Твои грехи...(СИ) [София253] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. Ударить или убить? ==========

Вокруг тебя театр из аристократов,

Миленьких подруг и ванильных ребяток.

Они считают, что ты ангел, но все это вата.

Внутри тебя вулкан, и я просто взорву твой кратер.

Выкинь маску, детка, покажи свое лицо.

Милая принцесса, но в душе ты тушишь огонь.

Борешься со своей темной стороной,

Но все усилия на ноль, когда ты со мной.

© Jah Khalib — Любимец твоих дьяволов.

Крик. Ругательства. Звуки от кулаков. Это было слышно каждому ученику школы для богатых отпрысков. Сама школа была красивая. Мраморные колоны, которые рассказывали о величии этой школы, большой сад с редкими деревьями и фонтаном, просторные классы с интерактивными досками. Здесь работали лучшие педагоги страны и даже некоторые призеры международных премий. При школе работало кафе. Хоть школа и была очень красивой, но люди, которые учились там, были гнилыми и грязными. В их душе не было ни капли сострадания и позитива. Они считали только деньги своих родителей и собственную репутацию, которая для них была важнее человеческой жизни.

Именно сейчас так называемая элита избивала очередную жертву. Жертвой для них мог быть и маленький, и большой, а причина самая банальная. Не то, что сказал, а просто подумал плохо о них. Эти твари избивали до полуживого состояния, тогда угрожали жертве и вызывали врача. Напуганный ученик говорил, что, мол, с лестницы упал, хотя к последней ещё далеко, и всё заминалось. Учителя закрывали глаза на происходящее, ведь родители элиты — главные инвесторы их пансионата. А что будет, когда они уйдут?

Услышав очередной писк жертвы, темноволосая девушка закрыла уши руками, вошла в кабинет и села за парту. Оставаться на коридоре ставало невозможным. Она бы позвала учителя, но ему было, откровенно говоря, наплевать на всё. Его главная задача — учить, а отбиваются пусть сами. Девушка села за парту и посмотрела на класс. Никто не обращал внимания на происходящее и даже не отвлекался от «интересной» беседы о косметике или новой тачке, которую им подарили их родители.

— Эй, ты в порядке? — к ней подошла миниатюрная девушка с рыжими кудряшками и синими выразительными глазами. Её зовут Злата Акимова. Хорошенькая девчушка, миниатюрная, с притягивающей фигурой и веснушками. Злата всегда была улыбчивой и позитивной. Бежала на помощь каждому встречному и наивно верила в то, что добро побеждает зло. Но в этой школе все совсем иначе. Она не плакала, даже когда эти твари чуть не изнасиловали её прямо в этой школе, в кабинете физики. Не позволила им сделать тёмное дело учительница, которая вовремя забыла ручку и зашла, чтобы ее забрать. Акимова была одной из тех единиц, которые носили школьную форму. А она состояла из пиджака или кардигана, или безрукавки с эмблемой этого чёртового заведения, и вся одежда должна быть в классическом стиле.

— Как я могу быть в порядке, если эти твари сейчас избивают там невинного? — нервно прошипела, словно змея, темноволосая. Она посмотрела на испуганную одноклассницу и тяжело выдохнула воздух из легких, кладя голову на сложенные руки. — Прости, я просто на взводе… — ей не хотелось пугать Злату, ведь она такая маленькая и невинная.

— Не говори больше так! — прошептала Акимова, подозрительно оглядываясь по сторонам. Она внимательно рассмотрела своих одноклассников. — Если они узнают, тебе же хуже будет, — продолжая шептать, предупредила Злата, сжимая в кулаки свои ладошки.

— Молчать всю жизнь? Они должны ответить за сделанное! — бесилась темноволосая и несильно ударила кулаком по парте. Она привлекла внимание только некоторых одноклассников, которые обернулись только на звук и, быстро потеряв интерес, продолжили общаться.

— Яна, ты же понимаешь, что мы совсем другие. Мы сдавали экзамены, чтобы поступить сюда. А кто и сам зарабатывал… Нам не сойдет с рук то, что сходит им… — несмотря на то, что по натуре Злата была мягким человеком, иногда она говорила серьезные вещи, которые действительно требовали внимания. И Яна это прекрасно знала. Она не забыла, как сложно ей было сюда поступить, как она сидела за учебниками, стараясь понять и запомнить всё, начиная с пятого и заканчивая девятым классом. Ведь заканчивать школу она решила именно здесь. Но к окончанию еще далеко, ведь девушка училась только в десятом классе.

Беседу двух одноклассниц перебил звонок на урок. Именно сейчас ей надо было вытерпеть ад в виде урока алгебры, которую она с трудом понимала.

*

На улице падал мелкими каплями дождь. В сентябре это дело было привычным. Она уже собрала сумку и, поправив черные джинсы и такую же безрукавку, девушка вышла из кабинета информатики. Яна шла длинным коридором, стуча невысокими каблуками по чистому паркету. Этот предмет был последним в понедельник, именно поэтому Яна могла спокойно выдохнуть и направиться домой.

Но её путь прервала толпа, стоящая в холле и что-то орущая. Все они, словно стадо быков, смотрели на очередную драку элиты и невинного ребёнка.

— Извиняйся, сука, — сказал, словно сплюнул, Максим Табаков — предводитель этих псов. Если сказать, что парень не симпатичный, то солгать. Он имел волосы цвета молочного шоколада и голубые, как небо, глаза, а также острые черты лица. Множество драк и тренажерный зал сделали своё дело, поэтому у парня виднелись и кубики пресса, и совсем не маленькие мышцы, а также жилы. От него текла, как сучка, почти каждая девушка школы. Также Максим был владельцем хорошего вкуса. Одевался он в черные джинсы, белую рубашку, которую полностью не застегивал, естественно, школьную форму он не соблюдал. Являясь любимым и единственным сыном мэра города, он являлся одновременно и самым востребованным, и богатым парнем школы. Но внешность обманчива, ведь в душе этот отпрыск богатых родителей — жестокий мудак.

— Прости, — послышался жалобный скулеж противника Максима. Голос был мужским, но еще не совсем поставленным, парню было где-то тринадцать или четырнадцать. Против глубокого баритона Табакова этот действительно звучал как писк маленького уличного щенка.

— Недостаточно, — крикнул предводитель элиты. Через толпу Яне было тяжело рассмотреть несчастного, который попал под горячую руку Табакова, но на секунду девушке этот голос показался знакомым. И даже не просто знакомым, а родным.

— Вставай на колени и проси прощения, щенок, — толпа заликовала, поднимая руки вверх. Кто-то уже записывал на телефон происходящее, а кто-то просто смотрел. Жалкие люди. Вместо того, чтобы образумить эту тварь и дать хороших подзатыльников, пляшут под его дудочку как псы. Пробравшись сквозь толпу, глаза Яны увеличились в размере, а зрачки уменьшились в несколько раз. Ее брови поползли вверх, а губы приоткрылись в удивлении. На полу перед Максимом лежал ее родной брат — Денис Рыбаков.

Из носа мальчика текла кровь и, вероятно, он был разбит, как и нижняя губа. Он время от времени сплевывал кровь, а под глазом виднелась большая гематома. Коричневые волосы спутались, а белая рубашка местами была в крови и разорвана. Безумство! Он же на четыре года младше Табакова и на две головы ниже. Что, мать его, происходит? Денис уже хотел встать на колени, как…

— А ну стоять, — Яна крикнула не своим голосом, казалось, будто бы это тигрица зарычала, когда обидели её чадо. Её волосы, доходящие до уровня груди, казалось, сейчас встанут дыбом. Секунда, и вся толпа, включая ее брата и тех тварей, повернулись к ней. Она гордо вышла с толпы и встала перед братом. Ещё немножко, и она сейчас завалит Максима.

— О, а это что за экземпляр? — спросил Сергей Шарапов. Парень был ростом примерно как Максим, но имел светлые волосы. Он не был так популярен, как его друг, но, согласитесь, серебро тоже неплохо? Да, он был тоже жестким и безумно наглым. Сергей имел правильные черты лица и острый нос, а также хорошую фигуру, как у Табакова.

— Яна Рыбакова, — четко проговорила Алёна Фролова. Временная девушка Максима для его плотских утех, считающая, что он ее любит. Если бы любил, не изменял ей с каждой встречной. Алёна была ровесницей Яны, они даже учились в одном классе. Эта девушка имела черные волосы и наглые серые глаза. Она было красивая внешне, но гнилая внутри. Пустая, язвительная, противная, так ещё и проститутка. Она, наверное, и сама сбилась со счета, ведь спала со всеми, даже со старыми дядьками. До скрипа зубов грязная.

— Яна, значит… Сестра щенка? Интересно, — протянул Максим, пробуя на вкус имя девушки и смотря ей прямо в глаза. Она стала первой из девушек, которая подняла на восстание против него. Табаков даже удивился, когда увидел этот безумный огонь в глазах Яны. Она готова была спалить его на костре и содрать кожу.

— Щенок у тебя между ног, Табаков, — презрительное шипение вырвалось непроизвольно из её пухлых губ. Её зеленые глаза уже убили его несколько раз, причём не самым лучшим образом. Секунда после сказанного, и толпа широко открывает рты и глаза, в этой реакции застыла и элита, и Максим. Никто, чёрт возьми, никто его еще так не оскорблял.

— Что ты сказала? — его взгляд сейчас напоминал взгляд дикого зверя. Безумного хищника. Он готов порвать её на куски. Его кулаки сжались, а вены на руках выступили. Максим — это не человек, с которым можно играть, потому что в любом случае он будет победителем.

— Ещё и плохо слышишь? — и снова ее шипение, словно змеи. Сильная девочка. Не боится. Они достойные противники. Кто же победит в этой игре?

— Малышка, ты забыла, с кем говоришь? — рык Максима напугал даже его друзей, которые до сих пор ничего не понимали. Они просто ловили ртом воздух, словно выброшенные на берег рыбы, глядя на перепалку парня и девушки.

— С ничтожеством, — эти слова, словно ток, пробежались по венам Максима, заставляя последнего широко открыть глаза. Есть всё же человек, которого не пугают эти разборки и который до сих пор имеет собственные мысли. — Еще раз ударишь моего брата, я…

— Что сделаешь, малышка? Раздвинешь ноги передо мной? Или поработаешь ртом? — хитро прищурился Табаков. Теперь он пытался сломать её словами, унизить, убрать. Он сложил руки на груди и посмотрел на противницу. Толпа понемногу приходила в норму, но всё же внимательно смотрела на Яну.

Тишину прервал громкий звук пощечины. Сейчас щека Максима горела от удара, как и рука девушки. Она. Ударила. Его.

Да как она посмела?!

— Не я шлюха, ты шлюха, Табаков. Маленькая проститутка, которая ищет любви в каждой встречной, ведь даже мама ушла от тебя. И скоро все уйдут. Абсолютно все, — эти слова, словно нож, резали парня в само сердце. Ведь его мама действительно ушла от его отца, едва парень родился. И как бы это не было странно, но он, и вправду, нуждался иногда в материнской ласке. Ведь только мать может так поддержать, приласкать и выслушать. На его лбу выступили капли пота, а вены даже на лице вздулись. Она насыпала соль на рану. Ударила в самое больное место.

Но, черт возьми, она права. До боли права…

— Денис, вставай, — девушка подала руку брату и помогла ему подняться. Она решительно смотрела на ранения на теле мальчика. Он выглядел помятым. Как снаружи, так и внутри. Чертов Табаков! — Мы едем домой, — и девушка сделала несколько шагов вперед, а за ней шел ее брат. Она не боялась, что Максим попробует вонзить ей нож в спину, ведь он это и так уже сделал. Он покосился на самое дорогое — семью. Толпа непроизвольно пропускала девушку и мальчика, расступаясь перед ними.

*

Дом встретил брата и сестру привычной пустотой. Папа детей умер от тяжелого заболевания. В один момент его просто не стало. Тогда мир Яны разбился, словно хрупкий хрусталь. Отец был для неё всем. Он всегда поддерживал девочку и пытался сделать её жизнь лучше. Но рак оказался сильнее любых желаний, даже таких чистых и прекрасных.

Именно в этот момент Яна сняла розовые очки и открыла глаза, полные любви и понимания, на жестокий мир. Ей много тогда пришлось пережить и понять, ведь мать девушки — Татьяна Рыбакова, после смерти отца начала искать утешение у других мужчин. Она днями не ночевала дома, считая это нормой.

— Садись, герой, — снисходительно улыбнулась темноволосая к мальчику и потрепала его по голове. — Будем лечить ранения, — Рыбакова достала из верхней полки деревянного шкафа аптечку. Девушка уже расслабилась и больше не горела огнем мести к Максиму. Она считала его гнилым и паршивим, и это не лечиться. Это хуже ранений на теле, это где-то в глубине души.

Девушка прикладывала ватку с лекарством к каждой царапине и осторожно дула, когда мальчик шипел от боли. Ее брат — теперь для неё всё, ведь она пообещала отцу, что защитит его.

— Янка, — послышался тихий шепот Дениса. Парень сжимал кресло от боли и немножко хмурился. А когда он перевел взгляд на сосредоточенное лицо девушки, улыбнулся, — классно ты его заткнула… — на эти слова Рыбакова улыбнулась уголком губ.

Он все тот же Денис.

*

========== Часть 2. Знакомства во имя войны ==========

Яна уже подходила к своей «любимой» школе. Девушка подтянула лямки сумки повыше на плечо и выдохнула, расправляя плечи. Она понимала, что возможно сегодня случиться что-то ужасное, ведь она посмела затронуть щепетильную тему для Максима, так еще и при всех. Элита не прощает такого.

Рыбакова поднялась по ступенькам и открыла тяжелую деревянную дверь. Именно она, такая красивая, с безусловно необычными узорами, закрывает весь тот хаос, что творится внутри. Девушка посмотрела на холл школы. Проходя мимо зеркала, она посмотрела на свое отражение. Кожа по-аристократически бледна, худое лицо с четкими скулами и выразительные зеленые глаза. Стройное тельце одето в черное платье с белым воротником и поясом в сочетании с невысокими каблуками. Простенько, но красиво.

— Доброе утро, — к темноволосой подошла Злата, мило улыбаясь. Эта девушка была словно солнце, такой же теплой и родной. Но Яне было искренне жаль ее, ведь ей придется еще встретиться с чем-то холодным, липким, противным. И тогда, она возможно сломается.

— Здравствуй! — ответила Рыбакова, улыбаясь. Неважно, какое у тебя настроение, эта девочка просто волшебница. Ее нельзя обижать! Яна поправила безрукавку и поставила несколько учебников в школьный шкафчик. Раз в неделю их убирали, и приходилось все забирать домой, а потом снова приносить.

— Эм… Яна, — робко позвала Злата. Было видно — она хочет что-то спросить, но ей неприятно это делать. Темноволосая нахмурилась и проницательно посмотрела на Злату, которая сжалась под ее взглядом, — Как там Денис? — прошептала девочка, смотря под ноги. Ей было стыдно! Она же тоже стояла в той толпе, правда, не ликовала, как другие. Она просто смотрела, не понимая, что происходит.

— Дома. Поправляется… Раны не большие, но глубокие, — выдохнула Яна, закрывая шкафчик. Сейчас ей совсем не хотелось говорить о брате. Настроение плохое, и, тем более, вчера явилась мать и устроила скандал. Ненормальная женщина.

— А ты? Что будешь делать ты? — прошептала еще тише Злата, она боялась криков и слез собеседницы, но никак не ожидала четкого и уверенного:

— Бороться…

*

Если вы спросите Яну, какой урок самый скучный, она ответит — физика. Девушка просто ничего не понимала. Формулы ей казались глупыми буквами и цифрами, а законы — словами, написанными на китайском. Пока Ирина Владимировна исписывала новенькую доску задачами и пояснениями, Рыбакова рисовала лебедей в тетради на полях. Нужно сказать, что у нее это очень хорошо получалось. Яна по натуре была творческим человеком. Рисовать, писать стихотворения или же произведения ей было куда проще, чем слушать часовую лекцию о внутреннем двигателе.

В один момент девушка посмотрела на Акимову. Злата непринужденно записывала в толстую тетрадь всё, что говорила учительница. Как будто это не её в этом кабинете две недели назад чуть не изнасиловали.

Вдруг кто-то зашел в класс. Честно говоря, Яне было абсолютно наплевать на неожиданного гостя, она даже не подняла глаза что б посмотреть.

— Добрый день! — вежливо поздоровался неизвестный. Резко подняв голову, она увидела рядом с учительским столом Максима. Он, привлекательно улыбаясь, смотрел на молодую учительницу. Даже её он мог без проблем соблазнить, а её одноклассницы, вызывающе, начали смотреть на Табакова. Противные и грязные.

— Мне нужна ваша ученица — Яна Рыбакова, — и глаза носительницы этого имени и фамилии широко открылись. Она сжала кулаки под партой и посмотрела на парня. Он будто почувствовал тяжелый взгляд и оглянулся на неё. Темноволосая не боялась того, что он может с ней сделать, она боялась того, что она с ним сделает.

— Зачем? — поинтересовалась Ирина Владимировна, хотя ей было все равно. Она спросила это, просто чтобы привлечь внимание, ведь совсем не интересовалась судьбой своей ученицы. Он ей нравился. Черт, что с этой школой?

— Борис Дмитриевич сказал, что ему нужно с чем-то помочь, — в меру своей проницательности Яна поняла, что он не врёт. И она была даже не против помочь этому старичку. Ведь тот самый Борис Дмитриевич — преподаватель искусства. Именно его лекции и уроки так любила темноволосая.

— Ну, что ж… Забирай. Рыбакова, можешь быть свободна, — даже не смотря на ученицу, сказала Ирина Владимировна. Её плюс был в том, что она легко отпускала учеников с уроков.

Яна тяжело выдохнула и сложила все школьные принадлежности в сумку. Когда она

прошла под внимательным взглядом Златы, кивнула ей, мол все хорошо. Бросив четкое «До свидания!», прошла мимо парня, и вышла из кабинета. Она не дожидалась Табакова, а просто медленно шла к кабинету Бориса Дмитриевича.

— Малышка даже не поздоровалась, — парень поровнялся с девушкой и, ухмыляясь, продолжал смотреть на нее. Яна же отметила, что от парня пахнет сигаретами. Было понятно, что он недавно курил. Он был всё также безупречен, как и вчера. Может не бояться: его души не видно. На его слова, девушка только тяжело выдохнула и попыталась убыстриться но…

— Я не люблю оставаться позади, малышка, — секунда и она зажата между сильным торсом и холодной однотонной стеной. Яна открыла глаза сильнее и посмотрела на Максима. Он улыбался. Такой оскал был присущ только ему. Она увидела тот огонек в его голубых глазах, который сводил с ума многих девчонок их школы. В его глазах было что-то такое страстное, безумное, в его глазах не было грани, но темноволосой не хотелось в них утонуть. Она видела не бесконечность, а пустоту.

— О, Боже… Во что я вляпалась? — прошептала девушка и посмотрела в глаза Максиму. Она знала, что он услышит это. И ей нравилось его злить: как минимум, потому что она мстит, как максимум, это что-то внутри ее. Она сравнила его с болотом, ведь вляпаться можно только в болото. — Во-первых, здравствуй! Во-вторых, отпусти меня! — её спокойный голос действовал на парня, как красная ткань на быка. Он разозлился, причём не на шутку. И естественно, все ее попытки выбраться были четны. Табаков стиснул её хрупкие ребра в своих сильных руках, не давая возможности даже выдохнуть. Возможно, у нее останутся синяки, но его это не волновало.

— Мне, черт возьми, даже интересно посмотреть, что будет дальше… — с философской ноткой сказал Максим, глядя её ключицу. Тоненькая, нежная, хрупкая. Ему достаточно одного движения, что бы сломать ее.

— Ты о чем? — он отпустил Яну, и она начала поправлять одежду. Не дай Бог, учитель увидит на ней помятую одежду после общения с этим. Он себе такое надумает.

— Ты же знаешь, что я могу прихлопнуть тебе одной левой? — так легко сказал Максим, а девушка нахмурилась. Что это он себе возомнил? Чем она, интересно, похожа на букашку?

— Не можешь, — язвительная улыбка впервые появилась на её губах. Эту фразу она сказала неким интимным шепотом, который сладкой нугой разлился по его венам. Как бы там не было, эта девушка привлекала и возбуждала его, даже если ей пятнадцать. — Не обольщайся, солнце, ты не столь сильный. Ты просто умеешь казаться таким, — ухмылка с её стороны, и он понимает брови в удивлении. Она назвала его «солнце», но здесь не было тепла и ласки. Даже он её «малышкой» теплее называет.

— Что это значит? — девушка продолжила свой путь и отошла на несколько метров от парня. Когда она обернулась к нему лицом, он внимательно посмотрел на неё. Такого серьезного взгляда она у него ещё не видела. Похоже, он уже немного начал понимать, что она не шутит и даже не играет. Похоже, он понял, что она не уступает ему ни в чем. Она, как он. Равная.

— Война, значит! — улыбается милой улыбкой, разводя руками, а в глазах танцуют демоны.

Впервые ему какая-то девчушка объявила войну.

*

Борис Дмитриевич занял девушку на весь день. Он знал, что та неплохо рисует, поэтому оставил её на все уроки рисовать плакат. В конце сентября планировался большой бал маскарад. К его подготовке запрягли даже последние классы с которыми Яна и рисовала плакат. Естественно, рисовали только некоторые, но всегда же должны быть люди, которые будут им мешать.

Но Рыбакова не пошла сразу домой, ей нужно кое-куда зайти. Она спустилась по лестнице вниз и прошла по длинному темному коридору. Здесь почти никто не ходил, ведь кроме библиотеки, заброшенных классов никого не было. К сожалению, современных школьников такие места не привлекали. Им было куда интересней пойти в кафетерий и обсуждать кто с кем спит и кого стошнило на вечеринке первым. Странно, но так и есть.

Открывая старые и большие двери библиотеки, девушке пришлось приложить немало усилий. Эта часть школы оставалась единственным старым местом здесь. Александра Игоревна — библиотекарь, не желала, чтобы её рабочее помещение хоть как-то поменялось, поэтому в тот день она выгнала работников со словами: «Вы это сделаете только через мой труп!». И вообще Александра Игоревна являлась наверное единственным нормальным педагогом в школе. Несмотря на свой возраст, немного седые волосы и морщины под глазами, женщина любила и пошутить, и посмеяться.

Двери открылись с непривычным для этого здания скрипом. В нос сразу ударил запах старых, но ценных книг. Пыльный такой, но, тем не менее, приятный. Яна знала, кого она ищет, и этот человек должен точно быть здесь.

Девушка прошла мимо высоких стендов и книжных полок, направляясь к школьным компьютерам. И вот в углу, за старым деревянным столом, на скрипучем стуле сидел парень. Короткие светлые волосы стояли в беспорядке, а зелёные глаза скрывала толстая оправа очков. На вид он был худым, но на сильных руках виднелись вены. Симпатичный, но не более.

— Привет, — улыбнулась Яна, смотря на парня, который, казалось, даже её не заметил. Он кинул беглый взгляд на неё и сосредоточено посмотрел в монитор компьютера, который, по всей видимости, интересовал его больше, чем девушка.

— Знакомы? — самый банальный вопрос, который темноволосая ожидала. Она села на соседней стул возле парня и подождала, когда он посмотрит на неё. — Ты во мне дыру прожжешь, — светловолосый кинул эти слова, даже не посмотрев на девушку. Он чувствовал ее взгляд на себе. А Яна думала, что он будет выглядеть похуже. Она считала, что увидит ботаника с большим количеством прыщей и скобками на зубах. А он ничего так.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня, — увидев скептический взгляд зелёных глаз, девушка возмутилась, а парень удивился ее прямолинейности. Он бросил на нее такой пустой взгляд, будто просто выполнил ее просьбу. — Если ты сейчас скажешь: «было бы на что смотреть» — я ударю тебя, — после этих слов парень издал короткий смешок и уже с интересом посмотрел на девушку, отвлекаясь надолго от монитора. Он должен признать: она заинтересовала его. Еще никто так и ним не разговаривал.

— Как Табакова? — при фамилии Максима, что глаза девушки, что голос парня казались холодными и металлическими. Им обоим был неприятен этот парень.

— Возможно, сильнее, — Яна приложила к губам палец и сделала вид, что безумно задумалась. Хотя по сути, думала она сейчас не о нем. Парень снова улыбнулся, показывая ямочки на щеках.

— Давид Хвостов, — представился светловолосый, протягивая руку для пожатия. Сейчас он выглядел очень милым и ярким. Нечасто встретишь и красивого, и не пустого парня одновременно.

— Яна… — не успела закончить девушка как…

— Тебя знает уже вся школа. Ты дала отпор элите. Было бы странно, если бы я не слышал о тебе. Так что «новой звезде» нужно от меня? — Давид подперся головой на руку. Он читал её, как книжку. Он был интровертом, а они чаще всего очень проницательны.

— У меня к тебе очень важное дело, — девушка пропустила его обращение и решила, что сейчас не время ему перечить. — Моя цель — месть, — она внимательно посмотрела на своего собеседника и уверено улыбнулась. Он умный мальчик, он поймет.

— Меня это не интересует, — кинул Давид и снова собирался посмотреть в монитор, как девушка резко словила его за руку. Щеки парня предательски покраснели. Он раньше девушек не то, что не трогал, даже не говорил с ними. На секунду Яна отметила, что румянец ему идет.

— Пожалуйста. Мне не к кому больше идти. Ты последняя надежда… — последние слова она буквально прошептала, и это была правда. Как только девушка узнала, что он единственный компьютерной гений во всей школе, сразу же попыталась узнать о нём больше. Она узнала, что элита действительно его унижала и даже била, а потом Давид нашел защиты у Александры Игоревны, которая была грозой даже директора.

— Что тебе нужно? — парень сдался от такой своеобразной интимной просьбы и решил помочь. Эта девушка внушала и доверье и надежду.

— Ты же немного хакер, да? — она закусила губу, смотря ему прямо в глаза. Она волновалась, а почему, даже сама не знала. Яна надеялась, что сможет хотя бы за неделю собрать нужных людей. Она намерена мстить, причем серьезно и до конца.

— Немного — да, — Давид снисходительно улыбнулся, зная уже то, что попросит его эта девушка. Именно в ней он видел маленькую девчушку, которая нуждалась в помощи и поддержке, хотя сам был на два года, как и Максим, старше ее. Его удивляла её решимость и уверенность. Он вряд ли бы попытался противостоять элите, а, тем более, начинать войну, но отступать поздно.

— Ты мог бы накопать немножко информации об Максиме и его псах? — Яна посмотрела на него с такой надеждой в глазах, что грех отказаться. Эта девушка действительно плохо на него влияла, отказать он ей не мог.

— Это будет непросто, но я попытаюсь помочь, — Давид отвернулся к компьютеру. На его губах сверкала действительно красивая улыбка.

*

— Привет, — снимая обувь, девушка увидела Дениса и улыбнулась ему. Мальчик выглядел странно. Слишком странно. Его волосы красиво уложены, а глаза светятся и меркнут одновременно.

— Доченька, здравствуй! — с кухни выбежала мама — Татьяна Рыбакова. Эта женщина действительно красива. Несмотря на возраст и наличие двух детей, Таня очень хорошо сохранилась. Немного полноватая, но с чётко выраженной талией и широкими бедрами, с блондинистыми волосами и зелеными глазами. Женщина имела привлекательное лицо с маленьким носиком и пухлыми губами. А также родинка под правым глазом добавляла ей немного шарма. Яна не удивлялась, что ее мама встречалась с мужчинами намного младше её. Татьяна умела и привлекать и держать, но, как быстро влюблялась, так и быстро теряла интерес.

— Привет, мама, — темноволосая недоверчиво посмотрела на женщину. Таня была доброй к детям и заботилась о них, только когда ей что-то было нужно. Яна прислонилась спиной к стене и ждала, когда её мама потребует чего-то.

— Кушать будешь? — типичный вопрос всех родителей, но точно не её матери. Эта женщина говорила такие слова только пять лет назад, когда был отец и не было проблем. Была только семья. Дружная и веселая.

— Мама испекла блинов и купила сгущённого молока. Действительно вкусно получилось, — сказал мальчик, а Яне было всё предельно ясно. Сначала она подкупила Дениса, ведь он с детства очень быстро начинал верить каждому прохожему, но девушка стала совсем другой. Хотя откуда её матери это знать? Она же приходила только утром, когда Яны дома не было, и уходила на работу.

— Я буду кушать, — сказала Яна, смотря на маму. Женщина сразу поменялась в лице, словно расцвела, но девушка не верила ни одной ее гримасе, а тем более слову. Слишком она лживая. Слишком лицемерная. Слишком, просто слишком.

— Доченька, я так скучала, — Таня забежала на кухню и начала щедро поливать блины сгущенным молоком. Яна внимательно посмотрела на свою мать. Она не менялась уже несколько лет. Словно ей так и оставалось тридцать пять, как пять лет назад.

— Именно поэтому не ночевала дома? — язвительный вопрос и поднятая бровь — это реакция привычная для темноволосой. Она не любила язвить матери: всё же мать, но здесь она не удержалась. На ее ответ Татьяна повернула голову в сторону дочери и поджала губы, опуская голову.

— Яна, мне очень жаль. После смерти вашего отца я совсем растерялась, — женщина села за стол и запустила пальцы в волосы. Её голос действительно был пропитан сожалением и переживанием. — Я знаю, что уже немного поздно. Боже, я ведь потеряла пять лет! Пять лет! — Таня не смела смотреть дочке в глаза, но после этой фразы, она подняла глаза. Было видно, что она только осознала, как быстротечно время. — Какая же у вас блудная мать… — горько улыбнулась женщина, снова опуская глаза. Ей стыдно.

— Мам, прекрати, — прошептала девушка. Еще немного и Яна точно заплачет. Как же ей не хватало этих слов! Как она ждала их! Это точно её мама? Девушка приложила ладони к глазам. Они уже слезились, ещё чуть-чуть и прозрачные соленые капли потекут ручейками по милым щекам.

— Доченька, пожалуйста, дай мне шанс! Последний! Я обещаю измениться, я стану лучшей мамой, — голос Тани уже дрожал, а глаза блестели. Секунда, и первые капли потекли по щекам к подбородку. Они неприятно щекотали кожу, но женщина не вытирала их. Ей теперь не важен собственный комфорт, ей важны слова её единственной дочери — её кровинки. — Я буду готовить вам вкусные блюда, обнимать и целовать, интересоваться вашими делами… Поверь мне, Яночка…

Татьяна начала всхлипывать, судорожно глотая воздух. Она посмотрела на плачущую Яну и взяла ее руку в свою. Девушка чувствовала холодную руку на своей теплой.

Ответом послужил сильный всхлип темноволосой и доверчивый взгляд ярких зеленых глаз. Девушка вытерла правой рукой слезы, а левой сжала руку матери.

Она поверила ей снова. Она не хотела обжечься.

*

Начало большой перемены. На улице светило весенние солнышко, лаская учеников своим теплом. Погода сегодня и правда была невероятной. Ветер гулял по этажам здания, пробираясь сквозь открытые окна, поднимая занавески молочного цвета. Впервые в школе девушка почувствовала свободу, наслаждение и даже нечто большее. Ей казалось, что её что-то ласкает там изнури, щекочет, гладит. Это более чем просто приятные ощущения.

— Красиво, правда? — от неожиданности Яна подскочила на месте, а её сердце забилось интенсивнее. Она даже не услышала, как кто-то зашел и подошел к ней так близко. Она обернулась на голос и увидела парня, на вид лет так пятнадцать-шестнадцать, черноволосый с карими глазами. Ростом он был немного выше девушки, примерно на пол головы, может, немножечко больше. Худой, но красивый.

— Я тебя напугал? Ой, прости! — он виновато улыбнулся, гладя затылок. Он немного испортил свою укладку, но не испортил внешний вид. Он выглядел, как маленький ребенок. Такой наивный, улыбчивый, искренний, чистый.

— Меня зовут Тарас Чижов. Я с твоей параллели, — и он снова улыбнулся так беззаботно. Хороший парень. Девушка улыбнулась ему в ответ и решила представиться. Как только она открыла рот, Тарас сказал:

— Это лишнее. Я прекрасно знаю как тебя зовут, Яна. Ты же у нас теперь звезда, — её собеседник отвернулся к железным перилам.

В этой школе можно было выходить на крышу, которая была своеобразным балконом. На полу лежала плитка, а весь периметр ограждал невысокий, но, тем не менее, крепкий заборчик. Вид открывался, естественно, прекрасный. Большое количество разных деревьев, фонтан с подсветкой, лавочки и клумбы.

— Я раньше часто здесь бывал… — девушке показалось, что это вырвалось у него непроизвольно. Он просто сказал то, что думает. Яна посмотрела ему в глаза и увидела серьезность и сосредоточенность. Он смотрел куда-то вдаль, за горизонт, пытаясь рассмотреть там что-то важное.

— Почему «раньше»?

— Сейчас уже не нужно… — коротко, но ясно ответил парень. Он явно не собирался поднимать тему. Тарас не относился к тем людям, которые изливали душу каждому встречному. Он не боялся моральной боли.

Яна не спросила его, хотя ей было безумно интересно. Но она поборола любопытство и попыталась просто понять человека и побыть с ним, пусть они даже и не так хорошо знакомы.

*

Зайдя в кафетерий, Рыбакова сразу же нашла нужную персону. Светловолосая девушка непринужденно сидела за столиком около стены, наматывая прядь волос на палец. Она смотрела на свежий салат с огурцов и помидоров, который купила в кафе. Темноволосая улыбнулась уголком губ: как всегда, она на диете. Девушка точно кого-то ждала, и этот кто-то очень опаздывал.

Яна легко и быстро прошла кафетерий, стараясь быть незамеченной и не толкнуть никого. Интересных историй ей в жизни и так вполне достаточно. Темноволосая отодвинула деревянный стул и резко села на него. Увидев в глазах знакомой девушки, сначала радость, а потом удивление, Рыбакова улыбнулась. Всё такая же эмоциональная.

— Привет, Света, — легко улыбнулась Яна, смотря на девушку. Светлана Макарова — бывшая лучшая подруга темноволосой и, по совместительству, лучшая сплетница школы, гордо занимает титул «Бабушка у твоего подъезда». Света владелица настоящей внешности куклы Барби. Белокурые длинные волосы спадают волнами по хрупкой шейке и ключиком, доставая до бёдер. Милое личико с голубыми глазами и аккуратным носиком, а также пухлыми губами.

— Эм… Привет, Яна, — Макарова не особо понимала, что нужно её бывшей лучшей подруге. Они давно перестали общаться, а сейчас даже не здоровались. Что стало преградой для, как казалась, вечной и невероятно крепкой дружбы? Парень. Светлана влюбилась в Дмитрия Виноградова — черноволосого юношу с серыми, словно туман, глазами. А этот Дима состоял в элите, которую Яна недолюбливала с самого начала. Тихий, даже немного хмурый, таинственный парень вызывал у Яны не самые лучшие эмоции. Как такая веселая и общительная девушка влюбилась в такого тихоню? Позже оказалось, что Дмитрий действительно любит Свету, но тогда дружбе уже настал конец. И Света случайно растрепала немного тайн Рыбаковой другим девочкам, а те почти всей школе. И как Макарова потом не просила прощения, но темноволосая измены не прощает. Со временем Дима немного перестал общаться с элитой, но все же числился у них в рядах.

— Мне нужна твоя помощь, — Яна нервно хрустнула пальцами и начала длинными ноготками постукивать по поверхности стола. Она не знала, как Света отреагирует. Она боялась колкости или даже отказа, ведь все же скучала за бывшей подругой.

— Я слушаю, Яна, — серьезно проговорила светловолосая, а Рыбакова усмехнулась. Она хорошо помнила ту легкомысленную девчушку, которая за секунду становилась безумно серьезной и внимательной. В этом вся фишка Светы. Всем казалось, что она тупая блондинка, но Макарова была безумно умной и даже проницательной.

— Есть один парень… — начала невнятно мямлить девушка, опуская глаза. Будет странно, если она попросит слить информацию о парне с параллели? Да, но другого выхода нет.

— Табаков? — брови светловолосой поднялись вверх и, казалось, что еще секунду, и она охнет прикрыв рот рукой от удивления. Почему у них все сводиться к этому мудаку? Яна его знать не хотела, а они все ей что-то втирают. Безумие.

— Да причём тут он? — возмутилась Яна, показывая всем своим видом, что Максим её совершенно не интересует. Её интересует сейчас только месть. Холодная и беспощадная. — Его зовут Тарас Чижов… — нахмурилась Рыбакова. Теперь это имя ей показалось знакомым.

— А…Тарас Чижов — довольно симпатичный юноша, который подвергался издевательствам элиты раньше. Говорят, он прятался на крыше, а потом научился быть незаметным. Словно кот, ловкий, меткий и быстрый. Не парень, а мечта, но не мой тип, — улыбнулась Светлана, поправляя челку на правый глаз. Всё, что Яне нужно было, она и сказала. А теперь все можно построить в логическую цепочку. Парень раньше прятался на крыше, но теперь научился сливаться с толпой и ему это уже не нужно.

— А зачем тебе он? — спросила Макарова, следя за бывшей подругой, которая, по всей видимости, о чем-то задумалась. Яна подпёрла подбородок рукой и нахмурилась. — Это связно с Максимом?

— Да, — четко и коротко ответила темноволосая, поднимаясь с стула. Она увидела, как к ним приближался Дмитрий, а с ним она пересекаться не хотела. Он знал о ее неприязни, но ему было как-то плевать. Кстати, Рыбакова уважала его за то, что он не обращал внимания на мысли и слова других. Он не пытался кому-то подражать. Он всегда был собой.

Светлана словила девушку за руку и крепко сжала ее. Макарова тоже скучала за темноволосой, кто бы что не говорил. Яна обернулась к белокурой и улыбнулась.

— Что бы там не было, я с тобой — прошептала Света, вставая с кресла и улыбаясь уверенно. Эта девушка действительно была бы полезной, ведь она умеет хорошо портить репутацию. И никто ей еще не мстил за её слова. Бывшая подруга Яны имела ораторские умения, поэтому ловко манипулировала даже толпой наивных школьников.

— Я и не сомневалась, — и девушки обнялись. Они безумно скучали одна за одной. А недалеко стоял Дмитрий и улыбался. Он был не против их общения, ведь он знал, что Светлане это нужно.

*

========== Часть 3. Битва губами ==========

Комментарий к Часть 3. Битва губами

Я впервые в своей жизни писала столь откровенное, в смысле постельную сцену. Надеюсь, она получилась хорошей. Кстати, в этот момент слушала песню The Weeknd – Wicked Games. Также хочу услышать ваши мысли о этой главе. Приятного прочтения… )

Мы перестали искать

монстров под кроватью,

когда осознали —

они внутри нас…*

Большая перемена для голодных школьников означала только одно — пора нестись, как стадо слонов, в кафетерий, сбивая с ног всех на пути. Рыбакова не отличалась сильным аппетитом, поэтому, покачав головой в след одноклассникам, направилась в старое крыльцо, в один из пустых кабинетов. Она хотела расслабиться и порисовать, а в там, как раз, находится старый кабинет искусств, в котором есть мольберт и краски. Девушка раньше туда не ходила, ведь не знала об этом. Эту тайну ей открыл Давид, который там часто гуляет и сейчас, скорее всего, он в библиотеке.

Девушка прошла по лесенке и длинным коридором с окнами, а потом зашла за арку. Здесь был особый запах, но сейчас она чувствовала только едкий запах сигарет. Чертовы псы уже и сюда добрались! Яна тяжело выдохнула и прошла дальше.

— О, Рыбакова, — темноволосая резко посмотрела на владельца этого голоса. Тимур Волков — одноклассник Табакова, состоящий в элите. Безумно пафосный шатен с голубыми глазами и высоким ростом. У него, как и у Хвостова, были ямочки на щеках, но он ей не казался милым. Какой-то зажиточный и наигранный парень. Но нужно признать, что Тимур удался личиком, да и фигуру он имел неплохую. Хотя поставить его с Максимом в один ряд было невозможно. — Малышка Максима, — прошипел парень, прищуривая глаза и гадко улыбаясь.

— О Боже! — тяжело, в который раз, выдохнула девушка. Почему она всегда встречает таких недоумков? И почему этот Тимур к ней пристал? Курил себе, пусть бы и курил. Она посмотрела за спину Волкова и увидела Диму — парня Светланы и Марию Глазкову. Маша была девушкой Сергея Шарапова и сестрой Алёны Фроловой одновременно. У Алёны и Марии разные отцы, но одна мать, поэтому и фамилии у них разные. Но отличаются они не только фамилиями, но и характерами, взглядами на жизнь. В отличие от Фроловой, Маша была далеко не пустой куклой Сергея, а умной и достаточно привлекательной девушкой. Она никогда не держала парня, была самостоятельной и сильной, поэтому Шарапов, словно чувствуя её превосходство, не бросал и не изменял ей. Глазкова имела крашеные в светло-рыжий цвет волосы – её природного цвета никто даже и не помнил – и светло-карие глаза с медовыми точками около зрачка. Она отличалась в меру широкими бровями, смугловатой кожей и немного вздернутым носиком. Маша имела хорошие параметры и рост, поэтому её часто замечали на обложках глянцевых журналах о моде, и, естественно, она была кумиром многих подростков. С ней можно даже нормально поговорить. Единственный её минус — курение. Глазкова любила вдыхать в себя никотин и клубы серого дыма.

— Какая же ты интересная, куколка, — прошептал Тимур, впиваясь взглядом в фигуру Яны. Любая другая уже бы давно сжалась от такого взгляда, но для темноволосой это был пустяк. Пусть он и пожирает её взглядом: бежать, поджав хвост, не в ее правилах. — Что же будет, когда я расскажу всем, что ты спала с Табаковым? Ты же знаешь, что мне поверят? — он гадко засмеялся, смотря на Рыбакову. Она знала, что Волков большой сплетник, иона не сомневалась, что много школьников и без доказательств ему поверят.

— Хм… Мне будет так неловко, — она сказала это наигранно и при том ещё воображая безумную печаль. Естественно, Тимур это заметил и поднапрягся: он понимал, что Яна не простая пешка в чей-то игре. Здесь она сама играет людьми, причём очень даже хорошо. Рыбакова уже придумала ответ для него, уловку, которая, может, поменяет его жизнь далеко не в лучшую сторону. — Знаешь, Тимур, без обид… — начала она, выдыхая воздух. Такое чувство, как будто ей очень жаль, но жаль за что. — Но что же будет с тобой, когда Светлана расскажет всем, что ты переспал с Фроловой? — Яна гадко улыбнулась. Она сказала это совсем не громко, но Волкову казалось, будто она крикнула, и все услышали. Тимур сразу посмотрел на удивление друзей и, словно загнанная в угол зверушка, на Рыбакову, которая победно смотрела на него. Сейчас она просто разгромит его. — Как быстро Максим убьет тебя? Ты же и так на волоске держишься в элите. А Света имеет больше власти в плане ораторства и манипуляции, её слова прозвучат громче чем твои, в любом случае. И главное — это будет правдой… — её слова, словно лезвие, резали парня изнутри. Он же считал, что этого никто не увидел, что это тайна его и Алены. И она была права, в этом деле он значительно проигрывал Макаровой, и даже мстить он ей не мог.

— Он не любит Алену и так, — Волков попытался сказать это уверенно, даже надел эту самоуверенную улыбку, но что делать, если его голос дрогнул. Он всего лишь загнанная зверушка в руках Рыбаковой, которая понимала, что его аргумент пустой, в принципе как и он.

— Ты испачкал его собственность. Ты посягнул на его вещь. Его! А не мне тебе говорить, какой Табаков собственник… — и тут темноволосая так невинно улыбнулась, будто она говорила о погоде, а не о его репутации и чести или даже жизни. Тимур уже давно погряз в болоте, в котором он тонул без малейшей возможности выбраться. — Тебе безумно повезет, если они, — она бросила взгляд на Машу и Диму, стоящих позади — промолчат, но я сомневаюсь…

— Ты не смеешь бросать мне вызов… — прорычал Волков. Только это рычание не было страшным, он пытался выглядеть сильным, но все маски сняты и разбиты. Он больше не может притворяться.

— Хм… — испустила смешок Рыбакова, смотря в глаза своей жертве. Она не собиралась его топтать, она промолчит и так. Все равно правда всплывет наружу, в этот раз выбраться из воды сухим ему не удастся. — Ты слишком слаб для меня. Знаешь, есть такая поговорка «Лежачих не бьют»? Так вот, это как раз тот случай. А теперь, прошу меня простить, но мне пора, — она гордо развернулась и ушла от Волкова, который еще осмысливал ее слова. Яна была безумно права.

*

Старый кабинет творчества был далеко не безупречен, но в нем было что-то родное Яне. Даже в такой прогнившей, но роскошной школе было что-то хорошее, как, к примеру, старое крыльцо. Здесь скрипели не только двери, но и пол, и этот скрип не раздражал, а наоборот — успокаивал. И даже старые деревянные мольберты выглядели красиво и изысканно.

Яна вдохнула здешний воздух и улыбнулась. Возможно с Тимуром она была уж слишком сурова, но пусть впредь думает, что говорит, тем более ей. Этот бой, в смысле схватка с элитой, был выигран, но впереди ещё целая война.

Она взяла с тумбочки разноцветные краски, кисточку и палитру для размешивания красок. Рыбакова очень часто рисовала людей и пейзажи. Природа ей казалась безумно красивой, каждое живое существо, естественно, кроме человека, было для нее чем-то волшебным. Люди казались ей ошибкой природы, ведь они единственные, кто уничтожает ту, которая подарила им жизнь.

Холст был уже надет на подрамник, и Яна начала рисовать. Сначала она сделала один мазок, а за ним другой и третий… Вот так вот создавался шедевр. Девушка меняла краски по очереди, смешивая их. И вот уже было видно лицо и глаза человека. Но весь процесс был прерван звонком на урок. Рыбакова уже собиралась, как вдруг в кабинет зашел Максим.

— Привет, малышка, — в привычной манере поздоровался Табаков, поправляя темные волосы рукой. На его приветствие Яна неосознанно закатила глаза, чем вызвала еле заметную улыбку у гостя. — Чем занимаешься? Давненько мы не виделись, я, признаться честно, даже скучал за тобой, — он внимательно посмотрел на очертания девушки, возможно, пытаясь рассмотреть что-то.

— Говоришь, как будто мы друзья, — Яна несмотря на звонок решила продолжить, учительницы по географии и так нет в школе, у них будет замена или их уже отпустили домой. Она снова взяла в руки палитру и продолжила рисовать, не обращая внимания на Максима.

— Тимур сказал, что у тебя в последние время очень колкий язычок и… — не успел договорить Табаков, как…

— А больше он ничего не сказал? — она спросила это, явно намекая главарю элиты. Яна прекрасно знала, что он потом поинтересуется, о чем это она и, естественно, Волков смолчит, ведь он тот еще трус.

— А должен? — Максим поднимает вверх бровь и вопросительно смотрит на девушку, которая подозрительно улыбается ему. Она знает что-то такое, о чем он даже не догадывается.

— Ну, это как сказать, — она растягивает эти слова, словно пробуя их на вкус, как он, когда впервые услышал её имя. Девушка продолжает рисовать, и только тогда он обращает внимание на мольберт стоящий за ее спиной.

Юноша подходит ближе к Яне, которая спиной чувствует его присутствие и выдыхает ей прямо в шею. Максим, как никто другой, знал, что у большинства девушек там эрогенная зона, которая вызывает, как минимум, мурашки по телу, как максимум, стон удовольствия. Но темноволосая сдержала и то, и другое. Она боец. А бойцы не показывают своих слабых мест. Табаков внимательно посмотрел на рисунок девушки.

— А ты оказывается неплохо рисуешь. Кто это? — для Рыбаковой было в новинку услышать от него комплимент по поводу ее творческих способностей. И тем более ей казалось, что ему плевать на то, что она рисует.

— Эм…спасибо. Это мой отец, — она тяжело выдохнула, опуская голову. Как бы ей не хотелось выглядеть перед ним слабой, но ничего поделать, она не смогла. Папа был для неё всем, и без грустной улыбки на губах думать о нем она не могла, как и вернуть время вспять.

Парень не спросил о том, что с её папой, и она бы не ответила. Сейчас главное побыстрее закончить портрет и пойти домой. Яна продолжила рисовать, а парень отошел в другой конец комнаты. Он внимательно смотрел в окно, не обращая внимания на Рыбакову.

— Зачем ты пришел? — ей действительно был интересен ответ на этот вопрос. Так просто Максим бы не пришел к ней, ему определенно что-то нужно было, ну, или он просто решил побесить её.

— Малышка, я же сказал, что соскучился… — начал он, ухмыляясь. И это было похоже на оскал, ведь виднелись клыки, которые для обычного человека, были слишком острые и большие. Может быть, он вампир?

— Врешь, — резко и коротко ответила девушка, разворачиваясь к парню. Но он не был удивлен, она читала его словно книгу. Безумно проницательная. Хотя он должен признать: в какой-то мере он не лгал. Чем-то она привлекла его внимание, и он теперь не мог не поговорить с ней.

— Немного, — улыбнулся юноша, поправляя волосы. Тогда он резко нахмурился и подошел к Яне, которая сейчас его даже не заметила, ведь была занята рисунком. — Твой отец мертв? — это был неожиданный вопрос. Темноволосая развернулась к нему и изумленно открыла рот. И Максим уже понял ответ на этот вопрос. Хотя зачем спрашивал, если и так знал? Он знал уже всё заранее.

— Помнишь, ты сказала мне о моей матери?

— Помню. И я не сожалею об этом, — бросила Рыбакова, полностью переключая внимание на юношу. Он оскорбил и унизил ее брата, пусть благодарит, что по стенке не размазала. Естественно, словами. Ведь добить она его запросто могла.

Максим резко сократил между ними расстояние, приближаясь к девушке. Она даже и заметить не успела, как он схватил её под ребра и сильно стиснул, поднимая. Темноволосая успела только пискнуть и удивленно открыть глаза, как он прижал её к стене.

— Ты что делаешь?! — и она попыталась выбраться, отбиваясь руками. Он резко поймал её за запястья, прижимая их к холодной стене. Яна не боялась, что у неё будут синяки от его поведения и действий, она не боялась холодной стены, которая неприятно щипала кожу сквозь ткань. Она боялась того, что он скажет.

— Малышка, — прорычал парень, вжимая её еще сильнее в стену. Он был похож на зверя, которого безумно разозлила жертва, — немедленно извиняйся, — эти слова он буквально прошептал ей в ухо. И прошептал ещё так угрожающее. Но она не боится тебя, жалкий мальчишка.

— За что, интересно? — посмеялась Яна. Она перед ним ни в чем не виновата, и он вряд ли ее ударит. Как бы там не было, репутацию свою он портить не будет. Зачем ему слухи о том, что самый популярный парень школы избивает девочек?

— Ты ведь не хочешь, чтобы твой папочка на небе расстроился за свою непутевую дочурку? Он же так тебя любил, — такая гадкая улыбка, и в его глазах она увидела демона. Яна просто не ожидала, что он затронет смерть. Над таким насмехаться ненормально, — так любил, что сдох…- что? Сдох. Сдох. Сдох. Как так можно? Его слова не лезвие. Его слова — топор. Они просто убили её, разрезав пополам. Теперь и она мертва для него. Яна стиснула кулаки, опуская голову. Она сейчас не заплачет, она сейчас разнесет этот чертов кабинет и расцарапает лицо этому мудаку. В ней бурлит вулкан, и скоро он взорвется.

— Сдохнуть может только животное, — Рыбакова подняла свое лицо, и в её глазах он увидел Ад. Свой личный Ад. Такого взгляда не было ни у одной его девушки, ему показалось, что такой взгляд был у её матери. Ведь домашняя прислуга рассказала Максиму, что его мать ненавидела его отца. Её пухлые губы сложились в презрительную улыбку. Сложилось впечатление, что она убьет юношу только своим взглядом, — а также сдохнуть можешь ты, Табаков, а люди умирают. И вообще, знаешь что? — сейчас она скажет ему то, что хотела сказать уже давно. Она уже расслабила руки и ее лицо выглядело более безопасней чем несколько секунд назад, правда, девушка прикусила губу. — Иди ты нах… — она ожидала удара по лицу, громких криков, скандалов, унижений. Яна храбро смотрела в глаза Максима.

Она была готова ко всему, кроме…поцелуя. В губы.

Темноволосая не могла выбраться. Он сильно стиснул её в объятиях и целовал. Так жарко. Так хорошо. Так сочно. Девушка плотно сжала губы, не пропуская язык парня, но он больно укусил ее за губу, поэтому она разомкнула их, как лепестки розы от солнечных лучей. Когда их языки столкнулись, обоих пробил ток. Он бежал по венам, прожигая изнутри. И тогда началось… Это был не поцелуй, это была битва.

Яна стиснула в руках рубашку парня, сминая её на плече. Он стиснул ее посильней, как будто пытаясь почувствовать темноволосую изнутри. Это было безумие. Они не хотели возвращаться в реальность, чтобы увидеть, с кем они целуются. В поцелуе чувствовался привкус крови Яны, но его не останавливало. Максим терзал ее губы, прожигая. Страсть, жажда, похоть.

Секунда, и они смотрят друг на друга, пытаясь понять происходящее и отдышаться. Хватка парня слабеет. Черт возьми, что они делают? Как это прекратить?

Никак…

А потом резко Рыбакова вырывается и, взяв наспех сумку, выбегает из класса. Она очнулась первой. Она смогла сдержаться. Её щеки пылают, а глаза ещё затуманены. Девушка бежит по лесенке, перескакивая ступеньки. Ещё чуть-чуть и она выбежит из этого помещения. Она спасётся.

И вот массивные двери, которые ограждают её от улицы. Яна выбегает из помещения и тяжело выдыхает, прикладывая холодные ладони к лицу.

— Боже мой, что я наделала? — шепчет девушка и прикрывает глаза. Этот вопрос она себе теперь довольно часто задает.

*

В последнее время Татьяна много работала и часто приходила поздно домой. На самом деле мама Яны работала шеф-поваром в ресторане «Мотелье»**. Довольно известный ресторан, не только в узких кругах, с красивым дизайном и действительно качественным обслуживанием. Татьяна ещё с детства мечтала стать поваром, она готовила вкусные блюда, не только из песка. Рано начала читать и учить рецепты в надежде, что однажды спечет безумно большой торт с шоколадной глазурью. Женщина любила свою работу и пыталась выполнять её в совершенстве, без всяких косяков и недостатков. Начальство очень часто хвалило Таню за ее мастерство и желание работать.

Яна же кинула кожаную сумку на пол, из которой вылетело несколько тетрадей. Она сняла каблуки и тяжело выдохнула. Девушка одевалась удобно, но каблуки были исключением. Она носила их, хотя считала их совершенно некомфортной обувью, но стильной и женственной. Темноволосая собрала волосы в конский хвост с помощью резинки, находящейся на ее запястье. Она всегда носила резинки и заколки с собой, ведь иногда волосы выводили её из состояния равновесия. Наверное, поэтому, она в двенадцать лет отрезала их себе так, что они даже не доставали ее плеча. Со временем, они немного отросли. Совсем чуть-чуть.

— Привет, Янка, — с комнаты вышел Денис с такой привычной улыбкой: мальчишеской, беззаботной, немного задорной и заботливой. Малец совсем не изменился с той потасовки. Он все так же силен и морально, и физически. И это то, чему Яне стоило бы поучиться у своего младшего брата. Он не забивал себе мозги злостью и местью, не анализировал поступки и слова противников. Он просто продолжал жить и радоваться. Девушка же этого не умела или… не могла?

— Привет, Денис, — темноволосая обняла брата, который в росте ей совсем не уступал, он даже был немного выше ее, а она даже не заметила этого. Для неё её брат так и остался маленьким мальчишкой, за которым глаз да глаз нужен. Янка потрепала волосы мальчика и улыбнулась. — Мамы нет?

— Нет. Робота отнимает все её силы. Она говорила, что приедет Елизавета Андреевна, — Денис немного задумался, говоря это на автомате.

— Когда? — вопрос девушка даже немного истерически воскликнула, резко поворачиваясь к брату. Яна ненавидит эту женщину всем сердцем, она зло и бес. Старая и до боли противная.

— Завтра, вроде. Утром, — он почесал затылок мальчик, смотря на сестру, улыбаясь. Он тоже не очень и любил Елизавету Андреевну — бабушку Яны и Дениса по маминой линии. Эта женщина раньше работала актрисой и снималась в разных фильмах. С каждой сценой, в которой она снималась, поднималась ее самооценка. А теперь, она женщина бальзаковского возраста с большим стажем работы и высокомерная дрянь.

— Черт, — ругнулась девушка, а мальчик нахмурился. Он безумно не любил, когда она ругается, и всегда хмурился. — Ой, прости, — осеклась темноволосая и прошла в свою комнату.

Аппетит полностью исчез через плохую новость о приезде родственницы, поэтому в кухню Рыбакова не пошла. Она решила, что сейчас ей нужно порисовать, расслабиться и, возможно, что-то почитать. А также пора использовать запасы, которые девушка хранила на «черный день». У нее был тайничок, в котором находились разные сладости: шоколадные батончики, жвачки…

Вдруг телефон Яны начал звонить. Из динамика играла ритмичная музыка с красивым голосом вокалиста и басами. Владелица телефона мигом очутилась около него и внимательно посмотрела на экран. Там высветлилось короткое «Света» и появилась фотография девушки. Темноволосая даже не удалила номер подруги после той ссоры. Иногда ей хотелось сорваться и позвонить Макаровой и сказать все, что накипело. Рассказать, как ей надоела эта серая жизнь, эти уроки, эта фальшивая, на то время, семья. Но она сильная девочка…

Она справилась.

— Алее, — протянула Светлана в телефон и Яна улыбнулась, слыша уже родной голос. Поддержка — не плохо, но сейчас она уже научилась со всем справляться сама.

— Привет, — энергично ответила Рыбакова, заваливаясь на кровать. Ее волосы разметались по подушке даже в хвосте, а глаза она немного прикрыла, расслабляясь.

— Как насчет того, что бы встретиться?

— Что-то случилось? — Яна резко открыла глаза и приняла сидячие положение. В глазах немного потемнело от резкого подъема, но девушка не обратила на это внимание. Ее голос выражал полную серьезность, а волосы не больно ударили по щекам.

— Нет. Я хочу встреться и понять, что ты задумала… Ты можешь? — твердые и уверенные слова, которые значили только одно: Света будет с ней, что бы не случилось и что бы она не задумала.

— Да, завтра, в моем любимом кафе, после обеда. Нужно еще Давида Хвостова позвать, — проговорила Рыбакова, снова откидываясь на мягкую постель, которая приятно холодила кожу, увеличивая благоразумие и складывая мысли в одну цепочку. Она снова прикрыла глаза.

— Гения-хакера, безумного интроверта и тихоню? — Светлана попыталась уточнить в своей манере, называя все прозвища Давида.

— Да-да, нам нужен именно он, — ухмыльнулась Яна, и она знала, что даже не видя ее, Макарова почувствовала этот оскал.

— Я напишу ему на почту. Не спрашивай: откуда я ее знаю…- легко прощебетала Светлана, а в конечном предложении темноволосая услышала ехидство. Его блондинка набралась именно у нее. Ведь сатира, ирония, сарказм — конек Рыбаковой.

— Даже и не собиралась! — и разговор прекратился. Слышались только гудки.

*

Утро выдалось не лучшим. Елизавета Андреевна приехала в дом Рыбаковых очень рано и, естественно, заставила проснуться всех его жителей и даже соседей. В этом темноволосая была более чем уверена.

И вот она такая «идеальная» в строгом классическом костюме с белой сумочкой и туфлях. Как всегда с идеальной прической, с аккуратным макияжем и чертовыми манерами аристократки, которая считает себя выше даже королевы. И даже морщины не выдают ее возраст, все такая же правильная и наигранная.

— Добрый день, — поучительный тон с нотками высокомерия был услышан каждым членом семьи Рыбаковых. Яне всегда не нравился ее голос, она как будто поучала всех как и что правильно делать. Указывала всем на их недостатки, таким образом показывая собственное превосходство. Противная.

— Привет, бабушка, — брат темноволосой понял, что его сестра не будет с ней здороваться, хотя бы первой, поэтому взял дело под свое управление. Он знал, что она терпеть не может свою бабушку.

— А ты подрос Денис, но все же такой неуч, — «похвалить, а тогда оскорбить» — идеальная методика. Эта женщина пыталась понравиться всем, кроме своей же родни.

— Здравствуй, бабушка, — обращение удалось девушке с большим трудом, и именно на него было поставлено ударение в предложении. Казалась, что еще секунда, и она бы начала скрипеть зубами от злости. Как она смеет оскорблять ее брата?

— А ты похорошела Яна, но осталась такой же непутевой… — «непутевой»? Она всегда это говорила девушке. Но раньше Рыбакова не понимала значения этого слова. Сейчас она понимает все, причем прекрасно.

— Ты, бабушка, также не меняешься. Такая же красивая — тебя даже возраст не берет — лесть. Пустая лесть, звучащая с рта Яны, подняла самооценку Елизавете еще немного — И ты осталась такой же наигранной, словно твоя жизнь кино, такой же противной и ненастоящей подлизой. Действительно, не поменялась, — ироничная улыбка проскользнула на губах темноволосой, которая уверенно смотрела в глаза бабушки. С ней Яна всегда была прямолинейной и жестокой, впрочем как и она с ними.

Бабушка не ожидала от внучки, которая раньше хотела быть похожей на нее, такой грубости и даже хамства. Правдивого и заслуженного хамства. Елизавета Андреевна стиснула зубы в попытке не сказать лишнего, чему Яна очень удивилась, ведь раньше эта женщина не сдерживалась. Резала без ножа. Била топором.

Женщина зашла в комнату, которая считалась гостевой и осмотрелась.

— Где ваша мать? — спросила Елизавета, складывая руки на бедрах и внимательно смотря на внуков. В свой возраст бабушка действительно хорошо выглядела, ее довольно стройную фигуру поддерживала воздушная йога — ее хобби. Будучи довольно востребованной актрисой и моделью, женщина вставала каждый день очень рано, что бы успеть сделать все упражнения. Со временем это стало не просто нужным, а и любимым делом.

— Мама на роботе, — бросил мальчик, внимательно смотря на бабушку, которая нахмурилась. Ему безумно не нравилось, как она относится к своей дочке и часто называет ее «блудная». Но он держал язык за зубами и редко говорил наперекор бабушке, не желая ссориться. Слишком хороший. В то время как его сестра вовсю спорила, упрекала, но никогда не кричала. Никогда. Повышения голоса — унижение для нее.

— Что ты стоишь, Денис? Занеси мой чемодан сюда, я безумно устала, — воскликнула недовольно женщина, смотря на внука, и словно в какой-то сцене в кино плавно села на диван. — Еще и так твердо, — она провела ладошкой по сидению дивана и хмыкнула. Действительно, как эта «особь королевских кровей» будет здесь спать?

Мальчик взял не очень-то и тяжелый чемодан и занес его в комнату, ставя недалеко от женщины. Яна же, плотно сцепив зубы, смотрела на происходящее и злилась. Она готова была испепелить взглядом Елизавету. Кстати, женщина безумно возмущалась, когда ее звали коротким «Лиза», ей казалось, что оно не звучит так благородно и роскошно.

— Ты можешь принять душ, или тебе постелить после «тяжелого» пути? — девушка показала скобки пальцами и внимательно посмотрела на бабушку. Мама сказала, чтобы они позаботились о своей родственнице, как бы она их не выводила из себя. Ведь Татьяна хорошо знает свою мать и знает какая она в душе. В детстве ее воспитывал только отец — Елизавета считала своим долгом карьеру и иногда казалось, что она забыла о семье. Именно он готовил в семье, убирался, воспитывал единственную дочь, а также работал преподавателем в университете.

Он успевал все.

— Я пойду в душ, — бросила женщина, прикрывая глаза и делая вид, что она расслабилась. Это значило, что разговор окончен. Было чувство, будто она сделала им одолжение поговорив с ними. Яна, не сказав больше ни слова, выпорхнула с комнаты, считая себя свободной.

Ей нужно было собираться в кафе.

*

В доме Максима сейчас сидел не только его владелец, а и Алена. Она уверено крутилась перед большим настенным зеркалом, смотря на свое отражение. Несколько часов назад, она купила черное кружевное белье и решила им покрасоваться перед парнем.

Фролова имела действительно красивый плоский животик с еле виднеющимся прессом, немного выпирающее ребра, четкие ключицы и впадинку на шее. Также она обладала вторым размером груди и осиной талией. На все это повлияло занятья танцами и тренажерный зал, который девушка посещала очень часто. Она провела руками по округлым бедрам, смотря на худые стройные и длинные ножки.

У Алены также была красивая молочная приятная и гладкая кожа. Она не стеснялась показывать себя, ведь она безумно привлекательная. Девушка училась, но что бы знать что-то — не знала. Она считала, что главное это внешность, ведь с помощью нее можно сделать и все остальное. Наивная.

Также темноволосая считала себя единственной девушкой Максима, закрывая глаза на все его измены, хотя сама не раз изменяла ему. Она была слепа. Сказать, что Фролова его любила — солгать, у нее были смешанные чувства к нему: он привлекал ее как мужчина, но не согревал ее сердце. Это не привязанность, это что-то другое.

Может, страсть и вожделение. Может похоть. Но не любовь и даже не влюбленность.

— Ты безумно красивая, — прошептал Табаков, сидя на собственной кровати в спальне. На нем были только пижамные штаны, которые никак не могли скрыть его накаченного торса, широкую спину, рельефные руки и пресс. Парень понимал, что девушка стоящая перед ним — всего лишь временное увлечение, игрушка. Но симпатичная игрушка.

— Я знаю, — ответила Алена хищно облизывая губи, смотря с огоньком в глазах на парня. Возбуждение — это то, что читалось в ее серых глазах. Кстати, ее ответ был совсем не скромным, в принципе как и она сама.

Она, словно кошка, выгибаясь, подходит к парню и садится на его колени. Любая другая уже бы сгорела от смущения, но не Алена. Она начинает жадно целовать его губы, сминая их. Теперь в ход идет язык, которым она ласкает зубы и язык Максима. Он, жадно обняв ее, дает себя целовать, но вскоре он возьмет инициативу в свои руки. Парень сжимает ее ягодицы и чувствует стон Алены сквозь поцелуй, и ухмыляется.

Тогда он резко кладет, переворачивая ее на спину, на холодную белую постель, нависая сверху. Он уперся руками по обе стороны от головы девушки и продолжал неистово ее целовать. Между ними зажегся огонь страсти. Тогда он переходит на бледную шею Фроловой, целуя ее и ловя очередной стон. Это ее эрогенная зона — ее шея. Он пробует на вкус кожу девушки и покусывает ее, а тогда оставляет засосы на ключицах. Эти метки доказывают, что она — его. Вся. Целиком.

Тогда Максим снимает с нее лифчик и начинает гладить ее груди. Нежная. Приятная. Парень ухмыляется, слыша протяжный стон, он начинает гладить ее соски, оставляя засос на левой груди. Тогда он целует ее все ниже и ниже, обводит языком пупок, оставляя мокрые следы. Девушка стонет и выгибается ему на встречу. Она на пределе.

Тогда он аккуратно снимает с нее уже мокрые трусики и откидает их в куда-то сторону. Фролова уже давно текла от него, даже просто от его присутствия. Он разводит ее ноги и очередной раз сочно целует в губы с языком. Табаков ласкает ее самое сокровенное местечко и, видя как она ловит воздух ртом, словно рыба, скалиться. Алена так доверчиво и одновременно с желанием смотрит на него.

— Макс, пожалуйста! Я больше не выдержу… — шепчет одними губами девушка, пытаясь прекратить стонать хотя бы на минутку. Ей сейчас так хорошо.

Он смотрит на нее и видит, как она лежит под ним с расставленными ногами, показывая все самое сокровенное. Как она желает, чтобы он наконец-то вошел в нее.

«Шлюха» — проноситься в его мыслях. Сейчас она сделает все, что бы почувствовать его член в себе.

И он входит в нее, затыкая ее рот поцелуем. Он слышит ее стон и начинает двигаться. Она узкая, хоть давно уже не девственница, горячая и безумно влажная. Максиму нравятся такие. Он начинает, вместе с каждым толчком, постанывать. Парень увеличивает темп и просто начинает вдалбливать ее тело в кровать, закидывая ее ноги себе на спину. Она выгибается навстречу ему и стонет. Словно ток проходит по их телу, направляясь прямо к мозгу, и затуманивает его.

По телу Алены проходит судорога, и она выдает протяжный стон, ловя воздух ртом. Ее глаза закатываются назад, а она царапает спину Максиму.

Оргазм накрывает их одновременно.

Табаков откидывается на постель рядом с тяжело дышащей партнершей.

— Алена, я хочу тебя о кое-чем попросить, — выдыхает парень, приводя дыхание в норму. Он повернулся головой всего лишь на секунду в сторону девушки и продолжил смотреть в белый потолок.

— После такого — все что угодно, — улыбается Алена смотря на глаза своего «парня». Она не видит в них любви, но она ей и не нужна.

— Мне нужно немного информации о Рыбаковой. Ты же хорошая девочка? — улыбается парень, более утверждая, чем спрашивая. — Ты же сможешь ее достать?

— Зачем? — хмурится Фролова, смотря на парня. Ей не нравится, что он интересуется ее одноклассницей после хорошего секса с ней. Только она должна занимать его мысли и привлекать его. Только она.

Но это совершенно не так…

— Она объявила мне войну. Хочу утихомирить пыл девочки, — он целует ее в губы, и она расплывается в довольной улыбке.

Естественно, он солгал. Естественно, она поверила.

*

Яна твердо решила, что она должна заставить Чижова присоединится к ее команде. Он был ей безумно нужен, ведь он мог узнать много нового о их жизни. Тарас был как кот: никто не обращает на него внимания, но стоит обратить.

Пока что в ее команде было только два человека, не считая ее. Но девушка была твердо настроена на победу. Именно сейчас она направлялась к местной закусочной. Здесь Яна очень часто брала кофе и что-то поесть, ведь раньше мать не готовила, а она не имела времени. Ее свободная кофта развевалась на ветру, и девушка поджала губы. Ей было холодно и неприятно. Сегодняшняя погода оставляла желать лучшего: прохладно и моросил мелкий дождь. Яна обняла себя руками, трясясь от каждого холодного порыва ветра, и попыталась убыстриться.

В кафе было намного теплее. Она сразу же учуяла запах своего любимого ромашкового чая и теплой выпечки. Живот недовольно заурчал. Рыбакова сразу решила, что закажет. За дальним столиком сидели ее друзья. Давид лениво изучал меню. А темноволосая направилась к столику, усмехаясь: наверное злится, что оторвала его от компьютера так еще и опоздала на двадцать минут. Светлана улыбалась и скорее всего подкалывала Хвостова. А около Табаковой сидел Дмитрий, невозмутимо наблюдая за ними. А что он здесь забыл?

— Всем привет, — блистательно улыбнулась Яна, садясь за кресло около Давида, который повернулся на голос и улыбнулся. Его ямочки на щеках это что-то с чем-то. Рыбакова наткнулась на теплые взгляды друзей, и ей стало так приятно, ведь все они ее сейчас поддерживают.

— Привет, — Хвостов сразу же сунул меню на часть стола девушки и повернулся к Светлане и Диме. Он был одет довольно стильно: джинсы, футболка, а на стуле весела коричневая кожанка. Как он только не замерз в такую погоду?

— О, мы тебя уже заждались! — воскликнула Светлана, улыбаясь. Яна, и правда, немного опоздала, ведь холод немного приостановил ее путь. Не рассчитав погоду, темноволосая слишком легко вделась.

— Здравствуй, Яна, — поздоровался Дмитрий и улыбнулся. Таинственно. Тихо. Как-то по-своему. Она не думала, что Макарова притащит его с собой, и думала, что они обсудят планы в тишине — ведь он в элите. Наверное, ее неодобрение поступка Светланы было заметно на лице…

— Он может нам помочь, — резко сказала Светлана, которая знала пыл своей подруги и знала, что она может разнести это кафе в дребезги, если ей что-то не нравиться. И тяжелый взгляд Яны переместился на Макарову, которая даже немного сжалась под ним. Со временем, темноволосая имела все тяжелей и жестче взгляд.

— Как? — холодный и твердый, словно сталь голос, пробудил Дмитрия из раздумий. Он и сам не заметил, как стал о чем-то думать, он должен объяснить сумасшедшей подруге своей девушки собственные намерения. Светлана не должна отбиваться сама.

— Я имею вполне неплохие связи, как и в школе, так и за ее пределами. Даже это кафе — собственность моего дедушки, — парень развел руками. Яна огляделась, все это время она ходила в это кафе, даже не подозревая об этом. Все эти деревянные столы, накрытие кремовыми покрывалами, удобные стулья и диванчики — собственность дедушки Виноградова. — Я могу помочь тебе с твоим планом, ведь и сам не очень люблю Табакова… — это был весомый аргумент. Дмитрий по сути никогда и рвался в элиту, но был к ней зачислен и держался там вполне уверено. Его авторитет был немного ниже авторитета Максима, но явно получше Тимура, ведь последний, как раньше и говорилось, держался там на волоске.

— Хм…- Яна задумалась, а ведь он был действительно прав. Люди с связями им пригодятся, чтобы прикрыть. А парень Светланы, как ни как, очень даже подходит на эту роль. — А знаешь, ты прав, — улыбнулась темноволосая. Она протянула Виноградову руку и, смотря ему прямо в глаза, сказала, — добро пожаловать в команду, Дима, — и он пожал ее руку, все также улыбаясь.

— Что у нас с планом? — спросил до этого молчавший Давид, внимательно рассматривая лицо Яны, которой от такого пристального взгляда стало как-то не по себе. Он будто пытался увидеть ее изнутри, что было ему совсем не присуще.

— Нам нужен в команду Тарас Чижов. Он умеет сливаться с толпой и быть

незамеченным в любой ситуации. А также хороший парень, который, думаю, будет не против разбить Табакова. Вот только нужно как-то его заставить помочь нам, — нахмурилась Яна, внимательно осматривая посетителей, пока Дима заказывал все что-то поесть и попить.

— Ты правильно выбираешь команду. Берешь только самых нужных, но Тарас не с тех людей, кому нужна месть. Он быстро прощает и забывает, ведь у него была не раз возможность проявить себя и показать элите свои возможности, — начал Давид, смотря на официантку, которая принесла им заказ. Красивая. Стройная, в зеленом фартуке с лейблом заведения и красными, словно огонь, волосами. Типичный проблемный подросток на подработке, ведь дать ей более шестнадцати он не мог.

— А что если спровоцировать элиту притиснуть его, да так, чтобы у него было желание отомстить, — неожиданно выдала Светлана, и друзья внимательно на нее посмотрели. Как в такой милой девушке такие идеи? Столь жестокие и мерзкие. И резко Макарова прижала руки к губам, осознавая, что сказала лишнее.

— Сделаем вид, что мы этого не слышали, — сказал серьезный Давид. Он понимал, что им нужно отомстить, но не нужно опускаться до их уровня. Не нужно использовать такие грязные методы и способы, чтобы добиться цели.

— Я нечаянно. Само вылетело, — прошептала блондинка, опуская голову и смотря в кружку с чаем. Малиновый без сахара, но с лимоном — ее любимый. Она видит свое отражение и сама удивляется, как могла такое ляпнуть. Яна внимательно посмотрела на девушку и решила, что нужно нарушить эту неловкую и мрачную паузу, чтобы еще больше не тиснуть на подругу.

— Для начала, можно с ним просто поговорить, — Яна взяла в руки теплый чай и вдохнула его в легкие. Голову вскружил немного травяной, но безумно приятный аромат. — Не знаю, что он скажет, но убеждать людей — в крови Светы, — улыбнулась темноволосая на удивленный взгляд подруги, которая резко подняла голову, слыша свое имя. Атмосфера начала улучшаться — не было такого липкого и тяжелого чувства.

— Я обязательно с ним поговорю, когда буду в школе, — улыбнулась Макарова, смотря на присутствующих. Она была благодарна Рыбаковой, что так резко и легко поменяла атмосферу и скрыла ее недостаток — противно играть людьми или же достигать цели любыми способами. Яна тоже так умела, но она делала это крайне редко, она пыталась вести бой честно, Светлана иногда не думала о последствиях.

— В конце намечается осенний бал с декорациями, платьями и едой, именно в этой день я хочу свергнуть элиту окончательно. Раздавить их, показать что они — ничтожны. До этого момента мы должны немного их усмирить и не давать им избивать учеников, — девушка сделала глоток чая после сказанного. Она действительно должна попытаться ради брата и папы, который все время говорил что справедливость восторжествует.

Тучи стают все темней и плотней. Оны застилают прекрасное небо…

*

* - текст придуман автором. Есть вероятность, что Вы его увидите в различных группах.

** - такого ресторана, возможно, не существует, название придуманое.

========== Часть 4. Уничтожить и помочь ==========

Уют — это то, что ощущала Яна на лекциях Бориса Дмитриевича. Приятная атмосфера, которая согревала душу, витала в воздухе. Она убирала всю липкую, словно слизь, тревогу и переживания у каждого ученика. В его кабинете чувствовался запах акриловых красок и дерева. Также этот старичок очень часто пил кофе, поэтому учащие дышали воздухом пропитанным кофе и шоколадными конфетами.

— Что такое сюрреализм? — спрашивает Борис Дмитриевич и смотрит на документы, на собственном столе. Вероятно, он искал журнал, по которому он смог бы выбрать того, кто будет отвечать. — Есть желающие? — старичок улыбается, поправляя воротник темно-синего пиджака. Он смотрит в глубь класса, скользит глазами по учащимся и натыкается глазами на Ольгу Ефремову — старосту класса. Девушка сидела на стуле и внимательно тыкала пальцем по экрану новенького телефона. Оля имела русые волосы с более светлыми концами, а также карие глаза и густые черные ресницы. Она была хорошей и ответственной девушкой, но иногда отвлекалась и не умела сосредоточиваться на чем-то одном. — Возможно, ответить хочет Оля? — старичок внимательно посмотрел на рассеянную Ефремову, которая сразу отбросила телефон, который чуть не упал с парты.

— Извините, Борис Дмитриевич, повторите, пожалуйста вопрос, — она резко встала с кресла и посмотрела на преподавателя, скрадывая руки за спиной вместе. Она всегда была не особо собрана, но сегодня безумно рассеянная.

— Ольга, ты не слушаешь на уроках, я должен принять меры, — старичок сел за стол и внимательно начал изучать классный журнал. Принять меры — это позвонить родителям и сообщить о проблеме. Но для репутации старосты и просто хорошей девочки Оля не могла такого допустить, поэтому в следующую секунду, выпрямилась и твердо сказала:

— Не надо звонить родителям, я исправлюсь. Завтра же принесу доклад, презентацию или что-то в этом роде на любую тему. Борис Дмитриевич, пожалуйста! Я все исправлю, обещаю! — обещание Ефремовой — далеко не пустой звук. Если она обещала, то обязательно выполнит, причем без всяких изъянов и недочетов. Возможно, поэтому ее и выбрали старостой. В глазах у ученицы преподаватель увидел твердость и решительность, а также надежду. Как хороший учитель может погубить надежду ученика?

— Хорошо, Ольга, — кивает Борис Дмитриевич, и девушка выдыхает, — после урока все решим. Возможно, кто-то еще хочет ответить? — спрашивает учитель, пробегая глазами по учащихся.

— Можно я? — застенчиво спрашивает Злата, неуверенно поднимая левую руку вверх. Девушка с осторожностью смотрит на старичка и сжимается под удивленными взглядами одноклассников и даже Яны. Эта девушка очень редко поднимает руку и вообще отвечает на уроках из-за излишней застенчивости.

— Естественно, Злата, можно…

— Сюрреализм — направление в литературе и искусстве двадцатого века, сложившееся в 1920-х годах. Оно отличается использованием чего-то нереального, невозможного, поэтому и переводится как «сверх-реализм» — несмотря на робость, девушка говорила это довольно уверенно и четко. Злата была сильна в теории любого предмета, но совершенно терялась на практике, будто она забывала все, что знала наизусть и даже понимала. Иногда у нее начиналась настоящая паника, и ее успокаивали одноклассники или учителя, однажды она даже сознание потеряла на уроке химии.

— Очень хорошо, — похвалил Борис Дмитриевич девушку и поставил ей оценку в журнал. Яна внимательно смотрела за движением руки старика и четко увидела, как он выводил красивую четверку в клетке напротив фамилии Златы черной ручкой.

Урок был перерван звонком на перемену, и школьники начали собирать сумки и выплывать из кабинета. Рыбакова не вставала с места и следила за чем-то смущенной Олей, которая подошла к преподавателю. Девушка была явно какой-то разбитой и потерянной, что очень насторожило темноволосую. Она решила подождать Ефремову, чтобы расспросить и понять, что с ней происходит.

— Я поняла, Борис Дмитриевич, — улыбнулась Ольга и взяла черную сумку с парты. Она закинула ее на руку и вышла с класса с громким «До свидания!». Буквально на секунду эта девушка повеселела, а тогда Яна увидела в ее глазах отчаяние и глубокую печаль.

— Оля! — Яна позвала русоволосую, которая, смотря себе под ноги, шла в направлении выхода из школы, что было не удивительно, ведь это последний урок на сегодня. Рыбакова удивилась, когда поняла, что девушка ее даже не услышала, ведь была поглощена собственными мыслями, и похоже, оны съедали ее изнутри. — Ефремова! — темноволосая повторила попытку достучаться до одноклассницы, которая ее только сейчас заметила и резко подняла голову. Она попыталась улыбнутся, но ее уголки губ автоматично опустились вниз и глаза стали стеклянными. Секунда, и девушка заплачет.

— Привет Яна… — голос Оли предательски дрогнул, и губы свело судорогой. С глаз хрустальными каплями начали падать слезы, стекая по щекам девушки к подбородку. Она не смахнула их, а просто продолжила стоять и не двигаться. Как хорошо, что коридор был пуст.

— Оля… Что случилось? — при виде такой подавленной и разбитой девушки, Рыбакова застыла и резко открыла глаза, внимательно смотря вперед. Ефремова всегда была безумно сильной и уверенной, она могла отшить наглого парня и часто защищала их класс от злых преподавателей. Почему сейчас такая стойкая и твердая девчонка плачет перед ней?

— Я…я больше так не могу, — прошептала Ольга, смотря на темноволосую и оседая на пол. У каждого человека есть невидимые барьеры — это его защита. С каждым безумно тяжелым проступком другого человека он ломался и строился далеко не за несколько минут. Иногда на его восстановление требовалось несколько дней, недель или даже лет. Он ломался от смерти близкого человека, сильного унижения, от затронутой щепетильной (для человека) темы или разбитого сердца. А если все много раз повторялось поочередности или даже все вместе эти барьеры разрушались, и тогда человек просто падал в отчаяние и задумывался о суициде. Для него это единственный выход. У Оли эта защита уже отсутствовала, она была разрушена изнутри и целиком.

— Расскажи, что случилось! Оля! — Яна подняла девушку и посадила на кожаный диванчик в углу коридора. Все-таки школа же элитная и, естественно, сидеть на полу здесь не принято. Для удобности учеников в каждом коридоре стоял небольшой диван и несколько мягких кресел.

— Яна, я так больше не могу, — девушка некричала вроде, но ее голос был подорван, и по телу бежали мелкие мурашки. Ее трясло и от слез, и от страха перед чем-то или кем-то. Рыбакова не знала, но собиралась узнать и уничтожить это. — Это все Андрей Кусинский, — в голове темноволосой пронесся образ высокого парня с одиннадцатого класса с голубыми глазами и светло-русыми волосами. Такой образ некого принца. Андрей не был в элите, но Яна прекрасно знала, что он безумно хотел туда попасть, поэтому делал все, даже самые подлые поступки на которые неспособен ни один ученик этой школы, кроме Табакова, естественно. Еще с девятого класса к нему приелось прозвище «Черный Принц» из-за скверного характера, хотя внешностью он очень даже удался. — Однажды он увидел меня с младшей сестренкой. И теперь каждую среду я должна… — тяжелый всхлип вырвался с губ Ольги, и она зарыдала еще сильней. Яна боялась услышать то, о чем она подумала — …спать с ним, иначе, как он сказал: «Твоей сестре не поздоровиться». Уже третий раз я так унизительно поджимаю губы и иду к этому ублюдку. Я такая жалкая… — девушка поднимает глаза и смотрит на Яну так, что ее сердце разрывается. Она ей поможет. Рыбакова обнимает девушку и гладит ее по спине, через несколько минут Оля прекращает плакать, а лишь сопит носом. Глаза темноволосой стают холодными и железными, словно метал. Она заточит Андрея в железной клетке и закопает живьем.

— Иди домой, — говорит Яна и смотрит в глаза однокласснице, — он пожалеет, что на свет родился. Завтра. Слышишь, завтра? Он умрет… — такой уверенный в собственных словах и черный взгляд пугал не только Ефремову, но и саму владелицу слов. Такое чувство, что ее яркие зеленые глаза стали черными и металлическими, как пистолетные пули. Они пробьют его сквозь.

— Ты…убьешь его? — глаза русоволосой увеличиваются размере, а зрачки уменьшаются. Она близка к истине. Ольга действительно верит, что Яна убьет его ножом или еще чем-то.

Наивная. Иногда слова бьют сильнее любого ножа и пистолета.

На ее вопрос Яна не ответила, она только поднялась и пошла в сторону противоположную к выходу. Она шла в библиотеку. Ей нужен Давид.

*

Коридор казался ей безумно длинным, но Яна уверено и твердо шла по паркете, стуча каблуками. Она прошла уже несколько мест и ей нужно было в старое крыльцо в библиотеку. В мыслях творился беспорядок, а в воображении рисовались сцены, как она убивает Андрея, разрезая его пополам, вытягивает внутренности и разрывает сердце. Она не убивает его сразу. Она мучает его. Девушка даже не заметила, как в коридоре стояли Максим, Сергей, Тимур, Маша, Дмитрий и Елизавета Виноградова — еще одна девушка в элите, родная сестра Димы, младше от него на год, а также несколько подпевал элиты. К счастью Кусинского, он не оказался «не в том месте, не в то время». Лиза была общительной и, естественно, очень красивой, шатенка с длинными волосами и серо-голубыми глазами и милой улыбкой. Довольно приятная девушка, которая умела и пошутить, и посмеяться. Одним из ее плюсов было также умение быстро забывать обиды и прощать людей. Одним словом хорошая и эмоциональная личность.

Рыбакова быстрым шагом направлялась в библиотеку, перебирая ногами пол. Даже стук ее каблуков звучал как-то опасно и угрожающее. Слишком твердо она стояла и слишком уверенно шла. Ее глаза холодные и твердые, словно сталь, уже наверное бы пробили стену, если б не…

— О, моя малышка, — к ней шел с раскинутыми руками Максим, ухмыляясь, а его друзья за спиной посмеивались. Белая футболка, обтягивающая его мускулистое тело, и джинсы, лежащее на парне как вылитые, делали его неимоверно сексуальным, а мужской запах и легкое послевкусие сигарет — желанным. Не парень, а мечта.

— Отьебись, Табаков, — голос, словно сталь, и твердые глаза, которые даже не посмотрели на него, пронеслись рядом с парнем, который от неожиданности даже открыл рот и заглотнул немного воздуха, словно рыба. Его друзья прекратили смеяться и зависли от слов Рыбаковой. — Малышка занята, — прошипела девушка и проскочила сквозь удивленную толпу.

— Наверное, она пошла кого-то убивать, — Сергей подошел к другу и похлопал его по плечу, превращая неловкий и странный момент в шутку, от которой послышались смешки подпевал и элиты. Шарапов умел разряжать обстановку шутками и комедиями, чем удачно пользовался, дабы скрыть от импульсивного друга некоторые моменты.

— Не исключено, — посмеялся и подыграл Табаков Сергею. А сам очень удивился такой Яне. Максим даже забыл, что она его немного послала и что ему следует разозлится. Он никогда не видел девушку такую серьезную и злую. Наверное, кто-то перешел ей дорогу, и этому кому-то будет очень не сладко. Но вот кто ее жертва? Кто, возможно, не доживет до завтра?

*

В библиотеке была такая же пыль и запах старых книг, как и несколько дней назад, когда Рыбакова здесь была. Она твердым шагом, стуча каблуками, шла по выученному маршруту к компьютерам. Серьезность и опасность девушки чувствовалась на милю, поэтому даже библиотекарша, которая хотела что-то сказать, осеклась и, не задав вопрос, застыла в одном положении.

И даже часто не замечающий ее Хвостов, резко развернулся на к ней и изумленно посмотрел на девушку, которая была просто в бешенстве. Он даже подумал, что это он виноват, потом успел помолиться за провинившегося и взять защитный шлем.

— Давид, я безумно тебя кое-что хочу попросить, — она приближается на слишком близкое расстояние к парню и, опираясь на его колени руками, смотрит ему в глаза. Он даже смутился от такого жеста с ее стороны и раскрыл глаза, но сама Яна даже не заметила этого. Уж слишком она зациклена на собственном задании. Если она так просит, то это наверняка очень серьезное и важное для нее. — Мне нужны все компроматы и вся информация о Андрее Кусинском. Любые переписки, носящее в себе хоть что-то полезное, фотографии, бывшие девушки и что-то даже из ряда вон выходящего. Все. Абсолютно, — Рыбакова сказала это словно на одном дыхании, продолжая смотреть в глаза Давида, и сгибается к нему еще ближе. Когда их носы почти соприкоснулись, и парень чувствовал ее дыхание, она закончила, все еще заглядывая в его глаза. Наверняка, она хотела увидеть в них, понял ли он все, что она сказала. Но парень смущенно смотрел на ее зеленые омуты, зовущееся глазами. Изумительные. Изумрудные. Яна резко отстранилась от Хвостова и выпрямилась.

— Я понял, — голос юноши хрипел, и он резко опустил глаза. Боже, как она его смутила! Давид даже не знал, куда ему деть глаза и пытался как-то избежать прямого взгляда с ней.

— Давид, — твердо проговорила Рыбакова, но парень не поднял глаза — посмотри на меня! — Она не подвышала голос, но говорила достаточно твердо, словно приказывала, но это точно так не звучало. Девушка поставила руки на бедра и нахмурилась. — Если ты не посмотришь, я сделаю еще раз так, — и Хвостов резко поднимает глаза, внимательно смотря на нее. Значит, она только что осознала, что сделала… И ее это совсем не смутило.

— Я все понял. К вечеру пришлю нужные файлы и фотографии, — теперь его тембр и голос выровнялся и стал обычным, а также девушке внушал доверие серьезной взгляд зеленых глаз. Вернулся прежний Давид.

— Я тебе буду безумно благодарна, — улыбнулась Рыбакова и сложила руки вместе на животе. Ей очень нравился серьезный Давид, но смущать его было бесценным, хоть парень и не сильно краснел, все было видно по его глазам. В них кружилось в танце легкое замешательство. — Или мне как-то по-другому тебя отблагодарить? — ехидность в ее голосе послышалась и Хвостову, который решил не проигрывать ей и резко поднялся с кресла да так, что девушка испугано сделала шаг назад. Теперь ухмылку она увидела на губах парня.

— Я буду не против, — он приближался к ней. Давид был не так хищен, как Табаков, но имел странную грацию и наглость, которую раньше темноволосая не замечала. Это движение ей казалось даже немного сексуальным, отчего она прикусила губу и сделала несколько шагов назад. Но юноша был быстрее и в мгновение очутился около нее.

— Ей, Давид, я же пошутила, — наиграно возмутилась Яна и по-детски улыбнулась парню, смотря в его глаза. Он был красив. Когда он стоял так близко, она ощутила запах мужского одеколона. Хвостов стоял около нее так, что она дышала фактически ему в грудь. Слишком высокий.

— А я — нет, — зрачки Рыбаковой уменьшились, когда юноша положил свои ладони ей на щеки и она автоматически стала на пальчики, даже будучи на каблуках. И он поцеловал ее в губы. Не так страстно, как Максим, но довольно эмоционально. Без языка, но как-то по-своему. Приятно и нежно, легко сминая губы, и обжигая изнутри странной, но сладкой нугой. Пальцы на руках, которые она положила поверх ладоней Давида, занемели и налились свинцом, как и ноги.

Между ними не было той безумной всепоглощающей страсти, между ними было что-то иное. Но целовать его было действительно приятно, хотя Яна ни разу об этом не задумывалась.

Хвостов оторвался от нее, когда воздух начал кончаться, и внимательно посмотрел на лицо уже смущающейся подруги, которая отвела взгляд. И он улыбнулся так ребячески и беззаботно.

— Посмотри на меня, — прошептал юноша, но Рыбакова только покачала головой, не смотря на парня. Она не хотела на него смотреть не потому, что он был ей противен, а скорее потому, что уж слишком она не ожидала от него такого. Ей всегда казалась, что он робкий, но как оказалось это не так. Совсем не так. — Если не посмотришь, я сделаю так еще раз, — он повторил ее слова и улыбнулся такой же улыбкой. Ехидной, но не лукавой. Юноша даже немного оскалился.

— Ей, так не честно, — улыбнулась Яна, смотря на парня и хмуря брови. Она была похожей на маленькую девчушку, которую Хвостову захотелось защищать. Даже сказала она это таким детский тоном и голоском. И парень, не сдержавшись, целует ее в лоб.

*

Дома девушка была в приподнятом расположении духа, ведь сейчас из-за Давида ей было так легко и приятно, но бабочки в животе не летали. Она в него не была влюблена, это была взаимная симпатия, которая может перерасти в что-то больше или нет. Даже Денис заметил ее состояние, кстати, он сегодня был первый раз в школе после того избиения. Сам мальчик сказал, что все было замечательно и его никто не трогал, а даже одноклассники похвалили его сестру, в смысле Яну, за смелость противостоять самому Максиму. Конечно, на последних словах и выразительному «самому» девушка закатила глаза и покачала головой.

Мама сегодня не ночевала дома, ведь она уехала к Анастасии Даниловной — младшей сестре их отца. Женщине сейчас приходится нелегко, ведь недавно от нее ушел муж, и она справлялась сама, как могла, но все же грусть немного поглотила и ее. Татьяна решила, что должна помочь Насте с ее горем, ведь и сама столкнулась с таким, хотя немного другим. Она никак не может вернуть своего мужа. С того света не возвращают.

От раздумий о маме, Рыбакову отвлек звук, исходящий от компьютера. Ей пришло сообщение от Хвостова. Он, как и обещал, скинул ей несколько документов и фотографий. Темноволосая отправила быстро по электронной почте «Спасибо!» и начала изучать материал.

О родителях было написано совсем немного и совершенно безобидная информация, также о друзьях. Вот тогда темноволосая решилась посчитать сколько девушек было у этого «общительного мальчика» в свои-то семнадцать.

— …девятнадцать, двадцать, двадцать одна… — девушка начинала считать в мыслях, но когда количество перевалило за пятнадцать, она начала считать в голос. Двадцать одна девушка в семнадцать лет?! И это только те, с которыми он был в «романтических отношениях», а еще наверное с двадцатка с таких, с которыми у него был случайный секс или по пьяни.

Действительно, «общительный мальчик» и даже любвеобильный. Очень любвеобильный. Это уже далеко не принц, скорее принц-шлюха. Девушка начала внимательно рассматривать фотографии парня с девушками, и ее внимание привлекла фотография, на которой стояла вся элита и несколько подпевал в классе так десятом. Андрей стоял на этой фотографии в обнимку с какой-то девушкой.

Девушка красивая, с серыми глазами и покрашенными пепельными волосами к ключице и выразительными скулами. Также ее лицо украшали милые веснушки и несколько родинок. Она имела тонкую шею и опрятный вид. Черная юбка-карандаш, синяя блузка и веселая улыбка. Больше Яну поразила не эта волшебная девушка, а безумно счастливый парень с таким влюбленным выражением лица и умилением в глазах.

Он любил ее, чисто и верно, как никого.

Но ничего особо сказано о ней не было. Только имя — Владислава Карягина.

Яна сорвалась с кресла и взяла в руку резко телефон, набирая Свету. Послышались длительные гудки, и наконец-то Макарова подняла трубку.

— Алее, — Яна услышала мелодичный голос подруги и улыбнулась. Светлана, как всегда, веселая и радостная. А судя по голосе, она была далеко не одна. — Привет, Яна! — поздоровалась Макарова и что-то прошептала, но явно не к темноволосой.

— Привет. Свет, ты знаешь Владиславу Карягину? — когда ее подруга услышала это имя, она немного занервничала. Это было слышно по неровному дыханию и рваным словам…

— Эта девушка подпортила нервы одному парню из нашей школы — Андрею Кусинскому. В начале десятого класса, она безумно понравилась этому парню. Он просто влюбился и все. Парень поменялся для нее, ходил в зал, покупал дорогие подарки, просто души в ней не чаял. Он считал, что она — божество, что лучше ее просто не существует. А Владислава совсем его не любила, ее цель — Максим Табаков. — Боже, почему все в этой школе связано с этим упырем? — Она пыталась соблазнить его, но Макс держался достойно, ведь считал Андрея другом, но она оказалась хитрее. В один момент Табаков переспал с Владиславой, фактически, он отбил у него девушку. Кусинский долго убивался из-за нее, и он начал ненавидеть Максима. Никто не знал причину расставания этой звездной парочки. Теперь я не понимаю только одного: почему Андрей пытается вернуть потерянную дружбу? — задала вопрос Светлана, который начал крутится у Рыбаковой с середины рассказа. Уж слишком все сладко, даже приторно. Как будто Андрею нужно было быстро сблизиться с Максимом. Но ради чего? У него точно была какая-то цель.

— Спасибо Свет! Ты мне очень помогла! Передавай Диме «привет»… — Яна мягко улыбнулась, передавая в голосе и тоне чувства умиления. Все-таки неплохая они парочка.

— А зачем тебе?

— Завтра намечается грандиозная месть, но не Табакову. Над ним я хочу поиздеваться, — едкий тон и голос. Слышны немного нотки игривости и лукавости.

Она, черт возьми, такую игру задумала, что Максиму даже в кошмарах такое не снилось.

*

Весь вечер Яна думала о Кусинском, именно он занимал все ее мысли. Она анализировала его поступки, слова, историю и даже попыталась найти в социальных сетях ту самую Владиславу, которая стала и загадкой, и ответом одновременно.

Если он так безумно бы хотел стать другом Табакова, то он бы явно прибрал с дороги Рыбакову сразу. Но он даже не обратил на нее свое внимание. Почему же? Тот факт, что Яна сильнее, его не остановит, у них всех слишком большое его, чтобы вызнать такое. Значит, девушка ему полезна. Также он ненавидит Максима за своеобразную измену, но притворяется его другом. Зачем?

Яна поджимает колени к груди, обнимая их руками, и кладет на них голову. Черт, как все сложно!

«Лишь близкие могут сильней всего ранить…» — в мыслях проносится фраза папы, которую он часто повторял.

Стоп!

Действительно!

Кусинский ненавидит Табакова, поэтому, втершись ему в доверие и узнав его слабые места, уничтожит его. Яну он не трогает, потому что он знает, что у нее довольно полномочий, чтобы также прихлопнуть Максима.

Все так просто!

А слабое место Андрея никто другой, как Владислава Карягина…

*

Школьное кафе на третьей перемене было наполнено, да так, что и яблоку было негде упасть. Все школьники столпились или у касс, или у столиков, быстро поглощая еду. Аромат стоял просто невероятный. Запах фруктов, вишневого сока, манной каши и картофельного пюре с сочной отбивной смешались. От такого запаха даже у Яны загудело в животе, а ведь девушка не страдала аппетитом.

Она сидела за дальним столиком с Светой, которая лениво попивала любимый сок и с застенчивой Златой, читавшей какой-то пустой роман. Давид редко приходил в школьное кафе, а если и случалось такое, то только на уроках, кстати, с прошлого дня темноволосая его еще не видела. А с Дмитрием они договорились не афишировать собственную дружбу, чтобы не вызывать подозрений со стороны учащихся и элиты. Рыбакова ела манную кашу очень медленно. Девушка никогда не торопилась при поглощении еды, поэтому, наверное, у нее резко пропадал аппетит, и она недоедала, поэтому не страдала отравлениями.

Но однажды Яне поставили диагноз гастрит, и девушке пришлось хорошо кушать. Лечение было для нее Адом, кроме плотных перекусов еще и противные таблетки и уколы, а также частые боли в животе. После этого девушка начала чаще есть, но любовь к еде все также отсутствовала.

Взгляд Рыбаковой притянули к себе крики школьников, и она просто зависла, увидев Андрея, который пытается положить Олю на стол.

— Сначала, ты дашь мне, — похотливо улыбнулся этот мудак и начал задирать юбку девушки, которая отбивалась и плакала. Ее слезы были слишком сильным ударом для Яны. Почему никто не прекратит это безумие? Почему Табаков и элита спокойно на это смотрит? — А потом всем присутствующим, поняла меня, шлюха? — гаркнул к Ефремовой Андрей. От такого прозвища Рыбакова поморщилась и, незаметно встав, прошла к парню. Все были слишком заняты представлением, поэтому не увидели миниатюрную девушку, которая уверенно приближалась к цели.

— Что ты делаешь, Кусинский? — тихо спросила Яна, привлекая внимание парня, одновременно прекращая его попытки избавить Олю от одежды. Тогда ее заметила и толпа школьников. — Она — не Владислава Карягина, она — не дает всем подряд, — серьезный взгляд темноволосой и острые слова, сказанные на повышенном тоне, заставили содрогнуться Кусинского, как и знакомое имя и фамилия. Это услышали все, приглушено ахнув и распахнув глаза. Некоторые, даже не стесняясь, приставили ладони ко ртам. Даже Табаков и элита немного занервничали. Откуда ей это известно?

— Откуда? — парень просто прошептал эти слова, но все поняли, что он сказал и, что он имел в виду. Буквально за секунду, он побледнел и задрожал, как осиновый лист. Сейчас он не «Черный Принц», сейчас он бедный мальчишка, который все еще любит.

— Свои источники, — хмыкнула темноволосая. Она не собирается раскрывать все карты и тем более выдавать Давида. — Давай же, Андрей, чего же ты ждешь? Продолжай! Заставь хоть ее с тобой трахаться, ведь Владислава предпочитала парней статусом повыше, — слова разъедали Кусинского изнутри, вырывая его плоть. Это не насыпать соль на рану… Это облить сердце кислотой. Точно также, как ты обливал кислотой Олю. Кстати, девушка была сама в шоке от Яны и ее слов. Как она только не боится? Хотя если обидчики захотят превратить ее жизнь в Ад — она превратит их жизнь в Ад.

— Я.я… — парень разбит, неужто старые чувства не угасли и продолжают уничтожать его.

Ему сейчас больно, но Оле было больней…

— Хватит, малышка, — подорвался Максим. Он был тоже на взводе, ведь это его…друг? — Ты достаточно сказала, мы все поняли и Олю трогать не будем! Успокойся и иди доедай свою кашу… — парень хотел пошутить и даже немного унизить и утихомирить пыл девушки, но было поздно.

Она завелась, и даже смерть не остановит ее…

— Оу, — наиграно поморщилась Рыбакова, изображая дикую ненависть к кислому. Она сейчас такое выкинет, что психическое состояние этого парня нарушиться. Нужно все срочно прекращать, — защищаешь подлого лгуна? — шок. Просто шок. Больше никто не хотел кушать и пить, все смотрели на перепалку. Но это была уже не перепалка даже, а кровавое месиво, которое устроила Рыбакова с автоматом, отбирая у всех щиты. — Он ненавидит тебя. У него даже переписка есть с Артемом Мечниковым, в которой он щедро поливает тебя грязью, рассказывая, как добьется твоего доверия и прихлопнет, словно муху к стеклу, рукой. Карягина стала смыслом его жизни, который ты, Табаков, отобрал. Будучи твоим верным другом, он бы и меня убрал, но он даже не собирался… — и тут послышались приглушенные фразы: « Точно-точно…», «А она права, черт возьми», « Кстати, действительно!». К учащимся начала приходить сознательность и возможность мыслить. Атмосфера накалялась к невозможной температуре.

Она просто раскрыла все карты, рисуя совсем не причудливый узор, а четкий и точный рисунок.

— Что? — единственное, что вырвалось у Табакова. Он ведь доверял Андрею, считал его, возможно, даже братом. Максим, и правда, никогда не думал на поставленные вопросы, он безоговорочно верил Кусинскому, хотя иногда ему это все казалось странным, каким-то наиграно-приторным.

Яна бы продолжила, если б не тихий вой Оли:

— Остановись… Он заслужил свое, лучше ты бы его убила ножом… — прошептала измученная Ольга, смотря на почти прозрачного парня. Яне тоже было его жаль, но она не может видеть слезы подруги. Даже Ефремовой, которая от него натерпелась невероятно, стало не по себе.

— Руки об грязь не мараю, — Яна подняла руки на уровне груди и развернулась, чтобы пойти прочь с этого места. Она не стала монстром, она просто защитила, и девушка увидела, что русоволосая это ценила и была ей благодарна за заботу. — И мой тебе совет, Кусинский: брось те старые чувства на растерзание волкам и начни новые отношения. Ведь ты умрешь, стоит тебе только напомнить ее имя… — совет был действительно безумно полезным и даже к Андрею дошли эти слова. Когда он придет в себя, он использует его. Несколько ребят со школы стали подумывать записаться к Яне на сеансы психологии. Ведь только она, промывая косточки, вытягивала с ямы дерьма и поднимала боевой настрой.

Этот день останется в памяти каждого ученика этой школы.

*

Вечером Максим задумывался о словах Яны и ее поведении. Он больше не верил Андрею и оставил его на попечение других членов элиты. Уж слишком тяжело он переносил измену, и почему-то он поверил ей на слово, не требуя доказательств.

Хотя какой ей резон врать?

Вот только откуда ей известно об этом. Возможно, постаралась Светлана, нет, даже не «возможно», а «точно», но в этом замешан еще кто-то. Как она могла узнать о конфиденциальной переписке? Только гений какой-то, с большим талантом к хакерству, смог ей помочь. Но кто?

— Здравствуй, котик, — в гостиную к парню вошла Алена и поставила на чистый пол пакеты с новой одеждой и аксессуарами. Эта девушка только и делала, это ходила по магазинам, покупая ненужный хлам и забивая им полки не только своего дома, а и Максима. Но ему сейчас было на это откровенно наплевать. С Рыбаковой тема поинтересней.

— Привет, — как-то на автомате отозвался парень, поглощенный собственными мыслями. Фролова это заметила, поэтому, расправив волосы, поспешила сесть около Табакова, целуя его в щеку. Ее сразу же накрыл его изумительный одеколон, который она так любила.

— О чем задумался? — спросила темноволосая, притуляясь к парню и ложа свою макушку ему на грудь. Она посмотрела на четкие черты лица парня и улыбнулась. Вот девка себе лакомый кусочек откусила. Кстати, Алена тоже задумалась о том происшествии с Рыбаковой, ведь девушка была далеко не дурой. В какой-то мере ей нравилась Яна тем, что она умела править не силой и угрозами, а словами и умом. Это то, что так не доставало Фроловой, но, естественно, она никогда этого не признает. Боже, упаси!

Нам нравится в других то, чего нет у нас. Вот такая правда жизни.

— О том, кто помог Яне, кроме Светланы Макаровой… — прошептал Максим, смотря на камин. Огонь не горел, но все же даже обычный камин притягивал его взор. Это было странно, как для Табакова.

— Давид Хвостов, — четко сказала девушка, вызывая у парня легкое непонимание, а затем приличный шок. Он распахнул глаза и внимательно посмотрел на серьезную девушку, проверяя не шутит ли она. — Да-да, тот самый компьютерный гений и безумный хакер, именно его так боялся Сергей и говорил не трогать его. А и еще именно тот интроверт, который ненавидит людей, — пожала плечами Алена, будто бы говорила о погоде. Она покачала головой, рассказывая о всех достижениях Хвостова. Хороший набор, как для простого ботаника, да еще и в очках.

— Ого… Я даже удивлен, — проговорил быстро Максим, пытаясь осознать до конца услышанную информацию. Теперь понятно, кто так ловко сломал страницу Кусинского, вытянул самое важное и главное — остался незамеченным. Для Хвостова, это раз плюнуть. — Но я думал, что он ни с кем не общается…

— Я тоже так думала, пока не застала их за довольно милой и интимной беседой в библиотеке, в старом крыльце. Даже поцелуй увидела, — последние строчки Алена прошептала, видя изменения в лице своего парня. Ей стало страшно.

— Что значит «поцелуй»? — прорычал Табаков, подрываясь, словно зверь с клетки. Этот Хвостов посягнул на его собственность. Да и как сама Яна такое допустила? Она же — его. Только. Его. Что за наглость? Он пообещал себе, что завтра Рыбаковой придется только молится и ставить свечи за себя в церкви, ведь он уже все знает.

*

========== Часть 5. Кровавые воспоминания с привкусом безумия ==========

Комментарий к Часть 5. Кровавые воспоминания с привкусом безумия

Извините, за задержку главы, ведь у меня были экзамены, которые я удачно сдала.

Мне кажется, стоит поставить более высокий рейтинг. А что думаете Вы? Кстати, сцену безумства и суицида я описывала первый раз в жизни. Надеюсь, получилось что-то стоящее и интересное. Хочу узнать Ваши мысли об этом.

Также хочу Вам напомнить, что нужно думать в первую очередь о своих близких и о их чувствах. Также не нужно принимать все так близко к сердцу.

Приятного прочтения!

Еще со вчера у Максима было ужасное настроение, и испортил его далеко не столь ранний подъем и плохой завтрак, точнее его отсутствие, а новость от Алены. Кто мог подумать, что его добыча и хакер школы встречаются и даже целуются. Ну, хотя бы не на виду у всех.

Табаков был безумным собственником, и если что-то его отбирали, он до безумия злился. Тогда шансы жертвы резко уменьшались дожить до следующей минуты. И если его противником был бы обычный среднестатистический паренек, глава элиты, даже не смотря на него, затоптал бы его, но что делать, если это — безумный хакер, который сильнее всей команды личных помощников Макса? И, естественно, Табакову было б не приятно, если бы вся школа узнала его секреты, ведь у юноши было много чего скрывать. А о некоторых вещах не знал никто из элиты и, возможно, даже не подозревал.

Одев синюю рубашку, которою горничная приготовила еще с вечера, и джинсы с кедами парень, а также незаменимую кожанку, поспешил сесть в новенькую машину. Эта красавица, в смысле машина, была куплена буквально неделю назад по действительно нелепой причине. Максиму безумно нравилась его предыдущая тачка, но на ней не было крючка на зеркале, чтобы повесить любимый брелок, так вот поэтому юноша купил новую уже с тем самым крючком. И многие подтвердят тот факт, что этот парень — ненормальный.

Он вышел с собственного дома, который стоил довольно прилично, даже очень прилично, ведь этот дом мог соревноваться с немаленьким особняком президента. На улице уже стояла его машина. Красная, как огонь, и быстрая, как свет.

Садясь в собственное авто, он твердо решил сегодня поговорить с Яной и этим Давидом. Его совершенно не заботили чувства ни парня, ни девушки. Она — его и это не изменишь, ведь он так решил. А всем в этой школе давно понятно, что его слова не обсуждаются, какими абсурдными они бы не были.

Дорога была не далекой, поэтому через пятнадцать минут Макс выходил с машины под влюбленные вздохи учениц школы. Они — наивные, кроме своей мимолетной влюбленности не видят больше ничего, даже собственного носа. Оглянитесь! Посмотрите! Он же ужасный мудак, который разобьет твое хрупкое и невинное сердечко, как бокал, и даже не заметит. Он же превратит твои мечты в звезды, до которых ты не дотянешься. Он же посмеется над твоими чувствами и пойдет спать с очередной девушкой, постепенно ломая и ее.

Табакову никогда не было жаль тех девушек. Он даже их не помнил, ведь оны уже испорчены им же. «Ненужное нужно забывать», — вот это и есть девиз юноши. Максим уже со счета сбился, скольких девушек он превратил в женщин, со сколькими уже «падшими» спал, а, тем более, скольких целовал. Наверное, нет еще ни одной девушки в этой школе, которую не поцеловал.

— Максимчик, — к парню подбежала Алена, которая сегодня была одета пооткровенней, чем всегда: короткая до неприличия и обтягивающая юбка, белая футболка с большим декольте и черные чулки. От вульгарности этого образа Табаков даже скривился. Такая Фролова ему не нравилась, ведь иногда девушка бывает вполне серьезной и адекватно мыслящей, но не сейчас. В таком наряде от нее можно ожидать только тупости и заторможенности, а также этих нелепых прозвищ в ласкательной форме. Ох, как же юноша их ненавидел! — у тебя забрали первый урок, ты должен пойти в актовый зал, — улыбнулась девушка и поцеловала парня в щеку. Максим до сих пор удивляется тому факту, что она думает, что оны состоят в «романтических отношениях», хотя она для него всего лишь очередная подстилка. Ну да, она задержалась на более долгое время, чем предыдущая, ведь всегда под рукой и пока не пилит мозги о свадьбе, детях и прочего. Ведь все девушки юноши считают себя «последними» и теми «единственными», на которых в будущем Табаков женится. Что именно они изменят его как хотят.

— Это еще почему? — недоверчиво спрашивает глава элиты и запускает руку в темную шевелюру. Зачем забирать выпускной класс в актовый зал во время уроков, тем более, когда экзамены на носу? Естественно, парень и так уже считался студентом лучшего университета в стране, но есть и другие ученики. Хотя какая разница? Ему и так на них плевать, пусть сами отбиваются.

— Там выпускников собирают. В это дело даже десятые классы подключили. Что-то вроде репетиции осеннего бала, но меня, к сожалению, забирает глупая математичка! — высказала свое недовольство Алена, а Табаков мерзко улыбнулся.

«Кто еще здесь глуп?» — пронесся ехидный комментарий в мыслях юноши в сторону Фроловой, но парень с большим усилием смолчал. Пока Алена ему нужна, ведь она следит за Яной и рассказывает все ему. А Макс не горит желанием следить за собственным «Мини-Адом». Это прозвище он придумал ей вчера, когда она легко послала его. Но ведь это действительно так: она — маленькая и безумно злая и колкая.

— Ясно, Алена, — парень улыбается как-то холодно, но Фроловая, ослеплена красотой парня, не замечает колкие нотки и горький привкус слов. Она всего лишь дурочка, которая через несколько дней будет убиваться из-за раненого сердечка и пытаться резать вены, но собственное самолюбие не даст ей причинить себе боль и, тем более, некрасивые шрамы на руках. Как потом богатенькие мальчики будут на нее смотреть?

Больше не сказав ни слова, Максим идет прямиком в указанное место и следит за обстановкой в школе. Он видит школьников, которые смотрят на него с восхищением и осторожность, ведь он — безумно опасен. Его власть — безгранична, потому и страшна. Эти жалкие людишки видят в нем только авторитет, короля, деньги, власть…

Но был ли Табаков достойным королем этой школы?

Наверное, да.

Но видела ли в нем Рыбакова короля?

Наверное, нет.

*

Актовый зал был не очень и заполненным. По нему, конечно, бродило несколько сонных учеников, которые вяло перебирали ногами, слушая наставления Екатерины Евгеньевны — педагога-организатора всех праздников и фестивалей. Эта женщина была хороша собой, ведь была очень юна, но очень авторитетная и гордая.

Но это не мешало Максиму переспать несколько раз с ней.

Екатерина имела всего лишь двадцать пять и работала здесь только год, но уже хорошо влилась в коллектив и умела манипулировать учениками. Женщина часто пользовалась своей красотой и пышными формами, ведь была далеко не толстой плоской бабой, если такое вообще возможно в природе. Иногда она вела себя слишком доступно с директором, но никогда не спала с ними. Возможно это — принцип, но это не точно. Просто так думал Максим, а как оно было на самом деле, никто даже не подозревал. Да и никого это не интересовало.

— Здравствуйте, Екатерина Евгеньевна, — поздоровался Табаков, ломая язык о имя и фамилию женщины. Ему так хотелось называть ее «Катюша» как в те бурные ночи, но школьные правила, да и простая мораль это запрещали. Хотя когда юноша особо слушал лекции о морали?

— Здравствуй, Максим, — поздоровалась женщина, а ее глаза блеснули хитрым огоньком. Она прекрасно знала, что парню не нужны проблемы, да и ей их создавать, он бы не хотел, поэтому будет молчать или лгать. Она накрутила прядь с высокого хвоста на палец и кокетливо улыбнулась.

— Зачем нас здесь собрали? — Табаков развел руками, показывая на учеников школы, которые лениво передвигались, но иногда засматривались на парня. Он осмотрелся в поисках знакомых голов и увидел недалеко стоящих Сергея, Машу и Елизавету. Они что-то увлечено обсуждали и смеялись.

— Ты, естественно, знаешь, что довольно скоро осенний бал, поэтому нужно украсить зал и немного убрать здесь. Директор почему-то решил, что эту роботу должны сделать именно одиннадцатые классы и некоторые ученики десятых, а также провести танец. Это будет, возможно, танго или вальс. Пока еще никто не знает — рассказала Екатерина Евгеньевна, смотря на детей и кивая головой при любых вопросах.

— Я понял, — кратко бросил Максим и поспешил подойти к друзьям. Только узнавшая информация, заполонила его мозг, и он сейчас медленно приближался к ребятам, осознавая слова Кати. Если здесь и десятые, то значит и Яна должна здесь быть. Эта мысль заставила юношу поднять голову и попытаться найти нужную макушку. Но девушки не было видно.

*

Библиотека была как всегда пустой и пыльной. Яна совершенно не хотела идти по приказу учителя в актовый зал. Она не считала нужным проводить этот бал, хотя он и был финальной точкой ее затеи, тем более, когда к нему оставался еще целый месяц. И да, Рыбакова была тем человеком, который делал все в последний день.

Давид тоже не пошел туда, и Яна была в этом уверена, ведь он не участвовал в таких мероприятиях и вообще не любил социум. Иногда девушке казалось, что он вообще не общается ни с кем, кроме нее.

И Хвостов как всегда сидел за компьютером, изучая что-то. Подойдя ближе, девушка увидела, что парень читает какую-то переписку Стаса Хвостова с девушкой.

— Мм, как некрасиво, — улыбнулась темноволосая, смотря на напуганное лицо парня, который только ее заметил. Он делал что-то действительно секретное, раз не заметил, как она подошла и развернулся с таким лицом, — читаешь чужие переписки? — девушка посмотрела на уже спокойного Давида и бросила колкий комментарий.

— Приходится, — разводит руками парень и улыбается. Видимо он понял, что Яна не является какой-то угрозой, так скажем «свой человек». — Мой брат нашел новую пассию, а я не верю в ее чистую и большую любовь к нему. Уж слишком он наивен, а она — сладкая, — нахмурился Хвостов, поправляя очки. — А ты почему не на подготовке к балу? Прогуливаешь? — парень поднялся и ответил вполне достойно на комментарий Яны. Черт, этот парень нравился ей все больше и больше!

Давид заключил ее в крепкие объятия и положил свой подбородок ей на макушку. Он расслаблено выдохнул и тут же втянул в себя запах ее духов. Никто никому не говорил, что они встречаются, ведь это не влюбленность, а всего лишь симпатия. Да, они обнимаются, целуются, но при том еще и дружат. И ни девушке, ни парню не нужно объяснять неожиданный поцелуй или что-то в этом роде.

— Прогуливаю, — улыбнулась Яна, притуляясь к парню. С ним ей было действительно тепло и приятно, она не чувствовала той опасности неопределенности, что преследовала ее с Максимом. С Давидом нежная стабильность, нет острых ощущений. Здесь она могла расслабится, а не перебывать в плену у адреналина и ждать, когда Табаков что-то выбросит.

— Не люблю я такое… Хочу сегодня спокойствия, — улыбнулась Рыбакова, проводя холодным носом по шее парня, от этого у него побежали мурашки по телу, а она удовлетворительно улыбнулась.

— Слышал, ты вчера разгромила Кусинского, причем весьма жестоко… — начал Хвостов, и девушка не слышала в его голосе призрения, злости или поощрения. Он говорил как-то просто, но все же эмоционально.

— И я совсем не жалею об этом, — закончила мысль парня Рыбакова и немного отошла от него. Если у человека хороший нюх, он бы теперь учуял нотки мужского одеколона на одежде и коже девушки.

— Я так и думал, — он улыбнулся и поцеловал ее в лоб. Такая маленькая, но такая решительная и твердая. Иногда даже у взрослых людей нет таких качеств, как у нее. Столь сильная и харизматичная личность смотрела сейчас доверчивым взглядом двух изумрудов.

— Я хотела б еще и порисовать, поэтому вернусь к тебе позже, — девушка отошла от парня и улыбнулась. Она обязательно еще с ним встретится и поговорит, выпросит о этой девушке его брата и просто поддержит, ведь он понимает ее и помогает во всем. — Пока, — Яна махнула ему ладошкой и поспешила выйти из библиотеки, стуча каблуками.

*

А актовом зале сейчас было очень много народу, и если некоторые действительно занимались делом, то другие просто лясы точили. Кто-то украшал, кто-то убирал, кто-то спал, а другие просто бегали по залу, смеялись и в общем веселились.

Табаков стоял в углу, наблюдая за этими подготовками и шалостями, но ему самому было совсем не до веселья. Он никак не мог найти Рыбакову и поэтому очень злился. Где ж она пропадает? И буквально несколько минут назад он поймал одного своего фаната и попросил найти Рыбакову, хотя нет, не попросил, а приказал, да еще и сделал злое и презренное лицо. Пусть боится и не думает ослушаться.

— Макс, — к нему подбежал тот самый малый, о чей миссии говорилось сверху. Мелкий, рыжий с карими глазами и веснушками. Слишком ребяческий и беззаботный. Очень похож на ребенка с еще совсем не сформованной личностью и психикой, — она зашла в библиотеку, — когда мальчик это сказал, Табакова словно током ударило. В библиотеку? Хвостова тоже нет, значит он в этой библиотеке, и она пошла к нему, а Максим не может такое допустить.

Парень рывком скинул с себя ленточки, которые на него завешала сестра Виноградова, улыбаясь, и побежал, словно зверь, в старое крыльцо. Кстати, с Лизой у него были очень дружеские отношения, или она ему была даже как младшая сестра. Такая радостная и искрения девушка, умеющая видеть людей насквозь. Когда она завешивала ленточки, она еще говорила что-то вроде: «Красивая елочка!» и побежала искать другую жертву. Если так сделал бы кто-то другой, то Максим наверняка уже бы разозлился и накричал на этого человека. Но это же Лизка.

Максим несся, словно танк, по коридорам школы в старое крыльцо, и на зло ему, оно находилось прилично далеко от актового зала. Возможно, директор и согласился его не менять, ведь оно находилось далеко от глаз гостей. Туда редко кто шел. Табаков не совсем бежал, но очень быстро шел с дикой мимикой. Злой, колкий взгляд, словно бензопила, разрезал воздух, мышцы напряглись, а вены вылезли.

Какого черта там происходит?

И вот оно заветное старое крыльцо. Максим еще ни разу сюда так не рвался как сейчас. Он целеустремленно бежал к библиотеке, но его путь перервал силуэт миниатюрной девушки, которая заходила в кабинет творчества и шла она явно из библиотеки. Парень ехидно усмехнулся: бабочка залетела в клетку сама.

Табаков лениво начал направляться в тот же кабинет и, увидев там Яну, которая увлеченно дорисовывала портрет отца, он лукаво улыбнулся. Сейчас ей никто не поможет, ведь он отыграется на ней. Юноша зашел в кабинет и прикрыл дверь, но очень осторожно, чтобы девушка не услышала.

— Ты почему не в актовом зале? — на голос Яна резко повернулась и изумленно выдохнула. Похоже, она не ожидала его здесь увидеть. Невольно парень бросил взгляд на ее тело, на котором отлично сидели джинсы, белая майка и серый кардиган с черными рукавами. Довольно мило и стильно.

— А я так надеялась, что не встречу тебя сегодня, — горько улыбнулась Рыбакова, опуская взгляд зеленых глаз. Она обернулась и начала снова рисовать, словно парень сюда вообще не заходил и это был плод ее воображения. Естественно, Максиму это не понравилось. Что она себе позволяет? Делает вид, что он пустое место?

— Я тебя что-то спросил, — рычит парень и за секунду подбирается к Яне и больно хватает чуть выше локтя. Когда он разворачивает ее к себе, то натыкается на испуганный, ничего непонимающий взгляд двух изумрудов. Красивые и непустые — такая редкость в наше время. Он сжимает ее руку к хрусту, но девушка держится стойко, и даже в глазах не пробегает мимолетная боль. И конечно он знает, что у нее останутся синяки, но это будет еще одна его метка, ведь это след его руки. Вот он — чертов собственник.

— Не хотела никому мешать, — врет и не краснеет. Ей просто совершенно не хотелось задерживаться в однойкомпании с элитой и со всей школой, ведь это как всегда был бы грандиозный скандал и выяснение отношений. Ей не хотелось видеть эти сонные рожи глупых одноклассников, которые, словно зомби, ходят по залу, выполняя указы учителя. Естественно, Максим ей не поверил, ведь она так не считает. — Отпусти меня наконец-то! — нахмурилась Рыбакова, пытаясь вырвать руку с мертвой хватки юноши. Табаков уже хочет ее отпустить, как ему в нос врезается запах мужского одеколона. Это было буквально за долю секунды, но он расчетливо учуял их. Это точно не духи девушки, и от осознания, что чужие мужские руки ее касались, его зрачки уменьшаются, а скули сводит судорогой.

— А Хвостову мешать значит можно или даже нужно? — он буквально рычал эти слова ей в лицо, жадно скалясь. Его глаза — это нечто. Они словно потемнели и налились какой-то взрывчаткой, минута, и вся эта школа рванет в воздух. От этих слов зрачки Яны уменьшаются и она отшатывается немного назад, но рука парня крепко ее держит, причем доставляя дискомфорт.

— О чем ты? — этот шепот казался Максиму плодом его воображения, ведь он почти его не услышал, но когда увидел глаза девушки, все понял. Его просто безумно бесил вопрос девушки. Зачем она прикидывается дурой перед тем, кто и так все знает?

— Не будь дурой, я все знаю. Может, ты ему уже и дала, а? — он гадко улыбается, создавая в воздухе противную атмосферу, которая щиплет глаза и царапает кожу. Яне безумно неудобно находится с ним сейчас. Не нужно ее путать с обычной шлюхой. — Защищаешь всех, презираешь «падших» женщин, а сама грязная и противная. Как мне тебя звать? Может, «сука»? — что он, черт возьми, несет? Какая «шлюха»? Глаза Яны широко открываются и холоднеют. — Так давай ты дашь мне прямо здесь?! — он кричит это в голос, не боясь что и кто-то услышит. Табаков за секунду кладет застившую девушку на очень твердую парту, которая неприятно жмет тело. Грубыми движениями начинает снимать с нее кардиган, и именно это заставляет Рыбакову «проснутся».

— Что ты делаешь? — рычит, словно раненый зверь, девушка, отбиваясь, но Максим уничтожил все ее попытки. Он прижал два ее запястья одной рукой над головой Рыбаковой своей одной и опустился ближе к ней. — Прекрати! — она уже пищит, ее тело сводит судорогой, глаза наливаются слезами. Табаков резко целует ее в губы, покусывая их. Он проводит по ним языком, пытаясь их открыть, но все его попытки четны. Тогда парень кусает ее больно за губу, и она раскрывает их. Не ожидая ни минуты, он проскальзывает в ее рот языком и начинает ласкать ее язык и зубы. Юноша целует ее страстно и жестоко, как животное, при этом еще и рычит, вжимая тело Яны в парту. Он видит, как с ее глаз текут прозрачные хрустальные слезы и, прекращая поцелуй, слизывает их с ее лица, Рыбакова все лишь зажмуривается.

— Сейчас все увидят, что ты — моя, — и с рта Яны вырывается всхлип, когда она понимает, что он хочет сделать. Парень опускается к ее шее и лижет немного выше ключиц, оставляя мокрые следы. Тогда он покусывает ее кожу и зализывает те места. Сладкая, но не его.

«Сейчас исправим!» — пролетает бодро в мыслях парня, и он оставляет несколько багровых засосов на самом видном месте шеи. Большие, бордовые, горящие пламенем. Яна судорожно выдыхает, ведь это причиняет ей не мало боли, но и чего таить, наслаждения.

— Табаков, — больше она не плачет. Буквально за секунду эта девушка стала сильней и жестче. Даже его фамилия с ее рта звучала как-то угощающее. Он почувствовал, как атмосфера накалялась, и в любую минуту девушка под ним взорвется. Парень словно очнулся и уменьшил хватку. Пользуясь моментом, Рыбакова ударила его коленом в очень чувствительное место между ног, и когда парень согнулся от боли, девушка моментально вскочила на ноги и, прихватив сумку, выбежала с кабинета.

*

Яна, словно пуля, неслась по коридору большого здания. Ее каблуки стучали по чистом паркете, а сама девушка чуть ли не сбивала с ног неудачно проходящих учеников, которые с недоумением смотрели ей в след. Темноволосая целеустремленно шла к туалету, чтобы привести себя в порядок. Как она могла допустить такое? Чертов Табаков!

Туалетная комната была выполнена в светлых тонах и встретила девушку привычной холодностью. В этом помещении, действительно, было очень холодно, ведь уборщицы чаще всего открывают окна. Рыбакова никогда не любила это место, ведь здесь было как-то стерильно чисто и в то же время мерзко. Эта холодность прилипала изнутри и держала легкие. Там было даже трудно дышать.

В памяти пролетают недавние воспоминания:

Липкий и ужасный запах, который окутывал присутствующих в этой комнате. Следы крови контрастировали на идеально белой и блестящей плитке. Грязно. Паршиво. До жути мерзко. На полу лужи этой алой жидкости. И красные отпечатки ладоней.

Девушка с одиннадцатого класса с синими волосами тяжело вспыхивает. Только она чувствует эту атмосферу и тяжесть, ведь именно это ее младшая сестренка лежит на этом холодном полу. Бледная и холодная с синими губами и открытыми серыми глазами. Они словно хрусталь. Ее форма изорвана и в крови, небольшой клочок волос находится недалеко от нее, а все волосы грязные и спутаны.

— Олечка, девочка моя… — воет, словно израненный волк, синеволосая и царапает кожу на лице собственными ногтями. Но на лице нет крови, там только красные следы. Ее голос раздается эхом в этой небольшой комнате, и Яна слышит его где-то на краю подсознания.

Все, кто здесь стоят, ничего не понимают, им не так больно. Они ничего не потеряли. А у нее отняли кусочек ее души, ее жизни.

Ведь никто не знал, что у этих девочек нет родителей, у них есть тетя, которой, откровенно говоря, абсолютно плевать на них. Они не знают, как старшая сестра — Надежда — заботится о Оле. Они не знают, какую силу воли нужно иметь, чтобы не сломаться в таких условиях.

Они ничего ни знают.

Но так громко судят.

Бессовестные.

— Черт, как я не уследила за тобой?! — Надежда не кричит, она шепчет, ведь голос она сорвала как только увидела эту картину. Теперь ее сестры больше нет. И никогда не будет.

— Боже, за что? — она медленно опускается на колени и закрывает лицо ладонями, пытаясь подавить истерику.

Это не убийство.

Это суицид.

Оля — безумно милая девочка приятной внешности, с которой Яне казалось, она нашла общий язык, когда во время девятого класса приходила сюда на подготовительные курсы к поступлению. Оля уже училась здесь и была прилежной ученицей с крутой сестрой. Да-да, именно крутой, ведь это на то время была единственная девушка, которая не переспала с мелким ловеласом — Максимом. Не переспала не потому, что не хотела, не потому, что боялась или знала его характер. А потому, что знала о секрете своей младшей сестры. Ведь однажды чисто случайно, найдя личный дневник Оли и не понимая, что это такое, прочла строчку: «Я влюбилась в него. Сильно-сильно. И его зовут Максим.»

Надя не позволяла себе рушить надежды и мир своей сестренки, ведь смерть родителей и так стала большим грузом для наивной Оли, которая с трудом, но держалась. Синеволосая прекрасно помнила, как та закрылась в себе на два года после новости, что самолет, на котором летели их родители в Канаду, упал в Тихий океан.

Похороны были тяжелыми для всех, ведь родители девочек были действительно хорошими людьми и много кто согласился помочь им.

Но две маленькие девочки с именами Оля и Надя не были нужны никому, только мамина сестра, узнав, что ей за это будут платить, согласилась принять их у себя. Это было сделано не по доброте душевной, естественно.

С того времени синеволосая поставила крест на парне с темными волосами и голубыми глазами. На него у нее стоял железный запрет, который она так и не порушила.

Так почему Олечка сейчас не дышит?

Просто Олечке отказали. Отказали в прогулке под луной. Отказали в поцелуе. Отказали в совместном поедании мороженого. Отказали в чувствах, а значит отказали во всем. Да еще и публично высмеяли.

«Маленькие девочки должны спать в обед…» — эта фраза, словно пуля, вылетела с рта Максима и пронзила и тело, и мысли, и жизнь Оли.

Она послушала его.

Она заснула.

Только жаль, что навсегда.

Когда лица все присутствующих озарила злая улыбка и послышался довольный хохот маленьких собачек Табакова, когда он страстно поцеловал ее лучшую подругу, которая с немалым желанием ответила ему, а тогда презрительно засмеялась, Оля поняла, что сломалась. И стала не только безумно красивой и милой, а и безумной.

Она зашла в туалет и начала рвать на себе волосы, царапать ногтями кожу и лицо. А увидев страшное отображение в зеркале, разбила его и осколки впились в ее кожу. Взяв осколок, она начала «исправлять» свою внешность.

Словно Потрошитель, она резала свою плоть, пока не упала, окровавленная посередине этой белой комнаты. Она смотрела, как красная жидкость течет из нее и медленно умирала. Растворялась. А на лице застыла безумная гримаса и только глаза остались прежними, ведь в этот момент, она вспомнила о сестре.

Яна закрыла лицо ладонями. Почему именно сейчас она вспомнила о том роковом дне? Ведь это то, что девушка хотела бы забыть навсегда. Она прекрасно помнила, как стояла на этом же месте с щемящим чувством в груди, наблюдая, как делится неделимое. И она ничего не могла сделать.

Она видела, как умирает вслед за сестрой Надя, но не винила Максима.

В чувства ее привела девушка с девятого класса, вошедшая в туалет и внимательно смотрящая на шею Рыбаковой. От этого взгляда по спине Яны прошли мурашки, и она невольно прикоснулась к месту, куда смотрит девушка. Именно там кожа влажная и горит.

« Сейчас все увидят что ты — моя », — в сознании темноволосой всплывают слова Максима и его действия. Немного неприятные, но страстные и дикие. И тогда Рыбакова резко разворачивается к зеркалу. На нем отображается симпатичная и миниатюрная девушка с кроваво-красными засосами на бледной и худенькой шее. И Яна удивленно охает, прикладывая руки ко рту.

Без лишних слов, девятиклассница вытягивает белоснежный легкий шарф с сумки и протягивает его темноволосой. Смышленая и хорошая девочка попалась.

Как Оля…

— Я ничего никому не скажу… Даже зная, кто это сделал, — сказала девушка, моя руки в раковине и даже не смотря на Яну. Здесь сложно было не понять, кто сделал эти «метки». Ведь только один человек делает их настолько красными и заметными. — Будь осторожна, Яна, — бросила девушка и вышла с туалета. Похоже сплетни — не ее фишка.

Почему таких людей так мало?

*

========== Часть 6. Основной план в действии ==========

Комментарий к Часть 6. Основной план в действии

И извините меня за столь долгую задержку главы, неожиданно пропало вдохновения, и начался период Дней рождений у моих близких. Приятного прочтения!

А секунди летять. Отак можна вмерти й нічого не встигнути. Встигаєш тільки втомитися…*

©Ліна Костенко

Следующий урок девушка решила прогулять. Бежать с опозданием на урок по французскому языку — себе дороже. Сергей Иванович — учитель этого иностранного языка, был очень строгим и правильным. Никто из учеников не видел, чтобы этот мужчина бальзаковского возраста опаздывал, он всегда приходил раньше на пол часа. Даже его внешний вид, который состоял из идеально выглаженных брюк и белой рубашки, говорил о правильности и аккуратности.

Как и раньше говорилось, сам он не опаздывал, но и не позволял это делать другим. Его наказания были действительно жестоки, а долгий и пронзительный взгляд был слишком колючим, даже для других учителей. Яна не хотела стать жертвой Сергея Ивановича, поэтому решила, что ей стоит пройтись по школе.

Никто из учителей не спрашивал, почему ты не на уроке, ведь это тебе нужно учиться, а не им. С французским, кстати, у темноволосой все было очень даже хорошо, ведь еще с детства ее отец научил ее понимать иностранные языки, поэтому к пятнадцати годам Рыбакова свободно владела английским, русским и украинским, а также знала базу польского и французского.

Яна решила пройтись по коридору к столовой и немного посидеть там, а потом пойти в старое крыльцо и дорисовать портрет, ведь тогда там, наверное, Табакова уже не будет. А если подумать, то несколько минут назад ее чуть не изнасиловали. Но большая часть Яны почему-то думала, что Максим бы не закончил начатое, что он всего лишь хотел припугнуть ее. Но откуда он узнал о ней с Давидом? Яна решила, что должна словить мелкую крысу за хвост.

Кафетерий находился довольно далеко от этого туалета, но девушка дошла довольно быстро, находясь в размышлениях. По пути ей встретилось только несколько учащихся, которые проводили девушку заинтересованным взглядом, и трое учителей, которые даже не обратили внимания на девушку. Да и Яне было сейчас наплевать, кто и что к ней сейчас говорит.

Кафетерий был не совсем пустым. Здесь сидел той самый Артем Мечников, который очень хорошо дружил с Кусинским, и последний, кстати, тоже сидел с ним за столиком. Парни что-то очень бурно обсуждали и громко смеялись, не замечая никого вокруг, но стоило Яне только войти, как они автоматически обернулись в ее сторону. Впрочем девушку это не беспокоило: ей нечего боятся. Она уверено прошла и села за один из свободных столиков, повесив свою сумку на кресло. Она не хотела кушать, она просто достала пустую тетрадь и начала рисовать. Рыбаковой нравилось это занятие, хотя раньше она просто ненавидела рисовать.

— Здравствуй, — к ней с двух сторон подсели два парня. Яна подняла на них взгляд и внимательно посмотрела сначала на Мечникова, а тогда на Кусинского. Кстати, Артем был довольно симпатичным парнем с хорошим телосложением и мягким баритоном. Также темноволосая отметила его грамотную речь, он, естественно, как и все юноши его возраста, использовал ненормативную речь, но говорил он уверенно сложено и правильно. Наверное, именно поэтому он так часто избирался учителями как ведущий каких-то мероприятий в школе. У него были короткие темные волосы и карие глаза. Парень был довольно стильно одет: в черную сорочку и белый галстук и также черные джинсы. Артем никогда не рвался в элиту, как его друг, но имел довольно хороший авторитет среди учеников этой школы. А сам Андрей был одет в синюю рубашку и черные джинсы.

— Привет, — ответила девушка, бросая на них вопросительные взгляды. С чего бы им с ней общаться? Она заметила легкие улыбки у обоих парней и, честно говоря, Яна ни капли им не доверяла. Как бы ей не было жаль Андрея за его влюбленность, она все также не хотела ему ни верить, ни слушать его. Даже пересекаться с ним ей стало мерзко после того случая с Олей. — Свободных столов много, советую вам обоим пересесть, — нахмурилась девушка, кидая осторожные взгляды на парней.

— Ты, Рыбакова, как всегда, язвительная. Как еще Табаков не заткнул твой красивый ротик? — задал риторический вопрос Андрей, улыбаясь. Этот вопрос явно не нуждался в ответе, но Яна все же ответила на него злым взглядом.

— Мне больше интересно, как ты до сих пор жив… — едко улыбаясь, спросила Яна, откладывая свою тетрадь в сторону и закрывая черный маркер. Но в ответе на этот вопрос нуждалась не только она, а множество учащихся. Максим никогда не прощал измену, но тогда почему он ничего не сделал Кусинскому? Возможно, в короле школы появилась совесть, и он действительно считает себя виновным в произошедшим с Владиславой.

— Андрей, ты не ругаться пришел с ней, — нахмурился Артем, серьезно посмотрев на друга. Мечников прекрасно знал, что их двоих нельзя оставлять вместе, а также он прекрасно знал, что в их словесной перепалке, к сожалению, выиграет Яна. Да, для парня все было слишком очевидно.

— А, ну да, — будто опомнился Кусинский и внимательно посмотрел на девушку, которая ничего, не понимая, смотрела то на него, то на его друга. Она, несмотря на хорошую пронзительность, не могла понять, какая цель у этого парня, ведь не так давно она его морально унизила и разбила, заставила прогнившие раны снова заболеть. — Ты же знаешь, что намечается праздник? — на этот вопрос он получил кивок и продолжил говорить, внимательно смотря на шарфик девушки. — Так вот, я хочу тебя пригласить вместе со мной там танцевать. Как тебе идея? — он начал изучать реакцию Яны, которая всего лишь подняла одну бровь.

— Нет, Кусинский. И это даже не обсуждается, — она как-то брезгливо поморщилась. Рыбакова прекрасно знала, что именно вчера, во время того случая в столовой, парень начал меняться в лучшую сторону, и даже сейчас она могла с ним нормально поговорить. Ведь раньше от парня веяло фейковой королевской аурой.

— Ты же сама дала мне совет… — не успел закончить Андрей, как девушка нахмурилась и посмотрела ему только в глаза, а ему показалось, словно она смотрела в душу.

— Я безумно счастливая, что ты его услышал и следуешь ему, но я явно не та девушка, которая тебе нужна. Тебе нужен кто-то ответственный и честный, а также строгий. Тот, кто мог бы усмирить твой пыл и задорность… — продолжала перечислять Яна, смотря на Кусинского, который действительно слушал ее, не пропуская никакого слова.

— О ком это ты сейчас? — прищурился Андрей внимательно изучая девушку, которая выражала сейчас только апатию до всего происходящего. На его вопрос она всего лишь неопределенно пожала плечами и пождала на секунду нижнюю губу. — О Ефремовой? — удивился «Черный Принц», откидываясь на кресло.

— Ну, вот… Ты сам и ответил на свой вопрос, хотя я вообще просто описала тебе неизвестную личность, даже для меня, — Яна явно попыталась намекнуть на то, что парень сам почему-то указал на Олю.

— Ты о чем? Она ненавидит меня! — воскликнул Кусинский, размахивая руками. Он был действительно удивлен словам и девушки, и даже своим. Да она его в жизни не простит за его выходку.

— Вот тут я, пожалуй, соглашусь с Андреем, — в разговор вмешался до того молчавший Артем. Несколько секундами раньше у него было сложное лицо, будто он задумался о мировых проблемах, которым срочно нужно решение. И глаза, словно пустые, смотрели на руки, лежащие на столе и замкнутые в своеобразный «замок».

— Так заставь ее влюбится в тебя или тебе слабо, «Черный Принц»? — это был действительно вызов. Рыбакова сделала довольно ехидное лицо, и ее глаза азартно заблестели. В них зажегся привычной для всех огонек. Кстати, раньше девушка не называла парня его прозвищем. Это впервые, ведь именно сейчас она бросала вызов не Андрею Кусинскому, а его темной стороне. Ведь только светлые чувства уничтожают тьму.

— Это легко, конечно… Но все же как? — нахмурился парень. Он совершенно не понимал психологию девушек, ведь раньше добивался их силой. А сейчас ему вправили мозги. И кстати ему нужно признать, что за то время когда он мучил девушку, он почувствовал симпатию, возможно, даже впервые в жизни.

— Позволь открыть тебе маленький секрет. Девушка влюбляется в парня, если он даст ей больше новых чувств, чем ее предыдущий любимый человек. Понимаешь, о чем я? — это был действительно дельный совет. Откуда Яна об этом знала, он понятия не имел. Она, конечно, девушка, но все же… Получив легкий кивок и потупленный взгляд от Андрея, она улыбнулась и выдохнула. — А вот и Оля, — прошептала девушка, собирая в сумку свои вещи. — Удачи! — она взяла свою сумку и, вставая, подмигнула парню, ставя руку на его плечо, а потом, улыбаясь, вышла со столовой.

— Знаешь, зная, что она не принадлежит Максиму, я бы даже влюбился, — улыбнулся Артем, разглядывая силуэт отдаляющейся девушки, которая приветливо помахала рукой Ефремовой и поспешила скрыться с поля зрения парней.

Такая открытая, живая, искренняя и прямолинейная. Но чужая для них.

*

— Черт! — послышался рык темноволосого юноши, который ударил кулаком по стене. Он действительно не понимал, что такое нашло на него, и зачем он начал целовать Рыбакову. Он прекрасно запомнил ее полные злости глаза, которые так и светились демоническим пламенем. Яна готова была убить его. Естественно, ему было странно осознавать, что она не плакала и не умоляла, как все девушки, которые оказались в «его власти», хотя большинство из них отдавались ему сами. Эта девчонка была совсем не из слабых.

Кстати, он стоял в все том же классе, смотря на белую стену, которая только что познала силу его кулаков. Максим даже не знал, что ему сейчас делать. На урок он и так опоздал, а куда ему подастся теперь, он понятия не имел. В школьном кафе ему было скучно, ведь ни кушать, ни общаться он сейчас особо не хотел. Табаков просто решил выйти на крышу и покурить. Кстати, так парень очень часто убивал время. Ему казалось, что смотреть на моросящий дождь, выдыхая клубы дыма для него полезнее, чем просто сидеть на скучных уроках, слушая монотонный голос преподавателя неизвестно о чем.

Парень спокойно вышел из класса, шаря руками по карманах, ища зажигалку и сигареты. Он вытянул с кармана сине-белую пачку сигарет марки «Winston» и улыбнулся. Максим был действительно рад, что еще вчера купил несколько пачек новых сигарет и сейчас ему бы не пришлось бежать в магазин.

Уйдя в свои мысли, парень даже не заметил, как оказался около двери, ведущей на крышу здания. Он, легко нажав на ручку, открыл дверь и зашел. Не церемонясь, Табаков вытянул сигарету и подпалил ее зажигалкой. Максим никогда не боялся, что кто-то сможет его увидеть за этим занятием, ведь, имея столь сильные связи, он бы вмиг заткнул завуча или даже директора.

— О, привет, — парень развернулся на голос, звучащий за его спиной и удивился. Он никак не ожидал здесь увидеть Екатерину Евгеньевну. Табаков всегда думал, что эта женщина сидит у себя в кабинете и пьет кофе, планируя некоторые праздники. Но он должен признать, что со своим заданием она справляется шикарно, ведь все гости их школы и ученики удовлетворены количеством и качеством мероприятий. Она всегда все делала на совесть и считала, что каждый должен идеально выполнять свою роботу. Также парню нравилась ее целеустремленность, но она была жалкой, ведь такая же дешевая как и все.

— Привет, не ожидал тебя здесь увидеть, — Табаков затянулся сигаретой и выпустил небольшую порцию дыма, смотря на темные облака, которые застилали осеннее небо. На самом деле ему вообще не нравилась осень, ведь именно сейчас портилась погода, и с теплого лета она превращалась в морозную зиму. Ему не нравилось смотреть на летящее мертвые листья и молиться, чтобы увидеть еще хотя бы луч солнца. Но ему нравился дождь, и он часто именно в дождь выходил погулять. Ему было приятно чувствовать мелкие капли на своей жаркой коже, ведь только они немного его остужали. Именно они придавали ему жестокость и холодность — единственные его чувства. Больше всего ему нравилось лето. И лето не только по причине отсутствия школы, на которую ему было, собственно говоря, наплевать, а по причине теплоты и солнца. Табаков долгое время занимался плаваньем, поэтому плавать в обычной речке или озере было для него сплошным удовольствием.

— Почему? — удивилась женщина, а тогда перевела взгляд на курящего парня и ехидно улыбнулась, изучая взглядом пачку «Winston». — Угостишь меня сигареткой? — она внимательно посмотрела на парня, вглядываясь в его невозмутимый вид. Табаков знал ее очень давно, а так же знал, что курит она почти с четырнадцати лет. Катерина не раз рассказывала ему историю о том, что именно в этом возрасте ее родители развелись, и на нервной почве она попросила у одного своего знакомого сигарету.

— Угощу, — улыбается парень, вытягивая с пачки сигарету и отдавая ее женщине. Последняя, в свою же очередь, дает парню поджечь ее. Она выпускает кольцами дым в небо. — Я люблю дождь, — незаметно переводит тему юноша, и женщина, в принципе, совсем не против. Она внимательно начинает изучать облака и щурится.

— А я не люблю… Мне больше нравится сухая погода, без мерзкого моросящего дождя, — Екатерина сморщилась, словно недавно ела целый кусок сочного лимона или лайма. Их разговор был пустым потому, что обоим казалось, что говорить о погоде — странно. Но почему-то вместе им было уж слишком хорошо и уютно. Он видел в ней не любимую женщину, а хорошую подругу, возможно, даже мать, которая сбежала от него и его отца. Но странно, если он бы спал с матерью, поэтому это определение было лишним. — Почему ты сбежал из актового зала? — Екатерина Евгеньевна резко повернулась и сосредоточено посмотрела на Максима, который моментально напрягся, но не подал виду. — Я видела, что ты как танк бежал в сторону двери, стоило какому-то мелкому что-то тебе сказать. Что-то случилось? — забеспокоилась женщина.

— Да, нет, — апатичным голос сказал юноша, начиная улыбаться и смотреть в ее сторону. Ничего, по сути, и правда не произошло. Произошла просто очередная ошибка со стороны Табакова. Он стряхнул пепел из сигареты, который сразу унес ветер, об заборчик на крыше. — Просто захотелось уйти. Не нравилось мне там стоять, — отвернулся от нее Максим, кидая с крыши бычок, хотя так делать совершенно нельзя.

Но он же — плохой мальчик, не так ли?

Парень развернулся и пошел в сторону двери. Не прощаться — одна из его фишек. Никогда, уходя, он не говорил даже простого «Пока». Возможно, он надеялся, что когда-то он всех встретит и извинится за свое поведение и отношение. Но это будет совершенно другая история.

— Максим, — юноша был уже около двери, когда Катя позвала его и тем самым заставила развернутся к ней лицом, — ты придешь сегодня вечером? — на его губах появилась краткая улыбка, и он бросил ехидное: «Конечно», кивая головой.

Именно этой ночью, сорвется преграда между возрастом и статусом «ученика» и «учительницы». Именно этой ночью, будет только «Катюша» и «Макс». Именно этой ночью, они будут сгорать в пламени собственной страсти.

*

Услышав последний звонок на сегодняшний день, Яна тяжело выдохнула. Наконец-то все ее мучения прекращаются, и она может с чистой душой пойти домой. Последним уроком была столь мучительная география. Но если говорить напрямую, то этот предмет не был столь сложным и скучным, девушке больше не нравились точные науки.

Сегодня урок географии заменял молодой практикант — Остап Ярославович. Он был довольно привлекательным парнем в плане внешности и строения тела, но на него, наверное, только у Яны стояло слишком сильное табу. У него были желтые глаза. Да, именно желтые. А также цвета топленого шоколада волосы. Остап Ярославович много улыбался и действительно смешно шутил, он был, словно на одной волне с учениками, тем самым привлекая их внимание. Рассказывал он довольно-таки интересно, но почему-то Яне не понравилось.

Ей не понравилась атмосфера в классе. Все эти томные вздохи одноклассниц, их подмаргивания и трепетания ресницами, даже Злата краснела и опускала глаза при обращении к ней. А когда эти девицы обращались к нему, то отчество «Ярославович» они, казалось, забывали говорить.

Если говорить что-то о парнях, то они тоже его внимательно слушали, но обращались к нему достаточно сдержано и не пытались строить глазки. Вот если парни уже и глазки строили, то Рыбакова бы действительно повесилась.

— Яна, ты почему домой не идешь? — ее размышления перервал мужской баритон практиканта, который сидел за учительским столом и внимательно смотрел на девушку. Она и правда уже задержалась в этом помещении, ведь все ее одноклассницы и одноклассники выбежали из класса, не забывая бросить «До свидания!» или даже простое «Пока!». Рыбакова слишком долго собирала школьные принадлежности, находясь в собственных раздумьях.

— Ой, я задумалась, — улыбнулась девушка, не имея никаких задних мыслей. Просто ей самой показалась эта ситуация немного забавной. Она уже хотела брать сумку, как Остап Ярославович остановил ее действа:

— Присядь, пожалуйста, — практикант кинул взгляд и махнул рукой на парту напротив его стола, которую раньше занимала Катерина Адушкина и Марина Кольцевая. Эти две девушки весь урок строили глазки временному учителю, поэтому он даже особо не хотел садится за стол. Но, даже не смотря на нежелание оставаться с этим человеком в пустом кабинете, она пошла и села за парту.

— Остап Ярославович, что вы хотели? — темноволосая со всей серьезностью посмотрела на мужчину. Она хотела ему показать, что он не интересует ее как парень, он просто учитель. Девушка поставила руки на парту и нахмурилась.

— Твои одноклассницы столь пустые, — эти слова обескуражили Яну, и она даже подняла брови в немом вопросе. Какого черта он говорит ей это? Но сам мужчина излучал только простоту и спокойствие. Он откинулся на кресле и позволил себе немного расслабится. Он прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Было что-то такое, что безумно мучило его, и Остап не мог никак с этим распрощаться.

Но тут атмосфера резко разбавилась совершенно другими эмоциями. В класс вбежала на вид двадцатилетняя девушка со светлыми волосами и голубыми глазами. Довольно красивой комплектации, имеющая приятные черты лица. Но от нее несло не только слишком сладкими духами, но и истеричностью. Девушка внимательно посмотрела на практиканта и поджала губы. Насколько Яна знала, эта особь не училась здесь и не преподавала. Кто же она?

— Вот ты где?! — запищала девушка, стуча на месте высокими каблуками. — Я ищу тебя, а ты тут с малолетками развлекаешься! — и снова противный писк. Эта незнакомка только что самым наглым образом оскорбила ни в чем невинную Яну. Кстати, последняя сидела на стуле, совершенно ничего не понимая, но было видно, что Остап Ярославович поднапрягся.

— Я вообще-то твоя невеста, — она врет. Рыбакова это сразу поняла; это всего лишь ее мечты, которые она начинает путать с реальностью.

— Ты моя… Кто? — с заминкой спросил практикант. Он явно сам не знал, что она его невеста и даже сам не знал, что здесь происходит. Остап поднялся с места, поправляя темную рубашку и внимательно смотря на девушку. Секунда, и он громко рассмеялся.

— Невеста, — твердо отвечает девушка, расставляя руки на бедра и пожимая губы, а также прищуриваясь — Что смешного? Ты променял меня на…эту, — вместо «эту» у этой персоны должно было вырваться какое-то оскорбление, но она все же сдержалась. Она расправила свои волосы по спине. Будто показывая, что она безумно красива.

— Хватит оскорблять мою ученицу… И вообще, не устраивай сцен в школе при детях, — при слове «детях» Яна нахмурилась. Она вообще не похожа на ребенка не только внешне, но и внутри. Но с практикантом она согласилась, и это странно, но ей было совершенно ненеприятно смотреть на разборки этих двух. Рыбаковой это даже напоминало дешевое кино с телевизора, и ей даже захотелось взять какую-то сладость к просмотру. — Ты можешь успокоится?! Всегда портишь все своей… — Остап замолчал, он искал нужное слово, которое бы описало действие его…девушки?

— …инфантильностью… — закончила за мужчину Яна, за что получила удивленные взгляды «актеров из кино». Она всего лишь пожала плечами и дальше продолжала следить за развитием событий в этом кабинете. И кажется, по взгляду учителя со словом она попала в точку.

— Я еду к маме, — гордо отозвалась девушка и, встряхнув светлыми волосами, подняла подбородок. Девушка оглядела помещение и, остановив внимательный взгляд на Яне, хмыкнула, удаляясь из кабинета. На эти слова мужчина лишь тяжело выдохнул и, поворачиваясь к Рыбаковой, развел руками мол «не обращай внимания».

— Сочувствую вам, — улыбнулась темноволосая, смотря на опешившего мужчину, который странно смотрел на дверь. — И мне нужно идти, Остап Ярославович. Меня ждут друзья, — она взяла сумку и уже направлялась к двери, как практикант остановил ее тяжелым вдохом и ей даже послышалось, что он что-то прошептал. — До свидания, — Яна резко вышла за двери и громко хлопнула ими. Ее немного преследовало странное чувство.

*

В доме Максима было людно и пусто одновременно. Хотя у отца сейчас был светский прием, и комната просто сверкала роскошью и чистотой, но парню было грязно. Не столько грязно в помещении, как у него в душе. Он чувствует эту мерзкую атмосферу и настрой среди подопечных и коллег своего отца, в смысле Леонида Олеговича. Табаков не любил эти мероприятия, но папа обещал ему новую красивую машину. Да еще и сыну пришлось отменить «важную» встречу с учительницей. Как мер города, Леонид соблюдал этикет и грамотно вел речь, но своего сына он этому научить так и не смог.

Максим ходил между людьми, которые ему вежливо улыбались, и пил вино с хрустального бокала. Ему действительно не хотелось здесь находится, но отец очень просил.

— Здравствуй, Максим, — к парню подошел высокий статный мужчина. Он не был очень стар, но под глазами уже виднелись мелкие морщинки, а на волосах пробивалась седина. Не смотря на это, у мужчины были ярко-зеленые глаза, которые так и светились добротой и пониманием. Его зовут Егор Васильевич, и он правая рука его отца. Табаков любил этого человека за искренность и чувственность, ведь тот играл с ним еще с детства. Егор Васильевич довольно часто позволял себе ходить не в строгих костюмах и был довольно забавным, ведь любил посмеяться над собой и развлечь публику.

— Добрый вечер, — улыбнулся искренне парень и посмотрел в глаза собеседнику. Как всегда, в его глазах он увидел что-то такое молодое и вечное. То, что придавало жизни и уверенности. Максим хорошо знал о том, что жена этого мужчины умерла от рака легких, и сейчас он занимается воспитанием дочери самостоятельно. В бизнесе у большинства мужчин нет жен.

— Это моя дочь — Аля, — и только сейчас Табаков заметил около него милую девушку, примерно четырнадцати лет, с нежной улыбкой и приятными чертами лица. У Али были каштановые волосы и такие же глаза, как у отца. Яркие и притягательные. Они напоминали юноше сочную листву в середине лет. Он не видел пустоты и наигранности. У девушки была красивая фигура, ведь приталенное платье красного цвета хорошо очертило ее силуэт. На шее он заметил красивое колье с драгоценными камнями.

— Привет, — она махнула ему маленькой ладошкой и по-хорошему прищурила глаза. Максим отметил, что все ее движения были довольно плавными и пластичными, наверное, она ходила, или даже ходит на танцы. Он довольно улыбнулся и махнул ей тоже рукой, ведь ему нравилось такое простое обращение и приветствие, а не все эти формальности и этикет.

— Я оставлю вас, дети. Не шумите, а то мне потом влетит от твоего папы за знакомство двух дикарей, — Егор Васильевич подморгнул им и скрылся в толпе людей. Естественно, о дикарях он преувеличил, но все же в какой-то мере был прав. Максим сам по себе не очень то спокойное дитя да еще с довольно сложным характером, а Аля в принципе тоже не сахар.

— Какое у тебя полное имя? — это единственный вопрос, который вырвался у парня при виде этой девушки. Почему он знал, что Аля — это сокращенная форма? Ведь в высшем обществе девушка должна иметь довольно сложное имя, которое все посчитают невероятно роскошным и сложным. Так скажем «не для простаков».

— Мое полное имя — Алевтина. Странное, да? — усмехнулась девушка, поднимая бровь. Она разговаривала с ним как с старым другом, и почему-то в ней он чувствовал не очередную девушку, а сестру. Парень никогда не признавал этого, но в детстве он безумно хотел младшую сестричку. Он безумно хотел о ком-то заботится и кого-то защищать.

— Ну, если немного, — ответил Табаков, соединяя указательный и большой пальцы, но оставляя между ними небольшой пропуск. Парень немного усмехается и прищуривает правый глаз. Он наблюдает за девушкой, которая нагнула голову, словно собака, немного в левую сторону.

— Мог бы и солгать для приличия, — усмехнулась Аля. Ей нравилась прямолинейность и честность, поэтому она даже не сердилась. Она всего лишь скоса посмотрела на него и несильно ухмыльнулась, складывая руки под грудью.

— Ты бы же начала спорить, — теперь настал его повод ухмыляться. И он, как никогда, был прав. Как все девушки, она бы сделала вид, что нашла в себе безумный недостаток, и история продолжалась бы именно так, если парень поступил бы стандартным образом. Но ведь Табаков не простой паренек, который непонятным образом попал на это мероприятие.

— Ну, это конечно же, — засмеялась девушка и залилась звонким хохотом, не стесняясь присутствующих здесь дам и мужчин, которые с презрением и удивлением смотрели на нее. Многие с этих молодых девушек бы мечтали хотя бы поздороваться с самым Максимом, а она так непринужденно беседует, так еще и смеется, словно она не леди. Табаков тоже начал смеятся громко, привлекая внимание людей и вытирая слезы в уголках глаз.

*

— Черт, — ругнулась Аля, смотря на испорченное платье. Все его красота перервалась в тот же момент, когда они решили прогуляться в саду. Естественно, сад они прошли мимо, и что есть мочи побежали на мотоцикл парня. Табаков сел сам и помог девушке взобраться с ее платьем. На улице было довольно холодно и дождило. Совсем недавно выпал ливень и, к сожалению, ни звезд, ни луны видно не было из-за больших темных туч, которые нависли над городом. Уже тогда она его немного порвала и очень странно сидела, при этом держа в руках подол. Алевтина перекинула волосы на спину и улыбнулась парню, который поставил мотоцикл в центре города.

— Идем прогуляемся? — хорошее решение, когда на улице где-то под одиннадцать градусов, темнота, и на дороге раскинулись небольшие лужи. Но, даже не смотря на боль в ногах, она кивнула согласно головой и пошла вперед по большой площади. Был слышен звук воды, ведь немного дальше находились красивые, встроенные в пол фонтаны. На улице гулял прохладный ветер.

Ночной город был действительно прекрасен. Его освещали вывески магазинов, разноцветные витрины с яркими узорами, а также высокие фонари, которые величественно возвышались над ними. Слышался звук от моторов машин и мотоциклов.

— Я так давно не была здесь, — покружилась девушка, распрямляя руки в стороны и едва держась на ногах. Высокие каблуки мешали свободно ходить или бегать, ведь любое движение отдавалось легкой болью в ногах. Аля не раз пожалела, что надела сегодня именно такую обувь.

— В смысле? — Максим подозрительно покосился на нее. Такая свободная и легкая, что заставила его невольно улыбнутся. Он осторожно присел на деревянную все еще влажную лавочку. Интересно, почему такая милая девушка так редко выходит из дома?

— Папа боится, — пожала плечами Алевтина, садясь около Табакова, который сразу начал внимательно смотреть на нее — Мою маму заразил какой-то гад. Он поймал ее среди белого дня и заставил проколоть палец об использованный шприц. Как оказалось позже, шприц был заражен мерзкой болезнью, которая очень быстро развивалась внутри матери. У нее еще с детства был очень слабый организм, — девушка сорвала желтый листик с куща около лавочки. Она начала внимательно рассматривать его и горько улыбнулась. Перед глазами проскользнул портрет улыбающейся мамы.

— Я никогда не слушал отца, — попытался как-то разрядить обстановку Максим. Девушка резко обернулась и посмотрела на него, а потом на ее лице появилась белоснежная улыбка. Нет, голливудские звезды так не улыбаются, так улыбаются дети, познавшие взрослую и совсем не сладкую жизнь. — Всегда делал, как мне хотелось бы… — и она засмеялась. Возможно, она даже знала, какие вещи за свою жизнь творил этот несносный мальчишка.

*

Яна валялась на кровати, слушая какой-то английский трек, который безумно хвалила Светлана, и который она нашла у нее в аудиозаписях. Музыка играла довольно красивая, и слова также понравились Рыбаковой.

Maybe we’ll meet again in another life

Maybe we’re better in another paradise

Maybe we will meet again

Maybe we will fall again**

Этот трек явно станет хитом в будущем. По окнам тарабанил мелкий дождь, и Яна на секунду отвлекалась, чтобы посмотреть на большое окно, а тогда снова смотрела в потолок.

Она слышала звук посуды из кухни, на которой мама готовила вкусный ужин. Почему вкусный? Да потому что девушка уже учуяла приятный запах чего-то мясного и безумно ароматного. Татьяна имела два дня отдыха, ведь в ресторане, в котором она работала, проводилась какая-то проверка и, естественно, о гостях и речи не было. А кому тогда нужен повар, если готовить и некому? Именно поэтому женщина решила провести этот выходной со своей семей и накормить всех до отвала. Таня готовила и завтрак, и обед, и ужин да еще и перекусы. И если Яна могла только позавтракать и немного пообедать, то Денис очень любил покушать, что не скажешь по его внешнему виду. Кушал он часто и много, хотя Рыбакову это даже не удивляло. Он ведь парень, он растет.

Уже наступила ровно середина осени, и поэтому Рыбакова должна принять меры по поводу Максима. Она совершенно не знала: чем можно было бы его свергнуть. В глазах ей мерещилось слово “мама”. Ведь точно же! Мать Максима и есть его слабым местом, в которое она может ударить. В темноволосой голове сразу появился интересный план, который может ей действительно помочь.

— Яна, — в комнату зашла Татьяна и с улыбкой посмотрела на дочь. Она была одета в домашние шорты и футболку, а также светло-зеленый с яркими цветочками фартук, — иди кушать, — кивнула женщина и показала взглядом на дверь, около которой стояла.

— Я сейчас иду, — в голове девушки закрался довольно сложный, но хороший и действенный план. Не теряя ни секунды, она хочет воплотить его в действие, тем более на его исполнение нужно потратитьмного времени, которого ей совершенно не доставало, и сил. Мать пожала плечами и вышла с комнаты, прикрыв дверь.

Яна же, не теряя ни минуты, подбежала к мобильному телефону и набрала номер Давида, который держался у нее в памяти, но она всегда забывала наконец ввести его в телефон.

— Алее! — послышался сосредоточенный голос парня, который, по всей видимости, смотрел что-то в компьютере. В этом девушка даже не сомневалась, — Яна, что-то случилось?

— Нет, все хорошо, но скоро должно кое-что случится, — прошептала ехидно темноволосая, смотря в большое зеркало. Это будет отличное шоу, как раз для такого роскошного бала.

— Мне нужна вся информация о маме Табакова, — прошептала Яна и улыбнулась так, что даже Хвостов почувствовал эту улыбку сквозь телефон.

— А это зачем? Хотя тебе видней… Я постараюсь найти все, что смогу, — ответил серьезно настроен Давид, и послышался звук печати на клавиатуре. Он в поиске нужной Яне информации.

— И найди, пожалуйста, ее местоположение, — добавила девушка, заставляя парня подскочить на кресле и резко воскликнуть «Что?». — Пожалуйста, Давид! Я умоляю тебя, мне это очень нужно! — начала серьезно и твердо говорить Рыбакова, но в ее голосе он отчетливо услышал мольбу и представил сейчас эту сумасшедшую девушку.

— Хорошо, но не забудь потом мне все объяснить, — ответил Хвостов и бросил трубку. Девушке он нравился именно из-за того, что он не задавал лишние вопросы, а делал все как надо, без объяснений. Идеальный хакер для престижной компании.

Девушка резко поднялась и потянулась, разминая кости. Осторожно вставая с кровати, она выключила музыку и пошла в кухню. Только теперь Яна могла спокойно пойти есть с семей.

Ее основной план пришел в действие.

И на том балу она будет и гибелью, и спасением Максима.

*

— Ах ты! — крикнул Табаков и побежал за несносной девчонкой, которая только что набрала в ладони воды из фонтана и вылила на парня. Аля очень громко смеялась и, скинув обувь на бегу, забежала между фонтанов. Максим, не замечая подвоха, побежал за ней, ведь фонтаны на секунду прекратили пускать мощные струи воды. Но услышав звонкий смех Али, он заметил, что они стоят прямо в эпицентре. И когда они включатся, вода сразу же начнет лить на них.

Девушка топала по мокром асфальте босыми ногами, создавая легкие брызги и приятный для ушей звук шлепанья. Секунда, и вода рухнула вверх из-под земли, освещаема разноцветными фонарями, прямо на них. И вот она, словно маленький ребенок, взяла Табакова за руки и начала кружиться вместе с ним. Все ее платье промокло и в некоторых местах порвалось, а также начало прилипать к телу. Волосы уже давно прилипли, оставляя после красивой прически только воспоминания, а вот макияж держался. Видимо он был водостойкий.

— Расслабься! Здесь очень весело, — застучала Аля зубами от холода, — ну и холодно, — добавила она, ясно, словно солнышко, улыбаясь. Слишком теплая и хорошая.

Он улыбаясь, протянул руки в небо, и после небольшой паузы фонтан снова заработал, полив на парня немного холодной воды. Такой «душ» был бы очень полезен в жаркую погоду, например, летом, но точно не столь поздней осенью.

— А ну вылезайте отсюда! — послышался крик какого-то полицейского, и парень, и девушка моментально посмотрели в эту строну. Там стоял пухлый мужчина с усами и хмуро глядел на них, поставив руки на талию, которая у него была почти незаметной из-за лишнего веса. Но они должны признать, что эта форма ему очень даже подходила.

— Бежим! — крикнула Алевтина, хватая моментально парня за руку и шлепая босыми ногами по тротуару, помчалась в противоположную от мужчины сторону. Она звонко смеялась, а парень несся за ней, не понимая, зачем она бежит. Ему достаточно просто сказать свою фамилию, как этот жалкий сотрудник полиции заткнется, но почему-то именно сейчас ему захотелось побегать. Он также крепко словил ее за руку и побежал тоже.

Пробежав немного, Максим почувствовал, как одну его руку потянуло вниз. Он резко посмотрел туда и увидел, что Алевтина упала из-за длинного платья.

— Блядь, — прошептал парень, смотря на бежавшего мужчину. Он был на достаточно приличном расстоянии, но если задержатся на долго, то он поймает их. Табаков одним рывком руки поднял девушку на ноги и поставил руки на платье в области чуть выше колен.

— Что ты…? — не успела закончить Алевтина, как услышала треск платья. Табаков резкими рывками избавлял девушку от подола платья, разрывая его руками. Хоть это и не было так красиво, и ткань висела кусками, бежать было намного лучше. Он резко отбросил ненужный кусок одежды и потянул девушку с собой.

Они продолжали бежать, пока у них на виду не показался черный мотоцикл Максима. Уже тогда они прибавили скорости, хотя легкие уже пекли огнем, и тело наливалось свинцом. С последних сил парень и девушка сели на столь быстрый транспорт и, быстро заведя мотор, уехали под крики полицейского.

— И зачем я бежал? Мог же просто сказать ему, чтобы не трогал нас, — спросил сам себя Максим, забирая мокрые волоски со лба и приводя дыхание в норму. Он почувствовал необыкновенное тепло в районе спины, ведь Алевтина обняла его со спины и осторожно прижалась к нему. Да-да, было тепло, несмотря даже на то, что она также была мокрой.

— Но так ведь было веселей! Правда ведь? — улыбнулась девушка и прошептала ему это так просто, но ему словно перевернули мир.

Он решил, что теперь будет делать то, что поднимет ему настроение и даст возможность почувствовать что-то новое в плане чувств.

Это был ценный урок, который преподала ему мелкая девчушка на голову ниже него.

— Да, это было весело…

*

* (в переводе с украинского «А секунды летят. Так можно умереть и ничего не успеть. Успеваешь только устать…») — цитата принадлежит украинской писательнице-шестидесятнице Лине Костенко Васильевне.

**песня David Guetta – Another Life

========== Часть 7. Влюбиться в него ==========

Комментарий к Часть 7. Влюбиться в него

Всем привет! Хочу вам сообщить о том, что глава, как я и обещала, была написана уже в среду с объемом в 7 страниц. Вдохновил\ла меня alenderson своим комментарием, за что ей\ему отдельное спасибо, но я решила сделать эту главу немного побольше, поэтому держите. Здесь 18 страниц!

Не могла бросить в неделю, ведь праздновала прошедшее День рождение.

Кстати чем больше вы оставляете отзывов, тем большими получаются главы.

Приятного прочтения!

Мiсяць впав i темно в кiмнатi,

Як добре, що ти навчилась мовчати —

Про то, що нiколи не змогла би збрехати,

Про то, що нiколи менi не спитатись.*

Сидя на уроке химии, Яну совершенно не интересовали химические формулы и задачи, а также различные эксперименты. Она внимательно смотрела на Виталия Николаевича — преподавателя этой точной науки. Он был довольно молодым, но хорошим в области своего предмета. Виталий довольно неплохо объяснял и рассказывал все в подробностях, отвечая на каждый вопрос, но сегодня у девушки не было настроения сидеть и размышлять, почему ответ в этой задачи такой, а не другой.

Рыбакова, надев теплый кардиган, в котором она, собственно, и пришла в школу, сидела на уроке, подперев подбородок рукой. А также она уже обдумала все детали основного плана, в часть которого она вчера посвятила и Давида. Девушка пробежалась взглядом по одноклассниках и одноклассницах. Некоторые действительно слушали и вникали в тему урока, а другие просто «пытались убить время», зевая или тяжело выдыхая.

— Яна, тебе интересно? — спросил учитель, держась тонкими пальцами за оправу золотого цвета от очков. Виталий Николаевич на вид имел где-то двадцать семь лет и был довольно привлекательным, даже очки придавали ему некого шарма и серьезности. Он всегда носил светлые рубашки и черный джинсы, этот стиль придавал ему мальчишеского вида, и иногда его путали с учениками старших классов. Правда, он уже к этому привык, поэтому в таких ситуациях всего лишь внимательно смотрит своими серыми глазами, а тогда ерошит довольно светлые волосы, улыбаясь.

— Да, мне очень интересно, — на автомате ответила Рыбакова, даже не посмотрев на преподавателя. Ей было действительно скучно, но сказать такое Виталию Николаевичу — грех. Он уважал вкусы каждого и хорошо относился к гуманитариям. Яна тяжело выдохнула и посмотрела на часы. К концу урока оставалось еще пятнадцать минут.

Сегодня Рыбакова решила заняться расследованием о «маленькой крысе», которая передала информацию Табакову о ее отношениях с Давидом. Девушка понимала, что это может быть кто угодно, ведь они совсем не скрывали этого. Но как среди тысячи людей определить нужного?

С одной стороны она даже подумала на Тараса Чижова, но потом поняла, что он является нейтральной стороной в их разборках, поэтому ему нет нужды хоть как-то содействовать с Максимом.

Сама Яна сидела с Светланой за одной партой, а впереди сидел Арсений Орлов и его сестра-двойняшка — Надежда. Они были довольно милыми и веселыми ребятами, с которыми Яна была в достаточно хороших отношениях. И Арсений, и Надежда любили посмеяться и подкалывали, если не одноклассников и одноклассниц, то один одного. А также оба отлично играли в баскетбол и входили в школьную сборную. Надежда еще дополнительно занималась фехтованием и балетом, а Арсений любил писать стихи и занимался уже восемь лет профессионально верховой ездой. В общем, активные и задорные личности.

Перед ними парта пустовала, но на ней лежали вещи Кирилла Варшавы, который пропал еще в начале урока. Он просто вышел и не вернулся, но учитель привык уже к такому, поэтому даже не обратил внимание. Кирилл был довольно странной особью, ведь имел интересный характер, и его настроение менялось ну очень быстро. Также этот парень курил, ведь Яна часто замечала его на крыше с сигаретой. Она никогда с ним особо не общалась, но знала, что он состоял в хороших отношениях с Табаковым.

Размышления девушки перервал громкий звонок и радостные крики в классе. Все начали со скоростью света собирать вещи и выбегать из класса, ведь следующим уроком была физкультура. Учителя не было, поэтому каждый, что хотел, то и делал аж целый час. Яна же решила пойти и подышать свежим воздухом на крыше с надеждой, что не встретит никого.

Девушка спокойно вышла из класса и подошла к автомату, который располагался на каждом этаже. В этой школе такое, как пить кофе ученикам с утра, считалось вполне нормальным явлением. Естественно, за напиток нужно было заплатить. Поэтому, заказав обычный черный кофе с двумя ложками сахара и лимоном, девушка пошла вдоль коридора на лестницу. По дороге ей робко кивнула в знак приветствия Злата, которая сейчас общалась с двумя парнями из параллельных классов. Сначала Яне показалось, что они к не ней пристают, но потом она поняла, что они просто мило общаются, и это было действительно странно. Маленькая Злата со столь робким характером так спокойно общается с противоположным полом? Но Рыбакова не придала этому значения. Возможно, это ее хорошие друзья.

Тогда девушка начала подниматься по лестнице, держа в руках теплый кофе. Аромат от него исходил просто божественный, и ей уже хотелось побыстрей сделать глоток этого напитка. Именно сейчас эта лестница казалась ей такой длиной, а ступеньки очень большими. Пройдя на сам верх, девушка толкнула дверь, и ее волосы сразу поднял довольно сильный ветер. Погода оставляла желать лучшего. Довольно прохладный ветер, который носит за собой желто-оранжевую листву, моросящий дождь и большие серые тучи, застилающие все небо. Яна не была любительницей солнца и тепла, ей больше по душе была зима и лед, хотя в это время года она очень часто болела. Еще с детства она бегала с родителями по врачам , пытаясь превратить зиму не в пытку, но никто не знал, почему у девушки столь слабый организм. Многие врачи говорили, что мол перерастет, к сожалению, не переросла.

Рыбакова прикрыла глаза и вздохнула свежий воздух полной грудью. Кончики пальцев приятно щекотал холод и ветер, а кожа уже давно покрылась «мурашками», и девушка передернула спиной.

— Привет, Яна, — это было ну очень неожиданно. Темноволосая даже подскочила, резко оборачиваясь и чуть не разливая кофе. Перед ней стоял серьезный Чижов. Он держал руки ровно по швам, и впервые девушка увидела его таким твердым и совершенно не веселым и беззаботным.

— Привет, Тарас, — поздоровалась Рыбакова, внимательно смотря на стиснутые зубы парня и глаза полные злости. Возможно, она сделала что-то не так, и он сейчас безумно зол на нее. — Что-то произошло? — легко спросила девушка, пытаясь не разозлить его еще больше. Ей не нужны проблемы.

— Нет… — юноша сделал паузу, которая держалась несколько секунд, будто обдумывая свои слова. — Я хочу присоединится к твоей команде… —

прошептал Тарас, и брови Яны взлетели вверх, а глаза широко открылись. Ей так и хотелось сказать: «Что?». Почему этот парень, который полностью против войны между учениками, сейчас сам просит ее взять ее в команду? Он отказался даже тогда, когда говорил со Светой.

— Мы всегда будем рады тебе, — ответила девушка парню, улыбаясь и протягивая ему руку для рукопожатия. Яне не хотелось спрашивать его: «Почему?». Она была действительно рада новому и столь важному другу и члену ее команды. Если он сам захочет, то и расскажет.

Не нужно бесить нужных людей ненужными вопросами.**

— Я тебе очень благодарен, — отвечает Тарас и пожимает протянутую руку Яны. — Я думаю, ты хочешь знать, кто открыл тайну твоих отношений с Давидом, — и снова Рыбакова удивляется этому мальчику. Он очень умный и понимающий, такой ей как раз и нужен в команде.

— Безумно хочу знать, что за крыса, — ухмыльнулась девушка, делая глоток теплого кофе. Напиток наполнил ее каким-то нежным теплом изнутри, заставляя Яну издать почти незаметный стон.

— Осень — время для рефератов по истории, — начал Чижов сдалека историю, но Яна не спешила спрашивать его, к чему это предложение. Ей нравилось слушать его, он говорил очень грамотно, с нужными паузами и с интонацией. Словно читал напамять стихи, — и достать нужную информацию можно только в библиотеке, ведь Алексей Андреевич ненавидит интернет. Войдя туда, я увидел и тебя, и Давида, и одну ну очень знакомую тебе личность. Она стояла недалеко от вас, и заметить ее было действительно просто, но вы были уж слишком заняты, — ехидно улыбнулся мальчишка, но Яна не покраснела, а только улыбнулась уголком губ. Смутить ее почти что нереально. Это удавалось немногим.

— И как зовут эту неизвестную, но знакомую личность? — отвернувшись от Тараса, Рыбакова прошла в строну ограждения и оперлась на нее руками, смотря в чашку с кофе. Ее отражение было нечетким, и жидкость плыла в сторону ветра.

— Алена. Алена Фролова — очередная игрушка Табакова, — прошептал последние слова Чижов и подошел к Яне. Он тоже посмотрел на чашку, не ожидая, что девушка по утрам пьет кофе, ведь сам он его не любил.

— Черт, — темноволосая подперла голову рукой и улыбнулась. Она немного думала об этом, но, естественно, никаких доказательств у нее не было, поэтому она попыталась откинуть эту версию подальше, — зачем она лезет в чужую жизнь? — это был риторический вопрос, да и Чижов не знал на него ответа.

*

Следующим уроком была столь ненавистна многим физика. Ирина Владимировна забежала в класс со звонком и быстро села за стол заполнять журнал. Ее действия очень удивили ребят из класса Рыбаковой, и все моментально начали затихать, а потом по классу прошелся шепот. Раньше учительница всегда начинала урок, и только когда урок заканчивался, она что-то писала в журнале.

— Здравствуйте, дети, — в кабинет зашел директор. Николай Алексеевич имел арабскую внешность. У него была смуглая кожа и черные волосы, а также темные глаза. Его точный возраст знал каждый, и это был далеко не секрет, ведь он всегда гордо отвечал на этот вопрос: «Всего лишь сорок два!». Одевался Николай Алексеевич всегда в синий костюм. — Я хочу представить вам новую ученицу по обмену — Розалию Хедж. Она приехала с английского пансионата с Лондона, — он пропустил вперед себя девушку примерно их возраста и роста Яны. Девочка имела русые волосы и синие глаза. Розалия была, по сути, очень красивой, и ее фигуре могла бы позавидовать любая модель. Девушка была одета в белую блузку, черную юбку и черные чулки поверх капроновых колготок. На изящных ногах красовались туфли на высоком каблуке и платформе. — Розалия, расскажи немного о себе, а тогда, я думаю, много кто задаст тебе несколько вопросов, — улыбнулся девушке директор. Он был прав, много парней уже приподнялись с мест и напрягли все возможные мышцы, а также поправили прически. Яна же тяжело выдохнула.

— Ну, как уже Николай Алексеевич сказал, я приехала с Лондона, где и родилась. Вы можете меня звать просто Роза. Моя мать работает дизайнером, а папа — актером. Я же работаю моделью и люблю большой теннис… — у девушки присутствовал английский акцент, и некоторые слова она выговаривала с трудом. Розалия говорила о себе с гордостью, видно, проблем у нее с самооценкой не было. Хотя нет, они как раз были.

— Сколько тебе лет? — заинтересовано спросил Влад Лукьянов. Этот парень имел темные глаза и темные волосы. Естественно, он умел привлекать к себя внимание и был симпатичным, если бы не дурная слава гея и педофила в одном флаконе. Ведь на одной из вечеринок он сильно напился и поцеловал теперь уже девятиклассника, который непонятным образом там оказался. Но на самом то деле Влад имел традиционную ориентацию.

— Мне будет шестнадцать этой зимой, в декабре, — улыбнулась Роза, стреляя глазками в уже некоторых парней, которые с нетерпением ждут перемены, чтобы лично пообщаться с ней.

— Где ты научилась говорить на русском? — этот довольно интересный вопрос задала Надежда Орлова. Она оглядела девушку внимательным взглядом и, смотря ей прямо в глаза, спросила. Хедж всего лишь недовольно хмыкнула, но все же ответила.

— Перед отъездом я изучала немного русский, но мне все равно сложно на нем говорить, — Розалия обаятельно улыбнулась и поменяла немного позу. Она ставала так, словно ее фотографировали. Девушка немного отдернула юбку и по-злому посмотрела на новых одноклассниц. Она показывала им свое величие и всю свою красу. И Хедж сразу заметила, как одна темноволосая девушка лежала головой на парте, совершенно не интересуясь ее жизнью и ее «скромной» личностью.

— А у тебя есть парень? — это ее спросил Степан Севильский, а напряглись этому довольно не скромному вопросу все. Кстати, Степа был классным парнем, с которым Рыбакова познакомилась в первую очередь. Она еще опоздала на линейку, и он согласился ее провести, а как оказалось потом, они были в одном классе. Севильский был даже влюблен в Яну, но она ему ясно дала понять, что у них ничего не выйдет, поэтому парень, не расстраиваясь, пошел искать новую «жертву». Степан часто ерошил светлые волосы и громко смеялся, закрывая карие глаза, откидывая голову назад.

— Ой… — робко засмеялась девушка, прикрывая маленький ротик. Все было настолько наиграно, что Яне даже захотелось выйти. Через окно. Роза сделала вид, будто ее очень смутили, но на самом деле она только и ждала этот вопрос. — Ну, нет. Я свободна… — и снова это глупое хихиканье.

— Ахуенно, — послышалось с задних парт, и класс засмеялся. Слава высшим силам, директор и учитель не смогли определить такого смельчака, но голос был явно мужским, а учитывая, что на всех задних партах сидели парни, определить кто из них было бы довольно сложным.

— Ты ничего не хочешь спросить? — по злому Хедж обратилась к Рыбаковой, сверкая накрашенными глазками. Здесь ее даже девушки слушают, а эта молчит и лежит, словно уснула.

— Я? — непонимающе спросила темноволосая, поднимая одну бровь. Чего эта «кукла» к ней привязалась? — Нет… — Роза нахмурилась, когда услышала столь четкий ответ в свою сторону. Как это «нет»? Ей еще никто не отказывал. — Хотя я передумала. Пожалуй, я спрошу у тебя кое-что, — лицо Хедж сразу озарила гадкая улыбка, и она с надменностью посмотрела на Яну, а тогда на всех девушек. — Тебе талант наигранности передался от отца или сама научилась такому? — ехидная улыбка проскользнула на губах темноволосой, которая с диким пламенем в глазах смотрела на новую одноклассницу. Это не был вызов, ведь этой зазнавшейся девчонке к Яне ну очень далеко. Она быстро продует, поэтому с ней даже не хотелось бороться. Такого вопроса не ожидал никто в классе, даже директор и учительница резко посмотрели на Рыбакову. Но, честно говоря, им тоже немного поднадоел этот цирк, устроенный этой бестией. Одноклассники и одноклассницы удивленно посмотрели на спокойную Яну. Ну, они ожидали подобного действия, но не вопроса.

— Прости? — у Розы, казалось бы, и глаза выскочат на лоб из-за такой наглости. Заслуженной наглости. Она спросила это, выдыхая словно бык носом. На ее лбу вылезли вены, а щеки распухли. Жуткое зрелище. Хедж всегда была очень популярна в школе, так что изменилось здесь? Неужели время ее правления закончилось?

— Прощаю, — коротко и ясно ответила Рыбакова, опуская голову на тетрадь и показывая, что их беседа окончена, и она больше не собирается с ней разговаривать. Почему-то Яна сегодня очень устала, хотя это был всего лишь третий урок, а впереди еще четыре. Радовало только то, что сегодня пятница.

*

Третья перемена была словно сигнал для школьников, что нужно бежать в кафетерий и объедаться. Такой ритуал ученики этой школы исполняли каждый день. После третьего урока школьные коридоры почти пустовали, а столовая была переполнена детьми разных возрастов.

Яна сидела за своим любимым столиком со Светланой и с неохотой ела манную кашу с малиновым вареньем. Как раньше говорилось, у Яны не было никогда хорошего аппетита, но сейчас ее еще добивала странная усталость. Ее тело словно налилось свинцом, а глаза сами закрывались.

— Ты скоро станешь дистрофиком и умрешь, — «оптимистичная» Света всегда умела подбодрить и поднять настроение. Блондинка внимательно смотрела на подругу, подпершись головой на руку. Сама Макарова уже съела свой обед в виде манной каши с тем же вареньем, булочку с шоколадом, черничный йогурт и шоколадку с орешками. Узнавая, что это худенькая девушка столько кушает, удивляются все.

— Ну, спасибо, — скривилась Рыбакова, смотря на ложку с кашей. Она ей совершенно невкусно пахла, и даже любимое варенье казалось противным и слишком липким. Яна с отвращением съела маленькую порцию каши, которая уместилась на ложке и подняла глаза на то, что творилось в столовой. Элита, как всегда, в сборе, правда, без Максима. Несколько подпевал сидят за соседними столиками и мило улыбаются «избранным». Изгои даже не явились в столовую, хотя нет. За их столиком сидел Орест Валькин. Почему он стал изгоем? Да потому что не очень-то и красив: на его лице была видна мелкая сыпь, в виде прыщиков и черных точек, а также на лице плохо сидели толстые очки, и сам парень был немного худеньким и без мышц. И потому что не ругается матом, не пьет и не курит, а также не пытается что-то из себя показать. Ну и потому что читает книжки и является очень умным и продвинутым в учебе, а не в моде или новых тачках.

Как бы это грустно не звучало, но его судят за то, что он — это он.

— О, я как раз вас искал, милые девушки, — к ним подбежал Данила Шевченко. Этот парень учился в одиннадцатом классе и был одноклассником Максима. Все знали его как «Король Вечеринок», ведь все, скажем так, мероприятия этого парня были действительно качественными. Данило имел красивую и пышную, но не долгую шевелюру светлого цвета и зеленые глаза с примесью серого. Он был весельчаком и умел развеселить народ, наверное, поэтому его вечеринки так пользовались успехом.

— Зачем? — спросила Светлана, смотря на то, как парень садится около них на стул и складывает руки на столе, как в первом классе. Его довольное лицо может означать только одно: его предков нет, и намечается грандиозная вечеринка. Яна тоже подняла голову и внимательно посмотрела на парня.

— У меня намечается шикарная вечеринка, — воскликнул, улыбаясь Данило. — Там будет присутствовать и алкоголь, и сигареты, а также вечеринка будет у бассейна, поэтому возьмите купальники! — Шевченко с таким восторгом рассказывал обо этом всем, что девчата переглянулись и невольно улыбнулись. Простой и хороший.

— В такую холодину и бассейн? Спасибо, но мне и так не очень хорошо, — скептически спросила Яна, смотря на светловолосого. Он совсем рехнулся? В середине октября и плавать? Ну, нет.

— Это буде последний теплый день в этом году. Завтра передавали двадцать градусов тепла! Ты не пожалеешь, что пришла! Обещаю! Там будет хорошая музыка и танцевальная площадка, а специально для вас, леди, я заказал хорошие закуски и бармена, который делает качественные коктейли, — продолжал гнуть свою палку юноша, смотря на девушек очень милыми глазками. — Ну, Яночка! Ну, Светланка! — парень согнул руки локтях и соединил ладони, словно он молится.

— Я, пожалуй, пойду, — неуверенно ответила Макарова, все еще раздумывая над предложением Данилы. Она хотела развеяться уже давно, поэтому такая вечеринка хороший шанс снять напряжение и усталость. Блондинка улыбнулась парню.

— Я, наверное, тоже, но не называй меня больше так, — на последних словах Яна скривилась так, словно съела лимон или лайм. Ну, не нравятся ей эти ласкательные слова. И она совершенно не понимает людей, которым это нравится.

— Я буду молится за вас, — улыбнулся парень и хлопнул в ладошки. Шевченко никогда не рвался в элиту, поэтому и не входил туда. Но он имел очень хорошие отношение с Максимом, потому что те не пропускали ни одной вечеринки этого парня. С Данилой соперничать в плане вечеринок почти невозможно. Не зря ему дали это прозвище.

Яна тяжело выдохнула, переживая, чтобы ее решение не было неправильным. Она хотела немного развеяться и отдохнуть от скучных будней, но не было возможности.

— Ну, привет, — мерзко улыбнулась Розалия. Она только вошла в столовую, как сразу заметила столик Рыбаковой и поспешила к нему подойти. Девушка уже нашла себе двух «подруг» Катерину Адушкину и Марину Кольцевую. Она с высока посмотрела на двух девчат. — Я… — не успела она закончить, подходя к свободному креслу, как:

— Здесь занято, — Яна придержала кресло так, чтобы Хедж не могла изменить его местоположения. Там не было занято, но сидеть с этой бестией Яне совершенно не хотелось. Пришлось соврать. Ее голос, кстати, был твердым и спокойным. Она не любит кричать и кидать глупые оскорбления. Она просто в один момент сломает тебе жизнь. Или челюсть.

— Хм… — Роза тяжело выдохнула сквозь ноздри от злости и поджала густо накрашенные блеском губы. Ей не было, что ответить, она и тут ее заткнула. Яна тяжело вздохнула, ожидая, когда эта девушка уйдет отсюда, и зевнула. Глаза закрывались от недосыпа.

Понимая, что Розалия не исчезнет, Рыбакова взяла свою сумку и поднялась с места, а вслед за ней поднялась Светлана. Яна оглядела стоящею напротив нее девушку и брезгливо поморщилась. Насколько красивая, настолько и гнилая. А тогда, она просто обошла ее и пошла на выход из столовой. На секунду девушка обернулась посмотреть, где Света.

— О, моя малышка, — не замечая впереди идущего Максима, темноволосая просто зашла в него и оказалась в его крепких объятиях. Парень обняв девушку, вдохнул аромат ее духов и на них сразу обратила внимание вся столовая, включая Светлану и новенькую Розу.

— Привет, — тяжело выдохнула Яна в шею Табакову. Она постепенно расслабилась в его руках. Усталость брала верх над ней, да и, тем более, она и так не сможет так просто выбраться. От ее дыхания у парня пошли «мурашки», но он не подал вида. Главарь элиты действительно немного начал скучать за ней. Почему-то она стала ему родной.

— Устала? — это был вопрос, на который Яна всего лишь покачала головой, втыкаясь ею же в плечо юноши. Ученики этой школы отреагировали как-то спокойно, будто такое случалось каждый день. Даже Рыбакова ожидала более неспокойной реакции. Кстати, Максим очень редко обнимал девушек, это, наверное, было впервые. — Отвести тебя в медпункт? — спросил Табаков, немного отстраняясь от девчонки. Ему нравилось заботится о ней. Это первое проявление нежности на людях да и вообще.

— Спасибо, но я сама… — Яна немного отстранилась от него, а к ее усталости и сонливости прибавилось еще головокружение и тошнота. Девушка тяжело дышала и почти что не стояла на ногах. Ее колени начали дрожать, и Табаков понял, что долго она не простоит, а про дойти куда-то, он вообще молчит. Он словно пушинку поднял ее на руки и кивнул Светлане, которая продолжала перебывать немного в шоке. Он будто сказал ей, что отведет эту несчастную в медпункт в целости и сохранности. И она поняла это.

Он сделал это, ведь это новые чувства.

*

Проснулась темноволосая в медпункте. Около нее на кресле сидел Максим, что-то внимательно читая в телефоне. Девушке показалось, что он сидел в какой-то социальной сети. Легко улыбнувшись, она поправила одеяло, чем и привлекла внимание сосредоточенного парня.

— О, ты уже проснулась, — улыбнулся Табаков, поправляя волосы. Он мягко улыбался, не было той привычной ухмылки, что сопровождала его всю жизнь. Ей даже казалось, что это просто сон. — Медсестра сказала, что это переутомление и недоедание. Она попросила меня посидеть с тобой, а сама отправилась к директору сдавать отчет о затраченных лекарствах. Кстати, почему ты так плохо ешь? — юноша по порядку все объяснил ей, смотря на бледное лицо девушки.

— Плохой аппетит с детства… — она странно покосилась на него, смотря уж очень подозрительным взглядом. — Куда ты дел Табакова? — поджала губы темноволосая, прищуривая глаза. Этот парень уж очень вежливый и хороший. Она села, опираясь на подушку и белую стену медицинского кабинета.

— Я сегодня решил быть хорошим и, как вижу, у меня это удается, — ухмыльнулся Максим, смотря на Яну. Он и правда решил вести себя очень хорошо и попытаться никого не побить или не накричать. Еще с утра он был очень веселым и имел хорошее расположение духа. Из него энергия так и выходила. — Собирайся, — твердо сказал голубоглазый, откидывая одеяло в строну от девушки.

— Куда? — она совершенно ничего не понимала, но послушно встала из кровати и почувствовала, как больше ей не тяжело. Она поняла, что тошнота и головокружение отступило, а тело чувствовалось легким и отдохнувшим. А также Рыбакова совершенно не понимала, что на уме у Табакова.

— Кушать, — такой ответ ввел девушку в ступор, и она осталась просто стоять, пока парень не поймал ее за руку и вывел из медицинского кабинета, а тогда повел в строну выхода из школы. — Ты же сама сказала, что плохо кушаешь, я чувствую, что должен накормить тебя, — улыбнулся юноша, говоря это на ходу.

Они спустились со второго этажа, и он повел ее на выход из школы. Естественно, никто мешать ему не будет. Он просто попрощавшись с охраной вышел за руку с Яной и повел ее к своей новой машине. Как оказалось, папа все-таки подарил Табакову хорошую тачку за «присутствие» на его мероприятии.

Новенький Bentley Continental Supersports*** металлического цвета ждал парня на улице. В этой машине было идеальным все. Она являлась самой мощною машиной британского бренда и самой новой, ведь она выпущена в этом году. Яна сразу отметила красивый салон и запах кожи. Здесь пахло не только новой машиной, а и одеколоном парня. Приятный аромат обволакивал и совсем не резал нос.

— Мы поедем в мое любимое кафе, — проинформировал Максим девушку, заводя машину. На дворе падал мелкий дождь. Он стукал по окнам, создавая характерный звук. Капли бились о стекло и разбивались, словно на мелкие осколки, а тогда скатывались по окну то ускоряясь, то уменьшая скорость. В машине было действительно тепло и уютно. — Там очень вкусно готовят, я часто там бываю, — продолжил Табаков, сосредоточиваясь на дороге.

*

Кафе находилось недалеко от школы и было довольно милым. Снаружи оно выглядело, как кирпичное здание с большими окнами, но внутри все было сделано под дерево. Здесь стояли небольшие столики сделаны с того же дерева, что и стены, и пол, и даже потолок, а также мягкие диванчики. Здесь было очень тепло и уютно.

Яна не любила роскошных ресторанов, ведь считала эти места слишком неправильными. Вся эта чистота и сдержанность вызывала в ней тошноту и головокружение. Ей были больше по душе мелкие кафе, в которых не было дорогих шелковых скатертей, но всегда было отличное кофе и всякие сладости в виде тортов и другой различной выпечки.

— Присаживайся, — сказал Максим, показывая рукой на мягкий красный диванчик около стола. Если сесть за этот столик можно наблюдать за видом через окно и смотреть на дождь. — Я пойду к барной стойке и закажу нам кое-что, — парень загадочно улыбнулся и поспешил отойти от Рыбаковой, чтобы она не задала ненужных вопросов.

Пока парня не было, девушка отписала Светлане, что с ней все хорошо, и она живая и здоровая. Темноволосая знала, что эта блондинка будет переживать, ведь она совершенно не доверяет Табакову.

— Я вернулся, — парень привлек внимание Яны, и она убрала со стола телефон рукой и посмотрела на то, что принес парень. На подносе находились две чашки ароматного кофе с мороженым. Так называемое, глясе. А также на подносе лежали два кусочка торта «Тирамису» и различные изделия с сладкого теста с дополнениям джемов, кремов, шоколада и различной посыпки и орешков. Все и выглядело, и пахло безумно аппетитно.

— И что это такое? — спросила Яна, смотря на поднос, который уже стоял на столе без помощи Табакова. Она подняла одну бровь и внимательно посмотрела на все изделия. В то время парень уже распределил всю еду.

— Это то, — он сделал странную паузу, но нужно признать, что она вызвала интригу у девушки, и она внимательно подняла свой взгляд на Максима, — что я заказываю всегда, когда прихожу сюда, — улыбнулся темноволосый, садясь на диванчик напротив девушки. — Это заведение я нашел несколько месяцев назад. Я попал под сильный ливень и решил зайти сюда. В то время я не очень доверял таким забегаловкам, но, как оказалось, здесь все очень вкусно. А больше всего мне понравилась атмосфера этого заведения, — парень оглянулся, смотря на приветливый и заботливый персонал, а также на улыбчивых посетителей. — А потом я узнал… — и Табаков запнулся, понимая, что хотел сказать что-то лишнее. То что Яна не должна знать. Поэтому его реакция не заставила себя ждать, и он, сам перебивая в каком-то шоке, резко посмотрел на девушку распахнутыми глазами.

— Ем… — на секунду девушка растерялась, но потом собралась, принимая непринужденный вид. — Насколько часто ты сюда ходишь? — это был довольно глупый вопрос, но Рыбаковой было действительно интересно узнать немного нового об этом парне, не пользуясь умениями Хвостова.

— Почти каждый день, я здесь ужинаю, — и глаза Яны застыли в удивлении. Почему он не ест дома, как все люди? Ну ладно, как большинство. Ответ на этот вопрос пришел быстро. Он был сделан по раньше узнанной информации. Дома у парня никого нет, а есть в смертельной тишине — не самый лучший вариант. Да и, тем более, парень не особо любит своего отца.

— Ого… — это единственное, что успела сказать девушка, начиная поглощать поздний обед.

*

После такой вкусной трапезы они заметили, что на дворе значительно потеплело, и даже виднелись солнечные лучи, которые прогревали влажный асфальт. Вместе с погодой потеплело как-то и на душе. Создавалось чувство комфорта и уюта не только в кафе, а и на улице. Это было довольно странно.

Ребята решили прогуляться по парку, который находился в пятидесяти метрах от кафе. Они спокойно шли по улице, перекидываясь некоторыми фразами. Солнце немного припекало, поэтому девушка сняла кардиган и несла его в руках.

В парке пахло свежестью и мокрой листвой. Такой запах так и хотелось вдыхать, он, словно очищал легкие, придавая крылья и чувство легкости. Гулять после дождя вообще полезно и очень приятно.

— Фу, — послышалось парню от девушки, которая внимательно смотрела в траву, находясь в несколько метров от него. Она выглядела очень сосредоточенной и время от времени брезгливо морщилась.

— Что? — спросил Максим, явно не понимая к чему были эти слова, поэтому решил задать довольно типичный вопрос. Он подошел ближе к Яне, которая даже не отвлеклась на него. Она просто тыкнула пальцем в траву на большую улитку, которая очень медленно ползла.

— Вот эта улитка, — темноволосый невольно улыбнулся. Ему она только что показалось маленькой девчушкой, которая увидела впервые еду разных птичек. Кстати, несмотря на довольно глубокую осень, они слышали пение неизвестной птицы и также курлыканье голубей.

— Действительно, — и вот пятнадцатилетняя Яна и семнадцатилетний Максим сидели, наблюдая за улиткой и морщась от слизи и ее странных глаз. В таком возрасте им стоило бы задуматься о будущем, а не о крохотном животном.

После пятнадцатиминутного наблюдения за улиткой, Рыбакова пошла вперед, смотря на природу парка. Она заметила то, что территория была абсолютно чистая, и девушка не заметила ни одного фантика, наверное, здесь и очень хорошо убирают, и стараются не мусорить. Табаков шел следом за Яной, внимательно смотря себе под ноги. Что-то явно терзало его, и он, возможно, даже хотел этим поделится с ей, но он боялся быть преданным.

— Я хотел сказать, что —- парень на секунду задумался о своем решении рассказать кое-что столь важное для него. Он остановился, заставив тем самым остановится и темноволосую и обернутся к нему, подняв брови в немом вопросе. Он боялся выглядеть жалким, ведь он — «король школы», авторитет для всех учащихся. Да и не логично рассказывать врагу то, что и друзья не знают? Но была ли Яна ему врагом? Сам он так, конечно, не считал, он не чувствовал в ней злости и ненависти. Она не попадала ни в одну из его категорий, ведь парень делил знакомых людей на друзей, подпевал, жертв и врагов. Эта девушка не была ему другом, в ней не было какой-то такой изюминки, из-за которой он ее не хотел. Она никогда не боготворила его, а только брезгливо морщилась, слушая очередной лепет своих одноклассниц. В роли жертвы девушка совершенно не выступала, она была слишком импульсивной, но в тоже время холодной для жертвы, ведь не терпела, когда обижают ее или ее друзей. А сказать, что она — враг — это солгать.

— Что… — Яна продолжила за юношу, пытаясь узнать то, что он так пытается ей сказать. Темноволосая не любила эти мутные предложения, она любила, когда люди говорили четко и уверенно. А если ты не уверен в том, что хочешь сказать, значит не говори. Все было до ужаса просто, но люди любили все усложнять.

— …что то кафе — собственность моей матери, — и парень горько улыбнулся, запуская руки в карманы брюк. Он немного сгорбился, опуская голову. Яна же просто зависла. Он сказал ей довольно ценную информацию для ее плана, но и ценную информацию для него.

— Ты с ней общаешься? — столь невинный вопрос заставил Максима отскочить от нее, словно от прокаженной. Он резко выпрямился и удивленно посмотрел на нее, будто она только что сказала какую-то мировую глупость. Парень завис, внимательно разглядывая ее черты лица.

— Нет. Я не могу, — Рыбакова сразу прознала настоящую истину ответа. Не можно в столь юном возрасте курить и пить, а общаться с мамой нужно всегда. Но что делать, если ты боишься? Боишься быть отвергнутым даже собственной мамой…

— …боишься… — слова током прошли по венах юноши, и он сжал ладони в кулаки и опустил взгляд. Впервые она увидела у него глаза не хищника, а жертвы. Сейчас он был безумно уязвим, и ударить его по больному месту — слишком легко и подло. Яна хорошая девочка, она не поступает так, как не дает ей сделать совесть. — Вот почему ты спишь со всеми подряд, — его зрачки сузились, и он приоткрыл рот, упиваясь видом лица девушки. Он не плачет, но у него кристальные глаза, казалось, что даже нежно голубой, как небо, цвет немного потускнел. — Тебя бросила мама, а таким способом ты пытаешься доказать всем, что никто не имеет права тебя бросать, и что ты нужен кому-то. Ты пользуешься вниманием девочек, используя любые грязные методы для достижения своих целей, созданных из-за детской травмы, — она говорила обидные слова столь твердым и спокойным голосом, даже не запинаясь. Они должны бы резать ему душу и разбивать сердце. Они должны убить его. Но они только помогли открыть ему истину. Они помогли ему избавится от тяжелой ноши, которую он носил… всю жизнь? — Жестокий ты… — горько улыбнулась Рыбакова уголком губ, опуская взгляд, и потом она резко снова подняла глаза и начала смотреть прямо в глаза Максиму. Это он попросил, и она почувствовала это сквозь взгляд. Он хотел видеть эти глаза. Ведь они не жалели его. Они понимали его. А этого было больше чем достаточно. — В этом мы похожи, — и снова грустная улыбка. Яна прячет свои скелеты в шкафу, не желая сейчас об этом говорить. Она всегда справляется со всем самостоятельно. Еще с детства она пришла к выводу, что ее проблемы — это ее проблемы. Она не должна вешать их на других людей и навязываться с их же решением. Странное и очень взрослое правило, как для маленькой девочки, да?

— Черт, — это слово самостоятельно слетело с уст Табакова, и он погладил свою макушку. Честно говоря, юноша самне знал, что означало это ругательство. Он просто сказал то, что было у него на уме. Может, он переживал по поводу того, что его услышали и поняли. Ему же сказали то, что он не мог понять фактически всю жизнь.

— Не бойся, — он резко поднял на нее глаза и почувствовал, как его нежно взяли за руку. Это невинное касание еще никогда ему не казалось таким интимным и… нужным? А также в сознание ему врезались слова этой девушки. «Не бойся…» — ему слишком часто начали это говорить.

«Не бойся новых чувств…».

«Не бойся быть отвергнутым…».

«Не бойся любить и привязываться…».

«Не бойся прощать и забывать…».

«Не бойся быть собой…».

«И вообще, не бойся. Просто не бойся…».

— Поговори со своей мамой. Ты так или иначе должен узнать, почему она бросила тебя, ведь ты — ее дитя. Она не посмеет отвергнуть тебя второй раз… — эти слова, словно бальзам на душу, покрывали все внутренние раны, которые увеличились в размерах. Подобны черной дыре, они засасывали все чувства парня. И он впился взглядом в ее черты лица снова. Она не показалась ему симпатичной или какой-то другой. Она была все той же Яной. Она всегда была собой. И таким должен быть и он.

И Максим решил быть собой. Он решил сделать так, как его внутренние «Я» подсказало. Табаков обнял ее. Резко, крепко и нежно. Он чувствовал ее легкий непринужденный запах духов, который заставлял его улыбнутся и зарится носом в ее волосы, касаясь шеи. Она была такой теплой, как солнце, и легкой, как лист на ветру.

Этот день стал началом чего-то нового.

Этот день стал началом странных, но не романтических отношений, которые либо отравлять и его, и ее, либо спасут.

Этот день стал просто днем. Потому что только такие двадцать четыре часа можно назвать днем.

*

Суббота — невиданная роскошь для студента, школьника и просто обычно рабочего. А людям, которые на роботе или на учебе в этот день, Яна желала терпения и удачи.

Сама же девушка недавно проснулась, хотя часы давно пробили двенадцать, и сейчас валялась в кровати. Она внимательно следила за, на удивление, теплыми лучами солнца, которые пробивались сквозь приоткрытые жалюзи. Рыбакова слабо улыбнулась. Ей до дрожи в коленках не хотелось вставать с теплой и уютной постели, но сегодня намечается шикарная вечеринка у Данилы, поэтому она должна встать и подготовится.

Яна встала с кровати и подошла к довольно большому зеркалу, прикрепленному к деревянному туалетному столику. Эта мебель была сделана на заказ, как и вся в этой комнате. У темноволосой во Франции работает столяром давний знакомый ее отца. Его зовут Василь Сергеевич. Этот мужчина был не только очень красив, но и безумно талантлив. Родился, рос и учился он в Москве, в обычной среднестатистической семье, но в двадцать лет решил испытать удачу и, быстро собравшись, не предупреждая никого, рванул за границу. Сначала, на то время еще молодой парень не знал, в какую страну ему податься, но в его голове пронеслись картинки детства, где он смотрел на фотографии знаменитой башни. Слово «Париж» крепко въелось в его голову, поэтому Василь Сергеевич сразу купил билеты в этот город и улетел. Уже там его мастерство и талант заметили другие люди и обеспечили его хорошей зарплатой и работой. Вскоре мужчина там усвоился и женился на красивой француженке с английскими корнями Анабель. А через три года у них родился Алекс. Сейчас этому мальчику, хотя уже далеко не мальчику, девятнадцать, и он учится в Франции, время от времени приезжая к семье Рыбаковых с папой в гости.

В честь подарка на Рождество Василь Сергеевич прислал Яне дорогую, сделанную из дерева, мебель, но оформленную в белых цветах. Девушка была ему безумно благодарна за такой подарок, ведь теперь эта мебель отлично дополняла стиль ее комнаты — ее маленького убежища.

В зеркале отражалась стройная девушка с неплохими формами и густыми темными волосами. Она внимательно посмотрела на свое лицо и на четко выражение скулы. Больше всего Яне нравились ее глаза. Яркие изумруды, словно светились в темноте и пронзали глядящего в них. А эти «драгоценные камни» обрамляли черные объемные ресницы. Тогда темноволосая опустила глаза на серые пижамные шорты и в тон ей майку. Многим людям не нравится этот цвет. Для них он тусклый и слишком простой, а также он вызывает неприятные ощущения, но девушке он нравился. Рыбакова чаще всего сравнивала его с красивыми и могущественными грозовыми тучами в теплое лето. Иногда люди даже не понимали, сколько мощи скрылось в таком на первый взгляд «простом» цвете.

Но занятие девушки перервал звенящий телефон. Ей пришлось немного повозится с его поиском, ведь она совершенно не помнила, куда закинула это «чудо техники». Через несколько минут Яна нашла свой телефон под кроватью, в тапке. Ей даже сложно представить, как он там оказался. Либо домовой, либо другая мистика.

— Алее, — скомкано зевнула Рыбакова в микрофон, прикрывая рот рукой. Не смотря на иногда через мерную грубость и стревозность, воспитание не давало ей вести себя некультурно, даже будучи совершенно одной в квартире. Кстати, мама девушки пошла к подружке, а Денис ходит в субботу в баскетбольный кружок и на дополнительное по алгебре и геометрии. Как и у сестры, у него тоже были проблемы с точными науками.

— Ты еще спишь?! — возмущенный голос Светы заставил Яну мигом полностью пробудится. Блондинка была явно недовольна долгим сном подруги, и от ее тона остатки сна будто рукой сняло. — Через двадцать минут я буду у тебя, и если к тому времени ты будешь еще в пижаме, то пойдешь на вечернику так, — это были явно не пустые угрозы. Макарова была слишком строгой и критичной в плане одежды и моды. Она всегда выглядела идеально, даже после безумной пьянки, после которой, собственно говоря, и жить трудно становиться. Но девушка не только сама всегда преуспевала в стиле и красоте, но и заставляла это делать близких. Пусть тебя переедет бульдозер, ты должна быть изящной и прекрасной. Или иначе тебя собьет мусоровоз, за рулем которого будет сидеть никто иной, как Светлана.

— Я все поняла, — измучено сказала Яна и отключилась. Ей так не хотелось сейчас ничего делать, она просто хотела полежать еще, а потом еще, и еще. Такие планы фактически у каждого человека на выходные, но всегда найдется тот, кто все испортит. Девушка тяжело завыла и упала на кровать, распластав руки и ноги в стороны.

*

— Я все принесла, — защебетала довольная Макарова, входя в дом Яны. Ни «привет», ни «здравствуй», все только по делу. Блондинка была одета в джинсы и майку с открытой спиной, ее светлые волосы, завязаные в хвостик, красиво струились по плечам.

— Принесла что? — темноволосая подняла одну бровь, немного хмурясь. Она стояла, опершись на стену в коридоре, и внимательно смотрела на подругу. Только сейчас она заметила у нее несколько разноцветных пакетов, в которых она понятия не имела, что может быть. Эта чудачка и голубей принести ей может.

— Как что? — отвлеклась Света от пакетов. Она аккуратно сняла балетки и прошла в комнату Яны, скидывая их ей на кровать. Кстати, последней очень повезло, ведь она уже успела переодеться в домашние черные шорты и белую майку. На ногах у девушки красовались белые мягкие тапочки с японским мишкой***.

— Естественно, одежду и косметику, — блондинка закатила аккуратно накрашенные глаза и поставила руки на бедра. Она так говорила, словно это очевидные вещи, и Яна уже давно должна была это понять.

— К вечеринке еще достаточно времени. К чему такая спешка? — спросила Рыбакова, садясь на мягкую кровать и наблюдая за тем, как Макарова складывает одежду, которую принесла, у нее на кресле. Эта светловолосая девушка всегда была очень аккуратной и вообще по натуре она чистюля. Как бы Яна не хотела застать у нее в комнате хаос, ей это не удавалось. На каждой полочке в шкафу у нее все осторожно сложено, а кое-что висит на вешалке. Ее комната — это рай для перфекциониста.

— Да ни к чему, — блондинка пожала плечами и села на кровать около Яны. Ее явно что-то терзало, и она не знала, как этим поделится. — Я просто… Я просто хотела спросить, ли не пожалеешь ты о содеянном, — Светлана опустила голову, смотря себе на колени, и начала говорить загадками. Темноволосая недовольно нахмурилась, и на ее лбу проявилось несколько морщинок. О чем это она? От пронзительного и долгого взгляда Яны, Макарова продолжила. — Что будет, если ты влюбишься в Максима? — эта фраза ударила словно раскат грома в голове Рыбаковой. Она сказала: «…влюбишься…»? Темноволосая пораженно открыла рот и сразу его закрыла, словно рыба. Ее глаза увеличились в размерах и внимательно осматривали профиль подруги.

— Влюбишься? — спросила девушка сама себя, будучи в какой-то прострации, словно она находилась между двумя мирами. Реальным миром и своем маленьком мирке, грань между которыми очень тонкая, как хрусталь. Ее очень легко сломать. Все люди живут в двух мирах одновременно, сумасшедшие и люди с отклонениями в психике только в своем маленьком внутреннем мире, а отчаявшейся и ничего непонимающие люди — только в реальном. А в каком мире жила эта девушка? — Влюбишься… — она снова повторила это слово, словно что-то утверждая.

«Что будет, если ты влюбишься в Максима?».

Действительно, что же будет?

*

Когда две девушки уже пришли к Даниле, вечеринка была уже в самом разгаре. У этого парня большой трехэтажный особняк с бассейном и двориком. Некоторые школьники, возраст которых здесь был больше четырнадцати, тусовались на этом же дворика или в бассейне, а другие сидели в доме. Яне казалось, что музыку из этого дома слышат во всем районе.

Темноволосая уже не впервые была на его вечеринках. Когда она проходила здесь курсы, перед поступлением, парень часто приглашал ее на его вечеринки. Всем нравилось, что Данило был прост в общении и не видел грани между обычными ребятами и элитой. Кстати, Рыбакова на память знала весь план дома. На первом этаже находилась большая кухня, столовая с огромным окном, гостиная, в которой находился камин и ванная комната. На втором этаже находились спальни всех членов семьи, которые во время таких мероприятий были заперты от греха подальше, и еще несколько комнат для гостей, которые хотят «остаться на одиночестве». А третий этаж был создан как большая игровая комната с мини-кинотеатром и бесплатными автоматами и приставками.

— О, милые леди, — к ним собственной персоной подошел владелец этого дома, — рад вас видеть, — он обнял сначала Светлану, а тогда и Яну, хотя с последней он больше дружит. Девушка сразу почувствовала мягкие нотки одеколона парня и стойкий запах алкоголя, а также сигарет. Не смотря на немного не трезвое состояние, изо рта у него не несло тухлятиной или перегаром, а пахло ментолом.

— Я, пожалуй, пойду выпью чего-то, — сказала Макарова, даже не оборачиваясь на позади стоящих друзей, и пошла вперед в дом. Как только она приходила в клуб или на вечеринки, девушка сразу же шла что-то выпить, а потом — танцевать. Света осторожно пробиралась сквозь пьяных школьников, покачивая соблазнительными бедрами. Она одела красную неоновую кофту с не очень и приличным декольте и короткую мини-юбку черного цвета. На ногах у нее красовались красивые босоножки на небольшом каблуке, на которых девушка стояла очень твердо и уверено.

— Я советую виски или водку, — в спину закричал ей Шевченко. Но, наверное, блондинка уже не слышала слов парня. — Ты очень красивая, — это уже было адресовано Рыбаковой, которая неуверенно улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Этот парень был до безумия сообразительным, поэтому он сразу все понял и улыбнулся.

— Я, пожалуй, войду в дом и последую примеру Светы, — уже ярче улыбнулась темноволосая Даниле. Ее немного напрягла его серьезность и внимательный взгляд, но она решила, что это из-за выпитого алкоголя, поэтому начала делать несколько шагов в строну особняка

— Знаешь, Яна, — эти серьезные слова, которые раздались у нее за спиной, не смогли заставить ее остановится, — я был влюблен в тебя… — словно эхо, они бегут от ушей по всему телу девушки и заставляют ее резко остановится. Это предложение вызывает у нее миллион «мурашек» по коже, а особенно в месте позвоночника и вообще всей спины. Она резко оборачивается к нему и замечает на его губах горькую улыбку. — А сейчас эти чувства возвращаются, — он пьяно хихикнул, но это не просто пьяный бред. Эти слова крылись в его сердце очень давно, и они искренние. — Я помню, как первый раз увидел тебя, — он проницательно посмотрел на нее, — ты была столь красивой и уверенной в себе, но в тоже время невинной. От тебя не пахло гнилью нашей школы, и ты была чиста. Уже тогда я подумал, что ты — особенная. Но также я считал, что скоро и ты пропахнешь этим липким и мерзким запахом. Запахом крови и несправедливости, нахальства и пошлости, смерти и безумия. Как же я удивился, когда обнял тебя на первом звонке в награду за поступление, и понял, что ты не сгнила. От тебя не несет этим запахом. Тогда я начал при встрече обнимать тебя, чтобы дышать тобой и твоей чистотой. А когда ты дала отпор элите, то я почувствовал, как твой запах начал распространятся по школе. Чувства начали возвращаться… Я влюбился, как маленький мальчик, — Рыбакова чувствовала всегда от него и симпатию и отвечала взаимно. Но любовь — это уже перебор.

Это не перебор, это чувство…

— Я… я даже не знаю, что тебе сказать, — опешила девушка, всматриваясь в лицо парня, который уже опустил свой взор и смотрел на свои ноги. Он не сгорбился, а просто смотрел, и ей стало жаль. И его. И себя. А почему и «его» и «себя»? А причина одна и та: она не может ответить на его чувства.

— Не нужно ничего говорить. Я рад, что ты выслушала меня, а теперь, пожалуйста, сделай вид, что я тебе это не говорил, и продолжи со мной общаться, как всегда, — это была просьба. Невыполнимая просьба. Как можно узнать о чей-то любви и притворятся, будто ничего не было. Темноволосая осторожно, почти неслышно, подошла к парню и обняла его.

— Я не могу ответить тебе взаимностью и безумно об этом сожалею, — девушка прошептала ему это на ухо, крепко обнимая. Она медленно отстранилась от него, но все еще держала его за руки. — Перебей свои чувства ко мне любовью к рисованию манги, — она подморгнула ему и беззлобно ухмыльнулась. Лицо Данилы вытянулось и глаза сильно распахнулись.

— Откуда?

— Хм, — хмыкнула девушка, продолжая улыбаться. Она немного отошла от него и, поставив руки на бедра, вызывающе спросила. — Я твой преданный фанат, ДанШев08, — с первыми двумя сокращениями все понятно, а «08», потому что в футбольной команде он игрок под номером «08». — Жду новую главу, — ухмыльнулась Яна, оставляя Шевченко с приподнятым настроением в одиночестве. Она шла легко и непринужденно, но с уверенной улыбкой. Изящная. Позитивная. Безумная.

Она помогла ему, но он влюбился еще сильнее…

*

Яркий свет от диско-шара и различных проекторов, а также уличных фонарей перекрывал полумрак в просторной гостиной. Ритмичная мелодия, словно дорогое вино, разливалась по венам и била в голову. Танцевальная площадка была просто до отвала заполнена потными телами учеников, которые, не смотря на довольно сильное жжение в легких, не прекращали двигаться. В воздуху чувствовался аромат табачного дыма и алкоголя.

— Бармен, — весело улыбнулась немного пьяная Яна. Шевченко же пообещал, что человек с такой профессией будет находится в его доме, и, как всегда, обещанное он выполнил, — налейте мне виски! — громко захихикала девушка, подмаргивая парню. Если доверять именной карточке на груди у него, то его зовут Семен. Кстати, услышав легкий хохот и разговор молодых девушек с параллели, Рыбакова узнала, что ему девятнадцать, и за национальностью он — украинец. Бармен учится здесь на факультете иностранных языков и знает идеально русский, украинский, английский и испанский. У этого парня приятная внешность. Он владелец густых каштановых волос и прямых черт лица. Семен имеет теплые карие глаза с примесью медового цвета, а также мягкий взгляд. У него хорошая комплектация тела, как для парня, и довольно большие мышцы. А больше всего поражает его сексуальная улыбка и горячий взгляд.

Бармен же, не ощущая стеснения, улыбается девушке и одним взмахом руки наливает ей дорогой виски в бокал, кидая туда два кубика льда. Когда Яна начинает пить эту жидкость, то она чувствует хороший терпкий вкус дорогой выпивки, а после во рту остается ненавязчивой горький привкус. Яна расслабляется и осторожно ставит стакан на барную стойку и осматривает помещение. Бармен был не обязателен, ведь бутылками завалены все стола и тумбочки, а также пол в некоторых местах. Почти все здесь пьют прямо с горла и счастливо улыбаться.

Услышав знакомую песню, темноволосая мигом срывается в кресла и чувствует легкое головокружение, но это не останавливает ее. Она, изгибаясь и качая в такт соблазнительными бедрами, идет к танцевальной площадке.

Хорошая музыка заставляет поднять ее руки вверх и начать двигаться. Яна делает волнистые движения корпусом тела и движения спиной. Красиво и пластично она сгибает и разгибает руки в танце, грациозно проводя красиво сложенными пальцами по силуэте своей фигуры. Короткие джинсовые шорты подчеркивают упругие ягодицы и открывают вид на стройные ноги. А черная майка выгодно облегает плоский животик, открывая вид на тонкие ключицы и хрупкие плечи. Последнее из одежды — это топ с изображением космоса по всей площе ткани. Из обуви девушка выбрала практичные и удобные черно-белые кеды, которые она часто одевает.

Яна почти невесомо касалась своего тела руками и танцевала одновременно и бедрами и ногами. Ее движение были совсем не рваные и не резкие, танцевала она плавно и привлекательно. Рыбакова томно прикрыла глаза и, не видя восхищенных взглядов, продолжала плясать. Она уже чувствовала ненавязчивое жжение в легких, которые просили порцию свежего воздуха и слышала, как кровь прихлынула в голову. Возможно, уже от выпитого алкоголя девушку не беспокоили стыд и смущение.

Она наслаждалась музыкой.

Она не слышала и не видела ничего, кроме ритма и мелодии.

Она растворялась в музыке.

*

Свежий воздух и вечернее небо — идеальные помощники, если ты только что был на шумной вечеринке. Яна сидела сейчас на крыше дома семьи Шевченко и смотрела на темное небо и маленькие огоньки рассыпание в хаотичном порядке. Маленький бело-серый шар отдавал легкое свечение, которое почти не замечалось под яркими вспышками искусственного света. Она закрыла глаза, поддаваясь легкому порыву ветра, и расслабилась.

— Потом поговорим, — озлобился в трубку Мечников, который здесь недалеко ходил. Он с ненавистью бросил трубку и засунул телефон в карман джинс. Парень нахмурился, ловя порыв ветра в лицо, а тогда нежно улыбнулся и посмотрел на девушку, которая мирно сидела, смотря на звезды. Сейчас она была в своих мыслях, в своем маленьком мирке.

Наверное, большинство девушек ее школы задавались вопросом: как это, целовать Мечникова?

А вот Яна взяла и узнала. Точнее это сделал он.

Темноволосая захотела выйти на кухню после столь сильного и хорошего танца, чтобы выйти на улицу и немного отдохнуть, ведь в жарком помещении начинало тошнить. Но не успев, даже зайти, она была заключена в жаркие объятия Артема и сама не заметила, как он легко, почти невесомо начал ее целовать. Его губы мягко сминали ее, заставляя издавать легкие стоны, а когда он прикусил ее нижнюю губу, она обняла его за шею и вскрикнула. Будь она не столько пьяна, она бы точно оттолкнула его и прочитала большую лекцию о том, почему ее нельзя целовать.

Он осторожно ее целовал. Он не использовал языка. По меркам теперешних девушек, это был всего лишь «детский поцелуй». Но он зарядил их тела легкой нугой, которая не спешила растекаться, а стояла в напряжении. Яна не испытывала тех эмоций, которые дарил ей Давид или вызывал Максим. Она просто чувствовала теплоту и жгучий привкус водки на губах.

— Зачем ты меня поцеловал? — так легко и непринужденно эти слова слетели с губ темноволосой, заставляя парня усмехнутся. Другие девочки в ее возрасте хотя бы стеснятся этого слова, а она так просто это говорит. Он подошел к ней и сел сбоку, смотря, как и она, в небо.

— Могла хотя бы залиться румянцем, — издал смешок Артем, внимательно смотря на лицо подруги. Да, она была ему подругой, ведь он часто с ней общался, и ему было с ней легко. Этот человек не был в нее влюблен, но всегда этого хотел. В его глазах она была не простой пустышкой, как половина их школы, Яна была твердым и стальным человеком. Он даже мог гордо дать ей титул «Королева Школы» и знал, что сейчас она стоит на уровне с Максимом. — Мы играли в бутылочку. Мне загадали желание поцеловать того, кто первый войдет. Этим первым оказалась ты, — он тяжело выдохнул и легко пожал плечами.

— Но я еще даже не вошла, — возразила Рыбакова и наконец-то посмотрела в глаза Мечникову. Даже в далеко не трезвом состоянии, она будет упираться и возмущаться. Такая уж у нее натура. И Артем, как никто другой, это понимал, поэтому он легко улыбнулся.

— Извини, но я не хотел целовать Петра Целина. Он слишком раним, — засмеялся парень, откидываясь назад, а девушка подхватила его смех. Петр являлся обычным десятиклассником с обычной внешностью, но удивительно красивым голосом. Да он был привлекателен и даже красив, но очень брезглив. Целин не любил поцелуев, даже с девушками, он озвучивал компьютерные игры, ведь прекрасно владел английским языком. Таким образом он заработал денег на эту школу.

— Ну, тут ты прав, — и они залились еще большим хохотом, хватаясь за животы и ложась на спину. Здесь царила приятная атмосфера и уют. Они были похожи и в интересах, и в принципах, а также у них обоих был специфический юмор, который понимали не все.

*

Смятая постель. Запах похоти и вожделение заполнил комнату для гостей. Здесь было до удушья жарко, но в тоже время легко. Двое потных тел сливались в одно целое.

Буквально минуту назад они легко разговаривали, без намека на романтическое развитие событий, а теперь он, держа ее за ягодицы, крепко притиснул к стене и страстно целовал в покрасневшие от укусов и поцелуев губы. Стена хоть и холодила голову и остужала горячее тело, но не могла заставить Яну очнуться, выбраться с того безумного полотна, которое накрыло ее полностью. Словно наркотик, поцелуи Артема проникали ей под кожу, смешиваясь с алкоголем, создавая феерический коктейль и вспышки в глаза.

Губы горели, и было ощущение, что они сейчас выбухнут. Больше не было тех «детских поцелуев», ведь в ход шел язык. Мечников ласкал ее зубы и щеки изнутри, а тогда он коснулся своим языком ее. Тока не было. Было только желание. Он крепко стискивал ее ягодицы, рыча ей прямо в рот. Она же держала свои руки в его волосах. Через несколько минут он медленно переходит к ее шее.

Языком он проводит по контуру шеи, а тогда лижет в ключицу, слушая превосходный судорожный выдох или вдох. Возбуждена, но не смущена. Он целует ее в углубление на шее и проводит тогда языком по основании к подбородку и оставляет на нем легкий поцелуй. Тогда парень прикусывает кожу чуть ниже правой ключицы и с стоном или от боли, или от наслаждения девушки, зализывает пострадавшее место.

— Черт, — хрипит Артем, кидая девушку на кровать. Но кидает он ее как-то осторожно, не давая ей возможности покалечится и сразу же нависает сверху. Яна тянется за сладким поцелуем и получает его, а тогда он начинает целовать ее скулы и оставляет легкий поцелуй на носу и снимает чертов топ, который так мешает им.

— Попался, — легким движением она переворачивает его, оседая ему на пояс, и не потому, что она сильная, а потому, что она резкая. Рыбакова легко поерзала на нем, вызывая легкий рык и злобный взгляд карих глаз. Слышать его голос — это уже экстаз, а слышать его стоны — что-то невероятное. Повезло же его девушке. Она втискает его руки в постель, но Артем может спокойно выбраться, правда, делать он это не спешит. Ему интересно, что будет дальше. Темноволосая целует его с языком в губы, а тогда рвет на нем неофициальную рубашку в клеточку. Слышно, как маленькие пуговицы разлетаются и падают с легким звуком на пол. Но им это не интересно. Она гладит его пресс, и он расслабляется под умелыми руками, издавая всего лишь легкие стоны.

Что они делают?

Ответ не найден.

Тогда Артем легким движением снимает с нее топ и переворачивает обратно, ложа на кровать. Яна понимает это, но не сопротивляется, она всего лишь легко улыбается или даже… ухмыляется?

Он поднимает ее майку, целуя в пупок и проводя по нему также языком. Он рисует легкие узоры, оставляя мокрый след, и целует в разные места. Тогда Мечников резко снимает с нее майку и отбрасывает к топу, оставляя ее в черном кружевном бюстгальтере. Он целует ее чуть ниже груди.

Они возбуждены и пьяны, поэтому им плевать какую ошибку они делают…

Ошибку?

— Стой, — «ошибка» — это слово заставляет остановиться Яну и внимательно посмотреть на Артема. Его карие глаза перекрыты пеленой желания, но он немного мыслит здраво. Хоть ее слово и прозвучало не совсем уверено, а голова вообще была без сомнений по поводу случайного секса, но Мечников прекратил свои действия, и его руки так и остались на застежке шорт.

— Боже, что мы творим? — спросил парень, наконец-то осознавая происходящее. Его глаза прекратили так смотреть на девушку, и теперь он посмотрел так, словно осознал большую ошибку. Взгляд был потрясенным, а брови нахмуренными. Но он так и остался нависать над девушкой, а тогда откинулся и резко сел сбоку.

— Ошибку… — прошептала Рыбакова, смотря куда-то в пространство, пока Артем приложил руку к своему лбу и закрыл глаза. Она знала, что он не обидится на ее слова, ведь сам это прекрасно осознавал. Яна не смущалась его, продолжая сидеть в бюстгальтере и шортах.

Девушка резко поднялась и нагнулась за майкой, а парень в этот момент открыл глаза и в очередной раз оценил ее красивую попу. Она надела резко майку, а тогда наверх быстро надела топ, пытаясь привести в норму в этом полумраке волосы. Они сильно распушились и совершенно не слушались ее.

— Молчим и пытаемся забыть? — она повернулась к нему с этим вопросом. И внимательно посмотрела в глаза парню, который сидел на кровати и внимательно смотрел за ее движениями. Только сейчас девушка заметила, что сидел он без рубашки, и ей будто первые показался шикарный торс. Артем владел и прессом, и сильными руками, а также широкой спиной. Только джинсы держались на его бедрах, немного показывая серые боксеры. Яна выставила руку, как это делают парни в знак рукопожатия.

— Молчим и пытаемся забыть, — Мечников подошел к ней и даже сейчас девушка отметила, что приближался он, по истине, сексуально и хищно. Он пожал ей руку, смотря в яркие зеленые глаза, которые так и пылали огнем. Только у нее так горели глаза.

И вот Рыбакова, улыбаясь, разворачивается и уверенно идет на выход. Даже пьяной ее походка не меняется, а язык не заплетается.

Может, она не настолько хорошая, насколько пытается казаться?

Широкие бедра, покачиваясь, помогают ногам идти к двери, и тогда она отщелкивает замок, кидая последний заинтересованный взгляд на парня, который смотрит ей в спину, и, открывая массивную дверь, выходит, запирая за собой дверь.

«Этой ночью она была моя…», — проносится в мыслях Артема.

«Почти твоя…», — додает сознание и здравый смысл.

*

Чертов понедельник наступил уж слишком быстро. Всю неделю Яна валялась с ужасной головной болью, температурой и тошнотой. Где-то на вечеринке она подцепила вирус, это было точно, ведь диагноз подтвердила знакомый врач Татьяны, которая решила остаться в воскресенье с дочкой, попросив отгул. К вечеру ее состояние стало получше, и Яна даже села немного порисовать. Хоть мать и была против, девушка все равно пошла в понедельник в школу.

Именной сейчас была эта знаменитая третья перемена, на которой все дружно, или не очень, сидели в столовой, поедая что-то. Запах здесь был отличным, но кушать Яне совершенно не хотелось, и как только она сюда зашла, ее вообще чуть не стошнило.

— Ну, привет, — опять эта Роза выскочила будто из неоткуда и мерзко поздоровалась, лицемерно улыбаясь. На ней сегодня было легкое белое платье и капроновые колготы, а также уже знакомые туфли. Яна же была одета в черные колготы и черную юбку, а также в белую блузку и в тон юбке безрукавку. Рыбакову уже начинало бесить то, что эта девушка постоянно приставала к ней.

— Привет, — вяло отозвалась темноволосая, даже не смотря на одноклассницу, она осмотрела столовую, в которой уже все заняли свои места в том числе и Светлана, которая уже ждала ее. Рыбакова, как всегда, улыбнулась, видя, что ее подруга поедала булочку, и невероятно хмурилась, ожидая ее. Пунктуальность была присуща блондинке только по отношению к другим.

— Я чудесно провела эти выходные, — мерзко улыбнулась Розалия, показывая клыки. Ей совершенно нее шло так улыбаться, это выглядело ну очень жалко и совершенно не круто. Яна же скептически подняла бровь, ведь ей совершенно наплевать, что делала эта бестия в субботу и воскресенье. Случайно темноволосая заметила сбоку стоящую Алену. Эта девушка прятала лицо в волосах, и было заметно, что подслушивала. — Я переспала с Максимом… — гадко улыбнулась иностранка, подходя на каблуках к Рыбаковой на шаг ближе, создавая характерный звук набойками. Она поставила руки на бедра и наклонила немного голову.

— Что ты сделала? — темноволосая снова подняла одну бровь, заставляя эту Хедж повторить ранее сказанное. Как только она увидела здесь Фролову, Яна решила поймать двух зайцев сразу, и у нее сразу же созрел довольно не хилый план.

Три…

— Я… — мерзко улыбнулась Роза, показывая, что именно это сделала она. Почему ее «Я» звучит как ругательство?

Два…

— …переспала с… — Рыбакова улыбнулась, смотря на Фролову, которая подошла немного ближе, оголяя правое ухо.

Один…

— …Максимом, — Хедж закончила и стала в победную позу. Наверное, она думала, что ударит Яну по больному месту, но последняя не надеется на безнадежных.

— Что?! — послышался дикий вопль за спиной Розы голоса, полного возмущения и недовольства, также в нем присутствовали нотки истеричности. Типичная Алена. Она словно взорвалась. Бедная надеялась, что Табаков любит ее одну и не ходит направо или налево. Как сурова эта реальность. Естественно, этот крик услышала вся столовая, и сейчас с открытыми ртами наблюдали за этой сценой. Яна незаметно улыбнулась, замечая растерянный взгляд Розалии в ее сторону.

— Нуль… — прошептала темноволосая одними губами и подморгнула иностранке. Через секунду кафе наполнилось звуком ударов и писков. Фролова, словно ненормальная, набросилась на Розу, обхватывая ее бедра ногами и вцепляясь ей в волосы. Они вдвоем падают на холодный и немного грязный пол и начинается драка. Вместо того, чтобы разнять девушек, ученики начинают снимать это на телефоны и что-то кричать.

— Что здесь происходит? — ухо Яны было обдано легким шепотом и теплым воздухом, от которого у нее пошли «мурашки». Она сразу узнала, кто это ей сказал, даже оборачиваться не нужно было. Максим стоял почти впритык к темноволосой, за ее спиной и касался щекой ее легких локонов.

— Драка, — четко и лаконично ответила Рыбакова, улыбаясь уголком губ и складывая руки под грудью. — Кстати, за тебя, — добавила она, замечая удивленный взгляд красивых глаз и легкую полуулыбку. Ему плевать, что они избивают одна другую за него. Ему нужно внимание только одной, и он добьется его, ведь не так давно она перевернула его мир и сделала его чувства искренними.

Он. Заставит. Ее. Влюбится. В. Него.

*

* — песня Святослава Вакарчука «Мовчати» или «Молчать».

** — это совершенно не тавтология. Это такая задумка этого предложения.

*** — В начале 2017 года кампания Bentley представила новый Continental Supersports 2 поколения, который, как и прежде, доступен в вариантах кузова купе и кабриолет. Мировая премьера новинки прошла в марте на автосалоне в Женеве.

**** — речь идет о рилаккуме, в смысле о вымышленном персонаже придуманным японской художницей Аки Кондо.

========== Часть 8. “Привет, мама…” ==========

Комментарий к Часть 8. “Привет, мама…”

Всем привет! Вы не представляете, как мне стыдно за эти 10 страниц. Во-первых, хочу извинится за свое долгое отсутствие. Я работала аниматором в лагере, сделала некоторые выводы и отсеяла ненужных людей из жизни, но не полностью. Во-вторых, эта глава немного… жалкая? Она мне не совсем нравится, нравится только момент с Яной и Катериной Евгеньевной. Даже сцена встречи с собственной матерью парня показалась мне дешевой и слишком ванильной. И это безумно плохо, ведь фишка этого фанфика, что он не о типичной «мышке» и идеальном принце. Он о жестокости этого мира, смерти, насмешках со стороны общества, приводящих к суициду. В нем нет идеального короля и серой и неприметной мышки. В нем есть два героя, у которых собственные ценности и морали. Они не следуют правилам общества и плюют на чужое мнение. Поэтому я хочу закончить его достойно, и прошу вас написать о том, стоит ли переписать эту главу.

О выходе глав не могу ничего обещать, но я постараюсь исправлять положение и к началу сентября пересечь грань в 130 страниц, хотя нет, в 150 страниц.

Приятного прочтения)

Люди лес превращают в срубы,

океан переходит в сушу…

Те, кого мы целуем в губы,

прорастают корнями в душу…

Во время цирка в столовой туда зашел директор и, увидев драку, попросил двух девушек пройти в его кабинет. Было странно, что он туда вообще вошел, ведь этот человек не кушает в школе. Возможно, его любимчики уже рассказали ему о беспорядке в кафе, и он решил туда заглянуть. Николай Алексеевич никогда не был вспыльчивым человеком, поэтому сказал он это мягко и с полуулыбкой, но как можно улыбаться, если ученицы дерутся? Если бы не странный оклик какого-то десятиклассника, то его бы никто не заметил.

А сейчас Яна отправлялась в кабинет организатора всех праздников и мероприятий. Екатерина Евгеньевна сообщила учителю французского языка, что безумно хотела бы увидеть ее у себя в кабинете, причем, это очень срочно. Услышав столь обеспокоенный голос коллеги, Сергей Иванович немедленно отправил Рыбакову.

На самом деле темноволосая не очень любила эту женщину. Почему-то с ней у Яны ассоциировалось слово «стерва» или «сучка». Тем более девушка знала, что эта женщина кокетничает с директором и часто бывает в койке Максима. Остра на язык, но очень падка на мужчин. Имея зарплату преподавателя, даже в этой школе, Екатерина не могла позволить себе самостоятельно купить и роскошную машину, и новую квартиру, и кучу других вещей.

— Я помню, мы договаривались забыть тот случай, а не друг друга. Или это я неправильно понял? — Из раздумий Яну вывел легкий баритон Артема, шагающего рядом с девушкой. Она резко остановилась и большими глазами посмотрела на парня, который и сам от ее взгляда опешил.

— Прости, я задумалась, поэтому не заметила тебя, — она, мягко улыбаясь, посмотрела на него теплым взглядом. Ее растерянность пропала тогда, когда она увидела знакомое лицо и карие глаза. — Ты куда идешь? — спросила Яна, замечая, что парень одет в спортивную форму. Простая белая немного растянутая майка красиво оголяла сильную спину, накаченные руки и вены, а темные шорты держались на бедрах. Также Рыбакова отметила, что от парня очень хорошо пахнет. В его одеколоне был смешан запах мяты и чего-то морского.

— Вообще-то я стою, — посмеялся юноша, но, увидев злой взгляд зеленых глаз, которые сейчас прожгут ему душу, невинно улыбнулся. — Учитель попросил занести в учительскую ключ от душевых кабинок, — парень повертел в руках маленькую связку ключей, которые издали характерный звонкий звук, а Яна поморщилась. Слишком чувствительные у нее уши. — А ты куда? — спросил Артем, видя, что девушка идет с сумкой. — Опять прогуливаешь? — ухмыльнулся темноволосый, смотря на легкую улыбку Яны. Она тоже вспомнила, как они однажды вместе прогуливали урок. Встретились они в кладовке, в которую Яна случайно забежала, увидев учителя, у которого у нее сейчас шел урок. Видимо, он куда-то вышел. Вот была бы странная встреча. А Мечников там прятался от обезумевшего физрука, который хотел запихнуть его в кружок тенниса. Девушка в прямом смысле слова залетела в парня и уткнулась носом ему в грудь. Он же, ничего не спрашивая, легко обнял ее, пока звук шагов не утих. А потом они так спорили по поводу того, какая часть фильма «Форсаж» лучшая, что их спалил директор. На удивление, они отделались обычным выговором и были отправление восвояси.

— Нет, — засмеялась Рыбакова, прикладывая ладошку, согнутую в кулачок, ко рту, — я иду к Екатерине Евгеньевне. Сама не знаю, зачем я ей сдалась… — увидев непонимающий взгляд Артема, она поспешила ответить на его немой вопрос. Ведь между этими двумя особами была взаимная неприязнь. И преподавательница, как и сама девушка, всегда пыталась не пересекаться с Яной.

— Яна… — именно этот оклик заставил девушку отвлечься от своих мыслей и резко посмотреть на собеседника. Он, наверное, не ожидал такой реакции, поэтому она застала то, как он смотрел на ее губы. С вожделением. С манией. С желанием все повторить.

— Прекрати смотреть туда, куда ты смотришь, — теперь ее ехидный голос и беззлобная ухмылка заставили Артема очнутся и отвлечься от ее уст. Он хотел посмотреть ей в глаза, но понял, что девушка начала медленно идти. Поэтому он быстрым шагом догнал ее и шел уже с ней одинаково, почти нога в ногу.

— А куда я смотрю? — засмеялся Мечников, видя, как улыбается Рыбакова. Нет, она не смущена, это улыбка, которую дарят лучшим друзьям во время того, как они их подкололи. Он увидел такой легкий блеск в ее глазах и подрагивающие губы. Красивая и веселая.

— Артем, — снова злобный и усмиряющий взгляд заставил юношу заткнутся. Она сказала его имя угрожающим голосом с твердыми нотками. И он знал, что шутки с ней плохи, ведь только она может заставить его покраснеть и, как маленького мальчика, залиться румянцем.

— Все, я понял, — Мечников повернулся к ней корпусом, продолжая идти, и поднял руки на уровне груди, что он, мол, сдался и больше так делать не будет. Увидев беззаботное лицо, Яна улыбнулась уголком губ. Взрослый парень, а ведет себя как маленький.

*

Большая дубовая дверь открылась очень легко и без скрипа. От такой школы и любимицы директора меньшего девушка и не ожидала. Как только Яна вошла, она почувствовала сладкий запах духов преподавателя и поморщилась. Слишком сладкий запах ей не нравился, хотя она и была любительницей шоколада. Кабинет был выполнен в кофейных оттенках и обставлен со вкусом. Большой стол из дуба, заставленный документами и компьютером, стоял посреди кабинета. Около него с двух сторон находились мягкие офисные кресла, и на одном из них сидела женщина. На светлых стенах висели черно-белые картины в коричневых рамках. Их здесь висело много и в хаотичном порядке, что придавало своеобразную изюминку. Также позади стола возвышался огромный шкаф с разными папками и книжками. Яна здесь заметила даже произведения современных писателей и поэтов. И еще здесь стояло несколько вазонов.

— Здравствуйте, — поздоровалась Рыбакова только из-за воспитания и приличия, хотя не испытывала никакого уважения к этой женщине. А последняя сейчас сидела за своим компьютером, смотря то на экран, то на документы, которые лежали у нее на столе. На лице учительницы застыло серьезное выражение лица, и глаза внимательно бегали по строчкам текста. Сегодня она надела классическую юбку-карандаш и красную блузку с длинным рукавом. Единственное, что Яне нравилось в ней, это стиль. Женщина умела одеваться и каждый день пыталась выглядеть лучше, чем вчера.

— О, привет, Яна, — Екатерина Евгеньевна подняла глаза на девушку и легко улыбнулась. Она и вправду только что ее заметила, ведь была очень вовлечена в офисную работу. И такое приветствие немного напрягло Рыбакову, ведь раньше они обходились холодным «Добрый день» и презрительными взглядами. — Честно говоря, я думала, ты не дойдешь… — призналась учительница, бросая взгляд на девушку, а тогда на кресло. Она словно попросила ее присесть на стул около стола.

— На самом деле, я тоже так думала, — ответила ей девушка, не скрывая своих мыслей. Ей даже захотелось свернуть куда-то, но рядом идущий Мечников не давал ей это сделать, говоря, что все будет хорошо. А если не придешь, еще и достаться может.

— Так, что вы хотели? — зеленые глаза девушки сверкнули легким холодом и занятостью. Если эта женщина и хочет поговорить, то пусть по делу, ведь больше запаха ее духов Рыбакова не выдержит.

— А вот, что Максим в тебе нашел… — эти слова врезались в голову темноволосой, заставляя ее рвано выдохнуть. Откуда она знает о ее странных отношениях с этим парнем и к чему это она вообще клонит? Да и подобает ли преподавателю говорить такое ученикам? На лице этой женщины Яна впервые увидела горькую улыбку.

— Извините? — спросила девушка немного громче, чем надо было. Возможно, она ошиблась, но, судя по виду Екатерины Евгеньевны, это было правдой. Учительница немного сгорбилась, и в ее глазах проплывали ноткивоспоминания и чего-то хорошего, ведь взгляд и улыбка были такими горькими, но в тоже время нежными. Рыбаковой даже не хотелось отрывать ее от мыслей. — Екатерина Евгеньевна… — начала темноволосая, но:

— Называй меня просто Катей и на «ты»… — второй удар словами пришелся Яне по животу. Не зная почему, она ощутила там легкий дискомфорт и жжение. Это было не от вируса, а от этого чувства. — В неформальной обстановке, конечно, — добила женщина, смотря на оцепенение собеседницы, которая потеряла характер их отношений. Она что, в друзья к ней хочет?

— Катя… — неуверенно сказала девушка, словно нервничая. Называть учителя так — казалось не просто странным, а почти что невозможным. Видя удобрительный кивок со стороны Васильевой, а именно так звучит фамилия этой женщины, темноволосая продолжила. — Что происходит? — этот вопрос уж очень долгое время крутился в голове девушки.

— Ничего, — просто и лаконично ответила Екатерина, кинув взгляд на монитор компьютера, а потом снова посмотрела на Рыбакову, которая еще продолжала переваривать информацию. Если бы ей так сказали, то крики Васильевой слышала бы вся школа, если не город. — Максим так изменился, и ты, как никто другой, причастна к этому, — улыбнулась женщина, складывая руки в замок и кивая в знак подтверждения своих слов.

— Вы… — начала темноволосая, но, увидев пронзительный взгляд, исправилась. — Ты меня обвиняешь или поощряешь? — этот вопрос был довольно интересен, ведь интонация голоса Кати была и довольной, и упрекающей одновременно. Яна подняла одну бровь, держа руки на коленях, но чувствовала она себя не плохо, а вполне даже уютно, и мерзкий запах духов куда-то исчез. Катерина всего лишь невнятно хмыкнула и отвела взгляд.

— Я сама еще не знаю, — неуверенный голос и легкая хрипота вырвалась из уст женщины. Она была не уверена не в том, что говорит, а в том, нужно ли это вообще говорить. — Понимаешь… — рвано выдохнула она и посмотрела на Яну, причем прямо в глаза. — Я не могу узнать его, и это меня пугает… — она действительно запуталась, и девушка видела это в ее глазах и голосе. Она чувствовала, что нет больше того вражеского барьера между ними. Есть только две женщины, которые пытаются и помочь одна другой, и наладить отношения, которые были натянуты, как старая струна от гитары.

— Он просто пытается быть собой… — эти слова самостоятельно вылетели из рта Рыбаковой и вызвали странный звук у Кати. — Ты привыкнешь к нему со временем, ведь лучше видеть настоящее «Я» человека, а не маску, не так ли? — Этот вопрос не нуждался в ответе, ведь все и так было ясно. Екатерина понимала, что она должна смирится с изменой парня, попытаться принять и понять его настоящего, но сумеет ли она это сделать? Женщина привыкла жить среди марионеток, которыми управляют или родители, или общее мнение. Им глубоко наплевать на свои принципы и правила, они делают все так, как требует этого толпа чужих людей, ну, или своей родни. Васильева резко открыла глаза и даже немного приоткрыла рот от удивления. Яна раскусила ее так легко и просто. То, что она хранила в себе, вот уже два года, распалось, разбилось, умерло.

Чтобы понять его, ей придется снять маску и стать самой собой…

— Катя, — легкий шепот девушки выводит женщину из шока и ее собственного маленького мира, в котором ей два года назад так хотелось остаться навсегда. И она почти сломала эту черту. Почти отвернулась от реальных людей и материальных вещей. Но ей помогли. Вывели оттуда почти силою и пинком. Но после того ее душа искалечена и, чтобы люди не видели те раны, женщина надела маску, — тебе было так тяжело? — Если Васильева сейчас была бы более подвижной, она бы больше удивилась этому вопросу. Чаще спрашивают: «Что случилось?». А эта девушка спросила совершенно другое, причем, попала прямо в точку. Именно на этот вопрос Екатерине хотелось так ответить.

— Да… — тяжелый всхлип учительницы прошелся мурашками Яне по спине. Ее глаза увеличились, и она увидела те стрелы, что ломались в теле женщины. Они разлетались и исчезали, принося последней спокойствие и легкость. Рыбакова всегда видела, что она была очень ограниченной, ведь одевалась только в строгие костюмы, даже в нерабочее время. А также она имела тяжелую душу. Если ты умеешь хорошо чувствовать людей, то увидишь это. Они словно давят, но не на тебя, а на себя. С глаз Кати потекли прозрачные слезы и начали падать на стол, разбиваясь о твердую поверхность. Яна уже во второй раз увидела, как ломается маска человека. В первый — она разбила маску Кусинского. Неужели Табакова такое также ждет? — Мне было двадцать два, когда я встретила его, и его зовут Валерий. Он был безумно красивым мужчиной, статным, с выразительными чертами лица и голубыми глазами. Валерий работал диджеем в популярном клубе и зарабатывал прилично, я же на тот момент была студенткой и подрабатывала в том клубе официанткой. Мне казалось, что это любовь с первого взгляда. Он меня прикрывал, а я готовила ему кушать. Мы даже начали жить вместе… А потом Валерий сделал мне предложение, — женщина издала всхлип и жалко заскулила, как брошенный щенок, — и я согласилась. Но перед свадьбой я застала его с барменшей в нашей кровати. Любила до безумия, поэтому простила. А на свадьбу он не явился. Валерий просто сбежал, оставив на листку сообщение: «Ты такая жалкая. Я тебя никогда не любил…», — она закрыла лицо ладонями и сгорбилась. Ей безумно больно вспоминать это, но она должна. — Я закрылась в себе. Начала сходить с ума, а спасали меня только книги. Со мной работали лучшие психологи, мои друзья и родители пытались вывести меня из того состояния. В итоге мне помог Максим. Мои родители довольно состоятельные личности, поэтому они однажды встретились с родителем Табакова. Так познакомились и мы, — она весело улыбнулась. Даже сквозь слезы, Яна увидела эту улыбку. Легкую, почти незаметную, но такую теплую и нежную. Главарь элиты помог этой женщине что-то почувствовать после столь длинного «сна», поэтому она и влюбилась. — Впервые я увидела человека более убитого, чем я сама. Он был так искалечен и так жалок, что мне хотелось позаботится о нем. Это я и сделала… — Катерина посмотрела на влажные ладони, не поднимая взгляда. Ей казалось, что это очень сложно рассказать и даже вспомнить, но теперь она говорила об этом как о драгоценном опыте. Неужто простое присутствие Яны так повлияло на ее моральное состояние? И все ее раны в один миг зажили ровно тогда, когда она решила снять маску?

— Ты сильная, — прошептала девушка, опуская взгляд. Она всегда осуждала эту женщину, но никогда не думала, что все настолько серьезно. Теперь ей казалось, что Екатерина не пустышка, она просто раненая женщина. — Ты справилась со всем… Ты изменилась, — после этих слов образ Валерия развеялся, как пепел на ветру, в мыслях Васильевой. Больше не существовало боли, предательства, недоверия.

Можно ломать миры, если ты хочешь создать новые…

*

У Максима была поистине большая и мягкая кровать. На ней могло уместится почти четверо людей. Горничные всегда застилали ее большим коричневым пледом с белыми ромбами, и под низом виднелось белое постельное белье. Его комната уже была пропитана запахом его одеколона и геля для душа.

Сейчас парень лежал на этой кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. Его лицо было расслабленное, и он имел совершенно непринужденный вид. Сквозь открытое окно в комнату залетал свежий ветер, колыхая занавески белого цвета. В комнате царила свежесть и легкость. Кстати, комната была оформлена в коричнево-синих тонах, которые странно, но довольно хорошо сочетались. По насыщенности они не уступали друг другу, но вместе выглядели очень даже гармонично. В комнате стоял большой комод с одеждой Максима, и сбоку к нему еще стоял большой шкаф. Также здесь находился массивный деревянный стол с креслом и небольшой диванчик, перед которым весела плазма. Просторная комната позволяла такое количество мебели.

— Извините, — в комнату вошла Оля. Она работает горничной в этом доме, и ей всего лишь девятнадцать. К сожалению, жизнь студентов слишком трудна, и кроме сессии они должны идти еще и на подработку, чтобы хотя бы есть. Черная юбка, белая кофта и белый фартук — типичная форма для горничной в этом доме. У нее была красивая фигура, и лицом она также удалась, но Оля имела парня, поэтому она никогда не кокетничала с Табаковым.

Любовь сильнее разврата…

— Что такое? — лениво поднял голову юноша и спросил, смотря на хладнокровную девушку, которая уверено стояла около двери, смотря в глаза Максиму. Ее руки красиво сложены вместе, и она готова ответить на его вопрос. Оля легко скользнула глазами по телу парня, не одобряя его внешний вид. Юноша лежал на кровати в одних боксерах.

— Ваш отец ждет Вас в столовой. Обед уже подан, и он хотел бы поговорить, — у нее была особенная манера говорить. Она разделяла каждое предложение, говорила четко и правильно. То, как эта девушка строила предложения, было действительно невероятным. Также парню нравилось в ней то, что она не поучала его, не читала морали, но иногда давала ценные советы.

— А самому прийти тяжело? Он, наверное, уже забыл, как выглядит комната его драгоценного сына, — на словосочетании «драгоценного сына» Максим сделал совершенно другой тон. В нем было очень много наигранности и злости. Его раздражало то, что папе верят в его «истинную отцовскую любовь».

— Максим, — спокойно начала девушка после того, как послушала всплеск эмоций этого парня. Она сохраняла здравый рассудок даже в стрессовых ситуациях, и парень представлял ее уже как начальником какой-то большой компании, — Вам стоит поговорить с ним. Если Вы не придете, то это будет уже трусостью. Вы же равный своему отцу? — Она сказала это легко и непринужденно, а у юноши рот открылся от удивления. Она никогда не пыталась подбодрить его или повысить ему самооценку. Ко всем его причудам она относилась с серьезностью и непроницаемым видом. Даже когда он в наглую подкатывал к ней, она не пыталась отойти от него. А в просто сдала фартук ему и сказала: «Вам стоит хотя бы попытаться уважать людей независимо от их статуса…». В тот момент он задумался над ее словами и попросил ее вернутся, клятвенно обещая не трогать ее. — И лучше бы Вам одеться… — это она бросила напоследок, выходя из комнаты с легкой улыбкой на губах.

В какой-то мере она ему напомнила Яну. Такая же спокойная и хладнокровная, но в тот же момент веселая и проста в общении.

Тот день, когда они поговорили, стал для него роковым. Максим стал меняться на глазах, хотя сам он не замечал столь больших перемен в себе. Изменилась немного его аура и взгляд. Теперь он не приносил с собой той тяжести и груза, а в глазах пылали искорки надежды и веры. Он теперь полон сил и готов делать что-то новое.

«— Поговори со своей мамой. Ты так или иначе должен узнать, почему она бросила тебя, ведь ты — ее дитя», — в голове всплыли отрывки их разговора. Ему было приятно осознавать, что она поддерживает его и готова помочь ему.

«— Она не посмеет отвергнуть тебя второй раз…», — а эта фраза придавала уверенность в своем поступке. Рыбакова дала ему надежду, и он так просто поверил ей, будучи совершенно недоверчивым человеком.

Максим наспех надел джинсы и белую майку. Сверху, чтобы не замерзнуть, он набросил кожанку и выбежал с комнаты, приводя в бегу волосы в порядок руками. Даже вот такое пятиминутное собрание не смогло испортить его. Он выглядел просто отлично. Синие джинсы с серой ноткой подчеркивали его накачанные ноги, немного облегая их, обычная белая футболка выглядела безумно сексуально на подкаченном теле, а кожанка придавала его образу жестокости, дерзости. Она была своеобразной изюминкой.

Словно молния, Табаков пробежался мимо столовой, чуть не сбивая на пути горничную, которая с писком отбежала в сторону, смотря на парня, как на сумасшедшего.

— Максим, — послышался удивленный голос отца, который быстро выбежал в прихожую, смотря на то, как его сын обувается и ищет нужные вещи по тумбочкам. Леонид Олегович был одет в строгий официальной костюм, только не было бабочки или галстука. Такие вещи этот мужчина не любил, ведь они создавали ему дискомфорт, поэтому, возвращаясь домой, он первым делом снимал этот элемент гардероба. А также, скрипя зубами, надевал его, — что происходит? — спросил мужчина, опираясь спиной на стену и складывая руки под грудью. Его вид говорил о серьезности и строгости, но юноше было на это плевать.

— Я должен отлучиться, — сквозь рваное дыхание ответил парень, пересматривая ключи на полках. Ему нужны были серебряные ключи с белым брелком в виде футбольного мяча. От спешки его дыхание сбилось, и говорил он быстро, но внятно, с короткими паузами. — Отец, пообедай без меня, — крикнул Максим, выбегая из дома.

— Ты куда? — этот вопрос заставил юношу остановится и обернуться лицом к Леониду Олеговичу, который с удивлением наблюдал за всей суматохой сына. На него смотрел не только папа, но и горничные с интересом смотрели это представление. Табаков посмотрел в глаза папе, осознавая, куда он бежит.

— К маме… — Крикнул юноша и отправился к мотоциклу. Он прямо почувствовал те взгляды, которые были устремлены в его спину. Отец просто опешил от ответа сына и сейчас с открытым ртом смотрел в спину Максима. Гордый и уверенный в своих словах. Некоторые горничные ахнули, прикрывая рты и раскрывая глаза от удивления. Все в этом доме знали о маме парня, но эту тему при владельцах дома никто не поднимал. А если кто и осмелился, то его обдавали ледяным взглядом и презрительной просьбой что-то сделать.

*

Тепло его любимого кафе с названием «Ласка» сильно контрастировало с холодом, идущим с улицы. За последние дни погода значительно испортилась, заставляя подтянуть шарф повыше. Легкий ветер стал более жестоким и холодным, а небо заполонили большие грозовые тучи. Но в этом кафе ничего не поменялось: все такая же непринужденная и легкая обстановка. Весь персонал, словно на подбор, передвигался по заведению с яркими улыбками и заботой о посетителях. Здесь не было той серой нуги и тумана, здесь не было хладнокровия и предательства. Люди улыбались друг другу, встречая новых посетителей, как долгожданных гостей.

Здесь все казалось ярче и красочней. «Ласка» казалось совершенно нереальным миром, которого просто не существует, и это всего лишь выдумка юноши.

— Здравствуйте, — к нему сразу подбежал молодой официант возрастом примерно как и Максим. Он был одет в типичную форму работника кафе, но украшала его светлая улыбка и теплота во взгляде. Хоть его глаза были холодного оттенка синего, они словно отдавали добротой и заботой о каждом человеке. Русые волосы делали из него мини-солнышко, а больше всего были заметны маленькие веснушки, хаотично расположенные по лицу парня. Как гласил маленький картонный квадратик на груди у него, то его зовут Мишей. — Вы хотите присесть или возьмете все с собой? — Миша легко отклонил голову в бок, приветливо разглядывая посетителя. В его глазах не было упрека или удивления внешнему виду. В его глазах была доброта. Он — совершенная противоположность Максима во всем: начиная с характера, заканчивая внешним видом. Они были словно лед и огонь.

— Здравствуйте, — поздоровался Табаков, оглядывая помещение, в которое вошел. Все чисто, но не стерильно. Здесь можно найти и несколько жвачек под столиками, но он верил, что они с этим борются, и об этом гласила аккуратная табличка: «Не создавайте неприятностей другим гостьям и не добавляйте, пожалуйста, работы персоналу! Большое спасибо!». Также, возможно, где-то на полу лежало несколько крупинок хлеба, но все это выглядело правильно. Вот так выглядит неидеальная идеальность. — Я хочу поговорить с владелицей этого заведения, — практически всегда, если слышишь такие слова от незнакомца — напрягаешься, но этот парень лишь улыбнулся уголком губ.

— Позвольте вас проводить, — говорил он вежливо и, поворачиваясь спиной к клиенту, пошел в глубь помещения и тогда вошел в узкий коридор. Табаков все же решил потом здесь пообедать, ведь ему совершенно не хотелось кушать с папой. Почти всегда с ним пропадал аппетит, а живот начинало сводить судорогой.

Коридор, как оказалось, не очень длинный, но оформлен просто и со вкусом одновременно. Стены здесь также были сделаны под дерево, но на них висели картины с разными звездами и награды этого заведения. Все выглядело очень гармонично. Юноша и не заметил, как оказался перед большими дубовыми дверями. Максим кивнул официанту в знак благодарности и толкнул преграду. Дверь распахнулась, пропуская его в довольно просторное помещение, и в нос сразу ударил легкий, ненавязчивый аромат духов на основе какого-то цветка. Здесь уже были окрашены стены — в зеленых тонах. Этот цвет был очень мягким и совершенно ненасыщенным. Также кабинет заполняло несколько цветков и большой стол. За ним сидела женщина, не отрывавшаяся от ноутбука, очень занятая. На вид ей было где-то сорок, больше и не дашь. Темные волосы, завитые в локоны, струились по плечам, придавая женственности и хрупкости ее образу. У нее были голубые глаза, такие же, как и у парня. У женщины виднелись морщинки. Легкий макияж подчеркивал цвет и миндалевидную форму глаз. Она сосредоточено смотрела в экран ноутбука, сжимая губы в одну линию.

— Здравствуйте, — женщина улыбнулась, когда увидела парня. Максим же посмотрел на нее и улыбнулся, а тогда присел на кресло напротив. Она оглядела его, всматриваясь в лицо. Оно казалось ей очень родным и знакомым, но совсем женщина не могла вспомнить, где видела этого человека. — Меня зовут Лилия, и я владелица этого заведения, — продолжила она, не дождавшись ответа от Табакова. Он не знал, что его маму так зовут, ведь горничные, которые долго там работали, молчали по этому поводу, а отец об этом никогда и не говорил. Он всего лишь злился и хмурился, когда кто-то вспоминал его жену. Лилия нахмурилась, ожидая хоть какой-то реакции от незнакомца.

— Привет, мама, — ответил Максим, смотря на реакцию женщины. Она широко открыла глаза и въелась взглядом в силуэт своего сына. Лилия не узнала его сразу, но она чувствовала в нем что-то родное. Мы не видим их, но эти нити и правда существуют. Они очень мелкие и тонкие, но только благодаря им мы чувствуем родственные души.

— М-максим?! — Ее голос дрогнул, а глаза наполнились слезами и стали кристальными. Он увидел в них удивление и воспоминания, которые, как картинки, пробегали в ее глазах:

Молодая девушка стояла в туалете, смотря на свое отражение. Кристальные глаза, обрамленные черными ресницами, маленький носик, пухлые губы. Ее худое — с хорошо выраженными скулами — лицо украшали шоколадного цвета густые волосы, завитые в легкие локоны. Она тяжело выдохнула, кинув положительный тест на беременность. Лилия ненавидела человека, с которым сейчас состояла в браке. И это золотое кольцо с диамантом, которое блестит на ее безыменном пальце, выглядит, словно клеймо.

Девушка поправляет волосы и смотрит на свой живот. Пока еще он плоский и красивый. Но через несколько месяцев он округлится и создаст ей много проблем. Лилия аккуратно кладет на него руку, затем резко отдергивает ее. Может, его уничтожить? Может, сделать аборт, пока не поздно?

— Чего ты там копаешься так долго? — за дверьми слышится раздраженный голос дьявола — ее законного мужа. Ровно два месяца назад она вышла за него, хотя совершенно не любила и не любит. Леонид был очень серьезным человеком с жестокими принципами. Он не считался с мнением чужих людей. Наверное, именно поэтому он добился таких успехов в бизнесе и теперь возглавляет большую корпорацию. Также этот человек мог поспорить на чувства или на другого человека. Жестокая, эгоистичная и лживая тварь. Они встретились совершенно случайно. В больнице. Ее мать умирала от сердечной недостаточности, ей требовалась срочная операция. Денег в семье хватало только на проживание. Без роскоши. Лиля работала на трех работах, параллельно учась в университете, а ее папа ушел от них, как только узнал о болезни ее матери. Он большой трус, ведь испугался такого испытания. Какая, блядь, вечная любовь, если ты даже брезговал поговорить с ней? Зачем ты клялся в верности, если изменял ей с каждой шлюхой? Зачем ты давал ей надежды, если просто растоптал все?

А тогда появился Леонид, но не с белым конем, а с банковской карточкой, на которой лежала круглая сумма. Взамен на жизнь мамы — он попросил руку и сердце Лилии. А она согласилась, но не влюбилась. А поженился он из-за спора с другом, что он, мол, женится на первой девушке, которая войдет в кафе. Глупый спор, который равнялся с детскими шалостями, если бы на кону не стояла судьба и жизнь другого человека. А потом он привязался к ней, ведь она закрывала глаза на его пьянки, измены.

Пышная свадьба, дорогие кольца, много совершенно незнакомых гостей и новоиспеченный муженек. Со временем, смотря на его жалкие попытки унизить ее, показать свой статус среди коллег и друзей, она начала ненавидеть его. Ведь он был жалок во всех смыслах этот слова. Он не умел сочувствовать и понимать.

И вот сейчас Лилия носит в себе плод, но не любви, а его плотских утех.

Девушка, последний раз бросив взгляд на тест, взяла его в руку и выбросила в мусорное ведро. Пусть не мозолит ей глаза и не портит настроение, которое, если честно, было уже испорчено. Впрочем, как и ее жизнь.

— Ты чего так долго? — холодно спросил мужчина, смотря на легкую усталость на лице жены. Она была так молода, но она так устала от этой жизни, что ему иногда хотелось отпустить ее. Леонид знал, что она не испытывает к нему ничего, но почему-то он не отпускал ее.

— Пыталась избавится от твоего ребенка, но ничего не вышло, — презрительно прошипела Лилия, смотря злым взглядом в эти глаза. Она не считала, что этот ребенок и ее тоже. Ей казалось, что он родится таким же, как и его отец.

— Что? — впервые на его лице появились какие-то эмоции, кроме холодности и брезгливости, смешанной с презрением. Его глаза широко открылись, и зрачки увеличились. Он даже немного приоткрыл рот, смотря на злую и очень серьезную девушку. Леонид и сам не понимал, хочет ли он ребенка, но, видя состояние жены, понимал, что к ней нужно приставить еще несколько телохранителей и горничных, чтобы они защищали ее не от кого-то, а от нее же.

— Вот здесь, — Лиля показала жестом руки на живот и поморщилась, — твой сын или дочь. Этого я уже не знаю, — пожала она плечами, смотря ненавистным взглядом голубых глаз в его. У нее был сильный взгляд, имеющий в себе некую апатию и огонь. Эта девушка не плакала, она была слишком сильной для слез и не показывала их никому.

*

— Да, мам… Мы скоро будем, — Лидия услышала мягкий баритон своего мужа за дверью. Она не особо любила его родителей, ведь они считали своей миссией поучать ее жизни и говорить, какой хороший муж ей попался, ведь их сынок «самый завидный жених на всей планете». Знали бы они, как он унижает ее, а однажды даже ударил, когда она сказала, что хочет расстаться. Знали бы они, скольких он избил ради забавы или выгоды.

Знали бы они…

Но они не знают…

И им не стоит знать…

Девушка посмотрела в большое зеркало с красивой золотой оправой, которая обрамляла зеркало, приукрашая его разными узорами. Легкое воздушное платье нежно-голубого цвета подчеркивало цвет ее глаза и идеально бы ложилось, если бы не заметная выпуклость в месте живота. Лиля заметила, что теперь за ней больше следят, чем раньше, и все пытаются ей угодить. Видимо, муженек постарался, чтобы его чадо хотя бы родилось.

Она тяжело выдохнула и приложила руку к животу. Упругий, местами твердый. Именно из-за этого «чуда» внутри, она так растолстела и до сих пор сама не понимала: нужен ли ей этот ребенок. Также Лилия видела, что ее муж тоже не особо был готов стать отцом, но судьба распорядилась иначе. Также девушка никогда не считала, что дети — цветы жизни, но хорошо к ним относилась.

— Ты долго еще? — в комнате показался улыбающийся Леонид, смотря на силуэт жены. В ней живет маленькая жизнь, у которой течет его кровь. Он еще немного сомневался, но от ребенка отказаться он бы не смог. Девушка покрутилась перед зеркалом, демонстрируя больше себе, чем ему платье, и тогда, удовлетворенная своим видом, пошла в сторону двери.

— Идем, — Лиля легко улыбнулась мужу и обулась в белые балетки. Ей нравился ее образ. Нежный и теплый, как солнечная погода. Мать Леонида похвалит ее за вид, ведь девушка уже поняла, что та любит нежные женственные образы, и, зная, что она еще и беременна от ее сына, вообще сойдет с ума. Помнится, как они только женились, она сразу говорила им о внуках.

— Лилия, — строгий голос мужа и то, как он резко поймал ее за руку, остановили девушку. Она внимательно посмотрела на Леонида, поднимая одну бровь, — пожалуйста, веди себя прилежно. Не говори лишнего, а лучше вообще молчи и отвечай только на вопросы. И будь осторожна, пять месяцев — это много, и внутри тебя уже живет жизнь. Если не бережешь себя, побереги его, — он показал рукой на живот девушки, и она нахмурилась. Сколько поручений и правил он ей дал на сегодняшний день. Боюсь, она не справится. — И я люблю тебя, — его голос стал более мягким, но это ложь, и она заметна. Его глаза все такие же холодные и пустые, а аура совершенно не поменялась.

«И я тебя ненавижу…»

*

— Это мальчик! — выкрикнула женщина в белом халате. Сколько ей было лет — Лилия не знала, да и смотреть на нее ей не хотелось, а во всем виновата эта режущая боль внизу живота. Она помнила только ее красивые зеленые глаза и нежный голос: «Держись, ты сильная и справишься!». Схватки вымотали ее не так физически, как морально, ведь именно сейчас она рождает ребенка от нелюбимого человека, и только эта женщина смогла немного поддержать и успокоить ее. — Какой богатырь родился! — восхищенно пролепетала она же.

Сквозь серую пелену в глазах Лилия смогла разглядеть в палате своего мужа, несколько врачей и ту женщину. Они стояли и мило улыбались друг другу, радуясь рождению маленького чуда. Но почему мать не рада рождению сына?

«Отпусти меня! Хватит унижать и избивать меня…»

«Ты ничтожен…»

«Прекрати напиваться! Мне надоело видеть твою мерзкую рожу…»

Белый цвет. От него уже темнело в глазах и тошнило. Эта яркость и светлость помещения мозолила глаза и заставляла прикрыть глаза. Плохо, безумно плохо.

— Мисс, вы в порядке? — строгий голос врача немного пробудил девушку и заставил ее повернуть голову в сторону силуэта. Легкое головокружение и тошнота начали беспокоить ее, а еще невыносимая усталость. Ответом ему послужило легкое кивание головы, которое означало, что она в норме.

Она слышала смех в палате и видела искреннюю улыбку своего мужа, наверное, впервые в жизни. Все поздравляли их с рождением первенца и издавали громкие, но непонятные звуки. Лиле не хотелось брать на руки ее чадо, ей просто хотелось поспать и расслабиться.

В ней не проснулось это материнское чувство. Ей не хотелось брать его на руки, ведь она не видела в нем своего. Возможно, он просто слишком маленький…

Но он не ее…

Она не любит его…

*

— Как ты? — тихий шепот сорвался с губ парня и потонул в легкой улыбке. Так нежно и непринужденно улыбался этот человек, наверное, впервые, но ему понравилось. Этот вопрос немного странный, но сейчас это никого не волновало. Максим хотел задать его и услышать четкий ответ. Юноша не знал: сильно ли поменялась Лилия с того времени, ведь не помнил ее совершенно.

— Неплохо, — отвечает женщина и улыбается горькой улыбкой. Она бросила этого маленького человечка семнадцать лет назад, но он нашел ее. И как она должна теперь смотреть ему в глаза? Ей безумно стыдно, это отражается в ее глазах, и он видит это. Лилия опускает взгляд и тяжело выдыхает. — Как ты жил все эти семнадцать лет? — эти слова заставляют Максима выпрямиться. Уголок его губ немного опустился, из-за чего улыбка стала немного кривой, а в небесных глазах отобразилась боль от предательства и одиночества.

— Нормально, — он лжет, и женщина поняла это. Как бы этот человек ни пытался, она чувствовала эту атмосферу, пропитанную чем-то горьким, как коньяк, и в тоже время чем-то приторно-сладким, как крем с глюкозой. Такой была его жизнь. И очень приторно-лживой и лицемерной и горько-жестокой и холодной. Мерзкое чувство поселилось в его душе уже тогда, когда на оклик «Мама!» никто не ответит. — А если честно, ужасно… — Максим опустил голову, разглядывая свои колени. Только сейчас он осознал, насколько ужасной была его жизнь. Насколько ужасным был он.

— Мои извинения не принесут пользы, ведь они не вернут меня на семнадцать лет назад. Это будут просто пустые слова, никому не нужные слова, — тяжелый выдох, больше напоминающий всхлип, вышел из уст женщины. Она не плакала, но не могла говорить. Тяжелый комок засел в груди и не давал возможности издать ни звука. Плохо, когда нет матери, но еще хуже, когда твоя мать не с тобой. — Я скажу тебе честно… — на этих словах парень резко поднял голову вверх и увидел твердые, но влажные глаза самого родного человека. Он не услышал больше виноватого голоса с нотками грусти, это Лилия сказала твердо и четко, — …я не жалею… — эти слова хоть и звучат обидно, но имеется виду совсем не то, о чем думается на первый взгляд. Если хотите понять человека, просто посмотрите ему в глаза, ведь они — зеркало души.

Женщина не жалеет не о том, что бросила сына на жестокого мужа, фактически оставляя собственное чадо одиноким. Она не жалеет о том, что поменяла свою жизнь в лучшую сторону, пусть это и звучит эгоистично. Она не жалеет, что ее ребенок вырос именно таким. Она не жалеет, потому что не знает своего сына.

— Мам, — с громким воплем в помещение забежал тот официант, что встретил черноволосого около входа. И если бы не то слово, которое он выкрикнул, Максим бы даже не обратил внимания на парня. Миша забежал с широкой улыбкой, даже не замечая атмосферы в кабинете. И даже казалось, что с этим человеком она резко поменялась на легкую и непринужденную. — Ой, извините, — только спустя пол минуты Миша увидел, что недавний гость еще не ушел.

— Миша, — немного дрожащим голосом сказала женщина, подзывая сына подойти поближе. Она даже не знала, что сказать Табакову и как объяснить все то, что здесь происходит, — это твой старший брат — Максим… — тишина. Пауза немного затянулась, заставляя женщину смотреть то на одного сына, то на другого. А парни просто разглядывали друг друга, совершенно ничего не понимая.

Все будет не так, как мы решим.

Все будет тогда, когда мы решимся.

©Омар Хайям

========== Часть 9. Он и она ==========

Комментарий к Часть 9. Он и она

Я очень медленно приближаюсь к собственной цели и, возможно, мне не стоило ставить такую планку, но я буду пытаться достичь ее любой ценой. В фанфике будет примерно двести страниц, но это не совсем точно. Я пытаюсь вдохновится сериалами, музыкой, книгами, но это не всегда помогает. Вполне возможно также то, что у фанфика будет продолжение.

Приятного прочтения)

Почему ты прощаешь предательство?

Почему ты кусаешь губы к кровѝ?

Почему ты веришь в это помешательство?

Почему ты не пишешь стихи?

Вечер убаюкивал жителей Москвы под легкие порывы осеннего ветра. Усталость, словно нуга, разливалась по телу, наполняя конечности свинцом. На дворе уже было достаточно темно, поэтому фонари уже зажглись, освещая улицы этого города. Ночью Москва обретала совершенно другие краски, она начинала иметь схожесть с Нью-Йорком или же другими популярными и красивыми городами.

Тишину в комнате перервала легкая, ненавязчивая мелодия телефона. В темноте комнаты он начал светить экраном в попытке отвлечь свою владелицу от собственных мыслей. Яна же лежала в кромешной темноте и мертвой тишине, смотря на легкий свет от фонарей на потолке со скрещенными пальцами. Ее руки, согнутые в локтях, лежали на животе и легко поднимались и опускались вместе с плоским животом. Размеренное дыхание совершенно не менялось, а глаза даже не моргали.

Моральный урод 21:42

Ты дома?

Яна очень удивилась этому сообщению. Почему у Табакова было такое прозвище — и так понятно, но зачем он пишет ей в столь поздний час? Вопрос о том, откуда у него ее номер даже не пролетел в мыслях девушки, ведь у него связи, возможно, и в Китае есть. А его телефон может дать каждая девушка ее школы. Все они имеют в контактах несколько этих цифр, а звонить боятся. Мелкие «мурашки» пробежали по телу Рыбаковой, заставляя ее немного выгнутся на прохладной постели.

Мелкая стерва 21:45

Дома… Ты мешаешь мне принимать роды у кошки двоюродной сестры моего троюродного брата по маминой линии. Не отвлекай!

Этот ответ развеселил парня, и он даже издал легкий смешок. Естественно, что все это — ложь. Так остроумно ответить может только эта девушка. Кстати, в графе, где должно быть указано имя контакта, все написано правильно. Это прозвище идеально подходит этой личности.

Моральный урод 21:45

Мне плевать на твою кошку. Через пятнадцать минут я буду под твоим домом, и если ты не спустишься, я собственной персоной явлюсь к тебе в гости и представлюсь твоим парнем.

Мелкая стерва 21:46

Смешно… Как хорошо, что мои окна выходят во двор, и дедушка передал мне охотничье ружье.

Яна дала понять парню, что терпеть его общество ей бы не очень хотелось. Она «мягко» намекнула ему о дальнейшем развитии событий. Максим обратил внимание не на угрозу, а на то, что она защитила бы себя самостоятельно, а не прибегала к помощи полиции. Чаще всего пугают именно приходом правоохранительных органов.

Мелкая стерва 21:47

Кстати кошка не моя…

«Конечно, не твоя, ведь ее по сути не существует», — пролетело в мыслях Табакова и моментально испарилась из головы совершенно не важная мысль.

Сейчас ему абсолютно плевать на все угрозы этой девушки, просто хотелось увидеться, и он не собирается останавливаться. Парень надел на голову шлем и сел за мотоцикл.

*

Рыбаковой совершенно не хотелось подниматься с прохладной кровати, одеваться и вообще приводить себя в порядок. Ведь идти на улицу в шортах и майке в довольно прохладную погоду — не самый лучший вариант. Девушка поднялась с кровати и зевнула, прикрывая рот рукой: в последнее время она совершенно не высыпалась, и из-за этого под ее красивыми глазами начали появляться синие мешки. Но этот недостаток хорошенько прятал ее консилер, поэтому сильно по этому поводу она не переживала, но на выходных в списке ее планов на первом месте стоял хороший сон, а потом уже и все другие дела.

Яна заплела волосы в высокий конский хвост, от чего они начали казаться еще более короткими. Легкий макияж, который она нанесла еще утром, девушка не успела стереть, поэтому лицо она не трогала, а из одежды выбрала обычные джинсы и свитер, поверх которого надела кардиган. Все вещи идеально легли по фигуре Яны, но, собственно говоря, она никогда особо не парилась, как сидит на ней одежда, ведь главное это — удобство.

Моральный урод 22:13

Я около твоего дома.

Это сообщение не вызвало каких-то чувств у девушки, и она продолжала сидеть на диване, смотря новости в различных сообществах. Яна никогда не была зависима от телефона, ей больше были по душе разговоры в живую. Намного приятнее ведь видеть и слышать родной голос человека, без разных искажений или шипения, которое Рыбакова из-за чувствительных ушей прекрасно слышала. Она любила смотреть людям в глаза, изучать их черты характера и пытаться разглядеть их душу. Девушка прекрасно понимала, что никто не любит, когда ему лезут в душу, но если это необходимо, то ей приходилось смотреть дальше, чем нужно.

Моральный урод 22:15

Если ты сейчас не выйдешь, мне придется зайти к тебе в гости, но не на чай…

Мелкая стерва 22:15

А на кофе?

Моральный урод 22:15

Малышка, не зли меня! Даю тебе последний шанс.

Яна тяжело выдохнула и надела балетки. Мамы в доме не было, ведь она задерживалась до утра в ресторане. Кто-то сегодня решил пожениться, а она, как повар, должна много приготовить на сие торжество. Татьяна любила, когда в их заведении проводились разные мероприятия, а особенно свадьбы или крещения маленьких детей. Посетители и персонал моментально расцветали при виде веселых гостей, которые в немного нетрезвом состоянии предлагают им выпить и посидеть с ними или потанцевать. Даже директор ресторана разрешает себе повеселится и своим работникам также. Именно в такие моменты начинает чувствоваться энергия доброты и светлости в столь светском помещении, где практически всегда едят «сливки общества», которые очень скупы на эмоции, но щедры на деньги.

В доме сидел только Денис, но так как к нему пришел лучший друг Остап, он просил сестру не отвлекать его по мелочам, ведь они безумно заняты. На самом деле они просто играют в приставку или смотрят фильмы.

— Денис, — Яна заглянула в комнату, ища глазами ее владельца, — я пойду прогуляюсь. Если мама тебе позвонит, скажешь, что я дома и уже сплю, — девушка улыбнулась брату, замечая его около компьютерного стола с Остапом. Этот мальчик уже был проверен Денисом годами дружбы, и пока ничто не смогло их основательно рассорить, хотя и были разные ссоры. Остап имел красивую черную шевелюру и синие глаза, а также довольно милые черты лица и носик с горбинкой. Также он являлся начитанным и умным человеком с хорошим чувством юмора и добрым сердцем.

— Ты куда? Уже так поздно, — мальчик подорвался удивленный такой идеей сестры. Она любила вечер или ночь, но практически не ходила поздно гулять из-за одного случая. Этот момент ее жизни она пыталась не вспоминать, и никто с родственников никогда не поднимал эту тему при девушке. — Яна, я считаю, что тебе не стоит идти в столь позднее время на улицу… — мальчик уже хотел прочесть ей лекцию по поводу того, как опасно на улице ночью, но был перебит. Кстати темноволосой всегда казалось, что он — ее старший брат, ведь его поведение совсем не походило на действие типичного мальчика-подростка.

— Я буду не одна. Человек, с которым я иду, сможет защитить меня, и я в этом уверена, — она была действительно уверена в своих словах. Максим хоть и умеет уничтожать морально, а также унижать, в помощи нуждающемся он не откажет. Парень имеет неплохие физические данные и вполне может защитить любого. На эти слова сестры мальчик лишь тяжело выдохнул и кивнул. Он поверил словам девушки и не против, чтобы она шла на улицу, хотя эта идея ему совершенно не нравится.

Яна выбежала на лестничную клетку и за секунду заперла дверь, ей не хотелось принимать у себя в гостях в столь поздние время любого человека, не говоря уже о Табакове. Когда девушка спустилась по лестнице и вышла на улицу, ее встретили прохладный ветер и яркий свет от фар мотоцикла. Владелец этого «железного коня» стоял около него и внимательно пытался разглядеть девушку.

— Привет, малышка, — на его лице засветилась нахальная и безумно насмешливая улыбка, в глазах затанцевали самодовольные огоньки, которые так бесили девушку все время. Неужели он и минуты не может без этой своей манеры общения? — Я уже хотел подниматься к тебе, но ты, к сожалению, вышла сама, — он сделал трагический вид лица и в «безумной скорби» приложил руку ко лбу. Вот чудак.

— О чем ты хотел поговорить? — после тяжелого выдоха девушка сразу же перешла к теме. Хоть парень и не говорил о том, что ему нужно поговорить, Яна уже сама все поняла. Но почему он решил, что может доверится своему врагу? Она не является ему другом, ведь он обидел ее брата, а такое девушка не прощает. Так почему же она дает ему советы?

— Садись, — Максим сел на мотоцикл и бросил взгляд на место позади себя. Именно сейчас ему не хотелось надевать шлем, парень хотел ощутить лицом свежий прохладный воздух и расслабится под порыв ветра на скорости. Яна не любила шлемы и вообще ремни безопасности, ей почему-то казалось, что они не дают ей возможности думать и мыслить чисто и быстро. Девушка подошла к мотоциклу и уверено закинула на него ногу, а тогда с помощью рук уже полностью села. Рыбакова не раз каталась на таком виде транспорта, поэтому особенного волнения не чувствовала, но ее немного напрягало то, что будет ехать она с Табаковым. Юноша взял ее ладони в свои и заставил ее обнять его за талию. Яна бы не сказала, что ей неприятно обнимать его, но ей совершенно не привычно это делать. Как только она больше прижалась к нему, то сразу же почувствовала легкий аромат его одеколона и улыбнулась. Сейчас он ей уже не казался чужым и странным.

Он стал ей родным.

*

Она не является ему другом…

…ведь, возможно, она для него больше, чем друг.

*

Рассекая воздух, парень и девушка ехали по улицам ночной Москвы и наслаждались свежестью и прохладой. Небо заволокли большие серые тучи, но из-за темноты серый оттенок разбавился темно-синим, создавая странный, немного грязный цвет. С темнотой сильно контрастировали яркие вывески от магазинов и фонари, освещавшие дорогу. На секунду ребята остановились из-за красного цвета светофора, и девушка успела разглядеть яркие красные буквы от названия супермаркета и веселую компанию подростков. От них так и веяло беззаботностью и легкостью, потому у прохожих менялось сразу и настроение. Менялась и общая атмосфера на улице, ведь на ней слышался задорный смех людей.

Как только насветофоре появился зеленый цвет, парень сразу же сорвался и, набирая скорость, поехал по центральной улице. Яна на минуту немного отстранилась от юноши и посмотрела на его спину. Большая и накаченная, а также безумно уютная. Даже сквозь довольно плотную ткань и кожу Рыбаковой удалось почувствовать эту нежность и теплоту. Повезло же его будущей девушке, ведь она будет чувствовать себя за ним в безопасности. У него были мягкие и густые волосы, выглядели они очень опрятно и красиво. К ним так и хотелось прикоснуться, но гордость и неловкость не дадут девушке этого сделать. Как только она немного наклонялась к нему, ее сразу же обволакивал легкий аромат его одеколона, и он не был слишком сладким.

Сейчас Рыбакова чувствовала себя счастливой, ведь она чувствовала себя свободной. Ветер легко щекотал кожу, заставляя откинуть голову немного назад, давая возможность ему ласкать еще и шею. Девушка сейчас себя действительно ощущала безумно легко и невесомо, словно у нее за спиной блистали красивые крылья.

Но ангела ли?

Яна прикрыла глаза, ощущая как по позвоночнику побежали легкие «мурашки». Волосы, заплетенные в хвостик, развевались на ветру, так и пытаясь выскользнуть из-под тугой резинки и пуститься в пляс с ветром. Ей действительно хотелось раскрыть руки, словно в полете, и молчать. В многих фильмах девушки, которые катаются на мотоциклах, кричат или пищат, но Яне хотелось молчать. Она не считала нужным издавать какие-то звуки, разрушая магия и атмосферу, сложившуюся только что.

— Как насчет кофе? — К сожалению, Максиму пришлось разрушить эту атмосферу и предложить девушке немного горячего, ведь сквозь его кожаную куртку пробрался ветер, а что тогда с ее легким кардиганом? Впервые он заботился о ком-то и думал не только о собственном благополучии.

— Что? — Яна, еще впечатленная былой атмосферой, из-за гуляющего в ушах ветра не услышала ни слова о том, что хотел от нее Табаков. Она сильнее обняла его, наклоняясь ближе к его лицу, и попыталась услышать то, что скажет этот человек. Кстати, Максим не очень любил, когда лезут в его личное пространство. Он будто чувствовал, как ломается его аура и туда проникает совершенно чужая энергия, но сейчас он почувствовал носом только легкий аромат ее духов, который уносил с собой ветер.

— Кофе? — Одно слово с нужной интонацией, и девушка все поняла. Она, кстати, была бы не против чего-то теплого, ведь, не замечая происходящего совсем недавно, совершенно не обратила внимания, как заледенели ее руки от плохой погоды. Ведь большие тучи предсказывали легкий дождь, и прохладный ветерок пробирался под совершенно не плотную одежду Яны. Знала бы она раньше, что она вышла не на несколько минут, оделась бы тогда потеплее, чем теперь передергивать плечами, содрогаясь от каждого порыва ветра. Но, наверное, тогда она бы не ощутила в полной мере и не распробовала это чувство свободы и легкости.

— Я не против, — всего лишь три слова, которые заставляют его свернуть в узкую уличку и немного уменьшить скорость. Парень крепко сжал рукоятки «железного коня» и немного поддался вперед, от чего девушка навалилась на него практически всем телом, издав легкий чисто девчачий писк, и его губы искривились в самовольной улыбке. Да, он не спорит, ведь она безумно сильна морально и может уничтожать других людей лишь взглядом, но физически она все же обычная девушка, которая так и остается слабой.

Но вот зачем ей силы, если она убьет тебя всего одним словом?

*

Кофе согревало руки девушки и наполняло ее легкие прекрасным ароматом. Она всегда была не против чашки кофе, ведь этот напиток согревал ее больше, чем чай. Почему так — Яна и сама не знала.

Теперь они стояли около ларька с разной выпечкой и тем самым вкусным кофе в пластиковых стаканчиках с логотипом сети этих магазинчиков. Эта улица не пахла кофе или шоколадом, она просто навевала атмосферу воспоминаний. Только сейчас, сделав глоток крепкого напитка, Рыбакова вспомнила, как она с отцом, мамой и Денисом часто сидели в кафе именно в такую погоду и пили или теплый чай, или ароматное кофе. В любом случае — девушка была безумно счастлива, ведь это время она проводила с семьей и родителями. Не важно, что ты делаешь и как, важно — с кем.

*

Грозовые тучи закрыли звездное небо. Мокрые волосы били девушку по щекам, а из-за сильного бега ее дыхание стало судорожным, и легкие начинали гореть. Яна любила ночное время сутки, ведь тогда ее город полностью преображался и становился совершенно другим. Он начинал сверкать, словно сказочное место из сказки какого-то колдуна. Но этот мерзкий ливень и прилипающая к телу промокшая одежда совершенно не нравились девушке, поэтому она, как можно быстрее, пыталась добежать домой.

Рыбакова шла очень быстро, совершенно не обращая внимания на опустевшую улицу и несколько странных людей, стоящих около темного поворота в тупик. Это была компания не подростков, но и не взрослых людей. На вид им было где-то от восемнадцати лет к двадцати. Всего там стояло человека четыре, они были одеты в темные вещи и что-то бурно обсуждали, совершенно не обращая внимания на дождь, который даже и не думал прекращаться.

Кстати, Яна бежала домой от Светланы, ведь в скором ей нужно будет сдавать экзамены, чтобы поступить в безумно популярную и престижную школу. Девушка бегала к подруге, чтобы вместе позаниматься и решить то, что по отдельности они не знали. И согласитесь, что один ум — хорошо, а два — прекрасно.

— Приветик, — как только Яна оказалась где-то в двух метрах от компании, один сразу же поздоровался очень мерзким голосом, еще и выпуская клубы дыма от дешевых сигарет. Отличить, какие сигареты дешевые, а какие дорогие — очень просто. Есть два выражения: «воняет сигаретным дымом» и «пахнет сигаретным дымом». Дешевые сигареты безумно воняют, создавая ощущение удушья и петли на шее, а дорогие пахнут, не давая даже повода морщится.

— Здравствуйте, — легко бросила девушка и собиралась уже увеличить скорость, не пересекаясь с этими людьми. Они совершенно не вызывали позитивных чувств, и от них не чувствовались дружелюбие и доброта. Воняло лишь дымом и приторно-сладким ароматом одеколона.

— Постой-постой, — дорогу перед ней буквально за секунду перекрыл один из компании и мерзко улыбнулся. Ему явно нужна была не помощь. — Куда же ты так спешишь? — Он бросил эти слова, наклоняясь к ней и смотря ей прямо в глаза. Он хотел увидеть страх и отвращение, но увидел всего лишь непонимание и скептицизм. Ей было плевать на то, что он говорит и делает, у нее своя цель на данную минуту, к которой она должна прийти.

— Мне нужно домой. Мама уже волнуется и будет искать меня. Пропустите, пожалуйста, — она не просила и не молила. Яна твердо говорила факты, не слушая низкий смех компании и зная, какие намерения у этого человека. Также девушка не сказала «будет волноваться», она сказала «волнуется», в смысле в любую минуту она может пойти ее искать. Это была своего рода угроза, которую из-за своей тупости парни пропустили мимо ушей.

— Ахах, слышите, парни? Ее мама будет искать! Вот смехота! Ты что, маленькая девочка?! — на эти насмешки Яна всего лишь пожала плечами, в душе смеясь над этими детскими шутками. Да, она маленькая вообще-то, ведь ей всего лишь пятнадцать недавно выполнилось. И — в отличии от их родителей — ее маме не плевать на нее… полностью.

— Пропустите, пожалуйста, — Рыбакова твердо стояла на своем, пытаясь пройти мимо парня, но он так быстро не хотел отпускать ее. Этот человек поймал ее запястье и потянул на себя, больно сжимая его. — Отпустите немедленно! — Начала вырываться Яна, дергая рукой и пытаться отойти от парня, хотя бы на метр, но он всего лишь мерзко хихикал.

— Развлеки нас, — пошло подмигнул парень слева от Рыбаковой и исказил губы в наглой усмешке. Она не помнила ничего, она просто смотрела в его синие глаза и удивлялась, как у такого мерзкого человека могут быть такие красивые глаза. Что значит: «Развлеки нас»?

— Ребят, отстаньте от нее, пусть девочка идет домой, — парень, который стоял вдали от ее мучителей, заступился за нее. Было видно, что он сам по себе одиночка и не любит трогать других людей, и такая перспектива, как изнасиловать малолетку, ему совершенно не нравилась. Это девушка увидела в его карих глазах, которые с отвращением смотрели на происходящее. Также Яна поняла, что еще один человек с этой компании также не удовлетворен происходящим, и он скривил лицо.

— Нет, пусть эта сука идет с нами, — она и одуматься не успела, как ее насильно взяли за волосы и поволокли в тупик. Этот тупик был создан из-за двух высоких не жилых зданий. Балконов там не было, поэтому никакого света туда не поступало. Буквально за секунду ее бросили на холодный бетон и придавили крепким телом.

— Вы как хотите, а мы пойдем лучше снимем проститутку, чем будем насиловать малолеток, — ответил за двоих тот парень, который стоял слева и вместе с еще одним развернулись и ушли прочь. Им не было стыдно за друзей, им было плевать, ведь это не настоящая дружба. Яна моментально опомнилась и начала сопротивляться, она брыкалась и пыталась вырвать руки с сильного захвата. Но куда ей, маленькой девушке, к этому мужику?

Рыбакова попыталась свести ноги, как ее резко дернули, и другой захватил ее так, что перекрыл доступ ко всем возможным способам побега. От безысходности Яна зарычала и зашипела одновременно. Это был очень странный звук. Звучал он угрожающе, но насильники не собирались останавливаться.

— Помогите! — девушка начала делать то, что ей совершенно не свойственно, она начала звать на помощь других людей. Хотя еще со смерти отца пыталась справится со всем самостоятельно. Но ее крик прекратила жесткая пощечина по правой щеке. Ее будто кипятком обожгло. В том, что синяк у нее останется, Яна даже не сомневалась.

Они начали раздевать ее. Сначала в сторону полетел кардиган, а затем и легкое платье. Девушке безумно повезло, что оно осталось целым. Кричать — это не вариант, ведь можно схлопотать что-то похуже пощечины. Яна начала упираться руками сильнее и отбиваться, но что она может сделать против двух крупных парней? Как только она хотела опять закричать, один из насильников заткнул ее поцелуем. Мерзким, совершенно неприятным с привкусом дешевых сигарет и пива. Он скользнул своим языком по ее губам, и она поморщилась от отвращения, пытаясь отстранится, но грубая мужская рука не дала ей это сделать. Парень с силой дернул ее за волосы в области затылка и зарычал сквозь поцелуй.

— Эта сучка должна знать свое место, правда, Пират? — парень, который держал ее прохрипел это к своему другу, мерзко улыбаясь и смотря на происходящее. Рыбакова же в этот момент резко выдернула руку с захвату и ударила по лице того самого Пирата. Не успел парень осознать, что сделала эта девушка, как она резко ударила его еще и ногой в живот.

— Тебе пизда, мелкая! — прорычал ей прямо в лицо Пират. Борясь с ее ногами и приступами истерики, он все же снял нижнее белье с юного, нетронутого тела и спустил грязные брюки.

Яна сломалась ровно в тот момент, когда он вошел в нее. Преграда, созданная природой, разорвалась, как и тот за́мок, созданный из облаков еще в раннем детстве. Она прекратила сопротивляться и просто застыла, а с глаз потекла соленая жидкость. Ее взгляд прекрасных очей застыл и стал холодным, как лед и твердым, словно сталь.

«Прости, папа, что плачу, ведь я обещала быть сильной…» — пролетает в ее голове именно эта мысль. Темноволосая ведь прекрасно помнила, как обещала отцу не плакать и быть сильной, но здесь сдержать слезы — невозможно. Все прикосновения этих парней горели ярким пламенем, создавая липкое и неприятное ощущение грязи на коже. Девушка начала всхлипывать, и ее тело проняла легкая судорога. Тяжелое и мерзкое чувство, казалось бы навсегда, оставит след в ее чистой и непорочной душонке до этого момента.

— Не боишься за свою сестру? — говоря эти слова, девушка сама не узнала своего голоса. Хриплый и сорванный от долгих криков. В нем чувствовалось отчаяние и боль, а еще проскальзывала горечь. Этот вопрос заставил парня, который сейчас насиловал ее, отскочить от нее, как от прокаженной. Его лице искривилось в удивленной гримасе, и он с ужасным страхом посмотрел на жертву. Она же легко улыбнулась ему, совершенно не понимая, как у нее вообще хватило сил без фальши улыбнутся. — Ее же могут также изнасиловать, — эти слова очень легко дались девушке, а вот у этого парня, словно камень на душу упал. Невероятная тяжесть поселилась в душе, мешаясь вместе с страхом и переживаниями.

— Ей, вы! — послышался жестокий мужской голос, и парни моментально очнулись и начали бежать. Этот голос, если честно сказать, то заставил напрячься и Яну. Грубый, серьезный и очень необычный. С таким голосом нужно озвучивать силачей в мультиках. Наверное, владелец столь красивого тембра еще и невероятно поет. — Вот гады! — Этот мужчина приближался все ближе и ближе, тусклый свет уличных фонарей, который немного попадал сюда, не давал в полной мере рассмотреть ее спасителя. Но по силуэту было понятно, что он высокий и стройный с большой мышечной массой. Это именно тот момент, когда внешний вид соответствует голосу.

Девушка осторожно поднялась и быстро надела нижнее белье. Голова немного кружилась от жестоких и довольно сильных пощечин, а также присутствовало чувство отвращения к собственному телу, ведь сейчас оно грязное. На вид этому человеку было где-то двадцать пять, возможно, двадцать семь, но не больше. Высокий и накаченный с русым, немного уходящим в рыжий, оттенком волос и светло-карими глазами. Они имели цвет не топленого молочного шоколада, а скорее всего ириса или меда.

— Ты в порядке? — когда он подошел ближе, Яна уже успела надеть платье и поднять кардиган. Этот вопрос не имел ответа, ведь сказать, что у нее все хорошо — это солгать, а сказать, что все ужасно — немного преувеличить. Да, она чувствовала себя использованной и испорченной, но ей не хотелось впадать в депрессию и вершить суицид. Она просто сделала вывод, что мир наполнен разными людьми: некоторые из них гнилые в душе и думают только о собственном благополучии. Именно такие люди поплатятся в будущем.

— Я неплохо, — как только девушка подошла к мужчине, она сразу почувствовала легкий запах сигарет и его одеколона. Этот человек курил, но его голос был совсем не прокуренным, в нем отсутствовала излишняя хрипота. — Как вас зовут? — Ей просто хотелось поблагодарить его и узнать имя того, кто ее спас.

— Меня зовут Олег, а тебя как? — самым странным в этой ситуации было то, что эта сцена выглядела так, будто они знакомятся совершенно при других обстоятельствах, где всем хорошо и никто не пострадал. Также мужчину удивляла ее хладнокровная рассудительность и твердость ума в такой ситуации. Любая другая бы уже устраивала истерики и просто сошла с ума.

— Меня зовут Яна. Спасибо вам, Олег, что спасли меня! — Легкая улыбка засветилась на ее губах, словно освещая темный переулок, с которого маленькими шагами и девушка, и мужчина начали выходить. Олег же застыл, не продолжая движения. Как в таком маленьком человечке столько силы и понимания того, что всякое может случится с каждым?

— Пожалуй, Яна, я проведу тебя домой… — эти слова мужчина сказал не столь уверенно, как бы хотелось, и это только потому что он еще перебывал немного в шоке от происходящего. На вид ему показалось что ей шестнадцать, и он в столько лет не мог пережить того, что его бросила девушка, которая оказалась очередной пустышкой. Эта девушка — герой, не иначе.

*

Тело Яны задрожало, а глаза стали кристальными. Это не самое лучшее воспоминание, которое греет душу. Конечности девушки пробил озноб, и ее щеки немного зарумянились от холода. Девушка вспомнила свои чувства с того дня.

Сломана…

Грязная…

Использованная…

Она прекрасно помнила, как пришла домой и старалась делать вид, что все хорошо, и что она просто задержалась у Светланы. Об этом не знал никто, кроме того мужчины и Рыбаковой. Даже Макаровой темноволосая ничего не сказала, улыбаясь на следующий день и усиленно занимаясь подготовкой к поступлению. Маме бы плевать на то, что ее дочка ходит немного подавленная и в глазах поселились не детские мысли и чувства. Больше не было того огонька в зеленых изумрудах. Больше не было того запала.

Наверное, помог ей морально немного тот мужчина, который часто заходил в кафе, где она начала подрабатывать официанткой. Олег немного поднимал ей настроение и даже познакомил со своей женой — Марией. Она также, как и он, была просто невероятно красивая, словно модель сошедшая с обложки дорогого глянцевого журнала. Темноволосая женщина с светло-голубыми глазами и родинкой над пухлыми губами. Ее грациозная походка действительно поражает. Мария работает секретарем в директора одной очень престижной и перспективной компании. Умница и красавица.

Но Рыбакова, можно сказать, что справилась со всем самостоятельно. После смерти папы ее сердце и так покрылось коркой льда, а после этого лед начал замораживать не только сердце, но и мысли, делая ее холодней и расчетливей. Но она не перестала любить или чувствовать, Яна все также умела привязываться и заботиться. Еще она научилась скрывать свои чувства и мысли, а также уничтожать людей словами.

— Малышка?.. — этот голос принадлежал Максиму, который уже несколько секунд пытался привести ее в чувства и хоть как-то привлечь ее внимание. Но на это слово у Рыбаковой всего лишь вырвался судорожный всхлип, и она громко проглотила тяжелый ком в горле. Как только девушка повернулась к нему лицом, он застыл. Зеленые глаза, с ехидным огоньком, наполнились пеленой страха и слез, из-за чего не было ничего видно. По румяной щеке медленно, оставляя влажные дорожки, скатилась одинокая слеза от боли. Темноволосой хотелось смеяться, ведь она даже не помнила, когда последний раз плакала. Наверное, это было одной из тех тяжелых ночей, когда она просыпалась в поту и в слезах от кошмаров связанных с тем вечером. — Что случилось? — Табаков взял ее за руку и почувствовал какие холодные у нее конечности. Что делать — парень не знал, ведь чаще всего из-за него плакали девушки, и он просто уходил, не успокаивая их. Юноша совершенно не думал, что он делает, ведь это не разум подсказал обнять ее. Где-то внутри, в области солнечного сплетения, что-то щемящее, когда она плакала, воспользовалось замешательством парня. Максим просто обнял ее, прижимая ее к себе, словно хрупкое сокровище, которое может в любой момент сломаться или исчезнуть. Девушка уткнулась ему носом в рубашку, ведь она виднелась из-за расстегнутой кожаной куртки. От него пахло его одеколоном и сигаретным дымом. Такой уже привычный и родной запах заставил ее расслабиться и прижаться к нему ближе.

Максиму Яна показалась уж слишком маленькой и нежной. Раньше он видел в ней только сильную женщину (!) со стальным характером и твердыми принципами. Она плевала на мнение окружающих, нарушая правила лучше всех.

А он… Он играл по правилам общества. Жестокий, богатый, сильный и красивый — разве таким его сделало не его окружение? Он же все это время ложился под них, пытаясь сохранить собственный авторитет.

Есть два способа вырваться вперед: играть по правилам лучше всех или же лучше всех нарушать правила!

© Боб Хакер

Все это время жалкой была не она, а он…

С самого начала не было «серой мышки» и «могущественного короля», были только он и она…

*

========== Часть 10. Ничья… ==========

Люблю, — но реже говорю об этом,

Люблю нежней, — но не для многих глаз.

Торгует чувством тот, что перед светом

Всю душу выставляет напоказ.

© Уильям Шекспир

Ребятам нужно было срочно где-то собраться и обсудить действия на ближайшую неделю. К сожалению, идти в кафе почти никто не хотел. Все удивились, когда Давид пригласил их к себе. Этот парень всегда молчал и говорил исключительно если спрашивали или уж очень нужно было вмешаться. Так почему сейчас он пускает их в свой дом и — тем более — в собственную комнату? Для многих подростков их комната — их убежище, их мирок, в который не стоит приходить без приглашения. Хвостов был сам по себе скрытным человеком, поэтому то, что они сейчас находятся в его доме, было очень странно.

— Ребят, планы немного поменялись, — даже Яна, которая шла с непроницаемым лицом в компании к дому этого парня, сейчас находилась в каком-то ступоре. Ее речь была немного заторможенной, а взгляд бегал иногда с одного уголка комнаты в другой. — Я предлагаю такую тактику… — не успела девушка закончить, как ее перебил Дима.

— …влюбить Табакова в тебя и отшить?! — Это действительно поражало. Рыбакова нечасто встречала Виноградова в школе и никогда не общалась с Максимом при свидетелях. Так как этот парень успел узнать? — Он ходит уже неделю уж больно довольным и бросает странные взгляды в твою сторону. Парень начал безвозвратно влюбляться… — Дмитрий пожал плечами и отвернулся от компании.

Комната, кстати, была самой обычной, как для среднестатистического парня-подростка. Стены серого цвета, посередине каждой — нежно-голубая вертикальная полоска; на полу был красивый светлый ламинат. Справа от окна, располагавшегося параллельно двери, находилась большая деревянная кровать с белым постельным бельем. Также справа от двери стояло массивное голубое мягкое кресло с вязаной подушкой. Единственное, что выделялось на фоне этих спокойных оттенков: ярко-красное кресло около компьютерного стола, на котором стоял далеко не самый старый компьютер. Когда Тарас спросил, почему он не платит, ведь он же не из бедных, то Давид ответил, что зачем платить, если он в состоянии самостоятельно поступить.

— Да, я хочу воплотить эту идею в жизнь, ведь влюбить человека уж больно просто. А на балу я осмею его признание и, естественно, откажу. Так как Табаков никогда не влюблялся, и это — будет первый раз, то он запомнит его надолго, — Яна ехидно улыбнулась, разглядывая людей, сидящих в этом помещении. За столь короткое время они стали ей как семья. Эти ребята в любой момент могут поддержать ее и помочь ей.

Осталась — фактически — только самая легкая часть плану — отказать.

«Что будет, если ты влюбишься в Максима?»

Сможешь ли ты отказать любимому человеку?

— Тем более, влюбиться ему будет проще простого. Ты запомнилась ему больше всех, ведь ты не просто кукла, ты — кукловод. Ни одна девочка в нашей школе не провернула что-либо без разрешения этого парня или без знания об этом, а ты смогла, — было странно, что такие умные и далеко не пустые слова сказал обычный мальчик примерно возраста с ее брата. Тарас никогда не был глупым и, несмотря на то, что отличником он перестал быть с класса пятого, он всегда умел мыслить логически, создавая нужные цепочки, подминая ситуацию под себя и полностью контролируя ее. Да, в нем присутствовали беззаботность, ребячество и другие качества, присущие — в большей степени — детям. Но у него за плечами нелегкое и совершенно не детское прошлое, в котором он был и избитым, и мокрым, и униженным. Это не сломало его, а сделало сильнее, воспитало в нем силу воли.

Нужно резать, чтобы остались шрамы.

— Но остается еще одна маленькая проблема, — Светлана, сидя на поручне этого самого большого кресла, около Виноградова, показала рукой жест, который означал что-то безумно маленькое. — Тимур Волков пытается немного разузнать, как мы все так резко сдружились. Если он узнает, план провалится, а Максим поймет — что к чему. Он, к сожалению, умом не обделен, как его тупой друг, — Макарова поправила свои длинные светлые волосы и закончила рассказ. Хоть этот парень и был букашкой на их фоне, но он мог крупно помешать им воплотить свой план в действие. Мелких мушек нужно душить сразу, чтобы они не успели отложить личинки.

— У меня есть план, — этот голос принадлежал Рыбаковой, сидевшей на пуфике (он стоял в противоположной стороне от мягкого кресла). Ее голос был тверд и непоколебим, в нем чувствовались власть и ум. Никто из них бы не хотел идти против такого противника. Она не пыталась нравиться всем, но она умела располагать человека к себе, поэтому была столь опасна. В ее милой голове буквально за секунду зарождался кровожадный план, который смог бы убить тебя морально, разбить все твои принципы и правила вдребезги. — Давид, мне нужна та фотография, где Фролова и Волков в одной постели и совершенно голые, — эта фраза была адресована именно Хвостову, который сидел на красном кресле, держа руки на затылке и медленно покачивался в разные стороны. И да, такая фотография существует, ведь во время той вечеринки туда вошел какой-то смельчак и умудрился это сфотографировать. На этом снимке четко видно их сонные, расслабленные лица и полностью голые тела. Правда, тот паренек потом куда-то резко исчез, а эта фотография была перекинута Тимуром Алене с просьбой быть осторожней и не выдать тайны. — Тарас, достань, пожалуйста, ключи от столовой и хотя бы нескольких кабинетов. Эти фотографии должны быть везде, — легкая ухмылка и кивок Чижова означал, что два шага к победе над Волковым были уже сделаны. Ему осталось недолго побыть в элите, ведь послезавтра его настигнет не очень приятная участь в этой игре. — Дима, нужно отключить камеры на завтра, чтобы никто не узнал о том, кто войдет в школу, — Яна продумала все до мелочей. Она рассчитала так, чтобы никто не был пойман и осужден. Все должно быть тайно и тихо.

— Я думаю, мои знакомые будут не против завтра наведаться в нашу школу с срочной проверкой оборудования, — ответная ухмылка была направлена Рыбаковой, и та поняла намек. Хоть девушка сразу не полюбила этого парня, но со временем они сдружились и начали понимать ход мыслей друг друга. Возможно, Виноградов тоже смог бы так быстро соображать, если б не апатия ко всему происходящему. Дмитрий всегда был флегматиком и раньше совершенно не обращал внимания на Яну. Она была для него только тенью, которая ходила и периодически разговаривала со Светой.

— Светлана, ты поможешь мне расклеить фотографии завтра вечером? — в ответ Рыбакова получила уверенный кивок, но она и не сомневалась в подруге. — Также я хочу тебя попросить, чтобы ты проследила за тем, что оно дошло до ушей местных сплетниц и — обязательно — Максима, — этот план не должен провалиться, ведь за него взялись лучшие из лучших ученики. Их талант и умения поражают, ведь они умеют подстраивать ситуации и людей под себя. Никто не сможет разлучить эту команду.

— Оно обязательно дойдет до ушей всех учеников и не только нашей школы, — Макарова прищурила красивые глаза цвета моря. Ее фраза внушала восхищение, ведь не каждый умеет говорить так «громко», но она научилась. Раньше ее обижала одна девица, которая теперь сидит тише воды и ниже травы. Умея пускать сплетни и делать из тебя за ночь «звезду школы», светловолосая приструнила немного эту мелочь, которая еще и пыталась попасть в элиту школы. Лучше бы меньше позволяла мальчикам в нее «попадать».

Тимур Волков, пусть земля тебе будет пухом…

*

Дом встретил Яну уютом и запахом булочек. Мама на кухне пекла, поэтому вся квартира наполнена божественным запахом. А Денис сидел в гостиной и смотрел различные сериалы по телевизору. В доме торжествовала непринужденная обстановка, которая заставляла расслабиться морально и физически.

— Привет, — Рыбакова вошла в гостиную и поздоровалась с братом. Денис лениво расположился на большом диване и, смотря очередную серию любимого сериала, ел мамины булочки с корицей. Татьяна вкусно готовила не только различные блюда, а умела и хорошо печь. Нескольким рецептам она научилась у матери своего мужа. В этой семье сказки о злой свекрови оставались всего лишь сказками, потому что Таня и Ольга Владимировна всегда оставались в хороших отношениях.

— Привет, — протянул мальчик, смакуя ароматную выпечку. От этого запаха у Яны забурчал живот, прося хотя бы кусочек. — Как прошла встреча? Кто следующий? — У Дениса был странный голос, будто ему не очень хотелось этого знать, но спросить — должен. Это действительно удивило девушку и даже заставило ее приподнять брови. Он редко интересовался планами сестры, но всегда был готов ей помочь. А здесь чувствовались нотки негатива в столь равнодушном тоне.

— Т-Тимур… Тимур Волков, — это девушка сказала неуверенно и даже заикнулась на имени парня, будто сомневаясь в собственных словах. Атмосфера немного напряглась, и Яне показалась даже, словно она вспотела от напряжения, повисшего в воздухе, как большие грозовые тучи на небе. — Он перешел нам дорогу… — ей казалось, что эти слова она прошептала совсем тихо, и Денис их даже не услышал. Она ошибалась. Яна впервые увидела этого человека таким холодным и непроницаемым, и она должна признать, что испугалась. Девушка, которая имела столь жестокий и твердый характер, сейчас боялась своего младшего брата.

— Говоришь, как Табаков, — впервые она услышала в его голосе отвращение и презрение. Да, он не отличался любовью к этому парню, но никогда не обзывал его или унижал в присутствии сестры. Ему было неприятно, что его милая и добрая сестра начала говорить, как этот тиран, выбирать себе жертву и уничтожать ее. — Правду говорят, с кем поведешься от того и наберешься… — эти слова ударили по сознанию Рыбаковой, и она открыла рот, словно рыба, хватая воздух. Углекислый газ туманил рассудок, заставляя девушку судорожно глотать воздух. Она была удивлена познаниями брата в плане ее личной жизни.

— Откуда ты узнал? — Яна легко присела на край дивана, ведь ноги ее уже не держали. Она не желала, чтоб брат видел ее внутреннего демона. Ей хотелось, чтобы он всегда считал ее хорошей и честной девушкой, а не тварью, разрушающей мечты и цели других людей. Стыд. Темноволосая испытывала, наверное, впервые такой жуткий стыд, да еще и перед братом, для которого она когда-то была примером во всем.

— Яна, я твой брат. Ты можешь положиться на меня, когда тебе это будет нужно, и я всегда готов тебе помочь. Зачем ты общаешься с Максимом? Ты же, как никто другой, прекрасно знаешь, что он не человек, — теперь его голос немного изменился. Он больше не упрекал девушку за ее слова или поступки. Стал мягким, с привкусом понимания и семейной любви. Денис понимал, что его сестра приближается к запретной грани очень уверенно, совершенно не медля. Когда человек влюбляется, он переходит воображаемую черту между симпатией и любовью. Если грань будет пройдена — пути назад нет и никогда больше не будет, если ты однолюб.

— Нет, Денис. Это часть плана и не более… — эти слова она промямлила, ведь была совершенно не уверена в них. Но ее брат услышал и понял, что уже поздно. Слишком поздно что-то менять. Яна аккуратно встала, пытаясь не обращать внимание на сосредоточенный взгляд брата, и, сгорбившись, вышла из комнаты.

«Что будет, если ты влюбишься в Максима?»

«Сможешь ли ты отказать любимому человеку?»

А что, если ты уже влюбилась в него?

*

Проснулась Яна от солнечных лучей, назойливо светивших прямо в глаза. Перед тем, как встать, ей даже пришлось поморщится несколько раз и уже тогда с тяжелым вздохом открыть сонные глаза. От вчерашней погоды не осталось и следа: светило солнышко и небо было девственно чистое. Единственное, что мешало образу идеальной погоды, это лужи и влажный местами асфальт, которым пропахла почти каждая улочка Москвы. Также минусом было то, что солнце почти не грело, а только ярко светило, поэтому приходилось посильнее кутаться в легкое пальто от порывов прохладного ветра.

С выбором одежды у Рыбаковой никогда не было проблем, ведь ее шкаф был переполнен различными юбками, джинсами и кофтами, да и сама девушка не была одержима модными вещичками и шопингом. Сегодня она решила надеть темно-синие узкие джинсы и бежевую рубашку, поверх которой Яна накинула легкое бежевое пальто и в тон ему туфли на платформе и каблуке. Сделав уже привычный макияж, Яна уложила волосы в аккуратные кудри и, не позавтракав, вышла на улицу. Аппетит совершенно отсутствовал, и даже мама не смогла ее уговорить покушать.

В школе все привычно передвигались по коридорам и кабинетам, но больше всего людей находилось в актовом зале. Именно поэтому после посещения гардероба Рыбакова направилась туда. Как и ожидалось, здесь происходила подготовка к балу, и некоторые ученики пытались помочь, но, естественно, не все. Элита — в не полном составе — что-то весело обсуждала. Отсутствовал сам главарь этих людей — Табаков. Екатерина Евгеньевна заправляла всем: декорациями, сюжетом, развитием событий. Женщина была одета в строгий костюм, который выгодно подчеркивал ее фигуру. Как только она увидела сонную Яну в двери, сразу же ей кивнула и улыбнулась.

— Здравствуй! Ты вовремя. Мы как раз сейчас будем репетировать вальс. Постой вот здесь, — женщина указала на место рядом с собой и снова перевела взгляд на девушку, которая непонимающе подняла бровь, — пока твоя пара не придет, — кого Катя поставила ей в пары Рыбакова и понятия не имела, да и сейчас ей было плевать. Она просто хотела вернутся в теплую кровать и проспать в ней до обеда. Сегодня и настроение, и самочувствие были не самыми лучшими. — Значит так, быстро встаем так, как я вас распределила, — после этого крика школьники лениво стали в пары, каждые несколько минут сочно зевая. Именно сейчас им было плевать, что они делают, ведь их мозги еще не окончательно проснулись. Все движения были вялыми и негармоничными. О синхронности и заикаться не стоит. — Музыку, пожалуйста! — последние слоги этого предложения утонули в легких ритмах красивого вальса. Об этом танце Яна знала многое, ведь у нее в детстве была подруга, которая профессионально занималась бальными танцами. Ее зовут Люси́, и она родилась в Америке. Но так как ее папа и мама были русскими, они вернулись на родину и некоторое время жили здесь. Темноволосая до сих пор помнит как ей удалось посмотреть на выступление Люси́, и она была просто поражена до глубины души таким танцем. Все движения этой девочки были отточены, грациозны. Она утонченно, но резко двигалась в ритме музыки вместе с партнером. Вот просто невозможно сравнить этих школьников с их непонятными хороводами и Люси́ с ее легким и плавным танцем.

— Здравствуйте, — в помещение расслабленно вошел Максим, кивая элите в знак приветствия, а затем — перемещая взгляд на учительницу. — Я опоздал… — парень говорил очевидные вещи, смотря на это жалкое представление. Ему было плевать на то, что он нарушил школьные правила. И вообще — он никогда не был пунктуален.

— Ты и не особо спешил, — этот голос мог принадлежать только одному человеку. Колкий, с нотками раздражения и упрека, держащий в себе холодную сталь. Владелица этого голоса обладала и твердым взглядом, пронзавшим душу. Естественно, это была Яна, которая сейчас, скрестив руки на груди, холодно смотрела на Табакова.

— О, моя малышка! Не думал, что ты здесь, — он жадно оскалился и выделил слово «моя» по-особенному. В этот же момент его взгляд немного изменился: стал более едким и собственническим, как у животного. В принципе, она всегда знала, что он не человек. Да, те объятия были не сном и не сказкой для маленьких детей на ночь, они реальны и продолжают жить в воспоминаниях Яны и Максима, но это школа, и здесь нет места для нежности и понимания. Здесь только власть и авторитет, выживает здесь сильнейший, а не добрейший.

— Рыбакова и Табаков, прекратите язвить друг другу. Вы вообще в курсе того, что вы партнеры? — этот вопрос поставил в тупик не только этих двоих, а и большинство учеников, которые уже с интересом смотрели на перепалку парня и девушки. Дело в том, что в вальсе ведет только один человек, а другой подчиняется ему. Но как эти двое смогут ужиться в одном танце? Они друг друга терпеть не могут, а тут нужно еще и двигаться синхронно, выручая партнера, если он вдруг ошибется. — Значит так: соберитесь и попытайтесь станцевать хоть что-то, но только вдвоем. Все остальные —

отойдите, — серьезный тон учительницы заставляет учеников подчинятся и медленно, но уверенно уходить с середины зала.

Парень, хищно облизнувшись, начал подходить к девушке, внимательно изучая ее невозмутимое лицо. Сейчас в ней не было и капли той мелкой, слабой девчонки, что стояла перед ним вчера вечером. Перед ним стояла сильная личность, которая своим взглядом прожигала дыры в людях, оголяя их души. Максим протянул ей руку ладонью вверх и легко подвигал кончиками пальцев. Яна не спешила брать его за руку, она внимательно посмотрела на его ладонь, прищурила глаза и подняла бровь, уже смотря в его глаза. Тогда Яна осторожно сделала шаг ему на встречу и протянула руку, вкладывая свою ладонь в его. Как только их руки соприкоснулись, юноша резко сжал руку и быстро покрутил девушку таким образом, что она встала спиной впритык к его груди.

— Не бойся, малышка, я буду нежен, — эти слова он прошептал именно ей на ухо. Его голос был слишком интимным, а жаркое дыхание обдало чувствительную кожу шеи, от чего у девушки пошли мурашки, и она рвано выдохнула. Когда на губах Максима заиграла самодовольная улыбка, Рыбакова резко повернулась к нему и осторожно провела кончиками пальцев по его щеке, а тогда двумя руками очертила контуры его рук. Нежно, осторожно и почти невесомо касаясь его кожи, она заставила напрячь парня мышцы и немного отойти от нее.

— Я не боюсь, но вот тебе стоит быть осторожней, — Яна уверено пошла к нему, говоря эти слова довольно тихо, но она знала, что Табаков услышит. В ее глазах зажегся безумный огонь. Девушка подняла вверх руки и опустила их как можно резче одну за другой, разводя их в стороны, следя за ними взглядом. В этот момент юноша резко подошел к ней и поймал ее за руку, разворачивая к себе. Глаза в глаза. Рваное дыхание. Резкие движения. Они начинают танцевать привычные движения вальса, но в их танце есть искра, есть запал. В их танце бушует необузданная страсть, никто из них не хочет сдаваться партнеру, никто не хочет подчиняться.

Через минуту он уже кружит ее и, прислоняя спиной к себе, проводит аккуратно рукой по ее плоскому животе и выдыхает воздух. Девушка же громко глотает ком в горле и пластично выгибается, прислоняясь еще ближе к парню.

Тихий всхлип.

Тогда она оборачивается и с непривычной нежностью гладит его щеку, плавно перемещая руку на шею. Яна легко сжимает ладонь, заставляя парня почувствовать дискомфорт в области шеи, но это не мешает ему дышать. Это — не танец, это — битва, а в ней должен быть победитель и проигравший. Эти двое танцуют не для тех учеников, которые со смешанными чувствами и с ярко выраженным восторгом наблюдают за парой. Эти двое танцуют для себя, для друг друга, для чувств. Даже Екатерина чувствовала одновременную страсть и злость между ними.

Легкий стон.

После короткого отступления они продолжают танцевать обычные движения вальса, но все также продолжают смотреть только на своего партнера и только ему или ей в глаза. Не было бы здесь этих людей, они бы точно натворили ошибок, исправлять которые почти что невозможно. Столь резкие и страстные движения привлекают внимание и заставляют следить за развитием событий, ведь это был не просто танец. Это была их борьба. Их взлеты и падения, их выстрелы и защиты, их вожделение и ненависть.

Мимолетное касание губ.

Громкость музыки начинает уменьшаться и через несколько секунд ее совершенно перестает быть слышно. Толпа замирает, не издавая ни единого звука, все до сих пор продолжат наблюдать за взглядами парня и девушки.

«Это — не танец, это — битва, а в ней должен быть победитель и проигравший…»

Но здесь — ничья…

*

Звонок. Всего лишь одно слово, а радость школьников и словами не описать. После семи часов учебы или халтуры все моментально побежали к гардеробной, хватая свои вещи и, даже не одеваясь, выбегая из школы. Через несколько секунд кабинет истории опустел, в нем осталась только Яна. Макаровой сегодня не было на двух последних уроках, так как с учителем информатики у нее сложные отношения. Когда они общались, в воздухе прямо чувствовалось напряжение, поэтому к доске вызывал он ее крайне редко, избегая прямого контакта.

Дело в том, что начало учебного года Светлана решила отметить в клубе. На тот момент они с Яной еще общались, хотя назвать их отношения идеальными нельзя. Только войдя в клуб, Макарова сразу заметила похотливый взгляд какого-то мужчины. Он время от времени поправлял свои русые волосы и кидал совсем не скромные взгляды на тело блондинки. Спать с ним у нее и в мыслях не было, поэтому, не обращая внимания на него, она танцевала и веселилась. Нет смысла говорить, как пустили несовершеннолетних в клуб, ведь и так понятно, что одного вида «взрослой девочки» сейчас достаточно, чтобы пройти в любое заведение. Танцуя, Света почувствовала сильные мужские руки на своем теле и, оборачиваясь, поняла, что сейчас двигается в такт музыки с тем самым незнакомцем. Сквозь шум и музыку она узнала, что его зовут Михаил и ему двадцать три года.

Всю ту ночь они танцевали, пили и смеялись, совершенно не понимая, какую ошибку допускают. Светлана даже помнила, насколько сладкими и горячими были его поцелуи, как он бережно касался ее рук и лица. Она помнила, какие слова он шептал ей на ушко, нежно обдавая шею дыханием, и в меру пьяной школьнице это нравилось. Не надо, все мы не без греха, и осуждать ее тоже не стоит, в принципе, как и его.

Голос Михаила она отлично запомнила, и на следующее утро, когда в кабинет вместе со звонком на первый урок забежал молодой мужчина, Макарова не обратилавнимания. В полумраке и только разноцветном свете прожекторов отлично разглядеть вчерашнего незнакомца ей не удалось. Поэтому этот человек ровно к тому моменту, когда начал говорить, имел честь быть просто учителем. Но, как только он поздоровался и представился, голова блондинки моментально дернулась вверх, отрывая взгляд от тяжелей тетради. Она буквально цеплялась глазами в его силуэт. Девушка внимательно осмотрела его руки, вспоминая прикосновения, от которых ей тогда было до дрожи в коленках приятно, тогда Света остановилась взглядом на его торсе и той татуировке чуть выше ключицы. Черный дракон — типичный дизайн рисунка татуировки, как для… мужчины.

Макаровой очень повезло, ведь этот учитель не делал типичные знакомства и переклички, он решил знакомиться в процессе учебного года. Зачем впустую тратить время, если он и так не запомнит их имена и фамилии с первого раза? Михаил весь урок рассказывал о разных возможностях компьютера, что было вполне нормально, как для первого урока информатики. Потом он решил сделать небольшой опрос. В то время, когда он искал того, кто будет отвечать, Макарова вспомнила все молитвы, что читала ее религиозная бабушка. Ей хотелось просто провалиться под парту. Она, задержав дыхание, тихонько ждала. Буквально через несколько секунд его хриплый, немного прокуренный голос сказал: «Отвечать будет Светлана Макарова. Прошу к доске, Света…» Не найдя взглядом нужную ученицу, он внимательно начал изучать журнал, не чувствуя того напряжения и тяжести, что исходили от блондинки. Ее душу пожирали неловкость, стыд и страх. Но, несмотря на это, девушка поднялась и, стуча каблуками по паркету, прошла к доске. Когда преподаватель оторвал взгляд от журнала и посмотрел на бледную и такую знакомую девушку, в его голове пронеслись, словно вихрь, все воспоминания вчерашнего дня. Им казалось, что они вечность смотрят друг другу в глаза, но прошло всего лишь несколько секунд. Хорошо, что через полминуты прозвенел звонок, и Макарова, не взяв вещи, выбежала с кабинета под удивленные взгляды одноклассников и одноклассниц. А Яна, захватив ее вещи, выбежала за подругой.

Тогда Света просто убежала от проблем, не расставив все точки над «i». Ей пришлось долгое время избегать этого человека и любой ценой пытаться отпроситься с этого урока. Одноклассники и одноклассницы были столь заняты своими делами, да и через собственное равнодушие не замечали странных отношений между Михаилом Тарасовичем и Светой. Каждый раз, когда она его видела, по ее телу пробегался легкий ток, который напоминал все те прикосновения, которые он подарил ей той ночью. И пугал ее не этот человек, а то, что ей понравились это.

Желание все повторить горело синим пламенем где-то внутри нее…

Рыбакова вполне понимала поведение подруги, но сама — со своим-то характером — не поступала бы так ни в коем случае. Она бы сразу прояснила ситуацию и дала понять, что между ними есть вето и большой запрет, который нарушать девушка не собирается. Но, видимо, многим людям было проще убегать от проблем, перекидывая их на других или откладывая их на потом.

— Яна, а где Светлана? — Учитель уже хотел куда-то уходить, но, заметив в пустом кабинете Рыбакову, решил задать ей вопрос. У него был обычный тон, показывавший больше любопытство, нежели обеспокоенность или какое-то другое чувство. Да и голос не дрожал на имени блондинки. Спокойный, деловой мужской голос с каплей интереса. — Я просто давно не видел ее на моих уроках, у нее же нет ни одной оценки, — мужчина легко улыбнулся, придавая лицу более дружеский вид. Он засунул руки в карманы идеально выглаженных брюк и, немного сгорбившись, принял более расслабленный вид. Кстати Михаил всегда выглядел идеально, подавая хороший пример ученикам. Строгий классический стиль дополняли серебряные часы на левом запястье мужчины. Еще с начала учебного года Яна заметила, что он левша, но у него был красивый и ровный почерк. Насчет оценок он был полностью прав, ведь на уроке информатики Светлана была в последней раз где-то в сентябре и то в начале этого месяца.

— Сегодня она побежала к врачу, — непринужденно ответила Рыбакова, даже не пытаясь правдоподобно врать. Она прекрасно понимала, что это бессмысленно, ведь и она, и учитель хорошо знают правду, и на свой вопрос он и так знал ответ. Девушка собрала вещи и медленно двинулась в сторону коридора, проходя мимо учителя, она добавила. — Я ей передам, но я совершенно не уверена в том, что эти слова заставят прийти ее на ваш урок, — слово «ваш» было выделено между другими словами этого предложения. Она будто дала ему понять, что встречаться с ним даже под предлогом плохой оценки Макарова не собиралась. Ну, и в принципе, Света никогда не гонялась за хорошими отметками, пытаясь выучить все на зубок. Типичная хорошистка, которая в чем-то лучше разбирается, а в чем-то хуже. Но «два» по такому предмету, как информатика, даже Яне, которая — по сути —

являлась флегматиком и плевала на оценки, было неприятно получить, поэтому с этим вопросом нужно было что-то решать.

— Я также в этом неуверен, если честно, — добавляет Михаил, провожая темноволосую долгим взглядом. Она была хорошим собеседником, как и он. Они были прямолинейными и простыми в общении, никогда не делали особых черт между «ученицей» и «преподавателем», но и фривольность также не присутствовала.

Их разговор был похож на общение двух старых знакомых или даже приятелей.

— Завтра, на третей перемене, Светлана будет стоять на крыше нашей школы. Если вам уже надоели эти догонялки, то решите все с ней там, — каждое слово Рыбакова говорила четко и серьезно, стоя спиной к мужчине, который взглядом задержался на ее макушке. Еще вчера Макарова говорила, что хочет запустить бумажный самолетик с крыши, на котором будут написаны все ее проблемы, потому что за какой-то там традицией какого-то народа это помогает избавится от трудностей жизни. В такую чушь Рыбакова не верила, поэтому сразу отказалась от такой идеи, но упрекать в наивности подругу не спешила. Пусть верит в то, что хочет.

— Думаю, сегодня ты заслужила «пять», а не «четыре», — темноволосая затылком ощутила его улыбку, от чего улыбнулась и сама. Она и вправду сегодня отвечала, за что получила довольно неплохую оценку, но за помощь учителю ведь тоже полагается награда, не так ли? Улыбаясь, девушка вышла с кабинета в пустой коридор и свернула направо, в сторону гардеробной.

Медленно идя по паркету, Яна обратила внимание на суетливых завучей и немного обеспокоенного директора. Они крутились около нескольких мужчин и одной женщины в строгих черных костюмах. Эти незнакомые люди были ну очень сосредоточенными и серьезными. Если бы девушке дали задание сравнить их с кем-то то, она, наверное, сказала бы, что они — мафия. Столь собранными и холодными к окружающим могут быть только они. Посмотрев внимательней, Рыбакова заметила, что они рассматривали камеры, и все сложилось в логическую цепочку. Это люди Виноградова помогают им свершить план, поэтому Яна незамедлительно вытянула с сумки телефон и набрала СМС.

Яна 15:21

Спасибо…)

*

Ближе к обеду погода сильно изменилась: небо затянули серые тучи, поднялся холодный ветер. Поэтому, идя домой, Рыбакова закуталась поплотнее в пальто и засунула руки в карманы, но это не особо ее спасло. Зайдя в квартиру, она почувствовала легкое покалывание в ледяных руках, а особенно на кончиках пальцев. Ноги также заледенели. Девушке хотелось как можно быстрее надеть теплые носки и выпить горячего чая или кофе. На завтра прогнозировали снег, поэтому Яне придется вытянуть из шкафа куртку и сапоги потеплее. Шапку и перчатки девушка никогда не носила, потому часто мерзла. Эти элементы гардероба не казались ей столь важными, она часто забывала о них. Если ей кто-то предлагал свои, темноволосая вежливо отказывалась.

В доме пахло разными вкусностями, чувствовался домашний уют, а также одеколон чужого мужчины. Немного сладкий, но свежий запах. Примерно так пахнет зеленая листва после летней грозы, а также отдает запахом влажной коры деревьев. Довольно хороший и нежный запах, который не режет нос. Рыбакова вдохнула этот аромат полной грудью и начала снимать верхнюю одежду и обувь. Мелкая дрожь пробежалась по телу, останавливаясь в области позвоночника. В доме находился незнакомый человек, который сейчас сидел в гостиной. Из комнаты слышался звонкий голосок матери, немного хриплый, еще не совсем поставленный голос брата и тенор незнакомца. Немного похожий на баритон, но чуть-чуть выше. Довольно красивый голос звучал многообещающе, но то, как выглядел мужчина, было загадкой.

Яна мелкими шагами пошла в сторону гостиной. Ее тело еще немного покалывало от резкой смены температуры, но девушка уверенно шла в комнату, стараясь создать как можно меньше шума. Наверное, чтобы не спугнуть свою семью и немножко подслушать их разговор, хотя это не культурно. Сейчас ей было плевать на это, ведь в ее доме незнакомец, а о гостях ее никто не предупредил.

— Здравствуй, — улыбнулся той самый мужчина, чей голос она слышала ранее. Он первый заметил ее, и тогда уже на нее обратили внимание и брат, и мама. Его рост Рыбакова в точности сказать не могла, так как незнакомец сидел, но, если говорить примерно, то он очень даже высокий. На вид ему где-то сорок лет, но вполне возможно, что этот человек постарше. Синяя рубашка обтягивает крупные руки и большую спину, а черные брюки неплотно ложатся по ногам. Деловой стиль девушке всегда нравился, поэтому этот представитель сильного пола с первых секунд заслужил малюсенькую каплю уважения. Черные, как смола, волосы зачесаны назад. Карие глаза с озорным блеском смотрели на девушку, как на дочь. Яна перевела взгляд на маму и сильно удивилась. Эта женщина просто светилась, словно ангел с большими белоснежными крыльями и нежной улыбкой. Этот свет казался темноволосой таким родным и теплым, будто согревал изнутри, принося райское наслаждение с примесью чувства безопасности и комфорта. Такой счастливой девушка видела ее только тогда, когда папа был жив. Татьяна влюбилась в этого мужчину очень сильно.

— Здравствуйте, — голос девушки звучал уверено и был наполнен подозрением и недоверием. Она внимательно смотрела в глаза незнакомцу, будто сканируя его личность и характер. Чаще всего от этой «процедуры» люди закрывались и чувствовали себя не уверено, ведь такой тяжелый взгляд выдержать довольно сложно, но мужчина просто легко улыбнулся, показывая собственную силу. С первого взгляда было понятно, что он из тех людей, которые отличаются пронзительным взглядом и стальной личностью. Они не ложатся под других людей, пытаясь чего-то таким способом добиться и не пытаются нравиться всем подряд. Такие люди сразу вызывают доверие и уважение.

Но почему у Яны он вызвал только отвращение?

— Яночка, это Алексей Андреевич. Он директор ресторана, в котором я работаю, — Татьяна мило улыбнулась, чувствуя напряжение, что создает ее дочь, обжигая взглядом мужчину. Он определенно не вызывал в ней доверия и одобрения, даже если он нравился ее матери. Алексей Андреевич — чужак, который влез в ее семью столь наглым и странным способом. Ей плевать, даже если этот мужчина любит ее мать. Рыбакова прислонилась спиной к двери, складывая руки на груди и поднимая одну бровь. Девушка помнила, как несколько месяцев назад, ее мать отзывалась об этом человеке.

— Это тот самый «козел» и «ненормальный садист»? — Да, именно так называла Таня своего начальника. Он с самого начала сильно цеплялся к блюдам на той момент еще молодой женщины и часто подшучивал над ней. Мать Яны довольно ранимая личность, поэтому принимала все близко к сердцу, сердясь на мужчину и обзывая его всеми возможными словами дома. Алексея забавляла ее реакция, поэтому он не прекращал этих подколов. От слов дочки женщина покраснела, а Денис напрягся.

— Ахах, а меня всегда удивляла твоя реакция. Я думал, что ты спокойная, а, оказывается, ты довольно бойкая личность, — засмеялся Алексей, смотря на женщину и разряжая обстановку. Это были не наигранные смех и улыбка. Наоборот — искренние и теплые. Как он думал, так и говорил. Прямолинейный, но вежливый. — Мама правильно говорила о тебе, Яна, — мужчина перевел взгляд на темноволосую, у которой даже мускул не дрогнул. Она все также непринужденно стояла и смотрела на этот цирк. — Ты сильная и честная. Прекрасный работник правоохранительных органов, — еще шире улыбнулся Алексей.

— Яна, садись вместе с нами. Мама сделала очень вкусные блюда, тебе понравится, — в разговор вмешался, ранее молчавший Денис. Он беззаботно улыбнулся, смотря на сестру и кидая взгляды на стол, который действительно был наполнен вкусностями. От его нежной улыбки девушка улыбнулась в ответ, но этот жест был направлен только брату. Другие не удостоились даже взгляда.

— Спасибо, но я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — терпкий, как коньяк, взгляд прошелся по маме и мужчине. Она сказала это твердым голосом, который не нуждался в возражении. Любое их слово сейчас было бы использовано против них. В помещении, где ранее ей было тепло и уютно, стало жарко и тошно. Находится здесь было слишком тяжело, поэтому, надевая легкие сапоги и той же плащ, она выбежала из дома.

Ей нужно проветрить мысли и остыть.

*

Как и ожидалось, ближе к вечеру похолодало еще больше, и находиться на улице в такой легкой одежде было невыносимо. Но идти домой девушке совершенно не хотелось. На улице уже было темно, и дорогу освещали только уличные фонари. Лавочки в парке пустовали, покрываясь тонким слоем с осенних листьев. Прохладный ветер остужал кожу и мысли, хотя иногда от него просто хотелось спрятаться. Легкая нуга усталости уже полностью наполнила тело девушки, но она продолжала сидеть на лавочке. Справа от нее стоял уже пустой стаканчик из-под горячего кофе, который ранее согревал не только ее ледяные руки, но и промерзшую душу. Собственная мать привела в дом чужого мужчину, зная, как Яна любила отца. Да никто в жизни не сможет заменить ей ее родного папу, ведь он неповторим и незаменим. Сейчас ей хотелось крушить и ломать, но она просто сдерживала бурлящий вулкан внутри, спокойно наблюдая за падающими листьями. Они — совершенно разные по форме и цвету — подчинялись смене времен года. Ветер осторожно «снимал» их с деревьев и метко подкидывал в воздухе, аккуратно приземляя на влажную землю или асфальт.

— Привет, малышка, — от этого голоса по телу девушки пошли мурашки, но она всего лишь осторожно обернулась, не показывая ни единой эмоции. Максим шел со стороны ларька, в котором она купила этот кофе. Тепло одетый, но без шапки и перчаток. На нем эти элементы гардероба бы казались нелепо и слишком смешно, они бы просто подрывали авторитет «плохого парня», который был так нужен Табакову. — Ты решила умереть от переохлаждения? — Он спросил это с иронией, садясь около темноволосой. От легких порывов ветра ее плечи подрагивали, но она пыталась не показать это парню. Немного плохо получалось. Юноша взял в свою большую теплую руку ее маленькую хрупкую ладошку с длинными, но тонкими пальчиками. Словно кусочек льда находился в его руках. По телу пробежалась легкая вспышка тока, согревающая сердце. Милый тиран-король. Довольно странно, не так ли? Тепло чужого тела, сидевшего неприлично близко к ней, начало согревать не только конечности, а и душу.

— Что ты здесь делаешь? — улыбнулась Яна, кладя голову на его плечо. Тепло и уютно. Она никогда не думала, что будет так чувствовать себя с этим человеком. Жестокий, хладнокровный, высокомерный зверь рядом с ней превращался в человека. Ответ на вопрос ее действительно интересовал, ведь на улице действительно холодно и поздно. Хотя — это Табаков, ему все позволено.

— У меня установлен на тебя жучок. Увидел, как ты несколько часов сидишь здесь одна и мерзнешь. Решил испортить тебе уединение своей компанией. Ты же против? — Беззлобно ухмыльнулся юноша, смотря в глаза собеседнице. Наверное, она решила, что все о жучке — бред, но знала бы, как она ошибается. Каждый день ровно с того вечера, где она вспомнила что-то не самое приятное, за ней приглядывают его люди. Странно, да? Все здесь странно, но это не мешает ему влюбляться в нее. Говорят, что влюбляются в милых и невинных… Ложь, наглая и никому не нужная. Влюбляются в тех, кто умеет менять, в тех, кто восхищает с первых секунд, в тех, кто верит в тебя больше, чем в себя.

— Конечно, я против, — идентичная ухмылка со стороны девушки, и они поняли друг друга. В этих слова был скрыт смысл, который обычным людям не понять. Только эти двое понимают, о чем идет речь и присутствует ли в этих словах сарказм. Рыбакова никогда и не думала общаться с этим человеком, в ее планах было всего лишь доучиться и поступить в престижный университет. Яна и Максим жили раньше, словно в разных вселенных, без возможности встретиться. Та встреча была совершенно случайной, но она изменила абсолютно все. А те чувства, которые они испытывали сейчас по отношению друг к другу, любовью и Яна, и Макс не называли.

— Вот и хорошо, — юноша обнял ее сильнее, из-за чего девушка уткнулась носом ему в шею, вдыхая шикарный аромат. В его объятиях было действительно тепло и уютно, хотя раньше — единственное, что чувствовала девушка с ним — это опасность. Это ощущение заставляло ее всегда с осторожностью наблюдать за действиями парня и анализировать его поступки. Максим тяжело выдохнул и заметил пар. Слишком холодно. Тогда парень поднял взгляд на небо. Мелкие хлопья снега переливались от света фонарей и падали на землю.

Синоптики ошиблись.

Как и он.

Как и она.

Хочешь тронуть розу — рук иссечь не бойся,

Хочешь пить — с похмелья хворым слечь не бойся.

А любви прекрасной, трепетной и страстной

Хочешь — понапрасну сердце сжечь не бойся!

© Омар Хайям

Комментарий к Часть 10. Ничья…

Небольшой шаг к моей цели. Здесь уже 100 страниц и 10 частей! Попытаюсь продолжать в том же духе.

Как для начинающего писателя это довольно хорошое показание (количество страниц, сам размер), но интересно ли вам это читать? Мне важно мнение каждого, поэтому, пожалуйста, напишите об этом в комментариях. Даже если отзыв будет размером в одно слово.

========== Часть 11. Без жертв ==========

В легком танце закружились,

Голова идет по кругу,

Мысли просто провалились,

Как же мы нужны друг другу.

Крик. Шепот. Сплетни. С этого начался день в школе. Виной всему были четкие снимки двух «звезд» школы — Фроловой и Волкова, развешанные по всей столовой, некоторых кабинетах и холле. Абсолютно каждый считал своим долгом обсудить эти снимки, позлорадствовать над бедой этих двух и создать новую порцию сплетен, которые должны еще больше поднять шумиху.

От директора и педагогов пока реакции не было. Они молчали, прикрываясь собственной занятостью, считая, что искать зачинщика такого и не надо. Мягко говоря, им было наплевать на все, что происходит здесь и касается их учеников. Педагогическому составу этой школы разборок не надо. Как они равнодушно проходили мимо несправедливости с «изгоями», также проходят мимо элиты.

Утро Яны еще с самого начала удалось. Несмотря на незначительный холод в доме, пейзаж за окном безумно порадовал девушку. Все на улице было невинно-белым и красивым. За ночь грязные улички превратились в часть дома Снежной Королевы, а кончики крыш покрылись коркой льда и сосульками. Из открытого окна слышался еще веселый смех и крики детей, которые по дороге в школу лепили снежки и играли в разные игры. Рыбакова сразу же надела черные джинсы и белый свитер крупной вязки. Сделав легкий макияж, девушка уложила волосы в милые локоны и прошла на кухню. Со вчерашнего вечера она так и не разговаривала с матерью и вернулась уже поздно, когда Алексей Андреевич пошел домой. Не обращая внимания на вопросы матери, Яна пошла в свою комнату и заперлась там. Аппетит, как всегда, отсутствовал, поэтому она просто выпила чашку кофе и, надев теплое пальто, шарф и сапожки на толстом каблуке, вышла на улицу.

Атмосфере в школе она не удивилась, ведь знала, чьих рук это дело. И нет, ей было совершенно не жалко этих двух предателей, которые возомнили себя королями. Они получили по заслугам или еще получат. Ведь самих виновников шумихи нигде не было видно. Возможно, они прятались от злого Табакова, которого, кстати, сейчас, также не было видно. Это странно, ведь чаще всего «наказание» происходило на виду у большинства учеников, таким образом элита показывала свою силу и превосходство.

— Привет, — к Яне подошла Света, мило улыбаясь, но темноволосая увидела в ее глазах эти бешеные огоньки. Сейчас в глазах Макаровой танцевала страстное танго подлость. — Все идет по плану, — эти слова блондинка шепнула Рыбаковой на ухо так, чтобы никто не услышал. Но говорить это не имело смысла, ведь девушка все и так видела и слышала. Кстати, Светлана очень редко мстила, а если это и делала, то очень тихо, так, чтобы ее не спалили. И блондинка никогда не пыталась придумать гениальный план, ее месть могла сравниться с детскими шалостями. Был только один человек, который в полной мере мог принять всю ярость и мощь блондинки. Сплетни — дело не простое. Всем рты не закроешь, а что-то очень сенсационное будет гулять очень и очень долго. Ну и с одной сплетни рождается другая, таким образом, за месяц шумиха только еще больше поднимется. Только Рыбакова смогла опровергнуть все выдумки о своей жизни после ссоры со Светой. Темноволосая еще с самого начала знала, какой бы Макарова ни была милой, ее темная сторона очень часто просыпалась, делая девушку подлой и мстительной. Те слухи, что ходили по школе о Яне, некоторым и в кошмарах не снятся. Но Рыбакова по своей сущности — боец, поэтому несколькими словами она отбила все желание сплетничать и обсуждать ее жизнь, а также заткнула Светлану навсегда. Еще тогда она вызвала к себе интерес и уважение учащихся.

— Где Тимур и Алена? — Рыбакова оглянулась, оглядывая холл, в котором сейчас было так много учеников. Раньше здесь больше десяти людей даже не сидело, а сейчас… Ее взгляд наткнулся на яростного Максима. Твердый, озлобленный взгляд голубых глаз искал предателей, а нахмуренные брови не обещали ничего хорошего. Его губы были сомкнуты в простую линию, а кулаки стиснуты. От него прямо исходила зловещая энергия, от которой старались держаться все подальше. Хоть синяя рубашка и сидела идеально, казалось, будто она через секунду разорвется, как на монстре. Вены на его руках вздулись, а мышцы напряглись. Таким парня видели только раз, когда он узнал о том, что Яна сейчас в библиотеке с Давидом.

Тут Рыбакова заметила белую рубашку и запуганный взгляд Волкова. Словно маленький ребенок, он стоял около входа в холл и осторожно наблюдал за Табаковым, который был готов разнести это здание. Убегать — это потерять авторитет преждевременно, он еще надеялся, что ему повезет. Наивный. Побеждают или сильные личности, или люди с хорошим авторитетом и ораторским мастерством. Ни к первой, ни ко второй категории этот мальчишка не принадлежал. А это значит, что «смерть» его уже ждет.

— Тебе, — Яна повернулась к нему и поймала на себе его взгляд. В ее глазах заискрился язвительный блеск, а губы изогнулись в усмешке. Она шептала эту фразу так, что даже рядом стоящая Света не слышала, но Волков — разобрал. Каждое слово, что так невесомо слетало с ее губ, разрушало его жизнь, не давая и возможности спастись, — пиздец, — в конце этой фразы она мило улыбнулась. Но как фальшиво: даже самых сдержанных людей бы перекосило от этой улыбки. Мерзкая и приторная. После последнего слова Тимур словно побелел и перевел взгляд на злого Максима.

Ярость застилала глаза Табакову, и он не заметил, как вмиг оказался около Волкова. Буквально за секунду, как всем показалось, последний уменьшился в размерах в несколько раз. И честно говоря, темноволосому было плевать на Алену, но не на собственный авторитет, поэтому эта сцена была уж очень важна. Все ученики считают, что посягать на вещи Максима не стоит, а если такое действие было бы прощено, то другие бы себе также позволили. Да и Волков никогда не нравился юноше. Слишком смазливый и пафосный.

— Ты что, сука, забыл свое место? — рык, который вырвался со рта Табакова, напугал всех. Будто зверь выбрался с клетки и разрушал всё на своем пути. Хищник. Безумный хищник. Не слова пугали учеников, а эта интонация. Мышцы Максима напряглись, создавая страшную картину. Никто не смел говорить или даже просто шептать. Послышался звук удара. Юноша разбил нос и губу своему «другу», и последний сразу же оступился и прикрыл пострадавшее место рукой. Капли крови упали на чистую рубашку, въедаясь в ткань. Табаков снова замахнулся…

Это была победа для Яны, но почему-то ее сердце разъедало непонятное чувство. Она вызвало помутнение в ее голове и заставило прикрыть на секунду глаза.

Такое уже было. Она это уже где-то видела.

*

Обычный длинный коридор с зелеными стенами и деревянным, местами прогнившим, полом. Большие деревянные окна белого цвета за серой, немного грязной и пропахшей пылью занавеской — единственный источник света в это помещение. Почти всегда раньше этот коридор пустовал, только иногда здесь проходили ученики. Но сейчас он был просто забит учениками этой школы. Почти каждый здесь присутствующий снимал все происходящее на камеру.

— Ты думала, я не узнаю, какие гадости ты обо мне говоришь за спиной? — звонкий голос раздался в коридоре и перерос в крик. Темноволосая девушка стояла в центре внимания, сложив руки под грудью. Невысокая, хорошего телосложения, в джинсах и белой кофте. О форме в обычной среднестатистической школе и речи не было. Директор молился, чтобы дети хотя бы голыми не пришли, ведь никакой управы на них он не имел. И это даже не через собственную слабохарактерность, а через то, что эти дети — ненормальные. Никакие правила или законы для них не писаны. А если попробовать поставить их на место, то можно только услышать злобное шипение и ругательства в свою сторону.

Именно сейчас на глазах у всех распадалось «звездное трио». Это будто элита, но такими сами члены этой своеобразной команды себя не считали. В него входили самые красивые, умные и авторитетные девушки школы. Катерина Гуляева гордо восседала на третьем месте по популярности. Темно-рыжие волосы с осветленными концами плавно спускались по острым плечам. Озорные большие глаза медового оттенка с крапинками карего около зрачка, обрамленные длинными черными густыми ресницами. Милая кофта с котиком скрывала плоский живот, но открывала вид на выпирающие ключицы и тонкие запястья. А черные джинсы скрывали длинные стройные ноги, обутые в балетки. И красивая улыбка скрывала скверный характер и черную зависть к другим. Вторая, кто входил в состав этого трио, была Светлана Макарова. Роскошная красавица со светлыми длинными волосами и голубыми глазами. Словно куколка, сошедшая к нам с экранов телевизоров. Аккуратное платье подчеркивало все достоинства Светы и скрывало почти несуществующие недостатки. Красивая и грациозная девушка была прозвана «придворной дамой». Такие прозвища школьники давали нередко, ведь им бы только навешать ярлыков на людей. И первое место по популярности занимала Яна Рыбакова — «королева» этой школы. Яркая девушка с хорошо подвешенным языком и умением понимать людей вызывала восхищение и доверие в учеников. Она не раз закрывала рты недовольным парням и девушкам, показывала свой характер в нужную минуту и в нужное время. Рыбакова не была милой или красивой, она была яркой, запоминающейся, необычной, ведь всегда имела собственное мнение и не прогибалась ни под кого. Девушка никогда не боролась за это место с предыдущей «королевой», ей было совершенно наплевать, а вот ученикам — нет. Они быстренько приструнили девушку, которая раньше занимала этот титул, и надели на Яну корону.

Из-за зависти к Рыбаковой Катерина часто рассказывала всякие гадости о ней, придумывая сплетни. Но девушка боялась высказаться в лицо своей «подруге», ведь знала, что после этого она будет никем. Пойти против «королевы» — равняется к смерти. Естественно, темноволосая нашла крысу около себя, и как бы она не хотела сделать это по-тихому, почему-то об этом знал каждый ученик.

— Я ничего не делала, — крикнула Катя, но она лгала. Обладательница рыжих волос спрятала взгляд и надула губы. Яна никогда не думала, что эта девушка предаст ее, ведь когда Гуляева только пришла к ним, то темноволосая была первым человеком, поддержавшим ее. Она заткнула рты всем тем, кто намеревался издеваться над новенькой, и показала им их место.

Порой люди забывают добро…

— Ну же! Ударь ее… — этот шепот какой-то девушки будто нажал на кнопку внутри Яны. И она ударила по лицу Катерину. Несильно, но щека последней горела, а глаза наполнялись слезами. Зачем Рыбакова в тот момент перешла черту между человеком и жестокой тварью?

*

Максим сложил руку в кулак.

Замахнулся.

— Не стоит, — твердый голос отвлек толпу от представления. Все, словно очарованные, повернули голову на звук. В такое время лучше всего сидеть тише воды, ниже травы, но это правило создано явно не для Яны. Девушка сделала несколько шагов от Светланы и теперь стояла в центре внимания, за спиной Табакова. — Тебе самому не противно марать руки об него? — темноволосая девушка смотрела прямо на спину главаря элиты, а последний не спешил разворачиваться к ней лицом. Но вот лицо Волкова стоило увидеть: совершенно ничего не понимающая гримаса и перепуганные глаза. — Жалкий… Посмотри какой же он жалкий… Если ты ударишь его, ты будешь таким же, — она говорила очень внушающее. Многие ученики, которые раньше хотели жестокого представления, сейчас полностью поддерживали Рыбакову. Уметь внушать толпе школьников с совершенно разными вкусами и характерами — дело непростое. — Ты забыл, Максим, лежачих не бьют. Я же не ударила тебя примерно месяц назад… — тишина не давила, она создала именно такой момент, которого добивалась девушка. Неожиданность. Ведь именно сейчас Рыбакова напомнила ему о его поражении, о его неудаче. И да, она также была немного садистом. Толпа совершенно не знала, как реагировать на ее слова, девушка же разрушает авторитет их короля прямо у них на глазах.

— «Лежачих не бьют»?! Это же ты лежала подо мной на парте, — он выпрямился и развернулся к ней с самодовольной улыбкой. Странные звуки и перешептывания прошлись по холлу. Этот мудак думает создать плохую славу Яне. Он надеется, что эта девушка слишком слаба для него и еще долго не сможет отмыться от «грязного ярлыка», который на нее наклеят учащиеся. Рыбакова издала легкий смешок и посмотрела парню прямо в глаза. Она горит, пылает, и она уничтожит его.

— А ты до сих пор не можешь свыкнуться с мыслью, что тебе кто-то не дал, поэтому вспоминаешь это? — бой. Приятное чувство победителя разливается по телу Яны, создавая ей невероятное блаженство. Мышцы словно терпнут, а разум испытывает самый настоящий оргазм от собственных слов. Она не растерялась, ведь она даже не похожа на одну из его кукол, которые ложатся под него добровольно и слова сказать не могут. Эта девушка не надеется на то, что он ее любит, она надеется только на себя. — Прекрати этот цирк и займись чем-то интересным, — это последнее, что она сказала перед тем, как выйти из толпы.

Больше ей нечего здесь делать.

*

Белый кафельный пол, который раньше ей казался до ужаса омерзительным, сейчас давал ей возможность прийти в себя. Воспоминания, словно нож, прошлись по ее израненной душе. Она помнила, как тогда впервые подчинилась толпе и сделала самую большую ошибку — стала монстром. С того времени ее преследовало правило: никогда не слушать прохожих людей. Их мысли — пусты, их развлечения — жестоки, их чувства — наигранные. Она не должна быть игрушкой в чужих руках, ведь она умеет чувствовать.

В туалете всегда было холодно: уборщицы часто забывали закрыть окно. Но от этого воздуха всегда ставало лучше. Не душило где-то внутри, заставляя сжаться в комочек и рыдать, громко воя. Все говорили ей, что нужно забыть прошлое отпустить, иначе — будущего не будет, но это тяжело. Твои воспоминания — это часть тебя, которая дает тебе возможность не повторять ошибок.

Но что делать, если эта часть убивает тебя изнутри?

Влюбится. Забыть. Умереть.

Какой из вариантов лучше?

Яна подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Слишком бледная, слишком худая, слишком измучена. И просто слишком… Усталые зеленые глаза сейчас не светились азартом, так ярко. Они погасли за секунду, словно старые уличные фонари. Даже улыбка, которую попыталась изобразить Рыбакова, казалась кривой и наигранной. В ней не было эмоций, даже типичной для ненастоящих улыбок боли и грусти. Опустошенная девочка — и такая же улыбка.

— Не прячься за дверью, — но все-таки губы темноволосой скривились в беззлобной легкой усмешке от поступка парня. — Прекрати вести себя, как ребенок, — более настойчивая просьба сработала, и в помещение вошел Волков. С разбитым носом, из которого сочилась кровь на рубашку и пол. Почему он еще не у медсестры? Юноша стал около умывальника и начал осторожно смывать кровь. — Ты немного туалетом ошибся: это помещение для девочек, — ненавязчивый тон, местами мягкий, удивил не на шутку Тимура. Он даже резко поднял голову и на несколько сантиметров отошел от девушки. Яна же продолжала наблюдать за ним, наклонив голову немного вправо.

— Зачем? — на этот вопрос отвечать Рыбакова не спешила. Она всего лишь отвернулась немного от него, переводя взгляд на окно, за которым падал снег. Он — не тот человек, ему не стоит знать правду о ее прошлом. Яна была не самым лучшим человеком раньше, да и сейчас к идеалу ей далеко, но она пытается что-то сделать. Когда задают такие вопросы, лучше всего прикинутся дурочкой, но от этого вопрос не исчезнет. — В твоих планах было разрушить меня. Зачем же ты пожалела? — Тимур подошел к девушке немного ближе и почувствовал легкий аромат ее духов. Раньше он чувствовал только опасность и неприязнь.

— Я… Я не знаю, — наглая ложь прозвучала с ее губ настолько правдиво, что у юноши не возникло даже сомнений, хоть ее голос и дрогнул. Она лгала так профессионально, что даже самые лучшие психологи ничего не понимали. Никто не видел в ее словах ложь. Может, потому что все это время она говорила правду? Тимур молчал и внимательно смотрел на нее: такого ответа ему не достаточно. — Ты всегда был трусом в моих глазах, — она скептически прошлась по нему взглядом, даже не пытаясь увидеть кого-то другого. — Маленький мальчишка с проблемным подростковым характером, который подлизывается к авторитетным людям. Ты все время пытался быть похожим на Табакова, забывая, что ты — мелочь, — легкая улыбка засветилась на губах Яны. Наверное, впервые за эти минуты она была искренней и светлой.

— Зато честно, — пожал плечами Волков и немного отошел от девушки. Он и сам не заметил, как быстро все изменилось: теперь он не язвит за правду. Этот юноша немного сломлен, немного устал, но жив. И чист. На нем нет больше этого клейма. Этого человека больше не запугать. Да и у самого Тимура в груди стало очень легко. Будто что-то теплое и нежное разлилось там, заглаживая все раны и царапины. Его уже не заботил сломанный нос, который он даже не пытался уже умыть. Ему просто хотелось поговорить.

— И даже такая гниль, которой ты был, заслуживает второго шанса, ведь пока еще не поздно все исправить. Просто не бойся жить, — это был дельный совет. Еще с детства Волкову твердили родители, что в любом случае ты будешь ранен. Не стоит влюбляться, не стоит кушать много сладкого, стоит лишь искать человека, который защитит тебя. Он и искал, пытаясь любым образом втереться в доверие. И все его усилия уничтожила всего лишь одна ошибка. И только теперь Тимур понял, что не стоит бояться жить с оплошностями и стыдится их. Рыбакова помнила, как любым образом после того случая с Катериной пыталась скрыть свои ошибки и проблемы от окружающих. Тогда она хотела быть идеальной королевой своей школы.

Но изменила все одна ошибка, которая стала лучшим, что случилось с ней.

*

Яна всегда очень хорошо запоминала слова, которые действительно имели смысл и могли ей помочь. Она могла процитировать многих известных людей, но совершенно не понимала: зачем ей учить стихи. Эти строчки, заученные на первых несколько дней, не приносили ей совершенно никакой пользы в учебе. Вот только сегодня девушка должна была выучить стих, поэтому, злясь на всё и всех, Рыбакова уже выходила со школы. Обута в теплые сапожки и зимнюю куртку с намотанным вокруг шеи шарфом, она стояла в холе и смотрела на себя в зеркале, ожидая Светлану. Макарова сказала, что подойдет немножко позже: ей нужно было заглянуть еще к Михаилу Тарасовичу. Кстати, после того разговора на крыше, они теперь нормально общаются, и Света не бегает от него по школе. Яне даже казалось, что они теперь словно дружат, ведь очень хорошо общаются и много шутят.

— Яна, — громкий выкрик собственного имени она услышала из толпы школьников, быстро собиравшихся на двор, чтобы устроить битву снежками. Голос был мужским и знакомым, с легкой хрипотцой. И вот через несколько секунд девушка увидела перед собой преподавателя искусств. Пожилой мужчина в официальном костюме внушал уважение и некий страх, только доброта в глазах и улыбка на губах выдавала настоящую сущность этого человека. Борис Дмитриевич быстро подошел к Рыбаковой, вызывая недоумение на ее лице. Зачем она ему сейчас нужна? — Знаешь, что в нашем городе открылась новая творческая студия? — темноволосая утвердительно кивнула, ведь она помнила, как Денис рассказывал ей об открытии этого здания, на котором он случайно оказался. Мальчишка просто шел от репетитора и проходил мимо этой студии, которая находилась недалеко от их дома. — Владелец этой студии — мой знакомый. Там рисуют картины только уже состоявшиеся художники, а потом — их оценивают, но я попросил его, чтобы ты имела возможность ходить туда рисовать и смотреть на работы других людей. Как тебе такая идея? — Яна была очень удивлена. Рисовать она очень любила. Естественно, такая идея ей очень понравилась.

— Да, я очень благодарна Вам за это, — на ее лице сияла красивая улыбка, а в глазах плескалась детская радость. Теперь у нее будет возможность рисовать в кругу известных людей, набираясь у них вдохновения. Рыбакова теперь сможет заниматься тем, о чем всегда мечтала.

— Всю информацию я кину тебе по почте, — Борис Дмитриевич улыбнулся шире, видя расцветшую ученицу. Ему было приятно смотреть на то, как его подопечные улыбаются и радуются, поэтому уже многое время он пытается исполнять мечты и желания своих учеников, словно волшебник.

*

Комментарий к Часть 11. Без жертв

Я не знаю, что мне даже сказать в свое оправдание. Я действительно отсутствовала очень длительное время и теперь вместо большой, качественной главы выложила это. Если честно, то некоторое время я не сидела в компьютере, ведь он сломался, а потом у меня началась депрессия, причину которой мне понять не удалось, возможно, в этом виновата усталость и недосып, но я не уверена. Теперь у меня все хорошо и я готова продолжать писать. Честно говоря, депрессия и стала неким вдохновителем. Поэтому ждите новую главу на днях.

Приятного прочтения!

========== Часть 12. Я умерла… ==========

Комментарий к Часть 12. Я умерла…

Единственная глава, которая нравится мне, если сравнивать с двумя предыдущими. Надеюсь, она понравится и вам.

И я безумно благодарна тем, кто ждал продолжения.

Приятного прочтения!

Я разлюблю тебя, когда исчезнет слово;

Я разлюблю тебя, когда исчезнут города.

И не сойдет огонь во храме Иеговы,

Я разлюблю тебя походу уже никогда.

Конец. Конец школьного дня. Конец представлений в этой школе, в которых главную роль играет Волков. Конец мучительным воспоминаниям Рыбаковой.

Но начало битвы на жизнь. Это вроде обычная игра снежками между учениками, в которую была втянута абсолютно вся школа вместе с преподавателями, но суть ее не так проста. Ученики делились на два вражеских лагеря, которые боролись друг против друга, и победители имели немного больше возможностей в школе. Это были мелочи, но для маленького, совсем неприметного человечка это давало возможность выделиться и попытаться показать себя. Элита участвовала только из-за веселья, не более, ведь вся власть и так была в их руках. А также эта битва соединяла заклятых врагов для совместного дела, или как еще объяснить то, что Рыбакова и Табаков стояли спиной к спине?

— Малышка, бросай в Алискина, — крикнул Максим, резко садясь на колени за снежной крепостью около девушки. Уже минут двадцать продолжалась эта битва и пока намека ни на поражение, ни на победу команды Табакова не было. Против него играли Сергей Шарапов и Мария Глазкова, все другие члены элиты сражались вместе с темноволосым. Яна не спорила с ним, хотя иногда и бросала колкие фразы, и сейчас девушка с довольным лицом кидала небольшую порцию снега в лицо удивленного Алискина. На самом деле его зовут Матвей, а Алискин всего лишь его фамилия. Этот высокий статный парень был известен не только в школе, но и за ее пределами. Он писал стихи, причем писал до дрожи красиво и чувственно. Когда в девятом классе он прочел несколько строчек собственного сочинения на школьном мероприятии, у всех будто пропал дар речи и подкосились коленки. Настолько проникновенно Матвей писал. Да и внешне он был похож на романтика: затуманенный взгляд красивых голубых глаз, мягкие волосы пшеничного цвета и теплая, мечтательнаяулыбка. Табаков нечасто с ним разговаривал, ведь не интересовался таким родом деятельности, да и по своей натуре был далек от романтика. Максим — хищник, далеко не мечтатель, а твердый реалист с замашками собственника и садиста. Яне же приходилось иметь с ним дело. Он прекрасно мог дополнить любую школьную газету красивыми строчками, и девушке однажды пришлось попросить его о помощи. Матвей, конечно же, согласился, ведь всегда готов придти на помощь нуждающимся. К сожалению девушки, Матвея дернула за руку его одноклассница, чем и спасла его.

— Вот черт, — недовольно заскрипела зубами Яна и тяжело выдохнула. Ей совершенно не нравилось то, что тут происходит. Она не имеет даже маленькой уверенности в победе своего лагеря, и она должна что-то менять. — Максим, — на оклик девушки парень обернулся, поднимая одну бровь, готовый ко всему, что она сейчас выкинет ему, — нам нужно уничтожить оружие наших врагов, — Яна улыбнулась Табакову, кидая взгляд на крепость, которая находилась в самом углу, хорошо спрятана за другими. Туда попасть будет очень непросто, но она должна постараться. Ее могут узнать и понять, что она не из их лагеря, а когда ты сам появляешься на вражеской территории, то тебе несдобровать. — Я пойду незаметно через детскую площадку и притворюсь их товарищем, а тогда проникну в нужное место, — темноволосая скосила взгляд на Марию, которая пыталась целиться в нее, и резко уклонилась от небольшой порции снега. Рыбакова уже немного поднялась, как почувствовала тяжесть на своей руке. Максим осторожно схватил ее за запястье своей рукой.

— Я, пожалуй, пойду с тобой, — твердый и уверенный взгляд парня прояснил ситуацию, и на эти слова Яна всего лишь кивнула, поправляя шарф. Это не значило, что Максим не доверяет ей или не уверен в ее способностях. Он просто прекрасно знает, что выбраться вдвоем намного проще.

Больше они не медлили и не тратили время на разговоры, а начали действовать. Осторожно, с безумной аккуратностью они выползли из-за крепости и спрятались за ближайшим деревом, оценивая ситуацию. На стороне противников была Марьяна Валькина — красивая брюнетка и мастер по лепке из полимерной глины. Эта девушка и правда имела талант к рукоделию и занималась уже шесть лет таким родом занятий. Поэтому шарики со снега этого лагеря были крепкими и не разлетались при полете. А еще, считая скорость, с которой лепила Валькина, то в этом Янина команда явно проигрывала противникам. Поэтому уничтожить запасы врага было очень важно. Сама не замечая этого, Рыбакова схватила парня за руку и потянула вперед, сосредоточено осматриваясь по сторонам. Сейчас ей не были важны их личные отношения, ведь битва на самом-то деле важнее. А вот Максим замечал все. Начиная от невинной улыбки, заканчивая вот таким вот касанием. Эта девушка и правда заняла все его мысли, но при этом оставляя рассудок чистым. Ему было приятно, что она не брезговала касаться его, зная, какая мразь он внутри.

— Максим, — зашипела девушка, — ты слышишь? — она легко дернула его за руку и нахмурилась. Табаков уже несколько минут неподвижно стоял и смотрел на нее, будто околдован чем-то непонятным. Яне в голову даже не пришла такая идея, что он задумался о ней, сейчас ее больше бесила заторможенная реакция этого человека, ведь ситуация требует резкости и аккуратности. Она явно заигралась. — Ей! Табаков! — собственная фамилия немного пробудила темноволосого от непонятного сна, и он удивленно посмотрел на злую гримасу Яны. Какая же она сейчас красивая. Немного влажные, волнистые, с мелкими снежинками, волосы красиво спадали с острых плеч девушки, яркие, легко подведенные глаза с длинными объемными ресницами осуждающе смотрели на Максима, а нахмуренные брови, между которых проявилась почти незаметная морщинка, додавали шарма ее взгляду. Он чувствовал влажность и холод, исходящий от руки Яны. Она замерзла, ведь даже ее щеки немного порозовели, а губы приобрели легкий синий оттенок. — Если ты сейчас не…

Ему так хотелось согреть ее…

И он согрел…

Теплые, даже горячие, немного сухие губы прикоснулись к ее. Настолько резко и неожиданно он это сделал, что Яна даже не успела издать хоть какой-то звук. Свои теплые ладони он переместил ей на лицо, нежно очертя контур ее лица, затрагивая пальцами шею и опуская руки именно на нее. Мелкая дрожь прошлась по телу Рыбаковой, которая положила свои ледяные руки на его. Ее ноги даже немного подкосились, но девушка быстро взяла себя в руки.

Впервые этот парень нежно ласкал губами и языком кого-то при поцелуе. Он давал ей возможность руководить процессом, но не дал возможности отступить. Да она и не хотела. Где-то внутри, в животе, что-то свело судорогой и взорвалось на губах.

Этот поцелуй не просто согревал.

Он обжигал.

И сердце. И душу.

Когда эта сладка пытка для двоих закончилась, Максим легко обнял Рыбакову, спрятав ее руки в свои карманы. Уже сейчас ему было плевать на всю эту битву, ему хотелось повезти ее в кафе и согреть горячим капучино или чаем. А лучше еще одним таким поцелуем. Яна не отстранялась, ей было уютно и тепло в объятиях этого человека. Еще насколько недель назад она терпеть его не могла, постоянно унижала и оскорбляла, а теперь стоит в обнимку и наслаждается его присутствием.

— Нам нужно закончить начатое, — эти слова сорвались с ее губ быстрее, чем она сообразила, что сказала. Даже в такой момент Рыбакова чувствовала ответственность за свою команду и ни в коем случае не хотела их подвести. А покидать пределы поля битвы перед окончанием войны — предательство. На эти возможности ей было плевать, она и так делала, что хотела и не собиралась никому подчинятся, а вот некоторые люди нуждались в ее поддержке и уме. Холодная расчетливость и умение логично мыслить делали ее хорошим бойцом. К сожалению, Света ушла домой, ведь не взяла перчаток и вообще была очень легко одета для такой игры, но это не мешало девушке развлекаться самостоятельно.

*

«Приветик, дорогой дневник! Сегодня утром мне было тяжело проснуться. Возможно, это потому, что я вчера поздно легла. В последнее время в школе много задают. На завтрак мама приготовила совершенно невкусный омлет. Из-за этого мы поссорились. Я не виновата, что она не умеет готовить, как папа!

Дорогой дневник, мне его так не хватает. Уже прошло довольно прилично времени, но я никак не могу забыть то, что случилось. Только сейчас я поняла, насколько важную роль исполнял мой отец и что я его не ценила. Он говорил важные и умные вещи, а я всего лишь смеялась и считала его неразборчивым в современной моде.

А также мама почти не ночует дома. Она не обращает на меня с Денисом внимания и ходит вечно занятая. Вся забота о брате теперь на мне, но я не жалею, ведь он единственный, кто поддерживает меня сейчас. Знал бы ты, дневник, как мне плохо! Это чувство одиночества грызет меня изнутри, я не могу избавиться от него.

Зато в школе все отлично! Я стала авторитетом в этой школе, и я добьюсь большего. Прошлую королеву уже свергли и „престол“ сейчас свободен. Мне предстоит втереться в доверие еще к нескольким людям — и я стану новой королевой нашей школы! Я рада! Но… Я… Сегодня я ходила с братом играть в парк и там встретила своих одноклассников. И я не должна была смеяться над тем, как Денис лепит снеговика. Я знаю, что немного задела его, ведь посмеялась над его работой и интересами, но… Я немного запуталась. Совсем немножечко. Надеюсь, все будет хорошо!

С любовью, Яна!

26.10.2014»

*

Большое дерево и детская площадка, которая занимала довольно приличную часть дворика, хорошо спрятала парня и девушку. Они могли стоять в полный рост, не заботясь о том, что их может кто-то увидеть. И вроде все как обычно: полная тишина и небольшая дистанция, только выдает их атмосфера. Легкая и нежная, словно лепесток сакуры на ветру, она проникает в душу, отдаваясь там уютом и спокойствием. Это чувство часто бывает во время различных праздников в семьях. Когда и родители, и дети еще тесно привязаны друг к другу и нет конфликтов.

Яна повернула голову к Табакову и легко кивнула, мол, можно идти. И осторожно, почти на пальчиках, она начала пробираться в самый эпицентр битвы. А после этого девушка сделала непринужденный вид, будто очень занята этой игрой. Она пробежала между несколькими учениками вместе с Максимом, приветливо и уверенно кивая им. Она просто прекрасная лгунья, и ее умения спасли бы на войне жизнь не одного товарища. Парень также не отставал, он умело скрывал свои эмоции и даже не волновался, ведь с таким напарником, как Яна, они уже победили. Девушка свернула в сторону снежной крепости, которая сейчас пустовала. Наверное, Валькина ушла на передний фронт, кидаясь снежками со всеми. Посмотрев на запасы противников, Яна ахнула. Большое количество отлично сделанных маленьких шариков, аккуратно сложены за стенкой крепости.

— Максим, — парень стоял на стороже и смотрел ли идет кто-то из «опасных противников», таких как Мария и Сергей, в их сторону. Ведь всех людей из своего лагеря даже за полчаса запомнить нереально. А только эти двое отлично знали, за кого воюет вторая часть элиты, — возьмем немного с собой, а все остальное — уничтожим, — Табаков кивнул и без лишних слов взял несколько снежков в руки. Яна также взяла несколько, а все другие — уничтожила. Запасов в противников фактически не осталось, и девушка прекрасно понимала, что им стоит передвигаться быстрей, чтобы их не спалили.

— А вы это куда несете? — этот голос заставил их чуть не подпрыгнуть, но они профессионально сдержали эмоции и небольшой приплыв переживаний. Повернувшись, они увидели обычного девятиклассника. Вроде его звали Мишей, но это не точно. Немного ниже ростом Максима, но выше Яны, с милыми ямочками на щеках и непримечательными карими глазами. Даже взгляд казался немного серым и обыденным. Серая теплая куртка, темно-синий шарф и джинсы. Он смотрел на них в растерянности, явно не помня, в его ли они команде. Этим можно было воспользоваться.

— Сергей попросил принести немного запасов вот в ту крепость, — Максим уверенно улыбнулся, немного хмурясь, но говорил он твердо. Никто бы даже не смог усомниться в его правоте, тем более какой-то маленький школьник. Там, где сказал Табаков, крепости и в помине не было. Там даже никто не стоял, но позволит ли себе этот человек не поверить «Королю школы»? Конечно, нет.

— А, ну ладно, — Миша растеряно кивнул головой, показывая, что понимает ребят, но на самом деле он совершенно ничего не понимал. Насколько он помнил, Сергей несколько минут назад вышел с игры срочно поговорить по телефону и пока еще не пришел.

За то время пока парень думал над ситуацией, Максим и Яна уже медленно, но уверенно покинули чужое поле и, смеясь, бежали к своему лагерю. Их руки уже заледенели, а тело промерзло от неприятной, немного влажной одежды, но им было весело. Даже это жжение в легких от быстрого бега не заставляло их остановиться и выйти из игры.

В этой игре они были не противниками, а напарниками.

Поэтому победили.

*

Standing in the flames

It’s a beautiful kind of pain

Setting fire to yesterday

Find the light, find the light, find the light.

Прохладно на улице.

Но не в душе.

Легкий, но холодный ветер нежно скользит по коже, лаская ее, развевает волосы. Мечтательная улыбка и теплый взгляд зеленых глаз только украшает красивое лицо девушки. Кутаясь в теплый шарф, она греет руки о пластиковый стаканчик с кофе и смотрит на собственное отражение в жидкости.

Черная. Как душа множества людей.

Вечер уже давно опустился на Москву, зажигая ночные фонари и неоновые вывески магазинов. У каждой свой цвет, форма, местонахождение. Абсолютно разные. Как люди. Эта игра цветов привлекала, завораживала и в тоже время пугала. Так ярко. Так необычно.

— Здравствуйте, девушка! Можно вас изнасиловать? — знакомый голос прозвучал где-то над ухом, обдавая его горячим дыханием, заставляя мурашки бегать по телу. Такой интимный шепот вызывал желание где-то внутри, немного ниже живота. Чувственный, страстный голос с хрипотцой и нотками секса. Яне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за ее спиной. Высокий. Красивый. Невероятно сексуальный.

— Изнасиловать — нет, а проводить — можно, — ехидная улыбка заиграла на красивых губах, которые не раз так желал Мечников. Этот парень по чистой случайности оказался рядом, ведь несколько минут назад у него закончилось занятие по фехтованию. Артем уже давно занимался этим, и ему это даже нравилось. Рыбакова скосила немного взгляд на юношу, который уже поравнялся и шел с ней в ногу. Расслабленный, от чего немного сгорбленный в вязаном черном шарфе и темно-синем плаще. До безумия красивый, но явно не ее. Да она бы и не хотела терять такого друга, как Мечников. — Что случилось? — ее голос, словно лезвие, разрезал ту тишину, что стояла между ними. Она не нагнетала обстановку, ведь давала возможность обдумать каждому свое, не менее важное, чем разговор. Эта тишина хранила некую интимность и загадочность.

— Да ничего, — парень хотел придать своему голосу беззаботности и даже улыбнуться, но получилось как-то криво и неуверенно. В голосе так и скользили нотки горечи и чего-то еще. Естественно, Рыбакова это понимала, поэтому проницательно прищурилась. Его ложь она умела прекрасно чувствовать. Но понимала, что есть вещи уж очень личные и туда ей лезть не стоит, поэтому, пожав плечами, девушка окунулась в собственные мысли. — Знаешь, ты мне нравишься, — твердый, уверенный голос вывел ее из мыслей, и она мило улыбнулась. Мечников не помнил тот момент, когда эта сумасшедшая стала частью его маленького мирка. Он только помнил, что всегда чувствовал минимальную симпатию к ней. А осознал, что это не просто симпатия, только недавно, правда, к этому ему пришлось идти очень долго и мучительно. Осознавать свои чувства и понимать, что теперь ты зависишь от этого человека, и правда больно.

— Ты мне тоже, — беззаботная и по-детски невинная улыбка заставила его искренне улыбнутбся и даже немного прищуриться. Он видел в ней того маленького ребенка, нуждающегося в защите и продолжающего где-то глубоко внутри верить в принцесс и единорогов. Стойкая и сильная, острая на язык снаружи — и маленькая, ранимая внутри. Будто две разные личности переплелись в ней. Артем не знал точно о том, как погиб ее отец и что вообще происходит у нее, но знал: что бы ни случилось, он обязательно защитит ее, даже если придется рвать глотку Табакову.

А также эти слова не были ложью.

Это были идентичные слова.

Вот только смысл, к сожалению, совершенно разный.

Не пытайся, друг мой дорогой,

туши пожар, не подкидывай дров.

Забудь меня, слышишь?

Ведь только тогда ты нормально задышишь.

Не нужно, друг мой любимый,

Ведь заболеешь болезнью неизлечимой.

Пусть в сердце горит та искра,

Но только не для меня.

Не пытайся, друг мой дорогой,

туши пожар, не подкидывай дров.

— Рыбакова?! — раздался громкий, прокуренный голос где-то сбоку. — Это ты?! — он разбил всю магию момента и заставил двух молодых людей обернуться на звук. Высокий, немножко полный или слишком накаченный парень с сигаретой в руках стоял и внимательно смотрел на Яну. Короткие черные волосы торчали в разные стороны, а болотно-зеленые глаза ехидно и беспардонно разглядывали тело девушки и такие знакомые грубые черты лица. — Ну конечно, что ты, — эти глаза, ядовитая улыбка и голос заставили тело девушки биться в судороге и тяжело глотать воздух. Внутри будто прошлись раскаленным железом и распалили те воспоминания, которые Яна так хотела забыть.

— Ярослав? — немного судорожный выдох вырвался с губ Рыбаковой. Она пыталась все это забыть, стереть, убрать. У нее почти это получилось. Так почему он сейчас снова врывается в ее маленький мирок и рушит все там? Все то, что она так долго строила, не щадя себя. — Что ты здесь делаешь? — уже более твердые нотки проскользнули в ее голосе, а в глазах виден металл. Холодный, твердый, безумно стойкий, как и она. Ярослав Галинский — бывший одноклассник и очень хороший друг Яны. С ним она и курила, и пила, и делилась мыслями. Но это было раньше. Сейчас все совершенно не так.

— Теперь узнаю старую Яну. Холод и лед в глазах, лезвие в голосе. Я пришел за тобой, ведь это ты говорила: «Своих не бросаем…», а в итоге — бросила. Всех нас бросила… — «я пришел за тобой» — эти слова вызвали мурашки по спине темноволосой. Она же так долго бежала. Падала, вставала и снова бежала, уничтожая все свои прошлые принципы и правила, разбивая свои старые мечты и желания. Эта девушка столько времени менялась, чтобы снова стать такой?

Удары. Пули. Ножи.

Раны. Порезы. Синяки.

Нет, ты не тело лечи,

ему не нужна твоя забота.

Ты душу восстанови,

вытащи ее из болота.

Сейчас ей безумно больно. Еще немного, и у нее начнется самая настоящая истерика. Ведь этот узел между ребер слишком туго завязался, собирая все те ужасные эмоции. Губы немного дрожали, а глаза закрывались.

Почему воспоминания не всегда так прекрасны?

Потому что это жизнь…

Касание. Нежное. Осторожное. Именно оно выводит ее из того лабиринта, где она заблудилась, как только услышала этот голос. Сильная мужская ладонь стиснула ее, маленькую и хрупкую. Немного холодная, но такая нужная. Тема, совершенно этого не осознавая, прекратил молчаливую истерику девушки и дал ей силы.

— Да уж, — тяжело выдохнула Яна и горько улыбнулась. Это касание давало ей силы говорить и бороться дальше, — немало утекло с тех пор времени, — она несмело улыбнулась уголком губ, замечая взгляд Ярослава. Он внимательно смотрел на Артема, и темноволосая видела эту холодную ярость в глазах парня. Рыбакова прекрасно знала, что она нравилась бывшему однокласснику.

— Тебе теперь такие по вкусу? Красивые, но жутко избалованные мальчики? — гадкая ухмылка совершенно не украшала его лицо. Она только портила впечатление о нем и заставляла брезгливо морщиться. Раньше Галинский был самым родным человеком для нее. Она доверяла ему, как себе. Как быстро все изменилось. — Раньше я тебя уважал, хотя бы за то, что ты не давала всем подряд, а теперь мне противно… — прошипел Ярослав, прищуривая глаза. Он не был похож на змею. Даже на ящерку не похож.

— Уважал? — и снова эта горькая улыбка с ноткой отвращения. О чем это он? Это же Галинский распространял эти мерзкие слухи, что они уже давно спят. Это же он шептал гадости о ней за ее же спиной, а в лицо только мило улыбался. Это же Ярослав пускал ей в глаза дым, созданный из пустой лести, пока творил ужасные дела. — Нет, ты был влюблен в меня, — жестокий голос и безумная желчь в словах заставили парня немного прогнуться, сгорбившись. Удивленный взгляд этих прогнивших глаз — она даже почувствовала, как дрогнула рука Мечникова, но не отпустила. Похоже, он был также удивлен. — И ты не был, ты — есть и сейчас. А теперь тебя безумно бесит, как кто-то держит меня за руку, ведь тебе я такого не позволяла, — она едко улыбнулась, и кто-то будто выбил воздух из легких Галинского. Таким уязвленным она не видела его никогда, и ей, ко всем чертям, хотелось растоптать его, вытрясти всю грязь из его души. — Знаешь, почему? — она склонила немного голову вправо и сильнее прищурилась. Пусть знает правду. Он заслужил ее. — Потому что я не хотела марать руки, — и легкий смешок вырывается из ее груди. Она унизила его, посмеялась над его чувствами. Яна сделала то, что делала раньше очень легко — ломала людей. Ломала, словно горящие спички, даже не обжигаясь. Ей так нравилось это тогда.

— Я… не. Ты… — непонятные отрывки фраз вырвались изо рта Ярослава. Его заткнули, сломали, унизили. Впервые он узнал, какого это чувствовать себя на месте тех, кто стал жертвой Королевы. Впервые он сам упал в грязь. Впервые его жизнь разрушил кто-то другой, а не он сам. А эти отрывки фраз характеризовали его разбитость и опустошенность.

— Помнишь, — Галинский мог поклясться, что увидел теплую улыбку и нежный взгляд в его сторону. Раньше именно так она смотрела на него, — как ты помогал мне разобраться с собственными мыслями и чувствами? Ты объяснял мне все, размещая по полочкам, как маленькой девочке, и снисходительно улыбался, когда я спрашивала очередную ерунду, — на свой вопрос она получила неуверенный кивок. Эти воспоминания немножко отвлекли Ярослава от отчаяния. — Именно таким мне нравился ты. Я доверяла тебе, как себе, и всегда удивлялась, откуда у тебя эта мудрость… Ты анализировал ошибки всех, в том числе и мои, и пытался не повторять их. В этом ты был моим кумиром. Так что с тобой случилось, Ярослав? Куда делся мой друг? — так она еще никогда ему не улыбалась. Очень нежно и тепло, но в то же время серьезно и по-взрослому. Та маленькая потерянная девочка, терявшаяся в жестокости и сказках одновременно, создавая из своей жизни жестокую сказку, выросла.

— Ты изменилась… — робкая, совершенно не присущая этому парню улыбка украсила его лицо. Сейчас он выглядел по-настоящему мило. А в его глазах Яна увидела надежду. Она не знала, на что теперь надеется и чего желает этот человек.

— Я просто стала сама собой…

*

Все в порядке.

Теперь все действительно в порядке.

После этой встречи Яна не чувствовала какой-то недосказанности или неловкости в воздухе. Артем совершенно не давил на нее и даже не требовал объяснений, он преспокойно шел себе сбоку, никого не трогая и думая о чем-то своем. У Рыбаковой даже создавалось впечатление, что она идет одна. Только теплая мужская рука, нежно держащая хрупкую ладошку девушки, напоминала о том, что с ней идет ее друг.

Он прекрасно понимал ее, поэтому не мучил вопросами и мыслями. От этого в ее груди плескалось приятное ощущение. Оно растекалось, как коньяк, согревая внутренности.

— Я была ужасным человеком, — начала Яна, и тогда Мечников обратил на нее внимание. Больше в его глазах не было той рассеянности и потерянности. — Я унижала людей, смеялась над ними, а некоторых — могла даже ударить. Глумилась над учениками своей прежней школы, веселя народ и получая взамен громкие аплодисменты, — горькая улыбка, из которой сочилась бесконечная усталость и скорбь, появилась на красивых губах девушки. Глаза, как стеклянные глазки куклы, смотрели в одну точку и молчали. Ни одно чувство не проскользнуло сквозь них. Ни одно не заиграло. Бесконечная пустота в глазах и немая истерика в душе — результат горьких воспоминаний, — словно мы в цирке, — добавила Яна, издав истеричный смешок. Как жаль, что вся ее предыдущая жизнь — не спектакль дешевого театра с реалистичными сценами и героями.

*

«Молчи. Все, что летит с твоего рта — это грязь, которой ты пропитана насквозь…»

*

«Зачем учить, если можно спать с учителями, не так ли, Эва?»

*

«Ты теперь живешь в сказке? Так позволь, я буду первой, кто разрушит ее…»

*

— Мне бы безумно не хотелось, чтобы ты увидел прошлую меня. Жестокую, лицемерную, подлую, безгранично наглую. Я лезла в чужие миры только для того, чтоб разрушить их. «Королева хаоса» — мое последнее прозвище, ведь в один момент я осознала, что, черт возьми, творю. Отвращение к себе росло с каждой секундой, — немой всхлип, словно Рыбакова подавилась воздухом. Этот рассказ отдавался тупой болью по всему телу, а особенно — где-то в области легких. Их она даже не чувствовала, как в ту ночь, когда выкурила за раз пачку сигарет, понимая, в кого превратилась. Никотин тогда притуплял боль.

То, что убивает, стало лекарством.

Сигареты и алкоголь.

Чувства и мысли.

Враги и незнакомцы.

Помогало говорить дальше теплое касание и тишина. Он молчал, внимательно вслушиваясь в каждое слово, не оставляя ни единого звука без внимания. Артем пытался прочувствовать ее изнутри, с головой падая в те ощущения, которые сейчас испытывала она.

Дрожь. Дождь. Драма.

— Целое лето я провела за самоанализом, не давая возможности никому залезть в мою голову. Друзей и врагов — в сторону. Собственные желания и мечты — на первое место. Июнь — месяц боли и чувств, ведь эти две вещи для меня всегда стоят рядом. Когда все остальные школьники радовались солнечному теплу и каникулам, я сидела в темной комнате и плакала. За всех тех, кому причинила боль. А их было немало. От постоянного недоедания я похудела почти на десять килограмм. Дистрофия и очень много лекарств. Мысли о суициде и собственном призвании. Июль — месяц порядка и чистоты. Всю грязь и гниль из окружения. И всю грязь и гниль из себя. Хороший сон, медитация, прогулки на свежем воздухе. Абсолютно твердое решение перейти в эту школу, ведь раньше я колебалась. Полная смена окружения, осталась только Света. И бесконечный самоанализ. Щепотка боли и воспоминаний. Щепотка кошмаров и проблем. Август — месяц наполнения и улыбок. Занялась спортом и начала хорошо питаться, в итоге, набрала вес и привела тело в форму. Прочла больше сорока книг с разными сюжетами и жанрами. Я делала все, чтобы не чувствовать пустоты внутри. Серьезно занялась рисованием и помогала бездомным животным. Пыталась прыгнуть выше своей головы. И не упала. Научилась отпускать. А оправдывать чужие надежды — теперь далеко не цель моего существования. Другие учатся жить всю жизнь, а я научилась за три месяца, — такого откровения не ожидал даже Артем, который был готов ко всему. И самое удивительное, что Рыбакова даже и слезинки не пустила. Будто эта история — сюжет какого-то увлекательного фильма или книги, где все персонажи совершенно нереальны. Теперь даже этот холодный ветер казался и ему, и ей легким морским бризом.

Знаете, от чего больше всего воротит?

Как ни старайся выкинуть прошлое из головы,

за каждым углом и любым поворотом,

натыкаешься на его следы.

Страница в сети причиняет массу боли,

и не хочется открывать список друзей.

Но, как ни старайся забыть пароли,

они лишь в голове оседают сильней.

*

«Здравствуй, дорогой дневник! Я умерла…

01.06.2017»

*

========== Часть 13. Чистая боль, грязная любовь… ==========

I promise,

I promise myself not to slip back into old habit.

‘Cause heartbreak is savage, and love is a bitch.*

© Two Feet — Love is A B*tch

Это утро оказалось солнечным и даже теплым, настолько, насколько это возможно поздней осенью. Сегодня снег не падал, и даже легкие порывы ветра не поднимали волосы девушки. Отличная погода для прогулки пешком и планирования сегодняшнего дня. Но у Яны утро не задалось, как только она проснулась. В горле невероятно першило, а голова раскалывалась. Такое состояние — результат вчерашней прогулки. А когда девушка болеет, она невероятно зла, и поэтому с утра, к сожалению, под «прицел» попал и Денис, и мама Рыбаковой. Яна сегодня так хотела сдержать себя и не накричать ни на кого, но прямо перед выходом на нее набросились с вопросами члены ее семьи. И, бросив несколько колких фраз на повышенных тонах в ответ, она вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Ее состояние не спасала даже эта замечательная погода.

Дорога к школе казалась ей безумно длинной, а солнце — слишком ярким. Фактически, все ее бесило: начиная от лая маленькой собачки, заканчивая детским смехом на другом конце улицы. От каждого звука голова болела все сильней, а тело будто наливалось свинцом. Не самое лучшее чувство, честно говоря. Даже в школе обычный звонок, который длится несколько секунд, казался ей Адом.

Светы сегодня не было в школе. Она уехала к бабушке Славе на несколько дней, чтобы отдохнуть. На самом деле родители Макаровой не были строгими по отношению к дочери. Ее мама и папа не жили вместе, хоть официально и не были в разводе. У отца блондинки уже есть совершенно другая семья. И Света знакома с его новой женой и своим сводным страшим братом. Эту женщину зовут Анастасия, а ее сына — Валиком ну или же Валентином.

Есть такой тип людей — слишком свободные. Им не нужна семья и эта забота. Они всегда сами по себе, им достаточно дружеской поддержки. С самого начала Ярослава и Алексей — родители Светланы — являлись людьми такого типа. Они еще с момента женитьбы начали изменять друг другу, профессионально скрывая это перед дочкой. Сами они догадывались об изменах своей второй половинки, но устраивать громкие скандалы не в их характере. Легкие улыбки, немного лукавый взгляд открывал всю правду. А если хорошо подумать, то это даже хорошо, ведь такие люди не обижаются друг на друга. Вскоре Макарова услышала, что мама и папа больше не любят друг друга и не могут жить вместе, поэтому папа уезжает. Когда девушка услышала эти слова, она сказала, что они никогда и не любили друг друга и легко улыбнулась. Она приняла эту информацию очень легко, даже удивительно легко для подростка. А буквально через неделю у папы появилась новая семья, и Свету позвали знакомиться с братом и мачехой, ведь еще к знакомству Ярославы и Алексея, мужчина уже имел сына от другой женщины.

Анастасия оказалось очень приятной женщиной, примерно возраста ее мамы, со светлыми волосами и карими глазами. Не худая, но и не полная, с красивой татуировкой в виде дракона на спине, между лопатками. Макарова никогда до этого не гадала: поладят ли они или же нет. Но если думать логически, эта женщина не желала ей зла и даже не уводила ее папу. Он же сам ушел.

А вот с Валиком ей было немного труднее общаться. Высокий, красивый, статный двадцатидвухлетний мужчина с легкой щетиной и модной стрижкой сразу оценивающе пробежался по ней глазами и насмехающимся взглядом посмотрел прямо в глаза девушке, мол, я отобрал у тебя отца, я лучше. Поэтому от этого времени они общались исключительно колкими шутками и стебом, но никогда не ссорились. Днем Валентин работал программистом в одной очень популярной компании, а ночью зажигал в самых лучших клубах города, пропивая хорошую часть немаленькой зарплаты.

В общем, довольно странная семья.

Злилась ли Света на отца за предательство? Определенно, нет. Это его выбор и, даже будучи в семье, он имеет личную жизнь и личные представления о счастье. Сейчас он по-прежнему заботится о дочери, кидая ей деньги на карточку, и каждую пятницу ездит с ней в кино и кафе, а иногда на семейные ужины к Ярославе и Валику. Обидно ли Свете за то, что ее променяли? Возможно, немного. Ей, как и любому ребенку, хотелось бы полноценной семьи без посторонних людей. Но — о ее обидах никто не спрашивал.

Что касается мамы Светланы, то она очень легко пережила это расставание. Улыбнувшись на прощание мужу, помогая уместить все нужные вещи и закрыть чемодан, Ярослава так и выпроводила Алексея, а потом, налив себе в бокал красного вина, сидела на кухне и ела конфеты, запивая их алкогольным напитком. Ей не было больно или обидно, она просто вспоминала лучшие моменты с этим человеком, а на следующий день, улыбаясь, пошла на работу и окунулась в обычную рутину. Но девушка подозревала, что у матери есть ухажер, или как объяснить красивый букет красных роз в ее комнате или новое золотое с рубинами колье на шее женщины?

А бабушка Слава — мама Алексея, которая совершенно не понимает выбор своего сына, хотя любит двух внуков одинаково. Почему-то этой пожилой женщине до безумия не нравится Анастасия, и она по-всякому пытается унизить или задеть эту женщину, но пока у нее получается вызвать только робкую улыбку и взгляд в пол. При Валентине тема симпатий бабушки Славы не обсуждается, ведь это может изменить его отношение к этой женщине в худшую сторону или даже совсем его испортить, ведь Анастасия — его мама. И даже блондинка, которая может это использовать в своих целях, молчит при упоминании отношений этих двух людей.

Уже ко второму уроку Яна успела накричать на охранника, что стал ей на ногу и даже не извинился, на школьника, слишком громко кричавшего что-то странное, на учителя литературы, который не смог дать весомых аргументов на подтверждение своих мыслей. Безумно злая и сонная, она пошла в кабинет физики, чтобы забрать тетрадь в Ирины Владимировны, которую она забрала на проверку.

— Почему ты плачешь, ангелочек? Нимб свой потеряла? А крылышки кто оборвал? — писклявый девчачий голосок разрезал тишину и вывел Яну из собственный мыслей. После этой совершенно не смешной шутки кабинет наполнился громким смехом и аплодисментами. Когда Рыбакова зашла в кабинет, она увидела толпу народа, через которую она с трудом увидела Ольгу Шервинскую — эта девушка училась в параллельном классе. Красивая, невысокая брюнетка с карими глазами и родинкой на щеке. Худая, но спортивная, одета в черную обтягивающую юбку и синюю блузку с массивными рукавами и обута в черные лаковые туфли на высоком каблуке. Ольга стояла в окружении нескольких своих одноклассниц и других ребят. Среди парней она узнала только Влада Мельникова — одноклассника Максима и Петра Целина. Шервинская, как и всегда, сильно подвела свои глаза и нарисовала яркие красные губы, создавая образ дешевой девочки. Около них, сжавшись в комочек, стояла Злата, поджимая губы и сдерживая слезы от последних слов.

Как они посмели тронуть ангела?

В Рыбакову словно дьявол вселился. Жар от простуды только распалял вулкан, бурлящий внутри девушки, как бензин огонь. Глаза немного потемнели, а губы сложились в тонкую полоску. Кулаки до предела стиснуты, даже боли от ногтей, которые жестоко впивались в кожу, она не чувствовала.

Вам пиздец, ребятки…

— Мне будет интересно услышать историю о том, как тебя чуть не изнасиловали. Где это было? Здесь? — гадкая улыбка исказила лицо Ольги. Она взглядом приструнила ликующую толпу, призывая их молчать, и осмотрела этот кабинет. Злата все помнила. Эти касания. Эти смешки. Эту боль в душе. Такая девственно-белая в один момент могла почернеть. Это страшно. — Может, ты хочешь закончить начатое? И повторить это не один раз? Парни помогут… Я права? — она ехидно улыбнулась, когда услышала поддержу учеников. Вот сука, на публику играет. Чувствами и страхами людей. Так пыталась делать ее бабушка, но была резко приструнена колкой фразой и надменным взглядом. — Давай я…

— …пойдешь нахуй? — на этот голос обернулись все ученики и моментально расступились перед Яной. Ровная спина, твердый голос и едкий взгляд. Она огнем своего взгляда растопит ее, как самый хрупкий лед. Уверенная походка и эта улыбка заставили коленки Ольги подкоситься, на такую противницу она не рассчитывала. Ей даже обычного ученика было трудно заткнуть, а тут Рыбакова с миллионом тузов в рукавах. — Они — за, я — тоже. Тебе дверь придержать? — Яна кивает головой на выход и улыбается. Темноволосая всегда знала, что Шервинская не обладала ораторским искусством и даже на одном уровне не стояла с Яной. Мелкая мушка, которую пришло время убить.

— О, Яна… — удивленный взгляд. Ольга испугалась, вся эта ехидность просто исчезала, оставляя место животному страху. Видимо, этой бестии было что скрывать, и Рыбакова узнает о всем. — Ты продолжаешь вести себя, словно ты супергерой? Ненавижу лицемерных. Считаешь себя выше и круче нас? — этот писклявый голос отдался эхом в голове девушки, и она даже прикрыла на секунду глаза. Температура росла, как и злость к этой «мушке». Решила пойти в наступление? Как мило, но это ее не спасет.

— Считаю, что тебе сейчас очень не повезло, — злой взгляд, от которого передернуло большинство учеников. Толпа больше не ликовала, они смирно стояли и внимательно вслушивались в каждое слово девушек. — Ты теперь клоун? Смешишь людей бесплатно… Только жаль, что не смешно, — этот надменный взгляд, который Яна не использовала так давно. Шервинская дернулась и поморщилась. «Клоун» — далеко не самое лучшее прозвище. — А я вот никогда не любила цирк, не потому что я боялась клоунов, а потому что считала их глупыми. Смешить людей ценою своего достоинства и чести — глупо… Оглянись, Оля, они не с тобой смеятся, а с тебя, — Яна развела руками и оглядела толпу. Злате стало лучше, теперь она с удивлением и даже неким интересом рассматривала представление. Белое, словно мука, лицо Ольги, перепуганные глаза и смешки толпы.

Куда же делся клоун?

Уехал вместе с цирком.

— Беги, девочка, пока она не придавила тебя к стенке и не открыла все твои тайны, которые ты неумело так прячешь, — Мария появилась совершенно неожиданно. Легкая улыбка скрасила ее пухлые малиновые губы, и теплый взгляд осмотрел толпу. Она увеличила мощь Яны в глазах учеников еще в несколько раз, ведь Глазкова всегда скептически относилась к таким девушкам, считая их пустышками. Так почему эту девушку с зелеными глазами она ставила выше себя, позволяя ей медленно, но уверенно занимать престол?

Просто Мария понимала, что сигареты ей больше не помогают…

*

Ветер жизни иногда свиреп,

В целом жизнь, однако, хороша.

И не страшно, когда черный хлеб,

Страшно, когда черная душа.

© Омар Хайям

Свобода. Именно это чувство всегда преследовало Яну на крыше. Ей хотелось медленно развести руки в стороны и взлететь, как главные героини в разных фантастических фильмах. Но, к сожалению, в реальной жизни она бы не взлетела, а — разбилась. Маша же чувствовала здесь умиротворение из-за полного отсутствия людей. Такая тишина ей давала возможность покурить и подумать о жизни.

— Ты хороша, — улыбнулась Глазкова, выходя на крышу и опираясь на небольшое ограждение. Легкие порывы ветра сразу подняли ее волосы и начали медленно то поднимать, то опускать их. Яна зашла за ней и стала около входа, чувствуя это приятное покалывание в кончиках пальцев. — Такому таланту не стоит пропадать. Ты уже думала, на кого будешь поступать? — легкая улыбка проскользнула на красивых губах, правда, в медовых глазах стояла стена из боли и безысходности.

— Ты же позвала меня не обсуждать мое будущее… — это не был вопрос, это — утверждение. Рыбакова прекрасно понимала, что Марию совершенно не интересует ее будущее, ей просто нужно было как-то начать разговор и проверить — надежный ли Яна человек. — Тишина и этот взгляд мне скажут даже больше, чем ты хочешь, поэтому говори сама то, что нужно, — твердый, ровный голос заставил Марию судорожно вдохнуть воздух и резко обернуться. Она больше не держала такую ровную осанку, а уголки губ плавно опустились и эти красивые губы задрожали.

Больно.

Безумно больно.

Глазкова поправила высокий хвост и рывком села на пол, опираясь спиной на одну из стен школы. Она больше не могла стоять. Ей тяжело, словно на ее спине огромный груз, который не дает ей возможности даже стоять, даже дышать, даже плакать. Яна внимательно проследила за резкими движениями… подруги и медленно подошла к ней, а потом села. Было немного холодно, и кожа уже давно покрылась мелкими мурашками, но то, что она ощущала от Марии, не давало ей просто уйти.

— Я беременна, Ян, — эти слова заставляют темноволосую резко выпрямиться и удивленно посмотреть на собеседницу. Это, наверное, первое в списке, чего не ожидала девушка. Если бы не эта атмосфера, то Рыбакова подумала бы, что это развод или шутка, но эти кристальные глаза и легкая, но фальшивая улыбка говорила совершенно обратное. — В классе восьмом я была влюблена в мальчика. Его звали Кирилл. Глава элиты, своеобразный «бедбой», хулиган и задира — лучший вариант для маленькой, глупой и влюбчивой школьницы. Я была уверена, что он не обратит на меня внимания и тогда мне хватало только его существования. Но однажды, как в сказке, на осеннем балу, Кирилл среди всех этих бесконечно привлекательных и милых девушек обратил внимание именно на меня. Он пригласил меня танцевать медленный танец под песню Басты. Я не помню, о чем она, как и тот танец. Я помню только легкие касания и нежную улыбку. Этот парень знал, как очаровывать, и я попала под его чары. А через неделю он ночью ворвался в мою комнату, сквозь окно, на втором этаже особняка, чтобы взять с собой на гонки. Это был первый раз, когда умничка-Маша сбежала с дома, это был первый раз, когда я ехала на байке, это был первый раз, когда я дышала полной грудью, отдаваясь чувствам с головой, — Глазкова улыбнулась и медленно опустила взгляд в пол. Воспоминания захватывали ее, окуная в мир из иллюзий и снов. Это рассказывала Мария, а Яна вспоминала свою поездку с Максимом на байке. Две сказки, но с разными же концами, правда? — Потом он каждый день дожидался меня со школы и провожал домой. Это были прекрасные дни. Я влюблялась все сильней и сильней… Здесь было так тепло и приятно, — Маша схватилась рукой за блузку в области сердца и нежно улыбнулась. Тогда она подняла голову на небо и Яна повторила ее движения. Там далеко летели птицы. Свободные. Независимые. Поэтому и прекрасные. — Я помню первый поцелуй, первые объятия и даже мелкую ссору. А также я помню тот момент, когда отдалась и страсти, и чувствам… и ему. Первый раз. Не думаю, что тебе интересно, больно ли это, и была ли кровь, да и мне тогда это было не так важно. Мне был важен только он, — Мария зашарила руками по карманах. А тогда она вытянула пачку сигарет. Получив отказ от Яны, она подожгла свою и вдохнула в себя порцию никотинового дыма. Легкие моментально расслабились, и больше их не сжимало.

— А как все было дальше? — до этого молчавшая Рыбакова подала голос, переведя взгляд на Машу. Сейчас она выглядела расслабленной, но темноволосая понимала, что чувствует эта девушка. Эта молчаливая истерика ей так знакома. Буквально еще вчера она задыхалась от такого же чувства. Яне было крайне важно услышать продолжениеистории, но Глазковой нужно было время.

Cold bones, yeah that’s my love

She hides away, like a ghost

Does she know that we bleed the same?

Don’t wanna cry but I break that way

Cold sheets, but where’s my love? **

© SYML — Where’s My Love

— Как все было дальше? По старинке, — она испустила истерический смешок и затянулась. — Спор. Вся его любовь, чистые чувства, романтика — это все спор, понимаешь, блять? Сначала я думала, что меня развели его дружки, но он подтвердил. Я расплакалась, как и любая другая девочка бы сделала, а затем решила стать сильной и независимой. Похудела, привела себя в форму, начала делать карьеру модели, да и помаленьку забывать его, — Маша посмотрела на красивый золотой браслет на своей руке. Несколько дорогих камушков, блестящие золото и милая бусина в виде сердечка. Наверное, его подарок. А если хорошо вспомнить, то Рыбакова всегда его видела на запястье девушки. Даже на некоторых глянцевых фотографиях в журналах. Всегда. — Он выпустился, а я переключилась на Сережу. Неделю назад он объявился. Зашел в мою комнату снова через окно, когда я читала книгу и пила чай. Это было неожиданно, да и у него было такое лицо, словно он ошибся, но потом я увидела такой родной ехидный взгляд и лукавую улыбку. «В гости можно?» — то же самое он говорил несколько лет назад. Потом последовал долгий разговор, но только не о прошлом. Он не хотел вспоминать, а мне было бы очень больно. Кирилл помог мне спуститься со второго этажа, и мы пошли гулять. Почему я согласилась? Не знаю. Наверное, хотела создать иллюзию для себя, что мы еще вместе, чтобы было легче, хотя бы на минутку. А когда вернулись, в порыве страсти, занялись сексом. Естественно, о защите мы думали в последнюю очередь, снова отдаваясь чувствам с головой, — Глазкова улыбалась, — а теперь я ношу под сердцем плод его лжи и моей любви, — одна слеза скатилась по щеке, оставляя влажную дорожку.

— Выброси эту дрянь, — Яна выхватила с рук Марии сигарету и, затушив об пол, отбросила. — Всегда мечтала это сделать, — на эти слова Глазкова легко засмеялась, хотя по щекам продолжали идти слезы. — Скажи об этом горе-отцу и тогда решите, что делать, — именно этого от нее ожидала Маша. Совета сказанного неоспоримым голосом, чтобы она обязательно послушалась. — Аборт — это, конечно, убийство, но в шестнадцать лет иметь ребенка — хуже. Тогда ты убиваешь не только это дитя, а и себя, — Рыбакова никогда не осуждала других. Не потому, что сама творила и похуже, а потому что неумела. Чувства — это сила, под их властью можно и молнию подчинить.

Над ними пролетело несколько птиц.

Над ними кружило несколько осенних листьев.

Над ними светило еще пока теплое солнце.

А в их жизни кружилась в танце сказка.

Сказка, которая вскоре превратилась в кошмар.

*

А назавтра опять мне играть свою роль

И смеяться опять невпопад

Помнишь, ты говорил, что любовь — это боль?

Ты ошибся. Любовь — это Ад.

*

Напиться водки сухой,

Влюбится в тебя вновь,

Но очень крепкие у нас напитки

И очень слабая у нас любовь…***

© Андрей Малярик

С урока химии Яну отпустила учительница музыки, которая безумно просила ее занести все папки с нотами со второго этажа в подвал. Кстати, в подвале Яна никогда не была, ей не нравился этот затхлый запах и полумрак. Она помнила только то, что все кабинеты в подвале нерабочие и туда редко кто ходит. Ее сердце всегда резала тревога, сдавливая легкие, когда она, на несколько минут даже, спускалась в это огромное помещение, но отказать этой милой учительнице невозможно.

Надежда Сергеевна — двадцатидвухлетняя женщина очень милой внешности. Низкая, миниатюрная по комплектации, иногда, казалось, что она одна из учениц и ее очень легко можно сломать. Одевалась она довольно прилично: в строгие костюмы и небольшие каблуки, которые, в принципе, ничего особо не меняли. Ее светлые волосы цвета солнечных лучей от природы красиво завивались, поэтому она только иногда совсем чуть-чуть закалывала назад, оставляя милую челку. Эта женщина, несмотря на очень женственную внешность, могла поставить своим невинным голоском и легкой шуткой на место даже самого большого сорвиголову. А также Надежда в юности занимала далеко не последние места в различных вокальных конкурсах.

Неся довольно тяжелые папки, Яна думала о многом. Ее интересовал бал, до которого осталась всего неделя, ее интересовали отношения Светы и учителя информатики. Единственное, о чем эта девушка не хотела думать — это Максим.

Но ей стоило тогда задуматься об этом в первую очередь…

А также Рыбакова заметила что, весь день Чижов был сам не свой. Он будто потерялся в своем маленьком мирке и отчаянно не хотел возвращаться в реальность. Тарас, как маленький мальчик, закрылся в комнате и крепко держал дверь, когда кто-то хотел войти, или просто выпустить его. На шутки друзей он с опозданием потерянно улыбался, а отвечал как-то безжизненно и очень расплывчато. Отсутствовала эта присущая ему расчетливость и четкость. Яна пыталась позвать его уже несколько раз, но каждый не закончился успехом. Парень был слишком далеко отсюда мыслями, поэтому не слышал.

Чую ногами дно,

Крепко стою теперь,

Я потерял давно

Даже список потерь.

Как только Яна спустилась по лестнице и вошла в подвал, ее нос сразу начал резать запах пыли и сырости. Здесь он был слишком резким и сильным. Девушка нажала на включатель света, и длинный коридор моментально зажегся десятками ламп. Множество разных коробок, старые парты, стулья. Яна подошла к старому шкафу и всунула на нижнюю полку папку.

Рояль…

Прекрасная мелодия рояля слышалась из старого кабинета музыки. Он находился в конце длинного коридора. Эта нежная, местами грустная музыка и очень…одинокая? прямо заставляла тяжело и рвано дышать, а на глаза наворачивались слезы. Сильная и глубокая мелодия. Убрав все страхи, Яна приставила кулак к груди, ведь чувствовала там это странное ощущение всепоглощающей тревоги и пошла вперед, на звук музыки.

Старая дверь, на удивление, открылась без скрипа, который так привычный для таких массивных дверей, тем самым не спугнув музыканта. В комнате стоял мрак, только небольшой светильник рядом с роялем освещал это помещение, давая возможность Рыбаковой увидеть столь талантливого человека. Черные немного завитые волосы, худые острые плечи, но мужская фигура. Его тонкие пальцы легко касались клавиш, почти невесомо. На его губах застыла грустная улыбка, а брови нахмурены.

Тарас был слишком сосредоточен. Слишком не здесь. Слишком одинок.

Он даже не заметил, когда Яна подошла ближе и осторожно присела на стул, который стоял недалеко от него. Рыбакова слышала этот тихий стон просьбы, так надежно спрятанный в этой мелодии. Она даже не подозревала, что Чижов так красиво играет на рояле, что он вообще умеет играть. Эта мелодия вдохновляла.

Наверное, каждый слышал такую фразу: «мелодия души»? Именно она сейчас струилась с рояля, который с легкостью поддавался игре и контролю пианиста. Эти ноты словно скакали по душе девушки, наполняя пустоту одиночеством и вдохновением. Танцы, пение, музыка других инструментов — это все лишнее. Здесь не нужно было даже слов. Достаточно этой эмоционально сильной мелодии и закрыть глаза.

Одиночество вдохновляет.

Последние ноты оказались высокими. Тарас играл только на правой части рояля, все также не замечая присутствия постороннего. Эта музыка, словно волна, накрыла его. И это приятнее, чем окунутся в депрессию.

Со стороны послышались хлопки. Такие же одинокие, как и эта мелодия. Тарас не спешил оборачиваться, возможно, он до сих пор не пришел в себя, а, возможно, он боялся увидеть кого-то слишком чужого, который не поймет его. Но осторожно, с некой опаской, Чижов все же повернулся в сторону девушки. Расслабленная, отчего немного сгорбленная, с легкой улыбкой и нежностью в глазах. Легкий выдох. Теперь Тарас расслабился, ведь она свой человек.

— Ты знаешь, что такое быть использованной? — странный вопрос так легко вылетел со рта парня, будто это та мысль, которая все время кружилась в голове Чижова. Яна ожидала всего, но только не этого, поэтому она даже растерялась на минуту. Но парень не нуждался в ответе, ему было плевать, что она скажет, ведь это ничего не изменит. Но Рыбакова все же покачала отрицательно головой и увидела, как Тарас откинулся на спинку кресла. — Я тоже нет, — эти слова удивили ее даже больше, чем вопрос. — А Алина знает… — Яна даже понятия не имела, кто такая Алина, но она отчаянно понимала, что ей пришлось совсем не легко. — Моя мама дружила с детства с одной девочкой, они учились в одной школе, потом в одном университете, тогда работали на одной работе. У обоих на левом бедре находится татуировка в виде знака бесконечности. «Навечно» — вот, что твердила моя мама и ее подруга, когда их спрашивали, сколько они уже дружат. Суть в том, что никогда не было точного ответа сколько, всегда был ответ, что они будут дружить вечно. Позже моя мама познакомилась с моим будущим папой, а ее подруга — с другом моего папы. Состоялась двойная свадьба. Потом родился я, а через полгода Алина, — Тарас тяжело выдохнул и легко улыбнулся. Ему было неважно, слушает ли Яна его, он просто говорил о том, что терзало его душу. — Алина была самым светлым человеком на этой планете. Своей невинностью и искренностью она лечила души. Она была всегда слабой морально, но всегда была счастливой. Я всегда не понимал: почему слабые так счастливы? — он немного засмеялся и развел руками в стороны, улыбаясь, а Яна не смела улыбаться. Почему, она не знала. Ей казалось, что это в тот момент стало б ее грехом. — А потом Алина влюбилась, и ее использовали, чтобы забыть другую, и выбросили, подобно маленькому котику. Теперь она в больнице, у нее начались проблемы с сердцем, — Чижов ударил по клавишам и они издали неприятный режущий уши звук, от которого девушка содрогнулась. Он хотел и жалостливо плакать, и метать, и рвать все. — Ян, — ее имя вызвало у нее мурашки. Еще никто не говорил его так. Так осторожно, так жалостливо, так чувственно, — почему этот мудак еще жив, если она почти мертва? — он словно провыл эти слова. Тарас не плакал, но эти слезы душили его изнутри, заливая соленой водой легкие, сердце и мозги. Все топилось в безграничной боли. Все умирало. — Где, черт возьми, эта справедливость?

— Справедливости нет, — твердый голос без капли сомнения и нечего не выражающие глаза заставили тело Чижова пронять дрожью. Как легко она это сказала, — есть только безграничная власть, — без капли сомнения, но уже с интонацией сказала Яна. Теперь она поймала взгляд парня и держала его прикованным к своим глазам и губам. Пусть смотрит. Пусть понимает. — Кто подохнет в деньгах, — Тарас все также внимательно смотрел на губы девушки, не оборачиваясь и вслушиваясь в каждую нотку ее голоса. Каждое слово, которое так легко вылетало со рта Рыбаковой, проливало свет на тьму, меняя многое в жизни этого маленького парня (!), — тот и будет играть за проигравшую масть, — интригующий шепот придавал этой незабываемой атмосферы этим словам. Яна не помнила, где выучила эти строчки. Было чувство, будто она знала их всю свою жизнь.

— Я буду ждать этого момента, — прошептал парень, смотря в глаза девушки, которая нежно улыбнулась ему уголком губ.

Справедливости нет,

Кто забудет, как мечтать,

упиваясь жестокой реальностью,

Тот, забывая как дышать,

Будет мучительно и долго умирать.

*

* — перевод этой песни звучит так:

«Обещаю,

Я клянусь сам себе не скатиться обратно к старой привычке.

Потому что разочароваться в любви — так больно, а любовь — сука.»

** — если вы решили послушать ее, то лучше включить акустическую версию, а перевод этой песни звучит так:

«Мертвые кости, да, это моя любовь,

Она скрывается как призрак,

Знает ли она, что мы скорбим точно так же?

Не хочу плакать, но я так тоскую,

Остывшая постель, но где моя любовь?»

*** — стих принадлежит украинскому писателю Андрею Малярику, и соответственно, оригинал написан на украинском языке, но, зная, что большая часть моих читателей — русские, я перевела на русский.

Оригинал:

«Напитись горілки сухої,

Закохатись у тебе знов.

Та міцні дуже в нас напої

і слабка дуже в нас любов.»

========== Часть 14. Обнажаясь ==========

На баре «синяя»

Мы танцуем под минимал

Да-да-да, ты красивая

Но таких как ты дохуя

© Элджей — Минимал

Последний рабочий день в этой недели радовал. Пятница всегда была и остается самым любимым днем всех школьников, по крайней мере тех, кто не учится в субботу. Школа гудела еще с самого утра, ведь сегодня учеников десятых и выпускных классов забрали на репетицию осеннего бала, который должен состояться ровно через неделю.

Но этой радости Яна не разделяла. Эта неделя выдалась самой тяжелой как морально, так и физически. Подготовка к различным тестам, контрольным и устным сдачам неплохо вымотала девушку, и недосып, а также — недостаток отдыха хорошо ударили по здоровью Рыбаковой, поэтому к концу этой недели она немного приболела. Теперь каждое утро она просыпалась с ужасным настроением и болью в голове и горле. К сожалению, одним из минусов девушки было то, что она портила настроение другим, если его не было у нее. Соответственно, поругавшись с братом и мамой, она выбежала из дома и быстрым шагом забежала в школу, даже не здороваясь со знакомыми.

Именно сейчас она стояла в актовом зале и внимательно смотрела на Екатерину Евгеньевну. Эта женщина умело управляла сонными и усталыми учениками, которые словно зомби повиновались каждому ее слову. Катя, как всегда, была роскошно одета. Белая облегающая блузка красиво подчеркивала тонкую талию и открывала вид на хрупкие ключицы, черная юбка-карандаш облегала округлые бедра и высокие каблуки дополняли образ.

— Выглядишь не очень, — задумавшись, Яна даже не заметила, как Екатерина подошла к ней и сочувствующе посмотрела на нее. — Белая, как смерть, с темными кругами под глазами, которые даже макияж не скрыл. И что это за бесформенная кофта на тебе? Неужели ты разучилась одеваться? — учительница внимательно смотрела на девушку, давая той возможность задуматься над ее словами.

— Ну, спасибо, — ироничный и саркастичный взгляд и голос Рыбаковой привлекли немного ненужного внимания, но, увидев строгий взгляд женщины, зеваки и любители подслушивать быстро испарились. — Я жутко хочу спать, меня раздражает буквально каждый в этом помещении, и еще у меня появилось желание убивать, — темноволосая, смотря просто вперед, говорила эти слова. Ее не интересовала реакция учительницы, сейчас ей просто плевать на все. Даже на тест по химии, к которому она даже не готовилась. Кстати, химию Яна совершенно не понимала.

— Как ты это делаешь? — именно этот вопрос привлек внимание девушки, она моментально обернулась и подняла одну бровь в немом вопросе. Зачем издавать лишние звуки, если эта женщина и так объяснит? — Как можно при таком ужасном внешнем виде оставаться такой же яркой и запоминающейся? Откуда этот талант? — риторический вопрос немного поднял настроение Рыбаковой, и она чуть-чуть улыбнулась уголком губ. Вот что, а льстить эта женщина умеет, причем очень профессионально. Шум в помещении немного увеличился, поэтому Яна и Катя решили отвлечься от беседы и посмотреть, что происходит. Судя по шепоту и томным выдохам, в актовом зале появился Табаков. И правда — парень собственной персоной в идеально выглаженной синей рубашке и черных джинсах, которые так сексуально смотрелись на нем, шел в сторону двух особей женского пола.

Как всегда превосходный и жутко идеальный.

— Вот и наша звезда, — улыбнулась Екатерина Евгеньевна и легко засмеялась. Настроение Рыбаковой немного поднялось, и она не чувствовала уже себя так ужасно. Даже казалось, что боль в горле уменьшилась. Девушка была благодарна Кате, но даже стандартного «спасибо» эта женщина не услышит. Уж такие у них отношения. — Бери его под руку, и старайтесь, по крайней мере, не убить друг друга в танце, — Катя улыбнулась, немного отходя от Яны. — И кстати, свитер тебе очень даже идет, — напоследок бросила учительница и, улыбнувшись, пошла строить остальных.

— Спасибо, — прошептала Рыбакова и улыбнулась. Да, Екатерина этого не услышала, но этого и не нужно было. Она и сама знает, что именно сейчас темноволосая ей безумно благодарна. Это же просто слова.

Как только Табаков подошел, Яна сразу почувствовала приятный запах его туалетной воды и запах дорогих сигарет, которые он почти всегда курил. Парень выглядел очень непринужденно и совершенно не заботился общей атмосферой и реакцией на его появление. Он внимательно посмотрел на Рыбакову, оглядел ее с ног до головы и ухмыльнулся.

— Что? — темноволосая осторожно покосилась на него и подняла одну бровь, складывая руки под грудью. Максим выглядел уж очень странно, и все его движение казались слишком расслабленными, будто этот парень выпил лишнего. Но алкоголь от него не чувствовался. Яна насторожилась, и ей даже захотелось отойти от него на несколько метров, чтобы не видеть этот взгляд, полный насмешки. Она даже не заметила, что их молчаливая беседа приковала внимание абсолютно всех в этом зале, даже учительница молча стояла и просто смотрела. Табаков будто знает ее самый сокровенный секрет и сейчас будет шантажировать ее.

— Ничего, — парень отвел взгляд, издав смешок, а затем снова встретился с ней взглядом. Ее бесила эта его игра, даже правила которой она не знает. Яне хотелось ударить его, чтобы не насмехался над ней, тем более, молча. Яркие изумруды пронзительно смотрели в его небесные глаза. Табаков видел, как злится его малышка и какое напряжение выдает ее взгляд. Тогда он медленно тянет к ней руку, и она внимательно следит за его действием. Максим осторожно касается ее лица и заправляет выбившуюся прядь с волос за ухо. Это вроде проявление нежности, но, черт возьми, эта ухмылка, этот горящий взгляд говорит обратное.

Как же долго он ее не касался…

— Пойдем? — он тянет к ней руку, и она продолжает следить за его движением. Осторожно, с некой опаской, словно Яна сейчас ее откусит, он протягивает ее ладонью вверх и улыбается. Так сексуально. Так притягательно. Так самоуверенно. Тогда Максим двигает кончиками пальцев, призывая девушку взять его за ладонь. И она протягивает свою руку. Так неуверенно. Так осторожно. Так чувствительно. Табаков чувствует, что что-то не так. Он заставляет поднять ее голову и взгляд.

Она смущена…

Безумно смущена…

Наверное, впервые в жизни он увидел ее такой. Девушка пыталась отвести взгляд, но парень уже увидел все, что хотел. И Максим улыбается. Теперь очень нежно и снисходительно.

«Боже, какая она милая…» — проносится в его мыслях, и от этого его улыбка становится еще шире.

— Чего улыбаешься? — этот смущенный тон и взгляд в пол заставляют его засмеяться, и Табаков, крепко держа ее за руку, ведет в центр зала, становясь около всех пар.

*

Уже четвертый урок, без остановок, несколько учеников тренировались. Екатерина Евгеньевна никому не давала пощады и не жалела совершенно никого. Она гоняла пары с места на место, не давая им даже возможности попить воды или сделать лишний глоток воздуха. Эта мелодия, которая включалась каждый раз, уже засела в мозгу и крутилась там, не желая покидать это место. И только к пятому уроку ученикам разрешили выйти на этот урок и привести себя в порядок.

Яна, купив воду, отправилась на крышу. Она уже давно сменила прежнюю одежду на спортивную форму. Сейчас ее фигуру подчеркивали белые лосины и красная майка с надписью «Eternity», что в переводе означает «Вечность». Дорога ей казалась безумно длинной и утомительной. Ноги уже немного дрожали от долгих движений, и жутко болели колени.

Как только девушка вышла на крышу, она сразу же сделала тяжелый вдох и почувствовала жжение в горле. Хорошо, что у нее с собой была спортивная кофта на молнии, которую она сразу же надела. Рыбакова открутила крышку и отпила небольшими глотками немного воды, а затем решила посидеть.

Как только она подошла к стене и поставила воду на пол, ее сразу же схватили за локоть и резко развернули. От неожиданности девушка открыла рот, и в ее губы поцелуем впился Максим.

Этот поцелуй не был пропитан страстью и пошлостью, которая почти всегда присутствовала. Он нежно сминал ее губы своими, словно боялся спугнуть. Его руки сразу стиснули ее в кольце объятий, а тогда правая переместилась на ее затылок. Девушка не сопротивлялась, она положила свою левую на его руку, а правую на его шею, нежными движениями гладя ее. Этим поцелуем двигали только самые искренние и самые легкие чувства. Он заставлял трепетать их тела.

Табаков резко, но очень осторожно прислонил ее к стене, целуя ее более настойчиво. Его язык уже проник в ее рот и танцевал страстный танец с ее. Яна не сопротивлялась и яростно отвечала ему.

И снова эта нежность поддалась страсти.

Он буквально вдавливал ее своим телом в стену, а тогда, подняв ее ногу, закинул себе на бедро и сжал ягодицу. Изо рта девушки вырвался судорожный вздох.

Чертовски приятно…

Только он так умеет…

И Рыбакова почувствовала сквозь поцелуй эту самодовольную улыбку. Эта девушка не любит оставаться в долгу. Поэтому она просунула ладонь под его майку, чувствуя, как Максим напрягся, легко провела ногтями по его прессу. Нет, она не услышала стон, Яна почувствовала, как содрогнулось его тело. Парень схватил ее за волосы и, причиняя ей минимум боли, отстранил лицо, открывая вид на шею. А тогда впился чуть выше ключицы терпким поцелуем, оставляя яркий бордовый след. Ему нравилось ставить свои метки на теле своей девочки.

А после этого Табаков страстно кусает ее за нежную кожу шеи и немного оттягивает. Все это время он чувствует, как дрожит Яна, как она возбуждается от его прикосновений. И где-то в душе становится приятно, что именно так реагирует она на его ласку и его прикосновения. Это придает ему еще больше уверенности (хотя куда еще больше?), поэтому Максим аккуратно продвигает свою руку и довольно сильно стискивает ее грудь в чашечке лифчика. Ему всегда было интересно узнать: ли носит эта девушка так много поролона, как Алена?

Нет, не носит.

От его прикосновений и поцелуев Рыбакова сходит с ума и чувствует, как начинает гореть внизу живота. Как там сводит приятной судорогой. Максим, будто тоже ощущая это, пропихивает ногу между ее ног, и Яна закусывает губу. Парень ухмыляется, видя это, и влажно целует ее в губы. Табаков не спеша, осторожно гладит ее впалый живот, а тогда резко оттягивает чашку и сжимает ее грудь ладонью, чувствуя кожей ее соски. Яна протяжно стонет и выгибается в пояснице. Его слух радуют ее стоны. От его манипуляций девушка трется бедром об его уже стоячий член и чувствует такой же стон.

Как им обоим приятно…

И горячо…

Максим нежно, только кончиками пальцев, касается ее живота, опуская руку к лосинам. Он чувствует, как Яна дрожит и опирается головой в его грудь, сжимая своей рукой другую его руку. Парень просунул руку уже в лосины и аккуратно хочет пробраться в ее трусики.

— Эй, Максим, — фактически около них слышен голос Сергея. Шарапов просто не чувствует той атмосферы, которая царствует за углом. Но Табаков не спешит оставлять задуманное так быстро, он тянется к ее губам и оставляет на нем терпкий поцелуй, а тогда лениво отстраняется и шипит, как змея, грозное: «Убью!» Приводить себя в порядок времени нет, поэтому Яна закусывает губу. — Оу, — слышится от Сергея, который увидел помятый вид ребят и эти красные губы, а также бесконечное возбуждение. — Прости, Максим, но Шевченко устраивает последнюю вечеринку этой осенью. Мы просто должны там быть, — Шарапов внимательно всматривается в лицо Яны, при этом обращаясь к Максиму, и последняя это замечает. Табаков хватает девушку за руку, переплетя их пальцы, и хищно улыбается. Яна удивленно косится на парня, а Сергей усмехается. — Правила не меняются? — на этот вопрос темноволосый кивает, а девушка опускает взгляд. Она просто знает, какие правила на этой вечеринке. Шарапов разворачивается и начинает идти к двери вальяжной расслабленной походкой. — Кстати, — он останавливается и разворачивает голову, — Яна, ты тоже приглашена, — на эти слова девушка кивает. — И почему вы еще не встречаетесь? — этот вопрос выбивает из колеи обоих: и Яну, и Максима, словно удар в солнечное сплетение. Но Сергею не нужен ответ. Он идет дальше, а потом скрывается за дверью. Но этот вопрос долго мучит их сознания.

Табаков тяжело выдыхает, привлекая внимание Яны, после чего резко обнимает, крепко стискивая ее в своих объятиях и вдыхая родной запах.

Он пьянит парня.

Как и эта девушка.

***

Незабываемый коктейль ощущений.

Только крепкие напитки без закуски и газировок.

Наркотические вещества и различная трава.

Никаких скорой помощи и правоохранительных органов.

Вот как описывают последнюю вечеринку этой осени. Каждый год, в конце каждого сезона, происходит масштабная вечеринка, которая становится роковой. Самая длинная и самая громкая, наверное, это вечеринка, что символизирует окончание весны. Она всегда начиналась в последний весенний день и в последний раз праздновалась три дня, а в прошлом году — целую неделю.

Такие вечеринки значат то, что «хороших правил» — нет, есть только несколько жестоких запретов. Если нарушить их, ты автоматично станешь неудачником и твой авторитет падает на глазах. А нарушителей могут и жестоко побить. На вечеринке в конце лета умерло двое, а в больницу попало восемь человек, причем с совершенно разными диагнозами, было изнасиловано десять девушек, поэтому, как только ты входишь в дом Данилы, ты сразу же попадаешь в зону риска. Кстати, уйти раньше нельзя. Время определяется элитой.

В общем, жестокие развлечения богатеньких детишек.

Именно сейчас Яна сидела на балконе в комнате родителей Данилы и внимательно смотрела за тем, что происходит внизу. Громкая музыка, звонкие крики и смех, слишком много шума. Уже шел восьмой час этого сумасшествия, часы давно показывали уже шесть часов утра, остался еще час.

Шаги, которые раздались в комнате, жутко напугали Яну, и она, резко поднявшись, вошла в комнату, чтобы узнать, кто зашел. Артем вальяжно вошел и прикрыл за собой дверь, а девушка тяжело и облегченно выдохнула.

Это ее друг.

Она не должна его бояться.

Но, увидев эту немного сумасшедшую улыбку и туманный взгляд, Рыбакова насторожилась.

— Артем, — она привлекла его внимание, но в ту, же секунду она пожалела, что это сделала. Яна отошла на несколько шагов и тяжело втянула воздух, пытаясь унять дрожь в ногах. Он ужасно пугал ее. Это не ее Тема. Мечников, словно зверь, вот только с слишком пугающей и совершенно не сексуальной улыбкой, подошел к ней, расставляя руки по обе стороны. От него несло крепким алкоголем и это состояние… Наркотики. Он принимал наркотики. — Ты в порядке? — Артем внимательно смотрит ей в глаза, а тогда впивается в губы горьким поцелуем. Чувствуется привкус водки и сигарет. Рыбакова пытается выбраться, извиваясь, но парня это злит, и он стискивает ее хрупкие запястья в своих руках и прижимает к стене. Он увидел эти багровые засосы и ему безумно хочется поставить там свои метки — перекрыть чужие. И он даже знает, чьи они. Но у Яны свои планы, она кусает его к крови за губу, и парень резко отстраняется. Девушка видит сначала в его глазах непонимание, а тогда густую злость, пропитанную наркотиками и спиртным. Мечников хватает ее за волосы и бросает на кровать, а тогда резко нависает над ней. — Артем, очнись, что ты делаешь? Ты же мой друг, а друзья так не делают, — ее правую щеку обжигает пощечина, и с глаз начинают течь слезы. Она хочет схватиться за место удара, но парень держит в стальной хватке ее руки. Рыбакова еще никогда не чувствовала такой беспомощности и унижения. Они словно ели ее изнутри, перекрывая воздух.

Артем, не церемонясь, срывает с нее свитер, разрывая пуговицы на нем. Он разрывает руками белую майку, одновременно пытаясь унять сопротивление девушки, а тогда рывком сдергивает черные лосины. Она осталась в одном бежевом белье. Мечников зафиксировав ее руки ее же майкой, наблюдал за результатом. А тогда он пропихивает руку в ее трусики и пытается войти пальцами в нежную плоть. Слезы появляются неожиданно. Яна начинает плакать, пытаясь освободится ногами, чувствуя эти неприятные касание там, где их меньше всего хотелось чувствовать. Он целует ее в губы, а у нее такое ощущение, что ее предали и всунули нож в спину в самый неподходящий момент.

Как же мерзко…

Как же больно…

И если раньше ее насиловал какой-то мужик, то сейчас ее пытается изнасиловать друг. Очень хороший друг. Она пищит, сквозь поцелуй и слезы начинают идти с новой силой. Эта обида рвется наружу.

— Ты что делаешь? — громкий голос Максима разрывает этот писк, и Яна открывает глаза, ведь закрыла их раньше, чтобы не видеть этого похотливого взгляда собственного друга. — Ты что, сука, делаешь? — он огромными шагами подходит к Артему и со всей силы бьет его в лицо. Яна замечает кровь, но не двигается. Она смотрит на обоих парней и не понимает, что же ей делать. — Ты, блять, охуел? — Максим еще раз бьет Мечникова в лицо, а тогда со всей силы копает в живот. Девушка осознает, что еще немного и Артем не будет жив. Да, он повел себя как последняя мразь, но ей его жаль. Яна вскакивает с кровати и хватает Табакова за руку, которую он нанес для удара. — Отпусти, — рычит парень, даже не смотря на девушку, но она резко оборачивает ладонями его голову и целует. Это действие протрезвляет его и убирает пелену гнева. Он отвечает ей, осторожно касаясь языком ее губ. — Надевай лосины, — и Яна, словно пес, выполняет указание. Максим снимает толстовку с себя и надевает ее на Рыбакову, вытягивая волосы наружу. Тогда он, словно пушинку, поднимает ее и несет в комнату Данилы. А она, чувствуя его аромат, успокаивается и начинает приходить в себя.

Эта ночь…

Этот кошмар…

Эта боль…

*

Рыбакова никогда не думала, что может быть так хреново. Лежа на кровати в совершенно чужой комнате, она смотрела в потолок пустым взглядом, пытаясь придти в себя. Чувства этой ночи не покидали ее ни на секунду. Страх и тревога словно въелись в душу, ломая ее изнутри. Глаза блестели и немного опухли от слез. Девушка повернулась на бок, и с ее глаз скатилось несколько слезинок, оставляя влажные соленые дорожки на щеках. Немного щекотно. Но больше больно. Невероятно больно, черт возьми. Эта дыра внутри груди поглощала все прекрасные чувства, заставляя ощущать ее пустоту.

— Доброе утро, — в комнату вошел Максим. Это она поняла по голосу и по шагам. Твердая походка, в которой все же хранилась минимальная пластичность, и тяжелые шаги. Яна протерла рукой щеки и аккуратно поднялась с кровати. Она села и стеклянным взглядом посмотрела на парня, который внимательно рассматривал ее внешний вид, а особенно лицо. — Я ошибся. Оно совершенно не доброе, — Табаков тяжело выдохнул, а тогда подошел к девушке. Она ожидала всего, кроме легких касаний ее волос. Он очень нежно и безумно заботливо погладил ее по волосам, как маленькую девочку. Рыбакова резко подняла голову и посмотрела удивленным взглядом в глаза Максиму. Он лишь мягко улыбнулся и сел около нее, а тогда аккуратными движениями поднял ее и посадил на свои колени. Девушка почувствовала себя действительно пятилетней девочкой, которая сейчас будет слушать сказки своего отца, в которых все идеально. Она даже не думала, что этот жестокий тиран способен на такое проявление нежности и заботы, ведь драконы ласковы со своими принцессами только в сказках, не так ли?

— Как ты себя чувствуешь? — он понимал, что это самый тупой вопрос, который ему стоило ей задать. Ну как может чувствовать себя девушка, которая была почти изнасилована своим лучшим другом? И да, Табаков знал о Мечникове и о отношениях его малышки и этого парня, но был уверен, что она принадлежит ему. Но, видимо, наркотики и напитки с большим градусом не очень и хорошо повлияли на Артема, придавая ему той уверенности. Но Максим не удивится, если она простит этого парня.

Слишком понимающие люди всегда страдают больше.

— Словно по мне проехался бульдозер, — она прошептала ему это на ухо, опаляя своим горячим дыханием его щеку, и соответственно, ухо. А тогда девушка потерлась своим носом ему об шею и он даже смог, будто подкожно, почувствовать, как она вдохнула его запах. Этот жест показался Максиму таким интимным и таким невинным, что ему даже немного стало противно от того, что его грязные руки касаются ее. Такой чистой и непорочной?.. — А знаешь, — судорожный всхлип вырвался с ее рта, — я никогда не думала, что это так больно, — девушка схватила его за толстовку и скомкала небольшую часть одежки в руке. Табаков обнял ее крепче, стискивая до хруста костей в объятиях, хотя прекрасно понимал, что дрожит девушка не от холода. Рыбакова снова судорожно выдохнула и уткнулась лицом в его шею. — Это, наверное, была худшая вечеринка в моей жизни, — Максим немного отстранился, чтобы посмотреть на ее лицо и только сейчас заметил, что ее глаза закрыты, а на ее щеках — влажные дорожки. Ему так хотелось это сделать. И он сделал. Табаков осторожно наклонился и поцеловал ее в лоб, а тогда в нос. Яна все также не двигалась, продолжая, словно кукла, безвольно лежать. Парень наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Поцелуй имел соленый привкус, и эта соль мешалась с болью и разочарованием от предательства. Максим не спешил углублять поцелуй, он лишь нежно ласкал ее губы своими и время от времени, рисуя языком воображаемый контур.

Этот поцелуй, словно лекарство, проникал под кожу.

Он, безусловно, лечил ее лучше всяких успокаивающих.

*

Дом встретил девушку запахом блинчиков. Денис решил впервые за всю свою жизнь приготовить что-то стоящее, а не стандартную яичницу. Мальчику не были интересны такие вечеринки, хотя Шевченко его пригласил, поэтому он остался дома и всю ночь играл с Остапом в видеоигры. Татьяна сегодня ночевала не дома, а у своего…любовника? Мальчик не был против этого мужчины, но он жутко не хотел, чтобы их мать опять их забыла и игнорировала, как раньше.

— Яна, — в коридор выбежал Денис, улыбаясь привычной беззаботной улыбкой. Мальчик был одет в спортивные штаны и обычную черную майку. Его волосы стояли в таком привычном беспорядке, а в глазах искрилась задорность. Хоть мальчик не выспался, но его хорошее настроение быстро передалось девушке, и она улыбнулась ему в ответ, — я хотел, — и Денис запнулся, увидев знакомый силуэт. Табаков стоял за спиной его сестры и улыбался, но не злой улыбкой. Он, видимо, также подхватил этот настрой, совершенно забывая, как несколько недель назад заставлял этого мальчишку унижаться перед ним, сплевывая кровь. — Зачем этот…человек здесь? — Холодность. Презрение. Только эти эмоции сочились из взгляда и голоса Дениса. Он искренне презирал этого парня, считая его подлым. — Я стараюсь понимать тебя, Яна, но ты невероятно поменялась. Я не вижу больше своей рассудительной сестры, которая действовала по зову совести и принципов. Ты совершенно другая, и этот человек… — Денис не прекращал свою гневную тираду, скорее похожую на нотацию от родителей, стараясь не назвать Максима каким-то неприличным словом.

— Он спас меня, — тихие, но такие уверенные слова прозвучали, словно гром среди ясного неба. Яна опустила голову и немного сгорбилась, смотря в пол. Она чувствовала себя немного виноватой, ведь Денис и Максим никогда не ладили, и тем более — последний не так давно задел гордость ее брата и все нормы поведения. Мальчик пораженно распахнул глаза и немного приоткрыл рот от удивления. — На той вечеринке, — Рыбакова стиснула кулаки и еще больше сгорбилась, — меня чуть не изнасиловали… — и снова она всхлипнула. Эта девушка могла пережить все, кроме такого предательства лучшего друга. Она ему же столько всего рассказала. Она ему же доверяла, как себе.

— Кто… — тихий, но такой злой голос Дениса заставил ее резко поднять голову вверх. Этот мальчик никогда особо не проявлял такую открытую агрессию и даже к Табакову чувствовал только презрение, но не злость. Когда дело доходит до родственников, даже самые милые и хорошие люди становятся зверями. — Кто, черт возьми, эта тварь? — взгляд. Это, наверное, первое, что так хорошо и отчетливо бросалось в глаза. У этого мальчика глаза немного иного цвета, чем у Яны. Хотя такие же ярко-зеленые, вот только около зрачка они имели несколько точек желтого цвета. Такого сочного, медового оттенка эти точки, слово светились. Пылающий, едкий, как кислота, взгляд с невероятной ненавистью, которая так и сочилась из него. Его губы сомкнутые в одну плотную линию и рык. Рык зверя, который Рыбакова впервые услышала от этого мальчишки. Он напугал даже ее.

— Не уверен даже в том, — начал Максим и сразу же привлек к себе внимание и девушки, и ее брата, — что он жив, — сказал, словно сплюнул. Так легко и непринужденно сказал Табаков, будто речь совсем не о человеческой жизни. Это, конечно, немного уменьшило пыл Дениса, но он оставался все таким же злым. — Тебе не о чем беспокоится, я уже ухожу, — Максим улыбнулся девушке и подморгнул. Она, кажется, чувствовала себя лучше, потому что выглядела уже не так страшно и болезненно.

— Останься, — Денис никогда так не говорил, даже не так. Денис никогда не приказывал никому. Но та интонация, которая характеризовала это слово, доказывала, что все бывает впервые. И Табаков даже и не думал ослушаться. Ему впервые приказывал такой мальчишка, но даже он — великий и могучий главарь элиты — чувствовал эту власть и внутреннюю силу Дениса. Даже Яна так не умела. — Я приготовил блинчики, у нас есть шоколадная паста, сгущенка и варенье, в общем, на любой вкус, — мальчик улыбнулся и последовал на кухню. Рыбакова и Табаков переглянулись и начали раздеваться, снимая верхнюю одежду и обувь. Они и правда проголодались, ведь пережили — фактически — стресс, особенно Яна. А из кухни пахло очень даже хорошо. Видимо, кулинарный талант передался Денису от мамы по наследству.

Яна и Максим быстро зашли на кухню и села за стол. Перед ними Рыбаков-младший поставил тарелку с блинами и еще трое пустых. А сам принялся наливать яблочный сок в стаканы. Хоть все и молчали, но эта тишина не смущала и не нагнетала обстановку, просто каждый задумался о своем. Она немного заполняла ту пустоту в душе каждого и давала возможность все обдумать.

Яне уже не было так плохо, как раньше. Да, это тяжело осознать, что ты стала жертвой собственного друга, которого ты так любила. Она вспоминала те моменты с ним…

*

— Зачем ты меня поцеловал?

— Могла хотя бы залиться румянцем…

*

Смятая постель. Запах похоти и вожделение заполнил комнату для гостей. Здесь было до удушья жарко, но в тоже время легко. Двое потных тел сливались в одно целое.

*

— Черт.

— Попался.

*

— Молчим и пытаемся забыть?

— Молчим и пытаемся забыть.

*

— Я помню, мы договаривались забыть тот случай, а не друг друга. Или это я неправильно понял?

*

— Прекрати смотреть туда, куда ты смотришь.

— А куда я смотрю?

*

— Здравствуйте, девушка! Можно вас изнасиловать?

— Изнасиловать — нет, а проводить — можно.

*

— Знаешь, ты мне нравишься.

— Ты мне тоже.

*

Касание. Нежное. Осторожное. Именно оно выводит ее из того лабиринта, где она заблудилась, как только услышала этот голос. Сильная мужская ладонь стиснула ее, маленькую и хрупкую. Немного холодная, но такая нужная. Тема, совершенно этого не осознавая, прекратил молчаливую истерику девушки и дал ей силы.

*

Почему он так сделал?

Просто он друг, который не хотел быть просто другом.

*

This storm in your eyes,

Makes me feel like I was made for you

This storm in your eyes,

You cannot escape from me,

The gods have woven our destiny*

©Kadebostany — Early Morning

Dreams (Kled Mone Remix)

Яна не знала, что ожидает ее впереди, но она уверенно шла по коридору, улыбаясь. Ослепительная, словно голливудская, улыбка и главное — искренняя. Черное пышное платье немного короче спереди и подлиннее сзади, которое так превосходно смотрелось на ней, открывало взгляд на стройные ноги, обтянутые капроновыми колготками и обутые в высокие черные туфли. Макияж с акцентом на глаза и маленькая черная сумочка с ремешком через плечо. Такой простой, но очень роскошный наряд сразу бросался в глаза.

Старая школа совершенно не поменялась. Все такая же старая и гнилая. Скрипящий паркет прогибался под любым весом, немного исцарапаные и изрисованные стены удерживали на себе воспоминания. Девушка улыбнулась. Да, это было не лучшее время, когда она здесь училась, но, черт возьми, чувство ностальгии поглотило ее полностью. Еще утром девушка получила сообщениеот Ярослава, что она приглашена на вечеринку в ее старой школе. Вечеринка была в честь тех, кто ушел из школы и, естественно, им же позволялось сегодня придти.

— Здравствуй, экс-королева, — улыбнулся Ярослав, обнимая девушку. Сам он был одет очень даже стильно: бежевая рубашка и джинсы. Рыбакова сразу почувствовала запах его одеколона и тех сигарет, которые он курил уже очень долго. Что-то не меняется. — Ты прекрасно выглядишь, — его ухмылка больше не злила темноволосую. В ней не было той подлости и агрессии, что раньше всегда присутствовала во всех его выражениях лица. — Идем в актовый зал. Все заждались, — парень подставил руку, и Яна взялась за нее.

Идти было недалеко, еще немного — и они окажутся в центре внимания всех школьников. Девушка даже сама не заметила, как провалилась в воспоминания. Каждый уголок этой школы теперь был словно чужой. Она посмотрела вправо и увидела каракули черным маркером.

*

— Я бы сделала здесь такой узор…

— Держи маркер, Яна, и твори.

*

Пройдя немного далее, она увидела дверь в пустой кабинет, где никогда у них не было уроков, и где чаще всего они прогуливали остальные. Рыбакова до сих пор помнила старые скрипящие парты, перерисованные несколько раз в разные цвета, из-за чего их поверхность уже не была такой ровной. И доска, на которой кто-то постоянно рисовал мужские половые органы и писал разные сплетни… Как ни странно, сплетен о Яне там и в помине не было. А еще здесь всегда около батареи лежали окурки и пустые панки с пива.

*

— Народ, какое пиво вы будете?

— Мне вот это.

— Мне дайте с вишневым смаком.

— Я буду черничное…

— Ян, а ты?

— Я не пью такую дрянь.

*

Слева по коридору стояла одна парта с одним креслом. Она была запасной и почти никогда оттуда не убиралась. Рыбакова помнила, как она ложилась туда, и Ярослав проводил ей психологический сеанс с полным обсуждением и решением ее проблем. Она до сих пор помнила твердость парты и рюкзака, который чаще всего лежал у нее под головой. А также девушка хорошо запомнила серьезный взгляд друга, что-то чертившего у себя в блокноте. Он всегда точно отвечал на ее вопросы, аргументируя свои ответы.

*

— Яр, а почему люди боятся смерти?

— Вероятно, потому что они счастливы. Разве захочет счастливый человек, у которого прекрасная семья, любящая девушка или парень, умный пес и веселые друзья, умирать? Если ему и здесь хорошо, то он не пойдет в другой мир искать счастья, ведь так?

— Да, наверное, ты прав.

*

И вот большие двери, ведущие в актовый зал. Именно сейчас она встретится с старыми одноклассниками и одноклассницами. Еще по дороге Яна осознала, что не чувствует тревоги или страха. Она просто рада увидеться со «своими», как она раньше называла их, и поговорить с ними. Обсудить ненужные и совершенно не важные вещи и просто расслабиться и посмеяться, удивляясь, как же быстро они все выросли.

Словно мать…

— Прошу поприветствовать нашу экс-королеву — Яну Рыбакову. Первую и единственную королеву, которая самостоятельно покинула пост и не была изгнана учениками, — крикнул и ухмыльнулся Ярослав, как только они вошли в актовый зал. Этого Яна не ожидала, поэтому в ее глазах плескалось удивление, но самоуверенная улыбка так и держалась на губах. Несколько хлопков. И целые аплодисменты. Она даже не думала, что ее так искренне и приветливо встретят в ее прошлой школе, с которой девушка, поджав хвост, но гордо сбежала. — Единственная королева этой школы, которая не боролась за место, а была избрана, потому что ученики боролись за нее. А также королева, которая правила без короля, — Галинский продолжал нахваливать Яну, которая искренне улыбалась и видела такие же улыбки от других. Было, конечно, несколько учеников, которые, не скрывая свою злость и зависть, просто стояли и смотрели. Но таких особей было единицы. — А теперь давайте выпьем за нашу королеву, настоящую королеву, — Ярослав крикнул и, услышав аплодисменты и почувствовав позитивный настрой, подал Рыбаковой бокал. — Ты пива не пьешь, я помню, я достал тебе шампанского, — подмигнул парень, веселя народ, и удалился немного в толпу. А девушка даже не заметила, когда он успел взять этот бокал, видимо, у парня все было подготовлено к ее приходу. — За Яну! — И все, подняв бокалы вверх, выпили. Как всегда учителей на таких вечеринках не было и, соответственно, никто не следил за порядком, поэтому алкоголь — это норма для такого учебного заведения.

Выпив уже несколько бокалов, темноволосая еще больше расслабилась, но напивалась она не быстро. Да и девушка умела контролировать этот процесс, поэтому могла не бояться и пить много ну или просто как все. Музыка была хорошей, да и атмосфера не печалила и не напрягала. Яна уже успела поговорить с несколькими хорошими знакомыми и прочувствовать эту атмосферу, будто она никуда и не переходила. Ее действительно встретили, как королеву.

— Здравствуй, — красивая черноволосая девушка, примерно такого же роста, как и Яна, подошла к ней и улыбнулась. Длинные объемные волосы закручены в крупные локоны, глаза синего-синего цвета ярко накрашены, обрамленные густыми черными ресницами, и мягкие черты лица, не сильно выраженные скулы, но пухлые губы накрашены прозрачным блеском… В глаза сразу бросалась ярко выраженная родинка над изгибом правой брови, которая добавляла шарму нежному взгляду. Пышное, но короткое платье под цвет глаз открывало вид на роскошное декольте и ключицы, а также на золотое с синими камнями колье. Стройные ноги в капроновых колготах обутые в замшевые синие каблуки на платформе так и притягивали взгляды парней. Невероятно красива. — Меня зовут Анастасия Ветровая, — девушка протянула руку Яне для рукопожатия. Довольно приятная особь с действительно королевскими манерами.

— О, встреча экс-королевы и нынешней королевы. Вы уже познакомились? — хмельной Ярослав заулыбался, привлекая внимание учеников которые требовали зрелищ и сразу же обступили двух девушек. Рыбакова подняла одну бровь, смотря на Анастасию, которая самоуверенно заулыбалась и немного едким взглядом впилась в лицо темноволосой. Видимо, Галинский так и продолжал быть своеобразным «тамадой» в этой школе. Ведь именно целый вечер он шутил и находился в центре внимания, но, естественно, Рыбакова побила его рейтинг популярности.

— Да, Ярослав, мы уже познакомились, — ухмыльнулась Анастасия, оценивающимся взглядом пробежала по внешнему виду Яны и немного поникла. Рыбакова выглядела прекрасно. Да у нее были недостатки, но она не позволяла их увидеть никому. — Довольно милое платье, такое простенькое… — начала Настя, ухмыляясь. Она до дрожи хотела показать, что она лучше. Но вот только эта девочка не знала, кто такая Яна. Рыбакова лишь скромно улыбнулась, наклоняя голову и делая небольшой глоток шампанского. Ей жутко не хотелось сегодня начинать включать ту жуткую королеву или показывать свой истинный характер. — И как это: чувствовать, что ты больше не имеешь власти в этой школе? — какой же скверной была эта девочка, если посмотреть глубже. Настя ярко улыбнулась, изучая лица учеников и немного подняла подбородок, пытаясь казаться еще увереннее.

— Яна, остановись. Не смей, — в разговор влез Галинский, пытаясь успокоить Рыбакову, которая уже была на переделе. Он выдел каким пламенем начинает гореть ее взгляд.

Такое пламя только в Аду.

Он хочет схватить темноволосую за руку, ведь знает, что сейчас его подруга размажет в пух и прах эту выскочку. Не только Ярослав, но и многие другие, кому приходилось иметь дело с Рыбаковой, видели эту пропасть между Настей и Яной. Между королевой-фальшивкой с поддельными манерами и настоящей королевой, чья натура просто неповторима.

— Хм… — экс-королева легко отдергивает руку и выдыхает, затем делает громкий глоток шампанского и задумчиво улыбается. Ее уже не остановишь. — Не знаю, — девушка пожимает плечами и ухмыляется, смотря на непонимающий взгляд Анастасии. Галинский тяжело выдыхает слово: «Началось…» и краткое, но лаконичное «Пиздец…», немного отходит, делая еще глоток пива или уже не пива, а чего-то покрепче. — Это я у тебя хотела спросить, — рот Ветровой открывается от удивления, а очень хорошие знакомые Яны прячут улыбки. Узнают прошлую королеву, — ведь это ты стояла вот том в углу и стискивала до хруста тонкую ножку бокала, — Рыбакова бросает взгляд на самый дальний угол и ухмыляется. Ее взгляд просто сжигает все щиты, а слова уже обжигают кожу… и авторитет. Темноволосая смотрит на собственное отражение в шампанском и немного крутит бокал, следя за жидкостью, поднимает пламенный взгляд, — ожидая, когда я смогу и захочу с тобой поздороваться, — эта фраза и четкое, немного самоуверенное слово «я» заставляют толпу загудеть. Все они сразу почувствовали это влечение и уважение к Яне. Ей хватило фразы, чтобы заставить пожалеть нынешнею королеву, что встряла в эту перепалку и перебежала Рыбаковой дорогу. Яна ухмыльнулась и сделала глоток шампанского, чтобы скрыть вырывающийся смешок из-за обескураженного лица Анастасии. Она словно задеревенела.

— Знаешь, что я… — начала Ветровая, выйдя из шока. Она еще хотела попытаться выглядеть немного выше, чем ее только что опустили. И как маленькая девочка, Настя решила начать возмущаться. В ее мыслях было кинуть на Рыбакову несколько подряд обвинений, чтобы девушке пришлось долго говорить и разбирать это. Но такое Яна уже проходила. Так даже не интересно. Вся школа у нее кишит такими маленькими высокомерными девочками.

— Святослав, — она обратилась к парню, что включал музыку. Она прекрасно помнила, что этому человеку нравится, когда его называют полным именем, ведь раньше она с ним очень хорошо общалась. Парень сразу поднял голову, запуская в копну светло-русых волос ладонь, и улыбнулся не только бледно-розовыми губами, а и ярко-зелеными глазами. Он был красив и умен, а также она заметила, что он был из тех, кто не признавал правительство Анастасии, — включи, пожалуйста, мою любимую песню, — Яна ему ослепительно улыбнулась, и он ответил ей такой же улыбкой. Контакт установлен.

— Все, что угодно, королева, — он обратился к ней очень формально, и Яна улыбнулась, пряча взгляд. Нет, не смутилась. Она вспомнила, что он всегда к ней так обращался, хотя они были хорошими друзьями. Это даже не сарказм, это чисто такое уважительное дружеское отношение, хотя ей не очень нравилось, когда к ней так формально обращались. Но Святослав это всегда говорил очень красиво, так, что даже дыхание перехватывало.

*

— Ты так похож на рыцаря. Верного и мужественного…

— Я согласен, королева…

Контакт установлен.

*

— Ой, прости, — Яна бросила виноватый взгляд на Настю, которая сразу замолчала и плотно стиснула губы. Темноволосая чувствовала себя очень расслабленной, а вот Ветровая — совершенно наоборот. На нее тиснула эта атмосфера и то, что с ней играют, не воспринимая всерьез. Потому что иначе Рыбакова бы просто убила ее, сжигая до пепла ее кожу и авторитет. Пусть благодарит Бога или тому, в кого она верит, что уберег ее. — Ты просто немного зависла, и я решила пойти потанцевать, — тут заиграла любимая песня экс-королевы, и она улыбнулась, наслаждаясь мелодией, и даже на секунду прикрыла глаза. — Ты можешь продолжать говорить, — и тут Анастасии захотелось расплакаться. Это «…можешь…» еще раз доказало совершенство Яны. Она, словно настоящая королева, раздавала приказы. По-детски немного. Но эти детские игры определяли твой статус и будущее.

Настя молчала, сдерживая слезы и пытаясь казаться сильной. Она довольно долго боролась за это место, убирая соперниц.

Вот только она не поняла, что Яна — не соперница.

Эта девушка уже давно победила.

*

Домой Яна вернулась ближе к полночи. Улицы освещались только фонарями и вывесками названий разных магазинов. Луна этой ночью спряталась за большими тучами. Еще утром Татьяна сказала, что она с Денисом едет к Анастасии Даниловой — сестре отца. И женщина действительно не врала, она сложила подарки ее детям и, улыбаясь, вспоминала, как они всю ночь переживали уход ее мужа с тремя бутылками вина, бутылкой коньяка и довольно большим запасом конфет и фруктов. Яна, лишь улыбаясь, слушала ее.

Рыбакова зашла в большую комнату и удивилась тому, что на кухне горел свет. Девушка сразу же насторожилась, но не паниковала, она осторожным шагом зашла на кухню и, увидев, знакомый силуэт улыбнулась.

— Привет, Алекс, — как только парень повернулся, он сразу улыбнулся на все тридцать два и раскрыл руки для объятий и Яна, не медля ни секунды, обняла его с разгону. Этот девятнадцатилетний парень жил во Франции и был сыном лучшего друга ее отца. Красивый, высокий, светловолосый парень, с легкой щетиной, но очень мальчишеской прической. Его достоинством были медовые глаза и прямой, но не длинный нос. А также тело: широкие плечи, сильные жилистые руки с длинными пальцами, ярко выраженный пресс и накаченные ноги. Рыбакова знала, что он учится в каком-то французском университете на реаниматолога. И у него красивая девушка.

— Привет, мелочь, — Алекс стискивает Рыбакову в крепких объятиях, чувствуя, как хрустят ее кости, но она молчит, как всегда. Никто еще ни сломал эту сильную девушку. — Боже, как ты выросла. Я не узнаю маленькую девчушку Яну, которая постоянно копала меня в колено, когда я плохо себя вел, — комната наполнилась звонким девичьим смехом и грубым мужским. Яна, когда была меньше и правда часто его копала в колено, ведь: «Маленьких обижать нельзя!». Именно так оправдывала девушка свое действие, надув щеки и поджав губы.

— Что ты… — и только сейчас Рыбакова заметила немного открытое окно и непотушенную сигарету в пепельнице. А тогда она почувствовала, что кроме такого родного запаха одеколона, чувствуется еще и запах дорогих сигарет. Мята. — Мятные сигареты, значит. Куришь? — улыбка Яны немного потухла, и этот вопрос был сказан таким рассеянным тоном. Даже весь ее вид показывал, что она немного растерялась и не могла поверить собственным глазам и носу.

— Да, — Алекс не думал, что она так быстро заметит, поэтому его ответ также был немного потерянный, а взгляд ошарашенный. Парень завел руку за голову и почесал затылок, смущенно улыбаясь, будто его застали за чем-то непристойным. Еще и этот внимательный взгляд зеленых глаз, которые будто смотрели в душу, — недавно начал, — Алексей подходит к окну и делает затяжку. Он открывает окно посильней и выдыхает табачный дым. — Можешь даже не просить, курить учить не буду, — этот ехидный, но добрый взгляд парня и легкая шутка возвращает непринужденную атмосферу, и Яна снова улыбается, но как-то немного грустно.

— Учить и не нужно, — вырывается с ее рта быстрей, чем она осознает, что сказала, и затем натыкается на серьезный взгляд очень хорошего друга, даже брата. И ей не становится неловко, она выдерживает его взгляд, а потом следит, как он выпускает именно кольца дыма. И ей так захотелось тоже покурить. — Прости, давай не будем об этом, — она тяжело выдыхает, после чего вытягивает из холодильника яблочный сок и наливает в два стакана.

Тишина. Каждый думает о своем. Алекс, молча, тушит сигарету и садится за стол. Он берет в руки стакан и делает довольно большой глоток. Напиток охлаждает внутри, разливаясь где-то в животе. А если быть точнее, то в желудке, ведь Алекс — будущий врач. Он внимательно смотрит еще раз на содержимое, делает еще один глоток.

Яна же только в конце этого дня понимает, что боль в горле таинственным образом пропала. Есть только легкое головокружение от усталости, и немного болят ноги от высоких каблуков. И снова в воспоминания вчерашнего дня врезаются в голову, оставляя еще один рубец на сердце. Яна стискивает ладони в кулаки и поджимает губы. Хорошо, что руки находятся под столом, а Алекс слишком занят соком, чтобы заметить разбитое состояние девушки. Она прячет глаза, которые уже готовы наполниться слезами, затем резко хватает руками сок и начинает пить. Только сейчас парень отвлекся от напитка и перевел удивленный взгляд на Яну. Она же с необычной яростью пила сок, если так вообще возможно сказать.

— Ян, — начинает парень, смотря, как темноволосая уже допивает свой сок. От этой жидкости будто зависела ее жизнь, словно она путник в жаркой пустыни, который наткнулся на воду. Алекс сразу же заметил, как изменилась эта девочка. Впервые он увидел ее, когда ей было три, а ему — семь. Парень помнит ее лишь как маленький комочек счастья для ее родителей. Вторая их встреча состоялась, когда Яне было пять, а парню — девять. Эта маленькая девчушка с чудными хвостиками, на которых всегда были резинки разного цвета, копала его в случае чего. И это было больно, но он был счастлив. А потом были похороны ее отца. И он прекрасно помнил, как маленькая девятилетняя девочка держала холодную руку отца, внимательно всматриваясь в его глаза, словно ожидая, что он сейчас их откроет. А потом утешала маму и брата, обнимая и держа их за руки. А ночью, когда никто бы ни увидел и не услышал, громко рыдала, завывая в подушку. Алекс оказался там случайно, ведь он возвращался из ванной комнаты. Даже за дверью, смотря в маленькую щель, что создала та же дверь, он будто чувствовал ту судорогу, те эмоции и ее тихий вой о помощи.

Но не помог.

В следующий раз он увидел ее тринадцатилетнюю. Невысокая, очень красивая и жуткая сучка. Ее взгляд оценивающе скользил по нему, а тогда, сморщившись, она вышла с гостиной и пошла в свою комнату. И не столько его задела ее реакция, сколько полное игнорирование его присутствия.

— Алекс, — девушка резко перебила его, со звуком поставив стакан. Парень сразу же посмотрел ей в глаза и увидел решимость. Такую непоколебимою и стойкую. Яна внимательно всматривалась в лицо парня, отмечая даже минимальные смены его эмоций, — дай мне, пожалуйста, сигарету, — и твердый, словно гранит, голос пронзил его тело судорогой. Алекс ожидал чего угодно, но не такой просьбы. Как ее старший брат, он ни в коем случае не должен давать ей сигарету, но, как обычный человек, он видел и понимал, что ей сейчас это нужно.

— Возьми, — парень бросил на стол пачку мятных сигарет и также внимательно начал всматриваться серьезным взглядом в рваные, немного нервные движения Яны. Ее руки дрожали, а губы она жестоко прикусывала.

Как наркоман за дозой.

Но она не была зависима.

Алекс, с тяжелым выдохом, забрал у девушки и пачку и вынул сигарету, затем протянул ее Рыбаковой. Та же тонкими дрожащими пальцами схватила ее и резко встала, пройдя к окну. Парень достал себе также одну сигарету, а после рывком поднявшись, он сократил между ними расстояние. Он поджог и себе, и ей сигареты и внимательно посмотрел на Яну, которая сделала первую затяжку и блаженно закрыла глаза. И Алекс последовал ее примеру.

— Ты изменилась, Ян, — три слова, от которых у девушки перехватывает дыхание и она резко поворачивается. В ее глазах удивление, а губы дрожат. Она сейчас расплачется, но этот человек не из тех, кто будет плакать, вызывая жалость перед другими. — Приехав сюда, я ожидал увидеть уже большую девушку, но такую же стерву, которая бы, фыркнув на мое приветствие, пошла бы в комнату и заперлась там. Но увидел тебя… — Алекс сделал затяжку и выдохнул пар изо рта. Кончики его губ растянулись в немного кривой, но искренней улыбке. А Яне так и захотелось спросить: «И ты разочарован?» Но она молчит, ведь если только посмеет открыть рот и попробует подчинить дрожащие губы, то сразу расплачется. А пока, словно воин, она держится. — Мелкая, сильно худощавая, немного усталая, но такая счастливая и… — Алекс говорит все это, будто на одном дыхании и тут, на последнем слове, он задерживает его и молчит. Секунду. Две. Три. А тогда выдыхает. И так тяжело. Так мучительно, — …такая сильная… — Рыбакова поправляет волосы и немного улыбается, но губы все также дрожат. Ей сейчас тяжело. Но с самого начала она знала, что легко никогда не будет.

— Я не изменилась. Я просто постарела, — и она улыбается. Широко. И так весело. Немного прикрывает глаза. Она уже отложила сигарету и затушила ее об пепельницу, там и оставив.

Она улыбается.

Сквозь слезы, которые начинают течь по щекам.

*

* — Из-за этого шторма в твоих глазах

Я чувствую, словно я создана для тебя

Из-за этого шторма в твоих глазах

Ты не в силах убежать от меня

Боги предрешили нашу судьбу.

========== Часть 15. Вдвоем ==========

Комментарий к Часть 15. Вдвоем

Всем привет! Хочу выразить, в первую очередь, большую благодарность всем, кто ждет и читает эту работу, несмотря на то, что главы выходят так редко. Также сообщаю, что это предпоследняя глава этого фанфика. Когда выйдет финальная глава, честно говоря, понятия не имею. Возможно, я напишу уже к концу марта, но также возможно, что она будет готова только к концу апреля. Две последние главы достаточно большие, ведь здесь 20 страниц, а следующая будет еще больше. Также хочу предупредить, что часть немного тяжелая эмоционально, поэтому советую не особо сильно проникаться сочувствием к героям. Просто попытайтесь их немножко понять.

Оставляю вам ссылку на еще один мой маленький фанфик с надеждой, что вы его прочтете, и он вам понравится: https://ficbook.net/readfic/6654483/17003143 . Ведь он о изменениях и достигнутых целях. В этом рассказе уже состоявшееся женщина поведает вам историю о своей «бесполезности».

Также хочу попросить вас прокоментировать эту часть и рассказать о том, что понравилось, а что – нет.

Приятного прочтения!

Понедельник

Когда я упала?

Когда влюбилась…

Яна не боялась пауков. Яна не боялась людей. Яна не боялась тьмы. Но Яна жутко боялась тех чувств, которые недавно возникли в ее, как казалось, твердом сердце. Девушка считала, что они приносят ненужное ощущение безопасности и… легкости? Иногда ей даже хотелось впиться ногтями в кожу в области легких и разодрать там кожу, но темноволосая могла только смять в кулаке часть блузки, в которую она была одета. И именно сейчас ей даже казалось, что все те чувства, которые она испытывала до этого, были просто каплей из целого океана.

Яна видела, как влюбляются люди. Яна видела их глупые улыбки и нежные взгляды. Яна видела, как искрятся их глаза, как звучит их смех. Девушка считала это ощущение удивительным, ведь оно меняло даже самых угрюмых и несчастных людей в совершенно противоположную сторону.

Когда я умерла?

Когда ошиблась…

Но Яна боялась влюбляться.

Когда я жила?

Никогда…

Старое крыльцо школы, пропитанное запахом пыли и времени, как всегда пустовало. Как ни странно, сюда редко кто заходил, и даже Давида, который так часто здесь бродил, не было. Парень не пришел в школу из-за болезни. Вроде обычная простуда, но Хвостов чувствовал себя просто ужасно. Об этом он оповестил Яну сообщением, и девушке действительно его было искренне жаль, ведь она знала, какого это — болеть. Кстати, темноволосая сидела сейчас в старом кабинете рисования, нанося на холст разноцветные краски, старательно вырисовывая пейзаж за окном.

— Значит так, — звонкий голос Светы разносится эхом по всему кабинету, — в среду идем за платьем. Я уже обо все договорилась, — блондинка радостно хлопает в ладони, как маленький ребенок, и улыбается. Девушка сидит на старой парте, опустив ноги вниз и разувшись. Ее низкие замшевые сапоги на высоком каблуке и платформе стоят на полу, а ноги, одетые в капроновые колготки, свободно болтаются в воздухе. Черная юбка-карандаш немного подскакивает вверх, открывая вид на полоску колгот и татуировку на правом бедре. Три розы с различными листиками и узорами. Она сделала ее, когда родители развелись. Это не был какой-то бунт или что-то подобное. Ей просто хотелось набить на своем теле именно клеймо, которое бы напоминало Макаровой, что иногда и боль приносит, в конечном итоге, радость. Светлана обожает именно это тату. Хотя под белоснежной, отглаженной блузкой скрывается еще небольшая татуировка на ребрах и еще одна — под пупком. На ребрах было набивать особенно больно, поэтому там красуется только слово «Мечтай» на английском, а под пупком — очень красивый узор. Образ завершал высокий хвост с несколькими прядями на лице и легкий немного даже строгий макияж. — Еще чуть-чуть меньше недели, и я смогу отвлечься от всех сложностей на каникулах, перед этим отдохнув на празднике, — девушка мечтательно смеется и откладывает телефон в сторону. Она сосредотачивает взгляд на холсте, смотря за тем, как рисует ее подруга.

— Ну, — темноволосая на секунду перестает рисовать, — …да, — а теперь продолжает, сосредоточено вырисовывая ветки дерева. Яна выдохнула эти слова, причем очень тяжело, даже немного напряженно. И ее движения стали рваными. Света окидывает взглядом хрупкую фигуру Рыбаковой. Черное облегающее платье с белым воротником очень скромно и в то же время притягательно смотрится на ней, а высокие каблуки акцентируют внимание на осанку и прямые ровные ноги. Очень женственный наряд, который только подчеркивает и внешность, и часть характера Яны.

— Говори, — Света закидывает ногу на ногу, врезаясь пронзительным взглядом в спину подруги. Этот твердый голос с нотками приказа действует на темноволосую, как пресс. Он давит. Очень сильно давит. Ей даже кажется, что он прихлопнет ее, как мушку, показывая все наружу. Рыбакова тяжело выдыхает и опускает кисть в воду. Говорить тяжело. Но держать все в себе еще сложней, поэтому она отходит от мольберта и разворачивается к Макаровой. Яна скользит взглядом по ее татуировке, ловя себя на мысли, что тоже хочет тату.

— Что говорить, Свет? — Рыбакова смотрит в глаза блондинке, чувствуя моральную поддержку даже от одного взгляда. Почему эта девушка осталась в окружении темноволосой после лета? Потому что она была единственным человеком, который, не задавая лишних вопросов, помог ей, сопровождая понимающим взглядом. В нем не было ни жалости, ни осуждения. Людям не нужно ваше отношение к их проблемам, им нужно понимание. — Я… — Яна собирается и с мыслями, и с силами, пытаясь не расклеится, чтобы четко высказать все, что накопилось в ее душе за довольно длительное время. Но как пересказать чувственный роман двумя фразами? Она опускает взгляд, смотря в пол, как провинившийся ребенок, хотя девушка, на самом деле, чувствует себя виноватой. — Я боюсь, Свет, — Рыбакова говорит это тихо, словно рассказывает самый глубокий и важный секрет. Ей не тяжело признавать, что она боится, ей тяжело осознать, чего именно она боится.

— Что? — Макарова резко поднимает глаза, цепляясь взглядом за глаза подруги. Зеленые. Немного растерянные. Совсем чуть-чуть испуганные. Но все такие же яркие и запоминающиеся. Если признаться честно, то Светлана даже думала над тем, что нужно сделать, чтобы они погасли? Но это чистое любопытство и страховка, этого делать не нужно. Блондинка взяла в руку телефон и немного стиснула его.

— Мне страшно, — Яна говорит уже громче и уверенней, закусывая губу и смотря в пол, пытаясь отыскать ответы на старом, скрипящем паркете. Света молчит, продолжая смотреть на подругу, после чего резко опускает взгляд и шумно выдыхает. Она продолжает держать в руке ненужный сейчас телефон, понимая, чего боится Рыбакова. — Я боюсь сделать ему больно, но я должна отомстить. За Дениса. За Давида. За Тараса. За всех, кто страдал из-за Табакова, — темноволосая стискивает руки в кулаки и доверчиво смотрит в глаза собеседницы. Взгляд рассеянный, немного с горчинкой, но твердый, очень уверенный.

— Ты ничего никому не должна, — светловолосая улыбается, стуча по парте около себя. Рыбакова, не мешкая, садится сбоку, ставя руки на колени. Макарова задумывается на мгновение, прищуривая левый глаз, затем берет руку подруги и стискивает. Несильно, но ощутимо. — Ты только должна быть счастлива, — Света улыбается уголком губ подбадривающей и искренней улыбкой. Яна поджимает губы, внимательно всматриваясь в этот живой взгляд голубых глаз напротив. — И ты будешь… — теперь улыбается уже и темноволосая. Тепло. Оно повсюду. Оно проникает под кожу, лаская внутренности. Нет чувства сильнее привязанности. Нет чувства сильнее дружбы.

*

«…я должна отомстить»

Возможно…

«И ты будешь…»

Возможно…

«Нет чувства сильнее дружбы»

Возможно…

***

Актовый зал сейчас заполнен учениками и учителями. Даже директор, который жутко не любил выходить со своего кабинета, ходит около сцены, слушая Екатерину Евгеньевну. Женщина рассказывает ему о том, что уже сделали и о том, что предстоит сделать. Николай Алексеевич внимательно ее слушает, иногда кивает, разглядывая красивые золотые ленты и банты на стенах. Зал решили украсить в золотом цвете с добавлением красных деталей. Эти два цвета очень гармонично смотрелись вместе, создавая роскошный и дорогой вид.

— Слишком душно, — на скамейку, около Яны, плюхается Лиза, оттягивая воротник рубашки кремового цвета. Девушка откидывает голову, расслабляясь. Рыбакова внимательно смотрит на сестру Димы и улыбается. Они действительно внешне похожи, вот только она — более открытая и позитивная. Елизавета, по словам Светланы, единственный оптимист в семье Виноградовых. Дмитрий пошел в мать и отца, которые до хруста костей реалисты, тем более, они воспринимают все жестокости мира как должное и считают, что судьбу не изменить. Возможно, на девушку повлияла бабушка, ведь, по сути, мать отца Димы и Лизы воспитывала последнюю одна. Когда маленькой Елизавете было три, начался расцвет бизнеса Виноградовых, и мать не имела времени и возможности для постоянного присмотра за дочерью. Макарова говорила, что бабушка у них очень веселая и жизнерадостная. Видимо, ее частичка поместилась в девочке. — Яна, ты не устала? — девушка внимательно оглядывает спокойную и даже немного отстраненную Рыбакову.

— Предпочитаю посидеть немного в тени, поэтому ничем особо пока не занималась, — темноволосая улыбается уголком губ, и ее холодный взгляд даже немного теплеет, изучая лицо Лизы. С этой девчонкой не может ни у кого быть плохих отношений, ведь она всегда излучает свет и радость. Ее позитив проникает даже в самые холодные сердца, уничтожая лед. А также — Виноградова никогда не обижалась. Да, бывало, хмурилась, поджимая губы, иногда тяжело выдыхала, смотря усталым взглядом в глаза обидчика, но никогда не обижалась, не устраивала истерик и не мстила. Слишком простой и чистый человек для таких грязных вещей.

— Говорят, твою кандидатуру выставили на роль будущей королевы, — Лиза повернула голову в сторону Яны, изучая смену эмоций на ее лице. Но девушка только прикусила губу и устало улыбнулась, закрывая книгу. Только сейчас сестра Дмитрия заметила в ее руках книгу «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски. Увлекательная книжка. Но ни Виноградова, ни Рыбакова не знали: какого это быть тихоней? Елизавета заправляет черную прядь длинных волос за ухо, прищуривая серые, словно плотный туман глаза. Она ждет ответа.

— Я не интересуюсь таким, — строго говорит темноволосая, словно подчеркивая каждое слово и акцентируя внимание на слове «таким». Какой-то ученик или ученица и правда выставили ее личность в качестве будущей королевы, которую изберут на осеннем балу. Рыбакова отнеслась нейтрально к такой новости: рвать и метать у нее не было настроения, а радоваться тут нечему. Да и не считала Яна себя королевой. Ей больше нравилась роль в тени, за большими навесными шторами, где могла бы управлять людьми, как профессиональный кукловод игрушками, не боясь, что в один момент прожектор посветит на нее. — Это же так скучно, — девушка стискивает в руках книгу, а ее глазах появляются смешинки. Темноволосая уже была королевой и прекрасно знала, какой ей придется не быть, а казаться, тем самым убивая все свои принципы, ведь одним из таких есть: всегда быть собой.

— Алена уже почку, наверное, продала, чтобы подкупить хоть малость учеников, — Лиза звонко смеется, привлекая внимание других учащихся. Яна также издает заметный смешок, ведь они были действительно правы. Не про почку, конечно, а про то, что Фролова не унималась, пытаясь подкупить каждого встречного-поперечного. И суть в том, что почти ни один подкупленный человек не голосует за того, кто ему заплатил, но Алена была настолько наивна, что считала себя уже королевой. При виде Яны она выше еще задирала подбородок, едко усмехаясь, словно бал уже давно прошел, и Фроловой надели корону, которую так хотела Рыбакова. Из-за своей гордыни эта «королева» уже даже раз упала, не смотря под ноги, а глядя куда-то вверх. Смеялись все, даже учителя, ведь наблюдать за поведением этой бестии в присутствии темноволосой само удовольствие. — О, Маша, — глаза Лизы сразу же загораются огнем, ведь еще с Глазковой их трио в стёбе и иронии непобедимо. Мария удивленно наблюдала за директором, который уже сам начал помогать украшать зал, воодушевившись общей атмосферой. — Маша! — звонкий голос Виноградовой окликает девушку, которая не сразу заметила их двоих. Как только она нашла того, кто ее звал, она улыбнулась и поспешила присоединится к ним.

Походка Глазковой была действительно как отдельной вид искусства, которым стоит восхищаться. Будучи моделью, она идеально ходила на каблуках, привлекая внимание многих парней плавными движениями бедер и вызывая зависть некоторых девушек своей грацией. Девушка обладала идеальной осанкой, которая характеризовала ее уже как очень гордую и уверенную личность. А если посмотреть на лицо, то можно просто потерять сознание от яркой, голливудской улыбки и ярко-красных губ.

— Только что, — Маша садится около них и тяжело выдыхает. Видимо, она спешит — и случилось что-то очень важное. Это и заставляет поднапрячься Рыбакову, немного сковывая ее движения, — вернулась с маленького собрания. Максим позвал меня, Сережу и Данилу для важного разговора, — услышав знакомое имя, Яна еще больше напрягается. Она сжимает в ладони часть собственного платья и закусывает губу, шумно выдыхая. Страшно. Очень страшно. — Оказывается, он хочет внести в правила «последних вечеринок» некоторые изменения, — Глазкова говорит четко и уверено, внимательно наблюдая за подругами. Ее длинные пальцы с аккуратным маникюром осторожно крутят браслет. Да, именно тот, который подарил ей Кирилл. Тогда девушка обводит взглядом зал, замечая знакомых и кивая некоторым в приветствие. Эта ироничная пауза затягивается, заставляя Рыбакову не дышать, ведь она искренне надеется, что Табаков молчит, не используя тот случай, как ее слабое место. Потому что если он использует ее слабость, она после внутренней истерики заставит этого парня выкопать себе могилу самостоятельно, а затем лечь туда и закопать обратно. — От сегодняшнего дня, парни, которые изнасилуют или хотя бы попытаются это сделать — становятся изгоями. Причем их наказание будет длиться до выпуска со школы, — Мария пронзительно смотрит в глаз Яны, но она не знает, какой ужас пережила ее подруга в субботу и что это правило напрямую касается Рыбаковой. Сама же темноволосая шумно выдыхает. Облегчение разливается по телу, делая его свинцовым. Больше она не слушает ни комментариев своих подруг, ни вопросов. А сознание упорно твердит:

«Он — не монстр…»

«Он — человек…»

*

Возможно…

*

Слишком много народу.

На третьем уроке всех учеников, которые до этого помогали в зале, отпустили в столовую. Все учащиеся бегом рванули занимать очередь и покупать, как казалось Яне, годовой запас еды, ведь ей хватило молочной шоколадки с орешками и кофе. Черный и без сахара и с долькой лимона — ее любимый. Но, к сожалению, сегодня кофе продавали без лимона, поэтому настроение девушки немного подпортилось. Лиза и Маша не пошли в столовую, потому что их — как действующих лиц элиты — попросили помочь с пригласительными открытками, поэтому они с кислыми минами поплелись за директором, кинув завистливые взгляды в сторону Рыбаковой, которая беззлобно, но немного издевательски, им подмигнула. Темноволосая прекрасно знала: чем больше привилегий, тем больше и заданий. Но Яне не нужно официальное разрешение на что-то такое, чем обладает элита, она сделает это и без него.

Громкий скрип отвлекает девушку от еды и раздумий. Она резко поднимает голову и видит, как на стул напротив садится Алена. Та самая, что «почти продала почку». Девушка внимательно смотрит на Яну, и только тогда Рыбакова замечает ее внешний вид. Волосы без идеальной укладки небрежно спадают на плечи. Потрескавшиеся губы — без приличного количества блеска. И довольно заметные мешки под глазами.

— Ты, кажется… — темноволосая поднимает одну бровь и пытается прокомментировать ситуацию, за которой наблюдает уже большая часть школы. Честно говоря, ее смущает внешний вид одноклассницы, ведь такой усталой она ее уже давно не видела. Яна даже не знает, по сути, что ей сказать. Унижать эту несчастную не хочется, и Фролова молчит, пронзительно смотря в глаза Рыбаковой. Только сейчас девушка замечает, что глаза одноклассницы не так пусты, как ей раньше казалось. Боль. Усталость. Как поразительно гармонично в ее сегодняшний образ вписались эти чувства, которые плескались на дне серых глаз. Ни одно косметическое средство не умеет скрывать чувства, как прыщи, к примеру.

— Нет, — резкий тон и твердый голос обескураживают Яну. Алена так серьезно и так внимательно вглядывается в глаза темноволосой, будто ища ответ на свои не озвученные вопросы. Руки Рыбаковой немного дрожат. Что — «нет»? — Я не ошиблась столом, столовой, страной и вселенной. Ты ведь что-то из этого хотела спросить? — Алена продолжает говорить, и, к удивлению, ее тон не меняется. Все такое же выражение лица и серьезность. Девушка кладет руки на стол, крутя в них золотое кольцо. Именно его Фроловой подарил Максим. — Забери, — она ставит его перед Яной. Красивое. С мелким узором и маленьким сапфиром по серединке. Роскошное украшение. Рыбакова поднимает одну бровь, переведя взгляд с кольца на сероглазую. — Ты же знаешь, что оно значит, — шипит черноволосая, но Рыбакова не видит злости в ее глазах. Это что-то вроде дружеской… зависти? Темноволосая непонимающе смотрит на одноклассницу, после чего вспоминает… Еще когда она ходила на подготовительные курсы, Ефремова рассказала ей о небольшой школьной легенде. Мол, существует кольцо, которое король дает своим девушкам, пока они встречаются. Но у Табакова не было серьезных отношений, поэтому кольцо и попадало к каждой его «любви». Яна же восприняла это тогда как сказку. Видимо, как и в шутке, так и в каждой сказке есть доля правды. Толпа молчит, внимательно следя за происходящим. Некоторые ахают, широко открывая рты от удивления, ведь все они считали, что Максим уже давно потерял это кольцо.

— Мы не… — Яна уже хотела сказать, что между ней и парнем ничего нет. Они же из совершенно разных миров и сказок. Она далеко не принцесса и не «серая мышь», да и королевой ее уже не назовешь. А он — далеко не прекрасный принц и, судя по последним новостям, даже не кровожадный дракон. Алена ухмыляется, как-то горько опуская на секунду взгляд. Рыбакова видит, что она может сейчас расплакаться: ее губы немного дрожат, а стеклянные глаза пытаются со всех сил сдержать слезы. И темноволосая сидит в замешательстве, она даже не знает, что ей сказать.

— Мне плевать, — сухо говорит Алена, бросая мимолетный взгляд на Яну, и уголки ее губ медленно, но уверенно ползут вниз. Девушка больше не может бороться с чувствами внутри себя, поэтому тонет в них, захлебываясь. — Но ты — его, — твердый взгляд серых глаз, наполненных слезами, заставляет Рыбакову хмурится и прикусывать губу от волнения и непонятной дрожи. Ее конечности похолодели, а коленки немного затряслись. Такой Фролову еще никогда никто не видел. Все считали ее пустой, глупой и согласной на все шлюхой, но нужно помнить, что все мы — люди. А человек не всегда является таким, каким его считают. — Я, — всхлип все же вырывается из ее груди, но она продолжает говорить, борясь с дрожащими губами, — отдаю его тебе, — девушка сует кольцо Яне, и последняя видит, как мелкая дрожь пронимает ее пальцы. Это кольцо дорого Алене, и она, скрипя зубами и сердцем, отдает его. Рыбакова даже не замечает, как на бледных щеках одноклассницы появляются влажные дорожки от первых слез. Они маленькими каплями катятся по ее лицу, нещадно покрывая маленькими каплями одежду.

Жалко одежки.

Жалко и девушку

— Я… — начинает говорить Яна, как одним движением руки Алена заставляет ее замолчать. Она просто поднимает руку вверх, ладонью к Рыбаковой и прикусывает губу. Раньше темноволосая даже бы не обратила внимания на этот жест, продолжая говорить, ведь эту одноклассницу она слушала б в последнюю очередь. Но сейчас эта девушка разбита. А разбитые люди со сломанным миром самые сильные: терять им уже нечего. Серые глаза смотрят на темноволосую немного с упреком, минимальной завистью и горечью, прямо разъедающей сердце изнутри.

— Просто возьми его. И… и береги его так, — Алена отводит взгляд на кольцо. Искренняя и бесконечно усталая улыбка пронзает ее губы. Даже той ужасной дрожи нет, — как берегла его я, — ее «я» звучит гордо и громко, а серьезный взгляд заставляет верить этим словам. Фролова и правда берегла его как зеницу ока, ведь это — часть Максима, которую он отдал ей лично. Ну и пусть она не была его единственной, и она не обладала его сердцем и мыслями, но эта девушка носила на пальце маленькую, почти незаметную частичку человека, которого она любила. И большевсего сероглазую радовало то, что это кольцо Табаков ей отдал сам. — Меня не будет на балу. Но я буду всем сердцем верить и надеяться на то, что ты наденешь его, даже если оно не пойдет к твоему наряду или каблукам, даже если оно не нравится тебе или тебе противно его носить, — между словами Яна слышит всхлипы, но продолжает внимательно всматриваться в глаза собеседницы, видя ее боль. — Просто надень, ведь оно… хранит мою любовь, — черноволосая закусывает губу и встает.

Больше ее здесь ничего не держит. Она оставляет кольцо и идет, содрогаясь от частых всхлипов. Ее спина немного сгорблена, вид уж очень усталый, но Рыбакова видит, что она чиста. Наблюдая за ее оплошностями и создавая ее образ у себя в мыслях, люди сделали ее обычной шлюхой, которая, словно собачка, бегает за королем, исполняя все его прихоти. Но никто не знал, что он был первым ее парнем и практически единственным, а тот секс с Тимуром произошел случайно. Она была пьяна и даже принимала легкие наркотики. В таком состоянии ей было трудно даже дышать. Фролова всем своим наивным сердцем любила Табакова, но, к сожалению, не смогла повлиять на него. Да и с самого начала девушка знала, что не сможет.

Просто ей хотелось задержатся там, где стоило сразу же уйти.

Просто ее влюбленность захотела держать ее там.

А она подчинилась, ведь нет чувства сильнее любви.

Громкие аплодисменты раздались ей в спину, но она не повернулась. Яна начала хлопать первой, вставая с кресла и веря во внутреннюю силу этой девушки. Это не был дешевый спектакль на несколько актов. Это были самые настоящие чувства, которые рвали ее изнутри.

— Я надену, — шепчет Рыбакова, хоть и знает, что Фролова уже ушла на приличное расстояние. Одноклассница ее больше не слышит, да и не хочет слышать. Сейчас ей стоит выплакаться и создать свой мир, который она собственноручно разрушила, заново — как и Яна в начале лета. Ломать себя намного труднее, чем позволить это кому-то постороннему.

Девушка больше не оборачивалась,

ведь решила,

что хватит ей оставаться там,

откуда стоит бежать, разрушая мосты.

*

Главное — это полет

я падаю и снова встаю

ведь главное — это полет

и мне не страшно, что опять упаду.

Девушка сейчас точно знала, куда она бежит. Не стали ей преградой даже каблуки или Екатерина Евгеньевна, которая хотела уже что-то сказать, но вовремя замолчала, видя, как уверенно, быстро и твердо бежит ее ученица. Женщина даже успела пожалеть Максима, который как раз и сидел в том кабинете. Рыбакова вбежала, рывком открывая дверь, и оглянула помещение. Кроме курящего Табакова здесь сидел еще и Анатолий Персицкий, а также Пелагея Попова. Этих двоих Рыбакова смутно знала, ведь они вдвоем учились в параллели Максима. Знала только — двое спят, но не встречаются. И это не были даже слухи, эта парочка сама говорила так, не скрывая ничего. Темноволосая шумно выдохнула, привлекая внимание, а затем закусила губу.

— Выйдите, пожалуйста, — твердый взгляд и голос со стальными нотками. Поля переводит взгляд на Максима, поднимая одну бровь в немом вопросе. Но парень молчит, внимательно всматриваясь в лицо Рыбаковой, которая ждет около входа выполнения своей просьбы. Он не понимает, что случилось, но знает точно — это важно. Анатолий вальяжно растягивается в кресле, изучая раздраженную девушку взглядом. Он запускает ладонь в копну своих темно-русых волос и приглаживает непослушные пряди. Персицкий также курит, выпуская клубы дыма, и никто не спешит уходить.

— А что, — парень приподнимается, ехидно улыбаясь, — если нет? — в его глазах сверкает азарт. Ему так интересно, что будет дальше, ведь раньше он не имел дела с этой девчонкой, но, по слухам, она была жестче и сильней даже самого дьявола. — Сколько времени тебе понадобится, чтобы раскопать скелеты в моем шкафу и подать их обществу на закуску, так сказать? — Толик сидит, продолжая курить, и так внимательно всматривается в реакцию темноволосой, которая всего лишь поднимет одну бровь. И он не понимает: или он ее приструнил, или она сейчас его спалит живьем. Даже ее взгляд совершенно не колкий.

— Хм… — Яна выдыхает, прикусывая губу, и улыбается. Да, этот молодой человек ее определенно заинтересовал, только вот бедный не учел, что она и без своих друзей на что-то и способна. — Мне не понадобится время, — ее ответ удивляет Анатолия, и он даже немного напрягается. Персицкий с самого начала знал, кто помогает Яне, но молчал, не открывая все карты Табакову, хоть они и друзья. Пелагея и Максим предпочитали молчать, не встревая в их перепалку, — ведь сейчас ты встаешь, берешь ее за руку, — темноволосая бросает взгляд на ничего непонимающую Полю и ехидно улыбается, — достаешь золотую подвеску из правого кармана своих джинсов и признаешься ей в любви, — Анатолий резко выдыхает, обреченно улыбаясь. Он даже не понимал, откуда ей известно, что лежит в его карманах. Да, а о чувствах никто даже не знал, ведь Персицкий всегда прикрывался улыбкой и фразой: «О чем ты? Секс лучше всяких отношений!»

И парень встает, берет Полю за руку и тянет в сторону двери, кидая удовлетворенный взгляд на Рыбакову, которая уверенно стоит и испепеляет взглядом Максима, причем последний продолжает курить. Табаков не знал о чувствах друга и очень удивился, когда его Яна открыла так быстро все карты. Дверь закрывается и Рыбакова выдыхает. Так тяжело. Так протяжно.

— Мне уже прятаться? — спрашивает парень, стоя к ней боком и продолжая курить. Его фраза не пропитана сарказмом, он говорит вполне серьезно, ведь уже начинает бояться этой девчонки. Она так спокойно может изменить чью-то жизнь буквально за секунды, потому что Персицкий бы не признался. Быть отвергнутым для него — хуже смерти, и дело даже не в самооценке. Просто ему больно чувствовать негатив или обыкновенное равнодушие к собственным чувствам. Яна продолжает молчать, поэтому Максим разворачивается и тушит сигарету об пепельницу.

Этот кабинет был специально выделен для элиты школы. Кремовые стены с несколькими картинами и красные кожаные диванчики, между которыми стоит стеклянный журнальный столик. Красные розы отлично вписываются в этот дизайн, придавая комнате роскошь и почти незаметный нежный аромат этих цветов. Большой деревянный стол, за которым решаются важные вопросы и шкаф с различными бумагами. А также в нем Яна сразу заметила произведения Булгакова, Есенина и Гоголя. Рыбакова тут была не раз и даже однажды пила здесь вино всю ночь с Машей и Лизой, слушая шутки Сергея. Но чувствовала себя здесь как-то никак. Очень странное ощущение, но эта комната просто не вызывала в ней чувств. Ни позитивных, ни негативных.

— Если хочешь, можешь даже убежать, — бросает она, подходя к диванчику и садясь на него, — но я найду тебя в любом уголке мира. И убью, если это будет нужно. Помни: если я тебя еще не нашла, значит, я не искала, — Яна расслабляется, откидывая голову назад. Если честно, девушка даже не знает, что хочет ему сказать, просто у нее появилось дикое желание в ту секунду накричать на него и даже ударить по лицу, как и в первый день их знакомства. Возможно, это должна быть месть за Алену, но почему-то сейчас ей просто хочется поговорить с ним и посидеть рядом. Она устала ненавидеть его. Или даже делать вид, что ненавидит. — Я говорила с Аленой, — начинает она издалека и видит непонимающий взгляд парня. Она так и знала, Табаков даже не помнит имени девушки, с которой он спал и которая так искренне его любила. — Если ты не вспомнишь свою последнюю девушку с фамилией Фролова, я убью тебя, — Рыбакова говорит это вполне серьезно и внимательно смотрит в глаза парню. Она, и правда, убьет его, ведь ей стыдно за Максима. Когда лицо парня озаряется, темноволосая продолжает. — Она дала мне это, — девушка ставит на столик кольцо и Табаков смотрит на него с интересом, после чего оборачивается. Ему противно, словно эта вещь измазана в грязи так, что даже смотреть противно. Юноша брезгливо улыбается и смотрит на Яну, — и попросила беречь, — теперь и девушка смотрит на кольцо. Оно красивое, и она его наденет на тот вечер. Она обещала. — Алена любила тебя, и это кольцо, — Рыбакова бросает взгляд на маленькое украшение, — часть ее любви, которую она разрушила в себе самостоятельно, — девушка стискивает кулаки, но продолжает все также говорить. Серьезно. Осторожно. Немного отстраненно. — Я надену его на бал, я обещала. Но после — ты заберешь его, ведь эти чувства принадлежат тебе, — голос твердый. Она уже все решила и он не посмеет ее ослушаться. А тогда она просто встает и уходит, не давая ему вставить и слова, тихо прикрывая за собой дверь.

От слов остался только яд

И пепел грусти в лапах дыма

И нервы пламенем горят,

Она вновь стала нелюбима.

*

Вторник

Сегодняшнее утро Яне кажется — как минимум — прекрасным. Директор позволил десятым и одиннадцатым классам не идти на первые три урока, потом они должны прийти и снова помогать украшать зал. Естественно, каждый ученик воспользовался бы такой возможностью, и учащиеся этой школы — не исключение, ведь выспаться любит каждый. Даже дошли слухи, что кто-то устроил вечеринку в честь такого.

Яна просыпается довольно рано при том, что заснула уже под утро. Этой ночью она фактически не спала, размышляя над всем, что успела услышать вчера. Девушке даже не стыдно, а как-то горько за свое отношение к Алене, для нее странно поведение Табакова, которому она вчера незавуалированно приказала — а этот парень не терпит такого тона. Но в тот момент ей было абсолютно плевать на все, кроме чувств сероглазой. Ведь быть влюбленной безответно — так больно.

Если честно, кушать Рыбаковой совершенно не хочется, но она обещала маме нормально питаться, поэтому хоть и совсем немножко, но девушка ест. Надев свои, красные домашние ласины и белый топ, Яна решает немого убраться. В своей комнате она поддерживает чистоту каждый день, ведь жутко не любит пыль, причем аллергии у темноволосой нет. Возможно, это потому, что ее папа всегда протирал все полки каждые три дня, морщась при виде полупрозрачного слоя пыли. Яне не нравилось, когда он злился, поэтому, будучи совсем маленькой, все время она пыталась ему угодить. Сегодня девушка решает прибраться в комнате мамы, ведь Татьяна никогда не была чистюлей, и у нее на полках можно найти разные вещи: от обычного освежителя воздуха для ванной до журналам, взятых из гостиной. Это, наверное, больше всего злило Яну в маме. Эта женщина никогда не чувствовала на себе ответственность за что-то или кого-то, поэтому темноволосая и Денис выросли сначала под опекой отца, а затем — заботясь друг о друге.

В комнату мамы и папы после смерти последнего девушка заходила очень редко. Каждый уголок напоминал ей о покойном Алексее. В столе еще лежали его любимые книги Афонина Леонида Николаевича и Бавильского Дмитрия Владимировича. Эти писатели всегда вдохновляли ее отца. По рассказам бабушки — матери папы — в детстве он мечтал стать писателем. Яна отчетливо помнит, что сказки, которые он рассказывал ей на ночь, сочинялись им в процессе рассказа. И всегда она и Денис с открытыми ртами переживали за будущее главных героев, а после еще долго не ложились спать, обсуждая сюжет и детали. Они делились собственными мыслями и догадками — именно это и формировало их как личность. Такие своеобразные дискуссии, где они не ссорились, как практически всегда бывало в семьях, а высказывали свои точки зрения, позволяло чувствовать себя не просто людьми — а взрослыми. Около кровати стоит большое мягкое кресло, на котором практически всегда Алексей читал книги или просматривал журналы. Большая кровать, кажется, пропиталась запахом папы и не теряет его уже столько лет, поэтому Яне так хочется лечь в нее, зарываясь носом в подушки. Лишь бы прочувствовать цветочный аромат духов своей мамы и притягательный, с нотками горчинки, запах своего папы… Ведь только так она бы ощутила себе в полной безопасности и уюте. А также на ней лежала папина подушка. Маленькая, круглая, цвета горького шоколада, с незамысловатым узором. Эта подушка словно часть Алексея, которую он оставил в этом мире. Где-то на дне большого шкафа еще лежат футболки ее отца и несколько рубашек. Да, Рыбаковой не раз хотелось вытянуть их и надеть, чтобы ощутить себя около отца, но каждый раз девушка боялась, что расплачется, не успев даже взять в руки эту вещь. Ей казалось, что как только она ее увидит, из ее глаз сразу же потекут маленькими ручейками прозрачные капли. И Яна не сможет прекратить плакать. Девушка оглядывает картины на стенах и замечает очень старую фотографию в белой квадратной рамке. Темноволосая помнит тот момент, хотя там ей даже и четырех лет нет. Она еще совсем маленькая девчушка с причудливым хвостиком и большими зелеными глазами, любопытно изучающими все вокруг, даже не смотря в объектив камеры. На ней красивое желтое платье с белым ремешком и маленькие туфельки. Маленькая Яна держит за руку папу и маму. Ее родители такие счастливые, с настоящим огнем в глазах и яркой улыбкой. Татьяна держит руку на округлом животе, ведь она ждет маленького ребеночка — Дениса. Бледно-розовое платье хорошо подчеркивает женственную фигуру женщины и беременность, которая только красит ее. Еще тогда она замечает, что отец забыл поправить свою синюю футболку, и та немного оголяет живот. Алексей потом еще долго не хотел вешать именно эту фотографию из-за своей забывчивости и этой футболки…

Девушка поворачивается к маленькому столику и видит письмо. Белой конверт лежит на столе и Яна бы его даже не заметила, если б не с краткая и очень лаконичная фраза: «Маленькому солнышку». Именно так называл ее отец раньше. Подбежав, Рыбакова начинает осторожно разрывать конверт, пытаясь унять дрожь в руках.

«Здравствуй, моя маленькая девочка!

Хотя сейчас мне кажется, что ты совершенно не маленькая, а уже взрослая и состоявшеяся личность. Надеюсь, у тебя все хорошо, и ты продолжаешь заботиться о маме и брате, как делала это несколько лет назад. Также я буду искренне верить в то, что ты не предаешь себя и свои правила…»

Яна закусывает губу и немножко, совсем чуть-чуть, сминает края письма. Знал бы ее отец, как подло она вела себя еще полгода назад, он бы точно отказался от нее. Ведь тогда она предала все свои идеалы, пошла на поводу у окружения и стала монстром. Стала той, кем хотела меньше всего быть в детстве. Алексей никогда не говорил дочери, что не нужно общаться с курящими и пьющими людьми, он просто повторял, что ей не стоит поддаваться тем людям и пытаться из себя слепить кого-то другого даже ради авторитета и власти.

«У меня, я думаю, сейчас все хорошо, поэтому за меня не беспокойся. Не забывай кушать и помни — ты должна питаться не меньше четырех раз в день. Ты и так красивая, поэтому и сама знаешь, что никакие диеты тебе не нужны. Не убивай себя ради внешности, моя дорогая. И обязательно надевай перчатки и шапку, ведь я знаю, как ты ненавидишь их…»

Алексей еще с самого начала понял, что головные уборы и такое, как перчатки, его дочка ненавидит. Она часто спорила с отцом, что она чувствует себя неудобно в этих вещах. А суть в том, что он верил, ведь в какой-то мере знал — таким образом это сковывает ей голову и руки. Яна не может делать две самые важные вещи: думать и действовать.

«Если ты получила это письмо, я уже наверняка не с вами… не с тобой. Честно говоря, я знал… Я знал, что мне осталось совсем немного. Я услышал это ночью. Врачи разговаривали и не заметили, как я проходил мимо, или просто не хотели заметить. Услышав фразу «…ему недолго осталось…», я вернулся в комнату и заплакал, ведь я так не хотел терять вас».

Секунда — и из груди девушки вырывается всхлип. Чертова больница. Чертовы врачи. Яна никогда даже не думала, какого это: знать, что скоро умрешь. И что бы она делала, если б знала, что скоро потеряет все? Рыбакова сжимает до боли в пальцах концы письма и прикусывает губу. Она понимает, что слезы уже не остановить, поэтому позволяет им просто течь по щекам, оставляя влажные следы.

«И мы часто смотрели фильмы, где люди узнавали о таком же. Они сразу же бежали делать разные необдуманные вещи, но я скажу тебе, что это — ложь. Когда ты узнаешь, что скоро умрешь, ты начинаешь хотеть жить. А не хотеть сделать все невозможное за одну ночь. В этом и разница между реальностью и миражом. Мы уже не хотим кем-то становиться. Мы хотим просто быть тем, кто мы есть. Мы понимаем, что уже поздно. Нужно просто быть собой. До последнего вздоха. До последней улыбки. До последнего взгляда. До конца.»

Плечи девушки дрожат, и она улыбается горько. Вот подлые лгуны. Папа ей сам расскажет истину, не нужны ей какие-то фильмы. Продолжать читать очень сложно, ведь глаза продолжают слезиться, и все идет словно кругом и очень нечетко. Будто она за секунду потеряла зрение. И отца.

«Будь счастлива, солнышко! Улыбайся, плачь и главное — живи так, как тебе бы хотелось самой. Не нужно быть сильной или слабой, просто будь собой — и тогда ты будешь счастлива! Удачи, Яна. И не забывай меня!»

— Я буду, папа, — Яна улыбается, но слезы продолжат течь по ее щекам, лаская кожу. Девушка аккуратно кладет бумагу обратно на стол, и в следующий момент ее тело содрогается от истерики. Она плачет навзрыд, не успевая даже дышать, хотя сейчас Рыбаковой кажется, что ей и не нужен воздух.

Сейчас она будет биться в истерике и громко рыдать.

А потом выйдет на улицу, улыбаясь, и будет счастлива.

Потому что она обещала это многим.

И она обещала это себе.

*

Свежий ветер подхватывает темные волосы девушки, словно убаюкивает их. На улице довольно прохладно, хотя снега уже нет. Несколько дней назад подряд была плюсовая температура, поэтому это и неудивительно. Большие бетонные блоки разной формы стояли по кругу, немного отделяя эту территорию. Они не были очень низкими, но и недостаточно высокими, чтобы на них нельзя было сесть. Также это место отделяли от школы большие деревья и несколько гаражей. Школа находилась недалеко за городом, фактически в лесу, а в таких зданиях стояли какие-то старые вещи со школы и даже старая машина директора. Это место называлось «Курилка». На этой площади курили все, даже самые послушные отличники. Те, кто имел больше власти, дымили в некоторых кабинетах и на крыше школы, ну, а те, кто не имел привилегий, попыхивали здесь.

Яна не курила, она просто хотела посидеть в тишине, и сделать это можно только сейчас. Девушка просто не хотела больше находиться в душном актовом зале, терпя громкие звуки, сливавшиеся в монотонный шум. У нее совсем чуть-чуть болела голова от долгого плача, но она не жалела, ведь с этими слезами ушла и вся боль. Ближайшие несколько недель она будет скучать по папе немножко меньше. И Рыбаковой даже не было стыдно, что оставила там Свету одну. Тем более, блондинка поймет, что ее подруге просто было жизненно необходимо выйти на улицу.

Темноволосая так задумалась, что даже не замечает как к ней подходит мужская фигура. По сути, она здесь никого не видела, поэтому сначала ей даже кажется, что это галлюцинации, но потом девушка крепко цепляется взглядом фигуру.

— Привет, — напротив нее стоит ее друг. Тот юноша, с которым она обсуждала любимые фильмы, тот человек, который так смешно шутил, тот парень, который чуть не изнасиловал ее несколько дней назад. На лице Артема красовалось несколько царапин и синяки. Но сказать, что это портит его, значит — солгать. Мечников продолжал быть таким же красивым, даже когда хромал на правую ногу. — Я… — парень замолкает, внимательно наблюдая за тем, что девушка не вскакивает и не бежит от него или даже не пытается его остановить. Она просто смотрит. Так пронзительно смотрит, что даже мурашки бегают по коже. Он останавливается на расстоянии вытянутой руки. Ее вытянутой руки. А это всего лишь несколько десятков сантиметров. Очень мало. — Я мудак, Ян, — парень улыбается, но Рыбакова видит, как горчит его взгляд и как ему тяжело. Девушка вымучено улыбается, опуская глаза. Да, она полностью с ним согласна.

— Когда это все началось? — Рыбакова говорит это тихо, но не шепотом. Она не поднимает глаз, а Артем, словно забывает, как дышать. Его подруга, которую он так любит, не хочет на него даже смотреть. Парень прекрасно помнит, как Яна говорила ему — если она не смотрит на человека, значит, ей даже противно его видеть. После этих слов, он поставил себе цель: не делать ничего такого, что могло бы обидеть его девочку. Артем не выполнил своего обещания, он предал себя же. — Просто… — она замолкает, привлекая его внимание, и парень начинает еще сильнее въедаться в ее хрупкую фигуру взглядом. Пусть продолжает, ведь ему так важно, что она сейчас скажет, — я пытаюсь найти оправдание тому, что ты хотел сделать, — Яна говорит эти слова хоть и тихо, но так уверенно, что у него выходит весь воздух из легких, словно кто-то ударил его в солнечное сплетение. Насколько же эта девочка невероятна. Он сделал то, за что можно убить, а она ищет объяснение этому поступку.

— Ян, — выдыхает Мечников, отходя немного назад. Его глаза гаснут, и ему хочется просто убежать, а потом — с горя напиться. Потому что Артем слабый, а Яна — сильная. Он не знает даже, что сказать, ведь понимает, что те извинения будут водой. Прозрачные. Быстро утекающие. Совсем неуместные здесь. Парню даже не хочется смотреть на нее. Такую грустную, немного сломленную и чужую. Мечникову кажется, что больше он никогда не увидит ее ярких глаз, не услышит звонкого смеха и просто не насладится моментом с ней.

— Не смей, — юноша не смеет сделать даже шаг назад, как девушка рывком хватает его за руку, крепко стискивает, даже причиняя ему минимальный дискомфорт. Он безумно удивлен, поэтому резко поднимает глаза, глядит на лицо девушки и видит пронзительный, такой сосредоточенный и наполненный болью взгляд. — Не смей убегать сейчас, — она говорит громко, потом прикусывает губу, словно хотела ругнуться не очень приличным словом. Артем изучает ее взглядом, — когда я уже придумала тебе оправдание, — и Яна рывком обнимает его. Она хватает его за шею, поднимаясь на носочки. Мечников пораженно выдыхает, ведь она простила его. Юноша, не теряя ни минуты, обнимает ее и чувствует, как приятное тепло разливается где-то там внутри. Оно расслабляет и заставляет чувствовать себя живым. — Артем, — ее голос звучит где-то внизу, в области его груди и он немного наклоняется, чтобы услышать, — ты ел рыбу? — Рыбакова возмущается и это смешит парня. От его приглушенного и до жути сексуального смеха у нее подкашиваются ноги, мурашки табуном бегут по коже. — Не смейся, жутко воняет, — и она еще крепче стискивает его в объятиях, вдыхая запах его духов.

А он, и правда, ел рыбу.

*

Актовый зал еще не был до конца украшен. Многим даже казалось, что они не успеют к пятнице воплотить все задуманное в реальность. Возможно, это потому, что многие ученики прогуливали и ленились заниматься таким делом. Или же потому, что запланировано было слишком много. И плюс к этому — вместо подготовки какой-то придурок назначил собрание учеников школы прямо в актовом зале.

Если говорить откровенно, Яне жутко не хочется идти туда и слушать тот бред, который будет говорить любой из элиты, ведь они очень редко говорили что-то полезное для таких учащихся, как Рыбакова. Ей плевать на эти конкурсы и развлечения, что дают привилегии, ведь у девушки собственные правила, по которым она живет. А еще, вероятно, там очень жарко. Но Лиза позвонила ей еще минут пять назад и попросила придти, потому что Максим обещал сказать что-то очень важное. Именно поэтому Яна сейчас стоит около входа, опираясь спиной на стену. Если ей станет скучно или противно, она быстро и почти незаметно уйдет с этого собрания.

На передних рядах сидели несколько куколок, которые пытались быть ближе к элите. Там Рыбакова заметила и своих одноклассниц и уж очень мелких девчонок из девятых и восьмых классов. На вторых рядах сидел Шевченко с каким-то странным парнем, немного ребят с параллели, с ними — Злата и Кусинский. Абсолютно все обсуждали что-то совершенно неважное и громко смеялись. Темноволосую это начинало раздражать, поэтому девушка шумно выдохнула сквозь нос и стиснула зубы. Слишком много шума. Все эти люди слишком громкие.

— Всем привет, — на сцену выходит Сергей, внимательно изучая взглядом публику, будто он ищет кого-то. Серая рубашка на нем смотрится восхитительно, а мужественные руки, которые виднеются из-под закатанных рукавов, заставляют девушек на первых рядах просто пищать. — Вы здесь находитесь не просто так, — Рыбакова закатывает глаза на этой фразе, ведь она так совсем не считает. — Произошло изменение в правилах, касающихся последних вечеринок определенного сезона, — Шарапов поворачивается немного в правую сторону и улыбается. — Ни один парень не может насиловать девушку во время таких вечеринок. Если об этом кто-то узнает, то парень теряет все, что он имел. И его ждет ужасное наказание, — парень немного шипит, придавая своему тону угрозы и злости. Видимо, сам Сережа не знает, почему появилось такое правило, вот только Яна, у которой уже ладошки вспотели, точно знает, кого оно касается. Вот только боится она не за себя, а за Мечникова. — А также Максим посчитал нужным сделать голосование, ведь выборы довольно скоро. Кто за монархию? — Яну не удивило то, что абсолютно все в помещении поднимают руки, кроме нее, конечно. Ее удивило больше другое. С каких пор элита интересуется желаниями и мыслями своих подчиненных? Как бы грубо это ни звучало, но так оно и есть.

— Малышка, ты имеешь что-то против монархии? — Этот голос Рыбакова узнает из тысячи, хотя узнавать не понадобилось, ведь через несколько минут слышатся писк и аплодисменты народа. Сам Максим выходит на сцену, внимательно смотря на Яну, словно выделяя ее из толпы и ухмыляясь. В первых рядах, казажется, уже некоторых учениц инфаркт хватил. Вот черт. Рыбакова хотела просто немножко здесь постоять и тихонечко уйти, а не выдерживать эти взгляды, которые так и прожигали ее. — Будущая королева против монархии, — парень испускает смешок, на секунду опустив взгляд голубых глаз. Ему безумно нравилось выделять ее из толпы и дразнить. Ведь только тогда Максим сможет наблюдать за ее мимикой и слушать ее фразы. — Довольно необычно, — он разводит руками, и слышится смех с первых рядов. Рыбакова даже не замечает, как начинает ухмыляться, видимо, ссорится с ним — у нее уже рефлекс.

— Черт, — из нее вырывается немного истеричный смешок. Она сдерживала себя с последних сил, пытаясь не задевать никого и не комментировать ничего, но этот парень сам ее провоцирует. — Странно, что все они, — Яна бросает взгляд на толпу, которая уже затихла и внимательно наблюдала за этот перепалкой, — поддерживают монархию. Неужели они не могут жить без правил, созданных совершенно посторонними? Почему бы не создать свои правила и жить по ним? — эти слова ударяют по ушам присутствующих, и те начинают странно переглядываться, будто она открыла им глаза на что-то невероятное и неопознанное. Даже Табаков не ожидал такого результата от людей, которые так любят правила и ограничения. Они же обожают жить по чужой указке и желаниям. Тогда почему сейчас начинают смотреть так, словно их заставили? Его такая маленькая девочка умела говорить так громко, что слышал каждый. Громкие слова — это не те, что сказаны на повышенном тоне, а те, что дошли к мозгу, сердцу и заставили действовать.

— Тебе не нравится, что они живут по моим правилам, а не по твоим? — Провокация с его стороны не сработала, но Яна невольно задумывается над этим вопросом. Сначала она серьезно глядит на парня, который уже спустился со сцены. Аккуратно подперев стену, он выглядит довольно спокойно и расслабленно. Хотела ли Рыбакова, чтобы все они подчинялись ей и жили так, как хочет она? Хочет ли она развешивать ярлыки и их же срывать? Хочет ли она снова быть королевой? Нет. Ей не нужны куклы около себя. Ей нужны люди.

— Говоришь так, словно о куколках, а не о людях, — девушка выдыхает. Вся эта ситуация так напомнила ей прошлое, что захотелось даже умереть немного. Да, она вроде рассталась с ним, но оно еще немного царапало ее изнутри. — И нет, я не хочу, чтобы они жили по моим правилами, — Рыбакова смотрит на парня, замечая, как глубоко он дышит. Девушка улавливает, как плавно двигается его грудь от каждого вдоха и выдоха, и ей кажется, что она видит тот воздух, выходящий из его легких. Сама не замечая этого, она начинает дышать также. Смотрят друг другу в глаза и дышат. — Потому что не хочу ограничивать себя, ведь я меняю свои правила каждый день, — Яна выдыхает глубоко. Он это замечает и даже слышит. Люди в актовом зале начинают исчезать, их словно больше нет на этой планете. Ни человечка. Только он и она. И они смотрят. И дышат, — каждую минуту, — эти слова девушка говорит на вдохе, поэтому выходит немного скомканно, но всем ясно, о чем это она. Рыбакова видит, как зажигается его взгляд, и ее глаза тоже начинают пылать. Странно только то, что окружающие не замечают этой резкой смены атмосферы. Или замечают?.. — Каждую секунду, — она выдыхает эти слова и задерживает дыхание. Парень перестает дышать вместе с ней, и они теперь просто смотрят.

Максим срывается с места и хватает ее за руку, затем выбегает из актового зала. Она еле успевает за ним, но молчит и не противится. Девушка слышит стук своего сердца и чувствует: его сердце бьется также. Быстро. Рвано. Непривычно. Табаков бежит на старое крыльцо, и ему хватает несколько секунд, чтобы оказаться уже там. Парень нежно, но в тоже время со страстью дергает ее за собой. Эти коридоры кажутся ему слишком длинными, поэтому он прибавляет шаг. Ззабегает в первый попавшийся кабинет. Да, их резкий уход не остался незамеченным, но им плевать.

Девушка не успевает даже возразить, как он прижимает ее к стене и впивается страстным поцелуем в ее губы. Парень чувствует вкус клубничного блеска, а она — запах мятной жвачки, которую он, видимо, недавно жевал. Максим кусает ее губу почти до крови, после — зализывает рану. Он хватает ее двумя руками за лицо, опускает руку на шею. Парень совсем чуть-чуть стискивает ладонь, перекрывая доступ воздуха девушке. Яна впивается ногтями ему в руки, оставляя на них красные, почти кровавые следы. Максим рычит, заставляя ее еще больше вжаться в стенку. Тогда Табаков проводит ладонью по талии, опускает руку на бедро и стискивает его. Но он не останавливается на этом, юноша заводит руку ей за спину и уже теперь стискивает упругую ягодицу. Девушка кусает его за нижнюю губу, а пальцами крепче хватает за воротник и притягивает ближе. Закидывает ему сначала одну ногу на бедро, затем другую. Он подхватывает ее руками и ласкает ее язык своим. Девушка прогибается в пояснице и яростно отвечает.

Больше они не смотрят. И не дышат.

Теперь они просто любят.

*

На улице пахнет зимой.

Этот запах Яна не могла спутать ни с чем другим. Словно запахи льда, снега и холода смешались в один. Яна еще с детства различала ароматы сезонов. Чувствуя один из этих запахов, она представляла, что оказалась в снежном королевстве или в цветочном саду, где дозревают вишни. В общем, с фантазией у девушки было все очень даже хорошо.

Из-за этого аромата зимы Яна позволяет себе дышать полной грудью. Он проникает в легкие и словно замораживает ее изнутри. Но это не такой болезненный холод, который сковывает, когда тебе холодно. Это — мятная свежесть, только не во рту, а внутри. Спокойствие Рыбаковой прерывает телефонный звонок. Девушка засовывает руку в карман пальто и достает оттуда телефон. Звонит Макарова и, видимо, у нее какая-то важная новость, ведь слишком настойчиво блондинка пытается добиться ответа. Чаще всего она ждет несколько секунд после того как начала звонить, а затем отключается.

— Алло, — темноволосая поднимает трубку и слышит странные голоса на другом конце телефона. Кроме голоса Светланы звучит еще и грубый мужской. И после громкого: «Отстань!», Макарова все же приставила телефон к уху. — Света? У тебя все в порядке? — Яна оглядывается назад, а после продолжила идти, наслаждаясь звуком хрустящего снега и льда под ногами. И в этот момент девушке безумно хочется покататься на коньках или санках. Она прекрасно помнит, как с отцом каждое первого декабря ходила кататься… И как папа учил ее этому, осторожно придерживая руками, чтобы дочь не упала и не поранилась. Рыбакова также вспомнила, как мама смеялась, наблюдая за успехами детей, ведь Денис так и не научился кататься. А Татьяна слишком боялась вообще отходить от бортика и ездила нормально только тогда, когда Алексей помогал ей.

— Я тут, — слышится звонкий, но немного хриплый от криков голос блондинки. Видимо, она с кем-то ссорилась или просто громко общалась, — Привет, — сквозь этот голос, наполненный радостью, Рыбакова может понять, что подруга сейчас улыбается. Кстати, Света редко кричала или вообще повышала голос, но, если сейчас она это и сделала, значит, ее хорошо разозлили. Сколько Яна помнит — хорошо разозлить ее мог только ее сводный брат. Но он никогда не обижал ее серьезно, поэтому темноволосая была спокойна. Валентин однажды побил какого-то своего друга, тот нелестно выразился о его сестре. В тот день она и Макарова сидели у Светланы, а Валик пришел с друзьями на некоторое время, как он сказал: «В смысле, зачем я пришел? Присмотреть за своей маленькой сестренкой!». Тогда они сидели все вместе, и один из друзей парня сказал, что он бы хорошенько трахнул Свету, ведь внешностью она удалась. В этот момент самой блондинки не было в комнате. Яна уже хотела заткнуть этого «страстного любовника», но Валентин просто подошел и кулаком вырубил бедолагу. Макарова так и не узнала причину той драки была, а парень попросил Рыбакову молчать. — Все хоро… Иди погуляй! — крик блондинки отражается на лице Яны улыбкой. Так мило послать могла только она. На заднем фоне звучит мужской смех, и после него Света со свистом выдыхает в трубку. — Завтра идем за платьями. Я уже придумала, какое платье хочу. Наверное, неплохо было бы одеть синие или фиолетовое. Но вот с фасоном я уже точно определилась, — довольно заявляет девушка. Она всегда любила красиво одеваться и ходить по магазинам. — Поэтому завтра в три встречаемся около торгового центра и следуем моему плану. Я уже все расписала, — Яна прямо сквозь телефон чувствует, в каком предвкушении сидит ее подруга и как ей уже не терпится сходить за покупками.

— Хорошо, я поняла, — Рыбакова улыбнулась. Светофор мигнул зеленым светом для пешеходов и начинает отсчитывать положенные тридцать секунд. Яна выходит на дорогу, внимательно смотря себе под ноги. — Я еще пока не знаю, какое платье я хочу, но, наверное… Ой! — кричит Рыбакова, зажмуриваясь и прикрываясь руками. Телефон выпадает с ее рук и со звуком ударяется о лед на асфальте. Девушка не слышит уже криков подруги, она просто ждет удара. Черная иномарка останавливается около нее на расстоянии нескольких сантиметров. Слышатся скрип колес и крики людей, внимательно наблюдавших.

Рыбакова открывает глаза и резко смотрит на человека, выходящего из машины. Он с удивленным, даже шокированным лицом выбегает, рывком закрывая дверь. Это уже далеко не парень, а взрослый мужчина с легкой щетиной и модной стрижкой. Яна с уверенностью могла бы сказать, что он обладает красивым рельефным телом с сильными мышцами. Этого человека даже не беспокоит то, что на улице холодно — он выбежал из машины в легкой белой рубашке.

— Вы в порядке? — голос соответствует внешности. Глубокий и очень красивый. Как и взгляд зеленых глаз. Такие пронзительные глаза были у ее отца. Только он мог, словно проникать внутрь всего лишь взглядом. Краса этих глаз очаровывала. Рыбакова даже немного зависает, не отвечая на вопрос мужчины. — Извините, машину немного занесло. Вы не ранены? У вас ничего не болит? — этот совершенно чужой человек с таким родным взглядом подходит к Яне и внимательно смотрит в ее глаза. Девушка закусывает губу от слез, которые начинают выступать. Она так испугалась. И этот испуг, эти переживания сейчас рвутся наружу. — Девушка, все хорошо? — мужчина немного теряется. Что можно сказать или сделать для незнакомки, которая вот-вот расплачется?

— Я… Все в порядке, — Яна пытается сдерживать всхлипы и слезы, даже возможно небольшую истерику. Ее губы дрожат, поэтому говорить тяжело. Конечности холодеют. Темноволосой кажется, что еще секунда — и она рухнет на лед, ведь колени ее почти не слушаются. — Я просто испугалась, — девушка стискивает кулаки, начиная оседать на асфальт, но мужчина вовремя хватает ее за локоть.

— Вы уверены, что вам не нужно в больницу? — этот человек прищуривает глаза, и Яну бросает в жар. Какой же у него знакомый взгляд. Даже эти черты лица так похожи на черты ее отца. Наверное, в молодости папа выглядел также. Рыбакова осторожно качает головой. Она чувствовует, что ее начинает тошнить, и голова кружится. Но к врачам темноволосая бы сейчас не пошла даже под угрозой жизни. Ей так хочется обнять этого мужчину, как она бы хотела обнять своего папу. — Давайте я отвезу вас домой, — этот человек берет ее за руку и аккуратно подводит к машине. Сажает на переднее сидение, бережно пристегивая ремнем безопасности. Он относится к ней, как к маленькой девочке. И она, словно, знает его уже несколько десятилетий, доверчиво держит его за руку и идет туда, куда он ее ведет.

В машине пахнет кожей и сигаретами. Наверное, мужчина недавно здесь курил, открыв только форточку, ведь присутствует морозная свежесть. Только сейчас Рыбакова вдыхает нормально и начинает дышать полной грудью. С глаз скатывается несколько слезинок, и они текут по холодным щекам, оставляя влажные следы. Девушка даже не пытается вытереть их, а продолжает просто смотреть в одну точку. Когда мужчина садится, она начинает чувствовать нотки аромата его одеколона. Сладкий, но не приторный. Вот только этот запах ему не подходит. Ему нужен такой нежный и теплый аромат, чтобы он обволакивал и проникал под кожу.

— Где вы живете? И как вас зовут? — этот нежный тон и теплый взгляд исцеляют, вот только это официальное «вы» портит все. Как раскат грома среди ясного неба. Яна немного зажмуривается и тяжело выдыхает. Минута слабости закончилась, и эти ощущения начинают отступать. Рассудительность и чувство уверенности возвращаются, вот только комфорт и безопасность остаются. — Меня зовут Матвей, — мужчина нарушает молчание и представляется первым. — И давайте на «ты», ведь мне всего лишь двадцать три, — мужчина смеется, продолжая внимательно следить за дорогой.

— Меня зовут Яна, — девушка говорит это уже уверенно и даже улыбается, поэтому так быстро обращает внимание парня на себя. Он резко смотрит на нее и улыбается, словно ему тоже стало легче, вместе с ней. — И я живу недалеко отсюда, — только теперь Рыбакова примечает дорогу и осознает, где они находятся, — едете до конца этой улицы, затем поворачиваете на право. Там будет район с многоэтажными зданиями. И большой красный дом — этой мой, — девушка следит за тем, как Матвей внимательно ее слушает, и по его лицу видно, что он понимает, о чем она. Рыбакова опускает взгляд на свои колени и немного расслабляется. Тошнота начинает отступать, и головокружение уже почти прошло.

— Извини, Яна, — девушка смотрит на мужчину, но он продолжает следить за дорогой. Такой сосредоточенный и серьезный. Видимо, Матвей уважительно относилтся к правилам дорожного движения, и как человек — он понимающий и адекватный. Он не начал кричать на нее, а в первую очередь попытался успокоить. — Я сам не понимаю, как я не затормозил раньше, — мужчина стискивает крепко руль руками, а также — и зубы. Зол. На себя. Не каждый так умеет. — Кстати, — Матвей тянет руку к карману и вытягивает что-то. Только сейчас Яна вспоминает, что недавно потеряла телефон, и, честно говоря, она бы уже и не вспомнила о нем. Девушка даже не понимает, когда он успел его забрать, — держи, — он протягивает телефон, — не стоит терять свое, — довольно дельный совет, касающийся не только этого обычного устройства, его-то можно сейчас буквально везде купить. — Не благодари, — мужчина улыбается, даже не смотря на девушку. Но ей приятно.

Он поворачивает направо и вот уже виднеются многоэтажные здания. Красивый высокий дом красного цвета довольно сильно выделяется из-за яркого цвета и высоты. Он и правда немного выше всех других зданий, поэтому не заметить его довольно трудно. Мужчина ловко управляет машиной, и вот они уже едут узкими улочками, а теперь въезжают во двор.

— Извини еще раз, — Матвей улыбается, останавливая машину. Теперь он смотрит на девушку и отмечает, что она очень даже красива. По ее внешнему виду и манере общения можно понять, что красива она не только внешне, но и внутри. — Яна, стой, — он хватает ее за запястье, и Рыбакова поднимает одну бровь. Она уже была готова выйти из машины. Мужчина шастает рукой в бардачке и вытягивает оттуда молочную шоколадку с цельным орехом. — Держи, — Матвей протягивает ей плитку сладости в синей упаковке, — наслаждайся шоколадом и будь осторожна, — теплый взгляд зеленых глаз — и Рыбакова уже и сама улыбается. Так искренне. Так наивно. Так доверчиво. Как улыбаются дети своим родителям.

— Большое спасибо, — девушка кивает, прижимая шоколад к сердцу. Ей не хочется прощаться с этим человеком, ведь она, наверное, его больше никогда не увидит. Возможно, Яна больше не увидит таких родных глаз. От этого пустота заполняет сердце и ей хочется расплакаться. — И за то, что подвезли, и за шоколадку, — уголки губ дрожат, но девушка продолжает улыбаться, и она даже не замечает, как мужчина выходит из машины.

Матвей стоит прямо около нее и внимательно смотрит на нее. Он совершенно не понимает, почему эта девушка грустит? И почему так настойчиво пытается сдержать слезы? Он подходит еще ближе и обнимает ее. Так резко и крепко, что у Яны перехватывает дыхание. Отнего пахнет чем-то родным… и этим одеколоном. Она утыкается лицом ему в грудь, начинает тихонечко скулить. Девушка даже не знает, почему это делает. Ей просто хочется побыть немножко слабой и истеричной, а потом она вновь станет спокойной и язвительной, то есть — привычной Яной.

*

«Здравствуй, дорогой дневник! Сегодня я была слабой… Слабой и счастливой…

27.11.2017»

*

Ноги уже болят от длительных и таких изнурительных репетиций. Во рту пересыхает даже у Екатерины Евгеньевны от громких криков. Уже каждый помнит этот танец, а музыка уже вызывает приступ тошноты. Но не каждый мог так чувственно и плавно протанцевать, как требовалось. Многие кричали, плакали, злились и даже бились, но никто еще не сдался. После небольших скандалов все возвращались на свои места и танцевали как один механизм. Это поражает. Ведь такая синхронность в школе, где каждый сам за себя, невозможна.

— Еще раз, — кричит Катя, отходя в сторону. Женщина выглядит сногсшибательно, ведь каждый мог насладиться видом упругих ягодиц, обтянутых черными лосинами, а также — глубоким декольте, который открывала синяя блузка. Свои волосы Екатерина заплела в высокий хвост, а глаза подчеркнула довольно ярким макияжем. — Вы двое, — она кидает взгляд на парня и девушку, которые стоят дальше всех, — при поддержках аккуратно. Медленнее опускай ее, а не бросай, как мешок картошки, — в актовом зале раздаются смешки, и веселая атмосфера возвращается. Женщина садится на лавочку и тяжело выдыхает. Она поднимает свой взгляд на пары. Музыка начинает играть.

Екатерина смотрит на каждую пару, отмечая все их оплошности, и тяжело вздыхает. Практически у большинства были некоторые проблемы с чувственностью. Кому нужен сухой бесчувственный танец? Это даже танцем назвать нельзя. Просто набор движений. Кто-то равнодушно танцует, а у кого-то слишком много страсти чувств. Но больше всего ее удивляет пара, которая состит из разных, но и очень похожих людей одновременно.

Она. Такая яркая и запоминающаяся. Невероятно красива и опасна. Девушка, которая сама выбирает, а не ее выбирают. Борец за справедливость. Безумно страстная натура, невероятно принципиальная и твердая. Единственная, кто сможет дать отпор любому, единственная, кто погружается с головой в эмоции и растворяется в них, при этом не теряя рассудка.

Он. Твердый и совсем неправильный. Красив до ужаса и безумно сексуален. Хищный собственник с огромным чувством юмора. Парень с авторитетом и тяжелым словом. Единственный, кто сможет заставить трепетать сердце любой девочки, девушки или даже женщины. Страстен до дрожи в коленках.

Две личности.

Два садиста.

Два мазохиста.

Вместе.

И вот они вдвоем танцуют так легко и непринужденно. Максим хватает ее за запястье и прижимает рывком к себе, руками проводит по телу Рыбаковой. Яна разворачивается и обнимает его за шею. Глаза в глаза. Он дышит ее воздухом, а она — его. Тогда Табаков проходится нежно по ее рукам к ладоням и переплетает их руки. Начинается вальс. Невероятно аккуратно, но властно он ведет ее, и девушка подчиняется. Но это ненадолго. Через несколько секунд она вырывается, словно птица с клетки и выдыхает полной грудью. Тогда большими резкими шагами Яна преодолевает расстояние между ними и кружится около него, затем кладет свою ладонь на его грудь. Максим осторожно перехватывает ее руку, и они касаются друг друга буквально на несколько секунд, а дальше девушка держит ладонь в нескольких сантиметров от его руки. Они вместе танцуют вальс, не касаясь друг друга даже. А в глазах переливаются разными красками страсть и нежность. Удивительно, как они гармонично смотрятся. Только слепой не заметит этот взрыв чувств между ними. Теперь Табаков пытается поймать ее за руку резким движением, но девушка оказывается резче и хитрее, она моментально отдергивает руку, после — кружится. Так легко. Даже кажется, что она заливается сейчас звонким смехом и наслаждается вкусом…победы?

Они борются?

Нет.

Они танцуют?

Нет.

Так что же они делают?

Парень ловко поворачивается и хватает ее за предплечье и разворачивает, после чего рвано выдыхает. Яна поджимает губы и прищуривает глаза. Он бросает ей вызов, кто из них больше свободен в этом танце? Звучит глупо, но это так. Максим поворачивает ее спиной к своему лицу и закрывает глаза ладонями. Вот это уже немного не по сценарию. Они танцуют вальс. Черт возьми, как красиво это выглядит. Она же даже не касается его. А он всего лишь не дает ей видеть. Удивительно еще и то, что она доверяет ему, как себе, и позволяет вести в танце. Через несколько секунд Яна накрывает своими ладонями его руки и срывает их, словно повязку, с глаз. Разворачивается. Девушка толкает его в грудь и мелкими шагами подходит к нему, хватает его за шею. И теперь он не касается ее, а просто танцует вальс. Что же опаснее? Не видеть ничего и понимать, что в любой момент тебя могут заставить ступить на препятствие? Или осознавать, что твое дыхание сейчас в руках совершенно другого человека и только он повелевает тебе, когда вдыхать, а когда выдыхать? Екатерина еще никогда не думала, что вальс может быть страстнее танго или фламенко. Но, наверное, все, что делают эти двое, так наполнено вожделением и азартом. Они словно окунаются с головой в этот жар, в это влечение, в эти эмоции. Огонь поглощает их полностью, вызывая тягу и желание друг к другу.

И вот когда играют последние аккорды музыки, Яна и Максим словно просыпаются от сна и резко поднимают глаза друг на друга, даже немного отстраняясь. Они начинают танцевать обычный вальс, но вдыхают и выдыхают одновременно. Откуда эта волшебная синхронность? Яна начинает вести в танце и делает все немного быстрее, чем это нужно, но это не портит внешней картины, потому что она действует сознательно, при этом еще и язвительно улыбаясь. А Максим позволяет ей эту шалость и молча терпит. И вот они останавливаются. Яна отходит немного от парня, но он перехватывает ее ладонь и целует в руку. Так осторожно. Так нежно. Так влюбленно.

Они живут в собственном мирке чувств и желаний.

Который они создали из страсти и нежности.

Из любви.

*

После такой длительной и утомительной репетиции, пить и даже есть хотелось безумно. Поэтому всем составом, который находится в зале, и даже несколькими ребятами, что прогуливали неподалеку, ученики направляются в столовую. Все что-то громко обсуждают и смеются, каждый заряжен позитивом и энергией, и именно это и радовало. Вся эта толпа даже не представляет, как будет выглядеть весь этот праздник со стороны, но они уверенно твердят: это будет лучшее, что могло с ними случится за последнее время. На самом деле в этом светском бале была и темная сторона. Дело в том, что после двенадцати, ровно в тот момент, когда салюты перестанут украшать ночное небо, начинается самый настоящий «движ». На эту часть остаются совершенно не все, ведь множество девочек до сих пор считает, что это очень приличное мероприятие, где больше одного стакана шампанского никто не пьет. Так и есть. Только к полночи. Потом все запреты растекаются, как и алкоголь в крови подростков, а границы стираются, показывая истинное лицо каждого. И только, внимание, элита решает, кого оставить смотреть и участвовать в этой преисподней. В прошлый раз на этом балу осталось только сто человек из семьсот возможных. А в этот раз Максим решил пригласить всех. Даже маленьких восьмиклассниц, которые после нескольких минут убегут прочь. И самое страшное — игра «Чистилище». Суть ее заключается в том, что тебе задают семь самых сокровенных и очень тайных вопросов, на которые ты просто должна честно ответить. Практически всегда играет не больше десяти человек, потому что многие трусят. А если серьезно — все боятся, что их секреты узнают, но не каждый это признает.

Янины ноги болят просто ужасно. Она даже не хотела идти в столовую и покупать уже привычную воду, но Максим считает, что девушке нужно поесть, поэтому, взяв ее за руку и игнорируя ее недовольство, ведет за собой, как капризного ребенка. Многие удивлялись такому королю, но никто, абсолютно никто не осуждал. Казалось, что все ученики знают о нелюбви Рыбаковой к еде, ведь те скандалы, что устраивала ей Света на всю столовую, не услышать было трудно. И можно было заметить, что все эти чужие люди радовались каждой съеденной ложке супа или чего-то другого темноволосой. Они настолько привыкли к этому сумасшествию, что проблемы с питанием Яны автоматически становились проблемами всех остальных. И это удивляло, потому что в этой школе ты сам за себя.

Несколько шагов и возмущений девушки, и вот они уже в столовой, где он сажает ее за стол и идет к буфету. Рыбакова тяжело выдыхает и хмурится, поджимая губы. Тогда девушка со рваным вздохом опускает голову на стол и подкладывает руки под лоб. Ее даже начало немного тошнить от ощущения предстоящей еды и различных запахов из кухни. Пахло и супом, и манной кашей, и кофе, и даже шоколадом. Яна внимательно следит за фигурой парня, приближающейся к буфету. Черная майка не скрывает ни этого сильного торса, ни широких плеч, ни рельефных мышц на руках. Она всматривается в хищную походку и невольно вспоминает яркий запах, который преследовал ее во время тренировки.

— На что ты так засмотрелась? — насмешливый мужской баритон с другой стороны шепчет на ухо Яне эти слова, и она от неожиданности даже задерживает дыхание и резко поворачивает голову к источнику шума. Буквально на мгновение она соприкасается носом с Кусинским. Большие голубые глаза смотрят на нее с неподдельным интересом и насмешкой. Но в них нет этого пафоса, который раньше всегда сочился из его взгляда. Девушка переводит взгляд на его губы. Бледные, местами потрескавшиеся и изогнутые в привычной усмешке. Гладко выбритый острый подбородок, небольшая ямка под губами. Тогда она опускает взгляд на его мощную шею, скользит взглядом по кадыку, и возникает легкое желание коснутся его. Рыбакова даже чувствует слабенькое, но ощутимое покалывание на подушечках пальцев. Красивый. После она изучает темно-серую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц, и замечает висящий на шее крестик. Яна невольно поднимает руку и, под удивленный взгляд парня, осторожно отодвигает воротник рубашки и касается украшения. Она мимолетно касается ледяными пальцами горячей кожи и чувствует, как Андрей судорожно выдыхает ей в губы, а его тело напрягается. Чувствительный. Очень чувствительный. Яна держит в руках холодный металлический крестик с красивым рисунком Иисуса и внимательно смотрит на него, будто не верит своим глазам.

— Верующий… — Рыбакова резко поднимает голову, забывая на каком опасном расстоянии находятся их лица. И пораженно выдыхает, когда она на миллисекунду соприкасается с ним губами, а носом проводит по щеке. Так близко с ним она никогда не была. Эти слова не являются вопросом. Это скорее утверждение. Они пораженно застывают. Удивляет только то, как другие ученики пока не заметили этот запах. Запах недосказанности и взаимной боли. То, насколько эти двое похожи, сбивает с толку. Идеальная королева и идеальный принц, который мечтает стать королем. Жестокая и властная девушка и холодный и беспощадный парень. Маленькая и наивная папина дочка и улыбчивый и немного рассеянный мамин сын. Сгоревшая в собственных чувствах и убитый безответной любовью и предательством. Две души с совершенно разными вкусами идеалами и принципами. Две человека с своими собственными желаниями и играми. Но так похожи. Два неидеальных идеала.

— Еще с самого рождения, — он хватает ее холодные пальцы, неловко загибая их в кулак своей большой горячей ладонью. Яна не сопротивляется, а только расслабляет руку, словно помогая ему совершить задуманное. Его хриплый от природы баритон успокаивает ее, а его крепкие длинные пальцы стискивают немного дрожащую ладонь. К чему эти нежности — никто не понимает. Им даже плевать, что на них могут смотреть ученики или вскоре вернется Максим. Яна наклоняется ближе и кладет свою голову ему на плечо, вдыхая аромат его туалетной воды. Что-то морское с нотками какого-то коктейля, потому что чувствуется сладкий привкус.

«А у Максима совершенно другой…»

— Ты будешь гореть в Аду и без суда, — она язвит, но ее голос, словно эхо, раздается в помещении. Вот только говорит она шепотом где-то в области его шеи. Такое спокойствие очень ново для нее, тем более с этим парнем, ведь раньше они чуть не поубивали друг друга. Андрей продолжает держать ее руку, а другой она держит в руке крестик, а тогда так осторожно опускает его и хватает в кулак вместе с рубашкой. Одежда мнется в этом месте, но им плевать. Яна слышит размеренный глубокий стук его сердца и дыхание. У него плавно и мягко бьется сердце: он совершенно в нее не влюблен, и это расслабляет. Девушка начала немного презирать тех, кто в нее влюблен. Эти действия скверны, но она боится таких людей, поэтому так и делает.

— Вместе с тобой, — он шепчет эти слова на выдохе и смотрит куда-то вперед. Яна следит за траекторией его взгляда, внимательно изучая учеников с той стороны. Там стоит множество ребят. Большинство смеется, говорит, но все едят. Тренировка и правда отобрала у них все силы. Вот только в глаза Рыбаковой сразу же бросается ее одноклассница. Ольга Ефремова. Умница и красавица. Жертва «Черного Принца». А теперь уже и объект заинтересованности Андрея Кусинского. — Не хочешь прогуляться в саду? Или покурить на крыше? Может, перепихнуться в туалете? — Последнее предложение вызывает у Яны дикое отвращение, она даже морщится, будто съела даже не кислое, а именно горькое. Не дай Бог, в которого этот парень так верит, такому случиться.

— Мне кажется, ответ ты и сам знаешь, — Рыбакова приподнимается и осторожно встает на ноги. Табаков куда-то пропал со своей едой, а ждать здесь до ночи не входит в ее планы. Она поправляет хвост на голове, затягивая его еще туже. Ярко улыбается и протягивает парню руку, будто этим жестом закрепляя их перемирие. И Андрей сначала внимательно смотрит на ее ладонь, переводит взгляд на ее лицо, а потом улыбается. Он берет ее за руку и издает смешок. Они — как маленькие. Юноша поднимается, прячет крестик за рубашку и поправляет воротник.

— Ну что, — Кусинский проходит теплым взглядом по лицу новой подруги и, все еще держа ее за руку, идет в сторону двери. У него почему-то слишком позитивный настрой, и Рыбакову это безумно удивляет. Ведь только что он задумчивым взглядом смотрел на Ольгу, — теперь в туалет? — после этой фразы он следит за поджатыми губами и возмущенным взглядом зеленых глаз, заливается смехом, привлекая внимание недалеко стоящих ребят.

***

========== Часть 16. Вчера и сегодня ==========

— Ты готова поговорить о своих грехах? — Андрей галантно пропустил девушку на выход из душного помещения школы. На отопление в такой школе денег не жалеют, поэтому здесь чаще жарко чем холодно. — Ну же, — задорно прошептал парень, немного отходя от девушки и тяжело выдыхая клубы пара, — поделись своим скелетами в шкафу, — он говорил так легко и так непринужденно, словно они болтали о погоде. Яне же знала, что внутри парня все переворачивается и сжимается. На протяжении всей жизни мы меняемся, переворачиваем сто раз страницы и начинаем писать свою жизнь с нового листа, но те чернила на предыдущих страницах останутся, они будут нам напоминать всю жизнь кем мы были, и что мы делали. Мы меняем себя, а не свое прошлое. Кусинский улыбался и даже в его глазах девушка видел тот яркий огонек веселья, но он топился в океане печали.

Он пришел не просто так в столовую и сел около нее.

— Сегодня я слушатель и зритель, — Яна обернулась к нему только верхним корпусом тела и мягко улыбнулась, а тогда опустила взгляд, прикусывая губу. В животе словно что-то дернулась, и она, не желая того, прикоснулась к животу. Чувство вязкости наполнило ее изнутри, словно она впитала в себя всю грязь собеседника, которая закрывала ему рот.

— Говори или я заставлю тебя, — это подлый прием, но только так она точно знала, что заставит его рассказать что-то или хотя-бы начать. Кусинский не любил подчинятся, а, тем более, девочке, которая бы вытрясла с него все: от первой обиды к вселенской злости к такому чувству как любовь. Яна села на лавочку около входа в сад и закрыла глаза. Мороз пробирал до дрожи, но возвращаться и одевать пальто ей не хотелось. Девушка бы испортила момент, ведь сейчас этот юноша «голый». — Она красивая, — уголки губ Рыбаковой приподнялись, потому что она почувствовала взгляд Андрея. Горький такой, немного острый и очень чувствительный. Если бы она сейчас открыла глаза — расплакалась бы за секунду, — и чудная, — темноволосая зарылась пальцами в волосы. Руки промерзли полностью, а ноги уже почти окоченели: она их почти не чувствовала. А еще ей хотелось плакать. За него. Ведь он парень и стереотипное мнение общества мешало ему настолько открыто проявлять свой внутренний дискомфорт. — А еще ее зовут Ольга, и она даже не очередная жертва «Черного Принца». Она — любовь, — только сейчас Рыбакова позволяет себе открыть глаза, чтобы увидеть реакцию Кусинского. Стоит. Ровно и очень уверенно. И спиной к ней. Печально. Спереди совершенно другая картина же.

— Заткнись, — шипит юноша, пытаясь собрать остатки самообладания. Ему не хотелось говорить с Яной о новом, он хотел обсудить старое. То, что накипело. И пригорело. На сердце. Причем оставляя жуткую корочку, которая колит и печет, когда не надо. Андрей понимал, что она начала вытягивать из него грязь силой и это очень болезненно. Уж пусть он сам сделает в себе одну дырку там, где нужно, и это месиво вытечет, чем она будет делать дырки в разных местах, пытаясь найти нужное место. — Не хочу быть дырявым, — парень говорит первое, что попадает на ум, а на вопросительный взгляд знакомой улыбается, пряча улыбку за кашлем. Видимо, ей такое сравнение на ум никогда не приходило. Кусинский садится около Яны и сразу же откидывается на спинку лавки. Девушка замечает, как двигается грудь парня при вдохе и выдохе. Ей снова хочется коснутся. Или взять его за горло и заставить прекратить дышать. — Как умирают люди своей смертью? Медленно, да? Может и мучительно… Мы же не знаем. И зачем они умирают? Пусть остаются, всем же места хватит, — юноша говорил и смотрел на облака. Эти вопросы такие детские. Будто мелкий мальчик, который потерял кого-то близкого спрашивает маму. Но ему не нужно ответа. Ведь ответа на эти вопросы никто не знает. — Я боюсь умирать своей смертью… Это как добровольно-принудительно уходить. Ты вроде можешь остаться, но тебе будет далее тяжело и больно, поэтому ты уже без лишних слов идешь сам. Тебя вроде и заставили, но ушел ты же сам, — Андрей застыл и прикрыл глаза, а тогда с диким непониманием посмотрел на Яну. Как на мать. — Я люблю Бога, но за это я его ненавижу, — парень стискивает кулаки и опускает взгляд. Ему хочется прикоснутся к крестику на шее, но он спокойно сидит. Ровно и уверенно. — Каждую неделю я ходил в церковь с бабушкой. Мы молились. Мы просили Бога здоровья для мамы и папы и моего старшего брата. Мы просили здоровья и счастья для каждого человека, который попадался нам в глаза. Бабушка так часто молилась за меня, что я считал себя супергероем, — он разглядывает свои ладони так, словно на них какие-то отметины. Яна внимательно следит сначала за губами юноши, а тогда опускает взгляд на руки. Тонкие длинные пальцы, широкое золотое кольцо, большие ладони и татуировка. Маленький крест на запястье, а сверху терновый венок. Очень красиво смотрится. — Однажды бабушка сказала мне так: «Я верю в спасение после мучений. А ты?» Я долго думал, что же это значит. А когда понял, набил эту татуировку. Терновый венок — это мучения. А крест — это спасение. Это, как путь к Богу. Сложно, но ты готов пройти все, чтобы стать чем-то больше. Я не понимал людей, которые не верят во Всевышнего. А когда они, ухмыляясь, спрашивали: «Где он?», я до последнего верил и знал, что он в каждом из нас. Бог везде. И я верил, что моя бабушка — святая. И еще с детства я понял, что вера — это не соблюдение постов или хождение в церковь. Это быть, как моя бабушка. Она всегда отвечала добром на зло, любила недостатки каждого и цвела, словно роза, когда слышала «Спасибо!» Лучший человек в этом мире, — Кусинский улыбнулся и потер ладонями лицо, а тогда запустил пальцы в волосы. Парень закусил губу, а тогда громко выдохнул. Рыбакова заметила этот густой пар из рта Андрея и незаметно для себя выдохнула следом за ним. Густой комок переживаний и слез этого человека медленно растекся по венам и сейчас жутко пек в области висков. — А после вчера она умерла, — уголки губ парня самостоятельно опустились. Он повернулся к Яне лицом, и она увидела этот взгляд. Его глаза наполняли боль и разочарование. — Видимо, мы недостаточно просили за бабушку в Бога, — Андрей откидывается на лавочку и смотрит в небо. Яна придвинулась ближе к парню и обняла его. Она положила свою голову ему на плечо.

— Главное — не переставай верить, ведь вера — это единственное, что помогает нам держатся в этом мире, — Рыбакова смотрит на крест на руке молодого человека и выдыхает. — Твоя бабушка не хотела учить тебя молится или ходить в церковь, она хотела, чтобы ты верил. Верил в лучшее, — Яна поднимает голову к небу и на ее щеку падает маленькая снежинка и быстро тает. Девушка иронично улыбается, ведь раньше считала, что такое бывает только в фильмах: когда погода понимает главных героев лучше зрителей. Темноволосая не отводит взгляд замечая насколько много их там, вверху. И как они стремятся упасть вниз. Глупые. Здесь же так грустно. — Верил в других людей и в себя. Она хотела показать, что вера и религия — совершенно разные вещи, — Рыбакова выдыхает клуб пары и прикусывает губу.

*

«Если Бог слышит, пусть передаст моему отцу, что я люблю его…

27.05.2014»

*

Почему нам так важно общественное мнение? Почему мы склоняем головы перед другими людьми и пытаемся подражать их идеалам? Почему мы не уважаем собственную индивидуальность?

Яна всегда знала, как выделятся и самовыражаться. И суть даже не в цветных ярких волосах, что всегда замечаются первыми мимо проходящими людьми и детьми, которые тычут пальцами на обладателей такой шевелюры. Суть даже не в милых деталях одежды, как чулки с котиками или фиолетово-розовых линзах одетых на глаза, цвет которых сладкого карамельного оттенка или, может, горького шоколада.

Ни одна материальная вещь не спасет тебя от твоей неуверенности.

Первое, что должно бросаться в глаза, это далеко не твоя внешность.

Мы все ищем рецепт счастья, используя для этого иногда самые грязные трюки, но всегда находим только мешок горечи и проблем. Кто-то набивает себе карманы деньгами и дорогими украшениями, что не всегда бросаются нам в глаза, пытаясь обмануть других, называя это собственным счастьем, а ведь именно они потом плачут над потраченными годами (слишком уж много времени у нас забирает накопление роскошных вещей), вытирая слезы обиды. Кто-то обзаводится большой семьей, и вроде этот человек счастлив, но где-то в глубине души он помнит мечты своей юности и до сих пор мечтает о приключениях, абсолютной непредсказуемости и умениях находить выход из любой ситуации (а сейчас нужно подавать пример взрослого человека, который должен признавать свои ошибки).

— Какое платье ты хочешь? — задорно спрашивает Светлана, которая готова оббегать всё заведения в этом большом торговом центре. Она прямо вся светится, а только недавно возмущалась в пробке на ухо Валику, который любезно согласился их подвести, что «эти козлы купили себе права и считают, что эта бумажка научит их ездить». И Рыбакова согласна. Сейчас важно не то как ты знаешь и умеешь, как преподаешь, а есть ли у тебя красивая бумажка, за которую ты отдал неземные деньги.

Яна всегда удивлялась ее образу. На вид такая себе девушка-блондинка, немного типичная барби, помешана на покупках и шмотках. Не понимает физики и химии, а также математики за что так часто встречает взгляд от преподавателей этих предметов в стиле «Глупая сучка, даже элементарного не знает», но сильна в иностранных языках. Знает не только стандартную базу в виде: русского, украинского и английского, а также владеет польским, немецким и, конечно же, лучшим языком по ее мнению — французским. Еще немножко усилий и Светлана выучит и шведский — любимый язык ее бабушки. Хоть и выглядит она местами глупой, Макарова совершенно не является истеричным и громким человеком, которого всегда очень много. А еще она жестокая. Наверное, эту черту характера она где-то переняла немножко у Яны. Рыбакову очень удивил момент, когда она застала Свету еще в седьмом классе в дома в очках, и она читала «Божественную комедию», а тогда так вдохновленно сравнила «Энеиду» украинского писателя Котляревського и «Энеиду» Вергилия. Это была та настоящая часть маленькой девочки Светы, которая отображала ее истинное «Я». Любительница саморазвития, и где-то там и плавала маленькая мечтательница и тихоня. Рыбакова помнила ее такой. Где-то в классе пятом Макарова была идеальным примером тихони и очень искренней девочки, которая ненавидела сплетни, подлых людей и проблемы. И что заставило ее так изменится за период осенних каникул не знала даже Яна. У каждого человека свои причины или проблемы, из-за которых он ломает себя и строит заново, а открываться блондинка даже не думала. Она словно носила всегда серую ленту на волосах, а в один момент без горечи сорвала ее и пустила за ветром.

А когда Света задала этот вопрос, Яна тяжело выдохнула. Зачем ей одеваться красиво, если внутри она тоже красива? И все они об этом знают. Ей не нужна эта внешняя яркость, она яркая внутри.

— Вот это платье очень красивое, — Рыбакова перевела взгляд на маленькую и очень милую консультантку. На именной карточке красивым почерком было аккуратно выведено имя «Маша». Эта женщина выглядела на двадцать три-четыре. Очень миниатюрная, с волнистыми волосами, цвета карамели и яркими зелеными глазами. Теплая улыбка украшала ее лицо и около глаз виднелись мелкие морщинки, но девушка словно излучала свет. Она любила людей. Одна с немногих в наше время. — Черный цвет придает вам загадочности. Можно попробовать еще и красный. Красный, возможно, будет даже лучше, — Маша склонила голову набок и опустила глаза. Она вспоминала какие платья еще у них имеются. — Или, может быть, синий? — Маша убежала в другой зал этого магазина в поисках платья.

— Ты в порядке? — Яна обернулась на голос, и Света в ярко-голубом платье поправляла длинные волнистые волосы. Она была безусловно красива в нем, ведь оно подчеркивало ее узкую талию и открывало прекрасный вид на глубокое декольте. Несколько блестящих камней украшали широкий пояс, а кружевной вверх придавал ему роскоши. Но Рыбаковой хотелось блевать. Настолько приторно выглядели эти яркие цвета и яркие камни. Девушка шумно сглотнула и резко отвернулась. Глаза болели и голова тоже раскалывалась на части.

«Я буду в порядке, когда ты снимешь это уродство с себя», — хочется прошипеть Яне, но она прикусывает губу и идет вперед к зеркалу. Внимательно рассматривая себя, она тяжело выдыхает. Красивая. Вот только немного несчастна. Сердце быстро стучит, словно сейчас выскочит, а на душе так неспокойно. И покалывает кончики пальцев.

— Д…Да, — она разворачивается к Светлане и пытается успокоить внутреннюю бурю. Ее лицо серьезно и непроницаемо, словно она сейчас выбирает далеко не платье на бал, а подписывает важный договор. Блондинка хмурится, а тогда поднимает одну бровь, — я в порядке, — Рыбакова пытается искренни улыбнутся, но получается фальшивая кривая улыбка, которая тонет в глубоком кашле. Макарова не должна ее увидеть и не должна ни в чем подозревать подругу. «Я не в порядке».

— Мне кажется, ты лжешь, — о, боже, пусть прекратит смотреть на Яну ее же взглядом. Таким внимательным и пронзительным. Когда она успела перенять ее фишку? У темноволосой невольно поднимается бровь: что это за бал-маскарад? Почему Светлана нарядилась в ее образ? А кем тогда быть Яне? — Ты выглядишь так, словно я тебя застукала за чем-то неприличным, — Макарова начинает снимать платье. — Помоги мне, — но девушка стоит в сторонке и наблюдает за подругой. Тогда Света тяжело выдыхает и пытается снять его самостоятельно. — Ведешь себя, как ребенок. Прекращай, Яна. Мне становится скучно, — это было жестоко. И Рыбакова прикусывает щеку изнутри, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего и обидного, — и надеюсь, скучно становится только мне, — лукавая улыбка светловолосой срывает замок на двери, где хранится стервозность Яны.

— Сними его, — тихо говорит девушка. «Я пытаюсь», — отвечает Света, упорнее пытаясь снять платье. Яна подходит рывком к подруге и стягивает молнию, и платье легко слетает вниз, оставляя подругу в одном белом нижнем белье, и последняя застывает, как под гипнозом. — И меня сними, — шепчет Рыбакова, а тогда облизывает губы и отходит. — Не хочу производить маленьких «Ян», — выдыхает темноволосая и рассматривает дороге платье на полу, — Перенимай мои фразы, шутки, взгляды. Но не теряй окончательно себя во мне, пожалуйста, — и в ее голосе действительно скользит мольба.

*

«Я так его люблю.

Безумно.

Но я так боюсь потерять себя в нем, поэтому полностью меняю себя…

30.10.2013»*

*

Утро, на удивление, выдалось солнечным, но довольно холодным. Температура опустилась ниже нуля, а вся улица покрыта снегом. На окнах дедушка Мороз нарисовал красивые узоры, и Яна невольно залюбовалась, проводя подушечками пальцев по их контуру. Милая улыбка только украсила ее сонный немного неряшливый вид.

Атмосфера в доме располагала к чаю и сну. Глаза наливались свинцом, поэтому жутко хотелось их сомкнуть и уснуть крепким сном младенца. Но девушка продолжала сидеть за столом на кухне и смотреть изучающим взглядом в окно. Только сейчас она чувствовала себя относительно уютно и даже легкая тревожность ушла. Терзали только слова сказание Светланой и сказание Светлане. Но Рыбакова предпочитала засунуть из куда-подальше и насладится зимней атмосферой. Совсем скоро ведь декабрь, тогда Новый год, а потом Рождество. И темноволосая словно почувствовала запах новогодней выпечки, а особенно шоколадных пряников с белой глазурью и мелкой карамельной посыпкой. Это своеобразная традиция ее семьи. На Новый год папа с мамой всегда пекли эти пряники и варили ягодный кисель. Яне папа рассказывал, что так делал еще его прадед, вот только вместо сладкой белой глазури, он использовал малиновое варенье, которое делала его жена, соответственно прабабушка Дениса и Яны. В школу девушке совершенно не хотелось. Там совсем же иная атмосфера. Там сложно дышать и искренне улыбаться.

Очнулась Яна только тогда, когда услышала настойчивый звон в дверь. Она слезла с кресла и поспешила в коридор. Пройдя мимо зеркала, темноволосая взглянула на себя. Свободная футболка и мягкие пижамные штаны — идеальный наряд для встречи гостей. На щеке красный след от подушки, а под глазами легкие синяки и растрёпанные волосы. Сначала девушка попыталась привести в порядок волосы, а потом, тяжело выдохнув, бросила лаконичное:

— Плевать.

Открыв дверь, Яна была очень даже удивлена. На пороге неуверенно переступала с ноги на ногу, с растерянным взглядом Светлана. Непривычно собраны в пучок длинные светлые волосы, полностью открывали обзору симпатичное личико или просто больше положенного. Создалось ощущение, будто Рыбакова увидела свою подругу обнаженной. На ее лице не было макияжа, даже стандартной туши, зато большие, красивые глаза закрывали очки с серой оправой. И как бы Яна не умела управлять эмоциями удивление все-таки проскользнуло в ее глазах.

— Впустишь? — виноватый и такой тихий голос прошелся мурашками от шеи до копчика Рыбаковой. Не так говорит главная сплетница и безумно влиятельная девушка в школе, так говорит закомплексованный подросток. У голоса нет громкости, зато есть глубина. И девушка теряется: что же лучше? Невольно ее тело отступает и пропускает подругу внутрь, хотя разум еще обижен. — Спасибо, — робкий звук соскользнул с губ Макаровой. Девушка медленно снимает теплую зимнюю куртку и вешает ее в шафу, около входа, а тогда снимает теплые кожаные сапожки. Щеки и нос Светы заметно покраснел после уличного мороза. И это заставляет Рыбакову улыбнутся. Какая же она все-таки милая и нежная. — Я принесла вино и эклеры с вишневым вареньем, — светловолосая немного сжалась под пристальным взглядом Яны, а тогда и вовсе сделала шаг назад.

— Вот как, — улыбнулась владелица дома и переместила взгляд с лица подруги на пакет в ее руках. Она только его заметила, а если Светлана бы не сказала, темноволосая его даже бы не заметила. — Проходи, — девушка проследовала на кухню, слушая сопение Макаровой за спиной. Похоже у нее насморк, а это очень странно, ведь блондинка очень редко болеет.

Звон бокалов заставил Свету, словно очнутся ото сна, и она резким движением вытянула с белого, как снег, пакета в голубой горошек вино и пачку сладостей. Яна спокойно достала штопор и легко открыла вино, а тогда ловким движением пересыпала эклеры на тарелку.

— Я не хочу в школу, — бросает Макарова, а тогда делает глоток вина и прижмуривается от наслаждения. Вкусное и сладкое. Привкус отдает немного черникой. Давно она не пила вина. На всех вечеринках ей так хотелось быстро, хоть и не вкусно, что она постоянно пила водку, а любимое вино откладывала на потом. Им нужно наслаждаться. Яна выпила уже немного больше, а сейчас наслаждалась маленьким эклером.

— Сир просто тает во рту, — еще немного и девушка замурлыкает. Она действительно безумно любила всякие пирожные, тортики и кексы, но ела их крайне редко. — Я тоже не хочу в школу, — темноволосая перевела азартный взгляд на блондинку. Света только подняла одну бровь в немом вопросе. — Да, и в принципе, нас никто не заставляет туда идти. Не думаю, что мы настолько незаменимы, — девушка подмигнула подруге, а тогда выбежала в зал и включила музыку. — Предлагаю остаться у меня и выпить за завтрашний день и за все последующие тоже, — Рыбакова со смехом подняла бокал, а тогда последовал характерный звук удара стекла об стекло.

«Я не хочу молчать.»

«Но я боюсь ее потерять.»

*

Угасает любовь, симпатия, дружба

— пойми:

Ты, безусловно, кому-то нужен

Но, как и все — заменим.

*

Шум от воды медленно убивал тишину почти пустой квартиры. Он звучал очень приглушенно и тянулся, как карамель, по позвоночнику, вызывая мурашки. Стук стекла о металлическую поверхность выдернул девушку из раздумий. Яна передернула плечами и тяжело выдохнула. Тревожность снова собиралась комом под грудью, где-то в области солнечного сплетения, и надрывно резала тупым ножом. Сильно не болело, но вызывало дикий дискомфорт, от которого хотелось выть и сгибаться пополам. Жестокая пытка чувствами.

Светлана помогла убрать в комнате и ушла домой, ссылаясь на головную боль от вина и маму, которая обещала вернутся сегодня пораньше. Эта была ложь. И Яна поняла это сразу. То, как блондинка неловко улыбалась и кусала губу, отводя взгляд, выдавало ее полностью. И у темноволосой было странное ощущение, что Макарова и не хотела скрывать тот факт, что это ложь. Ее глаза, будто кричали, помоги мне или я разрушу себя сама, и впервые Рыбакова не знала, как ей помочь. Она даже не могла догадаться о проблеме, которая и разрушает ее подругу.

— Почему ты так устала, Яна? — девушка шепчет эти слова и садится на табурет, прикрывая глаза. Ее руки тяжело падают на стол и на них она упирается головой. Красивые темные волосы спадают вниз и щекочут немного щеки. — Когда ты успела так измучится? — продолжает шептать Рыбакова. Сейчас ей кажется, что что-то ломается, и она не силе это починить. Ей так хочется, чтобы мама и Денис сейчас были дома и разрушили ее одиночество. Чтобы Денис весело рассказывал о сегодняшнем дне в школе и о девочке Насте, которая ему нравится, но он это не признает. Чтобы мама звонко смеялась и улыбалась, слушая истории сына, а тогда позвала всех кушать. Ей бы так хотелось увидеть здесь и папу.

Но. Сейчас. Она. Одна.

«Одиночество — тоже пьедестал». Эту фразу девушка услышала еще в детстве, будучи угловатым, немного неловким и рассеянным подростком, который впитывает любую информация, словно губка. Тогда она и начала формировать свой характер: стервозность, колкость и публичность. И Яна была совершенно не согласна с этой фразой. Престол — это власть и контроль. А кем править, если ты один? Кто будет тебя слушать и реагировать так, как ты этого хочешь? Престол — это возможность управлять толпой. Нет. Это совершенно не так. Самое тяжелое и лучшее мастерство — это управлять собой. Своими привычками, чувствами и желаниями. Уметь слушать себя и свое тело. Контролировать свои слова и отвечать за них. В первую очередь, ты должен интересовать себя, а тогда и люди потянутся к тебе. Вот что девушка осознала с возрастом. Тебе не нужны люди, если ты сам интересный. В этом и секрет интровертов. Это и есть внутренние спокойствие и понимание. Замкнутость — это не болезнь. Это любовь к себе, которая не является синонимом к слову «эгоизм».

Телефон издал довольно неприятный звук, который означал, что батарея уже на исходе. Яна встала и потянулась вверх, разминая шею. А тогда смачно зевнула, прикрывая рот рукой. Взглянув на экран телефона, она заметила входящее сообщение.

Моральный урод 21:53

Надеюсь, ты не спишь.

Я так устал за последнее время, если честно.

Поэтому завтра я хочу просто насладится моментом.

Атмосферой.

И чувствами.

К тебе, кстати.

Поэтому хочу спросить, и твой ответ мне очень важен.

Ведь он решит все.

Хорошенько подумай.

И я не расстроюсь, если ты ответишь глубокой ночью, разбудив меня.

Или даже завтра утром. Я не хочу на тебя давить.

Только очень хорошо подумай и прислушайся к себе, чтобы потом не пожалеть.

Ведь та Яна, которую я знаю, и которая вызывает во мне эти эмоции, всегда слушает свои чувства и желания.

Отключи мозги и мнение людей. Даже самых близких.

Я знаю, что многое прошу, но, обещаю, ты не пожалеешь.

А теперь:

Давай все сделаем так, как хотим, а не как надо?

Яна улыбнулась. Столько слов он ей даже не говорил, не то, что писал. Похоже, писать он больше любит чем говорить. И ей даже захотелось изменить эту жестокую подпись в собственном телефоне. Ведь искренние люди — лучшие. А эти слова не звучат, как ложь.

Мелкая стерва 21:59

Мне не нужно время.

Я не стану будить тебя ночью или заставлять ждать до утра.

Тут нет, о чем думать.

Я готова ответить тебе прямо сейчас.

И тебе придется принять мой ответ.

Я согласна с тобой.

Я не буду слушаться своего разума и людей. Я буду бросаться с головой в чувства, даже не думая о последствиях.

Вот только, пожалуйста, не дай мне пожалеть о содеянном.

Обещаешь?

Моральный урод 22:01

Обещаю.

Пятница

Все во мне…о тебе,

Как мне быть?..

Если ты…

*

— Мы на славу постарались, — улыбается Мария, а тогда слышится звонкий звук стекла. На банкете разрешили подросткам немного шампанского, ведь каждый и так понимал, что они будут пить, даже если это запрещено. — Мы все молодцы, — девушка звонко смеется и делает глоток из бокала. На ней сегодня блестящее золотое платье со стразами, которое выгодно подчеркивает ее смуглую кожу. Правда впервые ей пришлось надеть не совсем стандартный для нее фасон, ведь платье не подчеркивало талии, а от груди уже свободно спадало вниз. Маленький животик нужно было скрыть. Волосы крупными локонами завиты и привлекательно струятся по спине. Ярко подведенные глаза и нейтральная помада придают ее образу загадочности. Действительно — модель с обложки.

— Наконец-то можно просто отдохнуть. Я смертельно устала пока готовила эти украшения. Не быть мне дизайнером, — Лиза изобразила глубокую печаль, а тогда звонко засмеялась. Она была, наверное, единственной девочкой в этом зале, настроение которой не портилось совершенно. Всегда ее лицо украшала широкая улыбка и позитивный солнечный взгляд. Ее двоюродная сестра даже шутила, что у Виноградовой появятся мимические морщинки от вечной улыбки уже в двадцать пять, но Елизавета ловко отшучивалась и заливалась смехом. Вечная хохотушка. — А раз сегодня мы все такие красивые, надо это отметить и немного исправить, — в ее глаза затанцевали маленькие черти и она побежала кружится в танце, словив какого-то паренька с десятого класса. Ее нежно-розовое длинное платье выглядело безумно воздушно и развевалось при каждом движении. Парень танцевал с ней легко и осторожно, касаясь ее так, словно она хрустальная статуэтка. Много кто чувствовал безумную симпатию к этой девчонке, ведь она единственная девочка из элиты, которая хорошо относилась ко всем, но иногда могла сильно задеть самой обычной шуткой.

— Жаль, что Тимур и Алена не пришли, — выдыхает Сергей, наблюдая за пузырями шампанского в бокале. Ему определенно хотелось чего-то покрепче. Парень, одет в дорогой бежевый костюм, правда, пиджак где-то Шарапов уже оставил. Но, тем не менее, он выглядит просто сногсшибательно и безумно сексуально. — Много чего изменилось с начала учебного года. Раньше Алена не могла пропустить ни одной такой вечеринки, — парень оглядывается, пытаясь воспроизвести собственные воспоминания. — Помнится, однажды она даже с температуройприбежала. Я даже помню ее лицо, когда я сказал, что у нее красный нос от насморка. Она тогда еще долго его пудрила в туалете и нелестно отзывалась о простуде, — Сергей засмеялся, а его рассказ немного развеселил друзей. — А Тимур всегда приходил показаться и покрасоваться своими навыками обаяния. Мы даже в девятом классе придумали план, как сделать так, чтобы он был ведущим этого праздника. Ему тогда не хватило совсем немного поддержки со стороны учителей, но я до сих помню, что он мне сказал: «Да какая разница сколько мне не хватило? Если я не смог договорится с учителями, то как я могу понравится ученикам?» Но он даже не унывал на празднике. «Да, я не смогу впечатлить всех со сцены, но я могу впечатлить каждого по очереди вблизи», — это Тимур сказал мне перед балом. И я был действительно впечатлен, — выдохнул Шарапов. Вечер воспоминаний продолжался, и заканчивать он его не хотел. Все они даже забыли в какой момент начали считать Алену шлюхой, а Тимура — неудачником. Даже в этой, как кажется, идеальной элите есть пробои. Достаточно забыть о авторитете и сильнее увлечься хобби или чувствами, как тебя сразу же легко уберут.

— Будущая королева уже готова занять престол? — лукавый мужской голос раздался в помещении. Кусинский стоял напротив входа в зал вместе с Мечниковым и Данилой Шевченко. Он был одет в классические черные штаны и небесно-голубую рубашку, что так выгодно подчеркивала цвет его глаз. Теперь уже кристально-чистый цвет. Он был чист перед собой. И другими. Едкая улыбка подчеркивала образ такого себе плохиша, но все знали, что Андрей учится жить заново и формирует снова свой мир.

— Ты, как всегда, полон дерзости и ехидности, — Яна сразу обратила внимание на парня, и улыбнулась, опуская взгляд. В голове сразу же возникли картинки её первого, как называли это в ее прошлой школе, «Посвящения в королеву» или «Восхождения на престол». Такие роскошные названия для такой детской игры не раз заставляли темноволосую улыбаться.

*

Ничто не могло спорить предвкушения и прекрасного настроения Яны. Даже этот скрипящий пол или крики из актового зала. Даже легкая головная боль не заставляла ее даже хмурится. Она ждала этого момента очень долго и была готова на все, чтобы обряд был завершен.

Спереди расслаблено шел Ярослав, который так и бросал на нее удовлетворенные взгляды. Она даже чувствовала иногда, как он скользил взглядом по идеальной фигуре и прикусывал губу от возбуждения. Это светло-розовое платье действительно невероятно смотрелось на ней. Оно облегало грудь и подчеркивало тонкую талию, а тогда плавно спадало вниз, прикрывая даже ноги. Волосы, подколоты невидимками и украшены маленькими белыми заколками, открывали вид на хрупкую шею и ключицы. На шее висел красивый серебренный кулон с мелкими камушками.

Яна создала нежный и очень невинный образ, хотя понимала, что в ее душе творилось совершенно обратное. Девушка добилась значимой цели и сейчас внутри полностью ликовала. Ее руки мелко дрожали, но не от волнения, а от ожидания.

— Надеюсь, ты готова к тому, что тебя ждет, — Галинский, одетый в лучший костюм резко обернулся и внимательно посмотрел в глаза девушке. Ей даже показалось, что он хочет найти ответы на какие-то свои вопросы. Вот только ее глаза молчали. Как и она сама. — Яна, — он тяжело выдыхает и кладет горячие ладони ей на плечи. Рыбаковой даже кажется, что они обжигают ее кожу и оставляют там некрасивые волдыри, но она не могла скинуть руки своего лучшего друга, — ты безумно умная и хитрая. Я знаю, как долго ты стремилась к этому титулу, и хочу напомнить тебе еще раз, что я всегда на твоей стороне и всегда-всегда буду тебе помогать, — девушка хмурится, ведь она не понимает к чему эти слова. О чем он говорит? Или правильнее сказать: на что он намекает? Ее левая бровь вопросительно поднимается вверх, и девушка от непонимания прикусывает губу. От этого жеста у ее друга перехватывает дыхание, но он продолжает говорить, даже не останавливаясь. — Если честно, ты лучшая девушка из всех моих знакомых. И я безумно горд, что сейчас именно я к тебе так близко, — Ярослав отводит взгляд и морщится. «Вот только жаль, что ты не позволяешь быть ближе…» — хочется ему додать, но он быстро отталкивает эту мысль и пытается продолжить. — Всегда помни, что я люблю тебя, и все ребята за этими дверями, — он отворачивается к большим, массивным деревянным дверям, а тогда продолжает смотреть Яне в глаза, — меня поддержат. И я хочу в последний раз спросить: ты действительно хочешь быть королевой? — Рыбакова, словно зачарованная, смотрит, не отрывая взгляд, вперед, а тогда облизывает пересохшие губы.

- Да, я уже ко всему готова и на все согласна…

Наверное, общество услышало и запомнило ее слова, ведь через несколько дней она уже дышала по их указанию.

*

— Ты выглядишь восхитительно, словно сама королева, — Андрей скользит взглядом по длинному, довольно пышному темно-изумрудному платью. Этот цвет не только подчеркивал ее цвет глаз, но и немного отливал золотом, поэтому все украшения на ней были исключительно золотыми. В цвет платью ее руки прикрывали кружевные рукава, но, тем неимении, глубокое декольте приковывало взгляд. Платье плотно обтягивало округлую грудь и тонкую талию, а дальше свободно спадало вниз. Таким образом этот наряд подчеркнул все достоинства девушки. Она смотрелась очень элегантно и роскошно. Волосы Яна подколола наверх, оставляя только подкрученные прядки, которые красиво обрамляли лицо. Темно-зеленый макияж акцентировал внимание на глазах и создавал некий загадочный образ. — Разве не на коронацию так одеваются?

— Мне очень льстит твое внимание на моем внешнем виде, — Яна ехидно улыбнулась, немного кивнув. Даже в таком спокойном образе в ее глазах плясали мелкие черты. — Но корона мне совершенно не нужна, тем более, когда… — девушка сделала интригующую паузу, рассматривая двух других парней, что так внимательно наблюдали за ней. Яна видела ребяческий и веселый взгляд Данилы и довольный взгляд Артема, но она видела там глубоко в его глаза вину, которая топила привычную Мечникову лукавость.

— …у тебя уже одна есть, — закончил за нее Артем, и трое пар глаз внимательно уставились на него. Яна смотрела с полуулыбкой, а вот парни с любопытством. — О да, эта девушка далеко не белая и пушистая. Бывшая королева в своей прошлой школе теперь метит на трон и в нашей, — он подмаргивает ей, и их улыбки встречаются. Артем не говорил это осуждающим голосом, а просто констатировал факт. Маленький отступ с биографией подруги подействовал на Данилу и Андрея замораживающее. Они словно замерли или потерялись в прострации. — Хотя я думаю, ты будешь прекрасной королевой. Чувство справедливости и умение управлять толпой у тебя в крови. Это отличные качества для новой элиты, — парень пожал плечами и отвел взгляд.

*

говори со мной как вначале,

где мне не знакомо твоё

«прости».

где мы друг на друга

никогда не кричали,

говори со мной.

ты можешь меня спасти.

время несправедливо и беспощадно.

я принимаю любой его результат.

ты только, говори со мной,

ладно?

…

если меня не станет,

значит на меня

молчат.

© dykhanov_eduard

*

— Ребята, зовите всех, — Екатерина Евгеньевна обратилась к компании подростков, которые принимали участье в первом вальсе этого бала. Женщина бросила взгляд на свои наручные часы и немного нахмурилась, — через несколько минут начинаем танец. Те, кто не успел добежать — не танцуют, — Екатерина строго посмотрела на всех, а тогда мягко улыбнулась. Она — единственна учительница, что находилась в зале. В силу возраста, внешности и современности Максим небрежно кивнул, когда директор попросил (!) его о том, чтобы хотя бы одна учительница осталась в школе и могла присутствовать на балу. Катя — его хорошая знакомая и даже подруга, она точно не сделает плохо. — И не налажайте, ребят. Я верю в вас, — хоть и женщина не считала своим призванием быть педагогом, но к этим детишкам она уже знатно привязалась и к многим испытывала крепкую дружескую симпатию.

Все начали сходится в зал, создавая почти ровное коло. Многие восьмиклассницы и девятиклассницы мечтательно рассматривали пары, находящиеся внутри кола, иногда привлекающе хихикали, пытаясь обратить внимание старшеклассников. Младше восьмого класса сюда не спешили соваться. Об таких балах ходили целые легенды и жутко устрашающие сказки. У многих слово «бал» ассоциируется с красивыми платьями и украшениями, с дорогим алкоголем и вкусными закусками. В целом это яркое, не забывающееся мероприятие, с роскошными декорациями и костюмами, классической музыкой и «принцами». Здесь всё совсем иначе. Бал — это скорее развлечение элиты и возможность учеников выделится чем-то перед богатенькими детишками, тем самым заслужить немного привилегий. Девочки всегда пытаются напялить на себя вызывающе и даже излишне откровенное платье с дорогих тканей. Их шеи украшают целый килограмм дорогих камней, а макияж необычайно заметен на несколько миль, как минимум. От приторной сладости их парфюмов кружится голова. А мальчики надевают красивый костюм и используют папину дорогую, как им кажется, с невероятно мужским и суровым запахом, туалетную воду, хотя у этих же мальчиков еще даже голос на особо изменился. Кстати, в такую ночь может усмехнутся удача. В чем? Девочки разочаруются в «прекрасном принце» и роскошном балу, а алкоголь, как им кажется, будет одним из лучших болеутоляющих. Тогда пьяненькие красавицы улыбаются и мило хихикают каждому встречному и даже пареньку-однокласснику с красной сыпью на лице и тощей фигуркой, которому они с подружками уже промыли все косточки. Это хороший шанс для неудачников, которые стремятся к элите, лишиться девственности и впервые увидеть женскую грудь, а также почувствовать пухлые губы на своем члене. Поэтому карманы многих наполнены дешевыми и некачественными презервативами, а на открытые классы они метят взглядом еще вначале школьного семестра. Звучит мерзко. Но это — правда, о которой молчат королевы и короли.

*

— Света? — Яна даже не думала, что встретит свою подругу, сидящую на полу в туалете и всю в слезах. — Что случилось? — девушка склонилась над Макаровой пытаясь ту поднять, но последняя совсем не пыталась ей помочь и даже не выпрямляла ноги. Она пялилась пустым взглядом с белую стену, размазывая красивый макияж по лицу.

Для Светланы ее внешность — очень важна. Тем более, когда намечается важное мероприятие, эта девушка должна выглядеть просто идеально. Даже сонной или болеющей она всегда старалась держаться на высоте и не показывать красный нос или заспанные глаза. Так почему сейчас Королева Красоты сидит здесь, не пытаясь скрыть подтеки от теней и помятое платье?

Рыбакова прикусила губы и внимательно заглянула в глаза блондинки. Состояние подруги отставляло желать лучшего, а идеальность дала трещину. Яна прекрасно знала, что туалеты, даже пол, в их школе стерильно чисты, поэтому, не мешкая, села на пол около Светланы слева, прикасаясь к ней рукой и плечом. Девушка мелко дрожала, и холод ее руки из-за открытого платья прекрасно чувствовался даже через кружевные рукава.

Пышные голливудские локоны, которым бы позавидовали самые знаменитые звезды, небрежно распустились, выглядя, как легкие пляжные волны. Около лица пряди были заметно влажными от слез, или девушка нервно умывала лицо. Макияж был просто полностью испорчен. Тени отпечатались внизу, а туш вместе с подводкой и слезами плавно текла вниз, создавая жуткие подтеки. Красная помада смазалась немного вверх и губы припухли, словно от длительных и страстных поцелуев. Открытые плечи и шея покрылись «мурашками», а платье мятного цвета помялось в области талии. И только сейчас Яна заметила, что белые туфли Светы ровненько стоят около нее с правой стороны.

— Мне тяжело на тебя смотреть, — Яна положила голову на плече Светланы и выдохнула, прикрывая глаза. От девушки пахло нежным ароматом ее духов. «Легкий морской бриз» — так назывались ее парфюмы. Их запах нежно обволакивал и, честно говоря, казался Яне родным запахом подруги. — Такое чувство, будто ты разрушаешь себя сама. И молчишь, — Рыбакова услышала судорожный выдох. — Когда я перешла в эту школу, мне так хотелось, чтобы ты говорила со мной о всем, что так сильно тревожит тебя. Я всегда пыталась быть с тобой честной и мне казалось, что ты также ничего не скрываешь, — упрекающие нотки проскользнули в голосе Рыбаковой, хотя она так безумно хотела их скрыть. Темноволосая горько вздохнула и сглотнула. — Я помню, как ты рассказывала о том, что хочешь здесь также быть в элите и выбирала наряд для того, чтобы впечатлить каждого в школе: от учеников до учителей. Я тогда всего лишь снисходительно улыбнулась, в глубине души не соглашаясь с тобой. Я так хотела не выделяться, что готова была напялить серую бесформенную тунику и мешковатые джинсы. Я хотела быть серой мышкой, но здесь правила были совершенно иными. Я бы даже в таком виде выделялась среди богатеньких отпрысков, автоматически становясь мишенью. Поэтому я попыталась стать частью публики, одеваясь стандартно для такого места и особо не высовываясь. О Боже, я даже перестала рисовать, чтобы меня не отправляли на конкурсы и мое имя даже не звучало в коридорах! Я смогла так прожить совсем чуть-чуть. За это время я слышала о твоих отношениях с Димой и была очень против их, — Рыбакова повысила голос и сильно сморщила нос. Она тогда терпеть не могла Виноградова, — Меня радовала твоя влюбленность, твой блестящий взгляд, мне нравился свет внутри глаз. Но элита для меня — табу. Поэтому я и не особо лезла. Я даже, честно говоря, не понимала твоего стремления попасть туда. Ты была на престоле вместо со мной совсем недавно. И ты знаешь, что там не так хорошо, как все могут говорить, — девушка прикусила губу. Светлана продолжала молчать, иногда лишь судорожно выдыхая. Ее тело продолжало дрожать, а слезы нещадно текли по щекам.

— Я так разочарована, Ян. Просто безумно, — блондинка провела руками по ногам, разрывая капроновые колготки. Оставляя на них рваные дыры и множество стрелок, которые длинными полосами тянуться к кончикам пальцев ног. — Я столько сделала, чтобы изменить хоть что-то, но все бесполезно. И я… — она подавляет в себе судорожный выдох, хотя получается не очень хорошо, поэтому с ее рта слетает непонятный писк — …бесполезная. Мои родители не любили нашу прошлую школу. Они считали, что их дочь — и умница, и красавица должна учится в приличном заведении. Их не устраивали наши учителя и парты, за которыми мы сидели. Тогда в пятом классе мой папа отправил меня сюда на курсы иностранных языков. Это должен был быть мой первый год в этом месте. Каждый вторник, четверг и пятницу я приходила сюда. Я очень любила здешних преподавателей за подачу информации. Со мной в группе было несколько человек, а через неделю к нам пришел еще один парень. Уже тогда он выглядел очень симпатично и статно. А ему было всего лишь двенадцать! Двенадцать, Яна! — Света прикусила губу и вытерла тыльной стороной ладони слезы, которые уже начинали щекотать кожу. — Сначала мне было абсолютно параллельно на него. Красивый мальчик и что? Но девочки с группы прожужжали мне все уши о нем. И, будь они трижды прокляты со своими разговорами, я решила отвлечься от учебы и присмотреться к нему, — темноволосая нахмурилась: зачем она говорит ей о каком-то мальчике? Но перебивать ее, Яна не спешила. — Вот только все мои попытки как-то привлечь его внимание разбились о слова. Такие вроде не особо цепляющиеся и тяжелые, но я погрузла в них, как в липком и противном болоте. Он сказал мне: «Ты настолько серая и невзрачная, что я даже не помню, как тебя зовут. София или Елизавета? Не хочу топить тебя в себе. Я люблю яркость и свет, пусть даже приглушенный. А ты даже не выделяешься на фоне фурнитуры в этой школе. Ты прозрачная не только внешне, но и внутри.» Я тогда замерла, и время даже остановилось. Было так больно-больно и безумно обидно. Я даже пожалела, что я не такая как папа или мама. Что я не умею так легко и с улыбкой отпускать других людей. Но я так просто отпустила прошлую себя, что мне до сих пор страшно, — Светлана испустила истерический смешок и прикусила губу. — Я твердо решила меняться и переходить в эту школу, чтобы заполучить его. И теперь на мне это украшение за несколько десятков тысяч, — Макарова дотронулась до массивного кулона на своей шее. Он выглядел довольно внушающее: золотая цепочка держала на себе еще несколько бусин и сам кулон. Золотой с большим белым жемчугом внутри. А тогда, прикусывая губу, резким движением срывает украшение с шеи и внимательно рассматривает его, словно впервые. — Но на самом деле оно ничего не стоит. Совершенно ничего, — и девушка швыряет его в стену, наслаждаясь, характерным треском и звонким звуком от разлетающихся бусин. Яна все это время сидит и даже не двигается. Она замерла и только звук от кулона приводит ее в чувство. — Я была уверена, что ты останешься там, ведь власть и престол со своей мудростью хитростью и харизмой ты занимала бы еще очень долго. Возможно, даже к самому выпуску. Но кто знал, что осенью я встречу совершенно другого человека? И знаешь, ты продолжаешь блистать. Яркая тогда и яркая сейчас. И даже не хотя, ты затмила меня и здесь. А сейчас я вытру немного свой «прекрасный» макияж и поеду домой плакать и принимать ванну. А ты останешься здесь и сделаешь так, как должна, — Светлана горько улыбнулась. Губы все еще дрожали, поэтому некоторые слова обрывались и звучали рвано, но блондинка продолжала говорить. Яна не знала, что творится в зале и на секунду даже удивилась, что сюда до сих пор никто не зашел. Видимо, в зале начиналось что-то интересное.

— О, Боже, — Рыбакова тяжело выдохнула и подняла свою голову с плеча Макаровой. Ее руки тоже начинали дрожать. Она никогда и не замечала, чтобы ее подруга так стремилась к популярности. Ей даже было тяжело представить насколько Свете было тяжело, — я никогда этого не хотела. Я больше любила всегда жить в тени и наблюдать. Мне так жаль, Свет. Неужели я была настолько слепа? — темноволосая почувствовала, как ее холодную руку сжимает другая рука. Маленькая, дрожащая ладошка так крепко сжала ее руку и переплела их пальцы в знак поддержки. Это значило, что Макарова не злилась и не была обижена на Яну. Она просто безумно злилась на себя. Ей еще тогда просто нужно было смирится со своей ролью в этой жизни и не пытаться меняться. Потому что сейчас не было бы так больно в груди и чувство разочарования в себе не заставляло ее ломаться. Несколько месяцев назад она совершенно по-другому представляла этот бал. Светлана именно себя видела в роли королевы. — И мне хочется, чтобы ты была счастлива с тем мальчиком, в которого ты влюблена, но я не уверена, что могу тебе помочь, — Рыбакова криво улыбнулась и поднялась с пола. Ноги уже начинали болеть от неудобного положения. — Ты безумно красива, Света, и без масок…

— Ты так и не поняла, — Макарова поднялась с пола и подошла к раковине. Она начала стирать подтеки и остатки макияжа. Черная вода текла по ее рукам, капая на пол и в раковину. Стерильная белая плитка на полу окрасилась черными разводами. Блондинка вытянула несколько шпилек с прически и бросила их со звуком в раковину. Она села сбоку, около раковины, и прислонилась головой и спиной к зеркалу. Мокрые руки продолжали пачкать платье, но девушка не обращала на это внимание. Она начала снимать дорогие сережки и поставила их около себя. — Ты совершенно ничего не поняла, а мне казалось, что ты более проницательна и умна, — смазанная лукавая улыбка соскользнула по лицу блондинки, и она наткнулась на непонимающий взгляд Яны. Светлана поднялась и подошла почти вплотную к Рыбаковой, ощущая ее тяжелое дыхание на лице. — Этот мальчик, — она улыбается, внимательно смотря подруге в глаза, — и есть Максим Табаков, — Макарова усмехается выражению лица собеседницы и отводит на секунду взгляд. — Но ты не поделишься им со мной, не так ли? — Она лукаво щурится, а тогда целует ее в уголок губ: хотела, наверное, в щеку, как всегда. — Пока, подруга, — и дверь тихонько закрывается за блондинкой.

В этой школе скрипит не мебель, а люди.

И…

Одиночество — тоже пьедестал.

*

Беспощадно. И ветер дул. И он ломал людей. И она не отставала.

Все тело уже покрылось «гусиной кожей» и даже ломало. Кончики пальцев промерзли безумно и губы даже посинели. Ткань платья не спасала от резких порывов ветра и от ощущения потери, в принципе, также. Яна дрожала уже давно и слезы продолжали течь по щекам, создавая еще больше дискомфорта. Здесь, на этой крыше, она хотела отпустить прошлое. Ведь Света — также ее прошлое. «Я не хочу ничего брать с собой в будущее», — так она кричала тем летом. «Ничего, так ничего», — ответила ей судьба и забрала всех.

— Ей, — она даже не услышала звук открывающейся двери и шагов, — малышка?! Почему это королева вечера гуляет по крыше в одиночестве? — Табаков не на шутку удивился. Королева этого вечера гуляла по пустой крыше. Максим подошел к девушке и ужаснулся. — Боже! Ты же вся дрожишь! — он попытался взять ее за руку, но она отмахнулась от него. Ее пронзительный взгляд таких ярких, но кристальных от слез глаз, прожигал в его глазах дыру. Она внимательно-внимательно смотрела на него, а тогда резко опустила взгляд и прикусила губу. — Ты чего творишь? Что ты вообще здесь делаешь? — парень разводит руками, словно указывая на место. Он хмурит брови и создает впечатление рассерженного и даже злого, но в его глаза всего лишь непонимание.

— Хороню друга**, — отвечает девушка и только тогда поднимает взгляд на парня. Она уже даже не дрожит: просто не чувствует больше холода. Дыра в груди все поглотила. — Сегодня я потеряла Светлану. И знаешь, мне больно, но не очень. Такое чувство, что я уже давно была к этому готова. Я даже не сказала ей: «Прощай!» — «Ты сказала… Еще тем летом сказала», — твердит сознание. Но Яна выдыхает и оборачивается. — Или сказала… Но это уже не важно, — она вытирает слезы со щек и поправляет волосы. — Забудь все, что я сейчас сказала: это больше не имеет значения. Я потеряла и потеряю еще не мало людей, поэтому нужно учится отпускать, — девушка подошла к двери и махнула Максиму рукой, мол, пойдем. Внизу уже слышалась музыка их танца, на который они бессовестно опоздали. — Пойдем, может еще успеем станцевать хотя бы половину.

— Мне кажется, они и без нас справятся. Предлагаю прогуляться ночной Москвой, а потом нахватать пиздюлей от Кати за отсутствие, — Табаков не спешил спускаться вниз. Ему не хотелось танцевать этот танец там, в зале, где много учеников будут смотреть на них разинув рты. Ему сейчас, как никогда, хотелось уединения и спокойствия. — Хотя мне и так ничего не будет, а тебя Катя также не тронет: ты ей нравишься, кстати, — его губы пронзила легкая улыбка, а в глазах появился легкий блеск. Нет, это не от алкоголя или других веществ. — А если хочешь танцевать, тогда, — парень легко касается руки девушки и притягивает ее к себе, а другой рукой проводит от шеи по спине к талии. Он осторожно, безумно бережно гладит ее, — что мешает нам сделать это здесь? Этой ночью ты — Королева этой школы, а я — Король.

Он ведет ее в танце, а Яна подчиняется. Они танцуют так нежно и так осторожно. Та дикая страсть и агрессия сгорела, а осталась только ласка и хрупкость. Максим не пытается показать ей свой деспотичный характер, парень ведет ее так аккуратно, словно она самая дорогая хрустальная кукла в мире. Тогда он наклоняет ее и резко поднимает. Все движения и поддержки хореографии Екатерины сохранены в их танце, но они разрешают себе больше нежности и чувств, ведь на них не смотрит толпа учеников, ищущих сплетни. Табаков передвигает руку на ее затылок и касается своими губами ее. Он сминает ее губы своими и притягивает сильней за талию.

*

Что бы ты не сказал — ложь.

Мы не похожи.

И далеки от тех,

кем были прошлогодней весной.

Не прикасайся к моей коже.

Я устал.

Мне чужд этот бой.

Падают воздушные замки,

Бьются сердца.

Можно мне просто уйти?

Ты был прав —

Я не выдержу твоего лица.

…

И, постскриптум: прости.

Прости.

…

© dykhanov_eduard

*

Утро выдалось солнечным и довольно снежным.

Яна проснулась от ярких лучей солнца и потянулась. Погода сегодня обещала быть хорошей и атмосферно зимней. Хлопья снега весело кружили на улице и наблюдать за ними через большие окна тридцать восьмого этажа — одно наслаждение. На душе было так приятно и спокойно. Там не было бабочек и прочего. Она чувствовала уют, который так долго не посещал ее раньше. А еще Рыбакова ощущала тяжесть на соседней половине кровати. И, наверное, именно это заставляло ее чувствовать себя так хорошо.

Это квартира Максима. Трехкомнатная, подаренная совсем недавно отцом. Кроме спальни, здесь еще есть гостиная и небольшой кабинет. Стиль не совсем подходил, как казалось Яне, парню, тем более, такому как Табаков. Но ее это не очень смутило.

Часы показывали, что сейчас уже одиннадцать утра. Девушка сладко зевнула и встала с кровати. Она услышала сзади шевеление и мягко улыбнулась: Яна не хочет его будить. Темноволосая прошла в ванну и посмотрела в зеркало. Макияж немного растерся и тушь потекла. На шее красовались несколько багровых засосов, словно показывая окружающим, что она не свободна. Девушка провела кончиками пальцев по отметинам, замечая насколько припухли ее губы от поцелуев. Несколько синяков на бедрах немного болели, да и вообще она ощущала дискомфорт при ходьбе.

Рыбакова зашла в душ и начала смывать с себя усталость вчерашнего дня, а также косметику. Прохладная вода бодрила и снимала усталость, а вкусно пахнущий гель для душа, который она заметила на одной из полок, приятно обволакивал кожу. Именно сейчас она чувствовала себя безумно счастливой.

Ванильная плитка в ванной выглядела очень интересно в сочетании с необычной мозаикой на одной из стен серого цвета. Серая раковина и большое-большое зеркало делало эту комнату и так не маленьких размеров еще больше. Несколько разных шкафчиков и большой цветок, чем-то напоминающий тропический папоротник. В углу стояла сама ванна вместе с душем. Довольно милая и современная ванная комната порадовала глаз Яне.

Вытерев мягким полотенцем тело, девушка замоталась в него. Она не нашла расчески, поэтому просто пальцами расчесала волосы. Она еще раз бросила взгляд в глубь помещения и увидела на стиральной машинке свой телефон. Она даже не помнила, как положила его туда. Взяв телефон, Яна зашла во входящие и увидела несколько сообщений.

Мама 21:09 (вчера)

Яна, как ты там? Ты поужинала?

Надеюсь, что вечеринка проходит настолько весело, что ты даже не слышишь телефон.

Пожалуйста, перезвони мне! Буду ждать!

Артем 23:43 (вчера)

Тебя выбрали королевой. Поздравляю!

Яна, ты должна вообще-то сказать речь, поэтому, пожалуйста, достань себя из-под земли сама и вернись в зал.

Ей, ты где?

Твою речь перенесли. После каникул поведаешь нам о своих грандиозных планах.

Рыбакова улыбнулась и ответила маме сразу же, а также извинилась за невнимательность. Артему девушка также написала сообщение, но через несколько секунд пришло еще одно.

Артем 23:57 (вчера)

Яна, где ты? Ответь мне немедленно!

Боже, Яна, пожалуйста!

Я всегда знал, что он придурок. Я еду к тебе!

Рыбакова ничего не поняла. Ей сразу же захотелось набрать друга и спросить, что случилось. И только тогда девушка обратила внимание на сообщение от Максима.

Моральный урод 08:34

Прости…

Яна широко распахнула глаза, а тогда резко сорвалась спальню. Она забежала в комнату и подняла одеяло. Там было пусто. И кровать уже давно остыла.

Девушка еще раз прочитала такое короткое сообщение, а тогда удалила номер.

«Я потеряла и потеряю еще не мало людей, поэтому нужно учится отпускать», — она уже сделала первый шаг. Но все-же одинокая слеза скатилась по ее щеке.

*

А этот финал,

К сожалению,

Понятен.

Тебе хорошо

Без меня,

Мой предатель?

* — запись взята из дневника трехлетней давности Светланы. В оригинале она написана красной ручкой, а сбоку прикреплена скотчем серая лента.

** — отсылка к песни Билли Айлиш «Burry a friend»