Дэвид Эймс обнял Джину и поцеловал ее. Поцеловал очень в своем духе — точно, эффектно, тщательно. Поцелуй посему вышел немного сухим, академичным (каким был и сам Дэвид), но Джине он, похоже, понравился. Она закрыла глаза. И он — тоже.
Оба они попытались представить себе необъятный простор вод Южной Атлантики, окружавший их, с мягким сиянием тропической луны, серебрящимся в волнах. Сделать это было просто — просто вознестись в уме на три тысячи футов вверх. Вода окружала их со всех сторон, и пребывали они как раз-таки в южноатлантических широтах, вот только свет луны не доставал до их глубины. Дэвид Эймс и Джина Бэннинг целовались, будучи в чреве подводной лодки, затерянной в океанической бездне.
В одном из лобных отсеков дядюшка Джины, Рональд Бэннинг, работал вместе со всей остальной командой. Мужчины сверялись с графиками, вычисляя что-то, уточняя какие-то данные и выказывая какие-то предположения, до которых ни Дэвиду, ни Джине не было сейчас дела. Все мысли об экспедиции, о возможных грядущих открытиях в области морской биологии, и даже о щекотливости пребывания под многометровым слоем воды, не значили ничего в те моменты, когда они обнимались и целовались.
Но романтика момента вдруг была потревожена — борта субмарины завибрировали. Не до конца еще осознав, что происходит, Джина и Дэвид отступили друг от друга на шаг.
— Что там стряслось? — пробормотал Эймс.
Подлодка тащилась вперед, задевая дно, и весь ее корпус сотрясался. Голубые глаза Эймса расширились от внезапного осознания. Широко переступая своими длинными ногами, он зашагал к двери.
— Подожди здесь, милая, — попросил он Джину. — Я посмотрю, как там дела.
Но не успел он дойти, как очередная волна стального тремора сотрясла субмарину. Отовсюду из отсеков стали раздаваться удивленные крики, а также звуки бьющегося стекла и валящегося незакрепленного инструментария. Дэвид отпрыгнул от двери как раз вовремя — тяжелая стальная стойка над проходом опрокинулась с грохотом, перегородив выход из отсека.
— Дэйв! — Джина прижалась к нему.
Внезапно скрежет камней под брюхом подлодки стих — и та резко подалась вниз. Судно куда-то тянули под аккомпанемент доносящегося снаружи зловещего рева. Если даже вода и обшивка подлодки не могли отгородить их от этого звука, значит, сила его была поистине устрашающей.
Лодку тянули вниз… но куда? Они были у самого дна — в трех тысячах футов от поверхности. Куда же проваливалась лодка — в некий подводный грот? Более того, что могло ее тянуть?
Времени на раздумья не было. Джина дрожала в объятиях Дэвида, тот отчаянно пытался сохранить равновесие на уходящем из-под ног полу. Рев усилился. Субмарину тащили — вниз, вниз и вниз, сквозь темные хладные воды.
— Что это? — прошептала Джина.
На лицо Дэвида легла тень — угроза была неведома, и он не знал, как ответить на ее вопрос. Все, что он мог — прижать любимую к себе в надежде на то, что сможет защитить от той опасности, с которой, возможно, им предстояло столкнуться.
— Дядюшка Рональд и остальные, — пробормотала Джина. — Они снаружи, а все кислородные танки — здесь…
Дэвид бросился к перегородившей проход стойке — сил поднять ее у него не хватало, да и сама дверь не поддавалась, словно некая страшная сила мешала ее открытию. Быть может, та же самая сила, что сейчас волокла субмарину в неизведанную глубь.
Задыхаясь, Дэвид отполз назад к Джине. Они лежали на ребристой палубе, вжавшись друг в друга, и все вокруг них ходило ходуном.
— Воздуха… не хватает, — прошептала она.
Сжав зубы, Дэвид кое-как добрался до кислородных вентилей и рванул их на себя. Дарующий жизнь воздух заполнил тесный отсек. Они вскрикнули, когда субмарина снова соприкоснулась с дном.
— Это конец, — сокрушенно пробормотала Джина. Она взглянула на Дэвида своими темными глазами — в них не было и тени страха. — Я рада, что мы сейчас вместе.
Стальные бока субмарины промялись внутрь, как стенки кораблика из бумаги. В висках Дэвида стучало — давление пришпилило его к полу. Но в ответ на взгляд Джины он улыбнулся. Они поцеловались снова, и ощущения на их губах медленно растворились в темноте и грохоте, которых вдруг не стало. Подлодка внезапно выпрямилась, тряска прекратилась, освещение перестало мигать. Рев стих. Воцарился покой — мертвецкий покой кругом. Стены, пусть и покоробленные неким воздействием извне, сдержали напор. Кашляя, Дэвид поднялся на ноги и побрел, спотыкаясь, по палубе.
Отшвырнув опрокинутую стойку, он положил руку на рычаги двери… и помедлил. Возможно, дверь заклинило. Тогда — они заперты в тесной комнатушке, где очень скоро будет нечем дышать, на страшной глубине в неизвестной впадине на дне океана. Или же — дверь может открыться в разгерметизированное, разорванное страшным давлением глубин нутро лодки, и поток ледяной воды сметет их с Джиной, как планктон.
Дэвид стиснул рычаг. И тут его рука ощутила дуновение. Воздух просачивался из маленькой трещины на одной из сторон двери. Значит, шанс есть. В любом случае, они не смогут долго торчать в этом помещении. Он сделал свой выбор — надавил на рычаг и зажмурился, молясь, чтобы снаружи не было воды.
Дверь открылась. Вода не обрушилась на них смертоносной ледяной стеной — но и Дэвид, и Джина испустили практически одновременный вздох изумления.
Субмарина была разрушена. Пол был усыпан обломками и осколками, переборки вдавились, броня корпуса была пробита в дюжине мест. Нигде не было тел… но не это было самым странным. Куда страннее было то, что из пробоин не хлестала под напором вода — оттуда шел свет. Свет — на дне океана! Дэвид помог встать Джине на ноги, и они, все еще не веря, что живы, двинулись навстречу неизвестности.
Самое странное, как вскоре открылось, было впереди.
Сквозь пробоины в бортах Дэвид увидел, что подлодка покоилась в гигантской пещере, полностью свободной от воды. Снаружи завывал ветер — пахнущий солью и водорослями. Ошибки быть не могло — снаружи была атмосфера, пригодная для жизни.
Пещера была освещена — достаточно тускло, и источник света определить ему не удалось. Свет был зеленоватый, вычерчивающий странные тени на каменных стенах. Что-то в нем было мертвенное, неестественное, настораживающее, но был ли у них с Джиной выбор? Взяв девушку за руку, Дэвид провел ее по погибшему кораблю, и вместе они выбрались наружу.
— Где же мы? — прошептала Джина.
— В сундуке Дэйви Джонса, — ответил с улыбкой Дэвид. — Возможно. А может, и нет. Нам не будет лишним осмотреться тут.
Они зашагали по каменистой тверди, держась за руки. Стены пещеры образовывали высокий купол, в котором, на первый взгляд, не было ни отверстий, ни разломов. Но везде, куда бы ни упал взгляд Дэвида, обнаруживались узкие проходы, протянувшиеся куда-то в зеленоватый туман. Похоже, то были естественные образования — но что-то в самом их строении наталкивало на мысль, что к их созданию был причастен чей-то разум.
Когда Дэвид и Джина подступили ко входу в один из таких проходов, девушка отшатнулась, в ужасе вцепившись в хвостик темных волос, ниспадавший на плечо.
— Я боюсь, — прошептала она. — Давай не пойдем туда.
— Но мы не можем остаться здесь, — ответил Дэвид. — У нас даже нет еды! Нам нужно понять, где мы находимся. Попытаться найти выход. Хотя бы понять, как нам прожить здесь, если придется тут задержаться.
Джина попыталась улыбнуться. Вцепившись в плечо Дэвида своей маленькой ладонью, она пошла вслед за ним в длинный фосфоресцирующий тоннель, уходивший куда-то вглубь скалы.
Они шли вперед в полнейшей тишине — тишине глубин, тишине мертвецов, что встретили свою погибель в море. Воздух здесь был холодным и затхлым. Одно лишь зеленое свечение сулило жизнь — оно дразнило и манило, ведя их вперед, и они удалялись все сильнее, стараясь не обращать внимания на пугающее безмолвие.
— Что это было? — Карие глаза Джины расширились от страха. — Я что-то слышала.
Эймс помедлил. Да, тишину что-то нарушало. Откуда-то из-за спины шел звук — мягкий, шуршащий шум, как если бы что-то волокли по каменистому полу пещеры.
— Сюда! — прошептал Дэвид. Он затащил девушку в нишу в каменистой стене и осторожно выглянул наружу. Внезапно ему на глаза попался источник звука — и если он и ожидал увидеть что-то ужасающее, то всяко не это.
— Господи, — пробормотал он.
— Дэвид, что там?
Он не отвечал — просто во все глаза смотрел в проход.
— Дэйв, не молчи! Что там идет?
— Я не знаю, — пробормотал он, продолжая таращиться наружу. — Не знаю.
Трое вышагивали по проходу — один, высокий и худой, был обряжен в униформу морской пехоты Соединенных Штатов и не имел лица, другой, весь в рванине, умудрился сохранить капитанскую фуражку на копне мертвых седых волос, третий и вовсе носил стальные доспехи — древнюю броню испанских первопроходцев поверх белесого ничто. Не более чем скелет — но каким-то чудом сохранявший целостность и идущий вперед.
Троица мертвецов ступала нетвердо, мелко дергаясь и пошатываясь, уставившись прямо перед собой — один мертвыми глазами, не могущими ничего видеть, другой алыми провалами, зияющими из-под ошметков плоти, третий черными дырами в оскаленном черепе. Вскоре они растворились вдалеке, в зеленом свечении. Дэвид вытащил дрожащую Джину обратно в тоннель.
— Дэвид, как же… — всхлипывала она.
— Я не знаю, милая. — Перед глазами Дэйва все еще стоял ужасный образ — трио покойников, вышагивающих, как на параде. Это будет рядовая исследовательская экспедиция, обещал ему старый-добрый Рональд Бэннинг. Будем изучать океаническую фауну. Да уж, ничего себе — изучили… Юному ученому, влюбленному в девушку, чей дядя брал ее с собой в плавание, подобная перспектива казалась едва ли не райской — и во что это все теперь вылилось? Бэннинг и вся его команда, скорее всего, погибли, субмарина находилась в какой-то странной пещере, а теперь еще и они с Джиной застряли в каком-то странном месте, по которому, словно живые, разгуливают очевидно мертвые люди!
Все, что им оставалось — идти вперед. Идти вперед и…
Дэвид едва не споткнулся о что-то, простершееся на каменном ложе тоннеля. Джина отшатнулась и задрожала от страха. На полу покоились два тела — одно в мешком сидящей робе с кожаной упряжью, другое, мумифицированное, со шлемом на голове — шлемом эпохи Древнего Рима, ошибки тут быть не могло. Поперек провалившейся грудной клетки лежал, поблескивая все еще острыми гранями, легионерский меч.
Склонившись над первым, получше сохранившимся телом, Дэвид пригляделся повнимательнее. Лицо покойника раздулось и посинело, но черты все еще можно было разобрать.
— Стив Веском, — пробормотал он. — Какими судьбами…
— Ты что, знаешь его? — осторожно спросила Джина.
— Знал когда-то. Он погиб не так давно, его судно потопил правительственный патруль. Он был контрабандистом — возил ром из Гаваны во Флориду. Да, это совершенно точно Стив Веском… но что он здесь делает?
На секунду Дэвид застыл, а затем решительным жестом подхватил меч, лежавший поперек груди римского легионера.
— Не понимаю, что происходит, — признался он, — но что-то подсказывает мне, что наши шансы выжить здесь будут чуть повыше, если я возьму этот меч с собой.
Они пошли дальше, и странный шуршащий звук неотступно следовал за ними. Остановившись в одном месте, Дэвид обернулся, дабы бросить последний взгляд на тела и отмерить пройденное расстояние… вот только тел там уже не было. Они исчезли.
Звук приближался, нарастал…
Внезапно, безо всякого предупреждения, до его ушей донесся крик — до жути знакомый девичий голос надрывался где-то рядом с ним.
— Джина! — крикнул Эймс.
С мечом наперевес он рванулся на звук. Джина вжалась в стену, отбиваясь от трех новых персонажей, словно сошедших в решительность из дурного сна. Первым был ужасного вида негр, передвигавшийся на обезьяноподобных ручищах — ног у него не было, культи от отнятых выше колен конечностей нависали в нескольких дюймах над полом. Второй носил костюм яхтсмена, позеленевший от ряски, все его лицо было укрыто переплетением налипших водорослей. От третьего в самом прямом смысле слов остались лишь кожа да кости. Мертвецы окружили Джину, и Дэвид рванулся вперед, на выручку, замахиваясь на бегу мечом.
Тяжелое лезвие пало на скелетоподобного мертвеца, и тот рухнул наземь. Сухая кожа треснула, и кости с сухим звуком покатились по камням. Труп в костюме яхтсмена обернулся к Дэвиду — и тот утопил острие в подгнившем комке, что заменил утопленнику голову. Меч прошел сквозь шею, и лезвие вышло под мышкой, снося всю верхнюю треть тела. Безногий чернокожий оказался, несмотря на свое увечье, проворнее — спрятавшись за Джину, он обхватил ее своими ручищами и по-звериному оскалился.
Дэвид попытался достать его мечом сбоку, но он, выпустив к Джину, откатился в сторону и избежал удара. Переваливаясь с одной мускулистой лапы на другую и волоча за собой безногий торс, чернокожий дьявол прыгнул вперед и повис у Дэйва на шее. В бельмах его мертвых глаз молодому ученому привиделось нечто, напоминающее осмысленное выражение — нечто, похожее на настоящую живую злобу.
Холодные пальцы мертвеца вдавились в гортань. Скользкий вес лег Дэвиду на грудь, опрокидывая его на спину. Меч выпал из его руки и со звоном ударился о камни. Мир вокруг начал стремительно темнеть.
Но хватка вскоре ослабла. Джина, не растерявшись, подхватила оружие и пронзила негра в спину. Когда тот попытался развернуться к ней на своих руках-ногах, она одним точным движением снесла ему голову. Та черным яблоком, сверзившимся с толстой ветви, покатилась по полу. Крови не было — та давным-давно высохла в венах утопленника.
Джина помогла Дэвиду подняться и обняла его. Эймс с опаской огляделся. Кости скелета выплясывали на камнях какой-то дьявольский танец, будто в стремлении снова образовать единое целое. Мертвый яхтсмен скрюченными пальцами скреб половинчатые останки своей гниющей головы. Обезглавленный черный торс вяло шарил вокруг себя руками, видимо, в стремлении нащупать недостающую часть.
Дэвид взглянул в лицо отрубленной голове. Пустые склеры глаз закатились, красные мясистые губы растянулись в мерзкой ухмылке. Рот мертвеца открылся — и из обрубка глотки, который никак не мог породить звук такой мощности, раскатился глубокий, хриплый голос:
— Идите же, глупцы. Тот-Кто-Ждет хочет с вами повидаться.
Как вскоре понял Дэвид, голос все-таки шел не изо рта мертвеца, а откуда-то еще, извне — но облегчения осознание не принесло. Ведомые слепым страхом, Дэвид и Джина побежали вперед по тоннелю.
— Что же здесь происходит, Дэйв? — Джина запыхалась, слова давались ей с трудом.
— Я не уверен, — Эймс стиснул зубы, стараясь не выпустить из рук тяжелый меч. — Я не знаю, каким образом мы попали в это место и почему эти мертвые ожили. Но, похоже, все они — моряки разных эпох. Помнишь труп того легионера? Он здесь пролежал, получается, больше тысячи лет. И их сюда что-то или кто-то доставляет по сей день — тело Стива тому подтверждение. Что-то или кто-то оживляет эти тела — и, похоже, они его командам беспрекословно подчиняются. Как там сказала голова? Тот, кто ждет… В любом случае, большего мы не знаем.
— Это уж слишком. Давай вернемся к субмарине! Мне все это не нравится!
— Что проку от негодной подлодки, милая? Мы должны выяснить, кто тут всем заправляет — это наша единственная надежда на спасение. Надеюсь, мы сможем как-нибудь обратиться к мистеру Тому-Кто-Ждет, и если окажется, что договориться с ним трудно, что ж, по меньшей мере, я смогу уколоть его ответным аргументом. — Дэвид улыбнулся, приподняв меч, но, несмотря на всю браваду, голос его был нетверд.
Тоннель внезапно расширился. Зеленое сияние вдруг приобрело дополнительную интенсивность. И вот впереди показался выход.
Они очутились в новой пещере — огромной каменной капсуле яйцевидной формы, чьи стены перемежались разверстыми жерлами. Похоже, все коридоры из той пещеры, в которую они попали первым делом, вели сюда, в некую центральную камеру подводной системы. Своды этого нового помещения были необычайно высоки, и зеленоватый свет, похоже, сам собой источался откуда-то сверху от незримого источника; похоже, роль освещения здесь играл некий наэлектризованный инертный газ — вот только откуда бралась энергия для возможных электродов? На мгновение исследователь в душе Дэвида всполошился, возжелав ответы сразу на все вопросы, вызываемые изобилием здешних феноменов, но необходимость решения проблем поважнее увела его мысли в сторону.
Пещера не была пуста. Ее пол был столь обильно устлан телами, что она чем-то напоминала бойню. Викинги в доспехах, дикари в головных уборах из перьев, моряки в брюках из парусины — настоящее моряцкое кладбище предстало глазам Дэвида и Джины. Галерные рабы времен Римской империи обрели здесь покой бок о бок с неудачливыми корсарами, казненными хождением по доске, морскими офицерами в униформе времен адмирала Нельсона, бородатыми капитанами китобойных судов и гладко выбритыми моряками современной эпохи. Короли, погибшие в море и юнги, адмиралы и боцманы, исследователи и путешественники, головорезы и миссионеры — всех их здесь уравняли меж собой, ибо смерть не признавала рангов. Кого-то время обглодало до костей, кому-то вода выбелила кожу до синевы, у кого-то еще можно было различить смертельные раны, нанесенные при жизни, многих обглодали рыбы. Сваленные как попало, будто сломанные куклы на фабрике игрушек, они лежали недвижимо, упокоившись вместе со своим оружием. Эймсу вспомнились легенды Саргассова моря. Здесь, перед ним, была настоящая Пристань погибших кораблей, чистилище для Летучего Голландца. Сколь много историй могли бы поведать эти люди, будь они живыми!
Позади трупных нагромождений высился черный кубический «контейнер». Он стоял в самом центре пещеры, будто китайский саркофаг, закрытый и запечатанный. Но Дэвид нутром чуял — в кубе обитало нечто живое.
Джина прижалась к нему, когда куб развернулся к ним одной из черных сторон, и ее хватка только усилилась, когда под сводами заплясал звук раскатистого Голоса:
— Вы все-таки пришли! После стольких лет — совсем как в моих мечтаниях. Здесь прозябал я в одиночестве вот вы все-таки пришли. — Голос был преисполнен триумфа, наводящего едва ли не страх. — Подойдите поближе, чтобы я мог рассмотреть вас. Ничего не бойтесь — я расчищу вам путь.
Пока Дэвид и Джина колебались, в рядах лежащих вповалку мертвецов наметилась прореха — утопленники перекатывались набок, издавая странные стоны. Дрожащий звук этого гласа мертвых заполнил пещеру; звучало так, будто чуткий сон миллиона спящих был внезапно потревожен.
— Пойдем, — прошептал Дэвид Джине. — Мы должны.
Он повел девушку за собой, держа наготове меч. Глаза Джины непрестанно метались от одного мертвого тела к другому — благо, таковых имелось в изобилии по обе стороны от нее. И вот они подступили вплотную к черному кубу.
— Не бойтесь, — сказал Голос, в этот раз чуть помягче. — Они не причинят вам вреда, если я не прикажу им.
— Кто ты? — спросил Эймс, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Впрочем, судить строго его вряд ли было можно — не каждый день выпадает очутиться в подводной пещере, забитой до отказа утопленниками, и общаться с какой-то невидимой могущественной сущностью. — У тебя есть имя?
— Я — Тот, кто ждет, — мягко и велеречиво сообщил Голос. — Я не принадлежу вашему миру — маленькому мирку над водой. Я происхожу из мирового океана, из тех глубин, где в урочный час зародилась вся жизнь. Вы, животный мир, поднялись и освоили сушу, но предки ваши обитали здесь, в воде. Я видел, как они развивались, я как бесконечные опыты эволюции вытолкнули их на берега, вознесли на твердь мира наверху… — Голос умолк ненадолго, будто его обладатель задумался, потом продолжил: — Мне сложно уложить свою суть в слова, которые были бы понятны вам. Но могу сказать: со временем мы, те, кто внизу, сделали огромнейший эволюционный скачок — и избавились от собственных тел. Остался лишь Разум — Разум столь великий, что вам и не понять. Но, пройдя полный круг эволюции, и Разум начал вырождаться и умирать. Я — последний выживший, Тот, кто ждет. Я был самым умным. Я предвидел конец и многие годы посвятил подготовке. Несколько тысяч лет, что пролетели как несколько ваших человеческих дней, я отдал на то, чтобы измыслить и спланировать путь, что помог бы мне избежать гибели. Давным-давно, когда Атлантида все еще знала свет солнца, мы выработали знание и технологии, что многажды превосходят все то, что вам известно. Но как только мы отринули плоть, знания эти утратили пользу. Все наши амбиции угасли. Все открытое было позабыто — но остался я. И я все помнил. С помощью мудрости я защитил себя от последствий гибели Атлантиды, спасся от губительного землетрясения в этой укромной пещере. Дно в ту пору было буквально укрыто телами атлантов, и я, пользуясь наукой, которую сами атланты опрометчиво признали бесперспективной, оживил некоторые из них. В буквальном смысле я разделил свой ум на части и наделил им трупы. Одарив жизнью эти существа, я заставил их работать на себя, и они обустроили мою пещеру. С их же помощью я построил магнит. Вы не видели его, но ощутили его силу. Он размещен над пещерой, прямо над донным разломом, и вовлекает сюда всякий корабль, проходящий мимо.
Так вот почему мы оказались здесь, подумалось Дэвиду.
— Разумеется, — ответил голос, будто прочитав его мысли. — Со всех этих кораблей я забираю тела людей на протяжении нескольких столетий. Зачем, спросите? Потому что я намерен исправить ту ошибку, что совершил по глупости моей расы. Я помещу свой разум в новое тело — человеческое, а потом возвращусь на поверхность. Там я буду жить снова — жить и править! Вы видели собранную мной армию — все они идеальные солдаты. Не имеющие жизни, они не знают и смерти. Все эти увечные, полуразложившиеся — они пригодны как воины, но не как оболочка для меня, великого ума — и в этом-то долгое время и крылась для меня проблема, ведь ко мне попадали лишь такие тела. А теперь ко мне попали вы!
Дэвид инстинктивно ухватил меч поплотнее. Из гулкой тишины пещеры родился смех — и вновь обернулся тишиной.
— Как странно! — удивился Голос. — Я никогда раньше не смеялся. Концепция эмоций столь чужда мне. Надо полагать, это предвестник моего грядущего становления человеком. Да, можете не полагаться на это железо у вас в руке — сопротивление мне бесполезно. Вы не способны мне сейчас хоть как-то навредить, коль скоро я не имею физического воплощения. Мне нужно одно тело, и я его возьму. Все приготовления уже пройдены. Моя армия собирается в одной из пещер по соседству и занимает корабли, схожие с тем, на котором вы прибыли — как же их? Субмарины! Видите, мне известен и этот аспект вашего мира. Каждая субмарина в моем распоряжении способна вместить немалый экипаж. Как только я приму свой человеческий облик и распоряжусь остальными, мы поднимемся на поверхность. Эта пещера будет затоплена и уничтожена — но такова часть плана, ибо возвращаться сюда я не намерен. Я ждал здесь долго, и больше ждать не намерен. Теперь я выбираю облик!
Повисла зловещая тишина.
Затем тела вокруг Дэвида и Джины зашевелились. Холодные пальцы трупов стали сжиматься и разжиматься, руки выпростались вперед. Их взяли в кольцо, но Дэвид, не растерявшись, уже размахивал легионерским мечом — отлетали в стороны костяные ноги, иссохшие клешни, лопались раздутые водой животы. В пылу битвы он совсем не обращал внимания на девушку, замершую позади.
И вот они навалились на него всем весом — беря не мастерством, но числом. Ему стоило немалых сил отразить первую волну натиска — но за ней сразу же последовала вторая. Теперь они были везде — он буквально утопал в мертвецком море, его ноздри щекотала их ужасная совокупная вонь, и хватка на нем была все крепче…
И вдруг все кончилось. Мертвецы повалились наземь — безжизненные. Несколько ошарашенный, Дэвид поднялся на ноги, пытаясь понять, что произошло. Джина! Девушка исчезла. Куб-носитель Того-Кто-Ждет исчез. Мертвые вповалку устлали пол пещеры.
Значит, он утащил ее в еще какую-то залу, где ожидали команды мертвые орды на субмаринах. Как только подводный монстр завладеет физической оболочкой Джины, будет дан старт нашествию на сушу. На мгновение паника всецело завладела молодым ученым — выхода из ситуации, казалось, не было.
От безрадостных мыслей его отвлек звук. Мертвые вставали снова. Но всего лишь троица. Вытянув из-под завала тел свой трофейный меч, Дэвид приготовился дать отпор — но мертвецы, похоже, не были заинтересованы в нем. Равнодушно прошествовав мимо него, они направились к одному из проходов. Видимо, здешний хозяин призвал их в залу с субмаринами для некой цели — где бы зала та ни была. Стараясь не производить особого шума, Дэвид последовал за ними. Он не знал, почему хозяин пещеры не пытался ему помешать — пределы его мощи были неведомы. Возможно, любые попытки одержать над этим древним монстром верх и впрямь смехотворны. Но бросить Джину в беде Дэвид не мог при любом раскладе.
Он крался по коридору за ходячими мертвецами. Один из них был низок и, судя по всему, при жизни был галерным рабом. На другом все еще держался потрепанный временем французский мундир, а третий выглядел более-менее современно. Его голова свисала свободно — шея была сломана. Что-то было в облике этого третьего до боли знакомое. Что-то… Дэвид схватился за голову, когда понял. Черты некогда мягкого морщинистого лица исказила гримаса смертной агонии, сломанная челюсть превратила рот в чудовищный провал, но дядю Джины, океанолога Рональда Бэннинга, все еще можно было узнать.
На скорбь и раздумья о несправедливой судьбе времени не было — тоннель, по которому Дэвид следовал за ходячими трупами, вдруг резко забрал в сторону. Сильное зеленое сияние заползло в него. Окунувшись в этот нездоровый цвет, Дэвид на какое-то время утратил всякий ориентир — но вот очертания новой пещеры, в которую они попали, стали проступать по сторонам. На отдалении ряд за рядом, застыли субмарины — или же некие аппараты, по всем внешним признакам почти идентичные субмаринам. Однако их носы были обращены вверх, к каменному своду пещеры. Дэвид обратил внимание на то, что их тылы были снабжены рамами, в которых крепились торпедоподобные снаряды — видимо, то были реактивные ускорители, призванные доставить аппараты на поверхность. Посадочный люк одной из субмарин был распахнут — и внутри, вне всяких сомнений, горел настоящий электрический свет.
Когда трио мертвецов скрылось внутри, Дэвид замер на леерном трапе и осторожно глянул внутрь. Черный куб-носитель был перемещен в центральный отсек и установлен на специальном постаменте. Перед ним застыла Джина — испуганная, с растрепанными темными волосами, закрывшими от взора черты ее милого округлого лица. За плечи ее держал безголовый труп, чья кожа была испещрена доброй сотней колотых ран, а из груди торчал обломок гарпуна.
— Что ж, приступим, — объявил Голос из черного куба. — Носитель готов к старту. В следующие несколько минут я призову сюда все свое войско и заполню остальные носители. Мы стартуем одновременно, согласно плану. Осталось лишь решить вопрос с моим новым телом.
Джина всхлипнула. Дэвид стиснул зубы, еле сдерживаясь от того, чтобы не вбежать внутрь и не выхватить ее из цепких лап обезглавленного утопленника. Действовать пока что было рано.
— Не бойся. — В Голосе прорезалась неожиданная мурлыкающая утешительная нотка. — Я знаю, как сильно вредят эмоции человеческой расе. Смею заверить тебя — истинная цена им невелика. Ты сейчас участвуешь в потрясающем эксперименте — готов спорить, ничего подобного ты в жизни не испытывала. Свое тело ты даруешь самому совершенному на этой планете разуму. Поверь мне, твоя смерть будет достойной. Впрочем, довольно слов — перейдем к делу.
Безголовый стражник подтолкнул Джину к черному кубу, и лицо ее вдруг стало белым, как простыня. Ее взгляд остекленел, остановившись на поверхности контейнера, в котором был заключен Тот-Кто-Ждет. Освещение отсека замигало — некая огромная сила, незримая и потаенная, протянула свои щупальца наружу, сквозь раздвижные грани куба. Никак себя не проявляя иначе — лишь подрагивал воздух, лишь слабо гудели стальные борта субмарины-торпеды, — монстр завладевал Джиной, сгоняя краску с ее лица. Черты её лица, знакомые и родные Дэвиду Эймсу, исказились, являя миру нечто новое — нечто, что никогда не было человеком.
Но вдруг что-то пошло не так — и жизнь вновь наполнила лицо Джины.
— Значит, я недостаточно силен, — протянул Голос. Я ни разу не позволял себе роскошь внедриться всецело в одно тело. Сопротивляемость живого человека высока — этого-то я и боялся. Нужно потренироваться. Для этого я и призвал сюда этих троих. Они мертвы, у них нет своей воли, я могу занять их оболочку без труда — не частично, целиком, в качестве эксперимента. Выберу вот этого, со сломанной шеей. Он прибыл сюда вместе с тобой — достаточно свеж и непривычен к моей доминанте; следовательно, он сильнее и устойчивее моих старых слуг. С ним эксперимент будет чище.
Голос смолк. Джина, кажется, признала в мертвеце, которого избрал Тот-Кто-Ждет, своего дядю Бэннинга и вздрогнула.
Потоки энергии от куба-носителя устремились вперед. На мгновение нутро аппарата заполнилось пульсацией, сотрясшей отсек до основания, а затем…
— Получилось!
Голос исходил теперь не из куба, но из мертвых губ Рональда Бэннинга. Не от трупа, холодного и невидящего, но от ожившего мертвеца. Голова на сломанной шее втягивала воздух с ужасающим сипением, ноги делали шаг за шагом, волоча мертвое тело по каюте.
Девушка содрогнулась. Дэвид замер в нерешительности — его ноги дрожали, он чувствовал, как пот катится крупными каплями к по лбу.
Мужчина со сломанной шеей, мужчина с лицом Рональда Бэннинга, мужчина, что уже не был мужчиной, став Тем-Кто-Ждет, расхаживал по отсеку — и говорил.
— Человеческое тело. Как интересно! Я снова чувствую, каково это — быть живым! Что ж, если даже это сломанное тело дарует столь яркие ощущения, представляю, каково это — быть тобой. Ты молода, сильна, здорова. Пришла пора мне стать тобой.
Ужасный нечеловеческий смешок сорвался с безвольных багровых губ.
Монстр подался вперед. И Дэвид рванулся из своего укрытия вперед, запрыгнув на борт субмарины и вытянув меч перед собой. Фигура со сломанной шеей мгновенно развернулась к нему.
— Вы должны были убить его! — закричал монстр, отпрыгнув в сторону. — Вперед!
Трое мертвецов пошли ему наперерез. Галерный раб прыгнул на него, раскинув руки — но Дэвид ловко увернулся и разрубил ветхий торс атакующего. Джин оттолкнула обезглавленного стража с гарпуном в груди, бросилась к посадочному люку, налегла на него всем телом и захлопнула. Тварь в теле Рональда Бэннинга отчаянно вцепилась в вентиль. Дэвид подступил к ней — и поскользнулся: мертвый французский офицер подставил ему подножку. Перекатившись на бок, молодой ученый в один точный взмах снес офицера с ног и, ухватившись за обломок, торчащий из груди безголового, подтянул себя к нему — и пронзил мечом от плеча до живота. Останки, лишенные возможности четко двигаться и атаковать, корчились на полу — теперь защитить монстра в теле Бэннинга было некому.
— Значит, ты неуязвим, — произнес молодой ученый. — Разум без тела, так? Но теперь-то ты в человеческом теле и не самом пригодном. Тот-Кто-Ждет, говоришь? Теперь твое ожидание закончено.
Зажав меч в обеих руках, Дэвид обрушил его вниз. Раздался режущий звук — лезвие рассекло надвое голову и шею. Что-то красное и кровоточащее упало на стальную палубу, дернулось пару раз и застыло неподвижно. На человеческий мозг это ни капельки не походило.
Заполнившие отсек пульсирующие вибрации прекратились. Монстр был мертв.
Дэвид обернулся к девушке.
— Джина! Что ты делаешь?
Она что-то увлеченно настраивала на настенной панели аппарата:
— Как все, оказывается, просто! Мы уходим отсюда, Дэвид. Чем скорее, тем лучше.
Положив миниатюрную ладонь на рычаг, она потянула его на себя. Внезапно, зарокотав, аппарат рванулся вперед. Весь отсек сотрясся, когда торпеда, подброшенная реактивной струей, пробила каменный свод, а потом все улеглось — остался лишь гул аппаратуры да ровный шум, доносившийся откуда-то снизу.
— Пещеру затапливает, — сказала Джина. — Ее герметичность нарушена. Мы же поднимаемся наверх.
Дэвид, решив, что слова излишни, взял ее за руки. Их поцелуй был долгим. Его прервала лишь очередная судорога, прошедшая по аппарату. Они вместе подошли к незамеченной доселе трубе перископа и вместе — к счастью, вместе, прильнули к обзорному экрану.
— Посмотри-ка, как красиво! — восхитился Дэвид. — Как же я раньше не замечал!
Они смотрели на голубое утреннее небо над южной Атлантикой.
