В новом пейзаже звучишь, как в другом регистре.
Перебой, пауза — белое солнце тлеет,
робкая музыка выжидает, подобно искре,
а потом огнем вызревает, выжигает пепел, смелеет
и, взрываясь жарким ветром в разрушенной колоннаде,
раскаляя лады ветхих дворцов и башен,
насилует флейту Эола дивного звука ради,
с которым сольешься — никакой уже мрак не страшен.
Укрупняя масштабы того, что казалось малым,
низводя золотой запас к нулевой отметке,
красный тяжелый вал мчится по желтым скалам,
пережевывая обломки, камни, живые ветки,
и, зайдясь в пылающем выдохе пролетевшего суховея,
утратив содранные лохмотья, безумная и нагая,
я смотрю ему вслед и даже понять не смею,
что эта музыка тоже моя — но совсем другая.
………………………………………………..
А потом визжит бриз в парусах песчаной фелуки,
выдувает легкий мотив, без натуги скользящий в гору,
и я, принимая флейту на вытянутые руки,
посвящаю ее острокрылому богу — Хору.