Найди меня [Лана Черная] (fb2) читать онлайн

Найди меня Лана Черная

Вместо пролога.

Лето, 2014 год. 

Аня попыталась открыть глаза, но тщетно. Тугая повязка стянула веки. Руки, перетянутые грубой верёвкой, занемели. А тишина, ещё мгновение назад бывшая непроницаемой, нарушилась чьими-то шагами и приглушённым голосом, который становился ближе, пока не стал хорошо различим. Высокий, слегка вибрирующий, он принадлежал женщине. Она раздавала кому-то указания. Но говорила одна.

— Расслабься, – вкрадчиво прошептал ей в самое ухо гнусавый мужской голос. Аня вздрогнула. Не услышала, как к ней подошли. Говоривший провёл по её щеке мокрым и горячим языком, обдав Аню стойким запахом перегара, лука и дешёвого одеколона. Аня поморщилась. — И получай удовольствие.

Мерзкий с похрюкиванием гогот оглушил, чтобы через секунду смениться женским, уже раздражённым, голосом.

— Отвали от неё, Зомби. Нам с госпожой писательницей потолковать надо. И сними с неё повязку. Я хочу, чтобы она видела, с кем имеет дело.

— Не расстраивайся, – хохотнул тот. — Я скоро вернусь. И тогда мы с тобой позабавимся на славу.

И запустил руку под воротник её блузки, сжал грудь. Так, будто имел на неё все права. Тошнота подкатила к горлу. Аня попыталась вырваться, но он придавил её второй рукой. Аня рыкнула и плюнула. Наугад, а хотелось в морду.

— Ах ты, сука! – проревел он, схватив Аню за волосы.

«Все-таки попала», – мелькнула отдаленная мысль пополам с неуместным удовлетворением и тут же стерлась. Аня захлебнулась болью – Зомби ударил кулаком в живот. Закашлялась, хватая ртом воздух. Всё внутри скрутилось в тугой узел от невыносимой боли. Аня закусила губу, чтобы не закричать. Но Зомби это только раззадорило. Он ударил снова, наотмашь. В ушах зазвенело. Кожу головы обожгло, будто выдрали клок волос. Носом пошла кровь. Аня отлетела, ударилась спиной, упала на пол. Стул, к которому её привязали, сломался. Острый обломок врезался в бок. Она вскрикнула. Сжалась, готовясь к новому удару. Вновь ощутила на лице горячее кислое дыхание.

— Угомонись! – вмешался женский голос. — Ты же убьешь её!

Зомби промычал что-то невразумительное и отошёл от Ани. Она притянула колени к груди. Покачнулась, едва не завалилась на бок. Её схватили за плечо, поставили на колени, сдёрнули повязку. Перед глазами замельтешили белые круги. Аня с трудом разлепила веки. Яркий свет полоснул глаза, по лицу заструились слёзы. Она застонала. Во рту ощутила горький привкус. Сплюнула. Кровь алыми кляксами расползлась по женским белым туфлям.

— Вот дерьмо! Зомби! – взвизгнули над её головой. — Приведи в чувства эту сучку! Она испортила мои новые туфли!

Тот поднял Аню рывком за связанные за спиной руки, поволок вперёд к дверям, вновь схватил за волосы и окунул головой в наполненное ведро. Холод обжёг лицо, вода залилась в нос, рот. Аня вырывалась и захлёбывалась. Её вытащили неожиданно, когда она перестала сопротивляться, швырнули на пол. Горло болело, словно его исполосовали лезвиями изнутри, в груди жгло. Из носа текла вода, смешанная с кровью. Аня кашляла, хрипела, отплёвывалась. Дышать становилось легче. Сознание прояснялось. Спустя пару минут перед ней возник стул и те самые белые туфли. Уже начищенные до блеска.

— Ну что? Поболтаем? – поинтересовалась девица. Аня неожиданно поймала себя на мысли, что знает её голос. Уже слышала его и, причём недавно. Но где?

Аня подняла взгляд на говорившую. Но свет из-за плеча девицы ударил прямо в лицо. Аня отвела взгляд. Девицу не рассмотрела, лишь расплывчатый силуэт. Зато разглядела серые неровные стены с темным провалом чуть сбоку от нее. Коридор? Выход? И вообще, где она? В подвале? И что за подвал? Где? От непонимания и бессилия Аня закусила губу, сразу стало больно. Из разбитых губ сочилась кровь – Аня чувствовала ее соленый привкус. Она посмотрела в идеально ровный, но такой же серый как стены, пол, потому что смотреть еще куда-то было невыносимо – свет по-прежнему резал глаза.

— Вижу, говорить ты пока не можешь, – голос девицы раздражал Аню до зубного скрежета. — Да нам собственно и беседовать не о чём. Скорее я хочу предложить тебе сделку. Я отпущу тебя. А взамен ты соберёшь свои вещички и по-тихому укатишь из города. И больше никогда сюда не вернёшься. И, да… Навсегда забудешь об Илье.

— Илья… – прохрипела Аня, едва шевеля губами, — он…

— Ты забудешь о нём раз и навсегда, – резко перебила девица. — А я позабочусь, чтобы он забыл тебя. Уж поверь мне, долго тосковать он не будет.

Аня прижалась лбом к холодной стене. В затылок словно вбивали гвоздь, неумело, молотя то по затылку, то в виски. Вдохнула-выдохнула. Так значит всё дело в Илье. Она усмехнулась, насколько позволяли распухшие губы. Как всё просто и как глупо.

— Вот и договорились, – девушка восприняла молчание Ани по-своему, как знак согласия. — Зомби, развяжи её!

Тот возмутился было, но девица быстро осадила его. Он грубо разрезал верёвки, оцарапав Анины ладони. Она потёрла занемевшие кисти рук, не чувствуя боли. Свобода будет недолгой. Она в этом не сомневалась.

— А если я соглашусь, – коверкая слова из-за разбитых губ, произнесла Аня, убрав с лица мокрые волосы. Девица, поднявшаяся со стула и закрывшая собой яркую лампочку, обернулась. Аня встретилась взглядом с её глазами-колючками. Теперь она узнала её. — И всё расскажу Илье. Не боишься?

— Не расскажешь, – безапелляционно заявила девица, тряхнув чёрной копной волос. — Иначе Илья узнает много интересного о твоём прошлом, искательница правды.

Аня непонимающе уставилась на неё.

— Удивлена? – усмехнулась она. — Что так? Да, я всё про тебя знаю, Энни Грин. Не вышло у тебя замести следы.

Аню затрясло, сердце ухнуло в пятки, и дышать стало невозможно. Машинально схватилась за горло, не в силах выдохнуть. Поняла, что именно девица имела в виду.

— Зомби! – рявкнула девица. Здоровенный амбал с потемневшими рубцами на словно неживом лице и безумными глазами схватил ведро и выплеснул его на Аню. Она ощутила, как холод окутал её влажным покрывалом. По лицу струйками стекала вода, собиралась на подбородке и капала на расцарапанные руки, обжигая.

— Твоя смерть не входит в мои планы, дорогуша. Но я рада, что освежила твою память.

Аня всхлипнула. По щекам потекли горячие слёзы. Она не могла ничего освежить, потому что Аня никогда не забывала. О своём прошлом невозможно забыть, особенно когда причиняешь боль любимым людям. Теперь пришла Анина очередь расплачиваться по счетам.

— Почему? – прохрипела она. — Почему не рассказала ему до сих пор? Зачем… так?

— А это уже моё личное дело. Так какой твой ответ?

— Я уеду, но Илья…Он же будет искать…

— Искать? – искренне удивилась та и неожиданно развеселилась. — Кого? Потасканную, изуродованную, никому ненужную девку?

— Меня, – не поняв, о чём она, возразила Аня. В сознание закрадывался противный, липкий страх.

— Ты совсем не знаешь Илюшу. Он у нас эстет – любит всё красивое, особенно женщин, – она поправила воротник пиджака, провела рукой по волосам. — Или ты думаешь, я так легко отпущу тебя? – она пристально всмотрелась в Анино лицо. Да, именно так. Аня надеялась обмануть её, но не вышло. Наверное, это она прочла в её глазах, поэтому рассмеялась. — О нет, – протянула девица, обнажив ровные зубы. — Сначала я отдам тебя малышу Зомби.

Аня вздрогнула.

— Вижу, тебе он не по душе. А жаль, – девица наигранно огорчилась. — Ты-то ему понравилась. Он падок на красивеньких южанок. Говорит, они горячи в постели. А ещё у него есть одна странность – его возбуждает один вид крови на женском теле. Он любит, когда любовница кричит от боли. Любит смотреть, как на нежной женской коже выступают алые капли, когда он касается её острой бритвой. И любит он жёстко, нетрадиционно. Сначала прикуёт наручниками. Потом войдёт в тебя острым лезвием. Осторожно, слегка оцарапав, чтобы появилось немного крови. Тогда он звереет. Тогда всадит своё орудие, – она шутливо похлопала амбала по промежности. Аня заметила, как набугрились джинсы. Её замутило. — А как кончит, он даст его тебе в рот, чтобы и ты насладилась вкусом его спермы и собственной крови. Изощрённо, но всегда осторожно. Не допуская ошибок. Чтобы никто посторонний не заметил его художеств. Но сегодня у него особая любовница. Ты. Сегодня он сможет сделать с тобой всё, что пожелает его садистская душа, – добавила она, повертев в руке широкий нож. — Ну что ж, Зомби. Сегодня фортуна на твоей стороне, малыш. Только сильно не увлекайся. Она должна жить.

Она погладила по плечу нависшего над Аней верзилу. Тот кивнул и поднёс к носу клок её волос. Его и без того кривой рот растянулся в мерзкой ухмылке. Аню передёрнуло.

— После того, как наш малыш позабавится с тобой, я отпущу тебя.

— Зачем?

— Чтобы ты случайно не забыла о нашей сделке.

— Убить проще…

— Не скажи, – покачала она головой. — Илья жизнь положит, чтобы найти убийц и отомстить. А мне это совсем не нужно. Так что развлекайтесь!

И ушла.

Хлопнула дверь.

Аня осталась наедине с мерзким типом, плотоядно разглядывающим её тело. Всё произошло очень быстро. Она и заметить не успела, как верзила схватил её за ноги, потянул на себя. Аня упала на спину, больно ударилась затылком. На мгновение в глазах потемнело. Но сознание никак не хотело отключаться. Горло пересохло. Слизистую обжёг запах перегара. Она брыкалась, отбивалась, кусалась, но всё без толку. Амбал настойчивей шарил своими ручищами по её телу, срывал одежду. Аня воспользовалась моментом, когда он отвлёкся, расстёгивая ширинку на своих джинсах, кое-как извернулась под ним и ударила коленом в пах. Тот взвыл, согнулся. Аня отползла к стене, ища что-нибудь, чем отбиться. Напрасно. Попыталась встать, но ноги не повиновались. По стеночке доплелась до черного провала, в котором все-таки оказался спасительный выход, но у самой двери очухавшийся верзила схватил её за волосы, прижал к стене.

— Рыпнешься – прирежу, – пообещал он, приставив к её горлу нож.

Силы окончательно оставили Аню. Страх лишил возможности думать и двигаться. Остались только чувства, обострённые до предела. Грубые пальцы разорвали нижнее бельё. Оцепенев, она почти висела на его руках. Лезвие оцарапало кожу. Собрав последние силы, Аня схватила насильника за запястье и впилась зубами в кожу. Он взвыл. Нож упал на пол. Аня присела, чтобы поднять его, но мощный рывок заставил её закричать. Насильник повалил её на пол, сел сверху. Зажал коленями её ноги, руки завёл над головой.

— Ну всё, сука, – выплюнул он. Перед глазами Ани блеснуло лезвие. Кривой рот амбала растянулся в мерзкой ухмылке. Одним движением он провёл ножом по её щеке…

Глава 1.

Лето, 2014 год. 

На сером небе расцветала розовая полоса утренней зари. Словно пожар охватывала она небосвод, окрашивая ещё сонный город причудливыми красками. Илья устало поднял глаза и не смог сдержать горькой улыбки. Природа-озорница прямо над его головой растянула удивительной красоты алый парус. Такой же, как на знаменитом «Секрете» из феерии Грина – любимого писателя той, что пропала неделю назад. И всё это время Илья не находил себе места…

Он потёр ладонями лицо, взъерошил ещё влажные после контрастного душа волосы и вновь посмотрел в бесстыдно рдеющее небо. Теперь оно искрилось золотыми росчерками солнечных лучей. Такого же цвета когда-то давно были волосы у Ани, его пропавшей принцессы. Золотые… Пока она их не перекрасила. И пахли всегда морем и хвоей.

Илья втянул носом воздух и поморщился. Запах влажного асфальта, смешанный с духом пресного канала, был далёк от того аромата, что волновал Илью. Но сейчас его сводила с ума звенящая в ушах тишина. Она давила, разрывала изнутри. И не было от неё спасения. Даже утро, разбудившее недовольно фырчащие машины, не защищало от гнетущей тишины, лишающей рассудка.

Илья вернулся домой совсем недавно. Вновь бесцельно бродил по улицам, всматриваясь в лица прохожих. В каждом из них он искал бирюзовые глаза, опушённые длинными ресницами песочного оттенка; каштановые волосы, остриженные под «каре»; рыжие веснушки, заметные даже под слоем макияжа. Илья искал Аню и не находил. Хотя чувствовал – она где-то рядом и нуждается в нём. Именно сейчас, как никогда. А он ничего не мог сделать. И от этого бессилия хотелось выть и рвать на себе волосы.

Илья не понимал, что могло произойти. Он перебрал кучу вариантов: от простого побега до несчастного случая, – но ни одному не нашёл подтверждения. Аня не могла уйти, не попрощавшись. Он это знал. Даже выходя в магазин, она всегда оставляла на холодильнике записку. Сейчас записки не было. Но это не радовало, а пугало сильнее. Она не просто вышла в магазин. Что-то случилось. Что? Куда она могла сорваться и не предупредить его? И где она теперь?

Глухо застонав, Илья со всего маху саданул кулаком по перилам балкона. Ещё раз и ещё… Он бил не останавливаясь, не ощущая боли. Только неистовое бешенство, нарастающее в душе. До безумия хотелось что-нибудь разбить, растоптать, чтобы стало легче. Чтобы хоть ненадолго спало то напряжение, которое в мёртвых тисках держало его вот уже семь дней. И каждый из них казался ему длиннее самой полярной ночи. Семь дней он медленно умирал от снедающего первобытного ужаса. Семь дней, как она пропала…

— Где ты? – с отчаянием прошептал он, стиснув окровавленные пальцы. — Где? – он вздрогнул от вибрации мобильного телефона в кармане. Сердце лихорадочно забилось в груди. Дрожащими пальцами Илья вытащил телефон с надеждой увидеть на дисплее всего одно имя и выругался. Звонили из ресторана. Отвечать он не стал. Ему сейчас не до работы. Ему вообще ни до чего, кроме Ани. Все мысли были только о ней и о том, что могло случиться. — Где ты, Анюта? – повторил он громче, словно она могла его слышать. — Что с тобой? Что произошло?

Но ответов на эти вопросы не было ни у него, ни у проснувшихся улиц, ни у самого Господа, взирающего на него молчаливым Спасом-на-крови. И Илье ничего не оставалось, как верить в лучшее. Верить, несмотря на страшные картинки, которые неустанно подкидывало его воспалённое воображение. От искалеченной Ани, обвешенной трубками капельниц и проводами приборов, до её бездыханного тела, брошенного в подворотне…

И даже тот факт, что Илья в первую очередь обзвонил все больницы и морги, не давал передышку от жутких мыслей…

— И долго ты собираешься здесь прохлаждаться? – насмешливый мужской голос отвлёк Илью от мрачных размышлений. Он обернулся и посмотрел на говорившего. Им был невысокий коренастый мужчина в белой футболке, джинсах и чёрных кожаных перчатках. Артём Крутов, старинный приятель Ильи, которого тот вызвонил в первый же вечер после исчезновения Ани и который следующим утром сидел на кухне и допрашивал Илью с профессионализмом следователя.

Привалившись к дверному косяку, Артём пил горячий кофе из большой кружки. Илья чувствовал горьковатый запах миндаля и видел тонкую струйку пара, поднимающуюся из кружки.

— А у тебя есть другой вариант? – поинтересовался Илья, нахмурившись. Ему самому до чёртиков надоело собственное бездействие. Но что он мог? Мобильник Ани недоступен. В издательстве сказали, что никаких мероприятий до выхода её новой книги пока не планируется. А значит и обязательств на ближайшее время у неё тоже никаких. Гуляй не хочу, пока не придёт срок сдавать рукопись. Через своих знакомых Илья выяснил, что страну Аня не покидала. По крайней мере, под своим именем.

— Есть, – отпив кофе, ответил Артём. — Съездить на работу, отвлечься. Всё равно мы сейчас ничего не можем сделать, только ждать.

— Не могу я! – психанул Илья, вновь ударив по перилам. На костяшках выступили капли крови. — Ни ждать, ни работать. Я с ума схожу, понимаешь?

— Понимаю, – кивнул Артём и подошёл к Илье.

— Я не знаю ни где она, ни что с ней. А с ней беда случилась – я чувствую. А ты ждать предлагаешь, – он усмехнулся. — Чего? Когда найдут её труп?

— Типун тебе на язык, – сплюнул Артём и поставил на пол чашку. — Хотя это было бы лучше, чем маяться от неизвестности.

— Крутов, ты в своём уме? – вспыхнул Илья.

— В своём, – осадил Артём. — И уж поверь, знаю, о чём говорю. Тот факт, что мы не видели её труп, ещё не говорит о том, что она жива. Да ты можешь её вообще не найти никогда. Ты сам-то это понимаешь?

— Я найду. Найду, – упрямо повторил Илья.

— Как? Ты знаешь? У нас же ни одной зацепки.

Илья отрицательно покачал головой. Артём был прав. У них не было ничего, что могло натолкнуть их на мысль, где Аня. Илья уже и сотню раз прокрутил в памяти события того дня накануне исчезновения Ани. Искал что-нибудь необычное. В её поведении, разговоре. И ничего не находил. Не было ничего странного. Проснулись они рано. Выпили кофе. Съездили в ЗАГС, подали заявление. Позавтракали в кафе на Казанской. Потом Илье позвонили из ресторана, и он умчался на работу. С Аней возле книжного магазина на Невском расстались. Часа через два она ему звонила с домашнего, чтобы он знал, что она дома. Вернулся Илья поздно, около одиннадцати, но Ани уже не было. Всё, и больше ничего. Ни звонков, ни встреч. Ни-че-го.

А Артём тогда ухватился за мысль, что Аня вполне могла испугаться обязательств и просто сбежать. Или же до сих пор быть замужем.

— Нет, я видел её паспорт, – возражал тогда Илья. — Ни единого намёка на штамп.

— А должно быть целых два намёка, – язвил Артём. — Штамп о заключении брака и штамп о разводе. Как ты это объяснишь?

Тогда Илья ответил, что она могла поменять паспорт, чтобы ничто не напоминало ей о бывшем муже.

— Или не бывшем, – не отставал Артём. — А ты не допускаешь мысли, что она просто вернулась к мужу? Нагулялась и домой, в тёплое семейное гнёздышко.

— Нет, – отрезал Илья, пресекая дальнейший разговор на эту тему.

Он не допускал такой мысли. Знал, что Аня не могла его бросить. Знал, потому что чувствовал её любовь каждую ночь в своей постели, видел в её глазах каждое утро. Нельзя притвориться счастливой. И Илья не сомневался – Аня не притворялась.

— Ну не могла же она просто испариться, – размышлял Крутов в день своего приезда. — Стрельников, сам подумай. Она явно ушла через парадную. Хоть консьержка и утверждает обратное. Вопрос в другом: сама ли?

— Хочешь сказать, её могли похитить? – Илья напрягся, всмотревшись в задумчивое лицо приятеля. — Глупо, – не дожидаясь ответа, продолжал рассуждать он. — Я не президент и не миллиардер. Брать с меня нечего. Так, парочка ресторанов. Но это настолько хлопотный бизнес, что… – он провёл пятернёй по волосам. — Да и мстить некому. С конкурентами живём мирно, врагов, способных на похищение человека, ещё не нажил. И потом, я думаю, если Аню похитили, то уже выдвинули бы свои требования.

— Прошло мало времени. Хотя в одном ты прав. Похищают с конкретной целью – что-то получить взамен.

— Вот именно. Я скорее поверю, что на неё напали на улице и… – он осёкся. Сглотнул.

— Это точно, – усмехался Артём. — Я тут забрёл по ошибке в один дворик. И хоть я не боязливый и за себя постоять могу, решил вернуться к дороге и…

Артём сделал глубокий вдох.

— Ничего не понимаю, – он хлопнул по обеденному столу. — Никто ничего не видел. Консьержка молчит, как партизанка. Наверное, прилично заплатили. А быть может, кого-то прикрывает. Кого-то хорошо ей знакомого.

— Консьержка? – Илья немного задумался. Консьержке его подъезда было лет пятьдесят и она была одинокой женщиной. Семь лет назад у неё погибла вся семья. Разбились в автокатастрофе. И прикрывать ей некого, как не для кого брать деньги. — Да я в своей жизни не встречал честнее тётки, чем она. Нет, тут что-то другое. Я думаю, она, скорее всего, просто не видела Аню. Отлучилась в тот самый момент, когда она уходила из дома.

— Странное совпадение, – Артём прошёлся по кухне. — Консьержка отлучилась, камеры не работали, сосед уехал. Кстати, а зачем нам сосед? Он мог ничего и не видеть. Не торчит же он сутками возле двери, подглядывая в глазок за соседями?

— У соседа моего в дверях установлена скрытая камера, которая охватывает лестничный пролет, – пояснил Илья. — И если к Ане кто-то приходил в тот вечер, она наверняка зафиксировала.

— А если никто не приходил? Если она действительно ушла сама?

— Нет, Артём, – Илья отрицательно покачал головой. — Ты ошибаешься на её счёт.

— Уверен? – не унимался Артём. — Ты же её совсем не знаешь. Сколько вы там знакомы? Месяц? Два? Вспомнила, что пора…

— Тринадцать, – перебил Илья.

— Что «тринадцать»?

— Мы знакомы тринадцать лет, – пояснил Илья. — И Аня меня не бросала.

— Значит, всё-таки случайность? – кивнув, предположил Артём, ничему не удивляясь. — Сам же говорил, что на ваших улицах всякое может произойти…

Илья не спорил больше. Понимал, что, скорее всего, Аня стала случайной жертвой улицы. Но он упорно гнал от себя эти мысли. Был уверен, что за неделю появились бы новости, а так…

— Новости есть? — спросил Илья, отрываясь от воспоминаний.

Артём покачал головой и собрался что-то сказать, но не успел. Тяжёлый бой барабанов отвлёк его – зазвонил мобильник. Артём извинился и ответил.

— Да, Шина… И что?.. Когда?.. Я понял, спасибо.

Он попрощался и ещё некоторое время задумчиво крутил в руке мобильный телефон. Илья безучастно посмотрел на приятеля. Он каким-то седьмым чувством знал, что тот сейчас скажет. Знал и ничего не чувствовал. Только тишину, жуткую и опустошающую.

Артём осторожно тронул Илью за плечо и скрылся в квартире, кому-то звоня.

Илья вошёл в гостиную. Здесь всё было как всегда. Идеальный порядок. На спинке дивана лежала раскрытая книга. Последний Анин роман. Илья читал его по ночам, когда неожиданно накатывала бессонница, и он уходил сюда, чтобы не будить и без того чутко спящую Аню. А она приходила следом, едва он успевал прочесть одну главу. Отбирала книжку и уже не давала уснуть до рассвета. На тумбочке возле телевизора лежал диск с мультиком, который они смотрели вечером накануне всего этого кошмара. Илья улыбнулся, вспомнив, как смешно Аня хрустела печеньем и запивала фантой. Она задремала на середине просмотра у него на коленях, и он ещё полночи сидел, запрокинув на диван голову, и не шевелился, пока Аня не проснулась и не утащила его в спальню. Илья косо глянул на подоконник, где в пластиковом горшке стояла белая орхидея, которую он подарил Ане в тот самый вечер. Он помнил, как она подозрительно смотрела на него и спрашивала, откуда он узнал, что орхидеи – её любимые цветы. А он всё о ней знал. Кроме одного – где она сейчас.

— Стрельников, ты меня слышишь? – Артём закрыл балконную дверь, отгородив квартиру от шума улицы. Оказывается, там было шумно, а Илья ничего не слышал.

— Прости, задумался, – Илья поднял глаза на озабоченного Крутова.

— Одевайся, – сухо отчеканил Артём. — Ночью в морг на Екатерининском привезли неопознанное тело девушки, по приметам похожей на твою Аню. Надо съездить на опознание.

— Надо так надо, – согласился Илья, чувствуя, как жгучая боль расползается по телу. И только сердце стучало ровно, не веря. — Поехали, – добавил он, накинув ветровку.

Глава 2.

Лето, 2014 год. 

В забытьи, на негнущихся от страха ногах Илья шёл по коридору. И звук его тяжёлых шагов гулким эхом разбивался о бетонные стены. Мёртвые тела, прикрытые тряпками, лежащие на каталках, сменялись трупами, брошенными прямо на полу. Серые, изуродованные, с проломленной головой или вовсе без оной, без ног или рук, с бесформенной массой вместо лица они вызывали только жалость. Не отвращение от жуткого вида истерзанных тел или гнилостного трупного запаха – к ним Илья привык за те несколько минут, что провел в этой обители смерти – а именно жалость. Уже жалость. Ведь многие из них чьи-то дети, мужья, жёны, матери, друзья. Близкие люди, которых тоже кто-то ищет и сходит с ума от неизвестности. Как и он, молящийся, чтобы его Ани здесь не оказалось. Илья покосился на идущего рядом Артёма. На его смуглом лице не отражалась ни одна эмоция, словно он был частым гостем подобных заведений. Может и так, Илья не знал. На короткий миг взгляды приятелей встретились, и Артём подмигнул Илье. Хотел убедить друга, что всё обойдется, хотя сам не верил. А Илья верил, и эта уверенность придавала ему сил идти дальше и не вглядываться в безмолвные лица в поисках родных черт.

Примерно на середине пути их остановил молодой мужик в синем медицинском костюме. Артём объяснил, зачем они здесь, кто их впустил, назвал чьё-то имя и даже показал какую-то бумагу. Все вкупе подействовало на медика умиротворяюще: он кивнул и попросил следовать за ним.

Через несколько метров они вошли в небольшой кабинет, уставленный приборами, колбами, пробирками. У окна стоял письменный стол с компьютером. Мужчина плюхнулся на стул и пробежал пальцами по клавиатуре. Артём пояснил ему, кого они ищут: пол, возраст, приметы, когда и кто привёз тело. А Илья взглянул на себя в зеркало, висевшее на двери. Пепельные волосы, всегда идеально уложенные, растрепались; серые глаза воспалены от бессонных ночей; щёки впали, резко выделяя шрам на правой скуле, а на бледном лице недельная щетина, грозившая превратиться в неухоженную бороду. Ещё немного и он сам станет похож на тех, кто остался за дверью. Илья поморщился и отвернулся.

Нужное им тело оказалось недалеко от кабинета.

Она лежала на каталке, укрытая белой простынёй. Совсем одна в дальнем углу коридора, куда практически не попадал свет. Из-под простыни виднелись тусклые волосы, при жизни наверняка бывшие каштанового цвета. На одной из спутанных прядей Илья разглядел серебристую невидимку – такими же закалывала волосы Аня. Сердце застонало в груди, ускоряя ритм. Выдохнув, Илья подошёл к каталке. Медик хотел что-то возразить, но Илья краем глаза видел, как Артём задержал его. Тот лишь отмахнулся. Илья коснулся пальцами гладкой ткани, и в один миг мир перестал существовать. Невидимая стена отгородила его, поглотила все звуки. И эта мёртвая тишина угнетала, а тьма, казалось, лезла из всех щелей. Она опутывала невидимыми нитями, давая волю страху. Последний парализовывал. Не давал дышать. Топил в своём вязком, вонючем болоте. Холодный пот струился по телу, крупными каплями проступая на лбу и шее, где рвало на части сонную артерию, неистово пульсирующую. Негнущимися пальцами он поднял край простыни, открывая лицо. Ткань выскользнула из пальцев, смялась в области шеи мёртвой девушки. А Илья не мог оторвать взгляд от изрезанного глубокими ранами девичьего лица с озорными веснушками у самого носа. Её лица.

— Нет… – хрипло произнёс он. Хотел закричать, чтобы хоть как-то разорвать давящие цепи тишины, выплеснуть наружу дикую боль, острыми зубами вгрызшуюся в сердце. Но вдруг понял, что у него не осталось сил. Он не мог поверить, что вот так всё закончилось. Оборвалась ниточка её жизни. Нет, так не могло быть. Только не так. Перед глазами потемнело и стены заплясали. Илья покачнулся, но чья-то сильная рука легла на плечо, удержала его на весу. Илья поднял голову. На него смотрели встревоженные чёрные глаза Артёма.

— Порядок? – спросил он, разбив в дребезги смертельную тишину. Илья неуверенно кивнул и вновь взглянул на девушку, которую не осмеливался назвать родным именем. Чувствовал, что так будет неправильно. Что эта бледная, израненная девушка не его Аня. И у него был только один шанс, чтобы в этом убедиться.

— Мне нужно взглянуть на ее спину, – он с надеждой посмотрел на медика. Тот помог, хотя по его глазам Илья видел, что ему не нравится происходящее на его территории. Бережно, словно боясь навредить ещё больше, они перевернули тело на левый бок. Тонкая ткань сползла с плеч, обнажив худенькую спину с идеально чистой кожей. Илья даже провёл пальцами по правой лопатке. Ни шрамов, ни следов татуировки. Улыбка тронула его губы. Они положили тело девушки обратно, и Илья прикрыл его простынёй.

— Это не Аня, – твёрдо произнёс он, повернувшись к Артёму.

— Уверен? – переспросил тот.

— На все сто.

— Хорошо, – он похлопал Илью по плечу. — Но у меня тут ещё одно дело. Ты не против?

— Да ради Бога. Только я на улицу.

Артём кивнул и вместе с медиком скрылся в кабинете. А Илья поспешил поскорее покинуть морг.

Когда Крутов вышел на улицу, Илья курил уже пятую сигарету. Горло саднило с непривычки. Почти семь лет Илья отвыкал от вкуса и запаха табака, но сегодня сорвался. Расплавилась его стальная выдержка. Нервной дрожью растеклась по телу. Минутное облегчение, что Ани нет среди мёртвых, отступило. Грудь стиснули невидимые ледяные пальцы от мысли, что Илья по-прежнему не знает – жива ли она. Он выдохнул облачко дыма, которое подхватил летний ветер. От горячего воздуха заслезились глаза. Илья усмехнулся. Неведение ослабляло его, делало уязвимым к слабостям, которые он, казалось, искоренил в себе десять лет назад. Тогда он думал, что потерял Аню навсегда. И с тех пор старательно превращал себя в железного человека, которому не нужна любовь, неведома жалость и прочие сантименты. Ему удалось с большим трудом доказать, что он способен добиться всего без неё. И он искренне верил, что может жить без Ани. До тех пор, пока она вновь не ворвалась в его размеренное существование. И вот теперь судьба повторяла свою игру. Снова отнимала его принцессу. Только на этот раз гораздо мучительнее. И лишь призрачная надежда, теплящаяся в надломленной душе, не позволяла сдаться и смириться с потерей.

— Колись давай, приятель, – Артём спугнул севшего на крышу джипа сизого голубя. Илья проводил птицу взглядом, ловя себя на мысли, что сегодня благодаря отсутствию такого голубя на спине мёртвой незнакомки он обрёл новую веру.

— Ты о чём? – переспросил Илья, выбросив скуренную до фильтра сигарету.

— Я о твоих манипуляциях с трупом, – он скептически посмотрел на слегка помятую пачку, лежащую на капоте. — Не знал, что ты куришь, – он заглянул в полупустую пачку и присвистнул. — Вижу, не помогает табачок-то?

Илья пожал плечами и расстегнул ветровку, которую ещё минуту назад застёгивал под самое горло, пытаясь согреться, так его трусило. Июльское солнце нещадно плавило асфальт, жаркими лучами залазило под куртку, опаляя кожу. И Илья чувствовал себя запертым в раскалённой печке.

— Не помогает, – выдохнул он, рукавом вытерев влажный лоб. — У Ани на правой лопатке татушка: белый голубь с алыми крыльями. Она набила ее еще тринадцать лет назад. Со мной служил один паренек – художник от Бога, сейчас известный татуировщик. Тимофей Коготь. Может, слыхал?

Крутов кивнул.

— Это была его первая работа. Талантливая, скажу я тебе. И сделал он ее быстро, потому что я злился ужасно тогда. Тимоха трогал ее кожу, гладил ее – работал, одним словом. А я не мог смириться с тем, что он первый прикасался к ней, понимаешь?

Крутов усмехнулся.

— В тот день, когда Тимоха разрешил снять повязку, я остался у Ани. Она тогда спросила у меня, нравится ли мне рисунок? Мне нравился. Это было шикарно. На ее смуглой коже бело-алое чудо. Я не сдержался и потрогал. А потом… — он не договорил, мечтательно улыбнулся, вспоминая, как у них было в первый раз. Он уже был опытный, как ему тогда казалось. Впрочем, он не сразу сообразил, что за выкрутасы выделывает его принцесса: необыкновенные духи, немыслимое и такое откровенное платье – и чуть было не сбежал. Но Аня его не просто удивила. Она сожгла его в пепел и сгорела вместе с ним. А когда они все-таки возродились из пепла, Илья снова и снова распалял Аню, наслаждаясь, что эта необыкновенная женщина не принадлежала никому до него. И не будет после, тогда он был в этом уверен.

— Илюх? – Крутов осторожно тронул Стрельникова за плечо. Тот провел пятерней по волосам.

— А у той…девушки не было ничего подобного.

— Ясно, – кивнул Артём. — Значит, это не Аня. Уже хорошо. Что дальше собираешься делать?

— Искать.

— Идеи есть? – Крутов передал Илье сигареты. Тот брезгливо посмотрел на пачку и, смяв, выбросил в ближайшую урну.

Илья не ответил. Если бы он знал, где искать Аню, то уже мчался бы туда со скоростью света.

— А полиция что? – не унимался Артём. Без конца заставлял Илью говорить, отвечать на бессмысленные вопросы. А он не мог и не хотел разговаривать. Сердце сжималось от острой нестерпимой боли. И успокоить её могло только одно – Анино появление. Илья с остервенением взъерошил волосы.

— Никто её не ищет, – процедил он. — Никто, понимаешь? Только я.

Со всей дури пнул ногой колесо. Артём неодобрительно покачал головой.

— Ладно, – Крутов обошёл машину и открыл дверцу со стороны водителя. Илья вопросительно взглянул на приятеля. — Поехали, прокатимся к нашим доблестным блюстителям порядка. А потом к частному сыщику. Ключи давай.

— Зачем это?

— Затем, что я поведу. Не хватало нам ещё в ДТП вляпаться.

Илья недовольно фыркнул. Вождение отвлекало его от мрачных мыслей и самокопания. И он не хотел лишаться этого своеобразного спасательного круга. Но был вынужден согласиться с Артёмом. В его состоянии лучше не садиться за руль. Он кинул ключи Крутову и устроился в пассажирском кресле.

— А что за сыщик? – поинтересовался Илья, когда Артём вырулил на шоссе.

— Я же тебе рассказывал, – Крутов посигналил затормозившей впереди «Хонде», с трудом избежав «поцелуя». — Мой давний знакомый, – добавил он, переключив передачу.

Илья кивнул, припоминая, как на следующий день после приезда, Артём рассказывал о старом знакомом, который ему помог и недавно осел в Питере. Вспомнил и то, как сразу же был готов сорваться к этому сыщику, но Крутов его остановил. Сказал, что ещё рано. Теперь, стало быть, время пришло.

— Я с ним созвонился, – заговорил Артём. — Он готов встретиться. Работа ему сейчас позарез нужна, особенно, если ты хорошо заплатишь.

— Я заплачу, – согласился Илья и потянулся за вибрирующим в кармане телефоном.

Звонил Андрей Дарханов, друг детства Ильи и программист от Бога. Андрей работал в крупной компании мобильной связи. Он только вернулся из Европы и по просьбе Ильи пытался запеленговать мобильник Ани. Илья весь подтянулся, готовый к худшему. Понимал, если телефон отключён, засечь его практически нереально. А у Ани мобильник находился вне зоны действия вот уже семь дней.

— Какие новости? – не поздоровавшись, выдохнул Илья в трубку. Артём покосился на него.

— Тебе какую? У меня их две, – проговорил в ответ низкий мужской голос.

— Андрюха, твою мать, – прошипел Илья. — Мне сейчас совсем не до твоих приколов.

— Да ладно, чего ты? У меня действительно две новости. Первая: теперешнее местонахождение мобильника твоей Ани выяснить не удалось. Он у неё отключён. И скорее всего, разбит.

— Тоже мне новость, – буркнул Илья. — Это я и так знаю.

— Тогда запоминай, чего не знал. Последний сигнал с её мобильника был зафиксирован на пятидесятом километре Восточно-Выборгского шоссе.

— Андрюха, ты…

Илья не нашёлся, что сказать. Он знал, что его друг горы свернёт, но поможет, но чтобы так быстро и так эффективно. Илья не ожидал.

— Знаю-знаю, – весело перебил Андрей. — Ты главное Аню найди.

— Найду, Андрюх. Спасибо, друг.

— Я так понимаю, маршрут меняется? – спросил Артём, когда Илья закончил разговор.

— Правильно понимаешь. Тормози. Я сяду за руль.

— Нет, – отрезал Артём тоном, не терпящим возражений. — Поведу я. Куда едем?

— В Выборг, – немного подумав, изрёк Илья и откинулся на спинку.

Глава 3.

Лето, 2014 год. 

Илья не заметил, как город остался позади. Высотки сменились заправками и мелькающими за зелёными посадками посёлками. Артём свернул с оживлённой трассы на Выборгское шоссе и прибавил скорости. Илья расслабился, всматриваясь в проносящиеся мимо стройные и раскидистые деревья и ускользающее железнодорожное полотно. Он опустил стекло и вдохнул горячий воздух с примесью запаха свежескошенной травы. Аромат детства и воспоминаний.

Посёлки остались вдали, вытесненные еловыми лесами и зеркальной гладью рек и озёр. По обе стороны шоссе замелькали садоводческие поля и стройные ели.

А перед глазами Ильи то и дело проскакивали указатели, разветвления дороги.

— Тормози! – гаркнул Илья, когда, наконец, мелькнула табличка пятидесятого километра. Артём дёрнулся, вывернул руль вправо. Джип выехал за серую дорожную ленту, взвизгнули тормоза. Крутов смерил приятеля гневным взглядом, но сказать ничего не успел. Илья выпрыгнул из салона и двинул в сторону указателя.

Остановился напротив таблички с белыми цифрами и осмотрелся. Ничего примечательного. И ни одного места, где можно спрятать человека. Разве что похоронить. Илья провёл ладонью по волосам.

— И что дальше? – поинтересовался подошедший Артём.

— Дальше? Проклятие! – прошипел Илья, взметнув ногой клубок пыли. — Не знаю я, что дальше.

— Я думаю, телефон просто выбросили по дороге, – заметил Крутов, пройдя вдоль дороги в одну и другую сторону. — А ехать могли куда угодно, Илюх.

— Нет, – Илья отрицательно покачал головой. — Она где-то рядом. Я чувствую.

— Знаешь, если бы я тебя не знал так хорошо, то давно послал бы к чёрту и уехал домой, – Артём усмехнулся.

— Я знаю, Артём, – Илья похлопал приятеля по плечу. — Примерно в километре отсюда посёлок Симагино. Думаю, нужно начать с него.

Так и поступили. Артём окрестил их жалкие попытки найти одну-единственную девушку среди тысяч жителей окрестных посёлков погоней за миражами. Но продолжал расспрашивать встречающихся на пути редких людей и показывать им фотографию Ани.

А Илья, проделывая тоже самое, вспоминал, как всего месяц назад через это Симагино ехал на юбилей к матери.

Он крутил «баранку» и изредка поглядывал на сидящую рядом Аню. Она же неотрывно смотрела в окно. И это давало Илье отличную возможность любоваться ею. Она была великолепна. Необыкновенная. Сказочно-красивая.

Короткие прямые волосы, слегка приподнятые у висков невидимками, обнажали прекрасные ушки с золотыми серёжками-гвоздиками. Тёмные локоны на солнце отливали золотом. Напоминая Илье о прежней девчонке с кудрявыми до пояса волосами цвета зрелой пшеницы. О той юной романтичной Ане, которая верила в чудеса и грезила «Алыми парусами». О тех временах, когда Аня упрямо затягивала шикарные кудри в тугой хвост, а Илья так же упрямо воровал у неё заколки и резинки, чтобы при следующей встрече дарить новые. А потом снова выбрасывать их в море. Илья помнил, как Аня смешно злилась на него за это: сводила на переносице тонкие брови, поджимала губы, упирала руки в бока, готовая вот-вот разреветься. И становилась похожа на маленькую девочку, у которой мальчишки отняли любимую игрушку. А Илья прижимал её к себе и нежно-нежно целовал за миниатюрным ушком с золотым гвоздиком.

Продолжая ностальгировать, Илья скользил взглядом по Аниным губам, подкрашенным розовой помадой. Вкус этих губ он так и не сумел забыть. Миндальный, со сладостью ванили. Сумасшедшее сочетание, которое не удалось затмить ни одной женщине, с чьих губ Илья срывал поцелуи.

Пудра на щеках не скрывала озорных веснушек у вздёрнутого носика. Затемнённые очки наоборот прятали синие, как небо, раскосые глаза. А переливающиеся цветами радуги браслеты на левом запястье закрывали побелевшие шрамы от порезов, заставляя Илью сильнее сжимать руль от злости на самого себя.

Аня была такой родной и далёкой одновременно. Знакомой, но недосягаемой. Чужой. Но это не пугало, а только сильнее притягивало Илью к ней.

Они молчали больше часа пути. А в Симагино Аня попросила остановиться, чтобы купить минеральной воды. Илья притормозил у ближайшего магазина, хотя в бардачке всегда возил бутылку «Боржоми». Он был готов делать остановки хоть через каждые десять метров, лишь бы продлить время пути. Только чтобы подольше побыть наедине с любимой женщиной, Илья поехал не по накатанной трассе, а в объезд.

Он сбегал за минералкой, а потом наблюдал, как Аня залпом опустошила пол-литровую бутылку. И неожиданно предложил ей искупаться, благо до Симагинского озера рукой подать.

— Места тут чудные, – говорил он, чувствуя, как сердце выбивает чечётку от растущего желания. — Ты будешь в восторге.

И он завёл мотор с уверенностью, что Аня согласится. Девчонкой она обожала плавать. Каждый раз подходя к морю, она здоровалась с ним, а уходя – прощалась. Помнил, что она всегда плохо переносила жару и начинала купаться ещё когда вода не успевала прогреться. Водичка в этих озёрах в начале июня ей бы пришлась по вкусу – Илья не сомневался.

Он и мысли не допустил, что она может отказаться. Но она его удивила.

— Извините, Илья, но вынуждена отказаться. Я не умею плавать, – соврала она, глядя ему в глаза. Очки скрывали её взгляд, и Илья не смог определить, что она чувствовала. Но лгала она непринуждённо, не сомневаясь, что ей поверят. Возможно, кто-то другой и поверил бы. Но не Илья. Он-то как никто знал, что Аня превосходная пловчиха. Однако подыграл ей. Хотя руки чесались проучить её. Он и план придумал молниеносно и тут же обругал себя за ребячество. Повернул обратно на трассу, попутно рассказывая Ане всякую чепуху о маленьком посёлке.

С Симагино началась их глупая игра в «казаки-разбойники», в которой ему всё-таки удалось победить после десяти лет разлуки. Не смотря на то, что она так и не поняла – он узнал её. С той самой минуты, как она переступила порог его питерской квартиры. Узнал её с первого взгляда, хотя она сильно изменилась и старалась ничем не выдать себя. И теперь жалел, что не признался ей.

— Стрельников, ты где витаешь? – голос Артёма вернул Илью в реальность. К грунтовой дороге и кирпичным домам посёлка.

— Здесь я, здесь, Тём.

— Я вижу, – усмехнулся Артём и добавил серьёзно: — А вот Ани здесь нет, Илюх.

Илья машинально покачал головой. Он уже понял, что они впустую потратили два часа, дожидаясь сельского главу, не вовремя отбывшего на рыбалку, и болтаясь по полупустым улочкам. В Симагино Ани нет и не было.

— Куда дальше? – спросил Артём, когда они вернулись к оставленной умагазина машине.

— Вперёд, – Илья махнул рукой в сторону шоссе. — Проедемся по посёлкам вдоль трассы. Она где-то рядом. Я спинным мозгом чувствую, понимаешь?

Артём согласился и сел за руль.

Они прошерстили с десяток мелких и крупных сёл прежде, чем въехали в Первомайское. К тому времени солнце уже спряталось за еловые макушки. Над посёлком повисло туманное марево.

— Бесполезно всё это, – Артём обогнал машину такси и свернул к отделению полиции. — Мы ведь ничего не знаем. Ни с кем Аня уехала, ни на чём. А здесь в округе мест, где можно её спрятать – хоть отбавляй. Мы проехали только с десяток таких: бывшие катакомбы, батареи, поселения. Проще иголку в стоге сена найти, чем здесь Аню.

— Мы её найдём, не сомневайся, – отрезал Илья.

— Да я не сомневаюсь. Более того, я просто уверен, что она сама найдётся. Живая и здоровая.

— Это ты сейчас к чему?

— Я к тому, что совершенно нелогично везти куда-то похищенную девушку, – Артём остановился напротив белого здания полиции, — когда в Питере полно подвалов, заброшенных домов и заводов. Да ещё так демонстративно наводить нас на свой след. Зачем? Ведь куда проще выбросить мобильник в Неву и дело с концом. Да и Аню, раз уж на то пошло, проще скормить рыбкам, чем везти через весь город, а потом ещё хрен знает куда по трассе, где их в любой момент могут гаишники тормознуть.

— Но ведь каким-то образом её мобильник оказался на шоссе. Каким? – немного раздражённо поинтересовался Илья. Артём говорил логичные вещи, но Илья упорно не соглашался с приятелем, хватался за соломинку, которой был последний сигнал Аниного телефона. И он чуял, что на верном пути.

— Да телефон могли намеренно выбросить у чёрта на куличиках, – фыркнул Крутов, вылезая из машины. — Похитители, если они, конечно, были, не могли не понимать, что Аню будут искать. Вот и позаботились заранее, как можно направить поиски по ложному следу.

— Может ты и прав, – Илья двинулся следом за Крутовым. Но на входе в отделение их встретил грузный мужчина лет сорока в форме.

— Городские? – спросил он, хрустя фисташками. Артём кивнул. — Капитан Семёнов, – он пожал руку Крутову и Илье. Те представились в ответ. — Мне звонили насчёт вас. Но, к сожалению, ничем помочь не могу. Ориентировку на вашу супругу, – капитан повернулся к Илье, – мы получили ещё два дня назад.

Капитан отвёл собеседников в сторону, выбросил в урну шелестящую пачку из-под орешков.

— И сразу провели все необходимые оперативные мероприятия, – продолжил он, — но безрезультатно. А…

— Всё ясно, – перебил его Илья. — Я так и думал. Бывай, капитан.

Илья махнул ему рукой и вернулся к машине.

— Давай-ка сами в местную больничку съездим? – предложил Артём, плюхнувшись на водительское сидение. — Что-то подсказывает мне, что не отрывали местные своих задниц, чтобы кого-то искать.

— Слушай, я всё спросить хотел, – кивнув, заговорил Илья. — А откуда ты так хорошо знаешь эти места? Ни разу не уточнил маршрут и не заблудился.

— Так я родился в Приморске, – улыбнулся Крутов. — А на здешние озёра мы с отцом частенько рыбачить ездили.

— Тогда ясно.

Илья отвернулся к окну. Пару минут они провели в тишине.

Артём подрулил к зданию больницы и остановился. Чуть дальше Илья заметил жёлтое такси с питерскими номерами. То самое, что совсем недавно обгонял Артём. Сердце сжалось в кулак. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В висках закололо от неясного предчувствия. Илья открыл дверцу и ступил на дорогу. Даже сквозь подошву летних туфель он ощутил, насколько раскалился асфальт за день. Илья переступил ногами, не сводя глаз с такси. Что-то не так было с этой машиной. И это «что-то» как магнитом тянуло его к ней.

— Илья! – окликнул его Артём. Илья обернулся. — Что? – только и спросил Крутов, но Илья лишь пожал плечами и вновь посмотрел на машину. Артём проследил его взгляд. — Обычное такси. Может, кто навестить родственника приехал. Или встречают кого-нибудь.

— Может, – эхом откликнулся Илья.

Такси медленно тронулось с места, развернулось и покатило в сторону трассы, лукаво улыбнувшись розовым драконом, прилепленным на заднее стекло. А в кармане Ильи зазвонил мобильник. Не глядя на дисплей, он ответил.

— Здравствуй, Илья, – прозвучавший в трубке звонкий женский голос взбудоражил кровь. Руки Ильи задрожали.

— Аня? – выдохнул он и заметил, как насторожился стоящий рядом Артём. — Аня, родная. Где ты? Что с тобой? Родная моя, хорошая, не молчи. Аня!

— Со мной всё хорошо, Илья… Прости меня…

— Простить? Аня, где ты? Я сейчас приеду!

— Я дома, Илья… Я…я вернулась к мужу. Так будет правильно. Прости и не ищи меня.

— Аня, что ты такое говоришь?! Ты…

— Прощай, мой Грэй…

Илья безучастно уставился на смолкнувшую трубку. Затем на Артёма. В памяти всплыли недавние слова приятеля об Анином возвращении к мужу. Артём оказался прав.

— Она меня бросила, – отстранённо проговорил Илья. — Бросила, – повторил он и неожиданно громко рассмеялся.

Глава 4.

Лето, 2014 год. 

Аня разлепила веки и тут же зажмурилась от резанувшего по глазам яркого света. В ушах зашумело. Затошнило. Она застонала. Горло полоснуло острым лезвием. Чьё-то дыхание опалило кожу. И вместе с ним пришла боль. Она была везде. Тяжелыми камнями била по телу, впивалась в рёбра гвоздями и раздирала осколками лицо. Она проникала внутрь ядовитыми укусами, разрывала мышцы и ткани, ломала кости. Аня дёрнулась, выгнулась. С её губ сорвался крик. Пронзительный, разрывающий лёгкие. Голос охрип. Аня закашлялась. Рот наполнился кровью. Аня захлёбывалась, задыхалась. Заметалась, пытаясь спрятаться от пронзительной боли, выкручивающей её до последней капли.

Откуда-то издалека донеслись глухие, как сквозь вату, голоса. Кто-то резко сжал её руки, голову. На лицо надели что-то жёсткое, прохладное.

— Дыши, – врезалось в сознание.

Она вдохнула. Прохлада расползлась по рту, защекотала нос, нёбо, остудила горло. Аня расслабилась и погрузилась в спасительное беспамятство…

Аня открыла глаза и не поняла, почему так темно. Темнота была непроницаемой, холодной и…жуткой. Она тикала короткими звуками, шипела чьим-то дыханием и казалась живой, осязаемой. Аня чувствовала её прикосновения, похожие на зимний ветер. Колкие, парализующие. Она попыталась пошевелить руками, но тех будто не существовало. Ноги тоже не повиновались. Страх мелкой дрожью опутал бесчувственное тело. Аня закричала, но из пересохшей гортани вылетел лишь слабый хрип. Хрип, всколыхнувший тьму.

Она зашевелилась, обретая черты. Безликий силуэт. Но Аня знает, кто это. Глазами ищет выход, но взгляд натыкается на толстую стену темноты. Сердце в груди заходится истеричным ритмом, звенит в висках, разбивает затылок. Она видит его безумные глаза, ощущает кислое дыхание на своём лице и боль. Смертельную…

Но неожиданно кто-то хватает Аню за руку. Она чувствует сильные пальцы на своём запястье. И эти пальцы спасают её, выводят из темноты. Она растворяется, ускользает под натиском солнечного золота, рассыпающегося по белому потолку, голубоватым стенам, серой спинке кровати, широкой спине в синей униформе.

Где она? Что произошло? Куда пропала темнота? Перед глазами всё расплывалось, желудок сводило от тошноты. И ещё страшно хотелось пить.

— Воды… – прохрипела она вслед синей спине тихо, неразборчиво. И даже попыталась поднять голову, но спина обернулась. Сердце заметалось, как перепуганная птица в силках. Аня увидела то, что никак не могла видеть. К её кровати подошёл молодой мужчина в хирургическом костюме. Он сосредоточенно посмотрел на приборы рядом, пальцами сжал её запястье, перевёл взгляд на циферблат своих наручных часов. Аня откуда-то знала, что эти пальцы очень горячие, немного шершавые и невероятно сильные. Но она их не чувствовала. Почему? Паника заставила сердце биться с удвоенной силой, холодом защекотала затылок. Что с ней?! Попробовала пошевелить пальцами, но тех словно не было. Распухшая, в синяках и ссадинах, рука бревном лежала на белоснежной простыне. Ещё одна такая же простынь скрывала ноги. Не Анины, чужие. Потому что их она не ощущала. Голова закружилась, в ушах зазвенело. Слёзы брызнули из глаз, но она не ощутила их на висках. Что происходит?! Почему она ничего не чувствует?! Аня закусила губу, во рту появился ржавый привкус крови. Ни боли, ни прикосновения. Ничего…

— Вы меня слышите? – донеслось до неё. Мягкий голос усмирил панику, завладел Аниным вниманием. Родной голос, любимый. Аня смотрела на склонившегося над ней мужчину и не верила. Из идеально уложенных пепельных волос выбилось несколько прядей. Он ощупал её лицо, заглянул в глаза серым, как пасмурное небо, взглядом. Аня знала эти глаза. Самые красивые на свете. А ещё Аня знала, что на правой скуле у него шрам в виде полумесяца, который она не могла никак разглядеть. Реальность ускользала от неё, размывалась. Остался только белобрысый парень со счастливыми серо-голубыми глазами, держащий Аню за руку. Её Илья. И воспоминания, тайфуном ломающие стену спасительного забытья…

…Она ещё заснуть толком не успела после бурной ночи. Только-только начало сниться обожаемое ею с детства море, куда так хотелось сбежать, поплескаться в прохладной воде, понежиться на солнце. И тут в её сонную идиллию ворвался голос Ильи. Громкий, настойчивый. Он требовал немедленного Аниного пробуждения, но, вплетаясь в блаженство её сна, превращался в мелодию. Его голос завораживал, и хотелось слушать его до бесконечности. Аня попала в его плен сразу и неотвратимо. И в то утро она сонно закрыла уши и, спрятавшись под одеяло, шикнула на него: «Брысь, сирена!» Она никогда не называла его так вслух, лишь мысленно, когда в очередной раз попадалась в сети его чарующего голоса. Как мантру повторяла эти два слова. Иногда помогало. Но обычно она просто отдавалась своему счастью и в один миг делалась ужасно глупой, как герои древнегреческих мифов, попавшие в губительные путы морских озорниц.

Но Илья тогда не ушёл, а выдал такое, что Аня мигом проснулась. Отставил поднос со стаканом молока и протяжно завыл, подражая полицейской сирене. Аня вытаращила глаза и швырнула в него подушку. Илья увернулся.

— Не похоже? – искренне удивился он.

— На что?

— На сирену, – улыбнулся он и снова завыл.

Аня натянула на голову одеяло, не желая слушать. А Илья запустил руки под одеяло и защекотал её пятки. Она заверещала, раскрывшись. Захохотала от очередного подвывания Ильи, пока он не оборвал её обжигающим поцелуем.

А после они долго занимались любовью. И это было так…превосходно, что больше не тянуло на море, где так фантастически уютно и тепло. Ей было тепло и уютно на разгромленной постели рядом с тяжело дышащим Ильёй и его гипнотизирующим голосом. И откуда только у него силы разговаривать? У Ани их совершенно не осталось, и она снова задремала. Но Илья стащил её с кровати и брыкающуюся затолкал в душ. А она не хотела в душ, и идти тоже никуда не хотела. А Илья всё поторапливал, готовый сам умыть её и почистить ей зубы. Аня не понимала, куда такая спешка, и Илья ничего не объяснял.

— Если ты, – говорил он, когда Аня, наконец, выбралась из ванны, – пошевелишь своей прекрасной попкой, – и игриво ущипнул её. Аня подпрыгнула, ойкнув, а Илья засмеялся, чмокнул её в нос и закончил: — Скоро всё сама узнаешь.

— Что узнаю?

Но Илья лишь загадочно отмалчивался. Нет, она помнила, что накануне вечером они смотрели «Шрека» и ни о чём важном не договаривались, как и не планировали куда-то идти спозаранку.

— Илья, что происходит? – спросила она серьёзно, сев на край уже застеленной кровати.

Илья присел напротив, обхватил её колени. Дымчатые волосы, серо-голубые глаза, полумесяц на щеке. От него пахло миндалём. Или это пах кофе, чашку с которым Илья всунул ей в руки?

— Как ты любишь, – улыбнулся он.

Что-то неладное творилось с Ильёй в то утро. Он был слишком, неправдиво счастлив. Даже сам сварил кофе, будто задабривал. Аня всегда пила его тайком, потому что Илья ругал её за пристрастие к этому благородному напитку. И каждое утро поил парным молоком со свежими булочками. Дарил ей детство с запахом маминых рук. А Аня всё выпытывала, где он спрятал корову и когда успевает напечь таких ароматных плюшек. Но Илья как всегда уходил от ответа. А тут невиданное дело – кофе с утра да ещё как она любит! Откуда он вообще может знать, какой именно она предпочитает кофе? Она сделала маленький глоток и растерялась. Корица, немного гвоздики, чёрного перца, миндаль. Необыкновенный вкус. Лучший кофе в её жизни.

— Готова? – поинтересовался Илья.

Аня заглянула в его сияющие глаза и уверенно кивнула. Будь что будет!

«Что будет» Аня осознала, когда Илья подъехал к ЗАГСу. Наверное в первый момент она испугалась, потому что Илья развернул её лицом к себе, заправил ей за ухо упавшую на щеку прядь волос.

— Я люблю тебя, – произнёс он, целуя Анины ладони. — Я сделаю всё, чтобы ты была самой счастливой женщиной на свете. Моей женой. Веришь?

Аня не верила, хотя очень хотела. Но разве мог Илья её любить, если знал не больше месяца? Её, Анну Лесневскую, писательницу криминальных романов, знать дольше он не мог. Она не верила ему, уже проходила через признания в любви, от которых осталась только горечь в заштопанном сердце. Но серо-голубые глаза смотрели так искренне влюблённо. По-настоящему. Как может смотреть только любящий мужчина. Как он смотрел на неё много лет назад. И Аня кивнула.

— Люблю тебя, – повторил Илья, мягко касаясь её губ своими. — Всё будет хорошо, – заверял он, держа Аню за руку. Крепко, будто боялся, что она даст дёру. А она не собиралась убегать. Она любила его больше жизни. Любила так, что была готова нарушить все законы, лишь бы быть рядом с ним. Стать его женой. Но она не могла. Не имела права. И осознание этого тянуло её прочь от торжественного здания. Не давало насладиться порханием фей в животе. Давило на плечи тяжёлым грузом прошлого, от которого она убежала шесть лет назад. Она должна была сказать Илье раньше, но забыла обо всём. Жила настоящим. Теми счастливыми моментами рядом, подаренными проказницей судьбой. Но теперь… Наверное, теперь время пришло.

— Илья, я… – у самых дверей заговорила она, провожая взглядом немолодую пару молодожёнов. Они прямо-таки светились любовью.

— Ань? – она посмотрела на Илью: брови сведены на переносице, взгляд настороженный. Сердце защемило от боли – она только что едва не украла у самой себя собственное счастье. Снова. — А ты вообще хочешь стать моей женой? – неожиданно спросил он, когда Аня поняла, что не сможет ему ничего сказать. Ни сейчас. Никогда.

Когда-то она мечтала услышать этот вопрос именно от Ильи. Каждый раз мчась к нему на свидание мимо районного ЗАГСа, она представляла, как в белоснежном платье выходит из дверей рядом с ним – лучшим мужчиной на Земле. И однажды она вышла. В длинном белом платье под руку с красивым женихом. Только им был не Илья.

И вот теперь её глупая мечта сбылась. Илья просил её руки. Жаль только с опозданием в долгие десять лет. Но ведь никогда не поздно изменить судьбу. Тогда, на пороге ЗАГСа, Аня поняла, что ей под силу обернуть время вспять. И она обняла Илью, чувствуя, как сердце вырывается из груди от необъятного счастья.

— Да… – прошептала она в самое ухо.

— Да? – переспросил Илья, отстранив Аню. И как-то странно посмотрел на неё, словно не верил услышанному. Может, и правда не верил? — Я не понял. То есть ты согласна?

— А ты сомневался?

— До последнего…

— Ты!.. Ты… – Аня задохнулась от возмущения, а Илья засмеялся, подхватив её на руки.

— Смотри, не пожалей потом, – лукаво сощурившись, пригрозила Аня.

— Принцесса моя, – счастливо улыбаясь, проговорил Илья, поставив Аню на пол прохладного холла. — Я жалею только о том, что придётся ждать три месяца. Или сколько там дают нынче на раздумья?

Аня пожала плечами. Страх прошлого, на цыпочках подкравшегося ещё в машине, отступил.

Они написали заявление, а потом завтракали в уютной кафешке с плетёной мебелью и видом на набережную.

Но в тот день Аня приходила в это кафе не только с Ильёй. Много позже она сидела за тем же столиком, а брюнетка напротив просила Аню оставить Илью в покое. Аня не соглашалась. Мольбам не вникала, угроз не боялась, а в историю с беременностью не поверила. Поэтому не стала выслушивать брюнетку дальше, встала из-за столика.

— Я не отдам тебе Илью, – спокойно сказала она, расплачиваясь за кофе.

— Ты ещё пожалеешь, – проскрежетала брюнетка, тоже поднявшись. — Тебе со мной не тягаться. И Илья будет моим.

— Должна тебя разочаровать, – улыбаясь, отвечала Аня. — Илья уже давно мой.

И ушла, оставив изумлённую соперницу с носом. Не теряя времени, поймала такси. Ей хотелось побыстрее оказаться дома и ждать, когда ее Илья вернется с работы. А потом кормить его, наблюдая, как он жмурится от удовольствия, прихлебывая горячий и очень сладкий кофе. В тот день она стала преступницей, но нисколько не раскаивалась в этом. Илья действительно сделал её самой счастливой женщиной. Жаль только его женой она так и не стала. Не успела, потому что случилось что-то страшное. То, что Аня не хотела вспоминать.

Она ощутила, как холодное лезвие коснулось её лица. Боль обожгла щеку. По шее стекла кровь. Аня видела её на своей коже, на чужих пальцах, губах, ощущала ржавый привкус во рту… И его она видела. Своего дьявола с потемневшими оспинами в пол-лица и затянутыми похотливой мутью безумными глазами…

«Нет…Нет…» – захрипела она. Тело содрогнулось от боли и отвращения.

Нет! Она не хочет это вспоминать. Нет сил. Страшно… Больно… Стыдно…

...Аня распахнула глаза от незнакомого голоса. Голоса, что не принадлежал её мучителю.

Над ней склонился молодой мужчина. Самый родной и близкий. Тот, о ком она думала каждую минуту.

— Илья… – пробормотала она едва слышно. Отчасти из-за того, что её гортань превратилась в наждачную бумагу. А отчасти потому, что боялась спугнуть счастливое видение.

Тот, кого Аня никак не могла здесь видеть, поднял голову и приветливо улыбнулся. Видение растворилось, разбилось о барьер реальности, и Аня закусила губу от невыносимой боли, разорвавшей сердце. У мужчины было смуглое лицо, пухлые губы, близко посаженные глаза пронзительного синего цвета, кустистые брови, почти сросшиеся на переносице, и ни единого намёка на полумесяц на щеке. А звали его действительно Илья и ещё как-то по отчеству, но Аня не запомнила.

— Ну слава Богу, – улыбнулся он. — Ох и напугали же вы меня.

— Где я? – выдавила Аня непослушными губами.

— Вы в больнице. Я ваш лечащий врач. Илья Андреевич. Как вы себя чувствуете?

— Тошнит…

— Это после наркоза, – кивнул доктор, – скоро пройдёт. Голова болит?

Аня отрицательно покачала головой. В ушах зазвенело. Она застонала.

— Что? – перепугался доктор, склонившись над ней.

Он ощупал её скулы, лоб, проверил глаза.

— Болит что-нибудь? Ноги? Руки? Голова?

— Нет, – запинаясь, отвечала Аня. — Я не чувствую…

— Что не чувствуете? – обеспокоился доктор.

— Руки…Ноги… – Аня сглотнула подкативший к горлу комок.

— Странно… До операции чувствительность была в норме.

— Операции? – переспросила Аня.

Доктор молча кивнул, взял её ладонь в свою.

— Попробуйте-ка сжать мою руку, – попросил он.

Аня попробовала. Напряглась, стиснула зубы, но ощутила. Подушечками пальцев коснулась горячей руки доктора.

— Отлично, – улыбнулся он. — А теперь пошевелите пальцами на ноге.

Аня пошевелила. На лбу выступил пот.

— Превосходно. А говорите – не чувствуете.

— Док…доктор, а что со мной?

— А вы не помните? – он сел на стул рядом с кроватью.

— Н-нет…

— Ну и хорошо. Пойдёте на поправку и вспомните. Позже пришлю медсестру – сменить повязку. А пока отдыхайте.

И ушёл. Нет, умчался к другим пациентам, которых у него было наверняка немало. А Аня не успела спросить, что за повязка и где? На руках и ногах не было никаких бинтов. Только лицо стягивало неприятное ощущение. Неужели?..

Догадка ослепила Аню жуткими картинками: лезвие ножа, кровь на щеке, шее… Она не верила собственным воспоминаниям. С огромным трудом согнула в локте руку. Выдохнула. Дрожащими пальцами коснулась щеки, подбородка, носа, лба…

Бинты скрывали всё, что когда-то было её лицом.

Обессилено уронив руку, она закричала.

Глава 5.

Лето, 2014 год. 

Ночь обернулась кошмаром. Он пришёл к ней из темноты. Её мучитель…

Ворвался холодным ветром и чёрными тенями. Как хищник, загоняющий жертву. Он и сеть хищник. Опасный. Смертельно. Страх холодным потом растекается по телу. Парализует. Аня хочет закричать, но горло пересохло. Она молча смотрит, как её мучитель подходит к соседней кровати. Толстыми пальцами касается лица девушки. Она не просыпается, но на его руках кровь. Сердце испуганно мечется в груди. Он чувствует Анин страх. Оборачивается. Аня видит его лицо. Жуткое. Обезображенное чёрными, гноящимися оспинами. Изо рта течёт что-то тёмное. Кровь? Он делает шаг к Ане. Она вжимается в холодную стену. Кровать жалобно скрипит. Он садится на самый край. В его руке блестит нож. Ухмыляется, касается лезвием её паха, опускается ниже. Лопается кожа. По ногам течёт кровь. Крик разрывает её горло…

Аня распахнула глаза, тяжело дыша. Кошмар растаял в солнечных лучах, заливающих палату. И так всякий раз с наступлением дня. Пот пропитал повязку, и теперь неприятно саднило лицо. Боль сверлом засела внизу живота. Невыносимо хотелось пить. Аня повернула голову. Соседки не было. Она уже лежала в этой палате, когда прошлым вечером сюда перевели Аню из реанимации. Молодая, измученная девушка со сломанной рукой. Она называла Аню подругой, но Аня не помнила её. Как не помнила, есть ли у неё друзья вообще. Будто кто-то намеренно стёр воспоминания, как ластиком карандашный набросок. Все, кроме связанных с Ильёй.

Тишина давила, сводила с ума. Тело словно пробивали гвоздями. Рвущими кожу, царапающими мышцы. Сердце не находило себе места, задыхалось от воспоминаний. Но только в них Аня находила спасение от мучительного безмолвия.

Аня закрыла глаза и тяжело выдохнула. Тело вздрогнуло от трепета.

И зачем она только поддалась чувствам и решила встретиться с Ильёй? Захотела посмотреть на него. Как выглядит теперь, как живёт и счастлив ли. Посмотрела…

Она до последнего момента боялась, что ей нет места в его счастливой жизни. Чувствовала, что им не судилось быть вместе. Интуиция не подвела…

Питер встретил её дождём и промозглым ветром. С самых первых шагов он окатывал её колкими брызгами, пинал ледяными порывами. Сбивал с пути продрогшими пассажирами, толпящимися на серой платформе. Питер не хотел видеть её на своих улочках. Как будто заранее знал, чем обернётся их новая встреча. Но Аня не внимала городу, отряхивалась от назойливых капель и уверенно шла дальше. 

Её никто не встречал – Аня приехала на три дня раньше запланированной презентации своего нового романа. Впервые в городе на Неве. Остановилась в центре. Намеренно выбирала номер с видом на Исаакиевский Собор, у стен которого шесть лет назад перевернулась её жизнь. Тогда Санкт-Петербург приветствовал её буйством осенних красок и царским величием старинных домов и мостов. Теперь же всё стёрлось за серой пеленой мороси, как отголосок того дня, когда Аня почти оборвала нить собственной жизни… 

Поезд прибыл ранним утром, а через полтора часа Аня уже заселилась в двухкомнатный номер, в окна которого заглядывал молчаливый Исаакий. Серый мраморный гигант, овеянный множеством тайн и легенд, о которых так чарующе рассказывал Илья. Давно, в их с Аней прошлой жизни. Илья влюбил её в этот величественный храм, а вместе с ним и в сам Питер. Город, который словно играя показывал Ане, что она здесь чужая. И она ощущала себя лишней в жизни того, на чьих окутанных сумерками улицах искала любимого мужчину. Сизое от туч небо роняло на землю скупые слёзы, но Аню они не останавливали. Как и туристов, приехавших окунуться в романтическую атмосферу белых ночей. Они буквально заполонили город: набережные, кафе; любопытными мухами облепили местные достопримечательности. Аня сторонилась шумной молодёжи, рвущей струны гитар на лавочках скверов, но иногда её останавливали, просили сфотографировать. То у памятника, то у собора, то просто на лавочке. Она соглашалась, отвлекаясь от тягостных мыслей, нет-нет и утягивающих её в водоворот прошлого. А на какой-то площади долго слушала уличных музыкантов, завораживающих игрой на саксофоне. Тоскливый блюз напомнил Ане отца. Таким, каким она знала его лишь по многочисленным фото. Смеющимся, с саксофоном в руках. Влюблённым в жизнь и музыку. Жаль, но она так ни разу и не услышала, как играет отец. Он умер, когда Ане было всего десять – сгорел пьяный вместе с квартирой. Хорошо, что маленькая Аня с братом тогда были у бабушки с дедушкой. Это случилось спустя два года после трагической гибели Аниной мамы, которую сбила машина, когда женщина возвращалась домой с работы. А еще спустя полгода после смерти отца не стало и бабушки – она просто уснула и не проснулась. Так они с дедом остались одни. Потом брат женился, а в Аниной жизни появился Илья. Сейчас у Ани не было никого – дед умер девять лет назад, брат ее ненавидел, а от Ильи она отказалась сама. Одна, в чужом негостеприимном городе. 

Гуляя по улицам, подмигивающими огнями витрин и названий, Аня не заметила, как замёрзла. Погреться заглянула в кофейню. Внутри было необыкновенно тепло и тихо. Той особой тишиной, в которой слышны только приглушенные шепотки и шуршание страниц. Здесь пахло свежей выпечкой, кофе и книгами. Аня тихо присела за свободный столик у пестрящего разноцветными корешками стеллажа, раскрыла книгу и забыла, что хотела читать. Она увидела Илью. Он улыбался ей с обложки журнала в руках одной из двух девушек за столиком напротив. 

В каком-то странном порыве она подошла к соседнему столику. 

— Простите, пожалуйста, – Аня смущённо потеребила бегунок на куртке. 

Обе девушки посмотрели на неё. У одной были зелёные глаза. Такие пронзительные и холодные, что Аня невольно поёжилась. Чёрное каре, ровная спина, красный пиджак и невыразимая тоска во взгляде. Вторая же, которая отложила журнал с улыбающимся Ильёй на обложке, совершенно терялась на фоне своей подруги. С простеньким хвостом на затылке, без макияжа и в вязаном джемпере она выглядела блекло. И только одно обстоятельство вызывало зависть – трёхлетняя девчушка, мирно сопящая на её руках. Они были такие разные, но в то же время чем-то похожи. И Аня так засмотрелась, ища сходство, что вздрогнула от неожиданного прикосновения. 

— Вы что-то хотели? – спросила та, что с ребёнком. У неё был тёплый и мягкий голос, напомнивший Ане давно погибшую маму. Она улыбнулась и кивнула. 

— Могу ли я купить у вас этот журнал? – Аня подушечками пальцев тронула пёстрый глянец и тут же отдёрнула руку, словно обжёгшись. 

— Да берите так, ради Бога, – улыбка коснулась бледного лица девушки. 

— Я так не могу, – засуетилась Аня, выудив из внутреннего кармана куртки несколько купюр. 

— Автографом расплатитесь, – тренькнул другой, звонкий, но какой-то отстранённый голос. 

Брюнетка протянула Ане книгу в чёрно-белом переплёте. «Начать сначала» красовалось на обложке под именем автора. Под её, Аниным, именем.

— Только купили, – продолжала брюнетка, когда Аня взяла книгу. — Ладка ваша большая поклонница. 

— Так вы – Анна Лесневская? – изумилась Ладка. 

Аня кивнула и, не глядя на девушку, щебечущую о залпом прочитанных Аниных романах, размашисто расписалась на форзаце новой книги. 

— Спасибо, – прошептала Ладка, бережно, как сокровище, положив книгу в сумку. 

— Вам спасибо, – Аня взяла журнал. — И приходите во вторник на встречу с читателями. Буду рада вас видеть. 

И торопливо покинула кофейню, так и не услышав ответных слов девушки. 

В той статье, растрепавшей Анино сердце, писалось об одном из ресторанов Ильи Стрельникова, который удостоился престижной французской награды. К хвалебным дифирамбам прилагалось развёрнутое интервью со счастливчиком и его фото. Впрочем, саму статью Аня читала через слово. Не могла оторваться от фотографии того, кого любила тринадцать лет. Она не забыла его. Ничего не забыла. Ни одного дня из их совместного прошлого. И теперь отчаянно хотела его увидеть. Только как? Бродить по улицам, надеясь на чудо, – глупо. Надеяться на новую встречу у стен Собора она не хотела. Боялась, что снова будет так же больно, как шесть лет назад. Обосноваться частым посетителем его ресторана? Но как угадать, в какое своё детище он явится с визитом? Да и на мимолётную встречу Аня была не согласна. Нужен другой вариант. Но какой – она не представляла. 

Вариант подвернулся сам с телефонным звонком. Добрая фея решила напомнить о себе. А по совместительству главный редактор издательства «Новая книга» Элеонора Крашенина. Для Ани просто подруга и просто Лера. 

— Уже в городе? – удивилась Лера. 

Аня повинилась, что приехала ещё утром, но проспала весь день и напрочь забыла встретиться с подругой, как они договаривались. Пообещала исправиться. Вызвала такси и, не переодеваясь, рванула в гости. 

Лера ждала Аню с накрытым столом, так что бутылка красного вина, купленная по дороге, пришлась кстати. 

— А у тебя красиво, – восхищалась Аня, рассматривая точечные лампы в абажурах из рисовой бумаги, красочные веера на стенах и раздвижные межкомнатные ширмы. 

— Это всё, – Лера потеребила своё ярко-красное кимоно, – осталось от мужа. Он был помешан на странах Востока. 

— Ты замужем? – удивилась Аня, бегло глянув на длинные пальцы подруги с французским маникюром. Обручального кольца она не носила. 

— Была… – ответила Лера, взяв со столика бокал вина. 

Расспрашивать Аня не стала, перевела взгляд на пять фотографий. На всех был запечатлён молодой кареглазый мужчина в разных местах и с разными людьми. На правой – с пожилой парой японцев на фоне цветущей сакуры. На левой тот же мужчина обнимал Леру на набережной. На верхней он был один, на нижней с сильно похожим на него немолодым мужчиной. А на средней – стоял в компании ещё двух парней, видимо друзей. Аня замерла. В одночасье превратилась в соляной столп. И только сердце, болезненно бьющееся в груди, напоминало, что она жива. Жива и влюблена в серо-голубые глаза, лукаво смотрящие на неё с глянцевого снимка. 

— Илюхой любуешься? – поинтересовалась Лера из-за плеча, хотя в её интонации не было вопроса, скорее утверждение. Она сняла фотографию. Её тонких, слегка подкрашенных губ, коснулась улыбка. — Отличный парень. Одобряю. Сейчас успешный ресторатор, холостяк. 

— Лера! – возмутилась очухавшаяся Аня, но та лишь отмахнулась. 

— Что Лера? Лера… – она взъерошила короткие белые волосы, задумалась. В её чёрных глазах отразилась тоска. — Я уже сорок два года Лера, – она опустилась на подушку, где сидела до этого. — И уж поверь, могу понять, как и на кого ты смотрела. Хочешь возразить? 

Аня не хотела. Лера всё правильно подметила. Только вряд ли догадывалась, насколько крепко Аня привязана к этому сероглазому парню с полумесяцем на щеке. 

— Я знаю, ты ничего не расскажешь о ваших отношениях. А они у вас были, не сомневаюсь. Так, как ты на него смотрела, – она положила фото на стеклянный стол. Аня села напротив. — Смотрят только на любимых, причинивших боль. 

— А может, я на него смотрела? – Аня ткнула на круглолицего парня в очках по правую руку от стоящего посредине Ильи. Аня знала его ещё с тех далёких времён, когда они с Ильёй были вместе. 

— Андрей? – Лера рассмеялась. Звонко, как девчонка. И лицо её преобразилось, помолодело. — Это вряд ли. Андрей с пятнадцати лет влюблён в одну женщину. В свою жену. А на третьего, – произнесла Лера, прежде чем Аня успела что-то сказать, – даже не смотри. Его уже пять лет нет в живых. Рак крови. Илья тогда упорно оттягивал неизбежное. Даже донором стал. Но произошло отторжение и… 

Она осеклась. В уголках глаз, губ, проявились морщины. Аня поняла, что этот смеющийся молодой мужчина в чёрной бейсболке слева от Ильи и был мужем Леры. 

— С тех пор мы с Ильёй редко общаемся, – глотнув вина, продолжила Лера. — Андрей говорит – тот себя винит. А я стараюсь не ворошить прошлое. Но для тебя, – она щёлкнула пальцами, – сделаю исключение. 

— Лера! – Аня даже ухватила подругу за руку. Но та вывернулась и вышла из гостиной, а через несколько минут вернулась с мобильником и ещё одной фотографией. — С чего ты вообще взяла, что я его знаю? – не унималась Аня. — Да ещё, что у нас были отношения? 

— Есть аргумент. Вот… – она положила на столик перед Аней потрёпанный снимок, на котором до безумия счастливая девчонка обнимала парня в военной форме. На заднем плане блестело море, и виднелись сети дельфинария. Аня и Илья. Аня ощутила, что сейчас упадёт в обморок. Ноги онемели, и если бы она не сидела, наверняка рухнула бы на пол. 

— Откуда? – запинаясь, спросила она. Горло сжалось, голос охрип. Боль скрутила морским узлом сердце. 

— От верблюда, – хмыкнув, ответила Лера. — Лет десять назад Илья привозил к нам тучу фотографий, потому что не знал, куда деть. Эта была среди них. Но каким-то образом оказалась в моём альбоме. Ну я и сохранила, всё время забывая отдать. 

— Я не хочу… Не хочу с ним встречаться… 

— Ты себе хоть не ври, – жёстко перебила Лера. — Я же не дура и понимаю, что ты не ради экскурсии и визитов к старым подругам приехала в Питер на три дня раньше. А кто просил меня устроить встречу с читателями именно здесь? Не ты ли? 

— Я, но… 

— Да не трясись ты. Илья ни о чём не догадается. Он не в курсе, что мы с тобой дружим. А там встретитесь… Нельзя пренебрегать таким шансом, пока он есть. А то… 

Лера не договорила, пробежала большим пальцем по кнопкам телефона. Аня ощутила, как кожа покрылась колючими мурашками, когда Лера выдохнула в трубку: 

— Здравствуй, Илья. Это Лера. Узнал? – она улыбнулась и после недолгой паузы продолжила. — И я рада тебя слышать. Как поживаешь?.. Читала статью о тебе, поздравляю. Я? Да нормально я. Работаю. Ты же знаешь и сам. Да… Кстати, о работе. У меня к тебе личная просьба. Можно? – она кивнула. — В общем, тут такое дело. Одна молодая писательница затеяла новый детектив и остро нуждается в профессиональной консультации… Ты? Ах да, – она на секунду задумалась, почесала кончик носа. — Понимаешь, у неё главный герой – искусствовед. А она сама ни в зуб ногой в искусстве… Илья, а кого ещё? Ну что ты в самом деле?! А кто был лучшим на курсе, забыл?.. И что? Отчислили его… Это ничего не меняет. Илья! В конце концов, я не так часто прошу тебя о чём-то… Писательница? Анна Лесневская. — Аня вздрогнула на своём имени. — Может, слышал?.. Нет? Зря, она хорошо пишет… Да, в моём издательстве… – она молчала долго и Ане казалось, что она сойдёт с ума от этого молчания. — Точно? – улыбнувшись, переспросила Лера. Аня вздрогнула. — Спасибо, Илья. Я твоя должница. Да?.. Нет, никого не собираю. Андрей обещал приехать, а так… Ты? Конечно, приезжай. Я всегда тебе рада. Да… Значит, завтра в девять она будет у тебя. Всё, больше не отвлекаю. Чао! А ты боялась, – подмигнула она Ане, отложив мобильник. — Давай, тащи свой блокнот и записывай адрес. Он будет ждать тебя у себя дома в девять утра. Смотри, не опоздай. А то укатит Илюха на выходные, и всё – пиши пропало… 

…Звук шагов отвлёк Аню от воспоминаний. Она шмыгнула носом и тяжело выдохнула. Слёзы намочили повязку.

— Не спишь? – спросила присевшая рядом девушка с загипсованной рукой. Чёрное каре, тоска в зелёных глазах, идеальная осанка…Где-то Аня уже встречалась с ней.

— Вспоминаю, – Аня осторожно села.

— И как успехи? – в звонком голосе прозвучало сочувствие. Искреннее. — Понятно – никак, – усмехнулась соседка в ответ на красноречивое Анино молчание. — Ничего. Такое бывает. Но доктор сказал – пройдёт. Так что сильно не напрягайся. Вспомнишь, если будет нужно. А нет – так и хрен с ним. А я вот…

Она не договорила – принесли ужин. Есть Аня отказалась.

— Не ужинаешь зря, – укорила соседка. — Кормят здесь по-царски, – она улыбнулась, заметив, как дрогнули Анины губы. — Нет, правда. Гречка несолёная совсем, зато с маслом и даже с подливой. И чай хороший, не веник. Так что…

— Давно я здесь? – перебила Аня. Её давно мучил этот вопрос, а спросить у врача всё как-то не получалось.

— Четыре дня.

Аня испугалась. Четыре дня она лежит в больнице ни живая, ни мёртвая. Без документов. Никто не знает, кто она. А Илья, наверное, с ума сходит от неизвестности. Илья… Она вцепилась в руку соседки. Та аж подпрыгнула.

— Ты чего? Плохо? Я сейчас врача…

— Телефон, – выдохнула Аня, отпустив соседку.

— Тьфу ты! А я уже перепугалась.

Она встала, из-под своей подушки достала мобильник и вернулась к Ане.

— Диктуй номер, – приказала она тоном начальницы. И тут Аня вспомнила, где уже встречалась с ней. Книжный магазин, две подруги за столиком кофейни…

— Ну? Забыла, что ли?

— Восемь девять… Нет, не то…

Это номер Ильи. А Илье звонить нельзя. И не потому, что она заключила сделку со своей похитительницей. А потому что она трусиха. Она вновь испугалась. Как в то утро, когда стояла под дверью его квартиры, так и не решившись нажать на звонок. Она уже развернулась, чтобы позорно сбежать, как загремел замок и дверь распахнулась. Аня обернулась и встретилась взглядом с сосредоточенными глазами цвета пасмурного неба. Самыми красивыми глазами на свете…

Как же ей хотелось, чтобы и сейчас открылась дверь палаты, на пороге появился Илья и забрал её отсюда. Но сердце глухо билось о рёбра, зная, что такого не произойдёт. Чудес не бывает. И борясь со слезами, она продиктовала совершенно другой номер.

Соседка передала трубку Ане. Длинные гудки тянулись, казалось, целую вечность. И, наверное, лучше было бы, чтобы он не ответил. Но спустя три встревоженных удара сердца из динамика прозвучало мужское «Алло!»

— Влад, это Аня…

— Нюта?

— Влад, забери меня отсюда… Прошу тебя… Я так больше не могу, Влад…

— Нюта, что случилось? Ты где?

— Я? – Аня растерялась. Слёзы всё-таки сорвались с ресниц. — В больнице…

— Первомайская районная больница, – сухо отчеканила соседка, забрав у Ани мобильник. — Километров семьдесят по Выборгской трассе… Я передам, – и нажала отбой. — Сказал – завтра к полудню будет, – она помогла Ане лечь, поправила подушку.

— Спасибо, – шепнула Аня.

— Пустяки, – отмахнулась соседка. — Муж? – догадалась она.

— Муж… – эхом отозвалась Аня.

Глава 6.

Лето, 2014 год. 

Влад приехал к полудню, как обещал. Он вообще был человеком слова. Обещал жениться – женился. Обещал, что Аня ни в чём не будет нуждаться – она не нуждалась. Ни в чём, кроме любви. Она не любила Влада ни минуты из их пятилетней семейной жизни.

Аня стала его второй женой – первая умерла при родах – и мачехой его трехлетнему сыну. С собственными детьми у них не сложилось. Два выкидыша, внематочная беременность и, как следствие, – бесплодие. Странно, но Аня легко пережила приговор врачей. Наверное, потому, что не хотела детей от мужа. Весь ужас диагноза она осознала лишь тогда, когда впервые приехала в Питер.

Тот сентябрьский день Аня хорошо помнила. День её рождения, который вот уже пять лет не отмечала. Праздник, который напоминал об Илье, о его первом письме. Аня до сих пор знала наизусть каждое слово, выведенное на тетрадном листочке каллиграфическим почерком. До последней точки помнила все его письма, хотя давно сожгла их. В тот вечер их расставания. В день своего девятнадцатилетия. И шесть лет назад этот день вновь стал одним из самых счастливых и роковым.

Влад умчался рано на конференцию, из-за которой, собственно, и прилетел в Город белых ночей. В поездку с мужем Аня напросилась сама. Рвалась увидеть собор, в котором венчался Пётр I со своей супругой, а спустя почти два века – прадед и прабабка Ильи. Собор – визитную карточку северной Столицы. Златоглавый Исаакий, у дверей которого она встретилась с Ильёй шесть лет назад. Аня увидела его сразу, как только вышла на улицу, купив билеты на вечернюю экскурсию. Хотела побывать на смотровой площадке собора, посмотреть на город мечты с высоты птичьего полёта. Не судилось… 

Илья стоял на нижней ступеньке, задрав голову и всматриваясь куда-то в небо. Аня тоже посмотрела наверх, но её взгляд упёрся в серый гранит крыши фронтона. Усмехнувшись, она опустила голову и встретилась с удивлёнными глазами цвета пасмурного неба. Колени задрожали и подогнулись от накатившего трепета, и только какая-то неведомая сила не позволила Ане упасть. Илья не сводил с неё глаз, и уголки его обветренных губ растягивались в улыбке. А она смотрела на главного мужчину в своей жизни. И для неё больше никого не существовало, кроме Ильи. Сердце пустилось в пляс. А Аня боялась пошевелиться, моргнуть, дышать. Страшилась, что Илья окажется лишь плодом её воображения, порождением неистового желания его увидеть. Но он не исчез, а приближался к ней. Медленно, будто сам не верил, что встретил её, поднимался по ступеням. И когда остановился в двух шагах от неё, за его спиной вдруг появилась женщина. Она подкралась незаметно, закрыла ладонями в чёрных перчатках ему глаза и звонко спросила: «Угадай, кто?». Илья угадал, с улыбкой выдохнув: «Карина», – и развернулся к смуглой девушке в белом плаще. «Привет», – ответила она, положив его руку на свой округлившийся живот. А потом заливисто рассмеялась, прижавшись к Илье, и поцеловала. У Ани перехватило дыхание. Леденящий холод медленно разлился по крови. Сердце с силой врезалось в рёбра и остановилось, будто устало биться. Мечтаобернулась болью, горечью растеклась по горлу. Она не нужна ему. Не нужна… 

Аня сбежала по ступеням. Не оборачиваясь, сдерживая рвущиеся на волю слёзы. Ничего не видя и не слыша, она едва не угодила под машину. Не разбирая дороги, мчалась по тротуарам. Не чувствуя… И только оказавшись в спасительной тишине гостиничного номера, она ощутила, как боль раскалённой лавой сожгла сердце, обратила его в пепел. Такой же серый, как глаза её Ильи. Уже не её… 

Та девушка не шла из головы. Как она смеётся, обнимая Илью. Как дерзко целует его губы и гладит его рукой свой живот. Кто она? Жена? Невеста? Сестёр у Ильи не было, только брат. Да и сестёр так не целуют. Слёзы душили горло, струились по щекам. Тогда, сидя на кровати номера, Аня поняла, что хотела быть на месте той девушки. Обнимать Илью. Чувствовать прикосновения его горячих пальцев. Вдыхать горький, как полынь, аромат его волос. И носить под сердцем его ребёнка. Как же она хотела иметь сына с русыми волосами и серыми глазами. Сына, как две капли похожего на Илью. Илья был единственный, кому Аня, не задумываясь, нарожала бы целую футбольную команду. Если бы он попросил. Если бы был рядом. Если бы она смогла. А она не сможет. Никогда. 

Серной кислотой это «никогда» пропитывало мозг, разъедало душу. Боль становилась невыносимой. Она выворачивала наизнанку и разрывала, казалось, каждую клеточку. Аня прокусывала до крови губы, металась по номеру и выла, как раненая волчица. Она сходила с ума, заламывала пальцы. Разбила торшер, в ванной зеркало. Кровь струилась по запястью, крупными каплями падала на белый кафель. В осколках отразилось перекошенное болью её лицо. Шальная мысль мелькнула в голове. Аня подняла с пола осколок. Безумная улыбка появилась на губах. Улыбаясь, она открыла кран. От горячей воды, наполняющей ванную, клубился пар. Не раздеваясь, Аня залезла в воду и лёгким движением вскрыла себе вены. Но умереть ей так и не удалось. Как рассказали позже врачи, ее нашел в номере кто-то из обслуживающего персонала гостиницы. Перебинтовал порезы и отвёз в больницу. Где всю ночь Аня затыкала себе рот подушкой, чтобы спящий на кушетке рядом Влад не услышал её рыданий. 

А через полгода Аня ушла от мужа и написала свой первый роман.

Почти шесть лет она избегала Влада: встреч, телефонных разговоров. И вот теперь, когда с ней случилась беда, именно у него она просила помощи.

Влад выглядел идеально. Настолько, что Ане показалось, будто она перенеслась на страницы модного глянца. Высокий, широкоплечий. Чёрные, как спина касатки, волосы, уложенные прядь к пряди, блестели от геля. Серый костюм от Giorgio Armani, жемчужно-белая рубашка с запонками под цвет чёрных глаз и туфли от Gucci в тон кремовому галстуку. На правом запястье золотые часы и обручальное кольцо на безымянном пальце. Урождённый аристократ. Успешный пластический хирург. И по нелепому стечению обстоятельств Анин законный муж.

В три шага Влад пересёк палату, подхватив возле двери стул, и сел у Аниной кровати. Бережно взял её руку в свои ладони. Они были гладкие и прохладные, как шёлк. Губами коснулся её разбитых пальцев. Аня села. Покосилась на спящую соседку. Та не шевелилась – спала крепко.

— Здравствуй, Нюта, – улыбнулся он.

— Здравствуй, – ответила Аня, вытянув руку. — Хорошо выглядишь, – она выдавила из себя улыбку. Поправила подушки, откинулась спиной. Кровать тихо скрипнула.

— Я беспокоился. Что произошло? – Влад расстегнул пиджак, ослабил галстук. Аня не ответила. Зачем ему знать? Влад понял, потому что перевёл тему. — Я беседовал с завотделением. Он сказал, что завтра я смогу забрать тебя отсюда.

— Почему завтра? – напряглась Аня.

Она не хотела оставаться здесь ни минуты. Чувствовала, если проведёт в этой больнице ещё одну ночь, – Илья найдёт её. А в том, что он ищет, Аня не сомневалась. Только так она могла объяснить странную, почти физическую боль, мучившую её уже второй день. И это не связанная с травмами боль. Другая. Болело внутри. Всё. Ныло. Выкручивало, как бельё после стирки. И не помогали обезболивающие, которые ей назначил врач. Порезы и ссадины заживали и слабость отступила. Осталась лишь эта боль. Она была везде и как будто нигде. Психолог, который посещал Аню накануне вечером, сказал, что так ноет душа. Но Аня знала, что так страдал Илья. И она, любящая его до одури, чувствовала его мучения.

Прошедшей ночью она задыхалась от этой своей чужой боли. И если бы не соседка, Анино сердце наверняка лопнуло бы. Та вытащила Аню в туалет и долго и упорно умывала ледяной водой, пока ей не полегчало. Потом они вернулись в палату и до утра не сомкнули глаз, разговаривали. Так и познакомились.

А днём пришёл Влад и огорошил, что не может забрать её прямо сейчас.

— Нюта? – Влад тронул Аню за плечо. Она вздрогнула.

— Почему? – повторила непослушными губами. Она была ещё далеко в своих мыслях.

— Что почему?

— Почему завтра?

— Я же сказал: врач твой будет завтра. И следователь должен прийти. Опросить, что случилось. Без их ведома никак. Ты что не слушала меня?

Аня помотала головой и неожиданно ухватилась за рукав пиджака Влада. Ей нельзя здесь больше. Никак. И к следователю нельзя. И врач не должен знать, кто её увезёт. Илья не должен её найти. Только не сейчас, не так…

— Влад, я прошу тебя. Я не могу здесь больше оставаться. Забери меня отсюда. Сегодня. Прямо сейчас. И я сделаю всё, что захочешь.

— Нюта, куколка, – уголки его губ опустились. — Ты же знаешь, моё единственное желание – ты.

Аня выпустила его рукав, закусила губу.

— Я буду твоей, – выдохнула она, отведя взгляд. — Обещаю.

Ничего не сказав, Влад вышел из палаты.

— Ну и дура же ты, подруга, – донёсся до Ани печальный голос проснувшейся Марты (так звали соседку). А, может, та и не спала вовсе?

— Подслушивала, – констатировала Аня, когда девушка села. Бодрая, без тени недавнего сна. Но Марта пропустила мимо ушей Анину реплику.

— Не на того парня ты поставила, – она покачала головой. — Бежать надо от него, а не к нему.

— Я не понимаю, о чём ты? Ты ничего не знаешь о моём муже, – неожиданно резко возразила Аня. Никто не имел права лезть в её жизнь.

— Ты его не любишь, – она как-то грустно улыбнулась. — Сама же говорила. Да и такие, как твой Влад не умеют прощать. Поверь, я знаю, о чём говорю.

— Откуда? – Аня не понимала, как Марта могла что-то говорить о Владе, если видела его впервые в жизни.

— Да так… Не нужно быть знакомым с ним, чтобы понять – он врёт. Весь разговор он смотрел на тебя в упор, но ни разу в глаза не взглянул, улыбался профессионально, как перед объективом видеокамер. Галстук ослабил, пиджак расстегнул… Ложь легко распознать, когда знаешь, куда смотреть.

— И как ты знаешь, куда смотреть? – поинтересовалась Аня. Она не верила словам Марты. Нет, Аня знала, что по жестам и мимике можно читать человека как книгу, но Влад… Он всегда был таким внимательным, заботливым. И прощать умел. Простил же он её измены. Простил, раз прожил с ней пять лет, никогда и словом не упрекнув. И то, что она его бросила – простил, раз примчался за ней по первому зову. И не врал ей никогда – Аня уверена. Даже о первой жене рассказал, хотя Аня никогда не лезла в его прошлое. Нет, он не мог ей лгать.

— Я практикующий психолог, – ответила Марта. — Сталкивалась и не с такими типчиками. Хотя твой держался уверенно. Поднаторел, однако, во лжи.

— Нет… Влад не такой… Ты…

— Вру? – перебила соседка. — Да зачем мне? Просто я сама была такой же дурой. Как и ты сбегала от любимого. Как и ты верила в искусную ложь. Только ни к чему хорошему это не привело. Я знаю, на что способен брошенный мужчина. И не верю, что люди способны меняться, как бы ты не убеждала меня в обратном. Твой Влад как раз из таких. Так что, послушайся моего совета. Возвращайся к своему Илье, иначе всю жизнь будешь жалеть. И он простит, если…

Она не договорила – вернулся Влад.

— Такси будет через три часа…

Он покосился на стоящую у окна Марту и поздоровался. Она обернулась, смерила его пристальным взглядом. Влад поправил манжеты рубашки. Марта усмехнулась, вежливо ответила и скрылась в коридоре.

Когда приехало такси, румяное солнце зацепилось за крыши посёлка. Жёлтый седан притормозил под окнами Аниной палаты. Из салона вылез парень лет двадцати пяти в джинсах и серой футболке с чёрными иероглифами. Он достал мобильник, набрал номер и сказал несколько коротких фраз кому-то в трубку.

— Ну что, подруга? – женский голос за спиной напугал Аню. Она не услышала, как соседка вернулась в палату. Аня обернулась. Марта стояла, привалившись здоровым плечом к стене, словно силы её закончились, едва она вошла. — Будем прощаться? – девушка поправила бинт, которым была подвязана сломанная рука.

За то время после их последнего разговора они практически не виделись. Марта появлялась в палате всего пару раз. Где она пропадала – неизвестно. Но явно избегала Ани. Что-то настораживало Аню в «разоблачении» соседки. Но что – она не понимала. Да и сейчас ей было не до того. Главное, убраться отсюда, пока Илья не нашёл её.

— Всё-таки решила ехать?

Аня кивнула. Разве у неё был выбор? Вернуться к Илье она не могла. А Влад любит её, и она постарается стать ему верной женой. Еще раз.

— Держи вот, – Марта достала из кармана больничного халата какую-то безделушку. — Возьми на память. И на удачу.

Аня подошла к девушке. Та положила ей на ладонь золотую цепочку с подвеской в форме подковы, украшенной маленькими камушками.

— Ручная работа. Золото, бриллианты, – передразнила она фразу Никулина из знаменитой комедии.

— Я не могу… Нет…

Аня протянула цепочку обратно, но соседка не взяла её.

— Знаешь, не верю я во всякого рода мистику и прочую фигню, не поддающуюся логике, – она всё-таки отошла от стены и присела на кровать. Та жалобно скрипнула. — Но однажды мне сказали, что эту вещицу можно только дарить. И если я захочу, то непременно почувствую – кому. И я почувствовала. Тебя. Как только увидела на каталке.

— Серьёзно? – не поверила Аня.

— Нет, конечно, – улыбнулась Марта. — Просто ты напомнила мне мою сестру. Так что бери.

Аня не нашлась, что ответить. Просто обняла девушку, насколько хватило сил.

— Береги себя, – шепнула ей на ухо.

— Вали уже, – поторопила Марта.

Влада Аня дожидалась уже в коридоре, сев на пустую каталку. Боялась разреветься, если ещё поговорит с соседкой. Впрочем, и та не была настроена на общение. Они попрощались. Всё. Точка. Перевернули страницу и забыли…

Горячий воздух обжёг лицо, защипал глаза. Аня минуту постояла на крыльце больницы, привыкая к улице. Влад помог ей дойти до такси, усадил в салон, сам устроился на переднем сидении. Хлопнула дверца и вдруг стало неимоверно тихо.

Боль, которую ещё днём Аня считала фантомной, в один миг обернулась физической. Нестерпимой. До крика и рези в глазах. Сердце захлёбывалось ею. И тому была только одна причина: чёрный «Рэнглер» с тремя семёрками на питерском номере. И он принадлежал мужчине, которого Аня любила. Она видела, как Илья выпрыгнул из салона. Случилось то, чего она боялась. Илья нашёл её. Проказница-судьба заставила Аню выбирать: сбежать незамеченной за тонированными стёклами такси или же выйти к Илье, как-то странно смотрящему на машину, где пряталась Аня. Но разве сможет он простить её, когда узнает, что она сотворила много лет назад? В чём виновата и сколько боли ему причинила. И даже, если простит, сумеет ли он полюбить её теперь? Изуродованную до неузнаваемости, изнасилованную и неполноценную. Да к тому же ещё и предательницу.

А вдруг отвернётся от неё? Или, что ещё хуже, начнёт жалеть? Нет, она не сможет этого вынести. Не сможет! Да, она всегда была трусихой. Поэтому выбрала побег, до крови сжимая в ладони подаренную подкову. Нет у неё счастья. Больше нет.

Когда машина тронулась, Аня опомнилась. Она должна поговорить с Ильёй, раз на встречу ей не хватило смелости. Должна успокоить его, что с ней всё в порядке. Чтобы он прекратил свои поиски и смог начать всё с начала. Без неё. Однажды у него получилось. Выйдет и теперь.

У Влада взяла мобильник. Пальцы были как деревянные, постоянно попадали не на те кнопки. Но Аня упорно набирала одиннадцать цифр, которые должна будет забыть раз и навсегда.

Родной голос, отозвавшийся привычным: «Стрельников!», – вышиб дыхание из лёгких. Голова закружилась, и Аня едва не выронила трубку. Не ожидала услышать его так скоро – не было даже гудков, которые могли помочь Ане собраться с мыслями.

— Здравствуй, Илья… – хрипло ответила она и прикусила губу от навернувшихся слёз. Она не должна плакать. Голос должен быть твёрдым, чтобы Илья ни о чём не догадался.

— … Что с тобой? Родная моя, хорошая…

Ей нужно просто проститься с ним. Но как? Когда он так беспокоится за неё. Его встревоженный голос эхом звучал в ушах.

— Со мной всё хорошо, – решительно выпалила она, закрыв глаза. — Илья… Прости меня, – прошептала едва слышно.

— Простить? – удивился Илья, но тут же забыл об этом. — Аня, где ты? Я сейчас приеду!

Слёзы скатились по щекам. Если бы он только знал, что уже приехал. Что она совсем рядом, только руку протяни. Он бы…

Не дав себе додумать, что бы Илья сделал, Аня вновь заговорила.

— Я дома, Илья. Я, – она запнулась. Сердце разбилось на части. Что-то горячее затопило грудь. Кровь? Или её просто бросило в жар? Аня не понимала. Всё было как в бреду. Она снова всё решила за двоих. Сломала две жизни. И уже не верила, сможет ли кто-то из них склеить осколки. Но другого пути не видела.

— Я вернулась к мужу. Так будет правильно. Прости и не ищи меня… Прощай, мой Грэй, – пролепетала, не разбирая его слов, и отключилась.

Рука с телефоном безвольно упала на колени. Аня взглянула на повернувшегося к ней мужа.

— Всё в порядке? – спросил он, забрав мобильник.

— Да, – кивнула Аня, натянув на себя улыбку.

Глава 7.

Лето, 2014 год. 

Напиться вусмерть – волшебное средство, чтобы забыться. Но Илья не мог даже этого – с юности страдал аллергией на алкоголь. И работа не помогала. Мысли то и дело возвращались к Ане, из-за чего он чуть не напортачил в бумагах для налоговой – вовремя заметил просчёт. Верный сигнал к тому, что ещё немного, и он сам лично даст кучу поводов для визита не только налоговой, но и всех проверяющих служб города.

Бросив джип у ресторана, Илья вышел под занимающийся дождь. Крупные редкие капли шлёпали по асфальту, звенели в мигающей вывеске, падали Илье на плечи, голову. Он застегнул куртку и побрёл вдоль пестрящего разноцветными огнями, бурлящего ночной жизнью Невского проспекта, подставляя лицо холодному, совсем не летнему ветру. Через пару кварталов нырнул в сквозные дворы и, петляя между сонных домов, свернул на набережную. Дождь разошёлся не на шутку: хлестал по лицу, нагло залазил за воротник ветровки. Но Илья не обращал внимания. Он любил дождь и наслаждался ним.

У парапета Илья остановился, облокотился о мокрую решётку и взглянул туда, где высился купол Исаакия. Но ничего не увидел. Занавес капель размыл очертания собора, зданий на противоположном берегу. Сбросил на чёрные воды реки молочное облако. Туман клубился в порывах ветра, возвращал Илью в пасмурный сентябрьский день десятилетней давности.

Сломя голову Илья мчался через весь приморский город, где служил, в самое его сердце. Туда, где его вход охраняли белоснежные, как морская пена, колонны пристани. На ходу Илья то и дело проверял, не потерял ли кольцо – подарок Ане на девятнадцатилетие – и смотрел на часы. Он опаздывал на свидание. Катастрофически и впервые в жизни. По дороге дважды терял фуражку и чуть не порвал форменные брюки, обрывая астры на городской клумбе. Без конца натыкался на прохожих, как назло встречающихся ему на пути. Прохладный ветер нагонял тучи, трепал китель и обрывал алые лепестки. Но не мог остановить светящегося счастьем Илью. Сердце вальсировало в груди, предвкушая сладостный момент долгожданной встречи. Илья даже представил, как в синих глазах Ани зажгутся радостные искорки, а на губах расцветёт улыбка, когда он подарит ей кольцо и попросит её руки… 

Аню Илья увидел сразу. Окружённая золотым сиянием пробивающихся из-за туч солнечных лучей, она стояла на верхней ступени пристани вполоборота к нему. Длинное белое платье, расшитое цветами, струилось на ветру. В рыжих волосах, собранных на затылке, сверкали крупные жемчужины, в ушах золотые капли, на шее – тонкая цепочка. Застывший взгляд, гордая осанка и будто каменное лицо. Такая притягательная и неприступная. Как прекрасная Елена, ждущая своего Париса. Илья длинно выдохнул, понимая, насколько красива его невеста. Он даже произнес «невеста» вслух, словно пробуя это слово на вкус. Оно ему понравилось, как манящая своей красотой Аня. Тогда он не подозревал, что именно она станет причиной его персональной Троянской войны. С самим собой. 

Едва дыша, на цыпочках Илья приблизился к ней и закрыл ладонями глаза. 

— Не бойся, Маша, я – Дубровский, – шепнул он пушкинскую фразу. И коснулся губами лебединой шеи с пульсирующей жилкой. Обычно Аня оборачивалась – в её васильковых глазах плясали озорные огоньки – и, смеясь, крепко-крепко обнимала его, шепча на ухо, что за любую «Машу» она его непременно прибьёт. А он говорил: «Лучше поцелуй», – и Аня целовала. И эти простые слова стали их своеобразным ритуалом. Чем-то незыблемым, что невозможно было разрушить. Илья так думал, пока вместо заливистого смеха не услышал ледяной голос, который мог принадлежать Снежной королеве, но никак не его солнечной принцессе. 

— Здравствуй, Илья. 

— Ань? – сердце сбилось со счастливого ритма. 

Она отстранилась, оставаясь стоять к нему спиной. 

— Аня, что-то случилось? – занервничал Илья. — Что?! Дома чего? С Василием Игнатьевичем? – Василием Игнатьевичем звали Аниного дедушку семидесяти шести лет. ¬¬– В институте? Аня, я с кем разговариваю?! Да посмотри же ты на меня! 

Он схватил её под локоть и развернул лицом к себе. Над асфальтом взметнулось облако атласа. Аня гордо вскинула голову, обожгла холодным взглядом. Илья поперхнулся словами, выпустил её руку. Аня поправила смявшуюся кружевную перчатку, а перед глазами Ильи мелькнуло кольцо. Что это? Аня никогда не носила колец. В тот день Илья хотел подарить ей первое. Он перехватил её правое запястье. На безымянном пальце дерзко сверкало широкое обручальное кольцо. Илья даже провёл по нему большим пальцем, убеждаясь, что оно настоящее. Холодный металл больно уколол кожу, как током. Красные астры упали на ступени. 

— Что это? – прохрипел Илья внезапно севшим голосом. 

— Отпусти! – прошипела Аня, попыталась вырвать руку. Илья не отпускал. Ядовитое чувство заколыхалось где-то на задворках его души, медленно затопляя. 

— Что это?! – процедил он, сжимая её пальцы. Хотя уже и сам знал ответ. 

— Я вышла замуж, – едва ли не по слогам выговорила Аня. Слова хлестанули по сердцу. Обожгли, как пощёчина. 

— Отпусти… – прошептала она, дёрнулась. — Илья, мне больно… 

— Больно?! – прохрипел он, не разжимая пальцев. — Тебе?! – ощутил, как злость чёрной мутью подобралась к разуму. Боль острым лезвием скользила под кожей. Он сжал кулак. И он бы ударил. Сильно, наотмашь. Чтобы ей действительно стало больно. Невыносимо. Так, как ему. Уже замахнулся… 

— Нюта?! – мужской голос оборвал Илью. Он не сразу понял, что обращаются к Ане. Опустил кулак. — У тебя всё в порядке? Эй, парень, отпусти мою жену! 

Последние слова подействовали на Илью, как красная тряпка на быка. Ничего не соображая, он отпустил Аню и посмотрел на мужика за её спиной. Брюнет в чёрном фраке был на полголовы выше Ильи и смутно ему знаком. Весь такой зализанный, прилизанный, аж тошно было смотреть. Илья брезгливо скривил губы, взглянул на Аню. 

— Почему? – только и спросил он. Не понимал, зачем она предаёт его. Она, клянущаяся ему в вечной любви. Врала? Нет, Илья видел, как горели её глаза. На каждом свидании, едва стоило ей взглянуть на него. Чувствовал, как трепетало её тело от одного его прикосновения. Так невозможно сыграть даже гениальной актрисе. Или возможно? 

Аня резким движением одёрнула платье. 

— Люблю его, – выплюнула она ему в лицо. Как колодезной водой окатила. 

— Любишь? – не поверил Илья. Не ожидал, что она скажет именно это. Что угодно, но только не эти два слова. — А что тогда было между нами? 

Аня пожала плечами, усмехнулась. 

— Ничего. 

— Ничего, – тупо повторил Илья. — А с ним? 

— А с ним у меня семья. 

— Зачем?! – Илья сжал её плечи, вглядываясь в синие глаза. Но они оказались такими же пустыми, как стекляшки на её платье. А она улыбалась. Насмешливо и дерзко, будто вызов ему бросала. 

— Зачем? – повторил хрипло. Всё внутри дрожало от страха и ненависти, медленно оживающей в душе. 

— Назло. Чтобы приревновал, – и бросила беглый взгляд через плечо. На мужика, стоящего за её спиной. 

— Шлюха, – процедил он сквозь зубы. Оттолкнул от себя Аню, едва сдерживаясь, чтобы не ударить, и резко шагнул к мужику. Тот стоял, засунув руки в карманы, и победно улыбался. 

И Илья слетел с катушек. В один шаг он оказался рядом с мужиком и вмазал ему в челюсть. Тот от неожиданности отшатнулся и едва не упал. Но Илья не дал ему очухаться. Ударил снова. Услышал, как хрустнул нос. Кровь залила холёное лицо женишка. А Илья не останавливался. Бил, ничего не чувствуя, кроме ненависти, сжигающей до углей. Чьи-то руки легли ему на плечи, выкрутили руки. А он, ослеплённый ненавистью, рвался в драку. Чтобы убить. И почти вырвался, как вдруг взглядом наткнулся на неё. 

Аня лежала на ступенях в разорванном белом платье. Лицо перепачкано грязью и кровью. Губы разбиты, локти содраны. Расшибленная нога неестественно вывернута. Она не шевелилась. Ветер тормошил её распавшиеся из причёски волосы. 

Илья обмяк в сильных руках. Его отпустили. Он упал на колени. И в те минуты для него существовала только Аня. Ни живая, ни мёртвая. Красивая кукла, сломанная хулиганом. Им. 

Что происходило дальше, Илья помнил смутно. Только злой ветер, хлеставший по лицу острыми каплями дождя, и улыбчивого бармена, подливавшего водку. А потом была вонючая камера «обезьянника», жуткая головная боль, взбешённый каплей, рапорт об увольнении из рядов Военно-морского флота и двухнедельный запой. Не спиться и не сойти с ума от постоянно преследовавшего его во сне и наяву образа Ани ему помогла смерть отца… 

— Помогите! – женский крик разорвал туман воспоминаний.

Илья вытер ладонью влажное от дождя лицо и прислушался.

— Отпусти меня! – донёсся до него тот же самый голос. Значит, кричат не в его голове, а в промозглой ночной реальности. И где-то совсем рядом.

Он посмотрел вдоль слабоосвещённой улицы. Под желтоглазым фонарём шагах в тридцати разворачивалась омерзительная сцена. Парень исполинского роста (Илье при его ста восьмидесяти тот казался сущим великаном), изрядно покачиваясь, грозно наступал на хрупкую девушку, едва достающую тому до груди. Девчонка плакала, рвалась убежать, но почему-то не убегала. Причину Илья увидел не сразу. Только когда спустился с тротуара на дорогу, заметил, что бугай мёртвой хваткой вцепился в руку девчонки. Совсем как он сам в далёком прошлом. На короткий миг Илья испытал лёгкое ощущение дежавю. Только на этот раз он играл другую роль.

— Эй, ты! – окликнул Илья парня, когда тот замахнулся для удара.

Этот ударит – понял Илья. Этого Господь не отведёт. Впрочем, его тоже не отвёл в своё время. Он ударил Аню. Случайно. Только разве это что-то меняет? Факт оставался фактом. Но парню он этого сделать не позволит.

Бугай обернулся, не выпуская руку девчонки, мазнул по Илье мутным взглядом и рявкнул:

— Чё надо?

— Девушку отпусти, – ласково попросил Илья. Парень был не просто пьян, а наверняка разбавлял выпивку какой-нибудь синтетической дрянью. — Отпусти, урод, – жёстче добавил он, увидев, как исказилось от боли девичье лицо. Она вся съёжилась и вскрикнула.

— Заткнись, сука, – прошипел бугай девчонке. — Слышь, мужик, – снова Илье, – вали отсюда.

— С удовольствием, – Илья уверенно шагнул в сторону парочки, – но только с ней.

— А ты кто такой, а?! – взвился бугай. — Чё тебе надо? Тоже хочешь её трахнуть? Или уже? Это твой хахаль, да?! Чё молчишь, сука?! Отвечай!

Илья воспользовался моментом, когда бугай отпустил девчонку и снова замахнулся. Один шаг. Кулаком в бок, ступнёй под колено. Бугай рухнул на асфальт, дико завопил. В свете фонаря сверкнул нож. Илья коротким ударом выбил его, заломил руку за спину. Бугай дёрнулся, но Илья сильнее вывернул руку. Хрустнул сустав.

— Угомонился? – спросил Илья у притихшего парня. Назвать бугаём его уже не получалось. Сейчас он выглядел жалким обдолбанным наркоманом, которого поймали с поличным.

Невразумительное бормотание Илья принял за положительный ответ.

— А теперь слушай сюда, бойскаут. Сейчас я тебя отпущу, и ты тихо-смирно рассеешься во мраке ночи.

— Да ты не знаешь… Да я тебя… – плевался парень.

— А вот этого не советую, – перебил Илья, сильнее выкрутив руку. Тот простонал что-то нечленораздельное. Илья принял бормотание за согласие. Видимо, доля ясного ума у него всё же сохранилась. Как вдруг…

— Это мы тебе не советуем…

Илья обернулся, не отпуская парня. Девчонки и след простыл. Зато из темноты вышли двое. Невысокие, худощавые, с битами наперевес. За спиной остановилось ещё двое. Довольно щерящиеся бритые качки. Илья понимал, что эти амбалы появились здесь не случайно. Группа поддержки. Илья ещё раз окинул взглядом кучку громил с битами, отпустил парня. Тот поднялся, поддерживая руку. Илья не сомневался – уже сломанную.

— Ну что, обломался, герой? – усмехнулся парень.

— Слушай, бойскаут, – Илья снял ветровку, повесил на руку. Дождь неожиданно прекратился, оставив на асфальте кляксы луж. — Я устал как собака. Давай обойдёмся без лирики, а?

— Любой каприз, – ухмыльнулся он и подошёл к Илье впритык, обдав едким запахом алкоголя. — Четыре биты и пятеро на одного. Как думаешь, чья возьмёт?

Илья и без этого урода понимал, что шансов у него ноль.

Он горько усмехнулся, сожалея, что в кармане лишь ключи от машины, а не «Стечкин», которым ещё недавно предлагал обзавестись Андрюха. Как в воду глядел друг. Против четверых амбалов с дубинами «Стечкин» пригодился бы. Парень щёлкнул пальцами. Илья швырнул куртку ему в лицо. Тот замешкался. Илья развернулся. Врезал амбалу за спиной между ног. Тот покачнулся и сложился пополам. Бита со звоном упала на асфальт. Илья подхватил её. С размаху приложил ещё одного под колени. Верзила с рёвом рухнул в лужу. Илья выпрямился и тут же осел. Боль врезалась в затылок. Ослепила. Илья повалился лицом вперёд. Шероховатый асфальт расцарапал лицо. Носом пошла кровь. Над головой прокатился злой смех. За ним последовал точный удар в печень. Тяжёлый, как камень. Потом ещё один. И ещё. Илья захрипел, съёжился. Порывался встать, но ноги отказали. Его били одиночными ударами по самым уязвимым местам: печени, почках, рёбрах. Били точно, со знанием дела. Илья не сопротивлялся. Боль раздирала тело. Хотелось выть, но он молчал. Сколько так продолжалось – Илья не знал. Но неожиданно удары прекратились. Тишину распорол яростный собачий лай. Из последних сил Илья отнял руки от лица и увидел оскалившуюся звериную пасть, истекающую пеной.

А потом всё исчезло…

Глава 8.

Лето, 2014 год. 

Илья очнулся от собственного крика. Боль топором рубанула по затылку, расколола надвое череп, острием вонзилась в мозг. Уши заложило. Перед глазами завертелись ослепительные круги. Обхватив голову, Илья перекатился на бок, согнулся. Дыхание со свистом вырывалось из груди. Живот скрутило. Он не знал, сколько пролежал, не шевелясь и почти не дыша. Наверное, снова отключился. Потому что вдруг увидел Аню.

Она сидела в ванной, запрокинув голову на бортик, и улыбалась. Глаза её были закрыты, руки утопали в багровой от крови воде. На полу осколки и снова кровь…в ванной, на осколках вокруг, на полу. Везде… Тошнота подкатила к горлу. Страх тисками сжал лёгкие, и на мгновение Илья потерял ориентацию. А потом, словно обезумев, вытащил ее из воды, усадил на пол, прислонив к стене, и упал рядом с ней на колени. 

— Аня, Анечка, посмотри на меня… – звал он срывающимся голосом. Но Аня не слышала его. Её голова упала ему на руки. Он выругался, закричал. Ударил её по щекам – никакой реакции. Пощупал пульс, но услышал лишь биение собственного сердца, разрывающего грудную клетку. Кто-то влетел в номер на его крик. 

— Скорую! – гаркнул он, разрывая на себе рубашку. — Вызовите скорую! Родная, девочка моя, что же ты наделала… – шептал он, перетягивая её распоротое запястье. По щекам текли слёзы. За спиной послышались чьи-то голоса. Плевать! И скорую ждать нельзя. Пока та доедет по пробкам – Аня умрёт. А ближайшая больница недалеко – всего в паре кварталов. Илья сможет, он успеет. Должен успеть. Подхватив Аню на руки, выбежал из номера. Его пытались остановить, но Илья не видел никого и ничего вокруг. Только умирающую Аню на руках. 

Он влетел в больницу, едва держась на ногах. Дыхание сбилось, руки занемели. 

— Врача! – заорал он, прислонившись к стене у регистратуры. — Врача! Срочно! 

Медики появились быстро, забрали у него Аню, положили на каталку и умчались. Илья ринулся следом, шатаясь, натыкаясь на больных и персонал. 

— Где?! – схватил он за шиворот медсестру. — Куда её повезли? 

— Во вторую операционную, – пролепетала девушка. — На третьем этаже. 

Илья оттолкнул её. Перешагивая ступени через одну, выскочил в коридор третьего этажа. Он бежал, лихорадочно ища только одну дверь. И не находил. Коридор казался бесконечным. Сердце кололо, а в голове пульсировала лишь одна мысль: «Она умирает». Когда показалась операционная, Илья почти свихнулся. Он распахнул дверь и замер на пороге. 

На операционном столе, окружённая врачами, лежала Аня. Хирург по-военному командовал, ассистентка делала инъекции. Одну за одной, но Аня не шевелилась. 

— Пульс сорок и падает… 

Илья перевёл взгляд на монитор, где едва пульсировали красные цифры. Жуткие. Они будто из последних сил цеплялись, чтобы не скатиться к нулю. Илья знал, пока они есть – Аня жива. Она борется. Она… 

Всё изменилось в один миг. Пульс оборвался, превратился в длинную нить. Тонкую, ровную линию на мониторе. И цифры замерли. 

— Асистолия! 

Он вздрогнул от резкого голоса. На Анином лице застыла смертельная маска. Руки безвольно свисали со стола. 

— Разряд! 

Её тело подпрыгнуло, содрогнулось и обмякло. Ещё раз и ещё. Без толку. Илья понимал – Аня перестала бороться. Сдалась. Свет ослепил. Пол ушёл из-под ног. 

— Время смерти… 

Илья сполз по стене, шепча молитву. Он не имел права сдаваться, не мог отпустить Аню. Боль калёным железом сжигала изнутри, испепеляла, будто сама смерть вынимала из него душу. А Илья отчаянно просил у неба лишь одно – жизнь Ане. 

— Есть пульс! 

Илья выдохнул. Линия на мониторе искривилась и забилась. Цифры неуверенно сдвинулись с мёртвой точки. 

— Работаем! – донёсся до него жёсткий голос. — Готовьте переливание и уберите посторонних из операционной! Ещё ничего не закончилось… 

Врач появился через долгих мучительных сорок минут. Илья сидел на полу возле дверей операционной. 

— Как она? – прохрипел, поднявшись на ноги. Врач отшатнулся. 

— Вы кто? – спросил он, всматриваясь в лицо Ильи. 

— Это он принёс девушку, – вмешалась полная женщина – медсестра, забиравшая у него Аню. 

— Понятно. У пострадавшей большая кровопотеря. Нужно переливание. Срочно. А у нас нет крови. Понимаете, у неё редкая группа… 

— Четвёртая отрицательная, – перебил Илья решительно. Тот озадаченно кивнул. — У меня такая же. Что нужно делать? 

Пока его переодевали, пытали, как на допросе. Болел ли желтухой, имеются ли хронические заболевания печени, иммунные заболевания и прочая ерунда. Илье повезло – он с детства болел только ветрянкой. Потом его положили на каталку напротив Ани, подключили какие-то приборы, и по прозрачной трубке потекла его кровь, неся спасение единственной любимой женщине. Илья смотрел на её бледное лицо, и сердце сжималось от невыносимой муки и любви. Он понимал, что совсем скоро медики отключат приборы, вытянут из его вены трубку, и он больше никогда не увидит Аню. Она проснётся, вернётся к мужу и всё встанет на свои места. И она никогда не узнает, что произошло, пока она умирала. Илья смотрел на её тонкие пальчики, перепачканные запёкшейся кровью, и не понимал, зачем она это сделала. Почему хотела покончить с собой? Неужели из-за него? Нет, не из-за него. Он давно убедил себя, что не нужен ей. А теперь…теперь не знал, что и думать. Просто лежал и не сводил глаз с Ани, лишь изредка поглядывая на монитор с показателями её жизни. Они не менялись, пикали в унисон её ровному дыханию. 

Сколько прошло времени с начала операции, Илья не знал. Оно ускользнуло, как вода сквозь пальцы. Пришёл врач и отсоединил его от Ани. 

— Вы молодец. Она будет жить… 

…Хлопнувшая дверь заставила Илью очнуться от мучительных воспоминаний. Тяжело дыша, он перевалился на спину и тут же оказался под прицелом серых воспалённых глаз. По спине пробежал неприятный холодок. Прямо на него смотрел побитый мужик с распухшим носом, разбитыми губами и перебинтованной головой. Пары секунд хватило, чтобы Илья узнал себя. Будь проклят тот день, когда он позволил бывшей жене изуродовать собственную спальню. Зеркальный потолок, мать его за ногу. Вспомнить бы ещё, как он добрался до квартиры. Стиснув зубы, Илья кое-как сел на край кровати. Комната качнулась, расплылась, перевернулась. Затошнило. Он сдавил ладонями виски, простонал, хотя очень хотелось ругаться. Грубо, матерно. Проклиная всё на свете. И прошлое, так некстати напомнившее о себе. И никому ненужный героизм. Но из пересохшего горла вырвалось мычание, совершенно не схожее с человеческой речью. Пить хотелось неимоверно. А ещё – выяснить, какая добрая фея позаботилась о нём, пока он валялся в отключке, кто по-хозяйски ввалился к нему домой и теперь орудовал на его кухне. До Ильи доносился звон посуды и гудение микроволновки.

Тяжело поднявшись с кровати, Илья тут же сел обратно. В висках будто лупили отбойным молотком, а перед глазами сыпались искры. Несколько минут он просидел, не двигаясь. Снова поднялся – со второй попытки вышло лучше. Сперва цепляясь за спинку кровати, потом скользя по стеночке, Илья таки выбрался в коридор. Не отлепляясь от выкрашенной в белый стены, он доплёлся до кухни и пожалел, что его не лишили обоняния. Запах помидор и болгарского перца сыграл с ним злую шутку. Желудок скрутило узлом, а его содержимое едва не стало украшением чёрного паркета.

Продышавшись, Илья выбрел на порог кухни.

За столом, уставившись в мигающий экран ноутбука и наминая рыжее рагу, сидела темноволосая девушка в бело-голубом платье. Так вот, значит, как выглядит его добрая фея, а по совместительству жена лучшего друга. Тата. Всё правильно. Овощное рагу – её коронное блюдо, которое она варганит при любых обстоятельствах. Состроив недовольную рожицу, Тата оторвалась от монитора и посмотрела на Илью.

— О, очухался, – в голосе сквозило облегчение пополам с раздражением. Оно и немудрено. Татка терпеть не могла, когда ей мешают смотреть сериалы. А Илья помешал. — Славненько.

И никаких вопросов. Илья посмотрел на жующую девушку, взял со стола пустую чашку и набрал воды. Выпил залпом. Набрал ещё и закрутил кран. В отличие от Татки вопросов у него накопился вагон.

— Ты как сюда попала? – хрипло спросил он, поставив кружку.

— Через дверь, а что? – хмыкнула она и положила на стол связку ключей, на которой наверняка имелся и от его квартиры. Правильно, у Андрюхи был запасной. Илья сам отдавал – на всякий случай. Видимо, такой случай настал. Вопрос – как они узнали, что с ним.

— Давно? – допрашивал Илья, стараясь дышать через раз. Болгарский перец, кабачки, помидоры и немного мяса обычно очень вкусно и аппетитно пахнут. Но не сегодня.

— Три дня уж как, – она поморщилась, скривила губы. — Моему, значит, позвонил среди ночи какой-то крендель. Тот, ничего не объясняя, сорвался из дома. Кстати, Андрей только ушёл – у них там какая-то база полетела, – Илья кивнул – так вот, кто хлопал его дверью. — Что-то я отвлеклась. Ага, умчался Андрей, значит, а потом перезванивает под утро. Спасай, говорит, приезжай – Илюха побитый, в отрубе лежит. Ну и я рванула – когда ещё такое увидишь? Признавайся, напился и полез в драку? А на кой?

— Я не пью, – буркнул Илья, чувствуя, как слабость подкашивает ноги. Он опустился на стул.

— Так какого фига ты в драку полез? – переспросила Тата.

— За девушку вступился, – неохотно ответил Илья, запрокинув голову и прикрыв глаза.

— Девушку?! Фига себе, – нараспев протянула она. — Вот это ты меня удивил сейчас.

— Не понял?

— А чего понимать?! За девушку он вступился, рыцарь благородный, блин! А свою искать не пробовал?

— Я по чужим постелям не лажу, – он развернул к себе ноутбук. На мониторе высветилась страница какого-то литературного форума. На таком Аня частенько зависала.

— Какие постели, Илья?! – скривилась она.

— А разве подружка не обрадовала тебя воссоединением с мужем? – он сжал пальцы в кулак. Злость горьким ядом закипела в крови.

— С каким мужем?! Ты о чём вообще? Совсем мозги отбили, да?

— На место поставили. Спасибо любезным.

— Не паясничай! – грубо перебила Тата. — А объясни толком, что стряслось? Ты Аню нашёл? Где она? С ней всё в порядке?

— Да всё в порядке с твоей Аней! – Илья со злостью захлопнул ноутбук, рванул повязку. — Я же сказал – к мужу вернулась. Всё. Остальное не мои проблемы. Точка. Больше не задерживаю, – добавил небрежно.

— А где она неделю пропадала? Почему ушла, ничего никому не сказав? Ты выяснил?!

Илья взглянул на девушку. В прищуренных глазах плескался самый настоящий гнев. Вот те на! И что её так разозлило?

— Я так и думала, – она разочарованно покачала головой. — Хреново ты её любишь, Илья. Сидишь тут, сопли на кулак наматываешь. И даже не удосужился выяснить, что произошло на самом деле. И если так, как ты говоришь, то Аня правильно сделала. Владу хотя бы не плевать на неё. Но я уверена – ты ошибаешься, и ещё будешь грызть себе локти.

Она взяла с холодильника синюю папку и швырнула на стол. Та проехалась по полированному дереву. Сверху блеснул ключ. Тата ушла, не прощаясь. Хлопнула входная дверь. Илья поморщился. Обиделась. Теперь извиняться придётся, и не только перед ней. Андрюха за свою жену глотку перегрызёт любому, даже лучшему другу. И будет прав. Она возле него три дня проторчала. Илья представлял, чего ей это стоило с её-то боязнью крови и патологической брезгливостью. А он наехал ни за что. Он вздохнул, взял папку. Разберётся как-нибудь.

— Твою ж мать, – выдохнул Илья, пробежав глазами ворох фамилий, названий и цифр.

И тут в дверь позвонили.

Глава 9.

Лето, 2014 год. 

На пороге стояла Инга. Чёрные прямые волосы резко контрастировали с белым пиджаком и скрадывали черты узкого, будто кукольного, лица. Броский макияж, яркий маникюр, глаза в мобильнике. Даже под дверью она умудрялась с кем-то переписываться. Всё как обычно.

Илья неслышно выдохнул, прислонившись к стене. Видеться с Ингой, а тем более выслушивать её слёзные признания и мольбы у него не было сил. Поэтому открывать двери не стал. Давно расставил все точки над «і» в их отношениях и снова наступать на те же грабли не собирался. Да только Инга беспрерывно жала на звонок. Так же настойчиво она его и получила. Илья до сих пор не понимал, как они оказались вместе. Просто в одно прекрасное утро он обнаружил её зубную щётку в ванной и одежду в гардеробной. И все случайные девицы враз исчезли из его жизни. Инга с лёгкостью заменила всех: любовницу, друга, бизнес-партнёра. Благодаря связям её отца – депутата правящей партии – он не лишился бизнеса, когда шесть лет назад слетел с катушек после встречи с Аней и измены жены. И тому, что он выжил и не свихнулся тогда, Илья был обязан Инге. И, тем не менее, видеть её больше не хотел. Устал в, наверное, тысячный раз объяснять, что не может дать ей желаемое, потому что любит другую. Но Инга упорно не хотела его отпускать.

Витиеватая трель распорола тишину, а спустя секунду её подхватила мелодия мобильника. А ещё через минуту мобильник уступил место стандартному звонку домашнего телефона.

— Илья, открывай! – звонкий, как рассыпавшиеся осколки, голос резанул слух. Илья поморщился. Совершенно забыл про автоответчик. Теперь придётся выслушивать длинную тираду Инги, как ни крути. А в том, что она будет – Илья не сомневался. — Илюша, я знаю, что ты дома. У тебя свет на кухне горит. Илья, мне нужно серьёзно с тобой поговорить. Это важно…

Илья устало поднялся и поплёлся в кухню. Выключил свет, достал из холодильника бутылку фанты, купленную ещё Аней, и подошёл к окну. Ничего, что не терпело хотя бы до завтра, Инга сказать не могла. А все эти её «серьёзно» и «важно» в итоге выливались в банальные истерики и угрозы – не в первой. Открутив крышку, глотнул газировки и прислушался. Автоответчик молчал. Быстро же Инге надоело трещать в пустоту. Илья облегчённо выдохнул и, проводив взглядом выехавшую со двора иномарку с Ингой за рулём, зажёг свет. На столе лежала синяя папка, оставленная Татой. Папка, которая могла помочь ему выяснить, что произошло с Аней, и почему она решила его бросить. Да и бросить ли?

Но только он уселся на стул и разложил бумаги, как в дверь снова позвонили.

На этот раз по-особенному: три длинных, два коротких и сновадлинный. Так звонить мог только один человек – Игорь Шахов. Илья глянул в глазок. За дверью дожидался здоровый лысый мужик в толстовке и со свёртком в руке. Илья не ошибся. С Игорем Илья в юности ходил в одну секцию по джиу-джитсу. С тех пор и дружат. А теперь ещё и жили на одной лестничной клетке. Правда, Игорь в Питере бывал редко – всё больше по командировкам. Но как только приезжал домой – наведывался к Илье на кофе с очередным презентом.

— Лепота, – присвистнул Шахов, когда Илья открыл дверь. — Кто это тебя так разукрасил?

— И тебе привет, – отозвался Илья. — Игорь, только мне сегодня не до посиделок. Извини.

— Что-то случилось? – обеспокоился Шахов.

— Так, дела семейные, – отмахнулся Илья. Рассказывать Шахову о случившемся не хотелось, да и ни к чему ему оно. Помочь не поможет, а разводить пустую болтовню не было времени.

— Я всё понял, – улыбнулся Игорь и протянул Илье свёрток. — Презент, – пояснил он. — Ане привет.

И уже развернулся, чтобы уходить, как Илья рявкнул:

— Стоять!

— Ты чего? – опешил Игорь. А Илья вспомнил, почему он так ждал его возвращения.

— Мне нужны записи с твоей камеры за пятнадцатое число. Поможешь?

— А чего стряслось-то? – не отставал Шахов, пропуская Илью в квартиру.

— Хочу знать, приходил ли кто-то к Ане в тот день.

— Загуляла, что ли? – удивился Шахов, усаживаясь за компьютер в просторном, отделанном под дерево, кабинете. Илья промолчал. Аня не загуляла – с ней что-то случилось. В тот вечер она никуда не собиралась – Илья был готов дать голову на отсечение. Иначе зачем бы она звонила ему и интересовалась, что он хочет на ужин? А он вспомнил об этом только сейчас и как дурак поверил в её возвращение к мужу. Не могла она вернуться к Бондаренко. А если и вернулась, должна быть причина. Как и тогда, когда она вышла за него замуж. И Илья обязан найти эту причину, чего бы ему ни стоило.

Шахов тем временем включил компьютер: загудел системник, на мониторе высветился флажок операционной системы, пароль пользователя. Игорь пробежал пальцами по клавишам, мгновение, и заиграл весёлыми красками рабочий стол. А ещё через пару кликов Шахов открыл нужную папку.

— Тебя какое время интересует?

— Где-то часов с двух дня, – Илья взъерошил волосы, задумавшись. В это время Аня ещё была дома – Илья звонил ей в половине третьего на домашний, так как она опять куда-то запихнула свой мобильник. А в шесть звонила она сама – спрашивала об ужине.

Это был их последний разговор. Когда Илья вернулся домой – Ани не было.

— После двух есть запись в без четверти восемь.

Илья вопросительно посмотрел на приятеля, а потом кивнул, сообразив. У Шахова камера реагировала на движение. Значит, до этого времени на их лестничной площадке никто не появлялся. Игорь включил видео. На мониторе появился сам Шахов, а спустя пару минут из квартиры Ильи вышла Аня: серьёзная, напряжённая.

— О, так я помню тот день, – Игорь откинулся на спинку кресла. — Я ж как раз на встречу ехал. И предложил Аню подвезти.

— Подвезти? – он резко развернул друга лицом к себе. — Куда подвозил? Одну?

— Одну, но в кафе её ждали, – Шахов нахмурился, видимо припоминая.

— Кто?! – Илья ощутил, как закололи пальцы в странном предчувствии.

— Девица какая-то. Я ещё подумал – подруга. Красивая, – Игорь мечтательно прикрыл веки.

— Шахов, твою мать! – разозлился Илья, стукнув кулаком по столу, и тут же поморщился от впившейся в затылок боли. Шахов дёрнулся в кресле. — Как выглядела девица?!

— Брюнетка лет двадцати семи в белом брючном костюме, – отчеканил Игорь и немного помолчал. — Волосы ниже плеч. Яркая такая и сразу видно – из крутых. Она на веранде стояла. Нервничала.

— С чего ты взял?

— Ногтями по перилу стучала и крутила в руках пачку сигарет.

— Узнать сможешь? – Илья постучал пальцами по столешнице. Под описание попадала треть питерских девушек: курящих и просто понтующихся.

— Такую забыть сложно, хотя лица я толком не видел. Только в профиль. Но попробовать можно.

— Знать бы, кого тебе показать… – Илья подошёл к окну. Смеркалось.

С кем могла встречаться Аня? Татка брюки не носила, не курила, да и давно рассказала бы о встрече, если бы та была. Лера курила, но под описание вообще не подходила – сколько Илья её помнил, она всегда стриглась коротко и терпеть не могла белую одежду. А больше в Питере Аня никого не знала. Или знала? Старая знакомая? Поклонница? Новая подруга? Аня бы рассказала, если познакомилась с кем-то уже здесь. Да и она сама говорила, что её давно не должно быть в Питере. Значит, ни поклонницы, ни старые знакомые назначать встречу ей не могли. Разве что она сама. Но зачем? Что произошло у этой её «подруги»?

— Они долго разговаривали? – он перевёл взгляд на сосредоточенного Шахова.

— Нет. Причём Аня выглядела совершенно спокойной, даже улыбалась. А вот девица нервничала.

— Может, ты ещё слышал, о чём они говорили? – усмехнулся Илья.

— Я – нет. Хотя… – он на минуту задумался. — Знаешь, клиент что-то такое говорил про них. Мол, повезло же мужику, раз о нём такие женщины спорят.

— Мужику? – переспросил Илья. Игорь кивнул.

О каком мужике могла спорить Аня? Не о нём же, в самом деле. Или… А что если она встречалась с кем-то из его бывших? Например, с Ингой? Та идеально подходила под описание, да и встретиться с Аней, чтобы попробовать убедить её бросить Илью, вполне могла. Фантазии ей не занимать, запросто могла наплести Ане с три короба, вплоть до того, что она до сих пор встречается с Ильёй. А Аня всегда была очень доверчивой. Не факт, конечно, что так всё и было. Но попытаться стоит. В конце концов, он ничего не теряет. Только где взять фотку Инги? Совместных снимков у них не было. Илья вообще не держал ничего такого дома: ни фотографий, ни картин. Стоп! Он хлопнул себя по лбу, вспомнив, что Инга скидывала ему на мобильник парочку фоток, и тут же пожалел об этом жесте. В висках зазвенело и закололо где-то в области темени.

— Я сейчас… – выдавил он из себя, переведя дух.

Илья вылетел из квартиры Шахова, как ужаленный. На автопилоте промчался по коридору своей, с кухонного стола схватил мобильник – и когда только успел его туда положить? – отдышался, когда внезапно перед глазами все поплыло, и вернулся обратно, на ходу пролистывая «галерею» и стараясь не упасть. Фото нашлось быстро – Инга сидела за столом вполоборота в белом пиджаке с золотистой оторочкой. Илья длинно выдохнул и показал снимок Шахову.

— Она?

Игорь внимательно рассматривал фотку: то увеличивал, то уменьшал, поворачивал-переворачивал. Несколько секунд показались Илье вечностью.

— Ну?! – в нетерпении прикрикнул он, тяжело дыша. Неужели угадал?

— Похожа, – наконец изрёк Игорь.

— Похожа или точно она?

— Пиджак тот же, – кивнул Шахов. — И волосы уложены аналогично. Макияж опять же…

— Значит, она, – уверенно перебил Илья. Костюм: пиджак и брюки, – пошил специально для Инги какой-то модный кутюрье. Инга всегда красилась очень ярко, что порой раздражало Илью, и каждый день проводила по несколько часов в парикмахерской, укладывая волосы. Простым совпадением это быть не могло. Значит, и не было.

— Илья, что случилось-то? Ты можешь объяснить? Что-то с Аней? – Игорь занервничал, схватил Илью за плечо.

— Я сам ничего не понимаю, извини, – встрепенулся Илья. Нужно ехать к Инге и выяснять у неё, зачем она встречалась с Аней. Игорь напирать не стал – давно усвоил, что если Илья не хочет говорить, то ни вопросы, ни уговоры, ни угрозы не заставят его открыть рта. И это радовало – объясняться сейчас нет времени. — Тебе спасибо, – Илья пожал Шахову руку и ушёл, не прощаясь.

Кое-как переодевшись, схватил со стола оставленную Татой папку, ключи от машины и вышел во двор.

— Твою мать! – выругался он, не обнаружив на стоянке свой джип. Совсем забыл, что тот так и остался стоять у ресторана. Теперь придётся попутку ловить. Ещё раз выругавшись, Илья двинул в сторону трассы, на ходу разжевывая таблетку обезболивающего. Ему повезло – первый остановившийся водитель ехал в нужный Илье район.

Всю дорогу Илья звонил Инге, но трубка отзывалась какой-то бацающей музыкой вместо гудков. Инга не отвечала. Когда он доехал до нужного дома – стемнело. Во дворе было тихо и пусто. Только у соседнего подъезда стояло такси. Смутное воспоминание мелькнуло в памяти, но так и не оформилось. Илья перевёл взгляд на светящиеся окна пятиэтажки. В Ингиных горел свет. Дома, значит. Это хорошо. Не придётся полночи ждать, когда она вернётся из очередного клуба.

Расплатившись с водителем, Илья поднялся на третий этаж. Звонил долго, но мелодия разливалась за дверью и таяла в пустоте. Никто не открывал. Странно. Инга точно была дома.

Она была очень внимательной и никогда ничего не оставляла включённым. Впрочем, она вполне могла принимать душ и не слышать. Нужно пробовать иначе. Пошарив по карманам ветровки, Илья достал связку ключей. Нашёл нужный, который всё никак не мог вернуть, вставил в замок. Провернул один раз. Занервничал. Что-то не так. Инга никогда не захлопывала дверь. Всегда запиралась на три оборота. И когда была дома, и когда уходила.

Он вошёл осторожно, будто ступал по раскалённым углям. Яркий свет заливал коридор. А тишина давила, пугала. Страх острыми тисками скрутил позвоночник. Илья заглянул в гостиную.

Первое, что он увидел – опрокинутый стул. Потом ступни. Миниатюрные, тридцать четвёртого размера, с ногтями, выкрашенными в ярко-алый. Белое кружевное бельё на изящной фигурке. Безвольно упавшая на плечо голова в облаке чёрных волос. Толстая верёвка, подвязанная к люстре. Верёвка, петлёй затянутая на тонкой шее.

— Инга… – выдохнул Илья и шагнул в комнату.

Обхватив её за ноги, слегка приподнял и поддел ногой стул. Не отпуская девушку, встал на стул. Одной рукой попытался ослабить петлю. Пальцы дрожали, по спине струился пот. Узел не поддавался. Стул шатался. Рука, удерживающая Ингу, немела. Чертыхнувшись, Илья накрутил верёвку на запястье и дёрнул со всей силы. Один раз, второй… Что-то треснуло, лопнуло, и Илья вместе с Ингой повалился на пол. Люстра со звоном грохнулась рядом, чудом не задев голову Ильи. Выдохнув, он стянул с шеи Инги петлю, перевернул её на спину, пощупал пульс. Тишина. Сложил на груди руки, надавил. Снова и снова. Раскрыл её рот, набрал в лёгкие побольше воздуха и выдохнул в Ингу. Потом массаж сердца. Ещё раз и ещё. Она содрогнулась, закашлялась. Жива, уже хорошо. Илья набрал номер «Скорой», но и слова не сказал. Почувствовал, что сзади кто-то есть. Обернулся.

Яркая вспышка ослепила, а потом он провалился в темноту...

Глава 10.

Лето, 2014 год.

Болела голова. Илья старался не шевелиться, но его почему-то качало, как неваляшку. И каждое движение отзывалось пушечным залпом в висках. Да ещё эти голоса: нервные, мужские и знакомые. Чьи?

Илья открыл глаза и присмотрелся. В полумраке салона машины различил силуэты двух крепких мужчин: одного за рулём, другого – по левую руку от себя. Лица первого, смотрящего на дорогу, Илья не видел, а вот второго, запрокинувшего голову и изучающего кожаную обивку, знал хорошо.

— Шахов, где мы? – прохрипел Илья и поморщился от нового приступа боли в висках. Кожу неприятно стянуло. Илья ощупал голову. Справа над ухом свежая рана, запекшаяся кровь на щеке.

Откуда это, он не помнил.

— Где-то за городом, – усмехнулся Игорь, взглянув за окно.

— Как ты, Илья? – подал голос водитель, оказавшийся Андрюхой Дархановым. А он-то что здесь делает? Тата говорила, что у Андрея аврал на работе – полетела база их сотовой связи – и друг пробудет в офисе как минимум до утра. Еще и Шахова прихватил, который сейчас должен мирно отсыпаться после командировки – так обычно бывало. Что же такого произошло, что ребята резко поменяли свои планы? Как они оказались вместе, если вместе быть не должны? И кто, в конце концов, ударил его по голове?

— Я как?! – прорычал Илья, чувствуя, что ещё немного и чокнется от непонимания. — А как я могу быть, если нихрена не понимаю?! Почему мы едем за город?! Как я здесь оказался?! И что вообще происходит?!

— Не кипятись, Илюх, – попытался успокоить Игорь. — Я напомню. Я к тебе вечером заходил и ты…

— Попросил показать записи с твоей камеры, – перебил Илья, задумавшись.

— Попросил? – изумился Шахов. — Ладно, пусть будет – попросил. Потом я…

Игорь продолжал говорить, но Илья уже не слушал. Картинки прошедшей ночи всплывали в памяти подобно кадрам кинофильма. Просмотр записей. Разговор с Игорем. Приезд к Инге. Инга! Илья вспомнил, как нашёл Ингу, висящей под потолком, как вытащил её из петли, как она надрывно кашляла и открыла глаза. Чёрт! Он саданул кулаком по дверце машины.

— Инга…Где она? Что с ней? – выдохнул он на одном дыхании. — Она…

— Мертва, – снова перебил Шахов.

— То есть как это – мертва? – переспросил Илья, стараясь вспомнить последнее, что произошло в Ингиной квартире. Пальцы задрожали в предчувствии чего-то неотвратимо-жуткого. — Она не может быть мертвой… – сказанное Игорем не укладывалось в голове. Последний раз он видел Ингу живой. Едва дышащей, только вытащенной с того света, но живой. Так почему Игорь утверждает, что Инга мертва? — Я сам достал её из петли. И она уже глаза открыла. А потом…

— Что потом? – уже Андрей. Он внимательно смотрел на Илью, ждал ответа. А Илья и не заметил, как друг остановил машину. — Что было потом, Илюх? Ты выяснил, что Инга причастна к исчезновению Ани и зарезал ее. Верно? Так все…

Он не договорил. Кулак Ильи врезался Дарханову аккурат в нос. Андрей от неожиданности отшатнулся, зажав нос рукой, стукнулся затылком о стекло и грубо выматерился.

— Скотина, мать твою, – прогундосил он, вытирая кровь.

Илья перегнулся через сиденье – хотел пояснить Дарханову, что это он скотина, раз смеет даже допускать мысль о том, что он, Илья, мог кого-то убить – но Шахов схватил его за плечо и резко потянул обратно. Илья плюхнулся на сиденье и впился в Игоря гневным взглядом. Боль ввинтилась в затылок раскаленным болтом.

— Остынь! – спокойно заговорил Шахов. — Андрюха, конечно, перегнул палку, но…

— Ты тоже считаешь, что я зарезал Ингу?! – прорычал Илья, вывернувшись из цепких пальцев приятеля, сжал кулаки, стиснул зубы.

— А что мы, по-твоему, должны были подумать, когда нашли тебя рядом с трупом, всего в крови и с ножом в руке?! – проорал в ответ Шахов.

— Да пошли вы, – выдохнул Илья и выпрыгнул из машины.

Ветер окатил его холодом и дождём. Вокруг было темно и лишь вдалеке жёлтый свет одинокого фонаря выхватывал очертания старого завода. Илья прошёлся по пустырю взад-вперёд. Ни души вокруг. Зачем они здесь? Что произошло на Ингиной квартире? То, что она залезла в петлю не по собственной воле – ясно, как белый день. Илья потрогал рану на виске и поморщился. Он застал убийцу на месте преступления и даже не смог ничего сделать. А еще мастер спорта по джиу-джитсу, мать твою. Он сплюнул на землю. Его просто вырубили, доделали свое дело и преспокойно смылись, пока он валялся в отключке. Хорошо, хоть Шахов с Андрюхой вовремя подоспели, а то неизвестно, где бы Илья сейчас отдыхал. Уж вряд ли ходил бы по пустырю. Понимать бы еще, что произошло. Он подставил лицо накрапывающему дождю.

— Угомонился? – подошедший Шахов выглядел спокойным. Как будто и не он нашёл Илью рядом с трупом.

— Как её…убили? – вместо ответа спросил Илья, запнувшись. Никак не мог привыкнуть к мысли, что Инга мертва.

— Ты действительно хочешь знать?

Илья кивнул. Игорь и в темноте различил его жест, потому что заговорил, не раздумывая.

— Зарезали, – Илья передёрнул плечами. Перед глазами тотчас возникла окровавленная Инга, висящая под потолком. В голове запульсировала боль, ноги подкосились. Илья присел на корточки, а Игорь продолжил: — Предположительно тем ножом, что был в твоей руке. Проверять времени у нас не было. Мы тебя забрали, а нож в реку выбросили.

— А вы как там оказались?

— Да так. Увидел, как к тебе Андрюха ломится. Говорю ему, мол, друг твой умчался как ошпаренный в неизвестном направлении. Мы постояли, покурили. А он мне вдруг выдаёт, что Аня пропала. И ты её найти никак не можешь уже больше недели. Я ему в ответ про Ингу. Он и решил за тобой ехать, чтобы ты дров не наломал.

— Вы приехали. Дальше что?

— Да что: смотрим, в окнах свет горит. Андрюха говорит – подождём. Минут через десять слышим, орёт кто-то. Мы в подъезд. А там дверь в квартиру нараспашку. В коридоре стоит тётка с псиной и верещит. Я к ней, а в комнате два тела. Девица исполосована вся – не дышала уже, – Игорь немного помолчал. Илья омыл дождевой водой лицо. Немного отпустило. — Я тётку выпроводил ментов вызывать. А сам с Андрюхой тебя забрал и дёру. Не ждать же, в самом деле, когда менты нагрянут и дружно всех повяжут.

— Постой, выходит, вас… – Илья поднялся, – нас видели? И скоро по всему Питеру наши рожи висеть будут?

— Ну предположим в морду видела она только меня. Андрюха в подъезде топтался – там темно. У тебя лицо в крови было. Это мы уже обтёрли малость – рану искали. Да и вряд ли тётка рассматривала тебя – не до того ей было. Тем более для неё ты вроде как трупом был. Меня запомнить могла, хотя тоже не факт. Поэтому если и развесят чью-то морду по всему городу, то мою. Искать, конечно, двоих будут, но не сразу и не тебя. Разве не знаешь, как у нас менты работают? Они хоть теперь и полицейские, а дела ведут по-прежнему хреново. Так что ты зазря не нагнетай. Лучше скажи, есть мысли, кто мог так тебя подставить?

— Подставить? Думаешь?

— Думаю, потому что мы только и успели тебя погрузить в машину, как менты показались.

— Погоди, – Илья задумчиво потёр заросший подбородок, – ты же сам говорил про тетку и…

— Нет, кто-то вызвал ментов раньше.

— Почему? Соседка дозвонилась и…

— Да там минут пять прошло, не больше. Не успели бы менты так быстро среагировать. И к тому же телефонные провода я оборвал, а мобильник ее где-то на дне Невы.

Илья непонимающе уставился на Шахова.

— Надо же было время потянуть, чтобы успеть ноги унести. Да и соседка, думаю, не поняла, как сама отдала мне мобильник, который в руке держала, наготове, видимо. А провод вообще не проблема. Так что, пока бы она сообразила, что к чему, пока до соседей сбегала бы – времени прошло бы достаточно. Но тот, кто тебя приложил, нас опередил – ментов вызвал. Чтобы не дать тебе времени очухаться. Приехали бы менты, а там труп и убийца рядышком готовый. Пока разобрались бы, что к чему, настоящий убийца уже был бы далеко. И это в том случае, если бы стали разбираться.

— Да нет. Никто же не знал, что я приеду к Инге сегодня. Даже я. Так что подставы быть не может.

— Ну, значит, действовали экспромтом, – Андрюхин голос за спиной заставил обернуться Шахова и Илью. Дарханов стоял, прижав к носу платок. — А целью была Инга. И это в том случае, если ты, Илюха, нам не врешь.

— Вру? Зачем?

— Тебе виднее. Хотя, знаешь, я бы…

— Ты бы что? – перебил Илья, шагнув к Андрею. Тот не отступил, вызывающе посмотрел в глаза Ильи. — И это слова лучшего друга?

— Да! Я как никто знаю, каким ты можешь быть. Или, может, ты забыл, как десять лет назад чуть не убил Аниного мужа и едва не покалечил ее саму?! Забыл, что по твоей милости её брат полгода по больничкам лечился? Или, может, напомнить, как…

— Не надо, – отрезал Илья. Он помнил все, в чем сейчас обвинял его Дарханов. И единственное, о чем жалел – что однажды ударил Аню. Но все это совсем не то. Да, он мог покалечить мужика, отнявшего у него любимую женщину, и даже убить мог. И брата ее, игрока и наркомана, который издевался над Аней – тоже бы убил без сожаления. Но Инга…Это другое. Он не мог. Или мог? Илья простонал, сдавив виски, и поморщился от звона в ушах. Он ничерта не помнил.

— Так, все, – вмешался Шахов. — Брейк, мужики. Сейчас не до ваших разборок. Нужно решать, что делать дальше будем.

— Убийцу искать, – безапелляционно заявил Илья и вновь взглянул на Дарханова. — Ты прав, Андрюха, ради Ани я могу убить. Но Ингу убил не я. Хочешь верь, хочешь нет.

Андрей промолчал, вернулся в машину. Но Илья по глазам видел, что тот поверил. Не до конца, но хоть что-то. Шахов прав, сейчас им нельзя ссориться и не доверять друг другу. Кому тогда?

— Переодеться бы, – невпопад буркнул Илья, переступив ногами: они, как и рубашка, давно промокли. И теперь хлюпало в туфлях. Илья поморщился.

— В машине чистая одежда и обувь – Андрюха позаботился. Переодевайся. Свои в пакет и мне. Сожжём от греха подальше.

— Стоп! – Илья замер на месте. Ощупал себя, задрав рубашку.

— Ты чего? – изумился Шахов, глядя на странные движения друга. — Переодеться в машине можно.

— Папка, – выдохнул Илья. — Где папка?

— Что за папка?

— Синяя такая, с документами. Мне сегодня Татка её принесла. Когда я ехал к Инге, взял папку с собой, как доказательство. Засунул за пояс. Теперь её нет.

— Когда мы тебя забирали, никакой папки не было, – возразил Шахов, подтолкнув Илью к машине.

— Уверен?

— На все сто, – кивнул Игорь.

— Если папки не было, это хорошо, – согласился Илья, открыл дверцу, но тут же захлопнул. — Хотя, с другой стороны…

Он похлопал по карманам – пусто. Ни ключей, ни мобильника.

— Еще что-то пропало? – насторожился Шахов.

— Мобильник и ключи.

— От квартиры? – уточнил Шахов.

— И не только моей, но и Ингиной, Андрюхиной; и рабочий. Целая связка.

— Зашибись, – присвистнул Игорь. — И где ты их мог потерять?

— Хорошо, если потерял, а не…

— Думаешь, мог обронить в квартире?

— Вполне, – Илья раздосадовано швырнул пакет на пол. — Но если ключи, телефон и папка остались в Ингиной квартире – это приговор.

— Ну ладно тебе, так уж и приговор. Ключи ещё попробуй выясни, чьи. С телефоном, конечно, хуже. Хотя рядом с тобой мобильник я не видел. Значит, будем сочинять алиби, друзья.

Илья молча кивнул, сел в машину. Ему бы уверенность Шахова, что все обойдется. Остается только надеяться, что мобильник, ключи и папку забрал убийца. Одинаково плохо, но хоть разборок с полицией избежит. А там время покажет.

Шахов протянул Илье пакет с новой одеждой. Джинсы и рубашка оказались впору. Молодец Андрюха, угадал с размером. А вот с туфлями промашка вышла – жали – но выбирать не приходилось. Шахов взял пакет с одеждой Ильи, канистру из багажника и ненадолго исчез из поля зрения. Илья и Андрей молчали. Минут через пять Игорь вернулся, сел за руль вместо травмированного Дарханова.

— Куда едем? – спросил Шахов, заводя машину.

— Ко мне, – ответил Андрей. — Там нас точно искать не станут. Да и Татка накормит хоть.

Возражать никто не стал. До Андрюхи домчали с ветерком. Шахов гнал, как сумасшедший.

Как чувствовал, что снова произошло нечто нехорошее. Так и случилось.

По Андрюхиной трехкомнатной «сталинке» будто ураган промчался: казалось, не осталось ничего, что бы стояло на своём месте и не было перевёрнуто, выворочено. В коридоре кучей тряпья свалена верхняя одежда; в кухне перевёрнуты стулья. Книги выброшены из шкафа, сервизы из серванта; по полу разбросаны какие-то бумаги, документы, осколки; в спальне даже комод с нижним бельём переворотили и распотрошили постель. Наверняка, вынесли всё ценное подчистую.

Андрюха ходил по квартире мрачнее тучи – проверял, что пропало, и пытался дозвониться жене. Шахов потерялся где-то в коридоре, а Илья тупо смотрел на развороченный системный блок с выдранными жесткими дисками. Зачем грабителям разбирать системник? Что ценного в обычных жестких дисках? Вряд ли Андрюха хранил какую-то важную информацию дома. Он слишком осторожный. Прихватили для количества? Зачем, если в доме есть деньги, ценности? Да даже если и нет, то кому можно впарить выдранные жесткие диски? По крайней мере, вся остальная начинка системника: и «материнка», и видеокарта, и плашки оперативной памяти – осталась на месте. Если воровать, тогда компьютер целиком. Ну уж начинку бы вытянули с потрохами. Илья был уверен, если грабители так пошумели, перерыв квартиру, значит, справки о соседях навели и вполне могли вынести все подчистую. Никто бы их не остановил. Напротив Андрюхи байкер живёт, так того летом не бывает – всё по байкер-шоу катается. А этажом ниже – пожилая пара, оба глуховатые, так что шуми – не шуми, никто не услышит. Сейчас важнее, куда подевалась Тата? И Андрей ей дозвониться не может – трубку не берет. В висках запульсировала боль. Только бы ничего не случилось с Таткой. Только бы…

— Странно все, – нарушил тишину вернувшийся Шахов. — Следов взлома не видно, по крайней мере, на первый взгляд. Такое ощущение, будто двери открыли родным ключом.

— Что, прости? – переспросил Илья.

— Я говорю…

— Дай телефон, – перебил Илья и вышел в гостиную, где матерился Дарханов, готовый разбить свой мобильник. — Ну что? – Андрей отрицательно покачал головой. Впрочем, стоило и не спрашивать. То, что Татка до сих пор не ответила – читалось на безумном лице Дарханова, который наверняка передумал всевозможные причины пропажи жены. — Ты брось себя изводить и посмотри, что пропало. А я Татку наберу.

Андрюха кивнул и отвлекся на разбросанные по комнате вещи. Илья забрал у Андрюхи мобильник и с телефона Игоря набрал номер Татки. Длинные гудки тянулись долго. И Илья уже собрался разъединиться, как услышал взволнованное женское «Алло!»

— Татка? – переспросил Илья, глянув на дисплей, проверив правильность номера. Цифры совпадали. Дарханов напрягся, как струна. — Татка, ты? Это Илья.

— Илья, Андрей в больницу попал, – всхлипнула в трубке девушка. Илья поперхнулся слюной, закашлялся. — Мне позвонили час назад, сказали, он в критическом состоянии. Просили срочно приехать, – затараторила она. — Я сперва не поверила. Набрала его – не доступен. Позвонила на работу – сказали, уехал давно. Тебя набираю – тоже глухо. Поймала такси и…

— Стоп! Не тараторь! – жёстко одернул Илья, почесал подбородок. — Во-первых, не реви. Жив-здоров твой Андрей.

— Плохая шутка, Илья, – она снова всхлипнула. — Я сейчас в больнице. Андрея оперируют, меня к нему не пускают…

— Забавно, как ты…

— Забавно?! – перебила Тата. — Что может быть забавного в том, что твой друг сейчас умирает?!

— А что с ним, говорят? – Илья жестом остановил двинувшегося к нему Андрея.

— Да не знаю я, – Татка не выдержала, разревелась. — Много крови потерял, – говорила сквозь слезы. — С ножевым ранением…

— Всё. Не могу больше. На, – он протянул трубку Дарханову, – успокой свою благоверную, а то ревет почем зря.

— Тата! Родная моя, это я, Андрей… Слышишь меня?.. Со мной все хорошо. Ну, не плачь. Ну что ты, в самом деле? Поверила неизвестно кому…

Дарханов успокаивал жену, а Илья все больше запутывался в происходящем. Кто-то неизвестный позвонил Татке и сообщил, что её муж попал в больницу. Та, естественно, срывается и мчит в эту самую больницу. Мужу дозвониться не может, потому что тот в то время вытягивает Илью из Ингиной квартиры. К тому же у Андрюхи идиотская привычка отключать телефон, когда у него аврал на работе. Забыл включить после работы, что в свете последних событий с Ильей неудивительно. Возникает вопрос: кто знал, что Андрея нет дома, и не будет до утра, как минимум? Илья присел на край дивана в гостиной. Андрей все еще разговаривал по телефону. Шахов стоял, прислонившись к дверному косяку. Как Татке могли сказать, что Андрей Дарханов лежит на операционном столе, если он стоял напротив Ильи? Однофамилец? Перепутали? Подстроили? И почему Андрей не мог ей дозвониться битый час, а Илье она ответила сразу? Что за ерунда?

— Андрюха, скажи Татке, пусть сидит в больнице и ждет тебя. И ни в коем случае не едет домой. Не надо ей самой болтаться по городу. Мало ли что.

Андрей кивнул и слово в слово повторил указания Ильи жене.

— А теперь скажи мне, кто знал, что тебя сегодня не будет дома? – спросил Илья, когда Андрей отключился.

— Тата, ты и моя команда, – немного подумав, ответил Андрей. — А что?

— Татка и я отпадаем. С командой сложнее. Сколько человек у тебя работает?

— Да ладно тебе, – Дарханов недоуменно посмотрел на Илью. — Думаешь, кто-то из сотрудников мог такое, – он обвел рукой комнату, – сотворить? Как? В моей команде отродясь не было воров-профи. Да и зачем?

— Вот и мне интересно, зачем и как? – Илья почесал заросший подбородок. — Допустим, грабители отследили весь ваш ежедневный маршрут.

— Вполне логичные действия, – подал голос Шахов, – для профи. Да и про твой аврал, Андрюх, могли запросто узнать. Походили, постояли в курилках, сплетни послушали и выяснили, что интересующий их субъект проторчит на работе как минимум до поздней ночи. Вот и решили действовать. Выманили Таню из дома, а дальше – дело техники.

— Не сходится, – Андрей отрицательно покачал головой. — В офисе компании никто не знал, что случилось, кроме моей команды. Иначе, вы просто не представляете, какой хаос бы начался. А так, временный сбой системы – дело привычное и не опасное. Никакой паники среди клиентов и сплетен персонала.

— Значит, навел кто-то из твоих верных и преданных ребят, – заключил Шахов.

— Почему навел? – не понял Илья, прикрыв глаза от назойливой боли в висках.

— А как иначе? Грабители профессионалы будут действовать только по наводке. По-другому никак. Должны же они знать, что в квартире есть что брать. В противном случае, зачем рисковать? Да и погром говорит о том, что искали что-то конкретное. Целенаправленно, а не брали все, что можно унести. И подготовились ребята основательно. Знали адрес, номер мобильника. Даже дверь не вскрывали.

Илья вопросительно глянул на друга. Шахов перехватил его взгляд и пояснил:

— Я же уже говорил. Нет следов взлома. По крайней мере, видимых. Дверь открыли родным ключом или же качественным дубликатом. Ключи кто-нибудь из вас терял?

— Нет. Бред какой-то, – Андрей взъерошил волосы. — У нас и красть-то нечего. Зачем грабить? Ради пары тысяч рублей? Большую сумму дома храним редко. Да и зачем, когда удобнее с банковскими картами работать? Золота, бриллиантов не имеем. А то, что есть – все на месте. И деньги, и драгоценности. Не понимаю…

— А ключи мог кто-то взять по-тихому, сделать дубликат и вернуть обратно? – Илья перевел взгляд на Дарханова.

— У меня вряд ли, – он подцепил пальцами цепочку, висевшую на ремне брюк. На ладонь упала небольшая связка ключей. — Я их только дома снимаю. А у Таты даже не знаю. Спросить надо.

— Это мы спросим. Но все равно непонятно, зачем грабители влезли в твою квартиру, если ничего не взяли? Точно ничего не пропало? – уточнил Илья.

— Точно, хотя Тата скажет наверняка. Но насколько я могу судить – все на месте.

— А на компе было что-то ценное?

— В каком смысле, ценное? – не понял Андрей.

— Слушай, у тебя есть какая-нибудь таблетка, а то голова разламывается – сил нет.

— Вряд ли я найду что-нибудь в этом хаосе, – Дарханов развел руками.

— Ладно, – Илья поморщился и сдавил виски, – перетерплю. Так что с компьютером? Было что-то ценное или нет? Информация какая-то важная или что-то в этом роде?

— Да вроде нет. Всю инфу по клиентам и рабочим операциям храню в офисе под семью паролями. А дома ерунда всякая. Игры, книги, музыка, программки интересные. Тебе вот номера и телефоны пробивал дома. Данные на компьютере остались. Ничего ценного, короче.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, – Илья встал и прошелся по комнате. Значит, квартиру перерыли, но ничего не взяли. Только жесткий диск с компьютера и ноутбук, который стоял на видном месте. Одна зарядка и осталась. Но ноутбук сам по себе денег стоит. А жесткие диски? Зачем их брать, если там не было ничего ценного? И зачем устраивать погром? Искали что-то? Что? Что грабителей заинтересовало в Андрюхиных компьютерах? И главное, кто навел воров на квартиру Дархановых?

— Илюх, ты чего? – нарушил тишину Шахов.

— Ладно, – Илья провел пятерней по волосам. — Андрюх, ты давай пока езжай за женой, а мы с Игорем начнем порядок наводить. Потом будем думать, что к чему.

— Верно, – поддержал Шахов. — А то вон какие дела творятся. Сейчас нужно быть по максимуму осторожными.

Андрей ушёл, а Илья с Шаховым принялись разгребать бардак.

Глава 11.

Лето, 2014 год. 

С уборкой провозились до рассвета. Вчетвером работа спорилась, только спальня осталась нетронутой. Татка запретила. Сказала, что порядок там наведет сама. Позже, когда они все уберутся из ее квартиры. Как хищница, с остервенением охраняющая свою территорию от чужого посягательства. На ее настойчивые призывы сообщить об ограблении никто не реагировал. Илья знал, что сейчас им полиция не помощник – еще неизвестно, чем обернется их самодеятельность в Ингиной квартире. Да и что толку от органов? Натопчут, вопросами замучают, но вряд ли что-то найдут. И Татка от всего этого готова была взорваться, как неожиданно проснувшийся вулкан.

— Ну и? – Татка стала у плиты, уперев руки в бока. Илья с друзьями уселся за столом выпить кофе. — Что делать будем?

Илья улыбнулся воинственному настрою девушки.

— Ты-то хоть куда лезешь? – с досадой проворчал Андрей.

— Не ссориться, – вмешался Илья, заметив, как изменилась в лице Тата: глаза сузила, поджала губы. — Тань, мы с тобой сперва съездим в больницу. Поищем врача, что тебе про Андрюху говорил. Нужно выяснить, так совпало и в больнице действительно лежал твой тезка, – Илья глянул на хмурого Дарханова, – или же доктор заодно с грабителями. Потом я отвезу тебя домой, – снова Татке, – поменяешь замок. Не думаю, что грабители навестят вас еще раз, но береженого Бог бережет. Ну, а после можешь шопинг грандиозный устроить – я оплачу. Только сперва машину со стоянки заберу.

— Спасибо, обойдусь без спонсора, – буркнула Тата и вышла из кухни. Илья неодобрительно покачал головой. — Буду готова через десять минут, – добавила она уже из коридора.

— Андрюх, я дам денег. И не возражай! Купите все необходимое. Меня до ресторана подбросишь, там и разберемся, – Андрей кивнул. — Я решу вопрос с замками в ресторане и постараюсь договориться о встрече со следователем, – он глянул на наручные часы: стрелки показывали начало седьмого. Крутову, имеющему нужных знакомых, звонить еще рано. Должно пройти хоть немного времени, чтобы не выглядело подозрительным, откуда ему известно о смерти девушки – не рассказывать же Крутову все в мельчайших подробностях, – да и приятель ещё дрыхнет наверняка. А пока он съездит в ресторан, разберётся с деньгами, после и позвонит. — Андрюх, а ты на работе сможешь восстановить информацию из папки?

Андрей глотнул кофе и кивнул.

— Можно, но на это потребуется много времени. А мы, как я понимаю, такой роскошью не обладаем.

— А если работать дома? – Илья прислонился спиной к стене, прикрыл глаза. Хотелось спать.

— День-два при полной занятости.

— На работе отгул сможешь взять?

— Легко, – Андрей улыбнулся. — Скажу, что квартиру ограбили и всё в этом духе.

— Отлично. Тогда купишь всё необходимое и приступай. Игорь, поможешь?

Тот согласно промычал в ответ из угла, где дремал на диванчике.

В ресторане Илью ждал сюрприз – пропала его машина. На служебной стоянке, где он оставлял свой джип четыре дня назад, стояла только «Ауди» начальника его охраны.

— Что за хрень? – недоумевал Илья, обходя стоянку. — Нет, ну это уже слишком. Угнать машину считай из-под носа. Зашибись. Костя! – заорал он.

— Илюх, не нервничай, – Шахов встал напротив друга. — Машина – это всего лишь груда металла. Новую купишь, делов-то.

— Новую-то я куплю, – он пошарил по карманам, достал сигареты, купленные по дороге, закурил. — А права? Паспорт? Кредитки? Чёрт, – он выбросил сигарету и схватил мобильник. Нужно срочно звонить в банк и блокировать кредитки, если конечно, на них ещё что-то осталось. Неизвестно ведь, когда машину угнали: она тут четверо суток простояла и, как теперь выяснялось, без присмотра. С банком уладить проблему удалось быстро. Кредитки заблокировали, а на счёту выявили недостачу сорока восьми тысяч евро. «Странная сумма», – мысленно отметил Илья, но быстро забыл об этом. Дело было не в деньгах, а в том, кто так нагло угнал его машину с охраняемой стоянки под круглосуточным видеонаблюдением. Машину, угнать которую просто нереально. Но ведь угнали, мать их за ногу. Как? Кто? И куда смотрел Костя?!

— Костя! – проорал Илья, раздражаясь, что охранник так долго не появляется. И где его черти носят?

— Нужно заявление в полицию писать, – подсказал Игорь. Впрочем, Илья и сам знал, что нужно заявлять об угоне. Но ему сейчас только полиции не хватало после ночных-то приключений.

— Не сейчас, – Илья сплюнул под ноги.

— Что за шум, а драки нет? – поинтересовался вынырнувший из открытых ворот Андрей с бутылкой минералки в руке.

— Машину угнали, – Илья всунул руки в карманы джинсов.

— Чью? Твою? – не поверил Андрей. Илья хмуро кивнул. — Как? Её ж невозможно угнать. Там такая защита – любой банк обзавидуется.

— Да знаю я, – отмахнулся Илья. — И я жду, где моя хваленая охрана пропадает, твою мать. Костя!

Из тех же ворот, что Андрей, на служебную стоянку влетел здоровенный детина: лет тридцати, под два метра ростом, с ежиком белых волос.

— Костя, твою мать! Где тебя носит?! – с ходу наехал Илья, не дав охраннику отдышаться.

— Да там козел один… – он неопределенно махнул рукой и замер, удивленно воззрившись на Илью. — Илья Максимович, что-то случилось? Вы как здесь?

— Пешком, Костя, пешком, – Илья подошел к охраннику и похлопал его по плечу. Только в этом простом и на первый взгляд дружеском жесте не было ничего дружественного. Костя, хоть и был головы на полторы выше Ильи, вдруг поник. — Машина моя где?

— Машина? – не понял Костя.

— Чёрный «Рэнглер», госномер…

— Не надо. Я в курсе, какая у вас машина. И я не понимаю, Илья Максимович, вы же сами…

— Что я сам? – перебил Илья.

— Вы вчера позвонили и сказали, что не можете сами забрать машину, но придет ваш брат и…

— Какой к черту брат?! Ты что несешь?! Мой брат…

— Ваш брат, – теперь перебил Костя, – сегодня ночью забрал вашу машину, Илья Максимович.

— Нихрена себе, – в один голос выдохнули Андрей с Игорем.

— Так, стоп, – Илья взъерошил волосы. — Ты уверен, что за машиной приходил мой брат? Егор?

— На все сто, – кивнул Костя. — Он приезжал к вам пару раз в мою смену. Так что я уверен. И я вообще не понимаю, в чем проблема. Вы же сами позвонили, Илья Максимович, сказали про брата. Дали указания, чтоб я пропустил. Я все сделал, как приказывали. И совершенно…

— А с чего ты решил, что звонил я?

— Так у меня на мобиле номер ваш высветился, – ответил Костя, с откровенным непониманием ситуации смотря на Илью. Он выудил из кармана форменной куртки мобильный телефон. — Вот, смотрите, – поводил пальцем по дисплею и протянул телефон Илье. — Вот ваш звонок в час сорок семь. Только я не понимаю…

— Вот и я не понимаю, – Илья потер лоб, взъерошил волосы, – кто тебе звонил, и зачем Егору понадобилась моя машина.

— Так вы…

— Все, Костя, свободен, – перебил Илья, не дав охраннику озвучить вопрос, и вернул ему телефон. Номер во входящих Кости действительно был его, но Илья в это время не звонил охраннику. Он вообще никому не мог позвонить, потому что потерял свой мобильник.

— Твою ж мать, – выругался он, развернувшись к друзьям.

— Ну? – не выдержал Дарханов.

— Баранки гну, – съязвил Илья, пытаясь собрать в кучу мысли. Но друзья не отставали.

— А откуда у Егора ключи? – поинтересовался Шахов.

— Да зачем они ему? – процедил Илья, злясь на Шахова, что тот перебил его и не дал уловить ускользающую от него деталь. Что-то, из-за чего не складывалась картинка. Егор, звонок с мобильника. И сам телефон. Илья точно знал, где потерял мобильник – на квартире у Инги. Но как он мог оказаться у Егора? А то, что звонил сам Егор – Илья не сомневался. Во-первых, брат знал все возможные места, где Илья мог оставить джип. Во-вторых, их голоса по телефону было легко спутать. И, в-третьих, посторонний человек вряд ли бы разобрался в телефонной книжке Ильи и нашел нужный телефон. А звонивший нашел, да к тому же…

— Илюх, поясни, – перебил Дарханов мысли Ильи. Илья зло посмотрел на друга и заметил, как Андрей невольно отпрянул. Провел пятерней по волосам и кивнул.

— Егор всю мою машину знает как облупленную. Сигнализация – его гениальная разработка.

Шахов присвистнул, Андрей выругался.

— И что теперь?

— Думать, – весомо ответил Илья и добавил: — Ребят, пять минут подождите, – и направился к служебному входу.

В кабинете, благо у охраны были запасные ключи от всех помещений, достал из сейфа наличку и вынес Андрею. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Тот было воспротивился: много, мол, – но Илья и слушать не стал. Отправил друзей восвояси, приказав, чтобы те были на связи. Татку усадил в кабинете за чашку кофе с круассанами, а сам заглянул к ребятам, отвечающим за наружное наблюдение. Кирилл, молодой темноволосый охранник, показал Илье видео с камеры на стоянке с половины второго ночи. Илья смотрел и не верил собственным глазам. На записи его родной брат Егор преспокойно отключил сигнализацию на «Рэнглере», родным ключом открыл дверцу и также преспокойно уехал.

— И что это значит? – задумчиво спросил он у самого себя.

— Илья Максимович, – подал голос Кирилл, видимо решивший, что Илья задал вопрос ему, – Костя по рации сказал парня не трогать. Мол, брат хозяина. И вы в курсе.

— Я в курсе… – машинально повторил Илья.

Бред какой-то получался. Выходит, Егор позвонил Косте с его, Ильи, мобильного телефона. Дал сам себе разрешение забрать машину Ильи, потому что знал – со стоянки ресторана угнать ее практически невозможно. Потом спокойно прошел мимо Кости, селв джип и уехал в неизвестном направлении. Зачем? Зачем Егору понадобилась машина Ильи? Откуда у него мобильник Ильи, который тот потерял в Ингиной квартире в ночь убийства? И ключи, судя по всему оброненные там же?

— Твою ж мать, – процедил он, стукнув кулаком по компьютерному столу. Кирилл с недоумением посмотрел на Илью. — Телефон есть? – Кирилл без вопросов протянул Илье свой мобильник. Илья набрал номер брата. Не доступен. Набрал снова. Без толку. Позвонил на свой мобильник. А в ответ длинные гудки. Перезвонил Дарханову, попросил, как тот разберется с оборудованием, чтоб отследил, где сейчас его мобильник. И еще раз набрал брата. Вне зоны. Илья не верил очевидному. Такого не могло быть. Егор звонил с мобильника Ильи – раз. Джип открыл ключами, которые были в единственном экземпляре на общей связке – два. Телефон и ключи Илья потерял в Ингиной квартире прошлой ночью – три. По всему выходило, что Егор был в квартире Инги уже после того, как ее убили. Или же был там в момент убийства. Илья почувствовал, как в висках закололо. Плохо соображая, он вернулся в кабинет и плюхнулся в кресло. Прикрыл глаза.

— Что-то случилось? – спросила Тата, о которой Илья уже успел позабыть. Он открыл глаза. Но вместо ответа он вызвал Степана, начальника службы безопасности и попросил его раздобыть пистолет. Тата смотрела на Илью во все глаза, а Степан задал всего несколько коротких вопросов и спешно ретировался. Вернулся минут через сорок. Все это время Илья с Татой и словом не обмолвились. Степан принес матово поблескивающий «стечкин», положил на стол перед Ильей.

— Пользоваться умеете, Илья Максимович? – спросил Степан недоверчиво.

Илья усмехнулся, взял пистолет. Тот был тяжелый, приятно холодил ладонь. Странно, Илья ничего подобного никогда не ощущал. В армии он ненавидел оружие, хотя научился владеть им в совершенстве. Да и в тир он наезжал раза два в месяц, чтоб не растерять навык. Илья вынул обойму и четкими выверенными движениями проверил пистолет: нет ли ржавчины и отколов, в порядке ли мушка, передернул затвор, поменял положение предохранителя, проверил спусковой крючок, вставил обойму, пересчитав патроны, поставил на предохранитель. И только спрятав пистолет в карман ветровки, посмотрел на изумленного Степана и уже ничему не удивляющуюся Тату.

— Спасибо, Степан. Сочтемся.

Степан в ответ коротко кивнул и ушел.

— Илья, что случилось? – не выдержала Тата, едва за начальником службы безопасности закрылась дверь. — Зачем тебе пистолет?

— Пока не знаю. Но надо ехать. Какая больница?

— В Ломоносове, – отпив глоток кофе, ответила Татка.

— Отлично, как раз по пути, – Илья поднялся.

Глава 12.

Лето, 2014 год. 

Казалось, прошла целая вечность, когда такси остановилось у больничного комплекса города Ломоносова.

— Ну что, пойдем поищем нашего псевдо–доктора, – произнес Илья, попросив водителя подождать.

— Илья, я тут вспомнила кое-что, – задумчиво проговорила Тата, когда они вылезли из машины.

— Да?

— Вы все говорили, что Андрей мне полвечера звонил и никак дозвониться не мог. Я проверила свой телефон – его номер почему-то оказался в «черном списке».

— Ну и? – Илья достал из кармана сигареты, подкурил одну.

— Я же вчера такси поймала. Так вот, таксист брал у меня телефон – маме позвонить. Сказал – его разрядился, а у матери сердце больное.

— Таксист, говоришь?

Тата кивнула.

— А описать можешь?

— Да какое там описать, Илья! – вздохнула Тата. — Вообще, не понимаю. Я всегда запоминаю какие-то черты водителей. А тут так перенервничала, что машину вряд ли вспомню.

— Жаль, – Илья задумчиво посмотрел на тлеющую сигарету. Не нравилось ему это – все замыкалось на этом неуловимом такси. Только какое отношение ко всему этому имеет Егор?

— Ладно, – он выбросил сигарету в урну у входа в больничный корпус, – давай будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас у нас на очереди – псевдо-доктор. Идем?

Хирурга по фамилии Мурлыкин поймали уже на выходе. Оказалось, заведующий хирургией Степан Муратович был единственным Мурлыкиным во всей больнице и совершенно другим человеком. Так Тата и сказала: «Не он», – когда они извинились перед доктором за недоразумение и вышли на улицу.

— Этого и следовало ожидать, – спокойно согласился Илья. — Хорошо, если наш парень тоже тут работает. А если нет?

— Может, спросить у кого-нибудь? – предложила Тата. — Если парень здесь работает, думаю, его должны знать. Все-таки не каждый заикается. Я еще тогда обратила внимание, потому что он долго не мог выговорить нашу фамилию.

Илья кивнул и подошел к молодой девушке в белом халате. Та как раз шла в их сторону.

— Простите, пожалуйста, вы мне не поможете?

— Смотря в чем.

— Понимаете, мне ваш коллега дал телефон позвонить. А я пока звонил, его вызвали куда-то срочно. Он сказал ненадолго, но я тут уже полчаса торчу. А я на важную встречу опаздываю.

— А кто именно? Вы скажите, я телефон передам.

— Да в том-то и проблема – я и имени спросить не успел, – Илья развел руками. — Молодой врач, повыше меня, кудрявый.

— А вы точно уверены, что врач? – спросила девушка, задумавшись. Похоже, молодых докторов у них было не густо.

— Ну… он в белом халате был. Наверное, врач.

— Вы знаете, мне так сложно сказать. У нас почти все в белых халатах, – она виновато улыбнулась. — Спросите еще у кого-то.

— Жаль, – Илья наигранно вздохнул, а потом словно спохватился. — Постойте, я вспомнил. Тот парень заикался.

— Заикался?

Илья кивнул. Она думала недолго, улыбнулась.

— Так это Юрка, фельдшер со Скорой. Он высокий, кудрявый и заикается. Этот такой рассеянный, что и про телефон, наверное, давно забыл и теперь ищет, где потерял.

— Спасибо большое, – Илья улыбнулся, – вы меня выручили. А где мне его найти?

Девушка описала, как Илье дойти до станции «Скорой помощи». Тот еще раз поблагодарил ее и, прихватив под руку Татку, двинул в сторону нужного корпуса. Тут уж фортуна оказалась на их стороне. Псевдо-доктор Юра стоял на крыльце и разговаривал по телефону. Громко, зло – ругался, видимо. Ни Илью, ни Тату Юра не видел, потому что наверняка драпанул бы со всех ног. А так удалось застать парня врасплох. Илья подошел со спины, тронул парня за плечо. Тот резко обернулся.

— Вам чего?! – резко спросил он, обжег Илью злым взглядом.

— Поговорить, – спокойно ответил Илья. Юра непонимающе уставился на Илью, а потом неожиданно побелел, весь сжался и попятился.

— Простите…н-но…у м-меня дела…п-пациенты…в-вызов… – сильно заикаясь, забормотал Юра, схватившись за дверную ручку. Илья не двинулся с места.

— Ты, конечно, можешь сейчас убежать от нас, – спокойно говорил он, придержав готовую хватать псевдо-доктора Тату. — И даже позвонить своим подельникам. Но тогда я не уверен, что ты останешься на свободе или вообще доживешь до завтра. Но если ты сейчас ответишь всего на один мой вопрос, то я гарантирую тебе и жизнь, и свободу.

— Я…я…н-не п-понимаю…

— Да все ты понимаешь! – не выдержала Тата, грозной тучей надвинувшись на бедного фельдшера. Тот задрожал, побледнел, вжался в дверь. Похоже, не ожидал, что его обман обретет такой поворот. «Труслив, однако, для закоренелого преступника», – подумал Илья. — Неужели забыл меня? Так я сейчас напомню!

— Это не я! – закричал Юра, слегка выставив вперед руки, словно испугался, что его сейчас станут бить. Снующий мимо персонал притормозил и кто-то даже двинулся было на помощь коллеге, но Юра отмахнулся. — В-все в п-порядке, – выдохнул он. — Я все расскажу.

И он признался, что его брат попросил разыграть свою бывшую подружку. Мол, она бросила его чуть ли не перед Загсом. И он хочет, чтобы она ощутила, как может быть плохо, когда теряешь близкого человека. Юра сперва отказывался, мол, жестоко, но брат его убедил. Какие доводы он приводил, Илья уже слушать не стал. Взял адрес брата и убедительно попросил не звонить брату, если Юре дорога его жизнь. Тот энергично кивал и божился, что никому не расскажет о разговоре с Ильей. И Илья поверил, уж слишком парень трясся за свою шкуру. И о брате говорил через силу, стиснув зубы, и желваки заходили. «Ненавидит, – понял Илья, всматриваясь в расширенные от страха тусклые глаза. — Ненавидит и боится».

— И что теперь? – спросила Тата, когда они отъехали от больницы. — Поедем по адресу?

— Не сейчас, – Илья постучал пальцами по дверце машины. — Сначала мне нужно навестить Егора. А уж потом все остальное.

— Что-то случилось с домашними? – насторожилась Тата.

— Надеюсь, что нет. Очень надеюсь, – добавил Илья, немного помолчав.

На даче под Выборгом, где Егор обычно проводил лето, никого не оказалось. Даже калитка была заперта на навесной замок. Значит, Егор не просто вышел в магазин, а уехал. В городской квартире Егор не появлялся с весны. По крайней мере, соседи его не встречали. Да и почтовый ящик только чудом не развалился от набитых в него различных рекламных проспектов, газет, конвертов, счетов.

Мать по телефону чуть ли не плакала – переживала за Егора. А тут еще и Илья трубку не берет. Илья признался, что потерял телефон. После чего услышал еще массу упреков о том, какой он безалаберный и совершенно не переживает за семью. Илье с трудом удалось пресечь материнские причитания, потому что знал – если мать заведется его отчитывать, это надолго. Строго одернув мать, он выяснил, что Егор вел себя как-то странно. Обычно веселый и шебутной, Егор в тот вечер был молчаливый, угрюмый, а потом ему кто-то позвонил, он заторопился, попросил беречь себя и не ругаться с Ильей. Хотя раньше никогда не вмешивался в отношения брата с матерью, словно не замечал их вечных разногласий и споров. А теперь у Егора телефон не отвечал, и мать нервничала сильно. На вопрос Ильи, не оставлял ли Егор ему что-нибудь или, может, на словах передавал, мать ответила отрицательно. Ничего не оставалось, как возвращаться в Питер. Где искать брата – Илья не представлял. Через спутник найти машину не удалось – Андрюха отзвонился и сообщил, что «маячок» в машине Ильи отключили. На другое никто и не рассчитывал. Но непонимание осталось. Еще и мобильник Карины, братовой невесты и бывшей жены Ильи, тоже был вне зоны доступа. Но проблему не решить, пока неизвестно, где Егор. Значит, стоит наведаться к брату псевдо-доктора и выяснить, как тот причастен к погрому в квартире Дархановых и что грабители там искали.

Но сперва Илья доставил Татку домой, попутно купив новый замок и вызвав слесаря. Татка, правда, возмущалась, но покорилась Илье, растолковавшему, насколько эта встреча может быть опасной. Зато встрепенулся Андрей, рвался в бой, чтоб его. Нет, чтобы жену успокоить и заниматься в чем разбирался лучше всех – только Татку раззадорил, никак не желающую отпускать Илью одного. Утихомирились друзья лишь после того, как Илья пообещал поехать с Игорем. Но Шахова не нашел, прослушав длинную тираду о «недоступном абоненте», и выругался. Какой-то замкнутый круг отключенных телефонов.

Олег Зуев, брат псевдо-доктора Юры, жил на окраине в не самом благополучном районе. Серые пятиэтажки с щербатыми боками, обшарпанными дверями и вонью в подъезде взирали на Илью темными окнами, как на инопланетянина. Они ведь не догадывались, что Илья и сам когда-то жил в такой дрянной пятиэтажке, в квартире с выцветшими обоями, почерневшим от сырости потолком и друзьями-тараканами. Давно это было, что Илья уже и забыть успел. Окраина Питера напомнила. Дверь подъезда поздоровалась тихим скрипом, лестница – окурками и вонючими лужами на пролетах. Илья поморщился и, стараясь не вляпаться в какое-нибудь дерьмо или мочу, поднялся на третий этаж.

Нужная ему дверь на фоне остального выглядела не просто приличной, а шикарной – в темно-синей обшивке с золотистым номерком над глазком. Звонка Илья не нашел, постучал. Никто не открыл, тогда Илья постучал снова, настойчивее, громче, но безуспешно. Перспектива ожидания хозяина Илью не радовала. Задерживаться здесь не было желания – район будоражил неприятные воспоминания и заставлял нервно оглядываться, спинным мозгом чувствуя опасность. Потоптавшись еще немного у дверей в надежде, что хозяин все-таки дома, Илья набрал номер Зуева, что дал его брат. За дверью послышалась веселая мелодия. Илья прислушался. В квартире звонил мобильник – сомнений быть не могло. Но чтобы убедиться, Илья нажал повтор, и через несколько секунд в его трубке потянулись длинные гудки, а в коридоре заиграла музыка. Выходит, Зуев дома, тогда почему не открывает? Испугался? Или же забыл телефон? Илья ругнулся, раздражаясь от нарисовавшейся перспективы ожидания, и уже спустился на один пролет, как наткнулся на невысокую девушку с пакетами.

— Извините, пожалуйста, – остановился он на ступеньку выше девушки. Та посмотрела на него ясными зелеными глазами. — Простите, я ищу вашего соседа из сорок третьей квартиры. Не подскажете, где он может быть?

— А вы кто ему будете? – поинтересовалась девушка, окинув Илью подозрительным взглядом. Ему аж неловко стало – передернул плечами.

— Коллега, – буркнул он первое, что взбрело в голову. И спроси сейчас его девушка, откуда конкретно – он бы не ответил, потому как понятия не имел, где этот Зуев трудится.

— А, так вы из таксопарка, – улыбнулась девушка и тут же насторожилась: — А что-то случилось?

— Нет-нет, просто он сегодня на смену не вышел, – сочинял на ходу Илья. Увидеть Зуева ему нужно было любыми путями. А с другой стороны, чем ему может помочь соседка.

Илья присмотрелся к девушке, поднявшейся на этаж и остановившейся у двери, в которую он только что стучал. А может, она и не соседка вовсе?

А девушка тем временем поставила пакеты, достала из кармана брюк ключи, открыла дверь и замерла на пороге. Ключи упали на площадку, пакет перевернулся, по ступенькам покатился апельсин. Лицо девушки враз посерело, как стена подъезда. Илья перешагнул через несколько ступеней и оказался возле девушки как раз в тот момент, когда она потеряла сознание.

— Эй, ты чего? – Илья поймал обмякшее тело девушки и посмотрел внутрь квартиры. Посреди длинного, наполовину залитого солнцем, коридора, лежало тело с неестественно вывернутыми руками и ногами. А вокруг головы расползлась бурая лужа крови.

Глава 13.

Лето, 2014 год. 

Оставив девушку на пороге открытой квартиры, Илья вошел внутрь и присел возле распластавшегося на полу тела со вспоротой шеей. Парень был безнадежно мертв – никаких сомнений. Илья взъерошил волосы и огляделся. Осторожно, ничего не трогая, прошелся по квартире.

Двухкомнатная «хрущевка» выглядела уютной, чувствовалась рука женщины в мелочах, вроде цветов на подоконниках, нежной расцветки интерьера. Илья осмотрел каждый угол. Помнил, как совсем недавно подставился убийце из-за собственной невнимательности. Убедился, что в квартире больше никого нет, снова прошелся по комнатам. Везде идеальная чистота, все на своих местах, по крайней мере, на первый взгляд незнакомого человека. Значит, не случайные воришки, застигнутые хозяином врасплох. Да и воровать здесь особо нечего, разве что новую плазму с крутой стереосистемой, но и они на месте. Следов борьбы тоже нет.

Илья вернулся в коридор, снова к телу. Натянул на ладонь рукав ветровки, ощупал труп. Из кармана выудил новенький смартфон, тяжелый, черный, еще даже пленку с дисплея не оторвали. Сунул телефон в свой карман – телефонная книга Зуева придется как нельзя кстати. Нужно будет сразу же проверить всех его абонентов поименно. Илья обшарил джинсы, всунул руку под тело, стараясь не вляпаться в кровь. И нашел еще один мобильник: черный слайдер, поцарапанный с правой стороны. На мгновение Илья опешил, не поверив собственным глазам, – это был его телефон.

— Твою мать! – выдохнул он, спрятав телефон в карман.

Звонить в полицию не стал. Попробовал привести в чувства девушку, похлопал ее по щекам. Она застонала, разлепила веки. Мутным взглядом окинула Илью и посмотрела на мертвого Зуева.

Она едва вскрикнула, зажав рот рукой.

— Тихо, – жестко заговорил Илья. — Успокойся, ему уже не поможешь. Зато себе помочь ты можешь.

Девушка перевела взгляд на Илью, отняла руку от лица.

— Сейчас я задам тебе несколько вопросов и ты спокойно на них ответишь, а потом я уйду. Но сперва мы войдем внутрь.

Девушка дрожала, когда Илья помогал ей подняться и заводил в квартиру, и старалась не смотреть на труп на полу. Натянув на ладонь рукав ветровки, Илья прикрыл входную дверь.

— А вы ведь не из таксопарка? – в лоб спросила девушка, прижавшись к стене.

Илья проигнорировал ее вопрос. Развеивать ее сомнения он не собирался.

— Кем ты приходишься Зуеву? – Илья встал напротив девушки. Она машинально посмотрела на труп и всхлипнула.

— Невеста…была…

— У твоего жениха были враги? – тоном следователя продолжал допрашивать Илья.

— Вы из полиции? – вопросом на вопрос ответила девушка. Илья снова проигнорировал ее. — Нет у Олега врагов. Он добрый, отзывчивый, самый лучший…был…

— Значит так, красавица, объясняю доходчиво. Твоего жениха убили. Не случайно и кто-то, кого он хорошо знал. И твое счастье, что тебя не было в этот момент дома, иначе…

Он не договорил, да и не нужно было. Девушка поняла его – в один миг лицо исказилось гримасой страха, а в больших синих глазах застыл первобытный ужас.

— Сейчас ты рассказываешь мне все, что знаешь о делах своего жениха. И очень советую не врать, если хочешь жить.

— Я…я не понимаю. О каких делах? Олег таксистом работал, и я совершенно не понимаю, кому и зачем нужно было его…убивать, – и она разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони.

— Ну зачем, я могу предположить. А вот кто – ты мне скажи. Не верю я, что ты так уж не знаешь, кому твой Олег безоговорочно доверял.

— М…мне, – заикаясь, проговорила он. — И Марине.

— Что за Марина? И как ее найти?

— Я не знаю, – Илья недоверчиво вскинул брови. — Да не знаю я, честно! Я ее ни разу не видела. Олег обещал нас познакомить, но…не успел, – и снова чуть не разревелась, но Илья не дал, подошел вплотную и схватил ее за плечи, смотря в глаза.

— Реветь потом будешь. Кто такая эта Марина?

— Сестра Олега, сводная. Он часто звонил ей и все говорил, что она замечательная.

— Олег кому-то одалживал свою рабочую машину?

— Н-нет, то есть я не знаю.

Илья помолчал, не сводя глаз с девушки. Пытался понять, врет она или нет. В расширенных от страха глазах стояли слезы. Нет, такое не сыграешь. Значит, она действительно не в курсе.

— Где Олег был вчера ночью?

— Дома, у него вчера выходной был.

— Всю ночь? И никуда не отлучался?

— Нет, – быстро отчеканила девушка. Слишком быстро, чтобы быть правдой.

— Ты врешь, – зло заговорил Илья. Девушка сжалась в его руках. — А если врешь, значит, ты его сообщница. И я смело могу сдать тебя полиции, а еще лучше – пристрелю прямо сейчас.

Илья достал из кармана пистолет и ткнул дулом в живот девушке. Та вздрогнула и едва не закричала – Илья зажал ладонью ей рот.

— Будешь говорить правду?

Не в силах кивнуть, девушка согласно моргнула.

— Ну?

— Я не знаю, – выдохнула она свою привычную фразу. И тут же затараторила, ощутив, как сильнее вжалось в ее живот дуло пистолета. — Я на работе ночью была. Олегу звонила около полуночи. Он отвечал сонным голосом. Сказал, что дома. А утром он за мной приехал. Радостный такой. Все говорил, что сегодня Марина должна в гости прийти, вот я поспала немного и в магазин пошла – скупиться для праздничного ужина. У меня и чек есть.

— Ясно, – Илья убрал пистолет. — Значит так, сейчас я уйду, а ты позвонишь в полицию. Скажешь, что пришла из магазина и обнаружила труп своего жениха. Но о нашем разговоре рассказывать не советую. Иначе я вернусь, и тогда наша беседа не будет столь приятной. Уяснила?

Девушка слабо кивнула. Илья знал – полиции о нем она не расскажет, слишком напугана. Вот и хорошо. Илья бросил последний взгляд на сползшую по стеночке девушку и ушел.

Такси довезло его до набережной. Илья остановился у парапета, достал из кармана смартфон Зуева. Проверил список исходящих и входящих звонков – пусто. Странно, Зуевская невеста говорила, что Олег часто названивал своей сестре. Стирал записи или с этого телефона еще не звонил? Тогда Илья пролистал «записную книжку» на смартфоне – ничего. Ни единого намека на какую-либо Марину, сестру или что-то хотя бы близкое. Либо Зуев предусмотрительно не записал номер, а выучил наизусть, либо его стерли вместе со звонками. Илья поморщился, как от зубной боли. Не нравилось ему это, слишком все гладко и никаких следов. Он еще раз пролистал список контактов – безуспешно.

Покопался в телефоне, надеясь выудить хоть какую-то информацию.

И нашел. Несколько наспех сделанных снимков, местами смазанных. Увеличив один, Илья присвистнул от удивления. На дисплее красовалась фотография листа из тех самых документов, что были в синей папке и пропали у Ильи в ночь убийства Инги. Только этот лист был снят с монитора, а не с бумаги. Значит, документы не те, что были у Ильи. А какие? Илья на секунду прикрыл глаза, соображая. Все правильно. Это документы с жесткого диска, украденного из квартиры Дарханова. Так вот, значит, что искали грабители в квартире. И Зуев был одним из них. И сфотографировал документы, чтоб себя обезопасить? Илья усмехнулся. Плохо обезопасил, раз превратился в труп.

Но зачем убийце Инги, а других подозреваемых у Ильи не было, понадобились документы? Что в них такого опасного, что пришлось так спешно воровать их еще и из Андрюхиной квартиры? Которую, кстати, открыли ключом со связки Ильи. И как убийца догадался, что именно Андрей добывал Илье эту информацию? И что у Дарханова могут быть копии? Только если этот кто-то – близкий Илье. Тот, кто знал о дружбе с Андреем и что у Ильи есть ключ от квартиры друга. И что Дарханов – не просто программист, а прирожденный хакер. Или же это просто совпадение?

В последнее верилось с трудом, но строить догадки было глупо. Тем более, что фотографию могли и специально закинуть в зуевский смартфон, чтоб навести Илью на ложный след. Или же Зуев вообще не имеет никакого отношения к убийству, а только к ограблению.

Илья длинно выдохнул и, сунув смартфон обратно, выудил черный слайдер и включил. Дисплей загорелся, приветственно заиграла ненавязчивая мелодия, а следом на весь экран открылась фотография смеющейся Ани. Илья сжал кулак и отвернулся – смотреть на нее было тяжело. Телефон едва уловил сеть, как тут же известил о получении нового сообщения. Читать текст смс-ки не имело смысла. Анина фотография на дисплее сказала лучше других особых примет – мобильник принадлежал Илье. Вопрос в другом: как он оказался у Зуева? Подбросили? Или же Зуев все-таки был у Инги в ночь ее убийства и сам забрал телефон? Но если он убил Ингу, зачем убивать его? Замести следы? Или же его убили за что-то другое? Снова совпадение? Илья усмехнулся – не верил он в такие совпадения. Он бегло просмотрел список исходящих звонков. Номер Кости, охранника из ресторана, был последним, куда звонили с мобильника Ильи. Кто звонил? Егор, Зуев или же убийца? Если Егор, то выходило, что…

Мысли оборвала группа «Скорпионс», надрывающаяся из динамика мобильника. Илья глянул на дисплей – звонил Крутов.

— Привет, Тем! Что хотел?

— Узнать, как ты. Остыл?

Илья усмехнулся, вспомнив, как нехорошо попрощался с Артемом после разговора с Аней. Они тогда чуть не подрались из-за вспыльчивости Ильи. Но Крутов – хороший друг и все понимает. Сам каким-то чудесным образом выдерживает, что его любимая женщина живет с лучшим другом, и умудряется до сих пор не набить другу морду. К тому же у Крутова как-то получалось звонить и приходить как раз тогда, когда он позарез нужен. Как сейчас Илье.

— Тем, мне нужно встретиться с твоим знакомым полицейским. С тем, что помогал нам, когда мы Аню искали.

— С Дербенёвым, что ли? Зачем? Что-то случилось?

— Случилось, Тём. Такое, что на уши не натянешь.

В трубке прозвучал короткий смешок.

— Повезло мне с друзьями, однако. Не соскучишься. Записывай телефон. Позвонишь, скажешь от меня.

Крутов продиктовал номер мобильника подполковника Дербенёва и, не выспрашивая подробностей произошедшего, просто поинтересовался, не нужна ли Илье его, Крутова, помощь. Илья отказался – сам справится. Попрощавшись с Артемом, Илья тут же перезвонил подполковнику и условился о встрече.

Через полтора часа Илья уже пожимал широкую ладонь высокому седовласому подполковнику.

— Я надеюсь, вы, Илья, понимаете, что я прямо сейчас могу задержать вас по подозрению в убийстве? – спрашивал подполковник после подробного рассказа Ильи о событиях минувшей ночи.

Они свернули с набережной на мост. Илья взглянул на беспокойную реку. Погода как-то неожиданно ухудшилась, небо затянуло тучами, накрапывал дождь.

— Ради Бога, только ничего вам это не даст, – Илья поднял воротник куртки. — Убийца на это и рассчитывает. Собственно, он уже направил полицию по ложному следу. Убийство из ревности, чем не мотив, верно? А пока полиция будет отрабатывать очевидную версию, убийца успеет замести следы.

— И откуда же такая осведомленность о работе полиции? – низкорослый мужчина в форме встал напротив, опёршись локтём об ограждение моста. Илья не ответил, а подполковник продолжил: — В данном случае есть мотив повесомее – политическая карьера Журавского. Впрочем, вы и без меня это понимаете, – Илья кивнул. — Но я всё равно не понимаю, чего вы от меня хотите?

— Попасть в квартиру.

— Зачем? Что вы там хотите найти такого, что не увидели профессионалы?

— Я уверен: там есть что-то незаметное на первый взгляд, но не для близкого ей человека.

— Ведёте собственное расследование, значит, – подполковник устало потёр ладонью лицо. — Опасную игру вы затеваете, Илья. Ох, опасную. Особенно учитывая, какие люди заинтересованы в официальном расследовании.

— Журавского я не боюсь, – усмехнулся Илья. — Тем более, и игру эту затеял не я.

— За жену не боитесь? – Дербенев смотрел прямо в глаза Ильи.

— Холост я, Василий Евгеньевич. И потом, знаете, как-то мне не хочется на нары.

— Ну что ж, пришлю я к вам человечка, – подполковник взглянул на часы. Спрашивать про Аню не стал, хотя Артем подполковнику называл ее женой Ильи, за что Илья остался ему благодарен. — К трём часам он будет на месте. Но это всё, что я могу для вас сделать.

Время тянулось невыносимо медленно. Иногда казалось, будто стрелки и вовсе не двигаются. Тогда Илья подносил часы к уху и прислушивался, тикают ли. Убеждался в исправности ходиков и злился, не находя себе места. Так и прослонялся по городу полдня. Около полудня отзвонился Андрюха. Сказал, что купил, установил всё необходимое, уже работает и есть первые результаты, но пока ничего интересного. Замок Тата поменяла, но оставаться там сама не захотела, и они дружно согласились на радушное предложение Шахова погостить у того на даче под Питером. Сам же Игорь умчался обратно в город Илье на подмогу. Помощь друзей, она, конечно, никогда не вредила, но сейчас Илья нуждался только в Андрюхином хакерском таланте. Да к тому же идти в Ингину квартиру вместе с Шаховым было рискованно. Соседка могла его опознать. Игорь и сам это прекрасно понимал, хотя до последнего пытался убедить Илью в обратном. Не вышло. Илья отправился на Ингину квартиру один, одолжив машину Шахова.

В квартире царил полумрак и хаос сродни тому, что они разгребали полночи. Молодой капитан, которого прислал подполковник, даже растерялся, увидев такой погром. Было от чего, так как квартира была опечатана – капитану даже пришлось постараться, чтобы отклеить бумажку, не повредив ее – и ничто не предвещало, что внутри кто-то побывал до них.

— Похоже, нас опередили, – резонно заметил он, заглядывая в комнаты. — Интересно, кто? – капитан переступил через перевёрнутый стул, вошёл в гостиную.

— И нашли ли то, что искали, – добавил Илья, маявшийся на пороге. Входить в гостиную было страшно до дрожи. Ещё не стерлась из памяти Инга с петлёй на шее. Он глянул на разбитую люстру, видневшуюся из-под вороха смятой одежды и бумаги. Напоминание о бесполезной попытке спасти жизнь.

— Что мы-то искать будем? – поинтересовался капитан, склонившись над письменным столом. Илья пожал плечами. Он не знал, что искать. Скорее всего, здесь уже нечего было делать. Если те, кто их опередил, сняли даже плинтуса, то наверняка нашли искомое. Вопрос: что? Значит, нужно осмотреться внимательнее и попытаться понять, чего не хватает. Если получится.

— Капитан, просмотри-ка плинтуса и стены на предмет тайников и сейфов, – от Инги можно было ожидать всё, что угодно.

Ведь была же причина, по которой её убили. А единственный весомый мотив – её отец.

Антон Журавский – лидер правящей партии, первый кандидат на кресло президента на следующих выборах. Инга – его единственная и любимая дочь. Он за неё разорвёт каждого. Илья на себе испытал, когда расстался с Ингой. В животе неприятно заныло, напоминая о довольно болезненной встрече с телохранителями Журавского. Нет, они потом во всём разобрались и даже кофе вместе выпили, да и охранники пострадали больше Ильи, но осадок остался. Нужно быть сумасшедшим, чтобы тронуть семью Журавского, хотя, с другой стороны, в политике возможно всё. Больше убивать Ингу нет причин. Те, кто побывали в Ингиной квартире, искали информацию. Других оснований устраивать такой хаос нет. Если Ингу убили из ревности, что вполне может быть, учитывая, что она была свободна и не имела отбоя от поклонников, даже когда встречалась с Ильей. Но зачем любовнику переворачивать вверх дном квартиру? Сфальсифицировать другой мотив? Пустить полицию по ложному следу? Слишком сложно и неправдоподобно. Остается информация. Возможно, у Инги был компромат на кого-то, возможно, ценная информация по делам ее отца. Что-то, за что можно убить. Именно за информацией пришли убийцы, но искать ее сразу – не вышло. Илья нарушил их планы, и убийцам пришлось действовать экспромтом. Поэтому они вернулись в квартиру и закончили то, что не успели. И, судя по всему, эта информация им жизненно необходима, раз они сунулись в опечатанную полицией квартиру и разгромили ее в пух и прах. Этот погром начисто сломал всю их инсценировку с мотивом убийства.

Илья остановился на пороге кухни. Идеальный порядок: стол застелен белоснежной скатертью, шкафчики, плита, мойка, холодильник сияли белизной. Ощущение, будто попал в другое измерение, словно на этих квадратных метрах замерло время в ожидании хозяйки, которая уже никогда не придёт. Странно, почему не разгромили кухню? У Андрюхи в квартире перевернули вверх дном даже ванную, а здесь такая избирательность. Почему? Или тут и там орудовали разные люди? Илья заглянул в спальню: постель смята, ящики вывернуты на пол, разбиты часы на стене. А в ванной вновь порядок.

— Илья, – произнёс за спиной капитан. Илья вздрогнул от неожиданности, обернулся. Капитан стоял в дверях, загородив весь проход.

— Нашёл что-нибудь?

— Сам посмотри, – капитан протянул Илье клочок бумажки. Илья вопросительно посмотрел на него. — Это обрывок чека на покупку видеокамеры.

Илья пробежал глазами обгоревший чек, на котором сохранилось только название видеокамеры и дата покупки. По всему выходило, что видеокамеру Инга приобрела утром в день убийства. Зачем? И где камера сейчас?

— В списке вещдоков видеокамеры нет, – предугадал капитан вопрос Ильи. Значит, полиция камеру не нашла, хотя обыск наверняка сделали. Камера – не чек, который может просто затеряться среди множества бумаг. Камеру не заметить трудно. Выходит, либо камера была надежно спрятана, либо убийцы забрали ее сразу. А если вернулись, значит, на камере не было искомого. Вопрос в другом: нашли ли они это сейчас?

— Больше ничего? – спросил Илья, засунув чек в карман. Капитан отрицательно покачал головой.

— Ладно, – он осмотрелся по сторонам, заглянул в гостиную. Что же им было нужно? Что? Шагнул внутрь комнаты, наступил на что-то, под ногой хрустнуло стекло. Илья присел, поднял разбитую фотографию и не поверил собственным глазам. На глянцевом снимке целовались двое: Инга и рыжий парень, которого Илья знал лучше, чем кого бы то ни было.

— Всё в порядке? – подал голос капитан, остановившийся за спиной. Илья пожал плечами.

Что могло быть в порядке, если у Инги был роман с его родным братом?! С парнем, который без пяти минут женат на другой! А Илья ни сном, ни духом. А он еще гадал, как Егор связан со всем этим. Он усмехнулся. Знать бы еще, на чьей стороне его брат. Илья вытащил фото из разбитой рамки, на ладонь упал маленький квадратик пластмассы. Илья сложил фотографию пополам, убрал во внутренний карман, покрутил в пальцах пластмасску, оказавшуюся флэшкой. Илья улыбнулся. Хороший тайник, что тут скажешь. Чтобы хорошо спрятать – положи на видное место. Инге удалось. Осталось теперь выяснить, что записано на этой флэшке. И тогда станет ясно, что искали убийцы, и за что погибла Инга. Отправив флэшку в тот же карман, Илья вздрогнул от неожиданно зазвонившего мобильника. Он ругнулся и взглянул на дисплей. Незнакомый номер. Странно. Кто бы это мог быть?

— Стрельников, – несколько удивлённо ответил он.

— Илья, это Аня, – прозвучавший звонкий женский голос вышиб дыхание из лёгких. Этот голос, родной и любимый, он не спутает ни с чьим другим. — Алло, Илья? Ты меня слышишь?

— Да, – прохрипел он, не веря в происходящее. Это не могло быть правдой. Аня не могла ему звонить после того, как якобы бросила. Если только… — Аня, что-то случилось?! Ты где? С тобой всё в порядке?

— Нам нужно встретиться, – не ответив, проговорила она. — Это важно.

— Когда? Где?

— Через час на фамильном месте. Идёт?

— Идёт, – согласился он, не задумываясь, какое именно место имела в виду Аня.

— Я буду в жёлтой шляпе, – шепотом добавила она и отключилась.

Ничего не сказав, Илья пулей вылетел из квартиры.

_________________

Глава 14.

Лето, 2014 год. 

Фамильное место, о котором говорила Аня, искать долго не пришлось. Илья хорошо помнил, как когда-то рассказывал Ане историю своей семьи, тесно переплетающуюся с историей Исаакиевского собора. Величавое здание золотым куполом пронзало пасмурное небо. На серых ступенях собора суетились люди: кто-то смеялся, кто-то фотографировался на фоне величавого Исаакия, кто-то снимал на камеру.

Илья поднялся на несколько ступеней, всматриваясь в лица. Но Ани нигде не было. Илья нервничал. Ходил туда-сюда. Несколько раз поднимался по ступеням до самых дверей Исаакия и сбегал вниз, когда неожиданно замечал девушку, похожую на Аню. И каждый раз ошибался.

Сердце в груди сходило с ума, неистово колотя по рёбрам. Зачем Аня просила о встрече, если пришла и не дождалась его? А он ведь даже не опоздал, но когда пришёл - её не было. Что могло заставить её уйти или не прийти? И зачем она вообще звонила? О чём хотела поговорить? И к чему упомянула желтую шляпу? Она отродясь не носила никаких шляп или шапок, даже зимой одевала капюшон. Да и желтый цвет не любила, даже побаивалась как-то. Почему акцентировала на ней внимание, если все равно не пришла, не дождалась? Что хотела сказать? Он не понимал. Метался по площади, до последнего надеясь найти Аню. Тщетно.

Илья устало опустился на лавочку, взглянул на часы. Прошло десять минут. Всего десять, а ощущение, будто полдня пролетело. Так он устал. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, умывали своим светом мраморных ангелов Исаакия, усевшихся на крыше, отражались в окнах гостиницы напротив, в стёклах машин, шашечках такси. Такси? Илья присмотрелся к машине, показавшейся ему знакомой. Обычное такси с незнакомыми номерами. Илья даже несколько раз повторил про себя цифры и буквы номера, припоминая. Нет, он точно нигде не встречал их. А вот машина. Было с ней что-то не так. Он уже было двинулся к скучающему за рулём водителю, как вдруг из дверей гостиницы вышел высокий холёный мужик в сером костюме. Бондаренко. Его, мужа своей Ани, Илья запомнил на всю жизнь. Тот быстро сел в такси. То самое, что так пристально изучал Илья. Следом прошмыгнула какая-то девица, села рядом с водителем. Илья ее не разглядел. Такси тронулось, неспешно выехало на перекрёсток и повернуло в сторону набережной. На заднем стекле болтался розовый дракон.

— Твою мать, – процедил Илья, сорвавшись с места.

Секунду потерял, перепрыгивая через лавочку, еще несколько, открывая дверцу машины Шахова и заводя мотор. Илья вдавил в пол педаль газа. Мотор взревел, как дикий зверь, и машина сорвалась с места за свернувшим на набережную такси, подрезав какой-то джип, и буквально «прилипла» к такси. Миновав пробки и заторы, он следом за такси выехал за город, ни разу не упустив из виду прилипшего к стеклу дракона. И, тем не менее, такси он потерял. Всё получилось, как в американском боевике. Таксист нырнул через переезд прямо под закрывающимся шлагбаумом. Илья не успел. Ударил по тормозам в самый последний момент, вывернул руль до упора, уводя машину в кювет.

— Черт! Черт! Черт! – заорал Илья, несколько раз саданув ладонью по рулю.

Товарный состав тянулся медленно, как гигантская гусеница, и Илья никак не мог увидеть последний вагон. Похоже, этот состав никогда не кончится, а такси он упустил. Дождаться последнего вагона и поднятия шлагбаума было невыносимо. Илья сжимал руль и сильно нервничал. Когда подняли шлагбаум – рванул с места. Он проехал по трассе километров тридцать, при этом за время пути встретил несколько развилок, но такси так и не нашел. Проверять все поселки не имело смысла. Он потеряет кучу времени и не факт, что отыщет такси. А действовать наугад нельзя. Илья свернул на обочину, открыл дверцу машины, впуская в салон пыльный воздух, и закурил. Думать о том, что он, возможно, упустил возможность найти Аню и разгадать убийство Инги – не хотелось. Лишь одно барабанило по темени: он облажался. Снова.

А его маленькая принцесса тем временем в опасности. Сама ему подсказала, а он сразу не понял. Может, если бы понял, был бы внимательнее. А она молодец, его девочка. Про желтую шляпу вспомнила, а он вот забыл. Забыл, как Аня ему рассказывала про старушку, жившую по соседству, которая, по словам Ани, была ведьмой. Самой настоящей. По крайней мере, она с братом верила в это. И его принцесса до жути боялась соседки в нелепой широкополой желтой шляпе, которую та носила круглый год. Но это не мешало им в детстве лазить на ее участок, где росла самая вкусная в поселке черешня. Пока брат (тогда они еще дружили с Аней, и брат не шпынял ее) с мальчишками обрывал темно-красные ягоды, Аня стояла на стреме. Им всегда удавалось сбежать с карманами, полными спелой черешней. И лишь однажды не успели. Маленькая Аня сама не понимала, откуда взялась старуха. Она словно выросла из-под земли прямо перед Аней. В ее черных ведьмовских глазах полыхал огонь, тонкие губы скривились в злой ухмылке, обнажив пожелтевшие кривые зубы, а легкомысленные цветы на нелепой шляпе в один миг обратились змеями, шипящими и сползающими на Анино плечо, сжатое скрюченными старушечьими пальцами. Аня рассказывала, как кричала, пока бежала домой, напрочь позабыв о брате и ребятах, оставшихся в ведьмином саду, и как потом брат убеждал ее, что старушка ей примерещилась. Да только Аня была уверена в обратном и с тех пор шляпы желтого цвета стойко ассоциировались у нее с опасностью. Поэтому она и сказала Илье, что будет в желтой шляпе, чтобы он понял. Он-то понял, только не знал, что делать дальше.

В кармане завибрировал мобильник – звонил Андрей. Вовремя. Илья ответил.

— Илюх, я выяснил про водителя такси, – без предисловий заговорил Дарханов.

— Ну? – Илья захлопнул дверцу, завел машину. Навестить водителя этого злосчастного такси не помешало бы. Илья не сомневался – тот в курсе происходящего.

— Зуев Олег Викторович. Проживает по…

Где проживает, вернее, проживал Зуев, Илья знал. Только мертвые помочь не могут, а труп этого самого Зуева Илья видел собственными глазами несколько часов назад. Кто-то опередил его. Этот кто-то знал, что Илья выйдет на таксиста и подчистил следы. Умело, надо сказать, профессионально. Знать бы еще, кто. И кто теперь разъезжает на том злосчастном такси, если его водитель мертв? Напарник? И почему Бондаренко выбирает конкретное такси: сейчас и тогда, в Первомайском? Совпадение? Нет, Илья не верил в подобные совпадения. Тогда что? Знакомый? Кто? Не проще ли было взять машину напрокат, если уж так хотелось поколесить по Питеру?

— А по напарнику Зуева есть что-нибудь? – перебил Илья что-то говорящего Андрюху. Дарханов ответил не сразу, наверное, искал. Илья слышал, как клацают кнопки клавиатуры.

— Ивашкин Петр Семенович, семьдесят третьего года рождения…Не наш клиент, – не договорив, сам себя оборвал Андрей. — Этот Ивашкин уже три недели лежит в больнице с переломом ноги.

— В какой больнице?

— Первая городская, травматологическое отделение.

— Значит так, – Илья устало потер лицо и посмотрел в потемневшее небо. Сгущались сумерки. — Ты выясни все про Зуева, вплоть до того, какие он носил носки и что ел на завтрак. И еще, узнай, нет ли у Бондаренко Владимира Сергеевича или у его родственников какой-либо недвижимости в выборгском направлении.

— Ты нашел Аню? – обеспокоился Дарханов.

— До утра справишься? – проигнорировав вопрос друга, спросил Илья. Дарханов ответил, что успеет. — А я тогда прямо с утра навещу этого Ивашкина.

Илья не понимал, чем ему мог помочь Ивашкин. Вряд ли тот был в курсе темных делишек своего напарника. Но выбирать не приходилось. Ивашкин был единственным звеном, связывающим с Зуевым. Что-то о своем напарнике он должен был знать. Не факт конечно, но других вариантов нет. А пока нужно отдохнуть.

Домой Илья приехал уже поздней ночью. Заехал на обратном пути в ресторан, получил от начальника безопасности ключи от новых замков, узнал, не выяснилось ли что-то новое по поводу его машины – и,получив отрицательный ответ, уехал домой. Единственным желанием, когда он открывал двери запасным ключом, который еще утром взял у Дархановых, было завалиться в кровать и проспать как минимум сутки. Хотя последнее ему вряд ли удастся – уже с утра нужно навестить напарника Зуева в больнице. Впрочем, на сон тоже можно было не рассчитывать – в последнее время спать не удавалось. То бессонница заедала, то кошмары не отпускали из своих цепких лап. Да и флэшку не мешало бы просмотреть.

Он почуял, что в квартире чужой, едва переступил порог. Пахло чужаком. Илья не знал, как объяснить это чувство – ребята на флоте называли его профессионализмом, Аня – интуицией. Так вот интуиция не раз выручала его, помогала обхитрить врага на учениях, да и просто сохранить собственную шкуру. Только хваленая интуиция работала как-то выборочно, как сейчас. Илья сперва почувствовал присутствие постороннего в квартире, а уж потом заметил.

Мужские спортивные кроссовки, аккуратно поставленные у зеркальной двери шкафа в коридоре. Илья присел на корточки, осмотрел кроссовок. «Адидас», дорогие, но сильно поношенные: язычок сильно затерт и шнурки в нескольких местах уже истончились до ниточки. Значит, человек, забравшийся в его квартиру, был небогат, а кроссовки, скорее всего, получил в подарок или же украл, нашел. В противном случае обладатель такой дорогой обуви купил бы себе новые, раз уж так износил. Твою мать! И куда консьержка смотрела?! Он уже решил вышвырнуть наглеца за шиворот из квартиры, как на пороге его спальни появился высокий, худой паренек лет тринадцати. Белая рубашка слегка примялась на одном боку. Видимо, мальчишка спал, а приход Ильи его разбудил. Потертые джинсы были великоваты и смотрелись на нем бесформенным мешком. Белобрысые, неровно остриженные волосы топорщились в разные стороны.

— Ты кто? – рявкнул Илья, не дожидаясь, когда мальчишка, сонно зевая и протирая глаза, заметит возвращение хозяина.

Такой спокойной, даже несколько заторможенной, реакции Илья никак не ожидал. Мальчишка отнял ладони от лица и внимательно посмотрел на Илью. А Илья ощутил, как похолодели пальцы от пронзительного взгляда черных, как ночь за окном, глаз.

Такой взгляд он встречал лишь однажды и лишь у одного человека. И хорошо знал, что такие глаза не могут быть у хороших людей. Он никогда никого не боялся, а тут вдруг отступил назад, инстинктивно, в порыве самосохранения. И тут же обругал себя за малодушие. Этот мальчишка не может быть опасным, как тот, другой обладатель таких же глаз. Но как он попал в квартиру Ильи? И зачем?

— Я спросил, ты кто? – спокойнее повторил Илья. — Как сюда попал? И что тебе нужно?

Мальчишка же как-то странно посмотрел на Илью, словно вдруг понял что-то свое. Нисколько не боясь хозяина, он подошел к шкафу, достал из него кожаную куртку, пошарил по карманам, выудил что-то блестящее и протянул Илье.

— Что это? – спросил Илья, с трудом совладав с волнением. Но парень не ответил, шагнул ближе и ткнул рукой Илье в грудь. «Немой, что ли?» – отстраненно удивился Илья, но блестяшку из худой белоснежной ладони взял.

На похолодевшей ладони Ильи поблескивала маленькая золотая сережка-гвоздик. Бабочка с голубоватыми камушками, которую носила Аня. Но как Анина сережка оказалась у этого мальчишки? Плохое предчувствие окатило яростью.

Сжав кулак, Илья в один шаг оказался рядом с мальчишкой, прижав за горло к стене.

— Где она?! Я тебя спрашиваю, где она?!

Но мальчишка не отвечал, беспомощно глотая ртом воздух. Пальцами цеплялся за руку Ильи. И только глаза оставались непроницаемые, как будто не живые. Глаза не ребенка… Он не додумал, ухватился за последнее слово и выругался. Во что он превратился, раз душит ребенка. Ребенка! Он отпустил мальчика, тот сполз по стене на пол, закашлявшись. Илья сам едва не упал. На деревянных ногах вошел в кухню, набрал в стакан воды и залпом выпил. Холод обжег горло, вернул разуму ясность. Он бы не удивился, если бы мальчишка сбежал. Он даже ожидал этого, но тот появился на кухне спустя пару минут. От прежнего страха на его лице не осталось и следа. На шею Илья предпочитал не смотреть. Ему было стыдно и невыносимо больно. Грудь сдавливало раскаленными цепями и ничего не помогало. Он уже забыл, что может чувствовать нечто подобное. Мальчишка сел за стол. Илья поставил перед ним стакан с водой. Ребенок жадно осушил его.

— Откуда у тебя эта сережка? – хрипло спросил Илья. Мальчик не ответил. «Немой, что ли?», – вспомнилась ему собственная догадка. — Ты не можешь говорить? – спросил он. Мальчишка кивнул. Илья вдохнул-выдохнул. Ладно, поступим иначе. Он достал из кармана мобильник, протянул белобрысому.

— Я буду спрашивать, а ты пиши на телефоне. Понял?

Мальчик снова кивнул.

— Хорошо, – Илья ненадолго задумался. Он не знал, как общаться с детьми. Спросить в лоб, где Аня. Он уже это спрашивал. Но сейчас ему почему-то стало неловко. Илья вздрогнул от прикосновения. Резко обернулся. Мальчишка держал в руке светящийся мобильник. Оказывается, за эти несколько секунд, что Илья смотрел в окно, раздумывая, как говорить с ребенком, тот уже сам настрочил ответы.

«Мама Аня дала мне твой адрес и ключ. Сказала, только ты можешь помочь нам. А чтобы ты понял, кто меня прислал – она отдала свою сережку. Мама Аня в большой беде – ее нужно срочно спасать».

— Как тебя зовут?

«Арсений», – написал ребенок.

— Арсений, значит, – Илья усмехнулся. Не бывает таких совпадений.

Того, другого, у которого были такие же пронзительные черные глаза, тоже звали Арсением. Арсений Ярмолинский. Жестокий и расчетливый человек, не верящий ни во что и никому не доверяющий. Но при этом до одури любящий двух женщин: сводную сестру и бывшую жену.

— Твою маму звали Софья? – Арсений напрягся и весь вжался в стул, на который снова сел. Илья понял, что угадал. — Соня Ярмолинская, верно? – Арсений кивнул. — А отец твой Влад Бондаренко, – Илья уже не спрашивал, утверждал, наконец, вспомнив, откуда ему знаком Бондаренко. Он узнал его еще тогда, десять лет назад на набережной. Узнал, но предпочел не вспоминать. А зря. Может, если бы вспомнил тогда, сейчас ничего этого не случилось бы. Смотреть на Арсения было не обязательно – Илья и так все знал. Аня в опасности, и эта опасность – ее муж, Влад Бондаренко. — Ты знаешь, где Аня?

Арсений подскочил со стула, готовый хоть сейчас рвануть в бой.

— Нет, так не пойдет. Ты останешься здесь и будешь меня ждать. А адресок напиши.

Арсений отрицательно помотал головой.

— Арсений, пойми, там будет очень опасно. Ты можешь пострадать. Думаешь, Аня меня простит, если с тобой что-то случится? Я думаю, нет. Она и себе не простит. Я справлюсь, поверь.

Но Арсений упрямо мотал головой и никак не соглашался остаться. «Он боится», – понял Илья и сдался.

Глава 15.

Лето, 2014 год. 

Илья притормозил в начале указанной Арсением улицы. Заглушил мотор, погасил фары.

— Какой дом? – спросил Илья, но Арсений отрицательно замотал головой. — Арсений, твою мать! – Илья саданул ладонью по рулю. — Мы тут не в игрушки играем, понимаешь? Пока ты тут из себя героя корчишь, Аню могут убить. Ты это понимаешь?

Арсений что-то быстро написал на телефоне, протянул Илье.

«Без меня ты в дом не войдешь. Я проведу».

— Вот упертый, – неодобрительно заключил Илья. — Порода, чтоб ее… Ладно, пошли. Только ни на шаг от меня и делать все, что скажу. Понял?

Арсений сосредоточенно кивнул.

Нужный дом оказался на другом конце улицы. Но Арсений был молодцом – провел Илью так, что ни один местный житель даже в бинокль не увидел бы их. Илья только диву давался, откуда парню известны такие тайные тропки и окольные пути. Минут через семь они стояли возле двухэтажного особняка с его «черного» входа. Они шли осторожно, шаг в шаг, слегка пригнувшись. Илья держал наготове пистолет. Слева от заднего входа имелось небольшое оконце с приоткрытой форточкой. Так вот значит, как Арсений выбрался из дома. Илья окинул взглядом Арсения и усмехнулся. Илье в это окошко не пролезть, а подставлять ребенка он не собирался. Придется входить через дверь. Он остановил Арсения за плечо. Тот замер, как вкопанный.

— Надо через дверь. Сколько в доме людей, знаешь?

Арсений пожал плечами, но Илью не пустил, потянул за собой. Просунул руку в открытую форточку, и через пару минут распахнулась оконная створка. В образовавшееся окошко вполне можно было протиснуться. Илья полез первый и чуть не упал, за что-то зацепившись ногой. Это что-то оказалось стулом, который Илья вовремя подхватил. Тишину ничто не нарушило. Илья облегченно выдохнул, осветил комнату. Маленькая, совершенно пустая, она больше походила на чулан, только с окном. В два шага Илья пересек комнату, выключив фонарик, осторожно провернул круглую ручку, щелкнул замок.

Илья прислушался.

Тишина.

Он приоткрыл дверь.

Длинный коридор слабо освещался одной лампочкой в самом конце, у лестницы на верхний этаж. Никого. Илья выглянул в другую сторону коридора, но ничего не рассмотрел в темноте. Придется рискнуть. Оставив Арсения в комнате, Илья вышел в коридор, держа наготове пистолет. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой он поднялся на верхний этаж. Длинный пустой коридор с параллельными рядами одинаковых дверей заливал яркий свет. Значит, в доме кто-то есть. Илья покрепче сжал пистолет и стал продвигаться по коридору, стараясь ступать как можно тише, прислушивался и думал, где может быть Аня. А она здесь – Илья был уверен. Вряд ли дом бросили бы с включенным светом, если только не покидали его в спешке. Или же…

Вдруг за спиной послышались мужские голоса и быстрые шаги. Не задумываясь, Илья крутанул ручку за спиной. Дверь бесшумно открылась вовнутрь, впустив Илью в темную комнату. Также бесшумно закрыв дверь, Илья притаился. Шаги приблизились, голоса стали громче. Их было три. Трое мужчин средних лет. Скорее всего, охранники. Один злился и матерился на двух других. Начальник, значит. Илья вслушался. Начальник говорил о боссе и его немилости, если они вдруг пропустят щенка и тех, кого тот приведет. Щенком, судя по словам охранников, был Арсений. Выходит, его с Арсением здесь ждали. Возможно, не конкретно его. Не могли же они просчитать, куда побежит Арсений за помощью. Если только не разговорили Аню. От противной мысли о способах, которыми могли воспользоваться Анины похитители, чтобы выяснить, куда рванул Арсений, Илью бросило в жар и закололо кончики пальцев. Голоса за дверью отдалились, но совсем не стихли. Остановились где-то неподалеку. Нужно переждать, пока они уйдут по своим постам, а пока подумать.

Илья присел на корточки, запрокинув голову и прикрыв глаза. В доме охрана и вряд ли только эти трое. Возвращения Арсения с подмогой здесь ждут. Зачем? Где гарантия, что он не вернется с полицией, чтобы выручить Аню, которую называет мамой? Нет такой гарантии или есть? Если оставили охрану, значит, похитители уверены, что полицию Арсений не приведет. Почему? И почему уверены, что он вообще вернется? А может у Арсения совсем другая роль? Может, он должен был привести сюда Илью, в западню? Уж больно легко отпустили они мальчишку. Тринадцатилетний ребенок, обезвреживающий двух головорезов обычным ключом от квартиры, будет покруче любого супермена. Илья усмехнулся, открыв глаза. Неправдоподобно все как-то. Зачем Бондаренко понадобилось держать Аню с Арсением в одной комнате? Неужели он не предполагал, что они могут разыграть нечто подобное, что разыграли с безумием Арсения и попыткой задушить Аню? Или предполагал? Может, Арсений на самом деле способен на нечто подобное? А Влад хотел руками ребенка убить Аню. Тогда зачем спасать Аню? Илья мотнул головой и взъерошил волосы. Непонятно.

Илья встал и прислушался.

Голоса за дверью стихли. Нужно уходить, но сперва проверить дом. Вдруг найдется хоть какая-то зацепка, куда увезли Аню на этот раз.

Первый пост охраны оказался в крайней комнате в конце коридора. Дверь была приоткрыта. В кресле за мониторами сидел долговязый тип и спал, положив голову на сложенные на столе руки. Илья бесшумно проскользнул в щель, даже не коснувшись двери, и на мгновение опешил. На одном из десятка экранов красовался он в полный рост и с пистолетом в руке. Взглядом пробежал по остальным экранам – на всех картинки этажа в разных ракурсах. Илья мысленно чертыхнулся – он не заметил ни одной камеры. И это плохо, потому что найти его могли уже давно. Единственное, что до сих пор спасало – нерадивый охранник, уснувший на посту, и ложка удачи. Впрочем, последняя иссякла, едва Илья взглянул на монитор в нижнем левом углу. На нем верзила тянул Арсения с заломленной за спину рукой по коридору. И направлялся охранник в комнату, где находился Илья. Не мешкая, Илья шагнул к спящему охраннику и двумя пальцами надавил на шею. Охранник дернулся и тут же обмяк. Илья придал ему прежнюю позу и юркнул за дверь. Спустя мгновение в комнату, широко распахнув дверь, ввалился верзила с согнутым пополам Арсением.

— Саня, хватит дрыхнуть! – рявкнул на ходу верзила и тут же получил рукоятью пистолета по темени. Верзила удивленно хрюкнул и рухнул вперед. Илья едва успел выхватить из-под падающей туши Арсения.

— Ты как? – спросил шепотом, поднимая парня на ноги и осматриваясь по сторонам. Арсений закивал, поддерживая наверняка сломанную руку. — В компьютерах шаришь? – поинтересовался Илья, подойдя к столу с мониторами. — Надо как-то отключить наблюдение. Сможешь? – он взглянул на испуганного Арсения. Тот неуверенно пожал плечами и тоже подошел к столу, сосредоточенно рассматривая технику. Осторожно выудил из-под вырубленного охранника клавиатуру, пробежал пальцами по клавишам и через мгновение все мониторы потухли.

— Отлично, – заключил Илья. — Ты посиди пока, – он усадил Арсения на стул в дальнем углу комнаты и прикрыл дверь.

Обыскал охранников. В кармане у лежавшего на полу нашел раскладной нож, обрезал им несколько проводов от мониторов, связал охранникам руки и ноги, во рты засунул кляпы из галстуков.

— Мне нужно осмотреть дом, – обернулся к Арсению Илья, закончив с охранниками. – Ты вернешься в машину, и не спорь. Если я не вернусь через полчаса, – напутствовал Илья, помогая Арсению выбраться из дома через то же окошко, через какое они попали внутрь, – отправишь эсэмэску Артему Крутову, его номер первый в записной книжке, – он всунул свой мобильник в карман Арсения, – напишешь, что произошло и как тебя найти. Он поможет. А теперь топай и не вздумай выпендриваться. Сиди в машине и жди.

Отправив Арсения, Илья вернулся в дом.

Нужно найти третьего охранника и попытаться выяснить у него, куда увезли Аню. Не факт, конечно, что Бондаренко стал бы докладывать об этом охране, но попытка – не пытка.

Допрос третьего охранника, которого Илья застал врасплох в комнате с бесчувственными телами его коллег, ничего не дал. Как Илья и предполагал, тот понятия не имел, куда уехали хозяева. Правда убедить Илью, что Аня поехала с Бондаренко по доброй воле, охраннику не удалось. Заперев главного в комнате вместе с двумя другими охранниками, Илья завершил осмотр дома. Обошел оба этажа, проверил каждый угол. Больше никого.

В просторном кабинете с тяжелыми портьерами на окнах, дубовой мебелью и камином Илья ненадолго задержался. Комната просто была увешана портретами и фотографиями одной женщины – Софьи Ярмолинской. Высокая брюнетка с черными, как угольки, глазами. В них не было той пронзительности и холодности, как у Арсения, но от ее взгляда тоже захватывало дух. Илья знал это, как никто другой.

Он и сам когда-то давно попался в плен ее взгляда. За что чуть не поплатился собственной шкурой. Тогда ему и довелось встретиться с ее братом – Арсением Ярмолинским, в ту пору больше известным как Шаман. Почему того величали Шаманом – Илья не знал до сих пор. Но уже тогда он был известен в криминальных кругах, и Илья до сих пор отчетливо помнил, как Ярмолинский едва не отправил его на тот свет. Но Илья упорно продолжал добиваться Сони, несмотря на частые стычки с ее братом. А потом между ним и Соней появился Бондаренко, чья семья имела влияние во власти. Объясняя Бондаренко, что Соня его женщина, Илья перестарался и отправил Влада на больничную койку, за что и был сослан в армию родителями. Это был единственный способ избежать скандала и тюрьмы. Потом Илья узнал, что его Соня вышла замуж за Бондаренко, а он встретил Аню и забыл обо всем на свете.

Илья перевел взгляд на единственную «общую» фотографию, стоящую на камине. На ней в вечерних нарядах стояли две пары: Соня под руку с Бондаренко и Ярмолинский в обнимку со своей уже бывшей женой. «Странно, почему Арсений белобрысый, когда оба его родителя – брюнеты», – неожиданно подумалось Илье. Но он отмахнулся от этой мысли, как от ненужной, и, прихватив с собой общий снимок, вернулся в машину.

Молча Илья завел мотор и выехал из поселка по другой дороге. Только вернувшись на трассу, Илья свернул на обочину и посмотрел на бледного Арсения. Нужно везти его в травмпункт, но сперва…

Илья включил в машине свет и протянул Арсению ту общую фотографию, которую прихватил с собой из особняка.

— Это твои родители? – он указал пальцем на Соню и Бондаренко. Илья видел, как Арсений закусил губу, большим пальцем здоровой руки провел по лицу Сони, а потом слабо кивнул. — А этих двоих ты знаешь? – Илья указал на Ярмолинского с женой. Арсений смотрел внимательно, а затем отреагировал как-то странно: занервничал, стал шарить по карманам. Неуклюже выудил из кармана мобильник, что-то написал. Илья смотрел внимательно и с удивлением, а Арсений, совладав с телефоном, протянул трубку Илье. Тот посмотрел на дисплей.

«У мамы Ани была такая цепочка, с подковой. Мама Аня говорила, что ей подарили эту подкову, когда она чуть не умерла».

— Какая цепочка? – Илья почесал внезапно заколовший шрам на щеке.

Арсений вернул Илье снимок и показал на миниатюрную женщину, на шее которой сверкала бриллиантами золотая подкова. Эксклюзивная работа, Илья не сомневался. Руку гениального ювелира Аристарха Белого не узнать было невозможно – Илья сам обращался к его услугам. Обручальное кольцо его авторства Илья так и не подарил Ане. Но ничего, он еще успеет. Сейчас вопрос в другом.

Белый всегда делал украшения в единственном экземпляре и никогда не повторялся. А раз вещь эксклюзивная, то оказаться у Ани она могла только одним способом – Марта подарила. Но где? При каких обстоятельствах они могли встречаться? Арсений написал, что Аня ему говорила о смерти. Подкову ей подарили, когда она едва не умерла. Когда, где это было?

Рядом застонал Арсений, а Илья неожиданно понял – Первомайская больница. Вот где Аня встретилась с Мартой. Это единственное место, потому что цепочка могла появиться у Ани только после ее исчезновения. Значит, нужно съездить в эту больницу и поговорить с персоналом. Пока это единственная ниточка к Ане. Был еще напарник таксиста Зуева, но это путь к другому делу.

Сейчас на первом месте – найти Аню, пока она жива. А что-то подсказывало Илье, что это может продлиться недолго. Поэтому необходимо спешить.

И первая остановка – Первомайская больница. Заодно и Арсения подлечат.

Глава 16.

Лето, 2014 год. 

До Первомайского доехали, когда уже рассвело и солнце робкими лучами окрасило поселок в золотисто-розовые тона. Красивое утро.

Илья выпрыгнул из машины и втянул носом прохладный утренний воздух с примесью хвои. Именно в такие моменты природа торжествовала над техническим прогрессом, и на улице не воняло выхлопными газами, а пахло жизнью.

Илья оглянулся на вылезшего из машины бледного Арсения и почувствовал, как в груди защемило от неясной тоски и боли. Боли за этого малознакомого ребенка, который с каждой минутой, по непонятным Илье причинам, становился родным. И ему вдруг подумалось, что он бы хотел иметь такого сына, как Арсений: упертого, отважного, готового отдать жизнь ради близких, ради матери. Не зря ведь он называл Аню мамой. Илья мотнул головой, стряхивая наваждение. Арсений ему не сын, у мальчишки есть отец. Подонок, которого Илья был готов убить при первой же встрече, но отец. А родителей, как известно, не выбирают. Как и детей. А жаль.

— Как рука? – спросил Илья, участливо посмотрев на мальчика. Арсений вымучено улыбнулся. Ямочки на щеках, россыпь веснушек у носа с горбинкой, детское угловатое лицо – самый обычный ребенок. И только глаза делали его взрослым, лет на десять старше, чем простые…А ведь Илья даже не знает, сколько мальчишке лет. — Тебе лет-то сколько?

Арсений показал пальцами здоровой руки – тринадцать.

— А где родился, когда? – Арсений непонимающе посмотрел на Илью. — Я же ничего не знаю о тебе, а я, в конце концов, за тебя отвечаю.

Арсений остановился на полдороги, настрочил на мобильнике: «25.12.2001, Венеция».

— Ты родился в Италии? В Рождество? – Илья не смог скрыть удивления. Судьба то и дело подкидывала ему кадры из прошлого. Наивного, счастливого прошлого, когда они были влюбленными в жизнь и друг друга детьми. Шальными фаталистами. Илья и Соня, мать Арсения. Зачем? Почему именно сейчас?

Арсений кивнул немного огорченно, как показалось Илье. Больше Илья ничего спрашивать не стал.

В молчании они вошли в больницу.

Дежурный врач, широкоплечий смуглый мужчина лет сорока, констатировал вывих плечевого сустава. Но для большей уверенности отправил Арсения на рентген. Рентген диагноз врача подтвердил, а медсестра, водившая Арсения на обследование, сказала, что у Ильи замечательный сын.

— Настоящий мужчина, – говорила она, улыбаясь. — И так на вас похож, просто с ума сойти. И лицо, и походка, и… – Илья усмехнулся, провел пятерней по волосам. Знала бы она, что он совсем чужой этому мальчику. — Вот-вот, он и волосы поправляет также. Сразу видно – сын отца.

Она еще что-то говорила, но Илья думал о другом. Ему нужно было узнать про Аню. У кого? Спросить у медсестры? И он спросил. Медсестра ничего такого не вспомнила, а может, Илья плохо объяснял. Но что он мог объяснить, если и сам толком не знал, в каком состоянии и под каким именем она здесь лежала. А в том, что лежала – он был уверен. Из той злосчастной папки, что украли у него в ночь убийства Инги. И вспомнил об этом только теперь.

Илья успел проглядеть информацию в той папке, пока добирался к дому Инги. Первое, что его интересовало, с чьего номера ему последний раз звонила Аня. Нужный телефон был обведён красным и принадлежал Владимиру Бондаренко, Аниному мужу. В момент звонка он находился там же, где Илья – в Первомайском. И такси вызывалось с этого номера. Значит, оно приезжало за Аней? Илья просмотрел список исходящих с номера Бондаренко: авиакасса, Первомайская больница, Питерская служба такси и номер Зуева. Теперь Илья вспомнил об этом номере. Бондаренко вызывал такси не официально, хотя дважды звонил в тот же таксопарк, где числилась машина у больницы, чьи номера тогда запомнил. Звонки в службу такси были для отвода глаз. А машину вызывали напрямую – через Зуева. Всё сходилось. Бондаренко приехал в Первомайское за Аней. По всему выходило, что Аня действительно лежала в этой проклятой больнице. Но из-за чего? Что с ней случилось? Илья не знал, не помогла ему и медсестра.

Тогда Илья решил зайти с другой стороны – он спросил о Марте. Ее-то должны были помнить. К тому же Илья был уверен, что Марта лежала вместе с Аней – другого объяснения, как подвеска Марты оказалась у Ани, он не знал. О Марте медсестра болтала охотно, но называла ее странной. Мол, Марта так была привязана к своей соседке по палате, словно та была ей самым близким человеком. Она от нее ни на шаг не отходила. Что вообще-то для Марты было странным – в больнице она была угрюмой и замкнутой, даже с докторами общалась неохотно, да и не навещал ее за все время никто. Вот соседка Марты интересовала Илью гораздо больше, но медсестра ничего толком сказать не могла о девушке, только что избили ее сильно и лицо порезали. Про ее мужа медсестра рассказала больше, в мелких деталях описала «импозантного и просто шикарного» мужчину, даже гадать не пришлось, кем был муж. Медсестра так восхищенно рассказывала о гении Бондаренко, что Илье стало тошно. Он уже убедился, что той соседкой Марты по палате была Аня. Но ему не хватало подробностей. Он должен был знать, что именно с ней произошло, но говорить о ней медсестра отказалась. Только добавила еще о Марте, что, когда за ее соседкой муж приехал, она полчаса на подоконнике просидела и все курила. А через два дня выписалась, хотя Илья Андреевич, ее лечащий врач, был категорически против. Но Марта его уговорила. Как, медсестра не в курсе.

Тогда Илья решил поговорить с лечащим врачом Марты. Им оказался тот самый дежурный врач, вправивший Арсению плечо. Илья Андреевич Мостовой вспомнил и Марту, и ее соседку. И почти с первого вопроса понял, кто именно интересует Илью больше.

— Значит, ты и есть тот самый Илья, – констатировал Мостовой, когда они вышли на улицу через служебный вход. Под окнами благоухали розы. Доктор остановился у одного из раскидистых кустов, закурил.

— Почему тот самый?

— Аня все время звала какого-то Илью, прощения у него…у тебя просила.

— С чего взял, что у меня? Мало ли мужиков с таким именем. Ты вон тоже Илья и что?

— Знаешь, когда люди бредят, можно многое узнать. Скажем так, она тебя подробно описала. Почему ты ее ищешь? Ее вроде муж забрал.

— Она пропала две недели назад. Ушла из дома и не вернулась, – Илья тоже закурил, пальцы дрожали. — Неделю я ничего не знал о ней, а потом она позвонила и сказала, что вернулась к мужу. А она не могла просто взять и вернуться к нему. Мы в тот день заявление в ЗАГС подали. Должна быть причина, почему она ушла и где была все те семь дней, что я ее искал. Что с ней было, док?

— Ее выбросили из машины, даже не притормозили, – немного помолчав и всматриваясь в напряженное лицо Ильи, заговорил Мостовой. — Я как раз возвращался с работы. Поздно было. Я сперва не понял – думал, мусор выбросили, а потом смотрю – девушка. Живая еще, только в крови и грязи вся, – он замолчал, посмотрел на Илью. Что увидел доктор на лице Ильи – загадка, но сам Илья ощутил, как внутри медленно закипала злость и ядовитыми щупальцами расползалась невыносимая боль. — В общем, привез я ее в больницу, – продолжал Мостовой, выдохнув кольцо дыма. — Понимаешь, это чудо, что она вообще выжила. После того, что с ней сделали, она даже не сломалась.

— А что…что с ней сделали? – голос Ильи дрожал, и он точно знал – от страха. Но Мостовой не торопился с ответом, жадно курил. А Илья сходил с ума. — Ну же, док! Не молчи. Говори, как есть.

— У нее были множественные ушибы и ссадины, – продолжил Мостовой, не смотря на Илью. — Сломано несколько ребер, но руки и ноги целы. Удивительно даже, учитывая, что выбросили ее на полном ходу… Сотрясение мозга, небольшая гематома на затылке. Думаю, от падения. А еще она была вся изрезана, особенно лицо. Порезы для жизни не опасные. Тот, кто ее резал – знал, как это делать, чтобы не убить…

Мостовой осекся, вздрогнул от глухого удара, обернулся. Илья стоял, опустив голову, и бил кулаком стену. На белом остались кровавые следы, костяшки пальцев обагрились, только тогда Илья успокоился. Он отрешенно посмотрел на окровавленную руку, вытер ее о джинсы.

— Продолжай, – ровным голосом попросил Илья, не ощущая боли.

— А стоит? – Мостовой затушил окурок о стоящую рядом лавочку и подкурил новую сигарету.

— Да… – на этот раз голос Илью подвел, дрогнул.

— Ладно, только если ты ее любишь, а ты любишь – я вижу, послушай и забудь. И никогда ни словом, ни делом не напоминай ей об этом.

— Что?!

— Ее изнасиловали, – выдохнул Мостовой.

Слова ударили под дых раскаленным кулаком. Звоном отозвались в голове. Судорогой стиснули горло. Боль, злость на себя, ярость смешались в убийственном, выжигающем изнутри коктейле. Единственное, что ему хотелось – убить того, кто сотворил с Аней такое. И он убьет, как только найдет, а он найдет обязательно. Но сейчас только неистовая боль холодом растекалась по венам, обжигала ядом и полынной горечью заполняла рот, как кровью.

Легкий ветерок дунул в лицо, скользнул под полы рубашки. Илья вздрогнул. Холод пропитал до костей, и Илье вдруг почудилось, что он уже никогда не сможет согреться. Он устало посмотрел на доктора и, ничего не сказав, пошел прочь.

Он узнал все, что хотел. Аня не просто так пропала – ее похитили, изуродовали, а потом выбросили. Кто? Зачем? Разве так поступают похитители? Похитители обычно требуют выкуп. Какой выкуп заплатила Аня, если ее оставили в живых? Господи! Илья остановился и поднял глаза к кристально чистому синему небу. «Боже, как же она справилась со всем этим кошмаром? Моя маленькая, солнечная принцесса. Как? Почему не позвонила мне? Почему не рассказала? Зачем соврала, что вернулась к мужу? И как с этим жить теперь?»

— Илья. Илья! – голос доктора вывел Илью из оцепенения. «Не хочу!» – захлебнулось истошным криком что-то внутри него, предчувствуя слова Мостового.

Илья обернулся. Напряженный взгляд доктора не предвещал ничего хорошего.

— Есть еще кое-что, что тебе следует знать. Может, поможет понять, почему так все произошло.

— Говори, – хрипло согласился Илья и негнущимися пальцами вытянул из помятой пачки сигарету. Закурил. Мостовой молчал долго, и это сводило с ума гораздо больше узнанного. Что еще он может сказать? Что может быть страшнее того, что какая-то скотина надругалась над его принцессой, растоптала ее светлую душу? Что? На миг перед глазами мелькнула картина: брошенная на обочине Аня, униженная, сломанная, вся в крови. Она не плачет, не зовет на помощь – нет сил. Только шепчет разбитыми в кровь губами его имя. Просит у него прощения. Господи! Его маленькая беззащитная девочка. Его Аня.

Сквозь пелену донесся голос Мостового. Он просил что-то забыть, ходил вокруг да около, всё подводя к Ане. А Илья вдруг ощутил, что не хочет знать того, что сейчас услышит. Но было поздно отступать.

— Что? – выдохнул он вместе с клубом сигаретного дыма.

— Анна была беременна, – без эмоций произнес Мостовой. — Около четырех недель. Мне очень жаль.

Илья не знал, как смог сдержаться, взять у доктора клочок бумажки с какими-то цифрами. Не понимал, как дошел до машины, позвонил Андрею с просьбой пробить номер, а потом вырулил на трассу в сторону столицы.

Он не знал, как ему удалось не разгромить полбольницы. В одно мгновение мир стал черно-белым, глухим и немым к боли, сдавившей сердце. А внутри образовалась чудовищная, всепоглощающая тьма, которую, Илья понимал, уже не осветит ничто. Что-то умерло в нем. Душа, наверное. Осталась только груда костей и мяса, которая механически продолжала существовать. Зачем? Для чего? Илья криво усмехнулся тому единственному ответу, острой занозой засевшему где-то в болезненно ноющем сердце. Ради мести. И он отомстит. Хоть чем-то заглушит острую, сжирающую изнутри боль, чтобы потом попытаться начать жить заново. И он сумеет. Ради нее. Чтобы его маленькая солнечная принцесса навсегда выбросила из памяти тот кошмар, что с ней сотворили. Илья сделает все, даже самое невозможное, ради этого. Заберет Анину боль, потому что свою вряд ли сумеет забыть. Уже сейчас она стала его персональным адом, испепеляющим то живое, что еще осталось в нем.

Мобильный телефон зазвонил, когда от Первопрестольной Илью и Арсения отделяла пара десятков километров.

Звонила Тата.

Он почувствовал, что случилось непоправимое, едва услышал в трубке пустой голос жены своего друга. Сейчас, после того, как его душу выжигал персональный ад, Илья все чувствовал острее, особенно беду.

Тата не плакала, не всхлипывала, как в прошлый раз, когда пыталась убедить его, что Андрюха болтается между жизнью и смертью в какой-то больнице.

— Андрея убили, – сказала сухо, будто неживым голосом. Чужая, потерянная. Ей было больно, Илья ощущал ее муку даже на расстоянии сотен километров. Ощущал и не мог ничего сделать. И только злость черным демоном оживала в его душе, затопляла разум, но вместе с тем дарила расчетливость и понимание, что делать дальше. На этот раз те, кто это сделали, подписали себе смертный приговор. Окончательно и бесповоротно.

— Я скоро буду, – произнес Илья в трубку, разворачивая машину.

От трехэтажного деревянного дома остался только фундамент – все выгорело до тла. Войти за чудом уцелевший забор Илья не решился, замер у сорванной с петель калитки. Пожарные, наверное.

— Я не успела, – прозвучал за спиной тихий голос Таты. — Я в магазин пошла. Захотелось приготовить что-нибудь вкусненькое, Андрея порадовать, – она остановилась по правую руку от Ильи. Лицо перепачкано сажей, черные с проседью волосы растрепаны, на плечах непонятного цвета плед. А в глазах…Илья передернул плечами. В карих, еще недавно светящихся счастьем и любовью глазах не было ничего, кроме черной золы и пепельного тумана. И пахло от нее гарью и отчаянием, а на лице маска…застывшая, неживая. Илья сжал кулаки.

— Я найду их, – хрипло пообещал он. Тата внимательно посмотрела на него – Илья не выдержал ее взгляда, отвернулся. Ему вдруг стало страшно, что этот туман никогда не исчезнет из ее глаз. И он знал, что так и будет.

— Я знаю, – прошептала она, и голос ее дрогнул. Впервые за этот короткий разговор Илья ощутил хоть какую-то эмоцию, подтверждающую, что Тата жива.

— Тань, – Илья перевел дух, – мне нужно знать, что нарыл Андрей.

Она молчала долго, и Илья подумал, что она станет его осуждать, потому что он не спрашивает, что здесь произошло. Как погиб Андрей и почему не пострадала она. А он не стал выяснять, потому что знал – ей больно об этом говорить из-за чувства вины, что таилось на дне ее затянутых туманом глаз, запуталось в седых прядях ее черных волос. Илья заметил, как Тата кивнула чему-то своему, а потом заговорила. При этом она неотрывно смотрела на пепелище, а Илья поглядывал на брошенную неподалеку машину Шахова со спящим в салоне Арсением. Рассказала Тата немного, но и этого хватило, чтобы понять, кто заживо сжег его лучшего друга. Осталось только выяснить причину и найти Аню. И Илья уже просчитал, как он это сделает.

Но сперва нужно отвезти Тату и Арсения в безопасное место. Ребят Илья привез в загородный дом, который он построил, когда решил, что непременно женится на Ане. Здесь он намеревался начать жизнь заново, с чистого листа, потому что знал – он не имеет право строить семью с Аней там, куда приводил других женщин. Дом был такой, о каком мечтала его маленькая солнечная принцесса: уютный, светлый, с наполовину стеклянной крышей, огромным садом, детской площадкой, конюшней и видом на Финский залив. Дом мечты, о котором никто не знал. Идеальное место для убежища.

Не теряя времени, Илья отправился к Шахову, хотя сомневался, что тот дома. Но чем черт не шутит – проверить стоило.

Он и не подозревал, что проверка обернется для него наручниками на запястьях, полицейским «уазиком», стылой камерой и обвинением в убийстве родного брата.

Глава 17.

Лето, 2014 год. 

Аня сидела на полу, обхватив руками колени, и не шевелилась. Только ее потрескавшиеся, со следами запекшейся крови губы шевелились, бесшумно шепча молитву. Она не верила в Бога, ни разу в жизни не переступала порог церкви и однажды прокляла небеса за то, что они отняли у нее самых близких и родных людей: маму, а потом дедушку. Но в эти минуты Аня отчаянно просила у Господа помощи. Не для себя – нет, со своей участью она смирилась и приняла, когда взглянула на себя в зеркало после пластической операции. Бледное лицо с черными синяками под глазами и щекой, рассеченной кривым, от виска до подбородка шрамом.

Она просила помочь Арсению, указать правильный путь к Илье. К единственному человеку, который мог уберечь мальчика, всего за несколько часов ставшего ей родным. А еще она просила прощения. За то, что раньше не удосужилась поинтересоваться жизнью Арсения, выслушать, услышать его и помочь. Да, она старалась быть ему другом, и ей казалось, что у нее все получается.

Каждый раз, как Аня навещала Арсения в интернате, она чувствовала, что он радовался ей больше всех. Называл ее мамой. Аня закусила губу. Мамой Аней. А потом Влад запретил ей общаться с Арсением. Тогда он впервые накричал на нее. Она искренне не понимала, почему ей нельзя общаться с мальчиком. Поостыв, Влад объяснил, что ее приезды травмируют Арсения, и после ее ухода мальчик становится невменяемым и может себе навредить. Тогда же Аня предложила Владу забрать Арсения из интерната. Он отказался. А через какое-то время Аня узнала, что Арсения перевели в другой интернат, со строгим режимом, как в тюрьме. А потом…

Потом ей стало не до мальчика. Она встретила Илью, сводила счеты с жизнью и сбегала от Влада. Жизнь закрутила стремительным водоворотом, и Аня напрочь забыла о несчастном мальчике, заточенном за колючей проволокой интерната. Пока судьба снова не свела их вместе в пустой спальне семейного особняка Бондаренко. Тогда она уже знала, кто сломал ее, бросив в лапы уродливого извращенца Зомби. Знала и не могла поверить. А потом она узнала еще одну страшную вещь – Бондаренко собирается убить Арсения. Влад сказал ей об этом сам, в доверительной беседе, перемежающейся издевательствами и напоминаниями о сыром подвале и обезображенном оспинами насильнике.

Убить ее руками.

— За что? – спросила тогда Аня, не отводя глаз от безумного взгляда мужа.

— Ты меня бросила, унизила и должна была ответить за это, – холодно ответил Бондаренко.

— Арсения… за что? – сдерживая непрошеные слезы, уточнила Аня. — Он же твой сын?

— Сын? – он в изумлении приподнял бровь и неожиданно рассмеялся. Аня вздрогнула, по телу пробежали мурашки. — Этот ублюдок никогда не был моим сыном. Моя жена нагуляла его с другом детства. У них там большая любовь была. У меня тоже тогда любовь была, – Бондаренко на мгновение задумался, что-то вспоминая видимо. И лицо его преобразилось: стало светлее, нежнее, человечнее. — Но наши родители решили иначе. А потом будущая жена сообщила, что беременна. Нагло врала мне в лицо и улыбалась, сука. Она не знала, что я… – он осекся, а Аня неожиданно все поняла. И про Влада, и про их совместную жизнь.

— Так вот почему ты не отговаривал меня от аборта, – с тоской прошептала она. — А я ведь и правда не знала, чьего ребенка носила. Тогда, десять лет назад. Не знала. А ты был уверен, что не можешь иметь детей. И выкидыши… Какая же ты сволочь, Бондаренко. Я ведь изменила тебе впервые, когда врачи вынесли мне приговор – бесплодие. По твоей милости, видимо. Решил сделать виноватой меня. А сам… Ты убивал собственных детей, Влад.

Он ударил ее. Ладонью, наотмашь. Аня ощутила солоноватый привкус крови. Облизала языком разбитую губу. В прищуренных глазах Влада плескалась черная муть ненависти. Боже, с кем же она жила столько лет?! Жила и не замечала ничего. Аня усмехнулась. Сама виновата.

— Я любил тебя. Думал, ты другая. А ты…Ты была такая же, как София. Ты тоже любила его. Этого жалкого офицеришку, который женщину удержать не может, – он притянул ее к себе. Аня не сопротивлялась. Да и что она могла, примотанная к стулу скотчем? — За что? За что ты его так любишь?

— Мы могли быть семьей, – вместо ответа говорила Аня. — У нас могли быть дети. Двое. Трое. Семья, – последнее слово она выговорила по слогам. — И я бы любила тебя и наших детей. Но ты ведь ничего не сделал, чтобы я тебя полюбила.

Влад стоял в противоположном углу комнаты, невидящим взглядом смотря куда-то поверх ее головы.

— Надеешься, что он придет и спасет тебя, – он не спрашивал, утверждал. — Он не придет, потому что очень скоро станет ненавидеть тебя. Ненавидеть и желать только одного – убить тебя.

Больше они не разговаривали. Аню заперли в спальне с одной кроватью и зарешеченными окнами. Она перебирала в голове слова Бондаренко. Об Арсении, о его матери и Илье. Что-то Влад сказал такое, настораживающее. Что-то, что связывало их всех. Ее, Арсения, Соню, Влада и Илью. Что-то такое…

И она поняла – что, когда к ней в комнату привели Арсения. Поняла, как только увидела его – точное отражение Ильи. Короткие волосы, немного светлее, чем у Ильи, но с тем же пепельным отливом. Такой же разрез глаз, форма губ, носа. Он даже двигался как Илья, поправлял волосы, поворачивал голову, улыбался. И почему она раньше не замечала? Только взгляд другой: не детский, холодный, пронзительный, черный, как сама ночь. И план родился в ее голове моментально. Недаром она была писательницей криминальных романов. Пришла пора применять свою фантазию на практике. Она должна была спасти Арсения, во что бы то ни стало. Спасти не просто ребенка, а сына Ильи.

Они проговорили пару часов. Вернее, говорила Аня, а Арсений отвечал языком жестов. Аня понимала не все, о многом догадывалась, но почти всегда верно. Потом она рассказала Арсению об Илье. Все как есть. На новость о том, что Илья может быть отцом Арсения, мальчик никак не отреагировал. Она назвала Арсению адрес Ильи, отдала ключ от его квартиры, висевший на цепочке вместе с золотой подковой, и свою сережку. Потом они разыграли, что у Арсения случился приступ, в существовании которого ее убеждали врачи закрытого интерната, да и сам Влад. И Аня видела однажды такой приступ, спровоцированный, как теперь она уже знала, лекарствами, которыми безбожно накачивали ребенка годами.

Инсценировка удалась. Когда на Анины крики влетели охранники, то увидели, как обезумевший Арсений в мертвой хватке сжимает Анину шею. Его оттащили с трудом, один раз даже ударили, а потом увели. Куда, Аня не знала, но Арсений ранее заверил ее, что знает, как сбежать. Главное, нейтрализовать Аниных надзирателей и пробраться в подвалы. А потом Аня узнала, что Арсению удалось-таки сбежать.

И теперь молила Бога, чтобы с мальчиком все было хорошо. Чтобы он успел найти Илью. По крайней мере, Бондаренко его не нашел. Аня знала это наверняка. Когда Влад узнал о побеге, тут же отправил своих головорезов на поиски Арсения. Их не было долго, а когда вернулись – Влад пришел в бешенство. Аня слышала, как он орал. А потом он пришел к ней и избил ее. Допотери сознания. Сам. Очнулась Аня уже не в спальне особняка с зарешеченными окнами, а в темном, жутком подвале без окон и с железной дверью.

Аня молилась, стараясь хоть как-то отвлечься от выламывающей боли во всем теле, и злилась. На Илью за то, что он так легко отступился от своей женщины, своего сына. Как он мог? Он, кто все время бредил семьей, детьми. Как мог бросить беременную женщину в лапы этого чудовища? Почему не выяснил, что у него есть сын? Почему допустил, чтобы Арсению так искалечили жизнь? Почему? И тут же ругала себя. Илья мог ничего не знать о сыне. А она! Она-то знала! Знала и молча смотрела на его мучения. Как она могла допустить, чтобы Влад издевался над ним? Почему не забрала Арсения из интерната? Почему не усыновила его? Могла ведь, если бы захотела. А она не захотела. Просто закрыла глаза на все – не ее проблема. Снова струсила. Жалкая, ничтожная трусиха. «Тварь дрожащая», – вспомнился ей Достоевский. Она усмехнулась и тутже скривилась от боли в разбитой губе, рассеченной шрамом щеке. А ведь все могло быть иначе, если бы она хоть раз рассказала Илье правду. И плевать на собственные нежные чувства. Она больше не станет бояться. Никого. Ни за что.

Лязг замка заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Она сжалась, затравлено посмотрела на дверь. Страх, который Аня так тщательно изгоняла из своей души еще минуту назад, липкой змеей вполз в ее сознание, стоило только увидеть своего мучителя. Он замер на пороге, освещаемый тусклым светом из-за двери. Аня не могла толком рассмотреть его, только лицо. Ту половину, что обезображивали оспины. И ухмылку. Мерзкую, скользкую. Он не шевелился, плотоядно рассматривая Аню. Видимо, представлял, какую из мерзких своих фантазий воплотит с ней. От этой мысли Ане стало совсем гадко. И вдруг ярость острой молнией ослепила разум. Неистовство затопило кровь.

Она же дала себе обещание никого и ничего не бояться! И не станет! Даже если это будет стоить ей жизни. Ярость придала сил. Аня даже почувствовала, как кровь приливает к голове, проясняя затуманенные страхом мысли.

Теперь уже ясным взглядом она посмотрела на не двигающегося с места Зомби и заметила в его руке бутылку. Дверь он не запер, что только на руку, как и бутылка. Он не приходил раньше, хотя Аня сидела в этом подвале достаточно долго. Еду приносили ей раз семь, значит, как минимум прошло двое суток. Максимум – неделя, если кормили раз в день. Не деликатесами конечно, но есть можно было. И она ела, чтобы не лишиться сил, которые ей сейчас очень пригодятся. За то время Зомби к ней не приходил, хотя мог. Возможностей у него хоть отбавляй воспользоваться такой доступной и желанной добычей. Вероятно, его не пускали к ней. Берегли. Аня криво усмехнулась, вспомнив, как Влад бил ее. На «берегли» походило мало, но Аня допустила эту мысль. И если он пришел сейчас, выходит, перестали беречь. Дали отмашку делать с ней все, что угодно. Сам Бондаренко вряд ли бы стал наблюдать за таким. На миг Аня усомнилась, но потом кивнула сама себе. Не стал бы – это ниже его достоинства.

Кое-как поднявшись на негнущихся ногах, она встала так, чтобы свет из коридора падал и на нее, и начала раздеваться. Пальцы дрожали, не слушались, когда она пыталась расстегнуть блузку. Но она справлялась. Зомби не подходил, только изредка потягивал что-то из бутылки. Аня старалась не думать, что этот извращенец с ней сделает, если она допустит ошибку. Совладав, наконец, с пуговицами, Аня скинула с себя блузку, обнажив синюшнее с кровоподтеками тело. Зомби довольно хрюкнул и ринулся к ней. Аня опомниться не успела, как оказалась прижатой к стене. Несколько секунд он просто смотрел на нее, изучал похотливым взглядом, облизывался. Аня ощутила, как желудок сжался в комок, к горлу подкатила тошнота. Закусив губу, она простонала от омерзения. Но Зомби воспринял иначе и улыбнулся.

— Плохая девочка, – прохрипел он, обдав Аню кисловатым запахом алкоголя, и провел языком по ее рассеченной щеке.

Аня не шевелилась, стараясь ничем не выдать отвращение, только прикрыла глаза. Зомби опустился на шею, по-прежнему прижимая Аню к стене своим массивным телом. Руками не трогал. А Ане хотелось, чтобы он дал волю рукам и выпустил бутылку. Ей нужна эта бутылка! Она схватила его свободную руку и положила себе на грудь. Зомби рыкнул от удовольствия и сильно сжал, до боли. Аня застонала, обхватив пальцами его вторую ладонь. Когда он выпустит бутылку, она поймает и тогда…

— Ударь меня! – громко проговорила Аня и распахнула глаза. — Ты же любишь причинять боль. Бей и ласкай! – она выдавила из себя улыбку и провела рукой по набугрившимся в паху брюкам.

Зомби зарычал, разжал пальцы, держащие бутылку, и замахнулся. Но ударить не успел. Аня опередила его на миг – поймала бутылку и саданула мучителя по голове. Глухой звук разбившегося стекла, шипение вспенившегося алкоголя, растекающегося по обезображенному лицу Зомби, и его бешеный, сумасшедший взгляд. В одну секунду Аня сообразила, что даже не оглушила его, а, наоборот, разозлила. Он схватил ее за горло. Задыхаясь, она сжала «розочку» от разбитой бутылки и воткнула в горло насильника. Кровь хлестанула из раны, залила шею Зомби, кисть Ани, обрызгала ее лицо. Зомби захрипел, ослабив хватку. Ухватился за горло, пытаясь остановить льющуюся кровь. А Аня рванула прочь.

Бежать!

Подальше отсюда. Пока хватит сил.

Бежать!

И думать, думать, думать.

Искать верный путь и не попасться никому на глаза.

Ей повезло. Выбежать из кирпичного здания удалось легко. Слишком легко, но бояться и сомневаться было некогда. Из ярко освещенных коридоров она вылетела в сырые от занимающегося дождя сумерки. Упершись рукой в стену, перевела дух и бегло осмотрелась. Огромная территория была застроена какими-то гаражами, складами, огражденными по периметру каменным забором. Аня улыбнулась, вспоминая это место. Влад купил эти склады, когда они еще жили вместе. При воспоминании о Бондаренко у Ани заныла спина, скрутило живот и зазвенело в ушах. Сжав кулаки и загнав боль подальше, Аня побежала.

В этом, неприступном на первый взгляд, заборе была брешь. В самом отдаленном участке, за которым темной стеной стоял лес. Небольшая то ли щель, то ли выбоина, которую ей показал местный паренек, живущий в поселке недалеко отсюда.

Много лет назад Аня застукала его с поличным. Тот пытался проникнуть в один из складов. Как он тогда сказал – искал лекарство для больной матери. И тропинку через лес к этому поселку показал. Аня добежала до того места и облегченно выдохнула – лаз был на месте. Протиснувшись в щель, снова побежала. Нужная тропинка нашлась быстро – у выгоревшей сосны, через овраг и дальше, до самого поселка, петляя между деревьями, огибая кустарники и ловушки охотников.

Огни поселка Аня увидела, когда уже совсем стемнело. Тогда же она ощутила – ее преследуют. Кто? Люди или звери? Останавливаться и разбираться не было времени. Из последних сил она сделала еще один рывок.

В крайнем двухэтажном доме свет горел только на крыльце. Но у Ани уже не осталось сил, да и преследователи были все ближе. Она чувствовала. И тогда она замолотила в металлическую калитку, крича и прося о помощи. Во дворе залаяла собака. Хлопнула дверь, послышались чьи-то поспешные шаги. Аня продолжала тарабанить и кричать, пока калитка не распахнулась, явив ей коренастого мужчину, показавшегося знакомым.

— Аня? – только и успел спросить он, как за Аниной спиной что-то хрустнуло.

Мужчина рванул ее на себя, но не успел.

Обжигающая боль прошила спину, цепенящим холодом сковала руки и ноги.

Вскрикнув, Аня повалилась вперед, в кромешную темноту.

Глава 18.

Лето, 2014 год. 

Когда сигнал «маячка» в медальоне, подаренном Ане Мартой, привел к огромной территории складов, окруженных бетонным забором, Илья понял, что Ани здесь нет. Седьмым чувством почуял. Как и то, что с ней снова случилось что-то жуткое. В груди болезненно ныло, мешало дышать и думать. А когда спецы Журавского вкупе с «омоновцами» принесли ему медальон и рассказали, что нашли подвеску в руке трупа мужчины, Илья понял, что не ошибся. Сжав в кулаке цепочку и не замечая никого и ничего вокруг, двинул в кирпичный дом, где ребята нашли подвеску. Хотел посмотреть на труп. Был уверен, что все поймет, как только увидит. И он увидел. Верзила лежал на дряхлом матраце лицом вниз в луже крови.

Илья подошел ближе, попутно предупрежденный ничего не трогать. Кивнул и присел возле трупа. И в один миг все понял. Все, что произошло с его Аней, когда она пропала, с чем она жила все это время, сколько боли вытерпела. Все то, о чем говорил доктор, обрело реальность, стало не просто жуткими словами, а мерзкими ощущениями, отвратительными картинками перед глазами. Осознание того, что сделал с его маленькой солнечной принцессой этот ублюдок с перерезанным горлом, ударило под дых раскаленным кулаком. Боль врезалась в живот, вспорола лезвием сердце, острой яростью ослепила разум. Он снова опоздал. Его маленькая принцесса справилась сама, без него. Потому что уверена – никто не поможет. Да и разве Илья защитил бы от этого верзилы, если снова опоздал? Стиснув зубы, Илья поднялся и мрачно посмотрел на остановившегося за спиной Шахова.

— Он ничего с ней не сделал, Илья, – тихо произнес Игорь. — Не успел.

Илья передернул плечами. Сделал. Самое страшное. Не сейчас, так раньше. Илья понимал это так же отчетливо, как и то, что ему вряд ли удастся все исправить.

Промолчав и не глядя на Шахова, Илья ушел. Говорить, а тем более с Игорем и тем более об Ане, он не хотел. Слишком живы были еще воспоминания об их последнем разговоре.

Илья пробыл в полиции сутки. Со следователем беседовать не стал. Зачем? Тот все равно не поверит ни единому слову и будет убеждать Илью в виновности. Уверенность Ильи, что он не убивал Егора – к делу, как говорится, не пришьешь. Поэтому он предпочел, чтобы со следователем общался его адвокат. В итоге Илью выпустили через двадцать четыре часа под подписку о невыезде, о которой тот забыл почти сразу.

На прощание следователь поделился с Ильей информацией, что его мобильник прослушивали. Илья не понимал, как такое возможно. А следователь объяснил, как, и даже показал маленькую черную «пуговичку», которую вытащили из его трубки. Пока Илья рассматривал «жучок», следователь не преминул поинтересоваться, в курсе ли гражданин Стрельников, кто мог его слушать. Стрельников не ответил. Но зато теперь раскусил, зачем убийца Инги вернул ему мобильник. Чтобы знать каждый его шаг. Илья усмехнулся, поставив последнюю подпись следователю.

Все это время убийца играл с ним в «кошки-мышки». Но вряд ли подозревал, что Илья уже вычислил его. Сейчас он выйдет отсюда, поедет к нему и самолично прострелит башку.

Но Илью ожидала еще парочка сюрпризов. Первый ему преподнес адвокат, передав черную капроновую папку с копиями документов, найденных в машине с мертвым Егором. Документы предназначались Илье. Второй сюрприз ожидал на улице. Тот, кого Илья подозревал в убийствах, сидел на капоте собственного джипа и ждал его. Шахов. Спокойно, с трудом подавив клокотавшее внутри бешенство, Илья подошел к Игорю. Холодно поздоровался и даже руку пожал. Показывать Шахову свое знание сейчас было нельзя. Илья не хотел спугнуть удачу. Сейчас они отъедут куда-нибудь подальше и в тихом месте разберутся. Илья разберется. И он знал только один верный способ – пристрелить «крысу», убившую его лучшего друга. Единственного друга.

Пока колесили по Питеру, оба молчали. Шахов даже радио не включал, чувствовал напряжение, возникшее между ними. Как и понял, что задумал Илья. Шахов въехал на какую-то стройку, давно и безнадежно замороженную, заглушил мотор и протянул Илье пистолет. Тот самый, что раздобыл Илье начальник безопасности и который так и остался в машине Шахова, когда Илью арестовали. Стрельников ошалело посмотрел на Шахова.

— Ты хочешь меня пристрелить, – констатировал Игорь, закуривая. — И я знаю, что рука у тебя не дрогнет. Андрюха был для тебя всем. Я понимаю.

— Да нихрена ты не понимаешь, – процедил Илья, сняв с предохранителя пистолет. Так, на всякий случай. — Андрюха был мне братом. А ты…ты убил его. И Ингу, и…Аню похитил. Зачем? Что я сделал тебе, Шахов? Где перебежал дорожку? Ты скажи, не стесняйся.

— У меня был брат, – немного помолчав, заговорил Игорь, игнорируя вопросы Ильи. — Ему было четырнадцать, когда я влип. Оказался не в том месте не в то время и увидел то, что не должен был, – он усмехнулся, посмотрев на тлеющую сигарету. — Вместо того чтобы хватать брата в охапку и бежать, я пошел к ментам. Написал заяву, а когда пришел домой – меня уже ждали. Димку убили у меня на глазах, сожгли заживо, медленно жгли и не давали отключиться. А я смотрел на это и ничего не мог сделать. А потом подожгли дом, где нас держали. Я чудом выбрался. А через пять лет я нашел их, – он снова помолчал, докуривая. Выбросил окурок в окно и посмотрел на Илью. Тот молчал, глядя в лобовое стекло. — Так что я понимаю, что такое потерять единственного родного человека. И я не убивал Андрея.

— Ты единственный знал, где Андрюха с Татой, – зло говорил Илья, отметив, что об остальных обвинениях Шахов даже не заикнулся. — Мы даже по телефону не говорили об этом. Все знал только ты.

— То, что я приехал на дачу, видели все соседи, – возразил Шахов. — Андрюха решил, что лучше никому не знать, где он. Поэтому мы разыграли, будто я приехал отдохнуть с новой пассией, – легкая полуулыбка коснулась его губ. — Тата прекрасно справилась со своей ролью.

— Зачем Андрею понадобился этот спектакль? – недоверчиво спросил Илья.

— Я не знаю. Но одно могу сказать наверняка – убить хотели меня.

— И ты знаешь кто?

— Нет, – Шахов покачал головой для убедительности, а Илья понял, что он врет. Игорь знает, кто убил Андрея. Знает, но почему-то не признается. Почему?

— Это кто-то близкий тебе, верно? – Илья присмотрелся к напрягшемуся Шахову. Он угадал.

— Илья, я обещаю, что найду убийцу Андрюхи.

— Он обещает, надо же! – криво усмехнулся Илья. — Да мне плевать на твои обещания. Из-за тебя убили моего лучшего друга! Из-за тебя Татка похоронила себя вместе с ним. Заживо. Ты, Шахов, знаешь, каково это – похоронить себя живьем?! Да я пристрелю тебя прямо здесь, и плевать на все!

— Стреляй! – Шахов тоже сорвался на крик. — Давай! Ну же!

И Илья выстрелил. Шахов изумленно посмотрел на расползающееся по штанине бурое пятно и ухмыльнулся. А потом сунул Илье под нос билет. Не выпуская пистолет, Илья просмотрел авиабилет и непонимающе уставился на Шахова.

— Я не убивал Андрея, – произнес тот, перетягивая ремнем ногу. — В то время, когда все произошло, я был в самолете. Это можно легко проверить.

— Почему сразу не сказал? – Илья еще раз пересмотрел дату и время, указанные в билете, убрал пистолет. Злость опала и рассыпалась, как осенние листья. Если Шахов не убивал Андрея, может и к остальному не имеет отношения. — Где ты был эти дни? – спросил Илья устало. И вдруг почему-то отчетливо понял, что Шахов ничего не сделает тому или той, кто поджег его дачу. Значит, придется Илье самому искать. И он найдет, но не сейчас. Сейчас нужно разобраться в других смертях.

— Накануне смерти Андрей позвонил мне и заявил, что я замешан в убийстве Инги и исчезновении Ани. Он не кричал, не угрожал, а просто предъявил факты. У меня был веский мотив убить Ингу – она свидетельница моей мести.

— И ты учился в одном классе с Зуевым, который обвинялся в убийстве, – осторожно добавил Илья. Он уже все это знал – Тата рассказала. Но ему нужно было услышать все от Игоря и понять.

— Да. Его тогда оправдали, дело замяли и реального убийцу так и не нашли, да и не искал никто. Чем не исполнитель, верно? – он подкурил новую сигарету, потуже перетянул ремень. Илья тоже закурил, глядя в окно. — Тем более, как я понимаю, Зуев и был исполнителем. И когда ты подобрался к нему – его просто убрали. Когда Андрюха мне все это рассказал, я решил навестить наш родной городок. Хотел пообщаться с родственниками и старыми друзьями Зуева. И кое-что выяснил. Много лет назад пропала Зуевская сестра. Она была приемной, но Зуев любил ее до одури. И не простой братской любовью, – он затянулся, выпустил клубок дыма. — После школы Марина уехала в Питер, поступила в институт. Она приезжала поначалу на каникулы, счастливая. Взахлеб рассказывала, как ей нравится учиться, а через пару лет в очередной свой приезд хвасталась, что скоро выйдет замуж, и кольцо всем демонстрировала. Она вся сияла, как рассказала ее подружка. Но кто тот таинственный жених – Маринка молчала. А через месяц ее нашли в лесополосе, избитую до полусмерти. Родители себе места не находили, не отходили от нее ни на шаг. А на следующий день после того, как пришла в себя, Марина пропала. И больше ее никто не видел.

Илья задумался. Он уже знал, что у Зуева есть таинственная сестра, которой, по словам его невесты, он доверял безоговорочно. И эта Марина могла убить Зуева. Но зачем? И причем здесь Инга? Егор? Аня? Что за игру ведет эта Марина, если действительно она?

— И причем здесь зуевская сестра? – спросил Илья, выдергивая себя из размышлений.

— Притом, что Марина была любовницей твоего отца. И замуж собиралась она именно за него.

Илья изумленно посмотрел на Шахова. Ничему не удивляться не получилось – уж слишком шокирующей была информация.

— А что ты удивляешься так? Неужели не догадывался, что тот скандал разгорелся не на пустом месте?

— Подозревал, но…

Но одно дело подозревать, а другое – узнать, что его отец действительно был старым козлом, бегающим за молоденькими студентками. Илья с силой сжал рукоять пистолета.

— Марина его не подставляла, – снова заговорил Шахов. — Она была беременна от него. И судя по тому, что мне рассказал врач, лечивший ее тогда – ребенка спасти не удалось.

— То есть кто-то узнал о связи отца и решил ему отомстить. Ему и любовнице. Кто?

— Этого я не знаю. Но есть еще кое-что. Несколько месяцев назад Зуев приезжал к родителям на годовщину смерти Марины. Столько лет прошло, и ее признали официально мертвой. Он тогда изрядно выпил и ляпнул, что Марина жива и замуж собирается. И все у нее тип-топ.

— Ну и что? – не понимал Илья. — Ну, жива и, слава Богу. Стоп!

Он почесал занывший шрам на щеке.

— Ты хочешь сказать, что это она? Она похитила Аню, чтобы отомстить?

— Но ведь это же Аня написала ту статью, из-за которой Марину выперли из института, а твой отец получил инфаркт?

Илья кивнул. Он давно выяснил, что ту злосчастную статью, лишившую его отца, написала Аня.

— Предположим, это действительно Марина, – задумчиво говорил Илья. — Она выяснила про статью, похитила Аню. Но зачем отпустила, если хотела отомстить?

— А ты уверен, что отпустила?

— Да, Аня после исчезновения лежала в больнице, пока ее муж не забрал.

— Значит, отомстила.

Еще как отомстила, прав Шахов. Эта Марина, если все это сделала именно она, отобрала у Ани самое дорогое – ребенка, которого носила под сердцем. Его, Ильи, ребенка. И этого он никогда не простит. И найдет эту Марину, где бы она ни пряталась. Найдет и тогда…

— Что в папке?

— Компромат на Аню, – Илья посмотрел на лежащую на коленях папку. — Если все так, как ты говоришь, тогда Марина должна сделать так, чтобы я возненавидел Аню именно сейчас, когда ее необходимо найти. Вряд ли она догадывается, что я знаю, кто написал ту статью. И мне давно плевать на это.

С Аней все более-менее разъяснялось, но оставалось по-прежнему неясным, зачем было убивать Ингу и Егора? Они не имели никакого отношения к той истории с его отцом. Или имели? Но какое? И тогда Илья вспомнил о флешке, найденной в Ингиной квартире. Нужно срочно посмотреть, что там.

— Но ведь ты из-за Ани перестал копать дальше? – прозвучало, как показалось Илье, откуда-то издалека.

Он скользнул взглядом по ждущему ответа Шахову, но промолчал. Не рассказывать же Шахову, как Илье было погано, когда он выяснил, что его солнечная принцесса причастна к позору и смерти его отца. Ее не спас даже псевдоним – Энни Грин. Впрочем, этот самый псевдоним ее как раз выдал, она сама про него рассказывала, когда они еще были вместе.

Ему сдохнуть хотелось, лишь бы не думать, что Аня снова его предала. Тогда же обострилась бессонница, спасающая от ночных кошмаров и приходящей во сне окровавленной Ани. И в одну такую бессонную ночь Илья отчетливо понял, что боится. Боится посмотреть Ане в глаза, возненавидеть за ее предательство. Боится, что сможет причинить ей боль. Боится, что покалечит ее или даже убьет. Тогда он бы смог, наверное.

Наутро он твердо решил, что больше не будет никого искать. А когда встретил Аню шесть лет назад у подножия Исаакия, осознал, что давно простил ее. Он бы простил ей все, потому что любил до одури. Потому что она единственная, кто ему по-настоящему нужна. Как кислород под водой. Жизненно необходима…

…Илья вышел на улицу, закурил и посмотрел на маленькую подкову, лежащую на ладони. Именно эта подвеска привела Илью сюда.

Когда он приехал к Ярмолинскому, то уже знал все, кроме того, где Аня. А еще он помнил, что когда-то давно Ярмолинский патологически боялся потерять свою жену. Поэтому следил за каждым ее шагом, всегда был в курсе, где она и с кем. Благодаря таким вот эксклюзивным украшениям. Илья не сомневался – подаренная Мартой подвеска тоже с сюрпризом от Ярмолинского. И не ошибся. Арсений выслушал Илью, вызвал своего начальника безопасности, отдал ему указания найти какого-то Максвелла и вдруг попросил у Ильи прощения. Тот опешил. Прежний, жестокий и циничный Арсений Ярмолинский никогда ни перед кем не извинялся, даже перед любимой женщиной. А тут… 

— Что-то случилось? – поинтересовался Илья, не поверив в неожиданную искренность. 

Ярмолинский налил себе коньяк и залпом выпил. 

— Я давно догадывался, что Арсений твой сын. Соня, когда выходила замуж за Влада – уже была беременна. Я ей тогда предлагал разыскать тебя, увезти ее, но она наотрез отказалась. Сказала, что любит Бондаренко. Мы тогда поссорились. А ты знаешь, какой упрямой она может быть. Могла… – поправил себя Ярмолинский и налил еще коньяка. 

Илья знал. Соня была его первой любовью, юношеской, сумасшедшей. Такой, какими были и они сами. Они дружили с тринадцати лет, когда Соня впервые приехала с родителями к ним в гости на дачу. В пятнадцать впервые поцеловались. А в восемнадцать сбежали в Италию. Соня обожала Италию, мечтала исколесить ее вдоль и поперек. А Илья исполнил ее мечту. Он помнил, как она повисла у него на шее от счастья, увидев билеты на самолет. Они путешествовали по Италии две недели. И это было самое счастливое время в их отношениях. Они целовались в гондолах, бродили по улочкам старого Рима, занимались любовью на скрипучих кроватях в маленьких съемных комнатушках, кормили голубей на площади Сан-Марко и просто жили, дышали друг другом, наслаждаясь Италией и любовью. А когда вернулись домой – все рухнуло. Соня вышла замуж за Бондаренко, а Илью отправили в армию. Только он не знал, что их Италия оставила не только воспоминания, а еще и сына… 

— Стрельников, ты меня слышишь? – мужской голос за спиной. Илья обернулся. В дверях кирпичного здания стоял Шахов, злой и напряженный. Лицо бледное, на лбу бисеринки пота. От боли в простреленной Ильей ноге. — Ты должен это увидеть.

Илья вернулся внутрь. На этот раз его провели в небольшую комнату, утыканную современной техникой. Илья не присматривался, потому что уже увидел. В широком кресле сидел мужчина. В нем Илья сразу узнал Влада Бондаренко. Голова его была запрокинута, поперек шеи протянулась багровая борозда, пустые глаза смотрели в потолок немного удивленно. Не ожидал подвоха. Значит, девочка заметает следы, раз убила своего спасителя и подельника. Илья усмехнулся и вышел. Но где Аня? И жива ли? Сердце предательски пропустило удар, болезненно заныло. Илья сжал и разжал кулаки, не давая себе даже думать о плохом. Аня жива, и он найдет ее. Надо только осмотреться и понять, куда она могла побежать. А то, что Аня сбежала – не оставляло сомнений.

Прохладный ветер растормошил волосы, распахнул полу ветровки, пахнул морем. Илья напрягся. Откуда этот запах? Какое море, если рядом ничего, кроме трассы и хвойного леса? Но солоноватый морской аромат забился в нос, растеребил тревожные мысли. Поддаваясь внутреннему чутью, Илья пошел на запах. Свернул за кирпичное здание, прошел мимо длинного ангара. Ветер неустанно дул ему в лицо, не давал дышать от насыщенного морского аромата. Илья не пытался понять, что за чертовщина происходит с ним. Он просто шел навстречу аромату, который напоминал о единственной женщине, в эти мгновения остро нуждающейся в его помощи. Илья чувствовал, что Аня где-то рядом. И она умирает. Это неожиданное озарение придало сил, захлестнуло яростью. Сжав кулаки, Илья нырнул под длинный переход между двумя двухэтажными зданиями и вышел на огромный пустырь. Позади остались склады и ангары, а впереди – серая лента забора и темный лес за его пределами. Ветер усиливался, а вместе с ним и запах. Илья уже почти бежал, когда уперся в расколотый черной дырой блок забора. Ветер внезапно стих, унеся с собой и чуждый этим местам морской аромат.

— Где же ты, девочка моя? – прошептал Илья, протиснувшись в узкий разлом. — Куда побежала? – он тревожно осмотрелся по сторонам, ища путь, по которому сбежала Аня. И нашел. Едва различимую в сумерках тропинку, узкой лентой путающуюся между кривыми стволами сосен и теряющуюся во тьме леса. Идти по ней сейчас, в полумраке близящейся ночи, да еще в одиночку было чистым безумием. Но Илья не видел другого выхода. И он уже прошел достаточно далеко вглубь, как в кармане зазвонил мобильник.

Илья длинно выругался и взглянул на дисплей. Номер незнакомый.

— Стрельников, слушаю, – ответил Илья.

— Илья, это Мостовой, – отозвался мужской голос.

Илья ощутил, как в висках забарабанило, сердце заколотилось. Странное предчувствие холодом лизнуло позвоночник.

— Да, – только и произнес он.

— Аня ранена. Ей…

— Где? – перебил Илья, едва не сорвавшись на крик.

— Запоминай адрес…

Отключившись, Илья пробежал пальцами по кнопкам телефона, набирая сообщение и отправляя его Шахову. Включил навигатор. На дисплее высветились хитросплетения карт местности. И ближайший населенный пункт всего в километре от Ильи. Аня там. Илья поднял глаза и увидел вдалеке приглушенные огни поселка. Осталось пройти совсем немного. И он побежал.

Глава 19.

Лето, 2014 год. 

Илья стоял у дверей операционного блока, где спасали его Аню. В груди давила боль, словно тысячетонный пресс, мешала дышать. И с каждой минутой становилось невыносимее, потому что Илья не знал, жива ли Аня. Он даже не знал, каковы ее шансы и есть ли они вообще. И от этих мыслей становилось совсем тошно. Илья взглянул на часы, но перед глазами расплылись бело-фиолетовые круги. Он закрыл глаза, прислонившись лбом к облупившейся стене, и прислушался. Никто не спешил к нему с хорошими новостями. О других он запретил себе думать. Боялся, что самое худшее станет реальностью. И он старательно выуживал из памяти счастливое лицо своей солнечной принцессы, мысленно касался ее пшеничных волос, целовал уголки ее смущенной улыбки и молился. Один раз его молитвы уже спасли Аню. Бог услышит его и сейчас. Илья верил.

— Все будет хорошо, Илюх, – хриплый голос за спиной отвлек Илью. Крутов. Если бы не он, вряд ли у Ильи сейчас была бы хоть призрачная надежда, что Аня выживет. Когда Илья нашел Аню, то сперва не мог ни говорить, ни шевелиться. Она лежала на дощатом полу в доме Мостового, лицом вниз, а по спине ее расплылось бурое пятно крови. Мостовой вкратце рассказал, что в Аню стреляли. Она жива, но ей нужна срочная помощь. И не просто хирурга, а волшебника, потому что пуля, скорее всего, застряла в позвоночнике. Тогда Илья позвонил Крутову, а тот привез своего гениального друга-нейрохирурга, а вместе с ним и целую мобильную операционную. Они примчались в районную больницу, куда Илья привез Аню вместе с Мостовым и Шаховым. Первый сейчас ассистировал в операционной, а Шахов уехал почти сразу. Куда, Илья не знал, да и не хотел. Ему было все равно. Важной оставалась только Аня.

— Ты же знаешь, – голос Крутова выдернул Илью из воспоминаний, – Алекс у нас первый после Бога, – Артем с силой отвел Илью от дверей операционной.

— Шесть часов, – Илья посмотрел на Крутова. — Она там уже шесть часов, а я не знаю, что происходит. Что можно делать столько времени?!

— Договариваться со смертью, – буркнул Крутов, и мрачная тень пролегла в его взгляде. Всего на миг, но Илья успел заметить. — Надо отвлечься, – улыбнулся Артем, словно не в его глазах всего миг назад отражалась невыносимая мука. — Пойдем, кофейку попьем, и ты мне все расскажешь. Заодно и время скоротаем. А Ирма позвонит, как что-то станет известно.

Сидящая на кушетке молодая женщина со спящим рядом мальчуганом лет пяти кивнула. Крутов вызвал друга с какого-то курорта, где тот отдыхал с женой и сыном. И теперь Ирма вместе с сыном сидели в коридоре районной больницы, и тоже ждали, когда закончится операция. Хотя Илья видел, как Крутов пытался отвезти Ирму с сыном в гостиницу по настоянию друга, но те упрямо отказались. А может все дело в том, что, со слов Крутова, Ирма была для его друга талисманом, и тот знал, если она рядом – он справится со всем, даже выторгует у смерти еще одну бесценную жизнь? Может, и сама Ирма таким образом поддерживала мужа, переживала за него, как сейчас Илья боялся за Аню? Да и неважно это.

Главное, чтобы Аня выжила и тогда он уже не отпустит ее от себя никогда.

Илья улыбнулся, представив, как будет везде возить с собой Аню, разве что кроме скучных деловых встреч и переговоров, а потом ездить вместе с ней по ее писательским делам. Как она будет недовольно хмурить брови и чесать кончик носа – верный признак волнения или недовольства.

Так же улыбаясь своим мечтам, он согласился на предложение Артема отвлечься. В чем-то Крутов был прав – время течет быстрее, если не считать каждую секунду. Но уходить не хотелось. А вдруг Ане понадобится его помощь, а его не будет, вдруг…

— Все будет хорошо, Илюх, поверь, – пообещал Артем. Только разве можно поверить человеку с мглой отчаяния в глазах? Но Илья почему-то верил. Верил, чтобы и Артем когда-то сумел обрести надежду. Веру в невозможное.

В уютной кафешке напротив больницы было пусто. Оно и неудивительно, в шестом часу утра. Илья допивал уже четвертую чашку кофе и говорил. Рассказывал Артему все, что узнал. Как вычислил убийцу Инги, брата и как нашел Аню.

Было непросто, но Илья не останавливался. Ему действительно становилось легче. И с каждым словом утекало невыносимое чувство вины, а на смену приходило осознание, что он не виноват.

Илья рассказывал о Карине. Вернее, Марине Зуевой, в прошлом любовнице его отца и виновнице всех тех кошмарных дней, что пришлось пережить Илье, Ане…

Рассказывал и не мог поверить, что когда-то был женат на этой женщине. Что в день их свадьбы мечтал, как Карина родит ему сына и он, наконец, сможет вырвать из сердца Аню. Он носил Карину на руках, делал все, чтобы она была счастлива. Но шесть лет назад в его жизнь вновь ворвалась Аня и перевернула его ставший привычным мир. Тогда у Карины случились преждевременные роды. Ребенка спасти не удалось. Она замкнулась в себе, потом по несколько дней где-то пропадала, но не признавалась где. Да Илья не особо и пытался выяснить ¬¬– с головой ушел в работу. Чувствовал себя виноватым в случившемся. А потом застал Карину со своим братом…

Ее измена всколыхнула старые воспоминания: лето, набережная и Аня в перепачканном кровью белом платье. И он сорвался. Женщины, наркотики, беспорядочный секс только чтобы забыться. Ничего не помнить. Тогда он даже не подозревал, что измена Карины была всего лишь частью ее изощренной мести. Она решила использовать Егора, чтобы подобраться к Ане, потому что поняла, почему Илья не хотел искать виновников в смерти отца. Поняла после встречи у Исаакия. Она видела тогда Аню, следила за Ильей, когда он нес Аню в больницу, и сообразила, что с Ильей отомстить у нее нет никаких шансов. Тогда она соблазнила Егора, который был в нее влюблен, и рассорила его с братом. Кроме того, Аня не знала Егора в лицо, что было только на руку Карине.

Не обошлось и без удачи. Через какое-то время в издательстве, где подрабатывал Егор курьером, появилась писательница Анна Лесневская. Илья встретил Ингу и, казалось, совсем позабыл о своей первой любви. Значит, не бросится спасать писательницу в случае чего. План Карина придумывала долго – все должно было быть идеально. Даже воспылавший с новой силой старый роман Ильи и Ани не стал помехой. Скорее наоборот. Хотя присутствие Ильи многое осложняло. Но с другой стороны Карина, наконец, могла расплатиться с Бондаренко, которому была обязана новым лицом и новым именем. Илья не знал сути всех извращенных мыслей Карины, но выяснил, что ее планы нарушил Егор. Тот, видимо, заподозрил что-то неладное, потому что затеял собственное расследование. Но почему он не пришел к Илье, а втянул во все Ингу – Стрельников не понимал. Как и то, когда они успели стать парой. А вот то, что Инга пострадала случайно – было яснее ясного. Не нужно было влезать ей в это. Нужно было прийти к Илье и все ему рассказать.

Впрочем, Инга то как раз приходила, только Илья был озабочен исчезновением Ани. А если бы он тогда открыл дверь, то Аня не висела бы на волосок от смерти, Инга с Егором любили бы друг друга, а мать Ильи не сошла бы с ума. Впрочем, если бы не то проклятое расследование брата, Илья так никогда ничего бы и не узнал. Ни о том, что на самом деле случилось с его принцессой. Ни о том, что его мать много лет назад спасая свою репутацию и наследство отца, искалечила жизнь наивной студентке Марине Зуевой и убила ее еще не родившегося ребенка. И Карина поступила также. Егор. Она отняла у своей обидчицы самое дорогое. Ребенка.

Только одно оставалось ему непонятным. Почему Карина не убила его?

— И никаких мыслей на этот счет? – спросил Крутов, когда Илья замолчал.

— Я думал об этом, но ничего толкового в голову не идет, – Илья глотнул кофе.

— Будем надеяться, твоя барышня нам сама расскажет, когда Глеб найдет ее.

— Думаешь, найдет? – усомнился Илья.

— Даже не сомневайся, – Крутов тоже отпил кофе и улыбнулся. — Глеб Рощин – профессионал – иголку в стоге сена отыщет без труда. Вот увидишь, оглянуться не успеешь, как он объявится с хорошими новостями.

И Рощин не заставил себя ждать. Позвонил. Он действительно нашел Карину. В ее квартире. Мертвой. Дырка в виске, пистолет в руке, а рядом письмо Илье. Смотреть на труп Карины Илья не хотел, но пришлось. Нужно было убедиться, что она больше никому не причинит вреда. Хотя ее самоубийство удивило. Не думал Илья, что она устроит такую бойню, чтобы потом вот так вот нелепо сдаться. А она сдалась. Иначе Илья никак не мог объяснить ее смерть. На белом листе бумаги размашистым почерком был написан только один адрес немецкой клиники. И имя. Неверов Максим Ильич. Адрес Илья уже слышал от Егора, вернее с той флэшки, что Илья нашел на квартире Инги. На счет этой же клиники были переведены деньги с его украденной карточки. Об этом счете и странной сумме перевода Илья уже знал. Егор предполагал, что в клинике лечится кто-то близкий Карине, но кто конкретно выяснить не удалось. Зато Илья начинал догадываться. И догадки были настолько невероятны, что верить в них казалось сущим безумием.

Но других вариантов не было. Неверов Максим – сын Ильи. Сын, которого, как думал Илья, не существует, умер при преждевременных родах шесть лет назад. Оказалось, его обманули. Теперь стало понятно, куда Карина пропадала и почему не рассказывала ничего ему – она прятала сына. Мстила Илье за его любовь к Ане. И теперь этот шестилетний мальчуган нуждался в его помощи.

В клинике, куда Илья позвонил, возвращаясь к Ане, сказали, что Максим в тяжелом состоянии. И спасти его может только пересадка костного мозга. И на этот раз нельзя ошибиться, потому что ребенок уже дважды переживал отторжение после трансплантации. А Илья – единственный близкий родственник Максимки. Его последняя надежда. Нужно было лететь в Германию спасать сына, но Илья не мог бросить Аню, пока она на грани смерти.

Операция длилась уже без малого девять часов.

— Им непросто, – объясняла Ирма, жена Алекса, гениального хирурга, который в эти минуты боролся за жизнь Ани. — Но они делают все возможное, чтобы спасти ее. А она у тебя боец, – Ирма тепло улыбнулась. — И я уверена, она выкарабкается. Знаешь что… – она несколько секунд смотрела в напряженное лицо Ильи и, кивнув, произнесла. — Иди-ка ты к ней. Я вижу, тебе сейчас это нужно.

Ирма была права. Илье нужно было увидеть Аню хоть одним глазком. Тогда, он не сомневался, он сможет сам ощутить – выживет она или нет. Ему нужно было сделать выбор, потому что в эти минуты от него зависела жизнь шестилетнего мальчика. Родного сына.

В ярко освещенной операционной висела напряженная тишина, изредка прерываемая командами хирурга и докладами анестезиолога. Аня лежала на операционном столе лицом вниз, накрытая простыней, а над ней порхали руки ее спасителя. Это был действительно первый после Бога, как его называл Крутов. Впрочем, еще несколько лет назад, Алекса Туманова не называл так только ленивый. К нему на прием записывались за несколько месяцев, а попасть на операционный стол к самому Туманову было сродни чуду. Впрочем, чудом как раз считали самого Туманова его пациенты. Туманов был великим нейрохирургом, удачливым, талантливым. Его знал и уважал весь мир, потому что он был легендой, лучшим из лучших. И оплакивал его тоже весь медицинский мир, когда неожиданно Алексея Туманова не стало. Но никто, кроме самых близких, не знал, что гений нейрохирургии, носивший в прошлом имя Алексея Туманова, стал успешным бизнесменом, примерным семьянином и просто счастливым мужиком с другим именем и лицом. Александром Костроминым. И сейчас этот человек незаконно оперировал Аню в поселковой больнице.

Илья прислонился лбом к холодному стеклу. Руки дрожали, в затылке пульсировала тупая боль, а сердце пропускало удары. Страх липким потом выступил на лбу, пропитал рубашку под халатом. Илья боялся, что его веры, его молитв не хватит на этот раз. Боялся, что Аня не захочет бороться. Потому что тоже боится. Боится, что Илья никогда не простит ее. Если бы она только знала, что он уже простил. Еще тогда, когда встретил у подножия Исаакия. Когда перетягивал ее распоротые запястья и нес на руках в больницу. Когда просил у Господа подарить ей жизнь, а потом отдавал ей свою кровь. Он простил, потому что не мыслил своей жизни без нее. И сейчас…Илья не знал, сможет ли жить дальше, если Ани не станет. Если…

Легкий ветерок коснулся его затылка, словно нежными пальцами пробежал по волосам. Илья вздрогнул, обернулся. Никого. Дверь закрыта. Он снова посмотрел на Аню. Что-то происходило там. Что-то страшное. Неправильное. Анестезиолог занервничал, стал лихорадочно произносить то падающие, то возрастающие цифры. Мостовой гаркнул на него, чтоб не мешал. Руки Алекса стали почти неуловимыми. А в предоперационной запахло морем. Илья понял, что это конец. Времени больше нет. Еще мгновение, и он потеряет Аню навсегда. А он не знал, что делать. Все внутри словно отупело, даже молиться не было сил. Забылись все слова. Не осталось веры. Только одно глухо билось в груди, стучало в висках, хрипло срывалось с пересохших губ: «Ты нужна мне. Нужна…» Прохлада будто обняла Илью, коснулась шрама на щеке призрачным поцелуем, скользнула по запястью, как обожгла, и растаяла, забрав с собой ставший почти невыносимым аромат моря.

Горячая волна накрыла с головой и в глазах потемнело. Илья уперся в стену, тяжело дыша. Ноги закололо, как от долгого сидения в одной позе. Пятерней провел по волосам, вытер влажную то ли от пота, то ли от прикосновения призрачного холода, щеку и перевел взгляд за окно.

Алекс передал медсестре какой-то инструмент и улыбнулся. Анестезиолог заметно расслабился. Алекс бегло глянул на Илью и, кивнув Мостовому, вышел из операционной.

— Все в порядке, – произнес он, предупредив вопрос Ильи. — Знаешь, – он привалился плечом к стене у двери, – многое было в моей практике, но чтобы воскресать на операционном столе…

— Спасибо, – хрипло проговорил Илья, с трудом узнав собственный голос.

— Это не мне спасибо, а Богу и…ей, – он кивнул на Аню, которую в эти минуты зашивал Мостовой. — Я не знаю как, но она жива только потому, что сама захотела. Так что…

Илья не стал расспрашивать, что Алекс имел в виду, потому что знал – то Анина душа приходила к нему прощаться. А он не отпустил. Не смог. Как и остаться теперь. Ничего, они еще непременно встретятся. Он непременно вернет ее и все у них будет хорошо. Но не сейчас. Сейчас ему нужно было лететь в Германию спасать сына.

— Алекс, скажи, я могу стать донором родному сыну?

И Илья вкратце пересказал Алексу узнанное от доктора немецкой клиники.

— Вполне, но лучше, конечно, подстраховаться, – Костромин снял медицинскую шапочку, провел ладонью по наголо бритой голове. — Возможно у мальчика есть братья, сестры. Они – идеальные доноры, потому что от одних родителей.

— Нет, братьев и сестер у него нет. Хотя… - Илья вспомнил про Арсения. Он ведь его сын. Ну и что, что матери разные. Попытка не пытка. А использовать нужно любой шанс.

— Спасибо, Алекс, – Илья пожал руку Костромину.

— Чем могу…

— Ты звони, если что, ладно?

Костромин кивнул.

— А сейчас мне нужно идти. Это важно.

— Я понимаю, - Алекс устало улыбнулся. — Я все понимаю. Ты не волнуйся, теперь с твоей Аней все будет в порядке.

Илья бросил прощальный взгляд за окно операционной, на лежащую на столе Аню и поспешно ушел.

А уже через неделю Илья наблюдал, как его сыновей везут в операционную. Донором стал Арсений. Он подошел Максиму по всем показателям. И согласился помочь брату, не раздумывая. А в ответ на благодарность Ильи просто написал, что всегда мечтал о настоящей семье и сейчас, когда она у негопоявилась, он будет защищать ее до последнего вздоха. Илья улыбнулся доли пафоса в его словах, но что взять с подростка-идеалиста, которому только чудом удалось не ожесточиться в диких условиях детдома. Впрочем, это Илья теперь будет оберегать их всегда. Свою семью.

Глава 20.

Лето-зима, 2014 год. 

Аня встала на третий день после операции. Вернее села, свесив ноги на пол, тяжело дыша и дрожа от слабости и страха. Спина не болела. Она вообще не чувствовала, что у нее есть позвоночник. А ведь должна бы, потому что именно на позвоночнике ей делали операцию. Сложную, как сказал Александр Александрович, ее лечащий врач. Он был первый, кого Аня увидела, открыв глаза. Большой, в белой хирургической пижаме, с уставшими, но веселыми глазами, доктор Костромин улыбался ей открытой и светлой улыбкой, как старой знакомой. Он был у нее самым частым гостем. Еще Илья Андреевич Мостовой, которого Аня однажды спутала со своим Ильей. А вот сам Илья так и не пришел. Ни разу за три дня. А Аня почему-то думала, что Илья придет сразу после Александра Александровича. Она верила, надеялась, что вот откроется дверь и войдет он. И не сводила глаз с этой самой двери, пока та не дрогнула и не поплыла куда-то. Аня плакала и ругала себя, потому что снова поверила в чудо. А чудес не бывает. Теперь Аня знала это совершенно точно.

Накануне вечером приезжала Лера, привезла кучу фруктов, что-то рассказывала, но Аня не слушала. Ей было все равно.

Утром позвонила Тата. Доктор Костромин разрешил Ане пользоваться мобильником, который сам же и принес. Татка извинялась, что не может приехать – ее не было в стране, отправилась в кругосветное путешествие. И что-то было в ее голосе, едва уловимое, но так созвучное с отчаянием и безысходностью, что у Ани заломило виски. Но спросить она так и не решилась.

Зато решила, что ей уже пора вставать.

Босые ступни коснулись холодного пола и Аня поморщилась. Холод пробежал по пальцам, обхватил щиколотки и заскользил по ногам вверх. Аня поежилась. Ей нужно было встать. Она хотела подойти к окну и открыть опостылевшие жалюзи, не пропускающие солнечный свет. Она любила солнце, его ласковые лучи. Ей нужно было почувствовать себя живой. А без солнца никак не получалось. Не получалось еще и потому, что Илья так и не пришел.

А она так надеялась, потому что была уверена – он был в операционной. В накинутом на плечи белом халате, злой – он всегда злился, когда ему было страшно – уставший, всматривался за большое окно, за которым лежала Аня. Она не сомневалась, что видела его и слышала, как он шепчет: «Ты нужна мне». И она поверила, не ушла по осенней аллее, манившей золотым сиянием. Осталась с ним, ради него, а он обманул. Не пришел, и Аня решила, что не нужна ему.

Ну и пусть! Она справится и без него. Обязательно. И он еще пожалеет, что обманул ее. Обманул, когда она вновь поверила в чудо.

Внезапная злость придала сил. Оттолкнувшись ладонями от кровати, Аня встала на ноги. Колени подогнулись, палата завертелась, и чтобы не упасть Аня вцепилась в спинку кровати. По спине разлилась судорога боли. Аня застонала, но не сдалась. Закусила губу. Не разжимая рук и с силой переставляя занемевшие вдруг ноги, Аня сделала шаг, еще один и еще.

Когда она добралась до окна, боль отступила, ноги не дрожали, только ныли и покалывали от напряжения. Аня нашла тонкую веревочку и подняла жалюзи. От яркого солнечного света пришлось ненадолго зажмуриться.

Улыбнувшись, Аня села на широкий подоконник, подставив лицо теплым осенним лучам. За окном простирался больничный двор, перерастающий в густой ельник, сливающийся с небом на самом горизонте. Аню привезли сюда на второй день после операции. Доктор Костромин не хотел, но сказал, что выхода другого нет – в той больнице, где ее оперировали, не было необходимых условий для реабилитации. А в этом то ли санатории, то ли частной клинике Ане нравилось.

Она слегка приоткрыла окно и вдохнула терпкий еловый аромат с примесью осенней свежести. На резной лавочке под ярко-рыжим кленом сидели двое: молодой мужчина и девушка в бирюзовом платье. Он прижимал девушку к себе и показывал ей фотографии. Она счастливо улыбалась. А до слуха Ани доносились редкие фразы: «а помнишь нашу первую встречу?», «а это наш первый Новый год», «а тут ты такой смешной».

И эти фразы, такие по-семейному уютные, и эта красивая пара невольно унесли Аню на Приморский бульвар ее родного города.

В тот летний день тринадцать лет назад однокурсницы вытащили Аню погулять. На повестке дня был пляж, дельфинарий и театр вечером, новая постановка столичных артистов. Тогда девушки как раз вышли из дельфинария, яро обсуждая роскошное представление, как вдруг… 

— Эй, принцесса! 

Аня помнила, как заколотилось ее сердце, когда она услышала знакомый, чуть хрипловатый голос. Родной и любимый. Помнила, как застыли в изумлении ее подружки, когда увидели, кто окликнул их. Статный парень в военной форме. Аня даже вспомнила, как девчонки шушукались и хихикали, пытаясь угадать, к кому подойдет этот роскошный кавалер. Но тогда она только слышала, как ухает в груди сердце, и не сводила взгляд с обворожительной улыбки и внимательных серых глаз своего принца. 

Аня мечтательно улыбнулась. 

Илья тогда даже опомниться ей не дал. Стремительно подошел, по-хозяйски прижал к себе и поцеловал. У него были сухие, горячие губы. И он целовал ее так, будто уже тогда имел на нее все права. Это был их первый поцелуй. Со вкусом табака и миндаля. Почему табака, Аня не знала до сих пор. 

У них потом была еще сотня поцелуев: под дождем, в ласковых волнах Черного моря, на скале под ночным небом, в тесной прихожей украдкой от Аниного деда, в каменных объятиях Исаакия и посреди многолюдной улицы. Их было сотни, но тот первый, страстный, требовательный и собственнический, Аня всегда ощущала на своих губах. Как не забывала внимательные, вмиг потемневшие почти до черных, глаза Ильи и вспыхнувшие в них задорные смешинки, когда в ответ на его дерзкий поцелуй, Аня крепко обняла его и шепнула на ухо, что соскучилась. А потом он кружил ее на руках, смеясь и целуя, кормил мороженым и ни на миг не выпускал ее ладонь из своей. Это было самое восхитительное свидание, на память от которого осталась лишь черно-белая фотография в альбоме у Леры и вкус миндаля на губах. 

Воспоминания явились так некстати, непрошенные, растеребившие душу, и напомнили об Анином предательстве, о сыром подвале, изуродованном лице и сломанной жизни. И о любви. Отчаянной, безудержной и исцеляющей. И от этих воспоминаний вдруг стало больно и невыносимо страшно, что жизнь ее кончилась в том подвале и ничего никогда у нее больше не будет. И в глазах потемнело, и дыхание сбилось, и голова закружилась. А боль острым ножом воткнулась в спину, разломила надвое. Аня закричала.

Что было дальше Аня помнила смутно – боль выжгла сознание – только чьи-то сильные руки и голоса. Мужские. Один встревоженный, другой злой. И этот другой, чуть хрипловатый, не давал ей провалиться в болезненную черноту, вытягивал и каким-то чудом забирал боль. И она выкарабкивалась, зубами выгрызала у боли свою жизнь. И этот такой знакомый голос становился все ближе, реальнее. Откуда она его знает? И почему он злится на нее? Что она сделала? Рано встала? Так это врач должен злиться, а он обеспокоен. Аня уже распознала, что первый голос принадлежал доктору Костромину. А второй? Надо спросить, а как, если голос не слушается, ломается, как лед, и срывается до хрипа.

— Почему… – она сжала ладонь доктора, – тот…он…злится на меня?

— С ума сойти, – выдохнул обладатель злого голоса. И Аня вдруг почувствовала, что он улыбнулся. — Анька, – прошептал совсем рядом, – от тебя с ума сойти можно.

— Это точно, – весело согласился Костромин, выпустив Анину руку, которая тотчас оказалась совсем в другой, горячей и не менее сильной ладони. — Ты только ей вставать не давай, Илья. Рано еще. А то она у тебя резвая, как я погляжу, – добавил он где-то далеко и пропал.

— Как ты, принцесса? – спросил голос.

И Аня узнала. Илья. Ее Илья. Он рядом. Он все-таки пришел. Пришел?

Не открывая глаз, она пощупала его руку под рукавом. Илья перехватил ее запястье и потерся щекой о ладонь, поцеловал каждый пальчик. А Аня все боялась открыть глаза. Боялась, что он всего лишь сон, плод ее воображения. Потому что она так сильно хотела, чтобы он пришел, что становилось больно затылку. И бросало то в жар, то в холод.

— Я испугался, – говорил Илья, нежно касаясь ее лица. Аня вздрогнула, когда его губы коснулись кривого шрама от виска до шеи, – когда ты закричала, – она попыталась отстраниться, закрыть свое уродство, но Илья не дал. — Тебе больно? – Аня не знала, что ответить. Не могла же она ему признаться, что боится открыть глаза, боится, что он исчезнет, но больше всего ей стыдно, что он видит ее такой уродливой. И жалеет ее.

— Аня? Аня, посмотри на меня! – он снова разозлился. И глаза сейчас наверняка черные, как небо перед грозой, от злости. Вот бы сейчас заглянуть в них. — Аня, я кому говорю. Посмотри на меня! Ну же!

И она посмотрела. У него было бледное лицо, синяки под глазами и черные, с синевой глаза. А на губах играла улыбка. И от этой улыбки, такой родной и счастливой, вмиг потеплело на душе, и сердце перестало выскакивать из груди, и страх сбежал из Аниной головы трусливой крысой.

— Это ты? – проскулила Аня, осторожно потрогав полумесяц на щеке Ильи. — Это и вправду ты?

Вместо ответа Илья захохотал.

— Ну конечно это я, – весело проговорил он и зачем-то отодвинул ее от края.

— Ты пришел. Ты все-таки пришел, – шептала Аня, как зачарованная наблюдая за его странными манипуляциями. Вот он встал, выпустив Анину руку. И она вдруг почувствовала себя брошенной. И стало холодно. И мурашки пробежали по спине.

— Ну конечно я пришел. Разве могло быть иначе? – вот он присел на край кровати, от которого только что отодвигал Аню, скинул туфли, лег рядом и сгреб Аню в охапку. И в один миг его стало так много, и он оказался везде, вокруг нее. Или она в нем? Не разобрать. Да Аня и не хотела разбираться.

Она уткнулась в его грудь и потерлась носом о черную кашемировую водолазку. Она раньше никогда не видела его в водолазках – все больше в костюмах или джинсах и майке или совсем без ничего. Голый он нравился ей куда больше. Его поджарое тело, как будто облитое серебром. У него всегда была кожа какого-то необыкновенного цвета, словно отлитый из серебра доспех, даже после загара. Его запах…солнца и счастья, а еще немного кофе, сигарет и миндаля. От него всегда так пахло, даже когда он пил только чай на кухне в доме ее деда, заедал конфетами, которые она всегда для него припасала, потому что он лопал шоколад тоннами, и не курил.

И ей вдруг захотелось вернуться на кухню, где пахло пирогами, деревом из дедушкиной мастерской, где он творил произведения искусства из самых обычных бревен – надо же было на что-то растить двоих внуков – к большому самовару, пыхтящему между ней и Ильей.

Хотелось в ту дождливую ночь, когда она отчаянно пыталась его соблазнить и совершенно не знала, как это сделать. А он хмурился и подозрительно косился на нее, словно спрашивал, что это с ней. Впрочем, он и спросил. А она ответила, что он дурак и разревелась. А он вдруг захохотал. Так, как смеялся всего минуту назад. И обнял ее. И прижал к себе. А потом страшно стеснялся и даже покраснел. Тогда Аня впервые видела, как он краснеет – от ушей до самой макушки. Аня тихонько хихикнула.

— Что? – удивился Илья, заглянув в ее лицо. — Ты чего смеешься?

— Почему ты тогда сбежал? – спросила она серьезно. — В нашу первую ночь.

— Я не сбежал, – возразил Илья и улыбнулся. — Ты меня остановила.

— Я? – искренне удивилась Аня. Она ничего такого не помнила.

Помнила, как он уже почти ушел. Он стоял на пороге совсем одетый, когда она вышла попрощаться. Ее знобило и очень хотелось плакать. Растрепанные волосы лезли в лицо, и они ей жутко мешали, но она никак не могла их убрать – куталась в плед, который постоянно куда-то сползал. И она злилась: на плед, на волосы, на Илью, на себя. А потом он ушел, зло хлопнув дверью. И предательские слезы покатились по щекам, и чья-то горячая ладонь сжала ее затылок, зарывшись в волосах. И оказалось, что Илья никуда не ушел. Он стоял совсем рядом, так что Аня чувствовала, как бухает его сердце под кителем, и внимательно рассматривал, словно принимал важное решение. А потом притянул ее к себе и поцеловал долгим и злым поцелуем.

— Конечно, ты, – он чмокнул Аню в макушку, и она довольно промурлыкала. — Ты была такая растрепанная и сердитая, что я не смог сдержаться.

— И все-таки почему? – спросила она, макушкой потершись о его подбородок. Он задумался ненадолго, а потом лишь пожал плечами.

— Я испугался.

«Ну конечно, – мысленно согласилась Аня, – потому и злился. Ты ведь всегда злишься, когда тебе страшно».

— Испугался, потому что вдруг понял, что с тобой может быть только всерьез и навсегда. А я не хотел всерьез, потому что со мной уже так было и ничем хорошим не закончилось. И я знаю, как это больно и тяжело. Я не хотел, чтобы тебе было больно. А когда ты вышла в коридор…и эти твои слезы обиды…и глаза с золотыми искорками…

Он вздохнул, поудобнее перехватил Аню, провел рукой по ее узкой спине и неожиданно сказал, что ему нужно уехать.

— Мальчишки там совсем одни, понимаешь? – говорил он, крепче прижимая Аню к себе. — Арсений, конечно, делает вид, что не боится. Говорит, что Максу гораздо страшнее. Но все эти анализы и предстоящая операция. Я должен быть рядом. Они ведь еще дети. Но я…

Аня ничего не понимала. Какие анализы, какая операция? И кто такой Макс?

— Максим мой сын, – отвечал Илья. — Я узнал о нем всего три дня назад. Ему шесть лет. И у него лейкемия.

— Расскажи, – тихонько попросила Аня, уверенная, что Илья ее поймет.

И он рассказал.

Как обнаружил в своей квартире Арсения. Как они вместе пытались вытащить Аню из особняка, но опоздали. Как Илья понял, что Арсений его сын. И о Соне тоже рассказал. И о смерти Андрея. Он говорил и не мог остановиться. Как нашел Аню, умирающую, у Мостового, того самого хирурга, которого она когда-то спутала с Ильей. Как отыскал кудесника Костромина, в прямом смысле сотворившего чудо. Как потерял брата, почти сестру, мать. И о том, что он, наконец, выяснил, кто виноват в смерти его отца.

— Он всегда был очень принципиальный. Взяток не брал, поблажек не делал, даже близким. Мне доставалось особенно. Впрочем, я ему за это благодарен. Не будь он суров со мной, я бы не встретил тебя. Ты бы ему понравилась, – он поцеловал ее похолодевшую ладошку и подышал на нее, согревая. — Из-за своей принципиальности и пострадал. «Завалил» на экзамене студентку. А она пообещала испортить ему репутацию. Что и сделала. Убивать не хотела. Да и кто знал, что отец так остро все воспримет. Я уверен, все дело в том, что в это впутали женщину, которую он любил. И которая ждала от него ребенка. Эта статья поставила жирный крест на ее карьере – из института она вылетела с волчьим билетом – та же девица постаралась. Какие-то знакомства у нее там были.

Аня знала, какие. Брат – главный редактор популярного «глянца». В меру «желтого», в меру правдивого. Ректор института – старинный приятель ее матери. И доверчивая бывшая одноклассница, остро нуждающаяся в деньгах, чтобы откупиться от старшего брата, люто ее ненавидящего. Он тогда сказал, если Аня заплатит ему, то он оставит в покое ее и деда, которого своими долгами и пьяными гулянками загнал в гроб. А иначе он отберет у нее дом и вышвырнет подыхать под забором. Тогда Ане очень повезло, что Милка (та самая девица, которую «зарезал» на экзамене отец Ильи) ее нашла. И огромная, по Аниным меркам, сумма ее не смутила. Она заплатила вдвое больше за Анин талант писать. А Аня поплатилась собственным счастьем. Узнав, что тот профессор – любитель молоденьких студенточек – отец Ильи, а вся ее статья – клевета, Аня поняла, что больше никогда не сможет посмотреть Илье в глаза, как и признаться. Потому что он ее никогда не простит. Она струсила и вышла замуж за Бондаренко, давно оказывавшего ей знаки внимания. Все это время Аня была уверена, что узнав правду об авторе той проклятой статьи, Илья бросит ее. Навсегда исчезнет из ее жизни, потому что нельзя такое простить. Никому. И Аня боялась его потерять. Но врать у нее больше не осталось сил.

— Прости, – прошептала Аня, когда поняла, что Илья молчит и неотрывно смотрит в ее лицо, и отстранилась от него. Спина заныла. Аня напряглась.

— Что? Больно? – вдруг перепугался Илья. — Аня? Ты чего молчишь?

— Я сказать хотела… – она запнулась, голос ее дрожал, а Илья смотрел настороженно. — Это я… – она вздохнула. Будь, что будет. — Я написала ту статью, из-за которой твой отец…с твоим отцом… – она запуталась в словах, разволновалась, а Илья вдруг развеселился – глаза его смеялись – нырнул пальцами в ее волосы, выудил прядку и накрутил на палец. Аня вздохнула, опустив взгляд. — Прости… – прошептала.

— Глупенькая, – улыбнулся Илья и прижал Аню, зарывшись лицом в пахнущих морем волосах. — Маленькая моя…

— Я знаю, я виновата, – забормотала она ему в грудь, – и не заслужила твоего прощения…и вообще, наверное, после этого ты не захочешь…

— Анька, перестань немедленно! – перебил он резко. — Ты говоришь ерунду.

— Илья, это не ерунда, – она упрямо мотнула головой, снова отодвинувшись от него. — Я же понимаю, что и в подметки не гожусь этим твоим… – она действительно говорила какую-то ерунду, вдруг почувствовав, что самое тяжелое признание осталось позади и, похоже, Илья не собирался никуда исчезать из ее жизни. Или собрался? — Я, когда ее увидела там, у собора, шесть лет назад…

— Шесть лет назад, – снова перебил Илья, – ты должна была поговорить со мной. И тогда на набережной ты должна была все мне рассказать, а не выходить замуж за того козла. Ты не имела права мне врать. Ни про статью, ни про брата. Я бы все понял. И мы бы вместе нашли выход. А ты все решила за нас двоих. И тогда и потом, когда резала себе вены. Ты хоть представляешь, что я пережил, пока нес тебя в больницу? Думал, не успею. А потом ты свалилась в мою жизнь как снег на голову и снова обманула. А я искал тебя. Боялся, что тебя уже нет. А ты несешь всякую чушь про какие-то подметки и…

— Ты? – ахнула Аня, в изумлении округлив и без того широко распахнутые глаза цвета морского прибоя. — Это был ты? Почему? Я же…

— Да потому что люблю, черт тебя подери! – выдохнул он так, словно в одночасье смертельно устал. — Потому что я жить без тебя не могу. Никогда не мог.

— И я тебя люблю, – улыбнулась Аня, прижавшись к Илье. Страх растворился, как будто и не было его вовсе. Стало легко и свободно. Оказалось, это так просто – признаться, снять с себя гнетущее чувство вины, чтобы, наконец, понять – он любит. И это самое главное. — И больше не хочу без тебя. Не могу.

— Давно бы так, – буркнул Илья, найдя ее губы своими.

А потом он уехал.

Они толком не виделись несколько месяцев, лишь ненадолго раз-другой в неделю. Илья не мог надолго оставлять мальчишек одних, потому что лечение проходило тяжело. Максим часто оказывался на грани между жизнью и смертью, а когда опасность отступала – он боялся умереть, и присутствие Ильи помогало сыну побеждать страхи и бороться. К тому же приходилось уделять внимание бизнесу, который без него трещал по швам – никто ничего не мог без бдительного ока Ильи. Да и Арсения нужно было устраивать в школу. Хотя тот упирался и все хотел остаться с Максимом в больнице, ухаживать за братом. Илья убедил его, что учеба сейчас важнее, а к брату возил, когда отступал кризис. Об этом Илья рассказывал Ане каждый день по телефону и приказывал ей не раскисать. Она и не раскисала. Уверенно шла на поправку, потому что теперь знала – ей есть ради кого жить. У нее теперь семья.

Он приехал через три с половиной месяца. Разбудил ее посреди ночи – и как только охрана пустила его в клинику? Аня подскочила с кровати, сонная и перепуганная.

— Что? – только и спросила, заглядывая в его серые с лихорадочным блеском глаза, предчувствуя самое страшное.

— С Новым годом, – спокойно сказал Илья, протянув ей цветок. Аня с изумлением уставилась на белоснежную орхидею в пузатом горшке. И где только раздобыл такое чудо?

— Ты что? Ты пришел среди ночи, чтобы подарить мне цветок? – не поверила она, выудив из его холодных рук орхидею. Поставила на тумбочку у кровати и снова вернулась к Илье. Он улыбался счастливо и безмятежно.

— Я пришел, потому что мы победили, – он взял в ладони ее лицо и поцеловал. — Мы победили. Победили, – шептал он как заведенный. — Победили! – заорал он, подхватив Аню на руки и закружив по палате.

— Ты что? – перепугалась она. — Всю клинику разбудишь.

— Плевать. Мы победили, ты понимаешь?!

— Да, – робко ответила Аня. Он поставил ее на ноги, и она с удивлением увидела в его веселых глазах слезы.

Она обняла его за шею и шепнула в самое ухо:

— Не плачь, – и поцеловала.

И мир перевернулся. И дышать стало невозможно. Да что там дышать? Невозможно выжить, если сию же минуту не получить его целиком. Всего. С его безмятежной улыбкой, счастливыми слезами и бесшабашностью. Вновь ощутить себя его частью, его половинкой или Бог знает чем еще, но лишь бы быть с ним. Целовать его холодные от мороза губы. Прижиматься к его горячему как раскаленный песок телу и смотреть в его шальные от страсти почти черные глаза. И сходить с ума вместе с ним. Потому что только так и должно быть в их общем на двоих сумасшествии, именуемом любовь.

Вместо эпилога.

Полгода спустя... 

Илья опаздывал и страшно злился. Он должен быть в аэропорту через два часа, а все никак не мог завязать этот чертов галстук. Был соблазн плюнуть и переодеться в джинсы и майку, которые так любила Аня, но форма одежды сегодня имела значение.

— Твою мать! – процедил он, сорвав с шеи галстук. Он никогда не умел завязывать их, поэтому почти не носил. Разве что в армии. Но тогда все галстуки ему вязал Андрюха.

Илья тяжело вздохнул и присел на край кровати. В затылок кольнула боль раскаленной иголкой, да там и осталась, назойливо впиваясь в мозг. Так бывало всегда, когда Илья вспоминал о Дарханове. А он так и не нашел его убийцу. Илья потер ладонями лицо, взъерошил уложенные с гелем волосы и со злостью зашвырнул галстук. Подошел к окну, вытащил сигарету из пачки на подоконнике и закурил. На глаза попался цветок орхидеи, вызвав небывалый прилив нежности и любви. Эту орхидею Илья дарил Ане. Давно. Кажется, в прошлой жизни. Впрочем, в новой жизни, которая теперь у них на двоих, нет, на четверых, он тоже дарил ей орхидею. Илья выпустил клуб дыма и прислонился лбом к стеклу. А ведь это Андрюха познакомил его с Аней. Если бы не он…

Илья узнал об Ане, вернувшись из наряда. Андрюха сиял, как новая копейка, и все махал у Ильи перед носом каким-то письмом. А потом гордо заявил, что нашел Илье любовь всей жизни. Уже позже Дарханов признался, что совсем не ожидал, что из его затеи отвлечь друга от несчастной любви, выйдет что-то серьезное. Но вышло, да настолько серьезно, что Илья не мыслил своей жизни без Ани.

Столбик пепла упал на белоснежный подоконник, Илья проводил его взглядом и улыбнулся.

Он шел на свидание с загадочной Анной, писавшей ему такие умопомрачительные письма, и до дрожи в коленках боялся, что она не придет. Она пришла. Илья узнал ее сразу: хрупкую, в тоненькой курточке (и это в середине января-то!) с развевающимися на зимнем ветру золотистыми волосами и ледяными тоненькими пальчиками без перчаток. Что он только не делал, чтобы отогреть ее красные от холода ладошки! А она улыбалась смущенно и говорила, что ей не холодно. И это ее смущенное и упрямое «мне не холодно, я привыкла» доконало Илью на их первом же свидании. И он купил ей варежки, потратив почти все свои немногочисленные деньги. Смешные такие варежки, детские, то ли с зайцами, то ли с медведями, потому что купить что-то на Аню можно было разве что в «Детском мире», в остальном она тонула, как Илья утонул в ее сияющих глазах цвета неба. 

У них было еще много подарков, которыми Илья задаривал Аню, дороже и красивее тех смешных варежек, но вот что странно – Илья не мог вспомнить ни один так ярко, как те варежки. Они остались для Ильи символом счастья. Как золотистые искорки на дне синих глаз его принцессы. Эти легкомысленные искорки будоражили его кровь и вспыхивали каждый раз, когда он ее целовал. И как же он ругал себя тогда, четырнадцать лет назад, что так долго тянул и не давал воли своим чувствам. Это ж надо - поцеловаться через полгода свиданий! Нет, конечно, Илья не мог удержаться, и целовал Аню украдкой в висок, когда она засыпала в его объятиях. Такое бывало, когда они загуливались допоздна (насколько позволяло время его нечастых увольнений, хотя последние он зарабатывал себе с завидным упрямством), и Аню смаривало в троллейбусе. И это было самое замечательное время: ощущать ее спокойное дыхание и едва уловимый запах моря ее рыжих волос совсем рядом, целовать ее тайком, чуть слышно, чтобы не почувствовала, не проснулась. 

А потом…потом было хуже. Он провожал Аню до калитки и бежал две-три, четыре, как повезет, остановки. До изнеможения. Чтобы в казарме рухнуть на койку и вырубиться, ничего не слыша и не чувствуя. А потом просыпался среди ночи от острого желания обнять Аню, прижать к себе, вдохнуть аромат ее волос, ощутить на губах ее поцелуй, чуть солоноватый, как море, дикий, словно необузданный ветер. Ему хотелось тискать и мять ее и уже, наконец, получить ее. Всю целиком, без остатка. И никому никогда не отдавать. И их первая ночь не притупила его желаний, а наоборот, распалила, превратила в сокрушительную лавину, безудержную и опасную, как сама Аня. Она вообще была страстной всегда. Огненной. И каждый раз сжигала Илью, чтобы потом как ласковый прибой своей нежностью воскресить его, обращенного в пепел ее желанием. И ему нравилось сгорать вместе с Аней. И возрождаться вновь от ее тихого дыхания. Нравилось накручивать на палец ее пшеничную прядь, щекочущую ему грудь. Нравилось думать о ней: «Моя». И узнавать ее каждый раз с новой стороны. И в такие моменты его уверенность, что он знает все о своей принцессе, разбивалась вдребезги, как волны об острые скалы. Оказалось, Илья совсем не знал ту, что называла его своим Грэем. 

Но одно не менялось никогда и вовек не изменится, Илья знал совершенно точно – Аня любит его. Всегда любила. Как никто и никогда. И через два часа он встретит ее в аэропорту, куда она прилетит из Германии вместе с Татой. Привезет сюда, в этот дом с видом на Финский залив. В дом, который Илья построил для нее. И здесь он исполнит ее мечту. Она будет в восторге – Илья не сомневался.

А потом они разгонят гостей, уложат детей спать и займутся любовью. И только когда у них появится передышка, Аня начнет приставать к нему, как ему удалось совершить чудо. А он лукаво улыбнется и не станет ей рассказывать, как он готовился. В Финляндию мотался, чтобы найти самый лучший, самый правильный корабль. Чтоб как в ее любимой сказке непременно под алыми парусами. Немецких докторов задабривал, чтоб раздобыть Анин паспорт, а потом кланялся в ножки родной тетке, работающей в ЗАГСе, чтоб та «реанимировала» их с Аней старое заявление и поженила без участия невесты. Она, конечно же, начнет его уговаривать, но он не станет ей ничего рассказывать, и все тут.

— Пап, – позвал его сын и потянул за руку. Илья взглянул на Максима. Высокий, черноволосый семилетний мальчишка в костюме юнги смотрел растерянно и даже немного хмуро. Илья подхватил его на руки и поднял высоко, словно пикирующий самолет, перехватил у самого пола и усадил себе на плечи. Максим хохотал.

— Ну что, корабль готов, юнга? – весело спросил Илья.

— Да, капитан! – отрапортовал сын, смеясь. — И команда на борту. И мама, – неуверенно добавил он.

— А за мамой мы сейчас поедем, – и Илья подхватил Максима, стягивая с плеч.

— Не надо никуда ехать. Я уже здесь, – произнесла Аня совсем близко.

Илья поставил Максима на пол. Сын тотчас подошел к Ане, присевшей ему навстречу, обнял ее за шею, что-то шепнул в ухо и, чмокнув в щеку, умчался на улицу.

— Вы когда прилетели? – спросил Илья, рассматривая Аню.

Она совсем не изменилась, его маленькая девочка. Даже месяцы сложных операций и изнурительной реабилитации не оставили на ней болезненного отпечатка и ни единого шрама на смуглом лице. Только волосы отрасли – золотыми кудрями струились по спине. На ней было длинное, до самых щиколоток, платье цвета неба, обтекающее ее изумительное тело, как вторая кожа. Закусив губу, она теребила золотую подвеску-подкову, которую Илья вернул ей в новогоднюю ночь. На тонком запястье тренькали браслеты в унисон трепыхающемуся в груди сердцу Ильи.

В ее глазах засияли золотистые искорки, губы дрогнули в улыбке, когда она вместо ответа шагнула к Илье и поцеловала. У их поцелуя был вкус ванили и миндаля. В их прикосновениях робость и неверие, словно они не видели друг друга тысячу лет, а не неделю. И только в глазах плавилось золото любви, и дыбился ураган страсти, еще укрощенный, но уже рвущийся на волю, почти вырвавшийся. Поэтому когда Аня отстранилась, Илья разочарованно вздохнул.

— Мне нужно сказать тебе… – неуверенно заговорила Аня. Илья смотрел с любопытством. Что такое она хочет ему сказать, что так волнуется – отводит глаза, хмурится и даже спина напряглась? — Понимаешь…в общем…Я не знаю…У тебя уже есть Максим и Арсений…и…

— У нас, – перебил Илья. — Арсений и Максим – наши дети. Арсений, кстати, заявил, что будет не один, представляешь?

Аня кивнула и немного расслабилась. Вот и славно.

— Он влюбился.

— Кто?! – растерялся Илья.

— Наш сын Арсений, – улыбнулась Аня, обняв Илью и потершись об его пиджак. — Ты разве не знал, что у него есть девушка Лиза?

— Я? Я не знал, – усмехнулся Илья. — Хотя девушка – это хорошо. У такого красивого парня отбоя не должно быть от девушек.

— Мне кажется, он однолюб. Весь в отца. И глаза у него горят, как у тебя. Четырнадцать лет назад, – добавила она шепотом. Илья ничего не ответил. Да и что тут скажешь? Четырнадцать лет назад все по-другому было: страсть, глупость, отчаянность. Как всегда, когда молод. И Арсений молод. Главное, чтоб ошибок не наделал, как его бестолковые родители в свое время. Но на то у него есть живой пример родителей. Теперь счастливых.

— Ау! Вы где пропали?! – из недр коридора донесся голос Таты.

А еще через мгновение появилась и она сама: черные волосы коротко острижены, минимум макияжа, а в глазах все тот же пепельный туман, что и тогда, когда не стало Андрея.

Илья дернул плечом, по спине пробежал неприятный холодок. Аня посмотрела вопросительно, но Илья промолчал. Смотрел в карие глаза Таты, подернутые туманом безысходности и отчаяния. И этот туман в ее прищуренных глазах – единственное, что осталось от прежней Таты, которую знал Илья. Впрочем, и Татой сейчас ее никто не называл.

Она сильно изменилась. Всегда веселая, теперь она улыбалась очень редко. Часто замыкалась в себе и в такие моменты ее лучше было не трогать. Зато ее карьера пошла в гору. За прошедшие восемь месяцев свет увидел две книги ее авторства, одна из которых стала мировым бестселлером. Она забывалась в рукописях, словно погружалась в другой, только ей подвластный и интересный мир, спасающий от боли реальности. В Питере ее узнавали на улицах (Илья лично был тому свидетелем), только там она появлялась редко. Все больше путешествовала. Не засиживалась долго на одном месте. Разве что у Ани в больнице, куда прилетала каждые две недели.

— Вот вы где, – на губах ее мелькнуло подобие улыбки. — Там уже все готово. Ждем только вас.

— Мы уже идем, – Илья взял Аню за руку, увлекая за собой, не дав ей ничего сказать.

Как и предполагал Илья, сюрприз Ане понравился. Как зачарованная она смотрела на дрейфующий на волнах залива корабль под алыми парусами, и небесные глаза ее сияли золотыми искорками. А поднявшись на борт, растерялась. Не ожидала, что это не просто сюрприз, а свадебный подарок. И когда Илья надел на ее безымянный пальчик обручальное кольцо, разревелась. И стала похожей на ту смешную девчонку, которая украла его сердце четырнадцать лет назад.

Потом они веселились: катались на лошадях, купались. Илья с сыновьями и Матвеем, сыном Костромина, гоняли в футбол против Крутова, Мостового и Алекса. А женщины накрывали на стол и болели за своих мужчин. Ближе к вечеру Максим потянул Аню в свою обсерваторию, которую Илья обустроил специально для него, грезившего космосом. А Илья устроил всех гостей.

И когда всем были показаны их комнаты, а дети уложены спать, Илья отыскал Аню, сидящую на крыльце, и потянул в спальню. Закрыв на ключ дверь спальни, он прижал Аню к стене и поцеловал. Он хотел ее и больше не мог ждать. Похоже, Аня разделяла его мысли и желания, потому что запустила руки под его рубашку, погладила по спине, обняла. Тело Ильи отозвалось на ее прикосновения незамедлительно, кожа покрылась мурашками и вмиг стала болезненно-чувствительной. И целоваться вдруг стало невмоготу, как и стоять у двери. Нужно было перебраться на кровать, но Илья почему-то забыл, где эта самая кровать находится.

Он еще никогда не занимался любовью на полу. «А зря, – подумалось ему, – ведь это так здорово – лежать на прохладном паркете, потому что если бы он лежал на кровати, то та наверняка вспыхнула бы от жара его тела и огня Ани». А потом он забыл обо всем, потому что Аня вдруг заспешила. Илья даже успел испугаться, что не успеет вместе с ней, но он успел. Догнал ее на самом пике, когда она выгнулась и засмеялась. А потом горячая волна накрыла их с головой, выбросила на берег из самой пучины, оставив лишь едва уловимый аромат моря и частое дыхание двух сердец…

Когда они смогли оторваться друг от друга, за окном светало. Они лежали на полу, обнявшись, и молчали. Анины волосы разметались по груди Ильи, щекотали, и он довольно улыбался и даже урчал от удовольствия, поглаживая Анину узкую спину с небольшим шрамом на позвоночнике после операции.

— Есть хочу, – хрипло произнесла Аня и привстала на локтях, заглянула в его блаженное лицо и победно улыбнулась. Ей нравилось осознавать, что это она стала причиной такого блаженно-расслабленного состояния Ильи, его довольного урчания и счастливой улыбки.

— Кофе в постель? – он открыл глаза. Аня смотрела на него лукаво и как-то так, что ему сразу захотелось подмять ее под себя и сделать с ней что-то такое…Впрочем, все такое он проделывал целую ночь напролет и это было так замечательно и необыкновенно, что он чмокнул Аню в нос и, весело напевая, отправился в кухню на поиски еды. На скорую руку наделал целое блюдо бутербродов, налил большую чашку свежесваренного и очень горячего кофе и вернулся в спальню.

Ани в комнате не было. А из ванной доносился звук льющейся воды. Его принцесса решила принять душ. Он улыбнулся, заглянул в ванную и перепугался. Бледная, с синяками под глазами, Аня сидела на бортике ванной, обтираясь мокрым полотенцем.

— Что? Где больно? – спрашивал он, упав на колени напротив Ани. — Аня, Анечка, не молчи, пожалуйста.

Он боялся. До дрожи в коленях и онемения пальцев. Боялся, что это Анино состояние может быть последствием старой травмы. Алекс говорил, что могут быть боли в спине, пояснице. Вот только про тошноту и рвоту он ничего не говорил. А если это…

Додумать он не успел.

— Илья, со мной все в порядке. Ну, то есть… – она вздохнула. Опустилась на пол и прижалась к Илье. Она была холодной, как ледышка, и дрожала.

— Может, Алекса позвать? Или Андреича?

Он закутал ее в свой халат, который сдернул с крючка за дверью. Аня отстранилась.

— Не надо, Илья. Я не больна, – сказала она устало и, пресекая его возражения, добавила тихо, – я беременна.

Илья не сразу осознал услышанное, а когда понял, что случилось чудо, о котором он даже не смел мечтать, то сгреб в охапку свою беременную жену и поцеловал, чувствуя себя абсолютно, нечеловечески счастливым мужчиной во Вселенной.

Оглавление

Найди меня Лана Черная

Вместо пролога.

Глава 1.

Вместо эпилога.