Рубиновые цепи (СИ) [Sanathos] (fb2) читать онлайн

— Не получилось, — снова кивнул Йитирн, а я еле удержалась от язвительного комментария в его адрес. — Ты думаешь о свойстве предмета, а не о том, что с ним надо сделать.

Я бросила на дроу быстрый взгляд. Он что, мысли мои прочитал?

— По твоему лицу прочитать проще, чем влезать к тебе в голову, — усмехнулся эльфийский маг. — Кстати, неплохо бы тебе знать, что в мысли к кому-то не так просто попасть. Для этого человек, минимум, должен дать тебе свое разрешение. А у тебя на лице все написано. Давай еще раз?

Но я точно знала, что ничего не получится, и покачала головой.

Какое-то время мы ехали в гробовом молчании, и только цоканье копыт наших коней прерывало наступившую тишину. По обе стороны тянулся лес, изредка перемежавшийся лугом или короткой полосой коричневой земли; ветер к полудню стих, а грозовые тучи наконец-то отошли к горизонту, где собрались в кучу и замерли в ожидании.

Мы сделали короткий привал и поужинали продуктами, купленными в деревне. Мааррх набрал целый мешок провизии, который теперь был крепко приторочен к седлу его лошади. Лошадь его с первой же минуты невзлюбила своего седока, но, почуяв руку тяжелую и скорую на расправу, терпела и сносила все понукания и удары пятками под бока. Серый в яблоках смотрел на меня добродушным взглядом больших желтых глаз, и я могла поклясться, что он знал. Знал, что всадник из меня никакой, а потому все приказы пропускал меж ушей. А вот у Йитирна никаких проблем в управлении животным не было. И я ему молча завидовала.

Мааррх немного подремал, подложив руку под голову. Йитирн в это время изучал свой магический фолиант, а я изо всех сил надеялась, что ехать нам недалеко, а потому уже к вечеру смогу как следует отдохнуть.

Стоило нам оседлать лошадей, и Йитирн вновь повернулся ко мне.

— Был у меня один ученик, — начал он издалека, но я сразу поняла, что это относится непосредственно ко мне. — Среди Аурийских Шпилей он был одним из самых одаренных моих студентов.

— Аурийских Шпилей? — неожиданно переспросил Мааррх. — Они ведь были уничтожены почти триста лет назад!

Йитирн бросил на дракона неоднозначный взгляд.

— Может, ты и не слышал, — сказал он язвительно, — но темные эльфы живут в два раза больше, чем дракон без ведьмы.

Мааррх глухо зарычал, но вопросов у него больше не осталось. Пнув свою лошадку, он вырвался вперед и исчез за поворотом.

— Аурийские Шпили, — вздохнул Йитирн. — В самом деле, это было так давно! Но я вспоминаю об этом, как будто произошло все пару недель назад.

Я промолчала, не зная, что и сказать. И дракон, и темный эльф были минимум вдвое старше меня, а порой вели себя как подростки.

— Ты про ученика говорил, — напомнила я спустя десять минут молчания.

— Верно, — оживился дроу. — Так вот, он был очень способным магом. Его сила равнялась силе среднестатистической ведьмы. То есть он был очень неплох. Только вот учиться для него было сущим проклятием. Все задания, которые я поручал ему, он делал спустя рукава. Думал, что магия сама придет к нему, раз он такой способный и талантливый. Но магия не приходила, ведь магия — точная наука, как математика. Если не будешь представлять то, чего тебе необходимо добиться — не добьешься, можно даже и не начинать.

Я усмехнулась, задетая его словами.

— Ты мне, таким образом, сказал, что я недостаточно стараюсь.

Йитирн удивленно посмотрел на меня.

— Нет, — пожал он плечами. — Я рассказал тебе историю из жизни.

— Но в ней был намек, — настаивала я.

— Нет, — повторил дроу. — Я рассказал, потому что вспомнил. Но если тебе показалось, что моя история носит какой-то скрытый смысл, то сделай выводы.

Я замолчала, раздумывая. Йитирн не казался мне умудренным опытом стариком, он походил на моего сверстника или по крайней мере был ненамного старше меня. Лет двадцать пять ему точно можно было дать. Представлять его трехсотлетним казалось мне до одури странным. На его месте мог быть какой-нибудь старичок с морщинистым сухим личиком, и тогда бы я воспринимала его нормально. У дроу была гладкая эбонитовая кожа, брови вразлет, жгуче-красные глаза, что совсем не портило его, и густые белые волосы, свободно распущенные по плечам. Тело ладное, изящное. Особенно нравилась мне его шея, укрытая татуировками-заклинаниями, чью вязь рябило от каждого движения.

Йитирн лягнул лошадь и вышел вперед, но не заспешил. Я ехала вслед за ним, моя голова просто вскипала от того количества мыслей, что посещали меня. Ничего удивительного, что у меня не получается сконцентрироваться и выбросить все эти назойливые думы из головы!

Спина окончательно разболелась, я едва держалась в седле и при каждом покачивании морщилась и шипела. Мааррх пропал и не возвращался, и я начала тревожиться. Вдруг он наткнулся на оскверненного и проиграл? От этой мысли мне стало жутко, и я поделилась соображениями с Йитирном.

— Ничего с ним не стало, — сварливо отозвался эльф. — Он вернется.

— И с чего это ты так уверен? — хмыкнула я, нагоняя его.

Йитирн пожал плечами и не ответил.

Небо над нами постепенно окрашивалось в холодные синие тона, пожирая алое свечение заходящего солнца. Похолодало, и я достала свой плащ. Йитирн тоже закутался в свой, так мы и ехали, пока совсем не стемнело.

Взошла молочная луна. Ее бок отливал цветом благородного серебра. Она медленно и словно лениво поднималась над горизонтом, затем замедлила свой ход и открыла целое небо незнакомых звезд. Я задрала голову: темные верхушки деревьев оттеняли небо, я потеряла дар речи от восхищения здешней красотой. Только вот насладиться моментом не дало появление дракона.

Мааррх стоял возле большого дерева. Прислонившись к нему, молодой человек с усмешкой на лице поджидал, пока мы с Йитирном приблизимся.

— Я нашел нам стоянку, — без предисловий ответил он на мой немой вопрос.

— Да, на дороге лучше не ночевать, — согласился Йитирн.

Я не ожидала от него безропотного согласия. В этом мире они были моими проводниками, спорить мне не хотелось. Мы слезли с лошадей. Серый заупрямился идти на поводу, Йитирн мягко подтолкнул меня:

— Иди за драконом, я разберусь.

Я последовала его совету. По тропинке, где мохнатые «лапы» кустарника то и дело норовили меня хлестнуть побольнее, мы углубились в сердце леса. Когда раздался волчий вой, я невольно вздрогнула. Деревья здесь оказались огромными: мощные стволы были покрыты мхом и биолюминесцентным плющом, который, причудливо извиваясь, тускло светился в темноте.

Вскоре забрезжил свет. Свет от костра, на котором в котелке булькал аппетитно пахнущий суп, а рядом на шампурах жарилось мясо. У меня сразу слюнки потекли, я вспомнила, что последний раз ела не менее шести часов назад.

Я села на пенек и потерла руки от предвкушения. Йитирн завел коней и привязал их, но не у стоянки, а чуть дальше, где дикая трава доходила ему до пояса. Пришел и сел, не сводя с меня взгляда рубиновых глаз.

— Что это за мясо? — спросила я.

— Оленина, — сухо ответил Мааррх. — Я поохотился.

Я кивнула. Дракон снял шампур с костра и дал мне попробовать. Мясо было нежным и сочным, но без крови. Я с благодарностью улыбнулась, и дракон мягко усмехнулся. В его взгляде больше не было отчужденности и появилось внимание, осторожное и напряженное.

Йитирн от мяса отказался, зато съел целых две тарелки похлебки и поблагодарил дракона за ужин. Мааррх покачал головой.

— Попробуем еще раз, — дроу намеренно произнес слова громко.

Меньше всего я хотела их услышать теперь, когда мне захотелось спать.

Я послушно прикрыла глаза и тут же распахнула их. Мне не надо было закрывать глаза, чтобы сконцентрироваться. Я вызвала в себе воспоминания о скале Айриф. Как энергия опускалась и поднималась, как сотни Нитей переплетались друг с другом, образуя сложные и причудливые рисунки чужих судеб. В пальцах появилось уже знакомое покалывание.

Легкая алая пелена скользнула выше, к запястью. Мне показалось, что чьи-то глаза обратились ко мне взором, пытаясь предугадать мое желание. Я отпустила энергию и расслабила руку.

— Хм, интересно, — проговорил темный эльф. — Ты не сосредотачиваешь энергию магии, а берешь щепотку из общей материи. Это необычно.

Он поднял на меня глаза и посмотрел на дракона.

— Возможно, эта ведьма не просто ведьма, — сказал он наконец. — На сегодня все. Мне нужно подумать.

Йитирн захлопнул свою книгу и отошел к своему спальному месту. Там он сел, скрестил ноги и что-то негромко зашептал. Дракон кивнул мне:

— Ложись спать. Думаю, мы здесь пару дней просидим. Лес густой, от дороги далеко, к тому же здесь нас никто искать не будет.

— А как же дикие звери? — испуганно спросила я.

— Поверь мне, даже медведь и тот дважды подумает, прежде чем сунуться в обитель дракона.

Я хмыкнула, и дракон улыбнулся. У него оказалась приятная улыбка: лицо осветилось, сделав его приветливым и доброжелательным. Но лишь на мгновение. Через секунду Мааррх вновь нахмурился и превратился в обычного себя, внушающего угрозу и вызывающего недоверие.

Я уже проваливалась в сон, когда услышала громкий треск.

Резко проснувшись, я завертела головой. Йитирн и Мааррх вскочили.

Через кустарник, росший кругом от нашей стоянки, с воплем ярости и боли перепрыгнул огромный палевый волк. Прежде чем эльф и дракон отреагировали, перед нами сидела обнаженная окровавленная девушка.

Наши глаза встретились.

— Помоги мне, ведьма!

========== Глава 10. Охотники Крови ==========

Пока Йитирн спешно разыскивал свой плащ, а Мааррх, прикрывая глаза рукой, отвернулся в сторону, девушка буравила меня взглядом.

— Меня зовут Сария Кинну, я оборотень, — представилась она легким, серебристым голосом, от которого ползли мурашки по спине.

— Это мы уже поняли, — усмехнулся дроу, подавая Сарии свой запасной плащ.

Он обошел ее кругом и присел на корточки. Она не выглядела испуганной, скорее решительной и очень злой. Я мысленно поставила галочку напротив только что выдуманной строчки «Встретить оборотня» и несмело улыбнулась ей. Ее сиреневые глаза с золотистым ободком вспыхнули.

— Как ты здесь оказалась? Тебя преследуют? — спросил Йитирн.

— А ты догадливый, — фыркнула волчица.

Она протянула руку, но вместо пожатия резко толкнула дроу. Темный эльф от неожиданности осел, а затем сложил руки на коленях и засмеялся.

— Кто тебя гонит? — Мааррх наконец повернулся и смотрел на женщину с нескрываемой неприязнью, но в то же время и с сочувствием тоже.

— Охотники Крови! — зарычала Сария, сплевывая. — Сели на хвост от самой Хилланры да так и не отстали. Я пыталась увести их через реку, но по эту сторону их уже ждал свежий отряд. Они просто описали им, как я выгляжу, и погоня началась по-новой. Если я помешала, прости.

Она посмотрела дракону прямо в глаза. От этого взгляда мне стало не по себе, слишком много личного в нем было. В душе колыхнулась слабая ревность: почему она так на него смотрит? Почему он так смотрит на нее?

— Ты действительно не вовремя, — хмуро ответил Мааррх. — У меня нет никакого желания встречаться с Охотниками Крови. Скорее всего, теперь они знают, где мы, а у нас нет ни единой возможности уйти быстро.

— Зато у тебя есть ведьма, дракон, — хищно улыбнулась Сария. — На самом деле я надеялась, что вы окажете мне помощь с этими тупоголовыми псами!

— Она — новенькая, — кивнул в мою сторону Мааррх.

— Плевать, — Сария ухмыльнулась. — Воля Ведьмы для Охотников — закон, даже если теперь они служат Джахайну.

— Джахайн? — переспросил эльф. — Это еще кто?

— Позже, — рыкнула волчица в сторону дроу. — Ты, ведьма, назови свое имя!

Я приподняла бровь. С какой это стати она разговаривает со мной в таком тоне? Если я ведьма, то почему бы не проявить чуточку больше уважения?

— Ева Одвэйл, — слегка надменно ответила я. — И лучше бы тебе…

— Она у вас с характером, — улыбнулась оборотень. — Это даже хорошо. Так же, таким голосом, с Охотниками и разговаривай. Побольше надменности и высокомерия, не дрожи. Ты ведьма. Твое слово — закон.

— То есть, если я прикажу тебе замолчать, ты подчинишься? — спросила я, ухмыляясь.

Мааррх не смог сдержать усмешку и фыркнул. Я расценила это как поддержку. Но улыбка сползла с лица Сарии так же быстро, сколь и появилась.

— Вы что, даже не рассказали ей, как действует Воля?

Йитирн пожал плечами.

— Мы только начали обучение. Она способная, видел ее в деле. Воля — достаточно трудный аспект, я планировал затронуть его позже.

— Расскажи, — потребовала я, перебив эльфа.

— Ладно. Только времени у нас совсем нет.

Она повернулась ко мне. Плащ едва прикрывал ее обнаженное тело, перепачканное кровью и грязью. Светлые волосы окутывали миловидное лицо, но ее глаза пылали ненавистью и холодом, от которого мне становилось не по себе. Сария смотрела на меня, но казалось, что сквозь.

— Воля. — Она шумно выдохнула. — То, что по-настоящему делает тебя ведьмой. Воля либо есть внутри тебя, либо ее нет совсем. Ты должна принять себя. Не сомневаться в себе. Верить в то, что твое слово — закон. Ты сказала, они подчинились. Потому что ты ведьма. А они — жалкие творения твоих Богов, младшая раса, если хочешь. Ты — вверху. А они — внизу. И всегда будут там. Им никогда не подняться. Ты сможешь взойти выше, а вот они никогда не смогут даже мечтать об этом.

Она нахмурилась и тут же хмыкнула.

— Признаться, я надеялась, что ты уже опытная и можешь если не заклинание прочесть, то хотя бы сказать свое Слово. Мы не видели ведьм уже очень давно.

Йитирн важно закивал в подтверждение ее слов.

— Знахарок и травниц, правда, пруд пруди, — добавил он сухо.

— И прорицательниц, — добавил Мааррх, и я задумалась, откуда он об этом знал, если большую часть времени просидел в своей пещере.

— Я говорю о ведьмах, — огрызнулась Сария. — Но лучше уж ты, чем мир, из которого в одночасье исчезли все сколько-нибудь способные ведьмы.

— В одночасье? — удивилась я. — Что такого могло произойти?

— Ошибка, — нахмурилась Сария. — Чудовищная ошибка.

Она взмахнула рукой, давая понять, что не собирается вдаваться в подробности. Затем отстегнула свой браслет, то единственное, что было на ней помимо плаща Йитирна. Ее окутало синеватое призрачное марево: через мгновение Сария оказалась одета в легкую тунику с короткими рукавами, короткую юбку и кожаные штаны под ней. Она скинула с плеч плащ.

Я забыла, что неприлично так смотреть да еще и с приоткрытым от удивления ртом.

— Да она у вас какая-то совсем, — Сария пожевала губами, пытаясь подобрать правильное слово, — неосведомленная.

Меня так и подмывало задать вопрос, но я решила, что сейчас не время. Тем более что девушка вдруг напряглась и подняла голову так, словно вслушивалась во что-то. Дракон всхрапнул, Йитирн приподнял руки в примирительном жесте. Все они смотрели куда-то за моей спиной, и я медленно оглянулась. Там, среди деревьев и кустарника, двигалась высокая трава.

Раздвигая колючие ветви, высокий мужчина в ярко-алом плаще, застегнутом на серебряную пряжку возле горла, выступил из тени. В руке он держал длинный меч. Под плащом проглядывали качественные доспехи, и не кожаные, как у присутствующих, а железные. Заметив нас, он значительно просветлел взглядом и подал условный знак.

Зашуршала трава, тревожно заржали наши кони. Из тьмы леса появилось сразу несколько человек — каждый был вооружен и носил алый плащ.

— Ни с места! — крикнул он. — Вы окружены. Попробуете оказать сопротивление, и мои лучники живо выбьют дух из ваших жалких телес!

Он вскинул руку с мечом и указал на оборотня. Его глаза прищурились, свободной рукой нащупал сумку и вытащил оттуда свиток. Сверившись с ним, мужчина удовлетворенно кивнул.

— Охотники Крови знают, что такое честь! Мы охотимся только за волком Сарией Кинну из Лиррес’к. Отдайте ее добровольно, и мы не тронем дракона.

Мааррх оскалился, Сария глухо зарычала, но Йитирн поднял руку вверх.

— Подождите, — призвал он всех к порядку. — Вы не можете забрать волка. Она находится во власти ведьмы.

Мужчина перевел тяжелый взгляд на меня, следуя за указательным пальцем темного эльфа. Я съежилась, избегая смотреть на него.

— Ведьма? — хохотнул мужчина. — Не обманете. Последние ведьмы служат господину, Теневому Повелителю, Джахайну.

Йитирн аж выпрямился.

— Ведьмы никогда не будут служить, — вспыхнул дроу.

— Мы не слышали о Джахайне, — прищурился Мааррх. — Кто это?

Охотник Крови выглядел удивленным.

— Что ж, — фыркнул он, — наше дело по отлову драконов и прочих существ все же приносит плоды, раз вы не слыхали о Теневом. Сидели себе в пещерах да в лесах. Никуда не вылезали, теряли связь с реальностью, не так ли? Счастливая весть.

Он довольно улыбнулся и еще раз взглянул на меня.

— Если ты взаправду ведьма, ты бы выбирала получше друзей. Дракон и эльф могут стать началом твоей гибели. Как только я вернусь в штаб, получу разрешение и открою охоту на крылатого.

— Для командира своего отряда ты излишне болтлив, — усмехнулась Сария, в ее сиреневых глазах блеснула насмешка.

Послышался смешок, мужчина вспыхнул. По его бледным щекам пополз румянец. Крепче сжав рукоять меча, Охотник шагнул прямо к волчице.

— Стойте! — я вскочила на ноги. — Я хочу, чтобы вы оставили оборотня в покое! Я ведьма, это мое желание.

Секунд десять ничего не происходило, а потом мужчина расхохотался. Сария поймала мой взгляд и отвернулась. Впрочем, я и сама уже поняла, что не выражала свою волю так, как надо. Отсмеявшись вдоволь, Охотник отер лицо тыльной стороной свободной ладони и перевел дыхание.

— С такой ведьмой вам ничего не светит! — скривился он. — Она и сказать ничего не может! Где вы ее подобрали? Последняя надежда, так?

Мааррх отвел от меня взгляд, и я почувствовала себя глубоко уязвленной. У меня появилось стойкое ощущение, будто бы я сплю, все происходящее — не более, чем витиеватый, хоть и продуманный сон. Тем временем Охотник утратил всякий интерес к разговору и приказал:

— Схватить волка! Дракона и ведьму — не трогать.

Прежде чем я успела что-либо сказать, мимо меня просвистела стрела. Оперенный хвост хлестнул меня по щеке, но не задел. Дракон резко присел и в тот же миг вырвался вперед. Он мог бы сбить предводителя с ног, но тот увернулся и замахнулся на дракона клинком. Мааррх отрастил когти на руке и широко полоснул. Лязг о металл заставил меня поморщиться. Послышался неприятный отзвук мечей: это младшие Охотники вытаскивали из ножен свое оружие. Йитирн крутанулся, сплетая несложное заклинание: воздух вокруг меня ощутимо задрожал.

Я растеряла остатки самообладания. Тем более что Сария вдруг прыгнула на меня, в полете превращаясь в волка. Ее лицо удлинилось, кости с хрустом сломались, осуществляя перевоплощение. Выросли клыки и уши, девушка обросла палевой шерстью, только сиреневые пылающие гневом глаза напоминали мне о том, кем она являлась. Она вильнула в сторону, повалила Охотника и вгрызлась ему в глотку. Я поспешно отвернулась, но он так кричал! Хлынула кровь, я слышала, как она булькает, вытекая. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Я не заметила, как ко мне подкрался один из Охотников. Он бросил на землю лук и прыгнул на меня с ножом. Я обернулась и вскрикнула от испуга, заметив его в самый последний момент. С ладони Йитирна сорвалась огненная вспышка, на мгновение ослепив нападавшего. Он запнулся и мешком свалился на землю, шаря руками в поисках своего ножа.

— Ева, беги, — приказал мне дроу, сплетая новое заклинание.

Я побоялась оказаться под мечом и припустила, перепрыгивая через подстилки и кухонную утварь, разбросанную в процессе драки. Еще одна стрела прошила воздух, и предводитель Охотников заорал:

— Оставьте ведьму!

Мааррх улучил момент и стукнул мужчину по спине когтистой лапой, затем пребольно пнул его под колени и мог повалить, если бы не попавшая в западню Сария. Волчица взвизгнула, когда Охотник, со всей силы размахнувшись, заехал оборотню в челюсть. Лапы заскользили в луже крови, Сария закрутилась, пытаясь сориентироваться. Мааррх бросил своего противника и в два прыжка преодолел расстояние до волка. Молниеносным движением он сломал Охотнику шею: отвратительный звук чавкнул прямо передо мной. На Йитирна набросились сзади и накинули на руки веревку, прерывая чтение заклинания. Повалив эльфа, Охотники огласили мрачный лес победными вскриками. Мааррх получил стрелу в ключицу, а следующий удар мечом едва не стал его последним. Предводитель алых плащей со свистом рассек воздух неуловимым движением клинка, приставив его к шее волка.

На мгновение крохотная поляна замерла. Или только мне так показалось, потому что время вокруг меня замедлилось. На шее у Сарии выступили первые капли крови, и я услышала чей-то властный голос.

— Жизнь этого волка принадлежит мне! Опусти меч и отойди в сторону, ты проиграл. Ты возьмешь своих убитых и уйдешь, не станешь преследовать.

Мгновение запустило время вновь, и рубиновое копье, несущее веер пламенной энергии, взорвало землю тысячью брызг. Предводитель еле-еле устоял на ногах, но его помощники повалились на землю, точно куклы. Меч задрожал, переняв боль своего хозяина, и осыпался прахом. Ветер раздул волосы дракона и шерсть Сарии. Йитирн не спешил подниматься на ноги, но раздраженно пытался стащить с себя веревку.

Алый плащ молчал, опустив взгляд вниз. Дракон и волк смотрели на меня: Сария — с гордостью и опаской, Мааррх — с недоумением.

Она первая пришла в себя. Полыхнуло сиреневым, Сария вернулась в свою человеческую форму, крутя браслет на запястье.

— Ведьма сказала свою Волю, — надменно произнесла она. — Да будет так.

— Да будет так, — эхом ответили Йитирн и Мааррх.

Я посмотрела на мужчину в алом плаще. На меня вдруг накатила такая усталость, что я не смогла больше держаться на ногах и сползла вниз, спиной прочувствовав все шероховатости большого дерева позади меня.

— Я принимаю твое решение, ведьма, — наконец сказал Охотник. — Но запомни. Джахайн просто так этого не оставит. Не обессудь, если наши пути пересекутся вновь, и мы будем сражаться.

Я кивнула.

— Ты не будешь охотиться на моих друзей, — весомо произнесла я. — Мы тоже будем готовы к нашей следующей встрече. Поэтому подумай дважды.

Охотник сверкнул глазами.

— Моя жизнь принадлежит Джахайну. Я буду исполнять приказ, но сделаю все возможное, чтобы исполнить твою Волю, ведьма. За что и умру, когда придет время. — Он оглядел тела своих помощников. — Мы уходим.

Раненые товарищи забрали двух своих мертвецов. Еще долго шелестела трава, еще долго лес полнился призрачным звоном оружия и ревом диких зверей. Сария помогла Мааррху вытащить стрелу, а затем развязала эльфа. Она убедилась, что все их внимание приковано ко мне.

В наступившей тишине волчица-оборотень отчеканила:

— Рубин.

Комментарий к Глава 10. Охотники Крови

Мне бы было приятно получить пару-тройку отзывов ;)

========== Глава 11. Время легенд ==========

Йитирн шумно выдохнул и нахмурился. Мааррх выставил руки вперед, словно защищал меня от возможных нападок со стороны волка и эльфа.

— Реинкарнация, — перебил он Сарию. — Ева прибыла полторы недели назад.

— Прибыла? Что значит “прибыла”? — не поняла оборотень. — Довольно лжи! Я смотрю и вижу в ней Мэйв Карающую Длань. Ты, дроу, смотрел внимательно и ничего не приметил? Маг, называется.

Сария фыркнула.

— Еву переправил сюда Аркаар, — Мааррх повысил голос. — Она реинкарнация рубиновой ведьмы, но не Мэйв. Посмотри на нее! Внимательно.

— Я смотрю и вижу века страдания и боли! Ужасы, наложенные не чьей-то чужой, абстрактной рукой, а ее собственной. Неудивительно, что ты сопровождаешь ее.

Мааррх глухо заворчал.

— Что ты хочешь этим сказать?!

— Ты следуешь за Мэйв! Мэйв! Ведьмой, которой уничтожала города одним лишь взмахом руки за мелкие провинности и детские шалости, смотрела на таких, как я, и таких, как он, — она ткнула пальцем в сторону Йитирна, — свысока.

— Я увидел, что эта ведьма — другая. Увидел в этом надежду. Разве тебе лично, Сария Кинну, есть что противопоставить Оскверненным? Я, наверное, пропустил момент, когда Великий оборотень поставил армию призраков на колени! Что-то я ничего не слышал о волках, которые потесни…

— А я не слышала о драконах! — зарычала Сария.

— Ева — реинкарнация Мэйв, и неужели ты за прошедшие несколько часов не заметила, что она даже близко не похожа на Карающую Длань?

Сария собиралась что-то ответить, но ее перебил Йитирн.

— Я не ошибался, — подвел он какой-то итог своим мыслям. — Эта ведьма не просто какая-нибудь ведьма. А наследница Рубина. Только… я не ожидал, что Ева пришла к нам откуда-то… еще?

— Из другого мира, — поправила я. — Честно говоря, еще полторы недели назад я и не подозревала, что владею магией! Для меня все это в новинку.

— Ты не могла не знать, что ты ведьма, — огрызнулась Сария. — Все это тщательная и хитро спланированная ложь, так, Мэйв?

Я пропустила это обращение мимо ушей.

— В моем мире вообще нет магии! Люди там развивают технологии.

— Техно-что? — переспросил Йитирн.

— Машины, самолеты, компьютеры! — взмолилась я. — У нас нет магии.

— Я ни слова не поняла, — нахмурилась Сария. — Что такое самолеты? И ком-пью-теры?

— То, что для меня — ваша магия, — вспыхнула я. — Что-то непонятное. То, чем я может и владею спонтанно, но что я не могу вызвать нарочно. Понятно?

Сария отвлеклась и перевела взгляд на дракона.

— И ты серьезно ей веришь?

— Я верю, что эта реинкарнация может подарить нам ту рубиновую ведьму, какую этот мир заслуживает, в конце концов, — оборвал волчицу Мааррх.

— Не думала, что золотые драконы такие глупцы, — пробормотала Сария и обернулась к Йитирну. — Маг должен был первым увидеть в этой нескладной девчонке Рубин.

Йитирн прищурился.

— Потоки ведьминской силы можно увидеть, только когда ведьма читает заклинания, чтоб ты знала, — язвительно усмехнулся дроу. — А Ева даже тирийский язык не знает. Вся ее магия зависит от переживаний и всплеска эмоций. Еще ни разу она не применяла магию по желанию. Насколько мне известно, Мэйв не владела интуитивными формами.

— Я никакая не Мэйв, — не выдержала я. — Я даже не знала о ней до того дня, как встретила Мааррха! Почему вы мне не верите?

Йитирн бросил на меня быстрый взгляд.

— То есть ты знала о своем наследии, когда встретилась со мной? — его брови резко поползли вверх. — И ничего не сказала?

— Это я попросил Еву ничего никому не рассказывать, — заступился за меня дракон. — Реакция излишне предсказуемая.

Он кивнул в сторону Сарии. Волчица смотрела исподлобья, в ее взгляде застыла мрачная враждебность, не предвещавшая ничего хорошего.

— А как ты поняла, что я Рубин? — спросила я.

Йитирн кивнул, дракон тоже. Они обратились к Сарии взглядами.

— Я что, обязана отвечать? — нахмурилась сильнее волчица.

— Да уж было бы неплохо, — согласился дракон.

— Я не обязана вам ничем, — огрызнулась девушка, ее сиреневые глаза вспыхнули от гнева.

— Как минимум тем, что Ева спасла твою шкуру, — весомо напомнил Йитирн.

— Надо было ее отдать Охотникам, — посетовала я. — Ты сама вышла на наш лагерь и подвергла моих друзей опасности. Я сделала то, что ты хотела: помогла тебе и защитила от этих… этих людей! Можно было бы и ответить на простой вопрос. Как ты поняла, что я — Рубин?

Сария вздохнула, но хмуриться перестала.

— Я лично знала Мэйв Карающую Длань. И ее магию…

— Ты лично знала рубиновую ведьму? — переспросил Йитирн.

Он выглядел пораженным.

— Что в этом странного? — спросила я.

— А то, что Мэйв Карающая Длань умерла пять столетий назад, — хмыкнул Йитирн. — Пятьсот лет. Оборотни столько не живут.

Я пожала плечами. Новость о том, что Сария лично знала Мэйв, взбудоражила меня, но вслед за магическим истощением пришло и физическое. Я громко, никого не стесняясь, зевнула.

— Не знаю, как у вас, но у меня уже голова кругом идет. Все эти тайны, магия, долгожители, оборотни и драконы в принципе… Я старалась быть понимающей. Я старалась разобраться во всем. Но сейчас мне кажется, что я только больше запутываюсь. Мне уже ничего не ясно. Я чья-то реинкарнация? Да, пожалуйста, мне-то что? Мой собственный мир уже угасает в моей памяти! Это нормально? Кто-то из вас может себе представить, что я чувствую? Вы все воспринимаете меня как нечто должное, обязательное. А я вот вас всех совершенно не знаю. Вот ты, Йитирн? Сколько тебе лет? Когда ты родился? Были ли у тебя друзья? Семья? Или ты, Мааррх. Ты веришь в свое предназначение? Ты был когда-нибудь влюблен? Ты сражался? Сколько лет тебе? Ты младше Йитирна или старше? Или для дракона это не имеет значения? Почему Сария, когда превращается, ломает свои кости, а ты — нет? Почему тебе достаточно осыпаться золотой пыльцой, чтобы принять человеческий облик? А что вообще умеют драконы, кроме как летать и выдыхать пламя? Ты, Сария? Ты пришла часов пять назад, а тайн и секретов у тебя не меньше, чем у любого здесь присутствующего. Вы мне совсем чужие, а ведете себя так, будто я вам лично чем-то обязана! И когда у меня вдруг оказываются секреты, вы считаете, будто имеете право осуждать меня. Меня, обычную девчонку, которая всего полторы недели назад и не представляла, что в этом мире меня ждет дракон, — Мааррх сделал попытку перебить, но я не позволила и продолжила, — темный эльф и волчица. Эй, я вас не знаю!

Я перевела дыхание.

— Никакая я не Мэйв Карающая или как там ее. Этот мир новый для меня. Я думаю, если бы я в самом деле была этой Мэйв, я бы хоть что-то знала! Ну, или у меня воспоминания были какие-нибудь. Но я чиста. Чиста. А ты, Сария? Или ты, Мааррх? У тебя хотя бы память драконов есть! Я устала. Не хочу ничего слышать, этих споров бесконечных! Я — это я. Я хочу спать, вот что.

Я встала и, минуя на редкость присмиревших спутников, подняла с земли свой спальный мешок. Походив по разгромленному лагерю, я нашла небольшой и теплый закуток меж двух огромных корней и расположилась там. Укрылась сверху теплым плащом и, едва моя голова коснулась подушки, провалилась в глубокий, но очень беспокойный сон.

Сначала клубы белоснежного дыма мягко обнимали меня. Затем туман расступился, обнажая мозаичный пол. Дорога уводила вдаль, угасая где-то за пределами моего сознания. Я обнаружила, что стою рядом с женщиной. Она была красива: густые медные волосы, завиваясь крупными локонами, падали на плечи; темные глаза мечтательно смотрели вдаль. Женщина была облачена в алое платье с юбкой в пол и длинными рукавами. На шее у нее тускло поблескивал маленький рубиновый камень на серебряной цепочке.

Я обошла ее кругом. И помахала рукой перед ее симметричным лицом. Она не замечала меня и продолжала смотреть куда-то за горизонт. Я посмотрела в ту же сторону: оттуда, разгоняя клубы дыма и тумана, вышагивал золотой дракон. Его мощная шея оказалась украшена великолепными шипами и кожаными перепонками; вдоль хребта тянулись роговые наросты, издалека напоминавшие причудливые рыбьи плавники. Морда широкая, вокруг нее росли брыжи цвета старого золота. Оранжевые глаза словно сжигали пространство вокруг него, преуменьшая великое и преувеличивая незначительное, искажая действительность настолько, насколько можно.

Дракон остановился перед женщиной и заговорил. Голос у него был мягким, но сердитым, отчего эхом отдавался у меня в голове. Слов я не понимала. Они будто не предназначались мне, их смысл ускользал и растворялся. Женщина отвечала спокойно, но ее лицо стало грустным и скорбным. Она склонила голову и коснулась переносицы дракона. Ее рука дрогнула, дрогнул и дракон под ее длинными ломкими пальцами.

Мозаичный пол зашевелился. Крылатый страж исчезал в тумане, клоками рассыпаясь и утопая в наступающей мгле. Когда женщина подняла голову, я увидела чужой взгляд. Решительный, смелый, отчаянный.

— Проснись! — прошептала она и твердой рукой толкнула меня.

— Проснись!

Прохладная рука Мааррха привела меня в чувство. Я распахнула глаза. Сердце бешеным темпом билось в грудной клетке. В горле стоял комок.

Перед глазами все еще сохранялось видение: женщина и ее дракон в месте, от посещения которого мне вдруг стало приятно и спокойно на душе. Будто бы я посетила давно забытое, но некогда прекрасное место, где когда-то была очень-очень счастлива.

За завтраком я уминала бутерброды с сыром, луком и салатом, не обращая внимания на угрюмый взгляд оставшейся на ночь волчицы. Сидя на старом теплом пне, я с удовольствием поглощала пищу. Не представляла, что так сильно проголодалась за все это время. Мааррх мыл котелок с водой из фляги, вода приятно журчала, стекая на зеленые разлапистые листья.

— Итак, — продолжая жевать, произнесла я, и спутники подняли на меня взгляды, не ожидая, что я заговорю с ними первая. — Кто такой Джахайн?

Сария кашлянула. Но я смотрела на нее прямо и безэмоционально. Она оглянулась на дракона и на дроу, но не нашла у них поддержки. Обхватив себя руками, женщина пожала плечами.

— Джахайн — повелитель армии Оскверненных. Как упомянул алый плащ, он контролирует всю Западную и часть Восточной Атарии. Его влияние растет с каждым днем: не теряет он и часа, чтобы продвинуться в глубь материка. Но кто он? Полагаю, маг. И явно не без таланта и возможностей.

Она замолчала, всем видом показывая, что рассказ окончен.

— У меня ощущение, что ты и половины не рассказала, — прищурился Йитирн и, бросив свой фолиант на подушку, подошел к костру.

— С чего ты это решил? — вспыхнула Сария.

— Перестаньте, — поморщилась я, тупой болью отозвался висок. — Раз уж я здесь застряла, то хочу знать как можно больше.

— И что? — фыркнула женщина. — Будешь с ним сражаться?

Я дожевала кусок и медленно подняла голову.

— Может и буду. Рассказывай.

— Ладно, — усмехнулась женщина. — Я расскажу. Но предупреждаю: эта затея до добра вас не доведет. Вы же прожили как-то двести с лишним лет, не подозревая, что вашу страну разоряет какой-то амбициозный дурак!

Голос Сарии стал саркастически-насмешливым, и я нахмурилась.

— Не тяни, — поторопила я. — Чего он хочет, этот твой Джахайн?

— Власти? — спросила Сария. — Могущества? Силы?

Но она как-то поникла и заговорила вновь лишь через десять минут.

— Из того, что мне удалось узнать: Джахайн желает уничтожить магию ведьм и построить новый мир. Мир, где не будет могущества ведьм. Где магия будет подчиняться ему одному. Впрочем, он не стремится властвовать. И я не понаслышке знаю, что все города, деревни и академии, что захватили его Оскверненные, продолжают жить обыденной жизнью. Если только их жители не являются носителями волшебных способностей.

— Я немало странствовал, прежде чем встретил всех вас. Почему я ни разу не слыхал об этом маге? — приподнял бровь темный эльф.

— Он держит инкогнито, управляет всем через людей. К тому же короля Аламерда никто не смещал, он по-прежнему стоит у руля.

— И позволяет магу — что? Захватывать его страну и населять ее призрачными душами животных и драконов?

Сария не ответила, но каждому из нас и так было понятно: несмотря на власть и возможности, король не хотел мешать или не мог помешать.

— Как получилось, что о нем ты узнала? — спросил дракон.

Женщина вздохнула.

— Я не могу рассказать всего. Но мы с моей стаей уже не первое десятилетие разыскиваем ведьм. Настоящих ведьм: элементалей или старейших, друидов… В одном донесении агент указала, что в плену у короля находится сапфировая ведьма, Аиша Скорбящая Мать. После смерти рубиновой к ней перешла большая часть силы, она являлась нашей надеждой на противостояние.

— Вы что, сопротивление? — удивилась я.

Сария пожала плечами.

— Можно и так сказать. Не все забились в леса и пещеры, пытаясь убежать от Охотников Крови и прочих прихвостней, — заметила оборотень, бросив презрительный взгляд в сторону Мааррха. — Только тогда мы думали, что за всем этим стоит сам король Аламерд. Оказалось, что это не так. В тот день я потеряла больше половины своей стаи, нас поймали при попытке проникнуть в замок. Но зато… зато мы раздобыли ценные сведения. Мы узнали, что король ни при чем. И что всем заправляет некто леди Алианна. Мои волки выследили ее. Она — лишь пешка в сложной игре, а играет в игру некто Джахайн. Очень долго мы бились, пытаясь разузнать что-нибудь еще. О том, что Джахайн собирается уничтожить магию я, благодаря остаткам своей стаи, узнала совсем недавно. И было бы лучше, если бы я промолчала сейчас.

— А это вообще возможно? — спросила я скорее у Йитирна, нежели у волка.

— Крылатый Вестник, Аркаар, утверждает, что магию под силу уничтожить, — мягко сказал Йитирн, не глядя на меня. — Но это все, что я знаю. Я обучался в век, когда магия оказалась истощена смертью многих ведьм, не только рубиновой. Кстати, Сария, вы разве не нашли сапфировую?

Сария мрачно улыбнулась.

— Теперь все ведьмы служат Теневому Повелителю, — сказала она.

— Это невозможно, — отрезал Мааррх. — Ведьмы служат только богам.

— Ты спал последнее столетие? — взъярилась Сария. — Боги давно замолчали! В Белой молельне Ассармиэль алтарь треснул, так давно Богиня не являла свою Волю. А в Черном храме Раадхра вода затопила все нижние уровни. Боги или забыли о нас или отвернулись от нас. Мы сейчас все сами по себе!

— Значит, у нас нет надежд найти другую ведьму, кроме рубиновой?

— То, что в этом самом лесу сидит рубиновая ведьма, значит очень много.

Сария повернулась ко мне, и впервые за все время в ее глазах не было ни злости, ни усталости, ни ярости, ни гнева. Она оглянулась на золотого дракона и темного эльфа. Ее голос зазвенел от напряжения.

— Джахайн готов пойти на очень многое ради достижения цели. Когда боги отвернулись от нас, он начал то, что видим мы сейчас. Война, говорите вы? Это лишь разминка, подготовка к чему-то более великому, более недостижимому. Моя стая одной из первых подняла голову в этом конфликте. Мы узнали, что пропадают элементали, а они — вторые по могуществу после Хранительниц Камней. Мы узнали о многом, но не о причинах, которые движут этим человеком. Не узнали мы и о том, чего на самом деле он добивается. Во времена далекие немало магов среди людей и эльфов хотели добиться большего. Наши предки сражались за баланс, за равновесие и в итоге побеждали. Но те захватчики никогда не упускали возможность рассказать о себе, призвать к себе на службу и похвастаться достигнутым. Какими прозорливыми и хитрыми они ни были, они пользовались даром, данным им ведьмами и Богами. Джахайн смотрит в иную сторону. Его магия искажена, испорчена, пропитана тленом и смертью. До того как мы узнали об этом, мы и не предполагали, что магию вовсе можно… изменить.

Ее сиреневые глаза тускло поблескивали, но я могла поклясться, что теперь в них не было ни уверенности, ни желания дерзить. Я посмотрела на нее и увидела женщину, изнеможенную многими потерями. Сария пережила своих сородичей, она хранила никому не доступные тайны, но все же поделилась с нами. Почему? Неужели она боялась, что умрет? Ведь тогда никто бы так и не узнал об этом Джахайне.

Сария невесело улыбнулась.

Она подняла взгляд на Мааррха. Меня вновь кольнула ревность. Этот взгляд был не менее личным, чем тот. В нем было что-то очень сокровенное.

В наступившей тишине Сария задумчиво произнесла:

— Но сила Джахайна и вполовину не была такой могущественной, если бы на его стороне не сражался… дракон.

Комментарий к Глава 11. Время легенд

God Is An Astronaut - Shining Through

========== Глава 12. В путь ==========

Сария Кинну ушла в полдень. Весть о том, что Джахайну служит дракон, буквально убила Мааррха. Долго тянулись минуты: золотой сидел, опустив голову и зажмурив глаза. То и дело он вскакивал, расхаживал по поляне и повторял слова о том, что это просто невозможно. Не станет дракон служить магу, да еще магу, чья магия настолько испорчена! Сария с сочувствием смотрела на метания дракона, и, кажется, уже пожалела, что рассказала.

— Я не могу с вами оставаться, — обратилась она ко мне. — Мне нужно уходить. Чемраньше я доберусь до стаи, тем раньше мы сможем что-нибудь предпринять. Сейчас у меня связаны руки. Не такой к тому же я и хороший помощник. Но я найду тебя, Ева, когда придет час.

Я не возражала. Терять волка мне не хотелось, но я понимала, что не имею права им приказывать или просить их об одолжениях. Да, может, я и ведьма может и аватар богов в этом мире, только вот совсем я себя так не ощущала. Я понимала, что рано или поздно мне придется свыкнуться с мыслью, что я не вернусь в свой серый мир. Что отныне я живу здесь и только здесь. Придется привыкнуть и к тому, что я ведьма. Мне необходимо будет научиться магии с нуля и начать принимать собственные решения. Одно такое я уже приняла, наблюдая, как мечется Мааррх.

Узнать побольше о Джахайне. О том, кто служит ему и почему ведьмы, раз уж они Защитницы этого мира — поклонились ему и зависят от его воли? Но, сидя в лесу, узнать что-нибудь новое было невозможно. Йитирн избегал взглядов в мою сторону, только вот помощь его была мне необходима. Чувствуя себя немного виноватой за сокрытие правды, я встала со своего места и, подойдя к темному эльфу, села напротив него.

— Ты сожалеешь, что поклялся служить рубиновой ведьме? — спросила я.

Я уже раздумывала над этим. Дроу мог присягнуть на верность ведьме, она ведь дарила ему надежду на лучшее будущее. Особенно раз уж если они и впрямь так долго ждали появления кого-нибудь вроде меня. Но с рубиновой у многих в этом мире были связаны не лучшие воспоминания. Они запомнили ее жестокой, злой, опасной и лживой. Ничего не рассказав о себе, я только подтвердила опасения. Но с другой стороны, расскажи я — какой была бы его реакция? Принес бы он свои клятвы так скоро или покинул бы меня еще в пещере?

— Немногие хотели бы служить ей, — мрачно ответил Йитирн. — Ее знали как ведьму, которая не считается с чужими смертями. В книгах записано, что она могла уничтожить слугу, даже не задумываясь.

Я вздохнула.

— Я уже говорила об этом Мааррху, — едва слышно шепнула я, — но повторю и для тебя: ты знаешь о рубиновой ведьме только с чьих-то слов.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что и история может быть ошибочной. Она уничтожила деревню, но пощадила город. Только вот запомнили ее за уничтожение, а не за милость. И потом… Я не знаю, но… если ваш мир почитал ведьм превыше всего и возносил их волю к воле Богов, то почему люди не считают, что уничтожение это самой деревни было необходимым?

Я задумалась над собственными словами и подняла голову. Лоскуты лазурного неба вселяли в меня столько уверенности и желания жить, что я мечтательно прикрыла глаза, позволяя этой энергии напитать меня.

— Я думаю, что когда-то была рубиновой ведьмой. Допускаю это. Но я ничего не помню о прошлом. Даже имя, которое вы все произносите… Мэйв. Оно ни о чем мне не говорит. И я пытаюсь нащупать в своей душе, ну, знаешь, хоть что-нибудь. И у меня ничего не получается. Даже не знаю, что мне искать.

Кое-что, впрочем, я вспомнила. Сон о женщине в красном и ее золотом драконе. Я была на пятьдесят процентов уверена, что этой женщиной была не кто иная, как Мэйв. Это… была когда-то я? От этой мысли у меня перехватывало дыхание. И я совершенно не понимала, как примириться с этим. Аркаар говорил тогда, что я пойму, когда воспоминания начнут возвращаться ко мне. Был ли этот сон началом? Я посмотрела на Йитирна: не могла решиться и рассказать ему об этом. Понимала, что так будет лучше, но не могла.

Может, позже?

— Ты знаешь, — задумчиво произнесла я, — несмотря на то, что Сария много говорила, она так и не рассказала, как именно поняла, что я Рубин. То есть, она знала Мэйв, но ты сам сказал: я не пользовалась той магией, которая была у прошлой рубиновой ведьмы.

Йитирн наконец оторвался от созерцания собственных рук и хмыкнул.

— Этому волку, могу поспорить, точно есть что скрывать. Я не уверен, что она была искренна с нами. И ты это тоже знаешь, и Мааррх.

— И я решила, что нам стоит узнать обо всем получше, — выпалила я на одном дыхании, наблюдая за реакцией эльфа.

— Пожалуй, это неплохая мысль, — согласился дроу.

— Это отвратительная мысль, — зло и непримиримо зарычал Мааррх. — Сария потеряла почти всю стаю, «пытаясь что-то разузнать», или вы не слушали? Я не знаю, не знаю, что заставило ее соврать нам! Дракон никогда бы не стал служить магу, служить мужчине! Служить извращенной магии!

— Ведьма бы тоже не стала, — произнесла я. — Но Сария сказала, что теперь все сколько-нибудь одаренные ведьмы служат этому… человеку.

Я растеряно посмотрела на дроу.

— Почему ты так уверен, что дракон не стал бы служить… мужчине?

— Потому что!

Мааррх всплеснул руками и вновь зашагал по периметру полянки, где мы расположили лагерь. В гневе он сжимал кулаки так, что костяшки пальцев отчаянно побелели, а ногти впивались в ладони. Во всей его позе наблюдалось крайнее смятение, он точно не знал, как поступить, и очень боялся того, что уже услышал. Я хотела подойти к нему, но темный эльф покачал головой.

— Потому что…? — напомнила я.

Золотой дракон вдруг остановился и тяжело взглянул на меня. Сейчас в нем боролись две какие-то противоречивые эмоции.

— Потому что женщины бывают ведьмами. И служат им только драконы. Никогда еще не было такого, чтобы женщине служила драконица.

— Видишь ли, Ева, — обратился ко мне дроу, — самок драконов всего шесть. Это количество не меняется никогда. И насколько мне известно, последнюю из них убили пятьдесят лет назад. Прости, Мааррх.

Дракон отмахнулся, будто Йитирн сказал какую-то ерунду, в которую сам золотой нисколько не верил. Я почувствовала ужас от того, что только что узнала. Всего шесть самок. В этом мире драконы, должно быть, не слишком распространенное явление. Что, если Мааррх вправду остался единственным в мире? Если не считать того, что служит Джахайну.

— Что, если этот Джахайн — женщина? — спросила я.

На меня воззрились оба, и я пояснила:

— Ну, Сария ведь не знает, мужчина он или женщина. Она же сказала, что этот Джахайн держит инкогнито и никто его никогда не видел. Если драконицы не служат, то служат драконы и…

— Джахайн могла бы быть женщиной, ведьмой, — уточнил дроу. — Да, пожалуй, эта теория весьма жизнеспособна. Оправдывает и количество задействованной магии, — он кивал, соглашаясь, — и навыки в обращении с энергией, и то, что ей служат прочие ведьмы.

— Именно! — торжествующе кивнул дракон. — И вы собираетесь играть в разведчиков, привести Еву прямо к чокнутой ведьме, которая осквернила магию и подчинила себе всех вокруг, у кого есть хотя бы минимальные магические задатки. Да вы просто с ума сошли! Если Джахайну и правда служит дракон, у вас не остается ни малейшего шанса выжить!

— Чем больше мы знаем, тем больше у нас возможности подготовиться!

— Подготовиться? К чему ты собралась подготавливаться? — зарычал Мааррх, надвигаясь на меня стремительным шагом. Темный эльф подскочил, защищая от дракона. — Ты же не собиралась воевать. Втроем мы все равно ничего не сможем сделать! Только расскажем всему миру, что у нас есть рубиновая ведьма. А что? Давайте! Нам же так скучно живется на свете!

Мы с Йитирном переглянулись. Обстановка стремительно накалялась.

— С тех пор как я попала в ваш мир, — я глубоко выдохнула, — я ни разу не была в безопасности. Ну, может быть, еще в Саардене. Но! Даже во мне решимости не сидеть, сложа руки, больше, чем в вас обоих. Я не говорю, что у меня что-то получится, но стоит попытаться. Я готова обучаться мастерству, искусству магии. Сделать все, что потребуется. Моя прошлая жизнь была наполнена… — я помолчала, набираясь сил сказать то, чего никогда и никому не говорила, чтобы не признаваться в слабости, — …болью, одиночеством, желанием исчезнуть навсегда, желанием, чтобы на меня перестали смотреть как на ненормальную, как на выскочку, хотя я ею никогда не была. Моя мечта осуществилась весьма странным способом. Мне подарили возможность жить в другом мире, который настолько отличается от моего собственного, что у меня голова кругом идет. И я узнаю, что в этом мире мне угрожают.

— Тебе никто не угрожает, — буркнул дракон.

— Да? А как же «теперь все ведьмы служат Теневому Повелителю»? Так себе перспектива, вот что я тебе скажу. Охотники Крови тоже знают о ведьме. Ты серьезно думаешь, что они сдержат свое слово и не тронут меня? Не тронут тебя? Не тронут Сарию и Йитирна? Нет. Они не будут соблюдать нашу сделку.

— Ты можешь отсидеться и переждать, — нахохлился золотой дракон.

— У меня впечатление, что каждый в этом мире так думает, — вспыхнула я. — Что в этой ситуации можно переждать? Пока магию не уничтожат? Пока всех не превратят в призрачных зверей? Пока свободных магов не останется? Все равно рано или поздно узнают о том, что появилась реинкарнация рубиновой ведьмы. И вот тогда, я считаю, мы точно ничего уже сделать не сможем.

Мааррх прищурился и сложил руки на груди.

— Ты поступаешь глупо и неразумно. Я в этом не участвую.

— Как пожелаешь, — рявкнула я. — Йитирн, ты идешь?

Темный эльф не ожидал, что я так скоро к нему обращусь, и вздрогнул.

— В словах Мааррха есть доля правды, — медленно произнес он, и, замечая мой стремительно свирепеющий взгляд, улыбнулся, — но Ева права. Пока она остается неизвестной, у нас больше шансов разузнать хоть что-нибудь. Сария не маг, а потому не может расспрашивать о том, что касается сплетений. Мы как маги можем. И сделаем. У меня в Верригане есть знакомый…

— Верриган? — вспыхнул дракон. — Ты собираешься тащить Еву в крупнейший город Западной Атарии? Серьезно?

— Ты, кажется, в этом не участвуешь, — напомнила я.

Дракон свернул глазами, круто развернулся и со всего размаху зарядил кулаком по стволу старого дерева. Ствол протяжно заскрипел от обиды, сверху посыпались мелкие веточки и листья. Дракон схватил лук и стрелы и скрылся в лесу. Йитирн посмотрел на меня и покачал головой.

— Что? — спросила я. — Он ведь сам сказал.

— Я думаю, он всего лишь хотел образумить тебя, — мягко улыбнулся эльф.

— Ну, так нечего мной манипулировать, — сжала я кулаки. — Он не хотел никого отрезвлять своим поведением, он просто…

Я не могла сказать, не могла признать это вслух. Но Йитирн меня понял.

— Верриган находится в неделе пути отсюда, — перевел он тему. — Если мы и правда решили сделать то, что ты сказала, сниматься с места нужно прямо сейчас. — Он достал из сумки карту и расстелил ее на коленях. — Вернемся на дорогу и вот здесь свернем направо. Вдоль реки идти недолго, здесь мост.

Он еще минут пять просматривал карту, отслеживая наш будущий маршрут.

— Соберем только наши вещи, — предложила я. — Иначе нам придется ждать Мааррха. Никто не знает, когда он вернется.

Йитирн глянул на меня.

— Ты не будешь ждать его? Я… удивлен.

— Посуди сам, — ответила я. — Он не хочет участвовать, он ушел охотиться, а это всегда долго. К тому же этот Верриган — большой город, так? От морока Мааррх отказался, и в компании со мной — разве он не будет привлекать лишнее внимание? Он же дракон. На драконов охотятся.

Йитирн тонко улыбнулся.

— Тебе не откажешь в сообразительности.

— Спасибо.

Мы засуетились, собирая вещи. Йитирн закрепил у своего седла наши спальные мешки, из общего мешка мы отложили немного провизии и набрали в фляги воды. Я накинула на плечи плащ, мы отвязали лошадей. Я бросила взгляд на нашу стоянку и загрустила. Может и не такая хорошая это идея: уходить, не попрощавшись с золотым драконом.

На дороге Йитирн помог мне оседлать коня, и мы тронулись в путь.

========== Глава 13. Искусство магии ==========

По дороге мы двигались почти до самого вечера. Уже когда горизонт заалел, а затем окрасился в холодные тона, мы добрались до излучины реки. Хвойный лес отступил, обнажив крутые каменистые берега, покрытые кустарником. Дорога здесь петляла, то уходила резко вверх, то обваливалась вниз, к самой воде. Йитирн ехал впереди, показывая дорогу. Без Мааррха меня обуревали то страх, то стыд, то мучили угрызения совести. Я то и дело оглядывалась: может, потому что хотела увидеть догоняющего нас дракона, а может и потому, что настигал меня неестественный страх за собственную жизнь.

Йитирн отказался обустраивать лагерь на ночь, поэтому мы продолжили наш путь. Эльфийский маг держался в седле намного лучше, чем я. К середине поездки я отбила себе все, что могла, и корчилась от боли на каждой неровности, будь то выемка или крутой подъем. Кроме неудобств в дороге, ночь оказалась намного холоднее, чем мне представлялось. Даже теплый плащ не спасал: я стучала зубами. Я грела руки попеременно, но и это помогало слабо. Йитирн, казалось, не испытывал вообще каких бы то ни было неудобств. Он смотрел вперед и ни разу даже не зевнул, в то время как я едва не свернула себе челюсть.

Вдоль реки мы ехали несколько ужасно долгих часов. Уже наравне: я догнала дроу на одном особенно крутом повороте и с тех пор не отставала. Темные берега, укрытые сосновыми и еловыми деревьями, смотрели на меня враждебно и с угрозой. То и дело мерещились мне желтые глаза, огромные тени и силуэты, почудился и призрачный серебристый смех. Я чувствовала себя незащищенной, беззащитной, слабой. Йитирн же в себе был уверен.

Когда горизонт стал светлеть, эльфийский маг посмотрел наконец-то в мою сторону, прочистил горло и сказал:

— За тем поворотом стоит деревня Илучия. Перекусим в местной таверне, может, поспим немного. Устала?

Я помотала головой, не желая признаваться в слабостях. Но тут же передумала и покивала, чем рассмешила дроу. Он ухмыльнулся, в глазах его блеснул огонек одобрения. Он потрепал моего серого в яблоках коня по холке и бросил на меня неопределенный, но по-своему добрый взгляд.

За поворотом, следующим за изгибом реки, действительно расположилось несколько бревенчатых домов с крытыми верандами и пристройками. Река, до этого мирная и спокойно журчавшая меж камней, превращалась в этом месте в буйный поток, грохотала и разбрасывала ледяные брызги, отчего над водой полз молочный туман. Деревня расположилась в центре стремительного течения, благодаря которому крутилось старое мельничное колесо, издававшее протяжный, болезненный скрип. Над водой подскакивала рыба, чья серебряная чешуя отсвечивала в первых лучах солнца. Маленький мальчик лет пяти сидел на мокром валуне и рыбачил, ловко забрасывая богатый улов в плетеную корзину, стоявшую неподалеку.

Селяне с неодобрением смотрели, как мы с Йитирном продвигаемся по самой широкой улице их поселения. Какая-то девчонка в оборванной кофте и широкой юбке бросилась под ноги коней, но в последний момент извернулась и швырнула в меня камень. Он попал в ногу чалому коню, и тот заплясал, угрожая сбросить дроу. Йитирн замахнулся на ребенка, и девчонка, визжа от смеха, убежала. Ее отец провожал нас хмурым взглядом.

У постоялого двора мы остановились. Йитирн помог мне слезть, поскольку сама я с этой задачей никак не могла справиться. Позавтракали скромно и несколько часов провели на отсыревших и дурно пахнущих постелях. После чего собрались и выехали вновь на дорогу, уводившую нас в серебристую даль. Эльфийский маг молчал, и я первая осмелилась нарушить тишину.

— Тирийский язык… Почему он так называется?

— Ну, есть две теории, — охотно отозвался дроу. — Первых ведьм называли тириями, что тогда означало «посланницы». Или же потому что первую ведьму звали Тирия Холодная Душа. Есть свидетельства, согласно которым именно она создала язык магии. Привязала магию к словам, наделила слова магией.

— Тирия… она была Хранительницей Камня?

— Этого никто не знает, Ева. Когда в нашем мире появились первые ведьмы, историю не записывали. Ее творили. Но мне кажется, что хранительницы пришли намного позже тирий. Или тирии со временем наделили магией камни.

— И есть рубиновая, сапфировая, — кивнула я, — какие еще есть?

— Изумрудная и сапфировая относятся к Старшим, как и рубиновая. Я слышал, что во времена расцвета была турмалиновая и ониксовая. Но не поручусь, что они все еще существуют. Когда я родился, в живых оставались только три ведьмы: сапфировая Аиша Скорбящая Мать, янтарная и изумрудная, только вот как зовут их нынешние реинкарнации — не знаю. А может, они уже давным-давно мертвы.

— Сария говорила, что есть еще ведьмы, не связанные с камнями.

— Верно, — кивнул Йитирн. — Сразу после хранительниц стоят элементали. Когда рождается новая, старая умирает. И, насколько мне известно, они не связаны не только с камнями, но и с инкарнацией. От них тоже ничего уже давно не слышно. Когда пали Аурийские Шпили, я навестил Эгеддозаур. Молчание было мне ответом.

— Эг-гедо…заур? — переспросила я. — Прости, что это?

— А, — эльф махнул рукой, — место обитания огненного элементаля. Всего таких священных мест пять, несмотря на то, что самих элементалей четверо. История гласит, что тирии вдохнули жизнь в основополагающие элементы. В дикое и неприрученное пламя, в жестокую и коварную воду, в холодную и мрачную землю, в легкий и призрачный воздух. Они отдали элементалям часть своей силы, сделали их если не могущественными, то очень способными.

Йитирн невесело усмехнулся.

— Есть и другие ведьмы, — сказал он наконец. — Например, друиды. Эти следят за лесами и вообще за деревьями, ухаживают за животными. Если перед хранительницами камней склоняются драконы, то перед друидами — медведи, росомахи, барсуки, волки, лисицы и разные прочие звери. Я встречал только одного друида за всю жизнь. И, клянусь, она умела разговаривать на языке деревьев и на языке животных. Звери обращались к ней за помощью, она слушала лес и давала советы. На моей памяти она ошиблась всего один раз. Не знаю, сколько друидов есть во всем мире. Но они не менее редкие. Их сила вряд ли задействует непосредственно заклинания или использование языка магии. Они полагаются на предвидение будущего, на древнюю мудрость своих лесов, в которых живут и творят искусную магию.

— Должно быть, это необычно и красиво, — завороженно ответила я. — А что, они действительно могут призвать любое животное?

— Полагаю, что так, — кивнул Йитирн. — Как я уже говорил, я знал всего одного друида. Но она редко прибегала к помощи диких животных. Чаще они сами разыскивали ее и приходили к ней за советом или за помощью. — Он громко вздохнул, и я поняла, что он переживает. — Но когда оскверненные осадили Аурийские Шпили, к ней на помощь пришли медведи и волки, олени и кабаны, змеи и пчелы. Хотя, может быть, они защищали не столько ее, сколько свой дом. Когда-то Шпили окружали Пламенеющий лес, где кроны деревьев были цвета сирени и фиолета, а землю устилала небесно-изумрудная трава. — Йитирн предался воспоминаниям, и я не стала расспрашивать его.

Мы продолжали двигаться вдоль реки. Берег постепенно поднимался вверх, кони шагали возле самой кромки. Река из буро-зеленой превратилась в синюю, причудливо изгибаясь, но ни разу так и не пропав из поля зрения. Затем густой кустарник помешал нам проехать, и Йитирн направил своего коня вверх. Мы поднялись по едва заметной тропинке и теперь смотрели на реку сверху. Деревья то открывали нам вид на нее, то закрывали. Мы поехали быстрее: лес по правую сторону от нас молчал и смотрел на нас особенно неприветливо. Даже темный эльф почувствовал эту враждебность и пришпорил лошадь. Я старалась не отставать от него, мурашки так и ползли у меня по спине, вызывая первобытный ни с чем не сравнимый страх.

Но лес остался позади, справа потянулись желтеющие поля. Редкие деревца тут и там сбрасывали груз красных и оранжевых листьев, одиноко паслись крупные коричневые коровы. Вдали глухо лаяла собака, ей отвечали другие: нервно и громко. Кое-где первая изморозь легла на пожухлую траву, сверху посеребрив ее. Ветер стонал в кронах и шуршал кустарником; с каждым часом приближения вечера становилось все холоднее и холоднее, а дроу уверенно миновал крохотное село. И мы вновь углубились в дикую природу, провожавшую нас мрачным и недовольным взглядом .

Ближе к вечеру Йитирн будто бы очнулся от задумчивого сна и встряхнулся. Он обернулся ко мне и вновь предложил потренироваться. На этот раз ему не требовалось, чтобы я прибегала к концентрации. Он начал рассказывать о тирийском языке, о двух важных диалектах внутри этого языка. И за два с лишним часа пояснил, как умел, разницу между существительными и глаголами, рассказал, как правильно расставлять ударения в слогах.

— Запомни, Ева. Пока ты не захочешь создать то, о чем говоришь на языке, ничего не получится. Ты можешь сколько угодно произносить слова, но если твоей воли на свершение нет — все. Тут уже ничего не поделаешь. Я хочу показать тебе это на примере. Возьмем самые простые слова: ilta waen. Ilta является приказом слову waen. Ilta — это «зажечь». А вот waen имеет несколько значений. Например, это «свет». Запомни эти слова. Ты скажешь: waen. И ничего не произойдет. Потому что магия не знает, что делать с этим словом. Оно означает «свет», но что делать с ним? Зажигать? Показывать? Гасить? Создавать? Уничтожать? Без слова ilta слово waen бесполезно.

Он поднял руку и раскрыл темную ладонь.

— Waen, — произнес он тихо.

Ничего не произошло. Тогда эльф глянул на меня в попытке заставить меня запомнить этот наглядный урок. Я неотрывно следила за его действиями.

— Ilta waen, — шепнул он во второй раз.

На раскрытой ладони зародилось крохотное синее пламя. Оно разрасталось, пока не приняло форму небольшого белого шара. От него разлился мягкий, хоть и приглушенный свет. Дроу подкинул световой шар на ладони, и тот поплыл впереди нас, освещая нам дорогу в наступившей полутьме.

— Как ты заставил его лететь? — спросила я. — Ты же вроде ничего не говорил.

Йитирн искоса глянул на меня и заулыбался.

— Ведьма, тебя не проведешь, — хитро сказал он. — А если серьезно, то, научившись озвучивать свои желания, ты сможешь позже мысленно скорректировать их, не обязательно для этого что-то говорить. Но пока, пока мы займемся устной частью. Без нее ты совершенно беспомощна.

— Какое слово отвечает за «лететь»?

— Несколько. Но самое простое — это stral. Лететь. Направляешь движением руки, удобно, согласись? Есть и более сложные, комплексные. Они в основном используются тогда, когда ты не сможешь проконтролировать сам полет. Мы забегаем сильно вперед. Я хочу, чтобы ты попробовала создать свой светящийся шар и, быть может, даже послала его вдогонку моему.

Я послушно раскрыла ладонь. От волнения у меня пересохло в горле.

— Ilta waen, — произнесла я.

Ожидаемо, ничего не произошло. Я посмотрела на Йитирна.

Он скупо улыбнулся, но пояснил:

— Твоя главная ошибка сейчас в том, что ты произнесла эти слова так, словно для тебя эта тарабарщина какая-то. Ilta не стала приказом «зажечь», а waen не стал словом «свет». Имей в виду то, что ты произносишь. Этот язык живой. Он наполнен глубоким смыслом, истинным смыслом. Говори так, будто веришь в то, что слова ilta waen — это «зажечь свет», а не «искупаться в пруду».

— Я думала, будет проще, — посетовала я.

— С магией ничего не бывает просто, — ухмыльнулся Йитирн. — Что я тебе говорил? Оставь все свои страхи позади. Ты ведь рубиновая ведьма!

Я вздохнула. Я вспомнила сиреневые насмешливые глаза Сарии и то, что она говорила о Воле. Это трудный аспект магии, но я справилась тогда. Я раскрыла ладонь и посмотрела на нее. Обычная ладонь, к тому же совершенно никак не изменилась с тех пор, как я попала в этот мир. Это по-прежнему моя ладонь. На ум пришла Нэнси из приюта. Она скривила личико, глядя на меня.

Я бы хотела удивить ее.

— Ведьма, говоришь? — отчетливо прошептала я, представляя ее перед собой. — Ilta waen.

На ладони вспыхнул крохотный алый огонек. Питаясь моей уверенностью, он быстро набрал силу и, переливаясь темным рубиновым оттенком, превратился в небольшой светящийся шар. Опасаясь, что заклинание развеется, я подкинула его на ладони. Он легко оторвался от нее, ко мне обратился взор пары рубиновых глаз, ожидающих дальнейших указаний.

— Stral waen, — приказала я.

И огонек внутри шага, мигнув, принял мои слова. Закружившись в воздухе, он вдруг сорвался с места и полетел к шару, созданному Йитирном. От моих пальцев словно протянулась тонкая, но очень прочная рубиновая нить. Странно, но я совсем не чувствовала никакого истощения.

— Рубин, — негромко произнес Йитирн. — Теперь я вижу это.

— Как? — поинтересовалась я.

— Ты сплела свое первое заклинание. А я, будучи магом, способен увидеть мерцание Рубина в нитях энергии, что ты задействовала.

— Тогда… — я помедлила, не зная, стоит ли это говорить, — …твой цвет синий?

Йитирн чуть дрогнул и взглянул на меня. В его глазах плескались тревога и тоска, я почувствовала, что сказала все же что-то неправильное.

— Извини, — поспешно воскликнула я. — Мне не следовало…

— Да, мой цвет — синий, — перебил меня Йитирн. — Я забыл, что ты тоже можешь видеть сплетения. Вложил в свое заклинание чуть больше себя, чем следовало бы. Этого не повторится.

Я не поняла, почему видеть цвет чужих сплетений считалось чем-то неприличным, но от слов Йитирна у меня защемило сердце. Неужели я больше никогда не увижу этого красивого синего цвета с оттенками небесной лазури и первых незабудок? Мне тоже стоит чувствовать себя неладно, если Йитирн видит рубиновый цвет моих сплетений? Вопросы одолевали меня, но я промолчала, не желая тревожить своего спутника.

Ближе к ночи мы все-таки сделали привал. У большого дерева, вывороченного с корнями и лежавшего неподалеку от дороги, Йитирн развел костер и мрачно наблюдал за тем, как разгораются оранжевые языки пламени.

— Слово haltarh — «пламя», — внезапно произнес он. — Приказ выбери сама из трех любых слов на выбор: lemha, sertha и narthe. Значения такие: «создать», «поглотить» и «убить».

— Narthe? — переспросила я, греясь у костра. — Это не то ли слово, которое ты сказал призрачному дракону в пещерах Айриф?

— Это так, — кивнул дроу. — У тебя хороший слух.

Я пропустила мимо ушей комплимент и спросила:

— Чем различаются приказы поглотить и убить? Разве это не одно и то же?

— Нет, — покачал головой темный эльф. — Sertha — это забрать силу огня себе. А вот narthe — убить огонь. Затушить. Предлагаю использовать значение «затушить», оно более… щадящее. И не требует столько энергии.

— Слова отразят только то, что в них заложено? Или мое желание имеет значение?

Йитирн прищурился.

— Попробуй и узнаешь. При том, что у нас одна магия на двоих, у обоих она очень сильно отличается. Парадокс.

Я замерла, глядя на плясавшие языки пламени. Оранжевые, красные, фиолетовые и даже синевато-зеленые. Весело потрескивал хворост, пламя то поднималось вверх, выбрасывая снопы искр, то угасало и тлело, алея во тьме. Я направила руку ладонью к огню.

— Lemha haltarh, — произнесла отчетливо.

Энергия пришла незамедлительно. Ударила в пламя, подхватывая огонь и кружа его в воздухе. Я представила маленькое и беззащитное существо. В нем были скорбь и боль, моя неуверенность в себе и моя злость, мое одиночество и мои невзгоды, мои опасения и мои страхи. Я представляла его, и наболевшие проблемы, эмоции наконец-то покидали меня. Существо было на четырех лапах и внешне смахивало на миниатюрного кота. Пламя закрутилось, пошло вихрем и постепенно стало принимать отчетливые формы. Существо подняло крохотную голову и воззрилось на меня рубиновыми глазами. Я оторвала взгляд от маленького котенка, если пламенного зверя можно было так назвать.

— Пожелать сжечь и оставить позади прошлое, — скороговоркой произнесла я, обращаясь к дроу. — Просто скажи.

Йитирн поднял на меня глаза. Во взгляде по-прежнему билась тоска.

— Sahae narthe ori rahara noal.

Я выдохнула.

Маленький пламенный зверек беспокойно крутился возле костра, то поднимая пушистых хвост, то опуская его. Его крохотные лапки топтались на одном месте, а рубиновые глаза следили за мной. Я почувствовала ту самую тоску, что отражалась в глазах у Йитирна. Он сам дал мне право выбирать.

— Sahae, — повторила я.

Энергия вдруг стремительно потекла сквозь пальцы. Я перестала контролировать ее, и она вырвалась на свободу. Йитирн почуял неладное.

— Заканчивай! — приказал он. — Читай до конца!

— Sahae narthe, — запаниковала я.

Энергия хлестнула наотмашь, обжигая пальцы рук. От неожиданности я отдернула руку, и пламенный зверь, обиженно мяукнув, оскалил миниатюрные черные зубы, прижал к голове уши и зарычал.

— Sahae narthe ori rahara no-noal, — запнулась я.

Магия потянула меня вслед за уходящей энергией. Краем глаза я заметила, что Йитирн уже сплетает заклинание — синее, такое, как прежде. Он читал скороговоркой, в то время как магическое заклинание продолжало вытягивать из меня все соки. В душе похолодело, словно кто-то леденящим прикосновением дотронулся до меня. Рубиновые нити ослабли, энергия ускользала с каждым моим вдохом. Йитирн схватил меня за руку.

Толчок. И еще один — сразу же после первого. Сильный.

Голубая энергия вытеснила рубиновую. Пламенный зверь прыгнул на меня, растопырив лапы с острыми когтями. Но на полпути встретился с синей энергией Йитирна и разбился вдребезги, словно его и не было никогда.

Я перевела взгляд на дроу.

Его лицо перед моим. В глазах страх. И гнев.

И это было последнее, что я видела.

========== Глава 14. Сила божественной воли ==========

Свет мягко касался моих век, и я чувствовала жар, приятно растекавшийся по онемевшему и заледеневшему телу. Происходившее по-прежнему ускользало от меня, стремительно исчезая в серебристой дымке. Я спала или была без сознания? Мысли круговертью всплывали в памяти, но спустя какое-то время полностью покинули меня, оставив где-то за пределами собственного тела, в месте, которое я при желании могла назвать домом.

Я осмотрелась. Было холодно, мое сердце держала ледяная рука с такими длинными и толстыми когтями, что я чувствовала, как кровь стекает по ним. Я была оторвана от всего, что когда-либо знала. И место, в котором находилась, отдаленно вызывало во мне какие-то смутные воспоминания, скорее эмоции нежели картины и события прошлого. Я чувствовала себя и безмерно счастливой, и могущественной, и взволнованной, и даже влюбленной. В один миг я услышала многие голоса: они принадлежали женщинам, мужчинам, оборотням, эльфам и драконам, которых я никогда не знала, но, судя по ощущениям, знала другая часть меня.

Я стояла в пещере. С потолка свисали красный плющ и еще какие-то растения, опутывавшие длинными тонкими лианами покатые стены. Полутьма уступала место неяркому свету, исходившему из двух рубиновых шаров, паривших над большим алтарем — алтарем ли? Он зарос травой и сорняком, кое-где камень потрескался, и сквозь эти трещины проросли причудливые деревца с белоснежными стволами и алыми листьями. Сбоку от алтаря стояло высоченное зеркало в темной деревянной оправе. Я подошла к нему или, скорее, подлетела. Изображение зарябило, пошло кругами, и оттуда, с серебристой глади, на меня взглянула другая я. Женщина многих лет, но при этом выглядевшая удивительно молодо и свежо. Ее единственное отличие от меня составляли глаза: не изумрудно-зеленые, а рубиновые, темные, зовущие и манящие с такой силой, что я испуганно ахнула. За ее спиной маячила огромная черная тень, окутывая ее мистической мглой. Женщина насмешливо улыбнулась мне и уперла руку в бок, оценивая меня, как если бы стояла напротив и была реальна, а не являлась отражением в зеркале.

Видение вдруг пропало. Кажется, я что-то сказала или застонала. Боль прошила мое безвольное тело, я дернулась. Послышался звон и еще какой-то противный дребезжащий звук, от которого разболелась голова.

Я повернулась в сторону звука и еле-еле разлепила веки.

Йитирн склонился над костром и помешивал что-то в котелке. Белые волосы ниспадали на лицо, и эльф постоянно заправлял их за острое ухо. Лицо его выражало крайнюю степень сосредоточенности. Он медленно вдыхал запах варева, затем качал головой и сверялся со своей книгой, лежавшей на земле.

— Йитирн… — прошептала я.

Но поток сознания уже уносил меня прочь от нашей стоянки, от костра, от опечаленного и встревоженного взгляда темного эльфа.

Я вновь стояла посреди Пустоты. Молочный туман клубился возле моих ног, словно стремился пожрать меня. Вдали, как мне показалось, я увидела чью-то тень. Я устремилась к ней не то бегом, не то в полете. Медно-рыжие волосы развевались у меня за спиной, я словно была собой и видела себя со стороны.

Женщина с темными манящими глазами расправила руки. Теперь и она, и я стояли на утесе. Внизу ревело море, бешено и сердито бросая волны на скалу. В небе кружило воронье, пронзительно каркая. Птицы оглушительно хлопали крыльями, высматривая что-то внизу. И я заметила, что на побережье столпились несколько групп эльфийских воинов. Мне хватило лишь взгляда, чтобы понять — они были эльфами. Возможно, об этом знала женщина, поэтому узнала и я. Эльфы бесновались там, внизу, отражая настроение природы. Свинцовые тучи медленно ползли по небу, вдали грохотал гром. Женщина что-то сказала, но ее слова остались бессмысленными для меня. Эльфы внизу взвыли от ужаса и стали теснить друг друга, словно пытались избежать чего-то такого, что увидели теперь в небе. В небе черной тенью мелькнул дракон.

Видение отступило, оставляя меня разбитой и потерянной. Я снова услышала посторонние звуки, на этот раз голос Йитирна вывел меня из состояния полусна. Он читал небольшое заклинание, но я видела, как лихорадочно поблескивают его красные глаза, как сжата в кулак правая рука и как синяя призрачная нить сплетает смысл из дюжины тирийских слов.

Затем мгла схватила меня тонкими пальцами, надавила, заставляя провалиться сквозь пласт реальности в мир воспоминаний.

Рубин мерцал в полутьме той самой пещеры, в которой стояли зеркало и алтарь из белого камня. Здесь было ухожено и прибрано, никакой травы или сорняков. Каменный пол устелен тонким ковром, меж двух стен в самом углу — кровать. Пламя на алтаре потрескивало, выбрасывая в воздух сноп рубиновых искр. Вокруг меня — неестественная тишина. Женщина появилась из ниоткуда, будто выросла из камня. Она взяла уже знакомый мне Гримуар, раскрыла наугад, взяла перо цвета рубина и записала что-то изящным витиеватым почерком.

Я очутилась у костра. Прохлада слегка касалась меня, но на смену напряжению пришло расслабление. Почувствовала, что снова могу дышать.

— Йитирн… — шепнула я в темноту.

Темный эльф оказался возле меня за долю секунды. От него веяло морским бризом, теплом костра, ароматом свежеиспеченного хлеба. Красные глаза пристально разглядывали мое лицо, а я опускалась все ниже и ниже, уплывая из сознания под напором хлещущей тьмы. Темный взял меня за плечи и легонько встряхнул, тьма отступила на мгновение, обнажая чувства.

— Ева, — сказал он, — держись на поверхности. Не уходи.

— Тьма, — с трудом выговорила я. — Тьма пожирает меня.

— Я знаю, — серьёзно ответил дроу. — Зацепись мыслью за что-нибудь очень важное для тебя и постарайся выплыть. Это единственный способ.

Но что в моей жизни могло быть такого важного? Под напором тьмы все, что меня интересовало, казалось несущественным, глупым и неразумным.

— Поговори… со… мной, — шепнула я.

Йитирн невесело усмехнулся.

— Ты на границе жизни и смерти, а тебе нужно — чтобы я поговорил с тобой? — хмыкнул он.

Я осознала, что тьма, пожирающая меня, не спасительна. Она избавляла меня не только от боли и холода, но и от жизни тоже. Вот почему мне все казалось таким временным, таким непостоянным, таким несущественным.

Перед лицом смерти жизнь отступала, казалась мне мгновением, вспышкой.

Эта мысль пребольно резанула, и я протянула руку. Пальцы объяло рубиновым всполохом неприрученного пламени, и я схватила ускользающее мгновение. Нити вокруг меня всколыхнулись, тьма отпрянула от меня, убирая свои противные склизкие щупальца. Йитирн приподнял бровь и отстранился.

— Побереги силы, — сказал он.

Во взгляде Йитирна появилось что-то злое, доселе мне незнакомое. Он помог мне сесть, накинул на плечи плащ и теплое одеяло. Затем сунул в руки походную кружку, в которой плескалось что-то янтарное. Пахло приятно, и я сделала большой глоток. И чуть не выплюнула, поскорее проглотив.

— Фу, — отозвалась я о напитке, — что это?

— Энгорциум. Напиток для восстановления сил.

— Вкус у него противный, — поделилась я мнением.

Но Йитирну мое замечание по вкусу не пришлось. Он сжал руку в кулак, бросил на меня ненавидящий взгляд и рявкнул:

— Пей и не спорь!

От неожиданности я поперхнулась. Остаток энгорциума я допивала в абсолютной тишине. Шею и щеки жгло от стыда, я не понимала, отчего эльф так резко заговорил со мной. Что я ему сделала? С такой непримиримой яростью и гневом он смотрел на меня, что я опустила глаза и боялась поднимать их. На седьмом глотке напитка я распробовала его терпкий, чуть солоноватый вкус и допивала с видимым удовольствием.

— Ты могла умереть! — голос дроу подрагивал от гнева, но не от сожаления.

— Но не…

— Ты была при смерти. Смерть уже схватила тебя. Ты с легкостью отдавалась в ее объятья. Безрассудство, глупость! Как ты можешь быть Рубином?

Я вспыхнула и уже открыла рот, чтобы высказать все, что я думаю по этому поводу, как темный эльф перебил меня:

— Читать такое длинное заклинание было в высшей степени неразумно. Ты могущественная ведьма, но сила и могущество — две разные вещи. Чтобы обладать силой и возможностью читать такие трудные магические сплетения, требуются как минимум годы практики и малейшее понимание о том, как работает магия. Я вовсе не хотел вселить в тебя самоуверенность. Я лишь поощрял, желал, чтобы ты сама начала пробовать. Заметь, я начал с самого простого, такого, что никогда бы не поставило тебя в затруднительную ситуацию.

— Ты мог бы просто не говорить то, о чем я тебя попросила.

Я пожала плечами.

— Нет, не мог. Сознательно или нет, но ты использовала Волю. Считай, ты приказала мне сказать эти слова. Я не мог не подчиниться.

— Не помню, чтобы я использова…

— Пойми уже, наконец, Ева. Достаточно твоего желания, чтобы все слова, которые ты говоришь, обрели силу, стали волей. Ты хотела узнать заклинание, и я сказал тебе его потому, что не мог иначе. Но я не думал, что ты решишься произнести эти слова. Ты была к ним не готова. Два приказа — шутка ли.

— Я не понимаю, — ответила я. — Почему зажечь свет ничего не стоило, а сжечь все плохие воспоминания и боль прошлого — да?

Йитирн глубоко вздохнул.

— Магия не будет ничего делать за тебя. Она ничего не знает о твоем прошлом, о твоих эмоциях, о том, что причинило тебе боль. Ей без разницы. Она приводит твои желания в исполнение. И чем больше размыты границы заклинания, тем больше сил она выкачает из тебя в попытке исполнить твое желание. Она услышала слова, к которым когда-то была привязана. И услышала твою волю. Но понять и оценить смысловую нагрузку ей не под силу.

— Не знакомая с моим прошлым, она попыталась уничтожить всю мою жизнь.

Йитирн кивнул.

— Верно. Ты должна быть очень аккуратна и всегда точно указывать, что хочешь получить, когда закончишь читать заклинание. Никаких неясностей. Ты захотела зажечь свет? Ilta waen. И свет зажегся. В этих словах нет подводных камней. Тебе понадобился свет, и ты его получила. Магия легко справилась с этим заданием. Она удовлетворила твое желание и рассеялась. Но с заклинанием так не получилось. Она осталась неосведомленной о твоих причинах, по которым ты произнесла эти слова. И в попытке разобраться стала выкачивать из тебя всю доступную энергию.

Я подняла глаза на Йитирна.

— Мы… мы ведь продолжим заниматься? — с тревогой спросила я.

— Разумеется, — улыбнулся темный эльф. — Но обещай мне, что ты крепко усвоишь этот урок и впредь не станешь столь опрометчиво поступать.

Я усмехнулась. Забыть такой жизненный урок?

Эту ночь мы провели в лагере. Йитирн не отходил от меня ни на шаг и каждые полтора часа выдавал новую порцию восстанавливающего зелья. Я послушно принимала все, что получила. И к началу нового дня чувствовала этому темному эльфу невероятную благодарность: он практически вытянул меня с того света. И я старалась не думать о том, что он обязан был это сделать, поскольку поклялся мне служить. Мне хотелось думать, что он сделал это не из необходимости, а по доброй воле.

Несмотря на крепкий сон, лишенный всяких грез, наутро я по-прежнему чувствовала себя слабой. У меня немели руки, а ноги предательски тряслись всякий раз, стоило мне попытаться встать. Меня охватила ужасная паника, и Йитирн принял решение. Он усадил меня в седло чалого,предварительно укутав в теплый плащ, собрал вещи и вымыл посуду в речной воде, а затем сел спереди так, что я буквально уткнулась ему носом в спину. Серого в яблоках Йитирн вел на поводу, изредка лишь корректируя его шаг.

И если вначале я вздумала возмущаться по поводу такого решения, то уже минут через двадцать поняла: я ни за что бы сама не усидела в седле. У меня кружилась голова, да и чувствовала я себя отвратительно. Белоснежные волосы эльфа касались моего лица, и я вдыхала запах смолы, хвойного леса, слабый аромат диких ягод. Меня начинало клонить в сон, я изо всех сил старалась продержаться подольше. Йитирн правил лошадью умело, мягкое покачивание в седле действовало на меня гипнотически. Потихоньку начала клевать носом, а потом и вовсе потеряла счет времени.

— Возьми, перекуси, — раздалось у меня под ухом.

Я завертела головой, еще не совсем очнувшись от забытья. Йитирн, не глядя в мою сторону (да и как бы?), протягивал мне кусок хлеба с мясом и сыром. Я приняла угощение, но есть не стала: слишком слабо себя чувствовала. От запаха еды меня воротило. Йитирн с аппетитом уплетал свой обед. Я подняла голову к лазурному небу: солнце стояло в зените. Уже полдень! Я проспала пару с лишним часов и совершенно не выспалась.

По правую сторону тянулись ухоженные желтеющие луга. Большой кривой дуб рос посередине, его ветви тянулись к солнцу. Одинокий старик сгребал листву в кучи, а другой — помоложе — поджигал их. Он посмотрел в нашу сторону и приветливо замахал рукой; в небо поднимался густой серый дым, его запах неприятно щекотал мне нос. Вдали виднелся роскошный каменный особняк с широкими окнами и с балконами под красной черепичной крышей. Впереди виднелись верхушки деревьев, но уже не хвойных, а лиственных. В воздухе кружили птицы: галдели на разный лад и высматривали что-то внизу.

Впереди уже показался мост, о котором говорил Йитирн. От него дорога, если верить карте, вела прямиком в Верриган. Река бурлила и злилась, накатывая на большие гладкие валуны, торчавшие кверху. Мне показалось, что на другом берегу высматривает себе добычу небольшой бурый медведь. Прежде чем я успела спросить Йитирна, мы свернули в сторону и выехали впервые за долгое время на мощенную булыжником дорогу.

Копыта коней застучали, наполнив прозрачную тишину воздуха цоканьем. Здесь качало сильнее, и я сжала ноги, пытаясь усидеть в седле. Ехать вдвоем было крайне неудобно. Но вот чалый качнулся, ступив в большую выбоину, и я, ахнув от неожиданности, вцепилась в бок Йитирну. Он зашипел, но ничего не сказал. Остаток пути я не отпускала его, а он, кажется, не возражал. Ситуация показалась мне неудобной, я проставила воображаемую галочку напротив «Извиниться, когда все закончится» и немного успокоилась.

Дорога, ведущая в Верриган по ту сторону от моста, оказалась в выбоинах и ямах. Чтобы лошади не сломали ноги, Йитирн приказал чалому спуститься на тропинку сбоку от дороги, и мы наконец-то засеменили вдоль тракта на приличной скорости. Я отпустила эльфа и наконец съела свой уже довольно потрепанный бутерброд. Силы потихоньку возвращались ко мне, слабость отступала.

Когда стемнело, я сама вызвалась зажечь свет.

Уже известным мне способом я раскрыла перед собой ладонь. На этот раз магия пришла быстрее.

— Ilta waen, — шепнула я.

Рубиновые нити заискрились, создавая шар, наполненный тусклым светом. Я ощутила, как подкатил к горлу комок. Энергия окутала меня и тут же мягко рассеялась, но я буквально почувствовала, как она покидает мое тело.

— Первое заклинание после истощения может и боль вызвать, — ответил Йитирн на мой немой вопрос о собственном состоянии. — Но именно благодаря этим ощущениям ты научишься слушать свою энергию. И всегда будешь знать, насколько тебя хватит и как скоро ты израсходуешь весь запас маны.

— Маны? — переспросила я.

— Энергия, которую расходуют на заклинания, называют маной. Очень простое, приземленное название для manalyen’har, что значит «сила божественной воли». Важно знать, насколько твоя магия одобрена богами.

Я нахмурилась.

— Зажигая свет, я исполняю волю богов?

— Нет, конечно, — тонко улыбнулся Йитирн. — Но сложные заклинания если не являются волей богов, истощают тебя.

— Не понимаю. Ты же говорил, что магия…

Йитирн кивнул.

— Сейчас тебе не стоит волноваться о божественной воле, правда. Ты же не собираешься уничтожить пару-тройку городов, так? Уверен, что против Джахайна ты уже заручилась поддержкой у Богов. Мало кому понравится, что твою магию и твою волю собираются уничтожить, чтобы построить на руинах старого мира мир новый.

— А если Джахайн — ведьма? И исполняет как раз-таки волю Богов?

— Наши дела плохи, в таком случае, — усмехнулся Йитирн. Такого исхода он боялся больше всего.

Я помедлила, раздумывая, хочу ли знать больше или нет.

— Мэйв Карающая тоже ведь несла волю богов?

— Ну, — Йитирн пожал плечами, — из книг по истории мне известно лишь то, что Мэйв редко обращалась к богам. Не знаю, насколько это правда. Магия ведьм напрямую зависит от степени их приближенности к божественным сущностям. Мэйв… видишь ли, к концу своей жизни она накопила огромные силы, могущество, которое никогда даже не снилось ведьмам. Почему ты спрашиваешь?

Я закусила губу, не зная, что и ответить. Спрашиваю, потому что интересно, какой я была, или хочу побольше знать? И то, и другое было правдой.

— Хочу понять, почему ее убили, — наконец пояснила я.

— Спроси у Сарии в следующий раз, когда доведется пересечься с ней. Если она и вправду знала Мэйв, то могла знать и о причинах, которые стали концом для рубиновой ведьмы. Я не так много знаю о Мэйв, я родился спустя двести лет после ее уничтожения. Все мои познания не претендуют на истинность, я слышал лишь легенды о ней, о ее силе, о ее предпочтениях и о том, какой властью она обладала. Ты сама сказала: я знаю ее лишь с чьих-то слов и исходя из чужих суждений, из книг по истории и скудным записям в архивах.

Я помолчала, пока мы поднимались вверх по дороге на холм. Я смотрела, как переливались синей энергией шары Йитирна и мои — рубиново-алым пламенем.

— Расскажи мне о ваших богах, — попросила я.

Йитирн вздохнул.

— У людей и эльфов разные боги, — сказал он.

— Расскажи о тех тогда, чью волю я должна буду исполнять.

— Ассармиэль и Раадхр — вот верховные боги. Ассармиэль, согласно преданиям и религиозным текстам, была матерью первой ведьмы, Тирии Холодной Души. А Раадхр стал отцом первого дракона. Насколько все это правда или выдумка — я не знаю. Ассармиэль носит имя Белая Смерть, и она приходит за душами умерших в миг, когда они покидают свои тела. Но с ней связаны и куда менее грустные верования: о том, что именно она создала реинкарнацию, о том, что она приводит мудрые души к новому рождению. Ей посвящены шпили — высокие башни-молельни, где смиренные послушники воспевают священные тексты в ее честь. А цветом Богини является белый, серый или серебристый.

Йитирн задумался на мгновение.

— Раадхр не терпит публичного почитания, ему служит Орден Пустоты. Я мало что могу рассказать тебе о нем, все окутано мраком и тайнами. Знаю лишь, что в то время как Ассармиэль принимает молитвы мужчин, Раадхр отдает предпочтение женщинам и только тем, чья кровь кипит, а воля сильна. Впрочем, я могу и ошибаться. Это всего лишь… мои догадки и догадки тех, чьи книги и манускрипты я читал в свое время. Раадхру посвящены храмы, величественные и прекрасные, но очень простые с виду. Часто у храмов есть подземные этажи, на которых и проходят богослужения. И цвет у Бога черный.

— Но ведь эльфы тоже почитают Ас-сар-миэль и Ра-ад-хра? — по слогам медленно произнесла я имена тех, чью волю отныне несла.

— Да, — кивнул Йитирн. — И все же сначала наши молитвы обращены к нашим темноэльфийским богам, а уж затем к Верховным. Видишь ли, согласно трактатам, младшие божества когда-то были одними из нас. За свои великие деяния они получили бессмертие и толику магии, чтобы решать и урегулировать различные мелкие проблемы и молитвенные обращения. К Верховным обращаются лишь в час редкой нужды.

— И как мне узнать волю богов? Как мне обратиться к ним?

Йитирн оглянулся на меня. От близости его лица к моему у меня перехватило дыхание, и сердце предательски громко застучало. Раньше я и не представляла, что эльфы так красивы. Я с трудом сглотнула, ногти впились в ладони, причиняя отрезвляющую боль. Я помотала головой, стряхивая наваждение, окутавшее мой разум.

— Здесь я ничем тебе не помогу. Думаю, что тебе необходимо будет поговорить со священнослужителями. В городе у нас будет такая возможность.

Мы ехали всю ночь, и остаток пути я дремала, свесив голову на грудь. Мне снилось, что я стою в храме одного из Богов, а вокруг меня ходят младшие божества. Но смотрели они косо и недружелюбно, а вместо фигур Верховных я различала лишь молочный туман да непроглядную тьму. Шепот становился все громче, пока я, вздрогнув, не проснулась.

Йитирн спешился с лошади и теперь придерживал обоих животных. Внизу, с холма, на котором мы стояли, открывался потрясающий вид на долину.

Там, дальше по дороге, высились громадные каменные стены.

За ними широко стелился незнакомый город.

Верриган.

========== Глава 15. Незримый враг ==========

Долина лежала в полукруге высоких черных гор. Все то необъятное пространство, что открывалось нам с холма, было принесено в жертву громадности города, лежавшего внизу. За высокими каменными стенами город рос в ширину и длину. Уже отсюда мне удалось разглядеть вдалеке внушительных размеров замок, одиноко стоявший посреди островка в центральной части Верригана, а также несколько длинных шпилей, между остриями которых пробегала темно-алая волна искаженной энергии.

Город оказался в лучах солнца. Там, куда лучи не проникали, царила угнетающая мгла, скрывавшая дома, улицы и здания. Я поежилась от дурных предчувствий, хотя наверняка знать о том, что могло бы поджидать нас в этом городе, не могла. Йитирн попросил меня слезть, и мы вместе принялись пешком спускаться с холма по направлению к главным воротам. Массивные створки из дерева были обиты железом и смотрели на нас свирепо и мрачно. Йитирн подманил лошадей и привязал их к стойке рядом с придорожной таверной. На мой вопросительный взгляд он лишь покачал головой, не торопясь с ответом. Он всматривался куда-то по направлению к воротам и только спустя несколько минут махнул мне рукой.

— Кто-то предупредил стражников, — сказал дроу, поворачиваясь ко мне. — Руку даю на отсечение, что это наши старые приятели, алые плащи.

— О чем ты? — спросила я. — Я не замечаю ничего необычного.

Темный эльф повернулся ко мне, показывая рукой в сторону ворот в город. Я пристально проследила за направлением и увидела четырех механических существ, разгуливавших по открытым переходам на стенах. Они были похожи на кошек, передвигались, на удивление, легко и быстро. Перескакивая с места на место, они вглядывались в сновавший туда-сюда народ. Но самым важным было то, что их головы представляли из себя мерцающие шары, полные клубившейся энергии.

— Эти штуковины называют гир’джарами. Голова этого существа — очень непростой, опасный глаз. Существа выслеживают магов, друидов, знахарей, волшебников и ведьм в том числе. Тех, в общем, кто владеет искусством.

— Значит, пройти в город нам не удастся? — у меня не получилось скрыть собственное разочарование.

— Почему же? — с легким смешком удивился Йитирн. — Тебе повезло, ведь я знаю одно интересное заклинание, которое поможет нам попасть за стены. Подготовка к нему займет пару часов, поэтому будет лучше, если мы снимем комнату в таверне. — Он кивнул в сторону шумного трактира.

«Хвост сирены», придорожная таверна, в этот ранний час, когда небо только начинало светлеть на горизонте, а солнце лениво поднималось над ним, уже была полна разношерстного народа. Несмотря на то, что в основном постояльцами были люди, я заприметила миниатюрную женщину с козлиными ножками; гиганта, чьи коричневые рога закручивались под немыслимыми углами; его спутницу — тонкую, похожую на струнку, девушку с длинными острыми ушами (ошибочно принятую мной за эльфийку); хмурого вида ребенка, из спины которого росли чешуйчатые крылья. Йитирн попросил меня не глазеть, но удержаться от разглядывания всех этих причудливых незнакомцев я просто не могла.

Мы поднялись в отведенную нам комнату. Трактирщица, полная румяная женщина, проводила нас любопытным и веселым взглядом. В комнате трещал камин, пламя выбрасывало искры в дымоход. Большая кровать в центре занимала все основное пространство, но в углу я заметила крохотный стол и стул, а также письменные принадлежности: перо, чернильницу и стопку девственно-чистых листов, мало похожих на пергамент.

Йитирн бросил наши сумки на кровать и вздохнул.

— Как хорошо вернуться к цивилизации, — засмеялся он. — Я так соскучился по перинам, теплым одеялам, пухлым подушкам и белым простыням.

Я осторожно присела на край кровати и обхватила плечи руками. У постели была высокая спинка, на которую я и облокотилась.

— Все еще неважно себя чувствуешь?

Веселье в глазах Йитирна сменила тревога. Он приподнялся и, по-птичьи склонив голову, посмотрел в мою сторону.

— Колотит, — призналась я, избегая смотреть на него.

Странное наваждение, окутавшее тогда, до сих пор не покидало. Его красота затмевала разум, и я не понимала, почему не ощущала этого раньше. Ведь мы общались уже не первую неделю. Йитирн заметил перемену во мне, но промолчал. Вместо этого он поднялся, вышел за дверь, а вернулся с кружкой горячего кофе, чуть подслащенного сахаром.

— Эльфы никогда не показываются людям без морока, — негромко сказал дроу, и я поняла, что он все же решился поговорить на сложную тему. — Наша магия сплетена причудливо, и внешний вид является непосредственным ее результатом. Я не могу использовать морок на тебе, потому что ты ведьма. С ведьмами такие штуки не проходят. Они способны разглядеть истину сквозь любую, даже самую сложную и хитроумную иллюзию.

Я почувствовала, как румянец против воли расползается по шее, и сделала вид, что поправляю плащ, чтобы закрыть ее.

— Почему я раньше смотрела на тебя… нормально?

— Дело в магии, — твердо сказал Йитирн. — Если эльфы созданы очаровывать и покорять, то драконы — очищать и делать сильными. Присутствие Мааррха отрезвляло тебя. И ты не находила во мне ничего примечательного. Меня это устраивало, — добавил он, невесело усмехнувшись.

— Как ты думаешь, Мааррх знает, где мы?

Все эти дни я не вспоминала о драконе. А если и вспоминала, то убеждала себя, что мы с Йитирном поступили правильно, решив не впутывать его в то, во что сам Мааррх впутываться не хотел. Но теперь, сидя под крышей на теплой и мягкой кровати, я не могла не подумать о том, что золотой дракон делает в настоящий момент. Йитирна, похоже, тоже занимали такие мысли.

— Если он и вправду предназначен тебе, — дроу лукаво посмотрел на меня, — то, скорее всего, он имеет представление о том, где мы сейчас находимся.

— Расскажи мне о драконах, — попросила я.

— Мне грустно признавать это, но я не могу утолить твою жажду знаний. О многих вещах я лишь догадываюсь или могу предполагать, но только мои магические познания истинны и точны. Лучше всего о драконах тебе сможет рассказать только сам Мааррх.

— Ну, а если в целом? — я состроила умоляющую мину.

Йитирн пожал плечами, едва сдерживая рвущийся смешок на мою реакцию.

— Драконы — древние и могущественные создания.

Он замолчал, и я ждала продолжения, но его не последовало.

— Это все, что я знаю точно, — поднял бровь темный эльф. — Если у нас будет время в Верригане, я отведу тебя в библиотеку. Почитаешь трактаты сама.

Такой вариант меня устроил. Знобить не перестало, и я прилегла на край кровати, изо всех сил стараясь не думать о том, что я делю постель с эльфом. С настоящий эльфом! Могла ли я когда-нибудь такое себе вообразить, живя в своем сером мире? Конечно же нет.

Я не заметила, как задремала, а когда проснулась, то Йитирна в комнате не было. Зато на столе в углу стояли два подноса со всякой снедью: жареным картофелем, рыбой, приличных размеров куском мяса, салатами в глиняных тарелочках и супах в горшочках. От всего продовольственного разнообразия тянуло вкусным ароматом, от которого сразу же проснулся аппетит и потекли слюнки. Я облизнулась и поспешила встать.

Рядом с подносом лежала прямоугольная бумажка.

«Надо кое-что проверить. Скоро вернусь, не волнуйся».

Незнакомый почерк сразу же сложился в слова, стоило мне сосредоточиться. Я вспомнила, как Йитирн заколдовал свиток с заклинаниями, и успокоилась. Наверное, зашифровал и это послание, опасаясь, как бы его кто-нибудь не прочел. Отложив записку в сторону, я принялась за обед.

Когда темный эльф вернулся, за окном день уже клонился к вечеру. Облака порозовели, поднялся сильный ветер. В воздухе закружились красные, желтые и зеленые листья: они срывались пригоршнями с придорожных деревьев.

Йитирн выглядел возбужденным, но довольным. Он прошел в комнату и кинул на постель новехонькие свертки.

— Наша одежда, — сказал он, развязывая бечевку. — В таком виде лучше тебе не появляться в городе. И хотя Верриган не столица, к внешнему виду требования здесь свои. Переоденься, я выйду.

Он захлопнул за собой дверь с наружной стороны. А я развязала веревочку и разорвала жесткую коричневую бумагу, в которую было завернуто необыкновенной красоты платье. Со средней длины черной юбкой и белым корсетом с дутыми длинными рукавами до запястий. Обуви не было, и я решила, что могу пойти, наверное, и в своих мягких сапогах. Я переоделась с огромным трудом: все-таки кожаный дублет и штаны были намного проще в обращении. А вот со шнуровкой корсета возникли определенные проблемы, и Йитирн пригласил служанку, чтобы та помогла мне.

Служанка принесла таз с теплой водой и помогла помыть мне голову. Мокрые волосы она осторожно расчесала красивой деревянной расческой, а затем еще раз, когда волосы подсохли. Я посмотрела на себя в зеркало и не узнала. На меня смотрела не та семнадцатилетняя девчонка, а молодая женщина, чьи изумрудные глаза поблескивали от предвкушения и затаенной радости: больше не надо было оглядываться на прелестную Нэнси Прескотт; в зеркале была личность, получившая цель в этой жизни. Женщина, чье лицо окутывал водопад вьющихся рыжих волос.

— Ведьма, — произнесла я шепотом, когда осталась одна. — Рубиновая ведьма.

Я демонстративно раскрыла ладонь и, глядя на свое отражение, произнесла короткое заклинание, которому меня научил Йитирн. На ладони пламенная энергия сплетала крохотную бабочку с синими мерцающими в полутьме крыльями. Она сидела на пальце, а затем взлетела и вылетела в окно. Энергия просочилась сквозь меня, уходя за отголоском заклинания. Я выдохнула.

Йитирн тоже принял водные процедуры, переоделся и только лишь потом пригласил меня в комнату, чтобы приступить к самому важному.

— Заклинание длинное, мне потребуется минут десять.

Он закрыл глаза и провел правой рукой от моего лба до подбородка. От его прикосновения повеяло прохладой, я зажмурилась. На этот раз его энергия несла в себе нейтральный характер: от синего чарующего цвета не осталось и следа. Серые линии поблескивали, вливаясь в сплетение. Меня окутывало серебристой паутиной: она сдерживала рубиновые всполохи, возникавшие по всей поверхности кожи, и словно «загоняла» их обратно. Кокон опутал мое тело полностью, приобрел матовый оттенок. Будто бы меня накрыли легким ватным одеялом. Звуки стали тише, запахи исчезали. Заклинание рассеялось в один миг, разлетевшись призрачными клочьями.

— Отлично, — хлопнул в ладоши Йитирн. — Гир’джар тебя не поймает, если не будешь маячить перед его «глазом». В любом случае не медли.

Мы вышли из «Хвоста сирены» и устремились к входу в город. У массивных ворот стояло четверо людей, которых можно было охарактеризовать как привратников. Двое из них были вооружены копьями и щитами, двое других не носили оружия вовсе. Когда мы подошли, привратник извлек из поясной сумки свиток пергамента и перо. И посмотрел скучающим, будничным взглядом.

— Эльф и молодая девица. Неподходящую вы компанию выбираете, миледи. С эльфами водятся разве что совсем пропащие люди, — задумчиво сказал привратник. — Но раз вы здесь, полагаю, что у вас какие-то дела в городе. Верриган — город строгих нравов и неукоснительного подчинения закону. Скажите честно, от вас ждать неприятностей?

Я уже открыла рот, чтобы заверить привратника в своем добром намерении, но Йитирн перебил меня, придерживая за руку.

— Неделю назад нас пригласили в гости к моему старинному знакомому, — сказал он, глядя на привратника в упор (от чего тот явно смутился). — Мы прибыли от поселений Айриф, чтобы посетить званый ужин. Мы устали и желаем только одного: поскорее очутиться среди своих друзей.

— Разумеется, — поспешно согласился привратник. — Тогда, пожалуй, не буду задерживать вас дольше необходимого. Только впишу ваши имена… вот сюда. — Он ткнул пальцем в свой пергамент и что-то там нацарапал пером.

Мы уже двинулись в сторону ворот, когда привратник окликнул нас.

— Подождите! Я совсем забыл!

Он засеменил в нашу сторону, одновременно отдав отмашку стражникам. Вооруженный человек вытащил из-за пазухи свисток и дунул. Если звук и раздался, то я его не слышала. А вот Йитирн ошалело покачивал головой. Зато скрежет механических деталей я услышала сразу же. Гир’джар отделился от своих «товарищей» и, изящно цепляясь за специальные выступы на стене, мчался по направлению к нам.

— Ради Ассармиэль, — нахмурился привратник, — нам приказано, чтобы каждый проходил процедуру распознавания у наших механических «обнаружителей». Кто-нибудь из вас владеет магией? Впрочем, сейчас я и сам об этом узнаю.

— Владею только я, — поспешил вмешаться Йитирн. — И уверяю вас, мои друзья осведомлены об этой ужасной несправедливости… Никогда я не мечтал познавать сокровенные искусства, доступные лишь нашим Богам. Но небеса…

— Меня радует подобная честность, — закивал привратник.

Гир’джар спрыгнул на землю и, позвякивая лапами, направился прямиком к нам. Вблизи он был куда больше похож на кошку: те же пропорции, та же грация, внушительные лапы, вооруженные когтями, механические уши над головой, содержащей один лишь «глаз». Она остановилась перед Йитирном. Энергия в ее «глазу» завертелась, из голубой превращаясь в желтую. Привратник сделал у себя какую-то пометку.

«Кошка» повернулась ко мне. От нее пахло машинным маслом, а ее «глаз» двигался, рассматривая меня. Энергия из голубой стала зеленой, привратник вновь что-то отметил на пергаменте и кивнул нам.

— Я должен буду кое-кому сообщить, что в городе появился маг, — признался он, глядя в мою сторону, а не в сторону Йитирна. — Приятного вечера, миледи.

Привратник дал окончательную отмашку, и стражник дернул за рычаг. Левая створка ворот с гулким звуком дрогнула и поползла в сторону.

Мы прошли через врата и очутились на освещенном широком проспекте. От неожиданной красоты и благоустройства у меня перехватило дыхание. Я представляла себе среднестатистический средневековый город, но Верриган не был ни среднестатистическим, ни средневековым. Ровные улочки были застроены аккуратными каменными домами; на каждом углу стояли высокие столбы с яркими светильниками; дороги вымощены мозаичной плиткой, а по периметру аллеи стояли лавочки. Несмотря на вечернее время, народу на главной улице оказалось предостаточно.

В двуколках знатные дамы и господа путешествовали, но везли их не лошади, а призрачные звери: львы — для тех, кто побогаче, и волки — для тех, кто победнее. Эти животные отдаленно напоминали оскверненных, только вот их взор не был наполнен ни ненавистью, ни болью и светился не фиолетовым, а мягким янтарем. Красивые женщины в платьях разгуливали с франтами под ручку, почти у каждой был зонтик, а у мужчин — удобная трость для прогулок.

По обе стороны от проспекта, насколько хватало глаз, блестели зазывающие витрины модных магазинов и лавок. Справа предлагали ткани: шелк, атлас, бархат; мальчишка звал господ заглянуть в питомник «Сариус»: «Лучшие призрачные животные для вашего дома! Ни хлопот, ни забот! Кормить не надо, никогда не спят, всегда на страже вашего спокойствия!». Широкая яркая вывеска приглашала всех желающих купить новый сервиз или кухонную утварь: «Теперь из золота тоже!». Слева оказывали услуги опытные адвокаты (этому миру не были чужды судебные процессы!); учителя на дому; согласно заверениям на доске, лучшие служанки в городе; торговцы свежими овощами «прямиком с полей Саутгарда».

Я ощущала себя туристом, поэтому вертела головой, не переставая восхищаться устройством Верригана. Свои впечатления я обрушила на неподготовленного Йитирна, и вскоре темный эльф только делал вид, что слушает, но я думаю, что он пропускал мимо ушей не меньше половины моих восторгов, восхищенных возгласов и рассуждений. Он заплатил извозчику за волка, и мы сели в двуколку. Конечно, я хотела бы прокатиться и на льве, но спорить с дроу не хотелось, и я продолжила свое ознакомление с городом. У меня в голове не укладывалось, как возможно нечто подобное: находясь там, за пределами высоченных крепостных стен, я наивно полагала, что этот мир зависит от магии и только, а кроме как мечей и щитов ничего из оружия не видел. Теперь я понимала, насколько ошибочными были мои суждения. Живых зверушек заменили призрачными копиями, а для обеспеченных жителей придумали посуду из чистого золота! Там, за пределами этого поселения, люди донашивали обноски и экономили на чем могли, там, где Саарден из последних сил защищался перед оскверненными, было совсем иначе. Здесь же люди жили и, кажется, даже не задумывались, в каком мире рождаются и взрослеют их дети.

Я наяву ощутила отсутствие направляющей длани ведьм. Неудивительно, что Сария и Накирин Световласая восприняли мое появление как нечто очень важное, хоть и потенциально опасное (реинкарнация Мэйв, все же). Мне закралась в голову мысль: а что, если я прибыла слишком поздно и уже ничего не исправить? И я по-прежнему оставалась в неведении насчет правильности поступков этого Джахайна. Вдруг этому миру вовсе не требовалось спасение? Вдруг это был естественный ход событий? Я знала только то, о чем мне говорили Йитирн и Мааррх. Что, если они просто перетягивали меня на свою сторону, потому что их расы умирали, а я — я могла вернуть им былое могущество? Ведь несмотря на то, что я оказалась реинкарнацией Мэйв Рубиновой, согласно легендам жестокой и кровожадной ведьмы, от меня никто не отказался. Йитирн поклялся служить, Мааррх считает, что я идеальное новое воплощение, не сохранившее памяти о прошлом. Сария одна выразила опасения, но даже она не возражала против меня. Эти мысли так настойчиво захватили мое внимание, что я перестала удивляться Верригану и притихла.

Тем временем двуколка миновала сверкающий и нарядный проспект и углубилась в узкие улочки и темные тупики. Мишура оказалась отброшена, и нашему взору предстали кособокие кирпичные дома, лишь изредка перемежавшиеся невысокими и мрачными особняками за чугунными оградами. Люди здесь не казались счастливыми, при нашем приближении спешно опускали глаза и лишь смотрели нам вслед с недоумением и опаской. Где-то надрывно лаяла собака, настоящая, живая, а не призрачная. Мычала корова и блеяла овца, запах стоял зловонный, тяжелый. От пышного и прекрасного Верригана не осталось и следа. Дракон и дроу обманывают меня? Что за бред!

Наконец двуколка остановилась перед длинным домом, стоявшим на самом отшибе возле восточной стены. Деревянное здание украшала крыша с загнутыми кверху краями, а на ней гордо возвышалась сложная скульптура. Она изображала женщину, держащую за крыло улетающего ворона; к ноге девы припал большой леопард, в гневном рычании приоткрылась его пасть.

— Какое странное место, — негромко шепнула я Йитирну. — Что означает эта статуя? У меня мурашки по коже от этого дома.

— Это та самая Тирия Холодная Душа. Она удерживает Аркаара за крыло, потому что Великий Ворон отказался служить ей и улетел, чтобы в Пустоте поддерживать баланс сил во всех созданных богами мирах. А леопард — это Ку’джаан, Дух Испытаний. Он знаменует собой испытания, с которыми Тирия столкнулась, когда Ворон улетел. Исходя из того, что в нашем мире все еще есть магия, Тирии удалось пройти все.

Йитирн минуту или две созерцал скульптуру, а затем вспомнил о чем-то и поднялся вверх по порожкам на веранду. Меня не покидало странное ощущение: чувство опасности и в то же время чувство защищенности. Эти два состояния боролись между собой, но я так и не поняла, стоит ли мне чего-то опасаться или все же нет.

— Здесь живет твой знакомый? — спросила я, пока мы ждали ответа у дверей.

— Почти, — уклончиво ответил дроу. — Это место называется merhalyn, что значит «прибежище». Многие маги находят здесь еду и постель, крышу над головой, какую-никакую защиту от ищеек Скверны. Мой друг, — Йитирн замялся, — живет здесь уже пару десятилетий. И, скорее всего, неплохо осведомлен о том, что происходит.

Я пожала плечами. Неужели только мне кажется это очевидным? Почему Йитирн не обратился к своему другу раньше? Или он скрывает что-то? Подозрения с новой силой охватили меня. Я заволновалась, не способная контролировать внезапную панику. К счастью, в этот момент дверь щелкнула.

Внутри было темно и пустынно. Стоило нам с Йитирном переступить порог, по залу прошла волна янтарной энергии, зажигающая маленькие светильники на стенах. Впереди нас стоял резной столик, а на нем — большая пузатая фарфоровая ваза с всевозможными цветами. По обе стороны на второй этаж поднималась полукругом лестница, ее ступени были устланы желтыми коврами, а наверху, на площадке, висела чья-то фигура.

Она взмахнула рукой и заговорила. Только вот ее голос был наполнен потусторонним звучанием, отчего эхо словно дублировало ее слова.

— Приветствую вас, маги, в merhalyn dea jirzah, — произнесла фигура.

Йитирн отвесил неглубокий поклон, а я осталась стоять, не осведомленная о положенном в таких случаях этикете.

— Веланна! — приветствовал фигуру Йитирн. — Мы не виделись столетие.

Темный эльф хотел добавить что-то еще, но на его лице постепенно проступало выражение священного ужаса. Потому что фигура мягко перелетела через балюстраду и устремилась к нам. Ее голос был потусторонним неспроста, ведь она сама не была человеком. Все ее тело было окутано серебристой дымкой и черным туманом, лишь намекая на то, что когда-то эта женщина была живой. В общем, она была оскверненным призраком. Ее ноги отсутствовали, а вместо них клубились завихрения молочного и иссиня-черного цвета. На удивление четким оказалось ее лицо: симметричное, с полными губами и раскосыми глазами, светившимися янтарным цветом, точно таким, какой была энергия ее заклинаний.

— Веланна, — прошептал дроу, от ужаса его голос просел. — Что с тобой ста…

Прежде чем я успела среагировать, из бокового прохода вылетел невысокий человек. Он закружился вокруг Веланны.

— Миледи, да вы сегодня просто потрясающе выглядите! Еще никогда я не видел столь идеальной красоты.

Фигура Веланны засеребрилась от удовольствия, и мужчина счел свою заботу о ней выполненной, поэтому повернулся к нам. Лицо его перекосило от гнева. Он кивнул Веланне:

— Миледи, это ко мне! Позвольте, я уведу их в свою комнату?

— Разумеется, — неестественно жутким голосом разрешила женщина.

Она раскинула руки и взлетела, пропадая где-то в полутьме второго этажа.

— Никогда! — прошипел мужчина, обернувшись к нам. — Никогда не смейте в таком тоне разговаривать с Веланной. Она совершенно не знает о том, что умерла. И стала призраком. И ей не надо об этом знать. Пусть думает, что она по-прежнему могущественная ведьма…

— Ведьма? — перебила я. — Она была ведьмой?

Мужчина замолчал и покосился в мою сторону.

— О да, она была янтарной ведьмой в свое время, — кивнул он, глядя на меня с подозрением и любопытством одновременно. — И ей ни к чему знать, что она вот семь лет как мертва. Это разрушит, совершенно уничтожит ее.

Он провел нас к своей келье, но перед входом обернулся.

— Итак, Йитирн. Представь меня своей очаровательной спутнице, — его голос стал елейным и вкрадчивым.

Он улыбнулся мне и сказал:

— Мне же надо знать, зачем ко мне пожаловали давно умерший друг и… рубиновая ведьма.

Комментарий к Глава 15. Незримый враг

Фраза, сказанная на тирийском языке, языке магии:

“Merhalyn dea jirzah” - “прибежище потусторонней силы”.

Merhalyn [мэр’халин] (с ударением на “э” и “и”) - прибежище

Dea [деа] (с ударением на “е”) - сила

Jirzah [джирза] (с ударением на “и”) - потусторонний

========== Глава 16. Цена знания ==========

Келья мага не казалась пустой из-за вездесущих стопок книг. В центре стоял большой дубовый стол с множеством всяких ящичков. Он был завален грудой свитков и пергамента, в причудливом горшочке покоились перья разных размеров и окрасок. Стены уставлены книжными шкафами, а те, в свою очередь, под завязку забиты справочным материалом.

Йитирн вошел первый. Я следом за ним.

— Каким образом вы узнали? — потребовала я ответ.

Маг повернулся ко мне с ехидной усмешечкой на устах.

— Очень просто, милая, — сказал он сладко. — На дверях прибежища натянута «паутинка», считывающая цвета ваших энергий. Йитирн — синий, а твоя вот рубиновая. Не какая-то там красная, оранжевая или алая, рубиновая! Мощновата, правда, была. Придется заклинание наносить по-новой.

Он улыбнулся мне, но в той улыбке не было доброты.

— Присаживайтесь, прошу вас, — пригласил он. — Расскажите старому Таалу, зачем вы навестили его в скромной келье. Не каждый день на пороге видишь ведьму, да еще и рубиновую Мэйв.

— Я не Мэйв, — вспыхнула я, но Йитирн сжал мне рукой плечо.

— Вот как? — хмыкнул Таал. — Любопытно. Йитирн, невежливо буравить человека, некогда бывшего тебе верным другом, таким взглядом. Я не сказал ничего такого, за что ты можешь меня осуждать или ненавидеть. Тебе просто нужно было быть повнимательнее, когда ты перешагивал этот порог. Но концентрации тебе никогда не хватало, вечно увлечешься чем-нибудь…

Он тонко улыбнулся и отвернулся, загремев чашками. Он достал с верхней полки коробочку с чаем (я так думала) и заварил по две щепотки каждому в красивых темно-зеленых чашках с серебряным узором. Затем добавил по половине чайной ложки сахара и подал нам. Йитирн отставил свой напиток в сторону, а я приняла чашку, хотя пить опасалась. Хозяин кельи сделал большой глоток, нарочно погромче причмокнул и уселся в старое потрепанное кресло, задвинутое между кроватью и тумбой, которая завалена свитками и книгами.

— Разве вы не попробуете? — притворно удивился он. — Это прекрасная чайра сармийская. Его еще моя прабабка собирала.

Я вопросительно посмотрела на Йитирна, и он негромко пояснил:

— Чайра — дурманящая трава. К счастью, после того как Сармию сожгли, этот сорняк больше нигде не растет. — И дальше, обращаясь уже к Таалу, — Глупо тратить на нас такой редкий ресурс.

Я примостила свою чашку на стол мага и сложила руки, отчего-то ужасно нервничая. С какой целью он вообще предложил нам этот чанан?

— Джахайн, — сказала я. — Кто он?

Таал громко и принужденно рассмеялся. Он отпил еще из своей чашки, блаженно улыбнулся и, все еще посмеиваясь, отер воображаемый пот со лба.

— Теневой Повелитель? — переспросил он. — Полагаю, что он искусный и талантливый маг. Намного сильнее, чем я сам. А ведь однажды Таал Аурийский был сильнейшим. Жаль, но больше я не ношу этого титула.

— Чего же он хочет? — перебила я.

Маг удивленно на меня посмотрел, но ответил:

— Его истинные мотивы, боюсь, не узнать. Но он собирает армию, чтобы покорять земли? Хм-м, вряд ли. Насколько я знаю, его не интересует банальная власть над всем миром или власть вообще. Зато он безумно интересуется магией и всем, что с магией связано. Что ж, ресурсы у него есть. Признаться, я завидую ему. Все мои книги не стоят и трети того, что знает Джахайн. Поговаривают, что ему служат ведьмы.

— Ведьма ни за что не стала бы подчиняться, — пылко воскликнула я, повторяя слова Мааррха. — Это просто невозможно.

Таал хмыкнул. В его глазах появилось отчужденное выражение.

— Многое изменилось с тех пор, как погибла рубиновая ведьма, Мэйв. Ведь Джахайн появился вскоре после ее смерти. Мы надеялись, что она переродится, ведь так было всегда с тех пор, как она стала Хранительницей Камня. Но ее душа замолчала на пять веков. И мы оказались подчинены самому сильному на тот момент магу.

Я приподняла бровь.

— Почему она не перерождалась?

— Не могу этого знать, — пожал плечами Таал. — Реинкарнация, как ты знаешь, прерогатива Хранительниц Камней. Однажды ведьму назначают Хранителем Камня, она связывает свою душу с ним и с тех пор перерождается. Она никогда не умирает окончательно. Жутковатое явление, скажу тебе я.

Он вздохнул.

— Многие ведьмы играли по правилам смертных, — он бросил на меня обеспокоенный взгляд. — С каждым новым рождением они брали себе новое имя. Но не Мэйв. Она всегда была Мэйв. Мэйв Карающей Дланью.

— Меня зовут Ева, — отрезала я. — И я не Мэйв.

— Реинкарнация, — закивал Таал. — Но странная. Я не сталкивался с чем-либо подобным, а потому и советов для тебя никаких нет. Но мы говорили о Джахайне, и я расскажу тебе все, что знаю. Он появился спустя десятилетие от смерти рубиновой ведьмы. И был силен. Теперь, понятное дело, он в тысячу раз сильнее, чем прежде. Я, Таал Аурийский, бросил ему вызов. И проиграл.

Он нахмурился, вспоминая прошлое. Темные глаза забегали под седеющими бровями. Мне показалось, что он вновь переживает свое поражение.

— Он стал угрозой для Атарии не сразу. Притворялся понимающим. Вершил судьбы. Помогал исцелять больных и продлевал жизнь тогдашнему королю, Верригану IV. — Он заметил мой заинтересованный взгляд и кивнул. — Да-да, именно этот король и выстроил этот прекрасный город. Тогда о нем было известно больше, чем сейчас. Многие маги бросали ему вызов. Он с легкостью расправлялся с ними. Иногда мне кажется, что магия подчинялась ему.

— Магия не может быть подчинена, — подал голос Йитирн, о присутствии которого я забыла напрочь, увлеченная рассказом Таала.

Таал бросил недобрый взгляд в сторону дроу.

— Я же сказал: «мне кажется». Никто из магов с таким искусством не сплетал энергию в заклинания. Была бы жива рубиновая ведьма, она бы ни за что не позволила ему возвыситься. Но она оказалась мертва, а ее сестры, Хранительницы остальных Камней, потеряли значительную часть силы с ее смертью. И мне до сих пор неизвестно почему.

— Они бросали ему вызов?

Таал усмехнулся и покачал головой.

— О, нет. Лишь маг может бросить вызов магу. Ведьма имеет возможность прийти и уничтожить того, кого пожелает. Тогда мы подумали, что боги отвернулись от ведьм, потому что ни одной не удалось одолеть Джахайна. Теперь я понимаю, что это было напрямую связано с потерей силы. Но прошло двести лет, прежде чем ведьмы перестали бороться. В это время они и начали пропадать. И с тех пор появилась призрачная армия оскверненных. Я слышал, что элементалей Джахайн покорил с не меньшей легкостью, чем ведьм.

— Невозможно, — вновь сказал Йитирн и замотал головой. — Элементали служат природе!

— Глупый, — разозлился Таал. — Природа давно стала владением Джахайна и была преобразована в призрачную копию самой себя. Ничего удивительного в том, что элементали перешли на сторону…

— Элементали, по-твоему, неразумные дикие создания? — вскричал Йитирн, подпрыгивая со стула, на котором сидел. — Да эти ведьмы ни за что не перейдут на сторону врага!

— Но если Хранительницы служат Джахайну, значит и элементали могут, — сказала я, дернув дроу за руку. — Ты сам говорил, что Хранительницы стоят на самом верху после богов. Элементали следуют за ними, это тирии создали их.

Таал все это время кивал с довольным видом.

— Видишь? — кивнул он в мою сторону. — Ведьма понимает.

Он потер руки, отпил еще из своей чашки и вернулся к рассказу.

— Мы слышали, — осторожно сказала я, — что Джахайн собирается уничтожить магию. Это может быть правдой?

Таал приподнял бровь.

— Откуда это у вас такие познания? — спросил он, прищуриваясь. — Магию ведьм невозможно уничтожить. Она питается силой Богов.

— Которые замолчали, — вставила я.

— Ты и это знаешь? Ты куда более полезна мне, чем я думал.

Таал невесело усмехнулся, взгляд стал жестким, ноудовлетворенным.

— Я не могу ответить на твой вопрос. Теоретически уничтожить можно что угодно, задействовав в этом еще большие силы. Но тогда… тогда это должны быть силы минимум божественные. Такой силой даже Джахайн не обладает. Поэтому, поразмышляв, я отвечу тебе так: нет, не думаю, что Джахайн хочет уничтожить магию. Тогда ему самому придется ее лишиться, а он, я уверен, не пожелает расставаться с тем, что уже накопил.

Маг допил свою чайру, поставил чашку на тумбочку и посмотрел на нас.

— Я мог бы и промолчать, но меня терзает любопытство, — сказал он наконец, в упор глядя на Йитирна.

— Это было необходимо, — сухо ответил Йитирн.

Я переводила взгляд с одного на другого, пытаясь разгадать, какая история стояла за этими односложными фразами.

— Что ж, я не думал, что встречу тебя. Для меня стало откровением, что ты выжил и выглядишь вполне неплохо для мертвеца, которого похоронили!

Йитирн пожал плечами, и Таал оставил эту тему. Маг глянул на меня.

— Теперь, когда ты знаешь, кто такой Джахайн… Возможно, ты смогла бы мне помочь, ведьма. К сожалению, я не знаю больше других ведьм, кому по силам справиться с этим заданием… Янтарная умерла, но она была слишком незначительна и не смогла бы сделать того, что сможет рубиновая.

— Не смей просить Еву об одолжениях, — вспыхнул Йитирн.

— Есть одно заклинание, — проигнорировал выпад Таал. — Оно очень сложное, не сказать, длинное. И написано оно лишь в одной книге. Я никогда не имел возможность увидеть ее воочию.

— Что за книга? — спросила я, предчувствуя ответ.

— Гримуар рубиновой ведьмы, — наигранно легко ответил маг.

— И что оно делает?

— Я думаю, что тебе ни к чему забивать этими несущественными подробностями свою милую головку.

— А я думаю, что очень даже стоит, раз Гримуар принадлежит мне, — парировала я, сверкнув глазами. — Для чего это заклинание?

Таал мрачно улыбнулся.

— Значит, книга у тебя есть, — протянул он.

Он неожиданно встал и прошелся по келье. Я напряженно смотрела на него, вглядываясь в его некрасивое лицо с орлиным носом и приплюснутыми толстыми губами. Мне очень не понравились тон его голоса и внезапная перемена настроения. Маг курсировал по келье, довольно потирая узловатые крепкие руки, изрытые оспинами и изборожденные морщинами. Он был человеком, но, судя по всему, жил уже не первое столетие.

Таал повернулся к нам, и выражение его лица было и мрачным, и решительным. Ничего хорошего оно не предвещало.

— Так получилось, — сказал он негромко, — что в погоне за знаниями я принес в жертву немало из того, чем дорожил. Бесценной казалась мне моя свобода. Но в итоге оказалось, что жизнь куда больше стоит, чем я подразумевал.

— Ты служишь ему, — прошептал Йитирн.

Дроу молниеносно очутился на ногах, но с рук мага слетела короткая стрела, состоящая из ярко-желтой энергии, и Йитирн сел обратно.

— Не так быстро, мой старый друг. — Он улыбнулся мне. — Йитирн прав. Я действительно перешел на сторону Джахайна. Спасал жизнь, слишком дорогую мне. Ту, что я не мог потерять.

— Свою, — прорычал темный эльф.

— Вовсе нет, — качнул головой Таал. — Всю свою жизнь я любил только одну женщину. Она была великолепной. Сильной. Умной. Красивой. В ней била такая жизненная энергия, что я преклонялся перед ее духом. Я готов был пожертвовать всем, лишь бы она жила и дышала. Но мой Повелитель… Он заинтересовался ей. Я не смог спасти ее, но выиграл для нее время. Было поздно. И узнав, что она умирает, истощенная, я пришел к нему. И умолял в обмен на свою свободу и знания сохранить ей жизнь. Или… подобие его.

Меня посетила догадка, и я вздрогнула как от удара.

— Веланна, — прошептала я. — Янтарная ведьма. Ты любил ведьму.

Таал сжал руки в кулаки и задрожал.

— Да, — сказал он вызывающе, — я любил янтарную Веланну. И люблю. И буду любить всегда. Сделал для нее все, что мог, и сделаю, если потребуется. Она выбрала его, своего белоснежного дракона. Но между нами было такое, чего никогда даже не снилось этому ящеру-переростку! Между нами была страсть. Я смирился, что она влюблена в дракона. Но страсть… эту страсть я ни с кем не был готов делить. И не делил. Веланна принадлежала мне.

Он перевел дух, собираясь с силами.

— Мой Повелитель был благосклонен ко мне. Но ему потребовалось то, что я не мог ему дать. Гримуар рубиновой ведьмы содержит самые могущественные и самые смертоносные заклинания из ныне известных. Но есть там и заклинания, которыми Мэйв усиливала свои способности. Именно они и понадобились моему Господину. С момента смерти рубиновой Гримуар ускользал от меня. Я никак не мог его разыскать.

Маг насмешливо посмотрел на меня.

— Я сразу понял, что ты ведьма. Но то, что ты была истинной рубиновой, оставалось для меня загадкой ровно до того момента, как ты признала, что книга твоя.

Я ахнула, пораженная ужасом.

— Но ведь заклинание… на входе… — пролепетала я.

— Все это время я лишь бросал наживку, а ты послушно заглатывала ее. Ты давала мне ценные сведения на протяжении всего разговора. И даже не понимала этого. Что за глупая, глупая ведьма!

По его лицу расползалась недобрая улыбка.

— На двери не было никакого заклинания. Йитирн ничуть не изменился за те двести лет, что мы не виделись. А ты… гир’джар не распознают Скрывающее заклятье, gil’hana dea, но не собрат-маг. Я сразу понял, кто ты. Теперь я вижу, что ты рубиновая. Настоящая. Подлинная. И я знаю, как услужить своему Повелителю.

Он ткнул пальцем в Йитирна, и эльфа опутали живые веревки-плети. Он оказался обездвижен, привязан к своему стулу. Плети поползли, обвивая пальцы, чтобы дроу не смог создать сплетение.

— Его жизнь в обмен на рубиновый Гримуар, — приказал он.

Я вскочила со стула.

— Отпусти его, немедленно! Волей ведьмы…

Таал расхохотался: зловеще и угрюмо.

— Ведьма, ты, видимо, не представляешь, насколько сильна Воля Теневого Повелителя, если твоя Воля для меня ровным счетом ничего не значит. Я буду добрым и позволю тебя обдумать мое предложение. Времени у тебя будет два часа. Надеюсь, этого хватит, чтобы понять: дороже ли тебе друг или какая-то книжка, о могущественности которой ты даже не можешь себе и помыслить.

Я заметалась. Я только что добровольно выдала столько ценной информации, ради которой стая Сарии умирала! Я подвела Йитирна! И теперь еще Гримуар. «Есть те, кому очень, очень захочется завладеть этим гримуаром», — вспомнила я отчаянный шепот женщины. Йитирн в обмен на книгу. Книгу рубиновой ведьмы. Мою книгу.

— Отпусти Йитирна, и мы договоримся, — взмолилась я.

Но Таал покачал головой.

— Два часа. После этого я убью твоего эльфийского дружка. Его сила, может, послужит Повелителю. Или я упрошу превратить дроу в оскверненного. Может, оно и к лучшему?

Я вспыхнула.

— Мне нужно подумать! — крикнула я.

— Я же дал тебе время, — напомнил маг. — Иди, подумай, и возвращайся. Я надеюсь на твое благоразумие, ведьма.

Я посмотрела на Йитирна. Он едва заметно кивнул. Я была уверена, что свою жизнь он с легкостью обменял на то, чтобы Гримуар остался в моем владении.

Пулей вылетела из кельи и побежала по коридору, к выходу. Какой же я оказалась наивной, слепой дурой! Меня так легко провели! Я летела, ничего не замечая на своем пути. Из-за меня пострадал Йитирн. Я и не сомневалась, что смогу отдать книгу взамен на его жизнь. Неужели это было бы неправильно? Я все равно не могла прочесть и двух слов из Гримуара, а Йитирн смог бы продолжить обучать меня, дать силу новой ведьме.

— Ты уже уходишь? — загремел потусторонний голос Веланны.

Я обернулась к ней. Призрак ее парил над полом, взгляд — неласковый.

— Волей ведьмы, — начала Веланна, — я приказываю тебе остаться в нашем прибежище, сестра. Здесь ты будешь в безопасности!

Я ничего не почувствовала. Меня затопила ненависть, слепая и безжалостная.

Я бросилась к выходу.

— Я же сказала, — проинесла Веланна. — Ты останешься здесь!

— Я же сказала, — передразнила ее я. — Посмотри на себя, янтарная! Твоя воля больше ничего не значит!

Я шагнула за порог, обернулась.

— Ты мертва, Веланна. Прости.

========== Глава 17. Взгляд в прошлое ==========

Я уходила все дальше и дальше от прибежища. Бессознательно шагала по грязной улице, поднимая повыше ноги, чтобы не запачкать сапоги. Мне не помешало бы разыскать двуколку, но я даже примерно не представляла, где в этой глуши можно было бы найти извозчика. Теперь, оказавшись в трущобах без Йитирна, я чувствовала себя крайне уязвимой. На небе сгущались свинцовые тучи, а холодный порывистый ветер хлестал наотмашь, отчего мой плащ гулко и протяжно хлопал. Мне казалось, что бедняки выглянули из окон, провожая меня напряженными взглядами. Не могли не посещать мысли и о том, что одета я была нескромно: красивое дорогое платье, средняя юбка, открытая шея и голые ноги в мягких сапогах ниже колена.

Здесь не было никаких магазинов, а если и были, то скромные лавочки со старыми, потертыми от времени и непогоды дощечками лишь с половиной причудливых букв. Я миновала улицу, по которой мы ехали на двуколке, но дальше поняла, что не знаю, стоит поворачивать направо или мы приехали с левой стороны? А что, если волк вез нас по центральной улице? Или там был тупик, где на балконе второго этажа сушилось синее белье? Я заозиралась по сторонам, вскоре дойдя до той степени отчаяния, что спросила бы дорогу у первого встречного. Только вот людей на улице не было, а если кто и маячил вдали, то при первом же моем движении по направлению исчезал из виду.

Я все-таки вернулась на перекресток и решила идти прямо, руководствуясь тем домыслом, что так я легко вернусь при желании обратно. Минут пятнадцать из отведенных мне двух часов я проплутала среди деревянных домишек. Запустение и нищета поразили меня: каким Верриган был непостоянным. Я откровенно скучала по яркой и нарядной улице. Я шла и шла, мысли в моей голове перестали быть упорядоченными и превратились в один сплошной комок вины, боли, сострадания, ужаса и безысходности. Начался дождь, но я продолжала упрямо шагать, не оглядываясь по сторонам.

И вдруг…

— Сестра! — раздался окрик.

Я обернулась на источник звука и увидела женщину, довольно хорошо выглядевшую для бедного квартала. На ней было просторное цветастое платье, подпоясанное желтым кушаком. Густые светлые волосы лежали на плечах, заплетенные в четыре тяжелые косы, увенчанные серебряными побрякушками: кольцами, полумесяцами и даже серьгами. Она протягивала руку именно в моем направлении, и я прищурилась. Кто это? Она назвала меня «сестрой»? Почему? Теряясь в догадках, я остановилась.

— Заходи, милая! — пригласила женщина и отступила.

Я увидела крепкую дверь, за которым скрывался ярко освещенный коридор. Почувствовала тепло, исходящее оттуда, и не смогла удержаться. Ноги сами несли меня по направлению к домику, в котором жила женщина.

Она закрыла за мной дверь, и я поняла, что это не жилой дом, а лавка. В просторном помещении, обитом деревянными панелями, стояли всевозможные прилавки и столы. На них были разложены амулеты, талисманы, хитроумные приспособления, ритуальные ножи; на отдельном столике поверх кипы книг стояли золотые весы, а в шкафу справа от прилавков — миниатюрные баночки со всякими странными ингредиентами внутри. В дальнем углу помещения располагался круглый стол, накрытый простой белой скатертью. В центре его крутился крупный белый кристалл, в котором мягко поблескивал синий огонек. Будь я в своем мире, я бы подумала, что в нем горит лампочка-диод.

Возле стола, у камина, где весело потрескивал огонь, оказалось два глубоких кресла: одно насыщенного малинового цвета, а второе — густого зеленого. Женщина пригласила меня присаживаться, помогла снять промокший плащ и дала льняное полотенце, чтобы вытереть лицо. Я выбрала зеленое кресло и села, мгновенно проваливаясь в его объятья. Здесь было так уютно и тепло, что я сонно сомкнула веки: до этого две ночи мы ехали на лошади, а поспать времени совсем не было. Едва заснув, я тут же подскочила.

Нет у меня времени на сон. Йитирн в опасности!

— Мне нужно идти, — неохотно пробормотала я.

— Сестра, в таком состоянии по улицам города лучше не разгуливать. Тебя тревожит что-то, я же вижу. Поделись со мной и увидишь, как станет легче.

— Почему ты называешь меня сестрой? — спросила я.

Женщина легко рассмеялась и положила мне руку на плечо. Прикосновение было приятным, я улыбнулась ей в ответ.

— Ведьма всегда видит ведьму, — тихонько сказала она. — Я увидела, что моя сестра бредет в непогоду по одной из самых бедных улиц города. И подумала: ей обязательно нужно помочь! И вот — ты здесь.

— Ты… какая ведьма? — задала я вопрос, боясь сказать лишнего о себе.

— О, ничего общего с тобой я не имею, — рассмеялась женщина. — Меня зовут Эорана, и я прорицатель.

— Про-ри-ца-тель? — переспросила я.

— Это значит, что у меня есть дар. И я им пользуюсь, чтобы помогать. Я работаю здесь, в этом бедном квартале. И за пару медяков готова рассказать людям, что ждет их сегодня, завтра и через год. Правда, еще я неплохо разбираюсь в алхимии, иногда варю целебные припарки и зелья, но чаще, конечно, продаю составляющие для сложных отваров. Да и некоторые ритуалы требуют серьёзной подготовки, — она кивнула в сторону прилавков с оружием, весами и талисманами, разложенными на подушечках. — И никакой активной силы у меня нет. То есть я не могу читать заклинания.

Я прищурилась.

— А в прошлое заглянуть ты можешь?

Эорана внимательно посмотрела на меня. Но потом все же кивнула.

— Иногда память защищается от плохих воспоминаний, чтобы мы смогли жить дальше, — назидательным тоном сказала она. — И я не советую вспоминать то, что ты однажды могла забыть. Потому что, вспомнив, ты уже никогда не сможешь забыть. Ты уверена, что тебе требуется заглянуть в прошлое?

Я буравила ведьму непродолжительным взглядом.

— Забыла не я, а кое-кто… до меня. Но мы связаны, — наконец произнесла я.

Ведьма тонко улыбнулась, и я поняла, что она знает о реинкарнациях.

— Ладно, — ответила она. — Это будет сложнее, чем я думала. Но я смогу показать тебе твое прошлое. Только вот что: за целостность воспоминаний я не поручусь. Все, что ты увидишь — истина, но между одними событиями и другими могло происходить что-то еще, а магия этого не покажет. Я признаю, существуют способы, чтобы разбудить всю память, но они слишком жестокие и могут причинить серьёзный вред твоему ментальному здоровью.

— Ментальному? — вздохнула я.

Эорана улыбнулась уголком рта.

— В тебе заложено много сил и возможностей, но ты молодая и неопытная. Ментальный ущерб — это такой, из-за которого ты можешь сойти с ума. Но чаще всего происходит так, что маг забывает, где живет: в прошлом или настоящем. Или призраки прошлого возвращаются к нему не постепенно, а сразу, отчего он пугается или путается, из-за того и другого он перестает понимать, проживает ли сейчас воспоминание или живет в реальности.

— Я молода, ты права, но я смогу выдержать твое колдовство, — упрямо ответила я, твердо глядя в ее красивые светло-голубые глаза.

Эорана кивнула и одним рывком вдруг передвинула мое кресло от камина лицом к стене. Это была самая необычная стена в моей жизни: там был орнамент, нарисованный мелом по доске, по периметру большого круга шли загадочные слова и странные символы, а еще руны и какие-то закорючки, которые мало походили на магические знаки. Эорана взяла в руки мел и начала чертить на стене поверх орнамента. За ее рукой следовала ярко-оранжевая волна энергии, превращавшая изгибы уже нарисованного в огромный треугольник, внутрь которого неспешно переползали слова, руны и магические знаки. Я, завороженная, глядела на совершавшееся таинство во все глаза. Эорана прокомментировала:

— Этот ритуал называется ksarha dea foria. Сила Взгляда в Прошлое, заклятие, как видишь, я переписала из учебника. Не запоминаю, как складывать магические слова. Говорят, это потому, что я — прорицатель, и у меня нет активной силы. Может и так.

Меня интересовало другое.

— А ты уже когда-нибудь делала этот… ритуал?

— Волнуешься, что я могу что-то напортачить? — рассмеялась Эорана. — Я уже возвращалась в прошлое, если хочешь знать. Но разум этого человека не был отягчен воспоминаниями прошлой жизни. Тебе же нужно вспомнить прошлую жизнь? Если так, то я сделаю все, что смогу. И не переживай, я лучшая из прорицателей. Ну, в Верригане конкурентов у меня нет.

Я не знала, волноваться мне от ее слов или нет, но я просто закрыла глаза и попыталась расслабиться. Действие этого ритуала по-прежнему оставалось для меня неясным. Что, если эта ведьма поймет, кто я? Хотя, наверное, она уже и так поняла. Конкурентов у нее нет, почему? Она действительно лучшая или остальные вообще ни на что не годятся? Первая среди последних, так?

В конце концов Эорана закончила чертить и сказала:

— Все готово. Я возьму ритуальный нож и волшебную палочку…

— Волшебную палочку? — хихикнула я, представляя сразу «Гарри Поттера», книги о котором в свое время зачитала до дыр.

— Ну, — Эорана пожала плечами, не понимая причины моего смеха, — сил у меня нет, а заклинание придется прочитать. Волшебная палочка хранит в себе заряд активной энергии. И с ней я могу…

— Прости, — скрыла я улыбку. — Я лишь недавно начала изучать ведьминское искусство, поэтому я не знала… ну, что есть волшебные палочки. Мне казалось, что это из сказок для детей.

Эорана мгновение улыбалась, но затем от ее улыбки и след простыл.

— Начинаем? — как-то неестественно холодно спросила она.

Я кивнула.

— Смотри в тот треугольник в центре, — попросила она. — Смотри только туда, что бы ни происходило. Когда заклинание привяжет тебя к зачарованному объекту, тогда сможешь закрыть глаза и погрузиться в воспоминания. Помни, что ритуал невозможно будет остановить в процессе. Придется дождаться, пока воспоминания не дойдут до логического конца. И еще: не сопротивляйся.

Не успела я и рта открыть, как треугольник в центре вспыхнул золотистым светом. Меня с силой вжало в сидение кресла. Мне показалось, что из стены появилась белоснежная рука, вооруженная когтями. Она тянулась ко мне, пытаясь схватить. Не сопротивляйся. Продолжала глядеть в одну точку: теперь уже свет, лившийся оттуда, жег мне глаза, я отдалась на волю ритуала.

В одно мгновение рубиновый всполох обжег тянувшуюся ко мне — теперь уже я видела это ясно — не руку, а энергию. Меня завертело, я больше не пыталась смотреть в центр вертевшегося перед глазами треугольника и закрыла глаза. Передо мной возникла дыра, в чей зев я неумолимо падала.

Минута, и что-то ударило меня по руке. Я открыла глаза.

Холод. Белоснежный туман медленно расползается вокруг.

Я стою перед круглым алтарем. В его центре на небольшом возвышении крутится в воздухе огромный кристалл рубина, внутри него четко проглядывают золотистые прожилки. Они ярко вспыхивают, когда грань кристалла вращается, и от этого у меня на душе становится спокойно. Я уверена в своих силах как никогда: это Слияние одобрили Верховные, а значит все пойдет по плану. Мне не придется думать, как остановить самозванца, силой Девяти я уничтожу что угодно, кого угодно. Мне нравится власть, но я чувствую, что не должна… Не должна покушаться на кусок, который мне не проглотить. Аксоот, несомненно, поддержит меня.

В зал начинают входить мои сестры. Восемь оставшихся Хранительниц Камней. Янтарная выглядит сегодня болезненно, но все мы знаем, какая она притворщица. И ее белый Урхиэль поддерживает в ней эту слабость, дает почву, чтобы там взрос еще один порок. Почему Аметистовая до сих пор потакает Янтарной, если она первая из нас обратила на эту порочность внимание? Ждет, когда Янтарная сама поборет свои недостатки? Бесполезно.

Я чувствую смутное раздражение и тут же одергиваю себя. Ведьма моего ранга должна быть более снисходительной к недостаткам других. У меня самой есть пороки. Например, эта жажда власти! Но я хотя бы борюсь с ней.

Изумрудная и Сапфировая — самые сильные ведьмы после меня. На них я возлагаю огромные надежды. Их силы укрепят как никогда. Почему боги выбрали меня, чтобы нести свет на острие их атаки? Сапфировая Саал не хуже меня разбирается в сложных заклинаниях и ритуалах. Может, потому, что она ждет ребенка? Да, скорее всего, из-за этого. Но Изумрудная Аранда? Почему не ее? С концентрацией у нее всегда были проблемы, — вспоминаю я.

Ониксовая Джаэль безупречна в бежевом платье цвета своего камня. Ониксовые серьги в ушах в виде полумесяцев Ассармиэль и ожерелье из того же камня на шее, только черное с белыми прожилками. Что-что, а свою веру Джаэль всегда выставляет эффектно. В ее взгляде неприязнь: ну, а что она хотела, когда рассорилась со всеми нами из-за агатового дракона? Никто и не покушался на волю ее Саррхона. Не понимаю, с чего она вообще взяла, что кто-то из нас может заинтересоваться этим… А впрочем, не буду усложнять.

Алмазная Ферра смотрит исподлобья. Она единственная возражала против ритуала и молила Ассармиэль не давать своего благословения. Но теперь разрешение получено, ей ничего не остается, как покориться воле Верховных. А ведь когда-то я считала ее своей лучшей подругой. Сколько времени мы провели вдвоем, выдумывая заклинания? Сколько ночей мы друг другу подарили, всматриваясь в звезды над Ледяным океаном? Составляли звездные карты для прорицательниц, это я помнила так, словно еще вчера этим занималась. Прошло уже около полувека, а наши отношения так и не возобновились. Прости, сестра, прости за все.

Турмалиновая ведьма одета скромно. Она помогает беднякам и фермерам. На ее руках мозоли от тяжелого физического труда. Она молодец. Нам бы немного той простоты, которой в Турмалиновой Карине с избытком.

Вслед за ней, замыкая круг, идет счастливая Жемчужная Ора. Ей вообще, кажется, чуждо все, связанное с грустью. Она живет на побережье и работает в основном там же. Наверное, волны, приливы и отливы, круглый лунный бок помогают справиться с негативными эмоциями. Если она способна их испытывать вовсе. Эта мысль дарит мне надежду и улыбку.

— Сестры, — поднимаю я руки вверх, когда ведьмы занимают места напротив углублений в алтаре и выкладывают свои Камни-кристаллы. — Мы собрались здесь по воле Верховных. Они избрали Рубин стать тем Камнем, что защитит нас от армии короля Уртамара V. Король, как вам известно, одарен магией не хуже любой из нас. Он пользуется многими запрещенными уловками и заклинаниями, чтобы выйти победителем. Ему удавалось отбросить силы двух из вас. Но этому пора положить конец! Ведьмы терпели его присутствие очень долго, и Боги приказали, чтобы Уртамар пал.

Сестры одобрительно загудели, и я сверкнула глазами. Волю Верховных еще ни одна ведьма не оспаривала. Однажды… Я стану первой.

— Ваши Камни окажутся привязанными к Рубину. Я буду черпать от каждой из вас, когда настанет миг поединка. Я не отнимаю ваши силы, я лишь заимствую их на время. Уртамар падет, и мы разрушим это слияние. Каждая из нас станет Целым вновь, сестры!

Я улыбнулась. Сегодня они принесут свои жертвы. Рубин нальется мощью каждой из Восьми, а вместе, вдевятером, мы сможем сами вершить свои судьбы! Эта мысль была такой соблазнительной, искусительной, восхитительной. Я замерла на мгновение, прокручивая будущее…

— Каждая ли готова отдать свои силы Рубину? — прокричала я.

Мой голос, отраженный эхом многократно, зазвучал особенно громко.

Восемь единогласных «да» пророкотали над поверхностью алтаря.

Заклинание начала читать Сапфировая, и уже вскоре девять голосов сплетали Нити в сверкающее облако разноцветных энергий: медовую — Янтарной, алую — Рубиновой, глубокую темно-синюю — Сапфировой, зеленую с проблеском серебристого — Изумрудной, фиолетовую — Аметистовой, бежевую — Ониксовой, ярко-розовую — Турмалиновой и белую — Алмазной.

Видение расползалось, я постепенно теряла связь с ним и перестала ощущать себя как Мэйв. То, что я была ею, я знала точно. Было странным понимать, что однажды это действительно была я и никто иной. Я. Я, Ева.

Я подумала, что вот он — логический конец воспоминания и сейчас меня выкинет обратно в реальность, но не тут-то было. Белый туман закружился вокруг меня, а когда расступился, я была там же, возле странного Алтаря.

На этот раз меня переполняли гнев и ярость. Ведьмы, стоявшие вокруг меня и нашего сосредоточения силы, смотрели в пол. Они не хотели спорить с Рубином. Никто не хотел бы. Об этом им следовало подумать раньше!

— Вы ослабили меня! — закричала я. — Вы, жалкие творения Верховных богов!

— Мы не знали, что ты сражаешься, Рубин, — промямлила Изумрудная. — Мы бы никогда не стали делать это нарочно. Ты же знаешь!

Я скривила губы в усмешке.

— Не знаю, — рявкнула я. — Но очень, очень скоро я буду знать все, о чем вы думаете и что замышляете. Это следовало сделать давным-давно. Но тогда каждая из нас выполняла волю Верховных. Распад начался с тебя, Янтарная.

Я ткнула пальцем в недавно переродившуюся Янтарную, носившую в этом рождении некрасивое имя Геона. Девушка покрылась румянцем стыда и опустила голову. Я схватила в кулак рубиновую энергию и провела рукой вниз. Янтарная упала на колени, влекомая моей магией.

— Ниже, — прошипела я. — Да, именно так. Кланяйся так и никак иначе, когда ты говоришь со Старшей Хранительницей.

Меня до сих пор трясло от предательства Янтарной. Никогда не смогла бы я забыть потерянного выражения лица Ассармиэль, когда она узнала… Я приподняла верхнюю губу и зарычала. Все ведьмы попятились, кроме Янтарной. Бесформенной кучей она продолжала лежать на полу, припечатанная к нему моей Волей. Сапфировая воздела руку, попытавшись прекратить действие энергии, но рубиновый всполох отбросил ее синюю энергию, и ведьма тяжело осела на пол подле сестры своей, Янтарной.

— Ты достаточно ясно указала на свою Волю, — подала голос старуха Алмазная, отрицавшая необходимость в реинкарнации уже лет двадцать как.

Она медленно дышала, чтобы не разразиться очередным приступом кашля.

— Прошу тебя, Рубин, отзови свою Волю, чтобы Янтарная стояла с нами наравне, как ведьма, как сестра.

— Эта женщина лишится своего Воззвания к Янтарю, если не искупит грехи перед Ассармиэль, — твердо произнесла я.

— Только Верховным решать… — начала Аметистовая, но тут же съежилась под моим недобрым взглядом. — Неужели… Неужели ты обладаешь силой отзывать ведьму от Камня?

Я надменно кивнула. После предательства Янтарной Ассармиэль подарила мне возможность самой принимать такие решения. Могла щелкнуть пальцем, и связь между Геоной и Янтарной ведьмой бы исчезла навсегда. Но не сделала этого. Эта молоденькая женщина с душой двухтысячелетней ведьмы по-прежнему была моей сестрой. И я не могла отказать ей в новом рождении. Наказать, но не убить. Она сделала ошибку, но и так дорого заплатила, чтобы искупить хотя бы часть. И заплатит еще. Ассармиэль будет довольна.

— На горизонте некто Алусар, — медленно произнесла я. — Восточный маг. Порождение опасное и гремучее к тому же. Земли по ту сторону Солнечного Полумесяца уже взывают к нам о помощи и неспроста. Магия Алусара втрое опаснее, чем магия тех, с кем мы сражались ранее. Келон, Уртамар, Сефлон, Рубин, разумеется, справится с врагом. Рубин — камень боевой магии. На этот раз я не дам вам ослабить меня. Одна из вас точно попытается это сделать. Но пока я не знаю, кто из моих сестер задумал убить меня, я не могу ничего сделать. Как следует пораскиньте мозгами. Мало кому захочется жить, если Алусар покорит Западные земли по эту сторону от Полумесяца.

Я прищурилась, обводя ведьм взглядом. Задержала взгляд на поднявшейся Янтарной и на опустившей глаза Изумрудной ведьмах.

— Как ни странно, мне потребуется ваше согласие.

Три из восьми сказали «да», остальные сохраняли гробовое молчание. Моя ладонь вспыхнула рубиновым пламенем. Ведьмы попятились. Выдавливая из себя слова согласия, они плакали…

Видение пропало так внезапно, что ощутила головокружение. Я все еще жила в теле Мэйв, и резкий переход мне не понравился. Я выискивала в тумане следующее воспоминание, понимая, что это не могло быть логическим завершением этого цикла. Все-таки произошло еще кое-что, так мне казалось.

В тумане показались смутные очертания, и я упала.

Проселочная дорога вела по направлению к городу. Сотни кособоких деревянных домишек ютились там и тут, следуя за рукавом бурной реки. Я не стояла на дороге. Я вообще нигде не стояла. Я зависла над городом. Кровавый горизонт указывал на то, что очень скоро здесь произойдет нечто ужасное. Я чувствовала ненависть и гнев, горечь потери и бессильную злобу. Теперь я ощущала себя так, как если бы мы вдвоем находились в одном теле и испытывали при этом разные эмоции и чувства. Я не хотела знать, что произойдет дальше, но выбора у меня не было.

Я подняла руки вверх, к небу. Я должна указать им… Должна сообщить им, что это воля Богов. И что я не хочу… Но меня перебила более жесткая мысль: они отвернулись от Ассармиэль, оскверняли ее молельни, должны быть наказаны за это. Потому что Рубин — цвет крови, цвет смерти, цвет гнева. Я подняла руки, и ведьма, в чьем теле я тогда находилась, начинала распевать первые предложения заклинания. Внизу заметались люди, молния ударила в землю, разом убив несколько человек. Я почувствовала ужас и страх. И попыталась отвести руки. Не вышло. Я Мэйв, и таково мое воспоминание.

Земля задрожала, вспыхнуло рубиновое пламя. Энергия веером разошлась от моего тела и впилась в город окровавленными клыками. Надо мной мелькнула тень, и я узнала в ней Мааррха. Только вот дракон вовсе не был Мааррхом. Он напомнил мне о драконе из моего сна: золотой, покрытый брыжами и костяными плавниками вдоль хребта, с длинным шипастым хвостом и оранжевыми глазами, в которых плескались всполохи огня. Он пролетел под ведьмой. Раскрыв пасть, он выдохнул воистину чудовищную струю. Огонь лизал деревянные домишки, пожирая один за другим, обращая людскую плоть в пепел и прах. На другом конце города золотой дракон плавно развернулся и пролетел еще раз, но на этот раз высматривая уцелевших. Его взгляд медленно скользил вдоль улочек, и на одной из них он заметил троих детей, жавшихся к обугленной стене. Я зажала себе рот от ужаса, но дракон только взмахнул крыльями и заскользил дальше. Он пощадил… пощадил детей.

Взрослых и стариков дракон убивал, убивал беспощадно и безжалостно. Затем поднялся высоко в воздух и, дождавшись, пока я перестану читать заклинание, подлетел ко мне. Его голос раздался у меня в голове: мысленная связь открытая и прочная, а это значило, что этот золотой дракон — мой дракон. Дракон, ставший спутником Мэйв Карающей Длани!

«Я сделал, как ты просила. Теперь ты выполни наш уговор. Откажись от сил своих сестер, верни им Целостность. Ты ведь обещала!»

Я медленно кивнула. Часть сознания не желала этого, но уговор был уговором, и я бы никогда не предала ожидания своего дракона.

Дрогнуло и это видение. Я получила контроль над своим телом, оказавшись в белоснежной пелене Пустоты. Я чувствовала себя иначе.

Теперь свою оторванность от Мэйв я воспринимала с гораздо большим пониманием, чем раньше. Я не помнила, потому что была…

В этот момент меня швырнуло на землю. Открыла глаза. И очутилась у высокого шпиля, уходившего в небесную гладь острым концом.

Ассармиэль предстала передо мной незамедлительно. Я уже не обладала теми возможностями, что раньше. Богиня передо мной излучала такую силу, что я склонила голову перед ее сущностью. Она приняла облик огромной белой львицы с короткой алмазной гривой. Ассармиэль смотрела на меня и как бы сквозь меня. От этого ощущения у меня перехватило дыхание.

— Мэйв, — заговорила Верховная потусторонним голосом. — Грядет опасность. Рубин, ты уверена, что больше не хочешь становиться аватаром нашей с Раадхром воли? Из всех наших детей, тирий ты одна лишь способна на многое. Лишь Камень твоей силы может вместить в себя…

— Я уверена, — глухо произнесла я.

— Что ж, тогда мне кажется, что я трачу понапрасну силы. Силы, которые мне обязательно понадобятся в будущем. Скажи мне, какую тирию из сестер своих ты бы предложила в качестве Вместилища?

Я недолго думала.

— Сапфировая Урио подойдет тебе лучше всех, госпожа, — почтительно ответила я, пряча глаза, что не укрылось от Ассармиэль.

— Хорошо, — прошептала Богиня. — Я уповаю на то, что ты однажды вернешься к нам и будешь готова сражаться за своих Верховных.

Я пожала плечами. Я ощущала себя опустошенной и слабой.

— Рубин, — сказала Ассармиэль, — в будущем тебе придется нелегко. Ты сама строишь свою судьбу. Ты единственная понимаешь, что такое свобода воли. Я чувствую, что ты столкнешься с предательством гораздо быстрее, чем думаешь. И ни одна тирия не будет повинна в твоей смерти. Возможно, — она сделала короткую паузу, — у этого предателя крылатая тень.

Воспоминание наполнило мою душу тревогой. Но прежде чем я успела поразмыслить над увиденным, белая энергия толкнула меня рукой в грудь.

Я сидела в глубоком кресле. Передо мной извивалась огненная змейка, только что сотворенная энергией. В полутьме мрачно мерцал Рубин, мой Камень. В нем на протяжении многих тысячелетий сохранялась душа. Всякий раз она возвращалась в Рубин с естественной смертью тирии, заряжалась накопленной энергией и возвращала душу в тело. Тогда Рубин тускло алел в полутьме моего дома. Я встала и вернулась к алтарю, возле которого совсем недавно молилась Ассармиэль. Мои земли, мои леса и поля, города и деревни догорали в синих всполохах магического пламени. Мои сестры, тирии, проигрывали каждый день, каждый час, каждую минуту.

Я отвернулась. И мой взгляд упал на Сапфировую Кель. Это было ее недавнее перерождение, и к ее новому облику: черные короткие волосы, синие глаза и миловидное лицо сердечком, — я еще не привыкла.

— Сестра! — закричала Сапфировая. — Сестра, вернись, я прошу тебя! Взгляни, что стало с нашим миром! Верховные проигрывают… Реки крови питают землю… Я прошу, я умоляю тебя. Возьми всю мою силу, все способности и даже мою жизнь! Я молю лишь об одном: да вспыхнет Мрачное Пламя Рубина. Если кто и способен дать отпор, то это ты.

— Нет, — я покачала головой. — Я отошла от дел после того, как Ассармиэль приказала мне уничтожить Эрестарн. И Богиня осведомлена о моем решении.

Сапфировая умолкнула на мгновение.

— Но так думают и остальные ведьмы! Мы, твои сестры, готовы принести в жертву все, лишь бы спасти наших Верховных и наш мир.

В знак своей мольбы она протянула мне сапфировый кристалл с прожилками серебристого цвета — теперь я понимала: цветом чешуи ее дракона. За ее спиной послышалось какое-то шуршание. И передо мной стояли остальные семеро моих сестер. Каждая из них держала в руке свой кристалл.

На этот раз видения уплывало медленно. Эхом раздавались в моей голове чужие голоса. Я почувствовала, что плачу. В этот момент меня выкинуло из Пустоты, и я приземлилась в свое зеленое кресло, стоявшее в лавке ведьмы.

Размазывая руками по лицу свои слезы, я никак не могла успокоиться. Эорана заботливо протянула мне платок.

— Надеюсь, ты не пожалеешь о том, что вспомнила, — сказала она и улыбнулась тепло и ласково.

— Не пожалею, — выдавила я. — Так и должно быть, что я ощущаю слабость?

— Конечно, — кивнула прорицательница. — Посиди в кресле, а я заварю тебе крепкого чая. Я опять забыла набрать воды! Я выйду ненадолго, отдыхай.

Она вышла, гремя железным ведром и крышкой. Я откинулась на спинку кресла. Удивительная легкость наполнила мое тело.

Я окунулась в тревожный сон.

Проснувшись, первым делом почувствовала чей-то взгляд на себе.

Я открыла глаза.

Передо мной стоял Охотник Крови в алом плаще, а позади него, на фоне исчерченной заклинаниями ритуала стены, еще двое здоровяков.

— Я же сказал, что мы еще встретимся.

Комментарий к Глава 17. Взгляд в прошлое

Если у читателей есть какие-то догадки, домыслы и просто интересные мысли, связанные с воспоминаниями и главой в целом, я бы выслушала ;)

========== Глава 18. Путь волка ==========

Хесстигроу располагался у северного входа в Верриган. Мрачная крепость из темно-серого камня возвышалась необъятной грудой: количество всевозможных пристроек к основному зданию воистину поражало. Темный камень оттеняли светло-серые и мраморные цвета, переходившие местами в красный пятнистый и бежевый с золотистыми прожилками. Сотни дюжин лестниц поднимались кверху, а по строительным лесам сновали туда-сюда рабочие и мастеровые. Работа даже не приближалась к окончанию, какофония звуков обрушилась на меня, когда Охотники зашли во внутренний двор.

На этот раз Охотник не стал разговаривать. Двое его помощников грубо вытащили меня из кресла и поставили перед своим предводителем.

— Меня зовут Герфет Скархайл, — представился он. — И сегодня день, когда я стану Старшим Наставником. Потому что приведу ведьму, отнявшую у меня волка-оборотня и дракона, а еще беглого эльфийского мага.

За его спиной помощники перекинулись усталыми взглядами. Очевидно, Герфет Скархайл или очень любил произносить речи, или у него никогда ничего не получалось довести до конца. Ситуация, не будь она настолько угрожающей, вызвала у меня смешок. Может, именно поэтому мне связали руки веревкой и всю дорогу до Хесстигроу вели, подталкивая в спину.

Я хотела, чтобы мысли о Йитирне меня оставили. Я почти на пол суток просрочила указанные сроки, а дать знать Таалу, что я попала в беду — как бы я это сделала? Да и поверил бы мне маг, если бы получил записку? Он решил бы, что я выбрала Гримуар, и убил бы Йитирна. Смог бы? Ведь Йитирн когда-то был его другом, и несмотря на то, что расстались они не лучшим образом, Таал ведь не мог просто так убить того, кого столько лет знал! Мысли все эти так и крутились у меня в голове, не оставляя свободного времени для себя. Кроме ужаса и жалости к Йитирну, кроме чувства вины за то, что я не спасла чуть ли не единственного своего друга в этом новом мире, у меня не было никаких прочих чувств. А потому времени раздумывать, куда и зачем меня ведут — тоже не было. Я просто послушно следовала за строгим Охотником с гривой седых волос и смотрела вниз, под ноги.

Охотники Крови разделились у ворот главной постройки. Мой пленитель, Герфет, остался на небольшой площадке перед входом вместе со своими помощниками. Второй Охотник оказался тюремщиком, грубо дернул меня за противоположный конец веревки и затолкал в холодное и мрачное помещение, на стенах которого дымили факелы. Никакой магии. От едкого и разъедающего глаза запаха я зашлась кашлем, а когда приступ закончился, я обнаружила, что стою напротив кельи за зарешеченным окном. Самое странное заключалось в том, что входа в келью нигде не было.

— Ведьма, — обратился ко мне тюремщик, — как тебя зовут?

— Ева. Ева Одвэйл.

Как странно было произносить свою фамилию в этом мире.

Охотник кивнул мне и провел рукой по стене. Что же, я ошиблась насчет отсутствия магии: на бронзовой табличке справа появились иероглифы тирийского языка. Через минуту они сложились в мое имя. Тюремщик несильно дернул меня за руку, прикладывая раскрытую ладонь к выпуклости в стене. Тонкая игла кольнула кожу, выступили капли крови. Выпуклый камень замерцал и изменил цвет с серого на алый.

— Так и запишем, — вполголоса проговорил Охотник. — Цвет энергии: алый.

Прежде чем я успела что-либо понять, неведомая сила подхватила меня в области живота, резко подкинула вверх и обрушила на меня всю тяжесть магии. Я свалилась на пол, пребольно ударившись коленями о каменные плиты и оцарапав руки до локтей. Я открыла глаза и заозиралась. У меня не было сомнений в том, что меня ударил Охотник, но теперь я поняла, что оказалась по ту сторону решетчатого окошка. А учитывая, что двери в камеру не было, я очутилась в совершенно безвыходной ситуации.

В келье оказалась одна простая постель и сливное отверстие для справления нужды. И хотя характерного запаха отхожего места не было, меня затошнило.

Кажется, на этот раз я влипла по полной программе. Угрожать Герфету в окружении друзей ничего не стоило, а вот оказаться лицом к лицу с ним и ничего не противопоставить его действиям — совсем другое. Я уселась на кровать и прислонилась спиной к промерзлому камню. Так и заболеть недолго.

Я старалась не думать о том, что могло случиться с Йитирном. От волнений у меня закружилась голова, а ноги словно стали ватными. Меньше всего я думала о предательстве «сестры»-Эораны. Мне тоже не следовало идти за какой-то там ведьмой избедняцкого квартала. Надо было думать головой. Что до предательства, то, кажется, оно в этом мире не таким уж и редким явлением было. И все равно… Почему она так поступила? Может, и заманила нарочно! Хотя откуда ей было знать, что я та ведьма, что нужна Охотникам?

Мне было до ужаса обидно, что я доверилась ей, а что получила в итоге? В итоге я получила толику воспоминаний Мэйв, а за это можно простить и предательство. Та, что некогда была мной, открывалась для меня с новой стороны. Значит, не чужда ей была жажда власти, о которой говорил Мааррх? И жестокость, о которой упоминал Йитирн? Она действительно уничтожила город, а ее дракон помог ей в этом. Как его звали? Имя проскользнуло в памяти всего один раз. А вот богам Мэйв все-таки служила. И даже являлась их аватаром, что бы это ни значило. Как там? Мрачное Пламя Рубина? Прочие ведьмы одарили ее своими силами и способностями, когда пришел час. И первый раз Мэйв подчинила их вовсе не добровольно.

Я начала уже задумываться о том, могло быть это все спланировано заранее, но в этот момент раздался отвратительный писк. От этого звука у меня все скрутило внутри: боль была практически физической, уничтожала мысли и эмоции, желания и движения, даже непроизвольные.

Я скукожилась, съежилась, замерла. На стене вспыхнул алым светом камень, который прежде и не заметила, и я почувствовала, как энергия стремительно покидает мое тело.

Ощущение не заканчивалось и тогда, когда в мою комнату вошла высокая женщина, закованная в частично стальные доспехи с символикой Ордена: красная рука сжимала в смертельной хватке черного скорпиона. У вошедшей были светлые волосы и пронзительно голубые глаза. Мне хватило нескольких минут, чтобы с ужасом осознать: на меня смотрела Эорана. Ее нелепое цветастое платье исчезло, как и прическа из четырех кос.

— Да, — произнесла она, радуясь, что я признала ее. — Знаешь, когда живешь в квартале бедняков, можно разузнать много всего интересного. Признаться, моей целью не была ведьма, а merhalyn dea jirzah. Но вынуждена сказать: ты даже лучше, чем сборище магов, чьи силы с каждым днем угасают. От них все равно не было такой пользы, какую можешь принести ты. А благодаря тому, что я видела в твоих воспоминаниях, я реально оцениваю твою стоимость: Джахайн отдаст мне половину, если не больше, Западной Атарии в обмен на твои силы, рубиновая ведьма. Кто же знал, что вчера в мою лавку заглянет реинкарнация Мэйв. Ох, мне просто не терпится поделиться радостной вестью с моим Повелителем, — Эорана довольно улыбнулась и потерла руки.

— Что ж не делишься? — переспросила я. — Стоишь тут, время зря тратишь.

На лице Эораны улыбка исчезла во мгновение ока.

— Не зря, — нахмурилась она. — Мне нужно кое-что забрать.

Она кивнула кому-то. Камень вновь вспыхнул ярким пламенем: энергия во мне забилась, опустошая резервы. Я обмякла и смогла лишь безучастно наблюдать за тем, как Эорана подошла ко мне, ощупала мое тело, нашла сумку, залезла туда рукой и вытащила Гримуар. Подкинув книгу на руке, словно оценивала ее вес, она кивнула второй раз. Вспышка угасала медленно, оставляя меня в состоянии растерянности и адской усталости, навалившейся сверху.

Охотница вышла из комнаты вместе с моим Гримуаром. Теперь мне даже не на что выторговать жизнь Йитирна. Все кончено. Рубиновая ведьма проиграла.

Я пролежала много времени в полубессознательном состоянии. Голоса эхом отдавались в моей голове, дробились, преломлялись. Смысл сказанного утекал сквозь пальцы, оставляя меня озадаченной и сломленной. На этот раз Пустота не забрала меня, и я находилась на грани между реальностью и сном. Не было рядом и того, кто смог бы мне помочь. Холод стены пронизывал меня острыми клыками, вгрызаясь в податливое, безвольное тело. Жажда поднималась во мне непреодолимой силой, во рту пересохло, горло саднило. На какой-то миг, всего лишь пару минут, мне показалось, что наша связь с Мааррхом восстановилась. Я была уверена, что слышала его мысленный голос. Низкий и враждебный, он словно подпитывал мою жизнь новой, доселе мне неизвестной энергией. Она струилась вокруг меня медовым цветом.

Я пришла в себя вечером. И не знала, следующего ли дня или я пробыла в полусне гораздо дольше. Наверняка, Йитирна больше нет. Мне просто не следует больше о нем вспоминать, и боль уйдет. Но боль не уходила. Кроме того, она стала сильнее. И жалила так, что душа, казалось, кровоточила.

Когда на стене вспыхнул камень, энергия рубина окончательно покинула меня. Мне не хватало даже сил поднять ложку: служанка в кандалах на ногах принесла немного еды и воды. Я залпом выпила воду, но есть у меня не было никаких сил. Опустившись обратно на подстилку, я закрыла глаза и, кажется, задремала. Сон пришел ко мне мгновенно. На этот раз Пустота не казалась мне безопасным и дружелюбным местом. Мне снились вороны, каркающие среди белоснежного тумана, наползавшего на меня дикими, причудливо вьющимися щупальцами. Они обхватывали мои лодыжки, не давали сдвинуться с места.

Я проснулась, и мне показалось, что снаружи уже полдень. Тюремщик, с кем-то переговариваясь в полголоса, ходил туда-сюда в сопровождении разных Охотников. Изредка гремели ключи на связки, открывались тяжелые двери, и кого-то выводили в коридор. Узники вели себя тихо, кроме того одного, что сходу стал кричать что-то о пророчествах и воле Раадхра. Я тщетно прислушивалась, но его сразу же увели. Мне даже не было чем себя занять.

Осматривая свою келью, я обнаружила маленький камушек. Он был огранен в форме овала, белого цвета с золотыми прожилками. Я взяла его в руку и со всех сторон рассмотрела. Это был обычный камушек, так мне показалось. Когда мой большой палец коснулся выпуклости на нем, там проступила незнакомая мне руна — синяя, как энергия Йитирна. От неожиданности я выронила камушек, но тут же подняла. Стоило мне взять его в руки, как что-то ударило со всех сил в мою грудь.

Впереди меня стояла какая-то женщина. Ее длинные каштановые волосы струились блестящим водопадом по спине. Мне показался ее силуэт крайне знакомым. Когда она обернулась, я увидела Сарию. Она улыбалась уголком рта, но в глазах бесился дьявольский огонек.

— Сюда, — махнула волчица рукой. — Здесь их отвлечет моя стая! Мы сможем пройти внизу так, чтобы нас не засекли. Эти древние стены хранят секреты куда лучше живых…

Сария усмехнулась. Грянул взрыв, заполнив комнату обломками камня. Я увидела еще двух. Прикрываясь от вспыхивающих заклинаний, они побежали по направлению к волку-оборотню.

Видение пропало, камушек одиноко стукнулся о напольные плиты. Когда подняла его снова, то никаких видений больше меня не посещало. Может, здесь, в Хесстигроу, когда-то была заключена Сария? И теперь я видела ее воспоминание? Любопытно. Значит, этот камушек хранит в себе чьи-то мысли?

Я старалась вызвать еще что-нибудь, но все мои попытки оказались тщетны. Оставив причудливую находку и спрятав ее под подушкой, я улеглась обратно.

Интересно, сколько еще мне здесь быть?

Минуты превращались в часы, а часы — в дни. Я потеряла счет времени. Но усвоила, что вечером служанка в кандалах обязательно приносит что-нибудь поесть и совсем чуть-чуть — попить. Большую часть времени я спала или пыталась вспомнить что-нибудь о прошлом, вертела камушек или угадывала последовательность действий моих тюремщиков. Парня, кричащего о воле Раадхра, я больше не слышала. И откуда-то знала, что в живых его уже нет. Я мечтала вновь увидеть солнце и почувствовать прикосновение ветра к коже лица, я мечтала увидеть золотого дракона и темнокожего дроу. Даже увидеть Сарию я не отказалась бы. Они все приняли меня и отнеслись ко мне с уважением, позволив самостоятельно принимать решения и пользоваться магией. Мне не хватало всего того, что я не успела научиться ценить…

Я открыла глаза. Кто-то с остервенением бил по прутьям решетки на стене в моей келье. Лупил нещадно, отчего звук с первых же мгновений оглушал и дезориентировал. Сквозь решетку я разглядела чье-то круглое обросшее щетиной лицо. Заметив мое внимание, незнакомец перестал колотить по окошку и крикнул мне, перекрывая явный шум на заднем фоне:

— Вставай и приготовься к телепортации!

Еще окончательно не проснувшись, я подскочила. Сунула в сумку камушек.

Рвануло не хуже прежнего, я подлетела к потолку, рискуя удариться головой, но в этот момент магическая энергия вспыхнула, и меня выбросило с другой стороны кельи. Я грудой упала на пол, боль в коленках напомнила о первом таком полете. Поднявшись на ноги, я оказалась буквально подхвачена мужчиной. Он улыбнулся мне.

— Мы вытащим тебя отсюда, клянусь жизнью! Пойдем, пока тюремщики не догадались проверить твою камеру.

То, что незнакомец был оборотнем, видно стало сразу. Зеленые глаза вкупе с золотистым ободком вокруг радужки смотрели на меня с нескрываемым весельем и задором. Он увлек меня за собой вниз по коридору. Наверху кричали Охотники, звенели мечи, а руки прочих заключенных тянулись к нам сквозь прорехи в окнах келий. Мы спустились по узкой винтовой лестнице, пробежали через длинный и темный коридор, стены которого, казалось, стонали от боли. Мне не удалось избавиться от ощущения мерзости, когда мы спустились еще ниже: там пол был залит кровью, а в воздухе стоял гнилостный запах разложения и смерти.

— Потерпи, умоляю, — крикнул мне оборотень, увидев, как стремительно зеленеет мое лицо и как я стараюсь закрыть ладонью нос.

Мы вышли через дверь наружу в маленький дворик, окруженный высокими стенами. Время суток — вечер; небо, исчерченное алыми полосами.

— Ждем, — сказал волк. — Сейчас будет сигнал. И тогда: не медли.

Я попыталась кивнуть и как минимум сохранить достоинство, но тут же склонилась в углу за бочками. После исторжения лишнего я ощутила слабость во всем теле. Потряхивало, и я, обессилев, облокотилась на стену.

— Вот, возьми, — оборотень протягивал мне пузырек с ярко-зеленой жидкостью. — Это… ну, в общем, сама попробуешь. Название забыл.

Я приняла фиал и открутила крышечку. Запах был приторно-сладким, но приятным. Сделала один осторожный глоток, а затем выпила залпом. По телу растеклось приятное тепло, слабость отступила.

— Кто ты вообще? — спросила я.

— Я не представился! — всплеснул руками волк. — Габриэль, волк из Лиррес’к.

— Город, из которого пришла Сария? — удивленно переспросила я.

Волк смутился.

— Ну да, — кивнул он важно. — О, я разве не сказал? Вся стая пришла тебя выручать. Сария сказала, что она обязана тебе жизнью! Это правда?

Я улыбнулась уголком рта.

— Ты не доверяешь Сарии?

— Нет-нет, — воскликнул волк, — это тот момент, когда ты говоришь, что это правда, и рассказываешь как это было! Разумеется, я доверяю своему вожаку.

От удивления я чуть язык не проглотила. Заметив изумление на моем лице, оборотень добродушно усмехнулся и кивнул. Разве я могла ожидать другого? Ведь Сария всегда говорила о своей стае. Я не знала, почему этот вполне очевидный факт так сильно меня удивил. Тем временем волк принюхивался и прислушивался к чему-то, чего я совершенно точно не слышала. И вдруг…

…над Хесстигроу раздался волчий вой. Но какой! Подобно ему я никогда не слышала! Словно таинственная песнь, чарующая и пугающая одновременно. Один волк издавал эти звуки, но в них слышалось многоголосие, словно вся стая разом заговорила, причем каждый проговаривал свои желания, мысли.

— Идем, — поманил меня Габриэль.

Он осторожно открыл калитку, которую прежде я и не заметила. Мы проскользнули в нее и очутились на просторном дворе позади моей тюрьмы. Хесстигроу мрачной грядой высился над нами, внушая священный страх. Я передернула плечами, словно отводя от себя негативное впечатление, произведенное крепостью. Габриэль схватил меня за руку, и мы укрылись за стояшими деревянными коробками.

Мимо нас пробежали два Охотника с обнаженными мечами наперевес. Когда они свернули за угол, Габриэль буквально вытащил меня.

— Иди за мной, да не шуми. Наша задача добраться сейчас до… — он понизил голос до едва различимого шепота, — до Сарии. Она ждет нас там.

Оборотень устремился вниз по пыльной дороге, и я последовала за ним. Мне все казалось, что чьи-то особенно пытливые глаза следят за каждым нашим шагом, за передвижением в целом. Я крутила головой в поисках невидимого наблюдателя, и в конце концов Габриэль сделал мне замечание.

— Не крути головой, привлекаешь внимание, — резко осадил он мой шпионский настрой.

Я перестала крутить головой, но и ощущение никуда не делось. Мы проскользнули мимо домов, сгрудившихся внизу холма, на котором возвышалась крепость. Избегая попадаться на глаза обывателей, скользнули вдоль стены. Я услышала какой-то странный звук, больше похожий на скрежет. Мгновение, я подняла голову кверху.

По стене в отвесном положении патрулировал границы крупный гир’джар. Его «глаз», наполненный завихряющейся энергией, приобрел настороженный желтый оттенок и скользил по поверхности неровными, рваными скачками. Я толкнула Габриэля в спину со всей силы, он удержался от падения, обернулся ко мне. Его лицо заострилось и приобрело форму волчьей пасти. Зеленые глаза вспыхнули злобой.

— Гир’джар, — кивнула я на стену.

Механический зверь как раз замер, чтобы оценить обстановку снизу. «Глаз» сверкнул алым пламенем, и кошка легко перемахнула со стены на крышу ближайшего дома. Теперь она позвякивала металлическими частями совсем недалеко от нас, издавая приглушенное фырканье, будто принюхивалась. С лица Габриэля исчезло напряженное выражение, он тихо кивнул.

— Нам надо идти, Ева, — шепнул он. — Пойдем.

Он потянул меня за руку.

— Гир’джар заметит нас, — покачала я головой. — Тебе, может, и ничего. Если Охотники еще не знают, кто именно сбежал, то с гир’джар они узнают об этом мгновенно. Йитирн…

Я запнулась, не способная справиться с тяжестью вины и горечью. Волк нахмурился, но покачал головой:

— Нам нельзя останавливаться. Весь твой побег был тщательно спланирован, и если мы не успеем к определенному времени, остатки нашей стаи будут уничтожены, раздавлены противником. Если не ради себя, то ради Сарии — пошевеливайся, ведьма.

В его голосе зазвучала сталь. Я неохотно подчинилась. Скрываясь в тени домов, мы вскоре перешли на легкий бег. Пересекли дорогу, рискуя быть замеченными механическим зверем, и углубились в мрачный и запутанный лабиринт узких грязных улочек. Я не могла определить, покинули ли мы Хесстигроу или нет. Габриэль молчал и лишь вел меня вслед за собой.

Внезапно на перекрестке на нас выпрыгнул волк. На этот раз оборотень был в своей звериной форме. От неожиданности я вскрикнула. Габриэль и волк обменялись длительными взглядами, но я была уверена, что они общались мысленно. Не переставая шагать, Габриэль поманил волка за собой.

— Это Линна, — представил нас проводник. — Отлично, мы укладываемся в отведенное для побега время.

«Значит, это девушка-волчица», — подумала я отстраненно.

Линна была некрупным волком, но никак не меньше Сарии. У нее была густая темная шерсть, приближенная к цвету шоколада. И пронзительные оранжевые глаза, обведенные золотистым ободком. Она сразу же заняла место позади меня, словно прикрывая наше с Габриэлем отступление. Ее робкое мысленное прикосновение было похоже на шквал эмоций, бурю, бушующую уже не первый день. От столь разных ощущений я зажмурилась, пытаясь удержать сознание в узде.

— Не отвлекаемся, — бросил Габриэль.

Я перевела взгляд на него и ощутила прилив боевого возбуждения. Мне казалось, что это у меня чешутся клыки рвать и трепать невидимого врага.

«Запах крови… сводит нас с ума», — мысленный голос Линны был похож на весенний ручей, такой же звенящий. — «Неудивительно, что каждый из нас хочет урвать приличный кусок от законной добычи».

Одновременно с голосом Линны я слышала ворчание Габриэля, слишком неразборчивое, и еще с десяток разномастных голосов. Грубых, приятных, серебристых, басовитых и скулящих. Надо мной довлело чье-то сознание, определить, кому оно принадлежало, я никак не могла. Я догадалась, что голоса - это волки стаи. И они защищали роем своих голосов кого-то еще.

Голоса становились громче, и я пожелала, чтобы стало тише. Умолк чей-то смех, приглушенными оказались и прочие разговоры. Линну я, впрочем, слышала все так же отчетливо.

«Мы стая», — только и сказала она.

Череда улиц слилась в моем мозгу воедино. Ноги ныли от столь длительной пешей прогулки, мысли — одна болезненней другой — окончательно добивали меня. Я перестала ориентироваться в пространстве и переставляла ноги только потому, что надеялась выбраться из Верригана как можно скорее.

Габриэль вдруг зарычал. Я тоже услышала шум.

— Гир’джар! — крикнул кто-то, и я обернулась.

Ко мне летело несколько волков, среди них бежал высокий седой мужчина. Боевые шрамы украшали его длинное вытянутое лицо с темно-синими глазами, обведенными золотистым ободком. Вслед за ними несся гир’джар, перепрыгивая с крыши дома на другую крышу. Его «глаз» был ярко-красным.

— Бежим! — заорал Габриэль.

Мы сорвались с места. На следующем перекрестке нас уже поджидало трое механических зверей, причем один из них был намного крупнее прочих. И металл на его теле был не стальной, а золотой. «Кошки» угрожающе зарычали.

Я попятилась. Габриэль кивнул Линне.

Волчица настойчиво потянула меня за рукав. Волки выстроились кругом: шерсть на загривках топорщится, огромные зубы оскалены. Палевые, бежевые, серые с подпалинами и темные, почти что черные. Эти волки производили неизгладимое впечатление. Над ними возвышался Габриэль: намного крупнее прочих и, возможно, даже Сарии. Черная шерсть лоснится, острые уши прижаты к голове.

«Они отвлекут их», — крикнула мне Линна мысленно.

— Мы не можем просто так их оставить, — замотала я головой.

«Мы должны идти. Не переживай. Сария приказала вытащить тебя любой ценой, ведьма. Ну же!»

Я увидела, как Габриэль бросился на механического зверя. Под шум завязавшейся схватки Линна уводила меня все дальше. Мы проскользнули в одну из тесных улочек и побежали. Вдруг Линна резко остановилась и принюхалась.

«Это здесь», — сказала она устало. — «Сария будет с минуты на минуту».

Мы стояли на мощенной булыжником дороге. Вдали от домов, ближе к высокой стене, окружавшей Верриган по всему периметру. Ночь наступила незаметно, подкралась тихим шагом. Я болезненно ежилась под порывистым ветром: в горле защипало.

Что могла здесь забыть Сария? Что здесь могли забыть мы?

Линна глубоко выдохнула. Кости ее тревожно хрустнули в наступившей тишине. Превратившись, она покрутила кольцо на пальце и оказалась облачена в одежду. Не медля ни секунды, она схватилась за старую холщовую ткань, накинутую поверх какого-то предмета. В темноте я его совершенно не разглядела, видимо, глаза волка устроены иначе.

Она схватила ткань и резким движением руки сдернула ее. Моему взору предстал большой люк с вырезанными на поверхности рунами.

— Потребуется магия ведьмы, чтобы открыть.

Голос Сарии я не перепутала бы ни с каким другим. Она вышагнула из полутьмы, сиреневые с золотистым ободком глаза вспыхнули. Линна склонила голову перед ней, не поднимая взгляда на своего вожака.

— Не люблю оставаться в долгу, — бросила она. — А теперь помоги мне. Этот люк один из немногих, о которых Джахайн и его ведьма-марионетка ничего не знают. Как и прочие, открывается он кровью ведьмы.

— Что там? — спросила я. — За ним?

— Тоннель. Древняя сеть тоннелей, уходящая на многие мили под землю. Они были выстроены еще до рождения Мэйв.

— До того, как были созданы Хранительницы Камней? — ахнула я.

Сария криво улыбнулась.

— А ты времени даром не теряешь, да? Что ж, это хорошо. Тебе нужно проколоть палец, капнуть кровь сюда… Видишь углубление?

Она протянула мне нож. Не раз и не два в фильмах видела я, как герой прокалывает кончиком острия палец. Я повторила процедуру. Капля моей крови, охваченная рубиновым всполохом энергии, упала и коснулась поверхности. Крышка люка незамедлительно пришла в движение. Руны исчезали, превращались в проворных серебристых змей, что расползались в разные стороны, обнажая тесный проход.

Сария кивнула в сторону Линны.

— Ты первая, — приказала она.

Волчица повиновалась. Девушка принялась спускаться. Вслед за ней Сария отправила меня. Лестница была скользкой и холодной. Когда крышка люка закрылась за нами, в тоннеле стало совсем темно. Я перестала хоть что-либо видеть, глаза никак не могли привыкнуть к кромешной тьме. Я спускалась не одну и не две минуты, намного дольше. В конце концов неподалеку вдруг забрежжил свет. Линна уже ожидала нас.

Я повернулась.

Передо мной стоял Йитирн с факелом в руках.

Комментарий к Глава 18. Путь волка

- Это была очень трудная глава во многих смыслах. Герои постоянно не слушались и хотели творить все, что им взбредет в голову.

- Я переписывала главу минимум 8 раз. Некоторая ее часть может показаться несколько затянутой. На данный момент никак иначе я ее себе не представляю. Но, может, в дальнейшем увижу, как именно мне стоит ее переписать.

========== Глава 19. Изумрудная ведьма ==========

Йитирн смотрел меня с легкой улыбкой на утонченном эльфийском лице. Густые белоснежные волосы лежали на плечах, поблескивая в трепещущем свете факела. Глаза смотрели прямо, буравя тяжелым взглядом. Мне показалось, что дроу едва сдерживает растущее напряжение.

— Ты не вернулась, и мне показалось, что пора выбираться самому, — наконец сказал он, пожимая плечами.

Сария позади меня одобрительно хмыкнула. Напряжение ушло, и темный эльф широко улыбнулся, оставляя позади все невзгоды. Я сдавленно выдохнула и бросилась к нему, мгновенно заключив его в объятья. От него пахло кровью и разложением, но в то же время сквозь тяжелый смрад пробивался хвойный запах. Он улыбнулся и терпеливо погладил по спине.

— Нам надо идти, — буркнула Линна, поджигая второй факел.

Я расцепила руки и отошла от Йитирна на два шага назад. Мысли в голове роились сильнее прежнего. Как он выбрался? Как попал сюда? Как волки вообще узнали, где он и где я?

— Ну, узнать, где ты, было не очень просто, — закивала Сария.

Я напрочь забыла, что открыла мысленный канал связи со всей ее стаей. Теперь эти волки могли слышать мои раздумья не хуже, чем я слышала их.

— Йитирн нам помог, поэтому мы спасли его первым.

Дроу ухмыльнулся и пригладил одной рукой волосы.

— Сария, признай, вы пришли, когда я уже оказался на свободе. Но да, — он улыбнулся ей, — вы действительно мне помогли. Без вас я и шанса не имел бы вытащить Еву из этой передряги.

Он повернулся ко мне.

— Я больше не буду отпускать тебя разгуливать в одиночестве, ведьма, — сказал он не то серьёзно, не то шутливо.

Линна передала факел Сарии, повертела кольцо на пальце и, лишившись одежды, сломала кости для превращения в волка. Лицо ее заострилось, вытянулось. Человеческие зубы выпали, уступив место звериным. Появилась густая коричневая шерсть, над головой поднялись уши. Копчик обзавелся роскошным хвостом. Линна была Йитирну выше пояса, почти по самую грудь. Ее оранжевые глаза горели ясным пламенем в полутьме.

— Ли пойдет вперед, — пояснила Сария. — В волчьей форме мы видим намного дальше и лучше, чем в человеческой.

Волчица шагнула в тьму и растворилась в ней. Йитирн улыбнулся мне, и мы пошли бок о бок. Только теперь я почувствовала, что нахожусь в безопасности. Мысли Сарии едва касались моего сознания, вселяя уверенность, спокойствие.

Потянулся длинный тоннель. Арочный свод из светло-желтого камня уводил нас все дальше и дальше от выхода на поверхность. Дышалось тяжело, воздух был спертым и затхлым. Этому помещению не помешало бы проветривание. Факел то коптил, то вспыхивал ярко и ясно. Дорога вела прямо, в тишине гулкими были наши шаги и даже наше дыхание.

— А сколько… Сколько времени я была в Хесстигроу? — спросила я.

Сария и Йитирн переглянулись.

— Ну, мне кажется, что недели полторы — точно. Скажи лучше, как они поняли, что ты ведьма, Ева? Ты демонстрировала способности?

В голосе у Сарии слышалась одновременно и сталь, и любопытство.

— Все проще, — вздохнула я. — Я знала, что рано или поздно один из вас спросит. Когда я вышла из прибежища, то наткнулась на ведьму… Она согласилась, — я с тревогой посмотрела на Йитирна, — прочитать мое прошлое. Помочь мне вспомнить, кем я была. Кем была… Мэйв.

Мне показалось, что Сария болезненно сморщилась.

— Что было потом? — мягко спросил Йитирн.

Я смотрела под ноги. Каменные плиты были уложены так ровно, что я даже не видела стыков между ними. Пыльные, древние, их не касалась нога человека очень и очень долгое время.

— Она действительно показала мне… Отголоски прошлого. Я видела многое. И все равно этого недостаточно, чтобы понять… Разобраться в себе. И она сказала, что выйдет за водой для чая. И привела Охотников.

— Мразь, — негромко, но отчетливо выругалась Сария. — Тварь, предавшая свое служение Богам. Я надеюсь, Джахайн иссушит ее первой, когда узнает, что ты сбежала. — Она посмотрела на меня. — Извини.

Я усмехнулась. Я не желала ей зла, но и добра — тоже.

— Что ж, они приняли все меры предосторожности.

Сария улыбнулась мне.

— С помощью Йитирна мы читали заклинание, которое…

— Ну, заклинание читал я, — перебил темный эльф.

Я хихикнула, Сария махнула рукой в сторону эльфийского мага.

— Не влезай, — по-доброму фыркнула она. — В общем, да. Йитирн прочитал заклинание, с помощью которого мы смогли найти твое местоположение. Но только примерное. Мы сразу же стали разрабатывать план твоего спасения. Это было непросто, пожалуй. Я не думала, что они заточат тебя в Согласие.

— Согласие? — переспросила я.

Сария кивнула.

— Клетка Согласия. Жуткая вещь. И создали ее уже при Джахайне. Мы предполагаем, что теневые маги наложили на келью заклинание, которое истощает любое магическое существо, находящееся внутри. А Согласием ее назвали потому, что заключенному с помощью его же силы можно внушить какие угодно мысли, толкнуть на любые поступки, подчинить его разум.

— Интересно, — сказал Йитирн и, заметив наши взгляды, тут же поправился. — Ужасно, конечно, прежде всего. Но и интересно.

Я повернулась к Сарии.

— Я плохо слышу твою стаю… С ними все хорошо? Мы же не бросили их умирать, верно?

Волчица тонко улыбнулась.

— Не переживай, Ева. Они справятся. У них, как и у меня, одна лишь цель. С твоим появлением она немного изменилась, но смысл остался прежним. Джахайн заплатит за все, что сделал с нашим миром. Рано или поздно заплатит. И если ты, Рубиновая ведьма, сможешь нам помочь — значит, надежда еще есть. — Сария прищурилась. — Это не агитация, если что.

— Я и не думала, — улыбнулась я. — Йитирн, как…

— Выбрался? — переспросил эльфийский маг. — Мне помогли.

— И все?

— Пока да, но я расскажу тебе остальное, как только мы выберемся.

Мы шагали, неспешно продвигаясь в глубь сети тоннелей. Через некоторое время нам стали попадаться развилки, и тогда Сария останавливалась, сверялась со старой потрепанной картой и указывала нам путь. Она отдавала и мысленные приказы Линне, чьи раздумья стали намного приглушенней, стоило ей отойти от нас на приличное расстояние.

Интересно, Сария тоже слышит их так, как я?

Стены стали уходить вверх, расширять тоннель и вскоре открыли нашему взору небольшую комнату. В середине ее под огромной чугунной решеткой бурлила и злобно пенилась мутная вода. На постаментах стояли четыре бронзовые статуи: птицы, волка, дракона и огромного леопарда. Сария сориентировалась на отзвук голоса Линны и повела нас вдоль правой стены.

Свет факела осветил ее: над нами возвышались барельефы. Десятки каменных скульптурных картин. Каждая изображала какую-то сцену из прошлого, я залюбовалась этим неприхотливым искусством.

— Что это? — спросила я у Йитирна.

Эльф приподнял повыше факел. Пламя скользнуло по светлому камню с золотыми прожилками внутри. Барельеф изображал охоту или что-то очень похожее на нее: высокая девушка с копьем в руке целенаправленно загоняла не то оленя, не то кошку — слишком уж подвижное и плотное тело было у этого животного. В небе над ней летела, мне казалось, крылатая тень.

— Как и ты, я впервые вижу эти зарисовки, — пожал плечами Йитирн. — Но, думаю, что девушка — это тирия, а в небе — ее дракон. Только это… древность. Времена столь отдаленные, что тогда люди и эльфы жили воинствующими племенами, а Ассармиэль и Раадхр еще не стали Верховными.

В благоговении я замерла перед барельефом. Эта каменная «картина» была скрыта от взглядов веками! А теперь мы стоим перед ней, пораженные и удивленные, сраженные начисто ее простым и незатейливым повествованием.

Йитирн двинулся дальше, переходя от барельефа к барельефу. Он рассматривал каменные скульптуры, высоко задрав голову. Белоснежные волосы струились водопадом по его спине, и я невольно залюбовалась его грациозным, красивым телом, облаченным в ладный наполовину кожаный, наполовину тканевой доспех, соответствующий его профессии мага. С трудом удалось мне отвести от него глаз. Я вернулась взглядом к барельефу. И прикоснулась рукой к выщербленной в камне фигуре тирии.

Внезапно мир дрогнул у меня под ногами. Во тьме я увидела чей-то силуэт. Он заговорил не то женским, не то мужским голосом. В нем отражалась сталь и горечь, печаль и боль.

«Помоги мне!»

Перед глазами поплыли круги, настолько сильным был контакт. Мне не пришлось сомневаться: просьба о помощи шла от очень сильной ведьмы.

«Моя Нить укажет тебе путь, ведьма. Приходи одна. Иначе — пожалеешь».

Я вскрикнула: руку обожгло огнем. Теряя равновесие, я упала на пол. Тут же возле меня очутился сначала Йитирн, затем сразу Сария.

— Ева! Что случилось?

— Н-ничего, — промямлила я. — Ничего страшного. Просто руку… словно обожгло, когда я дотронулась до фигуры ведьмы.

Я перевела взгляд с Сарии на Йитирна. Сария изо всех сил пыталась выглядеть спокойной, но у нее это не слишком хорошо получалось. Дроу помог мне подняться на ноги.

— Ничего не трогайте, — приказала Сария. — Эти древние своды могут таить в себе немало загадок. Причем, половина из них минимум опасна. Ева? Йитирн?

Мы кивнули в знак согласия.

— Пойдемте. Нам нужно добраться до южного выхода. Он находится за пределами Верригана, и это единственный наш способ выбраться из города незаметно. Стая уже должна ждать нас там.

Мы вышли из зала и вновь погрузились во всепоглощающую тьму петляющих тоннелей. Сария уверенно продвигалась вперед, не обращая на нас с Йитирном никакого внимания. Мы шли молча, каждый погружен в свои мысли. Я раздумывала о ведьме, вышедшей на контакт со мной. Йитирн, казалось, был очень далеко отсюда. Где-то в ином мире, где его родина не была спалена дотла магическим пламенем Джахайна.

И тут краем глаза я заметила изумрудную Нить. Она совсем была незаметной, тонкой, как паутинка. Текла наравне со мной. Я перевела взгляд выше — и она пропала из поля зрения. Сконцентрировалась — появилась вновь. Значит, ведьма действительно хочет, чтобы я попала к ней. Одна.

На мгновение меня прошиб страх. Блуждать одной по тоннелям, наполненными кромешной тьмой? Не лучший вариант. Но выбора у меня не было. Если где-то там скрывается ведьма, я обязана ей помочь. Об этом вопило все мое естество, вся моя суть, вся моя душа. Иначе быть просто не может. Осталось незаметно для спутников отойти в сторонку и…

Удобный случай все никак не подворачивался. Я шагала позади Йитирна, стараясь не отставать от светлого пятна.

— А эти статуи… — начала я, — что означают птица, волк, дракон и леопард?

Йитирн, не оборачиваясь, усмехнулся.

— Может, попробуешь сама догадаться?

Я пожала плечами.

— Ну птица, наверное, это Аркаар, да? Волк — оборотень? Дракон — спутник тирии? А леопард?

— Дух Испытаний, Ку’джаан.

— Ты показывал мне его на крыше прибежища? — вспомнила я.

— Верно. Ты сказала все правильно, но у статуй есть и глубинный смысл. Изначально оборотни не были людьми.

Сария кивнула в знак согласия.

— Видишь ли, легенды гласят, что раньше оборотни-волки рождались слепыми волчатами и лишь по достижению половой зрелости выбирали себе человеческую форму и учились принимать ее. Так же — с драконами. Драконы откладывают яйца, рождаются зверьми, а потом уже создают свой человеческий облик.

Она помялась в нерешительности и посмотрела на Йитирна.

— Думаю, — сказал дроу, — тебе будет интересно узнать, что, кроме драконов и волков, есть еще два сверхъестественных вида. Эта кууджи, оборотни-кошки и иннат, оборотни-птицы. Кууджи живут на востоке. Иннат мы не видели уже многие столетия. Даже я не застал их.

— Я тоже не видела иннат, — согласилась Сария.

Спутники замолчали, и мы продолжили путь в нагнетающей тишине. Зеленая нить вилась тонкой струйкой возле моих ног и подрагивала словно на ветру.

На перепутье мы вскоре остановились. Сария отдала свой факел Йитирну, и они оба склонились над картой, вычерчивая маршрут. Зеленая нить всколыхнулась и заскользила в один из проходов, маня меня за собой.

Сейчас — или никогда!

— Нам туда, — произнесла Сария, складывая карту и забирая факел.

От неожиданности я чуть не подпрыгнула. Они шли в проход, противоположный тому, куда уводила меня зеленая ниточка ведьмы. Я сделала вид, что иду следом, но на самом деле осталась на месте. И тьма проглотила меня. Я дождалась, пока Йитирн и Сария отойдут на приличное расстояние, и двинулась вслед за путеводным «огоньком».

Наконец спутники пропали из виду, сокрытые непроглядной теменью. Без света быстро идти не получилось бы. Я пожалела, что не взяла факел. Но тогда и мое отсутствие стало бы заметным намного раньше.

Меня осенило. Я же ведьма. Не какая-то там беспомощная девчонка.

— Ilta waen, — шепнула я.

Рубиновая энергия хлынула вниз по ладони, создавая два светящихся шара. Их яркий свет был немного сильнее, чем свет факела. Я указала рукой направление: один шар остался возле меня, второй поплыл вперед.

Я шла так долго, что перестала надеяться найти ведьму. Зеленая нить вела меня за собой, то сворачивая, то вдруг устремляясь вдаль. Я сравнила ее со змеей и, о чудо! , она стала изумрудной змейкой, скользившей по полу. Меня не покидало ощущение, что происходящее со мной — лишь сон. Стоит проснуться, и волшебный мир, наполенный загадками и тайнами, драконами и оборотнями, ведьмами и эльфами, рассеется, уступив место серой реальности. Я цеплялась за свой «сон», не желая расставаться с ним.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не сон! Я хочу оставаться в этом мире, даже если мне будет угрожать смертельная опасность.

И вдруг змейка пропала. Я сделала шаг, и пространство вокруг оказалось залито светом. Неровные солнечные лучи ложились на полукруглую комнату, казавшуюся сперва расширенным тоннелем. И хотя потолок оказался сплошным, солнечный свет, скорее всего, был проявлением магии. Зеленая нить лениво скользнула в сторону и угасла. Я была на месте.

Но ведь здесь совершенно ничего не было!

«Яви свою магию, ведьма», — услышала я знакомый голос. На этот раз он казался вполне материальным, а не мысленным.

Я заозиралась, пытаясь узреть источник звука. Безрезультатно.

Какую магию явить? Точно. Погасить светящиеся шары.

— Narthe waen, — шепнула я.

Энергия цвета рубина хлестнула наотмашь, достав оба шара и заглушив их неестественный свет. По комнате пробежала рябь. Я очутилась лицом к лицу с залитой кровью стеной. Там, на рубиновых цепях, висела женщина. Ее ноги оказались замурованы в камень. На груди болталась грязная, окровавленная тряпка. Руки были зафиксированы в разведенном состоянии, как будто женщина замерла перед фигурным прыжком в воду. Длинные темные волосы клочьями висели по обе стороны изнеможенного, изрытого морщинами лица.

Ведьма подняла на меня глаза. В них было столько боли, что я попятилась.

— Мэйв, — прошептала она, изумленная. — Рубин… Ты переродилась, сестра.

Я покачала головой:

— Простите… Я не Мэйв. Меня зовут Ева.

— Мэйв… Ева… Новое рождение. Я задыхаюсь, Мэйв. Ты была права тогда. Нам не следовало возлагать надежды на Ассармиэль. Мы должны… были… идти за тобой, всегда. Мэйв… помоги мне, помоги, умоляю.

— Я — Ева, — повторила чуть громче.

Женщина мгновением позже медленно кивнула.

— Пусть так. Пусть Ева. Vinox atae.

Рука, скованная цепью, мягко шевельнулась. Изумрудная энергия отделилась от скрюченных пальцев, коснулась моей руки. Рубиновая приняла ее, я ощутила, как силы восстанавливаются после истощения Согласием. Чужая энергия мягко перетекала вверх по руке, рубиновая уступала ей, но в то же время преследовала, накатывая поверх. Затем изумрудная исчезла.

— Осколок целого. Перерождение не было завершено, — прошептала женщина. — Тебе нужно завершить его как можно скорее.

— Я не понимаю, — неуверенно пробормотала я. — Кто вы?

Ведьма смотрела на меня полубезумными глазами.

— Ты — осколок. Часть целого. Ты не завершила перерождение. Разве ты не помнишь? Не знаешь… как?

— Нет, я из…

— Ты не унаследовала память души, — с сожалением констатировала ведьма. — Иначе ты бы узнала меня. Услышала меня. И, конечно же, завершила перерождение.

— А что будет, если не завершить? — спросила я, чувствуя, как холодели ладони, сердце предательски громко застучало в груди.

— Ты начнешь терять себя. Воспоминания, эмоции, все то, что делает тебя тобой. Очень скоро ты превратишься в зверя, но могущественного. И зверь внутри тебя сожрет твое «я», ты перестанешь осознавать себя. Это ужасная участь. Твоим единственным стремлением будет убивать, чтобы уменьшить боль, которую тебе будет причинять магия. Ибо ты перестанешь быть достойной, чтобы носить ее в себе.

Я сглотнула. Сердце теперь не просто стучало, ухало в груди.

— Ты хочешь узнать, как этого избежать? — переспросила ведьма. — Очень просто. Ты должна пролить свою кровь на свой Камень, чтобы завершить процесс перерождения, реинкарнации.

— А если… я не знаю, где мой камень? — голос у меня сел.

Как в этом мире я смогу отыскать свой камень? До этого момента он был лишь упоминанием, лишь тем, к чему была привязана Мэйв, но не я.

— Я не подскажу, — ведьма наморщилась, будто что-то изнутри сильно ранило ее. — Незадолго до своей смерти ты стерла нам, своим сестрам, память. Раньше я знала, где находится твой Камень, но не теперь. Ты хотела защитить нас и защитить себя. Ты сделала правильную вещь.

Я с готовностью шагнула к ней.

— Я могу вернуть тебе воспоминания? — спросила я.

— Нет, нет, — закричала она. — Сейчас это не безопасно! Я связана, Мэйв… Ева. Я связана, привязана… Я не могу. И я не буду подвергать тебя опасности. Лучше ты станешь зверем, чем я — вспомню. Я не могу, Мэйв…

— Ты так и не сказала, кто ты.

Женщина выдохнула. Грустным стал ее взгляд.

— Меня зовут Кассирил. И я изумрудная ведьма.

========== Глава 20. Теневой ритуал ==========

Я смотрела на изумрудную ведьму и не верила своим глазам. Все говорили мне, что я единственная уцелевшая тирия. На самом деле все это время в тоннелях под Верриганом была еще одна. И не простая, а Хранительница. Я и представить себе не могла, как обрадуются мои спутники, когда узнают! Меня охватило волнующее чувство: я нашла соратницу! Теперь я не одна.

Она выглядела беспомощной и уязвимой. Тяжелые цепи опутывали ее талию и поднимались вверх, где соединялись с рубиновыми, крепко удерживающими ее тонкие слабые руки с кривыми, точно сломанными и неправильно сросшимися пальцами. Волосы напоминали разворошенное птичье гнездо, от них шел неприятный аромат. Лицо казалось мне отдаленно знакомым: грустные глаза цвета аквамарина, сухая морщинистая кожа, кровоподтек над левой скулой, тонкие пересохшие губы и вытянутый нос. Тело в шрамах и незаживающих язвах. Я понимала: она ужасно мучается и тяготится жизнью.

Я не могла ничего сказать, ничего спросить. Любой вопрос, прозвучавший в этих стенах, казалось, лишь бы усилил ее страдания. Но она поняла меня.

— Я очутилась здесь, когда отказалась служить Джахайну, — сказала она мягко, улыбаясь с натяжкой. — Сначала он просил меня по-хорошему. Но я не сказалаему, где находится мой Камень, и он отдал меня той, что сказала.

— Есть еще ведьмы, Хранительницы? — быстро спросила я.

Изумрудная ведьма помолчала, обдумывая что-то. Рубиновая энергия кольнула мне пальцы: я знала, что Кассирил не расскажет всего.

— Нет, — наконец тяжело выдохнула она. — Хранительниц больше нет. Но есть другая ведьма. Она очень могущественна и стала обладать такими силами с помощью Джахайна и его искаженной магии. Я зову ее Теневой. Ибо магия ее вне моего понимания, вне моих возможностей.

Я вспомнила, что Сария упоминала: рядом с Джахайном есть ведьма, никто не видел ее, а если и да, то не доживал, чтобы рассказать. Изумрудная Кассирил, должно быть, говорит именно о ней. Но кто она? Может, элементаль или друид? Я совсем ничего не знаю о ведьминской иерархии. Что, если между Хранительницами и элементалями есть еще какая-то группа ведьм?

— Я могу тебя… освободить? — спросила я.

— Нет, — мгновенно ответила Кассирил. — Я привязана. Моя энергия, моя сила уходит к другой ведьме. Она перенаправляет ее в неживой сосуд.

— Зачем?

Изумрудная невесело усмехнулась.

— Пока ведьма жива, она является источником магии. Как только твое сердце остановится, магия уйдет из тела и вернется туда, откуда была изначально позаимствована. Для Хранительниц — это их Камни, для элементалей — стихия.

— Ведьма будет выкачивать из тебя силу, пока ты не умрешь? — я посмотрела на изумрудную.

— Верно. Я должна умереть, чтобы переродиться в новом теле. Но, как ты понимаешь, никто не подарит мне такую возможность. Я гнию заживо вот уже столетие. Теневая приходит два раза в месяц, чтобы исцелить мои раны и поддержать во мне подобие жизни. Крысы грызут мое тело, пауки откладывают во мне свои отвратительные яйца, каменные черви поражают мою кожу укусами — незаживающими гнойными язвами. Я не знаю, сколько еще буду испытывать эти муки. И когда Ассармиэль дарует мне покой.

— Это ужасно.

Я не могла представить себе и половины мучений, о которых рассказывала Кассирил. Быть замурованной в стену и постоянно лишаться самых крох магии, при этом страдая телесно? От омерзения меня передернуло, и изумрудная явственно это заметила. Она ничего не сказала против, просто печально улыбнулась. Мгновение я раздумывала о том, что хорошо, что Мэйв умерла, а не стала жертвой Джахайна. Наверное, я бы не смогла прожить целое столетие. Хотя был бы у меня выбор? Я бы висела здесь, рядом с Кассирил, и испытывала те же мучения, что и она. У меня не было бы ни Йитирна, ни Сарии и ее стаи. Не было бы дракона… Дракона!

— Это так, что Джахайну служит дракон? — спросила я.

Кассирил медленно-медленно кивнула.

— Ева… — она произнесла мое имя, словно пробовала на вкус. — Я никогда не видела дракона, но знаю, что его тело заковано в стальную броню. Красные глаза в полутьме… Дыхание обжигает хуже, чем огонь. Он смотрит на тебя и видит сквозь пространство и время. Прошлое, настоящее и даже будущее.

Она предалась краткому воспоминанию, а потом обратила взор ко мне. Изумрудная Кассирил разглядывала меня. Мое обычное лицо, зеленые глаза, едва припухлые губы, курносый нос. Мои длинные волосы, рыжие с медным оттенком. Мое тело, облаченное в уже довольно потрепанное и местами грязное платье, которое мне подарил Йитирн. На колени в ссадинах и темно-фиолетовыми синяками на икрах от многочисленных падений. На сбитые локти и поломанные ногти на руках. Затем усмехнулась.

— Не мне одной пора привести себя в порядок.

Ее слова не показались мне обидными, я согласно фыркнула. Да, похоже, что некогда могущественная Мэйв выглядит не лучше своей изумрудной сестры. И ей тоже понадобилось бы время, чтобы искупаться, вымыть грязь и запах из волос, залечить ссадины и свести синяки, отрастить ногти и оттереть перепачканные колени.

— Я рада, сестра, — шепнула мне изумрудная. — Рада, что увидела тебя. Когда ты закончишь перерождение, ты подаришь нам надежду. Ты остановишь Джахайна и вернешь Богам сияющее солнечным светом небо!

Изумрудная ведьма тепло улыбнулась.

— В этот раз будет намного сложнее. Ведь мы, твои сестры, ничем не сможем тебе помочь. Наши силы уходят в сосуд, который передадут Темному Охотнику.

Я прищурилась.

— Наши силы? — переспросила я. — Ты говорила, что твою энергию забирает Теневая. О каких наших силах ты говоришь?

— Ты не помнишь? — удивилась изумрудная. — Когда на нас напал Вирсед, ты призывала нас объединить силы. Только у тебя, у Рубина, всегда была сила достаточная, чтобы отбрасывать наших врагов. Никто из нас, твоих сестер, не обладал боевой магией в той мере, чтобы сражаться. Мы были ведьмами, что поддерживали баланс в природе, заботились о равновесии и исполняли мирную волю наших Богов. Но с течением времени твои силы угасали, а силы противника неумолимо росли. И тогда был создан ритуал… Ты называла его Мрачным Пламенем. И сначала он лишь объединял наши силы. Впоследствии ты изменила его. Наши жизни, наши мысли, наши помыслы и желания стали твоим единоличным достоянием. Ты могла читать нас как открытую книгу и черпала от нас столько силы, сколько хотела, Мэйв… Ева.

Кассирил посмотрела на меня затуманенным взором.

— Может, и к лучшему, что ты не помнишь? Мы сопротивлялись тебе по началу и даже заставили тебя обещать разорвать Ритуал. Ты выполнила свою часть сделки, перестала исполнять свои обязанности. Мы не возражали, мы считали, что справимся самостоятельно. Но когда Вирседа не удалось остановить, пришли к тебе и умоляли создать связь между нами вновь. Ты согласилась. Исполнили Ритуал. Ты стала Вместилищем наших душ. На поле боя несла ты свою Волю. Вирсед пал. Мы не стали просить тебя об окончании Ритуала. А спустя три недели ты умерла. И наши силы… Мы не смогли разорвать сплетение заклинаний самостоятельно.

Изумрудная медленно выдохнула.

— Теперь ты родилась. Когда я умру, а ты завершишь свое перерождение, ты сможешь вновь черпать от меня. Но до тех пор…

Она сделала движение, будто хотела развести руками. Цепи жалобно звякнули о камень, к которому ведьма была прикована.

— Но куда делась энергия, которая уходила от вас все это время со смерти Мэйв? — спросила я. — Она же куда-то утекала, ведь так?

— Так, — кивнула изумрудная. — Все это время она питала твой Камень. С завершением перерождения ты будешь очень, очень сильной ведьмой, Ева. Используй эти силы во благо, сестра. Джахайн умрет. Обещай мне!

Она вскинула голову и горящим взглядом впилась в меня, словно ядовитыми клыками. В ее аквамариновых глазах полыхал изумрудный огонь ярости: энергия скользила по ее лицу, неприкаянная и потерянная.

Рубиновые цепи вспыхнули на ней, и энергия, болезненно съежившись, исчезла. Изумрудная поморщилась от нестерпимой боли, расползавшейся по ее рукам точно пламя.

— Обещай мне, — произнесла она уже тише.

Я не хотела давать обещаний, которые не смогла бы выполнить. Поэтому я просто кивнула. Кассирил скривила губы. Кожа треснула, и по ее подбородку потекла струйка крови. Я невольно потянулась к ней. В тот же миг Кассирил взбесилась. Она вырывалась из тисков каменной клетки, судорожно дергала руками, закованными в цепи. Ее визг наполнил комнату, оглушал. Она билась в истерике, а когда успокоилась, то безвольно повисла.

Я шагнула к ней.

— Нет! Не смей трогать меня! — заорала она диким голосом. — Она! Она увидит! Услышит! Почует! Ты тронешь меня, и она узнает, что ты здесь!

— Теневая? — осторожно спросила я, опасаясь вызвать приступ гнева.

— Да, она! Теневая! Хитрая, как огнескал, черная душа, жаждущая власти! Извращенное сознание! Существо, предавшее магию! Ненавижу-у!

Кассирил испуганно не то завыла, не то зарычала. Я чувствовала, как эмоции перекрывают ей разум, как туманят ее сознание. Она стала что-то негромко шептать.

— Я не понимаю, — молвила я.

— Убей, убей меня! — завизжала изумрудная ведьма. — Убей! Убей! Окончи мое жалкое существование! Убей меня, Мэйв! Разве не этого ты всегда желала?

Она дернулась ко мне всем телом, пытаясь дотянуться до моего лица скрюченными пальцами. В этот момент что-то оглушительно грохнуло, с потолка посыпалась пыль и мелкие камушки. Первым в комнату влетела огромная волчица, за ней — вторая, крупнее, с палевой шерстью и сиреневыми глазами. Сария и Линна. На спине у Линны сидел Йитирн, создающий некое заклинание. Его взгляд казался остекленевшим, в нем плескалось крайнее сосредоточение. Они бросились на изумрудную, прежде чем я успела среагировать.

— Нет! — закричала я, прыгая наперерез Сарии.

Я подняла руки, но волк уже прыгнул на изумрудную. Не ведая, что делаю, я подхватила рубиновую энергию, свела руки и сделала выпад в сторону.

Сария пронзительно взвизгнула и отлетела в ту часть комнаты, куда я указала. Ее смяло энергией магии, она грудой опала на каменный пол, пребольно стукнувшись о стену. Линна взвыла в ужасе. Йитирн кубарем покатился с ее спины, когда волчица резко подалась вперед, на меня, загораживающую собой Кассирил. Я выставила руки перед собой: сейчас меня сомнет волк. Но этого не произошло. Линна со всей силы врезалась в щит, сотканный из рубиновой энергии, и рухнула, как подкошенная.

— Пожалуйста! — завопила я, видя, что волчицы принимают свои человеческие формы и двигаются по направлению ко мне. — Эта ведьма! Изумрудная! Она — друг. Я прошу вас!

— Откуда ты знаешь? — рявкнула Сария. — Любой тебе скажет то же самое, лишь бы спасти свою шкуру!

— Но ей не надо спасать себя, — затараторила я. — Она и так страдает. Сюда ее заключил Джахайн и его теневая ведьма! Она желает смерти!

— И я с радостью подарю ей избавление от жизни!

Сария выхватила из-за пояса длинный кинжал. И двинулась по направлению к нам. Я предупредительно выставила руку. Волчица замялась.

— Я не умру, — прохрипела позади меня Кассирил. — Чтобы убить меня, нужно разорвать… разорвать темный ритуал, которым я связана с Теневой!

— Что за ритуал? — мрачно спросил Йитирн.

Я и забыла о его присутствии!

— Темный ритуал. Похож… Копия, но оскверненная.

— Копия Мрачного Пламени? — спросила я.

— Да… Да, — закашлялась изумрудная ведьма. — Нужно… разрушить связь. Прервать ее между мной и Теневой. Тогда я смогу умереть и переродиться.

Сария фыркнула. Кассирил перевела на нее свой безумный взгляд.

— Ведьма, ты разве не знаешь? — презрительно хмыкнула волчица. — Все Камни разбиты.

Глаза изумрудной тирии расширились.

— Этого не может быть! Этого не может быть! — заорала она. — Я отдала свой Изумруд Хелеору!

— Хелеору?

— Моему дракону, — раздраженно пояснила Кассирил. — Если… Если Изумруд разбит, значит… значит… он мертв. Нет смысла… нет смысла жить без него.

— Мы можем освободить тебя и увести с собой, — предложила я.

Идея показалась мне самой здравой в этот момент. Я посмотрела на Йитирна, ища поддержки, а затем на Сарию. Но они качали головами.

— Ева, у нас нет такой возможности, — отказала Сария. — Мы должны идти. Моя стая ждет. Мы поклялись вытащить тебя и почти сделали это!

— Я бы не хотел, чтобы Джахайн досрочно узнал, где тебя искать, Ева.

Йитирн тоже был не в восторге от моей идеи.

Я обернулась к изумрудной.

— Мы вернемся за тобой, когда у нас появится возможность! — горячо пообещала я. — Я не могу бросить ее! Она — моя сестра. Она… словно часть меня. И очень важная. — Я посмотрела на спутников. — Я вернусь за тобой.

— Нет, — прошептала Кассирил. — Ты должна идти сейчас. Теневая… Я чувствую ее присутствие в своем разуме. Очень скоро она почувствует… Узнает, что ты была рядом. Что ты — Рубин. Ты — последняя из ведьм, что не подвластна Джахайну. Если он соберет энергию каждой из нас, включая тебя, мы проиграли. Наши Боги никогда не отзовутся вновь.

Она зашептала что-то себе под нос. Затем выпрямилась, насколько ей это позволяли сделать цепи.

— Хелеор… Если ты узнаешь что-нибудь, прошу… Дай мне знать. Нет, нет… Не стоит. Это слишком опасно. Он был всем для меня.

Сария положила руку мне на плечо.

— Идем. Идем, Ева. Нужно торопиться.

Я бросила последний раз взгляд на изумрудную Кассирил. Она поникла не только физически, но и духовно. Секунда — и по залу прокатилась волна. Исчезла из виду Кассирил, как исчез ее жуткий алтарь, на котором она была распята.

Сария уводила нас по коридору, неровный свет факела ложился на стены рваными тенями. Йитирн сосредоточенно молчал, Линна замыкала шествие.

Когда крышка люка поднялась, в глаза нам ударил ослепительный свет начинающегося дня. Я вылезла второй, за мной — Йитирн и волчица. Сария помогла нам выбраться наружу и с тревогой оглядывалась вокруг. Ни души.

Я не слышала их голосов. Как не слышала их и Сария.

Ее стая не пришла.

========== Глава 21. Откровения ==========

Я совсем забыла о том, что на поверхности холодно. Ветер налетел на нас, кружа в воздухе принесенные издалека наполовину пожухлые, наполовину ярко-красные листья. Солнце поднималось над горизонтом, но его неласковые лучи не грели. Здесь, под самыми стенами Верригана, мир казался спокойным и умиротворенным, каким не был там, за стенами. Я поежилась от дурного предчувствия, охватившего меня. Слова изумрудной ведьмы беспокоили: что, если я и правда не успею завершить процесс перерождения? Тогда все эти потуги бессмысленны. У меня засосало под ложечкой. Я даже не знала, откуда стоит начинать искать свой Камень. И возможно ли это?

Йитирн затушил факел и теперь разворачивал карту. Пальцем прочертил предполагаемый маршрут и поднял взгляд на волчицу. Сария высматривала волков, но даже я чувствовала, что никто не придет. Линна в облике волка судорожно дергала носом, вдыхая воздух. Ее коричневая шерсть золотилась на свету, огромные уши улавливали тончайшие из звуков, какие не способна была услышать я. Мысленно отдала волкам должное: они были потрясающими существами, я гордилась, что знаю не одного и даже не двух оборотней, а целую стаю, пусть даже и не лично.

— Не будем ждать, уходим, — бросила Сария. — Линна, останешься здесь.

Линна сделала неуловимое движение головой, будто кивнула. Она уселась на лапы и обернула их пышным хвостом. Мне показалось, что она превратилась в каменную статую, настолько приоритетным был для нее приказ ее вожака. Сария перекинулась с ней парой фразой мысленно, но я не смогла уловить смысл сказанного. Возможно, потому что разговор не предназначался для моих ушей. Йитирн проверил содержимое сумки, держа карту в руке. Сария склонилась над планом местности, и они с Йитирном о чем-то пошептались. Я почувствовала себя лишней.

— Пойдем, — позвала меня волчица.

Вверх по холму, прочь от Верригана. Я оглянулась на Линну. Волк сидел в той же позе, что и раньше. Взгляд был устремлен на горизонт, откуда должны были появиться остальные члены стаи. Грустно, если погиб Габриэль. Он был необычным оборотнем, на мой взгляд. Потеря любого другого волка не так сильно тревожила меня: я не была с ними знакома. И все тоска тянула сердце.

Сария шагала впереди, придерживая меч на поясе. Йитирн шел прямо за ней, след в след. Потрепанным выглядел его плащ, на светлом сапоге — след крови. Да и сам дроу слегка прихрамывает. И как я этого раньше не заметила?

Вскоре справа от нас заструился тронутый осенней позолотой лес. Гигантские ели на фоне желтеющих деревьев выглядели угрюмо и угрожающе. Волчица отыскала тропинку и махнула нам рукой, призывая следовать за ней. Под сенью крон было едва ли теплее, чем на открытом пространстве. Я судорожно вцепилась в свой плащ (отданный мне Йитирном еще в тоннелях), пытаясь согреться. Першило в горле, пробивал озноб. Так и заболеть недолго.

Я в два счета нагнала Йитирна, и дальше мы шли бок о бок. Я искоса глядела на его ладную фигуру и никак не могла отделаться от ощущения, что я в безопасности только тогда, когда этот беловолосый дроу возле меня. Сердце глухо ухало в грудной клетке, переодически застревая в горле. Неужели природные чары Йитирна как эльфа настолько сильны, что способны одурманить высшую в иерархии тирий ведьму? Или мне просто действительно нравился этот задумчивый эльфийский маг? Интересно, он знает… об этом?

— Ты так хищно на меня смотришь, — внезапно ответил Йитирн. — Думаю, я догадываюсь, в чем причина. Надо бы поскорее Мааррха отыскать.

Мысль о том, чтобы найти дракона, меня отчего-то разозлила. Я нахмурилась и сжала руки в кулаки, царапая ногтями внутреннюю поверхность ладони.

— Тебе неприятно мое внимание? — едва сдерживая рвущийся на волю гнев, спросила я дрожащим голосом.

— Будь оно искренним, пожалуй, и нравилось бы, — ухмыльнулся дроу.

— А как же дракон? — приподняла я бровь.

— Ну, как я уже говорил, ведьмы и их драконы не всегда были связаны любовью. У многих ведьм, помимо драконов, были любимые среди смертных. Та же Веланна. Она любила своего дракона, но долгие годы спала с Таалом.

Злость внезапно прошла, будто ее и не было.

— Ты так и не расскажешь, как освободился?

— Пожалуй, раз уж мы так скоро затронули эту тему. Я не знаю, что сделала ты, но именно ты спасла меня. Правда, руками своей мертвой сестры. Янтарной Веланны. Вскоре после твоего ухода мы услышали страшный, пронзительный вопль. Таал сразу понял, кому он принадлежит. Все это время он ограждал Веланну от самого страшного знания: от знания о ее смерти и существовании в качестве оскверненной.

Он посмотрел на меня пристальным взглядом.

— Я знал Веланну, когда она была жива. Но мы не виделись столетие. И ее смерть стала ужасным для меня ударом. Она ворвалась в келью Таала и закричала, что знает правду. Что он предал все, за что она его полюбила, истину, в которую они вместе верили. Несмотря на осквернение, Веланна нашла в себе остаток угасающей силы, чтобы убить своего врага. Затем она помогла освободиться мне.

Йитирн замолчал, опустив голову на грудь. Я буквально почувствовала его скорбь, его боль, его ужас от произошедшего. На мгновение ведьминское видение окутало его сетью Нитей. Я смотрела на эту переплетающуюся карту чужих судеб и магии и понимала, что Йитирн потерял куда больше, чем ведьму, больше, чем янтарную, больше, чем подругу. Но увидеть связь между этими знаниями я не могла, как ни пыталась. Возможно, это знание мне не нужно.

— Это я.

Йитирн поднял голову и смотрел на меня уже осмысленным взглядом.

— Что — ты? — переспросил он.

— Я сказала Веланне, что она мертва. Я не знаю, почему так сказала. Может, потому что я не могла скрывать правду от своей сестры? Я не чувствовала с ней такую связь, как и Изумрудной.

— Вероятно, потому что она умерла? — вслух предположил дроу. — Почему ты сразу не сказала нам с Сарией, что ты хочешь увидеться с ведьмой?

Сария дернула плечом и хотя смотрела только вперед, я знала, что она обратилась во слух. Мне показалось бессмысленным скрывать от Йитирна и волчицы почему. Я пожала плечами.

— Она попросила прийти одной. Я не знала, кого найду там, куда меня вела изумрудная Нить. Даже не догадывалась.

Я почувствовала, как силы, наполнявшие меня до этого, вдруг резко покинули мое тело, оставляя опустошенной и обессиленной. И злость, бьющуюся где-то за пределами сознания, точно пытающуюся разрушить клетку, в которую была заточена многие годы. Я вспомнила слова Кассирил. Если не завершить перерождение, я превращусь в зверя. От одной этой мысли мне стало не по себе. Что, если все гипертрофированные чувства — результат незавершенного процесса реинкарнации?

— Йитирн…

Я уже хотела рассказать о завершении перерождения магу, но в этот момент Сария резко подалась вперед и тяжело побежала. Она исчезла за ближайшим поворотом, а мы с дроу остановились в нерешительности. Ветер шелестел в кронах осенних деревьев, щебетала назойливая птица. Я старательно напрягала слух, пытаясь уловить, что делает Сария. Но безрезультатно. Тогда я подумала, что вот он, тот самый момент, когда можно рассказать о рубиновом камне и о том, что поведала мне Кассирил. Но слова застряли в горле.

Судорожный приступ кашля сотряс меня. Когда вернулась Сария, она выглядела озабоченной и взволнованной.

— Здесь неподалеку есть деревушка, — сказала она. — Там мы сможем передохнуть и купить все необходимое. А заодно решить, что будем делать дальше. К вечеру дойдем. Но нужно быть предельно осторожными. Кажется, о твоем побеге, Ева, знают многие. На дорогах усилили патрули.

На дороге, именуемой Старым трактом, мы, вопреки опасениям оборотня, быстро и незаметно слились с путешественникам. Большинство из них предпочитало пешую бодрую прогулку, часть оседлала лошадей, меньшинство ехало на телегах. Лица у странников были похожи на искусные маски, настолько неживыми и напряженными выглядели они. У каждого на поясе висел меч или короткий кинжал, у пары крестьян и вовсе было по палице.

Сария натянула капюшон до самой середины лица и попросила меня сделать то же самое. Она убедилась, что огненно-рыжие пряди надежно спрятаны под тканью, и осталась даже довольна. Держа руку на рукояти меча, волчица шла ровным шагом, и мы с Йитирном едва за ней поспевали. Я успела дважды пожалеть о том, что у нас не было возможности забрать наших лошадей у «Хвоста сирены». Намного удобнее было бы передвигаться верхом, не говоря уже о том, что быстрее и надежнее. Я мечтала об огне в очаге и куске хлеба с мясом. И о своем кожаном доспехе, теплом, защищавшем от непогоды.

По обе стороны от тракта тянулись огненно-рыжие деревья, сбрасывающие листья перед зимой. Сквозь наполовину обнаженные заросли виднелась река, отражающая веселыми бликами солнечные лучи. Я примерно представляла, где мы шли, это был противоположный берег тому, по которому мы путешествовали с дроу на пути к Верригану. Я не знала, сожалеть ли мне о нашем предприятии или радоваться ему — ведь я как-никак обнаружила, что не являюсь последней тирией и надеждой этого мира. Я невольно вспомнила о словах Кассирил о незаконченном перерождении и скривилась. Чем раньше я расскажу Йитирну о необходимости найти рубин Мэйв, тем раньше смогу завершить ритуал и получить доступ к тому, что Изумрудная назвала нашими силами. Но Йитирн выглядел таким задумчивым и отстраненным, что я подумала: в конце концов эта информация ждала три недели, подождет и до заката.

Дорога тем временем стала подниматься вверх. Мы прошли мимо конюшен, где неприветливый хозяин смерил нас недобрым взглядом. На небольшой площадке играли маленькие дети, пытаясь забросить большой мяч, обтянутый красноватой кожей, в самодельное кольцо, закрепленное на невысокой березе. Старуха с сухим лицом вязала кофту, сидя на видавшей виды скамейке. Дудочник репетировал новую мелодию, а неподалеку от них кожевенник тащил кипу шкур к дубильному станку.

Деревья заметно поредели. Огромная лесопилка стояла на берегу, а вокруг нее, точно муравьи, суетились десятки рабочих. Работа явно спорилась. Запахло еловым ароматом, шишками и смолой. На реке рыбак в лодке о чем-то спорил с мужчиной, стоявшем на берегу. Их ругань разносилась в воздухе, наполняя его живой силой. Посреди дороги, дальше, серый бык с четырьмя рогами упорно тянул кожаные лямки огромной телеги, на которой покоились уже обтесанные бревна. Погонщик поторапливал нерадивое животное, на что бык громко и зло ревел, но продолжал переставлять мускулистые ноги.

Сария провела нас по тропинке, и уже вскоре мы очутились в деревне. Дома здесь были выстроены вдоль главной улицы, где дети перебегали перед лошадьми на спор, где бойкие торговки предлагали наперебой свой скромный товар. В центре деревни была разбита огромная поляна, а в ее центре — костер, на котором в котле булькало нечто неаппетитное зеленоватого цвета. Вокруг собрались старики и пожилые люди в обносках и тряпье. Они обмакивали в котел куски хлеба и с удовольствием ужинали.

Солнце опускалось за деревья, подсвечивая их с обратной стороны. Большая собака облаяла Йитирна, но не осмелилась приблизиться, а потому надрывалась с хозяйского двора, натягивая до упора веревку. Какой-то мальчишка швырнул в Сарию приличным куском грязи, но волчица искусно увернулась, и ком попал в плечо одному из старожилов. Старик вскочил и на редкость прытко погнался за мальчишкой, а догнав, всыпал ему деревянной клюкой по лодыжкам. Паренек разревелся от боли и обиды, скача на ноге.

Таверна стояла на отшибе, возле плетеного забора, за которым паслись упитанные свиньи и одна-единственная корова, довольно тощая. Полная женщина доила ее, по-хозяйски сидя на табурете и расставив ноги. Где-то блеяла коза печально и громко. Невысокий паренек неподалеку ощипывал курицу, а возле его ног лежали две или три таких же тушки и ворох перьев.

Мы зашли внутрь, и Йитирн, обладавший мороком, вызвался договориться насчет комнаты и пропитания. Внутри было тепло, но не жарко, хотя все три очага были растоплены. Веселое пламя пощелкивало и потрескивало, пожирая заготовленные поленья. Йитирн вернулся со служанкой. Она помогла найти наши комнаты и уже вскоре отдавала распоряжения насчет горячей воды и ванны для девушек.

Как же приятно было стянуть с себя пропахшую кровью и потом одежду. И опуститься в деревянную просторную ванну. Служанка подливала горячей воды, а затем помогла оттереть куском фланели грязь с коленей и локтей. Ароматное мыло с легкостью ложилось на изнеможенную кожу, легкое пощипывание не могло испортить приподнятого настроения. Затем мне вымыли голову и сполоснули волосы отваром из лечебных трав. Те же процедуры прошла и Сария. Казавшиеся прежде темными, ее волосы приняли светлый оттенок и засеребрились в свете пламени свечи.

Сария сняла с меня мерки и куда-то ушла. А я осталась наедине с собой в небольшой, но уютной комнате с двумя кроватями. Я забралась под легкое одеяло, легла на подушку и закрыла глаза.

Глаза я открыла намного позже. Из окна тусклый приглушенный свет падал на соседнюю кровать. Сария спала крепко, ее волосы разметались по подушке, руки — раскинуты в стороны, словно она собралась обнимать кого-то. На прикроватной тумбочке догорал огрызок свечи в подсвечнике. Рядом с моей постелью на стуле лежали новехонькое кожаное облачение. Кираса и штаны, а рядом стояли сапоги из мягкой кожи. Я почувствовала прилив благодарности к Сарии. Она очень точно угадала мои мысли. Или, может, Йитирн подсказал?

Я уже собиралась продолжить спать, когда вдруг разум уловил чей-то призыв. Я не заметила, как встала с постели и приблизилась к окну.

Лунный свет неровно ложился на еще недавно оживленную площадь. Дремали люди, прямо там, возле тлеющего костра. В одном из домов горел приглушенный свет. Но не это привлекло мое внимание.

Прямо под окнами моей комнаты кто-то сидел. И этот кто-то был крупным, в половину размера Мааррха в облике дракона. И выглядел как волк, за тем лишь исключением, что тело его было худым с выпирающими костями. Там же, где должна была быть морда твари, выбеленными костями в лунном свете отливал неестественным оттенком череп. Ярко-синие угольки глаз смотрели прямо на меня. Существо подалось ко мне и заурчало. Я отпрянула от окна и запрыгнула в постель.

Когда я вновь открыла глаза, наступило утро. Сарии в комнате не было, постель была аккуратно заправлена. Вылезать из кровати не хотелось совершенно. Впервые за долгое время я выспалась и чувствовала себя прекрасно. Я оделась, расчесала волосы и спустилась вниз.

Тесная лесенка скрипела от нагрузки, и я заспешила. Внизу было малолюдно, но тем не менее шумно. Кухарка в платье, подвязанном грязным фартуком, разводила огонь в очаге, беззлобно ругаясь. Худосочный хозяин таверны (я и сама не знала, как поняла это) начищал деревянный прилавок внушительных размеров тесаком, соскабливая с него накопившуюся за прошлый день грязь и ошметки от еды. Тот народ, что сгрудился за самым большим столом, о чем-то громко спорил. Мужчины перекрикивали друг друга, а один из них и вовсе стучал по столу кулаком, отчего деревянные кружки подскакивали и звенели друг об друга металлическими обручами.

Я заметила Йитирна в углу за маленьким столиком, приютившимся под лестницей. Он сидел прямо и смотрел, казалось, вникуда. Я направилась к нему, чувствуя, как предательски засосало под ложечкой.

— Привет, — я села напротив.

— Доброго тебе утра, Ева, — ответил Йитирн, слегка склоняя голову.

Я подумала, что не смогу больше молчать, и повернулась к дроу.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — сообщила я дрожащим голосом.

— Дождемся Сарии? — спросил он, указывая на дверь, ведущую во двор.

— Не знаю, — я пожала плечами и тут же добавила. — Нет.

Йитирн кивнул и перевел на меня взгляд.

— Когда я разговаривала с изумрудной Кассирил, она поведала мне кое-что. Это касается Мэйв и моей реинкарнации.

Дроу сверкнул алыми глазами и придвинулся ко мне. Его запах коснулся моего носа, и я едва сдержалась, чтобы не дотронуться до него рукой. Он был так близко, и это сводило с ума.

— Йитирн, Изумрудная ведьма сказала, что я не завершила перерождение. И теперь, если я не найду свой Рубин и не пролью на него свою кровь, я превращусь в одержимую, в зверя. И мой цикл прервется. Цикл Мэйв!

Я выпалила все на одном дыхании, опасаясь реакции темного эльфа.

Какое-то время Йитирн сидел абсолютно молча.

— Есть еще кое-что, — неуверенно пробормотала я. — Рубиновый Гримуар. Ведьма, которая читала мое прошлое, забрала у меня его в Клетке Согласия.

— Ты хочешь знать мое мнение? — прищурился Йитирн. — Это очень и очень плохо, Ева. Из того, что я узнал в merhalyn dea jirzah, гримуары Сапфировой и Изумрудной, Янтарной и Ониксовой уже есть у Теневого Повелителя. Но Гримуар Рубиновой — чтобы ты понимала, это книга, о которой слагали легенды. Долгое время она считалась выдумкой. Там собраны все самые опасные магические ритуалы, когда-либо существовавшие в этом мире. То, что ты ее упустила — ужасно, и я разочарован.

Эти слова кольнули меня излишне больно. Я и сама не переставала винить себя за случившееся, но что я могла сделать тогда? Я оказалась в совершенно невыгодном положении, на грани истощения. Разве я могла защитить Гримуар?

— Ты думаешь, что Эорана служит Джа… Теневому Повелителю? — спросила я, понижая голос, так как хозяин таверны смотрел в нашу сторону.

— Не знаю. Иначе зачем ей Рубиновый Гримуар, который она не сможет прочесть? Может лишь Рубин, да и маг, владеющий уровнем силы не меньше, чем Мэйв. А у Теневого Охотника, сумевшего из янтарной создать оскверненную и пленить изумрудную, думаю, хватит ее. Наши враги переиграли нас, нужно это признать и отталкиваться от этого знания. В следующий раз мы должны быть хитрее и умнее, чем они. Это будет непросто.

Я молча кивнула, соглашаясь. Как вообще я могу оказаться на несколько шагов впереди мага, всю жизнь прожившего в этом мире?

— Помнишь, ты говорил мне о ритуале, который пробудит мои силы?

Йитирн медленно кивнул.

— Разумеется. Но в нем не стало необходимости. Стресс подействовал на тебя намного лучше, чем ритуал. Кроме того, я не уверен, что ритуал сработал бы. Он используется для пробуждения сил младших ведьм, но никак не Хранительниц Камней. Поэтому я решил не использовать его.

— Но ведь ты тогда еще не знал… что я…

Хозяин продолжал буравить нас взглядом, и я не решилась сказать вслух. Дроу понял меня и улыбнулся, отчего показался мне слегка отстраненным.

— Та ведьма, о которой я говорил. Первая и последняя владевшая интуитивной магией? Это была Тирия Холодная Душа, Ева. Я сразу понял, что стандартные методы здесь не сработают.

Мы помолчали. Служанка, мило улыбаясь, поставила перед нами кувшин с квасом и тарелку с холодным мясом, хреном и ломтями черного хлеба.

— Сколько времени у тебя есть, чтобы завершить начатое? — наконец спросил Йитирн.

— Кассирил этого не сказала. Ты… ты не знаешь, где мог бы примерно находиться рубиновый камень?

Дроу покачал головой.

— Разумеется, нет. Но одна легенда, которую я читал больше двух веков назад, рассказывала о том, что лишь драконы ведьм знали, где те хранили свои Камни. Дракон клялся защищать Камень своей ведьмы, как только понимал, что эта ведьма — его ведьма. Это была единственная его клятва, в остальном тирия и дракон были абсолютно равны.

В душу ледяным лезвием закралось сомнение.

— Это ведь значит, что мы… мы должны найти дракона Мэйв?

Йитирн не ответил. К нам быстрой, летящей походкой приближалась Сария. Не церемонясь, она грубо выдернула меня из-за стола и прошипела:

— Что ты здесь делаешь?! Возвращайся в комнату и жди меня там. Да сделай лицо попроще, не привлекай к себе внимания.

Слегка напуганная и ошарашенная таким поворотом событий, я все же сделала, как велела волчица. Поднялась в комнату. Оборотень вошла следом.

— В чем дело? — попыталась возмутиться я.

— В окно посмотри, да только осторожно.

Недоумевая, я приблизилась к небольшому окошку. Там, где прежде сидел диковинный ночной зверь, стояло несколько воинов. Я бы и не обратила на них никакого внимания, если бы…

…если бы к руке каждого из них не был привязан осверненный призрак.

========== Глава 22. Ускользающая надежда ==========

Я повернулась к Сарии. Она спешно закрепляла ножны с мечом на поясе. Я схватила со стула новенький плащ, тоже подарок волчицы, теплый, с меховой отторочкой и флисовой подкладкой.

— Ты же не думаешь… что они пришли за мной? — спросила я, но, скорее, для того, чтобы подтвердить свои опасения, а не развеять их.

Одного взгляда женщины хватило, чтобы понять: я только что сморозила непростительную глупость. Намерения воинов с призрачными слугами были максимально понятными и даже логичными. Охотники отправили вдогонку опасных воинов, а оскверненный, привязанный к каждому из них, лишь подчеркивал, что моими поисками занят не только Орден Крови, но и сам Джахайн. Ему должно быть очень обидно, что последняя ведьма ускользнула из-под самого его носа!

— Уйдем через черный ход, — бросила мне Сария. — Возьми, пригодится.

Она протянула мне ножны из черненой кожи. Рукоять кинжала была необычной уже потому, что перекрестье изображало дракона, обвившего ствол дерева. В середины ветвистой кроны рукояти поблескивал небольшой каплевидный рубин. Я восхитилась подарку. Этот кинжал был намного лучшего прошлого моего, самого обычного, но тоже подарка Сарии.

Волчица помогла мне закрепить ножны и надвинула мне капюшон на голову. Затем кратко осмотрела меня, и мы выскочили за дверь. Служанка провела нас в противоположную сторону от кухни и общего зала, открыла потайную дверцу, спрятанную за громоздкими коробками, сваленными в груду.

— Спасибо тебе, милая женщина, — шепнула Сария, и в руку служанки упали две серебряные пластинки.

Йитирн уже ждал нас внизу. Он сплел руки, читая заклинание. Одно окутало нас трепещущим маревом, второе расползлось вокруг. Едва различимая тень поднялась от земли и, оглянувшись на нас, разделилась на три более мелких. Каждая из них организованно двинулась прочь от нас в сторону реки.

— Заклинание отвода глаз, — на скорую руку пояснил мне Йитирн. — Теперь идем скорее. Срок живучести этих теней от силы минут десять.

Сария помогла мне перелезть через трясущийся штакетник, дроу — следом. Ноги противно заныли, стоило нам карабкаться вверх по холму. Как бы я ни надеялась отдохнуть дольше ночи, этому было не суждено осуществиться. Марево плыло за нами, прикрывая от любопытных взглядов. Мы вышли на дорогу и устремились вперед, спеша изо всех сил.

— Один старик сказал, что неподалеку здесь пасется табун. Позаимствуем пару лошадей, — сказала Сария. — Так быстрее будет.

Я хотела было возразить, но волчица стремительно испарилась, оставив нас с Йитирном наедине. Утро неспешно перетекло в знойный день.

Солнце просвечивало сквозь кроны, неровными пятнами ложась на землю, укрытую ковром опавших листьев. Любопытная серая белка грызла ягоду, рассматривая нас пристальным взглядом четырех глаз-бусинок. Ее пышный хвост подрагивал от нетерпения. Я улыбнулась существу. Белка вспрыгнула на дерево и пронзительно заверещала. Йитирн потянул меня за собой. Его прикосновение к моей руке отозвалось пронзительной болью влечения.

Я быстро запарилась в своем новом теплом плаще, но снять его так и не решилась. Мы шагали по дороге, стремясь увеличить расстояние между нами и преследователями.

— Как ты думаешь, это реально? — спросила я, задыхаясь от быстрой ходьбы.

Йитирн махнул рукой, показывая, что слушает.

— Ну, я имею в виду, найти дракона Мэйв? Вдруг он умер или не захочет рассказывать, где находится Рубин?

— Возможно, — кивнул Йитирн. — Прошло ведь больше пятисот лет. Может случиться, что его давным-давно нет на свете. Я слишком мало знаю о взаимоотношениях между ведьмой и драконом, чтобы попытаться предполагать. Но я знаю, что может нам помочь.

— И что же? — мне пришлось в припрыжку нестись за дроу. — Расскажешь?

— Расскажу, но позже. Было бы у нас больше времени. Я не хотел бы перепрыгивать важнейшие темы в нашем обучении, однако понимаю, что такой возможности у нас просто нет. Я поведаю тебе о сложных заклинаниях.

В другой момент я обрадовалось бы усложнению задач, стоящих передо мной, но тогда меня занимали не обучение и не заклинания, а способ найти дракона Мэйв. Я попыталась вызвать его образ в своих мыслях. Попытка обернулась полным провалом. Все, что я могла вспомнить — это огненные оранжевые глаза, чей взгляд пожирал само время и пространство.

— Сложные заклинания состоят из трех и более приказов. Каждый приказ связан с двумя словами — существительным и прилагательным. В отличие от коротких заклинаний, вроде того же шара света, сложное заклинание имеет одноразовое действие. — Йитирн на мгновение задумался. — Есть исключения, впрочем. Вот, например, подходящее.

Он поднял правую руку, не переставая шагать. Синяя энергия затрепетала на кончиках его темных пальцев.

— Aeliva ivissa roxia anevia, — нараспев произнес он.

Короткий порыв ветра подхватил красные и желтые листья, завертел их вихрем и рассыпал над нашими головами. Снимая с себя осиновый листочек, Йитирн повернул ко мне голову.

— Не слишком удачный пример, — посетовал дроу. — Здесь всего два приказа. Ivissa означает «поднимать», но также она означает «кружить». Я использовал оба смысла, не повторяя при этом слово дважды. Ты научишься этому спустя несколько лет практики. Или раньше, если захочешь. Ты же ведьма. Мне не стоит забывать об этом. — Он усмехнулся.

— Что означают другие слова? — спросила я.

— Anevia — тоже приказ. И означает «сыпать». А вот слова aeliva и roxia имеют смысл «листья» и «ветер» соответственно.

— Roxia значит «ветер»? — переспросила я.

— Ну да, — кивнул Йитирн. — Итак, я сказал примерно следующее: «Листья кружитесь с помощью ветра, а затем вернитесь к земле».

— Но ведь anevia — это «сыпать». Причем здесь вернуться к земле?

Йитирн довольно улыбнулся.

— Как я уже говорил, магия подчиняется нашим желаниям. А перевод я дал тебе не совсем точный, это так. Тирийский вообще с трудом поддается дословному переводу. В свое время я пытался перевести некие древние труды на саар’к, язык темных эльфов. Потуги мои были крайне скромными.

— А какой он, язык дроу?

Йитирн пожал плечами.

— Резкий, в нем много звонких согласных. Я родился во времена, когда темные эльфы еще говорили на саар’к. После падения Аурийских Шпилей редко встретишь дроу, да к тому же говорящего на родном языке.

— Мне повезло, то есть, да? — рассмеялась я.

— Что ж, ведьмы всегда притягивают к себе необычных спутников. Оборотни, скажу тебе, — тоже нечастое явление в Атарии. Стаи собираются крайне редко, в основном встречаются одиночки. Кстати, не советую. Вне стаи волк отдает предпочтение звериным инстинктам, а не гласу рассудка. Итак, вернемся к заклинанию. Попробуешь повторить?

Я подняла было руку, но поняла, что мои мысли слишком далеки от желания упражняться в искусстве магии. Я знала, что это необходимо, и чем больше обучаюсь, тем сильнее я буду, случись мне оказаться перед ликом непредвиденной опасности. Но я была так далеко отсюда. Оранжевые глаза прожигали мою суть, смотрели сквозь меня, заглядывая в самую душу. Я смогу.

— Aeliva ivissa roxia anevia, — произнесла я, копируя интонацию мага.

Рубиновая энергия колыхнулась. В тот же миг порыв обжигающего ветра пронесся мимо меня, подхватывая горсть разноцветных листьев. Он закружил их в причудливом танце, взмывая ввысь, к небу. Затем энергия рубина вспыхнула, и листья опали на землю. Магия завершила выполнение желания и рассеялась, уступив место легкому недомоганию.

— Мне кажется, —произнес Йитирн задумчиво, — что ты используешь лишь часть своих истинных сил. Силы, которые отведены этому телу. Впрочем, признаю, никакая новоявленная ведьма не справилась бы лучше, чем это делаешь ты. Возможно, дело пойдет намного быстрее, чем я думал.

— У меня чуть-чуть кружится голова, — призналась я.

— Это нормально. То есть, я имею в виду, что новой ведьме бы, во-первых, не разрешили приступать к сложным заклинаниям раньше пятого года обучения. И, во-вторых, чувствовала бы она не головокружение, а потеряла сознание. Или была близка к этому. «Чуть-чуть кружится голова», — беззлобно съехидничал Йитирн и ободряюще мне улыбнулся.

Мы услышали приглушенное ржание немного раньше, чем увидели Сарию, ведущую под узцы трех крепких коней одной масти. На каждом из них было крепкое седло с разветвленной лукой и по сумке, притороченной к седалищу.

— Мой — вот этот, — Сария кивнула на голубоглазого вороного. — Волков не боится, а значит, сможет и сотрудничать с одним из них.

Йитирн выбрал того, что со злым взглядом. Мне достался невысокий, еще молодой конь, а точнее, кобыла. У нее были короткая грива и роскошный хвост. Она терпеливо подождала, пока я вспомню свои скудные навыки по верховой езде и заберусь в седло. Шла она мягко, перебирая изящными ногами.

— Красть нехорошо, — позволила я себе высказать мнение.

Сария посмотрела на меня и легонько усмехнулась, но ничего не ответила. Мы пришпорили лошадей и легкой рысью понеслись вперед. Деревья заструились вокруг нас, солнечные свет смазался и казался одним безликим светлым пятном в сумрачном лесу. Один раз навстречу нам устремилась группа всадников на чалых лошадях. Но воины, а это были они, по счастью, не обратили на нас никакого внимания.

К полудню мы выехали из леса. Сария вычертила пальцем путь до следующей деревушки, и мы поскакали дальше. У ручья Йитирн набрал воды во фляге каждому из нас, а затем мы перекусили холодным мясом и хлебом, предусмотрительно взятым с собой эльфом из таверны. Дорога вскоре стала широкой, а на пути нам стали попадаться странники, крестьяне, гомонящий люд, груженые провиантом повозки. Сария вырвалась вперед, чтобы разведать обстановку, и вернулась с неутешительными вестями.

В деревне, стоящей на верху огромного холма, уже поджидали воины с оскверненными призраками. Лошади устали, им требовался отдых. Мы вернулись к развилке внизу и поехали дикой тропой. Изо всех сил сжимала я луку седла, стараясь не упасть со спины лошади. Места перестали быть гостеприимными, стоило нам отъехать на приличное расстояние от тракта. Темные ветви так и норовили схватить меня за плащ, по земле струились толстые лианы, похожие на огромных ядовитых змей. Сария передала поводья Йитирну как самому опытному и, ломая кости, перевоплотилась в волка.

Через полчаса она вернулась, довольная, если по выражению морды можно вообще прочитать эмоции оборотня. Она повела нас за собой, и вскоре мы обнаружили скромную полянку. Йитирн спешился и помог слезть мне. Сария (уже человек) привязала лошадей, предварительно заведя их в высокую изумрудную траву. Кони сопротивлялись, в траве вполне могли водиться змеи, но волчица приглушенно зарычала, и животные повиновались. Затем волчица отвела в сторону плющ, проросший вдоль каменной стены, и мы увидели небольшой каменный карман с сухой и ровной площадкой земли.

Йитирн наколдовал три спальных места, котелок и треногу. Развел магический огонек, который грел, но при этом не производил дым. Сария убедилась, что мы как следует разместились, и ушла, забрав свою лошадь. Она собиралась послушать новости в деревне, а заодно раздобыть провиант.

— Как ты призываешь все эти вещи? — поинтересовалась я, заинтригованная.

— Если думаешь, что я создаю их из воздуха, то ошибаешься.

— Тогда откуда…?

— Из того места, где они существуют, — пожал плечами Йитирн, не понимая, как я сама не смогла додуматься до этого. — Это заклинание малого призыва. Телепортация, считай, небольших объектов. Там, откуда я беру все эти вещи, они больше никому не нужны. И их пропажу никто не заметит.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Но если призывать, скажем, из какой-нибудь деревни, то там вполне могут озадачиться пропажей вещей. В конце концов, пригласят какого-нибудь знахаря или практикующего ведуна, и тот отследит магическую нить вплоть до самого местонахождения чтеца заклинания. Так что все это чревато неприятностями. Ну, а я, я беру эти вещи из своего дома.

Я почувствовала, как в горле застрял комок.

— Я давно пережил утрату своей родины, Аурийских долов. Спрашивай, если тебе хочется узнать что-то.

— А где это — Аурийские долы? — спросила я, усаживаясь поудобнее.

Йитирн усмехнулся, поднял голову к потолку и задумался.

— Это очень далеко от людских территорий, — сказал он наконец. — И отсюда тоже далеко. Вокруг Аурии рос некогда Пламенеющий лес. Деревья в нем были цвета аметиста и лазури. В дни великого солнцестояния лучи света падали так, что казалось, будто лес в огне. Некоторые утверждали, что даже видели, как языки пламени лижут стволы и кроны деревьев. Аурийские долы находились внутри леса. Это была небольшая, но прекрасная страна. Но главной достопримечательностью был не лес и даже не то, что дроу жили единым племенем, расставляя гигантские шатры между деревьями.

Йитирн помолчал.

— Аурийские Шпили дроу почитали как указующие персты своих Верховных Богов, числом двадцать. Наши священники и жрицы твердили нам, что двадцать не потому, что двадцать пальцев на двух богов, а потому, что наших божеств тоже было двадцать. Дух Леса, Киирн. Или дух Воды, Исата. Среди Шпилей располагались наши академии — магическая и военная, а также та, что подготавливала шаманов и священников.

— На что они были похожи? — перебила я.

— Камень. Белый камень с черными прожилками. Гигантские сталагмиты. Некоторые Шпили были настолько огромными, что даже Старые древа смотрелись рядом с ними младенцами. А ведь Старые древа были в два раза выше любого дерева Пламенеющего леса. Тебе бы увидеть это, — посетовал Йитирн, глубоко вздыхая. — Я покинул свою родину так давно, что и не знаю, остались ли там еще древние гиганты или нет.

Я знала, что хочу услышать ответ на самый главный вопрос.

— Как пали Аурийские Шпили?

Йитирн поджал губы.

— Нас предали, Ева. Догадываясь о том, кто это мог быть, я инсценировал свою гибель и сбежал до окончания битвы, чтобы иметь возможность отомстить позже. Я спасал кое-что. Кое-кого. Слишком важного, чтобы погибнуть самому.

Взгляд дроу остекленел.

— Даже не спрашивай, — предупредил он. — Эта тайна. И не моя. Я поклялся вечно хранить ее и не рассказывать о ней никому.

Ближе к полуночи вернулась Сария. Йитирн крепко спал, повернувшись лицом к каменной стене. Я услышала сначала хруст ломающихся костей (звук, к которому я неожиданно быстро привыкла). Затем волчица покрутилась перед входом, и я никак не могла понять, что она делает. Позвякивали сбруей лошади, негромко фыркали в кромешной тьме. От внезапного движения я чуть не вскрикнула, удержалась в последнее мгновение, опасаясь разбудить дроу.

Сария отодвинула в сторону заросли плюща и, пригнувшись, вошла. Магическое пламя едва теплилось под котелком, полным воды. Сария швырнула на землю сумку и присела напротив меня. Затем достала нож и сняла с пояса четыре крупных рыбины.

— Можешь сделать огонь посильнее? — попросила она.

Я вытянула руку и, подхватив потоки синей энергии Йитирна, заставила пламя вспыхнуть рубиновым всполохом. Вода в котелке пошла пузырьками.

— Как съездила? — поинтересовалась я.

— Мы далеко отъехали от тракта. Я добиралась почти три часа. В деревню нам не сунуться. Там расквартирован целый отряд воинов с призраками.

Она покачала головой и принялась чистить рыбу. Во все стороны полетели чешуи, лезвие ножа мелькало в отсветах пламени.

— Сария, — обратилась я осторожно, — помнишь, ты говорила, что знала Мэйв?

— Помню, — кивнула волчица, продолжая свою работу. — У тебя есть вопросы.

Она не спрашивала, я кивнула.

— Расскажи мне, какой ведьмой она была? Пожалуйста. Мне надо это знать.

Сария смерила меня пристальным взглядом, как будто оценивала, достойна ли я этих знаний или как-нибудь обойдусь. И вздохнула, принимая поражение.

— Ладно, Ева. Мэйв часто вспоминают как жестокую ведьму. Они правы. Мэйв Карающая Длань была свирепой на поле боя и не терпела непослушания. Любая, даже самая малая повинность могла вывести ее из себя. И наказывала она ужасно. Могла приковать виновного цепями к стене и избивать рубиновым хлестом, пока тот не терял сознание. Она могла судить собственных сестер, несмотря на то, что Непреложные законы гласили: лишь Верховные могут делать это. Ее сила… — Сария строго посмотрела на меня, — …была огромной. Одним взглядом способна была Мэйв испепелить человека, стоявшего перед ней. Она не останавливалась в своей мести и желании властвовать даже тогда, когда Ассармиэль попросила ее умерить свой пыл.

Волчица закончила чистить чешую и стала разделывать рыбины.

— Мало кто помнит, что она искренне заботилась о безопасности земель, которые хранила по воле Богов. Покровительствовала искусствам, развивала науку и писала книги. Ей посвящали статуи, ее рисовали масляными красками на холсте, для нее зачаровывали ювелирные изделия, которые потом раздавали женщинам. Она легко могла расстаться с несколькими сотнями тайи, чтобы помочь какому-нибудь бедняку. Мэйв благославляла детей и излечивала ужасные болезни. Благодаря ей Атария процветала и дышала полной грудью. Повсеместно практиковали магические искусства, обучение было доступно каждому. Под ее покровительством светлые эльфы, кирроу, процветали. То же влияние испытали и дроу. И волки.

Сария вскинула голову, и я заметила, что в глазах у нее стоят слезы.

— Во времена Мэйв волки не знали гонений, как не знали печали. Десятки стай населяли Атарию, многие исчислялись сотнями голов. Мэйв помогала сдерживать звериную ярость во время полнолуния и учила нас быть не только животными, но и людьми тоже. Вместе мы охотились на оленей, мы были ее ближайшими спутниками и советниками. Каждую стаю при Мэйв курировал друид. Составляли карты, прокладывали маршруты, путешествовали с караванами и странниками, познавали историю прошлого.

Оборотень помолчала, забрасывая мясо рыбы в кипевшую воду в котелке и сосредоточенно помешивая суп деревянной поварешкой, предусмотрительно призванной Йитирном откуда бы то ни было.

— Война рано или поздно должна была положить этому конец. Когда восстал Вирсед, могучий воин-маг, сестры-ведьмы попросили Мэйв объединить их, стать вместилищем их сил, воспоминаний, мыслей, желаний. Это было столетие бед, несчастий, ужасных разрушений. Мэйв направляла свой взгляд, и огонь ее гнева пожирал некогда прекрасные земли. Нам не понравилась перемена в нашей ведьме. Мы пробовали поговорить с ее драконом, чтобы он усмирил свой Рубин и воззвал к милосердию. В итоге мы сделали ужасную ошибку. И ее последствия гораздо страшнее, чем если бы Карающая Длань и дальше укреплялась во гневе и ярости своей.

— Ты знала ее дракона? — воскликнула я, буквально пропуская мимо ушей все остальное, что рассказывала волчица.

Сария сверкнула глазами.

— Да, я знала Аксоота.

— Аксоот, — я прошептала в благоговении, пробуя имя на язык. — Что случилось с ним после того, как Мэйв погибла? Это очень важно, Сария! Прошу, расскажи мне, что с ним стало?

— Важно? — приподняла бровь женщина. — Уже нет. Все, что было важно осталось в прошлом, Ева. После смерти Мэйв Аксоот, мучаясь угрызениями совести, перестал есть и пить и вскоре умер.

Я почувствовала, как меня буквально обухом по голове ударили. Я не могла в это поверить. Еще минуту назад я была полна надежд и уверенности в то, что мы сможем рано или поздно найти дракона Мэйв. Теперь от этого ощущения не осталось ничего, кроме ужаса, стремительно поглощавшего рассудок. Я подняла на Сарию ничего не видящие глаза.

Я не найду свой камень.

— Это конец.

========== Глава 23. Правда и ложь ==========

Сария взглянула на меня искоса.

— Ты же не могла в самом деле рассчитывать на то, что Аксоот будет ждать тебя, чтобы сообщить, где Рубин Мэйв? Иногда твои суждения меня удивляют.

— А ты, то есть, знаешь еще кого-то, кто обладает этой информацией? — Вспыхнула я и не удержалась от сарказма. — Если дракон мертв, то шансы узнать, где мой камень, и закончить перерождение стремительно приближаются к абсолютному нулю! За что же такое я могла стереть память своим сестрам, чтобы они забыли обо всем важном, что связано с Мэйв?

Волчица приподняла бровь.

— Мэйв стерла память Хранительницам Камней? — Перепросила она. — Хм-м. У меня нет ни одного логического предположения, почему бы она могла так поступить. В последние годы перед своей смертью Мэйв сорвалась с катушек.

— Не поняла.

— Сорвалась с катушек, — повторила Сария. — Она стала жестокой, карала за любую провинность и никогда не сдерживала свои стремительно растущие силы. Она могла протянуть руку и сжечь дотла целое поселение, даже не разобравшись в том, кто прав, а кто виноват. Словно в ней поселилось зло, и ведьма вымещала его на всяком и всем, до чего могла дотянуться.

Я помолчала мгновение.

— Ее из-за этого убили, да?

— Возможно. — Сария поджала губы, а взгляд стал отчужденным. — Страх еще никогда не был таким всеобъемлющим. Многие опасались, что Мэйв растрясет само мироздание.

— А Боги? Разве Ассармиэль или Раадхр не могли повлиять на нее? Йитирн говорил мне, что ведьма владеет силой, пока исполняет волю Богов.

— Я не знаю, но мне кажется, что к тому времени как Мэйв обрела свои новые силы и способности, Боги уже не могли сдержать ее могущество. Мэйв с тех пор ни разу не склонила головы перед Ассармиэль, хотя та была ее главным покровителем. Могущество Мэйв… Ты знаешь, о нем ведь до сих пор слагают легенды и пишут восхитительные, но совершенно неправдоподобные поэмы.

Женщина усмехнулась и принялась варить уху. Ее лицо сохраняло маску сосредоточенности, но я видела, что на душе у Сарии очень неспокойно.

На рассвете проснулся Йитирн. Он усмехнулся, узнав, что мы проговорили всю ночь и никто из нас еще не ложился спать. Погремев ведром, также призванным оттуда, где оно никому не могло понадобиться, он вышел из пещеры и принялся спускаться к реке. Я увязалась за ним, кутаясь в плащ. Мы шли по неровной дороге, по кочкам, я спотыкалась и едва не теряла равновесие. Йитирн посматривал на меня с затаенной улыбкой.

В пещере было тепло. Снаружи злой ветер завывал на разные лады, безжалостно терзая уже наполовину оголенные кроны деревьев. Трава покрылась изморозью, река шумела недовольным гулом, накатывая на серые камни, торчащие посреди ее бурного потока. Йитирн разбил тонкую корочку льда, образовавшуюся у самой кромки, и зачерпнул воды. Сначала рукой, чтобы умыться и попить, затем наполнил наши фляги. К ведру он привязал веревку и забросил его так далеко, как смог. И стал потихоньку подтягивать его к себе. Я дрожала от холода и не понимала, как можно выжить зимой без обогревателя, хорошей шубы или хотя бы крыши над головой.

— Ты призываешь вещи, — сказала я, стуча зубами. — Мы читаем заклинания. Разве все это не является всплесками магической энергии, по которой нас могут выследить оскверненные? Просто Мааррх говорил…

Йитирн обернулся ко мне, не скрывая улыбки.

— Много магии, Ева, — ответил он. — Твое появление заставило расшевелиться даже самых скептично настроенных магов. Ты пришла в мир, где магию заставили замолчать. Сейчас мы с тобой на рыночной площади.

Я хмыкнула.

— Это как будто если все кричат наперебой?

— Почти, — кивнул Йитирн. — Каждый предлагает свой товар. Перебивают ставки, делают громкие заявления. В merhalyn dea jirzah после смерти Таала не заговорили разве, что мертвые. Тебе, правда, все равно не грозит быть обнаруженной из-за всплесков энергии.

— На ведьм не действует? — Спросила я, уверенная в своей правоте.

— Ты сообразительная, тебе это говорили? — Слегка улыбнулся дроу.

Мы принялись карабкаться вверх по склону. Йитирн нес в руке ведро воды, моя задача заключалась лишь в том, чтобы поспевать за ним. Когда мы вернулись, Сария дремала возле магического костра. Я накинула на нее свое одеяло, и волчица зашевелилась, промычала что-то, но не проснулась.

— И ты поспи, — предложил Йитирн. — Устала?

Я покачала головой. Спать не хотелось.

— Сария сказала: Аксоот мертв. Это значит, что знание о местонахождении Рубинового Камня пропало вместе с ним. Я тут подумала…

Я сцепила руки и закусила губу, пытливо вглядываясь в лицо Йитирна.

— Не хочу становиться зверем, который умирает от мучительной боли. Можно тебя попросить… исполнить то, что требуется, когда время придет?

— Ева, наверняка есть другие способы…

— Йитирн, — твердо перебила я дроу, — я прошу тебя исполнить мою волю. Я хочу умереть, когда стану превращаться в зверя, как сказала Кассирил.

— Я… Ева…

— Да или нет, Йитирн? У меня еще есть Сария, — я кивнула в сторону волчицы, мирно сопящей под одеялом, — и она-то уж точно не откажется.

Йитирн посмотрел на меня мрачным, но решительным взглядом.

— Я исполню твою волю, Ева, если потребуется.

Я шумно выдохнула. Один вопрос решен, облегчение сошло на меня.

Уже к самому вечеру я проснулась. Сны представлялись мне чередой запутанных и малопонятных событий, никак не связанных с Мэйв. Мне снилось, что я стою возле маленького круглого домика посреди леса. Йитирн рядом со мной, но взгляд его выражал столько печали и боли, что я едва не расплакалась. Перед ним стояла фигура. Для меня размытая и нечеткая, словно между мной и ею стояла пелена дождя и мелких брызг. Я знала, что она тоже ведьма. В ней чувствовалось столько силы! Она коснулась руки дроу и исчезла, оставляя после себя липкий грязно-серый туман.

Сария собиралась в дорогу. Она пристегивала ножны к поясу, когда я открыла глаза и села. В пещере немного похолодало, Йитирн привалился спиной к стене и, как и прежде, листал фолиант. Взгляд у него был внимательным, в нем ощущалась тревога.

— Ты куда? —Спросила я у Сарии.

— Схожу в деревню. Хочу новости узнать.

— Я провожу тебя до тракта? — Предложила я, с готовностью поднимаясь.

— Не стоит, опасно, — отмахнулась от меня Сария.

— Я провожу, — перебила я ее. — Не могу же я всю жизнь провести в тихом, безопасном месте, к тому же взаперти? Это был риторический вопрос, Сария.

Йитирн поднял на меня взгляд, как бы спрашивая, хочу ли, чтобы он тоже пошел. Но я помотала головой. Я всего лишь схожу туда и обратно.

Мы с Сарией вышли на промозглый воздух. Волчица похлопала свою лошадь по крупу и повела ее на поводу. Я запахнула плащ, поежилась от колючего холода, непривычного после теплой пещеры, и медленно последовала за спутницей. Справа шумела река, выбивая белые брызги, едва волна стремительного течения накатывала на камень. Деревья казались тощими и хрупкими, последние желтые листья побагровели и почернели, присыпанные легким первым снежком. Сария уверенно продвигалась по тропе, лошадь вслед за ней трусила, осторожно переставляя красивые длинные ноги. Я улыбнулась своим мыслям: здесь было так спокойно, так хорошо. Мне вовсе не хотелось вновь пускаться в путь. Зато возникло желание задержаться здесь подольше, чтобы как следует отдохнуть.

— Знаешь, — неуверенно начала я, — наверное, было бы проще, если бы с нами был Мааррх, ты так не думаешь?

Я глубоко выдохнула и шумно вобрала воздух через нос.

— Меня терзает мысль, что мы с Йитирном ушли и даже… Даже не подождали его, думали, что он нагонит нас, если захочет. Он мог и не захотеть, конечно…

Я помолчала, пытаясь собрать воедино тот объем мыслей, что буквально кипел у меня в голове.

— Если других путей узнать о Рубине не существует, значит все, что мы сейчас делаем — совершенно бессмысленно. Рано или поздно я сойду с ума. Рубиновой ведьмы больше не будет. Должно быть, реинкарнация Мэйв подразумевала, что я буду помнить о том, где находится мой камень. Но я пытаюсь! Я пытаюсь вспомнить или думать об этом, но ничего не выходит. Разве не должно было быть какого-нибудь, ну… не знаю, запасного выхода на случай, если твой дракон умер, а ты сама не помнишь свое прошлое? Намек. Подсказка. Хоть что-нибудь, а, Сария?

Волчица пожала плечами.

— Я не в курсе, Ева, прости. Ведьмы всегда ограждали смертных от своих знаний и ритуалов. Все держалось в строжайшей секретности. Только конкретная ведьма знала, что и как делается для заклинания или обряда. Я видела несколько драконов за свой век, но познать их мне не довелось. Если кто и может тебе рассказать больше, так это Йитирн. Ну, или Мааррх, конечно.

Я горестно вздохнула.

— Йитирн ничего не знает о драконах. Он сам мне сказал.

Сария приподняла бровь и хмыкнула.

— Умно. Ты ведь и впрямь не знаешь, что на самом деле он написал научный трактат о драконах, когда был молодым. До сих пор это исследование считается лучшим из всех доступных для изучения.

Я внутренне сжалась на мгновение. Почему мне раньше не приходила в голову идея, что в мире, где реально существуют драконы, никто не знает о драконах? Йитирн ведь маг, как так получилось, что он не знает о них совсем ничего? Сария заметила, что я расстроена, и похлопала меня по плечу.

— Я вовсе не хотела подрывать твое доверие к Йитирну, — сказала она. — Дроу и кирроу, темные и светлые эльфы, существа довольно… Непредсказуемые. Я уверена, что у Йитирна были свои причины скрывать знание о драконах. Правда, я пока не могу придумать, какие именно. Эльфийский народ издревле славился умением достигать своих целей, причем часто за чужой счет. Не хочу сказать ничего дурного о Йитирне, но просто приготовься к тому, что в конечном счете он попросит тебя об услуге или нескольких. И я очень удивлюсь, если этого не случится.

Я молча кивнула. Накирин Световласая тоже говорила об этом. Что мотивы эльфов известны только самим эльфам. Мне стало грустно, и я уже пожалела, что отправилась провожать Сарию.

— Расспроси его о драконах еще раз, — посоветовала Сария. — Теоретически он может знать обо всяких таких… штуках, как запасной вариант. Я сомневаюсь, что в деревне продаются книги, но если найдется, то я принесу тебе копию его трактата. Договорились? И не вздумай отчаиваться, Ева. Иначе ты, считай, уже проиграла свою жизнь.

Мы расстались у поворота, ведущего к большой дороге. Сария вскочила в седло, махнула мне рукой и скрылась за деревьями, куда уводила тропинка. Я медленно развернулась и побрела обратно. Дорога показалась мне более мрачной, чем когда я шла здесь не одна. Хрипло надрывалась ворона, дул резкий порывистый ветер, в траве шуршала не то мышь, не то змея. Я ускорила шаг, желая побыстрее очутиться возле магического пламени в теплой, защищенной от зимних холодов пещере. На полдороги я обернулась, словно почувствовав спиной чей-то пронзительный взгляд. Тропинка была пуста, сзади наползал липкий туман, практически обвивавший каждое дерево и каждый куст. Меня передернуло от плохого предчувствия, и до пещеры я практически бежала, едва успевая переводить дух.

Йитирн все также читал свой фолиант. Возле него стоял маленький пузатый чайник, который окружали три чашки, одна из них была наполовину наполнена чаем. Этот предмет обихода показался мне совершенно неуместным в нашем походном лагере, но дроу, похоже, это не смущало. Он поднял голову: белоснежные волосы упали на лицо, выбившись из-за остроконечного уха. Внимательным взглядом эльфийский маг проследил за тем, как я скидываю неспешно плащ и присаживаюсь напротив. Я впилась в него мрачным взглядом.

— Холодно? — Неправильно истолковал мой взгляд Йитирн. — Садись поближе к огню, я сейчас сделаю посильнее.

Он наклонился, шевельнул пальцами. Магическое пламя обдало волной синей энергии, и оно разгорелось ярче.

— Трактат, значит, — сказала я, поджимая губы. — Хм. Интересно. Говорят, лучший из тех, что доступны современности этого мира для изучения.

Йитирн слегка приподнял бровь, не понимая, о чем я говорю.

— О драконах, — напомнила я, многозначительно кивая. — Автор: Йитирн, дроу, эльфийский маг. Ни о чем не говорит?

Взгляд темного эльфа заметно помрачнел. Он поднял свой фолиант, раскрыл на той странице, где остановился, и опустил голову. Молчание затянулось.

— То есть, сказать тебе нечего, да? — Спросила я, теряя терпение.

— Я догадывался, что ты однажды узнаешь, Ева. Трактат, о котором тебе, вне сомнений, рассказала Сария — «Об ушедшей эпохе драконов» — действительно принадлежит мне и в самом деле является одним из немногих трактатов, которые на протяжении двухсот столетий не потеряли своей интеллектуальной ценности. Я буду предельно честен с тобой. Все, что я тогда написал, не имеет к действительности никакого отношения.

— Как это? Ты написал там выдумки или что?

— Не выдумки. Правду, какой ее видел я сам. Я много изучал доступных мне книг и энциклопедий, но ни один фолиант не мог мне поведать самого главного. О драконах и их отношении к ведьмам каждый автор домысливал и предполагал что-то свое. Оно могло быть правдой или не могло. Об этом знали только ведьма и дракон. Нерушимый обет молчания сковывал деятельность исследователей. Пожалуй, только сейчас я вижу, что это правильно. О чем-то простым людям вовсе не обязательно знать. Ведь это знание, помимо самого знания, ничем не сможет помочь, зато может и навредить.

— Что ты мне можешь рассказать о драконах, Йитирн? На самом деле меня интересует лишь один вопрос. Если ли другой способ узнать о месте, где находится мой камень?

Йитирн вздохнул, зачесал рукой волосы за ухо и кивнул.

— Я уже упоминал, что знаю один способ. И сейчас я ищу его в этой книге.

Он потряс своим фолиантом у меня перед лицом.

— Расскажешь? — Спросила я.

Этот вопрос был мало похож на вопрос, скорее на требование. Дроу покачал головой, словно размышлял над очень трудным решением. И кивнул.

— Хорошо, если ты торопишься. Есть один ритуал, заклинание высшего уровня. К нему потребуется как следует подготовиться.

— Что оно делает?

— Каждый дракон, связанный с ведьмой, был обязан продолжить свой род. Когда ведьма умирала, умирал и ее дракон. Эти двое не могли существовать друг без друга. Драконы очень ответственно подходили к задаче продолжения рода. Яйцо потомка часто проклевывалось, когда ведьма возрождалась к новой жизни. Дракон хранил духовное знание о своей ведьме, как ведьма хранила знание о своем драконе. Со смертью их сущности их души не растворялись в небытие, а воссоединялись в последующих рождениях.

Йитирн помолчал мгновение, обдумывая уже сказанное.

— Я полагаю, что этот ритуал может помочь. Ближайший потомок Аксоота, если он уже проклюнулся из яйца, теоретически может хранить в своей памяти такую важную деталь, как камень своей ведьмы. По сути новый дракон не будет Аксоотом, но его память будет хранить в себе личность дракона Мэйв. Получив доступ к этим знаниям, мы сможем — я надеюсь — узнать все, что нам нужно, чтобы скрепить твою кровь с Рубином.

Я пожевала губами.

— То есть, о драконах ты все же знаешь, — признала я. — Иначе как бы ты знал обо всем, о чем только что мне рассказал?

— Я знаю о магических тайнах драконов, но не о драконах, Ева. — Йитирн устало прикрыл глаза, но я чувствовала, что он смотрит на меня из-под век. — Я не смогу рассказать тебе о том, что происходит внутри самого дракона. Только дракон обладает теми знаниями, которые ты пытаешься вытянуть из меня. Именно поэтому я не хотел, чтобы Мааррх… Чтобы мы уходили без него.

Я припомнила слова дракона.

— Он сам сказал, что не хочет во всем этом участвовать.

— Мааррх сознает, что ему придется участвовать.

Я пожала плечами.

— Мааррху уже лет двести, да? — Спросила я. — Значит, он проклюнулся не для меня, а для другой ведьмы, так?

— Скорее всего, — согласился Йитирн.

— Ты думаешь, он может быть потомком Аксоота? Ну, я имею в виду, он же золотой дракон. И дракон Мэйв тоже был золотым.

— Ты это знаешь… Откуда?

Я дала себе мысленный подзатыльник. О череде снов, посещавших меня вот уже полтора месяца, Йитирну я не рассказывала. Пожалуй, не только у него были причины скрывать свои знания. Я поджала губы, не зная, стоит ли доверять эту информацию дроу. То, что Йитирн был моим другом — ясно, но вспоминая о словах Сарии и Накирин, я вдруг задумалась. Может, это слишком личное? С другой стороны, выбора у меня было мало.

— Мне так кажется, — соврала я.

Йитирн едва улыбнулся. Врала я неубедительно, к тому же кроме Мэйв такой информацией владела только… Сария!

— Ладно, — вздохнула я. — Сария рассказала. Она знала его лично.

Дроу посмотрел на меня внимательным взглядом.

— Помнишь, я говорил, что Сарии есть что скрывать? Оборотни не могут жить столь длительный срок. Ломая свои кости для превращения, они истощают свой организм и умирают очень рано. Самый большой срок жизни для оборотня, если забыть о Сарии и ее стае, двадцать шесть лет. Волк, который прожил пятьсот с лишним лет? При учете того, как часто Сария превращается туда и обратно? Подумай сама, Ева.

Информация действительно выглядела сомнительной. Она рассказывала, что знала и Мэйв лично, не только ее дракона. И судя по тому, что она успела мне поведать, она действительно имела общие дела с той частью меня, о которой я совершенно ничего не помню. О Мэйв рассказывали ужасные вещи, и Сария только подтвердила это. Но что, если она просто придумала это? Подтвердила своими словами то, что мне уже было известно от дроу и дракона?

— Мне кажется, что она действительно знала и Мэйв, и Аксоота, — призналась я спустя несколько минут сосредоточенного молчания. — Она кое-что поведала мне. О Мэйв. И это совсем не то, что о ней говорят.

Йитирн вскинул глаза.

— Например, что Мэйв как никто другой защищала свои земли и при ней никогда не велось крупных войн и не было раздора, потому что ее гнева боялись. И что стая Сарии сопровождала Мэйв какое-то время.

Я пристально следила за реакцией Йитирна. Но темный эльф только кивнул.

— Мне об этом не известно. Но если Сария и впрямь жила во времена Мэйв, то она является очень ценным источником информации для нас… Для тебя.

— И как ты объяснишь ее долголетие? — Усмехнулась я.

— Понятия не имею, — пожал плечами Йитирн. — У меня готово лишь одно предположение, но его высказать можешь и ты.

— Что это — магия? Ее долголетие.

Дроу кивнул и вновь углубился в чтение. Я не хотела ему мешать, поэтому закуталась в одеяло и задремала. Проснулась я уже ближе к ночи, когда холод стал пробираться по полу пещеры и щипать за ноги. Йитирн спал. Его фолиант лежал возле него, раскрытый на одной из страниц. Магический огонек почти потух, но я сделала его поярче, повторяя один из уроков, преподанных Йитирном. Рубиновая энергия вспыхнула, холод отступил. Я накинула одеяло поверх плечей, уселась поудобнее и осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, протянула руку за фолиантом.

Книга оказалась намного тяжелей рубинового гримуара. Я проглядела страницу снизу вверх: на ней были изображены какие-то схемы, а каждая деталь подписана убористым, корявым почерком. Столбцы текста делились одной простой линией, а важные моменты подчеркивались двойной. Строки казались мне слегка нечеткими, старыми и полустертыми. И все же я различила слова тирийского языка. Пользуясь уже полученными знаниями, я стала читать, но быстро поняла, что многие слова по-прежнему мне неведомы. Странно, ведь я умела вкладывать в эти слова волю. И понимала язык, на котором говорили Йитирн и Сария, но не могла прочесть книгу.

Я пролистала несколько страниц. Здесь были рисунки диковинных зверей, даже драконов, наглядно объяснявших устройство крыла или превращение. На одной странице, например, изображалось загадочное устройство: большой круг с углублениями для каких-то сфер или шаров. Каждая лунка была подписана все тем же неаккуратным почерком, а рядом приводились незнакомые мне формулы и математические подсчеты. Похоже, магия давалась легко лишь ведьмам, всем остальным же приходилось обладать огромным объемом побочной информации, чтобы произвести заклинание.

Я вернула книгу Йитирну и подогрела себе немного ухи. Сария не возвращалась, о чем свидетельствовали пустая койка и отсутствие походной сумки, которую волчица оставляла у стены. Суп был восхитительно вкусным и приятно согревал изнутри. Я оставила порцию темному эльфу и задумалась обо всем, что окружало меня тогда и подстерегало в будущем. Я не заметила, как задремала. Сны тревожили мое сознание, рассказывая мне сказки о прошлом, но ни один из них не был видением Мэйв. Раз или два я пробуждалась от ночных кошмаров, бездумно шаря взглядом по полутемной пещере, освещаемой лишь крохотным огоньком, и тут же проваливалась обратно в сон, так и не находя в них покоя и умиротворения.

На рассвете Йитирн толкнул меня в плечо.

— Сария не приходила? — Спросил он слегка задумчиво.

— Н-нет, — зевнула я. — И ночью ее тоже не было.

— Я схожу за водой, — кивнул мне дроу. — Не высовывайся пока.

Я пожала плечами и еще раз зевнула. Темный эльф забрал веревку и ведро и вышел, а я осталась одна. Фолианта нигде не было, значит, спрятал. Йитирна довольно долго не было, и я решительно поднялась на ноги. Что, в конце концов снаружи может быть такого, чтобы мне не надо было выходить?

Я откинула в сторону полог из плюща и замерла.

На клочке земли перед нашей пещерой стояла высокая женщина. Одной рукой она держала изогнутый клинок, другой схватила Йитирна за волосы. Нож скользил по его темной эбонитовой коже. Она слегка улыбнулась.

— Так-так, — произнесла она недобро. — Значит, я пришла не напрасно.

Комментарий к Глава 23. Правда и ложь

Уф, это был очень долгий перерыв.

И я на самом деле надеюсь, что это был первый и последний такой перерыв, потому что возвращаться к работе спустя почти три месяца непросто. Хотя глава стоит этого, потому что она наконец получилась такой, какой изначально задумывалась.

Спасибо за ожидание!

Бета: как всегда, на самом <b>интересном</b> месте!

========== Глава 24. Охота на ведьм ==========

У нее было хищное заостренное лицо с пронзительными голубыми глазами. Каштановые волосы средней длины оттеняли бледно-молочную кожу.

— Давай я кое-что проясню, ведьма, — небрежным тоном сказала незнакомка, удерживая светло-серое изогнутое лезвие клинка у горла Йитирна. — Прежде, чем ты совершишь какую-нибудь глупость, подумай: меня наняли, чтобы я нашла тебя. И вот этот эльф мне совершенно ни к чему. Считай, что его жизнь буквально в твоих руках. Будь умницей, и он не пострадает. Даю слово Гарпии.

Я замерла, даже не успев поднять руки или шевельнуть пальцами. Липкий холод цеплялся за ноги, отчего возникло ощущение, будто я в самом деле оказалась приморожена к месту.

— Будь милой девочкой, и давай разрешим нашу ситуацию без насилия, — прищурилась женщина, не спуская с меня настороженного взгляда.

— Эта «наша» ситуация не разрешится мирным путем, если ты продолжишь удерживать меч у шеи моего друга.

Я нашла в себе силы сказать первое слово. Собственный голос вдруг показался мне чужим и отстраненным, будто кто-то говорил эти слова за меня. Женщина ухмыльнулась, затем слегка отвела руку в сторону и одним движением опустила оружие. Она оставалась в выжидающей позе, готовая в любой миг метнуться в сторону и защищаться. Глаза ее пылали внутренним огнем. Похожий взгляд я видела у Сарии и у Мааррха, но они были моими союзниками, а эта незнакомка — нет. Йитирн почувствовал, что клинок больше не угрожает ему, и медленно отошел, старательно избегая резких движений. Только затем он подошел ко мне и встал рядом, готовый сражаться, если потребуется. Женщина даже не взглянула на него.

— Как ты нашла нас?

Рядом с Йитирном я вновь почувствовала себя уверенней. Против мага и ведьмы у наемницы не было шансов. Я очень надеялась, что она это понимает.

— Всегда одни и те же вопросы. Ладно, я отвечу. Это было просто. Легче, чем мне казалось, когда я бралась за работу. Если вы собирались удерживать инкогнито, путешествовать по Атарии и оставаться никому неизвестными, то вы с задачей не справились. Везде, где я была, запомнили рыжеволосую нескладную девчонку и ее двух спутников. Эльфа под мороком и, скорее всего, оборотня. Я пошла самым простым путем. И нашла волка.

— Что ты сделала с Сарией? — прорычала я, забыв об опасности.

— Я? — она изобразила крайнее изумление на лице. — Я ничего не делала с твоим драгоценным волком, Хранительница Рубина. Мы просто… поговорили. И она согласилась м-м-м… погостить у меня. В качестве гаранта того, что ты сейчас добровольно пожелаешь пойти со мной.

Я крепче стиснула зубы, а заодно и кулак.

— Где она?

Гарпия театрально закатила глаза, всем своим видом показывая, как она устала от моих вопросов и излишней траты времени. Я смотрела на нее, чувствуя, как гнев буквально заполняет меня. Нехорошее предчувствие, связывающее меня с отсутствием Сарии, реализовывалось невероятно быстро.

— Я уже сказала тебе: она в гостях. Гарпии — радушные хозяйки, разумеется, если им за это заплатили. Оборотня никто не тронет. Пока что. Если ты сделаешь правильный выбор, ее отпустят, как только мы доберемся до Таргиу.

— Не имею ни малейшего желания доверять твоему слову, — процедила я, стараясь быстро оценить свои шансы повернуть разговор в иное русло. — Кто нанял тебя?

Гарпия усмехнулась и улыбнулась уголком губ.

— Тянешь время? Хорошая девочка. Только глупая, боюсь. У тебя, может быть, времени предостаточно, а вот у твоей спутницы — совсем мало. Я слышала достаточно, чтобы сделать вывод: ты не Мэйв Карающая Длань. Но, с другой стороны, в тебе есть и от нее что-то. Заговаривать мне зубы — бесполезный вариант, тирия. Что до твоего вопроса, ты и сама знаешь.

— Джахайн? Тебя нанял Джахайн?

— Что? — удивилась Гарпия. — Теневой Повелитель? Если бы он хотел достать тебя так, как того желает Мятежная госпожа, он давно это сделал бы. Меня нанял не он. Его правая рука. Теневая ведьма, так ее зовет народ Атарии.

Я прищурилась. Ведьма, пленившая Кассирил и вытягивавшая изумрудные силы, желала добраться до меня? Было ли это происком Джахайна или у теневой тирии были ко мне какие-то иные вопросы? Время поджимало, я чувствовала, как все вокруг меня сжимается тисками. Гарпия смотрела прямо на меня, в ее взгляде было пренебрежение.

— Ты дашь мне какие-нибудь гарантии, что, если я поеду с тобой — с Сарией ничего не случится? — спросила я наконец.

— Не слушай ее, Ева, — перебил Йитирн. — Гарпиям нельзя доверять.

— Как и эльфам, впрочем, — мягко улыбнулась женщина. — Эльфам в чем-то нельзя доверять гораздо больше, чем Гарпиям. Видишь ли, я очень пекусь о репутации Гарпий. И, конечно, меньше всего я хочу, чтобы Мятежная госпожа была разочарована в нашей службе ей и не уверена в нашей преданности. Я даю сделать тебе выбор потому, что я уважаю ведьм. Но если ты откажешься, я заберу тебя силой. И ничто не сможет мне помешать.

— Ты хочешь попробовать? — угрожающе прорычал Йитирн.

Незнакомка расплылась в зловещей ухмылке. Она закрепила меч на поясе и потянулась к собственной шее. Ловким движением пальцев она выудила из-под защитной части кирасы тонкую мельхиоровую цепочку. На ней болталось маленькое ярко-синее перо и подвеска из двух крохотных аметистов.

— Ты же не можешь в самом деле полагать, что Мятежная отправила меня за рубиновой ведьмой без всякой защиты? Я прекрасно знаю, что реинкарнации требуется сначала получить доступ к своему Камню, а уж потом она становится сильной настолько, что амулет — этот амулет — действительно не сможет сдержать ее силы. Я знаю, что Рубин вне вашей досягаемости. Ни ты, ни она не сделаете мне ничего такого, чего бы не поглотила эта подвеска.

Она посмотрела сначала на меня, потом на Йитирна.

— Выбора у вас, я сейчас вижу, нет. Что бы вы ни выбрали, вы пойдете со мной. Добровольно или насильно. Итак, последнее слово, ведьма?

Я внутренне подобралась. Она так ничего и не сказала о гарантиях, да и как я могла быть действительно уверена в том, что с Сарией ничего не случится?

— Отпусти Сарию, и я пойду с тобой. Даю тебе слово Рубина.

Наемница колебалась, но затем нахмурилась и медленно покачала головой.

— Я правда хотелабыть доброй к тебе, Хранительница. Прости.

Она неуловимым движением метнулась ко мне. Перемена в ее настроении была настолько стремительной, что я не успела отреагировать. Йитирн создал хлыст из сверкающей синей энергии, но магия прошла сквозь тело наемницы и не причиняла ей никакого вреда. Девушка очутилась возле дроу за секунду и свалила его на землю, в руке блеснуло оружие. Рубиновая энергия заскользила между пальцев, наполняя мои руки неведомой силой. На мгновение я забыла обо всем, что происходило вокруг меня, наслаждаясь мощью. Я взмахнула рукой. Рубиновое копье, воплощение моего гнева, пронзило Гарпию. Но успех лишь был мгновением. В следующую секунду защитный амулет полыхнул пламенем, сжирая рубиновую энергию. И в тот же миг сила магии, вложенная мной, вернулась ко мне.

Меня откинуло взрывной волной. Я пребольно ударилась боком и лопаткой о каменный выступ и тяжело повалилась на землю. Мне казалось, что я потеряла сознание, настолько сильным оказался удар.

Мэйв Карающая Длань стояла на трибуне перед тысячами людей и эльфов. Над ней светло-золотой тенью возвышался Аксоот. В молельнях Ассармиэль возжигали праздничные костры. Позади Мэйв полукругом застыли, словно причудливые каменные изваяния, ее сестры. Изумрудная Инхаэль смотрела на Мэйв с яростью и затаенным гневом, Сапфировая Наин сдерживала этот гнев, холодным прикосновением белоснежной руки удерживая сестру от неразумного поступка. Их драконы сидели на каменных столбах, каждый позади своей ведьмы. Я кружила над ними, следуя за гигантским вороном.

Мэйв подняла на меня взгляд и крикнула:

«Тень! Бойся тени!»

Мое сознание поплыло, возвращаясь в тело. Я ощущала невероятную слабость и боль, растекавшуюся вдоль позвоночника. Не смогла приподнять и головы, пошевелить пальцами. Слабость тяжелой волной накатывала на меня.

Йитирн все еще сплетал заклинание, негромко проговаривая слова. Не сразу я заметила, что дроу ранен. Кровь запятнала его одежду, с пальцев капала на землю. Наемница в стремительном прыжке — ее меч был окровавлен — приближалась к темному эльфу. Я вытянула руку. Я ничего не могла сделать для Йитирна. Девушка выдержала всполох синей энергии, ударила дроу. Он упал на колени, а Гарпия занесла меч, чтобы нанести сокрушительный удар.

В это мгновение, когда лезвие почти коснулось шеи Йитирна, расстановка сил поменялась. Из кустов с глухим рычанием выпрыгнуло существо. Крепкое тело волка смело наемницу, ее меч звякнул, упав. Сначала я решила, что это Сария или один из оборотней стаи, но, приподнимаясь на руках, я заметила, что существо не было похоже на волка. Узкая голова оканчивалась вытянутой пастью, края которой напоминали жутковатый птичий клюв. Острые уши настороженно вздрагивали. Густая черная шерсть клоками укрывала поджарое тело с выпирающими ребрами. У существа были аномально длинные ноги. Зверь выглядел странно и не вызывал никакого доверия.

Наемница лежала на земле. Лицо было залито кровью, ключица лишилась целого куска плоти, выдранного, очевидно, с костью. Она еще пыталась встать, но без своего оружия ничего не могла сделать. Я потянулась к ней, но силы вновь оставили меня. Полыхнула яркая зеленая вспышка, и Гарпия исчезла во всполохе. Я упала грудью на землю и потеряла счет времени.

Мэйв сидела на земле. Гигантские стволы деревьев окружали ее. Возле нее был выстроен небольшой алтарь, на которой были зажжены и черные, и белые свечи. Пламя на них, казалось, не шевелилось.

Ведьма подняла голову. Перед ней были белоснежная львица Ассармиэль с алмазной гривой и огромный обсидиановый медведь Раадхр с оранжевыми глазами. Боги смотрели на Мэйв, их взгляды были полны сожаления и искренней грусти. Они не говорили ни слова, а Мэйв склонила голову перед их божественными ликами.

— Рубин нужен нам, — говорил Раадхр. — Мы вложили в тебя больше, чем нашу волю, Мэйв. Это твое шестидесятое рождение, с каждым годом сила должна была уходить. Мы хранили свое обещание. Но мы ничего не можем сделать для тебя теперь. Магией, дарованной тебе, ты должна возжечь Мрачное Пламя и отомстить за своих сестер. Это наша последняя просьба, Мэйв. Когда ты захочешь перестать быть Рубином, мы покоримся твоей воле. Но теперь…

Мэйв выглядела опустошенной. Она заставила себя поднять голову.

— Я сделаю это. Но помните, вы обещали.

Когда я вновь очнулась, то лежала там же, где и потеряла сознание. Возле меня сидело существо. Стоило мне пошевелиться, и оно резко встало.

С его помощью я с трудом села. Тело ныло от непривычного усилия и боли, все еще продолжавшей меня беспокоить. Сердце дало тревожный перебой, когда я заметила бесформенную груду: Йитирн лежал на спине, широко раскинув руки. Земля блестела от пролившейся крови.

Я не помнила, как я добралась до дроу. Темный эльф едва дышал. Вспомнив уроки первой помощи, я нащупала пульс на его руке: совсем слабый. Я ощутила безысходность. Одна, в лесу. Сария где-то там, в опасности, в плену. Что ее теперь ожидало, я не знала. Мой дракон — кто его знает, может, он даже не проклюнулся из своего яйца. И я — беспомощная глупая ведьма. Которая не может ничего, даже исцелить своего друга, своего соратника.

— Эй, ты, — позвала я существо.

Не то волк, не то птица встала и направилась ко мне, переставляя свои неестественно длинные ноги. Я поежилась, разглядывая незапланированного союзника. Тварь выглядела как мутант из популярных фильмов моего мира. Но она хотя бы слушала меня, и я нашла в этом ощутимый плюс.

— Надо занести его в пещеру, — сказала я.

Я честно пыталась не чувствовать себя глупо, разговаривая со зверем как с равным, как с разумным. К моему удивлению, зверь точно знал, что надо делать. Он зацепил острым краем пасти-клюва мантию Йитирна и с легкостью сдвинул его с места. Я шла рядом, едва не падая на землю от усталости. В пещере магический огонек давно погас. Зверь затащил темного эльфа на лежанку, а затем обратил узкую морду ко мне.

— Ты… Ты сможешь защитить меня? — спросила я.

Зверь шевельнул головой так, будто кивнул. И вышел из пещеры.

Мне пришлось воспользоваться магией, чтобы согреть порядком уже остывшую пещеру. Рубиновая энергия откликнулась слабо. Сама память, казалось, была против меня: с огромным трудом я вспомнила нужные слова. Я подобралась к Йитирну и помедлила, не зная, как подступиться. Еще никогда прежде я не ухаживала за бесчувственным телом, тяжелым и совершенно безвольным. Я не представляла, как именно и с чего начать. Поэтому я взяла кинжал, подарок Сарии, и разрезала материю в месте предполагаемой раны.

Темная кожа Йитирна была сплошь усеяна мелкой вязью магических заклинаний. Кровоточащая рана на боку была следствием удара коротким клинком. Вне сомнений, Гарпия нанесла точечный, профессиональный удар. Я понимала, что применение любой магии поставит меня в затруднительное положение. Последний раз я чувствовала подобное истощение, когда пыталась уничтожить свое нерадостное прошлое и прочитала сложное заклинание.

Порывшись в сумке Йитирна, хоть казалось мне это занятие неправильным, я нашла несколько бинтов и кое-как наложила их поверх раны. Жаль, что дроу не обучил меня более практическим навыкам: как сварить отвар, например, или приготовить заживляющую мазь. Сейчас бы они мне очень пригодились.

Я еще очень долго сидела возле Йитирна, напряженно вслушиваясь в тишину, царившую за пределами пещеры. Доела остатки ухи, но не решилась сходить к реке. Во фляге оставалось немного воды, я решила оставить ее для темного эльфа. Наверняка, когда он придет в себя, ему захочется пить. Время тянулось очень медленно. Несколько раз я отводила рукой в сторону плющ, загораживавший вход в мое логово, но видела лишь угрюмый, ломкий силуэт зверя, прохаживающегося по небольшой полянке. Изредка он поднимал голову к небу, но затем встряхивался, дергал ухом и смотрел на меня, замечая на себе взгляд. Он казался нереальным, но в то же время незыблемым.

Потом я задремала, погрузившись в тревожные сны. Пустота обволакивала меня густым туманным облаком, словно убаюкивала и берегла.

Аксоот раскрыл могучие крылья. Солнце просвечивало сквозь золотисто-белые крылья, усеянные серебристым узором капилляров. Мэйв лежала под куполом из его крыльев, на ее лице застыла мечтательная улыбка.

— Я не хочу больше исполнять волю Раадхра, — сказала она задумчиво. — Когда я перестану быть Хранительницей Камня, ты останешься со мной?

«Да», — пророкотал Аксоот. — «Ты — моя навсегда. Этого не изменить».

— Тогда я отправлюсь в свое последнее путешествие со спокойным сердцем, Аксоот. Когда Интиэль будет побежден, свергнут и забыт, я оставлю своих сестер. Но ведьмой быть не перестану. И это пугает меня.

Дракон пошевелился, но ничего не ответил.

— Никто не в силах забрать мою силу, — вздохнула Мэйв. — Но представь, что, если бы этот способ существовал? Мне бы не пришлось исполнять Волю бесконечное число перерождений.

«С потерей Рубина твои перерождения закончатся», — мысленно ответил Аксоот, в его внутреннем голосе чувствовалось сожаление. — «Закончатся и мои. Я не могу сказать, что смирился с этим».

Мэйв слегка улыбнулась.

— Да, я тоже. Как думаешь, что нас ждет по ту сторону?

«Я не тороплюсь узнавать», — фыркнул золотой дракон. — «И тебе не советую. Всему свое время, Мэйв».

Я очнулась от тяжелого дыхания на своем лице. Вскрикнув от испуга, я села и запахнулась в плащ. Зверь стоял в паре сантиметров от моего лица, в пасти у него болтался мертвый кролик.

— Это мне? — пискнула я.

Зверь снова кивнул и уронил добычу прямо мне на колени. Тушка кролика безвольно скатилась и застыла, белесые глаза смотрели, казалось, прямо в сердце. Существо посмотрело на меня, словно пыталось понять, принимаю ли я подарок или нет. Я медленно кивнула.

— Спасибо, что ж. Толку, правда, никакого. Я никогда не разделывала… Ну, животных. Кроликов. Вообще никаких.

Зверь посмотрел на меня ярко-голубыми глазами и, как мне показалось, слегка пожал плечами. Затем развернулся, вышел из пещеры. Просунул голову обратно и мотнул ей. У меня возникло ощущение, что я вот-вот расслышу его мысли. Этого не произошло. Зверь хотел, чтобы я вышла. Я послушно последовала за ним. На полянке лежал человек. Он замер в испуге, боясь пошевелиться. На земле возле него был длинный меч и круглый щит.

Существо заурчало.

— Ты кто? — громко спросила я.

— Меня з-зовут Боб. Боб Торопыга! — заикаясь от страха, сказал незнакомец.

— И что ты здесь делаешь?

— Прошу, прошу, тирия! Меня наняли. Я думал, работа будет простая. Всего-то одну девчонку доставить в Сапфировую крепость! Но я о-о-чень ошибся! Прошу пардону! Отпустите, миледи, вы меня, клянусь, никогда больше не увидите. Только… только не… прошу!

Я нахмурилась. Еще один наемник? Повезло, что он не такой прыткий, как Гарпия, а всего лишь какой-то простачок.

— Что такое Сапфировая крепость?

— Ой, ну эта! Крепость Таргиу, что в трех милях к востоку отсюда. Т-так что, я могу идти? Прошу вас, умоляю. Вы никогда не услышите о Бобе Торопыге!

Я кивнула зверю.

— Пускай его, пусть идет. — И повернулась к Бобу. — Сообщи всем, кому сможешь, что в этой пещере никого нет. Я не хочу других незваных гостей.

— Р-разумеется, как госпожа повелит.

Он мгновенно поднялся на ноги, похватал свое оружие и, бряцая доспехами, побежал прочь. Зверь широко зевнул, обнажая несколько рядов заостренных зубов и посмотрел на меня лениво и снисходительно.

— Я уже поела, так что… Съешь этого кролика сам, ладно?

Зверь понюхал мертвую тушку. Затем поддел ее за шкурку, подбросил и поймал. Узкая пасть неестественно широко распахнулась, кролик мгновенно исчез в недрах горла твари. Он заглотил жертву целиком, с аппетитом облизнулся и вновь посмотрел на меня, на этот раз с встревоженным вниманием? Я пожала плечами: к странностям в последнее время я стала относиться, на удивление, спокойно.

Я вернулась в пещеру. Йитирн пришел в себя, но лишние движения причиняли ему боль.

— Как ты? — спросила я, бросаясь к нему. — Вот возьми, попей.

Он усмехнулся и тут же скорчился от боли.

— Я думал, что погиб. Как… Как тебе удалось выжить? Ее магия… Магия этой Теневой ведьмы очень, очень сильна. Я не думал, что простой амулетик сможет сдержать столько энергии и защитить девчонку.

— Не надо оправдываться, — попросила я. — Я тоже не поверила ей. И это стоило и мне, и тебе сил и здоровья.

— Я надеюсь, ты не пыталась меня исцелить.

Йитирн внимательно посмотрел на меня.

— Еще нет, не успела. Я израсходовала почти все свои силы.

— Умница, — улыбнулся темный эльф. — Не напрасно я рассказывал тебе о возможностях магии и ограниченности энергии. Ты все-таки слушала.

— А как иначе? — я подавила смешок. — Иначе в этом мире мне просто не выжить. Я стала куда более осторожной, чем была раньше.

Я коснулась руки Йитирна.

— Я все же надеюсь, что ты скажешь мне парочку исцеляющих заклинаний. Если не для тебя, то для себя. Тут такое дело…

— Обязательно. И все же. Расскажи мне. Как ты умудрилась… Не знаю, избавиться от Гарпии?

Я почесала затылок, не зная, как лучше рассказать о звере. Йитирн это заметил.

— Нам кто-то помог? — спросил он. — Сария?

— Э-э-м, ну, не совсем. Это зверь.

— Зверь?

Отодвинув в сторону плющ, я позвала существо. Оно тут же оказалось возле меня. Йитирн резко подался назад. Будь у него силы, я была уверена, он бы воспользовался магией.

— Пирру, — едва слышно выдохнул он. — Проклятая тварь. Мой тебе совет: избавься от него, да побыстрее, Ева.

Я нахмурилась.

— Ну уж нет, он мне жизнь спас. И тебе, между прочим. Пирру? Кто это такой? Все, иди, я позову тебя.

Зверь кивнул и вышел. Йитирн смотрел на меня с изумлением во взгляде.

— Он что… Повинуется тебе? Тебе?

— А что странного? Ну, то есть да, я тоже не ожидала повиновения.

Йитирн вздохнул.

— Пирру — творения мага. Великого мага, который угрожал Атарии примерно пятьсот с лишним лет назад.

— Тогда же, когда Мэйв жила? — быстро подсчитала я.

— Верно. Я только читал о пирру. Никогда не видел их. Считал легендой, выдумкой, удобным слухом, чтобы пугать простаков.

— Как звали того мага?

— Вирсед Кровавый Клык, — ответил Йитирн. — Да, он действительно жил во времена Мэйв.

— Мэйв объединила силы своих сестер, чтобы победить его. Это было незадолго до ее смерти, вот что. — Задумчиво произнесла я, больше рассуждая вслух, чем делясь мнением с Йитирном. — Тогда она разожгла Мрачное Пламя. И вскоре после этого перестала быть собой, если верить Сарии. Ты не находишь, что это совпадение?

— Пирру и ты?

— Мэйв и Вирсед.

Йитирн пристально посмотрел на меня.

— Лишь один свиток утверждает, что Мэйв Карающая Длань выступила против могучего мага, Вирседа Кровавого Клыка. Я больше чем уверен, что ты свиток в глаза не видела. Позволь мне спросить: как ты узнала обо всем этом? О Мэйв, о ее противостоянии? Ты что-то вспомнила. Так ведь?

Я вздохнула. Сны. Йитирну не имело смысла лгать.

— Мне снятся сны. Уже давно. Еще когда… Когда мы впервые повстречали Сарию, с нами был Мааррх. Я будто… Вспоминаю. Нет. Я как будто рядом с Мэйв. Переживаю ее самые сокровенные воспоминания. Самые важные.

— И ты мне не рассказывала об этом… Почему?

Я пожала плечами. Не рассказывала потому, что опасалась? Потому, что поверила Мааррху и Сарии? О том, что эльфы — существа непредсказуемые, что им не стоит доверять? Вняла совету Накирин Световласой? Или просто потому, что я не хотела ни с кем делиться теми крупицами информации, что получила столь доверительным способом. От кого? От Мэйв? Она — это я.

— Мне кажется, это личное. К чему тебе об этом знать?

— Я…

Йитирн вскинул на меня взгляд. Столько боли и ужаса в его глазах я еще ни разу не видела. Было в этих алых глазах что-то такое, отчего на душе невидимые когти оставляли глубокие, незаживающие раны.

— Для меня это важно.

— Что важно? Мои сны?

Он не ответил, прищурился. Затем отвел взгляд и выдохнул.

— Заклинание для исцеления звучит так: shari’llue amae staerin. Попробуй сейчас. Сосредоточься.

Я поняла, что он не хочет отвечать на вопрос. Я могла бы обидеться или встать в позу, но понимала: кроме меня, ему никто не поможет. Я закрыла глаза и протянула руку. Рубиновая энергия мягко качнулась. Слабость, на время отступившая, подкралась вновь. Shari’llue… Именно это говорил Мааррх, когда залечивал мой сломанный нос. Драконы умеют использовать магию, лишь немного. Мааррх.

Заклинание легло плавно. Мысль о Мааррхе почему-то принесла мне облегчение и твердую уверенность. Рубиновая энергия принялась латать ранение, стремительно утекая сквозь пальцы. Я откинула голову назад, уперлась макушкой в прохладную стену и прикрыла глаза. Магия витала в воздухе, наполняя его какой-то особой сладостью. Мэйв смотрела на меня цепким взглядом. Но за ней маячил чей-то силуэт. Женский. Ищущий помощи.

Я резко выпрямилась. Магия развеялась.

Йитирн вопросительно посмотрел на меня.

— Таргиу. Нам срочно нужно в Таргиу.

— Не раньше, чем мы призовем дракона, Ева. Я готов. Готова ли ты?

========== Глава 25. Призыв ==========

На следующее утро мы собрали наши вещи. Йитирн набрал воды, надел на лошадей седла и сложил наши скудные пожитки в подседельные сумки. После долгого застоя животным было радостно вновь продолжить путь. Правда, копытные до одури боялись зверя, который высказал немое, но отчетливое пожелание отправиться в путь вместе с нами. Темный эльф не одобрял моего решения повременить со зверем, был уверен, что от пирру только и стоит, что ждать неминуемой беды. В отсутствие Сарии и Мааррха я была вынуждена признать, что магия не является ответом на любой вопрос. И что мы можем погибнуть вот так запросто, если у нас не будет могучего защитника. Меня устраивало в звере все, кроме пугающей внешности. Я смогла себя убедить, что пройдет какое-то время и я смогу смотреть на него без содрогания.

Несмотря на готовность Йитирна приступить к исполнению заклинания, призывающего дракона для ведьмы, я настояла, чтобы мы отправились в путь. Я понимала, что об этой пещере в лесу среди холмов знали многие. И надеялась, что большая часть до нас просто еще не добралась или их отпугнул вид зверя. Я не хотела сидеть на одном месте, выжидая чего-то. И молча вынашивала планы по спасению Сарии. Старалась не думать, что с ней могло стать после того, как все в нашем с Гарпией общении пошло не так.

Мы решили не возвращаться на тракт. Это было опасно. Деревня в холмах и без того располагала небольшим отрядом воинов с оскверненными. Поэтому было принято решение углубиться в лес. Йитирн с ожесточением рассматривал довольно потрепанную за время нашего путешествия карту, как и всегда, вычерчивая темным пальцем предполагаемый маршрут. Мне оставалось только позавидовать его умению ориентироваться в пространстве. Порой, правда, у меня возникало ощущение, что Йитирн использует какую-то путеводную магию или что-то вроде этого. На мои вопросы дроу лишь улыбался, но ничего не отвечал, чем еще больше укреплял меня в моих сомнениях.

Через лес мы пошли по тропинке, едва заметной в высокой траве. Йитирн шел позади, корректируя мое продвижение вперед. Я вместе с пирру возглавляла шествие: лошади шарахались зверя, дроу вел их под уздцы, изредка успокаивая их не то прикосновением магии, не то ласковым словом. Я чувствовала себя в безопасности теперь, когда пирру шел возле меня. Его холка находилась на уровне моей груди, смотрел он пронзительным взглядом.

— Пирру — потусторонние создания, — рассказывал Йитирн, и я подозревала, больше для того, чтобы отговорить меня доверять этому существу. — Они были созданы Вирседом в качестве элитной боевой силы. Не могу не признать, что звери эти действительно обладают живым умом и наделены разумом в куда большей степени, чем принято думать у нас про животных. Я читал о них в трактате «Наследие и последствия царствия Вирседа». Это был занимательный научный труд, основанный на домыслах и догадках. Но вот пирру были там описаны куда как подробно.

— На догадках? — переспросила я. — Неужели во времена Мэйв некому было достоверно записать все, что было известно?

— Я думаю, что историки действительно создавали трактаты, касательно периода Мэйв Карающей Длани. Но вот что удивительно: уже двести с лишним лет назад, когда я начал свое обучение, не было ни одного государственного исторического труда о том, что случилось в годы, когда пал Рубин. У меня могут быть лишь догадки. Может статься и так, что Мэйв уничтожила все записи о себе, не желая остаться в воспоминаниях грядущих поколений съехавшей с катушек ведьмой, что карала за любую провинность.

— Она не хотела быть Хранительницей, — неожиданно даже для себя самой сказала я, вспоминая череду последних снов. — Она просила богов отозвать ее от Камня и завершить ее перерождения.

Йитирн если и удивился, то не подал вида. Маг очень долго молчал, потом пожал плечами и хмыкнул:

— Мэйв убили. Пятьсот лет не было никаких перерождений. И вот здесь ты. Мне интересно, что, если эти события связаны напрямую с друг другом? Что, если ты новая ведьма Рубина, не Мэйв?

Эта теория казалась мне сомнительной. Я чувствовала связь с прошлой рубиновой тирией. Было ли в нашем родстве что-то такое, что делало меня Мэйв? Новым рождением Мэйв. С другой стороны, я и представить себе не могла взаправду, что я была когда-то Карающей Дланью.

— Не знаю, — помедлила я, обдумывая предложенную теорию. — Нет, вряд ли. Мне известно, что Мэйв на момент своей смерти все еще была Рубином. По правде говоря, она была единственной Хранительницей.

— Как это? — в голосе Йитирна зазвучало присущее ему любопытство. — Сны рассказали тебе это, Ева?

Я кивнула, наблюдая, как зверь скрывается между деревьев и пропадает из виду, и теперь шла наравне с Йитирном, чтобы удобно было разговаривать. Лошади заметно поуспокоились, стоило пирру убежать прочь. Утреннее осеннее солнце просвечивало сквозь частично голые кроны деревьев, касаясь увядающей травы. В кустах пели маленькие серогрудые птички. Среди корней мягким движением ползла большая темно-коричневая змея. Я на всякий случай подобралась, готовая в любой момент отпрыгнуть на безопасное расстояние. Всю жизнь мечтала о путешествиях, а теперь только и делаю, что странствую с одного места на другое. Не так я себе это представляла.

— Рубин объединил в себе все остальные камни. Насколько я знаю, Мэйв стала вместилищем всех их способностей и сил. Она даже могла читать мысли своих сестер-Хранительниц и внушать им свои.

— Это… очень необычно.

Йитирн хотел сказать что-то еще, но оборвал себя на полуслове.

— Я тревожусь, Ева, — признался он спустя некоторое время. — Такие твари, как пирру, не появляются без причины. Почему он помог именно тебе?

— Мм-м, я же ведьма, — пожала я плечами. — Что тебя смущает? Я уже видела его, этого зверя. В деревне, когда мы только вышли из Верригана. Думаю, он следовал за нами все это время и держался в тени.

— Может, так. Пирру издревле почитают как посланников смерти. Ничто в их появлении не рассматривают как нечто положительное.

— Я уже говорила, Йитирн, народу вашей страны, Атарии, стоит пересмотреть многие взгляды на вещи. О том, какой была Мэйв. О том, что пирру приходит на помощь в час нужды. О том, что драконы созданы для ведьм или даже наоборот. Ты ведь и сам знаешь о мире лишь с чьих-то слов. Все твои научные труды писали люди, а они могли ошибаться.

Йитирн кивнул, я видела, что он никогда не изменит своего мнения о пирру. Но моя точка зрения вполне его устраивала, и он согласился со мной.

Мы прошли вдоль ручья. Йитирн напоил лошадей, умылся и предложил мне сделать то же самое. Свежий воздух пощипывал лицо и руки, я почувствовала, что ужасно устала и замерзла. Применение магии все еще давало о себе знать. На этот раз последствия казались более существенными. Я никак не могла в себя прийти. И думала о грядущем ритуале, о заклинании призыва с болью, почти физической. Но подавила зевок и ускорила шаг, усталость отступила.

— Этот ритуал… Призыв дракона. Как он будет проходить?

— Читать придется тебе, из книги напрямую. Я разобрал каждую магическую формулу, но упростить мне не удалось. Это органичное сплетение тирийских слов, но каждое из них задействует внушительный объем магической энергии. Нам потребуется кровь животного, хотя бы один рубин и рисунок на земле.

— Пентаграмма? — хмыкнула я, представляя себе эту картину.

— Почему пентаграмма? — удивился Йитирн совершенно искренне. — Рисунок будет семиконечной звездой, в центре которой будут изображены ведьма и дракон. На каждое острие звезды мы положим по камню — рубину. Хорошо бы достать все семь камней, так мы увеличим мощь заклинания. Мы же не хотим призвать дракона, предназначенного другой ведьме? Нет, разумеется.

— Я думала, что этот ритуал… Заклинание… Сразу призовет мне моего дракона. Если он, конечно, вылупился. А если нет? К нам телепортируется яйцо? Я бы не очень хотела возиться с маленьким дракончиком.

Йитирн пожал плечами.

— Не сочти меня скучным, но такое заклинание я буду читать впервые. И не могу предугадать, что случится впоследствии.

— Как и я. А пентаграмма — старое поверье людей из моего мира. Для вызова сил зла. И да, я сморозила глупость.

Часть пути мы проделали молча. Зверь вернулся с охоты, преподнеся мне очередной подарок: еще одного кролика. Я вручила тушку Йитирну, надеясь, что сегодня на ужин у нас будет настоящее мясо. Живот сводило от голода. Я не подавала виду, желая оставаться сильной. Хотя бы внешне.

Днем мы сделали небольшой привал возле упавшего дерева. В воздухе пахло теплом, сыростью, осенью. Ветра не было, солнце высоко стояло в небе. Йитирн разжег магический огонь и принялся за кролика. Я прикорнула, устроившись на лежанке, и подложив под голову свою мягкую сумку. Когда проснулась, то меня уже ждало поджаренное мясо на вертеле и немного овощей. Я с аппетитом пообедала, и мы еще несколько часов сидели возле дерева, наслаждаясь хорошей погодой и, несмотря ни на что, хорошим настроением. Зверь лежал возле меня, его морда слегка касалась колена.

— Будем звать тебя Зверем, если ты не против, — предложила я. Имен для волка-мутанта у меня не находилось. — Ты не против?

Зверь рыкнул, но без возражений. Йитирн искоса взглянул на пирру, ничего не сказал. Я знала, что он не смирится с присутствием этой твари. Но прогонять единственного, кто вступился за нас и помог нам выжить, казалось мне совершенно несправедливым, неправильным.

— Мы пересечем южную часть этого леса и должны выйти на восточную дорогу. Здесь везде открытая местность, двигаться придется весь день, на привал лучше и не рассчитывать. А вот тут начинается тракт, который приведет нас позже в Таргиу. К визиту надо будет как следует подготовиться. Я имею в виду, подготовиться. Сапфировый замок — одна из самых укрепленных крепостей в Западной Атарии.

— Сапфировый — потому, что он принадлежал Хранительнице Сапфира?

— Возможно. Я не интересовался.

Голос Йитирна показался мне слегка отчужденным, да и не похоже было, чтобы эльфийский маг не заинтересовался этим фактом.

Мы пустились в путь часов в шесть вечера, когда солнце стало уходить за горизонт. Я оседлала лошадь, Йитирн — тоже, и мы направились по широкой тропе на юго-запад. Пирру убежал, но периодически возвращался. Мне становилось не по себе при мысли о том, как именно он нас находил. Казалось, что зверь нутром чуял, куда я шла, и следовал за мной, невзирая на любые препятствия, что преграждали (возможно) ему путь.

Уже ближе к ночи мы покинули гостеприимную сень леса и выехали в поле. Урожай был убран, черная земля казалась мне бездонной, ненасытной пастью. Йитирн пришпорил лошадь, я последовала его примеру, и мы поскакали вдоль нивы. Лишь ярко-голубые глаза пирру обозначали наше присутствие. Ветер улегся, но холод с каждым часом становился все сильнее. Я максимально постаралась укутаться в свой плащ, Йитирн выделил мне свой запасной. Зубы стучали, я прикусила себе язык. И почти половину дня не могла разговаривать.

К середине наступающего дня мы оба вымотались за ночное путешествие. Темный эльф клевал носом, я придерживала его коня за уздечку.

Пашня закончилась, потянулась серая равнина. Редкий кустарник не давал нам возможности устроить привал: слишком заметными фигурами мы были. Силуэт зверя появлялся несколько раз в отдалении, но я была уверена — угрожай нам опасность, пирру был бы рядом. Его мелькание на фоне успокаивало меня. И хотя я знала, что Йитирн защитит, было что-то в звере, что вызывало во мне волну доверия к нему.

Неожиданно для меня Йитирн встрепенулся, осмотрелся кругом и приказал останавливаться. Я охотно спрыгнула с лошади, чуть не подвернув при этом ногу. И выжидающе взглянула на эльфийского мага. Дроу размялся, повернулся ко мне и принялся отстегивать наши походные вещи.

— Эта земля подойдет, — сказал он.

— Подойдет для чего? — недоуменно переспросила я.

— Для заклинания призыва. И для того, чтобы немного передохнуть, конечно.

Лагерь мы разбили среди деревьев, в крохотной роще неподалеку. Лошадям требовался отдых, как требовался он и нам. Йитирн соорудил подобие шалаша из веток и валежника, укрепил заклинанием и забросил внутрь лежанки. В скором времени появилась привычная уже мне тренога с котелком, извлечены из тряпки были остатки поджаренного мяса кролика, немного хлеба и надкушенное яблоко. Йитирн с озабоченным видом походил вокруг импровизированного лагеря, прочел несколько заклинаний и остался доволен.

— А почему нельзя было так же оградить пещеру? — поинтересовалась я.

— Можно, — согласился Йитирн. — Но тогда в этом не было необходимости. О наших передвижениях знали единицы. Нас нашла Гарпия, а это значит, что она сделает это еще раз. Чем позже она это сделает, тем лучше.

— Кто они такие, эти Гарпии? Ты сказал, им нельзя доверять.

— Орден Семи Крылатых, так они называются. Всего есть семь Гарпий. Каждая из них искусный и опасный воин, опытный следопыт и внимательный разведчик. Я знаю, что их услуги очень недешевы. Но берут они не монеты, а ведьминские артефакты. Зачарованные предметы, оружие, амулеты всякие.

— Я бы не хотела еще раз увидеть эту Гарпию. Вообще какую-либо Гарпию.

— Здесь я с тобой соглашусь. Вторую встречу мы можем и не пережить.

Йитирн почувствовал, что я собираюсь обрадоваться присутствию пирру, и поспешно перевел разговор в иное русло.

— Я собираюсь отправиться в город, — сказал он. И я мгновенно забыла про зверя, обратившись в слух. — Нам нужны припасы, а еще драгоценные камни для ритуала призыва. Кое-какие сбережения у меня есть, должно хватить. Не надо на меня так смотреть, мне и самому не по душе оставлять тебя здесь одну.

Йитирн наградил меня серьёзным взглядом, словно пытался убедить себя в правильности своего решения. Потом кивнул.

— Я вернусь завтра к вечеру. Если меня что-то задержит, я дам тебе знать. Я постараюсь разузнать что-нибудь о Сарии, думаю, что в Таргиу слышали о Гарпиях. На протяжении ста миль что к северу, что к югу это последнее крупное поселение. Я начертил для тебя путь. На всякий случай. Без камней этот призыв не осуществить, я просмотрел все возможные варианты. Ведьма через ритуал должна объявить дракону о том, Хранительницей какого Камня она является, чтобы призвать именно своего.

— Я поняла, — кивнула я. — Что ж, я желаю тебе удачи. И, пожалуйста, возвращайся поскорее. Не то чтобы я не любила побыть в одиночестве, но…

Йитирн по-доброму усмехнулся, собрал вещи и привел свою лошадь.

— Книгу оставляю тебе, — сказал он, поколебавшись мгновение. — Я сделал пометку, откуда начинается чтение заклинания. Потренируйся.

Я подняла на него взгляд.

— Я не понимаю. Не умею читать на тирийском.

— Ты — ведьма, Ева, — проникновенно произнес темный эльф. — Если ты захочешь, ты прочтешь что угодно. Ты видишь непонятные закорючки незнакомого языка и сходу отметаешь возможность прочтения. Попробуй расслабиться, напеть заклинание.

— И призову дракона? — хихикнула я.

Йитирн фыркнул.

— Да, это был бы неожиданный поворот. Но нет, тебе не о чем волноваться.

Я проводила темного эльфа до выхода из подлеска и вернулась в лагерь. Меня уже ждал «подарок» в виде дохлого кролика и несколько спелых яблок. Зверя поблизости не было, но у меня в груди зрело ощущение, что он совсем рядом, я не одна.

Вечером собираться грозовые тучи. Небо из чисто-голубого постепенно превратилось в серо-стальное. В отдалении грохотал гром. Я забралась в шалаш, укрылась плащом и принялась за изучение книги. Фолиант содержал в себе огромное количество информации. Я пролистала страницы, разглядывая причудливые схемы, формулы и рисунки. Некоторые параграфы рассказывали о драконах: об их магических способностях. Или о силах ведьм и колдунов, рисунки наглядно объясняли разницу между теми и другими.

Я выбрала самый простой отрывок и прочла его вслух. Но понимание ко мне так и не пришло. Я прочитала вслух почти две страницы, включая формулы, однако, никакого глубинного смысла во всех этих словах я не увидела.

Ночью хлынул дождь. Зверь вынырнул из темноты, окружавшей наш лагерь, неся в зубах мышь. Он заглянул в шалаш, и я поманила его к себе. Негоже оставлять живое существо под градом свирепого ливня. Он лег возле меня, голубые глаза тускло светились во тьме. Осторожно я протянула руку к зверю.

Он слегка дернулся, не понимая моего намерения. И нервно застыл, ощущая мою руку на своем загривке. Шерсть казалась шелковой, была тяжелой и мокрой, впрочем. Я коснулась затылка, зверь встрепенулся. В этот миг меня буквально прошило током, словно в меня ударила молния. Перед глазами поплыло, затем слегка прояснилось. Я увидела себя глазами зверя: растрепанная девчонка, кутающаяся в меховой плащ. Вокруг моих рук тлела рубиновая энергия магии, и зверь находил этот отзвук приятным и волнующим.

— Что это было? — спросила я, разорвав странный контакт. — Как ты…

Пирру ткнулся мне мордой в ладонь. Нечто подобное я уже ощущала, когда открылась мысленная связь с Мааррхом. В мое сознание полился поток образов, эмоций, воспоминаний.

Существование возможно только, пока дышит Рубин. Лапы устают. Одиночество кусает больнее острия копья. Холод. Замерз. Находит смысл жизни. Не хочется больше быть одному. Пирру больше нет. Пирру стали пережитком прошлого. Никогда не продолжит свой род. Вечен, как само мироздание.

Лишь Рубин может уничтожить своего пирру. Рубин этого не сделает?

— Н-нет, — запнулась я. — Мне нет смысла тебя убивать. Ты же мне помогаешь.

Уснули мы вдвоем. Зверь положил морду мне на бок, согревая холодной ночью. В эту ночь сны мне не снились.

Утро оказалось пасмурным, но безветренным. Я зажгла магический огонек и кое-как разделала кролика. Мои руки ужасно дрожали, пока я пыталась снять со зверька скальп. Понимая, что дальнейшую разделку я просто не выдержу с точки зрения морали и психологии, я забросила в котелок всего кролика целиком и наблюдала, как розово-красное мясо постепенно превращается в белесо-розовое. Зверь сидел рядом, с интересом наблюдая за процессом.

Есть я смогла только немногое из того, что проварилось. Несколько кусочков я через силу съела, остальное предложила пирру. Зверь в один присест проглотил наполовину разваренного кролика с вывалившимися внутренностями и облизнулся. Похоже, что это существо готово было есть все, что ему попадалось, он не задумывался о вкусе или о нежелании набивать желудок. С его выпирающими ребрами и впалым животом, впрочем, я бы посоветовала пирру питаться как можно больше и посытнее.

Днем я тренировалась в чтении книги. И опять безуспешно. Затем мы пошли к ручью, чтобы наполнить флягу и набрать воды в котелок. То и дело возникало ощущение мысленной близости со зверем. Мне достаточно было сконцентрироваться на нем, чтобы услышать отголоски его звериных мыслей. Он «слышал» меня на этом уровне и откликался даже быстрее, чем если бы я звала его голосом. Это открытие приводило меня в восторг.

Я взялась еще раз за книгу, а заодно и вынула из своей сумки заметки, которые по настоянию Йитирна делала, получая свои «магические» уроки. Я совершенно забыла про них и обрадовалась. Некоторые грамматические структуры все еще пугали меня своей сложностью и многообразием, но в основном полученная информация была усвоена. Я повторила несколько правил, затем исключений из правил. Попробовала прочитать заклинание собственного сочинения: крохотные рубиновый огонек взлетел кверху и осыпался дождем разноцветных брызг. Затем вернулась к фолианту и начала читать, постоянно удерживая в голове полученные знания.

Неожиданно строки разгладились. Иероглифы тирийского языка пошли рябью, изменяясь и преломляясь. Я прочитала предложение: «…мана заклинателя должна восстановиться дважды, прежде, чем он сможет…» и удивилась. Почему я раньше не могла, а теперь — могу? Может, Йитирн прав. Все дело в том, что я ведьма. И этот язык заложен во мне как нечто совершенно естественное. Я отложила фолиант в сторону и обхватила себя руками. В моем мире у меня никогда не было никаких способностей. Они просто не могли там появиться. Аркаар упоминал, что магия моего мира умерла и умерла очень давно. Осталась лишь провокационная внешность: огненно-рыжие волосы, зеленые глаза, худощавое телосложение. Но здесь, в этом мире, я действительно могла все, чего бы ни захотела. И мне неожиданно стало трудно принять этот факт. Я действительно ведьма, мое слово превалирует.

Вечер наползал неспешно. Я поужинала яблоками, не рискнув еще раз варить кролика (Зверь пополнил наши запасы аж двумя тушками), а затем принялась за чтение книги. Большая часть описывала ритуалы и их правильное проведение, наряду с магическими формулами отдельно для магов-эльфов и для колдунов-людей. Я буквально пожирала недоступные мне прежде знания, пытаясь вобрать в себя как можно больше.

Йитирн вернулся только поздно ночью, когда в небе взошла луна. Он сразу лег спать, а наутро уже был готов. В руках у него поблескивали семь рубинов, разные по величине и насыщенности цвета.

— Бери пирру, книгу и следуй за мной. — Сказал он, пропустив приветствие.

Я исполнила его просьбу, и мы вышли из лагеря. Небо было безоблачным, солнце — ярким, день выдался теплым. Минут двадцать мы шли по равнинной земле, плащ то и дело цеплялся за колючий кустарник. Зверь трусил вслед за мной, держась от Йитирна на расстоянии по вполне понятным причинам. И тут я увидела большого черного как смоль быка на привязи. Он жалобно ревел и дергал веревку, пытаясь освободиться.

— Почти все готово, — кивнул мне темный эльф. — Ты читала заклинание?

— Разобралась, — сказала я. — Зачем тебе корова?

— Для ритуала требуется кровь животного, — напомнил мне Йитирн. — Мы принесем его в жертву, когда ты начнешь распевать первые два стиха.

Он повернулся вдруг ко мне и кинул мне заостренную палку. Я не поняла, как я ее поймала в полете.

— Рисуй, — приказал дроу. — Вот рисунок.

Я увидела уже знакомую мне семиконечную звезду, я опешила и не могла сказать и слова. Пирру сел возле меня, немигающим взглядом вонзившись в темного эльфа.

— Мне надо рисовать?

— Да, ты же не думала, что я буду это делать. Все будешь делать только ты. Я не думаю, что на мой зов откликнется дракон. Хотя, — он усмехнулся, — я был бы весьма польщен таким поворотом событий.

Я засмеялась. Йитирн помогал, наставлял, но в самом деле не взял палку и не начал чертить сам. Спустя часа полтора на равнинной, слегка влажной почве вырисовалась большая семиконечная звезда. Еще час я потратила на то, чтобы перерисовать иероглифы из книги и расположить их именно так, как они были изображены на страницах. Затем разложила по семи остриям звезды рубины и перешла к центру, где надо было изобразить ведьму и дракона.

— А можно схематично? — спросила я у Йитирна. Тот стоял за пределами звезды и сверялся с фолиантом. — Я не уверена, что смогу нарисовать дракона.

— Наверное, — пожал плечами дроу. — Тут нарисовано…

— Я не смогу нарисовать так, как там нарисовано! — вспылила я, устав от жары, пота и бесконечной подготовки к ритуалу.

— Тогда рисуй, как сможешь.

Я принялась за дело. Ведьма — типичный огуречик с ручками-палочками и ножками, для красоты я пририсовала развевающиеся будто бы на ветру волосы. Затем дракон. Я вызвала в памяти образ золотого Мааррха, но обнаружила, что я совсем не помню, как он выглядит. Тогда яизобразила нечто между собакой с крыльями и огромным ящером с раздвоенным языком.

— Вроде все, — выдохнула я, поворачиваясь к Йитирну.

— Последний раз просмотри.

Темный эльф вручил мне книгу, когда я вышла из ритуальной «пентаграммы» и пробежалась взглядом по уже знакомым мне строкам.

— Готово. Что дальше?

Йитирн потер руки, шумно выдохнул и вынул кинжал.

— Ты стоишь в середине этого зачарованного «круга». Не прерывайся ни на мгновение, чтобы ни происходило вокруг. Иначе вырвавшаяся на свободу магия убьет тебя одним своим касанием. Ты поняла меня, Ева?

Я кивнула, ощущая, как дрожат ноги. Хотелось крикнуть и все отменить. Но я знала, что мне придется пройти этот путь до логического конца.

Я встала в центр. Фолиант в моих руках будто бы потяжелел. Я сделала глубокий вдох и оглянулась на пирру. Зверь одобрительно «кивнул». Первые слова легли на язык намного легче, чем я ожидала. Я старалась напевать, читая заклинание. И вскоре поняла, что у меня получается.

Взревел бык, смертельно раненный Йитирном. Кровь хлынула на землю, линии магического круга впитали ее. Ручейки, очевидно, под воздействием магии устремились к центру. Кровь коснулась рубинов, и они мрачно заалели внутренним светом. Я напевала слова, чувствуя, как энергия наполняется мощью, силой, невероятным могуществом. Рубиновые Нити вырывались из моих рук, из моей груди, связывая меня с камнями, разложенными на остриях семиконечной звезды. Я ощутила, что не могу и двинуться. Магия привязала меня, лишила подвижности, удерживая в одном положении.

— Не останавливайся! — окликнул меня Йитирн. — Читай!

Я вложила Волю в свои слова, усиляя и без того опасно могущественные слова заклинания. Воздух вокруг меня заколебался, зарябил, пошел волнами. Рубины вспыхнули ярче. Слова заклинания я читала уже машинально, заставляла себя вникать в смысл произнесенных слов, чтобы магическая сила продолжала питать рубиновую энергию. Я понимала: Йитирн сказал правду. Стоит мне перестать — и волшебство, пригвоздившее меня к месту, тут же прикончит своего носителя. Только теперь я видела голодного, алчущего зверя, готового исполнить мое желание. Цена ошибки стоила целую жизнь.

Нити разорвались, взвились в небо, пронзив голубой свод кроваво-красным копьем. По линиям звезды пробежало синее, зеленое и алое пламя. Мне показалось, что я ослепла от света. А когда открыла глаза, то ветер стирал так тщательно нарисованный магический «круг», и стирал, ведомый магией, но не природой. Йитирн подскочил ко мне и помог подняться. Рубиновые камни кристаллической пыльцой осели на земле, тускло догорая.

— Сработало? — спросила я, закашлявшись от пыли и порывов ветра.

— Непохоже, — Йитирн покачал головой, я видела, что он разочарован и расстроен. Он, как и я, рассчитывал на результат.

— Мы все сделали правильно, Йитирн. Наверное, мой дракон еще в яйце.

— Это самый неблагополучный исход, Ева. Идем, вернемся в лагерь.

Он забрал у меня свою книгу, подхватил с земли сумку и оглянулся.

В небе, среди кучерявых облаков, мелькнула острая, словно наконечник копья, тень. Воздух загудел, земля слегка задрожала у меня под ногами. Я недоуменно взглянула на Йитирна. Он же смотрел в небо, не отрываясь.

То, что это дракон, я поняла сразу.

Гигантское, закованное в золотую чешую существо пролетело над нами, широко раскрыв золотисто-белые крылья. Вдали дракон сделал разворот и полетел над самой землей. От ударов его крыльев ломались кроны деревьев, кустарник оказался вырванным с клочьями и теперь, гонимый воздушной атакой, катился вниз. Дракон опустился на задние лапы. Те гулко соприкоснулись с землей, по почве прошла ощутимая вибрация. Дроу не устоял на ногах и свалился. Пирру поддержал меня, и только благодаря ему я не упала. Тем временем золотой дракон поставил передние лапы и взмахнул хвостом, одновременно складывая роскошные крылья, увитые серебристой сетью мелких капилляров. Морда его была вытянутой, янтарно-зеленые глаза пылали раздражением. Крупные шипы украшали щеки и надбровные дуги. Золотая чешуя цвета очищенного золота ярко блестела на солнце.

И хотя со времени нашей последней встречи он сильно увеличился в размерах, я точно знала, кто передо мной.

Мааррх.

========== Глава 26. Память драконов ==========

Мааррх сложил огромные крылья и приблизился ко мне. Я стояла перед могущественным драконом и не шевелилась.

Впервые увидев его, я подумала, что золотой просто огромный. Сейчас я замерла перед ним, понимая, что Мааррх в два раза больше, чем был тогда. Сама себе я казалась крохотной букашкой на фоне дракона. Зверь негромко зарычал, когда крылатый коснулся моего лба чешуйчатым носом. Золотой клацнул зубами, переводя дикий взгляд пылающих ненавистью глаз на пирру. Зверь не отступил, переступил с лапы на лапу и обнажил внушительные клыки. Я стояла молча, решив не вмешиваться в демонстрацию сил обоих существ. Я представляла, что Мааррху достаточно будет перекусить пирру пополам, но в то же время думала, что лишь Рубину под силу уничтожить волкообразное создание, что желало защищать меня по или против моей воли.

Йитирн, про которого я благополучно забыла, кашлянул. Дракон спрятал свои черные, как ночь, зубы и перевел взгляд на темного эльфа. Он отступил назад, приподнялся на задних лапах и осыпался золотой пыльцой. Крылья растворились в воздухе, словно ветер унес их. Чешуя втягивалась под кожу, обнажая красивый мужской торс. Я и забыла, каким интересным был Мааррх в своем человеческом обличье. Странно, я запомнила, что у него были длинные светлые волосы, теперь же он был коротко подстрижен, что нисколько не умаляло его своеобразной красоты. Высокие скулы, слегка заостренный подбородок, покрытый недельной щетиной, идеальный торс с татуировкой на ключице. Тирийские иероглифы складывались в слово, но его смысл стремительно меня избегал. На Мааррхе были короткие кожаные бриджи, на земле он стоял босиком. В янтарных глазах билось раздражение.

— Ева, — сказал он и прищурился.

— Мааррх, — кивнула я, наблюдая за его реакцией. — Рада тебя видеть.

Он недобро ухмыльнулся и отвел взгляд, будто я перестала в одночасье его интересовать как собеседник.

— Когда ты убегала со своим дружком-эльфом, ты так не думала. Я вернулся, лагерь пуст. Ни ведьмы, ни этого… Было очень вежливо с твоей стороны, Ева.

Я почувствовала, как к горлу подступает комок.

— Ты сказал, что не хочешь участвовать! Я решила, что не в праве заставлять тебя, и мы ушли. Мы ушли, чтобы разобраться, что происходит в вашем мире!

— Помнится, я согласился тебе помочь.

— Временно! — крикнула я. — Я ушла, чтобы не создавать лишние проблемы.

Мааррх вспыхнул и повернулся ко мне.

— Ты создала много «лишних проблем», когда сбежала. Если мы оставались бы все вместе, ты бы по меньшей мере не потеряла свой Гримуар и не попала в Хесстигроу. Ты буквально каждому объявила, что ты рубиновая ведьма. Я что просил тебя не делать? Не давать врагам повода узнать о тебе раньше времени! Но ты же, разумеется, лучше прочих знаешь, что надо делать!

Я хотела возразить, но у меня перехватило дыхание.

— О-откуда ты знаешь про Хесстигроу? Про Гримуар?

— Кое-кто держал меня в курсе, Ева.

Он помолчал, ожидая, когда я приду в себя, и посмотрел на меня мрачным, не предвещающим добра взглядом.

— Что еще такого безрассудного ты хочешь сделать, драгоценный Рубин, что ты вызвала меня своим глупым ведьминским ритуалом? Зачем тебе неожиданно понадобился дракон?

— Мы вызывали дракона, который является реинкарнацией Аксоота, — влез Йитирн, чувствуя, что я растеряна и не могу ничего сказать в свою защиту. — И истинным драконом Евы как Хранительницы Рубина.

Мааррх по драконьей привычке оскалился, издав негромкий утробный рык. Он в два шага преодолел расстояние, разделявшее нас, подошел ко мне вплотную и схватил рукой за плечо. Хватка у него оказалась сильной, болезненно сильной. Я поморщилась против воли.

— Я не верю в эту чушь. Драконы созданы для ведьм. Сказка для простаков. Только не говори мне, что веришь! Посмотри на меня. Мне давно перевалило за двести лет, и я жив, потому что я никому не принадлежу. Лишь самому себе.

Мааррх сделал короткую паузу.

— Твой ритуал ошибся. Я действительно потомок Аксоота, но родился я тогда, когда тебя даже не существовало! Я сам определяю свою судьбу, и никакой ведьме не сломить моей воли, не подчинить мою жизнь ее желаниям! Просто скажи мне, зачем я здесь. Мы разберемся, и я вернусь туда, откуда был призван твоей магией. — Дракон бросил взгляд на Зверя, который угрожающе скалил зубы, и хмыкнул. — Союзников у тебя и без меня хватает.

У меня дрожали ноги. Не то от усталости после заклинания, не то от волнения перед Мааррхом. Я осторожно высвободилась из его хватки, щелкнув дракона по пальцам магическим всплеском. Он убрал руку, недовольно зашипев. Но в глазах его мелькнуло легкое удивление.

— Начнем с того, что мне без разницы. — Сказала я холодно. — Ты не мой дракон? Пожалуйста. Ритуал указал на тебя, а ведьминская магия не ошибается. Йитирн, — нарочито небрежно обратилась я к эльфу, — у нас есть одно точечное совпадение. Мааррх — потомок Аксоота, а это значит, что у него есть доступ к памяти всей его родословной.

Я посмотрела в глаза Мааррху, отмечая про себя, как похож был зеленый проблеск в его очах на цвет моих собственных глаз.

— Ты здесь затем, чтобы помочь мне найти Рубин, мой Камень. Проблема в том, что никто, кроме Аксоота, не знал, где именно Мэйв прячет его. Мы бы спросили у самого дракона, но он, увы, мертв. Ритуал позволил нам найти того единственного крылатого, что имеет доступ к этим воспоминаниям. Ты можешь принадлежать себе столько, сколько угодно. Я на тебя не претендую.

Мне показалось, что Мааррх слегка вздрогнул. Дракон прищурился, но кивнул в такт собственным мыслям.

— Хорошо, — наконец выплюнул он. — Я помогу тебе. В последний раз. Пообещай, что ты больше не будешь вызывать меня. Ритуалами или чем там еще могут вызывать драконов ведьмы.

— Ева вряд ли сможет дать такое обе…

— Считай, что ты получил слово Рубина, — перебила я Йитирна. — Сделаем то, что должно, и ты свободен. И да, я хочу знать, кто рассказывал тебе обо мне.

Мааррх дернул подбородком и отрицательно покачал головой.

— Ну, это вряд ли. Я уже согласился помочь тебе найти Рубин.

Я выжала из себя милую улыбку. «Не хочешь отвечать сейчас, придется позже», — подумала я. — «Посмотрим, как драконы сопротивляются Воле».

Мы вернулись в лагерь все вместе. Я раздумывала над тем, как нам повезло и нас никто не заметил во время проведения ритуала. Реакция Мааррха была для меня вполне ожидаемой. Я предполагала, что наш уход не оставит дракона равнодушным. И все же… Кто-то рассказывал ему обо мне. Оставалось выяснить кто и почему. Если Мааррх так цеплялся за собственное будущее, зачем ему было выслушивать обо всех моих «подвигах»?

Зверь отправился на охоту, никто не возражал. Йитирн кинул сумку возле шалаша, сел возле погасшего костра и, создав магическое пламя, принялся за разделку кроликов — нашего уже привычного рациона питания. Мааррх с недовольным лицом осмотрел нашу крохотную стоянку, но удержался от комментариев, чем весьма обязал нас с эльфом. Мы сидели молча, ожидая, пока дроу приготовит обед. Я ужасно проголодалась и не могла ни о чем другом думать, как о еде. Магический ритуал окончательно вымотал меня.

Несколько раз я ловила на себе взгляд дракона, но не поднимала глаз.

— Тебе не следовало приручать пирру, — наконец сказал Мааррх. — Этот зверь является порождением самых темных, самых ужасных кошмаров.

Йитирн с готовностью поддержал дракона. Я хмыкнула, подумав, что он мог бы и сдержать радостный вид, который приобрело его лицо.

— Зверь спас меня, я обязана ему.

— Ведьме нужен защитник, — ухмыльнулся дракон. — Понятно.

Я сдержалась, чтобы не съязвить. И уткнулась в позаимствованную книгу.

Вечер подступил незаметно. Я клевала носом, буквально засыпая над фолиантом. Йитирн раскладывал вещи и проверял припасы. Мааррх не сводил с меня напряженного взгляда и, пока я не посмотрела на него в упор, не отводил глаз. Дракон не то фыркнул, не то хмыкнул и принялся обустраиваться на ночлег. Он скептически приподнял бровь, узнав, что мы с Йитирном спим в одном шалаше. Я с мстительным выражением лица отнеслась к его реакции намеренно наивно, чем вызвала вспышку ярости в его глазах.

Утро было свежим, морозным и ветреным. Я начала думать, что если мы так и собираемся ночевать в лагерях, то хорошо бы или запастись теплой, меховой одеждой или оградить наши стоянки какой-нибудь согревающей магией, если таковая имелась в арсенале заклинаний, конечно. Кролик заиндевел, мясо стало холодным и невкусным. Пирру от подношения, разумеется, не отказался.

— Есть несколько заклинаний, которые позволят активировать память, — дроу оглядел нас и вздохнул. — Я нашел несколько подходящих.

— Зачем мне это? — вскинулся Мааррх. — Память драконов всегда со мной. И ее не надо «активировать».

Йитирн не стал настаивать и промолчал.

— Тогда тебе не составит труда сказать мне, где находится Рубин, — я пожала плечами и посмотрела на дракона. — На самом деле я рада, что мне не придется снова читать заклинания. Не уверена, что я восстановилась после ритуала. — Эльфийский маг одобрительно хмыкнул.

Мааррх бросил на меня раздраженный взгляд и кивнул. Он откинулся назад, опираясь спиной о ствол дерева, и закрыл глаза. Под веками задвигались глазные яблоки, словно дракон считывал какую-то внутреннюю информацию. Я ощутила покалывание в голове, с каждой минутой оно становилось все более отчетливым, ярким. Йитирн озабоченно посмотрел на меня. Я приложила пальцы к вискам, пытаясь сдержать странную давящую изнутри на меня силу.

Я летела. Гигантские темно-золотые крылья несли могучее тело через водную гладь. Океан молчал, взирая снизу вверх на дракона. Аксоот зарычал, и его громогласный рев разнесся повсюду, усиливаясь магией. Я ощущала себя одновременно собой, ведьмой, и драконом тоже. Затем я поняла, что Мэйв сидит у него на спине, я несу ее домой.

Вдали показалась одинокая скала. Волны бросались на черный обсидиановый камень с беспомощной яростью. Скала была частью горного ущелья, внизу белой змейкой вилась тропа. Она выходила на широкую равнину, частично укрытую лесом. Дракон пошел на снижение. Я ощущала, как сердце качает кровь могучего существа. Я чувствовала каждый взмах крыльями, усилие, которое дракон прикладывал, чтобы перемещаться по воздуху. Золотой Аксоот зарычал: стая воронов поднялась в небо, оглушительно каркая. Мэйв щелкнула пальцами, и несколько птиц замертво упали в воду. Дракон издал довольный смешок.

Мы уже были на подлете к скале, как вдруг из ниоткуда возник плотный серый туман. Аксоот забил крыльями, удерживая себя в вертикальном положении. Что-то сильной рукой вытолкнуло меня из воспоминания, и я полетела вниз. Прожорливый океан поглотил мое тело…

Я закашлялась. Из рта полилась морская вода с отчетливым соленым привкусом. Я стояла на коленях, пытаясь прийти в себя. Одежда на мне промокла, я чувствовала, как меня колотит озноб.

Мгновение, и все прекратилось. Подняв голову, я заметила на себе встревоженный взгляд Йитирна и недоуменный — Мааррха.

— Ты явно видела это вместе со мной, — нахмурился дракон. — Как? Что ты сделала, чтобы… пережить это воспоминание вместе со мной?

Йитирн заинтересованно переводил взгляд с меня на Мааррха и обратно.

— У меня есть только одно объяснение, но Мааррх вряд ли захочет его принять, — усмехнулся Йитирн, многозначительно глядя на дракона.

Он был прав, и Мааррх подорвался с места как ужаленный. Сжимая руки в кулаки, дракон закружил вокруг нашего лагеря. Взбешенный даже приблизительным упоминанием его предназначенности мне, он не выдержал, зарычал и одним точечным ударом кулака повалил молодое дерево. Раздался хруст, деревце стало медленно оседать. Дракон раздраженно отпихнул его рукой и посмотрел на меня так, словно это я была виновата в происходящем.

— Я ничего не делала, — поспешно вставила я. — Наоборот, думаю, что это ты сделал так, чтобы я увидела воспоминание.

— Невозможно. Память драконов не терпит вмешательства. Смертный разум не может выдержать объем информации.

— Но Еву трудно назвать смертной, — перебил Йитирн. — Она ведьма, к тому же реинкарнация Хранительницы Камня. Бесконечный цикл перерождений подразумевает условное бессмертие.

— Видения ничем не отличаются от моих снов, к тому же, — согласилась я.

— Снов? — переспросил Мааррх.

Я забыла, что Мааррх не в курсе. И поведала ему краткую версию того, что я уже рассказала Йитирну. Дракон недолго оставался задумчивым.

— Я — на охоту. Надеюсь, когда я вернусь, вы будете здесь. Я не разочаруюсь, если вы исчезнете. Как в прошлый раз.

Он кинул мне презрительный взгляд и затопал прочь.

Я недоуменно глянула на Йитирна и показала пальцем в сторону, куда уходил Мааррх.

— Он так вечно будет уходить в середине разговора?

Темный эльф не скрыл смешка.

— Дай ему время, Ева. Мааррх из тех, кто не примет очевидного до самого конца. Я могу его понять. Когда знаешь, что твоя жизнь принадлежит только тебе, осознать, что она принадлежит другому… С таким знанием трудно примириться. Драконы — свободолюбивая раса. Они не терпят подчинения, а отношения строят всего исключительно на равных.

— Мы же дождемся его? — засмеялась я.

К обеду дракон не объявился. Я взяла Зверя, и мы отправились к ручью за водой. Йитирн остался в лагере изучать фолиант и свежевать очередного кролика. Я сошла с тропинки, углубилась в лес. Пирру бежал рядом, но выглядел встревоженным. У ручья я вымыла котелок, подождала, пока вода смоет остатки пищи, и принялась наполнять фляги.

На грани сознания что-то настойчиво заскреблось. Я подняла голову. Зверь исчез, я была посреди леса совершенно одна. Из моей глотки вырвался рык. Я уронила флягу в воду, склонила голову на бок. Вдали маячила чья-то фигура. Я приподняла подбородок, втянула воздух ноздрями и прищурилась.

Мне хватило одного прыжка, чтобы пересечь ручей. Я приземлилась на четыре лапы, во рту свербило. Голод пронзил все мое естество. И тут же пришла боль, столь невыносимая, что я закричала. Но все, что я услышала, был рев раненого зверя, бьющегося в агонии. Я смотрела на свои руки: ногтевые пластины с корнем вырывались, уступая место зазубренным когтям.

Силуэт стал четче. Я видела сильного зверя. Он угрожал мне. Составлял конкуренцию одним только своим присутствием. Он разговаривал. Разумный. Голод и ярость, переполнявшие меня, не дали мне иного выбора. Я зарычала. И зверь зарычал в ответ. Я переставила лапы и оскалила зубы. Рубиновое сплетение обожгло мои не то руки, не то лапы. Я бросилась вперед. Почему я так быстро двигаюсь? Я была в прыжке, когда сильный удар сбил меня в сторону. Я упала на землю, в следующую секунду пришла в себя.

Передо мной стоял Мааррх. Я испуганно отпрянула. Во рту мгновенно пересохло. По плечу змеились темные прожилки.

— Это нехорошо, — покачал головой дракон. — Идем, тебе нужно вернуться.

Мы вернулись. Меня не переставало колотить, словно я была в лихорадке. Мысли путались, напоминая мне о голоде, что подчинил себе рассудок. Я старалась не смотреть на Мааррха и Йитирна, чувствуя себя бесконечно виноватой. Я подсела поближе к огню, пытаясь согреться.

Мааррх пересказывал, что случилось, темному эльфу. Я смотрела на языки пламени, пляшущие под треногой. Огонь успокаивал. Грудь еще стискивала невидимая рука, пребольно впиваясь в сердце ледяными когтями.

— …нам необходимо связать ее с Рубином и поскорее, — услышала я слова Йитирна, голос его звучал встревоженно. — Мы встретили изумрудную ведьму.

Мааррх выглядел серьёзным.

— Что будет, если она не… свяжет себя с Камнем?

— Боюсь, что ничего хорошего, — ответил Йитирн. — Изумрудная Кассирил сказала, что Ева может потерять контроль над собой. И рано или поздно превратится в некую полуразумную магическую тварь. Животное, которое испытывает невероятные муки от владения магией. Обратить процесс нельзя, лишь замедлить. Но что-то подобное… Это было впервые. Я так думаю.

— Я готов помочь найти Рубин, — пробормотал дракон. — Но я не могу сделать так, чтобы она не видела… ну, память. Если именно это спровоцировало… Она в куда большей опасности со мной, чем без меня.

— Ее мог истощить ритуал, — возразил Йитирн. — Я не учел, что она не завершила свое перерождение. Да что там, я напрочь забыл об этом. Заклинание призыва — высшая ступень ведьминского ученичества и требует огромного могущества. Уровня Мэйв, чтобы ты понимал.

— Ты подвергнул ее такому риску ради чего?

Мааррх угрожающе зарычал и надвинулся на темного эльфа. Дроу оставался внешне спокойным, но я не могла не заметить, что он постарался незаметно сделать пару шагов назад.

— Мы пришли к тому, с чего начали! Нам нужно узнать, где находится Рубин. Аксоот был драконом Мэйв, хочешь ты того или нет. И он знал, где Камень.

— Не знаю, — Мааррх потер подбородок. — Там была… Скала и ущелья. Но я не увидел самого места, оно было… закрыто от меня. Какой-то преградой.

— Я говорил, что потребуется заклинание, чтобы получить доступ к этим воспоминаниям Аксоота. Твой предок знал место, которое было сердцем для его ведьмы. Он не стал бы «делиться» этим воспоминанием со всеми своими потомками, Мааррх. Это сокровенное знание.

Дракон занервничал.

— Тогда… Что надо делать? Она, — он кивнул в мою сторону, — не сможет читать заклинание прямо сейчас. Что, если этот приступ повторится?

— Согласен. Но ей придется участвовать. Она ведь Рубин, а ты… — Йитирн поднял руки в примиряющем жесте, — да-да, ты единственный доступный нам потомок Аксоота, что может помочь.

Мааррх облегченно выдохнул.

— Я прочту заклинание, — я подала слабый голос.

— Ну уж нет, — Мааррх подошел ко мне. — Ты будешь спать. Отдыхать.

Он сверкнул янтарно-зелеными глазами.

— Ложись. Тебе это нужно. Не надо ничего говорить.

Я попробовала сопротивляться, но поняла, что Мааррх прав. Мне ужасно хотелось спать. И я погрузилась в спасительную темноту.

Пустота рябилась тысячами воспоминаний. Я шла во тьме, ориентируясь на звук голоса. Не оглядываясь назад, я знала, что за мной идет крылатая тень.

Мэйв вынырнула из полутьмы. Золотой дымкой обозначил себя силуэт Аксоота. Мэйв была встревожена.

— Я не могу позволить тебе, — сказала она, обращаясь к дракону. — Вирсед знает, что ты — мой дракон. Я должна стереть из твоей памяти, где находится Рубин, если мы хотим пережить бой и все, что грядет после.

«Это твое последнее рождение, Мэйв».

— Я — Хранительница Камня. Такова моя судьба. Лаэрт не сможет… Лаэрт всегда будет нуждаться в Мрачном Пламени. Этот цикл никогда не прервется. Было глупым думать, что я смогу отказаться от своих сил.

«Я люблю тебя, Мэйв. Я приму любое твое решение. Но не это».

Она вздохнула с сожалением. Ее рука коснулась носа дракона. Аксоот прижался к ее ладони, из ноздрей повалил серый дым. В его любви чувствовалась многовековая боль, предстоящая схватка рождала ужас в его душе. Но он знал, что пойдет за своей ведьмой до самого конца.

— Я люблю тебя, Аксоот. Прости.

И Мэйв взмахнула рукой.

Я охнула, машинально села. В груди билась свирепая боль. Боль утраты, боль душевной раны. В висках стучало.

С трудом выбралась из шалаша. Мааррх поднял на меня встревоженный взгляд, толкнул в бок спящего Йитирна.

— Я… Мы не сможем. — Пробормотала я. — Мэйв стерла…

Мааррх приподнялся.

— Стерла что? — потребовал он. — Говори, Ева.

В наступившей тишине я сказала:

— Мэйв стерла из памяти Аксоота знание о местонахождении Камня.

========== Глава 27. Тревожный сон ==========

Я очнулась с болью в душе. Приподнялась на локте, чтобы вглядеться в чернильную пустоту за пределами шалаша. Пирру показался мне нереальным, до того странно выглядела эта черная шерсть, словно искаженная, размытая. Он дремал, положив продолговатую голову на лапы. Снаружи не доносилось и звука, и я, подтянув к себе плащ, поднялась. Зверь никак не отреагировал на происходящее: на него это точно не похоже. Пирру вставал одновременно со мной, стоило мне открыть глаза, и уж точно никогда не засыпал прежде, чем засну я. Теперь же он и не пошевелился. Пространство вокруг меня казалось мне пугающе незнакомым. От него тянуло неестественными холодом и тьмой.

Снаружи неподвижные фигуры дракона и Йитирна замерли перед костром, чье пламя взметнулось резко вверх да так и не осело обратно. Их лица выражали озабоченность и грусть, в глазах отражался огонь, но сами они были пусты и молчаливы. Я окликнула их сначала издалека, затем подобралась поближе. Они все также смотрели в костер и не замечали меня. В руках у Йитирна был фолиант, раскрытый на странице «Поиск души»; Мааррх, судя по застывшему движению руки, собирался резко вставать, но не поднялся. Все его тело, даже подчиненное эффекту неподвижности, выражало энергию, что бурлила в нем больше, чем в нас с Йитирном. Эльф смотрел куда-то вбок, скорее всего, на шалаш. Его губы застыли, пока он говорил, превратив его лицо в гримасу. Природа вокруг оказалась такой же неподвижной.

Мне не надо было махать рукой возле глаз моих спутников, чтобы понимать, что они меня и при всем желании не увидят. Вокруг на меня наползала тьма.

Острая боль кольнула в висок. Прямо передо мной вихрь черного тумана, видимый в отсвете костра, заклубился и тут же рассеялся. Передо мной сидел Аркаар в облике птицы с рубиновыми глазами. Он поднял широкие крылья, свойственные скорее орлу, чем ворону, и оглушительно каркнул. Звук стал оглушительным, множась и преломляясь. Я слегка присела, закрывая руками уши. Ворон склонил на бок голову и щелкнул клювом.

— Следуй! Следуй за мной, Вестница! — противным голосом произнес он.

И тут же снялся с ветки. Мелькнул в темноте и превратился в крохотный путеводный огонек, подобно которому мы колдовали с Йитирном. Разве что свет, исходивший от птицы, был то синим, то красным, то желтым. Недолго думая, я побежала вслед за Аркааром, опасаясь потерять его из виду.

Громадные черные деревья смотрели на меня с осуждением и болью. Небо терялось где-то вверху, когтистые лапы, казалось, хотели схватить меня за волосы, поймать, не пустить, удержать. Но лес остался позади, я вновь очутилась на поле, где мы призывали Мааррха. Семиконечная звезда ярко светилась во тьме, словно причудливый магический маяк. Но Аркаар пролетел мимо, сделал небольшой крюк, чтобы убедиться, что я не отстала. И вновь заскользил в пустоте через поле. Сначала я бежала за ним, но вскоре выбилась из сил и могла только быстро идти, затем и вовсе снизила темп.

Зловещая тишина и холод, подступавший ко мне, заставили меня поднять руку. Рубиновая энергия казалась мне тусклой, словно мертвой. Ворон тут же очутился возле меня и громко закаркал:

— Нет магии! Нет магии! Пустота не терпит вмешательства! Терпи!

Я опустила руку, затем натянула капюшон. Ворон шумно взмахивал крыльями, но этот звук почему-то сразу же угасал. Мы пересекли поле, и яркая звезда-путеводитель осталась далеко позади. Я не решалась обернуться, а когда обернулась, то вдруг обнаружила, что позади меня все поглотила тьма. Поежившись от дурного предчувствия, охватившего душу, я ускорилась и попыталась догнать Аркаара. Оказалось, что ворон и не улетал от меня, находясь все это время рядом со мной. Он сидел на моем плече, отчего я чувствовала груз многих тысячелетий страданий, боли, неопределенности и смерти. Аркаар то летел впереди, то оказывался на плече. Я запуталась и просто приняла его двойственность, его многообразие, его присутствие.

Мы сошли вниз по дороге. По ней шли застывшие фигуры крестьян и беженцев: наспех собранный на телегах скарб, полуголые детишки с палками, побитая собака с щенками, усталые быки и загнанные почти до смерти лошади. Обозы тянулись вдоль дороги, а между ними рыскали солдаты в кожаных доспехах с эмблемой: рука держит призрачное пламя. К их рукам были привязаны призраки. Существа единственные из всех обратили ко мне взгляды светящихся в Пустоте глаз. Но вместо ненависти увидела я в них боль, мольбу.

— Убей нас, освободи нас… — шептали они.

Аркаар каркнул, и они замолкли, сраженные его Волей. Мы же пошли вперед, а тьма пожирала за нами прошлое. Я шла бесконечно долго, следуя за огоньком. Разворачивались картины с застывшими фигурами, а затем исчезали одна за другой. Вдали некая гряда резко выросла серой тенью. С каждым шагом по направлению к ней она становилась все более четкой. Я увидела крепостные стены, но не такие высокие, как в Верригане. На каждом углу ее были возведены башни, на вершинах которых помещались самые огромные арбалеты, какие я когда-либо видела в своей жизни. Замершие фигуры стражников, охраняющие покой города за крепостными стенами, выглядели мрачно и устало. Главные ворота были подняты не до конца, и мне пришлось наклониться, чтобы пролезть в щель между деревянным настилом и кованной чугунной решеткой. Аркаар пролетел следом.

Мы очутились в небольшом, но очень шумном городе. Люди сновали туда-сюда с корзинами, наполненными яблоками, виноградом и персиками; с продолговатыми глиняными сосудами на плечах. Повозки, лошади, быки — все толклись на скромной, узкой улочке. Меж ними скользили дамы в богатых одеждах вместо со своими слугами; крупный мужчина пил пиво на пороге старой, но популярной таверны у самых ворот. Блестящие струи напитка застыли в причудливом виде, стекая с бороды выпивохи. Главная улица делилась на два рукава: узкий и широкий. Узкая улица вела налево и вниз, широкая же поднималась на холм, туда, где стояла крепость.

Словно коршун, крепость нависала над остальным городом. И если Хесстигроу помещался внутри Верригана и ничем не был от него отделен, то эта крепость буквально подавляла своей волей обитателей города. Она стояла на выгодном возвышении, со всех сторон была охвачена стенами. Через глубокий ров, в котором застыли причудливые хищные рыбы, вел мост. Аркаар указал мне на него крылом. Я ступила на дощатый пол и медленно вошла внутрь крепости. Стражники здесь выглядели иначе уже потому, что каждый из них был облачен в серые доспехи, на груди у каждого горели руны: наполненные энергией до самых краев, знаки, которые не относились к тирийскому языку, но вмещали едва ли меньше магии.

Дорога была устлана галькой. Главный двор оказался совсем небольшим. Черные мраморные лестницы перевернутой буквой «т» вели наверх. Я поднялась, дрожа от холода и стуча зубами. Кованые двери, ведущие внутрь замка, были изукрашены причудливой резьбой. Она казалась мне странно знакомой, словно это было воспоминание детства. Аркаар негромко каркнул, и дверь, лязгнув десятком задвижек, начала открываться.

Я проскользнула между створками и очутилась в просторном коридоре. На полу лежал мягкий ковер, на потолке тускло светилась хрустальная люстра. Впереди оказалась лестница, а по обе стороны от меня — двери. Множество дверей, инкрустированных драгоценными камнями. Тут были и жемчуг, и изумруды, и рубины, и сапфиры, и ониксы всяких расцветок. Возле каждой двери стояло по стражнику, молчаливому и не выражающему никаких эмоций.

Аркаар повел меня не наверх, а вниз. Под основной лестницей обнаружилась маленькая дверь, а за ней — еще один лестничный пролёт, только совсем узкий и, похоже, скользкий. Я пошатнулась, удерживая равновесие, и полезла вниз. Катакомбы совсем не были похожи на те, что существовали под Верриганом. Здесь было свежо и прохладно. Может, то было вездесущее проявление Пустоты, а может — и самих подземелий. Аркаар отпер дверь звуком своего голоса, и мы оказались внутри длинного коридора, щедро освещенного магическими камнями, излучавшими невыносимо яркий (даже для Пустоты) свет. Мне пришлось прикрыть глаза рукой, как вдруг ворон каркнул что было мочи:

— Запоминай! Запоминай!

Мы дважды свернули налево, прошли четыре поворота строго прямо и в конце завернули за правый угол. Дверь, за которым таилось то, ради чего меня и привел сюда Аркаар, была магически зачарована. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять это. Еще несколько месяцев тому назад я ни за что на свете не смогла бы отличить эту дверь от обычной. Но теперь по ней струились токи разноцветной энергии: изумрудные змеи переплетались в витиеватом танце с сапфировыми птицами, аметистовые волки пожирали янтарных драконов, а жемчужные акулы гонялись за ониксовыми рыбами. Над ними сияла огромная алмазная луна. Единственным цветом, которого не было на этой двери, оставался рубин. Я потянулась к изображению.

И тут же Аркаар злобно клюнул мою руку. Я зашипела от боли, и на глазах выступили непрошеные слезы. Смахнув их движением здоровой ладони, я с ненавистью посмотрела на птицу. За что?

— Не трогать! Не трогать! Последствия! — предупредила птица. — Запоминай, запоминай! Только так! Р-рубин!

Аркаар взлетел с моего плеча, вихрь завертелся передо мной, принимая мой облик. Странно было видеть себя со стороны: те же медно-рыжие волосы, те же изумрудные глаза, аккуратное, но исхудавшее лицо; подтянутое тело, одетое в кожаные дублет и штаны, в мягких сапогах и в плаще. Я так выгляжу со стороны? От девушки исходила сила и уверенность, а через мгновение я ощутила эту силу внутри, она заполняла меня теплом, отчего холод Пустоты отступил, обнажая все мои чувства до предела.

В то же время фигура меня-двойника взмахнула руками, и я услышала отголосок заклинания. Разобрать слова оказалось непросто. Ворон в моем обличье пел что-то о «соединении душ», о «тайном умысле» и о «судьбоносном знании», которым я еще не обладала.

Заклинание повисло призрачной дымкой. Изумрудные змеи пугливо втянули головы, отпустив сапфировых птиц (те сложили крылья и сели на ветки), аметистовые волки заскулили и легли на землю, янтарные драконы воспарили ввысь, жемчужные акулы превратились в китов, а ониксовые рыбы залегли на дно. В довершение всего алмазная луна сменила свой цвет с белого на ярко-красный. Замок щелкнул, и дверь мягко отворилась.

Внутри не было ничего. Ничего, кроме женщины, подвешенной на цепях. Лунный свет лился через пролом в стене и освещал ее изнеможенное лицо. Я ступила в круг света и узнала в женщине изумрудную ведьму Кассирил. Она раскачивалась на цепях, ее обнаженное тело было покрыто коркой проказы, свежими струпьями и загнивающими ранами от клинка. В глазах ведьмы не отражалось ничего, кроме гнева. Я отступила в ужасе на два шага назад.

Эти цепи вовсе не были простыми. Рубиновые, они высасывали из нее жизнь, энергию, воспоминания. Рубиновая энергия, мне не подчиненная, забирала у изумрудной ведьмы все, что делало ее ведьмой. Силы утекали, капля за каплей, на моих глазах. Я ощутила, как меня пригвождает к месту нечто потустороннее и властное. Обернулась. Позади меня горели голубые глаза, огромные настолько, что могли принадлежать лишь дракону. Он слегка подался вперед из Пустоты, и Аркаар, испуганно каркнув, исчез. Проступила морда, черные как ночь чешуи плотно прилегали друг к другу. Я казалась малюткой на фоне этого дракона.

Кассирил замычала, забилась на своих цепях. Но дракона интересовала лишь я. Он клацнул зубами возле моего носа и резко вдохнул.

— Беги, беги! — закричала Кассирил.

В следующий момент Пустота исчезла в ледяном пламени.

Я забилась, закричала в агонии. Не сразу ощутила сильные руки Мааррха на своих плечах. Медленно открыв глаза, я увидела обеспокоенного Йитирна, страдание в глазах золотого дракона.

Лучше бы я, — пронеслось у меня в голове.

Мир вновь наполнился звуком.

Комментарий к Глава 27. Тревожный сон

Глава была переписана всего 6 раз, затем автор изменил сюжетный ход. И вот она перед вами. В последнее время совершенно не было вдохновения, ваш автор пережил очень болезненные семейные события, которые сказались, прежде всего, на творчестве. Однако, я планирую закончить первую часть заявки - т.е “Рубиновые цепи” до 13 августа. Затем сразу начнется повествование второй части, которая уже точно будет носить название “Рубиновое пламя”. А пока хочу от всей души поблагодарить тех, кто добавляется в читатели, ждет продолжения, пишет мне отзывы и просто нажимает на кнопочку “Нравится”.

========== Глава 28. Таргиу ==========

Комментарий к Глава 28. Таргиу

Тем, кто уже читал главу: она полностью переработана и дополнена, прочтите ее еще раз, дабы ничего не упустить из виду.

Мне дали выпить холодной воды и усадили спиной к дереву. Мааррх убедился, что жар от костра дает мне согреться, и обернулся к Йитирну. В его глазах явственно читались раздражение и едва сдерживаемая ярость. Под натиском взгляда темный эльф отступил на полшага назад и слегка приподнял руки, словно защищался от возможного нападения со стороны дракона. Пирру, скаля зубы, обошел их и сел возле меня. Его голубые глаза таинственно поблескивали в свете пламени.

— Ты же сказал, что заклинание ты наложишь на меня! Она и без того слаба, чтобы выдержать еще и твою магию. О чем ты думал?

— Я сказал, я читал это заклинание впервые, — огрызнулся Йитирн. — Я не мог предугадать, что из вас двоих магическая энергия выберет Еву. Посмотри, с ней все в порядке. Она рубиновая ведьма, и ей под силу то, что не под силу кому-то еще. В ней заложена великая сила. Сила Мэйв.

— Она не Мэйв, — твердо произнес Мааррх. — И это колдовство с легкостью могло ее убить. Она даже не привязана к своему Камню, а это уже значит, что она больше подвержена смерти, чем дракон, эльф и даже простой человек. Она ничем не защищена, неужели твои амбиции не позволяют тебе увидеть этого, эльф?

— Йитирн хотел помочь, — подала я голос.

— Чушь, — отрезал Мааррх. — Этот прохвост здесь только затем, что ему нужно от тебя что-то очень важное, магическое. Уровня Хранительницы Камня. Ну же, скажи, Йитирн, что это не так и ты следуешь за ней исключительно ради всеобщей благой цели! Никто в здравом уме не будет помогать Рубину обрести власть, если только от Рубина ему не нужна помощь. Давай же, Йитирн, поделись с Евой своими истинными намерениями.

Я заметила, что Йитирн слегка нахмурился и закусил губу. Я перевела на него взгляд и увидела в его глазах сомнение. Сария предупреждала меня, что темный эльф сопровождает меня не просто так, а я отказалась поверить в это.

— У всех есть секреты, — вопреки собственной воле произнесла я. — Даже если он хочет от меня чего-то, то это даже вполне разумно. Он ведь обучает меня, передает мне свои знания, заботится…

Мааррх посмотрел на меня с недоверием.

— Ты серьезно так думаешь? — переспросил он почти с отчаянием. — Заботится? Почему же ты тогда очутилась в Хесстигроу? Или едва не умерла от истощения, исполняя призыв? Он так «удачно» забыл, что ты непосвященная и не черпаешь силу из Камня, не находишь? По мне, так он хочет поскорее вооружить тебя всем, что есть, и отправить на смерть во имя цели, о которой он молчит!

— Если ты не заметил, то идет война! — выкрикнула я. — Призыв требовалось осуществить. И если бы Йитирн считал, что я не готова — он бы возражал.

— Ты могла превратиться в порождение кошмара, звериный инстинкт взял бы вверх над тобой. Назад пути нет, пойми. Пока что Йитирн только всячески подвергал тебя опасности. Разве он позволил бы, чтобы вас нашла Гарпия? Почему он не оградил ту пещеру защитными заклинаниями? Вы жили там пару недель, совсем открытые. А Верриган? Серьезно? Он повел тебя в крупнейший город в Западной Атарии ради чего, скажи? Навестить старого друга? Он пошел бы без тебя в первую очередь, чтобы защитить от риска быть узнанной.

— Мы пошли туда ради знания о Камне, — закричала я. — Где ты был все это время? Прятался в лесу? Да, ты просто мастер маскировки. Ты знаешь обо всем, что с нами случилось, но прилетел ты, влекомый зовом магии, а не самостоятельно. Ты боишься. Ты трусишь вылезать из своей пещеры, предпочитая, чтобы другие сражались за мир. А ты будешь спокойно спать в своем логове, прятать голову в песок, чуть что, и никогда не выступишь против Джахайна! Я не знаю твою историю и твои чувства, но знаю, что ты делаешь все, чтобы удержать меня подальше от моего предназначения!

Мааррх изменился в лице, словно мои слова превратились в физически ощутимую пощечину. Он отступил на шаг, в его глазах вспыхнула ярость, затем — сомнение, потом — гнев и наконец бессилие.

— Я хочу уцелеть, — прошипел он с ненавистью. — А ты, видимо, предпочитаешь смерть. Я не собираюсь опекать тебя, ведьма. Делай так, как сочтешь нужным. Свою задачу я, кажется, выполнил.

— Ты уже опекаешь, — с нажимом произнесла я. — Меня бы не выбросило через портал Аркаара к тебе, если быты не был моим драконом. Признай это!

— Не смей, — угрожающе надвинулся на меня Мааррх.

— Ты первый обратился ко мне мысленно за помощью! Ты сказал, что не-ведьма не услышала бы твой призыв. Значит, ты что-то ощутил, почувствовал.

Я перевела дух и добавила:

— Отношения между драконами и ведьмами зачастую не являются любовью. Я не прошу, я не хочу, чтобы меня любил ты. Но мы можем вместе сражаться, ты нужен мне на войне, а тебе нужна я. Аксоот бы тебе не простил, что ты отворачиваешься от прямой реинкарнации его ведьмы.

— Не вплетай сюда Аксоота! — зарычал Мааррх и бросился на меня.

Йитирн попытался его перехватить, но дракон сильным движением руки отбросил его назад. Темный эльф пролетел полтора метра, ударился спиной и плечом о дерево и упал на землю. Зверь подлетел, шерсть на загривке встала дыбом, зубы плотно стиснуты. В последний момент траектория удара, который Мааррх готовился нанести, изменилась. Рука отклонилась вправо и прошила воздух. Дракон едва успел переставить ноги и удержать равновесие. Я посмотрела на него с едва сдерживаемой яростью. Он хотел ударить меня.

— Древняя магия в действии, — сказала я, прищурившись. — Ты можешь ударить любую ведьму, но только не свою. Так было сказано первой из нас, Тирией Холодной Душой. Дракон не способен осознанно причинить вред той, с кем его объединила связь. Можешь отпираться, сколько хочешь. Можешь уходить и больше не возвращаться, но в конце концов ты поймешь, что мы связаны навсегда и что мы отправляемся на войну. Только Мэйв было под силу свергать узурпаторов и освобождать эти земли. И я ее инкарнация. Значит, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не дать Джахайну исказить магию и поработить этот мир. Да, я здесь новая. И еще недавно я бы рассмеялась в лицо тому, кто рассказал мне об уготованном. Но я изменилась, я приняла свое предназначение. Увы, но мой дракон еще не готов.

Я перевела взгляд на Йитирна, адресуя ему последние слова. Резко встала, скинула шерстяное одеяло и прошла к темному эльфу. Он уже поднялся на ноги и теперь смотрел на меня с каким-то затаенным удивлением.

— Заклинание или нет, но Аркаар дал мне знак. Я иду в крепость, что к югу отсюда. Я хочу найти изумрудную ведьму Кассирил. И Сарию.

— Нет! — на этот раз и дракон, и эльф сошлись во мнении. — Нет. В Таргиу опасно. Поверь мне, Ева.

Йитирн схватил меня за руку.

— Там действительно опасно. Таргиу — крепость-тюрьма для магов. Там проводят ужасные опыты, взращивают темную магию.

— И ты об этом знал, да? — спокойно спросила я. — Ты подозрительно много знаешь о том, как проложен наш маршрут.

— Я много путешествовал, — парировал Йитирн, но я чувствовала, как он занервничал под маской напускного равнодушия.

— Возможно, — откликнулась я. — Но это не меняет того, что я отправляюсь в это ваше Таргиу. Я знаю, как пройти туда, и знаю точно, куда мне нужно. Вы, — я оглядела хмурым взглядом дракона и затем дроу, — можете оставаться здесь, коли на то ваша воля. Практика показывает, что обаянием Мэйв я не блещу, а потому заставить вас не в моих силах да и не в правилах.

Я хотела показаться им сильной. Меня основательно потряхивало после перенесенного кошмара, столь отчетливо стоявшего перед глазами в мозгу, но я сделала над собой усилие и подхватила свою сумку. Йитирн стоял неподвижно, Мааррх слегка опустил голову, избегая смотреть на меня. Я жестом подозвала Зверя, и пирру подошел ко мне. В его глазах светилось понимание, понимание меня как личности. Он ткнулся сухим носом мне в руку и заскользил вдоль деревьев вперед. Я выдохнула и последовала за ним, оставляя своих спутников позади.

В душе мне было страшно. Впервые я оказалась в гордом одиночестве с тех самых пор, как Аркаар провел меня из Пустоты к свету нового мира. Пирру я в расчет не брала, поскольку он молчаливый зверь. С ним не поделишься.

В то же время в душе разгоралась бессмысленная злоба, какая-то особая разновидность мстительности. Перед внутренним взором проносились доблестные картины того, как я в одиночку совершу какой-нибудь подвиг. И без помощи вездесущего Йитирна и трусливого Мааррха. А они посмотрят на меня и скажут: «А ведь мы могли помочь ей вершить историю». Мэйв была сильна, и я чувствовала в себе ее силу, ее несгибаемый дух, ее желание справедливости было сильнее многих других ее желаний. Но вместе с этим ощущением родства приходило и нечто иное. Жажда власти, жажда обладания не вещами материальными, а магическими. Во мне что-то пело о магии, о древнем волшебстве, настолько могущественном, что я не могла представить его реальной власти в этом мире. Все, что могла и умела Мэйв, носило особый оттенок. Но был ли оттенок призмой моего видения, раз уж я являлась прямой реинкарнацией властной ведьмы, или же каким-то тайным смыслом — я не могла разобраться. В последний момент правда ускользала от меня, недостижимая и гордая, словно женщина с высоко поднятой головой.

В глазах защипало, и я поняла, что плачу. Мааррх не заслуживал столь прямых слов, но смог ли он признать нашу связь, не скажи я ему? Меня терзали сомнения и нерешительность. Может, стоило и извиниться прежде, чем уходить оттуда. Теперь он не захочет помогать. С другой стороны, так ли мне нужна его помощь? Он дракон, да. И у моего врага есть дракон. И ведьма единым целым становится, когда капнет кровь на Камень, а не объединится с крылатым ящером. Раз он не может видеть воспоминаний Аксоота о Мэйв, может он мне и не нужен. Мысли прокручивались в голове, я перескакивала с одного на другое, не способная прийти к общему знаменателю. Йитирн скрывал от меня что-то, я знала это и раньше. Даже Накирин Световласая, мудрая хранительница знаний Саардена, предсказала мне: «Эльфы не всегда известны наверняка, они искусно выражаются и никогда не поясняют конечной цели». С Йитирном было множество недомолвок, но я уважала его личную жизнь и не лезла в нее. Сария тоже предупреждала меня об этом.

Но что, если цена вопроса окажется мне непосильной? Что, если он хочет использовать меня на благо врагу или в чем-нибудь противоестественном? Смогу ли я отказать, когда придет время? И примет ли он мой отказ?

Пирру вывел меня из леса. Мы прошли тем же путем, что показывал мне Аркаар. Памятуя о том, что дорогу патрулируют воины с призрачными духами, я надвинула капюшон чуть ли не до самого подбородка, запахнулась в плащ и выбрала неприметную боковую тропинку. Зверь посмотрел на меня, как вдруг его тело пошло волнами, и вот он обычная собака. Слегка крупнее, чем все те шавки, что мы встречали по пути сюда, но вполне себе домашний питомец и верный защитник.

— Да ты полон тайн, дружок, — усмехнулась я.

Во сне Аркаара я не уставала, но теперь столкнулась с ожидаемой реальностью. Ноги ныли, ступни саднили. Я запыхалась и была вынуждена сменить бодрый темп на вялый. Пирру был рядом и поддерживал меня.

Затем тропинка пропала, и мне пришлось продираться сквозь сухую высокую траву. Под ногами хрустела зимняя изморозь, ломались тонкие корочки льда в лужицах. Холодный ветер, отступивший на время, вернулся. Я подумала, что ехать верхом было бы благоразумнее, но в порыве гнева даже не удосужилась забрать свою кобылу. В конце концов мне пришлось вернуться на дорогу. Сон Аркаара и действительно совпадали. Людей оказалось так много, что до самой крепости всю эту толпу можно было вполне справедливо назвать «очередью на вход». Я нашла для себя в этом плюс: легче затеряться среди оборвышей, крестьян, зажиточных торговцев, странников и беженцев.

Постепенно я присоединилась к гомонящей на всякий лад толпе, пристроилась к семье с четырьмя старшими и четырьмя младшими детьми. Ладная крепкая женщина заправляла повозкой, ее муж — высокий смуглый южанин с черной, как смоль, бородой — покрикивал на детей. В руках он сжимал хлыст, которым не стеснялся щелкать по воздуху и — частенько — по загребущим рукам попрошаек, что сидели возле дороги тут же и преследовали наиболее богатых путешественников. Вопли обиженных перемешивались с детским смехом, гоготом крестьян. Почти все были вооружены, а на шее одной из девочек я заметила хитросплетенное ожерелье из ниток и белых камушков.

— Эй ты, держись к нам ближе, затопчут! — весело крикнула мне женщина на козлах повозки, заметив меня. — Хочешь булку и вина? Налей ей, Тед.

Тед, ее муж, осмотрел меня приветливо и со смешком.

— Юная дева, одна да на самом оживленном тракте. Ты должно быть, смелая. Или безрассудно глупая. А может, и то и другое вместе.

Он потянулся за бурдюком и деревянным кубком. На ходу плеснул темно-красного напитка и протянул его мне.

— Пей, согреешься. Возьми пирог.

Пирог с нежным и ароматным мясом и зеленью показался мне самой вкусной едой, что я когда-либо пробовала за всю жизнь. Вино же было слегка горьковатым, с кислинкой. Я выпила всего глоток и отдала кубок обратно. Тед прикончил напиток двумя большими залпами и подмигнул мне.

— Зачем тебе в Таргиу, дева? — спросила женщина. — Туда без надобности не суются, а мы проездом, так что можешь идти вместе с нами.

— Меня зовут… Кэтрин, — сходу придумала я. — Мне пришло известие, что мать больна, я единственная ее дочь и…

— Понятно, — перебила меня погонщица. — Значит, тебя призвал долг. Что ж, я не завидую тебе. Слух ходит, что Таргиу — место опасное.

Я мысленно подсчитала: она третья, кто мне это говорит. Но если Мааррх боится, а Йитирн опасается, то раз об этом говорит женщина, далекая от магии в целом, значит оно так и есть. Я ощутила укол вины перед своими спутниками.

К вечеру я узнала о семействе Теддарика и Илоны все, что только можно было узнать. Они путешествовали на юг, в молодые поселения. Их родную деревню сожгли дотла. Отчего-то я чувствовала себя причастной к этому и не смогла отказать им в приглашении на стоянку и ужин. Поглощая суп с картофелем и свеклой, заедая его куском нежнейшего мяса кролика, я не могла отделаться от ощущения, что я виновата перед ними. Илона оказалась хохотушкой, она постоянно пересказывала шутки, но не опускалась до грязных сплетен. Ее муж, Теддарик, сам пришел издалека. Их старшим детям было по двенадцать, а младшим едва исполнилось пять, четыре и два. Они были все разными, шумными, открытыми, задорными. Но в одном они сходились: в Таргиу опасно.

Наутро я обнаружила, что веселая семья таинственно исчезла, а я лежу одна в компании пирру в виде собаки. Посетовав на их желание не продолжать со мной один путь, я умылась водой из фляги, немного попила и вернулась на общий тракт. Людей было гораздо меньше, словно их слизнули языком. И если вчера все были радостными и гомонящими, то теперь в веренице путешественников преобладало скорбное молчание. Я потеснила несколько женщин, чтобы подслушать досужие разговоры.

— Поэтому никто и не суется в Таргиу по доброй воле, — услыхала я обрывок фразы. На говорившего зашипели и зашикали.

— Проклятая ведьма забирает всех, кого сочтет нужным, — возразила какая-то женщина, и на нее тоже посыпались проклятия. — Стоит свернуть с дороги, пока не стало слишком поздно.

Тревожные слухи, ходившие от человека к человеку, подтверждали мои опасения. Таргиу была оплотом какой-то ведьмы, и чутье подсказывало, что ею была та самая Теневая госпожа, о которой я впервые услышала от Кассирил. За высокими стенами ставили ужасные опыты, в лабораториях и день и ночь кричали от боли те, кому не посчастливилось там оказаться. Ночью забирали самых крепких и самых выносливых, и я поежилась от страха, представив, что и семью Илоны и Теддарика забрали вместе с другими. Но путь наш неумолимо приближался к завершению, ведь вдали уже показались стены города с высокими башнями на пяти углах. Люди не спешили входить внутрь, снаружи образовалась толпа. Старики требовали, чтобы их впустили, а молодежь кидала камни в стражников в серых доспехах. Действительность не повторяла сон. Я несколько часов отстояла в толпе, наблюдая, как людей пропускают по одному. Затем что-то произошло, и чугунную решетку подняли.

Вместе с хлынувшей толпой я очутилась на улицах одного из самых причудливых городов. О симметрии Верригана здесь не слышали. Дома росли кое-как, словно грибы после дождя. Помятые, кособокие, многоэтажные, они теснились на доступном клочке земли, не размеченном как уличный проход. Какофония самых разных звуков обрушилась на меня: везде кричали и зазывали посмотреть на товар торговцы, кто-то дрался прямо посреди улицы, кого-то рвало после обильного питья, одни толкались и кусались, вторые пинались, прокладывая себе дорогу через скопление народа. Телеги едва проезжали по забитой повозками и тачками узкой улице, а вот на широкую из двух народ идти не спешил. Как и во сне, она круто поднималась к самой крепости. Хищная птица, сотворенная из черного базальтового камня, сидела, нахохлившись, на холме и присматривала за созданиями из плоти и крови, что копошились внизу, словно муравьи в потревоженном муравейнике.

Меня сильно толкнули, и я упала на колени. В таком круговороте можно было сгинуть с концами. Но меня резко подняли на ноги и осмотрели.

Сиреневые глаза в обрамлении светлых волос узнавались безошибочно, только вот волчица, стоявшая возле меня, была намного старше Сарии. Ее правая рука крепко сжимала мое предплечье, светло-серые ногти впились в кожу и доставляли дискомфорт. Я поморщилась от боли, но женщина резко меня развернула к себе спиной и нарочито заботливо подтолкнула вперед.

— Иди прямо. У постоялого двора остановишься и подождешь меня.

Голос лишь отдаленно напоминал голос Сарии и был жестким и сухим, словно ступали по крошащемуся стеклу. Раздумывая над неожиданным появлением этой престранной женщины, я машинально переставляла ноги и шла вниз по узкой дороге прямиком к трактиру. Покосившееся большое здание обеими стенами крепилось к другим домам, не оставляя даже щели, в которую могла бы пролезть бродячая кошка. Сквозь слюдяные окна не представлялось возможности разглядеть, что происходит внутри. Несколько пьяниц живой грудой валялись возле входа в трактир, и хозяин — полный мужчина с бычьей шеей, на которой противно пульсировала жилка, — кричал на них что было мочи и стегал их кнутом, состоящим из маленьких узелков. Пьянчуги жалобно вскрикивали, но сил им не хватало, чтобы подняться и убраться восвояси. От охватившего меня ужаса вспотели ладони, на ум не могло прийти и простейшее из заклинаний, чтобы наказать жестокого владельца таверны. Зачем нужна магия, если я не могу защитить простой народ?

Странная волчица нагнала меня возле самого входа и приветливо улыбнулась хозяину. Тот слегка кивнул, выглянул еще раз на улицу и широким жестом пригласил войти внутрь. Очевидно, ему польстило внимание привлекательной женщины. В жарко натопленной комнате за тремя квадратными столами, составленными воедино, сидели — о чудо! — члены стаи Сарии. Задорный Габриэль чистил ногти в дальнем конце, ближе всех ко мне сидела Линну, уплетая аппетитно пахнущие вареники. Еще несколько волков, помогавших вытащить меня из Верригана, помахали руками, приветствуя.

— Дайте ей сесть, волки, — рявкнула женщина.

Меня посадили к Габриэлю, и тот подмигнул. Сама незнакомка прошла в середину составленных столов, бесцеремонно подвинула волчонка помладше и уселась на его место. Объедки одним движением руки свалила в чужую тарелку и набрала себе еды из общего блюда, отдавая предпочтение мясным окорочкам, огромным пузатым сосискам, свиным голяшкам и котлетам.

Габриэль пододвинул ко мне не слишком чистую, но хотя бы пустую тарелку и предложил еды. Накрыт стол оказался по-королевски, а такого разнообразия мясных блюд я еще не видела прежде. Здесь была птица: индейка, курица и утка; нежирное мясо, вроде кролика, зажаренного в сливочном соусе с помидорами и перцем; свинина, баранина, оленина и рыба в ее многообразии. Волк посоветовал попробовать фиолетовое мясо малахии, здешнего вида очень питательной рыбы, я отказалась: слишком уж диковинно оно выглядело.

Волки ели, общались, смеялись. Никто не смотрел в их сторону, а если и смотрели, то быстро отводили взгляды. Мальчишка-волчонок прислуживал за столом, но на груди я заметила у него внушительных размеров кинжал. Воин, как и все прочие, равный им, — подумалось мне. Было во взгляде мальчика что-то затаенное, что-то очень древнее, мудрое. Изредка волки украдкой бросали на меня любопытствующие взгляды, но стоило мне посмотреть на них, и они сразу же утыкались обратно в свои тарелки и выглядели крайне пришибленными, излишне покорными, я бы сказала.

Когда с основной трапезой было покончено и принесли напитки, в основном алкогольные, женщина, убедительно похожая на Сарию, обратилась ко мне.

— Как и прежде, Рубин под нашей защитой, — скрипуче произнесла она. — Но в Таргиу тебе не место, Ева Одвэйл.

— Кто ты? — без обиняков спросила я. — Ты не Сария.

Кто-то рассмеялся в дальнем конце стола.

— Конечно нет. Волки зовут меня Танария, но известна я и под другими именами, менее поэтичными и менее отражающими мою истинную суть.

— Ты ее сестра?

— Да. Старшая. Я никогда не появляюсь здесь.

— В трактире?

— В мире, — подсказал мне Габриэль негромко. — Танария редко покидает Священные Альковы, дом нашей стаи. И в любой населенной стране увидеть ее невозможно, если она сама того не захочет.

— Она — наш наставник, наш духовный лидер, — добавила одна из волчиц, что сидела по правую сторону от меня.

Танария терпеливо подождала, пока волки стаи не закончат описывать ее роль и ее положение в иерархии. Затем она наклонилась в мою сторону.

— Я здесь из-за Сарии. Из-за того, что сестра узнала о Сапфировой крепости. Новости откровенно тревожат меня, но если мы способны объединиться с Рубином, то наши шансы существенно вырастают.

— Но разве Сария не в плену? — растерянно спросила я. — Гарпия сказала…

Танария громко фыркнула, а вместе с ней и несколько других оборотней.

— Ты серьёзно поверила Гарпии? — усмехнулась женщина. — Я знаю, знаю, что ты молода и очень мало знаешь об устройстве нашего мира. Аркаар провел тебя через Пустоту, чтобы ты нашла путь к своему Камню. Эта история воистину достойна восхищения.

Габриэль улыбнулся мне мягко и по-доброму.

— Гарпия подчиняется тем же законам, что и другие обитатели Атарии. Волк сильнее любого человека, а в Гарпии берут лишь людей, к тому же женщин. Она просто мыслила логически: вряд ли ты бы поверила, что она поймала Мааррха, твоего дракона. Йитирн был возле тебя, так что… Она воспользовалась методом исключения и преуспела, ей удалось запугать тебя.

— Но мы рады, что ты печешься о Сарии, — добавила Танария, и волки рядом с ней издали одобрительные лающие смешки.

Я несмело улыбнулась и почесала переносицу.

— Вы так много обо мне знаете, а я о вас — почти ничего. Как вы выбрались из Верригана? Мы думали, что вы погибли все до единого!

На этот раз ни Габриэль, ни Танария не улыбнулись. Их лица стали обеспокоенными, во взглядах засквозила грусть.

— Это потому, — раздался знакомый голос, — что волки Священного Пламени не могут умереть. Мы бессмертны, и в этом наш дар и наше проклятие.

Сария стояла во главе и единственная из всех улыбалась.

— Сария! — вскочила я на ноги.

— И я рада тебя видеть, — кивнула она мне.

Она протиснулась между стеной и стульями ко мне и крепко обняла. Волчица, что сидела рядом со мной, уступила ей место, и Сария с видимым удовольствием опустилась на стул и принялась наполнять свою тарелку. Я увидела наконец различие между ней и Танарией: Сария была более крепкой и мускулистой, в то время как Танария отличалась изящной гибкостью.

— Мы должны обсудить, как именно пробраться в крепость. — Танария выпрямилась и, кажется, успокоилась.

— Стая может остаться здесь, но Ева должна быть в безопасности, — возразила Сария, глотая кусок мяса за куском. — У меня есть несколько мест на примете, куда не суются воины с призраками. Но жить там будет непросто. Это возле стоков, там вечно воняет отходами и гнильём.

Волки, как один, картинно поморщились.

— Выберем, кто будет следить за Рубином, — кивнула Танария. — Линну?

— Я хочу, — перебил Танарию Габриэль. — Мы с Евой уже знакомы. И меня с ней еще ни разу никто не видел, мы вполне можем затесаться в толпе.

Танария подумала мгновение и согласилась. Волки занялись более детальными обсуждениями и спорили до хрипоты, пока дверь в трактир не открылась и на пороге не появился Йитирн. В плаще, заляпанном грязью, он выглядел не лучшим образом. От неожиданной радости в груди я буквально подскочила, чтобы махнуть ему рукой. Он выглядел недоуменным. Ему освободили стул, и он сел, неловко улыбнувшись при этом в мою сторону.

— Сария, — обрадовался темный эльф. — Я не думал, что мы увидим тебя столь скоро. До меня дошли вести, что ты была в плену…

— У Гарпии, — закончила за него Сария. — Не была. Эта проклятая Гарпия обвела вас вокруг пальца. Я понимаю еще — Ева, но ты — Йитирн? Поверить на слово этой? Будь в следующий раз умнее, ладно?

Дроу сдержанно улыбнулся и перевел взгляд на меня.

— Не смей уходить от нас, Ева, — сказал он непререкаемым тоном. — Мы можем быть с тобой по разным причинам, но в нашей верности тебе не сомневайся. Я поклялся служить тебе.

— Мааррх тоже здесь? — спросила Сария.

— Он привязывает лошадей, — отмахнулся Йитирн.

В груди что-то заскреблось, но ощущения от присутствия Мааррха оказались на редкость приятными. Я не думала, что увижу его вновь так скоро.

Когда дракон зашел внутрь, Танария поднялась со своего места и кивнула:

— Теперь, когда все собрались вместе, мы можем начинать. Очень скоро от Таргиу останется лишь воспоминание, но и оно уйдет, когда мы убьем проклятую Теневую ведьму!

Стая откликнулась злобным рычанием и криками.

Значит, таков план?

========== Глава 29. Сапфировая крепость ==========

Подготовка к вылазке грозила занять не одну неделю. Сария отвела меня в надежное укрытие в дальней части города-крепости и оставила там под присмотром Габриэля. В последующие дни до меня лишь доходили обрывочные известия о том, как продвигается наша общая задача. Волк таскал мне вкусности из небольшого магазинчика сладостей и составлял мне компанию днем и ночью, буквально не спуская с меня глаз. Сарию я видела очень и очень редко, тем реже — Танарию и прочих волков. Иногда возле убежища появлялась Линна в своем волчьем обличии, они обменивались сведениями с Габриэлем посредством мысленной связи, но внутрь допускали лишь Мааррха. Впрочем, и дракон не спешил навещать меня в моем добровольном заточении. Танария стремилась убедить нас, что рубиновая ведьма в ее плане несет элемент неожиданности, то, что заставит Теневую пойти на переговоры и тем самым позволит подобраться к ней поближе.

Постепенно в убежище стали появляться книги разного толка. Я наконец-то нашла, чем заняться, и за четыре дня «проглотила» две наиболее интересные книги: «Историю Атарии» некого Гаар’дара и «О Божественной Воле» неназванного автора, расписывающего культы поклонения не только Верховным Богам, вроде Ассармиэль и Раадхра, но и почти весь эльфийский пантеон с разделением на веры светлых и темных соответственно. Пока я пыталась осилить «Исторический справочник» пера жрицы Раадхра, Габриэль рассказывал мне о мире, что знал сам и что знала его стая. Хотя больше всего меня интересовали ведьмы и их магия, бессмертие оборотней Сарии и Танарии казалось мне странным и вызывало смутное беспокойство.

— Но как это? — продолжала я допытываться.

— Слушай, Ева, я не лезу в магические дела, — качал головой Габриэль. — Я очень далек от всего этого, правда. Я знаю лишь то, что мы возрождаемся после смерти. Возвращаемся душами в Священный Альков, и Танария проводит нас к новому рождению. Наши души засыпают — или вроде того — в особом месте, на каменном алтаре. А когда просыпаются, то мы — снова мы. Взрослые.

— Думаешь, Танария смогла бы рассказать мне больше?

— Полагаю, что да. Она наш шаман, наш духовный целитель. И знает о таком гораздо больше моего, поверь. Правда, мне кажется, что она не захочет.

Я понимала, почему Танария предпочла бы скорее молчать об этом.

— Ну, а почему вы разговаривали так открыто о ваших планах в отношении Таргиу? Неужели вы не боялись, что вас могут подслушать? Там, в трактире.

Габриэль добродушно расхохотался.

— В самом деле. Мы разговаривали на виджу. Это язык волчьих колоний.

— У волков есть колонии? — не сдержала я смешка. — Виджу. Но я не знаю виджу. Почему я вас слышала, будто вы на моем языке разговаривали?

Габриэль откинулся на спинку кресла и завел руки за голову.

— Сама подумай, Ева. Ты ведьма. Тирии обладают ну, ты знаешь, как его… Всеобщим знанием или вроде того.

— Тирийский мне пришлось учить.

— Не знаю, — пожал плечами Габриэль. — Волки не могут говорить на тирийском. Совсем. Ваши эти закорючки ни о чем нам не говорят.

— Оборотни не владеют магией, совсем?

— Типа того, — согласился мужчина. — Сария говорила, что мы можем быть порождениями магии, но сами не владеем ею. Даже наше перевоплощение — чисто физический процесс, в нем нет и капли волшебства.

День сменял ночь, за ночью вновь приходил день. На улице значительно похолодало, а спустя неделю от прибытия в Таргиу пошел первый снег. Я могла часами просиживать у окна и сквозь занавеску смотреть, как падают мои первые в этом мире снежинки. Здешняя зима совсем не отличалась от зимы в моем мире. Я начала приходить к выводу, что этот мир стал моим, а тот мир, из которого я пришла сюда, превратился в чужой, непонятный, загадочный и очень далекий. Теперь приходилось основательно вспоминать, чтобы вызвать в памяти что-нибудь, касающееся моего прошлого. И я с легкостью отпустила те знания, освободив место для новых. И очень скоро я перестала вспоминать мир, в котором была рождена.

Спустя какое-то время по вечерам в убежище стали появляться волки. Женщины приносили какие-то коробки, Габриэль неохотно обмолвился, что это снаряжение потребуется нам для проникновения в крепость. Я не стала настаивать на разъяснении и сделала вид, что все происходит с моего ведома и позволения. Йитирна допустили в убежище только тогда, когда я попросила об этом Габриэля: мне необходимо было практиковаться в магии, если они рассчитывали на меня. Дроу показался мне измотанным и усталым, но в алых глазах вспыхнула искорка радости, стоило ему завидеть меня.

— Я думал, они тебя похитили, — пошутил он.

Мы не рисковали со сложными заклинаниями, а при обучении Мааррх постоянно присутствовал рядом. «На всякий случай», — сказал он. Йитирн раздобыл для меня копию своего трактата о драконах, но ничего неожиданно из него я не почерпнула. Только то, что и говорил мне эльф раньше: «Драконы — древние и могущественные создания».

Никто не говорил этого вслух, но чем ближе становилась наша вылазка, тем угрюмей и молчаливей становились оборотни. В тот единственный раз, что я видела Танарию, волчица была полна всяких раздумий и, судя по выражению ее лица, далеко не самых радужных. Тем временем на улицах города что-то начало происходить. После пяти вечера закоулки и тупички, где всегда кишмя кишело народа, оставались пусты. Сария упомянула раз или два, что в Таргиу забрали больше половины населения.

Взаперти у меня начала болеть голова, и Йитирн варил мне на магическом огоньке припарки и отвары. Никто не выпускал меня на свежий воздух, и я впервые за долгое время начала сознавать грозящую мне опасность. Пирру не объявлялся с тех самых пор, как я вошла в город, и я порой тревожилась за него, умом понимая, что ничто не способно причинить ему вред, умом, но не сердцем. Чего нельзя было сказать о дроу и драконе: они были очень рады, что я избавилась от опасного творения Вирседа.

На следующей неделе стая дважды собиралась, чтобы посвятить меня в план проникновения в крепость. Мы изучили довольно подробную карту, которую удалось раздобыть одной из разведчиц-волчиц и назубок выучили каждый свою роль в этом грандиозном замысле. По нему стая должна была идти в составе четырех групп под предводительством Сарии, Танарии, Линны и еще одной незнакомой мне волчицы. Планировали зайти через канализацию, так как она меньше всего охранялась и к ней можно было подобраться незамеченными. Затем шла я в сопровождении Йитирна и Габриэля; согласно самой дерзкой части плана, Мааррх должен был прикрывать нас с воздуха, рискуя собой ради нашей общей безопасности.

Но вскоре эти планы пришлось поменять. Танария высказала опасения, что, если мы встретим сопротивление на нижних уровнях крепости, волкам придется сделать упор на мою защиту, а не на эффективность сражения, и мы быстро окажемся в затруднительной ситуации. Поэтому лучше будет зайти с главного входа, но уже намного позже, чем основная часть стаи — через стоки и катакомбы, коих под крепостью предполагалось огромное количество. Линна должна была выжечь на своей руке особый знак, руну, чтобы мы поняли, когда придет наш черед. Йитирна по-прежнему отправляли с волками, чтобы он смог создать им магический щит или иную защиту, встреться они с колдунами или волшебными ловушками. Танария была уверена, что я смогу защитить не только себя, но и своего дракона, на что Мааррх презрительно ухмыльнулся, дескать, он и сам в состоянии о себе позаботиться.

Коробки в доме распаковали ближе к концу недели, когда Сария вместе с одним из разведчиков навестила убежище. Я наконец-то увидела, что было внутри: красивые, но бесформенные не то камни, не то ракушки; их разложили на столе и тщательно рассмотрели со всех сторон. Они были серые, переливались золотым, зеленым и синим на свету, и обращались с ними крайне аккуратно.

— Заряд должен быть небольшим, но точным, — инструктировала Сария Йитирна, стоявшего рядом с ней. — Чуть больше дашь, и мы тут все взлетим на воздух, а заодно и половину стены прихватим.

— Что это? — шепнула я Габриэлю.

— Каммерийская взрывчатка, — ответил он вполголоса. — Детонирует только от магии. Но заряд силы должен быть точно выверен, иначе — как сказала Сария — от Таргиу в прямом смысле останется только кратер.

— Удобно, — хмыкнула я. — Не лучше ли просто взорвать Таргиу?

Габриэль прищурился.

— А о мирных людях ты подумала, ведьма? — спросил он холодно.

Я мысленно выдала себе подзатыльник за несообразительность и послушно умолкла, сгорая от стыда. Неужели я становлюсь похожа на Мэйв?

Каммерийскую взрывчатку уложили обратно в ящики, после чего Сария осталась на скромный ужин, а разведчик поспешил обратно к стае. Мааррх откупорил бутылку хорошего, по его словам, вина, а Габриэль еще утром раздобыл жареную утку и овощи. Мааррх старался не набрасываться на еду: пропитания ему нужно было много, как и оборотням. Я съела один кусочек, больше в меня ничего не лезло, и отказалась от вина, не привыкшая к алкогольным напиткам и не стремившаяся к ним привыкать.

— Это я информировала Мааррха о том, что происходит, — призналась Сария, когда речь зашла о пережитых приключениях. — Если честно, я хотела его подтолкнуть к действию. Не знаю, что ты ему сказала, Ева, раз дракон сейчас сидит с нами и планирует на полном серьёзе отправиться в Таргиу.

На шестой день недели меня перевели в другое убежище, что располагалось возле пруда для слива отходов. Воняло здесь еще хуже, чем раньше; Габриэля сменила необщительная рослая девица, которая хмыкала на все мои вопросы, но так и не согласилась посвящать меня в детали. Йитирн перестал приходить так часто, зато Мааррх часто оставался на ночь и спал, привалившись спиной к дверному косяку, готовый чуть что среагировать.

В начале новой недели пришли неутешительные новости. Одна из охотниц стаи попалась и была отправлена в казематы на территории крепости, где ее стали бы непременно допрашивать. Танария и Сария выждали ровно сутки, и охотница вернулась. Мааррх упомянул, что на нее было страшно смотреть: ее избивали и прижигали кожу раскаленным прутом. Мне показалось странным, что волчицу так быстро отпустили, и я поделилась этим с Сарией, когда та пришла забрать неразговорчивую девицу и впустить Линну.

— Это в самом деле странно, но я знаю Майру. Она выждала удобный момент и сбежала. Она одна из лучших наших охотниц, я ей доверяю.

Я попросила донести старшей сестре Сарии мысль о Майре через Мааррха, но Танария не передала мне никакого ответа, так что я решила — стае виднее. Подготовка подходила к логическому завершению, волки перегруппировались, остались только мы с Мааррхом. Дракон избегал смотреть на меня, а я не знала, с чего начать разговор. В конце концов он принес огромную карту всей Западной Атарии, и я узнала, что на севере живет гордый народ кирроу, светлые эльфы; на востоке давным-давно процветала резиденция драконов, но была стерта с лица страны, когда погибла Мэйв и к власти пришел Джахайн. На юго-западе за Вечной грядой жил когда-то народ дроу, темных эльфов. Аурийские Долы простирались на треть карты, и я быстро нашла Пламенеющий лес, о котором рассказывал Йитирн. И даже указующие Персты, каменные формации, достопримечательность этой части страны.

В день перед штурмом Таргиу я не могла заставить себя поспать. Йитирн снабдил меня целым арсеналом маленьких пузырьков для усиления магии и для восстановления сил после прочтения сложных заклинаний, случись мне использовать что-нибудь из известных мне тирийских сплетений. Мааррх был проинструктирован на случай, если мне станет плохо или я потеряю сознание: по темному эльфу было заметно, что он сильно нервничает.

С наступлением вечера я прочитала свое первое заклинание, окутав Мааррха облаком сверкающих рубиновых нитей. Я наложила на него морок, согласно нашему плану: он должен был заступить на вечерний дозор и выглядел теперь как один из тех нелюдимых, мрачных солдат в серых доспехах. Легонько коснувшись его руки, я поймала его встревоженный взгляд и произнесла, стараясь говорить уверенно:

— Береги себя, ладно? Линна даст знак, когда мне выходить.

— Я предпочел идти вместе, — занервничал дракон. — Не забудь мальчишку.

В день перед штурмом Танария прислала мальчика-волчонка, которого я видела тогда в трактире. Он имел связь со стаей и мог бы скоординировать нас в случае опасности. И хотя я возражала против того, чтобы ребенка отправляли с нами, Танария высказалась недвусмысленно: он столь же бессмертен, что и остальные, и точно такой же воин, как другие.

Мы прождали час в напряженном ожидании. Затем мальчишка прислушался, на лице его отобразилась тревога.

— Что такое? — шепотом спросила я, чувствуя, как неприятный холодок ползет по спине, наполняя меня дурным предчувствием.

— Линна прислала знак. Мы можем выходить.

На улице было пустынно и очень холодно. Снег хрустел у меня под ногами, и я, шевельнув пальцами, наложила на себя и своего спутника заклятье тишины. Звук исчез, остались лишь следы. Я хотела замести и их, но Каан, так звали мальчишку, беззлобно одернул меня:

— Береги силы, Ева. Не забудь, что тебе придется сражаться.

Это меня и беспокоило, помимо всего прочего. Мы в бодром темпе поднялись по улице наверх, туда, где возвышалась сама Таргиу. У ворот нас уже поджидал Мааррх, и я была готова увидеть горы тел, но внутренний двор оказался, на удивление, пуст. Я вопросительно посмотрела на дракона: разве его не должны были встречать здесь дневные караульные?

— Я пришел, здесь никого не было, — закусил губу Мааррх. — Что-то не так.

Мы поднялись по центральной лестнице и вошли внутрь. Ни единой живой души. Зал был ярко освещен хрустальной люстрой, висящей на железных цепях. Справа располагалась дверь, слегка приоткрытая. Слева — запертая, окованная металлом. Я попыталась припомнить, куда именно идти, но за три с половиной недели сон Аркаара изгладился в моей памяти.

Мааррх толкнул приоткрытую дверь, но за ней оказался всего лишь чулан с щетками, швабрами, арсеналом всевозможных тряпок и веников. Затем дракон приблизился к запертой двери и прислонился к маленькому окошечку наверху: в кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть, о чем он нам и сообщил. Пока дракон был занят дверьми, я с восхищением вертела головой.

Главный коридор крепости представлялся мне мрачным и темным, но оказался светлым, просторным и украшенным одними из самых красивых полотен, что я когда-либо видела. Каменные стены обиты шелковыми обоями алого цвета с серебряными цветами, каждая картина — в дорогой резной раме из темного дерева с инкрустациями жемчугом и черным ониксом. На полу постелен мягкий ковер с растительным узором, где разноцветные драконы держат в когтистых лапах сосуды с энергией.

— Это дом ведьмы, — сказала я вполголоса. — Здесь повсюду цвета Хранительниц Камней и их драконов.

Мы поднялись по лестнице. В полукруглом зале были расположены семь дверей. На каждой из них был вырезан особый знак и закреплен драгоценный камень. Круглый янтарь, алмазная капля, ониксовый треугольник, аметистовый квадрат, жемчужная волна, изумрудный овал, рубиновый коготь.

— Это для… для Хранительниц Камней, — взволнованно произнесла я, указывая на двери Мааррху. — Здесь есть все наши камни.

Мааррх бросил на меня обеспокоенный взгляд, и я проследила в направлении его интереса. Только сейчас я заметила, что часть стены превращена в искусный витраж. Там семь дев объединялись вокруг восьмой, но восьмой был не Рубин, а дева в синем платье с крыльями серебряного дракона. Боковые витражи представляли собой львицу с алмазной гривой — Ассармиэль (справа) и гигантского черного медведя с оранжевыми глазами — никто иной, как Раадхр (слева).

— Сапфировая крепость, — прошептала я. — Йитирн упоминал о том, что раньше Таргиу называли именно так.

— Должно быть, это бывший дом сапфировой ведьмы, — предположил Мааррх, оглядываясь по сторонам. — Для чего все эти двери?

— Может, ведьмы останавливались здесь, когда навещали Сапфир?

— Скорее всего. Но это место… Оно будто бы до сих пор священно.

Я оглянулась, но волчонка и след простыл. Слегка тронув дракона за локоть, вопросительно на него посмотрела, как будто он смог бы дать мне ответ на незаданный вопрос. Поскольку все двери были наглухо заперты, мы вернулись в общий зал, спустившись по лестнице. Сон Аркаара был далеко не таким четким, как прежде, и мне приходилось изо всех сил стараться, чтобы припомнить дальнейшие наши перемещения.

— Под лестницей что-то было, — вспомнила я. — Дверь или ход.

Мы тщательно осмотрели основание каменной лестницы, ведущей в полукруглую комнату с зачарованными дверьми, но ничего не обнаружили.

— Я прочту заклинание, а ты будь наготове, — в конце концов сдалась я. — Возможно, ход в действительности как-то замаскирован. Во сне я помню, он был где-то здесь и обозначался отчетливо.

— Это был сон, — с нажимом произнес Мааррх. — Делай свое дело. Во имя Раадхра, куда девался этот волчий мальчишка?!

Я расставила руки в стороны и воспроизвела в памяти коротенькое заклинание, призывавшее магию помочь мне отыскать сокрытое. После длительного отдыха и хорошего крепкого сна слова тирийского языка ложились мягко и ровно, а заклинание не вызвало во мне никакой слабости. Рубиновая энергия качнулась в сторону стены и растеклась огненным веером поверх алых обоев с серебряным цветочным узором. Внезапно я ощутила двухсекундное сопротивление, практически сразу уступившее моему напору. По стене пробежали две волны, обои с треском порвались, обнажая неприметную красную дверь с бронзовым кольцом-ручкой.

— Я нашла, — крикнула я Мааррху.

Дракон стоял в противоположном конце комнаты возле врат, через которые мы попали внутрь. По его напряженному торсу можно с точностью было сказать, что Мааррх готов к бою. Я слегка вытянула шею, пытаясь увидеть, что именно привело дракона в замешательство. И увидела.

Эта тварь состояла из живой, местами горелой, плоти. Из приоткрытой пасти вываливались щупальца синюшного цвета; существо стояло на двух ногах, некогда бывшими человеческими. Теперь это были перевитые мышцами бесформенные груды, вооруженные короткими и тупыми когтями. По спине тянулся острый хитиновый гребень, он вспыхивал внутренним синим светом. Тварь потянулась к дракону, и Мааррх негромко зарычал.

Не медля ни минуты, я распахнула алую дверь и уже хотела крикнуть дракону бежать сюда, как в это мгновение откуда-то сверху на тварь свалился некрупный серый волк. Каану посчастливилось застать существо врасплох, ему даже удалось нанести несколько ударов лапами. Но уже в следующий миг тварь прошлась щупальцами по спине волка и резким движением не то ноги, не то лапы швырнула его об стену. Раздался оглушительный треск костей. Мааррх бросился на подмогу: за мгновение отрастил внушительных размеров когти, прыгнул так легко, будто его тело не имело никакого веса, а затем обрушился на существо.

Тварь вдруг разделилась. Гребень словно разрезал ее на две части, две самостоятельные и очень опасные части. Первая занялась Мааррхом, но вторую намного большеинтересовала я, чем волк и дракон. Щупальца извивались в отвратительной вытянутой пасти, тварь не медлила и, подтянувшись, пробежала вертикально по стене и плюхнулась в полуметре от меня. Мне показалось, что сквозь щупальца она пытается разговаривать.

Первый удар щупальца я успешно избежала, но второй ощутимым прикосновением отозвался на щиколотке. Нога резко онемела, и я рухнула, как подкошенная. Мааррх, занятый первой частью твари, встревоженно обернулся и пропустил сильный удар. Нога-щупальце схватила его за руку, дернула на себя, а затем внезапно швырнула назад.

— Горячо, горячо, — шепелявило существо.

Я почувствовала, как энергия рубина наполняет меня. Перед глазами плыло, с каждой секундой мыслить становилось труднее. Рубиновый хлыст скользнул в руки, превращаясь в материальное воплощение моего страха. Энергия щелкнула по голове твари, и та пронзительно заверещала. Она будто бы скукожилась, пытаясь избежать ответной атаки. Хлыст засвистел второй раз, и я повела здоровой рукой, формируя из энергии щит.

Мааррх оказался прижат к полу, а ядовитая слюна капала ему на грудь, прожигая в доспехе дыры. Рубиновая магия обожгла нападающую тварь и накрыла дракона сферой, куполом, сотканным из остатков рубинового хлыста. Существа спешно отползали, надеясь, что энергия магии их не тронет. За ними тянулись следы вонючей жижи, пока они втягивали свои желеобразные телеса в трещины каменных стен.

Меня потряхивало, но не от использования магии, а от стресса. Столь отвратительных существ я еще не видела и не хотела видеть впредь. По ноге растекался горячий яд, парализуя все ощущения. Мааррх оправился первым, пальцы руки, несмотря на тот же яд, уже пришли в норму и послушно сгибались-разгибались, в отличие от моей ноги. Я попыталась встать, но тут же завалилась в сторону и обреченно застонала.

Дракон присел возле меня.

— Драконья кровь обеспечивает идеальный иммунитет против всякого рода болезней, ядов. А вот твоя, ведьминская, боюсь, с этим справляется не так хорошо. У тебя есть выбор: выпить моей крови — она попадет к тебе в организм и нейтрализует действие яда. Или не пить и подождать, пока яд не покинет твою кровеносную систему.

Я попыталась рассмеяться, но обнаружила, что мне больно дышать.

— И как он… Как он покинет ее? — спросила я.

Мааррх пожал плечами, будто говорил мне о совершенно естественных вещах, вроде прогноза погоды на завтра или о чьем-то дне рождении.

— Я могу высосать яд, — он внимательно посмотрел на меня. — Прокушу тебе запястье или, если хочешь, шейную артерию. Так будет быстрее.

— С ума сошел, — вскинулась я. — Я не хочу, чтобы меня кусали или что там. Кстати, что там с Кааном? Как он?

Мааррх бросил обеспокоенный взгляд сначала на меня, потом в сторону волка.

— Мгновенная смерть, — признался он. — Тварь свернула ему шею.

От ужаса мне сдавило грудную клетку. Сария доверила мне этого мальчишку, а он так быстро погиб. Не зря меня посещало дурное предчувствие. Надо было идти вместе с остальными.

— Он же… Вернется к жизни, да? Сария сказала, что они бессмертны.

Мааррх покачал головой.

— Я не знаю, Ева. Меня гораздо больше волнуешь ты.

— В самом деле? — улыбнулась я кокетливо. — Я раньше за тобой этого не…

Комната поплыла у меня перед глазами. Ужас может и сковал меня, но яд оказался чересчур силен. Цветные не то разводы, не то круги плыли мимо меня, словно бурная река своим течением уносила прочь, все дальше и дальше от реальности, заставляя потеряться в пространстве, никогда не вернуться.

— Ладно, — шепнула я из последних сил. — Я выпью твоей крови, Мааррх. И молись, чтобы твоя кровь оказалась и впрямь столь же действенной, сколь ты о ней так говоришь. Мне нужно… Мне нужно… Жемчужная комната…

И я провалилась во тьму.

Комментарий к Глава 29. Сапфировая крепость

Я рада за своих читателей, потому что наконец-то они приближаются к очень судьбоносному сюжетному повороту, который, возможно, обрадует кого-то, а кого-то заставит поволноваться ;)

========== Глава 30. Наследие ==========

Пустота молчала, не принимая меня. Ощущая осторожные прикосновения, я плыла во тьме, не способная заставить себя открыть глаза. Это было сродни тому же чувству, что жадно хватало меня, когда я переусердствовала с первым серьезным заклинанием в попытке стереть собственное прошлое. Тот голод, холодный и ужасный, ни с чем было перепутать. Ужасы и зрелищные картины крови, чужой смерти, разложения, тлена — все это преследовало меня, не давая покоя и не позволяя вынырнуть из вязкой тьмы, окутывающей мое тело. Переход в Пустоту не был плавным, рваным и резким, и я чувствовала, как силы покидают меня, оставляя после себя слабость в пальцах. Мелкая дрожь сотрясала мое тело, когда мне наконец удалось разлепить веки.

Мааррх слегка склонился надо мной. Резкие черты его лица словно отрезвили меня, я приподняла руку, но тут же в бессилии ее опустила. Противный холод полз у меня вниз по шее, между лопаток, к бедрам. Я передернулась и слегка оттолкнула дракона. Он понял и тут же поднялся на ноги, не переставая пристально смотреть в мои глаза. На языке явственно ощущался привкус крови, но не соленой и не с металлическим послевкусием, а более сладкой, будто приправленной корицей или схожей специей. Облизнув губы, я слегка улыбнулась. Так вот какова на вкус кровь дракона! Меньше всего могла я ожидать, что в моих приключениях мне доведется отведать нечто подобного. Мааррх выжидал.

— Сильный яд, — наконец сказал он. — Но ты справишься.

— Как будто у меня есть выбор, — пробормотала я, поднимая на него глаза. — Мы должны идти, иначе Сария и ее стая могут наделать глупостей.

Дракон с безразличием пожал плечами и кивнул. Он все еще ждал чего-то, и я решила, что могу попробовать встать. Нога все еще казалась онемевшей, но я хотя бы удержала равновесие. Мааррх предложил мне руку, и я с облегчением вцепилась в его ладонь. Грубоватая кожа царапнула мою, а вот подушечки пальцев мужчины оказались мягкими, бархатными. Дракон критическим взглядом оценивал мою способность ходить: я хромала и делала это отнюдь не грациозно. В конце концов он цокнул языком и покачал головой.

— Я мог бы тебя донести, — сказал он наконец, и я увидела, что эта фраза далась ему нелегко.

— Ну вот еще, — покачала я головой. — Сама дойду. Я знаю исцеляющие заклинания, я могу попробовать воздействовать на этот яд магией.

— Ладно.

Мне показалось, что Мааррх буквально выдохнул эти слова с облегчением. Я же слегка наклонилась, проводя рукой по ноге, начиная от колена к стопе. Тирийские слова легли ровно, хотя на мгновение мне показалось, что магия будто бы сопротивляется мне. Рубиновая энергия скользнула вниз, но ничего не произошло ни сразу, ни мгновение спустя.

— Лучше не стоит, — предупредил меня Мааррх. — Я не очень разбираюсь в магии, но точно скажу, что отсутствие результата не хороший результат.

Он помог мне добраться до двери. Красная створка приоткрылась со скрипом. Я оглянулась назад, туда, где лежало тело Каана.

— Мы что, так и оставим его? — спросила я встревоженно.

— Да, полагаю, — голос Мааррха был сух и предельно ясен. — Веди дальше, у нас и так осталось мало времени, чтобы встретиться со стаей и не напороться на еще каких-нибудь жутких тварей.

Мы очутились в каморке, из которой подземный люк с бронзовым кольцом вел прямиком в катакомбы, о которых я узнала от Аркаара. Дракон резко дернул на себя дверцу, и та поддалась почти сразу. Даже я бы справилась. За ней открывался достаточно тесный лаз, тьма клубилась внизу, стремясь поглотить нас. Мааррх полез первым, тьма забрала его почти сразу. Проклиная и одновременно умоляя одеревеневшую ногу слушаться меня, я полезла следующей. Освещенный квадрат комнаты, из которой мы лезли по лестнице, слишком быстро растворился в чернильной пустоте. Ступеньки были скользкие и липкие, и я была весьма рада, когда нога уверенно ступила на пол. Мааррх оказался прямо позади меня: тяжелое дыхание вырывалось клубами белесого пара. Сверху послышался лязгающий звук.

— Не думаю, что это Каан, — прошептала я себе под нос, пытаясь избавиться от еще более дурного предчувствия, что охватывало меня. — Холодно.

— Помнишь карту? — перебил меня Мааррх. — Нам нужен третий поворот.

Я не помнила карту, но решила не уточнять. Планировали, что нас с драконом проведет Каан. Теперь же, когда он мертв… Оставалось надеяться, что стая сама выйдет на нас.

Коридор тянулся далеко и к тому же не освещался. Я слегка приподняла руку и шепнула «Ilta waen», рубиновая энергия коротко вспыхнула и создала три светящихся шара. Мааррх приподнял бровь.

— Я вижу в темноте, — отчетливо произнес он.

— Как жаль, что я не могу разделить с тобой твои способности, — язвительно, но беззлобно откликнулась я. — Как думаешь, они прошли спокойно?

Мааррх дернул плечом.

— Не знаю. Мы просто так не отделались. Если Теневая знает, что мы здесь, то это не последний раз, когда на нас напали.

— План Танарии провалился. Думаю, что эта ведьма точно знает, что, помимо стаи, в Таргиу присутствует рубиновая ведьма. Мне снилась Кассирил.

Неожиданно даже для себя самой я призналась в этом Мааррху. Йитирн бы понял меня, но его рядом не было, а я вдруг стала ощущать себя крайне незащищенной вне его присутствия. Связь с Кассирил перестала быть для меня чем-то необычным, чем-то далеким и невозможным. Изумрудная магия жила в стенах этого замка, наполняла его мощью. Ощущалась и другая энергия. Она подавляла, заставляла, сопротивлялась. Я не могла понять, в чем дело, но была уверена интуитивно лишь в одном: в крепости не были рады Рубину.

— Я знал Хелеора, — вдруг выпалил Мааррх. — До самой смерти он отказывался поверить в то, что Кассирил может быть мертва.

Я удивленно посмотрела на дракона.

— Я думала, что ведьма и дракон умирают… одновременно? Ну, или друг за другом.

— Это так, — подтвердил Мааррх. — Но случается, что тело дракона теряет свои жизненные силы намного раньше, чем умрет партнер. Тогда его душа будет ожидать нового рождения ведьмы, чтобы возродиться самому.

— Драконы тоже подвергаются реинкарнации, — медленно произнесла я.

— Только драконы ведьм, и это не совсем реинкарнация — напряженным голосом ответил Мааррх. — Так, нам следует повернуть здесь и пройти немного дальше.

Мы свернули налево на третьем повороте и быстрым шагом устремились вперед, туда, где нас должны были ожидать стая и Йитирн. Про себя хмыкнула: дракон перевел разговор на другое не случайно. Он мог отрицать нашу связь долго, но постоянно убегать от этого не сможет, как бы ни старался. Даже я ощущала некое притяжение, что переполняло меня силой, стоило Мааррху оказаться в непосредственной близости от меня. Любовь? Йитирн утверждал, что ведьмы и драконы сосуществовали на равных, но страсть и чувства посещали далеко не все реинкарнации Хранительниц Камней. Взять ту же Веланну, янтарную ведьму. Даже в этом мире с чувствами было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Я была уверена: Мааррх мне нравится. Осталось понять, естественно ли это или эти чувства — начало чего-то большего?

Я услышала голос Танарии незадолго до того, как мы наткнулись на них в одном из переходов. Коридор слегка расширялся, потрепанная и грязная стая, или, точнее, то, что осталось от нее, расположилась в ярком пятне света, трепетавшего от невидимого дуновения ветерка. Высокая предводительница порождала еще более высокую и угловатую тень. Она прислушалась, а, когда из полутьмы вышел сначала Мааррх, а затем я, кивнула и отвернулась.

— Ева! — Йитирн потеснил волка, рядом с которым стоял, и подбежал. — Мы собирались уже сниматься с места. Вы тоже, да?

— Да, — влез Мааррх. — На нас тоже напали. Они убили Каана.

Это уже было адресовано Танарии. Женщина нахмурилась и очень медленно кивнула. Она уже знала об этом, но подтверждение факта ее обескуражило.

— Почувствовала, — отрезала она недружелюбно. — Куда ты смотрел, дракон? Ведьма, почему ты не защитила его?

У меня перехватило дыхание. Чувство вины, заглушенное страхом, стрессом, затопило меня. Я действительно несла ответственность за мальчишку. Он был совсем ребенком, даже пусть и был воином, как прочие волки. Я обязана была уберечь его. А он пожертвовал собой, чтобы дать время Мааррху.

Дракон был со мной не согласен.

— Ева не причем, — беззлобно, но все же угрожающе произнес он. — Я сразу сказал, что затея с приставленным мальчишкой, способным сражаться лишь в волчьей форме, глупая и безрассудная. На что ты рассчитывала, Тана? Серьезно? Ты хочешь возложить ответственность на Рубин?

Танария сверкнула глазами.

— Нет, — перебила я ее попытку сказать что-то, — я виновата. Я ведьма, моя обязанность — оберегать и защищать, а не разбрасываться чужими жизнями. Иначе я тогда ничем не лучше Мэйв, а, судя по рассказам знакомых, она была крайне неприятной ведьмой. Танария, прости…

— Ты не обязана извиняться, — вставил Йитирн. — Каан, считаю, прекрасно понимал, на что идет и ради чего он жертвует собой.

— Я должна была защитить его! Он всего лишь мальчик, ребенок! — я подняла руку в упреждающем жесте.

Танария посмотрела на меня, на Мааррха и на Йитирна, затем вновь на меня.

— Мэйв не была плохой, — произнесла она веско. — Она не была несправедлива и никогда не была безрассудна. То, что сделало ее Мрачным Пламенем, повлияло на нее. Испортило ее.

Я осеклась.

— О чем ты? — переспросила я. — Ты знаешь о Мрачном Пламени? Я думала, что лишь ведьмы, Хранительницы Камней, знают об этом… Что ты еще знаешь?

— Ничего конкретного, — отмахнулась от меня волчица. — Мы можем поговорить о Мэйв позже, когда выберемся отсюда и припрем к стенке Теневую? Сегодня шестнадцать моих волков умерло, чтобы мы с Йитирном очутились здесь вовремя. Может, не будем терять драгоценное время?

Мы с Йитирном синхронно кивнули. Дроу выглядел изнеможенным, под глазами залегли глубокие тени, отчетливо видимые даже на его темной коже.

— Назад путь отрезан. Наверху небезопасно. Катакомбы под Таргиу слишком обширны, чтобы исследовать каждый их клочок. Мы должны придерживаться первоначального плана. Нам надо найти Теневую. И чем раньше мы сделаем это, тем раньше сможем покончить с ней. Ева, я надеюсь, ты готова?

— Готова к чему? — голос внезапно осип.

— Сражаться, — в глазах Танарии вспыхнул огонек едва сдерживаемой ярости и предвкушения славной битвы. — Зачем ты здесь? Чтобы дать отпор Теневой!

Мааррху решительно не понравилось то, что он услышал. Как и Йитирну. Дроу сложил руки на груди и отрицательно покачал головой.

— Об этом не может быть и речи, — отказался темный эльф. — Ева не привязана к своему Камню, магия может изменить ей в самый неподходящий момент.

Дракон не выглядел обеспокоенным, но во всей его позе сохранялась напряженная стойка, как перед нападением склизких тварей там, наверху. Танария вскинула подбородок, явно недовольная тем, в какую сторону пошел весь разговор, и нахмурилась, отчего сходство с Сарией проступило в ней сильнее.

— Я могу сражаться, — робко вставила я. — Но не против ведьмы, которая намного сильнее меня. Зато я знаю, чем могу помочь.

— Очень интересно, — сарказм так и сочился в голосе волчицы.

Я оглядела своих спутников и волков внимательным взглядом.

— Я чувствую в замке присутствие другой ведьмы. Изумрудная Кассирил. Они, наверное, перевели ее из Верригана в Таргиу. Я знаю, где она находится.

Я была вовсе не так уверена, насколько я хотела показать это Йитирну и Танарии. Но заинтересовать волчицу я все же сумела.

— Она сможет помочь? — осведомилась женщина. — Изумрудная.

— Если мы ее освободим, думаю, да, — кивнула я, бросая предупреждающий взгляд на темного эльфа, пытающегося мне знаками показать, что вводить Танарию в заблуждение — не лучшая идея. — Но для начала нам надо до нее добраться. Я знаю лишь, что она находится в Жемчужной комнате. Там такая дверь, причудливая. Аркаар показал мне ее, когда я… спала.

— Не смею сомневаться в Аркааре, но и рисковать понапрасну не собираюсь. Мои волки будут в безопасности, если останутся здесь.

Я покачала головой.

— Не думаю. В вас никакой цены нет. Теневая заинтересована в Рубине, а не в кучке волков. Она найдет вас — и волкам конец. Оборотням будет значительно проще рядом с нами. — Я оглянулась на Мааррха, желая заручиться поддержкой дракона. Мааррх медленно, с недоверием кивнул. Он, как и Танария, не видел, каким именно способом волкам будет спокойно при мне. — Я понадоблюсь Теневой ведьме живой. Это сохранит жизни и вам.

— С чего такая уверенность? — фыркнула Танария.

— Если то, что мне сказала Кассирил — правда, то Теневая ведьма захочет получить рубиновую энергию для Джахайна. Ритуал можно проводить только на живой Хранительнице. А я смогу поторговаться с ней, если дело зайдет слишком далеко. Предложу отдать ей свои силы добровольно, взамен она отпустит волков, Мааррха и Йитирна.

— Ты с ума сош…

— Это был пример, — с нажимом уточнила я. — Я не собираюсь так легко отказываться от своей магии.

— Не знаю, — протянула Танария. — Насколько этот план осуществим?

— Если все пойдем в одном направлении, то у него есть хорошие шансы, — подсчитал Йитирн. — Но тогда мы лишимся преимущества. Если нас загонят в угол, мы не сможем рассчитывать на подкрепление. Ева, стоит подумать…

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю, — перебила Танария, — мои волки по одному разведают обстановку в разных частях замка. Не думаю, что ведьма будет стравливать своих тварей с волками, если их будет много и каждый из них ходит поодиночке. Она захочет узнать наши планы и будет наблюдать за волками; вы тем временем сможете безболезненно или почти безболезненно добраться до Изумруда и освободить ее. Договоримся, где встретимся.

— Что, если Теневая решит не ждать? — пожала я плечами. Неужели они и правда не видят, в какой уязвимости находятся?

— Сейчас мы не можем все просчитать, — покачал головой Йитирн. — Нужно сделать выбор и придерживаться его до самого конца.

Я вопросительным взглядом смерила Танарию. Волчица вернула мне взгляд и уверенно кивнула.

— Я забираю волков. Если стая может чем-то помочь Рубину, мы сделаем это. Даже если это совершенно безнадежное дело. Запомни это навсегда.

Йитирн вложил в руку Танарии несколько пузырьков. Пока он давал ей напутственные напоминания, Габриэль легконько тронул меня за плечо. От неожиданности я чуть не подскочила.

— Я иду с тобой, — сказал он твердо. — Тана, я иду с Евой.

Женщина бросила на Габриэля раздраженный взгляд, но препятствовать не стала. Волчий шаман выглядела так, что ничего не может сделать с желанием волка идти за мной.

Йитирн вытащил из скоб факелы: один отдал Танарии, другой взял сам. Затем мы разделились. Волчица и ее уцелевшие девять волков ушли по направлению ко входу, через который зашли мы с Мааррхом. Габриэль в виде крупного черного волка с блестящими в темноте зелеными глазами вышагивал впереди, настороженно принюхиваясь каждые десять шагов. Йитирн замыкал наш строй, я с Мааррхом шла посередине и координировала наше продвижение. О двери в Жемчужную комнату я помнила смутно: только то, что открыть ее можно заклинанием. В прошлый раз Аркаар безо всяких затруднений показал расположение ведьмы Изумруда, теперь мне приходилось идти буквально наощупь. Очень скоро я осознала, что мы потерялись. Йитирн предложил создать заклинание поиска.

— Нетрудное, — первым делом сказал он, как будто это могло уговорить меня.

— Не знаю, — с сомнением откликнулась я. — Здешняя магия будто сопротивляется рубиновой энергии. Я могу сделать только хуже.

Йитирна мое предположение заинтересовало, но он перевел акцент на мою хромоту. Дракон вкратце пересказал, как так получилось, лицо Йитирна приняло угрожающее выражение.

— Это, по-твоему, защита? — излишне громко спросил он.

— Т-ш-ш! — зашипели мы одновременно с Габриэлем. У волка, правда, звук получился больше похожим на возмущенное фырканье.

— Никто не обязан меня защищать, — выступила я. — Я не собираюсь обвинять дракона в том, что тварь достала меня. Мне как минимум нужно было быть агрессивнее и проворнее. Я замешкалась и получила.

Йитирн хмыкнул.

— Самокритика — это, конечно, хорошо. Но не когда на кону жизнь последней рубиновой ведьмы, Ева. — Он поджал губы и смотрел на нас с осуждением.

— Вы меряетесь, что ли, кто лучше заботится обо мне? — внезапно догадалась я и не удержалась от насмешливого фырканья.

Мааррх опустил взгляд, Йитирн пробормотал «Вот еще!», но смотреть на меня перестал и даже ускорил шаг. Габриэль вдруг подобрался и глухо зарычал. Мне не потребовалось на этот раз подготавливаться: в руке вспыхнул тускло рубиновый хлыст, энергия плавно стекала с ладони, принимая форму желаемого оружия. Я не сомневалась в этот момент, что смогу сотворить и рубиновый меч, и рубиновый кинжал, и, может быть, что-нибудь еще. Энергия магии потрескивала в прохладном воздухе подземных переходов. Йитирн бросил на меня не то озадаченный, не то удивленный взгляд; руки его замелькали, обволакивая нас небесно-голубым щитом, сотканным из синей энергии темного эльфа. Я поймала взгляд дроу.

Первый противник оказался человеком. От него осталось мало живого, если приглядеться. Часть скулы и щека — разворочены, из проемов шевелятся склизкие щупальца, как у тех тварей. Он бросился на нас быстрым рывком, Мааррх очутился впереди нас с Йитирном и повалил врага на землю. Габриэля смяли четверо таких же существ, полулюдей, и я коротким взмахом щелкнула рубиновым хлыстом. Энергия опалила кожу противников, они завыли и зарычали, пытаясь справиться с болезненными ощущениями. Волк свернул головы двоим, третьего разметал в стороны, тряся головой. Йитирн выпустил с рук сизую молнию: та пролетела полфута и откинула получеловека, словно тряпичную куклу. С уже знакомым хлюпаньем из стены вываливалась тварь.

— Мааррх! — воскликнула я.

Дракон молниеносно обернулся. Янтарные глаза горели ярким золотом, волосы казались наэлектризованными, светились в полутьме.

Сквозь ногтевую пластину прорастали когти. На мгновение я забыла о том, что мы находимся в гуще схватки, за что могла и поплатиться. Тварь с ликующим воем бросилась ко мне. Йитирн сделал выпад рукой, энергия прошила воздух и впилась в податливое, уязвимое тело твари. На этот раз существо не только не остановилось, но как будто бы не почувствовало боли. Щупальце выпрямилось, Йитирн отлетел назад и с хрустом впечатался спиной в стену. Рубиновая энергия полыхнула ярче, при этом оставаясь довольно тусклой. Это место точно сопротивлялось Рубину, в этом я уверилась. Добравшись до меня, тварь довольно всхлюпнула и растворилась дымкой. Габриэль распугал оставшихся противников: те перестали нападать и спешно отступали, рассеиваясь во тьме, подступавшей со всех сторон.

— Ладно, — выдохнула я наконец. — Заклинание поиска не повредит.

— Я не думаю, что эти существа надолго оставили нас в покое, — подтвердил наши всеобщие опасения Габриэль, теперь в виде человека.

Я прикрыла глаза и сконцентрировалась. Нужные слова тирийского тут же всплыли в голове, мне даже не потребовалось их подбирать, как-то бывало раньше. Похоже, я и в самом деле становилась ведьмой.

Рубиновая энергия легко сползла с моей ладони и потянулась алой змейкой вдоль стены. Йитирн удовлетворенно улыбнулся и махнул рукой, призывая следовать за ним. Мааррх слегка тронул мой локоть пальцами, убеждаясь, что со мной все в порядке. Я поспешила за остальными, прихрамывая.

Потянулись длинные коридоры. Шершавые стены черного камня, кое-где камеры для узников, защищенные чугунными решетками; анфилады комнат, назначения которых понять мы могли не всегда. Затем мы стали останавливаться у запертых дверей, и Йитирн пользовался магией, чтобы отворить их. Постепенно коридоры сменили узкие и тесные проходы, где мог идти за раз только один человек. А двери стали попадаться все чаще. Рубиновая нить вела нас к цели, я ощущала, как мою магию подавляют, будто чей-то разум заставлял мою энергию замолчать. В немом противостоянии у меня складывалось ощущение, что противник истощен и хочет поскорее покончить с невыносимым заданием. Я крепко удерживала нить, чем злила невидимого врага. И он усиливал напор.

Впереди забрезжил неяркий свет, и мы, забыв о предосторожности, вышли на него. Мы очутились в большом зале с двумя массивными дверьми. Дальняя стена имела арочный проход, уводивший случайного путника отсюда. Рубиновая нить протянулась через середину комнаты и исчезала во тьме арки.

— Вы ничего не слышите? — спросил вдруг Мааррх. — Песня…

Я прислушалась, темный эльф и Габриэль — тоже. Царившая здесь тишина неприятно давила на психику.

— Слышите? — повторил дракон. — Звук идет… Отсюда!

Он отделился от нас и быстро подошел к двери справа.

— Я ничего не слышу, — слегка раздраженно заявил Йитирн. — Ева? Габриэль?

Мы покачали головами, но Мааррха оказалось не так просто сбить с мысли. Он приложил ухо к двери и дал нам знак не издавать ни звука.

— Что там? — не вытерпел Йитирн спустя десять минут напряженного молчания. — Стоит ли мне напоминать, что у нас мало…

— Времени, — резко закончил дракон. — Знаю. Но я слышу песню. По ту сторону двери что-то взывает ко мне. Я… Я слышал это раньше.

— Может, ведьма пытается тебя одурачить и вывести из строя? — предположила я. — Все-таки мы в ее замке, а она здраво оценит свою беспомощность против Рубина, мага, дракона и оборотня.

Габриэль с жаром поддержал меня. Мааррх навалился на дверь и попытался ее открыть. И в этот самый момент я услышала чей-то серебристый смех. Я точно слышала его раньше, но где?

— Слышишь? — зашипела я Йитирну. — Звук такой странный.

На этот раз дроу что-то услышал, но определенно не то же самое, что я или Мааррх. Габриэль сидел в образе волка с непонимающим выражением морды.

— Внутри кто-то есть, — заявил дроу. — Мы должны открыть эту дверь.

«А если это ловушка?» — флегматично заметил Габриэль посредством мысленной связи, которую установил одновременно со всеми.

— Там точно магия, — пожала я плечами. — Я ощущаю… что-то. Сильное.

— Я узнаю эту силу, но не могу понять, кто ею обладает. Открываем.

Мааррх ухмыльнулся и снова навалился на дверь.

— Рад, что мы хоть в чем-то сошлись.

Темный эльф прочитал заклинание, но дверь не поддалась. Физическая сила Мааррха тоже не особенно помогала. Тогда они посмотрели на меня.

— Попробуй, — предложил дракон.

Послушно повторив заклинание, я убедилась, что дверь по-прежнему заперта и не собирается открываться.

— Выбить не получится, магия не действует.

Йитирн подошел поближе и прислушался к исходившим из-за нее звукам.

Через секунду всполох оранжевой магии окутал Йитирна, а в следующий момент дроу полетом пересек половину зала и тяжело упал на пол. Мы с Габриэлем помогли ему подняться и оправить одежду. Йитирн недовольно застонал. На темных руках разливались бледно-желтые синяки.

— На Мааррха она так не реагирует. — Заметила я. — Что ты с ней сделал?

— Ничего, — пожал плечами Йитирн. — Ничего такого.

Я подошла к Мааррху. Дверь выглядела совершенно обычно, и вдруг по ней прошла волна, преображая ее. Поверхность больше не была деревянной, а, скорее, узорчатой. На перламутровой поверхности посреди растительного узора и силуэтов птиц я сразу же высмотрела взглядом два отпечатка рук. Одна побольше, другая на размер меньше.

— Ведьма и ее дракон, — прошептала я, услышал меня только Мааррх.

Мааррх приложил руку к отпечатку, ничего не произошло. Не колеблясь ни секунды, я протянула ладонь и крепко прижала ее.

Оранжевая энергия лениво скользнула по нашим пальцам, но не оттолкнула. Магия буквально столкнула нас с Мааррхом, наши ладони намертво прилипли к отпечаткам, и я почувствовала, что дракон занервничал.

— Замри, ладно? — попросила я его вполголоса.

Волшебство рассеялось, в глухой тишине явственно раздался оглушительный треск: дверь буквально испарилась в воздухе, открывая нашим взглядам витиеватый коридор, освещенный магическими фонарями. Я оглянулась на Йитирна и на Габриэля, и они кивнули. Я пошла первой.

И вошла в огромный зал. Я и представить себе не могла, что зал подобных размеров может помещаться в таких унылых и холодных подземельях, как катакомбы под Таргиу. Но привели меня в замешательство и благоговение отнюдь не размеры помещения, а то, что хранилось в нем. Стены были выщерблены таким образом, что образовывали каменные стеллажи по шесть длинных рядов, идущих кольцами. На них лежали и тускло блестели крупные разноцветные камни или, может, кристаллы ограненной формы, округленные.

Мааррх сзади меня сдавленно выдохнул.

— Это… Не может этого быть. Нет, я не верю.

Он осел бы на пол, если бы Йитирн и Габриэль, зашедшие следом, не поддержали его под руки. Дракон устоял на ногах, и когда я обернулась, то заметила слезы на лице Мааррха. Этот неприступный мужчина, который так яростно отрицал свою предназначенность мне как ведьме, плакал. Он охватывал камни жадным взором, словно пытался зарядиться от них неведомой мне силой, силой духа, мужеством. На спотыкающихся ногах дракон подошел к нижнему ряду и хотел дотронуться до одного из камней, но рука его зависла в воздухе, а затем безвольно повисла.

— Наследие, — прошептал Мааррх, не смея дышать. — Все это время…

— Все это время под землей Теневая прятала последние яйца, — с ужасом договорил Йитирн и тронул меня за руку. — Это будущие драконы, Ева.

Я посмотрела на камни и ощутила слабое трепыхание под сердцем. За непрозрачной оболочкой яйца шевелилось небольшое крылатое существо. Драконы! Настоящие драконы. Здесь. В этом негостеприимном, отравленном искаженной магией месте! У меня перехватило дыхание.

— Значит, твой народ не вымер. Значит, надежда у драконов все еще есть.

— Мы должны перенести их в безопасное место, — Мааррх повернулся ко мне, в его взгляде горели безумство и решительность. — Драконам не место здесь.

— Согласна, — кивнула я, — но мы не сможем.

Взгляд дракона слегка потускнел, и он был вынужден признать, что я права.

— Может, вернемся, когда с Теневой ведьмой будет покончено? — предложил Габриэль. — Стая вполне может перетащить яйца, не за один заход, конечно.

— Ты уверен, что мы победим эту ведьму? — скептически спросил Йитирн. — Я, конечно, люблю уверенность, но не самоуверенность, которая может стоить нам всем жизни.

— И у нас нет места, куда перетаскивать, — напомнила я. — Разве что у кого-нибудь из вас завалялся какой-то замок или, я не знаю, владения под землей?

Йитирн и Габриэль покачали головами.

— Ну, у Мааррха хотя бы есть пещера, — вспомнила я.

— Она очень далеко, а драконов надо перевозить тайно. — Отрезал Мааррх.

Будто бы я спорила с ним!

— Нам надо идти дальше. Пойдемте. Танария не сможет вечно отвлекать Теневую, пока мы блуждаем по этим бесконечным подземным коридорам.

Мы с неохотой покинули зал с разноцветными круглыми яйцами драконов и последовали за рубиновой Нитью, уводившей нас в тоннель под арочным сводом. Проход оказался широким и просторным, множество ответвлений уходило в разные стороны; в металлических скобах висели факелы, но пламя их было не желтым и не оранжевым, а холодным, синим, с белесыми всполохами. Йитирн посчитал это знаком того, что мы приближаемся к камере, где содержали Изумрудную ведьму. Магия неприятно пробирала до самых костей, сопротивление рубиновой энергии усилилось. Волшебные шары-огоньки горели тускло. Темный эльф создал свои, и они какое-то время освещали коридор, а затем внезапно пропали.

— Руку даю на отсечение, ведьма прекрасно потрудилась, чтобы защитить эту часть подземных лабиринтов, — прошептал Йитирн. — Ее магия очень…

Он не договорил и резко остановился. Я выглянула из-за плеча Мааррха, так как шла сразу за драконом. В конце тоннеля серебрилась маревом стена.

— Зачарованный проход, — опознал штуковину дроу. — Если неправильно открыть, то может закинуть куда угодно. Даже на дно океана.

Я поежилась. Очутиться на дне океана мне хотелось меньше всего.

— Мы не знаем правильного заклинания для открытия, да? — спросила я, чувствуя, как резко падают вниз мои и без того завышенные ожидания.

— Верно. — кивнул Йитирн, но оставался на редкость воодушевленным. — Но я знаю почти наверняка, что ведьмам эти проходы открываются всегда с… М-м, правильной стороны, что ли? Попробуешь?

Мааррх не дал мне ответить.

— Ну уж нет. Что мы будем делать, если ее выкинет в океан или вообще в другую часть света?

— Лучше в другую часть света, — вставила я, хихикнув. — Оттуда я еще смогу выбраться. Не думаю, что удастся это сделать со дна океана.

— Другого выхода у нас нет, — пожал плечами Йитирн. — Либо Ева рискует, либо мы возвращаемся наверх, признаемся Танарии в собственной недееспособности и, скорее всего, сдаемся на милость Тене…

— Ладно, — перебила я. — Я поняла. Я это сделаю.

— Ева, ты же не серьезно сейчас это сказала, да? — Мааррх насупился.

— Дракон, не сейчас, — влез Габриэль. — Я бы все отдал, лишь бы не торчать в этом насквозь пропитанном магией месте!

— Обычно хватает демонстрации какого-нибудь заклинания, — посоветовал темный эльф и заставил всех отойти на пару шагов назад. — На случай, чтобы никого из нас не затянуло в океан.

Заметив наши красноречивые взгляды, он хмыкнул и пошел на попятный.

— Это была шутка. Что?

Я встала напротив марева и слегка засомневалась. На дне океана, наверное, холодно и темно. И очень страшно. И оттуда живой я точно не выберусь.

Призвав энергию, я замахнулась. Рубиновый хлыст щелкнул по стене, и призрачное марево стало скукоживаться и исчезать.

— Фух, океан откладывается, — пошутил Габриэль.

— Слишком просто, — пробормотала я, но мои спутники, казалось, этого даже не расслышали.

Марево исчезло, обнажив еще один арочный проход. Я подняла голову, мой взгляд упал на крупный сапфир в искусной прорези.

— Ничего странного не замечаете? — спросила я.

И поняла, что нахожусь в коридоре одна. Я спешно оглядывалась, пытаясь понять, где я и где мои спутники. Их не было! Неужели их все же унесло в океан? Это был бы самый неблагоприятный исход.

Из тьмы на меня вдруг что-то навалилось. И это была не тварь, не человек, вовсе не живое существо. Меня пригвоздили к полу, рассматривали, как диковинную зверушку, проникали черными когтями под кожу, разрывая вены. Давление магии усилилось, меня словно поддели острым крюком за живот. Где-то вдалеке я расслышала встревоженный голос Мааррха:

— Что, что с ней? Что происходит? Я говорил тебе…

И голос Йитирна, явно не справлявшегося с ситуацией в одиночку.

— У меня не было выбора! Мы бы не смогли…

Габриэль скулил от боли, перед моими глазами яркими пятнами расползалась кровь. Над волком возвышалась фигура, слишком размытая.

Над ухом прогудел низкий звук. Я заметалась, закричала от невыносимой боли. Невозможно. Тяжело дышать. Холодно. Крюк рванул вверх, магия расплющила мои кости, заставила кровь затвердеть. Свист в ушах усиливался, я ощутила дьявольскую боль. В один миг все прекратилось.

И в гулкой тишине я услышала эхо чьих-то шагов.

Комментарий к Глава 30. Наследие

Глава вышла бы раньше, но мой компьютер решил не сохранять предыдущую версию, насчитывающую примерно столько же страниц, поэтому потребовалось время все переписать.

Сюжетный поворотище будет ожидать вас в следующей главе.

Отзывы по-прежнему приветствуются.

========== Глава 31. Теневая ведьма ==========

Первым, что я ощутила, были онемевшие руки. Первым, что я увидела, был холодный темно-синий мраморный пол, отполированный до такой степени, что я увидела собственное отражение. Призрачный свет лился через застекленные стрельчатые окна. Я приподняла голову, отметив, насколько заиндевела от неподвижности шея, и поняла, что нахожусь не в подземельях, а в просторной круглой комнате. По ту сторону окон медленно плыли сиренево-черные облака, круглый лунный бок светил ярко и создавал собой эфемерность.

Я попыталась вспомнить, что именно происходило, когда действие перемещающей магии закончилось. Я упала на колени, ко мне подошла фигура, чьего лица я не разглядела. Она извинилась передо мной за доставленные неудобства и… что, что же она сделала? На этом моменте воспоминания резко заканчивались. Первым ощущением стали онемевшие руки, первым увиденным — мраморный гладкий пол. В помещении было прохладно, веяло ветерком вряд ли естественного происхождения. Потолок превращался в витражный купол, но изображения на нем не были видны.

Я хотела шагнуть вперед, но не смогла. Гулким звучанием откликнулись цепи. Я наклонила и слегка приподняла голову, чтобы увидеть, как мои запястья перевиты дважды прекрасными рубиновыми цепями. Именно эти звенья из чистейшего багряно-кровавого кристалла и удерживали меня на весу, в то время как мои ноги, начиная от талии, оказались замурованными в каменную стену. Мне не надо было долго думать, чтобы понимать: меня, как и Кассирил, приготовили для Джахайна. Рубиновые цепи обжигали кожу, оставляя после себя чувство неудовлетворенного состояния, слабости и головокружения.

— Помогите! — выкрикнула я, ошеломленная собственным бессилием.

— Не… Не поможет, — сказал кто-то.

Я перевела взгляд вправо и увидела Кассирил. Изумрудная ведьма, подобно мне, все также покоилась на рубиновых цепях, ноги вмурованы в камень. На ней была чистая рубашка свободного кроя, прикрывавшая все ее язвы и раны. Кассирил едва дышала, уронив голову на грудь.

— Я пришла за тобой, — растерянно произнесла я. — Кассирил!

— Я же просила не возвращаться, Ева, — шепнула ведьма. — Мэйв не вернулась бы за мной, если бы на кону стояла жизнь последней Хранительницы.

— Я не Мэйв, — усмехнулась я.

— Вижу, — кивнула мне Кассирил. — Ты стала сильнее, я чувствую. Все еще не привязана к Камню. Что ж, мне жаль, но это будет твое первое и последнее рождение. Теневая… Она наконец нашла то самое заклинание, что позволит воссоздать Мрачное Пламя. Им не хватало последнего ингредиента.

— Меня, — прошептала я в ужасе.

— Да, тебя.

Кассирил замолчала, а я не знала, что сказать в ответ. Я ощутила укол совести: изумрудная ведьма предупреждала меня, что ни в коем случае не стоит спасать ее, что Джахайн разыскивает именно Рубин, а Кассирил, скорее всего, была не более чем приманкой. Теперь мы обе висели, прикованные.

В зале становилось прохладней. Тяжелое дыхание изумрудной, собственные онемевшие руки, ощущение безмятежности, невесомости и слабости дополняли и без того мрачную картину. Мысли настойчиво бились в голове, не хватало лишь концентрации внимания. Мне начало казаться, что я вновь очутилась в клетке Согласия в Хесстигроу. Минуты стали превращаться в часы, часы — в дни, дни — в месяцы. Я провисела на рубиновых цепях целое столетие, прежде чем раздался стук чьих-то каблуков.

Я приподняла голову и вгляделась в полумрак.

Тьма соткала собой сразу три фигуры. В центре стояла самая высокая и самая изящная, в темно-синем платье с таким длинным разрезом юбки, что в сумраке зала виднелась бледная кожа бедра. У девы были каштановые волосы, пронзительные голубые глаза, ярко горевшие на миловидном лице сердечком. Молочно-мраморную кожу прекрасно оттеняли одежда, искусный макияж и клубящийся вокруг девушки всполох черного пламени. Две другие фигуры не требовались в представлении: справа от девы стояла Эорана, лжепровидица из Верригана, ответственная за мое пленение; слева — Гарпия, рука ее покоилась на гарде новенького меча. Каждая из них одной рукой придерживала цепь — на этот раз обычную. Цепи смыкались ошейником на горле у невзрачной девчонки, золотой ободок вокруг радужки прямо указывал на ее принадлежность к оборотням Сарии.

Девчонку подтащили к центру комнаты и швырнули на пол. Она упала и тихо заскулила, потирая запястья, плотно обхваченные звеньями.

Теневая ведьма твердо шагнула вперед, в ее руке блеснул кинжал. Прежде чем я успела хоть что-то сказать, девушка рывком наклонилась к оборотню, схватила ее за волосы, приподняла и одним точным ударом перерезала ей горло. Кровь хлынула на пол,заполняя вырезанный на полу рисунок. Приглядись я раньше, я бы заметила, что в середине зала мрамор расходился сложным, замысловатым магическим рисунком. В самом центре формулы лежала одиноко россыпь маленьких сапфиров.

Я почувствовала, как в горле стремительно пересыхает. От неожиданной догадки, от простой и невероятной одновременно, в груди тревожно забилось сердце.

Сапфировая.

Почему я не догадалась об этом раньше? Ведьма такой силы, какой о ней рассказывали, не могла быть просто ведьмой. Изменить саму сущность магии под силу если и было кому, то только Хранительнице Камня. Джахайн привлек на свою сторону ближайшую соратницу Мэйв — ее собственную сестру, Сапфировую ведьму, Защитницу и хозяйку Таргиу. Почему ее сила не угасла?

Раздался щелчок, послышалось шуршание. В стороны от ведьмы разлетелись шары света, полные сапфировой энергии. Рисунок на полу заполнился кровью, камни вспыхнули тусклым внутренним свечением. Из центра поднималась резная колонна, внутри которой на бархатной подставке лежал Рубиновый гримуар, а над ним в воздухе парил крупный синий кристалл с серебряными прожилками. На нижних полочках лежали магические инструменты, каких я никогда не видела, волшебная палочка, свитки, перевязанные синими ленточками, сапфировые перья и амулеты. Колонна поднялась до середины талии Теневой ведьмы и с глухим стуком остановилась. С крышки медленно стекала кровь принесенной в жертву волчицы. Капли падали на пол, звук их соприкосновения с полом отражался пугающим эхом.

Сапфировая ведьма положила Рубиновый гримуар на крышку колонны и открыла его на определенной странице. С места заточения страницу видно не было, но ощущение чего-то нехорошего незамедлительно меня посетило.

— Hax tene aex, — произнесла Теневая напевом.

Ее синяя энергия взметнулась вверх, ударила в потолок, и в тот же миг я ощутила, какая усталость наваливается на меня. Рубиновые цепи вспыхнули ярко и болезненно, и я почувствовала, как рубиновая энергия стремительно покидает меня. Она уходила, предавала меня, подчинялась чужому сознанию.

Растопырив пальцы, Сапфировая повела рукой и подхватила рубиновую энергию. Сапфировая приняла ее с напором и твердостью. И перенаправила в иное русло. Облако рубиновой магии окутало Гримуар. По страницам прошла короткая волна, написанное разгладилось и приобрело читабельный вид. Теневая ведьма удовлетворенно хмыкнула и провела пальцем по тексту.

— Рубин, ваша личность подтверждена, — сказала Эорана, понимая свою госпожу без слов, посредством мысленной связи, как мне казалось. Лжепровидица говорила без интонации, отчего ощущалась неживой.

Когда Сапфировая ведьма заговорила, я вздрогнула. У нее были высокий насмешливый голос и желание похвастаться собственными успехами. Глаза цвета льда буравили меня тяжелым и неприятным взглядом. Но где-то там, внутри, все ликовало в ее душе. Она сумела поймать рубиновую ведьму.

— Мэйв, — улыбнулась ведьма. — Я очень рада видеть тебя вновь в своем гостеприимном доме. Ты так долго скрывалась от нас. Признаюсь, мы думали, что перерождения не последует никогда. Но ты здесь, прямо передо мной. И это может значить лишь одно: сегодня ты дашь Теневому магу то, что не смогли дать мы, твои сестры, хоть наше желание и было велико…

— Говори за себя! — огрызнулась Кассирил, ее лицо приняло мстительное выражение. — Только ты предала нас.

Сапфировая будто получила пощечину, по бледному лицу пошли пятна.

— Каждый из нас предал Мэйв по-своему! — заорала Теневая. — Каждый предал Рубин! Каждый! Ты не предала? Янтарная? Аметистовая? Янтарная?

— Ты гордишься этим, а мы — нет, — злобно прошипела Кассирил. — Ты не склонила головы перед своими Богами, когда они просили тебя о помощи. Ты склонила голову перед магом, перед тираном.

Глаза Сапфировой разгорались внутренней силой.

— Ты не представляешь, насколько силен Джахайн! — выкрикнула она. — Этот человек, этот ведьмак могущественен настолько, что может стереть с лица Лаэрта моря, океаны, создать новую жизнь и покончить со старой. Он и есть истинный бог, истинное лицо Лаэрта! Ни Ассармиэль, ни Раадхр не имели такой возможности. Они перекладывали обязанности на нас, на ведьм. И мы подчинялись, если хотели обладать своей силой. Даже Рубин.

Она перевела дыхание и взмахнула рукой.

— Посмотри на себя и посмотри на меня, — сказала она уже ровно. — Ты прикована к стене рубиновой цепью больше столетия. Твои силы больше не подчиняются тебе, они стали моими. Я стала сильнее, я стала сосудом воплощения мести, могущества, я соединяю в себе все Камни. Я новый «Рубин», я — Сапфир, несущий свет и очищение. Мы усилим магию, выведем ее на новый уровень. Она перестанет быть решением ото всех проблем, ее перестанут использовать при каждом удобном случае. Магия скоро станет привилегией, тем, чем можно обладать только избранному. И не важно, мужчиной он будет или женщиной. Джахайн доказал это!

— Но ведь Мрачное Пламя нужно не тебе, а Джахайну, — нашла я в себе силы произнести хоть какое-то слово. Дальше оказалось легче.

Сапфировая ведьма посмотрела на меня с отчуждением.

— Разумеется. И я — лишь послушный его воле сосуд. Я Хранительница Камня, а значит могу вместить в себе силы остальных семи.

Я слегка пожала плечами, насколько то позволяли мне рубиновые цепи.

— Ты зря надеешься, что Джахайн оставит тебя рядом после того, как ты отдашь ему все эти самые силы. Ты будешь слаба. И ты ненадежна.

— Я служу ему верой и правдой!

— Пока ты сильна, да. Думаешь, я не заметила, как ты превозносишь себя в своем убежище? Рубин всегда стоял над вами, но только ты нарисовала Сапфир выше остальных своих сестер. Только твоей комнаты нет в полукруглом зале. Я вспоминаю… Мэйв всегда видела в тебе угрозу.

Теневая хотела открыть рот, но я бесцеремонно ее перебила:

— Угрозу не себе. Угрозу Атарии, Лаэрту в целом. Она знала о твоей ненависти к ней. Она знала, как страстно ты хотела быть Мрачным Пламенем. Вот только Боги выбирали ее. Однажды она даже предложила Ассармиэль выбрать тебя вместо нее, но Раадхр настоял, чтобы их волю исполняла Мэйв.

Ведьма недовольно скривилась.

— О да, рубиновая сестра обладала этим… даром. Видеть то, что пытались от нее скрыть. Видеть то, что творилось в чужой душе. Именно так она впервые узнала о предательстве Янтарной. О том, что на самом деле открыло нам глаза. Но она не была способна контролировать ярость Мрачного Пламени, это сделало ее слабой, уязвимой, слепой. Кто бы мог подумать, что Мэйв убьет не кто-то, а ее собственный дракон!

Сапфировая ведьма выпалила это на одном дыхании и смотрела на меня, наслаждаясь произведенным эффектом. У меня сперло дыхание, словно невидимая рука сжала сердце. Что? Аксоот? Дракон, которым я готова была восхищаться за преданность Мэйв, убил ее? Ее Аксоот? Мааррх? В душе поднималась неведомая мне волна гнева и печали. Рубиновые цепи нагрелись, внутри них разгорался потусторонний свет. Сапфировая слегка отпрянула от меня, Эорана и Гарпия сделали шаг вперед, остановились в нерешительности.

— Это ложь, — прохрипела я. — Аксоот не сделал бы этого.

— О, конечно, — довольным голосом пропела Теневая. — Последний удар нанес вовсе не он, у него вдруг не хватило сил. Он все же любил ее.

Она сверкнула глазами и неожиданно успокоилась.

— Ты была очень плохой ведьмой. И не подозревала, что все те, против кого ты обращала свой гнев, копили свой. Мы с сестрами всегда заботились о своей репутации, а ты — нет. Ты делала то, что считала нужным. И ты никого не спасла этим решением. Ты вершила судьбы, наплевав на собственную. И тогда ты лишилась Камня. Каково сознавать, что это — твое последнее рождение?

Воспрянув духом, Сапфировая отдала приказы Эоране и Гарпии. Они встали по обе стороны от Гримуара, лжепровидица взялась за руки наемницы.

— Двое по обе стороны. Двое, лишенные прошлого. Двое, отдающие свои жизни добровольно. — с достоинством произнесла Сапфировая. — Я достаточно говорила и думаю, что пора переходить от слов к делу. Какая ирония, да?

— О чем ты? — мрачно спросила я.

— О рубиновых цепях, разумеется. Ты создала их. Очень давно, еще когда не стала Мрачным Пламенем, еще когда не объединяла нас в единое целое.

— Каждый из нас что-то создал, — перебила Кассирил. — Каждое рождение одной из восьми ведьм знаменовалось каким-либо открытием.

— Не могу не согласиться, — милостиво заметила Сапфировая. — Меня знают за Сапфировый щит, что мог накрывать собой целые города, предлагал защиту от драконьего дыхания и магии младших ведьм.

— Сапфировый щит Аэка? — переспросила я.

— Одно из моих имен. Не очень благозвучное, если подумать. Мое теперешнее намного лучше всех прошлых. Я не стала его менять. Если уж я стану Мрачным Пламенем, то навеки останусь в сердцах людей Аишей.

— Ты говорила о цепях, — напомнила я, и ведьма вспыхнула злобой.

— Рубиновые цепи истощают того, на ком закованы. Их нельзя снять. Лишь разбить силой Воли. Все силы, что поглощают в себя рубиновые цепи, переходят Рубину, как ни странно. Но теперь, когда связь с Мэйв разорвана, цепи всего лишь подчиняются тем, кто дал им пищу, кто сковал их на руках пленника. Это самое совершенно оружие из всех, если…

— Если не считать Рубиновое копье, — вновь перебила Кассирил. — Рубиновое копье соткано из самой сути магии. Явление очень редкое. В нем заложено столько ярости, что оно способно убить любое существо. Даже дракона.

— Это самое совершенное оружие, — нарочито медленно повторила Аиша. — Из тех, что не бьют, но причиняют боль и страдания. Если ты не ведьма, то разбить рубиновые оковы невозможно. Они будут поддерживать в пленнике жизнь годами, и даже смерть не властна над тем, кто закован в эти цепи. Вот та самая ирония: умереть, закованной в рубиновые цепи. Завершить свой цикл, закованной в свое же собственное творение. Обещаю рассказать тебе все секреты, которые хранили от твоего знания твои «сестры», Мэйв. Это будет небольшая, но справедливая плата за возможность обладать Пламенем.

Она прошла передо мной, пахнуло смертью и разложением. Ведьма обошла зал и встала перед Гримуаром, простерла над ним руки и запела. Ее голос многократно усиливался акустикой просторного круглого зала, возвращался к ней, уже напоенный энергией. Сапфировые Нити закружились, превращаясь в подпитку для мощного заклинания. Рубиновые цепи сомкнулись на мне сильнее, буквально врезаясь в кожу потяжелевшими звеньями. Кассирил изогнулась в приступе боли, выгнулась дугой и негромко застонала.

Изумрудные Нити сверкали, вливаясь размеренным потоком в тело Аиши. От ведьмы проросли два острых сапфировых кинжала. Эорана, пятная кровью пол, Гримуар и руки Сапфировой, начала тяжело оседать с перерезанным горлом. За ней Гарпия, в чьих глазах промелькнул ужас, мешком свалилась на пол. Кровь толчками разливалась по полу, попадая в едва видимые линии или, скорее, желобки, по которым текла по окружности ко мне и к Кассирил. Камни Сапфировой ведьмы сияли все ярче, тем ярче становился свет внутри рубиновых цепей. Перед глазами становилось темно. Сердце стало биться реже. Кожа ощущала на себе прикосновение смертельного холода.

Твое первое и последнее рождение, Мэйв…

Ощутимую встряску, казалось, всего Таргиу я приняла на счет мощности заклинания. Со стен стали падать мелкие камушки, известка; задребезжал стеклянный купол башни; кровь на полу расплескивалась. Теневая ведьма заметно занервничала, пение ослабло, а затем она и вовсе пропустила половину слова. Энергия перестала кружиться. Я почувствовала буквально всем телом, как разозлилась на Аишу невидимая, неосязаемая, но такая живая, наполненная могущественной силой магия. Сапфировая осознала, что допустила ошибку, и затараторила, желая умилостивить ту, что призвала. Но синие сапфировые нити уже распускались в стороны, извиваясь подобно причудливым змеям. Изумрудная энергия вернулась к Кассирил, и в жуткой секундной тишине звенящим звуком разбились ее рубиновые цепи. Камень пошел трещинами. Кассирил упала на пол. Рубиновая энергия кружилась во все стороны, окутывая хозяйку Сапфировой крепости.

На меня посыпались осколки. Стеклянный купол разбился вдребезги, на пол хлынул смертоносный дождь. Кассирил вытолкнула вперед изумрудную волну, и та словно ветром смела тысячи звенящих обломков в сторону. Сапфировая закричала от ужаса, магия врывалась разноцветными Нитями в ее податливое, ставшее внезапно настолько уязвимым тело. Они тянули из нее саму жизнь, и даже сапфировая магия не могла ей помочь.

Пол вздрогнул еще раз. Противоположная стена стремительно обваливалась под напором того, кто, разметав хвостом остатки, зацепился за край лапой с белыми когтями. Подтянув свое тело наверх, Мааррх, а это был именно он, распахнул сложенные крылья, накрыв нас громадной тенью. Он издал настолько оглушительный рев, что у меня мгновенно заложило уши, а Таргиу будто бы затрясся изнутри. Справа полыхнуло зеленым и янтарным. Двери наверх распахнулись, и в зале оказались сразу четверо: всклокоченный Йитирн, не менее растрепанная Сария в окровавленном поддоспешнике, Танария в облике огромного белого с седыми подпалинами волка и янтарная ведьма. Веланна казалась острием этой атаки, ее идейным вдохновителем.

Рубиновая энергия прислушалась ко мне. Я хотела освободиться.

Цепи, сотворенные из рубина, треснули и лопнули. Силы вернулись ко мне почти мгновенно, но на этот раз я чувствовала себя иначе. Рубиновая энергия влекла ко мне и другую. Сапфировые и Изумрудные Нити стелились возле Рубиновых, позволяя направлять себя. Меня прошибло, потом откинуло к стене. В ушах зазвенело, и я ощутила, что смотрю на этот мир иначе. Я не принадлежала этому миру, хоть и оставалась его неотъемлемой частью.

Передо мной упала на колени Кассирил.

— Я смогу сдержать, защитить ее! — ведьма подобрала с пола осколок рубинового кристалла. — Возьми, возьми его в руку. Сжимай.

— Нет уж, — вскрикнула Аиша, Сапфир.

Легкое прикосновение чужеродной магии лишь усилило негативный эффект. Я видела Йитирна, я видела несколько порождений кошмаров. Зал превратился в какофонию не только звуков, но и вспышек, заклинаний, откликов магических сплетений. На руке прорастали чудовищные когти. Под кожей словно поселился жалящий рой микроскопических существ.

Мааррх сделал резкий вдох. И я не понимала, почему все вдруг так заспешили под защиту уцелевшей стены. А затем пространство взорвалось огненным веером, ослепительным оранжево-алым пламенем. Языки огня танцевали у меня перед лицом, выжигая остатки сознания.

Теневая ведьма плясала под напором обжигающего драконьего дыхания. Всполохи темных завихрений, казалось, защищают ее. Она упала на колени.

Мааррх подался вперед. Мысленная связь установилась между нами, я слышала слова, но не понимала, какой смысл они несут в себе. Закончилось это внезапно: изумрудная энергия скользнула по рукам. На глазах у Кассирил стояли слезы. Я ощутила себя не Евой, не Мэйв, а Кассирил. Она умирала. Ее сердце замедляло ход. Ее дыхание становилось тихим и свистящим. Остатки ее жизненной силы, то, что заставляло ее существовать, быть ведьмой, медленно переходило ко мне. Я испытала первую влюбленность, первый поцелуй, ощущение силы, какую Кассирил испытывала от общения со своим драконом. Я видела сотни различных мест, где когда-либо побывал Изумруд.

С ее последним вздохом я была окончательно истощена. Я тяжело завалилась на бок, наблюдая, как догорают маленькие язычки огня. Аиша поднималась на ноги, в руках у нее поблескивала волшебная палочка.

— Сразись со мной, ведьма! Не дракон, не кучка твоих бесполезных приятелей, только ты и я! Мы не только были близки, как наши Камни, мы были ведьмами двух родственных друг другу драконов. Познакомься, Ева. — Она сделала приглашающий жест рукой. — Его зовут Аэкол.

Послышался хруст камня. Самые дурные мои опасения не имели ничего общего с тем, что вылезало напротив. Мой дракон был крупным, этот в полтора раза больше, чем Мааррх. Мой был золотым, Аэкол имел насыщенный цвет серебра. Черные прожилки на крыльях, белые когти, хищные зеленые глаза. Все его тело было защищено хитиновыми пластинами, слишком крупными, чтобы быть чешуей. На шее высился частокол длинных, острых шипов. Над вытянутой головой возвышались четыре тяжелых рога: черные, словно отполированные временем или магией. Из спины произрастали два могучих крыла с бело-голубыми перепонками, увитыми черными капиллярами.

Дракон встряхнул шеей и огласил своим ревом Таргиу. Мааррх слегка заколебался, оскалил зубы. Я выступила вперед.

— Я принимаю твой вызов, Аиша.

— Нет! — крикнул Йитирн. — Ты еще не завер…

Остаток его слов потонул в шуме двух пар хлопающих крыльев. Мааррх взвился с насиженного места, его хвост с оглушительным треском прошуршал по нижней части башни. Аэкол выдохнул коротко и мощно, но темно-синее пламя с проблеском желтизны не причинило Мааррху никакого вреда. Он тоже взлетел, его крылья зацепили пол и оставили в нем прореху. Башня угрожающе покачнулась. Аиша удержалась на ногах, тела Эораны и Гарпии скатились к краю и пропали на фоне предрассветного неба.

Первый удар был мощным до такой степени, что я опрокинулась, не успев толком встать. Сапфировая стрела взорвала пространство. Я упала, и у меня мгновенно перехватило дыхание. Я знала, что подняться на ноги быстрее — мой единственный шанс перехватить инициативу в схватке с Сапфировой. Я перевернулась на бок и встала на четвереньки. Второй удар был не меньшей силы, но на этот раз рубиновая энергия коротко вспыхнула, отводя его. Я собрала силы и рывком приподнялась. Сапфировая стрела, уже третья по счету, летела прямо на меня. Я увернулась, создав из энергии щит. Он поглотил часть сапфировой энергии, а другую обратил против Аиши.

Ведьма скривилась и бросилась мне наперерез. Рубиновый хлыст сам лег мне в руку, удобный и прохладный. Я замахнулась, промазала: Сапфировая разгадала мой замысел и вовремя отступила, в то время как рубиновая энергия искрами осыпалась, соприкоснувшись с полом. Аиша развела руки и выбросила их вперед. Нить ее энергии взвилась ввысь. Рубиновая перехватила ее, дернула на себя, и сапфировая Нить растаяла. Я подхватила остаток неиспользованной энергии, сконцентрировалась и выбросила вперед. Аиша отлетела на несколько шагов назад, на боку расползалось кровавое пятно.

Мааррх сбил Аэкола в воздухе. Серебряный дракон мощным взмахом крыльев сумел удержать равновесие, но не сбросить с себя золотого. Его белые когти вспарывали золотистую чешую одним прикосновением. Мааррх зарычал от боли, и я разделила с ним это мгновение. Эта боль дала мне силу.

Вкладывая в Нити рубиновых сплетений новый смысл, я возжелала причинить этой насмешливо-самоуверенной в себе ведьме весь возможный вред. Она больше не была в моем понимании «сестрой», как была ею Изумруд.

Это она предала всех ведьм Джахайну.

Это она убила сестер ради собственных амбиций.

Мааррх впился зубами в крыло противнику и мотнул головой. Перепонка порвалась, с треском сломалась кость. Аэкол взревел. Он изогнул шею, его синее пламя облизывало чешую Мааррха, и золотому пришлось нырнуть вниз, чтобы избежать едкого пламени противника. Серебряный дракон взмахивал обоими крыльями, но его отчаянье и неожиданное ранение передались и Аише. Она скороговоркой прочитала исцеляющее заклинание, но ее Аэкол был слишком далеко от нее, а все ее силы уходили на схватку со мной.

И тогда я закрыла глаза. Поставив перед собой руки, я собрала воедино все те ведьминские силы, что перешли ко мне вместе с Кассирил и частично с самой Аишей, и медленно свела их вместе.

Рубиновое копье претворилось в жизнь одним моим желанием. Энергия послушно принимала привычную форму, наполнялось яростью, болью, разочарованием, гневом, сожалением и злостью. Аиша замерла, обращенная ко мне одним лишь полным тоски взглядом. Пролетев метра два, копье швырнуло Сапфировую на пол. Аэкол бросил Мааррха и теперь угрожающе надвигался на нас. Мимо меня пронеслись Танария, ее сестра и Йитирн. Веланна подняла руки вверх. Искаженная магия создала янтарных вихрь, и Аэкол, влетев в него, мгновенно потерял ориентацию в пространстве. Мааррх насел на него сверху, алое пламя разбивалось о чешуи противника.

Башня содрогнулась, когда Аэкол упал на спину. Настолько огромным он был, что кончик его крыла выступал над сломанной стеной зала. Я начинала догадываться: не держись башня на магии, она давно уже обрушилась бы.

Мааррх победно взревел.

Сария рывком приподняла Сапфировую и кое-как ее усадила. Истощение не заставило себя ждать. У меня тряслись руки, я будто бы разучилась ходить. Я подошла медленно и присела напротив Аиши.

Та несмело подняла на меня глаза.

— Ты обещала рассказать мне все секреты, — сказала я. — Мне нужен только один.

Теневая ведьма слабо кивнула.

— Что… Ч-что ты хочешь знать?

— Где хранится Камень Мэйв? Где хранится Рубин?

Она затрясла головой и заплакала.

— Я н-не знаю. Я не знаю. Я м-могу лишь п-подсказать.

— Говори, — потребовала я.

Поверженная ведьма посмотрела мне прямо в глаза.

Она через силу усмехнулась и отчетливо произнесла:

— Всем известно, что для Мэйв Карающей Длани родилось два дракона.

Комментарий к Глава 31. Теневая ведьма

Я рада сообщить, что “Рубиновые цепи” приближается к завершению.

Отзывы, догадки, дикие теории и предположения приветствуются.

Добавляйтесь, пожалуйста, в группу, чтобы быть в курсе всех обновлений.

https://vk.com/sanathoswriter

========== Глава 32. Тайны бессмертных ==========

Справиться с ошеломляющей вестью оказалось не под силу даже Йитирну. Мааррх пребывал в состоянии задумчивого молчания, с тех самых пор как мы выбрались из Таргиу. Аэкол, приглушенно зарычав в нашу сторону, помог Аише взобраться на его плечи и унес ее на север, тяжело взмахивая раненым крылом. Танария злилась, что я не убила Теневую, а лишь ослабила ее. Сария хранила скорбный вид, который выражал сочувствие и мне, и сестре.

Рассвет окрасил небо в светлые тона. Холодные синие и фиолетовые отступали под натиском алого, желтого и розового. Я смотрела на плывущие облака и думала, насколько символичным было отражение нашей схватки с Аишей, Сапфировой ведьмой, в природе. Под ногами хрустел свежевыпавший снег, два крупных волка несли из крепости тело Каана, обернутое тканью. Я ощущала атмосферу праздничности, радости, предвкушения. Никто больше не сомневался в победе над Теневой, люди на улицах открыто радовались, а мне пришлось официально признать себя Рубиновой ведьмой, Защитницей Лаэрта.

У ворот крепости я увидела небольшую толпу людей. Впереди них, опираясь на такой же древний, как и она сама, посох, стояла Накирин Световласая. Я не видела эту женщину почти полгода, но она мало изменилась. Ее воины стояли покругом от нее, готовые внимать и слушать. Старуха приветливо улыбнулась, отчего буквально затряслась.

— А, я не могла предсказать, что ты — рубиновая, — сказала она громко. — Ты появилась на пороге моего дома, в моем городе, но я не знала… Не знала, что ты можешь быть Рубином. Мы так долго ждали тебя, девочка.

— Откуда вы здесь? — удивилась я.

— О, мы почувствовали зов. Мы пришли, влекомые возрожденным духом магии. Его ни с чем не перепутать. Нас позвал дракон ведьмы.

— Мааррх? — опешила я. — Но… как?

— Драконы — самые странные существа, что живут на землях Лаэрта. Я не знаю, как именно. Я лишь почувствовала, что наше время пришло.

— Я рада вашей поддержке, — улыбнулась я. — С Сапфировой не покончено, но она какое-то время будет беспомощна и ничем не сможет навредить.

Накирин ласково кивала. Новость о том, что Теневая — это сапфировая, ее никак не тронула, и я решила: она знала об этом и раньше. Мы вернулись в город, окутанные сиянием славы достойных победителей. Я не была уверена, что мне радовались больше, чем оборотням, и больше, чем Мааррху. То, что мы пережили, казалось мне страшным сном. Но сном реальным. Пугающим. Если такой силой владела Теневая ведьма, то насколько силен был Джахайн? Я бы не хотела перейти ему дорогу раньше, чем завершу перерождение.

Днем люди приносили подарки, подношения; почти каждый горожанин стремился заверить меня в своей надежности и преданности.

Мне присягали на верность, приносили клятвы, стоя на одном колене. Накирин Световласая взяла на себя задачу рассказать мне, как стоит реагировать, какими словами отвечать и как благодарить. Люди видели во мне воплощение будущего, где маги не боялись бы применять дарованные им силы, где не боялись бы за жизнь своих детей родители, где царствие Хранительниц Камней открыло бы для Атарии второе дыхание. О Теневой ведьме почти не говорили, но подчеркивали, если заходил разговор, что она подорвала доверие к ней своей жестокостью и жаждой власти.

Отовсюду раздавались смелые заявления: Рубиновая Хранительница вернет Богов и подавит восстание Джахайна. Лаэрт расцветет вновь.

В убежище мы вернулись после полудня. Ноги гудели от ходьбы. Йитирн вызвался сходить в таверну и пропал на несколько часов, зато вернулся вместе с Габриэлем и тяжеленным (на вид) сундуком с провизией, включая жареную утку под соусом с яблоками и бараний бок со специями в качестве благодарности от владельца заведения. Мы пили сладкое вино, ели фрукты, мясо и рыбу; Габриэль порывался говорить мне комплименты, едва опустошил свой шестой бокал, Линна смеялась над ним. Темный эльф помог Мааррху залечить самые неприятные раны, оставив ему парочку-другую «на память». Обсуждали все, кроме неприятного. Особенно волков поразил серебряный дракон: они и не подозревали, что крылатый спутник Сапфировой уцелел.

Я проспала почти сутки, прежде чем меня разбудила Сария. За окном царил безмятежный день. Волчица явно нервничала. Мааррх с хмурым видом сидел у стены и безо всякого интереса листал одну из принесенных мне книг. Выражение лица дракона прочитать было достаточно сложно: взгляд отсутствующий, ничто не указывало на обеспокоенность или равнодушие в одинаковой степени. Услышав, что я обращаюсь к ней, оборотень сильно вздрогнула и, сложив руки на груди, вместо приветствия зашагала по комнате.

— Что-то случилось? — спросила я, когда волчица встала как вкопанная и замерла посередине убежища с самым странным из когда-либо виденных мной выражений лица. — Сария?

— Сария очень хочет тебе кое-что рассказать, — буркнул Мааррх, не отрывая взгляда от книги. — Очень важное, правда, Сария?

Я переводила непонимающий взгляд с одного на другую и обратно. Дракон таинственно молчал, обстановка стремительно становилась гнетущей.

— Помнишь, я говорила, что моя стая знала Мэйв? — дрожащим голосом произнесла Сария, не отрывая взгляда от окна.

— Помню, — настороженно ответила я. — Габриэль сказал, что вы называете себя Священным Пламенем, а Танария — ваш духовный… шаман? Целитель?

— Да, — коротко перебила Сария. — Священного Пламени. Почему? Ты знаешь, почему мы так называемся? Мы не просто были какой-то там стаей, которая знала Мэйв. Мы… Мы служили ей. Мы были ее стаей, ее волками. Мы хранили в ее отсутствие регионы Рубиновой, разрешали мелкие споры, конфликты. Мы несли ее волю на острие атаки и мы процветали под ее началом. Священное Пламя признавали во всех землях, наша стая объединяла сотни младших стай. Мы несли им очищение от предрассудков, от дикости, от желания убивать.

Я замерла, ощущая, как под грудью громко бьется сердце. Но смотрела на дракона, не отрывая взгляда.

— Тебе тоже есть что рассказать, да, Мааррх? — излишне громко спросила я.

Дракон поднял на меня взгляд янтарно-медовых глаз. Изогнул бровь, якобы не понимал, о чем я говорю.

— Аксоот предал Мэйв. — Весомо сказала я.

— Мы все предали Мэйв, — опередила дракона Сария. — Мы все. Аксоот не желал вреда Мэйв, не желал ее смерти. Он хотел ее перерождения. Но древняя защитная магия, которую мы не могли предусмотреть, рассудила по-своему. Старый свиток, написанный во времена Тирии, гласил: «Убийство, сотканное предательством друзей или дракона, разобьет Камень девы, что Хранит его.»

— Это… Это вы разбили Камень Мэйв? — спросила я, сраженная пугающей своей простотой разгадкой. — Вы? Сария, Мааррх?

— Аксоот, — поправил меня дракон. — Драконы не реинкарнируют в том смысле, в каком это делают ведьмы Камней. Потомки получают все воспоминания о жизни предка и о причинах его поступков, но ничто не делает меня Аксоотом, а Аксоота — мной. С рождением мы узнаем имя ведьмы, с которой связаны и для которой вылупились из яйца. Я родился двести с лишним лет назад. Мое первое воспоминание стало образом из далекого будущего: ведьма с медно-рыжими волосами, зеленоглазая, сильная. Я не знал, что ведьмой будет Рубиновая. Я не знал, что это будешь ты. Ева. Это имя я осознал сразу после рождения. Но годы шли. И никакая ведьма не пришла в поисках меня. Я путешествовал, я искал. В конце концов я принял свою судьбу, поверил в то, что все мое рождение стало ошибкой, в награду я получил целое тысячелетие, чтобы прожить его так, как хотелось мне.

— Аксоот лишь задумал предательство Мэйв, но не убивал ее, — мрачно сказала Сария. — Танария нанесла смертельный удар, увидев, что дракон не готов отпустить свою ведьму. Она вонзила в сердце Мэйв свой кинжал, наши волки трепали уже бездыханное тело. Они сгорели в пламени, что испустил Аксоот. Он не хотел, чтобы над Мэйв, какой ужасной она ни была в последние годы своей жизни, издевались. Перед тем как Карающая Длань умерла… Она прокляла нас. Она связала наши жизни с собой и сказала, что, пока она не возродится к новой жизни, мы будем прикованы к своим телам, мы никогда не познаем смерти и не обретем покой. Я пришла, чтобы убедиться, что ты Рубиновая ведьма. Ты была ею. Но ты не даровала нам покой и смерть, а это значит, что мы останемся навеки прокляты.

Я слегка улыбнулась. Может и к лучшему?

Вопреки ожиданиям, мыслей в голове почти не было. Сария убеждала меня, что Йитирн преследует свои цели, но все это время если кто-то и преследовал их, то только Сария Кинну. Я не чувствовала себя ни преданной, ни обманутой. Я вообще ничего не чувствовала, и это отчасти пугало меня. Оглядываясь назад, я начинала понимать, что совсем ничего не знаю о Сарии. Она ни разу не задерживалась возле меня надолго. Однако наши разговоры рано или поздно заканчивались Мэйв. Почему же она решила рассказать все именно сейчас? Что еще она знает и что еще она скрывает?

— Ты злишься? — спросила волчица осторожно.

— Мне следовало догадаться, — покачала я головой. — Ты жила во времена Мэйв и была приближена к ней. Как могло получиться, что ты не знала, как именно она умерла? Раз или два ты вскользь упоминала о предательстве ближайших соратников, но да… Я могла сложить эти факты воедино.

Я молчала, дракон буравил Сарию неодобрительным взглядом.

— Расскажи ей, как мы познакомились, — сказал он наконец.

— Мааррх, это не имеет отношения к делу! — вскинулась волчица.

— Тогда я, — пожал плечами дракон. — Я встретил Сарию на пятидесятом году жизни. Для драконов это небольшой срок, считай я был подростком. Я рассказал ей о своей мечте: встретить ведьму, для которой был рожден. Она спрашивала ненавязчиво, а я был рад с кем-нибудь об этом поговорить. В конце концов Сария выяснила, что я потомок Аксоота, а значит с огромной долей вероятности буду драконом для следующей Мэйв. Насколько ей было известно, Мэйв еще не появилась. Она знала прошлую рубиновую ведьму и то, что та никогда не берет себе новых имен, как ее сестры. Но мои рассказы укрепили ее во мнении, что им со стаей придется расширить области своих поисков, ведь у Рубина будет новое имя. Не хочешь продолжить?

Сария намеренно громко вздохнула. Вид у нее был печальный.

— Мы расширили поиски. И за восемьдесят лет до твоего появления в этом мире мы узнали, что правил бал некий Джахайн. Мы не знали, мужчина он или женщина, управляет ли он непосредственно королем или же выступает в одиночку. Мы промедлили тогда, когда были способны собрать наибольшее количество информации о нашем будущем враге. Однажды кто-то увидел меня на улицах города Харскал — в столице Западной Атарии, — и на меня открыли охоту. Джахайн знал, что я альфа стаи Священного Пламени. И что я была посланницей рубиновой ведьмы. Охотники Крови были везде. Они сожгли Лиррес’к, город, в котором я родилась и выросла когда-то. Они убивали моих волков. Мы ушли на несколько десятков лет в Священные Альковы, место нашей духовной силы, нашего духовного наследия.

Она перевела дыхание, смотря на меня из-под лба. Взгляд сиреневых глаз, очерченных золотистой радужкой, оставался холодным и неприступным.

— За десять лет до твоего появления мы почувствовали перемену.

— Тогда появились первые оскверненные призраки, — вставил Мааррх. — Я в это время находился в Кайрау. Это… Это место, о котором… за которым приглядывала Мэйв, когда была жива. Крайний север, дикое и непредсказуемое место. Там же живет народ кирроу, светлых эльфов. Одна пророчица предсказала мне, что спустя десятилетие алая ведьма вернется. Она будет потерянной душой, осколком чего-то большего. Я не поверил ей. Я сказал, что цикл Мэйв прервался навсегда. Но кирроу не отступала и даже рассказала мне, где именно произойдет судьбоносная встреча. Я не хотел лететь обратно. В Кайрау было спокойно и тихо, Джахайну не удалось прорвать оборону северной страны, он отступил на время. Я был их драконом, их защитником. Мне нравилась эта роль. И я не хотел ее лишаться.

— Но ты все же полетел, — кивнула я, не сводя глаз с Мааррха.

— Мне пришлось. — Он кивнул на Сарию.

— Не только кирроу говорили о возвращении Рубина. Мы разговаривали со Сновидцами из диких племен аукуаи. Они убили ребенка, чтобы доказать обоснованность своих предсказаний. Кровь касалась земли и обращалась рубиновыми камнями, ограненными и прекрасными. Тело ребенка похоронили в земле, на следующий день там выросло прекрасное древо: белый ствол, рубиново-алая крона, такие древа существовали только в век Мэйв. И мы почувствовали, что пришло наше время. Мы покинули Священные Альковы. И странствовали. Мы побывали в Верригане, в Таргиу, в Харскале, в Эомерии, в Сарайне, но везде мы чувствовали запах разложения, запах смерти. Джахайн не жег простых людей и не причинял им никакого вреда, но он настойчиво преследовал тех, кто имел хоть малейшее отношение к магии. К Мэйв.

— Оскверненные проникли в Кайрау, в приграничное селение К’тайяр. Я был там в это время. Они напали из ниоткуда, просочились сквозь защитные барьеры. Застали эльфов врасплох. Я сражался с ними, но мои силы быстро истощились. Я потерял в тот день множество своих друзей. К’тайяр пал, а призраки отправились на север, в столицу Кайрау. Я летел так быстро, как мог. Мои крылья были в крови, я падал в ослепительную белизну забытья. Когда я прилетел, то увидел: оскверненные уже сражались с кирроу.

— Волки в это время были загнаны в ловушку. Джахайн раскусил, что убивать нас бесполезно. Он запер моих собратьев в магические клетки, где нас истязали и ранили, пытаясь выяснить, где нахожусь я. Нам долгое время удавалось скрывать Танарию. Без нее… Мы боялись, что возрождение к жизни может пойти не так и мы потеряем свое человеческое обличье, свой разум. Но причина, по которой мы скрывали Танарию, заключалась вовсе не в этом. И младшие члены стаи не знали об этом. Только я, Габриэль и Линна. Мы знали, что кирроу обезопасили свои города от Джахайна. Я ушла туда в одиночку, буквально бросив свою стаю на растерзание Теневому Повелителю. Когда я пришла туда, то увидела лишь останки цивилизации.

— Королева Хиаора увидела меня, попросила выполнить последнюю просьбу. Она желала, чтобы я отправился туда, куда было указано провидицей.

— Оскверненные призраки гнали меня. И я спряталась там, где они не могли меня достать. В месте, о котором желали узнать все. Но о котором я никому и никогда не говорила, храня последнюю тайну Мэйв. Я предала ее один раз, но не смогла второй. Я спряталась… Это на севере. У холодного и очень опасного океана, в народе кирроу именуемого Мрачным.

— Только не говори мне… — начала я.

— В Рубиновом Гроте. Месте силы рубиновой ведьмы Мэйв.

У меня стремительно расширялись зрачки глаз. Все это время! Все это время проклятая волчица Сария знала, где был мой Камень?! Знала и не сказала?!

— Нет, нет, — опередила меня Сария, видя проступающий на моем лице священный ужас и не менее священный гнев. — Камня там больше нет!

— Тогда где он?! — зарычала я, буквально подскакивая с дивана. Вокруг ладоней уже мерцала рубиновая энергия, а переполнявшие меня чувства вполне были способны толкнуть меня на агрессивный шаг.

Мааррх тоже поднялся, книжка отлетела в сторону.

— Ева, — мирно произнес он.

— Что «Ева»? — взорвалась я. — Эта женщина убеждала меня, что никто не знает о том, где жила Мэйв и кто ее убил! Она убеждала меня, что ее стая пришла мне на помощь как рубиновой ведьме, как последней надежде! Она всегда знала, но ничего не рассказала! Вся ее преданность была ложью.

— Неправда! — выкрикнула Сария. — Неправда!

— Вот именно, что неправда, — передразнила я ее. — Говори немедленно, где находится мой Камень. Клянусь Верховными Богами, если ты не скажешь, ты умрешь. И будешь умирать всякий раз, когда я тебя увижу!

— Я не знаю! — Сария подняла руки, защищая голову. — Я не знаю. Я. Но не Танария. Клянусь Ассармиэль, моя сестра знала, что для Мэйв родилось два дракона. Она была… кое-где перед осуществлением задуманного. Но сестра никогда не рассказывала мне об этом. Услышав слова Сапфировой, она заставила меня пообещать ей, что я не расскажу тебе ни о чем. Я обещала. И все же рассказала. Потому что только я понимаю: если ты не завершишь перерождение, не найдешь и не восстановишь свой камень, мы никогда, никогда не сможем отбросить Джахайна, не сможем остановить то, что он делает с нашим миром, во что он превращает наших ведьм, наши семьи.

Сария замолчала, устало опускаясь на пол, и заплакала. Я сомкнула кулак, рубиновая энергия медленно угасла. Не смотря на Сарию, я распахнула дверь на улицу. Мааррх поднял на меня вопросительный взгляд.

— Мне нужно прогуляться, — сдавленно ответила я.

— Если ты идешь за Танарией, я иду с тобой, — отрезал дракон.

— Я так не думаю, — покачала я головой.

Дело шло к позднему вечеру, снаружи было довольно холодно. Кутаясь в меховой плащ, я понимала сразу две вещи: чтобы переварить такое количество информации, мне потребуется далеко не один день. И даже, может быть, не один месяц. И что я очень хочу рассказать все Йитирну. Шагая по заснеженной дороге по направлению к полуразрушенной и все еще дымящейся крепости Таргиу, я невольно стискивала зубы и кулаки. И Сария, и Мааррх больше не вызывали такого доверия, как раньше. Я все больше укреплялась во мнении, даже против собственной воли, что мне надо как можно быстрее разыскать Танарию, а через нее — второго дракона. Что, если он до сих пор жив и знает, где спрятан мой Камень? Или то, что от него осталось, по крайней мере.

Я не заметила, как ускорила шаг и уже вскоре очутилась возле трактира. Дверь была слегка приоткрыта, я просочилась внутрь. В зале было жарко натоплено, кухарка суетилась на кухне, а слуга — возле длинного стола. Стая что-то шумно обсуждала. Но Танарии среди них не было.

— Не знаете, где Танария? — спросила я, подходя прямиком к волкам. — Ну, или Йитирн. Мне надо срочно с ними переговорить.

— Йитирн ушел в библиотеку, — вспомнила Линна. — А Тана… Даже не знаю, она крутилась здесь, а потом ушла. Не подскажу куда, не знаю. Вы?

Остальные волки пожали плечами и помотали головами. И я отчего-то им верила. Линна вызвалась проводить меня до библиотеки.

— Я все равно собиралась вытащить оттуда Риэля, — сказала она доверительным тоном, когда мы вышли на улицу.

— Риэля?

— Габриэля, — со смешком поправилась волчица. — Он сам себя так называет. Его отца звали Риэль, насколько я знаю. У них в семье была такая традиция. Чтобы имя содержало в себе «риэль». Девочек называли Кариэль или Стериэль, например. Его сестру вроде звали Эктариэль. В общем, они все немножко «риэли». — Линна засмеялась. — Я так давно этого не вспоминала.

— Ты тоже знала Мэйв? — спросила я.

Линна перестала смеяться и посмотрела на меня самым серьёзным взглядом.

— Нет, не совсем. Я слышала о ней. Меня обратили лет двадцать назад. Я была той забитой, знаешь, девчонкой, которая ничего не могла и боялась неудачи. Меня обратил Габриэль, увидев во мне что-то… Не знаю, это лучше пусть расскажет он сам. Моя новая жизнь очень нравилась мне. Пока я не узнала, что не смогу обрести покой в Пустоте. Я знаю, что это из-за Мэйв. Но ты не она, так что глупо винить в этом тебя.

Я помолчала, раздумывая.

— А сколько всего волков в вашей стае?

— О, — Линна махнула рукой, очерчивая огромный полукруг. —Сотня? Может, даже и больше. Я всей стаи никогда не видела. Я хожу с Габриэлем потому, что он мой создатель. Он мой, как бы это объяснить, наставник, что ли. Да, пожалуй, наставник. Самое близкое значение, что я могу подобрать. А все эти волки — наша группа — это примерно четверть от настоящих размеров стаи.

— Ничего себе, — не удержалась я. — То есть, эти все волки — далеко не единственные, кто принадлежат к Священному Пламени?

— Ну, типа того, — с жаром закивала Линна. — Сария объединяет нас всех, это единственное, что я знаю точно. Танария старше, но она лишь духовный проводник наших душ между небытием и возрождением.

— Что ты знаешь о Танарии? — спросила я.

Линна слегка улыбнулась и мотнула головой.

— Я знаю, что она не одобрила бы моего шептания за ее спиной, — сказала она добродушно, но ясно давая понять, что не собирается развивать тему.

Остаток пути мы проделали молча.

Библиотекой оказался небольшой двухэтажный дом в самом конце главной улицы. На зеленой двери была прибита медная табличка, а ниже ее — фигурный молоточек в виде пасти дракона с подвижным «языком». Мы постучались, и дверь нам открыл худощавый мальчик в длинной темно-серой робе.

— Приветствую вас на пороге новых знаний! — торжественно провозгласил он и позволил нам войти внутрь. — Госпожа Рубин.

Мальчишка поклонился неуклюже, но с достоинством.

— Если миледи ищет господина эльфа, то он на втором этаже. Перебирает архив в поисках очень старого документа. Он может рассказать вам подробнее.

Мы с Линной разделились. Я поднялась на второй этаж, а волчица ушла искать Габриэля. Второй этаж был завален стопками книг, ворохами чертежей и свитков. Впрочем, пол был чистый, нигде не было видно ни грязи, ни паутины. Стеллажи из светлого дерева были заполнены книгами в красивых кожаных переплетах с тиснением серебром и золотом, расшиты дорогой шелковой нитью. И раставлены в алфавитном порядке.

Йитирна я нашла за одним из двух массивных столов. Он просматривал один свиток за другим, на лице его явственно проступало раздражение.

— Привет, — сказала я, опускаясь на свободный табурет.

Темный эльф вздрогнул, даже, я бы сказала, подскочил. Усевшись обратно, он выдохнул, перевел дух и спросил:

— Что ты тут делаешь, Ева? Какие-то проблемы?

За окном сумерки сменила кромешная зимняя ночь. Белые снежинки падали, кружась и извиваясь в воздухе. В библиотеке было тепло, нежарко. Я сняла с плеч плащ, сложила его и положила к себе на колени. Я смотрела на Йитирна, понимая, что только он всегда был верен мне. И всегда был рядом со мной, когда бы я в нем не нуждалась. На душе скребли кошки: что, если он тоже не был до конца со мной откровенен?

— Кстати, — вспомнил Йитирн, прежде чем я начала говорить. — Когда ты потеряла сознание, там, в Таргиу, я забрал твой Гримуар. Я возвращаю его тебе. Постарайся больше никому его не одалживать, ладно?

Я хмыкнула. Эльфийский маг протягивал мне мой давно уже позабытый Рубиновый гримуар. Книга показалась мне изрядно потяжелевшей. Бездумно открыла на первой попавшейся странице. Описание какого-то не то ритуала, не то сложного заклинания. Где-то здесь должно быть Призвание Мрачного Пламени. Я вспомнила про океан, про Рубиновый грот и правду Сарии.

— Все это время мы с тобой были в одном шаге от правды, — сказала я напряженным голосом. — Знаешь?

— О чем это ты? — встревожился Йитирн.

— Сария все это время знала, где находится место силы Рубина. — Выпалила я на одном дыхании, опасаясь поддаться чувствам и расплакаться от бессилия.

— Не может быть. То есть… Это она тебе рассказала?

— Мааррх заставил ее или что-то в этом роде. Он, кстати, тоже виноват.

— Мааррх? — непонимающе воскликнул Йитирн. — Как?

— Аксоот, — сказала я. — Помнишь? Его прошлое «рождение». Или, как это именуют драконы, его предок. Это он выступил против Мэйв.

Я вкратце пересказала все, что узнала от дракона и волчицы. Йитирн сидел с отсутствующим выражением лица даже тогда, когда мальчик принес холодные закуски, черный хлеб с огурцом и сметаной и чай. И продолжал сидеть так до тех самых пор, пока я не замолчала. Рассеянно поедая закуску, он едва мог подобрать слова, не говоря даже о словах поддержки. Казалось, что темный эльф за эти полчаса разучился говорить.

— Ты еще не слышал самого главного, — усмехнулась я. — Танария убила мое прошлое рождение, ведьму и Хранительницу Рубина.

— Что? — переспросил голос сзади.

Я резко обернулась и увидела Габриэля. Он застыл с книгой в руках.

— Повтори, — потребовал он.

— Танария убила Мэйв. Нанесла ей удар кинжалом в сердце.

Пристроив кое-как книгу в первое попавшееся место, Габриэль в два счета пересек половину комнаты и вырос надо мной. Я хотела было отклониться, но уперлась спиной в стол. Йитирн поднял руку в умиротворяющем жесте, но Риэля вряд ли это волновало так же сильно, как и мои слова.

— Танария — наш шаман. Наш священный проводник. Наш целитель. Самой ее природе противоречит то, что ты сейчас сказала!

— Это сказала Сария, а не я, — машинально перевела я ответственность на вожака стаи. — И не надо на меня так смотреть. Ты заведомо слаб передо мной, но я не хочу причинять боль другу и соратнику.

— К тому же это правда.

Габриэль развернулся, я выглянула из-за него, а Йитирн привстал.

Линна стояла возле Танарии. И шаман явно была в совершенно скверном расположении духа. В ее глазах блеснула решительность.

— Сария забыла, что значит лояльность. И напомню ей. Что же касается вас, то, мой драгоценный Рубин, ты не выйдешь отсюда живой. Однажды я уже убила Мэйв. И могу сделать это снова. На этот раз — окончательно.

И Танария двинулась на меня.

========== Глава 33. Раскол ==========

Все произошло так быстро, что среагировала я только потому, что была уже опытной ведьмой, а в последнее время не раз участвовала в схватке. Танария бросилась на меня, расшвыривая все на своем пути. И сразу же встретила сопротивление: Габриэль, с силой оттолкнув меня в сторону, стал у нее на пути. Я упала бы на спину, но извернулась в последний момент и приземлилась на четвереньки. С полок попадали книги, свитки, какие-то листы. В воздух поднялась едкая пыль. Йитирн метнулся из-за стола, на мгновение пропал из виду.

Послышались трескучее рычание и вслед за ним встревоженный крик:

— Мои книги! Книги! Во имя Ассармиэль, что вы здесь устроили!

Я уже стояла на ногах, когда Танария отшвырнула от себя разъяренного Риэля. Она сжимала в руке изогнутый кинжал и выглядела крайне злой. Синяя энергия Йитирна ударила ее в грудь, но волчица даже не покачнулась. Ее взгляд упал на темного эльфа, она выбрала своей целью меня и не собиралась отступать даже, если ей кто-то мешал. Линна неожиданно оказалась по ту сторону конфликта. Она пересекла прыжком волка тесное пространство библиотечной комнаты и напала на Габриэля со спины. Мужчина врезался в стеллаж, повалил его с оглушительным грохотом. Он крутился, принимая волчью форму: тело выгибалось под немыслимыми углами, одежда на нем порвалась, кожа обрастала черным мехом.

Танария резко прыгнула в мою сторону. Я успела лишь выставить руку вперед: волчица наткнулась на ладонь и отлетела к дальней стене, сшибая собой все на пути. Мальчишка-библиотекарь испуганно пискнул и скатился вниз по лестнице, опасаясь попасть под горячую руку четырех оборотней, ведьмы и эльфийского мага. Пока волчий шаман ошалело трясла головой, пытаясь прийти в себя, Габриэль принял полную волчью форму и с легкостью стряхнул с себя Линну. Волчица взвизгнула, когда волк оскалился и зарычал с явной угрозой. Я все еще стояла в боевой стойке, готовая в любой момент применять свою рубиновую магию.

В ушах стоял звон.

— Йитирн… — прошептала я. — Ай!

Резкая боль пронзила затылок, и я повалилась на колени прямо там, где стояла. Габриэль медленно обернулся. Темный эльф очутился возле меня за долю секунды, или мне так просто показалось. Он положил руку на мое плечо и что-то зашептал. Смысл сказанного на тирийском языке убегал, ускользал от меня, словно был ожившей болотной змеей, скользившей в мутной воде.

Боль начиналась и распространялась вдоль позвоночника, выворачивая меня наизнанку почти в буквальном смысле этого слова. Рубиновые когти царапали кожу, жгли глаза, болью свело не только руки и пальцы, но даже челюсть. Перед глазами сплошная пелена тумана заставляла биться меня в предсмертной агонии, настолько ужасной и всепоглощающей была эта резь. Мягкое прикосновение магии Йитирна на секунду замедлило то, что со мной происходило, перед глазами прояснилось.

Меня потряхивало, знобило и колотило. Йитирн помог мне встать. Волков в библиотечном зале уже не было, вокруг царил беспорядок, сущий хаос. Некоторые книги были вывернуты, разорваны и безнадежно испорчены. Большинство свитков обратилось в прах, два сломанных стеллажа лежали друг на друге, в воздухе неспешно кружила пыль.

— Кто бы мог подумать, — не без насмешки сказала я. — Танария.

— Я в бешенстве, — сообщил абсолютно спокойный дроу. — Я ее уничтожу. Тебя довести до убежища?

— Я иду с тобой, — перебила я его. — Мне не меньше тебя хочется прикончить эту… эту… шамана, но есть большое «но». Только она знает о втором драконе Мэйв и, скорее всего, о Рубине. Так что прежде чем ты дашь волю своим чувствам, я хочу задать ей пару-другую вопросов.

Йитирн поколебался мгновение.

— Ладно, — быстро решил он. — Идем. Но не используй свои силы. Боюсь, ты приближаешься к точке невозврата.

Мы проскочили мимо грустного мальчика-библиотекаря, не осмелившегося ничего сказать нам в упрек, и вышли в ночь. Я потеряла свой меховой плащ в суматохе. Без него я сразу начала стучать зубами, и Йитирн наколдовал небольшой синий купол, от которого исходило приятное, хоть и слабое, тепло. Затем создал светящиеся василькового цвета энергией шары и пошел по волчьим следам: четыре пары отпечатков уводили вверх по дороге, приближаясь к трактиру, где располагались прочие волки.

Мы застали Габриэля, с жаром пересказывающего произошедшее. Линна, понурившись, сидела возле него в человеческом обличье. Взгляд ее глаз был тусклым и полным вины и сожаления за содеянное. Волки галдели, гомонили, кричали и стучали кружками по столу, распугивая остальных посетителей. Мы зашли, и все замолчали, напряженные взгляды обратились к нам. Сария, поджав губы, стояла передо мной вместе с Танарией. У той был рассечен лоб, тонкая струйка крови сбегала вниз по переносице и капала на губы.

Мааррх подлетел ко мне, сжимая руку в кулак. Короткие белые когти на его пальцах свидетельствовали о том, что дракон плохо себя контролирует.

— Это правда? — спросил он. — Танария напала на тебя.

— Правда, — кивнул Йитирн, не давая мне вставить и слово. — И за это я требую Сария Кинну из города Лиррес’к дать мне право отомстить той, что подняла руку на своего союзника. Мало того, на ту, от которой намеревалась скрыть правду о наследии, о том, где хранится ни много ни мало Рубин.

Волки неожиданно поддержали Йитирна. Снова раздались крики, глаза оборотней горели внутренней силой и гневом тоже. Сарии стоило немало усилий, чтобы успокоить их. Она повернулась к ним и подняла руки.

— Не стоит так орать! — воскликнула женщина. — Я вас прекрасно слышу.

Потом Сария посмотрела на Йитирна и покачала головой.

— К сожалению, я не могу удовлетворить твое право, — произнесла она. Ей пришлось повысить голос, потому что стая разразилась протестующими криками. — Только потому, что Габриэль бросил нам вызов первым.

Оборотни одобрительно зашумели.

— Что это значит? — спросила я больше у Риэля, чем у Сарии.

— Это значит, — ответит тот спокойно, — что я усомнился в способностях Сарии Кинну вести свою стаю достойным и честным путем, как учила нас Мэйв. Я бросил ей вызов на само право объединять своим разумом моих братьев и моих сестер. Я хочу забрать согласных со мной и стать истинной стаей Рубина. И оставаться дольше предателем, как они, я не хочу. Я не предавал свою ведьму, не предам ее и сейчас. — Он подошел ко мне и упал на одно колено. — Ева, Рубиновая ведьма, новое рождение, принимаешь ли ты мое служение?

Я ощутила, как затрепетало что-то в воздухе. Так было и с Йитирном. Чувствуя на себе напряженный взгляд Сарии, я ответила не без гордости:

— Я принимаю твое служение, Габриэль из рода Риэлей.

— Значит, этому быть, — мрачно заключила Сария. — Сегодня на рассвете на большой площади мы сразимся за право вести волков.

В убежище вернулись все, включая Габриэля и Йитирна. Сария осталась вместе со своей сестрой на постоялом дворе. Она избегала смотреть на меня, да и общаться со мной тоже. Йитирн призвал два мягких матраса оттуда, где они, конечно же, никому не могли понадобиться, а Габриэль раздобыл подушки на всех, по одеялу на каждого. Он буквально светился от радости, и я вскоре поняла почему: под окнами нашего убежища сидели штук тридцать волков, поддерживая таким образом Риэля перед боем. Но было в его взгляде и затаенная грусть. Я подсела к нему, когда Мааррх и Йитирн начали укладываться на сон грядущий. Габриэль улыбнулся.

— Проводи меня завтра, ладно? — попросил он смущенно. — Сария — сильный и опытный противник. Она прожила половину своего пятого столетия и хорошо знает мои сильные и слабые стороны. Но мне будет приятно, что моя ведьма присмотрит за мной, когда я выйду на ристалище.

— Я не собиралась отпускать тебя одного, — хмыкнула я.

— Спасибо, — улыбнулся волк. — В судьбоносные моменты вроде этого сразу понимаешь, к чему шел всю свою сознательную жизнь. Изнуряющие бои и тренировки превращаются в опыт, добытый потом и кровью. Ты понимаешь, кто из волков, с которыми сражался бок о бок, достоин твоего доверия, а кто предает тебя в самый ответственный момент, хотя именно его ты и считал самым близким тебе другом, учеником, девушкой, в конце концов.

— Ты о Линне? — догадалась я. — Ее выбор…

— Ее выбор — ее подчинение Танарии как старшей в иерархии стаи. Она могла и не контролировать то, что сделала. Но мы живые существа, у каждого из нас свой собственный разум, свои собственные мораль и принципы. Она могла противостоять и Танарии, и Сарии, но не сделала этого. Подчиняться — это в ее крови, хотя я и пытался доказать ей, что она вольна выбирать сама.

— Она уйдет с тобой, я уверена, — я положила руку на плечо Габриэля, и он тихонько вздрогнул от этого прикосновения.

Он вздохнул.

— Ты видела ее там, внизу? Если она не с ними, то она выбрала свою стаю. Я не знаю, что может убедить ее в том, что сторона предателей лучше, чем сторона при…

— Решится все завтра. Тебе надо поспать и набраться сил. Я попрошу Йитирна или Мааррха принести тебе плотный завтрак, если захочешь.

— Ладно, — мужчина усмехнулся. — Я ложусь. И ты ложись.

Наутро на улице, куда выходило одно из окон нашего убежища, образовался целый сугроб. Маленькие черные птички беспокойно скакали по снегу и клевали никому не видимые крошки. Я проснулась и сразу же подумала, что проспала. Габриэль выглядел усталым. Мааррх сидел на любимом месте, возле двери, уткнувшись в книгу. Йитирн еще дремал. Ну, я хоть не одна долго сплю. Эта мысль вдруг принесла несравнимое облегчение.

— Скоро выходим? — негромко спросила я.

— Через полчаса. Если не хочешь идти, я пойму. — Напряженным голосом сообщил мне Габриэль, не отворачиваясь от окна. — Это бой насмерть. Я могу погибнуть.

— Это звучало бы куда драматичней, не знай я, что вы бессмертны, — издала я лающий смешок.

— Порой я забываю об этом. Каждая смерть отнимает у меня что-то. Часть меня. Чувства. Воспоминания. Мечты. Желания. Надежды. С каждым возрождением от меня остается все меньше и меньше. Что будет, когда от меня не останется ничего? Я стану новой личностью или это и есть та самая «смерть», к которой нас приговорила Мэйв? Дело в потере себя? Или…

Он махнул рукой, призывая не слушать его.

Солнце поднималось, но не над стенами Таргиу. Небо светлело с каждым часом, мы все вместе поднимались к назначенному для боя месту. Впереди тяжелой поступью шел Габриэль, с ним наравне — я как его ведьма, ведьма его будущей стаи. Позади нас приплясывал от холода Йитирн, за ним плелся Мааррх, не слишком обрадованный решением выбираться в такую рань.

Впервые за долгое время меня посетило прекрасное предчувствие.

Вопреки нашим ожиданиям, на площади собралась целая толпа. И ладно, если бы все они были оборотнями, но основную часть составляли горожане, праздные зеваки и бывшие солдаты. Они выделялись в разношерстной толпе военной выправкой и чрезмерным вниманием к деталям. Волчья стая расположилась слева, полукругом. В дальнем конце площади стояла Сария. На ней не было ничего из одежды, кроме набедренной повязки. Верхнюю часть тела украшали витиеватые узоры, нанесенные белой и красной красками. Всегда распущенные волосы были собраны в тугой узел на затылке. При нашем приближении два оборотня забили в барабаны: от неожиданного звука я чуть не подпрыгнула и едва сохранила невозмутимое выражение лица.

Мы остановились. Под влиянием момента я потянулась к Габриэлю и слегка поцеловала его в небритую щеку. Волк ухмыльнулся, а я буквально прочувствовала, как замер в неопределенности Мааррх. Йитирн не то хихикнул, не то восторженно булькнул, и все замолчали. Вперед вытолкнули дрожащую Линну. Впервые Габриэль смотрел мимо нее.

Она развернула свиток, нервно откашлялась и зачитала:

— Сария Кинну, вожак стаи Священного Пламени, в ответ на оскорбление чести и достоинства своей сестры, великого Волчьего Шамана Танарии, являет свою волю следующей: если она победит в схватке, то Рубиновая ведьма Мэйв, в данном рождении именуемая Евой, дарует стае прощение и отклонит присягу верности волка Габриэля из рода Аркариэлей, воина и стража Рубина. Она также обязана будет признать Танарию невиновной в покушении на жизнь ведьмы, а значит не позволит никому из своего окружения причинить той какой-либо серьёзный или смертельный вред. Согласен ли Рубин?

Я в недоумении посмотрела на Йитирна, и тот со значением кивнул.

— Рубиновая ведьма Ева согласна, — ответил за меня Мааррх. — Я, дракон ведьмы, сим действием подтверждаю, что моя ведьма не отступится от своего согласия и исполнит условия вожака стаи Священного Пламени, Сарии Кинну.

Я распахнула глаза. Что? Мне только что послышалось? Мааррх не только дал за меня согласие, но и признал, что он является моим драконом?!

Линна важно кивнула и продолжила чтение свитка.

— Габриэль из рода Аркариэлей, воин и страж Рубина, бросил текущему вожаку стаи Священного Пламени вызов, усомнившись в ее способности вести за собой оборотней и представлять их единую волю. Он являет свою волю следующей: если он победит в схватке, то Сария Кинну откажется от любых притязаний на тех волков, что он укажет сразу после победы. Также Сария обязана будет подчиниться любому решению Рубиновой ведьмы Мэйв, в данном рождении именуемой Евой, вплоть до пожизненного изгнания. Танария Кинну же обязуется обучить своему искусству одного волка, что станет Волчьим целителем новой стаи. Согласен ли вожак?

Танария ответила за свою сестру.

— Вожак стаи Священного Пламени согласен, — крикнула она. — Я, ее сестра и духовный целитель, сим действием подтверждаю, что Сария не отступится от своего согласия и примет любой приговор из уст Рубиновой ведьмы.

Линна свернула пергамент, с которого зачитывала условия боя, и поспешно ретировалась с площади. Габриэль скинул с себя куртку, поножи и сапоги.

Сария первой начала перевоплощаться. Я запомнила ее некрупным волком, но эта трансформация заняла на порядок дольше времени. Когда превращение завершилось, Сария оказалась в два раза больше, чем была в последний раз. Сквозь палевую шкуру проросли костяные шипы, морда слегка удлинилась и заострилась, появились клыки, схожие с клыками саблезубого тигра. Габриэль вторым начал превращение, и длилось оно едва ли меньше, чем у Сарии. Черный волк всего в половину был меньше Сарии, но в сравнении с предыдущими его размерами казался настоящим гигантом. Черную морду украшал хитиновый нарост, защищающий голову и часть шеи. Волки взревели практически одновременно. Раздались возгласы восхищения из толпы.

Габриэль в три прыжка пересек самодельную арену и одним точным движением сбил Сарию с лап. Она боднула его головой, а шипы на ее спине помешали Риэлю навалиться на нее сверху. Высвободившись, волчица схватила волка за шкирку и резким выпадом головы вбок отбросила его от себя. Габриэль удержался на лапах, оттолкнулся от земли и, перелетев через Сарию, протаранил ее бок. Волчица завалилась тяжело и неуклюже, но тут же поднялась. Риэль схватил ее зубами за бок, выдрав приличный клок шерсти. А затем второй раз, пятная землю чужой кровью. Сария швырнула Риэля через себя и накинулась сверху, стремясь преодолеть заслон из лап и добраться до горла. Габриэль подался вперед, когти мощной лапы ударили Сарию. На ее морде появились четыре неравномерно рваных раны, и волчица замотала головой, пытаясь избавиться от неприятных ощущений и крови, застилающей взор в столь ответственный момент. Ей удалось порвать ухо Габриэлю, а затем еще ободрать ему бок. Бой становился нешуточным и крайне опасным.

Толпа улюлюкала и всячески подбадривала сражавшихся. Я заметила краем глаза, что Мааррх тоже переживал, янтарно-медовые глаза буквально светились от предвкушения и азарта внутренним светом.

Габриэль наседал на Сарию постепенно, и даже мне стало заметно, как начала сдавать волчица в начале второго часа схватки. Она становилась менее проворной и начинала допускать первые ошибки. Риэль дождался, пока она не ослабла, повалил ее на землю, сломав ей лапу. Тонко взвизгнув, волчица старалась подняться, но тяжелое тело самца буквально вдавливало ее в землю, лишая всякой возможности вернуться в бой с достоинством. Сария прятала шею, пока на то у нее хватало сил. Габриэль усилил натиск, его зубы щелкали в опасной близости от артерии волчицы.

Танария закусила губу в тревоге. Сария лишь скрывала правду, но не напала на меня при первой же возможности. Если уж кого и наказывать, то шамана, а не вожака всей стаи.

Я подняла руку.

— Стой, Риэль! — приказала я, вкладывая Волю в свои слова. — Сария не виновна перед Рубином за поступки своей сестры! Пусть Танария отвечает за свои решения, за покушение и за смерть Рубиновой Мэйв!

Габриэль подался назад, оставляя Сарию поверженной и побежденной.

— Сим я признаю победу за Габриэлем из рода Аркариэлей. Он призывает волков, что готовы следовать за ним, как за вожаком. Волки! Сделайте свой выбор! — закричала я. — Сделайте его сейчас, ибо ваш бывший вожак, Сария Кинну, пала в честном бою. И лишь мое слово удержало ее от смерти.

Толпа молчала, подавленная Волей ведьмы. Но каждый, я знала, пристально следил за тем, что происходило. Волки стали отделяться от рядов зрителей слева и переходить на правую сторону, объединяясь вокруг своего нового вожака. Рядом с Сарией стояло всего шесть волков, и среди них — Линна.

Я вышла на середину арены и положила руку на плечо черного волка, Габриэля, нового вожака новой стаи Рубина. Толпа, люди и оборотни, взорвалась победными криками. Я подождала, пока все успокоятся.

— Габриэль, ты стал новым вожаком. Я нарекаю вас волками стаи Рубинового Копья, ибо отныне вы будете нести и распространять мою Волю. Но также вы навсегда запомните и цену, какую вам пришлось заплатить, чтобы узнать правду и решиться на этот важный шаг. Ваши вожаки вам лгали многие столетия ради одного-единственного момента, воплощенного волей Танарии. Я требую от тебя, Сария Кинну, чтобы ты покинула Атарию вместе со своей стаей. Ты можешь вернуться в Священные Альковы. Не раньше, чем я призову тебя, ты сможешь почтить своим присутствием Рубин. Танария, за покушение на мою жизнь я приговариваю тебя к вечному изгнанию из земель Атарии. И если твоя лапа ступит на эти земли без моего ведома, ты познаешь мой гнев. И смерть в ближайшие несколько столетий тебе точно не грозит.

Мааррх и Йитирн выступили свидетелями моего приговора. Сария уходила с низко опущенной головой, не способная смириться с собственным унижением.

К вечеру стая Рубинового Копья вышла сопроводить Сарию и остатки ее стаи до главной дороги. Я знала, что Танария ненадолго задержится в Таргиу, и выждала десять минут, прежде чем зайти в ее комнату на постоялом дворе. Она вздрогнула, заметив меня. Ей удалось сохранить остатки достоинства.

— Что тебе нужно? — спросила она враждебно.

— Я могу тебя убить, — спокойно произнесла я. — И все же я стою здесь с мирными намерениями. Скажи мне, Танария, то, что ты знаешь о моем Камне.

— Я тебе ничего не должна, — оскалилась женщина.

— Ты должна мне как минимум жизнь своей сестры. Да и свою тоже. Я знаю, что Танария Кинну никогда не умирала. Она была хранителем своей стаи, но познать смерть самой… Что ж, этого еще не случалось. Никто не проведет тебя к твоему новому рождению. Ты можешь, не знаю, застрять в Пустоте или в каком-нибудь незримом мире, где остаются души волков. Ты можешь кануть в лету, но никогда не познать покоя. Я ведь не забирала твою жизнь, лишь твою свободу.

Танария смотрела на меня напряженным взглядом.

— Я поняла, — выдохнула она наконец. — Действительно, у Мэйв было два дракона. Золотой Аксоот и черный Кэттаринг. Ирония судьбы, но Мэйв был предан душой и сердцем лишь один из них. Тебе самой предстоит понять, кто именно. Незадолго до убийства Мэйв я посетила храм Раадхра. Знаешь… Мэйв прекрасно знала, что мы собираемся сделать с ней. Она перепрятала свой камень так, что никто из нас не знал, где он. Хитрая ведьма спрятала его вместе со вторым своим драконом, черным. Он ждет тебя, я знаю.

Я сглотнула.

— Где? Скажи мне, где?

— В храме Раадхра, разумеется. В затопленном храме, что находится к югу от Таргиу. В месте, откуда все и началось. Остальное, полагаю, часть твоего испытания на пути к Рубину.

Волчица коварно улыбнулась.

— Ты сама догадаешься, если подумаешь. А теперь — прощай. Я отправляюсь домой, в то время как ты собираешься умереть.

Она захлопнула за собой дверь, оставив меня стоять посреди пустой комнаты.

========== Глава 34. О богах и испытаниях ==========

Йитирну потребовалось составить два стола вместе, чтобы развернуть самую подробную карту Западной Атарии. Мааррх принес все книги, которые сумел найти на предмет религиозных мест страны. Мы читали по очереди, восклицая всякий раз, едва находили хоть что-нибудь отдаленно напоминающее храм, посвященный Верховному богу Раадхру.

— Она сказала, на юге? Как далеко на юге? — переспрашивал Йитирн.

— Танария сказала: «Откуда все и началось». Что это может значить? Что началось? Может, там родилась Мэйв или там построили первый храм?

Габриэль покачал головой.

— Нет, в одной из этих книг я читал, что первым местом почитания Верховных стала Молельня Ассармиэль в Си’джахак.

— Си… что?

— Си’джахак. Это город в Восточной Атарии. Очень… он своеобразный и причудливый. Ни за что не забудешь, однажды повидав. — Йитирн посмотрел на меня. — Да, я бывал и там. Я много где побывал, прежде чем очутился в Саардене. Могло получиться, что я не вернулся бы в Западную.

— Не знаю, что я делала бы без тебя, — хмыкнула я добродушно.

Прошло почти четыре дня с момента ухода Сарии и ее стаи, а мы как стояли на месте, так и не сдвинулись с него. Мааррх, Йитирн и Габриэль так часто сидели в завалах из книг, что библиотекарь стал обеспечивать их всем необходимым: едой, питьем, иногда даже уступал кому-то свою постель в промозглом, сыром подвале. Он не простил нам потасовки, однако был готов подсказать, помочь в выборе литературы и всевозможных карт. Мы уже почти отчаялись найти храм, на который указывала Танария, как вдруг Йитирна осенило.

— Накирин и ее люди хранили наследие ведьм и богов. Эта библиотека не очень большая. В любом другом крупном городе найдется хранилище побогаче. Сведений, которые мы ищем, может здесь и не быть. Но Накирин как старейшая вполне могла слышать что-то или даже знать наверняка.

Световласая и половина общины Саардена, та, что была способна колдовать или как минимум держать в руках оружие, расположилась лагерем за стенами города. Цветастые палатки были разбиты тут и там, везде горели костры, люди спокойно занимались своими делами, не обращая на нас никакого внимания. В пятидесяти метрах от стоянки магов Саардена ставило шатры ополчение Таргиу, созданное на подъеме чувств после победы над Сапфировой.

Нас с Йитирном проводили в шатер Накирин. Она выглядела усталой, под глазами залегли глубокие тени, морщины стали глубже. Отпивая из кубка, старуха приветливо кивнула нам и пригласила садиться в кресла. Возле нее, как и прежде, несли службу четыре женщины-воина, вооруженные копьями. Йитирн взял на себя задачу коротко пересказать суть наших поисков, Накирин слушала, не перебивая и не задавая никаких наводящих вопросов. Мне даже показалось, что старуха задремала, поскольку глаза ее были прикрыты, а голова слегка запрокинута назад и упиралась в маленькую подушку.

Накирин открыла глаза, стоило Йитирну замолчать.

— Понимаете ли вы Богов так же, как их понимаю я? — спросила она наконец своим дребезжащим, скрипучим голосом.

Я помотала головой. О магии я знала сравнительно немало, но о Богах? Лишь то, что удосужились мне рассказать немного Мааррх, немного Сария и Йитирн.

— Раадхр мало вмешивался в дела народов, что населяли Лаэрт. Областью его знаний были тайны и загадки мироздания. Он покровительствовал точным наукам, таким как математика, геофизика и алхимия. И я не могу сказать, что этот умный и прозорливый Бог с легкостью расставался со своими знаниями. Он обожал все, что было связано с испытаниями. Раадхр желал, чтобы те, кто приходил к нему за знаниями, являли силу духа, силу воли и силу характера. Слабые и беспомощные никогда не получали благословения Раадхра, он хотел видеть своих детей не только умными, но и готовыми обрести знания. Но не терпел он и конкуренции, а потому выбирал своими священниками только молодых дев, крепких телом и здоровых духом. А быть может, он просто тешил свое мужское самолюбие, кто знает.

Накирин засмеялась, Йитирн тонко улыбнулся в ответ.

— Чтобы обладать ключом к знаниям, необходимо быть уверенным и хорошо разбираться в себе, в своем характере. Большая часть людей так и уходила, не получив искомого. Раадхр ревностно оберегал свои секреты. И Орден Пустоты наглядно это доказывал в свое время. Вы сказали, что храм должен быть расположен где-то на юге от Таргиу. Я знаю одно место, но может статься и так, что там больше ничего нет. Однако, — старуха приподняла палец, и Йитирн приготовился записывать, — в годы могущества Вирседа Раадхр окончательно перестал посещать Лаэрт и передал управление миром своей супруге, Ассармиэль.

Я излишне удивилась, и Накирин ожесточенно закивала:

— Да, да. Раадхр и Ассармиэль были детьми богов, но разных. Когда создание Лаэрта было завершено, они стали первыми, кто возложил на этот мир свои права. Сначала они владели лишь долей, но их могущество и власть росли с каждым столетием. И однажды они стали Верховными.

— Я думала, что именно Раадхр и Ассармиэль создали мир, — неуверенно произнесла я.

— Эти сказки мне в свое время рассказывала прабабка, Кайрона Световласая. О богах, которые странствовали по звездным небесам и создавали миры. Эти миры они распределяли между своими детьми. Тот, кому удавалось сохранить веру и магию, удостаивались высочайших почестей. — Накирин подняла вверх обе руки, как бы сдаваясь. — Но, я должна признать, это, скорее всего, лишь красивая небылица.

— То есть, это неправда? — уточнил Йитирн, прищурившись.

— Я не могу этого знать, — пожала дряхлыми плечами старуха. — Это в равной степени может быть и не быть правдой. Но вы пришли не за этим. За знанием о храме, что стал последним пристанищем слабеющего бога. Сложно сказать, выбрал ли Раадхр это место потому, что оно имело сакральный смысл, или же потому, что в этой части Атарии редко встречались путники. Сам поиск его храма представлял собой часть испытания.

— Как раз то, о чем говорила Танария! — воскликнула я.

— Что за сакральный смысл? — поинтересовался темный эльф.

— На этот счет я слышала много вымыслов. Отделить правду от выдумки в этом случае не представляется возможным. Один раз при моем далеком предке Алмазная ведьма Фэрра упоминала, что на месте, где Раадхр построил свой храм, зародилась магия. Это знание передавалось в моей семье из поколения в поколение, пока не дошло до меня.

Йитирн поджал губы. Я в ожидании уставилась на Накирин. Старуха выдержала внушительную паузу, затем ее губы расплылись в улыбке.

— Ждать вы умеете, — сказала она наконец. — Ладно. К югу от Таргиу, к югу от прочих городов, что вы можете встретить на своем пути, есть храм. Он выстроен среди болот. Это очень старый храм, хотя и не самый древний из ныне существующих. Его не посещали уже многие века. Последней, кто это сделал, была жрица Раадхра. Предание о том времени гласит, что она забирала оттуда прах самого Бога, а точнее его телесного воплощения. Храм вскоре затопила вода, да так, что найти вход никому больше не удалось.

— Затопленный храм, — прошептала я. — Точно так, как сказала Танария. Она упомянула, что Мэйв незадолго до своей смерти была там.

Накирин откинулась на спинку своего трона и задумалась на пару минут.

— Мэйв несла волю обоих богов. И Ассармиэль, и Раадхра. Вполне возможно, что Хранительницы Камней сохранили знание о том, как попасть внутрь. Но это лишь мои догадки. Или же — только Мэйв знала. О чем я могу лишь размышлять, разумеется. Я знаю, где расположен храм, и могу указать место на карте. Но помните, что каждый из вас должен пройти испытание, прежде чем Бог откроет вам свои самые сокровенные тайны.

В библиотеке нас ждал только Габриэль. Завидев меня, он возбужденно закричал, тряся у меня перед глазами довольно потрепанным свитком.

— Смотри, что я нашел! Вот, здесь.

Он протянул мне пергамент и ткнул в строку в самом середине текста.

»…тайным же местом собрания Ордена Пустоты является Болотный храм. У этого храма достаточно много названий, но я не буду их приводить, чтобы не запутать непосвященного читателя. Мне не удалось пробраться в ряды Ордена, чтобы посмотреть и послушать, какие тайны и какие секреты они хранят, однако мой опыт общения с адептами этого культа позволяет мне предположить, что больше половины членов Ордена занимаются не только политическим шпионажем, но и промышленным, экономическим, культурным и, конечно же, научным».

— Там еще дальше, прочитай, — подсказал Риэль.

«Болотный храм расположен к юго-востоку от дикого и необузданного нравами своими города Лиррес’к. В отличие от умеренного климата Западной Атарии, эта часть материка находится в субтропической зоне. Особую опасность представляют гигантские пауки, аспиды и всевозможные ядовитые твари, которые летают, ползают и выбираются из своих гнезд в самый неожиданный для путника момент. Испытанием Раадхра в этом случае, я думаю, считается возможность пересечь болото и не стать чьей-либо закуской. Сам вход в храм открывается магией, что логично. Но в то же время не любая магия может воздействовать на скрытые механизмы, что позволяют открывать ворота и спускать воду, периодически поднимающуюся аж до надземного уровня сложного храмового комплекса».

— Лиррес’к? Это город, где родились Сария и Танария, разве нет? — спросила я у Габриэля, чувствуя, как засасывает под ложечкой.

— Если и так, то до Лиррес’к добираться не меньше пары месяцев, — покачал головой Риэль. — Это очень, очень далеко отсюда.

— Может, мы ошиблись с храмом? — предположил Йитирн.

— Вряд ли. Столько совпадений.

— У нас нет пары месяцев! — воскликнул темный эльф. — Нам надо еще раз просмотреть все книги и соотнести все зацепки, что нам удалось собрать. Ева, представь, что мы потратили два месяца на дорогу до Лиррес’к. Храма там нет или это не тот самый храм. Каждое применение магии для тебя чрезвычайно рискованно. Нам нужен или другой план, или стопроцентная уверенность…

— За сколько дней до туда долетит дракон? — спросила я невзначай.

— Дней пять-шесть, пожалуй, — быстро подсчитал Габриэль. — Это в самом деле хорошая мысль. Мы забыли, что у нас есть дракон!

— У меня есть дракон, — перебила я. — Не думаю, что он унесет всех вас.

— Подожди, — взмолился дроу. — Ева, ты не можешь оставаться без присмотра в таком состоянии. Я должен лететь с тобой.

— Не должен. Я и так буду под присмотром. К тому же посуди сам, Йитирн. Мы должны как можно скорее найти Рубин. Иначе моя жизнь закончится плачевно. Я не собираюсь умирать и я не собираюсь становиться диким зверем, поэтому я предлагаю единственно возможный вариант из всех. Я трачу всего пять или шесть дней, чтобы добраться до храма. Прохожу испытания. И получаю свой Камень, после чего спокойно завершаю перерождение.

Йитирн глубоко вдохнул и глубоко выдохнул, словно пытался обрести внутреннее удовлетворение и вернуть контроль над ситуацией.

— Нам все равно придется спросить самого Мааррха, — сказал он наконец. — И я не думаю, что он согласится. Первый полет, знаешь ли…

— Но он согласен.

Мааррх стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и хитро улыбался.

========== Глава 35. Полет ==========

Подготовкой к нашему отправлению занимались все, кому было не лень и кому очень хотелось посмотреть на золотого дракона. Кожевенник подарил удобное седло, чтобы драконья чешуя не царапала мои ноги и ляжки, кузнец придумал, как его закрепить так, чтобы в полете я не пострадала и, конечно же, не свалилась. Мааррх относился ко всему этому скептически, я бы даже сказала, с недовольством и легким налетом презрения.

— Ты уже катал кого-нибудь на спине? — полюбопытствовала я.

— Э-э, — запнулся Мааррх, — нет. Я дракон ведьмы, а значит могу носить только ее. Разве что она расширит список, кому еще могу помочь с…

— Транспортировкой?

— Вроде того. Но знай, что драконы весьма серьезно относятся к полетам. Мы сажаем себе на спину только тех, кому безусловно доверяем. Драконы трепетны в отношении того, кто летает вместе с ними. Свободные сами определяют это, драконы ведьм придерживаются правил, которые установили их далекие предки, самые первые крылатые спутники тирий. Я привык летать один. Так что не только тебе будет в новинку совместный полет.

Чтобы не взбираться на дракона, но иметь возможность закрепить седло, строители соорудили деревянный помост высотой в четырехэтажный дом. Это заняло почти неделю, и еще полнедели потратили на то, чтобы убедиться в безопасности конструкции и проинструктировать кузнеца по поводу физиологических особенностей строения драконьей спины и шеи, где и находилась выемка, в которой умещался один человек.

— Это для безопасности твоей ведьмы, — уговаривал его Габриэль, поскольку Мааррх наотрез отказался превращаться ради чьих-то нужд.

При первом превращении толпа зевак восторженно кричала и хлопала дракону. Аэкола эти люди видели в последний раз так давно, что большая часть из них состарилась и вспоминала об этом событии как о народном предании, чем о реальном случае. Мааррху пришлось сложить крыло, но оказалось, что даже в этой ситуации с верхней башни «лесов» не подобраться. Мы рассматривали вариант с магическим укреплением седла на Мааррхе, от этой затеи пришлось отказаться ввиду того, что я не могла применять магию, а Йитирна дракон к себе не подпускал. В конце концов я упросила дракона разрешить кузнецу закреплять седло, непосредственно находясь на спине крылатого защитника. Кузнец, седой, но все еще крепкий и сильный старик, расплакался от оказанной ему чести. Он обещал рассказывать эту историю своим внукам, чтобы они потом передали ее своим детям, а те — своим.

Перед самым отлетом Йитирн подарил мне новую сумку, а Габриэль — искусно вырезанную из белого дерева фигурку волка и меховой зимний плащ.

— Там, куда я полечу, должно быть жарко, — сказала я, принимая дары.

— Зато когда будешь возвращаться, зима здесь будет в самом разгаре. Пригодится. Да и на родине кирроу прохладно. Север все-таки.

Мааррх с тревогой ожидал, пока я закончу прощаться с народом Таргиу, с темным эльфом и новым вожаком моей стаи. Желали доброго и безопасного пути, вдохновляли желанием сражаться и давать отпор силам Джахайна. Как и прежде, люди заверяли меня в своей преданности и в радости от того, что рубиновая ведьма вновь вернулась к ним. Меня не раз и не два посещало чувство, что они были рады мне, но не Мэйв.

— Я хочу, чтобы вы с Габриэлем и стаей отправились насевер, в города светлых эльфов, — сообщила я Мааррху. — Рубин нужно вернуть туда, откуда он был изъят. И мы потратим гораздо меньше времени, чем если я вернусь за вами. Я все еще не знаю, чем закончится наша встреча со вторым драконом. Мааррх нервничает, и я его не виню. Одно дело — знать, что ты единственный дракон ведьмы, другое дело — когда там есть еще один. Аксоот предал Мэйв, и мой дракон несет в себе вину за этот поступок.

— Твои суждения стали более взрослыми, — усмехнулся Йитирн. — Ты сильно изменилась с тех самых пор, как мы впервые повстречались. Что бы ни случилось, я рад, что мне довелось знать тебя, Ева.

— Без тебя меня бы уже сотню раз убили. Так что… Это я рада, что встретила тебя, Йитирн, эльфийский маг-дроу. Раньше я считала, что эльфы, магия, драконы — это лишь выдумки. И знаешь? Я рада, что ошибалась.

Затем Мааррх подставил лапу и помог мне вскарабкаться на его спину. Я забралась в ложбинку, где прочной шлейкой было закреплено твердое седло с широкой лукой, чтобы можно было за нее держаться в полете. Я ужасно нервничала, живот буквально скрутило судорогой. Только этого не хватало! Сквозь рассредоточенный поток мыслей я ощущала тревогу моего дракона.

Должно быть, первый полет со своей ведьмой — это нечто важное для обоих.

У меня засосало под ложечкой, когда Мааррх подпрыгнул и, раскрыв золотисто-белые крылья, шумно взлетел. Я вцепилась не в седло, а в два шипа, что росли на уровне чуть ниже моей головы и при неудачном стечении обстоятельств обязательно проткнули бы мне горло. В меня ударила волна неведомой мне прежде силы, я опрокинулась назад, но удержалась. Мааррх стал мной или я стала драконом. Вместе мы взмахивали крыльями, вместе набирали высоту, дышали и думали в унисон. Барьеры, рамки, что раньше мы строили вокруг себя, оберегая наши личные пространства, оказались смяты, истощены и исчезли под напором потока из мыслей, образов и воспоминаний.

Под нами простирался лес, вдали исчезали огни Таргиу. Мы стремительно набирали высоту. Воздух был морозным, но мне отчего-то совсем не было холодно, наоборот, тепло. Я ощущала, как могучее драконье сердце качает кровь, как слаженно работают махательные мышцы крыльев, как хвост регулирует направление полета и создает устойчивость воздушным потокам, в которые мы то и дело попадали. Мы летели быстро, а внизу мелькали поля.

«Теперь мы связаны, — прошептал Мааррх мысленно. — Мы больше не можем быть разлучены. Я буду сражаться за тебя до последнего вздоха».

Дракон поднялся почти до самых облаков. Можно было протянуть руку и ощутить на себе конденсат. Золотая чешуя покрылась каплями воды и стала блестящей, светящейся будто бы изнутри. Черные шипы поднимались от ложбинки, где я сидела, до затылка, прорастая в скромных размеров рога, загнутые назад, а не вперед, как у Аэкола. Чешуя на голове имела вид небольшого хохолка, заостренного и смертельно опасного по крайней мере для человека и любого другого неподготовленного противника. С другой стороны впадины между шеей и спиной тоже шли черные шипы: они были в полтора раза крупнее тех, что росли спереди, да и толщиной с руку самого Мааррха в человеческом обличье. Каждый взмах крыла слегка подбрасывал меня вверх, и я быстро научилась удерживать равновесие. Отчасти это было сродни катанию верхом, разве что лошадь летела в паре тысяч метров от земли и, свались я с нее, все бы закончилось быстро.

«Я поймаю тебя, если решишь падать», — слегка насмешливо зазвучал в моей голове Мааррх. Его голос казался более глубоким и серьёзным, чем когда он разговаривал вслух.

Значит, таков истинный голос моего дракона.

«Это были просто мысли, — улыбнулась я. — Я не собиралась. Пока что.»

Сверху Атария казалась мне картой. Необъятные просторы земли, лесов и извилистых рукавов бурных рек терялись где-то за горизонтом, в серой дымке. Вместе мы наслаждались закатом, а в середине ночи Мааррх начал снижаться. Мы летели над кронами деревьев. Крылья дракона слегка задевали верхние ветки, и тогда Мааррх слегка приподнимался, но не взлетал выше, опасаясь, что я могу замерзнуть в холодном ночном небе. Теплый плащ, подарок Риэля, пришелся как нельзя кстати, я не отказалась бы и от пары меховых перчаток.

«Аэкол был неожиданностью, — подумала я. — Ориентируясь на слова Сарии, я не предполагала, что выжили еще какие-то драконы, кроме тебя и того, что служит Джахайну».

«Возможно, Сария намеренно умолчала об этом, зная, что в противном случае ты бы не стала нападать на Таргиу».

«Я не нападала на Сапфировую крепость, я хотела помочь Кассирил, — сказала я мысленно. — Идея с нападением принадлежала Танарии».

Мааррх погрузился в воспоминания, и я увидела внутренним взором отрывки его мыслей. Аэкол представлялся ему старым и могучим, наполненным особого не то смысла, не то мудрости. И, скорее всего, ровесником Аксоота. Серебряный дракон хранил Сапфир, как золотой — Рубин. Два сильнейших дракона и две сильнейшие ведьмы, способные быть Мрачным Пламенем. Аиша завидовала Мэйв, но завидовал ли Аэкол Мааррху? Или у драконов все иначе?

«Драконы знают, что такое зависть. Но мы не завидуем другим видам, потому что они сильнее, умнее или быстрее. Это глупо. Ведь я родился золотым, это значит, что я даже при всем желании никогда не стану латунным, бронзовым или серебряным. Точно так же, Сапфир не сможет стать Рубином».

«В этом есть смысл, — усмехнулась я. — Но чему тогда могут завидовать драконы?»

Мааррх слегка повел головой, изменив курс нашего полета на полметра. Он приподнялся вверх, взлетая выше. Под нами серебряным пятном лежало круглое озеро с идеально ровными берегами. Стадо оленей мчалось на юг, лунный свет выхватывал из темноты их светлые шкуры. Под нами летели птицы, я слышала их перекличку. Где-то вдали, там, где лес отступал, обнажая холмы и малые горы, дикий кот охотился на добычу, что заведомо ему была не по зубам. Он мчался: прекрасный, с густой дымчатой шкурой в палевых пятнах, перелетая через поваленные деревья, кустарник и овражки. Я не сразу отдала себе отчет в том, что вижу я это не своим зрением, а глазами Мааррха.

«Драконы — осколки чего-то магического. И мы можем завидовать ведьмам, что они обладают способностями, какими дракон не сможет овладеть. Правда, ведьмы не могут имитировать или повторять то, что умеют драконы. Здесь мы равны. Однако и зависть часто вырастает из благих размышлений».

«Например? В дракона превращаться?»

«Предок Аксоота и, полагаю, один из драконов Мэйв помнит о ведьме, которая принимала крылатый облик, чтобы распугивать своих врагов».

«Только не говори мне, что так делала Мэйв, — засмеялась я».

«Нет. Ее звали Нэйева. Она была друидом».

Я закрыла глаза, и передо мной отчетливым воспоминанием встала ведьма. Ее густые черные волосы были заплетены в сложные косы, в прическу вставлены серебряные кольца и полумесяцы, как у Эораны когда-то. Сердце тревожно забилось от сожаления и горя. Как бы то ни было, Эорана была ведьмой, пусть и лживой, пусть и служащей Джахайну, но ведьмой. Мы похоронили ее на территории крепости Таргиу, Мааррх вырыл для нее могилу, а я обернула ее изломанное тело в саван. Йитирн использовал магию, чтобы в последний раз почтить павшую в бою, и положил на холмик земли один маленький камушек, белый, как снег.

— Это морайла, камень Ассармиэль, — сказал он тогда. — Мы кладем его на грудь умершему, чтобы душа его нашла следующее рождение или обрела покой, если на то будет воля Богини.

«Понятно, — пробормотала я, все еще охваченная болезненными воспоминаниями об Эоране. Гарпию хоронили отдельно, но Йитирн тоже положил ей на грудь морайлу. — Но чем тогда не сможет овладеть ведьма?»

Мааррх размышлял мгновение, показавшееся мне вечностью.

«Ты знаешь, что драконы способны забирать излишки магической силы ведьмы? Аксоот периодически делал нечто подобное для Мэйв. Как и я».

Последние слова дракон произнес едва различимо.

«Когда ты была в башне, у тебя случился приступ из-за переизбытка сил. Я забрал половину их, чтобы ты не обратилась прямо там, где стояла. У этого будут свои последствия, но я готов».

«Что еще за последствия? — встревожилась я».

«Возможно, я проживу меньше, чем мне бы того хотелось. Драконы и ведьмы связаны, это так. Мы можем умереть раньше ведьмы, например в бою. Или если истощили себя, забрав часть сил на себя. Драконы не способны совладать с ведьминской магией, она убивает нас изнутри. Драконы редко прибегают и к тому, чтобы ведьма исцеляла нас. Поэтому если меня ранят, Ева, побереги свои силы и не трать их на мое излечение. У нас хорошая сопротивляемость, мы способны регенерировать быстрее, чем волк или ведьма под воздействием магии. Мы были созданы, чтобы защищать, являть Волю тех, кому суждены».

«А ведьма тоже знает имя дракона, которому она предназначена?»

Мааррх издал оглушительное фырканье, из его пасти вылетел крохотный язычок пламени. Звери внизу разволновались, заметив присутствие хищника в небе. Я рассмеялась, на душе отчего-то было так легко, так спокойно.

«Память предков говорит мне, что ведьма идет к своему дракону. Она чувствует его присутствие и должна пройти пешком все расстояние от места своего рождения до места, где родился ее дракон. Она падает перед ним на колени, а он забирается к ней на руки. И она дает ему имя. Прости, я выбрал себе имя самостоятельно, но если хочешь, можем повторить этот ритуал».

«Однажды, может, мы так и сделаем. По правде говоря, я уже привыкла, что тебя зовут Мааррх, и не представляю, как тебя могла бы звать иначе».

Мааррх завибрировал изнутри, и я поняла, что он урчит от удовольствия, а может и от благодарности за эти слова.

На рассвете дракон приземлился на реке, выбрав угрожающе маленьких размеров островок посреди течения. Мощно выбросив голову вперед, словно гигантская змея, Мааррх безо всякого труда выловил несколько крупных рыбин и старое бревно, обросшее водорослями. Когда я перестала смеяться, он недовольно рыкнул и вошел в реку, буквально соскользнув в нее с берега. Золотая чешуя мелькала под водой, дракон явно наслаждался этими незамысловатыми утренними процедурами. Река вспенилась и забурлила, когда дракон стал выбираться на берег. Его уже ждал скромный костер, рыба билась в предсмертных конвульсиях, ожидая, пока дракон не займется ею. Как большая собака, он отряхнулся, во все стороны полетели брызги. Затем он мягко осыпался золотой пыльцой, принимая свой человеческий вид.

— У Сарии были браслет и кольца, которые возвращали ей одежду. А у тебя таких нет. Почему? Как ты умудряешься сохранять свои штаны?

— Драконы не совсем существуют в человеческой форме, Ева.

— Можно поподробнее?

— Это сложно объяснить, но я попробую. Мы рождаемся драконами, так? Мы зачастую выбираем человеческий облик только тогда, когда встречаем свою ведьму. Это способствует взаимопониманию, налаживанию отношений. Это наш шаг навстречу той единственной, что становится катализатором нашего первого превращения в человеческую форму. Но драконы… Как бы тебе это сказать… Мы не обладаем, мы не… Не люди в полном смысле этого слова. Мы по-прежнему драконы и воспринимаем мир по-драконьи. Мы можем научиться смотреть на вещи взглядом людей, взглядом простым, обывательским. Но мы не меняем своей сущности.

— Что насчет Габриэля и Сарии?

— Оборотни превращаются в волков. И живут по-волчьи ровно столько, сколько сидят в шкуре зверя. Когда-то волки рождались волками и потом только принимали человеческий вид, поэтому-то Мэйв и приходилось их обучать людским правилам жизни, чтобы они никому не навредили. Оборотни так часто стали размножаться в своей человеческой форме, что отныне волки рождаются людьми, а в день своего совершеннолетия испытывают на себе первое превращение.

— Ты хочешь сказать, что ты дракон независимо от формы и внешнего вида, а оборотни становятся волками и ведут себя как волки, пока в теле зверя?

— И да, и нет. Возможно, ты еще не готова принять правду.

— Скажи мне, — потребовала я. — Лучше сразу узнать.

Мааррх вздохнул и опустился на землю возле меня.

— Ты можешь прикоснуться ко мне и ощутить кожу. Ты можешь поцеловать меня и ощутишь мои губы. Мы можем даже спать вместе, но все это — лишь иллюзия. Сложная, материальная, но иллюзия. Я не превращаюсь, как Сария или Габриэль, по-настоящему. Это лишь облик, который ты видишь, ощущаешь и осязаешь, чтобы воспринимать меня на своем уровне. На уровне, к которому ты привыкла. Я с тобой на равных, помнишь?

Я покачала головой.

— Значит, — медленно произнесла я, пытаясь уместить откровение в своей голове, — значит, что ты и сейчас дракон, да? То есть, ты не превратился. И за этим телом скрывается… драконья форма?

Мааррх кивнул.

— Единственная возможная для дракона. Послушай. Ведьмы всегда это знали и принимали это как данность. Это та часть магии, которую не понять умом.

— Но ты компактный. Если бы ты был драконом сейчас…

Дракон тяжело вздохнул, и я поняла, что он не может подобрать правильных слов, чтобы объяснить мне нюансы своего псевдопревращения.

— Ты и окружающие воспринимают меня сквозь призму этой иллюзии. Как я уже сказал, это сложная материальная магическая штуковина, которая заставляет вас воспринимать меня так, как я этого хочу. И пока я хочу, чтобы вы видели меня светловолосым мужчиной с татуировкой на ключице, вы будете принимать меня таким. Но по ту сторону иллюзии, даже сейчас, в этот самый момент, я дракон и я не человек. Часть моего разума словно воплощается в человеческую форму, чтобы донести до людей, до ведьмы, до окружающих мысли, слова, идеи, которые я не смогу передать, будучи крылатым. Тогда бы мне пришлось с каждым устанавливать мысленную связь.

— Если честно, я не понимаю, как это работает, — покачала я головой, не способная даже приблизительно сообразить, каким именно образом дракон не становится человеком, а лишь создает видимость этого?

— Я не знаю, как объяснить это, — вздохнул Мааррх. — Будет проще, если ты забудешь, что я наговорил раньше, и будешь считать, что я превращаюсь в человека для тебя и окружающих. Я и сам не до конца понимаю, как это работает. А объяснять то, что для тебя самого загадка, поверь мне, трудно.

— Это поэтому у ведьм и драконов не бывает детей, да?

— Что? — Мааррх удивился и приподнял брови. — А, да. Думаю, что да. Мне трудно представить близкие отношения между драконом и ведьмой. Я имею в виду…

— Да, — покраснела я. — Я прекрасно поняла, что ты имел в виду. Ну, хоть любовные чувства ни ведьмам, ни драконам не чужды.

Мы молчали, пока Мааррх разделывал рыбу, нанизывал ее на прутики и подвешивал над костром, чтобы та как следует прожарилась. Потом я немного поспала, и дракон осыпался золотой пыльцой, принимая свой постоянный, как он утверждал, крылатый вид. Я забралась в седло: ноги и ляжки заныли, стоило мне сесть обратно в выемку между шеей и спиной Мааррха. Дракон слегка разровнял землю хвостом, чтобы наши перемещения было труднее отследить, а затем резким толчком взвился в небо.

Два дня мы летели над равниной. Она бежала под нами и никак не заканчивалась. Мааррх показал, как он охотится, и поймал жирного зайца, заметив того с высоты в полторы тысячи метров над землей. Вместе с ним мы исполнили изящный пируэт, раскрыв крылья, затем камнем упали вниз, схватили сопротивляющуюся добычу и с аппетитом пообедали. Хотя правильней было бы сказать, что пообедал Мааррх, а я лишь ощутила слабое тепло в области желудка и отдаленный привкус крови. Я летала с Мааррхом, следуя за его инстинктами, порой на несколько часов становясь единым целым с драконом, словно становилась крылатой сама. Иногда золотой позволял мне самой направлять его, и тогда мы летели над деревьями, задевая верхушки, или спускались к воде, и я видела свое отражение в глянцевой поверхности озера. Я научилась ровнять наш полет, Мааррх позволял мне управлять хвостом и наблюдать, как меняется наша траектория, скорость полета и сила, с которой мы взмахивали тяжелыми крыльями с медово-белыми перепонками.

«Мне нравится, — сообщил он не без гордости. — Нравится, что ты хочешь учиться искусству полета. Немногие ведьмы летают со своими драконами так, как это делаем мы. Я бы сказал — редкие».

«Это восхитительно, — поделилась я. — Ты просто потрясающий».

Я с запозданием поняла, что сказала что-то не то, поскольку Мааррх сбился с мысли, которой хотел поделиться со мной, и замолчал. Ветер бил по перепонкам, и я взмахивала крыльями лениво и осторожно, будто боялась что-то напортить в этой сложной физиологии моего дракона. Мы скользили над землей, страх упасть и разбиться отошел на задний план, если не исчез вовсе. Я чувствовала себя уверенно, мне не хотелось спускаться на землю, только лететь, лететь и лететь. И как Мааррх заставляет себя приземляться?

«Мне надо есть, — хмыкнул дракон. — И спать тоже. В воздухе не поспишь».

На четвертую ночь мы снизились. Дракон тяжело соприкоснулся с землей, пробежал метров двести и остановился, позволив мне управлять хвостом и сложить могучие крылья. Разъединять сознание оказалось сложно, и Мааррх буквально вытолкнул меня из своей головы. Я не сразу начала ощущать руки, ноги и свое тело в целом. Запуталась в плаще и едва не упала, дракон поддержал меня лапой и поставил на землю.

— Ты не можешь быть мной постоянно, — сказал он, принимая свою двуногую не то форму, не то очень-сложную-иллюзию. — Ты можешь забыть, каково это — быть ведьмой. И я не шучу. Завтра я полечу сам.

Я обиженно поджала губы и подсела поближе к костру, когда тот разгорелся, весело затрещав на поленьях, которые Мааррх добыл, срубив хвостом несколько маленьких деревьев. Он подсел ко мне поближе, и я постаралась не задумываться о том, что рядом со мной сейчас сидит дракон, а не человеческое обличье Мааррха. Он слегка дотронулся до моего плеча.

— Мои слова прозвучат странно и, возможно, неприемлемо для тебя. Но мне нравится, что ты разделяешь со мной полет. Что ты принимаешь мою сущность не потому, что я дракон, а ты ведьма, потому что тебе интересно и ты хочешь узнать обо мне больше с точки зрения физиологии. Нет, я говорю какую-то чушь.

Я со смешком хмыкнула.

— Я просто хочу донести, что для тебя опасно проводить столько времени… Великая Ассармиэль, я не знаю, как это сказать! Ведьма и дракон издревле становились единым целым во время боя или схватки, но никогда — в повседневной жизни. И уж точно ведьма не стремилась управлять драконом так, как я позволяю тебе это делать. Но так… Так я узнаю тебя, а ты — меня.

— Это редкость, значит? — спросила я.

— Да, — выдохнул Мааррх. — То, что мы делаем… Другие ведьмы и драконы этого бы не одобрили.

— Как хорошо, что их нет рядом, чтобы прочитать нам нотацию, — улыбнулась я и посмотрела на Мааррха. — Спасибо.

Дракон посмотрел на меня с удивлением.

— Спасибо, — пояснила я, — за то, что дал мне возможность почувствовать себя драконом. Знаешь, я всегда мечтала о полетах. Это так банально.

— Вовсе нет, — качнул головой Мааррх. — Я не представлял, что связь между ведьмой и драконом может быть настолько сильной. Настолько близкой.

Он улыбнулся мне. В его глазах заплясали маленькие искорки. Его рука скользнула вниз, он взял мою руку в свою и обвил ее пальцами. Я вздрогнула, ощущая, как из души моего дракона исчезает страх, неуверенность и гнев, который он не имел возможности выразить. Я смотрела на себя его глазами и находила себя привлекательной, но не внешне, а словно внутри меня разгоралось самое настоящее драконье пламя. Мысли наши начали хаотично сближаться, но я разорвала связь с Мааррхом. Дракон ошалело потряс головой, отвел взгляд и больше на меня не смотрел.

— То, что мы делаем — запрещено, — произнес он наконец, когда мы укладывались спать. — Драконы не имеют права быть с ведьмой единым целым.

— Ты говорил, что в бою…

— Это другое, — отрезал Мааррх. — Мы объединяем не только наши мысли, но наши тела, наши эмоции, наши чувства, наши… Мы становимся и ведьмой, и драконом. Это запрещено. Мы можем потерять себя друг в друге и перестать быть драконом, перестать быть ведьмой. Ты слышишь, что я говорю? Я говорю о нас двоих, но так, будто мы уже ведьма и дракон в одном.

Он помолчал, созерцая луну.

— Больше этого не должно повториться. Никогда.

Мааррх повернулся ко мне.

— Ты слышишь меня, Ева? Никогда.

Комментарий к Глава 35. Полет

Еще три главы, и первая часть закончена ;)

========== Глава 36. Мертвый город ==========

Город, в котором родилась и выросла Сария, был окружен горами. Со спины дракона казалось, что черные скалы похожи на скелет древнего чудовища. Острые пики вздымались в небо, приподнимая собой облачный покров. Мааррх снижался медленно, неторопливо взмахивая крыльями. После того разговора он избегал объединять сознание с моим, как избегал и мысленного общения. Так странно и непривычно было видеть, как горная цепь разделяет собой два климатических пояса. Да, зима отступила уже давно, воздух был теплым уже несколько дней и ночей подряд. Но по ту сторону, скрытую от внешнего мира кольцом базальтовых скал, царило буйство красок. Привычные ели, сосны и лиственные деревья уступили место разлапистым пальмам, ярким цветкам на тонких ножках, серебристой глади узкой речки, берущей начало из-под горы.

На фоне гор Мааррх смотрелся небольшой золотистой точкой. Река уводила нас дальше от гор, где в залитой солнцем долине распадалась на множество мелких речушек, а вместе они образовывали болота, о которых писал автор трактата, утверждавший, что где-то здесь и запрятан храм Раадхра. Мааррх коснулся земли сразу всеми лапами, взмахнул хвостом и еще подержал крылья раскрытыми мгновение, затем сложил их и обернулся ко мне. По спине поползли мурашки, когда дракон извернулся, чтобы посмотреть в мою сторону. Мне до сих пор казалось чересчур неестественным, непривычным то, как Мааррх это делал, с точки зрения физиологии.

Он помог спуститься вниз по его лапе, но золотой пыльцой не осыпался, а продолжал идти наравне со мной в драконьем обличье. У самого крупного рукава серебристой реки стоял город, сожженный несколько веков тому назад.

— Это Лиррес’к? — прошептала я.

— Мертвый город, Ева, — ответил мне Мааррх. — Я не могу войти. Можешь лишь ты. Я не сказал тебе этого раньше, но именно здесь начнется испытание для Рубина.

Ворота были открыты настежь. На дороге валялся одинокий, выбеленный ветром и временем скелет погибшего. Костлявая рука все еще сжимала проржавевшую цепочку с медальоном. Часть домов уцелела, часть — нет. Обвалившиеся стены плотно обвивал темно-синий плющ, сквозь камень, которым были вымощены улицы, пробивалась седая, как лунь, трава. В воздухе реяло обтрепавшееся знамя: на бледно-красном полотне силуэт трех волчьих голов, поднятых к серповидному облику луны. Улицы молчали, хранили страшные тайны, боль и страдания. Я подняла голову к небу, увидела, как Мааррх летит над городом, что-то высматривая сверху.

Я опускала голову, когда краем глаза заметила движение справа. Вздрогнув, я огляделась вокруг, но так никого и не увидела. Затем снова — еще одно движение. Слишком рваное, чтобы быть живым существом. Словно тень скользнула по обвалившейся стене и растаяла в воздухе так, будто была лишь плодом моего воображения. Я поежилась, обхватила себя руками. Призрак? Или мне просто показалось? Ветер всколыхнул знамя, пепел и прах закружились в воздухе столбом. У меня возникло чувство, что на меня смотрят и сейчас, прямо сейчас что-то произойдет. Земля ощутимо дрогнула, я удержалась на ногах, всплеснув руками. Тень слегка задержалась в поле моего зрения: фигура девушки, лицо смазано.

Она метнулась в сторону и исчезла из виду, как и прежде. Оглушительно хлопнула ставня, я вскрикнула, подскочила на месте. В такой момент я бы не отказалась, чтобы рядом со мной стоял Мааррх в его нечеловеческом обличье. Ставня все еще покачивалась на петле, жутко поскрипывая. Уцелевшая дверь медленно приоткрывалась, за ней росла черная дыра, провал в никуда. Я оглянулась назад, сердце дало тревожный перебой, поднявшись к горлу. Скелет, лежавший на дороге, исчез. Ворота Лиррес’к были наглухо закрыты. С трудом сглотнув, я нерешительно сдвинулась с места. Стоять неподвижно мне казалось глупой идеей. Вокруг меня явно что-то происходило. И это «что-то» хотело, чтобы я поучаствовала в этой напряженно-пугающей игре.

Я прошла по главной улице. Дома косились на меня черными обгорелыми остовами, скалились острыми зубьями выбитых окон. Двери надрывно скрипели, ставни легко покачивались на ветру, стуча по уцелевшим стенам. Впереди мелькнула тень. Легкая как перышко, она бежала по улице вниз. Ее жутковатое неразличимое лицо смотрело на меня восторженно и пугливо одновременно. Она развела руки в стороны и летела, оставляя за собой запах гари и следы из сажи. Я двинулась за ней. Наверняка призрак хотела этого.

На главной площади стояли четыре силуэта. Не тени, не призраки. Оборотни в сверкающих доспехах. Каждый с копьем в одной руке, щитом — в другой. Впереди от них была сложена конструкция, отдаленно похожая на большой и широкий помост. На помосте сидела женщина. Русые волосы коротко подстрижены, в правой руке жезл, на голове — изящная медная диадема, инкрустированная жемчугом. Затаив дыхание, я подошла поближе.

— Привет? — окликнула я фигуры.

Они не двинулись с места, даже не посмотрели на меня. Вокруг них воздух рябился, словно они не были настоящими. Стоило подойти мне ближе, фигуры задвигались. Их рты раскрывались так, будто бы они что-то рассказывали, но слов я не услышала. Женщина на троне улыбнулась презрительно и холодно, дала отмашку рукой, пространство зарябило от языков пламени, расходящихся веером. Оборотни в сверкающих доспехах бросились бежать. Замелькали сотни беснующихся теней, а среди них — девушка, лишенная лица.

Заметив, что я смотрю на нее, тень кивнула и улыбнулась. Взмахнув рукой, она побежала прочь. Я припустила за ней, боясь потерять из виду.

Далеко она не убежала. Я свернула за угол и заметила ее, стоящую возле длинного дома. Как и merhalyn dea jirzah, этот дом был украшен великолепной, не сгори она, фигурой Тирии Холодной Души вместе с Аркааром и Ку’джааном. У ворона отвалилось крыло, от сажи он выглядел еще чернее, чем взаправду. Желтые глаза леопарда светились на фоне подернутого серой дымкой города.

— Ta mi radhr sua mah, — произнесла тень, едва я приблизилась.

— Я не понимаю, — прошептала я. — Что ты говоришь?

— Ta mi radhr sua mah.

Она взбежала по лестнице и исчезла в недрах дома. Я остановилась перед темным зевом сгоревшего здания, ощутив, как явственно во мне проступают все былые сомнения. По ту сторону свет истончался, поглощаемый мглой. Невидимая рука сжимала сердце, заставляя его гулко биться в моей груди. Во рту пересохло, легкой болью отозвались виски и затылок. Я услышала негромкое фырканье и обернулась. Позади стояла наполовину изглоданная лошадь в сбруе и под седлом. Горящие желтые глаза смотрели безразлично.

Порыв ветра донес до меня запах разложения и смерти. Мгновение, и позади меня стояла не лошадь. Огромный черный медведь, оранжевые глаза тускло блестели в наползающем тумане. Хищник взревел и бросился на меня.

Опрометью кинулась я в дом. Тьма окутала меня, соткала вокруг непроницаемый кокон. В следующее мгновение я обнаружила себя стоящей посреди пещеры. Откуда-то сверху падал рассеянный свет. В нем кружились голубые, желтые, зеленые, красные огоньки или, может, пыльца. На полу валялись выбеленные скелеты: ребра, позвоночники, фаланги чьих-то пальцев. Я оступилась, и кости захрустели у меня под ногами. Проворно отпрыгнув в сторону, я прислонилась к стене и попыталась отдышаться. Тщетно. Что же это за место такое? Вряд ли это было где-нибудь в Лиррес’к.

«Мааррх?»

Дракон если и слышал меня, то не ответил. Наверх мне было не выбраться, лазать по скалам мне еще не доводилось. Оставалось идти куда глаза глядят. Из пещеры выходили два тоннеля, и я решила пойти по правому. Сверху свисали старые корни и синий плющ, что заполонил город на поверхности. По гладким стенам вились причудливые буквы и цифры, но их смысл оставался мне неясен. Кое-где стена вдруг расширялась, уходила вверх, и тогда на поверхности ее тьма ткала самобытный рисунок. То это был дракон, ныряющий в озеро, то какой-нибудь экзотичный зверь с двумя головами или шипастым хвостом. И звери, и драконы взаимодействовали друг с другом. Можно было представить, что они обмениваются новостями или готовятся сражаться. Их жесты и намерения интуитивно представлялись мне мирными.

Тоннель сужался и расширялся неравномерно. Мне вскоре начало казаться, что я провела в его переходах несколько даже не часов, дней. Впереди меня рубиновые светлячки освещали мне путь. Их свечение становилось более тусклым, и вскоре я поняла почему. Впереди показался внешний свет, яркий и холодный. Я прошла под аркой, вырезанной прямо в камне, и очутилась возле большого подземного озера. По берегам его росли светящиеся грибы, странные изогнутые деревья, чьи корни утопали в воде. По самой каемке озерной глади бежал ряд круглых белых камней. Все озеро представляло собой не то священное место, не то место для отдыха и размышлений. Я обошла его кругом. Пещера была последней комнатой, единственный тоннель уводил лишь обратно. В центре озера мелькнул какой-то огонек. Я вытянула голову, пытаясь разглядеть, что это было. Я оступилась и упала в воду.

В следующий момент я очутилась в пещере с костями.

Странно. Что это было? Как такое возможно?

Мне пора было бы уже и перестать сомневаться в возможности тех или иных явлений, ведь дело я имела с магией. Одежда на мне осталась сухой, в ногах ощущалась легкость, как будто я и не тратила силы вовсе. Посомневавшись, я выбрала левый тоннель и углубилась в него. Пол был влажным и скользким. Придерживаясь рукой за стену, я медленно спускалась вниз. Со стен на меня смотрели хищные головы полулюдей, полузверей. В отличие от рисунков с драконами и зверьми, здешние обитатели воспринимали меня как угрозу. Их окружали символы, загадочные иероглифы, формулы и математические расчеты, не имеющие ничего с расчетами мира, из которого я пришла.

Тоннель расширился в самом конце. Под точно такой же аркой, вырезанной в цельном камне, располагалась каменная плита. Под ней — пустота. Свет падал сверху, как и прежде. Ровные, отполированные стены из белого и черного камня уходили резко вниз. Внизу темно-синей гладью раскинулось озеро. И я была уверена совершенно точно: это то самое озеро, я только что видела его в последней комнате правого тоннеля! Но как? Как это могло быть?

Я стояла на краю каменной плиты и опасливо глядела вниз. Если мне надо прыгнуть, то я разобьюсь о поверхность воды. Я не выживу. Слишком высоко.

Отсюда надо было выбираться. Я не смогу залезть по отвесной стене, я не смогу прыгнуть. Неужели я попала в ловушку, из которой мне никогда не выбраться? Я ощутила бессмысленность происходящего наравне с бессилием и легким негодованием, стремительно превращающимся в злость. Почему Мааррх оставил меня тогда, когда я больше всего в нем нуждалась?! Почему я не согласилась, чтобы Йитирн полетел вместе со мной? Он был точно придумал, как выбраться из этого заколдованного, проклятого места! Даже Габриэль представлялся мне прекрасной компанией. Одиночество буквально жаждало моей слабости, чтобы подчинить себе мой рассудок. Я плакала, я проклинала свою судьбу, я отрицала желание быть ведьмой.

Все закончилось, и я больше не могла выдавить из себя и слезинки. У меня не оставалось выбора. Только прыгать. Может, магия спасет меня? Слабая надежда. Слабая девчонка. Слабая и неспособная. Слишком слабая. Ошибка.

Я соскользнула с камня и полетела вниз. Ветер бил мне в лицо. Волосы огненным веером взметнулись вверх. Удар о водную гладь был страшной силы. Грудь сдавило, ледяные когти вспарывали кожу, забирались под кости и ломали их несоизмеримой мощью. Я оказалась под водой. И жидкость заливалась в нос и горло, уши и глаза. Руки не слушались меня, тело не повиновалось. Я тонула, не имея возможности сопротивляться.

Магия вышвырнула меня на каменный пол. Упершись руками, стоя на четвереньках, я закашлялась. Одежда мертвым грузом пригвождала к месту. Я сняла сапоги, кожаные штаны и кирасу. Обнаженная, дрожащая, я жадно вдыхала воздух. Обессиленная, упала на пол, перевернулась на спину и вздрогнула: на потолке немой сапфировой гладью на меня смотрело озеро.

Я отдышалась, поднялась. Мое удивление было велико, когда я заметила, что моя одежда исчезла, а на ее месте появилось сложенное вчетверо роскошное платье. Я встряхнула его и осмотрела. Тяжелое, с длинной юбкой и длинными рукавами, оно село идеально. Разрез на груди трудно было назвать скромным, он буквально доходил до солнечного сплетения. Цвет платья был насыщенно-алый, ткань легкая, шелковистая. По ткани шла черная с золотым вышивка: витиеватый искусный узор. Рукава к запястьям расширялись, подобно лодочке. Юбка тяжело опадала на пол, но не касалась его. Никакой обуви тот, кто бы не выдал мне платье, не подарил.

Босыми ногами я прошла вперед. Новое одеяние приносило эстетическое удовольствие, было комфортным. Каменные плиты были теплыми, будто вода нагревала их изнутри; пол украшали однотипные рисунки: узорчатый квадрат, а в нем — страшная медвежья голова. Коридор тянулся вдаль, создавалось впечатление, что магия намеренно удлинила его, сделала бесконечным. Я шла долго, прежде чем коридор превратился в квадратную комнату с одной-единственной дверью на другом конце ее. В комнате стояли самые загадочные существа, которых я когда-либо видела за всю свою жизнь в Атарии.

Самое ужасное — они были живыми. Женщина с головой волка и телом человека подошла ко мне и тронула когтистой рукой. Мужчина с торсом и головой орла пытливо и настойчиво заглядывал мне в глаза. Женщина с головой ворона, осторожно переставляя излишне худые ноги, кружила вокруг меня, как бы примериваясь перед решительным действием. Четвертая фигура несла в руке тяжелое копье с белоснежным наконечником и расписной диск, круглый щит, на котором черный дракон противопоставлялся белому. Фигура выглядела как человек, но в ней угадывались хищные повадки леопарда.

— Кто ты? — эхом приветствовали меня трое.

— Е-Ева, — запнулась я. — Меня зовут Ева.

Фигуры переглянулись между собой. Женщина-ворон насмешливо каркнула, мужчина-орел пронзительно закричал, волчица оскалила внушительных размеров клыки. Их глаза ярко мерцали. Я дала неверный ответ.

— Кто ты? — повторили они.

— Рубин. Рубиновая ведьма. — Я вложила в слова и силу, и Волю.

Людозвери обеспокоенно зашевелились, занервничали. Четвертая фигура, едва похожая на мужчину или на женщину, фигура-леопард зарычал глухо и надменно. Они покорно упали на колени и замерли передо мной.

— Ведьма. Защитница Лаэрта. Ты — первая и последняя перед лицом опасности. Ты стоишь твердо, оберегая свой народ. Ты не колеблешься, когда принимаешь решение. Ты не бежишь, даже если страх сильнее тебя. Ты защищаешь до последнего. Ты первая и последняя перед лицом опасности.

Фигуры отступили от меня. Комната завертелась вокруг меня. Я открыла глаза и увидела, как на меня несется шестиметровая волна.

Вода ворвалась в комнату, затапливая все вокруг. Я сорвалась с места и побежала, пытаясь избежать гнева водной стихии. Но волна догнала меня, швырнула об стену и раздробила мне руки. Я закричала от боли, нестерпимой и пронзающей каждую клеточку моего тела. Миг — и я вновь стою посередине комнаты, а на меня надвигается разозленная водная гряда. На этот раз бежала я быстрее, вода поймала меня и закружила, подавляя своей ненавистью, сковывая ледяными прикосновениями. Миг — и я стою в середине комнаты. Я закрыла глаза и медленно выдохнула. Волна опасно нависла надо мной, выросла до самого потолка, темная, злая, прожорливая.

Ты твердо стоишь, оберегая свой народ.

Волна опустилась на меня и разбилась вдребезги. Светлые искры, осколки аквамарина и лазури разлетелись в разные стороны, прорастая нежными деревцами сквозь щели в каменном полу комнаты.

Чудовище, сотканное из тьмы, поднималось передо мной. Мной и двухлетней девочкой, что стояла, прикованная цепями к стене. Ребенок сосредоточенно смотрел, как чудовище поднимает когтистую лапу, готовится ударить и поглотить собой невинное дитя. Ледяными осколками тьма обвивала ноги ребенка, хватало жадно за руки, лизало лицо.

Ты не колеблешься, когда принимаешь решение.

Коготь ударил мне в грудь, отбросив на полшага назад, когда я загородила собой ребенка. Боли не было, лишь мороз прошел по коже. Я закричала, забилась в агонии, но миг прошел — и я стояла вновь в той же комнате, а тьма жалко липла к стенам, пытаясь просочиться сквозь камень. Собой она создавала рисунки, подобно которым я уже видела в тоннелях.

Я услышала разъяренный рев раненного животного. Позади стоял гигантский черный медведь. Оранжевые глаза пожирали само время и пространство. В своих руках я увидела рубиновое копье, со шкуры медведя капала густая алая кровь. Он рычал, обозленный моей наглостью, моим стремлением причинить ему боль, одержать над ним верх. Как и прежде, хищник бросился на меня, когти полоснули по лицу, по груди, вспарывая такую уязвимую плоть, вырывая мне сердце. Миг — и я вновь лицом к лицу со страшным медведем, зверем из худших моих кошмаров.

Ты не бежишь, даже если страх сильнее тебя.

Я выронила копье из рук и опустилась на колени. Медведь бежал прямо на меня. В воздухе сверкнули стальные когти. Но в тот же миг медведь упал, положив мне голову на колени, и жалобно заскулил. Я протянула руку и исцелила его ужасные раны, которые нанесла своим смертоносным оружием. Медведь лизнул мне руки шершавым языком и исчез, растворившись дымкой.

Вперед вышла фигура-леопард. Зверь подкинул копье и поймал его. Его лицо пошло рябью, обнажая свирепую морду животного. Он бросил мне свой щит, и я поймала его. За мной толпились испуганные дети, матери, отцы, братья и сестры, люди, дроу и кирроу, оборотни и крылатые существа.

Ты защищаешь до последнего.

Щит звенел, отражая тяжелые удары копья противника. Я едва находила в себе силы поднимать его, заслоняя себя и свой народ на последнем дыхании. Копье било метко и мощно. В очередной раз оно пробило щит, остановившись в дюйме от моего лица. Я отбросила щит и выпрямилась. Копье на этот раз летело прямо в грудь. Рубиновая энергия всколыхнулась, поднялась и разрослась в ширь. Я повернулась спиной. И накрыла щитом, сотканным из рубиновых Нитей, свой народ.

Копье ударило мне в спину и пробило легкое, грудь.

Кровь падала на пал и обращалась осколками Рубина.

Миг — и я стою посередине комнаты. Женщина-ворон первая преклонила передо мной колени. Неподвижная, с молочной белой кожей, изящная — она смотрела в пол перед собой, опасаясь поднимать взгляд. Женщина-волк опустилась на одно колено. Тело волка, голова человека. Светлые волосы падали на аккуратное, до боли знакомое лицо. Сиреневые глаза с золотистым ободком указывали на ее принадлежность к оборотням. Мужчина-орел сложил на груди руки-крылья и слегка наклонил голову, продолжая буравить меня взглядом. Фигура-леопард осмотрела сломанное копье и улыбнулась.

— Ты прошла, — сказала фигура и мужским, и женским голосами.

Стражи синхронно повернулись и указали руками на дверь.

Она была открыта.

========== Глава 37. Рубиновые цепи ==========

На гигантской круглой платформе в зале, который нельзя было охватить одним взглядом, росли деревья, из камней прорастали светящиеся зеленые, желтые и синие кристаллы. Больше половины пространства занимала бесформенная черная груда, неподвижная скала. Гладкий камень отражал мое усталое лицо, мой заинтересованный взгляд. От его поверхности веяло не холодом, жаром. Зачем его сюда принесли? Сюда, в подземные залы храма Раадхра? Разве что у него было магическое назначение, мне не ясное. Или, может, жрицы Ордена Пустоты проводили на нем какие-то ритуалы?

Он имел сакральное значение?

Мои шаги, даже несмотря на отсутствие обуви, разносились эхом по залу. Купол его терялся где-то в вышине. Мощные мраморные колонны поддерживали арочные своды. Под каждым из них на ровной белой стене представала перед взглядом завораживающая картина. Всего в зале было шесть картин, каждая рассказывала фрагмент из истории мира. Та, перед которой очутилась я, изображала собой древние времена. Высокая женщина с копьем наперевес стояла посреди буйных красок леса и серебристого тона реки. Возле ее ноги сидел большой леопард с палево-дымчатыми пятнами на желтой шкуре. У Тирии было красивое, но надменное и строгое лицо, сплошь черные глаза, в которых отражался белый вихрь. Под Тирией согбенные фигуры творили магию и преподносили Первой Ведьме щедрые дары.

Следующая арка повествовала о первых Хранительницах. Восемь драгоценных Камней связаны разноцветными Нитями с восьмью прекрасными женщинами. Рубиновую Мэйв я узнала сразу: медно-рыжие волосы, темные миндалевидные глаза, слегка курносый нос, чувственные губы. Золотой обручпридерживал копну волос, заплетенную в сложную прическу с косами и «хвостом» на затылке. В волосах поблескивали ведьминские атрибуты: серебряные кольца и полумесяцы. Справа от Рубина стояла воинственная дева, ее лицо и торс изрисованы синей краской, в руках внушительного вида хлыст. По левую сторону от Мэйв стояла другая, я заметила легкое внешнее сходство с Кассирил. Намного моложе, по шее вились зеленые иероглифы тирийского языка. Под тремя сестрами стояли младшие Хранительницы Камней: Жемчужная и Ониксовая, Аметистовая и Алмазная, Янтарная. Веланна выглядела совсем ребенком.

Третий фрагмент описывал военные действия. Сотни драконов со сверкающей чешуей сражалась в воздухе и на земле. Среди прочих я довольно быстро нашла золотого и серебряного драконов. Они бились бок о бок, теснили своих диких сородичей. В небе сверкали вспышки: картина будто оживала перед моим взором, рассказывая мне старую, позабытую сказку. Война разыгралась не на шутку. Драконы падали на землю, становились лесами, морями и океанами. Из костей росли города, множились люди. Племена превращались в цивилизации. Цивилизации ширились и росли.

Остальные фрагменты были скрыты черным массивом скалы. Я выдохнула, разочарованная, и отошла на пару шагов назад. Только сейчас я заметила, что вся черная скала, этот неприступный камень, была опутана величайшими из рубиновых цепей. Они крепились к неимоверных размеров скобам где-то наверху, возле самого купола этого необъятного зала. Спускались вниз алыми, будто кровавыми, потоками. Самое ужасное заключалось в том, что эти рубиновые цепи сковали не гору, не камень.

Дракона.

Внушительные рубиновые звенья, гладкие, светящиеся изнутри, лежали на спине чудовища. Сетью они охватывали его лапы, морду и крылья, прижимая их к телу настолько плотно, что я сперва их не заметила вовсе. На фоне этого дракона я показалась себе крохотным муравьем, замершим перед пугающей неизвестностью. Из скул росли два великих рога, крепких и узловатых. Сам дракон, казалось, был сотворен из кристалла, никому неведомого. Лапы с угрожающих размеров когтями покоились под головой. Крылья произрастали из середины спины: туго натянутые мышцы оплетали иссиня-черные кости, перехваченные дымчато-серыми перепонками. Чешуя черного дракона слегка топорщилась, острые края опасно блестели. Рубиновые цепи надежно удерживали дракона в положении лежа. Не одно столетие он провел в этом подземелье, ожидая своего часа. Неудивительно, что растительность облюбовала место поблизости, питаясь жаром и силой, что исходили от него.

Меня волновал лишь один вопрос: зачем Мэйв понадобилось сковывать своего дракона рубиновыми цепями? Зачем она хотела удержать его здесь?

Черный гигант испокон веков был закован в этой самой комнате. Чем он питался? Как он выжил? Я вспомнила слова Аиши о том, что рубиновые цепи способны были поддерживать жизнь в существе до бесконечности долго. У меня создавалось впечатление, что дракон даже не дышит, настолько неподвижным он был. Голова прижата к лапам внушительных размеров ошейником, сотканным из золота и тонкого рубинового стекла. У Мэйв точно должны были быть основания подвергнуть своего второго дракона столь изощренному методу удержания его на месте силой. И это бесконечно тревожило меня. Что, если она знала о черном что-то такое, что заставило ее…

Выбора особенно у меня не было. Мне нужен был Рубин, а для того, чтобы заполучить его — черный дракон. Скорее всего, камень находится под ним. Иначе все было бы слишком просто. Но как пробудить его? В голове не было ни единой, даже приблизительной мысли, как можно было сделать нечто подобное. И Кассирил, и Аиша говорили, что рубиновые цепи способна разрушить лишь ведьма своей Волей. Какой силы должна быть ведьма, чтобы разбить самые крупные из рубиновых оков, что я видела?

Я медленно обошла дракона. По другую сторону от него единственная уцелевшая фреска показывала уже что-то знакомое. Аркаар, расправив крылья, провожал сквозь Пустоту знакомую фигуру. Она спускалась в рощу в всполохе рубинового пламени, а на лугу лежал… золотой дракон? Неужели мое появление было предсказано в каком-то затерянном храме Раадхра? Взгляд упал ниже. Рисунок был четким, цветным. Там ведьма встречалась с закованным в цепи эльфийским магом, а в лесу к ним присоединилась волчица. Они путешествовали, и ведьму держали в заключении. В самом низу фрески фигура, изображавшая меня, стояла перед четырьмя стражами.

Я ощутила, как по коже бегут мурашки. А вот следующий фрагмент рисунка оказался будто бы стерт чьей-то рукой, словно магическая картина ожидала от меня последующих действий. Все вдруг стало вокруг меня таким ирреальным, таким двойственным, странным, что я мгновенно почувствовала себя не в своей тарелке. Кто-то наблюдал за мной? Следил за каждым моим шагом? Может, этот храм действительно был домом Бога? А Боги не были эфемерными, как боги моего мира, а на самом деле жили и дышали, подобно простым смертным, вершили судьбы Лаэрта?

Я вышла на середину зала и остановилась напротив морды дракона. После испытаний руки ныли будто бы от непрекращающейся боли. Понимая, что еще одно применение магии может поставить меня в затруднительное положение, я воздела руки вверх и слегка развела их, пытаясь почувствовать энергию внутри рубиновых цепей. Если они и вправду поглощали силу дракона на протяжении целых пяти столетий, то на меня обрушится воистину неподъемный объем магической энергии. Где ты, Мааррх, когда мне нужен?

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я закрыла глаза. Рубиновая цепь, каждое ее звено, представлялась мне угрюмым, свирепым зверем. Магия дремала под поверхностью кристалла, слишком давно о ней не вспоминали. Я призвала рубиновую энергию, и она скользнула по пальцам вверх. До моего слуха донесся призрачный перезвон, тихий и напряженный. Гладкая поверхность переливалась алым, черным и золотым. Внутри мягко растекалась некая субстанция, похожая на красивое звездное небо, нереальное, но все же чарующее. От ощущения, что я смотрю на саму эссенцию магии, меня передернуло. Было в этом что-то неестественное, что-то противное природе магии, этого мира. Словно я окунулась в тайну, познать которую мне было запрещено. Я испытывала страх перед неизведанным и понимала, насколько трудно мне придется, стоит мне начать воздействовать на эти цепи.

Я опустила руки и открыла глаза. Как одна ведьма сможет разбить столь огромные оковы, что одно звено мне было высотой по плечо? Мэйв, должно быть, понимала, что, кроме нее, сюда никто не придет.

Магия всколыхнулась под пальцами. Словно голодный зверь, кормленный несколько столетий назад, она подняла свою чудовищную голову и посмотрела на меня. Было в этом что-то ужасающее, невыносимое, неодолимое. Кончиками пальцев я ощутила, как эссенция магии зашевелилась внутри рубиновых цепей, как скрутилась, как превратилась в единый поток, единое сознание, слишком сложное, чтобы понимать его. Она была мне врагом, беспощадным, не знающим ни отчаяния, ни жалости. Я закрыла глаза и сформировала свою Волю. Я хотела освободить этого дракона. Я хотела, чтобы он вновь дышал и вновь двигался, чтобы расправил свои пепельно-серые крылья и вернул мне то, что спрятала когда-то Мэйв — мой Рубин. Магия качнулась в сторону, принимая мои желания, но этого оказалось недостаточно. На меня обратились сотни тысяч блестящих глаз, ожидающих другого ответа.

Права на ошибку у меня не было. Магия столь древняя и столь алчущая моего тела, моих знаний, меня как личности, души, не готова была отдавать то, что принадлежало ей, за какие-то крохи. Ей не нужны были ни этот дракон, ни Рубин, ни моя потребность в камне, ни мои желания, ни моя Воля. Она подчиняла сознание, давила на разум, принуждала и отступала, я не успевала понять ее стремления, тайный смысл, что она пыталась донести до меня. Эта магия не была той энергией, о которой мне говорил Йитирн. Не была той бездушной силой, что откликалась на слова тирийского языка и исполняла мою волю, волю ведьмы. Эта магия была сутью всего, чем я являлась. Была больше меня, шире меня, умнее и хитрее меня, не говоря уже, что сильнее и в тысячу раз способнее, обладала знаниями, которые я не могла получить. Рядом с ней Ассармиэль и Раадхр были всего лишь жалкими божками, все также зависели от нее, как зависели от нее я и другие ведьмы, Хранительницы и элементали, друиды и пророчицы. Она была сознанием, ясным и чистым, первозданным, единственным в своем роде. Она простиралась далеко и глубоко, впиваясь своими корнями во всех, кто мог когда-либо выучить язык и начать колдовать, кто видел будущее и кто раскладывал волшебные карты, кто исцелял травами и припарками, кто гадал, опираясь на интуицию и предчувствия. Она пронзала их и наделяла силой, даже не силой, эссенцией. Она жила в тысяче разных тел, незримо объединяя их в одно целое. В саму себя, в магию, что держала этот мир в равновесии.

Боль пронзила мой затылок. Я вскрикнула и упала на колени. Когти проникали сквозь кожу, разрывая ее, вспарывая ее. Кости хрустнули, я приоткрыла глаза, чтобы увидеть, как деформируются мои пальцы. Я должна была привязать себя к Рубину, этого не должно было случиться. Я закричала в агонии, сквозь кожу продирались острые рубиновые шипы. Магия смотрела на меня внимательно, вслушивалась в мои крики, в мою боль, в мое отчаяние. Я упала на пол. Прижалась щекой к теплому камню. В ушах отдавало многократным эхом, что усиливалось с каждым ударом моего сердца. Платье разорвалось под напряжением перевоплощения. По спине пробежал холод, затем спину изнутри пронзили тысячи копий. Вены на руках вздулись, рубиновая энергия бежала по ним, словно кровь. Я буквально чувствовала, как заострились мои зубы, мои уши, как вытянулось мое лицо, превращаясь в морду отвратительного зверя. Боль обрушилась на меня с такой силой, что я упала обратно, конечности подергивались, на руках росли рубиновые когти, оплетенные черными прожилками. Надо мной склонилось чье-то сознание, и я узнала его. Узнала, приняла, впустила в себя. Она вдавливала мою голову в пол, я не могла пошевелить и пальцем. Все закончилось так же быстро, как и началось. Я стояла посреди зала и наблюдала, как распадаются на части рубиновые цепи. Звенья опадали с тела черного дракона, ударялись об пол и разлетались кровавыми осколками вокруг.

В следующий момент дракон поднял голову. Его глаза цвета насыщенного льда широко распахнулись, сквозь частокол черных как ночь зубов показался язык фиолетово-синего пламени. Он выдохнул струю, и от нее повеяло смертью, хаосом, мраком. Разбиваясь о камень, струя опалила стены храма, стирая фрески, нарисованные в альковах. Дракон потянулся резко вверх, едва удержался на лапах, ослабевший за пятьсот лет неподвижного пребывания в зале храма Раадхра. Коготь на его крыле с гулким грохотом врезался в стену, пробил ее наполовину и зацепился за нее. Другое крыло дракон упер в пол и поднялся, гигант среди драконов. Его спина ударилась о потолок, скрежет чешуи и камня на мгновение оглушил меня. Сверху посыпались камни и пыль.

«Мэйв, — прорычал дракон. — Мэйв!»

Он наклонил голову ко мне и втянул воздух через круглые шипастые ноздри. Я замерла в одной позе, боясь даже пошевелиться. Затем он всхрапнул и медленно отошел, приседая на задние лапы. Его лапы казались мне колоннами, черные когти с легкостью могли бы раскрошить камень. Широкая грудная клетка была закована в каплевидную броню: чешую, подобную алмазу, сотворенную будто бы из тьмы, из кристалла. Хищным взглядом дракон беспристрастно вглядывался в меня. Он осыпался туманом, черным и жаждущим смерти, передо мной стоял мужчина. Дракон в человеческом облике выглядел на пару десятков лет старше Мааррха. Черные волосы коротко подстрижены, синие льдистые глаза полыхают внутренним огнем. Крепкий, высокий, с бледно-мраморной светлой кожей. На руках заостренные черные когти, мускулистый торс и руки, низ затянут в добротные кожаные штаны. На ключице точно такая же татуировка, как и у Мааррха — символы тирийского языка, смысл по-прежнему избегал меня.

— Не Мэйв. Яркая. Светлая. Не связана. Чистая.

Голос у него был глубоким, с хрипотцой. Во взгляде метались сомнение и радость, тревога и концентрация. Этот дракон что-то быстро просчитывал у себя в голове. Мне даже не хотелось знать, что именно. Он стоял там, где прежде сидел дракон. Его грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Весь его облик говорил о том, насколько спокоен и безразличен он был ко мне.

— Мэйв, — сказала я негромко, дракон вздрогнул от звука моего голоса, — Мэйв кое-что спрятала здесь, с тобой. Мне нужен Рубин. Мой камень.

— Возьми.

Он протянул ко мне руку. На его ладони блеснул кровавый бок гладкого круглого камня. Я ожидала, что этот Камень должен быть огромным. Но он выглядел совсем небольшим и легко умещался в руке мужчины. Я несмело подошла ближе и поняла, что алый минерал был лишь осколком целого.

— Мэйв сумела убедить окружающих, что спрятала Рубин вместе со мной. Никто и не догадался, что само вместилище сил осталось ровно там, где было всегда. В Рубиновом гроте. Но ты, — он внезапно улыбнулся мне располагающе и доверительно, — проделала этот путь не зря. Этот осколок — единственное, что поможет собрать расколотый Рубин воедино. Мэйв спрятала самую важную часть. Теперь я могу передать ее тебе. Ты законная ее владелица.

— Так просто? — я и поверить не могла, что во всем этом нет никакого подвоха. — Ты просто отдашь мне осколок и все?

— Нет, — пожал плечами дракон. — Не просто так. Я должен буду сопровождать тебя к Рубиновому гроту. И охотно сделаю это прямо сейчас. Увы, мне нужно твое согласие.

— Мое согласие на что?

— Рубиновый грот находится на севере Западной Атарии, среди ущелий Танаэлиен, что являются родиной для светлых эльфов, кирроу. Одинокая скала возвышается над ущельем и над Мрачным океаном. Там, на вершине, в пещере, скрытой от глаз простых смертных и тех, кому Мэйв не доверяла, на белоснежном алтаре лежит расколотый Рубин. Единственное, что необходимо тебе для того, чтобы не потерять рассудок, не перестать быть собой. И завершить перерождение, к чему ты так стремишься. Ты не побоялась пройти испытания Четырех Великих Родов, которыми так гордился Раадхр. Ты преодолела весь этот путь, обучалась и совершенствовалась вовсе не для того, чтобы уступить магии и позволить ей захватить твой слабый, человеческий рассудок. Пока ты не привязана к Рубину, ты лишь подобие, тень рубиновой ведьмы. И, похоже, ты осведомлена об этом без меня.

Он перевел дыхание и сверкнул глазами цвета льда. Он медленно приближался ко мне, а я как назло не могла сдвинуться с места, буквально прикованная к месту его голосом, его рассказом, его влиянием на меня.

— Я чувствую, что магия уже приметила тебя. Ты на грани, на пределе. Зверь живет под твоей кожей, чувствует и слышит в тысячи раз лучше тебя. Но знаешь что? Ты все еще умудряешься его контролировать. Свое превращение. Ты способна отдалить его, зверь подчиняется голосу твоего разума. Это самое неожиданное и забавное, по крайней мере для меня. Я знал, что придет не Мэйв, но надеялся, что ее недальновидные и глупые соратники не решатся убить ее. Что она придет ко мне за осколком своего Камня. Понимаешь ли ты, к чему я клоню? Понимаешь, что она сделала? Но годы шли, а цепи выкачивали из меня все силы. Очень скоро я не смог подняться, очень скоро я не смог дышать. Я замер, погрузился в сон. Драконы могут сделать нечто подобное, но только при условии, что их кто-то вытащит обратно, пробудит к жизни вновь.

— Это сделала я.

— Верно, — вкрадчиво произнес дракон. — Это я пробудил Аркаара и отправил его на поиски души Мэйв. Мне хватило немного сил, чтобы пойти вслед за вороном и в обличье брошенного сироты, брошенного мальчишки, опознать душу. Она не Мэйв, но она когда-то была Мэйв. Это часть древней души, первой Хранительницы Камня. Я посадил ворона в клетку и показал его тебе.

— Кэтт… — прошептала я, пораженная догадкой. — Ты — мальчик из Холлуэйя…

— Аркаар нашел тебя, а я опознал. Он перенес тебя, а я погрузился в сон, из которого нельзя проснуться самому. Я надеялся, что ты окажешься достаточно умна, чтобы понять, где находится важная составляющая, важная часть твоего Камня. И я не ошибся. Может, душа Мэйв помнила об этом. Может, именно ваша связь с ней привела тебя сюда. Ты пробудила меня, и я склоняюсь перед тобой, как некогда склонил голову перед любимой, перед Мэйв. Ты… Твоя душа — осколок ее души, все, что осталось. Ты вольна выбирать себе дракона, раз уж нам с золотым не повезло родиться вдвоем для одной тебя. Аксоот предал тебя. Предал Мэйв. Мааррх — его прямой потомок. И однажды, испугавшись твоей силы, твоей независимости, он разрушит все, что вы построите. Я хранил осколок целую вечность и отдал тебе его добровольно. Все потому, что ты моя ведьма, моя душа безраздельно принадлежит тебе.

— Ты так и не ответил, — я посмотрела на Кэтта. — На что тебе нужно мое согласие?

Он усмехнулся.

— Ты истощена. Твое время на исходе. Мааррх не сможет доставить тебя в Рубиновый грот так же быстро, как это смогу сделать я. Отсюда и до севера не меньше трех недель пути. Я могу лететь очень быстро и доставить тебя туда всего за три ночи. Драконы имеют столько… возможностей. Но не пользуются ими, потому что их ведьмы ограничивают их, сдерживают их, сковывают их. Моя Мэйв никогда не запрещала мне поступать так, как я мог бы поступить. Она находила прелесть в том, чтобы дракон был так же силен и так же могущественен, сколь и она сама. Это — одна из немногих причин, почему именно мы были сильны так, как о нас рассказывают в сказках и легендах.

— Ты мог бы научить этому Мааррха, — перебила я его.

— Нет, — отрезал дракон. — Не мог бы. Золотые драконы может и редкость, но они не способны владеть магией на том же уровне, что и я.

— Ты хочешь сказать, черные драконы?

— Да, — улыбнулся Кэтт зловеще, — черные драконы. Мы знаем магию. Мы можем творить магию. Мы знаем тирийский язык и можем усилять свою ведьму.

— Золотые так не могут?

— Золотые и другие, да, не могут. Видишь ли, каждый вид дракона имеет свою уникальную способность, которой нет у других. И если черные владеют магией, то золотые могут исцелять. Серебряные сильны физически, часто вырастают крупными, но уязвимы для магии. Бронзовые могут слышать мысли не только своей ведьмы, но и каждого живого и разумного существа. Латунные драконы предвидят смерть и разрушения, а платиновые — никогда не промахиваются, всегда бьют в цель. Есть еще драконы, каждый вид уникален.

— И ты хочешь нести меня на спине? — уточнила я.

— Ты моя ведьма. Почему бы и нет? Ты можешь выбрать любого из нас, не забывай об этом. Выберешь Мааррха — это твое дело, ты не оттолкнешь и не обидишь меня. Я всегда буду сопровождать тебя, когда ты этого захочешь; выслушаю и не предам твоего доверия. Я призван в эту жизнь лишь затем, чтобы быть возле Рубина и защищать его даже ценой собственной жизни.

Он замолчал, и я увидела, что он нервничает. Что-то было в его взгляде, что-то отчаянное и безнадежное.

— Тебя я не знаю, — сказала я наконец. — Ты заявляешь, что любил Мэйв и хранил то, что она отдала тебе на сохранение. Я могу судить о ситуации лишь с твоих слов. Может, моя душа была в родстве с Мэйв, может она даже сама была Мэйв, но она этого не помнит, а твои слова не пробуждают во мне никаких воспоминаний. Я не могу поступить с Мааррхом нечестно. Ты можешь предложить ему то, что предложил мне. И если он даст свое согласие…

— Не даст, — стиснул зубы Кэтт. — Не понимаешь? Дракон летает всю жизнь с одной-единственной ведьмой. Если ведьма летит на другом драконе, значит весь смысл жизни того дракона ставится под сомнение, отрицается! Дракон может потерять себя, свои крылья, свою магию. Он может стать диким. Может умереть, не оставив после себя потомков. Его род прервется навсегда.

— И ты хотел, чтобы я полетела на тебе? Зная это?! — голос сорвался на крик.

— Мы оба родились для Мэйв. Твое решение не будет иметь негативного эффекта на Мааррха. Только ты можешь решить. Не он, не я. Ты. И чем быстрее ты доберешься до своего Камня и закончишь перерождение, тем быстрее…

— Тем быстрее что?

— Ты больше не превратишься в зверя. Сможешь спокойно распоряжаться своими силами. Воевать или восстанавливать Атарию — выберешь сама.

— Вряд ли Джахайн будет сидеть сложа руки. Мы будем воевать.

Льдистые глаза Кэтта радостно блеснули.

— Этот ход мыслей мне нравится. Но времени у нас нет. Магия уже нависла над тобой, ожидая, когда ты вновь призовешь ее себе на помощь. Ты чувствуешь это под кожей, не правда ли?

Я медленно кивнула. Ноги предательски дрожали. Сил оставалось совсем чуть-чуть, по коже бегали мурашки, неприятный липкий холодок полз по спине. Ссадины на пальцах лишний раз доказывали, что рубиновые шипы, вылезающие из-под кожи, не показались мне в бреду. Я металась между выбором: Мааррх или Кэтт? Я летала с золотым и могла полететь с черным.

Если оба были моими драконами, то почему я не чувствовала связи с Кэттом?

— Единственный путь наверх — через купол. Символично, не правда ли?

— Дракон вылупляется из яйца, — тихонько произнесла я, толком даже не понимая, откуда мне пришло на ум подобное сравнение.

Мужчина растворился в пепельном тумане и принял облик дракона. Могучие крылья раскрылись, и дракон со всей силы врезался спиной в потолок храмовой комнаты, в которой оказался заточен на целых пятьсот лет. Стены пошли трещинами, с потолка свалился крупный камень и упал бы возле меня, если бы дракон точечным движением не сбил его в полете ударом хвоста. Надо мной он воздвиг крыло: пепельно-серая перепонка туго обхватывала черные, словно обгоревшие, кости. Чешуя заскользила по камню, дракон пробивал себе путь наверх. В затхлый воздух ворвалась свежая струя, свет угасающего дня пробивался сквозь расширяющуюся дыру в куполе. Хвост дракона обвился вокруг моей талии и приподнял.

«Тебе не захочется оказаться здесь, когда я буду выбираться наверх», — коснулся он мыслями моего сознания.

Он протиснулся в трещину на крыше. Камни со свирепым скрежетом поддавались, крошились и падали вниз, разбиваясь вдребезги. Черный дракон извивался, подобно огромной змее. Лапами расковыривал каменные своды, сбрасывал обломки и ломал спиной древнюю конструкцию. Вокруг его морды черной вуалью разрослось пламя, плавившее камни так, словно они были человеческой плотью. Один мощный рывок — и Кэтт оказался на поверхности. Дракон подтянул хвост и вытащил меня наружу.

Свежий воздух показался мне в тот момент символом свободы и жизни.

Над долиной прокатился взбешенный рев, я подняла голову к небу и заметила стремительно несущуюся на нас тень. Мааррх коснулся моего сознания, убеждаясь, что все в порядке, но не вступил в диалог. Теперь, когда оба дракона были передо мной, я могла воочию убедиться в том, что черный был в три раза больше Мааррха. Он хищно клацнул пастью, защищая меня от золотого дракона, и заслонил хвостом. Мааррх приземлился резко, оставляя лапами глубокие борозды в земле. Хлестнув крылом, он попытался достать черного, но тот перехватил перепонку лапой и вывернул крыло. Кости Мааррха угрожающе затрещали, и я крикнула:

— Мааррх, Кэтт! Прекратите немедленно! Немедленно!

Золотой дракон подался назад, Воля коснулась его первым. Кэттаринг глухо заворчал, но повиновался. Он отпустил крыло золотого и отошел на шаг назад, не переставая прикрывать меня хвостом от Мааррха.

— Вы — оба моих дракона, демонстрация силы ни к чему.

«С той разницей, что он дракон Мэйв! — зарычал Мааррх, ослепляя меня золотой вспышкой собственной чешуи. — Он клялся в верности Мэйв, не тебе».

Я оглянулась на Кэттаринга. Черный дракон излучал внешне спокойствие и равнодушие, но в ледяных глазах его рождалась какая-то настойчивая мысль.

Пребольно кольнуло в шею, я зашипела, потирая рукой уязвленное место. Пальцы коснулись теплой крови, сквозь кожу прорастал острый, зубчатый шип, подобно драконьему. Я с трудом отломила его, рубиновый, перевитый черными прожилками. Растерянно посмотрела на своих драконов. В ушах зазвенели вновь осколки рубиновых цепей. Из глубины храмовой комнаты послышался тихий шепот магического зверя. По рукам пробежала дрожь. Ссадины на предплечье закровили, сквозь них пролезали тонкие рубиновые иглы. Я чувствовала, как чужие клыки впиваются в меня, терзают и лишают воли, лишают силы, магии, жизни. Опьяняющее чувство собственного превосходства затуманивало рассудок. Я обнажила зубы и глухо зарычала.

Многократно усиленным эхом отдавались в воспаленном разуме два голоса. Драконы спорили между собой. Кэттаринг обвивал меня хвостом. Мааррх попытался помешать этому, но черный дракон рваным движением цапнул золотого: они столкнулись мордами, преимущество осталось за Кэттом. В следующую минуту он сильно оттолкнулся от земли и взлетел. Земля завертелась перед глазами. Мааррх поднялся в воздух, преследуя нас. И очень скоро отстал, неспособный угнаться за стремительным полетом Кэтта.

— Что ты делаешь? — закричала я, страх за золотого обуял меня. — Это не было моим решением! Это не было моим решением!

«Ты превращаешься, — отрезал дракон. — Я сделаю все, чтобы ты закончила перерождение, Ева. Я не позволю тебе умереть».

Он взмахнул пепельными крыльями и устремился на север.

Туда, где среди вековых лесов и ущелий на побережье Мрачного океана стояла одинокая скала, именуемая Рубиновым гротом.

========== Глава 38. Танаэлиен ==========

Потоки воздуха и вихрь пепельных крыльев Кэттаринга закружили нас и вышвырнули над белоснежными кронами величественных деревьев. Черный дракон камнем упал вниз, распахнул крылья и заскользил над лесом. Тугие мышцы хвоста плотно обхватывали мое тело, я не могла пошевелить и пальцем, скованная леденящим прикосновением темной чешуи Кэтта. Он мало заботился о моем комфорте на пути к северным землям кирроу. Всем своим видом Кэттаринг показывал равнодушие, подчеркивал свою заботу обо мне тем, что не позволил против моей же воли сесть ему на спину.

Он прекрасно знал, что нарушил мое личное пространство, нарушил неприкосновенность между драконом и ведьмой, стал выше Мааррха и отказал ему в законном праве нести на спине Хранительницу. Его разум был закрыт от меня. Когда я касалась его мыслью, то он представлялся мне разозленным, будто его что-то вынуждало поступать так, как он поступил. За злостью скрывалась вина. Отголосок чувства, его отзвук. Он терзал душу Кэттаринга, терзал, видимо, не слишком сильно. Он знал, что мне холодно, а частично разорванное платье не добавляет тепла моему окоченевшему телу.

Поэтому когда Кэтт пошел на снижение, я заметно воодушевилась. Он нырнул вниз, отыскав среди деревьев брешь. Вокруг нас заструились каменные своды и перекрытия, мосты, изящные кристаллические деревья. В центре большой поляны черный дракон замедлил падение и приземлился. Его крылья проскрежетали когтями по темно-серой скальной породе. Эльфы внизу заметались, разбегаясь во все стороны кто куда. Я их понимала. Мне бы не хотелось оказаться на земле во время приземления гиганта-дракона. Мышцы дрогнули, хвост заскользил по моей груди, освобождая меня из смертельной хватки. Я не смогла устоять на ногах и упала на землю.

Светлые эльфы смотрели на меня, застыв неподалеку, словно изваяния. Вперед выбежала девушка. Белую кожу оттеняли цвета воронова крыла волосы, янтарно-желтые глаза поблескивали под тонкими бровями вразлет. Ее заостренные уши выбивались из прически и были украшены мелкими золотыми колечками с инкрустацией жемчугом и рубином. Торс прикрывала выбеленная шкура с металлическими вставками, защищавшими живот и плечи; на бедрах покачивались меха, ноги были затянуты в кожаные штаны. Ступни были обнажены, словно ей и не было никогда холодно ходить по промерзшей земле.

Она помогла мне сесть. Руки коснулись моих плеч, затем приподняли голову за подбородок и тщательно осмотрели.

— Хазалин ра’а, я приветствую тебя в Танаэлиен, единственном уцелевшем городе светлых эльфов. Мы именуем себя кирроу. Меня зовут Хиран.

— Меня зовут Ева, — устало произнесла я. — Я реинкарнация Рубина, не Мэйв.

Задние ряды эльфов, столпившиеся за Хиран, встревоженно зашептались. Она успокоила их одним взмахом руки. И помогла мне встать на ноги.

— Разведите огонь и приготовьте ванну с маслами, — приказала она. — Идем, милая, ты устала и совсем замерзла. Твой дракон обращался с тобой грубо и непочтительно.

Она оглянулась, чтобы смерить Кэттаринга презрительный взглядом. Он фыркнул, черное пламя лизнуло зубы дракона. Эльфы подались назад, чтобы не попасть под горячую руку. Несколько защитников выбежало к нам, каждый из них держал копье и щит в руках. Хиран недовольно покачала головой и приподняла красивые черные брови. Мужчины-кирроу опустили оружие, но остались настороже, готовые в любой момент отреагировать. Я сомневалась, что они могли причинить Кэтту хоть какой-нибудь вред.

Хиран помогла мне идти, поддерживая меня под руку. Босые ступни мягко касались травяного покрова земли, тепло поднималось снизу. Эльфы расступались, позволяя нам с кирроу идти по одной из маленьких тропинок. Мы вошли под сень златолистых древ, обрамлявших кронами вход в тесную пещеру. Это не были страшные и холодные подземелья Таргиу, не промозглая и влажная подземная обитель Мааррха. Повсюду разливался мягкий солнечный свет, хотя я знала, что настоящие солнечные лучи сюда не добирались. На перевитых цепях покачивались ромбовидные светильники, стены были частично задрапированы белой и алой тканью, столь эфемерной и легкой, что она казалась сотканной из паутины. Вдоль стен стояла красивая мебель: резные кушетки, обитые бархатом и шелком, стулья на тонких ножках, на столах расставлены глубокие мраморные чаши, наполненные фруктами; рядом пузатые кувшины с вином и элем, кубки разных форм и цветов.

Мы поднялись по деревянной лестнице и очутились в просторной комнате. Большую ее часть занимали двуспальная кровать с резными столбиками и огромное арочное окно; за ним широкий балкон: с него открывался вид в сады. За ширмой стояла деревянная ванна, возле которой сидела девушка-кирроу. Желтые глаза и белая кожа, судя по всему, являлись расовыми отличиями светлых эльфов от темных, но у этой девы были светло-серые волосы, переплетенные с красными и жемчужными лентами. Она вся источала собой эфемерность и недолговечность бытия, словно я могла коснуться ее рукой, и она исчезла бы, растворилась, развеялась.

— Раздевайся, — мягко, но настойчиво попросила Хиран. — Прими ванну. Моя сестра, Тенере, займется тобой и твоей подготовкой. Здесь ты в безопасности.

Та, что звала себя Тенере, зашла через балкон. Она была на полголовы ниже Хиран, волосы молочно-белого цвета, оранжевые с желтизной глаза смотрели открыто и доверительно. Она не была воином, это я поняла интуитивно. На ней было длинное платье с глубоким вырезом на груди, на талии покоился черный пояс с драгоценным камнем, на худых руках позвякивал десяток браслетов.

— Тенере, — представилась она приятным голосом. — Я помогу тебе.

Мы сняли платье, и я зашипела, когда ткань коснулась ссадин и порезов на руках. Кровь тускло алела под кожей, превращаясь в рубиновые кристаллы.

Взгляд кирроу помрачнел. Она провела тонким белым пальцем по моей коже: от прикосновения я сильно вздрогнула, будто меня прошибло током.

— Твое тело не справляется, — заключила она. — Ты обладаешь слишком большой силой. Каждое тело — вместилище магии. В одних телах умещается капля, в других течет река, третьи же способны стать настоящим сосудом, сосредоточением Великой энергии, что сотворила нас всех. Твое тело может быть сосудом, но не теперь. Ты ослабла, истощила себя. Оно просто не успевает меняться вслед за тобой. И когда ты получаешь еще больше силы… Скажу так, твое тело, твоя физическая оболочка, она просто пытается защитить себя.

— Поэтому мне надо привязать себя к Камню, — пробормотала я. — Завершить перерождение, так сказала Кассирил.

Тенере задумчиво хмыкнула, ничего не ответила и дала знак служанке. Одним волевым движением меня заставили сесть в ванну. Горячая вода приятно обволакивала, мягкие руки заботливо омывали мое тело. Затем кожу вытерли и обмазали ароматными маслами, сделали массаж и облачили в тунику. Я стояла перед зеркалом от самого потолка до пола пещерной комнаты и смотрела на себя. Медно-рыжие волосы мокрой копной лежали на моих плечах. В зеленых глазах явственно проступали усталость и бессилие. В задумчивости я провела рукой по бедру, ощущая шелковистую кожу пальцами.

Эльфийка расстелила мне постель, и я легла, утопая в воздушных простынях, теплом одеяле, пухлых подушках. Я проваливалась в сон. Сердце гулко стучало в груди, перекачивая рубиновую кровь.

Сны клубились вокруг меня. Я была Мэйв, я ходила по земле, я переживала, я умирала и возрождалась к новой жизни. Череда сновидений, вереница бессмысленных событий танцевала возле меня. Я потеряла счет времени, я просыпалась и засыпала вновь. Лица менялись каждый день, желтые глаза смотрели на меня с сочувствием и болью, я ощущала их тоску, их жалость к себе. Проходило время, летело мимо меня. Звездные переливы магической эссенции уносили меня все дальше и дальше, заставляя забываться, теряться на бесконечных полях из рубиновых кристаллов. Я спешно оглядывалась, жаждая заметить знакомый проблеск золотой чешуи. Вокруг меня разворачивались войны и схватки, сражения, лишенные всякого смысла. Сотни драконов летали в лазурном небе, темной тенью Аркаар, гулко хлопая иссиня-черными крыльями, кружил над моим бездыханным телом. Реальность перестала казаться реальностью. Я больше не понимала ни где я нахожусь, ни что из увиденного мной в самом деле реально, а что вымышлено.

Я стала забывать, как меня зовут и кем являюсь. Они окликали меня чужим именем, я не находила дороги обратно, блуждая в снах, не зная, кто я такая на самом деле. Мне говорили о чести и долге, о камнях и драгоценностях, о магии и бессмертии, о драконах и эльфах. Их слова растворялись во мне, не принося мне ни тревоги, ни успокоения. Пока в один день я не почувствовала что-то. Голос, воспоминание, тепло. Он касался моего разума не настойчиво, в нем было много сожаления. И много других чувств. Злости. Вины. Ужаса. Он растворялся во мне, взывая к моей душе. Взывая к нашим общим воспоминаниям. Сон был о полетах. Золотые крылья блестели во тьме, мерно взмахивал ими дракон по обе стороны от меня. Я стала наполняться силой, стала ощущать усталость в мышцах, голод и пробирающий до костей холод, что кусал больно и назойливо. Только спустя миг забытья я смогла с трудом открыть глаза. И в них ударил свет, яркий и очищающий.

— Где я? — слабо шепнула я. — Я умерла?

— Еще нет, — ответил знакомый голос.

Я повернула голову на бок и увидела Мааррха. Рядом с ним сидел на скамье Йитирн с фолиантом в руках. Он вскинул красивое точеное лицо, глаза его просияли, стоило ему заметить, что я смотрю на него. Темный эльф заправил белую прядь за острое ухо и рывком поднялся со скамьи.

— Потише, — возразил Мааррх, поднимая руку. — Она только что пришла в себя. Потрясение — последнее, что ей сейчас надо.

— Сколько… Сколько я уже здесь…?

Говорить было больно, в горле кто-то царапался невидимыми когтями. Мааррх поднес к моему рту бокал с водой и помог отпить немного. Я закашлялась, и тогда он приподнял меня, одной рукой удерживая мое безвольное тело, а другой взбивая подушки, и посадил меня в кровати. Я едва удержалась от слез, увидев свои руки. Кожу покрывали мелкие чешуйки, крохотные заостренные шипы. Мааррх заметил направление моего взгляда и настойчиво потянул меня пальцами руки за подбородок.

— Посмотри на меня, — приказал он. — Я здесь. Я помогу тебе. Мы завершим перерождение. Это все уйдет, это временно. Тенере говорит, что твое тело…

Он сделал неуловимый жест, и Йитирн откашлялся, подал голос.

— Твое тело не справляется. Оно отторгает магию. Я думаю, это из-за того, что ты родилась в другом мире. В мире, в котором не было магии. Твое тело смертно, оно человеческое, не ведьмовское.

— Раньше этого не было, — слабо произнесла я. — Почему оно сразу не стало отторгать магию? Почему этого не случилось после перехода, например?

Йитирн посмотрел на Мааррха, затем на меня. Я уже знала, что нам придется признаться, что внутри скалы Айриф на нас напал призрачный дракон. То, что пробудило мою спящую силу. Я слушала, как Йитирн, набрав в грудь побольше воздуха, вкратце пересказывает случившееся. Мааррх взвился, толкнул эльфа в грудь. Теперь, когда он больше не держал меня за руку, я ощутила, что вновь проваливаюсь в зияющую пустоту. Я падала, тьма пожирала мое тело, пировала на нем, порождая только мрак, только смерть, только хаос.

Из Пустоты показалась фигура. Она протянула руку и закричала:

— Нет!

Я упала. И очнулась.

В комнате никого не было. Легкий ветерок качал занавески. Словно в бреду, я медленно встала. Я же должна ощущать слабость? Я пролежала в этой кровати ужасно долго. Я спустилась вниз по деревянной лестнице.

Внизу блестел чешуйчатый бок золотого дракона. Рядом с ним сидела девушка. Она была очень молода. Непослушные рыжие волосы наспех собраны в «хвост» на затылке и перевиты красной лентой. Она смеялась. В темных глазах плясали озорные искорки.

Мне не надо было догадываться кто она, ведь я безошибочно узнавала Мэйв.

— Я не знаю, — сказала девушка. — Все уже выбрали легендарные имена, по которым их будут узнавать. Я придумала два, но не могу выбрать.

— Расскажи, — пророкотал золотой дракон, далекий предок Аксоота.

— Ну… Обещай, что не будешь смеяться. Ты же знаешь, зачем она создала нас, да? Однажды я вырасту и перестану расти. И тогда я должна буду нести волю богов, я буду связана с камнем.

Она обреченно вздохнула.

— За этим рождением последуют тысячи новых, но я всегда буду оставаться собой, понимаешь? Я всегда буду Мэйв. Одно легендарное имя связано с тем, какая я. Что я за ведьма. Ферра и Аксиэль придумали, что они будут Алмазной Странницей и Жемчужной Матерью. Но это детские имена, понимаешь, Риорх? Я могу быть ребенком или я могу быть ведьмой. Делать то, что должно. Брать на себя ответственность. Я могу быть Рубиновым Пламенем или Карающей Дланью. Даже ты знаешь, что воля Богов часто бывает жестокостью, необходимой мерой, меньшим злом.

Риорх гулко выдохнул облачко дыма.

— Я не могу знать, куда нас заведет этот путь. Помни: ничто не должно затуманить твой рассудок. Чтобы встретиться лицом к лицу с неизбежным, ты должна быть Рубиновым Пламенем, а не Карающей Дланью, Мэйв.

Я выпрямилась, жадно хватая ртом воздух.

Йитирн встревоженно поднял на меня взгляд алых глаз. Я смотрела на него и чувствовала, как слезы сбегают вниз по щекам. Дроу захлопнул фолиант, оглянулся быстро на лестницу и подсел ближе, взял меня за руку.

— Что случилось? Было видение? Сон о Мэйв?

Я ожесточенно закивала головой, все еще не способная справиться с непрошеными слезами. Йитирн наклонился ко мне. Я вдохнула запах хвои и осеннего леса, дождя и печали. Темный эльф мягко коснулся губами моего уха, отчего меня пробрало внутренней дрожью.

— Я должен тебе кое-что рассказать, — признался он шепотом. — Это может подождать еще немного, но я хочу, чтобы ты знала… Зачем я следовал за тобой и почему поклялся служить тебе, даже не зная, кто ты на самом деле. — В голосе темного эльфа отчетливо звучало напряжение. — Это не то, о чем могли бы говорить Сария или Мааррх. Но причина у меня все же была.

Я посмотрела на Йитирна, когда он сел обратно.

— У всех есть причина, — произнесла я медленно. — Причины Мааррха назначены ему судьбой. Причины Сарии и Танарии носили отпечаток давней ненависти, желания покончить с бесконечным циклом проклятия, наложенного на них Мэйв в порыве гнева и отчаяния. Причины Кэтта мне все еще неизвестны, но они есть. Я только прошу, чтобы они не оказались излишне неподъемными, излишне опасными и темными. Вокруг ведьмы собираются те, у кого есть причины собираться. Ты дал мне гораздо больше, чем кто бы то ни было. Ты обучил меня магии. Пониманию. Дал мне знания, сопровождал и защищал меня. Клятва или нет, ты делал это. И я сделаю для тебя все, что потребуется. Тебе достаточно лишь попросить.

На глазах Йитирна заблестели слезы. Я утерла свои и откинула в сторону одеяло, показавшееся мне вдруг невероятно тяжелым.

— Пора избавиться от этого, — я указала на свои руки, — и завершить перерождение. Я слишком долго спала. И хочу сделать это как можно быстрее.

— Не спеши, — предупреждающе взмахнул руками Йитирн. — Ты пробыла в этой постели недели три. Иногда мы думали, что ты не выберешься из забытья и нам придется искать другой способ противостоять Джахайну. Это глупая мысль, я согласен, мы ничего не можем противопоставить Теневому Охотнику.

— У вас есть драконы, — хмыкнула я. — Кэттаринг. Мааррх.

— Кэттаринг, — заметно помрачнел Йитирн. — Дракон, который никого не признает, кроме ведьмы. У эльфов сложилось о нем самое неприятное впечатление. Он силен и опасен, да, но никому не подчиняется.

— Он подчиняется мне.

— Это, случайно, не тогда, когда против твоей воли унес в Танаэлиен? Мааррх рассказывал мне эту историю. Чтобыконтролировать черного дракона, нужна огромная сила воли. Сила божественной воли, помнишь? Черные драконы — истинные самцы, их трудно подчинить себе в принципе.

— Что значит истинные?

Эльфийка-кирроу принесла в постель деревянный столик с едой: обжаренная до золотистой корочки рыба, вареный картофель и бокал с терпким фиолетовым вином. Учуяв ароматные запахи, поднимающиеся над яствами, я поняла, насколько была голодна.

— Истинные — это черные и белые драконы. Помнишь, мы говорили о том, что в мире Лаэрта всего шесть самок драконов?

Я кивнула, опасаясь, что если начну говорить, то еда будет неприлично вываливаться у меня изо рта. Йитирн слегка усмехнулся.

— Самки — белые, самцы — черные. Они… считаются истинными. Белая самка спаривается с любым цветным драконом и приносит яйца цвета того дракона. Часть из них связаны памятью предков, другая часть — нет, они будут дикими.

— Те яйца… Они всегда будут самцами, да?

— Верно, — кивнул Йитирн. — Белая самка способна размножаться* и неоплодотворенными яйцами, из которых вылупляется всегда…

— Белая самка, — закончила я за него. — Надеюсь, ты не скажешь мне, что черные драконы тоже способны на нечто подобное?

— Нет, — хихикнул темный эльф. — Нет. Им точно также нужна белая драконица, чтобы продолжить свой черный род.

Я задумчиво постучала вилкой по подбородку.

— Ты знаешь, что для того, кто ничего не знает о драконах, написал целый трактат собственных плодов воображения, ты достаточно знаешь о них?

Йитирн поднял руки, как бы защищаясь от моих нападок.

— Про это мне поведали однажды. И это единственное достоверное знание, которое у меня есть о драконах.

— Насчет того воплощения дракона в тело человека, в иллюзию, я думаю, ты тоже был прав. Мааррх рассказывал мне, но я не поняла, как это действует.

Мы молчали, пока я доедала завтрак и одевалась. Хиран преподнесла мне дорогой подарок: комплект утепленных доспехов, таких же, в какие она была облачена сама; алое сатиновое платье с глубоким вырезом, кулон с рубином на золотой цепочке и три пары новых сапог. Поверх одежды лежал кинжал Сарии в ножнах из черненой кожи и Рубиновый гримуар. Новехонькая сумка стояла возле моих новых нарядов, а на низком столике были разложены все те вещи, что копились в моих карманах за время нашего путешествия.

Вниз мы спустились уже во всеоружии. Хиран и Тенере поклонились мне издалека, я подождала, пока сестры подойдут к нам. Старшая эльфийка держала руку на гарде великолепного меча, на спине был закреплен каплевидный зеленый щит с нарисованным черным драконом. Тенере, как и прежде, была одета в длинное платье, ее браслеты мелодично позвякивали, стоило ей шевельнуть рукой. При том, что Хиран была темноволосой, а у Тенере волосы имели оттенок молочной белизны, у обеих на лице отражались их хищные повадки, обе странно, по-птичьи, наклоняли голову, оранжевые глаза горели ярче, чем у других кирроу.

— Позволь нам сопровождать тебя в Рубиновый грот, — напевом произнесла Тенере и в ожидании уставилась на меня.

— Честь для нас, защита — для тебя, — добавила Хиран, постукивая по гарде.

Я не нашла, что ответить, кроме как согласиться. Вчетвером мы вышли из пещеры и долгое время шли вперед. Над головой пели птицы, морозный воздух не спускался так низко, но вверху лазурное холодное небо диктовало свои условия выживания. Танаэлиен, последний уцелевший город кирроу, поражал самое смелое воображение. Все поселение умещалось в шести глубоких ущельях, по дну которых мы путешествовали.

— Когда-то мы жили наверху, — заметила Тенере. — До войны и до смерти Мэйв мы владели Белым лесом. Мы строили города возле крупных деревьев, которые наши жрицы именуют «элиенами». Они олицетворяли долголетие, незыблемость веры и магии. Оскверненные разрушили все то, что мы так любили и так чтили. Жители разных элиенов собрались воедино ради выживания. Мы спустились в эти ущелья и организовали быт заново.

— Здесь очень красиво, — похвалила я. — Все эти кристаллические деревья, мосты из камня и металла в воздухе, перекрытия, светильники…

— То немногое, что осталось, — отозвалась Тенере. — Наши магические знания и наши технологии были одними из самых эффективных.

— Прошу заметить, — влез Йитирн, о компании которого я напрочь успела забыть, занятая разговором с Тенере, — темные эльфы обладали не меньшими познаниями в области магии. Взять хотя бы трактаты, написанные Коард из Дома Венейен. Многие ваши работы были основаны на ее трудах.

Я тихонько хихикнула. Тенере в долгу не осталась, и они почти час до хрипоты спорили о том, кто добился больших успехов в исследовании материи магии, кто написал больше трактатов и благодаря кому современный уровень развития цивилизаций Западной Атарии стал возможен в принципе.

— А я слышала, что ведьмы двигали всю вашу науку, — как бы случайно обронила я фразу, и спор разгорелся по-новой.

Тем временем мы перешли из одного рукава ущелья в другое. Дорога шла в гору, летнее тепло и ароматные запахи постепенно уступали место холоду. Под ногами захрустели снег и грязь вперемешку со льдом, я во все глаза смотрела, как Хиран удавалось идти босиком и не обращать внимания на зверский мороз.

— Наша цивилизация может показаться тебе возвышенной и утонченной, — хмыкнула Хиран, заметив мой взгляд. — Но мы не отошли от своих диких привычек. Тысячелетия назад кирроу были охотниками. Наши предки славились тем, что могли и в пустоши найти пропитание, загнать саблезубого горного льва или дикого дракона. Мы охотились рядом с нашей ведьмой с копьями наперевес, с луками и стрелами, босые и наполовину обнаженные. Наши тела укрывали, — Хиран широко провела рукой по телу, словно набрасывала рисунок на талию, торс и шею, — татуировки из светящейся в темноте краски. Потом мы осели и, как говорят наши жрицы, стали строить города вокруг элиенов. Многие могли забыть, какими мы были, но не я.

— Кто была ваша ведьма?

— Сапфир. Анагоэль, Тиерен, Аиша. Три ее великих имени. Три эпохи, которые восславили наш народ и укрепили наш дух, нашу веру и силу.

— Сапфировая служит Джахайну, — с нажимом произнесла я. — Не значит ли это, что и вы последовали бы за ней?

Хиран серьезно на меня посмотрела.

— Мы — народ, который Сапфир оберегала тысячелетиями. Мы пошли бы за ней куда угодно. Но есть решения, которые мы должны были принять самостоятельно. Королева Хиаора сказала, что кирроу выживут без поддержки Сапфира, что предал свои собственные убеждения и непреложные правила, которые обязуются соблюдать все ведьмы без исключения. Некоторые из нас действительно последовали за ней и были уничтожены.

— Мне жаль это слышать.

— Не тревожься. Светлые эльфы помогут тебе завершить перерождение. Ты не была нашей Защитницей, но ты Защитница и Хранительница Лаэрта, наша последняя надежда в этом конфликте. Ты — реинкарнация самой способной ведьмы, это может значить все и может не значить ничего. Тебе решать.

Мы вышли в лес и долго шли по вытоптанной тропе. Тенере и Йитирн продолжали научный диспут, по пути нам встречались одинокие воины при копье и щите, облаченные в белые меховые одежды. Они слегка наклоняли голову, приветствуя меня, и прикладывали два пальца к правому плечу, — таково было их приветствие Хиран. Она отвечала им тем же жестом.

На белой земле поднимались серые стволы деревьев. Кроны слегка были припорошены снегом, но белоснежными они были не потому. Листья казались мне драгоценным металлом, - так неестественно отсвечивали на них лучи солнца. Большой рогатый олень встревоженно всхрапнул, завидев нас, и увел свое стадо через поваленное дерево, через пригорок. Мелькнув шкурой, он скрылся за холмом, и все в лесу стихло вновь. Мне показалось, что я увидела крупного волка, а в следующий момент на нас выскочил перепуганный заяц. Раздалось глухое ворчание, и на дорогу, оскальзываясь на льду, выпрыгнул пирру.

Я совсем не ожидала увидеть Зверя и подалась назад. Хиран расценила это как угрозу. Поднятый меч мелькнул в воздухе, пирру оглушительно зарычал.

— Нет, нет! — крикнула я. — Это Зверь, он мой… Мой защитник.

Тенере скривилась, Йитирн мгновенно забыл, какую магическую теорему он собирался доказывать жрице кирроу. Зверь убрал клыки, подошел ко мне и ткнулся носом в раскрытую ладонь, приласкался. Я потрепала его по холке, он взглянул в сторону темного эльфа и слегка кивнул ему, признавая как своего. На лице Тенере и Хиран стремительно появлялась одна и та же эмоция: отвращение вперемешку с неподдельным страхом.

— Эта тварь, — выплюнула наконец жрица, — ей не место в Белом лесу.

— Эта тварь, — произнесла я, выделяя слово, — спасала мне жизнь больше, чем раз или два. И она абсолютно подчиняется моей Воле, так что никакого вреда от нее вы не понесете. Если бы не Зверь, я бы сюда не добралась.

Йитирн откашлялся и кивнул:

— Д-да, я забыл предупредить. Зверь нашел нас с Габриэлем, стоило нам выйти из Таргиу. Он сопровождал нас сюда и… Между прочим, он славный охотник. Без него мы бы в половину хуже питались.

Дроу одобряюще улыбнулся не то мне, не только кирроу.

— Что ты знаешь об этих существах? — спросила меня Тенере, как только было решено продолжить наше путешествие к Рубиновому гроту.

— Я слышала, что репутация у них отвратительная, — сказала я.

— Их создал Вирсед, — произнесла Тенере так, как будто меня должно было это повергнуть в священный ужас.

— Да, какой-то маг, который угрожал Лаэрту, — припомнила я совершенно спокойным, ровным голосом. — Это имя ни о чем мне не говорит, к сожалению.

Тенере помолчала, пытаясь решить, стоит мне говорить или промолчать. Наконец она сцепила руки, ногти глубоко вошли в кожу. У кирроу появилось сосредоточенное выражение лица. Я уже подумывала сказать ей, что, быть может, не стоит ни о чем рассказывать, раз это требует такой выдержки, но она опередила меня и негромко сказала:

— Это из-за него Боги замолчали. Он преступил законы мироздания. Ты слышала о выражении «реки крови»? Кирроу называют это явление «валвиэн», и оно призвано описать настоящие реки крови, что текли по земле и питали ее злобой, ненавистью и отвращением ко всему живому. Вирсед был настолько силен, что покорил своей магии Волю Богов.

— Так думают, — вставил Йитирн. — Ни к чему пугать Еву подробностями этой войны. На самом деле никто достоверно не знает, на что был способен Вирсед и действительно ли он покорил себе Богов. Но в это верят. Знаешь, как в легендах или страшных старинных сказках.

Остаток пути мы проделали в зловещем молчании. Из леса мы вышли на горный уступ, откуда открывался вид на широкую северную равнину. В самом дальнем ее конце, там, где горизонт сливался с серо-стальным океаном, высилась одинокая скала. Такая же, какая была в моем видении, в памяти Аксоота, гордо вздымающаяся вверх. Хиран показала рукой в направлении ее и сказала:

— Нам туда. Часа два это точно займет. Советую размяться и передохнуть, пока еще можно. Мы должны вернуться в Танаэлиен до вечера.

Йитирн достал из сумки съедобные припасы, флягу с вином. От еды и питья стало тепло и спокойно на душе. Мы посидели по очереди на старом пне.

Равнина бездушной белой гладью тянулась по правую руку от нас. Пирру бежал сильно впереди, внемля моему желанию не смущать присутствием двух светлых эльфиек. Мы все слегка присели, когда над нами, гулко хлопая крыльями пролетели сразу два дракона: сначала черный Кэттаринг, он летел высоко, но кончики его крыльев почти задевали промерзшую землю; затем Мааррх, его хвост трепетал в воздушных потоках. Он коснулся мыслью моего разума, не вступая в диалог, и сделал вираж. Золотой приземлился мягко, направился ко мне, не складывая крылья. Кирроу замерли в восхищении и благоговении, мгновенно забыв все наши разногласия по поводу пирру.

— Иди же, — подтолкнула меня Хиран. — Твой дракон ждет тебя.

Мне было приятно вновь оказаться в ложбинке между плеч дракона. Мааррх повел головой, впуская меня в свое сознание. Мы взмахнули крыльями и взвились в воздух. Кэттаринг наблюдал за нашим полетом, сквозь обостренные ощущения Мааррха я могла прочувствовать степень злобы черного. Золотой дракон взял севернее, мы пролетели над океаном. Запах морской воды вызвал во мне полузабытые, полустертые временем воспоминания. Мааррх ловко поймал крупную рыбину и с удовольствием пообедал. Солнце стояло в зените, но казалось, что освещало лишь одно место: Рубиновый грот.

Скала почудилась мне совсем небольшой, но стоило нам подлететь, и она буквально выросла у нас на глазах. Верхняя площадка явно предназначалась для дракона. Но там уже сидел Кэттаринг, буравя нас тяжелым взглядом. И Мааррху пришлось приземляться на нижнем уступе. Камни осыпались под его когтями, но ему удалось удержать равновесие. Помог мне спуститься. Кэтт уже ждал нас на горной тропе. Я взглянула на него и крепко стиснула зубы. Он хотел как лучше, но принял за меня решение, которое, по его же словам, должна была принимать только я и никто другой.

Когда мы спустились по ветхим деревянным ступенькам вниз, остальные уже подтягивались. Йитирн и Тенере шли первыми, за ними, ругаясь сквозь зубы, следовала Хиран, а за эльфийкой на приличном расстоянии трусил пирру. Они выглядели крайне усталыми, особенно жрица. Она держалась рукой за бок и тяжело дышала, но в глазах блестел неподдельный интерес к происходящему.

Кэттаринг провел нас вдоль стены, наверх. Мэйв любила украшать свой дом, свою обитель. Старые древа засохли с ее смертью, скорее всего, но корявые черные кроны змеились среди камней. Рубиновый грот однажды уже был своеобразным, но красивым горным пристанищем, не теперь, впрочем. Деревянные лестницы и переходы порядком полуистлели и износились. Наверху, сбоку от драконьей посадочной площадки за ограждением из темно-серых валунов, беспорядочно нагроможденных друг возле друга, скрывался вход в пещеру. Он безнадежно зарос толстыми лианами, видеть которые на севере было до ужаса непривычно и неестественно. Кэттаринг сделал знак Мааррху.

— Драконы — проводники магии ведьмы, — сказал он важно.

Они вместе подняли правые руки и коснулись круглой выемки в стене.

Лианы зашевелились, словно причудливые коричневые и зеленые змеи, освобождая проход внутрь грота. Йитирн вытянул шею, чтобы как следует все рассмотреть. Тенере нерешительно замялась возле входа и посмотрела на меня вопросительно. Я пожала плечами и сделала приглашающий жест рукой.

Внутри было тепло, сухо и очень грязно. В кромешной тьме невозможно было ничего разглядеть, поэтому Йитирн и Тенере, не сговариваясь, создали светящиеся шары, наполненные синей энергией темного эльфа и бело-желтой энергией жрицы. Они разлетелись полукругом, даруя мерцающий свет. В центре грота я увидела белоснежный обод внешнего края алтаря, а внутри него лежал величественный Камень. По нему черными зубчатыми ранами бежали десятки трещин. Мрачно угасало пламя внутри расколотого Рубина и вспыхивало вновь, поддерживая силу эссенции магии, что хранилась в нем.

Я замерла, не способная сказать и слово. Йитирн обошел алтарь кругом. Следуя за его рукой, волшебные огоньки осветили вторую часть пещеры, которую никто сперва и не приметил. Там на полу был расстелен прекрасно сохранившийся алый ковер с золотым и черным узором; меж двух камней натянут гамак, а в противоположной стороне стояло узкое длинное зеркало в темной деревянной оправе. В углу приютились стол и несколько стульев, на столе — баночки с чернилами, свитки и книги в вековой пыли.

— Ты можешь завершить перерождение, — хрипло сказал Кэттаринг.

Мы все, включая пирру, воззрились на него. Он хмыкнул, не растеряв и доли уверенности в себе, несмотря на наше пристальное внимание к нему. Дракон кивнул в сторону расколотого Рубина.

— Она еще не готова, — ледяным тоном отрезала Тенере. — Ева слишком слаба для проведения ритуала.

— Почему? — поинтересовалась я.

Кэттаринг оттолкнулся плечом от стены, к которой прежде прислонялся, выпрямился и тоже высказал желание узнать почему. Мааррх угрожающе дернулся, я успела схватить его за руку. От прикосновения золотой замер, я почувствовала, что каждый его нерв был натянут до предела.

Тенере выдохнула и посмотрела на меня.

— С превращением все не так просто, как может тебе показаться. Чтобы научиться контролировать силу и принимать ее, не обязательно проливать кровь на свой Камень. Есть ритуал, который мы зовем Правом Очищения. Он призван помочь молодым ведьмам, защитить их от дурного влияния магии на их рассудок и тело.

Она взяла меня за руку.

— Иными словами, завершить перерождение можно и другим способом.

Комментарий к Глава 38. Танаэлиен

*Размножение самок драконов является телитокическим партеногенезом (типом А и С); эту информацию я очень долго искала и нашла в Википедии, за что ей спасибо ;)

Сегодня, 13.08.19, “Рубиновым цепям” исполняется 1 год :)

Я обещала три главы назад, что скоро конец. До конца две главы. Мне не хватает глав, чтобы свести друг с другом все сюжетные линии персонажей. Но именно так все это и задумывалось (на 40 глав), когда я начинала только писать “Рубиновые цепи”. Спасибо всем за отзывы, вы вдохновляете. Правда. Особенно те, кто начал строить теории и высказывать догадки ;)

========== Глава 39. Jirzah aex ==========

Танаэлиен встретил нас сиянием огней. Кэтт пролетел над ущельем и скрылся среди деревьев, Мааррх спустился вместе со мной ко входу в жилую часть города. Оттуда нас сопроводили в овальный зал, где в свете волшебных фонарей мы сидели за столом с представителями общины кирроу, пили игристое вино и ели спелые фрукты, жаркое из мяса и овощей, запеченных форели и лосося. Отдохнуть от долгой дороги пожелали все. Зверя пришлось оставить в лесу, ведь только там он беспрепятственно мог найти пропитание.

Йитирн налегал на питье, совершенно не заботясь о том, что могут про него подумать. Мааррх в противоположном конце стола обгладывал третью кость за последние полчаса, чем немало шокировал эльфов, старающихся соблюдать принятый в их обществе застольный этикет; Хиран увлеченно о чем-то беседовала с Тенере: жрица откинулась на спинку высокого стула и важно кивала головой. То ли эта еда имела какой-то насыщающий эффект, то ли мне кусок в горло не лез, но наелась я быстро и просто сидела, прислушиваясь к разговорам вокруг. В темном углу притаился Кэттаринг, даже странно было, что я не заметила его сразу. Он щедро подкладывал себе мяса и пытался разговорить какого-то эльфа-старика. Но в основном разговоры касались нынешнего урожая, приема родов и охоты в Белом лесу, почти никто не говорил о политике, а если и начинали, то тут же и заканчивали, прячась от свирепых взглядов Хиран. Хиран, как я узнала, была военачальницей.

Хиран Ка’эот считалась наместницей Танаэлиена. Реальной власти она не имела, но выполняла указания Королевы. Ее я видела один раз и то мельком: высокая, белые волосы заплетены в сложную прическу, оранжево-янтарные глаза горели невероятной силой духа и воли. Предполагалось, что именно Хиран поведет за собой четырехтысячную армию, а я с трудом представляла, как в ущельях одного-единственного города можно уместить четыре тысячи эльфов-воинов помимо других, мирных, граждан. Тенере занимала должность Верховной жрицы при Хиран и Королеве, что делало ее важной фигурой. Она молилась вместе со своими сестрами и братьями-кирроу Ассармиэль и Раадхру, организовывала лечебницы и занималась вопросами мира в то время, как Хиран решала задачи войны. Сестры идеально дополняли друг друга, но казались мне все же очень разными. Там, где Хиран была свойственна твердость, Тенере находила минутку для слов утешения и ободрения.

— Передайте, пожалуйста, блюдо с поросенком, — попросил Йитирн, сидящий в окружении пузатых бронзовых кувшинов из-под вина.

— Ты не лопнешь? — засмеялась я, помогая эльфийке поднять тяжелое, но уже наполовину опустошенное медное блюдо. — Хотя бы от количества выпитого.

— Это же лиосхасар, — с видом знатока кивнул Йитирн. — Самое лучшее вино, которое когда-либо делали эльфы. В магии, быть может, они и не смыслят, но в вине — уверен, что да. Моя мать хранила бутыли с лиосхасаром в подвале нашего старого дома. И доставала его только по торжественным случаям.

Йитирн икнул, прикрыл рот ладонью и посмотрел на меня алыми глазами.

— Ты знаешь? Я был женат. Вино лилось рекой целую неделю.

Я поперхнулась от неожиданности. Я совсем не была готова выслушивать откровения жизни самого загадочного и молчаливого эльфа во всем Лаэрте. У Йитирна слегка заплетался язык, но мясо он накладывал себе уверенными движениями эбонитовых рук. Кирроу, обслуживающая стол, подливала ему в бокал еще вина, пока я не сделала ей характерный жест: дроу уже достаточно.

— Дома знали о нашем интересе друг к другу с самого нашего рождения. Она была лучшей охотницей и разведчице Пламенеющего леса, а я… — Йитирн нахмурился, словно пытался что-то вспомнить, — а я был лучшим учеником Шпиля Истины, мы были предназначены друг для друга. Или мне только так казалось. Но мы обручились в особый день и несколько лет прожили в супружестве. — Эльф обреченно вздохнул, залпом опустошил свой бокал.

— Что случилось потом? — спросила я, когда пауза стала затягиваться.

— Ничего не случилось, — грубо оборвал меня Йитирн. — Я полюбил ведьму.

И хотя история не имела ко мне никакого отношения, мое сердце дало тревожный перебой. Любопытство разгоралось, и я бы обязательно задала пару-другую вопросов, но в этот момент темный эльф, пошатываясь, резко отодвинул в сторону стул, вышел из-за стола и ушел, унося с собой кувшин с вином. Кирроу окликнула его, но я махнула рукой: пусть идет.

Мааррх быстро уселся на освободившееся место, грохнул кубком по столу и улыбнулся мне. Пока он с аппетитом доедал все с тарелки Йитирна, я пыталась сделать вид, что не знаю этого дракона и вообще кто это? Мне тоже долили вина в бокал на тонкой ножке, а улыбчивая женщина слева, убедительно кивая головой, буквально заставила меня отпить немного. Пожалуй, лиосхасар действительно был тем самым гениальным вином, о котором рассказывал дроу.

— О чем разговаривали? — с набитым ртом спросил Мааррх. — Прости.

Волевым движением он сделал чудовищный глоток и легко рассмеялся.

— Ты никогда не была на больших застольях, да? Сегодня праздник.

— Праздник? — ужаснулась я. — Какой? Мне никто не сказал…

Мааррх пожал плечами, подмигнул, махнул рукой.

— А, это праздник кирроу. Они отдают дары Древу Духов, что приютило их в Белом лесу, когда все надежды эльфов рухнули.

— Древу Духов? — переспросила я. — Что это?

Дракон, если и собирался ответить, то был перебит улыбчивой эльфийкой слева. Она положила свою узкую худую ладонь поверх моей руки и сказала:

— Древо Духов — последнее пристанище наших богов. Оно защитило нас в дни великой скорби и подарило нам новым дом. О том времени детям принято рассказывать, как Героиня Хиоран опустилась у корнем могучего элиена и горько заплакала, потому что эльфам было некуда идти. Города горели в призрачном пламени, обращенные шныряли по лесу и нападали на всякого, кто замешкался или заблудился. Это было ужасное время. Время, когда кирроу перестали быть бессмертными и начали умирать.

— Вы были бессмертными? И дроу тоже? — перебила я.

— Есть у моего народа легенда, что кирроу отдавали свои души элиенам, возле которых селились и строили города. Эти могучие древа жили бесконечно и питали силой бессмертия эльфов. Но нет, дроу если и были когда-то вечны, то кирроу ничего об этом неизвестно. Когда деревья сгорели, души вернулись к светлым эльфам и с тех пор они начали угасать, стареть и умирать.

— Почему бы вам не отдать души этому самому Древу Духов?

Эльфийка усмехнулась.

— Это было бы простым решением, правда? — мягко спросила она. — Древо Духов не принимает души, потому что внутри него уже живут боги.

Я пожала плечами, но некоторые вопросы решила не задавать, опасаясь оскорбить чувства верующих. Откуда они знали, что в каком-то дереве живут самые настоящие боги? Почему никому не сказали об этом?

— Я не видела Древа Духов, — сказала я осторожно.

— Чужаки не могут видеть элиен. Так повелось издревле. Но, может, Тенере сделает исключение для чистой души рубиновой ведьмы.

Эльфийка отвернулась от меня, давая понять, что разговор окончен. Веселились и праздновали до раннего утра. Затем все постепенно расползлись по своим домам и комнатам. Я вернулась в сопровождении Мааррха: дракон сразу же облюбовал какую-то кушетку возле лестницы и мгновенно заснул. Благодаря освещению, в моей комнате с кроватью было достаточно светло. На постели спал сидя Йитирн. Я хихикнула, вынула из его рук книгу, уложила темного эльфа на кровать и накрыла его запасным шерстяным одеялом. Затем скользнула на свою часть кровати, повернулась на бок и мгновенно уснула.

И, кажется, была не единственной, кто проснулся после полудня. Надо мной нависал Мааррх, лицо у него было крайне недовольное.

— Почему с тобой спит Йитирн? — по слогам раздельно произнес он.

— Потому что он… устал и заснул, — спокойно ответила я, сердце радостно ухало в груди. — Что-то не так?

Мааррх стиснул зубы и вымучил улыбку.

— Идем, нам надо поговорить.

Я с ужасом поняла, что одежду на ночь не снимала и спала прямо в том, в чем вернулась из Рубинового грота. Заправив постель, я спустилась вниз.

Меня уже ждала Тенере в сопровождении стайки девочек-кирроу, столь молодых, что, казалось, они едва перестали быть детьми. На жрице было белое платье, расшитое золотыми нитями, и тяжелые браслеты на руках. Они все поклонились мне, я поклонилась в ответ, чувствуя себя ужасно неудобно.

— Нет, миеллес, — возразила одна из девочек. — Вы не должны нам кланяться, вы же ведьма, а мы ваши покорные почитатели.

— Архогониас сказала все верно, — кивнула Тенере. — Идем, Ева. Я сопровожу тебя в Библиотеку, где смогу рассказать все, что мне известно.

Мы вышли из-под свода пещеры и долго шли на восток. Места становились все менее населенными. Изредка какой-нибудь эльф пугливо смотрел на нас из-за черной скальной колонны или маленькая девочка прытко убегала прочь, стоило нам показаться на дороге, все молчали, в воздухе повисла тишина.

— Это виерен вазхира, — надменно и торжественно сообщила Тенере. — Место, где живут и обучаются наши жрицы и заклинатели. А это — Библиотека.

Она остановилась перед скалой, внутри которой располагались одна над другой десяток ярко освещенных пещер. Тенере зашла первой, поманила нас рукой. Внутри пахло деревом, сосновой смолой, вином и пылью. За немногочисленными столами сидели маги кирроу, сосредоточенные и погруженные в напряженную работу. Мы разделились: я осталась со жрицей, Мааррх заскользил вдоль стеллажей из белого дерева в поисках книги.

— Идем, — поманила меня за собой Тенере.

Мы миновали весьма длинный зал с бесконечным, казалось, числом стеллажей и всевозможных книг, прошли через маленькую комнату, где работавший маг поспешно вставал, чтобы отдать поклон Верховной жрице. Наконец Тенере остановилась перед маленькой дверцей. Она сняла с груди ключ и отперла проржавевший замок.

— Это место не зря спрятано от чужих глаз. Последней ведьмой, что увидела его, была Сапфировая. И мы дорого заплатили за ту ошибку.

Тенере вошла, я за ней. И обомлела от увиденного.

Передо мной расстилался травяной луг. На лугу, врастая в каменистую почву, стояло гигантское дерево, подобного которому я не видела. Гладкий белый ствол, могучие ветви, кристаллические разноцветные листья. Я ощущала вдох и выдох, что делало дерево. Оно жило, дышало, процветало. Оно представлялось мне разумом настолько древним, что даже более опытная ведьма затруднилась бы назвать его точный возраст.

— Это Древо Духов. И твой способ завершить перерождение без Камня. Этот обряд мы называем «jirzah aex», что можно перевести как «магия скована». Раньше это сложное заклинание читали для молодых ведьм, чтобы помочь им усмирить враждебный характер магии и подготовить тело для развития.

— Мне казалось, что ведьмы не испытывали с этим никаких трудностей.

— Ведьмы — да. — Тенере посмотрела на меня. — Но ты была рождена в другом мире, в мире, где магия давно истлела. Твое тело отторгает то самое, что и делает тебя ведьмой — волшебные способности, силы для колдовства. Когда ты окажешься привязана к своему Камню, ты получишь неимоверное количество энергии, что предназначалась не для тебя…

— Для Мэйв.

— Да. Для одной из трех самых могущественных ведьм Лаэрта. Но не для тела, которое отрицает саму суть магии. Этот обряд позволит тебе подготовиться, твое тело станет пригодным. Ты никогда не падешь жертвой влияния на сознание, тебя не смогут убедить никаким магическим образом, твои мысли станут полноценной твердыней перед чужим разумом. Я бы посоветовала проходить этот обряд каждой ведьме, не только младшим, но и Хранительницам. Кто знает, может быть, тогда Мэйв не стала бы… той, кем стала. — Тенере коснулась рукой ствола дерева.

— Что для этого нужно?

— Во-первых, твое искреннее желание. Во-вторых, девять заклинателей и жрица. Жрицу ты, считай, уже нашла, поскольку это моя идея. Ты можешь выбрать свою, конечно. В-третьих, мне нужно подготовить Древо для магии. Кирроу свирепы и умны, но они любят, когда их предупреждают.

Жрица подвела меня к дереву, взяла мою руку и с силой прижала к коре. В первый момент меня ослепила вспышка света, в следующую секунду я уже стояла посреди темных силуэтов Пустоты. Некоторые смеялись, другие потягивали вино из бокалов, третьи пристально разглядывали меня. В них чувствовалась сила, но не магии и не физическая, духовная. Я будто бы знала их тысячу лет, а теперь вернулась домой, они обрадовались мне.

— Что это…?

— Внутри Древа живут кирроу. Анат, Гирзал и Тейнну. Они могут называться богами, хотя являются душами величайших героев нашего народа.

Обратно я шла задумчивая. То, что рассказала мне Тенере, необходимо было обдумать, и требовалось принять решение. В Библиотеке Мааррха не оказалось: он стоял на улице, привалившись плечом к стене. В руках у него была потрепанная книга в ветхом переплете. Рядом стоял Йитирн.

Увидев меня, темный эльф заметно помрачнел. Волосы упали на лицо, дроу смотрел в пол. Мааррх с сочувствующим видом кивал.

— Йитирн очень хочет с тобой поговорить, — сказал дракон.

Белый лес настороженно молчал. Пирру вскочил из кустов, ласково ткнулся мордой в ладонь и исчез между деревьев. Йитирн нервничал. Затем расчистил прикосновением магии место у корней белоснежного древа и присел. Откинулся спиной, слегка запрокинул голову и громко выдохнул.

— Я вчера наговорил лишнего, — произнес он, буравя меня взглядом.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Мне было приятно узнать о тебе хоть что-нибудь. Несмотря на то, что мы все это время путешествовали вместе, я ничего о тебе не знаю. Я даже больше о Сарии наслышана или о Мааррхе. Даже Кэтт рассказал мне краткую версию его заточения в храме.

— Я не люблю ворошить прошлое, — процедил эльф. — Но мне придется рассказать, потому что это часть причины, по которой я последовал за тобой.

— Ладно.

Я села напротив Йитирна на выступающий корень дерева и посмотрела на него. Когда мы встретились, темный эльф показался мне молодым, задорным и веселым. За время нашего путешествия я узнала только то, что на самом деле он был молчаливым и задумчивым, обладал высокой концентрацией ума и памяти и никогда не рассказывал ничего личного.

— Мою жену звали Алийра из Дома Арзу. Она была второй дочерью, всего детей было шестнадцать. Мы вместе обучались и гуляли. Я рассказывал ей о магических обрядах, а она только смеялась и говорила, что ничего не понимает, как я могу хоть что-то понять. В ее обязанности входило нести дальнюю службу за Вечной грядой, она возвращалась домой через день. Мне казалось, что так и лучше, так мы не надоедаем друг другу. Только позже я понял, что наш брак обговорили между собой родители, Алийра…

Он тяжело вздохнул.

— Я полюбил ведьму и понял, что никогда не испытывал такого чувства к собственной жене. Среди дроу не принято расходиться, разрушать супружество. Если ты женился, то это навсегда.

— Кто она была? — спросила я, нутром уже зная ответ.

— Она была друидом Пламенеющего леса и эмиссаром Мэйв, — на одном дыхании произнес Йитирн, опасаясь моей реакции. — Я познакомился с ней на Испытаниях, это ритуал, который проводят в день совершеннолетия ребенка. Она возникла в моей жизни спустя семь лет. И украла мое сердце.

— Как ее звали? Она жива?

— Нет, — взгляд Йитирна затуманился. — Нет. Она не выжила. В день, когда наш лес и Аурийские Долы оказались охвачены пламенем, она и все ее звери защищали родной дом. На ее стороне сражался черный медведь с желтыми глазами, я даже думал, что это был дух Раадхра. Но и медведь пал. Как и рысь, как дикая собака, лесной кот, большой олень. Меня спасла Веланна.

— Янтарная? — с удивлением переспросила я.

— Да. Так мы познакомились. Это было за сто лет до судьбоносной встречи в merhalyn dea jirzah. После того как ты открыла ей правду о смерти, она действительно убила Таала и освободила меня. Она кое-что поведала и попросила стать ее Защитником. Такое случается очень и очень редко. Когда ведьма просит смертного стать между ней и опасностью, что ей грозит. Спасти ведьму, чтобы она сумела исполнить предначертанное. То, что подсказали ей боги в надежде спасти разваливающийся и умирающий мир.

— И ты… стал им?

Йитирн кивнул.

— От какой опасности ты…

— Я вернул ей свой долг. Чтобы Джахайн не смог призвать душу, я заключил ее в Янтаре. — Он достал из-под одежды длинную серебряную цепочку, на которой висел крупный янтарный камень. — Это то, о чем ты думаешь.

— Камень Янтарной? Ее реальный Камень? Значит, его не разбили так, как сказала об этом Сария?

— При всем моем уважении к Сарии, она оборотень и очень далека от понимания магии и всего, что связано с этим явлением. У меня есть Янтарь, а это значит, что Веланна может вернуться к жизни. Тебе останется только найти ее священное место и возложить этот Камень на алтарь.

— Я и свое-то еле нашла, — картинно возмутилась я. — Я не могу представить себе, где именно могла обустроиться такая ведьма, как Янтарь.

Темный эльф помолчал, затем снял цепочку с шеи и протянул ее мне.

— Это теперь твое. Свою роль я уже сыграл. — И, видя мой непонимающий взгляд, добавил: — Таково было желание Веланны. Чтобы я отдал…

— Да, — перебила я его. — Да, я поняла. Я просто… удивлена. Ты так и не сказал, по какой причине ты пошел за мной? Веланну мы встретили уже позже.

Йитирн нахохлился и стал похож на очень саркастичную и недобрую птицу.

— Я расскажу тебе, когда мы будем одни. — Резковато заметил он.

В ту же секунду полыхнуло синим и откуда-то сбоку на нас вывалился Габриэль. Равновесие удержать он не смог, а потому рухнул на землю.

— Да ла-адно, — протянул он. — Серьёзно? Волк не может подслушивать?

— Эта тайна касается только меня. И Евы. — Процедил Йитирн сквозь зубы.

— Я думал, что мы подружились, — наигранно обиженным тоном заявил Габриэль. — Не хотите говорить, дело ваше. Как тебе моя маскировка?

Он подмигнул мне и вдруг стал бледнеть, постепенно став прозрачным.

— Ого, — восхитилась я. — Как ты это делаешь?

— Преимущества быть альфой, вожаком, — пояснил он с улыбкой на лице. — Я и не представлял себе, что Сария была способна на что-нибудь… эдакое.

Вместе мы вернулись в Танаэлиен. Дело близилось к вечеру, из подземных кухонь доносились ароматные запахи жаренного мяса, рагу и рыбы. Я распрощалась с Йитирном и Габриэлем и поднялась в свое жилище.

Кирроу уже заканчивала наливать в ванну горячую воду, от нее поднимался легкий пар. Я с удовольствием сняла с себя довольно увесистые доспехи и всю нижнюю одежду. Перед зеркалом стояла подтянутая и крепкая девчонка, волосы беспорядочной массой лежали на плечах. Упругую грудь украшали свежие порезы, а сквозь них пробивались заостренные миниатюрные чешуйки или шипы. Ногти уже стали заостряться и принимать неприятный алый цвет.

Я легла в воду и закрыла глаза.

— Ты же знаешь, что это так называемое «перерождение» не даст тебе ни силы, ни бессмертия? — голос Кэттаринга я узнала бы из тысячи.

— Ты с ума сошел! — вскрикнула я. — Я обнажена. И вообще я тебя не приглашала к себе, чтобы ты вот так вот запросто заходил.

— Ничего страшного. Я видел Мэйв голой.

— А меня — нет, — обозлилась я. — Выйди немедленно! Когда я захочу с тобой поговорить, я приду и поговорю.

Кэтт фыркнул и присел на край кровати по ту сторону от ширмы. Он сложил руки на груди и с наигранным видом начал осматриваться вокруг.

— Чего ты хочешь? — процедила я, понимая, что так просто дракон не уйдет.

— Одного. Чтобы ты понимала, что ты останешься смертной и уязвимой, если пройдешь этот «обряд». Светлые эльфы хотят воспользоваться тобой и твоей ситуацией. Они намеренно запугивают тебя неготовностью связать свою жизнь с Камнем и будут это делать до тех пор, пока ты не согласишься. Их ритуал способен заставить ведьму замолчать навсегда.

— Лишить ее сил? — перепросила я.

— Нет, не лишить. Но сильно их ограничить. Jirzah aex используется для младших ведьм, чтобы они служили народу, а не собственным желаниям. Магия слепа и одаряет своей силой даже неуравновешенных или слабых и жалких. Чтобы ведьма не свернула на кривую дорожку, исполняют этот самый обряд. Ведьма остается привязана к жрице, которая сказала последнее слово.

— С чего мне тебе верить? — я хмыкнула неодобрительно.

— Я тебя ничем не обманул, — мягко ответил Кэттаринг. — Это предок Мааррха, а не мой, убил Мэйв. Я был всегда на ее стороне. Сражался с ней даже тогда, когда Аксоот отвернулся от нее.

— Ты был на ее стороне, Кэтт. Откуда я знаю, что ты будешь на моей стороне?

— Ты Рубин, реинкарнация Мэйв. Тебе не надо спрашивать, буду ли я поддерживать тебя. Ты должна это знать. Буду. Всегда.

Я откинула голову на бортик и вздохнула.

— Может, в этом есть смысл? В обряде. Я не буду бессмертной, а значит буду ответственно относиться к жизни.

— Ты же не можешь в самом деле так думать, да? — фыркнул Кэттаринг. — Эльфы сделают все, чтобы ты не связала себя с Камнем. Почему? Проще простого. Они не доверяют тебе. И не будут. Потому что их царство связано с Сапфиром. Йитирн, конечно, дело другое. Темные эльфы были подданными Рубина. Поверь мне, прошу. Жрица Тенере неспроста предложила этот «вариант». Если бы Мэйв, которая так хотела умереть окончательно, знала, что этот обряд дарует ей смертность, но сохранит ей силы, она бы его провела.

— Но мое тело… Она сказала, что оно отторгает…

— Магию, — закончил за меня Кэтт. — Да, потому что ты пришла из другого мира. Пора уже забыть об этом. Ты всегда знала, что единственный путь — это пролить свою кровь на свой Камень. И ты сейчас смотришь на эту рубиновую кожу только потому, что медлишь и сомневаешься.

— Я не знаю. Это дало бы всем именно ту рубиновую ведьму, которую они хотели. А не жестокую и властную Мэйв.

— Рубиновая ведьма, ведьма вообще, которую они хотят — это та, что будет исполнять их маленькие грязные желания, а не та Воля, которую ты несешь от слова самих Богов. Ты можешь воевать, сражаться, процветать и защищать страну, за которую в ответе. Или можешь исполнять желания каждого второго, кто пожелал любви, богатства или мира во всем мире. Думай сама, Ева.

Кэттаринг вышел, оставив меня наедине с размышлениями. От чего я отказываюсь, если пройду обряд? От чего я отказываюсь, если пролью кровь на свой Рубин? Необходимость выбрать сугубо что-то одно меня убивала.

Я переоделась, расчесала волосы и спустилась вниз.

Там что-то происходило. Тенере руководила взволнованными эльфами, Мааррх спешно закреплял на поясе подарок кирроу — отличный меч. Йитирн закусил губу и встревоженно посмотрел на меня.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, как засосало под ложечкой.

Хиран сверкнула оранжевыми глазами.

— Времени нет. На нас напали оскверненные.

========== Глава 40. Капля крови ==========

Танаэлиен основательно тряхнуло. Земля под ногами дрогнула с такой силой, что медная посуда зазвенела и посыпалась на каменный пол. Волшебные фонари закачались, свет резко погас. Минуту мы находились в кромешной тьме, опасаясь сдвинуться с места. Я стала различать быстро двигающиеся силуэты и поняла, что разделяю сознание с Мааррхом. Дракон присел в боевой готовности. Кэтт скользнул вдоль стены, отращивая наруке черные когти. Тенере вполголоса проговорила несколько тирийских слов, и свет мягко вспыхнул на конце ее боевого жезла.

— Мы организуем оборону внутри! — крикнула Хиран, убегая за поворот. — Айке, Сиррет — за мной, поспешите. Ваши копья!

Двое кирроу подхватили с ближайшей стойки оружие и устремились вслед за военачальницей. За ними промчалась воительница, рукой она крепко сжимала стальные цепи, в бой рвались боевые горные львы, закованные в сверкающую броню. Кэттаринг сразу же потерялся в толпе, собирающейся на поляне по приказу Хиран. Тенере настойчиво потянула меня за руку.

— Идем же! Оскверненные не должны тебя найти!

— Я иду с ней, — непререкаемым тоном заявил Мааррх. — Йитирн, ты поможешь Габриэлю, найди его и встречайте нас у северного выхода!

— Что? — переспросила жрица. — Нет, нет! Мы должны спрятать Рубин.

— Я могу быть не согласен с методами Кэттаринга, но Ева должна завершить свое перерождение. Выберемся из Танаэлиена как можно быстрее.

Я вырвала руку из хватки Тенере и резко обернулась к Мааррху.

— Мы обязаны им помочь! — настойчиво сказала я. — Они помогли мне, нам, когда я нуждалась в помощи. Отведи меня к Хиран, Тенере.

— Оскверненные здесь только из-за тебя, — прошипела жрица. — Я должна исполнить свой долг и защитить ведьму. Прошу, идем же.

Танаэлиен сотрясло новым ударом. На этот раз эльфы падали, поскольку не могли удержаться на ногах. Мааррх зацепился рукой за стену, повсюду стоял шум, какофония звуков оглушала и дезориентировала. Прямо позади Тенере сквозь камень пробивался оскверненный лев. Крупное животное приглушенно рычало, готовое вот-вот сорваться с места. Тенере крутанула свой жезл, прокатилась волна светло-желтой энергии, ослепила и смела призрака. Вместе с Мааррхом и жрицей мы пробежали по длинному темному тоннелю, свернули в боковой проход. Нас развело в разные стороны потоком бегущих эльфийских воинов, устремившихся к южному выходу.

Я мгновенно потеряла Мааррха из поля зрения. Какой-то кирроу задел меня плечом, я упала. Голова кружилась, звуки множились, дробились. По коже расползалась пронзительная боль.

Только не сейчас.

Сверху послышался знакомый вдох. Дракон набирал в грудь воздуха, чтобы выдохнуть струю пламени. Я не видела ни Мааррха, ни Тенере, ни любого другого знакомого лица. Кто-то протянул мне руку и с силой втащил в арку между двумя проходами. В ту же секунду темно-алое пламя ударило в то место, где я только что была. Не успевшие спрятаться, эльфы закричали, но они сгорали прямо у меня на глазах, превращаясь в обугленные трупы.

От запаха горелой плоти кого-то позади меня неудержимо рвало. Я закрыла нос рукой и максимально сконцентрировалась на том, что происходило вокруг. Молоденькая жрица, кажется ее звали Архогониас, уткнулась мне в плечо. Личико было зареванно, красные от слез глаза смотрели на меня с немой мольбой. Плечо жрицы рассекала внушительная рана, по руке стекала горячая кровь, пятная праздничное одеяние. Когда последний всполох пламени исчез, мы осмелились выбраться. Некогда красивая улица представляла собой сплошные руины.

— Идем, — попросила я Архогониас. — Идем, нам надо найти Тенере. Или Мааррха. Кого-нибудь. Может, Хиран?

В дальнем конце улицы призрачный дракон раскрывал полупрозрачные фиолетовые крылья. Я потянула девушку на себя, мы устремились вверх по улице в противоположную от оскверненного сторону. Архогониас первой добежала до отряда вооруженных кирроу, что держали оборону входа в жилую часть Танаэлиена. Они хлопнули ее по плечу, приветствуя радостными возгласами. При виде меня радость на их лицах угасла. Крупный воин с луком наперевес шагнул ко мне и приподнял подбородок.

— Это есть из-за тебя, — сказал он с ненавистью и сплюнул мне под ноги.

Танаэлиен ударило так, что нас буквально подбросило в воздух. Над ущельем разнесся печальный мелодичный перезвон. Не ведая, что творю, я широко раскинула руки: рубиновая энергия скользнула по пальцам и превратилась в огненную волну, накрывшую отряд воинов и Архогониас куполом. Камень тяжело сорвался с края ущелья, врезался в созданный мною щит. Меня отшвырнуло взрывной волной, эльфов раскидало в разные стороны. Щит исчез, а на меня навалилась настолько страшная усталость, что я не могла пошевелить и пальцем. Кожу изнутри уже царапала рубиновая чешуя, прорастая сквозь поры и разрывая мягкую, податливую плоть. Кто-то поднял меня, но стоять на ногах я по-прежнему не могла. Все тело сотрясало дрожью.

— Держись, Ева, — прошептали на ухо.

Кэттаринг провел рукой вдоль моей груди, и в голове сразу прояснилось. Он ощутимо встряхнул меня и поставил-таки на ноги.

— Я думала, что это ты летал, — слабым голосом произнесла я.

— Нет, — качнул Кэтт головой. — Мое пламя — черное. Цвет чешуи дракона и его пламени всегда одинаковый. Темно-алое обычно выдыхают оскверненные.

— Где все? Где Мааррх? Ты знаешь? Йитирн?

— Мы идем к северному выходу и там встречаемся с остальными, - таков план твоего ненаглядного золотого дракона.

— Он не мой и не ненаглядный, — устало ответила я. — Я беру с собой жрицу. Архогониас, ты идешь со мной.

Архогониас была только «за». Она держалась за бок, а рана на плече выглядела неважно. Я кивнула Кэттарингу. Тот скривился, но коснулся пальцами светлой эльфийки. Порез начал осторожно затягиваться. Все-таки иметь дракона, владеющего магией, неплохо. Мы на войне, о чем я непростительно забыла в этом умиротворяющем раю кирроу.

Оскверненный дракон выдохнул струю, но промахнулся. Кэттаринг оскалился, его тело осыпалось черным туманом. Я поняла, что сейчас вместо человека в узком проходе ущелья окажется очень большой дракон. Подтолкнула жрицу, мы побежали вниз, лавируя между сломанной мебелью, обломками каменных перекрытий, что упали во время землетрясения. Я порадовалась, что не попала под камнепад, когда все эти осколки летели и врезались в землю. Тел хватало, многие погибли в страшных мучениях. Внутренние органы вперемешку с доспехами и погнутыми щитами тянулись вдоль всей улицы. Архогониас спотыкалась, чуть не падала, слезы струились по ее красивым белокожим щечкам.

Очередным толчком Танаэлиен угрожающе вздрогнул. Жрица полетела на землю, царапая себе руки. Бежать мы могли лишь вперед, я не рисковала соваться в тесные переходы между рукавами обширного ущелья. Архогониас толкнула меня в сторону.

— Пройдем здесь. Так мы выйдем в северный рукав! — заорала она, пытаясь перекричать угрожающий грохот, идущий из-под земли.

Во тьме мы пробирались на ощупь. Тоннель оканчивался тупиком.

— Завалило, — Архогониас пыталась отдышаться. Дыхание у нее прерывалось и звучало не очень-то обнадеживающе. — Здесь есть еще проход. Но он внизу.

— Я не горю желанием спускаться вниз, Арх, — покачала я головой. — Мы можем просто вернуться назад и свернуть в какой-нибудь другой…

— Мы можем пройти через виерен вазхира, только… Там опасно. Может, даже опаснее, чем если мы встретимся лицом к лицу с оскверненными.

— Почему это?

— «Вазхира» переводится как «место одержимых».

— То есть это не просто какая-то там ваша академия и библиотека, да? — в душу уже закрадывалось плохое предчувствие. Я надеялась, что оно не оправдается, но должна была оставаться честна с собой. Сколько раз все эти предвидения оправдывались? — Это место и вправду может быть…

— Непредсказуемым, — закончила за меня Архогониас. — Выбирай. Или мы идем через вазхиру, или мы спускаемся вниз.

Я колебалась. Решение нужно было принять мгновенно. Но я сомневалась, я не могла взять себя в руки и определить нашу грядущую судьбу.

— Послушай меня, послушай, — зашептала Архогониас. — Мы все, жрицы и заклинатели, служители веры и маги, мы все содержимся в вазхира по одной и той же причине. Магия пожирает наши тела заживо, многие из нас просто не способны контролировать ее силу. После того как эльфы стали смертны, что-то произошло с нами. Ментальные болезни и магия идут наравне друг с другом. Мы слышим шепот, мы видим галлюцинации. Мы платим цену за владение магией своим рассудком и своим здравым суждением. Каждый. Я. Тенере. Любой кирроу, что может сплетать заклинания. Там внизу нас ждет лишь вода, прохладная и спокойная. Я не буду врать. В ее глубинах таится нечто такое, что может навредить и тебе, и мне. Но ты должна выбрать.

— Мы будем в опасности и там, и там, — заключила я. — Тогда мы идем через вазхиру. Потому что если Танаэлиен вновь сотрясет ударом, нас вполне может завалить камнями и тогда мы точно не выберемся.

Мы осторожно вернулись в начало тоннеля. Я выглянула наружу. Вдали раздавались беспокойные крики, но оскверненных не было, как не было и Кэттаринга. Я бы не отказалась, чтобы черный дракон сейчас был рядом со мной, потому что в моей душе разгорался страх.

На перекрестке четырех переходов воины прикрывали нас стеной из щитов, ощерившись копьями. Оскверненные наседали сверху, но еще не подобрались с флангов, так что какое-то время эльфийские воины были в относительной безопасности. Призраков было так много, что они казались одной сметающей все на своем пути волной. Наконечники копий вспыхивали ярко, раня и причиняя боль, но не убивая. Оскверненные отступали и вновь бросались в бой, в воздухе мелькали когти.

Впереди нас двое оборотней вели неравную борьбу с призраком-драконом. Волки теребили крылья существа, словно пытались оторвать их от тела. Сверху на нас упал оскверненный тигр. Синие когти полоснули наискосок, удар пришелся на Архогониас. Жрица хлестнула наотмашь светло-желтой энергией, призрачное тело хищника пошло волнами, он сгинул, осыпавшись прахом. Затем она развернулась, вобрала в себя всю мощь магии, на которую только была способна, и резко развела руки в стороны. Волна прокатилась по земле и смяла дракона. Тот кувыркнулся через голову, ударился об стену и точно также оставил после себя серый пепел.

Архогониас потянула меня вслед за собой. Улицы вазхиры оставались подозрительно пусты и лучше прочих сохранились. Хмурая девочка шмыгнула мимо нас и исчезла в проходе слева. Жрица спешила, спешила и я, не желая сталкиваться с местными обитателями. Мы быстро добежали до середины.

Вниз, скрипя когтями по камню, пробирался призрак. Он был собакой с головой орла. Фиолетовые глаза светились на отвратительной морде, окруженной окровавленными шипами. Этот оскверненный сегодня убивал. Он выпрыгнул вперед и громко зарычал, скаля зубы. Архогониас сжала руку в кулак, он засветился ярким желтым светом. Призрак попятился назад и оказался в сверкающей янтарной ловушке. Прутья клетки сжимались до тех пор, пока тварь не растворилась пепельной дымкой.

— Ты неплохая жрица, — похвалила я Архогониас. — Мне повезло, что ты со мной. Не знаю, как бы я справилась со всем этим сама.

— Идем же!

Хиран сражалась с дюжиной оскверненных. Когда она повернулась к нам, то мы увидели, что ее тело было в струпьях и гниющих язвах.

— Это не Хиран, — кивнула мне жрица. — Это иллюзия. Кто-то из магов играет с нашим сознанием. Он попал под влияние оскверненного и стал одержимым.

Тело лжевоеначальницы распалось дымкой, из крови и пепла восстал высокий эльф. При жизни его можно было счесть красивым. Сквозь плоть проступали серые кости, на руках росли заостренные когти. То, что осталось от его роскошных молочно-белых волос, было заплетено в косу и лежало на плече; часть черепа вблизи оказалась кровавым месивом. Эльф развел руки в стороны и недобро усмехнулся. На Архогониас прыгнули сверху. Ею оказалась девочка, еще недавно такая мирная и боязливая. С диким животным криком она оказалась на плечах жрицы и нанесла точным ударом руки смертельную рану, распоров горло светлой эльфийки.

Я взмахнула рукой. Рубиновый хлыст обжег бок ребенка. Она свалилась на землю и, воя, попыталась избегнуть кары за свое деяние.

— Нет, — прохрипела Арх. — Убей мага. Это он управляет ею.

Кровь заливала все вокруг. Белое платье, землю, руки жрицы. Я обернулась к эльфийскому магу. Он уже колдовал, но тирийских слов я не слышала. Ему я хотела причинять боль. Я хотела, чтобы он страдал. Я издала низкий рев и пригнула голову, а, когда подняла ее, мои глаза пылали рубиновым огнем.

Я бросилась к нему. Один прыжок, и я достигла цели. Рубиновые когти легко прошли сквозь плоть, столкнулись с костями и раздробили их. Маг завыл, попытался скинуть меня. Я больше не была рубиновой ведьмой. Я не была ведьмой. Лишь зверем. Опасным, магическим. Магия толкала меня на такие поступки, которых я никогда бы себе не позволила, будучи ведьмой. Призрачные в ужасе расступались передо мной. Рубиновая чешуя прорастала на груди, переходила на бок и бедра, растекалась кровавой кристаллической броней по лицу. Я зарычала и прыгнула. Перед глазами мелькали места, изломанные магией и мечами тела, брошенные щиты, горящие пещеры, мечущиеся в хаосе и панике светлые эльфы. Я жила войной. Я была войной.

Меня сбили в полете. И пребольно укусили.

— Вспомни кто ты, Ева, — зарычали мне в лицо.

Танаэлиен подбросило в воздух. Я слышала, как хрустит камень, как он тяжело падает и взрывается миллионами смертоносных осколков. Меня тащили по земле, сопротивляющуюся, но все еще опасную.

Спустя мгновение я пришла в себя. Рядом сидел Кэттаринг. Он так сильно стискивал мои запястья своими пальцами, что я их не чувствовала. Вокруг был огонь, трещали стволы падающих сверху деревьев. Хиран и ее воины заняли оборонительные позиции в северном тоннеле. Копья окрасились светящейся кровью призрачных существ. Лучники пускали стрелы один за другим. Но оскверненные теснили эльфов, загоняли их в глубь Танаэлиена.

— Тебе нужно завершить перерождение, — крикнул Кэттаринг. — Я отнесу тебя к Рубиновому гроту. Будь готова прямо сейчас.

— Нет, — тяжело задышала я. — Я летаю только с Мааррхом.

Кэттаринг оскалился. Даже в человеческом обличье у него были внушительные нижние и верхние клыки. Мне казалось, что чуть-чуть и он выдохнет свое черное пламя прямо мне в лицо. Однако он справился, сжал руку в кулак. И негромко, контролируя себя, выдохнул через нос.

— Ты погубишь себя своими глупыми играми, — сказал он, сдерживая рвущийся на волю гнев. — Я попробую разыскать золотого, а ты попытайся не умереть и не обратиться. Хиран! Ты защитишь свою ведьму, или я лично сдеру с тебя эту белую кожу. Ты поняла меня?

Военачальница смерила Кэтта возмущенным взглядом, но кивнула. Она не решилась в открытую противостоять черному дракону.

Я заметила Йитирна в дальнем конце прохода. Ничем не могла ему помочь. Оскверненные спускались в ущелье, им ничто не мешало скользить по отвесной скале вниз, прыгать и приземляться прямо позади защитных строений, за которыми тщетно пряталась Хиран. Но эти оскверненные не были заинтересованы в эльфах, только во мне и в моих спутниках. Блеснули когти, Йитирн свалился на землю. Полыхнуло синим, сиреневым и золотым. Эльф был уже на ногах, а рядом с ним, оскалившись окровавленной мордой, стоял огромный палевый волк. Мне не потребовалось и мгновения, чтобы понять: Сария и ее стая пришли нам на помощь в самый ответственный момент.

— Что-то не так, — отдуваясь, произнесла Хиран. — Мы и прежде отбивались от оскверненных, но эти… Они здесь не просто так. Ими явно управляют.

— Это армия, — произнесла Сария, добегая до нашего укрытия первой. — Это армия Теневой ведьмы, Ева. Сапфировая Аиша ведет сюда целую свору оскверненных, призраков и одержимых. Кирроу не готовы к такой схватке.

— Армия? Аиша Скорбящая Мать не могла напасть на эльфов, — не поверила оборотню Хиран. — Этого не могло просто быть. Теневая поклялась, что кирроу никогда не пострадают от войны, что охватила всю Атарию.

— Значит, она солгала, — пожала плечами волчица. — Что ожидаемо. Она теперь служит Джахайну, а ему наверняка наплевать на глупые ведьмовские обещания. Он заинтересован кое в ком. — Она кивнула на меня.

— Как ты узнала? — спросила я.

— Мы следовали за ней, когда ты изгнала нас. Наша цель всегда неизменна. Мы стая Рубина, и мы сделаем все, чтобы защитить свою ведьму. Мы пытались предупредить вас, но не успели.

Она коснулась моей рубиновой руки.

— Нет, — прошептала она пораженно. — И не говори, что превращение уже началось, Ева. Тебе надо закончить начатое. Я проведу тебя через основное поле боя, если позволишь. Рубин должен воссиять вновь. Иначе… Иначе мы все обречены на гибель. Ты больше не можешь безрассудно пользоваться своей магией, а среди нас далеко не каждый владеет ею.

Хиран отдала короткий приказ и села с нами.

— Я хотела провести Еву через обряд, но даже я понимаю, что волчица права. Танаэлиен уязвим. Это последний наш оплот, на этих улицах гибнут наши потомки, наши дети. Если мы не защитимся, раса кирроу канет в лету. Я знаю одну тайную тропу через лес, к Рубиновому гроту. Сария может провести вас.

Эльфийка потянулась к волчице и коснулась ее виска.

— Теперь она знает, куда идти. Возьми моих воинов, ее волков и того, кому больше всего доверяешь. Вы выходите через пять минут.

Хиран решительно сжала копье и вскочила на ноги.

— Йитирн, — сказала я. — Ты идешь со мной.

В сопровождении шестерых эльфийских защитников, восьми волков и Йитирна мы прошли через старый заброшенный ход, проскользнули мимо ожесточенной схватки и вышли в лес. Долго шли в ночной темноте. Никто не решался зажечь свет, опасаясь привлечь внимание врага. Над нами в звездном небе мелькнула громадная тень. Отблеск пламени на чешуе ясно дал понять, что над лесом только что пролетел Аэкол.

Дракон огласил лес и равнину громогласным ревом. Земля подрагивала под ногами. Мы уже почти бежали по тропе, изредка кто-то спотыкался. Оружие бряцало, Йитирн сквозь зубы ругался. Волки разбежались в разные стороны, выполняя роль разведчиков. Откуда-то из тьмы появилось черное пятно. Зверь с легкостью перемахнул через поваленные деревья и присоединился к нашему бешеному забегу через Белый лес. Редкие оскверненные не имели против нас никаких шансов. Йитирн искусно сплетал одно заклинание за другим, слова тирийского языка так и пели в воздухе. Сария в обличье волка вгрызалась в податливые тела, трепала их, сверкали ее когти.

Танаэлиен, очевидно, сотрясло новым ударом.

Я не удержалась на ногах и свалилась. Это сыграло мне на руку, потому что в следующий момент взрывная волна смела начисто деревья, а заодно и эльфийских защитников. Раздались крики боли и отчаяния, а затем все стремительно смолкло. Трещали деревья, тяжело падая на промерзлую холодную землю.

Йитирн с трудом поднялся. Мы стояли на равнине посреди обломков. Я не слышала ни Сарии, ни волков, ни эльфов. Мы очутились на поле совсем одни. Гулко хлопая крыльями, заскользил в воздухе Аэкол. Раздался оглушительный рев. И Кэттаринг рухнул на серебряного дракона сверху. Из пасти второго, моего, дракона вырвалось обжигающее иссиня-черное пламя. Кэтт ударил противника лапой. Когти выбили чешую, оставив на морде Аэкола раны. Серебряный дракон лишился глаза и сломал крыло. Рев боли и отчаяния разлетелся по равнине.

— Побежали! — заорала я. — Кэттаринг его отвлекает. Ну же, Йитирн.

Я обернулась к темному эльфу. Он как-то странно держался за живот. Я пригляделась и заметила, что в боку у него торчит продолговатая лучина. Кровь пятнала белоснежный снег. Йитирн едва стоял на ногах.

— Нет, — выдохнула я. — Ты сможешь. Мы должны идти. Как же так!

Я бросилась к дроу.

— Мы вытащим это, и я тебя подлатаю, идет? — спросила я срывающимся голосом. — Этого не должно было случиться, не должно.

— Ты не можешь применять магию, Ева, — закашлялся Йитирн.

— Плевать, — заверила его я. — Посмотри на меня. Я и так наполовину покрыта этой странной рубиновой чешуей. Я осилю одно исцеляющее заклятие.

Он медленно кивнул. Я набрала в грудь побольше воздуха, когда мой взгляд случайно упал на пирру. Глаза Зверя горели потусторонним светом. В этот миг я увидела его со стороны. В нем бурлила жажда крови. Но лишь на мгновение. Я сморгнула, поняла, что мне только это показалось.

— Что там? — спросил Йитирн. — Что ты увидела?

— Ничего, — махнула рукой. — Ты готов? Я сейчас вытащу ее.

Я взялась за лучину, резко выдохнула и вырвала ее из тела Йитирна. Темный эльф тяжело осел на снег. Его колотило. Всего в каких-то двухстах метрах от нас сражались разъяренные драконы. Ничего из этого меня не волновало. Дрожащим голосом и произнесла уже знакомые мне слова:

— Adeas mea jirzah issh shari’llue naarthe.

Рубиновая магия сплетала вокруг меня исцеляющее заклинание. Края раны дрогнули, медленно затягиваясь. Внезапная боль, пронзившая меня вдоль всего позвоночника к шее, прервала заклинание. Я упала на руки и попыталась успокоиться.

Сейчас точно не время превращаться.

— Ты справишься, — шептал Йитирн.

Когда все прекратилось, драконы взвились в воздух вновь. Теперь в ночном небе не только сверкала серебряная чешуя Аэкола и черная — Кэтта, но и золотая драгоценная чешуя Мааррха. Я ощутила прилив сил, боль отступила.

Йитирн шел медленно. Рубиновый грот уже был совсем близко, но дроу внезапно ослабел, упал на землю. Не сомневаясь ни секунды, я подхватила его, помогла подняться на ноги. И вела его, придерживая, до самого верха. Вместе мы тяжело упали у одного из заграждающих камней. Отсюда можно было наблюдать равнину, охваченную огнем. Бесконечная армия призраков и оскверненных заполнила все видимое пространство. Горели деревья, Белый лес падал под натиском врага.

— Ева, — прошептал Йитирн. — Я должен кое-что сказать. Я служил тебе не потому, что хотел получить от тебя что-то взамен. Но я прошу тебя… Есть тайна. Она всегда была только моей тайной. Я никому не рассказывал. И на то существуют очень веские причины. Ты помнишь… Помнишь, я говорил, что влюбился в ведьму? Любовью это не ограничилось.

— О чем ты? — не поняла я.

— Ведьмы не заводят детей. Это запрещено. Этому правилу подчиняются все ведьмы вне зависимости от того, Хранительницы они или прорицательницы. Это непреложный закон. Мы с Эйлос… мы нарушили и это.

— Что?

— Эйлос понесла от меня. Мы решили… оставить ребенка. Она родила его за несколько дней до того, как на Аурийские Долы напали. Это… девочка. Я сбежал тогда… Я не остался помочь Эйлос защищать наш дом, потому что я спасал кое-кого… Слишком важного.

— Свою дочь, — прошептала я, как громом пораженная.

— Да… Я сбежал. Инсценировал собственную гибель. И с тех пор находился в бегах, надолго нигде не задерживаясь. Я отдал дочь Веланне по двум причинам. Она могла и защитить ее, и спрятать ее. Я могу лишь догадываться, почему ведьмы не могут иметь детей. Моя дочь… Родись она мальчиком, и она была бы темным эльфом, но она… она гибрид. Полуведьма, полудроу. И она опасна. Прежде всего, для окружающих. И для себя тоже.

Он тяжело сглотнул.

— Ее… Ее зовут Дзиур. Веланна передала мне весть о ее последнем местонахождении. Прошу, найди ее и позаботься о ней. Передай, что ее отец никогда, слышишь, ни на секунду не забывал о ее существовании. Всегда помнил о ней.

— Почему… — я уже плакала, не стесняясь слез. — Почему ты так говоришь, как будто собираешься… собираешься уйти от меня, Йитирн?

Он посмотрел в сторону, откуда мы пришли.

— Я знаю, тебе не показалось. Я говорил тебе… Я хотел защитить тебя. Ты так напоминала мне ее. Эйлос… Беги, Ева!

Снизу раздался глухой рык. Пирру стоял в десяти метрах от нас. Шерсть на холке вздыбилась, красные глаза горели пламенем ярости и гнева. Он оскалил свою ужасную пасть и бросился прямо на меня.

Йитирн оттолкнул меня в сторону. Зубы Зверя сомкнулись на горле темного эльфа. Из последних сил дроу обхватил шею волка-мутанта, синяя энергия разливалась огненной волной по темной шкуре твари. Он вырывался из смертельных тисков. Энергия впивалась клыками в его тело. Я кричала. Кажется, я кричала. Я плакала. Звала на помощь. И снова кричала. Зверь отряхнулся от магии и повернулся ко мне. Пасть его насмешливо приоткрылась, и я услышала искаженный голос:

— Ведьма, доверчивая ведьма. Тебя оказалось очень просто обмануть.

Не дожидаясь конца фразы, я повернулась и побежала. Рубиновый грот ждал меня, за спиной, в проходе, вспыхнул щит. Зверь фыркнул и испарился, будто его и не было. Передо мной в полутьме виднелся белый алтарь. На нем — Рубин.

Я сглотнула. Все еще не могла поверить в то, что Йитирна больше нет. Эта мысль просто не укладывалась в моей голове. Нет. Нет. Нет! Этого не может быть. Этого просто не может быть. Сколько раз он говорил мне, что пирру — это опасное и двуличное существо? Что оно принесет мне лишь смерть? Почему я не послушала его? С чего я решила, что смогу управлять этой тварью?

Почему? Почему? Почему?

Я опустила руку в карман. Достала свой рубиновый осколок.

Сейчас или никогда.

Я медленно опустила его в самый центр, туда, где характерная выемка указывала на недостающий фрагмент. Рубин мрачно вспыхнул. Трещины медленно затягивались и исчезали. Внутри что-то взывало ко мне. Бесплотный голос в моей голове становился все четче.

Я облизала пересохшие губы: теперь самое главное — моя кровь. Я подняла с пола осколок камня. Занесла его над ладонью. Я дрожала от пережитого, от страха, от стресса, от адреналина, что стремительно разгоняло и без того быстро бьющееся в грудной клетке сердце. И сделала надрез.

Первые капли зашипели, коснувшись поверхности Рубина. Сначала ничего не происходило. Магия поднялась, распрямилась и ударила меня в грудь. Мир завертелся у меня перед глазами. Краски смазались, звуки исчезли. Я вновь тонула в озере в храме Раадхра. Сила сдавила все мое тело, ломала мои кости без сожаления, без жалости. Магия единым потоком била в солнечное сплетение, проникала в каждую клетку моего тела, разжигая собой пламя агонии и нестерпимой, фееричной боли. Перед глазами чужие воспоминания наполняли меня знанием, чужими мыслями, чужим сознанием. Мне начинало казаться, что я не способна выдержать столько магии. Но энергия продолжала бить прямо мне в грудь, расползаться, подобно яду смертельно опасной змеи. Клыками она вгрызалась в мое тело и подчиняла его себе. Я перестала дышать, боль достигла своего пика и взорвалась тысячей рубиновых осколков.

В тот же миг я поняла, что не могу пошевелить и пальцем. Я стояла посреди Рубинового грота и смотрела на свое отражение. Там девушка с зелеными глазами билась в рубиновой клетке и кричала, так пронзительно кричала, что у меня наверное заложило бы уши, если бы зеркало передавало звук. Она била руками по стеклу с обратной стороны.

Позади что-то зашуршало.

Женщина оглянулась. Перед ней на коленях стоял Кэттаринг. Он поднял на нее свои ледяные глаза и торжественно произнес:

— Я рад вновь видеть тебя… Мэйв.