Капитан Риччи (СИ) [Louricas] (fb2) читать онлайн

***

Путь от Сан-Лоренцо до Панамы занял у них три дня. Стершая себе ноги, голодная и страдающая от жажды пиратская армия выбилась из всех сроков, но командиры даже не пытались подгонять своих бойцов. Вспышек недовольства хватало и без того. От костра к костру передавался слух, что кто-то высказал свои претензии Айришу лично, был им убит и утоплен его помощниками в болоте.

Пираты смотрели на Панаму с вершины холма – желтый силуэт на бесконечной синеве.

Что-то шевельнулось в памяти Риччи, но так и осталось смутным ощущением на грани сна и яви, не вылившись в четкую картинку-воспоминание. Как будто однажды она уже стояла на холме, глядя на город, который долгое время разыскивала, но не могла представить, где и когда это было.

– Что замерли, лентяи? Шевелите ногами! – донесся до нее.

Первые пираты, скользя сапогами по траве, принялись спускаться в долину.

– Почему мы не станем лагерем здесь до ночи и не подойдем к Панаме в темноте? – задала Риччи вопрос Эмилиу, отыскав его среди перемешавшейся толпы.

Испанец выглядел так, словно не шел с ними через перешеек, а присоединился час назад. Его костюм был безупречно чист, и лицо выбрито.

Полторы тысячи человек – очень заметная вещь на плоской, как стол, равнине. Риччи полагала, что Айриш не будет настолько глуп, чтобы идти напрямик, в лоб, бесстрашно и безрассудно.

– Хотите использовать элемент внезапности, капитан Рейнер? – спросил Эмилиу с таким видом, словно они вели непринужденную беседу на губернаторском балу. – Боюсь, на такую удачу нам рассчитывать не приходится. В городе уже известно о нашем появлении. Иначе они бы пасли скот и открыли ворота.

Риччи была вынуждена согласиться с ним.

– Значит, мы будем штурмовать город без всяких уловок, прямо в лоб? – уточнила она, поскольку это не слишком соотносилось со сложившимся в ее голове образом Айриша.

– Это не составит большой сложности, – ответил Эмилиу с видом беспечного теоретика. – Все городские пушечные батарее направлены в сторону моря, и исправить эту ситуацию быстро у них не получится. Остаются только мушкетные роты и пехота, а это не такая уж опасность для нас после того, как к нам присоединилась эта орда дикарей.

– Пушечное мясо, – сообразила Риччи.

– Вы так говорите, словно осуждаете, – улыбнулся Эмилиу. Риччи не стала что-то ему доказывать.

– Мне надо найти свою команду, – сказала она. – Приятно было поболтать.

– И мне, капитан Рейнер, – кивнул тот.

***

Хотя стены Панамы выглядели далеко не так внушительно и непоколебимо, как стены Сан-Лоренцо, которые пали на ее глазах, Риччи захлестывала паника. Она впервые осознала, в насколько опасную авантюру ввязалась.

На этот раз способности Бехельфа не уравняют их шансы. Она несколько раз мельком видела его, и выглядел он как больной лихорадкой в последней стадии. К тому же, в отличие от Сан-Лоренцо, Панама им была нужна не обращенной в пепел.

Не будь испанцы так самоуверенны – или, напротив, так испуганы появлением смешанной своры, которую язык не поворачивался назвать армией – что вышли из города и перешли в контратаку, возможно, Риччи увидела бы Панаму только через тюремную решетку.

Испанцы выставили два отряда кавалерии, подкрепив их несколькими рядами пехоты. Они сильно проигрывали пиратам в численности, но никто из капитанов, включая Риччи, не обманывался тем, что расправиться с ними будет легко.

– Чертовы испанцы в строю – проклятая машина для убийства, – бросил Айриш.

Эмилиу кивнул с невозмутимым видом.

Риччи прикинула, не пора ли покинуть тонущий корабль, но за голову Айриша не зря назначили баснословную награду.

– Разобьемся на два отряда, – сказал он. – Станем с флангов, оставив индейцев посередине. Если эти крашеные курицы побегут… когда они побегут, нападем на испанцев с флангов. Испанцы ударят в центр. Они всегда бьют по центру.

– Но как вы заставите индейцев занять это место? – уточнила Риччи.

– Ты скажешь им, что испанская кавалерия всегда нападает с боков. Они едва ли видели ее в деле, так что поверят тебе на слово.

Риччи не могла подобрать другого слова, кроме «предательство», но до подхода кавалерии оставалось несколько часов, и она принела решение Айриша.

«Ему не обязательна я, чтобы договориться с индейцами. Если я откажусь, он избавится от меня, и все равно оставит самый опасный участок на них», – сказала она себе.

– Стоять насмерть, – приказал Айриш всем. – Если мы побежим, то уже никогда не увидим моря.

Он назначил командиром левого фланга – в состав которого входила и команда Риччи – своего старпома, а сам возглавил правый.

– Судя по клубам поднявшейся пыли, у нас есть пара часов, – так начал свою речь Эмилиу перед теми, кто должен был держать левый фланг. – Вы когда-нибудь видели, как действует испанская пехота? Сейчас я вас научу.

«За оставшийся час?», – Риччи не стала высказывать свой скепсис вслух, чтобы окончательно не подорвать просевший боевой дух. Показательно было уже то, с какой легкостью они подчинялись человеку, которого в обычное время откровенно недолюбливали, только из-за его уверенного и спокойного вида.

Эмилиу разделил их на три группы – тех, кто должен был орудовать подаренными индейцами копьями, тех, кому предстояло стрелять из мушкетов, и тех, на чью долю выпало держать импровизированные щиты из всякого оказавшегося под рукой хлама.

Пойдя на компромисс между совестью и инстинктом самосохранения, Риччи взяла мушкет. Позади держащего набитый песком мешок Мэла ей мало что угрожало. Особенно когда у нее за спиной стоял Берт – один из немногих, кто умел пользоваться копьем, а справа целился Стеф, который по его словам не промахивался на дуэли даже после двух бутылок рома. Оставалось надеяться, что в трезвом виде он тоже стреляет неплохо.

– И помните, – напутствовал их Эмилиу, обходя ряды и в очередной раз раздраженно поправляя позиции. – Держите строй. Потому что, если вы потеряете строй, вас уже ничто не спасет.

«Лучшая новость дня», – подумала Риччи молча, потому что на язык лезли цитаты из фильмов, которые она даже не смотрела полностью, но брякнуть в их ситуации про «идущих на смерть» или «ужин в аду» было бы неуместно.

Стоило подумать о том, сколько раз ее убьют, и скольких человек из команды она не досчитается, и не придется ли ей лично убить кого-нибудь, увидевшего лишнее, а в голову лезла всякая чушь, вроде того, что в этой поднявшейся жуткой пыли ей очень пригодились бы солнечные очки.

Когда из клубов пыли вынырнула лошадь, несущая кавалериста с занесенной пикой, Риччи разрядила мушкет в него, от неожиданности даже не прицелившись, но лошадь встала на дыбы, и унеслась.

Она перезаряжала мушкет и стреляла еще несколько раз, не думая ни о чем, кроме того, чтобы не рассыпать порох и не выпустить пулю в небо. Потом один из кавалеристов все-таки достал ее пикой, сбив с ног – и не будь она Вернувшейся, не отделалась бы порванной курткой – а когда рана затянулась, и Риччи снова поднялась на ноги, то увидела, что пыль оседает, и по полю сражения носится только несколько одиноких лошадей.

Риччи опустила мушкет, оперлась на него, чтобы снова не рухнуть, и закрыла слезящиеся от пыли и пороховой гари глаза.

– Победа! – донесся до нее первый неуверенный вопль, и Риччи невольно улыбнулась слышащейся в нем любви к жизни.

Через секунду его подхватили люди вокруг нее, и еще через пару мгновений Риччи с изумлением обнаружила, что сама кричит: «Победа!», запрокинув голову, в безразличное к развязавшейся под ним битве небо.

***

Но между ними и золотом, бренчание которого им уже чудилось в своих карманах, стояло последнее и значительное препятствие – городские ворота Панамы.

Риччи смутно помнила, как на одном из самых первых стратегических совещаний, Айриш небрежно бросил «Взорвем их» и перешел к другим вопросам.

Взрыв был бы действительно неплохим решением, если бы кто-нибудь догадался приберечь несколько бочонков пороха для этого. Но Айриш нашел выход из ситуации, приказав, когда еще не успела осесть пыль от схватки, изловить оставшихся в живых лошадей, и собрать относительно целые испанские доспехи.

Риччи, стягивая с мертвеца сапоги, могла только мысленно посмеяться над аллюзией с Троянским конем.

– Если повезет, испашки пустят вас внутрь. Если раскусят раньше… все равно вы подойдете ближе, чем кто-либо, – сказал Айриш. Голова его была замотана грязной тряпкой, и Риччи задалась несвоевременным вопросом: в качестве кого участвовал в бою он? – Остальные залягут, и будут изображать из себя мертвецов, пока ворота не откроют или не начнут стрелять со стен. Вам надо продержаться, пока мы не подойдем.

Это звучало просто, если не думать о том, что для того, что подоспеть отрядам Айриша потребуется не меньше часа часов.

Но Риччи не стала озвучивать свои подсчеты, как не стала спрашивать у Айриша, почему он не возглавит отряд фальшивых испанцев.

– Собираешься пойти с ними? – спросил Стеф, глядя, как она примеряет сапоги.

Все ее офицеры остались живы, и Риччи не могла не радоваться этому.

«Многим из тех, кого привела сюда твоя жадность, придется умереть. Но когда ты не знаешь их имен, принять их смерть гораздо легче, верно?» – уколола ее совесть.

«Они все знали, на что идут», – ответила ей Риччи.

Сапоги оказались великоваты, но ей случалось носить и более неудобную обувь. К ее счастью, среди кавалеристов было полно довольно щуплых ребят. И очень молодых, как она заметила, хоть и старалась не смотреть на их лица.

– Пойду, – кивнула Риччи. – Ведь этот поход, в конце концов, был моей идеей.

Бехельф остался в лагере, позволив ей испытывать чувство превосходства над ним.

– Это еще рисковей, чем идти на Сан-Лоренцо, – сказал Стеф. – Если ты пытаешься покончить с собой такими методами, я не собираюсь тебе помогать.

Но помочь поймать лошадь он все-таки согласился.

– Присмотри за Юлианой, – велела ему Риччи, взгромождаясь в седло. – И за остальными.

– Все будет в полном порядке, капитан, – отрапортовал Стеф под взглядами команды. – Можете на меня рассчитывать.

Риччи больше рассчитывала на то, что испортить что-то он просто не успеет.

«Интересно, что скажут Айриш и Эмилиу, если я останусь единственной стоящей на ногах… то есть сидящей в седле к их приходу?» – подумала она.

Она не верила в удачность затеи с их «троянским конем», но испанцы верили в свою победу – они были нацией еще не научившейся проигрывать, а все победившие армии, покрытые коркой пыли и крови, похожи одна на другую.

Подмена открылась сразу после того, как они прошли через ворота, но пираты смогли зацепиться на клочке земли за ними, соорудив редут из попавшихся под руку телег и мертвых лошадей, и отстаивать его до тех пор, пока не пришла помощь.

За это время Риччи получили три пули, каждая из которых стала бы смертельной для другого пирата.

Первыми к ним подоспел отряд индейцев, а не Айриша. Из их отряда к этому моменту осталась в живых меньше половины – Риччи не даже не запомнила никого из них в лицо, не говоря об имени, хотя они сражались плечом к плечу.

Взятие Панамы состоялась, но этот факт совершенно не грел сердце Риччи. Может быть, потому что сбывшаяся мечта теряет большую часть своей прелести, или потому что она истратила на ее достижение последние силы.

У добравшихся до города пиратов открылось второе дыхание, позволившее им заняться грабежом, развратом и истреблением последних защитников города, но Риччи не имела возможности присоединиться к ним.

Она бы легла прямо на улице, рядом с мертвецами, пока ее матросы пили за здоровье Айриша, но Стеф, Берт, Мэл и Юлиана с Уа отыскали ее и дотащили до ближайшего большого богатого дома, который они, выставив хозяев, объявили своей резиденцией. Риччи рухнула в кровать, в которой еще утром спал испанский торговец, а они отправились инспектировать его погреба и пить за здоровье капитана Риччи.

========== Старый храм ==========

Айриш, не скромничая, занял под штаб губернаторский дворец. В нем хранили добытые со всего города драгоценные металлы, и в нем же размещалась его команда, так что на главной городской площади постоянно валялся кто-нибудь, не сумевший добраться до своей койки.

Риччи знала, что они не мертвы, а только мертвецки пьяны, но, пересекая площадь, постоянно старалась невзначай удостовериться в том, что они еще дышат.

В городе не слышалось других звуков, кроме пьяных воплей и стука лопат – из соображений санитарии Айриш разрешил испанцам похоронить своих мертвецов. После того, как кто-нибудь обыщет их тела.

Айриш… Риччи поморщилась, вспомнив «адмирала», как он теперь велел себя называть. Заполучив Панаму, Айриш не выглядел ни на каплю счастливее, чем тогда, когда они заблудились в болоте. Он был недоволен всем – недостатком золота, сложностью его перевозки, отсутствием дисциплины, большими потерями среди своих людей, претензиями индейцев. И все нападки сыпались на Риччи.

Конечно, она наловчилась перекладывать ответственность, оправдываться и избегать Айриша большую часть времени, но складывающая ситуация изрядно действовала ей на нервы.

«Почему именно мне приходится вешать лапшу на уши индейцам и организовывать досмотр трупов перед погребением?» – раздраженно спрашивала она себя, шагая к их временному пристанищу. – «Куда делся Бехельф? Не может же он до сих пор отлеживаться после Сан-Лоренцо! Это и его затея тоже, так что по справедливости ему и расхлебывать все проблемы вместе со мной».

Радость от совершенного дела к ней так и не пришла. Сцены разграбления города вызывали в ней брезгливость, и даже все растущая куча золота во дворце не приносила чувства удовлетворения.

Мысли ее все чаще возвращались к той горе, смутное явление которой во сне заставило Риччи утром проснуться в холодном поту. На вершине ее пряталось что-то действительно важное, но, даже взяв лошадь и забыв о сне, Риччи не смогла бы наведаться туда менее, чем за сутки.

«Айриш сойдет с ума, если меня не будет столько времени», – мрачно подумала она. – «Но через пару дней мы закончим грабить город и уйдем, и как я тогда узнаю, что там на горе?»

Интуиция подсказывала, что, возможно, ей лучше никогда и не узнать об этом. Но с такой же вероятностью там мог найтись ключ к ответам, которые она ищет.

«Какой-нибудь свиток или каменная плита, где написано, кто и зачем сотворил со мной эту шутку. В старых заброшенных храмах ведь должны храниться древние ценные штуки. Может, мне все-таки удастся уговорить ребят прикрыть меня, пока я смотаюсь туда? Только погляжу, и если оно будет выглядеть подозрительно, даже не полезу внутрь».

Она открыла дверь «их» дома и прошлась по залам, удивляясь неожиданной тишине. На кухне даже не пахло едой, и ниоткуда не доносилось звуков попойки.

– Стеф? Берт? – позвала она, сбрасывая сапоги. – Юли? Мэл? Вы что, уже дрыхните, пока меня Айриш гоняет, как ломовую лошадь?

Но кровати – роскошные постели с мягкими перинами – в выбранных ими комнатах пустовали, и Риччи ощутила первый укол тревоги.

«Они просто отправились куда-нибудь выпить», – попыталась она успокоить себя и наткнулась взглядом на груду бутылок. – «Может быть, им захотелось общества?»

Она перевела взгляд дальше и увидела разбросанные вещи из карманов Юлианы – баночку краски для губ, кисточку для нанесения пудры, расческу, кусок ленты и прочее. Юлиана никогда бы не ушла, бросив их на полу.

Что-то произошло. Осталось выяснить, что.

Риччи проследовало дальше, и обнаружила пятно крови на полу и записку, приколотую к стене шпагой Стефа. На ней тоже остались следы крови.

«Если хочешь снова увидеть свою шайку, отправляйся в Горный храм немедленно» – гласила она.

Риччи никогда не видела подчерк Бехельфа, но не сомневалась, что записку оставил он.

Спустившись вниз, она обратила внимание на палас. Считая себя полноправными хозяевами дома, пусть и временными, они относились к обстановке бережно и всегда вытирали ноги. Сегодняшние гости не утруждали себе этим, и оставили на бордовом ворсе множество грязных следов.

Судя по количеству отпечатков подошв, Бехельф пришел в их дом в компании не меньше дюжины человек. Хотя Риччи не считала себя опытным следопытом, она решила принять эту приблизительную цифру за отправную точку.

«Я не могу обойтись без офицеров, а новых мне взять неоткуда», – сказала себе Риччи. – «К тому же, коней на переправе не меняют».

Она подумала о том, где могла бы получить помощь. Не было смысла идти к Айришу – тот, даже если и не заодно с Бехельфом, помогать одному Вернувшемуся против другого не станет – как и пытаться привести в чувство кого-нибудь из матросов. Она потратила бы больше времени на то, чтобы отыскать Джозефа Кинна, чем на всю дорогу до зловещей горы. А Бехельф не станет ждать ее бесконечно.

Лошадь ей удалось раздобыть без труда – у пиратов, которые должны были их охранять, нашлись более интересные занятия. Дисциплина, и так слабо заметная, расшатывалась с каждым часом, проведенном в захваченном городе, но Риччи в данный момент было плевать – даже если подойдет испанская армия и измолотит их в пыль.

Поскольку ночь неумолимо приближалась, она взяла с собой небольшой запас еды, фонарь и бутыль масла для него.

***

В комнате, куда его втолкнули после того, как сочли, что «испашка» понял свое место, царила абсолютная темнота. На миг Берт испугался, что лишился зрения.

Обострившийся слух дал ему понять, что камера не пуста. Очевидно, их пленители решили, что давать каждому отдельную комнату – даже такую – слишком роскошно.

Но при звуке чужого голоса он все равно вздрогнул.

– Это ты, Фареска?

По голосу он сразу узнал Томпсона. Вот только он никогда не слышал, чтобы мошенник говорил таким тоном. Как будто за те полчаса, что понадобились тортугским головорезам на то, чтобы выместить на нем свою злость, к Томпсону явились все демоны преисподней.

Он слышал, как чужое дыхание становится все более частым.

– Да, это я, – ответил он, не придумав ничего лучшего.

– Хорошо, – в голосе Томпсона слышалось нескрываемое облегчение.

Берт сделал несколько шагов вперед, вытянув руку перед собой. На четвертом шаге его ладонь уперлась в стену.

«Не слишком просторное помещение», – подумал он.

– Ты ждал кого-то другого? – спросил он, развернувшись спиной к стене.

– Нет, – ответил Томпсон после паузы. – Некого больше ждать, верно?

Он пытался казаться беспечным, но Берт слышал страх в его голосе.

Поразительно. Он видел, как англичанин бесстрашно смотрит в лицо смерти, как он сам нарывается на неприятности, как он ищет схватки от скуки. Какие же демоны прячутся в его душе, если меньше, чем за час, наедине с ними он дошел до того, что показал слабость своему извечному противнику?

Казалось бы, Берт имел полное право торжествовать, найдя слабое место своего противника. Вот только ему не нравилась перспектива оказаться в крошечной абсолютно темной клетушке с человеком в приступе истерики. Не говоря уже о том, что спустя некоторое время могла выпасть возможность бежать, и хорошо бы при этом было иметь напарника в своем уме.

– Капитана, – сказал он. – Мы ждем капитана. Она разрешит с Айришем недоразумение, и нас освободят.

– Риччи? – хмыкнул Стефан. Он назвал капитана по имени. Впрочем, вероятно, не только у них двоих была эта небольшая привилегия. – Ты уверен, что она придет? По крайней мере, до того, как я не свихнусь? – в голосе послышалась горькая ирония над собой.

Берт не считал страх проявлением трусости, он сам не был бесстрашен. Между предательством и смертью он выбрал предательство.

Он не верил, что Томпсон испугался смерти – они оказывались к ней гораздо ближе, и тогда он проявлял редкостное равнодушие к своей судьбе.

– Ты боишься темноты или неизвестности? – спросил он напрямую, глядя в то место, где, судя по голосу, расположился старший помощник.

Он ожидал, что Томпсон с негодованием опровергнет саму возможность того, что он чего-то боится, снова став прежним собой. И можно будет устраиваться на ночь, потому что ночевать им точно придется в этой камере.

– А разве темнота не есть источник неизвестности? – спросил в ответ Томпсон.

Берт никогда не слышал голос человека, пытающегося удержаться по эту сторону от безумия, но теперь знал, как он звучит.

– Мы познаем мир через зрение, и, лишившись его, фактически беспомощны. Я не знаю границ этой комнаты, я не знаю, кто тут есть кроме нас. Я даже не знаю, ты ли это, Фареска, или нечто, что хорошо подражает твоему голосу.

Томпсон коротко рассмеялся, и от этого звука Берта пробрали мурашки. Он знал, что в человеческой природе заложен страх темноты. Любой невольно остерегается ее, но Томпсон почти полностью перешел во власть своего страха.

– Тут нет никого, кроме нас, – сказал Берт, стараясь быть очень убедительным. – Да и что тут может быть кроме нас?

Томпсон не ответил. Кажется, слова Фарески ни в чем его не убедили.

Берт пожалел, что с ними нет ни Риччи, ни Юлианы. Девушки сумели бы привести Томпсона в чувство, раз уж не хочет проявлять твердость духа перед своим противником.

«Я даже не знаю, ты ли это», – вспомнил он слова Томпсона.

Возможно, если убедить его в том, что он действительно заперт с ним, а не с кем-то еще, он перестанет паниковать?

Берт вздохнул и двинулся на звук.

– Томпсон? – окрикнул он. – Не пугайся, это я.

Старпом и не подумал подать голос, чтобы облегчить ему задачу.

Когда рука Берта коснулась его одежды, он дернулся так, что подсек штурмана под колени, и тот свалился на соломенную подстилку.

– Черт возьми! – выругался он, потирая оставленный чужим коленом синяк.

– Тысяча чертей тебе в глотку, Фареска, неуклюжий ты тупица! – откликнулся Томпсон раздраженно.

– Теперь не сомневаешься, что это я? – обрадовался Берт.

– А кто ж еще?

– Кто-то, очень похоже изображающий меня? – буркнул он от злости.

Он почувствовал, как Томпсон мгновенно застыл, словно окаменел.

Берт знал, что будет дальше: сейчас его мышцы сведет судорогой, и Томпсона пробьет дрожь, а потом он вскочит с места и будет биться в запертую дверь руками и головой, крича и умоляя выпустить его отсюда. Берт мог себя поздравить – он все-таки довел Томпсона до истерики.

– Эй, эй, – забормотал он, оценивая размеры катастрофы. – Это я. Черт возьми, это просто я!

Томпсона начала бить дрожь. Вообще-то, она походила на последствия сдерживаемого смеха, но Берт, лихорадочно вспоминающий средства от истерик, не подумал об этом.

Средства он знал два. Можно было влепить Томпсону пощечину, но в темноте бить кого-то крайне неудобно – с тем же успехом он мог попасть в стену. К тому же, Томпсон, придя в себя, однозначно трактует пощечину как вызов на дуэль.

Оставался второй способ, и Берт, нащупав подбородок Томпсона, несильно, но крепко ухватил его – и поцеловал, сложив все свои небольшие умения.

Томпсон застыл на несколько минут, а потом дернулся – Берт отпустил его при первом же рывке – и принялся отплевываться.

– Ты сдурел? – выпалил он.

– У тебя… была истерика… – растерянно пробормотал Берт, чувствуя себе идиотом.

Он ведь давно понял, что Томпсона дурацкое чувство юмора, как он мог попасться?

– Когда мы выберемся отсюда и я верну себе шпагу, я первым делом вызову тебя на дуэль и убью, – пообещал Томпсон очень искренне.

– И как ты объяснишь это Риччи? – не удержался от вопроса Берт.

– Я скажу… Черт! Черт! Черт! Я не могу ей этого сказать.

– Не будем никому об этом говорить?

– Мы не всегда будем связаны данным ей обещанием. Как только мы перестанем быть командой…

– Я попрошу Риччи быть моим секундантом, и обычно перед смертью выдается возможность сказать пару слов. Например, о произошедшем между нами недоразумении.

– Ладно, забудем, – бросил он. – Я просто использую любую подвернувшуюся возможность, чтобы отправить тебя на тот свет, не вызывая подозрений Риччи.

– Взаимно, – кивнул Берт. – Посмотрим, кому повезет больше. Как и раньше, верно?

– Как и раньше.

– Тогда, нам следует рассесться по разным углам, наверное? – предположил Берт. Несмотря на свои слова, Томпсон продолжал прижиматься к нему боком. Несколько ближе, чем положено приятелю, не говоря уже о заклятом враге. – Я претендую на половину этой охапки соломы.

– Не глупи, – раздраженно буркнул Томпсон. – В этом каменном мешке поодиночке мы окочуримся от холода. И капитан Риччи найдет только наши холодные тела.

– Ты прав, – признал Берт. – Обстоятельства принуждают нас к сотрудничеству.

– Кстати, кто учил тебя целоваться? Ты отвратительно это делаешь!

– Одна девушка… из «веселого квартала» в Мадриде, – признался Берт.

– А, блудница? Надо же, а разве у вас, испанцев, на кораблях не принято…

– Нет, – отрезал Берт. – Не принято.

– Ладно, – произнес Томпсон с какой-то странной интонацией.

***

Риччи отыскала место их бывшего лагеря на рассвете. Площадка уже начала зарастать свежими побегами. К одному из деревьев была привязана пара лошадей, и угли в костре, разведенном неподалеку, еще не прогорели. Бехельф ушел со стоянки несколько часов назад, очевидно, когда взошла луна, давшая Риччи возможность продолжать движение.

Она оставила и свою лошадь тут же, надеясь, что никакие хищники не успеют добраться до животных прежде, чем она вернется, и кинула взгляд на вершину, которую ей предстояло покорить.

На гору не вело ни одной тропы. Неудивительно – индейцы боялись «злых духов», а европейцев гора не интересовала. На ее счастье, Бехельфу тоже пришлось найти дорогу наверх, и поэтому она могла идти по недавно прорубленному пути.

Гора была некрупной, но очень крутой, и хотя ей не нужно было разрубать лианы, восхождение выдалось нелегким. Приходилось цепляться за выступы и лианы, подчас долго думая перед тем, как поставить ногу. Несколько раз камень выворачивался у нее из-под сапога или лиана рвалась в ее руке и тогда Риччи повисала над пропастью, опасно балансируя в поисках новой точки опоры.

Солнце уже перевалило за полдень, когда она, наконец, достигла первой площадки, на которой могла передохнуть, не боясь полететь вниз от неосторожного движения.

У нее не раз мелькала мысль бросить глупую затею со скалолазанием и вернуться в Панаму, но нарастающее желанье найти Бехельфа и плюнуть в его лощеную морду тащило ее вперед, несмотря на огромную вероятность свернуть шею. Хотя для нее это означало лишь то, что придется начинать подъем заново.

Риччи подтянулась на руках, предвкушая заслуженный отдых, и окинула площадку взглядом: первой в глаза ей бросилась груда камней, густо покрытая тропической растительностью и выглядящая как остатки чего-то рукотворного. Лишь потом она увидела сидящего в ее тени человека, и проснувшееся у нее хорошее настроение было безнадежно загублено.

– Бехельф, – прорычала она. – Что, не можешь найти чертов храм?

Вернувшийся обернулся, и сказал, глядя ей в глаза.

– Отлично выглядишь, капитан Рейнер.

– Ты тоже, – хмыкнула Риччи.

У него тоже не было ни снаряжения, ни альпинистской подготовки, поэтому его одежда была не менее грязной и изорванной, чем ее. Его прическа пребывала в жутком беспорядке, и он где-то потерял шляпу.

– Что касается храма, – сказал он, пытаясь хоть немного пригладить волосы, – то я его нашел и дожидаюсь только тебя.

Он кивнул на груду камней, и Риччи внезапно поняла, что видит перед собой вход. Покореженные временем колонны просели и заросли, так что от когда-то величественного строения осталось лишь смутное подобие.

– То есть вся вершина горы на самом деле это…

– Горный храм, – кивнул Бехельф. – Поискам которого я посвятил полвека, и к которому вынужден был подойти вместе с совершенно невежественной девчонкой, неспособной отличить алмаз от камня.

– Он действительно выглядит как груда старых камней, – заметила Риччи.

– Важно не то, как выглядит оболочка, а то, что скрывается под ней.

– А что там внутри?

Бехельф удивился.

– Разве ты сама отправилась на перешеек не за этим? – недоверчиво поинтересовался он. – Не за мечом Океана?

– Я понятия не имею ни о каком мече, – призналась Риччи. – Я задумала поход на Панаму как способ раздобыть денег. И найти других Вернувшихся.

Бехельф посмотрел на нее как на ребенка произнесшего глупость и даже не способного осознать глубину своей бестолковости.

– Найти других Вернувшихся? С твоими то силами? Как такое вообще пришло тебе в голову?

– Я хотела бы задать им несколько вопросов?

Бехельф рассмеялся.

– Какие же вопросы волнуют тебя настолько, чтобы рисковать жизнью?

– Например, зачем мне ее вернули?

– На этот вопрос я могу ответить. Демон хаоса вернул нас в этот мир для того, чтобы мы принесли все него страдания и разрушения.

– Не слишком научное объяснение, – заметила Риччи.

На этот раз Бехельф смеялся еще дольше.

– Я был сотрудником научного университета, – сказал он. – Я готовился защищать докторскую по биологии. Я лучше всех знаю, насколько невозможно с точки зрения науки все, что происходит с нами. Забудь о том, чему тебя учили в школе… Надеюсь, ты хотя бы закончила школу? Это существо нарушает все правила и устанавливает свои. Нам остается только последовать его примеру.

– Я закончила школу. Как раз выбирала колледж, когда со мной произошло все это, – она развела руками.

– Даже не студентка, – грустно усмехнулся Бехельф. – И со дня твоего Возрождения не прошло и года. Даже не спортивно.

– Ну, раз, как выяснилось, мы оба цивилизованные люди, то, может, разойдемся мирно? Почему все Вернувшиеся не могут сотрудничать друг с другом? Так мы могли бы добиться гораздо большего.

– Ты забываешь о том, что мы больше не в цивилизованном мире с его правилами, – ответил Бехельф. – И перед нами стоит классическая дилемма заключенного. Ты слышала о ней?

– О двух заключенных, которые делают выбор, свидетельствовать ли им против другого? – смутно припомнила Риччи. – И, в конце концов, они предают друг друга и получают каждый по высшему сроку. Слышала в каком-то фильме.

– Приятно поговорить с кем-то, кроме этих невежественных болванов, – хмыкнул Бехельф. – Да, именно это следует из дилеммы заключенного.

– Раз ты такой умный, то, может, знаешь и как попасть в город Экон? – спросила Риччи.

– Я слышал, что туда попасть может только очень сильный Вернувшийся, – сказал Бехельф после краткого раздумья. – Например, владеющий мечом Океана.

Они перевели взгляд на вход в храм.

– Даже не думай, – предупредил ее Бехельф. – Это мой меч. Я искал его полсотни лет. Если ты поможешь мне добыть его, я отпущу тебя живой.

– Меня и моих людей, – поправила его Риччи.

– Только тебя. Один из твоих людей… убил меня. Я не могу оставить их в живых.

Бехельф провел ладонью по груди. Там, куда, очевидно, вошло лезвие.

Риччи вспомнила кровь на шпаге Стефа. Иногда Томпсону не помешало бы быть менее пронырливым и ловким.

– Наверное, он сильно удивился, когда вы не умерли, – пробормотала она.

– Не слишком. Ведь он же уже был знаком с тобой.

– Они – мои люди, – сказала она. – Я пришла сюда из-за них.

– Твои друзья, хочешь сказать? – усмехнулся Бехельф. – Иначе, почему ты так беспокоишься об их судьбе? Ты еще не поняла, что это плохая идея – заводить себе друзей? Потому что они умирают, а ты – нет. Не расстраивайся, у тебя еще будут такие же недолговечные друзья.

Риччи сжала зубы.

– Они еще живы? – спросила она.

– Разумеется, – ответил Бехельф. – Мои люди присматривают за ними. Ты разделила с ним кровь, так что почувствовала бы их смерть. Надеюсь, это были выгодные для тебя контракты.

«Я не заключала контрактов, я только исправляла собственные ошибки», – подумала Риччи. Она не разбиралась в тонкостях процедуры, которую Бехельф назвал «разделением крови» и ей оставалось только положиться на его слова.

– Ну, хватит болтовни, – бросил Бехельф. – Пора отправиться за мечом Океана.

«Дилемма заключенного», – вспомнила Риччи. – «Каждый из нас предаст другого. Вопрос лишь в том, кто успеет первым. Я знаю, что он собирается предать меня, он знает, что я знаю, что он собирается предать меня, и я знаю… Бесконечная цепочка».

Но она зачем-то нужна была Бехельфу. И она не собиралась рисковать, устраняя его, потому что он точно знал что-то, чего не знала она.

Преисполненные подозрительности и взаимного недоверия они подошли к груде камней, бывшей когда-то фасадом храма.

***

Остановившись у лаза, ведущего в неизвестность, они посмотрели друг на друга. Каждый понимал, что у идущего первым больше шансов попасть в ловушку, и больше шансов завладеть артефактом.

– Что нас ждет внутри? – спросила Риччи, когда молчание затянулось.

– Понятия не имею, – пожал плечами Бехельф. – Все, что я знаю – нескольким Вернувшимся до меня удалось найти его… но ни один из них не вернулся отсюда.

– Может быть, там внутри есть проход в другой мир? – с надеждой предположила Риччи. – Получше этого?

– Не глупи. Они все нашли здесь смерть. И мы найдем, если не будем осторожны. Я рассчитываю на то, что вдвоем у нас больше шансов.

«Один из нас умрет в любом случае», – подумала она.

– Хорошо, что проход достаточно широк, чтобы пройти нам обоим вместе, – сказала Риччи, перерубая саблей преграждающие путь лианы. – Хотя по одиночке было бы удобнее, – прошипела она, протискиваясь в щель бок о бок с Бехельфом и обтирая плечом камни.

Она подумала о том, что они будут делать, если проход сузится и придется выбирать, кто из них двоих пойдет первым, но коридор расширился и вывел их в зал размером с футбольный стадион.

Никто из них не захватил фонарь, но зал был достаточно освещен – свет падал из отверстий на потолке, часть которых проделали строители, а другую – время и эрозия.

– Неплохо сохранилось для тысячелетней постройки, – заметил Бехельф.

Риччи ощущала, как по ее спине пробегают волны мурашек. Чувство опасности, которое они привыкла игнорировать, усилилось.

Высеченные из камня колонны и стены, покрытые надписями и барельефами, которые так заросли плесенью и пострадали от времени, что прочесть их не было никакой возможности.

«Настоящий древний храм», – подумала Риччи. – «Разумеется, здесь нет злых духов, но вполне может быть кое-что другое».

– Здесь должны быть ловушки, – произнесла она вслух. – И если их соорудил Вернувшийся, то они будут смертельными для нас.

– Ты смотрела слишком много фильмов, – хмыкнул Бехельф, делая шаг вперед. – Зачем древним индейцам ставить ловушки?

Возможно, он был прав, древние архитекторы не следовали голливудским штампам, и отверстия в стенах были вовсе не тем, чем она их вообразила. Но Риччи предпочла стать смешной, а не мертвой. Она оттолкнулась изо всех сил и прыгнула так далеко, как только могла.

Почувствовав за спиной движение и услышав свист стрел, она поздравила себя с правильным решением.

Останавливаться было опасно, но она все же потратила секунду на то, чтобы посмотреть на Бехельфа. Тот тоже прыгнул, но поздновато – несколько стрел впилось ему в правую ногу – и теперь тихо ругался на нескольких языках.

– Нет ловушек, говоришь? – хмыкнула Риччи. – Осталось только выяснить…

– Сейчас узнаем, – сказал Бехельф, вытаскивая стрелы. Алая кровь закапала на камни.

Через несколько минут капанье прекратилось. Раны затянулись.

– Кто бы их не создал, воли Вернувшегося он не вложил, – констатировал Бехельф. – Они безопасны для нас.

– Если бы я создала комплекс ловушек, то непременно сделала бы первую простой и не смертельной, – заметила Риччи. – Чтобы будущие воры расслабились и…

Ее внимания привлекли царапины на полу прямо у их ног. Риччи толкнула Бехельфа вперед за секунду до того, как гигантское каменное колесо, способное расплющить в лепешку лошадь, прокатилось по месту, где они мгновение назад стояли.

Отталкивать Бехельфа было не лучшим поступком с точки зрения логики, но Риччи действовала инстинктивно, руководствуясь привычкой оказывать поддержку тем, кто оказался с ней рядом.

– Даже если это и не смертельно, не хотела бы я восстанавливаться после такого, – буркнула Риччи и рванула вперед.

Она не смотрела на Бехельфа, но слышала его сорванное быстрое дыхание – он не отставал от нее.

С потолка упали копья. Пол под ними провалился, заставив Риччи балансировать на цыпочках над гнездом сколопендр – неизвестно, задуманного ли в конструкции ловушки изначально.

«Кажется, стандартный набор препятствий на пути к сокровищу нами пройден», – подумала Риччи, делая шаг вперед. И проваливаясь в другую яму, более глубокую, с торчащими из дна кольями. Просто чудом ей удалось ухватиться за край. А вот сабля ее полетела вниз.

«Только костей на дне не хватает для антуража», – подумала она, покосившись вниз. Потом она подняла голову и увидела Бехельфа, протягивающего ей руку.

В подобной ситуации от такого напарника стоило ожидать исключительно подлости. Но ладони Риччи потели от напряжения и начинали скользить по камню, а сапоги никак не получалось упереть в гладкую стенку ловушки, так что не имело большого значения, как именно она полетит на дно. Хоть Бехельф и потерял меч, когда спасался от стрел, у него появился прекрасный шанс избавиться от нее.

Бехельф опустился на колени, чтобы вытянуть ее из ямы.

Несколько секунд они приходили в себя у края провала. Больше ничего не летело в них и не падало сверху.

– Кажется, это была последняя, – произнес Бехельф.

– И как мы теперь попадем на ту сторону? – задала риторический вопрос Риччи, отряхивая пыль с многострадальной куртки.

Бехельф кивнул в сторону стены, где остался узкий карниз.

– Знаешь, – вдруг пришло ей в голову, – если бы мы с самого начала шли по стенке и пригибались, мы бы не активировали ни одну из ловушек.

– Это было бы совсем не так, как в кино, – ответил Бехельф, кисло улыбаясь.

Они прошли по карнизу, каждый со своей стороны во избежание лишних соблазнов, и вместе подошли к каменной двери высотой с дерево, выглядящей настолько тяжелой и устойчивой, что даже ураган не смог бы сдвинуть ее с места. На ней тоже были вырезаны знаки, которые сохранились лучше, чем в других местах, и значительно от них отличались. Надпись на едва ли известном древним индейцам языке гласила: «Какой же древний храм без ловушек?»

– Вот уж действительно, – буркнул Бехельф.

Риччи протянула руку, чтобы очистить от какого-то ползучего растения нижнюю часть надписи.

«Прояви себя, чтобы попасть внутрь», – гласила она. – «Настоящее испытание ждет тебя внутри. Если у тебя недостаточно воли, откажись от этой затеи, потому что иначе меч поглотит твою душу».

– Поглотит твою душу, – повторила Риччи вслух.

– Такая же клоунада, как и все эти ловушки, – фыркнул Бехельф.

– Мне не кажется, что он шутит, – заметила Риччи, пытаясь вообразить себе создателя пройденной ими полосы препятствий. Но каждый из них остался при своем мнении.

Бехельф толкнул дверь, но та осталась незыблемой, как скала. Он выругался и налег плечом но не добился никакого эффекта, кроме того, что обнаружил еще одну надпись: «На себя».

– Похоже, не «проявив себя» внутрь не попасть, – заметила Риччи, прикинув вес двери.

Бехельф мрачно кивнул. Ни одному из них не хотелось использовать способности Вернувшего, даже не увидев того, за чем они сюда пришли, но помочь им могла разве что тонна динамита.

– Не вздумай халтурить, – предупредил он. – Я не собираюсь открывать ее для тебя.

– Как это сделать? – поинтересовалась Риччи. Бехельф вздохнул, словно ее невежество не переставало его удручать.

– Просто используй волю Вернувшегося, чтобыона открылась, – буркнул он.

Риччи уставилась на дверь. «Используй волю Вернувшегося»? Может, Бехельфу, на лбу которого выступили камни пота, а зубы сжались, этого объяснения и было достаточно, а вот ей требовалась инструкция поподробней.

Но разъяснений получить было не от кого, а возлагать всю работу на Бехельфа было не только нечестно, но и неэффективно.

Риччи вспомнила, какую отличную службу сослужила ей в Мексиканском заливе визуализация. Она представила в двери большую и прочную – под стать сооружению – ручку, вытянула руку, ухватилась за нее и потянула к себе.

Спустя несколько секунд, дверь начала поддаваться с жутким скрежетом. Каждый миллиметр стоил двум Вернувшимся огромных усилий, и к тому времени, как образовалась щель, достаточная для того, чтобы через нее протиснулся человек, они оба пребывали на грани обморока. Но место не располагало к тому, чтобы предаваться отдыху, поэтому, придерживаясь за стенку, Риччи вползла в следующую комнату.

При первом же шаге она наступила на человеческую плечевую кость и, отшатнувшись, каблуком раздавила ребро. Застыв на месте, Риччи окинула взглядом все помещение – по сравнению с пройденным ими залом, оно казалось небольшим. Шесть ступеней, каждая шириной с ее каюту и высотой ей по пояс, вели к площадке, на которой стояло что-то, похожее на каменный гроб. На каждой ступени лежало несколько скелетов разной степени целости и сохранности: кости одних белели в полумраке, других – пожелтели от старости, а некоторые уже практически рассыпались в труху. На некоторых телах остались проржавевшие металлические доспехи, на других – лишь истлевшие обрывки ткани и выделанной кожи.

По шуму за спиной и экспрессивным выражениям она поняла, что Бехельф тоже впечатлен открывшейся картиной.

– Не думаю, что оставивший надпись на двери шутил, – сказала она.

– Я с самого начала предупреждал, что дело серьезное, – Бехельф не открывал глаз от гроба на вершине.

Риччи сделала шаг вперед, поравнявшись с ним. Что-то брякнуло под ее ногой, она опустила глаза и увидела пришедший в негодность, но несомненно принадлежащий не этой эпохе револьвер. Теперь другие анахронические вещи бросились ей в глаза – остатки винтовки без приклада, пластиковый браслет, проржавевшие наручники, обломки клавиатуры и другой хлам.

– А когда я попала в этот мир, у меня не было при себе ничего, кроме пижамы, – заметила она, догоняя Бехельфа.

– Тебе еще повезло, – отозвался тот, ускоряя шаг. – На мне были лишь обгоревшие остатки лабораторного халата. Мне повезло, что меня приютили бродячие актеры.

Быстрыми шагами, перешагивая через скелеты и ржавые обломки оружия, они, не уступая друг другу, приблизились к каменному ящику с его влекущим и опасным содержимым.

Бехельф протянул руку, чтобы откинуть крышку, но Риччи перехватила ее.

– Если бы я строила храм для хранения такой штуки, – сказала она, – а мне кажется, что мы с его строителем мыслим сходно, я бы предусмотрела механизм разрушения в том случае, если кто-то доберется до сокровища.

Они одновременно подняли голову и оглядели внушительные камни, составляющие свод и стены, оценивая свою участь в том случае, если они начнут падать им на головы.

– Но я не вижу никакой альтернативы, – заметил Бехельф.

– Ну, хорошо, – пожала плечами Риччи, кладя руку на крышку.

«В случае чего этот ящик можно будет использовать в качестве убежища», – подумала она.

Они вместе откинули крышку и уставились на лежащий внутри меч Океана – сверкающий, как будто, только что выкованный, а не пролежавший в ящике несколько сотен лет. Чуть длиннее метра, обоюдоострое лезвие шириной в ее ладонь, идеально гладкое, с необычной рукоятью, подобной которой Риччи еще не встречала – тонкой и изящной витой гардой.

– Совершенное оружие, – зачарованно произнес Бехельф.

– Которое может высосать твою душу, – напомнила Риччи. – Все эти люди пришли сюда и умерли. Ты готов к испытанию?

– Конечно, – кивнул Бехельф. – Осталось только решить, кто из нас попытается первым.

Риччи настолько истощила свои силы, открывая дверь, что даже для того, чтобы понимать слова напарника приходилось сосредоточиться, как в первые дни. Позволить Бехельфу завладеть единственным годным оружием в комнате, даже без учета того, что оно вроде как волшебное, было бы с ее стороны крайне неблагоразумно.

– Сделаем это одновременно, – предложила она. – И пусть победит сильнейший. На счет три. Один.

– Два, – произнес Бехельфа.

– Три, – сказали они одновременно, опуская руки на эфес.

Но Бехельф, видимо, не вовремя вспомнил о количестве умерших в комнате людей и предупреждении на двери, поэтому его рука дрогнула, и ладонь Риччи коснулась рукояти первой.

Ей показалось, что ее голова взорвалась, как перезревший арбуз. Перед ее глазами мелькали сцены из жизней разных людей. Воинов, пришедших в эту комнату до нее в поисках славы, богатства или мести. Одетых в невыделанные шкуры, в рыцарские латы, в набедренные повязки и в мундиры разных стран.

Она совершенно потерялась в них. Она была одним человеком из них – только одним, но она не помнила, кем именно. Какое из сотен имен принадлежало ей – или ему?

Его – или ее – затягивало все глубже в омут чужих воспоминаний, присоединяя к общему водовороту сознаний.

Слабый голос донесся до нее издалека. Приятный звонкий женский голос. Он звал: «Риччи!»

«Риччи!» – звали ее другие голоса. – «Капитан!»

Оставалось положиться на то, что этот голос звал именно ее – или его – и выбрать ту личность, которая отзывалась на имя капитана Риччи.

Она снова очутилась в старом храме, стоя напротив Бехельфа, застывшего, как муха в янтаре.

«Что привело тебя сюда?».

– Желание спасти… друзей. Но я не откажусь от денег и славы.

«Тебе нужно сделать выбор».

В голове Риччи смешалось множество желаний – спасти свою команду, заполучить много золота, узнать все тайны Вселенной, мороженное, гамбургер и холодная газировка.

– Я прошла столько испытаний и всего одно желание?

«Этого достаточно для тебя».

Риччи инстинктивно чувствовала ловушку. И огромную силу, которая испепелит ее сознание, если она даст неправильный ответ.

Но какой ответ правильный? Что должен ответить настоящий Вернувшийся – самый достойный из всех? Отказаться от сокровища, что самосвалилось в руки… или потребовать все и сразу?

– Я хочу… я хочу, чтобы ты стал моим новым мечом!

«Не боишься, что я окажусь тебе не по руке?»

Риччи посмотрела на свою ладонь, лежащую на рукояти. Ей почему-то казалось, что она ей подойдет.

– Давай проверим.

Она помедлила мгновение, ухватилась за рукоять и вынула меч из его хранилища.

Он лег ей в руку естественно, как ладонь друга. Как оружие сделанное специально по ее руке. Хотя это было невозможно. Он был увесистым, но этот вес был приятен. Он рассекал воздух с приятным уху свистом.

– Похоже, что ты мне по руке, – сказала она.

«Это не значит, что ты мой хозяин», – ответил голос. – «Но ты можешь быть им».

– Твой хозяин? Конечно, я не он. Это он создал этот храм?

«Он создал все. Он создал меня и моих братьев. Если ты та, кого я ждал миллионы лет, то в твоих руках я повергну в прах бога. Если нет, то я приведу тебя к гибели».

– Моя дорога все равно ведет туда. Но у тебя странные метафоры. Я надеюсь, это метафоры?

«Готова ли ты владеть мной?»

– Не уверена, что владеть – подходящее слово. И что какой-либо человек способен на это. Ты гораздо сильнее меня. Ты, вероятно, надолго переживешь меня. Но раз уж мы встретились, и вроде как подходим друг другу, то, как насчет того, чтобы пройти часть жизненного пути вместе?

«Достойный ответ для моего хозяина».

– Так кто он все-таки был, твой хозяин?

«Я не знаю, кто он. Возможно, это ты».

– Я миллионы лет назад создала тебя? И построила этот храм? Нет, юмор его создателя мне близок, но…

«Ты готова?»

– Да!.. То есть, к чему?

«Быть выбранной мной».

– А! Готова…

Она почувствовала себя так, словно в нее ударила молния. Волна энергии огромной силы прошла по ней от кончиков пальцев по макушки – и исчезла.

Пространство вздрогнуло, и время снова двинулось.

Бехельф посмотрел на Риччи и увидел меч в ее руке. Он не задумался о том, когда она успела взять и вытащить его из каменного ящика. Он даже не спросил, каким образом ей удалось остаться в живых.

– Отдай его! – завопил он.

– Теперь он мой, – произнесла Риччи, чувствуя приятную тяжесть в руке. Приятный на ощупь теплый металл.

В душе Риччи теплилась надежда на то, что ее очевидное преимущество вынудит Бехельфа пойти на переговоры. Но вместо начала диалога тот распахнул колет и выхватил из-под него пистолет.

Это сразу качнуло весы в его сторону. Но вместо того, чтобы попытаться найти укрытие, Риччи бросилась на него, как будто один точный выстрел не поставил бы точку в ее истории. Бехельф не рассчитывал на это, так что выпущенная им пуля лишь оцарапала Риччи щеку.

После выстрела он отшвырнул бесполезный теперь пистолет и отпрыгнул в сторону. Риччи по инерции пролетела несколько шагов и зацепила мечом стену.

Обычное лезвие отлетело бы от камня, высекая искры, но ее меч вошел в стену, словно она была сделана из мягкого дерева, оставив глубокую длинную зазубрину.

«Не стоит ронять его себе на ногу», – мелькнула мысль в ее голове.

Риччи развернулась к Бехельфу и увидела в его руках короткий кинжал, каким обычно наносят «удар милосердия», тоже, очевидно, извлеченный из-под колета.

Несмотря на то, что он выглядел смешным по сравнению с мечом в руках Риччи, она отлично понимала, что шансы Бехельфа на победу не так уж и плохи. Она держала в руках отличный клинок, но непривычно тяжелый. Ее удары оказывались слишком медленными, и после каждого из них инерция разворачивала ее боком к противнику. Риччи потребуются недели усердных тренировок для того, что наловчиться пользоваться новым мечом так же ловко и уверенно, как своей старой саблей.

К своему несчастью Бехельф или не заметил, чем кончилось ее столкновение со стеной, или не сделал должных выводов. Риччи на его мечте, пользуясь скованностью в движениях противника, плясала бы вокруг него, уклоняясь от прямого столкновения до тех пор, пока не представится случая нанести один точный удар в незащищенное место. Но Бехельф полагался на свое мастерство фехтовальщика и пребывал в уверенности, что даже с помощью кинжала сможет выбить меч из рук Риччи. И будь в ее руках обычный меч вполне возможно, что так и случилось бы, но когда их лезвия столкнулись раздался звук разрезаемого металла и в руке Бехельфа осталась рукоять с дюймом лезвия.

Однако Бехельф не сдался и после этого. Отбросив остатки кинжала, он спрыгнул на ступень ниже и потянулся за сравнительно неплохо сохранившейся саблей одного из менее удачливых искателей сокровищ. Но он успел лишь коснуться рукояти, когда Риччи совладала, наконец, с мечом и нанесла удар. Лезвие вошло Бехельфу в правое плечо и легко, словно нож яблоко, рассекло грудную клетку.

Вернувшийся растянулся на камне, хрипя от боли. Когда левой рукой он нащупал рану, в его глазах появилась обреченность.

– Хочешь сказать что-нибудь перед смертью? – спросила Риччи, спрыгивая на ту же ступень.

– Ты совладала… со мной… но Лилиас… тебе не справиться… даже с мечом… – прохрипел он. – Карающая рука Церкви настигнет тебя.

Последнюю фразу он произнес на одном выдохе, который стал для него последним.

***

«Надо выбираться отсюда. Здесь слишком мало света и пахнет смертью», – подумала Риччи. – «Странно, что этот храм не рухнул после того, как я завладела мечом».

– Кстати, не хочешь ничего сказать? – спросила она, глядя на свой меч и чувствуя себя ненормальной. – Ладно, как хочешь.

Видимо, при обычных условиях он не вел бесед. Риччи даже была готова признать, что все это почудилось ей, но галлюцинации слишком реалистичными и подробными.

Она оставила Бехельфа на полу, рядом с другими мертвецами и отправилась к двери. По пути она то и дело оглядывалась на потолок. Храм стоял так прочно и уверенно, что ей делалось не по себе.

«И как тогда отличить разграбленный храм от того, в котором хранится сокровище?» – подумала она.

Она прошла по залу, который показался ей гораздо длиннее теперь, когда не надо было прыгать и уклоняться от различных летящих в нее предметов. Она миновала все ловушки – яму, из которой Бехельф ее вытащил, каменный маятник, от которого она его уберегла, стрелы, которые вонзились ему в ногу.

«Прекрати сожалеть о нем», – сказала она себе. – «Ты больше не сопливая девчонка. Ты знаменитый пират и безжалостная убийца! Но все же… если бы только мы могли объединиться!»

Она бросила взгляд на меч, который все еще выглядел обычным, хоть и мастерски выполненным, оружием.

Риччи выбралась из лаза, окончательно перепачкавшись в пыли и паутине, вытряхнула из-за шиворота сороконожку, и сделала несколько шагов к обрыву, как вдруг земля под ее ногами задрожала, и раздался ужасающий грохот, словно за ее спиной рушился небоскреб. Риччи бросилась на землю, закрыв голову руками, и лежала так, пока гора не перестала трястись, а шум не стих. Ей показалось, что кусок скалы под ней просел вниз.

Риччи подняла голову, оглянулась и увидела, что вершина горы сложилась внутрь, словно карточный домик из многотонных каменных карт.

«Ну, теперь уже никто не сможет залезть внутрь в поисках сокровища», – хмыкнула она, вытирая лицо от оседшей пыли. – «Скоро уже стемнеет. Пора возвращаться в Панаму к моей… Моя команда!»

Будь ее руки не настолько грязными, она хлопнул бы себя по лбу.

«Я так и не узнала, где моя команда! Черт возьми, почему я не спросила Бехельфа об этом перед тем, как проткнуть его мечом?!»

Но теперь ей оставалось только вернуться в Панаму, чтобы на месте выяснить, где держат в заложниках ее людей, кто это делает и как их можно освободить.

«Бехельф постоянно отирался в компании Айриша», – пришло ей в голову, когда она поймала лошадей и выбралась на дорогу. – «И если кто-то и дал ему людей для осуществления его бредового и подлого плана, то именно наш пиратский адмирал с раздутым до небес эго. Посмотрим, как он запоет, когда я вытащу его из тепленькой постельки и задам пару неудобных вопросов».

Она пришпорила лошадь и направилась к Панаме, прямо на закат, чувствуя себя почти всемогущей.

Комментарий к Старый храм

К одной из сцен главы есть альтернативная рейтинговая версия здесь:

https://ficbook.net/readfic/6549941/16741750

========== Бегство ==========

К воротам Панамы – то есть месту, где должны были находиться ворота – она добралась уже глубокой ночью, что вполне согласовывалось с ее планом вытащить Айриша из постели. Оставалось только надеяться, что в этой постели он будет один.

Однако, проехав ворота, она услышала знакомый голос:

– Риччи!

– Мэл! – воскликнула она, отпуская поводья. Усталая лошадь тут же остановилась. – Я думала, что вас всех схватили!

– Всех, – кивнул он. – Кроме меня. Я видел, как наших офицеров увели люди Айриша. Я искал нашу команду, но они были слишком пьяны. Я искал тебя, но ты, как мне сказали, уехала из города.

– Надо было остаться, – вздохнула Риччи, – а не мчаться в горы. Ну, зато у меня есть новый меч.

– Новый меч? – повторил Мэл. – Это прекрасно, но у нас полно неприятностей.

– Бехельф затеял все это, чтобы убить меня. Пришлось убить его.

– Убить Бехельфа? – переспросил боцман. – Ты что, добыла волшебный меч?!

– Ну да, – машинально кивнула Риччи. – То есть… откуда ты узнал?

– Нельзя убить Вернувшегося обычным мечом, – объяснил Малкольм.

– Ты знаешь, что он Вернувшийся?

– Об этом все знают.

– А я, как всегда, все узнаю последней, – хмыкнула Риччи. – Ну, ладно, нам надо найти и освободить заложников. Ты сказал, что знаешь, где они. Айриш держит их в подвале губернаторского дома?

– Нет, в сторожевой башне на северной стене.

– Ты уверен?

– У башни дежурят несколько почти трезвых пиратов. И внутрь пронесли большую корзину с едой.

– Хорошее доказательство. Показывай дорогу! Только сначала я сменю лошадь, эта подо мной почти падает.

«Было бы хорошо сейчас выпить кофе», – подумала она, глубоко зевая. – «Или хотя бы чаю. Но в этом городе нет круглосуточного кафе… Да и вообще никакого кафе».

– Почему ты не сделала этого раньше? – спросил Малкольм. – Так бы ты добралась быстрее, и не загнала бы эту бедную кобылку до полусмерти.

– Побоялась. Бехельф хороший ездок, а я нет. Поэтому я взяла самую смирную лошадь. Помнишь, ты мне ее показывал?

– Но я показывал другую лошадь! Она все еще стоит в конюшне.

– Ох, а я думала, почему она стала такой строптивой…

– У Мышки совершенно другой окрас.

– Очень похожий, – буркнула Риччи, перекидывая седло. – Бери вторую лошадь и показывай дорогу! – велела она.

– Это конь, точнее мерин… Погоди, мы отправимся к башне вдвоем?! Не возьмем с собой никого?!

– Нет смысла обращаться к Айришу, это его люди. А Кинну и наши ребята так пьяны, что понадобится вся ночь, чтобы привезти их в чувство.

– Но там не меньше четырех человек!

– Воспользуемся элементом неожиданности и темнотой, чтобы расправиться с ними по одиночке. Мы с тобой составим прекрасную команду!

– Но я же… Я никого еще не убивал!

– Я тебе уже говорила, что давно пора это исправить.

– Нам нужен другой план! Ты не справишься с ними одна, а я не смогу тебе помочь!

– Никто не поможет мне, кроме тебя! – воскликнула Риччи, положив руку на плечо Малкольма и заглянув ему в глаза. Она могла бы отправиться и перебить охранников в одиночку, но подобный подвиг заставил бы некоторых заподозрить лишнее. К тому же она давно искала случай избавить Малкольма от страха перед убийством, и сейчас ей подвернулась прекрасная возможность. – Если мы не освободим их немедленно, их убьют. Стефа, Берта… и Юлиану! И только подумай, что с ними сделают перед тем, как убить!

Мэл не был обделен фантазией. Его глаза сверкнули решимостью.

– Мы должны их спасти! – произнес он твердо. – Даже если мне придется кого-то убить!

– Прекрасный настрой! – улыбнулась Риччи. – А теперь отправляемся!

***

Подсчет Мэла оказался не слишком точным, но когда выяснилось, что у входа в башню разведен костер, и вокруг него сидит явно больше четырех человек, отступать было уже поздно.

Риччи спрыгнула с лошади, выхватила меч и бросилась в атаку. Она убила одного пирата до того, как он успел подняться, еще одного, пока тот вытаскивал саблю, а после завязала ожесточенную схватку еще с двумя. На ее счастье они не ожидали, что кто-нибудь явится освобождать пленников, и изрядно набрались за время дежурства, поэтому Риччи даже с непривычно прямым и тяжелым клинком справилась с ними.

После этого она остановилась отдышаться на секунду, мысленно отметив, что четыре человека за три минуты – ее новый рекорд.

– Осторожней, Риччи! – услышала она крик Мэла.

В ту же секунду она почувствовала острый клинок, вонзившийся ей в бок. Взвыв от боли, Риччи развернулась и увидела Мэла, стоящего над сбитым с ног и раненым, едва живым врагом.

За его спиной лежали тела еще двоих.

– Отлично, Мэл! – улыбнулась Риччи.

Однако, тот не выглядел радостным, он смотрел на лежащего перед собой человека почти с ужасом.

– Но я не хотел… – пробормотал он. – Может, еще можно помочь…

Он наклонился к умирающему пирату под вопль Риччи:

– Нет, Мэл!

Она вспомнила про неиспользованный в драке пистолет и выхватила его, но прихвостень Бехельфа оказался быстрее. Пребывая на последнем издыхании, он вонзил кинжал в живот Мэла, надеясь прихватить своего убийцу с собой на тот свет.

Риччи все равно выстрелила в него прежде, чем броситься к Мэлу.

Ей хватило беглого взгляда, чтобы понять – с такой раной он долго не протянет. Даже если она остановит кровотечение и предупредит заражение, для восстановления ему понадобится много времени и постельный режим, а они не могут остаться в Панаме или перенести его через джунгли.

Мэл, очевидно, что-то прочел на ее лице, потому что слабо улыбнулся.

– Я умираю, Риччи?

Она открыла рот, чтобы солгать, и не смогла.

– Да, – признала она. – Но я могу тебя спасти.

– Меня… лишь чудо… может…

– Чудеса – это как раз по моей части. Я Вернувшаяся. То есть ведьма. Я верну тебе жизнь, если поклянешься своей душой сохранить это в секрете.

– Я… клянусь… Риччи… – произнес он, и она выдернула кинжал из его тела.

Едва ли он соображал, на что соглашается, и уж точно не знал всех последствий своего решения – Риччи и сама их не знала, так что согласие лишь утихомиривало ее совесть.

Бок уже зажил, так что пришлось снова резать многострадальное запястье. Судя по словам Бехельфа, разделение крови вело еще к чему-то, к образованию какой-то связи между ними, но она все равно уже поделилась ею с тремя людьми, так что спасение еще одного ничего особо не меняло, но зато позволяло ей не остаться без боцмана. А также исправить свою ошибку.

– Помнишь, что ты обещал? – спросила она Мэла, когда тот открыл глаза и с неверием в глазах ощупал живот. От глубокой раны не осталось даже следа – только дырка в рубашке и пятно крови на ней.

– Я помню, – кивнул он. – Ты ведьма. И только благодаря твоему колдовству я жив.

– Удивлен? – спросила Риччи, протягивая ему руку. Мэл помедлил секунду и принял ее. Узкая ладонь Риччи полностью исчезла в его ручище.

Риччи вдруг пришло в голову, что с его силой – и помощью других – ему не составило бы труда обезвредить ее и доставить в Церковь, где там вроде как нашли способ справляться с Вернувшимися.

– Не слишком, – произнес Малкольм, поднявшись. – Ты необычная. И это значит…

– Да, Элис была права. На этот раз.

– Ричард?

– Нет. Будь он Вернувшимся, она бы не смогла его убить.

Риччи не стала рассказывать ему о капитане Мэри-Энн.

– Я рад, что ты жива, – произнес Малкольм.

– Пошли, – сказала она. – Нам надо освободить остальных.

Он подобрал свою окровавленную саблю, и вдруг застыл, глядя на нее, словно зачарованный.

– Я… я убил их… – пробормотал он.

– Пойдем, – повторила Риччи. – Со временем станет легче.

Она очень надеялась, что говорит правду. Время должно залечивать все раны и примирять людей с их поступками.

Хотя прошло уже несколько месяцев, а она все еще помнила глаза Элис и глаза Мэри-Энн в те мгновения, когда жизнь покидала их.

***

– Она не придет, – произнес Томпсон.

Берт промолчал. У него было не так уж много аргументов, и он уже неоднократно привел их все.

– Мы здесь уже три дня!

– Не больше двух, – возразил Берт. – Нас кормили всего три раза.

– Мы здесь умрем!

– Приди в себя! Капитан нас спасет.

– Риччи? Зачем ей возвращаться? Если Айриш решил от нас избавиться, то Риччи не станет возвращаться за нами! Она не настолько глупа. Она просто уберется из города… и с континента… Я бы на ее месте убрался.

– Она придет за нами, – с уверенностью, которой не испытывал, произнес Берт. – Я бы пришел.

– Осталось только узнать, чей образ мышления ей ближе – твой или мой? – ответил Томпсон, и в голосе его слышалась грустная усмешка.

За дверью послышалась какая-то возня, и кто-то выругался знакомым голосом. Они вскочили на ноги.

Свет фонаря ослепил их. Берт зажмурился. Томпсон заслонил лицо рукавом.

– Надеюсь, вы очень рады меня видеть, – сказала Риччи. – Потому что дорога сюда была нелегка.

Глаза Берта слегка привыкли к свету, хотя и слезились, и он увидел за спиной капитана Малкольма и Юлиану.

«Если бы мы поспорили об заклад, я бы сейчас выиграл», – подумал он.

***

– Капитан! – воскликнул Берт.

– Где вас носило так долго? – возмутился Стеф. – Мы тут третий день сидим!

– Чуть больше суток, – поправила его Риччи.

– Вот как? Значит, я зря ругал этих негодяев за то, что они редко нас кормят. Но где вас все-таки…

– У меня было одно дело с Бехельфом, – ответила Риччи, не вдаваясь в подробности. – Скажи спасибо Мэлу за то, что я вообще вас нашла.

– Значит, вы не уладили с адмиралом Айришем вопрос о церковном сокровище? – спросила Юлиана.

– О каком сокровище? – насторожился Риччи. По лицу Стефа, ставшему разом дружеским и располагающим она сразу поняла, что сейчас услышит плохую новость.

Лица Юлианы и Берта приняли виноватое выражение.

– Подумайте, капитан, – начал Стеф. – Несправедливо будет, если мы, без которых похода бы не состоялось, получим ровно столько же, сколько и остальные.

Риччи могла бы поспорить, но не стала.

– И если бы не мы, то никто не нашел бы в той церкви потайную комнату, – добавила Юлиана.

– Вы нашли тайник с ценностями и не сдали их в общую кучу? – сделала выводы Риччи.

Три утвердительных кивка.

«И когда эта троица успела сговориться за моей спиной?», – мелькнуло в голове Риччи.

– Вы кому-то о них рассказали? – спросила она.

Она была уверена, что внезапное заточение развязало язык, если не всем троим, то уж Юлиане точно. Но жадность ирландки заглушила инстинкт самосохранения.

– Я не собиралась ни о чем говорить с теми неотесанными грубиянами! – заявила она.

– Я решил придержать эту карту, – пожал плечами Стеф.

– Они не спрашивали, – буркнул Берт.

«Значит, сокровища должны быть на месте».

– Покажите их мне, – распорядилась Риччи. – Нет, Юли и Берт, вы пойдете со мной. А вы, – она ткнула пальцем в Стефа и Мэла, – соберите нашу команду и раздобудьте мулов.

– Вы же не собираетесь улизнуть с ними? – уточнил Стеф настороженно.

– Я собираюсь поговорить с Айришем, – сказала Риччи. – И я не знаю, чем наш разговор окончится.

Томпсон понимающе кивнул.

– Думаю, все закончится хорошо, – преувеличенно уверенно продолжила Риччи. – Тогда мы просто вернемся в город и положим сокровища в общую кучу.

– Но до этого некоторым картам лучше побыть в рукаве, – закончил Стеф. – А сокровищам – в джунглях.

***

Юлиана и Берт привели ее в большую церковь на окраине города с большим садом, разбитым возле нее. Внутри царили запустенье и разруха: все служители разбежались и попрятались, иконы были сорваны со стен и брошены на пол без окладов, подсвечники и церковная утварь отсутствовали вовсе – нетрудно было догадаться, где все это теперь находится.

Берт смотрел в пол и глубоко дышал. Происходящее являлось для него святотатством, в отличие от Юлианы, принадлежащей к другой конфессии, или атеистки Риччи, и он имел к нему прямое отношение.

У алтаря Юлиана нажала какую-то неприметную кнопку, после чего Берт сдвинуть с места панель в стене. За ней оказалась узкая винтовая лестница, ведущая в темное с низким потолком и застоялым воздухом помещение под алтарем, где стояли, заполняя большую часть свободного места, два больших кованых сундука.

Риччи подняла фонарь и через неплотно закрытую крышку увидела манящий блеск золота.

– Лучший комплект церковной утвари, – сказал Берт, стоя на нижних ступеньках. – Церковная касса. И, вероятно, личные сбережения настоятеля.

– Там около четверти миллиона реалов, – сказала Юлиана сверху. – Но за драгоценные камни нам дадут гораздо меньше, так что мы за все это получим не больше ста двадцати, в лучшем случае ста пятидесяти тысяч.

– Надо перегрузить все это в мешки и поднять наверх, – сказала Риччи. – И до рассвета выбраться из города.

– Но у нас еще нет ни мулов, ни людей, – возразил Берт.

– Нам надо выбраться из города до рассвета, – повторила Риччи. – Иначе мы останемся здесь навсегда.

– Вы думаете, Айриш не простит нам того, что мы о них умолчали? – ахнула Юлиана.

– Он о них еще не знает. Вопрос в том, простит ли он то, что я сделала с его людьми, которые охраняли вас, и что до этого я сделала с Бехельфом, который это затеял.

– Зачем он нас похитил? – спросил Берт.

– Чтобы заставить меня придти в то место, где никто не помешал бы нам сразиться.

– Зачем ему драться с тобой?

– Как я и сказала в Тортуге, только один из нас вернется с перешейка живым, – ответила Риччи. – И это оказалась я.

– Я слышала, что Бехельф был Вернувшимся, – заметила Юлиана.

– От кого?

– Просто пираты болтали. Выходит, они врали?

– Нет, он действительно был Вернувшимся.

– Тогда как вам удалось его убить? – спросил Берт.

– Я добыла волшебный меч. И это долгая история, а у нас мало времени. Надо найти что-то, похожее на мешки. Юли, я видела наверху какую-то ткань, принеси ее.

– Это церковное… – начал Берт. – А, уже неважно… – махнул он рукой.

***

– Отлично выглядите, капитан Рейнер, – произнес Эмилиу, встретивший ее в губернаторском доме.

– Спасибо, – кисло поблагодарила его Риччи.

Ее волосы почти приобрели свой настоящий цвет и утратили жесткость, так что они больше не торчали, словно иглы дикобраза, а висели пыльными сосульками. Вся она была в крови и грязи, на ее щеке осталась отметина от пули Бехельфа – навсегда, вероятно.

Она успела только добраться до дома и переодеться. Теперь на ней была форма испанского кавалериста со споротыми знаками отличия и новенькие ножны. Не считая нового меча.

– Капитан ждет вас наверху, – с легкой улыбкой сообщил Эмилиу.

– Тогда не буду заставлять его ждать, – так же учтиво ответила Риччи.

Мэл ошибался, сообщив, что Айриш недоволен ее исчезновением. Айриш был в ярости.

Отчасти его негодование объяснялось видневшимися повсюду последствиями ожесточенной стычки. Сначала Риччи решила, что испанцы подняли восстание, но на пути от ворот до губернаторского дворца она не увидела ни одного мертвого испанца. Все тела, встретившиеся ей по дороге, принадлежали пиратам или индейцам. Айриш подтвердил ее догадку первым же криком.

– Эти раскрашенные свиньи лишились остатков ума и совести, а где в это время прохлаждалась ты?! Когда моих людей убивали на улицах, как собак?!

Риччи оставила при себе мысли о том, что мертвых индейцев она видела больше, чем мертвых флибустьеров, и о том, что еще неизвестно, кто спровоцировал конфликт.

Она понадеялась, что Уа сумела добраться до своего племени.

– А потом они взяли и убрались из города! – продолжал обвиняющие вопли Айриш. – Что если испанцы решат напасть на нас теперь?! А мы еще не собрали и половину золота, на которое мы с де Льи рассчитывали! И как мы теперь вывезем его к морю? Кто должен был заняться погрузкой?

Риччи молчала, не оправдываясь. Не потому, что ей нечего было сказать. Ей надоело оправдываться.

Но она не хотела начинать ссору, и потому старалась подавить рвущиеся изнутри резкие слова, копившиеся, словно лава в просыпающемся вулкане.

Айриш надвигался на нее, размахивая руками и излучая агрессию. Риччи отшатнулась назад, чтобы не быть забрызганной слюной, и машинально положила руку на эфес меча. В тот же миг эмоциональная волна ярости вырвалась наружу, обретя материальное воплощение.

Адмирал отшатнулся с криком, закрыв лицо руками. Риччи растерянно оглянулась и увидела дотлевающие шторы. Комната наполнялась дымом. Риччи попятилась к дверям и столкнулась с Эмилиу.

– Во дворе горит… – начал он, увидел скорчившегося от боли и низко воющего Айриша и осекся. – Что с тобой, Годфри?! Что произошло?

«То же, что и с Сан-Лоренцо. Только больше масштабом и случайно. То есть, не совсем случайно. Нельзя сказать, что мне не хотелось спалить здесь все», – подумала Риччи, но вслух произнесла наскоро придуманную ложь:

– В окно бросили зажигательную бомбу.

Все окна были закрыты и целы, но Эмилиу все равно смотрел только на своего капитана.

– Помоги ему. Надо промыть его лицо холодной водой. Я разберусь с бунтовщиками.

Эмилиу быстро кивнул, не глядя на нее.

Риччи выскочила за дверь и промчалась по лестнице к выходу. У главных ворот и на площади болталось слишком много пиратов, поэтому она направилась к заднему ходу, прошмыгнула через внутренний двор, где полыхала большая куча мусора, и выскользнула через заднюю калитку, направившись к выходу из города.

Она видела столбы черного дыма, поднимающиеся, по крайней мере, из четырех мест, но не собиралась участвовать в тушении домов. Напротив, она пользовалась воцарившейся в городе панической суетой, чтобы незамеченной достигнуть его окраины.

У нее было всего несколько минут форы – пока Айриш не пришел в себя настолько, чтобы произнести ее имя, и на нее не началась охота.

Минуты, которые в том случае, если она выберется из города, превратятся в часы, потому что Айришу придется сначала устранить угрозу распространения огня, а уже потом снаряжать отряд в погоню за ними.

***

– Как я понимаю, переговоры кончились плохо, – заметил Стеф, только бросив взгляд на ее лицо.

Риччи жестом велела ему заткнуться.

Она оглядела их временный лагерь – два десятка пиратов валялись в траве, лениво болтая и допивая прихваченное из Панамы пойло. Риччи выбрала небольшой пригорок ди назначила его трибуной.

– Слушайте, парни! – выкрикнула она. – Мы славно бились. Без нас Панама никогда бы не пала. И этот чертов завистливый ублюдок Айриш решил избавиться от нас!

Она убедилась, что привлекла всеобщее внимание, и продолжила:

– Он объявил нас в том, что мы спровоцировали нападение индейцев! Мы! Когда наш друг Скотти погиб от руки вонючего индейца!

Раздались первые негромкие, но одобрительные возгласы.

– Разве он обвинил всех… – начал Мэл.

– Тише, – шепнул ему Стеф, наступая на ногу.

– Мы не можем терпеть такой несправедливости! – выкрикнула Риччи. – Мы уйдем из Панамы.

– Эй, а как же золото? – выкрикнул кто-то из толпы. Не Джозеф Кинн, потому что как раз на него она в этот момент смотрела.

– Золото у нас при себе, – она указала на мулов. – Здесь как раз наша доля… Или чуть больше!

На этот раз крики были продолжительнее, громче и радостнее.

Риччи поймала тревожный взгляд Стефа. Она понимала его волнение: когда дойдет дело до добычи, каждый матрос поймет, что получил на руку сумму гораздо меньшую, чем та, которую они обещали. Но до этого момента оставалось еще немало времени. И одно очень сложное дело.

– Нам только нужно добраться до корабля, – закончила она. – И побыстрее. Город загорелся… по недосмотру Айриша. Но он, разумеется, обвинит в этом нас.

Восторженных криков не последовало. Даже самый тупой и пьяный матрос соображал, что означает гнев Айриша.

– Отправляемся! – приказала Риччи.

– Поднимайтесь! – подхватил Мэл. – Вставайте!

– Шевелите ногами! – крикнул Кинн. – Если не хотите болтаться на виселице.

В суете снимающегося с места лагеря он вдруг оказался рядом с Риччи – так близко, что мог бы вогнать нож в бок.

– Я знал, что ты приведешь нас далеко, – прошептал он, источая запах рома. – И что ты заведешь нас в крупные неприятности, тоже догадывался. Надеюсь, я прав, и ты сумеешь нас вывести.

«Я тоже», – подумала Риччи.

– Выведу, – ответила она. – Даже не сомневайся.

***

Найти путь, которым они пришли в Панаму было несложно – полторы тысячи человек оставляют такие следы, что не требуется быть следопытом, чтобы их найти.

Но если они хотели избежать людей Айриша, индейцев и испанцев, они не могли просто следовать в обратном направлении. Необходимо было избегать болота, индейской деревни и Порто-Бельо. К тому же теперь их движение замедляли нагруженные мулы, но, разумеется, не шло и речи о том, чтобы бросить с таким трудом добытое золото.

– Нам надо проложить новый путь, – сказала она Берту, когда они остановились на краткий привал, не разжигая костров. – Мне нужно твое чутье.

Ведь Фареска оказался прав, когда они шли по индейской тропе.

– Нам придется дойти до Сан-Лоренцо, не сворачивая, – ответил тот. – Оттуда проложим новый путь к устью, чтобы миновать болото.

– Если кто-то отправится в путь налегке, он нагонит нас еще до того, как мы доберемся до Сан-Лоренцо, – заметила Риччи.

– Почему бы нам не затаиться в джунглях и переждать, пока наши враги проследуют мимо? – предложил Стеф. – У капитана Айриша слишком много хлопот в Панаме, чтобы он бросил всю свою поредевшую армию на наши поиски.

– Оставшиеся при кораблях люди тоже на его стороне, – напомнила Риччи. – Айриш идиот, чтобы гоняться за нами по джунглям. Он прекрасно знает, что у нас только один способ покинуть перешеек. Если они окажутся там раньше, то перекроют нам путь к кораблю.

– Отсюда следует, что у нас только один выход.

– Устроить засаду, – кивнула Риччи. – И проследить за тем, чтобы никто не опередил нас.

– Вообще-то я имел в виду… но это тоже способ, – признал Стеф.

– Мы устроим засаду, – объявила Риччи, поднявшись. – Разделимся для этого. Часть уйдет с мулами вперед, а другие останутся с оружием поджидать тех, кто отправится за нами в погоню.

– Вы, наверное, как всегда, возьмете своих офицеров, – предположил Кинн. – Я с удовольствием возглавлю тех, кто будет сопровождать мулов.

«Так я и купилась», – мысленно хмыкнула Риччи. – «Я предсказуема, но не тупа».

– О, нет, – ответила она. – С мулами отправятся наш штурман и квартирмейстер, а мне в засаде не обойтись без такого храброго воина, как ты, Джозеф. Разделите с Мэлом наших людей на две части.

Кинн выглядел одновременно разочарованным и польщенным.

– Встретимся в Сан-Лоренцо, – сказала Риччи Берту.

– Не задерживайтесь, капитан, – ответил тот.

– Вы только что лишили меня отличного шанса навсегда от него избавиться, – заметил Стеф.

***

Они выбрали участок дороги для засады и спрятались в зарослях, где в течении нескольких часов кормили мошек.

– Может, за нами вовсе нет никакой погони? – спросил Стеф.

– Посидим до утра и отправимся догонять остальных, – решила Риччи.

– Кто-нибудь хочет сухарь? – спросил Мэл.

– Почему ты раньше не предложил? – обрадовалась Риччи.

– Тише! – бросил им Кинн. – Я слышу их.

Их сложно было не услышать. Пираты и не собирались скрываться, они громко разговаривали и напевали походную песню. Судя по голосам, их было около трех десятков.

– На счет три, – прошептала Риччи. – Один… Два… Три!

Всего имеющегося у них запаса пороха хватило на десяток бомб, которые они запустили одновременно, и на пять зарядов для оставшихся у них мушкетов, из которых они выстрелили следом, после чего бросились в рукопашную на деморализованного – как они предполагали – противника.

Схватка была жестокой и не слишком длинной. В первые секунды один из пиратов пропорол ей плечо саблей, а Риччи одним ударом разрубила его почти пополам.

Яростная атака принесла свои плоды, уравняв количество людей Риччи с количеством пришедших за их головами.

Риччи дождалась, пока ее плечо заживет, и снова бросилась на поиск противника. Не прошло и двух секунд, как она его нашла – человека, которого Айриш назначил ответственным за ее поимку, капитана Броуди.

– Какая встреча, капитан Рейнер, – ехидно заметил он, когда Риччи с трудом отражала его выпад. – Я еще при нашей первой встрече понял, что от тебя не стоит ждать ничего, кроме подлости и глупости.

Риччи с удовольствием ответила бы что-нибудь едкое, но этому мешало два обстоятельства: во-первых, она не могла придумать хоть сколько-нибудь остроумной реплики, а во-вторых, именно в эту секунду капитан Броуди вонзил саблю чуть повыше яремной выемки, а говорить с лезвием в горле затруднительно.

«Сейчас будет адски больно», – подумала Риччи, глядя в ошеломленные глаза капитана Броуди, который смотрел так, словно увидел перед собой демона. Он не подозревал, что она Вернувшаяся до этого мига, и совершенно не ожидал, что она не упадет в смертельной агонии.

От неожиданности Броуди выпустил меч и попытался загородиться от нее рукой, так что первым ударом она отсекла ему кисть.

– Ты Вер… – начал он фразу, но Риччи закрыла ему рот, отрубив ему голову.

После чего она, наконец, вытащила из своего тела саблю Броуди, отшвырнула ее и огляделась. Битва все еще кипела вокруг нее, и, похоже, никто не заметил того, что она не умерла от смертельного удара.

–Броуди мертв! – выкрикнула она, подняв голову своего противника так высоко, как только могла.

Ее крик вызвал прилив сил у ее людей и замешательство среди ее противников.

– В живых никого не оставлять! – добавила Риччи.

Ее приказ был выполнен.

***

Риччи отправила Мэла и Стефа вперед, приказав им незаметно подготовить судно к отплытию и проследить, чтобы их появление не было встречено разоблачительными криками радости. У сторожащих корабли пиратов осталось достаточно выпивки, но хватило бы и одного бдительного типа, чтобы поднять тревогу.

Айриш оставил при кораблях небольшую горстку людей, но у них были мушкеты, пушки и порох, так что сражение могло окончиться не в пользу Риччи.

К несчастью «Барракуда» стояла выше всех по течению и для того, чтобы выйти в залив, ей необходимо было миновать всю эскадру.

Когда опустились ночь, они приблизились к борту, не зажигая огня и стараясь не издавать звуков, и принялись перетаскивать драгоценный груз.

– Ничего не забыли? – поинтересовалась Риччи. – Джозеф, Мэл, все на борту? Берт, к штурвалу! Сушить якоря!

– Поднять паруса? – спросил Малкольм.

– Ни единого паруса! Течение само вынесет нас.

– Течение медленное, – заметил Джозеф. – А нам надо исчезнуть побыстрее.

– Что, если повторить тот трюк, который мы проделали в Картахене? – спросил Стеф.

– Не выйдет, – отказалась Риччи. – У нас нет повода поднять паруса. Пусть думают, что судно отвязалось и плывет само, если заметят.

Если кто-то и уловил их движение в темноте, он не поднял голоса.

Наутро пираты, расположившиеся в устье Шагра, с недоумением недосчитались «Барракуды», которая в это время шла под полными парусами вне пределов их видимости.

***

Настроение команды и не приближалось к радужному. Тяжелый переход сказался на всех, и если до последнего дня Риччи была уверена, что угроза со стороны Айриша убережет ее от бунта, то с выходом в открытое море расклад моментально изменился.

– Ребята хотят отдохнуть, – произнес Кинн. Тон его и поза говорили о подчинении и просьбе, но глаза сверкали маслянисто.

– Разве они не отдохнули в Панаме? – бросила Риччи.

– В Панаме было весело… Но когда мы уже получим наши деньги и сможем покутить на них как следует?

– Скоро, – пообещала она. – Как только доберемся до порта, где вы сможете сделать это без последствий в виде виселицы.

– До Тортуги? – быстро спросил Джозеф.

– Не думаю, что брать курс на Тортугу сейчас – хорошая идея, – сказала Риччи. – После того, как мы прогремели на все Карибское море с захватом Панамы, туда может и Испанский флот наведаться.

Она не сильно на это рассчитывала, но надеяться никогда не поздно.

Пиратов влекло на Тортугу как магнитом, но Риччи понимала, что ей не стоит показываться на этом острове какое-то время. Пару десятков лет.

– Ветер не попутный, – вставил Берт.

– Да, точно, – кивнула Риччи. – Выберем другой город.

– Как насчет острова Роатан? – предложил Стеф. – Я там бывал и ручаюсь, что это веселое местечко. Хоть и не такое чистое, как Панама.

Риччи дернула плечом, пытаясь вообразить еще более неорганизованное и замусоренное поселение, чем Тортуга.

Берт развернул карту и ткнул пальцем в крошечный кусочек суши неподалеку от полуострова Юкатан. Риччи думала предложить в качестве пункта назначения Кюросао, но Роатан находился ближе, и это стало его решающим преимуществом.

– Курс на Роатан! – распорядилась она.

========== Похищенная ==========

Роатан вообще мало напоминал город: беспорядочно разбросанные по берегу хижины и ничего похожего на форт. Формально этот клочок земли принадлежал Испании, в действительности никакой власти и никакого порядка на нем не наблюдалось. Зато на нем было полно доступных женщин разных оттенков цвета кожи и дешевого рома – все, что требовалось ее команде, пропавшей на берегу моментально и окончательно.

После первого же взгляда на гавань с десятком грязных барков и шлюпов и на площадь, где кипела гулянка – какой-то экипаж отмечал удачный поход, Риччи запретила Юлиане и шагу ступить на берег без сопровождения. Стеф в ответ сказал, что Риччи тоже не следует шастать по острову в одиночку, даже если ее и невозможно отличить от парня с десяти шагов.

– С двух, – заметил Мэл, и схлопотал по шее.

– Даже как юноша, капитан, вы слишком молоды и смазливы, чтобы на этом острове вы были в безопасности, – закончил Стеф.

В первые дни она остерегалась одиночных прогулок. Она заполняла свободное время тем, что упражнялась с новым мечом. Несмотря на предупреждения офицеров о том, что меч слишком тяжел для нее. Но то ли потому, что она не успела привыкнуть к какому-либо стилю, то ли из-за необычных свойств меча, но она быстро научилась орудовать им так же легко, как саблей – или даже лучше.

На вторую неделю стоянки на острове Риччи смертельно заскучала. И ни разу не видела никого достаточно твердо стоящего на ногах, чтобы стать ей достойным противником.

– Вот что значит, работа мастера, – сказал Берт, наблюдая, как она подбрасывает и на лету разрубает пустые ореховые скорлупки. – Идеальное равновесие. Острейшее лезвие. Не то, что пиратские тупые железки.

– Хотел бы я понять, какого мастера эта работа, – заметил Стеф. – Никогда не видел ничего похожего.

– Я тоже, – кивнул Берт. – Но самое странное – это рукоять. Как будто, ее выковали специально по руке капитана.

– Наверное, у того, для кого его делали, тоже были маленькие изящные руки.

Риччи решила, что еще чуть-чуть тренировок – и его вес станет для нее идеален. Как будто, меч, в самом деле, выковали специально для нее.

Она чувствовала себя непобедимой с ним, и совершенно ничего не боялась, когда отправилась вглубь острова в поисках банановой рощи.

Набрав полную корзину сочных спелых бананов, она тащила ее обратно на корабль, напевая себе под нос привязчивый мотивчик пиратской баллады. Светило солнце, и небо было таким же безоблачным, как ее настроение.

Пока за очередным поворотом дорогу ей не заступила полдюжины фигур в черных балахонах. Риччи уже видела такой балахон и сандалии, и прекрасно помнила, как кончил их хозяин. Вот только теперь перед ней был не один преподобный, а шесть.

Риччи могла надеяться лишь на то, что ее новый меч, в отличие от старой сабли, сможет пробить окружающий миссионера барьер.

– Именем Папы Римского и Святой Инквизиции, – произнес один из преподобных, самый обширный в талии и, по-видимому, главный, – предлагаю тебе, отродье дьявола, положиться на милость божью.

– Угу, так я и… – Риччи потянулась за мечом.

Но только она успела выхватить клинок из ножен и перенести вес на переднюю ногу, преподобный хлопнул в ладоши, и земля под ногами внезапно утратила устойчивость.

Риччи не удержала равновесие и, выронив меч, грохнулась лицом в пыль, попыталась встать и обнаружила, что плотно опутана прочной сетью с крупными ячейками. Священнослужители оказались не настолько глупы, чтобы дать ей возможность сражаться, а она по беспечности сама попалась в ловушку, словно глупая куропатка.

Она попыталась позвать на помощь, но они до поселения, не говоря уже о «Барракуде» было слишком далеко.

Риччи попыталась сосредоточиться для того, чтобы вызвать бурю или поджечь все вокруг, но что-то тяжелое ударило ее по затылку, и она провалилась в беспамятство.

Пять миссионеров под руководством толстяка ухватили сеть и потащили в сторону противоположную пиратской стоянке.

Меч Океана остался лежать в пыли, всеми забытый.

***

– Кто-нибудь видел Риччи? – спросил Берт.

– Ты не смог найти ее на корабле? – издевательски посмотрел на него Стеф. – Как ты собственную голову находишь?

– Я могу найти кое-что другое, – огрызнулся Берт.

Они грызлись больше по привычке, чем из желания действительно убить друг друга.

– Они с Мэлом пошли на берег за бананами, – вспомнила Юлиана.

– С Мэлом? – переспросил Берт.

– Со мной? – сказал Малкольм, входя в кают-компанию.

Юлиана растерянно перевела взгляд с него на Берта и Стефа.

– Тогда с кем же она пошла? – растерянно спросила она.

– Не знаю, но на корабле ее нет, – буркнул Берт.

– Значит, она отправилась одна, – сказал Стеф, поднимаясь с сундука. – И, как всегда, влипла в неприятности.

Возражать ему никто не стал.

– Риччи не беззащитна, – все же напомнил Берт.

– Тогда почему она еще не вернулась? – поинтересовался Стеф. – Пора отправляться на ее поиски.

– Надеюсь, с ней не случилось ничего серьезного, – вздохнула Юлиана. – Может, она заблудилась? Или подвернула ногу?

– Юлиана, возьми ружье и останься здесь, – велел ей Стеф.

– Но я тоже хочу поучаствовать в розысках!

– А если Риччи вернется, пока нас нет?

– Мы оставим ей записку.

– Ma cherie , еще не хватало, чтобы в одиночку по острову разгуливали вы! Мы управимся без вас быстрее.

– Я иду с кем-то из вас или иду одна!

– Буду счастлив сопровождать вас, леди Юлиана, – сдался Берт.

– Замечательно! – буркнул Стеф. – Вы, вдвоем идите посередине. Я беру на себя правый берег. Мэл, ты прочеши левый.

– С чего ты вдруг раскомандовался, Стефи? – хмыкнула Юлиана, одевая плащ.

– Потому что пока нет Риччи, я как старший помощник главный на судне!

– Надеюсь, мы отыщем Риччи быстро, – шепнул Берт Юлиане. Та улыбнулась.

Стеф поймал эту улыбку и помрачнел еще больше.

***

Юлиана несла фонарь, а Берт шел с мечом наизготовку. Они понимали, что если кто-то сумел расправиться с Риччи, им стоит быть наготове.

В поселке они не нашли никаких следов капитана и не встретили никого, кто был бы в сознании для того, чтобы его расспросить. Сумерки тем временем сгущались.

– Давай дойдем до рощи, – предложила Юлиана. – Что, если она сломала ногу и ждет нас там?

Берт подумал, что даже со сломанной ногой Риччи успела бы за это время доползти до побережья.

– Да, вполне может быть, – согласился он. – Давай прогуляемся. Только проверю, хорошо ли заряжены пистолеты.

Ночной остров обманывал тишиной и безмятежностью: пели птицы, шелестели деревья, догорал великолепный закат. И просто не верилось, что где-то здесь взял и пропал человек.

Пока Юлиана любовалась большими бабочками, слетающими на свет фонаря и кружащимися вокруг, Берт бросал подозрительные взгляды по сторонам и пытался разобрать следы на дорожке, что было нелегко даже при солнечном свете.

Он увидел отпечатки многих ног и след чего-то тяжелого, перемещаемого волоком, и подумал, что банановая роща, очевидно, была сегодня популярна, и что завтра можно попытаться разыскать в поселке тех, кто тоже ходил за бананами, набрав целый мешок.

Внезапно Юлиана вскрикнула и схватила его за рукав.

– Там, Берти!

Он посмотрел в сторону, куда она указывала, и сразу же увидел металлический отблеск. Длинный стальной предмет лежал на земле. Берт шагнул вперед и убедился, что это меч Риччи – его нельзя было перепутать ни с чем.

– Риччи никогда бы его не бросила, – всхлипнула Юлиана. – Она мертва!

Берт забрал из ее дрожащей руки фонарь и внимательно осмотрел землю на десять шагов вокруг меча. Теперь он был уверен, что в протащенном по земле мешке были не бананы.

– Крови нигде нет, – сказал он.

– А если ее задушили?

– Не так-то легко задушить человека, – заметил Берт. – Такого как Риччи. Осталось бы много следов.

Юлиана приободрилась.

– Но что за негодяй это сделал? – спросила она. – И зачем?

– Негодяи, – поправил Берт. – Их было несколько. Они забрали Риччи, но бросили ее меч. За него можно выручить немногим меньше, чем за ее голову. Или я ничего не понимаю в оружии.

Берта имел лишь одну догадку о том, кто мог интересоваться личностью преступника больше, чем деньгами. Кто мог бы справиться с Риччи бескровно и быстро. Кто мог иметь помощников на острове и прибыть на Роатан в короткое время.

– Вернемся на корабль, – сказал он, поднимая меч. – Выясним, узнали ли другие что-нибудь.

***

Перед тем, как отвести в трюм, Риччи обыскали и отобрали все вещи, даже самые безобидные. Потом надели ей на руки массивные браслеты, сделанные из кусков горной породы с вкраплениями обсидианового цвета камней, скрепленных массивными стальными кольцами.

С оковами, заслуживающими звания орудий пытки, Риччи внезапно осознала, что ей стало намного сложнее понимать речь людей вокруг. Она могла улавливать только отдельные слова, которые не всегда складывались в нечто осмысленное.

Ее грубо затолкали в крошечное темное помещение с низким потолком и сильным запахом плесени, куда не доносилось звуков с палубы. Но по качке судна и по звукам моря, проникающим даже сюда, Риччи определила, что судно выходит в открытое море. Очевидно, им больше нечего было делать на Роатане.

Похоже, их не интересовал никто, кроме нее. Ни Юлиана, ни Стеф, ни даже Берт, хотя он присутствовал при том, как она убивала преподобного. Возможно, предположила она, они и не знают о ее причастности к смерти их коллеги в Кюросао, а охотились на нее из-за Панамы.

Но по какой бы причине они не явились по ее душу, они определенно знали, кто она такая и приняли меры. Эти странные кандалы каким-то образом ограничивали ее силу. Сколько бы она не пыталась вызвать хоть крошечную искорку, у нее лишь разболелась голова.

Царапины и синяки, которые она заработала во время транспортировки ее бессознательного тела на корабль, зажили лишь на следующие сутки. Но они зажили, и это означало, что они, по всей видимости, все еще не могут ее убить.

Но Риччи выжидала, полагая, что у них может быть какое-то средство и для этого.

***

– У меня плохие новости, – выпалил Стеф, влетев в кают-компанию. – Кое-кто на острове видел испанский корабль, который стоял в дальней бухте, но в данный момент его там нет.

– У нас новости хуже, – сказал Берт и кивнул на стол.

Стеф шагнул ближе и в свете двух фонарей разглядел новый меч капитана Риччи. Волшебный, как она уверяла.

– На этот раз он ей не помог, – подумал он вслух.

– Меч Риччи в канаве. Испанцы на острове. Это должно быть связано.

– Надо собрать команду! – воскликнул Мэл. – Начать как можно быстрее! Мы сможем отплыть уже завтра!

– Не торопись, – остановил его Стеф. – Не уверен в необходимости этой меры.

Все уставились на него.

– Но Риччи… – шепнул Мэл.

– Она попалась испанцам на берегу и по собственной глупости. Мы не обязаны нестись ей на выручку.

– Она – наш капитан, – произнес Берт. – Наши контракты с ней еще действительны.

– И в них есть пункт о том, что происходит в том случае, если капитан погибает. Учитывая обстоятельства, я предлагаю считать Риччи мертвой и выбрать нового капитана. Проголосуем?

– Ты предлагаешь бросить Риччи? – воскликнула Юлиана. – Они же убьют ее!

– Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать для капитана Риччи, – проникновенно сказал Стеф.

– Мы должны ее спасти! – Юлиана рухнула на стул и разрыдалась.

Трое мужчин начали растерянно переглядываться, глазами спрашивая друг у друга, знает ли кто-нибудь приличный способ успокоить леди.

– Мы должны спасти Риччи! – воскликнула Юлиана, поднимая голову и решительно сверкая покрасневшими глазами. – Она бы непременно отправилась на выручку ко мне! К любому из вас! Вы мужчины или трусливые бездушные чурбаны?

– Юлиана, ma cherie , при всем нашем желании… – Стеф с сокрушенным вздохом развел руками, изображая на лице всю глубину своего сожаления.

– Нам их не догнать, – произнес Берт, деликатно касаясь плеча Юлианы. – У них большая фора. Почти сутки. Нам не выйти в море быстро.

– Разве разница в сутки такая уж большая? – спросила та. – Ее ведь должны будут сначала судить!

– Она пират, так что суд не займет много времени, – заметил Стеф. – Они задержатся лишь для того, чтобы собрать толпу побольше. Куда ее повезли, в Картахену, наверняка? Ее повесят в тот же день, когда корабль войдет в гавань.

– Разве ничего нельзя сделать? – глаза Юлианы наполнились слезами.

– Она не умрет, – сказал Мэл, прервав наполненную горестью и скорбью паузу.

Все посмотрели на него удивленно и слегка раздраженно, словно он сделал что-то неуместное. Малкольм опустил глаза в пол и повторил:

– Она не умрет. Они повесят ее, но она не умрет. Вернувшиеся не умирают от веревки.

На секунду повисла абсолютная тишина. Потом Стеф нервно рассмеялся.

– Это нелепо! Я понимаю, что ты хочешь ее спасти, но придумай что-нибудь убедительное!

– Ты врешь! – накинулась на боцмана Юлиана. – Риччи хорошая! Риччи мой лучший друг! Она не может быть поганой ведьмой!

– Риччи очень хороший человек, – пробормотал Мэл. – Но она Вернувшаяся.

– Ты можешь это доказать? – спросил Берт.

– Да, доказать! – поддержала его Юлиана.

Малькольм растерянно хлопал глазами.

– Меня убили в Панаме! – вспомнил он, наконец. – Когда мы вас спасали! Она дала мне своей крови, и я остался жив!

– Это всего лишь твои слова, – заметил Берт.

– У меня есть рубашка с дыркой!

– Ты просто все сочинил! – зло фыркнула Юлиана.

– Она спасла от смерти не только меня! – воскликнул Мэл, просияв, и ткнул пальцем в Стефа. – Укус русалки!

– Точно, – кивнул Берт. – Никто не выживает после укуса русалки. Но кровь Вернувшегося может вернуть с того света.

Стеф рухнул на стул, остро ощущая желание выпить.

– Если она действительно тебя укусила, – добавил Фареска.

– Она меня укусила, – кивнул Стеф. – Я… как я раньше не замечал? Ведь это столько всего объясняет.

Он погрузился в воспоминания.

– Смерть Бехельфа – конечно, она могла его убить. Пожар в Панаме. Взятие Сан-Лоренцо.

– Внезапно меняющийся ветер, – добавил Берт. – И все ее счастливые спасения.

– Дуэль, которую она выиграла у меня!

– Риччи, – всхлипнула Юлиана, вытирая катящиеся по щекам слезы. – Почему она мне не сказала?

– Она никому не сказала! – напомнил ей Стеф. – Она умолчала весьма значительный факт.

– Она попадет в лапы Инквизиции, – сказал Берт. – Как все ведьмы.

– Но ведь она… она спасала всех нас! – напомнил Мэл.

Они переглянулись. Стеф угрюмо скрестил руки на груди.

– Карающий огонь преподобного, – тихо произнес Берт. – Он должен был убить меня.

– Та схватка на Тортуге, – вспомнила Юлиана. – Тот тип ударил меня, и я помню кровь, но даже царапинки не осталось!

– Подведем итог, – произнес Томпсон. – Риччи Вернувшаяся, и мы все перед ней в долгу.

– Господь велит отдавать долги, – сказал Берт. – Все равно кому.

– Риччи – мой друг! – решительно произнесла Юлиана. – Кем бы она не была, она никогда не сделала бы мне ничего плохого!

– Риччи мой капитан, – пробасил Малкольм.

И все они уставились на Стефа.

Если бы Риччи спасла ему жизнь, рассчитывая на благодарность, даже и не озвучивая цену, он бы приложил все усилия, чтобы выкрутиться, найти лазейку в договоре и избежать долга. Но Риччи спасла его добросердечно и бескорыстно. И крошечный осколок чести лорда в его душе требовал, чтобы он отплатил ей той же монетой.

– Я не так уж много знаю о Риччи, и крайне мало о Вернувшихся, – произнес Стеф. – Но Риччи не использовала свои способности для того, чтобы поступать так, как ведьмы из легенд. Так что к черту старые истории выживших из ума стариков, Риччи – наш капитан, и мы ее спасем!

– Ты рассчитываешь на какую-то прибыль из этого? – спросила его Юлиана с оскорбительным подозрением.

– Я действую из самых благородных побуждений! Ну, и немного из соображений того, что с ее способностями она станет очень успешным пиратским капитаном.

– Как капитан Уайтсноу! – выпалил Мэл.

– Она тоже была Вернувшейся? – уточнил Томпсон. – Надо же, куда ни плюнь…

– Я слышал на Тортуге об этом, – сказал Берт. – Не предал значения. Она была слишком красивой женщиной.

– Я тоже думала, что все наговаривают на нее из зависти, – кивнула Юлиана.

– Мы с вами просвещенные, думающие люди, – сказал Стеф, покосился на Малкольма, но продолжил. – И мы можем составить о Риччи объективное мнение. Но команда состоит из людей другого класса.

– Из тупых невежественных болванов, – буркнула Юлиана.

– Потише, мисс, – посоветовал ей Стеф. – Но в целом вы правы.

– Им не стоит знать, – сказал Берт.

– Я никому больше не скажу, – кивнул Мэл.

– Отлично, – кивнул Стеф. – Ну, раз всем все ясно, давайте отправимся на их поиски. Если мы хотим прибыть в Картахену… Секунду, у кого-нибудь есть план, что мы будем делать после того, как попадем в Картахену?

Все трое покачали головами.

– Может, Риччи его придумает? – предположила Юлиана.

– До Риччи еще надо добраться, – буркнул Стеф. – Серьезно, как мы собираемся выступать…

– У нас будет много времени в пути, – оборвал его Берт. – Главное выйти в море и достичь Картахены!

– Ну да, а разбираться будем на месте, – кивнул Стеф. – Что ж, план принимается.

***

Им удалось выйти в море на следующий день к вечеру. Учитывая усилия, потребовавшиеся на то, чтобы вернуть на корабль команду, не дать никому из нее похмелиться, погрузить припасы для двухнедельного плаванья и поднять все-таки паруса, это был большой успех.

В атмосфере общей суматохи и беготни они даже ухитрились никому не сообщить цель плаванья. Но свежий воздух понемногу выдул хмель из голов матросов, и в них начали шевелиться мысли. В начале ночной вахты Джозеф Кинн, прихватив пару ребят пофигуристей, заявился в кают-компанию и поинтересовался:

– А куда мы собственно идем?

Надеявшиеся на то, что подобное событие произойдет намного позже – в идеале тогда, когда они уде откроют огонь по испанцам и отступать станет поздно, офицеры переглянулись.

– Спасаем капитана Риччи, – ответил Стеф. – От испанцев.

Кинн не стал отрицать необходимость вытаскивания из беды капитана, тем самым не дав повода обвинить себя в нарушении правил или вызвать на дуэль. Он зашел издалека.

– А если у этих испашек будет больше пушек?

– Когда это нас останавливало?

– И насколько они нас опережают?

– Где-то на сутки, – признался Стеф после секундной заминки.

Джозеф Кинн не был идиотом, он тоже умел считать.

– И куда они плывут?

– В Картахену, вероятно, – ответил осторожно Стеф.

– В Картахену!

Не только он, но и его «группа поддержки» не могли сдержать испуга и негодования. Кинн бросил вилять и спросил напрямую:

– Не собираетесь же вы вламываться в город, кишащий испашками, как старый пес вшами, с нашими-то силами? На этом потрепанном корыте?

– Это будет изящная тонкая операция, – заверил его Стеф. – Остроумная и быстрая.

– Мы в этом не участвуем, – тут же заявил Джозеф.

– Вам и не придется, – ответил Стеф, холодно сверкнув глазами. – Мы сами выручим капитана. Вам надо лишь довести корабль до гавани…

– Да нас там тотчас расстреляют!

– С чего бы? У нас судно испанской постройки, есть испанский флаг, испанские документы, а название…

– Название можно замазать, – подсказал Берт.

– Никто ничего не заподозрит, – заверил матросов Стеф.

– Хорошо, – с неохотой согласился Джозеф. – Но если проклятые испашки пошевелят мозгами и захотят поджарить нам задницы, мы поднимаем все паруса, а вы на берегу – как знаете.

– Идет, – улыбнулся Стеф и протянул Кинну руку. – Но если ты, сукин сын, струсишь на ровном месте, испугаешься собственной тени и удерешь, я тебе из-под земли достану и с того света вернусь.

Они нуждались в помощи Кинна, и если не могли положиться на его преданность, то в его страхе могли быть уверены.

***

Риччи пыталась избавиться от кандалов все плаванье. Она пробовала открыть замок щепкой и булавкой, вывернуть запястье из каменной хватки, выкрутить кисть, смазав ее собственной кровью, даже пыталась в отчаянье разбить их, яростно колотя ими по полу и стенам. Но добилась лишь того, что ее рукава изодрались в клочья, а с рук не сходили кровавые ссадины и мозоли. Кандалы не поддались ни на йоту.

Несколько раз, через длинные и неравномерные периоды времени, ей приносили воду и черствый хлеб. Риччи предпочла считать, что это у испанцев проблемы с расписанием, а не у нее – с чувством времени.

Она не могла ориентироваться по наступлению темноты, потому что ни один лучик света не проникал в ее тюрьму. Но она почувствовала, когда судно убрало паруса и бросило якорь в гавани.

Риччи ожидала, что ее выведут наверх, и она увидит солнце впервые за – три? пять? семь? – дней.

Вместо этого она услышала шаги в коридоре и увидела первые отблески фонаря, проникшие к ней через решетку. Шаги ни по ритму, ни по звуки не походили на шаги прислужника, приносившего ей еду. Они были тяжелее и четче.

Пришедший звякнул ключами, открыл дверь и решительно вошел внутрь. Проповедник всегда оставался за порогом, подталкивая к ней еду по полу, словно она была диким голодным зверем, способным отгрызть ему руку.

У вошедшего человека были очень богато отделанные испанские доспехи и широкий меч на поясе, и он, очевидно, не опасался ни диких зверей, ни Вернувшихся.

Риччи попыталась сохранить остатки достоинства, что нелегко для человека просидевшего несколько дней на строгой диете в обстановке полного аскетизма, и запрокинула голову.

– Капитан Рейнер, – произнес он.

Они никогда не встречались с этим человеком, но сразу поняла, кто он. Стеф умел описывать людей, а эту личность он постарался представить как можно более подробно.

Высокий человек с острой бородкой, вечно сведенными бровями, богато одетый – так богато, что даже слегка неуместно, выраженьем лица, в котором скользило что-то от гончей, и жаждой крови в глазах.

– Адмирал де Седонья, – ответила она.

Гроза пиратов, как он сам себя именовал, и которого пираты окрестили «адмиралом Гроза». Заклятый враг Годфри Айриша и Мэри-Энн Уайтсноу. И, очевидно, ее.

– Пришли полюбоваться своим триумфом? – спросила она, сделав ударение на слове «своим».

Лицо адмирала исказила досадливая гримаса, но лишь на мгновение.

– Скоро ты уже не будешь такой остроумной, – пригрозил он.

– А вы никогда не будете остроумны, – парировала Риччи.

Он не ответил, только сверлил ее темными глазами – почти такими же, как у Фарески, но Берт никогда не смотрел так. Может быть, ее навыков испанской речи не хватило, чтобы донести насмешку?

– Ходят слухи, что ты – ведьма, – сказал он после полуминутной паузы, за которую Риччи к своему сожалению не придумала новой шутки.

– Слухи, – сказала она, пожав плечами.

Он, наверняка, отлично умел распознавать ложь, но и сознаваться во всем сразу Риччи не собиралась.

Де Седонья достал кинжал с серебреной рукоятью и сказал:

– Сейчас узнаем наверняка.

Прежде, чем Риччи успела спросить, как именно, он наклонился и вонзил кинжал ей точно между ребер. Потом выдернул и отступил в сторону, чтобы не испачкаться брызнувшей кровью.

Риччи взвыла – это было еще больнее, чем обычно. Видимо, раньше способности Вернувшейся, подавленные проклятым камнем, частично поглощали боль.

Такой удар стал бы смертельным для обычного человека, но Риччи, разумеется, не умерла. Она корчилась в агонии на полу около получаса – она считала секунды, чтобы отвлечься, и довела счет до тысячи семисот тридцати двух. Пока кровь не перестала литься, и рана не затянулась.

Все это время де Седонья наблюдал за ней с любопытством ребенка, вскрывшего лягушку.

– Все-таки ты ведьма, – произнес он, когда Риччи открыла глаза и разжала зубы – так она пережидала приступы боли. – Придется дождаться почетных гостей из Святой Инквизиции.

Риччи приподнялась на руках и села. Во рту ее пересохло так, что она готова была напиться собственной кровью.

– Но ведь есть и другой выход, – произнес де Седонья странно сладким голосом. Риччи подняла на него глаза. – Легкий выход.

Он бросил кинжал на пол между собой и Риччи.

Она хотела спросить, не слишком ли это рисковый шаг с его стороны. Но слова застревали в глотке, и она поняла, что де Седонья не рискует ничем – даже с оружием она в таком состоянии не представляет для него опасности.

Чувство беспомощности, острое и стыдное, накатило и захлестнуло ее с головой.

Несколько раз за это плаванье ей приходили мысли о смерти – лишить себя жизни собственной рукой, чтобы омрачить врагам победу – но у нее не имелось оружия, а той степени отчаянья, при которой бьются головой об углы, она еще не достигла. Теперь же, когда у нее появилось средство, самоубийство стало последним, на что бы она пошла.

Она вспомнила все, что говорил Берт, когда канат выскальзывал у него из рук или не шла карта, и повторила. А потом на более привычном английском посоветовала адмиралу отправиться в далекую прогулку с интимной подоплекой.

Де Седонья, разумеется, не понял ее слов, но по ее тону догадался об их значении. Почти без размаху он ударил Риччи в живот тяжелым носком сапога и поднял кинжал.

– Ты еще пожалеешь об этом, – пообещал он. – Пока человек из Инквизиции добирается до нашего города, мы успеем славно поразвлечься. Через два дня у Рождество Иоанна Крестителя, а в нашем городе этот праздник всегда отмечали торжественно. Вы будете желанным гостем, Рейнер.

***

Они едва отыскали место в гавани, где могла бы разместиться «Барракуда».

– Откуда столько кораблей? – удивленно спросила Юлиана. – Сколько же народу должно быть на берегу!

– Не может быть, чтобы все они собрались посмотреть на казнь капитана Риччи, – хмуро заметил Стеф, – но не знаю другой причины для такого столпотворения.

Берт беззвучно пошевелил губами, что-то мысленно подсчитывая, и хлопнул себя по лбу. Очень неожиданный жест от всегда подчеркнуто сдержанного испанца.

– Завтра – Рождество Иоанна Крестителя, – сказал он.

– Да, я в курсе, – кивнул Стеф. – Большой церковный праздник. Они собрались, чтобы его отметить? Посмотреть на костры?

– На которых сегодня вечером сожгут много тел, – мрачно добавил Берт. – Когда-то это был языческий праздник, и в Картахене де Седонья устраивает представление по старым обычаям.

– Арена! – вспомнил Стеф с ужасом. – Сегодня будет большое сражение.

– Они заставят ее драться на арене? – взволнованно спросила Юлиана.

– Если они не поняли, кто она, то да, – ответил Стеф. – Это, может сдаться, прекрасный шанс…

– Забудь. Многие пираты пытались освободить своих друзей с арены. Они присоединились к ним. Мы проиграли.

– Но ведь она не умрет, – напомнил Мэл. – Ее невозможно убить.

– Нужно найти способ проникнуть в тюрьму до того, как начнутся ваши гладиаторские игрища, – решил Стеф. – Вот только у меня нет ни одной самой безумной идеи.

– У меня есть одна, – сказал Берт. – Достаточно безумная.

***

Айриш проснулся от резкой боли в районе правого глаза. Не сдерживая раздраженного рыка, он зашарил по сторонам в поисках коробочки с лекарством. Не найти на ощупь, потянулся стащить осточертевшую повязку, но теплая ладонь, легшая поверх его пальцев, остановила его порыв.

– Тебе не стоит напрягать зрение, – услышал он мелодичный голос Эмилиу.

Разумеется, Айриш разбудил его своей возней.

– Какого черта?! – прошипел он раздраженно, но больше не пытался ничего сделать – терпеливо ждал, пока выбравшийся из постели Эмилиу зажжет свечу и отыщет лекарство.

– Я сменю тебе повязку, – сказал Эмилиу спокойно, словно разговаривал с больным.

Он действительно разговаривал с больным, но от этого тона Годфри прорвало и он выпалил все, что думал о навязчивых старших помощниках, двуличных индейцах и подло втирающихся в доверие ведьмах, перемежая цензурные слова отборными ирландскими ругательствами.

Эмилиу выслушал его молча, готовя в это время повязку. Когда Айриш выдохся, он сказал спокойно:

– Я поменяю повязку. Ты же не хочешь остаться без обоих глаз?

Правый глаз уже было не спасти, но левым Айриш постепенно начал различать силуэты.

– Скоро мы снова увидим Тортугу, – сказал Эмилиу, закончив. Айриш испытал смесь раздражения и радости от этого уверенного «мы». – И мы везем самую крупную добычу, которая когда-либо перепадала пиратам.

– Но она не настолько глупа, чтобы вернуться на Тортугу! – воскликнул Айриш и бессильно ударил рукой подушку. – Проклятая ведьма!

– Она не рискнет покинуть Карибы, – сказал Эмилиу. – Старый свет слишком опасен для колдунов, а остальной мир слишком дик.

Айриш слегка успокоился. Телесные раны его беспокояли его все меньше с каждым днем, но раненая гордость не заживала так легко.

– Мы найдем ее, – пробормотал он, откидываясь на подушки. – Мы найдем трусливую ведьму, даже если придется прочесать все, до последнего клочка суши! Но что мы с ней сделаем, когда поймаем?

Воспоминания о Панаме вспыхнули в его памяти – тот день, когда девчонка-колдунья предала его. Он был настороже, но она оказалась коварнее и сильнее, чем он ожидал.

– Ты должен был быть осторожней, – сказал Эмилиу. Любого другого Айриш пристрелил бы за эти слова, но своего старпома выслушивал. – Ты сам вызвал гнев ведьмы.

Айриш знал это, и даже соглашался, но ни за что не признал бы.

– Что бы сделаем с ней, когда поймаем? – спросил он. – Ведь ведьму не берет ни вода, ни земля, ни сталь. Возьмет ли ее огонь?

– Нет, – сказал Эмилиу. – Огонь – ее стихия. Мы поймаем ее, скуем стальной цепью, привяжем ядра к ногам и сбросим в самую глубокую морскую пучину. Этого ей не пережить.

Айриш заснул успокоенный, прижавшись лбом к плечу своего старпома.

Эмилиу Коста думал перед сном, что не стоит особо упорствовать и усердствовать в поисках Риччи Рейнер. Ради их и ее спокойной жизни.

========== Арена ==========

– Где ты это нашел? – спросил Стеф.

– В своей каюте, – ответил Берт. – Вещи предыдущего пассажира.

Черная ряса пришлась ему впору. С молитвенником в руках Берт выглядел в тонности как священнослужитель. В Картахене их было достаточно, чтобы он никому не бросался в глаза.

– У тебя есть еще один такой?

– Да. Но…

– Отлично! Идеальный маскарадный костюм.

– Это не маскарад. Если кто-нибудь заподозрит, что ты не священник…

– Никто не обратит на меня внимания!

Берт сдался. На его взгляд облачение священника совершенно не подходило Стефу.

– Как я выгляжу? – спросил тот.

– Как ряженый мошенник.

– Не слушай его, – хихикнула Юлиана. – Тебе идет. Только волосы лучше убрать под эту странную шляпу.

– Это капелло, – сказал Берт. – Убери волосы под него. Не снимай его ни при каких обстоятельствах.

– А еще одна книжка у тебя есть?

– Не «книжка», а молитвенник. Нет. И ты умеешь читать на латыни?

– Неа, – признал Стеф, грустно смотря на непонятный текст.

Книжечка для своего веса была увесистой. Стеф раскрыл ее на середине и увидел, что середина страниц вырезана и в отверстии лежит небольшой острый стилет.

– А это не святотатство?

Берт пожал плечами. Жест в данном случае означающий «я знаю, но предпочту желать вид, что не задумывался об этом.

– Не проще ли спрятать меч под этим балахоном? Я лично так и собираюсь сделать.

– Нельзя. В тюрьме будут обыскивать.

– Ты собираешься в тюрьму?

Берт кивнул.

– Если к Риччи кого-то и пустят, то лишь священника.

– Уверен, что сумеешь его изобразить? Черт возьми, если бы требовался англиканский священник…

– Я должен попытаться. Шанс поговорить с Риччи того стоит. А если меня раскроют… Я испанец. Я могу что-нибудь придумать. Сказать, что Риччи – мой кровный враг. Что я хотел убить ее лично.

***

Ее камера в тюрьме Картахены отличалась от каюты в трюме лишь каменными стенами. В ней было так же темно, и из обстановки так же присутствовала лишь гниющая солома. Да еще в качестве еды теперь давали странную похлебку, которая совершенно остывала за то время, что ее доносили до камеры Риччи. Она не могла решить, что менее мучительно: страдать от голода или есть эту баланду.

Полуголодная, замерзшая – несмотря на тропический климат, в камере было промозгло, как в леднике, часами сидящая в абсолютной темноте и тишине, нарушаемой лишь ее собственным голосом и стуком каменных кандалов о каменный пол, Риччи впала в оцепенение, в некое заторможенное и пассивное состояние.

Из прострации ее вырвал звук шагов. По ним Риччи поняла, кто пожаловал к ней задолго до того, как он открыл дверь и шагнул внутрь.

Люди, узнав о том, что она Вернувшаяся, начинали испытывать к ней иррациональную боязнь, даже понимая, что она ничем не способна им навредить. Риччи видела страх в глазах солдат, сопровождавших ее в тюрьму, в глазах матросов, в глазах возниц, в глазах прохожих, в глазах тюремных охранников – опасение и брезгливость, как при виде опасной мерзкой твари. Только адмирал де Седонья являлся исключением. В нем не было трепета и не было презрения, как он не пытался его изобразить.

Но Риччи все равно не собиралась принимать его предложение о самоубийстве – даже если он искренне пытался облегчить ее участь.

– Не передумала? – спросил он, положив руку на кинжал.

– И не передумаю, – ответила Риччи.

– Веришь, что судьба будет к тебе настолько благосклонно, что позволит тебе и на этот раз избежать смерти?

– Я не верю в судьбу.

«Только в свою удачу. В то, что она даст мне возможность придушить тебя».

– А в Бога ты веришь?

– Нет. А что, хочешь прислать мне священника для исповеди?

– Сегодня пришел один, и он спрашивал, есть ли желающие облегчить душу перед смертью.

– Пусть приходит, – хмыкнула Риччи. – У меня много свободного времени. Он из Инквизиции?

– Нет, они еще не прибыли – адмирал еле заметно дернул плечом. Ему тоже не нравились ожидаемые «гости». – Но, возможно, Бог дарует одному из жалких грешников победу над тобой на арене.

– Победу на арене?

– Ты что, не слышала о празнестве в честь Рождества Иоанна Крестителя в нашем городе? – адмирал явно доставило удовольствие просветить ее. – Пойманные пираты, бунтовавшие рабы и другие еретики и нелюди будут драться на арене во славу Господа.

– Вашего Господа? Больше похоже на языческие жертвоприношения.

– Народу, во всяком случае, нравится.

– Богопослушным людям нравится смотреть на то, как другие люди убивают друг друга? – впрочем, Риччи не слишком этому удивилась. – А что заставляет «еретиков и нелюдей» сражаться?

– Победителю даруется свобода.

– Ты ведь понимаешь, что выиграю я? Ты отпустишь меня?

– К сожалению, тебя я обязан передать Святой Инквизиции, так что ты вернешься в тюрьму. Но ты ведь такая жезаключенная, так что должна принять участие в праздновании.

– Ты просто хочешь поставить на меня, верно? – рассмеялась Риччи слегка истерично.

– Уверяю тебя, я далек от азартных игр. Только ты решаешь, достанется ли победа тебе или кому-то еще.

– Иди к черту! – буркнула Риччи, гоня мысли о том, что ей, похоже, в любом случае крышка, а у кого-то другого будет шанс выбраться из этого ада и прожить долгую счастливую жизнь.

– Я пришлю к тебе священника, – сказал де Седонья на прощанье.

***

– Мы не собираемся здесь оставаться! – заявил Джозеф Кинн. – Если стоять в гавани долго, кто-нибудь обязательно заявится.

– Мы с тобой, кажется, говорили о трусости? Так вот…

– Он прав, – вдруг сказал Берт, положив руку Стефу на плечо. – Нельзя остаться в гавани надолго. Приплывет таможенник. Когда мы войдем на берег, поднимайте паруса, – он повернулся к Мэлу и Юлиане, подчеркнуто отдавая распоряжения им. – Ждите нас за мысом. Пришлите лодку на берег.

– А это не вызовет подозрений? – спросила Юлиана.

– Если к вам подойдет патруль, скажите, что сели на мель. Ждете большого прилива.

– А если будет время большого прилива?

– Тогда придумайте что-нибудь другое.

***

Сверток со своей оружием и одеждой, а также мечом Риччи, Берт спрятал под вытащенной на берег рыбацкой лодкой.

– Уверен, что никто не найдет? – спросил Стеф.

– Сегодня уже никто не выйдет в море, – ответил Берт. – А завтра тем более. Все будут праздновать.

Но Стеф все равно предпочел остаться в своей обычной одеждой под черным балахоном, хотя тропическое солнце и пыталось прожарить его, как индейку. Расставаться с пистолетами и шпагой он тоже отказался. Впрочем, Берт не настаивал. Если Томпсона раскроют, они ему понадобятся, решил он.

По всей Картахене они видели приготовления к празднику. Люди украшали дома, торговались из-за продуктов к семейному столу, куда-то спешили, а некоторые уже начали отмечать и не спешили больше никуда.

– Вот и тюрьма, – шепнул Берт.

– Желаю тебе удачи, – ответил Стеф. – Но исключительно потому, что от твоего успеха зависит жизнь Риччи.

– Либо молчи, либо говори по-испански!

– Тогда я буду тратить по полчаса на фразу! Да и кто нас услышит?

– Если кто-нибудь услышит, оба попадем в тюрьму. И уже ничем не сможем помочь Риччи!

– Ладно, не кипятись.

– Подожди меня где-нибудь. Только ради бога веди себя, как испанский священник!

Стеф угрюмо кивнул.

***

Риччи ожидала увидеть старого фанатика, отправившегося нести свет истины неверующим, но вошедший в камеру двигался как молодой и сильный человек. В его уверенном приближении к ней не читалось страха, заставляющего всех держаться от нее на максимальном удалении, и Риччи невольно прониклась к нему некоторой симпатией.

К тому же, поболтать с кем-то кроме себя для разнообразия было интересно.

– Ну, что скажите падре? – хмыкнула она.

Священник молча поднял свою черную шляпу с полями, и в свете единственной тусклой сальной свечи Риччи узнала Берта.

– Тише, капитан, – прошептал он. – Охранник стоит за дверью. Покайся в грехах своих, дочь моя, – громко произнес он.

– Какая я тебе дочь, – буркнула Риччи и спросила, понизив голос: – Вы привели «Барракуду»?

– Она ждет нас за мысом. Только мы с Томпсоном отправились в город, – ответил Берт. – У тебя есть какой-нибудь план?

Он принялся читать из принесенной с собой книжки какую-то молитву, смысл которой от нее ускользал из-за незнания латыни.

У Риччи было довольно времени на то, чтобы обдумать все варианты.

– Завтра они выпустят меня на арену, – сказала она. – Мне нужно, чтобы ты принес мне мой меч. И чтобы вы устроили какую-нибудь потасовку… поджог… отвлекающий маневр.

– Тебя выпустят на арену? – переспросил Берт, закончив молитву. – Разве они не знают, что ты…

Он смутился и отвел глаза.

– Что я?

– Ты… ведьма. Малкольм нам рассказал.

Риччи про себя помянула боцмана нехорошими словами.

– Он хотел тебя спасти, – добавил Берт. – Но ты могла рассказать раньше. Хотя бы мне.

– Не думала, что ты останешься моим… другом, – Риччи не была уверена, что стоит употреблять это слово, но ее ограниченный запас тоже, слов не оставил ей выбора. – Прости.

– Ну… я решил, что ты все равно остаешься нашим… капитаном.

Оба они испытывали неловкость.

– Я взял с корабля твой меч, – произнес Берт, и оба они с облегчением вернулись к деловому обсуждению.

– Поскольку ты знаешь… я сама устрою отвлекающий маневр. Только принеси его.

– Ты говоришь с жутким акцентом, – улыбнулся Берт.

– Чертовы кандалы! В них я ничего не смогу сделать. Надеюсь, меч их возьмет.

Берт посмотрел на каменные оковы с сомнением.

– Тут нужен кузнечный молот, – заметил он.

Риччи вспомнила, какие зазубрины оставлял в камне меч Океана. Оставалось надеяться, что и этот камень окажется ему по силам.

– Просто принеси его. Я ни в чем не собираюсь раскаиваться, – произнесла она громко.

– Да будет с тобой милосердие Господне, – ответил Берт слишком тихо, чтобы это было игрой на публику.

Он перевернул несколько страниц в своей книжке с молитвами, и Риччи увидела, что большая часть ее содержимого была изъята, чтобы дать место небольшому кинжалу.

Риччи покачала головой.

– Мне дадут оружие на арене, – произнесла она одними губами.

Берт кивнул, закрыл молитвенник и повернулся к двери.

***

Необходимость оставаться в образе Стефа неимоверно раздражала. Он всегда гордился тем, что может сыграть хоть священника при необходимости, но это оказалась очень сложная роль.

В таверне, куда он зашел для того, чтобы скрыться от невыносимо палящего солнца, он не мог заказать ничего крепче воды, тогда как люди вокруг веселились вовсю, пиво и вино лилось ручьями. Во рту у Стефа пересохло так, что вся Темза не смогла бы утолить его жажды, и он с тоской приглядывался к соседям – нельзя ли незаметно отхлебнуть из чьей-нибудь кружки.

А потом верзила, на чью выпивку он нацелился, неудачно повернулся, облил его пивом и громко расхохотался над этим.

Священнику – любой концессии – следовало бы смиренно промолчать. В крайнем случае, процитировать что-нибудь из Евангелия, как настоятель их прихода, который, кажется, мог изъясняться фразами из святого писания во всех случаях.

Но Стеф не успел ни удержать сорвавшиеся с языка слова, ни даже проследить, чтобы они хотя бы были на подходящем языке. Священник, призывающий гром на голову неуклюжего биндюжника на испанском вызвал бы порицание у окружающих, но и только. А вот католический священник, ругающийся на английском языке – к сожалению, многим вокруг знакомом – заставил умолкнуть весь зал. Обращенные на него взгляды были подозрительными и настороженными.

– Извините, – буркнул он по-испански, поднимаясь, чтобы покинуть таверну.

– Английский шпион, – выкрикнула какая-то женщина.

Стеф сделал отрицающий жест, но кто-то схватил его за руку, кто-то другой сдернул шляпу, а третий выкрикнул:

– Стража!

Обычно, докричаться до нее не так уж легко, особенно в колониальных городах – Стеф знал это по собственному опыту. Но, к сожалению, несколько испанских солдат пили прямо за соседним столом.

Стеф понял, что обстановка накалилась, выхватил пистолет и выстрелил в ближайшего носителя мундира, рассчитывая на то, что толпа вокруг запаникует, разбежится и тем даст ему возможность скрыться.

Но солдаты, не обращая внимания на того, кто рухнул на пол, начали брать его в кольцо. Единственной причиной, по которой Стеф еще остался жив, было количество людей вокруг, из-за которых испанцы не начинали стрельбу, ведь пули, как известно, не выбирают жертв.

Стеф задрал рясу, выхватил шпагу из ножен и прикинул, в каком месте стоит прорываться к выходу. Ему показалось, что один из солдат стоит на ногах не слишком твердо.

Испанцы на мгновение застыли, глядя на него. Репутация пиратов заставляла их остерегаться. Среди них не было никого, кто дал бы приказ идти в атаку, и кого бы они боялись больше, чем пирата.

Стеф не сомневался в своем умении фехтовать, и несмотря на количество противников, давал себе неплохие шансы пробиться к выходу: используя мебель в качестве прикрытия, он мог бы не драться более чем с одним или двумя противниками сразу.

Но он не учел тяжелого глиняного кувшина, которым разозленный грузчик огрел его по голове.

Упав на пол, Стеф ощутил сильный удар по ребрам:

– Каналья, – прорычал кто-то.

Он подтянул колени к животу. Опыт подсказывал ему, что этот удар был далеко не последним, и надо защищать уязвимые органы.

Стеф не пытался встать – такая попытка окончилась бы для него очень плохо. Он мог лишь постараться избежать тяжелых увечий и дождаться шанса на побег.

– Оттащите его в тюрьму, – произнес другой голос. – И не помните сильно. Хочу завтра увидеть, как он будет плясать на арене.

***

Из тюрьмы Берт вышел с проклюнувшейся в душе надеждой. Риччи была жива, хоть и потрепана, и у нее, как всегда был план по выходу из неприятностей. Ее воля к жизни была заразительна.

Берт сделал круг по площади, высматривая высокую фигуру в черном балахоне. Сделал второй, костеря Томпсона про себя. Он сделал бы и третий, но случайно услышал разговор о том, что в соседней таверне был пойман английский шпион, выдававший себя за священника.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Берт развернулся и направился к порту. Пока кому-нибудь не пришло в голову проверить всех священников, монахов и проповедников, следовало переодеться и подыскать себе ночлег. С учетом того, какое количество людей съехалось на праздник в Картахену, это была нелегкая задача.

Его не слишком пугало то, что Томпсона поймали. Заставит ли этот факт губернатора и адмирала усилить охрану или они напротив, потеряют бдительность, расслабившись, для их с капитаном плана это не имело большого значения.

Даже если Томпсон рассказал о нем, найти одного испанца в полном празднующих гостей городе невозможно.

Возможно, Риччи освободит Томпсона в процессе собственного побега. Если же нет… Берт вовсе не будет по нему скучать.

***

Риччи так истосковалась по солнцу, что могла бы смотреть на него целый день. Но у людей, которые вывели ее на арену, были другие планы на то, как ей его провести.

Овальная сцена, засыпанная песком, и несколько трибун, окружающих ее – вместе они напоминали плохую копию Колизея. Заключенных поместили в большой деревянный сарай, разделенный на клетушки, в каждой из которых был выход прямо на арену.

Повсюду было слишком много солдат с алебардами и копьями, чтобы надеяться на то, что попытка бунта закончится успехом. В Картахене не впервые проводили турнир, и испанцы научились обеспечивать безопасность.

Риччи дали меч – тяжелую железку с тупым лезвием, покрытым царапинами, и неудобной жесткой рукоятью. Холодной. Риччи только сейчас поняла, что рукоять ее меча всегда была теплой – ни холодной, ни горячей, а ровно температуры человеческого тела.

Разумеется, кандалы с нее не сняли, но она уже почти научилась не замечать их каменной тяжести и действовать, пусть и более скованно.

Риччи сделала несколько пробных шагов по песку. Желудок некстати скрутило от голода. Вопли толпы ударили по барабанным перепонкам.

Против нее выставили здоровенного разбойника с бритой головой, который радостно ухмыльнулся при виде нее, предвкушая легкую победу.

Еще вчера она не собиралась наносить ни единого удара, чтобы не доставлять радости адмиралу и прочим самодовольным откормленным рожам, взирающим на нее из специальной отдельной удобной ложи, обитой алым атласом. Но Берт принес ей надежду, и теперь Риччи собиралась драться, а это значило, что рост и вес разбойника не дадут ему преимущества.

Она окинула взглядом трибуну, пытаясь найти фигуру в черной рясе, но не нашла. На трибунах толпилось огромное количество людей, она еще никогда не видела столько народа в одном месте. Найти одно лицо среди тысяч было практически невозможно. Получение меча начало казаться более сложной задачей, чем она ожидала.

У Риччи мелькнула мысль, что это может быть и вовсе невозможно, но она отогнала ее.

«Берт что-нибудь обязательно придумает», – сказала она себе и начала сражение.

Она знала слабое место тяжелого оружия и массивных противников – инерция. Поэтому дождалась, пока разбойник, бросившийся на нее в атаку, наберет достаточно скорости, чтобы не успеть остановиться, и прыгнула влево. В завершении маневра она ударила по ноге в районе икры, и противник упал с воплем боли. Риччи завершила бой, вогнав свой меч ему между лопаток – на этом подобии гладиаторских игр не предусматривалось оставления противника в живых, проигравший умирал.

Меч засел в чужом теле так прочно, что она не смогла его вытащить. Его так и унесли с мечом, торчащим из груди, а ее заставили вернуться в сарай.

***

Берт наблюдал бой с одного из верхних рядов трибуны со смесью восхищения и отчаянья. Риччи прекрасно дралась – для того, чтобы одолеть весьма сильного противника ей не потребовалось даже прибегать к своим колдовским способностям. Вот только даже победа в турнире не принесла бы ей свободы, а он не мог ей помочь.

Придя на главное событие праздника, Берт обнаружил, что пробиться к первому ряду промто невозможно. Люди сидели на ступенях так плотно, что ему пришлось бы идти по головам. Места занимали заранее, за кусочек пространства у борта доплачивали золотом. Ему с трудом удалось попасть на галерку, но дошвырнуть меч отсюда до арены не представлялось возможным.

Он подумал о том, чтобы пробиться к краю при помощи оружия, но вокруг было слишком много солдат, быстро пресекавших беспорядки, и такая попытка окончилась бы лишь его удалением за пределы амфитеатра раньше, чем он смог бы что-нибудь сделать.

Берт осматривался по сторонам, пока на арене сражался кто-то еще – она была достаточно большой, чтобы, разделив пространство решетками, на ней проводили сразу четыре боя – пытаясь найти способ помочь Риччи.

Взгляд его упал на ложу для привилегированных лиц. Там сидел губернатор и адмирал де Седонья, там было еще больше охраны, чем где-либо еще, но только из этой ложи можно было бросить меч так, чтобы он попал на арену.

Берт оглядел свой потрепанный костюм, вздохнул и направился ко входу в ложу, мысленно пытаясь подобрать повод, чтобы его пустили внутрь хотя бы на пару секунд.

***

На память о следующем противнике ей осталась длинная рана на бедре, заживающая медленно, словно у обычного человека, и посылающая заряд боли по телу при каждом шаге, тем самым замедляющая ее движения.

С арены убрали разграничительные решетки, поскольку ее предстоящему поединку предстояло стать единственным развлечением публики на следующие несколько минут – дольше поединки обычно не длились.

«Поздравляю», – сказала себе Риччи. – «Ты вышла в четвертьфинал кубка Картахены по боям без правил».

Солнце жарило вовсю, а воды никому из пленных не предлагали. Риччи думала о том, что победителем, похоже, станет не самый ловкий преступник и не самый сильный, а самый выносливый. И о том, что произойдет с ней, если у нее случится солнечный удар. У нее ведь может случиться солнечный удар?

Она закрыла глаза, ожидая выхода своего противника.

– Капитан? – услышала она знакомый голос.

Но услышать его в этом месте она совершенно не ожидала.

– Стеф! Что ты здесь делаешь?!

Его золотистые волосы слиплись и потемнели от грязи. На нем не было его щегольского синего камзола, а белая рубашка была сильно заляпана кровью. Судя по легкости его движений и твердости руки, в которой он держал такой же грубый и тупой меч, кровь принадлежала не ему.

– Маленькое недоразумение, капитан, – невозмутимо улыбнулся он.

Но он не фамильярничал, осознавая величину своей промашки.

– Черт бы тебя побрал! И тебя, и этого идиота, которого где-то носит уже третий бой! Что такого сложного в том, чтобы принести мне меч?!

– Вы о Фареске? – уточнил Стеф, не понимающий половину ее слов. – Возможно, его тоже схватили?

– Он же испанец!

– Возможно, его кто-то узнал или он себя выдал, – Стеф развел руками. – Несмотря на все свои недостатки, Фареска весьма пунктуальный парень. У вас есть другой план, капитан? Капитан? Риччи?

Риччи тряхнула головой, отбрасывая мысли о том, что Берт пришел в Картахену из-за нее и из-за нее же здесь умер.

«План? Как насчет такого: я убиваю тебя, а потом еще кого-то и становлюсь победительницей турнира, а потом надеюсь на то, что мне представится шанс сбежать».

– План? – произнесла она вслух. – Тебе не приходило в голову, что ты можешь убить меня и еще одного парня, и станешь победителям, а значит, получишь свободу?

– Я достаточно умен, чтобы не надеяться убить Вернувшуюся, – чуть заметно улыбнулся Стеф.

– Тогда как насчет того, чтобы снять с меня эту дрянь? – она тряхнула кандалами. Острый камень разодрал едва затянувшуюся ссадину.

– Если бы у меня были при себе инструменты… – начал Стеф, но, глянув в глаза Риччи, оборвал фразу. – Я что-нибудь придумаю.

Он поднял меч и принял боевую позицию.

– Выроните оружие, когда я нападу, и примите удар на ваши изящные браслеты, – прошептал он громко. – Посмотрим, что я могу с ними сделать.

Риччи поступила так, как Стеф сказал, с небольшой поправкой: она не удержала равновесия, и они вдвоем, сцепившись, рухнули на арену, подняв облако мелкой песчаной пыли.

Стеф сплюнул песок и, пользуясь завесой, ощупал ее кандалы.

– Кажется, тот, кто их на вас одел, не планировал их снимать вовсе, – прошептал он на ухо Риччи.

– Ты хвастал, что можешь открыть любой замок, – сдавленно, потому что удерживать вес Стефа было нелегко, просипела Риччи.

– На них нет замка. Помнишь, как их надели?

– Я была без сознания.

– Кузнец, видимо, сковал их прямо на тебе. Без горна и молота тут не справиться.

– У нас есть только песок и меч! – прошипела Риччи. – Надо найти их слабое место!

– Можем искать сколько угодно… пока стражники не решат выяснить, чем мы занимаемся.

Риччи выругалась. Их возня со стороны могла быть истолкована весьма двусмысленно. Судя по свисту и улюлюканью с трибун, второй смысл дошел до многих.

– Слезь с меня, – прошипела Риччи, толкая Стефа в бок.

Но тот перевернулся, отпуская ее цепи, и она вынужденно перевернулась вместе с ним, оказавшись сидящей на нем.

– Сделайте вид, что пытаетесь меня задушить, – шепнул Стеф. – А я попробую найти слабое звено.

Риччи добросовестно пыталась изобразить удушение, но, судя по усилению воплей и визжания, спектакль удавался им плохо.

Лицо Стефа стало крайне сосредоточенным, но цепь не поддавалась. Риччи начинала понимать, что ее план провалился.

Они проиграли.

***

Берт уже несколько минут безуспешно доказывал охранникам перед входом в ложу для важных лиц, что ему необходимо срочно увидеть адмирала де Седонью.

– Адмирал выслушает вас, когда освободится, – отвечали ему.

– Это займет всего несколько секунд, – настаивал он.

С места, где он стоял, почтительно склонив голову и сняв шляпу, он видел спину адмирала де Седоньи. Возможно, тот даже слышал его, но зрелище на арене его сильно увлекло.

Берт ломал голову над словами, которые заставили бы адмирала подняться и велеть пропустить его в ложу. Риччи бы нашла такие слова. И Томпсон тоже.

Внезапно де Седонья действительно вскочил с места. Сидящая рядом с ним дама закрыла лицо кружевным веером, как и другие дамы.

– Что они вытворяют? Ненормальные! Наведите порядок на арене!

Он развернулся к выходу, очевидно, собираясь передать поручение. Берт воспользовался этим, сразу же сообразив, что речь может идти только о Риччи.

– Вот видите! – сказал он солдатам и решительно прошел в ложу.

– Эй, – донеслось ему в спину, – стоять! Куда с оружием?

Берт понял, что у него нет ни секунды. Он выхватил меч Риччи из-за пояса и изо всех сил швырнул его через перила ложи на арену.

Окружившие его солдаты держали алебарды наготове, так что времени вытащить еще и свой меч у него не осталось. Берт вытянул руки ладонями вверх и понадеялся, что хотя бы Риччи выберется из Картахены.

Она заслуживала этого – за те месяцы, что он прожил благодаря подаренной ею надежде. За путешествие, которое они проделали. За вещи, которые он понял. За людей, которых начал считать своими друзьями.

***

Что-то просвистело рядом. Они одновременно повернули головы и увидели уникальную рукоять и ярко сверкающее на солнце лезвие, наполовину вошедшее в песок.

– Фареска…

– Берт!

– Это…

– Наш шанс!

Риччи вскочила и бросилась к мечу. Трибуны затихли, и в наступившей тишине она слышала, как кто-то, очень похожим на адмирала голосом, громко выкрикивает что-то повелительным тоном.

Черный камень совершенно не поддавался, но Риччи удалось перерубить несколько звеньев толстой цепи, скреплявшей куски камня.

– Падай! – крикнула она Стефу, вспомнив, что произошло в Панаме. – Закрой лицо!

Наручники упали на песок, и в тот же миг к Риччи вернулась сила. Яростная, жгучая, иссушающая и неподвластная.

Обжигающая волна прошла от сердца до кончиков пальцев правой руки, заставила на мгновение лезвие меча вспыхнуть ослепительно ярким светом и вырвалась на свободу.

***

– Итак, – произнес де Седонья, глядя ему в глаза. Берт запрокинул голову, так что адмиралу не пришлось наклоняться. И чтобы он не подумал, что он прячет лицо. – Какое же у тебя, бродяга, дело ко мне?

– Я его уже окончил, – спокойно ответил Берт.

Для человека, в непосредственной близости от шеи которого находятся две алебарды, он вел себя очень хладнокровно.

– Ты один из людей Рейнер, – произнес губернатор уверенно. – Это что, была жалкая попытка ее освободить? Неважно! Как ты предпочитаешь умереть – здесь или на арене.

– Не в этом городе, – сказал Берт.

Адмирал открыл рот, чтобы ответить на его дерзость, или чтобы приказать отвести его вниз, или чтобы распорядиться отсечь ему голову. Но он не успел произнести ни слова, потому что мир вокруг них превратился в огненный ад.

Волна опаляющего жара нахлынула на них, словно рядом взорвался пороховой склад. Она длилась всего лишь секунду, но оставила последствия после себя: заполыхали одежды зрителей и ткань, которой была обита ложа. Жар опалил многим лица и руки, оставив их стенать от боли и пытаться сбить с себя огонь. Хуже всего пришлось солдатам, охраняющим его – им выжгло глаза.

Берт стоял посреди полыхающей комнаты, полной горящих людей, совершенно невредимый – невероятно, но пламя не коснулось его, обогнув, словно река огибает камень. Помимо него она пощадила и адмирала, шокировано взирающего на внезапно разразившуюся вакханалию.

Фареска опомнился быстрее, чем де Седонья. Он никогда особо не верил в чудеса, но в то, что творила Риччи, нельзя было не поверить, и у него уже было представление о том, на что способны Вернувшиеся.

Он ногой оттолкнул подальше алебарды, подхватил с пола свой меч и приставил его к горлу адмирала.

– Идемте отсюда, – сказал он. – Вы все равно не можете им помочь.

Берт надеялся, что де Седонья, хоть и против своей воли, поможет им.

***

– Не могу высказать свои впечатления подходящими словами, поэтому умолкаю, – произнес Стеф, поднимаясь и отряхиваясь.

Риччи сорвано дышала, словно пробежала несколько километров без остановки. Ее внутренности горели.

Как и трибуны. И сарай. И еще какие-то чертовы постройки в чертовом городе. Люди метались и вопили, встав перед перспективой сгореть заживо.

Кто-то прыгнул на арену и сломал себе шею, неудачно приземлившись. Ограждения, на которые напирала толпа, трещали. Люди в любой момент могли посыпаться вниз, словно яблоки из прохудившейся корзины. Среди них было немало женщин и даже детей, но Риччи не испытывала к ним жалости, как они не испытывали жалости к тем, кто сражался на арене.

Что-то в Риччи умерло на этой арене.

– Пить хочу, – прохрипела она.

Стеф обеспокоено заглянул ей в лицо.

– Можешь идти? – спросил он, обхватывая ее за плечи. – Воды нет. Держи вот.

Он протянул ей серебряную цепочку и жестом велел взять ее в рот. Нагретый металл, конечно, не мог заменить воду, но Риччи почувствовала хотя бы, что у нее есть слюнные железы.

– Мало устроить пожар и переполошить всех, – болтал Стеф, подталкивая ее к выходу с арены. – Они сейчас опомнятся и бросятся ловить нас. Пока они заняты, надо выбраться из города, и хорошо бы этого лентяя прихватить с собой.

Риччи как по голове ударило.

– Берт! – вскрикнула она. – Откуда он бросил меч?

Она завертела головой, пытаясь вспомнить место, куда упал клинок и прикинуть траекторию его падения.

Стеф вздохнул и указал на ложу для важных лиц, нависающую прямо над ареной – самое удобное место для того, чтобы что-то кинуть вниз, даже лучше, чем первые ряды трибун.

Благодаря алому атласу обивки ложа полыхала куда сильнее трибун и куда живописнее.

Риччи захлебнулась воздухом от ужаса.

– Надо его вытащить!

– Он может быть… очень вероятно уже мертв, – напомнил Стеф. Но при виде решимости в глазах Риччи сдался.

– Отлично, потратим время на то, чтобы вытащить этого идиота оттуда, куда он попал по собственной глупости!

Но Риччи вспомнила еще кое-что, нашаривая выпавшую изо рта цепочку.

– Дугие заклюшенные, – прошамкала она с ней во рту. – Ошвободи их. Я за Бертом.

– Предлагаю поменяться ролями, – сказал Стеф. – Вы освободите наших товарищей по несчастью. Ваш чудесный меч в этом очень поможет. А я тем временем помогу Фареске.

– Не возврашайся без него, – распорядилась Риччи, целеустремленно хромая в сторону сарая для узников. Тоже потихоньку тлеющим, но это не заботило солдат.

***

Трибуны заволакивало дымом. В какой-то момент Берт понял, что не знает в какую сторону идти, завертел головой по сторонам, глотнул дыма и закашлялся. Именно этот момент выбрал адмирал, чтобы пнуть Берта в живот, ударить по руке, вышибая из нее меч, и подхватить оружие.

От первого удара Берт согнулся, от второго рухнул на песок и попытался отползти от адмирала. Его рука наткнулась на древко брошенной солдатом алебарды, и Берт подхватил ее – как раз вовремя для того, чтобы отразить удар, направленный ему в горло. Оценив силы, адмирал отступил, напоследок ударив Берта по голени.

Дым повис над землей, словно густой туман, и в нескольких шагах можно было потерять друг друга.

Берт попытался встать, понимая, что иначе он станет легкой мишенью. Он держал алебарду первый раз в жизни, и надеялся, что орудовать ею не намного сложнее, чем багром.

Де Седонья, очевидно, уловил его неуверенность, потому что не бросил пирата, отправившись разбираться с гораздо более важными проблемами. Он нанес еще один удар, и древко разломилось. Адмирал усмехнулся и замахнулся для нового удара.

«Вот и все», – мелькнуло в голове Берта.

Но де Седонья вдруг вскрикнул и упал на колено, выронив клинок и схватившись рукой за рассеченное плечо.

– Вот ты где, – сказал штурману Томпсон, сделав шаг вперед и став различимым в дыму. – Риччи не хотела уходить без тебя.

Он занес меч, чтобы добить адмирала.

– Нет! – выкрикнул Берт, тянясь к своему оружию.

– Сейчас не время проявлять милосердие к соотечественникам, – раздраженно заметил старший помощник.

– Это не милосердие. Нам не выбраться из города. Без него. Слишком много солдат, – Берт объяснял сбивчиво, путая испанские слова с английскими, то Томпсон его понял.

– Слышал? – сказал он адмиралу. – Ты наш заложник. Поднимайся и иди, если не хочешь, чтобы я попортил тебе шкуру.

– Предатель, – сплюнул на песок де Седонья, глядя на Берта.

Тот лишь дернул плечом. По его мнению, ничего из того, что он сделал в Картахене, не было предательством. Предательством было бы бросить Риччи умирать на арене или в когтях Инквизиции.

Он осторожно наступил на раненую ногу. Та отозвалась болью, и ручеек крови, стекающей в сапог, стал больше, но он мог передвигаться.

Томпсон заметил мимолетную – или не такую уж мимолетную – гримасу боли.

– Что у тебя с ногой? – спросил он.

– Царапина, – криво усмехнулся Берт. – Он вытащил из сапога незамеченный обыскивающими его стражниками нож и отрезал кусок от рубашки. – Дай мне минуту.

Ткань была не слишком чистой, но для того, чтобы наложить жгут, годилась.

***

Заключенных, выдержавших по два боя на арене, осталось немного. Риччи стучала в двери клетушек, и, слыша в ответ какой-то отклик, мечом сбивала замок.

Шесть человек, слегка надышавшихся дымом, со свежими ранами изумленно озирались на то, во что превратился картахенский Колизей.

Солдаты под чьим-то руководством начинали брать контроль над ситуацией, уменьшая последствия катастрофы: трибуны было уже не спасти, поэтому стражники не давали пожару перекинуться на другие городские и выводили с трибун людей. Скоро они вспомнят об оставшихся на арене преступниках.

Риччи пришло в голову, что она не слишком увеличила шансы этих людей на выживание. Поодиночке стража быстро переловит их всех и вернет в тюрьму, а оттуда прямиком на виселицу.

– Меня зовут капитан Ри… Рейнер, – сказала она хрипло, еле ворочая языком. – Мой корабль у этих берегов. Хотите пойти со мной и стать пиратами?

Никто не выразил желания прорываться к свободе в одиночку.

– Сейчас подождем моих людей, – прохрипела она. Отчаянно хотелось упасть на песок и уснуть. Риччи боролась с этим желанием из последних сил.

– Твой корабль в гавани? – спросил один из бойцов, тряхнув ее за плечо.

Риччи показалось, что она закрыла глаза лишь на секунду, но за это время они успели отыскать оружие, с которым выступали на арене.

– Нет. За мысом, – буркнула она.

– И как мы туда доберемся? – выкрикнул другой голос. – Нужны лошади!

– У тебя есть другие предложения? Может, ты знаешь, где взять корабль?

Они продолжали спорить над головой Риччи. Спрашивавший о корабле снова тряхнул ее за плечо.

– Эй, эти трое твои? – спросил он.

– Трое? – Риччи несколько раз моргнула, но фигур, сквозь застилавший арену дым осталось три.

Через несколько секунд настороженного молчания она начала распознавать силуэты: Стефа, Берта, отчего-то хромающего, и…

Ее потрескавшиеся пересохшие губы растянулись в улыбке.

– Да, – сказала она. – У нас будут лошади.

***

Риччи настолько вымоталась, что переговоры пришлось вести Стефу. Она понимала, что использовать так много сил было неблагоразумно – для того, чтобы устроить переполох в городе хватило бы много меньшего. Но, к сожалению, контролировать выброс она могла не больше, чем в Панаме, то есть никак.

Все, оставшиеся у нее силы, она тратила на то, чтобы не лишиться сознания и удержаться на лошади.

– Губернатор отправит за вами погоню, – сказал де Седонья, когда они выехали из города.

– Он не побоится рискнуть вашей жизнью? – спросил Стеф.

– Он сделает это с большим удовольствием, – хмыкнул адмирал. – Так что стройте планы с учетом того, что сейчас он собирает отряд для погони.

– Рад тому, что вы вроде как на нашей стороне, – хмыкнул Стеф невесело. – А он может отдавать приказы флоту?

– Пока меня нет, это в его полномочиях.

Берт пришпорил свою лошадь и поравнялся с Риччи.

– Пересядь ко мне в седло и поспи, – сказал он негромко. – Я поведу твою лошадь.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразила Риччи, морщась от накатывающей головной боли.

– Ты выглядишь так, словно вот-вот свалишься, – настаивал Берт.

– Я дотяну до «Барракуды».

– Это еще несколько часов.

Стеф придержал лошадь, чтобы поравняться с ними.

– Он, вынужден признать, прав. Тебе лучше восстановить силы. Если губернатор не выжил из ума, то он не только соберет солдат, но и направит корабли вдоль побережья.

– Мы успеем первыми, – сказал Берт. – Я так думаю.

– Даже если успеем, ваши способности могут еще понадобиться, – закончил Стеф. – Я возглавлю наш поход, и разбужу вас на побережье.

Риччи хотела сказать, что пара часов плохого сна ей не слишком поможет. Напротив, если она уснет, в критический момент они могут ее и не добудиться.

Но вместо этого она кивнула и высвободила ногу из стремени.

«Если я вывалюсь из седла на середине дороги, лучше никому не будет», – сказала она себе.

– Оставляю все на тебя, – сказала она Стефу, обхватывая Берта за талию и утыкаясь лбом ему в спину.

Ее организм начал проваливаться в сон, едва принял более-менее устойчивое положение.

Сквозь сон до нее донеслась пара реплик.

– Что с ней? – спросил один из новичков.

– Заткнись, Марти, и дай девушке, которая спасла нам всем шкуры, поспать, – ответил ему другой.

***

– Капитан! Капитан! Риччи!

Она с таким трудом выплыла из сна, словно выходила из комы.

– Что? – пробормотала она, приоткрыв глаза. Получилось больше похоже на «хо».

– Мы видим «Барракуду»!

– Отличная новость, – пробормотала она.

– Не такая уж, – хмыкнул Стеф. – Проснитесь и посмотрите.

Риччи подняла голову и увидела свой бриг. Ей показалось, что он странно накренен на один борт. Она протерла глаза, но наклон все равно остался.

– Что с ней? – спросила она.

– Она села на мель, – сказал Стеф.

– Возможно, большой прилив поможет, – вставил Берт.

– Теперь посмотрите вон туда, – Стеф указал на горизонт, где виднелись паруса. Даже без подзорной трубы было понятно, что они принадлежат крупным, скорее всего, военным судам. – У нас нет времени ждать прилива.

– Простите, капитан.

Риччи повернула голову и увидела Мэла.

– Он тут со шлюпкой, – пояснил Стеф.

– Я сказал «соврите, что сели на мель», – прошипел Берт. – А не «сядьте на мель»! Надо было держаться дальше от берега!

– Не думаю, что они специально, – урезонила его Риччи. – Мэл, ты ни в чем не виноват. Спасибо.

– Капитан…

– Давайте вы это в другое время обсудите, – прервал их Стеф. – Надо как-то выбраться отсюда.

– У нас есть адмирал, – напомнил Берт.

– А у них, полагаю, есть приказ потопить корабль, – сказал де Седонья.

– Значит, от вас никакой пользы? Капитан, давайте его убьем!

– Оставь его, Стеф, – бросила Риччи и снова повернулась к морю.

Единственного пути к свободе для них всех.

– Берт, от сильного порыва ветра «Барракуда» снимется с мели? – спросила она.

– Думаю, да. Но это должен быть очень сильный ветер со стороны берега, а ничего подобного… – он осекся и после секундной паузы спросил еле слышно: – Ты сможешь?

– Я очень постараюсь, – ответила она.

Риччи надеялась, что оставшихся у нее крох сил хватит на то, чтобы немножко поиграть с погодой. Только бы не перестараться, как с той бурей, из-за которой они первый раз оказались в Картахене.

– Все в шлюпку! – сорванным голосом приказала она.

– А как же его адмиральское величество? – спросил Стеф, положив руку на рукоять меча.

– У тебя что, к нему какой-то личный вопрос? – устало спросила Риччи. – Мы обещали оставить его в живых, если выберемся из города. Так что мы выполним обещание и оставим его здесь.

– Но только подумайте, какая у вас станет репутация, когда все узнают, что вы лично убили адмирала де Седонью, грозу пиратов!

– Мне плевать на репутацию, – бросила Риччи. – Я не хочу тратить время.

На самом деле ей было больше жалко сил. Предстояло одно сложное дело и один нелегкий разговор, и ей не хотелось лишний раз браться за меч.

***

Атмосфера на корабле стояла мрачная. Взгляды всей команды были обращены на приближающиеся корабли.

– Капитан! – воскликнула Юлиана, вскакивая.

Риччи коротко кивнула.

– Поставьте паруса, – приказала она.

– Даже не поздороваетесь, капитан? – спросил Джозеф Кинн, выступая из угрюмой толпы. – После того, как мы притащились сюда, чтобы спасти твою задницу, рискуя поджарить свои.

Юлиана, Стеф и Берт морщились после каждой фразы Кинна, но Риччи могла говорить на том же языке, что и он.

– Если вы не поставите паруса, ваши задницы пойдут ко дну, – четко произнесла она, глядя Джозефу в глаза.

В обычном состоянии Риччи устрашилась бы назревающего бунта, но после тюрьмы, арены и выматывающего выброса сила у нее просто не было сил на испуг.

Если бы убийство Кинна показалось ей самым простым и быстрым вернуть себе власть над кораблем, она бы убила его. Или приказала бы Стефу и Берту его убить, плюнув на пиратские обычаи. И Джозеф, по видимости, прочел это в ее глазах, потому что отвел взгляд и отступил.

– Ставьте паруса, ребята, – крикнул он.

Риччи убедилась, что полотнища развернулись прежде, чем повернуться к берегу и закрыть глаза.

«Ты делала это два раза, и второй даже был успешным», – сказала она себе, надрезая запястье и капая кровью на палубу.

Она представила себе побережье, каким видела его на карте, и почувствовала, как ее сознание уплывает, и она снова парит над Южной Америкой – какой-то частью себя, другой все еще находясь на корабле. Ее ноги чувствовали доски палубы, но также она ощущала мощный моток воздуха, до которого могла дотянуться и повернуть его в нужном направлении.

Где-то минуту она не могла понять, получилось ли у нее, пока сильнейший порыв ветра не сбил ее с ног.

***

Придя в сознание, Риччи обнаружила себя лежащей на столе в кают-компании. Юлиана встревожено смотрела ей в лицо.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Глупый вопрос, – буркнула Риччи, садясь. – Я опять вырубилась? Надолго?

– Где-то часа на три.

– Корабли испанцев?

– На горизонте. Но Берти говорит, что они отстают, и что ночью мы от них оторвемся.

– Позови его сюда. И Стефа. И Мэла, если на палубе справятся без него. Нам надо поговорить.

Сейчас был не лучший момент для разговоров, но им надо было обсудить кое-что гораздо раньше, если подумать, и откладывать больше было нельзя.

Они пришли все трое. Риччи едва успела кое-как привести себя в порядок: пригладить волосы, протереть глаза и вытереть лица, хотя подозревала, что все еще выглядит как несвежий покойник.

– Мы сможем уйти от испанского флота? – спросила она, потому что это был первый вопрос в повестке дня.

– Сможем, – кивнул Берт.

– Вопрос в том, что мы будем делать потом, – сказал Стеф. – Нам нельзя появляться на Тортуге, если только не преподнести Айришу твою голову. Он потерял глаз в Панаме, как я слышал, и небезосновательно винит в этом тебя. Так что если у тебя есть какие-нибудь идеи, хотелось бы их услышать.

– У меня есть план, – уверенно произнесла Риччи, хотя он пока еще походил на едва оформившуюся мысль. – Но вы готовы идти за мной теперь?

– Мама всегда говорила мне держаться подальше от пиратов, – сказала Юлиана. – Я ее не послушалась, и теперь мне остается только держаться тебя. К тому же ты неплохой человек, хоть и ведь… Вернувшаяся.

– Спасибо, – улыбнулась Риччи.

– Я пойду за тобой, – сказал Мэл.

– Я тоже, – произнес Берт. – Не вижу причин не идти.

– Я остаюсь на твоей стороне, потому что никто не поверит мне, если я скажу, что даже не подозревал о том, кто ты, – сказал Стеф. – Должен признать, ты обвела меня вокруг пальца. Но поскольку мы накорабле, а далеко не все из команды в восторге от новых фактов вашей биографии, вынужден спросить: насколько хорошо демон обучил тебя колдовскому ремеслу?

– Никакой демон никого ничему не учил. Мы все учились сами. И если оценивать мое умение управлять своей силой, то это что-то среднее между «совершенно ужасно» и «вообще никак».

– Замечательно, – вздохнул Стеф. – Что может быть хуже ведьмы? Только не умеющая колдовать ведьма.

– Я постараюсь научиться. Иногда у меня выходит. Как сегодня.

– Иногда – это никуда не годится. И если твое колдовство всегда сопровождается такими разрушениями, то справиться с бунтующими матросами своя сила не поможет. Вот что я тебе скажу – ни слова. Никому.

– То есть?

– Во лжи легко запутаться. Все, что тебя надо – напустить таинственности. Не говори ничего. Пока матросы боятся тебя, власть в твоих руках. Стоит им понять, что ты безобидна, и мы все будем болтаться на рее, а ты окажешься в английской тюрьме. Тебе там не понравится, поверь.

– Я была в испанской и далека от восторга. Не уверена, что молчание – панацея, но пока остановимся на нем.

– Куда мы проложим курс? – спросил Берт.

– Просто продолжим идти вдоль берега.

– У тебя точно есть план? – уточнил Стеф.

– Я хочу уйти в южные моря. И пусть Айриш с Инквизицией прочесывают в поисках нас Карибское море. Мы награбим достаточно и вернемся в Европу.

– В этом что-то есть, – задумчиво пробормотал Томпсон.

– Мы пересечем океан? – спросила Юлиана.

– Его пересекали и на меньших судах, – сказал Берт. – Если капитан обеспечит нам попутный ветер, мы сможем встретить зиму уже в Индийском океане.

– Но что скажет команда? – спросил Мэл.

– Объяви об этом сейчас, – сказал Стеф. – Пока они достаточно испуганы, чтобы согласиться.

– Я пойду, – сказала Риччи. – Дай мне только промочить горло. Стеф, Мэл, соберите всех на палубе, я сейчас выйду.

Берт протянул ей фляжку, и пока она пила, шепнул:

– Надеюсь, ты управишься с погодой лучше, чем в тот штиль, что стоил нам «Ночи».

Судя по всему, больше никто не увязал внезапную бурю с ее способностями.

***

Теперь толпа матросов была не только мрачна, но и испугана, а испуганная толпа способна на жуткие вещи. Риччи улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более безобидной.

– Может ты и колдунья, – сказал Джозеф Кинн, у которого было время обдумать все увиденное. – Но наших проблем это не решило. Только новых добавилось. У нас испанцы на хвосте и пустой трюм!

– Нам конец! – поддержали его из толпы. – Мы на такое не подписывались!

– Хочешь сразиться за звание капитана? – спросила Риччи.

– Даже не будь ты ведьмой – нет. Я не один из офицеров, я просто слежу, чтобы вы не обделяли людей. А вы делаете что? Именно это!

– У меня есть недостатки, – произнесла Риччи негромко, но когда она открыла рот, замолчали все, даже ветер поутих, так что ее было прекрасно слышно. – Например, я часто думаю о людях лучше, чем они есть. Я не распознала в Айрише человека, который обворовывает своих же товарищей пиратов. Но теперь с этим покончено! Больше никаких партнерств! Теперь мы действуем в одиночку!

– В одиночку? – Кинн воспользовался паузой. – Мы не выживем в этих морях в одиночку!

– А зачем нам эти моря? – спросила Риччи с шалой улыбкой. Ром, которым Берт разводил воду, наконец, ударил ей в голову. – Перед нами лежит весь мир! Мы отправимся в место, которое не прибрали к рукам испанские надутые доны и жирные английские плантаторы! В место, куда не добрались ни законники, ни проповедники! Мы отправимся в Южные моря! А после того, как мы набьем трюм «Барракуды» драгоценными камнями и пряностями, которые стоят на вес золота, мы вернемся в Европу, и заживем как короли!

Ликующие вопли были ей ответом. Не очень громкие и многочисленные, но лица людей просветлели – в безвыходной ситуации нашелся выход.

– Мягко стелешь, – прошептал Кинн. – Многие ушли в Южные моря, но немногие оттуда вернулись.

– И у всех них на корабле была ведьма? – спросила Риччи дерзко.

– Как бы там ни было, другого пути у нас все равно нет, – признал Кинн. – Мы пойдем в Южные моря.

========== Затерянный город ==========

Они остановились в Салвадоре, чтобы закупить продукты – те, которые не могли добыть в джунглях сами – и провести ремонт в последнем цивилизованном городе перед долгим переходом. Первым делом заменить одну из мачт, треснувшую из-за слишком сильного ветра – Риччи все еще было невероятно сложно контролировать силу.

Впервые за долгое время – и последний раз за еще более долгое – у них на столе оказалась еда не корабельного приготовления. В ближайшем будущем предстояло надолго забыть про только что выловленных креветок и осьминогов, запеченную в собственном панцире черепаху, сочную сладкую кукурузу, приготовленные десятком способов бананы и стейки с кровью.

Они ели ореховый суп и странное блюдо из фасоли и мяса вместе с капустой, апельсинами и рисом, называющееся «фейжоада». Риччи не знала, как его приготовили и что еще есть в его составе, но оно было совершенно невероятно вкусным. Даже вкуснее, чем гамбургеры или пицца.

Поэтому она была недовольна, когда в кают-компанию ввалился дежурящий на палубе матрос с очень озабоченным лицом. Точнее не матрос, а один из тех людей, которых они освободили в Картахене. Они ничего не понимали в корабельном деле, но умели драться.

– Там пришла какая-то… – он поводил руками в воздухе. – Она говорит на непонятном языке.

– Сейчас доем и выйду поговорить с ней, – сказала Риччи.

– Давайте не будем заставлять девушку ждать, – сказал Стеф, поднимаясь.

– Иди и сам поговори с ней, если так хочешь.

– Если Марти не понимает ее языка, то и я не пойму. Идемте, капитан.

После того, как они узнали о способности ее понимать языки, стало с одной стороны проще – не нужно было выкручиваться, а с другой у нее прибавилось работы. Никто не стал вспоминать заученные когда-то пять португальских слов, когда Риччи могла довольно легко объясниться, и еще ей пришлось помогать Стефу в подделке документов, хотя уже в конце первой страницы у нее раскалывалась голова.

– Ладно, выясним, что она хочет, – вздохнула Риччи, кладя ложку. – Что она хочет нам продать.

На палубе она поняла, почему был так возбужден Мартин. На фальшборте сидела девушка индейской внешности одетая весьма скудно. Из-под травяной юбочки виднелось так много стройных смуглых ног, что Риччи захотелось по-джентльменски предложить ей свою куртку.

В глазах Томпсона стало на порядок меньше осмысленности. Как и в глазах Берта.

– Как тебя зовут? – спросила Риччи, садясь на фальшборт рядом.

– Мисети, – произнесла она.

– Прекрасное имя, – заметил Стеф. – Оно что-то значит?

– Ничего, – ответила Риччи. – Если бы у него было значение, я бы поняла его буквально.

Индианка улыбнулась Стефу и продолжила щебетать на своем языке, непонятном никому на корабле кроме их двоих.

– О чем она говорит? – спросил Берт.

– О Затерянном городе, – произнесла Риччи, поймав себя на том, что смотрит на их гостью так же пристально, как и парни, хоть и по другой причине. – О городе золота. Эльдорадо.

***

– Я думал, Эльдорадо севернее, – сказал Стеф.

– Я вообще не думаю, что оно существует, – буркнула Юлиана, косясь на индианку, которая ни у кого не взяла одежды. – Вам не кажется, что это похоже на западню? Девушка, появившаяся из неоткуда и предлагающая отвезти вас в город, где улицы вымощены золотом?!

– Это немного смахивает на ловушку, – сказал Стеф, кося глазами на Мисети, с живым любопытством осматривающую помещение кают-компании, – но уж очень привлекательная в ней приманка.

– А вы что думаете, капитан? – воззвала Юлиана к Риччи. Та пожала плечами. – По крайней мере, заставьте ее одеться!

– Ей так привычно, – ответила Риччи. – Я и сама хотела бы ходить в купальнике по такой жаре.

– Ее предложение очень заманчиво, – сказал Берт. – И подозрительно.

– Да ладно! – фыркнул Стеф. – Ремонт займет еще больше недели, команда не нагулялась… Что мы теряем?

– В перспективе – наши головы.

– Ты просто трусишь!

– В любом случае решать команде, – прервала их спор Риччи.

Она подозревала, что развеять образ золотых улиц будет непросто, а она по собственной глупости выпустила ситуацию из-под контроля.

– Нам нужен отряд добровольцев, – продолжила она. – Не отправимся же мы в джунгли втроем.

Она надеялась, что моряки не рискнуть лезть в джунгли, но ей следовало вспомнить, как легко они пошли за ней, пообещавшей еще более призрачные горы золота, чем Эльдорадо.

Только очень весомые аргументы помогли ей заставить команду не броситься в джунгли всем скопом, а тянуть жребий и отобрать дюжину человек из тех, кто не маялся животом от непривычной пищи и не пострадал в веселой гулянке на берегу. То, что ей придется отправиться с ними, не вызывало сомнений.

***

– Поверь мне, как капитану или как ведьме, в джунглях нет никакого Золотого города, – сказала она Стефу тихо, наблюдая за сборами команды.

– Может, и нет, но их ты в этом не убедишь, – озвучил он то, что Риччи сама понимала. – И откуда тогда пришла Мисети?

– Понятия не имею, – призналась Риччи.

– Если города нет, мы пару недель побродим по джунглям. А вот если он есть… Я никогда не прощу себе, что упустил такой шанс!

Она раздраженно отвернулась. За стройными ножками и миражом богатства Стеф пойдет на край света. Надо поговорить с кем-то более благоразумным.

– Никакого Золотого города не существует, – сказала она Берту, чистящему мушкет.

– Все знают, что Золотой город существует, – ответил тот спокойно, словно Риччи подвергала сомнению очевиднейший факт, вроде того, что солнце всходит на востоке. – У нас есть шанс его найти.

Риччи была вынуждена смириться с всеобщим помешательством, но она находила его странным. Она чувствовала во всем этом чужую руку, но не могла понять, кто, для чего и как затеял все это.

Мисети рассказывала о Золотом городе снова и снова, и Риччи настойчиво просили переводить.

– Оставайтесь на корабле и заканчивайте ремонт, – распорядилась Риччи. – Вернемся мы с золотом или с пустыми руками он нам понадобится.

***

Идти по джунглям без каких-либо дорог было очень утомительно, пусть на этот раз Риччи не приходилось хотя бы самостоятельно прорубать себе дорогу в зарослях.

От жары при движении она потела так, что одежда постоянно была мокрой, словно она попала под ливень. Вокруг жужжал целый рой мелких мошек, лезущих в глаза и запутывающихся в волосах. Они почти не трогали Риччи, но остальные постепенно покрывались мелкими красными пятнами. Сапоги скользили на мокрых листьях, и Риччи успела неоднократно проклясть себя за выбор обуви, в которой, к тому же, жутко потели ноги.

Она отстала, и смотрела Мисети, Стефу и Берту в спины, но последние этого даже не заметили. Едва ли ее офицеры вообще замечали что-то, кроме белозубых улыбок индианки.

«Юли была бы в ярости», – подумала Риччи.

Она не требовала к себе особого внимания или, убереги ее судьба, ухаживаний, но игнорирование действовало ей на нервы. Остальные члены их отряда тоже не спешили составить компанию капитану, а завистливо поглядывали на старпома и штурмана. Если бы Стеф и Берт не имели репутации отличных фехтовальщиков, кто-нибудь, возможно, уже пытался изменить ситуацию.

Дневной переход вымотал ее, вымотал всех, кроме Мисети, которая шла так же легко, как в ту минуту, когда они сошли с «Барракуды», улыбалась и щебетала что-то, Риччи уже не разбирала от усталости что.

Офицеры пытались повторять за ней некоторые слова, неизменно вызывая у Мисети приступ смеха.

Когда она в очередной раз что-то произнесла, Стеф остановился и произнес, обращаясь к Риччи и отряду:

– Леди устала. Предлагаю устроить привал.

Риччи была уверена, что Мисети не сказала ни слова про усталость или привал, но не стала опровергать его слова, а молча сбросила на землю свой заплечный мешок – весьма легкий в момент начала экспедиции, сейчас он казался ей набитым камнями.

– Давайте устроимся здесь, – сказал Берт, окидывая взглядом поляну.

Риччи могла бы высказать немало аргументов против ночевки на таком неудачном месте – окруженном густыми зарослями, расположенном в низине и без разведки окрестностей. Но никто даже не посмотрел на нее перед тем, как разбирать вещи.

Стеф расстелил одеяло на траве и жестом предложил Мисети устраиваться, что та и сделала.

Если бы с ними пошла Юлиана, Риччи бы постаралась устроиться рядом с ней, на случай какого-нибудь происшествия ночью, но Мисети, несмотря на видимую трогательность и беззащитность, ей оберегать не хотелось. Откуда-то у Риччи была твердая уверенность в том, что ничего плохого с индианкой случиться не может.

«Скорее ее родственники нападут на нас ночью и вырежут всех», – подумала она.

Они поужинали захваченной с собой солониной, по вкусу напоминающую жареную сапожную подметку, не разводя костров.

Всю ночь Риччи пролежала, периодически засыпая и просыпаясь от кошмаров, так что наутро встала еще более разбитой, чем в первый день.

Они продолжали путь, углубляясь все больше на территорию того, кто навязал Риччи свои правила игры.

***

«Может, она действительно ведет нас в Золотой город?» – начала размышлять Риччи на третий день путешествия. – «И нет никакой ловушки, и индейцы просто хотят познакомиться с приплывшим издалека народом, наладить с нами торговлю? И в своих джунглях они не знают реальной цены золота, так что мы легко выменяем горы золота на бусы и зеркала?»

Чутье подсказывало ей, что такая удача, свалившаяся им прямо на головы, маловероятна.

«А что тогда вероятно? Что кто-то заманивает нас вглубь мест, не отмеченных на карте? Для чего? Чтобы съесть? Тут не пустыня, чтобы питаться людьми. Ради грошей в наших карманах, которые не успели выманить торгаши в Салвадоре? Кому и зачем понадобилось устраивать западню для дюжины давно не мывшихся пиратов?»

Шестое чувство било тревогу, но Риччи привыкла за дни похода игнорировать его, как и гул стай мошкары и москитов.

Они расположились на ночлег под деревом с кроной, которая могла бы послужить крышей для очень большого дома вместе с конюшнями и внутренним двориком. Множество мелких кривоватых стволов, поддерживающих крону, напоминали Риччи решетки камеры.

Луна, размером и цветом похожая на круг сыра, просматривалась сквозь ветви дерева.

– Красиво, верно? – услышав за спиной женский голос, Риччи дернулась, едва не нажав спусковой крючок на мушкете.

Разумеется, это оказалась Мисети. Единственная женщина в лагере, кроме нее самой, и единственная, кто мог ходить так бесшумно, что Риччи ее не слышала.

В этом была какая-то странность, но Риччи списала ее на индейские повадки.

– Красивая, – ответила она, стараясь быть вежливой и приветливой, но все же избежать длинного разговора ни о чем. – Ты не хочешь спать?

– Я уже спала.

«Наверное, и спать им надо меньше, чем нам, «белым людям», пасынкам цивилизации», – позавидовала Риччи.

– Когда мы уже придем в твой город? – спросила она, чтобы не затягивать паузу.

– Скоро. Когда Бог Солнца родится снова.

– Значит, завтра?

Риччи ожидала куда более долгого срока. Они не отмечали на карте пройденный путь, у них даже не было приличной карты этих земель, но ей казалось, что Золотой город должен быть куда дальше от побережья. Иначе его бы уже нашли голландцы.

«Впрочем… голландцы – трусы», – решила она. – «Они не отходили от берега дальше суточного перехода. Поэтому Золотой город достанется нам».

– Ты уверена? – уточнила Риччи. – Ты не заблудилась? Как ты находишь дорогу?

– Мой дом. Он зовет меня.

Мисети была очень уверенной и спокойной, когда произносила эти слова, больше похожие на насмешку.

«Она не намекает мне на то, что я потеряла свой дом», – сказала себе Риччи, стиснув зубы. – «А как она находит путь… видимо, так же, как птицы летают на зимовку и возвращаются».

Мисети улыбнулась ей, сверкнув в лунном свете жемчужно белыми острыми зубами:

– Спи спокойно, капитан Риччи, – сказала она.

Риччи подумала, что не сможет спать: ни спокойно, ни вообще как-то. Однако ее дежурство подходило к концу, и она собиралась разбудить своего сменщика хотя бы из вредности.

Она двинулась к тому углу, где устроили свои постели офицеры, и с каждым шагом чувство «что-то тут не так» в ней усиливалось.

За месяцы плаванья она запомнила, что Берт похрапывает во сне, если лежит на боку, а он, судя по очертанию тела, лежал именно так, и что спящий Стив дышит с легким присвистом, который можно назвать мелодичным. Она так хорошо изучила эти звуки, что могла бы найти своих соратников в компании из двух сотен спящих мужчин, но сейчас она не слышали ни звука. Ни одной привычной ее уху нотки.

«Может, какой-нибудь отчаявшийся поклонник Мисети взял, да и перерезал им обоим глотки?»

С расстояния в два шага Риччи уже уверенно могла сказать, что ни одно из накрытых одеялами тел не дышит.

Мысленно приготовившись к виду посиневшего лица с высунутым языком, она осторожно отдернула одеяло – и увидела аккуратно свернутый муляж тела из второго одеяла, заплечного мешка и камзола.

Несколько секунд она в ступоре разглядывала его, потом на всякий случай удостоверилась, что под вторым одеялом спрятана такая же конструкция, и задумалась над тем, куда могли направиться два парня ночью без верхней одежды, но с оружием.

И когда они это сделали, если Риччи стояла на страже с самого отбоя. Только один раз она отходила в кусты. И еще ее отвлек разговор с Мисети – она была так сосредоточена на индианке, что весь лагерь мог бы поубивать друг друга незаметно для нее.

Расспрашивать Мисети Риччи сочла бесполезным: даже если абориганка и сообразила, что собираются сделать ее ухажеры, вытащить из нее хоть что-то займет слишком много времени. А если она не поторопится, офицерский состав ее корабля сократится на четверть, если не вдвое.

Бросив свой пост, Риччи бросилась вниз с холма, продираясь сквозь лианы и кусты.

Разыскивать кого-то в джунглях ночью – занятие столь же эффективное, как черпать воду решетом, но Риччи пылала решимостью. Держа их огромное дерево в качестве ориентира, она принялась описывать круг, через каждый десяток шагов останавливаясь и прислушиваясь.

Ночью джунгли были не настолько шумными, как днем. Изредка раздавались какие-то жутковатые крики – то ли ночные птицы, то ли лягушки.

Внезапно Риччи услышала звук, не принадлежащий джунглям – лязганье стали. Ей оставалось только идти в ту сторону.

Ее ожидания не отличались от реальности – залитая лунным светом прогалина и две кружащихся напротив друг друга темных фигуры, время от времени скрещивающих клинки.

Они были так увлечены схваткой, что даже не замечали ее, выступившую из зарослей, пока Риччи собственным мечом не разбила крест из их лезвий.

Тогда они одновременно уставились на нее так, словно не могли взять в толк, что она тут делает.

– Просто пришла напомнить, что победителю придется сражаться со мной, – сказала Риччи. – Точнее, раз уж вы оба в курсе, быть убитым мной.

Она отступила на два шага назад, уткнула меч в землю и уперлась руками в рукоять.

– А теперь можете продолжать. Выкопать могилу вам не обещаю, так что придется вам довольствоваться желудками падальщиков.

Стеф и Берт переглянулись. Может быть, Риччи показалось, но они выглядели людьми, пробужденными ото сна. Или как зрители, совершенно поглощенные спектаклем, после его окончания.

Ни один из них не выказал желания продолжить схватку, и взгляды они бросали на Риччи скорее смущенные, чем недовольные.

– Мы вообще-то не на корабле, – заметил Стеф неуверенно.

– Вы все еще под моим командованием, – отрезала Риччи. – Устрой вы такую глупость во время похода на Панаму, я бы поступила так же.

Что имело бы неприятные последствия и для нее самой, но она не знала другого способа удержать их вражду в рамках. Кажется, только те правители смогли покончить с дуэлями, кто объявлял за участие в них смертную казнь.

– Возвращаемся, – бросила она, поворачиваясь к лагерю. – Нам всем надо выспаться. А тебе, Берт, время стоять в карауле.

«Не хочу казаться расисткой», – думала Риччи, пока они втроем пробирались по ее следам через джунгли, – «но почему они устроили дуэль не за Юли, как я всегда боялась, а за эту индианку, которая даже не говорит на понятном им языке? Повелись на стройные ножки и смазливую мордашку? Она ведь не могла поощрять их, верно?»

Эти мысли не давали ей покоя даже тогда, когда она улеглась спать.

«Я вижу ловушку там, где ее нет», – сказала она себе. – «Таков уж этот век: мужчины дерутся из-за еды, женщин и мутных принципов, которые нельзя назвать ничем иным, как поводом подраться».

Ей хотелось уже быстрее увидеть город, в который их вела Мисети. Даже если это западня, лучше уж разбираться, как выбраться из нее, чем гадать, идешь ты в ловушку или нет.

***

Они шли по джунглям, которых за три дня насмотрелись на тридцать лет вперед, пейзаж совершенно не менялся, а Мисети на все вопросы только улыбалась.

Внезапно идущий впереди издал невнятный возглас и остановился. Риччи оттолкнула Берта с дороги, чтобы увидеть то, что увидел он.

Она тоже не удержалась от возгласа, оказавшись на каменной дороге, ведущей к огромным, высотой в три человеческий рост, воротам, сложенным из желтого камня. А за ними виднелись стены домов, сложенных из такого же камня, с крышами…

– Чтоб черти в преисподней меня сотню дней… – произнес Стеф, осознавший то же, что и она.

Крыши у домов были сделаны из золотых пластин.

Мисети непринужденно направилась прямо к воротам, и они последовали за ней.

– Золотой город, – сказала она, останавливаясь перед аркой.

Риччи смогла только ошеломленно кивнуть, но Стеф толкнул ее в бок, и она вспомнила, что они нашли Затерянный город, куда еще не ступала нога европейца.

– Мы можем войти? – спросила она Мисети. – Люди не испугаются?

– Все очень хотят посмотреть на людей из-за большой воды, – ответила та с улыбкой. – Правитель устроит празднество в вашу честь.

– Надо было взять подарки получше, – тихо произнесла Риччи, обращаясь к офицерам, когда они прошли арку и оказались на мощенной шестиугольными плитками улице, чистой, как паркет в богатом доме. Даже пахло здесь чем-то сладковато-цветочным, ни малейшего намека на аромат нечистот.

Единственной вещью в их распоряжении, которую не стыдно было бы преподнести властителю такого города, был ее меч, но Риччи не собиралась расставаться с ним.

Из окон многоэтажных домов на них смотрели смуглые лица. Прохожие в белоснежных коротких туниках останавливались, чтобы посмотреть на их отряд с дружелюбным интересом, хотя на фоне этих чистых, аккуратных, подстриженных людей, шедших по своим делам, пираты походили на стадо обезьян, обряженных ради смеха в грязные тряпки.

Губы Риччи сводило от вежливой ответной улыбки.

– Куда мы идем? – спросила она Мисети.

– К правителю, – ответила та и махнула рукой.

Риччи подняла голову и ахнула, заставив остальных тоже запрокинуть головы кверху. Над высокими домами возвышалось строение в виде огромной пирамиды, видное даже им, едва отошедшим от входной арки.

– Храм Бога Солнца, – сказала Мисети. – Идем туда.

Она сделала приглашающий жест, указывая вдаль по улице.

Риччи кивнула, перевела для остальных, но не поспешила тронуться в путь.

Первое ошеломление спало, и сирена тревоги завелась снова. Что-то не складывалось, что-то зудело на краю сознания, и Риччи не собиралась делать ни шагу дальше, пока не выяснит, что именно.

– Не стоит заставлять их правителя ждать, – сказал Стеф, заметив ее заминку.

– Произведем на него хорошее впечатление, – добавил Берт, тоже остановившись и нетерпеливо глядя на Риччи.

А Риччи задавала себе множество вопросов: почему такая развитая цивилизация до сих не пересекалась с европейцами? Откуда они взяли столько камня так далеко от гор? Откуда они взяли столько золота? Зачем пригласили к себе Риччи и ее команду?

Но один занимал ее куда больше остальных: реально ли то, что она видит своим периферийным зрением? Потому что город, который маячил перед ее глазами и тот, что мелькал на краю видимой зоны, сильно различались.

Если видимое краем глаза являлось настоящей реальностью, то Золотого города… не существовало.

Рука Риччи легла на рукоять меча, и тут же отдернулась – рукоять была горячей, словно раскаленной. Нагрелась на солнце? Впервые за все время?

В ее голове мелькнула смутная идея. Она предлагала нечто совершенно неуместное, она сулила им всем неприятности, но раздираемая подозрениями Риччи схватилась за нее, как утопающий за соломинку, и, превозмогая боль, потянула меч из ножен.

– Что ты делаешь? – спросили Стеф и Берт в один голос.

Мисети ничего не сказала, но в ее больших темных глазах так и читался вопрос.

– Хочу посмотреть в зеркало, – ответила Риччи спокойно. – С моей прической все в порядке?

Ее волосы стояли дыбом и в них застряли травинки, но Риччи волновала не прическа. Убедившись, что ясно отображается в начищенном лезвии, она наклонила его так, чтобы в нем отражались Мисети.

Но еще до того, как поймать отражение индианки, Риччи поняла, что не сошла с ума, и ее подозрения имеют основание. Импровизированное зеркало из лезвия клинка отражало не потрясающий город, а древние заросшие развалины, и не людей, а смутные тени.

Мисети в нем на мгновение сохранила свой облик, а потом отражение ее начало меняться, вытягиваться и превратилось в монстра, смутно похожего на человека, с вытянутым лицом, полном длинных узких острых зубов.

Риччи не пришлось ничего доказывать офицерам – увиденного им хватило для того, чтобы схватиться за оружие и закричать ушедшим вперед пиратам, чтобы те немедленно возвращались.

Но те лишь удивленно спрашивали, в чем дело, и не стремились бежать обратно в джунгли.

Мисети… то есть, существо, притворявшееся миловидной индианкой, поняло, что его обман раскрыт, и отбросило личину: его тело потеряло форму и расползлось, а лицо вытянулось и из оскаленной пасти показались зубы – точно как в отражении.

Но не только с Мисети произошла трансформация, меняться начал весь город. Дома внезапно превратились в квадратные холмы, так густо заросшие тропической флорой, что за ней не видно было камня. Вершина Храма Солнца пропала. От арки на входе в город осталась пара камней, увитых лианами. А твердая дорога под их ногами превратилась в густую грязь, в которой тут же увязли их сапоги.

И они постепенно проваливались в эту зеленоватую липкую массу.

«Ну, теперь ты точно знаешь, что это ловушка», – сказала себе Риччи. – «Что будешь делать дальше?».

Все они успели провалиться в засасывающую грязь по щиколотки, а особо беспокойные пираты – по колено.

Тени, в которые превратились жители Золотого города, собирались вокруг них по нескольку. Лезвия сабель и мечей проходили через них без всякого вреда.

На глазах у Риччи одна из теней впилась в горло пирату, заставив его душераздирающе завопить. Ярко красная кровь ударила фонтаном.

– Риччи! – крикнул Стеф, привлекая ее внимание и заставляя отвернуться от этого ужасающего зрелища.

Существо, в которое превратилась Мисети, выбрало его первой жертвой. Оно подбиралось к нему со стороны, где его не прикрывала Риччи. С обманчивой медлительностью, которая почему-то не заставляла сомневаться, что нападать оно будет стремительно.

У Риччи было около секунды. Она видела, что для теней безвреден метал, но Мисети по какой-то причине держалась подальше от нее. Однако, если она бросится на Стефа, приклеенная к месту Риччи не сможет ей ничего сделать.

– Меняемся, – шепнула она, взглядом указывая на его шпагу. Стеф кивнул и бросил ей свой клинок. В ту же секунду, как существо бросилось на него.

У нее не было времени задуматься о том, что произошедшее с теми людьми, чьи останки она видела в древнем храме, вполне может случиться и с Томпсоном.

Но Стеф успел поймать меч, перехватить его поудобнее – идеальная для Риччи рукоять была мала для него – и нанести удар. Так, словно это был самый обычный, просто очень хороший, меч. Очевидно, опасность, заключенная в нем, грозила лишь Вернувшимся.

Существо развеялось в воздухе, словно клуб дыма от порыва ветра.

– Так просто? – хмыкнул Стеф.

Он взвесил меч в руке и вернул его Риччи, получив назад свою шпагу.

– Можешь показать тот же фокус, что в Картахене? – спросил он.

Риччи кивнула, закрывая глаза и, чувствуя успокаивающую тяжесть меча, ставшего слегка прохладным, представила, как полыхает Затерянный город, ярко и безудержно.

На этот раз волна, прошедшая по ее телу, от сердца к мечу, была значительно мягче. Не электрическим разрядом, а искоркой.

– Неплохо, – услышала она голос Стефа. – Но я ждал большего.

Она открыла глаза и огляделась. Ничего не горело.

– Ты прогнала призраков, – указал на единственный эффект Берт. – Теперь нас ждет медленная смерть вместо быстрой.

Риччи осознала, что грязь подбирается к краю голенищ ее сапог, а она была самой легкой из отряда, к тому же вовремя избавилась от заплечного мешка.

– Больше ничего не выходит, – призналась она.

Кто-то из живых еще пиратов потребовал, чтобы она попробовала снова. Ведьминское происхождение ее способностей, похоже, сейчас никого не волновало.

– Не трать время, – бросил Стеф. – Что капитан смогла, то сделала. Будем выбираться сами. Есть идеи?

– Есть веревка? – спросила в ответ Риччи. – Моя была в мешке.

Который уже утонул, как и мешок Томпсона.

Берт вытащил веревку с крюком из своего и с первого раза сумел зацепиться за камень в развалинах ближайшего дома.

– И это твой план? – спросил Стеф.

– У тебя есть лучше? – огрызнулась Риччи, подтягивая себя ближе к развалинам.

– У кого из нас есть волшебное оружие? Почему бы тебе не разделаться с этой гигантской росянкой?

– Соизмерь масштабы. Может, мой меч и волшебный, но против существа такого размера он все равно, что зубочистка против человека.

Они вытащили себя из трясины, и общими усилиями вытянули из нее девятерых пиратов, ушедших вперед.

Но когда они начали прикидывать, как им лучше выбраться из города, то увидели, что от арки их отделяет широкая полоса грязи, через которую им не перебраться.

– Что-то я не припомню этой вещи, – вдруг произнес Стеф.

«Эта вещь» напоминала зеленую стену, выросшую там, где должны были начинаться джунгли.

– Ты сам сказал, это росянка, – ответила Риччи. – И теперь она закрывается, чтобы переварить мух. То есть нас. И все, что еще в нее попало.

– Что будем делать?

– Попробуем найти место, где сможем из нее выбраться.

Ее план действий отряд принял единогласно, и они начали пробираться в другой конец города, пользуясь остатками домов. Словно играли в детскую игру «пол – это лава».

Через десяток улиц они нашли остатки акведука и решили воспользоваться им. Берт и Стеф подсадили Риччи. Она вцепилась в край желоба и подтянулась.

По акведуку больше не бежала вода. На дне желоба проросли растения, камень потрескался. Риччи свесилась и протянула руку Стефу, помогая ему взобраться. Вдвоем они втащили наверх Берта, а потом остальных.

– Акведук ведь должен вести за город? – спросила Риччи, осторожно балансируя на краю.

– Нам повезло, если так, – ответил Стеф.

Они ступали осторожно, потому что одного неустойчивого камня было бы достаточно, чтобы полететь вниз и гарантированно сломать себе шею.

Изредка Риччи бросала взгляд вниз, надеясь, что они миновали опасную зону, но, очевидно, «росянка» занимала площадь всего города.

Они старались не смотреть поверх домов, туда, где все выше поднималась зеленая стена, тень которой уже почти подобралась к ним. Никто не заговаривал вслух о том, что ловушка захлопывается слишком быстро.

Акведук оборвался внезапно. Около той самой зеленой стены.

– Ну что ж, – сказал Стеф, садясь на край желоба. – Никто не может сказать, что мы не сделали для своего спасения все, что могли.

– Не все! – выкрикнула Риччи злобно.

– Послушай, у нас осталась пара часов до того, как эта тварь нас переварит…

– Я не собираюсь быть съеденной растением!

– И что ты собираешься делать? Мы попавшие в ловушки мухи.

– Но у нас есть зубочистка. Может, этого и недостаточно, чтобы уничтожить росянку, но хватит, чтобы проковырять дырочку на свободу.

Она спрыгнула с акведука, не переломав кости благодаря трясине, в которую провалилась по колено. Но слой грязи в этом месте был так тонок, что она нащупала дно и смогла, хоть и с трудом, сделать два шага до стены.

Та состояла из плотного волокнистого материала, который плохо поддавался ее мечу. Из стенок тут же выступала густая жидкость, заполняющая проделанное в ней углубление, так что ее занятие напоминало попытку выкопать яму в зыбучих песках. Но она продолжала его, не собираясь останавливаться.

– Риччи, – услышала она голос Берта за спиной и остановилась, пользуясь возможностью отдышаться.

– Дай мне, – сказал Стеф, стоящий с ним рядом.

Риччи бросила ему меч, и тот продолжил ее дело.

– Сейчас остальные подойдут, – сказал Берт. – Работая по очереди, мы сделаем больше.

– Да уж, – выговорил Стеф между ударами. – Занятие. Не. Из. Легких.

Риччи рассмеялось этой незамысловатой шутке.

– Порежь мне ладонь, – попросила она Берта. – Хочу проверить кое-что.

Но ее надежды не оправдались. Впитав ее кровь, стена и не подумала темнеть и вянуть.

«Значит «росянка» может переварить и меня тоже», – подумала Риччи. – «Может, на Вернувшихся она и охотится, а остальные прилагаются как закуска? Ведь должен кто-то в этом мире охотиться на нас? Мы ведь чужды ему, как вирус, а в каждом организме должны быть свои лейкоциты».

Пираты сменяли друг друга: как только один выбивался из сил, меч брал другой. Под их напором прореха ширилась и углублялась.

Вокруг постепенно темнело – стена загораживала солнце.

– Сколько мы продержимся внутри? – тихо спросил кто-то.

Ему никто не ответил.

Риччи подозревала, что не так долго, чтобы успеть израсходовать весь кислород.

Подошла ее очередь, и она накинулась на растение как на злейшего врага.

В воздухе запахло чем-то едким, от чего кружилась голова и подгибались колени.

Когда первый из пиратов свалился, Риччи поняла, что времени больше нет, и ударила не плашмя, а острием. Ей пришлось налечь плечом, но лезвие погрузилась в стену по рукоять. Риччи смогла провести им вниз и почувствовала свежий воздух.

– Все вместе! – крикнула она. – Свобода близко!

Места в выдолбленной ими выемке хватало для троих. Вместе с Бертом и Стефом они расширили щель настолько, что в нее смог протиснуться человек.

Выбравшейся первой, как самой стройной, Риччи пришлось поработать, чтобы увеличить ее еще больше, но свежий воздух придал ей сил.

Когда они выбрались наружу все и привели в чувство тех, кого пришлось выносить, уже стемнело. Но пираты без обсуждений побрели в джунгли, из последних сил стремясь уйти, так далеко от «росянки», как только возможно.

***

– Призраки, развалины города и гигантское растение-людоед, – сказал Стеф. – Если мы расскажем обо всем этом, на корабле решат, что мы наелись дурмана.

– Я уже сама склоняюсь к этой версии, – пробурчала Риччи.

Только засохшая грязь на сапогах напоминала о том, какой была реальность.

– Мы ничего не нашли. Индианка убежала, – сказал Берт. – Никаких лишних вопросов.

Его поддержали все. Хотя Риччи не сомневалась, что приукрашенную и многократно перевранную байку об их приключении в джунглях через несколько лет можно будет услышать в любой таверне.

– Осталось только добраться до корабля, – сказала она.

Из вещей у них осталось только то, что лежало в карманах. Берт единственный сохранил свой мешок, припасы из которого они и прикончили на завтрак.

– Это же джунгли, – напомнила Риччи. – Тут растет и бегает полно всего съедобного.

– И ядовитого, – вставил Стеф.

– Постараемся как-нибудь разобраться. Лучше скажите, кто-нибудь запомнил дорогу?

Все пожали плечами. Джунгли на их взгляд были везде одинаковы.

– Мы можем найти собственные следы? – спросила Риччи у Берта.

– Даже если не найдем, ничего страшного, – ответил тот. – Просто пойдем на восток. Насколько я помню, Ми… эта тварь вела нас прямо на запад. Идя на восток, мы в любом случае выйдем к океану.

– Угу, и останется только выяснить, выше или ниже по берегу находится Салвадор и наше судно, – проворчала Риччи.

Но другого маршрута она предложить не могла.

***

К обеду они наткнулись на хлебное дерево, и пожарили на костре его желтые, похожие на крупные яблоки плоды с мучнистым пресноватым вкусом.

Поскольку жить с набитым только растительной пищей желудком никому не нравилось, было решено устроить лагерь пораньше и попытаться поймать какое-нибудь мясо.

Для охоты они разбились на пары, и Риччи выпало идти со Стефом. То, что он не посчитал ее обузой, льстило – в бросание жребия при участии Томпсона случайность отсутствовала. Но у нее сложилось впечатление, что он скорее хотел поговорить с ней без лишних ушей, чем добыть что-то на ужин.

– Я не поблагодарил тебя за спасение, – сказал он, едва они отошли от лагеря.

– И не должен был, – Риччи дернула плечом. – Это входит в обязанности капитана. И если бы я догадалась достать меч до того, как мы вошли в город…

– Если бы ты не догадалась его достать, нас всех бы переваривала росянка-переросток, – сказал Стеф.

– …те трое были бы живы, – закончила фразу Риччи.

– Ты думаешь об этом весь день?

Риччи кивнула. Она едва помнила их в лицо, но их предсмертные крики до сих пор звучали в ее ушах незатихающим эхом.

– Если бы я только… была бы настоящим капитаном, – с горечью закончила она.

– Если бы ты не была настоящим капитаном, я бы не потащился с тобой в Южные моря, – заметил Стеф.

Риччи так удивилась, что ее переживания ушли на второй план.

– Давно хотела спросить тебя об этом, – сказала она. – Почему ты остался со мной? Я понимаю мотивы Мэла, Юли, Берта… Но не твои. Почему не сошел на берег, когда это стало возможно, и не отправился подыскивать предприятие повыгодней?

– Потому что, как ни смешно это прозвучит, я верю в тебя, – ответил Стеф. – Я верю, что ты сможешь добиться всего, чего захочешь.

– Но я ведь всего лишь…

– Маленькая испуганная девочка, не понимающая, что вокруг происходит, играющая во взрослую игру, уча на ходу правила? Да, это ты. Но люди вокруг видят в тебе не ее. Они видят отважного и умного лидера, отчаянную искательницу приключений и хладнокровную убийцу. И хотя эта маска тебе еще непривычна, со временем ты срастешься с ней настолько, что станешь тем, кого изображаешь. Ты – это то, что думают о тебе люди. И скоро эти люди будут рассказывать легенду о капитане Риччи.

Она слушала его словно завороженная. Маска. Одним словом Стеф подобрал название всему, что она чувствовала. Девочка по имени Риччи, которая скучает по дому, под маской бесстрашного капитана Рейнер.

И она знала, почему Стеф смог ее раскрыть. Потому что когда-то растерянному мальчишке пришлось надеть маску обаятельного пройдохи, циника и ловеласа, Стефана Томпсона.

– Как твое настоящее имя? – спросила она. – Ты ведь не был крещен Стефаном?

– При рождении меня нарекли Джорджем. В честь того святого,что убил дракона.

– Красивое имя. Почему ты его сменил?

– Слишком героическое для карточного шулера. Зови меня Стефом, как раньше.

– Хорошо, Стеф. И ты до сих пор веришь в меня?

– Конечно, – кивнул тот. – Я верю, что ты добьешься богатства и известности. Что самые опасные люди будут бояться тебя. И что тот, кто предаст тебя, заработает на этом очень много. Ели только ты не успеешь предать его первым.

Риччи усмехнулась.

– Ты идешь за мной, чтобы ударить мне в спину в тот момент, когда я достигну вершины?

– Верно.

– Что ж, тогда я поверь, что я пожертвовую тобой раньше.

– Посмотрим, капитан Риччи, – улыбнулся Стеф.

***

Они дошли до реки и там вспугнули какое-то животное в кустах. Томпсон выстрелил из пистолета на звук и во что-то попал.

Раздвинув ветки, они обнаружили существо, походящее на огромную морскую свинку с длинной сероватой шерстью. Крупная голова с широкой верхней губой, короткими ушами и маленькими глазами тупо смотрела на своих убийц. Весил этот грызун как половина Риччи.

– Это капибара, – сказала она.

– Ее можно есть?

– Думаю, да.

Они доволокли тушу до лагеря, где оказались единственными удачливыми охотниками, если не считать пары пиратов, сумевших подстрелить птиц.

Риччи и не подозревала, насколько она голодна, пока туша капибары не была разделана и разрезана на ломтики, которые предполагалось поджарить на костре. Риччи едва удерживалась от того, чтобы не запихнуть мясо в рот – сырым, как оно есть.

***

На пятый день блужданий по джунглям почти наугад, потому что компас бесстыдно врал, им повезло – они наткнулись на ферму сахарного тростника, хозяин которой согласился подвезти их на телеге до Салвадора.

Их грязная одежда, заросшие лица и угрюмые выражения лица говорили о неудаче так отчетливо, что никто на корабле не стал задавать лишних вопросов.

– Знаешь, – сказала Юлиана наевшейся, вымывшейся и отоспавшейся Риччи, – когда я в городе говорила о том, что вы ушли далеко в джунгли, все люди крестились. А некоторые рассказывали мне о том, что в джунглях живет чудовище, и ходить туда не в коем случае нельзя.

«И где они были раньше», – мрачно подумала Риччи.

– Мы не видели никаких чудовищ, – сказала она. – Все это страшилки для того, чтобы чужестранцы убрались подальше.

– Я так рада, что вы вернулись! – продолжила Юлиана. – Пусть даже вы ничего и не нашли. Совсем ничего?

– Ничего, – буркнула Риччи. – И я сыта и джунглями, и затерянными городами по уши. Когда мы сможем отчалить?

Кружение по джунглям уже напоминало ей ночной кошмар, забывающийся при свете дня. Лишь одна вещь продолжала ее беспокоить: шрам от пореза, который сделал Берт, на ее запястье так и не затянулся, как затягивались все раны, причиненные другими людьми: ни за пару минут, ни даже на исходе шестого дня. Как будто, сама Риччи провела себе по запястью ножом или это сделал другой Вернувшийся.

***

Священник в черной рясе вошел в выделенные представителям Святой Инквизиции покои, держа в руках деревянный ларец.

– Мы сделали все возможное, благодаря Господу, – сказал он, присоединяя его содержимое к другим предметам в очерченном мелом круге.

Теперь в нем лежали: грязный порванный плащ, старая перевязь, несколько пуговиц, миска с засохшими остатками похлебки, несколько пучков соломы и обломки кандалов. Все это несло на себе прикосновение – и отпечаток личности – человека, именующего себя капитаном Риччи Рейнер.

– Ваших усилий достаточно, Господь вознаградит вас, – произнесла тонким голосом фигура в черном, сидящая в большом кресле и почти теряющаяся в нем.

========== «Летучий голландец» ==========

Над океаном сгустился густой туман: настолько, что, стоя на палубе, нельзя было увидеть верхушки мачт. Не будь они единственным кораблем в этой части Атлантического океана, и не иди они достаточно далеко от береговых скал, им угрожала бы нешуточная опасность. Но, даже зная, что они не во что не врежутся, Риччи все равно мерзла на палубе. Этого требовал ее долг капитана. И карточный проигрыш.

Какое-то движение в тумане она разглядела раньше впередсмотрящих и несколько секунд пыталась понять, не чудится ли оно ей прежде, чем услышала:

– Корабль слева по борту!

Он промелькнул мимо них очень быстро, но Риччи успела разглядеть очертания кормы и мачт.

Три мачты, три ряда пушечных портов, и он прошел так близко, что Риччи могла бы вытянуть руку, стоя на краю палубы, и достать до его борта.

Какова вероятность не просто встретить еще одно судно в пустынной части океана, но и почти столкнуться с ним нос к носу?

Она задала этот вопрос примчавшемуся на звук тревожного колокола Берту.

– Нулевая, – ответил тот.

Риччи прикидывала долю процента, но если округлить, получала тот же результат.

На палубе появились Стеф и Юлиана, встрепанные и сонные.

– Что случилось? – спросила О’Брайт.

– Мы видели корабль, – ответила Риччи.

– Корабль? – их лица оживились. Они не видели новых лиц уже больше месяца, и перспектива поговорить с кем-то не из команды согревала. – Торговое судно?

– Судя по словам капитана, военный корабль, – разбил их надежды Берт.

– Откуда здесь взяться военному кораблю? – насторожился Стеф.

– Понятия не имею.

– Надеюсь, у него достаточно важное дело, чтобы не интересоваться нами, – сказала Риччи.

– Под каким флагом он шел? – спросил Берт.

Риччи восстановила в памяти облик корабля.

– Ни под каким, – уверенно ответила она. – На мачте не было флага.

– Военный корабль в этих водах – уже странно, – сказал Берт. – Но военный корабль без флага?

– Может, вам почудилось? – предположил Стеф. – Как мираж в пустыне? В этом тумане при доле воображения можно много чего увидеть.

– Всем троим сразу? – фыркнула Риччи. – Корабль был. Странный корабль.

– Вот такой? – произнес Стеф изменившимся голосом, глядя ей за спину.

Они втроем развернулись, чтобы посмотреть на то, что он увидел и замерли.

– Корабль по правому борту! – донесся запоздалый крик впередсмотрящих.

– Он сделал разворот, – прошептал Берт.

– А я то надеялась, что он нас не заметил, – вздохнула Риччи.

Незнакомый корабль поравнялся с ними и шел опасно близко. Теперь Риччи могла разглядеть, и то, что она видела, все больше поражало ее: доски бортов позеленели от плесени, густо обросли ракушками и водорослями, а кое-где в них виднелись прорехи, мачты покосились, и паруса свисали с них грязными клочьями. Но самым жутким открытием, после которого ее волосы встали дыбом, была полнейшая тишина – ни одной команды, ни единого окрика, ни коротенького ругательства не доносилось с чужой палубы, хотя он выполнял сложные маневры. На его борту когда-то были выведены буквы, но Риччи могла только гадать, какие.

Ей очень хотелось увидеть, что происходит на его палубе, но разница в высоте бортов этому мешала.

Она оглянулась и увидела, что наверху столпилась вся команда: они оставили свои посты и забыли свои дела, чтобы с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом глазеть на корабль. Риччи поняла, что чего-то не знает.

– Что такое? – шепотом спросила она Берта, стоящего ближе всех к ней. Ближе всех к кораблю. Несмотря на очевидную заинтересованность, вся команда старательно держалась дальней стороны палубы. – Что это за корабль?

Во взгляде Фарески мелькнуло недоверие, но он сразу сообразил, что его капитан не ломает комедию.

– «Летучий голландец», – произнес он так тихо, что даже Риччи с трудом расслышала его. – Проклятый корабль-призрак.

– Ох, ты ж!

Как она могла забыть эту легенду? Ее знают даже те, кто путает Колумба с Магелланом.

Риччи снова перевела взгляд на появившееся из ниоткуда судно. Для призрака, на ее взгляд, оно было чересчур материально.

Она не успела озвучить последнюю мысль. Раздался скрип и через фальшборт «Летучего голландца» перелетела веревочная лестница. Ее конец закачался над водой в нескольких футах от фальшборта «Барракуды».

Команда отошла от оцепенения и впала в панику. Одни пытались укрыться внизу, другие хватались за оружие – как будто пушки могли помочь против корабля-призрака, третьи начали спускать шлюпки, и все они мешали друг другу, сталкивались и ругались.

– Мы все погибли? – вопрошала, всхлипывая, Юлиана.

– Конечно, не все, моя дорогая, – успокоил ее Стеф. – Кто-то выживет, чтобы рассказать о том, что наш корабль потопил «Летучий голландец», а не какие-нибудь пираты или шторма.

– Никогда не верил рассказам этих «очевидцев», – заметил Берт.

– Да что он может нам сделать? – хмыкнула Риччи. – Мэл, приведи этих трусов к порядку.

Порты верхнего ряда распахнулись с душераздирающим скрипом и из них показались стволы пушек – позеленевших и очень древних на вид, но внушительных.

«Эти могут лишь продырявить нам паруса», – подумала Риччи. – «Но вот пушки самого нижнего ряда превратят в щепки все, что на уровне фальшборта».

– Все к пушкам! – крикнула она. – Пустим его ко дну!

Никто из прячущихся или бегущих не послушал ее, и Риччи в бешенстве потянулась за мечом, чтобы угрозами заставить их спасти свои жизни, вспомнила, что оставила его в каюте, и собралась рвануть за ним.

– Это не обычный корабль, – остановил ее Берт. – У нас нет шансов. Не было бы… Но вы можете не только отправиться на этот корабль, но и вернуться. Возможно.

Риччи нашла взглядом сброшенный трап.

Второй ряд портов распахнулся, издав новую порцию ужасающих звуков.

Трап выглядел материальным, корабль выглядел материальным, пушки выглядели материальным, и ядра, скорее всего, тоже окажутся материальными.

Этот корабль мог быть создан Вернувшимся ради уничтожения других, как храм в джунглях, или являлся другим сортом колдовства – порождением этого мира, избавляющим его от пришельцев. Как ни крути, он точно был опасен, но Риччи предпочла встретить опасность лицом к лицу.

– Дай мне свой меч, – сказала она Берту. – Я пойду туда.

Ее голос разнесся по кораблю, и взгляды один за другим обращались к ней. Под прицелом всех этих глаз Риччи уже не могла пойти на попятный.

Застегнув перевязь, она поставила ногу на фальшборт, прыгнула, преодолев разделявшее корабли расстояние, и повисла на трапе.

Риччи бросила последний взгляд на команду и своих офицеров, смотрящих на нее со смесью восхищения и настороженности. Как на опасного непредсказуемого зверя, который пока сражается на их стороне.

«Они мои друзья», – сказала себе Риччи, карабкаясь вверх. – «Именно поэтому я здесь, а не потому, что хочу избежать холодной ванны».

***

«Надо было все-таки взять меч Океана», – подумала Риччи на полпути, но возвращаться было уже поздно.

Чем больше она смотрела на «Летучий голландец», тем больше удивления у нее вызывал тот факт, что он еще не развалился на части. Это однозначно указывало на сильное колдовство, а значит – опасность, но Риччи почему-то не боялась. Словно не забиралась на борт корабля-призрака, а шла в дешевую Комнату Ужаса на городской ярмарке.

Оказавшись на палубе, она огляделась, ожидая увидеть в качестве матросов каких-нибудь жутковатых чудовищ: скелетов, зомби, призраков. Она не увидела никого – но на корабле делалось все, что должны делать люди, словно само по себе: брались рифы, крутился штурвал, скрутился и лег на палубу трап.

По спине Риччи пробежал холодок, но она взяла себя в руки и направилась к корме – если не в рубке, так в капитанской каюте она ожидала найти кого-то, с кем можно вести переговоры.

«В худшем случае я спалю эту плавучую помойку», – думала она. – «Мне даже меч для этого не понадобится».

Нервы Риччи сдали, когда она вошла в рубку и обнаружила все ту же пустоту – только карты шелестели на столе.

– Я хочу видеть капитана! – выкрикнула она, повернувшись к пустой палубе.

Ни звука, ни движения в ответ.

– Добро пожаловать на борт, Риччи Рейнар, – произнес голос за ее спиной.

Она вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте, и резко развернулась на каблуках.

Секунду назад помещение пустовало, но сейчас у стола с картами стоял человек и выглядел так, словно она оторвала его от прокладки курса.

– Спасибо, – произнесла Риччи. – А могу я узнать ваше имя?

Она не помнила имя капитана из легенды о «Летучем голландце», если оно вообще называлось.

К тому же, он очень сильно ей кого-то напоминал. Если бы не борода и не деревянная нога, он был бы крайне похож на портрет Френсиса Дрейка из учебника истории.

– Имена не имеют значения, тебе ли не знать, – сказал он, ухмыльнувшись.

– Ладно, – не стала настаивать Риччи. – Что тебе нужно от нас?

– Мне нужно? – капитан казался позабавленным. – Разве это не ты постоянно чего-то ищешь? Дорогу. Или ответы.

– А что вы можете предложить?

– Я знаю все ответы. Но, в конце концов, я капитан, который занимается тем, что доставляет по назначению грузы и людей.

Риччи сглотнула. Невозможно, немыслимо, невероятно… ей все-таки повезло!

– Вы можете отвезти меня домой?

Она затаила дыхание в ожидании ответа.

– Твоего дома больше не существует, – ответил капитан. – Как и твоего мира. И тебя, по большей части.

Голова Риччи закружилась.

У нее имелось множество вопросов к тому, кто знал все ответы. Но какой толк узнавать дорогу, если больше некуда возвращаться?

Теперь она поняла, что никогда не переставала надеяться не только на то, что к ней вернется память, но и на то, что она вернется в мир, который так плохо, но все же помнит.

– Но… зачем тогда я… здесь? – это был единственный вопрос, который она смогла сформулировать.

«Не думаю, что он сможет на него ответить», – хмыкнула она мысленно. – «Есть ли у моего существования вообще смысл?»

– Это легкий вопрос, придумала бы что-нибудь посложнее, – поморщился капитан. – Но я отвечу. Ты здесь потому, что отсюда начинается твой путь в Экон. А твоя судьба – пройти его весь, обрести по пути кое-что важное, кое-что бесполезное, кое-что мешающее, кое-что мало тобой ценимое до того момента, когда ты достигнешь Экона, где потеряешь все.

– Тогда зачем мне туда идти? – нахмурилась Риччи.

– Потому что это твоя судьба, – ответил капитан с видом человека, утомленного глупыми вопросами. – Теперь моя очередь спрашивать? Что ты видишь вокруг? У тебя три попытки.

Риччи растерянно огляделась.

– Корабль? Море? – капитан покачал головой. – Хаос?

– Ты видишь сон, – сказал он, делая шаг и внезапно оказываясь в нескольких дюймах от отшатнувшейся Риччи. – И сейчас ты проснешься.

Ноги перестали слушаться ее, поэтому уклониться от опускающейся на лоб ладони она не смогла.

И погрузилась в темноту, пахнущую солью.

***

Риччи открыла глаза в полной темноте, и в нос ей ударил запах гниения и мокрой соломы – так пахло только в одном из известных ей мест. В картахенской тюрьме.

Подтверждая ее догадку, запястья заломило опостылевшей болью.

Риччи тряхнула головой, укусила себя за внутреннюю часть щеки, но обстановка не изменилась ничуть – все та же мокрая каменная промозглая камера.

– Проснись, – сказала она себе.

Ничего не изменилось.

«Что произошло?», – спросила она себя. Последним, что она помнила, было утреннее дежурство на палубе, которое вообще-то было не ее, но она проиграла в карты.

Реалистичный кошмар? Какое-то колдовство? Временная петля?

Она услышала в коридоре знакомые шаги. Дверь открылась, и адмирал де Седонья вошел в камеру с легкой гримасой отвращения, но без признаков страха, который сквозил во всех движениях охранников.

– Все еще не передумала? – спросил он ее. Риччи разглядела у него в руках мешок, остро пахнущий кровью.

«Это не второй его визит ко мне», – поняла она. – «Это третий. Которого не было».

– Я никогда не передумаю, – ответила она.

«Особенно теперь, когда я знаю, что выберусь отсюда. Что мои ребята вытащат меня отсюда».

– Надеетесь на своих людей? – спросил де Седонья, как будто прочитав ее мысли. – Зря.

Он дернул завязку мешка и вытряхнул перед Риччи его содержимое. Ее самая жуткая, самая неправдоподобная догадка подтвердилась: мертвыми глазами на нее смотрели головы Стефа и Берта.

– Твой корабль затонул, капитан, – произнес де Седонья. – Ваш великолепный меч лежит на дне залива. Но с некоторыми твоими людьми ты еще увидишься, – он широко усмехнулся.

Риччи промолчала, глядя в глаза своих офицеров, погибших в попытке спасти ее. Внезапно она вскочила, схватила принесенный адмиралом фонарь с крючка, на котором тот висел, и замахнулась им.

Осколки стекла и горячее масло могли бы сильно изменить его лицо, но де Седонья успел выхватить меч и парировать удар – фонарь разбился, погрузив камеру в темноту. Риччи отбросила обломки и, не обращая внимания на боль от ожогов, попыталась наброситься на адмирала с голыми руками, но тот отступил в противоположный угол, куда ее не пускала цепь от наручников, прикованная к вбитому в каменный пол кольцу.

На крик де Седоньи примчались охранники и с помощью алебард заставили уже Риччи забиться в угол. Адмирал ушел очень раздраженным и злым.

«Этого не может быть», – повторяла себе Риччи, свернувшись в комок на грязной подстилке. – «Этого всего не может быть. Но оно так похоже на реальность… Тогда чем же было мое освобождение и наше плаванье?»

Она не знала ответа. Она узнала много нового и сверхъестественного за последнее время, но даже краем уха не слышала о чем-то подобном.

«Может быть, это был всего лишь сон?» – шепнул в ее голове предательский голос.

***

На следующий день ее выставили на арену. Риччи убила бандита-здоровяка, разделалась со следующим противником, который перед смертью успел раздробить ей колено, но вместо Стефа против нее выставили здоровенного негра с множеством шрамов, белеющих на его антрацитовой коже, и узкой набедренной повязке.

Несмотря на то, что Риччи не просто видела голову Стефа, а провела с ней в одной камере всю ночь, она до последнего мгновения надеялась, что он выйдет против нее на арене. Теперь и эта надежда была разрушена появлением раба-бунтовщика.

Тесаком с зазубренным лезвием он вытащил из Риччи несколько метров кишок прежде, чем она, свалившись на песок, нанесла несколько глубоких ударов снизу вверх в область его паха, и оставила его медленно умирать от кровотечения.

Даже от столь ужасающе выглядящих ран она не могла умереть, но болели они адски и заживали из-за кандалов крайне медленно. Но и со вскрытой брюшной полостью, неспособная наступить на левую ногу, она продолжала сражаться.

– Капитан Рейнер? – окрикнул ее тот, кто вышел на арену, и Риччи, не поднимая головы, узнавая этот голос.

– Привет, Джозеф, – сказала она без всякого выражения. Она испытывала слишком много боли, чтобы испытывать еще и эмоции.

– «Привет, Джозеф»?! Это все, что ты можешь сказать после того, когда мы по твоей вине очутилась в полной заднице? Они потопили «Барракуду», ты об этом знаешь?

– Знаю, – кивнул Риччи. – Адмирал мне сказал.

– А ты знаешь, что мы сами сдались? Что испашек было в десять раз больше? Что половину из нас они все равно перебили для веселья, а остальных притащили сюда, чтобы мы разбивали головы друг другу им на потеху? Что я последний живой из твоей команды? Что я убил твоего приятеля-боцмана на арене, и он даже не сопротивлялся? А что они сделали с нашей красоткой-квартирмейстером перед тем, как убить ее, ты знаешь? Все твои друзья-офицеры мертвы, и кто в этом виноват?! Во всем этом?! Ты! Ты и только ты!

– Замолчи, – шепнула Риччи, проводя по потрескавшимся губам сухим языком.

Он подходил все ближе и ближе, выкрикивая обвинения и ругательства, ругательства и обвинения. Очевидно, состояние Риччи ввело его в заблуждение, он не знал, насколько живучи и выносливы Вернувшиеся.

– Если бы не ты, все они жили бы себе припеваючи. Но ты ведьма, ты несешь смерть. Знал бы, держался от тебя подальше! На твоей совести смерти двадцати пяти отличных парней! Только на твоей!

Риччи ударила его мечом, желая лишь того, чтобы он замолчал. Но даже корчась на песке в смертельной агонии, Джозеф продолжал шептать:

– Это все твоя вина.

Она молча слушала, как адмирал де Седонья объявляет ее победительницей и неискренне жалеет о том, что не может отпустить ее, поскольку Святая Инквизиция имеет к ней вопросы. Риччи без протестов позволила отвести себя обратно в камеру.

Де Седонья оставил ей молитвенник Берта, то ли не обнаружив стилет, то ли нарочно. Риччи удалось с его помощью освободиться от цепи, приковывающей ее к полу, и напасть на принесшего еду охранника. Но другие подоспевшие солдаты обезоружили ее и загнали обратно в камеру.

Джозеф Кинн нанес ей самую страшную рану – прямо в сердце. Но вопреки всему, даже полному отсутствию надежды, она продолжала жить.

***

Проведенные с представителями Святой Инквизиции дни запомнились ей калейдоскопом боли. Они не пытались развязать ей язык – по-видимому, она не знала ничего, что их интересовало. Они пытались убить ее всеми способами, которые знали. У них не получилось.

– Жизнь ведьмы зависит лишь от воли демона, давшего ей силу, и от нее самой, – сказала одна из безликих фигур в черных капюшонах. – Почему ты так цепляешься за этот мир, ведьма? – спросил он Риччи. – Мы больше не дадим тебе разгуливать по нему безнаказанно.

Риччи не ответила ему – язык для разговоров слишком болел.

«Я должна отомстить тому, из-за кого все это произошло», – думала она. – «Я выберусь отсюда, и перегрызу глотку адмиралу де Седонья. Или, по крайней мере, не дам ему испытать торжество над моим бездыханным телом».

Ее больше не водили в пыточную. Через пару недель, когда раны Риччи затянулись, к ней пришел незнакомый человек в адмиральском мундире. Его сопровождали двое солдат с алебардами.

– Значит, ты и есть пойманная адмиралом де Седонья ведьма? – спросил он, смотря на нее со смесью брезгливости и ужаса.

– Да. А где же сам де Седонья? – хмыкнула Риччи хрипло. – Почему не проводит для вас экскурсию?

– Адмирал де Седонья героически погиб в сражении с английским отродьем, капитаном Айришем.

«Можно поздравить Айриша», – подумала Риччи без радости или ярости. – «Или убить его за то, что он убил моего врага».

– Но его вице-адмирал привез в Картахену головы и самого капитана Айриша, и его предателя-старпома, – продолжил новый адмирал. – Кажется, ты их знала.

Риччи кивнула.

Теперь не осталось ни одного человека, чья судьба была бы ей не безразлична. Риччи могла кинуться на ближнего солдата – длина цепи позволяла – выхватить у него из рук алебарду и раздробить ею себе голову, покончив со всем этим разом.

Но она осталась сидеть в своих цепях смирно.

***

Больше к ней никто не приходил. Никого не пугали ее видом, и даже инквизиторы забыли про ее существование. Только раз в сутки охранник приносил ей миску мерзкой похлебки.

Никто не оставлял больше оружия в ее камере и не предлагал легкого выхода из положения, но Риччи не нуждалась в этом: она осознала, что даже ее практически купированных сил хватит для того, чтобы остановить собственное сердце.

На двухтысячный или двадцатитысячный, или – с большей вероятностью – не имеющий круглого числа день ее заключения вошедший в камеру стражник с миской баланды обнаружил глиняные осколки на полу и засохшую кровь на запястьях узницы.

– Ты все-таки решила взять грех на свою отсутствующую душу? – заговорил он, впервые за все время службы. – Чего же тебе не хватило? Решимости?

– Реальности, – ответила Риччи, подняв голову. В ясных ее глазах хватило бы безумия на целую психическую больницу. – Но я не собираюсь разговаривать с человеком, который существует лишь в моем воображении.

– Ты сошла с ума, – хмыкнул охранник. – Пожалуй, стоит кого-нибудь позвать.

– Ты допустил несколько ошибок, – продолжила Риччи, глядя сквозь него. – Во-первых, ты показал мне головы именно Стефа и Берта. Если мое освобождение было лишь сном, то почему оно совпало в этой не слишком очевидной детали с якобы-реальностью?

Охранник остановился, глядя на нее, как на сумасшедшую и не слишком, по-видимому, ее понимая.

– Во-вторых, ты сказал мне, что мой меч пошел ко дну. Мой «замечательный» меч. Де Седонья не знал о том, что мое оружие необычно. И если уж он захватил мой корабль, то почему не похвастался им передо мной?

– Прекрати нести чушь!

– Ты знаешь, о чем я говорю. В-третьих, Джозеф Кинн на арене говорил слишком много и о многом. В-четвертых, ты схалтурил с охранником. Я плохо запоминаю лица, но не голоса. Это один из тех стражников, что посадили меня в эту тюрьму. И за все эти годы он ничуть не изменился.

Охранник занес руку, чтобы ударить ее по щеке.

– В-пятых, ты плохо управляешь временем, – закончила Риччи, не пытаясь уклониться.

Солдат застыл с занесенной рукой и внезапно растаял в воздухе.

Риччи оглянулась и обнаружила, что ее камера растворилась в туманной дымке, потеряв четкость, словно на размытом фотоснимке.

Она снова посмотрела на место, где стоял стражник. Теперь на этом месте возникла женщина – очень красивая, с длинными темными волосами.

– Ты догадлива, капитан Рейнер, – произнесла она. – И очень любишь жизнь. Большинство заключивших адскую сделку уже сдались бы.

– Я знала, что все вокруг подделка, – усмехнулась Риччи, освобождаясь из кандалов так легко, словно они были сделаны из бумаги. – Просто мне потребовалось время, чтобы в это поверить. Кто ты?

– Лилиас.

– Как ты выглядишь?

– Так, как ты меня видишь.

– Не пытайся меня обмануть. Не теперь. У тебя тело Юлианы, волосы Мэри-Энн, глаза цыганки из Порто-Бельо и голос… мой голос! И ты утверждаешь, что такова ты в реальности?

– Так называемая «реальность» – лишь творение твоего разума. Не больше. Твой разум создал меня такой, и это тоже реальность.

– Подозреваю, мой разум сильно сбоит в последнее время.

Лилиас развела руками.

– Я создала для тебя прекрасную иллюзию. Ты очень сильна и очень удачлива… что в принципе одно и то же, раз сумела разрушить ее.

– Чего ты хотела достичь, создавая ее?

– Твоей смерти, конечно.

– У тебя было множество возможностей убить меня.

– Насильственная смерть в иллюзии заставила бы тебя лишь покинуть ее. Для того, чтобы отправиться в Темноту, нужна была твоя воля, раз я не могла использовать свою.

– Моя… воля? И многих твои дешевые фокусы заставили покончить с жизнью?

– Многих. Отчаянье и горе привело их прямо в Темноту.

– И теперь, насколько я помню фильмы, осознав нереальность этого мира я получу способность управлять им, и мы сойдемся в схватке, из которой выйдет только один. И по закону жанра выиграть должна я, чтобы до конца своих дней сомневаться в том, что я вижу вокруг не иллюзию.

– Ты отлично знакома с жанром, – усмехнулась Лилиас. – Вот только в моей реальности все произойдет по-другому.

– Я не могу создать себе оружие, – разочарованно вздохнула Риччи.

– Не внутри иллюзии. И уж точно не меч из осколка Орудия Создания. Он существует на нескольких уровнях реальности и слишком сложен. Внутри иллюзии можно получить только никуда не годную подделку.

– Тогда что же будет?

– Сейчас ты очнешься в реальности. Ты осознала иллюзию, и у меня нет больше власти над твоим сном. Но в скором времени мы встретимся снова, и я тебя уничтожу.

– Посмотрим, кто кого, – пробормотала Риччи, наблюдая, как темнота сгущается вокруг них. – Посмотрим.

***

Риччи проснулась с отчетливым ощущением длинного, ужасающего и чрезвычайно реалистичного сна.

В комнате было темно, она не видела, где находится, не могла рассмотреть ни одного знакомого предмета, но она чувствовала, что лежит на чем-то мягком, мягче соломы, и в воздухе не пахнет плесенью, сыростью, кровью и испражнениями – не пахнет тюрьмой.

Ей потребовалось несколько долгих минут, чтобы отделить воспоминания о том, что происходило на самом деле, от навеянной Лилиас иллюзии.

Риччи села в кровати и поняла, что не помнит, как она ложилась. Что не может понять, где закончилась реальность и началась иллюзия.

Она стукнула рукоятью нашаренного под подушкой пистолета по стене, не дождалась никакой реакции и запустила им в сторону двери.

– Капитан! – крикнул Стеф, распахивая дверь. – Риччи, ты очнулась!

– Что со мной произошло? – спросила она, хватаясь за голову, которую от крика прошило болью.

– Ты свалилась с мачты.

– С мачты? – в голове ничего не щелкнуло. – Зачем я туда полезла?

– Кажется, хотела получше рассмотреть берег, мимо которого мы шли.

Берег Риччи помнила.

– И сколько я провалялась?

– Два дня. Сегодня третий.

– Что-то многовато для сотрясения мозга… То есть для удара головой.

– Берт… то есть этот испашка предположил, что вас укусила какая-нибудь пакость… ну вроде паука или сороконожки, которая забралась в снасти на стоянке.

– Почему это он так думает?

– Потому что у вас была лихорадка и бред.

– Я разговаривала?

Риччи подскочила на кровати, поймала взгляд Стефа, вспомнила, что на ней лишь тонкая, пропотевшая сорочка, и дернула одеяло вверх.

– Да, – кивнул он. – Ты вспоминала об испанской тюрьме. И разговаривала с адмиралом Грозой.

– А еще что-нибудь?

– Потом тебе стало вроде как легче.

Даже если Риччи и разговаривала с Лилиас вслух, этого никто не услышал.

«Возможно, меня действительно укусила какая-нибудь ядовитая тварь, и все это, начиная с тюрьмы и кончая Лилиас, мне привиделось в бреду», – подумала она.

Это было бы удобным, легким и успокаивающим объяснением. Но даже один из сотни шанс на то, что где-то существует сильный и коварный враг, заставил бы Риччи отодвинуть версию с отравлением в конец списка. Даже если не учитывать того, что яды для Вернувшихся почти не опасны.

«Я иду в Южные моря», – напомнила себе Риччи. – «Там меня никто не достанет: ни Церковь, ни де Седонья, ни Айриш, ни Лилиас. Привольная счастливая жизнь ждет меня за мысом Горн… и Тихим океаном».

***

Информация – вот чего ей категорически не хватало. Риччи пользовалась любой возможностью, чтобы выудить из подчиненных что-нибудь полезное. Например, из дежурящего в ночную смену Берта.

– Ты очень неплохо разбираешься в святом писании для моряка, – заметила она небрежно, чтобы завязать разговор.

– Я не собирался вступать во флот, – сказал он. – Мой отец был священником, и он рассчитывал на то, что я пойду по его стопам.

– Что же произошло? Тебе захотелось приключений?

– Он был не совсем обычным священником. Он читал прихожанам не только Библию. И однажды за ним пришли из Инквизиции. Кто-то написал донос. Кто-то написал донос и на меня, но я успел наняться на корабль, который шел в Новый свет.

Риччи уже знала, что отправившиеся в такое путешествие фактически приравниваются властями к мертвым.

– А что стало с твоим отцом? – спросила она.

– Его сожгли, – ответил Берт спокойно. – Или повесили, если он раскаялся.

– Извини, – пробормотала она сочувственно.

– Ничего страшного.

Риччи не рассчитывала, что разговор зайдет в настолько личное русло, и в качестве новой темы не придумала ничего лучше, чем выпалить наиболее интересующий ее в последнее время вопрос.

– Ты слышал что-нибудь о женщине по имени Лилиас?

Берт покачал головой задумчиво, но внезапно вспомнил о чем-то.

– Может быть, ты имеешь в виду «Лилит»?

Риччи пожала плечами. Что-то слабо шевельнулось в ее памяти, не оформившись в картинку.

– Лилит – это имя демона, сотворенного Богом, – произнес Берт шепотом, словно боялся подслушивающих. Или собственных слов. – Имя той, что была предначертана в жены Адаму, но отказалась подчиняться ему. Имя ночного чудовища, приходящего за детьми и пожирающего их тела и души. Имя ее не упоминается в Книге Книг, но другие древние записи и предания донесли его до нас. Даже тебе не стоит произносить его всуе.

– Та, о ком я говорила, не тянет на демона, – ответила она. – Но спасибо за захватывающую историю на ночь.

Риччи хотела уйти с палубы, но Берт удержал ее, положив руку на ее предплечье так осторожно, словно она могла рассыпаться.

– Она беспокоит тебя? – спросил он. – Кто она?

Риччи не видела причин скрывать от своего штурмана то немногое, что точно знала.

– Ведьма, – сказала она. – Еще один мой враг.

– У тебя становится много опасных врагов, – заметил Берт.

– Я предпочитаю считать это признаком того, что я становлюсь кем-то значительным, – улыбнулась Риччи.

Но тревога в глазах Берта не развеялась.

– Очень сильная ведьма, – добавила Риччи. Почти единственное, что ей было известно о Лилиас, если забыть о том, что та едва не убила ее. И о том, что все вокруг, включая Берта, может быть еще одной иллюзией. – И она показалась мне… старой. Старой и привыкшей убивать других Вернувшихся.

– Звучит очень опасно.

– Поэтому не говори пока остальным.

– Не говорить им о новой угрозе?

– Она не достанет нас в Южных морях… я полагаю.

Берт промолчал, но в линии его сжатого рта Риччи чувствовала неодобрение.

– Когда ты была в Картахене, кто-нибудь говорил о Святой Инквизиции? – произнес он после полуминуты неловкого молчания.

– Адмирал Гроза сказал, что ждет гостей оттуда.

– Вернувшиеся приходили с начала веков. Против них собирали армии. Они собирали армии. Но около столетия назад в Ватикане нашли какое-то оружие против Вернувшихся. Никому неизвестно, что оно такое. Но если подумать… Принцип «подобное подобным»… Возможно, оружие Инквизиции это…

– У них есть свой Вернувшийся! – осенило Риччи. – Истребляющий других! То есть истребляющая! Она отлично устроилась, черт меня возьми!

– Если это так, то она убила десятки подобных себе. Нам следует держаться от нее подальше.

Но Риччи не спешила впадать в отчаянье.

– Но еще никто не выступал против нее с таким оружием, как у меня, – заметила она.

– Возможно, у них были клинки не хуже, – заметил Берт.

Риччи хмыкнула. Она не поняла, что значили слова Лилиас о мече Океана, но помнила сквозящие в ее голосе уважение и страх.

***

– Я видела тебя с Бертом на палубе, – тоном заговорщицы произнесла Юлиана.

– Ну, да, – кивнула Риччи, раздеваясь. Посвящать Юлиану в подробности разговора ей не хотелось. Знание о Лилиас ее только испугает.

– Я так рада, что ты выбрала его!

– Что? – растерялась Риччи. – Почему?

Она пыталась понять, стоит ли произносить «это не то, о чем ты подумала» сейчас или лучше не спешить, чтобы не вызвать еще больше подозрений.

– Потому что мне… Мне нравится Стефи!

Риччи вздохнула. «Только этого не хватало».

– Ты ведь понимаешь, что это слегка… безнадежно.

– Да, – вздохнула Юлиана с бесконечной грустью. – Но если бы ты тоже претендовала на его сердце, у меня бы совсем не осталось надежды.

– Даже не беря в расчет вредность служебных романов, я бы не стала претендовать на сердце Стефа, – фыркнула Риччи. – У него, думаю, вообще нет сердца. Но если бы и было, я бы не стала участвовать в аукционе за него.

Риччи научилась врать слету и без труда. Но до того, чтобы лгать самой себе она еще не дошла. Так что хоть и с опозданием, но Риччи отдала себе отчет в том, что более, чем слукавила, глядя своей подруге в глаза.

Она не знала, есть ли у Стефа сердце, но очень хотела выяснить.

«Ну и чем ты лучше мужчин, ведущихся на ножки и мордашку?», – укорила она себя. – «Взяла и запала на голубые глаза, золотистые локоны и загадочную душу… Хватит! Если у меня начнет капать слюна, душевно страдающая Юли меня не поймет».

Риччи уважала «право первого взгляда» и отдавала должное внешности Юлианы, а также не забывала о том, насколько губительна для коллектива ситуация, когда капитан начинает думать о шашнях вместо своих обязанностей. И это если вычеркнуть из уравнения тот факт, что она – Вернувшаяся, ведьма, а значит – не совсем человек.

«Тебе стоит выкинуть мысли о нем из головы и пожелать Юли счастья», – сказала она себе.

– Значит, ты хочешь быть с ним?

– Я хочу, чтобы он хотел быть со мной.

Разница тонкая, но существенная.

– Желаю тебе со Стефи удачи, – произнесла Риччи, стараясь вложить в слова побольше искренности. – Она тебе, подозреваю, понадобится.

Юлиана не заметила сквозящей во фразе язвительности.

– И тебе с Берти, – ответила она.

– Я с Берти вовсе не… – начала Риччи запальчиво. Вдохнула, успокаиваясь, и начала снова. – Он хороший парень, но совершенно не в моем вкусе.

Кажется, Юлиана ей не поверила.

Риччи на ее месте тоже бы усомнилась. Даже не будь у нее причин, по которым она желала услышать ложь в словах капитана.

========== Рыбий бог ==========

Риччи поставила все на Индийский океан, как на карту. Но до него оставалась еще треть земного шара, и она использовала появившееся время для того, чтобы отточить свое искусство управлять погодой и фехтовать. И если во втором она ощущала некоторый прогресс, первое выходило у нее отвратительно: собственных ее сил едва хватало на небольшую корректировку направления ветра, после чего она падала без сознания. Использование же меча Океана превращало попытку слегка усилить ветер в почти гарантированный вызов бури.

Ради всеобщего спокойствия Риччи сосредоточилась на фехтовании. Благо и Стефу, и Берту не терпелось поквитаться с ней за те поражения, что она нанесла им в первые дни знакомства.

По новым правилам поединков Риччи проигрывала, если теряла меч или получала укол в место, удар в которое стал бы роковым для человека. Никто на корабле не смог бы нанести ей смертельный удар, но Риччи собиралась подготовиться к сражению с другими Вернувшимися, обладающими способностью ее убить.

Она как раз пыталась подловить Берта на ошибке, чтобы выбить меч у него из рук, когда с вершины мачты донесся радостный крик:

– Земля!

Они немедленно забыли о поединке и бросились к борту.

Известие вызвало необыкновенное оживление на корабле. Они не видели суши уже больше месяца и доедали последние остатки припасов.

Остров, который пока выглядел как маленькое низенькое облачко на горизонте, должен был спасти их не только от снедающей скуки, но и от надвигающегося голода.

– Что это за земля, по-твоему, Берт? – спросила Риччи.

– Не знаю, – ответил штурман. – Карты этих мест не отличаются точностью. Вероятно, одна из нидерландских колоний.

– Колоний? Здесь живут европейцы?

– Вряд ли. Они считают эти острова своими. Но опасаются высаживаться здесь. С большой вероятностью этот остров населен агрессивными дикарями.

– Дикарями? – ахнула подошедшая Юлиана. – Какой ужас!

– У нас есть ружья, – успокоил ее Стеф. – Если на этом райском острове, в самом деле, обитают враждебные аборигены, мы дадим им отпор.

– Далеко не все аборигены враждебны, – заметил Берт. – Большей частью их нападения провоцируют сами путешественниками.

– Из чего я делаю выводы, – хмыкнула Риччи, – что вести переговоры будешь ты, Фареска. А тебе, Томпсон, я поручаю проследить, чтобы никто из матросов от радости не забыл свое оружие на борту.

Остров постепенно вырастал из моря: сахарно белый пляж, густая зелень джунглей и виднеющийся за ними конус вулкана. После долгого плаванья он казался миражом.

Пираты спустили шлюпку с готовым для высадки десантом до того, как началивходить в гавань, чтобы не налететь на коварный риф или незаметную мель. Пользуясь своим влиянием, в предназначенный для разведки и добычи продовольствия отряд попала не только Риччи, но и Стеф, Берт и Юлиана. Риччи не нашла повода запретить им отправиться на долгожданный берег, оставив Мэла главным на судне.

– Я не вижу ни одной струйки дыма над островом, – заметила Юлиана, расположившись на шлюпочной скамье. – Вероятно, на острове никто не живет?

– Или то, что на острове живут люди, которые еще не открыли огонь и едят своих жертв сырыми, – заметила Риччи.

– О, мой Бог!

– Если ты хочешь вернуться на корабль…

– Нет, я не боюсь. Если я встречу кого-нибудь из них я просто достану пистолет, прицелюсь и спущу курок.

– А что ты собираешься делать, если встретишь сотню дикарей?

Юлиана побледнела.

– Пожалуй, я останусь на корабле, – заявила она. – Кто-то же должен приготовить для вас всех ужин.

Стеф и Берт посмотрели на Риччи с видимым неодобрением. Но даже перспектива подгорелой солонины на ужин, не изменила мнение Риччи о том, что она поступила правильно.

«Пока эти двое соревнуются в распускании перьев… то есть в остроумии и услужливости, они абсолютно бесполезны для другой работы».

– У нас не так много часов до темноты, – сказала она, когда шлюпка уткнулась носом в песок. – Нам надо выяснить, сможем ли мы остаться здесь на ночь и либо устроить лагерь, либо собрать побольше припасов. Не теряйте бдительности. Этот остров кажется мирным и безопасным, но мы понятия не имеем, что здесь водится.

У всех пиратов были при себе клинки и у многих – мушкеты. Риччи пренебрегла огнестрельным оружием, но убить ее было непростой задачей, а тяжелая неудобная конструкция из железа и дерева мешала идти.

Не прошло и получаса, как Риччи осознала, что ее наставления при высадке были напрасны. Очарованные видом зарослей пираты пользовались любой возможностью, чтобы отбиться от отряда. Стоило отвести глаза от матроса, и он тут же пропадал из виду. К тому моменту, как они нашли рощу кокосовых пальм, из десятка сошедших на берег человек рядом остались двое – ее старпом и штурман.

– Надеюсь, другие нашли что-нибудь, годное в пищу, – сказала Риччи, разглядывая зеленые завязи. – Кажется, сейчас не сезон для кокосов.

– Скорее они наедятся зеленых бананов. Опять придется готовить микстуру от живота, – буркнул Берт.

– Давайте поохотимся на диких свиней, – предложил Стеф. – Или еще кого-нибудь. Здесь просто обязаны обитать какие-нибудь крупные и вкусные животные!

Риччи ничего не оставалось, кроме как принять этот план. Даже если они и не встретят никакой добычи, то, по крайней мере, осмотрят остров, решила она.

Вскоре они наткнулись на тропинку, которую, вероятно, вытоптали звери, и отправились по ней в поисках их логова или водопоя. Но выбранный путь привел их в болото – они по колено провалились в воду, не заметив ее из-за густых зарослей каких-то растений с узкими длинными листьями.

– По-моему, это рис, – сказал Берт, сорвавший один из кустиков и изучивший его, когда они выбрались на возвышенность. – Не знал, что даже в диком виде он такой крупный.

– Жаль, что он зеленый, – вздохнула Риччи.

Внутренне она насторожилась: сначала растущие кучно кокосовые пальмы, словно кем-то обобранные до них, а потом канава с рисовыми посадками. Но ничто из этого не служило основанием для возвращения на корабль с пустыми руками. Риччи попыталась проявить немного осторожности.

– Как вы думаете, – спросила она, – может, стоит сначала вернуться к шлюпке и собрать команду?

Но ее предложение не нашло поддержки.

– Никто из этих бездельников не покажется до темноты, – сказал Берт. – Мы еще наслушаемся рассказов о том, как они «случайно» заблудились в джунглях.

– Я бы не стал брать их с собой, даже если бы они были здесь, – поддержал его Стеф. – Никто из них ничего не смыслит в охоте. Они лишь распугали бы всю дичь.

– Не припомню между вами двоими такого единодушия, – хмыкнула Риччи. – В честь такого случая, поступим по-вашему.

«Мне надо что-то сделать с дисциплиной на корабле», – подумала она.

***

Первым шел Берт, прорубая им дорогу, и внезапно он резко пропал из виду. Риччи услашала шум и его приглушенные ругательства, но не сделала вывода и не остановилась вовремя. Земля внезапно пропала у нее из-под ног и Риччи повторила судьбу своего штурмана.

Благодаря ее воплю, поднявшему из соседних кустов стаю птиц, Стеф замер и заметил яму до того, как оказаться в ней.

Риччи приземлилась частично на что-то мягкое и мерзко пахнущее, а также на что-то менее мягкое, живое и завопившее:

– Чтоб тебя!

– Извини, – пробормотала она, сползая со штурмана и оглядываясь:

Яма оказалась не такой уж и глубокой – примерно полтора человеческих роста. Сверху на них смотрел усмехающийся Стеф, и никто из них ничего себе не сломал, так что подъем не был проблемой. Но то, что она видела вокруг, очень не нравилось Риччи: дно ямы было покрыто гниющими листьями, кокосовой скорлупой, костями и рыбьими головами.

– Мусорная яма, – сказал Берт мрачно.

– Вы нашли следы аборигенов? – спросил Стеф сверху.

– Поговорим об этом после того, как выберемся, – оборвала их Риччи. – Подсади меня, Берт.

– У меня есть веревка.

– Я тебе ее оттуда скину. А теперь подсади меня.

Берт сцепил ладони, и Риччи поставила на них ногу, как на ступеньку. Ладонями она оттолкнулась от плеч Фарески, поставила на его плечо одну ногу, затем вторую, и смогла достать руками до края ямы. С помощью Стефа она выбралась на поверхность, и вдвоем они вытащили Берта.

Оба они были полностью в отбросах, но тратить время на приведение одежды в порядок Риччи не стала.

– Надо торопиться, – сказала она и завертела головой. – В какой стороне море?

– Может, не будем спешить? – предложил Стеф. – Взгляните сами, эта яма выглядит заброшенной.

– Думаешь, дикари взяли и уплыли с острова?

– Если они переселились в другую часть острова, то мы их даже не увидим. Остров велик.

– Мы не можем рисковать, – заявила Риччи.

Берт присоединился к ней, и Стеф, оказавшись в меньшинстве, вынужден был подчиниться. Они отправились обратно по собственным следам, хорошо заметным даже им.

Любой дикарь, пройдя здесь, сразу понял бы, что на остров заявились чужаки.

***

Они добрались до рощи кокосовых пальм, когда услышали нестройный пушечный залп.

– Не думаю, что это сигнал заблудившимся, – пробормотал Стеф.

– Кто-то напал на корабль! – Риччи живо представила себе, что будет с ними, оставшимися на этом острове без способа его покинуть. Он, конечно, походил на тропический рай, но она не хотела бы провести в нем всю оставшуюся жизнь.

– Леди Юлиана! – воскликнул Берт.

Услышав мушкетные выстрелы, они, не сговариваясь, перешли на бег.

Стрельба вызывала тревогу, но настоящий страх появился в тот момент, когда она прекратилась – это могло означать, что они опоздали.

Со скоростью пушечного ядра вылетев на пляж, они увидели, как «Барракуда» покидает гавань, преследуемая двумя десятками дикарских узких лодок. Корабль был уже почти у выхода из бухты, а у аборигенов не было оружия прогрессивнее копья, так что за него и людей на нем Риччи не беспокоилась.

Чего не могла сказать об их компании, потому что на полоске песка между джунглями и водой стояло три десятка туземцев в лиственных юбках и боевой раскраске, но главное – с примитивными, но длинными и тяжелыми копьями. В их глазах горела жажда крови, которую они после того, как ускользнула первая обнаруженная жертва, всецело обратили на них.

– Сможете договориться с ними? – шепнул Стеф.

– Попытаюсь, – так же тихо ответила Риччи. – А что за странные флаги у нас на мачте?

– Это сигналы, – ответил Берт. – Если я правильно расшифровываю, «завтра» и «дымовой сигнал».

– Они вернутся за нами? – просиял Стеф. – Хоть одна хорошая новость.

– Пока еще собираются, – поправила своего старпома Риччи.

– Смотрите! – Берт указал Риччи на деревья позади туземного войска, где несколько дикарей охраняли безоружных матросов, которых, очевидно, застали врасплох в зарослях. Некоторые из команды были ранены.

Пока туземцы сверлили их взглядами, установилось хрупкое равновесие, готовое рухнуть от одного неосторожного движения с чьей-либо стороны. Риччи предпочла совершить его сама.

– Прячемся в джунглях, – прошептала она, делая шаг назад. В беге по прямой на песке у них не было ни шанса, но заросли давали им призрачную возможность скрыться.

В ту же секунду ярко раскрашенный и обвешанный множеством причудливых амулетов туземец выкинул руку в их сторону и выкрикнул одно краткое слово.

Несмотря на сложности с пониманием далеко отстоящих от европейской группы языков, Риччи все же уловила его значение. Если бы ей требовалось его перевести, она использовала бы слово «хватать». Но сейчас ее больше интересовало, как бежать быстрее и не налететь на что-то, чем тонкости перевода.

Над ее головой просвистело туземное копье и вонзилось в дерево.

***

Дикие вопли за их спинами стихли. Решив, что они достаточно оторвались, пираты перешли на шаг.

От бешеного бега они выбились из сил и теперь могли лишь ковылять, прислушиваясь к каждому шороху, вглубь джунглей. Риччи рассчитывала затаиться где-нибудь там и переждать ночь, а утром попытаться добраться до корабля.

Проблему составляло то, что, оплыв вокруг большей части острова, они не нашли места, где могли бы бросить якорь, кроме гавани, в которой их, наверняка, будут ждать туземцы. Они могли бы рискнуть и выйти навстречу кораблю в открытое море, но их шлюпка лежала на пляже, и едва ли они смогли бы добраться до нее.

«Я что-нибудь придумаю», – сказала Риччи себе. – «Утром. Я отдохну, и в голову мне придет идея».

Когда из зарослей показались разукрашенные лица, она даже не успела испугаться. Риччи выхватила меч, полная решимости силой освободить себе дорогу, но вонзившийся в шею крошечный дротик из духовой трубки спутал ее планы.

Риччи вытащила его через секунду, но отрава успела разнестись по организму. Мир перед ее глазами стал чрезвычайно ярким и закружился причудливым калейдоскопом.

Она рухнула на землю и крепко заснула.

***

Когда она открыла глаза, то увидела небо сквозь клутку из бамбуковых стеблей. Судя по клонящемуся к горизонту солнцу, она провалялась без памяти несколько часов.

До ее ушей доносились отборные английские, французские и испанские ругательства, так что Риччи, даже не открывая глаз, поняла, что, по крайней мере, часть матросов жива, как и ее офицеры. Вероятно, их обезвредили так же, как и ее. Или они, увидев ее поражение, сдались сами.

Риччи села – очень нелегкое занятие, когда руки связаны за спиной – и окинула взглядом туземную деревню, насколько могла разглядеть из клетки: разбросанные полукольцом хижины из бамбука и тростника, рослые дикари с костями в ушах и носах, стоящие на страже у их клетки с копьями наготове, и большой ярко разукрашенный деревянный столб.

Вокруг него, воздев руки к небу, стояли на коленях, вероятно, все жители острова. Вождь выкрикнул в небо два слова, и вся деревня поддержала его. Они выкрикивали его снова и снова, и от их воплей ноющая голова Риччи начала просто раскалываться.

– Что я пропустила? – спросила она, чтобы отвлечься от дикарского молебна.

– Нас собираются принести в жертву, – сказал Стеф. – Это мне понятно и без перевода. Неясно только, кому. Впрочем, это не так уж важно.

– Я не могу перевести точно, – Риччи поморщилась от нового вопля и новой волны боли. – Их вопль обращен к какому-то «рыбьему богу».

– Богу рыбы? – уточнил Берт. – Богу, похожему на рыбу?

– Не знаю.

– Думаю, нам скоро представится возможность увидеть, – заметил Стеф, непривычно мрачно. – Я влипал во множество передряг, но это выглядит самой безнадежной.

– Не теряй духа, – посоветовала Риччи. – Иначе не увидишь возможности.

– Возможностей нам осталось не так уж и много.

Вопли-воззвания прекратились. Вождь дикарей ткнул посохом в сторону клетки, и Риччи почему-то сразу поняла, что он указывает именно на нее.

Ее выволокли из клетки вместе с Бертом и Стефом – вероятно, потому что они сидели ближе всех к ней, и под угрозой копий заставили идти в сторону моря.

***

Их привели в пещеру с низким входом – чтобы пройти через него пришлось пригнуться даже Риччи – но после «бутылочного горлышка» оказавшейся обширной и высокой. Пол пещеры был уже закрыт водой по колено, и только камни кое-где высовывались из нее. Другого выхода из грота не было. Дикари остались снаружи.

– Значит, вот каким образом приносят жертвы этому богу, – заметил Берт. – Мы утонем здесь, когда настанет прилив.

– Давайте пройдем дальше, – сказала Риччи.

– Думаешь найти еще один проход? Едва ли туземцы настолько глупы.

– Я думаю, что для глухой пещеры здесь слишком светло.

– Правда, – кивнул Берт.

Спотыкаясь о скрытые под водой камни, они осмотрели пещеру и быстро обнаружили большое отверстие в ее потолке.

– Сейчас нам до него не достать, – сказал Стеф, – но вода поднимется и сама поднесет нас.

– Надо лишь остерегаться волн, которые могут разбить нас о камни, – заметил Берт.

– Даже если она не поднимется так высоко, достаточно будет продержаться несколько часов на воде, – заметила Риччи.

Ее настораживала легкость, с какой можно было остаться в живых при таких условиях.

– Со связанными руками? – обратил внимание на слабое место в их плане Берт.

– Это всего лишь мягкая веревка, – хмыкнул Стеф, – а здесь полно острых камней.

Им потребовалась всего десять минут, чтобы освободиться от пут, но это потерянное время было для них очень ценным.

Кроме того, ища острый камень, они наткнулись на скелет, лежащий у стены.

– Должно быть, бедолага не умел плавать, – заметил Стеф с нервным смешком.

Риччи сделала вид, что не замечает его нервозности. Она впервые пожалела о том, что с ними нет Юлианы – в присутствии нуждающейся в помощи дамы мужчины мобилизуют силы, а Риччи не слишком тянула на эту роль. Правда, сожаление ее было несильным, ведь и ей бы пришлось тратить силы на то, что успокаивать и поддерживать Юлиану.

«В том, чтобы быть на равных с мужчинами, есть свои минусы», – подумала она и проворчала:

– Если не пошевелимся, от нас тоже останутся одни кости.

– Видите те камни? – указал на дальний конец пещеры Берт. – Они выше. Вода не дойдет до них дольше. Мы сможем отдохнуть. А потом сможем за них держаться.

– Отличная идея, – улыбнулась ему Риччи и побрела к камням, осторожно проверяя почву перед каждым шагом. Вода доставляла ей больше всего неудобств из-за ее роста, и ей вовсе не хотелось вымокнуть раньше времени.

Им удалось взобраться на самый большой валун, так что купание откладывалось на несколько часов.

Глядя на плещущие под ногами волны, они болтали о всякой ерунде, тщательно избегая говорить темы того, что им грозит, когда вода все же доберется до них.

– Почему проклятые индейцы не накормили нас перед смертью, – ворчал Стеф. – Даже осужденным на смертную казнь положен последний ужин, не говоря уж о жертвах языческих божеств. Я так голоден, что съел бы целую корову.

– Вероятно, их бог призывает к экономии, – сказала Риччи. – Кормежка жертв – напрасная трата ресурсов.

– Что мы будем делать, когда выберемся отсюда? – спросил Берт.

– Лично я прочитаю сотню молитв, – ответил Стеф. – Пусть я уже четыре года не был в церкви… Да и последний раз я одолжил немного денег из кружки для пожертвований…

– Я имею в виду, попытаемся ли мы освободить наших матросов? Или вернемся на «Барракуду» без них?

– Не смотрите на меня, – бросил Стеф. – Я не привык играть в команде. Если вы дадите мне слово, я скажу: «балласт за борт», но у капитана должно быть другое мнение. Вопросы взаимовыручки и репутации должны волновать тебя, Риччи. Риччи?

«Я могла бы нырнуть и миновать вход под водой», – думала Риччи. – «Я могу обойтись без воздуха дольше, чем любой человек. Я могла бы убить туземцев, если они все еще караулят нас. Я могла бы войти в лагерь и освободить пленников. Завтра это будет сделать гораздо сложнее, даже если они доживут до рассвета. Это, несомненно, племя каннибалов, и они, отдав лучший кусок своему богу, поужинают нашими матросами».

– Риччи?

Она потрясла головой, собрала мысли в кучу и озвучила нечто, подобающее лидеру и разумному человеку:

– Завтра утром мы подкрадемся к их лагерю и выясним, есть ли возможность освободить наших товарищей.

«Если они еще будут живы. Потому что я не хочу рисковать, и идти туда одна».

Риччи не могла описать, чего она боится, но она чувствовала присутствие какой-то опасности поблизости. А после древнего храма и Затерянного города она научилась доверять своим предчувствиям.

Солнце заходило, погружая пещеру в полумрак. Офицеры замолчали и Риччи, сама того не замечая, задремала.

***

Она проснулась от того, что рука затекла или замерзли ноги – она не могла определить, какое из дискомфортных ощущений вырвало ее из сна.

Руку ей отлежал завалившийся на нее спящий Стеф, которого она тут же отпихнула с проклятиями. Ноги замерзли потому, что оказались в воде – та сильно поднялась за время их сна.

«Интересно, она еще поднимется?», – подумала Риччи, подтягивая ноги на их крошечный каменный сухой островок, больше похожий на гнездо, где трем таким птенцам было тесно.

Пещера погрузилась в темноту, и лишь маленький участок воды отражал звезды, которых, конечно же, не хватало для того, чтобы разглядеть что-то. Но Риччи видела идущую по воде рябь – отражения звезд колебались и дрожали. Она испытала новый приступ тревоги.

– У кого-нибудь есть зажигалка? – принялась она будить офицеров.

Стеф вытащил огниво из кармана.

– Не думал, что ты боишься темноты, – хмыкнул он. – Тем более, что пещера просторная, света от звезд немного есть, да и вода, кажется, перестала пребывать, а значит, мы точно не утонем.

Но тревога Риччи не утихла.

Стеф высек искру, и та отразилась в двух огромных нечеловеческих глазах, смотрящих на них из воды в нескольких метрах.

Риччи почувствовала, как волосы на всем теле у нее встают дыбом.

Огонек потух.

– Вы… вы видели? – шепотом произнесла она.

По движению рядом с собой Риччи поняла, что Берт кивнул. У нее в горле тоже пересохло.

Помимо глаз она разглядело нечто, напоминающее клюв, и щупальца. Риччи с уверенностью могла бы назвать это существо осьминогом, если бы не гигантский размер.

Он был похож на мифологических чудовищ, способных потопить корабль.

«Это не мой мир», – напомнила она себе. – «И я не могу сказать, что чего-то не существует потому, что я его раньше не видела. Таких осьминогов в наши сети не попадалось, но прямо сейчас я вижу его перед собой, так что он определенно существует».

– Эта тварь ест людей? – сдавленным голосом спросил Стеф.

– Осьминоги точно едят рыбу, – ответил ему Берт. – И вспомни скелет…

– Он так на нас смотрит, что, могу поспорить, он уже ел людей, – сказала Риччи.

Вместо ответа Стеф коротко вскрикнул.

Риччи не стала интересоваться причиной, потому что сама почувствовала, как ее ног касается нечто склизкое и похожее на очень плотное желе.

– Он обвивает нас щупальцами, – прокомментировал, хоть это и было излишне, Берт. – Сейчас он нас заглотит.

«И это будет смертельно для нас всех», – подумала Риччи. – «Моя регенерация не спасет от желудочного сока. Он будет переваривать меня снова и снова».

– Какое нужное уведомление, – пробормотал Стеф, судя по оживленной возне сбоку от Риччи, пытающийся отпихнуть щупальце от себя. – Вот бы твой меч сюда, Ри.

Она не стала заострять внимание на возмутительном сокращении.

– Что бы я сделала?

– Подожгла бы его, например!

– Тут нечему гореть! Осьминог не горюч!

– Тогда бы сделала что-нибудь другое! А теперь мы все умрем здесь! Я не смогу заставить дядю запихнуть свои слова обратно себе в глотку! Ты не станешь настоящей ведьмой! А Фареска так и не научится целоваться!

«Пусть у меня и нет меча, но это не повод отчаиваться», – подумала Риччи. – «Я ведь и до этого была на кое-что способна».

– Зажги огонь снова, – потребовала она.

– Хочешь увидеть, как он тебя ест?

– Хочу сделать что-нибудь! Мне нужно его видеть!

К счастью, Стеф не спросил, что конкретно, снова высекая искры из огнива, потому что Риччи и сама не знала.

«Лилиас способна на сводящие с ума иллюзии, а я не могу справиться с осьминогом? Да я просто позор для всех Вернувшихся! Нет, я могу спалить город, я могу управлять погодой, и сейчас я тоже что-нибудь сотворю!»

Она смотрела в холодные глаза, гадая, действительно ли ярость заметна в них или это игра ее воображения.

– Убирайся отсюда! – выкрикнула Риччи от ярости и безысходности. – Убирайся прочь! Вон отсюда, тварь поганая!

Ей показалось, что кончики пальцев покалывает – видимо, от недостатка кровоснабжения. Чудовище не реагировало никак, и Риччи приготовилась сражаться до последнего: встать у осьминога поперек глотки или что там у него. Как вдруг стальная хватка щупалец, которая уже заставляла их задыхаться, внезапно ослабла, а затем и вовсе исчезла.

Когда Стеф отыскал выроненное от удивления огниво, и снова высек искру, они не обнаружили на поверхности не следа морского монстра.

– Он… ушел? – спросил Берт неуверенно, словно не верил своим глазам.

– Вопрос в том, не вернется ли он, – ответил Стеф.

– Думаешь, он ушел за столовыми приборами? – поинтересовалась Риччи слабым голосом.

– У тебя получилось! – воскликнули они оба.

– Как видите, – улыбнулась Риччи.

– Значит, ты сейчас свалишься без чувств? – спохватился Берт. – Подожди, ты можешь свалиться в воду.

– Это для меня не смертельно.

– Только опять неделю будешь лежать в постели с жаром. Сте… Томпсон, дай мне свой камзол, я ее укрою. Обопрись на меня.

– Может быть, я послужу для Ри матрасом, а ты одолжишь ей свою куртку?

– Твоя теплее. И длиннее.

Риччи не хотелось спать на самом деле. Из побочных эффектов сейчас ее настигла тошнота и головокружение, но принимать заботу своих друзей было так неожиданно приятно, что она не стала развеивать их заблуждения.

Только один вопрос беспокоил ее.

– Откуда ты знаешь, что Берт не умеет целоваться? – пробормотала Риччи, не открывая глаз. – Впрочем… пожалуй, не хочу этого знать.

Стоило ей, укрытой камзолом Стефа, устроить голову на плече Берта, как она тут же уснула так крепко, словно никакая опасность в мире не могла настигнуть ее сейчас.

***

Единственным, что она ощущала, когда розовые рассветные лучи, проникнув в пещеру, разбудили ее, был зверский голод. Неудивительно, ведь последним ее приемом пищи был наспех проглоченный обед на «Барракуде».

Вода ушла почти полностью, только кое-где на полу пещеры остались лужи неизвестной глубины. Пираты спустились с камней и отправились к выходу. Риччи пошла первой – на тот случай, если туземцы все еще караулят их.

Побережье пустовало.

– Похоже, они уверены в том, что никому не выбираться из пасти Рыбьего бога живым, – заметила Риччи.

– Что мы будем делать теперь? – спросил Берт. – Отправимся собирать костер? Или попытаемся спасти команду?

– Мое мнение, – вставил Стеф, – что надо сосредоточится на том, чтобы живыми добраться до судна и выбраться с острова.

– Мы должны хотя бы попытаться…

– Наши попытки приведут только к нашей новой поимке! Мы не прошвырнем под носом у этих дикарей незамеченными? У них слух и зрение, как у зверей!

– Берт прав, – сказала Риччи. – Мы не можем просто взять и оставить у них четверть нашей команды. И мой меч.

Она постаралась не акцентировать внимание на нем. Словно и не согласилась бы отдать половину экипажа «Барракуды» в обмен на свой волшебный клинок. Но офицеры знали ее достаточно хорошо, чтобы понять.

– Каков наш план? – спросил Стеф, больше не настаивая на бегстве. – Если ты и без меча сможешь поджечь деревню, это сыграет нам на руку. Туземцы, наверняка, жутко боятся огня, и бросят деревню, не пытаясь его потушить.

У Бехельфа бы получилось, но на свои силы Риччи не могла рассчитывать хоть уверенностью.

– Та ведь понимаешь, что капитан не сможет после этого ее потушить? – напомнил Берт.

Чем отмел план Стефа, но Риччи уже составила собственный.

– Мы не будем подкрадываться и прятаться, – сказала она. – Мы войдем прямо в деревню. И там я объявлю себя воплощением Рыбьего бога. Кстати, кажется, я поняла, почему его так называют. Просто в их языке нет отдельных слов «осьминог», «рыба», «кальмар», «моллюск» и прочих.

– Ты хочешь объявить себя богом? – уточнил Стеф. – По-моему, такой план срабатывает только в рассказах краснобаев, которые и не такое поведают за кружку браги.

– У меня есть преимущество. Ведь я – ведьма.

– Я не самый верующий и праведный человек, – произнес Берт. – Но не стоит ли использовать этот случай и уничтожить отвратительный местный культ?

– Я не зря намерена объявить себя «воплощением», а не «победителем» их бога. Для последнего мне понадобилась бы голова этого осьминога… Ну, или что там у осьминога за голову.

– Но это означает, что они и дальше будут скармливать ему людей!

– Таков уж их обычай, – пожала плечами Риччи. – Чтобы искоренить местные верования, надо гораздо больше, чем убить одного осьминога. И это вообще не наше дело. Когда-нибудь сюда доберутся торговцы и проповедники и принесут сюда цивилизацию.

«Это едва ли сделает жизнь дикарей намного лучше», – подумала Риччи. – «У цивилизации много отрицательных сторон… и туземцам достанутся в основном они».

Пираты неплохо помнили дорогу от побережья до деревни, несмотря на то, что, идя по ней в первый раз, они не слишком надеялись вернуться ею.

– Это мало изменит их жизнь к лучшему, – все-таки добавила Риччи. – Если вообще изменит к лучшему. Мы с вами не так уж сильно отличаемся от дикарей, скармливающих своих родственников воображаемому духу.

– Ты шутишь? – спросил Стеф недоверчиво. Он заглянул ей в лицо, но не обнаружил, разумеется, и тени улыбки.

– Не шучу, – мотнула головой Риччи. – Просто… это сложно объяснить. Когда-нибудь ты поймешь. Может быть.

– Сколько тебе лет на самом деле? – вдруг спросил он.

– Восемнадцать… то есть, уже девятнадцать. А что?

– В некоторые моменты ты кажешься сильно старше.

– Эй, это не слишком похоже на комплимент! Хотя, если серьезно, я ведьма, помнишь? Я знаю многое, что недоступно обычным людям.

– И не знаешь многого из того, что известно всем людям, – парировал Стеф. – Если бы я не знал, что ведьма на нашем корабле именно ты, я бы поставил на Юлиану.

– Потому что она красивая?

– Не такая уж и красивая, – небрежно заметил Стеф. – Просто она рыжая. Все известно, что ведьмы рыжие.

– Я знаю минимум два исключения из правил. А как насчет колдунов? Бехельф не был рыжим. Если только не красился.

– Ладно, я понял. Хотя ты все равно не слишком похожа на ведьму.

– Ты знаешь так много ведьм, что можешь это утверждать? – усмехнулась Риччи. – Или снова ориентируешься на байки и стереотипы?

Внезапная мысль забрела ей в голову. Риччи даже сбилась с шага и споткнулась о камень.

– Или ты прав, – произнесла она потрясенно. – И я изменюсь. Ведь я стала ведьмой меньше года назад. Я могу еще превратиться в тех, о ком рассказывают все эти истории.

– Необязательно, – сказал Берт. – Ты – та, кто ты есть. Ты сильная личность. Ты сможешь всегда быть собой.

«Но ты не представляешь размеров этого всегда», – грустно подумала Риччи. – «Пройдет сотня лет, а я все еще буду такой же девчонкой. Кажется, теперь я понимаю, почему Мэри-Энн надоело жить».

– Если бы ты была похоже на классическую ведьму, я бы не стал ходить на одном корабле с тобой, – заметил Стеф. – Хотя я все еще не могу поверить, что вожусь с настоящей ведьмой, а не с девушкой, которая почему-то изображает ведьму.

– Ты водишься с такой кучей разного народа, а удивляет тебя именно это? – хмыкнул Берт.

Томпсон хмуро покосился на него.

– Мне и до поступления на «Ночь» встречались испанцы, которые не были полными тупицами, и сбежавшие из дома девушки в поисках приключений, и крестьяне, ищущие лучшей доли, чем грязный коровник, а уж со всякой швалью, вроде Кинна, я постоянно водил компанию, но вот с ведьмой встретился впервые.

– Может, и не впервые, – заметила Риччи. – Если ты не раскрыл Мэри-Энн, значит, мог и раньше общаться с Вернувшимися и не знать об этом.

Стеф собирался поспорить с этим утверждением, но впереди показались вершины хижин, и потянуло вкусным ароматом сочного жареного мяса.

***

Их появление произвело эффект. Аборигены при их появлении бросали свои дела и пялились на них так, словно в деревню приехал цирк. Впрочем, среди дикарей не было вооруженных мужчин – очевидно, они отправились на охоту или еще куда-нибудь по своим туземным делам.

Риччи, навесившая на лицо самое внушительное и угрожающее выражение, хотя это и было бессмысленно, потому что индонезийские аборигены не улавливали европейскую мимику, уверенным шагом шла прямо к центру деревни. Там стояла клетка с пленниками и там же, насколько она помнила, сложили отобранное у них оружие.

Там же им впервые встретились способные оказать сопротивление дикари – они охраняли клетку, в которой, как с облегчением заметила Риччи, все еще сидели матросы. Один из охранников клетки при виде Риччи и офицеров издал что-то вроде угрожающего рыка и двинулся к ним.

Риччи могла бы броситься к куче оружия и вытащить из нее свой меч, но это было бы слишком суетливо для ее нового статуса, а на нее сейчас смотрели все туземцы деревни, поэтому она просто подождала, пока дикарь не подойдет к ней близко. Тогда Риччи угрожающе оскалилась, подняла сжатый кулак и ударила им себя по груди, надеясь, что правильно выбрала жест.

– Рыбий бог! – выкрикнула она. – Моя Рыбий бог.

«Ужасный язык», – подумала она. – «Почему за тысячелетия не самой сложной вообще-то жизни на острове нельзя было придумать хотя бы нормальные местоимения?»

Дикарь попятился, и лицо его приняло выражение, какого Риччи еще ни у кого из них не видела.

– Рыбий бог! Рыбий бог! – принялись выкрикивать туземцы, падая на колени и протягивая к ней руки.

Риччи не меняя выражения лица, которое уже начало сводить, степенно прошествовала к куче оружия и вытащила из нее свой меч. Его теплая рукоять ощущалась как дружеское рукопожатие.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Невероятная концентрация требовалась для того, чтобы использовать не всю силу разом, а лишь небольшую часть. Чтобы теплая волна, идущая от сердца к пальцам, не выжимала ее досуха.

По крикам дикарей и впечатленным ругательствам товарищей Риччи поняла, что у нее кое-что получилось. Открыв глаза, она увидела, что разукрашенный столб полыхает.

– Потрясающе! – прокомментировал Стеф. – Только почему ты не предупредила нас?

– Я не это собиралась сделать, – смущенно призналась Риччи. – Но и так неплохо получилось.

Она оглядела потерявших от священного страха голос дикарей и направилась к клетке, хладнокровно отодвинув с пути туземца-охранника. Двумя ударами меча она оставила тюрьму без одной стены.

– Капитан! – воскликнул один из матросов. – Это, правда, вы?

– Давайте быстрее, – бросил им Стеф. – Вождь возвращается со своими людьми.

Лица пиратов исказил страх. Риччи осталась спокойной.

– Мы не можем просто взять и уйти с острова, – сказала она. – Нам нужны припасы. Так что я буду играть до конца.

– Может, ну их к черту? – предложил матрос.

– Дотянем до Мадагаскара на солонине и овсянке, – поддержал его другой.

Риччи от этой перспективы передернуло.

– Ну, уж нет, – заявила она. – Чертовы дикари заплатят нам за все.

Чувство голода заглушило в ней остатки здравомыслия, так что Риччи бесстрашно двинулась навстречу вождю с его свитой из вооруженных копьями воинов. Ее смелость смутила туземцев, и вместо того, чтобы швырять в нее копья, они молча смотрели, как она приближается. Они даже не мешали Стефу и Берту развязывать пленников.

– Рыбий бог! – выкрикнула Риччи, ударив себя в грудь.

Вождь оглядел главную площадь деревни – павших ниц жителей и полыхающий тотемный столб.

То ли это его убедило в ее божественности, то ли он решил, что с ней не стоит связываться.

– Рыбий бог! – выкрикнул он, потрясая своим посохом, и рухнул на колени. Воины с копьями последовали его примеру.

– Отличная работа! – сказал Стеф, подойдя к Риччи со своей шпагой, вернувшейся на пояс, и мушкетом.

– Я же гений! – скромно заметила Риччи.

– И что теперь ты им прикажешь в роли их божества?

– Потребую, чтобы они отнесли побольше подношений на берег. А когда они все это сложат неподалеку от нашей шлюпки, заставлю их уйти в джунгли. Когда они вернутся, нас уже и след простынет.

– Замечательный план, – одобрил Стеф. – Только одно маленькое замечание. Видишь ли, капитан, мы с Бер… с Фареской недосчитались пары матросов. Может, конечно, они все еще блуждают по джунглям, но ребята припоминают, что вчера вечером туземцы что-то крупное жарили и ели. Может, конечно, это была и свинья, но вынужден тебя попросить…

– Мяса брать не будем, – сказала Риччи, ощущая тошноту. Она вдруг поняла, что ей совершенно расхотелось есть.

Стеф согласно кивнул.

Риччи знаком привлекла к себе внимание вождя.

– Еда! Еда! – заявила она на языке туземцев. – Берег. Берег. Лодка. Еда. Много еда.

«Как они вообще могут жить с языком в четыре десятка слов?» – подумала она. – «Форменное издевательство, а не язык!».

***

«Барракуда» вошла в гавань, как и обещали флажки на мачте, после обеда. Пираты поджидали ее, играя в карты возле сложенных туземцами в кучу съестных припасов: глиняных сосудов с рисом, связками сушеной рыбы и корзинами с кокосами и бананами.

Со шлюпкой с корабля прибыла на берег Юлиана, зачарованно оглядывающая пляж и пальмы.

– Вы разобрались с туземцами? – спросила она. – Потрясающе! А как вы смогли набрать столько яды за один день?!

– Местные дикари признали Риччи воплощением их божества, – объяснил Стеф.

Теперь он, вероятно, жалел, что не сделал ничего героического. И не мог приписать себе никакого подвига, пока оставался в зоне слышимости Риччи.

– Поразительно! – воскликнула Юлиана, разглядывая Риччи, которую туземцы во исполнение какого-то обряда украсили несколькими огромными связками цветом, отчего Риччи напоминала себе рождественскую елку, но избавиться от них раньше времени не решалась. – Значит, мы можем высадиться на берег и отдохнуть!

– Нет! – решительно заявила Риччи, отметив, как побледнели от высказанной перспективы лица ее офицеров и матросов, уже испытавших «гостеприимство» аборигенов. – Не стоит давать моему обману шанса раскрыться, мы и так были на волоске!

– Как жаль! – вздохнула Юлиана, делая грустные глаза и хлопая ресницами.

Будь Риччи парнем, непременно бы рискнула собственной головы, чтобы вернуть прежнюю восторженность.

– Успеете еще насидеться на берегу, – бросила она, запрыгивая в шлюпку. – Как можно скорее грузим все это на судно и отчаливаем. Я не успокоюсь, пока этот проклятый остров не скроется за горизонтом.

Стеф, Берт и матросы были с ней солидарны.

========== Мадагаскарские пираты ==========

– Судя по карте, мы должны находиться около острова Мадагаскар, – сказал Берт, произведя астрономические вычисления.

– А Мадагаскар знает об этом? – мрачно пошутила Риччи. – Ты твердишь это третий день, а никакой земли мы до сих пор не видим.

– Что я могу сделать, если ветер стих? – пожал плечами Фареска. – Это скорее по вашей части.

– Не хочу рисковать, – буркнула Риччи. – Если мы действительно недалеко от берега, а я случайно перестараюсь и вызову бурю, нам придется плохо. Пойду спрошу впередсмотрящих, не видят ли они что-нибудь похожее на землю.

– Я их уже спрашивал, – сказал Стеф, войдя в рубку. – Они говорят, что не видят ничего. Кроме проклятых птиц, которые так изголодались, что из рук еду выхватывают.

– Каких птиц? – в один голос спросили Берт и Риччи.

– Не знаю, – растерянно ответил Стеф. – А какая разница?

– Большая, – бросила Риччи, хватая шляпу и выскакивая на палубу. – Есть птицы, которые могут долететь до середины океана, а есть те, кто не способен далеко отлететь от берега. И чайки относятся к последним, а это именно они! Земля действительно недалеко!

– Вы это уже третий день твердите, – заметил Стеф с легким раздражением.

***

Они искали бухту, в которой могли бы расположиться надолго: стать лагерем на берегу и вытащить корабль из воды, чтобы почистить заросшее за длинное плаванье днище. Гавань, которую в перспективе могли бы сделать своим убежищем для разбойничий вылазок.

Особое внимание они собирались обратить на отсутствие поблизости племен аборигенов – никто не хотел повторения истории с «островом Рыбьего бога», как окрестил его Стеф. Хотя его рассказ изрядно поднял авторитет Риччи среди матросов.

Идя вдоль берега, они отыскали небольшой залив с удобным выходом на берег и мысом, прикрывающим его от океана. Но от водружения черного именного флага пришлось отказаться, потому что они не были первопроходцами в этих землях.

В заливе теснились корабли: большая часть их походила на длинные лодки с квадратными парусами, но пара судов размерами превосходила «Барракуду». Приблизительный подсчет говорил о том, что в гавани сейчас находится не меньше сотни пиратов.

За небрежно сколоченными мостками был вбит в землю ряд столбов – к большей их части были привязаны скелеты разной степени сохранности и желтизны. Земляной форт выглядел не слишком серьезной опасностью, гораздо больше пиратов «Барракуды» тревожили корабли. Особенно те, которые использовали помимо парусов весла, которые в условиях безветрия стали бы большим преимуществом.

Собравшиеся на мостике офицеры провели краткое совещание.

– Бежать нельзя! – заявила Риччи. – Во-первых, нас все равно догонят. А во-вторых, если мы хотим охотиться в этих водах, надо сразу заявить свое право на это.

– Они могут с нами не согласиться, – заметил Стеф.

– И сколько их тут? – фыркнула Риччи. – Сотня? Две? А сколько у них капитанов, ты подсчитал? По одиночке никто из них не имеет над нами решающего преимущества, а объединяться в коалицию… Ты сам знаешь, чем заканчиваются пиратские коалиции. И они это знают. Так что им придется потесниться и дать нам урвать свой кусок пирога.

Риччи говорила очень убедительно, так что команда воспрянула духом. К сожалению, Риччи ничего не слышала о человеке по имени Эммануэль Вайн, иначе вела бы себя осторожнее.

***

Поселение пиратов Мадагаскара представляло собой несколько десятков разбросанных беспорядочно хижин. Среди них одна выделялась размерами и болтающейся на крыше темной тряпкой, отдаленно похожей на флаг. Риччи подумала, что туда стоит наведаться в первую очередь.

Когда Стеф, Берт и Юлиана снова вызвались идти на берег с ней, Риччи даже не стала возражать.

– Местные флибустьеры весьма беспечны, – заметил Стеф, когда они сошли на пристань неизвестного поселка и не обнаружили никого, кто бы интересовался их личностями и целью визита. – Вместо нас мог прибыть и военный корабль.

– В этих водах нет военных кораблей, – напомнил Берт. – Только сопровождение торговых караванов. Но если такой и явится сюда, пираты простобросят эти свои так называемые жилища и уйдут в джунгли, а оттуда их не выкурить армии.

– Ты такой умный, Берти! – восхитилась Юлиана. Хотя Риччи могла бы поклясться, что та полностью поглощена созерцанием нового пейзажа и не слышит ни слова.

Риччи и самой не очень хотелось рассуждать о политике и войнах. Стоял чудесный солнечный день, вокруг них порхали яркие неизвестные бабочки и летали незнакомые птицы, одуряющее пахли неведомые цветы, и у Риччи не было и тени дурного предчувствия. Даже жалкий вид соломенных лачуг не раздражал ее, а казался очень живописным и прекрасно вписывающимся в пейзаж. Хотя жить Риччи все же предпочла бы у себя на борту.

Разрушили умиротворяющую картину райского острова звуки попойки. Судя по горланящим похабную песню голосам и шуму драки, отмечали удачные рейсы здесь с таким же размахом, как на Тортуге.

Юлиана демонстративно поморщилась, услышав строчки припева.

– Давайте попробуем выяснить у них, кто тут главный, – предложила Риччи. – Или главные. Кому, в общем, мы должны сказать, что отныне ищем себе добычу в этих водах.

По дороге они обнаружили несколько лежащих неподвижно тел, но не стали проверять, мертвы ли те или просто мертвецки пьяны.

Большая хижина, как и подозревала Риччи, оказалась местной таверной. Отодвинув прикрывающую вход плетенку, они вошли в зал, освещенный тусклыми фонарями и пропитанный запахом дыма и кислым ароматом чего-то перебродившего. Только через минуту Риччи начала различать в этом дымном сумраке что-то кроме силуэтов. Но сидящий на одной из циновок, заменяющих скамьи и столы, человек был к нему привычен и, разумеется, смог рассмотреть Риччи первым.

Он поднялся им навстречу, и Риччи вдруг обнаружила, что разговоры затихли, песни прекратились и все посетители перевели на них взгляды. Но из всей толпы она безошибочно выделила одного человека.

Он отличался многим: своим шелковым костюмом кофейного цвета, среди вытертых штанов и грязных рубах, своим пронзительным ясным взглядом, своей густой смолисто черной бородой. Но самым важным было ударившее Риччи под дых знакомое чувство опасности. Он был Вернувшимся.

Риччи сглотнула и напомнила себе, что отступать уже поздно.

– Я Риччи Рейнер, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно и уверенно. – Капитан «Барракуды».

Он усмехнулся, показав неровные желтоватые зубы, и Риччи очень не понравилась его ухмылка.

– Эммануэль Вайн, – произнес он, едва наклонив голову. – Твой голос настолько тонок, что ты точно не Ричард. Если только у тебя не отрезали яйца. Но если уж так, то ты все равно Рейчел Рейнер. Будь ты настоящим капитаном, мы бы с тобой сошлись в честном поединке, но с ведьмой у нас разговор другой.

Он сделал знак рукой, и таверна тут же взорвалась шумом.

– Ведьмам не место на острове! – кричали мадагаскарские пираты. – На кол ее!

Стеф и Берт развернулись к Риччи боком, положив руки на рукояти клинков. Они прикрывали ее с флангов и одновременно защищали спинами Юлиану.

– Если вы настаиваете, – произнесла сквозь зубы Риччи, готовясь в любую секунду выхватить меч, – я могу и сразиться.

Не то, чтобы она чрезвыйно верила в собственные силы, но понимала, что в массовой схватке первой пострадает Юлиана, да и Стеф с Бертом вряд ли выберутся из этой передряги целыми. Так что поставить все на свое умение фехтовать казалось ей лучшим выходом.

Вайн, казалось, не нашел ее предложение привлекательным, но скользнув взглядом поверх плеча Риччи и встретившись глазами с испуганно взиравшей на творящийся вокруг бедлам Юлианой, он внезапно передумал.

– Хорошо. Устроим дуэль один на один. Расчистите место! – крикнул он своим подчиненным. – Разойдитесь!

«Женщина», – мысленно усмехнулась Риччи, хваля себя за то, что позволила Юлиане идти с ними. – «Все мужчины хотят казаться джентльменами, когда поблизости есть личико с подведенными глазами».

– Ты уверена? – шепнул ей Стеф. – У нас не так уж мало шансов против этой пьяной толпы.

«Честный поединок куда лучше, чем беспорядочная свалка», – подумала Риччи.

– Абсолютно, – ответила она.

Вайну подали меч – широкий и тяжелый полуторник. Риччи вытащила свое оружие, испытав прилив уверенности от ощущения рукояти в своей руке, и встала в боевую стойку.

Она решила, что даст Вайну напасть первым, чтобы оценить его скорость и технику, а также проверить, выдержит ли его меч скрещения с мечом Океана. В случаях с корабельными саблями такое столкновение оканчивалось не в их пользу.

Но Вайн не торопился атаковать. Он поднял меч и сделал им ленивое движение в воздухе, словно примериваясь, как лучше снести ей голову. Риччи, верная своему плану, продолжала ждать его первого выпада.

В следующую секунду на нее рухнула половина крыши хижины, причем балка угодила ей прямо по черепу.

***

Для другого искателя приключений карьера бы закончилась в этот момент, но Риччи просто потеряла сознание на некоторое время.

Она очнулась в душном каменном мешке – то есть вырытый в песке яме, обложенной камнями и сверху накрытой тяжелой кованой решеткой с замком.

Лицо ей закрывала собственная шляпа, а под голову была подложена свернутая куртка Берта. Штурман находился тут же, он сидел у соседней стены, глубоко уйдя в себя.

Риччи села, переждала приступ тошноты и головной боли и обратилась к Берту:

– Этот вопрос утратил оригинальность, но все-таки: что я пропустила?

Фареска медленно повернул к ней голову. Риччи отметила расширенные зрачки, тяжелое частое дыхание и бессмысленный взгляд.

– Да у тебя же тепловой удар! – вскочила она. – Ляг на мое место, тут хоть какая-то тень. Расстегни рубашку.

Подложив Берту под ноги обе куртки, она поняла, что предпринятых мер недостаточно.

– Эй! – крикнула она, задрав голову. – Нам нужна вода! Тут человек умирает, дайте воды!

Солнце на несколько секунд закрыл чей-то силуэт.

– Умрет, так туда ему и дорога, – произнес пират, охраняющий яму.

– Ублюдок! – крикнула Риччи. – Ничего не поделаешь, – сказала она Берту, – придется нам с тобой ждать ночи. Можешь пока рассказать, что все-таки случилось?

Фареска медленно кивнул.

– Тебя завалило обломками, Вайн смеялся, – начал он медленно. – Он объявил всю твою собственность своей. Он сказал, что казнит тебя завтра.

– Вот ублюдок! – не сдержалась Риччи. – Извини, Берт, продолжай.

– Он спросил экипаж, на чьей они стороне. Готовы ли они драться, чтобы освободить тебя. Никто не согласился.

– Проклятые предатели, – прошипела Риччи.

– Тогда он сказал: «выпьем за объединение». А потом Кинн… Кинн сказал, что я испанец. Что я предам их при первой возможности. И меня тоже бросили сюда.

– А остальные? – спохватилась Риччи. – Что с ними?

– Я видел Малькольма и Томпсона среди людей Вайна.

– А Юли?

– О… леди Юлиана… Вайн собирается на ней жениться.

– Жениться? У них на острове есть священник?

– Не думаю. Но он все равно сочетается с ней браком… негодяй.

– Это точно, – поддержала его Риччи.

– Мы должны спасти ее. Должны выбраться отсюда. Я… ох…

– Если тебя тошнит, в другую сторону, пожалуйста. Но постарайся удержаться, потому что воды нет.

– Выбраться…

– Мы выберемся отсюда. Обязательно. Я что-нибудь придумаю, – пообещала Риччи.

У нее не были ничего, хоть в какой-то степени походящего на план. Она не видела ни одной возможности выбраться из каменной ямы. Не говоря уже о том, чтобы миновать посты и выбраться с острова.

Чертов Эммануэль Вайн! Только другие Вернувшиеся представляли опасность для Риччи, и надо же ей было встретить одного на Мадагаскаре!

Хотя если подумать, найти здесь Вернувшегося было неудивительно – не только Риччи догадалась скрыться от Инквизиции в Южных морях.

Вайн стал четвертым Вернувшимся, которого она встретила в своей жизни, и, разумеется, идея объединиться и вместе править миром была ему чужда.

«Он даже не стал со мной драться!», – подумала она с досадой. – «Как будто я не заслуживаю честной схватки!»

Три раза ее спасало чудо: Мэри-Энн сама хотела умереть, Бехельф недооценил меч Океана, а Лилиас могла достать ее лишь иллюзией. Но чудеса, как известно, случаются лишь трижды.

«Не думай так», – одернула себя Риччи. – «Я убила Мэри-Энн. Я убила Бехельфа. Я разрушила иллюзию Лилиас, и справлюсь с самой Лилиас. И этот вонючий пират на грязном острове меня не прикончит!».

Но пока Риччи переходила от решимости к отчаянью и снова к решимости, вокруг них с Бертом ничего не менялось. Только солнце медленно-медленно клонилось к горизонту.

***

Стеф никогда особо не рассчитывал на то, что хорошие отношения с Джозефом Кинном сослужат ему добрую службу, просто сказывалась привычка улыбаться в лицо, а гадости говорить за спиной.

Но случилась встреча с Эммануэлем Вайном, и только благодаря расположению Кинна Стефа не бросили в ту же яму, что капитана с испанцем. На Риччи, как и на Фареску, Джозеф давно точил зуб, а Вайн по каким-то одному ему известным причинам не только прислушался к мнению Кинна, но и убедил его возглавить экипаж «Барракуды».

Разумеется, Стеф остался не у дел, но он все-таки оказался одним из двух офицеров, сохранивших свободу действий: Юлиану увели и заперли на шхуне Вайна, «Веселом Роджере». И единственным, способным что-то предпринять. Не ждать же действий от разжалованного в матросы Мэла.

Так что Стеф сидел в компании пьяных пиратов Мадагаскара, смеялся их грубым плоским остротам в адрес Риччи и Берта, смачивал местный пойлом песок – ни на что большее оно не годилось – и выжидал момента.

Нельзя сказать, что Кинн и Вайн ошиблись, сочтя его эгоистичным ублюдком, всегда выбирающим сторону победителей. Они просто не учли того, что Стеф поставил на Риччи. Эта ставка требовала не материальных вложений, а верности. Всей верности, на которую была способна его натура. Остатков всей чести, которая когда-то составляла его жизнь.

«Знал бы я десять лет назад, до чего доведет меня жизнь», – вдруг подумал он, – «я бы, пожалуй, застрелился».

***

Над островом сгустились сумерки, потом упала тьма, а плана у Риччи все еще не было. Если только не считать планом намеренье дождаться, когда их поведут на казнь, и действовать по обстоятельствам.

Берт не задавал никаких вопросов.

Ночью в яме стало холодно, и, застегнувшись на все пуговицы, они жались друг к другу.

Неожиданно сверху донеслись шорохи, и в ночной тишине до них отчетливо донесся знакомый голос с пьяной развязностью говорящий:

– Я вам выпить принес, парни!

Другие незнакомые и резкие голоса произносили что-то возмущенное и возражающее.

– Да Вайн нас вздернет за такое! – четко донеслось до заключенных в яме, с напряжением ловящих каждый шорох.

– Сколько их там? – шепотом спросили Риччи.

– Четверо, – ответил Берт.

«Стефу не справиться с четверыми», – огорченно подумала она.

Сверху донесся звук чего-то разбиваемого, а затем звон стали и предсмертные возгласы. Через минуту все стихло.

Двое пиратов ждали, строя догадки о том, как закончилась схватка.

– Риччи? Фареска? – окрикнул их все тот же голос. – Вы живы?

– Да! – выкрикнули они в один голос.

– Отлично. Не хотелось бы узнать, что я рисковал из-за пары трупов.

– Ты достал ключи? – крикнул Берт. – Они были у Вайна!

– Только снисходя до твоего состояния, я не стану расценивать как оскорбление предположение, что мне необходимы ключи, чтобы справиться с таким примитивным ремесленным изделием, как этот замок, – ответил Стеф, одновременно применяя свои расхваленные навыки.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы с помощью стилета разомкнуть хватку замка, с помощью Мэла поднять решетку и вытянуть из ямы сначала Берта, все еще нетвердо стоящего на ногах, а потом Риччи.

– Кто-нибудь мог тебя заметить? – спросила она, отряхиваясь.

– Если бы кто-нибудь заподозрил, куда я иду, он немедленно поднял бы на ноги весь остров, – ответил Стеф. – У нас есть два-три часа до рассвета, и покинуть бухту незамеченными – наш единственный шанс.

Риччи не стала с ним спорить. Досада от крупного промаха была еще очень сильна. Она заставляла Риччи сомневаться во всех своих действиях и мыслях, и потому положиться на своих товарищей.

– Спасибо, – сказала она Стефу и Мэлу.

Берт молча хлопнул боцмана по плечу и протянул руку Томпсону. Риччи внутренне напряглась, потому что со Стефа сдалось бы от рукопожатия отказаться, а ссориться было совершенно не время. Но тот почти без паузы протянул руку в ответ, и Риччи облегченно выдохнула.

– Мы должны освободить Юли, – сказала она, снова примеряя на себя роль лидера. – А потом собрать верных людей и приготовить корабль к отплытию.

Они собиралась предложить офицерам разделиться, но вдруг поняла, что сказала что-то не то: все трое отвели глаза, словно не хотели что-то говорить.

– Но ведь хоть кто-то остался мне верен? – неуверенно спросила Риччи.

– Конечно, – сказал Стеф и обвел рукой их маленькую группу. – Все, кого ты здесь видишь. И мисс Юлиана, полагаю.

Луна отсутствовала, так что Риччи не видела, а скорее угадывала их в темноте, но не стала придираться к словам.

План побега срывался. Но альтернатива – еще одно сражение с Вайном – слишком пугала Риччи. Она отдавала себе отчет в том, что, отделавшись от заблуждений насчет «честной схватки» и ступив на поле уловок и хитростей, она окажется в лучшем положении. Но память о проигрыше, о разгромном унизительном поражении мешала ей. Мерзкий страх сковывал ее по рукам не хуже испанских каменных кандалов.

И хотя офицеры, наверняка, ожидали от нее чего-то решительного и смелого, Риччи могла думать лишь о бегстве.

– В таком случае, мы выйдем из гавани сами, – уверенно произнесла она.

– Как? – удивился Мэл. – Без команды?

– Без команды, – кивнула Риччи. – Ведь мы смогли же добраться из Картахены до Кюросао!

– Это было морское побережье, – напомнил ей Берт. – Хорошо изученное побережье. Не океан. Что мы будем делать, если случится шторм?

– Ты забыл о том, что я с тех пор научилась управлять погодой! – заявила Риччи. – Мы справимся!

– Боюсь, нам придется принять этот план, – заметил Стеф. – Потому что другого выхода у нас нет.

Никто из них предложил Риччи снова сразиться с Вайном, и за это она была благодарна им не меньше, чем за то, что они пришли вызволять ее из заключения.

***

Стеф провел их к гавани окольными путями, в обход все еще веселящихся компаний и часовых.

– Они увели Юлиану на тот корабль, – сказал он, указывая на самую большую шхуну. – Это «Веселый Роджер», гроза местных торговых путей.

– Выглядит не слишком внушительно, – заметила Риччи.

– Скажешь так после того, как мы выберемся отсюда живыми.

Прихватив бурдюк с местным пойлом, Томпсон запоетающейся походкой направился прямо по трапу, к зевающим под фонарем часовым. Когда те попытались спровадить «пьяницу», он выхватил меч и одним ударом прикончил одного. Притаившийся в тени Мэл опустил увесистый ящик на голову второго.

– Обыщем трюм? – предложил Берт.

– Сначала наведаемся в каюту капитана, – сказала Риччи. И угадала.

Когда Стеф подцепил защелку и распахнул дверь, их взглядам предстала Юлиана, сидящая на сундуке в новом роскошном платье.

– Ну, наконец-то, – сказала она. – Я уже начала беспокоиться, где вас носит.

– Ты не выглядишь попавшей в беду, – заметила Риччи, разглядывая переливы шелка.

– Ну, какой толк был закатывать истерику? – дернула плечом Юлиана. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь и вытащишь меня, так что можно немного поиграть в невесту. Все равно назначенного на завтра венчания не случится.

Риччи подумала, что это была выигрышная тактика. Сопротивляясь и отбиваясь, девушка бы скорее спровоцировала агрессию.

– Кстати, я выяснила, где у Вайна тайник! – радостно объявила Юлиана. – Отодвиньте-ка этот шкаф.

Риччи была так заинтригована, что даже не стала напоминать о том, что им следует побыстрее сматываться, а не устраивать обыск на чужом корабле.

Чтобы сдвинуть с места шкаф потребовались общие усилия Мэла, Стефа и Берта. За ним обнаружилась небольшая дверь, замок в которой не составил для Томпсона препятствия.

В крошечном чуланчике стояло несколько сундуков, но Юлиана уверенно указала на пару самых верхних и маленьких. Стеф приоткрыл один из них, и свет фонаря, отраженный от множества граней драгоценных камней, ослепил всех присутствующих.

Риччи мысленно прикинула объем ларца и средний размер одного такого «булыжника», разделила и получила ошеломляющее число.

– Если мы это заберем, Вайн будет преследовать нас до самой смерти. Своей или нашей, – сказала она.

– Он все равно будет нас преследовать, – заметил Стеф. – По крайней мере, у нас будет стоящий повод убегать.

Риччи с ним согласилось, так что с «Веселого Роджера» они выбрались, волоча два тяжелых ларца.

***

– Как насчет провизии? – спохватилась Риччи на берегу. – В нашей кладовой было пустовато.

– Не беспокойся, – сказала ей Юлиана. – Вайн собирался выйти на нашей «Барракуде» в море, так что на нее весь день грузили припасы.

Представив выражение лица Вайна, который с утра, продрав глаза, увидит, что стоящее у причала судно испарилось, Риччи повеселела. А уж когда Вайн заглянет в свой тайник… Если бы не вес корзины с чем-то ценным, которую ей вручила Юлиана на борту «Веселого Роджера», Риччи бы приплясывала.

Когда идущий впереди Мэл издал удивленный и отнюдь не радостный возглас, Риччи поняла, что чего-то не учла. Она бросила корзину и бросилась вперед.

У дверей, ведущих к офицерским каютам, стоял сонно щурящийся Джозеф Кинн с фонарем в руке.

Когда он понял, что появление старого командного состава ему не снится, он схватился за саблю. Звать на помощь Кинн не стал: то ли считал ниже своего достоинства, то ли понимал, что на берегу нет никого достаточно трезвого, чтобы придти ему на выручку.

Риччи не стала спешить и хвататься за меч сама. Не то чтобы она была в восторге от компании Кинна, но когда твоя команда для океанского плаванья состоит из пяти человек, включая тебя саму, не до тестов на психологическую совместимость.

– Джозеф! – улыбнулась она. – Как ты смотришь на то, чтобы свалить с этого острова с нами?

Она даже была готова поделиться с ним частью сокровищ Вайна. Не в той же доле, как с офицерами, разумеется, но достаточно для безбедной жизни.

– Ты никуда отсюда не уйдешь! – заявил Кинн. – Теперь это мой корабль!

– Серьезно? – удивилась Риччи. – Ты же постоянно говорил о том, что не собираешься занимать командную должность!

– Я всегда хотел лишь защищать команду от таких людей, как ты – много обещающих и использующих их ради наживы! И Вайн объяснил мне, что я могу сделать только одним способом – сам став капитаном!

«Люди с такими стремлениями придумали профсоюзы и забастовки», – подумала Риччи. – «Но не в эти времена».

– На этом корабле уже есть капитан, – сказала она. – Если ты считаешь иначе, тебе придется сразиться со мной.

Конечно, их поджимало время, но что еще могла предложить? Напасть на него впятером? Ее офицеры перестали бы уважать ее.

– Против тебя с твоим волшебным мечом? – криво усмехнулся Джозеф. – Не слишком честная выходит схватка.

Риччи скрипнула зубами, потому что это замечание снова напомнило ей о перенесенном менее суток назад поражении, и отдала меч Берту.

– Уравняем шансы, – спокойно сказала она. – Я справлюсь с тобой и без своего меча.

Она задумчиво скользнула взглядом по оружию своей команды, зная, что оно получше того, что в корабельном арсенал. Но шпага Стефа была ей непривычна, меч Берта имел неудобную для нее рукоять, а палаш Мэла оказался бы черезчур тяжел.

Найти обыкновенную саблю на корабле не составляло труда. Отсутствие дисциплины, предписывающей всегда класть вещи на положенные места, иногда имело положительные последствия.

Риччи помнила, что у них мало времени, и выполняющим роль секундантов и зрителей офицерам надо заниматься другими делами, но она могла лишь не затягивать схватку.

Джозеф Кинн был опытным бойцом, не отягощенным излишними принципами, но, на свое несчастье, он плохо представлял себе возможности ернувшихся. Иначе он бы постарался, например, снести ей голову, а не воспользовался бы тем, что Риччи открылась, для того, чтобы вонзить свою саблю в левую сторону ее груди.

Потому что Риччи только и выжидала этого для того, чтобы зеркально отразить его удар, вонзив свою саблю в его грудь. Вот только для Кинна это означало мгновенную смерть.

– Похороним его позже, – сказала Риччи, отбрасывая саблю и тут же сгибаясь от настигнувшей боли. – Надо поставить паруса, а то такими темпами мы к рассвету не выйдем из гавани!

На этот раз все они, кто лучше, кто хуже, знали, что им делать, так что подготовка к отплытию заняла куда меньше времени, чем когда-то в Картахене. Риччи с удивлением поняла, что тягать канаты стало как будто бы легче, и ладони больше не обдирались до крови от каждого неловкого движения.

«Пожалуй, мы действительно сможем управляться впятером», – подумала она, стараясь не думать о деталях предстоящего плаванья.

– Вы сильно рисковали, капитан, – шепнул ей Берт, когда они закручивали на барабан якорную цепь.

– Если я не могу даже выиграть дуэль с матросом, о каком путешествии может быть речь? – отозвалась Риччи, приняв самый небрежный и невозмутимый вид.

Как будто ей каждый день приходится убивать людей, которых она хорошо знает. Как будто она не знает точно, чье лицо сегодня увидит во сне.

***

На рассвете они с облегчением отметили, что море чисто и на горизонте нет ни одной самой маленькой белой точки, хотя Мадагаскар все еще виднеется, похожий на большую грозовую тучу.

– Ладно, – сказала Риччи, – раз за нами нет никакой погони прямо сейчас, мы можем выбрать курс. Сначала надо выбрать пункт назначения.

– Лондон, – произнес Стеф после паузы. – У нас больше нет команды, зато есть сокровища. Пора нам делить добычу.

– Замечательно! – радостно поддержала его Юлиана.

– Согласен, – кивнул Мэл.

– Если ничего не изменилось, то войны между Англией и Испанией сейчас нет, – сказал Берт. – Так что я могу добраться до родины и из Лондона. Но если ситуация изменилась, высадите меня на испанском побережье.

– Значит, берем курс на Лондон, – согласилась Риччи. – Мы можем обогнуть мыс Бурь. Это самый очевидный путь…

– Это единственный путь, – поправил ее Берт.

– Нет, – возразила она. – Мы можем подняться к Красному морю и по каналу… то есть там нет канала… нам придется пересечь пустыню и где-нибудь в Каире раздобыть себе новое судно.

– Я голосую за то, чтобы огибать Африку с юга, – заявил Берт, выслушав ее путаные объяснения, сопровождающиеся вождением пальца по карте.

Все остальные с ним согласились, так что Риччи была вынуждена принять этот маршрут, хотя путь через Суэцкий перешеек все равно нравился ей больше. Хотя бы тем, что Вайн ни за что бы не догадался искать их в той стороне.

***

Они разделили сокровища Вайна на пять частей, получив несколько кучек не таких внушительных, но гораздо более близких сердцу. Там были кроваво-красные рубины, синие, как море, сапфиры, сияющие ярче глаз Юлианы, изумруды и царственно холодные бриллианты.

Каждому досталось по хорошей горсти разноцветных камней, чью стоимость Стеф прикинул на глаз.

– Здесь где-то по двадцать тысяч фунтов, – высчитал он. – На каждого.

Риччи слабо представляла себе английские цены, не говоря уже о стоимости недвижимости, но по глазам своих товарищей составила представление о значительности названной суммы.

«Двадцать тысяч фунтов» – звучало очень впечатляюще.

Но Риччи почему-то размышляла вовсе не о том, что она сможет сделать с такой кучей денег.

Она думала о том, что их путешествие вышло на финишную прямую, и мечты ее товарищей скоро сбудутся: Стеф вернется к жизни аристократа, Берт возвратится на родину и сменит имя, Юлиана отомстит губернатору Сэлдону, а потом выйдет замуж, а Мэл купит себе любой кусок земли, какой захочет.

А Риччи останется в одиночестве.

«Подумаешь», – сказала она себе. – «Да я с легкостью найду себя десяток подчиненных не хуже. Я научилась убеждать людей. К тому же сейчас надо думать о том, как уйти от Вайна, а не как потратить его деньги».

Впереди было длинный выматывающий и опасный переход, впереди было еще немало путешествий, но Риччи уже могла сказать себе – она не станет набирать себе новую команду.

Можно было найти сотни причин, почему Вернувшейся легче выживать в одиночку, или уверять себя в том, что расстаться с ними всеми разом куда лучше, чем смотреть, как они стареют, и терять их постепенно, но себе Риччи могла признаться – у нее никогда не будет такой команды, как эта, и потому не стоит и собирать еще одну команду.

========== Путь домой ==========

Первым препятствием на их пути к спокойной и счастливой жизни был мыс Бурь. Пройти его было бы нелегко даже на новеньком, целом и прошедшим кренгование корабле с полной командой. А все, чем располагали они – неплохое, но изрядно потрепанное почти кругосветным путешествием, судно и пять пар рабочих рук. Риччи могла обеспечить им нужную погоду – или случайно вызвать бурю – но это вывело бы ее из строя, а ветер и без того был попутным.

От сильных порывов ветра мачты гнулись и скрипели, и каждый раз, бросаясь брать рифы, пираты с замирающим сердцем готовились услышать треск. Им бы ни за что не удалось починить сломанную мачту или обойти мыс без нее, но чем меньше парусов они оставляли парусов, тем менее управляемым становился корабль и тем больше падала их скорость.

Они шли по выражению Берта «на хвосте последнего ветра сезона» и, упустив его, остались бы в Индийском океане, в котором где-то плавал Вайн, на несколько месяцев.

Им оставалось только положиться на «Барракуду», которая, словно чувствуя их положение, летела по волнам птицей.

Из-за сгустившихся туч нельзя было точно определить координаты, но они и так не сомневались, что находятся возле мыса Бурь – иногда, в моменты прояснения, они даже видели берег.

– Ты знаешь легенду о капитане, который заключил сделку с дьяволом, чтобы обойти этот мыс? – спросил Берт, когда они стояли на палубе, готовые в любую секунду взлететь на мачты.

Уже двое суток они спали обрывками, не более часа подряд, и не ели ничего горячего.

– Я слышала эту историю, – сказала Риччи. – Но с удовольствием послушаю еще раз. Когда мы будем в Атлантике.

На третий день хлынул ливень, и они боролись против ветров и течений в насквозь промокшей одежде. Если Риччи, даже заполучив воспаление легких, пережила бы его без последствий, то любого из ее команды пневмония могла свести в могилу, а сухая одежда закончилась быстро.

– Неприятно было бы умереть от простуды за шаг до воплощения своей мечты, – заметил по этому поводу Стеф.

Вечером случилось еще одно странное явление – мачты засветились тускловатым безжизненным светом, словно стая светлячков усеяла реи.

Даже у Риччи, знающей, что в основе этого явления лежит всего-навсего статическое электричество, стало на душе неспокойно. Было в этих огоньках что-то тревожащее, колдовское, вызывающее первобытный страх из глубин сознания.

– Огни святого Эльма, – сказал Мэл, увидев ее изменившееся лицо. – Их много, а это значит, что все окончится хорошо. Верная морская примета.

На четвертый день тучи рассеялись, установилась хорошая погода с легким ровным ветром, и по всем расчетам Берта – а также согласно ориентировке на виднеющийся по правому борту берег – они пребывали в Атлантическом океане.

– Теперь осталось только доковылять до Лондона, – произнес Стеф. – Даже такое корыто, как наше, справится.

– Не называй «Барракуду» «корытом», – сделал ему замечание Мэл. – Она может обидеться, и тогда не видать нам берега.

– Но сейчас мы можем, наконец-то, положить ее в дрейф и отдохнуть? – спросила Риччи.

Именно так они и поступили.

***

Легкий попутный ветер наполнял их паруса, припасов хватило бы им шестерым с учетом рыбалки на несколько месяцев, так что они могли позволить себе периодически ложиться в дрейф, а впереди ждала Европа. Жизнь была прекрасна, пока на горизонте не появился парус.

Мэл заметил его случайно, потому что они мало обращали внимания на море за кормой, но принесенная подзорная труба убедила всех – тем же курсом, что и они, идет другое судно. На баке был созван экстренный совет.

– Какова вероятность, что это «Веселый Роджер»? – спросила Риччи.

– Лучше поставить вопрос так: какова вероятность, что это не «Веселый Роджер», – заметил Стеф. – И я скажу, что невелика.

– Значит, ему тоже удалось миновать мыс Бурь, – сказал Берт.

– Ну, вычислить наш маршрут для него труда не составило, – вздохнула Риччи.

– Что мы будем делать? – спросил Мэл.

– Я даже не буду выдвигать предложение обстрелять их из пушек и взять на абордаж, так что будем убегать. Поставить все паруса.

– Мачты не выдержит! – воскликнул Берт.

– Поставить столько парусов, сколько выдержат!

Но судно с их горизонта не пропало. Более того, оно держалось дальше от берегов Африки, чем они, так что «Барракуда» оказалась в ловушке.

***

– Мне кажется, или он ближе, чем вчера? – спросил Стеф на следующее утро, опустив подзорную трубу.

– Неудивительно, – заметил Берт. – У них больше людей, так что они могут ловить каждый порыв. Или оно просто ходче нас.

– Почему мы не можем спрятаться от них в целом океане? – спросила Юлиана. – Ведь он такой большой!

– Если мы заберем к западу, то только сократим расстояние между нами, – сказал Берт. – Пока мы идем прежним курсом, их преимущество минимально.

– Но они все равно нагонят нас рано или поздно! – воскликнул Стеф.

– Да, – кивнул Фареска. – Самое большее через неделю они подойдут на расстояние пушечного выстрела… Если мы не сделаем ошибки раньше…

– Риччи! – Юлиана обратила к капитану просящие глаза. – Ты же колдунья, сделай что-нибудь!

Словно по команде все взгляды обратились к Риччи.

Нужно было какое-то неожиданное оригинальное решение. Чего-то, что Вайн не ждет и не сможет парировать.

– Как скоро они нас настигнут, если мы бросим якорь? – спросила Риччи.

– Где-то через сутки… может, часов двадцать… – прикинул Берт.

– Забирай к берегу! – распорядилась Риччи. – Мы должны найти укромную бухту на побережье, чтобы укрыться от урагана.

– Но ведь нет никакого урагана, – заметил Стеф.

– И барометр не обещает…

– К черту барометр! Я говорю – ураган будет!

***

Расчет Риччи был на то, что, если уж призыв попутного ветра в ее исполнении может обернуться вызовом бури, то вызвать шторм нарочно будет легко.

Она нашли место для стоянки – маленькую бухту, в которую впадала река, временами, вероятно, очень широкая и бурная, но сейчас обмелевшая до того, что крыса могла бы перейти ее вброд. Это было не лучшее место для того, чтобы прятаться от разбушевавшейся стихии, но им не приходилось выбирать: на африканском побережье было не так уж много бухт, а шхуна Вайна все сокращала дистанцию.

Едва они бросили якорь, Риччи вытащила меч и сосредоточилась на погоде. Она постепенно привыкала к управлению ветром – нужно было только успокоится и сконцентрироваться на необходимости обеспечить себе безопасность. Но ей еще не приходилось специально вызвать шторм. Как намеренно утратить контроль, который она так долго стремилась обрести?

«Хаос», – сказала себе Риччи. – «Во мне много хаоса. Хочу, чтобы он был и вокруг меня».

Она не учла того, насколько волна, прошедшая по ее телу, будет иссушающей и всепоглощающей – за секунду она досуха выжала силы Риччи, и капитан рухнула на палубу, словно подстреленная.

***

Риччи пришла в себя в каюте, на своей койке, полностью одетой за исключением сапог.

«Это снова случилось», – подумала она философски, борясь с головокружением и тошнотой, чтобы подняться. Надо было узнать, привели ли ее усилия к ожидаемому результату.

Удержаться на ногах Риччи не удалось. Рухнув на пол и от души выругавшись, она поняла, что проблема не в ее вестибулярном аппарате, как ни странно, а в корабле, и похолодела от осознания: пол каюты образует уклон градусов в десять, и она не чувствует движения судна, а это может значить только то, что «Барракуда» села на мель.

Удастся ли им снять ее на этот раз?

Команда нашлась в кают-компании. Судя по их удивленным лицам, они не ожидали увидеть Риччи так скоро.

Она рухнула на ближайший, тут же освободившийся, стул и спросила:

– Это уже совершенно не оригинально… но что произошло без меня?

– Нас выбросило на берег, как дохлую рыбу, – ответил Стеф.

– На берег? Далеко от воды?

– Не слишком, – поспешил успокоить ее Берт. – К тому же уровень воды в реке поднимается. Через пару-тройку дней нас смоет обратно в океан.

– А что с «Веселом Роджером»?

– Ну, точно мы не видели, но учитывая направление и скорость ветра…

– Им конец, – хмыкнул Стеф. – Единственная хорошая новость.

– На берег выносило обломки, – сказал Берт. – Похоже, они налетели на камни.

Риччи вздохнула с облегчением.

– Хочешь есть? – спросила ее Юлиана. – Я сварила моллюсков.

Риччи осознала, что зверски голодна, и кивнула.

Но какая-то смутная мысль, тень какой-то угрозы, продолжала преследовать ее, пока она уплетала миску варева из морепродуктов, овощей и крупы. Риччи пыталась поймать мысль, но та ускользала.

– Сколько я провалялась? – спросила она, отставляя миску и потягиваясь.

И тут преследующее ее мрачное предчувствие оформилось в образ. Образ разъяренного и насквозь мокрого Эммануэля Вайна, выбирающегося на африканский берег.

– Где-то часов восемь, – ответила Юлиана, наблюдая за изменениями на лице Риччи.

– В чем дело? – спросил Стеф, тоже уловивший трансформацию.

Теперь все поняли, что что-то не так.

– В кораблекрушении и шторме у человека почти нет шанса выжить, – произнесла Риччи в тишине. – У обычного человека.

До них дошло быстро. Если не учитывать то, что они должны были подумать об этом с самого начала. Она должна была подумать.

– Я бы выжила, – сказала она. – Мне уже случалось тонуть. И он, я уверена, выжил.

– И он, несомненно, злится, – добавил Стеф.

– Он нас ищет, – закончила Риччи. – А мы не способны сдвинуться с места.

Паника, словно морская волна, обрушилась на нее внезапно. Риччи затрясло так, что зубы застучали.

– Может, его съела акула? – с надеждой предположил Берт.

Риччи в это не верила. Она с трудом могла заставить себя думать связно.

– Собирайте вещи, – бросила она хриплым голосом. – У нас есть фора. Мы должны уходить.

Но команда не спешила. Они растерянно переглядывались между собой, время от времени бросая взгляды на едва сдерживающую истерику Риччи.

– Ты знаешь о том, что он придет сюда. Можешь устроить ему ловушку. Ты знаешь его возможности. Он выведен из себя. Потрепан штормом. И ты собираешься бежать? – спросил после паузы Берт. – Это на тебя не похоже.

– Ну, без медяка в кармане каждый может быть храбрым, – заметил Стеф. – А с двадцатью тысячами фунтов в кармане я тоже голосую за бегство.

Фареска не стал с ним спорить, вместо этого он продолжал пристально вглядываться в глаза Риччи.

– И как долго ты собираешься бегать? – задал он еще один вопрос.

Риччи встряхнулась. Вайн может, не старея и не умирая, преследовать ее тысячу лет, но у нее никогда не будет более выигрышной ситуации для сражения с ним, чем сейчас. Потому что после того, как они доберутся до Лондона – где он может и потерять ее след, а может и не потерять – она останется с Вайном один на один.

– Я один раз уже проиграла, – сказала она тихо.

– Каждый может сделать ошибку, – ответил Берт.

И Риччи приняла решение.

– Я сражусь с ним снова, – решительно и громко заявила она. Потянулась за мечом для большей внушительности и поняла, что забыла его в каюте. – Но я рассчитываю на вашу помощь.

Берт, Юлиана и Мэл кивнули с энтузиазмом. Стеф пожал плечами и бросил:

– От такой угрозы за спиной все-таки стоит избавиться, пожалуй.

И тогда Риччи выложила план, составленный ею за пятнадцать секунд.

– Мы вшестером не снимем пушку с корабля, – сказал Берт, выслушав. – Для этого нужен кран. Или больше людей.

– Вам надо только ее сдвинуть, – прервала его Риччи. – Самое сложное я беру на себя.

– Ты умеешь двигать предметы? Как Вайн? – заинтересовалась Юлиана.

– Ну, я ведь умею все, что и другие Вернувшиеся. Вот только не всегда об этом знаю.

Мэри-Энн искусно управляла погодой, Бехельф – огнем, Лилиас наводила иллюзии, а Вайн двигал предметы. Каждый из встреченных ею Вернувшихся был способен на что-то уникальное, и только Риччи толком не удавалось ничего.

«Я еще найду область, в которой талантлива именно я», – сказала она себе и сосредоточилась на предстоящей битве.

Но с пушкой у нее не получилось ничего, с какого боку бы Риччи не подходила к этой задаче и как бы не напрягалась.

– Может быть, – предположил Стеф после часа наблюдения за ее попытками, – это работает не так? Ты стала управлять погодой после того, как убила Мэри-Энн. Ты спалила Панаму после того, как отправила в мир иной Бехельфа. Ты забираешь их силу после смерти, как грабитель в подворотне – кошелек. Для того, чтобы двигать предметы, тебе нужно убить Вайна.

– Может быть, ты и прав, – признала Риччи. Это было не худшее объяснение ее неудач. – К сожалению, придется изменить план.

– Зачем вообще двигать пушку? – спросила Юлиана. – С нашего борта прекрасно простреливается весь пляж.

– Он может что-то заподозрить.

– Для выигрыша неважно, какие карты у тебя на руках, – хмыкнул Стеф. – Важно то, как хорошо ты умеешь блефовать.

– Ты сам когда-то сказал, что я – «девчонка, у которой по лицу все читается», – напомнила Риччи.

– Это было полгода назад, – хмыкнул Стеф. «До того, как ты открыла свою сущность». – Ты изменилась. Или я изменил свое мнение о тебе.

– Надеюсь, ты прав, – негромко заметила Риччи.

Она вспомнила Мэри-Энн и Бехельфа. В отличие от них Вайна ей было совершенно не жаль.

«Мир станет лучше, после того, как я его убью», – сказала она себе.

***

Вайн пришел через два дня, когда Риччи уже начала надеяться, что его все-таки съела акула. Он похудел, щеки втянулись, кожа приняла нездоровый серый цвет, а шелковый костюм потерял вид.

«Вот уж верно», - подумала Риччи, когда увидела его фигуру в свете костра. – «Никого не считай мертвым, пока лично не перережешь ему глотку».

Он не пытался подкрасться сзади и ударить в спину. То ли прекрасно понимал, что Риччи услышит его раньше, то ли признал ее равной.

– Капитан Рейнер, – произнес он. – За тобой должок.

– А я думала, того, что ты уже получил, тебе хватит, – заявила Риччи, поднимаясь, поскольку садиться он явно не собирался.

Она демонстративно положила руку на рукоять своего меча. Вайн, похоже, так и не догадался, что это за вещь.

– Как насчет того, чтобы разойтись с миром? – спросила Риччи напоследок. – Мне, как видишь, повезло не больше, чем тебе. Мой корабль выбросило на берег, моя команда меня бросила и ушла в джунгли. Я даже отдам тебе половину камней, которые у меня остались!

Вайн смотрел на нее с тупой злостью в глазах, словно разъяренный бык в разгар корриды, и Риччи оставила мысль о том, чтобы с ним договориться. Она могла лишь убить его илиумереть от его руки.

Риччи едва успела выхватить меч, чтобы отбить мощный яростный удар перемахнувшего через костер Вайна. Она крутанулась на песке, уходя из-под удара, и сама заехала босой ступней в разлетевшиеся угли, но даже не почувствовала боли.

Она не пыталась атаковать – скорее ей удалось бы сломать головой пальму, чем пробить его оборону. По крайней мере, до тех пор, пока Вайн не выбьется из сил или ей не подвернется случай выбросить джокера из рукава. Риччи рассчитывала на свою выносливость – спасибо корабельным тренировкам. Особенно по тасканию канатов.

Она двигалась достаточно быстро, чтобы сокрушительные удары Вайна не достигали цели, но вот провести ответную атаку была не способна.

«Будем сражаться, пока один из нас не свалится без сил», – думала она, пока они описывали очередной круг вокруг догорающего костра. – «Или до тех пор, пока не взойдет солнце».

Вайн дышал тяжело и хрипло, словно рычал, но и Риччи едва хватало времени между выпадами, чтобы восстановить дыхание.

Перед очередной атакой он остановился на секунду, и Риччи замерла тоже. Они смотрели друг на друга – вспотевшие, растрепанные, напряженные и готовые к убийству.

– Тебе не выиграть, – произнес Вайн глухо.

– Увидим, – ответила Риччи. – Ты же не думаешь, что я перестану…

Окончание фразы заглушил скрежет стали двух скрестившихся клинков.

На этот раз у него почти получилось – лезвие полуторного меча едва разминулось с ее шеей, оставив неглубокую царапину. Риччи машинально провела по ней пальцем, словно желая убедиться, что ее голова еще прочно держится на теле.

Вайн усмехнулся. Он полагал, что победа уже почти у него в кармане и отрезать Риччи голову полностью всего лишь дело времени.

Когда около костра ударило ядро, взметнув фонтан из пепла и песка, Риччи на долю секунды опешила – ее мир сузился до клочка земли у моря, так что она даже забыла о своих поручениях команде.

Вайн протер глаза от пепла и обернулся в ту сторону, откуда прилетело ядро. В отличие от Риччи он не знал, что выстрел будет только один.

Меч вошел ему в спину, прямо под ребро, как учил ее Стеф, и вышел из груди. Вайн выронил клинок и осел. Риччи ногой отбросила его оружие подальше и резко выдернула свой меч из тела.

Вайн еще дышал, и шарил рукой в поисках клинка или хотя бы камня, но пальцы его только сгребали песок. Риччи собралась с духом, чтобы нанести последний удар, но он с неожиданным всплеском сил перевернулся на спину и схватил ее за щиколотку, сбив с ног.

Несмотря на стремительно утекающую из Вайна жизнь, хватка его была поразительно крепка, и Риччи поэтому, рискуя повредить себе же, ткнула лезвием без размаха – поза не позволяла выбирать – в лицо Вайну. Его щека и ключица превратились в кровавое месиво с обломками костей, один глаз закрылся, но второй все еще смотрел на Риччи ужасающе ясно.

Несмотря на второе жуткое ранение Эммануэль Вайн все еще жил, но теперь нанести смертельный удар требовало уже милосердие.

Губы его шевельнулись.

– Должен… вернуться… – вырвалось из его горла.

– Куда? – спросила зачем-то Риччи. Как будто это теперь имело какое-то значение.

Но его единственный глаз затуманился, и он смотрел куда-то мимо нее. Риччи знала, что через пару секунд этот туман сменится пустотой. Душа Эммануэля Вайна уйдет туда же, куда когда-нибудь отправится ее душа.

Глаз закрылся, и Риччи неожиданно поняла, как она вымоталась. Не выпуская из рук окровавленного меча и не сводя глаз с Вайна, она сделала шаг назад и рухнула на песок.

В голове не укладывалось – скольким бы смертям она не становилась свидетелем, не укладывалось все равно – как могло еще несколько минут назад полное сил и ярости, жизни и жажды победить любой ценой создание вдруг превратиться в статичный предмет.

«Куда все это девается?» – подумала она. – «Когда умру я… куда денется все то, что делало меня мною?»

Она могли творить немыслимые для людей вещи, она пережила смерть, но этого не знала.

Зато она теперь знала то, о чем не говорится в книгах. Книги рассказывают о приключениях и романтике, о кровной мести и невозможной любви, но не о том, как радость от того, что из вас двоих фортуна улыбнулась тебе, и не твоя кровь теперь красит белый песок в алый, мешается с тянущей пустотой.

«Или я читала не те книги», – подумала Риччи, глядя в небо. Костер затухал, ночь сгущалась, и на небосводе густо высыпали звезды.

***

– Мазилы, – бросила Риччи беззлобно, когда офицеры, очевидно, не дождавшись ее появления на корабле, пришли на пляж.

Несколько минут она на них злилась – выстрел должен был раздаться ранься и попасть в Вайна. Но после схватки остыла и решила, что все и так сложилось неплохо – по крайней мере, они не попали в нее и не стали дожидаться рассвета.

– Ты должна была заставить его дождаться утра, – напомнил Берт.

– Не получилось, – развела руками Риччи.

Она могла бы предложить Фареске самому занять разговорами часов на шесть пришедшего по его душу горящего местью убийцу, но тот не стал развивать тему.

Мэл поворошил затихающие угли и подкинул в огонь остатки собранных ими дров.

– Вообще-то, не положено стрелять в одного из участников поединка из пушки, – хмыкнул Стеф. – Неблагородно.

– Никогда не понимала, какой прок в благородстве, – буркнула Риччи, поднимаясь.

– Для нас с тобой очевидный: оставить монополию на нечестную игру за собой. Если все вокруг начнут нарушать правила и бить в спину, мы потеряем преимущество.

– Мы будем его хоронить? – спросил Малкольм.

Риччи посмотрела на тело человека, страх и ненависть к которому наполняли ее последние две недели жизни, и поняла, что не испытывает к нему ничего, кроме смутного чувства вины.

– Нехорошо бросать его, – добавил Мэл.

Риччи кивнула.

– Похороны – прекрасный способ убедиться в своей победе, – заметил Стеф. – Предлагаю завалить его могилу камнями. Для верности.

Риччи подумала, что Эммануэль Вайн уж точно больше не встанет.

– Надо тогда отнести его подальше, – сказал Берт. – Река разольется. Может подмыть могилу.

– Мы сожжем тело, – сказала Риччи.

Возражать ей никто не стал, хотя насколько она помнила, погребальный костер не списывался в традиции религий ее команды. Видимо, они решили, что раз Вайн былВернувшимся, как и она, то ей лучше знать, как следует распорядиться его телом.

Риччи и сама бы предпочла бы погребальный костер. Хотя, разумеется, она предпочла бы не умирать.

Но со сбором дров пришлось подождать до рассвета.

***

Прибой все еще выносил обломки «Веселого Роджера», из которых они возвели неплохое кострище.

Риччи обыскала тело Эммануэля Вайна еще до того, как подошли ее товарищи, но не нашла никаких ценностей и ничего, привлекающего внимание, за исключением одной вещи, которую и вертела в руках, размышляя, отправить ли ее в костер или оставить себе в качестве сувенира.

– Что это? – спросила глазастая на побрякушки Юлиана.

Дешевый медальон, который Риччи сняла с шеи Вайна, и, немного повозившись, смогла открыть. Фотография внутри окончательно убедила Риччи, что Вайн пришел из другой эпохи. Как и все они, видимо.

– Место, куда он хотел вернуться, – сказала Риччи, щелкая крышкой и снова смотря на снимок.

Типичная счастливая улыбающаяся семья – муж, жена и трое детей. Ей потребовалось некоторое количество усилий, чтобы узнать в хозяине семейства Эммануэля Вайна. Он был моложе, гладко выбрит и улыбался совсем по-другому.

«Кажется, он так и не понял, что не вернется», – подумала она. – «Или не смог в это поверить».

– Какой детальный потрет, – восхитилась Юлиана, заглядывая ей через плечо.

Риччи кивнула, захлопнула крышку и швырнула последнюю вещь, связывающую Вайна с домом, в его погребальный костер.

– Пусть его душа успокоится, – сказала она.

***

Через три дня прогноз Берта подтвердился – уровень воды в реке поднялся, и «Барракуда» была снята ею с мели.

Они снова взяли курс на Англию, больше никем не преследуемые.

Но перед тем, как причалить в Лондоне, они собирались сделать еще одну остановку. В Понта-Делгада, колонии на Азорских островах, они рассчитывали пополнить припасы и узнать последние европейские новости, не слишком отклоняясь от курса и рискуя имуществом и свободой.

========== Понта-Делгада ==========

– Стефи меня обрадовал, что Понта-Делгада большой город, – сказала Юлиана. – Почти европейский.

Они с Риччи прохлаждались на палубе под видом дежурства.

– Наверное, – зевнула Риччи. – А что?

– И в чем ты собираешься идти в город? – поинтересовалась Юлиана.

– А чем тебе не нравится мой костюм? – удивилась Риччи. – Сапоги только почищу и рубашку зашью.

– В пиратском поселке или колонии на краю свете никого не удивишь твоим нарядом, – пояснила Юлиана снисходительно. – Но это настоящий город, и девушка в брюках и с мечом вызовет немало вопросов.

Риччи прониклась серьезности ситуации.

– Но зачем сообщать, что я девушка? – спросила она. – Никто не сможет отличить меня от парня, если я одену куртку.

Юлиана закатила глаза.

– Ты не так сильно похожа на юношу, как ты думаешь, – сказала она. – Просто люди в колониях не обращают на это внимание, но здесь будут.

– Понта-Делгада тоже колония.

– Но гораздо ближе к Европе. Здесь цивилизованные порядки.

– Хочешь сказать, что я не могу выдать себя за парня?

– Только если в сумерках и при этом будешь молчать, – безжалостно развеяла ее иллюзии Юлиана. – И даже если можешь… Не собираешься же ты поступать так всю жизнь?

Риччи пожала плечами. Она не хотела рассказывать о том, что собирается найти путь из этого мира, а до этого обойдется и мужским образом – она же не собирается заводить семью.

– Мало ли что с тобой произойдет, – продолжала Юлиана. – Тебе надо уметь выглядеть как девушка.

– Хорошо, – сдалась Риччи.

– Замечательно! – хлопнула Юлиана в ладоши. – Сейчас мы соорудим тебе платье! Где там корзина, которую мы принесли с «Веселого Роджера»?

– Хочешь сказать, я принесла?

Риччи заглянула в нее мельком, наткнулась на какую-то ткань и, забросив в пустующую каюту, забыла о ней.

Когда Юлиана разложила содержимое на палубе, выяснилось, что она набита платьями и другими предметами дамского туалета, предназначение которых оставалось для Риччи тайной.

– Зачем ты вообще все это захватила? – спросила она, вертя в руках нечто, похожее на скальп.

– Свадебный подарок, – сказала Юлиана с усмешкой. – Не возвращать же.

Она выглядела счастливой, копаясь во всем этом, и у Риччи не повернулся язык сказать, что это ей малоинтересно. С точки зрения выживания маскировка под парня решала множество проблем, а соблюдение облика девушки создавало множество дополнительных.

– Какой твой любимый цвет? – спросила Юлиана.

Риччи не помнила. У нее точно был какой-то любимый цвет, но ее память была в основном черно-белой. Но больше всего в ее воспоминаниях было…

– Красный, – сказала она неуверенно.

И тут же подумала, что нет. Вряд ли она любила цвет крови. Скорее всего, ее любимым являлся синий – цвет моря и неба, и радужки Стефа. Но это был любимый цвет маленькой одинокой девочки, а не капитана Риччи.

– Тогда я возьму голубое! – обрадовалась Юлиана. – Вот это. Смотри, оттенок неба в ясный день. И глаз Стефи!

Риччи хмыкнула.

– А ты оденешь вот это, бордовое.

Платьем все, разумеется, не ограничилось. Затянув на Риччи корсет, похожий на орудие пыток, и нацепив на нее многослойное сооружение, оказавшееся юбкой, Юлиана протянула ей пару туфель, жмущих ноги в неожиданных местах, отчего походка делалась мелкой и семенящей, а потом попыталась нацепить на нее тот самый скальп. Тут Риччи воспротивилась.

– Это еще за штука?!

– Это шиньон, – объяснила Юлиана. – Не морщи нос, это очень дорогая и хорошая вещь. У тебя слишком короткие волосы, это странно.

– Подожди, это что – натуральные волосы?

– Разумеется, что же еще?

Стараясь не думать о том, что произошло с прежней обладательницей роскошных каштанового цвета локонов, Риччи позволила нацепить шиньон на себя.

В заключение Юлиана водрузила ей на голову соломенную шляпку. Потом отступила на шаг и ахнула.

– Насколько жутко? – спросила Риччи, пытаясь с помощью крохотного карманного зеркальца составить впечатление о своем облике.

– Не помешало бы тебя напудрить, – сказала Юлиана. – Ты загорелая как мулатка.

Позади кто-то восхищенно присвистнул.

– А по мне и так неплохо, – заметил Стеф. – Из тебя все равно не выйдет леди. Так что придется тебе изображать горничную Юлианы.

Риччи внезапно поняла, что заливается краской. Похоже, она слишком вжилась в роль девушки елизаветинской эпохи.

Она поспешно прикрылась веером, и процедила:

– Вы, мистер, не слишком-то хорошо воспитаны. Неудивительно, что вы связались с пиратами.

Стеф рассмеялся.

– Может, я и не прав, – сказал он. – Самомнения у тебя, как у королевской особы.

Риччи фыркнула, складывая веер.

– Тебе надо немного потренироваться, – сказала Юлиана. – Чтобы на берегу не запутаться в юбке. Или не высморкаться в подол.

– Ты не видел Берта? – спросила Риччи у Стефа.

– Они с Мэлом в кают-компании.

Риччи сделала шаг и тут же поняла, что передвигаться в этом костюме по качающейся палубе – не такое уж тривиальное занятие. Даже стоять было не просто. Тогда она прищурилась, копируя Юлиану, и глянула на Стефана:

– Не поможете даме?

Стеф моргнул, открыл рот, но промолчал и галантно подал ей руку.

Ее появление в кают-компании произвело фурор – не так уж легко заставить Берта вскочить с места, роняя стул, с самодовольством отметила она. Мэл застыл на месте, не сводя с нее глаз.

Обоим потребовалось несколько секунд, чтобы за каштановыми локонами и обтягивающим грудь корсетом разглядеть сверкающие из-под шляпки знакомые глаза.

– Риччи? – потрясенно выдохнули они практически в один голос.

– Теперь точно можно идти на берег, – заметила Риччи. Ей хотелось сесть, но она не была уверена, что способна на это. – Кто бы мне не встретился… хоть сам Айриш, он меня ни за что не узнает!

***

Изготовленные Стефом документы прошли не слишком уж пристальную проверку, и дорога в город была им открыта.

Присматривать за «Барракудой» остался Малкольм, как самый младший по званию среди них, а также почти не говорящий на каком-нибудь языке, кроме английского. Говорить по-английски в Понта-Делгада следовало крайне осторожно, особенно пока они не узнали, не переросло ли за время их отсутствие противостояние двух стран в боевые действия.

– Куда мы направимся? – спросила Риччи, чувствуя себя непривычно беззащитной без меча. Хоть она и знала, что способна и без него постоять за себя, она привязалась к успокаивающей тяжести клинка.

– В таверну, разумеется, – хмыкнул Стеф. – Где еще мы узнаем все новости?!

Риччи предпочла бы узнать их в другом месте, более чистом и спокойном, но у нее не было конкретного предложения, так что они двинулись по улицам Понта-Делгада, отыскивая таверну, запах из дверей которой не сбивал бы с ног. Постоялый двор, где они в образе обеспеченных торговцев с женами не выделялись бы из толпы посетителей.

– Вот, кажется, симпатичное место, – сказал Стеф, когда они добрели до центральной площади.

Риччи осмотрела двухэтажное строение с черепичной крышей и флюгером.

– Я только что подумала… у нас нет никаких местных денег.

– У нас есть золотые монеты, – отмахнулся Стеф. – Их здесь примут.

Внутри заведение оказалось самым приличным, из всех мест, где Риччи случалось бывать. Во всяком случае, было не страшно запачкаться, сев на скамью или поставив локти на стол, и без опаски есть мясо, принесенное с кухни. Кажется, они даже не слишком разбавляли вино.

– Войны нет, – сказал Стеф, вернувшись после прогулки по залу.

– Отличная новость, – откликнулась Риччи. – Тогда что мы еще тут делаем?

– Ужинаем, что же еще.

Риччи не сразу обратила внимание на то, что в зале мало женщин, и те не слишком похожи на воспитанных леди. Но сейчас это настораживало ее.

Как и разговор за одним из соседних столов. Из тех слов, что Риччи улавливала сквозь шум таверны, они заключила, что речь идет о них с Юлианой.

– По-моему, эта таверна не такая уж и приличная, – произнесла она тихо.

– Таверны не бывают приличными, – ответила Юлиана. – Особенно после захода солнца. А скоро уже стемнеет.

– Доедаем и убираемся отсюда, – решила Риччи.

Но она недооценила количество вина, которое может влить себе в глотку Томпсон за четверть часа и его способность казаться более трезвым, чем он есть.

– Стеф, если ты уже доел… – начала она.

Он ее проигнорировал. Начисто.

Риччи хотела пнуть его по колену под столом, но не достала.

– Эй, Фареска, – Стеф ткнул Берта кулаком в плечо, – спорим, я выпью больше, чем ты?

Учитывая, что за весь ужин штурман едва пригубил бокал, это было несложно.

– Я не собираюсь напиваться, – коротко ответил он.

– А я слышал, что испанцы славные выпивохи, – хохотнул Стеф. – Или ты исключение? Ты не умеешь пить? Ты как девчонка!

Риччи могла бы поспорить с последним сравнением. Она могла бы выпить больше, чем ее офицеры вместе взятые, и остаться способной на драку.

– Я могу пить не хуже тебя! – вскинулся Берт.

– Тогда докажи!

Фареска схватил свой бокал и выпил его залпом, словно не выдержанное вино, а дрянной ром. Черты его лица почти моментально потеряли строгое выражение, а глаза затуманились.

Его руки чуть подрагивали, когда он наливал себе второй бокал.

– Ну же, расскажи хоть что-нибудь забавное! – предложил Стеф, сползая на стол, когда первая бутылка опустела и была откупорена вторая. – Неинтересно спаивать людей, которые не выбалтывают секретов! Расскажи… ну хоть, сколько у тебя было девушек? Понимаю, ты не способен, как я, сразить любую красотку с одного взгляда, но хоть что-то за тобой должно числиться? Ну, давай выпьем еще! За любовь!

Оживленная компания молодых людей за соседним столом, чей разговор привлек внимание Риччи, тоже не теряла времени даром и становилась все более пьяной, радостной и готовой к действиям.

– Может, вернемся на корабль сами? – предложила она Юлиане. – А этих двух пьяниц вытащим из канавы утром.

Квартирмейстер, которая почти не воспринимала на слух испанскую речь, воспротивилась.

– Мы не можем их бросить! – заявила она. – А если с ними что-то случится?!

– Что с ними может случиться? – фыркнула Риччи. – Ну, вытошнит их… Он испачкает только свои костюмы или еще и твое платье. Что предпочитаешь?

Но Юлиана решительно высказала намеренье остаться.

На третьей бутылке Берт внезапно решил прилечь и подремать, уткнувшись лбом в столешницу.

– Легкая победа! – воскликнул Стеф, салютуя бокалом Риччи и Юлиане перед тем, как осушить его.

«И как мы теперь поволочем его до шлюпки?», – мрачно подумала Риччи. – «А Стеф… Не хватало только, чтобы пришлось тащить и его!»

Томпсон затянул застольную песню на французском, в которой лишь половину слов можно было произнести в более-менее приличном обществе. Именно этот момент выбрала пара испанских повес, подначиваемая из-за стола их пьяными приятелями, чтобы выдвинуться в их сторону.

Юлиана испуганно вскрикнула, когда один из них обхватил ее за плечи. Он бормотал по-испански, обещая несуразную гору подарков и море блаженства, но Юлиана ничего не разбирала в его пьяной несвязной болтовне и была близка к тому, чтобы позвать на помощь. По-английски.

Риччи позволила второму идальго вытащить себя из-за стола и ударила его локтем в живот. После этого она схватила полупустую бутылку со стола и ударила испанца по голове. Та рассыпалась на осколки, а гуляка рухнул на пол.

Рядом нецензурно вопил другой кутила – не имея возможности потребовать отпустить ее словами, Юлиана впилась ему в руку зубами.

Товарищи двух потерпевших фиаско повес повскакивали с мест, размахивая руками и заходясь криком. Риччи оглянулась в поисках нового оружия. Она не особо рассчитывала на то, что трактирщик сможет – и станет – призывать эту компанию к порядку.

Она не придала значения тому, что не слышит больше ни песни Стефа, ни похрапывания Берта. Но она преждевременно списала мужскую половину команды со счета – и поняла это, когда увидела две знакомые фигуры, вставшие между ними с Юлианой и беснующейся выпившей кодлой.

– Никто не сметь обижать мои друзья! – выкрикнул Стеф на плохом испанском. Куда хуже, чем тот, что Риччи приходилось слышать от него раньше. Хорошо еще, что акцент из-за заплетающегося спьяну языка стал совершенно неузнаваем.

Испанцам стоило извиниться и, возможно, купить им выпивку, чтобы исчерпать конфликт, но их было в четыре раза больше, даже без учета их отдыхающего на полу друга, и уступать иностранцам – что им ясно дал понять акцент Стефа – они были не намерены.

– Лучше следи за своей шлюхой! – выкрикнул ближайший из них, глядя Стефу прямо в глаза.

Берт, до этого молча наблюдавший за творящимся весельем, одним ударом отправил его в нокаут – тот отлетел на соседний стол, испортив веселье сидящей за ним компании: тарелки и брызги вина из разбитых бутылок полетели на сидящих за ним. Те потребовали объяснений у компании, к которой принадлежал развалившийся на столе гуляка.

Риччи поняла, что через несколько секунд они разберутся, что к чему и из-за кого, и перед ее командой встанет в два раза больше проблем.

– Валим отсюда, – громко прошипела она, хватая Стефа с Бертом под руки. – Валим, пока они заняты друг другом.

– Капитан, ваша честь… – начал Берт.

– Осталась при мне. Валим!

Они попятились к дверям, стараясь не производить впечатления бегущих от неприятеля войск. Но две пьяных компании наконец-то нашли общий язык, и трактирщик, заметивший их маневры, закричал что-то о необходимости подождать.

Ждать они не стали. Они едва не вышибли дверь, торопясь покинуть таверну. На бегу Риччи задрала юбку, чтобы улепетывать было легче. Меньше всего в сложившейся ситуации ее беспокоило, увидит ли кто-нибудь ее колени.

Позади они слышали топот и крики, поэтому продолжали бежать, пока таверна не осталась далеко позади, а крики не стихли. В надвигающихся сумерках они остановились в переулке у огораживающей чей-то сад стены, чтобы перевести дух.

– Как долго они собираются нас преследовать? – спросила Риччи. – Это всего лишь пьяная драка. Обычное дело.

– Драка, да, – сказала Стеф. – А вот за ужин следовало заплатить.

Риччи хлопнула себя по лбу.

– Почему ты мне не напомнил?

– Решил, что ты так и задумала. Смыться, не оплатив.

– Тогда бы я не надела платье! – прошипела Риччи.

– Кстати, у тебя великолепные ножки!

– Риччи! – Юлиана сделала страшные глаза, указывая на ее юбку.

«Серьезно?» – подумала Риччи. – «После всего, что ты с нами случилось, кого-то еще беспокоят замшелые нормы приличия?»

Но юбку она все-таки одернула.

– У кого-нибудь есть идеи, как нам вернуться на корабль? – спросила она.

– Насколько я знаю, у нас есть две дороги, за исключением той, по которой мы пришли, – сказал Стеф. – Остается только выбрать.

– Предлагаю разделиться, – предложил Берт. – Они ищут четверых.

– Отличная идея, – поддержал его Томпсон. – Хоть и от тебя. Леди Юлиана, позвольте…

– Позвольте мне, – перебил его Фарестка, – сопроводить…

– Значит так, – прервала обоих Риччи, – вы вдвоем обходите проклятую таверну вон той стороной, – она ткнула в один конец улицы, – а мы с Юлианой идем вон там.

***

– Мне кажется, Берт хотел пойти с тобой, – заметила Юлиана.

– Обойдется, – буркнула Риччи, скидывая туфли. Идти в них было пыткой, похуже инквизиторской. Лучше уж босиком. – После того, что в таверне было, пусть радуются, что я не устроила им взбучку.

– С ними ведь все будет в порядке?

– Конечно! А в чем дело?

– Я весь день ждала подходящего момента, а он так и не случился. Я думаю… Мне кажется… – произнесла Юлиана, запинаясь на каждом слове. – Я собираюсь ему признаться!

– Кому? – не сразу сообразила Риччи. – В чем?

– Я собираюсь признать Стефи в любви!

– Оу, – только и могла протянуть она.

– Я так долго не решалась даже намекнуть, – продолжала Юлиана. – Но глядя на тебя, я поняла, что должна быть смелой!

– Подожди минутку! Ты уверена?

– В том, что я люблю Стефи? Абсолютно!

– Нет, в том, что ты хочешь сделать это сейчас. В этом городе.

– Нет неподходящих мест для любви!

– Я имею в виду… Нам же еще всем вместе плыть до Лондона, а вы… Послушай, а если он вдруг… женат уже… или у него есть невеста… или какой-нибудь обет безбрачия… он, конечно, джентльмен, и тебе об этом не напомнит, но сама подумай – тебе еще плыть на одном корабле с ним две недели, как минимум!

Юлиана задумалась.

– Ты права, – согласилась она. – Но я только набралась храбрости…

– Сохрани ее до Лондона, – твердо сказала Риччи. – Когда мы сойдем на берег, и экипаж «Барракуды» как единое целое перестанет существовать, ты сможешь сказать ему все! И отправиться знакомиться с его родителями. Или никогда больше не увидеться.

– Замечательный план! Чтобы я без тебя делала, Риччи! Ты мой лучший друг, лучше и пожелать нельзя!

«Я сволочь», – подумала Риччи. – «Эгоистичная наглая подлая сволочь».

У нее были свои причины переносить признание Юлианы на дату прибытия в Лондон, и они не имели отношения ни к душевному спокойствию ее подруги, ни к атмосфере на корабле.

Просто сегодня Риччи впервые за всю свою жизнь – и ту, что она хорошо помнила, и оставшуюся в памяти обрывистой кинолентой – видела в зеркалах, витринах и лужах отражения не нескладного подростка, больше похожего на хилого юношу, а красивую молодую девушку.

Впервые Риччи находила свой вид привлекательным, и сегодня настала ее очередь признаваться. Пусть даже это и была невероятной подлостью по отношению к подруге.

***

– Паршивый вечер, – сказал Стеф, глядя в темнеющее небо.

– Очень, – кивнул Берт.

Их путь пролегал далеко от злополучной таверны, но она была не единственной таверной в городе. Заведение, в котором они вели этот разговор, выглядело не таким чистым, но зато здесь подавали очень похожий по вкусу и действию на ямайский ром.

Они опрокинули всего по стакану, но после этого стакана Фареска выглядел еще хуже, чем после бутылки вина. Однако, вскоре им пришлось покинуть, ставшее куда менее гостеприимным хаведение.

– Чертов испанец, – бормотал Стеф, которому пришлось подставить Берту плечо, чтобы скорость их передвижения немного превышала черепашью.

Периодически Фареску заносило, и он начинал сползать на брусчатку, приходилось тянуть его вверх. Хоть Берт и был ниже его, но из-за плотного телосложения весил немало, да и Томпсону было непривычно таскать по улицам пьяных парней. Обычно он оставлял собутыльников неподалеку от места, где они пили – и непременно с пустыми карманами. Но Риччи жутко разозлилась бы, брось он в незнакомом городе штурмана, а ссориться с ведьмой себе дороже – капитан со злости может натворить дел почище, чем специально.

«И с чего мне пришло в голову это недоразумение напоить?» – спрашивал себя Стеф.

Фареска что-то забормотал. Стеф навострил уши – может быть, он все же услышит какой-нибудь полезный секрет, и страдания сегодняшнего вечера хотя бы частично окупятся.

– Это все ты виноват, Томпсон, – произнес он неожиданно отчетливо.

Если бы Стеф сам не видел, как у Фарески заплетаются ноги, принял бы его за трезвого.

– В чем это я виноват, интересно? – поинтересовался он риторически, совершенно не ожидая, что штурман его поймет, да еще и ответит. – Не умеешь – не пил бы!

Берт уронил голову ему на плечо и сообщил с какой-то доверительной интонацией:

– Ты слишком красивый.

– Э? – глубокомысленно заметил Томпсон.

Ему захотелось бросить Фареску трезветь в ближайшей канаве. Ну и пусть Риччи говорит, что ей вздумается. Вернутся за ним утром. Когда тот протрезвеет и не будет больше говорить странных вещей.

– Шевели ногами, – прошипел он, чувствуя, что тяжесть на плече становится совершенно неподъемной.

Теплые сильные пальцы, шершавые от мозолей, легли на его подбородок. Фареска вскинул голову и с неожиданной для пьяного вдрызг человека скоростью потянулся вперед.

Но координация движений его подвела, так что губы – обветренные и слегка влажные – ткнулись в самый уголок рта Стефа.

Стоило отпрыгнуть, дернуть Фареску за плечо, вывалить на него ворох оскорблений, но Стеф замер неподвижно, словно Фареска не целовал его, пьяно и неумело, а вонзил прямо в сердце острый нож.

***

Риччи оглядела себя в зеркале – насколько возможно было составить мнение о своей внешности при помощи небольшой и мутной поверхности.

Она не привыкла видеть на себе платье, но в немона походила на обычную девушку, а не «пиратское отродье». Ради своей цели Риччи готовилась принести жертву в виде путающихся в ногах юбок, удушающего корсета и отсутствия успокаивающей тяжести меча на поясе.

Осторожно ступая босыми ногами и подобрав шуршащие юбки, она подошла к двери каюты, которую занимал Стеф. Она слышала, как он вернулся где-то полчаса назад, но пришлось дождаться, пока заснет Юлиана.

Она собиралась сказать кое-что очень важное. Кое-что, с трудом складывающееся в слова. Она надеялась, что произносить речь не придется, только правильно подобрать вступительную фразу. Например, «Ты никогда не думал обо мне, как о девушке, а не о капитане?» или «Как ты думаешь, мне идет это платье?»

Но Риччи не произнесла ничего. Она даже не вошла в каюту, статуей замерев на пороге, забыв дышать и думая лишь о том, как бы не издать случайного звука и не привлечь к себе внимания. Риччи отчетливо осознавала, что это зрелище не предназначалось для ее глаз. Для чьих-либо глаз вообще.

Медленно, на цыпочках она отступила назад в коридор, не в силах оторвать взгляд от двух человек на койке. Которые, скорее всего, не услышали бы Риччи, если бы только ей не пришло в голову выстрелить из мушкета.

В своей каюте Риччи, наконец, отпустила себя, рухнула на пол и разрыдалась, смеясь и утирая крупные слезы нижней юбкой.

Впервые в жизни она была рада тому, что сейчас одета не в штаны – утираться юбкой было гораздо удобнее. Может, поэтому женщины и носят эти неудобные нелепые многослойные сооружения?

«И как я не догадалась раньше?»

Чтобы увидеть происходящие между этими двумя, не нужно было подслушивать под дверьми и заглядывать в замочные скважины.

Риччи знала о мире достаточно, чтобы понимать – она стала свидетелем тому, что никогда не должно стать не только предметом афиширование, но даже темой для намеков. Не имеющему ни логического расчета, ни романтической красоты, опасному, как болотная лихорадка, неестественному и уродливому как выросшее на каменном склоне дерево, неизбежно обреченному – и прекрасному.

Она стащила платье, шифон и прочие дамские штучки, возвращаясь к мужскому костюму и мужской роли. Все дамские хитрости и уловки ей все равно не помогли бы.

Она перехитрила саму себя. Плаванье до Лондона займет еще около двух недель, и все это время ей придется смотреть в глаза Стефу, смотреть в глаза Берту, и делать вид, что она ни о чем не подозревает.

========== Новая дорога ==========

Их появление в Лондоне ничем не напоминало триумф. Разумеется, речи и не шло о толпе встречающих и салюте, но даже они сами чувствовали себя так, словно прибыли на похороны, а не вернулись с победой, когда бросили якорь в лондонской гавани.

Лондон не показался Риччи местом, прибытие в которое стоит отмечать: она видела лишь дома всех оттенков серого, густой туман, накрапывающий дождь и редкие островки брусчатки в грязно-буром океане луж. От воды в гавани пахло так, словно поблизости прорвало канализацию, но, судя по всему, что помнила Риччи об истории, они сами находились в гигантской выгребной яме, слегка разбавленной болотной водой.

Все они мерзли – даже Стеф и Мэл, которые родились здесь – и кутались во все, что могли на себя натянуть.

– Осень, – сказал Томпсон.

– В таком случае, зимы я здесь дожидаться не стану, – отозвалась Риччи, стуча зубами.

– Неженка, – хмыкнул Стеф.

Риччи могла бы ходить босиком по снегу пости без последствий для себя. Но одно дело, быть способным на что-то, другое – соглашаться испытывать это по доброй воле.

– Здесь вообще бывает солнце? – спросил мрачно Берт.

– Иногда, – тем же тоном отозвался Стеф.

Прощание вышло скомканным и неловким, как всегда, когда хочется что-то сказать, но страшно показаться сентиментальным идиотом и поставить всех в неловкое положение. Так что Риччи с очень мужественным выражением лица хлопала своих офицеров по плечам.

Собирающаяся вернуться в Сент-Джонс Юлиана оставалась с ней, но вместо досады из-за складывающегося женского общежития, Риччи ощущала облегчение. Она не знала, когда у нее появился страх одиночества, но он у нее был.

Юлиана то ли не набралась смелости признаться Стефану, то ли все же признала это плохой идеей, то ли получила отказ. Риччи не задавала вопросов на самую щекотливую тему, а сама Юлиана ее не поднимала.

В заключение неловкого и печального прощания Берт протянул Стефу руку.

– Ты был достойным противником, – сказал он.

Томпсон после секундного колебания пожал ее – с высокомерной усмешкой, которая никого не обманула.

– Ты тоже, – произнес он.

Риччи подумала, что они, возможно, так и остались в первую очередь соперниками. И представшее случайно ее глазам не имело значения ни для одного из них, а ее бурное воображение сработало против нее. Но сейчас было уже слишком поздно, чтобы менять принятые решения.

– Попутного ветра, Риччи, – сказал ей Стеф на прощание.

– Будь осторожнее, – добавил Мэл.

– Постарайся не нарываться на неприятности, – заключил Берт.

***

В качестве девичьего пансиона «Барракуда» просуществовала недолго. В тот же день Юлиана ушла за продуктами и пропала. Она вернулась вечером, когда Риччи уже нервно мерила шагами кают-компанию, и с новостями.

– Лорд Сэлдон вернулся в Лондон, – сказала она. – Они поселились в доме в Вест-Энде и ищут горничную. Завтра я пойду туда наниматься.

Риччи заикнулась о помощи, но Юлиана покачала головой.

– Я справлюсь, – решительно сказала она. – Это то, что я должна сделать сама. Спасибо за предложение, Риччи, но ты не похожа на служанку, а мне нельзя вызывать подозрений, пока я не дождусь случая отравить их всех или перестрелять.

Она взяла с собой пистолет и пузырек с крысиной отравой.

– Ты уверена, что тебя возьмут? – спросила Риччи напоследок.

– У меня есть несколько рекомендательных писем.

– Откуда?

– Стефи помог. Не так уж и сложно, если знать фамилии почтенных семейств, а я их знаю.

Риччи больше не нашла причин для возражений. План Юлианы был прост и изящен, так что она могла лишь сказать:

– Удачи тебе.

Всем остальным – смелостью, решимостью и актерским мастерством Юлиана обладала.

– И тебе, – улыбнулась О’Брайт, закрывая саквояж.

Риччи осталась в одиночестве.

***

Хотя Англия и Испания не вели боевых действий, Берт спешил покинуть в Лондоне ради собственной безопасности и быстро нашел идущий в Испанию корабль.

Пришлось пойти на риск и продать один из камней. Ему заплатили гораздо меньше, чем он в действительности стоил, но Берт не торговался. Лишь бы ему хватило на дорогу.

Чтобы продать свою долю в Испании по более реальной цене, ему требовалось принять вид респектабельного человека. Поэтому Берт купил хороший, слегка поношенный, костюм, большой дорожный ящик и другие вещи, необходимые для комфортабельного путешествия. Нет более подозрительного человека, чем отправляющийся в дальний путь налегке. С новыми документами он решил подождать до Испании, чтобы не заниматься столь опасным делом в чужой стране, на языке которой он разговаривал с акцентом. Пришлось положиться на бумаги, которыми его снабдил Томпсон.

Раздумывая, в каком городе ему обосноваться на оставшуюся жизнь: подальше от родных земель, суетливых крупных городов и моря, он шел мимо пришвартованных кораблей, когда увидел его – закутанного в плащ человека, застывшего на краю причала. Не нужно было видеть его лицо, чтобы представить себе выражение его глаз: взгляд человека, которому осталось два выхода – либо на дно, либо на край света.

Берту стоило бы пройти мимо, как другим спешащим по своим делам людям, которые отводили глаза и бежали дальше. Берту впервые в жизни по-настоящему улыбнулась удача – не как в тот день, когда ему удалось попасть на «Эспада Диас» или при нападении капитана Айриша – и ему не следовало рисковать ее благосклонностью, делясь ее плодами с другими. Но как ему потом жить с осознанием, что пара монет и добрый совет, которых он пожалел, могли бы спасти кому-то жизнь?

Берт остановился, вздохнул и сменил курс, чтобы подойти к человеку в плаще.

– Простите, мистер, – произнес он, кашлянув. Он собирался спросить что-нибудь, чтобы завязать разговор, но незнакомец вздрогнул и шарахнулся в сторону, так резко и неуклюже, что непременно свалился бы в воду, если бы не Берт, поймавший его за талию и дернувший на себя.

Незнакомец вскрикнул неожиданно тонким голосом и повернул голову, чтобы ожечь незвано вмешавшегося гневным и испуганным взглядом. Берт глянул в пронзительные, бездонные синие глаза и почувствовал, что в его легких кончился воздух.

Он отступил на шаг назад, пряча руки за спиной, и поклонился.

– Прошу прощения, леди Вальмонд.

Она смотрела испуганно.

– Откуда вы меня знаете?

Разумеется, сказал он себе, едва ли она запомнила пиратов, которые напали на ее корабль. Скорее она предпочла никогда их не вспоминать.

– Судно, на котором вы плыли в Англию, называлось «Голубь», – сказал он. – По дороге с ним случилась небольшая неприятность.

– Вы пират! – воскликнула она. – Тот самый, который помешал мне убить вашего жуткого капитана.

– И тем, осмелюсь предположить, спас вашу жизнь, – заметил Берт. – Хоть это и не мое дело, я спрошу: что вы делаете в таком неподобающем вашему положению месте в одиночестве?

Марсия Вальмонд грустно улыбнулась.

– Моему положению? Ах да, вы, сеньор пират, не знаете последних столичных новостей. Мой отец потерял положение при дворе, его имущество конфисковано, а он сам приговорен к казни. А меня разыскивают по обвинению в колдовстве, так что вы видите перед собой беглую преступницу.

– Я и сам преступник, – произнес он.

– Тем не менее, вы, похоже, куда удачливее меня, и лучше для вас держаться от меня подальше.

Берт осознавал, что это был бы самый простой и разумный выход, но он слишком долго, вероятно, общался с Риччи, чтобы выбирать простые и разумные варианты.

– У вас есть деньги? – спросил он. – Вы вызываете подозрение, путешествуя в одиночку, и вам нужна достоверная история. И деньги.

– У меня нет ни того, ни другого.

– А родственники или друзья, которые вас скроют?

– У меня есть двоюродная тетушка во Франции, но я не знаю, как она ко мне отнесется. Едва ли она встретит меня с радостью.

– Тогда позвольте мне предложить свою помощь. Я купил каюту на корабле, который вечером отходит в Испанию. Оттуда вы сможете добраться до Франции.

Она размышляла не больше пары секунд, показавшихсяБерту целым часом. Потом Марсия кивнула, и он подал ей руку.

– Почему вы это делаете, сеньор пират? – спросила она в маленькой, тесной и темной каюте, отданной в их распоряжение.

Берт думал о том, что они определенно вызвали некоторые мысли у капитана, но он полагал, что важнее как можно скорее покинуть город.

– Называйте меня Франко, – напомнил он свое фальшивое имя, пытаясь собраться с мыслями.

– В таком случае, вы называйте меня Марсией.

– Нет, – покачал головой Фареска. – Не пользуйтесь этим именем. Я сказал капитану, что мою невесту зовут Марией.

– Вы назвали меня своей невестой?

Марсия попыталась изобразить возмущение, но получилось у нее не слишком убедительно. Очевидно, она слишком устала.

– На корабле больше нет свободных кают, и эта история привлечет меньше всего внимания, – произнес он, стараясь выглядеть невозмутимым.

Томпсон, несомненно, не преминул бы воспользоваться случаем, но у Берта имелись твердые принципы.

– Я лягу на полу, – сказал он. – И буду выходить, как только вы скажите. Вы можете считать себя в полной безопасности рядом со мной. Но постарайтесь на публике убедительно изображать, что мы близки.

– Вы настоящий рыцарь, сеньор, – мягко улыбнулась Марсия.

Он покачал головой.

– Узнаю, когда подадут ужин, – сказал он, чтобы избежать других неловких вопросов.

В дверь кто-то уверенно и сильно постучал.

– Должно быть, проверяют пассажиров, – шепнул Берт, вставая, чтобы открыть дверь. – Сидите тихо.

Но дверь распахнулась сама, и люди в мундирах королевской стражи ворвались внутрь, заполнив все пространство. Они схватили Марсию, истошно завопившую. Берт попытался вступиться за нее, уверить их, что произошла нелепая ошибка – убедительный голос и деньги многое могут изменить – но кто-то ударил его по затылку и свет померк.

Очнувшись, Берт не мог сказать, сколько часов он провел без сознания. Каюта опустела, он лежал на полу среди своих разбросанных пожиток. Марсия, разумеется, пропала вместе с людьми в форме, затылок болел, а по характеру и силе качки Берт предположил, что они отчаливают.

Он вышел на палубу, чтобы найти капитана и узнать от него, что произошло. Тот глянул на него неприязненно, но до разъяснений снизошел.

– Та девка была ведьмой, – сказал он. – Вам, сеньор Лопес, сильно повезло, что я заподозрил неладное, когда она объявилась. Очевидно, вам она совершенно задурила голову.

Про себя Берт выругал недоумка, полезшего не в свое дело, последними словами, но вслух ограничился сухим:

– Благодарю.

Он смотрел на удаляющийся берег и думал, что только чудом остался на свободе – королевских ищеек слишком интересовала Марсия, чтобы обыскать его чуть более тщательно. Разум говорил, что он сделал для попавшей в неприятности леди все, что было в его возможностях, и остается только поблагодарить не оставившую его удачу и продолжить путь.

«Наверное, я слишком долго общался с Риччи», – подумал он. – «И заразился от нее безумием».

– Спустите, пожалуйста, шлюпку, – сказал он капитану. – Я вернусь на берег.

– Денег я не верну, – предупредил тот.

– Неважно, – бросил Берт. – Я только возьму вещи.

– Они сказали, что у них достаточно доказательств. Ее повесят и без вашего участия.

– Я знаю. Но я хочу видеть это.

Капитан пробормотал «болван», но распорядился спустить шлюпку.

«Риччи бы повеселилась», – подумал Берт. – «Но она бы мне помогла».

Но капитан «Барракуды» должна была уже покинуть Лондон. Хоть Риччи и выкидывала иногда невообразимые фокусы, и временами выглядела сумасшедшей, мозги у нее были на месте. Так что она, несомненно, уже тронулась в путь к неизученным диким землям, и не могла ему помочь. Не стоило тратить и часа на ее розыск.

«Почему я вообще это делаю?», – спросил он себя, спускаясь в шлюпку. – «Из-за этих невероятно синих глаз? Или потому, что я на самом деле не хочу спокойной тихой жизни в глухой провинции?».

***

Стефан Томпсон… то есть, разумеется, Джордж Атентет полагал себя счастливчиком. В родном доме его не ждали с распростертыми объятиями, но все же сокровища Вайна – половина его доли – смогли растопить дядюшкино сердце. Он вернулся к той жизни, которую когда-то оставил, полной роскоши, светских обязанностей, соблюдения моды и этикета, дворцовых сплетен, убивающих время развлечений и скуки.

– У тебя невеселый вид, дорогой кузен, – заметила Полли, блистая безукоризненной улыбкой. Наблюдение ее было очень точным, потому что вечер только начался, и до танцев было еще далеко, а карт не предвиделось вовсе. Три вещи в своей старой – то есть новой – жизни он любил: интрижки, карты и дуэли, которые обычно проистекали из первых двух. – Почему бы тебе не начать присматривать себе невесту? – продолжила Полли.

– Ну, если ты думаешь, что это меня развлечет, – с такой же сводящей зубы сладкой улыбкой ответил он.

«Славное развлечение», – подумал он. – «Жаль, что нечастое».

– За время своего путешествия, ты не встретил девушку, которая пленила бы твое сердце? – спросила Полли.

Первым делом он подумал о Риччи. Наверное, потому что боевые действия – это было по ее части. Но едва ли кому-то удастся повести ее к алтарю. Боевые лошади не созданы для пахоты.

Потом он вспомнил о Юлиане – прекрасной даме их корабля. Она, наверное, не отказалась бы стать графиней Атентет. Вот только кровная месть не слишком согласуется с подвенечным платьем, да и Полли не смогла бы провести ни дня, не высмеевая ирландку.

Напоследок мелькнула мысль о Берте, но это мысль больше походила на анекдот.

– Никого, даже начавшего осаду, – сказал он.

Полли принялась перечислять самых завидных лондонских невест, и скоро он совершенно утонул в именах, титулах, землях и размерах состояний.

– Вы с Марсией Вальмонд составили бы прекрасную пару, – прощебетала Полли и запнулась. – Кто бы подумал, что Марсия занимается колдовством? Так вот, о моей хорошей подруге герцогине…

– Я тут подумал, что не стоит спешить, – прервал он ее с ленивым смешком. – У меня вся жизнь впереди. Есть какие-нибудь новости, от королевского двора? Кажется, ожидали делегацию из Ватикана?

– Ничего интересного, – наморщила гладкий лобик Полли. – Просто кучка каких-то скучных святош, приплывших, чтобы поймать ведьму. Как будто, наш епископ сам не может этого сделать.

– Но разве Марсию Вальмонд уже не схватили?

– Не ее. Какую-то другую ведьму. Говорят, очень сильную.

Он рисковал вызвать подозрения, выспрашивая подробности, да Полли их и не знала. Но его старое-доброе шулерское чутье орало, что делегация от Папского престола в Лондоне не случайно, а по их душу.

То есть, по душу Риччи. Которая, как разумный человек, уже подняла паруса и отчалила на поиски новых сокровищ с очередным десятком гоняющихся за мечтой идиотов. Так что ватиканская делегация сможет только развести руками.

Вот только вечер был скучным, не хотелось ни флиртовать с чужыми женами, ни обыгрывать в карты их пьяных мужей, а выслушивать, кого Полли видит в качестве его невесты, хотелось не больше, чем вырвать себе здоровый зуб.

«Я просто прогуляюсь до пристани и удостоверюсь, что «Барракуда» не мозолит никому глаза», – сказал он себе, выскальзывая через заднюю дверь.

***

Одиночество оглушало. Никто не говорил в коридоре, не устраивал перебранок и тренировочных поединков. Не просил помочь уложить волосы. Никто не напоминал о том, что она опаздывает на дежурство и что ее очередь мыть посуду. Никто не наблюдал за ее зарядкой и не комментировал упражнения. Никто не заводил глупых разговоров о скучных вещах.

Риччи спала до обеда, разбрасывала вещи, питалась сухарями и остатками засоленного мяса или купленной у лоточников подозрительную выпечку, шатаясь по городу. Больше она ничем не занималась – не могла придумать себе занятия.

Одиночество делало жизнь легкой, простой и адски скучной. В отсутствовала необходимостиь думать о других и решать их проблемы, но не было и цели. Единственным, что могло бы сойти за смысл жизни, был поиск города Экон, но у нее не осталось ни единой ниточки, ведущей к нему.

Она понимала, что, оставаясь в Лондоне, сильно рискует, и риск растет с каждым днем. Стоило собрать команду и отплыть в Вест-Индию, в Ост-Индию, в Японию, да хоть в Антарктиду, лишь бы подальше. Но вместо этого Риччи сказала себе, что непременно почует опасность заранее и наймется на корабль, идущий куда-нибудь на край света. Но в душе она знала, что подчиняться кому-нибудь ей не нравится так же, как и пытаться управиться с кодлой головорезов, поэтому этот план тоже откладывался.

«В конце концов», – сказала она себе, – «я могу в любой момент поднять якорь и довериться волнам и ветру. Я могу управлять ими, значит, и с кораблем в одиночку управлюсь».

И Риччи оставалась в Лондоне, сама не понимая, что привязывает ее к холодному уродливому серому городу.

«Барракуда» прописалась в «плавучем городке» – скопище лодок и плотов в излучине реке, в которых жили в основном преступники, попрошайки, проститутки и перебивающиеся временными работами босяки, не способные найти приличного жилья.

Риччи могла снять себе хоть комнату в трактире, хоть целый дом, если забыть о правиле «не привлекать внимания», но она не хотела оставлять свой корабль без присмотра. Но выносить идущий от реки запах и своих соседей круглосуточно она не могла, поэтому по вечерам, когда жизнь в квартале начинала кипеть, она отправлялась гулять по городу, с каждым днем забредая все дальше.

Она как раз шла по бульвару – точнее, вдоль ряда чахоточных деревьев, землю под которыми вместо травы покрывал мусор, когда увидела ее. Девочку лет двенадцати, одетую в белое платье и ступающую босиком. Совершенно неуместный наряд в зябкий осенний вечер.

«Может, она сбежала из дома в чем была», – сказала себе Риччи. – «Или она сумасшедшая. В любом случае, не лезь в чужое дело».

Но тут они встретились взглядами, и в голове Риччи взвыла сирена. Она уже смирилась с тем, что сталкивается с другими Вернувшимися внезапно и в самый неподходящий момент. Но хоть она никогда не видела этого лица, никогда не смотрела в эти глаза, все же их выражение казалось ей знакомым.

– Лилиас! – воскликнула Риччи, тянясь к мечу.

Меча не оказалось на месте, хотя она была уверена, что не расставалась с ним, даже рискуя быть обвиненной в незаконном ношении оружия.

– Я не хочу убивать тебя, – сказала девочка.

Риччи оторвала взгляд от пустого места на поясе и окинула взглядом бульвар – пространство дальше двух десятком шагов от нее растворялось в густом тумане и вместо других прохожих вдалеке скользили смутные тени.

– Это иллюзия, – уверенно произнесла она. – И куда хуже, чем в прошлый раз.

– Я торопилась, – сказала Лилиас. – Я хотела тебя предупредить.

– О чем же? – хмыкнула Риччи.

От самого нахождения в иллюзии ей делалось не по себе, но показывать свою нервозность она не собиралась.

– О том, что тебе нужно убраться подальше, – сказала Лилиас, скорчив совершенно не по-детски раздраженную гримасу. – Зачем ты вообще приплыла в Европу?

– Не твое дело, – буркнула Риччи машинально, но спохватилась. Лилиас вела себя вежливо и заслуживала ответной вежливости, даже если при первой их встрече она пыталась Риччи убить. – Я кое-что искала. Точнее кого-нибудь. Кого-нибудь, кто знал бы, как попасть в Экон.

– Ты же заполучила меч, скованный из осколка Первооружия, – удивленно подняла брови Лилиас.

– Ну да. И что из этого? Это меч, а не компас.

– И, тем не менее, – слегка улыбнулась Лилиас, – он может указать путь к городу Экон.

Риччи едва не подпрыгнула от волнения.

– И как именно? – спросила она изменившимся голосом.

– Я не знаю, – пожала плечами Лилиас. – Но это же твой меч, он должен открыть тебе эту тайну. Следуй его указаньям, и ты найдешь проход в другой мир.

Это был еще не курс, но хотя бы направление. Риччи впервые за последние дни ощущала радость и надежду.

– Слава всем богам! – воскликнула она. – Я, наконец-то, выберусь отсюда! Эй, малышка, хочешь отправиться со мной?

«Малышка» нахмурилась.

– Я старше тебя на сотню лет, – сообщила она.

– А у меня есть меч, и я, в отличие от тебя, выгляжу взрослой, – усмехнулась Риччи. – Так что я главная, и не спорь! Ну, что, согласна вместе со мной убраться из этих жутких времен?

– Я бы с удовольствием, – Лилиас улыбнулась совершенно по-змеиному. – Но ты, к сожалению, не покинешь город. Тебе вправду не стоило так надолго задерживаться здесь.

С этими словами она растаяла в воздухе. Риччи растерянно моргнула. Когда она открыла глаза, ее ослепило солнце, и она обнаружила себя стоящей на том самом бульваре, на то же месте, а вокруг нее толпились зеваки.

Риччи хотела крикнуть в толпу: «Ничего интересного нет!», но, сморгнув выступившие слезы, рассмотрела окруживших ее цепью людей в черных одеяниях. Их облачение отличалось от монахов, с которыми она столкнулась на Роатане, но что-то общее в них прослеживалось.

Риччи потянулась к мечу, рассчитывая на сей раз оказаться быстрее и смертоноснее чертовых охотников за ведьмами, но щелкнул арбалет, и ее пронзил болт.

Впившись в ее тело, наконечник разделился, словно распустившийся цветок, на десяток острых изогнутых шипов. Извлечь его стало возможно лишь с изрядным куском мяса и сухожилий. Риччи попыталась выхватить меч левой рукой, но второй болт пронзил ей горло. От нехватки кислорода и шока она потеряла сознание.

***

Стеф не дошел до пристани, когда услышал, как один уличный мальчишка крикнул другому, что на бульваре через два квартала происходит что-то интересное: то ли кого-то арестовывают, то ли какая-то женщина упала в обморок, и машинально свернул туда.

Стеф уже решил идти все-таки к плавучему городку, как уловил краем уха разговор об облаве на ведьму – и внезапно обнаружил себя уже в середине толпы.

Приложив определенные усилия: сломав по пути несколько ребер, оттоптав десяток ног и порвав себе пальто, он протолкался в первый ряд к тому моменту, когда зрелище уже окончилось – пойманную ведьму грузили в черный экипаж, запряженный парой вороных лошадей.

Стеф не мог видеть ее лица, но красная приметная куртка была ему хорошо знакома. Как и перевязь с мечом, которую держал один из охотников на ведьм.

Она все-таки не покинула Лондон. Она проявила вопиющую безответственность и глупость, и попалась. А что ему, спрашивается, теперь делать?

Самым очевидным, конечно, было вернуться на прием, где Полли, вероятно, уже потеряла его, пока она не поставила всех на уши.

***

Придя в себя, Риччи поняла, что тело все еще болит, и если горло саднит остаточным эффектом, то болт из руки, очевидно, никто не потрудился вытащить. К тому же и левую руку ей прибили к стене каким-то штырем, заставив распластаться по стене, словно приколотую за крылья бабочку.

Когда Риччи попыталась открыть глаза, они не открылись. Ей потребовалось несколько секунд на то, чтобы догадаться, в чем дело, и несколько минут на то, чтобы, выворачивая шею, вытереть засохшую на лице кровь о рубашку, без того не слишком чистую. Едва ли в ее новом положении нашлось бы что-то, заслуживающее внимание, но ощущение чужого взгляда на себе ее подгоняло.

Риччи не удивилась, обнаружив себя в тюремной камере сырого и темного подземелья. И даже наличие человека, стоящего по ту сторону решетки и пристально наблюдающего за ней, не привело ее в изумление. Лишь внешний вид надсмотрщика вызвал у нее интерес.

– Значит, это твой настоящий облик? – хмыкнула Риччи. Говорить было больно, но она старалась этого не показывать. – Ну, хоть что-то не было ложью в твоем представлении.

– Я тебе не лгала, – сказала Лилиас. На сей раз, на ней было черное платье и головной убор, делающий ее похожей на послушницу. А может, она и впрямь была монашкой, Риччи бы не удивилась. – Вернувшиеся не могут обманывать друг друга. Но мы можем лишь говорить всей правды. Так решил он.

Риччи не требовалось уточнять, кто этот «он».

«Очередное дурацкое правило его маразматической игры», – подумала Риччи. – «Однажды я доберусь до него и надеру ему задницу за то, что он заставил меня в ней участвовать».

Пусть даже она, вероятно, сама согласилась. Пусть даже большой вопрос, кто кому и что надерет.

– Значит, с помощью моего меча действительно можно выбраться отсюда? – уточнила Риччи.

– Можно, – кивнула Лилиас. – Но тебе это не удастся.

Риччи была склонна согласиться. В ситуацию хуже этой она еще не попадала. И на этот раз некому придти ей на помощь. Но вслух Риччи только усмехнулась.

– Посмотрим!

Лилиас покачала головой.

– Ты не выберешься отсюда, капитан Рейнер. Знаешь, из чего сделаны твои оковы?

Риччи уже заметила, что и наконечники болтов, и удерживающие ее цепи включали в себя такие же черные камни как те, из которых состояли ее кандалы в Картахене.

– Нет, – сказала она, стараясь не закашляться. Горло жгло, как будто она наглоталась соленой воды.

– Это кровь Вернувшихся, – произнесла Лилиас спокойно. – И куски их сердец.

Риччи почувствовала, как волосы ее встают.

– Их кровь… и сердца? То есть вы убили их и…

Лилиас кивнула.

– Это яд для тебя. Как, впрочем, и для меня. То, что лишает тебя сил. Ты умрешь здесь, и твоя кровь принесет смерть другим Вернувшимся.

Риччи промолчала, стараясь сдержать тошноту и вложить во взгляд всю свою ненависть и презрение.

***

Джордж Атентет, молодой аристократ, завидный жених и любимец женщин, ничего не был должен Риччи Рейнер. Он даже не должен был знать, кто она такая, не говоря уже о том, чтобы иметь с ней какие-то общие дела.

А вот Стеф Томпсон считал себя ей обязанным, несмотря на то, что, расторгнув контракт, они обнулили счета. Шулерская совесть явление странное, но существующее. И она твердила, что за Стефом остался долг. Не потому, что Риччи вытаскивала его из неприятностей чаще: если подсчитать, счет может выйти и не в ее пользу. Потому, что если бы помощь требовалась Стефу – даже после того, как он официально вышел из команды – Риччи вернулась бы, чтобы его спасти.

Стоило ему «чисто умозрительно» начать строить план по вытаскиванию Риччи из башни Байворд в Тауэре, куда заключали ведьм, он осознал две вещи, каждая из которых была хуже другой: во-первых, никакое занятие в последнее время не увлекало его так, чтобы он обнаружил себя сидящим за столом при свете догорающей свечи с рассветом за окном и стопкой исчерканной бумаги, а во-вторых, ему было глубоко плевать на то, раскроется ли его участие в этом деле. В конце концов, всегда можно еще раз пересечь Атлантический океан.

Но Стеф, каким бы великим преступным гением он себя не считал, понимал, что в одиночку ему с таким делом не совладать. Поэтому, поднявшись после полудня – сказалась бессонная ночь, он отправился на поиски подельников. То есть бывших членов экипажа «Барракуды».

Поскольку на прочесывание портовых кабаков и прилегающих канав – на тот случай, если деньги у Мэла закончились раньше ожидаемого – требовалось много времени, первым делом Стеф отправился отыскивать Юлиану, что не составляло труда: он проверил бы дом бывшего губернатора Сэлдона даже если бы не слышал, как его жена жалуется на «горничных-ирландок, не умеющих обращаться с кружевами».

Он вошел в дом уверенно, назвал свое имя дворецкому, но когда тот, успокоенный его респектабельным видом, пошел к хозяину, не остался добропорядочно ждать в гостиной, а направился в задние комнаты. У него было несколько правдоподобных объяснений, по какой причине молодой человек ищет незамужнюю горничную, в зависимости от того, кто ему попадется, но они не потребовались. Дом был не слишком велик, голоса по нему разносились прекрасно, и стоило Стефу выйти в коридор, как он уловил доносящиеся со двора звуки разговора: властный и недовольный женский голос и периодически произносящий несколько слов девичий, очень знакомый.

– Сестра! Наконец-то я тебя нашел! – крикнул он, распахивая дверь и появляясь на крыльце заднего двора, где Юлиана и миссис Сэлдон вели дискуссию о качестве стирки. – Моя дорогая сестренка, иди же ко мне!

Миссис Сэлдон открыла рот, но не произнесла ни слова.

Понятливая Юлиана бросила какие-то тряпки, кажется, очень дорогие, и повисла у него на шее.

– Что такое, Стефи? – прошептала она ему на ухо. – Ты меня выдашь!

– Риччи нужна наша помощь, – сказал он тихо и серьезно. – Она попалась Инквизиции.

Юлиана отпустила его и поправила платье, бормоча под нос о «потерявших всякий разум капитанах». Стеф потянул ее за руку, лучезарно улыбаясь миссис Сэлдон.

– А как же мой план? – спохватилась Юлиана в коридоре. – Меня не возьмут горничной сюда снова. Как же я отомщу?

– По-моему, ты перепортила своей хозяйке столько кружев, что месть можно считать состоявшейся, – бросил Стеф. – Но если ты еще не удовлетворена, по крайней мере, сделай это как полагается пирату.

– То есть?

– Вызови его на дуэль. Я одолжу тебе шпагу.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Ведь Риччи научила тебя фехтовать?

Они вошли в гостиную, где их встретил очень удивленный внезапной пропажей посетителя Сэлдон.

– Молодой человек… – начал он возмущенно, но тут его взгляд упал на Юлиану, и его глаза округлились.

Стеф не сомневался, что Сэлдон истолкует их поведение определенным образом, как и в том, что Юлиана его подозрения подтвердит, но она поступила неожиданно. Решительным шагом она двинулась к Сэлдону и с размаху ударила его по щеке.

– Ты обрек на смерть мою мать! – выкрикнула она. – И за это я вызываю тебя на дуэль.

Сэлдон растерянно потер покрасневшую щеку.

– Это какая-то глупая шутка? – спросил он дрогнувшим голосом. – Юная мисс, вы ответите за свое поведение…

Стеф решил, что говорить о том, что его предложение дуэли действительно было шуткой, поздно и опасно.

– Я служила квартирмейстером на пиратском корабле, – ответила Юлиана ровным голосом, ничуть не пугаясь угрожающего тона его последних слов. – Я вызываю вас на дуэль. Можете выбрать оружие. Если вы не будете защищаться, я пристрелю вас, как крысу, которой вы и являетесь.

Последнее оскорбление подействовало. Сэлдон пошел красными пятнами.

– Дональд! – рявкнул он. – Подай мне шпагу! Я проучу эту наглую девку!

– Стефи, дай мне шпагу, – сказала Юлиана, оборачиваясь к нему.

Томпсон решил, что, в конце концов, теперь его дело лишь наблюдать. Но, передавая клинок, он все-таки шепнул:

– Постарайся разделаться со стариком побыстрее. Пока нет лишних свидетелей.

«И пока он не сообразил, что ты знаешь, с какого конца держать шпагу».

Однако, Сэлдон понял это быстро. Юлиана даже не попыталась разыграть из себя неловкого новичка, она уверенно взмахнула шпагой, проверяя ее баланс, и встала в боевую позицию.

Стеф нащупал в кармане пальто пистолет. Он не планировал оставлять после ухода в этом доме труп, но дело по спасению Риччи просто не могло не пойти наперекосяк с самого начала.

Но он недооценил как Риччи, оказавшуюся неплохим наставником, так и Юлиану, бывшую усердной ученицей.

У Сэлдона был опыт настоящих сражений, но в придачу у него была и одышка, и хромота и прочие прелести преклонного возраста. Но ставить на Юлиану Стеф бы не стал, потому что глупо полагать хорошим бойцом того, кто привык недоводить удары.

«Уж Риччи могла бы и на себе показать, как надо бить, чтобы шпага не коснулась груди, а прошла насквозь», – с досадой подумал он, и остановил дворецкого, который намерился потихоньку выскользнуть из комнаты.

Если бы они договорились вести сражение до первой крови, то оно уже трижды закончилось бы в пользу Юлианы. И один раз, надо отдать ему должное, в пользу Сэлдона.

«Если вы выберемся из Лондона, я сам покажу ей, как наносить удары», подумал он и крикнул:

– Либо насади его на шпагу, либо заканчивай этот балаган!

Юлиана вздрогнула, и едва не пропустила роковой удар, но тут же уколола шпагой в ответ.

На этот раз удар был хорош, хоть и гораздо выше нужного. Сэлдон охнул, побледнел, выронил шпагу и осел на ковер. Юлиана, забыв выпустить шпагу, отскочила назад с выражением абсолютной паники на лице.

– Вызовите врача! – крикнул Стеф окаменевшему дворецкому и потащил Юлиану к дверям.

Она следовала за ним безвольно и безропотно отдала шпагу.

– Я убила его? – спросила она на улице.

– Это будет зависеть от его доктора, – пожал плечами Стеф. – Соображающий коновал выходит старика и тот будет волочиться за юбками еще лет двадцать.

– А если нет?

– Тогда он умрет, – ответил Стеф, открывая перед ней дверь своего экипажа. – Разве ты не этого добивалась?

– Да. Нет. Не знаю, – оцепенение с Юлианы спало, она готова была разрыдаться. – Я так долго собиралась… Подбирала слова… Представляла… Мечтала… А закончилось все так… Быстро. И нелепо.

– Так чаще всего и бывает, – хмыкнул Стеф. – Нет ничего более мимолетного и несуразного, чем сбывшаяся мечта.

Юлиана расстроено молчала. Через несколько минут она спохватилась.

– Куда мы едем?

– Ко мне, – кратко ответил Стеф, занятый изменениями в плане. – Надо собрать вещи, пока еще не опасно там появляться.

– Опасно появляться?

– Присутствие при дуэли в качестве секунданта тоже наказуемо. Даже если мы докажем, что эта была дуэль.

– Но как они тебя найдут?

– Я сказал свое настоящее имя дворецкому. Да и старик мог видеть меня на приемах.

– Стефи, ты с ума сошел! Что ты теперь будешь делать?

– То же, что и ты. Отправлюсь в Новый Свет и начну новую жизнь.

– Но… Почему ты на все это идешь? Почему помогаешь Риччи?

Стеф не мог объяснить ей всю сложность своих чувств к капитану «Барракуды», он не мог даже сам в них разобраться. Поэтому он ответил частичной правдой:

– Потому что моя мечта меня тоже разочаровала.

***

Большую часть времени Риччи дремала, стараясь забыться, чтобы не испытывать выматывающей боли. Открывала глаза она только тогда, когда происходило что-то интересное: крысиная драка или смена караула. Или когда вырывающуюся и вопящую девушку проволокли по коридору два стражника и бросили в соседнюю камеру.

Риччи не сразу вспомнила, где видела ее лицо, а когда вспомнила, не рассмеялась лишь потому, что смех отдавался болью в сломанных ребрах.

«Вот мы и увиделись снова, Марсия Вальмонд», – подумала Риччи. – «При обстоятельствах, каких не ожидала ни ты, ни я».

Белокурая стерва тоже ее узнала, и принялась вырываться еще активнее.

– Вы же схватили ведьму! – выкрикнула она. – Вот она! Вот она! Отпустите меня!

– Поверь мне, малышка, они знают, кто я, – усмехнулась Риччи. – Вот только они никого из нас не отпустят.

***

Полли еще спала, когда они с Юлианой прибыли в особняк Атентетов, а дядя уже уехал по делам. Стеф молча порадовался удачному стечению обстоятельств, вытащил из тайника вторую половину сокровищ, собрал в саквояж вещи и написал записку. Очень краткую и вежливую в отличие от того письма, что он отослал когда-то перед тем, как взойти по трапу.

«Как все-таки мало меняется в жизни», – подумал он, откладывая перо. – «Я все так же бегаю в поисках лучшей жизни».

Внезапно он подумал, что Риччи, наверняка, умеет, как всякая ведьма, туманить людям память. Ей достаточно будет так поступить с каким-то десятком людей и его новой, благополучной и обеспеченной, жизни ничего не будет угрожать.

Но даже если она не умеет, нехорошо бросать гнить в подземелье в нескольких милях от твоего дома человека, с которым ты обошел почти что вокруг света.

Покинув особняк, они с Юлианой отправились искать Малкольма, взяв на этот раз наемный экипаж.

Стеф рассчитал верно: Мэл был простым искренним парнем, который хотел обрести свой дом, но он также был и пиратом, а значит знаком с обычаем обмывать добычу – иначе удача больше не улыбнется. А в любом порту полно тех, кому удача не улыбалась с самого рождения, но которые всегда готовы выпить за чужую. В первом же портовом кабаке ему подсказали, где можно найти чрезвычайно щедрого парня с северным акцентом.

Один из портовых притонов так приглянулся Мэлу, что тот взял и купил его, после чего продолжил гулянки и дебоши с драками и ломаньем мебели уже на правах хозяина.

Выбитая дверь не закрывалась, так что Стеф не стал дожидаться приглашения. Юлиана сморщила нос и входить внутрь отказалась.

Он нашел Мэла в задней комнате, одной из немногих, где еще уцелело что-то из обстановки. Тот хмуро пил пиво из треснувшей кружки, не обращая внимания на двух старающихся привлечь внимать его внимание женщин – каждая едва ли не в два раза его старше. Судя по украшениям на них, Мэл с пьяных глаз был очень щедрым.

– Погуляйте, пожалуйста, дамы, – галантно попросил Стеф. – Мне хотелось бы поговорить с хозяином.

Верно истолковав его тон, обе «искусительницы» подались на выход. Малкольм поднял на него глаза – под правым сиял здоровенный фингал.

– А, Стефан! – протянул он. – Ну, как твоя жизнь?

– Неплохо, – буркнул Стеф, прикидывая, будет ли губительно для его костюма присесть.

– А у меня все катится к чертям! – поделился Мэл. – Деньги есть, а счастья как не было, так и нет!

– По крайней мере, ты на свободе, – заметил Стеф. – Вот Риччи попалась церковникам и сейчас в подвале Тауэра ей совсем не весело.

– Как и положено ведьме, – буркнул Мэл. – Ты же не собираешься пытаться ее оттуда вытащить? И, тем паче, меня уболтать на это?

– Боже упаси, – хмыкнул Стеф. – Только пришел сказать тебе, чтобы ты поумерил свои эскалады. Придет кто-нибудь и спросит, как ты разжился такими деньгами, и что ты ответишь?

– Каперское…

– Было у Мэри-Энн Уайтсноу. Возможно. Но точно не у Риччи Рейнер и точно не действующее в Ост-Индии. Так что веди себя потише, если хочешь остаться с деньгами и на свободе.

– К черту все эти деньги! – махнул вдруг рукой Мэл, смахивая на стол кружку, пустую бутылку и прочие вещи. – Чтобы я бросил друга в тюрьме! Тебе, шулеру и проныре, не понять…

Стеф перегнулся через стол, ухватил Мэла за отворот расшитого золотом безвкусного камзола и тряхнул.

– Еще раз такое услышу, дам по морде, – предупредил он. – А теперь умой свою похмельную рожу и пойдем. Взглянем при свете дня, куда нам ночью лезть. Ты еще не спустил в трубу все камушки?

– У тебя есть план? – оживился Мэл, вскакивая с места, словно при объявлении аврала на «Барракуде».

– Конечно, – уверенно кивнул Стеф.

Среди его обширного шулерского и мошеннического опыта не имелось ничего похожего на проникновение в крепость, являющуюся сердцем города. К счастью, Риччи по вечерам или ночным вахтам, чтобы развлечь компанию или не уснуть, часто рассказывала истории. Они были странными, путанными, иногда без начала или без конца, иногда совершенно непонятными, иногда скучными, но несколько идей из них Стеф почерпнул.

Так что можно сказать, что план по проникновению в тюрьму Тауэра наполовину принадлежал Риччи.

***

Стеф не собирался даже пытаться найти Фареску. Уж у него, в отличие от Риччи, мозги работали не слишком эффективно, но не выкидывали сюрпризов. За прошедшие с их расставания дни он, наверняка, нашел корабль и отбыл в свою теплую Испанию, где на улицах растут апельсины. А им было совершенно не до апельсинов.

Так что меньше всего, прогуливаясь мимо Тауэрского моста, он ожидал увидеть встрепанного и какого-то потерянного испанца, взирающего на башни с видом рыцаря, готовящегося отбивать принцессу у дракона.

– Стефан! – почти неприлично обрадовался тот. – А я тебе искал! Но тебя не было дома…

– Должно быть, разминулись.

– …а твой дядя кинул в меня сапогом. И кричал что-то странное. Вы поссорились?

– Что-то вроде того. Так зачем ты меня искал?

Берт посерьезнел, с тревогой оглянулся по сторонам и, склонившись ближе, шепнул:

– Мне нужно проникнуть в Тауэр!

«Интересно, а он каким образом уже в курсе?» – удивился Стеф.

– Мы тут собрались как раз по этому поводу, – сказал он, стараясь не показать изумления.

– А вам зачем? – вытаращил глаза Берт.

– За Риччи, естественно!

– Риччи в Тауэре?!

Стеф решил бы, что Фареска издевается, если бы его ужас не был таким искренним.

– А ты тут как оказался, если не из-за Риччи? – спросил он.

– Из-за Марсии Вальмонд, – признался Берт смущенно. – Ее объявили ведьмой, но это не так, и я собираюсь ее спасти.

«Ну, надо же», – попытался Стеф порадоваться за товарища, – «кто-то пытается найти смысл жизни, а кто-то нашел себе девушку… пусть и не самую удачную партию».

– Ты соображаешь, что значит «тауэрская тюрьма»? – уточнил Стеф. – Вызволить кого-то оттуда – мероприятие с малыми шансами на успех.

– Я знаю, – просто произнес Фареска. – Я рискну.

– Если ее обвиняют в колдовстве, значит, держат где-то рядом с Риччи. Мы вытащим их обоих. В самом деле, какая разница, одна девица или две? – пожал плечами Стеф, словно они не обсуждали самую, пожалуй, опасную вещь из тех, в которые они могли ввязаться.

– Спасибо, – с нескрываемым облегчением ответил Берт.

***

К двум обходящим улицы стражникам подошла красивая девушка в причудливом платье. Она выглядела совсем не как те дамы, что работают на ночных улицах, да и бредущий следом за ней с большим дорожным ящиком негр, добавлял ей респектабельности. Дама обратилась к ним с длинной, очень эмоциональной и совершенно непонятной фразой, в которой проскальзывали французские и ирландские словечки, но в целом получалась совершенная тарабарщина.

Пока двое бравых стражников морщили лбы, пытаясь понять, что нужно странной иностранке, две тени подкрались к ним сзади.

Берт и смывший сажу Мэл нацепили облачение стражников, а их самих отволокли к ближайшему кабаку, где наличие двух неподвижных полураздетых тел не было поводом поднять тревогу, по крайней мере, до утра.

Потом они вместе с одетым в черный костюм Стефом отправились к воротам Тауэра. Стоящим у них стражникам Томпсон просто бросил:

– Еще одну ведьму поймали.

Берт не слишком хорошо помнил, как выглядели костюмы охотников, да и Стеф на бульваре смотрел на них в последнюю очередь, но его простой темный костюм в сумерках выглядел сходно.

Юлиана с ее рыжими волосами и шикарным, слегка помятым платьем как нельзя лучше укладывалась в облик колдуньи. Отвлекая на себя внимание, она очень правдоподобно пыталась выцарапать Стефу глаза.

Ворота открыли, и «стражники» проволокли «ведьму» внутрь. Пока все шло по плану. До того, как хватятся исчезнувшего патруля, оставалось еще пара часов.

Без приключений они отыскали тюремную башню и прошли внутрь. Бесконечные ступени привели их в подземелье, разделенное на камеры. Тюремный смотритель отвел их к пустой камере, по пути миновав несколько занятых. Стеф видел, как сбился с шага Берт, бросив взгляд в одну из них, но когда он сам увидел камеру занятую Риччи, то едва сдержал несколько рвущихся с языка морских выражений.

Все заключенные в тюрьму женщины выглядели поникшими и измученными, но их не распинали на стене.

Решетка за Юлианой захлопнулась и ключ мерзко заскрежетал в замке. Стеф приготовился вступить в схватку с охраной, но смотритель сам облегчил им задачу.

– Вы сегодня уже ели? – сказал он Берта и Мэла. Те кивнули. – Тогда останетесь пока на страже. Из-за этой проклятой облавы у меня люди с ног валяться, – пожаловался он.

– Господь вознаградит вас, – брякнул в ответ Стеф, но, очевидно, попал в образ. – Составим список конфискованных у ведьмы вещей?

– Завтра, – отмахнулся смотритель. – Ненавижу копаться в потрохах и лягушачьих лапах.

– Может, лучше сегодня? – шепнул Стеф и приоткрыл сумку, якобы, отобранную у Юлианы. В тусклом свете настенных факелов сверкнули камни.

В горле у смотрителя, очевидно, от такого зрелища пересохло, потому что в своем кабинете – если так можно назвать каморку без окон, заваленную всяким «конфискованным» хламом – первым делом полез за булькающей бутылью. Он предложил и Стефу, но тот мужественно – нервы были напряжены так, что едва не лопались – отказался.

– Как будем делить, святой отец? – спросил смотритель, утолив жажду и слегка успокоившись.

– По справедливости, – ответил Стеф. – Только вот придется дать что-нибудь тем дуболомам, что были со мной.

Смотритель запустил руку в сумку, сгреб несколько камней в ладонь и вздохнул:

– А не слишком уж жирно выйдет для них?

Стеф пожал плечами.

– Можно им что-нибудь другое всучить. Вот я у вас на днях видел великолепной работы меч, любой воин душу продаст… то есть все жалованье отдаст за такой.

– Да меч был красивый, – погладил себя по жидкой бороденке смотритель. – Вот только вы же его и прибрали.

– Когда же? – удивился Стеф.

– Да как только его привезли. Ваша эта… преподобная на него указала, и только мы меч и видали.

Стеф скрипнул зубами от досады. Они попали в замок, но что с этого толку, если они не смогут выбраться?

– Святой отец? – смотритель, видимо, уловил что-то в его лице, потому что насторожился. – Кстати, что-то я раньше вас не…

Стеф не стал дожидаться окончания фразы, а выхватил кинжал. Смотритель шарахнулся от него, врезался в шкаф, из которого что-то с грохотом вывалилось. Через секунду в комнатушку вломился Берт, стоящий, как они и договаривались, за дверью. Смотритель увидел знаки королевской стражи, и в панике не сообразил, что если священник был ряженым, то и стража настоящей быть не может.

– Хватайте священника! – крикнул он. – Хватайте предателя! Хва…

Берт, не размышляя долго, ткнул его мечом, так что последние свои несколько секунд смотритель тауэрской тюрьмы мог лишь булькать кровью.

– Идиот! – накинулся Стеф на Фареску. – И как мы теперь узнаем, где покои этих охотников на ведьм? Куда преподобная забрала меч? Зачем он ей вообще?

– Она тоже ведьма, – ответил Берт. – Как и Риччи. Ты же не собираешься отбирать меч у ведьмы?

– Без меча нам отсюда не выбраться!

– Риччи и без меча остается ведьмой.

– Но паршивой ведьмой!

Каждый из них остался при своей точке зрения, а время поджимало.

– Бери ключи и освобождай Риччи, свою ненаглядную, всех, кого хочешь, – выпалил Стеф. – А я отправлюсь за мечом.

Вопреки ожиданиям, Берт не стал его отговаривать.

– Будь осторожен, – сказал он, принимая ключи. – Риччи говорила, что она очень сильная.

***

По сравнению с Риччи, наверное, любая ведьма показалась бы сильной, но Стефа это мало утешало, когда он поднимался наверх.

Если он ошибся, и взгляд смотрителя, при словах о преподобной взметнувшийся к потолку, означал совсем другое, о мече придется забыть – обыскать весь Тауэр не в их возможностях. Но он рассчитывал на то, что охотники предпочтут держаться поближе к добыче. Особенно, к такой потенциально опасной, как Риччи.

Он понял, что не ошибся, когда увидел в коридоре перед одной из дверей человека в темной и неброской одежде. Он держал арбалет, и по его позе было не ясно, охраняет ли он то, что за дверью, или стремится не выпустить его наружу.

Увидев Стефа, он повернул голову в его сторону, но не выказал настороженности – лицо Томпсона надежно скрывал полумрак, как и мелкие различия костюма, так что у священника не было причин сомневаться в том, что он видит соратника, пока Стеф не приблизился вплотную.

– Что ты несешь? – спросил тот, глядя на вещь в его руках.

Стеф молча нажал на курок. Испанец стукнулся спиной о стену и безжизненно сполз на пол.

Благодаря плотной подушке звук выстрела был гораздо более глухим и мало напоминал собственно выстрел. Как и описывала Риччи в одной из своих историй. Точнее, история была не про это, но в ней фигурировало нечто под названием «глушитель», чей механизм Риччи и пришлось описывать вместо истории.

Стеф подумал о том, сколько ещеподобных фокусов знает Риччи. Им будет, о чем поговорить, когда они выберутся.

Дверь была заперта, но замок был не из тех, что могли представлять для него проблему. Всего лишь небольшое приспособление из тонкой проволоки и минута работы.

Он открывал дверь очень осторожно, помня о том, что за ней скрывается кто-то, кого боятся священники и капитаны.

«Надеюсь, у нее нет бессонницы», – подумал он.

К его облегчению покои преподобной состояли из нескольких комнат, и в передней не было ни души. Зато он сразу увидел меч Риччи на столе у окна.

Стеф бесшумно прокрался к столу, схватил его и собирался так же тихо покинуть комнату, не задерживаясь ни на секунду. Но звук за спиной, жутковато похожий на смешок, заставил его вздрогнуть и обернуться очень резко.

Посреди комнаты стояла девочка лет двенадцати с милой улыбкой. Стеф испугался бы меньше, если бы слышал ее шаги, или если бы не помнил истории о «северной ведьме».

– Положи на место, – сказала она тонким детским голоском с совершенно не детской угрозой.

– Он не твой, – возразил Стеф. – Он принадлежит Риччи.

Он не слишком верил в то, что Вернувшие уважают право собственности, но хотел потянуть время, чтобы найти выход. Найти не получалось – преподобная преграждала единственный путь к двери, а за его спиной было лишь узкое забранное решеткой окно, выходящее к тому же на мощеный двор.

Однако, когда он посмотрел в глаза девочки, прыжок из окна перестал казаться ему плохой идеей. Вот если бы только не решетка.

– Давай договоримся, – начал он. – Мы можем взять тебя с собой… Можем дать тебе денег… Можем…

Лилиас, очевидно, надоело его слушать, потому что она требовательно и угрожающе вскинула руку. Именно так, как, по мнению Стефа, будет жестикулировать ведьма, собирающаяся наложить на кого-то проклятье.

Он схватил пистолет инстинктивно – как позже скажет Риччи, именно поэтому ему и удалось, осознанную мысль Лилиас бы прочла в его глазах – и спустил курок, практически не целясь, прежде, чем броситься в сторону и метнуться к двери.

Он полагал, что выстрел лишь задержит преподобную – по примеру Риччи он знал, что Вернувшимся требуется несколько секунд или минут в зависимости от того, куда попала пуля, чтобы восстановиться. Но каким бы глупым не был его поступок, Стеф не мог не обернуться на пороге, даже сознавая, что это может стать последним действием в его жизни.

Преподобная лежала на полу без движения и под ней растекалась лужа крови. Совершенно обычной красной крови.

«Я застрелил ребенка», – подумал Стеф.

Еще секунду назад он боялся и ненавидел ее, а сейчас стоял над телом и пытался понять.

– Я не мог этого сделать, – произнес он.

Она была ведьмой, все говорило об этом. Но если бы она была ведьмой, она бы не умерла, ведь так?

Стеф почувствовал тошноту.

Он был мошенником, шулером и пиратом, но существовали вещи, на которые он не готов был пойти ради всех сокровищ Ост-Индии.

«Но я все-таки это сделал», – сказал он себе. – «И теперь мне придется с этим жить».

***

Спустившись в темницу, Стеф обнаружил открытые решетки камер и полный хаос.

Берт и Мэл замерли возле лежащей на полу и частично на коленях Юлианы Риччи. Она выглядела просто ужасно, так что Стеф даже подумал: а вдруг она умирает? Вдруг что-то лишило сил ведьм по всему миру, и все они стали смертны, как Лилиас?

– Ты что, заблудился? – бросил Берт при виде его. – Что нам теперь делать?

Стеф опустился на колени перед Риччи, чтобы осмотреть повреждения. Ее рубашка превратилась в грязные лоскуты, на плечах и боках вспухли красные следы от плети, на горле остался заметный шрам, раны на руках выглядели очень нездорово, и дышала она с присвистом.

– Разве раны не должны были зажить? – спросил Мэл. – Мы же вытащили из нее те отвратительные штуки.

Стеф задавался тем же вопросом. Может, инквизиторы каким-то образом лишили Риччи ее колдовской силы?

Не ожидая найти ее в таком состоянии, они не прихватили с собой ни врачебных инструментов, ни лекарств. Им даже нечем было перевязать ее раны.

Донести Риччи до корабля не было проблемой само по себе – она никогда не была увесистой, а в тюрьме исхудала до состояния обтянутого кожей скелета. Проблема была в страже. Выбраться из Тауэра – да еще с бессознательным телом на руках – было задачей на порядок сложнее, чем попасть в него.

И Стеф сделал единственное, что пришло ему в голову – вложил в безвольную руку Риччи ее меч. Он не мог сказать, что подсказало ему эту идею: то ли обрывок какой-то старой легенды, то ли воспоминания о любви и трепете, с которыми Риччи обращалась со своим оружием.

Когда рукоять легла в ее ладонь, рука дрогнула и пальцы конвульсивно сжались, через секунду тело Риччи выгнуло в судороге, а глаза распахнулись.

Стеф вознес хвалу всем известным ему бога, включая гигантского осьминога, потому что взгляд ее казался осмысленным, хоть и мутноватым от боли.

– Ты меня слышишь, Ри? – уточнил он на всякий случай.

Она слабо кивнула.

– Мы все еще в Тауэре, – кратко обрисовал он ситуацию. – Нам нужна твоя помощь, чтобы выбраться отсюда.

– Найди. Лилиас, – произнесла Риччи с усилием. – Она согласна. Идти с нами. Она выведет нас.

Со слабой улыбкой она скользнула взглядом по Юлиане, Берту, Мэлу и с удивлением уставилась на дюжину других «ведьм», разных возрастов и сословий, упрятанных в застенки вместе с ней.

Стеф понял, что придется признаваться.

– Я видел Лилиас, – сказал он. – Она забрала твой меч и не хотела отдавать, и я… В общем, она мертва.

Эта новость опечалила Риччи и заставила задуматься, но не ошеломила.

– Я не знаю, как у меня получилось, – сам не зная, почему, продолжил оправдываться Стеф. – Я просто хотел ее задержать.

Он бы продолжал оправдываться, хотя никто и не собирался его обвинять, но Риччи снова заговорила.

– Ты принял мою кровь, – произнесла она. – Ты не обычный человек. Ты можешь убить Вернувшегося… даже меня. Вы все можете.

Несмотря на то, что именно это он и сделал несколько минут назад, Стеф был поражен.

– То есть, каждый из нас четверых может убить ведьму или колдуна? И когда ты собиралась нам об этом сказать?

– Я не была уверена, – прикрыла глаза Риччи. – Мои раны от ваших рук заживали долго, но это не значило, что вы можете…

Стеф подумал, что на месте капитана тоже не спешил бы делиться подобными сведеньями.

– Что теперь нам делать? – спросил он. – Вернувшихся здесь больше нет, но зато стражников полно.

– Я попробую, – сказала Риччи, пытаясь сесть. Юлиане и Берту пришлось ей помочь.

Она положила обе руки на рукоять меча, что-то пробормотала – и внезапно обмякла, снова потеряв сознание.

Насколько Стеф мог судить, ничего не изменилось. Остальные тоже это отметили.

– Попробуем пробиться, – сказал Берт.

– Может, нам удастся проскользнуть незамеченными? – предположила Юлиана.

– Попытаемся их подкупить? – предложил Мэл.

Стеф хотел объяснить им несовершенство их планов, но не успел – хлопнула дверь. За спором они не услышали, как вернулись стражники, которых Берт с Мэлом меняли на посту.

По мнению Стефа использование попеременно трех тактик могло их спасти, и начать следовало с первой, пока они имели перевес сил.

Но стражники не спешили доставать оружие и кидаться на них. Стоя у дверей, они растерянно оглядывали подземелье с распахнутыми камерами, и взгляды их скользили сквозь приготовившихся к бою пиратов и оцепеневших от страха женщин, как сквозь пустое место.

– Что тут случилось?! – выпалил тот, что помоложе.

– Их всех забрал дьявол, – уверенно сказал старший, крестясь. – Пойдем, надо доложить об этом.

Когда дверь за стражниками закрылась, пираты выдохнули и переглянулись.

– Чтобы она не сделала… – заговорил Берт.

– Это сработало! – закончила Юлиана.

– Нельзя терять время, – напомнил Стеф. – Мэл, возьми Риччи. Держите оружие наготове. Юли, мы идем первыми, Мэл, ты за нами. Леди, – он повернулся к другим обвиняемым в колдовстве, – вы следуете за этим здоровяком, ведете себя тихо и не отстаете. Фареска, пойдешь последним и проследишь, чтобы никто не отстал.

Риччи никогда не демонстрировала и даже не описывала ничего подобного, и они не знали, при каких условиях и как долго будет действовать скрывающий их от вражеских глаз морок. Стеф мысленно готовил себя к тому, что он спадет прямо перед отрядом стражников – при их везении это было бы неудивительно.

Но ради разнообразия, очевидно, творение Риччи не дало сбоя и не имело неожиданных последствий. Они прошли через весь замок, постепенно пробуждающийся и погружающийся в истерию, никем не замеченные. Даже когда один из посланных с поручением стражников налетел на Юлиану, он лишь недоумевающее оглянулся и бросился дальше.

Как и было задумано, они двигались к порту, хотя состояние Риччи вызывало сомнения в том, что они смогут отплыть в ближайшее время. По пути их процессия постепенно редела – арестантки, забыв поблагодарить за спасение, одна за другой растворялись в темноте – и до причала они добрались вшестером. Стеф предположил, что миловидная блондинка в когда-то бывшем роскошным платье с глубоким вырезом и есть та самая Марсия Вальмонд, ради которой Фареска был готов взять штурмом Тауэр.

Стеф подумал, не отрицая иронии своего умозаключения, о том, что всю жизнь подвиги во имя прекрасных дам, он оставлял на стадии обещаний, а единственной девушкой, ради которой он совершил нечто героическое, являлась вовсе не баснословной красавицей или наследницей огромного состояния. Она просто была его другом.

«От какой-нибудь цыпочки я бы после такого потребовал, чтобы она вышла за меня замуж», – хмыкнул Стеф и вспомнил, что кое-кто другой имеет право – и, очевидно, желание – потребовать заключения брака от другой спасенной.

Он поравнялся с Фареской и шепнул ему:

– Поговори со своей дамой сердца. А то ты, как будто, забыл о ней.

Фареска сосредоточенно кивнул, словно и впрямь только лишь сейчас вспомнил о Марсии Вальмонд.

***

Берт чувствовал себя крайне неловко. Марсия, должно быть, считала себя обязанной ему после того, как он – хоть и не в одиночку – освободил ее из тюрьмы, но все его мысли занимала вовсе не она.

А Марсия смотрела на него, как положено спасенной принцессе смотреть на своего рыцаря, и луна отражалась на поверхности воды, и его соратники тактично оставили их наедине, и даже со стороны плавучего городка не доносилось похабных песен – это был настоящий романтический момент.

– Берт, – произнесла Марсия дрогнувшим голосом. – Ты будешь сопровождать меня?

Даже такой тупица, как он, понял, что означали эти слова.

Он больше не имел никаких обязательств перед Риччи Рейнер, и, как любому нормальному человеку, ему следовало обнять красавицу и увезти ее в Испанию, где у них была бы ферма с винодельней, большой дом и пятеро детей. Но, если подумать, нормальный человек на его месте не стал бы пиратом, не обошел бы три четверти мира на утлом бриге и не называл бы Риччи своим другом.

Берт залез во внутренний карман жилета и достал несколько камней.

– Церковники не сразу опомнятся, – сказал он. – Наймите корабль как можно быстрее и отправляйтесь во Францию.

– Вы предлагаете мне путешествовать в одиночку? – спросила Марсия холодно.

– Так вам будет гораздо безопаснее, чем со мной, – честно ответил Берт.

Она ожгла его взглядом, но камни взяла и растворилась в лондонской ночи навсегда.

– Мог бы пригласить красотку прокатиться с нами, – сказал ему Стефан, когда Берт в одиночку поднялся по трапу.

– Если я когда-нибудь захочу прослушать монолог о том, как я испортил кому-то жизнь, я попрошу тебя выговориться, – ответил он.

***

Риччи не приходила в сознание, а ночь шла к концу. Завершить погрузку припасов – большую часть которых, по счастью, они могли взять в купленном Мэлом кабаке, но кое-что необходимо было купить или украсть отдельно – и поднять паруса желательно было не позже полудня.

– Есть у кого-нибудь идеи? – спросил Стеф.

Опасно было задерживаться в Лондоне на лишний час, даже несмотря – или, скорее, принимая во внимание – смерть преподобной. Но если они выйдут в открытое море вчетвером, а Риччи не полегчает, это с большой вероятностью станет последним путешествием для всех пятерых.

Но они все равно подняли на борт все, необходимое для длительного плаванья.

Риччи пришла в себя к вечеру – к большому облегчению их всех.

– У вас получилось, –произнесла она, оглядев знакомую до мелочей каюту.

– У тебя получилось, – поправил ее Стеф. – Иначе мы бы не выбрались.

– Я в неоплатном долгу перед вами ребята.

– Пустяки, – буркнул Берт, отводя глаза.

– Мы же друзья, – сказал Мэл почти обиженно. – Какие долги?

– Я бы сказала, что теперь мы, наконец, в расчете, – заметила Юлиана.

– Давай просто уберемся отсюда ко всем чертям, – предложил Стеф.

– Уберемся, – повторила Риччи.

Она вытянула руку, пытаясь что-то нащупать. Берт первым догадался, что, и протянул ей меч.

– Лилиас сказала, он укажет путь, – пробормотала капитан.

Будь это кто-то другой, Стеф задумался бы над вопросом, не спеклись ли у него от пережитого мозги, но это была Риччи, и взгляд ее был почти ясным.

– Укажет, – бормотала она, вертя клинок, словно надеялась увидеть что-то написанным на лезвии.

Внезапно она коротко вскрикнула и уронила меч на постель.

– Горячий, – растерянно пробормотала она. – Он никогда… Разве только…

Риччи замолчала почти на минуту, а потом заговорила неожиданно твердым голосом.

– Берт, куда он указывает?

– На стену? – растерянно откликнулся тот. – То есть, как если бы он был компасом?

Сверившись с навигационным прибором, штурман отчитался:

– Курс зюйд-вест, капитан. И, кстати, это… хороший выбор.

– Мы возвращаемся в Новый свет? – спросила Юлиана. Словно в методе выбора курса не было ничего странного.

– Да, – кивнула Риччи. – Если вы хотите начать новую жизнь за океаном.

– Не могу не спросить, – выступил Стеф, – а что собираешься делать ты?

– То, что и положено удачливой ведьме. Отправлюсь в другой мир.

– Звучит очень интересно. А как он выглядит?

– Эй, речь не о другом континенте! Другой мир – это значит, совершенно другой мир, и я понятия не имею, каким он будет. Вы, наверное, мне не верите?

– Из всего, что ты говорила и делала, это не самое странное, – пожал плечами Берт.

– Лично я не поверю, пока не увижу собственными глазами, – вставил Стеф.

Мэл кивнул, поддерживая. Он тоже верил лишь в то, что видел своими глазами, а он уже не раз видел невероятные вещи в исполнении Риччи.

Которая, вопреки своему обычаю, пыталась отговорить их от весьма заманчивого предприятия.

– Это самое опасное из всего, что я делала, – сказала она с серьезным лицом. – Во много раз безумнее самого безумного моего проекта. И это дорога в один конец. Вы уже никогда не вернетесь домой.

– Будь все настолько плохо, ты бы не рвалась туда, – сказал Стеф.

– Я хочу найти ответы, а для этого мне надо найти город Экон, а для того, чтобы найти его, надо двигаться по пути, указанному мечом.

– По-моему, тебе нужно еще поспать, – сказал Мэл.

– Ладно, – сдалась Риччи. – Мы отплываем в Новый свет, а там уже разберемся. Еще одно путешествие через океан вас не пугает?

После всего, что они пережили в ее компании, трансатлантическое плаванье им всем представлялось не опасней прогулки по озеру.

***

– Выглядишь неплохо, – сказал Стеф, найдя капитана утром на палубе, разминающейся перед тренировкой.

– На моей шкуре все заживает, как на собаке, – отмахнулась Риччи небрежно, хотя все ее мышцы болели и ныли.

От тюремных побоев осталось лишь воспоминания, шрам на горле превратился в еле заметный след, но вот руки по-прежнему выглядели ужасно.

– Кроме вот этого, – сказала Риччи, глядя на свои ладони. – Придется учиться обходиться так.

– Людям приходится жить с увечьями и посерьезней, – заметил Стеф. – Подумаешь, придется забыть о красивом подчерке.

Риччи не была уверена, что сможет вообще писать и даже держать ложку так, чтобы кисть не сводило болью. Браться за меч, опасаясь острого разочарования, она до сих пор не рисковала.

– А как же фехтование? – спросила она.

– Никаких проблем, – заверил ее Стеф. – Вот если бы тебе так разнесло плечо, тогда да, можно было бы забыть. Потренируешься, и привыкнешь. Без участия кисти можно обойтись. Даже люди, которым руку по запястье пришлось отрезать, обвыкаются и продолжают драться.

Риччи сразу вспомнила Капитана Крюка, но походить на него ей вовсе не хотелось.

– Надеюсь, в мире, в который мы попадем, будет развитая медицина, – вздохнула она. – И мои руки приведут в порядок.

– И какова вероятность наткнуться на такой мир? – тут же поинтересовался Стеф.

Риччи пожала плечами. У нее было слишком мало знаний об устройстве Вселенной, чтобы подсчитывать шансы.

– Не знаю.

– Тогда тебе лучше начать тренироваться, – заметил Стеф, вытаскивая шпагу. – Как говорится, считай карты, но всегда держи в рукаве джокера.

– Это от кого ты услышал? – удивилась Риччи, вставая в боевую стойку.

– От тебя, – хмыкнул Стеф.

«Новый мир», – подумала Риччи. – «Совершенно новый, незнакомый, опасный мир».

Почему-то эта перспектива ее совсем не пугала.

========== Вне мира ==========

Что-то разбудило Риччи посреди ночи: ни звук и ни движение, но что-то несомненно значительное, поскольку после двенадцати часов на вантах она спала как убитая. Будь у ее чутья на неприятности шкала, стрелка на ней дрожала бы в красной зоне.

Абсолютная темнота не разгонялась светом ни единой звезды. Даже сверхчеловеческое зрение Риччи не давало ей возможности разглядеть лампу.

«Словно все звезды пропали с неба», – подумала она, выбираясь из теплого кокона одеял и опуская ноги на холодный пол. – «Вероятно, туман очень густой».

Они могут на что-нибудь налететь в этом тумане. Когда эта мысль пришла Риччи в голову, она бросила искать сапоги и огниво и поспешила к двери. С ее искалеченными руками даже самые простые вещи, вроде обувания или натягивания куртки, превратились в долгие и болезненные манипуляции.

Она прихватила с собой лишь меч – скорее по привычке, чем в самом деле собираясь им воспользоваться. Но когда она коснулась рукояти, ее тревога почти превратилась в панику.

Эфес грел ее ладонь в прохладные дни и охлаждал в жаркие, случалось, что он раскалялся до оставления ожогов, но сегодня он испускал холод, словно был сделан изо льда. Такого никогда не случалось раньше, и Риччи подозревала, что это не признак чего-то хорошего.

Выпав в коридор в том, чем спала, Риччи едва не налетела на Юлиану, растрепанную и в плаще поверх нижней рубашки. Остальных они нашли уже на палубе.

Риччи относилась к своей интуиции серьезно: после того, как она очнулась в незнакомом мире, шестое чувство стало едва ли не самым надежным источником информации. Но на этот раз вся команда чувствовала тревогу, хоть и не видела ее источника.

– Капитан! – выкрикнул Мэл, одним словом давая понять, насколько дело плохо.

На корабле с командой из шести человек, пересекающем Атлантику, не до тонкостей иерархии, пока от кого-то не требуется серьезных решений.

– Капитан, – на Риччи смотрело уже четыре пары глаз, и во всех читалась вера в ее знание, что следует сейчас делать, – звезды пропали!

– Что? – машинально переспросила она и посмотрела на небо.

Не только звезды отсутствовали. Казалось, само небо исчезло. Осталась только бесконечная пустота, в которой повис слабо светящийся шар, не похожий ни на луну, ни, тем более, на солнце.

Плотный туман сгустился вокруг них, навис над бортами, словно живое существо. Столь густой, что от кормы нельзя было рассмотреть нос корабля.

Ни какое место в мире это не походило – оно просто не могло быть частью их мира.

Но оно вызывало воспоминания. О том, что было до ее новой жизни. О жутком существе и разговоре, который она предпочла забыть. О том, что походило на сон, но не было им.

Она вспомнила его так явственно, что могла бы провалиться в прошлое и утонуть в нем. И лишь звуки волн удержали ее в настоящем.

Море было единственным привычным элементом в этом месте, но даже оно изменилось – Риччи никогда за свою жизнь не слышала, чтобы оно звучало так. Но у нее хватало других вещей, о которых нужно было беспокоиться, и не хватало представления о том, что делать.

Однако, капитан не имеет права озвучивать настолько деморализующие и провоцирующие панику вещи.

– Берт, что показывает барометр? – спросила она деловито.

Фареска перестал бросать мрачные взгляды по сторонам и кинулся в рубку. Вернулся он буквально через пару секунд и объявил:

– Судя по нему, мы в центре бури.

– Это не похоже на глаз шторма, – возразил Мэл.

– Как мы могли оказаться посредине, если не были в шторме? – спросил Стеф. – Я дежурил весь прошлый день, и с неба не упало ни капли.

– Может, буря сформировалась вокруг нас? – предположил Берт. – Ни разу о таком не слышал, но после того, что показывала капитан, не удивлюсь.

Объяснение звучало достаточно правдоподобно, хоть и не было истинно. Но Риччи не спешила его опровергать в надежде на то, что оно успокоит команду. В любом случае у нее не было другой теории происходящего.

– Но почему тогда так холодно? – спросила Юлиана жалобно, дрожа и стуча зубами.

В воздухе образовывались облачка пара от их дыхания. Как будто они находились у берегов Исландии, а не приближались к Гавайским островам.

Риччи тоже начала мерзнуть после того, как обратила внимание на погоду, хоть она могла бы без необратимых последствий купаться даже в Северном Ледовитом океане. Ее тело словно забыло о том, что способно испытывать дискомфорт от низких температур, и в другое время ее бы это встревожило гораздо больше.

– Риччи, – позвала ее Юлиана, – ты можешь отвести от нас эту бурю?

– Конечно, – кивнула она уверенно, не имея ни грамма веры в свои силы. Она незаметно коснулась рукояти меча еще раз и отдернула руку, обожженную холодной сталью. – Я… постараюсь.

Они знали ее слишком хорошо, чтобы у нее получалось убедительно лгать.

– Что-то не так, капитан? – тут же спросил Берт.

– Вы не в форме? – проницательно заметил Стеф.

– Спускайтесь вниз, – отмахнулась Риччи. – Идите, пока совсем не окоченели. Я сделаю все, что смогу.

Это будет не так уж много. Ее меч был ее «волшебной палочкой», ее ключом к сосредоточению. Без него воспользоваться силами Вернувшейся будет невозможно.

Стеф явно хотел сказать что-то еще, но Юлиана отчаянно застучала зубами, и он повел ее вниз.

– Если вам понадобится помощь… – начал Берт.

– Я позову, – оборвала его Риччи.

На палубе остался лишь Мэл, решительно сопротивляющийся попыткам отправить его вниз.

– Что, если ты опять рухнешь без сознания? – спросил он.

В его словах был резон – попытки Риччи управлять погодой заканчивались обмороком даже чаще, чем через раз.

– Не сегодня, – покачала она головой. – Я не перетружусь… потому что я не могу даже начать! – закончила она паникующим шепотом, бросив попытки держать лицо.

Мэл обхватил ее за плечи, словно закрывая от этого жуткого места в хрупкий, но теплый кокон. Паника, вгрызающаяся в ее сознание с момента пробуждения, чуть отступила.

– Попробуешь снова? – спросил он тихо.

Риччи закрыла глаза и попыталась вызвать силу, постоянно спящую внутри нее. Силу, способную создать бурю или превратить город в пепел.

Но в ее попытках было не больше толка, чем в разжигании костра посреди ледяной пустыни.

– Это не просто буря, верно? – спросил Мэл, когда она снова открыла глаза и покачала головой, словно ее бесполезность не была очевидна.

– Это не буря, – вздохнула Риччи. Если с кем-то она и могла поделиться тревожащими мыслями, то с ним. – Мы где-то… где-то… не там, где должны!

– В самом деле, на Гавайские острова не похоже, – заметил рассудительно Мэл. – Где мы, как ты думаешь?

– Не знаю, – призналась она. – Но точно за пределами всего, нам знакомого.

Как будто они куда-то провалились, следуя курсом, указанным острием ее меча. Словно оказались героями одной из баек о Бермудском треугольнике.

Возможно, в них скрывалась доля истины – истины о прорехе во времени и пространстве, скрывающейся где-то в этом районе моря.

– Ты знаешь, что делать? – спросил Мэл.

– Будем следовать прежним курсом, пока на что-нибудь не наткнемся, – дернула плечом Риччи. – Идея скверная, но другой у меня нет.

«Будем надеяться, что это случится до того, как у нас кончится провизия», – мысленно добавила она.

***

Риччи дошла до двери своей каюты и поняла, что уснуть не сможет. Поэтому она развернулась и направилась в сторону камбуза.

На камбузе хранился ром. Не то, чтобы она одобряла употребление подобных напитков, но в покинутом ими времени не было аналога этому обезболивающему, дезинфицирующему, успокоительному и анестезирующему средству, так что приходилось поддерживать его запас.

Риччи открыла один ящик, другой, выругалась, не обнаружив искомого, и открыла третий.

– В сундуке под замком, – услышала она голос Юлианы за спиной. – Если ты ищешь то, о чем я думаю.

– С каких пор под замком? – удивилась Риччи.

– С тех пор, как стараниями Стефи и его бессонницы у нас осталось две бутылки. У тебя что-то болит?

– Заснуть не могу, – буркнула Риччи, размышляя о том, когда они смогут в следующий раз пополнить запасы.

Ей следовало отогнать эти мысли, если она собирается заснуть сегодня.

– Это проблема, – кивнула Юлиана. – Как и у меня. Будем лечиться вместе.

Она вытащила из кармана передника большой причудливый ключ и отомкнула замок, вытащила большую запыленную бутыль и озадаченно подняла брови.

– Уверена, что запирала две таких.

– Запирала? От Стефи? – хмыкнула Риччи.

– Ты права, – хмыкнула Юлиана. – Это было глупо.

Она разлила коричневую жидкость по кружкам.

– Мы опять влипли во что-то жуткое? – спросила она, отхлебнув большой глоток. – Насколько жуткое на этот раз?

– Смертельно, – буркнула Риччи.

– Постарайся разобраться с этим быстро. Через неделю у нас кончатся припасы, а рыба не ловится. Уже целую неделю снасти приносят одну траву.

– Неделю? – задумчиво протянула Риччи. Ей следовало бы заподозрить неладное уже дней пять назад. – Наверное, рыба не хочет приближаться к дыре в пространстве.

– К какой дыре? – не поняла Юлиана. – Мы в океане, тут не может быть ям.

– Не ямы, а прорехи в реальности. Щели, через которые мы покинули наш мир и оказались… ну, я еще не знаю, где. Ты меня понимаешь?

– Нет, – призналась та. – Но это неважно, если ты понимаешь, о чем говоришь. У тебя есть идеи?

– Я собираюсь просто идти дальше, – сказала Риччи. – Как бы безумно это не было.

– Звучит гораздо менее безумно, чем твои обычные планы, – заметила Юлиана.

– Идти вперед, несмотря на все ужасы и трудности, что нам встретятся, – поправилась Риччи.

– Вот теперь это звучит достаточно безумно для тебя.

***

В коридоре перед своей каютой она встретила Берта, и едва ли он занял этот пост случайно. Но ее нетвердая походка сказала ему, вероятно, достаточно, потому что Фареска отставил расспросы и сосредоточился на том, как довести ее до каюты.

– Мы влипли, – пожаловалась ему Риччи, рухнув на койку. Язык ее не путался, но развязался. – Ну почему я не подумала, что перейти из мира в мир – это не из комнаты в комнату шагнуть? Мы в межпространственном туннеле, и я не представляю, сколько мы здесь пробудем. Никто не предупредил меня об этом.

– Ты что-нибудь придумаешь, – сказал Берт. – Как в Картахене, Тортуге, Панаме, на том острове, Лондоне… Ты всегда что-нибудь придумываешь.

– На этот раз может ничего не получиться, – пробормотала Риччи. Ей не следовало об этом говорить, она и так сказала слишком много, достаточно, чтобы вызвать панику в команде. – Эта место высасывает мои силы. Я не могу устроить бурю или пожар… даже если бы это могло нам помочь.

– Но ведь что-то ты придумала? – спросил Берт, укрывая ее.

– Следовать прежним курсом… потому, что я не могу указать нам новый… прекрасный план, правда? – Риччи нервно хихикнула.

– Вполне хорош для этого дня, – ответил Берт. – Случалось, что у меня не было и такого.

***

Несмотря на изрядную дозу «успокоительного», Риччи не могла заснуть. Ей казалось, что она чувствует нечто опасное, затаившееся в окружившем их тумане, слишком огромное для того, чтобы заметить такую мелочь, как они. Пока что.

Она проворочалась пять минут или час – чувство времени ей отказало – перед тем, как услышала скрип двери и нервно подпрыгнула на постели.

Визитер принес с собой фонарь, и только благодаря его свету Риччи узнала Стефа. Томпсон, разумеется, не мог просто пойти спать после того, что случилось в эту вахту.

– Не поделишься со своим заместителем, во что мы влипли на этот раз? – спросил он, присев на стул.

– Мы покинули наш мир и вокруг нас сплошная неизвестность, – ответила Риччи. – Глупо было пускаться в такое путешествие без путеводителя.

– Не знаю, что это… Соберись, Ри! Ты ведь что-то придумала?

– С чего ты взял?

– Ты весьма спокойна для человека в безвыходном положении.

– Ну, пока я только напилась… и никаких идей у меня не появилось… может, я недостаточно выпила?

– Поверь мне, у тебя не появится годных идей после нового стакана, – хмыкнул Стеф. – Я много раз в этом убеждался. Нет, идеи появятся, но их исполнение наутро тебя не порадует.

– У меня нет вообще никаких идей.

– Мы в опасности?

– Да. И нам грозит не только умереть от голода. Что-то еще… я не знаю, но чувствую его… оно ждет нас.

– Когда увидим его, тогда и сразимся с ним, – резонно рассудил Стеф. – Нет смысла думать о том, что за горизонтом.

Риччи поморщилась – умственные усилия доставляли ей почти физический дискомфорт.

– Ловушка… нелогично, – произнесла она. – Зачем ему приводить тех, кого он выбрал, в ловушку? Больше походит на испытание.

– Ты говоришь о демоне, который наделил тебя силой? – уточнил Стеф.

– Да, о придурке, который втянул меня в свою странную тупую игру.

– Ты можешь обратиться к нему? Попросить помощи?

– Не могу, – мотнула головой Риччи. – Но даже если бы могла, не стала бы. Уж лучше то, что прячется в темноте, чем он.

***

Риччи грелась на камбузе – самому теплому теперь месту на корабле, когда услышала крик Берта:

– Земля!

Риччи даже не поняла, как оказалась на палубе – без шляпы и в одном сапоге. Если бы способности не покинули ее, она бы предположила, что научилась мгновенно перемещаться в пространстве.

– Земля, – повторил Фареска, указывая на что-то впереди, еще более темное, чем окружающее их пространство. – Или что-то похожее на нее, – добавил он с явственным сомнением.

Риччи их разделяла в полной мере.

– Давайте уберем еще парусов, – сказала она подошедшей команде. – Не хотелось бы врезаться в… в это, чем бы оно ни было.

Оно существенно приблизилось за время их разговора, и Риччи начала осознавать странность в нем. Она даже моргнула, пытаясь понять, не выдает ли ее мозг желаемое за действительное.

– Это скалы? – предположил Стеф, спрыгнув на палубу рядом с ней. – Какой-то странной формы они. Можешь их рассмотреть?

– Это не скалы, – ответила Риччи, наконец, поверив в то, что видит. – А дома.

Офицеры посмотрели на нее недоверчиво.

– Они слишком большие для того, чтобы быть жилищами людей, – заметил Стеф. – Думаешь, это поселение великанов?

– Обычный город, – теперь Риччи была уже уверена в своем выводе. – Такие начали строить через несколько столетий после нас.

– Через сотни лет люди будут жить в таких уродливых зданиях? – удивилась Юлиана.

– Неважно, как они выглядят, – сказал Берт. – Главное, что в них живут люди.

– Да, хорошая новость, – кивнул Стеф. – Мы не затерялись в бескрайних неизвестный водах. Пристанем к берегу, когда рассветет… черт возьми!

На радостях они забыли о том, что тускло сияющий шар ни на миллиметр не сдвинулся со своего с того момента, когда они впервые его увидели.

– Рассвета не будет, – напомнила об очевидном Риччи. – И людей, боюсь, тоже. Ни звуков, ни огней… город пуст.

– Может, они сейчас как раз все спят? – предположил Стеф, пытаясь сохранить остатки надежды.

Риччи покачала качнула головой.

– Такие города никогда не спят.

Но они все равно собирались осмотреть свою находку – их единственный шанс найти припасы или узнать что-нибудь о месте, где они оказались.

***

Они не нашли пристани или того, что могло сойти за нее. И чем дольше они разглядывали город с воды, тем больше тревожных вопросов у них возникало. Из земли торчали куски труб и обрывки проводов, кусок моста обрывался в воздухе, несколько домов казались разрубленными, словно их рассекло гигантское лезвие.

Риччи терялась в догадках, какого рода катастрофа произошла в этом мире. Землетрясение? Извержение вулкана? Взрыв бомбы?

– Мы можем пришвартоваться за вон те балки, – Берт указал на торчащие из земли куски фундамента. – Если вы не передумали идти туда.

Все снова посмотрели на Риччи. Как будто у нее имелся справочник по поведению в непонятных ситуациях.

– Что бы здесь не произошло, это не похоже на эпидемию, – сказала Риччи. – И оно кончилось, так что там должно быть безопасно. Я пойду, но вы можете остаться, если хотите.

Она что-то припоминала про остаточное излучение – в том случае, если здесь применили ядерное оружие – но как ни старалась, не могла вспомнить, сколько оно действует, и имеет ли смысл беспокоиться об этом теперь. Ей, конечно, оно не угрожало, но за свою команду Риччи переживала. Даже если возможности поделиться своей кровью снова и спасти их от смерти еще раз существует, она ведь может и не успеть.

Они тщательно закрепили «Барракуду» несколькими тросами – странное море было спокойным, как Тихий океан в тот сезон, когда он получил свое имя, но никому не хотелось застрять на этом мрачном и пугающем клочке земле.

Никто не остался на судне, даже Юлиана, хотя она, скорее всего, побоялась оставаться в одиночестве.

– Кто будет сторожить корабль? – спросил Берт.

– Ты видишь здесь кого-нибудь, кто собирается его украсть? – фыркнул Стеф. – Или ты трусишь идти? Тогда, конечно, оставайся.

– Я пойду первым, – сверкнул глазами Берт в ответ.

– Возглавить авангард – моя обязанность!

– Первой пойду я, – сказала Риччи твердо.

Если ее ударит током или стукнет камнем, последствия не должны быть фатальными.

Она надеялась, что хотя бы регенерация у нее осталась. Ведь не перестала же она понимать свою команду. Хотя, возможно, она просто хорошо выучила английский.

«Здесь не осталось ничего живого», – подумала Риччи, слушая совершенную пустоту, в которой их корабль и четыре сердца ее команды служили единственными источниками звука.

Город мертв. Мир мертв. И они пришли к его обломкам, как мародеры к телу.

Риччи с почтением оставила бы его позади, молчать в темноте дальше. Но чтобы ее команда не осталась в море безмолвной и холодной, Риччи должна была пойти туда. Они не видели ничего, кроме волн, слишком долго и могут не увидеть более гостеприимного берега еще дважды или трижды столько же. Из трупа этого острова Риччи была обязана выжать все. Поэтому она отогнала чувство брезгливости и страх, растущий из подсознательного желания не прикасаться к мертвечине, и спрыгнула на бетон.

***

Риччи вспомнила все навыки по лазанью на высоту без страховки, которые получила на безымянной горе около Панамы, где добыла свой меч, чтобы взобраться на крутой и осыпающийся склон, из которого торчали куски труб и острые камни. Оставалось радоваться хотя бы тому, что на этот раз рядом с ней было другого Вернувшегося, дожидающегося возможности убить ее. Она закрепила веревку за ближайший фонарь, чтобы облегчить восхождение своей команде.

Светящийся шар в небе – они так и определились, как его назвать – едва разгонял темноту, так что идти приходилось в густых сумерках, но масла для фонарей у них почти не осталось.

Улицы были засыпаны мусором и пылью. Город выглядел давно заброшенным, но причина запустенья оставалась неясной.

– Это место все больше напоминает мне ад, – заметил Стеф вполголоса.

– В аду куда более людно, – возразил Берт.

– Как только люди могли жить в таких высоких домах? – вслух удивилась Юлиана, запрокинув голову. – Это ж сколько им приходилось ходить по лестницам!

– Меньше, чем ты думаешь, – ответила Риччи. – Люди придумали много разных вещей для того, чтобы не ходить пешком. Но нам надо найти супермаркет.

– Что?

– Очень большую лавку.

– Даже если люди бросили продукты, те уже успели испортиться, – сказал Мэл.

– Не все продукты портятся, – ответила Риччи. – А еще люди изобрели консервы для того… Ох, вот оно! Сюда, ребята!

Но радость Риччи при виде вывески «Универсам» была преждевременна. Их встретили разбитые витрины и пустые полки, вызвавшие своими размерами благоговейный трепет у неискушенных пиратов.

– Это королевский склад? – спросила Юлиана.

– Нет, простой магазин, – ответила Риччи, как только могла кратко, не углубляясь в подробности культуры потребления.

Ей придется истолковывать своей команде немало явлений, если они попадут в мир с развитой цивилизацией, не затронутый Армагеддоном. Светофоры, реклама и телевиденье станут лишь началом.

«Но это лучше, чем оказаться во времена неандертальцев», – сказала Риччи себе.

Их маленький вояж по побережью Южной Америки отчетливо показал, что в дикой природе они рискуют просто умереть от голода.

– Пойдем дальше, – сказала Риччи, вернувшись к насущной проблеме. – В запаснике могло что-то остаться.

Но ее надежды вновь не оправдались. Дверь с надписью «Для персонала» была выломана, а склад пуст.

– Шаром покати, – сказал Стеф, ступая следом за ней. – Все разграбили до нас.

– Что бы не разрушило город, люди остались в живых, – задумчиво проговорила Риччи. – Они вынесли все продукты подчистую. Но куда они потом делись?

– Может быть, они уплыли? – предположил Берт.

– Или перебили друг друга, когда запасы начали подходить к концу, – вставил Стеф.

– Или они все еще здесь, – обронил Мэл.

Это короткое предложение заставило всех офицеров вздрогнуть, найти друг друга взглядами и скучиться теснее.

– Давайте попытаем счастья в другом месте, – сказала Риччи, напомнив себе, что не может сдаться.

***

Они зашли в пять следующих магазинов. Картина везде была похожа на ту, что они застали в супермаркете. Последней была аптека, но и в ней они не обнаружили ничего полезного: только вдребезги разбитые витрины и сорванную с петель дверь, ведущую в служебные помещения.

– Кажется, мы сильно опоздали к разграблению города, – невесело пошутил Стеф.

– Не будем больше тратить время, – вздохнула Риччи. – Мы возвращаемся на «Барракуду».

«Пока не стало слишком поздно», – твердил ее внутренний голос все громче с каждым шагом. Риччи понятия не имела, что могло случиться, но собиралась послушаться свою интуицию.

Ступая по кучам мусора и осколкам стекол, они выбралисьна улицу.

– Откуда мы пришли? – спросила Юлиана, мотая головой по сторонам. – Все эти жуткие улицы выглядят одинаково.

– Нам вон туда, – указала Риччи, которая в прошлой жизни уже видела такие города, и к тому же понимала указатели и вывески.

Они не успели отойти очень далеко от корабля, всего несколько кварталов, два поворота. Но они не успели дойти до угла, когда земля под их ногами дрогнула.

– Что это? – воскликнула Юлиана, раскинув руки, словно ожидая, что под ногами ее разверзнется пропасть.

– Не знаю, – бросила Риччи. – Идем быстрее!

И тут же натолкнулась на резко застывшего Берта.

– Прислушайся, – произнес одними губами он.

В мертвецкой тишине покинутого города отчетливо слышалось тихое гудение, похожее на шум огромного пчелиного роя или мощного мотора. Вот только почему-то от этого звука все волосы на теле вставали дыбом.

Риччи знаком велела команде оставаться на месте и осторожно выглянула за угол, держа руку на эфесе меча.

Существо, которое она увидела, больше всего походило на насекомое, если бы существовали насекомые размером с небольшой дом.

«Может, и существовали», – мелькнуло в голове Риччи. – «Просто археологи их не нашли».

Инстинкт требовал бежать, но разум подсказывал, что даже если существо не задействует свои жутковатые постоянно меняющие форму крылья, ему хватит и его трехметровых тонких ног, чтобы настигнуть человека, как бы быстро тот не бежал.

Ее команда проявляла нетерпение и Риччи сделала призывающий жест. Они должны увидеть его собственными глазами, этого жука-муху-таракана, иначе решат, что у нее поехала крыша.

Медленно и осторожно друзья присоединились к ней у угла. Вид гигантского насекомоподобного существа ошеломил их – отвращение на их лицах мешалось со страхом. Оно внушало ужас на инстинктивном уровне, и они справлялись с ним хуже Риччи.

– Не шевелитесь, – прошептала она. – Насекомые видят только движущиеся предметы… кажется.

«Или это змеи так видят? И оно вообще насекомое?»

Чудовище повело своей уродливой головой с переливающимися всеми цветами фасеточными глазами из стороны в сторону и уставилось прямо на пятерых замерших от ужаса пиратов.

Следующие несколько секунд растянулись в бесконечность. Они стояли, затаив дыхание. Юли обеими руками зажала рот, а Риччи замедлила свой пульс.

Тварь потеряла интерес к куску улицы, где они затаились, и сосредоточилась на ближайшем фонарном столбе. Сначала она плюнула в него чем-то, похожим на облако густого тумана, который окутал столб, и тот потерял четкость, словно на картину капнули водой. Потом тварь высунула хоботок, присосалась к фонарю и поглотила его. Не расправила, не раскрошила, не начала жевать – фонаря просто мгновенно не стало, и Риччи даже засомневалось, был ли он вообще. Ее память откалывала шутки временами, но на этот раз Риччи ей поверила – фонарь существовал.

«Оно поглощает реальность», – подумала она, чувствуя, как в горле пересохло.

– Вы видели, что она сделала с фонарем? – изменившимся голосом спросила она.

– Каким фонарем? – спросил Стеф. Все четверо смотрели на нее с недоумением.

– Неважно, – буркнула Риччи.

Ей приходилось делать умственное усилие, чтобы поверить в то, что фонарь был, а она была Вернувшейся, к тому же видела повисшие провода и понимала, что на том место должен был быть фонарь.

– Не дайте ей плюнуть в вас, – распорядилась она, стараясь быть крайне убедительной.

Она не представляла, как объяснить грозящую им опасность, не выглядя ненормальной, но не могла позволить себе потерять кого-то из них.

«Тебе стоило бы уже смириться с этим», – заметил предательский голос в ее голове. – «Они гораздо уязвимее тебя. Рано или поздно ты все равно лишишься их. Одного за другим».

Риччи тряхнула головой, чтобы выбросить из нее слабовольные и глупые мысли.

«Но не сейчас», – сказала она себе.

Риччи сомкнула пальцы на рукояти, поморщилась от волны боли и потащила лезвие из ножен.

– Бегите к кораблю! – распорядилась она. – Я его отвлеку.

– Его задержу я! – заявил Берт, делая шаг вперед уже с мечом наизготовку. – Бегите к кораблю!

– Не изображайте героев! – выступил вперед Стеф, выхватывая пистолеты. – Отступайте!

– Не корчь из себя самоубийцу!

– Не прыгай выше головы!

– Вы не забыли, кто здесь капитан? – вмешалась Риччи. – Я приказываю вам отступить на корабль!

– Но вы ранены!

– Вам с ним не справиться!

– Это вам не справиться с ним! – возмутилась она. – Уходите немедленно!

– Мы подготовим корабль к отплытию, – вставил Мэл, отступая назад вместе с Юлианой. – Не задерживайтесь!

– И как мы попадем на корабль? – спросила нервно та. – Если вы не заметили, оно перегородило дорогу к морю.

– Найдем другую, – ответил ей он.

– Не думаю, что справиться с гигантской мухой будет сложно, – заявил Стеф.

– Подрубим ей лапы, – сказал Берт. – А когда она свалится, отсечем ей… где у мух жизненно важные органы?

– Потом разберемся, – бросила Риччи, покидая убежище.

Но судорога, сведшая ладонь, заставила ее пропустить офицеров вперед.

Берт нанес сокрушительный удар по передней ноге, но тварь даже не покачнулась, словно он бил по каменному столбу. Стеф выстрелил из обоих пистолетов прямо в брюхо – промахнуться было сложно, но тварь лишь повернула голову в их сторону.

Не дожидаясь, пока она выплюнет в них смертоносный туман, Риччи изо всех сил ударила по другой ноге – меч, превосходя ее ожидания, прошел через конечность, словно через сухое дерево. Она еще никогда так не радовалась чудесным свойствам своего оружия.

Можно было подрубить по очереди все ноги, но что, если этой мухе придет в голову взлететь? Требовался один удар, безжалостный и точный, и поскольку нанести его с ее положения не представлялось возможным, нужно было изменить положение.

«Взобраться повыше!»

Забыв о боли в ладонях, Риччи запрыгнула на мусорный бак, откуда перебралась на навес, ухватилась за наполовину оторванную вывеску, добралась до пожарной лестницы и отмахала три пролета на одном выдохе.

Насекомое водило головой, словно выбирая: преследовать ли ее команду или заняться сначала Риччи. Она лишила его выбора, перемахнув через перила с мечом наизготовку и обрушившись на чудовище всем весом и всей яростью.

Меч по рукоять вошел в то место, где голова причудливого существа соединялась с телом, и Риччи, не ослабляя хватки, вместе с мечом скользнула вниз, разделяя чудовище на две неравные части.

Рухнув на асфальт, она почувствовала острую боль в коленях, прошедшую через пару секунд.

Ей показалось, что в момент ее триумфа, меч стал, если не теплым, то, по крайней мере, не обжигающе холодным, как в последнее время. Но это ощущение быстро пропало – словно огонек спички под проливным дождем.

Негнущимися и дрожащими пальцами она убрала меч в ножны.

Но другое омрачало мгновение победы несравненно больше – осознание того, что в окружающем их тумане может прятаться орда существ, подобных только что уничтоженному, и она не сможет одолеть сразу нескольких.

«Мне не справиться в одиночку», – билось в ее голове. – «Но здесь некому придти мне на помощь».

У нее даже мелькнула мысль вернуться в их прежний мир, но они прикончили больше половины припасов.

Риччи прикинула доводы «за» и «против» немедленного отплытия. Им нужны припасы, но едва ли они найдут их на не единожды кем-то обшаренном клочке земли. И остров, похоже, привлекал этих существ, так что убраться подальше от него казалось хорошей идеей, несмотря на то, что все вокруг них было сплошным белым пятном.

– Надо уходить, – произнесла она нетвердо, когда команда собралась вокруг нее. – Пока не явилось что-то еще.

Тишину больше не нарушал гул, так что на какое-то время они оказались в городе одни.

– Конечно, – кивнул Берт, подставляя ей плечо. У Риччи почему-то двоилось перед глазами, так что она с радостью приняла помощь. – Мы сейчас же отплывем.

***

Риччи на мгновение закрыла глаза, чтобы собраться, и открыла их уже в кают-компании, лежа на сундуке, укрытая камзолом Фарески. Судя по движению корабля, они больше не стояли, и спущено было не меньше половины парусов.

По крайней мере, она чувствовала себя лучше.

Она услышала звук открывающейся двери и, повернув голову, увидела Стефа, напряженное лицо которого слегка расслабилось после встречи взглядов.

– Я собирался тебя будить, – сказал он. – Что-то происходит в тумане, но мы не можем рассмотреть, что.

Риччи попыталась привести одежду в приемлемый вид, но боль в руках и тревога в глазах старшего помощника заставили ее отказаться от правил приличия и поспешить на палубу.

– Что-то шевелится в тумане, – сказал ей Берт, указывая в пространство за левым бортом.

– Что-то большое, – добавила Юлиана.

– Что-то многочисленное, – поправила ее Риччи, принимая подзорную трубу из рук Фарески.

Она не могла рассмотреть всей картины, но и отдельные детали – крылья, лапки и жвалы – говорили ей достаточно.

– Такие же, как тот, что мы видели на острове, – сказала она, стараясь не паниковать. – И не меньше десятка… или двух.

Риччи решила не пугать команду предположением о том, что ей удалось увидеть лишь часть роя. Он может состоять из сотен существ.

– Меняем курс! – распорядилась она. – Поднять все паруса.

– Уходим от них по прямой? – спросил Стеф.

– Не хватит скорости, – мотнула головой Риччи, водя трубой по сторонам. – Вот в той стороне их, кажется, меньше. Забираем туда.

– Но прежний курс…

– Восстановим потом. Сейчас главное – не быть сожранными!

Они провели следующую вахту в маневрах, стараясь держаться подальше от роя.

На третью вахту стало ясно, что хоть тот и прошел стороной, несколько чудовищ заинтересовались их кораблем и следуют за ними, постоянно сокращая дистанцию.

– Придется драться с ними, – сказала Риччи.

– На корабле?! – воскликнул Стеф.

– Ты где-нибудь видишь берег?

Она предпочла бы любую почву – та дала бы пространство для маневра и возможность не оказаться в воде из-за неверного движения. Но вокруг них были лишь волны.

– Попробую разобраться с ними по очереди, – сказала Риччи.

– Хочешь убить их одну за другой? – недоверчиво спросил Стеф. – Их пятеро. Ты едва держалась на ногах после одной.

– Если ты дашь меч кому-то из нас, – подхватил Берт, – возможно, он сможет…

– А если дело не в мече, а во мне? – оборвала их Риччи. – Тогда кто-то из вас умрет!

«И хорошо, если только один», – не стала она договаривать.

– Вы можете с помощью маневров дать мне время для отдыха, – сказала Риччи. – Если получится подпускать их по одной, у меня может получиться.

Сказать это было гораздо проще, чем осуществить. У них не имелось способа держать существ на расстоянии, кроме парусов, а паруса – всего лишь закрепленная на канатах ткань.

Риччи встретила первое чудовище на корме и смогла хорошо рассмотреть его жуткое обличие перед тем, как атаковать – нечто, совершенно чуждое природе, отвратительное и неестественное.

Она рассчитывала первым ударом рассечь морду – или то, что она полагала мордой существа. Но Риччи не учла скорости, с которой они двигались в режиме погони.

Ее выпад пришелся в пустоту, оставив лишь выщерблину на досках палубы, и прежде, чем Риччи успела вскочить и подготовиться к новому – взмах лапы – или клешни, или еще как-то называющейся конечности – пришелся ей по голове, и достаточно тусклый и без того мир окончательно померк перед ее глазами.

========== Феррополис ==========

Риччи пришла в себя в тепле и тишине, нарушаемой лишь звуками двигающегося корабля и чьим-то чужим дыханием – очень странно, если учесть, при каких обстоятельствах она потеряла сознание.

Она открыла глаза и обнаружила себя в своей каюте, разутой и уложенной на койку. Но – что удивило ее и заставило вслепую нашарить меч – на стуле в ее комнате сидел незнакомый ей человек. И не просто человек, а заключивший когда такую же сделку с тем же таинственным существом, что и она.

Четыре предыдущих встречи с другими Вернувшимися закончились их смертью, едва не закончившись смертью Риччи, так что у нее были причины беспокоиться.

Риччи хорошо рассмотрела его лицо – бледное, словно он годами не видел солнца, с пронзительными серыми глазами, неровно обрезанными каштановыми с проседью волосами и темной щетиной – потому что старалась не смотреть на другую вещь – на его пустой и аккуратно подвернутый правый рукав.

Но самой странной вещью – куда страннее травмы – было то, что ее подсознание не твердило «враг», как во все прежние встречи – и, как показывало время, каждый раз оказывалось право. Однако, на этот раз оно говорило «союзник», и хотя Риччи не знала, что изменилось, она доверилась инстинкту.

Почувствовав ее взгляд, неизвестный повернулся к ней и чуть изогнул губы в приветственной улыбке.

– Позвольте представиться, – сказал он низким приятным голосом. – Огаст Таммер.

– Риччи Рейнер, – ответила она. – Кажется, мы обязаны вам своим спасением?

Не было другого объяснения тому, что чудовища не уничтожили их.

Она чуть помедлила прежде, чем протянуть ему руку для пожатия – и вытерпеть еще одну вспышку боли. Но на половине движения замерла, обнаружив, что глубоких уродливых шрамов на ее кистях, «подарка» Инквизиции, больше нет.

– Я дал тебе воды из Туманного моря, – сказал Таммер, заметив ее взгляд. – Иначе это сражение стало бы последним для тебя. Не пей ее, пока смерть не подошла к тебе вплотную, если хочешь остаться в своей уме, и не давай своим побратимам пить ее – для нее они слишком слабы.

«Туманное море». Риччи сочла название вполне подходящим, хотя и не слишком изобретательным.

Она поднялась с постели, с удовольствием ощущая, как сила наполняет ее тело, и мышцы не ноют от усталости – почти забытое за последние дни чувство.

– Я готова сразиться с целой ордой тварей, – сказала она.

– Тебе еще представиться такая возможность, – ответил Таммер. – В Феррополисе редкий день обходится без их визита. Вот только твой прилив сил скоро спадет.

«Как насчет хороших новостей?» – мысленно вздохнула Риччи.

– Что такое «Феррополис»? – спросила она.

– Мой город, – ответил Таммер. – Место, где когда-то жило два миллиона человек, а сейчас нашли убежище двести выживших. Кстати, он скоро покажется на горизонте.

Риччи кивнула. Им стоило подняться на палубу.

– Что нужно этим существам? – спросила она, подозревая, что другим не стоит слышать его ответ. – Они охотятся на людей? В брошенном городе мы видели, как оно…

Риччи заколебалась, подыскивая подходящее слово, не превращающее фразу в бред. Она уже и сама не слишком верила в то, что увидела.

– … пожирало мир, – закончил Таммер за нее.

«Он не сочтет меня спятившей», – подумала она и кивнула.

– Этим и занимаются твари, – сказал он. – Уничтожают все, что попадает в Туманное море.

Риччи содрогнулась. Они провели в этом жутком месте несколько недель, думая лишь о том, как выбраться куда-то. Но какого быть теми, кто обречен оставаться здесь без шансов на спасение?

– Мы ваши должники, – сказала она. – И мы очень хотели бы помочь… Но наш корабль не вместит две сотни людей.

– Вы будете очень полезны, – откликнулся Таммер. – Нам всегда нужны сильные люди, чтобы сражаться с тварями.

Риччи не имела в планах «остаться на уцелевшем после конца света клочке суши с горсткой пытающихся выжить людей». Но они все были обязаны Таммеру, который, похоже, не считал отступление приемлимой стратегией.

– Мы будем счастливы присоединиться к вам, – произнесла она.

Она не могла солгать в лицо другому Вернувшемуся, но ведь она не сказала, на какой срок они задержатся.

– Я буду рад, – Таммер слегка поклонился. – Особенно тебе.

Его взгляд изменился, в нем замерцало что-то непонятное.

– Мне? – осторожно уточнила Риччи.

Он кивнул.

– Я впервые встречаю кого-то, кроме меня, кто смог убить тварь, – произнес он с оттенком восхищения. – И того, кто бы так бесстрашно бросался в драку с ними.

– Я защищала команду, – ответила она, слегка смущенная.

Он ничего не ответил, только прихватил свое оружие, прислоненное к стене – с длинной деревянной рукоятью и коротким лезвием, похожее скорее на косу, чем на алебарду или еще что-то благородное. Но если с помощью этого он спас их от тварей Риччи готова была прославлять этот странный сорт клинка до конца времен.

***

Поднявшись на палубу, Риччи собрала на себе встревожено облегченные взгляды со всей команды.

– Вы в порядке? – спросил Берт, оказавшийся ближе всего.

Несмотря на то, что Таммер спас их жизни, они не доверяли ему до конца, и Риччи их понимала. Они привыкли, что все другие Вернувшиеся – враги.

Она и сама с трудом принимала новое положение вещей. Хоть подсознание и маркировало Таммера как «союзника», Риччи старалась не выпускать его из поля зрения.

– Я в полном порядке, – ответила она бодро. – Каким курсом мы идем?

По сменившемуся положению светящегося шара она поняла, что направление движения сменилось.

– Курсом, который нам указал этот человек, – ответил Берт, глядя на Таммера.

– Если прикажете, мы его сменим, – вмешался Стеф. – Вы были без сознания, капитан, и пришлось слушаться его.

– Я показал им курс на Феррополис, – сказал Таммер, игнорируя откровенную враждебность офицеров.

– Держите этот курс, – велела Риччи.

Стеф кивнул и отошел, бросив еще один настороженный взгляд на Таммера.

– Они привыкнут, – произнесла она, извиняясь. – Со временем.

– Рейчел… – начал он.

– Риччи, – поправила она. – Сокращается от «Ричард».

Его удивленный взгляд скользнул от лица вниз, к обтянутой выцветшей застиранной рубашкой груди.

– Досталось в наследство, – пояснила Риччи. – Вместе с поношенными сапогами и тупым ножом. А фамилия – от первого убитого.

Элис Рейнер, старпом «Ночи», ее желтые глаза до сих пор снились ей иногда. Человек, преподавший ей ценнейший урок – убивай или будешь убит.

– Риччи, – продолжил Таммер через пару секунд, переварив новость. – Почему они боятся меня, хотя я спас их от тварей?

– Ты же Вернувшийся.

– Ты тоже.

– Чужой Вернувшийся. Мы, как ты знаешь… не очень ладим.

Учитывая предыдущие ее столкновения, она сильно сгладила углы, но Таммер посмотрел на нее с непониманием.

– Ты встречался с другими Вернувшимися раньше? – спросила она.

Он покачал головой.

«Никогда не видел других Вернувшихся? И не привык опасаться своих «коллег» и пытаться убить их раньше, чем они убьют тебя? Или пытается задурить мне голову? Нет, он не смог бы явно солгать, но двойного толкования тут быть не может».

– Как ты попал сюда? – спросила Риччи.

– Попал? – удивился Таммер еще сильнее. – Я родился в Феррополисе.

Настал ее черед удивляться.

– Когда пришли твари, – продолжил он, – я встретил странного человека в плаще, и он дал мне способность выживать в Туманном море и убивать тварей.

«Он никогда не видел других миров?!» – поразилась Риччи. – «Он ведь даже не знает, какими способностями обладает, если никогда не покидал этого проклятого моря!»

Ей еще не доводилось встречать Вернувшихся, привязанных к своим родным мирам. Если то, что осталось от него, можно было назвать миром.

– А как ты нашел нас? – вспомнила Риччи. – Мы слишком далеко от твоего Феррополиса, чтобы ты мог нас услышать.

Таммер удивленно приподнял брови.

– Я услышал твой призыв о помощи, – ответил он.

Риччи помнила, что взывала о помощи. Но она совсем не ожидала, что призыв не уйдет в пустоту, и кто-то откликнется на него.

– Но как ты нашел нас?

– Не вас. Тварей. Звуки, которые они издают, разносятся по Туманному морю. Оставалось только взять лодку.

Таммер кивнул в сторону правого борта, и Риччи, перегнувшись через него, увидела моторку, взятую ими на буксир.

И темные силуэты небоскребов, выступающие из тумана. Очень похожие на те, что они видели раньше, что убеждало Риччи – это был тот же город.

– Он был куда больше до того, как пришло Туманное море, – вздохнул Таммер. – До того, как пришли твари. Мы должны бороться с ними. И я безмерно рад прибавлению в наших рядах.

Подобные слова должны были вызвать смех у человека с натурой Риччи и ее образом жизни. «Какая дешевая манипуляция», – сказала бы она. Но она чувствовала искренность его слов, и они задевали струны внутри нее, о которых она давно забыла.

Предназначение. У ее сделки с Человеком Без Лица, у ее пути, у ее жизни могла появиться цель. Пусть даже такая, как уничтожение насекомоподобных чудищ, питающихся реальностью.

По крайней мере, более достижимая, чем поиск таинственного города Экон.

***

Уцелевшая часть Феррополиса, которую Таммер назвал «убежищем», в несколько раз превосходила по размеру первый увиденный ими клочок земли, но представляла собой не менее мрачное и угнетающее зрелище.

Риччи понимала, что уборка мостовых и вставка стекол для уцелевших после конца света людей дело далеко не приоритетное, но в первые минуты она даже усомнилась, существуют ли другие выжившие не только в воображении Таммера, тронувшегося от пережитого стресса. Однако, когда они доплыли до причала – настоящего причала, у которого стояло еще несколько лодок – то увидели несколько человек в серых плащах, сливающихся с окружением.

Посреди тумана под светом единственного проклятого шара все теряло цвета, теряло яркость, словно выцветало. Примерно в таких же цветах она помнила свое прошлое – то, что было до сделки с Человеком Без Лица и пробуждения на крошечном островке.

Но хотя ее жизнь несомненно была куда разнообразней и интересней, чем жизнь Таммера, зато он стал экспертом по уничтожению тварей.

«Чтобы продолжить путешествие, мне нужно заставить его научить меня хотя бы основным приемам», – подумала она.

В чем бы она не заверяла Таммера, ей совершенно не нравилась идея провести остаток своих дней на клочке земли всех цветов грязи.

Все в «группе встречи» были мужчинами, и Риччи не слишком этому удивилась, хотя необходимость снова отстаивать свое право на верхушку иерархии вызывала досаду.

– Шарк, – представил старшего из них Таммер. – Это наше пополнение, – сказал он ему.

– Мальчишки, – пренебрежительно буркнул тот, оглядев экипаж.

Он мельком скользнул взглядом по Юлиане, которая натянула старые штаны Стефа, бесформенную куртку и убрала волосы потрепанным шарфом, вытащила серьги и смыла пудру. До тех пор, пока они не убедились, что общество выживших приняло их компанию, стоило подстраховаться.

Сама Риччи, которой замаскироваться было бы проще, скрывать свой пол не собиралась – обычных людей она не боялась, а Таммер уже был в курсе.

– Не только, – поправила она Шарка.

– Тебя и вовсе можно не брать в расчет, – бросил в ответ тот.

– Нет, – вступился Таммер. – Она – избранная. Она может прерывать жизни тварей.

Жители Феррополиса еще смотрели на нее с подозрением, но слова лидера заставили их замолчать.

– Идем в убежище, – распорядился Таммер с покоробившей Риччи убежденностью.

– Мы можем остаться на корабле, – возразила она.

– Это слишком опасно.

Риччи переглянулась с офицерами, прочитала вопрос в их глазах и еле заметно, но отчетливо кивнула. Пока у них только один вариант – плыть по течению.

«Сначала мы больше узнаем об этом месте и об этих существах», – сказала она себе, идя следом за Таммером к одному из серых домов на серой улице, который неуловимо отличался от своих соседей. Несмотря на выбитые стекла и слой мусора вокруг он казался жилым.

Но чтобы попасть в него им пришлось перелезть через баррикаду из машин и вытащенной из домов мебели, а потом пройти через туннель из ломаной мебели перед тяжелой стальной дверью. Риччи не стала спрашивать, насколько эта полоса препятствий эффективна против питающихся реальностью чудовищ.

На первом этаже был устроен склад из добытых в магазинах продуктов и прочих вещей – лабиринты ящиков и горы мешков. Люди жили внизу, в полутемном помещении, заставленном двухъярусными койками.

– Мужское отделение, – сказал Шарк. – Занимайте любые свободные места.

Риччи прикинула, что убежище в этой части рассчитано где-то на двести мест, но занятыми не выглядела и половина.

Берт бросил сумку с прихваченными с корабля пожитками на ближайшую койку. При кажущейся поспешности и небрежности его выбора он занял место стратегически недалеко от выхода. Местные по какой-то причине жались к середине, где посветлее, но их команда собиралась держаться вместе.

– Душ вон там, – бросил Шарк.

– Душ!? – не удержалась от восклицания Риччи. – У вас есть душ?! Восхитительно!

– Что это такое? – спросил Берт шепотом.

Шарк посмотрел на них с удивлением, смешанным с презрением.

– Душ – это то, что заменяет ванну, – объяснила Риччи.

Не слишком хорошая замена, но у нее уже много дней не было возможности помыться, так что она была рада и душу.

– Мы с Юли пойдем первыми, – сказала она парням тихо. – Посторожите дверь, а потом я объясню вам, как им пользуются.

Вода из их труб текла чуть теплая и отдающая ржавчиной, но Риччи накинула городу бал за сам факт наличия водопровода.

***

Их подняли рано – в этом месте, конечно, было свое измерение времени, но Риччи точно могла сказать, что проспала недостаточно. Юлиана, спавшая на одной с ней койке – через проход от Мэла, не могла удержаться от зевков. Она потянулась закрыть ладонь рот, и Риччи пришлось толкнуть ее локтем незаметно – по опыту она знала, что парни о таких вещах обычно не беспокоятся.

Шарк, без своего серого бесформенного плаща оказавшийся долговязым рыжим мужчиной, шел вдоль коек и раздавал указания, отрывисто и резко. Как будто ежесекундно ожидал возражений и неповиновения.

Дойдя до них, он остановился, задержал на их сонной компании взгляд – так смотрят люди, прикидывающие свои илы перед схваткой.

– Займитесь уборкой, – буркнул он через секунду.

Команда посмотрела на Риччи, не скрываясь и даже демонстративно. Выждав пару секунд, глядя на все более закипающего Шарка, она кивнула.

В чужом доме – чужие порядки. Они в доме Таммера, значит, придется браться за швабру.

Тут появился он сам – Риччи не знала, куда он уходил, но точно не спал в общей комнате. Среди ферропольцев поднялась суета, ему кланялись, но на расстоянии, спешили убраться с его пути, и в глазах их надежда мешалась со страхом.

– Пойдем со мной, – сказал Таммер ей. – Надо поговорить.

Риччи без особого сожаления оставила ведро. Она посмотрела на Шарка, чтобы насладиться его бессильной злобой, но он смотрел только на Таммера. Осмысленность исчезла из его взгляда, осталось лишь что-то исступленное, как у паломников перед чудодейственной святыней.

Таммер приветственно кивнул ему, очевидно не видя ничего нового для себя, и направился к лестнице на верхние этажи. Риччи двинулась следом, напоследок взглядом попросив друзей соблюдать осторожность. Так, словно они в гнезде испуганных змей.

В их интересах не делать резких движений. В том числе, дать достаточно двусмысленный и расплывчатый ответ на вопрос, останутся ли они в этом «чудесном» месте.

– У твоего помощника много власти, – заметила она, чтобы начать разговор и немного прояснить расстановку сил. – На корабле я занимаюсь тем, что назначаю на работы людей.

– Ты о Шарке? – уточнил Таммер. – Он и есть настоящий командир.

– Тогда кто же ты? – бесцеремонно поинтересовалась Риччи.

– Я Избранный, – открывая дверь, сказал он просто. – Я воплощение бога.

Риччи задалась вопросом, наплел ли Человек Без Лица чуши Таммеру или тот дошел до нее самостоятельно. Она бы поставила на второе: ни с ней, ни с кем-то другим, насколько она знала, демон не был разговорчив.

В полумраке, который едва разгонялся светом нескольких свечей, виднелись ряды скамеек. Она не видела изображений с Огастом Томмером в стиле иконописи, но это помещение слишком походило на церковь, чтобы уточнять, всерьез ли он говорит о своей избранности.

– А кто же тогда я? – спросила она. Обычно ее старались приписать к творениям дьявола, но новая версия происхождения скорее настораживала, чем радовала.

– Ты тоже.

«Ему повезло, что я девушка», – подумала Риччи. – «Женщина не составляет конкуренции в пантеоне. Другого Вернувшегося его паства испугалась бы, могло бы и до раскола дойти».

В ней он не видел врага. Он даже повернулся к ней спиной. Риччи с легкостью могла бы вонзить клинок ему в сердце: ей даже не пришлось бы использовать меч, хватило бы и спрятанного в рукаве ножа.

Чужое доверие заставляло доверять в ответ, пусть и преждевременно. Но одновременно с этим теплым чувством в ней просыпалось слабое, но неотвязное желание нанести удар – воспользоваться предоставленной возможностью. Убить конкурента и присвоить себе его имущество – пусть даже оно состоит из жалких руин, населенных кучкой грязных мародеров.

«Я не так уж сильно отличаюсь от тех Вернувшихся, которых я встречала», – сказала себе Риччи.

– Значит, мы с тобой избраны бороться с тварями? – спросила она.

Таммер кивнул, взял свечу и осветил одну из стен, поверх штукатурки разрисованную свежей краской. Кто-то не очень реалистично, но старательно изобразил человека, сражающегося с крылатым насекомым-монстром.

– Тогда научи меня драться с ними, – продолжила Риччи. – Иначе я буду бесполезна.

Таммер развернулся и посмотрел на нее пристально и долго. У нее мелькнула мысль, что он раскусил ее план, но он улыбнулся кривовато и неумело.

– Ты рвешься в бой, – сказал он. – Прекрасно. Я научу тебя всему, что умею сам.

– Отлично, – Риччи сдвинула шляпу на затылок. – С чего начнем?

– Найдем туманную тварь.

– А это… – «не слишком круто для новичка» – не сложно?

– Надо только отойти подальше от убежища. Ты убьешь тварь, и станешь одной из нас.

– Хорошо, – кивнула Риччи, делая вид, что она совсем не удивлена легкостью получения желаемого. – Только скажу своим парням пару слов.

***

– Я отправляюсь убивать тварей.

Друзья явно не знали, кем ее считать – героиней или безумицей. Хотя уж они то могли привыкнуть к ее методам.

– Ты собираешься выступить в одиночку? – спросил Стеф.

– Не вижу другого выхода. Если мы хотим плыть дальше по Туманному морю, надо уметь бороться с ними. Таммер научит меня… Надеюсь.

– Ты будешь наедине с ним? – нахмурился Берт. – Будь осторожна. Он подозрителен.

– Я могу постоять за себя, – хмыкнула Риччи, тряхнув головой. – Пусть только попробует подкатить ко мне!

Отросшие пряди упали ей на лицо. Она поморщилась и убрала их за уши.

– Возьми, – Стеф протянул ей помятую синюю ленту. – Завяжи волосы, чтобы в драке не лезли в глаза.

– Да они не сильно… Спасибо!

Она упустила момент, когда они отросли достаточно, чтобы собирать их в хвост. Им далеко, конечно, оставалось до шевелюры капитана Мэри-Энн, но оставлять их так было легкомысленно.

– Верну, когда обзаведусь своей, – сказала Риччи. Разумеется, делать этого она не собиралась.

***

Чем дальше они шли, тем меньше становилось признаков того, что здесь живут люди, и что они вообще когда-либо здесь жили. Дома пропали из виду, и она оказались на каменистом берегу. Черная вода стояла неподвижно, словно перед ними было не море, а крошечный застойный прудик.

«Должно быть, твари скоро появятся здесь», – решила Риччи, глядя в даль. Сколько она могла видеть, простиралась водная гладь, теряющаяся в туманной дымке.

– Я убила одну тварь своим мечом, но не могу понять, дело во мне или в моем оружии, – сказала она. – Твое оружие тоже… необычно?

– Очень, – ответил Таммер. Он смотрел на ее меч, и Риччи распознала в его взгляде зависть. – Тварь не убить обычным клинком. Ее можно ранить, если смазать лезвие кровью избранного, но это ненадежный метод. Но я нашел способ сделать оружие.

Он вытащил из заплечного крепления свою косу и снял защитный кожух с лезвия. Риччи ожидала увидеть блеск металла, но материал был белым, чуть желтоватым и матовым.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы догадаться.

– Это кость? Ты убиваешь тварей… этим?

Как кость может сравниться со сталью? Как она может убивать чудовищ?

Она даже протянула руку, чтобы пощупать и убедиться, но новая догадка, озарившая ее, заставила отдернуться и отступить на шаг.

Таммер кивнул, глядя в ее шокированные глаза.

– Осторожней, – сказал он. – Плоть Избранного есть лучшее оружие против тварей. Плоть… и кость.

«И против других… Избранных», – подумала Риччи.

Теперь она понимала, почему у оружия Таммера такое причудливое строение. Длина плечевой кости не так уж велика, ее пришлось компенсировать размером древка.

Теперь она не могла не смотреть на пустой правый рукав, разрываясь между отвращением и восхищением.

– Некоторыми вещами приходится жертвовать, – сказал Таммер, поймав ее взгляд.

Он пожертвовал частью себя, чтобы спасти кучку людей. Хотя бы отсрочить их гибель.

Риччи не была уверена, что способна на подобное даже ради собственной команды. Она была эгоисткой и признавала это. И, чувствуя инстинктивное омерзение, не могла отвести взгляд от полированной кости.

От еле заметных, но многочисленных трещинок, от глубоких зазубрин на кромке. Старое, много повидавшее и верно служившее оружие. Но не так уж и далек тот день, когда в очередной схватке от него останутся бесполезные обломки.

– Думаешь, что я буду делать, когда мне понадобится новое оружие? –спросил он, словно читая ее мысли. – Я отрезал бы себе вторую руку или ногу, но тогда я превращусь в беспомощного инвалида.

– К чему этот разговор? – спросила Риччи. Хотя и без его ответа она знала, куда он ведет.

– Мне нужно оружие, способное поражать тварей из тумана. Твой меч.

– Так и знала, – усмехнулась она. – Ты и не собирался меня чему-то учить. Очень в духе Вернувшегося. Но ты далеко не первый, кому приглянулся мой меч, а он, как видишь, до сих пор у меня.

– Ты мне нравишься, – сказал Таммер. – Поэтому я дам тебе выбор.

– Отдать тебе меч? Извини, нет. Я не могу идти дальше безоружной, так что тебе придется убить меня, чтобы получить его. Если он признает тебя своим владельцем, и ты не присоединишься к сотням заключенных в нем душ.

В храме на горе ей пришлось идти буквально по трупам неудавшихся искателей сокровищ.

– Другое предложение, – ответил Таммер, не приняв всерьез предупреждения.– Ты вместе со своими друзьями остаетесь в Феррополисе.

– В этих руинах? – она поежилась. – Ты серьезно?

Он кивнул без тени улыбки.

– У меня встречное предложение, – сказала Риччи. – Ты грузишь своих людей на мой корабль и на все, что способно держаться на воде, и мы все вместе отправляемся на поиски мира получше, чем эти паршивые развалины.

– Нет, – ответил Таммер решительно.

– Почему? – она искренне удивилась. У такого путешествия было много подводных камней и скрытых возможностей для предательства, но он отвергал саму идею переселения. – Из-за чего ты держишься за этот клочок земли?

– Это все, что осталось от моего мира, – сказал Таммер. – Но ты ведь не можешь этого понять?

– С моим миром произошло то же самое! – выкрикнула Риччи. – Но даже если бы твари не сожрали его, я не держалась бы за огрызки!

– Ты не знаешь, что такое верность!

– Ты не знаешь, что такое разум!

Они стояли напротив друг друга, напряженные и готовые к бою. С самого начала стоящие по разные стороны и лишь обманывающиеся иллюзией союзничества.

– Похоже, лишь один из нас останется в живых, – сказала Риччи, криво усмехаясь. – Как всегда.

– Мы ставим на кон не только собственные жизни.

– Ты ставишь, – поправила она. – Тебе нужны люди, так что ты не убьешь мою команду, если победишь. А я, как ты понимаешь, не стану присматривать за твоим зверинцем вместо тебя.

– А если я пообещаю, что убью их следом за тобой?

– Значит, мы оба идем ва-банк. Как насчет того, чтобы сыграть в кости, в карты, кинуть монетку, наконец? Обойдемся без крови?

– Ты не хочешь сражаться? Тогда сдавайся!

– Я не хочу убивать таких же, как я, – ответила Риччи. – Я четыре раза обошлась бы без этого. Но мне не оставили выбора.

– Я не могу доверить будущее моего народа везению, – сказал Таммер, кладя руку на рукоять меча. – Я полагаюсь только на свое умение драться.

– Я тоже.

Говорить больше не имело смысла.

Риччи выхватила меч и бросилась вперед. Стоило дождаться атаки Таммера, но он знал все уловки не хуже ее, а кипящая в крови ярость требовала выхода, и не нашло бы его в положенном осторожном кружении с изучением приемов противника.

«Считаешь меня девчонкой, которой повезло завладеть хорошим клинком?!» – рычала она мысленно, нанося удар. – «Я стала капитаном не за красивые глаза! Я убью любого, кто помешает мне идти дальше! Любого, кто хочет причинить вред моей команде!»

Таммер отбивал ее натиск без видимых сложностей, но не пытался атаковать.

Риччи знала, чего он ждет: ее ошибки – таким как она, юным и горячим, положено оступаться и раскрываться – или момента, когда она выдохнется. Но у нее было побольше опыта, чем у него, потому что сражаться с тварями не то же самое, что драться с людьми, и она умела рассчитывать силы.

«Но зачем ждать, когда оно собьется?» – спросила она себя.

Обманчиво неверный шаг вперед, испуганно быстрый шаг назад, поверхностное дыхание, наклон головы и полузакрытые глаза.

«Я выдохлась. Теперь просто добей меня».

На мгновение ей показалось, что ловушка слишком очевидна, что Таммер не попадется. Однако он не часто сражался с людьми.

Но ее подвело то, как часто она дралась с обычными людьми. Он оказался быстрее, чем она ожидала, и смертельного удара не вышло. Вместо этого их лезвия оказались скрещенными, а они – ближе, чем когда-либо за время поединка.

Сражение превратилось в проверку силы, и Риччи явно не выигрывала в этом соревновании. Медленно, но неуклонно Таммер увеличивал угол наклона своей косы, а Риччи напряженно прикидывала, как ей выйти из этого клина и не лишиться головы.

Она уже почти решилась на рискованный маневр с вывертом и перекатом, когда раздался тихий треск. Кость не была рассчитана на такое давление.

Риччи пришлось приложить усилие, чтобы меч ее по инерции не вонзился в землю, усыпанную костяными обломками.

Лезвие косы потеряло больше половины длины, и хотя остатком можно было еще пустить Риччи кровь, Таммер растерялся, и следующим ударом она пополам разрубила древко.

Он выронил теперь совершенно бесполезные обломки и сделал шаг назад, не пытаясь бежать, не собираясь просить пощады. Риччи и не ждала от него другого.

Она хотела что-нибудь сказать, но не нашла слов. Оба они понимали, что она не останется здесь, что он не пойдет с ней, и что у нее нет другого выхода.

Риччи вдохнула воздух, полный мерзкого запаха ужасающего моря, похожего на кислый запах крови, и замахнулась на выдохе, думая лишь о том, как нанести красивый правильный удар.

То, что получилось в его результате, нельзя было назвать ни красивым, ни правильным.

– Я избавила тебя от участи видеть, как твой мир превращается в ничто, – произнесла она в пустоту. – Мне жаль.

Но она не чувствовала сожалений. Только комок тепла в груди, как в тотмомент, когда она убила тварь. И как рукоять меча теплеет в ее руке.

Она помнила, что Туман в ближайшее время поглотит обретенную силу, и спешила. Ей нужен был курс, чтобы выбраться из мертвого города.

Когда лезвие указало на тусклый шар в высоте оно почти начало обжигать ладонь, но тепло уходило быстро. Когда она развернулась, чтобы оставить последнего защитника Феррополиса на его обломках, рукоять снова была холодна.

***

Хотя нетерпение и страх за команду подгоняли ее, Риччи старалась не бежать, чтобы не вызывать подозрений у тех, кто мог бы ей встретиться. Но ей никто не встретился.

Она нашла свою команду в убежище, забросившую ведра и метлы, собравшуюся в кружок и что-то тихо обсуждающую.

Они оглянулись на звук шагов и, судя по их лицам, поняли, чем закончилась вылазка еще до того, как Риччи открыла рот.

«Учитывая, чем окончились все наши прежние встречи с Вернувшимися, странно скорее то, сколько времени прошло до смертельной схватки», – подумала Риччи.

– Он был более безумен, чем я думала, – сказала она.

– Неудивительно, – заметила Юлиана нервно. – Сложно остаться в своем уме, живя в таком месте.

Риччи подумала, что счет времени, которое Таммер провел на руинах Феррополиса, едва ли идет на годы. Даже на месяцы.

«Он сошел с ума», – сказала себе Риччи. – «Как и большинство Вернувшихся».

Она старалась не думать о том, осталась ли она в своем уме.

– Не думаю, что местные жители оценят свержение их бога, – заметила она. – Так что лучше свалить отсюда до того, как…

– Они мертвы, – произнес Стеф. – Они все мертвы.

«Как и Таммер», – осознала Риччи. – «Вот как они поняли».

Она должна была испытывать вину, но думала лишь о том, что их смерть оказалась быстрой. Поражение Таммера обрекало его людей на гибель в любом случае, и легкая смерть была наибольшим, что она могла им дать.

– Уйдем отсюда, – сказала она.

Никто не поднял вопрос, что случится, если погибнет Риччи. Они своими глазами видели, что произойдет.

Они вскрыли склад, который уже никому больше не был нужен, и перетаскали на «Барракуду» столько припасов, сколько влезло в кладовые. Круп, галет, консервированного мяса – Риччи решила не переводить команде надпись «Еда для собак» – и воды в бутылках должно было хватить месяца на четыре. Риччи надеялась, что к этому времени они наткнутся на что-нибудь менее обреченное, чем Феррополис.

***

Ежесекундно ожидая появления тварей, никто из них даже не думал задремать на посту, как ни утомительны были смены. Если бы кому-то даже удалось уснуть на промозглой палубе.

Они старались не высовываться наверх лишний раз, поэтому появления Стефа в вахту Риччи могло означать только желание поговорить.

– У капитанов такое обычно не спрашивают, – начал он.

– На то ты и старший помощник, чтобы спрашивать то, что не положено, – хмыкнула Риччи.

– Ты уверена, что, следуя нашим курсом, мы что-то найдем?

Хотела бы она знать ответ.

– Я уверена, – она принялась подбирать слова, – что если в этом проклятом море, куда я вас завела, что-то и есть, то там, куда указал мне меч. Ведь он привел нас сюда. Я надеюсь, что оно есть.

– Я тоже надеюсь, – ответил Стеф.

Риччи эгоистично рассчитывала, что уверенностью, прозвучавшей в его словах, он поделится с командой.

Она посмотрела на светящейся шар – единственный источник света и предмет, на котором можно было остановить взгляд в темных бескрайних холодных водах – и постаралась убедить себя, что он похож на пусть и очень-очень далекое, но солнце.

========== Полицейский участок ==========

Ее разбудил яркий и внезапный свет. Несколько секунд Риччи разглядывала ослепительно желтый круг в бескрайнем синем небе, пока не поверила, что не спит, и не подскочила над палубой на полметра.

Она совершенно безответственно уснула на дежурстве, и это могло стоить жизней им всем, если бы они по счастью не оказались в шаге от спасения.

Команда спала так крепко, что даже не заметила перемен вокруг – или они прошли для них не так заметно, как для Риччи, наслаждающейся ощущением вернувшихся сил.

– Значит, это новый мир? – сказал Стеф, оглядывая пустой, как карман пирата после загула, горизонт.

– Ну, он выглядит лучше, чем прежний, – заметила Юлия.

– Где угодно лучше, чем там, – буркнула Риччи.

Они прямым ходом шли к месту, где в их мире располагалась Флорида. Следовало пополнить запасы, и Риччи надеялась, что землю они найдут на рассчитанных координатах.

– В этом мире есть люди, как думаете, капитан? – спросил Берт.

– Скоро мы это выясним, – ответила Риччи.

Люди здесь почти наверняка жили, вот только какие? Может, они не слезли с деревьев, а может, улетели покорять другие планеты.

Она чувствовала близость земли – возможно, так тоже проявлялись способности Вернувшейся. Или же ее подсознание заметило птиц в высоте и еле различимый запах дыма в воздухе.

Оставалась последняя проблема – почти полный штиль, но Риччи взялась и с этим справиться.

Их паруса наполнились ветром, и они надеялись увидеть, если не городские огни ночью, то берег поутру.

Ночью Риччи разбудил Берт.

– Она как-то странно идет, – сказал он тихо, но с тревогой. – «Барракуда». Медленно. Тяжело. Я решил… на всякий случай…

– Ты правильно поступил, – оборвала она штурмана.

Если бы вызов ветра не так сильно вымотал ее, она, вероятно, проснулась бы сама. Неправильность слышалась в каждом скрипе, каждом хлопке парусов, каждом плеске. С «Барракудой» творилось что-то неладное.

– Спустимся вниз, – бросила она, хватая сапоги.

Трюм встретил их хлюпаньем воды под ногами.

– Позови всех, – деловито велела Риччи, тщательно скрывая панику. – Будем искать пробоину.

Как далеко они от берега? Каков этот берег? Не превратится ли призванный ею ветер в бурю, как не раз случалось?

Но всей командой они не смогли обнаружить место течи.

– Кажется, отовсюду сочится, – сделал вывод Мэл. – Наверное, та жуткая темная вода разъела днище.

В этот момент Риччи отчетливо поняла – ей не спасти «Барракуду». Будь у них под носом земля, можно было выброситься на берег, но им не дотянуть до него.

«Прости, крошка», – сказала она, коснувшись обшивки, словно судно могло ее слышать. – «Я тебя не забуду».

– Грузимся в шлюпку, – приказала она отрывисто. – Не медлите.

***

В утренних сумерках отойдя на веслах достаточно далеко, чтобы не беспокоиться о воронке, они наблюдали, как «Барракуда» величественно и неотвратимо погружается под воду – как волны заливают пушечные порты и подбираются к парусам.

Юлиана всхлипнула, Риччи стащила шляпу, и остальные последовали ее примеру, обнажая головы.

И лишь один вопрос омрачил эту печальную сцену:

– Кто-нибудь взял корабельную кассу?

Риччи посмотрела на Юлиану, Юлиана посмотрела на Стефа, Стеф посмотрел на Берта. После краткого, но эмоционального обмена репликами выяснилось, что каждый считал ящик с монетами ответственностью кого угодно, но точно не своей.

– Это моя вина, – оборвала зарождающийся спор, стремящийся перерасти в драку, Риччи. – Я капитан. Я должна была назначить ответственного. Или сама побеспокоиться. И если уж кто и сможет это исправить…

С этими словами она принялась стаскивать сапоги. Ей никогда еще не приходилось нырять на затонувшие корабли, но «Барракуда» лежала точно под ними и ее помещения были ей хорошо знакомы, так что Риччи не видела сложностей.

Но не все ее мнение разделяли.

Майкл поймал ее за рукав, когда она наклонилась над бортом в попытке высмотреть очертания корпуса.

– Нет, капитан! – воскликнул он. – К черту побрякушки, мы так и вас потеряем!

Стеф, Берт и Юлиана бросили выяснять, кто все же должен был не спускать глаз с денег, и присоединились к нему.

– Не так уж легко вытащить что-то с корабля под водой, – сказал Берт. – Даже опытные ныряльщики нередко гибнут.

– Я не умру от удара головой о балку, – отмахнулась Риччи. – И любая морская тварь мной подавится.

– Хотите проверить свои силы в схватке со стаей акул? – спросил Стеф. – Или узнать, сможете ли вы найти нас в океане, вынырнув с железным сундуком в охапке?

У них не было якоря, который мог бы привязать лодку к участку океана, и Риччи, осознав, что за время разговора их уже порядком снесло от места, где легла на океанское дно «Барракуда», которую в это же время тащит в другую сторону подводным течением, с досадой отказалась от своей затеи.

***

Несмотря на все замеченные приметы близости земли, Риччи испытала неописуемое облегчение, когда разглядела на горизонте тонкую зелено-серую полоску – и убедилась, что перед ними не туча.

Высаживаясь в темноте, они меньше рисковали привлечь нежелательное внимание, но эти места были им незнакомы, а даже подходить к неизвестному берегу в темноте смертельно опасно.

Через пару часов уже не только она могла разглядеть в подзорную трубу, куда их вынесло.

– Я могу сказать только то, что на склоне растет что-то зеленое, – сказал Берт, отдавая трубу Мэлу. – Но вы ведь видите больше, капитан.

– Пока еще рано делать выводы, – сказала Риччи, – но эти рассыпанные по берегу белые кубики похожи на дома.

– Давайте наляжем на весла, – сказал Мэл, бросив беглый взгляд в окуляр. – Я хочу увидеть их своими глазами.

– Значит, и в этом мире живут люди, – сказал Стеф.

– Или жили, – пробормотала Риччи, отгоняя мысли об апокалипсисе.

Городок выглядел, по крайней мере, издалека, пустым и необитаемым.

«Возможно, это курорт, а сейчас не сезон», – сказала себе Риччи, пробегая взглядом по квадратикам участков, подстриженным изгородям, клумбам, похожим друг на друга домишкам с белыми стенами, красными крышами и антеннами… Антеннами, точно, ничем другим это быть не могло. Куда бы их не занесло, здесь наступил двадцатый век – хотя, конечно, здесь могли отсчитывать века от иной точки.

– Надо где-нибудь пристать, пока окончательно не стемнело, – сказал Мэл. – Видите что-нибудь подходящее?

Риччи еще раз окинула глазами берег и остановилась на небольшом причале, старом и, возможно, заброшенном, но еще целом.

***

Риччи накинула носовой канат на столб и первой спрыгнула на берег. Берт помог Юлиане выбраться из шлюпки, Мэл вытащил их немногочисленные пожитки, и они отправились осматривать город, ставший их пунктом назначения.

Причал упирался в строение без окон, покрашенное в серый цвет. Риччи дернула дверь, готовая к тому, что им придется искать другой выход или начинать с порчи чужого имущества, но та оказалась не заперта. Помещение выглядело так же заброшено и пусто, как и причал, хотя без слоя пыли на полу – как будто еще недавно здесь что-то стояло – и дверные петли не скрипели.

– Мы можем здесь укрыться от непогоды, – сказал Мэл. – Но придется обойтись без еды.

Риччи отметила странные огоньки в углу и не согласилась с ним.

– Не совсем.

Как она и думала, это был торговый автомат, и при виде его громоздкой конструкции Риччи испытала радость встречи со старым другом.

– Прекрасный мир, – произнесла она негромко.

Мир, в котором идет по проводам электричество.

– Что это такое? – спросил Мэл, глядя из-за ее плеча.

– Торговый автомат, – сказала Риччи. – Он берет деньги и выдает еду.

– Сам? Без человека?

– Да.

– Любые деньги? – задал Стеф важный вопрос.

– Только местные, – с сожалением признала Риччи.

Она пошарила в отсеке для сдачи, но не нашла ни медяка, а под реалы или драхмы автомат явно не был приспособлен. Но урок «где бесполезны деньги, поможет сила» Риччи усвоила давно.

– Думаю, я обойдусь и без денег, – сказала она. Что стоит той, которая грабила торговые суда, взломать какой-то торговый автомат?

Обрывки воспоминаний не слишком помогали понять, проделывала ли она подобное раньше, или только видела в кино. Одного хорошего удара хватило, чтобы стеклянная дверца, отделяющая от них сладости и газировку, распахнулась. И чтобы взвыла сигнализация. Риччи изощренно выругалась. То ли она чего-то не помнила, то ли прогресс ушел дальше по сравнению с ее миром.

– Что это?! – крикнула Юлиана, зажав уши.

Риччи опознала полицейскую сирену, но для остальных это был просто громкий неприятный звук.

– Я облажалась! – признала она. – Сейчас здесь будут стражники. Хватаем, что подвернется, и мотаем отсюда.

Она рассчитывала, что у них будет предостаточно времени: полиция едва ли проявит много рвения из-за хулиганства на старом причале, так что не нужно брать лодку.

– Найдем какое-нибудь людное место и затеряемся в толпе, – сказала она, распихивая по карманам яркие шуршащие упаковки.

Но у них был лишь один выход на улицу, не считая того пути, которым они пришли, и у него их встретила машина в бело-синих цветах и синей мигалкой, а также две личности в полицейской форме.

Один из них имел сходную с квадратом фигуру, второй был на голову ниже его, раза в три тоньше, и в сравнении напоминал спичку. Но как бы комично не смотрелся их дуэт, пояса полицейских отягощали кобуры с пистолетами, и Риччи приходилось это учитывать.

Она замерла на месте, останавливая команду и инстинктивно пытаясь закрыть их собой, хотя ее тело было несостоятельной преградой для пуль.

– Стражники, – произнесла она тихо.

– Отступаем? – предложил Стеф, двигая одними губами.

– Поздно.

Их уже заметили, так что отступать к лодке было бесполезно – они лишь станут удобной мишенью.

– Предъявите документы, – пробасил «шкаф».

– Почему вы все одеты как на маскарад? – пискнул «спичка».

– Я понимаю, что они говорят, – прошептал Берт.

Что ж, очевидно, и в этом мире Флориду населяло англоговорящее население. Удобно для Риччи, которой не придется работать переводчиком, но и огромные возможности для каждого наговорить лишнего.

Она подняла руку в жесте молчания, давая понять, что будет говорить за всех.

– Документы, – повторил «шкаф».

– У нас нет документов, – сказала Риччи громко. Не считать же ими поддельное каперское свидетельство. – И больше мы ничего не скажем без адвоката.

– Откуда вы такие взялись? – спросил «спичка» раздраженно, но не угрожающе.

– Отвезем их в участок, – сказал «шкаф». – Хватит с меня на сегодня клоунов. Пусть с ними разбирается капитан Гиньо.

***

– Что это такое? – нарушила молчание Юлиана, когда они садились в полицейскую машину.

Риччи послушно шла, помня о пистолетах патрульных, а остальные не сопротивлялись по ее примеру.

– Повозка, – ответила она. – Они отвезут нас в город.

В полицейский участок, но им приходилось бывать в местах и похуже.

– А где же лошади?

– Впереди водителя, как и полагается, – не стала вдаваться в подробности Риччи, пытаясь устроиться на узкой скамейке в пропахшем рвотой отсеке.

– Это должно быть очень маленькие лошади.

– И очень быстрые, – добавил Стеф, когда машина тронулась. Беленькие домики и столбы принялись проноситься за решетчатыми окнами головокружительно быстро.

Риччи стоило бы разъяснить им принцип работы двигателя внутреннего сгорания, но она сама его не понимала.

– Меня укачивает, – пожаловался Берт.

– Не смотри в окно, – быстро посоветовала Риччи.

Только освежить «аромат» отсека им не хватало.

***

– Это и есть местная темница? – спросил Стеф, осматривая камеру. – Я видел гостиницу с условиями похуже.

– Радуйся, – ответила ему Риччи из соседней камеры. – Эту ночь мы проведем в комфорте.

Она бы не думала о побеге до утра, но они с Юлианой в камере были не одни – и вызывающе накрашенная девушка в порванной блузке ей не нравилась.

Конечно, Стеф не мог не обратить на нее внимания.

– А что здесь делает леди в таком виде? – спросил он. – Мисс, одолжить вам… – он начал стаскивать куртку и на половине понял, что она не пройдет через решетку, – черт возьми, прошу меня извинить за поспешное обещание… и за мой язык.

– Чо? – буркнула девица, ошарашено вытаращившись на Стефа.

Тонкая ажурная блузка на трех пуговицах, черная мини-юбка и высокие сапоги на шпильках – Риччи при первом взгляде сама подавила порыв предложить «ночной бабочке» куртку. Для века, понятиями которого Риччи привыкла мыслить, это было даже неприличнее, чем неглиже.

– Она вполне одета, Стеф, – сказала она, растягиваясь на койке. Жестковатой, но сухой и не качающейся. – Для этого времени.

Повисло молчание. Риччи буквально чувствовала, как взгляды всех офицеров скользят с нее на девицу и обратно. Та непонимающе нахмурилась.

– Все в этом веке одеваются так? – звенящим от напряжения голосом уточнила Юлиана.

Риччи осознала ошибку.

– Не обязательно так, – поправилась она. – Но так тоже можно. Ну, не везде…

– Я даже не знаю, в ужасе ли я от этого мира или в восторге, – задумчиво произнес Стеф.

– Вы странные парни, – вынесла вердикт накрашенная девица. – Как будто из комедии явились.

Переночевать в полицейском участке – не самое очевидное решение, но раз уж подвернулась такая возможность, Риччи решила от нее не отказывать. В конце концов, большинство мест, в которых ей приходилось спать, по комфорту не превосходили тюремную камеру, а некоторым и вовсе было до нее далеко.

– Мне все-таки не нравится идея задержаться в местном каземате, – сказал Стеф после того, как она поделилась идеей. – Лучше убраться отсюда сразу.

– На ночь глядя? Что мы будем делать, когда выберемся отсюда? Уже вечер, а у нас ни местных денег, ни идей. И мы чертовски устали. Давай выспимся, а завтра я заставлю тупых фараонов поверить в то, что нас нет, и мы отправимся покорять этот мир.

В дальней камере кто-то затянул пьяную песню. Риччи привычным движением вытянула подушку из-под головы и прижала ее к уху.

– Все равно мне не нравится этот план, – пробурчал Стеф достаточно громко, чтобы Риччи услышала его.

Иногда ей хотелось иметь не только сверхострый слух, но и возможность понижать его чувствительность.

– Расслабься, – бросила она. – Утром нас здесь уже не будет. Что может пойти не так?

Стеф не ответил.

Риччи уже почти уснула, когда до ее ушей донесся голос дежурного офицера:

– Приветствую, капитан Гиньо.

– Где те люди, которых патруль выловил на причале? – прозвучал в ответ властный и недовольный женский голос.

– Та странная компания без документов? В камере, конечно. Вы из-за них приехали?

Кто-то произнес:

– Контрабандисты?

– Думаешь, мне больше нечего делать в четверг вечером? – поинтересовалась та, которую назвали капитаном Гиньо. – В какой камере? Хайт приехал?

Что-то в этом голосе заставило Риччи отложить подушку и сесть в ожидании грядущего визита.

– Нет, капитан.

– И где его носит…

В коридоре раздались энергичные шаги. Сквозь решетку между камерой и коридором стало видно их визитера – невысокую женщину в строгом деловом брючном костюме. Риччи не слишком хорошо разбиралась в моде, но он в сочетании с шарфом и шляпой выглядел не слишком подходяще для полицейского в захолустном приморском городке.

Но Риччи мало беспокоил ее костюм, потому что одного взгляда в глаза полицейской хватило ей, чтобы заработать приступ изжоги. Все, что могло пойти не так, полетело ко всем чертям. Не прошло и суток с момента их схода на берег, а они уже встретили Вернувшуюся. И при этом находились по другую сторону тюремной решетки от нее.

Риччи ощутила себя настолько бодрой, словно выпила целый термос крепкого кофе – или пролила его себе на колени.

«Мы не обязательно станем врагами», – сказала она себе. Учитывая, что ее меч заперли на три замка, Риччи очень надеялась, что новое знакомство будет дружеским.

Они смотрели друг на друга через решетку молча. Спустя минуту напряженной тишины они одновременно отвели взгляд.

– Арнетта Гиньо, капитан полиции города Сентуилла, – произнесла пришедшая.

– Капитан Риччи Рейнер, – представила Риччи.

Жесткое и волевое, слегка загорелое лицо Гиньо выразило замешательство.

– Это воинское звание? – уточнила она.

– Это корабельная должность.

– И где же ваш корабль, капитан Рейнер?

– Затонул, – ответила Риччи спокойно. Ей приходилось держать удары и посильнее. – Я представлю вам команду.

Гиньо окинула ее друзей быстрым равнодушным взглядом.

– Не нужно, – произнесла она. – Назовете ваши имена лейтенанту Хайту, когда он соизволит явиться. Все равно оставшееся вам время вы проведете в тюрьме.

– Мы можем… это уладить? – предложила Риччи. – Мы будем друг другу полезны.

– Я не собираюсь оказывать тебе услугу, – поморщилась Гиньо. – Вы и так причинили мне достаточно неприятностей. Теперь мне снова придется пуститься в бега. Пока здесь не появились люди из Бюро.

«Она ненормальная», – мелькнуло в голове Риччи. – «Мания преследования. Наверное, все Вернувшиеся сходят с ума, рано или поздно. И я тоже слечу с катушек».

Она всерьез задумалась над тем, чтобы остаться в уютной камере, до тех пор, пока сумасшедшая полицейская не уберется подальше, и устраивать побег уже потом.

Но Гиньо окинула ее команду взглядом еще раз – на этот раз куда более оценивающим, чем отстраненным.

– Никогда не видела контрактника, который связал бы с собой такое количество людей, – сказала она. – Больше, чем даже я.

Она прищурилась, словно этот факт делал Риччи более угрожающей.

– Они – моя команда, – ответила та.

– Ты тоже охотишься за «божественным орудием»? – спросила Гиньо, решив, по-видимому, не наворачивать кругов.

– За чем?

– За дающей могущество вещью, выглядящей как меч или что-то вроде, – ответила Гиньо, и Риччи увидела, как ее глаза вспыхнули догадкой. – Патрульные конфисковали у вас холодное оружие, – видимо, она вспомнила протокол. – И один из клинков особенный, верно?

Риччи не могла сказать «нет» и солгать, но вопрос был задан слишком прямолинейно, чтобы она могла уклониться от него.

– Если бы у меня было что-то настолько опасное, оказалась бы я в участке? – она все же предприняла попытку. – И разве позволила бы я его у себя отнять?

Но Гиньо не могла не заметить, что слова «нет» не прозвучало, и не понять, что это значит. Она развернулась на каблуках.

– Я навещу хранилище улик, – сказала она. – На всякий случай.

Риччи поняла, что ей необходимо срочно выбраться из клетки. До того, как Арнетта Гиньо доберется до ее меча.

Очень вероятно, что, дотронувшись до рукояти, она самостоятельно избавит их команду от всех связанных с собой проблем. Но существовал также и шанс на то, что ей удастся заключить ту же сделку, что когда-то Риччи – меч сочтет ее более достойной и разорвет прежнюю связь. Риччи не могла позволить себе так рисковать.

Но она все еще находилась за решеткой, и могла только бессильно сжимать и разжимать кулаки.

– Я могу вскрыть дверь, – сказал Стеф.

– Там современный замок, – ответила Риччи.

– Я видел, – хмыкнул тот. – Мне нужна булавка, а она у меня есть, и пара минут.

– Здесь везде камеры. У тебя не будет и минуты.

– Значит, нам требуется отвлекающий маневр, – хмыкнул Стеф. – Верно, капитан?

Риччи поняла, что у них появился план, и ей стало чуть спокойнее.

***

Меч. Ее меч в чужих руках. Меч, который был для нее не просто оружием, а скорее частью ее личности.

Она обязана уничтожить Гиньо за то, что она на него покусилась. Но что она могла без меча?

«Почти ничего», – подумала Риччи с тоской. – «Но почти, а не совсем».

Полицейский участок был зданием современным, состоящим большей частью из бетона, стекла, стали и кафеля, но кое-что в нем осталось пластиковым и деревянным – способным гореть.

Вызов огня был простейшей вещью в ее арсенале. Риччи прекрасно научилась зажигать факел без спичек, даже без помощи меча. И сейчас ей оказалось достаточно закрыть глаза и представить себе ухмыляющееся лицо Гиньо, чтобы температура в камере подскочила. Юлиана шарахнулась в дальний угол.

Ярость пылала внутри Риччи, оставалось лишь выпустить ее.

Не прошло и минуты, как помещение заволокло пока что не очень густым, но едким дымом, заставляющим горло першить, а глаза слезиться.

– Хорошо отвлекаю? – спросила Риччи, ухмыляясь и пытаясь скрыть, насколько это усилие вымотало ее.

Взвыла пожарная сигнализация и с потолка на них полилась ледяная вода, но толку от нее не чувствовалось.

– Прошу, – сказал Стеф, распахивая дверь камеры. – Пора покинуть это уютное заведение.

***

Как и ожидалось, полицейские меньше всего сейчас думали о заключенных. Кто-то пытался позвонить в пожарную службу, кто-то возился с огнетушителем, кто-то пробирался к выходу. Капитана Гиньо было не видно и не слышно, но ее команду это скорее радовало, чем беспокоило. Риччи не собиралась выяснять, чем она занимается.

Едва ли она окажет им всем услугу и задохнется в дыму, который судя по паникующим репликам, завоевал верхние этажи.

И спускался. Риччи запустила реакцию, которая уже не зависит от нее. И она была единственной, кто мог обойтись без воздуха несколько часов, просто задержав дыхание – если дыхание для нее вообще было необходимостью, а не старой бесполезной привычкой.

– Держитесь, – велела она команде. – Нам нельзя потеряться.

И схватила Стефа за руку. Исключительно ради того, чтобы не отделиться от команды в дыму.

Пожарных сирен все еще не было слышно. Кажется, телефонные провода пострадали первыми.

Но она не могла оставить в обреченном участке меч, и не могла задерживать внутри своих друзей. Атмосфера становилась смертельной для обычного человека, и даже она уже чувствовала себя неважно.

– Идите на улицу, – приказала она, остановившись. – Я заберу меч. Встретимся снаружи.

– Да, капитан, – откликнулся Мэл и зашагал к дверям, где уже начиналась сутолока и давка, прикрывая Юлию своим мощным плечом.

Она сделала несколько шагов, оглянулась и поняла, что Стеф, прикрывая лицо платком, идет за ней, а Берт растерянно застыл на месте.

Чтобы разрешить ситуацию у нее было несколько секунд, и на то, чтобы разубедить Стефа этого явно не хватало. С Бертом было проще.

– Иди с Мэлом! – крикнула она. – Мы вас догоним!

Она ничего не сказала Стефу, он правильно понял ее молчание и последовал за ней к хранилищу.

«Мне может потребоваться взломщик замков», – сказала себе Риччи и оказалась права. Дежурный с ключами спасал свою жизнь, и без помощи Стефа ей пришлось бы выламывать металлическую дверцу шкафчика.

– Ты уверена, что наши вещи здесь? – спросил он.

Риччи на мгновение растерялась: ее привело в эту комнату не знание полицейских порядков, ее привел меч. Она чувствовала его на расстоянии, за сколько бы слоев металла его не убрали.

– Да, – уверенно сказала она.

Стеф кивнул и приступил к работе.

***

Никто не обращал внимания на них, затерявшихся в толпе перед местной темницей. Огонь разгорался, и языки пламени начинали вылезать из окон.

– Надо отойти подальше, – сказал Берт. – Сейчас оно начнет рушиться.

– Надо убираться отсюда! – поправил его Стеф. – Сейчас стражники оклемаются и вспомнят, кто мы.

Риччи пыталась решить, сможет ли она вести машину. Трудно будет скрыться от полицейских пешком, и едва ли найдется много желающих подвезти пятерых странно выглядящих людей.

Память не давала ответа. Как будто Риччи пыталась найти кадр в куче обрывков черно-белой киноленты. Имелся лишь один способ проверить.

– Нам нужна машина, – сказала она. – Попробуем взять одну из тех.

И направилась к патрульным машинам, рассчитывая, что в поднявшейся суматохе кто-нибудь забыл в замке ключи.

Стеф не мог ей помочь – может, принципы работы механических замков и не изменились, но с электричеством ему не приходилось иметь дела.

«Если не повезет, попытаем счастья на соседней улице», – подумала она. – «Разыграем спектакль, остановим машину, выманим водителя и заполучим ее».

Но удача им улыбнулась – дверь первого же патрульного автомобиля, небрежно брошенного у тротуара прямо под запрещающим знаком, оказалась открытой. Ключи с брелком в виде черепа покачивались в замке.

– Залезайте внутрь! – крикнула Риччи, распахивая пассажирскую дверь. – Трое на заднее сидение, один вперед. Я открою…

Стеф распахнул дверь без ее помощи и устроился на переднем сидении. Риччи хотела показать ему механизм страховочных ремней, но внезапные звуки – звон бьющегося стекла, звук удара, удивленные вскрики – заставили ее забыть о безопасности. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела Гиньо в свете пламени.

Та сидела на асфальте, прижимая к груди какой-то сверток, оглушенная падением, но внезапно подняла голову, безошибочно найдя взглядом Риччи.

– Стражница выпрыгнула из окна! – воскликнула Юлиана.

– Все в машину! – приказала Риччи. – Захлопывайте двери!

На заднем сидении троим будет тесновато, но времени выбирать не осталось.

Прежде чем кинуться в погоню, Гиньо предстояло заживить колено – или оба – и отбиться от желающих отвезти ее в больницу. А Риччи нужно было научиться водить машину.

– Ты умеешь управлять этой… повозкой? – спросил Стеф чуть нервно.

– Это машина, – автоматически буркнула Риччи, разглядывая панель. Она повернула ключ в замке и нажала на педаль газа.

Резкий рывок вперед и, хоть Риччи сразу отдернула ногу, столкновение – на асфальт посыпались осколки стекла фар.

– Потрясающе, – пробормотал Стеф, потирая шишку на голове, в том месте, где он приложился о торпеду.

Риччи дернула рычаг переключения скоростей, надеясь, что переводит машину в режим заднего хода, и снова нажала на педаль. Машину дернуло в другом направлении, и они, съехав с тротуара, наконец, оказались на проезжей части.

«Мы привлекаем внимание», – мелькнуло в голове Риччи.

Путем манипуляций с рулем и педалью, Риччи вывернула машину – это заняло у нее раздражающе много времени. Она даже успела подумать, что стоило им использовать проверенный способ – собственные ноги, но нос автомобиля, наконец, указывал в правильном направлении, и можно было выжать педаль газа без опаски. Что Риччи тут же проделала и едва не влетела в фонарный столб, но вывернула руль в последний момент.

После того, как ей удалось доехать до конца квартала и вписаться в поворот не слишком изящно, но без катастрофы, Стеф нарушил висящую в салоне тишину.

– Ты же не умеешь ей управлять, да? – сказал он.

– Я плохо помню, как это делать, – ответила Риччи. – Но, как видишь, быстро учусь.

Снова посмотрев на дорогу, она увидела перед собой фары встречной машины и быстро повернула руль, уводя машину на другую полосу.

«Надеюсь, тут не одностороннее движение», – подумала она, ища взглядом знаки. Если бы она еще знала, как выглядит знак такого движения.

– Для первого раза очень неплохо, – сказал Берт с заднего сидения, сжимая ладонь Юлианы, которая еще в первые секунды плотно закрыла глаза.

– Можно было бы и поаккуратней, – произнесла та слабым голосом.

– Ну, хоть кто-то ценит мои усилия, – хмыкнула Риччи.

========== Новый мир ==========

Льюис не спешил, хотя никаких причин опаздывать не имел: он не предотвращал ограбление винной лавки, не отстреливался от мстительного вышедшего из тюрьмы бандита, не попал в аварию, никого не выпроваживал из спальни и не искал потерянные ключи. Он просто не хотел ехать в участок после смены, чтобы заниматься компанией бродяг, выловленных патрулем на пристани. Но не приехать он не мог, как и возмущаться, поэтому выражал недовольство медлительностью.

Его совершенно не интересовало, какие из нераскрытых преступлений собирается Арни повесить на этих неудачников, которые не сумели удрать от Дугласа и Лесли. У них ноги переломаны, что ли?

За квартал от участка на него пахнуло брошенным полем боя. Льюис вздрогнул, отогнал непрошенные воспоминания и посмотрел вверх, чтобы увидеть, поднимающийся к потемневшему небу столб черного дыма.

Он забыл о бродягах, и думал лишь о том, что их спокойно жизни в маленьком городке на побережье пришел конец.

Чтобы не тратить время, пытаясь разогнать зевак гудками, заглушаемыми пожарной сиреной, Льюис бросил машину.

Он заметил отъезжающий патрульный автомобиль, но не придал этому факту значения на фоне того, что Арни выпрыгнула из окна третьего этажа на глазах всей толпы и даже не потрудилась изобразить тяжело травмированного падением человека.

– Что вы творите, капитан? – спросил он шепотом, опускаясь рядом с ней на асфальт. Он пачкал дорогие брюки в грязи, саже и бензине, но это его сейчас не волновало.

– Неважно, – прошипела та, прижимая руку к правому боку, где на кителе темнело пятно. Будь она человеком, Льюис уже тащил бы ее к врачу, открытый перелом ребер – это серьезно, но Арни оклемается через минуту. – Надо их догнать. Тех… с пристани.

«Это все устроили те бродяги?», – не сразу поверил Льюис. – «Эти клоуны их не обыскали? Они протащили в камеру взрывчатку?».

– Не время, капитан, – он постарался звучать убедительно. – Побеспокоимся о себе.

Арни ожгла его яростным взглядом.

– Девчонка контрактница, – выплюнула она. – И у нее Меч.

Несмотря на жар от горящего участка, Льюис покрылся холодным потом.

«А я думал, что хуже быть не может».

Когда речь заходила о Мече – именно так, с большой буквы – у Арни отказывал здравый смысл.

– Они не уйдут далеко, я позабочусь, – пообещал он, поднимаясь. – Я возьму Ким и ее машину.

Кимберли владела быстрейшей патрульной машиной в участке – и одной из быстрейших в штате. И еще она являлась кровницей Арни, как и он.

***

Ким, как и другие полицейские, наблюдала за тем, как их рабочее место стремительно превращается в пепел и угли – пожарные машины не справлялись.

Той, что устроила все это, не потребовалось ни грамма взрывчатки, даже зажигалки – лишь умственное усилие. А он пообещал Арни выследить ее и ее банду. Ему не помешает прикрытие, хотя бы такое, как Ким.

– Садись в машину, – велел он ей, наклонившись к самому уху.

Та отмахнулась с полным отсутствием почтения, которое должен испытывать патрульный – хоть и трижды разжалованный из младших детективов – к лейтенанту.

– И не увидеть, как наша каторга сгорает ко всем чертям? Да иди ты!

Ким не очень нравилось работать в полиции.

– Это приказ шефа, – добавил он. Хотя Арни и не упоминала о Ким, она согласилась бы с его решением взять подмогу. – Можешь забыть о знаках и красных сигналах, только догони тех, кто угнал патрульную машину.

Ким никогда не утруждала себя соблюдением правил, но делать это с позволения начальства – отдельное удовольствие. И, разумеется, ей не настолько надоело жить, чтобы пойти против Арни.

– Надеюсь, с телевиденья приедут заснять наш вспыхнувший гадюшник, – буркнула она.

– Где твоя машина? – спросил Льюис.

Ким мотнула головой в сторону тротуара, и он нахмурился, потому что место перед пожарным гидрантом, где она в нарушении правил парковки всегда бросала машину, пустовало.

– Поганые вонючие ублюдки! – завопила Ким так экспрессивно, что на нее оглянулся пожарный со шлангом.

– Ты бросила ключи в замке зажигания, да? – вздохнул Льюис, прикидывая, какими словами донести ситуацию до Арни, чтобы остаться после этого в живых.

– Да какому отбросу без капли мозгов в башке, пришло в голову угнать мою машину?! – продолжила Ким на повышенных тонах.

– Риччи Рейнер, – произнесла у них за спинами Арни, незаметно подошедшая, и Льюис с облегчением понял, что объяснять ничего не нужно. – Контрактнице.

– Мы можем взять мою машину, – произнес он быстро. – Они не знают города, так что преимущество в скорости им ничего не даст.

– Контрактница, – облизнулась Ким. – Это будет интересно.

«Смертельно опасно» – мысленно перевел ее слова Льюис.

***

– Меня снова мутит, – признался Берт.

Юлиана глубоко дышала, подавляя рвотные порывы, да и остальные выглядели так, словно находились не в идущей с черепашьей скоростью машине, а на борту «Барракуды» в шторм.

– Не смотрите в окна, – посоветовала им Риччи. В прошлый раз это сработало. – Если совсем плохо, возьмите в рот что-нибудь… хотя бы высуньтесь в окно, если совсем плохо!

В замкнутом и тесном салоне, где они сидят почти на коленях друг у друга, приступ рвоты у одного спровоцирует остальных. Риччи не могла поручиться даже за себя: отвыкший от благ цивилизации организм не успел перестроиться, а не смотреть в окно она не могла, как и найти что-нибудь, способное заменить леденец – слишком боялась отнять хоть одну руку от руля.

– С какой скоростью двигается эта… как ее там? – спросил Стеф, то ли всерьез интересуясь, то ли пытаясь отвлечься от укачивания.

– Машина, – сказала Риччи, которой как раз не хотелось отвлекаться. – Сейчас мы идем миль десять в час, – она бросила мимолетный взгляд на спидометр, который показывал под двадцать, но поправляться не стала. – Но можем разогнаться до шестидесяти…

– Не преувеличиваете?

– А если постараться, то и сотню, – закончила Риччи.

Первым от потрясения оправился Стеф.

– Ваш мир поразительный! – выдохнул он.

– Это не мой мир, – поправила Риччи. – Хотя и похож.

Возвращение в цивилизацию с каждым часом радовало ее все меньше.

– А какие в этом мире корабли? – спросил Берт.

– Разные, – вопреки опасениям Риччи, разговор ее скорее успокаивал, чем мешал вождению. – В основном большие. Металлические.

– И тоже быстрые?

– Раза в два или три быстрее, чем идущий под всеми парусами по ветру парусник. И им не нужен ветер, чтобы двигаться.

– Мы добудем себе такой? – спросил Берт, и нельзя сказать, чего в его голосе больше – восторга или страха.

Риччи представила их угоняющими танкер или круизный лайнер.

«Разве что брать заложников», – подумала она. – «Но это грязно и хлопотно».

– Нет. Мы реквизируем яхту. Маленькую парусную яхту.

Паруса должны быть обязательно. Мотор – это неплохо, но неизвестно, удастся ли ей управиться с мотором.

– Если суда ходят с такой скоростью и им не нужен попутный ветер, то сколько занимает путь до Лондона? – спросил Стеф.

Риччи не помнила расписание пароходов – если вообще его когда-либо знала.

– Неделю или две, – ответила она наугад.

Кажется, «Титаник» шел дольше – если в этом мире спустили на воду «Титаник» – но он и затонул несколько десятилетий назад.

– То есть мы можем сесть на корабль и через две недели быть в Лондоне?

– Можем. Но люди уже почти не пользуются кораблями, чтобы пересечь океан.

– Что же они используют?

– Самолеты. Летающие корабли.

– Колдовство? – ахнула Юли.

– Нет, только прогресс.

– И сколько у них занимает такое путешествие?

– Полдня, – ответила Риччи. И притормозила, чтобы полюбоваться редкой картиной – потерявшим дар речи Стефом.

***

– Куда мы направимся? – спросил Стеф, когда они оказались от горящего участка на расстоянии, внушающим спокойствие.

Риччи задумалась. Одна часть ее, напуганная встречей с Гиньо, требовала вжать педаль и в скорейшем времени оказаться далеко от города. Другая напоминала об опасностях ночных шоссе для неопытных водителей и о том, что адреналиновый раж скоро спадет и ее накроет упадок сил, за пределами городаполицейские не отвлечены пожаром, а патрульная машина с разбитой фарой чрезвычайно приметна.

«Сесть бы на поезд – проспать всю ночь, а утром проснуться на другом конце континента», – подумала Риччи, едва не сбив излишне медлительного пешехода.

Но она не видела железной дороги, не слышала поездов и не хотела привлекать внимания странными вопросами.

– Та жуткая стражница будет нас преследовать? – спросила Юлиана, нервно оглядываясь.

Риччи не слышала полицейских сирен, но это еще ни о чем не говорило.

– Да, и нам надо избавиться от этой машины, – ответила она, взглядом ища заезд в какой-нибудь двор.

На небольшой площадке уже стояло несколько автомобилей и Риччи уверенно, хоть и криво, поставила рядом еще одну.

– Отсюда пойдем пешком.

– Слава богу! – выдохнула Юлиана, отнимая руки от лица. – Эта штука движется так быстро.

– Потрясающе быстро! – воскликнул Стеф. – Думаю, я мог бы привыкнуть…

– Еще успеешь, – пообещала Риччи.

Даже если в этом городе был железнодорожный вокзал, они не знали, куда брать билеты, не попросишь же в кассе «пять билетов на северо-запад». Им нужна была другая машина – еще и потому, что дороги куда сложней перекрыть, чем станцию.

Еще им была нужна современная одежда, еда, оружие и местные деньги. Также хорошо было бы получить какие-нибудь документы.

Риччи решила, что надо решать проблемы по мере их поступления. Для начала требовалось найти телефонную будку.

***

– Машина – гениальнейшее изобретение этого века, – поделился своим мнением Стеф. – Сколько бы чудес не было в этом мире, оно – лучшее.

– Ага, – кивнула Риччи, не вникая.

– Как по мне, так слишком шумное, – заметила Юлиана.

– Не думаю, что мы найдем лошадей, – сказал Берт. – Я не видел ни одной конюшни.

– Мы видели лодки, – вспомнил Мэл. – Обзаведемся одной?

– Хорошая идея, – согласилась Риччи. – Вот только нам нужно на западное побережье.

– Ты уверена? – спросил Стеф.

– Меч указывает туда. В прошлый раз он оказался прав.

Старший помощник не выглядел убежденным, но кивнул.

– И нас будут искать, – продолжила она. – Нам так просто не забудут тот пожар. Но пешеходы привлекают внимание, особенно ночью, так что нам придется достать машину, – закончила мысль Риччи. – И мне придется снова сесть за руль, – она содрогнулась от перспективы, но сделала вид, что это всего лишь мурашки от свежего вечернего бриза. – Машин слишком много, чтобы стражники смогли проверить все.

– Ты мыслишь как настоящий преступник, – сказал Стеф, странно улыбаясь.

– Я пират, – напомнила Риччи. – Мы все пираты.

– Но ты и до этого шла по скользкой дорожке?

Риччи рассмеялась.

– До того, как очнулась на острове, я была непримечательной и вполне законопослушной стандартной человеческой единицей в моем мире.

– Сложно представить, – заметил Стеф.

Она вдруг подумала, что они могли бы остаться в этом мире. Не так уж сложно пользоваться холодильниками и телефонами, также как и раздобыть поддельные документы. На свете полно работы, для выполнения которой не требуется больших знаний. Придется лишь периодически переезжать, чтобы не примелькаться.

«Тебе не терпится вернуться к серому однообразному существованию, что ты вела до смерти?» – едко поинтересовался внутренний голос.

Риччи как будто окатили холодной водой.

«Я ничего не достигну, если забьюсь в дыру и закрою глаза», – сказала она себе. – «Я должна идти дальше, чтобы выяснить, что со мной случилось. Что вообще произошло с миром».

В своем желании она была уверена, но вот ее друзья – не лучше ли им остаться в каком-нибудь милом городке, в уютном домике с белыми стенами, красной крышей и клумбой под окнами, чем идти в новые миры, которые могут оказаться еще опаснее Феррополиса?

– Так много машин в городе, – прервал ее мысли Стеф. – И стоят они повсюду без присмотра. Надо только выбрать…

– Увести машину не то, что лошадь, – прервала его Риччи. – Без ключей на ней не уехать.

– Совсем? – уточнил Стеф. – Чтобы открыть замок, не обязателен ключ.

В фильмах это выглядело так просто. Но лежало далеко за пределами их способностей.

– Не тебе справиться с этим замком, – покачала она головой. – И не мне.

– Тогда застанем владельца врасплох и завладеем ключами, – предложил Стеф.

– У участка нам невероятно повезло, – снова возразила Риччи. – Едва ли мы встретим еще одного такого рассеянного идиота.

– Не надо так плохо говорить о человеке, спасшем наши жизни, –улыбнулся Стеф. – Опыт подсказывает мне, что рассеянные идиоты встречаются часто.

Однако телефонная будка попалась им раньше.

***

– Ты держишься куда лучше, чем обычно, – сказал негромко Стеф, когда она закончила разговор по телефону. Предварительно кратко обрисовав команде суть этой «магии».

– Сама удивлена, – ответила Риччи. – Кажется, пройдя Туманное море, я стала сильнее.

– Пройдя Туманное море и убив Огаста Таммера, – добавил Стеф. – Не хочу ни на что намекать, но тебе не кажется, что новые силы и способности у тебя появляются после того, как кто-то из своего племени умрет от твоей руки?

Риччи знала точно – каждый раз, когда она убивает Вернувшегося, что-то от них переходит к ней. Но обсуждать эту тему ей не хотелось.

– Поговорим об этом потом, – малодушно вытребовала она себе отсрочку. – Мне нужно слишком много рассказать вам об этом мире.

Стеф не мог отрицать, что это гораздо насущнее.

Лекцию Риччи начала с объяснения о том, что такое «Конституция» и «демократия» – потому что Берт спросил о том, кто правит колониями сейчас и пришлось объяснять, что колоний больше нет. Но хотя она выросла среди нового строя, ей было сложно подобрать слова. В конце концов, она не учила право и не читала греческих философов.

– Всеобщая свобода, – попыталась объяснить она. – Власть принадлежит народу. По крайней мере, в теории.

– А на деле? – спросил Стеф.

– Как все красивые теории, – признала Риччи. В политике она тоже не слишком разбиралась. – Хорошо уже то, что мнение народа учитывают.

– И раньше учитывали, – вставил Мэл.

– Когда народ брался за вилы и топоры, – дополнил Берт.

– Теперь стараются не доводить до такого. Кстати, говоря «народ», я имею в виду не только белых и богатых.

– Значит, они разрешили неграм ходить по улицам и голосовать, – фыркнул Стеф. – Сколько понадобилось лет, чтобы добиться того, что было в Тортуге?

– Негров выбирают в парламент? – спросил Мэл.

– Возможно, – Риччи пожала плечами. – Им точно не запрещено. Хотя и сложно выиграть. И не называйте только их «неграми» или «черными», – спохватилась она. – Иначе получите штраф. Или в морду.

– Эй, разве это не свободная страна? – возмутился Стеф. – Почему я не могу называть их так, как мне хочется?!

– Потому что они не хотят это слышать. А твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода других. В этом мире достаточно ограничений и правил. Даже насчет одежды…

– Что-то я не заметил никаких ограничений, – проворчал Стеф, явно имея в виду девушку из камеры. – Серьезно, приличная леди в таком постеснялись бы перед мужем показаться, а не то, что выйти на улицу.

– Ну, ходить по улицам в купальных костюмах все же запрещено.

– В купальных костюмах? – оживился Стеф.

Риччи указала на витрину магазина, около которого они остановились, дожидаясь зеленого света. Ярко освещенные манекены демонстрировали «бикини» и мужские плавки.

– Скажи, что в этом купаются лишь в частных бассейнах, – почти взмолился Берт.

– Пляжи – общественное место, – обрушила его надежды Риччи.

– Я все еще не знаю, в ужасе я или восторге от этого мира, – задумчиво произнес Стеф.

***

В телефонной книге города Сентил нашлось шесть антикварных лавок, но только в одной кто-то поднял трубку и объяснил, как к нему дойти от угла с телефонной будкой.

По расписанию лавка закрывалась полчаса назад, но внутри горел свет и дверь открылась.

– Вы работаете сверхурочно? – спросила Риччи, входя в большое помещение, набитое обычным ассортиментом антикварных лавок – то есть большей частью хламом. Потрепанной и устаревшей мебелью, причудливыми люстрами, тусклыми зеркалами в массивных рамах, потемневшими картинами и облезлыми чучелами.

– Не каждый день звонят с вопросом, как добраться до меня из другого конца города пешком, – сказал немолодой лысоватый мужчина за прилавком, оглядывая их компанию, уставшую и покрытую пылью, располагающуюся на диване, кресле и прямо на полу. – Я решил, что стоит дождаться таких покупателей.

Риччи облокотилась на стол и задумалась, остались ли у владельца деньги после покупки всего этого великолепия.

– Вы хотите что-то купить? – спросил антиквар, выразительно бросив взгляд на часы.

– Мы хотим кое-что продать, – ответила Риччи.

По дороге она уже перебрала в уме все предметы, что они могли предложить к продаже. Их оружие выглядело слишком новым, чтобы коллекционеры его оценили, изумруды в серьгах Юлианы были не такими уж и чистыми, а вот золото ценится всегда.

Продавать серьги Риччи не хотелось еще и потому, что она сама когда преподнесла их в подарок, поэтому они относились к личным и неприкосновенным вещам, как и массивный золотой фамильный перстень Стефа, серебряный медальон Берта и увесистое распятье Мэла.

– Вы разбираетесь в монетах? – спросила она.

Найденные в отсеке для мелочи центы закончились до того, как она успела задать этот вопрос по телефону.

Невозмутимость явно стоила продавцу усилий. Он еще раз оглядел их компанию, изо всех делающую вид, что они совершенно не подозрительны, а их оружие, проглядывающее через все обмотки – бутафорское.

– Ныряльщики иногда приносят мне найденные монеты, – ответил он. – И у меня есть несколько журналов.

– Отлично! – обрадовалось Риччи, которой вовсе не хотелось идти еще полгорода в поисках другого магазина, и выложила на прилавок золотой соверен и несколько серебряных крон.

Антиквар посмотрел на монеты с откровенным недоверием. Он вытащил лупу и долго разглядывал в нее соверен. Потом принялся листать журнал. Все это время Риччи старалась не зевать и жалела о том, что в магазинах старья не принято предлагать посетителям напитки.

– Где вы их нашли? – спросил торговец.

– Это наше дело.

– Это как-то связано с тем, что вы одеты в театральные костюмы?

Риччи сделала многозначительное движение плечами.

– Там случайно нет еще? – спросил антиквар.

У них осталось еще несколько монет в карманах, но интуиция подсказала ей покачать головой и ответить:

– Нет, там больше нет ничего.

– А можете вы доказать, что добыли их законным путем?

– Нет… но и вы не можете доказать, что мы добыли их незаконно. Так сколько вы даете?

– Пятьсот долларов, – ответил торговец после пары секунд раздумий.

– Это смешно, – фыркнула Риччи. – Вы же знаете настоящую цену? Если вы хоть немного разбираетесь в старых монетах, то понимаете, что она намного выше.

Риччи понятия не имела, во сколько оцениваются подобные монеты на сегодняшний день, но она знала, как заключаются сделки, и по одному взгляду могла сказать, что ее пытаются надуть.

– Если монеты настоящие.

– Они настоящие, не сомневайтесь, – Риччи постаралась выглядеть убедительной, хотя идея вырубить старика ударом по голове и обчистить магазин казалась все привлекательнее. – Вы продадите их куда дороже, чем заплатите мне, но и я хочу уйти отсюда не с пустыми карманами.

Антиквар вздохнул, делая вид, что идет на большое одолжение.

– Тысяча долларов, – сказал он.

Риччи покачала головой.

– В вашем журнале я вижу рядом с фотографией моей монеты сумму с четырьмя нулями, – сказала она.

– Тогда можете написать в журнал или найти толстосума, – раздраженно ответил торговец. – Я к таким не отношусь, и больше денег у меня нет.

– Не будем торопиться, – пошла на уступки Риччи. – Деньги у вас, надеюсь, не в банке?

– Я не доверяю банкам, – сказал продавец. Судя по взгляду, который он бросил в глубину магазина, их компании он тоже не слишком доверял.

– А машина у вас есть?

– Пикап, я на нем товар вожу… но он мне самому нужен.

– Купите себе машину побольше и поновее, – сказала Риччи. – А эту отдадите нам в придачу к тысяче долларов – и мы в расчете.

Сомнение в глазах антиквара таяло медленно, словно льдина в весенней воде, но он кивнул.

Их вид потерпевших крушение – и не только в буквальном смысле – сыграл им на руку. Торговец верно истолковал сбитую обувь, беспокойные взгляды, бросаемые на дверь и окна, закрывающую глаза усталость: беда шла за ними по следам, а на людях в беде легко нажиться. Риччи могла бы сейчас продать ему и поддельные монеты, но, к сожалению, у них при себе имелись лишь настоящие.

– Чтобы перерегистрировать машину на вас, придется ждать завтрашнего дня, – сказал антиквар.

– Не нужно ничего ждать, – возразила Риччи. – Просто отдайте нам ключи.

На мгновение ей показалось, что торговец сейчас вытащит из кармана ключи и вручит ей, словно ее голос обладал гипнотическим эффектом, но он тут же очнулся.

– Моя машина стоит не меньше пяти тысяч, – заявил он. – Вы должны мне доплатить.

– Серьезно? – хмыкнула Риччи. – Тот красный пикап у входа?

Кажется, она угадала.

– Три, – пошел на попятную торговец. – И хватит с вас. Мне за эти монеты тоже полной цены не дадут, должен же я что-то заработать.

– Машину и тысячу долларов, – уперлась Риччи. – Или мы отправимся искать другого покупателя.

Она пошла на откровенный блеф: магазины и конторы уже закрылись, а команда, включая ее саму, вымоталась в край. Но разница между суммой, которую требовала Риччи, и суммой, которую он рассчитывал выручить за монеты, была слишком значительной, чтобы рисковать.

– По рукам, – произнес торговец. Риччи едва не протянула ладонь, но вспомнила, что это лишь выражение.

Он вытащил из сейфа, банально спрятанного за одной из картин, пачку замусоленных двадцати-и пятидесяти долларовых купюр, и отсчитал им тысячу. Потом он покопался в карманах и вытащил автомобильные ключи – из того самого кармана, к которому минуту назад дернулась его рука.

– Ты не боишься, что я позвоню в полицию и заявлю об угоне после того, как ты уедешь? – спросил он, когда ключи и банкноты перекочевали в карманы Риччи.

– Я верю в твою честность, – улыбнулась она.

Риччи не сомневалась, что он схватится за телефон, едва за ними закроется дверь – вот только они оставили полицейский участок не в том состоянии, чтобы принимать заявления об угоне. Машина торговца попадет в список угнанных лишь через пару дней, а к этому времени они уже пересекут границы несколько штатов.

Антиквар жадно сгреб с прилавка монеты и отправил их в сейф.

– Если что, я никогда вас не видел, – сказал он, нервно постукивая пальцами по прилавку и совершенно не скрывая желания выпроводить их. – А вы никогда не встречали меня.

– Без проблем, – кивнул Риччи.

– Есть еще вопросы?

– Только один. Здесь поблизости есть недорогой магазин одежды, который еще открыт?

– Я почему-то так и думал, что он вам понадобится, – хмыкнул антиквар. – Доедете до конца улицы и увидите вывеску.

***

Магазин, который они нашла, не мог похвастаться принадлежностью к высокой моде или большим выбором, но для того, чтобы дешево переодеться во что-то, не привлекающее лишних взглядов, его ассортимент годился, а самое главное – он работал до поздней ноги.

Риччи не помнила даже своего размера, а остальные и не могли его знать, и для начала им пришлось одолжить рулетку.

Ей без проблем удалось найти джинсы, рубашки и толстовки на парней, и сама она оделась в том отделе, у нее давно вошло в привычку носить мужские вещи. Но на фигуру Юлианы подобрать что-то было не так просто, и за джинсами для нее пришлось отправиться на женскую половину.

– Почему бы мне не купить юбку? – спросила она, оглядывая себя в зеркале примерочной. – В этом я выгляжу чересчур… фривольно.

– Хочешь сказать, что будешь выглядеть менее фривольно в таком? – спросила Риччи, демонстрируя ей джинсовую мини-юбку чуть длиннее пояса, к которому она привыкла.

– О Господи! – воскликнула та, покраснев. – Ты серьезно? Неужели в этом мире не носят нормальных платьев?

– Носят, – ответила Риччи, вешая юбку обратно. – В этом мире чего только не носят. Вот только в этом магазине, который, кстати, закрывается через десять минут, мы таких не найдем, стоят они куда дороже, и тебе будет не слишком удобно в них. А теперь определяйся, кофточку какого цвета ты хочешь, и пойдем на кассу.

К счастью в магазине не было других припозднившихся покупателей, а продавцы профессионально делали вид, что не видят в клиентах ничего странного. Даже в те моменты, когда Риччи объясняла друзьям предназначение примерочных кабинок и обувных рожков, помогала парням выбирать носки и белье, отговаривала Стефа покупать цветное боа и показывала, как пользоваться застежками-«молниями».

========== Погоня ==========

На брошенную патрульную машину они наткнулись почти случайно. Она стояла во дворе, в десяти минутах ходьбы от участка, с распахнутыми дверцами и ключами в замке, мешая кому-то из жителей выехать.

– И куда они пошли отсюда? – спросила Ким.

– Я что, по-твоему, должен прочесть их следы? – буркнул Льюис.

– Ты же умеешь.

– Не на асфальте же!

Оба сознавали, что след потерян, и перед ними стоят выбор: бродить по окрестностям без плана еще некоторое время или вернуться к капитану Гиньо ни с чем прямо сейчас, пока ожидание не разозлило ее еще больше.

– Ты ей скажешь? – спросила Ким по дороге к участку. Никому из них не хотелось предстать перед разозленной Гиньо. – Ты же старший.

– Это ты бросила машину с ключами в замке, – возразил Льюис, о старшинстве которого коллега вспоминала лишь в моменты перед раздачей наказаний. – Если бы не ты, они бы не ушли.

– Нечестно, – надулась Ким. – Капитан за такую новость может и голову прострелить.

– Тогда пусть уж она прострелит твою пустую голову!

***

Полицейский участок догорел, пепелище огородили и зеваки разбрелись. Капитан Гиньо ждала их у своей машины, на которую упал кусок стены. При виде покореженного корпуса «Альфы» Льюис осознал, что их шансы на выживание стремятся к нулю.

Он собирался заставить Ким объявить о провале – пусть первая пуля достанется ей.

– Они ушли? – поинтересовалась Арни скорее устало, чем зло, после десятисекундной паузы, в течение которой каждый из них пытался взглядом заставить другого говорить.

Льюис и Ким синхронно кивнули.

– Идиоты, – выдохнула Арни. – Я даже не удивлена.

– Они привлекли много внимания, – сказал Льюис, постаравшись выдохнуть незаметно. Пепелище было прекрасной иллюстрацией его слов. – Бюро не пропустит такого подарка. Не позднее, чем завтра агенты в черных костюмах наводнят город.

– Небось, и говнюк Бут явится, – добавила Ким.

– Разумно будет, – продолжил Льюис, даже не пнув Ким за вмешательство, – двигаться подальше от пестрой пиратской компании.

– На остров, – вставила столь же бесцеремонно Ким.

– Вы сами выбрали это место из-за того, что Куба недалеко, – напомнил Льюис, который предпочел бы Мексику, но сейчас согласился бы и на Антарктиду. – Давайте найдем моторку, и к утру станем коммунистами.

– Мне плевать на Бюро, – ответила Арни, бесстыдно преувеличивая. Будь ей, в самом деле, не страшна правительственная организация по «розыску и изучению» контрактников, они бы не меняли имена и адреса чаще, чем праздновали годовщину новоселья. – Когда я доберусь до ее меча, от Бюро и памяти не останется. На этот раз ублюдки из Вашингтона не приберут к рукам оружие богов. И больше ничто не помешает мне занять положенное по праву место.

«Если только вы доберетесь до меча раньше, чем агенты», – мысленно добавил Льюис, отведя глаза на всякий случай. Ему слишком нравилась жизнь, чтобы показывать Арни свои сомнения в ней.

– Конечно, шеф, – поддакнула Ким. – Мы достанем этот меч.

Льюис постарался не поморщиться.

– Отправляемся сейчас, – распорядилась Арни. – Кто-то из бюро уже может быть в городе, не будем терять время.

– Да, капитан, – хором ответили они.

Льюис мысленно попрощался с тайником. Хотя, возможно, зарытые на пустыре деньги выручат его через десяток лет.

– Нам нужно их перехватить, – сказала Арни, расположившись на переднем сидении его джипа. – Не в виде копов, понятно.

Время изображать из себя хранителей порядка вышло, хотя удостоверения они выбрасывать не спешили.

– Не думаю, что это будет сложно, – сказал Льюис. – Судя по костюмам и оружию, они из пиратской эпохи и не ориентируются в нашем мире.

– Их одежда и мечи говорят лишь о том, что они пришли из эпохи открытий, – поправила его Арни. – Если они путешествуют по мирам, то неизвестно, сколько они уже их повидали. И даже если ее спутники из каменного века, девчонка смогла угнать машину.

– Буду иметь это в виду, – кивнул Льюис.

Урок о том, что контрактников нельзя недооценивать, как бы они не выглядели, он усвоил еще в прошлом столетии.

– Эти ублюдки мою крошку и бросили ее на улице! – вставила Ким. – Можно я прострелю им головы, капитан, когда их настигнем?

– Разумеется, – кивнула Арни. – И отвыкай звать меня «капитан».

– Хорошо, босс. А девчонка? Я могу пристрелить и ее? Вы не хотите разделаться с ней один на один?

– Я не злодейка из третьесортного фильма. Я предпочитаю эффективные способы убийства, а ты – самое эффективное оружие, что я могла найти.

Ким засветилась от похвалы, замычала себе под нос кровожадно-пошлую походную песенку сгинувшей армии, и потянулась к паре своих любимых пистолетов.

– Но сначала мы должны найти их, – остудил ее пыл Льюис.

– Это несложно, – сказала Арни. – Полагаю, они уже покинули Сентил.

– Если у них есть хоть капля мозгов на всю компанию, – согласился Льюис. – Но куда и на чем они отправились?

– Это тоже несложно вычислить. Пойми образ мыслей человека и узнаешь его следующий шаг, а я очень хорошо понимаю ход мыслей капитана Рейнер.

– И что, по-вашему, она предпримет? – спросил Льюис.

– Она украдет еще одну машину, вместо патрульной.

– Моей малышки, – пробормотала Ким.

– Машина дает свободу передвижения и чувство защищенности, служит средством передвижения и укрытием одновременно. Если среди них есть водитель, они выберут машину.

– Звучит логично, – признал Льюис, вспоминая, как часто они с Арни и Ким «одалживали» машины у соседей, когда им срочно требовалось переехать. – Но почему обязательно «угнать»? Они могли купить… ну или арендовать ее.

– Чтобы купить или нанять машину, нужны деньги, время и документы, а у них проблемы со всеми тремя пунктами.

– Хорошо, они угнали машину, – кивнул Льюис. – А теперь, детектив, вы примените свой дедуктивный метод для того, чтобы определить, куда они направились?

Арни хмыкнула и сделала вид, что закуривает невидимую трубку.

– У тебя есть атлас дорог? – спросила она.

– Конечно, в бардачке.

Все полицейские держали при себе карту города, разной степени целости и чистоты, но Льюис помимо нее хранил новенький атлас автомобильных дорог Америки.

Арни открыла его на развороте с юго-восточной частью страны. Их городка на нем, конечно же, не обозначили, но все они знали, в каком месте прибрежной полосы он располагается.

– К востоку у нас океан, – произнесла Арни. – На западе – узкая полоска земли и Мексиканский залив, там нечего искать. Остаются север и юг, и любой здравомыслящий человек выберет…

– Север, – произнесли одновременно Ким с заднего сидения и Льюис, недоумевающий, как он сам не додумался до очевидного.

– Потому что если они отправятся на юг, то попадут в положении Спартака, – кивнула Арни. – Им нужна свобода, а она находится на севере.

– Не только свобода, – заметил Льюис. – Но и опасность. Я бы на их месте…

«… постарался как можно быстрее покинуть пределы страны любым способом», – этого он, резко одумавшись, не произнес.

– Они не знают об опасности, – сказала Арни. – Они поедут на север.

Льюис вынужден был с ней согласиться.

– Осталось только определить, по какой дороге они поедут, – произнесла она, листая атлас в поисках укрупненной карты Флориды. – У них есть три варианта.

Они втроем склонились над картой, почти сталкиваясь лбами. Карта напоминала Льюису паутину, сплетенную безумным пауком, лишенным понятий симметрии и изящества.

Арни ткнула пальцем в крупную красную нить:

– Новая магистраль девяносто пять, – Потом она указала на извилистую почти такую же толстую желтую линию. – Старое доброе шоссе номер один. И, конечно же, всегда есть проселочные дороги, по которым можно от одного городишки к другому ехать на север, хоть и куда медленнее. Что бы выбрали вы?

– Магистраль! – уверенно заявила Ким. – Если гнать, как следует, можно уже к вечеру добраться до Джексонвилла, а через пару дней быть уже в Большом Яблоке.

– Думаю, Рейнер недостаточно уверенно чувствует себя за рулем, чтобы выехать на крупную и оживленную магистраль.

– Они выберут проселочные дороги, – уверенно сказал Льюис. – И заблудятся на них, конечно, и нам придется тоже заблудиться, чтобы их найти.

– Именно из-за опасения заблудиться они и не покинут большую дорогу, – уверенно возразила Арни. – С указателями через каждые сто метров и заправками через каждые двести. Их выбор…

– Шоссе номер один, – произнесли Льюис и Ким одновременно.

– По нему мы и поедем, – подытожим Арни.

– Жми на газ, Лу! – воскликнула Ким. – Или пусти меня за руль!

– Нет уж, – проворчал Льюис. – Иначе мы никуда не приедем. И мы не можем ехать слишком быстро, иначе проскочим мимо них. Мы ведь даже не знаем, какая у них машина.

Ким разочарованно зарычала.

– Будь у меня список машин, угнанных за последние сутки, я бы быстро сократила его до пары вариантов, – сказала Арни, не скрывая досады. – Но раз мы не можем добыть список… – полыхающее здание полицейского участка встало перед его глазами. Закон в Сентиле еще не скоро сможет функционировать в нормальном режиме. – Нам придется останавливаться у каждой заправки и закусочной. Кто-нибудь их вспомнит.

***

Это была их семьдесят четвертая остановка с тех пор, как они начали свою погоню за командой Рейнер. Как и предыдущие семьдесят три она не выглядела многообещающей. Льюис начал сомневаться, что они выбрали правильную дорогу, но ничем этого не показывал.

Заправка с магазином выглядели устаревшими и погруженными в сон. Лишь один пустой старый ржаво-рыжий пикап стоял возле колонки.

– Иди и спроси, не видели ли здесь нашу добычу, – сказал Льюис, опуская гудящую голову на руль.

– Иди ты, – пробурчала распластавшаяся на заднем сидении Ким.

– Я ходил в прошлый раз. Твоя очередь.

– Тогда пойдем вместе.

– Иди и купи заодно мне минералки, – прервала их перепалку Арни.

– Босс, у них нет той марки, что вы пьете. Наверняка.

– Неважно. Купи самой дорогой, что у них есть.

Ким пробурчала что-то едва слышно, но поднялась, накинула куртку и двинулась в сторону витрины.

– По-твоему, могли мы их уже нагнать? – спросила Арни.

– Не думаю, – ответил Льюис. – У них большая фора. Надеюсь, мы догоним их к вечеру. Может быть, столкнемся с ними нос к носу в дверях очередной забегаловки.

– Не стоит рассчитывать на такое везение.

***

Старый телевизор над кассой показывал старый вестерн, где декорации даже не пытались выглядеть не картонными, а актеры играть. Но Риччи с трудом смогла отвести глаза от выпуклого экрана с подрагивающим изображением, украдкой смахнув слезинку.

Почему-то от кадров дешевого фильма на нее накатило то чувство, которое возникает, когда через много лет возвращаешься в места, где прошло детство, и осознаешь, что мира, который столько лет существовал в твоей голове, больше не существует. Что-то внутри нее, что-то давно мертвое заныло фантомной болью, как болят ампутированные конечности. Риччи стиснула зубы, дожидаясь, пока внезапный приступ пройдет.

Разумеется, экран привлек всеобщее внимание.

– Что делает эта вещь? – шепотом спросила Юлия.

– Показывает… – Риччи запнулась на мгновение, подбирая слова. – Записанные на пленку театральные представления.

С понятием театра они все были знакомы, а как выглядит сцена не так уж важно.

Внезапно сцена перестрелки в салуне сменилась кое-чем другим, но не рекламой, предназначение и суть которой Риччи уже объясняла при появлении дорожных щитов, а кадрами дымящихся развалин, в которых она со смесью стыда и гордости узнала полицейский участок Сентила. По обломкам бродили люди в спецкостюмах. Бегущая строка гласила: Полиция все еще разыскивает задержанных, бежавших из камер предварительного заключения для дачи показаний.

«Для дачи показаний, как же», – хмыкнула Риччи. – «Хорошо хоть наших портретов у них нет».

– А это что? – спросила Юлиана оглушительным шепотом. – Это же то место…

– Да, – оборвала ее Риччи. – Еще эта штука показывает новости. Как газета, только картинки двигаются и разговаривают.

– Потрясающе!

– Ага, – кивнула она. – Одно из высших достижений этого века.

– А почему здесь так малолюдно, если она работает для всех бесплатно?

– Такая штука есть почти в каждом доме. Никому не нужно сюда приходить, все можно посмотреть у себя. Хоть сутками.

– Настоящий театр и свежие новости с доставкой на дом? – Стеф восхищенно щелкнул языком. – Значительное достижение.

– Думаю, изобретение «автомобиля» и развитие медицины все же стоит поставить выше, – негромко обронил Берт.

Продавец, наконец, соизволил оторваться от журнала и обратить внимание на посетителей.

– Хотите автомобильный телик? – спросил он. – У меня есть один, только без упаковки. Отдам за полцены.

Глаза ее друзей заблестели.

– Нет, – решительно ответила Риччи. – Мы покупаем только продукты.

Добытых ими денег было слишком мало, чтобы тратиться на покупку краденного телевизора.

– Давайте на них и сосредоточимся, – распорядилась она, ступая в лабиринт стеллажей.

Риччи нагрузила Мэла банками с консервированной ветчиной, двумя большими бутылками воды и упаковками хлебцев. Вполне подходящий паек, если бы она некстати не вспомнила о печенье с карамелью.

Она прикидывала, сколько вредных сладостей может взять, не слишком выходя из их бюджета, когда входная дверь магазина заскрипела. На всякий случай Риччи осторожно глянула в щель между упаковками хлопьев, но новым посетителем была всего лишь смуглая девушка с короткими вьющимися волосами, выглядящая не старше нее, которая с наигранной улыбкой принялась что-то выяснять у кассира.

«Все в порядке», – подумала Риччи, возвращаясь к изучению ярких оберток. – «Ей просто нужны сигареты или выпивка без документов».

Берт шепотом поинтересовался у нее:

– Капитан, а то, что молодая незамужняя девушка носит при себе два пистолета – это нормально для этих мест?

Риччи едва не уронила все, что держала в руках.

– Нет, – севшим голосом произнесла она.

«Может, она из мафии», – постаралась не терять она надежды. – «Может, она никак не связана с…»

– Ага, твои приятели как раз сейчас закупаются, – произнес продавец достаточно громко, чтобы они разобрали его слова за шумом телевизора.

В магазине не было никого, кроме них, притаившихся за стеллажами.

Девушка с пистолетами развернулась в сторону основного прохода так стремительно и хищно, что Риччи отбросила мысли о совпадениях.

– Мэл, Юли, к машине, – прошептала она, еле шевеля губами. – Сохраняй припасы, здоровяк, только не ценой жизни.

Те сосредоточенно кивнули, словно снова стояли на палубе и Риччи отдавала приказы перед боем… Впрочем, это и были приказы перед боем. Куда бы они не последовали, они несли войну с собой.

– Стеф, Берт, помогите мне, – приказала она, поднимая руки, чтобы налечь на стеллаж. Он выглядел увесистым, но не был приделан к полу, а значит, его можно было вывести из равновесия.

Мулатка оглянулась, услышав топот бегущих ног и шорох падающих с верхней полки пакетов, ее рука метнулась к оружию, но в следующее мгновение лавина коробок, банок и пакетов заправки захлестнула ее. Сами по себе ни продукты, ни стеллаж не могли причинить большого вреда, но Риччи надеялась, что вместе они – а также разборки с кассиром – задержат девушку с оружием достаточно долго, чтобы они могли смыться.

Прежде, чем вывалиться за дверь, Риччи расстегнула куртку и обхватила рукоять прихваченного из полицейского участка пистолета.

То, что им не удастся уйти так просто, Риччи поняла, как только увидела большой черный внедорожник, стоящий у заправки. Она сочла бы его признаком опасности, даже если бы не видела Гиньо на пассажирском сидении.

За рулем сидел незнакомый ей парень в костюме, и Риччи мимоходом пожалела о невозможности его хорошо рассмотреть. Подручных врага следует узнавать издалека.

Гиньо распахнула дверцу и выпрыгнула из машины, открывая рот и набирая воздуха для крика. Риччи внезапно поняла, что не должна позволить никаким словам вырваться из ее рта. Она вскинула пистолет и выстрелила.

Будь у нее практика, позволяющая спускать курок на секунду быстрее, их противостояние могло закончиться здесь, у безымянной заправки. Но Арни успела распознать движение и согнулась, прикрываясь дверцей, а команда Риччи, пользуясь заминкой, влезла в машину.

С рекордной для себя быстротой Риччи справилась с зажиганием, но все равно, как ей казалось, слишком медленно. Все это время капитан Гиньо что-то кричала водителю, а тот в ответ показывал на дверь магазина – видимо, не хотел трогаться без мулатки.

Риччи рванула с места, не переставая давить на газ даже при вхождении в поворот, когда правые колеса оторвались от земли. Вслед им прозвучало два выстрела – то ли мулатка выбралась из-под завала готовых завтраков, то ли сама Гиньо схватилась за оружие – но лишь одна из пуль царапнула по багажнику.

– Пригнитесь! – бросила Риччи, выруливая на шоссе.

– Они следуют за нами, – сообщил Стеф, оглядываясь назад в нарушении ее приказа.

«Вдвоем или втроем?» – задумалась Риччи той частью мозга, что не была поглощена ведением машины.

– Мы оторвемся от них на трассе, – уверенно заявила она.

Парень за рулем черного внедорожника явно обладал куда большим водительским опытом, чем она, и машина была ему хорошо знакома, чего нельзя было сказать о ней, но что еще она могла ответить друзьям?

***

Когда Арни выпрыгнула из машины, собираясь выкрикнуть Приказ, Льюис счел, что с девчонкой и ее чудаковатой компанией покончено. Но капитан Риччи оказалась не так проста – прозвучал выстрел, а не Приказ. Они упустили момент, и это обернулось поражением – пиратская компания сбежала.

Рассудив, что раз уж девчонка раздобыла оружие, то и остальные члены ее шайки могут быть вооружены, а без Ким, застрявшей внутри – он надеялся, что она еще жива, и надеялся, что нет – они решительно проигрывают в раскладе сил, Льюис благоразумно остался в машине.

– За ними! – бросила Арни, снова рухнув на сидение.

Ее костюм покрылся налетом пыли, а лицо – ярости.

– Но Ким…

– К черту ее!

Льюис мысленно почти с ней согласился. Хотя в перестрелке Ким была бы полезна.

– Но у нас…

– Заткнись и гони!

Это был уже Приказ, и Льюис вынужден был ему подчиниться: закрыть рот и направить машину следом за красным пикапом.

«… почти закончилось топливо», – так и осталось непроизнесенным.

***

Расстояние между ними и черным джипом медленно, но неуклонно сокращалось. Риччи старалась меньше смотреть в боковые зеркала, чтобы не нервничать, но не могла запретить друзьям наблюдать за вражескими передвижениями.

– Эта штука может ехать быстрее? – спросил Стеф, переводя взгляд с зеркала заднего вида на нее.

– Я еду на максимальной разрешенной скорости, – раздраженно ответила Риччи. – Увеличив ее, я нарушу закон.

– Это так важно? Сейчас?

– Не слишком… Но если я не справлюсь с управлением, и нас бросит на ограждение, выживших, скорее всего, не останется.

Она рискнула увеличить скорость до максимальной лишь потому, что перед ними лежал прямой и сухой участок дороги, но понимала, что если ситуация изменится, снизить скорость она уже не сможет. Внедорожник надежно висел у них на хвосте. Любая ошибка на такой скорости с высокой вероятностью окажется фатальной, и чем больше скорость, тем меньше времени на то, чтобы реагировать на постоянно изменяющуюся обстановку, а ведь ей от неопытности требовалось на это больше времени, чем среднему водителю.

– Но тогда почему они едут быстрее? – спросил Стеф.

Черный джип приближался, лавируя между машинами. Риччи не назвала бы езду его водителя аккуратной: пару раз он едва не попал в аварию, чудом уйдя от столкновения. Капитан Гиньо определенно хотела догнать их как можно быстрее, даже рискуя перевернуться.

– Потому что этот парень – чертов псих, – прошипела Риччи.

Между их багажником и капотом черного джипа осталось две машины, когда тот пошел на рискованный обгон и через десять секунд поравнялся с ними.

Риччи опасалась, что преследователи откроют стрельбу, но внедорожник лишь сокращал отрыв. Чтобы не столкнуться с ним, она подала влево, насколько могла – боковое стекло коснулось бетонной стены. Что оказалось недальновидно, потому что парень в костюме резко бросил машину влево и столкнулся с ними. Заскрежетала сминающаяся сталь – один из самых неприятных и жутких звуков, что им приходилось слышать. Пикап близко познакомился с ограждением, и его корпус теперь, должно быть, выглядел плачевно. К счастью Риччи смогла удержаться на дороге.

– Он хочет, чтобы мы въехали в стену? – спросил Стеф, отпрянув от дверцы, насколько позволяло сидение.

– Он пытается остановить нас.

Она не знала, зачем. Соблюсти внешние приличия? Удостовериться, что меч при них? В любом случае, понимала Риччи, им ни в коем случае нельзя тормозить. Но придется, если она ничего не придумает.

– За нами есть другие машины? – спросила она Стефа.

Ей придется пойти на риск, если она хочет выбраться из ловушки.

– Следующая машина в двухстах метрах от нас примерно, – отчитался Томпсон, обернувшись.

Маловато, но Риччи понимала, что если она продолжит выжидать лучшего момента, его может вовсе и не представиться.