Грузинские народные сказки. Сто сказок. [Нина Исидоровна Долидзе] (fb2) читать онлайн

Н. И. Долидзе Грузинские народные сказки. Сто сказок.

Академия наук Грузинской ССР.

Институт истории грузинской литературы имени Шота Руставели.

Сборник составлен и переведен Н. И. Долидзе.

Под редакцией М. Я. Чиковани.

Художник Гулда Каладзе.

Издательство «Мерани», Тбилиси, 1971

Предисловие

В устном поэтическом творчестве ясно отражены общественная жизнь, мировоззрение и быт народа. Желающий ознакомиться с прошлым грузинского народа, с его многовековой борьбой против иноземных захватчиков и поработителей, с его непреодолимым стремлением к свободе не может, наряду с другими источниками, не обратиться и к устному поэтическому творчеству. Все, чем жили, что испытывали простые труженики, все их чаяния и надежды, горе и радости, успехи и невзгоды, их быт и нравы – все это находило свое отражение в фольклоре грузинского народа, в его богатом художественном слове.

Говоря о народном поэтическом творчестве, нельзя не вспомнить замечательные слова Максима Горького, которыми он достойно оценил роль народа-труженика в истории культуры: «Народ – не только сила, создающая все материальные ценности, он – единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них – историю всемирной культуры»^{1}.

Творческий гений народа нашел широкий простор и в сказочном эпосе. В своих сказках, с их простым, но богатым и чеканным языком, народ увековечил общественный опыт многих поколений, запечатлел свою борьбу с природой, пафос овладения новыми видами труда, любовь к свободе и ненависть к насильникам, свой пламенный патриотизм и неугасимую веру в счастливое будущее.

Включенные в настоящий сборник, составленный Н. И. Долидзе, сто сказок представляют лишь часть того богатства, которое создал грузинский народ на протяжении своей многовековой истории. В этом сборнике приведены старинные народные сказки как образец художественного наследия прежних поколений.

В сборник вошли образцы сказок разных жанров: здесь есть записанные со слов сказителей героические, волшебные, новеллистические сказки, сказки о животных, легенды, которые фактически охватывают почти все стороны общественной жизни народа. Богатство и разнообразие содержания этих произведений говорят об их глубокой древности и высоких художественных достоинствах. Л. Н. Толстой в одном из своих писем в 1872 году писал: «…песни, сказки, былины будут читать, пока будет русский язык… язык, которым говорит народ и в котором есть звуки для выражения всего, что только может сказать поэт»^{2}.

Устная словесность – постоянный спутник трудового народа. Она зародилась в первобытном обществе задолго до появления письменности, продолжала существовать и в классовом обществе как коллективное искусство масс.

Тщательно, с большой взыскательностью создает народ свои художественные сокровища. Псевдохудожественные произведения, не выражающие мировоззрения народа, не служащие делу прогресса, не находят себе прочного места в национальном фольклоре, быстро предаются забвению. Это качество золотоискателя, столь полно присущее трудовому народу, прекрасно подметил М. И. Калинин. «Вы понимаете, – говорил он, – что в народе не может сохраниться то искусство, которое не представляет ценности. Народ – это все равно что золотоискатель, он выбирает, сохраняет и несет, шлифуя на продолжении многих десятилетий, только самое ценное, самое гениальное»^{3}.

Научное изучение грузинских сказок, как и вообще грузинского фольклора, начинается со второй половины XIX века.

Грузинские собиратели образцов сказочного эпоса руководствовались взглядами на народное творчество русских революционеров-демократов – В. Белинского, А. Герцена, Н. Чернышевского и Н. Добролюбова. Они учитывали те высокие требования, которые ставили перед собирателями и исследователями устной словесности передовые деятели русской культуры: «Нам никто из собирателей и описывателей народного быта не объяснил, в каком отношении находится народ к рассказываемым им сказкам и преданиям… Без сомнения, ответы должны быть весьма разнообразны для разных случаев и разных местностей. Здесь верят в одно и не верят в другое; тут рассуждают больше, там – меньше; в одном месте верование тусклее и холоднее, чем в другом; для одних уже превращается в забаву то, что для других служит предметом серьезного любопытства и даже уважения или страха. Собрать и указать подобные оттенки было бы необходимо для того, чтобы по преданиям народным могла обрисоваться перед нами живая физиономия народа, сохранившего эти предания»^{4}.

Публикуя на русском языке сто грузинских народных сказок, мы считаем необходимым хотя бы кратко остановиться на вопросе о том, как смотрел на свои устные рассказы грузинский народ, где и в каких условиях он их создавал, какое придавал им значение.

Широко распространенные в разных уголках Грузии произведения фольклора возникли по преимуществу на основе творческого сотрудничества целой плеяды авторов-сказителей. Художественно-поэтические вставки, добавления, изменения, вносившиеся отдельными сказителями, постепенно обогащали сюжет сказок.

Наделенный поэтическим дарованием и художественным чутьем, сказитель всегда вносит свою лепту в традиционный фольклор, он своеобразно комбинирует мотивы, включает в сюжетное развитие новые бытовые и приключенческие детали, либо осовременивая действие, либо перенося его из недавнего прошлого в отдаленную эпоху, меняет стиль изложения-передачи, обогащает повествование художественными выражениями и образами, наделяет героев новыми чертами, поднимая их в глазах слушателя или выставляя на осмеяние. Нередки случаи, когда сказитель дает одной и той же сказке две редакции – развернутую и короткую.

Нам не раз приходилось слышать искренние и убедительные рассказы сказителей о том, как рождалось в них увлечение сказочным эпосом, как возникала у них любовь к поэзии, как они шли к освоению шедевров устного народного творчества.

Незабываемы образы этих людей – ревнителей и носителей фольклора. Георгий Мрелашвили, колхозник из Телавского района, paccказывает о себе: «Сказок в книгах я никогда не читал, а наизусть знал их много. Я мог по целым месяцам рассказывать их. Пока был молод, я обладал красноречием, считался хорошим певцом, танцором. В ту пору я быстро усваивал и запоминал стихии сказки, я их очень любил. Много сказок я переделал, чтобы они стали еще интереснее. Заучивал я сказки повсюду: в горах – у пастухов, во время работы в лесу и на поле. Часто мы собирались, устраивали состязания, стараясь рассказать сказку получше, поинтереснее!»

Изучение современного устно-поэтического творчества, материалы, собранные в научных экспедициях, ярко свидетельствуют о том, что сказочный эпос по-прежнему живет, не теряя своего обаяния и прелести. Рассказывание сказок и в наши дни продолжает оставаться одним из любимых развлечений в деревенском быту в часы досуга.

В Восточной Грузии долго сохранялся обычай собираться по вечерам и слушать сказки. Житель селения Икалто, Телавского района, Георгий Лацабидзе рассказывает: «В длинные зимние вечера мужчины и женщины собираются в семье одного из сельчан. Преобладают женщины, которые приносят с собою разное рукоделие. Мужчины по очереди рассказывают сказки. По окончании повествования сказителю для поощрения дают фрукты. Этот подарок носит название «сирискуда». Лучшую «сирискуда» получает тот, кто расскажет наиболее увлекательную сказку. В рассказывании сказок принимают участие и женщины. На этих вечеринках за сказками, в большинстве случаев, следуют песни, игра на чонгури, пляски».

Сказки рассказываются также и на традиционных праздниках, на полевых работах, в лесу, на мельнице, в пути и т. д. Сказочник – всюду желанный гость.

Устное художественное творчество является излюбленным развлечением и пастухов в горах, на летних и зимних пастбищах. У каждого пастуха имеются народные музыкальные инструменты – чонгури, чианури, саламури. Почти каждый из них – прекрасный знаток песен, сказок. Их словесный турнир зачастую продолжается до самого рассвета.

Сказочные сюжеты распространяются с удивительной быстротой, причем сюжет, попавший в новый район, обычно принимает местный колорит и предстает в виде нового варианта.

Среди прозаических жанров фольклора сказка стоит на первом месте, выделяясь как увлекательностью содержания, так и своими художественными достоинствами. «Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма», – писал А. С. Пушкин своему брату в 1824 году. У сказок свой особый мир, с богатством и разнообразием которого не может сравниться ни один другой вид художественного творчества.

У некоторых народов не принято рассказывать сказки днем. Стихия сказок – ночь. Отголосок этого встречается и в Грузии. Один из сказителей с улыбкой говорит: «Не принято рассказывать сказку днем», а на вопрос: «Почему?» – он полусерьезно, полушутливо отвечает: «У сказителя волосы поседеют».

Ночная обстановка словно способствует взлету фантазии сказителя.

Перед ярко пылающим огнем сидит рассказчик. Ровным, спокойным голосом ведет он повествование: «Шел, шел, много ли, мало ли прошел, подошел к одной реке…» Сидящие вокруг костра слушают затаив дыхание. Время от времени тишину нарушают потрескивание дров да шум веретена. Молодые слушатели не сводят глаз с седобородого сказителя. Взору их рисуются неприступные горы, непроходимые лесные чащи. Они уже воображают себя сказочными героями, которым приходится преодолевать огромные трудности, чтобы отыскать любимую красавицу – «мзетунахави», похищенную злыми дэвами. Фантазия сказителя парит в волшебном мире, увлекая за собой слушателей, которым не терпится узнать исход всех перипетий борьбы любимого героя.

Импровизатор мастерски продолжает рассказ. Одна сказка сменяет другую. Приключение следует за приключением. Разворачивается ожесточенная борьба героя с дэвом, огромная птица пашкунджи стремительно несется в поднебесье. Слышится иронический смешок, когда рассказчик повествует про сластолюбца-монаха, понесшего достойное наказание.

При всей причудливости сказочного эпоса, в котором фантазия сказителя безгранична, сказки вместе с тем очень конкретны, реалистичны. Творчество сказителя, словесный материал, образы и представления обусловлены местным бытом и национальным колоритом. Сказочник вносит в свое повествование описания и названия известных ему гор, рек, полей, животных и растений. Его сравнения и образы подсказаны, главным образом, конкретной действительностью.

Значительная часть сказочных сюжетов имеет характер общий для всех народов. Но вместе с тем у сказок каждого народа, каждой нации имеются свои специфические сюжеты и мотивы.

Ярко и красочно отражены в сказках быт населения, его нравы и обычаи. Побратимство, гостеприимство, свадебный ритуал, одежда, домашняя утварь, посуда, жилища – все это носит национальный отпечаток.

В грузинских сказках события разворачиваются на снеговых горах, в дремучих лесах, в фруктовых садах, виноградниках, на желтеющих нивах. Порой рисуется бурное море, которое чаще всего помогает герою в достижении намеченной цели. Отправившийся на поиски своей «мзетунахави» влюбленный переплывает море и благополучно достигает противоположного берега.

Нередко рисуется студеный ключ, у которого усталые герои находят отдохновение, подкрепляя свои силы для дальнейших похождений. Ключевая вода обычно обладает и лечебными свойствами. Родником зачастую овладевает «гвелешапи», олицетворяющий злую волю – завоевателя. «Гвелешапи» закрывает доступ к воде местному населению, но терпит поражение в борьбе с героями, вышедшими из трудового народа. Часто фигурирует также в сказке «источник бессмертия». Чтобы получить воду из такого источника, нужно преодолеть огромные трудности и препятствия.

Многообразие растительного мира Грузии получает художественное отображение сказках. Луга и поля, сады и виноградники, громады гор, дремучие леса составляют фон для их сюжетного развития. Примечательно, что в грузинских сказках чаще всего встречаются такие деревья, как бук и дуб. Это является, по всей вероятности, пережитком их культа, существовавшего в незапамятные времена.

Из диких и домашних животных в грузинских сказках встречаются лиса, медведь, волк, заяц, олень, козуля, вол, корова, конь, баран; из птиц – орел, голубь, ястреб, коршун, ворона, дрозд, соловей; из насекомых – блоха, муравей, пчела; наконец, в качестве действующих лиц выступают в сказках и рыбы.

Олень и лань являются непременными персонажами грузинского охотничьего эпоса. Нередко они олицетворяют собою красавицу «мзетунахави». Зачастую олень увлекает человека в лесную чащу, околдовывает его и, превратившись в девушку, пленяет его своими чарами.

Рельеф Грузии – горные цепи и кряжи, реки и болота – фигурирует в фантастических произведениях так же, как и в реалистических повестях. Охоте, скотоводству, земледелию, виноградарству, садоводству, огородничеству и ремеслам, которыми исстари занималось население Грузии, в устном народном творчестве отводится видное место. Характерно, что этими видами хозяйства, по сказкам, занимаются не только люди, но и фантастические существа – дэвы, каджи и др.

Одним из вернейших друзей и помощников человека является волшебный конь – раши (Пегас), обладающий даром предвидения. Он выручает человека из бед и опасностей, отгадывает загадки, проносится с всадником через моря и горы.

Активными персонажами сказок являются фантастические существа – дэвы, враждебно относящиеся к людям. Дэвы похищают женщин и обзаводятся семьей. Дэвы бывают трех-, семи-, девяти- и двенадцатиголовые. По представлению народа, у дэва три души – силы, разума и жизни – в виде птиц. Птицы помещены в коробке, которая находится в голове страшного кабана. Если отсечь головы этим птицам, дэв тотчас же погибнет.

Природа в сказках одушевлена, наделена даром речи. Анимизм, который столь часто встречается в грузинских сказках, берет свое начало в первобытном обществе. Определяя материалистическое понимание возникновения анимизма, Г. В. Плеханов писал: «Обладая крайне ничтожным запасом сведений, первобытный человек «судит по себе» и приписывает явления природы преднамеренному действию сознательных сил».

Целый ряд неодушевленных предметов выполняет волю человека. Для полетов он использует ковер-самолет; в чудодейственных подвигах ему помогают плеть, лоза, скатерть, пест, бутылка с водой, иголка… Человека исцеляют и воскрешают «источник бессмертия», молоко зверя, слеза, рыбья или детская кровь, материнское сердце. Человек делается невидимым с помощью шапки-невидимки, становится богатым при посредстве волшебного камня.

Главными героями в грузинских сказках выступают простые труженики. Почти во всех сказках мы встречаем землепашцев – крестьян, бедняков, наделенных высокими моральными качествами. Все они трудолюбивы, добросовестны, выносливы, смелы, щедры. Они полны решимости бороться за свободу, преисполнены желания выполнить свой долг перед родителями, оградить родину от разорения. Вышедшие из трудовой среды, герои сказок резко осуждают несправедливость, жадность и скупость. В сказках отчетливо проявляется философская мудрость народа, его огромное педагогическое чутье.

Большую роль в грузинских сказках играет тема труда. Трудятся, работают не только в крестьянских хатах, но и в хрустальных дворцах красавицы «мзетунахави». Амиран и его братья занимаются охотой. Камар, живущая в подвешенном к небу дворце, ведет домашнее хозяйство, чистит посуду («Амиран»). Этери пасет корову в поле («Абесалом и Этери»), крестьянин отказывается выдать свою дочь замуж за царевича, пока он не научится ремеслу, и это в конце концов спасает будущего зятя от смерти («О том, как девушка не пошла за царевича, пока он не научился ремеслу»). В сказках выступают люди разных профессий. Здесь действуют землепашцы, пастухи, плотники, столяры, каменщики, пильщики, ткачи, кузнецы, сапожники, портные и др. Все они не только кормят и одевают народ, страну, но и создают замечательные памятники искусства.

Полезный, производительный труд воодушевляет героев сказок. Обремененные многочисленной семьей родители свое избавление от страшной бедности находят в земледельческом труде. Однажды бедная женщина, рассказывается в сказке «Три сестры», убирая дома полки, нашла три зерна, которые она с мужем и посеяла. Взошла нива, словно море. Радости мужа и жены не было границ.

Труд лежит в основе социальных идеалов народа; отношение к труду определяет характер, лицо героя. Лентяи и бездельники – предмет всеобщего осмеяния. Эксплуататоры – царь и его чиновники, купцы, попы – постоянно угнетают, притесняют трудящихся, присваивают добытое их потом добро. Несмотря на это, трудолюбивые герои не падают духом и, в конце концов, после тяжелой борьбы с препятствиями, преодолевают все трудности. Победив своих противников, они становятся хозяевами страны и устанавливают на земле справедливость.

Грузинские сказки проникнуты духом оптимизма. Вера в лучшее будущее освещает путь положительным героям, в каком бы тяжелом положении они ни находились. В сказке о бедном и богатом, например, говорится о труженике, который работал у купца: то мешал известь, то таскал кирпичи и камни. Избитого и изголодавшегося, его завели однажды в удивительный дом. Чего только там не было! Внимание бедняка привлекло колесо, которое давало хлеб, вино, золото, серебро, драгоценные камни; но, увы, все это поглощали присосавшиеся к колесу черви. К тому же сама ось колеса от постоянного вращения совсем источилась и вот-вот должна была сломаться. В то же время другое колесо еще только делалось; на нем была огромная ось. Бедняка, пораженного всем виденным, спросили, какое колесо ему больше понравилось. «То, которое теперь делают», – отвечал бедняк. В этой сказке запечатлена светлая вера народа в лучшее будущее: труженик предпочел колесо, которое еще только делалось, но которое зато будет более прочным и красивым.

Труд оказывает на человека большое и благотворное влияние: он исправляет лентяев и бездельников, направляет их на правильный жизненный путь. Такого рода произведения устного народного творчества читатель легко найдет в настоящем сборнике.

Подлинные картины реальной жизни запечатлены даже в таких сказках, которые, на первый взгляд, далеки по своему содержанию от действительности и носят явно фантастический характер. В виде примера можно указать на сказку «Дочь солнца». Это замечательное повествование, дошедшее до нас, несомненно, от раннефеодальной эпохи, отражает, с одной стороны, древнейшие мифологические представления народа, а с другой, – общественные отношения феодального периода. Хозяин своего слова, трудолюбивый крестьянин, по поручению жадного царя идет к солнцу за золотым бараном. Крестьянин видит, что жизнь солнца и луны мало отличается от жизни на земле: у солнца есть дом, поблизости от которого находится цветущий фруктовый сад. Стол накрыл крестьянину волк, а подавал обед сам Илья-громовержец. Встреча с Ильей, хозяином погоды, напустившим на ниву крестьянина град, и волком, похитившим у него ягненка, напомнила крестьянину о перенесенных им несчастьях, и он каждому воздал должное: крепко избил волка дубиной, у Ильи выколол глаза и разорил цветущий сад солнца. Но царь хочет отнять у крестьянина прекрасную жену и поэтому дает ему все более тяжелые поручения. Во второй раз крестьянин отправляется в страну мертвых за кольцом покойной матери царя. Идет крестьянин бесстрашно по этому пути и видит, как жестоко наказываются за злые деяния несправедливые люди: лентяй, скупой, вор, изменники, угнетатели и др.

Для сказок характерен синтез, обобщение. Каждодневные явления, обычные понятия и предметы предстают перед нами в сказках наделенными необыкновенными качествами и признаками. Несмотря на это, внимательный глаз легко может увидеть за этими опоэтизированными явлениями и предметами трудовую деятельность человека, его неустанное стремление облегчить свой тяжелый физический труд, развивать технику. Ознакомление с грузинским фольклором еще раз убеждает в справедливости слов М. Горького, сказанных им в 1934 году на Первом всесоюзном съезде писателей: «Историками первобытной культуры совершенно замалчивались вполне ясные признаки материалистического мышления, которое неизбежно возбуждалось процессами труда и всею суммой явлений социальной жизни древних людей. Признаки эти дошли до нас в форме сказок и мифов, в которых мы слышим отзвуки работы над приручением животных, над открытием целебных трав, изобретением орудий труда. Уже в глубокой древности люди мечтали о возможности летать по воздуху, – об этом говорят нам легенды о Фаэтоне, Дэдале и сыне его Икаре, а также сказка о «ковре-самолете». Мечтали об ускорении движения по земле – сказка о «сапогах-скороходах», освоили лошадь; желание плавать по реке быстрее ее течения привело к изобретению весла и паруса; стремление убивать врага и зверя издали послужило мотивом изобретения пращи, лука, стрел. Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище, даже «дворец», то есть жилище, укрепленное против врага; создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный ручной станок для тканья и создали сказку о Василисе Премудрой»^{5}.

Греческие писатели античного периода сохранили для нас ценные сведения о наличии у грузинских племен своей устной литературы еще в глубокой древности, что подтверждается и раскопками, произведенными на территории Грузии. При раскопках в Мцхета – древнейшей столице Грузии – найдены относящиеся к VIII-VII вв. до нашей эры роговая свирель и несколько бронзовых поясов с изображением на одном из них охоты. Тема охоты встречается и на других, ранее найденных поясах, но, в отличие от них, мцхето-самтаврский пояс характеризуется своеобразием техники изображения фигур. Содержание композиции становится особенно понятным, если обратиться к грузинским героическим сказаниям.

Амиран – любимый национальный герой грузинского народа, обрекший себя на страдания ради счастья людей. Уже греческий писатель III века до нашей эры Аполлоний Родосский подробно описывает, как до слуха аргонавтов, подошедших к устью реки Риони, впадающей в Черное море, долетали стоны титана, терзаемого орлом. Таким образом, еще до нашей эры среди грузинских племен Колхиды было распространено сказание об Амиране.

Эпос об Амиране – классический памятник грузинского фольклора, наглядно показывающий рост национального самосознания народа и его титаническую борьбу против поработителей. Сказители с большой теплотой и любовью повествуют о приключениях богоборца Амирана. «Создав героя, любуясь и гордясь его мощью и красотой, народ необходимо должен был внести его в среду богов – противопоставить свою организованную энергию многочисленности сил природы, взаимовраждебных самим себе и человечеству. Спор человека с богами вызывает к жизни грандиозный образ Прометея, гения человечества, и здесь народное творчество гордо возносится на высоту величайшего символа веры, в этом образе народ вскрывает свои великие цели и сознание своего равенства богам»^{6}, – писал полвека назад М. Горький.

Сказания об Амиране, или, как их принято называть сокращенно, «Амираниани», известны в настоящее время во многих вариантах; сюжет сказаний подвергался неоднократным изменениям. С начала прошлого столетия зафиксировано до девяноста пяти вариантов этого сказания.

После амирановского цикла первое место в грузинском эпосе занимает «Этериани». Трагическая история любви Абесалома и Этери в том виде, в котором она дошла до нас, сложилась не позднее XI века в условиях системы патроната и, следовательно, предшествовала гениальной поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Сказание об Абесаломе и Этери сложилось путем художественной переработки распространенных в Грузии издревле сказок о гонимой падчерице.

Среди грузинских сказок выделяются произведения философского содержания. Здесь, в первую очередь, нужно назвать сказку «Земля возьмет свое», безымянный герой которой, подобно герою вавилонского эпоса Гильгамешу, в поисках бессмертия обошел весь свет.

Несколько слов о числе персонажей в грузинских сказках. В них обычно три брата и три сестры, семь братьев и семь сестер, еще чаще – девять братьев и девять сестер.

Наиболее удачливым рисуется в сказках меньшой брат, что, несомненно, является отражением в художественней слове веры угнетенного трудового народа в свою окончательную победу.

Говоря о народной словесности, нельзя обойти молчанием вопрос о взаимоотношении литературы и фольклора в Грузии. Начиная с VIII века, в древнегрузинских письменных памятниках все чаще появляются сведения об устном творчестве. Элементы фольклора занимают постепенно все более видное место и в художественных произведениях. Древние мифологические и сказочные сюжеты, народные песни прокладывают себе путь в грузинской литературе, содействуя этим ее развитию и подъему. Это становится особенно заметным в XI-XII вв., в период становления советской литературы. Выдающиеся писатели и поэты – Мосе Хонели, Шота Руставели, Сулхан-Саба Орбелиани, Давид Гурамишвили, Илья Чавчавадзе, Акакий Церетели, Важа Пшавела – часто обращаются к фольклору, в частности к сказкам. В результате переработки сюжета «Амираниани» и некоторых других сказок в XII веке появляется первая героическая повесть Мосе Хонели «Амиран-Дареджаниани». В XVII веке Сулхан-Саба Орбелиани внес в свою книгу «О мудрости вымысла» немало переработанных им грузинских народных прозаических произведений.

Грузинская литература, так же как и национальные литературы других народов, была тесно связана с коллективным народным творчеством. Характеризуя значение фольклора для развития письменной литературы, М. Горький писал в 1932 году: «Особенно значительно и неоспоримо влияние устного творчества на литературу письменную. Сказками и темами сказок издревле пользовались литераторы всех стран и всех эпох. Роман Апулея – «Золотой осел» заимствован из сказки. Сказками пользовался Геродот… Сказками пользовались Гете, Жанлис, Бальзак, Жорж Занд, Додэ, Коппе, Лабуле, Анатоль Франс, Кармен Сильва, Андерсен, Топпелиус, Диккенс – всех не вспомнишь. У нас сказки использованы целым рядом крупнейших писателей, в их числе – Хемницером, Жуковским, Пушкиным, Львом Толстым. Формальная, сюжетная и дидактическая зависимость художественной литературы от устного творчества народа совершенно несомненна и очень поучительна»^{7}.

Грузинский народ создал замечательные образцы сказочного эпоса, отмеченные богатством содержания, благородством идей, высокой художественностью формы. Этим он внес свою лепту в общую сокровищницу культуры народов нашей страны.

Проф. М. Чиковани.

От составителя

Настоящий сборник грузинского сказочного эпоса по сравнению с предыдущими изданиями отличается большим жанровым разнообразием, богатством представленных в нем сказочных образцов.

Особое внимание уделено нами героическим сказкам, как наиболее характерной части грузинского фольклора, и бытовым сказкам, дающим большой материал для ознакомления с жизнью и бытом грузинского народа в прошлом.

При переводе сказок на русский язык мы старались, сохранив колорит грузинской речи, подчинить язык перевода нормам русского литературного языка, не впадая, однако, в стилизацию русской сказки.

В книгу включены, по преимуществу, новые записи сказок, произведенные фольклорным отделом Института истории грузинской литературы имени Ш. Руставели Академии наук Грузинской ССР.

Сборник, рассчитанный на широкие круги читателей, снабжен указателем, словарем незнакомых слов и оборотов, которые мы старались свести в тексте до минимума, а также примечаниями.

Н. Долидзе.

Иван-Заря

Было, да и не было ничего – жил в одном городе бездетный кузнец, и очень он хотел иметь детей. Пошла однажды жена этого кузнеца по воду. Только наполнила кувшин доверху, как видит – несет река три яблока. Понравились ей яблоки, потянулась она за ними, достала их и понесла домой. Одно мужу дала, другое сама съела, третье с мужем поровну поделила.

Затяжелела жена кузнеца. Прошло девять месяцев, начались роды, позвали бабку. Вдруг раздался из утробы матери крик:

– Готовьтесь скорей крестить меня, не то улечу, не успеете!

К вечеру родился мальчик, крестили его и назвали Иван-Вечерний. Пососал он немного грудь матери и, что ветер, улетел в небо. Только собралась бабка домой, как опять раздался крик:

– Не отпускайте ее, сейчас появлюсь на свет и улечу…

И вправду родился в полночь еще сын. Крестили его и назвали Иван-Полночный.

Пососал и он грудь матери и улетел в небо.

Под утро, на заре, родился третий сын, назвали его Иван-Заря. Пососал и он грудь матери и улетел.

Так и жили все три брата в небе и летали меж звезд и облаков. И только раз в день к матери за молоком прилетают: Иван-Вечерний – вечером, Иван-Полночный – в полночь, а Иван-Заря – на заре, под утро. Прилетят, пососут грудь и улетят. И ни разу они друг друга не встретили.

Прошло время, подросли братья; не нуждаются уже они в молоке, все реже и реже дома появляются. Прилетят так раз в неделю, возьмут хлеб и улетят.

А в том городе жил один царь. У царя три дочки-красавицы.

Эти красавицы ни днем, ни ночью из дому не выходят – как бы их или солнцем, или ветром не обожгло. Так и живут, невиданные солнцем.

Сказал однажды отец красавицам:

– Дочки, что вы все дома сидите, встаньте, пройдитесь по городу, посмотрите на мир, на солнце.

Послушались дочки и вышли.

Только они вышли, как вдруг собрались в ясный полдень тучи, раздался гром, засверкала молния. Потемнело все небо, прилетел огромный, страшный дэв, схватил всех трех красавиц, посадил себе на плечи и скрылся меж туч.

Забеспокоились все. Загрустил, затосковал царь – нет ему помощи ниоткуда.

Разослал царь гонцов во все страны – объявить о несчастье и искать везде красавиц. Нет, и следа их никто не найдет.

Вдруг появилась одна старушка – бабка жены кузнеца – и сказала царю:

– Есть в этом городе кузнец, у него три сына. Все трое в небе живут, как птицы, в облаках летают. И небо, и земля – все у них как на ладони. Если смогут отыскать твоих дочерей, так разве только они.

Затеял тотчас царь большой пир и послал людей к жене кузнеца – звать ее сыновей к себе в гости.

Обещала она: «Как прилетят, задержу их и пошлю к царю».

Прилетел к вечеру Иван-Вечерний. Обрадовалась мать, накормила его, напоила и говорит:

– Побудь, сынок, эту ночь дома. Завтра у нашего царя пир, просит он тебя в гости.

Остался Иван-Вечерний. Постелила ему мать и уложила его.

К полночи летит Иван-Полночный, и его приняла мать, накормила, напоила и попросила остаться на ночь.

– Завтра у нашего царя пир, просит он тебя в гости, – сказала.

Согласился и средний сын, остался. Видит он – спит кто-то в доме, и спрашивает:

– А это кто там спит?

– А это твой старший брат, оба вы в одну ночь родились. И он назавтра к царю зван, – сказала мать.

Заснул и Иван-Полночный.

На заре прилетел Иван-Заря.

И его накормила мать и уложила там же, возле братьев.

Пришло утро. Иван-Вечерний выспался с вечера, Иван-Полночный – еще в глубоком сне, а Иван-Заря только засыпает. Проснулся старший брат и рассердился:

– Кто это и по какому праву разлегся здесь спать, не спросясь меня!

Решил убить их обоих, только нет у него ни лука, ни стрел, ни меча. Увидел он в углу меч Ивана-Зари, ухватился за него, но и с места его не сдвинул.

Увидела это мать, испугалась, спрашивает:

– На что тебе, сынок, этот меч? Что ты за врагов здесь нашел?

– А кого это ты в дом впустила? – спрашивает сын.

– Это братья твои, – говорит мать, – все вы в одну ночь родились, все в небе живете. И они, как и ты, прилетели вчера, как и тебя, упросила я их остаться на ночь.

Проснулись братья, обнялись, расцеловались. Поехали потом все вместе к царю. Встретил их царь с большим почетом, угостил, а затем спросил старшего брата:

– Иван-Вечерний, ты в небе летаешь, все видишь, не знаешь ли, где мои дочери?

Не знает Иван-Вечерний, не видел.

Спросил царь Ивана-Полночного, и он ничего не видел.

Пришел черед младшего брата. Встал Иван-Заря, поклонился царю и начал:

– Счастливый царь! Лежал я однажды на вершине высокой горы и смотрел на облака в небе. Вдруг слышу шум. Посмотрел – летит дэв, несет девушек, а они кричат, плачут. Схватился я за лук, но опустил его, испугался – попаду в дэва, убью его, упадет он – разобьются и девушки, погибнут. Так и улетел дэв с девушками. Больше я и не видел их и не слышал ничего о них.

Рад царь, что хоть на след своих дочерей напал, и говорит:

– Идите, ищите моих дочерей; найдете – отдам их вам в жены. Младшая – такая красавица, что и солнце позавидует ее красоте, она будет твоей женой! – сказал царь Ивану-Заре.

Знал Иван-Заря, где этот дэв может быть, и отправился туда вместе с братьями.

Много ли они ходили или мало – только пришли к одной горе.

Высокая гора, скалистая, глазами не охватишь, и перекинулась она от одного моря к другому. А под горой – шатер. В шатре спит человек из железа – дэв, голова у него, что скала.

Послал Иван-Заря к этому дэву братьев:

– Пойдите разбудите его.

Вошли они в шатер, будили-будили дэва, вышли и говорят:

– Нет, не разбудить нам его.

Вошел Иван-Заря, подошел к дэву и хватил его по голове своим луком. Проснулся Человек-железо, испугался и попросил Ивана-Зарю:

– Побратаемся, понадоблюсь тебе – помогу. Сказал Иван-Заря:

– Вот помоги – подними нас на эту скалу. Сказал Человек-железо:

– Ты же сын кузнеца. Выкуй цепь, забросим на вершину и поднимемся. Принес Иван-Заря молот, а наковальни нет.

Сказал Человек-железо:

– Вот вам моя голова! – и подставил голову как наковальню.

Выковал Иван-Заря огромную крепкую цепь. Приделал к цепи колья и всю ее крюками усеял.

Сказал Иван-Заря братьям:

– А ну, замахнитесь и забросьте цепь.

Подошли Иван-Вечерний и Иван-Полночный, ухватились за цепь – и с места ее не сдвинули.

– А ну, теперь ты, Человек-железо! – говорит Иван-Заря.

Взял Человек-железо цепь, замахнулся ею, – взлетела цепь, только не достала до вершины.

– Такова твоя сила? – говорит Иван-Заря.

– Да, такова моя сила! – говорит Человек-железо.

Схватил тогда цепь Иван-Заря, замахнулся, взлетела она и упала на самую вершину. Потянули цепь все четверо, зацепилась она крюками за скалу – ходи по ней, как по лестнице.

Послал Иван-Заря братьев, не смогли они подняться, чуть от страха в пропасть не попадали.

Пошел Человек-железо. Вот-вот доберется до вершины, только посмотрел вниз, закружилась у него голова, покачнулся, еле жив спустился. Пошел тогда Иван-Заря и сказал:

– Смотри, Человек-железо, оставляю тебе моих братьев, знай – случится что с ними, головой мне ответишь.

Поднялся Иван-Заря на вершину скалы и пошел дэвьей дорогой.

Шел, шел, много шел, мало шел, видит – стоит медный дом. Вошел Иван-Заря в дом – сидит там девушка-красавица. Расспросил ее обо всем, узнал, что это – старшая дочь царя. Сказала она:

– Лучше бы не приходил ты сюда, сейчас семиголовый дэв придет, убьет тебя.

– Это уж моя забота! – говорит Иван-Заря.

– Так я – жена, ты – муж! – говорит она.

– Нет, ты – невестка, я – деверь.

Вечером едет домой семиголовый дэв. Подъехал к дому, споткнулся конь под дэвом.

– Ах ты, проклятый! – кричит на коня дэв. – Что, тебя Иван-Заря дома ждет? Чего ты боишься?

Приехал, а Иван-Заря сидит в тени и ждет его. Крикнул дэв:

– Говори, Иван-Заря, друг ты мне или враг?

– Какой я тебе друг, – говорит Иван-Заря, – встречай врага! Соскочил дэв с коня и кричит:

– А ну, подуй там на землю!

– Дуй сам, а мне что за дело?

Дунул дэв на землю, и стала она медью.

Схватились. Подхватил Иван-Заря дэва, всадил его по пояс в эту медь. Выхватил свой меч, одним взмахом отрубил ему три головы. Взбесился дэв, схватил Ивана-Зарю и всадил его в медь по бедра.

Вырвался Иван-Заря, схватил дэва, отрубил ему остальные четыре головы, пошел потом к красавице, взял у нее кольцо для брата и отправился искать девятиголового дэва, у которого вторая сестра-красавица томилась.

Шел, шел Иван-Заря и пришел к серебряному дому. Нашел здесь среднюю сестру.

Просит его девушка:

– Уходи, убьет он тебя.

Нет, не слушается Иван-Заря, лег в тени и ждет дэва.

Едет девятиголовый дэв, споткнулся его конь у дома.

– Ачу, проклятый, что, тебя Иван-Заря дома ждет? – кричит дэв.

Приехали – и вправду лежит в тени Иван-Заря, ждет его.

– Говори, Заря, друг ты мне или враг? – спрашивает дэв.

– Какой я тебе друг, – говорит Заря, – встречай врага!

Убил Иван-Заря и девятиголового дэва, взял у средней сестры кольцо и поехал отыскивать двенадцатиголового дэва.

Пришел и видит – все вокруг золотое. Вошел в золотой дом – стоит девушка невиданной под солнцем красоты. Подошел Иван-Заря, обнял свою невесту и стал целовать ее. Полюбила и красавица Ивана-Зарю.

Сказал Иван-Заря:

– Я должен убить этого дэва!

Заплакала она:

– Не надо, оставь, не убить его, погибнешь.

– Не бойся, не убьет меня твой двенадцатиголовый дэв, – сказал Иван-Заря, вышел, прилег в тени и ждет дэва.

Возвращается дэв домой, да споткнулся его конь.

– Ачу, проклятый! – кричит дэв. – Не Иван ли Заря тебя пугает? Ничего, скоро увидишь, как его кровь рекой потечет, а его труп воронье будет клевать.

Приехал и увидел Ивана-Зарю.

Закричал дэв:

– Говори, Заря, друг ты мне или враг?

– Враг, – говорит Иван-Заря, – какая у меня с тобой дружба?

Спрыгнул дэв с коня, дунул на землю, и стала вся земля золотая. Схватились они.

Всадил дэв Ивана-Зарю в это золото по пояс, а Иван-Заря – дэва по плечи. Взмахнул Заря мечом и отрубил дэву девять голов.

Устал дэв, спрашивает Зарю:

– У вас как борются?

– У нас поборются и отдыхают! – говорит Заря.

– Так отдохнем! – просит дэв.

Подумал Заря: «Дать ему отдохнуть, – выскочит, еще убьет меня», – не стал ждать, замахнулся, отрубил дэву и три остальные головы.

Взял Иван-Заря красавицу с собой и поехал. Оглянулась красавица и говорит:

– Смотри, Заря, сколько золота мы оставляем.

– Какое у дэва золото, – говорит Заря, – это все показное.

Дунул Иван-Заря, и стало все золото прахом.

Пришли к серебряному дому, взяли среднюю сестру, дунул и там Иван-Заря, и там все стало прахом. Взяли и старшую, пошли к скале.

Стал Иван-Заря опускать сестер со скалы.

Опустил раньше старшую и крикнул старшему брату:

– Держи, твоя она!

Потом среднюю – среднему брату.

Хочет он опустить младшую, только говорит она:

– Предаст тебя этот железный человек. И солнце, и месяц ты для меня, погибнешь ты, как мне жить?

Не послушался ее Заря, заставил все же спуститься. Только спустилась она, схватил железный человек железную булаву, ударил по цепи и разорвал ее надвое.

Остался Иван-Заря наверху. Что делать? Спустишься без цепи – убьешься. Пошел он по этой скале дальше. Крикнула ему все же красавица:

– Заря, иди к краю скалы, там, над морем, скалистый выступ, что нос, свешивается, ударь о выступ ногой, обрушится он, и найдешь там коня. Это – дэвов конь, он дэва с себя сбросил, за то и заключили его туда; возьми коня, он тебе поможет.

Пошел Иван-Заря к той скале, ударил о выступ ногой, нашел коня, смотрит – на спине у коня толщиной в ладонь пыли и грязи. Заговорил конь человечьим голосом:

– Отпусти меня, Заря, на три дня на Черную гору, соберусь с силами, не то ослаб я, не поднять мне тебя.

Отпустил его Иван-Заря, Вернулся конь через три дня. Взнуздал его Заря и вскочил на него. Пошатнулся конь, говорит:

– Еще на одну ночь отпусти.

Дал ему Заря отдохнуть еще одну ночь. Наутро вскочил на него и поехал. Понесся конь, что стрела; двумя днями раньше Человека-железа прилетел в город.

Научил конь Зарю:

– Уложи на меня все свое оружие и отпусти еще на три дня на Черную гору, оставь только себе три моих волоса. Как позовешь – прилечу.

Так все и сделал Заря, сам оделся в лохмотья и пошел бродить по городу. Нашел одного кузнеца и говорит:

– Буду работать на тебя, а за то только корми меня, и ничего мне больше не надо.

– Хорошо, – сказал кузнец, – иди, бей молотом.

Взял Заря молот одной рукой, ударил по наковальне и всю колоду разнес. Удивился кузнец его силе. Взяли поставили вдвое большую колоду, и стал Заря работать. Что кузнец в пять дней наработает, Заря за час делает. Радуется кузнец, что нашел такого работника.

Вернулся наконец и Человек-железо с девушками и братьями Ивана-Зари, и назначили день свадьбы. Только нет кольца у старшей сестры, осталось оно у Ивана-Зари. Послали ко всем кузнецам – кто такое кольцо выковать может? Нет, отказываются все, никто не может. Дошли и до хозяина Ивана-Зари. Отказался и он, а Иван-Заря говорит:

– Я сделаю такое кольцо.

Заснул ночью кузнец, а Иван-Заря постучал-постучал молотом, достал из кармана кольцо старшей сестры и положил на полочку.

Наутро входит кузнец к Заре, видит – спит он, толкнул его ногой:

– Что, осрамил меня перед царем?

Достал Заря кольцо и подал кузнецу.

Послали кольцо. Пошел и кузнец на свадьбу и Зарю звал, только отказался Заря, не пошел. Как стал выходить из церкви старший брат – Иван-Вечерний, со старшей сестрой, вышел Иван-Заря на площадь, достал три конских волоса и сжег их. Тотчас явился его конь. Вскочил Заря на коня иговорит:

– Лети на небо, с неба на него упаду и проучу его.

Взлетел конь на небо, и как вышли муж с женой из церкви, налетел на них Иван-Заря и со всех сил ударил старшего брата. Отпустил потом коня, пошел к кузнецу и сел как ни в чем не бывало.

И второе кольцо так же сделал Заря. Узнали девушки свои кольца, только не говорят ничего, боятся, молчат, а младшая красавица плачет, убивается:

– Жив он, вернулся, что же не идет, не вызволит меня из беды?

И среднему брату так же досталось от Зари.

Дошел черед и до Человека-железо.

Вызвал Заря своего коня, вскочил на него, взял в руки булаву и говорит:

– Лети!

Взлетел конь на небо. Вышел Человек-железо, ведет невесту Зари в церковь; только хочет он вступить на паперть – слетел Иван-Заря с неба, ударил его по голове булавой, так и провалился Человек-железо весь с головой под землю. Соскочил с коня Иван-Заря, обнял свою невесту, расцеловал ее.

Рассказали все царю.

Женился Иван-Заря на младшей сестре, а как умер царь, и все царство ему досталось.

Сказка про царя Несмеяна

Было то или не было – жил царь Несмеян. Никто никогда не видел, чтобы он смеялся, потому и прозвали его Несмеяном.

У царя было три сына, называли их все сыновьями царя Несмеяна. Сказали братья:

– Пойдем спросим отца, почему он Несмеян, а мы сыновья Несмеяна. Пошли.

Первым вошел старший сын.

Дал ему отец стакан вина и говорит:

– Выпей это вино, потом ударю тебя; выдержишь мой удар – скажу…

Выпил старший сын. Размахнулся отец и ударил. Так и завертелся сын на месте.

– Иди, потом скажу, – сказал царь. Вошел средний сын.

– Ты кто такой? – спрашивает царь.

– Я сын ваш.

– Чего ты хочешь?

– Нас все сыновьями царя Несмеяна зовут, почему ты Несмеян?

– Выпей вина, тогда скажу.

Выпил средний сын. Ударил и его отец, завертелся и тот на месте.

– Иди, потом скажу! – говорит царь. Пошел младший сын.

– Ты кто такой? – спрашивает царь.

– Я младший сын царя Несмеяна, – отвечает тот.

– Зачем пришел?

– Нас все сыновьями царя Несмеяна зовут. Почему ты Несмеян? Подал и ему царь вина и говорит:

– А ну выпей, ударю тебя, тогда узнаешь.

Взял младший сын, выпил.

Размахнулся царь, ударил его, но и с места не сдвинул.

– Еще ударь, но скажи! – говорит сын.

Ударил царь Несмеян во второй раз и во второй раз не сдвинул его с места.

– И в третий раз ударь, но скажи, – говорит сын.

Ударил и в третий раз отец и в третий раз не сдвинул сына. Потом сказал:

– Пойди и достань гранаты величиной с мою голову.

Научил его потом, как найти их, и сказал:

– Принесешь – узнаешь все про меня.

Пошел младший сын к братьям, спросили те:

– Что он тебе сказал?

– Сказал: принеси мне гранаты величиной с мою голову – все про меня узнаешь.

Пошли все три брата вместе. Ходили, много ли ходили, мало ли – пришли в чистое поле.

В поле – перекресток, на перекрестке камень, на камне надпись: туда пойдешь – вернешься, туда пойдешь – вернешься, а туда пойдешь – не вернешься.

Старший брат пошел туда, откуда вернешься. Средний пошел – откуда вернешься, младший пошел – откуда не вернешься.

Много ходил он, мало ходил, видит – вдали черное войско, все на конях. «Ну, погиб я, – подумал младший брат, – умру, видно!» – и все же пошел прямо на это черное войско.

Подошел, смотрит, – а войско все окаменелое. Пошел дальше.

Смотрит – виднеется вдали красное войско, испугался, думает: «Теперь уже наверное погиб», – и пошел. Подошел и видит: и красное войско все окаменелое. Пошел дальше.

Идет и видит – стоит белое войско, тоже все окаменелое. Пошел дальше.

Много ходил, мало ходил, видит – башня, верхушкой в небо упирается, У самого входа гранатовое дерево, на дереве пять гранатов висят, все с человечью голову.

Подошел сын царя Несмеяна, сорвал гранаты: один съел, три с собой взял, один на дереве оставил.

Выглянула из башни женщина и крикнула:

– О, сынок, как похож ты на моего сына. Что привело тебя сюда? Смотри, съест тебя Мерзкий дэв!

– Что бы со мной ни стало, поднимусь наверх, – сказал сын царя Несмеяна.

Заплела женщина свои волосы и спустила вниз косы.

Подпрыгнул он, ухватился за косы и поднялся. Спрятала его женщина: придет дэв, убьет.

Попросил ее сын царя Несмеяна узнать, где у дэва душа находится.

Пришел дэв.

– Что-то сыном Адама пахнет, – говорит.

– Нет, – отвечает женщина, – где здесь быть сыну Адама? Это, верно, ты с собой запах принес.

Обняла она Мерзкого дэва, стала его ласкать, а сама спрашивает:

– Очень я тебя люблю, жить без тебя не могу, скажи мне, где твоя душа?

– В венике моя душа, – говорит Мерзкий дэв.

Ушел Мерзкий дэв на охоту, а она взяла веник, разукрасила его, обвила цветной парчой да платками всякими, понесла и уложила на постель.

Вернулся Мерзкий дэв, увидел веник, смеется:

– Обманул я тебя, вовсе и не в венике моя душа, а вот в этом столбе.

Как ушел дэв на охоту, встала она, обмыла, обчистила столб, разукрасила его как только могла, потом обняла и стала ласкать.

Пришел дэв.

– Что ты делаешь? – спрашивает.

– Душу твою ласкаю.

– Одурела ты, – смеется дэв, – кто тебе даст мою душу? Моя душа знаешь где? В таком-то и таком-то месте кабан живет, у того кабана в голове коробочка, а в той коробочке три птички: красная – сила моя, белая – ум, а черная – душа моя.

– А кто может того кабана убить? Есть кто такой на свете?

– Никто и ничем того кабана не убьет, разве только ранят его моей стрелой.

Только ушел Мерзкий дэв на охоту, отдала женщина его стрелу сыну царя Несмеяна. Взял тот с собой два хлеба и пошел к кузнецу. Сделал ему кузнец лук из двадцати пудов железа, натянул юноша этот лук и согнул его. Сделал ему из сорока пудов, натянул юноша, согнул и этот. Сделал тогда кузнец из шестидесяти пудов, натянул юноша этот лук выдержал лук, не согнулся.

Повесил его юноша за плечо и пошел искать кабана.

Шел, шел и дошел до воды, куда тот кабан пить ходит. Смотрит юноша, сидит у воды девушка, слезы льет.

– Что ты плачешь, льешь слезы, портишь прекрасные свои глаза? – спрашивает юноша.

– Уходи, оставь меня. Вот-вот кабан придет съест меня…

Узнал юноша, что этот кабан каждый день съедает по девушке.

– Не бойся, – говорит он, – я лягу, тебе на колени голову положу, посплю немного, отдохну, а ты, как придет кабан, смотри, разбуди меня.

Заснул сын царя Несмеяна.

Прошло немного времени, показался и кабан.

Идет, зубами скрежещет, изо рта пену роняет. Зовет девушка юношу, будит его, ударила даже, – нет, не просыпается он. Заплакала она; плачет, плачет, убивается, вся земля жалостью к ней горит. Упала одна девичья слеза на щеку юноши, так и обожгла кожу. Проснулся он, вскочил. Схватил лук, вложил стрелу, натянул тетиву и пустил. Попала стрела кабану в бок, насквозь его пробила. Упал кабан и дух испустил. Подошел юноша, отрубил кабану голову, разрубил ее надвое, достал коробочку. В коробочке три птички; раньше птице силы оторвал голову, потом птице разума, птицу души оставил живой и с собой взял.

А Мерзкий дэв на охоте; почуял он, что над кабаном несчастье стряслось, хочет спешить ему на помощь, но успел юноша и кабана убить, и птице силы голову оторвать. Как оторвал юноша голову белой птице, потерял дэв и разум, кое-как дотащился до своей башни. Пришел и свалился без сил.

Увидела его женщина, спустилась вниз, уселась возле и спрашивает:

– Что, жизнь моя, что с тобой сталось?

Подошел тут и сын царя Несмеяна и как закричит на дэва:

– Что ты валяешься здесь, собака? Говори сейчас же, как те войска, что ты окаменил, оживить можно?

– Иди, поднимись наверх, там найдешь три кнута: белый, красный и черный: черным кнутом черное войско ударь, красным – красное, а белым – белое. Оживут они все и станут верными твоими слугами.

– Скажи, как заклинать? – приказал юноша.

Сказал дэв и как заклинать.

– А где все твое богатство? – спрашивает юноша.

– Вот возьми этот ключ, отомкни крайнюю комнату, там вся моя жизнь и все мое богатство, – сказал Мерзкий дэв.

Пошел сын царя Несмеяна, отомкнул дверь в крайнюю комнату, смотрит, а там змеи.

– Ох, вот это не плохое для нас дело, – заговорили змеи, как увидели юношу.

Испугался юноша и говорит:

– Подождите меня немного, я сейчас приду, – вышел и запер их.

Приходит к дэву:

– Ты что меня к этим змеям проклятым послал, чтоб они меня съели?

– Нет, – говорит дэв, – ты иди открой такую-то комнату, там много жемчуга и драгоценных камней, а те змеи тебе ничего не сделают, раз у тебя в руках красный кнут увидят. Уложи все на них и погони.

Встал юноша, открыл те комнаты, забрал видимо-невидимо жемчуга, драгоценных каменьев и отправился искать братьев, и гранаты те с собой взял.

Дошел до того перекрестка, где камень лежал, и сел отдохнуть. Пришли и старшие братья.

Достал младший брат гранаты и роздал всем по одному.

Завидно тем:

– Мы такие мелкие достали гранаты, а у него какие крупные.

Решили они погубить его. Вот идут братья. Захотелось им дорогой пить. А там был один чудо-колодец, называли его Булах. Подошли братья к Булаху, хотят достать воду. Опустили сначала старшего брата в колодец. Только он спустился немного, как закричал:

– Поднимайте меня, поднимайте, горю!

Подняли его.

Опускают теперь среднего брата. И он также кричит, и его подняли.

Опускают младшего брата, а он говорит:

– Сколько бы я ни кричал: «Горю!», вы все ниже меня опускайте.

Спустился он, напился воды, подал воду и братьям, обвязал затем себя веревкой, чтобы и самому подняться. Стали его поднимать братья, да на полдороге обрезали веревки, и упал младший брат на самое дно.

Пошли братья, принесли гранаты отцу.

– А где третий брат? – спрашивает отец.

– Не знаем – и не видели его! – говорят братья.

– А что же вы видели? – спрашивает отец.

– Мы ничего не видели, – говорят братья.

– Ты что видел? – спрашивает отец старшего брата.

– Я ничего не видел, – говорит старший брат.

– А ты что видел?

– И я ничего не видел, – говорит средний.

Рассердился царь Несмеян. Велел он своим советникам послать тотчас людей искать младшего брата.

Пошли те, искали, долго искали и нашли его мертвым в этом Булахе. Достали его и понесли домой.

Взял царь Несмеян божий платок, провел им по лицу сына, ожил сын.

Засмеялся царь Несмеян, так засмеялся, что от его смеха земля дрогнула, а небо раскрылось и так и посыпалось оттуда золото и серебро.

Спросил царь Несмеян сына:

– Где твои гранаты?

– Я помню, – говорит сын, – что взял их с собой.

– А что ты в пути видел, сынок? – спрашивает царь.

Все рассказал сын, что видел: «В пути черное войско стояло, все окаменелое, за ним красное, а за ним белое, прошел я мимо, там увидел башню, такую, что верхушкой в небо упиралась и три окна в ней было, под той башней стояло гранатовое дерево, с того-то дерева и сорвал я эти гранаты».

– А женщину ты там видел? – спрашивает царь.

– Видел, – говорит сын царя.

Сказал тогда царь:

– Сын мой, потому и зовут меня Несмеяном, что та женщина моя жена, ее у меня тот Мерзкий дэв похитил. И те войска: и черное, и красное, и белое – все мои, их Мерзкий дэв окаменил. Как же смеяться тому, кто столько потерял?

Встал тотчас юноша, пошел к той башне, убил Мерзкого дэва, взял с собой мать, взял все три кнута, замахнулся одним – одно войско оживил, другим – другое, третьим – третье и так счастливо вернулся домой.

Пашкунджи

Было то или не было – в одной стране царствовал великий царь. У него было три сына. Царь был очень богат. Но кроме всего богатства, драгоценных камней и жемчугов был у него еще большой, прекрасный сад. В этом саду стояла яблоня. Росли на яблоне чудесные яблоки, величиной с шапку. Царь дорожил яблоней, как своими глазами, и сам не рвал яблок, и другим не давал. Но вот повадился кто-то срывать те яблоки. Идут дни, а считанных царских яблок все меньше да меньше. Встревожился царь, призывает своих сыновей и говорит:

– Дети мои, одна у нас яблоня в саду, и ту мы не уберегли, как же мы царство наше убережем? Обворовывает нас кто-то, а мы и не знаем, кто. Надо подстеречь, поймать вора, узнать хоть, кто он? Пойдите постерегите, – кто того вора поймает, тому и царство все оставлю.

Решили царевичи караулить яблоню.

Пошел старший сын, лег под яблоню и крепко уснул. Ночью пришел дэв, нарвал яблок и унес.

Наутро пришел царевич домой и рассказал, что ночью никто не приходил, что он всю ночь глаз не смыкал. На другую ночь пошел средний. И он также заснул. Пришел дэв, нарвал яблок и унес. Пришел наутро и средний брат и тоже рассказал, что никто не приходил. На третью ночь пришел черед идти младшему. Взял он лук, стрелы и пошел стеречь яблоню. Посмеялись над ним старшие братья:

– Ты-то уж наверняка поймаешь вора.

– Никого не поймаю, так хоть сам живой вернусь, – сказал младший и пошел.

Во всю ночь глаз не сомкнул, все вора поджидал. В полночь пришел дэв, влез на яблоню и стал срывать яблоки. Натянул юноша свой лук, пустил стрелу. Прозвенела, просвистела стрела и вонзилась дэву в самое сердце. Взревел дэв, схватился за стрелу, хочет вытащить ее, да не может; свалился с яблони к с ревом пустился бежать. Потянулся за дэвом кровавый след. Наутро пришел младший сын и сказал царю:

– Подстрелил я нашего врага, надо теперь его выследить.

Смеются братья. Встал младший брат и сказал:

– Пойдите за мной, докажу вам, что не вру.

Встали братья, вооружились и пошли по дэвовому следу. Идут и идут братья по кровавым следам. Довели их следы до большого камня. Дэв раньше пришел сюда, поднял тот камень и пролез под ним в землю. Откатили братья камень и решили спуститься вниз за дэвом. Вперед должен лезть старший. Обвязали его братья веревкой и опустили в дэвово логово. Услышал старший, как ворочается и рычит дэв, да как закричит:

– Поднимайте меня, поднимайте!

Подняли его.

Спустили теперь другого брата. И он закричал:

– Поднимайте!

Подняли и его.

Пришел черед младшему. Обвязали его веревкой и спустили. Зарычал дэв еще сильней, заворочался, но не испугался младший.

– Спускайте, спускайте! – кричит братьям.

Спустили те веревку, и вошел юноша в дэвий дом.

Сидит у огня старушка – мать дэва и варит мучную кашицу. Подошел юноша, спрашивает:

– Что ты варишь, мать, для кого это?

– Сын у меня болен, для него варю.

– А что с ним?

– Подстрелил его кто-то.

– Я научу тебя, как его вылечить, – сказал сын царя. – Вскипяти котел масла коровьего и залей ему рану – поможет.

Поверила старуха, вскипятила котел коровьего масла и залила дэву рану. Протянул дэв ноги. Вытащил юноша свою стрелу из груди дэва, убил старуху – дэвью мать и пошел осматривать дэвье логово.

Видит юноша в одном покое трех невиданных под солнцем красавиц.

Взял он всех их с собой и пошел к братьям; подошел и закричал снизу:

– Спускайте веревку!

Спустили братья веревку и подняли старшую сестру.

– Эту – старшему! – крикнул сын царя.

Подняли среднюю.

– Эту – среднему! – сказал он.

Хочет поднять младшую – не идет она без него.

– Обманут они тебя, предадут,-говорит, – раньше ты поднимись, а потом меня поднимешь.

Не соглашается он. Сказала тогда красавица:

– Что ж, если не веришь мне! Знаю я – предадут они тебя, послушайся же меня хоть в одном. Останешься ты здесь, иди вон той дорогой, войдешь в комнату, там две овцы – одна белая, одна черная; сядешь на черную – здесь останешься, сядешь на белую – в подземное царство попадешь. Как помчится она в подземное царство, ты знай, приговаривай:

упадешь в мягкое.

Подняли братья младшую, отрезали веревку, бросили ее вниз и пошли себе, а девушку с собой взяли. Загрустил юноша в дэвьем логове. Вспомнил потом об овцах. Пошел искать их. Нашел, сел на белую овцу. Понеслась она в подземное царство.

приговаривает юноша и… свалился прямо на мягкую ватную бабкину крышу. Встал и вошел в бабкин дом.

А бабка-старушка – на один глаз слепая – сидит и кашу ест; подошел парень, сел со стороны слепого глаза и стал есть кашу.

Съела бабка кашу и удивилась, что так скоро ее съела, повернулась и видит – сиди юноша.

– Кто ты? -- говорит.

– Сын твой!!-сказал он.

Обрадовалась бабка – не было у нее детей. Оставила его у себя и стала ходить за ним, как за сыном.

Вот однажды смотрит он – просеяла бабка муку, стала и плачет.

– Ты что плачешь, мать? – спрашивает юноша.

– А воду-то всю дэв захватил, чем же мне тесто замесить?

– Я тебе принесу воды, подай кувшин.

Не пускает старуха: «Убьет тебя дэв, живым не отпустит».

Не слушает юноша, взял кувшин, пришел к реке, налил его доверху и хочет идти…

– Кто там? – закричал дэв. – Здесь и муха не прожужжит – так все меня боятся, тебя что привело?

– Я твой гость! – откликнулся юноша.

– Хорошо, бери, – говорит дэв, – на первый раз, как гостю, прощу.

Унес юноша воду. Раздали всему городу воды по яичной скорлупе. Как кончилась всех вода, взял юноша кувшин и опять за водой пошел. Услышал дэв, закричал:

– Кто там?

– Это я, твой гость! – откликнулся юноша.

Ничего не ответил дэв. Унес юноша воду, раздал опять всему городу воды по яичной скорлупе, да скоро кончилась она. Решил юноша сходить еще за водой. Вооружился, взял лук, стрелы и пошел. Пришел, налил воды в кувшин.

– Кто там? – кричит дэв.

– Я, твой гость! – говорит юноша.

– Один раз гость, другой раз гость, а в третий раз что за гость? – заревел дэв бросился на юношу.

Стали бороться. Размахнулся юноша и всадил дэва по колени в землю, размахнулся дэв, всадил и юношу по колени, размахнулся юноша, всадил дэва по пояс, размахнулся дэв, всадил юношу по пояс. Выскочил тогда юноша, всадил дэва по горло, взмахнул мечом, отрубил дэву голову и пригвоздил голову мечом к земле. Вернулся домой, никому ничего не сказал, только бабке сказал:

– Поди воду принеси!

Узнал весь город, что убили дэва. Потянулись все к воде – и люди, и звери. Пьют, пьют, перепиваются. Кто прямо тут лопается, а кто домой дойдет и там лопнет. Узнал царь, что убит дэв. Велел тотчас найти, кто дэва убил. Собрался весь народ, все его царство, а все нет того, кто дэва убил. Кто и приврет, скажет: «Я убил» Поведут его к дэвьей голове, что мечом к земле пригвождена.

– А ну, если ты убил, вытащи этот меч! – скажут.

Никто меча не вытащит. Не найдут и не найдут, кто дэва убил. Сказал тогда царь:

– А что, все ли здесь, что в моем царстве живут?

– Все, кроме одной только бабки да одного юноши, названого ее сына, – говорят.

Велел царь тотчас привести старуху и того юношу.

Пришел юноша, вытащил меч и сказал, что это он убил дэва. Повел его царь во дворец и затеял пир и веселье.

– Что ты просишь, чем тебя одарить за твою услугу? – говорит царь. – Останься меня, все царство тебе отдам,

– Нет, – ответил юноша, – я не здешний, я из надземного мира. Если можете, отведите меня туда, это для меня лучший подарок, а не можете, так хоть научите, как туда человеку пробраться.

Сказали ему:

– Это только Пашкунджи может сделать.

Встал юноша, вооружился и пошел к Пашкунджи.

А у Пашкунджи были птенцы, их всех гвелешапи поедал. Пришел юноша, видит – сидят в гнезде птенцы, один плачет, другой смеется.

Удивился юноша, спрашивает:

– Чему это один смеется и о чем другой плачет?

Тот, что плакал, сказал:

– Я о том плачу, что меня сегодня гвелешапи съест!

А тот, что смеялся, сказал:

– А я смеюсь потому, что меня гвелешапи только завтра съест; мне еще один день жить осталось.

Сказал сын царя:

– Вы больше не бойтесь, а почему, это уж только я и тот гвелешапи знаем.

Сел сын царя и стал ждать. Вдруг потемнело все вокруг. Сказали дети Пашкунджи, что это гвелешапи идет, солнце заслоняет. Взял юноша лук, натянул его и, как подошел гвелешапи, пустил ему стрелу в самое сердце. Свалился гвелешапи и испустил страшное зловоние. Подобрал юноша гвелешапи – целая гора взгромоздилась. Вдруг раздался гром и полил дождь.

– Что это? – спросил юноша детей Пашкунджи.

– Это наша мать плачет, слезы льет, думает, что уже проглотил нас гвелешапи.

Спрятали птенцы юношу. Пришла Пашкунджи, видит – живы птенцы, обрадовалась.

– Кто вас спас, дети мои, кто? – спрашивает.

– Если не съешь его, покажем, – сказали птенцы.

– Как же. я съем его, кто мне детей спас? – говорит Пашкунджи. – Покажите мне его!

Вывели птенцы юношу. Обнимает его Пашкунджи, все ребра на радостях ему переломала, провела потом по ребрам крылом и все опять заживила.

– Я в долгу у тебя, – говорит Пашкунджи, – проси – все выполню, чего ни пожелаешь.

– Отведи меня в надземный мир, – отвечает юноша, – этим отплатишь мне за все.

– Хорошо, – говорит Пашкунджи, – возьми побольше мяса, уложи мне на одно крыло, на другое сам садись, и полетим в надземный мир.

Так и сделали. Уложил юноша на одно крыло Пашкунджи мясо, на другое сам взобрался – и полетели.

Повернет голову Пашкунджи, положит ей юноша в клюв кусок мяса, и дальше летят. Не хватило только одного куска, вырезал юноша у себя из-под колена и отдал Пашкунджи.

– О, какое вкусное мясо, – воскликнула Пашкунджи, – что это?

– А это мое мясо, – ответил юноша.

– Знала бы, что человечье мясо так вкусно, съела бы тебя давно, – сказала Пашкунджи; провела крылом по его ране, заживила ее, ссадила юношу на землю, попрощалась с ним и улетела.

А юноша пошел себе. Много ли, мало ли он шел – дошел до своего царства. Дорогой встретил он свинопаса. Сидит и плачет свинопас. Подошел сын царя и спрашивает:

– Что это ты плачешь так?

– Как не плакать, – говорит свинопас,-у наших царевичей свадьба. Младшего сына царя загубили, а старший на его невесте женится.

– Слушай, – сказал юноша, – дай мне свою одежду. Бери сам мою. Я их младший брат, пойду посмотрю, как они женятся.

Переоделся свинопасом и отправился к братьям. Сидит старший брат, радуется. А во дворе все войско собралось, держат лук младшего брата, друг с другом тягаются – кто его натянуть сумеет. Никто тот лук натянуть не в силах.

– Дайте лук моему свинопасу, – кричит старший брат, сам смеется, – может, он натянет.

Взял младший брат стрелу, натянул лук и крикнул:

– В быка или в корову?

Узнала невеста своего жениха, наполнилось ее сердце радостью, крикнула она:

– В быка, корова чем же виновата?

Пустил стрелу младший и убил старшего брата, женился на своей невесте и стал царствовать.

Дочь солнца

Было, да и не было ничего – жили три брата. Вспахали они трехдневное поле и засеяли. Один – по ту сторону, другой – по эту, а третий – посередке. Взошла нива такая – лучше и быть не может! Колышется, волнуется, что море, и сердца пахарей волнуются, бьются радостью. Как вдруг потемнело все небо, сгрудились тучи, пошел град. Края поля спаслись, а середку всю побило, все зерно в землю втоптало.

Пришел пахарь, увидел погубленную свою ниву, оборвалось у него сердце. Ничего не сказал пахарь, вздохнул только, взял свой серп и пошел искать счастья в другом месте.

Шел, шел, пришел к одному богачу. У богача поле в сто дней работы.

Сказал пахарь богачу:

– Что дашь, если сожну тебе весь этот хлеб в один день?

– Половину урожая отдам, – говорит тот.

Пошел наш пахарь, до полудня крутил солому для увязки снопов. В полдень взял серп и пошел жать. Жнет и ставит снопы, жнет и ставит, целый день жал, весь урожай со стодневного поля снял и увязал, только один сноп увязать осталось, как пошло солнце на закат.

Встал пахарь, снял шапку и стал просить солнце:

– Не закатывайся, подожди чуточку, вот только один сноп увяжу.

Не вняло солнце мольбе пахаря, закатилось. Увязал пахарь и этот последний сноп, пришел хозяин. Удивился он, что сжат весь хлеб, и говорит:

– Что ж, давай делить, как уговорились.

– Нет, – сказал пахарь, – не дается мне счастье, не выполнил я уговора, вот этот последний сноп после захода солнца увязал. Ты – сам по себе, я – сам по себе, – и пошел.

Пошел, долго шел, недолго, пришел к одному царю и нанялся к нему пасти овец сроком на четыре года. Уговор положили такой: сумеет ли он, чтобы в четыре года ни одной овцы ни волк не увел, ни мор не убил, – словом, если никакого урона овцам не будет, – поделят всех овец надвое: половину – пастуху, половину – хозяину, а нет – ничего пастуху не достанется и уйдет он с пустыми руками.

Уговорились, и погнал пастух овец на пастбище. Четыре года ходит пастух за овцами, да так, что за все четыре года и ушка одной овечки не потерял, никакого урона овцам нет. Вот гонит он уже овец к хозяину на дележ, как, откуда ни возьмись, выскочил волк, схватил одну овечку и уволок в лес. Пригнал пастух овец. Посмотрел хозяин, порадовался, как хорошо выхожен скот, и хочет уже делить отару надвое, только отказался пастух, бросил свой посох и пошел прочь – не выполнил он уговора: потерял одну овечку, не взял награды.

Шел, шел, долго шел, недолго – дошел до одной реки. Пришел, сел отдохнуть. Видит, слетели с неба три дочери солнца, вошли в реку, купаются. И так они прекрасны – ничего прекрасней не увидеть.

Встал он, подкрался к дочерям солнца, схватил одну из них и пустился бежать. Бежал, бежал, прибежал в поле, поставил там лачугу, и стали они жить вместе в этой лачуге. Только бедны очень муж с женой. Ничего-то у них нет. Муж и на работу никуда не ходит, говорит:

– Куда я ни ходил, за что ни брался, не дается и не дается счастье. Зачем ходить напрасно?

А у дочери солнца было кольцо исполнения желаний. Дала она это кольцо мужу и сказала:

– Вот это мое приданое. Положишь его на землю – появится стол, положишь на стол – появятся еда да питье, снимешь кольцо со стола – уберется все, спрячешь – уложится. Вот и все мое богатство.

Обрадовался муж. Зажили они счастливо и весело. Только захотелось мужу пригласить царя в гости. Отговаривает жена:

– Сиди себе. Царя в гости звать – не шутка. Только и есть у тебя, что одно кольцо, этим хочешь удивить царя? Смотри, не потеряй и его!

Заупрямился муж, заладил:

– Нет и нет, должен я пригласить царя. Пусть придет, посмотрит на наше крестьянское житье, пусть знает, что и мы живем на свете и можем принять царя.

Вот встал он однажды и пошел к царю звать его в гости. Пришел, принес дары, что имел, и просит:

– Осчастливьте нас, пожалуйте к нам обедать.

Посмеялся царь:

– Кто ты и каков твой обед?

А потом сказал:

– Я-то не пойду к тебе, а вот, если хочешь, пошлю с тобой своих советников.

Вызвал царь советников и говорит:

– Пойдите посмотрите с чего это он меня в гости зовет, есть ли у него что или так, на смех поднимает?

Пошел этот крестьянин, повел советников царя со всей их свитой. Проголодались дорогой советники. Убили они фазана, послали слуг зажарить его где-нибудь. Пришел слуга в лачугу, жарит фазана, вдруг вошла эта солнце-дева, увидел ее слуга, смотрит, смотрит, глаз оторвать не Может. Забыл все, не помнит, и зачем он здесь и что делает. Так весь фазан и обуглился у него на вертеле.

Понес потом эту горелую птицу и подает советникам.

Рассердились советники:

– Что ты обуглил так птицу?

Сказал слуга:

– Была там в лачуге женщина, весь разум у меня отняла. Я и не видел и не понимал ничего, так и сгорела у меня птица.

Заспешили советники со всей свитой. Сели на коней, помчались. Хотят поскорей взглянуть на эту красавицу.

Приехали, спешились неподалеку от лачуги. Взял крестьянин свое кольцо, обошел всех коней, и появились на всех конях мешки с овсом да с битой соломой. Обошел еще раз – исчезли пустые мешки.

Встал, положил кольцо, появился стол. Идут и идут яства, еда и питье на все это множество гостей, да все новые, да новые.

Дивятся советники: ни дома, ни слуг, и откуда все это берется? Вышла потом дочь солнца, совсем помешались советники. Угостил всех гостей на славу этот зять солнца и отпустил.

Пришли советники к царю, спрашивает царь:

– Как же угощал вас мой подданный?

Рассказали они, как их угощали и как вся-то еда без огня готовилась, а уж жена у него – такой и не видели еще никогда.

– Эта жена не у него должна быть, а у вас, государь, – говорят.

– Как же отнять ее? – спрашивает царь. – К чему бы придраться?

Сказали советники:

– Вызовите его и велите – пусть принесет золотое руно, что есть у солнца. Пойдет он, не вернуться ему живым оттуда, останется его жена вам.

Тотчас вызвал царь крестьянина и сказал:

– Должен ты найти и принести мне золотое руно, что есть у солнца.

Загрустил зять солнца, пришел и говорит жене:

– Царь требует принести золотое руно, что есть у солнца.

Сказала жена:

– Что же теперь убиваться? Надо было раньше думать, а теперь этим делу не поможешь, лучше вставай и отправляйся в путь.

Дала она ему знак для родных и отправила.

Пошел зять солнца.

Долго он шел, много стран прошел, всю сушу прошел, все солнечные страны. Шел, шел и пришел туда, где солнце и месяц обитают.

Солнце уже ушло освещать мир, а месяц дома. Встретил месяц зятя, узнал его по знаку, что дала ему жена, обрадовался, принял радушно. Пошел порадовать мать.

– Зять наш пришел.

Стали они спрашивать, зачем он пришел.

Рассказал зять все, что с ним было, и сказал месяц:

– Скоро придет солнце. Только не выдержишь ты его огня, сгоришь.

Превратил его в иголку и воткнул в столб.

К вечеру пришло солнце.

– Запах человека слышу, – сказало солнце.

– Что ты! – рассердился месяц. – Какой здесь человек? Это ты ходил по миру, ты, верно, и принес с собой запах человека.

Потом сказал:

– А что, если бы и вправду сюда наш зять пришел, не сожжешь его?

– Нет и нет, – поклялось солнце, – только бы взглянуть на него, увидеть, что за человек наш зять.

Превратил месяц иголку опять в человека и поставил перед солнцем.

Приветствовало солнце зятя и спрашивает, зачем он пришел.

– Царь хочет отнять у меня твою дочь. Прослышал он, что у тебя есть золотое руно, и послал меня за ним, а не принесу, отнимет жену.

– Не заботься, – обнадежило его солнце, – пойдем в мой сад, отдохни пока. – Повели его в сад.

Чудесный это был сад. Одни деревья уже плодами осыпаны, другие еще цветут, на третьих только почки раскрываются, на иных уже листья опадают…

Очень понравился сад гостю, ходит, любуется им, дивится.

Сказало солнце:

– Побудь здесь, отдохни, а обед тебе подадут волк да Илья-громовержец.

Проголодался зять солнца, сел, ждет обеда.

Появился волк, принес стол. Явился Илья-громовержец, подает еду-питье.

А у зятя солнца в руках дубинка. Отозвал он волка в сторону и говорит:

– Помнишь, как я четыре года ходил за овцами, да так, что за все время и ушка одной овечки не потерял, а ты выскочил вдруг в самый день дележа и выкрал у меня овечку. Зачем ты сотворил это?

И давай отделывать его дубинкой. Бил, бил, пока душу не отвел.

Потом позвал Илью:

– Помнишь, как я имел поле меж двух других полей, уж и хлеб взошел и созрел, а ты напустил град и все зерно в землю втоптал. Зачем ты сотворил это?

И давай отделывать теперь Илью, исколотил всего, двинул потом еще раз дубиной по глазам и ослепил. Сам сел и занялся обедом. А как отобедал, встал, пошел по саду, все перебил, все плодовые деревья под корень срубил, так и разорил весь сад. Отвел душу и сел отдыхать.

Побежали волк и Илья к солнцу жаловаться.

Пришло солнце, смотрит – сад так разорен, что врагу жалко станет.

– Зачем ты сделал это? – спрашивает солнце.

– Одна нива у меня была, – говорит крестьянин, – и ту всю Илья градом побил; я четыре года пастухом был, трудился, а волк все мои труды изничтожил, я стодневное поле в один день сжал и снопы поставил, только и оставалось, что один сноп связать, а ты закатилось все же, как ни просил я тебя, и погубило весь мой труд!

Не нашлось солнце, как возразить на это, дало ему золотое руно и отпустило его.

Принес он золотое руно царю.

Потерял царь надежду заполучить его жену. Призвал своих советников и спрашивает:

– Как теперь быть?

Сказали советники:

– Пошлите его на тот свет, пусть принесет кольцо, что ваша мать с собой унесла.

Вызвал царь крестьянина и сказал:

– Пойдешь на тот свет, принесешь кольцо, что унесла с собой моя мать.

Пришел зять солнца к жене, говорит:

– Царь посылает меня на тот свет, задумал отнять тебя у меня.

Дала ему жена яблоко и сказала:

– Покати это яблочко и иди за ним следом, приведет куда надо.

Взял он яблочко, покатил и пошел за ним следом.

Катится яблочко, катится и выкатилось на одну лесную поляну. На поляне стоит олень, рогами в небо упирается.

– Привет тебе! – говорит путник.

– И тебе привет! – отвечает олень. – Куда ты путь держишь, что тебя привело сюда?

– Иду на тот свет. Должен взять у матери царя кольцо, принести ему.

– Может, и мне принесешь какое снадобье. Видишь, еле ношу рога – так разрослись.

– Хорошо, – сказал зять солнца и пошел дальше.

Дошел до одной скалы, видит – стоит на привязи бык. И ни воды у него, ни еды никакой, а сам здоровый да толстый, так кожа на нем и лопается.

Удивился зять солнца и спрашивает:

– С чего ты растолстел так, когда ни еды-то у тебя нет, ни воды для питья.

– Туда идущих я много видел, а обратно ни одного, – сказал бык. – Вернешься – расскажу.

Пошел дальше зять солнца и вышел к чудесным лугам. Смотрит – пахучая сочная трава, что море, волнуется, ручьи с журчанием несутся среди трав, а посредине луга стоит на привязи бык. Сам худой такой, и сороке не урвать с него кусочка мяса.

Удивился зять солнца и спрашивает:

– С чего это ты худой, когда столько еды да питья вокруг?

– Туда идущих я много видел, а обратно – ни одного, – сказан бык, – вернешься – расскажу.

Пошел дальше зять солнца и видит – лежат на топорище муж с женой, лежат, прекрасно умещаются, еще и место по обе стороны остается. Удивился зять солнца и спрашивает:

– Как это вы улеглись на топорище вдвоем, да еще место осталось?

– Туда идущих мы много видели, а обратно – ни одного, – сказали муж с женой, – пойди, вернешься – расскажем.

Миновал и их зять солнца и пошел дальше.

Долго ли он шел или недолго, дошел еще до одного места, видит – лежат муж с женой на буйволиной коже, толкаются, ругают друг друга: подвинься, дай место!

Подошел зять солнца, поздоровался и говорит:

– Что это с вами – на буйволиной коже лежите, да еще тесно вам, не умещаетесь?

– Туда идущих мы много видели, а обратно – ни одного, – сказали муж с женой, – иди, вернешься – расскажем.

Миновал и их зять солнца и идет дальше. Видит – набрала старуха яиц и возводит из них башню. Разложит, поднимет немного от земли, рухнет башня, загрохочут яйца, рассыпятся. Бьются яйца, а она опять собирает их, возводит свою башню.

Удивился он, подошел и говорит:

– Что это ты, мать, делаешь? Где это видано, чтоб из яиц башню возводить, и кому это удалось?

– Иди, вернешься – расскажу, – сказала старуха.

Миновал и ее зять солнца, пошел за своим яблочком.

Идет, видит – стоит старуха у тонэ. Посадит в тонэ белые, как вата, хлеба, а вынимает черные, что грязь. Удивился он, спрашивает:

– С чего это, что ты такие белые хлеба опускаешь, а достаешь такие черные?

– Туда идущих я много видела, а обратно – ни одного, – сказала старуха, – вернешься – расскажу.

Миновал и ее зять солнца и пошел дальше.

Видит – перекинулся человек мостом через пропасть, все по нем ходят, так и топчут его ногами.

– Что с тобой? Почему ты лежишь здесь мостом? – спросил его зять солнца.

– Туда идущих много видел, а обратно – ни одного, – ответил этот человек-мост, вернешься – расскажу.

Миновал и его зять солнца и пошел дальше.

Дошел так до матери царя и говорит:

– Ваш сын велел вернуть ему кольцо, что вы унесли с собой.

Отдала ему мать царя кольцо и сказала:

– Возьми, отдай его моему сыну и скажи ему от меня: «Будь ты проклят за то, и здесь не даешь мне покоя и будоражишь меня, пусть твои же советники тебя и поедят!»

Спросил потом зять солнца:

– Видел я дорогой оленя, рога у него до неба доросли, еле носит их, не научите как помочь ему?

Сказала она:

– Пусть напьется олень майской воды, полегчает ему.

Поблагодарил ее зять солнца, взял кольцо и пошел.

Идет, дошел до того человека, что как мост лежал, и сказал тот:

– Я в той жизни стерег один мост. Никого я не пускал по этому мосту без платы. И нищего не щадил, со всех плату сдирал, вот за то и страдаю теперь так.

Миновал его зять солнца и пошел, дошел до той женщины, что пекла хлеб, и сказала она:

– Я в той жизни была так жадна, что как начну печь хлеб да увижу, что идет нищий или какой путник голодный, так нарочно повисну головой в тонэ, чуть глаза себе не выжгу, только бы не пожалеть тех путников и куска хлеба им не дать. Вот теперь и мучаюсь, какой бы белый хлеб ни посадила, все черной землей оборачивается.

Миновал и ее зять солнца. И дошел до старухи, что возводила башни из яиц. Сказала она:

– Я в той жизни воровала яйца, и вот за то страдаю так.

Миновал и ее зять солнца и пошел своей дорогой. Долго ли шел или недолго, дошел до мужа и жены, что лежали на буйволиной коже и не умещались, и сказали они:

– Мы в той жизни не любили друг друга, весь мир нам был тесен, вот и мучаемся теперь, и как ни ненавидим друг друга, не расстаться нам никогда.

Миновал их зять солнца и дошел до мужа и жены, что на одном топорище умещались и сказали они:

– Мы и там любили друг друга, и здесь также ладно живем. Любящим мужу и жене везде хорошо, и топорища им довольно, лишь бы не расставаться, не терять друг друга.

Дошел зять солнца до быка, что на цветущем лугу с голоду умирал, и сказал бык:

– Дурно я служил своему хозяину, никакой пользы от меня не видел он, вот за то и страдаю так.

Миновал и его зять солнца и дошел до быка, что на голой скале сытый да толстый стоял, и сказал тот бык:

– Я верно служил своему хозяину и с быками напарными дружно тянул лямку, не подводил их, за то и в той жизни мне хорошо жилось, хозяин мне добром платил, и здесь, хоть и не съем ничего, а все сыт и толстею.

Миновал и этого быка зять солнца, дошел до оленя и сказал ему:

– Выпей майской воды, полегчает тебе.

Выпил олень майской воды и отпали у него рога.

Пришел зять солнца к царю, принес ему кольцо матери, да с ним и ее проклятье.

Тотчас превратился царь в зайца, а его советники – в волков, и вмиг растерзали волки царя-зайца.

Все царское имущество досталось зятю солнца и его жене – дочери солнца.

Сказка о полевой деве

Было, да и не было ничего -

Жил один богатый человек, и было у него три дочери и только один сын. Пришло время старику умирать, позвал он сына и сказал:

– Сын мой, бог и судьба помогли мне нажить это богатство. И сам я трудился, и людей теснил, так и вас вырастил. Кончилась моя жизнь на этом свете, умираю я и прошу тебя выдать замуж трех твоих сестер – дочерей греха. Женихов не ищи – кто первый объявится, тому и отдавай.

– Не заботься, отец, – ответил сын, – ты живи, а сестер пристроить я сумею.

Умер этот богатый человек, и похоронил его сын, как велят закон и обычай. Прошло время. Сидит как-то сын у порога и видит – далеко-далеко идет кто-то. Шел, шел, пришел, не остыл, не согрелся и говорит:

– Отдай за меня старшую сестру.

Вспомнил сын, что завещал отец, и говорит:

– Хорошо, человек, отдам, но скажи хоть имя или фамилию. Кто ты и откуда, как твое ремесло? Ведь должен я прийти к тебе – или недругом обеспокоенный, или просто по дружбе. Может, ты вор или разбойник. Я отдам тебе сестру, а ты уведешь ее, да продашь в рабство.

– Я к тебе не разговаривать пришел, – говорит гость, – ни имени, ни фамилии тебе не скажу. Хочешь – отдавай сестру, нет, так будь здоров! – и уходит уже.

Подумал сын: «Что же, не мой грех, такова воля отца», – вывел старшую сестру и отдал.

Прошло время. Приходит другой человек говорит:

– Отдай за меня среднюю сестру.

Сын и этого спрашивает:

– Кто ты, человек, откуда, куда идешь, чем занимаешься? Ведь должен я или в гости к тебе прийти, или от врага защиты у тебя искать, или в горе помощи у тебя просить. Сестра ведь моя, плоть моя и кровь, ну кто же выбросит так сестру или брата.

– Ни имени я тебе не скажу, ни о роде-племени рассказывать не буду. Хочешь – отдавай сестру, нет – я пойду, ты оставайся, – говорит гость.

Что делать брату? Отдал ему среднюю сестру, только тем и утешился, что волю отца выполнил.

Прошло еще время, явился третий человек и так же попросил младшую сестру в жены. Брат и ему так же говорил и его расспрашивал, как первого и второго, и этот отвечал, как те.

Что делать брату? Отдал он и младшую сестру и остался один.

Загрустил юноша: «И отца я потерял, и сестер не знаю куда пораскидал», – вошел в темницу, заперся и сидит, ни дня не видит, ни ночи. Сидит и сидит там один.

Узнал про то царь. Призвал советников и приказал:

– Найдите такого человека, чтобы того юношу из тьмы на свет вывел, столько-то и столько-то дам в награду.

Нашли одну старушку.

– Я выведу его на свет, дайте только мне два десятка детей.

– Да хоть сто! – сказали старушке, дали ей детей и отправили.

Ждут. А старушка забрала детей, дала им мяч в руки, привела их на кровлю той темницы и велела играть до ночи. Затеяли дети игру, носятся взад и вперед, шумят,топают. Терпел, терпел юноша в своей темнице, не вытерпел, выбежал наверх и бросился ловить детей. Увидели царские стражи юношу, схватили и повели к царю. Освободил царь юношу и спрашивает:

– Какая причина, что ты в темнице заперся?

– Был у меня отец, я его похоронил, – говорит юноша. – Были три сестры, и их я потерял – таким людям отдал, что ни роду, ни племени их не узнал, ни где живут, ни что делают.

– А по чьей воле ты так поступил? – спросил царь.

– По воле отца: он приказал, кто первый придет и попросит – без разговору отдавать сестер.

– Так если на то воля отца, напрасно ты заботишься. Не будь у твоего отца ума-разума, не нажил бы он столько добра. Не плачь, придет время – и сестер увидишь, и зятьев, укрепи сердце, не горюй!

Поставил его царь над своими войсками старшим и посадил рядом с собой. Вышло раз войско на охоту. Вдруг видят – порхает в поле девушка с травинки на травинку, то на один цветок присядет, то на другой. Так она красива, так легка, так прекрасна – такую красавицу ни в жизни не найти, ни в мечте не увидеть. Окружили ее все, ловят, а она взлетит, перелетит через головы всех, пролетит подальше, сядет и опять с цветами играет.

Гонится за ней все войско, и старший вместе с ними, но где им догнать? Вспорхнет она, унесется, сядет подальше и смеется.

Замаялись, попадали у всех кони, только у старшины еще держится. Несется юноша за девушкой, гонит коня, пал и его конь. Пронеслась девушка и скрылась. Оглянулся юноша – ни девушки, ни войска, ни знакомых мест, ни деревеньки, ни дома, ни человека. Сел юноша и заплакал.

Приблизилась к нему эта Полевая дева, присела на цветок и говорит:

– Не стыдно тебе – сидишь и плачешь, мужчина ты или нет? Встань, оглянись, мир велик, что же ты сел сложа руки и плачешь, как женщина!

Встал юноша, вытер слезы, огляделся и видит – далеко-далеко белый домик виднеется. Пошел к тому домику. Шел, шел и дошел. Смотрит, стоит дом, что царский дворец. Впереди ручеек протекает, от ручейка по серебряному желобку вода бежит. Присел юноша на берегу ручейка отдохнуть. Сидит усталый, голодный. Вышла из дому служанка, подошла к ручейку, в руках кувшин. Попросил юноша дать ему кувшин – воды напиться. Дала служанка. Выпил юноша воду и уронил в кувшин свое кольцо. Взяла служанка кувшин, набрала воды и понесла госпоже. Выпила та воду, и выпало из кувшина колечко. Увидела женщина колечко, вскрикнула:

– Кто дал тебе кольцо?

– Мне никто не давал, там у ручья сидит юноша, попросил воды напиться – может, он туда и бросил, а больше некому, – говорит служанка.

Тотчас послали за юношей. Пришел он и видит старшую сестру. Обнялись они и поцеловались.

Спрашивает сестра, как он попал к ней.

Рассказал брат, что увидел в поле девушку:

– Сожгла меня ее красота, погнался за ней, а она на целую плужную упряжь прыгает, гнался я, гнался, коня загнал, но не догнал. Остался в поле один и вот с трудом нашел твой дом, а то быть бы мне в поле пищей для ворона.

– Горе мне, братец, – говорит сестра, – нелегкое это дело – поймать Полевую деву. Кабы легко это было, зачем бы я твоему зятю, ее бы взял в жены, не меня. У нее такая судьба: как ее кто поймает, так она и умрет. – Спрятала сестра брата. Боится, как бы ее муж, Орел, не повредил ему. Вечером появился Орел. Сказала жена мужу:

– К нам в гости пришел мой брат, не обидишь его?

– Как, обижу? Еле такого гостя дождался. Зови его скорей!

Вышел брат, обнялись они, расцеловались. Разговорились друг с другом, спросил Орел:

– Что привело тебя к нам?

Рассказал тот все подробно.

– Не сердись на меня, братец, – говорит зять, – а только, если бы можно было поймать Полевую деву, зачем бы мне твоя сестра? Да нелегко это сделать. А ты даже с мое не можешь, где же тебе ее догнать? Оставь ее лучше, не горюй, сыщем тебе другую жену, а ее забудь.

– Нет, – говорит брат, – умру, не оставлю ее! А тебя, мой зять попрошу, не пожалей, дай мне коня, скажу спасибо.

– О коне не заботься, – говорит зять, – моими табунами поля полны, бери любого коня, но послушай все же меня – брось это дело.

– Не брошу – лучше умру в погоне за ней! – говорит брат.

– Так я такого коня тебе сыщу, что сразу на плужную упряжь скачет.

Вспомнил брат, что и Полевая дева прыгает на длину плужной упряжи, и обрадовался, Взял коня, вскочил на него, распрощался с хозяевами и понесся вдогонку за Полевой девой.

Увидел вскоре и Полевую деву. Полетела от юноши дева, полетел за нею и он. Его конь на длину одной плужной упряжи скачет, а девушка – на две длины, – отстал юноша.

Только приглянулся, видно, он Полевой деве: как отлетит от него она, присядет на траву, сок из цветов, словно воду, пьет и пыльцу вместо хлеба ест, сама ждет его, как приблизится юноша, вспорхнет и опять унесется; погоняет он коня, мчится за Полевой девой, Пал конь, и остался юноша один в поле, сел и заплакал с досады. Подошла девушка, присела возле и говорит:

– Есть на тебе шапка или нет? Что же ты плачешь? Не стыдно тебе? Ты, верно, не мужчина, а женщина, – только и умеешь, что плакать. Встань, оглядись по сторонам, пойди посмотри – мир велик, может, найдешь себе помощь.

Встал юноша, перестал плакать, огляделся и вправду увидел вдалеке дом. Пошел к дому. Там жила средняя его сестра, что замужем за Пашкунджи. Пришел брат, рассказал все сестре. Сказала она:

– Брось, не твое это дело! И твой зять не плохой молодец, и он долго гонялся за ней, да только сын смерти ее не догонит!

Вечером пришел домой Пашкунджи. Рассказал юноша и Пашкунджи про свои дела. Не похвалил его зять:

– Если бы ее так легко было поймать, зачем бы мне твоя сестра? – сказал он. – Брось, не губи себя напрасно.

– Ты лучше дай мне коня, – просит гость.

Дал ему Пашкунджи такого коня, что сразу на две плужные упряжи скачет. Попрощался юноша с сестрой и зятем, сел на коня и умчался.

Летит девушка, переносится на три плужных упряжи, а у юноши конь только и может, что на две. Отстал юноша, пал и этот конь, и остался юноша один в открытом поле – ни человека, ни жилища кругом.

Загрустил, сел и заплакал. Много ли, мало ли он плакал, а только подошла к нему Полевая дева, села на травку, заложила ногу за ногу и смеется. Потом рассердилась на него:

– Встань на ноги, если ты мужчина, а нет, так и жить ты не достоин!

Встал юноша, перестал плакать, огляделся кругом, видит – вдалеке дом. Пошел к дому. Подошел, а у дома ручей; сел у ручья, ждет, не принесет ли кто кувшина – воды напиться. Пришла девочка, принесла кувшин и поставила к золотому желобку набрать воды, Попросил юноша напиться. Дала девочка кувшин, выпил он воды, уронил в кувшин кольцо и отдал девочке. Понесла девочка воду. Выпила женщина, и выкатилось из кувшина кольцо. Спросила женщина:

– Где ты взяла это кольцо?

– Я нигде не брала, а только юноша у ручья попросил кувшин – воды напиться, может, он и обронил.

– Поди и сейчас же его сюда приведи, – сказала женщина.

Пришел юноша, обнялись они и поцеловались. Это была его младшая сестра.

Спрашивает сестра, что привело его сюда. Рассказал он ей все, как было.

– Горе твоей сестре, – сказала она, – кабы ее так легко поймать было, на что бы я твоему зятю? Ее бы привел в жены, не меня. Ее никто не поймает, не то ее жизнь кончится.

Спрятала сестра брата.

Пришел вечером гвелешапи, спрашивает;

– Сюда никто не приходил?

Жена сказала:

– Никто не приходил.

Потом сказала:

– Если бы сюда пришел брат твоей жены, что бы ты сделал?

– Ничего бы не сделал, обнял бы да поцеловал его.

Вывела тогда сестра брата, расцеловался с ним зять.

– Что тебя привело сюда? – спрашивает зять. – Какой тебя ветер занес?

Поведал брат свои дела, свое горе и заботу.

– Ах, умри твой зять! Зачем ты взялся за это дело? Кабы можно было ту женщину так легко поймать, не женился бы я на твоей сестре. Брось ее лучше и вернись домой.

– Нет, – отвечает брат, – теперь поздно говорить – брось ее. Не оставлю я ее, хоть бы и знал, что умру, как выйду отсюда. А хочешь мне добра, зять, так дай мне коня, чтоб тотчас за ней вдогонку пуститься.

– Коня отдать что за труд, хоть двадцать, хоть трижды двадцать коней бери, – говорит зять, – но еще раз тебе говорю – даром проездишь.

Нет и нет. Взял брат коня такого, что на три плужных упряжи скачет, попрощался с зятем, с сестрой и пустился вдогонку за своей девой. Много ли, мало ли ездил, выехал в чужие, незнакомые края. Скачет конь на три упряжи, а дева – на четыре. Пал и третий конь. Сел юноша и стал плакать. Ни человека кругом, ни жилья человеческого. И зятья-то далеко, не найти их. Никого уж нет, не к кому идти, и надежды никакой. Сидит и плачет. Подошла Полевая дева, села возле юноши, заложила ногу за ногу и сказала:

– Опять ты плачешь, даже меня не стыдишься? Да мужчина ли ты? Тьфу на твое мужество! Встань, оглядись по сторонам, зло ли увидишь, добро ли – все в пользу обрати!

Устыдился юноша, встал и пошел. Видит – дерутся три черта, дерутся, убивают друг друга, а никто их не разнимает, ни души вокруг. Подошел юноша, спросил:

– Что деретесь, черти, чего не поделили?

– А у нас, – сказал старший черт, – есть один ковер; если сесть на тот ковер и сказать ему: «Эй, ковер!» – перенесет куда захочешь. Есть еще у нас гребенка. Какая бы ни была скала крутая, скажи той гребенке: «Эй, гребенка!» – тотчас на скалу лестницей взберется, да такой – по ней ходить, что по полю гулять. Есть еще у нас точило. Окуни его в море и скажи: «Эй, точило!» – какое бы море ни было, все до дна выпьет и высушит. Вот эти-то ковер, гребенку да точило мы и делим, никак не поделим, оттого и деремся. Не рассудишь ли нас?

– Очень хорошо, – говорит юноша, – я поделю вас. Вот пущу три стрелы – кто первый принесет стрелу, тому – ковер, кто второй – тому гребенку, а кто третий – тому точило.

Обрадовались черти: вот это праведный суд.

Запустил юноша стрелы за девять гор. Побежали черти, скрылись за горой – сел юноша на ковер, взял гребенку, взял точило, крикнул: «Эй, ковер!» и полетел быстрей ветра. Понесся он догонять свою Полевую деву. Мчится она, торопится, только догоняет ее ковер. Пролетели они так все поле и луга и долетели до высоких скал.

Прыгнула Полевая дева и перелетела через скалу.

«Эй, гребенка!» – сказал юноша гребенке, и повисла на скале лестница, что твое поле. Пронесся ковер по лестнице, опять догоняет юноша деву. Домчались так до большущего моря, бросилась девушка в море и понеслась вперед. «Эй, точило!» – сказал юноша и окунул в море свое точило. Тотчас высохло море. Пронесся по сухому морскому дну юноша и совсем было догнал деву, уж за покрывало ее схватил, да увернулась она и полетела в отчий дом, только покрывало и осталось в руках юноши.

Вошла в дом Полевая дева, бросилась к отцу.

– Что с тобой, дочь моя, от кого ты бежишь? – спросил отец.

Рассказала она все – так и так, погнался за мной юноша, до самого порога гнал поймать не поймал, а покрывало сорвал!

Вышел отец, обнял юношу и расцеловал его.

– Какого зятя ждал, такого и нашел!

Пригласили юношу в дом и приняли его с честью.

А судьба той девы была такова: если кто ее поймает – это ее убьет, а если кто таким молодцом окажется, что до дому за ней угонится, тот ей мужем станет. Женился юноша на Полевой деве, привел ее в свою страну. Полевая дева и тот юноша и теперь живы, не раз видели люди, как порхает она с цветка на цветок.

Красавица из далекой страны Нигозети

Жил один царь, и было у него три сына.

Постарел отец, уж зрение потерял и думает:

– Надо мне испытать, кто из моих сыновей более достоин царствовать.

Вызвал старик старшего сына и спрашивает:

– Скажи мне, что на свете полнее, что быстрее и что прекраснее всего, – хочу испытать тебя, достоин ли ты царствовать. Ответишь, как должно, посажу тебя на царство.

А у того царя был чудесный конь. Вот и говорит старший сын:

– Нет на свете полнее вашего коня, прекрасней вашей супруги (это он о своей матери), быстрее ваших гончих.

– Нет, сын мой, не достоин ты царствовать, – сказал отец и вызвал среднего сына.

Сказал средний сын:

– Самая прекрасная – моя жена, самый полный – мой конь, а самая быстрая – моя гончая.

– Нет, и ты не достоин царства, – сказал отец и вызвал младшего сына.

– Вот, сын мой, одна надежда на тебя – и зрение мне ты должен вернуть и загадки мои отгадать. Скажи мне, что на свете полнее, что прекраснее и что быстрее всего?

– Что может быть прекраснее весны, полней и сытней урожайной осени и что может быть быстрей взгляда нашего – в минуту всего достигнет и все охватит взор наш.

– Воистину, один ты достоин царства, – сказал отец, – ты и вернешь мне утерянное зрение.

– Хорошо, – сказал сын, – дайте только подумать.

У того царя был конь. Пошел юноша к тому коню, а конь и говорит:

– Что задумался? Скажи отцу, чтобы заказал тебе седло с девятью подпругами да дал бы тебе свой лучший меч да плеть. Как сядешь на меня, ударь меня той плетью так, чтобы на три каламана кожи с меня слетело, я и понесусь, да так, что никто и не заметит, в воздух ли я взлетел или в землю провалился. Где остановлюсь, там сойди и начни рыть землю – найдешь лекарство для отца. Только смотри, хватай его скорее, а не успеешь – улетит в небо.

Выполнил все юноша.

Прилетели они на то место, спешился он, разрыл землю. Вдруг что-то, словно снежок, вылетело из земли, унеслось в небо и растаяло в воздухе, да так быстро, что не успел он и разглядеть, не то что схватить его руками.

Сказал конь:

– Ну, это только через неделю упадет обратно, а пока, чем здесь дожидаться, лучше ехать, – ныне царь Востока идет войной на царя Запада, хочет поработить его, надо нам вмешаться, помочь теснимому.

Посмотрел юноша, видит – двигается что-то, так и черно все от пыли, – а это восточного царя войска движутся.

Полетел юноша на своем коне, в самую гущу врезался.

Давит конь копытами, а юноша рубит по обе стороны мечом, всех перебил, только царь со своими советниками успел бежать.

А царь Запада смотрит в подзорную трубу и видит – разбиты враги, бежали. Дивится царь.

– Кто это сослужил мне такую службу, всех моих врагов истребил?

Порезал себе юноша в этом бою мизинец, послал к царю сказать:

– Пришлите мне чем руку перевязать.

Какое пришлите – прибежали все, окружили его, ведут с почетом. Ввели в отдельную палату, уложили отдохнуть. А коня отвели в конюшню, расседлали, почистили, покрыли попоной, кормят его кишмишом с миндалем.

Позавидовали царедворцы, испугались, как бы не приблизил к себе царь этого юношу.

Пошли и доложили царю:

– Этот юноша может достать слоновой кости на целый дворец, велите ему принести.

Вышел юноша к завтраку, а царь и говорит ему:

– Поставь мне дворец из слоновой кости.

– Дайте подумать, – сказал юноша.

Пошел, сказал коню.

– Это не трудное дело, – говорит конь, – возьми только у царя сто бурдюков вина, каждый на тридцать ведер, да побольше шерсти, – поставим ему дворец из слоновой кости.

Так и сказал юноша царю.

Приготовили ему и вина и шерсти. Отправился он в ту страну, где слоны водятся.

Приехал. Стоит гора, и бьют девять студеных ключей. Стекают они все вместе – эту-то воду и пьют слоны.

Преградил юноша путь воде у истоков шерстью, пустил ее в другую сторону. А из оставшейся шерсти и камней устроил запруду и налил в нее вина.

– А ну, взгляни, лежат слоны или идут? – спрашивает конь.

– Одна группа видна, – говорит юноша.

– Ну, так скоро придут, – говорит конь.

Спрятались они.

Пришли слоны на водопой, а воды нет.

Попробовали вино, не по вкусу пришлось, отошли. Да мучит их жажда, что делать?

Постояли, посмотрели, не выдержали, вновь подошли, стали пить вино. Пьют, пьют, охмелели все и повалились на землю.

– А теперь иди, работай мечом, – говорит конь, – режь клыки.

Что смогли – забрали, остальное в кучу сложили, чтобы в следующий раз увезти.

Привезли они слоновую кость.

Ошалели царедворцы.

– Не погиб он там, вернулся!

А юноша возводит дворец, золотые гвозди забивает.

Радуется царь, а царедворцы приходят и говорят:

– Что за молодца вы нашли! Да это что! Он может поймать царь-птицу, посадить ее в золотую клетку и повесить на стену дворца, весь мир будет дивиться ее пению.

Вызвал царь юношу и говорит:

– Привези мне царь-птицу.

– Дайте подумать до завтра, – говорит юноша.

Пошел к коню.

– Велит царь привезти царь-птицу.

– Ничего, – говорит конь, – пусть дает девять бурдюков проса, каждый на тридцать ведер, – привезем ему и царь-птицу.

Дал царь проса.

Поехали они в чужие страны.

Едут, едут – видят горы, в горах птиц видимо-невидимо! Щебечут, поют! На все лады заливаются.

Сказал конь:

– Ложись теперь и засыпь себя просом. Слетятся птицы, а царь-птица сядет сверху, над самым твоим сердцем. Знай, как клюнет тебя царь-птица раз и два и три, – тут и хватай ее, а потом не поймаешь.

Лег юноша, засыпал себя просом.

Летит царь-птица, летят за нею другие птицы, щебечут, на все лады заливаются.

Сели, клюют.

Клюнула царь-птица раз, другой, а как клюнула в третий, тут и схватил ее юноша и вскочил на ноги. Набросились на него птицы, клюют, царапают, бьют крыльями, вот-вот заклюют беднягу. Налетел конь, разогнал всех птиц, подхватил юношу с царь-птицей и улетел.

Приехали, привезли царь-птицу.

Дивятся царедворцы – и это сумел, живым вернулся!

Пошли, доложили царю:

– Велите ему, если он такой молодец, пусть приведет вам в жены красавицу из далекой страны Нигозети.

Призвал царь юношу и говорит:

– Привези мне в жены красавицу из далекой страны Нигозети.

Пошел юноша к коню, сказал.

Задумался конь:

– Это нелегкое дело! И вот в чем загвоздка. Той красавице, из страны Нигозети, служит кобылица – моя сестра. Она и сильней меня и быстрей. Боюсь, не управиться нам с нею. Да уж что делать, – едем. Только знай – живет эта красавица в замке, дверь на восток у нее отворена, а на запад – закрыта. Там, у дверей, коза и волк на привязи. У козы – кость, а перед волком – сена пучок. И моя сестра-кобылица там же на страже стоит. Ты дверь на восток затвори, на запад – отвори, козе брось сена, волку – кость, я займусь сестрой-кобылицей. А красавица сидит в замке, распустив длинные-предлинные волосы; как войдешь – намотай скорей волосы на руку, успеешь – твоя она, а нет – погубит она нас.

Приехали. Схватил юноша кость у козы – бросил волку, а козе дал сена, отворил западную дверь, влетел в замок, затворил восточную дверь, бросился к красавице и вмиг намотал ее волосы на руку.

Закричала красавица:

– Восточные двери, спасайте!

– Еле-еле дождались, затворили наши замки, дали отдохнуть петлям, опять отпираться? – говорят восточные двери.

– Западные двери, спасайте!

– Еле-еле дождались, отворили нас, дали проветрить петли, опять запираться? – говорят западные двери.

– Спасай, коза!

– Еле-еле сена дождалась! Стану я бросать его!

– Выручай, волк!

– Впервые мне кость бросили, – говорит волк, – не стану я бросать ее.

Зовет красавица кобылицу:

– Спасай, моя верная!

– Я и с братом справиться не могу, до того ли мне, – говорит кобылица.

Так и одолел юноше красавицу из страны Нигозети и повез ее к царю.

Приехали. Говорит красавица:

– Не покажусь я царю, пока не поставят мне большую ванну, всю из мрамора, да не зальют ее молоком кипящим – искупаться.

Поставили ванну, наполнили молоком кипящим.

– Пусть пожалует царь, – говорит красавица.

Пришел царь.

– Извольте раньше вы выкупаться, – сказала красавица.

Подошел царь к ванне посмотреть, а красавица как толкнет его! Свалился царь в кипящее молоко и сварился.

Побросали в молоко и всех царедворцев, никого в живых не осталось.

Достались так юноше и Восточное царство, и Западное, и красавица из далекой страны Нигозети.

А тут пришло время и тому снадобью от слепоты с неба слететь, вот-вот оно опять землю зароется. Полетел юноша на коне, успел схватить его в воздухе, не дал коснуться земли.

Едет юноша домой, везет красавицу, везет отцу лекарство от слепоты. Обрадовался слепой отец, что вернулся сын с победой.

– Вот, отец, и лекарство от слепоты я тебе привез, и эту красавицу из далекой страны Нигозети себе отвоевал, и еще два царства завоевал, – порадовал сын отца.

Прозрел отец, справили богатую свадьбу и зажили счастливо.

Три брата и голубица

Было то или не было – жили три брата. Задумали два старших брата избавиться от младшего. Только убивать не хотят, вот и говорят они ему:

– Посмотрим, кто из нас самый сильный: запустим стрелы, кто скорей принесет, тот и будет молодцом.

Пустили они стрелы, да в такую даль, что и не видать их. Пошли искать. Идет младший брат, ищет, нет нигде тех стрел. Долго ли шел или недолго, только приходит в одно царство. Видит, живет старуха. Пришел к ней младший брат и говорит:

– Дай мне переночевать у тебя.

Очень обрадовалась ему старуха, приняла, ввела в дом, спрашивает:

– Что тебя привело сюда, сынок?

Рассказал ей все младший брат, а потом сказал: жениться хочу. Сказала старуха:

– Здесь недалеко есть озеро, прилетают туда три голубицы, купаются. Пойди к тому озеру, спрячься, выкради крылышко младшей голубицы и не отдавай, пока не согласится она стать твоей женой.

Пошел юноша, спрятался у озера.

Прилетели голубицы, сбросили перья, вошли в воду, купаются, а он подкрался, схватил крылышко младшей и спрятал.

Выкупались голубицы, вышли. Две старшие оделись в свои перья и улетели, а младшая осталась.

Крикнула она:

– Кто ты, отзовись!

Не отзывается юноша.

Еще раз крикнула голубица:

– Отзовись, сестрой тебе буду! Не отзывается юноша.

– Чего ж ты хочешь? – спрашивает голубица.

– Женой мне будь, – отвечает юноша.

Согласилась голубица, вышел юноша, повел ее в избушку и зажил в ней с молодой женой.

Сам ходит к царю, работает, тем и кормятся. Вот и говорит однажды этот юноша царю:

– Дайте мне одну комнату.

– Вот,- говорит царь,- девять комнат, выбирай любую, живи.

Повел юноша свою жену и поселился с нею вместе в девятой комнате. Увидели голубицу царские советники, дивятся ее красоте. Пришли к царю, говорят:

– Что у вас за жена? Вот жена, так у этого парня, – красавица!

– Как это, его жена красивее моей? – рассердился царь.

– Красивее, – говорят советники.

– Что ж над ним сотворить? – спрашивает царь.

Научили царедворцы.

– Вон на горе лес стоит – вели ему свалить все деревья и снести во дворец в один день. Не сумеет он – отними жену.

Позвал царь юношу и говорит:

– Пойди свали все деревья и снеси во дворец в один день, а не сумеешь – отниму жену!

Загрустил юноша, идет к жене. Спрашивает жена:

– О чем ты грустишь? Рассказал ей муж обо всем. Сказала жена:

– Иди спи, положись на меня.

Вышла она во двор, повернула на руке кольцо, и явились перед нею все воины ее старших сестер.

Сказала голубица:

– Пойдите срубите все деревья в том лесу за один день и все во двор к царю свезите.

Помчались воины, срубили, свезли и сложили все деревья во дворе царя. А вечером взвалил юноша на спину связку сучьев, пошел к царю, сбросил ее и говорит:

– Дайте мне новую одежду – старую сносил.

– Вынесите ему, – говорит царь. Побежали, вынесли ему одежду.

И во второй раз пришли советники к царю и говорят:

– Что у вас за жена? Вот жена, так у этого парня, – красавица. Вашей жене у не только в прислужницах быть да руки ей мыть, и то много чести.

Рассвирепел царь:

– Как это его жена лучше моей! Решили:

– Возьмите его на охоту, пустим вперед и убьем. Сказали юноше:

– Поедешь с царем на охоту! Пришел он домой, говорит жене:

– Я на охоту с царем еду.

– О, горе мне! Пустят они твоего коня вперед и убьют тебя. Взнуздай коня девятью уздами с девятью поводьями, повесь стремена по пуду каждое и поезжай.

Дала еще жена мужу кольцо и сказала:

– Как наведут на тебя стрелы, брось кольцо вверх, станет оно золотым мячом, поймай его, подай царю и поезжай подле него.

Так все и сделал юноша.

Как навели на него стрелы – бросил кольцо, стало оно золотым мячом, поймал он его в воздухе, подскочил к царю и подал. Подал и поехал подле него. Что было делать царю? Вызвал царь юношу еще раз и говорит:

– Видишь, там поле, вспашешь его, взборонишь, засеешь, прополешь, снимешь урожай, смолотишь зерно, перемелешь, привезешь муку, сложишь ее во дворе у меня. Выполнишь все в один день – хорошо, а не выполнишь – убью тебя.

– Хорошо, – говорит юноша, – на то ваша воля. Пришел домой.

– Что загрустил? – спрашивает жена.

– Как не загрустить? Велел мне царь одному вспахать вон то поле, заборонить, засеять, прополоть, снять урожай, смолотить зерно, перемолоть, привезти и сложить муку на царском дворе. И все в один день. А не выполню – убьет.

Вышла жена за ворота, повернула свое кольцо, слетелись все воины ее сестер. Велела им голубица:

– Вспашите, взбороните, прополите то поле, снимите урожай, смолотите, перемелите это зерно и свезите муку на царский двор.

Выполнили все воины сестер голубицы, свезли муку на царский двор. А юноша взвалил последний мешок на спину, пошел ко двору царя и бросил мешок у самых дверей. Удивился царь, не знает, что и делать. Пришли опять советники и говорят:

– Что у вас за жена? Вот жена, так у этого парня! Рассердился царь, кричит:

– Как это его жена лучше моей! Что же с ним делать, как его сгубить? Сказали советники:

– Вели ему принести «ни ты не знаешь, ни я не знаю», а не принесет – вели убить его! Вызвал царь юношу и говорит:

– Принеси мне «ни ты не знаешь, ни я не знаю», а не принесешь – велю убить тебя! Приходит юноша домой, грустит пуще прежнего.

– Что с тобой, – спрашивает голубица, – о чем загрустил, что тебе царь сказал?

– Да что, велел принести, что ни ты не знаешь, ни я не знаю, а не то убьет меня. А что это такое, что ни ты не знаешь, ни я не знаю, и где его отыскать?

Вышла голубица за ворота, повернула свое кольцо. Слетелись все воины старших сестер

Спрашивает голубица:

– Узнайте мне, что это такое, ни ты не знаешь, ни я не знаю, и где оно водится?

Не знает никто, что это такое и где водится.

Вдруг бежит одна хроменькая лягушка, отстала от своих.

Протянула ей голубица руку, вспрыгнула лягушка ей на руку. Спросила голубица:

– Не скажешь ли хоть ты, лягушечка, где искать, что ни ты не знаешь, ни я не знаю. Сказала лягушка:

– Такая-то старуха знает – пойдите к ней, научит она. Пошел юноша к той старухе, спрашивает:

– Не скажешь, ли, что это такое, что ни ты не знаешь, ни я не знаю, и где его искать?

Дала ему старуха колесо, указала в лесу храм и сказала:

– Иди к тому храму, встретится тебе на пути море, ты покати по тому морю это колесо, ляжет оно мостом, пройдешь по мосту к тому храму, станешь на колени и скажешь: «Доверься, сестра! Доверься, сестра!» и откроются двери.

Пошел юноша, дошел до моря, бросил колесо, протянулось оно мостом, прошел он по мосту, стал возле храма на колени и крикнул:

– Доверься, сестра! Доверься, сестра! Целый месяц стоял так и звал:

– Доверься, сестра! Доверься, сестра!

Отворились наконец двери, вышел старик и повел юношу вовнутрь.

Вошел юноша в храм. Страшно ему. Сказал старик:

– Не бойся, сынок, – покормил затем его, дал отдохнуть, потом дал ему в руки Тарумбала и сказал:

– Береги Тарумбала, бросишь его – горе тебе!..

А Тарумбала этот такой, что и не видно его, а все, что прикажешь, – все исполнит. Идет юноша, несет Тарумбала, домой возвращается. Встречает в пути одного купца, у купца – орган.

А это такой орган, что, как повернешь ручку, так появятся войска.

– Давай сядем, позавтракаем вместе, – сказал купец юноше. Сели.

Крикнул юноша:

– Тарумбала, подай воды!

Появилась вода, льется им на руки, моет, а откуда она взялась и кто ее принес – не видать.

– Тарумбала, подавай жареное!

Подается все готовое, а откуда – и не видать. Удивился этот купец и говорит:

– Давай поменяемся: я тебе дам мой орган, а ты мне отдашь Тарумбала.

– А что в твоем органе? – спрашивает юноша.

– А вот что! – говорит купец, повернул ручку органа, и посыпалось из него видимо-невидимо войск.

– Поменяемся? – спрашивает купец.

– Поменяемся! – говорит юноша.

Взял юноша орган и идет. А купец думает, что этот Тарумбала уже у него, ему и служить будет.

Идет он, идет, устал, сел под дерево и говорит:

– Тарумбала, давай воды!

Но воды нет и нет.

Думает купец – что ж он меня не слушается? А Тарумбала давно уже за юношей ушел, ему и служит. Захотелось юноше в пути есть:

– Тарумбала, подай вареную курицу!

Появилась тотчас вареная курица.

Поел хорошенько юноша, отдохнул и пошел дальше.

А царь уже уводит к себе голубицу, думает – не вернется юноша, погибнет. Привели голубицу, и только хочет царь венчаться с нею, как входит во двор ее муж. Увидел он, в чем дело, как крикнет:

– А ну, Тарумбала, дождя, да посильней!

Хлынуло вдруг с неба. Пошел дождь, такой дождь – ливень, так и смывает все. Повернул юноша ручку органа – появились войска, напустил он их на царя и на его царедворцев, всех перебил.

И царство ему досталось, и жена его голубица с ним осталась.

Анана

Было, да и не было ничего – жил один царевич. У царевича был сад, а в саду – две грядки. На одной грядке растет лук-порей, на другой – укроп. Царевич не съест, не выпьет, пока в саду у своих грядок не посидит.

Вот идет раз царевич вдоль грядок, видит – валяется бумажка. Поднял, смотрит что-то написано, а не прочесть что, взял да и отдал кому-то. Ожила вдруг бумажка, девушкой обернулась. Такая красавица та девушка, такая красавица – нет на свете краше ее.

Увидел царевич девушку, захотел ее в жены. Спрашивает:

– Какого ты роду-племени?

– Имя у меня порейное, пояс на мне укропный, простая я девушка. Ушел царевич. «Не знатного ты роду», – сказал, отвернулся от девушки – Анана ее звали – и женился на другой. Анана любит царевича, любит, от любви умирает.

Привела Анана с гор оленей, надоила молока, налила в котел и села в него. Кипит молоко – моется в нем Анана.

Увидел царевич Анану в кипящем молоке и говорит жене:

– Смотри, наша Анана привела с гор оленей, подоила их, налила в котел молоко. Молоко кипит – Анана в нем моется.

Сказала жена:

– А я не могу?

Созвала жена царевича коров с гор, подоила их, вскипятила молоко, села в котел и сварилась.

Овдовел царевич.

Пошел царевич к Анане и спрашивает:

– Какого ты роду-племени? А она все то же:

– Имя у меня порейное, пояс на мне укропный, простая я девушка.

– Не знатного ты роду, – сказал царевич и женился на другой.

Пошла Анана, взобралась высоко на гору. Села сучить шелк, обронила веретено; отрезала себе нос, бросила вниз.

– А ну, носик, принеси веретено!

Принес нос веретено и сел снова на место. Увидел царевич, пошел к жене и говорит:

– Удивила меня наша Анана. Влезла она высоко на гору, села сучить шелк да обронила веретено; отрезала тогда она нос, бросила вниз: «А ну, носик, принеси веретено!» Принес нос веретено и сел снова на место.

– Что же тут удивительного? – сказала жена. – Это и я могу.

Влезла на крышу, взяла веретено и стала прясть: обронила она веретено, отрезала свой нос и бросила его вниз. Нос не принес веретена, сама вся кровью изошла и умерла. Опять овдовел царевич, пошел к Анане и спрашивает:

– Какого ты роду-племени?

– Имя у меня порейное, пояс на мне укропный, простая я девушка, – говорит Анана. Ушел царевич, пришел в горы, отыскал свинопаса, купил свинью, сказал: «Мясо вам, а кровь мне», – велел ее заколоть, затем приказал:

– Вымажьте меня всего в крови, отведите и положите возле Ананы.

Зарезали свинью, вымазали царевича кровью, отнесли к Анане и бросили. Увидела Анана окровавленного царевича и вскрикнула:

Только сказала – раскрылось небо и опустилась золотая скамья.

Встал царевич, обнял Анану, стал ее целовать и ласкать. Отпраздновали они свадьбу и зажили счастливо.

Конь Лурджа

Было, да и не было ничего – жили царь и царица, и была у них дочь невиданной под солнцем красоты. Царь и царица прятали дочь далеко, в высокой башне, сами с нею не видались и никому не показывали.

В этом царстве жила одна старая колдунья, пристала она к царице:

– Разлюбил тебя царь. Подумай, как опять вернуть его любовь.

– Что же мне делать, – говорит царица, – и время ли нам о любви думать. И как опять заставить любить себя?

Нет, не унимается старуха, говорит царице:

– Зарежьте вашу дочь, съешьте ее сердце, печенку, и опять будет промеж вас любовь да ласка.

Уговорила-таки царицу. Пошла она к мужу, сговорилась с ним, и призвали они к себе дочь, чтобы убить ее.

Идет дочь к родителям, радуется, что вспомнили ее, ведь еще и не видала она их ни разу.

Идет навстречу ей конь Лурджа и говорит:

– Чего ты радуешься, что к родителям идешь, задумали они тебя убить. Смотри же, как войдешь, скажи: «Знаю я, отец да мать, что вы задумали, и мне ли перечить вам, а только исполните мою последнюю волю – оденьте меня перед смертью по-мужски и дайте мне коня, хочу хоть раз проехаться, посмотреть, что на свете делается». Пустят тебя – выходи, садись на меня, а в остальном уж на меня положись.

Вошла девушка к родителям, сказала все, как ее конь научил, отпустили ее. Вышла она, оделась по-мужски, волосы в шапку спрятала, взяла в руки плеть и пошла к своему коню.

Сказал конь;

– Садись, ударь меня три раза, да так, чтобы три полосы кожи с меня слетело и три с твоей руки, только знай сиди покрепче, держись.

Вскочила девушка на коня, вытянула его плетью и раз, и другой, и третий, – понесся конь.

Летит, летит конь, перелетел уже через девять гор. А там охотится сын царя. Увидел он девушку, а она ведь по-мужски одета, и позвал к себе в гости. Поехала девушка. Угостили ее хорошим ужином и спать уложили.

Задумался юноша – не девушка ли это, очень уж красива для мужчины, и говорит матери:

– Не мужчина это, мать, девушка она.

А мать:

– Нет, сынок, что ты!

А он все свое:

– Нет, девушка она, девушка.

Сказала мать:

– Хорошо, затей завтра джигитовку, тут уж легко заметить – юноша это или девушка.

На другой день говорит царевич девушке:

– Поедем сегодня поджигитуем.

Пошла девушка к своему коню и говорит:

– Сын царя зовет меня джигитовать, а какой же я джигит?

А тот в ответ:

– Не бойся, ты только держись в седле, а как выедем – вытяни меня раз плетью, чтоб и с меня и с твоей руки кожу содрать, а в остальном на меня положись.

Началась джигитовка.

Вытянула девушка плетью своего коня, полетел он, подхватил и царевича и его коня: царевич впереди, конь позади, на крупе. Полетали так, натешились и обратно прилетели.

Приходит юноша к матери.

– Ну как? – спрашивает она.

– Хорошо джигитует, лучше меня.

– Говорила я тебе, что это юноша, ну где девушке так на коне ездить? – говорит мать.

А юноша все свое:

– Нет, девушка она!

– Ну, хорошо, – говорит мать, – поведи его осмотреть нашу казну, смотри, что ему больше по сердцу придется, узнаем, юноша это или девушка.

Пошел сын царя к девушке и говорит:

– Пойдем со мной в нашу казну, может, тебе что по сердцу придется.

А девушка коню: так и так, как быть?

Говорит конь Лурджа:

– Ничего, иди с ним, только не смотри по сторонам, а как войдешь, повернись, висит там за дверью меч, ты сорви его со стены и скажи: ох, и прелесть, клинок старый, и ножны каковы! Сними и перевесь через плечо.

Так и сделала девушка: как вошла в казну, и не посмотрела она по сторонам, а только повернулась, увидела меч и воскликнула:

– Ох, и меч, и клинок старый, и ножны каковы! Сняла со стены и повесила на себя.

Пришел сын царя к матери, рассказал обо всем.

– Говорила я тебе, что не девушка это, – говорит мать.

– Нет и нет, – твердит сын, – не верю, девушка она, и все. Сказала мать:

– Хорошо, пригласи его выпить вместе с тобой вина. Не сумеет пить, значит, девушка.

– Очень хорошо, – сказал сын.

Пошел он к девушке и говорит:

– Давай-ка сегодня выпьем вина, посмотрим, кто кого перепьет. Пошла девушка к коню и говорит:

– Что же мне делать, Лурджа? Зовет он меня вино пить, а я и капли в рот никогда не брала.

Сказал конь:

– Скажи ему: «Что ж, выпьем, только я привык, чтоб мой конь стоял за моим стулом». И сколько ни будет тостов, ты, как возьмешь рог, повторяй про себя: «Я пью, а Лурджа пьянеет!»

Так и сделали. Пьет девушка, приговаривает: «Я пью, а Лурджа пьянеет!» И сидит она, как будто и не пила ничего.

Вот уж последний тост – благословение дому пьют, а она и забудь сказать: «Я пью, а Лурджа пьянеет». Забыла, и все это опьянение на нее пало.

Охмелела она, сомлела, так за столом и уснула. Упала с головы шапка, рассыпались по плечам волосы.

Раздели ее, уложили в постель, мужскую одежду всю спрятали, а взамен положили возле ее постели весь золототканый парчовый женский наряд.

Проснулась наутро красавица, видит, нет ее мужского платья, а взамен женский наряд лежит.

Заплакала она, да уж что делать! Оделась, пошла к своему коню, плачет, убивается:

– Что ж мне теперь делать, что со мною будет?

А Лурджа в ответ:

– Чего же ты плачешь? Выходи за него замуж, кого еще лучше искать?

Поженились они и стали жить вместе мирно да счастливо.

Прошло время. Отяжелела она, а сын царя уехал в гости к другому царю.

А как уезжал, сказал жене:

– Дай мне твоего коня.

Сказала красавица:

– Он мне дороже моей жизни, но не дороже твоей. Возьми, только скажи конюхам, чтобы не привязывали его, на свободе бы его держали.

Уехал сын царя.

Родила она чудесного золотокудрого мальчика.

Послали свекор со свекровью гонца с радостной вестью:

«Родился у твоей жены золотокудрый мальчик».

А путь гонцу лежал через царство родителей той красавицы.

Зазвали его, выспросили, куда и зачем он едет.

Показал он письмо. Взяли они, порвали письмо и написали другое.

«Родился у твоей жены не то щенок, не то котенок», – написали и дали гонцу. Повез гонец к сыну царя письмо. Прочитал тот, опечалился, да уж что делать, написал в ответ: «Что родилось, – родилось, берегите жену, ждите моего приезда».

Проклял бог гонца – опять он через то царство поехал.

Зазвали его, взяли письмо, порвали и написали другое. «Разожгите печь, три дня топите и бросьте в нее мою жену с ее детенышем».

Подали письмо царю с царицей.

Плачут они, убиваются, да уж что делать?

Разожгли печь, топят, накаливают.

Настала третья ночь, пришло время бросить бедняжку в печь. А там, у сына царя, водили, водили конюхи коня Лурджу, устали, привязали за ногу и оставили.

Вот подняли красавицу вместе с постелью и ребенком и несут в печь, а Лурджа учуял недоброе, рвется, рвется, оторвал ногу, осталась она на привязи. Понесся конь на трех ногах. Вот-вот мать с ребенком в печь бросят, а он прилетел, схватил их вместе с постелью и унес далеко в горы.

Сложил Лурджа свою ношу на одной высокой горе и говорит красавице:

– Не слуга я тебе о трех ногах. Убей меня, поставь по трем сторонам по одной ноге, а в середине голову. Стань на голову и скажи: «Во имя правоты и честности моего коня да будет здесь храм, достойный службы и преданности его!»

Плачет женщина, плачет, убивается: «Как мне своею рукою тебя убить!» Не отстал Лурджа, настоял на своем. Взяла она нож, убила его, поставила, как он велел, три ноги по трем сторонам, а в середине голову, стала на голову и сказала:

«Во имя правоты и честности моего Лурджи да будет здесь храм, достойный службы и преданности его».

Как сказала, так и исполнилось.

Такой чудесный храм поднялся вдруг на останках бедного Лурджи, что только бы смотреть да радоваться.

Тут же и дом для жилья, тут же и родник с ключевой водой. Увидели тот храм какие ни есть на свете звери да животные, приходят, служат матери с ребенком.

Растет мальчик, бегают вокруг него волк, медведь, лиса, олень, козуля, служат ему, от беды охраняют…

А сын царя вернулся домой, спрашивает, где жена с сыном. Сказали ему, что по его письму, не решась перечить, растопили они печь и только хотели сжечь невестку с ребенком, как напало на них что-то, подхватило и унесло.

– Да нет, – говорит сын, – это вы мне что-то несуразное писали, а я написал, чтоб беречь их и ждать моего возвращения.

Поняли все, как ошиблись, плачут, бьют себя в грудь. Весь город в траур одели. Ни жив, ни мертв ходит сын царя, убивается, плачет, света белого не видит.

Смотрел на это горе старик-отец, смотрел, не выдержал, встал, взял железный посох, надел железные каламаны и пошел искать невестку да внука.

Шел он, шел, долго шел и дошел до того ручья, где мать с сыном живут.

Видит – бежит с кувшином мальчик, а с ним олень да козуля. Увидел его мальчик, стал кричать:

«Дедушка идет, мой дедушка идет!»

Растрогался старик, забилось у него сердце, стоит плачет.

Наполнил мальчик кувшин водой, а старик подошел, бросил в кувшин кольцо с пальца и говорит:

– Как будет мать умываться, опрокинь кувшин, чтобы выкатилось кольцо.

Побежал мальчик, бежит, сам кричит:

– Мама, дедушка пришел, наш дедушка.

Умывается мать, опрокинул кувшин мальчик, выкатилось кольцо прямо на руки ей.

Узнала она кольцо свекра, вышла к нему, зазвала в дом.

Рассказал ей все старик, уговаривает, просит вернуться. Отказывается она:

– Нет, не пойду я к вам. Была уж у вас, так чуть не сожгли меня в печи. Не пойду.

Вошла она в храм, стала на то место, где была голова ее коня, и сказала:

– Во имя правоты и честности моего Лурджи соедини этот дом с домом моего мужа, город с городом. – И впрямь, вытянулись дома один за другим, сошлись, соединились два города.

Зажили муж с женой счастливо и горе забыли, что стряслось над ними.

Пять братьев и сестра

Было то или не было – жили пять братьев, и была у них одна сестра. И так они ее любили, больше жизни своей.

Выдали они ее замуж, да овдовела она вскоре, и осталась одна с двумя сыновьями. Привели братья вдовую сестру в свой дом вместе с ее сыновьями и так ее холят и лелеют, что и не чувствует она своего вдовства, ни в чем нужды не знает, всего у нее вдоволь – и одежды и еды.

Только завидуют ей невестки, злятся, что их мужья так любят да балуют сестру.

А уж раз запала в душу зависть, так об одном и думают – как бы раздор между братьями и сестрой посеять. То одно наговорят на вдову, то другое – нет, никак не рассорят братьев с сестрой, любят они ее, и все тут.

Вот однажды взяли невестки лучшего буйвола, которого братья больше всех любили, завели его в хлев и зарубили. Вышли и говорят братьям:

– Вот ваша любимая сестра что наделала – зарубила лучшего буйвола!

Братья и бровью не повели.

– Зарубила так зарубила, пусть унесет он все ее напасти.

Злятся невестки, что не удалась их уловка, взяли и зарезали лучшего коня. Зарезали и наговорили на сестру:

– Вот ваша любимая сестра что наделала, лучшего коня зарезала!

Братья и тут не поддались обману.

– Что ж, зарезала так зарезала. Быть бы нам живыми да здоровыми, а скот что! Мы же его наживали.

Вконец разъярились невестки. Задумали они неслыханное зло – лишь бы избавиться от ненавистной вдовы. Вот в полночь, как спали все, встала старшая невестка, подкралась к своему сыну и зарезала спящего ребенка в постели, а нож, весь в крови, взяла и тайком спрятала в карман золовки.

Настало утро. Все заняты своим делом. А мертвый ребенок лежит, одеялом прикрытый, будто спит.

Как поднялось солнце, вошел за чем-то в комнату старший брат, видит, что ребенок лежит, и говорит жене:

– Посмотри-ка, не болен ли ребенок, что-то он спит так долго.

А жена:

– Нет, что с ним может быть, заспался, видно, пусть спит, жалко будить.

Подождали еще, нет, не просыпается мальчик, подошли, отбросили одеяло; видят лежит мальчик с перерезанным горлом.

Закричала, упала мать, будто чувств лишилась, возятся с нею, в чувство приводят. Очнулась она и стала вопить да причитать, рвать волосы да бить себя в грудь.

Стали искать убийцу.

Сказала мать:

– Осмотрите всех, у кого нож окровавленный окажется, тот и убийца.

И вдова тут же. Плачет, убивается, что племянника потеряла, и не знает, какое ее несчастье еще ждет.

– Осмотрим, дорогие, поищем, может, найдем, кто убийца, – говорит бедняжка.

Обошли всех, ни у кого нет ножа, посмотрели у вдовы и нашли в кармане окровавленный нож. Оборвалось сердце у несчастной, плачет она, клянется, что невиновна, да кто ей поверит?

Закричала старшая невестка, налетела на мужа:

– Вот, слепец несчастный, понял теперь, что у вас за сестрица. Как ее почитали, никому верить не хотели. Все ей спускали. И буйвола она зарезала, и коня извела, все ей сходило, вот теперь и сына тебе сгубила. Рви теперь волосы да кричи, много ты поможешь горю!

Разгневались братья, ослепили сестру и погнали несчастную слепую. Пригнали к берегу одной реки, далеко от дома, и бросили там вместе с ее детьми.

Сидит слепая у реки, плачет, убивается, обнимает своих детей-сирот. И ни еды у нечастных, ни кровли над головой.

Что делать? Смастерили дети маленькие удочки и стали удить рыбу.

Клюнет рыбка, достанут ее, подержат на огне и съедят. Тем и живут. Только нет у соли, вот и говорят дети матери:

– Мать, вот там пастухи овец пасут, пойдем попросим, может, дадут нам соли.

Отпустила их мать, побежали дети, достали соли, принесли.

Сказала мать:

– Дайте, дети, посмотрю, соль ли это или что другое.

Дали они, а только не видит она; взяла, попробовала на язык – и вправду соль. Сказала:

– Да, дети, соль это. Присыпьте рыбу и так жарьте.

Вот раз рыбачат дети. Попалась им большая рыба.

Обрадовались мальчики:

– Эта одна нас всех троих накормит, – говорят.

Только хотели они выпотрошить ее, а рыба и говорит:

– Отпустите меня, отплачу за добро.

Удивились дети, перепугались, побежали к матери, говорят:

– Мать, поймали мы одну большую рыбу, а она говорит по-человечьи, просит отпустить, обещает за то добром отплатить, как быть? Отпустить ее или зажарить все же?

Удивилась мать и говорит детям:

– Отпустите, дети.

Понесли дети рыбу и пустили в воду, она и говорит:

– Стойте здесь, где вы меня отпустили, ждите, пока вернусь, – сказала и уплыла

Стоят дети и ждут.

Прошло немного времени. Показалась опять рыба, подплыла к берегу, выбросило берег два глазных яблока и говорит:

– Возьмите, приложите к глазам матери, прозреет она.

Сказала, плеснула в воде хвостом и уплыла.

Взяли дети глазные яблоки, принесли к матери, приложили к глазницам, мать и прозрела.

Обрадовалась она, обнимает, целует детей.

Поселились они возле этой речки. Выстроили себе домик и живут.

Подросли сыновья, трудятся, работают. Так понемногу и пару волов завели. Стали пахать и сеять. И такой урожай у них богатый, что не только сами сыты, еще и остается. Продадут – купят, что нужно, живут, нужды не знают.

Вот на родине этой вдовы, где ее братья остались, не уродился хлеб. Изголодались все. Решили братья вдовы ехать за хлебом.

Прослышали они, что в таком-то месте, у таких-то людей много хлеба есть для продажи. Взял старший брат деньги, поехал покупать хлеб.

Приехал к своей сестре, да где ему узнать ее, он и не поверил бы, что жива она и ее дети-сироты.

А сестра узнала брата. Узнала, забилось у нее сердце.

Купил он зерна, сколько надо, отмерили ему, укладывают.

А мать подозвала старшего сына, дала ему кольцо и говорит:

– Это твой дядя, сынок. Ты возьми это кольцо и брось ему незаметно в чусты.

Взял мальчик кольцо и незаметно опустил в чусты дяди.

Вот уложил тот все зерно на арбу, съезжает со двора. Подняла мать тревогу, посылает сыновей вдогон. Остановите арбу, кричит, кольцо у меня пропало, верно, он украл, больше некому.

Клянется брат ее, божится: вот небо, вот земля – свидетели, ничего я не брал, никакого кольца и не видел.

Нет, не верят ему.

– Придется вам вернуться, на слово не верим, пойдем, посмотрим, не на вас ли кольцо.

Что делать? Вернулся он в дом, а сестра встречает его, как чужого, и корит:

– Что же это? Приняли мы вас с честью, отмерили вам хлеб, а вы еще кольцо унесли, честно ли это?

Клянется бедняк: вот бог, вот мое слово, никогда я не крал ничего.

– Нет, не годится так. Осмотрите его, нет ли у него моего кольца, – велела мать.

Осмотрели его. Вывалилось из чуст это пропавшее кольцо. Посерел он, да уж что делать?

– Видит бог, не виноват я, – говорит, – да уж в ваших я руках, делайте со мной, что хотите.

– То-то же, брат, – говорит ему сестра. – Как ты не украл этого кольца, хоть и у тебя оказалось оно, так и я не убивала твоего ребенка, а это твоя жена убила и нож окровавленный мне подбросила.

Обнялись они, целуются. Рассказала сестра брату все про себя – и как прозрела она, и как жила одна с детьми.

Радуется брат. Повез сестру с племянниками домой, а свою жену привязал к конскому хвосту и погубил так.

Сказка о бедняке и трех гранатах витязя

Было то или не было – жил один бедняк. Ничего нет у бедняка – ни дома, ни двора. Что делать? Пошел он в лес, сплел себе лачугу из ветвей и поселился в ней.

Соберет он вязанку сухих ветвей, снесет в город, продаст, купит хлеба, тем живет.

Вот пошел он однажды в город, понес дрова. Продал, купил хлеба, идет. Заложил он хлеб за пазуху, мерзнет, ежится, плетется в свою лачугу.

А дорога мимо царского дворца идет. Увидела его дочь царя и говорит отцу:

– Смотри, отец, черт идет!

Посмотрел отец, видит – не черт, а человек бедный идет, рассердился на дочь:

– И вовсе не черт, а человек это!

– Нет, что это за человек – и черный какой, и оборванный, – говорит дочь, – черт это, черт!

Заспорили отец с дочерью. Разгневался отец, кричит:

– Сейчас за него замуж иди, коли так, а нет, тотчас тебе голову сниму. Испугалась она. Решила все же, чем умирать, лучше идти за бедняка. Увязала немного добра в узелок, побежала за ним, зовет:

– Подожди, человек.

Обернулся бедняк, не поверил, что это его зовет такая красавица, идет себе и не смотрит назад.

Вошел бедняк в свою лачугу, вошла и она за ним. Спрашивает бедняк:

– Зачем ты пришла сюда?

Сказала она:

– Затем, что должен ты на мне жениться.

Испугался бедняк – зачем мне такая жена, как я ее кормить буду, – и говорит:

– Видишь, как я живу: продам хворост да куплю краюху хлеба, а чем мне тебя кормить?

А она:

– Не бойся, я и себя и тебя прокормлю. Потом сказала:

– Вот у меня платок самотканый, он стоит пятьсот рублей, цена на нем выткана. Возьми этот платок, снеси на ярмарку, прицепится кто – скажи: цена на нем выткана; продай и принеси деньги.

Взял бедняк платок и понес на ярмарку. Приценился один купец к платку. Говорит бедняк:

– Цена на нем стоит. Понравился купцу платок.

– Пойдем, дома отсчитаю деньги, – говорит он.

Отвел бедняка домой, отсчитал пятьсот рублей, покормил еще его и отпустил. Принес бедняк деньги домой.

Соткала жена другой платок и на нем ту же цену вывела, дала мужу и сказала:

– Отнеси и этот на базар.

Пошел он, понес. Носит, носит, никак не продаст платка. Приценился к платку один человек, говорит:

– Денег у меня нет, а хочешь, я скажу тебе за него три слова.

– Нет, – говорит бедняк, – я за слова не продаю, – взял и принес этот платок домой. Спрашивает жена:

– Никто не торговал?

– Нет, торговал один за три слова, да я не отдал, – говорит муж. Рассердилась жена:

– Пойди сейчас же, найди того человека и отдай ему платок за те три слова. Пошел он опять на ярмарку. Ищет, ищет того человека, нашел и говорит:

– Отдам тебе платок за три слова.

– Идем, – сказал тот. Повел его домой и сказал:

– Первое – не говори ничего, не подумав, а подумай и тогда скажи. Второе – наговорят тебе на кого, что бы ни сказали, хотя бы, что он убить тебя хочет, не спеши бежать и убивать того человека, а узнай раньше хорошенько, правда ли. Третье – будешь у реки, подойдет к тебе человек, спросит, есть ли здесь брод, а ты отмахнешься да скажешь – есть, мол, а он пойдет да утонет; нехорошо это, а ты должен сказать – не знаю, брат, проверь сам. Вот мои три слова.

Одарил потом бедняка и отпустил.

Пришел бедняк домой, рассказал жене те слова. Сказала жена:

– Смотри же, запомни все хорошенько, пригодится. А теперь хорошо бы тебе пойти куда-нибудь на работу. Заработаешь деньги – принесешь, купим упряжь быков и заживем.

Пошел бедняк, идет в город. Встречает на пути трех купцов.

– Здравствуй, – говорят купцы.

– Здравствуйте, – отвечает бедняк.

– Не пойдешь ли к нам в батраки?

– Отчего не пойти, пойду.

– Сколько тебе платить в год?

– Шестьдесят рублей.

Дали ему купцы деньги за год вперед.

– Вот тебе, пошли их домой.

Взял бедняк и послал те деньги домой с земляком, сам пошел за купцами.

Три дня и три ночи шли они так, нигде воды не встретили.

Вышли на одну горную тропу, только за горой в ущелье и была вода.

Дали купцы своему батраку кувшин и сказали:

– Там в ущелье вода, принеси.

На смерть они его послали, за один этот кувшин воды должен погибнуть бедняк.

Подошел он к воде, видит – витязь-красавец, весь в оружии, играет с лягушкой, забавляется.

Увидел бедняка этот витязь и говорит:

– А ну, брат, скажи, кто красивей – я или эта лягушка?

А лягушка прыгает у него на плече, играет.

Хотел было бедняк сказать сразу, что на язык навернулось, да вспомнил совет – не говорить, не подумав, и задумался, отступил даже на три шага. Задумался и испугался – что, если не понравится витязю, как скажу, что он красивей той лягушки, да и убьет меня! Нет, тут, верно, что-то есть.

А тот торопит:

– Говори же, чего ты молчишь?

Подумал бедняк – нет, лучше скажу, что лягушка красивее, и говорит:

– Лягушка красивее!

Того витязю и надо было. Только сказал бедняк, что лягушка красивей, – лопнула лягушачья кожа и вышла из той кожи красавица невиданной под солнцем красоты.

Обрадовался красавец-витязь, целует бедняка, обнимает.

– Сколько я людей истребил у этой воды, чтоб такой ответ получить и заколдованную красавицу от чар освободить! Теперь пойди скажи всем: свободна вода, ухожу отсюда.

Подарил ему витязь на прощанье три чудесных граната да золотой пояс женский и сказал:

– Возьми эти гранаты, пригодятся тебе, а пояс, если есть у тебя жена, пусть на себя наденет, и родится у нее золотокудрый сын.

Попрощался с бедняком и ушел со своей красавицей.

Взял бедняк, завернул в тряпье те гранаты да золотой пояс и послал с земляком к жене, сам набрал воды и понес купцам. Удивились купцы, что он живой вернулся, спрашивают:

– Был там кто у воды или нет?

– Был да ушел, – сказал бедняк, – свободна теперь вода.

Обнимают все бедняка, дивятся:

– Что ты ему сказал такое, что он воду открыл? Сколько уже лет, как мучаемся без воды.

А земляк отнес жене бедняка все завернутое в тряпье богатство.

Развернула жена один гранат – и из одной только половины вырос прекрасный город с дворцами да садами.

Пустила она в поле табуны коней, отары овец да стада буйволов, наняла пастухов. Живет, ждет мужа.

А бедняк отслужил свой год. Подарили ему купцы еще денег за хорошую службу и отпустили.

Не нужен им больше слуга: вода свободна, из-за той воды и нанимали они батраков.

Пошел, бедняк домой, ищет свою плетеную лачугу.

Идет, видит – пасутся буйволиные стада. Спрашивает он пастухов:

– Чьи это стада?

Назвали ему пастухи его же имя.

Обиделся он, рассердился даже, думает, смеются над ним, да ничего не сказал, пошел дальше.

Встретил дорогой овечьи отары, спросил, чьи они, и тут тоже назвали его имя.

Приходит к лесу, смотрит – нет больше его плетеной лачуги, а на ее месте – огромный дворец.

Задумался бедняк. Вошел потом во двор.

– Где такая-то женщина живет? – спрашивает про свою жену.

– Госпожа наша? Вот там, на холме, во дворце, – говорят ему.

Дивится бедняк, не поймет ничего.

Высыпали со всех сторон слуги, спрашивают, что ему надо, не ищет ли работы, не пойдет ли в батраки?

– Да, – сказал он, – пойду. Заговорили все, зашумели. Одни говорят:

– Не нужен он нам.

Другие:

– Нужен.

А один старик-гусятник и говорит:

– Я возьму его гусей стеречь.

Наняли его.

Прошел так месяц. Работает этот бедняк, пасет гусей.

Вот однажды и говорит он старику.

– Хочу я повидать госпожу.

– Я-то не смею пойти к ней, – говорит старик, – а вот девочку разве послать?

Послали девочку, сказали:

– Скажи госпоже, здесь один человек работает у нас уже месяц, хочет повидать ее.

Пошла девочка, доложила.

Вышла госпожа на балкон, думает, может, это муж мой вернулся, велела слугам привести его к себе.

Идет он, думает, что-то будет.

Увидела она его сверху, узнала, приказала слугам:

– Возьмите его на руки и так принесите, чтоб нога его на землю не ступала.

Побежали слуги, подняли его на руки, кричат здравицу, а сами щиплют его, злятся – отчего это простому гусятнику такой почет. Поставили его перед госпожой. Отпустила она всех слуг, одела его, нарядила. Взяла его потом под руку, гуляет с ним.

Перепугались слуги, как узнали, что это хозяин, думают – поразгонит он нас всех. А он не сердится и не гонит никого. Пошел осматривать комнаты.

Видит – в одной комнате колыбель с золотокудрым мальчиком. Разгневался он, схватился за кинжал, хочет бежать убить жену, да вспомнил слова того человека – подумать, прежде чем идти на убийство. Задумался и вспомнил, как послал ей золотой пояс и что сказал тот витязь.

Вспомнил и понял, что, видно, от того пояса и родился у жены золотокудрый мальчик.

Пришла жена и говорит:

– Вот все это ты заработал: помнишь, как прислал мне три граната и золотой пояс. Весь этот город и дворец – все это построила я только из половинки одного того чудесного граната. А два с половиной граната еще до сих пор целы: так дороги они, что никто их разменять не может.

Обрадовался он. Живут они так весело и счастливо. Сказала жена:

– Пригласи моего отца.

– Хорошо, – сказал муж.

Вывели из табуна белого коня, серебряным седлом оседлали и всю упряжь серебряную надели, нарядили слугу в белую черкеску и послали звать царя-отца в гости, приказали слуге:

– Не говори никому в пути, да и самому царю не говори, что ты наш слуга, а скажи только – ваш зять попросил меня позвать вас к себе в гости.

Приехал слуга к царю, говорит:

– Ваш зять просит вас к себе в гости. Посмеялся только царь и говорит слуге:

– Не стыдно тебе, такому молодцу, передавать поручение этого несчастного нищего? Как только он смелости набрался звать меня, царя, в гости?!

Поехал слуга обратно, рассказал, как его царь принял.

На другой день взяли из табуна красного коня, оседлали золотым седлом, слугу одели в золотое платье и послали к царю.

Приехал слуга, говорит царю:

– Великий царь! Ваш зять просит вас пожаловать к нему в гости. Сказала царю царица:

– Поедем, возьмем своих слуг, еду, вызовем его в поле, денег подарим, зять он нам все же.

Поехал слуга, доложил хозяевам:

– Так и так, царь со своей едой едет. Едет царь, видит отары овец, спрашивает:

– Чьи это?

Назвали ему имя его зятя.

Едет дальше, видит – пасутся табуны коней. Спрашивает:

– Чьи это табуны?

И опять назвали его зятя.

Оглядел царь табуны, велел бросить всю еду, что в дорогу взяли, вернул и всех слуг, говорит:

– Видно, разбогател мой зять, стыдно приезжать к нему со своей едой да слугами. Приехал, видит город чудесный, а посреди города – дворец, дочь его с мужем на балконе гуляют.

Поднялись царь с царицей наверх, обняли дочь да зятя, целуют. Сказала дочь:

– Что же вы не ехали к нам – зазорным считали? Вошли в зал.

Заставлен стол кушаньями, да такими, каких и не видел царь никогда. После обеда сказала дочь отцу:

– Разменяй нам деньги.

Вынесла два граната с половиной, говорит:

– Вот, если можешь, разменяй.

Два граната разменял царь кое-как, а половину уже не сумел, не хватило у царя денег.

Благословил царь своего зятя, повесил на него свою цепь и посадил царствовать.

Чертова узда

Было, да и не было ничего – жил один очень богатый и очень скупой человек. Было у него видимо-невидимо скота, и дома всякого имущества не счесть. А он от скупости и не ест, и не пьет. И жену с детьми голодом морит.

Пастухов не держит – боится, как бы не закололи, не съели пастухи овец, сам и пасет свои стада. Случился в той стране падеж скота, а он и тут жалеет заколоть хоть одну овцу, так весь скот и погиб впустую. Ни соседа, ни дальнего гостя в доме его не увидеть.

Вот однажды гонит этот скупой в поле овец. Видит – бежит волк, несет маленького чертенка. Пожалел скупой чертенка, перебежал дорогу волку, сорвал с плеча ружье и выстрелил. Бросил волк чертенка и убежал, а чертенок и говорит:

– Раз ты меня спас от смерти, пойдем к моим родителям. Они тебя отблагодарят.

Не отстает чертенок, уговаривает скупого. Что делать – оставил тот своих овец мальчишке-подпаску, сам пошел с чертенком.

Бежит чертенок, еле поспевает за ним скупой. По таким скалам отвесным карабкается, ползет, что уж из сил выбился, падает, а чертенок знай подталкивает, тащит, не дает покоя.

Карабкаются они, ползут, и не рад уже скупой, что увязался за чертенком – не завел бы, проклятый, куда, не сгубил бы. А чертенок все бежит да подгоняет его, сам наставляет:

– У моих родителей много богатств, они тебе будут давать видимо-невидимо золота да серебра, а ты, знай, не бери, говори: отдайте мне только мое добро.

Добрались наконец до чертова жилища.

Рассказал чертенок, как его волк уносил и как этот овцевод его вызволил и от смерти спас. Обрадовались черти, приняли скупого, завели его в дом, ввели в одну комнату, полную серебра и золота и всякого богатства, и говорят:

– Вот, сынок, выбирай, что хочешь. Набирай, неси, сколько унесешь.

Так и зашлось сердце у скупого, хочет он броситься, насовать по карманам да за пазуху это добро, а чертенок мигает ему – не бери, мол, требуй свое.

– Бери, – говорят черти, – забирай, сколько хочешь.

Мучается скупец, не знает, как быть, молчит, звука не издает.

– Забирай же, чего ты ждешь? – говорят черти.

Нет, молчит скупец, не берет ничего, смотрит на чертенка.

– Чего же ты хочешь? Скажи – все исполним, ничего для тебя не пожалеем.

– Отдайте мне собственное мое добро, – выговорил, наконец, скупой.

Не понравилось это чертям. Зашумели они, зашушукались, да уж что делать. Подошел черт к скупцу и толкнул его разок в шею.

Споткнулся скупец и выронил изо рта уздечку, а черт вздохнул, взял ее и припрятал.

Словно прозрел вдруг скупой, огляделся – что со мной и как я попал сюда? Смотрит на себя, а он и бос, и гол, весь в лохмотьях. Устыдился овцевод, даже перед чертями совестно за себя стало.

Повернулся и пошел восвояси.

Идет, думает. Вспомнил семью, вспомнил, как и жену и детей морил голодом да холодом. И стыдно и больно ему. Только сейчас понял, как своей скупостью напрасно терзал и себя, и родных.

Пришел к своим стадам. Велел мальчишке-подпаску зарезать хорошего барана, послал домой мяса. Велел сказать жене, чтоб послала ему одежду, что есть получше. Сам послал человека в город накупить одежду для своей семьи. И домой не идет, стыдится показаться таким оборванцем!

Радуются жена и дети, дивятся: точно подменил кто человека.

Поехал он домой, зажил счастливо.

Вот так-то не досталось его добро чертям, а пошло самому хозяину да его семье на пользу.

Три брата – три царя

Было то или не было – в одном царстве жили бедные муж с женой, и было у них три сына.

Пойдет муж в лес, соберет хворосту, сучьев, навьючит на осла, свезет в город и продаст. Тем и кормил жену и детей.

Вот однажды летом попросили дети отца:

– Отец, возьми нас в лес.

Не хотел отец брать их с собой, да упросили дети.

Как пришли в лес, побежали дети, стали искать птичьи гнезда.

Взобрался старший сын на одно высокое дерево и нашел в гнезде два очень красивых яичка. Взял мальчик яички, показал отцу и говорит:

– Отец, возьмем эти яички на базар, продадим, будут у нас деньги. Сказал отец:

– Кто же купит эти яички, сынок?

Нет, не отстает мальчик, просит.

Подумал отец: «Может, и вправду купит кто, хоть как игрушку», – и согласился.

Пошел бедняк на другой день на базар. Понес дрова, взял и те яички. Продал дрова, достал из корзинки яйца, держит в руке, прошел по базару раз, другой. Никто и не смотрит на яички. Только один купец заметил. Подумал купец: «Зачем он носит их? И кто у него их купит? А может, заветные или сила в них какая?» Приценился:

– Почем продаешь эти яички?

А бедняк думает: «Зачем купцу эти яички, так, видно, для смеха спросил», – и отвечает:

– Оставь, не купишь ты их.

А купец думает: «Верно, дороги очень», – и говорит:

– Ты что, думаешь, денег у меня нет? Говори, почем ценишь?

– Да оставь, чего напрасно торгуешься, ведь знаю – не покупатель ты! – говорит бедняк.

Подумал купец: «Верно, не верит, что при деньгах». Достал целую кипу денег и бросил бедняку в корзину.

– Вот, давай!

Тогда-то задумался бедняк – купец этот не дурак, не станет на ветер бросать деньги. Верно, и впрямь дороги эти яички, вот и спешит прибрать к рукам.

– Оставь, не продаю – чего пристал? – сказал и пошел домой.

Погнался за ним купец. Все большую цену дает. Нет, не продает бедняк, Принес домой и говорит жене:

– Возьми, жена, спрячь эти яички, а как сядет наша наседка, положи и их, посмотрим, что вылупится.

А купец нашел одного безбородого обманщика, дал ему ослов, навьюченных и едой, и платьем, и послал в ту деревню, сказав:

– Отвези все это тому бедняку. Смотри ж, денег не бери, меняй только на те яички.

Погнал безбородый ослов со всем добром, пришел к дому бедняка.

Вышел бедняк, торгуется, а безбородый говорит:

– Я не на деньги, я только на те яички меняю.

– Нет, – говорит бедняк, – хочешь – продай, а яичек не отдам.

Так и ушел обманщик ни с чем.

Задумался безбородый – за что же мой хозяин столько добра отдает? Видно, большая сила в тех яичках.

Решил он прибрать к рукам те яички, поселился возле дома бедняка, сам сманивает его жену:

– Что ты связалась с ним, старым да бедным, иди за меня замуж.

Нет, не хочет она, не слушает безбородого.

А тем временем курочка села цыплят выводить. Положила жена к другим яйцам и те два яичка.

На другой день смотрят – все яйца стали какими-то блестящими да прозрачными, как стеклышки.

Вынес бедняк эти стеклышки, смотрит, не понимает, что бы это могло быть, очень уж они блестят, так и сверкают.

Взял он три штуки и понес в город, принес к золотых дел мастеру:

– Не хочешь ли купить эти стеклышки?

Посмотрел мастер, видит – не стеклышки, а бриллианты сверкают, обрадовался и говорит:

– Хочешь за все, за три, две тысячи?

Подумал бедняк – дурачит он меня, смеется и говорит:

– А ну, давай!

Отсчитал ему мастер две тысячи, дал ему бедняк те стеклышки, бежит домой, радуется.

Зажили они безбедно. Поставили новый дом, живут, нужды не знают.

Сколько ни положат яиц подле тех яичек, тотчас становятся они драгоценными каменьями. Носит их этот, бедняк, продает.

Вскоре вылупились из тех яичек два голубя.

Ухаживают все за голубями, лелеют их.

А безбородый не дает покоя жене бедняка, все сманивает ее. Теперь-то она живет роскоши да богатстве и дела у нее немного. Стала сдаваться на уговоры, полюбила его, с мужа отворотилась.

А безбородый и говорит:

– Не женюсь на тебе, если не зарежешь тех голубей и не дашь их мне съесть.

Решила она убить голубей, приказала служанке:

– Зарежь тех голубей, зажарь и подай на стол.

Зарезала служанка голубей, зажарила, но не понесла к хозяйке, а дала их съесть детям – трем сыновьям бедняка. А хозяйке зарезала двух молодых курочек и подала.

Узнал безбородый и говорит:

– Это не голуби!

Позвала хозяйка служанку:

– Где голуби? Куда ты их девала?

Испугалась служанка, говорит:

– Я выходила из комнаты, а дети и съели голубей.

Говорит жена безбородому:

– Что теперь делать? Дети съели тех голубей.

– Зарежь детей и дай мне их сердца! – говорит безбородый. – Сделаешь – женюсь на тебе, а нет – уйду и не увидишь меня никогда.

Подслушала все служанка, пожалела детей, сказала им:

– Бегите из дому быстрей, как бы не погубили вас.

Испугались мальчики и убежали из дому.

Пошли они, долго ли шли или недолго, – пришли к одному перекрестку. Три дороги перед ними. Стали, думают, какой дорогой идти.

Старший сказал:

– Пойдем направо.

А средний:

– Пойдем по средней.

А младший сказал:

– Нас трое, и дороги три – пойдем порознь, испытаем судьбу, а там вновь отыщем друг друга.

Распрощались братья и пошли каждый своей дорогой.

Идет старший брат. Долго ли он шел или недолго, дошел до одного царства. Видит, дом кузнеца. Подошел он, попросил кузнеца:

– Отец, устал я и голоден, дай мне поесть да отдохнуть. А за то буду на тебя работать.

А кузнец был бездетный, обрадовался он такому хорошему парню, зовет жену:

– Дай-ка ему поесть да отдохнуть, видно, бог нам его послал на старость.

Обрадовалась и жена, повела его, покормила и уложила спать. Спал он так три дня и три ночи.

Пришла она на утро третьего дня, думает – разбужу его, стянула одеяло, а он лежит весь в золоте да драгоценных каменьях.

Это в тех голубях была такая сила, что, кто их съест, тот всегда будет лежать в золоте да драгоценных каменьях.

Позвала жена мужа, показала ему. Собрали они все это богатство и спрятали.

Так каждую ночь собирают они золото да бриллианты и прячут, а мальчик и не знает ничего.

А средний брат дошел до одного царства. Видит, идет купец.

– Голоден я и устал, покорми меня и дай отдохнуть сегодня, а там буду служить тебе, как прикажешь, – говорит юноша.

Понравился юноша купцу, думает, пригодится он мне. Повел его домой и говорит жене:

– Дай ему поесть и уложи спать. Завтра возьму его на работу.

Не просыпается юноша наутро.

Пошла жена купца, хочет разбудить его, стянула одеяло и видит – лежит он весь в бриллиантах.

Позвала мужа, показала.

Собрали они все это богатство и спрятали.

Разбудили потом юношу, накормили его, напоили, одели богато. Живет он так, а они каждую ночь собирают с его постели бриллианты и прячут. Не знает о том и средний брат.

И младший брат шел, шел, долго ли шел, недолго, пришел в одно царство. Нашел там одну старуху-вдову и попросил:

– Мать, голоден я и устал, уж сколько дней хожу один. Дай мне поесть и поспать до завтра, а там буду служить тебе, как прикажешь.

Приняла его старуха, покормила, спать уложила.

Не просыпается наутро юноша.

Испугалась старуха – что с ним? Подошла, а он весь в драгоценных каменьях лежит. Подобрала она все это богатство и спрятала. Разбудила потом его, послала за дровами.

Так и живет младший брат. Работает он на старуху, а она каждую ночь бриллианты собирает и не говорит ничего парню.

Вот однажды объявил царь этого города:

– Явиться всем подданным к моему дворцу. Выпущу голубя, на кого он сядет, тому отдам свою единственную дочь, и царство завещаю.

Явились все по приказу. А старуха испугалась, как бы не сел голубь на того парня, не потерять бы его со всем его богатством. Заперла его и говорит:

– Сиди дома, не выходи, что бы то ни было! – сама пошла посмотреть, что будет.

Собрался народ, вышел царь, выпустил голубя.

Облетел голубь всю толпу, ни на кого не сел, полетел к старухиному дому, крутится, парит над крышей.

Послал царь своих слуг узнать, в чем дело.

Пришли слуги царя, видят – сидит в том доме юноша взаперти. Доложили царю.

Велел царь:

– Привести его ко мне!

Привели.

Понравился юноша царю, отдал он ему в жены свою дочь и посадил на царство.

Зажил младший брат богато, узнал и то, как во сне на его постели драгоценные камни появляются. Стало то царство самым богатым и могущественным из всех царств на земле.

А средний брат, что у купца живет, работает на него. Вот однажды проснулся он раньше обычного, видит – вся постель в драгоценных каменьях. Собрал он все это богатство и спрятал далеко в подвал. Накопил там видимо-невидимо драгоценных каменьев и решил:

– Пойду женюсь на дочери царя.

Пошел к царю, говорит:

– Отдайте мне вашу дочь.

– Что ж, – говорит царь, – отдам, только возведи мне такую башню, чтоб всего моего царства стоила.

– Очень хорошо, – сказал юноша, пошел, достал свои драгоценные каменья да золото, возвел башню, – так и сверкает вся! Пошел к царю:

– Пожалуйте, поглядите.

Посмотрел царь, удивился: и вправду, не то что его царство, а и много еще других царств можно купить за ту башню.

Отдал царь свою дочь в жены среднему брату, зажил он по-царски.

А старший живет у кузнеца. Вот узнал он, что есть в том царстве одна невиданная под солнцем красавица. Приходит к кузнецу и говорит:

– Хочу я жениться на той красавице, сосватай меня.

– Нет, сынок, – говорит кузнец, – эта девушка – чародейка. К ней кто ни посватался, живым не вернулся. Там, на ограде вокруг ее дворца, человечьи головы на кольях выставлены. Всех она погубила, кто к ней сватался.

Задумался юноша: что бы это такое, как она их губит?

Вот ушел он тайком из дому. Пошел к той красавице. Подошел к террасе ее дворца, увидела она его, вышла, так и осветила все вокруг.

Сказала красавица:

– Знаю, зачем ты пришел. Только уходи лучше – видишь, сколько юношей, да все царские сыновья, сложили здесь головы? Тебе ли взять, что они не взяли?

А юноша в ответ:

– Все равно без тебя мне не жить, скажи, чего ты просишь?

Сказала она:

– Хорошо, задам я тебе три задачи. Выполнишь – твоя, а нет – знай, отрублю голову.

– Говори, – сказал юноша.

Сказала она:

– Первое – перекинь через эту реку золотой мост, да такой, чтобы я свободно могла гулять по нему.

Загрустил юноша, приходит домой и говорит кузнецу:

– Так и так, требует она перекинуть через ту реку мост из чистого золота.

Сказал кузнец:

– Это ничего, ты – сам золото, смотри, сколько богатства набрали мы за это время! Не то что мост, хоть целый город ей возведи золотой.

И рассказал добрый кузнец, как они золото собирали в его постели.

Обрадовался юноша.

Построили мост из чистого золота. Кончили, пошел юноша к красавице и говорит:

– Пожалуйте, мост готов!

Сказала она:

– Что мост готов, я и сама вижу, а только выдержит ли он меня?

Пошла она, прошлась по мосту. Мост как мост, и весь из золота.

– Это хорошо, – сказала она, – а вторая задача… пойди принеси мне вот те белые камни, что на той горе виднеются.

Пришел юноша к кузнецу, рассказал, что она те камни просит.

– О! – сказали кузнец с женой, – горе нам, погибнешь ты! Это такие горы, что не добраться до них никак, а и доберешься, – не вернуться живым.

Пошел все же юноша к тем горам.

Шел, шел, долго шел, недолго, видит – медведь. Выхватил юноша меч, хочет зарубить медведя, а медведь ему:

– Не убивай меня. И я когда-то был человеком, как ты, да захотел жениться на той чародейке, а она оборотила меня медведем, вот и брожу сейчас зверем по лесам.

Пожалел его юноша, да чем ему помочь?

Пошли они вместе. Встречают оленя.

Сказал медведь:

– И это человек, и его та чародейка сгубила.

Пошли все трое вместе, идут.

Пришли в лес, указал медведь юноше на одно высокое дерево и говорит:

– Влезь на это дерево, сорви ветвь, вырежь дубинку, ударь меня по спине да скажи: стань вновь человеком. Обернусь я опять человеком.

Влез юноша на дерево, вырезал дубинку, ударил медведя, сказал:

– Стань вновь, как был, человеком!

Оборотился медведь человеком и говорит:

– Ударь сейчас оленя.

Ударил юноша оленя, сказал:

– Стань вновь, как был, человеком!

Обернулся олень человеком.

Обрадовались они, обнялись, расцеловались, и сказал тот, что был медведем:

– Ты напрасно идешь за камнями, не добраться до них, а доберешься – не добыть. Те камни сторожит орел, не подпустит он к ним чужого. Лучше вернемся к чародейке, ударю я ее этой дубинкой, превращу в ослицу, а ты войди в ее комнату, там есть у нее ковер, вынеси его. Сядешь на ковер, отнесет он тебя к тем камням, заберешь их и принесешь.

Так и поступили. Вернулись в город, купили дорогой корзину яблок. Пришли ко двору красавицы-чародейки, будто яблоки продают.

Вышла она, стала торговать яблоки, ударили ее той дубинкой и крикнули:

– Стань ослицей!

Обернулась красавица ослицей, а юноша вошел в дом, вынес ковер, сел на него и полетел к тем горам.

Увидел орел – летит кто-то на ковре чародейки. Думает: это, верно, она сама прислала, вынес и дал юноше три больших камня.

Прилетел юноша обратно к товарищам, снимают, снимают те камни с ковра, никак не снимут.

Сказал тогда юноша чародейке-ослице:

– Ничего я не хочу от тебя, превращу тебя опять в женщину, сними только эти камни и освободи нам ковер.

Согласилась она. Ударил юноша ослицу дубинкой, оборотилась она опять красавицей, подошла, сняла те камни.

Сели все три товарища на тот ковер, и говорит юноша:

– Лети, ковер, отвези нас к братьям.

Полетел ковер и привез всех трех товарищей к среднему брату.

Обрадовались братья, расцеловались, попировали хорошенько. А потом сели все вместе на ковер и полетели к младшему брату. Пировали и здесь вдосталь и полетели все вместе на родину.

Прилетели, пошли все три брата к царю тех мест и говорят:

– Здесь живет наша мать. Она прогнала нашего отца и взяла себе в мужья безбородого обманщика, а нас всех хотела сгубить. Мы хотим наказать их обоих, как должно.

Согласился царь и велел повесить обоих – и безбородого, и его жену.

А старший брат забыл и думать о чародейке, женился на дочери того царя и сам стал царем.

Отыскали братья своего отца, разъехались затем по своим царствам и зажили все счастливо.

Бототина и шесть его братьев

Было то или не было – жили семь братьев. Младшего звали Бототина. Пришло время им жениться. Отправились они искать себе жен. Шли, шли, перешли через одну высокую гору. Навстречу им – дэв.

– Здорово! – говорит дэв.

– Здравствуй! – отвечают братья.

– Куда путь держите?

– Нас семеро братьев, ищем семь невест, хотим жениться.

– У меня семь дочерей, пойдемте – поженю.

– Твоего ничего не хотим, – сказали братья и пошли дальше.

Шли, шли, перешли еще одну гору, навстречу – дэв.

– Здорово!

– Здравствуй!

– Куда путь держите?

– Нас семеро братьев, ищем семь невест, хотим жениться.

– У меня семь дочерей, пойдемте – поженю.

– Твоего ничего не хотим, – сказали братья и пошли дальше.

Много ли ходили или мало, перешли еще одну гору, навстречу – дэв.

– Здорово!

– Здравствуй!

– Куда путь держите?

– Нас семеро братьев, ищем семь невест, хотим жениться.

– У меня семь дочерей, пойдемте – поженю.

Братья подумали: «Может, это наша судьба», – и пошли. Дошли до дэвова жилища. Поужинали, легли.

Все заснули, кроме Бототины. И дэв не спит, ворочается. Встал дэв и закричал:

– Кто спит и кто не спит?

– Я не сплю, – сказал Бототина.

– Что тебе мешает?

– Твоих волов рев.

Встал дэв, истребил всех волов. Легли. Не спит Бототина. Дэв подумал: «Теперь-то все спят». – Встал и кричит:

– Кто спит и кто не спит?

– Я не сплю, – говорит Бототина.

– Что тебе мешает?

– Твоих коров мычанье.

Встал дэв и истребил всех коров, только одну оставил. Эта корова одним соском масло давала, другим – молоко, третьим – сливки, четвертым – мацони. Легли. Бототина все не спит.

Встал дэв и кричит:

– Кто спит и кто не спит?

– Я не сплю, – отвечает Бототина.

– Что тебе мешает?

– Твоих кур кудахтанье.

Встал дэв и пооторвал всем курам головы. А Бототина переложил братьев на ложа дэвовых дочерей, а дэвовых дочерей на ложа братьев. Встал дэв и закричал:

– Кто спит и кто не спит?

Притих Бототина, будто крепко спит, и звука не издает. Подошел дэв, перерезал всех своих дочерей, – думал, что это братья. Лег и заснул.

Встал Бототина, разбудил братьев:

– Вставайте, братья, бежим – не то дэв всех съест.

Встали, пошли и дэвову корову с собой захватили.

Наутро проснулся дэв, зовет дочерей:

– Вставайте, дочки, зажигайте огонь, будем варить Бототину и его братьев.

Не встают дочки. Подошел дэв, видит – лежат все зарезанные, а Бототина с братьями давно ушли и корову его увели. Понесся дэв вдогонку. Догоняет дэв беглецов, а те уж перешли волосяной мост.

– Ай, Бототина, твое счастье, что успел мост перейти! Не вернешься!

– Вернусь как зять и господин, – откликнулся Бототина.

Нанялся Бототина в батраки к царю. Царь узнал про ловкость своего батрака, призвал его к себе и говорит:

– Бототина, иди к дэву, принеси ковер, что у него есть.

– Дайте мне только шило и иголку, – сказал Бототина.

Взял и пошел. Пришел к дэву, залез под тахту, где дэв спит, и давай его колоть. Кряхтит дэв, ворочается, что твой вертел. Не выдержал, встал.

– Совсем искусали проклятые блохи, пойду вытряхну ковер.

Взял, вынес ковер на кровлю, выбил его и повесил проветриться. Бототина только того и ждал, – схватил ковер и был таков.

Проснулся дэв, смотрит – нет ковра.

– Это негодяй Бототина подстроил! – и понесся вдогонку.

Догоняет дэв беглеца, а тот уж перешел волосяной мост.

– Ах, Бототина, и это сумел. Ну, погоди ж, придешь еще! – закричал дэв.

– Приду как зять и господин, – откликнулся Бототина.

Принес ковер царю. Обрадовался царь.

– Ну и парень наш Бототина! Ай да Бототина! Сходи-ка еще разок к дэву, принеси котел, что у него есть.

– Дайте мне только камень, – сказал Бототина. Взял и пошел. Пришел к дэву, влез под тахту и давай стучать.

– Ну, это уж ты, Бототина! – закричал дэв.-Теперь не уйдешь, съем тебя.

– Съешь так съешь, что ж делать! – говорит Бототина. – Только есть надо с умом,- вот привяжи меня к верхушке этого бруса у дверей, а внизу поставь твой котел, за ночь набежит с меня сала полный котел, и сало тебе достанется, и я не уйду.

Поверил дэв, пожадничал. Привязал Бототину к матице, Поставил внизу котел, сам лег и заснул. Бототина отвязал веревку, слез, взвалил котел на плечи и был таков.

Проснулся дэв наутро – ни котла, ни Бототины, заревел ипомчался вдогонку. Догоняет дэв Бототину, а он уже перебрался через волосяной мост.

– И это ты подстроил, Бототина! Ну, погоди ж, придешь еще!

– Приду как зять и господин!

Принес Бототина царю котел. Радуется царь, какой у него батрак хороший, а все ему мало.

– Эй, Бототина, приведи самого дэва ко мне.

Задумался Бототина, а как царю отказать?

– Дайте только столярные инструменты, – сказал Бототина.

Дали ему топорик, молоток и пилу – все, что нужно, и пошел Бототина за дэвом. Приходит, а дэв сундуки сколачивает.

– Дай я сколочу, а ты садись туда, посмотри, крепко или нет, – сказал Бототина.

Согласился дэв. Сколотил Бототина сундук. Влез в него дэв, потянулся – на куски разнес. Сколотил Бототина другой сундук, покрепче, разнес дэв и этот. Сколотил Бототина и третий, еще крепче. Сел дэв, тянется – никак не разнесет, а Бототина закрыл его крышкой, заколотил, взвалил на спину – бежать. Злится дэв, тянется, а Бототина бежит себе.

Попросил дэв Бототину:

– Скажи, как будем на волосяном мосту. (А сам думает: «Потянусь хорошенько, сброшу его».)

Бототина перешел мост и говорит:

– Вот мы на волосяном мосту.

Тянется дэв, дергает крышку, а Бототина бежит уж себе по гладкой земле.

Бежал, бежал Бототина – добежал до царя, поставил сундук и говорит:

– Дайте мне высокую, высокую лестницу.

Дали. Приставил Бототина лестницу к высоченной башне, влез на нее, поднял лестницу и говорит царю:

– Вот теперь открывайте сундук.

Открыли сундук, выскочил взбешенный дэв. Сначала царя сожрал, потом всех его царедворцев, Ищет он Бототину, а Бототина Сидит на верхушке башни и посмеивается. Смотрит дэв, злится.

– Как ты забрался туда, Бототина?

– А я собрал много-много сена, зажег, прыгнул туда, – так пламя меня и подбросило сюда.

Побежал дэв, тащит сено стогами, взгромоздил целую гору, зажег, прыгнул в огонь и сгорел.

А Бототина слез с башни, все царство ему досталось; привел он своих братьев, и зажили они все вместе счастливо.

Чудесная шапка

Было то или не было – жил один бедный крестьянин со старой матерью. Жили они в большой нужде.

Вот однажды и говорит сын:

– Мать, невмоготу так жить! Пойду похожу по свету, или найду что, или потеряю, все лучше, будет.

– Хорошо, – говорит мать.

Встал он и пошел. Идет, сам не знает куда. Устал, присел отдохнуть у дороги. Видит, идет путник.

– Привет тебе! – говорит путник.

– И тебе привет, – говорит крестьянин.

– Что ты так печален? -- спрашивает путник.

– Как же мне не печалиться? – говорит крестьянин. – Садись, расскажу тебе. Сел путник, и рассказал ему бедняк, как он жил и зачем ушел из дому:

– Есть у меня старуха-мать. Больше никого. Отпросился у нее, вот хожу, ищу. Подвернется что – хорошо, а нет, я и не вернусь домой живым.

Сказал путник:

– Что ж, раз такое дело, расскажу тебе что-то, только знай, трудное это дело, не всякий его выполнит.

– Расскажи, – просит бедняк.

Рассказал путник:

– Иди вот так, все прямо. Пройдешь с версту, увидишь высокую скалу. Эта скала раскрывается раз в семь лет. Ты подойди к скале и стань, жди, она теперь скоро разверзнется. А как разверзнется, ты входи скорей, там висит шапка, хватай ее и спеши выйти. Только смотри, больше ничего не бери, а то закроется скала и останешься ты в ней на семь лет.

Поблагодарил бедняк путника и пошел к той скале.

Прошел с версту, видит, и вправду скала.

Подумал крестьянин: «Верно, это и есть та скала».

Подошел, стоит ждет, что будет.

Разверзлась вдруг скала. Бросился бедняк вовнутрь, увидел шапку, схватил, сорвал со стены. Оглянулся, а там – чего-чего только нет. Разбежались глаза у бедняка. Видит он виноград, да какой! А бедняк голоден, уже сколько дней ничего не ел, глаз не может отвести от этого винограда. Не выдержал бедняк.

– Эх, будь что будет, не умирать же с голоду! – потянулся и сорвал кисть винограда.

Только он сорвал, замкнулась скала, и остался он один в темноте.

Семь лет не раскрывалась скала, семь лет сидел бедняк один в темноте. Дождался все же, прошло ровно семь лет, разверзлась скала. Бросился бедняк вон, успел выбежать, и замкнулась скала.

Сел он подле скалы передохнуть. Сидит, не знает, что делать. Не знает и того, какая сила в его шапке.

Прилег в тени, подложил под голову шапку и думает:

– Эх, шапка-то есть у меня, голове мягко, вот бы еще ковер подостлать, поспал бы на славу.

Только подумал, как откуда ни возьмись – ковер. Разостлал его бедняк, лег и говорит себе:

– Как-то сейчас мать моя? Оставил ее одну, бедняжку, вот бы оказаться сейчас дома, подле нее.

Только сказал, как поднялся ковер вместе с бедняком и его шапкой, полетел прямо по воздуху и опустился возле их дома.

Понял бедняк, что за сила в той шапке.

– Вот это шапка! – говорит. – А ну, моя шапка, если можешь, поставь-ка мне здесь во дворе дом, да такой, чтоб лучше и у царя не было.

Только он сказал, вырос во дворе целый дворец, да такой, лучше и быть не может. Вошел бедняк в тот дворец, лег и лежит себе.

Настало утро. Выглянула мать бедняка из своей лачуги, видит – стоит на их дворе дом-дворец.

Заплакала старуха:

– Кто это на моем дворе дом поставил и землю всю занял?

Дивятся соседи – как это в одну ночь такой дворец возвели.

Встал бедняк, вышел, идет к матери:

– Чего ты плачешь, мать?

– Как не плакать, сынок, – говорит старуха, – кто-то вон на нашем дворе себе дом поставил.

– Не тужи, мать, – говорит сын, – это наш дом.

Вошли они в дом и зажили себе без нужды.

На третий день и говорит сын:

– Мать, скажу тебе что-то.

– Что, сынок? – спрашивает мать.

– А вот что – у нашего царя есть дочь-красавица, пойди к нему и скажи: есть у меня сын. Ты там особенно и не хвали и не хули меня, а скажи только, что прошу я его дочь в жены.

– Не пойду, – говорит мать. – Что ты, убьет меня царь за это, голову снимет.

Не дает сын покоя:

– Иди да иди!

Подумала мать:

– Что же, пойду, будь что будет. Убьет так убьет, страшней ведь ничего не будет. Попрощалась с сыном и пошла.

Пришла ко дворцу. Выглянули караульные царя, видят – ходит возле дворца какая-то старуха, и спрашивают:

– Что ты там ищешь, мать?

– Хочу царя видеть, – говорит старуха. Повели ее к царю.

Спрашивает царь:

– Что тебе надо? Какое у тебя ко мне дело?

– А вот какое у меня дело, – говорит старуха, – просит мой сын в жены твою дочь.

– Что ты! Что у тебя за сын, чтоб моя дочь, царевна, стала его женой?

– Нет и нет, отдайте ее нам! – повторяет старуха.

– Что ж, пойди скажи своему сыну: если он такой молодец, пусть разобьет сады по обе стороны дороги, что идет от моего дворца до самого вашего жилья.

– Хорошо, – сказала старуха. Пошла она, пришла к сыну.

– Что же сказал царь? – спрашивает сын.

Рассказала мать:

– Сначала рассердился очень, а потом и говорит: пусть, если он такой молодец, разобьет сады от своего дома до самого моего дворца, да по обе стороны дороги!

– Это ничего, – говорит сын, – ты иди отдохни, я сам все сделаю. Встал он, взял свою шапку и говорит:

– А ну моя шапка, если можешь, разбей от моего дома до самого царского дворца по обе стороны дороги сады, да чтоб до утра все было готово!

Настало утро.

Выглянул царь из окна – красуются сады по обе стороны дороги!

А сын и говорит матери:

– Пойди, скажи царю: «Теперь-то можно вашей дочери стать женой моего сына?» Пошла старуха к царю.

– Что ж, – говорит, – теперь-то можно идти твоей дочери за моего сына? Отвечает царь:

– Пойди скажи сыну: «Раз уж ты такой молодец, выложи до утра всю дорогу от своего дома до моего дворца чистым мрамором».

Пошла старуха к сыну.

– Что ж он сказал? – спрашивает сын. Рассказала мать, чего царь требует. Сказал сын своей шапке:

– А ну, моя шапка, если можешь, выложи от нашего дома до царского дворца всю дорогу чистым мрамором.

Выглянул наутро царь из окна, а дорога, сколько глаз хватает, вся мрамором выложена.

Сын опять шлет мать к царю за ответом. Пошла она, сказала царю:

– Теперь-то можно отдать твою дочь за моего сына? Сказал царь:

– Видно, и впрямь молодец твой сын. Пойди скажи ему: «Вот если можешь устлать всю эту мраморную дорогу от твоего дома до моего дворца коврами, – приходи и бери мою дочь».

Пришла мать, рассказала сыну, что царь велел.

– Хорошо, – сказал сын, – иди спать, это мое дело.

Встал он, взял свою шапку и говорит:

– А ну, моя шапка, если можешь, застели к утру всю дорогу от моего дома до царского дворца коврами.

Встал сын наутро, смотрит – вся дорога коврами устлана. Собрался он, забрал дружек и поехал к царю за невестой.

Приехали, дал ему царь в жены свою дочь. Отпраздновали свадьбу, а наутро и говорит зять царю:

– Поедемте сейчас ко мне, да берите с собой всех ваших людей, все войска. Думает царь:

– Где ему прокормить все мои войска? Да уж поеду погляжу. Поехал царь и все войско с ним.

Приехали, дом и впрямь хорош, что дворец, вошли, а внутри одни пустые столы – ни еды, ни питья.

Взял зять свою шапку и говорит:

– А ну, моя шапка, если можешь, уставь этот стол яствами да питьем, как царю подобает.

Появились вдруг кушанья да вино, что душе угодно, все там есть.

Три дня пировал царь со своими гостями, на четвертый день попрощался и поехал в свой дворец.

Остались муж с женой да старухой-матерью, живут, нужды не знают. Вот захотелось мужу пойти поохотиться, и говорит он жене:

– Я пойду на охоту, а вы с матерью побудьте дома, я скоро вернусь.

Встал, взял ружье, пошел.

А путник, что этого бедняка научил, как ту шапку достать, узнал про жизнь его, и взяла его зависть. Думает он: «Как бы мне ту шапку рукам прибрать?»

Пошел он, купил новую, нарядную шапку, подходит к дому-дворцу, кричит:

– Новые шапки продаю, старые покупаю, новые на старые кто меняет?

А красавица, дочь царя, не знает, что за сила в мужниной шапке, и думает:

– Дай-ка, обменяю эту старую шапку на новую, порадую мужа.

Позвала она путника:

– Стой, стой, поди сюда!

Подошел он, вынесла она ту чудесную шапку и говорит:

– Поменяете мне на новую?

– Что ж, – говорит тот, – не стоит она того, да уж берите.

Обрадовалась она, взяла новую шапку, вошла в дом, а он прибрал ту чудесную шапку к рукам и говорит:

– А ну, шапка, если можешь, перенеси весь этот дом с красавицей, да и меня, отсюда подальше.

Только он сказал, поднялся дом и понесся, куда он указал.

Осталась одна старуха в старой лачуге. Живет она в той же нужде, что и раньше. Вернулся сын с охоты – ни дома, ни жены!

Плачет бедняк, убивается. Собрался он, взял свое ружье и отправился на поиски. Пошел он, ходит, ищет.

А красавица-жена плачет, убивается по мужу.

Искал, искал муж, добрел так до одной деревни, посмотрел – видит, вот он, его дом.

Подошел он, сел возле дома, плачет.

Выглянула жена, увидела мужа, заплакала, запричитала.

Сказал муж:

– Пойди достань мою старую шапку, кинь мне.

Пошла она, достала шапку, бросила мужу.

Взял он шапку, вошел в дом и говорит:

– А ну, моя шапка, знаю, какая в тебе сила, подними-ка этот дом и перенеси опять на старое место – ко мне во двор.

Трудно ли то шапке? В две минуты перенесся дом и, как стоял, так и стоит во двора перед лачугой старухи.

И муж с женой в доме, а тот злой человек лежит себе, спит, ничего не знает. Поднял его муж на ноги и изрубил всего в куски, собакам на съедение отдал. Обрадовалась старуха, как увидела сына с женой опять на своем дворе. Зажили все счастливо.

Сирота Чакуча

Было, да и не было ничего – жили муж с женой, и был у них сын, которого звали Чакуча.

Вскоре умерла у Чакучи мать, а отец через неделю привел в дом вторую жену. Злая мачеха не кормит мальчика, не одевает, все по воду его гоняет, а как принесет он воду, выплеснет всю и опять гонит, кричит:

– Мутна вода, иди неси чистую. Так и гоняет его взад-вперед.

Вот однажды идет он по воду и видит – борются две змеи, черная и красная. Только, видно, сильнее черная; побежала красная, а черная гонится за нею, вот-вот догонит.

Добралась эта красная змея до Чакучи, вползла в его кувшин, спряталась и говорит:

– Придет черная змея, скажи, что я за девять гор ушла. Подползла и черная змея, спрашивает:

– Видел ты змею? Сказал Чакуча:

– Видел, да она уже за девять гор ушла.

Уползла черная змея за девять гор, а красная вылезла из кувшина и говорит:

– Вот тебе моя чешуйка, как пожелаешь чего – достань ее и скажи, любое твое желание исполнится.

Дала ему чешуйку и уползла.

Набрал воды Чакуча, идет домой, думает:

– Вот бы сундук моей мачехи весь наполнить тканью, да так, чтоб и крышка не закрывалась.

Пришел, видит – набит сундук весь тканью, да так, что и крышка не закрывается.

Сказал Чакуча:

– Мать, сшей хоть сейчас мне штаны да рубаху.

Рассердилась она, опять за водой его послала:

– Иди, неси чистую, эта мутная! Идет мальчик, несет воду, думает:

– Вот бы все корыта моей мачехи доверху хлебом засыпало.

Приходит, видит – полны корыта хлебом.

Сказал Чакуча:

– Мать, дай хоть сейчас краюху хлеба! Рассердилась мачеха, кричит:

– Иди выгони свинью из хлева.

Пошел он, выгнал свинью, сам пошел, не знает, куда и идет.

Долго ли шел, недолго, приходит в одну деревню.

Пожалели там сироту, накормили его, напоил, пошел сирота дальше. Пришел в другую деревню. Видит – красавица невиданной под солнцем красоты. Подумал Чакуча:

– Вот бы родился у этой красавицы сын, а как я войду, он и скажи: «Вот папа».

И вправду родился сын у красавицы.

Дивятся все, спрашивают, чей же это сын? Пришел и Чакуча. Только отворил он дверь, как крикнул ребенок:

– Вот папа, папа!

Рассердился отец красавицы, кричит:

– Иди за этим мужем, раз сама его выбрала, – и прогнал дочь.

Пошла красавица за Чакучей.

А он идет, не смотрит назад. Зовет его красавица:

– Подожди, с ребенком я, не угнаться мне за тобой.

Нет, не ждет он, идет себе.

Идет так Чакуча впереди, а красавица с ребенком за ним.

Прошли так немало, настал полдень. Жарко. Подумал Чакуча:

– Вот бы здесь стоял ветвистый вяз, да отдохнуть бы в его тени.

И впрямь появился вдруг ветвистый вяз. Легли Чакуча с женой в тени, заснули. Настало утро, подумал Чакуча:

– Вот бы иметь коня, да такого, чтобы за минуту пролетел, что другой конь за год пройдет.

Появился конь, да какой! Взнуздал его Чакуча, сел, поехал.

Едет вдоль полей, кричит:

– По сю сторону – мое, по сю сторону – мое!

Сошел с коня, думает:

– Вот бы в этом поле разросся плодовый сад, да такой, чтобы одни деревья только зацветали, на других плоды поспевали, а на третьих уже созревали.

Появился сад – одни деревья только зацветают, на других плоды созревают, на третьих уже созрели: собирают их слуги, складывают.

Поехал Чакуча к другому полю и там то же пожелал, и там все исполнилось.

Пожелал «потом хороший дворец со слугами – и исполнилось.

Справил богатую свадьбу и зажил со своей женой счастливо.

Сын бедняка

Было то или не было – жил один бедняк. У бедняка – жена и сын. Очень тяжело бедняку – и самому есть нечего, и семью кормить нечем. Вот и решил он умереть.

Вышел он однажды из дому, сказал жене да сыну, чтоб не ждали его, и пошел. Шел, шел, долго ли, недолго эти шел, встречает одного человека. Спрашивает его тот:

– Куда путь держишь?

– Оставь меня, – отвечает бедняк. – Я хочу убить себя. Стал его просить путник:

– Не надо, не убивай себя. Вот у меня есть дудочка, подарю тебе! – и дал ему дудочку.

Пошел все же бедняк искать смерти.

Долго ли шел или недолго, встречает еще путника.

Спрашивает его путник, куда он идет.

– Умирать, – отвечает бедняк.

– Нет, не убивай себя, – говорит путник. – Вот у меня есть шапка, подарю ее тебе, только не убивай себя, – и дал ему шапку.

Все же пошел он искать смерти. Долго ли шел или недолго, встречает опять путника. Спрашивает тот:

– Куда ты идешь и зачем?

– Умереть хочу, смерти ищу, – говорит бедняк.

– Не делай этого, человек, – говорит и этот путник. – Вот у меня сумка, возьми – только брось искать смерти.

Взял бедняк сумку, подумал и вернулся домой.

Прошло время, умер все же этот бедняк.

Остались жена его с сыном одни. В большой нужде живут. Только и есть у них, что одна курочка. Наберет мать яиц, даст сыну, понесет он, продаст, купит хлеба – тем и живут.

Вот однажды и говорит сын матери:

– Мать, надо мне купить сумку, а то теряю я деньги.

– Вот, сынок, – говорит мать, – сумка отца твоего, возьми, чем деньги переводить на новую.

Взял мальчик сумку, продал яйца, ссыпал деньги в сумку, а как достал их сосчитать, видит – вдвое больше денег стало.

Удивился мальчик. Взял эти деньги, ссыпал опять в сумку, высыпал, видит – утроились деньги.

Понял мальчик, что это за сумка. Запрятал ее получше, никому не говорит, какая в ней сила, возьмет, насыплет деньги – вынет вдвое. Живут так сын с матерью без нужды.

Вот однажды и говорит мальчик:

– Мать, пойду куплю себе шапку.

– Нет, – говорит мать, – вот тебе шапка твоего отца, носи, зачем переводить деньги на новую.

Взял мальчик шапку, надел и стал невидим.

Удивился он, обрадовался, спрятал шапку, никому не сказал, какая в ней сила.

Захотел он купить дудочку, дала ему мать отцову дудочку.

Взял он, вышел в поле поиграть.

Только он дунул в эту дудочку, как посыпались войска вкруг него, стоят, ждут приказа.

Удивился мальчик, понял он, что это за дудочка, обрадовался. Распустил войска и спрятал дудочку, никому не сказал, какая в ней сила.

Вот решил он собрать побольше денег, сел, взял отцовскую сумку. Засыплет деньги, достанет – вдвое, опять засыплет – достанет втрое, засыплет – вчетверо больше достанет. Собрал так много денег и говорит матери:

– Мать, я ухожу, не знаю, когда вернусь. Вот тебе деньги, хватит пока.

Просит его мать не уходить, только не слушает он, собрался, попрощался с матерью, пошел.

Шел, шел, долго шел, недолго, пришел в одно царство.

Нашел там старушку, попросил дать ему приют на ночь.

Завела она его в дом. Разговорились они, и спрашивает юноша:

– Что у вас здесь интересного, как вы живете?

– Эх, сынок, – говорит старушка. – Что тебе хорошего сказать? Есть у нас царь, а у него дочка – невиданная под солнцем красавица, а царь отдаст ее в жены только тому, кто весь его дворец золотом засыплет.

Обрадовался юноша, как услышал это.

На другой день пошел он ко двору, велел доложить о себе царю.

Принял его царь.

– Дайте мне вашу дочь в жены, – говорит !юноша.

Сказал царь:

– Что ж, засыплешь весь тот зал золотом – отдам дочь.

Согласился юноша, попросил только неделю срока.

Взял свою сумку, кладет в нее деньги да достает. За неделю набил весь зал золотом, так что пальцем не шевельнешь.

Пришла невиданная под солнцем красавица и говорит ему:

– По уговору я уже твоя, и никакая сила нас не разлучит, скажи только мне, если любишь, откуда и как набрал ты столько золота? Ведь видели мы – ни на волах ты не возил, ни на мулах, откуда же оно взялось?

Не хочет юноша говорить, отказывается, да упросила его красавица. Не выдержал он; рассказал о своей сумке. Выкрала красавица у бедняка его сумку и прогнала его вон.

Загрустил он. Идет, думает, как бы отомстить красавице за обман. Пошел в поле, достал свою дудочку, дунул в нее, посыпались войска. Собрал он так видимо-невидимо войск и повел на дворец.

Увидела невиданная под солнцем красавица войска, испугалась, вышла к нему, сама смеется:

– Зачем тебе войска? Ведь я твоя, это я так только, хотела помучить тебя немного.

Поверил он, отпустил войска и пошел во дворец.

Подсела к нему красавица, ласкает, милует его.

– Знаешь ведь, я твоя и твоя, ни за кого, кроме тебя, не пойду, скажи только, откуда ты взял столько войск?

Не хочет он говорить.

А она:

– Ну что нам скрывать друг от друга, ведь мы уже навсегда вместе, скажи.

Не выдержал он, сказал.

Отняла она дудочку и выгнала его вон.

Рассердился он. Думает, как бы отомстить за обман.

Надел свою шапку-невидимку, взял в руки шило, прокрался в ее опочивальню и стал ее колоть да мучить.

Просит она:

– Не мучь меня, знаю, что это ты. Пошутила я, кого мне искать лучше тебя, не мучь меня, покажись.

Нет, не показывается он.

– Дорогой мой, жизнь моя, – просит она, – пожалей меня, покажись, ты ведь это, знаю.

Сдался он, снял шапку.

Улыбнулась она ему и говорит:

– Скажи мне, если любишь, как ты пробрался сюда?

Отказывается он, не хочет говорить, только заласкала она его, уговорила, заставила сказать.

Отняла и шапку у бедняка и прогнала его вон.

Затосковал он. Не знает, что уж придумать, как отплатить за обман. Идет, сам не знает, куда идет.

Долго ли шел или недолго, добрел так до одного поля. Видит – три человека дерутся, не поделят чего-то.

Подошел он, спрашивает:

– Что вы деретесь, чего не поделите?

– Мы трое нашли этот ковер. А это такой ковер: сядешь на него – повезет, куда прикажешь. Вот мы и подрались, как нам быть, как ковер поделить.

Сказал юноша:

– Вот у меня шило. Заброшу я его подальше, а вы бегите, кто раньше принесет, тот и выиграл, тому пусть ковер и достанется.

Забросил он шило. Побежали все трое за шилом, а он сел на ковер и говорит:

– Лети, ковер, в царский дворец!

Поднялся ковер, полетел и привез его прямо на террасу царского дворца.

Завидела его красавица, бросилась к нему, смеется, ласкает его.

– О, дорогой мой! Как я скучала по тебе! Как хорошо, что ты вернулся.

А он схватил ее за платье, перетащил на ковер и говорит:

– Вези меня в самую чащу леса!

Поднялся ковер и в один миг перенес их в самую чащу одного непроходимого леса.

Стала она тут ласкать его да поить вином. Охмелел он, заснул, а она скинула его наземь и велела ковру перенестись во дворец.

Поднялся ковер и унес ее во дворец.

Очнулся юноша, видит – ни ковра, ни невиданной под солнцем красавицы, и лежит он один в густом лесу.

Что делать? Встал и пошел, куда, и сам не знает.

Прошел немного, видит – сад. Вошел, а в саду виноград.

Стал он есть этот виноград, наелся белого, сорвал красного, но только съел несколько ягод этого красного винограда, как вдруг стал ослом. Испугался он, не знает, что делать, схватил опять белый виноград, поел – опять стал человеком.

Понял он, в чем тут дело. Думает, пригодится мне этот виноград отомстить коварной. Набрал побольше этого красного винограда, взял немного и белого да пошел ко дворцу.

Подошел, ходит у дверей, кричит:

– Виноград хороший, виноград!

Услышала невиданная под солнцем красавица, послала служанку купить винограду. Вышла служанка, спрашивает:

– Почем виноград?

А он и говорит:

– Попробуйте раньше, каков виноград, сторгуемся.

Подал служанке красный виноград, съела она и обернулась ослом, накинул он на нее узду и привязал у ограды, сам прохаживается да выкликает:

– Виноград, виноград хороший!

Не дождалась красавица служанки, послала вторую. И с ней то же вышло.

Послала красавица третью, четвертую, пятую, так всех девять. Ни одна не вернулась, пошла тогда сама.

Вышла, спрашивает:

– Почем твой виноград?

– Попробуйте, каков виноград, – говорит он, – сторгуемся.

Подал ей виноград и поскорей набросил узду, чтоб не убежала.

Привязал ее у ограды, пошел к царю и говорит:

– Слышал я, дворец новый строите, у меня десять ослов, наймите возить кирпичи. Согласился царь. Возит парень кирпичи на этих ослах, погоняет, больше всего на ту невиданную под солнцем красавицу грузит, бьет ее, сам же на ней и ездит.

Замучились ослы, уже еле на ногах держатся, а более всех той красавице достается. Уж и кожа вся потрескалась у нее, уж и шерсть вся вылезла, не дает ей парень спуску.

Закончил он работу, получил деньги, вошел во дворец, забрал и сумку свою, и шапку, и дудочку, вышел и погнал своих ослов к дому.

Дорогой дает он каждому ослу по белой виноградинке, оборачиваются они опять девушками, отпускает их, а красавицу не освобождает, так и дотащил до дому. Просит его красавица:

– Преврати меня в человека, всю жизнь служить тебе буду!

Не слушает он ее, не верит.

Ослабла она, уж и ноги еле волочит.

Дал он ей тогда белого винограда, стала она опять женщиной. Отпустил ее парень домой, только сказал на прощанье:

– Это тебе в науку, чтоб не издевалась над людьми!

Золотая чаша

Жили в одной стране муж с женой. Вот муж пошел на войну и говорит жене, – она должна была скоро родить: – Родится у тебя сын, и будет он сиротой.

И вправду – родился у этой женщины сын, и назвала она его Сиротинкой. Вот уж пятнадцать лет исполнилось сыну, а мать ни разу не засмеялась за все это время, ни разу не улыбнулась. Сказал сын:

– Мать, что ты никогда не смеешься?

– Ах, сынок, не с чего мне смеяться.

А сын:

– Мать, кончилась твоя нужда, теперь я буду на тебя работать. Засмеялась тогда мать.

– Жизнь моя, – сказала, – теперь-то и смех мне к лицу.

Пошел мальчик искать счастья.

А там недалеко в горах живут два брата-разбойника. Взошло солнце, и подошел юноша к той горе.

– Чего тебе? – кричат разбойники.

– Ничего, с дружбой иду к вам, не с враждой. Слугу не хотите ли?

– Хотим. Что тебе платить?

– Мне пятнадцать лет, и платите мне пятнадцать рублей. Семь сейчас дайте, восемь – в конце месяца.

Дали ему семь рублей, отнес он их матери и говорит:

– Вот тебе, мать, а восемь еще в конце месяца принесу.

И пошел обратно к разбойникам. Накормили они его, напоили и говорят:

– Пойдем, покажем, что ты должен делать.

А у них шестнадцать коней. Один такой буйный – пяти месяцев его поставили на привязь, до пяти лет спустить не могут, боятся.

– Вот тебе котел, вот вода, а вот огонь. Набери воды и покорми коня, что на привязи, только смотри, не побил бы тебя – буйный он.

Сказали и пошли на разбой. А Сиротинка снял котел с огня, пошел к коню, отвязал его, взнуздал, вскочил и полетел за разбойниками. Догнал, вытянул каждого плетью и поскакал обратно.

Один разбойник и говорит:

– Это наш конь.

А другой:

– В уме ли ты? Кто его взнуздает?

Вернулись, смотрят – и конь на месте, и котел, все, как было. Легли спать.

Наутро увел один разбойник двух коней, а другой спрятался дома.

А Сиротинку послали за ключевой водой. Он и не видел, что не один дома остался. Вернулся, думает, уехали оба. Поел, взял потом котел, снял с огня, отвязал коня, взнуздал, вскочил и умчался.

Смотрит этот разбойник, а он уже тридцать лет как разбойничает, так и задрожал весь: «Что этот пятнадцатилетний парень вытворяет? А подрастет, что он с нами сделает?»

А Сиротинка летит на своем коне и видит – едет разбойник с двумя конями. Понял Сиротинка, что проведали они про него, задумался.

«Кончено мое дело, убьют меня, в живых не оставят».

А разбойники сами его боятся. Думают, что делать, как с ним быть. Говорят ему:

– Сбегай, Сиротинушка, принеси ключевой воды.

Вот пока придет Сиротинка, должна решиться его судьба: жить ли ему или умереть. Сказал старший разбойник:

– Убьем его.

А младший:

– Нет, поставим его старшим над нами.

Позвали Сиротинку, говорят:

– Будь нам старшим братом, а мы за тобой пойдем в огонь и в воду. Подумал Сиротинка, поблагодарил их, согласился.

Решили они попировать в ту ночь.

Подали они Сиротинке чашу, а эта чаша такая: вином нальют – золотом обернется, водой нальют – серебром обернется. Чаша старшему полагается.

Настало утро, положил Сиротинка чашу в карман.

Прошел так месяц.

Приходит Сиротинка и говорит братьям:

– Дайте мне восемь рублей, отнесу матери.

– И деньги наши твои, и все наше имущество твое. И мать твоя – наша мать.

Вывел Сиротинка своего буйного коня, взнуздал и говорит братьям:

– Ждите меня через три дня, на четвертый.

– С места не тронемся, – сказали разбойники.

Приехал Сиротинка домой. Влетел во двор, соскочил с коня.

– Вот тебе, мать, твои деньги.

Пожил с матерью три дня и говорит:

– Мне, мать, завтра в полдень уезжать. Напеки мне хлеба на дорогу.

Напекла мать хлеба да печенья резного, попировали на прощанье. Настало и четвертое утро.

Занялась заря, выходит со двора Сиротинка.

Взошло солнце, припекло. Остановился Сиротинка у ручья, расседлал коня, пустил его, достал курицу, хлеб, смотрит – не покажется ли кто, чтоб не есть одному. Видит – тянутся по дороге три арбы, за ними старик-купец. А арбы эти его.

– Иди, отец, покушаем вместе, – позвал его Сиротинка, а у самого все готово, достал чашу, налил вина, говорит:

– Это за твой приход, за нашу встречу, – Выпил и подает купцу: – Пей теперь ты.

А старик схватил чашу и запрятал за пазуху.

– Мое! – кричит.

А тут пристав да со всеми двенадцатью стражниками.

Замахнулся купец. Не выдержал Сиротинка, ударил его. Закричал купец, а пристав и говорит:

– Что ты бьешь старика?

Кричит купец:

– Одна у меня чаша, и ту он отнять хочет.

– Моя это чаша, – говорит Сиротинка. – У меня еще есть такие.

Отобрали у них чашу. Дали Сиротинке три месяца сроку, велели привести за себя двух заложников: принесет за три месяца еще две такие чаши – повесят купца за ложь, а не принесет Сиротинка – повесят его заложников.

Подписался Сиротинка, подписался и купец.

Приехал под вечер Сиротинка к братьям, подбежали те, ссадили его с коня. Грустен Сиротинка.

– Что ты загрустил? – спрашивают братья.

– Поужинаем, – говорит Сиротинка, – потом скажу.

Поели, рассказал им Сиротинка все и говорит:

– Вы должны за меня поехать.

– Чего же ты печалишься? Поезжай, ищи чаши. Свидимся, все добром кончится.

Поехал Сиротинка. Едет, ищет чаши.

Ехал, ехал, приехал к утру в одну деревню, видит – сидит старуха-вдова, прядет.

– Мать, ради любви всех матерей, устал я, прошу тебя, дай мне отдохнуть. Засну под жужжанье твоего веретена.

Согласилась она. Лег Сиротинка и заснул.

Вдруг слышит: заплакала, запричитала старуха.

Проснулся Сиротинка – полдень на дворе, спрашивает:

– Чего ты плачешь? Если я тебе не по душе, скажи – уйду.

– Нет, сынок, вот в том храме, в золотом гробу лежит мертвый сын нашего царя. Каждую ночь ставят человека стеречь тот гроб, а только ни один еще живым не вернулся. Сегодня черед моего единственного сына – вот я и плачу, что не увижу его больше.

– Не плачь, я пойду за него, – говорит Сиротинка, – только вели до заката солнца сложить у дверей храма триста кирпичей да дай мне выпить вина, а ты ложись, спи спокойно.

Пошел он вечером, кирпичи уже лежат.

Вошел Сиротинка в храм, поднял этот гроб вместе с покойником, поставил под куполом, в нише, сам сел внизу. Сидит ждет.

Вверху покойник, внизу Сиротинка.

Вот уж засыпает народ, тушатся свечи, и влетает в храм голубь.

– Как свободно сегодня, никто и не стережет, – сказал голубь и обернулся девушкой, да такой, что так и осветилось все вокруг. Поднялась девушка наверх к покойнику, достала две плети, ударила одной плетью – ожил юноша. Прошла так ночь, а наутро ударила девушка второй плетью и умертвила юношу. Выскочил тут Сиротинка да схватил ее. Взлетела она вверх, и Сиротинка с нею. Держит он ее, не пускает. Испугалась девушка. «Погибла я», – думает. Бросила плети и улетела.

Обрадовался Сиротинка, подобрал плети. Вот так находка!

Вышел из храма, встретила его старуха-вдова, радуется, ноги ему целует.

– Мать, дай поесть, – говорит Сиротинка. Сам мокрый весь, хоть выжми. Это от борьбы. – Да пойди скажи царю, могу я оживить его сына.

Пошла старуха к царю. Обрадовался царь, на ногах не стоит от радости.

– Только оживи его, что ни попросишь – твое. Хоть все мое царство бери. Я же тебе и служить буду, – говорит он Сиротинке.

Пришли в храм.

Ударил Сиротинка плетью – ожил сын царя. Ведут его во дворец, радуются.

Не царевича обнимают, Сиротинку. Говорят ему, просят:

– Скажи, чем отблагодарить тебя?

Показал Сиротинка чашу и сказал:

– Есть у вас такая чаша? Дайте мне.

– Нет, такой чаши у нас нет, – говорят ему.

– Что ж, нет, так и нет, – сказал Сиротинка и ушел.

Шел он, шел, пришел в другое царство. Видит – народ в чем мать родила ходит.

Дивится Сиротинка:

– Что это? Где это видано?

Сказал ему царь той страны:

– Видишь вот по ту сторону моря царство? У них там одежда гниет – девать некуда, а у нас хлеб преет, портится.

– Что ж не выменяете, не привезете себе одежду?

– Все в море гибнет.

– Я поеду, привезу, – говорит Сиротинка.

– Привезешь – проси чего хочешь, – говорит царь.

Нагрузили корабли, поплыли.

Стоит Сиротинка, смотрит в море. Видит-высунулась из воды рука, на руке обруч золотой. Ударил он по руке, показалась из воды женщина. Да какая! – так все вокруг и осветила. Схватил ее Сиротинка, держит, не пускает. Вырвалась она все же, только оставила в руке у Сиротинки тот обруч.

Проплыли корабли море и вернулись обратно с одеждой.

Радуются все.

– Что тебе дать за то?

– Есть у вас такая чаша? – спрашивает Сиротинка.

– Нет, такой чаши у нас нет, – говорят ему.

– Таково уж, видно, мое счастье, – сказал Сиротинка и пошел дальше.

Идет Сиротинка. Прошел все то царство, видит – тянется дорога, вся ивами засажена. На одной из ив, высоко над землей, подвешена за волосы девушка-красавица, на ногах золотые туфельки. Позвала она юношу:

– Спаси меня, вызволь из беды, сними отсюда, женой тебе буду.

– А как тебя снять?

– Подойди, стану тебе на плечи и сойду, – говорит она.

Подошел он, стал. Как ударит она его да втопчет в землю! Много юношей погубила она так. А только вырвался Сиротинка, схватил ее. Улетела девушка, только одна золотая туфелька в руках у него осталась.

Пошел он. Идет, идет. Видит – сад, а в саду домик. Перед домиком старушка сидит.

– Что ты здесь делаешь, мать? – спрашивает Сиротинка.

– А вот, сынок, видишь там замок? В том замке живут три сестры, я им служу. А я не вдова бесприютная, есть у меня и дом, и семья, а они меня выкрали и служить себе принудили.

– А нельзя мне посмотреть тех девушек, да так, чтобы они меня не видели? – говорит юноша.

– Отчего же, можно, – говорит старуха. – Пойдем.

Повела она его в тот высокий замок.

А там стол, уставленный всякими яствами, стоит. Все к ужину готово. Спрятала старуха его под столом и ушла.

Выходят три сестры.

– Давайте ужинать, – говорят.

Сели за стол.

– Что ж, будем говорить тосты, – сказала старшая сестра. – Полюбила я сына одного царя, а родители разгневали меня, я и убила его. Каждую ночь оживляю его, а под утро вновь убиваю. Только появился один юноша, поборол меня. Молод он еще, подрастет – таким молодцом станет, один против семи царств пойдет. Выпьем за его здоровье!

Другая сказала:

– Я одно царство голодом морила, другое – холодом. Поборол меня один юноша, даже золотое запястье у меня отнял. Что ж, удалец он, дай ему бог здоровья!

А третья говорит:

– Чему тут дивиться? Видно, тот юноша и у меня с ноги туфельку сорвал. Да пойдет и она ему на счастье, выпьем за его здоровье.

Вышел тогда Сиротинка и говорит:

– Что ж, налейте и мне выпить, поблагодарить вас.

– Зачем же ты сюда пришел? – спрашивают его сестры. Смотрит Сиротинка, а на столе такие чаши, что он ищет.

– А вот за такой чашей, – говорит. Сказали старшие сестры младшей:

– Пойди, вынеси ему хоть сорок чаш.

Взял Сиротинка все сорок чаш и несет.

Едет мимо того царя, которому корабль спас и одежду достал, и говорит:

– Вот тебе чаша от меня на память.

Дал ему одну чашу.

Едет мимо того царя, у которого сына оживил, и говорит:

– Вот и вам две чаши.

Сам думает, вспоминает, когда же он уехал, сколько еще осталось времени, как бы не погубить побратимов? Что ж, оказалось – пути у него еще на девять дней, а до срока всего четыре дня осталось. Как быть, как спасти братьев? Спрашивает его царь, которому он сына спас:

– О чем ты печалишься?

– Как не печалиться – двоих братьев теряю, за меня гибнут, опаздываю, на девять дней еще пути осталось.

– Не печалься, – говорит царь, – за девять часов тебя доставлю, ты знай пируй, я все устрою.

Вызвал царь Пашкунджи.

– Куда его везти? – спрашивает Пашкунджи. Сказали ей.

– За три часа домчу, – говорит Пашкунджи, – только дайте поесть как следует. Пошла она, съела девять буйволов и говорит Сиротинке:

– Привяжись ко мне веревкой, да покрепче. Знай, на каждый мой посвист ветер поднимается, да такой, буковые деревья ветви теряют, так и бьются друг о друга.

Привязался Сиротинка покрепче. Взлетела Пашкунджи, летит, что твой аэроплан. А там уж и глаза побратимам-разбойникам завязали, уж и поп собрался читать отходную: должны их повесить.

Налетела вдруг Пашкунджи, как ударит крылом попа, перевернулся поп, сбила потом повязку с глаз братьев.

Увидели друг друга все трое побратимов, от радости чувств лишились. Приказал судья казнить тотчас того купца и все его богатство братьям отдать. Сказал Сиротинка:

– Не нужно нам его богатства, раздайте вдовам да сиротам.

И я там был и крепко попировал. А как вернулся… будто и не был нигде.

Сын царя и сын тушинца

Было то или не было – жил один царь.

У царя был единственный сын. Очень любил царь своего сына.

Вот однажды говорит царь своему советнику:

– Найдется ли на свете другой такой ребенок?

Сказал советник:

– Мир велик, верно, найдется еще такой. Велел царь:

– Что ж, приведешь ребенка, подобного моему, получишь золота, сколько сам весишь, а не приведешь – отрублю тебе голову!

Попросил советник сроку три месяца и пошел искать.

Долго ли ходил или недолго, а только истекли эти три месяца, вернулся советник. Доложили царю, что пришел он ни с чем.

– Приведите его ко мне, – велел царь. Пришел советник и говорит:

– Великий царь, я обошел только три стороны твоего царства, дай мне еще месяц сроку, обойду и четвертую, найду – найду, а нет – руби голову.

– Хорошо! – сказал царь.

Попрощался советник и пошел.

Долго ли он ходил или недолго, а только пришел к горе. Видит, во дворе одного тушинца играет ребенок.

Подумал советник: вот этот ребенок похож на царского, больше искать негде. Сказал он тушинцу, отцу ребенка, зачем пришел. Взяли они мальчика и пошли к царю. Доложили царю, что прибыл советник с ребенком. Велел царь привести их к себе.

– Нет, – говорит советник, – вели сшить одинаковые платья для обоих мальчиков, одену их и представлю обоих. Не узнаешь своего сына – выиграл я, а узнаешь – проиграл. Казни меня как знаешь!

Сшили обоим одинаковые платья, одели, повели к царю.

Смотрит царь, не узнает своего сына, то одного обнимет, то другого, нет, никак не распознает.

Сказал советнику:

– Выиграл ты, получай золото.

– Нет, – говорит советник, – награди раньше отца ребенка, потом меня.

Согласился царь и сказал тушинцу:

– Даем тебе вольную, ни податей с тебя не возьмем, ни платежей никаких ни у сынов и ни у внуков твоих.

Поблагодарил тушинец и ушел.

Дал и потом советнику золота, а мальчиков отдали в школу учиться.

Учатся они вместе неделю, другую.

Вот однажды приходит царь, а царица сидит злая-презлая.

Спрашивает царь:

– Что с вами, чем вы так недовольны?

– Как чем, – говорит царица, – все мы – смертны, случись что, кто отличит наследника от этого тушинца?

Сказал царь:

– Стоит ли об этом печалиться! Завтра же велю вшить одной ниткой больше в платье наследника.

И вправду, вшили одной ниткой больше в платье сына царя.

Ходят в школу мальчики, то оба были веселы, а тут загрустил сын тушинца.

Говорит сын царя:

– Что ты загрустил? Обидно тебе, что в моем платье одной ниткой больше? Возьми, надень мое, а я твое.

– Нет, – говорит сын тушинца, – там было еще такое платье, хотели бы, так дали бы и мне. Видно, так нужно.

Так день-два ходит грустный сын тушинца, а потом и говорит сыну царя:

– Скажи царю, пусть даст нам пару хороших коней, поедем завтра кататься.

Дали им коней, поездили они, покатались по саду, и говорит сын тушинца:

– Прощай теперь! – и умчался на своем коне.

Погнался за ним сын царя.

– Оставь, брат, не езди за мной, – говорит сын тушинца, – ты сын царя, я – простого тушинца, не пара я тебе.

– Нет, – говорит сын царя, – где ты, там и я, и умирать, так вместе, не расстанусь с тобой.

Поехали вместе.

Долго ехали или недолго, приехали в густой лес.

Вошли в лес, видят – вдали дом, и валит из того дома дым.

А сын тушинца был ведун, понял он, что набрели они на дэвов дом.

Вышла к ним дэвова мать, обрадовалась гостям, пошла принести им вина. А сын тушинца и говорит сыну царя:

– Знай, принесет она нам семилетнее вино, только не пей его, а то съедят они нас. Смотри же, подаст она тебе первому, я и спрошу – куда эта дорога ведет? Посмотрит она на дорогу, а ты и плесни вино наземь, а мне подаст первому – ты спроси, и не будем пить ни капли, все выльем.

Принесла старуха вино, подает сыну царя, а тушинец и спрашивает:

– Кудаэта дорога ведет?

Оглянулась старуха, а сын царя и выплесни вино.

Подала потом старуха сыну тушинца, а теперь сын царя спрашивает:

– А вот эта дорога куда ведет?

Оглянулась старуха, а тут сын тушинца выплеснул это семилетнее вино.

Пошла старуха и рассказала обо всем сыновьям-дэвам.

Вышел старший дэв, стал потчевать гостей, споил-таки сына царя. Охмелел он и свалился. А тушинец не пьет. Как ушел дэв, вышел тушинец, привязал коней, вернулся, стал за дверями, слушает, сам меч наготове держит.

Вошла старуха к сыновьям, говорит:

– Готов ужин, идите, тащите сюда.

Вышел старший дэв, замахнулся тушинец, отрубил ему голову.

Вышел второй, третий, четвертый – всех изрубил сын тушинца. Взглянула старуха, подумала: «Видно, не по зубам этот кусок», побежала, спряталась в яму.

Видит сын тушинца – нет больше дэвов, вывел сына царя. Смотрит тот, дивится на изрубленных дэвов! А сын тушинца спрашивает:

– А что бы ты сказал, кабы живыми их увидел?

Перетаскали они всех дэвов в ту яму, прямо на старуху побросали.

Осталось им все дэвово имущество. Сложили они, что было там золота, серебра, уложили в сумы и поехали.

Долго ли ехали, недолго, а только приехали в один город. Наняли там дом у одной старухи и живут.

Вот пошли они как-то погулять, видят – на террасе девушка-красавица, шьет что-то. Как взглянул на нее сын царя, так и забилось у него сердце.

Пришли побратимы домой, говорят старухе:

– Сосватай нам ту девушку-красавицу – дадим тебе горсть золота.

Сказала старуха:

– Как можно, дочь царя это, да и просватана уже она.

– Это не твоя забота, она сама пойдет, ты только скажи ей про нас.

Встала старуха, пошла, рассказала все красавице.

Обрадовалась красавица, сама две горсти золота дала старухе, в письме написала братьям, как быть и что делать. Отдала письмо старухе.

Прочел сын царя, радуется.

Пошел он ночью, отыскал ее спальню, вошел, лег.

Пришла красавица, видит – спит он. Не стала будить, написала ему записочку, вложила в руку и ушла.

Проснулся сын царя, видит – утро уже, а красавицы нет, только записка в руке. Встал он, вышел, приходит к сыну тушинца.

Прочли они записку, а там сказано: «Что же вы делаете? Скоро заберут меня, спасайте, если можете».

Пошли на другую ночь оба брата, и говорит сын тушинца красавице:

– Дай мне образчики всех твоих одежд.

Дала она, а он заказал себе такое же платье, как у нее.

Приходит, смотрит дочь царя, дивится – новая невеста в доме, красивей ее самой.

Договорились они, как быть; остался сын тушинца дома, а красавица ушла с сыном царя.

Сказал тушинец:

– Поезжайте, ждите меня в доме тех дэвов, что мы перебили, я вскоре приеду.

Остался сын тушинца в доме. Приехали дружки жениха, дивятся: еще красивее стала невеста. Привезли тушинца. Едут, радуются, веселятся.

Привезли, встретила золовка невестку, обнимает ее, целует, радуется.

Говорит тушинец золовке:

– Вели снарядить коней, поедем покатаемся.

Сели, поехали.

Как отъехали, говорит сын тушинца:

– Так и так, мужчина я, не женщина, а вашу невестку увез мой побратим, сын царя. Не выдавай, не позорь себя. Будь моей женой, поедем к ним и будем жить вместе.

Что было делать – согласилась она. Поехали в дэвов дом, а сын царя с женой ждут их не дождутся.

Приехал сын тушинца со своей женой. Обрадовались они, расцеловались.

Собрались потом, забрали все дэвово богатство, уложили на коней и поехали домой.

Доложили царю, что едут пропавшие его сыновья; обрадовался царь, щедро наградил вестников и никогда уж не делал различия меж своим сыном и сыном тушинца.

Цветок Эжвана

Жили на свете мать с сыном. Они были очень бедны. Вот подрос сын и говорит:

– Мать, хочу я жениться.

– Хорошо, – сказала мать.

Только не нравится ему ни одна девушка. Говорит мать:

– Пойди на реку, бросай каждый день по одному хлебу, на двадцатый день найдешь себе жену.

Ходит сын на реку, бросает каждый день по одному хлебу. На двадцатый день умерла мать. Похоронил сын ее как должно. Пошел на реку, бросил двадцатый хлеб, вышла из воды девушка. Повел он ее домой, и стали они жить, как муж с женой. Вот и говорит муж:

– Не хочу я больше жить здесь. Перейдем куда-нибудь в другое царство. Отказывается жена, не хочет. Уговорил он ее все же.

Перебрались в другое царство, живут.

Вот однажды сидит жена на дворе, работает. Приходит советник царя той страны, увидел ее. Понравилась она ему очень, пошел он к царю и говорит:

– Видел я красавицу, жену бедняка, что недавно у нас поселился, вот бы вам ее в жены.

– Что ты, – говорит царь, – есть у меня и жена и дочь. Да и как отнять жену у мужа? Сказал советник:

– Придумаем что-нибудь, чего ему не выполнить, и отнимем жену.

– Что же придумать?

– А вот что: пусть принесет такие яйца, чтобы из них вылупились все птицы и звери, какие только на свете водятся.

На другой день вызвали того парня и говорят:

– Достанешь такие, яйца, оставим тебе жену, а нет – отнимем.

Загрустил парень. Пришел домой, рассказал жене.

Сказала жена:

– За что ты погубил меня, ведь говорила я – не надо ехать. Что же теперь нам делать?

Подумала потом и сказала:

– Пойди к той реке, где ты меня нашел, кликни три раза мою мать, выйдет она, попроси дать тебе яйца белой курочки.

Пошел парень к той реке, подошел и крикнул:

– Теща, теща!

Вышла она из воды.

Сказал зять:

– Ваша дочь просит дать ей яйца белой курочки.

Пошла теща, вынесла два яйца, дала зятю. Ушел он.

Застала его в пути ночь. Взобрался он на дерево, только уронил одно яйцо. Упало яйцо, разбилось, и вылетели из яйца все птицы да звери, какие только есть на свете. Разлетелись они, рассыпались все по лесу. Подивился парень. Сошел с дерева, пошел домой, идет, сам себе не верит.

Принес царю яйцо. Разбил царь яйцо, и посыпались из него птицы да звери. Возвели вокруг ограду, смотрят, любуются все.

Говорит злой советник царю:

– Придумаем еще что-нибудь, чего он никак не выполнит, и отберем жену.

– Что же мы придумаем? – говорит царь.

– А вот что: пусть принесет такую гроздь винограда, чтоб накормить все наши войска, а из остатков выжать сок да в чаны на вино слить.

Позвали парня, сказали:

– Принеси нам такой виноград, чтоб одной гроздью все наши войска накормить да еще вино из остатков выжать.

Загрустил парень, пошел домой, рассказал все жене.

Опять упрекнула его жена:

– Не хотела я ехать сюда, да уж что делать? Пойди к той реке, вызови мать, скажи: «Дайте мне одну гроздь вашего винограда».

Встал он, пошел. Приходит к реке, стал у берега, зовет:

– Теща, теща!

Вышла она, спрашивает.

– Чего тебе?

– Ваша дочь просит прислать ей одну гроздь того винограда, что у вас есть.

Поняла мать – что-то недоброе с дочкой, и спрашивает:

– Зачем ей этот виноград?

– Не знаю, – говорит зять, – просила, а зачем, не сказала.

Пошла теща, вынесла гроздь винограда и дала. Пошел он, несет виноград. Проголодался дорогой, съел одну виноградинку, наелся, больше и не съесть!

Удивился парень, идет, несет виноград, сам себе не верит.

Принес. Дал царь своим войскам того винограду, наелись все, еще на вино осталось.

Опять сказали царю:

– Отнимем у него жену.

– Как же ее отнять? – говорит царь.

– А вот как: вели ему привести такого ребенка, чтоб четырнадцать языков знал и со всеми бы твоими советниками на всех четырнадцати языках объяснялся.

Вызвал его царь, велел:

– Приведешь такого ребенка, чтоб четырнадцать языков знал и со всеми моими советниками на всех четырнадцати языках объяснялся, – оставим тебе жену, а нет – отнимем.

Загрустил юноша, пошел к жене, рассказал ей все.

Опять упрекнула его жена, что не послушался ее, да уж что делать? – научила она его:

– Пойди к той реке, вызови мою мать, скажи от меня: «Родился ли ребенок у нашей невестки, что была тяжела?» Если родился, пусть пришлют к нам, на время.

Пошел он, пришел к реке, позвал:

– Теща, теща!

Вышла она, спрашивает, что надо?

– Ваша дочь просит, если родила уже невестка ребенка, прислать к ней на время.

Сказала теща:

– Подожди, сынок, вот-вот разродится она.

Ушла теща, а он ждет. Ждал, ждал, довольно долго ждал. Вышла наконец теща, вывела новорожденного.

Только завидел ребенок юношу, как говорит:

– Здравствуй, дядя, как живешь?

Удивился он, как это новорожденный ребенок так разговаривает. Пошли они, идут; говорит ребенок о том, о сем, как большой. Так и дошли.

Пришли, увидел мальчик тетку, говорит:

– Здравствуй, тетя, как твое здоровье?

Повели его к царю. А там уже все четырнадцать царских советников сидят, и все из разных стран.

Вошел этот ребенок, говорит с каждым на его языке. Дивятся все. Поговорил мальчик со всеми и вышел вместе с дядей. Попрощался потом с дядей да тетей и пошел домой.

Сказали советники:

– Придумаем еще что-нибудь.

Придумали, вызвали его, говорят:

– Принесешь цветок Эжвана – хорошо, а нет – отнимем жену.

Сказал он:

– Хорошо, только дайте сроку девять месяцев, а на это время оставьте у моей жены кого-нибудь.

Дали ему дочь царя. Привел он, оставил ее у жены.

Дала жена мужу свое кольцо, чтоб не забывал ее, и сказала:

– Коня возьми у царя.

Пошел он, взял коня, поехал.

Едет он, едет, спрашивает всех про цветок Эжвана. Нет, не знает никто, где этот цветок водится.

Проездил так восемь месяцев, на девятый встречает одну старуху. Сказала старуха:

– Этот цветок хранится у одной красавицы, а как найти красавицу, про то скажут тебе вот те три брата, что там живут, – указала она и ушла.

Пришел он, зовет младшего брата. Вышла жена, сказал он, зачем пришел; вошла она в дом, кричит на мужа, ругается. Вышел муж, седой, сгорбленный, спрашивает его парень:

– Скажи, как найти красавицу, что хранит цветок Эжвана?

Сказал тот:

– Это тебе средний брат скажет.

Пришел он ко второму брату. Вышла жена, сказал он, зачем пришел; вошла она в дом, кричит на мужа, ругается. Вышел муж, седой, сгорбленный, спрашивает его парень:

– Скажи, как найти красавицу, что хранит цветок Эжвана?

Сказал тот:

– Это тебе старший брат скажет.

Пришел к старшему брату. Вышла жена, говорит:

– Спит он, проснется – скажу, а будить не буду.

Удивился он: как те жены кричали да бранили мужей, а эта и будить остерегается. Сел, ждет.

А время идет. Все-то неделя осталась до срока.

Проснулся наконец третий брат, сказала ему жена, вышел он. Удивился юноша – старший брат и молод и красив, а младшие совсем старики, – это жена его так бережет, даже будить остерегается.

Сказал старший брат:

– Эта красавица живет в башне, а башня та не имеет входа. А только выйдет она на кровлю башни да распустит волосы до самого подножия, ты и подстереги ее внизу, да и намотай волосы на руку покрепче; поднимет она тебя вместе с волосами, а ты схвати ее и поклянись ей быть мужем, иначе погубит она тебя, живого не отпустит.

Встал он и пошел. Пришел, стал под башней.

Вышла красавица, распустила волосы. Не посмел он, испугался. И во второй раз раскрутила она волосы, и в третий. Схватил тогда парень волосы, намотал на руку. Потянула она волосы, понесла его наверх. Чуть не упал юноша, да ухватился что силы было, удержался.

Приняла она его, угостила. Попировали они хорошенько, и говорит он:

– Я, правда, поклялся быть тебе мужем, но у меня есть уже жена, я за тем и приехал, чтоб спасти ее.

Сказала красавица:

– Что ж, что есть, и я буду твоей женой.

Рассказал он, как царь у него жену отнять хочет и зачем ему цветок Эжвана и что истекает уже срок.

А у этой красавицы водятся кони-ветры.

Встала она, сорвала тот цветок Эжвана, отдала парню. Сели потом они на ее коней, крикнула им красавица:

– Летите в такое-то царство.

Полетели кони ветром. Прилетели, а ужей срок – девять месяцев – истек, всего несколько минут осталось, вот-вот уведут жену бедняка к царю.

Подошел он к дому, стучит. А дочь царя думает, это уже отец пришел, и говорит:

– Подожди, отец, что торопишься, остались еще минуты, может, подоспеет он.

Нет, стучит муж, не ждет.

Не отворяют ему. Рассердился он, разбил окно и забросил вовнутрь кольцо, что ему жена дала.

– Я это, я вернулся! – кричит.

Обрадовались они, отворили дверь.

Понес юноша царю цветок Эжвана.

Удивились царь и советники, что сумел он добыть цветок и жив вернулся, не знают, что и придумать.

Вернулся юноша домой, а красавица говорит ему:

– Все равно не даст тебе царь покоя. Пойди скажи ему: сумею проложить до утра через ту реку такой мост, чтоб и ты и все твои войска и советники на нем уместились со всеми своими домами, лавками и садами, – оставь мне мою жену, а не сумею – бери ее.

Пошел он и сказал царю, как научила его красавица.

Наутро перебросила красавица через реку один свой волос. Протянулся по волосу мост, с домами, лавками да садами.

Вышел царь со всеми своими советниками и войсками. Ходят по мосту, веселятся, пируют.

Подождала красавица немного и потянула свой волос. Рухнул мост, попадали все в воду и утонули.

А красавица, юноша и его жена пошли себе домой.

Потом выдал он эту красавицу замуж. Попировали хорошенько на ее свадьбе, а муж с женой вернулись опять на старое место и зажили счастливо и спокойно.

Староста-лиса и сын царя

Жил один царь, и был у него сын.

Вот сказал царь сыну:

– Сын мой, хочу женить тебя.

– Хорошо, – сказав сын, – только я хочу жениться на дочери царя Востока.

Приведешь мне ее – женюсь, а на другой не женюсь.

– Нет, – говорит царь, – царь Востока беден, зачем тебе его дочь, я тебе найду дочь богатого царя.

Отказывается сын:

– Не хочу я другую, богатую, я только ее хочу.

Рассердился царь:

– Ты мне сын и должен поступать по моей воле.

– Нет, и нет, – заупрямился сын и решил уйти из дому.

Взял коня, бурку, ружье, сел на коня и уехал.

Приехал к Чанчхарельским скалам, что на границе Ахалцихе и Ахалкалаки. На вершине скалы орлы гнезда вьют, у подножия – ключи студеные бьют. Нашел там пещеру, ввел коня, привязал. Сам вышел на охоту.

Так каждый день ходит он на охоту и каждый день убивает по оленю. Только не съедает один всего оленя. Что поест – поест, остальное бросает.

Пронюхала про то одна голодная Лиса, подкралась, ест.

И орел прилетел на то мясо, и кот подобрался откуда-то. Прибежал и заяц. Сдружились они, едят, гуляют.

Вот сказала лиса:

– Позовем-ка медведя с волком, и они ведь голодны. Пусть едят – мяса много.

Позвали медведя с волком. Едят это мясо, грызут кости, все сыты.

А лиса-умница и придумала – надо бы старосту выбрать, не то перессоримся, горло друг другу перегрызем. Созвала всех товарищей и говорит:

– Надо нам выбрать старосту. Что выделит каждому из нас староста, хоть кусочек маленький, то и ладно, а так нельзя, передеремся. Как думаете, хорошо ли?

– Очень хорошо, – сказали все товарищи.

Лиса сама задумала стать старостой и говорит волку для виду:

– Будь ты старостой.

– Нет, – отказывается волк, – мне не справиться, как начну делить, боюсь, себе больше отделю – рассердитесь вы, еще прогоните меня совсем.

– Хорошо. Медведь, будь ты старостой, – говорит лиса.

– Нет, нет, – закричали все, – будь лучше ты сама старостой.

– Что ж, – согласилась лиса, – только смотрите, слушаться меня как должно!

– Хорошо, хорошо! – закричали звери.

– А хорошо, так слушайте: вы как думаете – вот у нас мяса, вдосталь, что, оно само к нам идет? А это молодец, что живет в пещере, нам его дает. Надо отблагодарить его.

– Что же нам сделать? – спрашивают все.

– А вот что – приведем ему в жены дочь царя Востока.

– Как же ее привести? – спрашивают звери.

– А вот как, – говорит лиса: – ты, медведь, волк да орел пойдете ко дворцу царя. Медведь да волк впрягутся в плуг и станут пахать тому царю землю. Удивится царь, подумает – видно, и звери меня боятся да мне служат. Позовите жену да дочь – посмотрите, мол, какой я великий царь: и звери на меня работают. Выйдет дочь царя на балкон, а орел – пусть он над дворцом парит – как увидит ее, слетит, подымет в воздух и унесет. Так и приведете ее нашему другу.

Приказ старосты надо выполнять.

Полетел орел, парит над дворцом, а волк да медведь впряглись в плуг, пашут. Вышел царь, вышли и царица с дочкой. Как завидел ее орел, камнем слетел, подхватил девушку и унес. Привели звери красавицу в пещеру, оставили там и ушли.

Вернулся юноша с охоты, видит – сидит кто-то в его пещере.

Удивился юноша, спрашивает:

– Кто ты?

– Я дочь восточного царя, – говорит девушка.

– О, вот счастье!- обрадовался юноша. – Ведь я из-за тебя и дом покинул, и здесь живу, по тебе томлюсь. Кто только привел тебя сюда?

Рассказала ему все красавица.

Дивится юноша:

– Так это мои звери тебя сюда привели.

Радуется он, еще больше мяса дает своим друзьям.

Собрала лиса опять товарищей:

– Знаете ли вы, что они люди и не могут спать на голой земле?

– Что же нам делать? – спрашивают звери.

– А вот что, – сказала лиса, – пойдите в Ахалцихе. Ты, волк, пустишься бежать по городу, все и погонятся за тобой, пооставляют лавки, а ты, медведь, заберешься в лавку, выберешь одну штуку хорошей парчи и унесешь.

Волк как закричит:

– Ой, загонят меня, заедят собаки!

Закричала лиса:

– Ах ты, сам собака, забыл, как голодным бегал! А теперь отъелся, как свинья, а послужить не хочешь? Заедят – так заедят, туда тебе и дорога!

Испугался волк.

– Что ж, пойдем, – говорит он медведю.

Пошли. Вошли в город, волк как пустится бежать по базару, все и погнались за ним, а медведь забрался в лавку побогаче, взвалил себе на спину огромную штуку парчи и бежать. Тут завидели и медведя, Кто за волком, кто за медведем – так ни того, ни другого не словили.

Пришли, принесли парчу звери, внесли в пещеру, уложили. Оставим теперь их, пойдем к царю Востока.

Издал царь Востока приказ:

«Кто вернет мне дочь, дам столько золота, сколько он сам весит». Встала одна старая колдунья, взяла палку, приплелась к царю и говорит:

– Я приведу твою дочь.

– Хорошо, – сказал царь, – вот золото – половину отдам сейчас, другую половину, когда приведешь.

Сказала колдунья:

– Хорошо, дайте только мне один винный чан.

Дали ей чан. Взяла она, просмолила его изнутри, снаружи, раздобыла потом змею, села на чан, взмахнула кнутом-змеей, поднялся чан и полетел.

Прилетел чан к деревне Чихори, что у самого подножия тех Чанчхарельских скал. Сошла колдунья и кнут свой – змею забросила в чан, взяла палку, идет, стонет. А сын царя на охоте. Увидел он старуху, пожалел и спрашивает:

– Здравствуй, мать, кто ты, откуда?

– Здравствуй, сынок, – говорит старуха. – Я, сынок, была в аспиндзских банях, сама из Хзабаври я, да вот ушли землячки, отстала я, не знаю уж, куда и идти, как до дому добраться, стара ведь я, немощна.

Пожалел он старуху и говорит:

– Что ж, пойдем ко мне.

– Где ж ты живешь, сынок?

– А вот в Чанчхарельских скалах.

Обрадовалась колдунья, говорит:

– Живи ты счастливо да вечно, сынок, что пожалел меня, старуху!

Посадил он старуху на коня, а конь учуял врага, не идет, ложится. Бьет юноша коня, искровенил всего. Поплелся конь, идет, спотыкается. Привез юноша домой колдунью, сердится жена:

– Зачем тебе столетняя старуха понадобилась?

– Ничего, жена, – говорит муж, – дадим ей переночевать, а там посмотрим. Оставили колдунью. Согрела она воды, дала красавице помыться, прислуживает ей. Радуется та и говорит мужу:

– Пусть живет у нас.

А муж:

– Что же ты вчера сердилась, не хотела, а теперь понравилось тебе?

Что там много рассказывать, прижилась старуха, оставила ее красавица при себе. Вот ушел муж на охоту, да и звери все поразбежались. Остались красавица да старуха одни, и говорит колдунья:

– Пойдем погуляем немного.

Повела она красавицу, довела так до того места, где свой чан оставила. Увидела красавица чан и говорит:

– Что это, мать, там за чан?

– Не знаю, дочка, пойдем посмотрим, – говорит колдунья.

Подошли, заглянули, лежит что-то внутри.

Сказала красавица:

– А что это там внутри? Достань.

А колдунья:

– Ох, дочка, поясницу мне так и ломит, не достать мне. Достань лучше ты. Подошла красавица, сунула в чан голову да руку, а колдунья затолкала ее всю туда, взобралась на чан и улетела.

Привезла так красавицу к родным.

Рассказала красавица все отцу, где была и как жила все это время.

Оставим сейчас их, вернемся к сыну царя да к лисе-старосте.

Пришла лиса с охоты – нет красавицы. Спрашивает кота:

– Где она? А кот:

– Не знаю.

Задумалась лиса – не увела ли ее к отцу та старуха. Разгневалась лиса, избила и медведя, и волка, и орла – что не усмотрели, плохо стерегли. Велела потом:

– Зовите ко мне кота.

Привели кота.

Сказала лиса:

– Пойдешь к тому восточному царю, проберешься к красавице, увидит тебя, узнает да скажет: «Котик милый, как ты сюда попал и где-то, милый, твой хозяин?» А ты беги обратно и все расскажи нам. Смотри же, запомни хорошенько – ласково встретит тебя или неласково.

Побежал кот. Прибежал в Восточное царство, пробрался во дворец.

Увидела кота красавица, узнала:

– Это ж наш котик! Милый, как ты сюда пробрался? Дай я тебе мяса принесу, – и пошла за мясом.

Обрадовался кот, не стал ждать мяса, побежал обратно.

Прибежал, доложил лисе, как и что было.

Призвала лиса орла и говорит:

– Теперь за тобой дело. Лети ко дворцу, постереги, как она на балкон выйдет. Узнает она и тебя, сама тебе доверится, посади ее на спину и лети.

Полетел орел.

Прилетел, летает над дворцом, парит.

Заметила его красавица, вышла, опустился он ниже, узнала она его, увязала себе узелок на дорогу и вышла. Подлетел орел, посадил ее на спину и взвился вверх.

Прилетел к тем скалам, спустился, ссадил красавицу у пещеры. Обрадовался сын царя, как опять увидел свою красавицу.

А лиса говорит своим товарищам:

– Не годится так, братья, надо нам постеречь их. Ты, волк, пойдешь в Чихори, будешь там стеречь, ты, медведь, – к роще, ты, заяц, – в поле, а ты, орел, будешь парить в воздухе, как аэроплан, и наблюдать – не замышляют ли чего враги.

А восточный царь созвал войска и пошел войной на зятя. Знает уж он, где они, дочь сама рассказала. Дошел до Чихорских полей, стал лагерем. Царю поставили черную палатку.

Увидел волк, побежал что есть духу к медведю:

– Идет царь с войсками отбирать красавицу, беги скорей к лисе.

Побежал медведь к лисе:

– Царь с войсками идет!

Собрались все: лиса, медведь, волк, орел, заяц и кот.

Собрались, уж и вечер наступил.

А этот медведь был царем всех медведей, волк – царем волков, так и орел, и заяц, и кот – все цари.

Вот лиса, как староста, и говорит медведю:

– Сто тысяч медведей требую от тебя.

Волку:

– От тебя сто тысяч волков.

Так и орлу, и зайцу, и коту.

– К полночи чтобы сдать мне все отряды в полном составе, – приказала лиса.

Пошел волк к Гомаретским лесам, завыл, сзывает подвластных волков. Сбежались волки. Вдвое больше созвал, чем ему лиса велела. Так и медведь созвал своих в Чаитском лесу, и орел к Темным скалам полетел, сзывает своих, а заяц вышел к Кишлакским лугам, там собрал своих, сколько приказано. Кот побежал к Хизабаври, поближе, – собрал всех котов.

Так привели все отряды в назначенное время к нежилой деревне Сахири.

Стала лиса на пень, держит речь:

– Бейте всех, человечье мясо не ешьте, а только конину, у какой палатки меня увидите, ту палатку не трогать.

Передали все начальники приказ лисы по отрядам.

Построились, пошли в бой.

Догнали войска царя в Чихорских полях, до рассвета всех разгромили. Людей убивают, коней едят. А лиса подле царской палатки прохаживается.

Разделались звери с врагами, распустили свои отряды. Выходит из своей палатки царь, видит – нет его войск. Сказала лиса царю:

– О чем ты думал? На кого войной шел? Сказал царь:

– Покажи только мне моего зятя, потом хоть и меня убей.

– Пожалуйте, – говорит лиса.

Повела лиса царя, привела к пещере. Вошел царь, сказал зятю:

– Поедем, сын мой, ко мне. Что вам здесь маяться среди скал.

– Спрошу лису-старосту, – сказал юноша.

Поговорили с лисой.

– Хорошо, – сказала лиса, – идите.

Встали, пошли: царь, жених с невестой, за ними лиса, волк, медведь, орел, заяц и кот. Живут так: волку в день дают по барану, медведю – быка, орлу – гуся, лисе – в день по жареной индейке, коту – по блюдечку молока.

Прожили так у царя недели две. Только задумал царь сгубить своего зятя. Пронюхала про то лиса. Легла, притворилась, будто спит, а потом рассказала:

– Приснилось мне, будто пришли дед мой да бабка, обижаются, что не хожу к ним на тот свет, не навещаю их. Придется пойти, проведать стариков.

– Как же ты пойдешь на тот свет? – спрашивают царь и его советник.

– А вот как: привезите две арбы сухих дров, разложите костер на гумне, я влезу в костер, а вы полейте керосином и зажгите. Вспыхнет пламя, я и полечу с дымом на небо.

Так и сделали.

Разложили костер, влезла лиса, полили керосином, зажгли. А пока поливали да зажигали, прорыла лиса себе канавку, влезла в нее, сверху землей прикрылась, лежит.

Вспыхнуло пламя, потянулся к небу дым, смотрят в подзорную трубу царь и его советник – уносит ли дым лису, да ничего в дыму не видно.

Прошло время. Вылезла лиса из-под пепла, отряхнулась и пошла к царю. Поздоровалась и говорит:

– Дед твой и бабка обижаются, что не посетил их ни разу.

Сказал царь своему советнику:

– Что ж, если лиса навестила своих, почему бы и мне не проведать стариков? Привезли две арбы дров, развели на гумне костер, влезли царь и его советник под дрова и приказали:

– Лейте керосин да зажигайте.

Так и сгорели царь и его советник в огне.

Сказала тогда лиса юноше:

– Садись на трон. Отныне ты царь. Управляй царством, как подобает.

Сел юноша на трон и стал управлять царством.

А лиса, волк, медведи, орел, заяц и кот живут при нем, нужды не знают.

Три брата

Жили три брата. Они были очень бедны. Самый младший из них был и самый добрый.

Однажды братья испекли каждый по кукурузному хлебу и отправились искать счастья. Когда они проголодались, то сказали младшему:

– Давай раньше съедим твой хлеб, а потом и мы с тобой поделимся.

Согласился младший, и все трое поделили его хлеб.

Потом, когда младший захотел есть и попросил у братьев, те ничего не дали ему, избили и прогнали.

Пошел младший брат странствовать один. Ходил, ходил и добрел до одного поля. Стоял в поле старый замок, а возле замка росли инжирное дерево и осина. Подошел юноша к инжирному дереву, наелся, лег там же на траву и задремал.

В ту же ночь к замку подошли медведь, волк и шакал.

Шакал сказал:

– Что же мы молчим, давайте расскажем что-нибудь.

Медведь сказал:

– У меня есть что рассказать. В Трапезунде все страдают без воды, но там у стены стоит одна чинара, если бы ее кто вырыл, тотчас появилась бы вода.

Волк сказал:

– Единственный сын царя болен: слабеет с каждым днем и не растет. Никто не может ему помочь. Но в царской отаре есть одна овца без пятен; если бы в шкуру этой овцы завернули больного, то он тотчас бы выздоровел и вырос.

Шакал сказал:

– У корней осины, что вот здесь растет, зарыт клад. Каждое утро, на восходе солнца, три мыши выносят клад наверх сушить. Если бы кто знал это и убил тех мышей, все это богатство досталось бы ему.

Младший брат все хорошо расслышал и запомнил.

Наутро медведь, волк и шакал ушли.

Как только показалось солнце, появились три мыши и вынесли клад посушить. Юноша убил мышей и овладел несметным богатством. Выстроил себе прекрасный дворец, поселился в нем, а потом отправился в Трапезунд. Там он отыскал старшин города и с их согласия открыл воду. И тут он получил много богатых подарков.

После этого он пришел к царю, чтобы вылечить ему сына. Подошел ко дворцу и говорит царедворцам:

– Хочу видеть царя.

Царю доложили.

– Это, верно, голодный, накормите его, – велел царь.

Но юноша сказал царедворцам:

– Я не хочу ни есть, ни пить. Хочу вылечить царского сына.

Доложили царю, царь повелел:

– Он, верно, хочет денег, дайте ему.

Но младший брат сказал:

– Я ни в деньгах, ни в чем другом не нуждаюсь. Говорю вам, хочу вылечить царского сына.

Теперь его с большим почетом ввели к царю, которому он и доложил.

– Государь, в твоей отаре есть одна овца без пятен, вели привести ее.

Привели овцу. Он ее зарезал, завернул в ее шкуру больного, и тот в одну неделю и выздоровел и вырос, превратился в юношу с усами и бородой. Царь был рад безмерно, он богато одарил спасителя своего сына.

Вернулся юноша домой и стал жить в своем дворце.

Однажды пришли к нему братья. Он хорошо принял, накормил, напоил и сказал:

– Почему вы меня тогда прогнали? Я не сержусь на вас. Вы нехорошо поступили со мной, а я все же не погиб и хорошо повел свои дела.

Братья спросили его:

– Как же ты так разбогател?

Поведал он им всю правду, богато одарил их, и ушли 6ратья. Пошли они к тому замку, наелись инжиру и легли на траве. Пришли медведь, волк и шакал.

Шакал сказал:

– Что же мы молчим? Давайте расскажем что-нибудь!

Медведь сказал:

– В Трапезунде, что воды не было, теперь ее вдоволь.

Волк сказал:

– Единственный сын царя, что был болен, и не рос, теперь превратился в бородатого мужчину.

Шакал сказал:

– Под этой осиной, что был зарыт клад, кто-то забрал его и всех мышей истребил. Надо осмотреться, нет ли здесь человека, как бы и над нами чего не стряслось.

Стали искать. Нашли братьев и съели обоих.

Остался на свете один младший брат и сам счастливо жил и другим помогал.

Сказка о дэве, который хотел погубить сына мельника

Было, да и не было ничего – жил на свете один царь, и была у него единственная дочь.

Отец держал свою дочь в высокой башне, каждый день заходил к ней и взвешивал, чтобы знать – прибавила она или сбавила в весе.

Недалеко от того замка жил один крестьянин-мельник. И был у него единственный сын.

Умер тот мельник, и остался сын сиротой. Вскоре умерла и мать.

А юноша растет: кто растет по годам, а он по дням.

Смотрит дочь царя из своего замка, каждый день видит того юношу. Подросла она, и полюбился ей этот сын крестьянина, да боится она отца-царя.

Решилась все же девушка и бросила письмо юноше.

Задумался юноша, раздобыл потом длинную веревку, привязал на конце камень и забросил в окно. Поймала дочь царя веревку, привязала к ножке стола. Взобрался юноша по веревке, и стали они жить вместе в той башне. Как приходить отцу – спрячется он. А отец все взвешивает дочь. Вот и заметил он, что очень уж прибавила она в весе.

Догадалась дочь, заподозрил ее отец, сказала юноше:

– Надо нам бежать.

Спустились они по той веревке, и повел сын крестьянина жену в свою лачугу.

Доложили царю, что нет его дочери в башне.

Разослал царь гонцов во все стороны – разузнать, где она. Узнали слуги царя, что живет она в лачуге сына мельника.

Послал царь семь своих царедворцев, чтобы взять дочь его и того юношу и привести к нему.

Пошли царедворцы. А сын мельника во дворе, умывается. Увидели его царедворцы, побежали, хотят схватить его. Бросился он в дом, вынес саблю и изрубил всех, только одного в живых оставил.

– Пойди скажи своему царю, чтоб не присылал больше никого, – сказал он ему. – Она мне жена и будет жить со мною.

Разгневался царь, велел вооружиться двенадцати царедворцам, идти взять его. Пришли те, хотят схватить его, да не тут-то было. Выхватил он саблю, одиннадцать царедворцев зарубил, двенадцатого в живых оставил и сказал:

– Пойди скажи царю, чтоб не присылал больше никого.

А жена и говорит мужу:

– Уйдем лучше отсюда, все равно не даст покоя отец. Согласился он. Собрали свое добро, пошли.

Пустил юноша стрелу, – решили, где она упадет, там и жить им.

Полетела стрела за девять высоких гор, упала у дома девяти братьев-дэвов.

Увидели дэвы, что залетела во двор стрела, побежали достать ее из земли, да сдвинуть не могут.

Пришли муж с женой. Взглянули на них дэвы и говорят:

– Вот нам и ужин.

Достал юноша свою стрелу из земли, поклонился дэвам. А дэвы стоят, дивятся – они, девять дэвов, и сдвинуть стрелу не могли, а он одной левой рукой ее из земли выхватил. Решили:

– Испытаем его, вправду ли он так силен.

Был у дэвов один котел, в котором они еду варили. Ухватятся за него все девять дэвов, еле на огонь поставят:

Сказали дэвы юноше:

– Сними-ка тот котел с огня.

Подошел он, схватил котел, вмиг снял его.

Поняли дэвы, что силен юноша и что не им побороть его, решили жить с ним в ладу. Не выдержали все же дэвы, заспорили с ним о чем-то, затеяли драку. Перебил сын мельника восемь дэвов, а девятый, хромой дэв, спрятался в яме и уцелел. Осталось все дэвово добро мужу с женой. Живут они тихо да ладно.

Вот вскоре захотелось юноше пойти на охоту, и говорит он жене:

– Смотри, пока не постучусь три раза, не открывай дверь, чтоб чужой кто не забрался.

А хромой дэв слышит все.

Ушел муж на охоту, а дэв вылез из своей ямы, подобрался к дверям и постучал, как муж уговорился, три раза.

Поняла она все же, что это не муж, не отворяет дверей. Просит ее дэв:

– Люблю я тебя. Не хочешь отворить дверь, хоть мизинец просунь в щелку, поцелую и уйду.

Просунула она в щелку мизинец, а он как схватил его зубами. Закричала она от боли.

– Отвори дверь, – говорит дэв, – не то откушу палец.

Не выдержала она, отворила.

Вошел дэв.

Вернулся к вечеру муж. Постучался. Впустила она мужа, когда дэв спрятаться успел.

Наутро ушел опять муж на охоту.

Остались хромой дэв да жена одни, и говорит дэв:

– Надо нам убить его.

– Как же его убить? – спрашивает она.

Научил ее дэв:

– Как придет он, притворись больной. Спросит он, что с тобой и что тебя излечит, ты и скажи, что есть один дикий кабан и только его печень тебя излечит: «Добудешь ту печень – хорошо, а нет – умру я». Пойдет он на кабана и погибнет. Освободимся от него.

Вернулся муж с охоты. Вошел в дом, видит – лежит жена, стонет, умирает.

– Что с тобой? – спрашивает муж.

Говорит жена:

– Слышала я, есть один дикий кабан, принесешь его печень – выздоровлю, а нет – умру.

А кабан тот живет в лесу, под дубом.

Пошел юноша, взобрался на тот дуб, сидит. Почуял кабан человечий дух, бросился к своему дубу, видит – человек на дереве.

Разбежался кабан, подбежал, хватил клыками по дубу, прорезал ствол наполовину, хватил в другой раз, не попал от ярости, вонзил клыки в корни и двинуться с места не может.

Спустился юноша на нижнюю ветвь, ткнул кабана саблей, колет его, дразнит, смотрит – вырвет он клыки или нет. Тянет кабан, тянет, никак не вытянет клыков из корней.

Соскочил тогда юноша, хватил саблей, отрубил кабану голову. Разрубил его надвое, достал печень и пошел.

Приходит, стучит. А жена с дэвом развлекаются, думают – погиб уже он.

Услышали его стук, вскочили. Спрятался дэв, а жена отворяет двери.

Сварил муж печень кабана, дал поесть жене, выздоровела она.

Наутро опять муж ушел на охоту. Вышел дэв, подучил жену опять притвориться больной и сказать мужу, что только печень дикого оленя вылечит ее.

– Пойдет он на того оленя, там и смерть найдет, избавимся от него.

Вернулся муж с охоты, опять жена стонет:

– Что с тобой? – говорит муж.

– Принеси мне печень дикого оленя, принесешь – выздоровлю, а нет – умру, – говорит жена.

Пошел он на охоту за тем диким оленем.

Долго ли шел или недолго, а только дошел до одной горы. Перед горой поле, а в поле двенадцать человек косарей, не разгибаясь, траву косят.

Крикнул юноша:

– Мир вам!

Не отвечают косари.

Крикнул во второй раз:

– Мир вам!

Только один и отозвался:

– Какой там еще мир! Не скосим всей травы со всего поля к вечеру да не поставим три стога, придет олень, всех нас перебьет да поест.

Сказал юноша:

– Идите все ко мне.

Подошли они. Усадил он их, спрашивает, как и с какой стороны приходит тот олень. Узнал все, взял потом косу у одного из косарей, скосил всю траву, увязал три стога и поставил один с той стороны, откуда олень придет, другой – посередине, а третий – в конце, и сам под третьим стогом схоронился.

Показался олень. Проглотил один стог, другой, пошел к третьему. Выскочил юноша, пустил стрелу, свалил оленя.

Освежевали оленя, содрали кожу. Достал юноша печень и домой отправился.

А жена с дэвом сидят, радуются, думают – оттуда-то уж не вернется он живым.

Вдруг слышат – стучит он.

Спрятался дэв. Отворила жена, вошел он, сварил печень, дал жене, выздоровела она.

Опять ушел юноша на охоту, а дэв и говорит жене:

– Притворись еще раз больной, а как спросит, что с тобой, скажи, что только вода бессмертия тебя излечит. Пойдет за водой, а оттуда-то уж не вернуться ему, останемся мы одни.

Возвращается муж домой, а жена опять больна.

– Что с тобой? – спрашивает муж.

– Ох, – говорит жена, – принесешь воду бессмертия – выздоровлю, а нет – умру.

Пошел он, идет, встречает в пути коня. А конь тот чудесный, и говорит он юноше:

– Не дойти тебе до того места без меня. Садись, повезу.

Обрадовался юноша.

Сел на коня. Едет, едет, видит – скала. Смотрит – разверзлась скала и вновь сомкнулась.

Говорит конь:

– Ударь меня три раза, да так, чтобы три полосы кожи с меня содрать.

Как разверзлась скала, ударил юноша коня трижды, взвился конь и пролетел сквозь скалу, только хвост ему оторвало.

Поехали дальше. Едут, видят – горит огромный костер, ни обойти, ни объехать.

Сказал конь:

– Ударь меня с другой стороны, да так, чтобы три полосы кожи содрать.

Ударил юноша, взвился конь и перелетел через костер.

Доехали так до того места, где вода бессмертия ключом бьет.

Разнуздал юноша коня, пустил попастись, подошел к воде бессмертия, умылся, напился воды, прилег отдохнуть и заснул.

А там, невдалеке, стоит большой, в четыре этажа дом. И живет в том доме девушка-ведунья и с нею семь ее учениц.

Учуяла она, что пришел какой-то юноша, послала одну из своих учениц, узнать, кто это.

Пришла девушка, увидела юношу. Красив юноша, нет сил глаз оторвать. Ошалела девушка, стоит, не движется, как зачарованная. Послала ведунья вторую девушку, третью, четвертую. Ни одна не вернулась.

Все семь девушек, как взглянут на юношу, так и оторопеют, двинуться не могут. Пошла сама ведунья. Отослала учениц, разбудила юношу и говорит ему (ведунья ведь она, все знает):

– Твоя жена неверна тебе, дэва любит. Задумали они сгубить тебя, не возвращайся к ним.

Не поверил он. Набрал воды бессмертия в кувшин, сел на коня и поехал.

Приехал, стучит. Спрятался опять дэв, а жена отворяет двери. Выпила она той воды, выздоровела.

На другой день, как ушел он на охоту, дэв и говорит жене:

– Не погубить нам его, если не узнаешь, в чем его сила.

Вернулся муж, а жена встретила его, ласкает, обнимает, сама просит:

– Скажи мне, в чем твоя сила?

Засмеялся он и говорит:

– В пальцах моя сила.

– А ну, обмотай их веревкой, посмотрим, разорвешь ли?

Обмотала жена веревкой пальцы мужа. Двинул он пальцами, разорвал все веревки.

– В чем же твоя сила? – спрашивает опять жена.

– В плечах, – говорит муж.

– А ну, садись в этот котел, поведи плечами, разнеси его, – говорит жена.

Сел он в котел (в большой, что у дэвов был для каши), а дэв выскочил, закрыл вместе с женой котел, забил крышку. Взвалил хромой дэв на спину этот котел и понес. Донес до одной скалы, сбросил в пропасть, что и глазом до дна не оглядеть, и пошел домой. А на дне пропасти река, и течет та река мимо того места, где вода бессмертия находится да та девушка-ведунья живет.

Позвала девушка-ведунья своих учениц:

– Пойдите, в реке что-то плывет, посмотрите.

Пошли ученицы, вынесли котел на берег, принесли ведунье. Открыли крышку, лежит юноша, уже не дышит, избитый весь.

Разрезала его ведунья на части, промыла в воде бессмертия, сложила как надо и оживила. Очнулся юноша и встал; обрадовалась ведунья, обнимает, целует юношу.

Сказал он:

– Не поверил я тебе, а ты всю правду мне сказала. Пойду сейчас, разделаюсь с ними, вернусь, поженимся и будем жить вместе.

Пошел он. Входит в дом. Видит: сидят дэв с его женой, веселятся, рады, что избавились от него, убили. Подошел он, схватил дэва за ногу, прижал вторую своей ногой к земле и разорвал надвое. И жену свою убил.

Вернулся потом к той девушке-ведунье, женился на ней. Отпраздновали большую свадьбу. И я на той свадьбе был, вино пил, да одну девушку-ученицу в жены заполучил.

Три сестры

Было то или не было – жили муж с женой. Было у них три дочери и больше ничего – ни именья, ни владенья. Вот однажды мать убирала полку, и упали с полки три хлебных зернышка. Подобрали эти зернышки, отнесли их в поле, да в землю и посадили. Взошли хлеба, да какие! Дурной глаз не сглазит. Стоит нива, волнуется, как море колышется. Смотрят муж с женой, радуются. Созрело зерно, пошли все в поле, сжали, увязали в снопы и поставили огромный скирд о шести подпорках. Поставили и пошли домой.

На другой день послал отец старшую дочь взглянуть на хлеб.

Пришла она, видит: обвернулся вокруг их хлеба большущий гвелешапи, обхватил весь скирд и хвост свой во рту держит. Чуть не умерла со страху старшая дочь. Побежала домой, рассказала обо всем.

Послал отец среднюю дочь:

– Пойди спроси, что ему надо, зачем пришел?

Пошла средняя дочь, увидела гвелешапи, перепугалась, ничего не спросила, так домой побежала.

Послал отец младшую дочь. Пришла она к гвелешапи, спрашивает:

– Скажи, что тебе надо, зачем пришел? Сказал гвелешапи:

– Пойди скажи твоему отцу, пусть отдаст одну из дочерей мне в жены. Пошла она и рассказала отцу.

Спросил отец старшую дочь:

– Дочь моя, пойдешь за гвелешапи?

– Как же! – говорит старшая дочь. – Дождетесь, пойду я за него, только мне и дела, что за гвелешапи замуж идти!

И средняя так же ответила отцу. Подошел черед младшей. Младшая сказала:

– Пойду!

Взял ее гвелешапи и увел. Ползет гвелешапи, тянется, спешит за ним невеста. Миновали они деревню, встал гвелешапи, скинул кожу – стал таким прекрасным юношей, лучше и не вообразить. Обрадовалась невеста. Рассказал он ей:

– В моей стране по-каджетски говорят. Скажет тебе мать: разбей кувшин – надо принести кувшин; скажет: разлей воду – надо принести воду; скажет: разбери печь – надо затопить печь; скажет: убери со стола – ты накрой на стол; скажет: побей тарелки – ты принеси их.

Так научил ее всему и повел домой.

Пришли они в каджетскую страну. Приказала свекровь снохе:

– Пойди пролей воду!

Встала сноха, пошла и принесла ей воды. Все делала, как ее муж научил. Дивятся все «Только привели ее, а уж все понимает и весь наш порядок знает». Пришлась новая сноха всем по сердцу.

Вскоре затяжелела она. Как пришло время родить, повели ее в дом к родителям. Увидели сестры, позавидовали хорошей ее жизни с мужем. Родила она сына, пришел и муж за женой.

Собираются они домой, пристала старшая сестра: возьми да возьми меня с собой.

Говорит ей младшая:

– Не ходи, моя свекровь недобрая женщина, не уживешься с ней.

Нет, не отстает сестра, так и пошла с ними. Идут они, сестра и говорит зятю:

– Мать держит ребенка, тяжело ей, я возьму у нее ребенка, а ты иди вперед, мы тебя догоним.

Пошел он вперед, а сестры отстали. Идут они, видят – стоит яблоня высокая, ствол голый, без сучьев, а сверху вся плодами увешана. Говорит старшая сестра младшей:

– Я тебя подсажу, полезай на дерево, собери плодов; только переоденься в мое платье, чтоб свое не испортить, и ребенка дай мне подержать.

Послушалась сестра – могла ли она что подумать! Отдала сына сестре, переоделась ее платье, влезла с ее помощью на дерево и стала срывать яблоки. А сестра взяла peбенка и побежала вдогонку за зятем. Плачет ребенок, плачет, с кулачок слезы роняет, – да кому до него дело? Только мать, что на дереве осталась, слышит, как сын убивается, не выдержала, крикнула сестре:

А сестра бежит, увидала зятя, и кричит ему:

– Обожди, молоко у меня высохло, ребенок плачет, убивается.

Остановился зять. Не распознал ее, думает – жена его: и одета и убрана, как его жена. Идут домой, ведут и сына.

– А где же сестра твоя? – спрашивает зять.

– Сказала я ей, что не уживется со свекровью, и домой вернула.

Пришли домой, говорит свекровь:

– Невестушка, разбей кувшин!

Та возьмет, да как грохнет кувшин: чах-чах! – только и слышно.

– Разбей тарелки! – та и бьет во все руки.

– Разбери печь! – взяла топор и давай бить что есть силы. Все перебила, что было утвари в доме. Усомнились все – неладно что-то с ней. Нет у ней молока, завели корову, растят малого молоком той коровы. Подрос мальчик, стал водить свою корову в поле. Пасется корова, ходит за ней мальчик, кормит ее.

А мать осталась одна на дереве, плачет, убивается, так вся слезами и изошла; где слезы и кровь пролились, – выросли из земли камыши, что лес, да тысячи равных цвет да трав.

Повел однажды мальчик свою корову, и пришли они к той яблоне. Сорвал мальчик камышинку, надрезал ногтем и заиграл. Запела свирель:

Поет свирель все одно и то же. Обнял ее мальчик, прижал к сердцу, не расстается с ней. Принес домой, играет, а свирель все то же поет. Услыхала мачеха, – как огнем ее опалило. Схватила она свирель, всю на куски изломала, а кусочек свирели упал и запел:

Услыхала мачеха, отняла у ребенка все кусочки и в печь бросила. Сгорели они, сложился из их золы портрет несчастной матери и лег на стенке печи. Сидит мальчик у печи, плачет. Глянула мачеха в печь, увидела портрет, обозлилась, разворотила золу, выгребла и развеяла по кровле. Вырос на кровле прекрасный тополь. Увидел гвелешапи тот тополь, обрадовался, понес свою постель, постелил под тополем; ляжет он ночью, заснет, а тополь отпустит ветви, обнимает мужа, ласкает его. Бесится мачеха, умирает от злости. Притворилась она больной и говорит мужу:

– Если срежешь тот тополь да вырубишь из него корыто, чтобы мне искупаться в нем, – выздоровлю, а нет – так умру.

– Ну и умирай, черт с тобой, освободи меня, – сказал муж.

Ушел гвелешапи на охоту, а жена позвала работников, велела срубить тополь и вырубить из него корыто. А купаться не стала, зачем ей купаться, от какой болезни?

Вернулся муж, рассердился очень, а чем теперь делу поможешь?

Упала одна щепа с того тополя на кровлю одной старушки. Нашла ее старушка, взяла в дом и покрыла ею квашню. Как уйдет старушка из дому, поднимется щепа, обернется женщиной, вымоет всю посуду, подметет, уберет все, станет опять щепкой и покроет квашню. Вернется старушка .- все убрано, вычищено, вымыто. Дивится старушка, идет к соседям, то того благодарит, то другого. Все сказали ей, что и ногой к ней не ступали, не чистили и не убирали у нее вовсе. «Подстереги лучше, сама узнаешь, кто это». Так и сделала старушка. Вышла она, будто идет куда, спряталась за дверь и ждет. Подумала щепа, что ушла старушка, стала женщиной и давай чистить да убирать. Подкралась старушка, хвать – и поймала ее.

– О, горе мне! – закричала женщина.

– Не бойся, ты дочь, а я мать, – говорит старушка, – одна я, нет у меня детей, хоть ты будь моей дочерью.

Обрадовалась та. Зажили они вместе дружно и счастливо.

Попросила раз женщина старушку:

– Мать моя дорогая, пригласи ко мне в гости гвелешапи, что здесь живет, вместе с женой и сыном.

Согласилась старушка:

– Отчего же нет, доченька, приглашу, исполню твое желание.

Приготовила женщина обед, пригласила своего мужа, сестру и сына. За обедом, когда начались тосты, взяла хозяйка стакан, налила и сказала:

– Будьте здоровы все: ты, супруг мой, ты, сын мой, и ты, сестра моя.

Понял муж, кто его жена. Рассказала она все, как было.

Взял муж изменницу, привязал ее к конским хвостам. Растерзали ее кони на части. Женился опять на своей жене. Если раньше им сладости недостало, так теперь насладились.

Мастер и ученик

Жил один бедный крестьянин, и был у него один сын. Пристала к крестьянину жена:

– Научи сына какому-нибудь ремеслу. Не хочу, чтоб оставался неучем, как ты.

Не дает жена покоя, пришлось крестьянину подчиниться. Взял он сына и пошел отыскивать какого-нибудь мастера. Дорогой подошли к источнику, крестьянин припал к воде, пил, пил, а как напился, поднял голову и воскликнул:

– Ах, как хорошо!

Вдруг выскочил из воды черт в облике человека и говорит:

– Зачем ты звал меня? Ахкахар – это я.

– Я тебя не звал, я сказал: ах, какая хорошая вода.

– Все равно, скажи, что за нужда у тебя. Поведал крестьянин ему свою нужду. Черт сказал:

– Отдай мне сына в ученики. Год буду учить его. Через год приходи, узнаешь его – хорошо, нет – так останется моим, не тронь его.

У черта было много таких учеников. За год он так изменял их, что родители не узнавали своих детей, и они оставались навсегда в услужении у черта.

Крестьянин не знал этого и согласился, оставил сына черту и вернулся домой. Прошел год. Пришел отец за сыном. А черта дома нет. Видит крестьянин – во дворе много юношей в возрасте его сына, но сына среди них нет. Приуныл отец: «Не узнаю уж, видно», – подумал он.

Тут подходит к нему один юноша и говорит:

– Это я, отец. Сейчас придет наш хозяин, обратит нас всех в голубей. Как будем улетать, я полечу впереди всех, а полетим обратно, я отстану. Спросит тебя хозяин, который твой сын, ты и укажи на меня.

Обрадовался отец, ждет мастера с надеждой.

Появился мастер, обратил всех учеников в голубей, взлетели они на глазах у крестьянина. Полетели голуби обратно, а сын крестьянина отстал, летит позади всех.

– Ну, узнай, который твой сын? – говорит черт.

Крестьянин тотчас указал на последнего голубя.

Рассердился черт, понял, что ученик сам научил отца, но что было делать, пришлось вернуть сына крестьянину.

Идут отец с сыном.

– Чему же научил тебя мастер? – спросил отец.

Только он проговорил это, как сын прыгнул в колючий кустарник, а оттуда выкатилось золотое яйцо. Погнался старик за яйцом, а оно в колючки, и не догнать его. Выскочил сын из кустарника, а отец ему:

– Видно, нет у тебя счастья, вот совсем близко было золотое яйцо, да закатилось в колючки.

Только проговорил это отец, сын прыгнул в кустарник, а по земле побежала, переваливаясь, золотая курица. Погнался за нею старик, не догнал, а сын опять к нему возвратился.

– Эх, нет у тебя счастья, – вздохнул снова старик.

И вдруг видит – бежит золотой заяц. Погнался за ним, заяц – тоже в кусты, а оттуда уж сын выходит. Рассердился старик:

– Чему же учил тебя мастер? Как счастье – тебя и нет, а ушло счастье – ты тут как тут.

– Не сердись, отец, – сказал сын. – И золотой заяц, и золотая курица, и яйцо – это все был я.

Обрадовался старик, и пошли они дальше. Вышли в поле. Видят: князья охотятся. Напустили на одного зайца уйму гончих, да никак не поймают. Говорит сын отцу:

– Ты иди лесом, выгони зайца, я превращусь в гончую и на глазах у князей поймаю его. Пристанут к тебе князья – будут просить продать меня, ты долго не соглашайся, запроси побольше – любую цену дадут. Потом я улучу время, сбегу и догоню тебя.

Так и сделали: отец пошел в лес, выгнал зайца, сын превратился в гончую, погнался за зайцем и на глазах у князей так ловко схватил его, что князья чуть с ума не сошли. Бросились к отцу, кричат: «Хочешь не хочешь, продавай собаку!»

Крестьянин долго отказывался, но когда уж очень подняли цену, согласился, взял деньги и отдал собаку. Взяли ее князья на цепь и повели.

Вспугнули князья другого зайца и напустили на него новую гончую, та погналась за зайцем, отбежала подальше и, скрывшись с глаз новых хозяев, обернулась опять юношей.

Сын скоро догнал отца. Идут отец с сыном.

– Надо еще как-нибудь денег достать, – сказал сын.

Идут, видят другую группу князей, эти соколиной охотой заняты. Напустили на фазана соколов, носятся те, никак не поймают.

Обернулся юноша соколом, взыграл сокол на глазах у всех князей, схватил фазана. С ума посходили князья, так им сокол понравился. Кричат крестьянину: «Хочешь – не хочешь, отдавай сокола!»

Крестьянин и тут поприжал их хорошенько, а когда набавили цену князья, отдал сокола и отправился домой.

Князья дорогой напустили сокола на другого фазана. Полетал, полетал сокол, отлетел подальше, скрылся с глаз новых хозяев, опустился на землю, обернулся человеком и стал догонять отца.

Идут отец с сыном, несут деньги, но сыну все кажется мало, вот и говорит он отцу:

– Я стану конем, садись на меня, поезжай в город и продай, помни только – не отдавай меня пестроглазому человеку, а если отдашь – продавай без узды, не то, знай, – погубишь.

Сказано – сделано. Оборотился сын прекрасным конем, сел отец на него и погнал к городу. Набросились на коня покупатели, а больше всех один пестроглазый торгуется: навалил золота столько, что совсем коня золотом засыпал. Не удержался старик, продал коня пестроглазому. Взялся тот за узду, а отец не отдает. Пестроглазый, а это был черт, поднял тут крик: «Как это, за такую цену и без узды отдавать коня!» Что делать? Пришлось отдать и узду. Сел на коня черт, погнал его: не едет – летит от радости, что так легко вернул своего ученика. Приехал домой, загнал коня в конюшню и накрепко запер его.

Затосковал ученик, видит – помощи неоткуда ждать. Идет время, ничего не может придумать. Однажды заметил он в темноте луч солнца, пригляделся, видит – в стене маленькая щель. Обернулся мышью и вылез. Увидел это хозяин, обернулся кошкой, погнался за мышью. Бежит мышь, гонится за нею кошка, вот-вот догонит, а мышь обернулась рыбкой и шмыг в воду. Хозяин сетью бросился за ней. Плывет рыбка, настигает ее сеть; тут рыбка обернулась фазаном и взвилась в небо. Коршуном понесся за ним хозяин.

Летит фазан, догоняет его коршун, вот-вот вонзит в него когти. Ученик оборотился красным яблоком и упал прямо царю в корзинку. А черт обернулся ножом в руках царя. Только собрался царь разрезать яблоко, как ученик рассыпался зерном. Черт превратился в наседку с цыплятами, и стали они клевать зерно. Все зерно было выклевали, только хотела наседка склевать последнее зернышко, как покатилось оно иголкой. Тотчас в ушко проделась нитка; обкрутилась нитка вокруг иголки, вот-вот закрепит ее, а иголка прыг в огонь – и прошла через него. Нитка сгорела, а игла вышла из огня, как была.

Так уничтожил своего хозяина ученик. Избавившись от черта, юноша пошел к отцу, и зажили они вместе счастливо.

Подарки черного ворона

Было то или не было – только жили на свете муж и жена. Были они очень бедны. Пошла однажды жена к соседям просить пшеницы. Дали все по горсточке, и набрала она целый коди.

– Иди, посей, – сказала жена мужу. – Может, уродится что-нибудь и не будем так голодать.

Пошел муж, целый день работал. И вспахал поле, и засеял. Взошла нива всем на удивление.

Когда наступило время жатвы, взял бедняк серп и пошел жать.

Подошел он к полю и видит: птицы со всего света слетелись, покрыли все поле и поедают хлеб.

Рассердился он, стал ругать и проклинать птиц.

Вдруг один черный ворон отделился от птиц, подлетел к нему и сказал:

– Эти птицы – мои гости. Я пригласил их, и если ты меня не осрамишь перед ними, то исполню три любые твои просьбы и дам тебе все, что попросишь.

Согласился крестьянин и пошел домой. Жена спрашивает:

– Где хлеб?

– Не созрел еще, – обманул муж жену. Прошло время.

– Почему не идешь жать? – пристает жена к мужу.

Тут вспомнил муж черного ворона и решил пойти попросить у него что-нибудь взамен своего хлеба.

Идет и не знает, куда идти, не знает, где дом черного ворона. Идет, а навстречу ему бабка дэва.

Уронила бабка веретено и говорит:

– Подними, сынок, не могу нагнуться.

Поднял он веретено и подал ей.

– Куда идешь, сынок? – спросила бабка.

Рассказал он обо всем, что с ним было.

Бабка сказала:

– Твое счастье, сынок, что встретил меня, иначе никогда бы не нашел ты дорогу к черному ворону. Иди прямо, иди, пока не настанет вечер. А настанет вечер – остановись, и черный ворон сам тебя найдет. Поведет домой, принесет тебе много золота, серебра, драгоценных камней и скажет: «Возьми столько, сколько сможешь». А ты скажи: «Ничего я не хочу, кроме твоей ручной мельницы».

– Хорошо, – сказал он, – все исполню по твоему совету.

Пошел. Идет, идет, наступил вечер. Остановился бедняк, ждет. Вышли навстречу ему черные вороны, повели в дом, усадили на ковер, разложили перед ним золото, серебро, жемчуга, драгоценные камни и говорят:

– Бери, сколько поднимешь.

– Не хочу я ни золота, ни серебра, ни жемчуга, ни драгоценных камней, – сказал бедняк, – дайте мне вашу ручную мельницу.

Огорчились черные вороны, но что делать – нельзя же нарушить слово, дали ему ручную мельницу.

Взял бедняк мельницу и понес. Тащит, да так тяжела она, что пот градом катится с него.

– Что сделала со мной проклятая бабка, за что погубила меня: столько золота и серебра давали, а я взял мельницу, что в пот меня вогнала! Зачем мне она, мало ли таких у нас в деревне?

Идет он, тащит мельницу, ворчит, а навстречу ему бабка.

– Ставь мельницу, верти, – говорит она.

Завертел бедняк, и стала мельница осыпать землю всеми лучшими кушаньями, какие только есть на свете. Сели они и хорошенько закусили. Поблагодарил бедняк бабку и понес домой мельницу. Приходит и говорит жене:

– А ну, прибери все хорошенько.

Жена подмела, прибрала все.

Завертел он мельницу, посыпались кушанья. Обрадовалась жена, сели за стол: что съели – съели, что не съели – выбросили.

Зажили муж с женой без нужды.

Радуется муж: «Прокормит нас ручная мельница, не придется второй раз беспокоить черных воронов».

Прошло много времени.

– Не будет того, чтобы я не пригласил царя, – сказал мужик.

Жена сказала:

– Зачем нам приглашать царя?

Но муж все же пригласил царя.

Царь сказал:

– Приму приглашение, но горе тебе, если плохо меня встретишь.

Пришел царь со всеми своими войсками и челядью.

Накрыли стол, подносят ему самые разнообразные кушанья, какие только может пожелать душа.

Царь послал своих советников узнать, кто готовит такие блюда. Вернулись советники и доложили, что сидит одна старуха, крутит мельницу и все кушанья выходят готовыми.

Перестал царь есть, ни до чего не дотрагивается.

Испугался бедняк, спрашивает советников:

– Отчего не изволит царь кушать?

Сказали они, что требует царь его мельницу, иначе не будет кушать.

Что ему оставалось делать? Согласился бедняк:

– Пусть изволит обедать, отдам мельницу.

Забрал царь мельницу, и стал бедняк опять голодать.

Напал на жену его такой гнев, что чуть не задушила мужа. Вспомнил бедняк про обещание ворона. «Ведь он обещал исполнить три моих просьбы, а я у него был только один раз. Пойду-ка снова к нему».

И пошел. Дорогой опять встретил бабку:

– Куда идешь, сынок? – спросила бабка.

Рассказал он ей асе.

Бабка сказала:

– Когда придешь туда, не бери ни золота, ни серебра, ни жемчуга, ни драгоценных камней, скажи: «Ничего я не хочу, кроме вашего осла».

– Хорошо, – ответил он, – все сделаю по твоему совету.

Пришел бедняк к дому черных воронов. Вышли черные вороны, ввели его в дом, обласкали, угостили и разложили перед ним золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни.

– Выбирай, что душе угодно.

– Ничего я не хочу, – говорит он, – дайте мне вашего осла.

Упали у воронов сердца: «Чем мы будем жить, если отдадим ему и осла?» Но что делать, нельзя отступать от слова – дали ему осла.

Ведет он осла и думает: «Проклятая бабка, что она со мной сделала, столько золота Мне давали, а я выбрал этого осла, у которого одна кожа да кости, на что он мне?»

Идет, а навстречу бабка – и говорит ослу:

– А ну, закричи, да засыпь его золотом.

Осел закричал – и высыпал столько золота, что совсем не видно под ним крестьянина.

– Теперь вытащи его, – приказала бабка.

Ударил осел копытом, разрыл золото и вытащил из него крестьянина. Обрадовался бедняк, поблагодарил бабку и отправился со своим ослом домой.

Приходит и говорит:

– Дай-ка напиться, старуха.

Та побежала к колодцу, достала свежей воды и подала ему. Напился крестьянин, повернулся к ослу и говорит:

– А ну, закричи, да поставь мне дом о шестнадцати окнах.

Осел закричал, и тотчас появился такой дом, как хотел крестьянин.

Опять зажили мужик с женой счастливо и богато. Опять пригласил крестьянин царя обедать. Потребовал царь в подарок того осла. Отдали ему осла. Царь ушел, а старуха набросилась на мужа и давай его бить.

– Иди сейчас же к воронам, проси у них милости.

Отправился опять бедняк. Шел, шел, видит – навстречу бабка.

– Куда идешь?

– К черным воронам.

– Не бери у них ничего, кроме дубинки, – сказала бабка.

Пошел бедняк к дому черных воронов, вышли к нему черные вороны, ввели его в дом, обласкали, угостили, разложили перед ним золото, серебро и драгоценные камни. От всего отказался мужик, попросил дать ему только дубинку. Удивились вороны, но исполнили его просьбу. Идет крестьянин, несет дубинку и думает: какое-то еще чудо скрыто в ней? Идет, а навстречу ему бабка.

– А ну, – сказала бабка, – завертись, дубинушка, убивать не убивай, но хорошенько проучи дурака за то, что нет у него ума-разума.

Завертелась дубинка и так отколотила крестьянина, что еле доволок он домой ноги.

Приходит и говорит дубинке:

– А ну, завертись, да хорошенько поучи мою старуху.

Завертелась дубинка и отколотила жену.

На другой день взял он чудесную дубинку и пошел к царю. Не пускают его царедворцы.

– А ну, дубинка, – сказал крестьянин, – завертись и хорошенько поучи их!

Завертелась дубинка и так их отколотила, что все с ног попадали.

Вошел он во дворец и прямо к царю:

– Отдавай мою мельницу и моего осла!

Царь разгневался и приказал:

– Выбросьте его вон!

Тогда крестьянин приказал дубинке:

– А ну, дубинушка, если можешь, прояви теперь свою силу!

Завертелась дубинка, взвыл царь и закричал:

– Отдайте ему и мельницу, и осла, и денег подбавьте, только бы убрался поскорей со своей дубинкой!

Так вернул крестьянин и мельницу, и осла, и много еще денег принес в дом.

О золотокудрых юноше и девушке

Жил на свете один человек, было у него три дочери. Матери у них не было, а была злая-презлая мачеха. Что колючки в глазах – то для мачехи мужнины дочки. Притворилась мачеха больной, говорит мужу:

– Уберешь дочек – встану, нет – умру.

Задумался старик: как лишиться дочерей? Думал, думал и решил:

– Пойдемте, дети, наберем яблок, я знаю хорошую яблоню.

Пошли, взяли с собой палас. Под яблоней вырыта была большая яма. Постелил старик палас поверх той ямы, прикрыл сверху листьями, залез на яблоню и говорит дочкам:

– Я буду сбивать яблоки, а вы возьмитесь за руки, подбегите все вместе и собирайте.

Растряс яблоню, взялись дочки за руки, побежали, ступили на палас, провалился палас, и все три девушки вместе с яблоками попадали в яму. Слез старик с дерева и поплелся домой. А девушки сидят в яме и плачут. Проголодались девушки, и говорит старшая:

– Съешьте меня, сестры!

– Нет, меня съешьте, – говорит средняя. А младшая стала просить бога:

– Пусть одна рука у меня станет заступом, другая лопатой.

Стала одна рука девушки заступом, другая лопатой. Роет она землю заступом, выгребает лопатой; рыла, рыла и дорылась до царских конюшен. В конюшнях стоят кони, едят изюм с миндалем. Подошла девушка, сама наелась и для сестер взяла. Так лазила она в царские конюшни и таскала изюм с миндалем. Похудели кони. Доложили конюхи царю.

– Кормим коней изюмом с миндалем, а они все худеют и худеют.

Поставил царь сторожей, смотрят сторожа – пришла девушка и давай выгребать в подол из кормушек изюм и миндаль. Схватили ее, ведут.

– Куда ведете? – спросила младшая сестра.

– К царю.

– Так подождите, приведу сестер, всех вместе поведете.

– Хорошо.

Отвели всех трех сестер к царю, рассказали те ему все.

Царь спросил старшую сестру:

– Что ты умеешь делать?

– Я такой ковер сотку, что все твое царство усядется и еще место останется.

– А ты что умеешь? – спросил царь среднюю.

– Я такой обед сварю, что в яичной скорлупе уместится, а весь твой народ тем обедом насытится.

– А ты? – спросил царь младшую.

– Я могу родить золотокудрых детей – мальчика и девочку, – сказала младшая.

Царь женился на младшей, а старших отдал своим советникам.

Прошло время, родила царица золотокудрых детей. Завидно старшим. Выкрали они детей, подбросили вместо них щенят, золотокудрых детей бросили в колеса мельницы, а царю доложили:

– Родила твоя жена щенят, а не золотокудрых детей.

Разгневался царь:

– Возьмите ее, привяжите к воротам: пусть прохожие плюют ей в лицо и грудь сажей мажут.

Привязали бедную женщину к воротам, плюют ей в лицо, мажут грудь сажей.

А мельник услышал детский плач, вышел. Видит – застряли в колесах дети – мальчик и девочка.

– Не дал мне бог своих детей, так хоть их усыновлю, – сказал мельник, взял золотокудрых детей, выстроил им дом и поселил их там.

Вот раз царь затеял пир. Позвал он на тот пир всех подданных – мужчин и женщин. Пошли и золотокудрые брат с сестрой. Кто ни пройдет в ворота, все плюют в лицо этой женщине и мажут ей грудь сажей. Прошли золотокудрые брат с сестрой, отмыли ей грудь и поцеловали, а лицо розой обласкали.

Собрались гости к царю, сели, разговаривают. Встал золотокудрый юноша и говорит царю:

– Та женщина, что к воротам прикована, – моя мать, а ты, царь, – мой отец.

Не поверил царь.

Взял юноша со стола сухую виноградную ветвь и сказал:

– Если все это правда и она – моя мать, зазеленеет эта ветвь и повиснут на ней гроздья винограда. – Потом взял жареного фазана и сказал: – Если это правда и ты, царь – мой отец, оживет этот фазан, прыгнет на эту ветвь и крылами поведет.

Только он произнес – зазеленела в его руках ветка, повисли на ней спелые, сочные ягоды винограда, а фазан ожил, взлетел на ветку и встряхнул своими красивыми крыльями. Обрадовался царь, обнял своих детей и стал целовать. Привели мать, одели ее в царские одежды и воздали ей царские почести, а злых сестер привязали к конским хвостам и на куски разорвали.

Земля возьмет свое

Жила одна вдова, и был у нее единственный сын. Растет сын и видит, что у всех есть отец, только он никого не может назвать отцом.

– Отчего у всех есть отец, только у меня его нет? – спросил он мать. Мать сказала:

– Умер твой отец.

– А что такое – умер? Что он, не придет к нам больше?

– Он к нам не придет, но мы все пойдем туда, где он, – сказала мать, – никто не избежит смерти.

Юноша сказал:

– Я никого не просил о жизни, но если уж я живу, то не хочу умирать. Пойду найду такое место, где не умирают.

Долго упрашивала мать его не ходить, но не послушался сын и отправился искать такое место, где не умирают. Обошел он всю землю. Куда ни придет, спрашивает:

– Есть здесь смерть?

– Есть, – отвечают ему.

Загрустил юноша: нет такого места, где не умирают. Идет он как-то полем, видит – стоит олень с высокими ветвистыми рогами. Очень понравились юноше оленьи рога, и спросил он оленя:

– Не знаешь ли места, где не умирают?

– Такого места нет, – сказал олень, – но пока мои рога не дорастут до»неба, я не умру, а дорастут – и смерть моя придет. Хочешь, оставайся со мной и не умрешь, пока я буду жить.

– Нет, – сказал юноша, – жить – так вечно, а умереть я мог и там, откуда пришел.

Пошел юноша дальше, прошел поле, прошел все долины и добрался до гор, видит – сидит ворон на скале, чистится, а пух вниз, в огромное глубокое ущелье, роняет.

Юноша спросил ворона:

– Не знаешь ли места, где не умирают?

– Нет, – сказал ворон. – Вот я буду жить, пока все это ущелье не наполнится моим пухом, а наполнится – умру. Оставайся со мной и проживешь, пока я буду жить.

Посмотрел юноша в ущелье, покачал головой.

– Нет, – сказал он, – жить – так вечно, а умереть я мог и там, откуда пришел.

Пошел юноша дальше, прошел всю землю, подошел к морю. Прошелся по берегу – не знает, куда идти. Ходит день, ходит два – ничего не видно. На третий день видит – блестит что-то вдали, подошел ближе – стоит хрустальный замок. Обошел юноша вокруг замка – никак дверей не найдет. Долго мучился он, наконец заметил небольшую полоску, догадался, что это и есть двери, надавил что было сил, открылась дверь. Вошел юноша вовнутрь и видит – лежит женщина такой красоты, что само солнце позавидовало бы ей, если бы увидело ее. Очень понравилась женщина юноше, да и он ей приглянулся. Юноша спросил:

– Прекрасная, хочу уйти от смерти. Не знаешь ли места, где не умирают?

– Такого места нет, – сказала женщина, – зачем тебе искать напрасно? Оставайся со мной.

Он сказал:

– Я не тебя искал, я ищу такое место, где бы не умирали, иначе остался бы там, откуда пришел.

Женщина сказала:

– Земля возьмет свое, ты сам не захочешь быть бессмертным. Скажи-ка, сколько мне лет?

Посмотрел юноша на нее: ее юная грудь, ее свежие щеки цвета розы были так прекрасны, что он совсем забыл о смерти.

– Самое большее пятнадцать лет, – сказал он.

– Нет, – ответила женщина, – я создана в первый день сотворения мира. Меня зовут «Красой», и я никогда не буду старой и никогда не умру. Ты бы мог остаться со мной навсегда, но сам не захочешь – земля позовет тебя.

Поклялся юноша, что никогда не уйдет от нее.

Стали они жить вместе. Годы пролетели, как мгновенье. Многое изменилось на земле. Многие умерли, обратились в прах, многие народились, земля меняла лицо, но юноша не замечал, как летело время. Женщина была все так же прекрасна, а он все так же молод. Пролетели тысячи лет. Соскучился юноша по родине, захотелось ему навестить своих. Сказал он:

– Хочу пойти повидать мать и родных.

Она сказала:

– От них уж и костей в земле не осталось.

Он сказал:

– Что ты! Всего три-четыре дня, как я здесь, что могло с ними статься?

Женщина сказала:

– Я говорила тебе – земля возьмет свое. Хорошо, иди и, что бы ни было с тобой, вини в том себя.

Дала она ему три яблока и велела съесть их, когда затоскует.

Попрощался юноша с ней и пошел. Шел, шел, видит – скала, на которой сидел ворон. Посмотрел юноша: все ущелье засыпано пухом и ворон сам тут же, весь высохший лежит. Потемнело в глазах у юноши, хотел он вернуться назад, но не пускает его уже земля, тянет вперед. Пошел дальше, видит – в поле стоит, олень, рога доросли до неба, а сам олень умирает. Понял юноша, что много времени прошло с тех пор, как ушел он из дому. Пошел дальше, добрался до родных мест, но не нашел ни родных, ни знакомых. Спрашивает у людей о матери, но никто даже не слышал о ней. Ходит он один, и никто не узнает его. Наконец, встретил он одного старика, рассказал ему, кого он ищет. Старик сказал:

– Эта женщина, как я слышал от дедов и прадедов, жила когда-то, но как может ее сын быть теперь в живых?

Пошел по всей земле слух об этом человеке. Чего только не говорят о нем! Смотрят на него, как на диковинку.

Бродит юноша один. Заскучал он. Пришел на то место, где стоял когда-то его дом, и нашел только развалины, что поросли порыжелым уже мхом. Вспомнил юноша свою мать, детство, товарищей и загрустил. Решил он съесть яблоки, что дала ему женщина из хрустального замка. Достал он одно яблоко, съел его, и вмиг выросла у него длинная седая борода. Съел другое яблоко – подкосились у него колени, согнулась поясница и без сил упал он на землю. Лежит, не может двинуть ни рукой, ни ногой. Позвал он прохожего мальчика:

– Подойди ко мне, мальчик, достань из моего кармана яблоко, подай мне.

Достал мальчик яблоко, подал ему, надкусил он его и тут же умер.

Похоронила его деревня всем миром.

Про жадного попа и ловкого старика

У одного бедного старика и его жены была пара быков. Правду сказать, хорошие были быки, только очень уж туго стало старикам, поговорили они и решили:

– Отведем этих быков на ярмарку, продадим, хоть на время будет что есть. Привел этот старик быков на ярмарку. Очень всем его быки понравились, окружили его, спрашивают:

– Почем продаешь?

Пришел и поп:

– Продаешь быков?

– Да, продаю, нуждаюсь очень, потому и продаю.

– Продай мне.

– Пожалуйста.

– Во сколько же ты их ценишь, что тебе дать?

– Я бедный старик, не обманешь же ты, священник, божий человек, меня? Дай мне сам столько, сколько мои быки стоят, я запрашивать не буду…

Стал поп клясться и божиться:

– Сын мой, разве же я обману тебя? Благослови тебя спаситель, крест его на тебе. Дам тебе тридцать рублей за пару твоих быков.

Согласился старик:

– Берите. Дай вам Христос найти в них радость и пользу.

Радуется поп, что дешево купил. Отсчитал скорей деньги и погнал быков. Повернул домой и старик. «Маловато что-то получил я денег, – думает он, – да уж что делать? Продал, и все тут».

Только пришел домой, спрашивает жена:

– Почем продал?

– За тридцать рублей, поп купил, – говорит муж.

Закричала жена:

– С ума ты сошел? Одурел? Что это ты наделал? Надул тебя поп, надул, погубил, будь он проклят!

Рассердился старик:

– Поп – божий человек, наместник бога на земле, не стал бы он надувать меня.

Горюет жена, да уж что делать – не убивать же мужа. Только надулась на него и денег не берет.

Так и живут они не в ладах. Приготовит жена обед, поставит на стол и уйдет куда к соседям и не говорит со стариком. Придет он, поест, возьмет мотыгу и потащится опять на работу. Прожили они так в ссоре целую неделю.

Встал однажды этот старик, взял поповские деньги и отправился опять на ярмарку. Купил там себе за шесть гривенников шапку, надел ее и ходит, а остальные деньги в кармане держит.

Прошелся по ярмарке раз-другой и видит – стоит поп, что его быков купил. Бросился старик к нему, приветствовал его и спрашивает:

– Ну что, хороши мои быки?

– Дай тебе бог добра, хороши, очень хороши, – говорит поп.

– Я же тебе говорил, что хороши.

Поговорили они, и сказал старик попу:

– Если ты доволен моими быками, попрошу тебя о чем-то, не откажи.

– А что такое?

– Уж очень я признателен тебе, хочу угостить тебя обедом. Только прошу тебя, приведи с собой еще гостей, приведи сколько ни есть в городе твоих друзей – будь то благочинный или епископ – и приходите все вместе в такой-то духан. Угощу вас всех за свой счет.

Жаден поп на еду, обрадовался он, так и загорелись у него глаза.

– Обязательно придем, стоит ли просить об этом?

А старик побежал в этот духан и говорит духанщику:

– Гости у меня сегодня. Приготовь еду получше.

Потом дал ему вперед двадцать пять рублей и сказал:

– Только, как придет время платить, я сниму шапку и крикну: «В расчете, хозяин?», а ты отвечай: «В расчете».

– Хорошо, – согласился духанщик.

Всех пригласил поп на даровой обед – и благочинный там, и епископ, и дьячка не забыли, пятнадцать человек собралось. Пришли в духан, и встретил их всех радушный хозяин.

Уселись. Начались тосты. Пили, ели, наелись, напились – всего вдоволь. Повеселились и встали. Пришло время рассчитываться за еду, сорвал старик шапку с головы и кричит:

– В расчете, хозяин?

– В расчете, – ответил тотчас духанщик.

Удивились все такому расчету, а поп повернулся к старику и говорит:

– Очень я тебе благодарен за угощенье, скажи только, как это ты ухитрился ничего за такой обед не заплатить?

– Эх, эх! Не смогли вы, мало поели, а то у меня такая шапка, что хоть на пятьдесят рублей наешь, за все расплатится.

Пристал тут поп: продай да продай мне эту шапку.

– Нет, – говорит старик, – и не проси, что мне в быках, волк их ешь! А эта шапка – она меня и кормит и поит, как я расстанусь с ней, как прогневлю бога?

Думает поп: «С быками-то я здорово надул его, вот бы еще эту шапку заполучить – разбогател я, и только».

Не отстает и не отстает поп:

– Нет, уважь уж, продай шапку.

Просил, просил, уломал-таки старика.

– Хорошо, так и быть, давай пятьдесят рублей и бери шапку, – говорит старик.

Отсчитал поп ему деньги, взял шапку и побежал.

Прошла неделя. Пошел поп на ярмарку. Подошел к благочинному и пригласил его обедать. Пригласил еще гостей, и пошли все в тот же духан.

Пришли, сели.

– А ну, подавайте еду! – говорит поп.

Подают ему всякой еды да питья.

Поели все, попили и встали. Сорвал поп с головы эту шапку и кричит:

– В расчете, хозяин?

Снова и снова кричит поп: «В расчете, хозяин?» Только никто ему не отвечает: «Хорошо, в расчете!»

Рассердился наконец духанщик:

– Ты что, поп, с ума сошел, какой расчет, где деньги? Видно, перепился ты.

Бросился к попу:

– Плати сейчас деньги, не то голову тебе оторву.

Выступили вперед благочинный и епископ:

– Видно, без денег приглашал поп, что ж, заплатим! – и расплатились с духанщиком в складчину.

Наглотался поп стыда, идет домой чуть жив, пусть враг мой так домой приходит. Понял поп, что провел его старик на этот раз, и побежал к нему. Бежит, как бешеный, сам думает:

«Не уйти ему от меня живым за такое дело».

А старик все знает, как и что с попом было и что поп теперь думает. У старика жена ведунья, все она во сне узнает.

Зарезал старик курочку, набрал ее кровь в пузыри и повесил пузыри жене и детям на шею, купил себе ножичек и ждет попа.

Прибежал поп. Кричит, ругается; вот-вот бросится на старика и голову ему оторвет.

Встречает его старик как ни в чем не бывало:

– Пожалуйте, что прикажете?

Как начал кричать поп:

– Ты меня обманул, накрыл! Ты что за пятьдесят рублей продал?

Гримасничает старик, жмется, все лицо в кулачок сжал:

– Нет, добрый человек, разве бы я обманул тебя, это все моя жена виновата, а я – да разве бы я обидел такого божьего человека?

Выхватил тут старик из кармана ножик, бросился к жене и заколол ее. Упала она, ноги протянула. Схватил потом детей, перерезал им обоим горло, швырнул их, а сам все кричит.

Сбежались на крик соседи, схватили его, кричат попу:

– А ты что здесь делал? Видишь, человек с ума сошел, жену, детей убивает, не мог удержать?

Оправдывается поп:

– Он меня надул и сам же своих детей и жену зарезал. Бешеный, видно, какой-то. Что только привело меня сюда?

Перепугались все, видят – льется кровь, так и застывает лужами.

Наконец встал старик и говорит:

– Что вас заботит? Я собственных детей и жену заколол, я же их всех и оживлю, пусть только этот поп от меня отстанет.

– Ничего мне твоего не надо, – говорит поп, – оживи только их.

Подошел старик к жене, пробормотал что-то, словно заклинает ее, потом приставил ей к горлу свой нож тупым концом. Вскочила она.

– Ах, что это, столько гостей, а я словно заснула! – говорит.

И детей так же оживил старик.

Удивляются все, глазам своим не верят, – что это за чудо совершил старик.

Так и ушел поп ни с чем; да еще рад, что так легко от этой кутерьмы отделался, забыл и думать о шапке.

Идет поп, думает: хорошо бы иметь такой ножичек. Вот бы держал в страхе всех своих, что покоя не дают…

Прошло время. Опять отправился поп на ярмарку. Опять встретились они со стариком. Старик, конечно, как всегда, о своих быках спрашивает – как они?

– Хороши быки, ничего, спасибо… – говорит поп.

Вспомнили и о том, что в тот памятный день было.

– Во всем ты меня обманул, во всем провел, но тот ножик меня вовсе с ума свел, – говорит поп. – Ведь сам своими глазами видел, как ты троих насмерть зарезал и тем ножом оживил.

– Эх, эх! Не имей я того ножичка, никуда бы ни моя жена, ни мои дети не годились, – хвастает старик.

– Вот бы мне иметь такой нож, – говорит поп, – очень тебя прошу, уважь меня, уступи его, что хочешь бери.

Не отдает старик, упрямится, что твой мул, да и поп не отстает. Уломал-таки поп старика, упросил его; продал старик свой ножик за три рубля и говорит:

– Смотри только, осторожней. Правда, он у меня ученый, но все же опасно, с умом с ним обращайся, как бы не вышло чего.

Пришел поп домой. Смотрит он на своих и все хочет придраться к чему-нибудь. Нашел-таки повод, начал ворчать, ругаться, пошла брань, раздались крики, разгорелась драка. Выхватил поп этот нож, схватил жену и заколол ее.

Увидела это старшая дочь попа, невеста, бросилась к отцу, схватил и ее поп, перерезал ей горло.

Сам стоит и смотрит на них, усмехается.

Сбежались на шум соседи, видят – что видят? Врагу твоему видеть, что они увидели. Так и закричали все:

– Спятил, сошел с ума поп!

А поп ничего, смеется.

– Что с тобой, что тебя с ума свело, – кричат ему, – что ты всю свою семью перерезал? Такой-то ты божий человек?!

Засмеялся поп и говорит:

– Рассердили они меня, и я решил напугать их немного. Ничего, не бойтесь, я их убил, я и оживлю.

Взял он свой ножик и давай тереть им о шею жены, сам приговаривает что-то. Только пусть так порадуется твой враг, как ей полегчало от этого. Кто оживит мертвого?

Долго мучался поп, уж и лекарей приводил, только ничего не помогло. Тут-то понял поп, что надул его проклятый старик с ножом.

Бросил он своих мертвецов и побежал к старику (дорогу-то хорошо знает – уж третий раз бегает), прибежал, змеем бросился на старика.

– За что ты разорил меня, погубил всю семью мою, теперь-то я отплачу тебе! – кричит.

Схватил он старика, связал ему и руки и ноги веревкой из конского волоса и потащил его к морю топить.

Притащил, смотрит, в чем бы от берега отплыть. Вдруг видит – плывет вдали рыбак в лодке. Перевязал поп старика потуже и побежал к лодочнику.

Как быть попу? Сказать рыбаку, зачем ему лодка нужна, какой дурак даст ему лодку человека топить! Сумел все же поп схитрить, выманил лодку.

Увидел один пастух (он там недалеко овец пас), что поп что-то на спине приволок и бросил.

«Дай-ка, – подумал пастух, – стащу у попа, что он там на земле оставил».

Подошел и видит– валяется на земле старик, связанный по рукам и ногам.

Спросил пастух:

– Что это с тобой?

– Так и так, – говорит старик, – пригласил я этого попа в гости, принял его с честью, заколол для него барана, что у тебя купил, а он давай кричать, что это вовсе не баран, а собака: как ты смел меня, попа, собакой кормить! – кричит. Вот за это теперь и топит меня в море. За что ты погубил меня, добрый человек, продал собаку вместо барана, из-за тебя я гибну. Спаси хоть теперь меня, развяжи эти веревки, дай убежать, не то и про тебя расскажу ему, знай, и тебе несдобровать.

Испугался пастух и развязал его. Старик разделся и побежал.

Приплыл поп на лодке и видит – нет старика, только платье его на земле лежит. Посмотрел поп, увидел вдали пастуха, решил, что это и есть старик, и погнался за ним.

Бежит пастух, кричит:

– Клянусь, не собака это была, а барашек, чудесный барашек.

И не слушает его поп. Догнал его, схватил, связал и бросил в лодку. Отплыли подальше. и думает поп: «Ну, теперь-то уж не выплывет», – поднял его и бросил в воду.

Так и погиб пастух ни за что. Не утонул бы он – выплыл, да уж где плавать со связанными руками и ногами.

Видит все это старик, видит и то, что после пастуха сорок овец без хозяина остались, погнал он их к себе.

Отобрал в ярмарочный день двадцать овец и погнал их продавать. Опять встретились они с попом. Смотрит поп: стоит утопленный старик и продает овец. Смотрел, смотрел поп, глазам не верит, подошел и спрашивает:

– Это тебя я утопил в море?

– Меня, – говорит старик, – только что бы тебе подальше отплыть, а то очень уж мелко было, только сорок овец я и выловил. Продаю их теперь прямо даром, что жадничать: не много они мне труда стоили. Эх, не умеешь ты, святой отец, а то и нож тот был хорош, очень хорош, вот отдай мне его, бери за него хоть две овцы.

Удивился поп и говорит:

– Отдам тебе нож и овец твоих не хочу, сделай только доброе дело, отвези меня на то самое место, брось в воду, может, и я сумею выловить овец.

А хитрый старик говорит:

– Ну как не выловить? У тебя руки, ноги не будут связаны, ты и сто штук овец выловишь, только сделай доброе дело, захвати хоть штук десять и для меня.

Повел старик попа. Зашли они раньше в дом к старику, повеселились там.

Сказала жена старика:

– Не умеешь ты, святой отец, пользоваться, а то, что ни продал тебе муж, все хорошее было: быки были – неплохие ведь быки? Ножик тоже хороший, а теперь вот и овец себе даром раздобудешь.

Повел старик попа к морю. Посадил в лодку и везет.

Жадничает поп, кричит:

– Вези дальше, назло тебе больше твоего овец выловлю.

Отвез старик его подальше от берега и бросил в воду. Так и ищет с тех пор поп овец, да только ни овец, ни попа что-то не видать.

Царь Музарбий

Жил да жил царь Музарбий. Имел он только одну дочь, больше никого. Царь каждый вечер поднимался на высокую башню и оттуда кричал страшным голосом, чтобы тем напугать, дэвов, которые окружали его царство и каждую минуту угрожали вторгнуться в его владения и истребить его подданных. Дэвы боялись Музарбия и, слыша его крик, не смели приблизиться к его владениям. Так охранял Музарбий свое царство ночью, а днем он брал лук и стрелы и, где только ни заприметит дэвов, сбивал с них головы своими стрелами, словно головки у луковиц.

У Музарбия была жена, сердце которой томилось по самом большом и страшном Кремень-дэве о двенадцати головах.

Наступил смертный час Музарбия, умер он. Обрадовалась его жена, так как любила она двенадцатиголового дэва. Пока жив был Музарбий, она боялась его и скрывала свою любовь, а теперь, как ни старалась, не сумела скрыть свою радость от дочери. Заметила дочь радость матери и сказала:

– Стряслась над нами беда, умер отец. Что нам делать здесь одним? Не сегодня-завтра вторгнутся дэвы и съедят всех. Лучше уйти нам в горы и там провести остаток наших дней.

Не понравилась матери эта мысль, и сказала она:

– Стара уж я, хоть дэв меня унеси, хоть смерть – все одно. Ты, доченька, поступай, как знаешь, а мне уж некуда тащить свою старую голову.

Дочь ответила:

– Нет, и ты должна пойти. Одевайся и идем, не то сейчас же перед тобой убью себя.

Испугалась мать этих слов. Оделись они и пошли в горы. Что с собой смогли взять – взяли, остальное оставили. Нашли в горах пещеру и поселились в ней. Никто не знал, как и куда они скрылись. Соберут они трав, кореньев всяких, насушат на солнце, тем и кормятся.

Прошло время. Пошла однажды утром дочь собирать коренья. Пока она ходила, у матери родился сын, наполовину золотой, наполовину серебряный. Взяла мать сына и положила его под большой камень. Пришла дочь, тотчас заметила, что случилось что-то, и спрашивает:

– Что это ты бледна так? Говори, не то сейчас же убью себя.

– С чего бы мне бледнеть? – говорит мать. – Родился у меня ребенок дурной, под камень его положила.

Бросилась дочь, подняла камень, достала ребенка, видит – наполовину золото, наполовину серебро. Девушке от радости небо с шапку показалось, земля – с каламаны.

Сказала она:

– Это судьба нас милует.

Растет ребенок, да какой ребенок! Сегодня лучше, чем вчера, завтра лучше, чем сегодня. На лицо его, как на солнце, смотреть больно. В три дня стал как в три года – ходить начал. В десять-двенадцать дней ребенок уже охотился: возьмет палочку, закинет, ни одна птица не уйдет – на лету всех бьет. Скоро сказал он сестре:

– Сделай мне что-нибудь, чтоб я мог стрелять.

Срезала сестра ветку, согнула в лук, свила тетиву из своих волос, навязала на лук и дала брату. Стал ребенок на охоту ходить. Уйдет утром, вернется к вечеру, нагруженный дичью да зверьем, – и сестру и мать кормит. С каждым днем все дальше и дальше отходит от своей пещеры мальчик. Стал уже запаздывать по вечерам.

Однажды вышел он совсем рано, на заре, чтобы еще больше мест за день обойти. Идет мальчик, взошел на одну гору, посмотрел кругом, видит: стоят строения какие-то и башня (а это башня его отца) до неба возвышается. Удивился он. Никогда ничего подобного не видел. Думает, что бы это могло быть? Спуститься с горы, подойти поближе не решается – солнце уже на закате, опоздает домой, сестра плач поднимет.

«Эх, – подумал мальчик, – будь что будет, не посмотреть, не узнать, что там, – не могу». Мигом сбежал он с горы, подошел к одному дому – никого, к другому – тоже никого, в третьем сидит у очага старуха. Оглянулась старуха, видит – стоит в дверях прекрасный юноша, сказала ему:

– Сынок, видно, ты сын человека, пожалей себя. Здесь дэвы хозяйничают, всех людей уже истребили. Никого во всем царстве, кроме меня, в живых не осталось, и меня завтра съедят. Это дворец Музарбия, который погиб, не оставив наследников, кроме жены и дочери, но и они исчезли бесследно.

Понял тогда мальчик, кто он и чей сын, и несказанно обрадовался. Выспросил у старухи, когда придут дэвы, вскочил и убежал в горы к сестре и матери. Дорогой поохотился немного, пришел домой, принес добычу, а за ужином и спрашивает у матери:

– Мать, скажи, откуда мы пришли?

– Мы ниоткуда не пришли, – сказала мать.

Хочет сестра рассказать все брату, да молчит, боится матери. Не стал и сын расспрашивать больше.

Наутро, на заре, вскочил он и помчался туда же, где и накануне был. Завидела его старуха, вскочила, бросилась к нему, обняла, расцеловала, рассказала все, что знала или слыхала про царя Музарбия. Узнал мальчик, что в башне и теперь висят лук и стрелы его отца, побежал туда, взял их и принес. Сказал старухе:

– Как придет дэв, ты не двигайся с места, сиди, как сидишь, – а сам за дверью спрятался.

Показался дэв. Идет – крушит все кругом. Вошел и только собрался броситься на старуху и съесть ее, пустил мальчик стрелу и оторвал дэву голову. Бросилась старуха на помощь, свалили дэва и в землю зарыли. Радуется старуха, что явился ее спаситель. А мальчик спрятал отцовский лук, взял свой и отправился домой. Настрелял в пути дичи и с собой прихватил.

На другой день пошел мальчик подстерегать второго дэва. Спрятался за дверью. Вот старуха и говорит: «Второй дэв идет». Притаился мальчик и слышит:

– Эй, старуха, выходи, говори, куда мой брат делся?

Старуха будто и не слышит, сидит, не двигается.

Бросился обозленный дэв, хочет разорвать старуху. Пустил мальчик стрелу и оторвал дэву голову. Схоронили и этого.

На третий день третьего дэва убили. Остался только один старший, Кремень-дэв о двенадцати головах. Говорили, что его никак не убить. На четвертый день пришел мальчик подстеречь дэва. «Сегодня судьба моя решится», – думает.

Затряслась земля, задрожал дом. Зашумело все кругом, задвигалось. Спросил мальчик:

– Что это?

– Это старший дэв идет, – сказала старуха.

И вправду, идет дэв, ревет, крушит все кругом.

– Эй, старуха, выбирайся, говори, где мои братья, пришел твой конец!

Старуха будто и не слыхала. Бросился дэв, разинул пасть, хочет проглотить старуху, а мальчик пустил стрелу – все двенадцать голов у дэва оторвал. Смотрит он – отросли у дэва опять все двенадцать голов. Пустил мальчик вторую стрелу, опять все двенадцать голов оторвал, а они снова растут. Что тут делать, как убить дэва? Вдруг прилетела птичка, села на дверь и запела: «Золы погорячей». Поняла старуха, вскочила, схватила сковороду, набрала золы и, как только мальчик оторвал головы у дэва, тотчас засыпала дэву раны. Не стали расти головы. Изрубили они дэва в куски и схоронили.

Сказала старуха мальчику: больше ничего страшного на свете не осталось. На радостях забыла старуха все, что пережила, целует мальчика, ласкает его.

Вечером усталый мальчик вернулся домой. Как пришел, тотчас лег спать. Спросила сестра:

– Что с тобой, что тебя так утомило?

Ничего не сказал мальчик. Наутро он решил еще раз испытать мать:

– Скажи мне, чей я сын?

Не говорит мать, скрывает. Тогда рассказал мальчик, куда он ходил и что делал. Обрадовалась сестра, не выдержала, крикнула:

– Ты и есть сын Музарбия, чьим луком и стрелами дэвов уничтожил!

Стала оправдываться мать, что боялась она, как бы дэвы не погубили сына, потому и скрывала.

Повел мальчик сестру и мать во дворец своего отца. А как зашло солнце, поднялся на башню и крикнул таким голосом, что все звезды замигали. Весь народ услышал этот крик, дивятся: что это, уж не встал ли Музарбий из могилы, – а нет, так кто бы мог его заменить?

На другой день дали знать всем, кто скрывался в горах или в лесах. Собрался весь народ. Пошли ко дворцу. Пришли, узнали, что объявился сын Музарбия и всех дэвов истребил, обрадовались. Возвели его на царство и счастливые вернулись по домам. Только мать не радуется гибели Кремень-дэва. Узнала она, где схоронили его, каждое утро поливает могилу водой. На третий день раздался из-под земли голос:

– Кто пожалел меня и полил водой? Нельзя ли соскрести горсть земли с могилы?

Поскребла женщина, раздалась земля, и вышел из могилы дэв. Обратила она дэва в муху и спрятала в коробочку. Потом принесла сыну туфли не больше пальца и сказала:

– Ты на Музарбия не похож! Он вот какие туфельки носил.

Обиделся мальчик, как это он на отца не похож. Взял туфли, хочет обуть их, подвернулась у него правая нога и сломалась. Бросилась мать, открыла коробочку, выпустила муху, стала муха дэвом, бросился дэв на мальчика. Схватил его мальчик, стоя на одной ноге, и бросил – до колен в землю всадил. Видит мать, вот-вот поборет он дэва, подбежала и насыпала сыну крупы под ноги, поскользнулся мальчик, схватил его дэв и свалил наземь, придавил коленом и всего на куски растерзал. Встал дэв, и пошли они с матерью наверх, в башню.

Пришла сестра, увидела брата, на куски растерзанного, с быстротой молнии собрала все кусочки, уложила в мешок, увязала и унесла в горы. Принесла в ту пещеру, где они раньше скрывались, сложила все кусочки, села возле и три дня и три ночи плакала над братом и слезами его обливала. На третьи сутки двинулся мальчик и очнулся, словно спящий пробудился.

Сказал брат сестре:

– Теперь я пойду домой, а вскоре и ты возвращайся.

Послушалась сестра. Мальчик крадучись вошел во двор и сказал старухе:

– Ты беги и кричи: «Музарбий идет! Музарбий идет!»

Побежала старуха, кричит:

– Музарбий идет!

Услышали дэв с матерью, бросились вон из дворца. Вбежал мальчик в башню, схватил лук и стрелы своего отца, пустил стрелу в Кремень-дэва и все двенадцать голов у него оторвал. Прибежала старуха, засыпала дэва головнями. Схватил мальчик саблю, изрубил дэва в куски; развели огонь, сожгли все куски и в пепел обратили. Вернулась сестра, обрадовалась она, увидев брата-победителя. А мать поднялась на верх башни и упала там ни жива ни мертва.

Сказали мальчику сестра со старухой: «Не говорили тебе раньше, боялись за тебя, а теперь скажем. У твоего отца был конь, стоит он на привязи в такой-то пещере, если на том коне усидишь, больше уж ничего тебе не страшно».

Вывел наследник Музарбия коня, птицей взлетел на него. Взвился конь, хочет о небо удариться, а мальчик под живот подвернулся; хочет конь о землю его раздавить, а мальчик на бок перегнулся; хочет о скалу его разбить – на другой бок перегнулся. Покорился конь. Вошел мальчик в башню, вытащил за волосы мать-изменницу, привязал ее к конскому хвосту, погнал коня, так всю на куски изорвал.

Кончилась моя сказка. Вчера там побывал, сегодня сюда пришел. Были бы у вас сегодня три яблока, три граната, вашей же рукой добытые.

Сказка про охотника и большого орла

Было, да и не было ничего – жил бедный охотник. Вот охотился он однажды и видит – лежит, распластался на трех дубах орел. Прицелился охотник из лука, а орел и говорит:

– Не убивай меня, птенец я еще. Возьми меня домой, полечи, у меня подбито крыло. Пригожусь тебе.

Не убил орла охотник, взял его домой, стал лечить. А жена сердится:

– Самим есть нечего, еще орла притащил.

Две недели лечил, вылечил охотник орла.

Сказал орел:

– Отведи меня теперь к тем дубам.

Отвел охотник. Взлетел орел, выхватил один дуб и забросил его за три горы.

– Нет, не вылечился еще, – сказал орел, – пойдем, лечи еще.

Опять привел охотник орла. Сердится жена:

– У самих ничего нет, еще его приволок!

Еще две недели пролечил охотник орла.

– Веди меня к тем дубам, – сказал орел.

Отвел охотник. Взлетел орел, схватил второй дуб, вырвал его, забросил за девять гор.

– Не вылечился еще, веди снова лечить, – говорит орел.

Опять отвел охотник орла домой, опять сердится жена, а охотник не слушает, лечит орла, кормит его. Полечил еще две недели.

– Ну, веди теперь! – сказал орел.

Повел его охотник, взвился орел, полетел, выхватил третий дуб, забросил его – и не найти куда.

Сказал орел:

– Теперь я вылечился. Заколи быка, возьми с собой, садись на меня и полетим к моим отцу и матери. Рассыпят они перед тобой все богатства, но ты ничего не бери, проси дать тебе только ржавую старую шкатулку, что у них есть.

Пошел охотник, заколол быка и сам на орла взобрался, и быка уложил. Взвился орел и полетел, да все выше и выше забирает. Повернет орел голову к охотнику, отрежет охотник кусок мяса у быка и положит орлу в клюв. Совсем уж было прилетели, как повернул голову орел, а бык-то весь вышел. Вырезал охотник у себя из-под колена кусок мяса и дал орлу.

– Вот это вкусное, так вкусное мясо! – говорит орел.

Прилетели. Сошел охотник, прихрамывает.

– Ты что хромаешь? – спрашивает орел.

– А то мясо, что ты похвалил, это было мое мясо; бык же весь вышел.

Провел орел крылом по ноге охотника, зажила нога.

Привел орел охотника к матери и. говорит:

– Мать, лежал я с перебитым крылом, и этот человек спас меня от смерти. Одари его, дай ему, что ни попросит.

Рассыпала мать орла перед охотником золото, серебро, жемчуга, самоцветы, платья да шапки, – не берет ничего охотник.

– Чего же ты хочешь? – спросила мать орла.

– Дайте мне вашу ржавую шкатулку.

Достала мать орла еще больше драгоценностей, еще лучше и прекрасней, – не берет охотник, встал, уходит.

– Хорошо, иди бери, что хочешь, – сказала мать орла.

Вернулся охотник, развернула мать орла перед ним еще больше богатства – и не смотрит охотник, встал, совсем было ушел.

– Иди же, бери, – говорит мать орла, сама не дает шкатулки, а только разные богатства показывает. Ничего и в руки не берет охотник, так и уходит. Вернула его в третий раз мать орла и отдала шкатулку.

Сказала:

– Смотри не трогай шкатулку, не открывай ее, пока не донесешь домой, не то пожалеешь.

Посадил орел охотника на спину, слетел вниз, ссадил охотника и улетел.

Идет охотник, несет шкатулку, думает: «А ну как обманули меня и пустую шкатулку всучили! Дай-ка посмотрю, что там лежит. Может, там такое, что убьет меня».

Открыл шкатулку – вышли оттуда лавки, дома, дворцы, раскинулся огромный город: бегают по городу купцы, суетятся, шумят, идет торговля, кипит жизнь. А охотник стоит, смотрит, не знает, как загнать все это обратно в шкатулку да закрыть ее. Стоит, ломает голову, волосы на себе рвет.

В это время идет дэв.

– Что ты убиваешься, человек?

– Да как же не убиваться – открыл шкатулку, вырос целый город, а как загнать его обратно и закрыть шкатулку, не знаю.

– А что дашь за помощь? – говорит дэв. – Дашь то, о чем не знаешь?

– Дам,- сказал охотник, – отчего нет?

Не знал охотник, что жена его родила золотокудрого сына, пока он с орлом летал.

Закрыл дэв шкатулку, и город весь туда загнал; как было, так там голое поле и осталось.

– В свое время спрошу обещанное, пришлешь, – сказал дэв.

Пришел охотник домой, открыл шкатулку – вышли лавки, дома, дворцы, вырос огромный город. Ходят по городу купцы, торгуют, суетятся, шумят. Стал наш охотник хозяином всего города.

Печалит его только судьба сына: требует дэв обещанного, не отстает. Пришло время, встал и пошел этот золотокудрый юноша к дэву. Шел, шел, встретил старушку.

– Куда ты, сыночек? – спрашивает старушка.

– К дэву на съедение, – говорит он.

– Сынок, – сказала старушка, – пройдешь так, увидишь реку, к той реке дэвовы дочки купаться придут. Спрячься там. Которая выше станет – та старшая, что ниже – та средняя, а в самом низу – младшая, выкради у нее платье и спрячь… Сестры уйдут, а она останется раздетая, что ей делать, не дашь ей одежды – станет твоей женой; во всем она тебе поможет и от беды избавит.

Все в точности выполнил юноша, как его старушка научила. Пошел к той реке, спрятался, подстерег сестер. Пришли сестры, разделись, купаются. Вышел юноша, взял одежду младшей и спрятал. Искупались сестры, вышли из воды, старшие оделись и ушли, осталась одна младшая, ищет одежду, не нашла и позвала:

– Кто ты, выдь, покажись, ты брат – я сестра!

Не выходит юноша. Еще раз позвала девушка:

– Выдь, покажись, ты брат, а я сестра!

Не выходит юноша. Тогда позвала девушка.

– Выходи, покажись, будь по-твоему – ты муж, а я жена!

Вышел он, отдал одежду. Взглянула девушка, понравился ей золотокудрый юноша. Спросила:

– Кто ты и что привело тебя сюда?

– Я к твоему отцу на съедение иду.

– Не бойся, – сказала она, – ты только скажи мне, когда трудно придется.

Пошел юноша к дэву. Дэв сказал:

– Закажу тебе одно дело, не выполнишь, знай – съем. В одну ночь весь дом и двор покрой золотой тканью.

Грустный пошел юноша к жене.

– Так и так велит твой отец. Что делать?

– Ты иди спать, – сказала жена, я сама все сделаю.

Призвала она своих людей – велела покрыть золотой тканью весь двор и дом. Наутро сказала мужу:

– Пойди сядь, подправь там и сям, будто ты все соткал.

Вышел дэв, смотрит – сидит юноша и подправляет золотые ткани. Что делать дэву? Велел он юноше:

– Поставь мне к утру такой дворец, чтобы и царю не зазорно было в тот дворец войти.

Пошел юноша к жене, сказала она:

– Ты иди спи, я сама все устрою.

Лег он и заснул. Позвала жена своих людей, сказала:

– А ну, работайте половчей, на вас одна надежда!

Поставили к утру дворец, взглянешь – глаз не отвести.

Утром сказала жена мужу:

– Вставай, поднимись наверх, возьми молоток, постучи немного, будто чего за ночь недоделал.

Поднялся юноша, держит молоток, постукивает.

Вышел дэв, видит – стоит чудесный замок. Закусил губу, да что делать? Сказал дэв:

– Есть у меня конь необъезженный; объездишь его – хорошо, а нет – съем тебя.

– Хорошо, – сказал юноша.

Пошел к жене, рассказал.

– У твоего отца конь необъезженный, надо его объездить.

– То все было ничего, – сказала жена, – настоящее дело только теперь начинается. Мой отец сам станет конем, а ты должен его объездить. Я тебе дам удила, надень их на него, возьми еще с собой молоточек железный: вверх взлетит – по голове бей, вниз пойдет – в нос колоти. Не жалей смотри – бей, что силы есть, не то живым не уйдешь.

Наутро взял юноша удила и молоток железный, пошел, сел на коня, взлетел конь к небу. Летит конь кверху – бьет его юноша молотком железным по голове, бьет, что силы есть, а пойдет конь книзу – он в нос его колотит. Исколотил всего. Устал конь, замучился, остановился еле жив. Отвел юноша коня в конюшню, снял удила и ушел.

Обернулся конь дэвом и стал в дверях.

– Ну как, объездил коня? – спрашивает.

Смотрит юноша – у дэва вся морда в крови.

– Что это с тобой? – спрашивает.

– А это ты меня так разделал, – говорит дэв, – конь, на котором ты сидел, был я.

Но завтра я тебя все равно съем, не спасешься. Испугался юноша, идет к жене:

– Ну как, объездил коня? – спрашивает жена.

– Твой отец завтра все равно съест меня, – сказал муж.

Встали в ту ночь муж с женой и пошли. Идут, бегут, сколько сил хватает. Как рассвело – узнал дэв, что сбежали они, и погнался за ними. Бегут муж с женой.

– Оглянись, не гонится ли кто? – сказала жена. Оглянулся юноша.

– Что-то вдали с муху виднеется.

Обернулась жена нивой, муж жнецом. Стоит жнец, потом обливается.

Подошел дэв, спросил:

– Здесь юноша с девушкой не проходили?

– Целый день жну, потом исхожу, до прохожих ли мне? – говорит жнец. – Никого я не видел.

Вернулся дэв домой.

Стала вновь нива девушкой, а жнец юношей, и пошли они дальше.

Пришел дэв домой, говорит жене:

– Никого не нашел!

– Так совсем никого и не было? – спросила жена.

– Как нет: в одном месте стояло хлебное поле и жнец жал его. Подошел я, спросил, – да не видел он никого.

– Так это и были твоя дочь и твой зять, – говорит жена дэва.

Погнался дэв за беглецами.

Говорит жена мужу:

– Оглянись, не видно ли кого?

– Что-то с муху виднеется, – говорит муж.

– Это мой отец.

Стала девушка дремучим лесом, и луч солнца в девственную ее грудь не проникает, а юноша стариком; бродит старик возле леса и щепки подбирает. Подошел дэв.

– Здесь юноша с девушкой не проходили?

– Клянусь этим лесом – с тех пор как он стоит, здесь и человека, кроме тебя, не было. Я старик, что мне до прохожих?

Повернулся дэв, пошел домой.

Стал лес девушкой, а старик – юношей, и пошли они своей дорогой. А дэв пришел домой.

– Ну что, не догнал, не поймал? – спрашивает жена дэва.

– Нет, – сказал дэв, – никого не нашел, кто бы их видел. Дорогой только и встретился мне один старик – щепки у леса подбирал, больше никого не было.

– Ах ты, дурак! Тот лес – твоя дочь, а тот старик – твой зять. Теперь я сама отправлюсь – посмотрим, как они уйдут от нас.

Сели на коней и поехали вдогонку. Спешат беглецы, догоняют их дэв с женой. Сказала девушка:

– Оглянись, не гонится ли кто? Оглянулся юноша, говорит:

– Что-то с муху виднеется.

– Это мой отец, – сказала дочь. Посмотрела, видит – двое их, – и мать с ним вместе, теперь уж не спастись нам.

Стала она бездонным озером, а он уткой.

Подошли дэв с женой, видят – блестит озеро, плавает по озеру утка. Приникла дэвова жена к озеру, пьет, хочет все озеро осушить, пьет и дэв. Пили, пили и полопались.

Стало озеро девушкой, а утка – юношей, обнялись они, поцеловались на радостях. Сели на дэвовых коней и поехали к отцу того юноши.

Амиран

В одном густом, дремучем лесу, где верхушки деревьев упирались в самое небо, стояла высокая, крутая скала. Недалеко от того леса жил один охотник – Дарджелан. Он часто ходил в лес на охоту.

Однажды подошел охотник к этой скале, и послышалось ему, словно где-то женщина кричит. Посмотрел охотник на скалу, смотрит все выше и выше, да не увидеть вершины – теряется она где-то высоко-высоко. Хочет взобраться охотник на скалу, но и это не удается: такая она крутая и неприступная. Вернулся охотник домой, а дома у него жена очень злая и вдобавок хромая. Сказал охотник жене, чтоб приготовила ему еды – назавтра в дорогу, сам пошел к кузнецу и заказал ему побольше долот да молот железный.

К утру приготовил ему все, забрал он еды на день, взял у кузнеца долота, молот и отправился к той скале. Пришел и стал вбивать долота в скалу. Вбивает охотник в скалу долота железным молотом и поднимается по ним, как по ступеням. Кончились у него долота, истерся железный молот, и добрался охотник до самой вершины. Осмотрелся, видит – в скале вход выбит, словно двери. Вошел он туда, проник в пещеру, в пещере лежит Дали.

Лежит Дали – красавица неземной красоты, вокруг головы обвиты тяжелые золотые косы. Увидела Дали Дарджелана-охотника, и полюбили они друг друга с первого взгляда. Остался охотник у Дали. Не хотела Дали оставлять его, но победила ее любовь и уступила она.

Наутро стала просить Дали охотника вернуться домой, но не согласился он и вновь остался с нею. Теперь Дали еще сильнее просит его вернуться домой.

– Иди, – говорит Дали, – твоя жена ведунья. Привыкла она, что ты каждый вечер домой возвращаешься, не дождется тебя, проведает про нас, пойдет по твоему следу, найдет и погубит нас.

– Нет, – сказал Дарджелан, – моя жена хромая, по дому еле ходит, где ей сюда добраться.

Жена Дарджелана и вправду очень дивилась, что ее муж домой не возвращается. Прождала она два дня, на третий день встала, взяла еды на дорогу и пошла по следам мужа. Привели ее следы к скале.

Вскарабкалась она по ступеньке на верхушку скалы и вошла в пещеру. Видит – крепко спят Дали и ее муж.

Отыскала жена охотника золотые ножницы Дали и обрезала ими ее золотые косы. Забрала с собой, и ножницы, и косы и ушла. Проснулись Дали и Дарджелан. Приподняла Дали голову, что-то легкой она ей показалась. Провела рукой по волосам – нет ее золотых кос, встала она – ищет ножницы, нет ножниц. Затосковала Дали, повернулась к охотнику и сказала:

– Ты причина моего несчастья; говорила я, что погубит нас твоя жена. Не жить мне больше на свете. Возьми нож, взрежь мне чрево – тяжела я – и достань моего ребенка. Будет дочь – назови ее, как хочешь, а будет сын – назовешь его Амираном. Мой сын будет героем. Если бы дали ему дожить до срока во чреве матери, он бы и бога поборол; теперь же он будет слабее. Слушай и исполни все, что я скажу. Как достанешь из моего чрева сына, три месяца храни его в телячьей требухе, чтобы вылежал и выгрелся он так, как ему во чреве матери вылежаться не пришлось. Потом уложи его в колыбель, отнеси с колыбелью к реке Иамана и оставь на берегу. Там найдет его и окрестит тот, кому должно. Он расскажет сыну все, что ему нужно делать.

Не хочет охотник резать возлюбленную, тоскует, горюет. Настояла на своем Дали, и пришлось ему сделать все, что сна велела. Дрожащими руками взрезал он живот Дали и достал ребенка, прекрасного, как солнце.

Все выполнил охотник по приказу Дали, потом отнес ребенка в колыбели к реке Иамана, оставил колыбель на берегу и вернулся домой.

Проходят путники по берегу реки Иамана, видят – лежит в колыбели ребенок, спрашивают:

– Кто твои отец и мать, или кто тебя должен крестить?

– Отец и мать – не знаю кто, а крестить меня должен сам ангел, – отвечает ребенок.

Вот идет ангел, спросил и он ребенка. Ответил ему ребенок так же, как и всем. Трижды спросил ангел, и трижды ответил ему ребенок. Открылся ему ангел, крестил его, назвал Амираном. Дал ему кинжал, велел спрятать его в ноговицу и не доставать, если не придется очень тяжело; благословил Амирана, сказал ему, что на земле его никто не поборет, и оставил его.

Пришли за водой слуги Иамана, увидели Амирана в колыбели, стали смеяться над ним. Рассердился Амиран, встал, схватил насмешников, стукнул их лбами друг о друга, перебил им всю посуду и прогнал.

Пришли слуги домой без воды и с битой посудой, рассказали Иаману все, что с ними было. Рассердился Иаман, встал, пошел к реке, а как увидел ребенка в колыбели, обрадовался: «Будет товарищем моим Усиби и Бадри». Взял колыбель с ребенком и отнес домой.

И жена Иамана рада: будет мальчик качать ее Усиби и Бадри. Прошел день – ничего. На другой день вышла жена Иамана коров доить, уложила сыновей. Усиби и Бадри в колыбель, а Амирана посерединке усадила и велела ему укачивать детей, чтоб не плакали. «А не сделаешь все, как я велю, горе тебе», – пригрозила она.

Только отошла мать, нашел Амиран шило и стал колоть то Усиби, то Бадри. Заревели дети. Разозлилась мать и крикнула Амирану:

– Смотри ходи за моими детьми как следует, не то вернусь, несдобровать тебе! Знай – я не только тебе, но сыну Дали Амирану не спущу!

Проворчал Амиран:

– Не знаете вы, а то я и есть сын Дали – Амиран.

Услышала жена Иамана, обрадовалась, бросила доить коров, подбежала к Амирану, обняла его и расцеловала, обмыла его молоком и обернула в самую тонкую и дорогую ткань.

С тех пор ходит жена Иамана за Амираном, как за своими детьми. Радуются Иаман и жена его, что у их сыновей такой славный товарищ растет.

Подросли все трое юношей, стали уже совсем героями, кого ни встретят – с востока ли, с запада, – со всеми вступают в борьбу, всех побеждают и обратно гонят.

Крикнули им однажды эти побитые люди:

– Что вы на нас силу показываете? Если вы такие молодцы – узнайте, почему ваш отец Иаман слеп на один глаз, и расправьтесь с его обидчиком.

Как услышали это, побежали все трое к жене Иамана, стали просить ее: «Расскажи, как Иаман глаз потерял». Не говорит мать, скрывает правду, обманывает их:

– Болел Иаман оспой, тогда и потерял глаз. А больше, клянусь, ничего не было.

Дважды отвечала так мать, а в третий раз, чтобы выпытать у нее правду, придумали

Амиран, Усиби и Бадри такую уловку: вернулись они домой сердитые и велели ей выпечь им всем троим горячие хачапури. Только она засыпала хачапури углями, вытащили их Амиран и Усиби из огня, приложили к матери и говорят:

– Или скажешь правду про глаз Иамана, или всю грудь тебе сожжем.

Не выдержала жена Иамана и рассказала все, как было:

– С Иаманом давно враждовал один дэв, требовал с него оброк. Как родились Усиби и Бадри, пришел тот дэв и потребовал отдать ему одного из сыновей; а нет, так пусть Иаман отдаст ему свой правый глаз. Не смог Иаман расстаться с сыном, вырвал глаз и отдал дэву.

Как услышали это Амиран и сыновья Иамана, тотчас встали и собрались в путь – воевать с тем дэвом. Попросили они Иамана достать им лук и стрелы из чистого железа. Достал Иаман. Взяли лук, попробовали – не выдержал лук руки Амирана и сломался. Взял тогда Амиран тридцать фунтов железа, отнес кузнецу и сам заставил его выковать лук по своей руке.

Наутро все трое отправились воевать с дэвом. Шли, шли – увидели в поле одного дэва. У дэва чудесный яблоневый сад, под яблонями и овечьи отары его пасутся. Завидел дэв юношей и крикнул им:

– А ну, если вы молодцы, сбейте с моих яблонь хоть одно яблоко или забросьте хоть одно яблоко на яблоню.

Усиби и Бадри долго старались, ни одного яблока не сбили. Пустил стрелу Амиран, все яблоки с одной стороны яблони сбил и на другую сторону этой же яблони забросил.

Еще сказал дэв:

– Если вы молодцы, так хоть одну овцу из моего стада с земли поднимите, а другую наземь положите.

Ничего не сумели Усиби и Бадри. Амиран сперва заставил подняться всех овец, потом как ударит их оземь – чуть всех не перебил.

Рассердился дэв, забрал всех своих овец и Амирана с ними и загнал всех в дом. Дверь изнутри запер, Усиби и Бадри одних на дворе оставил. Сварил себе дэв на ужин четырех овец. Сам мясо ест, кости через спину сестре кидает, а сестра дэва в углу железной цепью прикована. Собрался дэв спать и говорит:

– Сегодня мне на ужин хватит, завтра Амираном позавтракаю.

Сказал и лег.

Заснул дэв, подошел Амиран к прикованной сестре дэва, попросил научить его, как с дэвом расправиться. Сказала сестра дэва:

– Моего брата ничем не убьешь, кроме как его мечом, который он в масле держит. Но меч так крепко держится в масле, что одному его не вытащить. Только есть у моего брата плетеный ремень, достань его, один конец к мечу привяжи, другой мне дай, потянем вдвоем, может, вытащим. Возьмешь в руки меч, поедешь к брату, смотри – не ударяй его, а только приложи меч к шее, меч сам голову снимет.

Попросила она Амирана поклясться Христом, что он не обманет ее и, когда убьет дэва, – отпустит ее на волю. Поклялся Амиран, отыскал тот ремень, привязал к мечу, отдал другой конец сестре, потянули оба, вытащили меч. Как вытаскивали меч, загремел он с такой силой, что проснулся дэв, да только заснул опять.

Поднес Амиран меч к дэву, приложил к его шее, стал меч резать сам, и замахиваться не пришлось. Резал, резал меч, дошел до середины. Почувствовал что-то дэв, стал ворочаться, да уже поздно, совсем перерезал меч шею. Так разделался Амиран с дэвом. Попросила Амирана сестра дэва освободить ее, но нарушил клятву Амиран и убил ее.

После этого все дэвово добро осталось Амирану и его товарищам. Что с собой взяли – взяли, остальное там оставили и дальше в путь отправились.

Шли, шли, пришли в густой еловый лес. Видят – в лесу скала, на скале огромный дэв-гвелешапи стоит и шерсть сучит. Веретеном у дэва ствол ели, грузилом на веретене – мельничный жернов. Это и был тот Дэв, который отнял глаз у Иамана.

Увидел дэв Амирана и его товарищей и крикнул:

– Эй, что там за мушки ползут? Поворачивайте сейчас же назад, не то и мясо ваше съем и кости ваши сгрызу.

Крикнул Амиран дэву:

– Ах, ты, мразь! Рано хвастаешь, подожди, не съел еще.

Рассердился дэв, бросил шерсть и спустился вниз. Долго они боролись и воевали. Амиран одну стрелу за себя в дэва, две – за Усиби и Бадри, Утомились все. Подошел дэв к Амирану, раскрыл пасть и проглотил его. Проглотил и пошел домой. Усиби и Бадри там остались. Как входил дэв в ворота, догнал его Усиби, схватил за хвост и отрубил его. Вошел дэв в дом, только вошел, разболелся у него живот.

– Горе мне, мать, живот болит! – закричал дэв, подбежал к дверным столбам, трется о них животом, чтобы облегчить боль, да не удержаться на ногах без хвоста, все наземь грохается. Видит мать сына в этих муках, спрашивает его:

– Что с тобой, сынок, не съел ли чего сегодня?

– Ах, мать, три мушки попались мне сегодня, проглотил одну.

– Горе твоей матери, сынок, если ты Амирана – сына Дали – проглотил.

А Усиби и Бадри стоят под окном дома, слышат все, что мать с сыном говорят. Крикнули они Амирану:

Услышал это Амиран и подумал: «И вправду, тяжелей этого вряд ли когда придется!» – достал кинжал и давай колоть дэва в пах.

Заревел дэв:

– Ой, не убивай только, а хочешь – выплюну тебя, хочешь – выброшу.

Рассердился Амиран:

– Ах ты, мразь, негодяй! Ни выплюнутым тобою жить не хочу, ни выброшенным.

– Хорошо, – говорит дэв, – вынь мне два ребра и выходи через бок.

Вынул Амиран у дэва весь бок и вышел. Только один свой глаз там оставил.

– Вставь мне сейчас же глаз, не то живым не уйдешь! – кричит Амиран.

Сказал дэв:

– Отрежь кусочек печени, кусочек легкого, помажь глазницу, лучше прежнего глаз станет.

Отрезал Амиран побольше печени, еще больше легкого, помазал глазницу, и стал его глаз цел и невредим. Просит дэв Амирана пришить ему бок обратно. Взял Амиран и заложил ему бок деревянной заслонкой^{8}.

После этого потребовал Амиран у дэва отдать ему правый глаз Иамана. Не хочется дэву отдавать глаз, да не смеет отказать Амирану. Указал дэв на столб и сказал:

– Вот в этом столбе заложен ящик, в ящике – еще ящик, достань его, там лежит глаз Иамана.

Отыскал Амиран глаз и взял с собой. Дэва там бросили, сами домой вернулись. Пришли, вставили Иаману его глаз, отдохнули немного.

Захотелось Амирану пойти и повоевать еще с кем-нибудь. Попросил он Иамана задержать дома Усиби и Бадри: «Мешают только мне они в трудную минуту». Услышали Усиби и Бадри, затосковали, стали просить Амирана не оставлять их дома.

– Мы без тебя жить не хотим!

Что делать? Опять взял их с собой Амиран. Долго ходили они и увидели в одном поле трех дэвов. Крикнули им дэвы:

– Хорошими вы были бы молодцами, если бы кто из вас сумел добыть себе в жены светлую Кету, дочь Кеклуц-царя. Много юношей добивалось ее, да никто не добился.

Спросил Амиран, где живет Кеклуц-царь, где он дочь свою прячет.

Указали дэвы путь к царю и сказали:

– А дочь свою Кету он держит в башне, и башня цепями к небу подвешена.

Оставили они дэвов и пошли в страну Кеклуц-царя. Шли, шли, пришли к морю. Большое море, широкое, не пройти его. Увидели они там женщину-дэва. Спросил ее Амиран, как перейти через море. Сказала она, что через море нет пути, а если возьмут они ее в товарищи, она поможет им. Поклялся Амиран Христом, что возьмет ее.

Срезала она косу и проложила ее мостом через море. Прошли по мосту раньше Усиби и Бадри, потом Амиран. Последней стала переходить женщина-дэв. Но только дошла она до середины моря, хватил Амиран по косе своим мечом, перерубил ее, и упала женщина-дэв в море. Так Амиран во второй раз нарушил клятву Христом.

Долго шли побратимы сушей, повстречали в поле человека, которого звали Андреробом. Андрероб был так велик, что девять пар волов и девять пар быков еле тащили арбу, на которой он лежал. Андрероба живого хоронить везли: мертвого бы его до кладбища не дотащить, так бы и остался несхороненным. У Андрероба одна нога с арбы свесилась, волочится по земле и своей тяжестью, словно плуг, роет землю. Столько народу за ним шло, и никак они его ногу поднять и на арбу уложить не могли. Увидел это Амиран, зацепил своим луком ногу Андрероба и забросил ее на арбу.

Удивился Андрероб:

– Кто это имеет такую силу, что мою ногу так легко на арбу забросил?

Указали ему на Амирана. Протянул Андрероб руку Амирану, испугался Амиран: «Сожмет он мою руку изо всей силы и изломает ее». Взял Амиран и подал Андреробу базальтовую глыбу. Сжал глыбу Андрероб, сок из нее выжал. Опять протянул Андрероб руку Амирану. Подал Амиран руку. Попросил Андрероб Амирана взять с собой его сына и не предавать его, как брата его любить. Обещал Амиран и Христом поклялся. Повезли Андрероба, куда везли, а сын его пошел с Амираном.

Долго они ходили. Захотелось спать Амирану, лег он и заснул. А пока он спал, сын Андрероба голыми руками поймал двух оленей и повесил их там же на дереве. Проснулся Амиран, увидел оленей и спросил, как их поймали. Узнал Амиран, как сын Андрероба их поймал, не понравилось ему это, подумал: «Еще ребенок, а уж что делает, вырастет, меня победит». Решил Амиран убить сына Андрероба. Как решил, так и сделал. Так в третий раз нарушил Амиран клятву Христом.

Бросили они убитого и пошли дальше: искать дочь царя Кеклуца.

Ходили долго и нашли наконец ту башню, где дочь Кеклуц-царя, Кету, жила. Сказал Амиран Усиби:

– Прыгни, попытайся, может, достанешь до цепи и перерубишь ее саблей.

Прыгнул Усиби – и не дотронулся даже до цепи. Прыгнул и Бадри, но также безуспешно. Прыгнул тогда Амиран и схватил цепь. Замахнулся своим кинжалом, разрубил цепь, и упала башня на землю. Вошли все трое в башню. С одного взгляда полюбили Амиран и Кету друг друга.

Узнал Кеклуц, отец Кету, про то, собрал все свои войска и в три ряда окружил башню. Увидел Амиран войска, не понравилось ему это. Приказал он Усиби выйти воевать с войском.

Вышел Усиби, прорвал одну цепь и подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь – замертво упал Усиби. Вышел вторым Бадри, прорвал другую цепь, но только подошел к Кеклуц-царю – дунул на него Кеклуц и свалил его замертво.

Рассердился Амиран, решил сам выйти воевать с Кеклуц-царем. Сказала Амирану Кету:

– У моего отца на голове стоит жернов, жернов привязан сзади к шее золотой цепью. Подойдешь к нему, постарайся перерезать эту цепь; потянет жернов голову отца вперед, обнажится шея, тогда кинжалом и руби голову. Если не так – не убить тебе моего отца.

Запомнил все Амиран, вышел к войскам, перебил всех, кто еще после Усиби и Бадри в живых остался, подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь, упал Амиран на одно колено. Замахнулся Амиран своим кинжалом и перерезал золотую цепь на шее Кеклуца. Потянул жернов голову Кеклуца вперед, обнажилась у него шея, вскочил Амиран, взмахнул кинжалом и отрубил Кеклуцу голову.

Вошел Амиран в башню к Кету и стал горевать, что Усиби и Бадри погибли.

– Не вернусь я домой без них. Что я скажу старикам родителям, когда ни одного сына не приведу?

Спросила Кету:

– Узнаешь ли ты их среди перебитого войска?

– Узнаю, – сказал Амиран. – У Усиби на камне в кольце знак солнца помечен, а у Бадри – знак луны.

Вышли Амиран и Кету к мертвым, стали искать среди них Усиби и Бадри, Отыскали, достала Кету свой платок, провела по лицам Усиби и Бадри и оживила их.

Радуется Амиран, что достал себе в жены Кету и что Усиби и Бадри живыми домой ведет. Взяли они с собой все добро царя Кеклуца и поехали домой. Пришли к Иаману. Обрадовался Иаман, что и Амиран и его сыновья вернулись домой победителями. Только сказал Амиран Иаману, что уж больше никогда не возьмет с собой Усиби и Бадри, потому что не могут они быть такими же героями, как он.

После этого Амиран один ходил на геройские подвиги. Не было на свете никого, кто бы мог выдержать бой с ним, – всех врагов победил и истребил Амиран. Остались на всей земле только три дэва, три кабана и три дуба. Даже с богомвоевал Амиран, три раза нарушал клятву Христом и многое другое совершил. За это бог наказал Амирана: связал его железной цепью и приковал к врытому глубоко в землю железному столбу. Вместе с Амираном бог приковал и пса Куршу, который истребил много любимых богом туров. Целый год Амиран и Курша тянут цепи и тащат тяжелый железный столб наверх. Вот-вот вытащат они столб из земли и освободятся, как пошлет бог птицу, сядет она на столб, обозлится Амиран, замахнется цепью и ударит о столб. Птица улетит, а столб опять в землю вобьется. Так повторяется каждый год.

Курша – щенок орла. У орлицы Орби каждой весной вместе с птенцами родится один щенок. Орлица, как увидит щенка, возьмет его, поднимет высоко и бросит наземь, чтоб люди не нашли его и не приручили. Этого Куршу, который привязан вместе с Амираном, нашел все же один охотник, и вырастил. У Курши по бокам растут орлиные крылья. И такой он быстрый и ловкий, что с двух прыжков антилопу ловит, три прыжка уж он позором для себя считает.

В наказанье за то, что он погубил много туров, бог приковал его вместе с Амираном. О Курше у сванов сложена песня-плач охотника, лишившегося Курши:

Сказка о Горемыке – великом едоке

Было, да и не было ничего -

Жили на свете муж с женой, бедные да неимущие.

Вот родился у них сын, и назвали его Горемыкой; да нечем ребенка кормить: такой он великий едок оказался. И молоко у матери высохло от нужды да голода.

Что делать? Отвели его в город, может, возьмет кто из жалости.

Приютил Горемыку царь, оставил при себе.

Да только такой едок этот ребенок, никак не накормить его. Как подрос, уж и целой выпечки хлеба да барана ему не хватает. А стал юношей, и вовсе его не насытить: съест в один присест несколько быков да выпьет столько же кувшинов вина, а все будто и куска в рот не брал.

Уж и пекари замучились на него печь и повара стряпать.

Надоело это царю. Призвал он Горемыку-Едока, дал ему денег, одну плужную упряжь и отпустил подобру-поздорову.

Пришел этот Горемыка в родной дом, да что ему там есть было? И двух дней не выдержал.

Встал, пошел опять к царю.

Не успел царь и порадоваться, что избавился от такого едока, как он опять у порога.

Что делать? Подумал, подумал царь и решил – разве только хитростью от него избавишься.

А был тот Горемыка силен, никто и потягаться с ним не смеет.

Призвал его царь и говорит:

– На такой-то горе растет лес, принеси оттуда дров, да побольше?

А это дэвов лес, два стоголовых дэва его стерегут.

Там и птица не летает, и ветерок не веет, так все тех дэвов боятся. А Горемыке нипочем.

– Дайте топор, – говорит, – пойду.

Принесли ему алмазный топор. Ударил Горемыка топором о стену, в порошок его стер. Принесли другой, десятипудовый, и его разнес. Принесли, наконец, двадцатипудовый, вскинул Горемыка этот топор на плечи и пошел к дэвову лесу. Пришел, рубит, так и летят буки да чинары, что щепки. Услышали дэвы, бегут к нему, ревут от злости. Горемыка и бровью не повел.

Прибежали дэвы, а Горемыка хвать их обоих под мышки, понес, впряг их, что волов в арбу, положил на арбу порубленные деревья и погнал стоголовых дэвов. Так, с гулом и грохотом, прикатил к царскому дворцу. Доложили царю:

– Пожалуйте, взгляните, сколько дров навез Горемыка.

Вышел царь, так и обмер со страха.

– Отпусти их, отпусти! – кричит.

Сгрузил Горемыка дрова, распряг дэвов, снял с них ярмо, отпустил на волю.

– Только смотрите, чтоб не слышал я, что вы повредили какому человеку! – крикнул им вслед Горемыка. Прошло время.

Призвал царь Горемыку и говорит:

– Должен ты пойти принести воду бессмертия.

Не отказывается Горемыка.

А ту воду стерегут два огромных буйвола. Как завидят они, идет кто к воде, бросятся с двух сторон, насмерть несчастного задавят. Сказал Горемыка:

– Пойду, только дайте, в чем ту воду принести.

Принесли ему кувшины, на двадцать ведер каждый, ударил их один о другой Горемыка – в порошок стер.

– Что я, ребенок, – говорит, – стыдно мне нести эти кувшинчики, дайте мне другие, побольше.

Принесли ему чаны преогромные.

Стукнул и чаны один о другой, в порошок стер.

Притащили ему два бурдюка из буйволиной кожи, на тысячу ведер каждый. Взвалил себе Горемыка на плечи эти бурдюки и пошел за водой бессмертия.

Завидели его буйволы, помчались к нему, вот-вот насмерть задавят. Как схватил их Горемыка за уши да как пригнет к земле. Вырвал потом из земли целую чинару, взвалил ее ярмом на них, два других дерева скрутил, завязал ими бурдюки, полные водой бессмертия, и заставил буйволов волоком тащить бурдюки. Доложили царю:

– Вернулся. Горемыка живой и тех буйволов в ярмо впряг, на них и везет воду. Взглянул царь на тех буйволов, чуть не умер с досады.

– Я и этого Горемыку еле кормил, еще и буйволов кормить? Скажите ему, чтоб отпустил их.

Снял Горемыка ярмо с буйволов, ударил их раз-другой по бокам дубиной и отпустил.

– Идите, живите себе на воле.

А царь все думает, куда бы загнать этого Горемыку, как сгубить его.

Вот в одном месте было поле Ильи-громовержца.

Поле в сто дней работы, вокруг ограда, и засеяно все поле пшеницей. Сказал царь Горемыке:

– Погони мою отару овец на поле Ильи-громовержца и попаси там.

Погнал Горемыка овец к тому полю. Загнал за ограду, сам прилег, спит.

Глянул Илья, видит – рассыпались по его полю овцы, поедают хлеб. Напустил он град.

Вьет и бьет град, все ветви пообломал с буков, перебил всю отару, только одна овца и осталась, и та куда-то под куст забилась, тем и спаслась. А Горемыка-Едок спит себе, и град ему нипочем.

Шумит, грохочет Илья, нет, не просыпается Едок. Рассвирепел Илья, сошел наземь, бросился на Едока и придавил его к земле.

Очнулся тогда Горемыка, обхватил Илью, бросил его наземь и сел на него верхом.

– Отпусти меня, – взмолился Илья. Не пускает Едок.

– Отпусти меня, – молит Илья.

– Отпущу, если благословишь меня, чтоб не ел столько, – говорит Горемыка – Великий Едок.

Благословил тогда Илья Горемыку, чтоб хватало ему на еду по полхлеба, полфунта мяса да вина полкувшина.

Отпустил Горемыка Илью.

Теперь-то пошел Горемыка к отцу с матерью, не боится уж, что объест их. Пришел, пожил с ними, только скучно ему дома. Захотелось молодцу пойти повоевать, силу свою испытать.

Пошел он, долго ли шел или недолго, миновал уж то царство и перешел в другое. Видит – идет дэв, несет большую гору, словно мячик в руках держит. Стал Горемыка и спрашивает:

– Куда это ты целую гору, как мячик, несешь?

– А я иду испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.

Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за три горы.

– Как ты, братом хочешь мне быть или слугой? – спрашивает дэва.

– Братом, – отвечает дэв. Побратались и пошли вместе.

Идут, видят – бежит еще дэв, несет гору в два раза больше той, что первый нес.

– Куда ты спешишь, друг, и чего тащишь эту гору, когда я каламаны рад снять от усталости? – говорит Горемыка.

– А я иду, хочу испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.

Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за две горы.

– Братом хочешь быть или слугой? – спрашивает дэва.

– Братом! – отвечает Дэв. Побратались и пошли вместе.

Идут, видят – еще один дэв несет гору, в два раза больше той, что второй нес. Говорит ему Горемыка:

– Стой, друг, что ты тащишь такую тяжесть, когда я и без ноши готов каламаны снять, так устал?

– Хочу испытать Горемыку, что у царя живет, говорят, силен очень, – отвечает дэв.

– Недалеко ж тебе и ходить, – говорит Горемыка. Взял у него гору, замахнулся и забросил за высокую гору.

– Братом хочешь быть или слугой? – спрашивает потом.

– Братом, – отвечает дэв.

Побратались, и пошли все четыре побратима вместе.

Много ли шли или мало, а только дошли до владений Белого дэва.

Вошли в лес. Ни еды у них, ни огня.

Сказал Горемыка:

– Пойдите раздобудьте где ни есть хлеба и дров. А дэвы боятся, так и дрожат.

– Хоть помереть с голоду, а мы к Белому дэву не ходоки, – говорят.

– Что ж, пойду сам, – сказал Горемыка, встал и пошел.

Идет, видит вдалеке дым. Пошел на дым. Шел, шел, подошел к дому, вышла мать Белого дэва, и говорит ей Горемыка:

– Мать, ради всех матерей и детей, дай мне хлеба да огня, голоден я.

– А кто ты? – спрашивает мать Белого дэва. – Тут и птица не летает, так все моего сына боятся. Как осмелился ты прийти сюда? Беги скорей, спасайся, не то придет дэв с охоты, съест тебя.

– А в какой стороне он охотится? – спрашивает Горемыка. Указала старуха, в какой стороне дэв охотится, и добавила:

– Успеешь перейти реку, останешься жив, а нет – не спастись тебе от дэва.

Пошел Горемыка прямо туда, где Белый дэв охотился.

Видит Горемыка – едет на коне Белый дэв с охоты. На одном плече у него олень висит, на другом – целая чинара на растопку. Едет, бурчит что-то под нос. А Горемыка спрятался под мостом, да потом как высунется и крикнет;

– Хвит!

Испугался конь, споткнулся.

Сердится дэв. Понукает коня. Нейдет конь, боится.

– Ах ты, бездельник этакий, – кричит дэв, – чего ты боишься? Я и Горемыку, что у царя живет, убью, не поморщусь.

Выскочил тогда Горемыка:

– А ну, как ты его убьешь, посмотрим, вот он – Горемыка! Сцепились Белый дэв и Горемыка.

Поборолись немного, поднял Горемыка дэва, замахнулся, бросил его оземь и убил. Привязал потом к коню и погнал его к старухе.

– А ну, погляди, как силен твой дэв!

Забрал Горемыка хлеба, огня и пошел к побратимам.

А те сидят, не ждут уж, что живым увидят Горемыку.

Пришел Горемыка, развели огонь, погрелись, поели и пошли дальше.

Шли, шли и дошли до владений Красного дэва.

Стали на отдых. Опять ни хлеба у них, ни огня. Говорит Горемыка:

– Пойдите, раздобудьте, где ни есть, огня да хлеба.

Не идут дэвы, боятся:

– Здесь только Красный дэв и живет, а мы к нему не ходоки.

– Хорошо, я сам пойду, – говорит Горемыка.

Пошел он, приходит к матери Красного дэва.

– Мать, дай пару хлебов да огня, – говорит.

– Как ты пришел сюда? Здесь и духу человечьего нет, так все моего сына боятся, – говорит старуха, – беги, пока не вернулся, да смотри: успеешь перейти через реку, может и. спасешься, а застанет он тебя по эту сторону – пропадешь.

Дала она ему и хлеба, и огня и отпустила.

Не пошел Горемыка на мост, ждет Красного дэва по эту сторону.

Едет дэв, за плечом чинара, на крупе коня – убитый олень.

Увидел Красный дэв Горемыку, закричал:

– Ты кто такой? Здесь и птица вверху не летает и муравей внизу не ползает – так все меня боятся, а ты как посмел сюда явиться?

Соскочил Красный дэв с коня, сцепились. Долго они боролись, поборол все же Горемыка дэва,. ударил его оземь и убил. Перевесил через коня и погнал к старухе: «Смотри, как никто твоего сына не поборет».

Срезал у оленя мяса на шашлык и пошел к товарищам.

Повеселились они тот день да еще ночь, а на другой день встали и пошли дальше. Идут, себя испытать хотят.

Вот дошли так до одного места, видят – стоит черная гора, на горе черный лес, в лесу черные птицы летают. Стали на отдых. Сказал Горемыка:

– Пойдите, раздобудьте огня и хлеба.

А те чуть дышат от страха и говорят:

– Видишь черную гору? Там живет Черный дэв. Нет на свете никого, кто бы мог с ним сразиться. Сунулись мы однажды, да еле живые ушли. Брось лучше, уйдем от этого проклятого места подальше.

– Нет, братья, я отступать не люблю. А не хотите, я сам пойду.

– Не ходи, – просят Горемыку братья.

Нет и нет, пошел он все же.

Приходит, видит – мать Черного дэва.

– Мать, ради всех матерей и детей, дай нам пару хлебов да огня, – говорит Горемыка.

– Кто ты? – говорит мать Черного дэва. – Нет у меня ни огня ни хлеба, иди туда, откуда пришел, не то придет мой сын, съест тебя.

– А с какой стороны он придет? – спрашивает Горемыка.

Указала ему мать.

Вошел Горемыка в дом, вынес и хлеба и огня и пошел в ту сторону, откуда Черный дэв идет.

Подошел к реке, спрятался у моста.

Едет Черный дэв. Везет оленя да чинару на плече, едет, напевает.

Въехал на мост, а Горемыка как высунет голову да крикнет «Хвит!» – струхнул конь, спотыкается, нейдет.

– Ах ты, бездельник, – кричит дэв, – что тебя пугает? От меня и Горемыке, что у царя живет, живым не уйти, чего ты боишься?

– А ну, посмотрим, как не уйти! – крикнул Горемыка и выскочил.

Сцепились они. Долго боролись. Устал даже Горемыка. Видно, не так-то легко побороть Черного дэва. Собрал все силы, ударил Черного дэва оземь и убил.

Срезал Горемыка мяса на шашлык у оленя и пошел к братьям.

Дивятся дэвы, что живым вернулся Горемыка. Радуются, глазам своим не верят.

– Как же ты уцелел? – спрашивают. – Как одолел его?

Не верят они, что поборол он Черного дэва.

– Вот так и одолел, – говорит Горемыка.

Поели хорошенько все четверо, отдохнули.

На другой день и говорят дэвы Горемыке:

– Так и конца пути не будет. Не пойдем мы дальше, ты иди, если хочешь, а мы останемся.

– Хорошо, – говорит Горемыка, – пойду один.

Отвел он дэвов, женил одного на жене Белого дэва, другого – на жене Красного, третьего – на жене Черного. Переженил так всех, устроил, сам в путь собрался.

– Не забывайте меня, – сказал Горемыка на прощанье. – Вот повешу я тут меч, а вы смотрите, – закапает с него кровь, знайте – трудно мне, идите на помощь.

Сказал и пошел.

Много ли он ходил или мало, приходит в один город, смотрит, что-то тихо в городе. И мужчин никого, одни дети.

Остановился Горемыка у одной старухи.

– Зачем ты пришел сюда, сынок? – спрашивает она Горемыку.

Рассказал Горемыка все о себе.

Добрая старуха ходит за Горемыкой, как сына родного бережет.

Вот видит Горемыка, что замазывает старуха все углы у своей лачуги, замазывает так, что лучу света не проникнуть.

Удивился Горемыка, думает, в чем тут дело, и спрашивает:

– Скажи мне, мать, отчего это в вашем городе мужчин взрослых не видать, одни дети?

– Не знаю, сынок, – говорит старуха, – что-то помирают все, не живут. – Не хочет она сказать правду, скрывает, бережет его.

Не отстает Горемыка: «Скажи да скажи, почему у вас мужчин не видать?» Не выдержала старуха, рассказала:

– Живет здесь в море один Человек-железо. У него в башне сидит пленница, такая красавица, что только покажется она, так и освещает все вокруг, как солнце. Потому-то и замазывала я щели: молод ты еще, увидел бы, погиб. А наш царь добивается той красавицы, давно уже воюет с тем Человеком-железо, да не одолеет никак, только весь народ истребил. Всех уже перебил Человек-железо, одни дети и остались. И никому не одолеть его, так только гибнут все.

– Какой же я молодец, – говорит Горемыка, – если не отобью у него эту красавицу!

Переночевал он эту ночь у старухи, а наутро встал и пошел к морю.

Вышла вскоре красавица из своей башни и осветила все вокруг. Подошел Горемыка к башне. А Человек-железо в то время был на небе, молился.

Поднялся Горемыка на башню.

– Кто ты, что за смельчак? – говорит ему красавица. – Увидит тебя Человек-железо, погубит, не жить тебе.

Смотрит она – ходит он по комнате, так и зацветают розы по его следам.

Понравился он красавице, только боится она – погубит их обоих Человек-железо.

А та добрая старуха научила его, как шел в башню, попросить красавицу выпытать у того Человека-железо, в чем его сила и что его убьет.

Просит Горемыка:

– Скажи, в чем его сила и как его убить?

– Не знаю я, – говорит красавица, – не скажет он никому.

Просит он:

– Попытайся, узнай.

Сдалась красавица.

– Хорошо, – сказала, – ты иди спрячься, я сама придумаю, что делать.

Приходит в полдень Человек-железо, а красавица бросилась к нему, обнимает его, ластится, говорит:

– Скажи мне, дорогой, – столько у нас врагов, боюсь я, вечно в опасности жизнь твоя, – скажи, чего тебе опасаться, чтоб и я знала и лучше берегла тебя.

Сказал Человек-железо:

– Не бойся, убить меня можно только моим топором, да и то ударом под мышки, а так вечно жить буду, не умру.

Ушел Человек-железо опять на небо молиться.

А Горемыка вышел, дала ему красавица два топора, приготовился он, ждет.

Вернулся Человек-железо. Сцепились они, борются.

Долго боролись, так и течет с них пот, что река.

Поборол все же Горемыка, ударил его топором под мышки. Сломался топор – не разломал Человека-железо. Схватил тогда Горемыка второй топор, ударил, что силы было, убил Человека-железо.

Вошел Горемыка в башню, живет с той красавицей, живет – не тужит, никуда и не ходит, не оставляет красавицу одну.

Узнал царь того города, что убили Человека-железо и красавица досталась другому. Собрал он всех своих царедворцев и воинов и говорит:

– Во что бы то ни стало приведите мне красавицу.

– Не побороть нам Горемыку, что Человека-железо убил, – говорят те, – разве только хитростью, а силой не одолеть его.

Пришла к царю одна старуха и говорит:

– Великий царь, вели привязать меня к доске и бросить в море, я приведу красавицу.

Обрадовался царь. Привязали старуху к доске, пустили в море.

Поплыла старуха к башне и стала кричать:

– Помогите, помогите, тону, пожалейте!

Выглянул Горемыка из башни, видит-в море старуха тонет, и говорит жене:

– Пойду, вытащу несчастную старуху.

– Не надо, – говорит жена, – оставь, не погубила бы она нас.

– Чем нам повредит несчастная старуха, – говорит Горемыка, – пойду вытащу ее.

– Смотри, худо будет, не вини тогда меня, – говорит жена.

Не послушался Горемыка, пошел, вытащил старуху, привел в башню.

Служит им старуха, работает, угождает.

Вот однажды сготовила она банг, подбавила в вино. Подает мужу с женой обед. Сама вино пьет, молодым банга подливает. Заснули муж с женой как мертвые.

А была та старуха ведунья. Знала она, что растут у Горемыки на макушке три козьих шерстинки и не погубить его никак, если не вырвать те шерстинки.

Подобралась она к юноше, отыскала те козьи шерстинки, вырвала, завернула в красную тряпицу и бросила в море.

Умер Горемыка, а старуха связала его мертвого и повесила вниз головой в пустом чане. А сонную красавицу снесла в лодку и поплыла к царю.

Привезли красавицу, очнулась она, смотрит, нет ее Горемыки, а сама она у чужих людей. Плачет, убивается и не смотрит ни на кого. Сидит одна в темноте, не говорит ни с кем и света не видит.

Уговаривает ее царь, задаривает, да все напрасно, ничем ее сердца не приманит. А тем временем закапала кровь с меча, что Горемыка у братьев-дэвов оставил.

– Видно, беда стряслась с братом, – сказали дэвы и тотчас собрались в путь.

Идут они по розам, что по следам Горемыки распускаются, и дошли так до той башни.

Вошли, видят – висит их брат в чане вниз головой.

Сняли они его, убиваются, бьют себя в голову, в грудь. Да кто слезами горю помог!

Сказали дэвы:

– Надо найти те три шерстинки.

Один сказал:

– Я буду искать на суше.

Второй сказал:

– Я в небе буду искать.

А третий:

– Я спущусь на дно морское.

Ищут шерстинки по земле, все звери ищут – нет их нигде. Ищут в небе, все птицы ищут – нет и в небе. А третий дэв спустился на дно морское. Приходит он к морскому царю и говорит:

– Узнай мне, не проглотил ли кто в твоем царстве три козьих шерстинки? Призвал морской царь к себе всех рыб. Плывут рыбы большие да малые, видимо-невидимо.

– Не проглотил ли кто из вас козьих шерстинок? – спрашивает царь.

– Нет, и не видел никто тех шерстинок.

– Все ли здесь? – спрашивает царь.

– Все здесь, великий царь, – говорят рыбы, – только одна старая рыба осталась на самом дне, она от дряхлости уж и не двигается.

Поплыл царь к той рыбе, спрашивает:

– Не видала ли ты трех шерстинок?

Сказала старая рыба:

– Да, господин, вот только что вода их проносила в красной тряпице, я и проглотила, только не убивай меня, а зашли ко мне в желудок корюшек – вынесут.

Заслали корюшек, вынесли они те шерстинки. Взял дэв, поблагодарил и поспешил к Горемыке.

Пришли все три дэва, приладили те шерстинки к затылку Горемыки. Приживились шерстинки, вскочил Горемыка, протирает глаза.

– Ох, долго же я спал, – говорит.

– Долго бы спал, когда бы мы не подоспели, – говорят дэвы.

Пошли все четыре брата за красавицей.

Весь царский дворец разнесли и царя убили, взяли красавицу и повезли. Отпраздновал Горемыка большую свадьбу, женился на той красавице, и прожили они вместе долго и беспечально.

О двух братьях, что имели неверных жен

Было то или не было – жили три брата. Все три брата были охотники. Каждый день ходят они на охоту, тем и живут.

Пришло время – поженились они все трое и живут себе.

А только две старших невестки завели себе дружков-дэвов. Уйдут братья на охоту, а жены впустят к себе дэвов и веселятся. Только младшая невестка сидит одна в углу, плачет.

Как возвращаться братьям с охоты, уйдут дэвы, а неверные жены встречают мужей, целуют, ласкают. Одна только младшая невестка сидит невеселая и не ласкает мужа:

Смотрел, смотрел младший брат на жену и говорит:

– Что это ты сидишь, словно сова надутая, и слова ласкового не скажешь! Смотри, как мои невестки любят да ласкают мужей. Что ты невеселая такая, что за печаль у тебя?

Сказала жена:

– Завтра, как пойдешь на охоту, придумай что-нибудь, отстань от братьев и вернись домой, узнаешь, что за печаль у меня.

На другой день, как отправились братья на охоту да прошли с полпути, отстал младший брат, повернул и пошел домой.

Входит, сидят старшие невестки, обнимаются с дэвами, целуются, а младшая сидит одна в углу и плачет.

Не дай то врагу, что с младшим братом стало. Словно из ружья в него выстрелили. Бросился он вон и убежал. Испугались неверные жены, кричат, царапают себе щеки.

О двух братьях, что имели неверных жен

– Идите, – говорят дэвам, – убейте его, не то погубит он нас всех.

Пошли дэвы.

А в той стране жила одна старая колдунья. Пришли к ней дэвы и говорят:

– Знай, старуха, не сотворишь чего над таким-то охотником и не избавишь нас от него – или ты умрешь, или мы!

У той старухи был один чан. Заберется она в тот чан, – куда ни прикажет, тотчас понесет ее.

Влезла колдунья в свой чан, велела:

– А ну, чан, неси меня к царю!

Этот царь уже семь месяцев как болен, тысячи лекарей да докторов его лечат. Все-то ему лекарств надавали, никак его не излечат.

Примчалась старуха в своем чане и говорит:

– Поведите меня к царю, я знаю лекарство, что его излечит.

Доложили царю.

– Ведите ее! – велел царь.

Ввели старуху. Поклонилась она царю, стала.

Спрашивает царь:

– Говори, как ты меня излечишь, когда уже семь месяцев меня все лекари лечат и излечить не могут.

– Великий царь! – говорит старуха. – У нас в деревне живет один охотник. Зарежь того охотника, излечит тебя его кровь.

Подарили старухе целую сумку золота и отпустили.

Велел царь привести того охотника и запереть в конюшне. Через три дня должны его убить, а он и не знает, бедняга, зачем привели его сюда и что его ждет.

Вот на третью ночь спит он и слышит, словно кто-то зовет его: «Несчастный, что ты спишь, проснись!»

Вскочил охотник, оглядывается, думает, кто это? А в конюшне никого, только кони стоят в стойлах.

Лег он, а голос опять зовет:

– Встань, несчастный, не знаешь ты, какая беда над тобой.

Испугался охотник. Встал, зажег свечу, ищет, кто это говорит. Все углы обшарил – никого. Пошел искать между ног коней, думает: может, там кто спрятался.

А среди коней стоит на привязи один тощий жеребенок и говорит:

– Не бойся, это я звал тебя.

– Зачем же ты звал меня?-спрашивает охотник.

– А затем, что должны тебя сегодня убить. Смотри же, как введут тебя к царю, скажи ему: «Не убивайте меня, не поможет вам моя кровь. А я сам вас излечу. Велите набрать в чан девять котлов воды, поставить на огонь и кипятить, пока останется не больше как с котел воды. И дайте мне фунт вашего пестрого мыла». Как сделают все, остуди этот кипяток, посади туда царя, намыль его этим пестрым мылом и обмой в этой воде, – выздоровеет царь. Смотри только, как будет выходить из чана, не сломал бы тебе царь руку или ногу, силы в нем много наберется.

Вот повели наутро охотника к царю.

Он и говорит:

– Великий царь, не поможет тебе моя кровь. Это враги хотят погубить меня, а позволишь, так я сам тебя излечу.

– Только вылечи меня, – говорит царь. – Полцарства тебе отдам.

Сказал охотник:

– Велите набрать в чан девять котлов годы и кипятить, пока останется воды не больше одного котла.

Сделали все, как он велел: налили в чан, выкипятили восемь котлов воды, сняли, остудили.

Сказал охотник царю:

– Пожалуйте теперь купаться. Велите только принести один фунт вашего пестрого мыла.

Вошел царь, вымылся этим пестрым мылом. Облил его напоследок охотник водой. Выскочил царь, что птица.

Там во дворе был большой камень. Царь, когда был здоров, всегда кидал его: свою силу измерял.

Схватил царь этот камень и бросил его с такой силой, что целый угол дома отбил.

Натешился метаньем камня царь, повернулся к охотнику, обнял его, целует, так крепко обхватил его, что зашиб ему руку.

Поморщился охотник.

– Не ушиб ли я тебя? – спрашивает царь.

– Нет, это я так поморщился, – говорит охотник.

– Чем же тебя наградить за то, что излечил меня? – говорит царь.

– Дайте мне того тощего жеребенка, что на конюшне у вас стоит, да фунт вашего пестрого мыла.

Удивился царь, что такую малость просит охотник. Велел тотчас вывести ему того жеребенка. Надели на жеребенка седло, а он на ногах еле стоит, так и валится.

Сказал жеребенок охотнику:

– Отведи меня к реке и искупай в ней, только намыль хорошенько тем пестрым мылом и знай, как искупаешь, скорей взнуздай да садись, а то улечу, не удержишь.

Повел юноша жеребенка к реке, намылил хорошенько тем пестрым мылом искупал.

Не успел он стянуть все три подпруги, как взвился жеребенок конем и умчал юношу.

Прилетели они домой.

Увидели невестки охотника, всполошились, говорят дэвам:

– Не изведете его – погибнем все.

Пошли дэвы к той колдунье.

– Вернулся он цел и невредим, погуби его!

Влезла старуха в свой чан, помчалась к царю.

Ввели ее.

– Вот ты и поздоровел, великий царь, – говорит колдунья, – теперь жениться бы тебе на дочери царя каджей – счастливей тебя человека на свете не будет.

– Это бы хорошо, – говорит царь, – да кто приведет ее мне?

– А тот и приведет, кто тебя излечил, – говорит старуха.

Вызвал царь охотника.

– Приведи мне дочь царя каджей!

Пошел охотник к своему коню.

– Царь велит привести ему дочь царя каджей, как мне быть?

– Как быть? Пойди возьми у царя денег на дорогу, садись, и поедем, – говорит конь.

Пошел охотник, взял у царя денег на дорогу, сел на своего коня и поехал.

Сказал ему конь:

– Как подъедем к Каджетскому царству, будут там продавать быков да овец, ты, смотри, покупай, да, сколько запросят, вдвое больше давай, чтоб путь нам благословили. А как приедем во дворец каджей, там у ворот стоят на страже львы, тигры да волки, ты быков бросай львам да тиграм, а овец – волкам. Пропустят они нас. Проберешься во дворец, дочь царя будет спать, ты, смотри, не буди ее, не то погибнешь, только отрежь у нее локон и выходи, сама за тобой пойдет.

Едут они, а дорога мимо той реки идет, где он коня своего купал. Сошел юноша с коня, искупался, да с пестрым тем мылом, такой стал молодец: из камня молоко выжмет, не поморщится.

Взнуздал коня, сел и поехал.

Долго ли ехал или недолго, а только доехал до одного дома.

А это дэвов дом, и сидит там взаперти девушка.

Вошел юноша в дом, бросилась ему девушка навстречу, целует его, обнимает на радостях, как родного, сама и плачет и смеется.

– Вот счастье, что привелось еще человека увидеть, – говорит. – Но горе мне! Придет дэв, погубит тебя. Хоть бы не приходил ты вовсе!

– Не бойся, – говорит юноша, – пусть пожалует, посмотрим, чем он у меня поживится!

Вот идет дэв, ворчит:

– Кто ты? Что за герой, что осмелился войти в мой дом? Здесь от страха и птица вверху не летает, и муравей внизу не ползает, а ты кто такой, что так беспечно развалился?

– А ну, загляни в книгу своей судьбы, – крикнул ему юноша, – посмотри, от чьей руки тебе погибнуть суждено, узнаешь, кто я!

Посмотрел дэв, и вправду, у него на роду написано, что погибнет он от руки охотника.

Разъярился дэв – пошел на юношу, сцепились они.

Замахнулся дэв – всадил юношу в землю по щиколотки.

Замахнулся охотник – всадил дэва по колена.

Замахнулся дэв – всадил юношу по колена.

Замахнулся юноша еще раз – всадил дэва в землю по пояс.

Отрубил ему юноша голову.

Радуется девушка, руки ему целует.

Сказал охотник:

– Я иду за дочерью царя каджей, а ты будь здесь, жди, на обратном пути заберу и тебя.

Сказала девушка:

– Знай, на пути твоем еще два дэвовых дома, братьев этого, убитого тобой. И у них также томятся по девушке. Смотри, как бы не сгубили тебя те дэвы.

– Будь покойна, я их вслед за братом отправлю, – сказал юноша.

Что долго рассказывать, убил он и тех дэвов, освободил их пленниц, велел и им дожидаться себя и поехал дальше.

Вот подъезжает к Каджетскому царству. Купил юноша быков да овец. Сколько запрашивают, вдвое больше дает. Накупил, сколько нужно, и поехал дальше.

Подъехал он ко дворцу каджей. Высыпали ему навстречу львы, да только разрывает охотник быков надвое и бросает им.

Пропустили его львы.

Высыпали тигры – накормил и их юноша и проехал.

Высыпали волки – бросил и им овец и проехал.

Вошел во дворец, спит дочь царя каджей. Подошел он, отрезал у нее локон и вышел.

Проснулась дочь царя, видит – отрезан у нее локон. Разгневалась, рвет на себе волосы. Бросилась к своим львам, тиграм и волкам.

– Как осмелились пропустить ко мне этого человека!

– Эх, – говорят ей звери, – ты нам и костей не дашь погрызть, а он целых быков да овец нам бросал, насытил нас.

Летит она вдогон за охотником.

Где ногой ступит, так и испепеляет все.

А охотник едет себе. Заехал за всеми тремя девушками, что он от дэвов вызволил, едет, везет их. Вот заехали они дорогой отдохнуть к одному мельнику. Встретил их мельник, зазвал домой. У того мельника была коза. Как крикнет он козе:

– А ну, моя козочка Мэ-эка! Накрой-ка мне стол!

Прошлась козочка – и появился стол, полный всяких яств, да таких, что и царю подать не зазорно.

Понравилась охотнику эта коза. А мельнику его девушки нравятся. И говорит он:

– Я спрячусь, а ты ищи. Найдешь, – твоя коза, а не найдешь – мои девушки.

– Очень хорошо, – говорит юноша.

Сказал конь юноше:

– Ты поставь меня возле той козы, а сам иди. Знай, спрячется мельник в печной трубе. Крикни ему: «В печке ты, нашел я тебя». Не отзовется он, ты ему еще раз крикни, не отзовется и в этот раз, поднимись на кровлю и брось в трубу камень, упадет ему камень на голову – отзовется.

Спрятался мельник. А охотник ходит, ищет его повсюду, будто не знает, где он.

Подошел наконец к печке и кричит:

– Здесь ты, выходи!

Не отзывается мельник.

И во второй раз крикнул охотник:

– В печке ты, выходи!

Не отзывается мельник.

Поднялся охотник на кровлю, взял большой камень и бросил его в трубу, мельнику прямо в голову попал.

– Здесь я, здесь! – кричит мельник.

Вылез из трубы еле живой, а не сдается:

– Теперь ты прячься, а я буду искать, – говорит.

– Хорошо, – отвечает юноша.

Пошел к коню, спрашивает, как быть?

– А вот как, – говорит конь и укрыл его собой.

Ищет мельник, ищет, никак не найдет охотника.

А коза видит, хочет крикнуть хозяину, где юноша спрятался, но только раскроет рот, хватит ее конь зубами, молчит она.

Искал, искал мельник, не нашел и говорит;

– Не нашел я, выходи, твоя взяла.

Вылез охотник. Забрал и козу и девушек, оставил мельника ни с чем и поехал. Догнала дочь царя каджей охотника:

– Это ты у меня локон отрезал?

– Я, – говорит юноша, – хочу отдать тебя в жены царю.

Злится она, да уж что делать.

Привез ее охотник к царю, а сам поехал с девушками домой.

Обрадовались братья, спрашивают:

– Где это ты пропадал столько времени? Сказал младший брат:

– Как поедем на охоту, вы возвращайтесь с полпути домой, – тогда и увидите, где я пропадал и что со мной было.

Вернулись все три брата в полдень. Что ж видят – сидят две старшие невестки со своими дружками, веселятся, пируют, а третья сидит плачет.

– А ну, моя козочка, – говорит младший брат, – забери-ка этих неверных жен да с их дэвами, нанижи себе на хвост и побросай всех в пропасть.

Нанизала козочка на хвост неверных жен с их дружками, понесла на скалу и побросала их всех в пропасть.

Поженил младший брат старших братьев на двух старших девушках, третью, младшую, тоже замуж отдал за хорошего человека, и стали жить все вместе ладно да весело.

Сказка об Олененке и Елене Прекрасной

Было то или не было – жил в одной Деревне один очень богатый царь. Вот однажды говорит царь своим охотникам:

– Пойдите на охоту и убейте первого зверя, какого встретите. Пошли охотники, идут, видят – на поляне оленья матка. Только навели ружья, чтобы убить ее по приказу царя, смотрят – а у нее мальчик вымя сосет. Увидел ребенок ружья, бросил вымя, охватил за шею оленя, обнимает, ласкает. Удивились охотники.

Взяли с собой мальчика, привели к царю, рассказали ему обо всем. А у того царя был сын, ровесник этому мальчику.

Окрестил их царь обоих вместе, и назвали найденного в лесу ребенка Олененком. Вместе с сыном царя растет Олененок, в одной комнате спят, и одна кормилица их кормит.

Кто растет годами, а они днями. Стало им по двенадцати лет.

Радуется царь, что растут у него двое сыновей.

Вышли раз мальчики в поле со стрелами. Пустил сын царя стрелу, а тут старуха несет в кувшине воду, и отбила та стрела ручку у кувшина. Повернулась старуха и говорит:

– Проклясть не прокляну тебя – единственный ты сын, но да западет в твое сердце любовь к Елене Прекрасной.

Удивился Олененок:

– Что это она говорит?

А сын царя с того дня только и думает, что об этой Елене Прекрасной. Запала ему в сердце любовь, не дает покоя.

Что делать? Прошло три недели. Ходит юноша полуживой, убивает его любовь к той, которую и не видел никогда. Сказал ему Олененок:

– Пусть умрет твой побратим, если не привезет тебе ту Елену Прекрасную.

Пошел к царю и говорит:

– Отец, вели кузнецу выковать мне железные каламаны и железные лук да стрелы. Надо мне отправиться на поиски Елены Прекрасной.

Согласился отец. Выковали Олененку железный лук да стрелы в пять пудов весом, железные каламаны, и отправился он с сыном царя в путь. Сказал Олененок приемному отцу на прощанье:

– Не бойтесь, отец. Где Олененок, там вам страшиться нечего. Ждите нас два года. Вернемся, так со славою, а нет – знайте, нет уж нас в живых.

Идут они, идут. Вошли в густой, непроходимый лес. Видят – в лесу скала высокая, на скале огромный дом. Перед домом чудесный сад. А в том доме все пятиголовые да девятиголовые дэвы живут.

Сказал сын царя Олененку:

– Устал я, брат, отдохнем здесь немного.

– Хорошо, – говорит Олененок.

Лег сын царя, задремал.

Сказал Олененок.

– Ты лежи, отдыхай, а я пойду в сад, принесу тебе самых лучших плодов.

Не как братья они, как отец с сыном, – так Олененок о друге заботился.

Вошел Олененок в сад, подошел к лучшей яблоне, срывает плоды.

Выскочил вдруг девятиголовый дэв и кричит:

– Кто ты, что осмелился войти в мой сад? Здесь и птица в небе не летает и муравей по земле не ползает, так все меня боятся!

– Я это – Олененок! – крикнул юноша.

Попятился дэв. Заворчал только со злости.

Знали дэвы, что, как появится на свете олений сын, тут дэвам и конец. Перепугались дэвы, разбегаются, прячутся кто куда.

Перебил Олененок всех дэвов, только один пятиголовый дэв уцелел – на чердаке притаился.

А сын царя спит себе в тени.

Очистил Олененок дом от дэвов, пошел разбудил брата. И дэвов дом им остался и все дэвово богатство.

Гуляют себе братья по саду, развлекаются.

А пятиголовый дэв – Бабаханджоми – сидит на чердаке, дрожит.

Решился наконец, вылез из своего угла, сошел вниз и говорит Олененку:

– Не убивай меня, буду тебе братом. Все наше богатство пусть твоим будет. Улыбнулся Олененок.

Спросил потом этот пятиголовый дэв:

– А что за нужда вас гонит, что вы по свету ходите, деревни да города обходите? Сказал Олененок:

– Дело у нас одно. Не выполним – и тебя вот, как всех этих дэвов, изничтожу!

И рассказал ему:

– Мы ищем Елену Прекрасную, и ты должен искать ее вместе с нами.

У Бабаханджоми был домик, он взваливал его себе на спину и переносил, куда надо. Сказал дэв:

– Вот садитесь в этот домик, и поедем искать Елену Прекрасную, только нелегкое это дело. Очень уж много на нее охотников.

Сели и поехали.

Ехали так месяца три и добрались до одной реки.

– Устал я, – говорит сын царя Олененку, – отдохнем.

А Бабаханджоми тем паче устал. Вышли братья из домика, сели у реки, отдыхают. Пить захотелось, напились воды, а она соленая.

Удивился Олененок:

– Отчего бы это вода соленая?

– А это не вода, а слезы, – говорит Бабаханджоми. – Тут вверху живет пятиголовый дэв, он тоже любит Елену Прекрасную, да никак не добьется ее. Горит он от этой любви, как в огне. А слезы его так рекой и текут.

Удивился Олененок и говорит:

– Так не будь я Олененком, если не добуду ее моему брату и не поженю их.

Пошли они к тому дэву, и говорит Олененок:

– Что, дэв, очень ты любишь Елену Прекрасную?

Плачет дэв, льет слезы.

Пообещал Олененок:

– Что же, покажем ее тебе, как будем везти домой.

Поехали дальше.

Еще сколько-то месяцев прошло. Едут они. Где ни встретят зверя – бьют, режут, а вся вышла у них пища. Дошли они так до одного лесочка. Все еще ничего о Елене Прекрасной не знают.

Олененок и говорит:

– Пойду-ка я, вдали деревенька виднеется, порасспрошу, может, там знают, где искать Елену Прекрасную.

Бабаханджоми с братом остались в домике. Олененок пошел.

Видит – в лачуге старушка, и спрашивает:

– Мать, ради любви всех матерей, скажи мне, не знаешь ли ты, где искать Елену Прекрасную и в каком замке она живет?

Удивилась старушка. Знает она, как трудно добраться до Елены Прекрасной, дивится, как просто говорит о том юноша.

– Очень трудное это дело, сынок, – сказала старуха, – не знаешь, видно, ты. Ее любит царь Ветер, все выслеживает, хочет похитить ее. Вот и держит эту красавицу за девятью замками, и луча солнца она не видит, так и боятся, чтоб не похитили ее.

Рассказала она все же, где находится замок Елены Прекрасной. Там разбит большой сад и вокруг высокая ограда, а в самой глубине сада – замок, там и живут Елена Прекрасная и ее родные.

– А как добраться до нее? – спрашивает Олененок. – Брат мой хочет взять ее в жены.

– Ох, трудное это дело, – говорит старуха. – Много у нее женихов, не отдадут ее за твоего брата. Три задачи задает она женихам, выполнят – выйдет замуж, а нет – так в прах сотрет молодца.

Улыбнулся Олененок. Что она задумает такое, что бы нам не выполнить? И пошел туда, где своего брата да Бабаханджоми оставил.

Взвалил дэв свой домик с Олененком и сыном царя на спину и пошел.

Добрались так до замка.

Пошел Олененок вперед.

А мать Елены Прекрасной – чародейка, и может она человека и убить и оживить.

Увидела она Олененка, а он такой молодец да так хорош собой, заглядеться можно.

– Кто ты, что за человек? И что тебя привело сюда?

Сказал Олененок:

– Другом я пришел, не врагом.

– А что тебе угодно?

– Хочу вашу Елену Прекрасную в невестки взять.

А у Елены три брата. Все в ту пору в лесу на охоте были.

– Побудь здесь, – говорит мать Елены Прекрасной. – Подожди братьев, сговоритесь, все устроится.

Сидит Олененок в саду, ждет братьев.

А сын царя с Бабаханджоми дожидаются его, боятся, как бы царь Ветер не сцепился с Олененком да не погубил его. Решили они пойти разведать.

Как стемнело, показались братья Елены Прекрасной. Один несет на себе целого оленя, другой – козулю, третий – целый ствол дерева на растопку.

Учуяли они запах чужого. Спрашивают мать:

– Кто это здесь?

– С добром он пришел, дети,не троньте его, – говорит мать.

А тем временем Бабаханджоми привел сына царя. Стоит сын царя, ждет, что, будет.

Сели братья свежевать оленя. Подошел Олененок. Пока они одну ножку свежуют, Олененок – раз-раз и освежевал оленя. Удивились братья Елены Прекрасной.

Сели за ужин. Хватает Олененок огромные куски мяса. Дивятся братья.

Поужинали так и легли спать.

Настало утро, и говорит Елена Прекрасная.

– Выполнит он три задачи – стану его женой, а нет – так не бывать этому.

Повели сына царя к красавице. Говорит она с ним, а он стоит, молчит, звука не издает. А это мать Елены Прекрасной заговорила его, одурманила, ничего и не соображает несчастный, стоит как каменный.

– Уходи, – прогнала красавица сына царя.

Вышел он, как пьяный. Подбежал Олененок, спрашивает:

– Ну как, о чем она говорила?

– Не знаю, брат, ничего и не понял я.

Рассердился Олененок. Пошел опять просить, чтоб во второй раз приняла жениха красавица.

Согласилась она, а жених и во второй раз молчит, так и вышел от нее, как во сне.

Рассказал Олененок Бабаханджоми обо всем. Сговорились они, упросили красавицу вызвать жениха еще и в третий раз, а он опять стоит, как окаменелый, опять его заговорила старуха. Подошел Бабаханджоми, достал нужные письма, что от заговора спасают, да и забросил в комнату, где Елена Прекрасная с женихом говорит.

Затрещали стены, очнулся сын царя. Как отрезвел, увидел Елену Прекрасную, подбежал, схватил ее за руку, да как крикнет:

– Моя ты, моя!

Обрадовался Олененок, обрадовалась Елена Прекрасная. Знала она, что мать ее заговаривала женихов, чтобы не отдавать ее замуж.

Вышли жених с невестой, веселятся.

Вот на другой день поутру гуляют жених с невестой в саду, а Олененок тут же неподалеку, смотрит на них, не нарадуется.

Завидел красавицу царь Ветер, понесся вихрем, налетел на жениха, завертел его, закружил да и бросил наземь. Схватил потом красавицу и унесся с нею в небо.

Увидел Олененок своего брата бездыханным, чуть не умер с горя, забыл и о Елене Прекрасной. Тут только вспомнил, что ему та добрая старушка о царе Ветре рассказывала, да уж поздно.

Сидит Олененок, оплакивает брата.

Подошла мать Елены Прекрасной и говорит:

– Не плачь, его-то я оживлю, вот только Елену похитили, и как тому горю помочь, не знаю.

Вынесла она платочек, провела по лицу юноши, ожил он, встал. Трет себе глаза, говорит:

– Как же долго я спал.

Огляделся – нет Елены Прекрасной, убивается, плачет: что теперь делать, как быть?!

Пошел Олененок к Бабаханджоми:

– Похитил у нас царь Ветер невесту, надо отбить ее во что бы то ни стало.

– Умри Бабаханджоми, если не пособит тебе, – говорит дэв. – Загляни ко мне в правое ухо, там найдешь седло, достань, а в левом – узда да плеть, взнуздай меня, и поедем.

Оставил Олененок сына царя в доме Елены Прекрасной, взнуздал Бабаханджоми, девять подпруг затянул, девять удил заложил в пасть.

– Садись теперь, – говорит Бабаханджоми. – Три раза ударь меня плетью, да так, чтобы девять полос кожи содрать, полечу я, только, смотри, не трусь!

Попрощался Олененок с сыном царя.

– Сиди жди, а мы едем на поиски Елены Прекрасной.

Вскочил на дэва, вытянул его три раза плетью, да так, что и впрямь девять полос кожи содрал. Застонал дэв, засвистел, ударился оземь, бросился вверх, прорвал облака и полетел. Пронеслись так по небу, долетели до одного поля.

В поле старуха. Спрашивает ее Олененок:

– Где здесь царь Ветер живет?

Запричитала старуха:

– Ой, сынок, что тебя привело сюда? Почувствует он человечий дух, всех нас изничтожит! Как только ты осмелился показаться здесь? Он недавно привез девушку, невиданную под солнцем красавицу, такой был вихрь, такой стон да посвист – все кругом рушилось.

– Вот за этой-то красавицей я и приехал, – говорит Олененок, – приведи меня к нему.

– Хорошо, – сказала старуха.

Сама дрожит, еле дышит от страха.

Сошел Олененок с дэва, запрятал ему в уши седло, узду да плеть, пошел со старухой.

Остался дэв, ходит, осматривается, хозяйничает, всех кур извел у царя Ветра.

Привела старуха Олененка к замку царя Ветра и ушла.

Царь в то утро вышел на охоту, а Елена Прекрасная сидит одна в замке. Сидит, плачет.

Подошел Олененок, двинул ногой дверь, выбил ее, вошел.

– Как попал ты сюда? – говорит красавица. – И что с тем несчастным? – спрашивает про жениха.

Обнялись деверь с невесткой, расцеловались.

Рассказал все Олененок и говорит:

– Вот и пришел я увести тебя.

– Ой, не увести тебе меня! Обоих сгубит царь Ветер проклятый.

Пошел Олененок к старухе и говорит:

– Научи, как увести отсюда красавицу, как погубить царя Ветра.

Сказала старуха:

– Пойди и скажи красавице: как уйдет он, пусть украсит один угол дома цветами да встретит его грустная, будто скучает по нем.

Так и сделали. Как ушел на охоту царь Ветер, встала Елена Прекрасная, набрала цветов, возится с ними, как ребенок, убирает, украшает один угол дома. Вернулся к вечеру царь, удивился, спрашивает:

– Что это ты, словно ребенок, с цветами возишься?

– Что же мне делать? – говорит она. – Тебя дома нет, я и забавляюсь. Сказал бы ты мне, где твоя душа, все не так скучно бы было.

– Зачем же тебе, красавица, моя душа?

– Как зачем? Буду знать, хоть ее приласкаю, пока тебя дожидаюсь. Скажи мне, ведь жена я тебе.

Сказал царь Ветер:

– Хорошо, скажу, раз так.

Повел ее на кровлю и говорит:

– Вон там, на поляне, видишь оленя? Три человека ему траву косят, а он один всю траву съедает и не поспевают за ним косари. В голове этого оленя три коробочки, в этих коробочках моя душа.

– И никто не убьет того оленя? – спрашивает красавица.

– А его никак не убить, если лук да стрелы мои не взять. В тех трех коробочках сидит по птичке. Одну птичку умертвить – до колен окаменею, другую – по пояс окаменею, а третью – умру. Поняла теперь где моя душа?

Настало утро. Ушел царь Ветер по своим делам, а красавица взяла его лук да стрелы и дала их Олененку, рассказала ему, как царя убить можно.

Обрадовался Олененок, взял лук, стрелы, пошел, пустил стрелу, убил оленя, подбежал, разрубил ему голову, достал коробочки.

Только упал олень, почуял Ветер недоброе. Поспешил он домой.

Оторвал голову первой птичке Олененок – отнялись у царя Ветра ноги.

Оторвал и второй птичке голову – отяжелел царь Ветер, еле до порога добрался. Тянется, кричит Елене Прекрасной:

– Предала меня?

Хочет он взобраться по лестнице, а Олененок уж третью птичку схватил.

– Вот тебе за твое злодейство, – крикнул царю Ветру и оторвал голову третьей птичке.

Повалился царь Ветер замертво, а Олененок подходит к Елене Прекрасной.

– Что ж, едем.

– Иди, – говорит Елена Прекрасная, – пройди девять комнат, в девятой стоит на привязи конь царя Ветра. Такой это конь, не конь – буря: сядем на него, полетим.

Взял Олененок того коня, позвал Бабаханджоми. Достал из его ушей все снаряжение, сам на дэва сел, Елену Прекрасную усадил на того коня-бурю. Полетели они.

Привезли Елену Прекрасную к жениху. Отпраздновали свадьбу.

Благодарят все Олененка.

А царь-отец уж все глаза выплакал, все свое царство в черное одел. Горюет, плачет о гибели молодцов. Уж и не чает их в живых увидеть.

Отпировали молодцы в семье невесты, взвалил Бабаханджоми свой домик на спину, поехали.

Едут мимо того дэва, что о Елене Прекрасной целую реку слез наплакал.

Олененок и говорит:

– Что, дэв, хочешь взглянуть на Елену Прекрасную?

– Эх, господин мой Олененок, кто мне даст взглянуть на нее?

– Смотри, – говорит Олененок.

Как взглянул дэв на красавицу, так и ослеп от ее красоты, вмиг истаял и дух испустил.

Поехали дальше.

Переночевали во дворце тех девятиголовых дэвов, что Олененок истребил, и дальше поехали.

Осталось еще пути на пять месяцев.

Вот стали они на отдых у одного леса.

Вдруг ночью прилетели три голубя. Сели на ветку. Первый и говорит:

– Как узнает царь – везет его сын Елену Прекрасную, вышлет ему ружье в подарок. Выстрелит ружье и убьет его. А кто подслушает нас да расскажет о том, окаменеет и умрет.

– Да будет так, – подтвердили два других голубя.

А второй голубь говорит:

– Как узнает царь-отец, что едет сын, выйдет, выведет ему коня, а сын сядет на коня, упадет и умрет.

– Да будет так, – подтвердили опять голуби и добавили: – А кто подслушает нас да скажет, окаменеет и умрет.

А третий говорит:

– А еще: как приедут, придет ночью гвелешапи и удавит обоих – и сына царя и Елену Прекрасную, а кто подслушает нас и расскажет, окаменеет и умрет.

Сказали и улетели.

Слышит все это Олененок. Молчит.

Настало утро. Вошли все в дэвов домик, поехали.

Узнал царь, что едет сын его жив-невредим да Елену Прекрасную везет. Выслал ему ружье, а Олененок бросился вперед, схватил ружье и забросил его далеко, не дал жениху.

Огорчился сын царя: «Отец мне ружье выслал, почет оказал, а Олененок забросил его далеко».

Выслал отец своего коня сыну. Вернул Олененок и коня.

Огорчился сын царя, да уж что делать?

Приехали, встретил их отец, приветствовал.

Отпраздновали свадьбу.

Вышел Олененок, отпустил Бабаханджоми.

– Спасибо за службу. Иди теперь, живи себе на свободе.

Ушел дэв. А Олененок пробрался в опочивальню молодых, стал за дверями, ждет. Уснули те, а Олененок не спит. Да и как ему заснуть? Стоит на страже, меч наготове держит, знает ведь, что ждет друга.

В полночь и показался гвелешапи. Крадется, уж и пасть разевает, вот-вот бросился на молодых и задушит их. Замахнулся. Олененок мечом так и зарубил гвелешапи. Изрубил в куски и покидал под кровать.

Настало утро.

Встали молодые и не знают, что ночью было.

Пришли убирать опочивальню и видят – валяются под ложем молодых куски падали. Рассвирепел царь: кто это смеется над нами?

Стали судить да рядить. Свалили всю вину на Олененка. Он и в пути сыну царя неуважение оказал: и ружья не дал, и коня отослал. Он, верно, и сейчас над ним посмеялся.

Говорит Олененок:

– Только добра я вам желал. Не делайте так, чтоб вам жить да радоваться, а мне умереть.

Нет, гневаются на него, требуют, сказать, что это и откуда!

– Что ж, – говорит Олененок, – скажу, но да не будет вам в тягость, что я столько трудился для вашего счастья, а вы же меня и губите. В ту ночь, как отдыхали мы в поле, – начал Олененок, – прилетели три голубя, сели на ветку и заговорили. Один сказал: как подъедут, вышлет царь-отец ружье сыну, выстрелит ружье и убьет его. Кто выдаст нас, окаменеет.

Сказал это Олененок и окаменел по колени.

Поняли все, просят его:

– Не говори больше, не надо!

– Нет, – сказал Олененок, – говорить, так до конца. А второй голубь сказал: вышлет царь-отец коня, упадет сын с коня и убьется…

Сказал и окаменел по пояс.

– Не говори, – просят все, – не надо!

– Нет, – говорит Олененок, – надо было верить мне, а теперь поздно. А третий голубь сказал: ночью, как войдут молодые в опочивальню, придет гвелешапи и съест их…

Сказал это Олененок и окаменел весь.

Плачут, убиваются отец с сыном, да уж чем горю помочь?

А Елена Прекрасная уж тяжелая ходит. Да только не радует то сына царя. Нет, думает он, должен вернуть я жизнь верному другу, чего бы мне это ни стоило.

Встал он, надел железные каламаны, взял в руки железный посох и пошел.

Ходит, спрашивает всех:

– Как оживить моего окаменевшего друга?

Устал он, присел у одного леса отдохнуть немного. Вдруг выходит из чащи старик. Спросил и его сын царя, как друга спасти. Сказал старик:

– Что ты ищешь? Его спасенье у тебя дома.

Не понимает сын царя, в чем же то спасенье. А старик и говорит:

– Не знаешь ты, что родился у тебя сын, золотокудрый мальчик. В нем-то и есть спасенье твоего друга. Убей его в колыбели, свари, обдай той водой окаменевшего друга – оживет.

Возвращается сын царя.

– Что ж, – думает, – дети еще будут, а друга да брата уж не найду.

Пришел видит – лежит сын в колыбели, как месяц светится. Так и блестят золотые кудри у мальчика.

Сказал жене:

– Елена Прекрасная, так и так научили меня.

Согласилась и она:

– Только бы оживить нашего Олененка.

Сделали все, как велел старик.

Шевельнулся Олененок, открыл глаза, ожил.

Наутро подошла Елена Прекрасная к колыбели (мать ведь она, болит у нее сердце за сына, хоть и принесла его в жертву). Видит – шевелится что-то в колыбели. Отвернула полог, а там живой ребенок.

Обрадовались все.

Закололи корову, да пятнадцать баранов так целиком на вертелах и зажарили. Четырнадцать дней пировали, со стола не убирали.

Девять братьев

У одного человека было девять сыновей; младшего звали Булат. Вот подросли они и попросили отца женить их.

– Только, – сказали сыновья, – найди такого человека, чтобы у него было столько же дочерей, сколько нас братьев, иначе не женимся.

– Дети мои, будьте вы счастливы, только боюсь я, что не найти мне такого человека. Все же поищу, помогу вам, – сказал отец и отправился в путь.

Шел, шел, подошел к жилью одного дэва.

– Эй, дэв! Сколько у тебя дочерей?

– Восемь, – говорит дэв.

– Так не быть нам в родстве.

Пошел дальше.

Шел, шел, дошел до другого дэва.

– Эй, дэв! Сколько у тебя дочерей?

– Семь, – говорит дэв.

– Не породнимся мы с тобой.

Пошел дальше. Шел, шел и дошел до одного царя. Узнал, что у царя есть восемь дочерей, все невесты, одна другой красивей. Задумался отец. Что делать? Породниться с царем – один сын без жены остается, а нет, где девять сестер сыскать?

«Эх, что будет, то будет!» – подумал он и послал свата к царю.

Согласился царь, вырядил для свадьбы всех своих дочерей, отдал им в приданое полцарства и отправил к женихам. Едет отец домой, везет восемь царских дочерей. Вот переезжают они мост, задержались на нем немного. Вдруг из-под моста высунулся Красный дэв, схватил того человека и ни вперед, ни назад пройти не дает.

– Кто ты, что тебе нужно?

– Я Красный дэв, обещай прислать ко мне сына своего Булата, иначе не отпущу.

Что делать, нет выхода – обещал отец.

Едет отец дальше, ножом ему губы не раздвинешь – так затосковал, словно всех его девять сыновей кто истребил.

Увидели сыновья отца, выехали ему навстречу. Впереди всех Булат скачет.

– Слава тебе, отец! И сам счастливо вернулся, и всех невест привез.

Не отвечает отец. Удивился Булат, повторил приветствие:

– Отец, слава тебе! И сам счастливо вернулся, и всех невест привез.

И на это отец не отвечает.

Загрустил Булат, идет к матери, просит:

– Мать, не спросишь ли ты отца, почему он не говорит со мной?

Привел отец в дом восемь невест.

Спрашивает мать:

– Почему ты не говоришь с Булатом?

– Эх, лучше бы всех сыновей потерять, а того бы не видеть: Красный дэв остановил меня на мосту, потребовал голову Булата – не пускал иначе, потому-то и тяжело мне так, потому-то и не говорю я с ним.

Стоит Булат за дверью и все слышит. Только сказал отец, бросился к нему Булат и говорит:

– Отец! Не горюй об этом. Я нынче же пойду к дэву, ничего он со мной не сделает.

Собрался Булат, отправился к дэву. А тот ждет его, разиня рот. Только увидел, обрадовался, словно ему двери на небо открылись.

– Булат, сходи-ка ты…

– Ах ты, такой-сякой, грязный-немытый, – перебил Булат, – ничего я не знаю, никуда не пойду… Дай отдохнуть раньше, там посмотрим.

Отдохнул Булат, и говорит опять дэв:

– Эй, Булат, сходи-ка ты к царю, у него есть одна дочь, самая прекрасная, приведи ее мне в жены.

Вышел Булат от дэва. Стоит, не знает, как быть. Видит – идет старушка.

– Эй, бабушка, сделай доброе дело, научи, как быть.

– К этому царю многие ходили за его дочерью, но никто живым не вернулся. Только ты не бойся, сделай, как я тебя научу, все будет хорошо. Встретишь в пути трех человек: одного, что ест много, другого, что пьет много, третьего – что много на себе тащит. Возьми всех троих с собой, пригодятся они тебе у царя.

Попрощался Булат со старухой, пошел дальше. Идет, полем, видит – человек целые комья земли глотает, а сам все приговаривает:

– Ай, есть хочу, ай, еще хочу!

Попросил Булат человека того пойти вместе с ним. Пошли вдвоем.

Шли, шли, видят – стоит человек, подставил рот под водопад, пьет, а сам все приговаривает:

– Ай, пить хочу, ай, еще хочу!

И его попросил Булат пойти с ним. Пошли втроем. Шли, шли, видят – человек все камни с поля на спину себе кладет, да еще приговаривает:

– Мало, мало, еще хочу!

Позвал Булат и его, пошел и он. Идут вчетвером.

Пришли к царю. Попросил Булат царскую дочь в жены.

Сказал царь:

– Съедите до вечера девять корзин хлеба – отдам дочь.

Сказал Булат едоку:

– Ты в поле землю глотал да еще приговаривал: «Есть хочу, еще хочу» – покажи-ка теперь себя.

Принесли девять корзин хлеба. Подпустили парня, к вечеру и крошки хлеба не осталось.

Доложил Булат об этом царю и попросил дочь в жены.

Сказал царь:

– Еще одну задачу задам, выполните – берите дочь. Выпьете со своими товарищами полный чан пива – отдам дочь.

Попросил Булат того, что из водопада пил. Наклонился тот к чану, вылакал все и капли не оставил.

Доложили царю. Не понравилось это ему, не хочет он отдавать дочь Булату, да что делать?

Сказал царь:

– Дай три дня сроку, отдам дочь.

Не согласен Булат.

– Даешь, так отдавай, а нет – мы и так возьмем.

Сказал Булат товарищу, что камни на спине таскал:

– Вот когда понадобилась твоя помощь, взвали себе на спину дворец царя и пойдем.

Схватил парень весь дворец, взвалил себе на спину и понес. Сидят во дворце и царь и его дочка.

Испугался царь, просит Булата:

– Меня хоть оставьте, а дочь уж берите.

Согласился Булат. Отдал царь за дочкой много добра, благословил и отпустил.

Идет Булат, радуется. Только то его заботит, что дочь царя надо дэву отдать. Не пошел он к дэву, а пошел к знакомой старушке. Рассказал – так и так мое дело, научи, как быть? Старушка сказала:

– Девушку к дэву в дом не вводи, а скажи дэву: привел красавицу, выйди, взгляни на нее. Выйдет он, а ты скорей спусти ему на голову жернов, что у него над дверью на цепи висит. Сумеешь – дело твое сделано.

Булат так и поступил. Сказал дэву:

– Эй ты, пачкун! Привел тебе дочь царя, вот она, выйди, взгляни!

Обрадовался дэв, выскочил наружу. Только он вышел, спустил Булат цепь, упал жернов прямо на дэва, с землей его сровнял.

Поделил Булат дэвово добро на четыре части, три части своим товарищам отдал, четвертую – старушке, себе взял красавицу и пошел домой. Обрадовались все Булату и долго веселились.

О трех лысых лгунах

Жили три лысых лгуна. Вот пошли они раз, шли, шли и пришли в один дом, а у дома – ни стен, ни потолка, ни дверей.

Развели огонь. Искали, искали, нашли один котел, у котла – ни дна, ни ручки, ни крышки. Налили котел водой и пошли искать еду.

Шли, шли и нашли дохлого зайца. Принесли, стали варить. Мясо все ушло, навар остался. Сказали:

– Кто лучше всех солжет, пусть тот и ест.

Сказал первый:

– У нас много овец, пасутся они за девятью высокими горами, и стережет их множество пастухов. А оттуда проведены к нам трубы. По тем трубам прямо в дом стекают и молоко, и сыр, и масло, и творог. Все само сбивается, а мы только едим.

Сказал второй:

– У моего отца было сто пчелиных ульев. Каждый день обходили мы те улья и пересчитывали пчел. Вот однажды считаю я, недосчитался одной пчелы. Помчался искать ее. Искал, искал и вижу ее в одном поле. Впрягли пчелу в плуг и пашут на ней. Побежал я домой, взнуздал буйвола, сел и поехал. Приехал, ухватил пчелу за ухо, хочу вести домой. Оторвалась пчелиная головка и осталась у меня в руках. Достал я орех, стал тереть им пчелиную шейку. Выросло из шейки ореховое дерево, большое-пребольшое. В год по три арбы орехов сбиваем с него. Только привязалась к ореху ворона, отгоняю ее раз – не уходит, отгоняю во второй – не уходит, взял ком земли, швырнул в ворону. Застрял ком на дереве, растет, растет, вытянулся в целое хлебное поле, да какое! И по сей день пашем то поле, сеем, жнем и до двухсот коди хлеба собираем.

– Это что, – говорит третий, – вот я расскажу вам, как мой отец на моей матери женился. Ведь и я на свадьбе был. Пригласили видимо-невидимо гостей. Сварили обед, рассадили гостей, обносим хлебом – на половину гостей недостало хлеба. Что делать? Вскочил я, взнуздал гуся, навалил ему на спину мешки с зерном, сел и помчался на мельницу. Вдруг, откуда ни возьмись – волк. Выскочил, прыгнул на гуся и выел у него весь бок. Что делать? Соскочил я, нарвал прутьев, сплел для гуся бок, сел на него, домчался до мельницы, смолол зерно, сел опять на гуся, взвалил всю муку, вмиг домой домчался. Замесили тесто, испекли хлеба, и не успели гости и первый тост поднять, как уж горячими хлебами всех обносили.

Вот так-то было дело.

Все признали ложь третьего лгуна лучше, и досталось ему есть тот навар без мяса.

Еловик

Жил один купец. Он был так богат, что богаче и быть нельзя. Ездил он с места на место и торговал. Однажды подумал купец: «Все я перекупил, что поблизости было, поеду-ка я куда-нибудь в дальние страны торговать». Взвалил на своего мула поклажу из одного золота да серебра, захватил еды на дорогу и поехал.

Вот едет он лесом. А лес густой, дремучий, ели в самое небо упираются. Темнеет. Что делать купцу? Сам-то он еще влезет на дерево, да мула не втащить никак. Совсем стемнело, ни зги не видать, пальцем в собственный глаз попадешь – не заметишь. Думал, думал купец – остаться ночевать в лесу, лезть на дерево или идти дальше? Подумал – решил выбираться из лесу. Вытянул своего мула плетью и поплелся. Брели, брели, выбрались-таки из лесу.

Смотрит купец – тянется узенькая улочка, по бокам плетни. Пошел вдоль плетня. Смотрит – в конце улочки лачужка деревянная из одних ветвей да сучьев, а кругом все лес.

Подошел купец к лачужке, крикнул:

– Эй, хозяин!

Вышел старик, весь в лохмотьях.

– Что надо?

– Сделай доброе дело, дай ночлег на сегодня.

– У меня и на двоих места еле хватает, куда мне еще третьего укладывать, – говорит старик, – и жена больна, нельзя ее тревожить.

Что делать купцу? Идти некуда, ни деревеньки кругом, ни домика. Просит он старика, просит, никак не упросит. Дал потом ему пять золотых – еле уломал.

– В доме места нет, – говорит хозяин, – разве что переночуешь на балконе?

– Только пусти меня, а я хоть на сачхинави переночую. Только бы в эту ночь буковых ветвей не оставаться на улице.

Снял купец поклажу с мула, подсыпал ему соломы и вошел в дом. А в доме жена этого старика беременная, вот-вот родит. Поужинали они, встретили новый год, покричали «агуна» и пошли все спать, вышел купец, снял свою бурку с мула и устроился на балконе спать.

Еще и заря не занялась, как выбегает старик и кричит купцу:

– Давай ружье, моя жена родила.

Вытащил купец из-под изголовья ружье и выстрелил, да так, что чуть не разнес все вокруг.

– Девочка или мальчик? – спросил купец.

– Мальчик, – говорит хозяин, взял ружье и еще и сам из него выстрелил.

Ушел старик, а купцу назавтра много ходьбы, лег он поспать еще немного. Только вздремнул, прилетели два голубя и стали спорить, как им вписать судьбу новорожденного в книгу судеб. Один голубь говорит:

– Его судьба будет, такая: только исполнится ему двенадцать лет – или с дерева упадет и разобьется, или в воде утонет.

Другой голубь говорит:

– Нет, его судьба будет такая: все богатство этого купца, что здесь лежит, достанется ему.

Спорили они, спорили, а только второй взял верх, и вписали, что судьба этого мальчика будет такой – сколько ни есть богатства у этого купца, все его имущество и все золото и серебро – все перейдет в руки новорожденного.

Кончили голуби разговор и исчезли. А купец все слышал. Наутро встал купец, вошел в дом, встретил его хозяин, как долг и честь велят гостя встретить в день нового года. А только заскучал купец, так заскучал – и голоса не подает. Собрался он уже уходить и говорит хозяину:

– Попрошу я тебя о чем-то, исполнишь – половину всего золота и серебра, что везу в этом хурджине, отдам, так что на всю жизнь твою хватит.

– Что ты такого просишь, чтобы за столько золота да не отдать? – говорит старик.

Так или этак, поговорили они, поспорили, отдал купец половину своего золота, взял ребенка, завернул в бурку и увез. Долго ссорилась жена с мужем, долго ругала его, что продал ребенка, да уж поздно было.

Ехал, ехал купец, а лес все гуще – деревья все выше, такие высокие, что верхушки в небо упираются. Достал купец мешок, уложил туда ребенка, увязал, поднял на вершину самой высокой ели и накрепко привязал там. «Здесь, – думает купец, – если ничего другого не случится, так хоть орлы склюют его». Сошел вниз, поглядел еще раз вверх и пошел своим путем.

Прошел день, другой. Вот выходит на охоту царь со всем своим войском. Пришли они в тот лес. Один охотник отстал от других, вошел в глубь леса, взглянул наверх и видит – висит на самой верхушке ели мешок с чем-то. Хотел он было выстрелить, да словно за руку схватило его что-то и удержало. Побежал охотник к царю и доложил:

– Великий государь! В таком-то месте в лесу, на одном дереве, на самой верхушке висит мешок, и там кто-то будто плачет.

Царь тотчас послал все войско. Пришли, влезли на дерево, сняли мешок и осторожно спустили его вниз. Развязали мешок и нашли плачущего ребенка. Царь велел отнести ребенка в свой дворец.

Кончилась охота, собрались все к царю во дворец. Что там в лесу было зверья – всех домой приволокли. А ребенка этого царь оставил у себя и назвал его «Еловик».

Идет время. Исполнилось мальчику двенадцать лет. Вырос он умным, стал правой рукой царя.

Однажды приехал купец в то царство по делам, застала его ночь возле дворца, попросил купец у царедворцев разрешения остановиться на ночлег. Пустили они его ночевать и хорошо, с почетом приняли. Видит купец: ходит мальчик, а ему все кричат:

– Еловик, поди туда, Еловик, поди сюда!

Задумался купец, задумался, заскучал. Потом спросил:

– Почему вы его Еловиком зовете?

Засмеялся один советник царя и говорит:

– Однажды пошел наш царь охотиться в лес. Один из его охотников увидел на самой верхушке дерева мешок с чем-то. Тотчас прибежал к нам и доложил. Послал царь людей, сняли мешок с дерева, нашли там ребенка, взяли его во дворец и вырастили. Назвали его в память той ели Еловиком.

Понял купец, что это тот самый ребенок, которого он у старика в лачужке купил и на верхушке ели в мешке повесил. Думал, думал купец, придумал: «Дай пошлю его с письмом домой и велю убить, так и разделаюсь с ним».

Попросил купец советника, нельзя ли послать мальчика по делу домой. Согласился советник.

Написал купец письмо: «Как придет этот юноша, немедленно с него голову снимите».

Дал юноше письмо и отправил.

Пошел Еловик – идет он, по дороге встречает старика.

– Здравствуй, паренек, куда это ты идешь? – спрашивает старик.

– Иду к такому-то купцу в дом, несу вот это письмо.

Взял старик письмо, надорвал его и прочел: «С этого юноши, – пишет купец жене,- снимите голову; что бы ни было, не отпускайте его живым».

«Неладно что-то», – подумал старик, пожалел юношу и решил спасти его.

– Мы сделаем так, – говорит он: – я напишу тебе другое письмо, ты и отнесешь его жене купца.

Достал старик карандаш и написал: «Этого юношу, как придет, без промедления жените на моей дочери».

Взял Еловик письмо и пошел к купеческому дому. Только пришел, встречает его жена купца. Достал он письмо и отдал. Прочла жена письмо, побежала, купила свадебную одежду и женила его на своей дочке. Полюбили друг друга дочь купца и юноша, так полюбили – не расстаются вовсе, так все вместе и ходят.

Прошло много времени. Подумал купец: верно, уж давно отрубили Еловику голову, – и вернулся домой. Только подошел, и видит: прогуливается Еловик вместе с его дочкой по саду. Ударило его в сердце, словно гром разразился, только не подал он виду, обласкал как дочь, так и Еловика. А жена бежит к нему порадовать: «Как, мол, ты велел, так и обвенчала их немедля».

Что делать? Злится купец, злится, зубами скрежещет. Настал вечер. Пошел купец к слугам, что известь для него в печи выжигают, и сказал:

– Нынче ночью пришлю к вам человека; как придет, схватите его и бросьте в печь без промедления, – сказал и ушел.

Приходит домой и говорит жене:

– Сегодня не ходите никто к известковой печи, не то бросят в печь и сожгут. Туда только Еловик пойдет.

Услышала это жена Еловика и говорит мужу:

– Нынче отец пошлет тебя к известковой печи, ты смотри не ходи, а то сожгут тебя. А ты выйди и походи по двору, погуляй часа два, потом вернешься.

Прошел час, приходит купец и говорит Еловику:

– Сбегай-ка на минуту к известковой печи, скажи, чтоб к завтрашнему дню выжгли извести пудов двадцать.

Оделся Еловик, вышел – только не пошел туда, куда его купец послал, а сошел, как его жена научила, во двор и ждет.

Подумал купец – верно, уж сожгли Еловика в печи, и пошел проверить, умер ли? Только подошел к печам, подумали слуги: это и есть тот человек, которого хозяин велел сжечь, – схватили купца и бросили прямо в печь. А Еловик погулял часа два и вернулся наверх к жене.

Сгорел купец, и все его богатство досталось этому сыну бедняка – Еловику. Зажил он счастливо с женой.

Счастье

Было то или не было – жил в одной стране скотовод. Был он честен, трудолюбив и трезв, никогда и никого не обижал, и все его стада и отары паслись в горах да на лугах без присмотра, и ни зверь их не обижал, ни человек, так как не было у него врагов.

В той же стране жил один лентяй и бездельник. Ничего-то он не делает и двинуться ему лень. Другие работают, а он бока отлеживает, так и живет в нищете, только на судьбу жалуется.

Вот встречает его однажды этот скотовод. Приветствует бедняка, спрашивает:

– Как ты живешь, друг?

– Да что моя жизнь, – заскулил тот, – еле дышу от голода.

– Пойдем ко мне, – говорит скотовод, – поработай у меня год, помоги на гумне да при сборе винограда, дам тебе пару добрых быков – вспашешь, засеешь себе поле, сыт будешь.

Подумал лодырь:

«Вот еще, работать на него, надрываться за пару быков, лучше пойду да сам отберу себе из его стада, что хочу. Говорят, так и пасутся они без присмотра, кто мне помешает?»

Подумал и пошел.

Поднялся в горы, видит – рассыпался скот по пастбищу, а пастухов – ни одного. Посмотрел он на это богатство – так и заныло сердце от зависти. Подошел поближе, но только он приблизился к стадам, как вдруг зазвенело что-то, и помчалось все это множество коров, быков да овец; бегут, ревут, все в одном месте скучились.

Подошел и этот лентяй. Видит – стоит среди скота крохотный человечек, а коровы, овцы ластятся к нему, кто в лицо лизнет, кто в руку, а он ласкает их, поглаживает по шерстке.

Удивился лентяй, спрашивает:

– Кто ты, что за созданье, где ты был, откуда вдруг взялся?

– А я счастье хозяина этого стада, – говорит человечек, – только я и стерегу весь его скот, никому тронуть не даю.

– А где же мое счастье?-спрашивает бедняк.

– Твое счастье находится на такой-то горе, под таким-то кустом, – говорит этот человечек.

– А найду я свое счастье, если пойду туда?

– Отчего же не найти, найдешь! – говорит человечек.

Пошел лентяй, брел, брел, добрел-таки до указанной горы. Ищет, ищет свое счастье, никак не найдет. Утомился, прилег с горя под деревом и задремал.

Проспал он так порядочно. Проснулся, а солнце уж и заходит. Вдруг слышит – вздыхает кто-то.

Встал он, ищет – кто это вздыхает так?

Видит – лежит под кустом обглоданного терновника человечек – кожа да кости, лежит, стонет, охает.

– Кто ты, что за созданье, чего валяешься здесь? – спрашивает лентяй.

– А я твое счастье, – говорит человечек.

– Ах, ты, бездельник! – рассердился лентяй. – Какое же ты мое счастье, коль валяешься здесь да стонешь? Я с голоду помираю, а ты полеживаешь себе и думать обо мне не думаешь?

– Добрый ты человек, – говорит это счастье, – ты лежишь да спишь, и я лежу да сплю. Ты сидишь без дела, а я тем паче. Встань, шевельни рукой, потрудись, поработай, и я тебе порадею -тогда и достаток придет.

Пошел этот бедняк. Начал работать. Трудится, не щадит сил. Избавился от нужды, стал на ноги, женился, завел семью и зажил себе беспечально.

Сказка про свечечку

Было, да и не было ничего – жил один великий царь. У царя три сына и три дочери. Умирая, призвал царь сыновей и завещал им:

– Дети мои, все свое царство оставляю вам, живите, как знаете, как ваша воля будет, только не губите трех моих дочерей, отдайте их в жены первым, кто их попросит.

Дал он младшему сыну камень-самоцвет и сказал:

– Береги его, в трудную минуту поможет тебе.

Потом указал сыновьям на черную гору и сказал:

– На эту гору не ходите, а на красную и белую можете ходить и охотиться – не опасно.

Умер царь. Похоронили его сыновья, как подобает царскому его сану, и оделись в траур. Прошло два месяца. Однажды к вечеру прилетел филин и сел на большой камень у самых дверей дворца. Послал филин человека к братьям и попросил у них сестру в жены. Схватились за палки старшие братья: «Гоните его, кто ему, филину, отдаст сестру?»

А младший брат взял за руку старшую сестру, вывел и отдал ее филину: «Я волю отца не нарушу», – сказал. Посадил филин на плечи девушку и улетел.

На другой день пришел волк. Старшие братья и волку такой же ответ дали, а младший вывел среднюю сестру и отдал волку.

Что речь тянуть! На третий день прилетел сокол, младший брат отдал ему младшую сестру; посадил ее сокол на спину и взвился к облакам.

Выдал так младший брат замуж всех сестер и подумал: «Одну волю отца я точно выполнил, не нарушил, но на черную гору все же пойду, посмотрю, что там такого опасного для человека».

Поехал на ту черную гору охотиться. Целый день ездил, никого не убил – ни зверя, ни птицы: даже растения никакого не встретил. Переночевал там, наутро опять поехал. Нет – ничего не найти, пусто, мертво все кругом. Приехал он к одному озеру. Посреди озера плывет гусь. Плывет, переваливается, словно у него ноги переломаны или крылья. Подумал человек: «Ничего я не нашел, ничего не убил, хоть этого гуся застрелю, а то вовсе задушит меня голод». Прицелился, стреляет, никак гуся не убьет: как выстрелит из ружья – нырнет гусь и вынырнет совсем далеко от того места. Стрелял, стрелял он, все патроны расстрелял, так и не попал в гуся. Обозлился юноша, сел на коня, погнался верхом за гусем. А гусь мелькает то там, то здесь, то под ногами у него выплывет, то совсем далеко уплывает, завел его далеко в болото и исчез, а всадник упал вместе с конем в воду, тонет. Выплыл он все же, но и коня, и броню, и все оружие там оставил.

Вылез из воды весь мокрый, да голодный, смотрит: далеко, где-то в лесу, огонек виднеется. Пошел он на огонек. Шел, шел и дошел до одного жилья. Смотрит, вокруг только филины да совы. И пашут, и сеют, и всю работу ведут. Подошел юноша, сказал:

– Эй вы, филины-филины, филинье царство! Умеете ли вы здороваться или ответ держать, есть ли у вас хозяин или господин?

– И здороваться умеем, и ответ держать, и господин у нас есть, – отвечали филины. – Наш господин привел в жены дочь восточного царя, у нас у всех поэтому большой праздник.

– А ну, покажите, где дом вашего господина?

Показали ему самый большой и красивый дом.

Пошел юноша к царскому дому и уже издали завидел и узнал свою старшую сестру. Выбежала она навстречу брату, обняла его, целует. Вошли в дом, уселись, расспросили обо всем друг друга. Вечером сказала сестра брату:

– Братец, ты теперь выйди в другую комнату, придет царь-филин, боюсь – не зацепил бы тебя когтями или клювом.

Вечером пришел филин, сбросил филиново обличье и стал прекрасным юношей, подошел к жене, поздоровался с ней и говорит:

– Что это человечий дух слышу?

– Ты летал по свету, ты, верно, и принес человечий дух, – сказала жена, – а больше некому.

А потом сказала:

– А что бы ты сделал, если б сюда мой брат пришел?

– Старшему и среднему глаза бы выколол, а младшего обнял бы да поцеловал.

– Так здесь мой младший брат, – сказала жена и вывела брата.

Обнял филин юношу и стал целовать его. Потом спросил, зачем он пришел. Рассказал ему все младший брат. Сказал филин:

– Это не гусь, это девушка. Я три года гонялся за нею, и то не поймал, где ж тебе ее догнать?

– Так не поймать мне ее? -спросил юноша.

– Я тебе в этом деле не помогу, – говорит филин, – а вот волк, может, и научит, как быть.

Пошел младший брат к волку. И волк рассказал, что он два года за той девушкой гонялся и никак ее не поймал. «Может, сокол тебе поможет», – сказал волк.

Пошел младший брат к соколу. Очень обрадовался ему сокол.

Рассказал брат все, что с ним было.

– Напрасно ты гоняешься за той птицей, – сказал сокол, – это не гусь, это красавица невиданной под солнцем красоты плавает в гусиной коже. Я целый год гонялся за нею, взлетел на небо и с неба на нее падал, но она, как почует движение воздуха, нырнет на самое дно озера и спрячется. Ее никто не поймает, и никто тебе не поможет в этом деле: есть только один дэв – у него один бок совсем высох – вот разве этот дэв знает, как ее поймать.

Младший брат тотчас отправился на поиски дэва. Долго искал он и наконец увидел – стоит на горе кто-то, ростом с дерево. Подошел юноша к дэву и говорит:

– Будь здоров, отец!

– Подойди с другого боку, – говорит дэв. – Счастье твое, что отцом меня назвал, не то несдобровать бы тебе! Как ты осмелился прийти сюда ко мне?

Рассказал парень все про себя, и сказал ему дэв:

– Я был царем всех дэвов. Было у меня восемь жен. Но захотел я в жены и эту девушку. Решил похитить ее и взять девятой женой. Далеко отсюда стоит ее дом, каждую ночь она возвращается с озера домой. Пробрался я в ее дом и спрятался, но узнала она, напустила на меня ветер, дождь и град. Пустился я бежать от нее что было сил, вот-вот перейду границу ее владений, уже одной ногой ступил на свою землю, как ударила она меня ветром, и окаменел я наполовину. Знай, если кто придет к ней в гости, примет она хорошо и ничем его не обидит; но если кто ее в жены захочет, тот должен заставить ее сказать три слова, не сумеет – голову потеряет. Лучше бы уж вовсе убила она меня, не уходить бы мне с родной земли! – добавил дэв.

Поблагодарил его юноша и пошел. Шел, шел, дошел до дома той девушки. Вошел и лег на тахту, думает: «Сколько я знаю всяких сказок да стихов, неужели не разговорю ее?»

К вечеру пришла девушка и легла против него. Такая она красавица, такая, – смотрит на нее юноша и вовсе позабыл, что и знал или слышал когда. Идет время, а он и рта раскрыть не может, лежит, молчит, только думает: «Пройдет эта ночь, наутро и мне, как другим, отрубят голову». Вспомнил он тут про камень-самоцвет, что ему отец перед смертью подарил. «Когда же еще этот камень пригодится, если не сейчас?» – подумал, достал камень и говорит ему:

– Теперь помогай, если можешь!

В ногах у девушки свеча горит, взял юноша свой камень-самоцвет и положил его подле свечи. Заговорил камень со свечой:

– Свечечка, видишь, наши господа в тревоге, поговорим, расскажем что-нибудь, позабавим их.

– До того ли мне, – говорит свеча, – голова вся в огне, с вечера меня зажгли, к утру вся истаю.

– Так я расскажу, – сказал камень-самоцвет и начал:

– Шли поп, портной и столяр и дорогой заночевали в лесу. Развели они огонь и присели к нему. Когда захотели спать, сказали: «Надо караулить по очереди, чтоб нас ночью зверь не съел». Бросили жребий. Вышло первому караулить столяру. Заснули поп и портной, а столяр, чтоб не одолел его сон, достал свои инструменты, сделал прекрасную деревянную женщину и прислонил ее тут же к ели. Прошло время столяра, встал портной караулить. Увидел он деревянную женщину и, чтоб не заснуть, стал мастерить ей одежду. Сшил богатое платье, одел ее, как невесту, и прислонил ее к дереву. Встал поп дежурить, видит – стоит женщина под деревом, подумал поп: не черт ли? Закричал: «Человек ты или черт?» Не отвечает женщина, молчит. «Кто ты, несчастная?» спрашивает поп. Нет, не подает женщина голоса. Поп был из храбрых, подошел он, схватил ее за руку, хочет бросить в огонь и видит, что она деревянная. Понял поп, в чем дело, достал крест, евангелие и стал молиться, помолился и оживил женщину. Что скажешь, свечечка, чья эта женщина – столяра, портного или попа? – спросил камень-самоцвет свечу.

– До того ли мне – вся голова в огне, до утра истаю, – говорит свеча, – ничего я не знаю.

Поднялась красавица на своей тахте и прикрикнула на свечу:

– Ах ты, несчастная, как не знаешь, словно ты не со мной жила? Скажи, что столяра, – он первый дело затеял. Не сделай ее столяр, кого бы одевал портной или кого бы оживил поп?

«Это один раз», – подумал юноша.

– А ну, свечечка, теперь твой черед! – говорит камень-самоцвет.

– До сказок ли мне, – голова в огне, до утра вся истаю, – говорит свеча.

– Так опять я расскажу, – сказал камень-самоцвет и начал:

– Шли три человека: скороход, ведун и лекарь. Скороходу не терпится – побегать охота, говорит он ведуну: «Загляни-ка, братец, в блюдечко судьбы – может, кто болен, лекарь лекарство сготовит, я сбегаю отнесу, вылечим». Ведун заглянул в блюдечко судьбы и сказал: «В одной стране болен царевич, можно его вылечить». Лекарь приготовил лекарство, скороход сбросил с ног жернова, помчался, принес больному лекарство и вылечил царевича. Что скажешь, свечечка, кто вылечил царевича, – скороход, ведун или лекарь?

–До того ли мне, – отвечает свеча, – у меня своего горя довольно, голова вся в огне.

– Ах, ты, проклятая, – крикнула девушка, – скажи же, что тот, кто лекарство принес!

«Это второй раз», – подумал юноша.

– А ну, теперь ты расскажи что-нибудь, свечечка, – повернулся камень-самоцвет к свечке, – я все рассказываю, а ты все молчишь.

– До рассказов ли мне; видишь, вся в огне, – говорит свеча.

– Так я еще расскажу, если не рассердишься, – сказал камень-самоцвет и начал:

– Шли муж, жена и брат жены. Дорогой напали на них разбойники, ограбили и обоим мужчинам головы поотрубили. Плачет жена, оплакивает мужа и брата. Вдруг на дерево голуби уселись, бросили вниз ветку и говорят: «Знала бы женщина, провела бы этой веткой по мертвецам – ожили бы». Услышала женщина, взяла ветку, провела по мертвецам и оживила, их. Только, на несчастье, голова мужа приросла к телу брата, а голова брата – к телу мужа. Что скажешь, свечечка, кому должна быть женой та женщина?

– До того ли мне, – истаяла вся, кончаюсь, уж и сознание теряю, – говорит свеча.

– Ах ты, проклятая, – крикнула девушка и встала даже с места, – не у меня ли ты жила, что ничего и ответить не можешь?! Говори же, что тому и женой будет, на ком голова мужа.

– А ты моей будешь, – сказал юноша, обнял красавицу и поцеловал ее.

Отпраздновали они свадьбу, и сказке нашей конец.

О каменном юноше

Жил на свете один царь. Долго он был бездетным, и только в старости у него родился сын. Царь дрожит над сыном – как бы кто не сглазил, не погубил его. Запрятал он сына в высокой башне, там и поят его, там и кормят, никуда не выпускают. Так и растет царевич взаперти.

Полюбился царевич солнцу. Взойдет оно утром и тотчас озарит башню царевича, пошлет ему первый свой луч прямо в глаза и разбудит. Встанет юноша, оденется, умоется, подойдет к окошку, взглянет на солнце и зевнет. Обидно это солнцу, но любит оно юношу и терпит.

Долго терпело солнце эту обиду от любимца, но наконец разгневалось, ударило в царевича и окаменило его. Днем каменеет царевич, ночью оживает.

Горюет царь, выстроил в дремучем лесу прекрасный храм, уложил в нем сына. Пришла ночью в храм девушка и осталась у царевича. С той же ночи понесла она, а как пришло время родить, сказал ей царевич:

– Иди к моему отцу, попроси хоть в курятник какой тебя уложить.

Пошла она к царю, попросила – дали ей место в пустом гусятнике, и родила она там сына. Ночью пришел царевич, приник к щели и спрашивает:

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В соломе сын твой, и в соломе я, – ответила жена.

С болью в душе ушел царевич.

Узнал царь, что ночью приходил сын, велел перенести невестку в лучшие покои и уложить в пух и парчу. Во вторую ночь пришел царевич, приник к дверям.

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В пуху сын твой, и в парче я, – ответила жена.

Обрадованный ушел царевич.

Захотелось царю увидеть сына, и велел он невестке: «Когда придет муж, попроси его войти, подать тебе воды».

На третью ночь пришел царевич, приник к двери.

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В пуху сын твой, и в парче я, – сказала жена, – войди, подай нам воды. Царевич вошел, окружили его родные, давай ласкать и целовать.

Застало его утро, окаменел царевич. Окаменел и не оживает уж ни днем, ни ночью – не надо бы ему дожидаться рассвета. Убиваются и жена, и родные, да уж что делать?

А царев внук растет не по дням, а по часам. Однажды, играя на берегу реки, запустил он камнем и разбил кувшин у одной старушки. Обернулась старушка.

– Проклясть не прокляну тебя, и так несчастлив дед твой, но лучше бы пошел ты, поискал, чем отцу помочь.

Задумался парень. Идет к матери.

– Что ты приуныл, генацвале? – говорит мать.

– Где мой отец? – спрашивает сын. Загрустила мать.

– Вот видишь камень это и есть твой отец, – и рассказала все сыну. Сказал сын:

– Пойду отыщу мать солнца, упрошу помочь, – и пошел.

Шел, шел, видит в поле пахарей: и плуги, и ремни, и хомуты, и вся упряжь – все из одного железа; запрягли они девять пар волов, бьют, гонят, убивают скот, сами всё потом обливаются, а пользы никакой.

– Привет вам!

– И тебе привет! Куда путь держишь?

– Ищу мать солнца.

– Зачем?Рассказал юноша все. Взмолились пахари:

– Будь другом, узнай, что за напасть такая, за что нам такая мука – никак землю не вспашем.

– Ладно, узнаю, – сказал юноша и пошел.

Шел, шел, видит: пастухи стерегут овец, а овцы еле двигаются, шерсть у всех до земли, еле волокут ее, от жары все погибают.

– Привет вам!

– И тебе привет! Куда путь держишь?

– Ищу мать солнца.

Взмолились пастухи:

– Будь другом, узнай, что нам делать, видишь – гибнем, вовсе рабами черта стали.

– Ладно, узнаю.

Заночевал юноша у пастухов, поутру отправился дальше.

Шел, шел, видит – олень. Мордой олень уткнулся в землю, а рога до неба доросли: стоит, двинуться не может. Попросил юноша:

– Дай подняться по твоим рогам на небо.

– Хорошо, – говорит олень, – только узнай, что мне делать, как избавиться от рогов, – погибаю.

– Ладно, узнаю.

Взобрался мальчик по рогам, дошел до матери солнца.

– Какая нужда привела тебя, сынок? – спросила та.

Он рассказал:

– Солнце окаменило моего отца, хочу узнать, как помочь ему, научи!

– Это нетрудно, сынок, – сказала мать солнца, – подожди, вернется сын – выспрошу. Дунула мать солнца на парня, обратила его в луковицу и под тахту забросила. Вернулось солнце. Сказала мать:

– Сын мой, день-деньской ходишь по миру, а ничего не расскажешь, что на свете делается.

– Что ж, расскажу, мать. Вот у одного царя был единственный сын, полюбился он мне, каждое утро, как взойду, засылаю ему первые мои лучи, а он вставал, одевался и зевал прямо в лицо мне. Терпел я, терпел, убить – пожалел, но ударил его – и стал он камнем. Быть бы кому, снести ему воды после моего омовения, окропить его – тотчас оживет.

…Есть еще пахари на земле. Вся упряжь у них железная, девять пар волов в упряжи, бьют они животных, гонят, да те еле один плуг волокут, где им еще землю вспахать? Быть бы кому, сказать им, чтобы все сделали из дерева, только лемехи у плуга железные, а упряжь из ремней или веревок, – тогда вспашут на славу.

…Есть еще пастухи на земле. Овцы у них еле шерсть волокут, от жары гибнут. Быть бы кому, сказать им, чтоб завели железные ножницы и дважды в год стригли овец, – и шерсть им пригодится, и овцы поправятся и расплодятся.

…Есть еще на земле олень. Как родился, все растут и растут у него рога, уж до неба доросли. Быть бы кому, сказать ему, чтоб напился майской воды да взмахнул головой, все старые рога опадут…

Настало утро, встало солнце, умылось, ушло, – а мать солнца собрала воды в кувшин и отдала мальчику. Спустился он по рогам оленя и научил его:

– Напейся майской воды да взмахни головой – все старые рога опадут.

Олень так и сделал и избавился от рогов.

Потом юноша пошел к пастухам и научил их, что делать. Пастухи сделали железные ножницы, остригли овец – шерсть пригодилась, и овцы поздоровели.

Пришел юноша к пахарям, научил их, как учило солнце. Сделали они деревянные плуги, деревянные хомуты, волосяную упряжь, только лемехи оставили железные. Потянули быки – всю землю разворотили. И пахари насытились, и скот отошел.

Принес юноша домой солнечную воду, обрызгал отца и оживил его.

Сказка про Цхэтага и Дэвтага

Жили мать с сыном. Они были так бедны, что не имели даже дома, где жить. Так и бродили с места на место. Цхэтаг охотился и тем кормил свою мать. Вот однажды мать с сыном набрели на развалины. Вошли внутрь, прибрали, покрыли крышей и поселились. Мела как-то мать пол и нашла веретено. Подобрала его, в молоке мыла, в вате хранила – выросло веретено в дэва, и стал дэв мужем матери. Затяжелела мать и родила сына – Дэвтага. Мать боялась Цхэтага и зарыла маленького Дэвтага в горячую золу. Пришел Цхэтаг с охоты и говорит:

– Мать, что это зарыто в золе?

– Ничего, сынок, я всегда после твоей охоты кости в золу зарываю.

– А ну-ка, отрой.

Не хочет мать. Цхэтаг сам отрыл и нашел Дэвтага.

– Не знал я, мать, что у меня есть брат, а ты хотела его сжечь.

Растет Дэвтаг – за день на одну ладонь, за ночь – на пять, вырос большой, и полюбила его мать больше Цхэтага. Решила мать убить Цхэтага. Поставила она мужа-дэва в дверях и велела ему, как вернется Цхэтаг с охоты, ударить его дверным болтом по голове и убить.

Побежал Дэвтаг навстречу брату, повис у него на спине, обнял за шею, – пожалел дэв сына, не смог опустить болт, и спасся Цхэтаг.

– Что делать? – говорит дэв.

– Полезай на крышу и сбрось жернов на голову Цхэтагу, – отвечает мать.

Побежал Дэвтаг к брату и просит:

– Посади меня на плечи.

– Тогда не просился на плечи, когда был вот так мал, а теперь просишься? – говорит Цхэтаг.

Нет, не отстает Дэвтаг, возьми да возьми на плечи. Взял его Цхэтаг, посадил на плечи и так вошел в дом. Дэв опять не сбросил жернов, побоялся убить сына – опять спасся Цхэтаг.

Сказала мать Цхэтагу:

– Заклинаю тебя именем матери, скажи, не спишь ли ты где, кроме дома?

– Да, – сказал Цхэтаг, – если не высплюсь далеко в поле, не могу охотиться.

Решил дэв – как заснет Цхэтаг в поле, наброситься на него и убить. Услышал Дэвтаг и попросил брата: возьми да возьми меня на охоту.

– Ты и дома меня не слушаешься, а на охоту просишься, – говорит Цхэтаг.

Не отстает Дэвтаг, взял его с собой брат. Пришли в поле. Заснул Цхэтаг. Собрались над ним тучи. Только хочет дэв упасть на Цхэтага, взял Дэвтаг лук, приладил, запустил стрелу и попал прямо в дэва. Проснулся Цхэтаг и говорит Дэвтагу:

– Ты пойди на белую гору, там хорошее место и зверь мелкий. Я пойду на красную гору, там и зверь крупный и место злое. Кто жив останется, утром пойдет к ручью и подставит воде горсть; если жив другой, наполнится горсть водой, если умер – кровью.

Утром Дэвтаг пришел к ручью, подставил горсть, а она вся кровью наполнилась. Полились из глаз слезы, сожгли щеку. Пошел искать брата на красную гору.

Много охотился Дэвтаг, наохотился, кости вместо столбов врыл, кожей перекрыл, сделал палатку. Появился вдруг огромный дэв.

– Входи в палатку, – говорит дэву Дэвтаг.

– Твоего оружия боюсь.

– Что же мне с ним делать?

– Увяжи моими волосами.

– Давай волосы.

Дал дэв волосы, бросил их Дэвтаг в огонь, сжег и говорит:

– Входи.

– Твоих собак боюсь.

– Что же мне с ними делать?

– К моему жернову привяжи.

– Давай жернов.

Дал дэв, а Дэвтаг забросил жернова за гору и говорит:

– Входи в дом.

Вошел дэв и стал пожирать золу и угли.

– Что ты жрешь? – говорит Дэвтаг. – И впрямь ты дэв этакий, столько мяса, а ты на золу набросился.

А дэв говорит:

– Поем золу и угли, потом мясо, а потом тебя.

Съёл дэв золу и угли, съел мясо и пошел на Дэвтага.

А тот как кликнет своих собак:

– А ну, мои гончие, сюда!

Бросились гончие, окружили дэва и загрызли его. Отрубил Дэвтаг голову у дэва, разрезал брюхо, и столько людей, солнц и лун оттуда вышло, что места всем не хватило. И Цхэтаг вышел. Пошли братья домой. Дорогой заспорили. Дэвтаг говорит:

– Я больше потрудился.

Цхэтаг говорит:

– Нет, я больше.

– Ну, так станем друг против друга и выстрелим; кто больше потрудился, в того не попадет, кто меньше – попадет.

Выстрелили, попало Цхэтагу в мизинец и убило. Тогда Дэвтаг с горя ударил себя мечом и умер. Зашумели гончие, завыли, забеспокоили небо. Послали боги на землю ворону узнать, что там за шум. Спустилась ворона, выколола братьям глаза, сожрала и поднялась. Спросили боги:

– Ну, что там?

– Мужики и бабы бегают, шумят.

А гончие все шумят, воют. Послали вниз голубя.

– А ну, голубок, только ты один говоришь правду, пойди, узнай, что там сталось на земле?

Слетел голубь, вымазал лапки в крови и поднялся.

Спросили боги:

– В чем же дело?

– Дэвтаг и Цхэтаг подрались и убили друг друга.

Послали опять голубя, дали нитку-яхонт: «Продень в глазницы, обмой серебряной водой, осуши золотым полотенцем – оживут». Сделал все голубь.

Ожили Дэвтаг и Цхэтаг и пошли домой. Пришли. Испекла мать хлеба – для себя и Дэвтага из муки, для Цхэтага – из толченых дэвовых костей. Дэвтаг сказал:

– Мать, принеси мне чесноку, живот болит.

Пошла мать за чесноком. Взял Дэвтаг и переменил хлеб – тот, что для Цхэтага был, положил матери, а материн положил Цхэтагу.

Съели Цхэтаг и Дэвтаг хлеб. Съела мать и окаменела, оттого что хлеб был из дэвовых костей.

Зажили братья счастливо. А с матерями-изменницами со всеми так будет, как с этой.

Эту сказку рассказал Арсен Ониани, а он слышал ее от матери.

Лягушка-невестка

Жил на свете царь. У него было три сына. Пришло время женить их. Царь сказал:

– Пустите стрелы, сыновья мои, куда они залетят, оттуда и берите себе жен.

Так и сделали.

Пустил старший сын стрелу, и упала она во дворе одного царя. Женился старший сын на дочери этого царя.

Пустил стрелу средний сын, упала она во дворе советника царя. Женился средний на дочери советника.

Пустил стрелу младший сын, и упала она в болото. Пошел младший сын, с трудом отыскал свою стрелу, вытащил ее из болота, и выскочила за стрелою лягушка.

Рассердился царевич, отшвырнул лягушку, а она к нему. Гонит, он ее, ругает, а она все не отстает. Как ни злился царевич, прискакала лягушка вместе с ним во дворец.

Не захотел отступать от слова царь, поженил сына на той лягушке. Смеются старшие невестки, смеются, издеваются над деверем, радуются его позору. Молчит царевич, терпит, да и что ему делать?

Разделились братья, остался младший сын со своей лягушкой. Взял он в услужение одну женщину: какая, мол, хозяйка лягушка? Но как только уйдут из дому муж и та женщина, лягушка сбросит свою лягушечью шкуру, превратится в прекрасную женщину; такая она красавица, такая, что лучи ее красоты освещают весь дом. Завертится она по дому, подметет, уберет все, вычистит, поставит варить обед, потом влезет опять в свою лягушечью шкуру и прикорнет у очага.

Так прошел год. Призвал царевич работницу, говорит:

– Давай сосчитаемся, сколько я должен тебе за год, хочу заплатить тебе за труды.

А работница отвечает:

– Ничего ты мне не должен, ничего я не делала, целый год без дела ходила.

– Кто же делал всю работу, кто следил за моим домом?

– А почем я знаю?

Решил юноша подстеречь и узнать, кто работает у него в доме, спрятался.

Лягушка подумала, что он ушел, скинула свою лягушечью шкуру, отбросила ее, стала такой красавицей, что лучи ее красоты осветили весь дом. Засуетилась она, прибрала все, замесила тесто, поставила хлеб и взялась разводить очаг. Тут вышел из своего угла муж, схватил лягушечью кожу и бросил в огонь.

– Не жги, – закричала она, – пожалеешь!

Но было поздно. Зажили муж с женою вместе ладно да счастливо. Пошел слух о той красавице по всей земле. Узнали и старшие невестки, злятся-злятся, готовы лопнуть от злости.

Вскоре царь позвал сыновей с невестками к себе в гости. Лягушка-невестка послала к старшим невесткам человека:

– Бумаги не хватило на платье, не пришлете ли кусочка?

Те ответили:

– Мы сами шьем платья из бумаги, самим не хватает.

Поверили они лягушке-невестке, сшили себе бумажные платья, чтоб ехать в гости к царю.

Лягушка-невестка опять послала к старшим невесткам человека:

– Не одолжите ли лошадь, осла или хоть собаку – ехать к царю в гости?

– Нам самим нужны и лошадь, и осел, и собака.

Нарядились они в бумажные платья, сели: старшая невестка на кобылу, вторая на осла. На собаку погрузили кладь и поехали к свекру.

А лягушка-невестка сказала мужу:

– Поезжай на мою родину, скажи: «Прошу я прислать красного коня, синего коня и белого коня!»

Муж все исполнил. На красного коня села сама красавица, на синего посадила мужа, на белого нагрузила кладь – и поехали к свекру.

Когда осталось полпути, лягушка-невестка вызвала проливной дождь. Старшие невестки в своих бумажных платьях промокли насквозь, еле живые доехали, а как стали входить к царю да садиться за стол, все их платья обмякли и оборвались. Промокшие, пристыженные и обозленные старшие невестки отправились обратно, а невестка-лягушка с мужем остались гостить у царя.

Очень понравилась свекру невестка, и говорит он сыну:

– Уступи мне жену.

Сын отказался. Отец сказал:

– Если в один день вспашешь и засеешь все вон то поле – хорошо, а нет – отниму жену.

Загрустил сын. То поле и в сто дней шестью парами волов не вспахать, как же ему одному в один день и вспахать и засеять? Приходит к жене.

– Ты что загрустил? – спрашивает жена.

Рассказал муж.

– Сказала же я, не жги кожу, пожалеешь! Делать нечего – отправляйся на мою родину и скажи: «Прошу я прислать волшебный плуг». Возьми с собой и зерно. Плуг сам вспашет и сам засеет.

Все исполнил царевич, но царь потребовал теперь вырыть и принести обратно все зерно, что было высеяно. «А нет – отниму жену», – сказал царь.

Пришел царевич опять грустный к жене. Та спрашивает:

– Что ты загрустил, дорогой мой?

Так и так, рассказывает муж. Жена сказала:

– Иди на мою родину, скажи: «Прошу я прислать черный волшебный моток». Брось его в засеянное поле, превратится он в муравьев – и соберут те муравьи зерно.

Так и вышло. Собрали муравьи все зерно, принесли к царю, царь сосчитал и говорит:

– Одного зерна не хватает.

– А вот и его несут, – сказал царевич.

Посмотрели – и вправду, бежит муравей, кричит:

– Несу, несу!

Царь сказал:

– До рассвета окружи весь замок каменной оградой, а нет – отниму жену!

Пошел царевич опять грустный к жене. Рассказал ей все. Та сказала:

– Ступай на мою родину, скажи, чтоб волшебное зеркало мне прислали. Дадут – наведи его на замок, появится вокруг замка ограда.

Так и сделали. Наутро все было готово. Ходит царевич взад-вперед по ограде, радуется. Царь сказал:

– Если сумеешь принести с мизинца твоей матери то кольцо, что унесла она на тот свет, – хорошо, а нет – отниму жену!

Пошел царевич домой грустный. Жена спрашивает:

– Что с тобой, жизнь моя?

– Отец велел принести с того света кольцо моей матери, а нет – отнимет тебя.

– Иди на мою родину, – сказала жена, – скажи: «Прошу я прислать большой платок». Перекинь платок через дерево и попадешь на тот свет.

Так и сделал царевич. Дали ему платок, перекинул он его через высокое дерево и попал на тот свет. Видит: растопила баба тонэ так, что искры сыплются, и свесилась в него. Удивился царевич и спрашивает:

– Чего ты стала над этим тонэ?

– Проходи, вернешься – расскажу. Туда идет много народу, а оттуда никто. Пошел юноша дальше. Видит: накалила баба тонэ докрасна, наклонилась над ним, отрывает груди и лепит к горячим стенкам тонэ.

– Что ты делаешь, мать?

– Проходи, вернешься – расскажу. Туда проходит много народу, а оттуда никто. Пошел царевич дальше, видит: разостлали муж с женой коровью шкуру, ложатся на нее – никак не улягутся.

– Что с вами, почему на такой огромной шкуре не уляжетесь? – спросил царевич.

– Проходи, вернешься – расскажем. Туда идет много народу, а оттуда никто. Пошел юноша дальше, видит: на топорище улеглись муж с женой, лежат – любо-дорого смотреть.

– Как вы улеглись на одном топорище? – спросил царевич.

– Проходи, вернешься – расскажем. Туда проходит много народу, но оттуда никто.

Пошел юноша дальше, видит: лежит пахарь, девять пар быков и волов ходят вокруг него, ворочают, лижут его, всего обслюнявили.

– Человек, встань, – сказал царевич, – зачем даешь этим животным мучить себя?

– Проходи, вернешься – расскажу, – сказал пахарь, – туда идет много народу, а оттуда никто.

Пошел царевич дальше, добрался наконец до матери.

– Сын мой, какое несчастье стряслось над тобой, что заставило тебя прийти сюда?

– Отец заставил пойти к тебе. Если не принесу ему кольца с твоего мизинца, отнимет у меня жену.

– На, неси, – сказала мать, – и так скажи ему: «Ничего я не брала у тебя из всего твоего богатства, кроме одного этого колечка, а если ты и о нем плачешь, то на, возьми его да и огонь вместе с ним. Сгори в нем».

Взял сын кольцо, вернулся. Проходит мимо пахаря, которого лизали быки, тот сказал:

– Был я старший пахарь, да неправый: когда надо было пахать мое поле, запрягал я быков ни свет ни заря, затемно, и распрягал только к ночи, а как для других – так запрягал в полдень и к обеду уже отпускал. Потому и мучаюсь так.

Проходит мимо мужа и жены, что лежали на топорище, сказали ему те:

– Мы и там так согласно жили, и здесь так живем.

Проходит мимо тех, что на коровьей коже не умещались, и сказали те:

– И там мы никак не уживались, и здесь так же мучаемся.

Проходит мимо бабы, что рвала груди и пекла их в тонэ, и сказала она:

– Когда пекла я хлеб, никому и куска не давала, – и вот за то мучаюсь. Проходит мимо другой бабы, что стояла над раскаленным тонэ, и сказала та:

– Не любила я мужа своего, ласкала других – и вот что терплю за это.

Перекинул царевич снова платок, и закрылся тот свет.

Пришел к царю и сказал:

– Вот что велела сказать тебе мать: «Ничего, кроме этого колечка, не взяла я из всего твоего богатства, так возьми же его и огонь вместе с ним, сгори в нем».

Только он сказал, появилось пламя, и сгорел злой царь.

Как женщина одолела черта

Было то или не было – жил один бедный человек.

Был он и красив, и статен, и умен, да беден. Нанялся бедняк в свинопасы. Вот исполнилось ему двадцать семь лет, и женился он на дочери другого свинопаса.

Попалась жена сварливая да злая – врагу не пожелать! Все-то она его попрекает бедностью:

– Мне и отец был не мил за бедность, а ты еще того бедней! Грызет мужа, покоя нет.

Встанет бедняк поутру, чуть свет, идет свиней пасти, ввечеру возвращается, думает: «Хоть бы жена приготовила поесть чего». Какое! Та его только бранью и встречает, еще и дубиной вытянет по плечам.

Горюет бедняк, все больше задумывается о своей доле да о злой жене. Вот пошел он раз, как и всегда, пустил свиней пастись, сам присел на камень. Сидит, подперев голову рукой, задумался. Вдруг окликает его кто-то:

– Здравствуй, друг, не. знаешь ли, как к Хорскому лесу пройти? Смотрит свинопас – путник, а за ним груженые верблюды. Встал свинопас, взял палку, показывает:

– Вот так все прямо, а там дорога расходится, пойдете направо, прямо к Хорскому лесу выйдете.

Поблагодарил его путник и подарил за объяснение один золотой. Настал вечер. Пригнал пастух свиней в деревню, сам пошел домой.

Только в дом вошел, бросилась к нему жена, давай ругаться:

– Ах ты, бездельник этакий, так мне всю жизнь и голодать? Третий день путной пищи не вижу! Нечего было жениться, коли не можешь кормить жену как должно!

Достал свинопас свой золотой и говорит:

– Дай срок, жена, счастье к нам повернулось, а ты все кричишь! Вот сегодня нашел я в Хорском лесу яму, вся таким золотом засыпана. Пойдем завтра, перевезем.

– Как завтра! – закричала жена. – Вставай сейчас, бери мешок побольше, бездельник этакий. Еще найдет кто другой, все золото без нас выберет. И ума-то тебе бог не дал. Вставай тотчас, идем!'

Просит муж:

– Дай отдохнуть, устал я, невмоготу!

Нет, и слушать не хочет сварливая жена, грызет и грызет мужа. Что делать? Встал он, взял мешок, поплелся за нею.

Шли они, шли и добрались до леса. А в лесу была яма, глубокая-глубокая, сверху преогромным камнем прикрытая.

Откатили они кое-как этот камень, и говорит муж:

– Давай я спущусь в яму, наберу золота да серебра в мешок, а ты поднимай.

А жена:

– Хватит у тебя ума наполнить мешок?! Ты и половины не наберешь, в яме оставишь. Давай мешок, я сама полезу, а ты тяни наверх.

Сказала, схватила мешок и прыг в яму!

Не успел он и моргнуть, полетела жена вглубь и не видать ее!

Постоял он, постоял, потом взялся за камень, подкатил его к яме и закрыл ее.

– Вот и место по тебе. Ищи теперь богатого мужа! – сказал и пошел.

Вдруг слышит, кричит кто-то. И не обернулся муж, идет себе.

А это кричал черт. Он там в яме жил. Как свалилась на него сварливая жена, испугался он, давай вопить. А свинопас идет себе. Пришел, зажил по-старому, как до жены жил.

А в яме вот какое дело: сварливая жена и черту не дает покоя. Кричит, дерется, все бока ему отбила.

Невмоготу стало черту, полез он наверх, вылезти не может, только ухватился за камень-покрышку, висит, скорчился весь, чтобы хотя подальше быть от злой жены.

Не достает она до черта, так и сверкает на него глазами да кричит, так что черт-бедняга от страху весь в кулачок сжался.

Прошло так три месяца.

Вот однажды и говорит себе свинопас.

– Пойду-ка я посмотрю, что с моей женой сталось.

Пошел в лес, идет к той яме. Услышал черт – ходит кто-то, взмолился:

– Кто там, сделай доброе дело, откати камень, вызволь меня от этой ведьмы, дам тебе за то великое счастье.

Пожалел свинопас черта, откатил камень и выпустил его.

Сказал черт:

– Я пойду сейчас к царю Востока, у него единственная дочь, вселюсь я в нее, помешается она умом, станут ее лечить, да никто не вылечит, а ты приходи и скажи царю: «Я вылечу вашу дочь, а за то отдайте мне ее в жены». Как только ты войдешь в комнату, оставлю я ее, она излечится. Я уйду, а ты женись на ней и царствуй, – сказал и исчез.

Не прошло с тех пор и двух-трех недель, как пошел слух, что единственная дочь восточного царя помешалась умом и сколько ни сзывают лекарей, сколько ни лечат ее, никак не излечат.

Узнал о том и наш свинопас, вспомнил он слова черта, собрался и отправился в Восточное царство.

Долго ли он шел или недолго, а только приходит в то Восточное царство. Вошел во дворец, пришел на кухню и спрашивает:

– Что это с вами и почему все в таком горе?

Рассказали ему о болезни царевны.

Сказал свинопас:

– Отведите меня к ней, посмотрю, может, я чем пособлю.

Переглянулись слуги, посмеялись. Настоял он все же на своем, повели его к царю.

Сказал царь:

– Что ж, ты можешь излечить мою дочь?

– Вылечу, – говорит пастух, – только отдайте мне ее за то в жены.

– А не вылечишь – голову тебе сниму! – говорит царь.

– Хорошо! – согласился свинопас.

Только ввели его в опочивальню больной да прикрыли за ним дверь – появился черт и говорит:

– Вот я выполнил уговор, здорова она, женишься на ней и станешь царем всего Востока. А я пойду теперь к западному царю. У него единственный сын, вселюсь в него и сведу его с ума. Ты же смотри не показывайся туда, не то вмиг тебя изничтожу!

Сказал и исчез.

Вошел царь, увидел дочь свою здоровой, в полном уме, обрадовался. Отпраздновал богатую свадьбу и царство свое на радостях зятю передал.

Вскоре после того пошел слух, что единственный сын царя Запада помешался умом, лечат его лекари, все с ног сбились, а толку мало.

Послал этот царь Запада сказать царю Востока:

– Пришли ко мне своего зятя, может, вылечит мне сына, как твою дочь вылечил. Отдам ему за то полцарства. А не приедет – пойду на вас войной, все разнесу, камня на камне не оставлю.

Задумался молодой царь. И хочется ему излечить сына царя, да боится черта.

Подумал и решил: «Пойду. Лучше мне одному погибнуть, чем всю страну губить».

Уговаривает его тесть взять хоть войско с собой. Отказался зять, один поехал.

Прибыл к царю Запада.

Принял его царь с большим почетом, рассказал, как и что с его сыном.

Только вошел этот свинопас-царь в опочивальню сына царя да прикрыл за собой дверь, как появился перед ним черт и давай кричать:

– Я тебе что сказал! Чтоб ты не смел приходить сюда! Не послушался меня, тут тебе и конец!

Сказал этот молодой царь:

– Подожди, дай слово молвить, я не к нему пришел, а к тебе. Знай, жена моя выбралась из ямы и ищет тебя.

– Что?! – взревел черт. – О, будь другом, задержи ее хоть ненадолго, побегу, спрячусь куда-нибудь!

Бросился к дверям и помчался так, что, верно, уже и за девять гор перебежал.

Выздоровел сын царя, а свинопас-царь получил в награду половину Западного царства.

Младший брат

Жила одна вдова. У нее было два сына. Росли они в бедности, без присмотра. Увидели раз дети на стене лук и стрелы. На луке написано: «Не ложись с женой, пока не омоет тебе лица своими руками».

Прошло время. Подросли братья. Вот как-то пошли они на охоту. Младший брат был очень сильный. Шли они по лесу и набрели на большой дворец. Во дворце стоит огромный котел. В том котле можно сварить десять-двенадцать оленей. Отдохнули там братья и говорят друг другу:

– Чье бы это?

Говорят они так, смотрят – пришли три дэва. Посмотрели дэвы на братьев и обрадовались: «Вот не было еды на завтра, да сама она в дом пришла!»

Принесли дэвы двух оленей и бросили их в котел варить. Приготовили ужин. Смотрят братья, а дэвы будто и не видят их. Потом спросили:

– Вы кость едите или мякоть?

Старший брат испугался, а младший сказал:

– И кость съем и мясо.

Достали дэвы мясо и дали братьям. Ест младший мясо, а костью запустил в дэвов. Испугались дэвы, посмотрели на него, еще больше испугались и сказали:

– Каджетский царь похитил у нас женщину-красавицу. Нам уж ее не видать, а вы могли бы отвоевать ее. Она такая красавица, нет никого прекрасней у матери-земли.

– В какую сторону увели женщину? – спросил младший. | Сказали дэвы:

– К западу повели, а каким путем – не знаем.

– Я пойду искать ту женщину, – сказал младший, – а моего брата у вас оставлю. Смотрите ж – ходите за ним, господином величайте. Вернусь через три месяца – хорошо, а не вернусь – так съешьте его.

Пошел младший брат. Пришел он в западный край. Нашел там одну старуху, обещал ей много подарков, чтобы указала ему путь к той похищенной красавице. А эта старуха была колдунья. Колдунья сказала:

– Я научу, где та красавица, только трудно ее увезти – триста каджей стерегут ее.

У колдуньи была одна кошка. Только эта кошка могла пролезть к той красавице. Послала колдунья ту кошку, и дала ей письмо для красавицы. Пролезла кошка, пронесла письмо. Обрадовалась красавица, хоть и не поверила, что можно вызволить ее от каджей.

Принесла кошка ответ: «Я здесь, но пусть никто не губит себя из-за меня. Отсюда меня увезти не удастся».

Поблагодарил младший брат колдунью и пошел.

Благословила его колдунья:

– Дай бог победы и тебе и твоему луку.

Пошел младший брат. Подошел к Каджетскому царству. Вступил он в это царство и стал воевать. Большая была война, победил все же младший брат. Взял он женщину и увез, а каджей изрубил в куски.

Прошло три месяца. Опаздывает младший брат к дэвам на один день, боится – съедят старшего брата. Запустил он стрелу, и вонзилась она в землю у самого дома дэвов.

Бросились все три дэва к стреле, никак из земли не вытащат. Испугались дэвы:

– Истребит он всех нас.

Бросили свое жилище и убежали. Пришел младший брат. Расцеловал старшего, отдал ему красавицу в жены и благословил.

Прошло время. Узнал царь про геройство младшего брата и решил отдать ему в жены свою дочь. Прислал он к нему гонца с письмом и просит в зятья. Согласился младший, поехал. Посмотрел на невесту – такая же красавица, как и невестка, что он у каджей отнял. И жених понравился невесте.

Поженились они с согласия царя, и повез младший брат жену домой, в дэвово жилище где и брат его жил. Только не ложится он с женой, потому что на рукоятке его лука написано: «Не ложись с женой, пока не омоет тебе лица своими руками». Нет и нет, не ложится муж с женой. Загрустила жена, пишет отцу: «Живем хорошо, только не спит муж со мной, и не хочу я больше жить у него».

Пригласил царь дочь с зятем в гости во дворец. Поехали. Едет жена грустная, вся в черном. Царь решил убить зятя, а дочь отдать в жены генералу. Только приехали они, царь повел зятя гулять – сады свои показывать. У царя в саду одно место огорожено железом, а за той оградой живет гвелешапи, который поедает все, что ему ни попадется. Подвел царь зятя к ограде; как зашел туда зять, царь и захлопни дверь. А выхода оттуда нет. Вернулся царь во дворец и отдал дочь в жены генералу. Скоро сыграли и свадьбу.

А гвелешапи бросился на человека, чтобы съесть его. Долго боролись они. Но человек воткнул стрелу в гвелешапи и разорвал его надвое. Гвелешапи тут же и околел, а младший брат так устал, что бросился на траву весь в крови и заснул.

Отпраздновали свадьбу, генерал и повел жену в опочивальню. Вдруг откуда ни возьмись появилась там крошечная мышка и бегает взад-вперед. Выхватил, генерал шашку и давай гоняться за мышкой. Дрался он с ней, дрался целых два часа. Загнал бедную мышку и наконец-таки убил ее. Радуется генерал. Надел на свою шашку дохлую мышь и понес к тестю – хвастать, какой он молодец. Смеются царь с генералом, радуются. Заплакала дочь.

– Мой муж всех каджей и дэвов истребил, никто не удивлялся, а этот одного мышонка убил, и то все дивятся – храбрецом его величают. Не стану я жить с таким мужем! – вскочила она и побежала.

Выкрала у отца ключ от сада, открыла двери и пошла к гвелешапи. Смотрит – валяется гвелешапи растерзанный. Ищет она мужа и видит – лежит он весь в крови и не дышит. Села она возле мужа и плачет. Всю ночь проплакала, а наутро побежала, принесла воды и обмыла лицо мужа своими руками. Проснулся муж, увидел жену, обнял и расцеловал. Заплакала она еще больше. Рассказал тогда младший брат:

– Не мог я стать тебе мужем, пока ты не обмыла мне лицо.

Обрадовалась жена, и пошли они вместе к царю. Рассказали ему все и удивили царя. Не стал царь сердиться. Очень хорошо зажили муж с женой после этого.

Жемчужные слезы

Было, да и не было ничего – жили на свете два брата. Оба были женаты, но у одного были дети, а у другого нет. Так и жили они вместе ладно и дружно. Но вот подросли дети у младшего брата, а жена и говорит ему:

– Надо нам разделиться с братом, стары уж он и его жена, что в них пользы!

Рассердился муж:

– Что ты, жена, как можно! Куда им податься, старикам? Пока были молоды, как волы трудились, работали на нас да на наших детей, а теперь, как состарились да занеможили, так и гнать их?

– Нет и нет! – говорит жена. – Не разойдешься с братом – пойду в реку брошусь, порешу себя.

Что делать? Пошел муж, сказал все брату.

Загрустил бездетный брат, говорит:

– Зачем тебе гнать меня на старости лет? Уж и так я на пороге смерти. Брат ведь я тебе, грехом тебе зачтется. Не объедим тебя, моя доля не то что нас со старухой, целую семью прокормит, и детей у меня нет, не в могилу же возьму свое, твоим детям все и останется!..

– Как мне быть? – говорит брат. – Мне и самому неохота расставаться с тобой, да вот жена заела совсем, грозится руки на себя наложить.

Что оставалось бездетному брату? Пошел он, рассказал все жене, и на другой же день отправились они в путь-дорогу. Ничего не взяли с собой, так с пустыми руками и пошли.

Шли они, шли и пришли в один лес.

Стали искать себе в этом лесу пристанище.

Пробродили так два дня, а на третий нашли старый заброшенный домик. Вошли они, хозяев не видать, а хлеба и вина столько, что на много лет достанет. Старик со старухой и говорят:

– Что же, видно, это дэвово добро. Придет он, поест нас, хоть от муки избавит.

Стали жить.

Живут так месяц, два. Идет время. Уж много месяцев прошло – не видать хозяина.

Тихо, спокойно живут старик со старухой на новом месте, только иногда заскучают:

– Вот умрем, кто глаза нам закроет, кто нас схоронит?

Прошло еще время, и почуяла старуха, что во чреве ее ребенок шевелится.

Обрадовались они, ждут.

Настало время, и родилась у старухи дочь, да какая: засмеется – вокруг розы, фиалки зацветают, да так, что и умирающий исцелится от их прелести и аромата; заплачет – слезы жемчугами сыплются.

Так и живут. Как заплачет ребенок, посыплются жемчуга, подберет старик, продаст, купит все, что нужно.

Зажили старики с дочкой счастливо и безбедно. Старик и замок возвел дочери.

Идет время.

Подросла дочка, стала девушкой-красавицей, такой, что только взглянешь на нее – все на свете забудешь.

Вот раз пошел на охоту сын царя той страны. Целый день охотился сын царя вместе со всеми своими советниками да охотниками, одного только фазана и убил.

Вечером и говорит сын царя:

– Пойдите зажарьте, где ни есть, этого фазана. Здесь заночуем, а завтра еще поохотимся. Не возвращаться же во дворец с одним фазаном!

Взял один охотник фазана и пошел искать, где его зажарить. Добрел он до жилья того старика. Вошел. Принял его старик как должно, угостил.

Сказал гость:

– Я слуга сына царя, вот должен зажарить для него этого фазана.

Хотел старик взять фазана жарить, не дает охотник:

– Я сам должен его приготовить для господина.

Развели огонь, вздел охотник фазана на вертел и стал жарить его.

Тут вошла дочь старика.

Взглянул на нее охотник и загляделся. Стоит девушка, а тот смотрит, глаз не оторвет – птица и подгорела на углях.

Что делать? Встал охотник и понес подгоревшую птицу.

Посмотрел сын царя и говорит:

– Что это фазан у тебя так подгорел?

– Виноват, господин, – говорит охотник, – там старик так хорошо меня встретил, просил и вас к себе в гости. Хотел и фазана отдать домашним зажарить, да я не дал, решил, что сам приготовлю для вас. А пока он жарился, вошла дочь старика, такая красавица, глаз от нее не оторвать, – загляделся я, вот птица у меня и сгорела.

Пошел сын царя со всеми своими советниками к старику в гости.

Обрадовался старик гостям, встретил их со всем почетом.

Все, что было в доме, все на стол подал. А как стали садиться за стол, взял старик кувшин с водой, стал обходить гостей, чтобы полить им на руки. Подошел к сыну царя, а тот отказывается:

– Не дам старику поливать мне воду. Есть, верно, у вас кто помоложе, пусть польет.

Взяла тогда воду жена старика, обошла гостей, а сын царя и ей не дает полить себе.

Хотел сын царя, чтобы дочь старика подала ему воду.

Позвали старики дочь.

Вошла девушка, несет кувшин с водой, а сын царя как взглянул на нее, так и обмер и сознание потерял. Засмеялась девушка, глядя на него, и посыпались вокруг розы и фиалки. Этими-то розами да фиалками и привели в чувство юношу, и сели все за стол.

Отужинали, и стал просить юноша у старика отдать ему в жены дочь.

Сказал старик:

– Господин мой, не стоим мы того, но уж если ваша воля на то, кого лучше нам и желать?

Обрадовался сын царя. В ту же ночь обручился с красавицей, а наутро поехал к родным с радостной вестью.

И родители согласны:

– Если тебе по сердцу, то и мы наперекор не пойдем.

Был у этого царя один злой дядька.

А у дядьки дурная дочка – чернавка. Вот и задумал злой дядька как ни есть выдать эту свою дочь замуж за сына царя.

Вызвался дядька ехать за невестой. А как садился в коляску, упрятал в задок и свою чумазую, что ворон, чернявую девку, повез с собой.

Приехали, взяли невесту, везут.

Взял дядька с собой два кувшина воды.

Дал он дорогой невесте поесть соленую пищу – умирает девушка от жажды.

Просит она:

– Дайте мне воды хоть каплю.

А дядька:

– Где здесь в глухом лесу воду взять?

– Дайте воды, что хотите берите взамен, – молит девушка.

– Вот разве только отдашь глаз, достану тебе воды, – говорит дядька.

– Берите глаз, только дайте напиться, – говорит девушка.

Дал дядька кувшинчик воды, вырвал у нее глаз и спрятал.

Выпила девушка до дна весь кувшинчик, а все не утолила жажды. Опять просит воды.

Дал ей дядька еще кувшинчик с водой и вырвал другой глаз.

Потом сказал дядька слугам:

– Устала невеста, надо дать ей отдых, а вы поезжайте, не останавливайтесь.

Слуги уехали, а дядька остановил коляску, вывел ослепшую девушку, подвел ее к дереву, снял с нее наряды, вырядил свою дочку-чернавку невестой, усадил в коляску и укатил.

Приехали во дворец.

А сын царя затеял богатую свадьбу, назвал гостей, ждет свою красавицу невесту, не дождется.

Привезли ему вместо его красавицы девку-чернавку, урода неписаного. И ни роз, и ни жемчугов, и ни фиалок.

Разгневался сын царя – что за урод, кто подменил мою красавицу этой чернявой, что ворон, девкой?!

– Где моя красавица невеста, что ты учинил над нею?! – кричит он на дядьку.

– Господин мой, – говорит дядька, – это она и есть. Только плакала она много, прощаясь с родными, вот от слез в лице и изменилась. Отойдет, все та же будет.

Не верит сын царя. Не подпускает к себе чернавку.

Так и живут – жена сама по себе, муж сам по себе.

А слепая девушка осталась одна в лесу. Стоит она у того дерева где ее дядька ссадил с коляски, плачет, плачет, убивается. Текут слезы жемчугами. Сыплются жемчуга, засыпают девушку.

Засыпали так ее жемчуга до самой груди, укрыли нагую девушку.

Возле того леса, где девушка плачет да убивается, был город. В городе жил один бедный старик. У старика только и имущества, что осел.

Пойдет старик в лес со своим ослом, наберет там сухих веток, хворосту, нагрузит осла, привезет в город, продаст, раздаст деньги нищим; пойдет в полдень, привезет еще хворосту, продаст, внесет в храм на бедных; пойдет к вечеру, опять соберет сучья, привезет, продаст и уж на себя и на жену-старуху деньги потратит. Так и живут добрые старики.

Вот раз пошел он в лес, отпустил осла попастись, а сам режет сухие ветви. Собрал, связал, ищет осла, а его нет.

Пошел старик, ходит по лесу, ищет.

Видит – стоит осел, уставился на гору жемчуга, а в жемчуге по грудь зарыта девушка.

Рассердился старик на осла, стал отгонять его, а девушка и говорит:

– Кто ты, человек? Будь мне братом или отцом, спаси меня, отрой из этой горы жемчуга.

Отрыл ее старик, отвел домой, собрал потом жемчуга, снес и их в дом.

Разбогател старик. Одел, обул девушку, возвел богатые хоромы и отвел ей отдельную палату.

Вот сидит раз у себя девушка и слышит: наседка во дворе чего-то рассердилась на цыпленка, клюнула его клювом. Запищал цыпленок, прибежал петух, стал ругать наседку:

– Что ты моего ребенка обижаешь?!

Услышала девушка, рассмеялась. Посыпались розы, фиалки, так и зацвело все вокруг.

Вошел старик, удивился: откуда эти чудесные цветы, словно сад расцвел вдруг.

Сказала девушка:

– Отец, возьми эти розы и фиалки в город, где живет царь. Носи, только не продавай, сколько бы ни давали. Найди дядьку царя. Захочет он купить эти розы и фиалки, а ты скажи: я не продаю, я только на глаза меняю. Даст он тебе глаза – отдай цветы, а глаза принеси мне.

Понес старик цветы в город.

Ходит, носит, а только никому не продает, хоть многие торгуются. Наконец набрел он на того дядьку.

Сказал дядька:

– Продай розы и фиалки, старик!

Решил дядька купить цветы, рассылать подле своей дочери и сказать: вот опять розы да фиалки цветут вокруг невесты.

А старик говорит:

– Я не продаю, я только на глаза меняю.

Дал дядька старику один глаз, забрал цветы, принес, рассыпал вокруг своей чернявой дочки, да только не помогло и это – и близко не подходит сын царя к дурнушке.

А старик принес глаз красавице, вставила она глаз, растерла жемчуга в соку своих роз и фиалок, промыла, оживила глаз.

На один глаз прозрела девушка, а на второй еще слепа. Как добыть его?

Приготовила девушка себе гроб и говорит старику:

– Вот у меня на шее ожерелье, сними его с меня, знай, я умру, как снимешь, а ты снеси к тому дядьке и обменяй это ожерелье на другой глаз. Приживи его мне, а потом уложи меня в гроб, отнеси на то же место, где ты меня нашел, и оставь там.

Пошел старик, обменял у дядьки ожерелье на глаз девушки, принес, вставил умирающей и с плачем отнес ее на то место, где увидел впервые в жемчужной горе.

Родился у красавицы там сын. Лежит мальчик в гробу возле матери, встанет, пососет молоко и снова ляжет.

А царевич тоскует по ней и близко к дядькиной дочке не подходит.

Вот поехал он раз на охоту рассеяться немного. Вошел в лес. Вспугнул лань, побежала она. Пустил стрелу сын царя, убежала лань. Погнался за нею сын царя.

Бежит, бежит лань, бежит за нею юноша.

Вдруг прыгнула лань, перескочила через гроб и исчезла. Подошел царевич, посмотрел, видит – лежит в гробу его красавица, узнал он любимую.

А она лежит, словно спит. Обнял ее царевич, плачет, льет слезы, да чем слезами поможешь?

Выплакался он, отошел немного, взял сына своего, что лежал в гробу возле матери, повел его с собою во дворец.

Привел он мальчика, взяла мальчика дядькина дочка, повела к себе, ласкает, играет с ним, хочет тем царевича задобрить.

Взяла его на руки, а мальчик ухватился за ожерелье и тянет к себе, рвет, сам плачет.

Рассердился сын царя, говорит чернавке:

– Отдай ему, что просит, не дразни ребенка.

Сняла она ожерелье, отдала ребенку.

А мальчик как заполучил, что просил, еще больше заплакал, тянется к матери в лес.

Взял сын царя ребенка, посадил к себе на коня и помчался в лес. Увидел ребенок мать, успокоился, заулыбался, замахал ручками.

Посадил царевич ребенка к матери и смотрит, что-то он будет делать. А мальчик пополз, обхватил шею матери руками и набросил ей на шею ожерелье. Ожила красавица, раскрыла глаза, привстала, смотрит.

Обрадовался сын царя, не знает, что и делать от радости.

Подсадил к себе на коня жену и сына и помчался домой.

Подъехал ко дворцу, кричит:

– Вот моя жена, а вот и сын!

Вышли навстречу царь, царица, обнимают, целуют невестку.

Вошла она во дворец, вспомнила все, что перенесла, расплакалась – полились слезы – так и засыпало пол жемчугами.

Увидела красавица дядькину дочку-чернавку, взял ее смех – зацвели вокруг розы да фиалки.

Злого дядьку и его дочь привязали к конским хвостам и на куски изорвали, а царевич женился на своей нареченной.

Да, нет, никогда

Жил один царь, и был у него охотник. Пошел однажды этот охотник за дичью. Много он ходил, искал, ничего не убил. Решил уже домой вернуться, как увидел на дереве птицу, пустил в нее стрелу из лука, сбил с дерева, взял и положил к себе за пазуху. Вдруг обернулась эта птица прекрасной девушкой; удивился охотник, как увидел рядом с собою девушку.

– Кто ты? – спрашивает.

– Я та птица, что ты поймал, – говорит девушка.

– Так ты должна стать моей женой.

– Хорошо, – говорит она, – только не веди меня к твоему царю, знай, отнимет он меня у тебя. Если уж поведешь, так вот что я сделаю: как подойдем к царю, обернусь дурнушкой, тогда он прогонит и тебя и меня и будем мы вместе жить в твоем доме.

Согласился охотник, и пошли они к царю.

Увидел царь дурнушку и говорит:

– Кто тебе всучил ее, на что она тебе?

Сказал охотник:

– Я ее в жены взял.

Не понравилось это царю, прогнал он от себя и охотника и его жену, но только отошли они от дворца, как обернулась она опять красавицей. Зажил охотник с молодой женой ладно и счастливо.

Прошло время. Узнал царь, что у охотника жена – красавица, вызвал его и говорит:

– Или отдай свою жену, или достань «да, нет, никогда».

Опустил голову охотник, грустный вернулся домой. Рассказал жене, что ему царь приказал. Сказала жена:

– Пойди к тому дереву, на котором я сидела, свяжи из его веток веник, возьми его с собой, поведет он тебя куда надо.

Пошел охотник. Связал из веток дерева веник, поставил его на землю. Полетел веник вперед, что ветер, поспешил охотник за ним. Привел его веник в подземное царство. Нашел там охотник отца царя и говорит ему:

– Твой сын послал меня за «да, нет, никогда». Научи, как быть. Сказал отец царя:

– Иди так, все прямо, придешь к морю, перейди то море, увидишь дом, спроси хозяина того дома, он научит, где найти «да, нет, никогда».

Шел, шел охотник, дошел до моря. Сел верхом на свой веник, перебрался через море, пристал к другому берегу. Отыскал тот дом, подошел, видит – горит внутри огонь, людей нигде не видно.

Вошел он внутрь, спрятался, ждет.

Вошли три человека, один крикнул:

– Эй, слуга, ставь стол!

Появился откуда-то слуга, поставил стол.

– А ну, подай еду да питье.

Подал все слуга. Поели, попили все трое и ушли.

Подумал охотник: «Будь что будет, потребую и я у этого слуги еды» – и крикнул:

– Эй, слуга, подавай еду!

Принес слуга стол, поставил, накрыл его, расставил еду да питье. Попросил охотник и слугу сесть за стол. Сели, пьют, едят. Из одной чаши пьет охотник, из другой – слуга. Наелись оба. Решил охотник уходить, предложил и слуге пойти вместе с ним. Пошли.

Шли, шли – навстречу человек, в руках палку держит. Спросили его, на что ему палка?

– Хочу продать, – говорит тот.

– А на что она годится?

– Если скажешь ей: «Убей того человека» – убьет, скажешь: «Побей» – побьет.

Купил охотник эту палку за чоху.

Идет охотник, спешит прямо к своему царю. Пришел. Спрашивает царь:

– Принес «да, нет, никогда»?

– Принес, – говорит охотник.

Сказал охотник палке:

– А ну, моя палка! Иди на царя, убивать не убивай, но отколоти его так, чтоб он смерти запросил.

Набросилась палка на царя и давай его лупить.

Била, била его, все кости перебила; спрашивает охотник царя:

– Хватит с тебя?

– Да!

– Может, еще хочешь?

– Нет!

– Будешь еще отнимать у меня жену?

– Никогда!

Отпустила царя палка. Сказал царь охотнику:

– Молодец ты и по-молодецки обошелся со мной, будь счастлив со своей женой. Одарил охотника богато и Отпустил его. Вернулся охотник к молодой жене, рассказал все, что с ним было, и зажили они вместе счастливо.

Если все это неправда, то пусть ничто у вас не заболит.

Охотник

Было то или не было – жил на свете один охотник. Пошел он однажды в лес на охоту. Целый день пробродил, ничего не встретил – ни зверя, ни дичи; так с пустыми руками и возвращается домой. Присел отдохнуть и видит – пасется молодой олененок. Прицелился охотник, выстрелил, убил олененка, собрался свежевать его, да как перешагнул через голову олененка, так и превратился вдруг в прекрасную девушку. Испугался охотник, но что он мог сделать? – остался девушкой.

Сняла с себя девушка оружие, повесила там же под деревом и пошла – сама не знает куда. Много ли ходила или мало, на третий день добралась до одного города. Бродит она по незнакомому городу, не знает, куда пристать, с кем поделиться своим горем.

В том городе жила одна старушка. Вечером подоила она своих коров и несет домой молоко. Увидела девушку, удивилась.

– Кто ты и откуда? Кто твои родные, и зачем отпустили они тебя бродить одну ночью?

Та рассказала, что она сирота, не имеет никого родных.

– Возьми меня к себе, сделай доброе дело, – попросила она. – Ты – мать, а я – дочь, и силы у меня достаточно и уменья, все сделаю, что прикажешь.

Обрадовалась старушка, взяла ее к себе. Такая оказалась она работница, такая умница, о красоте нечего и говорить – слух о ней пошел по всей земле.

Появились женихи – покоя нет от них. Однажды проходил той улицей царевич, увидел красавицу, и запала ему в сердце любовь к ней. Грустный вернулся он домой. Как ни старались, никак не могут развеселить царевича. Расстроился царь, спрашивает:

– Сын мой, что с тобой, какая тоска тебя гложет?

Признался царевич в любви своей, сказал, что не может жить без той красавицы.

Царь тотчас послал за нею. Отыскали ту старушку, привели девушку во дворец и поженили царевича.

Через год родился у них сын. Однажды решила красавица: «Пойду-ка я да посмотрю, сохранилось ли мое оружие на том дереве или взял его кто».

Вышла она из дворца тайком и пошла. Шла, шла и дошла до того места. Видит – и олененок лежит там же, и оружие на том дереве висит нетронутое. Сказала себе женщина: «Если тогда я переступила через олененка и превратилась в девушку, переступлю и сейчас – может, опять стану мужчиной». Переступила она через грудь олененка и превратилась в прекрасную кобылу. Скачет кобыла, ржет, доскакала до дворца. Ум у кобылы человечий, но не может она говорить. Поймали кобылу, ввели ее в стойло, накормили. Ищут цареву невестку, не могут найти – то ли небо ее поглотило, то ли земля.

Прошло время, и родила кобыла жеребенка, да такого, что нет ему равного: из глаз искры сыплются, никто не видел такого. Захотелось как-то царскому конюху покататься, вскочил он на кобылу, ударил ее. Испугалась кобыла – не привыкла она к плети. Сбросила она с себя конюха и помчалась, не видя земли и неба. Доскакала до того леса, перескочила через ноги олененка и превратилась в огромную злую собаку. Побежала собака обратно во дворец. А там ищут кобылу – искали, искали, не нашли. Полюбил царский внук собаку, не расстается с ней. Прошло время, принесла собака щенят.

Сел однажды царский внук на жеребенка, взял и собаку с собой и отправился на охоту. В лесу выследил он зайца, погналась за ним собака. Бежит заяц, догоняет его собака. Бежали, бежали и добежали до убитого олененка. Перескочил заяц через хвост олененка, перескочила за ним и собака и обернулась вновь охотником. Обрадовался охотник, снял с дерева свое оружие и пошел искать сына. А царский внук подождал, подождал, не дождался и пошел искать по следу – не хотелось ему терять любимую собаку.

Ищет, ищет и видит в лесу замок. Спросил царевич, чей это замок, кто живет в нем и почему поставили его в этом дремучем лесу.

– В этом замке живет одна девушка невиданной под солнцем красоты, – сказали ему. – Надо сказать ей три таких небылицы, каких еще никто не говорил, никто не слышал, и все три небылицы должны оказаться правдой. У девушки есть золотой котел с золотой водой и золотым мясом в нем. Если кто скажет те три небылицы, закипит в золотом котле золотая вода и сварится золотое мясо. И девушка выйдет за того человека замуж. А кто не сумеет сказать как надо, с того снимут голову.

Поехал юноша к замку, знает он, что ничего такого сказать не может, что было бы небылицей и чего никто никогда не говорил и никто никогда не слышал, а чтоб все же это правдой оказалось. Решил он хотя бы увидеть ту красавицу невиданной под солнцем красоты.

«Пусть будет, что будет, хоть взгляну на нее», – думает.

Едет он, задумался, а навстречу ему охотник. Увидел конь охотника, стал, ржет, не идет дальше, а щенята так и вьются вокруг охотника. Стоит юноша, и удивляется, и сердится, гонит коня, а конь ни с места. Разгневался царевич, велел убить охотника. А охотник говорит:

– Идем, я отведу тебя к красавице и скажу такие слова, что от них вода не только в котле, но и в камнях закипит, и невиданная под солнцем красавица достанется тебе.

Обрадовался юноша, взял с собой охотника, идут. Пришли, послали к красавице человека сказать: «Из такого-то государства прибыл внук такого-то царя, хочет сказать тебе три слова, чтоб в твоем золотом котле закипела золотая вода и сварилось золотое мясо».

Охотник сказал сыну (он ведь родил этого юношу, когда был женщиной):

– Когда придем, стань в стороне, я скажу: «Мой господин устал и мне велит говорить за себя».

Согласился юноша. Пришли они. Велела девушка привести гостей. Ввели всех в замок, где ожидала их девушка невиданной под солнцем красоты со своим отцом и всеми родственниками. Отдал охотник всем поклон и сказал:

– Вот этот юноша – мой господин. Он очень утомился и велел мне доложить вам что надо. Если разрешите, я скажу.

– Говори, говори! – раздалось со всех сторон.

Охотник взял за руку юношу и сказал:

– Как думаете, мог я быть матерью этого человека?

Зажглось пламя под золотым котлом. Охотник сказал:

– Или скажете, что и этого коня не я породил? Закипела золотая вода в золотом котле. Охотник сказал:

– Поверите ли, что и эти щенки рождены мною?

В золотом котле сварилось золотое мясо. Отдали юноше девушку невиданной под солнцем красоты в жены и справили славную свадьбу. Охотник же исчез. Долго искали его, но не нашли.

Пастух и змей

Было то или не было – жили на свете муж с женой. Жили они очень бедно. Был у них один-единственный сын. Сказал сын:

– Дорогие мои родители, ничего у нас нет, даже есть нечего, пойду наймусь на работу, хоть на еду заработаю.

– Очень хорошо, – сказали родители.

Пошел сын; шел, шел, пришел к одному богатому человеку и нанялся в пастухи – овец пасти. Честно служил пастух, увеличилась отара у хозяина. Через год сказал пастух хозяину:

– Отпусти меня на время домой, пойду проведаю своих стариков.

Отпустил хозяин батрака, дал ему овец, масла, мяса, сыру и отправил к родным. Едет пастух домой на коне, едет, видит – вытянулся змей поперек дороги, да так – вот-вот конь раздавит его. Сошёл пастух с коня, взял змея, бережно переложил его на обочину дороги и сказал:

– Что ж ты лежишь на пути? Или кто задавит тебя, или так убьет!

Сел опять на коня и поехал.

Приехал домой, погостил немного и поехал обратно к своему хозяину. Едет он, едет, а змей опять поперек дороги лежит. Соскочил пастух с коня, взял его бережно, переложил на обочину дороги и говорит:

– Не ложись ты на дороге, несчастный, убьют тебя, или не понимаешь?

Сел на коня и поехал. Слышит – зовет его змей:

– Эй, обожди!

Остановился пастух, подполз к нему змей и говорит:

– Не испугаешься – дуну тебе в рот?

Не испугался пастух. Дунул ему змей, и стал тот пастух ведуном – все стало ему понятно: и шум листвы, и рокот воды, и пение птиц, и говоры всех животных – и волов, и быков, и коров, и овец.

Вернулся пастух к хозяину, прослужил еще год и говорит:

– Отпусти меня, хозяин, отдай, что выслужил у тебя, и отпусти. Пора мне домой – за стариками моими присмотреть.

– Иди, – сказал хозяин, – кинь в стадо пастуший посох, и все, что по эту сторону останется, – твое.

Бросил пастух посох, пошел отгонять стадо и слышит – старая овца кличет молодого барашка:

– Иди сюда, чего ты там застрял?

А барашек отвечает:

– Ах, мать, знал бы наш пастух, каков я, – не оставил бы меня.

Услышал это пастух – запомнил барашка. Поделили стадо, достался тот барашек хозяину. Сказал пастух:

– Был у меня один ручной барашек, любимый. Достался он тебе, отдай его, возьми хоть все мое стадо.

– Бери своего барашка, мне не жалко, – сказал хозяин.

Взял пастух барашка, попрощался с хозяином, поблагодарил его, погнал своих овец. Идет со своей отарой одной деревней, видит: засыпали зерно для засушки, вокруг возятся птички, одни тут же клюют с подстилок, другие подбирают, что по дороге рассыпано.

А подле сидит девушка-красавица, стережет зерно.

Подняла голову одна птичка, что зерно с подстилок клевала, и говорит подружкам:

– Эй, вы, дурочки, что вы там клюете с земли? Идите сюда, пока не убрали да нас не разогнали, а что там просыпано, и так наше и от нас не уйдет.

Услышал пастух, засмеялся.

Взглянула девушка на пастуха, приглянулся он ей, да и она ему приглянулась. Пошел пастух дальше, пришел домой, поставил себе новый дом и решил жениться. Вспомнил ту девушку, что стерегла зерно, отыскал ее и взял в жены.

Зажили они счастливо. Только скоро омрачилось их счастье. Пристала жена к мужу: скажи да скажи, что тебя рассмешило тогда, когда ты овец по деревне гнал.

Не говорит пастух, знает: проговорится – умрет. Да не дает жена покоя: скажи да скажи, хоть и знает, что убьет тем мужа.

Заколол пастух шесть штук овец, выпек хлеба, приготовил все для поминок по себе. Решил рассказать все – так его жена извела. Пошел напоследок загнать овец в хлев и слышит, говорит тот барашек:

– Слушайте, что я вам расскажу.

– А что? – говорят овцы.

– Наш хозяин готовит по себе поминки – пристала жена, просит сказать ей что-то, чего говорить нельзя. Скажет он – помрет к утру. Я бы с такой женой так разделался: взял бы большую суковатую палку да проучил бы ее, чтоб и день своего рождения забыла…

Пошел пастух, срезал хорошую суковатую палку, вернулся домой и стал учить жену.

Неделю лежала в постели жена, охала: на восьмой день унесла она и ваше, и наше горе.

Сказка про вора

Было да и не было ничего – жил один царь. Был у царя слуга. Очень был ловкий слуга и хорошо знал он свое дело.

Вот однажды решил слуга: «Дай-ка научусь еще какому-либо ремеслу». Думал, думал, искал, выбирал – и выбрал воровство. Оставит шапку в царских покоях, потом подкрадется и унесет.

Увидел царь, как он шапку ворует, позвал его и говорит:

– Эй, парень, ты что там делаешь?

– Государь, – ответил слуга, – служить тебе я хорошо научился, хочу еще научиться воровать.

– Хорошо, – сказал царь, – у меня есть белый конь; выкрадешь его – получишь две тысячи, не выкрадешь – голову сниму.

– Очень хорошо, – сказал вор.

Царь велел ввести коня в конюшню, одного человека на коня посадил, другому дал в руки поводья, третьего в дверях поставил.

Встал вор ночью, взял еды всякой да кувшин водки, принес все это караульщикам и говорит:

– Царь прислал вам, поужинайте да выпейте, чтоб не заснуть.

Тот, что в дверях стоял, так стоя и заснул; который поводья держал – с поводьями повалился, а который на коне сидел, так на коне и уснул.

Снял вор с коня поводья, стащил седока вместе с седлом, сел на коня и ускакал.

Наутро входит царь в конюшню – нет коня. Позвал вора и дал две тысячи. Привел вор коня.

Царь сказал ему:

– Есть у меня черные быки; украдешь их – три тысячи получишь, нет – голову сниму.

– Хорошо, – говорит вор.

Быков в горах пастухи стерегут. Пошел вор, взял пару сапог, один сапог вымазал в грязи, другой оставил чистым. Грязный сапог бросил на дороге, по которой пастухи быков на водопой водили, а чистый у самой воды положил. Сам спрятался. Повели пастухи быков на водопой и видят – лежит сапог; подняли, хотят взять, да подумали: один сапог, да и тот весь в грязи, его и отмывать не стоит. Дошли до воды, смотрят – другой сапог, обрадовались, побежали за первым. А вор вышел и угнал быков.

Вернулись пастухи, а быков и след простыл. Бросились туда, сюда – нет быков. Пошли к царю докладывать: так и так, несчастье – пропали быки. Понял царь, чье это дело, позвал вора.

– Веди быков, бери свои три тысячи.

Пригнал вор быков, взял три тысячи. Заспорили в третий раз.

– Сумеешь выкрасть мою жену – дам полцарства, – сказал царь, – а нет – голову сниму.

Попросил вор две недели сроку. Дали ему.

А царь решил убить вора. Окружил свой дворец войсками и велел стрелять, кто бы ни показался.

Отыскал вор покойника, одел его в свое платье, приволок и поставил в воротах. Стража подумала, что это вор и есть, давай палить в него, всего изрешетили. Доложили царю, что убили вора. Обрадовался царь, велел схоронить мнимого вора и войско все распустил. А вор прокрался во дворец, схватил царицу и, умчался с ней.

Ведет вор царицу-красавицу, а навстречу черт. Понравилась царица черту:

– Продай!

– Продам, а что дашь?

– Что хочешь дам.

– Дай полную шапку золота.

Обрадовался черт, побежал за золотом, а вор вырыл огромную яму, продырявил свою шапку и прикрыл ею яму. Сыплет черт золото, сыплет, никак шапку не наполнит, все свое золото перетаскал, еле-еле яму засыпал. Увел черт царицу.

Вернулся царь с похорон – нету царицы. Позвал вора.

– Веди жену, бери полцарства.

Пошел вор к черту, говорит:

– Не нужно мне твоего золота! Это была царица, возвращай – царь требует.

– Нет, – говорит черт, – давай состязаться. Кто победит – и золото тому и женщина.

– Давай, а как?

– Побежим, – говорит черт, – кто раньше прибежит, тот и победил.

– Хорошо, – сказал вор, – только что мне самому бегать, я пойду приведу своего двоюродного братца.

– Хорошо, – говорит черт, – если найдется у тебя братец, чтобы меня обогнать.

Пошел вор, поймал двух зайцев, одного себе за пазуху посадил, другого взял в руки, гладит, приговаривает: «А ну, братец заинька, беги, не осрами».

– Я готов, – говорит черт, – давай твоего братца.

– Ты беги, он догонит.

Пустил вор зайца, тот шмыгнул в кусты и бросился наутек. Понесся за ним и черт. Вынул вор из-за пазухи другого зайца, держит в руках, гладит и приговаривает:

– Молодец, братец заинька, не осрамил меня.

Бежит черт обратно, кричит:

– Вот и я, где твой братец?

– А он давно прибежал, тебя ждет, – говорит вор.

Заспорил черт:

– Не согласен, давай спорить по-другому.

– Давай, – говорит вор, – а как?

– Давай – кто громче крикнет.

– Да ты с ума сошел, с чего нам кричать?

Не отстает черт, согласился вор. Как завизжит черт – чуть не оглох наш вор, еле жив остался. Надо кричать вору, он и говорит:

– Кричать не так надо, а вот так, как я тебе покажу. Только заткни уши ватой да глаза завяжи – не то, боюсь, оглушу тебя или ослеплю.

Заткнул черт уши, завязал глаза.

– Ну, держись, – говорит вор, – сейчас закричу! – взял огромную дубину да как двинет черта по голове.

– Ай, довольно, не кричи больше! – молит черт.

А вор бьет его еще да еще. Взревел черт.

– Ну что, выиграл я? – спросил вор.

– Нет еще, – говорит черт.

– Чего же тебе еще!

– Давай поборемся, – кто из нас сильнее, тот пусть берет и золото и царицу.

– Хорошо, – говорит вор, – только боюсь убить тебя, а вот у меня есть старик дядя, пойдем, – он с тобой поборется.

Обрадовался черт:

– Очень хорошо!

Повел его вор к медвежьей берлоге и говорит:

– Вот он там лежит, зайди к нему, хватай его за руку, тащи, выйдет он, и поборетесь.

Влез черт к медведю, хватает его, хватает, тащит, обозлился дядюшка-монах, поднял лапу и мазнул черта по харе, повалил и давай трепать его. Отделал его на славу.

И царица и золото достались вору. Пришел вор к царю, отстранил его от царствования и стал царем.

Абесалом и Этери

Было, да и не было ничего – жили бедные муж с женой, уж и старость близка, а все нет и нет у них детей. Так бездетными и остались бы они, только попросила жена мужа:

– Иди к гадалке, пусть погадает, может, скажет что, научит, как быть, или лекарство какое даст.

Пошел муж. Погадала гадалка, дала ему три яблока и сказала:

– Попросит жена есть – дай ей два яблока, попросит пить – дай третье, и будет у вас ребенок.

Так и поступил этот крестьянин. Родила ему жена дочь.

Назвали ее Этери.

С каждым днем растет и хорошеет Этери. Так она хороша, так хороша, краше и восходящее солнце быть не может.

Только пришло несчастье: умерла у Этери мать, и привел ее отец вторую жену, чтоб была в доме хозяйка.

Умер и отец, и осталась Этери сиротой у злой мачехи.

Мучает мачеха бедную девушку, не дает ей покоя.

Пошлет ее пасти корову, даст ей веретено, клок ваты, корку хлеба и скажет:

– Этого хлеба чтоб тебе до вечера хватило.

Вот однажды намучилась Этери за целый день и к вечеру, усталая да голодная, взобралась на одно дерево, прикорнула в его ветвях и заснула.

А в том лесу охотился сын царя всего света – Абесалом. Увидел он Этери на дереве, Поразила Абесалома ее красота, и с одного взгляда полюбил он ее.

Зовет Абесалом Этери:

– Нет, – отвечает ему Этери, – какая тебе я жена?

Поклялся Абесалом, что не бросит ее, не изменит:

Поверила Этери клятвам Абесалома и согласилась стать его женой. Дал ей Абесалом в знак верности нож с черным черенком и повез ее во дворец.

А у Абесалома был советник Мурман. Послал его Абесалом с радостной вестью к сестре Марех:

– Везу жену, гишероволосую Этери, готовьте свадебные наряды.

Привезли Этери во дворец, нарядили ее по-царски. Написал Абесалом письма во все царства, приглашая всех на свою свадьбу. Отправил он с письмами Мурмана. Едет Мурман, да одолевает и его любовь к Этери. Едет, мечтает:

– Где тот человек, что вселит в сердце Абесалома ненависть к Этери, и он отдаст ее мне?

Едет, а навстречу ему дьявол:

– Куда ты, Мурман, и о чем так задумался?

Рассказал ему Мурман все.

– Чего тебе далеко ходить? – говорит дьявол. – Я дам тебе такое лекарство, что разлюбит Абесалом Этери и сам тебе ее отдаст, обещай только мне за то свою душу.

– Ах, не жаль мне и души за то, чтоб стала моей Этери, – говорит Мурман.

– Так напиши на бумаге, что не изменишь ты своему слову, и – твоя Этери. Написал Мурман бумагу и отдал дьяволу.

Взял тот бумагу и сказал:

– Как обвенчаются Абесалом и Этери, возьми горстку проса и брось тихонько в Этери. Знай, осыпят Этери черви, и сколько бы ни чистили ее, не очистят, пока не коснется ее твоя рука.

Ушел дьявол в свою берлогу, а продавший душу Мурман вернулся домой. Обвенчались Абесалом и Этери, и как стали выходить из храма, подошел Мурман и бросил в Этери горсть проса.

Так и осыпали Этери черви, снимают их, чистят ее, а их все больше и больше.

Измучился Абесалом, вывел Этери и объявил при всем народе:

Исполнилась мечта Мурмана. Преклонил он колени перед Абесаломом и просит:

Взял и отдал Абесалом свою Этери Мурману. Только коснулась рука Мурмана Этери – исцелилась она и исчезли все черви, как не было их. Повел ее Мурман, и стала она его женой.

Занемог Абесалом, как потерял Этери. Огнем охватила его любовь к ней, жжет его, томит.

Не выдержал Абесалом и обратился к Мурману с мольбой:

Сказал Мурман:

Как услышал это Абесалом, еще больше охватила его любовь к Этери. Совсем занемог Абесалом. Решил он удалить Мурмана, чтобы опять вернуть себе Этери. Призвал его к себе и велел:

– Иди достань мне воду бессмертия, может, поможет мне.

Задумался Мурман: «Недоброе над моей головой». Взял он девять дней сроку и пошел. Пришел к Этери:

Сказала Этери:

Провел эту ночь Мурман с Этери.

Наутро попросил Мурман сестру и мать:

– Ходите за ней, холите ее так, чтоб и дуновение ветерка и луч солнца ее не коснулись.

А Абесалому все хуже и хуже, умирает он, и нет для него лекарства… Вышла сестра его Марех, ходит, плачет, просит:

– Умирает у меня брат, кто может – помогите, найдите, чем спасти его. Сказали ей:

– Может, его любовь к Этери убивает? Внеси к нему вороново крыло, хорошо пропеченный хлеб, красное вино и голубиное крыло – узнаешь.

Внесла Марех все и уложила на тахту возле брата. Повернулся Абесалом, взял голубиное крыло и сказал:

«Как ни бело ты, голубиное крыло, а Этери все белей тебя»; взял хлеб и сказал: «Как ни хорош ты, а Этери все лучше тебя»: взял красное вино и сказал: «Как ни красно ты, вино, а ланиты Этери ярче, чем ты»; взял вороново крыло и сказал: «Черно ты, черно, черное вороново крыло, а все глаза и брови Этери черней, чем ты».

Сказал потом сестре:

Пошла Марех к Этери. А Этери уже знала о болезни Абесалома. Обманула она свекровь, ушла из дому, вошла в сад Абесалома, села под тополем и плачет. Так, в слезах, и задремала Этери в саду Абесалома. Пришла Марех, видит – спит Этери, позвала ее.

Не слышит ее Этери. И вот второй раз позвала Марех:

Встала Этери и пошла:

– Только бы мне излечить твоего брата, могу ли я не пойти?

Пришла. А Абесалом уж умирает. Только услышал Абесалом звук ее шагов, привстал и заговорил:

Подошла Марех порадовать брата:

Сказал Абесалом:

Сказала Этери:

и вошла. Повернулся к ней Абесалом, взглянул на нее и умер.

Подошла Этери и приникла к Абесалому. Встала потом, достала нож, что дал ей Абесалом:

Вонзила себе в грудь нож и умерла.

И вправду, похоронили Абесалома и Этери вместе.

Вернулся Мурман, нашел могилу Абесалома и Этери, разрыл могилу и лег между ними.

Вырос на его могиле колючий кустарник, а на могилах Абесалома и Этери – роза и фиалка. Тянутся роза и фиалка, хотят обнять друг друга, но стоит между ними колючий кустарник и не дает соединиться. А из-под ног Мурмана вылезли щенята и воют.

Про охотника и его сына

Жил один охотник. Не было у охотника еще детей, только жена его была тяжела Вот однажды отправился он на охоту и пробыл в лесу три дня. На четвертые день убил охотник серну и несет ее домой. Дорогой встречает одного человека. А это не человек, а каджи. Отнимает каджи у охотника серну. Говорит охотник:

– Не отнимай ее!

– Хорошо, – говорит каджи, – дашь мне то, чего не видел, не отниму серну, а не дашь – отниму!

Обрадовался охотник – что ему в том, чего никогда не видел. Согласился и пошел домой.

Приходит, а дома ждет его новорожденный сын. Прошел год, и явился каджи к охотнику. Взглянул охотник, приветствовал его.

Спрашивает каджи:

– Как обещание? Выполняешь или нет?

– Что ни потребуешь, дам! – говорит охотник.

– Так дай мне твоего единственного сына.

Очень тяжело стало охотнику, но что делать? Попросил он оставить ему сына еще на год. Согласился каджи и ушел.

Прошел год, явился опять каджи и потребовал выполнить обещанное. Ничего уж не мог сказать охотник и отдал ему сына.

Пошли они, прошли немного, и говорит каджи сыну охотника:

– Ты за мной не угонишься. Иди сам по следам мула, на котором я сижу, и приведет тебя эта дорога куда нужно.

Сказал и уехал. Пошел мальчик по этому пути. Шел, шел и дошел до одной реки. Видит он, не перейти ему реку, а идти надо. Сел он у реки. Сидит ждет.

Прилетели к реке три голубя и стали купаться.

Смотрит на них сын охотника и радуется, как легко они плавают взад-вперед по реке. Думает, что ему-то не переплыть ее так легко. Смотрел он, смотрел на голубей, потом встал, подкрался, взял платье одного голубя и спрятал.

Искупались голуби и стали одеваться. Двое оделись и улетели, а третий ищет свое платье – не находит его. Искал, искал голубь, не нашел и сказал сыну охотника:

– Знаю, что у тебя мое платье, верни мне его, дам тебе за то счастье.

Сказал сын охотника:

– Переведи меня через эту реку, дам тебе платье.

Отдал сын охотника платье голубю. Оделся голубь и перевел мальчика на ту сторону. Перевел и сказал:

– Я дочь того, к кому ты идешь, доверишься мне и не выдашь меня ему – помогу тебе и дам тебе счастье. Иди туда, не бойся. Правда, мой отец даст тебе такие задачи, которых тебе не выполнить, но приходи ко мне – я тебе во всем помогу.

Улетел голубь, а мальчик пошел своим путем. Дошел он к вечеру до одного дома. У дома вход с задней стороны. Обошел мальчик дом, вошел вовнутрь и увидел там каджи, и дочь его, и еще двух сестер, что купались.

– Ага, входи, – сказал ему каджи, – сейчас дам тебе задачу: вот здесь течет река, поставь через нее мост из одного золота, такой, чтоб во всем нашем царстве такого моста не нашлось. И чтоб к утру все было готово.

Согласился сын охотника, хоть и знал, что никогда ему этого не сделать. Пошел он к тому голубю, что его через реку перевел. Приходит и видит – не голубь это вовсе, а девушка.

– Иди сюда, приемный сын каджи, – говорит ему девушка, – говори, какую тебе задачу дали.

Рассказал ей все сын охотника. Сказала девушка:

– Здесь недалеко стоит дворец дэвов, пойди к ним, вели им поставить к утру на этой реке золотой мост.

Принялись дэвы за работу. Выглянул наутро кадыки и видит – стоит на реке мост, блестит, так и режет глаза. Очень удивился каджи, да что ему сказать? Вызвал он опять сына охотника и дал ему новую задачу:

– Видишь, во дворе черный конь пасется – поймай его и поджигитуй на нем!

Пошел опять сын охотника к девушке-голубю.

Сказала та:

– Этот черный конь – моя мать. Очень опасное это дело – объездить его. Сумеешь и это – ничто уж тебе не страшно.

Дала она ему кнут со стальными зубьями и сказала:

– Постарайся только вскочить на него, а потом бей этим кнутом что силы есть.

Вышел сын охотника, обходит коня. Хочет конь схватить его зубами, да только успел юноша прыгнуть и вскочить на коня. Понесся конь, полетел, ударился о небо, хочет убить мальчика, только подвернулся мальчик коню под живот. Слетел конь вниз и ударился о землю, а мальчик вывернулся из-под живота и уже на спине сидит. Летал так, летал конь – никак сыну охотника повредить не смог. Так выполнил мальчик все задачи этого каджи. Дивится тот:

– Как это он все выполняет, не помогает ли ему кто? Это, верно, дочь моя его всему учит! – решил каджи и пошел к дочери – выведать у нее правду. Подошел он к комнате, где его дочь живет, и слышит: «Больна я, не могу говорить ни с кем».

Ушел каджи. А девушка-голубь вызвала к себе юношу и говорит ему:

– Узнал уж, видно, отец про все. Несдобровать нам с тобой. Надо бежать отсюда, спасаться. Иди, садись на мой ковер-самолет, и улетим.

Улетели они, а в комнате устроили такую машину, что сама говорила: «Больна я, больна я!».

Сколько раз ни подойдет каджи к дверям, все слышит, что больна и больна дочь.

Прошло три дня, взломал каджи двери и вошел к дочери. Входит и видит – нет ее.

Вышел он тотчас и спрашивает жену: как быть? Сказала жена:

– Садись на кабана, что у нас есть, и несись в погоню.

Вскочил каджи на кабана и помчался за беглецами. Целый день гнался, к вечеру увидел, что летят они на ковре. Заметила и девушка отца и говорит юноше:

– Плохо наше дело!Но ничего, спустимся на землю, превращу этот ковер в огород, сама стану старухой, тебя стариком оберну, не узнает он нас.

Примчался каджи, видит – только огород, а в огороде старик со старухой работают.

Спрашивает их:

– Ничего здесь не пролетало?

– Нет, – говорят они.

Вернулся каджи домой, и говорит ему жена:

– Тот огород – наш ковер, старик – тот юноша, а старуха – наша дочь. Беги сейчас же – лови их!

Погнался опять каджи за беглецами. А девушка с юношей уж на ковре летят. Завидела девушка отца – ковер храмом оборотила, юношу – монахом, сама монахиней стала. Примчался каджи, спрашивает:

– Не пролетал здесь никто?

– Нет, – говорят ему.

Вернулся опять каджи домой, и говорит ему жена:

– Эта монахиня – наша дочь, монах – тот юноша!

Села она сама на того кабана и помчалась за беглецами.

Увидела ее девушка и говорит юноше:

– Мать моя гонится за нами. Теперь-то не спастись нам! Превращу я все же тебя в рыбу, сама пеной морской стану, не собрать ей всей пены, не погубить нас. Только проклянет она меня, а ты смотри не забывай меня, не покидай.

Так и вышло. Стал юноша рыбой, а девушка пеной морской.

Примчалась мать и закричала:

– Не спрятаться тебе от меня! Ты – вот эта пена морская, а твой жених вот рыбой в песке прячется. Будь же такой пеной морской три года, три месяца, три недели и три дня, потом только станешь вновь девушкой.

Сказала и ушла. Затосковал сын охотника, как услышал это. Вышел он из моря, разбил себе палатку и стал пахать да сеять. Живет, ждет свою невесту.

Три года, три месяца, три недели прождал он ее так. Только три дня до срока осталось, как пришли к нему три девушки и сказали:

– Выбери себе любую из нас в жены.

Задумался сын охотника. Не забыл он свою клятву, но все же выбрал себе одну из девушек.

Повела она его в свой дом и празднует свадьбу.

А тем временем и срок заклятью прошел. Вышла из моря девушка, что была пеной морской. Смотрит – нет ее жениха. Пошла она, поймала двух птичек, дала их детям и сказала:

– Отнесите этих птичек и пустите их на стол жениха и невесты.

Взяли дети птичек и отнесли. Зашумели вскоре, заспорили птички, сказала одна из них:

– Оставь меня, не верю я мужчинам!

– Отчего? – говорит другая.

– Оттого, что этот человек, – указала птичка на жениха, – три года, три месяца, три недели ждал невесту, а трех дней не дождался и забыл ее.

Как услышал это сын охотника, вскочил, побежал туда, где свою невесту оставил, а она у ворот его встретила. Обрадовались они друг другу и справили свою свадьбу.

Был у них большой пир, и зажили они вместе счастливо. Вчера там был, а сегодня уже здесь, в нашем сельсовете.

Сын рыбака

Жил один рыбак, и был у него меленький сын. Отправились однажды этот рыбак и сын на рыбную ловлю. Столько они рыбы наловили, что не хватило посуды домой нести. Пошел отец за посудой, а рыбу всю сыну оставил.

Смотрит сын рыбака и видит в сетях среди другой рыбы одну чудесную красную рыбку.

Сказал мальчик:

– Жалко убивать такую чудесную рыбку.

Взял и пустил ее в воду. Повернулась рыбка, вырвала у себя из плавника косточку, дала мальчику и сказала:

– Спрячь это. Трудно тебе придется – приходи к реке и позови меня: «Красная рыбка!» – тотчас явлюсь и помогу тебе.

Вернулся отец, принес посуду, смотрит – нет красной рыбки. Рассердился рыбак на сына и прогнал его:

– Иди куда хочешь и на глаза мне больше не показывайся!

Пошел мальчик. Идет, видит – бежит олень, гонится за ним охотник, догоняет. Пересек мальчик дорогу охотнику, не дал ему убить оленя.

Повернулся тогда олень, достал ворсинку из своей шерсти, дал мальчику и сказал:

– Трудно тебе придется – приходи к лесу, позови меня: «Олень!» – тотчас явлюсь и помогу тебе.

Пошел мальчик дальше. Видит – летит в небе журавль, гонится за ним, догоняет орел. Запустил мальчик в орла дубинку и спас журавля от смерти. Достал журавль у себя перо, дал мальчику и сказал:

– Трудно тебе придется – достань это перо и позови меня: «Журавль!» – тотчас явлюсь и помогу тебе.

Пошел мальчик дальше. Видит – гонятся за лисой собаки, догоняют: Отогнал сын рыбака собак от лисы и спас ее. Вырвала лиса у себя шерстинку, дала мальчику и сказала:

– Трудно тебе придется – приходи к лесу, позови меня: «Лиса!» – тотчас явлюсь и помогу тебе.

Пошел сын рыбака дальше. Нашел он одну девушку, очень красивую и богатую, и решил жениться на ней.

У этой девушки было такое зеркало, что, где бы ни спрятаться, все равно отыщет оно и покажет ей. А выйдет она замуж только за того, кто так спрячется, чтобы его в том зеркале не увидеть.

Пошел сын рыбака. Подошел к реке, достал рыбью косточку и позвал:

– Красная рыбка!

Тотчас появилась рыбка. Поведал ей сын рыбака желание своего сердца. Посадила рыбка его себе на спину и понеслась к морю. Спустилась на самое дно морское, спрятала его за большим камнем и собою его прикрыла.

Посмотрела девушка в зеркало и увидела юношу на дне морском.

Приходит он и говорит девушке:

– Никак тебе не узнать, в каком я месте был.

Сказала девушка:

– Как нет, тебя красная рыбка на дно увела и за камнем спрятала, еще собой прикрывала.

– Хорошо, так в другой раз спрячусь, – говорит юноша.

Пошел он к лесу. Достал ворсинку и позвал оленя. Тотчас появился олень, посадил его на спину и повез в густой, непроходимый лес. Спрятал его в пещере и собою еще прикрыл.

Посмотрела девушка в зеркало и увидела юношу. Вернулся сын рыбака и говорит:

– В таком я месте был, что никак тебе не узнать!

Сказала девушка:

– Тебя олень увел в густой лес и спрятал в пещере, еще сам тебя прикрывал.

Сказал юноша:

– Хорошо, так в третий раз спрячусь!

Вышел он в открытое поле, достал журавлиное перо и позвал журавля. Появился журавль, посадил юношу себе на спину и понесся. Долетел до самого края неба, спрятал юношу и собой его прикрыл.

Посмотрела девушка в свое зеркало и увидела юношу.

Пришел он и говорит девушке:

– Теперь-то ты никак меня увидеть не могла – в таком я месте был.

Сказала девушка:

– У самого края неба спрятал тебя журавль и снизу сам прикрывал.

Попросил тогда юноша:

– Хорошо, так дай в четвертый раз спрячусь.

Пошел юноша к лесу, достал лисью шерстинку и вызвал лису.

Появилась тотчас лиса. Поведав ей юноша желание своего сердца. Повела его лиса и спрятала за девятью горами. Стала потом рыть землю. Рыла, рыла лиса и прорыла землю до самого дома, где та девушка жила. Повела юношу и спрятала под самой ее тахтой.

Смотрит девушка в зеркало, смотрит, поворачивает его к горам, к лесам, к небу, к морю – нет нигде юноши!

Позвала девушка:

– Где же ты, плут этакий, что нигде тебя не видно.

Вывела тогда лиса юношу из-под ее тахты.

Удивилась девушка. Женился на ней сын рыбака, и все ее богатство ему досталось.

Видите – в трудную минуту больше всех лиса пригодилась!

Про свинью-красавицу

Было то или не было – жили на свете бедные бездетные муж с женой. Все их богатство было в одной свинье. Это свинья воду им носила, и белье стирала, и дом мела, и посуду мыла – всю хозяйскую работу делала.

Вот раз пошла свинья на реку стирать. Зашла в густой лес, а в том лесу царевич охотился. Увидел царевич свинью, пошел за ней – подошла свинья к реке, скинула свиную кожу, обернулась такой красавицей, что лучи ее красоты весь лес озарили.

Смотрит царевич затаив дыхание на красавицу, смотрит в ее прекрасные глаза. А красавица постирала, что с собой принесла, влезла опять в свиную кожу и домой побежала. Погнался за ней царевич.

Пришла свинья домой, пришел за ней царевич и говорит беднякам:

– Дайте переночевать у вас.

– Недостойны мы такой чести, – говорят те, – ни еды у нас нет для тебя, ни постели.

– И еда, и постель у меня с собой, – говорит царевич.

Наутро дает им царевич за ту свинью сто рублей.

– Нет, – говорят старики, – без нее нам не прожить, не отдадим.

Дает царевич двести, не устояли старики, отдали свинью. Положил царевич свинью в хурджин и повез во дворец.

Привез и говорит царю:

– Вот моя невеста!

Рассердился царь:

– Что ты, сын мой, как на свинье жениться? Не срами ни меня, ни себя.

Не слушает сын.

– Нет и нет – такова уж моя судьба.

Повели их в церковь венчаться. Стоит свинья, звука не издает, а кто не знает, какие свиньи крикуньи! Поженились, поехали домой. Дал царь сыну с невесткой старую каморку.

– Лучшего вы не заслужили.

Пришел царевич с женой в свою каморку, запер дверь, стал просить ее:

– Скинь свою свиную кожу.

Послушалась свинья, скинула кожу, стала опять красавицей, обнялись они и целуются.

А царь послал своих советников посмотреть, что будет делать царевич с женой-свиньей. Подглядели советники, пошли и рассказали царю:

– Так и так, скинула она свою свиную кожу, стала девушкой-красавицей, теперь целуются.

Обрадовался царь, вызвал царевича с женой, благословил их и венцом увенчал.

Позавидовал один советник царевичу, думает: «Он одну маленькую свинку увел у каких-то бедняков и такую жену получил. Пойду-ка я, выберу из целого стада самую большую свинью, – из нее не такая красавица выйдет».

Пошел он, выбрал себе самую жирную свинью, сторговался, привязал свинью к седлу, везет. Визжит свинья что силы есть, рвется. Вырвалась, побежала назад к стаду. Не отстает советник, погнался за ней, поймал; кое-как дотащил до дому, а уж в церковь, венчаться, волоком втащил свинью. Визжит свинья, рвется, все свечи повалила и попа и всех гостей разогнала. Все же обвенчался с ней советник, повел свою венчанную свинью домой, ввел в спальню. Ласкается советник к свинье, целует ее.

– Душка-свинюшка, не сердись, скинь свою кожу!

Визжит свинья, обнимает ее советник, целует. Обозлилась свинья, хвать клыками советника – и убила его.

Так царский советник на свинье женился.

Светлолицый

У одного царя было восемнадцать сыновей.

Семнадцать сыновей учились все вместе в одной школе, а восемнадцатый отдельно.

Выросли сыновья.

Подумал царь: «Искать им да сватать каждому по жене – постареют они, пока всех переженю. Если у меня родилось восемнадцать сыновей, верно, есть у кого и восемнадцать дочерей. Отправлю я их, пусть ищут. Найдут – поженятся и вернутся».

Отправил он, однако, жениться семнадцать сыновей, дал им коней, снарядил как должно, а восемнадцатому и не сказал ничего, дома оставил.

Узнал младший брат – Светлолицый, обидно ему: братья жениться едут, хоть бы в дружки меня взяли.

Пошел к матери и спрашивает:

– Где конь и меч моего отца?

– Пойди, сынок, в конюшню да в оружейную, возьми любого коня да любой меч, – говорит мать.

– Нет, не хочу я их, ты скажи, где конь и меч моего отца! – снова просит сын.

– Пойди на наши пастбища, – говорит мать, – отыщи пастуха, ударь его так, чтобы три полосы кожи с него сошло, – покажет он тебе.

Так и поступил Светлолицый. Отыскал того коня, взял меч, сел и поехал вдогонку за братьями.

Услышали они топот, оглянулись и говорят:

– Наш брат Светлолицый едет. Что ж, хоть за конями нашими присмотрит.

Догнал братьев Светлолицый и поехал с ними.

Вот едут они, едут. Видят – дэвов дом.

А дэва дома нет, на охоте он. Вошли братья в дом, а там всего вдосталь; и еды, и питья, все уже на столе, садись, пируй.

Сели старшие братья, пируют, младшего на дворе оставили коней стеречь и еду ему туда вынесли.

В полночь приходит трехголовый дэв, кричит:

– Кто ты? Здесь и муравей по земле не ползает, и птица в небе не летает – так все меня боятся, а ты пришел ко мне во двор, да еще с конями.

Только он сказал, как вылетел меч Светлолицего. Так в воздухе и висит, и не держит его Светлолицый.

Сказал тогда Светлолицый:

– Далеко ты, что мне говорить с тобой, подойди поближе, дам ответ.

Пошел дэв на Светлолицего, а тот как схватит меч, одним взмахом отрубил дэву две головы, только одна осталась.

Сказала эта третья голова:

– Не руби меня, не то не найдешь за чем пришел.

– Говори, – приказал Светлолицый.

Сказал дэв:

– Вот ключи, отвори семнадцать комнат, в восемнадцатой найдешь восемнадцать невиданных под солнцем красавиц.

– Давай ключи, – говорит Светлолицый.

Взял ключи, отрубил дэву третью голову, пошел.

Прошел все семнадцать комнат, видит, и вправду: в восемнадцатой – восемнадцать красавиц. Посмотрел, запер их и пошел себе.

А братья попировали, легли спать, встали утром, опять в путь собираются. Не сказал им Светлолицый, что нашел восемнадцать невиданных под солнцем красавиц.

Поехали братья. Едут они – много ли, мало ли – опять дом дэва на пути.

И здесь накрыт стол: хлеба, вина – всего вдосталь, садись да пируй. А дэва дома нет, на охоте он.

Вошли старшие братья, пируют, младшему во двор еду вынесли.

Приходит в полночь четырехголовый дэв, увидел Светлолицего с конями на своем дворе, как закричит:

– Кто ты? Здесь и муравей по земле не ползает, и птица в небе не летает – так все меня боятся, а ты еще с лошадьми явился.

Говорит Светлолицый:

– Далеко ты, что мне говорить с тобой, подойди поближе – дам ответ.

А меч его опять в воздухе висит.

Пошел четырехголовый дэв на Светлолицего.

Схватил Светлолицый свой меч, три головы дэву одним взмахом отрубил, только четвертая осталась, она и говорит:

– Не режь меня, не то не найти тебе, за чем пришел.

– Говори! – приказал Светлолицый.

Сказала голова:

– Пройдешь семнадцать комнат, в восемнадцатой найдешь восемнадцать жемчужин.

Взял Светлолицый ключи у дэва, отрубил ему четвертую голову, затем пошел в дом.

Прошел все семнадцать комнат, нашел в восемнадцатой восемнадцать жемчужин. Запер снова дверь и пошел себе.

А братья и не знают ничего.

Настало третье утро. Встали братья и поехали.

Едут, ищут свое.

Опять на пути дэвово жилье.

Вошли – и здесь, как и в тех домах, стол накрыт, все готово, и здесь дэва дома нет, на охоте он.

Опять старшие братья вошли в дом, младшего на дворе оставили.

Только опять вылетел меч вверх острием, вниз рукояткой – входит дэв.

– Эй, Светлолицый, мало ты дэвов зарубил, еще и сюда пришел?

Говорит Светлолицый:

– Далеко ты, что мне говорить с тобой, подойди поближе – дам ответ.

Пошел дэв на Светлолицего. Хочет Светлолицый схватить меч, да не дается меч высоко очень; тянется Светлолицый, тянется, нет, не дается меч.

Говорит дэв:

– Все равно не возьмет меня этот меч, потому и не дается он тебе. Не поборешь меня, я ведь железный.

И впрямь дэв весь из железа – что ему тем мечом сделаешь?

Вышли наутро братья, видят – сидит огромный железный дэв, а Светлолицый перед ним как мальчик.

Как увидели железного дэва, перепугались все, побежали кто куда, шапки на дворе оставили, пояса побросали.

Сказал Светлолицый железному дэву:

– Отпусти меня.

– Не отпущу, – говорит дэв.

– Или убей, или съешь, или отпусти.

– И не убью, и не съем, и не отпущу, – говорит дэв.

Сказал тогда Светлолицый:

– Пусти меня, скажу братьям своим слово и вернусь.

– Хорошо, – говорит дэв, – только не думай, что убежишь от меня. Знаю я, кто вы и где живете. Задумаешь сбежать, пойду на вас, заставлю тебя самого зажарить родную мать да подать мне, потом отца, а уж потом тебя самого съем.

Пошел Светлолицый, догнал братьев и, говорит:

– Вот, братья, в дэвовом доме, где мы первую ночь провели, отворите семнадцать комнат, в восемнадцатой найдете восемнадцать невиданных под солнцем красавиц, выберите себе По жене, а младшую мне оставьте, – и дал им те ключи. – А во втором дэвовом доме отворите восемнадцать комнат, в восемнадцатой найдете восемнадцать жемчужин драгоценных. Возьмите себе по жемчужине, только мою долю оставьте. А я пойду опять к железному дэву: или съест он меня, или уж и, не знаю, что будет.

Пришел, сел опять подле дэва и говорит:

– Кончай уж, или убей меня, или съешь, или отпусти.

– И не убью, и не съем, и не отпущу – говорит дэв.

– Так чего же ты хочешь?

– А вот чего, – говорит дэв. – За морем есть одна невиданная под солнцем красавица, приведешь ее мне – отпущу тебя.

– Как же я море перейду? – спрашивает Светлолицый.

– Есть у меня узда, – говорит железный дэв, – как подойдешь к морю, бросишь ее в воду, появится в море конь, сам на себя узду наденет. Приказывай ему что хочешь, все выполнит. Никуда от тебя не уйдет. Знай – моей воли ни птица, ни зверь какой ослушаться не смеют. Куда велишь, туда и поедет.

Пошел Светлолицый, опустил узду в море. Вышел морской конь. Взнуздал его Светлолицый, сел, раздалось море надвое, едет на своем коне Светлолицый посреди моря.

Только устал Светлолицый: ведь уж сколько ночей не спит.

Решил он немного отдохнуть, сошел с коня, прилег, а повод в руке держит.

Заснул Светлолицый, а конь высвободил из его рук повод и ушел.

Остался Светлолицый один посреди моря.

Проснулся, видит – нет коня. Что делать?

Смотрит Светлолицый, видит – плывет поморю человек, вниз головой в воде висит, а на самом шерсть, что на звере каком, все тело покрывает.

Спросил Светлолицый:

– Как это ты держишься так долго в воде, да еще вниз головой?

– Эх, сынок, проклят я, не умру и не будет мне покоя, пока не увижу одну красавицу (это ту самую, за которой Светлолицый едет).

– Что ж, – говорит Светлолицей, – я бы тебе показал ее, за ней и еду, да вот как из моря выбраться, – не знаю.

– Я выведу тебя, – говорит этот человек.

Поплыл за ним Светлолицый. Добрались так до того места, где море надвое делилось. А там лежит камень.

– Переверни этот камень, – говорит Светлолицему тот человек, – найдешь там еще узду; достань ее, брось в море, появится еще морской конь, только смотри, чтобы не ушел, как тот. А мне дай только взглянуть на ту красавицу, если добудешь ее, и умереть, уйти от этой муки.

Достал Светлолицый узду, поймал коня, сел и поехал.

Приехал в одну деревню. Видит, все взаперти сидят.

А это каждый раз, как той красавице гулять, вся деревня должна сидеть взаперти, чтобы никто ее лица не увидел.

Пришел Светлолицый к одному дому, просит отворить.

А в том доме живет старуха-вдова, у вдовы два сына, оба женаты.

Понравился старухе Светлолицый, впустила она его и сказала:

– Я кормилица той красавицы. Я ношу ей и еду, и все, что нужно. Живет она вот в той башне. Только ее сейчас нет дома, гуляет она. А ты иди, заходи в башню, ложись и усни. Придет она, обрадуется, сама с тобой пойдет. А я утаю, никому не скажу, что похитили ее.

Пошел Светлолицый, увел невиданную под солнцем красавицу, а старуха только на другой день сказала, что нет ее. Тотчас снарядили погоню за Светлолицым.

Видит Светлолицый, несется за ним погоня. Завел красавицу в лес, спрятал, сам вышел, всех истребил, только одного в живых оставил, чтоб было кому рассказать о той битве.

Привел красавицу к морю, достал узду, вызвал морского коня, сел вместе с красавицей и поехал. Едут они по морю, а красавица все оглядывается – боится, нет ли опять погони.

– Чего ты боишься? – говорит Светлолицый. – Что я на суше взял, то и на море унесу. Едем сейчас, покажу тебя одному несчастному старику, погибает он из-за тебя.

Боится красавица.

– Зачем это, – говорит, – не учинил бы чего над нами!

Едут они и видят – плывет прямо на них тот человек.

– Вот, старик, смотри, привел я ее! – говорит Светлолицый.

Взглянул старик и умер. Похоронил его Светлолицый и дальше поехал.

Выплыл он с красавицей на сушу. Отпустил Светлолицый морского коня, сел на своего и поехал к дэву.

Говорит эта невиданная под солнцем красавица:

– Обманул ты меня, везешь к дэву! Слушай же, как приедешь, дэв будет лежать ничком, вот ты и пусти меня к нему, а сам ударь коня и поезжай прочь. Отъедешь и спрячешься, а поутру, как уйдет дэв на охоту, ты и приходи.

Так и сделали. Привез Светлолицый красавицу, сам ударил коня и умчался. Потом спрятался, а как ушел дэв на охоту, он и вернулся.

Так и живут: уйдет дэв на охоту, придет Светлолицый, целый день они с красавицей вместе, ввечеру, как возвращаться дэву, – уходит Светлолицый, скрывается.

Говорит дэв красавице:

– Верно, здесь где-нибудь Светлолицый.

– Где ж ему быть? – говорит красавица. – Сам ты видел, как погнал он коня.

– Да оно-то так… – говорит дэв.

На другой день охотился дэв, а Светлолицый пустил в него стрелу, попал ему в плечо. Пришел дэв домой злой и говорит:

– Нет, здесь у тебя где-то Светлолицый.

– Ты же видел, как он коня погнал, – говорит красавица.

– Да оно-то так… – согласился дэв.

Сказала красавица дэву:

– Где твоя душа, скажи, ведь одна я все, хоть ее приласкаю.

– В матице, – говорит дэв, обманывает ее.

Разукрасила она матицу и ждет дэва.

Приходит дэв.

– Что это?

– Ты же сказал, что душа твоя в матице, я и ласкаю ее.

– Ах ты, дурная, – смеется дэв. – Знаешь, где моя душа? За морем живет огненный дэв. У него в голове коробочка, в коробочке два вороненка – они-то и есть моя душа. Убьют их – умру, а не убьют – не умереть и мне никогда.

Ушел дэв на охоту. Пришел Светлолицый, красавица и рассказала ему:

– За морем, в таком-то месте, у огненного дэва в голове коробочка, в коробочке два вороненка, не истребишь их – не убьешь железного дэва.

Поехал Светлолицый за море, а дорога ему через то царство, откуда он красавицу увез.

А там такое дело: соседний царь день и ночь пишет письма этому царю, отцу красавицы, ругает его, насмехается над ним:

– Что ты за царь, какому-то проходимцу дал увезти свою красавицу-дочь.

А Светлолицый нанялся к этому царю-отцу в свинопасы.

Узнал он про все, приходит к царю и говорит:

– Я пойду войной на того царя.

Говорит царь:

– Как ты пойдешь на него, дурачок, когда я со всем своим войском не решаюсь воевать с ним.

– Дайте мне только, – говорит Светлолицый, – двенадцать русских воинов и двенадцать палаток, а остальное я сам сделаю.

Дал ему царь двенадцать русских воинов, двенадцать палаток и отпустил.

Пришел он с воинами к соседнему царю.

Царь вверху живет, внизу ущелье. Разбили они палатки в этом ущелье, а Светлолицый поднялся наверх к царю и говорит:

– Давай воевать сейчас же, сию минуту.

– Нет, не готовы мы, – говорит царь.

– А не готовы, – говорит Светлолицый, – так давайте квиток, что вы с нами воевать не можете.

Дал ему царь квиток и говорит:

– Пойди, отпусти свои войска, а сам оставайся у меня погостить.

Пошел Светлолицый, отпустил тех воинов и вернулся.

Дали ему поужинать, да подают все соленое, чтобы жажда его ночью подняла. За дверями стоят два огнедышащих чудовища. Выйдет ночью Светлолицый, думает царь, вот чудовища его и заедят, не донесет он до того царя квиток.

Вышел ночью Светлолицый за водой, бросились на него эти чудовища, а только не растерялся он, сорвал с себя сапоги, да в пасть одному и другому – так и задушил их.

Увидел царь, что Светлолицый живым и невредимым вернулся во дворец, не знает, что и делать с досады.

А Светлолицый лег, спит. Настало утро – не встает Светлолицый с постели, сердится.

– Так у вас принимают гостей? Ночевать оставили да сапоги выкрали? Как мне идти босому?

Принес ему царь новые сапоги, да не берет Светлолицый:

– Это не те! Вот что на вас – те и есть мои сапоги.

Что делать? Пришлось царю отдать свои сапоги.

А Светлолицый натягивает новешенькие царские сапоги, смеется: его-то сапоги были старые да сбитые.

Поехал Светлолицый обратно, царю-отцу принес квиток.

Радуется царь, взял да написал тому царю письмо:

– Что ты за царь? Прислал к тебе посла, а ты у него сапоги крадешь.

Что делать тому царю, молчит он, не отвечает.

Сказал царь-отец Светлолицему:

– Была у меня дочь невиданной под солнцем красоты, да похитили ее, а то бы дал ее тебе в жены.

– Это я ее увез, – говорит Светлолицый.

– Чем же тебя наградить еще? – спрашивает царь.

– Ничего мне не надо, – говорит Светлолицый, – научи только, как огненного дэва найти, дай людей, чтобы указали дорогу.

Дал ему царь проводников, повели они его на одну гору и говорят:

– Вот за этой горой и живет огненный дэв.

Учуял дэв, что на горе люди, пошел вверх.

Идет, все три пасти раскрыты, огнем дышит – и близко к нему не подойти.

Выхватил Светлолицый свой меч, полетел прямо на дэва, что бабочка на огонь.

Замахнулся Светлолицый мечом, отрубил две головы, третья и говорит:

– Не руби меня, не то не найти тебе того, ради чего пришел. У меня в голове коробочка, в ней два вороненка, они-то и есть душа железного дэва.

Отрубил Светлолицый и третью голову, достал коробочку, тут же оторвал голову одному вороненку, а другого взял с собой, думает: убить и этого, ну, а как железный дэв дома, да в дверях стоит; умрет он, застрянет в дверях, останется красавица внутри, не войти мне в башню.

Идет Светлолицый, то туда потянет головку вороненка, то сюда, чтоб занемог железный дэв и где бы он ни был – добрался домой.

Дошел до моря, вызвал морского коня, сел на него, едет. Переплыл море, отпустил морского коня, сел на своего, дальше поехали. А дэв занемог уже, но все же добрался до дому, сидит у порога, умирает.

Приехал Светлолицый, крикнул красавице:

– Наступи ногой на него и прыгай наружу!

Выпрыгнула она, оторвал тогда голову Светлолицый вороненку; покатился дэв, так и прирос к дверям, не выйти бы уж из дому красавице.

Поехал с ней Светлолицый к жилью дэва, в котором жемчужины были, взял там свою долю, что ему братья оставили, забрал с собой и ту восемнадцатую красавицу, что ждала его в жилье трехголового дэва.

Привез ее домой, выдал замуж, как сестру, а сам женился на той невиданной под солнцем красавице: ведь сколько труда на нее положил!

Юноша-змей

Жила одна женщина. Уже на старости лет родился у нее сын. Да лучше бы и не было того сына: родился у женщины сын-змей. Мать все же любила своего сына-змея, ходила за ним, кормила грудью и вырастила его крупным и здоровым. Однажды заговорил змей человечьим голосом:

– Пойди, мать, к нашему царю, скажи ему: «Мой сын-змей просит у тебя в жены единственную твою красавицу дочь».

Испугалась мать. Страшно, что ее сын, да еще змей, осмелился просить в жены цареву дочь, а еще страшней, что змей человечьим голосом говорит. Да что делать? Не дает покоя сын – иди да иди!

– Убьет меня царь, сыночек, – говорит она, а он и слушать не хочет. Осмелела, пошла старушка. Пришла ко двору. Призвал ее царь и спрашивает:

– Что тебе, старуха?

– Не дает покоя сын-змей, просит в жены вашу дочь. – И рассказала все.

Не удивился царь, выслушал ее и сказал:

– Все знают, что невелико мое могущество. Теснит меня сильный сосед и разоряет. Вот и теперь прислал он послов и задает три- задачи, не отвечу – разнесет все царство. Скажи твоему сыну: отгадает он их и спасет тем меня и мое царство – отдам ему дочь, а нет – так и нет. Первая задача: есть у царя табун коней; требует он различить, кто в табуне мать, а кто ее дети. Вторая задача: есть у царя пестик от ступы, и велит царь вырезать из того пестика тысячу локтей кожи и прислать ему. И третья задача: в его царстве один край от безводья страдает, – нужно открыть там воду.

«Эх, – подумала старуха, – вот связалась с бедой, так связалась!» – И побежала домой.

– Ну как, сделала что? – спросил сын-змей.

– Да что сделала? – говорит мать, а сама еле дышит, и во рту у нее пересохло. – Смерть моя пришла, больше ничего, – и заплакала.

– Не плачь, – говорит змей, – не бойся, тот царь меня не одолеет.

Услышала мать, смеется, словно безумная.

– Это тебя, змееныша, царь не одолеет?

– Нет, – говорит змей, – не одолеет!

– А не одолеет, так слушай же! – и рассказала все три задачи.

Змей и не задумался:

– Иди сейчас же и доложи царю: «Пошли, царь, своего советника к тому царю и скажи: пусть вырежет он образцы из того пестика да скажет, какой ширины кожу угодно ему получить». Не вырежет царь – сам осрамится, не мы. Второе: скажи, чтоб табуну не давали пить три дня. А как пустят к воде, какая лошадь заржет, та и есть кобыла-мать. Где люди от безводья страдают, там стоит в таком-то месте дуб, пусть выроют тот дуб, и откроется вода.

Поспешила мать к царю. Пришла, а во дворце уже все загрустили, все надежду потеряли. Как ни тяжко всем, а увидели старуху, стали над нею смеяться. А как узнали ответ змея, поклонились все старухе и приняли ее с большим почетом. Рассказали все послам, отправили и советника с ними, оставили злого царя в дураках с его задачами.

Спасся царь и по слову своему призвал во дворец змея-спасителя. Приполз во дворец большущий змей. Встретили его с большим почетом. Ластятся все к змею, улыбаются, больше от страху, чем от радости. Посадили змея рядом с царевной-красавицей. Началась свадьба.

Сидит красавица, нет меры ее горю-тоске. Сидит, и ножом губы ей не разожмешь, да уж что делать? Такова, видно, ее судьба.

Кончилась свадьба. Отвели молодых – змея с красавицей – в опочивальню. Прикрыл царь двери и стал бить себя кулаками по голове, рвать на себе волосы, царапать грудь, стонать.

– Съест, съест змей проклятый мою красавицу!

А в опочивальне вот какие дела: обвил змей красавицу, обнял ее, ласкает, целует. Стоит царевна ни жива ни мертва. И не глядит, и не дышит даже от страха, так и окаменела вся.

А змей ласкается, просит:

– Полюби меня, не отгоняй! Смотри, не обернулось бы так, чтобы ты меня о любви молила, а я, как вот ты теперь, бегал бы от тебя.

Просит он, молит, и вдруг – чудо: сбросил змеиную кожу, и явился статный, прекрасный, как солнце, юноша. Взглянула царевна и глаз отвести не может. Забилось у нее сердце, засверкали глаза, засветились. Стоят они – одно счастье только взглянуть на них… Обнялись они, ласкаются. Словно лучи золотого солнца, светятся волосы юноши, а жемчужные пальцы невесты перебирают их, ласкают.

Заглянула в щелочку нянька царевны – что это светится так, не выпустил ли змей проклятый пламя из своей пасти, не сжег ли царевну? Заглянула – и что же увидела? Нет ничего краше юноши и девушки, и блаженства их никак не описать.

Заплакала от радости старушка, побежала порадовать отца. Закричали все, зашумели. Прибежали к опочивальне, проломили на радостях двери. Вбежал царь, схватил змеиную кожу.

Испугался юноша, вздрогнул… хочет убежать куда, спрятаться, – прыгнул и голубем взлетел вверх. Бьется голубь в опочивальне, бьется, ищет, куда вылететь. Бегает за ним красавица невеста, боится – не улетел бы навсегда от нее, сама и плачет и смеется.

Нашел голубь дверь и вылетел. Выпросила красавица у отца коня. Вскочила на него и помчалась вдогонку за своим голубем-женихом. Летит голубь, воркует. Тень в тень несется за ним красавица невеста. Присядет голубь на дереве, подъедет невеста. Взлетит голубь – мчится вдогонку и конь красавицы. Долетел так голубь, а с ним и красавица на своем коне, до самого моря. В море, у берега, островок. На островке высокий, прямой, как стрела, тополь. Взлетел голубь на самую верхушку тополя и заворковал. Подует ветерок, склонит верхушку тополя к берегу – приблизится голубь к невесте. Выпрямится тополь – уйдет верхушка и унесет с собой голубя.

Ударила красавица коня, прыгнул конь, не устоял на маленьком островке, только ногами чуть-чуть зацепился за берег. Наклонился тополь, протянула красавица к голубю руки, подлетел голубь, сел на плечо к красавице и заворковал у самых ее щек. Прыгнул конь обратно на берег, а голубь то крыльями красавице лицо ласкает, то на колени садится. Ловит его невеста, хочет поймать – не дается голубь.

И по сегодня все так же вьется голубь вокруг своей невесты – то сядет на плечо и воркует ей что-то, то ласкает ее колени. И нет конца-краю их любви, нежности и ласкам.

Царь и зяблик

Было, да и не было ничего – жил один очень могущественный, но злой и бессердечный царь. Он был очень жадный: что ни увидит в своем царстве хорошего и достойного – тотчас отберет и присвоит. Только своих приближенных обогащал и баловал, а всех остальных грабил.

Все царские слуги, поощряемые царем, грабили и мучили народ так, что житья никому не было. Может, и половина награбленного до царя не доходила, но кто мог сказать о том? Кто бы осмелился крикнуть людям царя: «Эй, что вы делаете?» или пожаловаться царю? А если кто и осмеливался, того тотчас обезглавливали или в кандалах на веки вечные в темницы заточали.

Мучились все и не знали, как избавиться от злой беды. Откуда ни возьмись появился в том царстве один зяблик. Прилетел зяблик во дворец, уселся в саду на веточке и запел:

А то и по-другому поет:

Злится царь, злится на зяблика. Велел строго-настрого царь изловить его. Бросились все, ловили, ловили, словили-таки зяблика. Схватили его и принесли к царю. Как увидел зяблик царя, еще хуже стал ругать и поносить его.

Разгневался царь и приказал:

– Возьмите его, зарежьте, выпотрошите, вымойте, зажарьте и подайте мне на стол.

Тотчас выполнили приказ царя – взяли зяблика, зарезали, вымыли, насадили на вертел, зажарили и подали царю на стол.

Лежит жареный зяблик на столе и поет:

Обозлился царь, схватил зяблика, разорвал на куски и проглотил.

После обеда царь, как всегда, вышел гулять по саду со всеми своими царедворцами, а зяблик как запоет вдруг в животе у царя:

Испугался царь: «Как бы он чего со мной не сделал!» Призвал всех своих лекарей. Надавали лекари царю всяких лекарств, чтобы избавить его от зяблика. Только боится царь, как бы не ушел зяблик живым. Собрал он всех своих советников, всех царедворцев и говорит:

– Окружите меня со всех сторон, стерегите, вытащите сабли и мечи и, как только покажется зяблик, рубите его, чтобы живым не ушел, не то всех вас в куски изрублю!

Перепугались все, дрожат. А зяблик поет себе, хулит и царя, и всех его слуг.

Выхватили все царедворцы сабли и мечи, окружили царя, ждут. В этой суматохе как выскочит вдруг зяблик. Замахнулись все царедворцы своими мечами и саблями, царя-то и зарубили.

Упал царь, умирает.

А зяблик защебетал, взмахнул крылышками, взлетел, уселся на веточке и запел:

Про царевича и про невиданную под солнцем красавицу

Было то или не было – жил один царь, и было у него три сына.

В том царстве была одна невиданная под солнцем красавица. Никому эта красавица не показывалась, и больших денег стоило увидеть ее.

Взглянуть только на одну ее руку стоило десять тысяч, а увидеть ее всю – видимо-невидимо денег.

Очень хотели сыновья царя взглянуть на эту красавицу. Дал им отец – старшему и среднему – видимо-невидимо денег, заплатили они и увидели ее. А младшему не дал царь денег, так и не увидел он красавицы.

Обидно младшему, загрустил он. Ушел. Ушел совсем из дому, идет, плачет. Встречает его один безбородый обманщик и спрашивает:

– Что это, о чем ты плачешь?

– Мои братья видели невиданную под солнцем красавицу – дал им отец денег, а мне не дал, я и не видел ее совсем.

Сказал ему безбородый обманщик:

– Пойди купи козу и шило, я покажу тебе невиданную под солнцем красавицу.

Пошел сын царя, купил козу, шило и принес безбородому обманщику.

Пришли они к дому этой красавицы, колют козу шилом, мучают, будто заколоть хотят. Кричит коза. Побежали слуги к этой красавице, доложили:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки козу режут.

Вышла красавица, и увидел ее сын царя. Это в первый раз.

Велела красавица слугам:

– Пойдите и заколите им козу как следует.

Пошли слуги, закололи козу, освежевали ее, положили в котел и поставили на огонь варить.

Взял безбородый обманщик и повернул котел кверху дном.

Вошли опять слуги к невиданной под солнцем красавице, доложили:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки мясо варят.

Вышла красавица, взглянула и велела слугам:

– Идите, сварите им козу как следует.

И во второй раз увидел сын царя красавицу.

Пошли слуги, взяли мясо, вымыли, положили в котел, сварили. Как сварилось мясо, уселись сын царя и безбородый обманщик, и то один ударится о стол, то другой; бьются о горячее мясо, все губы себе пообожгли.

Увидели слуги, побежали, доложили красавице:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки едят.

Велела красавица:

– Пойдите, приведите их, сделаем доброе дело – научим их есть как следует.

Пошли, привели их к красавице, усадили и накормили. Стал их одолевать после еды сон. Валятся они – то этот на того упадет, укладывается, словно на перине, то тот на этого.

Велела красавица слугам:

– Этого безбородого вы возьмите, а другого я сама уложу.

Уложила красавица сына царя, говорит:

– Вот как нужно лежать. Лежи смирно, не двигайся, не то голову с тебя сниму. Завтра дам тебе трех мулов, груженных золотом и серебром, возьми их; удвоишь мне это добро – стану твоей женой, а нет – так и нет.

Погнал сын царя этих мулов. Сам думает: как быть, как удвоить все это богатство? Думал, думал, пришел к продавцу хаши и говорит:

– Вот тебе мул со всем богатством, а буду идти обратно, дашь мне за то одну голову.

Очень обрадовался продавец хаши.

Пошел сын царя дальше. Дал другого мула продавцу мацони и сказал:

– Вернусь – дашь мне миску мацони.

Пошел дальше. Дал третьего мула продавцу веревок.

– Вернусь – дашь мне хорошую веревку.

Остался так ни с чем; идет, грустит. Встречает одного человека. Спрашивает его тот:

– Отчего ты грустишь?

– Оттого грущу, что дала мне красавица невиданной под солнцем красоты трех мулов, груженных золотом да серебром, и сказала: «Вернешь всего добра вдвое, пойду за тебя замуж». А я все порастерял: одного мула дал продавцу хаши, другого – продавцу мацони, третьего – веревочнику, так и остался ни с чем.

Сказал тот человек:

– В таком-то месте стоит дерево, иди к нему и спрячься, придут туда все торговцы, и старший их туда же придет. Соберутся они и станут говорить о своих прибылях и убытках, а ты подслушай все и подумай. Надумаешь что – счастье твое, а нет – так и нет.

Пошел сын царя, нашел то дерево, забрался на него и спрятался. Пришли те торговцы, пришел и их старший.

– Ну, как ваши прибыли и убытки? – спрашивает старший.

Сказал продавец хаши:

– Я хорошую прибыль вчера выручил: пришел ко мне один человек, дал мула, груженного золотом и серебром, как вернется, должен я дать ему одну голову.

– Это ты не много выручил, – говорит старший, – может, он у тебя человечью голову потребует? Где ты ее найдешь?

Задумался продавец хаши, ушел.

Подходит продавец мацони.

– А ты что заработал, что проработал? – говорит ему старший.

– Я вчера хорошую имел выручку, – говорит продавец мацони, – пришел ко мне один человек, дал мула, груженного золотом и серебром, а вернется – возьмет одну миску мацони.

– Не много же ты выручил! – говорит и ему старший. – Может, он у тебя мацони из человечьего молока потребует, где ты ему достанешь?

Задумался и этот, ушел.

Подходит третий торговец – веревочник.

– А ты что выручил? – спрашивает его старший.

– И я вчера хорошо выручил. Пришел ко мне один человек, дал мне мула, груженного золотом и серебром, вернется – возьмет одну веревку.

– Ничего ты не выручил, – сказал и ему старший. – А что если потребует он у тебя веревку, сплетенную из твоих усов, ты ему дашь?

Задумался и этот, ушел.

Разошлись все. Пошел и старший своей дорогой. Сошел с дерева сын царя и побежал к продавцу хаши.

– А ну, давай обещанную голову. Выносит ему тот одну баранью голову.

– На, бери!

– Нет, – говорит сын царя, – не согласен я, или давай золота и серебра вдвое больше, чем я тебе оставил, или давай человечью голову.

Что делать тому? Дал он золота и серебра вдвое больше, чем взял, и отпустил его. Пошел сын царя к мацонщику.

– Давай мне мацони.

Вынес тот ему миску с мацони.

– Нет, – говорит сын царя, – давай мне мацони из человечьего молока, а нет, так давай вдвое золота и серебра.

Отнял и у него золото и серебро и пошел к продавцу веревок:

– Давай мою веревку.

Дает ему тот прекрасную веревку.

– Пожалуйста, получите.

– Нет, – говорит сын царя, – дай веревку из твоих усов, а нет, так давай вдвое добра. Забрал и у него все добро и идет радуется.

Принес все красавице, женился на ней и зажил счастливо.

Сын охотника

Было то или не было – жил один известный охотник.

Каждый день убивал он зверей видимо-невидимо и носил домой. Вышелоднажды этот охотник в открытое поле. Появился вдруг откуда-то белый олень, перерезал ему путь, стал и говорит:

– Стреляй в меня; попадешь – счастье тебе, не попадешь – так горе тебе. Выстрелил охотник и не попал. Исчез олень. Вернулся охотник домой и говорит жене:

– Сегодня видел белого оленя, стрелял в него, не попал, – умру я, готовь саван.

И вправду, умер в ту ночь охотник.

А жена охотника осталась беременной. Родился у нее сын. Такой он сильный да ловкий, нет другого такого на свете. Взял однажды этот сын охотника ружье, зарядил его, вышел к матери и говорит:

– Мать, что убило моего отца?

– Судьба! – говорит мать.

– Нет, – не отстает сын, – расскажи, что его убило. Рассказала ему мать все, как было.

Встал сын охотника, соскоблил кору с дерева, три раза выстрелил и все три пули всадил одну в другую. Повесил потом ружье за спину и пошел на поиски того оленя.

Шел он, шел, прошел леса и горы и вышел на то поле, где его отец в того оленя стрелял и не попал.

Выскочил вдруг тот же белый олень, перерезал ему дорогу, стал и говорит:

– Стреляй в меня, попадешь – счастье тебе, не попадешь – так горе тебе.

Прицелился сын охотника, выстрелил; в самое сердце попал. Упал олень и умер. Подошел сын охотника, освежевал, мясо выбросил, а шкуру вместе с головой, хвостом и ногами понес домой матери.

Пришел и прилег отдохнуть. Вдруг смотрят мать с сыном: ожил олень, весь жемчугом и драгоценными каменьями усыпан, так и позвякивает все. Очень удивились они. Встряхнется олень, посыпятся жемчуга да драгоценные каменья – в одну неделю весь дом засыпало.

Разбогател сын охотника. Такой себе дом поставил, что и царю жить не зазорно.

Потом говорит он матери:

– Мать, на что нам столько добра, если никто к нам не ходит, никуда мы не ходим и никто ничего не видит. Пригласим царя и покажем ему, как мы живем.

– Не нужно звать царя, – говорит мать. – Не принесет он нам добра.

Не соглашается сын.

– Нет, обязательно приглашу.

– Что же, делай как знаешь, – говорит мать.

Заказал он богатый обед, нарядился и отправился к царю просить его в гости. Привел царя, угостил его на славу и оленя своего показал. У царя даже глаза перекосились, как этого оленя увидел.

– Обязательно я должен отобрать у тебя этого оленя, – говорит царь.

Не хочет отдавать оленя сын охотника, да что делать – отобрали и увели.

Так и остался сын охотника ни с чем.

Прошло время. Однажды вызывает царь этого юношу к себе и говорит ему:

– Все эти комнаты полны драгоценными камнями.

Показали ему. И вправду, четыре комнаты доверху полны, пятая наполовину.

– Поставь мне такой дворец, такой, какого еще никто не видел.

Испугался сын охотника, говорит:

– Великий царь, я и не плотник, и не каменщик, и не другой какой мастер, где мне поставить такой дворец?

– Как хочешь, так и поставь! – говорит царь.

Подумал сын охотника и говорит:

– Хорошо, привезите мне только двести арб извести и двести арб илу, остальное я сам сделаю.

Привезли ему все. А он знал одно озеро, куда все али на водопой целыми стадами ходили. Повел он всю эту известь и ил и засыпал дно и берега этого озера, потом залил все озеро бангом и спрятался.

Пришли али, выпили воду, опьянели, так и повалились все на землю.

Привел сын охотника людей, и все зубы у пьяных али поотпилили.

Потом созвал мастеров и такой дворец возвел из зубов этих али, что ничего не могло быть красивей и удивительней.

Вышел царь, посмотрел и упал.

Еле привели царя в чувство, ввели его во дворец.

У этого царя был один советник. Вот и говорит он царю:

– Великий государь! Этот юноша, видно, очень ловок, не теряй времени, вели ему привезти тебе в жены дочь восточного царя.

Вызвал царь юношу и говорит ему:

– Должен ты поехать и привезти мне дочь восточного царя.

Сказал сын охотника:

– Великий государь, если хочешь, чтоб я привез тебе дочь восточного царя, достань мне тысячецветную парчу и вели построить для меня корабль.

Тотчас достал ему царь тысячецветную парчу, такую пеструю, что у всех в глазах зарябило.

Уложил сын охотника эту парчу на корабль и поплыл. Плывет он, плывет, вдруг слышит шум, смотрит – гонится за голубем белый ястреб, гонится, догоняет. Сел голубь на корабль и говорит:

– Не отдавай меня.

А ястреб говорит:

– Нет, отдай его, понадоблюсь тебе – помогу.

Отдал сын охотника голубя.

Плывет дальше и слышит – шумит, волнуется море. Посмотрел, видит: плывет красная рыбка, за ней белая плывет, догоняет. Выскочила красная рыбка из воды прямо на -корабль и говорит:

– Не отдавай меня.

А белая просит:

– Отдай, понадоблюсь тебе – помогу.

Отдал красную рыбку юноша и поплыл дальше.

Много ли он проплыл или мало, а только доплыл до места, где дочь восточного царя жила.

Достал он тогда свою парчу и разложил ее у порога. Вышла девушка, разглядывает парчу, удивляется, а юноша говорит:

– Это что за парча! Посмотрела бы, что у меня там, на корабле! Угодно – пойдем, покажу.

Заманил так девушку на корабль, запер ее и понесся обратно на родину.

Плывут они, а девушка говорит:

– Что это, ни одного отверстия нет, чтоб хоть на небо взглянуть.

Только вырезал он наверху отверстие, как взлетела она голубем и исчезла. Остался ни с чем сын охотника. Вдруг видит – поймал этого голубя белый ястреб и ведет его к юноше…

Проплыли еще немного, опять говорит девушка:

– Неба я не вижу, так дай взглянуть хоть на море.

Вырезал он отверстие пониже.

Стоит девушка и будто на море смотрит, да вдруг как плеснет рыбкой и нырнула в воду…

Бьет себя сын охотника, убивается, да уж чем горю помочь? Так и плывет в горе.

Вдруг слышит плеск, посмотрел и видит: поймала белая рыбка девушку и ведет.

Привела и бросила юноше на корабль…

Спросила девушка:

– Для кого везешь меня?

– Для царя, – говорит сын охотника.

– Нет, не пойду я за царя замуж, – говорит девушка. – Ты муж, я жена.

– Как же это сделать? Отнимет царь тебя.

– А это уж моя забота, – говорит девушка, – ты только отнеси царю, что я тебе дам, и скажи ему: «Это тебе дочь восточного царя в подарок прислала, открой это вместе со всеми советниками».

Взял сын охотника, что она ему дала, и пошел.

Приходит к царю и говорит:

– Это вам дочь восточного царя в подарок прислала, откройте вместе со всеми своими советниками.

А сам отошел подальше.

Только раскрыл царь подарок, вырвалось что-то, и так полегли все замертво.

И дочь восточного царя, и все то царство сыну охотника достались.

Мор там оставил, Пир сюда принес. Отсев там оставил, Муку сюда принес.

Краснух

Было, да и не было ничего – жили муж с женой, и был у них сын. Муж рано овдовел и, чтобы было кому ходить за домом и за ребенком, вскоре опять женился. Пришла в дом мачеха. Злая попалась мачеха, бьет бедного мальчика, что огнем его жжет. Был у мачехи и любовник. Муж не знал об этом, а мальчик знал; потому-то и хотела злая мачеха извести его. Был у них еще один бык – Краснух. Мальчик и Краснух очень любили друг друга. Каждый день водил мальчик своего друга, на пастбище – и его кормил, и сам развлекался.

Мачеха же только и ждала случая, как бы от пасынка избавиться. Однажды притворилась она больной и стала стонать и охать. Спросил муж:

– Что тебе поможет? Сказала жена:

– Только твоего сына сердце-печень – больше ничего мне не поможет.

Загрустил отец, как услышал эти слова, а нечего делать, выбрал он все же жену и решил убить сына.

Наутро видит сын – отец нож точит.

– На что тебе, отец, нож, что точишь? – спросил сын.

– Отведи, сынок, нашего быка к воде, напои его, хочу зарезать, – говорит отец.

Повел мальчик быка, поит его, сам плачет, слезы с водой сливаются.

– Что плачешь, дружок? – спрашивает Краснух. – Что портишь глаза, жизнь моя?

– Зарезать хотят тебя, зарезать! – говорит мальчик.

Загрустил Краснух, вздохнул и говорит:

– Не меня, тебя хотят убить. Иди, возьми точило, гребенку, бутыль с водой, садись на меня и бежим.

Пошел мальчик, взял точило, гребенку, бутыль с водой и принес. Влез на быка и поехали. Узнал отец, что сбежал мальчик, вскочил на одну проклятую свинью и помчался вдогонку.

Мчится Краснух, уносит дружка от беды, мчится и отец за ними на своей свинье, держит в руках отточенный нож – вот-вот догонит.

Крикнул Краснух. мальчику:

– Чего же ты ждешь, дружок, видишь – смерть перед глазами, вылей скорей воду из бутылки.

Вылил мальчик воду, и разлилось огромное море. Волнуется море, злится, грозятся волны проглотить и погубить всякого, кто осмелится бороться с Ними. Но не пугают свинью волны, плывет она, одолевает их. А пока Краснух и его друг далеко унеслись. Выплыла свинья, помчалась опять вдогонку. Говорит Краснух:

– А ну, обернись, виднеется что или нет?

Обернулся мальчик – что-то вдали, словно муха, несется, летит. Говорит мальчик:

– Что-то с муху виднеется.

– Это свинья и на ней твой отец с ножом, – говорит Краснух, – бежим, дружок, бежим от неправды, раз уж нет у нас от нее защиты.

Бежит Краснух, уносит мальчика, несется вдогонку свинья, так и сверкает отточенный нож в руках отца. Еще немного – и догонит свинья.

– Бросай гребенку! – кричит Краснух.

Бросил мальчик гребенку, и вмиг вырос такой густой и частый лес, что и мыши не проползти, хвостом не повернуть. Грызет свинья лес, грызет и прогрызла.

А Краснух с мальчиком все бегут. Далеко ушли. Оглянулся мальчик, говорит:

– Что-то с муху виднеется.

– Это свинья летит вдогонку, – говорит Краснух.

Еще немного, еще немного – и догонит свинья беглецов.

Бросил мальчик точило, и выросла между свиньей и беглецами огромная неприступная скала – глазами не охватить. Грызет свинья, режет, выгрызает в скале ступени, лезет вверх. Добралась свинья до середины, уперлась в выступ копытом, обломилась скала, и полетела свинья со своим всадником в пропасть… Унесла она и наше и ваше горе. Обрадовались Краснух и мальчик, что избавились от беды. Вывел Краснух мальчика в открытое поле.

Стоит в поле высокий тополь, верхушкой в небо упирается. Подсадил Краснух мальчика на дерево, дал ему две свирели, одну – радостную, другую – тягостную, и сказал:

– Я пойду бродить по полям, пастись, а ты сиди здесь; будешь в печали – заиграй на тягостной свирели, вмиг я буду с тобой, помогу. А будешь в радости – играй на радостной, и пищу даст она тебе и питье. – Попрощался Краснух и отправился.

Сидит мальчик на дереве и наигрывает на радостной свирели. Услышал один пастух эту свирель. Пошел он на звук свирели, нашел тот тополь, видит – мальчик играет на свирели, а вокруг слетелись бабочки, летают, пляшут, играют под звуки свирели. У пастуха от зависти глаза на лоб вылезли. Решил он добыть эту свирель, во что бы то ни стало, и крикнул мальчику:

– А ну, сойди, покажи свою свирель, взгляну, из чего она?

Не послушался мальчик пастуха, не сошел.

Встал этот завистливый пастух и пошел к царю. Доложил ему: в таком-то и таком-то месте сидит на тополе один мальчик и так играет на свирели, что весь мир радуется.

Царь тотчас вызвал своих советников и велел:

– Или сами приведите того мальчика, или найдите человека, что сможет привести его.

Привели советники к царю одну старуху. Сказала старуха:

– Я приведу мальчика.

Взяла старуха козу, шило и пошла к тому тополю.

Мальчик сидит на верхушке и играет на радостной свирели, а старуха стала под деревом и колет козу шилом – кричит коза.

Увидел мальчик, что старуха мучает козу, крикнул:

– Что, бабушка, что ты мучаешь бедную козочку?

– А вот никак не заколю ее, – говорит старуха, – сделай доброе дело, сойди, помоги.

Где мальчику понять, что старуха задумала злое дело? Сошел вниз. Опоила его старуха и усыпила. Взяли царские слуги мальчика, отвели его, на девять замков заперли. Очнулся мальчик, увидел, что он взаперти, и загрустил. Вспомнил о своих свирелях, – а свирели его далеко в поле, на высоком тополе остались, – и заплакал. Сидит мальчик, смотрит из окошка на небо. Летит мимо замка ворона, увидел мальчик ворону и закричал:

– Ворона, ворона! Куда ты летишь, куда спешишь? Полети, ради блага детей твоих – далеко в поле стоит высокий тополь, на нем висят мои свирели, принеси.

– А ты забыл, как я падаль ела, а ты камнями меня закидал?! – крикнула ворона и улетела.

Посмотрел мальчик ей вслед, полились из глаз слезы. Летит ворон.

– Ворон, ворон, полети, ради солнца детей твоих, в поле, там на высоком тополе мои свирели, – принеси! – крикнул мальчик ворону.

– А зачем ты не отдал мне своего быка сожрать? – прокричал ворон. – Не принесу я тебе свирели.

Пролетел ворон и еще больше омрачил и без того горький день маленького узника.

Летит орел.

– Орел, орел плечистый, – крикнул мальчик, – ты царь всех пернатых; ты гнездишься на самых неприступных скалах и самых высоких деревьях. Полети, найди в поле высокий тополь, остались там мои свирели, – принеси.

– У меня своих дел много. Когда ты мне дарил барана, чтоб мне твои свирели носить? – сказал орел, взмахнул крыльями и улетел.

Пролетела птичка.

– Птичка, птичка, ради радости твоих птенцов, – принеси с поля мои свирели!

– А ты не ставил бы нам силков и не разрушал бы наших гнезд! Не принесу я тебе свирели, проси других, – сказала птичка и улетела.

Посмотрел ей вслед мальчик и заплакал. Видит – летит ласточка.

– Ласточка, ласточка, вестница весны, принеси мои свирели с поля.

Полетела ласточка и принесла свирели.

Заиграл мальчик на тягостной свирели, застонала свирель, заплакала. Услышал Краснух и поспешил на помощь другу. Набросился на замок и стал разносить двери рогами. Восемь дверей разнес, а об девятую обломил рог. Загрустил Краснух, не так ему жаль, что рог потерял, как жаль друга узником оставить.

Вылезла откуда-то мышь и говорит:

– Что ты дашь, если я рог тебе приживлю? Дашь наесться твоей падалью?

– Дам, – сказал Краснух.

Приживила мышь рог.

Бросился Краснух и проломил девятую дверь. Вошел к мальчику, посадил его на спину и повез к тому тополю.

Помог Краснух мальчику на дерево взобраться и пошел в поле.

Сидит мальчик на дереве, играет на радостной свирели и радуется. Вспомнил он своего быка, захотелось повидаться с ним, заиграл на тягостной свирели, играет, играет – не видно быка. Ждет мальчик быка, ждет – нет быка.

Затосковал мальчик. Сошел с дерева, играет, играет, затосковала вся земля с ним. И травы слезы льют, и бабочки не летают – плачут, и деревья не шелохнутся.

Поет свирель, и даже холодные скалы льют горячие слезы, поет свирель, а черный ворон спешит куда-то с падалью… Пошел мальчик, искал, искал друга и нашел его в поле мертвым. Злые коршуны и черное воронье уже выклевали ему глаза. Заплакал мальчик. Заплакал горько и не стал играть ни на радостной свирели, ни на тягостной.

Комбле

Было, да и не было ничего – жил на свете Комбле. Было у него три овцы. Пригнал он их в лес и отпустил. Сам сел, стал строгать комбалы. Спрашивают его: – Ты что все комбалы строгаешь? Отвечает Комбле:

– Я это ремесло знаю, оно меня и прокормит!

Взвалил себе большой комбал на плечи и пошел. Подошел к волчьей яме и крикнул волку:

– Ты съел мое стадо?

– Нет, не я.

– А ну, открой пасть, у тебя в зубах мясо застряло! Волк сказал:

– Не убивай меня, Комбле, дам тебе счастье.

– Какое счастье?

– А вот видишь – у пастухов целая отара овец? У них есть одна золотая овечка, я эту овечку выхвачу, все за мной погонятся, а ты возьми да и угони всю отару.

Схватил волк золотую овечку, погнались за ним пастухи – все овцы Комбле достались!

Спрашивают Комбле:

– Комбле, у тебя были три овцы, отчего они так быстро расплодились?

– Пустил в лес-вот и расплодились.

Поверили ему. Купили все по три овцы, пустили в лес, и… только их и видели – всех волки поели. Пришли люди домой и говорят:

– Что делать с Комбле?

– Сожжем его дом!

Сожгли. А Комбле потушил огонь, набрал плетенку угля, разменял три рубля, положил мелочь поверх угля, взвалил плетенку на спинку и понес. Пришел в казну и говорит сторожу:

– Сегодня я здесь ночую, сберегите мне эту плетенку денег. Хорошо. Переночевал. Наутро требует:

– Принесите мою плетенку! Принесли.

Посмотрел Комбле, стал кричать:

– Моя плетенка была с деньгами, эта с углями! Отдайте полную плетенку денег, не то пойду к царю жаловаться.

Испугались все, насыпали Комбле полную плетенку денег. Принес он домой плетенку, его и спрашивают:

– Ты угли унес, деньги принес. Как это сделать – научи.

– Дом сжег, угли собрал, понес в город и обменял.

Сожгли все свои дома, взяли угли, понесли в город, кричат:

– Угли на деньги, угли на деньги! Кто поменяет угли на деньги?

Так ни с чем и вернулись. Пришли, говорят:

– Что делать с Комбле? Убьем его жену. Убили.

Комбле взял мертвую жену и пошел. Приходит к одному человеку, а у того три дочки. Комбле свою жену прислонил к дереву, подошел к дому и говорит:

– Пустите переночевать.

Пустили его.

– А это кто там стоит? – спрашивают хозяева.

– А это моя жена, умница она, стыдливая, сама не идет. Подойдите, возьмите ее за руки – пойдет.

Пошли дочки, взяли ее за руки, а она возьми и упади. Прибежали дочки к отцу, говорят:

– Упала она и умерла! Вскочил Комбле и давай кричать:

– Вы ее убили! Давайте скорее другую жену, не то пойду прямо к царю с жалобой. Испугались хозяева:

– Только царю не жалуйся, вот три красавицы, выбирай любую. Выбрал Комбле самую красивую и повел домой. Привел, дивятся все:

– Ты мертвую жену унес, где живую взял?

– А там мертвых на живых меняют.

Взяли все да и поубивали своих старых жен, несут и кричат:

– Меняем мертвую на живую, мертвую на живую.

Никто не отозвался: кто даст живую за мертвую? Притащили своих мертвых жен домой, говорят:

– Что делать с Комбле? Убьем его! Пришли к Комбле, а он говорит:

– Подождите, я сам покажу, как меня убить. Пошел Комбле в поле, вырыл три ямы и говорит:

– Вы станьте в крайние ямы, я в среднюю, когда я крикну – взмахните саблями и рубите.

Стали все, как научил Комбле. Взяли в руки сабли. Комбле крикнул и нагнулся, спрятался в яме, а те взмахнули саблями и давай рубить. Так друг друга и зарубили. А Комбле остался жив и здоров.

Оборвашка

Было, да и не было ничего – жил один бедный крестьянин. У крестьянина были жена да маленькая дочка.

Такой это был бедняк, и так оборвано было платье на его дочери, что прозвали ее Оборвашкой.

Умерла у этого бедняка жена. Вовсе невмоготу стало, жить, подумал крестьянин, подумал и решил:

– Пойду женюсь, приведу в дом женщину, хоть за домом она присмотрит да за дочкой-сиротой приглядит.

Пошел и женился, а у жены своя дочка. Пришла мачеха, привела свою дочку. Да невзлюбила она падчерицу, только и думает, как бы помучить ее, а дочку свою побаловать.

Пошлет мачеха падчерицу пасти корову, бросит ей в подол корку хлеба и скажет: «И встречного покорми, и поперечного покорми, и сама поешь, и домой, как есть, целиком принеси».

Вот однажды сидит бедная девушка в поле и горько плачет. Послушала ее корова, послушала и заговорила:

– Что плачешь? Какое у тебя горе?

Все рассказала ей девушка.

Сказала корова:

– И в этом-то все твое горе? Не грусти, посмотри на мои рога: в одном у меня масло, а в другом мед. Ешь себе сколько угодно.

Ест девушка мед да масло. Пополнела она, похорошела. Заметила это мачеха, не знает, что и делать с досады. Стала она давать падчерице еще целую корзину шерсти:

– Всю эту шерсть за день ссучи и к вечеру на веретене принеси.

Сама думает – устанет падчерица, перестанет полнеть да хорошеть.

Вот однажды погоняет Оборвашка свою корову, а та и перебежала через кровлю одного дома. Побежала за ней Оборвашка, чтобы отвести ее на дорогу, да и уронила в щелочку веретено. Заглянула вниз, а там старуха сидит; крикнула ей Оборвашка:

– Бабушка, бабушка, ради всех детей и матерей, подай мне веретено.

А старуха говорит:

– Больна я что-то, дочка, иди сама возьми.

Эта старуха была мать дэва.

Спустилась Оборвашка, хочет взять свое веретено, а старуха и говорит:

– Подойди-ка, доченька, на минуточку, поищи, нет ли чего у меня в голове, словно кусает что-то.

Подошла девушка, словно громом ее хватило: какие только ни есть на свете и черви, и гады, все там вились и ползали. Поскребла, почистила Оборвашка, а старухе сказала:

– Что тут искать да чистить, бабушка, очень чистая у тебя голова.

Понравилось это старухе, и говорит она:

– Пойдешь отсюда такой-то и такой-то дорогой, увидишь три ключа: белый, черный и желтый. Белый и черный пропусти, а к желтому подойди и голову подставь, и руки обмой.

Так и сделала Оборвашка: пошла той дорогой, нашла три ключа, к черному да белому не подошла, а желтому и голову подставила, и руки в нем обмыла.

Посмотрела потом на себя – на голове золотые волосы вьются, и руки что золото светятся.

Пришла домой Оборвашка, увидела ее мачеха, чуть с ума не сошла от досады.

Решила мачеха посылать свою дочь пасти корову, думает, может, и ей такое же счастье выпадет.

Дочка мачехи корову пасет, а Оборвашка дома сидит. Перебежала опять корова через кровлю, побежала за ней и дочка мачехи, да и уронила в щелочку веретено. Посмотрела вниз, увидела старуху и кричит:

– Эй ты, ведьма, вставай скорее, подай мне веретено!

А мать дэва говорит:

– Больная я, дочка, спустись, сама возьми.

Вошла в дом дочка мачехи, а старуха ей:

– Подойди, доченька, на минуточку, посмотри, что у меня в голове.

Как подошла та поближе, так и закричала:

– Фу, гадость какая, заживо сгнила ты, собака этакая!

Сказала старуха:

– Спасибо тебе, дочка, будешь идти дорогой, увидишь три ключа: желтый, белый и черный. Желтый пропусти, а черному и белому голову подставь.

Так и сделала мачехина дочка. К желтому и не подошла, белому и черному голову подставила. Взглянула потом на себя, видит – почернела она, что арап, а на голове вырос огромный белый рог. Режет она этот рог, режет, а он все растет и растет.

Пришла домой, пожаловалась матери. Обозлилась мачеха, да что уж делать! Решила она, что во всем та корова виновата, и велела заколоть ее.

А корова эта была ведунья, узнала она, что заколют ее, пришла и говорит Оборвашке:

– Убьют меня – собери мои косточки и зарой их в землю все вместе, а как придет к тебе нужда, подойди и крикни: «Выходите, мой конь и мой царский наряд».

Так и сделала Оборвашка: собрала кости той коровы и зарыла их в землю все вместе.

Прошло время.

Однажды в праздник рассыпала мачеха по двору целый пуд зерна, дала Оборвашке в руки корыто и сказала:

– Собери все зерно так, чтобы и одного зернышка не осталось, и это корыто все слезами залей.

А сама оделась во все новое, нарядила свою дочку и повела ее в церковь.

Пошли все в церковь, а Оборвашка сидит и плачет. Пришла на ее плач старуха и спрашивает:

– Что плачешь, что за горе над твоей головой?

Рассказала ей все Оборвашка. Выпустила старуха, что было в доме кур да цыплят, и заставила их собрать все зерно. Потом бросила в корыто щепотку соли, залила водой и говорит:

– А вот и твои слезы. Иди теперь и гуляй.

Вспомнила тут Оборвашка свою корову. Подбежала к ее могиле и кричит:

– А ну, выходите, мой конь и мой царский наряд!

Только она сказала, появились и прекрасный конь, и чудесный наряд. Оделась Оборвашка в свое новое платье. Вскочила на коня и помчалась в церковь. Тут весь народ на нее смотрит, дивятся все и ее красоте, и наряду. Увидела ее и мачехина дочка и шепчет матери:

– Смотри, мать, как она на нашу Оборвашку похожа.

Засмеялась мачеха:

– Кто ей даст такой наряд, нашей Оборвашке?

Раньше всех вернулась домой Оборвашка. Пришла и опять в свои тряпки оделась.

Домой она так спешила, так спешила, что дорогой, когда конь через реку прыгал, уронила с ноги золотую туфельку и не подняла ее.

Однажды поили на этой реке царских коней. Заметили кони в воде блестящую туфельку, не пьют воду.

Доложили царю:

– Блестит что-то в воде, боятся кони, не пьют.

Послал царь пловцов узнать, в чем дело. Достали пловцы эту золотую туфельку и подали царю. Как увидел царь туфельку, созвал всех своих слуг и говорит:

– Идите, ищите, кому эта туфелька впору придется, та и будет моей женой.

Ищут слуги, ищут, никому эта туфелька не впору.

Узнала про это мачеха, нарядила свою дочку, усадила ее на тахту и послала сказать царю:

– У меня есть дочь, которой эта туфелька впору придется.

А Оборвашку схватила, бросила ее в угол и с головой корзиной накрыла. Приехал царь. Мачехиной дочке туфельку примеряют, а царь сидит на корзине м смотрит. Взяла Оборвашка иголку и как уколет царя! Вскочил царь, кричит:

– Что это у вас в корзине?

А мачеха говорит:

– Ничего там нет, одна только индюшка.

Еще сильней уколола Оборвашка царя. Вскочил царь, кричит:

– Уберите корзину, увидим, что там за индюшка! Взмолилась мачеха:

– Не губите меня, не открывайте, сбежит моя индюшка.

Не слушает ее царь. Открыли корзину, вышла Оборвашка и говорит:

– Это моя туфелька, только мне она впору и придется.

Примерили Оборвашке туфельку, – вправду, впору пришлась.

Царь взял себе в жены Оборвашку, а мачеха так ни с чем и осталась.

Про два счастливых пятака

Жил один бедняк. Он был так беден, что и жена, и дети могли лишь мечтать куске хлеба. Встал однажды этот бедняк, попрощался с семьей и пошел искать работу.

Долго он бродил так, долго искал работу и нанялся, наконец, к одному купцу в батраки за двадцать рублей в год. Очень полюбил этот купец своего батрака за его усердие и честность. Прослужил бедняк год и говорит:

– Рассчитай меня, хозяин, уж год как на тебя работаю, надо мне и о семье подумать, в большой нужде я ее оставил.

Жалко купцу отдавать двадцать рублей, вот он и говорит:

– Что же тебе дать? Дать тебе двадцать рублей по уговору или два счастливых пятака?

Подумал батрак и говорит:

– Дай лучше два счастливых пятака.

Сказал купец:

– Я сейчас уезжаю торговать, буду в твоей стороне и занесу эти два пятака твоей семье.

Согласился батрак и послал с купцом два пятака, сам остался работать еще на год. Поехал купец. Видит – продают в одном городе кошку.

– Кошка за два пятака, – кричат, – кошка за два пятака!

Решил купец купить эту кошку за те два пятака. Купил и дальше поехал. Приехал в другой город, видит – только накроют люди богатый стол, весь дорогими кушаньями заставят, как выбегают сразу огромные крысы, набрасываются на стол, всю еду уничтожают. Гонят их люди, бьют и дубинами и палками – нет, никак с крысами не справятся.

Взял купец, выпустил свою кошку, бросилась она, всех крыс передушила.

Очень удивился царь этого города, никогда еще не видел он кошки, стал он просить купца уступить кошку ему.

Заупрямился купец:

– Не могу – чужая кошка, не моя!

Нет, не отстает царь!

– Бери что хочешь, купи хозяину другую кошку, только оставь мне ее.

Уговорили-таки купца, дали ему за кошку видимо-невидимо жемчуга и драгоценных каменьев, уложили все это на ослов, верблюдов и отправили.

Отвез купец жене своего батрака все это богатство и говорит:

– Это тебе твой муж прислал.

Не верят ему ни жена батрака, ни дети; что это, не сон ли?

Вернулся купец домой и говорит батраку:

– Видел твоих, здоровы все. – А не сказал, что он им такое богатство отвез.

Окончен и второй год, попросил опять батрак рассчитать его, только не хочет купец отпускать такого честного и хорошего работника. Вот он и говорит:

– Что же тебе дать – двадцать рублей по уговору или два счастливых пятака?

Подумал батрак и говорит:

– Дай мне два счастливых пятака.

Поехал опять купец торговать и взял с собой два пятака своего батрака, чтобы его семье передать, завернул их отдельно в бумажку.

Едет купец, видит – продают в одном городе зеркало, кричат:

– Зеркало за два пятака! Зеркало за два пятака!

Купил купец это зеркало за два пятака своего батрака и дальше поехал. Приехал во второй город, а в том городе царь живет.

У царя свадьба. Пригласили и купца, как богатого и знатного человека. Пришел купец и видит – одели царя, нарядили, принесли ему таз с водой, смотрится туда царь, что в зеркало.

Увидел это купец, принес царю то зеркало и подал.

Удивился царь:

– Что это такое?

И не знал царь, что на свете есть зеркала. Стал он просить купца: уступи, да уступи мне это зеркало, что хочешь бери за него.

Уступил купец зеркало. Дал ему царь за это зеркало видимо-невидимо всякого товара и скота.

Отвез купец и это все богатство жене батрака, закончил все дела, вернулся домой и говорит своему батраку:

– Был у твоих, здоровы все, отвез им, что получил.

Только не сказал опять, какое богатство им отвез.

Прошел и третий год. Решил батрак ехать домой к своим и попросил рассчитать его, а купец говорит:

– Что тебе дать: двадцать рублей по уговору или два счастливых пятака?

– Два счастливых пятака, – говорит батрак.

Обрадовался купец и говорит:

– Иди, научу тебя трем вещам; пригодится тебе в жизни, добром меня вспомнишь: первое – будешь идти дорогой, что ни найдешь, подыми, принеси домой и зарой у порога; второе – кто ни спросит, не говори, что знаешь, откуда это; и третье – никому не открывай своего сердца.

Отпустил купец своего батрака, много ему подарков дал и сказал еще на прощанье:

– Трудно тебе будет, дай мне знать, помогу.

Жалко даже бедняку уходить от своего хозяина, только очень уж ему хотелось повидать своих. Попрощался и отправился.

Идет, видит – валяется на дороге что-то пестрое. Не поднял он, забыл, что ему добрый его хозяин говорил, а как прошел – вспомнил, вернулся и поднял; смотрит – а это хвост змеи, взял он, положил его за пазуху, принес домой и зарыл у порога. Только не узнает бедняк своего дома: стоят на его дворе хоромы. Вошел он, спрашивает:

– Что это, откуда?

Рассказали ему, что это купец навез столько богатства им.

Понял тогда батрак, что купец испытывал его, когда спрашивал, сколько он за свой труд хочет, что не два только пятака относил он его семье; понял – только ничего не сказал своим.

Радуются все ему, окружили его, ласкают, спрашивают, как он провел эти три года на чужбине.

А наутро, как встали, видят – вырос за одну ночь у самого их порога высокий тополь, весь жемчугами и драгоценными каменьями усыпан.

Спрашивает жена мужа:

– Что это такое, откуда?

Не говорит муж, скрывает, как и отчего этот тополь у их порога вырос.

А в этом городе жил один князь. Очень ему завидно, что этот бедняк, бывший батрак, так разбогател, лучше всех в городе одет, серебряный пояс носит, какого ни у кого нет, и все только на него и смотрят и о нем говорят. Решил князь, как ни есть, досадить этому честному и доброму человеку. Затеял князь большой пир, созвал гостей, а слугам велел:

– Ни одного ножа на стол не подавайте!

Сели вое за стол, вынесли всякой еды, вареной да жареной, смотрят гости – ни одного ножа на столе! Раздались со всех сторон крики:

«Нож, нож подайте!»

Не несет никто ножа.

Встал тогда этот бывший батрак, выхватил свой кинжал и подал его хозяину. Взял князь кинжал в руки, посмотрел на него и говорит:

– Что это? Кто тебе дал этот кинжал? Это кинжал моего отца, когда ты его украл?

Осрамил так бывшего батрака, при всех гостях его ославил. Только не простил бедняк обиды князю, заспорили они и решили этот спор так: узнает князь, отчего и как вырос тот драгоценный тополь – и кинжал его, и все, на что он трижды руку наложит, тоже его; не узнает – и кинжал и все имущество останется бедняку.

Согласились, положили срок: и день, и час – все оговорили.

Подкупил князь одну старуху-ведьму и подослал ее к жене этого честного человека выведать, как и отчего тот тополь вырос, научил ее, что и как говорить, и наобещал много подарков.

Пожаловала колдунья в эту счастливую семью, приветствовала хозяйку сладкими словами, приласкала ее и стала выпытывать – отчего и как тополь появился.

Закружилась голова у хозяйки от сладких слов колдуньи, и пообещала она ей выведать все у мужа.

Ночью, как заснули все, стала жена спрашивать мужа:

– Скажи, если любишь меня, отчего этот тополь вырос?

– Оставь меня, жена, не до того мне, да и зачем тебе? Не твое это дело, – говорит муж.

– Как это – не мое дело? Может, я и не жена тебе вовсе, что ты и говорить со мной не хочешь? Или враг я тебе, что ты и настолько мне не веришь?

Надулась жена на мужа, стала ругаться с ним, до того его довела, что заставила-таки рассказать, как все было.

Обрадовалась жена, ласкает мужа:

– Какой ты добрый, да хороший, вот такого-то мужа я и люблю.

Явилась опять в гости старая колдунья. Стала она так же ласково и сладко говорить с хозяйкой и выпытывать у нее про тот тополь.

Рассказала ей жена все, что у мужа выведала. Обрадовалась старуха, побежала к князю рассказать о своей удаче и получить обещанную награду.

Узнал все князь, радуется, ждет, когда получит все богатство бывшего батрака, и уже обещает ловкой старухе один сбор драгоценных каменьев с того тополя.

А тот послал сказать купцу о своей беде. Вмиг собрался купец и поехал на помощь к бывшему своему батраку.

Узнал этот князь, что приехал купец, и поселил его отдельно, чтобы не помог купец бывшему своему батраку. Только перехитрил купец князя, чтобы не дать ему в обиду слугу, что так честно проработал у него три года. Взял купец кошку, ласкает ее, а сам приговаривает, да погромче, чтобы бывший его батрак из соседней комнаты слышал:

– Кисанька, не говорил ли я тебе, никому не открывай своего сердца? Слушай же, кисанька, и запоминай: завтра, как придет князь и спросит, откуда у тебя этот кинжал, скажи ему – моего отца в лесу разбойники убили и этот кинжал в сердце у него оставили, и если твой этот кинжал, то, видно, ты и есть убийца моего отца. Кисанька, как только пойдет князь по лестнице и три раза руку на перила положит, толкни его, отпили эти три лесенки вместе с перилами, брось ему и крикни: вот тебе чего ты три раза коснулся, а больше тебе ничего не полагается! Слышишь, кисанька, поняла?

Слушает купца бывший его батрак и запоминает все.

Настало утро. Явился князь в назначенное время. Пришло с ним видимо-невидимо народу – нахвастал уже всем князь, что заставит этого батрака отдать ему все наворованное добро. Взял князь в руки этот дорогой кинжал и начал:

– Слушайте все, пусть скажет – откуда у него этот кинжал моего отца, если не украл он его?

Не дал ему батрак и договорить:

– Моего отца убили разбойники, а этот кинжал оставили у него в сердце; видно, князь и был убийцей моего отца, если это его кинжал!

Зашумели все, заговорил, вспомнили, что и вправду отца бедняка разбойники убили.

Понял князь, что плохо его дело, проигрывает он, бросился к дому, бежит по лестнице и кричит:

– Мой это дом по уговору, никто его у меня не отнимет.

Оттолкнул батрак князя, отпилил в один миг три ступени, бросил ему и говорит:

– Вот тебе три ступени, хватит, больше ничего не заслужил!

Упал князь, смотрит, только три ступеньки ему и достались. Окружили его все, ругают, проклинают, что честного человека в воровстве обвинял, при всем народе его осрамить хотел и еще все его богатство присвоить задумал. Перепугайся князь, лишился речи от стыда и страха, забыл и про тополь, и про все богатство, не знает, как и уйти. Отобрали у князя кинжал, вернули хозяину.

А князь еле живой от стыда убежал домой. Не оборачивался, как удирал.

Дочь купца

Было то или не было – жил на свете один очень богатый купец. Было у него двое детей – дочь и сын. И дочь и сын учились. Дочь училась в том же городе, где сам купец жил, а сын – в другом.

Был у этого купца близкий друг, святой отец, монах.

Так любил этого монаха купец, что и глотка воды без него не выпьет.

Собрался однажды купец торговать в другой город, да не на кого дом оставить. Одна только дочь, и та уж так расцвела, что ее одну не оставишь.

Призвал купец своего друга-монаха и говорит:

– Не знаю, что и делать. Надо мне ехать торговать в такой-то город, но кому оставить дочь и все мое богатство? Сижу здесь как со связанными руками и ногами, ни продать, ни купить ничего не могу.

А монах говорит:

– А я для чего? Не знаешь разве ты – «брат брату – в трудную минуту». Какой же я тебе друг и побратим, если не могу за твоим домом и твоей семьей присмотреть, пока ты не вернешься.

Отлегло от сердца у купца, обнял он монаха и говорит:

– Ты мне ангел-спаситель.

Сдал ему все свое богатство и свою дочь-красавицу и с легким сердцем отправился в путь. Все заботы и горе забыл, думая, что оставляет в доме друга.

Прошло время. Очень ревностно взялся монах за все дела своего друга. Но больше всего заботился о его дочери. Никуда не выпускал ее, даже учиться не пускает, сам с ней целые дни сидит, сам ее и учит.

А девушка в самом расцвете, нет прекраснее ее ничего на свете. Так она прекрасна, так прекрасна, что сам дьявол шею из-за нее сломит.

Потерял монах голову, до того дошло, что так прямо и сказал ей:

– Люблю тебя, нет больше мочи. Хочешь не хочешь, а должна ты стать моей.

Только все его просьбы, и мольбы, и кривлянья напрасны. И не смотрит на него девушка, и слова ласкового ему в ответ не скажет, только хмурится, опускает глаза и молчит.

Даром только трудится монах.

Понял он, что ласками и просьбами ничего не добьется, и стал угрожать:

– Не хочешь? Хорошо же, натравлю на тебя отца и брата; знаешь ведь, как они мне доверяют. Смотри – попадешь в беду.

Долго держалась и крепилась бедная девушка, но так запугал и затравил ее монах, что она и говорит ему, словно уж не смеет отказываться:

– Приходи в такой-то и такой-то день, в такое-то и такое-то место, где есть баня, – там на все соглашусь.

Что пасха для монаха настала. Вырядился монах в назначенный день и помчался в ту баню.

Пришла и девушка, вызвала банщика, пошепталась с ним и золотом ему позвенела.

Дал ей банщик накаленный докрасна вертел и впустил в баню. Только вошла она, закричал монах от радости. Закричала и девушка монаху:

– Это в тебя дьявол вселился, подожди, сейчас я тебя крестом заклеймлю.

Зашипела кожа на груди монаха, а девушка, что молния, вылетела из бани.

Прошло время, так и жжет монаха обида на девушку, что так жестоко его отделала.

Написал он письмо своему другу: «Все мои заботы и старания оказались тщетны, твоя дочь забыла и стыд и разум. Погибла она совсем. Возвращайся и сам возьмись за свою дочь. Ее уже не спасти от позора, но хоть богатство свое спаси, не то все своим любовникам отдаст».

Получил это письмо купец и схватился за голову. Рвет купец на себе волосы, оплакивает свою судьбу, оплакивает любимую, но потерянную дочь, погубленную свою семью. Нет конца-краю его горю.

Как был на ногах купец, так и не садился, отправился в тот город, где его сын жил и учился. Пришел, вызвал его и говорит:

– Сын ты мне?

– Так учила меня моя мать.

– Ценишь ли ты отцовство мое?

– Я и на деле это докажу.

– Так иди и накажи ту, что опозорила мою семью, ославила мое имя, убей ее!

Сказал и отдал ему письмо монаха.

Как отец, так и сын доверяли монаху. Ни одному из них и в голову не пришло, что этот святой отец мог так оклеветать бедную девушку.

Как прочитал сын письмо монаха, так чуть не сошел с ума, чуть не изгрыз всего себя.

– Дай мне нож, собственной рукой уничтожу я опозорившую нас сестру.

Дал ему отец кинжал и отправил его на родину расправляться с сестрой. Не решается отец запятнать руки кровью дочери, но и оставить ее в живых не хочет, чтобы развратная дочь не позорила его перед всем светом.

Приехал сын на родину ночью. Подошел к дому.

– Открой двери.

– Кто там? – спрашивает сестра.

– Я.

– Кто ты?

– Да я же, я!

– Не монах ли?

– Хм! – заскрежетал зубами брат. – Совсем забыла стыд. Да я же – брат твой, открой!

В мгновение ока вскочила девушка, бросилась к дверям и только хотела броситься на шею брату, как приставил он к сердцу сестры обнаженный кинжал. Закричала сестра:

– О, брат, не обагри руки кровью родной сестры своей!

Сдержался тогда брат, сказал только ей:

– Хорошо, одевайся и иди за мной, смотри только, ни слова мне не говори.

Пошла она. Шли они, шли, девять гор перешли.

Привел брат сестру на десятую гору и оставил ее там.

Осталась девушка одна. Ни души вокруг, жалости ждать неоткуда. Сидит и плачет, слезами заливается.

В горах видимо-невидимо зверья хищного. Боится бедняжка, плачет, только пожалели ее звери и не трогают ее, так мимо ходят.

Вошла она в одну пещеру и поселилась там. Одеяло ее – виноград дикий, а подстилка – зеленый мох.

Прошла неделя, миновал месяц, год.

Пьет девушка из водопада, ест плоды лесные.

Одичала бедняжка, ходит растрепанная, оборванная, только еще больше прежнего похорошела и расцвела.

Однажды раздались в этих горах крик, шум, лай собак.

А это сын царя тех мест вышел на охоту со всеми своими слугами. Разворотили они все горы, стреляют, бьют зверей.

Увидел сын царя в пещере девушку, увидел и потерял сердце. Никогда ничего не видел он прелестнее ее.

Остановился сынцаря и говорит:

– Скажи, кто ты, откуда, человек ты или чудо?

– Я простая смертная, сама не знаю, за что изгнали меня из дому и покинули в этих краях. Люди предали меня, а звери пощадили и не съели меня, сохранили мне жизнь.

– Кто тот жестокий, кто тот слепой, что предал тебя и бросил здесь одну?

– Мой родной брат.

Разговорились они, и все рассказала ему девушка.

Смотрит на нее сын царя и все больше и больше теряет разум.

– Хочу быть другом твоим. Хочешь ли стать моей женой и царицей в моем царстве?

– Не смейся надо мною, – сказала девушка. – Чем заслужила я такое счастье, если даже любви моего брата и отца не заслужила?

– Клянусь небом и землей,. что никогда не оставлю тебя, никогда не изменю и всякая радость без тебя будет мне горем.

– Не надо… Я дочь – простого купца, ты – сын и наследник царя.

– Кто бы ты ни была, отныне ты моя, и никому не уступлю тебя, пока я жив.

Разве нужны были еще клятвы? И без клятвы рада была бедная девушка довериться его царскому слову, довериться его любви и заботе. И к кому еще могла она пойти и просить защиты?

Повел ее царевич домой.

Обрадовались царь и царица ее красоте, не стали и спрашивать, кто она и откуда; отпраздновали свадьбу. Родила молодая невестка сына и дочь.

Только горюет она, тоскует. Нет ей покоя, как вспомнит, что очернил и опозорил ее монах перед отцом и братом. Хочет она видеть родных. Огнем горит ее любовь к ним.

Однажды стала она на колени перед мужем и просит:

– Отпусти меня на родину. Позволь мне переодеться мужчиной и так навестить отца и брата.

Отпустил ее муж, еще и похвалил за это.

Сказано – сделано. Переоделась она и отправилась на родину, а мужу сказала:

– Прошу тебя, возьми сына и дочь и приведи их к такому-то дню туда, ко мне.

Много ли шла или мало, только пришла она, переодетая мужчиной, в тот город, где ее отец и брат были. Прошла по городу, подошла к дому своего отца и стала у дверей.

Не узнал отец переодетую дочь. Не узнал и брат сестру.

– Не хотите ли приказчика? – говорит дочь. – Возьмите меня, за платой я не гонюсь.

– У меня и без того много приказчиков, – говорит купец.

– Нет, одного все же не хватает, – говорит сын, – возьмем его, по лицу видно, что человек честный.

Взяли ее приказчиком.

Так она привязала к себе брата и добрым нравом и честной работой, а больше всего всякими сказками, что брата с сестрой-приказчиком и водой не разольешь.

Однажды, в свободное время, спросил приказчик брата:

– Отчего вы в черном все – и отец и сын?

Рассказал ей брат: «У меня была сестра…»

Рассказывает и плачет, слезами заливается. Заплакала и она вместе с ним.

Подошел отец, услышал, о чем они, и тоже загрустил. Рассказали все, погоревали, решили, что пора уже окончить траур и отцу по погибшей дочери, и брату по погубленной сестре. Решили на завтра назначить праздник, снять траур.

Завтра же должен был приехать и царевич с сыном и дочерью.

Началось в доме купца большое веселье.

Пригласили всех: большого и малого, богатого и бедного, пригласили и лучшего друга дома – того монаха.

В разгар веселья стали гости рассказывать всякие сказки, рассказы, басни и побасенки. Рассказывают все: каждому отличиться охота.

Встал тогда сын купца и говорит:

– У нас есть один приказчик, никто так не рассказывает сказок, как он.

Стали все просить этого приказчика рассказать какую-нибудь сердечную сказку.

– Рассказал бы я вам очень хорошую сказку, да боюсь – помешаете мне, досказать не дадите, я не хочу напрасно ни вас беспокоить, ни себя.

– Нет, не помешаем, не помешаем! – закричали все.

– Так если кто попробует помешать мне, при первой же попытке пусть снимет шапку и сапоги, при второй – останется в одном белье, а при третьей – снимет и рубаху. Обещаете выполнить все это – расскажу, а нет – ничего не расскажу.

Поклялись ему, что все выполнят, как он просит, и начал этот приказчик:

– Был один богатый купец. У него было двое детей – дочь и сын. У этого купца в разных странах велась торговля, и пришлось ему однажды далеко уехать. Призвал он тогда своего лучшего друга – духовного отца – и поручил ему следить и за дочерью, и за своим богатством.

– Неправда! – закричал вдруг монах изо всей силы.

– Снимите с монаха клобук и сапоги! – говорит она.

Исполнили все, как обещали.

– Стал монах приставать к девушке, чтобы соблазнить и развратить ее.

– Ложь, ложь! – заревел монах, что бык на заклании.

– Снимите с него рясу и все остальное платье.

Бросились гости к монаху и раздели его, как обещали.

– До того довел бедную девушку, что заставил ее пойти в баню, чтобы…

– Ложь, ложь! – заревел монах, а сам так и похолодел весь.

– Ах, ложь? Так снимите с него рубаху и посмотрите, как заклеймила она его! Посмотрите, есть ли на груди у него клеймо.

Сняли рубаху и поразились все, увидев на груди у монаха клеймо крестом.

Поднялся шум, крик, не знают, что делать, что и думать. Плачет отец:

– О, дочь моя, бедная моя дочь! Погубил я невинную, закололи, убили ее.

И брат убивается:

– Горе мне, зачем я родился на этот свет, родную сестру свою, невинную, чистую, бросил в диких горах, диким зверям на съедение отдал!

– Нет, нет, не плачьте, не убивайтесь! – говорит приказчик. – Подождите, сейчас будет чудо!

Сбросила она с себя мужское платье и говорит:

– Что, узнаете меня?

Узнал отец свою дочь, узнал и брат сестру. И только они хотят броситься к ней, обнять чудесную сказочницу, как раскрылись двери и появился царевич, ее муж, с двумя чудесными детьми – сыном и дочерью.

Узнали все друг друга, обнялись, целуются. Нет конца их радости и ласкам. А монаха бросили в темный подвал, к грязным гадам и змеям.

Дармоед

Жил один ленивый и глуповатый человек. Богатства не имел, работать не хотел. А был он здоровый и сильный. У кого выпросит попить, у кого – поесть, у кого – старья на одежду. Так и перебивался, забыл и стыд, и совесть.

Соседи были у него добрые, не отказывали в помощи, хотя и не нравилось им, что он попрошайничает. Как заметят его, бывало, смеются:

– А-а, дармоед идет. Что-то будет выпрашивать?

А дармоед словно не замечает насмешек, все попрошайничает.

Наконец, надоел он всем, и не то что помогать ему, даже и говорить с ним не хотят. Тяжело стало жить дармоеду, а все не хочет работать; так и норовит, где удастся, стянуть что-либо. Тогда уж его все возненавидели и совсем от него отвернулись.

Старшие стыдили его, а дети, завидев его, визжали и кричали. Обозленный дармоед ворчал:

– Жестокие люди! Не жалеют бедного человека. Пойду попрошу всевышнего помочь мне!

Пошел отыскал уединенное место… Простер руки к небу и стал молиться:

– Боже-миротворец! Дай, чем жить мне, бедному и нищему.

Ждал, ждал – ничего не выходит. Повторил просьбу во второй, в третий раз.

– Ха-ха-ха-ха! – раздалось вдруг невдалеке. – Раскрой рот пошире!

Обернулся, видит – собрались дети со всей деревни, издеваются над ним, хохочут. Устыдился дармоед:

– От этих насмешников не спрячешься! Пойду повыше в горы – там и к богу ближе, и от людей подальше.

Отправился. Шел, шел, видит – волк навстречу.

– Куда идешь, человек?

– К богу, – отвечает дармоед.

– Если так, то узнай у него: отчего это – всякое мясо ем, а никак не растолстею?

Чего поесть, чтобы располнеть? Подожду тебя, пока вернешься.

– Хорошо, – ответил дармоед и пошел. Шел, шел, видит – дуб.

– Эй, человек, куда идешь? – спросил дуб.

– К богу.

– Если так, узнай у него, отчего это сохнет у меня одна сторона?

– Хорошо, – ответил дармоед и пошел. Шел, шел, добрался до реки.

– Эй, человек, куда? – закричала в воде рыба.

– К богу.

– Если так, узнай у него, отчего это левый глаз у меня слепнет?

– Хорошо, – ответил дармоед и пошел. Добрался дармоед до горы, влез на самую вершину, видит – олень.

– Эй, человек, чего ты сюда взобрался?

– К богу дело небольшое имею, потому и взобрался.

Известно, что олень доброе животное, вот и говорит он дармоеду:

– Это верхушка горы, а если еще выше хочешь, то взбирайся по моим ветвистым рогам.

Обрадовался дармоед. Вскочил на спину оленю и только начал взбираться по рогам, как слышит:

– Эй, житель земли, куда ты взбираешься?

– К тебе, всевышний!

– Говори, что тебе надо?

– Жить не на что. Прошу, дай мне чем жить!

– Возвращайся обратно, ждет тебя счастье твое в пути.

Рассказал дармоед богу, о чем просили волк, дуб и рыба. Узнал все, поблагодарил бога, распрощался с оленем и вернулся.

Идет дармоед от счастья ног под собой не чует. Не идет – летит, хочет счастье свое в пути встретить.

Добежал до реки.

– Что, узнал? – спросила рыба.

– В левом плавнике у тебя застрял алмаз, вынь его, и прозреет глаз, – сказал дармоед.

– Раз сделал добро, так уж помоги – вынь алмаз, – сказала рыба.

Дармоед вытащил алмаз-прозрел глаз у рыбы. В благодарность рыба отдала алмаз дармоеду, но он с презреньем швырнул его в воду.

– На что он мне? Мое счастье меня в пути ждет! – воскликнул дармоед и ушел.

– Вот глупец! – проговорила рыба и нырнула в воду.

Шел, шел дармоед и дошел до дуба.

– Узнал что? – спросил дуб.

– Как же: в той стороне, что у тебя сохнет, зарыт клад, вынь его и вновь зазеленеешь.

Дуб попросил помочь. Дармоед стал рыть и вырыл большой котел, полный золота и серебра. Зазеленел дуб и в благодарность подарил он дармоеду все, что было в котле.

– Стану я таскать этакую тяжесть, когда меня счастье в пути ждет! – сказал тот, толкнул ногой котел и сбросил его с откоса.

– Что за глупец, – прошелестел дуб, – не хотел богатства, так хоть другому бы кому оставил. Не доведет это до добра!

Добрался дармоед до волка.

– Что хорошего несешь мне в ответ? – спросил волк.

– Ешь человечье мясо – растолстеешь, – ответил дармоед.

– А вот он, человек! – сказал волк и схватил дармоеда.

На другой день пастушата подобрали в лесу обрывки одежды и принесли в деревню. Их узнали, и, хотя никто не любил дармоеда, все же всех опечалил его несчастный конец. Один умный старик в назидание молодым сказал: – Эта жизнь – испытание; леность – позор. Жизнь и смерть лентяя – жалки и смешны.

Чем неправду выправить

Жил на свете один ремесленник, и был у него сын. Решил отец научить сына чему-нибудь и отдал его в ученье другому ремесленнику. Окончил сын ученье и вернулся к отцу.

Пошли отец с сыном работать в чужие места.

Прошли порядком; захотел отец испытать ум и знания сына и говорит:

– Устал я что-то. Давай, то ты меня понеси, то я тебя.

– Хорошо, – сказал сын и стал рассказывать отцу сказку.

Кончил сын свою сказку, теперь отец начал; увлеклись оба так, что и забыли про усталость.

Прошли еще немного. Дал отец сыну шесть пятаков и сказал:

– Пойди, купи на эти деньги лошадей, сядем на них, поедем.

Пошел сын, купил кувшин вина, выпили они, повеселели, еще легче стало идти. Пошли еще, и говорит отец сыну:

– Пойди, найди одного товарища для себя и одного для меня. Вошел сын в лес, срезал палку себе, одну отцу, и пошли они дальше. Шли, шли и видят – нива. Говорит отец:

– Ах, хороша, как хороша нива!

А сын говорит:

– Съедена вся, съедена!

– Нет, хороша!

– Нет, съедена!

Так и не сговорились. Сказал отец:

– Пойдем, спросим кого знающего.

Пошли искать знающего человека. Идут, видят – река, в реке лежит соль, не тает.

– Что это за соль, в воде не тает? – спрашивает отец.

– Не знаю,-отвечает сын.

Пошли искать знающего человека. Указали им одну девушку. Пришли и остановились у нее.

А девушка – красавица, такая красавица, не найти другой такой на свете. Только один глаз у нее немного косит.

Заметил это отец, только не хочет он все же обидеть девушку, вот и говорит:

– Хороший у вас дом, очень хороший, только крыша немного скошена (мол, хороша ты, только немного косишь).

– Что ж, – говорит девушка, – что скошена, дым-то прямо идет (мол, что ж, что немного кошу, вижу-то я все прямо).

Понравился отцу такой ответ, и говорит он:

– Рассуди нас с сыном. Отдал я его в ученье, а он ничему не научился: пошли мы полем, видим – нива, так и блестит золотом. Я говорю: «Хороша нива!», а он говорит: «Нет, съедена!»

– Прав твой сын, – говорит девушка. – У хозяина этого поля долги большие, весь урожай за долги возьмут, хозяин ни с чем останется.

И этот ответ понравился отцу, и говорит он:

– Дорогой еще была река, лежит в воде соль – не тает. Что за соль и что за вода?

– Вода – жена, а соль – муж, – говорит девушка. – У дурной жены муж тает, как соль в воде, а хорошая жена, что эта вода, где и соль не тает.

Очень понравилась эта девушка отцу, решил он женить сына на ней. В ту же ночь и сыграли свадьбу.

Прошло время. Отправились отец с сыном искать работу. Пришли в один город и взялись строить царский дворец. Поставил им царь такое условие: понравится ему дворец – заплатит за труд, не понравится – не заплатит.

Очень хороший дворец поставили отец с сыном, всем нравится, а царь все же придрался и велел заключить обоих мастеров, отца с сыном, в тюрьму. Отец говорит:

– Есть у меня дома машина одна, принести ее – все вмиг по вашему желанию выправит. Только у меня дома невестка, никому она эту машину не доверит, разве только ты сына своего отправишь.

Послал царь сына и всю свиту вместе с ним, а этот мастер-отец поручил сказать невестке:

– Пришли мне, чем неправду выправить.

Как пришли посланные, схватила невестка сына царя и заперла его, а свите сказала:

– Скажите царю – не видать ему сына, пока не выпустит моего мужа и свекра.

Что делать царю? Рассчитался он с мастерами – отцом и с сыном – и отпустил их.

Золодув

Жили на свете деверь с невесткой. Деверь был лентяй, бездельник, ничего не хотел делать. Целые дни сидел он у очага, дул на золу да копался в ней. Прозвали его за это Золодувом.

– Эй ты, встань, пойди поработай, принеси что-нибудь в дом, не могу же я кормить тебя, – корит его невестка.

Да нет – сидит Золодув у очага, и никак его не выманишь из дому.

Наконец на пасху наш Золодув выбрался в церковь, а когда вернулся, заперла невестка дверь и не впустила его. Выпросил Золодув у невестки мешок золы, шило и свежий сыр и отправился в путь.

Много ли он ходил или мало – не знаем, а только добрался он до большой реки и увидел на другом берегу огромного дэва. Припал дэв к воде и пьет.

Испугался Золодув, да уж что делать? Иной дороги он не знал. Идти назад – вернешься к невестке, а нет, так попадешь дэву на завтрак. Думал, думал и придумал: «А ну, пройдусь и подниму пыль». Проколол шилом мешок и стал ходить, потряхивая мешком. Посыпалась зола, поднялась страшная пыль. Удивился дэв, испугался даже и говорит:

– Эй ты! А ну, если можешь, выдави из этого камня воду, – и бросил Золодуву камень.

А Золодув достал из кармана свой свежий сыр и сжал его, полилась вода ручьем.

Удивился дэв, а Золодув кричит:

– А ну, выходи сюда, посади меня на плечо и перевези на ту сторону, боюсь ноги замочить.

Дэв тотчас перешел реку, посадив Золодува на спину и говорит:

– О, да какой же ты легкий!

– Это потому, что я одной рукой за небо держусь, а если отпущу, и с места меня не сдвинешь.

– А ну, отпусти, – сказал дэв.;

Достал Золодув шило и вонзил его дэву глубоко в затылок. Дэв принялся кричать и просить:

– Возьмись опять за небо, невмоготу!..

Перешли на другой берег. Стал дэв звать Золодува к себе в гости. Испугался Золодув, но делать нечего, пошел.

Пришли к дэву. Очень понравилось Золодуву дэвово жилье. Видит он – огромный кеци прислонен к очагу. Пошел дэв готовить обед, а гостю поручил присмотреть за хлебом, чтоб не сгорел.

Видит Золодув – подгорает хлеб с одной стороны, захотел повернуть его. Только он тронул кеци, как тот опрокинулся, и очутился Золодув под ним. Как ни старался Золодув, не смог выбраться из-под горячего кеци. Пришли все дэвы, видят: лежит их гость под кеци, удивились.

– Ты чего туда забрался? – спрашивают.

– Живот у меня разболелся, – говорит Золодув, – решил приложить горячий кеци, авось, поможет. Но теперь лучше мне, уберите его, – приказал он.

Вытащили его еле живого из-под кеци.

Уселись за стол. Выпили все вино, взял один дэв черпалку и говорит гостю:

– Будь братом, поди принеси вина, во дворе чан зарыт.

С трудом выволок Золодув огромную черпалку, вышел и пропал. Не дождались дэвы вина, вышли во двор, видят – держит Золодув заступ и откапывает чан.

– Ты что делаешь?

– Лучше вынуть весь чан, напьемся хорошенько, а то что таскать так, крошечной черпалкой, – надоест.

Подумали дэвы: «Мы, девять братьев, пустой чан еле зарыли, а он один хочет вырыть его, полный вина, и перенести».

Дэвы сами наполнили черпалку и внесли в дом. Чихнул вдруг один дэв за столом, и наш Золодув мигом взлетел к потолку. Взглянули дэвы – цепляется их гость за брус в потолке.

– Эй, человек, чего ты туда забрался?

– Как ты смеешь чихать при мне? – кричит Золодув. – Вот вытащу эту плетку и все бока тебе обломаю.

Дэвы вконец перепугались: «Мы, девять братьев, еле втащили это бревно, а он его плеткой называет».

Со страху повскакали все и разбежались.

А Золодув сполз с трудом по балке, увидел, что никого не осталось, и стал хозяином всего дэвова добра.

Бежит старший дэв лесом, навстречу ему лиса:

– Эй, дэв, что с тобой, куда бежишь?

– Как куда? Пришел к нам один человек, чуть не съел всех! – И рассказал дэв все про того человека.

– Это же Золодув, жалкий человек, только и умеет, что копаться в золе. Невестка его из дому выгнала. Я их хорошо знаю. Весь их курятник разорила. Идем, чем тебя испугал этот трус?

– Нет, нет, не верю тебе. Погубишь!

Долго уговаривала лиса дэва; решил наконец дэв, чтобы не изменила лиса, привязать ее к себе веревкой.

Так и вернулся дэв в свой дом на веревке.

Струсил Золодув, как увидел их, но что было делать? Вышел на порог и кричит:

– Ах ты, обманщица, что ты тащишь одного дэва, когда должна мне двенадцать!

Дэв, как услышал, бросился бежать, потащил за собой веревку. И лису всю искалечил, и сам еле ноги унес.

А Золодув собрал все дэвово богатство, погрузил на верблюдов и отправился к своей невестке.

Рогатый царь

У одного царя на голове росли рога. Но никто не знал этого, никому не показывался царь без короны.

Цирюльников же, которые его стригли, царь тотчас обезглавливал, чтобы они не разнесли весть о его позоре. Дошла очередь до одного бедного цирюльника. Знает он, что никто живым от царя не ушел, попрощался с родными и приготовился к смерти. Пришел, стал стричь царя и видит – рога. Удивился цирюльник, но не подал вида и ничего не сказал. Понравилось царю поведение цирюльника, решил он не убивать его и говорит:

– Если только проговоришься где о том, что видел, тотчас голову сниму! – и отпустил его.

Приходит цирюльник домой, окружили его все, спрашивают, как он спасся. Молчит цирюльник, не издает и звука, боится. Стал он пухнуть, распирает его от желания рассказать, что у царя рога растут. Молчал, молчал, да так его раздуло, что живот до подбородка дошел, нет сил больше терпеть, вот-вот умрет. Пошел цирюльник в болото к тростникам, взял один стебель, огляделся кругом, нет ли кого, и прокричал:

– У нашего царя растут рога!

Прокричал, и тотчас полегчало, опал живот, выздоровел цирюльник.

Случилось так, что один путник срезал тот стебель, сделал из него дудку и дунул нее. Пропела дудка:

– У нашего царя растут рога!

Собрался народ. Все узнали про позор царя, смеются, а дудка поет себе:

– У нашего царя растут рога!

Дошло до царя, что на всех площадях кричат о его рогах. Рассвирепел царь, велел привести цирюльника.

– Это ты рассказал всем о моих рогах?

– Нет, – говорит цирюльник, – я никому не рассказывал.

– Отчего же дудят все, что у меня рога растут?

– Хорошо, – говорит цирюльник, – вызовите того, кто дудит, возьмите у него дудку и дуньте в нее сами, увидите, прав я или нет.

Приказал царь – принесли дудку. Взял царь, дунул в нее, и пропела она при всем честном народе: «У нашего царя растут рога!».

Обозлился царь, но не мог он казнить цирюльника за то, что сам же всенародно объявил.

Так спасся умный цирюльник.

Два вора

Жил один вор. Звали его все большим вором. Однажды отправился он воровать в один город. Много ли он ходил или мало – встречает одного человека.

– Здорово!

– Здравствуй!

– Как тебя зовут и какое твое ремесло? – спрашивает большой вор.

– Мое ремесло – воровство, а зовут меня малым вором, – говорит тот.

– И я вор. Так давай побратаемся. Хорошо?

– Хорошо!

Побратались и отправились воровать. Дорогой говорит большой вор:

– А ну, покажи, хорошо ли ты воруешь?

А малый вор отвечает:

– Не мне тебя учить, ты большой вор, покажи прежде, как ты воруешь.

Согласился большой вор. Вот видят они – сидит на тополе голубь, воркует. Большой вор и говорит малому:

– Я влезу на этот тополь, подкрадусь к голубю и так повыдергиваю у него весь хвост, что он и не заметит.

Сказал и полез на дерево.

Не дополз он и до половины, как малый вор тихонько подкрался к дереву, взобрался на него и, пока большой вор выдергивал голубю хвост, успел снять с него штаны. Снял, спрятал в карман и тихонечко слез с дереза. Слезает с дерева и большей вор, показывает малому вору голубиный хвост, гордится, а малый вор вытащил из кармана штаны и подает большому. Остался большой вор в дураках.

Потом сказал:

– Как меня ни хвалят, а ты, видно, почище меня.

Так испытали они друг друга, и пошли дальше.

Дорогой спрашивает малый вор большого:

– Сегодня где воруем?

– Что нам далеко ходить, – отвечает большой вор. – Сегодня казну царя этого города обворуем.

– Хорошо, – согласился малый вор.

Остановились они в том городе. Только стемнело, достали воры два больших мешка и пошли в царскую казну.

Пришли, и говорит малый вор:

– Ты влезай в казну, выгребай деньги, а я буду мешки наполнять.

Нет, не согласен большой вор:

– Ты меньше меня, тебе легче влезть, а я здесь подожду.

Говорил, говорил, уговорил малого.

3алез малый вор в казну, выгребает деньги. А большой стоит на дворе и мешки набирает. Набил оба мешка, подал знак малому вору. Вышел тот, взвалил мешки на спины, и пошли себе домой.

Наутро пожаловал царь в свою казну. Посмотрел и ахнул от удивления Вызвал своих советников и стал совещаться. Подумали советники, подумали и придумали: принесли они большой чан, зарыли его в землю у самого входа и весь дегтем залили.

На другой день говорит малый вор большому:

– Вчера я лазил в казну, сегодня тебе лезть, твой черед.

Согласился большой вор, пошел – и только ступил ногой, как оступился и провалился во что-то липкое.

Подбежал малый вор, тянет его, бьется, – нет, никак не вытянет друга. Только и видна у вора одна голова – по горло в дегте сидит. Тут и утро пришло. Что делать малому вору? Не стал он долго думать – хватил большого вора кинжалом, отрезал ему голову, отнес и спрятал так, что никому не сыскать.

Потом пошел к жене большого вора и рассказал ей, что и как с ним было: «Оставь я его живым, вытащили бы его, все бы заставили рассказать – всех бы нас переловили и перебили».

Наутро доложили царю:

– Попал в наш капкан вор, да только без головы.

Пожаловал царь, смотрит, удивляется:

– Слава тебе, господи, не знал я, что и безголовые воры бывают.

Потом приказал:

– Возьмите труп этого вора и вынесите на площадь, а кругом караульных расставьте. Кто пройдет, увидит его и заплачет, тот и будет его сообщник, – ловите его и тащите ко мне.

Узнал про это малый вор. Пришел к жене большого вора и говорит:

– Смотри не ходи, как бы не словили тебя.

Просит жена большого вора:

– Не могу я, пойду, хоть издали посмотрю на него и поплачу, никто не заметит.

– Хорошо, уж если не можешь, иди, возьми только с собой кувшин – словно за водой, а как подойдешь, задень ногой камень, урони кувшин, разбей его, потом садись и плачь, будто из-за кувшина убиваешься.

Так и сделала жена большого вора. Поставила на плечо кувшин и пошла. Как подошла к трупу мужа, задела ногой за камень, уронила кувшин и разбила. Присела потом у обломков кувшина и плачет, сама мужа оплакивает, а в плаче кувшин поминает. Наплакалась, облегчила сердце, встала и пошла. А караульные дивятся, что она из-за этого кувшина так убивается.

Прошел и этот день. Пришли караульные к царю, принесли труп вора и доложили:

– Никто этого вора не оплакивал. Одна только женщина проходила, ногой камень задела, кувшин разбила и из-за того кувшина долго убивалась.

Так и схватило царя за сердце. Понял он, из-за чего та женщина убивалась, да уж поздно. Обезглавил царь всех караульных и придумал новую уловку.

Велел он вынести труп вора за город и бросить его в поле – может, окажется кто из близких, захочет выкрасть его. Невдалеке укрыл караульных и велел:

– Придет кто за трупом – вяжите и тащите ко мне.

Узнал про это малый вор, взял осла и погнал его за город. Пришел, остановился не далеко в деревне. Накупил печенья, варенья всякого, наварил кур, индюков, не забыл и вина, уложил все это в хурджин, положил на осла и отправился прямо к царским караульным. Подошел и кричит:

– Гостя не принимаете? Далекий путь у меня, боюсь, как бы ночью не ограбили, пустите переночевать, хорошим ужином угощу.

Как услышали караульные про ужин – свело у всех животы, пустили его. Расселись и принялись ужинать. Достал малый вор вино, подливает и подливает караульным, а сам и капли в рот не берет.

Напоил всех хорошенько и говорит:

– Я теперь лягу, посплю, а вы посмотрите за моим ослом, чтоб не увел кто его. Смотрите – потеряю осла, самому царю на вас донесу.

– Ты спи, не бойся, не такой уж завидный у тебя осел, никто на него не позарится! – говорят караульные.

Лег малый вор, прикинулся спящим, а сам из-под век поглядывает. Недолго продержались караульные, повалились все спать, лежат, как мертвые.

Встал малый вор, взвалил на спину покойника, вынес и положил его на осла. Осла домой погнал, сам вернулся, лег, где лежал, и заснул.

Пригнул осел голову и побежал. Он уже не в первый раз один домой бегал. Прибежал и забарабанил в дверь. Вышла жена большого вора, сняла покойника, уложила его тахту и стала причитать да плакать. Поплакала, облегчила сердце, потом взяла покойника, разрыла под тахтой земляной пол и закопала его.

Наутро проснулись караульные, будят гостя. Только очнулся малый вор – тотчас хватился осла; смотрят – нет осла.

Закричал малый вор:

– Пойду сейчас к царю, донесу на вас.

А караульные и без того чуть живые оттого, что покойника упустили, тут и вовсе от страха обезумели.

Вытащили деньги, одаривают гостя, просят его – еле упросили. А вору того и надо: и покойника выкрал, и деньги получил.

Явились караульные к царю – всех обезглавил царь.

И тут ничего у царя не вышло. Придумал он новую уловку: велел усыпать всю улицу золотом, по бокам караульных расставить и приказал:

– Стерегите, если кто пройдет и деньги подберет, тот и будет друг и товарищ того вора – хватайте его и ведите ко мне.

Узнал и про это малый вор. От радости не знает, что и делать. Достал он буйволиную кожу, сделал себе каламаны, подошвы дегтем обмазал и понес с собой. Подошел к улице, сел, переобулся в новые каламаны, встал и пошел по усыпанной золотом улице. Идет, сам распевает что-то, голову высоко держит, на золото и не смотрит. Прошел улицу, снял с каламанов все золото, что к ним пристало, закопал в землю, встал и еще прошелся. Вышел в другой конец улицы, теперь здесь присел, снял с ног все приставшее золото, закопал и опять пошел. Так и гулял до вечера взад-вперед по той улице и чуть не все золото подобрал.

Вечером собрали караульные, что осталось, понесли к царю и говорят:

– Денег никто не брал, только какой-то человек с утра до вечера все по той улице гулял.

Рассердился царь, что не схватили того человека, и этих караульных обезглавил.

Опять призвал царь всех своих советников, опять стал совещаться. А у царя была одна ученая лань: как спустят ее с привязи, побежит она и сядет у того дома, где царе недруги обитают. Вспомнили советники про эту лань: «Спустим ее; где она присядет, там и живет твой недруг и того вора товарища.

Понравился царю этот совет. Спустили лань. Побежала лань, побежала и присела у того самого дома, где малый вор жил.

Проснулся малый вор, видит – у ворот царская лань сидит. Вор и раньше слышал про эту лань, а теперь, как увидел, тотчас понял, что ее привело сюда.

Вышел он, схватил лань, втащил ее в дом, заколол, разрезал и к потолку подвесил.

А царь ищет, ищет свою лань, все царство на ноги поставил. Нет, не найдут, пропала лань. Собрал царь советников и рассказал им, что из того дела вышло. Онемели советники, не знают, что и сказать.

Вдруг откуда ни возьмись появилась старуха. Приходит к царю и говорит:

– Узнала я, что ты лань свою потерял. Что дашь, если отыщу того, кто ее убил?

– Что попросишь, то и дам, – говорит царь.

– Так дашь мне дворянство?

– Даже княжество дам. Что дворянство! – говорит царь.

Встала старуха и пошла на поиски.

Брела, брела и добрела до дома малого вора.

Малого вора дома нет, выглянула жена большого вора.

Сказала старуха:

– Дочка, нет ли у тебя кусочка мяса лани, дай мне для больного, ради всего святого.

Та и не знает, что у старухи на уме, вошла в дом, отрезала ей кусок мяса той лани и дала.

Старуха от радости еле на ногах устояла. Схватила мясо и бежит. Бежит, а навстречу ей малый вор:

– Что это, старуха, ты несешь?

– Научили меня для больного достать мяса лани, вот в том доме, дай ей бог здоровья, одна женщина дала мне кусочек, – говорит старуха.

Малый вор тотчас смекнул, в чем тут дело. Понял он уловку хитрой старухи и говорит:

– Чем же тебе этот кусочек мяса поможет? Пойдем, пойдем, я тебе пол-лани дам, и сама поешь, и соседей накормишь, и для больного останется.

У старухи от радости голова закружилась, повернулась и пошла за вором. А малый вор заманил ее в дом, выхватил кинжал и убил ее. Потом взял ее труп и зарыл там же, под тахтой.

А царь ждет, ждет, думает, вот-вот вернется старуха.

Идет время – нет и нет старухи. Потерял царь надежду; собрал опять своих советников и говорит:

– Что же нам теперь делать, неужели так и не расправимся с этим вором?

Ответили советники:

– Это, видно, такой ловкий и умный вор, что нам с ним не справиться.

Встал тогда царь и объявил:

– Пусть тот вор сам придет ко мне, ничего я ему не сделаю, еще дочь свою ему в жены отдам, – видно, очень уж он умен, если столько мне зла причинил, а я ничего с ним сделать не могу.

Узнал малый вор про это, явился к царю и доложил:

– Я и есть тот вор, делайте со мной, что хотите.

Не смог царь отказаться от своего слова и отдал ему в жены дочь.

Прослышал про это один соседний царь. Стал он писать этому царю письма – смеется, издевается над ним: «И не стыдно тебе, царю? Какой-то воришка до того тебя довел, что дочь твою в жены взял, зятем у тебя сел».

Очень обидна царю такая издевка, не вынес он, заболел и слег в постель.

Приходит к царю зять и спрашивает:

– Чем ты болен?

Рассказал, царь все своему зятю.

– Это тебя и заботит? – говорит зять. – Дай мне только несколько дней, сам над тем царем посмеешься. Созови в такой-то и такой-то день гостей, устрой хороший пир, в этот день и я возвращусь.

Назначил срок и ушел.

Много ли он ходил или мало – дошел до царства того насмешника-царя. Остановился в одном доме, отдохнул, потом пошел, отыскал портного и сказал ему:

– Сшей мне платье из кожи самых разных цветов, а между швов вставь маленькие звенящие бубенчики.

Сшил портной платье из кожи всех цветов. Расплатился с ним вор, нарядился в то платье, взял в руки меч, что так и сверкал на солнце, и отправился к тому царю. Не пускают вора царедворцы, а вор как крикнет:

– Я есть Микэл-Габриэл, прислан самим богом – отвести в рай души ваших царя и царицы. А будете мне противиться, заберу и ваши души и прямо в ад их спущу!

Сам как двинется, все бубенчики так и звенят, заливаются.

Перепугались все – и дыхание от страха захватило, разбежались, позапрятались, кто куда.

Вошел вор к царю. Увидел его царь, так и побелел весь.

Начал этот Микэл-Габриэл:

– Даю вам с царицей три дня сроку. Кончайте все ваши земные дела, передайте ваше царство кому хотите, а сами разденьтесь догола, возьмите два сундука и полезайте туда голыми, а ключи сверху уложите. Через три дня явлюсь, замкну сундуки и отвезу вас куда надо, – сказал, повернулся и вышел.

Пришел домой, разделся и все эти три дня пил и веселился.

На третий день нарядился опять в то же цветное платье и пошел к царю. А царь и царица разделись, влезли голые в сундуки и ждут его, дрожат.

Пришел вор и кричит:

– Как приедем в рай, – услышите музыку, я открою сундуки, а вы выскакивайте и начинайте прыгать и плясать; только смотрите, – глаз не открывайте, не то плохо будет.

Взял ключи, запер сундуки, взвалил их на спину и вынес. Вышел, навесил сундуки на осла, идет и тихонько погоняет осла:

– Аце! Аце!

В назначенное время явился к своему тестю. А царь созвал в тот день к себе из соседних царств много гостей, и такое у них веселье, что и время, глядя на них, радуется. Пришел вор, и только снял сундуки с осла, послышалась чудная музыка.

Открыл вор сундуки – выскочили голые царь с царицей и стали прыгать и кривляться. Смотрят все на их глупости, смеются, умирают со смеху.

Подошел к ним царь, остановил их, подал им царские платья и сказал:

– Рано еще вам на тот свет отправляться, возвращайтесь в ваше царство и правьте там честно. А это вам урок, чтоб впредь над другими не смеялись.

После этого еще больше полюбил царь своего зятя. А как умер – и все царство свое ему завещал.

О том, как крестьянин на тот свет отправлялся

Было, да и не было ничего – жил один крестьянин. С большим трудом скопил он двести рублей, чтобы похоронили его как должно. Был у него мальчик-работник.

Вот однажды жена крестьянина (самого не было дома) послала работника по воду.

А парень разбил кувшин, не идет домой, боится. К вечеру придумал, как быть. Приходит, показывает хозяйке горлышко кувшина и говорит:

– Смотри, что я нашел. Глянешь туда – весь мир увидишь.

Просит хозяйка:

– Дай мне, бери хоть двадцать рублей.

– Нет, – говорит обманщик, – дай двести, а нет, так не отдам.

Одолело женщину любопытство – хочет весь свет увидеть, не выдержала, достала мужнины деньги и отдала.

Забрал парень полную сумку денег и ушел, а она спрятала горлышко кувшина, думает – придет муж, вместе поглядим.

Приходит крестьянин, встретила его жена, порадовала:

– Смотри, что я купила, глянешь туда – весь мир увидишь, – и протянула ему горлышко кувшина.

Понял муж, в чем дело, плачет, убивается:

– Горе мне, кому ты отдала с таким трудом нажитые деньги, разорила ты, сгубила меня!

Да уж что делать? Встал он, собрал кое-чего на дорогу и отправился искать обманщика.

Много ли он ходил или мало – да только где ему найти того парня?

Замучился крестьянин, сел у ручья, выпил воды, освежил себе лоб, сидит отдыхает.

А неподалеку был дом одного богатого дворянина.

Вот приходит к ручью слуга этого дворянина, увидел путника и спрашивает:

– Кто ты и куда путь держишь?

– Куда? К чертям, на тот свет! – говорит, в сердцах бедный крестьянин.

Пошел слуга к господам и докладывает:

– Там, у ручья, сидит человек, на тот свет отправляется, не пошлете чего сыну?

Обрадовались господа, позвали крестьянина, накормили, напоили, дали полный мешок золота и серебра и говорят:

– Отнеси это сыну, раз уж ты туда отправляешься, да скажи, как выйдут деньги, пусть напишет, – пришлем еще.

Взвалил крестьянин на спину мешок и давай бежать к себе домой.

Приехал к тому дворянину зять.

Встретили его тесть с тещей, порадовали:

– А мы деньги сыну послали; встретили одного, что на тот свет отправлялся, упросили отнести.

– Ой, горе нам! – завопил зять. – Да он обманул вас, какое там на тот свет отправляется, присвоил он деньги, и все.

Вскочил на коня и помчался вдогонку.

Идет этот крестьянин, спешит, как только может, сам все оглядывается – не догадались ли, нет ли погони?

Видит – несется кто-то следом за ним на коне.

Что делать? Огляделся он – невдалеке мельница.

Вбежал во двор, видит, что сидит там лысый мельник. Закричал крестьянин:

– Спасайся скорей, царь лысых летит на коне, всех лысых убивает! – сам еле дышит, весь в испарине.

Испугался мельник, побежал, влез на тутовое дерево, притаился, а крестьянин обсыпал себя мукой и сидит как ни в чем не бывало.

Примчался зять.

– Куда тот беглец девался? – кричит он крестьянину, думая, что это мельник.

– Вот он, полез на тутовое дерево, – отвечает крестьянин.

Соскочил зять с коня.

– Подержи-ка мне коня, – говорит, – а я с ним разделаюсь как следует, он у нас мешок золота обманом унес.

Влез на дерево, сбросил бедного мельника на землю и давай его разделывать.

А крестьянин, что на тот свет отправлялся, вскочил на коня, увязал свой мешок с золотом и поехал домой.

Два безбородых обманщика

Было два безбородых обманщика: один Датуа, а другой Петрикела. Однажды Датуа-безбородый обманщик взял большой мешок, набил его мхом, положил сверху немного шерсти и понес в Имерети продавать.

Только он дошел до Сурамского перевала и залюбовался видом прекрасной Имерети, как перед ним очутился Петрикела-безбородый обманщик, который тащил на спине большой мешок, полный ореховых скорлупок, только сверху засыпанных орехами.

– Здравствуй, сказал Датуа-безбородый обманщик.

– Будь здоров! – ответил Петрикела-безбородый обманщик.

– Откуда и куда направляешься?

– Из Имерети в Картли; несу орехи продавать. А ты откуда путь держишь?

– А я, брат, из Картли в Имерети, несу шерсть на продажу. Только вот что я тебе предложу, если ты согласишься. Что нам за выгода ходить взад и вперед, только каламаны износим, я уж не говорю об усталости. Давай, обменяем товар: ты возьми мою шерсть, возвращайся к себе в Имерети и продавай, а я возьму твои орехи, вернусь в Картли и продам там.

– Очень хорошо, братец. Лучше вернуться домой, что за польза напрасно таскаться. Ну-ка, снимай свой мешок.

Так два безбородых обманщика обменялись своими мешками и пошли каждый своим путем.

Как только их разделила гора, так тотчас же они стали развязывать мешки. Что же они увидали? То, что они друг друга обманули.

Спустя некоторое время они вновь встретились, обменялись приветствиями, и говорит Датуа:

– Я думал, только я умею обманывать, но и ты, клянусь солнцем, оказался не хуже

– Что же ты удивляешься? Если ты знаешь что-либо, отчего же и мне не знать?

– Так давай побратаемся.

– Давай!

– Знаешь что? Давай куда-нибудь вместе в батраки наймемся.

– Будь по-твоему, братец, наймемся вместе.

Порешили на этом безбородые обманщики и отправились искать место.

Много ли искали или мало, только узнали наконец, что одна женщина ищет двух батраков. Пришли к ней. Сказала им женщина:

– У меня есть корова и вот этот дом. Один из вас будет водить корову на пастбище и брать с собой свирель, чонгури и дайру, так как моя корова любит плясать. Другой же будет здесь убирать. Подметет, почистит все, а сор побросает в соседский двор. Если вы согласны и сможете все это выполнить, оставайтесь и работайте.

– Как не сможем, согласны! – ответили они.

На другой день Петрикела-безбородый обманщик остался дома работать, а Датуа взял хлеб, дайру, свирель, чонгури и отправился пасти корову.

Подмел Петрикела весь двор, стал бросать сор к соседям. Но увидели те, бросились к Петрикеле и безжалостно избили: «Вот, что значит сор бросать к нам во двор».

Избитый, весь в синяках, Петрикела-безбородый обманщик дотащился до хлева и еле живой упал на постель.

Не лучше пришлось и Датуа-безбородому обманщику: как только корова вышла в поле, так и пустилась бежать, да целый день и бегала, все вприпрыжку. К вечеру прибежал, домой, прибежал за ней и еле живой Датуа-безбородый обманщик. Он так был измучен этой беготней, что не съел даже своего хлеба. Только вошел Датуа в хлев, видит – лежит Петрикела-безбородый обманщик и охает.

– Что с тобой, братец, не заболел ли ты?

– Какое заболел! С чего бы мне болеть?

– Что же ты лежишь?

– Да подмел я двор и только стал бросать сор к соседям, как увидели они меня – бросились ко мне, пригласили в дом и так радушно приняли – совсем закормили и запоили. Так от кахетинского голова кружится, что еле жив. А ты как провел время?

– Я тоже, братец, очень веселился. Заиграл на дайре, ударил пальцами по струнам чонгури и засвистел на свирели. Как пустилась в пляс корова, как начала чудесный, легкий картули отплясывать! Собрался народ: женщины, мужчины. Окружили нас, и как же все веселились! От веселья и поесть забыл, вот и хлеб целиком принес обратно.

– Ну, если так, братец,завтра я отправлюсь с коровой, а ты здесь хорошенько погуляй у соседей.

– Будь по-твоему! – ответил Датуа-безбородый обманщик.

На другой день то же было с Петрикелой-безбородым обманщиком, что было и с Датуа, – до вечера без памяти бегал он за коровой. А Датуа-безбородого обманщика тем временем так отделали соседи, что несчастный еле дотащился до хлева.

В ту ночь устроили совет: «Не сбежим отсюда, – или от голода погибнем или от беготни; а о побоях уж нечего и говорить».

Решили они бежать, но старуха на ночь запирала хлев снаружи, и это очень мешало выполнить задуманное.

– Давай зарежем проклятую корову, – сказал Петрикела, – уложим ее в мешок, потом пусть один из нас подсадит другого, тот поднимется наверх, вылезет через дымоходную дыру и спустит веревку. А другой прежде подаст мясо в мешке, потом сам поднимется по веревке.

– Очень хорошо, – сказал Датуа.

Решили, свалили корову, зарезали ее, освежевали и разрезали на части.

– Иди, Петрикела, а ну, подставь спину, помоги подтянуться. Сейчас подниму мясо да и тебя вытащу.

Подставил спину Петрикела. Вылез на крышу Датуа-безбородый обманщик и спустил в хлев веревку. Петрикела же привязал веревку накрепко к краю мешка, вложил туда пару кусков мяса, залез сам и крикнул:

– Бери мясо, да поскорей спускай веревку обратно.

Датуа-безбородый обманщик подтянул наверх мешок, взвалил на спину и помчался восвояси. Пробежал порядком, устал и захотел отдохнуть. Скинул мешок со спины и бросил его на землю.

– Тише, бездельник, не ушиби! – закричал Петрикела-безбородый обманщик, вылезая из мешка.

– Сам ты бездельник, всю поясницу мне отбил.

– Рассуди сам, братец, можно ли меня винить? Не будем изменять друг другу ни в горе, ни в радости, тогда и дела наши хорошо пойдут и ни поясница, ни сердце болеть не будут, – сказал Петрикела-безбородый обманщик.

После этого они перестали обманывать друг друга и зажили, как братья, в любви и в дружбе.

О том, как царевна не пошла за царевича, пока он не научился ремеслу

Жил один царь. У него был единственный сын. Состарился царь и решил женить сына. А сын говорит:

– Дай мне обойти все царство, сам выберу себе невесту.

Отпустили его. Смотрит, ищет царевич – не найдет невесты. Только на окраине одной бедной деревни, в самой бедной избушке, увидел он девушку невиданной под солнцем красоты и полюбил ее. Просит ее царевич в жены, а она и говорит:

– А ты какое ремесло знаешь?

– Никакого не знаю, – говорит царевич.

– Не знаешь, а быть царевичем – это еще не ремесло, – сказала девушка. – Сегодня ты царь, а завтра нет, тогда чем семью кормить будешь? Пойди научись какому-нибудь ремеслу, тогда выйду за тебя, а нет – так и не показывайся.

Загрустил царевич, не знает, какому ремеслу можно научиться так скоро. Пришел к отцу, рассказал: так и так мое дело.

Вызвал отец всех ремесленников. Пришли ремесленники. Спрашивает царь столяра:

– Ты во сколько лет можешь научить царевича твоему ремеслу?

– В пять лет, – говорит столяр.

– Ух! В пять лет моя невеста выйдет замуж, не дождется, – говорит царевич, – на что мне тогда твое ремесло?

Кто предлагает обучить царевича ремеслу в два, кто в три, а кто и в четыре года. Наконец выступил один бурочник.

– Я тоже считаюсь ремесленником, дайте мне царевича, в сутки обучу его своему ремеслу.

Пошел за ним царевич и научился валять бурки. Женился потом на той красавице и зажил счастливо.

Вскоре старый царь умер. Стал наш царевич царствовать. Захотелось ему посмотреть свое царство: кто как живет, кто чему радуется и кто о чем горюет. Оделся бедно и пошел.

Зашел в один город – так там вкусно пахнет едой, так, лучше быть не может! Подумал царевич: «Я столько трачу на поваров, а такой вкусной пищи не имею, зайду посмотрю, что они готовят».

Зашел царь в один дом, а там пища из человечьего мяса.

Увидал царь погреб, спрашивает:

– А что у вас в том погребе?

Открыли эти басурмане погреб и бросили туда царя.

Там было еще три человека. Один сказал:

– Меня завтра заколют.

Другой сказал:

– Меня послезавтра.

– А меня послепослезавтра, – сказал третий. – Ты самый жирный, тебя в воскресенье заколют!

Испугался царь, да уж что делать?

Съели тех, и пришел его черед. Сказал царь:

– Я вам такую бурку сваляю, что две тысячи за нее дадут. Никто ее не купит, кроме жены царя.

Принесли ему шерсть. Такую прекрасную, затканную цветами бурку свалял царь, что глаз не оторвешь, а между цветов вывел: «В таком-то городе, в таком-то доме, в погребе томлюсь, не придете в два дня – съедят меня».

Взял один басурман бурку, взвалил на голову и понес. Принес царице, прочитала она, что там было написано, отдала за бурку две тысячи, отпустила. Собрала войско и пошла за тем басурманом вслед – выручать мужа. Окружила дом войсками и говорит:

– Я войду вовнутрь, а вы, как услышите, что разбилась чаша, так и входите.

Вошла она, попросила поесть, дали ей чашу, ударила она чашей оземь и разбила ее. Бросилось все войско в погреб, поймали всех басурман и передушили. Царя освободили.

Сказала жена:

– А ну, не знай ты ремесла, помогло бы тебе, что ты царь?.. Закололи бы тебя и съели.

Пошли муж с женой и зажили счастливо. После этого царь с царицей очень заботились о ремеслах.

Два крестьянина

Было то или не было – жил в деревне Кирбали один крестьянин. Вот пошел он на работу и встречает другого, из деревни Зерти.

– Давай побратаемся, – говорит кирбалец.

– Давай! – говорит другой.

Пошли вместе. Что заработают, все поровну делят.

Вот однажды встретил этот кирбалец своего земляка. Хочет он угостить его, а денег нет. Призанял кирбалец у своего друга два пятака. Угостил земляка, выпил с ним, да так, что и не вспомнил друга своего ни разу. Даже за здоровье его не выпил.

Ушел гость, а тот и говорит:

– Что это, брат, на мои деньги угостил земляка, а мне и не сказал ничего? Что бы тебе позвать и меня? Пришел бы я, еще денег добавил, выпил бы за ваше здоровье, повеселились бы.

– Такой у меня характер дурной, – говорит этот кирбалец. – Да что! Вот как займу деньги у кого – умру, не отдам. У меня поживиться нечем.

– Да и у меня дурной характер, – говорит тот, – знаешь ведь нас, жителей Зерти! Я, если кто мне должен, хоть умри он, не отстану, в могиле возьму свое.

Вот кончили они работу. Получили деньги, делят, и говорит этот крестьянин из Зерти:

– Слушай, друг, ведь есть у тебя деньги, отдай мои два пятака.

– Нет, – говорит кирбалец, – теперь и у тебя есть, зачем тебе еще? А ты зайди ко мне в воскресенье, отдам.

Приходит тот в воскресенье.

Встретил его кирбалец радушно. Зарезал курицу, угостил честь честью и отпустил:

– Нет у меня сейчас денег, приходи в другое воскресенье.

Пришел тот и во второе воскресенье. Опять радушно встретил его кирбалец, опять угостил, а денег не дал.

Ходит так каждое воскресенье крестьянин из Зерти к кирбальцу. Угощает его тот, кормит, поит, а денег не дает.

Вышли у кирбальца все куры, рассердилась жена, ругается:

– Что ты кормишь этого бездельника, отдай ему его два пятака. Уж и куры все вышли, корову, что ли, ему резать?

– Что же теперь делать, – говорит кирбалец, – похвастал я. Худо ли, хорошо ли, надо держаться. Отдать теперь ему эти пятаки – позор мне. Я лучше притворюсь мертвым, а ты, как придет он, садись и плачь. Спросит он, ты и скажи, что меня холера убила. Испугается он, уйдет.

Пришло воскресенье. Показался крестьянин из Зерти, а кирбалец лег, вытянулся, что мертвый, не дышит.

– Здорово, кума, – говорит гость хозяйке.

– Будь здоров, – отвечает та, сама вздыхает.

– Что это ты грустна, кума, и где мой побратим?

– Эх, кум, горе, горе, холера его унесла.

Понял гость, какая холера унесла его друга, и говорит:

– Ах, ах, какое несчастье! Да уж что делать? Кто пособит в горе, как не я? Знаешь ведь, все разбегутся, как узнают, что у вас холера. Принеси-ка доски, сколочу гроб, отнесу, схороню его, не валяться же ему дома.

Заставил ее принести доски, сколотил гроб, уложил в него кирбальца, взвалил на спину и снес в одну старую церковь. Поставил гроб, а сам притаился, ждет.

Настала ночь.

А в той стороне в ту пору разбойники завелись. Они по ночам в эту заброшенную церковь приходят и здесь награбленное делят.

Пришли и в эту ночь три разбойника, принесли мешок золота да серебра. Разложили все, поделили на три части, а еще у них сабля добрая. Никак ее не поделят.

– Давайте, – говорит один, – вот как решим: кто этому покойнику одним ударом той сабли голову отрубит, – пусть тому сабля и достанется.

– Нет, – говорит другой, – кто одним ударом надвое его рассечет – тому.

А третий говорит:

– Нет, кто одним ударом обе ноги отрубит, – тому.

Лежит кирбалец в гробу, дрожит – вот-вот начнут рубить его. Лежал, лежал, да как вскочит вдруг да закричит:

– Вставайте все мертвецы, старые да новые, ловите, хватайте разбойников!

Перепугались разбойники. Побросали все золото и давай бежать.

Вышел крестьянин из Зерти, смеется:

– Так-то ты умер!

Досталось все это добро им одним.

Поделили они все по-братски, и говорит снова крестьянин из Зерти:

– Слушай, друг, отдай хоть сейчас мои два пятака.

Нет, не дает кирбалец.

Пошла у них ссора, ругаются, до драки дело доходит.

А разбойники, как отбежали подальше да успокоились, решили узнать все же, вправду ли ожили мертвецы, старые да новые, или почудилось им все. Послали они одного из своих, что похрабрее был, поразузнать осторожно.

Пришел этот посланный, заглянул в церковь. Увидел его кирбалец, сорвал с него шапку и швырнул ее своему побратиму:

– Вот тебе за твои два пятака! Что, и теперь не отвяжешься?

Побежал разбойник ни жив ни мертв от страха. Прибежал, еле дышит:

– Ох, братья, туда столько покойников набрело, что из всего добра по два пятака и то не каждому досталось, так и едят друг друга поедом. И с меня шапку содрали, тоже в дележ пошла, еле жив ушел.

Так кончилась история с долгом кирбальца.

Про лентяя

Было, до и не было ничего – жили муж с женой. Муж был такой лентяй, что ничего не хотел делать. Целые дни только ест да валяется – то на один бок повернется, то на другой. А жена что есть силы трудится, себя и мужа кормит, одевает, все, все она одна делает. Только сколько ни бьется жена, а все бедны и бедны они. Да и что она одна может? И поле-то у них на беду где-то далеко, да все каменистое, да песчаное, только и растет на нем что крапива и сорняки всякие, больше ничего.

Вот собралась жена весной, упросила соседей, вспахала с их помощью это поле, призаняла потом зерна, засеяла, и взошла нива – да какая нива, так и волнуется вся что море.

Пришел месяц жатвы, созрели хлеба, и говорит жена мужу:

– Встань, пойди взгляни хоть на наше поле. Может, ничего и не взошло там и напрасно только мы надеемся.

Встал кое-как этот лентяй, потащился. Только не прошел и полдороги, как повернул обратно, пришел домой и говорит жене:

– Был я, видел – ничего там, кроме крапивы и сорняков, не взошло, даром только столько зерна извели.

Знает жена, что у них за нива, только ничего не сказала мужу. А как пришло время жатвы, говорит ему:

– Или иди в поле жать, или оставайся дома, сбей масло, покорми наседку с цыплятами, присмотри за ними, просей муку, выпеки хлеб.

Решил лентяй дома остаться. Взял он моток ниток своей жены и, чтобы не разбежались цыплята и не беспокоили его, привязал их всех одной ниткой к наседке и пустил так по гумну.

Вдруг откуда ни возьмись – коршун, набросился он на цыплят и унес их всех вместе с привязанной наседкой. А лентяй взвалил на спину мешок с мукой, сито, молоко в миске и погнался так за коршуном, думает: «И коршуна напугаю, заставлю бросить наседку с цыплятами, и муку просею, и масло собью, так от всех дел разом избавлюсь».

Только ни коршуна он не догнал, ни муки не просеял, ни масла не сбил – все у него попадало, побилось и просыпалось. Так и остался ни с чем. Думает лентяй, как быть, как жену без цыплят встретить.

Вспомнил он, что у жены были яйца отложены. Достал эти яйца, уложил их в корзинку и уселся на них, думает: «Посижу немного. Авось, пока жена с поля вернется, новые цыплята вылупятся».

Сидит лентяй на яйцах, квохчет, что наседка: «Квох-квох… Квох-квох…»

Вернулась жена с жатвы, кричит мужу:

– Открой двери!

А муж только квохчет в ответ:

– Квох, квох, квох!

Во второй раз кричит жена:

– Открой двери!

– Квох, квох, квох! – отвечает опять муж.

И в третий раз крикнула жена:

– Да где же ты, куда сгинул? Отвори двери, что ты, оглох?!

Никто ничего ей не отвечает, одно только «квох, квох» и слышится из дома.

Взломала жена двери, вошла. Видит – сидит ее муж в корзине, что наседка, и квохчет.

– Что это еще ты выдумал, что там делаешь? Вылезай сейчас же из этой корзины.

– Наседку с цыплятами коршун унес, вот я и хотел высидеть новых цыплят, – говорит муж.

– Не надо мне твоих цыплят, вылезай, – говорит жена, вытащила его из корзины и усадила у очага.

Наутро спрашивает жена мужа:

– Ты как? Пойдешь жать, или, может, опять дома останешься?

– Нет, пойду лучше жать, – говорит муж, – только дай мне трех кур: одну на завтрак, одну на обед, одну на ужин.

– Ох, сними только ты этот урожай, не трех, а четырех кур тебе в день давать буду.

Пошел лентяй в поле. И двух снопов за день не увязал, все валяется да спит, а кур не забыл – всех трех зараз съел. Идет время. Прошло так три, четыре дня. Так бы и высох и осыпался весь хлеб в поле, только встала однажды жена лентяя, оделась по-мужски, взяла оружие, села на коня и поехала. Подъехала к мужу и кричит:

– Эй, жнец, не знаешь ли какого лентяя? У нашего царя сын болен, умирает. Научили нас печенью этого лентяя его накормить.

Испугался лентяй и стал клясться:

– Всего только час, как я жать начал, где мне было собрать больше?

– Смотри же, не снимешь весь хлеб к вечеру, приду, отрублю тебе голову, вырежу печень и унесу, – сказал этот воин и уехал.

Бросился лентяй жать, весь хлеб снял, ни одного колоса не оставил. Упал к вечеру чуть живой от усталости и заохал. Пришла жена, принесла еду, до еды ли ему? Еле жив сидит, чуть дышит.

Скрашивает жена:

– Что это ты утомился так?

Рассказал ей лентяй, что проехал человек от царя и пригрозил: «Не снимешь до вечера весь хлеб – приеду, убью тебя, вырежу печень и унесу».

– Не бойся, – утешила его жена, – сжал ведь все, ничего уж он тебе не сделает.

Так кое-как увязали снопы, свезли; обмолотили и засыпали зерно.

У этого лентяя была одна свинья. Что ни есть в доме съедобного, все он этой свинье носит. Кормит ее, откармливает.

Сказала жена:

– Нам и самим есть нечего, что ты все этой свинье таскаешь? Заколем ее лучше.

– Нет, не заколю, пока жир из нее не полезет, – говорит муж.

Взяла жена масла, растопила, плеснула на свинью, показала мужу и говорит:

– Видишь, как разжирела, так и лезет из нее жир.

Взял тогда лентяй и заколол любимую свою свинью – как ни любил он ее, а желудок свой, видно, любил больше.

Очень скоро съел лентяй свою свинью, только один окорок и успела припрятать жена. Узнал лентяй, что у жены еще один окорок есть, пристал:

– Дай и его!

– Нет, – говорит жена, – не дам!

– Умру, если не дашь.

– Умри, – говорит жена. – Умрешь, никому урона не принесешь.

Встал лентяй, лег на тахту, зажмурил глаза, замолк и лежит, не дышит. Заплакала жена над мужем, что над мертвым.

Привели попа, сколотили гроб, уложили лентяя и понесли в церковь. Подошла все же жена еще раз к мужу, шепнула:

– Встань, не то похороним.

– Как же я встану? Умер ведь я.

– Встань, говорю, – повторяет жена.

– Дашь свиной окорок – встану, – говорит муж.

– Нет! – говорит жена.

– А нет, так я и не встану.

Понесли лентяя, как покойника, и уложили его в церковь. Как стемнело, встала жена этого лентяя, подошла к церковным дверям и закричала:

– Эй, мертвецы, старые и новые! Слушайте – в небе новый храм строится, вставайте все кирпичи носить. Старым мертвецам носить по сто, новым – по двести.

Подумал лентяй: «Мне и пяти кирпичей не поднять, какого черта я им по двести носить буду?» Вскочил и давай бежать из церкви.

С тех пор не думает он ни умирать, ни свиных окороков просить, да и на боку больше не валяется. Стал он работать, и зажили муж с женой счастливо и богато.

Сирота и безбородый обманщик

Было то или не было – жил бедный сирота, ничего и никого у него не было. Раздобыл он однажды зерна и отнес на мельницу молоть. Пришел на ту же мельницу один безбородый обманщик, тоже принес зерно. Смолол сирота свое зерно. Собрался уходить, а безбородый обманщик ему:

– Пойдем вместе.

– Пойдем, – говорит сирота.

Пошли. Идут.

– Знаешь, что? – сказал безбородый.

– Что?

– Давай мою муку замесим, твою подсыплем; а твою замесим – мою подсыплем.

– Очень хорошо, – говорит сирота.

Замесили тесто из муки обманщика, подсыпали муку сироты, испекли славный румяный хлеб. Посмотрел на хлеб безбородый и говорит:

– Давай поспорим: кто лучше солжет, тому и хлеб достанется.

– Хорошо, – говорит сирота.

– Был у нас гусь один, – начал безбородый обманщик, – его еще мой дед вырастил. Такой это был гусь чудесный: какая бы работа ни была – в доме ли, в поле ли, пахота ли, косьба ли, – со всем он один управляется. Сяду, бывало, на него и поеду: то полем прокачусь, то в горы поеду. Вот однажды едем мы полем. Вдруг, к несчастью, шакал – бросился на нас и вырвал у моего гуся весь бок. Упал гусь, умирает. Догадался я, срубил дерево, сплел из веток плетенку и залатал ему бок. Вскочил гусь, сел я на него, и поскакали домой… А теперь твой черед, сиротинка.

Начал сирота:

– У моего отца был пчельник в сто ульев. Отец каждый день, бывало, обходил его и всех пчел пересчитывал. Вот сосчитал он однажды – не хватает одной пчелы. Тотчас бросились все туда-сюда, – ищут, никак пропавшей пчелы не найдут. Узнали, что застряла пчелка за морем – сломала ножку, поймали ее там какие-то разбойники, запрягли в плуг, и пашет бедная пчелка им землю. Пришел туда мой отец, увидел, рассердился очень: «Как! Кто вам дал ее?» Не уступают те. Схватил отец за ухо пчелку и тащит ее. Оторвалась у пчелки голова и осталась в руках у отца. Достал отец орех из кармана, помазал пчелке шейку и привязал голову. Выросло из пчелиной шейки большущее ореховое дерево. Росло, росло дерево, столько на нем орехов, столько – только и делаем, что сбиваем их да носим продавать. Пристала к этому дереву ворона, все орехи сгрызла. Бросил отец ком земли в ворону, застрял ком на дереве. Вырос ком, вытянулся, раскинулось на дереве огромное поле – хоть паши, хоть сей. Разбили мы на нем виноградник, вытянулась лоза, налилась ягодами, да какими – даже врагу весело смотреть. Висит виноград гроздьями, да все пунцовыми. Мы ждем – вот-вот собирать начнем, как вдруг, откуда ни возьмись, появилась шакал-лиса, разнесла весь наш виноградник, все съела, все уничтожила – совсем нас разорила. Решил я: «Пойду-ка, подстерегу, поймаю и задам ей – хвостом камни заставлю кидать, узнает она меня!» Сказано – сделано. Отыскал я лазейку, сквозь которую лиса в виноградник пробиралась, сел, жду; смотрю, идет кто-то, шумит. У меня сердце от страха лопается: сам дрожу, сам радуюсь, жду, вот-вот шакал-лису увижу. И вправду, появилась шакал-лиса. Хвать я ее за хвост, поймал, держу. Вытащил плеть и давай стегать ее. Дай бог тебе счастья – разделал я ее вдоль и поперек. Я ее луплю, а она все бумаги какие-то исписанные да сор сыплет.

– А что же написано на тех бумагах? – перебил безбородый обманщик.

– Сироте – хлеб, а безбородому – сор.

Достался хлеб сироте.

Про крестьянина и старосту

Жил один крестьянин. Была у него красивая жена. Жена крестьянина со старостой шашни завела. Знал про это крестьянин, но молчал.

Пришел однажды крестьянин домой и говорит жене:

– Там на базаре мед появился, поди купи, только смотри – не покупай ослепляющего меду, тем медом человека ослепить можно. «Эге, – подумала жена, – теперь-то я знаю, что делать. Куплю этот мед и ослеплю мужа».

Пошла она к продавцу:

– Нет ли ослепляющего меду?

– Есть, – говорит продавец, – сколько угодно! Купила жена полный горшок меду и отнесла мужу.

– Не взяла ли ослепляющего? – спрашивает муж.

– Нет, – говорит жена.

Сел муж, принялся за мед.

– Горе мне! Слепну, слепну! – кричит. – Ах ты, проклятая, что же ты ослепляющий мед принесла?

Радуется жена: теперь муж ничего видеть не будет.

– Все равно уж слепну, так уж хоть доем мед, чтобы другой кто не ослеп, – говорит муж и один вылакал полный горшок меду.

Пошла жена к старосте, говорит:

– Ослепила я мужа, теперь наше время, приходи, никто нам не помешает. Пожаловал староста. Зарезали хороших, жирных кур. Не хватило жене воды, выбежала из дому, а староста прилег и задремал. Встал муж, взял кипяток, влил спящему старосте в глотку – задохнулся староста.

Пришла жена, наварила кур, сготовила ужин, подошла к старосте и будит его:

– Вставай ужинать.

Мой враг пусть проснется, как он проснулся! Перепугалась женщина, стала просить мужа:

– Что хочешь бери, только возьми этого старосту и брось его куда-нибудь в воду.

Встал муж, взвалил мертвого старосту на спину и потащил его домой. Донес, втащил на балкон и кричит басом, словно сам староста:

– Эй, жена, отворяй двери!

– Ах, ты, такой-сякой, напьешься – бежишь к другой, а протрезвишься – так домой плетешься? Сиди там у дверей – и не открою, и рукой не двину.

– Открывай, а то упаду с балкона! – кричит крестьянин.

– И прекрасно, падай на здоровье.

Бросил крестьянин старосту, загрохотал тот с лестницы и ударился о порог, а крестьянин отошел и спрятался недалеко. Выбежала жена, видит – убился староста, и давай кричать:

– Горе мне! Я его убила, что теперь будет, несдобровать мне за это.

Вышел крестьянин.

– Что ты кричишь, убиваешься? – сам будто ни при чем.

– Так и так, – плачет жена старосты, – я виновата в его смерти, помоги, спаси меня.

– Дай две тысячи – унесу его, – говорит крестьянин.

Что делать, дала ему жена старосты две тысячи. Взвалил крестьянин старосту на спину и поволок к мельнице. Закрыл воду, поставил старосту, как живого, на ноги, опер его руками о перекладины колес, сам отошел и спрятался.

Стала мельница, выбежал мельник, увидел старосту. «А, это ты закрыл мне воду!» – хватил его дубинкой и с ног свалил. Упал староста, не двигается, посмотрел мельник – убит человек, и давай кричать:

– Что это за несчастье на мою голову!

Вышел крестьянин:

– А! Старосту убил?! Ну, теперь увидишь, что с тобой будет.

Взмолился мельник:

– Только не выдавай меня, снеси куда-нибудь мертвеца и выбрось, две тысячи дам.

Взял крестьянин две тысячи, взвалил старосту на спину и потащил его к церкви. Вытащил его на колокольню, всунул в руки ему веревки, сам позвонит, позвонит в колокол, отбежит и спрячется.

Терпел, терпел поп, обозлился, выхватил дубинку и хвать старосту дубинкой по голове. Смотрит поп: остыл вовсе человек, умер, – перепугался, хочет спрятать его, но тут выходит крестьянин и говорит:

– Не суетись напрасно, отец, ты убил этого человека и будешь отвечать за это.

Просит поп:

– Только не говори никому и избавь как-нибудь от мертвеца – бери, что хочешь!

– Дай пятьсот рублей и еще осла в придачу, чтоб на нем мертвеца увезти.

Дал поп и осла и денег.

Посадил крестьянин старосту на осла и повез. Дошел до деревни, а там крестьяне вымолотили хлеб, оставили зерно на гумне, а сами ушли отдыхать. Привел крестьянин осла, поставил его посреди гумна, сам спрятался. Наелся осел зерна досыта.

Вернулись крестьяне, видят – стоит осел посреди гумна, зерном объедается, на осле человек сидит и не отгоняет его. Обозлились крестьяне:

– Ах, ты, негодяй, не видишь – осел все зерно поел, не можешь отогнать его! – схватили палки и давай лупить мертвого старосту, пока не свалили его с осла. Тут вышел крестьянин и говорит:

– Это вы убили человека? Будет вам теперь за это!

Перепугались те.

– Только не выдавай нас и избавь от мертвеца – триста рублей дадим.

Потащил крестьянин старосту, зарыл его в землю, вернулся домой, выгнал жену-изменницу и зажил себе счастливо.

Этакий и Хуже Этакого

Жил один бедный крестьянин, ни земли у него не было, ни в доме крошки. Стоял лишь один ветхий домишко, который по бокам подпирали и поддерживали бревна, чтоб его ветер не унес. И делать-то крестьянину нечего, так целыми днями и ходит без дела. Еле-еле собрался жениться.

Привел жену из дальней деревни. А она попалась дельная, работящая. Увидела жена, что муж целыми днями без дела ходит, стала его грызть:

– Двинь руками, пойди куда, поработай, достань денег – так с голоду умрем!

Не хочется ему работать, отвык. Да и вставать утром с нагретой постели неохота. Пока не схватит его жена за ноги да не стащит с постели, он и не встанет.

Вот однажды жена говорит мужу:

– Пойди, обработай какое-нибудь поле. Своего нет, хоть казенную землю вспаши, все что-нибудь достанется.

Побежала жена к соседям – заняла плуг, быков и привела мужу.

– Ты иди на работу, а я сварю обед и принесу тебе в поле.

Пошел муж. Шел, шел – пришел к Кодорской горе. Там нашел казенные земли и стал пахать Пашет и пашет мужик Уж три раза все поле прошел.

Вдруг стали быки. Взмахнул мужик палкой.

– Э-гей! – кричит.

Потянули быки и опять стали. Зацепили, видно, что-то плугом. Ударил мужик палкой, потянули быки, что было силы, и выбросили наверх огромный, с небо и землю, сундук.

Испугался мужик, задрожал весь. «Погиб я, погубил и семью. В этих казенных землях, видно, что-то было зарыто, а я и отрыл. За это наш царь меня повесит».

Открыл сундук, и что же он видит? Весь сундук полон золотой монетой. Разве две-три монетки из серебра или меди, а то все золото.

Плачет мужик. «Донесут царю про это, убьют меня».

Сидит бедняк, плачет. Вдруг видит – идет поп. Поп в деревне отслужил службу, наполнил хурджин добром – курами да пирогами и сам нажрался – еле тащит его бедный мул. Пожалел поп бедняка.

– Сын мой, что за несчастье над тобой стряслось?

Рассказал ему обо всем бедняк.

– Это ничего, – утешил его поп, – я тебе помогу, ты только подсоби мне пересыпать все это золото в мой хурджин.

Обрадовался бедняк.

Очистил поп весь сундук. Все крупные золотые монеты в свой хурджин пересыпал, а бедняку дал немного мелких монет.

– Бери, ничего, я помолюсь господу, и царь тебя простит.

В этих хлопотах прошел и полдень. И поп, и бедняк порядком проголодались. Смотрит мужик – идет жена, несет обед и кувшин вина. Побежал мужик и обрадовал жену, что он от беды спасся.

– Так и так было дело, а вот поп, божий посол, спас меня.

Рассердилась жена:

– Я тебе задам за твою глупость!

Да что уж делать? Золото все у попа. Позвала жена крестьянина попа обедать, сама шепнула мужу:

– Спросит поп, как тебя зовут, скажи: «Этакий», а меня «Хуже Этакого».

Сели обедать. Женщина все подливает попу вина, а мужу ничего не дает.

– Дай и мне немного этого замечательного напитка, – просит муж.

А жена и не смотрит на него.

– Дай же и мне вина, – просит муж.

Взглянула жена на мужа, да так, что бедняк о вине и думать перестал. А поп хлещет и хлещет чхаверское вино.

– Раз уж так меня уважили, скажите хоть имена ваши, – говорит поп.

Толкнула жена мужа в бок. Он и говорит:

– Я – «Этакий», а жена – «Хуже Этакого».

Нахлестался поп, да так, что и на ногах не стоит.

– Сестра моя, – просит поп, – уложи меня поспать.

Оттащила его жена, прислонила к дереву. Заснул поп.

– А ну, живей, – говорит жена мужу, – клади хурджин с золотом на мула, садись на него сам и скачи домой.

Так и сделали: взвалил мужик на попова мула хурджин, полный золота, сел сам, погнал вперед быков, поехал.

А поп знай себе храпит. Побежала жена к соседям, достала ножницы, подошла к попу. Спит поп – хоть из пушек стреляй. Остригла жена полбороды и половину усов у попа, отнесла хозяевам ножницы и побежала за мужем.

Проснулся поп к сумеркам. Смотрит – ни крестьянина, ни его жены, ни мула, ни хурджина с золотом. Что делать? Вскочил поп и понесся вдогонку за мужем и женой. Бежит и видит – крестьяне в поле работают.

– Здравствуйте! – говорит поп.

– Здорово! – отвечают крестьяне.

– Не видали ли вы «Этакого», не проходил здесь?

Рассмеялись крестьяне.

– Нет, этакого нигде не видали, – говорят.

Побежал поп дальше. Опять крестьяне в поле работают.

– Здравствуйте! – кричит, сам еле дышит.

– Здорово! – отвечают те.

– «Хуже Этакого» не видали ли где? – говорит поп.

– Хуже этакого трудно увидеть, – смеются люди, – выстриг себе поп полбороды и, бегает.

Схватился поп за бороду и понял все.

– Ах, это они, чертовы слуги, муж с женой, со мной сделали.

Так и остался поп в дураках. А муж с женой разбогатели от того золота. Поставили себе дом в два этажа, народили детей и зажили счастливо.

Полторы горсти

Жили два человека. Был у них котелок, было и лобио, да соли не было. Сказал один другому:

– Не сварить нам так лобио. Пойди в город, купи полторы горсти соли.

– Забуду я, как запомнить? – говорит другой.

– А ты иди и повторяй: «Полторы горсти, полторы горсти» – не забудешь. Пошел тот человек в город соль покупать.

Идет, видит – крестьянин вспахал поле, засевает и приговаривает: «Тысяча на одно, тысяча на одно». А тот идет и кричит: «Полторы горсти, полторы горсти». Обозлился пахарь:

– Я прошу, чтобы на одно зерно тысяча взошла, а ты говоришь: полторы горсти! Схватил его и избил хорошенько. Избил, отвел душу и отпустил. Спрашивает тот:

– За что ты избил меня?

– За то, что я сею, а ты говоришь – полторы горсти.

– Так что же мне говорить?

– «Тысяча на одно, тысяча на одно» – я бы тебя не избил, еще отблагодарил бы. Пошел дальше этот покупатель соли. Идет одной деревней, навстречу покойника несут, а он идет и кричит: «Тысячу на одного, тысячу на одного!» Схватили его родственники покойника и давай бить, избили хорошенько, отвели душу, отпустили.

– За что вы меня избили?

– За то, что говоришь – тысячу на одного.

– А что же мне было говорить?

– А ты бы подошел, снял шапку и сказал: «Пусть это несчастье будет первым и последним в вашей семье» – мы бы тебя отблагодарили и с честью проводили.

Пошел дальше этот «Полторы горсти», встретил в пути свадебный поезд, снял шапку и стал говорить: «Пусть это несчастье будет первым и последним в вашей семье!» Схватили его, разложили и что в нем было ширины – в длину обратили. Отвели душу и отпустили.

Отошел немного бедный «Полторы горсти» и спрашивает:

– За что вы меня избили? Что я вам сделал? Меня так научили, а что же я должен был сказать?

– Надо было подойти, снять шапку и крикнуть: «Да здравствует свадебный поезд, да здравствует свадебный поезд!»

Поплелся «Полторы горсти» дальше, весь избитый, еле ноги волочит. Идет и думает, как быть, что говорить, если встретит еще кого. Идет и видит – подкрался охотник к голубям и уже курок взвел, вот-вот выстрелит. Сорвал наш «Полторы горсти» шапку, бросился к охотнику и давай кричать: «Да здравствует! Да здравствует!»

Вспорхнули голуби и улетели.

Вскочил охотник, зубами скрежещет, бросился на бедного «Полторы горсти» и давай колотить его прикладом по спине. Бил его, бил, чуть всю душу не выбил. А тот уже чуть жив, спрашивает только:

– За что ты меня бил, как мне нужно было говорить или поступать?

Сказал охотник:

– Голоса бы не подавал, нагнулся бы, притаился, прополз тихонько, не спугнул бы голубей – и я бы тебя не тронул.

Поплелся дальше несчастный «Полторы горсти».

Четыре человека потеряли кошелек с деньгами, ходят, ищут всюду по земле. Увидел их «Полторы горсти», нагнулся, притаился и ползет вдоль плетня. Заметили его те, подбежали, схватили его.

– Ах ты, негодяй, нашел деньги, а теперь прячешься, хочешь сбежать?! – и давай бить беднягу.

Били, били, так его избили, что и ног он домой не доволок.

Победитель сильнейших

Жили три брата. Двое были сильные да ловкие, а третий – слабый да больной, ни к чему не годный.

Женились старшие братья, только не ужились вместе невестки, и стали братья делиться. Поделили все поровну, надвое, а младшего так ни с чем и оставили.

Просит и младший брат выделить ему долю, а братья говорят:

– На что тебе? Все равно ты ни к чему не годный, будешь работать у нас – то у одного, то у другого, мы тебя и прокормим.

Что делать младшему брату? Знает он, что силой у братьев ничего не взять; замолчал, повернулся и ушел от них совсем.

Только и взял с собой бедняк, что саблю отцовскую.

Много ли он шел или мало – только нашел одного богача и нанялся к нему в батраки.

Поработал у него три месяца, взял заработанные деньги, заказал на эти деньги ножны для своей сабли, а на лезвии велел выжечь: «Победитель сильнейших». Привесил эту саблю к поясу и пошел, сам не знает, куда идет.

Ходит он так с места на место, из одной деревни в другую, тащит эту саблю за собой. Смотрят на него прохожие, смеются, а дети так и бегут за ним, дразнят его.

Надоело это бедняку, свернул он с дороги, пошел лесом, устал и прилег под деревом отдохнуть.

Вышли из чащи два человека, так и обвешаны с ног до головы ружьями да кинжалами, увидели его и пошли к нему.

Притворился наш бедняк спящим.

Подошли они, посмотрели на него, смеются над ним; сняли они со спящего его саблю, достали ее из ножен, и что же видят – блестит, так и светится сабля, а на ней выжжено:

«Победитель сильнейших».

Перестали они смеяться, даже испугались. Не такой, думают, это человек, чтоб над ним издеваться, вложили опять эту саблю в ножны и говорят:

– Этот Победитель, видно, очень сильный и ловкий парень, спросим его, не захочет ли он быть нам другом.

Поговорили они и стали тихонько будить его.

Слышит все это наш Победитель, осмелел он и решил проснуться; посмотрел на них, протер глаза, словно крепко спал, встал и приветствовал их.

– Будь здоров! – говорят и они.

Разговорились. Нарассказал им наш ни к чему не годный Победитель всяких небылиц и говорит:

– Надоело мне кровь проливать, решил я идти к царю, проситься на службу.

Очень удивились его россказням эти молодцы, а потом принялись и себя расхваливать.

– Нас, – говорят они, – здесь только двое, а в лесу у нас еще шесть товарищей. Не рассердишься, – просим тебя – иди к нам, будь нам девятым товарищем и другом.

Это оказались разбойники, живут они далеко, где-то в густом, непроходимом лесу.

Взяли они с собой нашего Победителя и повели его в этот лес.

Пришли и рассказали своим товарищам все выдумки нового друга, еще раз в пять все раздули.

Не верит все же атаман геройству этого Победителя, решил он испытать его на деле и говорит:

– Сегодня ночью пойдете на кабана и этого новичка с собой возьмете.

Услышал это наш Победитель, чуть не умер со страху, а все же на показал виду и будто рад очень – в один миг в дорогу собрался. Сам думает – как бы сбежать от них в пути!

Дают ему товарищи ружье, а он смеется:

– А на что же мне моя сабля?

Сам никогда и в руках ружья не держал, не знает, как и стрелять из него.

А кабаны ходили в тот лес за желудями.

Вот заметил наш Победитель следы кабана на земле.

– О, – говорят разбойники, – это, видно, тот самый кабан, что с буйвола ростом. Кожа у него такая толстая, что и пуля ее не берет; этот кабан одним только клыком целые деревья с корнями из земли вырывает.

Победителя там на месте оставили стеречь кабана, а сами ушли и за деревьями притаились.

Совсем перепугался бедный Победитель. И не сбежать никуда из этого леса, и ничего не придумать.

– Что ж, – решил он, – видно, меня для этого кабана свет породил, тут уж ничем не поможешь.

Постоял он немного, подумал. Так ничего и не придумал, влез только на один дуб и притаился там в ветвях.

– Если уж притащится сюда этот кабан, сброшу на него сверху что-нибудь, может, испугается и убежит. Хоть в трусости меня не заподозрят, и то хорошо.

Вдруг слышит Победитель, грохочет что-то; посмотрел – так и сверкают внизу кабаньи глаза.

Екнуло сердце у нашего Победителя, задрожали у него и руки и ноги, сорвался бедняк с дерева, полетел вниз и грохнулся прямо на спину этого страшного кабана.

Завертелся кабан на месте, а бедняга вцепился со страху что было силы в кабанью щетину и лежит ни жив ни мертв.

Увидели это его товарищи, львами бросились вперед и давай бить кабана ружьями и всем, что ни было под рукой, по голове; свалили кабана и убили.

Очнулся наш Победитель – видит: дело сделано. Решил он и тут схитрить и давай кричать на товарищей:

– Ах, вы, такие-сякие, я кабана поймал, живым его взять хотел, а вы у меня в руках его убили.

Пожалели товарищи, да что уж делать?

Потащили они этого кабана к атаману. Узнали все про геройство нового товарища, удивляются, радуются.

Отрезали кабану голову, послали царю и сказали:

– Завелся у нас новый товарищ, да такой – вот этого кабана одной рукой поймал. Бросьте ловить нас, не то пожалеете.

Узнали все про нашего Победителя, только и говорят всюду, что о нем.

Одни говорят:

– Этот человек – дэв.

Другие:

– Он и пули на лету ловит.

У всех на языке его имя. А царь и все его войска перепугалась, забыли и думать, как тех разбойников ловить.

Прошло время. Вот вызывает другой царь этого царя на войну. И такой у них уговор: должны цари по одному воину на поединок послать, чей воин победит – тому царю побежденный и отдаст столько-то деревень со всеми людьми и со всем их имуществом.

Началась эта война. Только каждый раз тот, другой царь все побеждает.

Вот уж пять лет война длится, разорился вовсе этот побежденный царь.

Такой у того царя завелся молодец, такой герой, что, кто только ни приблизится к нему, тотчас он голову ему оторвет. Кто сосчитает, скольких невинных погубил так этот проклятый.

Вконец запугал царя враг. Как не напугаться – что было людей покрепче да посильней, всех перебил противник, а что царь один без людей может? Ничего он не может!

Собрал царь своих советников и просит их научить его, как быть.

Долго думали те и совещались.

Взял потом слово старший советник и сказал:

– И у нас ведь есть такой герой, вот тот «Победитель сильнейших», что кабана одной рукой взял. Попросим его помочь нам. Поможет – хорошо, а нет – так и конец нашему царству.

Понравилось всем это слово, уговорили царя и решили послать человека к тому Победителю, просить его помочь. «А побьешь нашего врага, даст тебе царь в жены единственную дочь и трон свой тебе завещает, и всем твоим товарищам-разбойникам все простит и еще богатыми подарками всех одарит».

Пошли посланные этого царя, отыскали этого Победителя и его товарищей и рассказали им все.

Обрадовались разбойники.

Дошло дело и до нашего ни к чему не годного Победителя. Задумался он, задумался, а сам от страха чуть дышит. Что дышит? Чуть язык не потерял. Подумал он, подумал и решил.

– Что же, плохо ли, хорошо ли прожил я свои дни, а только пришел уж, видно, мой конец. Как тут быть? Отказаться – на весь век опозориться. Нет, лучше уж умереть с честью от руки такого героя, чем всю жизнь трусом прожить. Хорошо и то, что товарищей своих от казни избавлю.

Сказал он, наконец, посланным:

– Хорошо, согласен, выйду на поединок. Стыдно только мне на одного человека идти, пусть они хоть троих, что ли, выставят.

Как услышали это, обрадовались все, закричали, забили в ладоши и, веселые и счастливые, пошли провожать героя в царский дворец.

Пошла эта весть по всему свету. Одни говорят:

– Не одного, троих зараз вызывает Победитель.

Другие:

– Он без меча, голыми руками ему голову хочет оторвать.

Третьи хвастают:

– Да что голыми руками, он не человека, целые деревья с корнями выворачивает.

И чего еще только не рассказывали про нашего ни к чему не годного Победителя!

Дошло все это и до противника.

У того, у бедняги, сердце чуть не оборвалось от страха: «Вот, – думает, – пришел мой конец, кончились мои дни».

Настал и день поединка. Не вмещает поле людей – столько пришло смотреть на этот поединок. Ждут нашего Победителя, ждут. Увидели наконец его.

– Что это? Маленький такой человечек? Да, видно, ловок очень, – говорят.

Пошли друг на друга этот наш ни к чему не годный Победитель и тот великан. Бедный Победитель перед ним, что твой зяблик, а все не сдается. «Ну, умру и умру, – говорит себе, – больше того ничего не будет».

Посмотрел на него этот великан,усмехнулся: «Этакого человечка я одним ударом уничтожу, – думает. – Да нет, видно, он какие-нибудь колдовские приемы знает, подожду, посмотрю, узнаю, что он такое будет делать, и потом уж живо с ним разделаюсь».

Затаили все дыхание, ждут.

Дали противникам знак, и пошли они друг на друга.

Не выдержало все же сердце нашего Победителя, еще бы: видит человек – идет смерть, так и надвигается на него. Забыл он и саблю свою из ножен вытащить. Зажмурился, вытянул шею и идет вперед, сам думает – бил бы уж скорей, кончилась бы мука эта.

Увидел великан этого беднягу с вытянутой шеей, испугался.

«Это он что-то недоброе мне готовит, прием, видно, какой-то хитрый», – думает.

Вытянул и сам шею, зажмурился, стал на месте, как вкопанный стоит.

А наш бедняк идет и каждую минуту ждет:

«Вот сейчас отрубит мне голову, вот сейчас уничтожит».

Только не рубят ему что-то голову. Приоткрыл наш Победитель тихонечко левый глаз. Смотрит, что же: стоит его противник посреди поля, вытянул шею, что индюк перед смертью, зажмурил глаза и ждет. Тут-то подумал Победитель, что пришло его время. «Не бойся, бей, и все тут!» Выхватил он свою саблю, замахнулся и только тогда опомнился, как покатилась голова этого великана в одну сторону, а все его огромное тело – в другую.

Закричали тут все, зашумели. Схватили нашего героя и потащили к царю.

Обрадовался царь, тотчас повенчал Победителя со своей дочкой и все свое царство им передал.

Стал наш бедняк царем.

Поставил он советниками всех своих товарищей и братьев к себе вызвал, и зажили все вместе счастливо.

Так сложилась судьба нашего ни к чему не годного Победителя.

Дьякон-безбородый обманщик

Было то или не было – жил один дьякон-безбородый обманщик. Все хорошо знали, какой он плут и обманщик, потому не стало ему житья в его . деревне, и решил он перебраться куда-нибудь в другое место – искать себе счастья.

Много ли он ходил или мало – приходит в одну деревню. Узнал он, что здесь живет поп, который уже до нитки обобрал весь приход. Есть у этого попа дочь. Пронюхал наш безбородый обманщик и о том, что у попа недавно дьякон отправился в края, откуда не возвращаются, и тотчас остановился у его порога. Вошел в дом к попу и начал врать:

– Узнал я, батюшка, отец святой, что у вас место дьякона освободилось, потому и приехал к вам издалека. Будем знакомы. Дьякон я – по имени Этакое – Хуже Этакого, и нравом я хорош, и святое писание лучше меня никто не знает, да что говорить, такого дьякона днем с огнем вам не сыскать.

Обрадовался поп. Такого-то и искал он дьякона. Уговорились они, написали все условия и старосте на утверждение дали. Обязался поп по этому уговору поселить дьякона в своем доме, честно отделять ему треть всего дохода с паствы, а всю требу есть вместе с дьяконом поровну. Уговор этот заключен на три года, и поп не может уволить дьякона до того срока, если дьякон сам того не пожелает. А захочет он прогнать его, должен отделить ему половину прихода и всего своего имущества. А дьякон за то обязан прислуживать попу дома и все его поручения выполнять.

Первый год служит дьякон-безбородый обманщик честно, ни в чем попу не перечит; не нарадуется на него поп, все равно, что солнце ему вместе с дьяконом взошло. А дьякон только время выжидает. Решил он дочкой попа завладеть, днем и ночью только и думает, как бы заполучить ее в руки.

Старается дьякон, хитрит, только ничего у него не выходит. Понял дьякон, что дочка только отцу во всем повинуется, и придумал уловку. Повел он однажды попа недалеко на горку, дрова рубить.

Хватил дьякон топором по огромному пню и вставил в расщелину клин.

– А ну, рассчитай, во сколько пальцев эта расщелина, – говорит дьякон-безбородый обманщик попу.

– В два пальца, не больше,-говорит поп.

Так и подпрыгнул дьякон:

– Как это в два? Не в два, а в четыре пальца расщелина, еще того больше! Что ты, не видишь?

Заспорили они, уж и до ругани дошло.

– Так давай измерим, – говорит поп.

– Давай, – говорит дьякон.

Только вложил поп в расщелину пальцы, как дьякон – хвать, и выбросил клин.

Защемил пальцы поп и давай кричать:

– Ай, ай, умираю, помогите!

Засуетился дьякон, завозился и говорит:

– Чем же помочь тебе, разве только сбегать домой, принести зубило, да боюсь, не даст без тебя дочка; да ты сам ей тогда крикни.

Побежал дьякон домой и говорит девушке:

– Отец твой велит покориться мне, поймал его какой-то лесной человек, убивает.

Не верит дочь.

– Этого отец никогда бы не сказал.

Обозлился дьякон, стал в дверях и кричит попу:

– Говорил я – не верит она мне.

Так и завизжал поп:

– Ой, дочка, спаси, сделай все, что он ни попросит.

А дочка во всем отца слушалась. Согласилась она и уступила дьякону. А дьякон, как добился своего, взял зубило и поплелся к попу на горку. Выдолбил пень, высвободил попу пальцы и повел его в дом чуть живого.

Узнал поп, что с ним дьякон проделал, да что – не может уволить его раньше трех лет, решил лучше смолчать.

С тех пор поп все ищет, к чему бы придраться и выгнать дьякона, да и дьякон ведь не дурак – во все глаза смотрит.

Идет время, пришел и Новый год.

Поутру наш поп с дьяконом отслужили в церкви службу с большим торжеством. Только очень день морозный выдался, замерзли они совсем.

Как отслужили, сказал поп дьякону:

– А ну, беги вперед и разведи такой огонь, чтоб у ворот уже теплом меня обдало.

– Сейчас, – сказал дьякон и побежал.

Как подошел поп к воротам, и вправду его жаром обдало, смотрит, – а это дьякон кухню поджег, так вся и пылает.

Долго кричал и ругался поп, да сам и оказался неправ.

– Как же мне было разжечь такой огонь, чтоб у ворот уже было тепло? – оправдывался дьякон.

Пригрозил было ему поп, что выгонит его, да дьякон напомнил уговор – смолчал опять поп.

Долго думали и гадали поп с попадьей, как бы от этого дьякона избавиться, да так и не придумали.

Однажды говорит поп дьякону:

– Крадет у нас кто-то вино. Придется тебе поночевать в марани, выследить вора.

– Хорошо, – сказал дьякон и отнес свою постель в марани.

Как настала ночь, встал поп, взял в руки навостренный топор, влез в марани и давай рубить, что силы есть спящего дьякона-обманщика.

Полилась кровь, да такая грязная, какой поп и не видал никогда. Побежал поп к жене и кричит с перепугу:

– А ну, жена, помоги, убил я этого негодяя, да столько крови он пролил, что и меня всего измазал, почисть меня скорей, как бы не увидел кто.

Перепугалась и жена, давай чистить мужа.

– Что за кровь у этого дьякона, так легко отмывается? – говорит попадья.

Рассердился поп:

– Что ты чепуху несешь? Не знаешь разве, что у грешников всегда такая жидкая кровь бывает.

Уговорились потом поп с попадьей, как им быть:

– Ты, как настанет утро, начни кричать: «Помогите!» – говорит поп, – а я побегу к старосте и заявлю: так и так, дьякона моего убили, – так никто ничего и не узнает.

Уговорились муж с женой и 'успокоенные улеглись спать.

Еще и утро не настало, как помчался поп к старосте, а попадья принялась кричать.

Сбежались все, и что же видит наш поп – явился вместе со всеми и его дьякон-безбородый обманщик. Начал тут дьякон хвастать, как он попа обманул, как уложил в свою постель бурдюк, полный вина, как сам притаился в углу и как влез тихонько какой-то вор, которого он хоть и не узнал, но борода у него что-то на попову очень смахивала, как этот вор хватил топором по бурдюку и убежал, словно помешанный.

По всему миру разнес дьякон эту историю.

Смеются все, издеваются над попом.

Что делать попу? Пришлось ему просить у дьякона прощенья.

Зажили они по-прежнему. Тут и пасха пришла.

Напился поп на причастии церковным вином, мертвым сном заснул.

А попадья с дочкой пошли прогуляться к соседям.

Решил дьякон воспользоваться случаем. Взял бритву, подкрался к попу и выбрил ему полголовы и полбороды. Кончил свое дело и пошел навещать соседей.

Как проснулся поп да увидел, что с ним, тотчас понял, чьих это рук дело. Обозлился, вскочил, схватил ружье и побежал убивать дьякона. Увидел его дьякон и пустился наутек. Убежал куда-то и спрятался.

Бежит поп, ищет дьякона. Как встретит кого, так и кричит:

– Не видали ли вы, дети мои, Этакого?

– Нет этакого еще не видали, – смеются встречные.

– Так, может, Хуже Этакого видели?

– Не дай нам бог увидеть что еще хуже этакого попа, наполовину бритого, – говорят ему со смехом.

Всю деревню обежал поп, да так и не напал на след дьякона -Этакое – Хуже Этакого.

А дьякон на другой день засылает к попу людей:

– Так и так, я от тебя уходить не хочу, а если ты меня гонишь, изволь сдать мне по точному расчету половину всего твоего имущества, не то не прощу я тебе, что с ружьем за мной гнался. А не выполнишь все по уговору, и то тебе припомню, как ты меня в марани убивать ходил, – и попадешь ты за все это прямо в Сибирь.

Испугался поп, как бы на старости лет еще в Сибирь не угодить. И посредники уговаривают его:

– Помирись лучше.

Сдался поп, говорит себе:

– Видно, не суждено мне избавиться от этого дьякона, быть ему попом в этом приходе.

На другой же день обвенчал поп свою дочь с этим дьяконом-обманщиком; обвенчал и поселил их у себя же в доме. Все свое имущество зятю передал и приход свой тоже ему отдал. Началось веселье, обрадовались все, что такого ловкого попа послал им бог в приход.

Про сапожника

В одном большом городе жил бедный сапожник. Что за день заработает, то и проест вечером. Так перебивался он со дня на день. Никогда не ходил он по духанам. Весь свой заработок приносил домой и каждый вечер предавался веселью вместе с женой и детьми.

Захотел однажды царь узнать, кто и как живет в его городе. Переоделся он, надел знаки рыночного устабаша и пошел ночью бродить по городу.

Смотрит царь – спят все, только из одного дома слышатся голоса. Постучался царь и вошел. Видит – сидит сапожник и веселится за ужином со своей семьей.

Пригласил хозяин гостя к столу, думает: «Он один из хозяев рынка, пригодится когда-нибудь!»

– Прости за вопрос, братец, но скажи, чем ты занимаешься, как можешь ты в такой простой день пить и веселиться, словно в праздник? – спросил царь.

– Я, брат мой, – сапожник, что за день заработаю, то вечером и проедаю с моей семьей.

– А что ты будешь делать, если закроют лавки?

– О, врагу не пожелаю, что тогда со мной будет, – голодным останусь, – говорит сапожник.

Ушел царь. Наутро приказал царь, чтоб никто не работал и не торговал в этот день, – праздник, мол, сегодня. Закрыли лавку и нашего сапожника. Вечером опять переоделся царь и пошел проведать сапожника.

Смотрит, а тот так же веселится, как и вчера.

– А-а, здравствуй, друг, пожалуй, дорогой мой, к столу! – приветствовал его сапожник.

– Как же ты сегодня веселишься, – спрашивает царь, – когда наш царь сегодня все лавки позакрывал?

– А будь он проклят, наш царь, – говорит сапожник, – закрыл мне ларек, не могу работать. Что делать? Вышел я на улицу – кому воду принес, кому дров нарубил, кому по делам сбегал – заработал все же немного, принес и вот проедаю.

Ушел царь. Наутро велел он привести сапожника во дворец, обвесил его оружьем и поставил в дверях караульным. Целый день простоял на карауле бедный сапожник, вечером пришел домой, сел и загрустил, что ничего за день не заработал.

– Что ты грустишь так, дорогой мой, – спрашивает его жена, – другие и неделями не имеют еды. Слышала я, что и по двадцать и по сорок дней голодают, а мы одного дня не выдержим?

Взял сапожник, чтоб поразвлечься, палку и стал строгать ее. Строгал, строгал и видит – заострилась одна сторона палки, что меч. Увидел он это, вскочил, принес большой сук, обстрогал его, заострил, как меч, вытащил свой меч из ножен, вложил туда деревянный, взял этот стальной меч, отнес на базар, продал, накупил еды, питья, принес домой и, как всегда, весело засел за ужин.

А царь переоделся опять и отправился проведать своего сапожника. Опять пригласил тот царя к столу.

– Сегодня меня наш царь-глупец караульным поставил, что мне было заработать? Пришел я домой, сижу голодный и грущу, что есть нечего, вдруг подумал – ведь не заставит же меня царь и взаправду убивать кого-нибудь? Достал я свой меч, продал его, а в ножны вложил деревяшку; ну где царю узнать, что у меня в ножнах? Жена, достань-ка мою деревяшку, – говорит сапожник, – покажем нашему другу, какой у меня меч.

Наутро привесил сапожник этот деревянный меч и отправился караулить у царских дверей.

Смеется царь в душе.

– Ну, теперь покажу я ему, – говорит себе.

Вызвал царь одного слугу и стал сердиться на него, бьет его, кричит, будто и вправду провинился в чем бедняк.

– Зовите сейчас же моего караульного, пусть он отрубит голову этому бездельнику, этому изменнику, лжецу! – кричит царь.

– Великий, милостивый государь, прости его, невежда он, ошибся, прости, – умоляет царя сапожник-караульный.

– Нельзя его простить, он так виноват передо мной, что его стоит повесить, руби сейчас же ему голову, а не то тебе самому сейчас же голову сниму.

Что делать сапожнику? Встал он, поднял глаза к небу и говорит:

– Господи, если только прав этот несчастный и ни в чем не виноват он перед царем, пусть одеревенеет этот меч!

Сказал и выхватил из ножен деревянный меч.

Понравилась царю его находчивость. Наградил он его золотом и серебром и отпустил.

– Иди и живи, как жил, – сказал ему.

Пастух Бичиа

Жил один великий и могущественный царь. У него была дочь, прекрасная, невиданной под солнцем красоты девушка. Решил царь отдать свою дочь тому, кто расскажет три самые невероятные небылицы.

Многие желали получить в жены ту красавицу, но никто не мог угодить царю. А неудачников царь тотчас обезглавливал и головы их вывешивал на башнях своего замка.

В том царстве жил один пастух Бичиа. Однажды, пригнав вечером стадо в деревню, Бичиа сказал матери:

– Мать, царь отдает свою дочь тому, кто сумеет рассказать ему три небылицы. Давай пойду, что будет – будет, попытаюсь, авось, выиграю и ту царскую дочь приведу тебе в невестки.

– Сын мой, что ты? Кто тебе отдаст царевну?

– А что, разве я не человек? Что, мне ума не хватает?

– Оставь, сынок. Все равно не отдадут тебе ее.

– Отчего же?

– Знаешь ведь, сынок, скольким прекрасным людям отрубил царь головы за то, что они не сумели угодить ему. Ну где тебе выдумать такую небылицу, что никто из этих знатных и ученых людей выдумать не мог?

– Смогу или нет – посмотрим. Разве те, кто будут меня спрашивать, не такие же люди, как и я? Помнишь, что говорил отец: человек должен все испытать. Вот я и хочу испытать свою судьбу – посмотрим, кто победит.

Мать долго отговаривала Бичиа, но он не послушался. Отправился к царю, пришел во дворец и стал у дверей. Оглядел вывешенные на башнях высохшие человеческие головы, но не дрогнуло у него сердце.

Вышли царедворцы и спросили:

– Кто ты и чего ты хочешь?

– Я крестьянин и пастух, хочу царю небылицу рассказать.

Царедворцы доложили царю и по его приказу пригласили Бичиа во дворец, подали ему кресло, усадили.

Вышел царь, вызвал палачей и говорит:

– Рассказывай свою небылицу.

– Вернулся я вечером с пастбища. У матери ничего к ужину не оказалось. Я тотчас вышел из дому, перепрыгнул в наш огород, чтобы сорвать давно мною намеченную тыкву. Пришел, смотрю – нет тыквы. Направился я по стеблю, что-то далеко он протянулся – не видать конца. Иду за ним, а он до моря дотянулся. Смотрю, он и по морю тянется. Стал я на стебель, иду, вышел на другой берег моря. Вижу – вот она, моя тыква! Сорвал ее, повернулся и снова по стеблю вышел на эту сторону моря. Принес тыкву домой, отдал матери. Приготовила она ужин, и поужинали мы вкусно.

Эта небылица понравилась как царю, так и его царедворцам.

– Хорошо. Иди теперь домой, придешь завтра – расскажешь вторую небылицу.

Настало утро. Бичиа помылся, надел шапку и отправился во дворец. Пригласили его к царю, а там уже и царь, и все придворные, и палачи собрались. Подали пастуху кресло, усадили и велели рассказывать.

– Вчера приготовила мать ужин, – начал Бичиа, – но для приправы не оказалось у нее соли. Побежал я за солью в Гумбры. Подошел к соляной скале и вспомнил, что ни тесака, ни кирки не взял с собой. Что было делать? Стал я биться головой о скалу. Отбил так один большой кусок соли, взвалил на спину и понес домой. Приправили еду и вкусно поужинали.

Эта небылица тоже понравилась, и сказали пастуху:

– Иди теперь домой, а третью небылицу завтра расскажешь.

Очень доволен Бичиа, а царь впал в думу – не знает, к какой прибегнуть уловке, как отправить проклятого пастуха на тот свет? Созвал царь всех своих советников. Много ли говорили или мало, но решили – завтра, что бы ни рассказал пастух, всем в один голос кричать: «Правда, правда».

Все весело разошлись, уверенные, что никакая сила не спасет завтра пастуха от смерти. Но судьба готовила иное.

Настало утро. Бичиа-пастух отыскал где-то огромный чан и докатил его с помощью нескольких товарищей до царского дворца.

Как только увидали царедворцы этот чан, тотчас закричали пастуху:

– Что это такое, что ты приволок?

– А это вот что: два таких чана, полных драгоценных камней и жемчугов, задолжал отец нашего царя моему отцу.

– Правда, правда! – закричали царедворцы.

Вышел на этот шум царь, набросился на советников:

– Что вы меня губите? Когда задолжал мой отец его отцу столько драгоценностей? И где у меня столько имущества?

– Ложь, ложь! – стали кричать царедворцы.

– А ложь – так отдавайте царевну.

Пришлось царю выбирать: или отдать пастуху два чана драгоценностей, или выдать за него свою дочь. Так как царство было не очень богатое, то и решили отдать Бичиа прекрасную царевну. Обвенчали их, справили свадьбу и отдали полцарства. Победил пастух и взял жену домой к матери, где они весело и счастливо зажили.

Как бедняк деньги на хранение отдавал

Жил один богач. Кто что хотел сберечь, все ему относил и сдавал на хранение. Жил в том городе один работник. Пятнадцать лет он трудился, не разгибая спины работал; копейка за копейкой – собрал двести рублей. Подумал работник: «Как бы не потерять или не растратить эти деньги, пока я к жене да к детям соберусь! Отнесу лучше их тому богачу и отдам на сбережение».

Взял и отнес свои двести рублей.

Как пришло время, собрался работник домой, к родным. Идет он к богачу и просит его вернуть деньги.

– Какие деньги, когда ты мне давал их? – закричал на него богач. – Пошел вон отсюда!

Долго просил его работник:

– Не губи меня и всю мою семью! С голоду умрем, пощади, отдай мои деньги.

Напрасно все. Выгнал его богач ни с чем. Идет бедняк, плачет.

Жила в том городе одна очень умная и добрая женщина, увидела она этого бедняка в слезах, подозвала его, спрашивает:

– Что ты плачешь, несчастный?

– Двести рублей было у меня накоплено тяжелым трудом, отдал я их на сбережение, а теперь не отдает он мне ничего, еще избил меня и выгнал.

Научила его женщина:

– Я пойду к богачу, отнесу всякие драгоценности, будто хочу ему на сбережение отдать. Только я развяжу свой узелок, ты войди и проси свои деньги.

Потом велела слуге:

– Как отдаст богач деньги бедняку, вбеги и кричи: «Иди домой скорей, господин вернулся!»

Собрала она все, что было у ней ценного, увязала в узелок и понесла к богачу. Вошла и говорит:

– Моего мужа дома нет, боюсь, не напали бы на меня разбойники, вот, хочу отдать тебе на сбережение.

Только она развязала свой узелок и показала богачу, что у нее было, как вошел тот работник и стал просить:

– Пожалуйста, верни мне двести рублей, что я тебе на сбережение отдал.

– Возьми, сынок, на что мне твои деньги, – говорит богач; достал он и отдал бедняку его деньги.

Думает богач: «Не отдать ему денег, так и женщина мне не доверится и столько добра обратно унесет».

Взял работник деньги, считает их, как вдруг вбегает слуга женщины и кричит:

– Госпожа, господин вернулся, ждет, иди скорей домой!

– Ах, – говорит женщина, – после принесу, а теперь надо домой бежать, – и увязала опять все свои драгоценности в узелок.

Радуется бедняк, раскинул он руки и пустился в пляс, развела руки и женщина, пошла по кругу: тут и богач начал плясать.

– Что вы заплясали все? – говорит слуга.

– Бедняк пляшет, что свои деньги вернул, я – что муж, которого я давно уже не видела, вернулся.- А ты с чего пляшешь? – спрашивает женщина богача.

– А я пляшу, что такая простая женщина, как ты, сумела меня надуть! – говорит богач.

Про одного царя и его сына

Жил один великий царь. Как состарился царь и пришло время умирать ему, вызвал он единственного своего сына и наследника и сказал:

– Сын мой, сам видишь – одной ногой я уже в могиле, не сегодня-завтра умру, и сам ты один останешься и все царство в твоих руках будет. Иди поставь себе везде, где найдешь нужным, по надежному дому, чтобы в горе или нужде мог ты укрыться там и найти себе приют.

Послушался сын отца и тотчас отправился исполнять его наказ.

Взял с собой побольше денег, ходит по всему царству и, где только понравится ему место – гора ли то, долина, деревня или дикий лес, – строит себе прекрасные дворцы.

Поставил он так много дворцов и довольный вернулся домой.

Призвал его отец и спрашивает:

– Что, сынок, поставил ли себе дома по моему слову, будет ли у тебя где укрыться в тяжелую минуту?

– Да, отец! – говорит сын. – Везде, где только понравилось мне место, – в горах или в долине, – поставил я прекрасные дворцы.

– Горе твоему врагу, сын мой, – говорит отец, – ты не те дома строил, о каких я тебе говорил: пустые дворцы, сынок, не помогут в горе и не укроют от беды. Я тебя учил – по всему царству найди честных и верных людей, полюби их, подружись с ними, и они-то и дадут тебе верное и надежное пристанище в тяжелую минуту. Знай, если есть где у человека верный и честный друг, там и дом и кров для него найдутся.

Шершень

Жили два брата. У них была только одна упряжка быков. Когда они поделились, то решили: «Быков делить не будем, один бык ни тому, ни другому не впрок. Оставим их вместе. Придет время пахать или мельницу вертеть, будем по очереди пользоваться.»

Так и решили.

Пришла весна, повел старший брат пахать свою землю. Пашет он, засевает свою землю, а младший сидит сложа руки и ждет, когда придет его черед и отдаст ему брат быков. Идет время, запаздывает он с севом, а брат и не думает отдавать быков. И не так-то уж много пахоты у него, кажется, давно бы пора управиться, да нет – он все тянет, держит быков, не отдает.

Отчего бы так? Вот отчего: не будь носа промеж глаз – заели бы глаза друг друга. Так и братья: брат с братом разделятся – уж друг о друге не думают; больше того: нет у тебя врага – поделись с братом, объявится враг. У старшего брата вот какая мысль засела: хочет он присвоить обоих быков.

Наконец, когда уже у младшего и надежда вся пропала вспахать свое поле вовремя, когда уж все терпенье иссякло, говорит он брату:

– Погиб я, братец, если не отдашь мне хоть сейчас быков. Ты уже довольно поработал, и, если будет на то воля бога да твоей судьбы, тебе хватит и того, что вспахал да засеял, а у меня, запоздай я еще немного, вся семья с голоду погибнет.

– А что ж мне с того, что твоя семья с голоду погибнет? Мы этого при дележе не оговаривали. Одолжу тебе быков – моя воля, не одолжу – и на то моя воля. Я еще своей работы не кончил, а тебе быков отдавать – так ведь вся деревня меня на смех поднимет.

– Я у тебя в долг ничего не прошу, эти быки ведь не поделены, и если ты о себе позаботился, то и я хочу о себе подумать.

– Так я и знал, что ты выдумаешь что-нибудь. Может, еще и семью свою кормить заставишь, будто и это при дележе было оговорено? Где же это видано, чтоб после дележа еще что-то общее оставалось? Когда мы поделились, быки достались мне, а не будь того, не будь быки мои, – так бы ты и дал мне их весной на пахоту! Быки эти мои, и дам ли я их тебе или не дам – на то одна только моя воля.

– Да нет, неправда! Эти быки как твои, так и мои, – клянется младший.

Но когда у человека в уме и в сердце угнездились хитрость и подлость, разве его клятвой проймешь? Не было у них свидетелей при дележе.

– Хорошо, – сказал младший, – какой правдой ты у меня быков отнимаешь, пусть той же правдой они и служат тебе.

Если клятве человек не верит, его и проклятьем не возьмешь.

– Пусть так, – сказал старший. Прошло время.

Однажды затеял младший брат праздник – сапуршао. Созвал он близких и далеких, малых и больших: идите, пожелайте мне счастья на бедноту мою. Позвал он и двуличного своего брата, но того не очень-то заботило счастье брата – отказался он и пошел в поле работать со своими неправдою добытыми быками.

Вышел старший брат в поле, вывел быков, не прошел он и одного ряда, как откуда ни возьмись шершень. Прилетел и давай кусать быков. Взбесились быки, понесли, бросаются туда, сюда, сами не знают, куда их носит. Задрали хвосты кверху, загнули головы книзу и носятся по полю взад и вперед.

Долго удерживал взбесившихся быков старший брат, долго боролся, но не одолел. Да и как одолеешь быков, когда уж у них изо рта пена пошла и глаза все кровью налились? Замучили его совсем быки, свалили, зацепили отточенным, что меч, лемехом и потащили. Бегут быки, тащат надетого на плуг, как рыба на удочку, старшего брата. Бегут полями и лесами, через плетни и ограды, через ямы и рытвины прыгают – извели несчастного человека. И так, взбешенные, страшные, ворвались прямо во двор младшего брата.

Перепугались все гости, повскакали с мест и бегут кто куда, спасаются от быков. Один только младший брат не убежал. Как увидел он несчастного своего брата, вскочил, бросился к разъяренным животным, схватил их. Быки, все в поту и в испарине, угомонились вдруг, задрожали, стали. Видно, шершень их только сейчас оставил.

Что же делать? Похоронил младший брат своего неверного брата с честью и подобающей братской печалью. Не только те быки, но и все имущество старшего брата досталось младшему в полное владение.

Как волк душу спасал

Вот наелся раз волк падали, потянулся и подумал: «Что это я все грешу да грешу, надо и о спасении души подумать: пойду-ка в Иерусалим, стану монахом».

Подумал, да и за дело взялся. Помянул бога и отправился в путь, прямо к Иерусалиму.

Идет он, а навстречу ему телка.

– Здорово, телка!-вскричал волк.

– Будь здоров, волк! – говорит телка. – Куда спешишь, что у тебя за дела нашлись?

– Хочу монахом стать. Иду в Иерусалим душу спасать.

– Счастливого пути, – сказала телка.

Миновал волк телку и пошел дальше, видит-две овцы на лугу пасутся.

– Здорово, овцы! – закричал волк.

– Здорово, волк! – говорят овцы. – Куда собрался, далеко ли путь держишь?

– А я, овцы, в Иерусалим иду, в монахи постригусь, душу спасти хочу, много у меня грехов набралось, тяжело их носить стало.

– Счастливого пути! – напутствовали его овцы.

Миновал их волк и пошел дальше.

Идет, а навстречу осел. И осел благословил волка и напутствовал его в путь добрый.

Идет волк в Иерусалим. Шел, шел, дошел. Проголодался волк.

А Иерусалим стоит у воды. Подошел волк, глянул с берега, видит – церквей много, там и сям монахи снуют с кружками в руках. Подумал волк: «Чего я сюда приплелся? И в церковь-то меня, волка, не пустят. Одурел же я, что ни телки, ни овец не тронул, отпустил, да и осла тоже».

Повернул обратно волк, что хотел спасаться, и пошел отыскивать телку, овец да осла. И вправду, встретил того осла. Волк уж и не здоровается, прямо идет на осла и пасть разинул. Удивился осел:

– Ты же в Иерусалим шел душу спасать, а теперь меня съесть хочешь?

– Когда в животе пусто, тут не до Иерусалима, – говорит волк. – Готовься, сейчас съем тебя.

Сказал осел:

– Хорошо, ешь. Только бедный мой хозяин вчера на меня потратился, подковал меня, сними хоть подковы, чтоб хозяина вдвое не разорять.

Вцепился волк зубами в подковы, хочет оторвать их, а осел как лягнет его, свалил нашего «монаха» с ног, все зубы ему выбил и умчался. Только его и видели.

Еле отдышался волк, встал, ворчит:

– Ну, что я за кузнец, подковами занялся, так мне и надо!

Поплелся волк отыскивать овец. Идет и вправду встречает овец. Подскочил волк:

– Вот сейчас съем вас обеих!

Остановили его овцы, сказали:

– Это луг наших хозяев. Они недавно поделились и нас поделили, одна одному досталась, другая – другому, а только этот луг еще не поделили. Вот мы ходим и не знаем, где кому пастись. Сделай доброе дело, помоги нам поделить его, а потом хоть съешь нас.

– Как же я поделю его, – спросил волк, – что я за землемер?

– А ты стань посередке, мы побежим, кто раньше до тебя добежит, тому и пастись на этом лугу.

Стал волк. Побежали овцы, ударили в него что было силы, чуть не задавили бедного волка. Упал волк, а овцы побежали, и след простыл.

Кое-как поднялся волк, потащился отыскивать телку, идет, сам себя ругает:

– Чего я лез не в свое дело, какой я землемер? Почему не оторвал им сразу курдюки?

Добрался волк-монах до телки, идет прямо на нее и говорит:

– Съем тебя сейчас.

Сказала телка:

– Хорошо, ешь, что ж делать? Только сделай одно доброе дело: очень я люблю пенье всякое да игру. Говорят, ты хорошо поешь! Спой что-нибудь, а потом уж и ешь меня.

Пошла телка, повела волка за собой на гору, приготовилась слушать. Сел волк и завыл. Слушала, слушала телка, подкралась к волку сзади, боднула его хорошенько и сбросила с кручи, а сама бежать пустилась.

Избитый, искалеченный волк еле добрался до своей норы, сел и заскулил:

– Куда я лез? И что это я вздумал душу спасать, или какой я кузнец, что осла вздумал расковывать, и какой я землемер – овцам поле делить, какой же я певец, что за телкой потащился? Был бы тут кто да избил меня хорошенько – поделом бы мне!

А в норе у волка один староста от царских чиновников прятался. Услышал он волка, вышел из норы и давай лупить его дубиной изо всех сил.

Убежал волк и думает: «В этом мире и у порога своего дома ничего сказать нельзя».

Эту сказку староста от волка узнал, староста мне рассказал, а я вам пересказал.

Сказка о свинье и ее пяти поросятах и волке

Была одна свинья, у нее было пять поросят: Голодун, Холодун, Теплун, Опоздун и Крепыш.

Очень умная была свинья, да и поросята были тоже не из глупых.

Ходит свинья в поле, роет землю, отыскивает свеклу, морковь. А найдет свежую траву – и ее жует что корова. Набредет на поле из-под картофеля, тотчас примется отыскивать остатки картофеля и лопает их с радостью, сама приговаривает: «Как добр человек, знает ведь, как я люблю картофель и земляные яблоки, и потому-то, видно, и оставляет в земле столько вкусной еды».

И подгнившими, червивыми фруктами не брезгала наша свинюшка, а уж кукурузные и хлебные поля и вовсе раем для нее были. Полно у нее вымя молоком, и поросята ее сыты и довольны, что огурчики кругленькие. И очень умны и послушны все пятеро.

Вот однажды роет эта свинья в поле землю. Рыла, рыла свинья и дорылась до мышиной норы. Смотрит, вся нора набита колосьями с крупным зрелым зерном. Вытаскивает зерна по колосу и уплетает вкусное зерно, лакомится. Вдруг, откуда ни возьмись, волк, стал над свиньей – глаза горят, зубы скрипят.

– Здорово, свинья! – взвыл волк.

Так и поднялась у бедняжки шерсть дыбом.

– Что это ты делаешь, свинья, чего землю роешь, что ищешь? – спрашивает волк.

– Дай тебе бог здоровья, господин! – пролепетала еле живая от страха свинья. – Что мне делать? Вот нашла мышиную норку всю в колосьях, видно, мышка на зиму себе припасла. Не угодно ли, угощу и вас – выберу хороший зрелый колос, может скушаете?

– Что?! – взревел волк. – Хочешь, чтоб иглы застряли у меня в горле и задушили меня?! Я тебе задам, я тебе покажу! Кто тебе позволил грабить несчастную мышку?! Она, бедняжка, кто знает, с каким трудом припасла себе колосьев на зиму, а ты забралась к ней и уничтожаешь все! Она с голоду умрет, а ты с жиру будешь лопаться и поросят своих откармливать! За это я тебя съем сейчас, разбойница ты этакая! Кайся в грехах!

Поняла свинья, что плохо ее дело, но недаром же говорят: сильнее силы ловкость – только бы найтись! «Что делать, как спастись от этого кровопийцы?!» – думает бедняжка.

– Великий господин! – заговорила свинья. – Ваша воля, что изволите, то и сделаете, дайте только сказать вам одно слово.

– Говори скорее, не задерживай меня, – ревет волк.

– Очень уж я стара, помню вас еще крохотным волчонком, и отца вашего помню, спаси бог его душу… Не знаю уж, сколько мне и лет, и кости у меня окаменели, и кожа вся затвердела, и весь мой жир поросята мои высосали вместе с молоком. Что за вкус во мне? Пожалуйте ко мне, пять у меня поросят: Голодун, Холодун, Теплун, Опоздун и Крепыш. Все такие жирные – одно только сало. Пожалуйте, берите любого, а потом хоть и меня ешьте, если только найдете во мне вкус после их нежного и жирного мяса.

Задумался волк, – пять молоденьких, нежных поросят всегда лучше старой свиньи, – и говорит:

– Хорошо, иди домой, приду к вечеру. Знай только – обманешь меня, плохо тебе будет!

– Дай вам бог долгий век, – говорит свинья. – Пожалуйте вечером, все в свинарнике будем ждать.

Пошел волк своим путем, радуется, какой у него вечером вкусный ужин будет.

Побежала и свинья. Бежит, думает: «Как бы не одумался волк, не понял бы, что сегодняшнее яйцо лучше завтрашней курицы. Еще вернется и выпотрошит меня всю».

Пришла свинья к своим поросятам, рассказала, что и как с нею было, и научила их, как им быть и что говорить, как придет волк. Потом накрепко прикрыла двери, уложила своих поросят, сама легла у двери. Лежит свинья, не спит, ждет волка. Как стемнело, явился и волк, пришел, стучит в двери свинарника.

– Кто там? – спрашивает свинья как ни в чем не бывало. – Что за время для гостей, все уже давно по домам разошлись!

– Это я, открывай, свинья, двери, – взвыл волк.

– Сам ты свинья, убирайся вон отсюда! – закричала свинья.

Видит Волк, плохо дело, стал звать Голодуна:

– Голодун, открой дверь!

А Голодун:

– Голоден я еще, сосу грудь, не до тебя мне!

– Холодун, открой дверь! – кричит волк Холодуну.

– Холодно, до того ли мне! – говорит Холодун.

– Теплун, открой дверь! – кричит волк.

– Делать мне нечего, – говорит Теплун, – только в тепло улегся, буду теперь вставать и стынуть из-за тебя.

– Опоздун, открой дверь! – кричит волк.

– Опоздал ты, кровопийца ты этакий, не дождаться тебе, пока мы дверь откроем, – пропищал Опоздун.

Обозлился волк, не знает, что делать. Решил все же позвать еще Крепыша.

– Эй, Крепыш, открой дверь!

– Крепко заперта дверь, не открывается, – говорит Крепыш. – Откуда пожаловал, туда и возвращайся! Ищи дураков – двери тебе открывать! Проваливай вон отсюда!

Совсем взбесился волк:

– Подожди, задам же я вам! Всех зараз проглочу, – кричит, – отворите только дверь!

Да кто ему двери откроет?

Долго простоял так волк возле свинарника, думает – вот-вот откроет кто. Попытался было разломать двери, и вправду очень они были крепки. Делать нечего – поплелся волк в свою нору с пустым желудком. Так спаслась свинья от волчьих зубов.

Лисица, петух, баран и птичка

Лисица, петух, баран и птичка побратались. Пошли вместе. Дорогой застала их ночь. Устроили они привал, развели костер. Сказала лиса петуху:

– Петух, иди поборемся.

Стали они бороться. Оторвала лиса голову петуху и проглотила ее. Потом и барана съела. Сказала ей тогда птичка:

– Лисонька, я вся – одно только сало, открой рот, я сама тебе в рот влечу, так целиком меня и проглотишь.

Разинула лиса рот, схватила птичка горящую головешку и вбила ее лисе в рот. Весь рот ей обожгла, а сама улетела. Осталась лиса ни с чем.

Летит птичка, видит – двое людей собаку бьют. Подлетела она, говорит:

– Дайте мне эту собаку, просите за нее что хотите. Сказали ей:

– Только избавь нас от этой собаки, сами дадим- тебе что хочешь. Повела птичка собаку. А собака голодная.

Сказала птичка:

– Видишь, старухи мацони едят? Я подлечу, стану летать возле них, погонятся они за мной, а ты подойди и ешь их мацони.

И вправду, отвлекла птичка старух, – наелась собака мацони. Насытилась собака, и повела ее птичка дальше.

Увидели лису. Спрятала птичка собаку, подлетела к лисе, кричит:

– Здорово, лисонька! Как твой рот, зажил?

Говорит лиса:

– Рот-то зажил, да падали нигде нет, есть нечего.

– Идем со мной, – позвала птичка, – я найду тебе падаль.

Уложила собаку у дороги и научила:

– Лежи, как мертвая, а как придет лиса да возьмется за тебя, вскочи и всю кожу с нее сдери.

Пришла лиса, схватила за хвост собаку, а собака вскочила и всю шкуру с нее содрала.

Про кувшин

Был один кувшин. Захотелось ему выпить вина. Встал и пошел к бабке. Идет кувшин по дороге, а навстречу ему петух.

– Здравствуй, кувшин!

– Здравствуй, петух!

– Куда идешь, кувшин?

– К бабке, хочу вина выпить.

– И я с тобой.

– Хорошо, иди впереди.

Пошли. Идут по дороге. Навстречу яйцо.

– Здравствуйте, кувшин и петух!

– Здравствуй, яйцо!

– Куда собрались?

– Идем к бабке вино пить.

– И я с вами.

– Хорошо, иди впереди. Пошло яйцо впереди.

Идут товарищи: кувшин, петух и яйцо. Идут по дороге, навстречу им булыжник.

– Здравствуй, кувшин!

– Здравствуй, булыжник!

– Куда идешь, кувшин?

– К бабке вино пить.

– Возьми и меня в товарищи.

– Иди впереди.

Идут четыре братца: кувшин, петух, яйцо и булыжник. Идут, а навстречу им шило.

– Здравствуй, кувшин!

– Здравствуй, шило!

– Куда идешь, кувшин?

– К бабке вино пить.

– И я с вами.

– Ну, иди впереди.

Пошли. Идут пять товарищей: кувшин, петух, яйцо, булыжник и шило. Идут по дороге, а навстречу им осел.

– Здравствуй, кувшин!

– Здравствуй, осел!

– Куда идешь, кувшин?

– Вино пить.

– И я с вами.

– Иди впереди.

Пошли. Пришли к бабке. Вошел кувшин, а вслед за ними все товарищи. Взял кувшин булыжник и подвесил его к потолку, петуха посадил в глиняный горшок, шило воткнул в тюфяк, осла привязал в сенях, сам спрятался в большом винном кувшине, а яйцо закопал в золу.

Проснулась от шума бабка. Подошла к огню и стала его раздувать: лопнуло яйцо и брызнуло ей в глаза. Испугалась бабка, а тут упал ей на голову булыжник. Посмотрела она наверх, петух залепил ей глаза пометом. Села бабка на постель, а шило воткнулось ей в ногу. Перепугалась старуха, бросилась в сени, а тут осел как лягнет ее ногами. Обезумела от страха бабка, бросила свой дом и больше туда не возвращалась.

Сели братцы и стали шапки кверху бросать. Сидят они и до сих пор там, пируют.

Один заработанный рубль

У одного человека был очень ленивый сын. Ничего он не хотел делать, ни одного пятака заработать не мог. Кормил его отец, пока мог, только состарился он, захворал, и невмоготу ему стало. Слег старик в постель, позвал жену и говорит:

– Все свое имущество передам кому чужому, ничего сыну не оставлю – лентяй он, ни к чему не годный, рубля заработать не может. Обидно матери, заступилась она за сына:

– Как это он рубля заработать не может?! А муж стоит на своем:

– А ну, если может, пусть пойдет заработает рубль – все имущество ему оставлю.

– Хорошо, – сказала жена.

Пошла она к сыну, дала ему рубль и научила:

– Уйди куда-нибудь до вечера, а вечером придешь, отдашь этот рубль отцу и скажешь, что ты сам его заработал.

Так и поступил сын. Пришел вечером, принес этот рубль и говорит отцу:

– Совсем извелся из-за этого рубля, с трудом его заработал. Взял отец рубль, понюхал и бросил его в камин.

– Это не ты заработал! – сказал он сыну.

Засмеялся сын и ушел. Что делать матери? Дала она ему еще один рубль и сказала:

– Пойди, хоть целый день без дела ходи, а к вечеру пробеги версты две – чтоб вспотеть, войди к отцу и скажи:

– Потом заработал я этот рубль.

Так и поступил сын. Прибежал он вечером усталый, вспотевший, вбежал к отцу и говорит:

– Видишь, отец, весь я в поту, трудно достался мне этот рубль.

Взял отец рубль, понюхал и бросил и его в камин.

– Не обманешь меня,сынок, – говорит, – не ты заработал эти деньги.

Ни во что не счел сын все это, опять засмеялся и ушел.

Поняла мать, что плохо дело, и сказала сыну:

– Видишь, сынок, не обмануть нам его, придется тебе самому поработать. Пойди поработай, хоть по три пятака в день заработаешь, и то в неделю рубль наберешь, принеси его отцу, поверит.

Послушался сын. Пошел и, вправду, целую неделю работал. Кому что сделал, кому что перенес, набрал так один рубль и принес отцу.

Понюхал и эти деньги старик и бросил их в камин.

– Нет, сынок, и это не ты заработал, – говорит.

Не выдержал сын, бросился к камину, голыми руками выгреб из огня свои деньги и закричал отцу:

– Помешался ты, отец! Целую неделю трудился я и гнул спину из-за этих денег, а ты их в огне жжешь.

Сказал тогда отец:

– Теперь-то верю я, что ты сам этот рубль заработал, сердце у тебя за него заболело. Видишь, сынок, как трудно самому заработать деньги. Будешь работать – будешь и иметь, а не будешь работать – с голоду умрешь.

С такими словами отец завещал сыну все свое имущество, а сам ушел туда, откуда не возвращаются.

Тигр – заступник кошки

На окраине села крестьянин пахал землю. Из дому вместе с рабочим скотом прибежал и кот, и в самый разгар пахоты гонялся он на опушке леса за бабочками и кузнечиками.

В это время по лесу бежал тигр. Очень удивился тигр, завидя кошку, и спрашивает:

– Братец, ты, видно, из нашего роду, но почему ты так мал?

Хитрый кот прикинулся страдальцем и ответил:

– Эх, великий государь, царь зверей, если б вы знали, как нам тяжело жить у людей.

– Кто смеет притеснять тебя? Покажи мне того человека, и я расправлюсь с ним, – сказал тигр.

Кот повел тигра к крестьянину, который шел за плугом.

Тигр сказал:

– Эй, человек, зачем ты притесняешь моего сородича так, что он даже расти не может? Чем он провинился перед тобой? Вот я сражусь с тобой из-за него.

– Пожалуйста, – ответил крестьянин, – только я силу свою дома оставил; сбегаю, принесу, и сразимся.

– Ладно, – сказал тигр, – иди, я подожду тебя.

– А вдруг обманешь, уйдешь куда-нибудь, а я напрасно буду бегать! – сказал крестьянин. – Вот что, дай привяжу тебя веревкой к этому дереву, пока я сбегаю в деревню, а там принесу свою силу и померяемся с тобой.

– Ладно, – согласился тигр.

Привязал его крестьянин к дереву толстой веревкой, пошел, срезал в лесу крепкую ясеневую дубинку, вернулся и говорит:

– Вот моя сила! – и давай избивать тигра.

Тигр рычал, небо и земля горели от жалости к нему, но человек не отпускал, пока не поотбивал ему бока, а потом отвязал и сказал:

– Не в свое дело не мешайся! Иди теперь и, где вздумаешь похвастать собой, не забудь помянуть и меня!

Тигр еле живой поплелся прочь. Завидев кота, он тяжело вздохнул и со стоном сказал ему:

– Молодец же ты, братец, что под властью такого зверя хоть до таких размеров дорос.

Сказка о лисице, ходившей в Иерусалим

Было то или не было, жила или не жила, а была на свете одна лисица.

Вот идет раз лисица, а навстречу ей петух.

– Здравствуй, петух!

– Здравствуй, лисица!

– Куда идешь, петух?

– Никуда, – говорит петух. – У моего хозяина тридцать или сорок кур, а я один петух среди них. Вот мой хозяин все твердит да твердит: «Постарел этот петух, не годится больше для кур – придется его зарезать. Зарежу-ка я его завтра». Что же делать? Пришлось улизнуть. Решил жить в поле. А ты куда идешь, лиса?

– Я иду в Иерусалим. Хочу стать святой.

– Возьми меня в товарищи.

– Хорошо,- отвечает лисица.

Пошли. Много ли шли, мало ли, только встретили гуся.

– Здравствуй, гусь!

– Здравствуйте, лисица и петух!

– Куда идешь, гусь? В какой ты беде?

– Эх, эх! Куда мне идти? – ответил гусь. – Вырастил я хозяину двенадцать гусят каждый из них величиной с меня. А хозяин говорит: «Постарел наш гусь, гусят оставим, а его зарежем и изжарим». Вот я и улизнул. Придется жить в поле.

Лиса говорит:

– Мы идем в Иерусалим, иди с нами, товарищем будешь.

– Очень хорошо.

Пошли втроем.

Много ли шли, мало ли, а навстречу им коршун.

– Здравствуй, коршун!

– Здравствуйте, лиса, петух и гусь! Куда путь держите?

– Идем в Иерусалим для спасения души.

– Возьмите меня в товарищи.

Пошли. Идут, а навстречу им птица-дудак.

– Здравствуй, дудак!

– Здравствуйте, лиса, петух, гусь, коршун! Куда идете?

– В Иерусалим, для спасения души.

– Возьмите меня в товарищи.

– Очень хорошо.

Пошли. Много ли, мало ли шли, приходят к лисьей норе.

– Вот мы уже и в Иерусалиме. Войдем и начнем молиться, – говорит лиса.

Вошли все в нору. Лисица стала у выхода, позвала петуха.

– Читай, петух, молитву для спасения души.

Петух от радости стал горланить. А лисица ему:

– Здесь молиться, конечно, я разрешила, но как смеешь ты горланить свое «ку-ка-ре-ку» в полночь, когда я подхожу к курятнику, и будить своим криком людей, оставляя меня с пустым желудком? – сказала так лисица, оторвала петуху голову и положила в сторонку.

Потом позвала лиса гуся.

– Иди, гусь, сюда.

Подошел гусь.

– Как смеешь ты после полуночи гоготать часами, давая знать людям, что я подхожу к курятнику, и оставлять меня с пустым желудком? – оторвала и ему голову.

Позвала коршуна.

– Иди и ты сюда.

Коршун подошел.

– Ах, ты, бесстыжая тварь, – сказала лисица, – как ты смеешь убивать цыплят у бедной вдовы? Появляешься и хватаешь всех, а я ни с чем остаюсь! – оторвала и ему голову.

Позвала лиса дудака. Дудак говорит;

– Зачем тебе есть меня? Коли не съешь, я тебе отплачу – и наешься ты у меня, и насмеешься, и набегаешься так, что не забудешь.

– Хорошо, – ответила лисица.

Повел за собою дудак лисицу.

Идут, а навстречу им баба несет мужикам обед в поле. Сел дудак на дороге.

– Хорошо бы поймать эту птицу, – сказала баба, – порадовала бы ребят. – Поставила баба миску на дороге и погналась за дудаком. А он полетел медленно, низко и отвел ее далеко в сторону.

Тем временем подбежала лиса, перевернула миску и наелась досыта. Пришла баба, всплеснула руками и завопила:

– Горе мне, чтоб глаза мои ослепли, о какой камень мне удариться, чем мужиков накормлю?

– Ну как, лисица, насытилась ты или нет? – спросил дудак лису.

– Насытилась, да еще как – никогда в своей жизни я так не ела. Я этого не забуду и хорошо тебе отплачу.

– Раз так, давай сейчас посмеемся хорошенько.

Повел дудак лисицу и привел ее к одной церкви. У церкви стояли два лысых монаха. У обоих в руках палки. Подлетел дудак и сел на голову одному. Другой разгневался:

– Ах, ты, негодная птица! – взмахнул палкой, чтобы убить дудака, но дудак вспорхнул, палка ударила по монаху и рассекла ему лысую голову.

Тогда дудак сел на голову другому монаху, монах с разбитой головой рассвирепел, размахнулся, желая убить птицу, но та вспорхнула, и палка расшибла лоб другому монаху.

А лиса смеется, смеется, до упаду смеется.

– Хорошо ли ты посмеялась, лиса? – спрашивает дудак.

– Смеялась, да еще как, никогда в жизни так не смеялась.

– Ну хорошо, теперь пойдем побегаем. Повел дудак лису, посадил ее под бурьян.

– Здесь подожди, скоро побежишь.

Отошел дудак, видит – охотники с гончими собаками идут на зайца.

– Идите сюда, я вам покажу хорошего зверя, – закричал дудак и подвел их к лисице.

– Ну, лиса, настало время побегать, что сидишь? Вставай и беги. Увидела лиса гончих, вскочила и помчалась в поле.

– Ах, ах, перехитрил ты меня, дудак! Сама же я виновата – не оторвала тебе первому голову.

А уж что сделали гончие с лисой, сами догадайтесь.

Приключения полцыпленка

Жил один бедный полцыпленок.

Брел он однажды большой дорогой и занозил ногу колючкой. Пришел полцыпленок к пекарю и просит:

– Помоги, вытащи из ноги колючку. Пекарь вытащил колючку и бросил ее в печь.

На другой день полцыпленок приходит к пекарю и говорит:

– Отдай мою колючку.

А колючка уже давно сгорела в печи.

– Отдавай, а нет, так давай хороший, свежий хлеб, не то все здесь разнесу! – кричит полцыпленок.

Что делать? Дал ему пекарь хлеба.

Идет полцыпленок, несет хлеб и радуется. Видит: сидят пастухи, надоили молока, пьют, а хлеба нет.

Отдал им полцыпленок свой хлеб.

– Вот хлеб свежий, ешьте.

Обрадовались пастухи, а полцыпленок подождал, пока они съели весь хлеб, и говорит:

– Отдайте мой хлеб обратно, а нет, так выберите мне лучшего барана, не то все здесь разнесу.

Что было делать? Дали ему пастухи барана.

Идет полцыпленок, ведет большого, жирного барана и радуется. Видит: свадьба. Подошел, смотрит – свалили худого-худого осла, режут. Закричал полцыпленок:

– Зачем вы режете осла? Берите моего барана!

Обрадовались люди, взяли его барана, зарезали. Справили свадьбу, повеселились, а полцыпленок и говорит: – Отдавайте моего барана обратно.

– Как же мы его отдадим?

– А нет, так давайте вашу невесту, не то все здесь разнесу!

Отдали ему невесту.

Ведет полцыпленок невесту-красавицу и радуется. Видит: сидит юноша и наигрывает что-то на свирели. Понравилась свирель полцыпленку, подошел он к юноше и говорит:

– Отдай мне свирель, бери мою красавицу-невесту за нее.

Взял свирель, взобрался на дерево, устроился на ветке, дунул в свирель и запел:

Про лису

Лиса под деревом сидела. Упал лисе на спину листок с дерева. Вскочила лиса и побежала, а навстречу волк:

– Лисичка, что случилось?

– Как что случилось? Земля рушится, небо валится!

– Кто тебе сказал?

– Своими глазами видела, своими ушами слышала! – и побежала.

– И я с тобой!-говорит волк.

– Бежим!

Бежали, бежали – навстречу медведь.

– Волк, куда бежишь, что случилось?

– Как что случилось? Земля рушится, небо валится!

– Кто тебе сказал?

– Лиса.

– Лисичка, а тебе кто сказал?

– Своими глазами видела, своими ушами слышала.

– И я с вами!

– Бежим!

Бежали, бежали – навстречу козел.

– Медведь, что случилось, куда бежишь?

– Земля рушится, небо валится!

– Кто сказал?

– Волк.

– Волк, а тебе кто сказал?

– Лиса.

– Лисичка, тебе кто сказал?

– Своими глазами видела, своими ушами слышала!

– И я с вами!

– Бежим!

Бежали, бежали, встретили еще барана да петуха, и им так же сказали, и они побежали.

Собрались так и пошли вместе лисица, волк, медведь, козел, баран и петух.

К вечеру пришли на мельницу, решили там заночевать. Вошли и расселись: на первом месте лиса, потом – волк, медведь, козел, баран, а на последнем – петух.

Встала лиса и сказала:

– Я старшая, волк старший, медведь старший, козел старший, баран старший, петух здесь самый младший.

Набросились все на петуха и в куски его разорвали. Когда кончили, встала опять лиса:

– Я старшая, волк старший, медведь старший, козел старший, баран здесь самый младший.

Набросились на барана, и его в куски разорвали. Мясо съели, сало в горшок спрятали. Кончили, встала лиса и начала:

– Я старшая, волк старшей, медведь старший, козел здесь самый младший.

Схватили козла, разорвали его, мясо съели, сало в горшок положили. Опять встала лисица:

– Я старшая, волк старший, медведь здесь самый младший.

Набросились на медведя волк и лиса. Началась борьба, дерутся, катаются по земле, тянут друг друга, не одолеть медведя волку с лисой!

Дрались, дрались, обессилел все же медведь. Убили его волк и лисой, шкуру содрали, мясо сварили, а сало в горшок положили. Наполнили горшок доверху.

Хватило медвежьего мяса лисе с волком на неделю. Когда съели все мясо, хочет волк за сало приняться, а лисица сердится:

– Во всем вы, волки, жадны! Потерпи, знаешь ведь, чем больше сало лежит, тем вкуснее; подождем еще неделю, а там съедим.

Согласился волк. Лисичка каждую ночь крадется к горшку, таскает сало, досыта наедаетеся, а волк с голоду умирает.

Прошла неделя, съела лиса все сало.

– Откроем горшок хоть сегодня, – говорит волк.

– Хорошо, – говорит лиса, – только рука волка счастливей, ты открывай.

Сама на окошко влезла, волка к горшку подпустила. Открыл волк горшок – а он пуст. Рассвирепел волк, бросился на лисицу, а она из окошка – скок! – и убежала. Погнался волк за лисой.

Бежит лиса, догоняет ее волк, добежали до леса. Вбежала лисица в лес, проскочила меж двух деревьев, бросился за ней волк и застрял промеж тех деревьев – ни вперед, ни назад не пролезть. Обернулась лисичка, посмотрела на волка, дальше побежала. Долго мучился волк, долго тянулся, но вылез-таки из этих деревьев.

Вот как-то волк в лесу дрова рубил, видит – бежит лиса, замахнулся волк, запустил топором в лису и хвост ей отрубил. Радуется волк: «Теперь-то я тебя найду, не спрячешься!»

Бежит бесхвостая лиса, встретилась с подружками.

– Хорошо тебе, лиса, разжирела как!

– Оторвите себе хвосты, и вы, как я, разжиреете.

– Как же мы себе хвосты оторвем? А то бы с радостью!

– Пойдем, я вас научу.

Повела лисичка подружек к реке; опустили все лисицы хвосты в воду и всю холодную зимнюю ночь там продержали. К утру все лисьи хвосты примерзли и в реке остались.

Узнал волк про это, расстроился.

– Как же я теперь свою обманщицу узнаю?

Думал, думал волк и придумал: протянул через реку веревочный мостик, думает: «Пройдут лисицы по мосту, всех он выдержит, а мою обманщицу не выдержит и прорвется: она самая жирная».

Так и вышло. Прошли все лисицы по тому мосту, только одна та лиса как стала на мост, так прорвала его и в воду упала. Подбежал волк и схватил лису.

Потащил домой, приставил нож к горлу, вот сейчас зарежет ее, а лисица кричит: – Пеструн-перепеструн, пеструн-перепеструн!

– Что ты кричишь, лиса? – спрашивает волк.

– Ничего. Ах ты, грязнуля этакий, кончай уж, режь поскорей!

– Нет, скажи, что ты говорила!

– А я говорила, что могу тебя разукрасить так, что никого на свете красивей тебя не будет.

– А как же ты меня разукрасишь?

– Отпусти, так скажу.

Отпустил волк лису. Велела лиса волку принести топор, накалить его на огне докрасна. Волк все исполнил. Взяла лиса топор и говорит:

– Теперь ты ложись, я буду топором водить по твоей шее, а ты приговаривай: «Пеструн-перепеструн, пеструн-перепеструн».

Лег волк. Взяла лисица топор, водила, водила им по шее волка, так голову волку и отрезал?

Все волчье добро лисе досталось.

Если все это неправда, то пусть ничего у нас не заболит.

Лев и заяц

В одном лесу часто собирались звери. И каждый раз среди них появлялся лев; лев неизменно похищал одного из зверей и тут же пожирал его. Несчастные звери были в постоянном страхе.

Вот однажды собрались они и стали совещаться: что делать, как избавиться от этого вечного страха? Долго они судили, долго рядили и наконец порешили платить льву пожизненную дань и самим поставлять ему эту дань, но взамен просить, чтобы он не нагонял на них ужас каждый день. Пошли и доложили льву о своем решении.

Лев согласился при условии, что дань будет доставляться ему без опозданий, точно в назначенное время.

– А нет – всех перебью! – сказал он.

Так звери ежедневно приводили ко льву кого-либо из своих. Вот дошла очередь до зайца, собрались нести его ко льву на съедение.

– Что же, – сказал заяц, – ничего не поделаешь, раз мой черед. Только отпустите меня одного, пойду сам, попытаюсь разделаться со львом, может, удастся и самому спастись и вас от тяжелых мук избавить.

Посмеялись звери:

– Ишь, как расхвастался этот трусливый косой заяц!

Лев был очень голоден, а заяц нарочно запоздал. Сверкая глазами и скрежеща зубами, лев ждал очередной жертвы и уже намеревался бежать расправляться со всеми зверями, как вдруг показался заяц. Лев грозно взглянул на него и спросил:

– Как ты смел так запоздать?!

– Великий государь, – кротко молвил заяц, – мне было поручено привести к вам зайца, я и вел его, но дорогой напал на нас другой лев, схватил того зайца и уволок его в глубокий овраг.

– А ну, покажи-ка мне его! – зарычал лев.

Заяц привел его к одному колодцу и сказал:

– Вот, государь, здесь он, только я боюсь заглядывать туда один, возьмите меня в лапы, и я покажу вам.

Лев взял в лапы зайца, и они заглянули в колодец. В воде, на дне колодца, появилось их отражение: лев держал в лапах зайца и глядел снизу вверх.

Разъяренный лев отбросил зайца в сторону и ринулся в колодец, чтобы наказать соперника и отнять у него добычу, но вода в колодце была глубока, и грозный лев утонул.

Узнали звери о том и возликовали, что избавились от лютого врага. А зайца благодарили сердечно.

Сказка-загадка

Жил один царь. Было у него огромное поле. Вспахали царю то поле, засеяли, и поставил он двенадцать сторожей. Один стоит посреди поля, а одиннадцать целый день идут к нему от краев – никак не дойдут.

Весной, когда уродился хороший урожай, подошел к полю бык и стал поедать хлеб. В один миг съел весь урожай, но только съел – повалился и околел. У дохлого быка туловище лежит на царском поле, ноги же, хвост и голова – на соседском.

Взошло солнце, прилетела ворона, вонзила когти в быка и понесла его в гнездо. Вдруг видит ворона – пастух пасет овечье стадо; вороне понравилось место, села она на рог одной овцы, устроилась поудобней и стала закусывать быком. Ела, ела ворона – все съела. Обронила только бычачий бок и улетела.

Бок долго валялся на земле. Подул как-то ветер, поднялся этот бок и попал прямо в глаз пастуху. У пастуха было три зятя: царь птиц, царь зверей и царь морей. Пошел пастух к птичьему царю и говорит:

– Не знаю, что-то попало в глаз, не вытащишь ли?

Послал птичий царь всех птиц в глаз пастуху – отыскивать, что того беспокоит. Искали, искали птицы, две недели искали – не нашли и улетели.

Пошел пастух к царю зверей.

– Засорил чем-то глаз, не поможешь ли?

Послал царь зверей в глаз пастуха всех своих подданных – отыскать, что того беспокоит. Искали, искали звери, две недели искали – не нашли и разбежались.

Загрустил пастух, пошел к морскому царю. Морской царь открыл все моря и реки и напустил их на глаз пастуха. Шли, шли воды, две недели шли, наконец вынесли бычачий бок из глаза пастуха.

Отдохнул пастух, поблагодарил царя и ушел.

А бычачий бок валяется на берегу моря. Проходили берегом купцы, понравился им бычачий бок, выстроили на нем целый город и стали жить да поживать.

Но вот горе – осталось на кости немного мяса. Пришла лиса, стала дергать его; как дернет – закачается бок, рушатся купцовы дома.

Забеспокоились купцы, стали искать человека, что мог бы спасти их от такой беды.

Пришел к купцам трехдневный ребенок, сказал:

– Дайте три пули, избавлю вас от беды.

Обрадовались купцы, дали ему три пули. Выстрелил трехдневный ребенок в лису и убил ее. Взяли лису, освежевали ее и говорят ребенку:

– Что тебе дать за наше спасение?

– Дайте мне половину лисьей шкуры, – сказал он, – а другую половину оставьте себе.

Дали ему половину шкуры, а другой половиной весь тот купеческий город оделся.

Мальчик взял свою половину, сшил себе платье, только ни на рукава, ни на полы не хватило.

Кто больше: бык, ворона, овца, пастух, кость, лиса или тот ребенок?

– Ребенок, – скажут.

Как медведь учил дележу

Медведь, волк и лиса встретились и стали жаловаться друг другу, что часто и подолгу бродят они голодные, что так и сводит им желудки. Поскулили они, поговорили и решили побрататься – отныне, что ни раздобудем, братски будем делить друг с другом; побратались, поклялись в верности друг другу и пошли вместе за добычей.

Идут они, ищут, чем бы поживиться.

Набрели на раненого олененка. Тотчас скрутили ему шею; уселись в тени на травке и стали делить добычу.

Вот и велит медведь волку, – а у того уж челюсть сводит от голода, так и поскрипывают зубы:

– Ну, волк, дели добычу.

– Голову тебе, – начал волк, – как нашему главе и господину, туловище мне, а ноги лисе, что так любит бегать.

Не успел волк и договорить, как медведь с такой силой хватил его лапой по голове, что горы эхом отозвались. Взвыл волк от боли и отлетел в сторону.

– А ну, лисонька, дели теперь ты.

Коварная лиса встала и льстиво начала:

– Голову тебе, как нашему главе и властелину, туловище тебе, так как ты всегда отечески печешься о нас, и ноги тебе, так как ты направляешь стопы свои всегда для нашего блага.

– Умница, моя лисонька, – говорит медведь, – кто научил тебя такому умному да толковому дележу?

– Как было не научиться уму-разуму, господин, – сказала лиса, – видя, как ты проучил волка.

Лисьи хитрости

Бежала по гумну лиса. Видит – валяются, пропадают колосья. Подумала: «Эти колосья мне добро принесут». Села и стала собирать колосья: увязала целый сноп, подхватила под мышку и пошла.

В пути застала ее ночь. Подошла лисица к одному дому, крикнула:

– Не пустите?

– Пустим! – ответили.

Дала лисица свой сноп и сказала:

– В курятник отнесите.

Взяли Лисицын сноп и отнесли в курятник, только уложили его так, чтобы куры не выклевали. В полночь, когда все спали, встала лисичка, вошла в курятник, взяла свой сноп и разбросала все колосья возле самого большого рыжего петуха. Наутро встала лисица, потребовала свой сноп обратно. Вошел хозяин в курятник и вынес лисице пустые колосья.

Заплакала лисичка:

– Только и было у меня, что эти колосья, и то ваш петух все зерно выклевал.

Спросил хозяин:

– Что же теперь делать, лисичка, чем твоему горю помочь?

– Или отдайте мне зерно, или отдайте того петуха!

Что делать хозяину? Взял и отдал того петуха. Взяла лисичка петуха и пошла своей дорогой.

Много ли ходила, мало – застала ее ночь в дороге. Заночевала лисичка у одного овцевода, привязала своего петуха и говорит:

– Смотрите не убейте моего петуха, не то овцу отниму.

– Хорошо, – сказали ей.

В полночь встала лисичка, взяла своего петуха и вздела его на рога самой жирной овцы.

Наутро требует лисичка петуха.

– Ухожу, – говорит.

Вошли, смотрят, а лисичкин петух на рогах у овцы.

Заплакала лисичка:

– Только и было у меня, что этот петух. Каждую ночь он меня будил, осталась я теперь сиротой!

Дали лисичке овцу и отпустили ее. Обрадовалась лисичка, идет и поет:

– Зерном петуха я купила, петухом – овцу.

Застала лисичку ночь в пути. Заночевала лисичка у одного крестьянина. Отдала ему на сбереженье свою овцу и говорит:

– Смотрите, чтобы ваши быки мою овцу не забодали, не то отниму того быка, который ее тронет.

Взяли овцу и привязали ее подальше от быков. Ночью встала лисичка, пробралась в хлев, взяла свою овцу и вздела ее на рога самого большого быка. Наутро отобрала этого быка у хозяина и погнала его перед собой. Бежит лисичка, радуется. Опять застала ее ночь, только уж никто не пускает лисичку ночевать. Пристала лисичка к одной вдове:

– Бык у меня, боюсь, как бы ночью волк не увел, дайте только привязать его в хлеву, а я хоть у дверей переночую, постерегу своего быка.

Ночью встала лисичка, взяла нож, зарезала своего быка, а нож в карман вдовьей дочери, самой младшей, подбросила. Наутро требует лисичка своего быка:

– Надо идти мне!

Пошли, смотрят – зарезан бык. Испугалась вдова. Заплакала лисичка и говорит:

– Кто моего быка зарезал, того и уведу.

Отказываются вдовьи дочки:

– Не резали мы твоего быка!

– У кого нож в крови, та и зарезала, – говорит лисичка.

Осмотрели карманы и нашли нож у младшей сестры. Забрала ее лисица. Усадила в бурдючок, привязала бурдючок на спине, идет и поет:

Идет, видит – в поле люди пашут. Закричали лисице:

– Отдохни, лисичка, поешь с нами.

Отдохнула лисичка. Дали лисичке сито, сказали:

– Иди, мы еду сготовим, ты воду принеси.

Пошла лисица, льет воду в сито – только где ей воду ситом удержать!

Пока лисичка с ситом возилась, открыли люди бурдючок, вывели девушку, а вместо нее посадили большую собаку, дали собаке хлеба, чтоб не лаяла, увязали бурдюк, и на место поставили. Вернулась лисичка, говорит:

– Отпустите меня, ухожу.

Отпустили лисицу с ее бурдюком.

Идет лисица, тащит бурдюк с собакой и поет, радуется.

Съела собака свой хлеб и стала царапаться о сухую кожу бурдюка. Лисица и говорит:

– Что тебе, девушка, что тебя заботит? Хочешь – пить выведу, напою, хочешь есть – покормлю, а хочешь что другое – делай прямо там, в бурдюке.

Не слушает «девушка» лисицу, царапается, кряхтит. Дотащила все же лисица бурдюк до своей норы. Влезла в нору, развязала бурдюк, выскочила оттуда собака, набросилась на лисицу, всю кожу с нее содрала, в куски изорвала.

Блоха и муравей

Блоха и муравей подружились. Пошли вместе. Пришли к одному ручью. Блоха сказала муравью:

– Я перепрыгну, а ты?

– А я не перепрыгну! – говорит муравей.

Блоха – скок! – и перескочила на ту сторону, а муравей – скок! – и упал в воду. Стал муравей просить блоху:

– Блошенька, сестричка, помоги, не губи, дай вылезть из воды. Блоха – прыг-прыг! – прибежала к свинье и просит:

– Свинья, дай щетину, сплету канат-веревку, брошу в воду, вытащу моего братца-муравеюшку.

Сказала свинья:

– А ты мне желуди носила?

Блоха – прыг-прыг! – прибежала к дубу и просит:

Дуб сказал:

– А ты ворон от меня отвадила?

Блоха – прыг-прыг! – прибежала к вороне, просит:

Ворона сказала:

– А ты мне цыплят носила?

Блоха – прыг-прыг! – прибежала к наседке и просит:

Наседка сказала:

– А ты мне просо носила?

Блоха – прыг-прыг! – прискакала к яме:

Яма сказала:

– А ты от меня мышь отвадила?

Блоха – прыг-прыг! – прискакала к мышке:

Мышка сказала:

– А ты меня от кошки избавила?

Блоха – прыг-прыг! – прискакала к кошке:

Кошка сказала:

– А ты мне молоко носила?

Блоха – прыг-прыг! – прискакала к корове:

Корова сказала:

– А ты мне траву носила?

Блоха – прыг-прыг! – побежала в поле, нарвала травы и принесла корове. Корова дала ей молока.

Муравей взобрался на травку, блоха потянула веревку, вытащила своего братца-муравеюшку на берег и спасла его от смерти.

Потом они опять пошли вместе.

Человек с кулачок

Был один человек, сам с кулачок, борода с кулачок и жена у него с кулачок. Сказала жена:

– Пойди принеси мне фунт шерсти.

Пошел человек с кулачок, борода с кулачок, купил фунт шерсти, принес жене. Взяла жена, распушила, расчесала, ссучила, намотала и связала пару шерстяных обувок с ноговицами. Дала мужу и послала в город продавать, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Пошел человек с кулачок, борода с кулачок. Встречает в пути товарища.

– Здорово, человек с кулачок!

– Здорово!

– Куда идешь, человек с кулачок?

– Купил я жене шерсти фунт, распушила она ее, расчесала, ссучила, намотала, связала пару обувок с ноговицами и послала меня в город продать их, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Вот иду да радуюсь.

– Не поменяешь ли обувки с ноговицами на курочку?

– Отчего не поменять, поменяю.

Поменял обувки с ноговицами на курочку. Идет человек с кулачок, борода с кулачок, несет курочку. Встречает в пути товарища.

– Здорово, человек с кулачок!

– Здорово!

– Куда идешь, человек с кулачок, куда несешь курочку?

– Купил я жене шерсти фунт, распушила она ее, расчесала, ссучила, намотала, связала пару обувок с ноговицами и послала меня в город продать их, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Поменял я обувки с ноговицами на курочку, иду да радуюсь.

– Не поменяешь ли курочку на гуся?

– Отчего не поменять, поменяю.

Поменял человек с кулачок курочку на гуся, идет, несет гуся.

Встречает еще человека.

– Здорово, человек с кулачок!

– Здорово, друг!

– Куда идешь, человек с кулачок, куда несешь гуся?

– Купил я жене шерсти фунт, распушила она ее, расчесала, ссучила, намотала, связала пару обувок с ноговицами и послала меня в город продать их, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Поменял я обувки с ноговицами на курочку, а курочку – на гуся, иду да радуюсь.

– Не поменяешь ли гуся на барашка?

– Отчего не поменять, поменяю.

Поменял человек с кулачок гуся на барашка и пошел дальше. Встречает еще человека.

– Здорово, человек с кулачок!

– Здорово, друг!

– Куда идешь, человек с кулачок, куда ведешь барашка?

– Купил я жене шерсти фунт, распушила она ее, расчесала, ссучила, намотала, связала пару обувок с ноговицами и послала меня в город продать их, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Поменял я обувки с ноговицами на курочку, курочку – на гуся, гуся – на барашка, вот иду да радуюсь.

– Не поменяешь ли барашка на теленка?

– Отчего не поменять, поменяю.

Поменял человек с кулачок барашка на теленка и пошел дальше.

Идет, а навстречу купец. Купец и говорит:

– Здорово, человек с кулачок, куда идешь, куда ведешь теленка?

– Купил я жене шерсти фунт, распушила она ее, расчесала, ссучила, намотала, связала пару обувок с ноговицами и послала меня в город продать их, а ей набрать на платье со вставочкой нагрудной. Поменял я обувки с ноговицами на курочку, а курочку – на гуся, гуся – на барашка, барашка – на теленка, вот и иду, радуюсь себе.

– Не меняешь ли теленка на царево шило? – говорит купец.

Рассердился человек с кулачок, замахал бородой с кулачок, закричал:

– Как это? Одурел разве я – менять теленка на шило, хотя бы и царево, да не набрать жене на платье со вставочкой нагрудной!

И прогнал купца.

Пояснительный словарь

Абаноури – черное дерево.

Агуна – обычай «агуна» приурочен к первому вечеру нового года. Обычай этот состоит в следующем – крестьяне выходят к виноградной давильне, стучат по ней топорами и приговаривают: «Агуна, агуна, приходи, в Бахви и Аскана (деревни в Западной Грузии) заходи; нашему винограднику – виноград, чужому- одни листья; нашим женщинам – шелковичный червь и шелк, чужим палку и веретено». Названия местностей меняются, иногда упоминается только чей-нибудь дом.

Адама дух слышу – то есть слышу человеческий дух. В грузинской речи слово человек – «адамиани» произошло от имени Адама, поэтому в сказках дэвы и вообще человекодухи, почуя близость человека, говорят: «Адама (т. е, прародителя человека) дух слышу».

Али – мифические существа.

Аспиндза – сейчас районный центр, расположенный между Ахалцихе и Ахалкалаки.

Ахалкалаки, Ахалцихе – города на юге Грузии.

Банг – дурманящий напиток.

Безбородый обманщик – очень распространенный в сказках образ ловкого обманщика, у которого от природы не растут ни борода, ни усы.

Бурдюк – кожаный сосуд из целой козьей или бычачьей кожи: употребляется для хранения и перевозки вина, водки и т. д.

Бурочник – «менабде» – рабочий, сбивающий из войлока и шерсти бурки, подстилки, ноговицы, простые ковры и т. д.

Гвелешапи – фантастическое существо, обычно враждебное человеку.

Генацвале – ласкательное обращение, буквально – «жизнь моя за тебя».

Гомарети – деревня в Дманисском районе Грузии.

Гулаби – сорт очень сочных, вкусных груш.

Гумбры – город в Армении (ныне Ленинакан).

Дайра – народный ударный музыкальный инструмент, род бубна.

Дапа, зурна – два музыкальных инструмента; дапа – ударный, зурна – подобный свирели.

Длина плужной упряжи – в Грузии в плуг впрягают несколько пар волов или быков, поэтому длина плужной упряжи – величина изменяемая: четыре, пять и более метров.

Дэвы – фантастические существа – полулюди, полузвери необычайной силы, олицетворяющие злые силы природы.

Дэвтаг – имя, производное от слова «дэв». Дэвтаг – по отцу дэв, по матери – человек.

Дядюшка-монах – кличка медведя. Известна легенда, объясняющая происхождение этой клички: медведь был раньше попом (вариант – монахом). Шел он однажды служить заутреню, по дороге попалось ему инжирное дерево, увешанное сочными, спелыми плодами. Разобрала попа жадность: полез он на дерево – плодами полакомиться. Ест поп, никак не наестся. Уже давно время заутрени прошло, а он все сидит на дереве и инжир себе в рот отправляет. Так и не слез поп с дерева, пока не свалился с него медведем. По этой легенде – потому-то медведь всегда и засыпает землей убитого им человека, что привык он, по прежней своей профессии, хоронить людей, потому-то он так хорошо ходит на задних лапах и не нападает сам на человека, что и сам прежде был человеком.

Еласа, меласа – восклицание, постоянно встречающееся в концовках грузинских сказок.

Иаман – мужское имя.

Иасаман-гулисаман – женское имя, производное от слов иасаман (сирень) и гули (сердце).

Имерети – часть Западной Грузии.

Каджи – сказочные существа, люди-чародеи, обычно враждебные человеку.

Каламаны – деревенская обувь из дубленой кожи; завязывается кожаным ремешком.

Картули – грузинский народный танец.

Кеви – жвачка из сосновой смолы.

Кеци – каменная или глиняная сковорода; служит для выпечки хлеба или мчади (кукурузный хлеб).

Кирбали и Зерти – деревни в Грузии.

Кишмиш – сушеный виноград, изюм; кишмиш с миндалем – излюбленное лакомство на Востоке.

Коди – мера сыпучих тел.

Кодорская гора – гора в Абхазии.

Комбал – дубина, пастушеская палка, отсюда и имя – Комбле.

Комьеед – человек, способный глотать целые комья (земли), образ, распространенный в грузинских сказках.

Кровля – плоская крыша, усыпанная землей; в гористых местностях она часто заменяет двор.

Лобио – род фасоли.

Лурджа – кличка коня. «Лурджа» по-грузински – синий или сизый.

Марани – винохранилище; в особом помещении в землю врыты глубокие чаны – «чури», куда заливается свежевыжатое вино для выдержки.

Матара – кожаный складной стаканчик для питья, украшенный серебряной или золотой каймой; носится на поясе.

Мацони – кислое молоко, род простокваши.

Микэл-Габриэл – вольное соединение имен архангела Михаила и архангела Гавриила.

Ночь буковых ветвей – в Гурии (часть Западной Грузии) существует обычай: в ночь под Новый год срубается буковое или грабовое дерево, из ствола которого, наколотого на дрова, разводят большой костер; ветви очищают, надрезают полосками кору, украшают их, создавая красивое искусственное деревцо – «чичилаки». Праздник сопровождается народными играми, пожеланиями и т. д.

Орби – крупная порода горных орлов.

Палас – тканый шерстяной ковер без ворса.

Пашкунджи – фантастическое существо, полузверь-полуптица с телом льва и крыльями орла.

Плетенка-сацало – глубокая вместительная плетеная корзина, применяемая для переноски угля и других сыпучих тел.

Рыночный устабаш – цехмейстер, регулирующий торговлю на рынке.

Сапуршао – обычай приглашать гостей, которые благословляют дом (обычно после сева).

Сачхинави – часть крыши, через которую уходит дым очага.

Тахта – лежанка, сбитая из досок, обычно она устилается ковром и покрывается подушками.

Tонэ – глиняная печь, врытая в землю (имеет вид колодца, но глубиной не больше двух метров). На дне ее разводят огонь. Пекарь свешивается в нее головой и, держась одной рукой за край, прикрепляет тесто к раскаленным стенкам.

Трижды двадцать – то есть шестьдесят. В Грузии система исчисления двадцатиричная.

Турашаули – сорт яблок.

Хачапури – род пирога из свежего сыра с яйцами; часто печется не на сковороде-кеци, а прямо в горячей золе (тогда его обкладывают листьями).

Xаши – острое блюдо из вареной требухи, заправленное чесноком. Продавцы хаши торгуют также особо отваренными головами овец.

Хизабавра – село в Аспиндзском районе, на юге Грузии.

Хурджин – переметная сума.

Чапурия – род травы, очень сладкой на вкус. Про вкусную еду говорят; сладка, как чапурия.

Чоха – грузинский национальный мужской наряд.

Чонгури – струнный музыкальный инструмент.

Чхаверское вино – чхавери – сорт винограда; дает легкое, сладкое вино.

1

М. Горький. Собр. соч., т. 24, 1953 г., стр. 26.

(обратно)

2

Л. Н. Толстой. Собр. соч., т. 61, стр. 278.

(обратно)

3

М. И. Калинин, О литературе, Лениздат, 1949 г., стр. 196.

(обратно)

4

Н. А. Добролюбов. Собр. соч., т. 1, 1934 г., стр. 432-433.

(href=#r4>обратно)

5

М. Горький. Собр. соч., т. 27, 1953 г., стр. 299-300.

(обратно)

6

М. Горький. Собр. соч., т. 24, стр. 29.

(обратно)

7

М. Горький. Собр. соч., т. 25, стр. 88.

(обратно)

8

Если бы у дэва не было деревянного бока, мир бы погиб. Когда бывает затмение, дэв (гвелешапи) глотает солнце, но оно прожигает деревянный бок дэва и опять выходит наружу.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

От составителя

Иван-Заря

Сказка про царя Несмеяна

Пашкунджи

Дочь солнца

Сказка о полевой деве

Красавица из далекой страны Нигозети

Три брата и голубица

Анана

Конь Лурджа

Пять братьев и сестра

Сказка о бедняке и трех гранатах витязя

Чертова узда

Три брата – три царя

Бототина и шесть его братьев

Чудесная шапка

Сирота Чакуча

Сын бедняка

Золотая чаша

Сын царя и сын тушинца

Цветок Эжвана

Староста-лиса и сын царя

Три брата

Сказка о дэве, который хотел погубить сына мельника

Три сестры

Мастер и ученик

Подарки черного ворона

О золотокудрых юноше и девушке

Земля возьмет свое

Про жадного попа и ловкого старика

Царь Музарбий

Сказка про охотника и большого орла

Амиран

Сказка о Горемыке – великом едоке

О двух братьях, что имели неверных жен

Сказка об Олененке и Елене Прекрасной

Девять братьев

О трех лысых лгунах

Еловик

Счастье

Сказка про свечечку

О каменном юноше

Сказка про Цхэтага и Дэвтага

Лягушка-невестка

Как женщина одолела черта

Младший брат

Жемчужные слезы

Да, нет, никогда

Охотник

Пастух и змей

Сказка про вора

Абесалом и Этери

Про охотника и его сына

Сын рыбака

Про свинью-красавицу

Светлолицый

Юноша-змей

Царь и зяблик

Про царевича и про невиданную под солнцем красавицу

Сын охотника

Краснух

Комбле

Оборвашка

Про два счастливых пятака

Дочь купца

Дармоед

Чем неправду выправить

Золодув

Рогатый царь

Два вора

О том, как крестьянин на тот свет отправлялся

Два безбородых обманщика

О том, как царевна не пошла за царевича, пока он не научился ремеслу

Два крестьянина

Про лентяя

Сирота и безбородый обманщик

Про крестьянина и старосту

Этакий и Хуже Этакого

Полторы горсти

Победитель сильнейших

Дьякон-безбородый обманщик

Про сапожника

Пастух Бичиа

Как бедняк деньги на хранение отдавал

Про одного царя и его сына

Шершень

Как волк душу спасал

Сказка о свинье и ее пяти поросятах и волке

Лисица, петух, баран и птичка

Про кувшин

Один заработанный рубль

Тигр – заступник кошки

Сказка о лисице, ходившей в Иерусалим

Приключения полцыпленка

Про лису

Лев и заяц

Сказка-загадка

Как медведь учил дележу

Лисьи хитрости

Блоха и муравей

Человек с кулачок

Пояснительный словарь

*** Примечания ***