сейчас и никак не получится остаться наедине и придётся удовольствоваться лишь сухим прощальным кивком с традиционным для всех джедаев:

— Да прибудет с тобой Сила, Рыцарь Тано.

До чего же сухое и нудное прощание. Почему хотя бы руку пожать нельзя? За то удалось перемигнулся в последний момент, пока не видит Пло. Но вот дверь корабля уже закрылась и Тано осталась наедине с бывшим наставником. Они и теперь общались и тесно контактировали, но не так уже, как это было прежде. Долгое отсутсвие Асоки в Ордене и вера его в то, что она погибла, проложило в их до этого таких безупречных и близких отношениях некую трещину, не очень большую, но заметную, не такую, на какую можно не обратить внимания, только если умышленно стараться делать вид, что её как и раньше не существует. И всё-таки, не желая пока признаваться себе в открытую, Асока ощущала, что её мнение об Ордене и других джедаях начало необратимо меняться и при том не в самую лучшую сторону. Вот и сейчас, сидя в кресле второго пилота и глядя на профиль кел-дорца, сидевшего за штурвалом, тогрута невольно обращалась к нему мыслями, вспоминая события годовой давности:

«Неужели вы так легко смогли тогда поверить, что я умерла? Разве Сила не сказала вам, что я не только жива, но и почти здорова, просто не помню, где я и кто такая?»

Пло ничего не замечал, он следил за небом и в какую-то спокойную минуту мужчина всё же повернулся к девушке и посмотрел. Так ласково и открыто, как умел только он. И на миг все горькие мысли отошли в сторону и Асоке как никогда остро захотелось поговорить с ним. Потянуться душой, как это бывало в детстве и всё-всё рассказать. Он поймёт её, Асока знала, всегда понимал, любил. Она совсем уже хотела произнести первое слово, как Мастер начал первым и конечно же, этим испортил всё:

— Асока, не уходи в себя. Подумай лучше об операции. Иначе твои эмоции снова испортят всё.

«Ну вот, все они одинаковые. Ты к ним душой, они к тебе...кодексом» — с досадой подумала тогрута и отвернулась к окну, испытывая жгучий стыд за свою секундную слабость — «Он такой же, как все остальные. Я верила, что он другой, что он лучше, увы, все Магистры из одного теста».

Сделав такой печальный вывод, Тано положила им невольное начало к чему-то большому и тёмному, зарождавшемуся уже на дне души и с сегодняшнего дня начало подниматься оттуда мутной тяжёлой горечью...

====== Глава 94. Трещина в сердце ======

Близнец Незримой длани нависал над планетой Утапау мрачной чёрной громадиной. Из его окон виднелся слабый свет, а вокруг ощущалось возмущение Силы, такое, что не оставляло сомнений—внутри происходит что-то страшное. То есть, планировалось, что произойдёт, но тут подоспело спасение, в лице двоих джедаев. Асока и Пло, оставив корабль внизу, одним прыжком достигли посадочной платформы и активировав мечи, снесли головы стоящим там магнастражам. Те, пороняв свои электропосохи, а вслед за ними и головы, полетели с платформы. Входу никто больше не препятствовал и снеся запор с двух сторон — Асока подрезала замок, а Пло снес дверь с петель. Корабль представлял собой переносную станцию, словно целый город уместился на нескольких сотнях метров. Даже пробегая по её площади почти бегом, Тано смогла заметить, что здесь чего только не было. Бар, комната отдыха, бассейн и даже площадка для подвижных забав и зал любовных утех. Но не туда лежал путь двоих спасителей. Сила вела их в обратном направлении, в том, где располагался салон для VIP-персон. Именно там Гривус держал своего пленника, выделив ему, конечно, не шикарное кресло с собственным мини-баром и кондиционером, а весьма неудобное пространство посреди салона, где тот стоял, чуть приподнятый на весу, с высоко поднятыми руками и раскинутыми ногами. Вокруг них обвались силовые путы, идущие от пола и потолка, не давая пленнику сделать ни одного движения. Лишь только глаза пленённого канцлера продолжали передвигаться по салону, поглядывая на дверь, словно чего-то ожидая. В том, что его спасут Палпатин не сомневался, осталось только посмотреть, кого откомандирует Орден.

«Вот бы кого-то покрепче» — подумал политик, стараясь не потерять лица даже в такой ситуации — «Сомневаюсь я, что-то, что они мне самого Избранного пришлют. Не такое отношение к нему у Совета, уж поверьте, я знаю, и больше, чем думает каждый из этих двенадцати мнимых мудрецов».

Канцлер удивлялся сам себе, откуда в таком незавидном положении он находит силы на иронию. Хотя, с другой стороны чему тут удивляться? Политик обязан владеть собой в любых ситуациях, даже будучи по уши в отходах жизнедеятельности бант. Ну, то есть, как сейчас. Никто же не знают, что было причиной похищения и кто заказал его Гривусу, этой тупой жестянке, не способной даже самостоятельно найти место для пленения. Которому всё и всегда надо разжёвывать. Все считают, что это была жалкая попытка остатков КНС доказать Республике, что она ещё существует. Мелкая пакость из серии «Сделал гадость — сердцу радость».

«Ну, что ж, пусть и дальше так думают» — мысленно произнес канцлер, предчувствуя открытие дверей — «Хорошая версия, а главное, правдоподобная. Хорошо должна прижиться».

И снова придав лицу соответственное моменту выражение тревоги, не за себя, но за свой народ, оставленный без присмотра, канцлер приготовился встретить помощь. В такой момент главное — не перегнуть. Немного волнения в глазах, скорбные складки около губ, опущенные вниз уголки рта — то, что надо. Походя подумал, не пустить ли ещё скупую мужскую слезу, потом решил — лишнее и просто опустил глаза вниз, искоса поглядывая на двери. Они должны были распахнутся через секунду, а разверзнулись через доли, явив ждущему взору Магистра и Рыцаря, того самого, которого политик так жаждал увидеть и почти не надеялся на это. Гривус тоже не дремал и выскочив навстречу, выкрикнул своим противным хриплым голосом:

— Думаете перехитрили меня, джедайская погань?

— Почему думаем? — ответила Асока вопросом на вопрос — Я это знаю, как и то, где тебя искать. Я из тысячи узнаю почерк КНС — мелкие, устаревшие методы.

Гривус хрипло рассмеялся и через миг овладел собой:

— О чем это ты говоришь, милое дитя? Уж не об этом ли?

Усмешка сопроводилась выпадом вперёд и выбросом всех четырёх рук с зажатыми в них и уже активированными мечами. В некоторых из них Асока и Пло узнали мечи погибших товарищей, должные защитить их от напастей, но сами ставшие теперь орудием этого самого зла. Вот тот, что в правой третьей механической руке раньше носила Ади Галия, убитая этим киборгом на завершающем этапе Войны Клонов. А этот, что слева в первой лично собрал юный Надар Веб — падаван Кита Фисто. Вдвойне тяжело было видеть эти мечи в руках убийцы его владельцев. Сама мысль об этом ударяла по сердцу, заставляя с утроенной силой отвечать на жестокие атаки противника, направленные на уничтожение, причём, тотальное. Гривус не щадил и уж тем более не уважал врагов, казалось, он вообще не воспринимал их как живых существ, видя лишь как препятствие, которое нужно просто убрать, как отодвигают ногой стул, стоявший на дороге. Только вот у этих «стульев» было всё, что угодно, кроме такой вот неодушевлённой покорности. Например, световые мечи и большой запас умений. Блок, боевая стойка, переворот в воздухе. Как же было хорошо, что Пло отправился вместе с бывшей ученицей, ей, в её положении, надо бы поостеречься делать рискованные броски и выпады. За то никто не мог помешать ей атаковать снизу, отсекая возможность мягко приземлиться. В какой-то момент Асоке удалось отсечь ему две металлические руки из четырёх. Но даже оставшимися у него двумя Гривус отбивался в обоих сторон, не позволяя джедаям подойти к себе близко. Но на то и даны медихлорианы, чтобы чувствовать и видеть больше, чем дано тем, кто не обладает ими с рождения. Пло отбивал выпады, а Асока в то время изучала фигуру противника, усиленно ища незакрытое место, которое оказалось где-то в пространстве между двумя крутившимися, как бешеные, мечами. На доспехах, прикрывавших грудь, в том месте, где металлические пластины находили друг на друга, Тано заметила небольшую выемку на стыке ключиц. Маленькое пространство, не занятое металлом, а лишь чуть прикрытое сходим по цвету и фактуре пластиком. Осталось лишь подобраться к Гривусу так, чтобы при этом самой не лишиться своих явно не лишних конечностей. И тут до Асоки дошло — мечи сталкиваются друг с другом, они привлекают внимание, что если использовать иное оружие. Пусть не такое красивое и изящное, но за то не такое заметное, которого не так ожидает противник. Или ожидает не от них. Оружие нашлось легко — боевой бластер одного из разбитых дроидов КНС. Он валялся в углу салона, пыльный и всеми забытый. Асока притянула его Силой и даже не сдув с него вековую пыль, стала, одной рукой по-прежнему отбиваться мечом, для отвода глаз, второй наводила бластер, прикидывая момент, когда выстрелить. Наконец такой представился, когда Гривус делал передний выпод, разводя в сторону руки, словно нарочно подставляя под удар свою слабую точку. Таким шансом мог не воспользоваться только идиот, к которым Асока и Пло себя не относили. Выстрел прозвучал тихим диссонансом к гудению световых мечей, вышедший из бластера заряд врезался в пластик и пробил шею Гривуса. Бывший генерал КНС вздрогнул и уронив мечи, упал на колени. Он был ещё жив и задыхаясь и хрипя пытался беспомощно дотянуться до упавшего оружия. Асока, поддавшись порыву привычной для себя эмоциональной ярости схватки, смеясь оттолкнула мечи ногой. Гривус проводил их тихим и как даже могло показаться, тоскливым взглядом. Но девушку это не тронуло и вновь активировав свои мечи, тогрута поставила их в знакомое положение, такое же, как совсем недавно с Дуку. Почуяв жар клинков с обеих сторон от своей головы, Гривус поднял затуманенный взгляд на свою противницу, но посмотрел вовсе не с яростью, а с какой-то тоской, непонятным даже смирением и будто бы отчаянной надеждой на то, что всё обойдётся. И ещё, совсем уж странно и невероятно дерзко — посмотрел на своего пленника, глазами, полными такой же отчаянной мольбы. Уж к нему-то зачем? Неужто надеялся, что жертва смилостивится от мучителем? Не слишком ли это дерзко? Видно и Палпатин решил, что это уже предел и потому, отвечая на этот взгляд лишь сухо бросил Асоке:

— Убери его!

После этих слов Тано вздрогнула и осознав вполне кто тут есть кто, совершила короткое и быстрое движение руками. Тяжёлая голова, скрытая в шлеме, похожем на костяную маску его отца, стукнулась о металлический пол, отдаваясь этим ударом в сердце тогруты, встречаясь с зародившимся там в очередной раз чувством того, что она что-то делает неправильно. Это чувство пока не укоренилось и даже не вполне давало увидеть себя, поднимая голову лишь время от времени, когда случались такие вот ситуации, где решался вопрос — либо ты, либо тебя. Но сейчас ей опять, как и до этого, ей не дали об этом подумать, требовалось освободить канцлера и как можно скорее удрать из этого места. Асока тут же обрадовалась возможности на время отвлечься и разрубив силовые путы, помогла Палпатину занять вертикальное положение.

— Я объявлю вам обоим личную благодарность, вы спасли мне жизнь — произнёс канцлер уже на корабле. Он уже знал как именно отблагодарит Тано, вот только она об этом сейчас вообще не думала. Асока молчала и лишь смотрела в окно. Пускай её почитают сейчас как героя, если хотят, но ей отчего-то всё равно. Лишь трещина в сердце сделалась ещё глубже, ещё немного и оно распадётся на две равные половины. Ещё совсем чуть-чуть...

====== Глава 95. Не тот ответ ======

«Я не такой джедай, каким должна быть» — думала тогрута, всматриваясь в облака, плывущие навстречу кораблю. Она как и раньше в похожие моменты начала задумываться, да нет, отчаянно недоумевать, отчего так непохожа на своих товарищей — скромных и сдержанных. Отчего она, Асока Тано, постоянно хочет чего-то большего, чем удел простого Рыцаря-джедая. Да нет, даже звание Гранд-Магистра тоже скорее всего её не удовлетворит. Так чего же тогда ей надо? Этот вопрос поднимался в душе молодой тогруты уже не впервые и даже не дважды, но ещё чаще стал возникать с тех пор, как тень кровопролитной войны упала на галактику, а её собственное сердце накрыла взаимная любовь. И новый вопрос добавился к этому с тех пор — а правильно ли она вообще поступила, избрав себе путь джедая? Тогда, будучи ребёнком, не понимавшим всей сути вещей, Асока не сомневалась, что Орден — это лучшее, что может и должно быть в её жизни, но теперь-то... Когда девушка успела познать и нечто иное, что, увы, стоит по другую сторону от джедаев. То, с чем познакомил её этот милый юноша, такой добрый и непосредственный в своём искреннем отношении к ней и так трепетно любивший её, даже такую вот, как она есть. Эмоциональную, порывистую, с грузом проблем и несмолкаемой ни на секунду душевной болью. А как Энакин смотрит на неё, когда она возвращается с заданий. Как улыбается ей, увидев проснувшейся. Разве не стоит ли это всех правил Кодекса, взятых вместе? Верно, стоит, вот только этого им никогда не обьяснить Магистрам, по большей части не знающим, что такое любовь. Даже родственная. Ибо почти каждого из них забрали из дома до достижения пятилетнего возраста, а некоторых, как например Баррис, и вовсе доставили в храм новорождённой. А она, Асока, знает, причём все стороны любви. Она знала, что такое семья и родные, что такое настоящая дружба и главное, что означает любить равного себе, любить не как просто форму жизни, а как того, с кем эту самую жизнь хочется пройти вместе, рука об руку и так день за днём. Вот такое превосходство имела Асока над всеми этими чопорными меченосцами, как не раз говорил ей канцлер, единственный из всех знавший всю правду о мыслях и чувствах Тано-Скайуокер, даже о том, что уже год как её имя звучит таким образом. Только с ним она и может поговорить об этом и поговорит как только они вернутся в храм. А ведь совсем скоро Асока получит ещё одно преимущество над всеми — возможность почувствовать внутри себя как растёт и развивается её ребёнок. Её собственный, родная плоть и кровь, а не просто безликие юнлинги, которые не могут вызвать такие чувства — тёплой, щемящей нежности и тайной гордости за то, что жизнью этого малыша ты целиком и полностью обязана себе и своему любимому мужу. Ну и кто, скажите, из Ордена знает какое это большое счастье — держать на руках своего малыша, чувствовать его тепло, ощущать биение его сердца рядом со своим. Никто. Ну разве только Ки-Ади-Мунди — бородатый цереанин, которому из уважения к традициям своего народа было позволено женится. Однако и он ведет себя так, что никто и не подозревает о том, что у него есть семья, словно и он тоже этого не знает. А Асока будет, всего восемь месяцев отделяет её от этого счастья. Тогрута не очень хорошо представляла себе, как это будет происходить, но явно понимала — Орден ничего не должен знать, иначе у неё, как минимум, отнимут мужа и максимум — заберут ещё и ребёнка. Это было невыносимо. Одна только мысль о чем-то подобном рвала душу тогруты на тысячи неровных кусков, разлетавшихся в стороны с кровавыми брызгами былых потерь и преддверия новой, особенно тяжкой. Конечно, они с Энакином успели уже решить, как поступят. До момента когда беременность станет заметной, Асока будет вести себя как ни в чем не бывало, а как когда округлый живот станет уже не скрыть даже самыми свободными робами, она попросит Совет об отпуске. Полетит на Шили, под крылышко к тайной свекрови, любившей её, как собственную дочь. Селина была очень рада, что её сын женился на тогруте и с большой радостью принимала Асоку у себя, вот и в тот раз не откажет. Энакин, понятное дело, в скором времени, где-то через неделю, чтобы не вызвать подозрений Совета, отправится туда же и там они проведут время до родов. И дальше, в зависимости от того родится ли ребёнок одарённым, если да, то по окончанию отпуска супруги привезут его на Корусант и представят Совету как малыша-сироту, найденного ими на Шили. Он будет расти среди юнлингов и по достижению нужного возраста кто-то из родителей возьмёт его в падаваны. Так они могут в любой момент видеться с ним и проводить столько времени, сколько вообще позволяет жизнь джедая. Если же случится так, что одарённость ему не передастся, то до поры до времени он останется на Шили, а потом пойдёт в Академию при сенате. Этот вариант был худшим и о нем предпочитали не думать, как и о том, что Сила может приготовить и третий, на фоне которого эти два покажутся просто сказочными. Но об этом думать пока было рановато, за то о том, как рассказать Совету про уничтожение Гривуса и главное представить всё так, чтобы поменьше отчитывали следовало напрямую. Но как назло, вместо мыслей об отчете и стратегии доклада в голову лезли совсем другие.

«Энакин, наверное, ждёт меня, переживает. Скорее всего, опять встретит меня на площадке. Хотя, нет, постесняется. Будет в комнате ждать. И первым делом спросит о нем» — и подумав так, Асока приложила ладонь к животу, пользуясь тем, что никто этого не видит. Все говорили о своём.

Всё вышло именно так как она и предполагала, кроме того, что речь для Совета так и осталась неподготовленной и решив, будь, что будет, Асока рассказала всё как есть. Магистры слушали со сдержанным вниманием, а в глазах некоторых ощущалось скрытое недовольство. Было заметно, что они считают, будто финальный шаг в этой борьбе Асока совершила неверный, и следовало бы сразить противника нарывных, а не снести голову беспомощному и обездвиженному. Тогрута стояла и двенадцать пар глаз смотрели на неё с разным выражением. Кто-то почти не скрывал негодования таким откровенно неджедайским поступком, кто-то переживал о том, что это видели другие и пример был не очень хорошим, а некоторые просто молчали, не зная как охарактеризовать это. Лишь только двое или трое проголосовали за объявление благодарности, ввиду того, что Асока совершила большое дело, избавив мир от такой мрази и спася жизнь канцлеру. Но эти редкие слова поддержки давали мало тепла разочарованной душе. Ей было досадно и обидно, словно бы ей пообещали подарить бриллиант, а сами дали лишь блестящее стёклышко. Не такой реакции ждала Тано в ответ на свой подвиг. Не для того уничтожила Гривуса, чтобы услышать лишь несколько сухих слов официальной благодарности. И ничего больше, даже к награде не приставили. Хотелось излить свои эмоции, как это бывало обычно, криком и крушением всего вокруг, но изменившийся из-за беременности гормональный фон призывал к совсем другому — к слезам и желанию быть утешенной, прижаться к кому-то близкому, кто поймёт и поддержит, не став осуждать и объяснять, что и что нет, кто просто выслушает и поймёт. Ничего больше не надо. Такой человек был в этот момент только один, тот, который всё видел и знает, почему Асока так сделала. Ещё несколько секунду и тогрута уже направляется к зданию сената. Доступ в кабинет канцлера она имела круглосуточный, он позаботился об этом и сейчас Тано без труда вошла в темноватые владения своего покровителя. Палпатин был на месте, сидел в кресле и задумчиво перекладывал что-то на своём столе. Когда она появилась на пороге, мужчина приветливо улыбнулся и привычно усадил девушку напротив себя, предложив чай. Тогрута согласно кивнула и с удовольствием отпила из чашки ароматный напиток со вкусом цветов. Походя отметила, что канцлер запомнил какой сорт она обычно пила и теперь ставил перед ней только его. Это было первым приятным моментом за сегодня.

— Что произошло, девочка? Кто-то снова обидел тебя? — поинтересовался канцлер, когда чашка опустела. Вот так, запросто, без лишних упреков и ненужных предисловий. Просто и по-родственному. Это, а ещё ласковый тон и уютная обстановка кабинета окончательно снесли плотину и Асока заговорила, не стесняясь уже хлынувших слез:

— Это ужасно. Они смотрели на меня так, словно я преступница. Как будто я убила невинного человека!

Палпатин придвинулся ближе и положил на дрожащее плечо тяжёлую ладонь:

— Асока, ты неправа. Ты вовсе не совершила ничего плохого, наоборот, ты спасла меня, об этом ты не забыла? Если да, то я тебе напомню. И поверь мне, это стоит того, чтобы уничтожить десять лидеров КНС.

— Вы так в этом уверены? А вот Совет говорит иное — ответила Асока, всхлипывая — Он хоть сейчас готов мне выговор объявить, вместо благодарности.

— А вот этого не будет. Завтра узнаешь, что ждёт тебя за спасение моей жизни — странно улыбнулся канцлер и велел — Теперь иди к мужу, он давно уже дожидается тебя.

Энакин и правда ждал её, сильно волнуясь, его мнение примерно совпадало с высказыванием канцлера и несколько успокоившись тем, что хоть самые близкие остались на её стороне, девушка уснула, чтобы тотчас попасть в объятия кошмара. И так месяц за месяцем, пока...

====== Глава 96. Второй взгляд ======

Прошло уже полгода и каждый из месяцев был наполнен для Асоки всё тем же, что и до этого. Да, примерно раз в месяц молодую женщину посещали тяжёлые кошмарные сны, связанные с её будущим ребёнком, а иногда и мужем. Вот уже сколько раз Асока просыпалась среди ночи в холодном поту, при виде нового ужаса и очередной смерти её сына. К пятому месяцу тогрута уже знала, что у них с Энакином будет сын, вернее ультразвуковое исследование в медчасти сената, куда её тайно записал Палпатин, лишь только подтвердило видение Силы. А так Асока едва ли не с первого дня зачатия знала, кто у неё родится, даже имя уже придумала. Они вместе. Отталкиваясь от традиции семьи Скайуокеров называть мужчин своего рода на Э. Имя вышло красивое и нежно-романтичное. Элайджа. Асока уже разговаривала с сыночком и мысленно называла по имени, тот, казалось, понимал всё, и то активно шевелился, вытягивая навстречу маленькую ручку, пинаясь ножками, то, наоборот, затихал, будто прислушиваясь. Энакин видел это и тихо радовался, не меньше супруги ожидая момента, когда они вместе улетят в солнечный край, туда, где расцвело его чувство и зародилось их взаимное. Начиная с пятого месяца беременность начала становиться заметной, хотя и несильно, но хватало одного раза, когда Мастер Пло попенял ей за лишние килограммы, чтобы Асока сменила обожаемые обтягивающиеся туники и маечки на блузы и туники свободного кроя. Это не вызвало подозрений, напротив, порадовало тем, что Тано взялась за ум и завязала с откровенными нарядами, за которые не раз уже получала внушение от Совета. Асока старалась вести себя так, чтобы никто не догадался об её интересной положении, отправляясь на все задания, на которые посылали, ведь она знала, что в случае чего Энакин её подстрахует, а то и канцлер поможет, чем может. А мог он достаточно, по крайней мере прикрыть её, чтобы она могла побыть с мужем или сходить на плановый осмотр. Подсказать как вести себя и что говорить Совету, если задание не удалось, чтобы ругали не так сильно. А один раз, когда Энакин был занят, а Асока, как назло, не имела никаких дел, она пошла к Палпатину и тот, так же свободный от политических обязательств, неожиданно предложил тогруте сходить с ней вместе в торговый центр и посмотреть что-то из вещей для будущего ребёнка. Асока сильно удивилась такому предложению, но с радостью приняла его. Слишком долго и часто представляла она себе как они пойдут туда с Энакином, как будут смеясь бегать по этажам и в каждом магазине весело перекладывать крошечные одёжки, умиляться игрушкам и с нетерпением ждать когда на свет появится будущий владелец всего этого богатства. Малыш Элайджа, чувствуя настроение матери принимался усиленно крутиться и пинаться ножками. Но никак не получалось, всё время то у Энакина были задания, то она улетала на миссии. И вот наконец возможность появилась, только спутник у Тано-Скайуокер был другой, носивший вовсе не эту славную фамилию. Но Асока и так обрадовалась, а вид светящихся прилавков с разложенным на них ярким ассортиментом завораживал, заставляя сердце забиться чаще, а дыхание сжаться где-то у горла и плавно опуститься вниз, расходясь по телу приятными мурашками. С небывалой живостью тогрута перемещалась с одного торгового ряда на другой, сверкая глазами и восторженно выдыхая с разрумянившимся лицом:

— Как же это красиво! Сила! До чего же это ослепительно! Как ему пойдёт вот этот наряд! А в этом мы будем ходить на прогулку!

Асока была так счастлива при виде всего этого детского великолепия, что на некоторое время совсем забыла, что она джедай. Сейчас это была обычная девушка, счастливая жена и будущая мать, у которой никакие правила не отнимут всех радостей материнства. Палпатин стоял рядом и с видом крайней заинтересованности тоже копался в ярких комбинезонам. При этом иногда искоса смотрел на Асоку и странно улыбался. Казалось, ему нравилось наблюдать за ней такой. Весёлой, оживлённой, смеющейся.

«Интересно, а что бы она сказала, если бы у неё появилась возможность жить так всегда, не прячась и ничего не придумывая. Не воровать у жизни несколько жалких минут счастья, а купаться в нем безграничное число времени?» — подумал канцлер, когда Асока трогала руками бархатную ткань детского одеяльца — «И как только она это всё от Ордена спрячет? А впрочем, Орден и так провинился, мог бы и получше со своим Избранным обращаться. Сами заслужили то, что имели и то, что вскоре их ждёт. Уж я-то это знаю. Не будь я сам верховный канцлер. Ну это только для них, об остальном они только ещё узнают. Скоро. Совсем недолго осталось ждать!»

И пряча улыбку, прикрыв её рукой, канцлер помог Асоке отобрать из предложенного ассортимента несколько подходящего и с восторгом отозвался на предложение посидеть в местном кафе.

— Спасибо вам, вы словно мой второй отец — прочувствовано сказала Тано и поддавшись порыву, обвила шею политика руками и звонко поцеловала его в щеку. Палпатин вздрогнул и едва сдержался, чтобы не высказать удивление вслух, а просто обнял её в ответ. Не стоит так уж сильно торопиться, иногда надо подождать, а он это умел в совершенстве и когда они устроились за столиком со стаканом лимонада и пирожными. Вернее, воздушное суфле и оранжевый лимонад взяла себе Асока, канцлер предпочёл один кофе.

— Как же хорошо мы провели время, Энакин будет рад — сказала Асока, отпив из стакана — Он так любит нашего малыша.

Палпатин пару минут смотрел на неё и решился произнести:

— Это верно, хоть сейчас ты смогла отдохнуть, а то в последнее время тебе это почти не удаётся. Да и потом, когда появится малыш, ты не сразу вспомнишь про покой.

— Что есть, то есть — призналась ему тогрута, откидываясь на стуле и сложив руки на животе — В Ордене ничего не знают, потому и гоняют как всех, и удивляются, почему я так часто стала проваливать миссии. Так иногда хочется им сказать обо всем и посмотреть на их лица.

— Да уж, трудно понять то, чего никогда не испытывал сам — философски изрёк Палпатин — Будь они обычными людьми, сами бы давно обо всем догадались. Большинство из них ведь не то, что о беременности, даже о близости с противоположным полом никогда не слышали. Что там, для них объект противоположного пола в раздетом виде—тайна за семью печатями!

Асока рассмеялась в ответ на довольный смех канцлера, только ему одному могла она позволить так отзываться о джедаях. И только ей мог он позволить пожаловаться на них.

— Это точно! Сразу чуть, что начинают: нельзя, это Тёмная сторона! Прямо даже интересно бывает, чего же они её так боятся — поддалась она весёлому настроению.

— И, надо сказать, боятся совершенно зря — неожиданно серьёзно ответил девушке Палпатин — Если всмотреться внимательнее, то она сразу перестанет пугать. А если ещё и попробовать заговорить с ней, без обвинений, но с вниманием, то она не нападет, а постепенно откроет свои секреты.

— Вы так думаете? — от удивления слишком громко выпалила Тано — Но ведь ситхи всегда используют Силу лишь во благо самим себе, истощают её в растратах во благо своих желаний.

— А разве джедаи нет? — задал мужчина наводящей вопрос и с ожиданием уставился на собеседницу. Асока задумалась ненадолго и выдала мнение, резко отличавшееся от того насмешливо-пренебрежительного, что она до сих пор представляла в разговоре с политиком:

— Что вы! Совершенно нет! Джедаи самоотверженны и служат исключительно в интересах Республики и мирных граждан, защищая слабых и угнетённых.

Асока раскраснелась, но теперь уже не от удовольствия, успев почти забыть как только, что сама не очень-то хорошо отзывалась от своих коллегах. Услышав как это звучит со стороны, тогрута возмутилась данным фактом.

— Правда? Но как я тебе уже сказал, Асока, мнение о чем бы то ни было легко меняется, если посмотреть внимательно — продолжил Палпатин, заметив реакцию Тано — Например, вот давай попробуем на твоём примере. Что важнее всего для Ордена? Вернее, что принято считать важным для него?

Асока снова ушла в раздумье. Оно в этот раз была наиболее долгим, чем прежнее. Было видно, что девушка озадачена попытками припомнить ценности высокочтимых Магистров, впитываемые ими ещё в звании юнлингов.

— Они следуют Кодексу, правило которого принимаются за основу добродетели — сказала она наконец, сдвигая брови от сосредоточенности — Они призывают себя отказаться от проявления эмоций, считая, что это разрушает душу, разрывая её на части. А для понимая Силы душа должна быть целостной и только тогда понимания откроется во всех его гранях. Ещё для них важна сама жизнь, в любой форме и поэтому принято почитать её.

Увлёкшись своим повествованием, Асока сама не заметила как начала говорить о себе и Ордене отдельно. В эти минуты она как будто не ощущала себя единым целым с ним. Канцлер ничего не сказал об этом, только прокомментировал сказанное:

— Да, правильно, так действительно принято считать, но так ли оно в действительности, а? Вот, приведу пример, твоя ситуация с ребёнком и Энакином.

— Что с ней не так? — только и смогла выпалить тогрута, прижав ладони к щекам.

— А то — невозмутимо ответил ей канцлер — То, что связало вас—это любовь. Любовь означает сочувствие, сопереживание кому-то, что обязательно для джедая. Ребёнок же — это форма жизни. Маленькой, ещё не разумной, но жизни. Вот, а теперь внимание. Необходимость проявлять сопереживание и почитание жизни в любой форме. Именно с такой позиции джедаи должны были подойти к твоей ситуации. А с какой они скорее всего подойдут на самом деле?

Асока вынуждена была признать, что канцлер прав и многое в учении джедаев не соответствует тому, как они понимают и воплощают их в реальности. Много большее, чем могло ей казаться раньше. И применив тактику канцлера, ввиде второго внимательного взгляда, девушка нашла и другие такие же несоответствия. Эти открытия сперва удивляли, потом приводили в недоумение, а позже начали злить. Однако, это произошло ещё через какое-то время, а пока жизнь шла так, как и до этого. Ровно до седьмого месяца.

====== Глава 97. Бессилие перед смертью ======

Тот день особенно запомнился Асоке, ведь её в числе нескольких будущих падаванов отправили на дипломатическое задание. Что-то такое уже бывало в жизни тогруты, давно, когда она сама была падаваном, но теперь всё было всё же не так, лететь предстояло не на ледяной Илум, а на царственный Альдераан. Целью миссии было было показать подрастающему поколению как именно проходят мирные переговоры. Асока сперва возроптала, получив такое слабое и неинтересное задание, посчитав, что она достойна большего.

— Асока, Совет считает, что отправиться должна именно ты, значит ты и отправишься, о чем тут ещё можно спорить? — недовольно произнёс Магистр Пло, он искренне любил тогруту, но в последнее время даже его стало утомлять излишнее самолюбие Тано. Да впрочем и она тоже давно уже не имела былой привязанности к бывшему своему Мастеру. Нет, где-то в глубине души тогрута как и до этого любила учителя, однако открывшиеся жизненные обстоятельства вынудили её многое пересмотреть. Они даже невольно поставили девушку перед выбором, что ей важнее — сохранить свою любовь и обеспечить своему ребёнку более менее нормальную жизнь, либо же чистосердечно рассказать обо всем Ордену, вернув себе честное имя и такую же честную жизнь, но тем самым уничтожить самое важное, что было сейчас у Асоки. Появилось недавно и вросло в сердце и сознание так крепко, словно всегда было там. Выбор был очевиден и для его осуществления пришлось принести в жертву доверительность и непосредственное общение с Орденом, ведь чем реже она будет с ними контактировать, тем меньше её заподозрят в нарушении правил. Давнем и очень серьёзном. Седьмой месяц беременности, это уже не шутки, ребёнок толкается всё чаще, говоря, что ещё недолго и он уже появится на свет. Как же Асоке не терпелось его увидеть. Но сейчас она лишь одернула чёрную свободную блузу, с нахмуренным лицом прошла по коридору, направляясь, однако, не на взлётную площадку, а в противоположную сторону, в медчасть сената. До задания оставалось около двух часов, а плановые осмотры пропускать не следует, Асока уже и так прогуляла два. Пожилая умбаранка, ведущая приём и лично Асоку, не преминула указать ей на это:

— Вы очень неосмотрительны, миссис Скайуокер, в вашем положении следует уделять больше внимания себе и своему ребёнку.

— Я не имела возможности прийти раньше — вяло оправдывалась тогрута, понимая, что врач права — У меня был плотный график.

— Вы знаете, никакой график не оправдает того, что из-за пропущенного осмотра мы упустим патологию плода и обнаружим её уже тогда, когда исправить что-то будет невозможно — жёстко осадила её умбаранка, не слушая жалкий лепет оправданий. При этом она странно поморщилась и опустила глаза. Ей было непросто так говорить с пациенткой и так неоправданно пугать эту девочку, попавшую в такую нелепую ситуацию с непримиримым конфликтом чувства и долга. Но, что делать, приказ есть приказ.

— Но ведь вы в последний раз говорили, что ребёнок здоров и никаких отклонений в развитии у него нет — недоуменно сказала Асока, невольно заражаясь страхом.

— Это было почти месяц назад — не пошла на уступку врач — Изменения могут начаться в любой момент.

Это стало последней каплей и Тано окончательно уверилась в том, что она отвратительная будущая мать, а над её ребёнком до конца срока будет висеть дамоклов меч. Она думала об этом, когда лежала на кушетке, высоко подняв блузу, искоса глядя на небольшой округлый сканер, проходивший по её животу, оставляя за собой на коже блестящую влажную полоску, транслируя на монитор какие-то серые и чёрные пятна, в которых Асока никогда ничего не понимала. Потом, когда она уже встала, началась стандартная проверка жизненных показателей. Судя по серьёзному и совсем неулыбчивому лицу немолодой умбаранки, Асока сделала вывод, что результаты будут не совсем такими, как в прошлый раз. Но в этот раз чутьё Избранного подвело тогруту, результаты оказались не чуть отличными от предыдущих, а совершенно другими. Словно принадлежащими разным беременным.

— Да, Асока, я вижу вы не привыкли щадить себя — протянула врач задумчиво, через большие очки глядя на результат показателей — Но знаете ли, жизнь ребёнка и ваша собственная, хотя они и крепко взаимосвязаны, всё-таки не одно и то же. Не стоит забывать об этом. Я понимаю, в Ордене это не учитывают, так как никто там никогда не имел детей, но вы должны понимать это.

Асока понимала и эти слова больно резанули по душе, заставив подняться с самого её дна все те неприятные чувства, которые она до сих пор старалась тщательно прятать. Равнодушие и непонимание, нет, больше, нежелание понять ситуацию Асоки, отрицание того, чем и должен жить человек, возведение этого в ранг едва ли не преступления. Вот чем её сейчас окружают, да и всегда тоже. А почему? Да потому, что не знают о том, что Асока в отличие от них, познала все недоступные для большинства из них радости. Не знают, но подсознательно ощущают того, насколько она выше их всех и не смирясь с этим, пытаются принизить. Лицо тогруты сделалось злым, глаза сузились, а в голове зашумело. С большим трудом дошли до неё слова врача:

— Показатели у вас совершенно поменялись: давление снизилось, гемоглобин упал, сердце едва ли не выскакивает, положение плода сместилось и чтобы вернуть его на место, нужно принимать определённый препарат, сейчас я его выдам.

До этого слушая врача равнодушно, услышав фразу о состоянии ребёнка, Асока встрепенулась и мигом пришли на память ужасные видения из снов. Её ребёнок, окровавленный и умирающий, лежит на грязном полу и невидящими глазами смотрит ей прямо в душу. Он словно бы цеплялся за её глаза в той последней безумной надежде. «Мама, спаси меня, помоги мне, не позволь ему меня убить!» — казалось прозвучало в монтраллах Асоки тонким от боли юношеским, почти детским голосом. Тано вздрогнула всем телом и потрясла головой. Не помогло, ужасное, мучительно-болезненное бессилие перед близкой смертью уже просочилось ей в душу и спешиваясь с кровью, медленно расползалось по организму, как яд змеи. Он постепенно разбавлял кровь, меняя её цвет на прозрачный и остановившись в груди, превратил сердце в горький болезненный комок. Словно с него сорвали кожу, выставив все нервы и сосуды на открытый воздух, заставляя сжаться от резкой боли.

— Вы точно в порядке? Может быть воды? — спросила умбаранка, тряся её за руку. Асока отстранённо кивнула и не чувствуя ни вкуса, ни температуры, опустошила стакан, потом почти бессознательно сунула в карман брюк пластиковый флакон с нужным препаратом. За этим волнением она едва не забыла о миссии и едва успела на взлётную площадку, придя туда последней под укоризненные взгляды падаванов и Магистра Кеноби, пришедшего проводить их.

— Рыцарь Тано, желаю вам успешной миссии — сказал он ей, когда провожал к трапу, но при этом неловко зацепился мечом за её блузу, отчего та немного отъехала в сторону, являя взору оттопыренный карман. Асока это заметила, но поправляя блузу, вместо того, чтобы прикрыть злополучный флакон, выронила его на трап. Кеноби поднял его и не успел ничего сказать, как Тано вырвала белую пластмассовую упаковку и затолкала обратно в карман. Но Оби-Ван всё равно успел прочесть название.

— Прегнотон — пробормотал мужчина, глядя вслед улетавшему кораблю — И отчего это название кажется мне таким знакомым? Отчего же этот препарат?

Да, повезло ей, что флакон попал в руки Кеноби, никогда не имевшего дело с беременными женщинами. Вот если б его заметил Ки-Ади Мунди, принявший на своём веку ни одни роды и ни у одной своей жены, то гром грянул бы прямо сейчас, а так он разразился лишь через несколько суток, когда Оби-Ван вспомнил, что однажды именно этот препарат его попросил купить Бейл Органа для своей жены, мечтавшей родить. А пока он просто пошёл обратно в храм, чтобы найти Энакина и вместе с ним лететь уже на своё задание. Не думала сейчас ни о чем таком и Асока, находясь под впечатлением сказанного врачом, все её мысли были только о ребёнке и о том, что с ним может быть не всё в порядке. Это было сейчас важнее всего другого, и уж точно важнее огромного чёрного корабля, нависшего над летевшим с ней рядом сенатским кораблём —небольшим и синим и лишь слегка вздрогнула, когда луч захвата потянул его в грузовой отсек.

Одна только немолодая умбаранка была довольна, ведь едва Асока вышла из кабинета, как женщина достала комлинк и связалась с тем, кто прописывал её речи до последнего слова, доложив о том, что клиент скоро дойдёт до нужной стадии.

Быстрее, чем скоро — улыбнулся Дарт Сидиус, отключая связь — Намного быстрее.

====== Глава 98. Грань безумия ======

Наёмник Кед Бейн, представитель расы дуросов, славящейся своей воинственностью и неуважением к противнику, мирно летел по своим делам. Он ни о чем плохом и не думал и даже, вот ведь неожиданность, совершенно не собирался никого убивать. По крайней мере сегодня, ибо заказов ему не поступало, а убивать просто так он не любил. Какой в этом смысл? Бейн не сумасшедший маньяк и просто так кровь не лил, только если это щедро оплачивали. Точнее, оплачивал, ведь совсем недавно у него появился очень выгодный заказчик, время от времени поручавший ему убийства и сегодня он молчал, и Кед решил использовать этот день, как выходной. Однако, как говорят джедаи, человек предполагает, а Сила располагает, даже у тех, кто даже вообще не знает, что такое медихлорианы. Так случилось и у Бейна, когда его комлинк в следующую секунду разразился громким звонком.

— Приветствую, уважаемый — произнесла голограмма уже знакомого ему и многим преступникам высокая сутулая фигура в чёрном плаще с капюшоном — Есть срочное дело, как раз по твоей части.

Бейн возмутился было такому произволу и хотел уже сказать работодателю о праве на законный выходной, но вовремя вспомнил с кем говорит и взял себя в руки. Он знал, что бывало в случае неповиновения и выдавив из себя подобие улыбки, ещё более противное, чем его собственное муравьиное лицо, скрытое шляпой с огромными полями, заискивающе произнёс в ответ:

— Слушаю вас, уважаемый, что прикажете на этот раз?

— Для начала ответь — туманно сказал Сидиус, а это был именно он — Ты любишь политиков?

Кед размышлял недолго, а Сидиус знал на какую кнопку нажать, чтоб человек повёл себя так как ему надо.

— Ненавижу их всех! Особенно одну, вышвырнула меня со своей планеты и остальным велела закрыть мне доступ! Сука! Я просто мечтаю увидеть её потроха!

Сидиус довольно улыбнулся, реакция оказалась именно такая, какой он и хотел.

— Сегодня у тебя будет такая возможность, — успокоил его ситх, смягчая голос — Любовь твоей жизни сейчас летит в сенат, а там находятся как раз те самые её приспешники, которых ты тоже очень любишь. Надеюсь тебе понятно, чего в свою очередь жду от тебя я?

О да, наёмник понял. Как нельзя лучше уяснил требование босса. Тут уж было не до испорченного выходного. Речь шла о кровной мести, самой настоящей. Именно она привела наемника к небольшому кораблю, мирно летевшему с Мандалора на Корусант. Внутри, в салоне, сидела герцогиня Сатин, а возле неё столь же невинно расположилась Райо Чучи — представительница планеты Пантора, очень добрая и милая девушка с синей кожей и лиловыми глазами, её золотистые волосы блестели в свете высоко стоявшего солнца. А по другую сторону молодой представитель Родии по имени Онаконда Фар, устроившийся по соседствую со своим старым другом Барджи Симсоном, представляющим в сенате систему Ансион. Они сидели и обсуждали грядущее заседание, когда луч захвата, помимо воли, затащил их в тёмную мрачную пустоту чёрного корабля. Райо негромко охнула, остальные выразились более сдержанно, однако шок испытали всё же не меньший, но главное было в том, что никто не знал почему и кто это сделал. Ничто же не предвещало такого. Ответ пришёл через несколько минут, около здания сената, вернее, нависая над ним, это они увидели, когда Кед Бейн, бесцеремонно войдя в салон корабля в видом хозяина, как минимум, этой планеты, широко расставляя ноги и разводя руки в стороны:

— Привет, мои будущие мертвые друзья, — сказал он церемонно и насмешливо — Я не привык разговаривать с трупами, но ради такого случая сделаю исключение.

— Что тебе нужно, Бейн? — спокойно поинтересовалась Сатин, узнавшая наемника.

— Хороший вопрос, моя дорогая — улыбнулся Кед, как довольная гиена — И тебе я отвечу: надо, чтобы ты увидела, каково это быть жалкой и опозоренной, когда на тебя смотрят твои друзья. И сейчас ты это увидишь. И пусть никто мне не мешает, иначе головы полетят раньше, чем я планирую.

— Не трогай её, грязное животное! — выступил вперёд Барджи и тотчас получил по лицу кулаком — Повежливее, сопляк, не то убью последним. Вывести по одному! — рявкнул Бейн куда-то в сторону и оттуда вышли четверо магнастражей и принялись подталкивать сенаторов к выходу, пристегнув к себе и тыкая их в спину огненными жезлами, заставляя вскрикивать. При малейшей попытке вырваться несчастных било током. Наконец они оказались в небольшой подсобке корабля Бейна. Там всех четверых бросили на пол Кед, заперев дверь снаружи, вышел в коридор, чтобы набрать контакт одного джедая, чтобы тот посмотрел каково приходится его друзьям. Того, с которым ему приказано было говорить. Но это потом, а пока путь сенат узнает, как славно он развлечься с его работниками. Бейн связался с боссом, сказав, что дело сделано и заложники на месте, тот похвалил Кеда и подключившись к компьютеру его корабля, вывел на проектор переговорного зала сцену ужасных страданий заложников. Заседание сената должно было начаться с минуты на минуту и скоро все увидят как плохо их друзьям. А посмотреть было на что, ведь вернувшись в подсобку, Бейн радостно произнёс, подойдя к Райо:

— Ты очень милая симпатичная девочка и явно ещё не знаешь, что такое любовь и семейное счастье. Не знаешь ведь?

Райо приподняла голову и посмотрев на наемника полными слез глазами, отрицательно качнула головой.

— Ничего страшного, родная — успокоил её Кед, погладив по волосам — Я тебя немного утешу, девственницей ты не умрешь!

Чучи замерла от ужаса, увидев, что Бейн снимает с пояса свой устрашающий нож. Остальные так же всё поняли и поднявшись попробовали помешать намерению, но были отброшены назад ударом тока. Но не теряли сознания и даже не могли отвернусь головы, опасаясь такого же удара, вынужденные поневоле смотреть на то ужасное, что происходило перед ними. Тем временем Кед навалился на сенаторшу и ловко разрезал на ней короткое лиловое платье, открывая вид на молодое, едва сформировавшееся тело. Затем, повернул её головой к выходу, всем остальным к товарищам и соотвественно к объективу камеры, нежно развёл ей ноги, давая всем посмотреть на сжавшуюся в предчувствии боли промежность и лицом, сведённым гримасой ужаса. Затем безжалостный наёмник снова занёс свой длинный нож и быстро ввёл его в девственную, нетронутую никем полость, чтобы потом повернуть несколько раз внутри и не замечая брызнувшей крови, спустил у себя штаны и начал самым жестоким образом насиловать несчастную. Райо истошно вопила, размахивая скованными руками. Другие же ничего не могли сделать, только смотреть. Сатин хотела было отвернуться, но тут же получила удар по щеке:

— Я кому сказал, смотреть! Но ты не горюй, милая, тобой я тоже займусь.

И в ту же минуту нежно погладил Крайз по другой щеке:

— Хорошая ты девка, Сатин, красивая, умная, вот была бы ещё не такой суровой, я бы тебя первой порадовал.

И снова вернулся к своему грязному делу, Райо уже охрипла от крика, а Бейн думал:

— «Ну как вам моё кино? Понравилось? Сейчас ещё интересней будет, и много времени пройдёт, пока спасение до вас доберётся, правильно сказал мой босс, джедаи ужасно неповоротливы!»

И дождавшись пока Райо совсем уже обессилит от боли, вложив ей в руки нож и приказал:

— Убей остальных и после покончи с собой!

Он знал, что именно в этот момент нужному джедаю дадут знать о случившемся, а работники сената, испуганные понесутся к остальным. В общем, хаос обеспечен и когда не кто иной, а сама Асока Тано явилась в здание сената, с экрана, горевшего теперь для неё одной на неё взирал сам ужас. Её друзья-сенаторы, те, кого она любила, на её глазах погибли мученической смертью. Райо не смогла никого убить, ей самой после всех мучений едва хватило сил, чтобы воткнуть нож себе в грудь и упасть бездыханной, за остальных взялся Бейн и теперь Асока бесстрастно наблюдала как Барджи падает на пол в пробитым животом, как хлынула кровь из перерезанного горла Фара. Всё это в сумме производило очень тяжёлое впечатление, но ответом на него стала конечно же праведная злость, снова потребовавшая пищи, отодвинув тем самым всё остальное, даже доводы разума, не то, что нелепые правила. Корабль ещё висел над зданием и достичь его оказалось легко, особенно когда никто не останавливает, даже сам канцлер лишь покачал головой ей вслед.

«Что-то сейчас будет» — подумали бы сейчас видевшие тогруту, если бы они только имелись. Но нет, площадка была пуста и только отражение в многочисленных зеркалах видело насколько бледным стало лицо Асоки, какими сузившимися стали её глаза, а зубы просто оскалились, делая её похожей на настоящего хищника, зверя из диких степей. Впрочем действительно, когда на место убийства прибудет Орден и Корусантская гвардия, они подумают: «Это явно какой-то зверь. Человек бы так не смог». И правильно, в общем, подумают, тогруты ведь не совсем люди.

====== Глава 99. Бедняга убийца ======

Асока ворвалась в подсобку, не сдерживаемся никем и ничем, не считать же препятствием каких-то жалких магнастражей, но всё уже было кончено. Все её дорогие приятели, которых тогрута так часто сопровождала, с которыми так весело общалась много лет, бездыханные и холодные лежали на полу. Райо с перерезанным горлом и изуродованной промежностью. Онаконда Фар, зелёная кровь которого ещё текла из рассеченного горла. Барджи Симонс с распоротым животом, глаза которого остекленевшим взглядом смотрели прямо на Асоку. Они словно спрашивали о чем-то и до сих пор не понимали почему спасение запоздало. И винили в этом того, кого смогли найти. Её, Асоку.

«Словно мой сын» — подумала тогрута, глядя на эти невидящие и смотревшие прямо в душу глаза — «Словно мой сын в кошмарном сне!»

От этого осознания злость стала ещё сильнее и тоже не заставила себя молча сидеть внутри, подчиняясь приказу о повиновении. Может быть, употребив всё свою выдержку, достав её из скрытых резервов или взяв в займы у Силы, она огромным трудом, но всё же смогла бы усмирить саму себя и остаться верной правилам Кодекса. Могла бы, но этому нагло помещал самодовольно ухмыльнувшийся Кед Бейн, со смехом поведавший тогруте:

— Ну вот и мой сюрприз, тебе он правда понравился? Я просто доказал насколько ты ничтожна и ничуть не лучше остальных, хотя и носишь высокий статус избранника!

Неизвестно, что в большей степени повлияло на дальнейшие события. То ли этот самодовольный тон, то ли фраза о ничтожности Силы как джедаев вообще так и её собственной, или же вся эта тирада вцелом, не боявшаяся потревожить покойных, неизвестно. Но лучше бы Кед молчал, правда, в его же интересах было бы захлопнуть рот и склеить челюсти цементом. Однако, зря он ругался на Силу, ведь она, несмотря на все эти слова о ней, давала так же и множество преимуществ, например, способность к предвидению того, что будет через минуты. И потому для Кеда стало самым настоящим шоком, то, что едва он замолчал, как на него с диким, почти звериным рычаниям и горящими огнём глазами, набросилось разъярённое существо. Однако, вопреки законам жанра, мечи, висевшие на её поясе, так и остались неактивированными, за то странные фиолетовые и серебристые потоки извитой энергии, стремительно сходя с пальцев Асоки, прожигали всё тело наёмника, лишая возможности сдвинуться с места и даже толком попросить о пощаде, ведь изо рта мог вырваться лишь жалкий, непонятный хрип. Бейна то подбрасывало к самому потолку, то резко низвергало к полу, ударяя об него со стуком.

— Ненавижу тебя! Слышишь? Ты, жалкий моральный урод, не понимающий того, что такое жизнь, любовь и привязанность! — причала Асока, задыхаясь от ярости, краснея и срывая дыхание.

Молнии слетали с пальцев и шипя замирали в теле Кеда. Он уже не хрипел, а только беспомощно размахивал руками, силясь вырваться из мощного захвата, не получая ни грамма поддержки и помощи. Впрочем, скоро Асоке надоела такая безответность, захотелось слез, стонов, мольбы о пощаде. Увидеть смертельный ужас и беспомощность в глазах своей жертвы, чтобы всё это влилось в душу живительным нектаром. Как тогда, на ферме Татуина. Тано опустила руки и наёмник упал на пол, шумно, со свистом, выпуская воздух из легких. Он надеялся, что теперь всё кончено и его смогут отпустить. Да, действительно самая лёгкая часть мучений завершилась, впереди была самая интересная, хотя и не для него. Асока снова нависла над ним и взяв оба своих меча, активировала их пока на самую низкую мощность, начала проводить кончиками по всей поверхности тела, оставляя пока небольшие ожоги. Верно, пока не большие. Потом мощность клинков несколько увеличилась и теперь ожоги из первой степени стали второй, а потом и третьей, когда дело дошло до того, что стали видны кости, а крики Бейна превратились в стоны, клинки перешли к самому дорогому у любого живого существа — лицу. Эта часть была самой любимой и особо ожидаемой. Клинки перешли в горизонтальное положение и прижимаясь к коже, медленно поползли вверх, оставляя большие ожоги. По пути она несколько раз сменила положение на вертикальное, а ожоги на узкие и саднящие. Но самый ключевой момент настал, когда оба ярко горевших клинка начали мучительно медленно касаться век наемника. Ресницы вспыхнули и начали стремительно гореть, а оба меча с громким шипением уже погружались в глазные яблоки бандита. Говорят, при ударе в глаз человек сразу же умирает, и Асока, зная об этом, старалась умышленно не задевать мозг, чтобы продлить мучения Бейна и своё, непонятно откуда взявшееся удовольствие. Каждое движение клинка смывало боль, пережитую её друзьями. Каждый стон умирающего наёмника покрывал каждую каплю бесценной крови каждого сенатора. Точно такой же, какая стучала в монтраллах, не позволяя слышать ничего другого, ни тихого стона возле скамейки с телами, ни громких криков шокированных Оби-Вана и Винду, пришедших сюда секунду назад и поражённых ужасным зрелищем, ни свистящего хрипа, вырвавшегося из перерезанного с двух сторон горла наемника. Всё помутилось в глазах тогруты, а сознание словно замерло на одной отметке — на мёртвых глазах Барджи, смотревших с обвинением. Кроме них она сейчас не видела ничего и потому никак не отреагировала на вопросы Магистров, поражённых её жёсткостью, ничего не сказала, когда одно из окровавленных тел зашевелилось и что-то простонало, заставив Оби-Вана броситься к нему. Не помнила как её обхватили и куда-то повели, как пытались привести в сознание. В него она вернулась лишь только поняв, что стоит в Зале Совета и двенадцать внимательных пар глаз смотрят на неё, ожидая ответа на, видимо не в первый уже раз заданный вопрос. Ярость уже ушла, уступив место опустошённости, Асока моргнула несколько раз и наконец смогла рассмотреть выражение смотревших на неё глаз, недовольное и обвиняющее. Сумела расслышать то, что её спрашивают зачем она совершила самосуд, не дождавшись гвардейцев и своих товарищей. Говорили о том, что это было серьёзным нарушением и ей скорее всего навесят выговор. Упомянули о том, что герцогиня Сатин — единственная, которую Бейн по счастливой случайности не убил, а только серьёзно ранил, видела, как Асока с ним расправлялась и была просто в ужасе от этого зрелища. Этот шок ухудшил её состояние и теперь она может тоже умереть. Оби-Ван, всегда такой спокойный и сдержанный, сейчас просто негодовал, встревоженный состоянием свой возлюбленной, он готов был, казалось, порвать любого, кто сделает ей ещё хуже. Винду, тот и вовсе не стеснялся в выражениях, крича на все лады о том, что он и раньше говорил, что таким, как Асока в Ордене не место, а ему никто не верил и вот результат. Но даже это не так сильно трогало сердце Тано, как слова её бывшего учителя, самого близкого ей из всего Ордена. Того, кого она любила первым после отца и Энакина.

— Асока, я всегда верил в тебя и как мог, оправдывал твои подчас не совсем правильные поступки — вещал Пло Кун, серьёзно глядя на бывшую ученицу — Я до последнего не терял надежды, что ты изменишься и станешь такой, каким и должен быть истинный джедая. Но то, что случилось сегодня окончательно убедило меня в том, насколько правы были мои товарищи, считая тебя недостойной быть в рядах Ордена. Асока, я право не знаю сколько должно пройти времени, чтобы я мог на тебя смотреть и не представлять себе того, что ты сегодня натворила.

Каждое это слово, каждый звук вонзался в сердце Асоки так же, как недавно её мечи в плоть Бейна. Каждое из них ещё больше увеличивало расстояние между ней и джедаями. Между ней и Орденом. Между ней и Светом, на который она всегда шла. И всё сильнее сокращало путь к одиночеству, отверженности, боли и пустоте, что всегда окружали Асоку и даже отступая всё равно кружились над ней зловещими призраками, напоминая о том, что ушли не навсегда и непременно вернуться снова, дай им только повод. Всё то, что сейчас видела и слышала тогрута беспощадно низвергало то, что казалось раньше великим. Срывало маску с того, что казалось красивым. Отводимо солнечные лучи от того, что прежде сверкало, являя миру истинную сущность того, что долго приводило Тано в восхищение. Сущность гнилую и пропитанную глупой бюрократией, низкую и трусливую, предпочитавшую путь невмешательства, когда на самом деле нужно было именно оно, без частицы Не. Ту, что готова сидеть сложа руки и что-то обсуждать, когда необходимы действия. Ту, что признает пороком то, что на самом деле естественно и единственно важно для любого нормального и разумного существа — любовь, семья, желание иметь ребёнка... Ребёнок. О нем-то Асока сегодня забыла, ни разу не вспомнив во время своего акта правосудия. Но ничего, он напомнит ей о себе и напомнит прямо сейчас...

====== Глава 100. Сила в помощь ======

Пло уже закончил говорить и переводил дыхание после такой пламенной речи. Асока стояла не шелохнувшись, не потому, что слов не было, они были и очень много, у неё просто перехватило дыхание от острого приступа пронзительной боли где-то внизу, чуть пониже живота. Боль была похожа на ожог светового меча, словно его активировали внутри и продолжали держать. Но длилось это лишь несколько секунд и вскоре отпустило, дав место новой боли, другой, более тупой и как-будто тянувшейся книзу. Тогрута приложила ладонь к животу, пытаясь при помощи Силы немного приглушить недомогание, но от волнения не могла сконцентрироваться, рука дрожала, а в глаза стали набегать слезы. Но никто, кроме неё самой, кажется не видел её состояния, ибо Асоки вокруг продолжались слышаться возмущённые возгласы против той жестокости, что она сегодня применила. Это вытеснило собой всё, заставляя забыть то, что было раньше, всё то хорошее, что Тано сделала для Ордена. А оно было и много, да хоть бы и то как в детстве она одна уничтожила станцию по изготовлению дроидов. Это ещё не упоминая того, как были устранены Дуку и Гривус. Это Асока сама себе не могла поставить в заслугу, считая, что поступила недостойно, хотя и не настолько, как сейчас, но только вот за сегодняшнее тогрута вины не ощущала. Ей казалось, что именно сегодня, именно в те минуты, когда расправлялась с наемником, она занималась тем, чем и должна, тем, к чему её и готовили — восстановлением справедливости. Она забыла, что джедаи призваны хранить справедливость, вершить же её положено совершенно иным людям. Нет, Тано была убеждена, что поступила верно, так же, как и тогда, на Татуине, вырезав семью фермера, убившего её дорогого отца. Асока и тогда не думала о том, что делает, она просто шла на пути своих чувств и была уверена, что поступает правильно. «На чувства свои вы всегда и во всем опираться должны» — с ранних лет призывал юных адептов Силы Мастер Йода, так пусть же сейчас кто-нибудь скажет Асоке, что она неправа. Именно чувства вели её и тогда и сейчас. Но вот только, что это были за чувства? Об этом Асока не думала, они просто вели её и этого хватало. И потому, услышав как и что ей говорили Магистры, в двадцать четыре глаза смотревшие на неё, девушка всем своим существом устремилась вперёд и уже собралась, презрев свои гордость и самолюбие, чистосердечно рассказать обо всем, что чувствовала в момент расправы. Открыть своё сердце и доверительно поведать им всем, что таилось в его глубинах. Асока в тот миг, на одну лишь секунду представила себе и поверила, что вот сегодня, сейчас, в это мгновение, граница, всегда невольно отделявшая её от всего Ордена окончательно рухнет. Она сама сломает её, перестав таить от всех секреты своей сложной души. И сама душа, вырвавшись из непокорной оболочки, примкнёт к остальным, став одним целым с общим организмом Ордена. Поверила и разрушила всё, всего лишь потому, что позволила на миг замяться и сказала совсем не то, что планировала:

— Я поняла...я поступила правильно...первый раз...чувства меня вели...Мастер Йода учил так... — выдохнула она из самых глубин сердца и широко улыбнулась, выражая состояние в данный момент, не заботясь о том, как это выглядит. Чувства снова вели тогруту. Но видно не те и не туда. Ведь услышав начало её горячего признания, такое искреннее и неповторимое в своей открытости и непосредственной чистоте помыслов, все двенадцать Мастеров мигом посуровели. А эта такая трогательная улыбка, такая красивая в обычное время, но выглядевшая здесь так, словно её вырезали из другого кадра и вмонтировали сюда по ошибке глупого оператора. До того неуместно выглядела она здесь.

— Вы только на неё посмотрите! — погремел на весь Зал Магистр Винду — Мало того, что нарушила Кодекс, так ещё и ничуть не раскаивается в этом! Считает, что она права! Смотрите на эту улыбку, смотрит как будто презирает нас!

С этим многие согласились, до того обескуражила всех эта улыбка.

— Она довольна собой, правда — высказался Сейси Тиин — Любуется своим поступком в наших глазах.

— Ещё и Магистра Йоду упоминать не стыдно, как только совести на это достало — поддакнул им Аген Коллар, прежде, чем совершить роковую ошибку — Представляю, что сказал бы её отец, увидев это.

Ещё услышав только начало первого ответа на своё незаконченное признание, Асока почувствовала себя так, словно она до этого весело бежала по полю, навстречу солнцу и весёлому тёплому ветру, а где-то там, впереди, ждёт её папа, живой и невредимый, стоит и раскрыв объятия, ждёт, когда она прибежит к нему, и внезапно с размаху наткнулась на прозрачную, но твёрдую стенку и замерла от этого удара и неожиданной боли. Боли в непонятом сердце, отвергнутой душе. Боль отразилась в глазах, наполнив их горькой обжигающей тяжестью. Только эта проклятая улыбка, такая ненавистная в своей несвоевременности, продолжала по привычке растягивать губы. Она словно жила своей жизнью, отдельной от глаз, слезы из которых уже вовсю струились вниз, заливая эту самую улыбку, что после последней фразы забрака приобрела совсем иную форму—свирепого оскала обезумевшего хищника. Что было дальше никто не мог не предвидеть, не даже представить себе как один из возможных исходов. Дико и яростно зарычав, Асока в один прыжок достигла Коллара и вытянув руку вперёд, словно для того, чтобы ударить и машинально сжала в кулак, как вдруг Магистр вздрогнул и странно побледнев, схватился рукой за шею, как будто пытаясь просунуть пальцы под тугую веревку, сдавившую ему горло. Сдавливавшую всё крепче.

— Никогда — прошипела Асока ему в лицо — Слышишь меня, никогда не смей упоминать моего отца! Иначе сильно об этом пожалеешь, иначе, я...

И не договорив, вдруг захрипела и опустив так и не сжатую до конца ладонь, вернее, тяжело уронив её вдоль тебя, повалилась на спину, пускаясь в неконтролируемое падение назад и скоро встретилась спиной с узорчатой плиткой Зала Совета. Однако, за те секунды, что отделяли её от пола, Тано успела заметить поднявшегося из кресла Магистра Пло, выставившего вперёд правую руку. Это он, не подоспев вовремя, не смог помешать Асоке совершить своевольную расправу над наемником, но успел сейчас, не дав свершиться ещё одной. Он понял, что бывшая ученица сейчас невменяема и решил действовать, исходя из необходимости. Вот только похоже перестарался, ведь Тано не спешила подняться.

«Как бы она не лишилась чувств» — подумал Пло, приближаясь к тогруте — «Я вовсе не хочу ей зла, просто не понимаю, что твориться с ней в последнее время. С год. После того отпуска на Шили она стала какой-то другой, возможно дикая природа родного мира подействовала на неё таким образом, что вкусив своего естества, Асока тоже одичала?»

Пло думал так, ведь в глубине души он по-прежнему любил Асоку и не хотел вредить ей. Но очень переживал от того, что в последний год они совершенно перестали понимать друг друга. Он пытался поговорить с ней откровенно, как в былые времена, но ничего не получалось, тогрута отгородилась от него стеной и никого не собиралась туда пускать. И вот чем это закончилось. Пло склонился над бывшей ученицей и вздрогнул, увидев её посеревшее лицо и закушенную губу, а так же полные слез глаза, устремлённые прямо на него.

— Помогите мне — прошептали серые от боли губы, искусанные уже в кровь — Спасите, я не хочу, чтобы он умер....

Слова звучали всё тише и Тано, закрыв глаза, лишилась чувств. Та странная и тяжёлая боль внизу живота, отступившая было на время, вернулась опять, принесенная падением на твёрдый пол. Вернулась более сильной и острой, такой, что туманилось сознание и глаза почти ничего не видели перед собой. Ребёнок беспокойно зашевелился внутри, напоминая о том, что он есть и ему сейчас плохо. Только это и не давало Асоке окончательно потерять сознание, как сильно бы ей этого не хотелось, чтобы избавиться от боли. Именно он стал центром всего мира для неё и вытеснив всё остальное, заставил остатки сознания устремится к первому, кто подошёл. Неважно, кто это такой и зачем он тут. Главное, что он рядом и ему не всё равно. И только теперь уставшее от муки сознание смогло наконец оставить на время свою обладательницу.

— Что с ней произошло? Я её не трогал — удивился Коллар, стоявший тут же.

— Сейчас узнаем — ответил Пло и осторожно подняв Асоку с пола, перепугался ещё сильнее—на полу, в том месте, где она лежала, ярко выделялось неровное и довольно большое кровавое пятно. Однако, сильнее всего удивился целитель, когда ему стало понятно, что произошло с его пациенткой на этот раз. Но в самом большем шоке из всех оказался Энакин, только сейчас вернувшийся с задания.

====== Глава 101. Ты его отец? ======

Асоку оперативно доставили в медкорпус, Пло спешно объяснил ситуацию дежурному целителю и остался в коридоре, ждать новостей. Он не понимал, что же такое случилось, вроде бы толчок был не настолько сильным, чтобы случилось непоправимое, однако, оно произошло, ведь просто так кровь не пойдёт. Магистр ощущал себя виноватым перед девушкой, причём, не только в том, что сделал сейчас. Раньше, всё началось задолго до этого. Сидя на жёсткой скамейке, мужчина вспоминал свою жизнь с того момента как эта девочка там появилась, вспоминал всё, начиная от первой встречи и с каждым воспоминанием ему становилось всё более тяжело. Чувство острой вины неподъёмным камнем упало на сердце и осталось там. Ведь сейчас кел-дорец как никогда ясно увидел до какой степени поменялись их отношения, если вспомнить как всё начиналось и как выглядело сейчас, упуская середину, то запросто можно было подумать, что речь идёт о совершенно разных учителе и ученице. Ведь не могут трогательная привязанность и отеческая покровительственная любовь поменяться на отстраненную холодность и обиженную замкнутость. Асока выросла и захотела самостоятельности, а он, Пло, так долго не хотел этого понимать, а поняв попросту отстранился от неё, решив, что так будет лучше. А не было лучше, Асока так страдала от одиночества и непонимания другими своей сложной натуры, что замкнулась в себе и никого больше не пускала в душу. То есть, нет, одного пустила, своего ученика, с которым они когда-то так мило дружили в детстве. Но Совет запретил эту дружбу, увидев в ней опасность привязанности иного рода, недопустимой и вредной. Быть может и это стало причиной её обиды на Совет и на него, который там тоже состоит. А ведь это тяжёлый удар, лишиться близкой и родной души, особенно для Асоки, так много уже успевшей пережить. Хотя, между прочим, Энакин один поверил, что она тогда не погибла.

«Я поговорю с ней, непременно, как только позволит врач, я сам виноват в её бедах, мне и исправлять ситуацию» — решил про себя Магистр, уставившись в узкое окно коридора, за которым в зарождавшейся вечерней тьме блеснул огонёк корабля, летевшего на снижение. Из операционной пока никто не выходил, заставляя Пло нервничать ещё сильнее. Между тем, вскоре дверь кабинета распахнулась и к нему на всех парах бросился недавно упомянутый в мыслях Рыцарь-джедай, а вслед за ним менее стремительно, но там не менее быстро шествовал канцлер. Ему-то, что здесь может быть нужно?

— Где Асока? Что с ней? — забыв обо всех правилах и условностях выкрикнул Энакин, бросаясь к Пло как к последней надежде. Какие могут быть условности, когда любимому человеку плохо, когда его в тяжёлом состоянии увезли в медкорпус. Об этом ему сказал Оби-Ван, с которым Энакин, не найдя Асоки в комнате и не дождавшись от неё ответа на свой звонок, столкнулся в коридоре. Кеноби, однако, не дал ему конкретного ответа, сказал только, что ей стало нехорошо во время заседания. Позднее, когда уже направившись туда Скайуокер встретил ещё и канцлера, то ситуация стала более конкретной. Мужчина рассказал юноше всё, начиная от случившегося с сенаторами и заканчивая тем роковым заседанием.

— Полагаю, в связи с нервным потрясением у неё наступила угроза потери ребёнка — стараясь говорить спокойно произнёс Палпатин, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы Скайуокер развил бурную активность и быстрее ветра бросился в медкорпус, наплевав на то, что могут подумать об этом другие. Канцлер отправился чуть позади и не менее юноши переживал за общую любимицу, которая являлась таковой теперь только для них. «Остальные давно уже на неё наплевали и скоро заплатят за это своей же кровью. Жаль, что не прямо сейчас» — подумал в эту минуту тот, кто стоял за всеми происшествиями последних нескольких лет, предпочитавший не называть себя настоящим именем. Даже сейчас предпочитая скрываются под излюбленной маской доброго друга республиканцев. Наконец оба пришли в медкорпус и уставились на Пло в ожидании новостей, но тот и сам мог сообщить им очень немного, продолжая тревожно и выжидательно смотреть на дверь операционной. Наконец оттуда вышел дежурный целитель, его белая форма была испачкана кровавыми пятнами, а лицо выражало недоумение и большое беспокойство. Очень похожие взгляды уставились сейчас и на него тоже, он будто бы отразился в этих трёх парах глаз, казавшихся в эту нелёгкую секунду одинаковыми.

— Скажите, что с ней? — опередил всех сдавленный голос Энакина, нервно сжимавшего пальцы одной руки второй.

— Для начала ответьте — холодно и сурово произнёс целитель — Как давно у вас отменили Кодекс?

— Его никто не думал отменять — машинально ответил Пло, не понимая, причём тут это. Оказалось, что причём и даже очень.

— Значит, некоторые из вас находят лазейки — продолжил целитель в том же тоне — Некоторые, вроде Рыцаря Тано.

— Вы так и не ответили, что с ней и причём тут этот ваш Кодекс — вспыхнул Энакин, не сдержавшись — Вы ответите мне наконец или мне продолжить дальше вас спрашивать?

Двое оставшихся уставились на молодого коллегу с явным неодобрением, но тот стоял спиной и ничего не видел, да впрочем не заметил бы даже стоял в упор. Не это было важно.

— Знаете, всё это очень странно — начал пояснять молодой мужчина, борясь с неловкостью момента — Когда Рыцаря Тано доставили сюда, я пришёл в недоумение, поняв причину случившегося, я просканировал её организм и был крайне изумлён, увидев там плод примерно семимесячного развития. При падении на твёрдый пол началась родовая деятельность, при том такая сильная, что остановить её уже не получалось. И теперь осталось решить, как быть: ребёнок может не выжить, кто для вас в приоритете, ребёнок или его мать?

Эти слова, сказанные так спокойно, если не сказать, равнодушно, полоснули по сердцу каждого из стоявших как горячий кнут. Одного от самого факта того, что бывшая ученица ждёт ребёнка и никто ничего не знал. Второй от того, что ситуация начала развиваться быстрее, чем он предполагал. И только третий пришёл в негодование от одного только представления о том, что его поставили перед таким выбором. Да как только язык повернулся.

— Спасайте обоих! Немедленно! Сейчас! Быстро идите обратно и выйдите только, чтобы сказать, что они живы! Вы меня поняли?!!!! — громко выкрикнул Энакин с перекошенным от боли лицом, вставая напротив целителя и хватая его за плечи. Тот заметно растерялся от такого напора и пообещав сделать всё возможное и не очень, поспешил скрыться в операционной, надеясь, что там ему будет спокойнее. И зря, ведь там, на операционном столе лежала Рыцарь Тано, стонавшая от разрывавшей её изнутри боли, бледная от слабости и потерянной крови. Боль не прекращалась, а схватки, терзавшие каждая сильнее предыдущей, просто рвали на части душу и тело. Одно лишь мешало отключиться и потерять связь с миром — мысль о том, что сон может сбыться и её сын может умереть, едва увидев солнечный свет. Ей было в эту секунду совершенно всё равно, что будет дальше и что правда о них с Энакином теперь-то уж точно откроется. Заботило лишь одно — что её ребёнок, вынужденный родиться недоношенным, запросто может не выжить. А он пока упорно не желал рождаться, неправильное положение плода сделало своё дело и самостоятельные роды становились уже невозможными. Целитель это видел и несмотря на все протесты ввёл пациентку в наркоз и начал извлекать плод оперативным путём. Это и впрямь оказался мальчик, хотя и маленький, хрупкий, но живой и на вид здоровый, однако, кричать не торопился и пришлось срочно поместить его в камеру жизнеобеспечения. Специальной, для недоношенных детей в Храме на было, по причине известной и понятной для многих, однако в такой ситуации хватало и обычной, для впавших в кому. С самой пациенткой дела обстояли не так легко, пока целитель занимался с ребёнком, медицинские дроиды накладывали ей швы и перенеся на каталку, везли в интенсивную терапию, где Асоке следовало пробыть пока Великая Сила не выберет, кто для неё важнее, Избранный или его продолжение. Асока ещё не пришла в себя, но даже находясь под наркозом, она ощущала, что скоро всё изменится, причём, не к лучшему, об этом говорило сильное душевное волнение, отражавшееся на мониторе, сканировавшем жизненные показатели. Точно такой же, какой висел над капсулой с ребёнком, так же не подогревавшем о том, что его ждёт и кому ему ни в коем случае не следует позволять к себе прикасаться. Никто ничего не знал по ту сторону двери, а по другую...

Пло не остался равнодушен к высказыванию Энакина и его стычке с целителем и кажется начал понемногу догадываться. Эта их детская дружба, ученическая привязанность, вера Энакина в необходимость продолжать поиски Асоки, в то время как другие сдались, странное поведение обоих в последнее время...так неужели же... И только вспомнив кое-что, недавно рассказанное Оби-Ваном, относительно содержимого кармана Асоки, Пло посмотрел на Энакина и против своей воли выпалил:

— Отец ребёнка ты?

Фраза повисла в воздухе, грозя разрушительным громом, который вот-вот грянет и никто не знал каковы будут последствия.

====== Глава 102. Новые полномочия ======

Ситуация и правда была беспрецедентной, даже на первый взгляд неискушённого. Но только не для троих личностей, таких разных в обыденной жизни, но теперь казавшихся почти близнецами из-за одинаковой тревоги об одном существе, бесконечно любимом всеми троими. Первым опомнился Пло, так как он один, посути, и был в ступоре. Энакин и так не уходил в себя, а канцлер был так же в курсе ситуации молодых влюблённых. Магистр видел, что Скайуокер не торопится с ответом, да, впрочем, он ему не особо ему и требовался, всё читалось в глазах юноши. Первый позыв мужчины был продиктован, конечно же, разумом, велевшим немедленно доложить Совету о том, что он сейчас узнал, однако, не прошло и нескольких секунд, как в дело вступил родной брат разума, но очень на него не похожий. И внешне и теми советами, что всегда давал и имя ему было Сердце. Оно сейчас и твердило наперекор, что от первоначального плана лучше отказаться. И причин этому было гораздо больше, чем если всё же исполнить его. И Пло, как будто наяву сейчас услышал: «Магистр, подумай о последствиях, вспомни ещё раз свои отношения с Асокой и пойми насколько они изменяться, если ты снова предашь её».

Кел-дорец размышлял недолго, чувствительность к Силе давала богатое воображение и потому было несложно представить, какими последствиями грозил его поступок. Да, он сделает совершенно правильно, если пойдёт к Совету и доложит о нарушении, да ещё и таком серьёзном, любой скажет, что он будет прав. С точки зрения закона, но не совести. Совет объявит ему благодарность и быть может даже продвинет на повышение, да, это так, но есть и другая сторона. Асоку скорее всего заставят отказаться от ребёнка и разорвать связь с Энакином, а его самого, шанс один из ста, что не изгонят. Ведь если Асоку, как Избранного, в Ордене, конечно же, оставят, то у Скайуокера шансов на это уж точно не будет. И что же тогда? Асока сейчас и так страдает, измученная родами, чужим непониманием и должно быть, своей тайной. Да и сам Пло, что уж скрывать, приложил к этому руку, взял и отвернулся от неё, когда больше всего был ей нужен. И в конце-концов, не потому ли начались эти роды, что он так неосторожно толкнул её в Зале Совета. А если и сейчас продолжит в том же духе, то, хотя это возможно и не повредит карьере Асоки, но отношения с бывшей ученицей будут испорчены навсегда. Такого откровенного предательства Асока ему попросту не простит, а то, что это будет именно оно Пло не сомневался. И будучи по натуре добрым и отзывчивым, Магистр всё же старался придерживаться веления сердца, которое уже знало как поступит на этот раз и не сомневалось, что теперь, объединённые общей тайной, учитель и ученица вновь станут друзьями, вернув себе прежние доверительные отношения. Пло решил использовать эту ситуацию, чтобы показать Асоке, что он ей вовсе не враг и что она может смело обратиться и к нему тоже со всем, что будет тревожить её душу. Это он и сказал сейчас Энакину, уверив того не переживать о том, что будет дальше и затем попросил пустить его первым в палату Асоки, как только это позволит врач. Канцлер, слышавший этот разговор, милостиво согласился пройти третий, увидев в такой отсрочке и свой плюс, такой, что можно было о многом подумать, ведь ситуация вышла из-под контроля и все планы пришлось менять на ходу. Врач позволил примерно через час, когда пациентка отошла от наркоза и пришла в сознание. Первым делом, ещё даже не открыв глаза, Асока почувствовала, что что-то изменилось, не только вокруг, а в ней самой, об этом ей рассказал странный и необычный сон, где она увидела рядом с собой прекрасную женщину с длинными светлыми волосами, собранными в причёску, сверху напоминавшую совиные ушки, длинное платье, расшитое невиданными узорами было в тон её зелёных глаз, смотревших с кротким смирением.

— Асока — прозвучал её тихий серьёзный голос — Будь осторожна, милая, тебе грозит большая опасность, скоро ты встанешь перед ответственным выбором, прими сторону того, кто является истинным другом.

Возможно незнакомка сказала бы и больше и конкретнее, но её бессовестно прервал тот, кого она прежде называла братом. Так же известный Асоке худой мужчина с выбеленным лицом с красными вертикальными полосами, подходившим к его ярко-алым глазам:

— Верно, Асока, вспомни как следует, что обещала тебе каждая из сторон Силы и сколько из этого выполнила. Вспомни, кто был тебе другом, и кто остался им. Не прими неверного решения и помни, кто предал однажды, ещё не раз повторит это снова.

И только третьего среди них не оказалось, старик-отец был поражён старостью и уже не мог выходить из своих покоев, дети видели это и потому не сдерживали себя. Противостояние между ними, бывшее чуть не с рождения, постепенно разрасталось и чем слабее становился Отец, тем сильнее увеличивалась пропасть между Сыном и Дочерью. А его скорая смерть и вовсе превратит её во вражду, Отец знал, что дни его сочтены и горько сожалел о невозможности изменить предначертанное детям, вся надежда была на то, что Избранный проявит благоразумие и сумев найти баланс в Силе, примирить обе её стороны и прежде, чем не станет Отца научится это делать и поймёт, что нужно для этого. Но Избранный об этом не думал, он просто пришёл в себя и первый её вопрос был о ребенке, где он и можно ли увидеть. Находившийся возле кровати целитель сообщил, что ребёнок жив и находится в специальной камере, откуда его можно будет извлечь, когда плод достигнет нужного срока. Асоке позволили посмотреть на своего Элайджу, находившегося за соседней стеной. Малыш лежал под колпаком камеры, заполненной светло-жёлтым свечением, издаваемым тихо гудевшим прибором, на лице ребенка была кислородная маска, закрывавшая его до половины, но тогрута, которую целитель, бережно поддерживая под локоть, подвёл к маленькой палате, всё равно заметила, что он был человеческой расы с светлыми пушистыми волосами и глазами, голубыми, как небо. Когда Асока приблизилась к камере, то её глаза тут же поймали на себе изучающий взгляд других, похожих на её собственные. В любой другой ситуации девушка вспомнила бы свои недавние сны, но только не сейчас, когда её душу затопило безграничное счастье, наконец ставшее полным. Теперь она почувствовала себя полностью и бесконечно счастливой, ведь наконец-то у неё снова была семья, самая настоящая, где она-жена и мать семейства, Энакин-муж и добытчик, а вот этот ребёнок-закономерно продолжение обоих, средочтение их любви идоказательство таковой в глазах общественности. Но ещё и потому Асока не сравнила этот момент со сном, что глаза сына сейчас не выражали страдания, наоборот светясь одним лишь интересом к жизни. И от этого невероятного ощущения вселенской радости Асока почувствовала сильное головокружение и едва не упала от того, что колени её подкосились. Целитель поддержал её и с осторожностью отвёл обратно в палату:

— Думаю, весь сегодняшний день вам лучше воздержаться от активных передвижений, вы ещё слишком слабы — посоветовал он Асоке, помогая ей устроиться на кровати. Вскоре она уже смогла принять первых визитеров, начал их шествие, конечно же, бывший учитель. Пло нерешительно вошёл в палату и едва взглянув на бледную, едва способную сидеть тогруту, почувствовал новый приступ вины. И вместе с этим проснулось острейшее желание во что бы то ни стало помочь ей и сделать для себя прежней. И потому все слова, приготовленные около дверей, временно отодвинулись на второй план, а потом и вовсе забылись, свернувшись до одного даже не слова, а чувства, излившегося наружу в виде безмолвного порыва, итогом которого стали крепкие объятия, в которые они заключили друг друга, в точности как в самом начале знакомства, когда, сплоченные общим горем, учитель и ученица поддерживали друг друга и самих себя. Слова так и не появились, да и не нужны они были теперь, когда всё сказали эмоции любящих сердец, устремившихся туда, где они были нужнее всего. Это могло и должно было стать началом чего-то нового для обоих, началом другой жизни, объединённой теперь вокруг другой — маленькой и пока ещё беспомощной. Да, по закону любого жанра это было бы именно так, но, как известно, такое правило подходит лишь для произведений кинематографа и литературы, где финал всего известен заранее, а все события нужны лишь для того, чтобы грамотно подвести обывателя к нему. Здесь же была реальная жизнь, которая не подчинялась законам жанра и тем более не имела готового сценария, оставалось лишь наблюдать и затаив дыхание следить за тем, что будет на самом деле. Кто знает, ведь быть могло всё, что угодно, например, новые полномочия канцлера, согласно которым Орден джедаев полностью переходил под контроль сената, а значит и его. И разумеется ему понадобился так называемый свой человек в Ордене и канцлер уже определился с нужной кандидатурой.

====== Глава 103. Понимаешь, что ты делаешь? ======

Асоку выписали на следующий день, посчитав её состояние достаточно удовлетворительным, тогрута и вправду не ощущала недомогания, чего не скажешь о её ребенке. Тот остался в камере, чтобы доразвиться до нужного срока, набрав достаточный рост и вес. Правду о том, чей он сын знали лишь трое, не считая самой Тано: Энакин, канцлер, Магистр Пло и целитель, последний знал меньше других, но за то никому не проболтается. Для всех остальных этот ребёнок был сиротой, найденным на дальних рубежах и переданным в храм для дальнейшего обучения, такая версия устраивала всех, по крайней мере по части правдоподобности. Такое случалось уже не раз, например Баррис, которую принесли в храм едва родившийся. В общем, по этой части проблем не было и Асока могла, когда хотела, навещать его, благо анализ на медихлорианы оказался положительным и можно было не опасаться того, что ребёнка от неё заберут. А уж желание в будущем обучать его и вовсе убедило остальных в возможности быть допущенной к ребёнку. Ну, а пока тогрута вернулась к своим прямым обязанностям Рыцаря-джедая, которые обещали заметно перемениться по причине того, что вчера сказал ей канцлер. Она и сейчас думала об этих словах, идя по коридору к Залу Совета, а точнее о том, как приподнесет эти слова Магистрам, уже предвидя какую бурю неудовольствия поднимет то, что она сообщит.

— Асока — произнёс Палпатин вчера, едва справившись о её самочувствии — Сенат наделил меня особыми полномочиями. И теперь сенат и Орден неразрывно связаны друг с другом, в связи с этим мне потребуется кто-то из Ордена, кто помогал бы мне в работе с ним.

Канцлер говорил в своей обычной манере, неясной многим, но для Асоки давно уже привычной и почти родной. Он одновременно выдавал напрямую всё то, что хотел сказать и как бы завуалировал некоторую часть из сказанного, давая понять, что это не всё и скоро откроется большее. Для тех, кто не перестанет слушать. Асока не перестала, но прежде решилась спросить:

— Вы решили заключить договор с одним из членов Совета? Не думаю, что кто-то из них согласится.

Последнее вырвалось помимо воли и Тано ничего не планировала вкладывать в это, однако, так же невольно там проскочили определённые эмоции, именно те из них, что улавливала Тёмная сторона. Палпатин подумав некоторое время и наконец решился приоткрыть закрытую сторону своего сообщения:

— Верно, я тоже так думаю, — неожиданно согласился с ней канцлер — Поэтому придумал кое-что получше, ведь если я не могу приблизиться к Совету, Совет приблизится ко мне и поможет в этом тот, кого я внедрю на свободное двенадцатое место. Вернее, уже сделал это, высказав своё намерение Мастеру Йоде.

— Представляю, в каком он был восторге, Йода терпеть не может политиков — улыбнулась Асока, явственно представив, что он мог ответить Палпатину и как, несложно было представить это.

— Ты угадала, ведь тебе же ещё не присудили звание Магистра? — лукаво усмехнулся канцлер, приведя этим Асоку в крайнее недоумение, она поняла, в чем дело и когда попыталась воспрепятствовать, получила в ответ лишь твёрдое и непререкаемое:

— Кто как не ты не раз спасал мне жизнь.

И вот теперь Асока шла в Зал Совета, готовясь быть объявленной двенадцатой среди именитых Мастеров. Пока об этом знал лишь Йода, хотя, возможно уже и не только, ведь Луминара Ундулли, прошедшая сейчас мимо тогруты, бросила в её сторону взгляд, в котором читалась с трудом сдержанная обида и неприятие. Это как раз не удивляло, ведь прежде это самое место в Совете, в кресле недавно погибшего Ивена Пиеля, было обещано ей, Луминаре, теперь же оно доставалось тогруте.

«Этой наглой выскочке без каких-то явных заслуг перед Орденом» — скорее всего промелькнуло в голове у каждого второго джедая, за то, можно быть уверенной, что ни один из них не вспомнил, что эта самая «наглая выскочка» в одиночку, и не прибегая ни к чьей помощи, сперва уничтожила центр управления дроидами, а после и самих Графа Дуку и генерала Гривуса. Да, не вспомнил, это стало понятно, едва она сейчас вошла в Зал и по первым же брошенным на неё взглядам, поняла, что и здесь большинство было на стороне Луминары, считая её более достойной этого места. На самом деле, если подумать, то их возмущения было весьма оправданным, ведь та была заслуженным адептом, прошедшим не одну войну, имея звание генерала и Магистра, всё то, из чего у Асоки был только генеральский чин. И потом Ундулли шла к этому долго и планомерно, и все товарищи были согласны с её кандидатурой, а тут появилась какая-то девчонка, значимая лишь самим фактом этого появления и да, ещё и несравненно высоким количеством медихлорианов и в один присест отобрала у важной коллеги тепленькое местечко. И нет никакой разницы в том, что и для самой Асоки это назначение стало не меньшим шоком, чем для них, и что возможно она сама бы от него отказалась, дай только кто такую возможность. Неважно, встреча её в новом качестве вышла довольно сухой, Винду лишь сухо кивнул и сказал:

— Садись в кресло. Совет принимает тебя в свои ряды, однако, не присуждает тебе звания Магистра.

Асока покорно присела на край кресла Пиеля, ощущая себя при этом холодно и неуютно, кожей чувствуя неприязненные взгляды. И наверное именно поэтому так сильно разволновалась и начала разговор явно не с того:

— Магистр Винду, но ведь так же нельзя, в Совет входят лишь те, кто имеет звание Магистра.

При этих словах лица старших товарищей стали ещё суровее, а в глазах ясно читалось почти неприкрытое осуждение. «Совсем уже обнаглела, девчонка» — явно хотели они сказать — «Мало того, что место за просто так получила, так ещё и звание ей подавай!»

— Такого было распоряжение канцлера — спокойно ответил Мейс, но взгляд его был не менее жёстким, чем у остальных. Словно и он пытался этим сказать : «Мне тоже не нравится эта идея, по мне ты и на падавана не тянешь, но спорить я не могу, слово канцлера теперь решающее».

И больше ничего не сказав на эту тему, Винду перешёл к теме сегодняшнего заседания, которой стала преступная группировка, орудующая на Нижнем уровне, следовало поймать её главаря и доставить по месту заключения. Асока примерно знала об этой ситуации, о ней говорили ещё в прошлом месяце и она не сомневалась в том, кого пошлют на её урегулирование, ей уже не раз сказали об этом, но видимо кто-то решил, что одного шока ей на сегодня мало и девушка через минуту услышала:

— Для выполнения этого задания Совет назначает Рыцаря Баррис Оффи и её бывшего наставника Магистра Луминару Ундулли, следует немедленно известить их об этом.

Каждое слово падало на душу Асоки словно тяжёлый камень. Это задание было обещано ей, об этом было не раз уже сказано и вот теперь такое. Как же можно так? Это казалось ужасной несправедливостью и позабыв про свой новый статус, требовавший так же и соответственного поведения, тогрута вскочила с места и громко спросила одновременно у всех:

— Как это понимать, товарищи? Мне говорили, что на это задание уже давно поставили меня!

Ответом послужили несколько секунд тишины, которая, впрочем, легко расшифровывалась как: «Место в Совете тоже изначально было не твоим и все это знали». Только потом слово взял Мейс:

— Рыцарь Тано — сказал он, делая акцент на первом слове, тем самым подчёркивая разницу между ними, несмотря на общие теперь условия — Решение уже принято и оспорить его невозможно.

Асока, понурив голову, уселась обратно в неудобное кресло. Ну вот, в очередной раз её щёлкнули по носу, как юнлинга какого. Как же она от этого устала. Но ничего, вот кончится это протокольное заседание и она пойдёт к тому, кто это всё устроил и потребует объяснений. Оно и вправду продлилось недолго, только в самом конце Асока не удержалась и спросила у Йоды почему они изменили состав участников следующей миссии. Ответ ей не понравился:

— Рыцарь Тано, иной раз спорить с Советом не следует тебе, ибо доверие это пред ним подрывает твоё, случаи были уже таковые.

Асока поняла всё и даже больше, чем возможно хотел сказать ей Магистр. Она хорошо умела читать между строк, сам же Йода и научил её этому.

«Вот, значит, как, ну, что ж, если они считают меня недостойной, то я и стану для них таковой!» —подумала Асока и не дождавшись пока заседание объявят законченный, встала с места и вышла за дверь, точнее сказать, почти выбежала и стремительно пошла по коридору, отчего полы её красной накидки развевались, подобно крыльям край-дракона. Конечная точка пути была хорошо известна и многим понятна, то место, где ей всегда рады, всегда поймут и не прогонят— кабинет канцлера. Но, как известно, эмоции—не лучший советчик в деле, напротив, они чаще мешают ему и поэтому, думая о том, как бы скорее добраться до Палпатина и рассказать ему о жестокой обиде на Совет, девушка забыла о том, что было рядом и потому, не пройдя и пары метров, наступила на свою накидку и не устояв, начала падать вперёд, отчего достаточно сильно подвернула ногу и вынуждена была прислониться к стене, ожидая пока пройдёт резкая боль в ступне. Стена примыкала к Залу Совета и тогрута своим обостренным, как у всех представителей этой расы слухом, могла разобрать каждое слово из произносимых там и даже понять кому принадлежит каждое.

— Я надеюсь, Магистр, вы понимаете, что делаете, отстраняя Асоку от этого задания? — произнёс Мастер Пло, очевидно не совсем понявший причину этого.

— Понимаю и даже больше того, считаю такой вариант единственно возможным в данной ситуации — спокойно ответил ему Винду, уверенный в своей правоте.

— Магистр прав — тотчас же согласилась с ним Депа Билаба всегда и во всем поддерживавшая своего бывшего Мастера — Ведь никак нельзя забывать о том, чем закончилась для неё предыдущая миссия. Нельзя допускать повторения.

— Да, верно, мы же не хотим, чтобы Рыцарь Тано, под влиянием своих знаменитых эмоций, перебила всех преступников и переключилась на нас за одно только то, что мы не думаем аналогично ей? — поддержал товарищей и Аген Коллар, прижав ладонь к шее, на которой ещё виделись синяки от Силового захвата Асоки.

— Коллеги — вмешался в их спор спокойный голос Шаак Ти — Быть может, мы не должны быть столь категоричными относительно Асоки, не следует ставить на ней крест из-за одного случая, не знаю, как вы, а я уверена, что мы должны не корить её при любом случае, а попробовать дать ей шанс.

Но этого Тано уже не слышала, хватило и первых двух реплик, чтобы остатки всего доброго и светлого, относительно своих вышестоящих товарищей с треском распались в душе на сотни осколков, устремив остатки в сторону здания сената, в котором сейчас приветливо светилось, словно ожидая её, одно единственное окно.

====== Глава 104. Вот значит кто ты такой ======

Асока увидела светившееся окно кабинета канцлера, как путеводную звезду и направилась на его свет, где, как она знала, её ждёт то, чего сейчас так жаждало измученное сердце — тепло и внимание. Такой одинокой и такой потерянной тогрута не ощущала себя уже давно, даже мысли о ребенке не приносили ей успокоение, так хотелось прижаться к кому-то душой, как в детстве, когда её несправедливо обижал Уотто или Себульба в очередной раз жульничал и отбирал у неё победу в гонках. Тогда она неизменно находила покой в объятиях отца. Его больше не было и никто был не в силах заменить его, только сейчас это стало окончательно понятно. Только в этот момент, который Асока потом надолго запомнит, она поняла, что на самом деле все те годы, что жила вдали от родины, жила тяжело и плохо. Ей было одиноко и пусто в душе, недоставало там чего-то родного и тёплого, что наполняло её светом и давало уверенность в жизни, без этого не было ничего подобного. Всё было не то и не так. Никто не заменит родного человека, каким бы он не был хорошим. Огромной ошибкой было оторваться от него, не настоять когда была такая возможность на том, чтобы на Корусант взяли их обоих. И теперь её постигает за это расплата, ввиде тяжёлых снов и непроходящего чувства ненужности и отверженности у тех, во имя служения которым она оставила самое дорогое. Предательство не заканчивается хорошо, каким бы необходимым оно не казалось, а это было именно оно, ведь разве она, Асока, не предала своего отца во имя своей мечты? И раз уж так вышло, не смогла устроить всего так, чтобы ситуация разрешилась благоприятно для обоих. Да, тогда она была всего лишь маленьким ребёнком, не способным ничего решать, но потом-то... Отчего она ждала так долго и ничего не предпринял до того, как начались эти сны? Этого уже не оправдать возрастом, это самое настоящее малодушие. Верно, оно и потому Асока никогда себя не простит. От этих мыслей стало ещё хуже и девушка, не дойдя до кабинета, сползла по стене и замерла в углу, обхватив колени руками. Слезы полились из глаз и остановить их было невозможно, они только усиливались при каждом воспоминании, которых накопилось много за все пятнадцать лет, проведённых в Ордене. Но совсем неукротимой эта душевная боль стала при осознании того, что теперь эта месть Великой Силы обрушилась на самое дорогое, что теперь было у Асоки — на её новорождённого сына. И она снова будет не в силах отнять его у этой неукротимой смерти, как не смогла отнять отца. Неизвестно, сколько времени она вот так просидела бы, уткнувшись лицом в ладони на глазах у всего сената, к счастью, бывшего сейчас не в полном составе, если бы не ощутила вдруг на своём плече прикосновение тёплой ладони и не услышала над головой такое знакомое и полное участия:

— Асока, в чем дело, что у тебя опять произошло?

Тогрута подняла голову и сквозь слезы увидела своего старого друга, явившегося как всегда вовремя, решив именно сейчас сходить в столовую. И тут же изменил своим планам, увидев возле стены жалкую фигурку. Палпатин помог девушке встать и обняв за плечи, провел к себе в кабинет, где усадил на мягкую банкетку возле стены и накрыв сверху мягким уютным покрывало, опустился на край и снова обняв свою невольную подопечную, трогательно устроил её головой у себя на плече. В точности так же, как когда-то это делал её отец. Вскоре, согревшись его теплом, Асока понемногу расслабилась и почувствовала себя почти как дома, когда рядом близкий человек, которому не наплевать на твои беды, который всегда выслушает и не оттолкнет, которому неважно каков ты по жизни, достаточно просто того, что ты есть, чтобы уже любить тебя. Стало так спокойно и так хорошо от этой душевной близости, которой было так много и раздавалась она столь щедро, что казалось таким естественным рассказать обо всем, что было на душе, просто поведать свои мысли, как бывало прежде. И прижавшись головой к плечу канцлера, Асока доверительно поведала обо всем, начиная с той злополучной миссии, продолжив тревогами за жизнь ребёнка и закончив тем, что послушала в Зале Совета.

— Они совсем ничего не понимают — горячо восклицала тогрута, хватаясь руками за мантию канцлера — Все теперь считают меня почти преступницей и готовы хоть сейчас отдать под суд! И это только за то, что я не стала, как другие, тратиться на глупые выяснения того, кто прав, кто неправ, а поступила с преступником так же, как он поступил с моими друзьями. Невинными людьми, которые даже не нападали на него.

Голос становился всё жёстче, а дыхание сильно сбивалось, превращаясь в хриплый стон, пока его не потребовалось перевести и Асока временно замолчала. Палпатин обнял её крепче и повернув так, чтобы её лицо окончательно легло ему на грудь, мягко провел ладонью по её заднему лекку, а по монтраллам прошёлся тихий и проникновенный голос:

— Асока, не стоит быть к себе такой критичной, ты всё сделала совершенно правильно, поступив так, как велела тебе твоя совесть. Ты видела как погибли твои друзья и решила отплатить преступнику той же монетой, ведь как известно, всё, что исходит от нас, к нам же и возвращается. Таков закон природы и не нам спорить с этим и даже не Ордену.

Эти слова пролились целительным бальзамом на измученное сердце, услышавшее наконец что-то иное, помимо извечных упрёков и призывов к смирению. Кто-то впервые за долгое время не просто не осудил её действий, а напротив, был ими доволен и что уж совсем невероятно, считал их правильными и единственно верными, а уж то, что при этом ещё и осудил тех, кто неоднократно осуждал её и вовсе опрокинуло сосуд её души, выливая остатки горечи, чтобы затем наполнить его иным содержимым – сладким нектаром превосходства и самодовольства. Тем, что питало и поддерживало, заливаясь в трещины, пробитые упрёками и заставляло душу регенерироваться, просыпаясь для новой жизни и свежих решений. По крайне мере она смогла повернуться и заговорить уже о другой своей проблеме:

— Скажите мне, а как быть с этими снами? Я уверена, это не просто так, я уже видела подобное раньше, незадолго до того, как погиб мой отец, я никак не могу допустить того, чтобы это повторилось с моей семьёй, с моим мужем и сыном...

Асока снова разволновалась, а пальцы её опять нервно затеребили фиолетовую мантию политика. Он это почувствовал и поспешил успокоить юную подопечную, начав рассказывать весьма замысловатую историю:

— Понимаешь, Асока, принято считать, что смерть непобедима, что даже самый великий последователь Силы при виде неё лишь смиренно сложит на груди руки. Верно, долгие годы считалось, что это так, никто не решался с этим поспорить, но вот несколько десятилетий назад нашёлся один такой, кто сумел разгадать тайну смерти и даже, что уж совсем невероятно, смог договориться с ней и научился убеждать её не трогать нужных себе людей.

Слушая голос канцлера, Асока закрутилась на его плече и подняла голову, явно заинтересовываясь услышанным, потом у неё с губ сам собой сорвался закономерный вопрос:

— А разве это стало возможным? И кто же способен этому научить?

Палпатин выдержал небольшую паузу, как будто наслаждаясь произведённым эффектом и подождав когда лицо Асоки из просто удивлённого превратится в нетерпеливое, заговорил снова, взяв в этот раз интонацию немного насмешливую:

— Уж точно не джедай.

Канцлер вновь позволил себе сделать паузу, чтобы позволить Тано полностью осмыслить эту короткую, но емкую по содержанию фразу, давая возможность расслышать другой смысл, рассмотреть второе дно, чтобы затем Асока непременно спросила положенное по плану:

— Кем же тогда был этот неизвестный и к каким убеждениям он принадлежал?

Да, Асока это спросила, иначе и быть не могло, надо было знать, когда это спросить. Был, правда, момент, когда Палпатин засомневался, не рановато ли, но взглянув в глаза тогруты, вспыхнувшие безумной надеждой, он понял, что не просчитался, по крайней мере пока разговор шёл так, как и должен. Теперь можно было обойтись без многозначительных пауз и двусмысленных взглядов, можно было спокойно продолжить открытие тайны:

— Видишь ли, Асока, много лет назад существовал великий Тёмный Лорд, большую часть жизни посвятивший изучения путей Силы, в частности взял себе цель постичь саму смерть и поняв, подчинить её себе. Звали его Дарт Плегас Мудрый и он был первым, кому это удалось, а потом передал знания об этом своему ученику, но тот решил пойти своим путем, в котором учитель стал ему помехой. Ведь тот не желал делиться знаниями, предпочтя сохранить их для одного себя и в итоге просто убил своего учителя, пока тот спал, но его знания сохранились по сей день, ожидая возможности применить их достойно.

Асока слушала, не прерывая, казалось, даже дыхание у неё слегка замедлилось и на этом неестественно застывшем лице лишь ярко горели два огонька светящихся надеждой глаз. Казалось, её безумно метавшаяся долгое время в безумном поиске душа нашла наконец островок относительного покоя и очень боялась лишиться этой хотя и призрачной ещё опоры. И вдвойне хорошо знать знать то, что эта опора вполне может стать реальной. Давай, девочка, это зависит от тебя.

— Как странно — ответила она наконец, чуть поднимая голову от плеча покровителя — Нам никогда не рассказывали этой легенды.

— Неудивительно — согласился с ней канцлер, довольно кивая — Джедаям невыгодно её сообщать, ведь это легенда ситхов, причём представлявшая их в невыгодном свете, показывая насколько те проигрывают Тёмной стороне, считая, что её нужно лишь презирать, а на самом деле они просто бояться того, какие знания она способна дать. Не стоит бояться Тьмы. Она предоставляет большие возможности, нужно лишь довериться ей.

Все эти заверения падали тяжёлыми камнями на обе чаши весов в мыслях Асоки, добавляя новые доводы к уже мелькавшим ранее, дополняя их новыми элементами и постепенно картина стала полной и в первый момент просто подавила её невозможностью своего существования.

— Вот, значит, кто ты такой — вырвалось у неё непроизвольно, особо не думая о том, какие последствия это будет иметь и какую реакцию пробудит у собеседника. И главное, как ей самой принять открывшуюся правду.

====== Глава 105. Лучшая из сторон ======

Несколько мучительно долгих минут прошло с момента осознания, проводя последние параллели с прошлым и настоящим, ужасные в своей правдивости параллели. Ужасные настолько, что хотелось закрыть глаза и прикрыть их ладонями, чтобы только не видеть очевидного, что настойчиво лезло в сознание, цепляясь за него подобно присоскам пиявок. Правдивые настолько, что никак не получалось им не верить, хотя и очень хотелось. За то вместе с этими чувствами пришёл невероятный стыд перед самой собой за то, что она могла так сильно ошибаться, позволить провести себя, сблизившись с врагом и больше того, сделав его другом и пустив в своё сердце. Асока резко вскочила и с силой отпрянула от канцлера и оказавшись в противоположном конце банкетки, метнула в него полный злости и праведного гнева взгляд. Секунды она смотрела и не двигалась, будучи не в силах найти такие слова, которые в полной мере выразили бы то, что она сейчас чувствовала, до того придавила её открывшаяся истина. Наконец, почувствовав особенно ощутимую после вынужденного застоя жажду деятельности, она встала и вырастая во весь свой немалый рост пред продолжавшим сидеть Палпатином и продолжая смотреть на него сверкавшими глазами, выкрикнула, не заботясь о последствиях:

— Вы владыка ситхов, настоящий враг и предатель Республики! Как вы могли так с нами? Мы все верили вам, считая другом и честным человеком, а вы просто законченный моральный урод, если могли быть настолько двуличным! Я любила вас всей душой, была привязана всем сердцем, а вы взяли и плюнули на это!

Начав свою речь так воинственно, сопровождая свои слова взмахами руками и удивительно точными пинками, оставлявшими заметные красные следы на теле мнимого канцлера. Тот не препятствовал такой самовольной «расправе», понимая, что словно принять такую информацию с первой секунды, к ней следовало привыкнуть. Наконец эмоции вышли и последняя фраза Асоки прозвучала уже почти спокойно:

— Я немедленно доложу об этом Высшему Совету! Пускай вышвырнпт предателя за пределы Республики! Ненавижу вас и желаю вам самых больших мучений, таких же, на которые вы обрекли столько невинных жителей многих миров галактики!

Палпатин молча слушал эту истерику, сложив руки на груди, размышляя о том, как удачно идёт его план, к которому он, Шив Косинга Палпатин шёл пятнадцать лет, с того самого дня, как сумел, ловко подставив своего предшественника канцлера Велорума, встать во главе Республики, введя которую в кризис путем коррупции и провокации боевых действий, постепенно подтачивал её изнутри, чтобы потом на руинах построить совершенно новое государство, где всё будет так, как нужно ему. Несогласных он лично попросит добровольно сложить голову на плаху, проблем ему не надо. И судя по всему итог будет уже совсем скорым, ровно в секунду, когда его новый ученик скажет ему да. Хорошо бы, если сейчас, но увы, спешка хороша лишь при ловле эндорских блох. Сейчас следует проявить максимум убеждения и тактичности.

— Не спеши с выводами, Асока, подумай о том, что ждёт тебя в этой ситуации, не забывай, что никто, кроме меня, не сможет помочь тебе спасти твоего сына. Присоединись ко мне и мир падёт к нашим ногам. Подумай о перспективах и дай мне ответ на закате — голос канцлера—предателя звучал спокойно и ровно, он не собирался скрываться и хоть как-то обнаруживать то, что его тайна раскрыта, главное ведь, что раскрыта она тем, для кого в большинстве своём она и затевалась. Он сделал то, что должен, теперь осталось только ждать какой всход дадут семена, посеянные пятнадцать лет назад. Поэтому он был так невозмутим, отпуская Асоку обратно в храм. Вот только её нервы и чувства, в отличие от его, были напряжены до предела, мысли возбужденно скакали с одного на другое, не в силах остановиться на чем-то одном и принять какое-то решение из необходимости такового. С одной стороны всё было предельно ясно, так же, как в должностной инструкции, попросту доложить Совету об обнаружении предателя и оставив старших самостоятельно принимать дальнейшие меры. Это да, но как же тогда быть ей? Будь Асока одна, она бы нисколько не сомневаясь поступила бы согласно своему долгу, но ведь у неё есть семья, муж и недавно родившийся ребёнок, которого она любит больше всего на свете и в первую очередь Тано должна думать о них. Пусть даже это и противоречит некоторым правилам. В конце концов Орден отказался ей помочь, когда она просила, а канцлер выслушал и пообещал решить проблему. Вопрос, какая будет цена за это, впрочем, в любом случае она будет не выше той, которой равняется жизнь её семьи. Но и в то же время, если она окончательно решиться быть с ситхом, то как на это отреагируют товарищи? А Энакин? Страшно представить, что может быть в этом случае. Так ничего и не поняв с самой себе, тогрута отправилась в медкорпус, чтобы навестить сына, которого не видела целый день и ужасно соскучилась. Её легко пропустили, так как знали о её отношении к этому ребёнку и оказавшись наконец в маленькой палате, посередине которой стоял небольшой медицинский стол с прозрачной капсулой, внутри которой покрытый прозрачным жёлтым свечением с дыхательной маской на лице лежал её малыш. При взгляде на это невинное лицо и огромные голубые глаза, смотревшие на неё с интересом и странным доверием, Асока почувствовала себя так, словно пришла домой. Как давно она не видела любви от близкого существа, родного ей по крови, теперь же она смотрела и не могла поверить самой себе. Это хрупкое маленькое существо, ещё такое чистое и невинное, воплощение вселенской любви, который даже не зная пока, что это за чувство уже следует ему. Глядя на него она едва сдерживалась, чтобы не открыть камеру и не коснуться его, а так просто до боли в сердце хотелось взять его на руки, прижать к себе и никогда больше не отпускать, тем самым защитив от всех бед и проблем жестокого мира. А пока она только смотрела на него и водя пальцами по крышке капсулы, молила Силу как можно скорее позволить ей коснуться своего дитя. Асока думала об их будущем, о том, как она непременно сблизится со своим маленьким сыном и они станут самыми настоящими друзьями. И никогда не потеряют друг друга. Никакая сила не сможет их разлучить. Сейчас, будучи рядом с сыном, Тано была уверена в том, что именно так всё и будет, ей было всё равно на то, что скажет Орден и что ей там сейчас наговорил канцлер. Главным было только то, что они с сыном вместе и что так будет всегда и она этого добьётся. Вот так бы и сидела здесь целую вечность, там, где нет никакой Силы, никаких убеждений и обязательств, а есть только любовь, настоящая и неподдельная, которую невозможно изобразить и вызвать искусственно. Первородное чувство, каким оно и должно быть, каким может обладать лишь самая чистая душа, которая бывает только у детей. Но нельзя, целитель зашёл и попросил выйти, ведь время посещения прошло ещё полчаса назад. Пришлось возвращаться в храм, а заодно и вспомнить, какой тяжёлый выбор ей предстоит уже через час. Две чаши весов как по заказу налились свинцом, так много всего и сразу упало на них в одну секунду. На одной лежал весь Орден, в котором тогрута провела пятнадцать лет. Там были её наставники, старшие товарищи, что учили её путям Силы. Да, зачастую все они ругали Асоку за нетерпение и излишние эмоции, но не менее часто они её и хвалили, ставя в пример другим таким же ученикам. Её ровесники, молодые Рыцари, с которыми она вместе училась и прошла не одну миссию, многие из них завидовали Асоке, но были и те, кто относился к ней пристойно и даже хорошо. И наконец младшее поколение, падаваны и юнлинги, так доверчиво тянувшиеся к ней как к старшей и так трогательно любившие Тано. Всего этого больше не будет, всё исчезнет во имя другой цели, лежавшей на второй чаше. Энакин, державший на руках их сына, который почему-то кричал и размахивал маленькими ручками. А вот рядом с ними стоит и она сама, вот только отчего же любимый муж при виде неё отводит взгляд в сторону, а ребёнок кричит ещё громче? И отчего чаша так резко отяжелела, что придавила сердце и замедлила дыхание? Не от того ли это, что вокруг неё так плотно сконцентрировалась Тёмная энергия, от которой так страшно было всем вокруг? Ужасно, если это правда, просто невероятно, если оно сбудется. И отбросив малейшие сомнения, тогрута бросилась в Залу Совета, который был ещё открыт. Девушка была настолько поглощена своими сметенными мыслями, что почти ничего и никого не видела вокруг себя, в частности и то, что не одна она знала правду о канцлере. Ровно за несколько минут до того, как Асока вышла из его кабинета, от дверей так же стремительно отпрянула Шаак Ти, которая пошла почти, что следом за Асокой, желая поговорить с ней и пояснить отчего именно Совет снял её с задания. И не увидев Тано в храме, спросила охранников, где она может быть и вскоре была уже в здании сената. А уж догадаться куда тогрута пошла, было и вовсе делом техники, о её тёплых отношениях с канцлером знал весь Орден. Женщина решила подождать Асоку возле его кабинета и там спокойно и без свидетелей с ней поговорить. Однако, совсем скоро от этого её намерения у неё и следа не осталось, стоило только услышать неприглядную правду о двоих своих коллегах. Она больше уже ни о чем не размышляла, а просто бросилась обратно в храм, чтобы успеть сообщить всё Магистру Йоде. Тот был на месте и согласился выслушать сбивчивую речь взволнованной тогруты.

— Он пытается склонить на Тёмную сторону Избранного — заключила Шаак Ти, сжимая пальцы в замок — Мы должны помешать этому.

Именно данную фразу и услышала Асока, вырастая в дверях Зала Совета. Решение её судьбы было делом нескольких минут.

====== Глава 106. Присяга ======

Шаак Ти сказала достаточно, Асоке оставалось лишь дополнить и получить приказ не покидать храма, пока трое Магистров, во главе с Винду, не вернутся назад, разобравшись с предателем. И вот группа своеобразного захвата отправилась в Сенат, Асока же осталась в жилом крыле храма. Она стояла возле окна и смотрела вверх, на корабли, пролетавшие в темнеющем вечернем небе. Вечер опустился на Корусант, окрашивая небо и ближайшие здания в синий цвет, солнце совсем уже скрылось за горизонтом, не позволяя ясности проникнуть в сознание. Молодая женщина вглядывалась в очертания тяжелых облаков, вспоминая как часто делала это в детстве и потом, в течении всей жизни. Вот именно, жизни, которая есть у всех, кроме неё, все живут и развиваются, влюбляются, строят семьи, заводят детей и никому ничего не должны, не обязаны скрываться и думать о том, что поступают как-то неправильно. И придя к этой мысли Асока поняла, что нашла причину своего разногласия с Орденом. Он не принимал то, что именно для неё было важнее всего, больше того считал это грубым нарушением и нет никакой надежды изменить это. Джедаи никогда не признают за истину любовь к близкому человеку и ценность семьи. Никогда не поймут какую силу дает человеку знание того, что его любят и готовы ждать, и даже если привести им в пример сотню доказательств, правила всё равно восстанут над чувствами. И никакого дела им нет до того, что вынуждая подчиниться правилам двое людей почувствуют ужасную душевную боль, которая навеки останется с ними и проложит трещину между ними и Орденом, которая со временем перерастет в пропасть, заполненную чувством неприязни и невольной обиды на него, которая со временем может перерасти в ненависть. И она будет праведной ибо никто не должен решать судьбу человека, кроме него самого, а кто делает это является лишь заносчивым выскочкой, возомнившим себя равным божеству, это ли не высокомерие, которое джедаи так усиленно отрицают, призывая к этому и младших товарищей. В то время как ситхи напротив не отрицают всего того, что не чуждо живым разумным существам. Джедаи считают их распутными и самолюбивыми, для которых имеют значение лишь эгоизм и жажда власти, а ведь на самом деле они просто такие, какие они есть. Они ничего не скрывают и не бояться показать себя настоящими, живя только велением души. Для них нет стандартов и ненужных никому правил, имеет значение лишь то, на что ты готов пойти во имя важного для себя. Непросто осознать такое, нелегко принять решение о принадлежности к одной из сторон, невозможно представить себе, что будет, когда остальные узнают о её решении. Асока продолжала стоять возле окна, за которым уже совсем стемнело, лишь редкие огоньки кораблей освещали посадочную платформу. Тут один из них привлёк её внимание, он сделал круг над крышей храма и начал плавно спускаться на платформу. Ещё несколько минут и трап опускается, а по нему, сбегая вниз в радостном предвкушении их скорой встречи, несся Энакин. Он только, что закончил своё задание и теперь идёт, чтобы отчитаться Совету, не зная, что его сейчас там ждёт и что он узнает, едва переступит порог Зала. Одно было ясно как белый день — их теперь навсегда разлучат, а ребёнка скорее всего удалят из храма, чтобы ничто не напоминало ей о грубейшем нарушении правил. Правил, в которые уже давно не верит никто, включая самую верхушку Ордена. Правил, сломавшим жизнь стольким людям, которые могли бы быть счастливыми и она, Асока, едва не вошла в их число. Едва. Но нет. Она не позволит этому намеку превратиться в явственность, никогда и ни за что. Её жизнью и судьбой её семьи никто не будет играть, а если и будут, то сильно пожалеют об этом. Вечерний ветер подул в приоткрытое стекло, слегка приподнимая занавески, едва касаясь разгоряченного лица тогруты. Она глубоко вдохнула эту прохладу и резко отвернулась от окна. Решение было принято. Обжалований не допускалось. Асока знала, что и кому она скажет и думая так, решительной походкой двинулась на выход, но у самой двери её остановила Шаак Ти, взяв за рукав:

— Асока, мне не велено позволять тебе выходить из храма, не совершай ошибку, позволь решится судьбе предателя без твоего участия.

От этого лишнего напоминания о правилах тогруте сделалось ещё более не по себе и даже не подумав отойти в сторону, она ответила старшей коллеге:

— Мне нужно быть там, я не могу позволить свершится несправедливости, это вы способны легко осудить любого, кто не соответствует стандарту и подвергнуть гонениям за малейшую провинность. Я не желаю быть такой.

— Асока, ты неправа — ответила женщина, пораженная до глубины души такими выводами Тано — Отнюдь не все здесь думают о тебе плохо, многие прибывают на твоей стороне, например, я и Магистр Пло всегда были за тебя и искренне верили в то, что ты настоящий джедай, просто иной раз бываешь подвержена эмоциям, это не плохо, нужно лишь уметь контролировать себя и всё будет хорошо.

Однако и эти слова не возымели на младшую тогруту ровным счётом никакого влияния, пройдя сквозь её сознание как вода через отверстия в решетке:

— Магистр Ти — отчеканила Асока холодно и непримиримо — Прошу вас последний раз, позвольте мне выйти, иначе — добавила она уже более твёрдо и несколько иным тоном — В третий раз я уже не буду ничего спрашивать.

Последняя фраза сопроводила появление на молодом лице Асоки жёсткой складки между бровями, а сами глаза сделаться суровыми и даже угрожавшими испепелить всё, что они видят. Магистру Ти стало на миг немного жутко, но не от страха за то, что Асока могла сделать, ибо не могла и не хотела поверить, что она и вправду может натворить что-то ужасное, непоправимое в своей сути. Она, эта невинная девочка, которую Магистр знала с десяти лет. Нет, не за это опасалась Шаак Ти, бывшая по своей сути доброй и отзывчивой, её волновало то, что если она настоит на своём, Асока опять подумает, что все против неё. И не желая окончательно закрыть для своей землячки пути к отступлению, старшая тогрута молча отошла от выхода и только когда хлопнула входная дверь, разделяя, казалось, навек её и Асоку, женщина встрепенулась, припомнив всё то, что предшествовало этому. Да, в возможности опасности от Асоки она не верила, просто не хотела этого, но опасность от никто не отменял и меры относительно её следовало принять как можно скорее и Магистр знала как это сделать. Спустившись к центру управления, Шаак Ти подошла к приборной панели и ввела в неё код, велевший всем джедаям, что были вне Храма, ни под каким видом сегодня не возвращаться, а тем, кто уже был на месте сообщила обо всем лично и прежде всего особое внимание уделила младшему поколению, прося как можно быстрее вывести из Храма всех юнлингов и младших падаванов. Ведь всё могло пойти неизвестно как и рисковать детьми ни в коем случае не следовало, ситх знал, что они значили для Ордена и как сильно те их берегли. И надо сказать эти меры пришли весьма своевременно, ведь не прошло и десяти минут, как Асока влетела в кабинет канцлера, успевший уже превратиться поле боя. Она не видела, что тут происходило до её прихода, но нетрудно было это понять зная характер Мастеров. Скорее всего, едва появившись на пороге, Мейс заявил:

— Верховный канцлер, именем Галактической Республики, вы арестованы по обвинению в пособничестве Торговой федерации и приверженности учению ситхов!

Палпатин же, поняв, что о вертеться не получится, мигом вышел из роли утонченного, воспитанного политика и стал тем, кем являлся. Коварным и жестоким ситхом, беспощадным и крайне безжалостным. Жизнь человека в его глазах не стоила ничего и он тотчас же показал это почти без боя уничтожив двоих Магистров, стоявших по обе стороны от него. Он просто резко вскочил и пробил блоки не ожидавших такого Кита Фисто и Сейси Тиина. Да просто проткнул их почти одновременно. Винду тоже не думал, что всё так пойдёт и оставшись наедине с ситхом, начал уже сам парировать его атаки. Палпатин много лет изучал технику боя, хотя и Винду тоже не назовёшь слабым, особенно учитывая тот факт, что его боевая форма являлась формой ярости, облеченной в достойную форму. Он и сейчас демонстрировал это, отвечая на широкие, размашистые удары противника не менее агрессивными выпадами. Мейс не защищался, он нападал в ответ, и скоро стало уже неясно, кто начал первым и за кого следует вступаться. Многие скажут, что явно не за этого темнокожего мускулистого силача с фиолетовым мечом, оттеснившего в угол морщинистого сутулого старика, лицо которого до неузнаваемости исказили морщины и ожоги от молний Силы, вернувшиеся к нему, ударившись о клинок Магистра. Бывший канцлер сейчас вовсе не выглядел отчаянным злодеем, напротив, сейчас он казался самой невинной жертвой чужой несправедливости, уже отчаявшейся достучаться до мёртвого сердца агрессора-джедая. Старик уже совсем согнулся, глаза его налились слезами неизбежной смерти, а меч выпал из ослабленной усталостью и возрастом руки и со звоном покатился по узорчатой плитке. Именноэту сцену и застала ворвавшаяся Асока. Именно она и спровоцировала канцлера играть жертву. Он первым заметил тогруту в дверях и тотчас же принял «достойный» вид и даже нарочно уронил меч, дабы показать какой он несчастный и слабый и что именно он нуждается в защите. Она и вправду заметила его состояние и бросилась было на помощь вопреки правилам и чувству долга, но её взгляд перехватил Винду, который так же принебрег необходимой в таком случае реакцией и просто сказал, приветливо махнув свободной рукой:

— Тано, помогай, я почти сломил его!

Этот выкрик призвал джедайскую честь, почти усыпленную обещаниями ситха. Честь, впитанную на подсознательном уровне. И Асока, активирован оба меча, встала плечом к плечу с Мейсом и начала отбивать молнии, сходившие с его рук. При этом Сидиус не сводил с неё мнимо усталых глаз.

— Асока! — прохрипел он наконец, вытягивая к ней руки, не пуская в этот раз молний — Помоги мне, прошу, и тогда я сохраню жизнь твоему сыну и помогу вам с мужем быть вместе. Прошу тебя, не дай меня убить!

Тогрута всеми силами старалась не обращать внимание на его слова, и даже не смотрела в его сторону, но в какой-то момент всё же не выдержала и скосила взгляд на Сидиуса и поймала его полные слез и отчаянной мольбы глаза. И что-то в душе как будто бы дрогнуло и тогрута отвела мечи в сторону и блокировал ими атаку Винду.

— Постойте, так нельзя, — сказала она, глядя ему в лицо — Мы не имеем права вершить суд самостоятельно, следует доверить это компетентным органам.

— Нет, уже слишком поздно — решительно возразил ей Мейс — И теперь возможно лишь избавиться от него, чтобы он не натворил большего, чем уже успел.

И не обращая больше внимания на Тано, Магистр продолжил нападать на врага, но в этот раз это продлилось недолго, ведь не в силах больше терпеть такую несправедливость, Асока встала рядом с канцлером и активировав мечи, стала отбиваться уже от своего недавнего соратника. Винду не мог понять, когда и в какой момент это произошло. И главное почему вышло так, что его союзник внезапно сделался врагом. Может и понял бы, но на это понадобилось бы время, которое было бесцеремонно отнято у него ситхом, выпустившем в него мощные фиолетовые вспышки, поднявшие Мастера на метр от пола, а правая рука с мечом зависла над ними обоими. Винду сопротивляться как мог, но так и не сумел вырваться из фиолетового захвата, а при попытке бросить меч во врага и вовсе потерял последнее преимущество. Увидев это Асока выскочила перед ним и не позволив мечу вылететь, ловко отсекла его правую кисть почти одновременно с этим Сидиус подхватил поверженного Мастера Силой и добавив толчок, отправил в раскрытое окно. Через минуты всё стихло, последние искры погасли на занавесках, а тёмная, отсеченная кисть с опаленными краями лежала на полу, по-прежнему сжимая меч. Беспомощно и не имея больше смысла в этом, способная отныне лишь попытаться пробудить чувство вины за содеянное невольно. Почти невольно.

— Что я наделала? Как я могла сотворить такое? — прошептала Асока с отчаянием, опускаясь на пол.

— Ты поступила правильно — прозвучал за её спиной голос Палпатина — Иначе он совершил бы преступление, убив меня безоружным. Теперь ты сама увидела, кто такие джедаи на самом деле, на что они способны когда кто-то не соглашается с ними, ещё не поздно принять верное решение и стать тем, кто выше, встав рядом со мной.

Эти слова воодушевляли и давали поверить в то, что она не настолько плоха, что есть в её действиях и другая сторона. Лучшая, хотя и Тёмная. Близкая её душе. Это в сумме наверное и вынудило Асоку встать рядом с канцлером и ухватившись за его руку, почти выкрикнуть ему в лицо:

— Я согласна! Примите меня в ученики! Я не подведу вас!

— Отлично, Асока — довольно произнёс канцлер — Великим ситхом ты станешь, склонись же и прими свой удел.

Тогрута покорно склонила голову и почувствовала между монтраллами тяжёлую горячую ладонь и услышала изменившийся голос :

— Отныне твоё имя Дарт Малум. Встань же и выполни первое задание: отправляйся в храм джедаев и уничтожь всех, кого там найдёшь. Не щади никого.

То, что он сказал было ужасно и любого заставило бы трепетать от возмущения и страха, но Асока, вот уже целую минуту как переставшая зваться так, всего лишь подняла лицо на нового повелителя и коротко кивнула:

— Слушаюсь, учитель.

И оба её меча свернули в ночной темноте площадки перед храмом, так же, как до этого её глаза, сверкавшие янтарно-желтым свечением.

====== Глава 107. Дарт Малум ======

Чёрные сумерки наливались ночной темнотой, похожей на ту, что царила теперь в душе новообращенной ученицы ситха, Тьма, освещаемая лишь янтарным светом некогда голубых глаз. Асока, накрыв голову капюшоном, чтобы придать своему виду особое устрашение, неспешно направлялась к месту, что целых пятнадцать лет было её домом, где она жила и работала, место, где прошло становление её личности. Но теперь это всё было в прошлом, джедаи объявлены врагами и предателями Республики, подлежа немедленной ликвидации. Приказ был отдан и тогрута шла его выполнять, спокойно и с ровным дыханием, холодное черствое сердце ритмично билось в груди, не зная больше ни страха, ни сострадания. Её ладони лежали на рукоятях мечей, готовые в любой момент пустить их в ход. А следом за ней торжественно шествовал строй солдат-клонов, встроенные комлинки шлемов которых несколько минут назад разразились громким командным криком бывшего канцлера:

— Приказ шестьдесят шесть!

Клоны тотчас же встрепенулись и вскинув бластерные винтовки, повернулись на сто восемьдесят градусов и отправились выполнять приказанное — находить джедаев и без жалости расстреливать. Война клонов завершилась, но бойцов осталось достаточно, и далеко не все они сейчас были на Корусанте, как, к сожалению и джедаи. Поэтому, всего лишь спустя каких-то минут пятнадцать несколько ещё с утра мирных планет неожиданно превратились в поле боя. Клоны восстали против своих генералов и застав их врасплох, без особенного труда расстреляли. Таким образом у страшного приказа появились первые жертвы. Магистр Секура, повернувшись спиной к верному клону Блаю, тотчас же получила выстрел под левую лопатку и падая замертво, успела своим угасающим взором поймать глаза Блая, державшего в руках дымившуюся винтовку, и он тоже смотрел на неё. Не со злорадством, нет, и даже не с ненавистью, а с некоторым сожалением о своём поступке и даже сочувствием к невольной жертве.

«Простите меня, генерал, я не сам этого хотел, надеюсь, вы не страдаете» — безмолвно произнесли карие глаза клона, успев передать свои чувства Эйле, прежде, чем её собственные навсегда закрылись. О, она поняла его, поняла каждое чувство верного бойца и в последний миг своей жизни смогла ответить ему, простив свою смерть. Об этом последним прости сообщила прозрачная слеза, скатившаяся по ещё тёплой щеке.

Примерно такое же чувство испытала и Магистр Ундулли, находясь на Кашиике, получив выстрел в упор.

За то Магистр Коллар, летевший со своей эскадрильей, заметив, что его истребитель подбит, направил его таким образом, чтобы упав, он прихватил с собой приличное число врагов. Будучи блестящим тактиком и стратегом, даже на пороге гибели, Мастер не изменил сам себе, продолжив рассматривать ситуацию с учётом всех рисков и возможной выгоды.

А уж про храм джедаев нечего было и говорить, казалось, из всех его многочисленных помещений сразу неслись гудящие звуки световых мечей и бластерные выстрелы, которые сопровождали предсмертные крики. Всё обозримое пространство вскоре было уже завалено изуродованными телами бывших товарищей. Асока, как хищный зверь, жаждавший крови, неслась всё дальше, оставляя за собой багровый след. Она врывалась в помещения, часто заставая джедаев за мирным времяпрепровождением и тотчас же с дико сверкавшими янтарем глазами, рыча, как голодный хищник, с небывалый яростью набрасывалась на них, нанося беспрядочные удары. Клоны, следуя за ней, либо добивали упавших, либо расстреливали тех, до кого у Асоки руки не доходили. Об одном она только жалела, что не смогла прикончить ещё больше и что противников оказалось так мало. Зверь не напился крови, он хотел ещё.

— И где же, хатт возьми, остальные члены Совета? Почему их нет в Зале? — гневно выкрикнула тогрута, царапая мечами стены и узорчатый круг посреди пола.

Но добраться до них ей было не суждено, ведь атаковать здание сената ей не велели. А те, кого она искала были сейчас именно там, встревоженные долгим отсутствием Мейса и его соратников, Йода, Магистр Пло, Шаак Ти и Оби-Ван направились в сенат, желая лично узнать в чем дело. Но кабинет канцлера был пуст, лишь только тела их товарищей и меч Винду могли рассказать о том, что произошло, да запись на проекторе, во всей красе явившая взору истинное лицо дорогой воспитанницы Ордена, должной стать Избранной и спасти галактику. Шаак Ти смотрела на остальных, отвечая на немой укор виноватым взглядом. Йода ответил ей предупреждающим взором, говорящим о том, что она не виновата, это бы всё равно случилось, вопрос был только во времени, не зря ему так не хотелось принимать юную Тано в Орден. Он всегда видел в ней опасность. Уже тогда, хотя она и была совсем ребенком. Оби-Ван напрямую сказал, что Асоку нужно поскорее найти и уничтожить, чтобы она не натворила бед. Один только Пло остался безучастен к их ментальному диалогу, он стоял, низко опустив голову и размышлял о том, сколько ошибок совершил в обучении Асоки, раз не смог удержать её от Тьмы. Пло отчаянно винил в этом одного лишь себя и не оставлял мыслей о том, что всё ещё можно исправить. Тем ужаснее прозвучал над его головой призыв Йоды:

— Магистр Пло Кун, найти и уничтожить Дарта Малума немедленно должен ты, я же с Дартом Сидиусом счёты свести отправлюсь.

Пло вздрогнул, будто от боли, поняв, что именно требует от него его непосредственный начальник, стоявший теперь прикрыв глаза, с лицом, выражавшим горькую муку. Он будто бы ощущал в Силе смерть каждого своего товарища и в тайне сожалел, что не смог отвести от них удар Тёмной стороны.

— Мастер Йода — почти жалобно произнес Пло — При всем уважении к вам. Я не способен убить Асоку, я знаю её с детства и просто не смогу, быть может я лучше отправлюсь к Сидиусу?

Но Гранд-Мастер не зря носил это звание вот уже несколько столетий, он чётко знал и понимал, что и кому говорить, равно как ясно видел причину того или иного.

— Нет, Магистр, для сражения с Сидиусом сил твоих недостаточно будет. Понимаю я боль твою, но и ты понимать должен: девочки той, которую любил ты, нет более, поглотил её Дарт Малум.

И несчастному кел-дорцу не осталось ничего, кроме как с тяжёлым сердцем отправится на Нижний уровень, где по данным с маячка слежения с корабля Асоки она сейчас и находилась. А именно на развалинах химического завода, куда велел ей направится Сидиус, чтобы потом прилететь к ней и изложить дальнейшие планы. Он всеми силами старался не думать о том, как это сделает, но память тем не менее продолжала подбрасывать пожилому Мастеру совсем уж ненужные сейчас и неуместные кадры. Первая встреча на Татуине, когда он со своим первым и ныне покойным учеником увидел маленькую тогруту в лавке проходимца Уотто. Старик Шон, просивший их позаботиться о девочке, мужчина так искренне верил в её будущее, что не побоялся отпустить единственную любимую дочь с едва знакомыми людьми. Первая миссия на Набу. Посвящение в Рыцари. Назначение ей падавана, ставшего ей впоследствии мужем и отцом её ребёнка. Этого всего больше не будет, нет на свете такой силы, способной воскресить свет в чёрном сердце. От этого становилось только больнее и горше. Всё закончено и никогда больше не будет как раньше. Никто и никогда не вернёт ему ту маленькую Асоку, доверчиво прижимавшуюся к нему, когда они улетали с Набу на Корусант, желая поддержать в их общем горе от потери доброго друга.

«Асока изначально предназначалась не мне, её должен был обучать Фил и это было бы так, если бы не его смерть. Возможно, останется он жив, история пошла бы иначе, быть может он сумел бы лучше найти подход к Асоке» — думал Пло, заводя мотор и неспешно взлетая, но Мастер понимал, что эти мысли есть не более, чем желание отринуть от себя очевидное, спрятаться хотя бы на время за мнимой преградой мыслей о возможностях прошлого, которое не имело власти над будущим и настоящим, могло только предупредить, удержав от новой ошибки. Под ней понималось сохранение жизни нового ученика Тёмного Лорда, кем бы он ни был ранее, сейчас это всего лишь бездушная машина для дальнейших убийств. И именно так его теперь и следует воспренимать и никак по-другому. Лишь только такие мысли и могут помочь чётко выполнить необходимое и при этом не сойти с ума. Пло в конце-концов сумел понемногу отрешиться от своих чувств и сосредоточиться на цели, причём настолько, что не заметил как в салон его корабля тайком пробрался ещё один пассажир, который так же всё знал и так же не хотел верить очевидному. Кто же это был такой?

====== Глава 108. Темные интриги ======

Энакин Скайуокер вернулся с задания ещё в начале вечера, но вопреки всему решил сразу не идти в храм, как это обычно бывало, а оставив корабль в ангаре, пешком отправился к медкорпусу. Нет, изначально он хотел пойти в Зал Совета, и даже пошёл в сторону ворот Храма, но на полпути внезапно остановился, как вкопанный. Неизвестное и от того странное чувство отчего-то упорно тянуло его в сторону от центра жизни всех джедаев, и объяснение этому вскоре нашлось, хотя, как Скайуокер позже поймёт, это на самом деле было лишь тем, что могло удачно сойти за подходящий повод не приходить в Храм. Юноша вспомнил, что давно не видел своего сына и ему просто до боли хотелось сейчас посетить медкорпус. Номер палаты Энакин знал хорошо, как и целителя, которого можно спросить о состоянии Элайджи. Он и сегодня был на месте и с готовностью сообщил молодому отцу, что с его сыном всё в порядке и буквально через несколько дней его уже можно будет вынуть из камеры дозревания. А пока он просто лежал под колпаком, покрытый белым свечением, Скайуокер встал рядом и склонив голову, как и совсем недавно Асока, умилённо наблюдал за смешной улыбкой малыша и даже играл с ним, перебирая пальцами по капсуле, повторяя движения маленьких ручек по другую сторону.

— Ты вырастешь очень красивым, мы с мамой будет любить тебя — произнёс юноша, склоняясь совсем низко. И, надо сказать, сделал это весьма вовремя, так как не успел Энакин договорить, дверь в палату кто-то грубо распахнул, скорее всего, пинком и следом туда ворвался один из клонов, держа наперевес винтовку, направленную точно на джедая. Приказ шестьдесят шесть не щадил никого, даже больных и раненых. Какое же счастье было в том, что больных успели эвакуировать, как и большинство целителей, в здании остались лишь двое — тот самый дежурный и несчастный ребёнок, о котором забыли все, кроме него. Они и стали единственными жертвами обезумевшего клона. Должны были стать. Переступив через убитого целителя, клон ворвался в палату и без предупреждения открыл огонь. Ещё не поняв, в чем дело, но зная, как быть в такой ситуации, Энакин активировал свой меч и принялся отбивать им выстрелы, умышленно ходя вокруг капсулы, прикрывая сына вращавшимся клинком. В какой-то момент клону удалось найти бреш в отцовской обороне и один из выстрелов пробил крышку капсулы, чудом не задев малыша, который, однако, сильно перепугавшись, начал громко кричать. Этот крик привёл нервы Скайуокера в состояние крайнего напряжения и зарычав, как голодный зверь, бросился на бывшего ЭРК. Синий клинок рассекал воздух, разбрасывая во все стороны искры, а выстрелы летели обратно к бойцу, пока один из них не отлетел от его шлема, отправившись назад, точно в первоначальную цель. Энакин дёрнулся на месте и не успев деактивировать клинок, тяжело повалился прямо на капсулу, проткнув ту насквозь. Клон постоял пару минут на месте и очевидно посчитав дело сделанным, быстро ушёл обратно. Не имея чувствительности к Силе, боец был уверен, что убил обоих, не сумев почувствовать в них жизнь. И не заметил дроида-шпиона, висевшего на светильнике, вмонтированном в стену. За то всё это прекрасно прекрасно увидел канцлер, который, отправив новую ученицу вершить правосудие над предателями, а после отправится в Заводской район Корусанта — место, куда ни за что не рискнёт ступить законопослушный гражданин, принялся за вторую часть своего плана, целью которой было оборвать для Асоки последнюю ниточку, связывавшую её со светом. Палпатин знал, что Энакин прилетит и рано или поздно пойдёт к ребёнку, а то, что это произошло прямо сейчас стали приятным сюрпризом и бывший канцлер вожделенно потёр руки от скорого триумфа. Запустив миниатюрного шпиона, Сидиус послал вдогонку Энакину зомбированного им клона, подучив его убить обоих. Когда же всё было кончено, ситх самолично пришёл в палату и вскоре разочарованно вздохнул: и мальчик и его отец были живы, только без сознания. Бластерный выстрел не убил, а только оглушил Скайуокера и его сына.

«Опять этот идиот не поменял парализующий режим винтовки на боевой» — с досадой сплюнул ситх — «Вот, сколько раз я убеждался, хочешь хорошо сделать дело, выполни его сам!»

И уже вытащил свой меч, чтобы добить жертв недотёпы, но так и не активировав, убрал назад. Его осенило как ещё можно использовать сложившуюся ситуацию.

«Асока любит своего сына и своего мужа и то, что их нет, безусловно заставит её погрузиться во Тьму, но не быстрее ли это случится, если она своими руками убьёт того, кого любит? О, это будет отличное проявление преданности Тёмной стороне» — подумал про себя канцлер и с преувеличенной осторожностью вынул ребёнка из онемевших рук отца. Потом отозвав шпиона, уже на своём корабле принялся монтировать запись на нем, вырезая какие-то кадры и склеивая другие, пока она не стала выглядеть так, что ребёнок погиб и не просто, а от рук родного отца, хладнокровно проткнувшего мечом собственного сына.

— Вот так-то, малыш, но ты не переживай, тебе не повезёт больше — успокоил Палпатин Элайджу, лежавшего на медицинской кушетке медотсека ситского крейсера, после чего завёл мотор и направил корабль в одну из своих секретных резиденций.

— Отнесите его на опыты — велел он по прилёту — И чем скорее, тем лучше, отходы сожгите, я понятно объясняю?

— Отлично, повелитель, сейчас же выпотрошу этого щенка — грубо произнёс немолодой клон-медик, чьё лицо и тело было покрыто шрамами, но как только Палпатин скрылся, мужчина достал комлинк и набрал контакт, введённый в него несколько лет назад:

— Сенатор Органа, это Мираж, нам необходимо встретиться.

Однако, ни о чем таком Сидиус даже не подозревал и сейчас отсылал видео Асоке, дабы увидела она на что способен человек, ослеплённый ревностью, не забыв приложить к записи подробное голосовое пояснение.

Сама же тогрута, как уже упоминалось ранее, находилась в районе заброшенных заводов. Именно там когда-то проходила незаконная гонка и в далекие прежние времена вовсю работало промышленное производство, но вот уже несколько лет как предприятие обанкротилось и теперь медленно разрушалось, не нужное никому. Всё, что теперь напоминало о былом великолепии заводов, это остатки химических веществ и полуразломанные технологические машины. А в одном из бывших административных зданий, зная о том, что в этот район никто не сунется, Сидиус устроил самую настоящую резиденцию, где тренировал своих учеников. И сейчас туда отправился ещё один. А ему теперь оставалось пока затаиться и посмотреть как будет продвигаться очередной план. Асока получила запись и уже успела на неё отреагировать, когда возле заброшенной резиденции приземлился корабль с Республиканской символикой, на котором прилетел бывший наставник тогруты и...её дорогой муж, который, придя в себя в медкорпусе, не найдя нигде своего ребёнка, начал искать его по всему медкорпусу и не найдя никаких следов, решил отправиться в храм, но нашёл там лишь полную разруху и мертвые тела, усеявшие все его уровни. Скайуокер уже совсем ничего не понимал, он просто был в глубочайшем ужасе от увиденного. Все, кого он знал детства, у кого учился, с кем тренировался. Все было мертвы. Причём, чисто на подсознании юноша отмечал, что многие из Рыцарей и Падаванов убиты не только выстрелами из бластеров, что давало возможность предположить, что и на них тоже, как недавно на него, напали обезумевшие клоны, а поражены световым мечом. Это не оставляло никакого понимания, но радовало только одним — Асоки среди убитых не было, значит она могла быть жива. И когда Энакин проходил мимо тренировочного зала юнлингов, из его приоткрытой двери прямо ему под ноги бросилась молодая тогрута. Не Асока, нет, а просто похожая, хотя и моложе на несколько лет.

— Мастер Скайуокер! — выкрикнула она почти со слезами, увидев наконец живого джедая — Мастер Скайуокер! Помогите мне, их было много, очень много!

Энакин машинально обнял её дрожащее тело и прикрыл спиной от возможной опасности. Он знал её, это было Оуэла, та самая девочка, бывшая приемной дочерью отца Асоки, а потом ученицей Мастера Секуры, теперь уже в который раз оставшаяся сиротой.

— Что тут случилось, Оуэла? Почему все убиты? — Энакин чувствовал, что не должен тревожить свежую рану, но желание узнать в чем дело побеждало сентиментальность.

— Это было просто ужасно — шептала Оуэла, захлёбываясь слезами, боясь отпустить полы плаща Скайуокера — Сюда ворвался ситх, а с ним отряд клонов и она начали убивать всех, кого видели. Это было просто невероятно, я едва успела спрятаться. Они не придут больше? Скажите мне, ведь не придут?

Оуэла подняла на Скайуокера глаза полные слез, а пальцы рук побледнели от напряжения. Она выражала собой такое отчаяние, такую боль, что невольно хотелось утешить её, дать хотя бы призрачную надежду на лучшее. Если оно возможно.

— Успокойся, прошу, я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности — сказал Энакин и решился наконец спросить — А кто был этот ситх? Ты его знаешь?

Оуэла замялась, опустила глаза, не зная, стоит ли говорить, и очевидно решив, что хотя и стоит, она всё равно будет не способна нанести Скайуокеру такой тяжёлый удар. И поэтому нашла компромиссный вариант — просто взяла его за руку и повела к центру управления, где тут же запустила запись видеокамер. Энакина хватило лишь на пару минут, и после он бешено закричал:

— Нет! Неправда! Я не в силах больше этого видеть!

И сняв с пояса меч, принялся лупить по проектору. Но это была правда, с которой нельзя не считаться. Асока, его лучший друг и любовь всей жизни, мать его сына, отныне принадлежит Тьме, перейдя на сторону Ситхов. Это могло обьяснить и пропажу ребёнка, она вполне могла расправиться и с ним. Дойдя же до этих мыслей Энакин попробовал одернуть себя, нет, это уже слишком, Асока не могла, она любит своего сына и очень ждала его появления. Но ведь она и товарищей своих тоже любила, однако без жалости расправилась с ними. Где же теперь правда? Её отчасти принёс комлинк, зазвонив в неподходящий момент. На том конце оказался Бейл Органа, велевший ему немедленно идти в здание сената, Скайуокер сказал, что скоро будет, но вместо этого отправил туда Оуэлу, а сам решил найти Асоку и самому с ней поговорить. Такой шанс скоро представился, ввиде корабля Магистра Пло и его подслушанного разговора. Энакин тайком пролез на корабль, уверенный в том, что его любовь способна ещё помочь тогруте вернуться к Свету. И найти ответ, где их сын.

====== Глава 109. Как ты мог? ======

Тёмная сторона сконцентрировалась в здании бывшей администрации завода. Это был некогда высокий небоскрёб, сейчас же немного просевший и местами потрескавшийся высотный бомжатник, именно так он выглядел снаружи, но это было лишь благодаря стараниям Сидиуса, не желавшего, чтобы туда приходили посторонние. Ведь это было то самое место, где его ученики, один за другим, постигали путь Темной стороны. Дарт Мол, Граф Дуку, Асажж Вентресс. И скоро имя им будет легион.

«Возможно даже назову его пятьсот первый» — думал Сидиус, когда речь заходила об этом — «В честь тех молодцов, что так успешно помогли мне очистить мир от этой скверной крови Светлых слепцов».

Эта же мысль промелькнула у него и сейчас, когда уже на подлёте к Заводскому району Корусанта. Сидя в комфортабельном салоне он с удовольствием наблюдал в иллюминатор за тем, что происходило на большой площадке возле этого самого здания. Посмотреть и правда было на что, например на ещё один корабль, приземлившийся несколькими минутами ранее, имевший в отличии от ситского, республиканскую символику и эмблема Ордена Джедая. Мертвая эмблема на корабле живого. Нет, живых, из корабля вышли двое. Один из кабины пилота, в свете полурабочих пыльных ламп освещения превратившийся вскоре в Магистра Пло. Он шёл навстречу стоявшей на балконе бывшей ученице, Асока тоже увидела его и тотчас же спрыгнула вниз, на лету активируя оба своих меча.

— Как хорошо, что ты пришёл сюда сам, джедай — выкрикнула она, приземляясь в точности перед ним. Пло смотрел на неё и решительно не узнавал, куда пропала его маленькая Асока, так трогательно любившая своего пожилого Мастера, где та наивная девочка, что с таким восторгом внимала его рассказам о далекой вселенной и неизведанных ещё ею мирах? Ведь эта безумная фурия со звериным оскалом хищных белых зубов и янтарно-красными глазами, сверкавшими такой ненавистью, что становилось не по себе, не имела и просто не могла иметь с ней ничего общего. И вскоре Магистр вспомнил, где видел эти глаза прежде, давно, лет пятнадцать назад. Точно такие же были у Дарта Мола, который безжалостно убил его первого ученика, а второй кажется сейчас убьёт его и нисколько не пожалеет об этом. Тем более, что её слова сопровождались взмахом занесённых над головой мечей.

— Нет, Асока, не делай этого, я не стану сражаться с тобой — произнёс кел-дорец спокойным голосом, продолжая ещё надеятся вразумить тогруту, не подозревая, что это уже невозможно. Тьма глубоко проникла в её разум и душу, заковав их в вечные льды, сделав непроницаемыми для всего того, что не являлось Тьмой. И кто не являлся.

— Очень неразумно, какая же это будет глупая и нелепая смерть, разве она достойна генерала? — насмешливо бросила ему Тано и без предупреждения нанесла первый удар, Пло вынужден был защищаться, хотя и ужасно не хотел этого поединка.

— Асока! Ты была Избранной! — кричал он ей, отбиваясь от жёстких ударов обоих мечей — Твоим пророчеством было спасти галактику и принести в неё мир, а ты внесла в неё хаос!

— Ты ничего не понимаешь, джедай! — не поддалась Асока на провокацию — Светлая сторона-удел слабых и бездарных, лишь только во Тьме скрыто истинное могущество!

— Где же ты набралась всего этого? — искренне недоумевал Пло — Я считал, что ты восстановишь равновесие Силы, а не ввергнешь её во мрак! Поможешь мне победить Тьму, а не станешь частью её!

— Как ты не понимаешь, Орден джедаев бессилен и ничего больше не сможет мне дать, а теперь я стала втрое могущественнее, чем любой из вас! — ответила Асока и вновь напрыгнула на бывшего учителя.

— Тьма опустошит тебя и откинет за ненадобностью! — урезонил тогруту Мастер и вдруг схватился свободной рукой за маску, почувствовав приступ странного удушья. Асока устала выслушивать нравоучение и впервые применила приём, показанный Сидиусом — Силовое удушение. Но вскоре отпустила, ей не хотелось убивать его сразу. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы маска немного треснула и небольшое количество вредного для кел-доров кислорода успело проникнуть в дыхательные пути. Пло пошатнулся, но смог устоять на ногах и посмотрел на Асоку с сожалением и жалостью:

— Твой отец не одобрил бы твоего решения, подумай, что он сказал бы сейчас — хрипло сказал бывший учитель и снова схватился за маску, в этот раз прижав вторую ладонь ещё и к горлу. Новая волна удушения, ещё более мощного, прервала поток пускай уже и наполовину отправленного теперь воздуха. Лицо Асоки стало совсем уж свирепым, а глаза смотрели куда-то за спину Пло, оказываясь верить тому, что видели. От корабля медленно отделилась вторая фигура, спешно превращавшаяся в Энакина, имевшего вид крайне взволнованный и в то же время устремлённый к ней всем любящим сердцем. Как он мог? Как посмел он явиться сюда, после того, что сделал?

— Ты лжец! — выкрикнула тогрута по адресу бывшего Мастера — Наглый беспардонный лгун! Предатель!

Тано была уверена, что это он тайком привёз сюда её мужа, чтобы через него повлиять на Асоку. Он явно знал о смерти их ребёнка и похоже не смущался этим. Кулак сжался ещё сильнее и маска Пло треснула пополам. В горле начало царапать, а перед глазами начали плясать красные огоньки. В конце-концов он не выдержал и потеряв сознание, тяжело повалился на плитку. Энакин тотчас склонился над ним и положив ладонь ему на шею, с радостью убедился, что тот жив, пульс пока ощущался. Асока подскочила к ним и попыталась оттолкнуть Энакина от своей жертвы, но нарвалась на сопротивление. Скайуокер встал и выставив перед собой меч, заслонил собой бесчувственного Магистра.

— Не тронь его, Асока! — прокричал он, готовясь принять удар — Опомнись, что ты делаешь, ты убила наших товарищей, едва не уничтожилась своего наставника, Асока, что же с тобой твориться?

— Ты ещё можешь мне говорить о моих поступках! — вскинулась в ответ Тано — Как ты сам мог это сделать? Убить нашего ребёнка, невинное создание!

— Асока! Что ты говоришь? Я и не думал убивать его — глаза Энакина сияли искренностью — Я не узнаю тебя больше, ты просто разбиваешь мне сердце, идёшь по пути, который я не в силах принять!

— Твоя слабость лишила тебя возможности на счастье, именно она отняла нашу любовь, а твоя подлость её добила, как и всех остальных — продолжала она, не слушая или не слыша своего пока ещё мужа.

— Но ты неправа, ситх затуманил твой разум и не позволяет увидеть настоящее — упорствовал Скайуокер, не теряя надежды.

— Ты ошибаешься, ты глупый слепец, поглощённый нелепой моралью, скрывавшей гнилую сущность! Такую же как и у всех джедаев! Ситхи намного честнее вас, не скрывая ни от кого своих истинных намерений — запальчиво ответила тогрута и приступила наконец к тому, ради чего ждала его—мести за смерть ребёнка. Оба меча взвились вверх, скрещиваясь на уровне головы мужа. Что ж, он видел такой приём, знает как выходить из него и поставив свой клинок чуть ниже, резко поставил так, что с размаху развёл клинки в стороны и отскочил. Асока была в ярости и нанесла двойной удар по диагонали, но жертвой его стал лишь воздух. Энакин заметил уступ в стене и прыгнул на него:

— Всё кончено, Асока, я стою выше тебя! — выкрикнул он, глядя на неё сверху. Она поняла, что это ловушка и если она сейчас прыгнет, то мигом останется без обеих ног. И поступила иначе, поднырнув под уступ, она начала порубать его у основания, заставив накрениться и упасть вниз, окружённым пылью.

— Снова на равных — довольно усмехнулась новоявленная леди ситх — Продолжим или сдашься?

— Никогда, если мне суждено погибнуть, то и другие смерти на этом закончатся! — ответил Энакин и первым нанёс удар. Незаметно они продвигались всё ближе к зданию, в подвале которого остались некоторые установки бывшего производства, а ещё карбонитные установки для заморозки живых организмов, непонятно кем, когда и зачем принесённые сюда. Энакин это не знал, равно как не подозревала и Асока, за то когда оно вышли на тот участок, где располагался люк, ведущий как раз в подвал, это сыграло ключевую роль в их сражении. Отпарировав верхний удар, Асока встала на крышку люка, но Энакин заметил это первее и воспользовавшись этим, прорубил мечом конструкцию, держащую металлический диск и та рухнула в глубину, вместе с Асокой и прежде, чем услышать глухой удар, по подземелью пронеслось громкое:

— Ненавижу!

Падение с высоты, усиленное тяжёлой крышкой не могло не иметь последствий и не сумев сдержаться, Скайуокер спустился вниз по лестнице в здании. Увиденное в подпольном цеху произвело впечатление. Внутри стоял полумрак, пахло сыростью и химикатами. По всему полу стояли металлические ржавые дроиды, прежде бывшие рабочими, а в центре, под небольшой платформой стояли несколько карбонитных установок для заморозки. Металл платформы был примят крышкой люка, оставившей в ней глубокую вмятину, площадь возле которой была вся в крови, такой же, как и на ближайший к ней криокамере. А на полу, рядом с ней, лежала готовая карбонитная плита, в центре которой виднелось четкое очертание женской фигуры с разбросанными в стороны руками и ногами и лицом, перекошенным от боли и гнева. Именно эта плита навеки стала пристанищем новой ученицы ситха. Всё складывалось удачно и сейчас Энакин доведёт это дело до конца и занёс меч над головой, чтобы разрубить плиту надвое и тем самым предотвратить деспотию Ситхов. И вот синий клинок уже почти встретился с плитой, вот лезвие зашипело, соприкасаясь с карбонитом. Скайуокер вёл его дальше, переходя от карбонита к живой плоти, как вдруг резко отдёрнул оружие и убрал его на место. Острая боль оттеснила все чувства, груз воспоминаний придавил к земле. Светлых и чистых, таких непохожих на настоящее. Он любил её, любил всю жизнь и эта любовь так прочно вросла в его сердце, что через него проросла в организм, сделавшись его частью, отрезать от себя которую равнялось удалению органа. Жизненно важного органа и потом умереть в мучениях. И Энакин понял, что не готов. Нет, это должен сделать кто-то другой и точно не он и не сейчас. И не решившись больше взглянуть на ту, кого он любил всю жизнь, Скайуокер развернулся и пошёл к выходу на поверхность, где напоследок подобрал лежавшие у люка мечи Асоки, чтобы потом сохранить для себя.

Потом Энакин заметил Мастера Пло, неподвижно лежавшего возле стены, он был жив, но по-прежнему не приходил в сознание. Скайуокер бережно поднял его и закинув на плечо, принёс на корабль, передав медицинским дроидам из медотсека. Те живо засуетились вокруг кушетки, сканируя состояние кел-дорца и подключая к нему различные приборы. Энакин ушёл в кабину пилота, однако, где-то через полчаса его позвали в медотсек.

— Состояние Мастера Пло удалось стабилизировать — произнёс стоявший на его пороге дроид — Однако, мы всё равно теряем его. Такое впечатление, что дело в его сознании. Он сам блокирует свои силы. Он просто не хочет жить.

Дроид мог бы не уточнять, всё было ясно с первой фразы. Энакин вошёл в небольшое помещение и сразу увидел его. Пло лежал на кушетке, окружённый приборами и датчиками, от которых к большому монитору тянулись проводки. Показатели на нем светились тревожно-красным, что говорило о крайней тяжести состояния. Дышал мужчина с трудом и едва мог поднять голову. Заметив Скайуокера, тот глазами велел подойти.

— Магистр Пло, держитесь, мы скоро прилетим, вас непременно спасут, я знаю, нет, я уверен, иначе просто нельзя, ведь у нас ещё столько работы...

Но Пло его оборвал, чуть сжав ладонь юноши своими уже холодевшими пальцами:

— Энакин — прохрипел Мастер, не отпуская его — В ней ещё есть добро... Я знаю... Оно... Ещё... Есть...

Далее последовал короткий выдох, лёгкая дрожь прошла по лицу Магистра и его глаза, распахнувшись, захлопнулись уже навечно. Монитор потемнел и приборы разразились тревожным писком. Жертв приказа шестьдесят шесть стало на одного больше.

В подвал давно никто не ходит и не придут ещё долгое время, сырость и отсутствие воздуха сами сделают то, чего он не смог. Примерно такие мысли блуждали в голове юноши, когда он возвращался назад. Везя с собой два меча и полное боли сердце.

====== Глава 110. Закат Республики ======

Энакин был уверен, что если Асока не умерла сейчас, то это произойдёт совсем скоро и потому сообщил по прилёту, что уничтожил её. В разрушенный храм он решил не возвращаться, да и не было там уже ничего из того, что ему хотелось бы взять с собой. В новую жизнь, неизведанную и неясную. Жизнь, где он был сам за себя, не было больше Ордена и старших товарищей, теперь предстояло учиться быть независимым. Приходилось. И он полетел в здание сената, где его уже ждали выжившие: Магистр Кеноби, Шаак Ти, Йода и Оуэла. Дорога пролегала через бывший храм джедаев, высившийся бессмысленной громадиной, в память былого величия. Пустой и разоренный, охваченный огнём пожара, дым от которого поднимался в чёрное ночное небо. Красота и массивность Храма, словно на контрасте с тем, что случилось с его обитателями, продолжала являть собой могущество, прорываясь из огня. Этим как будто желая сказать отчаявшимся: «Вы видите, мы разбиты, но не сломлены и непременно ещё сможем подняться, оправившись от груза тяжёлых ошибок». И последний раз взглянув на горящий храм, Энакин словно бы попрощался с прежним собой, юным и влюблённым, рождаясь для нового себя — серьёзного и закаленного бойца, который непременно вернёт Республике былое величие. И резко выпрямившись, юноша глубоко вздохнул, пряча набежавшие слезы.

«Мужчины не плачут, а слезы от ветра» — напомнил себе Скайуокер — «А ветра сейчас нет!»

Затем, не позволяя себе больше ни капли сентиментальности молодой человек направился к зданию сената, где в кабинете Бейла Органы его уже ждали остальные. Хотя, из всех вышеназванных там находился и кое-кто другой, кого Энакин не ждал уже когда-то увидеть.

— Я это сделал, я уничтожил Дарта Малума — сказал он первым делом, при этом мысленно подводя этой фразой черту между прошлым и настоящим. Верно, так и есть, это не она, не Асока сейчас погибла, не та милая и открытая Тано, которую он любил всю жизнь, а Дарт Малум — безжалостный ситх, ничего общего с ней не имеющий и попросту не способный являться ею. Это поняли и остальные, впрочем, Йода не слишком разделял его удачу, ибо своей он похвастаться не мог, Сидиус ускользнул от него, до этого унизив, заставив выронить меч и потерять плащ. Недопустимое для Мастера такого уровня. Но этого юноша не заметил, весь его взгляд был прикован к Бейлу, державшему на руках белый свёрток. Тот приблизился к Скайуокеру и поспешил прояснить ситуацию:

— Энакин, твой ребёнок жив, мне вернули его, ещё пару часов назад. Сидиус отдал его в свою лабораторию, чтобы совершать над ним опыты, но там оказался наш старый знакомый, Мираж, бедняга серьёзно болен и скоро умрет, вот и решил напоследок совершить что-то хорошее и сообщил мне, а после вернул твоего сына. Возьми его, Энакин, он теперь всё, что останется у тебя.

Скайуокер бережно принял из рук сенатора хрупкого малыша, завернутого в белую пеленку. Тепло маленького тела смогло немного отогреть заледеневшую душу, тихое дыхание чуть приподнимало пелёнку на лице. Энакин осторожно откинул уголок и на него тут же взглянули большие голубые глаза, такие родные и знакомые, глядевшие в самое сердце. Он знал от кого тот получил их и память о которой всегда останется с ними обоими. Поймав взглядом глаза отца, малыш улыбнулся и вытянув вперёд маленькую ручку, ухватил отца за прядь волос. Мальчик не знал, что сегодня остался сиротой, не ощущая и того, что творилось вокруг. Он просто жил, радуясь самому факту появления на свет. И Энакин мысленно поклялся себе, что никогда не позволит этой радости омрачиться, сделает всё, чтобы всеобще горе не коснулось этой тихой невинности.

— Элайджа — прошептал он едва слышно — Будь уверен, всемирное зло не коснётся тебя. Ведь ты единственное, что у меня теперь есть.

И с этими словами поцеловал ребёнка в лоб. Эту задушевную сцену прервал голос Оби-Вана:

— Энакин, мы решили, что нам следует разделиться, каждый из нас направятся на свою планету, а после мы разделим между собой выживших юнлингов и отдельно обучим.

— А твоего сына лучше всего отправить подальше — подала голос Шаак Ти — Ему опасно быть на Корусанте и рядом с тобой. Я понимаю, что ты не захочешь расставаться с ребёнком, но и ты тоже пойми, твой сын, сын Избранной, опора и надежда всего Ордена, поэтому необходимо сохранить его.

— На Шили, к родным своим доставь его — откликнулся до этого угрюмо молчавший Йода.

Все сочли этот аргумент здравым и выйдя с чёрного хода, трое Магистров, один Рыцарь, падаван и сенатор вошли в ангар здания, а спустя ещё несколько минут шесть кораблей покинули захваченный Корусант. Оби-Ван отправился на Мандалор, во дворец герцогини. Шаак Ти предпочла находиться в Анклаве на Дантуине, Йода посчитал для себя единственно верным отправиться в изгнание на болотистую планету Дагоба, где нет никакой цивилизации. Он ощущал свою вину за то, что не смог спасти Орден, не разглядев врага у себя под носом. И в знак смиренного покаяния, пожилой Магистр поклялся никогда больше не брать в руки световой меч. Сенатор Органа отправился на Альдераан. Оуэла изъявила желание отправится вместе с Энакином. Привязчивая душа подростка, потеряв одного за другим близких людей, теперь всем сердцем стремилась к тому, кто хотя бы был близок близким ей. Тот не возразил, понимая, как трудно терять родных и пообещал заботиться о ней, как может, в память Асоки, которую считал погибшей и знал, что до конца своих дней не сможет избавиться от тоски и чувства вины за то, что с ней случилось. Эта боль навеки останется с ним, хотя неизвестно, кто из двоих сейчас страдал больше.

***

Дарт Сидиус ждал возвращения ученицы, до этого он с удовольствием наблюдал как она уложила своих прежних товарищей. Вот, что значит вовремя показанное видео. Но едва та рухнула в подвал, заметно встревожился, особенно, когда она не вышла. Когда этого не произошло и через полчаса, ситх вынужден был сам спуститься в подвал своей резиденции, где оставил карбонитные камеры. И чем ближе онприближался к ним, тем явственее ощущалась в Силе концентрация боли и страдания. Источник же находился в самом низу, замороженный в карбонитной плите, а всё вокруг было залито кровью. Как удачно Асока свалилась в карбонит, иначе её судьба была бы печальной, а так она была хотя бы жива. Сидиус взял плиту и поддерживая свою ученицу при помощи Силы, внёс её на корабль и отправился в другую свою резиденцию, пожалуй, самую технически оснащённую из всех. Это была большая медицинская станция, где собрались самые передовые технологии лечения. Он даже назвал станцию в честь себя: Хирургический центр реконструкции канцлера Палпатина. Именно там работали самые способные выпускники академии медицины и наиболее современные модели дроидов-медиков.

— Живи, Дарт Малум — произнёс Сидиус, продолжая держать руку поверх лба Асоки, когда внёс её в отдаление срочной хирургии, положив на операционный стол. Дроид-медик тотчас же разморозил карбонит и принялся сканировать состояние пациентки.

— Перелом позвоночника в семи участках с повреждением спинных нервов. Открытый перелом левой лучевой кости и оскольчатые переломы обеих коленных чашечек — отрапортовал дроид, закончив сканирование.

Сидиус молча выслушал и после повелел позвать заведующего травматологической хирургией, очень талантливого специалиста, которого сам лично вытащил из тюрьмы, устроив побег. Он работал на совесть, благодарный ситху, пользуясь его особым положением в частности за то, что терпеть не мог джедаев, посадивших его в тюрьму. Поэтому сейчас он сразу явился, как всегда, безупречно причёсанный и уже заранее одетый в робу хирурга.

— Приветствую тебя, господин Фаул — церемонно сказал ситх, кивая головой молодому хирургу — Сделай всё, чтобы она встала на ноги.

— Будет сделано, господин — ответил Артемис, а это был именно он, несмотря на все ссадины узнавший ту самую Асоку, посадившую его в заключение и тут же поклялся действительно сделать всё необходимое, для того, чтобы...

— Наркоз не давай, боль сделает её сильнее — коротко кивнул Сидиус и вышел, оставив ученицу в полной власти хирурга, радостно потевшего руки. Такой шанс упускать нельзя и Артемис с удовольствием принялся отыгрываться. Имея в распоряжении не только высокие технологии медицины, но и огромные знания анатомии большинства рас, Фаул запросто мог как избавить от любых страданий, так и причинить их. А если совместить вред с пользой, то коктейль получится просто ужасающий. Не слушая криков очнувшейся тогруты, а вернее просто наслаждаясь ими, молодой мужчина с удовольствием прямо наживую вырезал омертвевшие ткани, сшивал разорванные, меняя раздробленные кости на импланты, а порванные нервы на синтетические. Умышленно при этом действовал грубо и неаккуратно, соединяя живую ткань с искусственной таким образом, чтобы от этого при определённых движениях возникала боль, используя не самый лучший материал из возможных, имевший кучу побочных эффектов. Артемис работал и как в юности испытывал душевный подъем в возвышении над страданием, только теперь уже своим и упиваясь сладкой местью. Но вот всё было закончено, Артемис отмывал окровавленные руки, а тогрута лежала на столе, на специальных креплениях, не позволявших ей раньше времени встать и сбить установленные внутри импланты костей и нервов. За то теперь никто не мешал ему продолжить свои издевательства, только теперь моральные:

— Ну, что, вот мы и встретились, Тано, ты правда не думала, что это случиться? Считала, что я уже сгнил в тюрьме? А я вот он, тут!

Асока не отвечала, отходя от недавней боли, это позволило Фаулу продолжить:

— А ты теперь всегда будешь помнить меня! Каждый день, мучаясь от боли, вспоминать несчастного Артемиса, ставшего счастливее тебя!

Тано захотела уже ответить, но ей снова не дали этого:

— Ты впрочем и так будешь страдать, зная, что твоего ребёнка, маленькую беззащитную крошку, убили. И кто же, родной отец. И почему? Потому, что узнал, что ребёнок не его, а твоего нынешнего босса, джедаи сообщили ему об этом и он убил беднягу. Взял и проткнул мечом несчастного малыша! Он был в ужасном гневе.

Это стало последней каплей и не в силах больше сдерживаться, Асока встала и вырывая из стола укрепления, пошла на хирурга, оглашая операционную диким криком:

— НЕЕЕЕТ!!!! НЕНАВИЖУ!!!!

От этого громкого звука полопались мониторы и колбы аппаратов, очки Фаула треснули и осколками стекли вниз. Только вовремя подоспевший Сидиус предотвратил катастрофу. Он отправил Артемиса к себе, а Асоку снова уложил на стол и успокоив при помощи Силы, начал рассказывать про владыку страданий Дарта Сиона, умевшего получать Силу из боли, теперь и ей предстояло этому научиться и Асока сделает это, став самой сильной и могущественной из Ситхов, отомстив всем джедаям за кровь своего любимого сына.

— Да будет так — ответила она, вложив ладонь в руку Сидиуса, отвечая на новое предложение своего покровителя. Предложение руки и сердца.

***

— Постановлением галактического сената джедаи объявлены врагами народа и подлежат ликвидации по причине измены родине. И во избежании подобного и впредь, я голосую за то, чтобы переименовать Республику в Первую Галактическую Империю! — провозгласил Сидиус со своей трибуны, снова приняв для всех облик канцлера Палпатина. Никто не посмел возразить и в зале сената раздались бурные аплодисменты.

— Да, вот так и умирает свобода, под грохот аплодисментов — прошептала Мон Мотма сидевшему рядом Джар-Джар Бинксу.

***

Синий сенатский корабль плавно опустился на поляне возле фермерского посёлка на Шили. Услышав шум приземления, на порог крайнего дома вышла ещё довольно молодая тогрута в льняном платье с передником. Она обрадовалась визиту сына, ещё не зная, чем он вызван. Энакин, держа на руках своего сына, направился к матери и тотчас же поведал ей обо всем. Ведь только тут, в родном доме, он мог не скрывать ничего и быть таким, каков он был. Несчастным мужем-вдовцом, страдающим от боли предательства любимой жены. Селина выслушала его, и в её добрых лучистых глазах светилось одно лишь понимание и любовь. Как захотелось Энакину сейчас остаться здесь и забыв обо всем просто погрузиться в простую, знакомую с детства атмосферу, жить здесь, работая на ферме, помогая Селине растить ребёнка. Но нет, нельзя, на него рассчитывают и он не может никого подвести, по-прежнему ещё являясь джедаем и наскоро поужинав, Скайуокер снова собрался в путь, зная куда направится. Селина не стала удерживать сына, зная о том, что это бессмысленно. Она лишь вышла проводить его, держа на руках внука, которого он пока оставил тут.

— Не отчаивайся, сынок, любовь всегда берет верх над ненавистью, всегда, в любых условиях и при любых обстоятельствах. Она всегда пробьёт себе дорогу — сказала она на прощание и ещё долго стояла на пороге, пока звездолёт не превратился в точку. А на её надёжных руках мирно спало будущее всей галактики, не знавшее ничего о своей великой роли и долго ещё не способное к этому. Но время пришло, неожиданно и коварно.

====== Глава 111. Новая надежда ======

Космос бушевал, корабли неслись, обгоняя друг друга и облетая астероиды. Сегодня быстрее и активнее, чем в тот же день пятнадцать лет назад. Ведь тогда было мирное время, сейчас бушевала война, не такая бурная, как знаменитая Война Клонов, но от этого не менее всеохватывающая, раскинувшая свои зловещие сети во многих мирах галактики, высасывая из планет все соки, подобно гигантскому пауку. Вот только силы на этот раз были очень неравные. Как же иначе, когда на смену тихой и мирной Республике к власти пришла воинственная и жадная Империя, целью которой было приобрести для себя максимальную выгоду, забрав с планет всё то, что было им нужно, не считаясь особо с мирным населением. Ему оставляли лишь два пути, либо подчиниться, либо умереть. Это не удивляло, ведь у власти стояли ситхи, которые просто не умеют иначе и учиться, похоже, не желают. Вот уже несколько тысячелетий как. Их всегда двое, учитель и ученик, не больше и не меньше, это правило ввёл далёкий предок нынешних двоих, Дарт Бейн и все его потомки следовали ему. Вот только не обязательно они были просто учеником и учителем, это могли быть родитель и ребёнок, единородные братья или сестры или даже муж и жена, как, например, это было сейчас. Учителем и собственно императором являлся Дарт Сидиус, не прятавшийся более под маской доброго канцлера Палпатина, а его правой рукой, а так же второй половиной была Дарт Малум, не менее зловещая и безжалостная особа. Эта некогда очень красивая и искренняя тогрута в данный момент являла собой воплощение настоящего зла. Один вид её высокой фигуры, затянутой в чёрный комбинезон из кожи с развеивающимся за спиной плащем, увенчанной чёрным же головным убором, плотно обхватывающим монтраллы и верхнюю часть лица, приводил в ужас любого, кто хотя бы подозревался в чем-то неблаговидном. Одного взгляда блеснувших в прорезях маски янтарно-оранжевых глаз хватало, чтобы привести в повиновение непокорных, а вытянутая вперёд рука в чёрной перчатке, только начавшаяся сжиматься в кулак, надолго лишала желания поспорить и высказать мнение, отличное от приказа повелительницы. Против Силового удушья приема нет, разве только другое удушье, которым никто из них не владел. Дарт Малум это знала и без угрызений совести использовала впечатление о себе, заставляя любого сжимать от одного звука её каблуков в конце коридора. Нет счета всем тем, кто испытал на себе её гнев и желающих повторить это как правило не находилось и чаще всего по вполне естественным причинам — они были мертвы, успев до этого испытать весь ужас скорой и неизбежной смерти. Никто не мог обуздать бурный нрав второго лица галактики, кроме первого, её мужа и повелителя. Не столь нежно любимого, как первого супруга тогруты, да, в общем, в каком-то смысле, нелюбимого ею и вовсе, но не менее значимого и близкого ей, особенно с учётом общей цели и взаимной ненависти к джедаям. Правда, у каждого своей. Но на эту тему она предпочитала не размышлять, ведь первопричина этой ненависти крылась в её прошлом, а его эта женщина, ставшая по сути самим демоном, вот уже пятнадцать лет как отчеркнула от себя, отрицая всяческую связь между собой нынешней и прежней. Подтверждая это, Дарт Малум в очередной раз читая доклад своих приспешников-штурмовиков об очередном уничтожении джедаев своей же рукой приписала в конце имя ещё одного. Асока Тано — значилось там, отличаясь по цвету и шрифту. И с тех пор на любой вопрос об этой девушке, леди ситх отвечала ровным спокойным голосом:

— Асоки Тано более нет. Я её убила.

С тех пор и до этого дня. Вот и сегодня её спросили о ней, но как и всегда, Малум ответила стандартной фразой и поспешила в покои дорого супруги, давно уже ждавшего её. Не для исполнения супружеского долга, нет, с этим он мог подождать и до ночи, а с докладом о том, как идёт строительство нового имперского супер-оружия, космической станции с названием Звезда смерти. И это название было вовсе не набором красивых слов, а самой настоящей угрозой для нежелавших добровольно принять свой удел, а так же для оставшихся в живых джедаев. Оно являло собой огромную шарообразную станцию, величиной почти с целую планету, один выстрел с которой мой уничтожить целую звёздную систему. Сейчас эта чёрная громадина висела в космосе, а внутри неё, среди множества хитросплетенных коридоров и бесконечных галерей, имевших самое разное предназначение, в самом большом зале для совещаний собрались инженеры-строители и следящие за ними адмиралы, имея целью доложить командиру о том, что строительство закончено и возможно уже сегодня возможным будет испытать станцию в действии.

— Вы точно уверены, что всё готово? — поинтересовалась Дарт Малум, сложив руки перед собой, единственная привычка оставленная ею от прежней себя, при этом она сверкнула на собравшихся янтарным взглядом, под которым они тут же сжались и начали по очереди отчитываться.

— Да, леди Малум, строительство завершено, испытания проведём сегодня вечером — первым как и всегда доложился Уилхаф Таркин, гранд-мофф Империи и первый руководитель строительства.

— Есть, правда, один изъян, который возможно не удасться заделать — робко произнёс Бевел Лемелеск, один из инженеров станции и тотчас об этом пожалел. Тонкая изящная ладонь выбросилась вверх и длинные, ловкие пальцы начали понемногу сжиматься. Мужчина слегка приподнялся над столом и схватился рукой за горло.

— Точно нельзя ничего сделать? Может быть теперь твоего инженерного таланта прибудет? — вопрошала она, не разжимая руки.

— Я...постараюсь...заделать... — прохрипел Лемелеск, краснея и задыхаясь.

— Отпустите его, леди Малум, он понял свою ошибку — нерешительно вмешался Таркин, на всякий случай прижав обе руки к горлу, но следующим он не стал, ибо госпожа ситх удовлетворилась его словами и разжав кулак, освободила несчастного инженера из стальной хватки. Она была довольна результатом и теперь спешила порадовать мужа. Единственного по-настоящему близкого и родного ей человека из оставшихся у неё. Женщина не уставала повторять этого в мыслях, считая не лишним подчеркнуть, что это было правдой, единственно возможной из всех. И шествуя сейчас по коридору, женщина невольно припомнила кое-что из событий пятнадцатилетней давности. Об этих можно, ведь на момент их свершения она уже была Дарт Малум. Тогда Республика уже пала, а молодая Империя вовсю поднималась на руинах, расцветая на глазах удивленных граждан. Новая ученица ситха на фоне этого день за днём постигала путь Тьмы, она была очень способной и быстро начала делать успехи. Дарт Малум была безжалостна и на редкость жестока, не щадя ни себя, ни других. Этой жестокости была и ещё одна причина, крывшаяся в состоянии здоровья новоявленной леди ситх. Хитрый и мстительный хирург Фаул, желая отыграться за своё былое унижение умышленно поставил синтетические нервы в её позвоночнике таким образом, что те время от времени смещались, защемляя друг друга, причиняя тем самым ужасную боль, которая потом так же незаметно и исчезала. Это могло происходить в любой момент и не поддавалось никакому лечению. Артемис умышленно не сообщил истинную причину этого, напротив, старательно убеждал Ситхов, что сделал всё возможное и это лишь неизбежный побочный эффект. Ему поверили, хотя впрочем это не слишком и мешало амбициозной тогруте, быстро нашедшей выход этой боли. Во время приступов она крушила всё, что было рядом и убивала находившихся рядом штурмовиков — безгласных бойцов Империи, выполнявших примерно те же обязанности, что до этого клоны. Но в тот момент, когда её обучение завершилось и Сидиус наконец смог претворить в дело своё давнее преложение, тогрута чувствовала себя прекрасно и в день свадьбы выглядела всем на зависть. Чёрное кружевное платье длинной чуть ниже колена, отделанное чёрными бриллиантами, складывавшимся на груди в символ Империи, с открытыми плечами и эффектной драпировкой, скрывавшей грудь, на спине переходящей в прозрачный чёрный шлейф. Голову венчала тиара из золотого металла с кроваво-красными рубинами. От неё спускалась по спине вуаль, такая же, как шлейф. Рядом стоял Сидиус, облачённый в фиолетовую мантию, похожую на ту, что он носил, будучи канцлером. Свадьба проходила в одном из дворцов Императора, том, что был на планете Тет, переделанный из монастыря. Торжество было шикарным, на нем присутствовали штурмовики и другие служащие Империи. Алкоголь лился рекой, песни и смех не стихали. Эта свадьба была не чета тому скоромному тайному торжеству, что когда-то давно связало её с первым мужем. Хотя, с каким таким первым? Её единственным мужем был Сидиус, о том первом Малум не хотела и вспоминать. Не было его, как не было больше и Асоки Тано, Дарт Малум уничтожила её и с большим удовольствием, как когда-то этот мерзавец уничтожил её ребёнка. Единственного сына. Другого нет и не будет. Это решение она приняла в день его смерти и сдержала его. Нежно любимый ею, любимый одним из всего мира покойный Элайджа так и остался её единственным ребёнком, детей от Сидиуса Малум не имела. Нет, у них были прекрасные отношения, а близость, не в пример бывшей в первом браке, была страстной и бурной, предаваясь которой, леди Ситх словно умышленно стирала у своего тела память о прошлом, позволяя новому мужу делать с собой всё, что он хотел, Малум как будто рисовала свой новый портрет поверх уже имевшегося. Таким образом во время их соитий она умирала и рождалась заново и с каждым последующим от прежней личности амбициозной, импульсивной, но в сущности бесхитростной и доброй Рыцаря-джедая оставалось всё меньше. За то сущность ситха крепла день ото дня, радуя этим её саму и всемогущего повелителя. Тот был счастлив в её объятиях, но несколько огорчался отсутствию наследников, то и дело спрашивая её об этом. Он не знал, что молодая жена умышленно прибегла к услугам меддроида, чтобы не иметь способности к зачатию. Дроида потом сама же и уничтожила, чтобы не иметь свидетелей. Скоро их и вовсе не останется, тех, кто знал её прошлое и кто видится неподчинившимся новой надеждой галактики. Впрочем, этот кто-то пока и сам не подозревает об этом. Как не знал и небольшой корабль, летевший мимо Звезды смерти, о том, что его личность раскрыта, а он сам стремительно лететь вовнутрь станции, схваченный лучем захвата.

====== Глава 112. Принцесса и пилот ======

Тот самый корабль, замеченный Дартом Малум в окно коридора, был совсем небольшой, белого цвета, имея округлую форму. Никаких эмблем там не было, как и вообще каких бы то ни было знаков отличия. Не той структуре принадлежал транспорт, чтобы он мог открыто и с гордостью заявить о себе, что по идее и должен был, учитывая то, чем занималась его юная владелица и единственный пассажир. Вместо этого он мог лишь пробираясь тайком в разные уголки вселенной с тихим героизмом, известным лишь узким кругам, вершить своё благородное дело — помогать тем, кто страдает от тирании Империи и всячески подрывать её авторитет у населения. Именно этим вот уже почти пятнадцать лет занимался храбрый Альянс повстанцев, возглавляемый небезызвестным как в Республике, так позже и в Империи Бейл Органа. Он жил на Альдераане, вместе с женой почти взрослой дочерью, но большую часть времени проводил на Явине-4, именно там и находилась сейчас база восстания. Дочь четы Органа, принцесса Лорена, едва ли не с детства являлась правой рукой своего отца-повстанца и едва повзрослев, начала активно помогать ему в борьбе с Империей. Она сотрудничала с его отрядом добровольцев, в числе которых были и некоторые из выживших джедаев, такие, например, как Энакин Скайуокер, служивших осведомителем у отряда с кодовым именем Фалкрам. Самой Лорене было всего четырнадцать, но она уже являлась весьма умелой и проворной особой, выполнившей самостоятельно не одно задание отца. А сейчас ей предстояло самое трудное — доставить на Явин-4 чудом добытые чертежи Звезды смерти, которые она смогла достать при помощи двух верных дроидов, принадлежащих Скайуокеру. Они служили ему ещё со времён Войн Клонов, протокольный С-3РО и астромеханик R2D2. Именно в последний принцесса Альдераана и поместила бесценные чертежи и решив, что самое страшное и трудное позади, Лорена заметно расслабилась и теперь сидела в салоне корабля, откинувшись на спинку сидения. В темном стекле иллюминатора она отражалась как в зеркале. Все, кто её видел, неизменно находил Лорену весьма приятной особой и надо сказать не без основания. Даже сейчас, одетая просто и имевшая вид немного потрёпанный, принцесса всё равно не утратила привлекательности. Её блестящие золотисто-русые волосы были сплетены в два жгута и свёрнуты по обеим сторонам макушки, большие голубые глаза в окружении темных ресниц смотрели серьёзно и строго. Небольшая родинка на левой щеке ярко выделялась на фарфоровой розоватой коже. Белый комбинезон только подчёркивал хрупкость и нежную красоту этой девушки, о которой она, однако, ни разу в жизни не думала всерьёз. Не то время было сейчас, чтобы тратить время на такую еринду, как внешность, когда вокруг так много несправедливости.

— Ну вот, всё прошло относительно гладко — сказала она своему отражению — Даже лучше, чем я предполагала. Ой, а что это такое? Аааа!

Этот выкрик прозвучал одновременно с толчком, потрясшим корабль и потянувшим его куда-то в сторону в необратимом захвате. Пилот явно не справлялся и неудивительно, когда несясь на бешеной скорости, в окне иллюминатора, Лорена увидела блеснувшие огни Звезды смерти. Это был конец, жизни принцессы явно оставалось не более нескольких минут и понимая это, отважная девушка решила всё-таки довести до конца своё дело, чтобы хоть смерть её не была напрасной. И подозвав к себе R2, девушка активировала режим записи и быстро наговорила короткое, но ёмкое по содержанию сообщение, адресованное конкретному лицу — одному джедаю, находившемуся на планете, над которой сейчас пролетал её корабль и приложила к посланию файл с чертежами. Затем, поместив дроидов в спасательную капсулу, выпустила её в открытый космос. Надежда на то, что послание попадёт к адресату была невелика. Капсулу могли заметить имперские или другие корабли, не имевшие отношения к Альянсу. Конечно выглядела капсула неприметно, похожая скорее на мусор, но рисковать всё равно не следовало, однако, умирать за зря тоже. Терять нечего и Лорена выпустила капсулу на поверхность. И вовремя, именно в эту секунду луч захвата затянул небольшой корабль вовнутрь огромной станции, один вид которой внушал любому смертельный ужас. У любого, только не у той, что активировала этот захват и теперь послала штурмовиков посмотреть, каков улов на этот раз и если найдут кого подозрительного, сразу доложить ей.

— Слушаюсь, леди Малум — ответил командир штурмовиков и отправил своих вслед за собой на захваченный корабль. Принцесса уже всё поняла, но сдаваться без боя не собиралась. Не для того её папочка растил, чтобы она вот так нелепо погибла. Её небольшой, но меткий бластер через секунду бойко запалил по штурмовикам, оставляя на их белых доспехах чёрные выжженные пятна. Но недолго продолжалось веселье и в какой-то момент командир выстрелил в неё парализатором, заставив замертво упасть на пол. Штурмовики подхватили безжизненное тело и волоком потащили в камеру до выяснения личности и решения леди Малум. Оно как и всегда, оказалось лаконичным и чётким. Тогрута, встав перед штурмовиками, взмахнула рукой и коротко велела:

— Выясните у неё кто такая.

А спустя несколько минут высказалась ещё более коротко и более ясно:

— Пытать!

Вскоре она и сама с удовольствием принялась за столь приятный и увлекательный процесс. Ведь сведения, которые могла сообщить эта девица, касались в первую очередь лично её.

***

Богатство природы Шили в данное время года явило себя во всем красе. Мало, кто мог остаться равнодушен к его красивой природе, синему небу и кристально-чистым озёрам. К числу таких людей точно не относился высокий, худой молодой человек, сидевший возле озера и глядя в его прозрачные воды. Юноша только, что облетел весь центральный сектор планеты, на которой жил с детства и теперь, отмыв спидер, наслаждался хорошей погодой. Именно за этими занятиями чаще всего и можно было встретить этого юношу, за что он и получил среди ровесников прозвище Пилот. Он и правда летал на удивление быстро и с поражающей лёгкостью овладевал любым транспортным средством, которые сам же потом и чинил, отчего они работали ещё лучше, чем в день изготовки. Взрослые смотрели на него и просто диву давались, не понимая, в кого он вырос такой. Юноша и сам толком не мог ответить на это, способный лишь принять себя таким, каков он был и то, что живет не совсем так, как другие. Воспитанием мальчика с самого рождения занимались бабушка и дедушка, родители его отца. Вернее, родной ему приходилась лишь бабушка Селина, нежно любившая внука и жалевшая его непонятно за что. Дедушка Дарред был вторым её мужем и не имел кровного родства с мальчиком, однако и он любил его, хотя иногда и бывал строг. Отец же прилетал сюда редко, не чаще одного раза в полгода, при этом непременно подолгу гулял с сыном наедине и много рассказывал ему о своей рискованной службе в повстанческом Альянсе. Энакин выполнял там роль агента, сообщавшего остальным о планах Империи, передавая их через верных дроидов, которых сейчас одолжил Лорене. Юноша слушал с интересом и часто просил отца взять и его с собой, так как хотел так же служить Альянсу, но Энакин каждый раз отвечал отказом, мотивируя это тем, что ему опасно появляться там. На вопрос о том, почему, рассказал про Силу, про её адептов, про погибший Орден и про новых повелителей. Даже показал их на голозаписи. Вот только о матери он ничего ему никогда не говорил и на все вопросы отвечал коротко и сухо:

— Её больше нет. Её убили ситхи.

А потом он снова улетал, пропадая на несколько месяцев. Теперь старшего Скайуокера не было дольше обычного. Сын начинал тревожиться о нем, вот и сейчас он в очередной раз, услышав вдалеке низкий гул, с надеждой взглянул в небо, надеясь увидеть корабль отца. Но нет, этот принадлежал совсем не ему, был гораздо больше и темнее, имел треугольную форму. Вскоре исчез и вовсе, за то прозвучал громкий голос деда:

— Элайджа! Элайджа! Скорее иди сюда!

Юноша с сожалением встал и поправив растрепавшиеся русые, выгоревшие на солнце волосы, последний раз посмотрел на озеро и пошёл к дому, предвкушая очередные нудные поручения. Элайджа работал на ферме деда и изо дня в день выполнял примерно одну и ту же работу—возделывал грядки, пас стада, чинил местную технику и летал в центральный сектор за необходимыми покупками. Последние два пункта он любил больше всего и очень надеялся, что сейчас его ждёт нечто подобное и оказался в общем-то прав, но лучше был он нашёл способ отвертеться от этого...

====== Глава 113. Папа! Нет! ======

Пытки продолжались уже несколько часов, начиная с простых, ввиде прижигания световым мечом, до самых яростных —ввиде молний Силы. Однако, ни одна из них, даже самая болезненная, не смогли заставит Лорену сказать, где находится база повстанцев, стискивая зубы и закусив изнутри нижнюю губу, как учил отец, переживший не одну пытку, девушка продолжала хранить упорное молчание. Инквизиторы вскоре потеряли терпение и вынуждены были обратиться к своей неумолимой повелительнице.

— Леди Малум — произнёс нерешительно один из них, высокий уродливый мужчина по имени Пятый брат — Принцесса отказывается сотрудничать с нами. Боюсь, что потребуется ваше вмешательство.

— И правильно боишься — спокойно и с достоинством ответила ему женщина — Я знаю, как заставить её заговорить, быстро давайте девчонку сюда!

Инквизиторы кивнули штурмовикам и те покорно втащили в Зал церемоний Лорену. Малум увидела её впервые и тут же словно просканировала несчастную пленницу, отметив про себя все детали её внешности. Красивая прическа растрепалась, на лице виднелись следы слез, а на руках и ногах краснели отпечатки ожогов, но глаза были спокойны, а взгляд твёрдым и несломимым. Вот этот взгляд и испортил дело, вернее то, какого цвета он был. Лазурно-голубой, цвета утреннего неба, огромные чистые и невинные глаза. Ох, до чего же ненавидит леди ситх эти глаза, так живо сейчас напомнившие ей о той, кого она всей душой хотела забыть, о том, кого всем сердцем хотела бы не знать, о том, кого так несправедливо отняла у неё Сила. Мерзкая слабачка Асока Тано, не способная постоять за тех, кого любит и удержать их. Бессердечный подонок Энакин Скайуокер, без колебаний поднявший меч на невинное дитя, за одно только то, что усомнился в своём отцовстве. И сын, милое родное дитя, павшее невиновной жертвой. Все они имели голубые глаза. Как же она ненавидит этот цвет, как не выносит этого взгляда. С каким бы удовольствием вырвала бы их сейчас, но нет, тогда эта малолетняя гордячка не увидит, на что способна Тёмная сторона. Приказав штурмовикам усадить принцессу на железный стул, таким образом, чтобы она видела экран приборной панели, за которой сидел Таркин, после чего повернулась и не прибегая к пыткам, спросила пока ещё спокойным голосом:

— Ты точно не хочешь назвать местонахождение базы повстанцев?

Лорена подняла голову и не медля ни секунды, выкрикнула, глядя прямо в янтарные глаза Малум, своими раздражающе голубыми:

— Никогда! Я не выдам своих имперским мразям. Я не стану предателем, можете хоть убить меня!

Малум ничего не сказала на это, лишь только повернулась в сторону Таркина и как бы между прочим поинтересовалась у него:

— Адмирал Таркин, мне доложили, что строительство станции закончено, и стало возможным произвести пробный запуск?

— Отлично, я даже знаю планету, на которой можно опробовать всю разрушительную мощь Звезды смерти — произнесла ситх, не сводя с принцессы пристального взгляда — Планета Альдераан! — добавила она чуть громче.

Лорена вздрогнула всем телом и побелела лицом. Откуда эта Малум знает её родную планету? Неужели сама она назвала её во время пыток? Но это неважно, главное, не дать погибнуть её семье и её народу, а при этом не выдать остальных повстанцев. Времени мало и думать надо было быстрее.

— Дантуин! — крикнула девушка не своим голосом — База находится на Дантуине! В бывшем Анклаве джедаев!

— Прекрасно, дорогая — широко улыбнулась Малум, оскаливая хищные зубы тогрут— Мы непременно проверим эту планету. Действуйте, адмирал! — махнула она рукой Таркину, который уже навёл луч на Альдераан и держал руку на рычаге запуска. Лорена всё поняла. Нельзя ей было недооценивать ситха, не следовало надеятся на то, что можно его обмануть.

— Нет! Не надо! Папа! Нет! — выкрикнула она бессильно и вскочила, пытаясь помешать выстрелу, но тотчас была схвачена за плечи штурмовиками и усажена обратно, вынужденная смотреть как луч наведения прочертил на экране зеленую линию, а прицел охватил шар родной планеты, чтобы через секунду поглотить её в негромком выстреле, оставив после себя тонны обломков и облака густой пыли. И ни одного оставшегося в живых. Лорена замерла на месте, не в силах осознать случившееся и принять его как данность. Да и не дали ей, а вновь подхватив, забросили в камеру, чтобы назавтра свести на казнь. Ситхи не знают милости. Исключений нет.

***

Элайджа нехотя поднялся с берега и оставив спидер у озера, направился к дому на окраине посёлка. День выдался тёплым, но не жарким, прохладный ветерок раздувал свободную светлую рубаху юноши, гоняя лёгкие облака по синему небу. Такому же, как его глаза. Бабушка Селина в такие моменты всегда смеялась и говорила, что верно само небо послало его родиться, раз он так любит его. Всё верно, на небо этот юноша мог смотреть без конца. Несмотря на отсутствие материнской любви и крайне редкое внимание отца, Элайджа вырос добрым и отзывчивым юношей с открытым сердцем и широкой душой. Весь посёлок знал его и очень любил, ведь он никогда не отказывал никому в помощи и часто предлагал её сам, а многие жители завидовали Селине и Дареду, ведь их собственные чада в большинстве своём являлись кутилами и прожигателями жизни, целыми днями отираясь в кантинах центрального сектора. И юноша платил односельчанам той же монетой, но более всех остальных его любила Ланни — тоненькая, хрупкая как тростинка, юная тогрута, дочь хозяина соседней овощной фермы. Ей недавно минуло пятнадцать лет и она выгодно отличалась от других местных девушек. Никогда не бывала в кантинах, сторонясь всяческого веселья и шумных компаний, предпочитая им уединение или тихие прогулки с ним. Ланни всегда была одета в лёгкие цветные трикотажные сарафаны и небольшой венец из зубов акулов, её кожа имела светло-оранжевый оттенок, а синие полоски на монтраллах темнели, когда она смущалась, её милая улыбка была как второе солнце, а она сама — единственная девушка в селении. Для одного только Элайджи. Лишь только она, Ланни, понимала его мятежную душу и знала о его самом главном стремлении, однако, относилась к нему безо всякого восторга.

— Элайджа — говорила она вчера, когда они под вечер вдвоём сидели у озера — Ты уверен, что тебе это необходимо? Останься лучше здесь, а я всегда буду любить тебя.

Она говорила это и держала его мозолистую ладонь в своей тоненькой и нежной. Он ответил не сразу, прежде на миг отвёл глаза и посмотрел на плывущий за горизонт красный диск солнца:

— Нет, Ланни, я должен примкнуть к восстанию, я чувствую, что это мой долг — ответил он наконец тихим, но твёрдым голосом — Мой отец служит ему, не боясь погибнуть, я считаю, что мое истинное место с ним рядом.

На этот раз уже девушка не находилась с ответом, поспорить не получалось, все доводы юноши казались здравыми. Просто ей не хотелось отпускать его, зная о том, что он может не вернуться. Империя не милует неугодных, а повстанцы как раз таковыми и являлись. Ланни боялась за него и Элайджа это чувствовал:

— Не волнуйся так, всё будет хорошо, вот увидишь, как только мы победим, я сразу же вернусь за тобой — тихо проговорил он, накрывая ладонь девушки своей — Отец хорошо обучил меня, вот только жаль, что он так редко прилетает. Он сказал, что нам нельзя показываться вместе, иначе кого-то из нас убьют.

— А можно и мне с тобой тоже? Я не смогу быть тут, зная, что тебе грозит опасность — Ланни подняла на него лицо и впилась в него пытливыми зелёными глазами.

— Нет, милая, никак нельзя, я не могу рисковать тобой — категорично заявил Элайджа — Пойми, это моя война и моя личная боль. Ситхи отняли у меня будущее, и мой долг сохранить хотя бы настоящее.

— Я буду ждать тебя — только и смогла ответить Ланни, так искренне и так трогательно любившая его — Обещай мне только быть острожным.

— Я обещаю — ответил юноша, твёрдо решив завтра же поговорить с родными о своём намерении. В очередной раз за последние годы.

И вот этот день наступил и сейчас юноша направлялась к дому, где его уже ждал накрытый обед и новое поручение.

====== Глава 114. Старый друг в трудный момент ======

Войдя в дом, Элайджа помыл руки и едва сев за стол, решил сразу же приступить к делу. Хотя, совсем сразу не вышло, как ни крути, он устал и ужасно хотел пить, но осушив стакан поставленного перед ним молока банты, поднял на родных свои огромные чистые голубые глаза и произнёс, подчёркивая каждое слово:

— Я хочу примкнуть к восстанию, чтобы помочь своему отцу, он явно хотел бы этого, я вижу свой путь именно таким.

На миг за столом воцарилось молчание, даже разговорчивая обычно Селина не сразу нашла, что ответить на это. А при взгляде на Дарреда и вовсе могло показаться, что он застигнут врасплох и просто не знает как ему быть. Однако, первым опомнился всё-таки мужчина и сложив перед собой крепкие мозолистые руки, посмотрел на приёмного внука и ответил ему, спокойно, но уверенно:

— Элайджа, ты точно уверен в этом? Ведь сейчас, с высоты своего опыта и положения, ты склонен идеализировать всё то, к чему не можешь прикоснуться и подойти достаточно близко.

— Я уверен, отец рассказал мне достаточно, какой ему смысл меня обманывать? — горячо возразил ему юноша, отодвинув от себя тарелку с почти не тронутым обедом. Аппетит резко пропал.

— Но, Элайджа, тогда ты должен понимать, что жизнь повстанца полна опасностей и ведя её ты никогда не можешь быть спокоен и встречая каждый новый день быть уверенным в том, что тебя не убьют. Разве об этом ты мечтал? — попробовала Селина пробиться к его разуму. Но куда там.

— Я твёрдо уверен в своём предназначении, и если вы не отпустите меня добровольно, то я просто сбегу! Так и знайте! — разгорячился Элайджа, резко вставая из-за стола. Его просто бесило когда к нему относятся как к малому ребёнку, не способному принять решение и ответить за него. Селина и Дарред быстро переглянулись, так, чтобы юноша этого не видел и кивнув друг другу, посмотрели на него спокойным любящим взглядом, общим для троих.

— Элайджа, я думаю, нам стоит поразмышлять над твоим решением и принять по этому поводу своё, а после, когда закончатся сбор урожая, мы сообщим его тебе — доброжелательно улыбнулась Селина, примиряя тем самым враждующие стороны.

— Верно, Элайджа, возможно уже через месяц ты сможешь лететь к отцу — подтвердил её слова Дарред и поспешил сказать — А сейчас не мог бы ты сбегать до центрального сектора в техническую лавку, нужно купить новых дроидов, механика и переводчика, а то многие инструкции сейчас написаны на непонятном языке.

Юноша с радостью кивнул, он был рад прогуляться, после тяжёлого разговора следовало немного успокоиться и побыть одному. Едва дверь за ним закрылась, а звук его шагов скрылся вдалеке, Селина повернулась к мужу и высказала ему с укором:

— Дарред, может быть нам следовало сказать ему правду? Быть может, хватит уже скрываться, мальчик достаточно взрослый, чтобы понять и принять её.

Но муж вовсе не разделял её энтузиазма на этот счёт, а отпив из своего стакана, ответил ей категорично и почти сурово:

— Даже не вздумай ему сказать! Вспомни о том, что произошло с его матерью. Достаточно и того, во что из-за этого превратилась жизнь твоего сына.

Селина осеклась, лицо её сразу же помрачнело, а глаза сделались печальными. В углах рта и возле глаз пролегли морщины. Теперь стало понятно, что этой женщине уже далеко не тридцать, а даже не сорок лет, а ровно столько, сколько было в реальности, в которой спустя пять лет она отметит шестой десяток. Глубокая скорбь и заботы о близких преждевременно состарили красивое лицо тогруты, а вынужденная необходимость вернуться в минувшие дни наполнила глаза слезами. Она прекрасно помнила возлюбленную своего сына и то, с какой любовью отнеслась к ней, и до сих пор не могла поверить в гибель Асоки от руки Ситхов, которая навсегда разделила жизнь Энакина на до и после, заставив его снова оставить родной дом и превратиться в мстителя. Да, он потому и примкнул к восстанию, чтобы отомстить Империи за гибель своей любимой жены, принеся в жертву воспитание сына. Бедный мальчик так и вырос, не зная родительской любви. Конечно, они с Дарредом старались как могли, чтобы дать Элайдже всё, что необходимо ребёнку, но ведь родную мать никто не заменит, даже самый лучший человек. И каждый раз глядя на мальчика пожилая женщина с трудом сдерживала слезы. Ей всегда казалось, что он всё равно обделён и несчастен. Она видела в нем сына в детстве и очень сожалела о том, что ему досталась такая судьба. Поэтому на слова мужа Селина ничего не ответила, а лишь согласно кивнула поникшей головой.

Солнце поднялось ещё выше и от этого воздух наполнился полуденной жарой. Элайджа быстро шёл по тропинке, поставляя лицо яркому солнцу, его глаза привычно встретились с небом и голос так же знакомо сказал, обращаясь к светилу:

— Я всё равно исполню свой долг, даже если придётся отказаться от самого дорогого, мой отец поступил бы так же, как и моя мама. Я верю, что она сейчас меня слышит и знает о том, что совсем скоро я отыграюсь за неё, уничтожу тех, кто её убил!

Элайджа вздохнул и пошёл дальше по тропинке, проходя мимо озера и леса. Идти до центра было не далеко, достаточно для того, чтобы дойти пешком и не утомиться. Уже на подходе к центральному сектору юноша заметил идущую ему навстречу знакомую фигуру в синем летнем платье и голубой косынке, наброшенной на плечи. В руках она держала небольшую корзинку. Элайджа тотчас окликнул её:

— Ланни! Как хорошо, что я тебя встретил!

Девушка тут же откликнулась и ускорила шаг, бросаясь навстречу возлюбленному и отвечая на его объятия свободной рукой. Их губы встретились на полпути и какое-то время не расставались, словно после долгой разлуки. Наконец они отпустили друг друга и девушка смогла заговорить:

— Ты поговорил со своими? Как, всё получилось? Они отпустят тебя?

Элайджа ответил не сразу, какое-то время продолжая находиться под впечатлением случайной встречи, потом смог ответить:

— Они не дали определенного ответа, пообещали вернуться к этому вопросу после сбора урожая, но лично мне кажется, что они просто оттягивали время, чтобы не говорить мне решительное нет.

— Их тоже можно понять, Элайджа — прозвенел в нежный голосок Ланни — Родные тревожатся о тебе, ведь ты единственное, что у них осталось.

— Я понимаю их, Ланни, но вот только они упорно не хотят понять меня, это мой долг и я не отступлю от своего решения, даже если мне придётся сбежать— произнёс юноша жёстко и сурово, что как ничто иное говорило в пользу его серьёзных намерений. Ланни задумалась ненадолго, покручивая в пальцах кончик своей косынки, размышляя о нелёгких для себя вещах и думая как ей поступить и в конце-концов, несколько минут спустя, самоотверженная натура чистой души победила и подняв на Элайджу свои открытые умные глаза, в глубине которых пряталась затаенная печаль, быстро заговорила:

— Мне тоже нелегко будет отпустить тебя, зная о том, что ты можешь не вернуться, но зная о том, что для тебя служба в повстанческом отряде и какое имеет значение, я могу попробовать убедить твоих родных отпустить тебя. Я прямо сейчас отправлюсь к вам и поговорю.

Элайджа едва заметно улыбнулся и с необычайной теплотой взглянул на девушку:

— Ты правда это сделаешь? — ответил он, поражённый её великодушием — Ты пойдёшь на это ради меня?

Влюблённые обнялись и снова поцеловались, ещё дольше, чем до этого, чтобы затем отстранится и пойти каждый своим путём. Центральный сектор был уже совсем рядом, а техническая лавка находилась в самом начале торговых рядов. Она обычно сбывала подержанную технику самого разного назначения, среди которой иногда попадались редкие вещи. Вот,например, сейчас, едва подойдя к приземистому, грязному лотку, Элайджа увидел то, что готов был купить. Прямо перед прилавком выстроились в ряд несколько дроидов. Среди них были четыре механика с бочкообразными телами, два зелёных, один красный и синий, а в конце стоял золотистый, отличный от других, явно не принадлежа к механическим собратьям. Он был довольно высокий, почти в человеческий рост и имел вид гуманоида. Так, с переводчиком можно было определиться, теперь очередь стояла за механиками. Элайджа внимательно присмотрелся к механикам и никак не мог выбрать какого взять. Зелёных отверг тут же, их излишне потрёпанный вид не внушал доверия. А вот красный и синий выглядели намного лучше, но вот купить нужно было лишь одного. Но так и не решив в чью пользу сделать выбор, Элайджа прибегнул в старой считалке, знакомой с детства:

— На золотом крыльце сидели. Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой?

Он шептал и переводил палец с красного дроида на синего и с последним словом сказал продавцу, невысокому мууну в коричневом балахоне:

— Продайте мне секретаря и красного механика.

— Отлично, юноша, прекрасный выбор — ответил ему продавец и тотчас нажав на пульт активации, включил указанных дроидов, велев им выйти вперёд. Золотистый гордо шагнул, а вот красный, не успев выкатиться, перевернулся и упав на бок, заискрил и замер без движения. Элайджа поморщился, досадуя на себя за поспешный выбор и велел поменять на синего. Тот оказался исправен и отсчитав нужную сумму, юноша махнул рукой дроидам, чтобы они следовали за ним, и пошёл в сторону дома. Продавец конечно не сказал откуда у него эти дроиды, да он и сам видел лишь разломанную капсулу, явно сброшенную с корабля посреди поля и этих двоих, копошившихся в ней. И прибрав находку к рукам, жуликоватей торговец решил нажиться на их продаже. А между тем самим дроидам не следовало забывать о возложенной на них цели — передать сообщение Оби-Вану Кеноби, который, по словам принцессы Лорены обитал именно здесь. R2 честно пытался отправить его, но ничего не выходило, послание отправлялось назад, видимо Кеноби сменил частоту, на которой был его контакт и потому дроид решил сам лично доставить адресату необходимое, сумев вычислить, где он находится. Но как сделать это незаметно, когда новый хозяин смотрит на них обоих во все глаза. Лишь только когда он, не заходя в дом, прошёл в сарай, где стояли инструменты, чтобы привести дроидов в достойный вид, R2 смог улизнуть, но прежде вытерпел мучительную чистку, во время которой пришлось прочистить и кнопки, задев одну из которых, Элайджа нечаянно активировал открытие записи. Тут же из верхнего купола дроида высветилась голографическая сфера, посреди которой сперва были лишь волны помех, потом появилась фигура незнакомой, но очень юной и миловидной девушки, которая с надёжной простирала руки вперёд и тихим голосом, полным отчаянной мольбы, обращалась к пустоте:

— Помогите мне, Оби-Ван Кеноби, вы моя последняя надежда!

И более она ничего не сказала, лишь опустилась на колени и как-будто с мольбой посмотрела куда-то вниз. Сообщение явно было не полным, но как не старался Элайджа, ему не удалось открыть его и отложив это дело на потом, принялся за секретаря, начав старательно вычищать его корпус.

— Оби-Ван — задумчиво бормотал юноша, имя ему ничего не говорило — Кто же это такой? Я не припомню никого, кто носил бы это имя, хотя фамилию я слышал. Стоп, а это случайно не тот старик, что живет на окраине центрального сектора? Вроде бы он тоже Кеноби. Надо будет сказать ему...

— Эй эй, ты куда это собрался? — услышал Элайджа голос второго механического собрата — Эй, хозяин, ловите его!

Юноша повернулся к выходу и увидел, как R2, пользуясь тем, что его не видят, под шумок скрылся из сарая. Элайджа бросился следом.

— R2! — крикнул он ему вдогонку.

— Элайджа! — подражая ему выкликнул 3РО и кинулся следом за ним, чтобы догнать вероломного товарища, не зная, что он направляется к старому другу, помощь которого нужна была здесь и сейчас.

====== Глава 115. И снова старый друг ======

След, оставленный дроидом на земле и траве вёл к центральному сектору, пересекая его почти насквозь. Элайдже не составляло труда понять, куда он ведёт, причём, не только благодаря тому, что след был заметен. Какое-то чувство интуиции, которое время от времени поднимало голову в его душе, сейчас вдруг обострилось до предела, превратившись в маленький, но яркий желтый огонёк, двигавшийся словно впереди него. Элайджа знал, что это такое, ведь отец, во времена своих редких визитов, много рассказывал сыну о Силе, не сомневаясь, что он так же имеет восприимчивость к ней. Однако, предупредил его об этом не распространяться, опасаясь, чтобы Империя не использовала это в своих целях. Но теперь это могло ему здорово помочь, ведь в Силе имеют след только живые существа, значит, сейчас Элайджа увидел таинственного Оби-Вана, которого никогда не знал раньше, лишь только предполагая кто из его знакомых может являться таковым. Странный, чудаковатый старик, изредка посещавший центральный сектор, чтобы купить продукты, он был совершенно седой и всегда, зимой и летом, ходил в бежевой робе и серых широких штанах. Разговаривал он редко и немного, всё время пребывая в какой-то задумчивости. По слухам, что бродили о нем среди торговцев, он много лет жил в хижине около леса и сторонился людей, проводя время в размышлении. Даже имени его никто не знал, до того замкнутый образ жизни вёл этот пожилой мужчина. Теперь возможность узнать о нем больше появилась у Элайджи, а заодно вернуть своего дроида. Времени у него было до вечера, так как после обеда дедушка собирался вызвать бригаду рабочих, чтоб починить крышу их коттеджа, поэтому сейчас в доме было лучше не появляться. Элайджа уже прошёл почти весь центр, когда идя мимо кантины, не затихавшей круглые сутки, он понял, что планы придётся слегка изменить. Из дверей приземистого заведения с говорящим названием: «Дохлый ранкор», держась за косяк, чтоб не упасть, нетвёрдой походкой, вышел рослый тогрут в бежевой майке, туго обтянувшей его мощные плечи, на широком лице расплылась довольная улыбка сытого, а вовсе не дохлого ранкора, а глаза шарили по сторонам в поисках жертвы. Юноша явно здорово выпил и его тянуло на подвиги и сейчас объект не заставил себя ждать долго, можно сказать, он сам явился за расправой. Ведь наткнувшись на мирно идущего по своим делам Элайджу, пьяница потёр руки в предвкушении страстного мордобоя, и всей своей грузной, хотя и шатающейся фигурой, устремился к юноше. Элайджа поспешил отойти в сторону, однако, поняв, что замечен, надеялся проскочить прежде, чем этот тип успеет сообразить в чем дело. Но не тут-то было, не таким был этот человек, чтобы упустить то, что само идёт в руки. Элайджа знал его, это был известный в этих кругах пьяница и дебошир по имени Лобан, он нигде не работал и больше всего любил просаживать пенсию старой матери в местном казино, а потом обмывать успех или заливать алкоголем неудачу. Последнее случалось чаще и видимо сейчас было тоже оно, раз ему потребовалось ещё и сорвать свою злость на ком-то беззащитном.

— Эй ты, шкет, а ну поди сюда! — весьма нагло выкрикнул Лобан, обращаясь к юноше. Элайджа сделал вид, что не слышит, подумав, что вдруг, если не обращать внимание, то он отвяжется сам собой. Не отвязался, а своей нетвёрдой походкой вышел вперёд и схватив юношу за ворот белой рубашки, так, что едва не оторвал его:

— Стой, кому сказал, или совсем не уважаешь старого труженика? — выкрикнул он снова, дыша в лицо Элайджи перегаром — Даже поздороваться не хочешь!

Тот попытался освободиться, но куда там, этот бугай был и выше и сильнее юноши, он тряс его так, что у того даже кости затрещали. Элайджа подумал, что тот изобьет его до смерти, но возмутился он отчего-то не самим фактом того, что это произойдёт, а то, от чьей руки примет свою гибель. От жалкого пьяницы, для которого не осталось ничего святого, толком не оказав никакого сопротивления. Разве такой он видел свою смерть? Разве так погибла его мать, которой Элайджа никогда не видел, но которую всем сердцем любил. Нет, он не должен умирать так позорно, не как тот, на кого стремится быть похожим. На отца. На мать. На джедаев. Эти мысли подняли в душе неведомые до этого чувства. Яростная дрожь прошлась от макушки до ступней, горячая волна протеста полилась по венам, вытесняя кровь, растворившуюся в ней. Нет, нет и нет! Только не сейчас, только не с ним. И не осознавая, что будет дальше и какими последствиями грозит его поступок, Элайджа резко выпрямился и толкнул Лобана обеим ногами в живот. Мужчина, не ожидая такого, разжал хватку и на секунду отпустил парня, тому хватило и этого, чтобы развернуться и ударить его головой в челюсть. Лобан выкрикнул что-то матом, при этом выплюнув кровь и осколок переднего зуба. Потом он кинулся было снова, но юноша выставил руки вперёд и взмахнул ими, в казалось бы, обманном маневре, но неожиданно, при отсутствии какого-то физического воздействия извне, Лобан отлетел ко входу в кантину, проваливаясь в открытую дверь. Элайджа хотел было пойти дальше, но тут понял, что потраченные усилия в драке отняли у него странно много энергии, да и удар головой был не из слабых, наверно поэтому она сейчас же закружилась и юноша начал стремительно падать на гладко отполированную плитку возле кантины.

— Получилось. Я смог. Я сумел. Я почувствовал Силу! — прошептал Элайджа, прежде, чем в глазах у него потемнело, а сознание куда-то удалилось.

С-3РО, заметив такой оборот, тотчас же подошёл к, как он думал, погибшему хозяину и шумно заголосил, блестя глазными микросхемами:

— О ужас! О ужас! Он умер! Он умер! Его убил Император!

Но его крик привлёк внимание очень немногих, а если точнее, то только одного человека — седого старика в бежевой робе, похожую на те, в которых раньше ходили джедаи, когда Орден функционировал. Тот как раз решил выйти за продуктами и вот, наткнулся на такую странную сцену, и не став тратить время на выяснения, старик тотчас махнул рукой роботу, призывая помолчать, и склонился над юношей. Элайджа был бесчувственен, однако, несмотря на прогнозы не слишком умного робота, жив. Мужчина взял его руку и подержав несколько секунд, с облегчением убедился, что пульс у него есть, затем приподнял ему правое веко, чтобы увидеть реакцию зрачка на свет, а после юноша начал приходить в себя. Элайджа медленно распахнул веки и попробовал приподняться, но старик предупреждающе положил руки на его плечи:

— Не поднимайся резко, сынок.

Потом он помог ему подняться и узнав, что тот ищет какого-то Кеноби, тотчас пригласил в свою хижину, сказав, что может рассказать о нем. Элайджа согласился, тем более, что след от сбежавшего R2 вёл как раз в сторону окраины. Голова ещё кружилась, но неожиданно крепкая рука седовласого старца надежно поддерживала юношу, помогая ему идти в сторону леса. Хижина пряталась под сенью раскидистых дубов, будучи сложенной из поваленных деревьев, накрытых сверху большими листьями. Внутри стоял полумрак, лишь возле небольшого окна был относительно освещённый участок. Там стоял столик и пара грубо сколоченных стульев, возле стены лежал матрас, служивший хозяину постелью, а рядом с противоположной стеной стоял невысокий стеллаж с посудой и какими-то предметами неясного назначения. Старик отодвинул оба стула и поставив на стол тарелку с каким-то печеньем, сел на один из них, а на второй указал юному гостю. Элайджа недоуменно взирал на сидевшего напротив и ждал пояснений, которые вскоре и последовали.

— Как я успел понять, ты ищешь Оби-Вана Кеноби? — поинтересовался он у парня и продолжил, получив утвердительный кивок — Давно я уже не слышал этого имени, уже лет пятнадцать как. Теперь меня чаще величают Безумным или Помешанным.

И странный хозяин расхохотался. Элайджа смотрел на него с сомнением и с большим опозданием поняв, кто перед ним, вцепился в него жадным взглядом:

— Так вы и есть тот самый! Тот, кого искал мой дроид? Он сбежал к вам! У него сообщение, вас просят о помощи!

Элайджа вскочил и забегал по небольшой комнате. R2 обнаружился возле крыльца, вот уже некоторое время возмущённо пища, требуя к себе внимания. Оби-Ван втащил его в хижину, но прежде, чем прочесть послание, решил кое-что сказать своему новому знакомому, виденному впервые пятнадцать лет назад:

— Видишь ли, я давно наблюдаю за тобой, твой отец поручил мне это. Но теперь, когда ты стал достаточно взрослым, чтобы узнать то, что должен.

— Это касается моей семьи? — скорей догадался, чем подозревал Элайджа, предвкушая нечто интересное.

— Верно, это касается в первую очередь твоих родителей, особенно матери — осторожно начал Оби-Ван — Ты знаешь, как они с твоим отцом любили друг друга, и несмотря на суровый запрет на привязанности в Ордене, сохранили своё чувство.

— То есть, вы их знали? — с трудом проговорил Элайджа, едва сдерживая волнение.

— Ты прав, оба они были моими коллегами и самыми лучшими друзьями — продолжил рассказ Кеноби — Твою маму звали Асока Тано, она была великим джедаем, самым лучшим за всю историю Ордена, Избранным, а твой отец—её учеником и большой любовью. Ты был зачат по большому, тайному чувству, но крепкому и искреннему. А потом наступили смутные времена, власть обманным путём захватил ситх, который смутил разум одной из адептов Ордена, сделав своей ученицей и правой рукой, дав ей зловещее имя — Дарт Малум. Она перестала быть самой собой, став больше машиной, чем живым существом. Но самое ужасное было не в этом, она жестоко предала твою мать и убила её.

Элайджа вздрогнул и отстранился, тяжелое чувство старой утраты навалилось с новой силой, а желание отомстить утроилось.

— Значит они дружили? — только и смог он спросить, сцепив руки перед собой.

— Они были фактически одним целым, двумя его сторонами, кто-то вообще утверждал, что это один человек, но теперь этого не скажешь — туманно пояснил Оби-Ван, а затем добавил — Оба твоих родителей были чувствительны к Силе, передав свой дар и тебе, именно поэтому я все эти годы был поблизости от тебя и наблюдал за твоей жизнью. И кстати, у меня есть для тебя кое-что.

И с этими словами подошёл к стеллажу и достал с нижней полки нечто, завёрнутое в белую ткань. Это оказался серебристый световой меч, прежде принадлежащий матери Элайджи. Он видел их и прежде, но никогда не держал в руках, теперь же получил возможность не только взять его, но и даже попробовать некоторые удары. Юноша сам не знал почему у него так хорошо получалось и откуда ему пришли эти умения. Но вскоре непроизвольная тренировка была прервана словами старого хозяина:

— Элайджа, теперь, когда ты всё знаешь, я могу сообщить тебе и другое: ты должен продолжить дело своих родителей и для начала вместе со мной полететь на Альдераан, где живет лидер восстания.

Услышав эти слова, странным образом сочетавшиеся с давней мечтой юноши, он надолго замер без движения, чтобы затем дать неожиданный ответ.

====== Глава 116. Просьба о помощи ======

— Прежде мы должны прочесть сообщение, речь там шла о неотложной помощи — вместо ответа сказал Элайджа, кивая на стоявшего в углу дроида. Оби-Ван хлопнул себя по лбу, сетуя на старость и притянув к себе R2, принялся что-то долго и последовательно нажимать на его приборной панели, пока наконец не появилась уже знакомая юноше сфера голограммы. Ещё пара минут и сообщение окончательно прогрузилось, являя собой так же знакомую девушку, причём, знакомую явно обоим. Та самая девушка, невысокая и трогательно хрупкая в белом комбинезоне. Даже на голограмме было заметно как сильно она волнуется, как побледнел румянец на красивом лице, как сжались до побеления её тонкие пальцы. Она стояла, чуть склонив голову и быстро говорила в объектив камеры R2:

— Я отыскала чертежи Звезды смерти, но не успеваю отдать их моему отцу. Помещаю их в память этого дроида и если я не успею, вся надежда восстания будет на вас. Помогите мне, Оби-Ван Кеноби, вы моя последняя надежда!

На последних словах девушка опустилась на колени и нажала кнопку сохранения. Потом голограмма погасла.

— Вы знаете, кто это? — спросил Элайджа, видя, что Оби-Ван смотрел на неё с тревогой, какую не встретишь в лице незнакомого человека.

— Да, это принцесса Лорена, дочь главы восстания, сенатора Бейла Органы, моего хорошего друга. И кажется её поймали. Мой долг спасти её и передать этого дроида её отцу. Я немедленно вылетаю на Альдераан и ты должен полететь вместе со мной — категорично заявил Кеноби, выжидающе глядя на юного Элайджу, угадывая в его лицо черты тех, кто был ему бесконечно близок. Матери и отца. Голубые глаза юноши загорелись огнём энтузиазма, вот она, мечта, прямо перед ним, остались лишь протянуть руку и взять. Однако, сказать Элайджа был вынужден совсем иное:

— Простите, но прямо сейчас я не могу, я обещал родным остаться с ними до конца сезона урожая, я не могу их подвести.

Было заметно, что юноша явно колеблется, что больше всего он хочет прямо сейчас сорваться и полететь на неведомый Альдераан, чтобы сослаться с Империей на равных со смелыми повстанцами. Чаще видеть отца и быть может даже с ним вместе выполнять серьёзные операции. Да, это было бы здорово, не будь у него обязанностей помимо. Не будь рядом любимых бабушки и дедушки. Не знай он любящего взгляда милой Ланни, готовой так самоотверженно пожертвовать собственной любовью к нему, лишь бы только его мечта стала реальностью. Нет, такую жертву от них Элайджа принять не в силах. Он останется тут, он нужен здесь и будет при них столько, сколько будет необходимо, о чем и поспешил сказать немолодому джедаю. Пряча глаза, боясь встретить разочарование в его взгляде, юноша вернул ему меч и собрался уже уйти, но Оби-Ван предложил довезти его до дома, так как всё равно собирается лететь в центральный сектор. Кеноби решил не откладывать и загрузив R2 в свой потрёпанный спидер, мужчина сказал, что проводив Элайджу, отправился на поиски корабля, чтобы сейчас же лететь на Альдераан. Юноша послушно сел на пассажирское место и когда они уже подлетали к посёлку, то вдруг увидели, что над ним нависло огромное облако чёрного дыма, а небо на горизонте сделалось ярко-розовым от зарева. Похоже здесь недавно полыхал пожар, вот куда-то несутся односельчане с вёдрами воды. Несутся в конец посёлка, где стоял дом Элайджи. Боясь поверить в то, что с каждым шагом становилось всё более очевидным, парень вылез из спидера, не дожидаясь полной его остановки и бегом бросился в конец посёлка. Запах дыма всё сильнее резал глаза и мешал дышать, пришлось даже закрыть нос и рот рукавом, но слезы всё равно потекли из раздражённых глаз, когда он добежал до родного дома. Места, где он ещё с утра стоял, превратившись теперь в чёрный, обгорелый дотла остов. От красивого коттеджа, любовно обустроенного бабушкой осталось теперь лишь воспоминание, все предметы обстановки превратились в жалкие обугленные куски, над которыми бессмысленно клубился чёрный дым, в котором через минуту пристального разглядывания ясно угадывались три мёртвых тела, таких же чёрных, как и их любимый дом. Они настолько обгорели, что даже подойдя совсем близко, что было невозможно из-за густого дыма, установить их личность было затруднительно. Лишь только если очень внимательно приглядеться, то можно было увидеть, что один из них человек, а двое других—тогруты. Но уже и этого одного хватило Элайдже, чтобы его душа замерла от ужаса, а слезы в глазах приняли естественную природу горя и безмолвного отчаяния.

— Бабушка Селина! Дедушка Дарред! Ланни! — вырывалось у него сквозь глухие рыдания. Элайджа опустился на землю и вцепившись руками в волосы, сильно потянул их вниз. Боль от утраты родных была такой силы, что её невозможно было излить одними слезами. Душа требовала справедливости и если у него отняли семью, то и он должен отнять у сделавшего это что-то такое же важное. Эти горькие мысли настолько захватили разум Элайджи, что он не заметил, как возле него опустился Оби-Ван и молча смотрел на него, не решаясь нарушить его горя. Только дождавшись когда рыдания немного стихнут, Кеноби решился сказать о своих наблюдениях:

— Они были здесь, искали дроидов и пришли по следу.

— Кто они? Империя? — догадался Элайджа, скорее подсознательно, зная о том, что никто из односельчан не мог этого сделать, его семью тут все любили. Провести параллель со словами Оби-Вана было легко, достаточно, чтобы понять как быть. Эмоции взяли верх над разумом и заставили юношу вскочить и встав вровень с Кеноби, выкрикнуть, глядя прямо ему в лицо:

— Ненавижу их всех! Ненавижу Императора и его приспешницу-шлюху! Я полечу с вами на Альдераан, чтобы лично всадить меч в их бесчувственные сердца!

Его трясло, губы дрожали, а пальцы теребили полу рубашки, почти разрывая её. Оби-Ван и сам понял, что будет лучше, если они сейчас же улетят. Не факт, конечно, что в рядах восстания ему будет спокойнее и безопасней, скорее, наоборот, но там он, по крайней мере, будет под присмотром.

— Нужно похоронить их и после сразу отправимся в ту самую кантину, там запросто можно встретить заезжего пилота, знаю тут одного, давно к нему присматриваюсь — обстоятельно произнёс Кеноби, надеясь этим отвлечь Элайджу и привести его в чувства. Это на время удалось, хотя основную часть работы пожилой джедай выполнил сам, у Элайджи не было сил ещё раз взглянуть на мёртвые тела всех тех, кого он любил. Когда же три белых камня отметили места захоронений, спидер с двумя людьми и таким же количеством дроидов отправился к уже знакомой кантине, Кеноби вновь решился заговорить:

— Ты ни чем не смог бы им помочь, тебя тоже убили бы, а дроиды попали бы в руки Империи.

— Я отправлюсь с вами меня здесь уже ничего не держит, я отомщу за то, что они сделали — ответил юноша со слезами.

— Ты в праве злиться, но не переступать черту дозволенного, а Джедаи — не отряд палачей — увещевал его Оби-Ван, направляясь к кантине.

Элайджа не раз видел её, но никогда не был внутри, будучи по натуре осторожным, он инстинктивно сторонился подобных заведений, догадываясь, что там его ничего хорошего ждать не может. И верно, в общем, догадывался, ведь там обычно толчется сброд и бездельники, не знавшие иного способа убить время, тянувшееся бесконечно, когда ты не занят ничем полезным. Однако, как сказал Оби-Ван, здесь так же можно завести весьма полезные знакомства, например, ввиде пилотов, что порой заходят сюда перекусить перед дальнейшей отправкой. На выходе их попытались тормознуть два охранника-никто, но Оби-Ван всего лишь один раз махнул перед ними рукой и те, вежливо заулыбавшись, открыли гостям проход. Оби-Ван решительно направился к крайнему столу, за которым удобно расположился высокий, довольно худой парень, по виду немногим старше Элайджи, одетый в серые брюки, заправленные в невысокие кожаные сапоги, рубашку из необработанного льна, поверх которой был наброшен кожаный жилет. Его тёмные волосы были растрёпаны и топорщились вверх, напоминая щетку для чистки кастрюль. Серо-зеленые глаза смотрели открыто, но в то же время с заметной хитринкой. Рядом с ним сидел зелёный трандошанин в коричневом комбинезоне и поясе с патронажником. Помимо него, слева на нем висел спортивный бластер. Похожий, только поменьше, был и у парня.

— Это пилот одного из самых быстроходным кораблей — пояснил Кеноби, когда они приблизились — Я узнавал о нем, сейчас он нас доставит.

— Никс Олдман — представился юноша, когда они сели за стол — А это Брайн, мой второй пилот — кивнул он на трандошанина — Что же у вас за дело к нам?

— Нужно долететь до Альдераана, там база повстанцев — пояснил Оби-Ван, пристально глядя на них обоих.

— А что мне за это будет? — нагловато бросил ему Никс — Я за просто так рисковать не стану, имейте ввиду, у меня полно проблем, я приговорён к смерти в более чем сотне планет, так, что расценки, сами понимаете какие.

— Идём, тут толку не будет — подозвал Оби-Ван Элайджу и приготовился встать, но тот неожиданно повернулся к пилотам и сказал, не думая:

— Принцесса обещает щедрую награду. Достаточную, чтобы покрыть твои долги.

На самом деле Элайджа не знал сколько им заплатят и заплатят ли вообще, но надо же было отомстить этим мразям. Никсу эти слова явно понравились и кивнул своему зелёному другу, отправился показывать новым друзьям свой корабль.

— Какой груз? — поинтересовался Никс у Оби-Вана, когда они уже подошли.

— Только пассажиры, я, этот юноша, два дроида и никаких вопросов — быстро ответил ему Оби-Ван и оба пилота начали готовить корабль.

Держись Империя, теперь кто кого.

====== Глава 117. Смерти нет, есть большая Сила ======

Корабль Никса на первый взгляд не внушал никакого доверия, наоборот, казался совершеннейшей развалиной. Он был довольно большим, похожим по внешнему виду на букву «энт» из общегалактического алфавита. Изначальный его цвет скорее всего был белым, но теперь из-за трещин и бесконечных потёртостей от исконной окраски остались лишь коричневые поперечные линии, идущие по периметру корпуса. Рассмотрев его полностью, Элайджа недоверчиво присвистнул:

— Да, на этой развалюхе мы далеко не улетим!

— Выбирай выражение, малец, это вообще-то Эбен Хоук — моя краса и гордость. Стоит больше 154000000 кредитов! — обиженно произнёс Никс, а Брайн недовольно зарычал, соглашаясь с другом.

— Ну да, ты ещё скажи, что он надёжный, как крылья крайт-дракона — снова съязвил Элайджа. Этот самоуверенный жуликоватый тип не понравился ему с первой минуты, и будь у него выбор, тот никогда бы не имел с ним дела.

— Однако, я посмотрю, ты и сам небольшого ума, если не знаешь, что у крайтов вообще не бывает крыльев — мигом прицепился к его словам задиристый Никс.

— Как и надёжности на твоей развалине! — ответил Элайджа, известно, что имея ввиду — И вообще, я скоро джедаем стану и ты будешь первым, кто придёт ко мне просить защиты!

— Конечно, малец, до тех пор, пока Император тебя не прикончит — недобро усмехнулся Никс, искоса глядя на юношу — Или, может быть, это будет Дарт Малум. Говорят, она горячая штучка, надеюсь, не сразу убьёт тебя, а прежде позволит насладиться мощью своей Темной стороны! Говорят, когда она была джедаем...

Но Никс не договорил, тяжёлая рука Оби-Вана, резко опустившись ему на плечо, заставила закрыть рот, явно не без помощи Силы.

— Подумай о награде — сказал он ему сурово — И не советую тебе злить нас, иначе мы быстро сообщим Джаббе Хатту, где тебя можно найти. А между тем той суммы, что Органа заплатит нам, будет достаточно, чтобы откупиться от Хатта.

Никсу эти слова явно не понравились и наглый юноша мигом присмирел и даже выдавил из себя вполне пристойную улыбку:

— Хорошо, извиняй, малец, больше не буду, а если ещё и наградой поделишься, то вообще лучшим другом тебе стану. По рукам?

— Уговорил, чур без сомлей, а то я не готов к новым отношениям — бросил ему Эдайджа с язвительной иронией и проигнорировал протянутую Никсом ладонь. Она так и висела в воздухе, пока Кеноби не велел им идти на корабль, чтобы взять курс на Альдераан, где их уже ждали. Элайджа прошёл последним, после него шли только дроиды, ему было, признаться, немного страшновато. Ведь раньше он никогда не покидал Шили, а теперь оставлял его навеки, ибо на родине больше не было никого и ничего, что могло бы удержать. Дом сгорел дотла, а вместе с ним и родные. При мыслях о них юноша сжал кулаки и побелел лицом. Ничего, теперь он точно отомстит Империи за каждую каплю их драгоценной крови. Держись Дарт Малум, ты лично ответишь за смерть Асоки Тано, моей родной матери. Но этого никто не видел, так как первое время Элайджа находился в салоне один, Оби-Ван о чем-то говорил с пилотами, но вот он вернулся и первым делом спросил у юного друга:

— Ты точно уверен в своём пути? Участь повстанца трудна и небезопасна, а ведь между тем именно тебе надлежит стать опорой и надеждой галактики. Новой надеждой.

— Я готов, Магистр, я чувствую Силу — уверенно ответил Элайджа и даже привстал, готовясь показать свои навыки.

— Что ж, если это так, то попробуй сбить этот шар — тотчас отреагировал Кеноби и вытащив из кармана небольшого круглого тренировочного дроида, запустил его в полет по салону, после чего протянул юноше меч его матери и велел сделать так, чтобы шар опустился.

— Да легко! — сказал он уверенно и активировав радужный клинок, так, словно делал это всю жизнь, занёс его над мнимо беззащитным дроидом. Но не тут-то было, коварный дроид тотчас вырвался и взмыл под потолок. Элайджа за ним, тот вниз, потом в сторону. Он будто бы чувствовал противника и ускользал в самое неожиданное направление. Юноша начинал уже злиться и раздражаться, пару раз будучи близок к тому, чтобы бросить меч и раздавить ногой противного дроида, а то и просто выбросить в открытый космос. Оби-Ван это видел и призывал к спокойствию:

— Позволь Силе проходить сквозь тебя, и ты сам найдёшь решение.

Элайджа вспомнил, что ему говорил на эту тему отец и попытался отринув внешние ощущения, сконцентрироваться на цели и наконец, прыгнув на дроида сверху, резко сбил его из положения сбоку. Тот мигом задохнулся и покатился в угол.

— Хорошо у тебя вышло, но ты всё равно ещё не джедай — остудил его радостный пыл Кеноби — Для этого тебе предстоит научиться контролировать свои эмоции и не позволять чувствам вырываться наружу.

Внезапно тишину разорвал раздавшийся где-то вдалеке громкий короткий выстрел. Оби-Ван замолчал и замерев без движения, какое-то время стоял так, почти не дыша, прижав руку к груди. Глаза его стали какими-то почти безумными, а волосы, кажется, в одну секунду поседели ещё сильнее.

— В чем дело, Магистр? — решился наконец Элайджа разрушить эту тяжёлую паузу, инстинктом догадываясь, что явно что-то произошло.

— Ты знаешь, я словно почувствовал вдруг, что много людей, в один миг, как будто закричали от ужаса и тут же навсегда замолчали — растерянно произнёс Кеноби, голос его заметно сел из звучал надтреснуто. А тут ещё и Никс внёс свою лепту, позвав обоих в кабину пилота.

— Посмотрите туда, а то может быть я ошибся — произнёс он неуверенно, что так не шло этому противному парню — Вроде бы я вошёл в систему Альдераан, координаты верны, но самой планеты я не вижу. За то вокруг полно ошмётков. И выстрел этот...откуда он был? Корабли так не стреляют.

За то Кеноби хватило одного взгляда, чтобы понять случившееся:

— Стреляла Звезда смерти. Они привели её в действие.

Вывод напрашивался сам собой. Упрашивать пришлось недолго, хватало лишь одного «волшебного» слова Награда, чтобы Никс повернул корабль, направляя его «на верную смерть через удушение», то есть, на саму боевую станцию, следовало освободить Лорену и вместе с ней отправиться туда, где остались другие члены восстания. Это было рисковано, но другого пути больше не было. А ведь между тем следовало ещё постараться так, чтобы влететь в ангар, не вызывая подозрений. Для этого пришлось присоединиться к строю кораблей штурмовиков, а потом уже на входе разделиться. План был таков: Элайджа и Никс переодеваются в штурмовиков, и изображая конвоиров, ведут Брайна, закованного в наручники в тюремный отсек. Именно там, как вычислил R2 и находится девушка. А он сам в это время отправится туда, откуда может не вернуться, отказавшись сообщить конечную цель.

— Если всё закончится хорошо, встретимся возле корабля — стараясь быть спокойным, произнёс Кеноби — Но в любом случае знай, смерти нет, есть большая Сила.

И не сказав более ни слова, пожилой джедай повернулся и направился куда-то в глубину станции, навстречу своей судьбе. Элайджа провожал взглядом его крупную фигуру с идеально прямой спиной и ощущал странное предчувствие, говорившее, что вряд ли они увидятся скоро. От раздумий о грустном его отвлёк Никс, хлопнув по плечу:

— Эй, не время ностальгировать о былом, пошли принцессу выручать, а там, глядишь, и женим тебя, она, девочка ничего так, если верить голограмме. Сомневаюсь, что в таком состоянии ей было до графического редактора внешности.

Никс шутил не от бахвальства, он просто от природы являлся таким. Однако, несмотря на это, работником он оказался хорошим и мигом сообразил как можно достать броню штурмовиков, пригодились бластеры, бывшие у них с Брайном, точнее, их парализующий режим, а так же два штурмовика, бросившиеся к ним выяснить обстановку. Одна только беда, броня не совсем соответствовала размерам.

— Прости, друг — вновь рассмеялся Никс — Я просто ошибся адресом, надо было зайти в центр штурмовиковской моды, говорят, там продают майки в сеточку, никогда не хотел себе такую?

— Заткнись, идиот, тюремный отсек не там — осадил его Элайджа, напомнив о том зачем они, собственно здесь. Вот только одни ли они хотят того же самого?

====== Глава 118. Я долго этого ждал ======

Оби-Ван плавно шёл по коридору, он был уверен в том, что делает и совсем не сомневался. Первопричина его похода была в необходимости отключить притягивающий луч станции, который и отбуксировал транспорт разведчиков, когда те думал и, что они сами влетели в станцию, да, он знал, что их корабль уже привлекла Империя, но решил подстраховаться, а заодно и завершить одно старое дело. Чертежи станции какое-то время были при нем и у Кеноби было достаточно времени для изучения и он знал, куда идти. Следовало как можно быстрее закончить всё это и присоединиться к своим юным друзьям. Было нетрудно понять, где находится центр управления, а отключить луч было и вовсе делом одной секунды, особенно когда применяешь Силу. Теперь можно было вернуться назад. Можно, если бы... Прежде почувствовав, чем услышав тяжёлое дыхание за своей спиной и скорее вспомнил, чем ощутил страшный холод, поднявшийся от поясницы по позвоночнику. Только определённые особи вызывают такое ощущение, только те, кто избрал своей целью не мирное служение Силе, а убеждение заставить её служить своим интересам. Их двое, учитель и ученик. И вот второй явился, поняв, что его побеспокоили. Кеноби обернулся и смело взглянул на ту, что стояла за спиной. Высокая фигура, выверенные движения и чётко дозированные эмоции. Чёрная фигура, от которой веет смертью и разращением. Янтарные глаза, сверкнувшие из-за кожаной маски:

— Я долго ждала этого момент, джедай — холодно произнесла леди Ситх, голосом, так не похожим на прежний, весёлый и жизнерадостный — Я рада, что ты сам пришёл ко мне, Оби-Ван Кеноби.

Магистр бесстрашно двинулся вперёд, он знал отчего не боиться, не Дарт Малум понятия не имела о его секрете и потому удивлялась насколько он самоуверен и глуп, раз сам идёт на верную погибель.

— Я тоже рад нашей встрече, Дарт Малум и мне очень жаль, что этого не случилось прежде — размеренно произнёс пожилой джедай, не сводя с неё взгляда, серьёзного и печального. Он не боялся её, но от всей души сожалел о том, кем она стала. Кеноби знал её совсем девчонкой и после провёл с ней ни одно задание. Но как же она распорядилась своим талантом... Вот только ей это его сочувствие было ни к чему, ей эта встреча нужна была совсем для другого:

— Ещё бы, ведь тогда я была жалким Рыцарем, не способным ответить за свои поступки перед Советом, теперь же я сама сделалась выше любого из тех, кто стоял надо мной прежде — произнесла она холодно, явно устав от этих церемоний, не терпев приступить к финальной части встречи. Об этом сказало её непроизвольное движение руками, опустившимися на пристегнутые к чёрному поясу мечи. Оби-Ван это понял, но даже не желая всей душой этого поединка, Кеноби знал, что он будет. Вынужден будет состояться, дабы не позволить Ситхам обнаружить других и уничтожить последнюю надежду джедаев. И потому, когда оба меча, алый и неоново-зелёный, без предупреждения взвились в воздух, рассекая его над головой пожилого Магистра, тот был начеку и поставил между ними свой, похожий на второй меч тогруты. Та не отступила и с криком атаковала в прыжке, задав целью снести голову так некстати нарушившему её покой, но добычей клинков стал лишь воздух, Магистр был уже с другой стороны.

— Сдавайся, джедай, тебе не победить мощь Темной стороны! — яростно выкрикнула Малум, занося мечи для диагонального удара с обеих сторон, но удачно поставленный блок заставил клинки отскочить друг от друга.

— Свет всегда найдёт путь из Тьмы — произнёс Оби-Ван, не теряя спокойствия, но тут он почувствовал, что те, кого ни в коем случае нельзя было обнаруживать, стоят в нескольких метрах от него. Нельзя было сделать так, чтобы Малум заметила. Нужно так, чтобы они ушли. Вынуждены были уйти как можно скорее. И видя новый удар, бывший коронным для новой Леди Ситх, представляющий собой оба клинка, смыкавшихся вокруг его шеи, не стал уклоняться, а наоборот, чуть пригнулся, сделав вид, что сдаётся. Однако, взгляд не отвёл и Малум хорошо видела, как за секунду до соприкосновения мечей с живой плотью, тело Кеноби начало стремительно терять свои очертания, понемногу обращаясь в серый дым, пока не исчезло совсем, последним пропал его открытый и насмешливый взгляд. Пустая одежда бессмысленным хламом лежала на полу, а госпожа Ситх была впервые за последнее время ужасно растеряна и не понимала как так. Откуда ей было знать, что вот уже много лет назад Оби-Ван Кеноби постиг небывалую технику Силы, научившись сливаться с ней по своему желанию, принимая вид бесплотного духа. Этому его в тайне от всех обучил Магистр Йода и теперь появилась возможность применить знание на практике. Не знал этого и Элайджа, видя только момент исчезновения старого Мастера, со стороны выглядевшее как его смерть от руки ситха. Юноша негромко вскрикнул и крепко вцепился в колонну, боясь показать себя и остальных. Впервые в жизни он смог увидеть ту, о которой только слышал и увиденное поразило.

«Как холодно» — подумал Элайджа, глядя на ситха —«Как никогда».

Ему так и казалось сейчас, что Дарт Малум стоит совсем рядом, так, что её ледяное дыхание касается его волос, а тяжёлый Силовой захват вот-вот сомкнётся на его горле. Ощущение было таким реалистичным, что на миг заглушило другое, совсем непохожее на это. Странно тёплое и даже близкое к родному. Чувство того, что они уже виделись, и даже были близки. Оно ушло, вытесненное блеском янтарных глаз, с которыми на долю секунды встретились голубые глаза Элайджи. Глаза его матери, так безжалостно убитой этой зловещей повелительницей. Острое и холодное, как лезвие светового меча, пронзило его душу чувство желанной справедливости, стремлением во что бы то ни стало когда/нибудь увидеть как эта самодовольная рогатая служительница Тьмы падет на колени и едва дыша будет просить его о пощаде, так же, как много лет назад просила её его несчастная мать. И он так же не пощадит её, пронзив это холодное и бесчувственное сердце мечом той, кого не пощадила она. Но это будет потом, сейчас другое, сейчас нужно помочь принцессе. Они без особого труда проникли в тюремный отсек, двое штурмовиков, ведущий заключённого трандошанина, подозрений ни у кого не вызвали, а уж в камеру принцессы их и вовсе пустили без вопросов. Лорена полулежала на своей скамейке-кровати и пустым, отчаявшимся взглядом смотрела в потолок. Он был чисто-белым и совершенно пустым, как и мысли несчастной девушки. Слишком сильна была боль от утраты привычного мира. Слишком пусто было внутри от осознания того, что всё, что она так любила теперь кануло в безызвестность и она никогда больше не увидит тех, кто был ей бесконечно дорог.

«Чего же ты ждёшь, Император?» — думала Лорена, безучастно рассматривая потолок — «Приди сюда и убей и меня тоже. Какой смысл теперь имеет моя жизнь?»

Оказалось, она неправа, есть ещё нечто, для чего ей следовало остаться живой. И оно ворвалось к ней в камеру, ввиде двух невысоких штурмовиков и одного трандошанина.

— Что-то они слишком тощие для штурмовиков — пробормотала девушка, бросив взгляд на вошедших. Сказала просто так, не думая, всё равно же убьют, какая разница. Только бы не мучали, а то и так уже настрадалась. Но эти ребята повели себя ужасно странно, уже хотя бы потому, что они с ней заговорили, обычно штурмовикам это не свойственно.

— А что не так, крошка? Думаешь, не поднимем, если свалишься без чувств? Так не волнуйся, Брайн поможет — сказал ей Никс, не торопясь, однако, снять белый шлем.

— Мы пришли тебя спасти, следуй за нами — более серьёзно пояснил Элайджа. Лорене ничего другого не осталось, мысленно она уже попрощалась со всем, что знала до этого и теперь ей было всё равно на дальнейшую судьбу. В то, что R2 передаст чертежи кому следует, она, честно сказать, верила не особо, это был тогда скорее жест немого отчаяния, не особо рассчитанный на успех, скорее на попытку. Случайно оказавшуюся удачной. Об этом она узнала, увидев его самого, вкатившегося следом за мнимыми штурмовиками.

— Вот, надень этот наряд — сказал Никс, протягивая Лорене броню штурмовика — Прости, что это не совсем то, к чему ты привыкла, вернее, совсем не то, но выбирать не приходилось.

Лорена ничего не ответила и шутку никак не оценила, она лишь отвернулась от них и быстро нацепила принесённое. И только уже за пределами тюремного отсека поверив наконец, что всё происходящее — реальность, решилась заговорить:

— А кто вы, собственно, такие и зачем вам меня спасать?

— Вот тебе и благодарность, слышал, малец, мы её из лап смерти вырвали, а она даже спасибо сказать не хочет — тотчас же возмутился Никс, но Элайджа спас ситуацию:

— Не волнуйтесь, мы работаем на восстанием, мой отец служит там и я тоже недавно присоединился, мы получили чертежи станции исейчас спешим доставить их на базу.

— Но вот беда, не знаем, где она — снова всунулся Никс, не смирившись с тем, что о нем забыли — Потому и пришлось заскочить на огонёк и случайно тебя спасти, ведь ты одна знаешь, где база.

— Явин-4 — машинально ответила девушка, не думая над словами.

— Пройдемте на наш корабль, нам нужно скорее улетать, иначе, нас засекут — разумно произнёс Элайджа, намекая на то, что и правда не мешало бы поторопится.

— Нужно пробраться через нижний отсек, в мусоросборник, в нем есть выход к ангару — сказала юношам Лорена, радуясь, что к ней вернулась способность соображать.

— Да, а потом оттуда выкинут мусор, с ним-то мы и улетим — в очередной раз сострил Никс, но план принцессы одобрил. Однако, не зря же придумали пословицу: послушай женщину и сделай наоборот.

====== Глава 119. Шанс на миллион ======

Нижний отсек Звезды смерти представлял собой несколько узких галерей, перегороженных между собой тонкими стенками. Запах тут стоял такой, что хоть надевай противогаз.

— Может быть, мне не стоило снимать шлем? — пробубнил Никс, зажимая нос пальцами — Принцесса, где ваш кружевной платок? Может быть одолжите, а то пальцев надолго не хватит.

Элайджа, скорее всего, придерживался того же мнения, что и старший товарищ, но высказываться не стал, до того ли было. Слишком сильно потрясла его смерть Оби-Вана, которого он хотя и знал совсем немного, но по праву считал первым своим учителем. А так же ему не давало покоя впечатление от близкого контакта с новой леди ситх.

«Почему же при виде неё я почувствовал не только страх, но и другое чувство тоже. Светлое и тёплое. Откуда оно? И почему я решил, что мы уже виделись?» — размышлял юноша, проходя по одной из галерей, вслед за принцессой и пилотами, из которых один только Брайн чувствовал себя в своей тарелке, и довольно рыча хватал какие-то отбросы, попадавшиеся по пути.

— Фу, Брайн, вечно у тебя на первом месте желудок — поморщился Никс, отнимая у приятеля кусок чего-то слегка протухшего. Тот не отдал и между приятелями завязалась потасовка, один не хотел отдавать добычу, с таким трудом отвоёванную у местных крыс, а второй не желал потом весь полет быть без второго пилота, который надолго оккупирует туалет. В итоге оба, замахнувшись друг на друга, вдвоём повалились на зловонную мусорную кучу, при этом приведя в действие какой-то механизм и стены, до этого стоящему ровно, внезапно зашевелились и начали съезжаться. Парни, забыв о потасовке, тотчас принялись вставлять между ними всё, что наиболее подходило на эту роль. Какие-то палки, старые карнизы и даже остов дивана, всё шло в ход, но ничего не помогало, стены продолжали сдвигаться, грозя расплющить не только мусор, но и самих незадачливых героев. Лорена просто терялась между ними, не зная как быть и видно скорее неосознанно, почти не надеясь на успех, вскинула руки в стороны, встав между стенами, парни, заметив это, неожиданно сделали то же самое и как-то получилось так, что взмах руками произошёл одновременно у всех четверых. Стены дёрнулись последний раз и замедлили движение, словно на что-то наткнувшись, затем начали трястись, будто хотели преодолеть препятствия и двинуться дальше. Пока не получалось, но вскоре могло. Трое смотрели с удивлением на это действо, лишь только один был спокоен.

— Не думал, что у меня получится — пробормотал Элайджа, сильнее напрягая руки — Отец показал мне этот приём давно, когда я ещё был маленьким. Однако, долго я не продержусь, где же R2? Пускай он отключит мусоропрессоры.

Знакомый писк раздался возле крайней кучи отбросов и затерялся где-то вдалеке. Умный дроид услышал то, что нужно и направился куда следовало. Стены через недолго замерли, перестав бороться. Молодые люди, слегка помедлив, отпустили руки, не веря, что избежали страшной гибели.

— Хвала Силе, моей могилой не стала протухшая тушонка — вздохнул Никс, вытирая рукавом вспотевший лоб — А теперь валим отсюда, не то быть нам ужином для крыс.

— Ты тоже смотрел этот фильм? — неожиданно спросила Лорена, когда они спускались к ангару— Мы с папой ходили на него, я потом неделю не могла спать.

Вспомнив отца, Лорена всхлипнула, Элайджа взял её за руку:

— Я понимаю тебя, я тоже недавно потерял семью и любимого человека, теперь у меня только отец, нужно держаться всем вместе, тогда любое горе становится легче пережить.

Девушка посмотрела на него и попробовала улыбнуться. Родители учили её быть сильной, а раз их нет, то теперь она сама должна жить за них. И для начала отыграться за гибель родных и своего народа. Похоже у этих людей примерно такая же цель, у одного из них так точно, значит надо объединиться.

— Нужно лететь на Явин-4, там сейчас наша база, об этом никто не знает, по крайней мере, Империя точно — пояснила ему Лорена — Там рассмотрят чертежи и смогут понять, как уничтожить станцию.

— Мелочь, хватит шуршать, надо вылить отсюда, не то схватят космобомжи и затащат в своё логово — повернулся к ним Никс, явно испытав неприязнь от того, что его не приняли в беседу. Но вот Элайджа думал совсем о другом, слишком о многом, чтобы это могло быть объединено в единую систему. Он сидел в салоне корабля и думал том, как всё непрочно в этом мире. Только с утра он был простым фермером, но окружённым любящей семьёй, близкими людьми, а сейчас превратился в опору и надежду галактики, но при этом болезненно одинокого человека. Невольно задумаешься, а стоит ли оно того? Вот если бы Элайдже сейчас предложили на выбор, вернуть свою прежнюю жизнь, но при этом являться обычным человеком, не наделённым чувствительностью к Силе, либо оставить себя таким, как есть, но никогда не увидев больше родных, ответ его был бы очевиден. Милый домик в окраине посёлка, уютное озеро и любимый лес. Как далеко теперь всё это и ничего теперь не вернёшь. Элайджа горько вздохнул и отвернулся.

— Ты скучаешь по Оби-Вану? — спросил неожиданно Никс — Можешь не волноваться, он видит тебя, в мире Силы все мы продолжаем жить, просто перестаём быть рядом.

Элайджа уставился на него долгим взглядом, не ожидая таких речей от хамоватого контрабандиста.

— Откуда ты это знаешь? — смог он наконец разлепить губы для вопроса.

— Эта долгая история, возможно когда-то расскажу, если заслужишь — мигом скрылся за своей обычной маской этот мелькнувший из-под неё на секунду, приветливый и совсем даже не злой юноша, волей тяжёлой судьбы вынужденный измениться не в лучшую сторону, но в глубине души оставаясь таким как раньше, но теперь уже для одного себя.

«Если бы мой учитель был жив» — подумал сейчас Никс, отвернувшись от Элайджи, чтоб тот не увидел блеснувших в его глазах слез. Полет скоро закончился, не тая в себе никаких сюрпризов, кроме небольшого маячка слежения, который незаметно подсунули инквизиторы, получив сигнал от владыки. Настолько небольшого, что его никто не заметил. На то и был расчёт Ситхов.

База явинских повстанцев была совсем не такой большой и благоустроенной как на Альдераане, однако, смогла вместить в себя всех тех, кто был необходим в восстании. Там были и пилоты, среди которых Элайджа увидел много своих товарищей с родины и бывшие адепты разрушенного Ордена, а так же политики. Во главе собрания стояла Мон Мотма, невысокая рыжеволосая женщина, обладавшая громким голосом и повадками лидера. Именно она сейчас вывела на большой проектор чертежи космической станции, позволяя другим внимательно рассмотреть буквально каждый винтик. В конце-концов Энакин подошёл совсем близко к проектору и после мимолётного взгляда на всю схему вцелом, уверенно заявил:

— Я нашёл уязвимое место, смотрите сюда, оно представляет собой двухметровую шахту в задней верхней части станции, если попасть в неё протонной торпедой, то Звезда смерти будет повержена.

Элайджа во все глаза смотрел на своего отца. Он видел его редко и с каждым новым визитом находил в нем новые же черты. Сейчас же пред ним стоял высокий и суровый, но в то же время добрый и надёжный человек, готовый до последнего служить на благо общего дела. Как же он хотел быть на него похожим, хотя бы отчасти. И юноша пообещал себе, что немедленно отличится, только бы тот увидел, что сын достоин своего отца. Потом слово опять взяла Мон Мотма, сказав, что нужно собрать пилотов, чтобы они, по команде, все вместе окружили станцию и по очереди обстреляли выбранный участок, до тех пор, пока тот не будет пробит. Если будет... Но вот о последнем ребята старались не думать, а сев в оранжевые истребители, приготовились к штурму. Однако, враг нашёл их первее...

— Ну всё, ребята, бывайте, было приятно поработать — сказал Никс, отправляясь не к истребителю, а к своему Эбен хоку. Он получил свою награду и больше его тут ничего не держало. Но его новые друзья были иного мнения:

— Но ты не можешь сейчас улететь, мы нуждаемся в твоей помощи — возразила ему Лорена, вставая на его пути.

— Уже смог — спокойно и даже равнодушно ответил Никс и отодвинув принцессу за плечи, прошёл к своему транспорту.

— Ну и вали отсюда, предатель, справимся без тебя! — сжал кулаки в его сторону Элайджа.

Потом стало не до разговоров, ведь он увидел блеснувший в окне базы сверкающий чёрный бок Звезды смерти. Требовалось срочно менять план, вернее, существенно сократить время на его подготовку и добавить скорости в исполнении. Пилоты выстроились и ровным косяком вылетели с базы, разглядывая эту чёрную громадину, казавшуюся неуязвимой. Никто не знал как поразить её. Одни откровенно паниковали, теряясь и беспорядочно летя прямо под вражеский огонь. Другие осторожно прижимались к низу станции, надеясь, что их не заметят. Третьи налетали сверху, но никто из них пока так и не смог достаточно близко подлететь к шахте. Элайджа приблизился с правого бока, рассмотреть удавалось очень мало, обзор скрывал дым и мелькающие перед глазами дроиды-стервятники. Они теснили его, подталкивая в гущу врагов. Юноша пытался рассмотреть незащищенное место и иной раз ему казалось, что он его нашёл, но тотчас его оттесняли. В конце-концов, поняв, что всё равно скорее всего будет сбит, как до этого многие другие, юноша полностью отключил разум и растворился в течении Силы, как его учил отец и Оби-Ван. Не сразу, но получилось и разогнавшись на полную скорость, он, как таран, врезался в стервятников, расталкивая их, несясь прямо к шахте. При этом он даже не заметил, как на поле боя появился новый участник, который, произведя несколько прицельных выстрелов, уничтожил достаточно врагов и путь остался практически открытым.

«Используй Силу, Элайджа» — как наяву услышал он знакомый голос.

— Оби-Ван! — узнал его Элайджа и наведя прицел, сделал роковой выстрел, итогом которого могло быть, что-угодно. Например...

Тяжёлый грохот разнесся на многие километры, закладывая уши, а ярко-оранжевая вспышка ослепляла на долгие секунды, по истечению которых можно было увидеть темно-синее небо с бледно-серебряными звёздами, в которые стремительно уносились мелкие чёрные частицы праха — всего, что осталось от станции.

— Это просто невероятно! Был всего один шанс из миллиона, а у нас получилось! — радовалась Лорена, обнимая Элайджу, как родного.

— Эй, а меня тут никто обнять не хочет? — послышался сзади знакомый нагловатый басок.

— Никс! — воскликнул Элайджа, завидев друга — Ты решил вернуться?

— Спустя минуту после того, как позорно сбежал, я просто подумал, что будет нечестно, если все лавры победителя и поцелуй принцессы достанутся одному тебе и решил присоединится! — рассеялся контрабандист и получил свою порцию объятий. А потом им всем, как и остальным пилотам, торжественно вручили награды. Брайн отказывался как мог, но Никс убедил принять подарок и Лорене, чтобы надеть ему медаль, пришлось встать на стремянку. Таким он был огромным, как и его самоотверженная душа и доброе сердце.

— И великое безрассудство — подумала Дарт Малум, стоя возле иллюминатора своего корабля и наблюдая за бесславной гибелью их с супругом дорогого детища, не подозревая о том, кто именно постарался над этим делом.

====== Глава 120. Прошлое героя. Часть 1 ======

Энакин Скайуокер не стал дожидаться окончания праздника по поводу успешного завершения Явинской битвы. С некоторых пор этот довольно молодой, но уже сильно уставший и умудрённый горьким опытом мужчина сторонился веселья, оно напоминало ему о том, что радость в этой жизни возможна теперь у кого-угодно, только не у него. Для него у Силы есть теперь только война и выживание. И может ли быть иначе, когда любимая женщина, та, которую он боготворил с детства вот уже пятнадцать лет живет в мире Силы. И виноват в этом в том числе и он сам, не уделив той в нужное время достаточно внимания, да, основная вина, конечно же, на ней самой, не сумевшей удержать своё мировоззрение на нужной отметке, однако и на нем самом лежит ничуть не меньшая ответственность за то, что случилось с Асокой. Да, именно Асокой, которой больше не было в этом мире, ибо эта жестокая и зловещая Дарт Малум, ученица и правая рука Сидиуса, не могла по определению иметь ничего общего с Асокой Тано, взбалмошной, сумасбродной, но в то же время милой и обаятельной, прятавшей за внешней бравадой истинную сущность души — тонкую и ранимо-эмоциональную. День, когда ужасная правда о его возлюбленной открылась мужчине, он и по сей день помнил до последней минуты, и сейчас, стоя возле небольшого окна подсобного помещения, и глядя в него на празднество, Энакин вспоминал это время. Тогда была точно такая же ночь, да и звёзды выглядели очень похожи, ведь природа Шили несколько напоминает природу Явина, только там зелени больше и озера совсем иные, хотя ни того, ни другого он тогда не замечал. Скайуокер летел на родную планету, чтобы отдать матери своего сына. Одной рукой держась за штурвал, другой он прижимал к груди самое дорогое и ценное, что у него оставалось. Ордена больше не было, а любовь всей его жизни стала предательницей и пришлось уничтожить её. Энакин ощущал горечь и пустоту, звеневшую в душе тупой, бесплотной болью, но насколько она была бы сильнее, если б мужчина летел сейчас один. А так, ощущая мягкое тепло своего ребёнка, слыша его лепет и чувствуя нежное прикосновение маленьких ручек, Энакин мог несколько утешиться и поверить в то, что не всегда ему будет так плохо, что есть ещё надежда на возвращение прежнего порядка. И она заключена в этом ребёнке, сыне Избранного и его собственном. Как же сейчас до боли в сердце хотелось мужчине взять его и улететь куда-то далеко, где никто не сможет их найти и там, в далёком уединении, воспитывать своего ребёнка и обучать его. Но нет, нельзя, слишком опасно для них сейчас держаться вместе, и потом он должен исполнить свой долг. Долг перед погибшими товарищами, самим собой и женщиной, которую любил. Отомстить за их смерть. Для этой цели Энакин решил примкнуть к повстанцам и начать плотно сотрудничать с сенатором Органой, который и организовал это движение. Но прежде, а вернее одновременно с этим нужно было сделать ещё одно, то, что помогло бы ему найти ответ на вопрос о том, что будет дальше с Империей. Для этого мужчина, прежде, чем лететь на Альдераан, повернул корабль в другую сторону, туда, где находился мистический Тайтон, где располагался древний храм. Когда-то давно там проводили испытания падаванов, теперь же он был закрыт для посещения, населённый лишь группой монахов — служителей дже’даи, Ордена, бывшего прародителем нынешнего, трагически погибшего. Именно они имели особую связь с Силой и знали многие её секреты. А ещё именно там находилась самая настоящая реликвия — алтарь с планеты Мортис, некогда принадлежащий хранителям Силы, исчезнувшим бесследно, теперь же им владели культисты и могли позволить Энакину посетить его. Скайуокер посадил корабль в сумерках таинственной планеты и направился к мрачной громадине Храма, в вершине которой горел слабый огонёк, именно там и был алтарь. Служители вряд ли будут ему рады, хотя, если он скажет зачем пришёл... Однако, переживал Энакин напрасно, казалось, его тут давно ждали, ибо лицо встретившего его монаха, одетого в свободный белый балахон было довольно приветливым, хотя и серьёзным. Скайуокер учтиво поклонился ему и хотел уже назвать цель визита, но культист движением руки остановил его и велел следовать за собой. Видно их связь с Силой имела такой уровень, что не всегда нужны были слова, чтобы они тебя поняли. Скайуокер догадался верно, его привели к алтарю Мортиса. Затем, сказав ему на пороге снять обувь, а после, подойдя к алтарю, опуститься перед ним на колени и положить руки на постамент алтаря. Затем, монах удалился, а Энакин сделал так, как он велел и коснувшись руками холодного мрамора, прикрыл глаза и отключил сознание, как часто делал это при медитации. Внутри алтаря появилось тихое ровное свечение, одновременно с которым темнота перед глазами Скайуокера сменилась на странное видение. Другой храм, иные служители, те, которые исчезли и теперь Энакин узнал как. Это были они, хранители Силы. Вот старик-Отец, он стоит посреди главного зала Храма Мортиса, он выглядит иначе, чем прежде, осунувшийся и похудевший, явно больной. Он стоял, опираясь на трость и с ожиданием смотрел на своих детей, Сына и Дочь.

— Дети мои, я скоро оставлю вас и в этом уже нет сомнений. Я болен и скоро умру, дни мои сочтены — проговорил он севшим голосом, причём с явным трудом. Дочь посмотрела на него с сочувствием и подойдя, положила руки на его плечи:

— Не говори так, Отец, ты поправишься, я знаю, я помогу тебе.

— Не стоит меня успокаивать, Дочь, я знаю, что говорю, но именно тебе надлежит помочь миру сохранить баланс — убеди Избранного занять моё место — продолжал старик, положив свои тощие, сухие ладони поверх рук Дочери.

— Не стоит, Отец — произнёс подходящий Сын холодно и жёстко — Она не сможет этого сделать, позволь мне убедить Избранного, я как никто сумею рассказать ему, что значит Тёмная сторона.

— Нет, брат, ты этого не сделаешь — тотчас выступила вперёд дочь — Ты не втянешь моего ребёнка в свои дела.

— Я уже начал это делать и у меня получается, — хитро улыбнулся Сын — А знаете в чем дело? А вот!

И продолжая странно улыбаться, Сын откинул полу своего плаща и обоим оставшимся стал виден большой клинок с острым чёрным лезвием. При виде него Дочь опасливо вскрикнула и прижала ладони к щекам:

— Ты взял клинок из алтаря! Как ты мог это сделать? Понимаешь, чем это грозит всем нам?

— Прекрасно знаю, а начнётся с того, что этот старый дурак умрет без мучений — злорадно усмехнулся Сын и метнул смертоносный клинок прямо в Отца. За этим последовал негромкий крик и звук падающего тела. Вот только принадлежало оно совсем даже не Отцу.

— Прости,...я не могла...иначе... — прошептала Дочь, прижимая ладонь к груди, из которой торчал клинок. Она пыталась бессознательно защитить самого дорогого и близкого себе человека, как и подобает адепту Света, путём самопожертвования. Вот только Сыну это было лишь на руку, если бы ещё и Отец не вмешался, он бы прямо сейчас сотворил ужасное из злодейств — уничтожил его самого и тем самым сделавшись ещё более могущественным.

— Отец...не оставь её...она не виновата...помоги ей...не дай...сойти...с пути... — простонала Дочь в последних силах и сжав руку Отца, собрав волю в кулак, несчастная прохрипела — Знай,...ей...поможет...любовь...истинная любовь...от души...

Последние слова прозвучали совсем уж хрипло, лицо вздрогнуло и глаза навсегда закрылись. Сын хотел было вытащить клинок из раны, чтобы затем убить Отца, но старик опередил его, перехватив руку Сына, в итоге они схватили клинок вместе, завязалась борьба. Отец тяжело вздохнул, словно решаясь, что для него важнее и кого он любит больше — своего ребёнка или всю галактику. Ответом стал удар клинка в спину и последние объятия близких людей. Сын тяжело повалился на руки Отца, испуская последний вдох, но и тот пережил своих детей ненадолго, будучи истощенным болезненной слабостью, усиленной переживанием, старик без чувств падает на пол, точно на острие клинка, проткнувшего её насквозь. Баланс Сил оказался нарушен и контроля над галактикой более нет, как нет и тех, кто мог помочь сдержать напор Темной стороны. Потом всё закружилось и рассыпалось в прах, собираясь в видение уже совсем иное, изображавшее молодую тогруту, высокую и стройную, в красной свободной рубашке и таких же брюках. Именно так выглядела Асока в последний день перед падением во Тьму. Она стояла, уперев руки в бока, и смотрела в упор, прямо в глаза Скайуокера своими огромными обвиняющими глазами, имевшими пока ещё голубой оттенок.

— Это ты во всем виноват! — прошипела она, продолжая глядеть на мужа — Это из-за тебя я стала тем, кто я сейчас! Посмотри!

Видение Асоки постепенно начало меняться, принимая новые очертания, не меняя, однако, своей сути. Чёрный костюм, непроницаемая маска и янтарные глаза. Руки в чёрных перчатках сжались в кулаки и даже не прикасаясь к Энакину, смогла сделать так, что он начал задыхаться, пока не потерял сознание. В чувства его привёл культист, стоявший за дверью. Энакин пришёл в себя в его скромном жилище, из увиденного он понял самое главное, то, на что ему давно уже так или иначе намекали — Асока вернётся к Свету в момент, когда её сердца коснётся истинная любовь.

====== Глава 121. Прошлое героя. Часть 2 ======

Энакин встряхнул головой, прогоняя воспоминания, тем самым вернувшись в настоящие реалии. Они были сейчас таковы, что главное оружие Империи было уничтожено, однако, она сама продолжает процветать. Что же теперь предпринять, и главное, как быть с той, кому и по сей день принадлежало сердце Скайуокера. Дарт Малум была явно уверена в том, что его убили вместе со всем Орденом, а он был в курсе, как сильно она ненавидит его и уж лучше по-прежнему оставаться для неё мёртвым. Целее будешь, как в шутку говорил Бейл Органа, хотя теперь, когда взорвали его родную планету, тому явно было не до смеха, ведь там находился весь его народ и любимая жена, только ему одному удалось уцелеть, так как в этот момент был на Явине. Ему и дочери, не знал Бейл, что хотя бы за это будет благодарен Малуму, вовремя же взяла её в плен. А ведь Лорена пока не знал о том, что отец жив, а Энакин не догадывался, что его сын здесь и что именно он взорвал станцию, как и о том, что случилось с его родными. Не время было сейчас предаваться родственным чувствам, следовало подумать о том, как помочь восстанию, а уж потом либо праздновать победу в семейном кругу, либо утешать друг друга, чего не хотелось бы. И едва отгремели последние салюты праздника Явинской битвы, Скайуокер неслышно покинул базу и сев в любимый корабль серии Дельта, направился на Тайтон. Только там ему могли помочь в его тяжёлом деле. Перед тем как взлететь, мужчина не удержался и вынув свой старый датапад, открыл на нем несколько вкладок. На всех уровнях их хранились изображение особенно дорогих ему людей. На первом были его родные, сидевшие за столом на веранде у дома на Шили. Их весёлые, смеющиеся лица. Вокруг цветёт фруктовый сад, солнце светило сквозь кроны деревьев, и так тепло и радостно становится от созерцания этой картины.

— Всё верно, — поговорил Энакин, со сладкой болью вспоминая то время — Ведь тогда ещё было мирное время. Сейчас же война. И неизвестно, сколько ещё продлится этот ужас.

Скайуокер тяжело вздохнул и перевернул вкладку, теперь на экране была она, та, кого он любил с детства и любил до сих пор, несмотря на то, что она сделала.

— Нет, Асока — произнёс Скайуокер, с нежностью глядя на неё, одетую в свадебный наряд и венок из лиловых цветов — Это была не ты. Ты не способна сотворить весь тот ужас, тебя обманули, воспользовались твоей доверчивостью и душевной болью из страха за сына. Твою личность украли и извратили, но ты жива, просто надолго заснула. Но я знаю, что делать, твоя родная мать подсказала мне это.

На это дорогое изображение мужчина смотрел дольше всех остальных, последней же в этом списке была фотография Оуэлы — сводной сестры Асоки, чем-то похожей на неё. В первый год становления Империи они с Энакином были очень близки, часто выполняли вместе задания Органы и жили рядом, на базе. Оуэла была очень светлой и открытой личностью, настоящим повстанцем, подходившим к делу с полной самоотдачей. Этим она сильно напоминала Асоку, да и внешне походила на неё, хотя общей крови они не имели. Девушка была очень привязана к Энакину, подражала ему во всем и угадывала малейшее желание. Энакин тоже любил её, как младшую сестрёнку, как доброго товарища, бывшего рядом в тяжёлую минуту. Она чувствовала его отношение и платила ему тем же, вот только в одном девушка изменила своему правилу обо всем рассказывать старшему другу. Спустя где-то месяц после того, как оба они поселились на базе повстанцев, Оуэла стала недомогать — сделалась хмурой, раздражительной, сильно похудела и побледнела, у неё начала часто кружиться голова. А ещё спустя полмесяца выяснилось, что юная тогрута ждёт ребёнка. Но как Энакин её не распрашивал, она отказалась ему сообщить, кто отец ребёнка, а ведь никаких кавалеров у этой робкой стеснительной девушки отродясь не было. Поняв, что та решила сохранить это в секрете Энакин перестал настаивать и просто помогал ей на миссиях, когда та неважно чувствовала себя, однако, в определённый день, когда Оуэла была уже на восьмом месяце, Скайуокер не смог-таки уберечь её. Тогда они вдвоём летели на Беспин, заключать соглашение с местным правительством. Переговоры прошли удачно, но вот уже на вылете их корабль настиг Имперский разрушитель, пришлось срочно спасаться, отстреливаясь и петляя по воздушному пространству. Удалось с переменным успехом, в том смысле, что им получилось оторваться от врага, но тот успел сильно подбить корабль выстрелами и некоторые из них попали по обоим пилотам. И если у Энакина оказались всего лишь поверхностные ожоги и лёгкие осколочные ранения, то Оуэлле, сидевшей в кресле второго пилота, попали в грудь и когда они прилетели на базу, несчастная была уже на последнем издыхании. Энакин попытался спасти её, поддержав при помощи Силы, но сам будучи ослабленным ранениями, не смог сделать этого в достаточной мере. Но вот полет завершился на ближайшей медстанции, но девушке было уже не помочь, срочная операция оказалась бесполезной и врач едва успел спасти её ребёнка, вызвав стимуляцию родов. Новорождённая девочка, хотя и появилась почти на месяц раньше положенного срока, родилась здоровой и крепкой, причём, имела человеческую расу. Врач передал Энакину спелёнатый белый свёрток, из которого улыбалась хорошенькая девочка с белым пушком и большими голубыми глазами. Скайуокер стоял рядом с операционным столом и в момент, когда ему передали ребёнка, подумав, очевидно, что он—отец, Оуэла, до этого неподвижно лежавшая, закрыв глаза, внезапно на секунду очнулась, и протянув руку, дотронулась слабыми пальцами до ладони Скайуокера.

— Энакин — шепнули её бескровные губы — Не оставляй её...не бросай...она...твоя...теперь...её отец...это...

Но тут из её горла вырвался невнятный хрип, губы вздрогнули и судорожно сомкнулись, а из угла рта по щеке вытекла красная струйка. Это была агония и уже через секунду несчастная скончалась, так и не успев назвать имя отца своей дочери. Да Энакин, будучи в глубоком горе от утраты верной соратницы, даже в мыслях не задался этим вопросом, он был уверен, что заберет девочку себе и вырастит в память о её матери. Однако, когда по прилету все узнали о судьбе Оуэлы, Бейл Органа вызвался сам сделать это, приняв малышку в свою семью. Его жена Бреха была бесплодна и супруги давно хотели усыновить какого-нибудь сироту. Энакин хотел поспорить, но вскоре задумался: что он способен дать ребёнку, один, без постоянного жилья и при такой опасной работе? Он и родного сына видит урывками, лишь только формально воспитывая его. А у Органы же девочка получит сразу всё, и полную семью и жизнь в достатке, с возможностью жить в будущем так, как она захочет. И решив пожертвовать своей привязанностью во имя лучшей доли для этого ребёнка, Энакин позволил Бейлу удочерить девочку, назвав её Лореной. И в будущем стало понятно, что поступил он правильно, Лорена жила как принцесса, одеваясь в красивые наряды и получая три раза в день самую лучшую пищу, жила в красивой уютной комнате и ни в чем не знала отказа. Однако, при этом выросла совершенно не избалованной и едва только подросла, как сразу начала помогать отцу в борьбе с Империей. Бейл и Энакин могли только гордиться своей воспитанницей. Было во всем этом только одно но — оба Органа, и Бейл и его супруга, имели каштановые волосы и темные глаза, а вот Лорена выросла самой настоящей дочерью солнца. С самого детства её волосы имели пшеничный оттенок и слегка вились, глаза были цвета полуденного неба, а кожа фарфорово-белой. И любому, кто видел всех троих месте, сразу же бросалось в глаза явное несходство девочки с её родителями, хотя для Органа это не имело никакого значения, оба они без памяти любили Лорена, а та отвечала им взаимностью. Энакин тоже часто виделся с ней и интересовался её делами, он замечал её личностные качества и был рад тому, как она их проявляет. Чувствительность к Силе он так же заметил, но вместе с родителями решил не придавать этот факт огласке, чтобы не подвергать Лорену опасности. Но вот сейчас она доказала, что способна постоять за себя и за других, а так же принести пользу соратникам.

— Хороший пример для моего сына — произнёс Энакин, переворачивая вкладку на датападе — Надо будет их познакомить.

Потом Скайуокер вспомнил ещё одного человека, хотя его фото в датападе не было. Он вообще не любил сниматься по причине крайней скромности и обезображенного внешнего вида. Мираж — несчастный клон, матрица опытов сумасшедшего трансплантолога Фаула. Последние годы он работал на него же в Центре хирургической реконструкции канцлера Палпатина, более известного как Дарт Сидиус. Будучи смертельно больным и доживая последние дни, мужчина решил, что последним делом для него должно быть что-то хорошее и вернул Скайуокеру его похищенного сына, а потом, ещё через какое-то время предоставил в распоряжение Бейла Органы поистине ценный материал — образцы ДНК почти всех погибших джедаев. Палпатин имел их в наличии неизвестно для какой цели, а учитывая то, что многие из них умели сохранять своё сознание в Силе, это могло послужить в будущем хорошую службу, но потом, сейчас не время. Сейчас важно совсем другое — создать для этого благоприятную обстановку, а потому следовало вернуться туда, где всё началось — на Тайтон. И заведя мотор, Скайуокер взлетел в темное небо, чтобы спустя несколько часов быть в Храме культистов и снова припасть к алтарю, дабы увидеть новый путь для Света. Неожиданный, рискованный и...возможно ведущий в тупик.

====== Глава 122. Наказание во благо ======

Дарт Малум стояла возле иллюминатора своего корабля и погружалась в тяжёлые мысли. Как редко ей удавалось в последнее время побыть наедине с собой, строительство станции отнимало почти всё время. И вот теперь она наблюдала как этот многодневный и даже многомесячный труд оказался уничтожен буквально в одну секунду и кем? Каким-то жалким мальчишкой-мятежником. Малум заметила его, когда он летел обратно. Половину лица скрывали оранжевые очки пилота, а голову красный шлем, и тем не менее было понятно, что он совсем ещё юный, вряд ли ему больше, чем восемнадцать. Но мальчишка был так уверен в себе и вёл себя настолько нагло, словно ничего не боясь и это не могло не привлечь внимания. И Малум решила выяснить кто же это такой, не понимая пока ещё зачем конкретно ей это нужно, возможно причина была в том, что парнишке было сейчас примерно столько же лет сколько было бы сейчас её покойному сыну. Или же леди ситх восхитилась самой манерой ведения его боя. Неясно, однако, запомнив номер его истребителя, женщина решила навести справки и отложив временно этот вопрос, приказала пилоту доставить себя во дворец Императора. Она здорово переволновалась и испытала большой стресс и очень рассчитывала на поддержку мужа—самого близкого ей человека в данный момент. Её огромный чёрный корабль, похожий на огромную летучую мышь, рассекал темно-синее небо и уже подлетал к цели, когда Малум сообразила, что именно так привлекло её в том пареньке, уничтожившем Звезду смерти. То, как он действовал в бою до боли напомнило ей то, как часто вела себя в подобных ситуациях она. Та же уверенность в себе, упорство, целеустремлённость. А ещё...хотя, нет, скорее всего, это ошибка. Ситху показалось, что юноша применял что-то похожее на Силу. Но так это или нет выяснится позже, а пока следует рассказать обо всем мужу и дать разведцентру задачу поискать информацию о том мальчишке и когда она уже будет у неё на руках думать как быть с ним. Малум так и сделала, отправив известные ей данные о том пилоте своим агентам, велев тем поскорее найти подробности, а сама сошла с трапа в сопровождении отряда штурмовиком и торжественно шагнула под своды дворца. Слишком торжественно для только, что потерпевшей поражение, но Малум терпеть не могла снисхождения к себе и любой промах всегда умела обернуть себе в плюс и потому голова женщины была гордо поднята, а взгляд был прямым и жёстким. Вот она уже шла по освещённому коридору, приближаясь к покоям своего маститого супруга. За годы своего правления в качестве Императора, Сидиус устроил настоящий культ своей личности, которую все почитали едва ли не за божество. Каждый уважающий себя гражданин Империи считал своим долгом иметь в доме портрет «любимого» диктатора и при виде его приветствовать с нижайшим поклоном. И горе было тому, кто не выполнял это или смел хотя бы усомниться в величии Императора и его дорогой жены, по совместительству личного адъютанта и правой руки. В лучшем случае такого гражданина ждала бы ссылка на исправительные работы из которой он вернулся бы слабым и больным стариком, в худшем — не сносить ему своей непокорной головы. Хотя не всегда радовала и раболепная покорность, отчасти именно из-за неё Император отказался от электронных подъёмных лестниц, ведь когда он поднимался по ней вверх, по второй, направлявшихся книзу, обязательно спускались штурмовики и каждый, видя его, непременно отдавал честь и поклонившись отчеканивал:

— Повелитель!

И так каждый, а ведь их было не менее десятка. И весь путь наверх сопровождался поочередными выкриками:

— Повелитель!

— Штурмовик!

— Повелитель!

— Штурмовик!

Ужасно раздражало. Вот именно поэтому Малум предпочитала подниматься в лифте. Да нет, ещё и потому, что однажды, когда в такой момент она спускалась по подъемнику в окружении штурмовиков, Император, устав от однообразных приветствий мальчиков в белом, услышав очередное, ответил:

— Пошёл ты к Ситху!

Не заметив при этом, что в тот раз его окликнул совсем даже не штурмовик. Впрочем, Малум и тогда не подвела господина, пошла туда, куда он сказал — в его личные покои. А что делать, других Ситхов в галактике нет. Она и сейчас туда пойдёт, пусть утешает после тяжёлого дня, жена она ему в конце-концов, или нет?

Император не спал, хотя свет в его апартаментах был приглушен. Мужчина сидел на троне и холодным взглядом выжидающе смотрел на дверь. Он уже знал о гибели станции и желал узнать всё из первых уст. Хотя, скорее это будет признание в личном провале, который не являлся секретом уже ни для кого. Это пробуждало в его душе определённые эмоции и ему натерпелось выплеснуть их на того, кто вызвал. Но вот дверь открылась и она вошла, с победоносным и безмятежным видом, так выглядят победители, а не проигравшие. Малум, казалось, даже не подозревала о буре эмоций, которую испытывал сейчас её муж и его это обозлило ещё сильнее.

— Дарт Малум — холодно произнёс ситх, поднимаясь навстречу жене — То, что сегодня случилось полностью на твоей совести.

Женщина ничего не ответила, продолжая лишь смотреть в глаза супругу, не спеша, однако, начать оправдательную речь.

— Ты допустила то, что в чертежах базы нашлось уязвимое место, недостаточно контролируя инженеров — продолжал тем временем Сидиус — Ты очень разочаровала меня.

Леди Малум слушала молча, при этом начиная склонять голову, ощущая предательское чувство вины. Именно так она всегда чувствовала себя когда ситх отчитывал её. Было в этом что-то из джедайского прошлого, когда её, неопытную своенравную ученицу, ругали в Зале Совета. Вот именно в этом же самом, который сейчас переделали в личные покои Императора. Что делать, если ему так понравился вид из окна на панораму Корусанта.

«Нет, не меня» — поправилась она тотчас же — «Не меня, а Асоку Тано, жалкую никчёмную слабачку, я же иная, я лучше, сильнее и сейчас же это докажу!»

Но доказать пришлось иное, ибо словесным внушением муж не ограничился, вскоре настала пора действия.

— Сумев опозориться сегодня и опозорить меня, имей же смелость принять и наказание за это! — изрёк мужчина грозно сдвигая брови и нажав ногой на кнопку у подлокотника трона, призвал четыре держателя. И все они, подобно наручникам, сомкнулись на запястьях и ступнях первой леди Галактики, блокируя Силу и обездвиживая. Потом держатели намертво припечатали жертву к стене и по ним тут же прошёлся разряд фиолетового тока, заставлявшего тело вздрагивать, а голос замереть, не издавая не крика. Следом это стало и невозможно, так как на горле затянулся невидимый взгляду Силовой жгут, перехвативший дыхание, заставляя туманиться взгляд и мутнеть сознание, почти уходя от Малум. Но даже и этого Ситху было недостаточно и перевернув её Силой вниз головой, взял в руки электрических кнут и начал методично лупить им непокорную, провинившуюся жену. Но вот всё закончилась и утерев пот со лба, ситх отложил орудие наказания. Злость не ушла, просто кончились силы. Держатели разжались, отпуская свою жертву. Малум опустилась на узорчатую плитку пола, но не упала, а смогла устоять, даже не потеряв при этом лица.

— Теперь можешь идти, и будь так любезна, не показывайся мне на глаза и целый месяц не переступай порог нашей спальни. Я понятно выразился? — поинтересовался муж, глядя на неё так, как смотрят на сильно разочаровавшего. Малум поняла и молча кивнула.

— Брут, проследи, чтобы это было исполнено — бросил он уже одному из штурмовиков, пришедших с женой — Я знаю, ты не подведёшь меня, а отличие от тебя, Малум — добавил Сидиус, подмигивая супруге. Та досадливо поморщилась и покинула апартаменты мужа, понимая, что поддержки в этот раз не будет. Однако, после такого позорного наказания, да ещё и в присутствии подчинённых, к чувству обиды и горечи прибавилось ещё и ощущение ярости в стремлении как можно скорее отыграться за унижение, унизив кого-то в точности так же, как сейчас поиздевались над ней. Кого-то, кто был привязан к ней так же, как она к своему супругу-повелителю. И вскоре нашла. Коммуникатор набрал нужный контакт и когда на той стороне ответили, коротко приказала:

— Старкиллер, немедленно отправляйся в мои апартаменты!

Юноша ответил немедленно, прежде решив отчитаться:

— Мой учитель, Каздан Паратус мёртв.

— Хорошо, Старкиллер, очень хорошо. Тебе удалось победить безумного старика-изгнанника, значит ты преуспел. Честно признаться я думала, что ты быстро сдохнешь как жалкое и слабое ничтожество.

— Благодарю, мой учитель.

— Теперь же отправляйся на Вджун, там находится замок Баст, я буду ждать тебя в своих покоях.

— Как пожелаете, мой учитель.

Тайный ученик, зависимый от неё целиком и полностью. Вот тот, на ком она отыграется. Кто на неопределённое время заменит ей мужа. Эта проблема решилась, а пока Старкиллер не пришёл, Малум подумает как ей сделать так, чтобы муж настоявший снова поверил в неё. Как обрести более могущественную Силу. И вскоре она знала, где её найдёт. Малакор, древний храм Ситхов.

====== Глава 123. Месть за прошлое ======

Энакин прилетел на Тайтон уже под утро, но монахи не спали, зная о том, что он вернётся. Мужчина, не слова ни говоря, прошёл в алтарную, на этот раз приветливо светившуюся ему мягким светом. Скайуокер опустился перед ним на колени и сложив руки перед собой, чуть склонил голову и закрыл глаза, погружаясь в транс. Сначала, как и до этого, перед глазами была темнота, которая постепенно сменялась на очертания какой-то местности, которая была похожа на Тайтон, такой, каким он был много столетий назад. Да, верно, это и есть та самая планета, тот же храм, но больший по размеру и не настолько запущенный. А рядом с ним стоят люди и представители других рас, одетые в светлые и тёмные одежды, почти такие же, как те, что носили джедаи. В руках у них были мечи, только не световые, а металлические, из разных пород металла. Картозис, дюрасталь и даже мандалорское железо, имевшее особую прочность. Но вот один из этих странных личностей внезапно достал из-за спины совсем другой меч, появившийся из серебряной рукояти подобно световым, но с чёрным лезвием, от которого исходило не холодное, неоновое свечение, а тёмный газ. И посмотрев внимательно на этого человека, Энакин понял, что тот, едва взяв в руку второй меч, начал необратимо меняться. Правая его сторона, с которой был первый, из мандалорской стали, осталась такой же, но вот левая... Кожа на лице и теле приобрела более тёмный оттенок, а глаза, до этого бывшие зелёными, поменяли выражение на злое и свирепое, точнее, только левый, сделавшись оранжево-янтарным. Как у Ситхов, подумали бы те, кто видел это со стороны. Но в те времена, когда существовал Орден Дже’даи, представителей которых Энакин сейчас и видел, о ситхах понятия не имели и потом не понимали, что происходит с их товарищем. За то, кажется, понимал другой, тот, что стоял прямо за ними. Это был высокий гуманоид с темно-коричневой кожей и глазами-стебельками по обе стороны круглого лица. Он принадлежал к расе раката и держал вруках точно такой же чёрный меч. Тот смотрел в упор на того, с двумя мечами и на его глазах того вдруг начало разрывать в стороны, словно обе меча тянули его к обоим принадлежностям Силы. Бедняга не знал какую из них предпочесть и потому кончились его метания совсем уж нерадостно — его просто разорвало на две части и он погиб мучительной смертью. А его мечи подобрали двое других дже’даи и каждого из взявших их, постигла печальная судьба товарища. Потом ракатанец вышел вперёд и протянул всем такие же чёрные мечи. Кто-то взял их, бросив свои, металлические, другие остались верными себе. Но единство Ордена было утрачено, там появился раскол, закончившийся противостоянием и битвой, в которой почти все были убиты. Энакин наблюдал всё это и понимал к чему алтарь показал ему именно это видение, оно как нельзя лучше показывало то, что творилось в душе его возлюбленной незадолго до падения во Тьму. Сомнения, разбиравшие её на части и непонимание тех, кто рядом. Он понял это и ему стало ужасно тяжело и чувство горькой вины придавило книзу склонённую голову. Какие сильные чувства испытал мужчина, поняв, что любимую можно было спасти. Но это возможно было и теперь, правда с очень невысокой вероятностью, ведь те из дже’даи, что остались в живых во времена раскола, сохранили свои учения и свой самый главный артефакт — временной портал, позволяющий вернуться в прошлое и тем самым изменить ход времени. Только вот держать его на Тайтоне они не пожелали, посчитав недопустимым использовать его, нарушая правила времени и дабы избежать соблазна, культисты поспешили удалить от себя артефакт. Они поместили его на отдалённую планету, не населенную мирными жителями. Там стоял другой храм, сочетавший в себе энергетику обеих сторон. Энакину не стоило спрашивать об этом культистов, они бы всё равно ничего не сказали, за то видение сделало это за них.

— Малакор — прозвучал тихий неясный голос, очень похожий на тот, который слышали от покойной Дочери — Древний храм Силы.

Скайуокер понял посыл и открыв глаза, учтиво поклонился, после чего направился на корабль, не став дожидаться утра. Он решил, что его направили на Малакор, чтобы найти артефакт и при помощи него вернуться обратно на пятнадцать лет, но может быть это было не совсем верно?

***

Энергетика Тьмы ощущалась ещё в полёте. Чёрный корабль Ситхов стремительно летел к посадочной площадке неся одного-единственного пассажира, а точнее, пилота. Дарт Малум, стремясь заслужить прощение мужа, а заодно постичь неведомые учения Силы, чтоб стать ещё более могущественным. И вот наконец-то она увидела храм. Он представлял собой невысокую чёрную пирамиду, внутри состоящую из нескольких уровней. Концентрация же Силы была просто невероятная, очевидно в этом и заключалось могущество Храма. Малум вошла в ворота и почти сразу поняла, куда ей следует пойти. Нижний уровень не представлял интереса, да и не было там ничего, кроме лестницы, ведущей наверх. Гулкая тишина разносила по храму дробный стук каблуков леди ситха, и где-то посередине они стали слышны ещё одному гостю древнего святилища. Энакин находился здесь уже больше часа и пока не испытывал ничего из того, что призвало бы его к дальнейшим действиям. Но вот толчок сам явил себя миру, ввиде рослой фигуры в чёрном, ворвавшейся на средний уровень Храма. И вместе со звуком своих шагов их взгляды схлестнулись. Голубой и янтарный. Свет и Тьма. Две истины, две души, две судьбы. Они должны столкнуться и объединившись привнести мир обоим истинам. Именно это и подразумевало видение, осталось лишь дождаться пока представители этих самых истин это поймут и примут единственно верное решение.

— Какой приятный сюрприз, как долго я ждала этой встречи — громко произнесла Малум, упирая руки в бока — Наконец кровь моего сына смоется кровью убийцы.

Энакин приблизился на шаг:

— Асока, не делай этого, опомнись, смерть невинных не принесёт тебе желанного спокойствия, вспомни себя, ты ведь была иной, в тебе остался свет, я это знаю — сказал он негромко, но твёрдо, надеясь достучаться до разума бывшей жены. Но та была не настроена внимать голосу любящего сердца.

— Асока Тано была жалкой слабачкой и я уничтожила её — произнесла Малум плотно сжимая губы — И скоро она будет счастлива, соединявшись с любимым мужем-неудачником!

И добавив к словам злорадную улыбку, Малум активировала оба своих меча — зелёный и алый и без предупреждения начала атаковать. Энакин понял, что поединка не избежать и активировав меч, принялся защищаться.

— Ты говоришь, Асока Тано мертва — ответил он, отбивая удар сверху — Так значит я отомщу тебе за её смерть!

Защита и попытки избежать боя остались в прошлом и Энакин принялся атаковать в ответ. Диагональный удар пришёлся по воздуху, а вертикальный уже летел, намереваясь пройти между монтраллами противницы, обтянутыми чёрной кожей. Но не дойдя сантиметра до цели, меч столкнулся с двумя другими, а Силовой удар отправил Энакина к стене. Тот вскочил и напрыгнул сверху, парируя новый удар. Скайуокер смог поднырнуть и сделав подсечку, поднести клинок к маске противницы и провести кончиком по чёрной коже, добавив второй рукой бросок Силы. Кожаная маска была наполовину срезана, являя взору половину лица тогруты, такого знакомого и милого лица. Оранжевая кожа, яркие белые узоры, которые Энакин не раз касался губами, а пальцы его до сих пор не забыли какой нежной была её кожа. Чуть вздёрнутый нос, пухлые карамельные губы, и глаза, любимые голубые глаза...голубые? Мужчина несколько раз моргнул, но цвет глаз тогруты не поменялся. На Скайуокера смотрели огромные голубые глаза, красивые и очень печальные.

— Асока! — вырвалось в безумном порыве измученной страданием души Энакина, которая всем существом устремилась к ней.

— Энакин! — выкрикнула Малум не менее громко и не менее искренне — Оставь меня. Уходи быстрее. Меня не спасти.

Малум, точнее, в данный момент Асока, говорила быстро, горячо, как будто боясь куда-то не успеть.

— Нет, Асока, я не могу, я не брошу тебя теперь — произнёс Скайуокер, подходя ещё ближе, вместо того, чтобы сделать как она сказала и очень напрасно. Ведь едва он замолчал, как улыбка на губах тогруты из виноватой и грустной начала трансформироваться в злорадную, а взгляд снова принял жесткое и холодное выражение, а под конец они опять сменили цвет на янтарный.

— Значит, ты умрешь! — произнесла Малум с безразличной жестокостью и поднявшись, скрестила мечи таким образом, чтобы при легком неосторожном движении голова Энакина была отсечена. Он не ожидал такого и потому не смог парировать нападение. И теперь пути к отступлению оказались отрезаны, а два клинка смертельным маяком сверкали перед глазами, как свет в конце тоннеля...

***

Грохот и плотная завеса известковой пыли возвестили печальный итог, скорбя по утраченному балансу двух истин. Храм разрушался, потеряв опору. Никем не оплаканный, но убитый двоими, и будь рядом третий, то он бы увидел, как из разругавшихся ворот, прихрамывая на одну ногу из-за сломанного каблука, в разрубленной маске, выходит Дарт Малум, а в глубину руинов Храма медленно плывет высокая мужская фигура, казавшаяся в завесе известковой пыли эфемерно-прозрачной, такой, какими обыкновенно изображали призраков Силы.

====== Глава 124. Нас обнаружили! ======

Вечные льды и бесконечные снега планеты Хот мрачно возвышались по всему обозримому пространству. Солнце почти не проникало сюда, по крайней мере, за те три года, что здесь располагалась тайная база повстанцев, такое случилось всего один или два раза. Но лучшего пока не предоставлялось, ведь несмотря на уничтожение Звезды смерти прежняя база на Явине-4 была рассекречена и повстанцам пришлось срочно искать другое место. Или, как выражался Никс Олдман, одетый в меховую куртку с глубоким капюшоном, сидя верхом на местном ездовом животном тантоне, заживо закопались в холодильнике. Верно, круглый год погода на Хоте держалась минусовая, причём, моментами очень даже сильно ниже нулю, почти не видного на измерительной шкале. Как, например, сегодня, и прикрываясь капюшоном от пронизывающего ветра, молодой контрабандист вполне мог оценить достоинства прежней базы. Хотя бы потому, что патрулирование, проводимое два раза в день, проходило там не в таких зверских условиях. Сейчас очередь выходить на этот патруль выпала им с Элайджей, и выехав с базы вместе, они разделились, поехав один вправо, второй, Никс, налево. Ветер завывал в ушах, отчего почти не было слышно всего остального, и приходилось ограничиваться визуальным осмотром местности. Однако, судя по всему, местные животные были куда лучше адаптированы к условиям настоящих реалий Хота, ибо тантон, до этого мирно шествующий по утоптанному снегу, вдруг резко вздрогнул и отпрянув назад, издал громкий, протяжный вой. Никс ослабил поводья и недоуменно взглянул на свой «транспорт»:

— Что такое, малыш? Тебе что-то не нравится? Или учуял что-то не то? Так ты прости, я не нарочно.

Но тантон и не подумал успокоиться, продолжая неистово вопить и вставать на дыбы. Тогда Никс посмотрел внимательно и понял, куда был направлен взгляд испуганного зверя. И через секунду сам был готов заорать не хуже тантона — прямо посреди сугроба торчал небольшой, мигающий красной лампочкой, похожий на чёрного паука, имперский следящий зонд.

— Нас обнаружили! О нет! Эти гады скоро будут здесь! Надо сказать ребятам, не то гореть нам всем в имперском крематории! — высказался Олдман от души, прежде, чем добавил — Аста ла виста, паучок!

И вытащив из-под куртки спортивный бластер, хладнокровно расстрелял «маленького беззащитного» дроида. При этом тантон, испугавшись звука выстрелов, снова встал на дыбы и сбросил своего наглого ездока.

— Так, а вот это уже нечестно! Я кажется не говорил, что мне жарко! Ведь не говорил же? Зачем же тогда ты сбросил меня в сугроб? Лицом?

Никс кое-как встал и снова запрыгнув на тантона, шагом поехал к базе. Весь покрытый снегом, красный и запыхавшийся, ворвался он в круглое здание станции с покатой крышей. Лорена стояла возле приборной панели, одетая в белый комбинезон, поверх которого накинула бежевую жилетку, светлые волосы заплетены в косу, свернутую на затылке, а лицо выражало крайнюю озабоченность. Когда же, услышав хлопок двери, девушка обернулась, оно стало просто до ужаса взволнованным, а глаза с надеждой устремились к дверному проему. Сама же она бросилась к вошедшему и замерла, поняв, что вернулся только один.

— Где Элайджа? — выпалила она, хватая Никса за рукав — Вы не вместе? Он не с тобой?

Никс немного опешил от такого поворота и чуть отстранившись, спросил:

— То есть обо мне ты не переживала?

— Нет, ты не понимаешь, Никс, нам нельзя разделяться надолго! — возразила Лорена, прижав руки к груди.

— Он скоро придёт, наверное его тантон подвернул ногу и ему пришлось остановится, чтобы подремонтировать транспорт, ты же знаешь Элайджу, он не терпит поломанной техники — усмехнулся Никс, снимая куртку и потирая покрасневшие от мороза руки — Кстати, меня тоже не помешает починить, ведь я упал в сугроб, но не беда, стакан крепкого кофе и поломка устранена!

Сам того не осознавая, этой весёлой бравадой Никс стремился оттянуть момент сообщения о зонде, инстинктом догадываясь, что эта весть точно не добавит ей оптимизма. И уж точно не заставит её милое лицо озарится улыбкой. А она так красиво улыбается, жаль только редко. Но похоже его ухищрения были напрасны, Лорена даже не рассмеялась, продолжая стоять и выжидающе смотреть на него, словно тот мог ответить на мучившие её сердце дурные предчувствия.

— Никс, сейчас не до шуток, я отвечу на них и может быть даже рассмеюсь лишь тогда, когда Элайджа будет рядом — сказала девушка, вновь повернувшись к приборной панели в стене. Нужно было устранить небольшую поломку, чем Лорена и продолжила заниматься, дабы отвлечься от предчувствий. Никс понял, что молчать больше нельзя и встав прямо за спиной склонившейся девушки, выдал спеша и волнуясь:

— Лорена, нас обнаружили!

Девушка вскочила от неожиданности, и срезалась головой в грудь Никса.

— Ой, можно поосторожнее? — вскрикнула она, потирая ушибленный лоб.

— С тобой, едва ли, — снова улыбнулся Никс — Ты своим лбом мне чуть рёбра не переломала!

Лорена не отвечала, только теперь заметив, что так и не выпрямилась, а продолжает стоять склонив голову на плечо обаятельного контрабандиста. Заметил это и Никс.

— Тебе помочь, дорогая? — придавая голосу тон молодого повесы, поинтересовался тот, неожиданно взяв ладонь принцессы в свою.

— Не сейчас, милый — язвительно произнесла девушка, высвобождая ладонь — Ведь у меня грязные руки.

— Да, детка, маникюр у тебя не очень — согласился Олдман, не стремясь, однако, отпустить девушку — За то у штурмовиков он, что надо, ведь сейчас они смотрят весёлое шоу с названием: новая база повстанцев на Хоте или вечная память следящему зонду, расстрелянному героем Никсом.

Лорена всё поняла и резко вырвавшись из насмешливых, но не таких уж и неприятных объятий и громко выкрикнула ему в лицо:

— Так значит Империя уже знает про нас! И ты молчал? Почему сразу не сообщил об этом?

— Я пытался, частное слово, пытался, но как только я вошёл, как ты сразу же на мне повисла, и слова не дав сказать! — запаясничал Никс, поворачиваясь к ней то одним, то другим боком — Скажи, что было не так?

— Зануда! Наглый и самоуверенный идиот! — не на шутку разошлась Лорена и замахнулась для пощёчины, но тут дверь снова открылась, на этот раз впуская другого члена альянса. Вот только был это совсем не Элайджа, как надеялось измученное сердце Лорены. Это пришёл адмирал Рейкан, чтобы сказать им, что некий корабль собирается совершить посадку на Хоте, причём, судя по коду доступа, он явно не из местных.

— Дай мне взглянуть — тут же вступила Лорена и отпихнув Никса с дороги, подошла к адмиралу, принимая из его рук датапад. Увиденное на нем её совсем не обнадёжило.

— Не похоже на код альянса, мы пользуемся другим, скорее всего это...имперский код — догадалась Лорена, не желая это признавать и до последнего надеясь, что ошиблась.

— Боюсь, ты права, и если это так, то нам нужно срочно эвакуироваться — сказал Рейкан, оглядывая обоих стоявших здесь.

— Но мы не можем это сделать прямо сейчас, Элайджа ещё не вернулся, я не полечу без него! — решительно заявила Лорена, вставая напротив адмирала.

— Но госпожа, нам нельзя терять остальных из-за одного — возразил ей Рейкан, а Никс усмехнулся:

— Вот это я понимаю, любовь, жаль только не ко мне!

— Заткнись, и лучше помоги найти своего товарища, иначе я сама отправлюсь на поиски! Одолжишь своего тантона? — кричала она на ходу и набросила поверх комбинезона куртку Никса, решительно зашагала к выходу, всерьёз думая броситься в снега, только бы отыскать пропавшего.

— Конечно, радость моя — ответил Олдман, идя следом — Если тебе понравится его запах, а он у него...доложу я тебе...и да, куртку мне отдашь, а то придётся заработать пневмонию, а я ещё так молод и красив, и не женат, кстати...

Остаток ехидной фразы застрял в его горле, когда дверь распахнулась в третий раз, явив взору двух крепких повстанцев, заявивших, что явились ни с чем, за то обнаружили нечто такое, что вполне возможно положит конец всем надеждам Лорены.

====== Глава 125. Учение призрака ======

— Госпожа, мы нашли это рядом с пещерой, находящейся к западу, снег рядом был примят и на нем виднелась капли крови — сообщил один из вошедших и протянул девушке помятый оранжевый шлем. Лорена вздрогнула и побледнела, прижав к себе шлем.

— Лорена, останься здесь, я скоро вернусь, мы вернёмся — тотчас поправился Никс и уже накинув куртку, выскочил наружу, направляясь в том направлении, куда двинулся до этого Элайджа. Он твёрдо решил найти товарища и в каком бы он ни был виде, доставить его на базу, чтобы снова увидеть, как прекрасная Лорена улыбается. Снегопада сегодня не было и потому следы не успели скрыться, но вот около ледяной пещеры в скале они оборвались, точнее, слились в один большой, вокруг которого и правда ярко выделяясь на белом снегу, алели кровавые капли.

— Так, кишков нет — задумчиво пробормотал Никс, слезая с тантона — Значит, есть вероятность, что ты погиб без мучений.

Молодой человек, по колено утопая в снегу, медленно подобрался к пещере и войдя в проход, наткнулся на весьма неоднозначную картину, заставившую его одновременно прижать ладонь к лицу, чтобы его не вырвало, и броситься вперёд, чтобы узнать, в чем дело.

***

Никс успел вовремя, ровно минут через пять как наступил угрожающий период. Хотя, началось всё достаточно мирно. Разделившись с Никсом у поворота, Элайджа направил тантона влево, день был относительно тёплый, если такое вообще было возможно на Хоте, обстановка более, чем мирной, и юноша даже обрадовался возможности превратить ежедневный патруль в приятную верховую прогулку. Элайджа пустил тантона шагом и пользуясь нечастым теперь одиночеством, глядя вокруг, принялся размышлять. О многом ему хотелось подумать. Об отце, которого за прошедшие три года он видел едва ли несколько раз, и в это время он показался Элайдже ещё более озабоченным и хмурым, как будто тяжёлая боль, сидевшая в его душе, сейчас только усилилась. О Кеноби, который так отважно пожертвовал собой ради него, Элайджи, успев перед этим рассказать многое о Силе, джедаях и главное — о матери, великой Асоке Тано, он и отец говорили о ней примерно одно и потому Элайджа рос с уверенностью, что он сын настоящей героини, и может только гордиться такой матерью. О ней юноша тоже думал, не только сейчас, но и раньше, с самого детства. Бабушка и дедушка показывали ему старые фото родителей и потому Элайджа знал, как выглядит его мама, что она тогрута, как и бабушка, очень красивая и добрая. Кстати, зловещая Дарт Малум так же принадлежала к этой расе, равно как три женщины, бывшие самыми дорогими ему. Как мама, как бабушка, как Ланни, милая, нежная Ланни, павшая невинной жертвой Империи, разделив судьбу его родных. При этих мыслях глаза юноши налились слезами, в которых растеклось багровым цветом заходящее солнце.

— Один, совсем один — произнёс он тихо — Никого больше нет.

Чувство пустоты и боли порой накатывало на Элайджу, заставляя вспоминать прошлое, такое светлое и уютное. Когда все были живы, когда отец мог прилетать почаще, когда его любили и берегли. А сейчас попросту бросили в гущу войны. Нет, это он сам пошёл на это, не предполагая, что его ждёт. Впрочем и сам Элайджа больше не был тем прежним восторженным юношей, мечтавшим творить благородные дела во имя возрождения Республики, знакомой ему только по рассказам очевидцев. За прошедшие три года он превратился в настоящего повстанца, крепкого и несгибаемого, со стержнем внутри и сильной волей, готового идти до конца в общей цели отряда. Однако, это не означало, что Элайджа забыл о близких ему, навсегда оставивших его. Просто теперь месть за них стала новой целью, его личной целью, в желании свергнуть Империю. До боли в сердце хотелось Элайдже, чтобы эта ужасная Дарт Малум и её не менее жуткий супруг Дарт Сидиус, отплатили за каждую каплю бесценной крови любимых Элайджей людей. Но было при этом и ещё одно, то, что не давало покоя юноше — странное ощущение того, что они с Малум как будто бы связаны, будучи знакомыми прежде. Откуда взялось это чувство? Юноша не понимал и объяснял это пока лишь тем, что она тоже тогрута, как и трое других близких ему женщин. Потом она такого же возраста, в каком была бы сейчас его мама, останься она в живых. Юноша настолько ушёл в свои мысли, что не сразу услышал громкий рёв и не сразу почувствовал как его грубо ударили по лицу, сбив с тантона. Хрустнули сломанные позвонки, кровь брызнула из распоротого горла. Колени животного подкосились и он завалился набок, а Элайджу кто-то схватил за ногу и потащил в пещеру. От удара о лёд годовой он потерял сознание и наверное поэтому не почувствовал как его подвесили под потолком пещеры вниз головой и не ощутил боли в разодранной когтистой лапой правой щеке. Придя в себя, юноша заметил, что он висит на одной ноге, а его световой меч, собранный им не так давно, валяется чуть поотдаль, утопленный в снегу. Дотянуться до него не получалось, но Элайджа не расстроился, он вспомнил то, чему его учили отец и Кеноби.

«Используй Силу, Элайджа» — как наяву и как тогда, в истребителе, услышал он голос последнего и тотчас принялся выполнять. Элайджа зажмурился и сконцентрировавшись, вытянул правую руку вперёд, заставив меч сначала сдвинуться с места, а потом, поднявшись вверх, прыгнуть в руку юноши. После этого он подтянулся и обрубил веревку, державшую его ногу и хотел было уже вылезти из пещеры, как в неё вошло высокое волосатое чудовище, покрытое белой шерстью и налитыми кровью глазами. Это была вампа — местный хищный зверь, не брезговавший человечиной. Вот только Элайджа явно не собирался позволить ему отведать себя на ужин и при попытке зверя напасть на него, его лапа отлетела в снег, отсечённая световым мечом, а когда вторая вознамерилось свернуть шею наглому юноше, чудовище упало на колени, пронзённое насквозь. Элайджа наконец выбрался из пещеры, но успев-таки порядком промёрзнуть и получить некоторые повреждения, он тут же лишился чувств, падая в мягкий снег. И уже отключаясь, Элайджа увидел перед закрытыми глазами знакомое доброе, морщинистое лицо, обрамлённое седеющими волосами.

— Оби-Ван — прошептали его бледные от холода губы. Да, это был он, старый джедай, не оставивший молодого.

— Элайджа — ответил ему спокойный голос — Лети в систему Дагоба. Становись учеником Мастера Йоды...запомни, система Дагоба...

Лицо Кеноби стало медленно расплываться, чтобы затем собраться в другое, молодое, окаймленное мехом капюшона, того, кто сейчас склонился над Элайджей и осторожно похлопывал его по щекам, приводя в сознание.

— Эй, малец, ты как, живой ещё? — спросил Никс, заметив, что тот открыл глаза.

— Система Дагоба...Оби-Ван...Йода... — шептал словно в бреду Элайджа, никак не показывая того, что он здесь.

— Да, согласен, ощущение так себе — произнёс Никс, только бы не молчать — Я думал, что тантоны ужасны только снаружи. Потерпи немного, сейчас я помогу тебе.

Затем, не совсем понимая, что он делает и сможет ли справиться, Никс вытащил из слабой руки Элайджи его световой меч и нажав на кнопку активации, распорол брюхо мертвого тантона.

— Кажется, получилось — пробормотал Никс, рассматривая оружие приятеля — Может быть я напрасно отказался от него. Интересно, заметил ли кто случай в мусорной отсеке?

Но не став углубляться дальше в эти сложные и тяжёлые мысли, молодой контрабандист без видимых усилий втащил замерзшего друга вовнутрь тантона, оставив на поверхности лишь лицо. Пользуясь тем, что никто не видит, Элайджа был явно не в счёт, Никс вытянул руки вперёд и сконцентрировавшись, оторвал от земли мертвую тушу и плавно опустил возле пещеры, чтобы сберечь от ветра. Потом потер руки и связался с базой, чтобы готовили медицинский отсек на его корабле. Всё равно же они эвакуируются, так, что же тянуть?

***

Эвакуация шла полным ходом, Имперские шагоходы класса АТ-АТ уже наступали на базу. Повстанцы отстреливались от них, а пилоты атаковали сверху и связывая передвижные механизмы шагоходов, заставляя падать и после добивали выстрелами. Руководил всем этим высокий и крепкий юноша с короткой стрижкой тёмных волос. Его звали Старкиллер и он являлся тайным учеником Дарта Малум. Именно она велела ему направить имперский отряд на Хотт, веля разбить мятежников, а одного из них привести к ней, и непременно живого. Но он был уже далеко.

====== Глава 126. Непростое решение ======

Эбен Хоук стремительно взлетел с поверхности преследуемый Имперскими стервятниками. Те заметили беглецов и не преминули отправить им вслед погоню. Однако, проявивший себя героем три года назад в Явинской битве, Элайджа на этот раз оставался в стороне. Да и не мог бы он ничего сделать, находясь без сознания внутри бакта-камеры медотсека. Когда его доставили на базу, почти промёрзшего насквозь там уже вовсю шла эвакуация и потому встретившая их Лорена велела Никсу немедленно заводить корабль. И вовремя, как раз в эту секунду на Хотт опустился первый имперский разрушитель класса Венатор. Вот только ждали его тут не одни только «жалкие и беспомощные» повстанцы, в помощь им вылетел флот джедаев из альянса. Да, это рисковано, однако, против одной стороны Силы можно противопоставить только другую, ведь Старкиллер — тайный ученик Дарта Малум не щадил никого и ничего, стараясь услужить своей госпоже. Он знал, что в гневе она страшна, но это касалось лишь гнева лично в его сторону, если же Малум злилась на других, то могла быть весьма и весьма «милой и доброй». Такими словами обозначалось то, что она имела обыкновение отрываться на нем за собственные неудачи, особенно если её законный супруг Дарт Сидиус прилюдно отчитывал её за них. А это дело Император очень любил, так как обожал мучить неугодных себе, причём, так, чтобы они надолго запомнили, как плохо доводить повелителя и не значимо для него кем этот неугодный был для него в обычное время. К тому же для особо «любимых» неугодных ситх разработал индивидуальные способы наказаний, для жены, например, это было отлучение от супружеского ложа, сопровождаемое градом упреков в фригидности и несостоятельности как женщины, неспособной даже на такую мелочь как удовлетворить супруга и сделать так, чтобы он её хотел. Подобные речи не могли пройти бесследно для самолюбивой тогруты и требовалось немедля восполнить этот пробел, отыграться, восстановить себя в собственных же глазах. И разумеется отдуваться за это за всё приходилось одному человеку и он сейчас командовал отрядом штурмовиков. Малум была сегодня в хорошем настроении, а её супруг не так щедр на репрессии и потому сегодня обошлось без «карательной любви», больше похожей на изнасилование, причём, мужское. Поэтому Старкиллер мог временно вздохнуть спокойно и сосредоточиться на выполнении заказа: поймать Магистра Шаак Ти и доставить её живой во дворец Императора, у его наставницы с ней личные счёты. Но вот четверым молодым повстанцам добычей его стать явно не суждено, впрочем, Никс понял, что рисковано улетать неприкрытыми и решил пристыковать Эбен Хоук к днищу одного из разрушителей, рядом с люком, из которого сбрасывали мусор. Никс и Брайн сидели в кабине пилота, Лорена была в медотсеке, наблюдая за Элайджей. Медицинские дроиды уже вытащили его из бакта-камеры и вывели из транса и сейчас юноша лежал на небольшой кушетке возле стены, рядом с иллюминатором. Он не спал, просто сидел, опираясь на подушку, ссадины на лице были заклеены пластырем, а термическое покрывало поддерживало упавшую было температуру тела. Он ещё не вполне пришёл в себя, но было и то, что юноша помнил отчётливо, даже потеряв сознание. Система Дагоба. Мастер Йода. Обучение. Элайджа уже хотел поделиться этим с Лореной, присевшей на край кушетки, но их так и не начавшийся диалог прервал вошедший Никс.

— Здорово, малец! — бодро воскликнул Олдман, хлопнув Элайджу по плечу и пожав ему руку — Ну как, оклемался уже?

— Да, спасибо, я уже почти здоров — негромко ответил юноша, радуясь, что голос вернулся — Ты успел вовремя.

— Это хорошо, ибо совсем скоро нам будет не до хандры. Особенно мне, ведь совсем скоро я вас покину.

— Как так? — искренне удивилась Лорена, побледнев от неожиданного известия, сама удивляясь такой своей реакции — Ты не можешь оставить нас

— Дорогая, я очень ценю твою любовь ко мне, сам ещё не забыл как мы тогда мило обнимались, но, увы, дела меня ждут, я должен отдать долг хатту— ответил Никс в своей обычной шутливой, дразнящей манере.

— Никс, но это невозможно, нам ни в коем случае нельзя разделяться — севший враз голосом произнесла девушка, непроизвольно подходя ближе к контрабандисту.

— Лорена, милая, да признайся ты уже хотя бы самой себе, что просто не хочешь отпускать меня — опять запаясничал Никс — Ну я тебя понимаю, такой был шикарный вариант. И умный и смелый, а уж красавец какой! И вдруг улетает, да, принцесса, я понимаю твоё горе и искренне ему сочувствую.

Лорена аж задохнулась от возмущения. Да как он, этот наглец, может так шутить в столь ответственный момент? Стоп, или она злиться не только поэтому? Что, если Никс прав и она действительно просто не хочет отпускать его. Что если она, как и он, не может забыть те их объятия? Нет, не бывать такому, она принцесса, дочь самого правителя Альдераана, а не какая-нибудь там танцовщица.

— Да ты...да ты же просто... — задохнулась она от возмущения — Просто мерзкий, напыщенный зануда!

А потом, сама не понимая зачем и как вообще ей в голову пришло такое, в один прыжок достигнув кушетки, обхватила Элайджу за шею и наклонившись, жадно впилась губами в его губы. Поцелуй вышел быстрый и грубоватый, Элайджа даже ответить толком не успел, как Лорена отстранилась и победоносно глянула на Никса.

— Ну и ну — присвистнул Олдман, при виде этой сцены — Вот это вы дали, близнята!

— Как ты нас назвал? — очнулся первым Элайджа, приходя в себя от неожиданного поцелуя.

— А ты в зеркало давно смотрелся? — усмехнулся в ответ контрабандист, покачавшись с ноги на ногу — Да и ты тоже, принцесса, вы же двое будто с одного конвейера сошли.

— Будто уж — недовольно пробурчала Лорена, но всё же машинально повернулась к иллюминатору. В небе было уже темно и потому её лицо отразилось там, как в зеркале. Элайджа через секунду сделал то же самое и посмотрев внимательно на обоих, Лорена вздрогнула, уже в который раз за сегодня. Вгляделась в прозрачное стекло и на один миг ей вдруг показалось, что из него на неё смотрят два совершенно одинаковых лица. Светло-русые волосы, вившемся красивой волной, голубые глаза, форма лица, носа, губ, всё было идентичным. Лорена несколько раз интенсивно моргнула. Да нет, не может быть, они просто принадлежат к одному типу внешности.

— Что, заметила, да? — хихикнул за её спиной Никс — Не будь ты на год моложе, я бы точно решил, что вы близнецы, трагически разлучённые при рождении.

— Да ты никак в детстве сериалов пересмотрел, — пренебрежительно поморщилась принцесса альдераанская — Давай ещё приплети, что их отец был из Ордена джедаев, а мать его ученицей или учителем.

Но вопреки всему Никс этому не рассмеялся и даже не отпустил обычную колкость, он попросту вышел из медотсека и вернулся в кабину пилота под предлогом того, что Брайн устал и надо его сменить. Уходил спиной к остальным и потому никто не видел каким грустным и непривычно-задумчивым стало его лицо. Слова Лорены невольно подняли со дна его душе давнюю боль, связанную с недолгой жизнью в Ордене, там, где остались все, кого он любил. Наставник, друзья, световой меч. И прошлое имя. Только одно этот молодой человек смог сохранить из прошлого, точнее, одного — Брайна — друга по ученичеству. Поддавшись порыву, Никс приподнял правый рукав и привычно увидел белые шрамы, похожие на полосы, идущие от плеча к локтю. Следы бластеров клонов, полученные в последний день его принадлежности к Ордену. И снова глубоко вздохнув, прогоняя тяжёлые воспоминания, Никс вернулся в кабину.

— Какие у нас планы? — поинтересовался Брайн, глядя на него.

— Как всегда — улететь вместе с мусором.

Элайджа сказал Лорене о своём намерении, которое она встретила с большим волнением, но в то же время с великой радостью.

— Это же твоя мечта, но будь осторожен, на этой Дагоба может быть всякое — предупредила его девушка, когда тот заявил, что завтра же отправится туда, ведь его состояние было уже удовлетворительным.

— Я вернусь, скорее, чем ты ожидаешь — улыбнулся Элайджа, сжав её руку.

Потом он заснул, а Лорена решила навестить пилотов, попав на весьма интересный разговор, что-то про полёты наперегонки с мусором и желание всё же отдать хатту его долг.

— Ты всё-таки решил улететь? — не выдержав, спросила девушка, вырастая за спинами пилотов.

— Я уже сказал, принцесса, что наши пути временно расходятся — спокойно, как само собой разумеющееся произнёс Никс.

— Но как же быть мне? Ведь Элайджа завтра улетит — помимо воли вырвалось у Лорены.

— Не думай об этом, я знаю, кто тебе поможет, вот только предупреждаю, это очень странный товарищ — задумчиво произнёс Никс — Невероятный мерзавец, сволочь каких поискать, мораль и честность для него пустые слова, в общем, всё, как ты любишь.

— Это, что или кто? — не поняла его девушка, вставая возле кресла Брайна.

— Лэндо — ответили хором оба пилота.

— Система Лэндо? — удивлённо вскинула она брови.

— Нет, это не система, а тот, кто стоит назваться таковой — серьёзно произнёс контрабандист.

— Он хороший человек? — неуверенно спросила принцесса, придержавшись рукой за стену.

— Он мне должен — весомо пояснил Никс — А ещё он терпеть не может Империю.

Хороший довод, ничего не сказать, личный гарант безопасности...думали все трое до вчерашнего дня.

====== Глава 127. Не буду учить его! ======

Элайджа улетел на рассвете, сев в свой истребитель, он настроил приборную панель на координаты доселе неизвестной ему системы Дагоба. Он никогда не был там и не знал как его встретят, как и того, что являет собой неизвестный Мастер Йода. По тому немногому, что он услышал от Оби-Вана, у Элайджи сложился образ высокого, статного мужчины с седыми гладко уложенными волосами, проницательным взглядом и накаченным мускулистым телом. По его мнению именно так и должен был выглядеть глава Высшего Совета джедаев. Но когда он высказал свои мысли R2, тот лишь залопотал на своём языке что-то непонятное, по звуку похожее больше на смех, чем на обычную речь. Как жаль, что Элайджа не умел переводить так хорошо, как отец, тогда он удивился бы меньше, узнав как сильно ошибается в своих предположениях. Но для начала следовало как-то посадить корабль на этой самой Дагобе, оказавшейся так же не менее далёкой от того, каким юноша представлял себе жилище именитого Магистра, учителя многих поколений джедаев. Это оказалась мрачная планета, на первый взгляд казавшаяся заброшенной, до того сильно её покрывала беспорядочная густая растительность и большую часть её площади занимали болота. Причём, иногда хитро замаскированы под вполне устойчивую почву полей, как раз такую, которую Элайджа облюбовал, чтобы посадить своего икс-крылого красавца.

— Мда, сразу видно, что Орден в упадке — пробормотал Элайджа, открывая дверь кабины пилота — Если уж Глава Совета живет в такой отстойнике, то, боюсь представить, где...Ааааа!

Окончание фразы потонуло в безумном крике неожиданности, ведь стоило юноше спустить ноги на «твёрдую» поверхность, как он тотчас же с глухим чавканьем ухнул вниз, утопая в вонючей тине. Следом отправился и икс-крыл. R2 какое-то время продержался на плаву, благодаря антигравитации, однако, всплывшая дианога—местный болотный обитатель, схватила его и потянула вниз. Элайджа устремился на помощь механическому другу, пытаясь вырвать его из хватки чудовища, но куда там, пришлось порядком выбиться из сил, прежде, чем Элайджа догадался применить Силу и вытащить дроида, а заодно и себя. R2 тут же разразился новой серией писка, только на этот раз юноша понял о чем тот сказал.

— Это точно, будь ты живым, заработал бы сотрясение! — прокомментировал он его реплику и присев на травянистом берегу, снял с себя майку, штаны и ботинки, выжимая промокшую одежду и выливая воду из обуви. Потом пришлось снова одеться, ведь запасной комплект остался в истребителе, а тот покоился на дне болота.

— И где тут прикажете Йоду искать? — пробормотал он недовольным голосом — Не думаю, что он построил себе домик на дне.

R2 молча катался по берегу, изредка мигая красной лампочкой-глазом. Со стороны казалось, что дроид осматривает местность, но оказалось не всю, а только один кусок, какой-то раскидистый куст среди деревьев. Роботу показалось, что там наметилось какое-то движение и он явно настораживался этим. Скоро эта насторожённость явила себя обоим в лице какого-то карлика, ростом едва ли превышавшего один метр. Элайджа во все глаза уставился на невиданное создание, карлик был светло-зеленого цвета, покрытый прозрачным белым редким пушком. Раса его не поддавалась определению, отличительной чертой являлись длинные, торчащие в стороны уши и трёхпалые руки и ноги с большими когтями. На нем был одет какой-то коричневый балахон и опирался на трость, при этом выжидающе смотрел на юношу и дроида, пока не говоря ни слова. Устав ждать начала разговора, Элайджа решил заговорить первым:

— Уважаемый, вы не знаете, где я могу найти Мастера Йоду, наставника молодых джедаев?

Карлик секунду постоял молча, не сводя внимательного взгляда с визитёров, потом вдруг расплылся в странноватой улыбке и раскатисто рассмеявшись, хитровато подмигнул:

— Близко он, рядом тут совсем, проводить тебя к нему могу я.

— И далеко идти? Я бы хотел поскорее увидеться со своим наставником — нетерпеливо воскликнул Элайджа, вскакивая на ноги.

— Терпение, юноша, терпение высшая добротель — посуровевшим голосом сказал карлик и махнул когтистой рукой куда-то в сторону леса — Со мной иди, обсохнуть и подкрепиться тебе надо.

Элайджа подумал, что он прав, юноша и правда здорово вымок и порядком устал, поесть ему и правда не помешает. Да и R2 надо почистить, а то бедняга до сих пор весь в тине. И крикнул дроиду, призывая идти за ними, парень двинулся вслед за необычным новым знакомым. Странный куст вблизи оказался хижиной, сплетённой из веток и обтянутой брезентом, а внутри была неожиданно просторной, во всяком случае места для того, чтобы свободно ходить и не задевать друг друга было достаточно. Комната была всего одна, включавшая в себя уголок, служивший кухней, где находилось кострище, с висевшим над ним котелком, небольшой матрас, застеленный одеялом и маленьким обеденный столик.

— Сюда проходи — коротко бросил карлик, показывая на матрас — В порядок приведи себя, а там и Йода вернётся.

Элайджа не заставил себя упрашивать, а усевшись на матрас, начал вытирать R2 лежащей в кармане тряпкой, для этого пришлось частично разобрать дроида, ведь противная тина залезла и вовнутрь. Йода тем временем колдовал над котлом, что-то вливая и ссыпая в него, потом развёл огонь и начал помешивать варившееся месиво, должное стать ужином для них обоих.

«Может для троих, кто знает, вдруг этот Йода тоже не откажется с ними поесть, вдруг он невзыскательный, несмотря на высокие чины» — подумал Элайджа, когда карлик, устав молчать, решил скоротать время за разговором:

— Отчего джедаем стать решил ты?

Юноша был несколько удивлён таким вопросом, явственно ощущая сейчас, что не готов к нему, но природная гордость не дала расписаться в невежестве. Он стал думать как ответить, причём так, чтобы этот карлик был доволен, ведь, судя по всему, они с Йодой большие друзья, вдруг наговорит ему о нем плохого. Надо заранее заручиться его поддержкой, всякое ведь бывает.

— Скорее всего, по примеру моих родителей, оба они были джедаями — ответил наконец Элайджа — Я очень бы хотел быть если не таким же, то хотя бы достойным их.

Неизвестно, понравился ли собеседнику такой ответ, лицо его осталось непроницаемым и серьёзным. За то руки продолжили двигаться, накладывая в две большие тарелки дымящуюся похлёбку. Она была серого цвета и последнее желание, какое она вызывала, было слопать её с большим аппетитом. Но Элайджа решил и дальше не спорить, боясь отрицательного мнения, поэтому смело окунул ложку и мужественно отправил в рот, преодолевая желание зажать себе нос в преддверии отвратного вкуса варева. Однако, вопреки всему, кушанье оказалось не настолько ужасным, а с голоду могло даже показаться вкусным.

— Ну как, вкусно готовлю, а? — лукаво подмигнул низкорослый старик — Не то, что стряпня повстанцев. Помочь тебе могу я?

И не дожидаясь ответа, карлик склонился над R2 и начал вставлять назад вынутые детали. R2 видно не очень понравились чужие руки в своих внутренностях и он начал активно мешать, хватая карлика за рукава своими щипцами. А когда очередь дошла до фонарика, двое и вовсе сцепились, отнимая его друг у друга.

— Хахаха! Мое! Мое! Мое! — смеялся карлик, пытаясь вырвать фонарик, робот не уступал, и в конце-концов Элайдже это надоело, он решительно встал и громко спросил:

— Немедленно говорите, когда придёт Йода?!

— Знал я родителей твоих, великими джедаями они были — игнорируя вопрос продолжил старик.

— Да откуда ты можешь их знать? И когда уже Йода придёт? — вскочил на ноги потерявший терпение Элайджа.

Карлик замолк на полуслове и отложив в сторону фонарик, отвернулся в сторону и совсем другим голосом, суровым и вдумчивым, произнёс, глядя куда-то в стену:

— Не буду учить его. Терпения нет у него.

Ответ пришёл мигом, вот только совсем не от Элайджи. Возле стены медленно выросла голубоватая прозрачная тень, в которой можно было легко узнать Оби-Вана Кеноби, призрака Силы.

— Он научится терпению — спокойно произнёс призрак — Вспомни меня, разве же я был иным в его годы? А его родители, о них не забыл?

— Сомневаюсь я, Сила большая в нем, но управлять ею поздновато учиться,взрослый он — не внял его доводам карлик.

— Вспомни, что случилось с ними, разве же не заслужил их сын лучшей доли? — продолжил убеждать Кеноби, даже из мира Силы глядя на своего подопечного.

— Сомневаюсь я. Справиться он с самим собой должен — ответил странный карлик.

— Йода — завороженно произнёс Элайджа, не веря своим глазами. Но это было только начало.

====== Глава 128. Выбор сердца ======

Тем временем друзья Элайджи стремительно летели на Беспин, на ту планету, где обосновался неизвестный Лэндо. Улетев вместе с мусором, Эбен Хоук направился в сторону, параллельно сбив корпусом несколько мелкие астероидных скоплений.

— Главное, не сбить космобомжей, говорят, это караемся местным законодательством — рассмеялся Никс, прежде, чем понял, что смеяться в общем-то нечему. Одно из таких столкновений повредило корабль и теперь требовалась замена гипердрайва. По счастью ему удалось залететь в какую-то пещеру, чтобы спокойно рассмотреть повреждения. Никс вышел из кабины и разглядев то, что случилось, присвистнул от удивления. Оказалось, ещё немного и они просто свалятся вниз на скорости света, хоть так корабль сможет её развить. Хорошо, что Беспин не так далеко, до него-то как раз он только и дотянет.

— Брайн, попробуй заделать всё хотя бы на время — велел он напарнику, а сам решил пройти в салон, однако, Лорены там не оказалось, она стояла между ним и кабиной, глядя в иллюминатор глазами, полными ужаса и кажется, готовая закричать. Никс подошёл и спросил в чем дело.

— А ты туда посмотри, чтобы понять, что это не пещера — ответила она по привычке дерзко, не желая, однако демонстрировать открыто истинные свои чувства. Олдман проследил за её взглядом и тоже оказался близок к крику — прямо перед иллюминатором виднелись два ряда белых и острых зубов, плотно сомкнувшихся перед носом корабля.

— Точно, это не пещера, а космический зубастый слизняк, местный хищник, очень любит пожирать всё то, что так удачно само летит к нему в зубы — ответил Никс с иронией — Но ты не бойся, принцесса, я заставлю его открыть рот. Ну сейчас мы его Брайн! Запускай!

И отдав приказ, покрепче вцепился в кресло, одной рукой машинально обхватив Лорену на талию, она не воспротивилась, но скорее от неожиданности, потом, видно, решила, что так и правда будет надёжнее и не стала менять положение. Брайн завёл двигатель и корабль начал раскачиваться в стороны, доставляя чудищу неприятные ощущения, а вибрации щекотали ему во рту. Никс был прав, слизню такое обращение оказалось не очень приятно и вскоре он захотел чихнуть, отчего корабль с огромный толчком, сопровождаемый оглушительным воем, вылетел на поверхность, весь облепленный слюной и через секунды полетел относительно ровно, насколько это было возможно с его наспех починенным гипердрайвом. И только когда прошло ещё несколько минут, Лорена заметила, что она по-прежнему стоит, прижатая к Никсу, хотя необходимости в этом уже не было, хотя и он сам тоже не спешил убрать от неё руки. Однако, он всё же заметил эту неловкость первым и прежде, чем изменить положение, спросил:

— Ваше сиятельство, вам удобно?

— Простите, я сейчас отойду, нет больше нужды меня подпирать, я вполне могу стоять сама — язвительно бросила принцесса, пряча за этим неловкость, вызванную, однако не самой ситуацией, а тем, кто в ней замешан помимо неё.

— Да брось ты прикидываться — усмехнулся в ответ Никс — Так и признайся уже, что я тебе нравлюсь!

— Отнюдь! — вспыхнула тотчас же Лорена и попыталась высвободиться — Мне нравятся хорошие люди.

— Я хороший — с неожиданной мягкостью и вместе с тем страстью произнёс Никс и легко удержав принцессу альдераанскую за руку и наклонив лицо на её уровень, внезапно прижался губами к её и поцеловал. Властно и удивительно чувственно, с нежностью, которую так трудно распознать в этом грубоватом, резком на язык и совсем не сентиментальном контрабандисте. Такое открытие ждало лишь тех, кого Никс решался пустить себе в душу и рассказать то, что сам был рад бы забыть и никогда не знать. То, каким образом он стал тем, кем его знали последние лет пятнадцать. А именно то, каким все знали его прежде, когда Орден джедаев был жив и процветал. Никто не удостаивался такой чести, никто, кроме вот этой странной девушки, такой своенравной, но вместе с тем удивительно милой, похожей на изящную лотальскую кошечку. Она с первых минут завладела сердцем бывшего джедая и он готов был прямо сейчас, вот в эту самую минуту, поведать ей обо всем, вот только сама Лорена явно не была готова к этому и смутившись, отстранилась от него, опасаясь смотреть ему в глаза.

— Прости, я не удержалась — сказала она и поспешила уйти в салон. Никс не стал её задерживать, понимал, что нужно всё осознать и обдумать, да и ему пора возвращаться, не одному же Брайну корабль вести, он и скорость-то нормальную не удержит.

***

— Сконцентрируйся, следи за своими ощущениями — наставлял Йода, сидя на камне, возле болота, куда давеча приземлился корабль Элайджи. Именно он и был целью молодого человека, ему следовало поднять его со дна. Элайджа покорно опустился на берег скрестив ноги в позе для медитации и вытянув руки вперёд, пытался мысленно представить себе как он поднимает со дна болота свой истребитель. Поначалу всё шло хорошо, но когда из воды показывались крыло или нос, как руки словно сами собой отпускались и икс-крыл снова уходил на дно. Попытке на десятой Элайджа не выдержал и раздраженно зарычав, хлопнул руками по бёдрам.

— Не могу! — почти выкрикнул он, глядя в небо — Он слишком большой, я не могу его ухватить!

Йода разочарованно посмотрел на него и произнёс, отчего-то заулыбавшись:

— По размеру о вещах судишь ты? А? — и откашлявшись, снова засмеялся — И обо мне тоже?

Элайджа хотел ответить, но ничего подходящего в мысли не шло, он понимал, что Йода во всем прав и никуда от этого не деться. Хотя, старому наставнику и не нужно было слышать ничего от ученика, сам прекрасно сплавляясь с ролью оратора:

— Размер не имеет значение. Важен не рост, важно умение. На меня взгляни.

И словно бы в подтверждение своих слов, вытянул перед собой когтистые ладони и начал медленно поднимать их вверх, а из воды, повторяя его движение, постепенно появлялся истребитель, пока наконец не опустился на берег. Элайджа молча смотрел, потрясённый и подавленный. Он понял, что путь джедая тернист и сложен, много чего придётся пройти и преодолеть в самом себе, прежде, чем сможет получить право иметь это звание. Йода увидел его задумчивость и посмешил отвлечь ученика от неудачи:

— Сила большая в тебе, откройся ей, позволь течь сквозь тебя, мощный союзник это. Но не она одна джедаем способна сделать. С врагом своим встретится должен ты, но осторожен будь, с самим собой встретиться ты можешь.

Элайджа пока не знал, кто этот враг, но ясно понял, что он ждал его за раскидистым кустом возле болота. Юноша покорно вошёл под его сень, чуть приподняв ветки и вздрогнул — прямо напротив него стояла сама Дарт Малум, в своём чёрном комбинезоне, с плащем, реющем за спиной и непроницаемой маске, открывающей виду один лишь взгляд янтарных глаз. Она стояла и будто бы чего-то ждала. Элайджа примерно догадывался чего и это приводило его в ярость, заставившую схватить меч и активировав, с одного диагонального удара снести ненавистную голову ситха. Она отделилась от тела и падая, внезапно взглянула прямо на юношу своими ещё светившимися глазами, имевшими, однако, не янтарный, а голубой цвет. Да и смотрели они вовсе не с ненавистью, а с тихой грустью, словно хотели о чем-то предупредить. Но вот голова коснулась травы и глаза тут же померкли, давая однако Элайдже время узнать их — оно были его собственные. Его родные глаза на мертвой голове. Неживой взгляд умершего разума. И в отражении их меркнувшего света, юноша увидел вдруг страшную картину, заставившую его вылететь из-за куста и бросившись к Йоде, громко закричать:

— Учитель Йода! Я должен лететь! Мои друзья в опасности, я должен помочь им! Должен быть с ними!

— Нельзя лететь тебе — возразил Йода, решительно вставая — Обучение твоё не закончено, прервав его, большой опасности себя подвергнешь, друзьям не поможешь, сам погибнешь.

— Нет, я решил и я отправлюсь за ними, я не брошу своих друзей — ответил Элайджа твёрдо и направился к истребителю — Я вернусь, как только спасу их, вернусь и закончу обучение.

Ещё минута и он уже в кабине пилота, надевает шлем и оранжевые очки, ещё одна и икс-крыл взлетает.

— Говорил я тебе, Оби-Ван, безрассуден он — горестно произнёс Йода, глядя в небо на превратившийся в точку истребитель. Его путь лежал на Беспин, но вот друзья ли тому причиной? Или есть некто другой, кому выгодна эта ситуация?

====== Глава 129. Крутая подстава ======

Облачный город планеты Беспин оказался местом во всех смыслах красивым и достойным того, чтобы называться её центром. Во всяком случае Лорена, привыкшая к утонченной архитектуре и изысканным интерьерам сразу почувствовала себя в своей тарелке. На взлётной площадке корабль встречал высокий молодой человек, в одежде, похожей на ту, что была у Никса, только, в отличие от него, смуглый и с чёрными жесткими волосами, но улыбка приветствия сразу выдала в нем такого же обаятельного негодяя.

«Всё, как ты любишь» — вспомнила Лорена слова Никса и смущённо опустила глаза, вспомнив при каких обстоятельствах они прозвучали.

— Привет, старик, привёз ко мне подружку? Как это трогательно! — раскрыл объятия перед Никсом Лэндо, тот с готовностью попал в них и крепко обнял друга.

— Не угадал — рассмеялся Никс, отвечая ему — Нам нужно тут кое-что припрятать. Так, чтобы не нашла Империя. Этим чем-то есть вот эта вот милая особа.

Сказал и выдвинул перед собой Лорену, которая учтиво поклонилась и пожала протянутую руку темнокожего контрабандиста.

— Замётано, приятель — согласно закивал Лэндо — С Империей всё будет улажено. И кстати, как поживает у тебя мой питомец? Я не видел его с тех пор, как ты выиграл его у меня в сабакк.

Питомцем был никто иной, как Эбен Хоук, основная ценность которого состояла в его древности. Корабль был истинным раритетом, благо застал ещё времена старой Республики и его бортовой компьютер содержал голографические записи с голосами Дарта Ревана, Бастиллы Шан и многих других известных в те времена персон. Никса впрочем это не особо интересовало, ибо в день зловещего приказа он раз и навсегда отчеркнул от себя всё, что было связано с Орденом и джедаями. Не вдруг и не просто так, имея вескую причину такой скрытности, заключённую не только в страхе быть убитым Империей. Но об этом мужчина предпочитал не говорить, оставаясь для всех обычным двадцатисемилетним контрабандистом. За то Элайджа имел насчёт Джедаев и Ордена прямо противоположное мнение и потому с большим интересом изучал эти записи, из которых узнал достаточно о ситхах и так же про их стиль ведения боя, и усиленно тренировался, оттачивая удар за ударом. И за три последних года стал вполне успешным фехтовальщиком. Но сейчас его здесь не было, а Никс и Лорена были, и следовало позаботиться о принцессе.

— Как видишь, ему без тебя намного лучше — усмехнулся Олдман, когда они втроём подходили к дворцу.

— Вам тоже здесь понравится — без тени улыбки ответил Лэндо, распахнув перед ними дверь обеденного зала, где уже было накрыт стол — Просто не представляете насколько!

И тут дверь распахнулась...

«Вот это подстава!» — успел подумать Никс, срывая с пояса бластер.

***

За последние три года Дарт Малум почти потеряла покой и сон, так сильно привлёк её внимание тот странный мятежник, сделавший роковой выстрел по станции. Личные осведомители, которых она тотчас заняла этим делом, наши в конце-концов много информации. Так леди ситх узнала, что зовут парня Элайджа, так же, как и её покойного сына, что вдвое сильнее подогрело её интерес к нему, что первые пятнадцать лет он жил на Шили, а потом сделался повстанцем. Но сильнее, чем имя, Малум поразила фамилия — Скайуокер. Такая же как у предателя-мужа, которого она, как ей казалось, убила на Малакоре три года назад. Ведь после того, как она скрестила мечи ножницами, отсекая голову, тело Энакина исчезло, будто сливаясь с Силой, как до этого Оби-Ван. Ничего, кроме безмерного счастья это у женщины не вызвало, наконец-то её мальчик был отмщен, его кровь смылась кровью убийцы. Она надеялась, что никогда больше о нем не услышишь, но вот опять, снова пришло напоминание сразу о двоих, соединённое в одном человеке, выступившем против неё. Элайджа Скайуокер, кто же это может быть такой? Малум принялась за самостоятельное расследование. Начала с логического рассуждения. Так, поскольку у них с Энакином был только один сын и он мертв, им он быть никак не мог, значит это его родственник со стороны отца. Братьев и сестёр у Энакина не имелось, родных, кроме матери и отчима, тоже. Так, что скорее всего, однофамилец, ведь на Шили явно был кто-то ещё с такой фамилией, однако, и эта ветка расследования оказалась сухой и мертвой—те Скайуокеры были тогрутами и никак не могли иметь человеческого ребёнка, равно как из поколения в поколение вступали в брак лишь с представителями собственной расы, так, что вариант наследования расы от предков тоже исключался. За то возникла иная версия, правда совсем уж невероятная — второй Элайджа — сын Оби-Вана. О его многолетнем тайном романе с герцогиней Сатин Малум прекрасно знала и вполне могла поверить в наличие у них сына, которого специально записали на другую фамилию, чтобы запутать следы. Ведь они принадлежали к одному типу внешности да и прилетели тогда вместе на Звезду смерти, версия вполне могла сойти за правду, если бы... Старые травмы и синтетические нервы, вживлённые в плоть, заменяя порванные, мало того, что часто требовали медицинского обслуживания, так ещё и провоцировали иной раз неконтролируемые приступы зверской боли во всех костях. Артемис Фаул здорово отомстил ей за своё пленение и теперь, где-то раз в неделю Малум испытывала эти мучительные приступы. Снимала их либо большая доза наркотического препарата, либо, что случалось чаще — расправа над тем, кто был рядом. В частности это были штурмовики, которых рядом с ней было великое множество, а иногда инквизиторы, которые попадались под горячую руку, что же они только не говорили своей повелительнице, надеясь сохранить им жизнь. А один из штурмовиков, почувствовав как вокруг его шеи сжимается смертоносный захват, в отчаянии прохрипел:

— Леди Малум, пощадите! Я вам тогда сообщу важную информацию! Это касается вашего сына!

В ответ Малум рассмеялась и только сильнее сжала кулак в захвате:

— Заткнись, жалкий идиот! Как ты только смеешь касаться памяти моего покойного сына? Да я тебя придушу, как жалкую скотину!

— Клон Мираж...центр реконструкции...Бейл Органа... — вырывалось у несчастного из последних сил, упрямо не желая сдаваться и продолжая надеяться ещё на успех — Он забрал...вынес...отдал...выжил... я видел...я расскажу.

Сама не зная почему Малум чуть ослабила кулак, давая бедняге глотнуть кислорода:

— Говори! Быстро и по делу!

Этот штурмовик был взят недавно, до этого служа в центре хирургической реконструкции Сидиуса. Малум этого не знала, за то теперь получила очень важную информацию о том, что её сын мог остаться жив. Оказалось тот бывший клон увидел, как Мираж — ныне покойный служащий центра, личный помощник Артемиса, в ту роковую ночь передал её сына в руки Бейлу Органе, а тот по всей видимости вернул отцу, а тот своим родителям на Шили. Последнюю часть Малум додумала сама, однако, радость от возможной правдивости его слов была настолько сильной, что она не стала добивать штурмовика, а отпустила:

— Живи, но если ты мне соврал...в общем, я понятно объяснила!

Штурмовик поспешил сбежать, а Малум задумалась над планом встречи с возможным сыном. Добровольно встретится он явно не согласится, не те отношения у них до сих пор были, но одно она знала — нужно увидеться с ним и убедить Элайджу присоединиться к ней и стать адептом Темной стороны. Поделившись своими соображениями с мужем, Малум получила одобрение и совет:

— Он очень привязан к своим друзьям, заставь их страдать и он прилетит их спасти.

Малум сочла это здравым и отдала распоряжение отследить перемещения корабля Эбен Хоук. Так леди ситх попала в Облачный город, легко подкупив меркантильного Калрисиана, пообещав тому списание его долгов и право грузоперевозок без оплаты. Условия были заманчивыми и Лэндо дрогнул, предав старого друга за выгодные условия сделки. Малум и её приспешники затаились в обеденном зале и терпеливо ждали визитёров, но вот они пришли.

***

«Ужасная постава» — повторил ещё раз про себя Никс и направив бластер на вставшую навстречу леди Ситх, начал прицельно палить...

====== Глава 130. Удар в сердце ======

Пальба становилась масштабной, стреляли уже трое, да только это было бессмысленно, легко отразив все выстрелы в сторону, при помощи Силы, Малум невозмутимо обвела взглядом пришедших:

— Не советую вам этого делать, лучше принять свою участь достойно!

— Лэндо! Как ты мог? Ты предал нас! — в отчаянии выкрикнул Никс, поворачиваясь к бывшему другу, а Брайн попросту схватил его за грудки подняв начал тряски, злобно рыча.

— Прости, друг, бизнес есть бизнес — цинично ответил Лэндо — Действуем по плану!

Штурмовики поняли задачу правительницы и тотчас же схватили всех троих, отобрав у них оружие. Малум решила, что схватив друзей своего воскресшего сына, и начав их пытать, она создаст возмущение в Силе, а Элайджа, почувствовав его, прилетит их спасать. Вот тут-то она его и встретит.

— Значит так — велела леди ситх штурмовикам и Лэндо — Принцессу и ящера в тюремный отсек, Никса ко мне на корабль!

— Но как...вы же сказала, что с ними ничего не будет — недоуменно проговорил Калрисиан, потрясённый вероломством Темной повелительницы.

«Неужели я мог быть так наивен, что поверил в честность ситха, вот и расплачивайся теперь, иного не осталось, так тебе хоть жизнь сохранят, дурак черномазый» — подумал Лэндо, прежде, чем дать согласие на решение судьбы своих бедных друзей. И когда Никса уводили, тот пронзил его таким взглядом, что Калрисиан удивился, как не воспламенился на месте. Но скоро ненависть Олдмана сменилась совсем другим чувством, которое легко вытеснило все остальные — сильной физической болью, когда его приковали к креслу и начали пытать, воздействуя сразу на все чувствительные точки. В уши подавали громкую и нудную музыку, в глаза светили двумя лучами, а по всем нервам пускали электрическое заряды. А чтобы он не отключился, Никсу периодически вводили в вену дозы стимулятора. И всё время, что Олдман находился в кресле, из-за двери раздавались его безумные крики:

— Аааа! Вырубите немедленно! Я ненавижу попсу! Вырубите! Ай! Ай! Ай!

Удивительно, что ему за всё время пыток не задали ни одного вопроса. Никс даже успел об этом пожалеть, ибо успел заготовить весьма приятные ответы. Для всей Империи и конкретно для Малум. И вот всё прекратилось и его, как кусок мяса, подхватили подмышки два штурмовика и забросили в маленькую камеру — приходить в себя. Ведь у леди Ситх были ещё свои планы на данного товарища, совсем даже не такие, на которые он рассчитывал. Дело в том, что Малум придумала каким именно образом доставит своего сына во дворец мужа, вспомнив о том, как однажды выжила она сама. Ситх установила на своём корабле небольшую камеру для заморозки в карбоните, решив заморозить в ней сына. Но сперва следовало её опробовать и она уже знала на ком, а через полчаса реализовала это, когда штурмовики принесли камеру в тюремный отсек дворца.

— Готовьте установку для Скайуокера — коротко бросила она им — И ещё, испробуем её на капитане Олдмане!

Никса тотчас же приволокли и опустили в небольшую округлую чашу. А следом привели Лорену и Брайна, чтобы они взглянули на судьбу своего друга и даже поплакали о ней, потом, когда он не переживет заморозку. Никса уже начали погружать, медленно, но не успели опустить по пояс, как Брайн выскочил вперёд и скованными руками схватил одного из штурмовиков и швырнул о стену.

«Хорошо Малум не видела, что почти без применения рук, иначе бы и его к Императору отвезли! Приятным бонусом» — подумал капитан, прежде, чем ответить другу:

— Брайн, в мое отсутсвие позаботься о принцессе.

— Позаботиться, это в смысле... — не сразу понял его Брайн, имея ввиду похоже что-то непристойное, одновременно намекая, что в курсе их нежных чувств.

— Нет, в смысле, о её безопасности — развеял его мечты Никс, и Брайн, разочарованно вздохнув, отвернулся, не желая смотреть. Лорена подошла совсем близко к чаше, настолько, насколько позволили штурмовики.

— Я люблю тебя — вырвалось из её сердца, когда она протянула к нему руки и в последний раз коснулась его жёстких волос.

— Отвянь, без тебя тошно — грубовато ответил Никс, не глядя на неё. Сказал так умышленно, на случай, если не выживет, чтобы принцесса не сожалела о потере такого невоспитанного быдла.

«А если выживу, то она будет так рада, что даже не вспомнит мои слова» — подумал Олдман, когда Лорену и Брайна уже оттащили, а его самого погрузили в головой в камеру, медленно заполнявшуюся белым холодным паром без вкуса и запаха. Сознание тоже напоминало собой этот пар, точно так же расплываясь и уходя куда-то в неведомую высь, где нет не боли, не страха. Один только покой. Вот именно с таким выражением спокойствия и умиротворённости его через несколько минут выплюнуло наружу, запечатанного в прямоугольной карбонитной плите. Подошедший к ней дроид потыкал в неё какими-то сканерами и произнёс, повернувшись к Темной хозяйке:

— Он жив, находится в анабиозе.

— Отлично, упакуйте его и отправьте на Татуин, во дворец Джаббы Хатта — распорядилась Малум и штурмовики зашевелились. Принцессу и трандошанина повели обратно в камеру, причём, сделал это сам Лэндо, словно умышленно не замечавший холодных взглядов обоих. И вдруг он повёл их не к камерам, а к чёрному выходу, туда, где был оставлен Эбен Хоук.

— Давайте быстрее, а то штурмовики вернутся — подтолкнув их к дверям, шепотом сказал Калрисиан — И помните, Лэндо — ваш друг, особенно твой, принцесса.

И подтолкнув ещё раз, словно бы ненароком шлёпнул Лорену пониже талии. Она ответила бы, если не нужно было спешить и потому просто припустила бегом, переведя дыхание лишь внутри корабля.

— Нужно спасти Никса — заявила она твёрдо, но Брайн печально кивнул в сторону иллюминатора:

— Не успеем, его уже доставили. Разве не видела, Боба Фетт засунул плиту в свой корабль и улетел.

И правда, как только она не увидела, что среди белых шлемов штурмовиков затесалась зелёная броня мандалорца.

— Не переживай, мы его спасём, просто подумаем как — успокоил девушку Брайн, когда они уже взлетали. А тем временем, разминувшись с ними на несколько секунд, к Облачному городу стремительно летел икс-крылый истребитель. А его единственного пилота здесь уже давно ждали, причём, совсем даже не его друзья. Дарт Малум стояла возле окна и с удовольствием смотрела как Элайджа выходит из кабины и почти несётся ко входу в тюремный отсек. Он будто бы знал куда идти, до того уверенными были его шаги и взгляд, которым он встретил свою верную смерть.

— Приветствую тебя, юный Скайуокер, я давно уже жду тебя — злорадно улыбнулась леди Ситх, глядя в эти чистые голубые глаза — Я рада, что ты добровольно явился сюда разделить свой удел ситха.

— Ошибаешься — ответил юноша без тени страха — Я явился помочь своим друзьям, попавшим в беду!

— Твоих друзей тут больше нет — произнесла Малум с той же коварной улыбкой — Они уже в другом мире, в том, где им лучше, в тот, в который я и ты будем отправлять всех, кто нам неугоден.

— Нет, это невозможно, ты не могла убить их — голос Элайджи дрогнул, хотя он изо всех сил держался.

— Я уже это сделала и сделаю снова, до тех пор, пока ты не встанешь со мной рядом — спокойно ответила Малум, положив руку на один из своих мечей.

— Никогда! Никогда я не сделаюсь подобным тебе! Скорее я просто тебя уничтожу! — выкрикнул он уже не сдерживаясь и выхватив собственный меч, занёс его над головой и бросился на Малум, которая так же активировала свои мечи и бросилась в ответную атаку, скрещивая свои мечи с его. Элайдже пришлось отбиваться, сражался он умело, но было заметно насколько сильно он уступает Малум. Диагональный удар с переходом на горизонтальный, прыжок через голову и снова атака сверху. Элайджа ставил блоки и отскакивал, в какой-то момент Малум удалось столкнуть его в криокамеру, но юноша успел выпрыгнуть, оттолкнувшись ногами, однако, при этом сильно ударил правую руку, державшую меч и кажется сломал, слишком уж сильной была боль в ней. Но юноша умел отключать её на время и продолжил отчаянно защищаться, отскакивая от противницы.

— Я смотрю, Оби-Ван хорошо подготовил тебя, но ты ещё не Джедай — сказала Малум, когда он ловко перемахнул через голову ситха, пнув ногами по её монтраллам, на время лишая слуха — И я ещё могу завершить твоё обучение.

— Нет, этого не будет — отчаянно воспротивился Элайджа, нанося всё новые удары, но в какой-то миг боль в руке стало уже не заблокировать и Малум, пользуясь возникшей от этого заминкой, снова толкнула его Силой в направлении камеры, но тот направил себя в другую сторону, где находилась шахта. Это стоило дорогого, упав набок, юноша снова ударился рукой, усугубив состояние перелома настолько, что кость сместилась и обломки вспороли кожу. Пальцы разжались и меч полетел вниз. Элайджа не успел схватить его, он едва смог ухватиться левой рукой ха край, за то это заметила Малум и нависнув над ним, продолжила издеваться:

— Видишь, как ты беспомощен, жалкий мальчишка, видишь насколько пусто и бессмысленно обручение Джедаев, Темная сторона даёт небывалую мощь, осталось только открыться ей.

— Ни за что на свете! — прохрипел Элайджа, синея от боли — Ты уничтожила ту, кого я любил, женщину, давшую мне жизнь! Ты убила её предала и убила!

Малум внимательно взглянула на него сверху вниз:

— Ты многое не знаешь, мальчишка! Вот, что тебе говорили о твоей матери?

Юноша вскинул на неё свои глаза, настолько полные гнева от того, что эта мразь смеет вообще говорить о его матери, что сейчас они не особо отличались по цвету от её янтарных:

— Она была великим джедаем и самой настоящей героиней. И я очень горжусь тем, что я её сын.

Леди ситх явно почуяла слабое место и не преминула ударитб в него:

— Нет — ответила она и нехорошо усмехнулась, а потом и добила — Ты мой сын!

— НЕЕЕТ! — вырвалось у Элайджи в полном горе и неверии в происходящее, хотелось защититься от этой правды, спрятаться куда-нибудь, где не найдут. Но куда, если правда уже в тебе и уходить не торопится — Лучше смерть! — закончил он тут же и отпустив руку, стремительно полетел в зиявшую шахту.

====== Глава 131. Услышь меня! ======

Элайджа летел вниз, не слыша ничего, кроме шума в ушах от пульсирующей крови. То, что ему сейчас сказали, нет, выпалили в такой ужасной форме, самой тяжёлой из возможных, потому, что безо всякой подготовки надолго придавит его сердце бетонной плитой. Он знал, что теперь до конца жизни вынужден будет помнить сегодняшнее и слышать злорадно звучавшее в мозгу, въедливое, как сверлящий звук перфоратора: «Нет, ты мой сын!» Сын ситха, жестокой убийцы и предательницы самой себя. Нет, уж лучше умереть, вылететь с платформы Облачного города и разбиться насмерть, только бы не слышать жестокого и так несправедливо ворвавшегося в сознание и разрывающего душу на части: «ты мой сын».

«Нет, не твой! Я сын Асоки Тано-Скайуокер — великого Рыцаря-Джедая всех времён и народов! Слышала? Её! Её! Не твой! Поняла! Не твой! Убийца! Ненавижу тебя и непременно убью!» — стиснув зубы и превозмогая вновь обострившуюся боль в сломанной и разбитой руке, твердил про себя Элайджа, надеясь таким образом защититься от правды. Залезть поглубже в прошлое и спрятаться от ужасного настоящего и будущего, не сулящего теперь ничего хорошего. Теперь, когда он узнал правду. Юноша всерьёз был настроен разбиться, однако, инстинкт самосохранения оказался сильнее, работая на подсознательном уровне и заметив в стене шахты какой-то уступ, Элайджа схватился за него здоровой рукой и повис буквально на честном слове, в любой момент способный и впрямь упасть вниз, как он того и хотел. И только мысль о Лорене и остальных друзьях ещё кое-как не давала ему уйти в себя. Вот именно то, что поможет ему удержаться на этом свете, поможет забыть о том, что юноша сейчас узнал. И схватившись покрепче, Элайджа, в отчаянной надежде начал концентрироваться, чтобы найти в Силе один-единственный огонёк, который ещё горел для него в ней после того, как погиб Оби-Ван, а отец вот уже три года числился пропавшим без вести. Лорена, его друг и верный советник. Только она ещё осталась у Элайджи.

— Услышь меня! Услышь меня! — шептал он, подавляя слезы, но те уже вовсю катились, вместе с каплями крови, падавшими вниз с повреждённой руки, которая висела плетью и совсем уже перестала работать. Надежда была призрачной и иллюзорной и Элайджа это хорошо понимал, но другой у него просто не было, пусть только она сбудется, а больше ему ничего сейчас не надо.

***

Лорена и Брайн успели уже достаточно далеко улететь от Беспина. Они решили направится искать новое место для базы, поскольку ту, что была на Хоте уже разгромили и в данный момент усиленно прикидывали, куда им лучше податься. Брайн предложил обратить внимание на дальний рубеж, Лорена выступала за сектор Арканис. Трандошанин понимал отчего она выбрала именно его — всё ещё надеялась вырвать Никса из лап Хатта. Эх, знала бы она как это непросто, даже просто приблизиться к дворцу великого и ужасного Джаббы. Вот только не это одно тревожило душу молодой девушки, в силу обстоятельств вынужденной рано повзрослеть. Уже около получаса душу принцессы мучило чувство нависшей над кем-то близким скорой беды. Ей упорно казалось, что кто-то зовёт её и настойчиво просит прийти на помощь. Именно её, причём, совсем близко, там, где они уже были.

«Услышь меня! Услышь меня!» — настойчиво звучало в её ушах, не смолкая и на секунду. И девушка узнала этот голос, узнала и место, где он раздавался. А ещё через пару минут Лорена уже повернулась к Брайну и громко, выразительно произнесла, хватая его за руки, рискуя тем самым вырвать из них штурвал:

— Брайн! Поворачивай назад! Быстро! Там Элайджа! Он в беде! Давай скорее, в Облачный город!

Трандошанин даже вздрогнул, до того непривычным был тон и взгляд принцессы. Глаза горели фанатичным огнём, а лицо просто раскраснелось. Голос дрожал и срывался на крик. Судя по всему видение сильно потрясло её, хотя бы потому, что пришло к ней впервые, до этого чувствительность к Силе проявлялась у неё редко, чаще всего ввиде странных физических возможностей. Например, однажды, когда Лори была ещё маленькой девочкой, её сильно задирал мальчишка из детсада, в который она тогда ходила, девочка просто не знала куда ей от него деваться, но вот однажды... Противный мальчишка в тот день, как и всегда начал приставать к ней, разбрасывая игрушки, в которые она играла. Лорена долго это терпела, но в какой-то момент не выдержала и сжав кулаки, пошла прямо на него, чувствуя как от макушки к ступням прошлась горячая волна, а в глазах появились красные вспышки. Что было дальше девочка не помнила, очнулась лишь услышав чей-то громкий рёв и открыв глаза увидела, что хулиган валяется возле противоположной стены, а на его щеках виднеются глубокие красные царапины. Лорена до сих пор не поняла, каким образом смогла так сильно тогда его побить. И вот сейчас это видение. Но Брайн послушался и повернул корабль к Беспину, вернее, к нижней платформе облавного города. Ещё по дороге Лори надела скафандр, чтобы затем выйти наружу через верхний люк корабля. Девушка осторожно влезла вверх по крыше, пока не заметила висящего на одной руке Элайджу. Пришлось залезть повыше и помочь ему слезть, сам он уже мало был на что способен. При виде его правой руки Лорена пришла в ужас и обняв за плечо, проводила в медицинский отсек.

— Элайджа, я так боялась за тебя — прочувствованно сказала принцесса, крепко обняв юношу, тот обхватил её здоровой рукой и упал головой на её плечо. Он был настолько измучен, что едва его уложили на узкую кушетку и ввели первую дозу успокоительного, сразу же погрузился в болезненный полусон. Слишком много было эмоций и мыслей, чтобы сон стал полноценным, а губы продолжали шептать дрожащим от эмоций и невольной обиды голосом:

— Отец, почему ты ничего мне не сказал? Оби-Ван, отчего ты не сообщил мне правду? Йода, что же и ты промолчал?

Лорена услышала это, когда приблизилась и осторожно присела рядом, погладив его по мокрым от пота волосам. Элайджа это заметил и повернулся к ней, глядя на девушку полными слез глазами.

— Дарт Малум — прошептал он уже ей — Я её сын. Она родила меня. Почему мне никто это не сказал?

Лорена ощущала его чувства и эмоции так, словно они были её собственными, но никак не могла найти слов, чтобы его утешить. Слишком серьёзно было то, что он узнал, слишком, чтобы он мог пережить это в одиночку и быстро опомнится от своего горя. Но всё, что она могла это быть рядом и морально поддерживать. Так и просидела с ним до тех пор, пока Элайджа окончательно не уснул. Ему ввели обезболивающее и зафиксировали травмированную руку. Однако, даже во сне юноша не мог найти покоя, ему снилась Дарт Малум, но почему-то совсем другая, не та, которую он видел. Сейчас она выглядела совсем ещё молодой девушкой, едва ли старше того возраста, в котором был сейчас Элайджа, одетая в красную тунику с открытой спиной, серые лосины и бордовые сапоги. Лицо её, не скрытое маской, с необычайно красивыми белыми узорами поверх нежно-оранжевой кожи, а большие серовато-голубые глаза, окружённые длинными ресницами, смотрели тепло и ласково. Но кто же это с ней рядом, такой маленький и очень милый, с белыми волосами и голубоглазый. Ой, да это же он сам. Тянет свои маленькие ручки к тогруте и произносит, глядя на неё:

— Мама! Я люблю тебя!

И от этих слов, сказанных им же самим, глаза Элайджи наполнились слезами, а сердце сжалось от трепетного и незнакомого чувства. Никогда ещё и никого за все свои восемнадцать лет юноша не называл мамой. Но не прошло и одной секунды, как образ милой тогруты сменился на другой, зловещий и жестокий. Голубые глаза загорелись янтарным цветом, одежда сменилась на чёрную, а лицо закрылось маской, улыбка из нежной стала злорадной.

— Элайджа, не сопротивляйся мне, присоединись и мы вместе свергнем Императора — прозвучал знакомый и юноша зажмурился, чтобы прогнать настойчивый образ. Но как уйти от того, что в тебе? За всю ночь ответ так и не нашёлся. А утром пришёл медицинский дроид и начал заниматься его рукой. Для начала велел положить её на специальную подставку в столе перед кушеткой, а потом, вколов обездоливающее, гораздо более сильное, чем накануне вечером, и принялся за дело. Их предстояло много — рассечь кожу и мышцы, а затем вправить все кости и осколки, попутно заменяя разрушенные нервы и сухожилия на синтетические производные. Элайджа старался не смотреть в правую сторону, лишь только когда руку привели в порядок и наложив швы на кожу, начали тыкать в пальцы иглой, проверяя чувствительность, юноша вынужден был посмотреть и несколько раз вскрикнуть. Да, нелегко ему будет привыкнуть к этому, как нелегко забыть о том, что он узнал и продолжить жить дальше. Но он сможет, он справится, он так решил. И поднявшись с кровати, стал молча смотреть на плывущие облака, рядом стояла Лорена и обнимала его. Оба в этом момент были счастливы, надеясь, что это надолго...

====== Глава 132. Друг, мы идём! ======

За последние тридцать три года Татуин совершенно не изменился. Это был всё тот же пыльный, пропитанный палящими лучами двух солнц серый шар, который много лет назад подарил миру Дарт Малум, за что та ненавидела его всей душой. И вот теперь туда впервые ступила нога того, кто был для неё ближе всех, хотя и не признавал этого, её дорогого сына Элайджи. Прошло полгода с того рокового дня, когда он узнал тяжёлую правду, жить с которой было нелегко, однако он старался и получалось неплохо, работая в рядах восстания по-другому нельзя. Постоянной базы повстанцы теперь не имели, решив рассредоточиться по галактике, чтобы в случае поимки обнаружили не всех, встречаясь при необходимости. Информацию они по-прежнему получали от таинственного Фалкрама, имя которого, вместо пропавшего без вести Энакина, носил теперь бывший имперский агент Александр Каллос. Но знал об этом только Бейл Органа, последний из жителей Альдераана оставшийся в живых. Остальные знали его только под этим псевдонимом. Впрочем, Элайджа предпочитал держаться от всех немного в стороне, посвящая время тренировкам и прослушиванию записей, что нашёл в бортовом компьютере Эбен Хоука. Оттуда он узнал многое о ситхах и о том, что в душе каждого из них есть что-то светлое, что сохранятся где-то в глубине и способно вернуть его в прежнее состояние. Если до этого ситх имел приверженность к Свету. Что же до тех, кто изначально принадлежал Тьме, то они могли исправиться только сами, подталкивать их к этому не рекомендовалось, опасно для жизни. Какое же счастье, что это не относилось к его матери, которую Элайджа совсем не знал, но всё равно очень любил, да и возможно ли иное теперь, когда юноша узнал правду.

— Я сын Дарт Малум — повторял он первое время, пытаясь поверить и принять это как факт — Нет — поправился он тут же — Асоки Тано, именно так мою маму зовут от рождения. И я тоже стану звать её так. Неправда, что она стала злой, она просто запуталась, её жестоко обманули и предали, вот она и обозлилась на всех. Не нужно с ней бороться, ей нужно помочь.

Элайджа решил так и решение своё намеревался выполнить сразу же, как только сочтёт свои силы возможными для новой встречи с ней и Императором. Но для начала следовало выручить Никса из лап противного Джаббы. Отец рассказывал, что когда-то давно, когда он сам был учеником, они с его наставницей Асокой уже имели дело с Джаббой, спасая его сына. Энакин подробно описал сыну эту миссию, так как она была первой для него в качестве ученика и теперь Элайджа имел хорошее представление и о дворце Хатта и о его хозяине. Например, он чётко усвоил, что Джабба любит подарки и не любит неуважения в свой адрес. Что ж, надо было это учесть и потому сейчас Элайджа стоял перед воротами этого самого дворца и нажимая кнопку голосвязи, в ожидании ответа, оглядел своё отражение в стекле. Следовало признать, выглядел он неплохо, за последние полгода Элайджа здорово возмужал, в лице появились жёсткие черты истинного лидера, а так же своеобразная привлекательность, которую эффектно подчеркивала чёрная рубашка и такие же брюки, плотно сидевшие на нем, контрастируя со светло-русыми волосами и голубыми глазами. Глаза были большие и не совсем стандартной для людей формы — наследство от матери-тогруты. Они являлись так называемой изюминкой внешности Элайджи, привлекая к нему внимание лиц противоположного пола. Но тот не придавал этому значения, ведь в сердце его по-прежнему жила боль от потери Ланни, которую он продолжал до сих пор любить и даже тот поцелуй с Лореной никоим образом не отменял этого чувства. К слову сказать их отношения с того случая не изменились, оставшись на уровне дружеских, ведь она любила Никса и все это знали, а Элайджа решил помочь ей спасти его.

— Приветствую тебя, о достойнейший — церемонно произнёс Элайджа, когда в динамике раздалось неясное и заведомо недовольное квакание Хатта, а ЗРО перевёл его — Моё имя Элайджа Скайуокер, я Рыцарь-джедай, явился к тебе с целью договориться о сотрудничестве и в знак моего дружеского отношения принести в дар тебе этих двоих дроидов.

Хатт сперва было начал возражать, но неизвестно почему больше, из-за знакомой ли фамилии, или от перспективы получить щедрый подарок, изменил своё ещё не принятое отрицательное решение, на мгновение спустя высказанное положительное. Слабость противника всегда играет на руку, это Элайджа впитал с детства и часто использовал. Ни разу не подвело, в том числе и сегодня:

— Ты можешь войти, дорогой гость, подарки оставь на моей столе, а сам подойди ближе, я хочу взглянуть на тебя. Ты явно похож на своего отца.

«Всё-таки фамилия» — подумал Элайджа, входя в ворота. Двое охранников никто провели его в тронный зал, где на огромной тахте, на которой спокойно поместились бы человек двадцать, гордо возлежал сам склизкий хозяин, с неизменным вином, кальяном и рабынями в цветастых нарядах, танцевавшими на небольшой площадке возле дивана. Время от времени Джабба подзывал к себе то одну, то другую из них и начинал лапать своими липкими руками и требовал выполнить его непристойные прихоти, не стесняясь никого и ничего вокруг. Так и сейчас, несмотря на то, что Элайджа уже вошёл, хатт подманил к себе довольно миловидную голубую тви’лечку и без лишних слов схватив лапами, подсунул ей прямо в лицо кончик своего хвоста, имея этим ввиду вполне конкретное действие. Рабыня всё поняла, а может быть просто привыкла и тотчас же встав на колени, захватила губами этот самой кончик, при этом мотая головой и постанывая. Хатт несколько раз прикрикнул, что даже без перевода легко понималось как приказ стонатьпогромче и девушка утраивала усилия. И когда он заметил визитера, то даже не подумал прервать своё действо и о том, как будет при этом выглядеть и чувствовать себя рабыня. Элайджа не показал этого, а просто встал перед диваном и поклонившись велел дроидам следовать туда, куда сказал хозяин. Целью визита Элайджа выбрал возможное сотрудничество с альянсом, догадываясь какие эмоции это вызовет, и не ошибся, Хатт пустился в отчаянные споры, недовольство же своё как всегда срывая на слугах, так например, когда тви’лечка, во время разговора продолжавшая посасывать хвостик повелителя, во время его резкого движения «поимела дерзость и непочтение», задев зубами «достоинство» Джаббы, была тотчас одним пинком хвоста откинута к стене, в полу возле которой был зарешеченный люк. Он мигом открылся и рабыня свалилась туда, а крик несчастной смешиваясь с рычанием жившего там ранкора, понемногу затих. Джабба при этом даже в лице не изменился, для него подобное являлось обычным делом. Но это лишь потому, что никто из-за этого не обратил внимание на двух охотников за головами, вошедших через чёрный ход и направившихся прямиком в столовую, где на стене, в качестве эксклюзивного украшения висела карбонитная плита, замуровавшая в себе несчастного Первый охотник, трандошанин, снял плиту со стены и положив на пол, а второй, явно человек, одетый в белый комбинезон и шлем, присел на колени и вынув из-за пояса что-то, похожее на бластер, начал производить некие манипуляции над плитой, пока она не растаяла, а сам Никс не начал медленно садиться и тереть глаза.

— Я ничего не вижу. Что это такое? Я так крепко спал, что ослеп? Да быть такого не может! — прозвучал его такой родной для обоих охотников голос.

— Не переживай, это последствия заморозки, скоро должно пройти — ответил человеческий наёмник, успокаивающе кладя ладонь ему на плечо.

— Хм, а кто же ты такой, мой нечаянный спаситель? — поинтересовался Никс, когда зрение понемногу начало возвращаться.

— Та, кто всегда за тебя! — ответил наёмник, сорвав с головы шлем и выплюнув преобразователь голоса, крепившийся к внутренней стороне горла. Тотчас же длинные светлые волосы хлестнули по плечам.

— Лори! — хрипло воскликнул Никс, легко узнав возлюбленную и крепко обняв притянул к себе и их поцелуй, прерванный полгода назад снова возобновился, пока его опять не прервали. Это охранники, почуяв неладное, когда пришли настоящие охотники, ворвались в столовую и схватили хитрых лазутчиков, засунув их в камеры.

— Эй, мальчики! Можно нас с принцессой в одну? Я не могу потерять её снова! — вполне вежливо попросил Никс охранников, но в ответ получил лишь невежливый тычок в бок.

«Да, дипломатия у вас, ребята, хромает на оба протеза» — подумала Лорена, когда их, очевидно, назло, завели в камеры на противоположных концах помещения.

Джабба же сообразил кто стоит за этой диверсией и несмотря уже ни на что, ни на фамилию, но на подарки, приказал своим верным стражникам:

— Закинуть его ранкору, а то малыш уже проголодался.

Элайджа позволил поймать себя, чтобы затем помочь друзьям и покорно пережил падение в отвратительно вонявшую яму. Ранкор довольно зарычал, увидев какой десерт приготовил ему хозяин после сытной трапезы блюдом «сильно разочаровавшая рабыня». Он явно был непрочь прямо сейчас попробовать кусочек, а может даже и два, когда Элайджа вдруг услышал над головой голос Хатта, не Джаббы, другого, кажется, о чем-то просившего. О чем же, интересно? Без переводчика не понять, а ЗРО ему с собой не дали. Что делать, не любит ранкор металл жевать, не любит и всё тут.

====== Глава 133. Неожиданная помощь ======

Сначала до Элайджи доносилось лишь квакание Хатта, потом присоединилось другое, похожее на Джаббу, но всё равно не его. Такое впечатление, что говорил кто-то моложе и пока не настолько жестокий и беспринципный. Эх, как жаль, что он не владеет хаттским, да, впрочем, сейчас ему и не до этого. Голодный ранкор смотрел на него из угла своими ярко-желтыми глазами. Решётку давно подняли и теперь их с Элайджей разделяли ничтожные полтора метра, животное скалило зубы и готовилось к броску. Юноша лихорадочно соображал, что ему делать, ведь времени было в обрез. Световой меч был у него на поясе, но вот хватит ли времени активировать его? Однако, думать и выбирать времени не было, два глаза-фонаря, наливавшиеся кровью не давали такой роскоши, осталось лишь принять то, что было и действовать исходя из ситуации. Ещё секунда и яркий радужный клинок, собранный взамен утраченного, такого же, взвился над головой юноши, одновременно с прыжком ранкора. Элайджа уже ощущал его горячее дыхание, а несколько капель тягучей слюны упало на ботинки. Зверюга летел прямо на клинок и был бы нанизан на него, но очевидно почуяв неладное, изменил направление прыжка и влелетел в бок, желая сбить юношу и закусить им тви’лечку, от макияжа и духов которой его до сих пор мучила изжога, а ресницы неприятно застряли в зубах. Элайджа тотчас отпрыгнул, но был настигнет и ударом хвоста припечатан к стене, тогда, подняв глаза наверх, юноша заметил решётку и понял, как поступить. Для этого он встал чуть подальше, провоцируя зверя прыгнуть к нему и когда тот оказался точно в необходимом месте, сконцентрировался и Силой обрушил на него решётку, тем самым раздавив череп и шейные позвонки ранкора. Тот дёрнулся пару раз и затих, а Элайджа, оттолкнувшись от пола, выпрыгнул наружу и увидел странную картину. Хаттов было уже двое, Джабба и ещё один, более молодой и не столь ожиревший, он лежал на коврике рядом с тахтой старшего и о чем-то возмущённо лопотал, размахивая руками. Элайджа напряг слух, но сумел разобрать лишь несколько слов:

— Ческо батоно, ляпупа амисора.

Это говорил молодой, старший же в ответ забубнил что-то совсем нечленораздельное, очевидно так казалось из-за грозного тона, а руки его сжались в кулаки и что-то грозили. Но вот в комнату привели Лорену, причём, в самом непотребном и странном виде – вместо привычного комбенезона на ней было надето позолоченное бикини, такой же бюстгальтер и прозрачная юбка, скорее открывавшая, чем прикрывавшая прелести принцессы. К её левой ноге была придеоана цепь, при помощи которой её привели сюда и поставили между хаттами. Те как будто решали, кому владеть новой рабыней. Элайджа бросился было на выручку подруге, но та незаметно подмигнула ему и махнула рукой, давая понять, что ситуация под контролем, кстати, то же самое, к большому удивлению юноши, сделал и младший хатт. Но сильнее всего он поразился тому, что принцесса покорно приблизилась к противному слизню и что-то зашептала ему туда, где у людей находится ухо. Хатт улыбнулся и закивал, со стороны казалось, что они вполне мирно ладят. Но почему же тогда Элайджу схватили и кинули в камеру, где уже сидели Никс и Брайн? Он ведь не знал, что всё это время делала Лори, которую вывели из камеры первой, как и о том, что она неплохо знала хаттский язык и кое-что из биографии младшего из них. Это бы сильно обнадежило троих, а пока они лишь хмуро наблюдали, как на них набросили металлическую сетку и подвесив её на держатели, вытащили на улицу, где дроид-переводчик, стоявший подле Джаббы, мрачно огласил судьбу всех троих:

- Вы нарушили законы хаттского государства, проникнув во дворец великого Джаббы и устроив там акт неповиновения и произвола. За это вы приговариваетесь к смертной казни путем переваривания в желудке сарлакка в течении тысячи лет. Думаю, этого времени вам хватит на то, чтобы осознать насколько вы все были неправы, ответственными за исполнение наказания я назначаю своих верных друзей – Бобу Фетта и Лэндо Калрисиана.

При звуке последнего имени Никс сжал кулаки и погрозил куда-то в сторону, в ту, где стоял звездолет Фетта и виделась стройная фигура темнокожего предателя. Потом плавную речь дроида сменило бормотание младшего хатта, выбравшегося на улицу, дроид с радостью перевел и его:

- А непосредственно за исполнением приговора будет следить сын нашего босса, Ротта, а его новая подружка Лорена так же с удовольствием посмотрит на гибель своих прежних друзей.

На том и порешили, Никса, Элайджу и Брайна, не снимая сетки, погрузили в небольшую яхту Хаттов, вернее, небольшую, относительно их размеров, а по человеческим меркам её объёмы достигали примерно пяти звездолетов. Туда же ползком влез и сам Ротта, приветливо помахав отцу хвостом, обещая, что всё будет сделано в лучшем виде. Лорену он крепко прижал к себе и охватил лапами, щекоча тем же хвостом, изображая с трудом сдерживаемую похоть, а на самом деле что-то шепча ей в ухо. Лорена старательно кивала и улыбалась. Наконец, отлетев от дворца на приличное расстояние, куда-то в глубину пустыни, яхта остановилась возле неприметной с виду ямы в песке. Именно она и была на самом деле гнездом сарлакка – огромного полу-червя, полу-растения, частично вросшего нижней частью тела в песок, захватывая добычу своими щупальцами, он втягивал её себе в нору и уже не выпускал. Металлическую клетку с пленниками медленно вытащили наружу и подняв на уровень гнезда, уже готовились раскрыть, чтобы выбросить несчастных вовнутрь, как произошло совсем уж несуразное. Клетка, вместо того, чтобы снизиться и раскрыться, ни с того, ни с сего полетела в сторону звездолета Бобы, а те двое, что были там, были жестом приглашены на яхту, чтобы отведать напитки, расставленые на палубе. Но как только они там оказались, Ротта внезапно оттолкнул от себя Лорену, веля ей бежать к кораблю, а сам размахнувшись хвостом, столкнул наёмника и контрабандиста прямо в гнездо мерзкого чудовища. Те с криком полетели туда. Друзья остались в глубоком недоумении, однако, Элайджа очнулся первым и разреза световым мечом клетку, выбрался сам и помог товарищам. Тут подошла Лорена и пояснила им, что те свободны и могут покинуть Татуин на корабле Лэндо. Те не приминули воспользоваться, а девушка подошла к Ротте, выразив тому свою признательность.

- Ляпупа – улыбнулся Ротта, когда принцесса обняла его за скользкую шею и поцеловала.

- А бузя бузя бу! – ответила та на хаттском и позвала юношей повторить её благодарность за спасение жизни, однако, от поцелуев ребята воздержались, ограничившись лишь признательным поклоном.

- Спасибо, Ротта, надеюсь, папаша не прибьет тебя.

Неизвестно, понял он их или нет, но помахал троим рукой и подмигнул, намекая на то, что те зря волнуются и всё будет в порядке. Потом яхта плавно взлетела и скрылась вдали, а из ямы сарлакка раздались безумно-жалобные крики:

- Помогите! Я не виноват!

Никс хотел было невозмутимо пойти на корабль, но Лорена не удержалась и подошла, трое пошли следом, чтобы сарлакк не захватил и её. Нагнувшись, они увидели Лэндо, который из последних сил цеплялся за край ямы, а ногу его плотно обвил щупалец сарлакка и тянул в глубину. Взгляд его отчаянно метался по сторонам, ища помощи, но явно потерял надежду на неё. Эти глаза тронули бы любого, но все сомневались, не забыв ещё того, как тот предал их в Облачном городе. Однако, вспомнили и другое, то, что он в последний момент одумался и помог пленниками сбежать, вернее, первым вспомнил Брайн и выхватив бластер, начал стрелять по щупальцу.

- Ай! – вскрикнул Лэндо, когда трандошанин попал по ноге. Тогда оружие перехватил Никс и прицелившись произвёл новый выстрел, приведший лишь к новому вскрику – Лэндо попали по второй ноге.

- Эх вы, мужики, ничего нельзя доверить! – презрительно усмехнулась Лорена и взявшись за свой бластер, ловко перебила щупальце, а после, все втроём, уже никого не стесняясь, вытянули руки и Силой вытащили беднягу наружу. Лэндо осторожно встал и раскрыл перед ними объятия.

- Постой, от того, что мы тебя спасли, друзьями мы не стали – отвернулся от него Никс, закрываясь руками.

- Я и не к тебе, я к ней иду – указал он на Лорену и заключил принцессу в объятия.

Потом, уже сидя внутри корабля, Лори поведала всем, как так вышло, что молодой хатт встал на их сторону. Оказалось, что когда тот был ребёнком, его похители, а Энакин Скайуокер и наставница спасли малыша и с тех пор считались его друзьями.

- Я рассказала о том, что мы с ним знакомы, а Элайджа его сын и даже показала фото, где мы все вместе, Ротта поверил и пообещал помочь – с улыбкой заключила Лорена.

- Губы не забудь обтереть, иначе я никогда не стану твоим, как ты там сказала, ляпупой – презрительно буркнул Никс, не забывший ещё трогательной сцены благодарности.

- Зачем ей ты, у неё уже есть одна! И это я, а вовсе не ты, смирись и не хрюкай! – пробурчал Лэндо, потирая колени, к счастью задетые лишь по касательной.

- Ладно вам, девочки, не ссорьтесь – примирительно сказала Лори – Надо сперва выручить Эбен Хоук.

- Ну так вперёд, у тебя в этом дворце уже блат, а мы для них официально трупы – снова сьязвил Никс, однако, выручать вызвался Элайджа, вспомнив уроки Йоды. А уж потом всем стало не до приключений, ведь узналось такое...

====== Глава 134. Последний джедай ======

Лететь предстояло на одну из повстанческих баз, ведь Лори только, что получила сообщение, где говорилось о том, что Империя в тайне от всех начала строительство новой Звезды смерти, ещё более мощной, чем первая и безо всяких уязвимых мест. Пока удалось лишь установить, что генератор станции находился на лесистой планете Эндор, с него подавалось защитное поле, закрывавшее доступ к станции. Исходя из этого группе мятежников следовало подобраться к генератору и незаметно вывести его из строя, схема его локализации прилагалась отдельным сообщением. Элайджа внимательно выслушал сказанное, уже загораясь желанием поучаствовать в этом полном опасности и щекочущего нервы риска мероприятии. Он уже видел как пробирается через лес и кусты, чувствовал как ветер обдувает разгоряченное от радостного волнения лицо. А потом, увидев наконец это чудовище, питавшее будущего убийцу планет, активирует свой меч и перерезает им провода, обесточивая поле и делая тем самым станцию уязвимой. Юноша даже прикрыл глаза от восторга, представив, как его будут за это чествовать и торжественно вручать медаль… Он уже готовился сказать друзьям, что немедленно отправится с ними, однако, всего лишь одна секунда и он сказал совершенно другое, чем-то, что хотел минуту назад:

— Я не смогу остаться с вами, я должен вернуться на Дагобу и продолжить обучение.

Да, как же он мог позабыть. Другое обещание, иной друг, более важные обязательства. Именно его доброе, морщинистое лицо и глаза, глядевшие с ласковым укором взглянули на Элайджу из голубого неба, напоминая о долге и он решился. Он сделает это, исполнив предназначенные не только Силой, но самой Судьбой, одной из её прекрасных детей.

Лорена восприняла это с пониманием, всегда чувствуя всё происходящее в душе юноши как в собственной и поспешила заверить, что они справятся и без него, ведь с ними дроиды и другие повстанцы. Никс и Брайн лишь одобрительно покачали головами и пожали ему руку, прежде, чем Элайджа сел в свой истребитель и растворился в полуденном небе. Если смотреть со стороны, то можно было наблюдать, как эти два корабля разлетаются в разные стороны, статуя по изогнутой дуге, образуя в воздухе две половины разорванного сердца, которые теперь запросто могут больше никогда не соединиться друг с другом.

— Что грустим красавица? — тотчас же подступился Лэндо, заметив печальный взгляд Лори, устремленный в ту сторону, где исчез корабль Элайджи.

— Я волнуюсь. Мне отчего-то кажется, что я могу никогда его больше не увидеть. Моё сердце сжимается от тревоги за него — пояснила девушка и вправду готовая залиться слезами.

— Не волнуйся ты так, что ему сделается — попытался успокоить её Лэндо, но та и не думала перестать.

— Нет, ты не понимаешь, он же там будет совсем один, что если Малум опять попытается убить его, руку она ему уже сломала, что же дальше? — Лорена не выдержала и две первые слезинки прозрачными кристаллами сорвались с ресниц и упали на тёмную кожу подлокотника её кресла. Этого Лэндо уже не вынес и подойдя к девушке, обнял её за спину и прижал к себе лицом:

- Ну не надо так сильно переживать, он крепкий и сильный, он справится, а там, куда он летит, его ещё и подучат, он только умнее от этого станет – увещевал её Калриссиан, непроизвольно поглаживая по чуть растрепавшимся светлым волосам.

- Но Малум..она способна на всё, я просто боюсь представить себе то, что она может с ним сделать – почти простонала Лорена, обхватив руками крепкого Лэндо, утыкаясь ему лицом в живот, как часто делала со своим отцом, когда он успокаивал её. Мысли об отце вызвали новую порцию слез, ведь до сих пор она любила его больше всех на свете, даже, стыдно признаться, сильнее матери. Ведь именно Бейл всегда был в курсе всех бед и проблем дочери, ему одному могла она доверить все свои тайны, не боясь быть непонятной и осмеянной. Он, не мать. Бреха всегда была строгой и взыскательной и как всегда казалось Лорене, недолюбливала её и немного сторонилась. Этому поспособствовал случайно услышанный разговор. Это произошло очень давно, когда Лори ещё ходила в садик, после той самой драки с мальчиком. Родители узнали про это от воспитателя, просившего их утихомирить дочь, а так же мама того мальчика поставила им ультиматум, что либо те заберут свою истеричку, либо их политической карьере конец. Органа уладили дело миром и Лори перевели в другой садик, но в тот вечер, подумав, что девочка уже спит, родители совещались на кухне.

- Я не знаю, что делать, Бейл – горько вздохнула Бреха, глядя на мужа – Да, я знала, что это у неё проявится, но не думала, что так скоро.

- Милая, мы с тобой знали на что шли, поздно теперь давать задний ход – ответил Бейл, поняв, очевидно к чему будет клонить жена.

- Нет, я всё понимаю – не меняя тона продолжила женщина – Но когда я столкнулась с этим воочию... Бейл, я не знаю...я её просто боюсь... Вдруг в следующий раз это будет не мальчик, а ты... Или я?

- Бреха, не говори глупости, Лори ещё совсем ребёнок и ничего не знает – урезонил её мужчина, попытавшись обнять.

- Вот именно, ребёнок, а уже вытворяет такое, страшно представить, что будет дальше – чуть громче сказала Бреха – Может быть, пока ещё не поздно... Вернуть её... Тому, кто отдал...

- И ДУМАТЬ ЗАБУДЬ!!!! – позабыв о необходимости соблюдать тишину, рявкнул Бейл и вскочив из-за стола, замахнулся на Бреху, собираясь ударить – ЕЩЁ РАЗ ТЫ ТАКОЕ СКАЖЕШЬ, И Я С ТОБОЙ РАЗВЕДУСЬ! ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?

Бреха, кажется, поняла, а Лори, боясь, что её заметят, прокралась к себе в комнату и спряталась в кровати, но так всю ночь не заснула, боясь, что мама утром отдаст её туда, куда хотела. Но ничего такого не произошло и всё осталось по-прежнему, кроме того, что напряжение, всегда бывшее между Лори и Брехой теперь только возросло. И потому, неудивительно, что случись чего, девочка шла к отцу, всегда её любившему и понимавшему, а иной раз, став уже старше, открыто указывала матери на это преимущество отца над ней. Например, когда она уходила куда-то в выходной и просила отца присмотреть за Лори, та мигом вставляла свой комментарий:

- Не переживай, мамочка, папа справится с этим, он не ты, да папочка?

И взяв Бейла за руку, предано смотрела ему в глаза. Тот упрекал её в грубости, но безо всякой злобы и совсем не обидно. И так было всегда, долгие, долгие годы. Теперь его не было уже больше трех лет и Лорена чувствовала себя до сих одинокой и потерянной. А эти объятия Лэндо так живо напомнили ей о ней, что та совсем перестала сдерживаться и залилась отчаянно горькими слезами, оплакав всё, что могла вспомнить. К тому же по странной иронии Калриссиан пользовался тем же одеколоном, что и Бейл. Она настолько предалась своим глубинным чувствам, что не сразу заметила, что за всей этой трогательной сценой минут пять наблюдает Никс:

- Кхм... Простите ребята, понимаю, что я тут лишний, но увы должен сообщить... Лэндо... Ты мерзкая скотина!

- Олдман, иди, куда шёл, не видишь, человеку не до тебя – с укором взглянул на него Лэндо.

- Отчего же, прекрасно вижу, что ж, иногда приятно ошибаться в людях, с тобой она будет счастливее, чем с Элайджей – бросил им Никс и вернулся в кабину пилота.

А в это самое время Элайджа, ничего не подозревая о том, какая буря разыгралась благодаря его персоне, уже совершал посадку на болотистой Дагобе. Планета за полгода не претерпела никаких изменений, разве только в этот раз юношу никто встретил. Тот самый добрый и мудрый карлик не вышел к нему и всё то время, что Элайджа добирался до хижины, затерянной в лесу, он так и не появился. Учтиво постучав по растущему рядом дереву, но не услышав никакого ответа, юноша приоткрыл дверь, которую Йода никогда не запирал, зная, что визитеры не явятся. Или наоборот, ждал одного единственного, и потому не запирался и вот он пришёл, спустя долгое время, но только дождался ли учитель своего ученика? Дождался. Йода был на месте, сидел на своей импровизированной кровати, опираясь спиной на подушку, весь вид старика без слов говорил о том, что он переживает не лучшие дни. Кожа на лице посерела и обвисла, глаза почти не открывались, а руки с видимым трудом держали крушку с водой, не хватало концентрации, чтобы держать её Силой. И даже подняться навстречу вернувшемуся ученику Йода уже не смог. Тогда Элайджа сам опустился на колени возле кровати, и посмотрев на него, заговорил первым:

- Учитель Йода, я вернулся, я могу продолжить обучение, я понял, что не должен был тогда улетать.

В голосе звучало сожаление и Йода, конечно, услышал его. Однако, это уже не могло ничего изменить, слишком поздно, слишком много прошло времени. Силы уже уходят и никто не мог их сдержать, замедоив ход времени даже на часы,

- Отрадно мне, что понял ты это – хриплым и чуть дребежащим голосом откликнулся Йода – Но не в силах я более учить. Стар я стал и более. Время моё сочтено.

- Учитель, но как же... – обескураженно воскликнул Элайджа – Моё обучение не завершено. Вы не можете меня оставить...

- Ошибаешься ты – ответил Йода и будучи не в силах сидеть, опустился головой на подушку, приняв лежачее положение – Учить мне больше нечему тебя, знаешь ты многое, но ещё не джедай ты. Для этого сразиться с Дартом Малум нужно тебе.

Элайджа заботливо укрыл наставника покрывалом и поправил ему подушку и только потом спросил:

- Учитель Йода, скажите, а это правда, что я сын Дарта Малум, что моей родной матерью была она?

- Правда это, не повторить ошибки её должен ты, гневу и злобе не поддавайся, ярость свою укрощай, страх свой прочь гони, Тёмная сторона это – уже с видимым трудом говорил Йода и напоследок добавил – Когда не станет меня, последним джедаем останешься ты. Надеждой нового Ордена станешь. Но не один ты. Есть ещё один Скай... Скайуокер – совсем уже хрипло произнёс Йода и закрыл глаза.

- А кто он? Скажите, кто это? – отчаянно выкрикнул Элайджа, боясь, что Йода умрёт, не успев ему рассказать самое главное.

- Сестра твоя это, отец единый у вас, но матери разные, облик его она имеет, дитем порока стала, но помощником тебе сделается... – голос Йоды был всё тише, пока не исчез совсем, а глаза окончательно не захлопнулись, после чего тело мудрого старика начало понемногу таять, превращаясь в дым, сливаясь с Великой Силой.

Йода не успел назвать имя сестры Элайджи, но успел дать понять, чего от него ждёт – восстановление мира в галактике. И он это сделает, непременно и прямо сейчас. Выйдя из опустевшей хижины, юноша направился к истребителю и закрыв за собой кабину, поставил бортовой компьютер на автопилот, чтобы лететь на Эндор, а сам неожиданно заснул. И этот сон принесёт ему ответ на заданный прежде вопрос.

====== Глава 135. Попался, который не соглашался ======

Дорога до Эндора была не слишком продолжительной, но достаточной, чтобы выспаться, да и подумать о том, что ждёт в точке следования. Последнему поспособствовало странное видение, явившееся Элайдже, как только его тяжёлые веки захлопнулись. Перед ними сначала была темнота, а потом из неё медленно проявились очертания человеческой фигуры, хотя, нет, не совсем, скорее всего это была тогрута. Молодая и очень красивая, похожая на ту, какой была Дарт Малум ещё до падения во Тьму. Вот она окончательно проявилась перед лицом юноши, одетая в длинное платье из белой светящейся материи, стояла, сложив ладони перед собой, словно в молитвенной просьбе.

- Элайджа – произнёс её тихий, мелодичный голос – Я знаю о твоих потерях и очень скоблю вместе с тобой, я знала твою маму и твоего отца, поэтому Магистр Йода, придя в мир Силы, попросил именно меня рассказать тебе правду.

- Кто вы? Я не знал вас прежде – спросил Элайджа, желая узнать, с кем он имеет дело. Незнакомка не стала мучить его недосказанностью:

- Я Оуэла, сводная сестра твоей матери, Асоки Тано, приёмная дочь её отца, он подобрал меня на улице, когда я осталась бездомной сиротой, а после его смерти я попала в Орден, Асока привела меня туда и именно благодаря ей я обрела большое счастье и именно из благодарности к ней и её отцу, я должна рассказать тебе правду.

Элайджа не стал её перебивать, слишком неожиданно и слишком в то же время ожидаемо было то, что ему пришлось услышать.

- В Ордене я узнала твоего отца, а повзрослел, полюбила его и очень расстраивалась, попав на обучение не к нему. Я очень любила твоего отца, но он видел только твою маму, других женщин просто не замечал. Я узнала, что они тайно женаты, но ничего никому не рассказала, я не имела ревности, слишком велико было моё уважение и благодарность. И когда Асока пала во Тьму и Орден погиб, я скорбела вместе с твоим отцом, старалась быть рядом, оказывая поддержку. Он был рад и мы сильно сблизились, но однажды я совершила откровенную подлость, за которую вскоре поплатилась безвременной смертью. Это случилось в один из первых дней после падения Ордена, Энакин был очень подавлен и сильно напился, впервые в жизни, просто до невменяемости. Я привела его в комнату и помогла лечь, но не сумела сдержаться и устроилась рядом. Он неожиданно обнял меня, поцеловал и всё произошло само собой. Утром Энакин ничего не вспомнил, за то я не смогла забыть, как он в эту ночь называл меня Асокой, даже в мыслях будучи с ней. И потому решила тоже ничего ему не говорить, сохранив для себя то хорошее, что он до этого успел мне дать. Я ведь понимала, что Энакин меня не любит, он просто искал утешение и взял его там, где предоставили. А через некоторое время я узнала, что беременна, и вновь никому не призналась, кто отец ребёнка, хотя прекрасно знала, что это Энакин, решила растить его одна, в память о своём чувстве. Но не пришлось, будучи на восьмом месяце, я попала под обстрел имперцев и получила смертельное ранение. Я едва успела произвести на свет дочь и передать её Энакину, но не успела сообщить об отцовстве. Но не имея должных условий для содержания ребёнка, он передал малышку в приёмную семью, но общения с ней не прервал, они прекрасно знают друг друга...

- Скажите мне, это Лорена, да? – не выдержав перебил Элайджа, сопоставив что-то в уме.

- Верно, вы родные люди и именно вам предстоит возродить Орден и спасти Асоку Тано, уничтожив Дарта Малум – ответила Оуэла, прежде, чем исчезнуть.

Элайджа медленно открыл глаза, корабль уже садился на лесистую поверхность Эндора, однако, не успев достигнуть её, попал в мощный луч захвата и ведомый им, понёсся в неуправляемый полет, остановившись лишь в тёмном ангаре смутно знакомого помещения. Такого же, как и три года назад, но более совершенного и могучего. Такое не уничтожить одним пусть даже и метким выстрелом. Звезда смерти. Его обнаружили и поймали, теперь выбора только два: сдаваться, или же сражаться. Именно на него и намекнули штурмовики, взяв под руки и приведя в зал переговоров, где уже находились Император и его высокочтимая супруга. Именно она и заметила приближающийся к планете корабль, не имевший имперского кода доступа, однако, позволила ему сесть.

- Ну вот ты и попался, который сопротивлялся – произнесла нараспев Дарт Малум, сложив перед собой руки в чёрных перчатках – Можешь быть рад, мой дорогой, совсем скоро юный Скайуокер примкнет к Тёмной стороне.

- Приложи максимум усилий, любовь моя. Мы не должны упустить мальчишку – довольно улыбнулся Сидиус, прежде, чем пришли данные о захвате истребителя Элайджи, а его самого привели в зал штурмовики. И очень хорошо, что поглощенные новым гостем, ситхи не замечали того, что творилось за пределами станции. Или, возможно лишь делали вид, что это так. До поры, до времени это было им выгодно.

***

Корабль повстанцев около часа назад приземлился в Эндорских лесах, используя украденный Лэндо имперский код доступа. Теперь им предстояло, пробираясь окольными путями, добраться до генератора, а потом уже дать отмашку товарищам. Но это этого ещё далеко, сперва следовало хотя бы просто понять, куда им двигаться. По-хорошему надо бы разделиться, но вместе было как-то спокойнее и посовещавшись друзья решили идти друг за другом. Путь лежал через лес, что само по себе давало немного оптимизма, а уж если в компании есть товарищ, который просто обожает влезать в неприятности, то всё, тушите свет, активируйте мечи. Например, Брайн, обожавший смотреть по сторонам, и как всегда нашедший что-то посерьёзнее, нежели общее дело. В этот раз таковым стала тушка неизвестного зверя, повешанная на дерево. Тот мигом схватил неожиданное угощение и проглотил его, прежде, чем Никс успел предостеречь его.

- Ну вот, как всегда, желудок быстрее мозга – досадливо поморщился Олдман, а Брайн не успел даже облизнуться, как на всех четверых набросили сеть и подняли вверх.

- Ну да, нестандартные пути – это про нас – резюмировал Никс, глядя на мир с высоты дерева – Кто это додумался до такого. Неужто штурмовикам свежатинки захотелось.

- Я бы на твоём месте лучше подумала, как нам отсюда слезть – серьёзно ответила Лорена, недовольная неуместной шутливостью друга.

- А что тут думать, – сказал вместо него Лэндо – Брайн, подай-ка мне мой ножик.

- Не лучшая идея, я думаю – попытался остановить его Никс – Ведь тут же так высокоооооо!

Последнее слово звучало на протяжении всего полёта вниз, лишь в метре от земли все догадались смягчить падение Силой. Кроме Лэндо, конечно, который не ощущал её и теперь стоял, потирая мягкое место.

- И так вы меня благодарите – начал было возмущаться Калрисиан, но тут заметил кое-что поинтересней. Спидеры штурмовиков, летящие прямо на них. И посмотрев туда же, все не сговариваясь вынули бластеры и бросились вслед за ними, отстреливаясь и вскоре смогли завладеть несколькими единицами транспорта. На них добраться до генератора будет удобнее, но разделиться всё равно пришлось, так всё-таки больше шансов. Было бы, если б на тропу войны не вышли местные жители – милые пушистые малыши, похожие на медвежат, эвоки, так они назывались. Вот только настроены они оказались вовсе не в пример своей милой внешности. Их глаза недоверчиво смотрели на незванных гостей, а камни, засунутые в их примитивные, самодельные пращи вот-вот готовые были выстрелить. Например, один из таких вот камушков попал в мотор спидера Лорены и она лишь чудом не вылетела из кабины, удержалась за ветку и переводя дух, присела на дерево. Однако, спокойно посидеть ей не дали, тут же подошёл эвок, слава Сила, что только один, и недобро взглянул на девушку. Та не испугалась, но чужое неприятие всегда претило ей и чтобы попытаться наладить контакт, она вспомнила навыки дипломатии, полученные от отца. Для начала неплохо познакомиться и протянув ему руку, Лори произнесла:

- Привет, можешь меня не бояться, я вовсе не твой враг, напротив, я здесь, чтобы помочь мирным гражданам. Меня зовут Лорена, а тебя?

Зверёк на секунду задумался, потом настороженно коснулся протянутой руки своей пушистой ладонью, покрытой мягкой шерстью, потом что-то заговорил. Лорена мало, что поняла, но по тону сообразила, что эвок скорее боится их, нежели хочет причинить им вред. Тогда Лори решила показать ему, что вовсе не является врагом и достав из походной сумки-кошелька протеиновый батончик. Она не знала вкусовых пристрастий эвоков, потому взяла наугад и отломив половину, откусила от неё, а другую протянула зверьку. Тот с опаской принял подношение и откусив, нашёл вкус джоган-фрукта весьма привлекательным, ободренная начавшимся успехом, Лори отлила из своей фляжки немного воды в снятый с голову шлем и тоже дала ему. Тот с удовольствием выхлебал и развёл руками, улыбаясь, что явно означало благодарственный жест. Потом повернулся куда-то в сторону и издал высокий клич, призывая кого-то. Интересно, что это такое? Лори не поняла, но то, что произошло дальше до ужаса напомнило ей недавно просмотренный фильм о племени канибалов.

====== Глава 136. Новое Божество ======

Несколько десятков эвоков примчалось на клич и тот, с которым разговаривала Лорена, указал им на неё и что-то залопотал на своём наречии. Те согласно закивали и потом достали откуда-то две толстые палки и плоский деревянный лист, на это всё они посадили девушку и подняв все вместе куда-то понесли, не зная о том, что её ждут товарищи и очень волнуются от того, что не могут её найти. Брайн первым нашёл её шлем в лунке примятой травы и грустно рыча, показал Никсу, тот понял всё однозначно, решив, что девушка стала жертвой штурмовиков, неизвестно как и зачем сюда попавшись. Однако, чуть позже, показал на уходящую вдаль от лунки цепочку следов и негласно друзья решили следовать за ними, прихватив с собой дроидов. И вот следы привели к странной ложбинке в середине леса, где горел костёр и всюду стояли маленькие домики из травы и дерева.

— Центральная площадь мира эвоков — резюмировал Лэндо, глядя на это дело и тотчас же оказался окружён и схвачен этими самыми обитателями планеты, которые его мигом связали и прикрутили к столбу, имея намерение, как минимум, слопать сегодня на ужин, поджарив на костре с местными специями.

— Эй, не ешьте меня! Мясо темнокожих ужасно жесткое и невкусное! Никс, объясни им это! — отчаянно завизжал Калрисиан, отбиваясь от эвоков.

— Как? Меня они поймут не лучше, чем тебя — с сожалением произнёс Никс, но тут его осенило — а дроиды на что? Тем более для одного из них переводы вообще профессия. И как только он мог про них забыть.

ЗРО за то прекрасно помнил и о себе и о своих талантах, немедля принимаясь за дело. Впрочем, эвоков не особо впечатлила их слёзная просьба, да ещё устами подозрительного робота. Тогда главный эвок сказал, что решение примет их новое божество, которое сидело на троне посреди площади и при ближайшем рассмотрении оказалось Лореной, хотя узнать её сейчас было бы очень затруднительно. На принцессу сейчас надели длинное зеленое платье, оплетённое гирляндами из цветов, а волосы, распущенные по плечам, так же украшали цветы. Она была необычайно красива в этом новом облике и явно получила здесь какое-то особое положение. Поняв, что произошло, Лори сообразила как поступить и при помощи Силы подняла дроида на высоту, посадив на второй трон. Это произвело фурор среди пушистиков, а слово божества стало для всех законом. А желания есть Лэндо точно поубавилось, за то Лорена посоветовала им на полном серьезе сожрать Никса, уверяя, что он будет гораздо вкуснее.

— Не бросайся словами принцесса, съешь меня—останешься одна, помни об этом — рассмеялся Олдман, просаживаясь рядом и далее, при помощи ЗРО, объяснили товарищам пушистикам о том, зачем они здесь и чего, собственно, хотят от их до недавнего времени мирной планеты, из которой теперь во все стороны лезли штурмовики. Да и не только они, впрочем. На удивление всем четверым, эвоки поняли, в чем дело и с радостью согласились помочь, решив, что если тут не будет противного генератора, мерзкие штурмовики оставят их родной мир в покое. Вот только существовала опасность попадания в поле зрения имперцев при приближении к генератору. Но и тут у пушистиков был свой секрет, благодаря которому они сами часто оставались невидимыми. Им являлось особенное мыло, которым нужно натереться и это поможет на время стать невидимыми, неизвестно насколько это действовало в отношении людей, но с эвоками и их врагами — племенем вдулоков, мыло работало прекрасно, но ведь от того, что попробуешь, хуже не станет… Итогом стали четыре прозрачных невидимки, которые, осторожно, чтобы не наступить друг на друга, шли по лесу, в указанном эвоками направлении, именно там и находился генератор, спрятанный за большим кустом, вроде бы хорошо, но кому надо заметен на первый взгляд. Друзья были уже совсем близко, что так же можно было сказать и про имперцев, для которых наличие повстанцев на Эндоре давно уже было не тайной, а хорошо разыгранной комбинацией.

***

Элайджа стоял между двумя штурмовиками и глядя в упор на Императора и Малум, с трудом справлялся с нахлынувшими чувствами. Теперь, зная всю правду, он уже совсем другими глазами смотрел на младшего ситха. Сейчас Дарт Малум больше уже не казалась ему смертоносной машиной, направленной лишь на убийства, нет, юноша смог рассмотреть её как личность и как живое существо. Он смог даже найти, что тогрута весьма привлекательна, особенно если сравнить с тем, какой она была до падения во Тьму. Стройная фигура, плавные изгибы, круглое лицо и взгляд, который упорно представлялся не янтарным, а таким же, как у него, небесно-голубым.

«Мама» — произнёс Элайджа мысленно, будто бы пробуя это слово на вкус. Никогда и никого он прежде не называл так и его глаза, помимо воли, выдавали его мысли и ситхи не преминули использовать это. Один ситх.

— Ну вот мы и встретились снова, мой дорогой Элайджа — громко произнесла Малум, глядя на него в упор — Я рада, что ты принял разумное решение и готов следовать за мной. Ты станешь достойным Ситхом, присоединись же ко мне и мы станем вместе править галактикой на правах матери и сына.

— И будет лучше, если ты добровольно примешь согласие, у тебя нет иного пути, иначе, твои друзья погибнут, они уже здесь и сами идут на призыв к смерти — включился в беседу Император, не поднимаясь с трона.

Элайджа слушал обоих молча, не собираясь и ни за что не думая следовать их совету, он был здесь совсем для другого. И это была совсем даже присяга Темной леди, и даже не борьба, о чем юноша и поспешил заявить:

— Нет, я никогда не приму удел ситхов, не сделаюсь подобным вам, я иду по пути джедая и никогда с него не сверну.

— Ты точно в этом уверен, малыш? — поинтересовалась Малум мнимо спокойным голосом — Ты точно хорошо подумал? Вспомни о том, что предшествовало этому решению.

— Предшествовали сотни тысяч невинных людей, что вы уничтожили! — громко ответил Элайджа, глядя смело на второго ситха — Многие из которых искренне и всей душой любили вас обоих, а вы их предали.

— Ты о ком это говоришь, мой мальчик? — по-прежнему спокойно и даже цинично поинтересовалась леди Малум — Не о джедаях ли, если о них, то я ничуть не сожалею, они заслужили такую позорную смерть, ты просто представить себе не можешь, какое это блаженство, проливать их гнилую и бесполезную кровь. Смотреть как они корчатся от боли и наслаждаться ужасам в их глазах.

Элайджу передернуло от такого неприкрытого цинизмы и полного отсутствия сожаления в голосе матери, а с самой глубины души начала подниматься неведомая до сей поры злостная ярость. Ему было горько от того, что Малум ни о чем не жалеет и до ужаса противно от того, что она этим даже гордится, да ещё и его собирается привлечь к тому же. Но нет, так нельзя, он поставил цель и добьётся её, ведь в конце-концов должно же быть что-то такое, что хранится в душе Малум, вызывая светлые воспоминания.

— А как же мой отец, вспомни, он любил тебя, более всех на свете и любит даже сейчас, хотя и возможно уже по другую сторону Силы — в отчаянии выкрикнул Элайджа, подступая на шаг к Малум.

— Ха-Ха-Ха! Вспомнил — нагло и зло рассмеялась леди ситх — Этого мелкого, ущербного Джедая, который только и мог, что признаваться в чувствах и говорить о них, что он в реальности мог для меня сделать? Ничего, и именно поэтому я уничтожила его с особенным удовольствием, снесла его тупую башку, а она потом катилась по ступеням храма и постанывала: любимая моя, вернись, как же мне трудно без тебя. Восторг, давно я так не кайфовала!

Эти слова сорвали плотину, окончательно и бесповоротно. Вся та выдержка, которую Элайджа старательно воспитывал в себе, которой его учили отец, Оби-Ван и Йода сейчас грозила слететь. Да как она может эта холодная, циничная дрянь отзывается подобным образом о тех, кто ему дорог. И о том, о его отце, которого Элайджа любил больше всех. Да ещё таким тоном и в таком контексте и это после того, как он её боготворил…

— Замолчи! Немедленно! Или нет, я сам сейчас заткну тебя! — совсем уже громко выкрикнул Элайджа и активируя меч, с яростным криком бросился на Малум. Та в ответ активировала свои и начала усиленно атаковать, она не ставила блоки, а наносила удары, точные и жёсткие. Малум не щадила не себя, ни оппонента. Элайджа не уступал ей, отвечая на её удары с обеих сторон своими эффектными выпадами и прыжкам.

— Хорошо, очень хорошо, — подбадривала его Малум, не переставая атаковать, загоняя сына в угол, из которого он успешно сбегал, часто перескакивая через её голову или уходя сбоку.

— И не расстраивайся так, малыш — злобно сюсюкнула леди ситх — Если у тебя ничего не выйдет и ты совсем уж не хочешь служить Тьме, то и не надо, есть ещё твоя милая сестричка, быть может она окажется умнее, чем ты, и поймёт, что такое счастье бывает раз в жизни!

Ужас. Эта Малум хорошо знала, куда ударить. Понимала, что Элайджа никогда не станетрисковать Лори, скорее уж сам подставится под удар.

— НЕТ! — выкрикнул он с утроенной яростью, слепящей глаза и бросился напролом, размахивая оружием направо и налево, мечтая только о том, чтобы навсегда стереть с ненавистного ситского лица эту самодовольную улыбку. В какой-то момент ему удалось повалить Малум и разрубить один из её мечей.

— Отлично, мой дорогой, давай, откройся своей ярости, убей её и займи её место! — удовлетворённо воскликнул Император, глядя на это всё с высоты трона — Добей её и твой путь во Тьму будет завершён.

Элайджа и сам был этому рад и уже заносил меч над почти бессильно распростертой на полу Малум, как вдруг свободный рукав его чёрной рубашки на правой руке чуть приподнялся и юноша увидел длинные тонкие шрамы на запястье, оставшиеся после операции по сращиванию костей. Он вспомнил, в связи с чем ему проводили это вмешательство и вдруг до его сознания окончательно дошёл смысл призыва Императора. «Убей её и встань на её место». Да, точно, ведь сделав, как он велит, Элайджа совершит убийство, убийство беспомощного и безоружного теперь противника и тем самым уподобится ситхам, станет таким же. Ничуть не лучше. Этого ли хотел отец, об этом ли мечтали Кеноби и Йода, о том ли думала мать, глядя в невинное лицо новорождённого сына? Не думаю, вряд ли, нет! Именно это и сказал Элайджа, резко выпрямляясь и деактивируя меч.

— Нет — произнёс он спокойно и твёрдо — Я джедай, такой же, как и мои родители!

Императору такой ответ, мягко говоря, не понравился и встав со своего трона, приближаясь к непокорному юнцу, тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказал:

— Ну, что ж, да будет так, джедай!

И после этого, резко выбрасывая вперёд обе руки, взметнул в его сторону две пронзительно-фиолетовые молнии, с огненной болью пронзившие юное тело...

====== Глава 137. Сон сбылся ======

Фиолетовая вспышка прошлась по всему телу Элайджи, заставляя все его мышцы, кожу и внутренности гореть огнём, словно его окунули в кипящую смолу.

- Прими моё предложение и твои мучения прекратятся – добавилось к физическим мукам ещё и моральное давление, в виде голоса Императора, Элайджа продолжал хранить верность своему убеждению, тому же, какие хранили отец, Оби-Ван и Йода. Три учителя, трое самых близких людей. Хранил и страдал за него. Ибо сейчас же другая вспышка, две яркие молнии, ещё более сильные, чем до этого, вновь пронзили его тело, оставляя на нем ожоги, а тело уже бывшее не в силах стоять, медленно сползло вниз по колонне.

- А сейчас, сейчас ты со мной согласен, глупый, спесивый юнец, понял ли ты, что совершаешь большую ошибку? – пророкотал Император, подходя уже совсем близко, дав краткую передышку от бесконечной боли.

- Нет, я никогда не приму удел ситха, пусть я умру, но при этом останусь верен себе – твёрдо, собрав все силы, чтобы превозмочь боль, ответил Элайджа, вызвав у повелителя громкий хохот и торжественное обещание:

- Отлично, мой друг, выбор сделан и я его тебе предоставлю, прощайся с жизнью, самоуверенный сопляк.

И взмахнув руками, выпустил в сторону своего несостоявшегося ученика ярчайшие молниеносные силовые потоки, от более близкого контакта являющиеся ещё более жгучими, как будто бы плавящими заживо все ткани человеческого тела, включая кровь и нервные окончания. Ни один огонь не в силах причинить такой боли. Ни один человек не в силах перенести этого молча. Даже если ты джедай или готовишься стать им. Вот и Элайджа, несмотря на все былые заслуги продолжил оставаться всего лишь обычным юношей, переживавшим сейчас сильнейшие физические и моральные страдания, острую боль и звенящую пустоту в душе. Как же в такой момент хочется броситься за помощью к близкому человеку, надеясь получить поддержку, спасение от этого страдания, возможность спрятаться от близкой смерти. И не просто близкому, а самого ближайшему из всех, кто только может быть в жизни любого человека, присутствуя там от самого его рождения. К маме. И этот юноша не стал исключением, он понимал, что Император сильнее и значит долго ему не продержаться, ещё минуты и всё будет кончено. Слишком сильна боль и слишком невозможно спасение. Он стискивал зубы и всё равно не мог уже сдерживать стонов, а из глаз уже вовсю катились слезы, которых не было сил даже стыдиться. Времени оставалось всё меньше и в конце-концов Элайджа обвел зал полуугасшим взором и в самой невероятной, отчаяннейшей из всех своих надежд, остановил его на леди Малум. Вторая ситх продолжала сидеть на полу, не спеша встать, находясь к юноше в полоборота, её лицо было почти невидным, как и выражение на нем, но несмотря на это, Элайджа вперил взгляд прямо в неё и мысленно собрав в кулак все те немногие, оставшиеся ещё у него силы, вытянул руки по направлении к ней и отчаянно, вкладывая всю боль в этот последний, очень призрачный и очень иллюзорный шанс на сохранение жизни, исторгая его из самого сердца, простонал, хрипя почти в агонии:

- Мама, спаси меня! Помоги, не дай мне умереть!

Этот последний крик отнял почти все силы и теперь Элайджа мог только хрипеть, не отводя от ситха полного отчаянной мольбы и боли взгляда. Малум сидела, не шевелясь, не вздрогнув даже от его крика. Да, теперь точно всё кончено, глупо было надеяться на милость этой души, навеки поглощенной Тьмой. Однако, пускай эта её гордая самодовольная фигура будет последним, что он увидит, прежде, чем умрёт. Элайджа продолжал смотреть, хотя в глазах уже темнело, а сознание туманилось. Но самый его край, не до конца угаснувший, успел, однако, заметить, что Малум медленно, словно бы раздумывая или сомневаясь, повернулась к юноше лицом и спустя ещё мгновение, их глаза встретили друг друга.

***

Дарт Малум сидела на полу своей же переговорной. Упав во время сражения с сыном, Тёмная леди не поднималась, и причиной тому была совсем даже не полученная травма, оказавшаяся совсем даже несерьёзной. Нет, дело было совсем в другом, в душе этой женщины. В том, что увидев наконец своего сына, долгое время бывшего для неё умершим, Малум надолго лишилась покоя, а теперь эта встреча грошила стать последней. Сперва она была зла и разочарована тем, что юноша отверг её предложение о совместном правления Империей, настолько зла, что не стала мешать Императору в пытках над ним и последующему убийству. Вот именно последующему. Но до тех пор только пока оно не стало действительным, ставшим так близко от неё, что женщина почти физически ощутила то, что смерть и её сын стоят сейчас непозволительно близко и расстояние между ними неумолимо сокращалось. Малум отвернулась, пытаясь не слышать его стонов, убеждая себя в том, что её сын не может быть предателем и став им, перестал автоматически иметь с ней общее. Общую плоть. Кровь. Силу. То, что не вычеркнешь и от чего не отречешься. Что даже при отказе от этого не перестанет существовать. Малум старалась не думать об этом и даже сдержалась, чтобы не повернуться, услышав крик сына. Но когда крик замолк, не в силах более продолжаться от недостаточной энергии, женщина поняла, что не может, да и не хочет вот так спокойно принять его смерть и позволить ей случится без своего присутствия. Невольно стали всплывать из памяти задавленные временем и тяжестью Тёмной стороны воспоминания. Приятная тяжесть плода внутри. Радостное ожидание. Первая улыбка на нежном, невинном лице. Мысли о грядущем счастьи. Нет больше этого, вернее, не будет, ибо жизненная сила её сына стремительно утекает, а борьба в душе, разбуженная воспоминаниями, разгорелась не на шутку. Тёмная броня стороны Тьмы, которой Малум ограждала свое сердце в течении почти двадцати лет вот вот грозилась слететь, дав трещину, услышав просьбу сына о помощи. Слезную, отчаянную и почти совсем лишенную надежды. Что-то она напомнила ей. Что-то давнее и старательно забытое, но ставшее отправной точкой к той личности, которой Малум являлась сейчас. Но что же это и зачем оно пришло именно сейчас, невольно вернув женщину в те давние времена, в точку невозврата. И не в силах больше ощущать этого разрывавшего душу непонятного чувства, Малум медленно повернулась в сторону сына, да так и замерла без движения, встретив глазами его взгляд. Что же она увидела? Глаза сына, огромные, небесно-голубые, окружённый густыми тёмными ресницами. Точно такие же, какими прежде они были и у неё, правда теперь совершенно больные и покрасневшие от слез. Они смотрели на её лицо в упор. Звуков больше не было слышно, но ментальный призыв, передаваемый этим взглядом, продолжал звучать, разрывая на части сердце второго ситха.

«Мама, спаси меня. Мне очень плохо, я не в силах больше держаться. Помоги мне, мама, не дай умереть» – кричали эти глаза, глядя в самую душу. И Малум всё поняла, она вспомнила, откуда знает этот взгляд. Сон, кошмарный сон, терзавший её почти каждую ночь во время беременности. Сон, в котором она видела своего нерожденного сына, который умирал на её глазах, а она лишь беспомощно стояла рядом, не в силах ничего изменить. И вот сейчас, как и тогда, восемнадцать лет назад, женщина снова его увидела, старый мучительный кошмар, призванный терзать и порабощать. Разница была лишь в том, что сейчас ей ничего не снилось. Это была реальность. Это была смерть. Настоящей и не способной исчезнуть с наступлением утра. Так можно ли было позволить этому сну осуществиться, стать реальностью в полном объёме? Нет, нет и снова то же самое.

«Не бойся, сынок, не волнуйся, мой милый, мама здесь и никому больше не даст обидеть тебя».

Ситх решительно, борясь со слабостью, поднялась и направилась... Нет, не к сыну, а к другому, и прежде-то её особо любимому, а теперь попросту ненавистному человеку. Императору, своему мужу, сделавшему её покорной игрушкой в собственных руках, до этого убедив в собственной любви, заслонив этой иллюзий любовь настоящую. А после готовый в любой момент отказаться от неё и даже убить, едва заметив более перспективного ученика. Всё. Хватит. Больше этого не будет. И преодолев одним прыжком оставшееся расстояние, Малум резко подняла мужа при помощи Силы. Обжигающая боль от его молний тотчас пронзила её насквозь, продолжая оставаться внутри, но не замечая этого, женщина продолжала удерживать повелителя и пройдя несколько шагов, одним сильным толчком сбросила его в открытый реактор Звезды смерти. Тот с громким криком исчез внутри шахты, а вслед за ним всплыл на поверхность мощный всплеск фиолетовой энергии, врезавшийся в Малум, заставляя её снова упасть, чтобы теперь никогда уже более не подняться...

====== Глава 138. Искупление ======

Мелькнув последний раз, фиолетовые вспышки погасли, а бывшая леди ситх осталась неподвижно лежать на полу, не подавая признаков жизни, едва вспомнив свой давний сон и увидев молящие глаза сына, женщина явственно ощутила, как треснула и упала вниз тёмная броня с её сердца. Упала, открывая миру истинную суть её души, тонкую и хрупко-ранимую, пока ещё очень чувствительно реагировавшую на раздражители. И вместе с этим взглядом, полным слез, этими глазами, точной копией её собственных, тогрута как никогда явственно ощутила как внутри неё окончательно пала Тьма. Дарт Малум отныне навек прекратила существование и она снова стала самой собой, Асокой Тано-Скайуокер, той, которую она много лет ненавидела и связь с которой усиленно отторгала, отвечая на все вопросы о её судьбе лишь одной фразой: «Я её убила». Тем самым убеждая саму себя, что Асоки больше нет, а она сама не имеет к ней ни малейшего отношения. И даже её брак с Сидиусом, этим безжалостным чудовищем, не любившим никого и ничего, готовым переступить через близких, чтобы добиться своего, был на самом деле не более, чем протестом против самой себя. Себя настоящей, которая была для всех мертва. И потому, позволяя второму мужу вытворять со своим телом такое, чего никогда бы не позволила первому, женщина при этом словно бы лишний раз подчеркивала свою отличность от себя прежней.

«Вот, видите все, что я делаю?» – мысленно произносила она, закусывая губы от страсти, яростно прыгая на ситхе – «Смотрите и знайте. Асока так никогда не делала, а я делаю! Вот, видите, я не Асока. Вообще. Ни с какой стороны!»

Потом она накупила себе разных роскошных и пошлых нарядов, которые никогда бы не надела на себя скромная, воспитанная в Ордене Тано. Обвесилась драгоценностями, которые та не признавала. Сделалась настоящей правительницей, не щадившей никого и ничего, а всё потому только, чтобы никто и никогда не узнал, что на самом деле творится в её душе. Чтобы как можно реже вспоминать прошлую жизнь. Своего отца. Учителя. Энакина. Сына, которого считала мёртвым, а он оказался жив, а его отец и джедаи невиновны. А она мстила им, долгие годы мстила ни за что. Вся жизнь её стала ужасным обманом, в который она позволила себя вовлечь. И это было хуже всего, даже осознание этого всё равно не вернёт всё обратно. Не оживит тех, кто уже убит. Не сотрёт память о себе нынешней у тех, кто смог выжить. Но ей подарили искупление, возможность хотя бы отчасти смыть с себя эту скверну отнятых ранее жизней.

«Спасибо тебе, сын» – подумала Асока замирающим сознанием – «Спасибо, что позволил мне тебя спасти».

Молнии Силы Императора пронзили её насквозь, расплавив синтетические нервы и искусственные ткани организма, всё то, без чего становилась невозможной её жизнь. И теперь она умирала, чувствуя, что ещё немного и Великая Сила примет её в свои последние объятия, но примет как джедая и это хотя бы отчасти смягчало боль. Ощущения уже притупились, зрение и слух затуманились, но всё равно Асока смогла различить фигуру юноши, опускавшуюся перед ней на колени, позднее опустив на них её голову. Элайджа приблизился к своей матери, стремясь наконец-то к тому, чего был лишён все эти годы по вине подлых интриг – увидеть её, прикоснуться, сказать о своей любви. Он ни в чем не обвинял её, женщину, давшую ему жизнь, даже узнав, кто она такая, он её просто ждал и вот наконец пришло это время. Тогрута была ещё жива, но находилась уже на последнем издыхании, дыша хрипло и прерывисто. Глаза смотрели серьёзно и грустно. Глаза... Они утратили янтарный цвет и вновь сделались голубыми, как от рождение. Такими же, как у него, Элайджи. Юноша устроил её поудобней и снял с её лица кожаную маску, желая увидеть родное лицо самого близкого существа в мире. И увидел, бледное, с посеревшей кожей, бескровными губами, покрытое старыми шрамами и свежими ожогами. Чёрный комбинезон был местами порван, открывая вид на обоженную молниями карамельную кожу. Элайджа в порыве нерастраченной родственной любви и нежности провел рукой по щеке матери, ощущая тепло её кожи и первая, одинокая слеза тут же коснулась его ладони. Асока подняла правую руку, хотя она уже плохо повиновалась ей, и положив поверх ладони сына, из последних сил проговорила, не узнавая своего голоса, таким нежным и любящим он не был уже много лет:

- Ты был прав... Насчёт меня... Передай сестре... И отцу... Что ты был прав... Я... Я люблю... Всех... Вас...

Голос прервался, дыхание остановилось, а глаза начали закрываться. Нет, невозможно, только не сейчас, когда спасение так близко. Когда всё ещё только началось.

- Мама, нет! – выкрикнул в полном отчаянии Элайджа, не в силах поверить в только, что увиденное, а так же сдерживать себя и слова полились наружу, вместе со слезами – Я ждал тебя. Ждал много лет. В детстве и потом, всю жизнь. Я думал о тебе, представлял. Ждал нашу встречу. Я всегда, когда меня спрашивали о том, чего я хочу в подарок, отвечал одно, то, о чем отчаянно молил Силу – позволить мне увидеть маму. Встретиться с ней, обнять. Пусть на день, на час, на несколько минут. Но увидеть и прикоснуться, к живой, настоящей. Чтобы хоть ненадолго поверить и сказать самому себе – у меня есть мама. Настоящая. И я люблю её. Люблю свою маму!

Слезы уже вовсю катились по щекам Элайджи, теряясь в его рубашке и капая на лицо матери. Безжизненное лицо матери, застывшее навеки. Она больше не ответит ему, но как же нелегко это принять и признать как факт. А ведь между тем станция, где они находились, до этого ещё секунды назад стоявшая непоколебимой громадиной, сейчас вдруг заходила ходуном, а по стенам уже кое-где виделись трещины. Звезда смерти доживала последние минуты и если хочешь спастись, нужно немедленно скрываться. Спастись и спасти. Осторожно подняв Асоку на руки, так, словно она была хрупкой и могла рассыпается, Элайджа встал и направился к ангару, где остался его истребитель. Там он устроил тогруту на сидении, а после спешно вылетел со Звезды. И вовремя, ведь прошло лишь несколько секунд и станция, полыхнув ослепительно жёлтым светом, взорвалась на тысячи мелких обломков, растворившихся в ночном небе Эндора. Элайджа отлетел на безопасное расстояние и посадив корабль где-то в поле, вновь обернулся к Асоке, она по-прежнему не подавала признаков жизни, и кажется больше уже не подаст. Новая волна боли прошлась по сердцу юноши, точно такой же, как и от молний ситха, только природа иная, та, что идёт от сердца. И потому невозможно переживать её в одиночку, так хотелось опять прижаться душой к родному человеку, разделить с ним своё горе. Но не было больше таких, всех забрала Сила... И плохо понимая, что делает и зачем, движимый одним только инстинктом убитого горем сына, Элайджа достал коммуникатор и ткнул палец в номер одного контакта, не набираемый им долгие годы, скорее всего навсегда замолчавший, ибо его владелец давно уже был мёртв. Однако почему-то совсем не удивился, когда после буквально третьего гудка, услышал знакомое и родное:

- Слушаю.

- Папа! – закричал юноша, не слыша сам себя – Папа! Прилетай скорее, я нашёл её! Я нашёл маму!

- Я скоро буду, сынок, ни о чем не волнуйся. Ты только знай, пророчество не лжёт – отозвался в ответ Энакин и даже не спросил координаты сына, вылетел ему навстречу. Вот уже больше трех лет они не виделись. Просто не могли, вернее, не мог он сам. После битвы на Малакоре, когда Дарт Малум уже почти нанесла ему смертельный удар с двух сторон и Энакин понял, что смерть неминуема, внезапно случилось невероятное – его тело вдруг оторвалось от земли и исчезло, заставив мечи ситха ударить по воздуху. Он же сам как будто перестал на время существовать, вернувшись в свое тело в каком-то особом месте. Вокруг было темно и лишь только узкие белые полоски по низу давали слабый свет, Энакин стоял на одной из таких, а напротив, держа его за плечо стояла молодая женщина, одетая в длинное бежевое платье, высокая, с длинными светлыми волосами, зелёные глаза её смотрели приветливо и кротко.

- Где я нахожусь? – только и смог спросить Энакин,не веря, что остался жив.

- В мире между мирами – спокойно ответила женщина – Я открыла его уже давно, как только приняла культ служения Силе. Моя задача отныне помогать тем, кто должен остаться здесь, чьё время ещё не вышло. Твое нет, поэтому я пришла на помощь. Тебе надлежит помочь пророчеству, Избранный вернётся к Свету как только исполнит его, твоя задача позволить ему самому понять это и потом быть с ним, как воплощение его раскаяния. Но прежде ты должен понять сам себя и пройти новое обучение, познав тайны Силы. Для этого тебе предстоит пожертвовать возможностью видеть близких, вернувшись к ним когда придёт время. Ты к этому готов?

Энакин ответил, что должен так поступить, что пойдёт на это, лишь бы спасти душу той, кого продолжал любить, даже если ради этого придётся на время умереть для всех. Далее странная женщина, назвавшая себя Изгнанница, указала ему на окно в портале и велела пройти в него. Так мужчина оказался на Мортисе, в древней алтарной, населённой духами хранителей Силы. И долгих три года Скайуокер прожил среди них, пока сегодня не получил сигнал к возвращению. Так он отправился на Эндор, ровно в секунду, когда повстанцы уничтожили генератор, а другая их группа подорвала Звезду. И сейчас летел на встречу со своим прошлым и настоящим. Он знал, где находится сын, так как служители показывали ему картины из жизни близких. Он прилетел и выйдя из корабля, направился к истребителю сына, не думая ни о чем другом, даже о повстанцах, бывших поблизости. Они уже сделали свое дело, которое могло бы пойти гладко, ибо являясь невидимыми, ребята были недосягаемы для штурмовиков, если бы одна молодая особа не свалилась в ямку с водой, отчего мыло потеряло свойства и Лорену стало видно. Штурмовик, прятавшийся в кустах, тотчас среагировал, заметив чужака и выстрелил. Лори не ожидала подобного и потому не успела вовремя увернуться, и ей по касательной задело левое плечо. Она вскрикнула и зажала рану второй рукой, это привлекло внимание Никса, заставив его подойти и отстать от других. Он отвел девушку в сторону и усадив под кустом, преодолевая сопротивление, осмотрел ей руку. Всё оказалось несерьёзно и она настояла на том, чтобы они шли дальше. Но Олдман не мог позволить этого лично ей, ведь Лорена была видимой и это было опасно.

- Иди с ними, я тебя дождусь – сказала Лори, отстраняясь от него.

- Нет, я не могу, теперь не могу – тотчас добавил Никс и окунулся в ближайшую канаву, смывая мыло и с себя тоже. Лори теперь ничего не осталось, кроме как позволить ему перевязать себе руку и вместе ждать, что будет дальше.

- Я очень волнуюсь, Никс, я переживаю за Элайджу. Как он там, один, против двоих ситхов – сказала она вдруг, едва сдержав слезы. Никс нашёл этой тревоге своё объяснение:

- Скажи мне, а ты его любишь? – спросил он непривычно серьёзным тоном.

- Да, очень люблю, совсем не так, как тебя – ответила Лорена без тени улыбки, не сводя с Никса серьёзного, строгого взгляда.

- Ну, что же, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего ответил Никс, слегка отодвигаясь от Лори – Будь по-твоему. Как только всё это закончится, я сразу же исчезну. Не стану мешать вашему счастью.

- Постой – сказала Лорена испуганным голосом и даже схватила его за рукав здоровой рукой – Это совсем не то, о чем ты думаешь. Он мой брат. Старший брат по линии отца. Твоя шутка оказалась верной.

И девушка рассказала ему свой сон-видение, где её родная мама рассказала ей про то, как она родилась. Влюбленные снова объединились и их первый за долгое время поцелуй произошел под грохот взорванной Звезды смерти.

- И кстати – шепнула она ему на ухо – Я попросила Ротту оставить мне тот наряд, в качестве компенсации.

И дальше началось нечто невообразимое, вызванное охватившим всех всеобщим ликованием. Оно прошлось от Эндора по всей галактике, каждая планета ввражала свой восторг и безмерную радость, освободившись от тирании Империи. Сиявшие огни Корусанта виднелись далеко вокруг, а снесенные статуи императора с громким криком выбрасывались со всех планет в открытый космос. Татуин просто тонул в алкогольно-развлекательном изобилии, предоставленном для всех жителей обоими хаттами, даже тускены, позабыв былую враждебность, начали лихо отплясывать с джаввами. Про Эндор нечего и говорить, все поля и леса тут же превратились в площадку для бесконечного веселья.

- Ура! Победа Альянса! – слышалось отовсюду и взлетало в небо. Не касаясь только троих, которым было сейчас совсем не до веселья.

====== Глава 139. Ещё один шанс ======

Энакин прилетел буквально за полчаса и легко нашёл сына, тот в немом горе сидел возле матери, не переставая сжимать её руку, прося не оставлять его. Мужчина явился туда в момент, когда Элайджа совсем уже отчаялся и потому даже не смог как следует удивиться тому, что отец жив и не стал спрашивать почему случилось так, что он не появлялся долгое время. Причём, не он один.

- Папа, скорее сюда, я не знаю как быть, я не могу позволить ей уйти! – выкрикнул юноша, при виде отца и уступая ему место в истребителе. Энакин знал, что делать, ведь духи хранителей Силы неспроста держали его при себе так долго. И прежде всего, при помощи Элайджы, он перенёс Асоку на траву и уложил на неё неподвижное тело, в первый момент мужчина просто смотрел на неё и не мог поверить, что снова, как в юные годы, может вот так запросто к ней прикоснуться. Но нельзя было, следовало прежде помочь ей сохранить жизнь, а уж какой она будет после этого, уже не так важно. Энакин вытащил из верхнего кармана небольшой белый кристалл и положив его на грудь неподвижной тогруты, взял её за руку, велев то же самое сделать и сыну. Это был один из секретов хранителей Силы, кристалл энергии Света, именно в нем сохранилась вся энергия жизни Дочери, способная возвращать к жизни адептов Света, но тех только из них, чьё сердце было готово верно служить выбранной стороне. Поэтому существовал риск и кристалл мог не сработать, ведь долгие годы во Тьме не могут не наложить зловещий отпечаток на сердце. Однако, раскаяние и искупление способны помочь, если идут от самой души и в мире остались те, кому эта душа не безразлична. И лёгкой улыбкой тронув бледные губы, энергия света приподняла тяжёлые веки, а небесно-голубые глаза устало и ласково взглянуть на тех, кто склонился и смотрел с надеждой. Новый шанс, другая жизнь, возможность попробовать снова, но уже без права на ошибку.

- Я тоже люблю вас... Обоих... Весь мир – раздался тихий и неуверенный голос – Я не могла смотреть вокруг... А теперь я вижу... Я снова увидела небо... Оно очень красивое.

И пусть новая дорога ещё лишь началась и впереди было много трудностей, Асока была счастлива и с радостью готова была преодолеть их все. Её, вернувшуюся к жизни, тут же доставили на медицинскую станцию, чтобы заменить вышедшие из строя искусственные ткани и восстановить сожженные дыхательные пути. Это был длительный процесс, за которым последует не менее долгий сон и потому обоим посоветовали вернуться к утру. Они очень хотели остаться, но врач убедил их не делать этого, заметив, что всеобщий праздник относится и к ним тоже, как к героям альянса. Что же касалось Асоки, то за неё можно было не волноваться, местные хирурги знали своё дело, а пациентка держалась стойко, терпя любую боль. Теперь, когда всё было позади, она могла не переживать, а просто доверить свою судьбу опытным людям, зная о том, что по другую сторону Силы её ждут те, кто её действительно любит и никогда не бросит. Энакин и Элайджа отправились на Эндор, где их давно ждали. Лорена и Никс бросились к юноше и едва не задушили в объятиях, Брайн и Лэндо пожали обоим руки и потянули за собой к празднующим. Кого только не было тут, даже все те джедаи, кому удалось выжить во времена Империи, явились сюда, не боясь никого и ничего. Бывшие юнлинги, превратившись теперь в молодых Рыцарей, танцевали со своими учителями, даже угрюмый Магистр Винду и тот, опираясь на трость, начал лихо отплясывать, подавая своей даме Шаак Ти протез правой руки. Ведь именно она тогда помогла ему, когда он выпал из окна кабинета канцлера и сильно разбился. А ЗРО, так же не лишённый программы веселья, подошёл к R2 и шутливо поклонившись, заявил:

- Я пригласить хочу на танец, вас и только вас!

Товарищ разразился неясной пищащей трелью, по предложение принял и оба дроида закружились друг с другом, обмениваясь переписками.

Один только Элайджа никак не мог вникнуть в общее ликование и стать его частью, предпочитая отойти и опустившись на камень, задумчиво смотреть в даль. Он думал об очень многом, о маме, об отце, о том, что будет теперь в мире, когда Империи больше нет. И вдруг из тени куста в темноте возникли три окружённые светом прозрачные фигуры. В самой невысокой юноша узнал Магистра Йоду, в той, что повыше – Оби-Вана, а третья представляла собой молодую тогруту, ту самую, что пришла к нему в видении. Все трое смотрели на юношу с доброй улыбкой и одобряюще кивали, говоря, что всё получится. Тут Элайджу, тихо грустившего в стороне, заметила Лори. Она не видела троих призраков, а просто взяла его за руку и повела куда-то в сторону веселящихся.

- Элайджа, пойдём скорее, тут тебя ищут – сказала она и повлекла его куда-то в сторону, посмотрев в которую юноша не смог сдержать радостного крика.

- Бабушка Селина! Дедушка Дарред! Ланни! – кричал Элайджа, срывая голос и бросился в объятия родных, восставших из мёртвых, а на самом деле всего лишь спрятанных на отдалённой планете, когда вместо них во взорванном Империей доме погибли рабочие, пришедшие чинить крышу. Они решили, что Элайджа погиб и потому решили убраться подальше с этой планеты. Не зная, что он точно так же думает и про них тоже. Энакин тоже был здесь и смог наконец открыто увидеть своих родных и семья воссоединилась, осталось лишь вернуть планете покой.

- А вот и я, дочка, скучала по мне? – услышала Лори за спиной странно знакомый низкий голос и тут же ощутила как ей на плечи легли тяжёлые руки. Девушка повернулась, и...

- Папа! Милый мой, родной, любимый, как же я счастлива – упала она в объятия своего приёмного, но такого любимого отца. Да Лори вообще была уникальной девушкой, имевшей теперь двоих отцов, а так же брата и любимого человека и все они были с ней рядом, сто ещё требовалось для счастья? Да сущая ерунда, порядок в галактике навести и всё, можно жить. Ничего, справятся и не с таким справлялись, главное, вместе быть, остальное приложится.

***

Следующим утром отец и сын прилетели на медицинскую станцию, узнать о здоровье той, кто была им дороже всех и многое ей рассказать. Ведь за эту праздничную ночь было решено восстановить Орден, правда внеся в правила некоторые поправки, дабы избежать ошибок прошлого и того итога, к которому всё пришло. Выбрали и нового главу, осталось только заручиться его согласием. А утром было собрано заседание сената, где решили переименовать Империю в Новую галактическую Республику, возглавили которую Мон Мотма и Бейл Органа.

Асока ещё не проснулась, она спала и видела хорошие сны, в которых была счастлива, где с ней рядом были её сын и любимый муж. Единственный, которого выбрало сердце. Тот, что сейчас сидел и видел её улыбку, вызванную сновидениями, какая бывает лишь у тех, кто едва родился и не успел ещё познать горя и тяжести этого мира. Так вышло и с этой тогрутой, которой выпал счастливый шанс родиться заново и пройти свой путь ещё раз. Именно такой Асока себя и ощущала, когда открыв глаза, увидела обоих. Как будто она не просыпалась, а навеки осталась жить в счастливейшем из снов. Женщина улыбнулась и вытянув обе руки, дотронулась до каждого и как могла, крепко сдала их пальцы.

- Я счастлива, мне нужно было умереть, чтобы понять это, пройти сквозь обе стороны Силы, чтобы узнать, что такое значит моё призвание – сказала она, продолжая смотреть на них – Избранный не означает Исключительный и Возвышенный. Это означает Хранитель баланса, который прежде всего заключён в самом тебе и тогда и только тогда ты сможешь действительно управлять своими силами и помочь кому-то ещё, не забывая прошлого опыта, как бы не было тяжело вспоминать это.

- А тебе и не нужно ничего вспоминать – поспешил сказать Энакин – Это было всего лишь кошмарным сном, а теперь ты проснулась и ничего этого больше нет.

Асока ничего не сказала в ответ и тогда Энакин, не отвечая, взял её за руку и застегнул на ней браслет, тот самый, который хранил все эти годы, подаренный в далёкой юности.

- Он прямо как ты – произнесла она с улыбкой – Я точно так же тебя потеряла, а потом нашла.

- А я не терял – ответил Энакин тоже улыбаясь и показал медальон, что носил под рубашкой, тот самый, который она подарила ему в день свадьбы.

Так в мире стало больше на ещё одну семью, а в Новой Республике прибавилось ещё одна структура – Новый Орден джедаев. Неделю спустя все его представители собрались в храме, отстроенном и очищенном от следов Императора и стали выбирать того, кто возглавит его. При этом присутствовали все, от юнлингов до старших Мастеров. Здесь были Никс, Лорена и Брайн. Элайджа и Ланни, пришедшая поддержать будущего мужа. Корки – сын Оби-Вана и Сатин, держащий в руках наследственный чёрный меч мандалорца. Гален Марек сидел в первом ряду. Он давно отрёкся от ситского учения, ещё в момент, когда вместо убийства Шаак Ти помог ей спастись и перешёл на сторону альянса. И конечно же Энакин, рядом с недавно окончательно выздоровевшей Асокой. Марек смотрел на свою бывшую наставник и не узнавал. Куда пропала злобная бестия, больше всего любившая заставлять людей страдать, ибо эта милая, кроткая женщина со взглядом, полным искренней любви, просто по определению не могла быть ею. Но за то именно такую её он мог бы по-настоящему полюбить, а не терпеть унижения от вынужденной близости. Но увы, Асока видела лишь своего мужа, только он теперь имел для нее значение. В какой-то момент глаза Галена встретились с её, но мужчина тотчас же опустил их вниз, давая понять, что помнит всё, что их связывает, но готов отпустить её для большего счастья. И был очень рад, что именно ей все единогласно и предложили стать новым лидером, как доказавшей свою верность Силе, но та отреагировала неожиданно:

- Я искренне благодарна вам за оказанное доверие, но предложение принять не могу, ибо я не являюсь тем джедаем, с которого следует брать пример. Есть тот, кто более достоин этого, моя же задача быть возле него и помогать, чем могу.

Названное ей имя вызвало всё, что угодно, кроме протеста. Никто не сомневался, что лучше Энакина с этой ролью не справится ни один. Кто, как не он, проявил мужество и верность своим идеалом, продолжая верить и идти навстречу убеждениям, даже когда на пути вставали миллионы преград. И теперь оба они стояли в середине Зала Совета, возвращая себе ту жизнь, которой были достойны. Теперь уже ни один здесь не сомневался в правдивости древнего пророчества. Ведь пророчество не лжёт, оно лишь просит понять его правильно.