My perfect disaster [GSWinchester] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Чертовы тетради выпадают из рук, волосы торчат в разные стороны, потому что вчера уснула после душа с полотенцем на голове, не могу найти одинаковые носки, что приводит меня в бешенство. Ребекка с сочувствующим видом протягивает мне пружинистую резинку для волос, бормочу ей благодарность в ответ, одной рукой расчесываю волосы, второй выуживаю из ящика старого комода свои вещи в поисках пары моему левому носку.

Моя соседка по комнате покидает наши апартаменты, пока я наспех крашусь тушью и собираю разбросанные конспекты. Это всего лишь первая неделя моей учебы в университете, боюсь представить, что будет дальше. Еще и Лиам ошарашил меня каким-то «сюрпризом», позвонил бодрый и счастливый, будто вернулся с пробежки, чему я, собственно, и не удивлена, он всегда любил заниматься бегом и таскать железки. Для него пробежка, своего рода ритуал, без которого он не может обойтись.

Поступить в один университет с лучшим другом — это наказание и дар одновременно. Пейн поддерживает меня во всех моих начинаниях и успехах, всегда приятно иметь рядом родную душу, человека, который всегда может помочь в трудный момент, но вместе с этим Лиам не забывает напомнить мне, что я зубрила, и рассказать всем моим новым знакомым кучу нелепых и неловких историй, происходящих только со мной. Он преподает это всегда в такой беззаботной манере, что люди смеются до слёз, а я уже представляю, как протыкаю в друге дырки шариковой ручкой.

«У меня есть для тебя сюрприз, ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет! Поднимай скорее свой рыхлый зад с кровати».

Именно это были первые и единственные слова, которые произнес Пейн, перед тем как сбросить трубку. Что на этот раз приготовил этот недоумок? Боюсь представить, в последний раз он притащил меня на автомойку, чтобы попялиться на сексуальных второкурсниц, которые мыли крутые тачки и собирали деньги в поддержку своего сестринства. Порой, Лиам напрочь забывал, что я тоже являюсь представителем женского пола, и мне неинтересно обсуждать «вон ту классную грудь третьего размера».

Наспех заплетаю волосы в хвост, который топорщится во все стороны и никак не спасает мой вид. Второпях запихиваю тетради в сумку, они не сразу поддаются, листы и обложки мнутся о молнию, и я чуть ли не визжу, когда понимаю, что опаздываю на занятия.

Сегодня я будто вытянула жребий неудачника, как только выхожу за пределы общежития, дождь начинает лить с неистовой силой. Времени возвращаться за зонтом нет, поэтому я просто стремительно бегу вперед, срезаю путь к университету через газон, пачкая мои белые конверсы, и покрывая их мокрой землей, вперемешку с салатовыми травинками. Капли шлепают по спине, затекая под воротник голубого свитшота, и холодными струйками скатываются по спине, заставляя меня вздрагивать от неприятных ощущений.

В сумке звонит телефон, я пытаюсь достать его, молния заедает и не сразу поддается, беру телефон в руку, но звонок уже завершен. На экране всплывает сообщение от Лиама:

«Ну где ты там?»

Отвлекаюсь на сообщение и не сразу замечаю маленькую ямку в мокрой траве, которая словно все эти годы ждала здесь моего появления. Взвизгнув, я будто в замедленной съемке падаю на колени, телефон отлетает в одну сторону, сумка — в другую, а ладони тонут во влажной почве. Чертов Пейн! Я же почти дошла! Всего лишь в трех минутах от дверей главного корпуса меня угораздило навернуться, да еще и на глазах у стольких студентов!

— Проклятье! — отчаянно выдаю я сквозь сжатые зубы.

Раздаются короткие смешки, но никто не задерживается, чтобы помочь или посмеяться, все спешат на свои занятия и, конечно же, под крышу, потому что ливень не щадит никого. Бегите-бегите, я запомнила всех смеющихся, когда-нибудь я отомщу им всем.

С громким выдохом захожу в теплый и такой сухой холл здания, никто не обращает внимания на мой вымученный вид, всем абсолютно наплевать, что играет мне на руку. На коленях моих светлых джинсов сияют два темных пятна от земли и травы, они будто кричат, свидетельствуя о позорном падении их хозяйки. От белых конверсов не осталось и намека на белизну, на подошвах оказалась прилипшая грязь, которая мешает при ходьбе по мраморному полу. Топчу ногами на месте, чтобы сбить черную землю с кед, охранник за рецепцией с неодобрительным видом пялится на шматки грязи, которые я оставляю на некогда блестящем полу. Чувствую себя нашкодившим ребенком, лишенным десерта. Виновато пожимаю плечами и плетусь вперед, стараясь незаметно шаркать ногами по полу, сбивая остатки липкой и мокрой земли.

— Твою мать, мне всегда нравился этот твой небрежный стиль, — я узнаю голос Лиама из тысячи. А еще я узнаю этот его мерзкий тон с неприкрытой издевкой. Даже не поворачиваясь, уже могу себе представить его выражение лица: полные губы искривлены в саркастической усмешке, взгляд карих глаз, скорее всего, пытается придать его лицу как можно более серьезное выражение, такое, что мне захочется воткнуть в живот друга мачете и крутить его по часовой стрелке.

— Это все из-за тебя! — резко поворачиваюсь и с силой впихиваю в руки друга свою намокшую сумку.

— Эй! Она же грязная, — Лиам с брезгливостью отводит от себя сумку и, вскинув бровь, осматривает меня с головы до ног. Не проходит и секунды, как он прыскает со смеху.

— Очень мило с твоей стороны смеяться надо мной, придурок, — нервно снимаю резинку, из-за чего выдираю несколько волос со своей головы и заплетаю хвост заново, после чего забираю свою сумку обратно.

— Прости, не смог удержаться, — отвечает он, прикусив губу, пытаясь этим действием скрыть свою улыбку.

Я внимательно оглядываю Пейна, идеально чистая белая футболка, поверх которой надета красная рубашка в клетку, длинная челка аккуратно уложена назад, легкая щетина и пряный запах парфюма, он словно вышел с завода по изготовлению Кенов.

— Ненавижу тебя, — с обессиленным выдохом выдаю я. — Надеюсь, что твой сюрприз стоил моего падения, — всё еще недовольно бормочу, вытирая ладони о штанины.

— Уверен, что этот сюрприз не стоил таких жертв, Китти Кэт, — раздается за моей спиной голос, который я не спутаю ни с каким иным на этой грешной планете.

Китти Кэт. Этим глупым, детским прозвищем меня называл только один человек, бесследно исчезнувший из моей жизни два года назад. Мой взгляд упирается в стоящего передо мной Лиама, кажется, еще пару секунд, и в груди моего друга будет зиять дыра размером с баскетбольный мяч. Не хватает моральных сил, чтобы повернуться и встретиться взглядом с тем, кто был для меня целой вселенной.

— Что он здесь делает? — неожиданно для себя твердым и уверенным тоном спрашиваю у Пейна, будто мы здесь вдвоем и рядом с нами нет человека, который разбил мое сердце вдребезги два невыносимо тяжелых года назад.

— Твои манеры ничуть не изменились, — снова говорит голос из прошлого, только он стал более грубым, более мужественным, что ли. Сколько раз мне снилось, как этот голос зовет меня к себе, а я бреду в темноте и не могу найти его обладателя.

— Твой дурацкий брэдфордский акцент тоже ничуть не изменился, — говорю я, продолжая смотреть на нелепый рисунок скейтбордиста на футболке Пейна. Я убью Лиама, убью его позже за то, что не сказал мне о его приезде. Убью за то, что мне пришлось спустя два года предстать перед ним в таком виде.

— Помнится мне, были времена, когда ты говорила, что неповторимый брэдфордский акцент — это одна из лучших вещей, что есть во мне, Китти Кэт. Ты говорила, что он делает меня особенным, — он, наконец, встает передо мной, но мне никак не удается набраться смелости и посмотреть на него. Я боюсь, боюсь, сама не знаю чего.

Наконец, поднимаю подбородок и смотрю на него. Он другой, даже не сразу узнаю в этом незнакомом парне моего бывшего друга. Модная стрижка, щетина (ну конечно, куда без нее, ведь сейчас это так модно и брутально!), он вытянулся в росте, стал слишком высоким, а раньше мы были наравне. Из-под закатанных рукавов темной толстовки выглядывает множество татуировок, раньше их не было. Он уже совсем не тот мальчик, которым я его помнила.

— Теперь я знаю, где ты пропадал эти два года, Зейн, — имя Малика режет больнее, чем самое острое лезвие. Я заставляла себя забыть это имя, не думать о том, как он исчез, не сказав никому ни слова. — Сидел в тюрьме? — кошусь на его татуировки.

Парень прищуривается, легкая улыбка играет на его губах, он едва заметно кивает головой.

— Я это заслужил, — нехотя соглашается Зейн. — Но может, уже перейдем к стадии, где мы миримся и нежимся в дружеских теплых объятиях?

Объятиях?! Он был моим лучшим другом, моей первой любовью, подарил мне первый поцелуй, хоть он был совсем невинным и детским, но это был самый лучший момент в моей жизни. В тот день, когда Малик пригласил меня на свидание, я готова была рыдать от восторга, потому что с самого детства верила в то, что рано или поздно наша крепкая дружба перерастет в отношения.

Но парень не пришел в тот вечер, а на следующий день Лиам сказал мне, что семья Зейна уехала обратно в Брэдфорд. Вот так просто переехала, оставив дом на своих дальних родственников. Это было слишком странно, но самое странное, что Зейн не попрощался. Я знала, что-то случилось, Малик говорил, что у него проблемы в семье, но никогда, ни с кем не делился подробностями, но самое непростительное — он не выходил на связь. Ни разу за эти два года!

— Кэти, я не думал, что ты так отреагируешь, — произносит Лиам, потупив взгляд. Ох, лучше бы он вообще сейчас ничего не говорил. Не думал он! Он никогда не думает в нужных ситуациях. Как будто бы не он успокаивал меня в самые тяжелые времена!

— С тобой я тоже не хочу разговаривать.

— Кэт, перестань…

— Я спешу.

— Куда? На философию? Там даже никого не отмечают.

— Думаю, она спешит в химчистку, — Зейн пожимает плечами и с заговорческим видом заглядывает Пейну в глаза, — или не побоюсь этого слова — в душ.

Собираю всю злость, что бушует и клокочет во мне, и направляю полный неистовой злости взгляд в сторону Малика. Он только тихонько усмехается и снова оглядывает меня с головы до ног, чем заставляет, чуть ли не дрожать от раздражения.

— Как был кретином, так кретином и остался, — чувствую себя неловко и глупо под его насмешливым взглядом, к тому же мой внешний вид на данный момент совсем не придает мне уверенности. Крепко сжимаю кожаные ручки своей сумки и, развернувшись на пятках, направляюсь в сторону туалета, чтобы хоть немного привести свой внешний вид в порядок.

========== Часть 2 ==========

Со всей силы дергаю на себя дверь в туалет, будто это она виновата во всех моих сегодняшних неудачах. Кидаю сумку на пол и упираюсь руками в темную раковину, смотрю на свое отражение и прихожу в еще больший ужас. Выбившиеся из хвоста мокрые пряди прилипли к покрасневшему лицу, тушь размазана под глазами, несколько травинок красуются на правой щеке. Промокшая одежда неприятно липнет к телу. Нервно снимаю с себя свитшот, чтобы выжать его, в этот самый момент открываются сразу две двери: одна входная, в которой появляется Лиам, другая — от кабинки, откуда выбегает смеющаяся пара. Я видела их несколько раз в университете.

Девушка поправляет растрепанные волосы одной рукой, другой оттягивает свою клетчатую юбку. Парень лишь удивленно смотрит на то, как я судорожно пытаюсь втиснуться обратно в свою мокрую одежду.

— На улице дождь? — задумчиво спрашивает он у своей подружки, та лишь рассеяно пожимает плечами.

Лиам широко улыбается, глядя на пару.

— Добрейшее утречко, Гарольд, — он подходит к парню и пожимает его руку. — Гвендолин, — кивает головой спутнице Гарольда. — Рад встретить вас именно здесь, но вы ведь в курсе, что пара началась несколько минут назад?

— Пошел нахрен, — Гарри с усмешкой пихает Пейна в плечо. — И Бог ты мой, Гарри и Венди, Венди и Гарри. Неужели так сложно не называть людей полными именами, чувак? — пара, взявшись за руки, выходит за дверь, оставляя нас наедине.

Я делаю вид, что Лиама тут нет, и, достав из сумки влажные салфетки, начинаю протирать лицо. Парень облокачивается на раковину рядом со мной и, скрестив руки на груди, внимательно наблюдает за всеми моими действиями.

— Это женский туалет, — нервно говорю я, глядя на свое отражение.

— Не может быть.

— Лиам, перестань. Выйди, пожалуйста, — выуживаю из сумки расческу и распустив хвост, пытаюсь расчесать спутавшиеся влажные волосы.

— Я думал, ты обрадуешься, — тихо произносит он, не спуская с меня пристального взгляда.

— Тому, что ты решил составить мне компанию в туалете?

— Кэти, ты знаешь, что я говорю о Зейне.

Моя рука замирает, с силой сжимаю ручку расчески и зажмуриваюсь на несколько секунд. Я отвыкла, отвыкла от этого имени и всего, что с ним связано. Продолжаю неистово проводить по мокрой шевелюре, не жалея выдранных волос.

— Я не хочу о нем разговаривать, — мой голос звучит более, чем неестественно. — Хотя нет, — кидаю расческу в раковину и поворачиваюсь к Лиаму, — Что он здесь делает? Ты знал, что он появится здесь?

Дверь в туалет раскрывается, две девушки, застыв в дверях, смотрят на Пейна и начинают хихикать.

— Леди, — он с улыбкой кивает им головой.

Девушки закрывают дверь, их звонкий смех все еще слышен по другую сторону стены.

— Зейн позвонил мне в начале лета, — после короткого молчания начинает Лиам, — Сказал, что поступил в этот университет…

Меня будто ударили по голове.

— Сказал в начале лета, и ты говоришь мне об этом только сейчас?! — кажется, мои пальцы вот-вот погнут края раковины, в которую я вцепилась, что есть силы. Пейн слегка хмурится.

— Мы с самого детства хотели поступить сюда. Все трое, помнишь?

Помню ли я? Конечно, помню. Помню, как рисовала картины нашей будущей студенческой жизни. Я до сих пор сплю в спортивной кофте своего отца с его студенческих времен, на груди которой красуется заветная надпись «Юго-западный университет штата Миссури». Мы втроем строили столько планов на поступление, даже когда были совсем детьми. Не хочется признавать, но мне очень обидно оттого, что Зейн связался именно с Лиамом, а не со мной.

— Он же уехал.

— Ну, сейчас я скажу то, чего ты совсем не ожидаешь, — Лиам вздыхает и разводит руки в стороны. — Он приехал.

— Я уже говорила, что у тебя самое тупое чувство юмора в мире?

Лиам поджимает губы, чтобы не засмеяться. Знаю, почему он не может сдержать улыбки, его всегда веселило то, как я злюсь. Не только его, но и Зейна тоже, раньше они вдвоем специально выводили меня из себя, чтобы позабавиться, каждый раз дело заканчивалось слезами, и каждый раз они извинялись за содеянное.

— Слушай, я же знаю, что, несмотря ни на что, ты соскучилась по этому пакистанскому засранцу.

— Это не меняет того факта, что он пропал и не выходил на связь. Я ведь… — шмыгаю носом и списываю это на утренний дождь. — Я ведь чуть не свихнулась, когда он уехал.

Лиам сочувственно смотрит на меня, слегка склонив голову.

— Иди сюда, ранимая ты моя размазня, — он со вздохом прижимает меня к своей груди. — Ты вся мокрая, черт, это слегка неприятно, — толкаю его в грудь, чтобы он отпустил, но Пейн только смеется и прижимает меня к себе еще сильнее. — Я, кстати говоря, влюбился, — раздается его голос над моей макушкой.

— Опять?! — отстранившись, я возмущенно смотрю в карие глаза своего друга. — Это уже третий раз на этой неделе.

— Если порассуждать, то чисто технически это второй раз. Та первая девушка не считается, у нас была любовь на расстоянии.

— Тебе она просто понравилась издалека, а вблизи ты посчитал ее некрасивой, Лиам.

— Ты губишь всю романтику вокруг себя, даже живые цветы вянут рядом с тобой от того, что в тебе нет даже капельки романтизма, присущего всем особям женского пола.

— Пейно?

— Что?

— Пожалуйста, иди в задницу. Ты делаешь мой день всё хуже и хуже с каждой минутой.

— Давай я попытаюсь сделать его хоть капельку лучше, — парень снимает свою расстегнутую рубашку и протягивает её мне. — Она хотя бы сухая.

— Спасибо, — беру теплую вещь и иду в кабинку напротив, чтобы переодеться.

— Знаешь, что первым делом сделал Малик, когда позвонил?

— Мне это неинтересно, — быстро отвечаю я, застегивая рубашку, которая свисает чуть ли не до самых колен.

— Он спросил о тебе.

Руки застывают, и я не сразу возвращаюсь к застегиванию маленьких пуговиц на мягкой хлопковой ткани.

— И что ты ему ответил?

— А как ты думаешь? Конечно же правду, что ты совсем спилась и теперь у тебя золотые зубы.

— Тупое, самое тупое чувство юмора в мире! — раздраженно говорю я, закатывая длинные рукава.

Смех Лиама глухим эхом раздается в помещении.

— Знаешь, было бы классно, если бы мы смогли зависать втроем как прежде.

Игнорируя слова Пейна, выхожу из кабинки, сжимая мокрый свитшот в руках и хватаю с пола сумку.

— Раз уж мы все равно опоздали на первую пару, пошли хотя бы кофе попьем? — предлагает друг.

— Ты платишь, — бросаю я, выходя за дверь. — И ни в кого не влюбляешься, пока мы пьем кофе.

— Но…

— Это не обсуждается, ты провинился.

========== Часть 3 ==========

На следующий день я еще не до конца свыклась с мыслью, что Зейн здесь. Он снова будет рядом, в независимости от того, будем мы с ним общаться или нет, потому что нас все равно будет объединять Лиам.

Пейн светится словно ребенок второй день подряд, из-за того что его старый друг снова с ним. Заметив входящего Малика в кафетерий, я бросаю свой обед и выхожу, не сказав ему ни слова. Лиам не пытается меня догнать в этот раз, он знает, что это бесполезно.

Я решаю скоротать свой перерыв в библиотеке, взяв нужную для предметов литературу. Пока женщина с седыми, аккуратно уложенными волосами занята созданием моей читательской карточки, отправляюсь вдоль полок со списком нужной мне литературы, чтобы заранее найти книги.

В библиотеке стоит запах затхлости и книжной пыли. Высокие витражные окна пропускают солнечный свет в тускло освещенный зал, создавая старинную, готическую атмосферу. Помещение настолько огромное, что создается впечатление, что некоторые книги даже ни разу не открывались. В середине зала стоят столы с доисторическими компьютерами, которыми никто не пользуется, в основном, студенты сидят со своими макбуками.

— Наш первый поцелуй был в библиотеке, помнишь?

Я оборачиваюсь и вижу Зейна, который облокотился рукой на массивный стеллаж из красного дерева.

— Помню, — коротко отвечаю я и снова разворачиваюсь спиной к парню.

— Миссис Ванхоппер наказала нас за то, что мы обменивались записками на уроке, и отправила в библиотеку, чтобы мы написали реферат. В тот день я признался тебе в любви, — прикрыв глаза, я сжимаю список с перечнем книг в своих ладонях. — Сколько нам тогда было лет? Тринадцать, четырнадцать?

— Как ты нашел меня?

— Как будто так трудно догадаться о том, куда ты отправилась, — его голос звучит тихо и совсем близко, прямо за моей спиной. — Ты всегда отправляешься в тихое местечко, чтобы поразмышлять обо всем, в данном случае обо мне.

Я, наконец, разворачиваюсь лицом к парню и сталкиваюсь с ним взглядом, мое сердце вновь бьется так же быстро, как в тот день, в школьной библиотеке, среди стеллажей с потрепанными книгами. Я внимательно смотрю на Малика, но не узнаю в нем того парня, в которого была влюблена. Он другой, не только внешне, но и внутренне. В нем больше какой-то внутренней силы, напора, уверенности. Зейн словно подавляет меня своим взглядом, заставляя вжаться в корешки книг за моей спиной.

— Как дела у твоих родителей? — как ни в чем не бывало, спрашивает он.

— Перестань.

— Что именно?

— Делать вид, будто все нормально. Как будто мы не виделись всего пару дней. Еще бы спросил, что у меня нового, — он хмурится, сжав челюсти, взгляд темнеет. Злится. Наконец, я вижу на его лице хоть какие-то эмоции, помимо усмешки.

— Зачем всё усложнять? Мне действительно интересно, как поживают мистер и миссис Элфорд. И как поживаешь ты, Кэт, — Малик делает акцент на моем имени, и я начинаю злиться. Он больше не имеет права на эти вопросы.

— Чего ты хочешь от меня, Зейн?

— Чтобы ты написала за меня курсовую, — он закатывает глаза после моего недоуменного взгляда. — Ты совсем потеряла сноровку, чем вы с Лиамом занимались? Я хочу вернуть наше общение. Хочу вернуть нас, Китти Кэт.

Нас. Внутри что-то предательски обрывается, когда с его губ срываются эти слова. Где он был, когда я рыдала ночами в подушку из-за нас? Когда я готова была лезть на стену из-за нас. Когда я не притрагивалась к еде и стала похожа на анорексичку из-за того, что скучала по «нам».

— Не называй меня больше так.

— Китти Кэт?

— Мхм.

Малик непринужденно хмыкает, а затем поджимает губы.

— Тебе раньше нравилось. Как насчет котенка? — он расставляет руки по обеим сторонам от меня. Всё повторяется, он полностью копирует свои движения в день нашего первого поцелуя.

— Меня зовут Кэти, Зейн. Ключевое слово «раньше». Мне раньше это нравилось, но сейчас мне не нравишься ни ты, ни придуманные тобой прозвища, — мой голос звучит неестественно пронзительно, и это заставляет Малика хмыкнуть в очередной раз. Его смешки начинают раздражать меня.

— Думаю, что я тебе не нравлюсь лишь по одной причине, — он поднимает взгляд и пробегается им по книгам, расположенными над моей головой, — Ты до сих пор влюблена в меня.

Я замолкаю, потому что знаю, что если буду отрицать его слова, то это будет звучать неубедительно.

— Не находишь это странным? — спрашивает он спустя какое-то время. И меня не покидает чувство, будто я говорю с призраком из прошлого. Мне кажется, что я схожу с ума и сама себе придумала появление Зейна, на самом деле его тут нет, и я разговариваю сама с собой.

— Я со вчерашнего дня всё нахожу странным, — устало признаюсь я.

— Нет, я про это, — он указывает взглядом на пространство позади меня, — Я зажал тебя прямо рядом с биографиями Королевы Виктории и Елизаветы Первой.

— И? — нет смысла гнаться за потоком его мыслей.

— Обе великие английские королевы, эпохальные, властные женщины. Одна вышла замуж, но скандалила с избранником из-за дележки власти. Но потом Виктория переступила через свою гордость и прожила в счастливом браке до самых последних дней жизни принца Альберта. А Елизавета не смогла пойти против страны и обвенчаться с Робертом Дадли. Так и оставшись одна, она выбрала замужество на государстве, прославившись королевой-девственницей. Что бы выбрала ты, Кэт?

— Королева Виктория была ревнивой первостатейной стервой! Мне жаль, что в честь нее назвали целую эпоху. Бедняга Альберт, как он только выносил ее? Ты же знаешь это, и мы уже когда-то ругались с тобой на эту тему.

Неожиданно для меня Зейн начинает смеяться. Я вижу его широкую, красивую улыбку. Мягкий смех Малика вызывает боль в моей груди, потому что именно этот смех уносит меня в прошлое. В прошлое, где я была счастлива. В этот момент на несколько коротких секунд я теряю связь с реальностью и вновь вижу того самого Зейна, который всегда носил мой портфель, потому что в нем были тяжелые учебники. Я вновь вижу того парня, который пробирался ночью в мою комнату через окно, чтобы проболтать до самого утра. Вижу того, кто всегда защищал меня, даже если я была не права. Того, кто избивал моих ухажеров, а потом говорил, что не ревнует. Того, кто признался мне в любви.

— Как же я скучал по тебе, Китти Кэт, — говорит он с улыбкой на лице. Эта простая фраза убивает меня изнутри. — Так сильно скучал.

Мне невыносимо сильно хочется крикнуть, что я тоже скучала. Скучала каждую секунду. Хочется ударить его, а потом обнять, что есть силы. Тяжело сглотнув непрошенные слезы, возвращаюсь в реальность. Не хватало только разреветься перед Маликом.

— Почему ты уехал?

— Не хотел говорить, но раз ты не идешь на примирение, придется признаться, — Зейн тяжело вздыхает и вновь смотрит в мои глаза. — Меня завербовали моделью для пакистанского «Вэнити Фэйр». Меня даже хотели переманить к себе арабское и израильское издательства.

Толкаю парня в грудь и выскальзываю из-под его руки.

— Как тебе такое только в голову пришло?! Ты хоть раз в жизни можешь говорить серьезно? — запускаю руку в волосы, смотрю на бывшего друга, он сохраняет серьезный вид. Вижу, как он с трудом борется со смехом. — И серьезно? Пакистанский «Вэнити Фэйр»?! У них вообще есть этот журнал? — в данный момент во мне самой развелась война между смехом и злостью, но я изо всех сил стараюсь не показать, что хочу рассмеяться.

— Ох, как мало ты знаешь о Пакистане, — медленно произносит он, слегка покачивая головой.

— Знаешь что? Пошел ты, Малик, — иду вперед, но Зейн хватает меня за запястье и разворачивает к себе.

— Погоди, Кэт. Да подожди же! — нетерпеливо просит он, когда я пытаюсь вырвать руку.

— Оставь меня в покое, пожалуйста, просто оставь меня в покое, — зажмурившись, молю я.

— Я расскажу тебе всё, когда ты перестанешь предпринимать эти попытки и разыгрывать свое равнодушие ко мне. Это выглядит смешно и жалко… — распахиваю глаза, не веря в то, что он только что это сказал. Малик растерянно открывает и закрывает рот. — Кэти, я совсем не это хотел сказать…

— Нет, — вырываю свою руку из его ладони, — Именно это ты и хотел сказать, — мне хочется ужалить его побольнее за эти слова.

Он не знает, что я пережила в его отсутствие, не знает, как тяжело мне дались эти два года, и я не хочу, чтобы он узнал об этом. И меня бесит его непоколебимая уверенность в том, что я до сих пор влюблена в него.

— Думаешь, что пропал, и я на протяжении двух лет только и делала, что убивалась по тебе? Думаешь, у меня нет своей жизни? Да, было тяжеловато, ты исчез, но жизнь на этом не закончилась. Знаешь, что на самом деле жалко? То, что ты думаешь, что я до сих пор что-то чувствую к тебе спустя долгих два года. Получается, что это не я, а ты всё это время жил иллюзиями прошлого. Вот что на самом деле жалко. Навязываться человеку из-за прошлого, которое когда-то связывало двух людей. Ты жалок, Зейн. Это новая жизнь, новый этап, и я не нуждаюсь в тебе, понимаешь? Ты чужой мне человек.

Во время моей речи на его красивом, повзрослевшем лице не дрогнул ни один мускул, во взгляде не отразилось ни единой эмоции, лишь легкая складка легла между бровями. Я даже представить себе не могу, какие мысли сейчас в его голове. После того как я замолкаю, он долго вглядывается в мои глаза, отстранившись, Малик несколько раз кивает головой.

— Зейн, я не… — сейчас мне хочется вернуть свои слова обратно. Боже, как же мне хочется повернуть время вспять и никогда не говорить этого.

— Я понял, не утруждайся, — обойдя меня, парень двигается вперед. — А знаешь, — он оборачивается, а я еле сдерживаюсь, чтобы не упасть на пол, и, сжавшись в клубочек, не разрыдаться, — когда я сказал, что ты до сих пор влюблена в меня, ты даже не возразила. Твоя гордыня погубит тебя, Кэт. Так что же на самом деле жалко? — он задерживает свой взгляд на мне на несколько коротких секунд, прежде чем уйти.

А я остаюсь среди кучи старых книг, дав волю так долго и отчаянно сдерживаемым слезам.

========== Часть 4 ==========

Со своим появлением Зейн отнял у меня не только спокойствие, но и Лиама. Пейн теперь вечно пропадает в компании своего старого друга, совсем забыв про меня. Я категорически отказываюсь идти на какой-либо контакт с Маликом, впрочем, тот и сам не стремится к общению со мной.

Я могу понять Лиама, он скучал по другу и всё такое, но как же я? Как же наши вечера вместе, совместные обеды между парами, разговоры по телефону в любое время дня и ночи. Зейн отбирает у меня это.

А знаете что? Не страшно, я конечно не Лиам, который вливается в любую компанию, но тоже вполне себе общительный человек. Спокойно могу завести себе новых и верных друзей, которые никак не будут связаны с Маликом. Например, моя соседка Ребекка, мы вполне себе подружились за то недолгое время, что живем в одной комнате нашего общежития. Вот прямо сегодня же позову Бекку оттянуться как следует.

С этими позитивными мыслями я открываю дверь в комнату. Ребекка не одна, она с парнем, я слышу их смех, но потом раздаются характерные звуки, которыми сопровождается половой акт. Громко хлопаю дверью, чтобы намекнуть о том, что они больше не одни в комнате.

— Простите, я не смотрю. Я всего лишь на пару минут, мне нужно захватить кое-какие вещи, — прикрыв ладонью глаза, смотрю в пол и быстро направляюсь к своей тумбочке, чтобы забрать свой мобильный, который я ставила на зарядку.

— Все в порядке, Китти Кэт, мы не против зрителей. Правда, Бекка? — я слышу смех своей соседки, которую, как я сейчас четко осознала, хочу убить.

Медленно поворачиваюсь и обнаруживаю Зейна, лежащим на кровати, его рука согнута в локте, он лежит на боку и с нахальной улыбкой смотрит мне в глаза. Ребекка хихикает, с головой спрятавшись под одеялом и тесно прижавшись к парню.

— Что такое, Кэт? — приподняв брови, с невинным видом спрашивает Малик.

— Ты решил отобрать у меня всех? — спрашиваю я, сжав кулаки. Чувствую себя полной дурой, не надо было говорить этого вслух. Это лишний раз демонстрирует то, что я веду себя как маленький ребенок. Но вот чего я никак не могу понять, на кого я больше злюсь, на ни в чем неповинную Ребекку или на Зейна? Он знал, что она моя соседка по комнате или нет? Мне так остро хочется узнать ответ на этот вопрос, что приходиться впиться ногтями в ладони, чтобы заставить себя молчать.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — с улыбкой отвечает он, потирая подбородок. Свободная рука парня отправляется под одеяло, и Ребекка начинает хихикать. — Так что ты там говорила, Кэти? — со смехом спрашивает он, продолжая щекотать Бекку.

— Забудь, — бросаю я, вырываю провод от зарядки из телефона и быстро выхожу из комнаты.

***

— Что такое, Кэт?! — криво пародирую я вслух Малика, пока быстро бреду по коридору. Отлично, не хватало только того, чтобы меня застукали за тем, что я разговариваю сама с собой.

Завернув за угол, врезаюсь в девушку, которая несет два стакана в своих руках. Ее розовая блузка насквозь промокает, пропитываясь светло-коричневым кофейным оттенком.

— Бог ты мой! Прости пожалуйста, я не хотела! — я начинаю проводить по ее блузке своими ладонями и одновременно с этим извиняюсь, только через пару секунд осознаю, что я тупо провожу своими ладонями прямо по груди незнакомки. — А еще я лапаю твою грудь, но это не то, что ты подумала, — поспешно убираю руки и с неловкостью смотрю в зеленые глаза девушки.

Наши взгляды встречаются, вижу, как уголки ее накрашенных губ дергаются, наконец мы начинаем смеяться.

— Мы уже не в первый раз встречаемся в такой неловкой ситуации, — с улыбкой говорит она.

— Я уже лапала тебя? — с усмешкой спрашиваю я.

— Значит, сексуальный маньяк, вовсе не является мужчиной? — она протягивает руку. — Я Венди.

Венди, ну конечно, та самая девушка из туалета, которую я застала вместе с её парнем в кабинке в один из самых позорных дней моей жизни.

— Да, это я, тот самый человек, который лапает девушек в темных переулках и пустынных коридорах. Я Кэти, — пожимаю её руку в ответ, и наши ладони встречаются в липком от сладкого кофе рукопожатии. — Очень приятно познакомиться, Гвендолин, — с улыбкой говорю я, вспомнив, как молодому человеку Венди не понравилось, что Лиам называл их полными именами. Она тихонько смеется.

— Я хочу убить Лиама каждый раз, когда он так меня называет. Вчера он назвал меня Долли.

— В детстве мы дразнили его именем Дейзи, за то что у него были слишком женские штаны. Можешь взять это на вооружение, он дико бесится.

— Ох, где ты была раньше! — мы со смехом подбираем стаканы с пола. — Дейзи. Как просто и унизительно, — подмечает она, оттягивая промокшую блузку от своей груди.

— Прости еще раз за это, я не видела, куда шла, и надеюсь, что ты не слышала, как я разговаривала сама с собой.

— Не слышала, и сделаю вид, что ты этого не говорила, — с улыбкой произносит она. — Почему ты не приходишь к ребятам в гости?

Венди имеет ввиду братство. Лиам был просто помешан на этой теме, чтобы вступить в одно из братств, он специально приехал пораньше и провел последний месяц лета здесь, узнавая всё о традициях мужской общины. Я смеялась над ним и называла Пейна за это рвение девчонкой.

— Я была там два раза, наверное, мы просто не пересекались, — больше я туда не зайду, ведь Лиам притянул в братство своего любимого Зейна. Пусть дружат вдвоем, у Малика точно нет каталога с нижним бельем, который постоянно любит листать Лиам, пока зависает у меня в комнате.

— Будет здорово, если мы будем видеться чаще, потому что сама понимаешь, что девушки у членов братства не задерживаются и быстро сменяются, а поскольку ты подруга Лиама, значит не будет драматических истерик и громких расставаний. А мое нахождение в доме не будет выглядеть для тебя предательством.

— А вы с Гарри…

— Мы с Гарри вместе со школы, были друзьями с самого детства. Он поступил сюда только из-за меня, — с улыбкой говорит она. — Гарри сделал мне предложение еще в песочнице, с пластиковым кольцом из-под кока-колы, — со смехом говорит она. — Я до сих пор храню его, но он не должен об этом узнать. Я держусь имиджа совершенно несентиментальной девушки.

— Эта тайна уйдет со мной в могилу, — с улыбкой отвечаю я. — Обещаю.

Венди и Гарри вместе со школы, а ведь мы с Зейном могли быть такой же счастливой парой. А сейчас этот невообразимо наглый, пакистанский, нахальный и, скорее всего, голый человек, лежит в кровати с моей больше нечудесной соседкой по комнате. Он вообще не должен здесь лежать! Он уехал, бросил всех два года назад. Так что, пусть лежит в другом месте!

— Так, мне всё же нужно будет принять душ, — Венди с улыбкой косится на свою блузку.

— Прости меня еще раз.

— Все в порядке, Гарри повезло, он всей душой ненавидит эту блузку, — со смехом говорит она. — Еще увидимся, Кэти.

Ну вот, я налаживаю связи и обзавожусь новыми знакомыми. Разве я не умница? Позитивное мышление не работает. Звоню Лиаму, тот твердит мне, что опять влюбился и сейчас на свидании, так что перезвонит мне позже. Мой друг когда-нибудь лишится рассудка с такими частыми влюбленностями, хоть они и длятся не больше парочки часов.

***

— Кто ответит мне на вопрос: кто является главным героем произведения «Ярмарка тщеславия»? — спрашивает нас мистер Крэнстон, преподаватель английской литературы.

Мистер Крэнстон всегда носит яркие галстуки и зачесывает свою лысину остатками волос, что смотрится очень смешно. Он маленького роста, полнота профессора придает ему еще более комичный вид, он напоминает мне маленького пупсика, но его внешность не мешает мне вытягивать руку вверх, чтобы ответить на вопрос. Как только моя рука поднимается, Зейн, сидящий рядом, тут же поднимает свою руку.

— Мистер Малик?

Черт, опять он! Каждый раз, когда я поднимаю руку, Зейн делает то же самое! Он специально это делает, назло мне, даже уселся рядом, и куда бы я не пересаживалась, он оказывается рядом со мной.

— Ярмарка тщеславия — это роман без героя, сэр.

— В точку, — мистер Крэнстон чуть ли не подпрыгивает от радости на своих маленьких пухлых ножках. — Какое занятие подряд вы верно отвечаете на все вопросы. У вас глубокие познания в английской литературе, что не может не радовать.

Это мои познания. В школьные времена я занималась с Зейном практически каждый день, чтобы поднять его средний балл. Почему мне не дают возможности ответить, ведь я тоже тяну руку вверх, но пупсик с зачесанной челкой даже не обращает на меня внимания!

— Раз уж мы заговорили о популярных авторах девятнадцатого века, может быть кто-нибудь назовет мне главного соперника Уильяма Теккерея?

— Время, алкоголь и отсутствие презервативов.

— Спасибо, мистер Томлинсон, за ваше мнение. Я заметил, что у вас везде один и тот же ответ: и в аудитории, и в коридорах. У кого-нибудь есть альтернативные идеи, конечно же, не столь интересные, как у нашего Луи?

Я чуть ли не выпригиваю из штанов с поднятой рукой, словно первоклассница, в это время Зейн косится на меня и лениво сгибает руку в локте с двумя поднятыми вверх пальцами. Я начинаю кряхтеть и активнее размахивать рукой.

— Тише ты, Гермиона Грейнджер, — тихо произносит Лиам мне на ухо.

— Мистер Малик, может быть вы?

— Чарльз Диккенс! — слишком громко выкрикиваю я. Вся аудитория смотрит на меня. Лиам и Зейн пытаются скрыть смешки.

— Спасибо, мисс… — мистер Крэнстон пытается вспомнить мое имя.

— Мисс Элфорд, — подсказываю я, но уже совсем тихо.

— Спасибо мисс Элфорд, но в будущем, я буду уповать на ваши хорошие манеры, не обязательно выкрикивать с места ответы за других студентов. Я обязательно вас спрошу.

— Простите, профессор, — краснея, говорю я. Боковым зрением вижу, как Зейн широко улыбается, зажав кончик ручки между зубами. Как же мне хочется ударить его, но если я начну драку прямо здесь, меня вряд ли допустят к занятиям.

— Сейчас у всех вас будет возможность высказаться и поделиться своим мнением, — профессор достает пачку листов и кладет их на парты ребятам, сидящим впереди. — Передайте остальным, пожалуйста, — вежливо просит он. — Там простые вопросы, хочу знать мнение каждого на несколько произведений, которые являют собой основу английской литературы. У нас с вами два занятия подряд, думаю, что на перерыве я успею быстренько ознакомиться с вашими мнениями. Судя по зевающему мистеру Хорану, написано будет немного.

По аудитории пробегают смешки.

— Что вы, я очень заинтересован, — произносит зевающий парень, сидящий позади нас. — Скорее дайте мне этот опросник, — безрадостно просит он и снова зевает. — Я уже весь трепещу от нетерпения.

— Потому что всю ночь трепещал кое-кто другой, так натрепещал, что заснуть было невозможно. Стены-то тонкие, — тихо произносит Зейн, но все присутствующие слышат это.

— Найл, опять Лиама всю ночь жамкал?! — спрашивает парень, который высказывался про презервативы. — Пейно, я сразу заметил, что у тебя сегодня походка другая.

— Не ревнуй, тебя даже за деньги никто жамкать не будет, — с улыбкой отвечает Лиам, развернувшись к ребятам, сидящим позади нас.

Девушка в другом ряду резко поднимается со своего места и с раскрасневшимся лицом смотрит на Зейна, а потом на Найла.

— Кобель! — кричит она, а потом поспешно выбегает из аудитории.

— Ну спасибо тебе, Зейн, — недовольно произносит Найл.

— Что я не так сказал? — удивленно спрашивает Малик.

— Вчера была не она, — со смехом поясняет Лиам, — Это была другая девушка.

— И?

— Мы типа встречались, кретин, — отвечает Найл. Малик со скепептическим видом поворачивается к нему, и они начинают смеяться. Вот так вот всё просто у парней, они вовсю веселятся, пока девушка убивается где-нибудь в туалете и скорее всего думает, что её парень очень сожалеет об этом в данный момент.

— Вы такие жестокие, мальчики, — подает голос Венди, которая сидит с ребятами сзади. Мы с ней пару раз обедали вместе на прошлой неделе. Венди начинает нравится мне всё больше.

— Надеюсь, вы закончили делиться с нами подробностями своей личной жизни, молодые люди? — спрашивает мистер Крэнстон, проводя ладонью по остаткам своих волос. Парни еще громче смеются и отшучиваются на эту тему.

После перерыва и окончания второго занятия мистер Крэнстон просит задержаться меня и Зейна.

— Я посмотрел ваши работы, — говорит он, поправляя свой зеленый галстук в горошек. — И вот что меня удивило, они полностью идентичны.

Я в удивлении смотрю на Зейна, тот лишь лениво пожимает плечами.

— И я имею в виду то, что ваши работы скопированы одна с другой. Они одинаковы, слово в слово. И сейчас мне хочется узнать, кто у кого списал?

Я точно знаю, что писала свою работу сама. Сжимаю кулаки от злости, когда понимаю, что Зейн тупо списал мои ответы, потому что сидел рядом и сделал он это специально.

— Как ты мог? — спрашиваю я, сдерживая себя от нехороших слов.

— Было бы очень жалким поступком с моей стороны — списать твою работу, не так ли? — с ангельским видом спрашивает Малик. Как только на его лице появляется невинная улыбка, я с трудом сдерживаюсь, чтобы с визгом не накинуться на самодовольного парня.

— Мисс Элфорд, — произносит пухленький профессор, — Могу я предположить, что вы списали у мистера Малика, потому что растерялись и не смоглиответить на вопросы? Насколько я помню, Зейн на всех занятиях отличался блистательными ответами.

— Вы сейчас серьезно? — я начинаю смеяться и скорее всего выгляжу как сумасшедшая со стороны. — Блистательный мистер Малик с блистательными ответами, которые я ворую, а он в свою очередь ворует моих друзей, соседку, покой в конце концов! — я снова смеюсь, прикрыв ладонью рот. Согнувшись пополам от смеха, я всё никак не могу успокоится.

Две пары глаз настороженно смотрят на меня. Во взгляде Зейна я даже замечаю сочувствие, что приводит меня к новой волне раздражения.

— Простите, мистер Крэнстон, — говорю я, вытирая тыльной стороной ладони слезы от истерического смеха. — На меня много всего навалилось, впрочем, вас это, наверное, мало заботит. Могу я просто пойти?

Профессор хлопает своими круглыми маленькими глазками и продолжает озадаченно смотреть на меня.

— Это я списал, — со вздохом признается Зейн, облокачиваясь рукой на преподавательский стол. — Не мог же я и в самом деле написать, что мистер Дарси является для меня идеалом мужчины? — с улыбкой говорит он.

Поправляю сумку и выхожу из класса, предусмотрительно толкнув Малика плечом. На выходе я слышу, как мистер Крэнстон тихо говорит Зейну:

— Было очень по-мужски с вашей стороны, взять вину на себя, хоть я и знаю, что вы этого не делали.

Ох, черт бы побрал этого Малика и профессора пупсика вместе с ним!

— Не могу оставить девушку в беде. Мне было не сложно, и я действительно обожаю мистера Дарси, — я оборачиваюсь, чтобы посмотреть в наглые глаза своего бывшего друга, тот, подмигивает мне с широченной улыбкой. Как он посмел тронуть моего великолепного мистера Дарси?! Он знает, как я люблю этого персонажа.

Зейн начал войну против меня, теперь я в этом уверена. И над моей головой повис вопрос: игнорировать его или принять этот вызов?

========== Часть 5 ==========

— Не понимаю, почему ты не хочешь пойти на нашу вечеринку? — спрашивает Лиам, лежа на моей кровати и перелистывая каталог с нижним бельем. Скоро он начнет выставлять баллы моделям, демонстрирующим ночные сорочки.

— Я уже говорила, что не хочу лишний раз пересекаться с Зейном, — ответила я, не отрывая глаз от учебника.

— А со мной ты пересечься не хочешь? Я переставил мебель в комнате, хочу тебе показать, к тому же ты еще не знакома с Кейси.

— Ты уверен, что мне нужно с ней знакомиться? Ведь вы сами знакомы второй день. Сегодня вечером вы переспите, а завтра твоя влюбленность растает, и ты найдешь себе новую жертву.

— Я просто хочу, чтобы мы потусили вместе, Кэти, — Пейн с громким шелестом перелистывает страницу и одобрительно кивает одной из моделей на фотографии.

— Мы тусим сейчас, — отвечаю я будничным тоном, пожав плечами.

Лиам отрывается от каталога и смотрит на меня так, будто я взломала его страницу в социальных сетях и разослала всем знакомым спам.

— То есть, — он придвигается ближе ко мне, — по-твоему, мы сейчас тусим?

— Ага, — поджав колени к себе, держу учебник перед своим лицом, чтобы не смотреть на Пейна. — Сейчас мы жестко зажигаем. Отрывайся.

— Окей, ты вынуждаешь меня сделать это, — парень громко щелкает пальцами в воздухе, и я уже знаю, что это действие за собой повлечет. Он собирается сделать одну из самых ненавистных мне вещей в мире.

— Пейно, не смей, не смей делать этого! — откидываю учебник и судорожно трясу друга за локоть. Он только уверенно покачивает головой из стороны в сторону.

— Поздно, ты сама напросилась, — Лиам плюет на свои сложенные пальцы, а затем переворачивает страницу. Фу! Ненавижу, когда люди плюют на свои пальцы, перед тем как перелистнуть бумагу. Прикрыв глаза ладонями, я со стоном откидываюсь на подушки.

— Какой же ты мерзкий! — со смехом говорю я, глядя в белый потолок.

— Какая тусовка, такие и развлечения, — отвечает мой друг, и я снова слышу, как он плюет на свои пальцы, чтобы добить меня окончательно.

Дверь открывается, и в комнату входит Ребекка, она только что вернулась из душа, из одежды на ней лишь короткий халатик и розовое полотенце на голове. Она с улыбкой приветствует Лиама, пока убирает средства личной гигиены в тумбочку.

Пейн так же мило улыбается ей и быстрым движением закидывает каталог под мою кровать.

— Ты не поверишь, — быстро шепчет мне он, — я только что влюбился.

— Можешь не стараться, — обращаюсь я к другу, который принял воинственную позу «я сейчас закадрю эту красотку», — Малик уже зачекинился.

Лицо Лиама озаряется удивлением, потом он одобрительно кивает головой, еще раз окинув взглядом ничего не подозревающую Бекку, которая напевает песенку себе под нос.

— Конец любви, — говорит он с улыбкой и наклоняется вниз, чтобы достать каталог из-под кровати. — Это был бурный роман, — он кидает взгляд в сторону Ребекки. — Спасибо тебе за всё, детка, — эту полную фальшивого драматизма фразу слышу только я, мы с Лиамом переглядываемся и начинаем смеяться.

— Знаешь, — с улыбкой говорю я другу, — За столько лет, пока мы с тобой общаемся, ты настолько опошлил слово «влюбленность», что меня от него уже тошнит.

— Кэти, ты идешь на вечеринку в выходные? — спрашивает у меня соседка, пока наносит увлажняющий крем на свое кукольное лицо.

— Нет, — коротко отвечаю я, выхватывая из рук Лиама каталог, чтобы занять чем-то свои руки.

— Почему?

Почему? Знала бы ты причину. Она кроется в том парне, с которым ты спишь.

— Из-за Зейна? — вдруг спрашивает она, чем лишает меня дара речи. На секунду я допускаю, что Ребекка обладает способностью чтения мысли.

— Из-за кого? — с наигранным удивлением спрашивает Пейн, двигаясь ближе к краю кровати.

— Ну, — Бекка выдавливает еще немного крема из тюбика и наносит его на свои утонченные кисти. — Зейн рассказал мне, что в школе вы были друзьями, а потом перестали общаться.

— Какой открытый у нас Зейни, не правда ли, Кэт? — я пихаю Лиама ногой в бедро за его слишком активное участие в этом диалоге.

— А он рассказал, почему мы перестали общаться? — спрашиваю я, откладывая уже измятый каталог в сторону, и, свесив ноги с кровати, сажусь рядом с Пейном.

— Да, — Бекка снимает полотенце с головы, и по ее плечам распадаются влажные волосы, она невыносимо долго протирает светлые пряди полотенцем, а я жду ответа, будто от этого зависит моя жизнь. Кажется, что она молчит вечность, и я начинаю грызть ноготь на большом пальце, чтобы не поторопить ее вслух.

— Эй, — Лиам близко наклоняется ко мне, — не грызи ногти, ты же не хочешь, чтобы у тебя появились глисты?

— Я все чаще задаюсь вопросом, — произношу я, глядя в потолок, — Почему я до сих пор дружу с тобой? — но все же убираю большой палец от своих губ.

— Потому что я Лиам, — гордо произносит он, будто объявив этим, что является Иисусом. Я лишь усмехаюсь.

Только я собираюсь объявить своему другу, что он неимоверный даун, как Ребекка начинает говорить:

— Зейн сказал, что переехал по семейным обстоятельствам, ты обиделась на него, и теперь вы не общаетесь.

— Что?! — возмущенно произношу я.

— Если быть честным, — потирая шею, вставляет Лиам, — то вкратце, это так и есть.

Я открываю и закрываю рот словно рыба. Очень возмущенная и недовольная рыба.

— Все было не так!

— А как? — с интересом спрашивает Ребекка, пока расчесывает свои шелковистые волосы.

— Да, — Лиам разворачивается ко мне вполоборота. — Как?

Еле сдерживаюсь от того, чтобы с силой не ударить Пейна в плечо.

— Может быть всё и было примерно так, но опущено много деталей, он перевел все стрелки и сделал из меня обиженную маленькую девочку! — возмущенно отвечаю я, при этом активно жестикулируя. — Я уже давно не обижена на него, мне все равно.

Мне хотелось донести до ребят, что вообще-то это я жертва, а не Малик. Конечно же сейчас они согласятся со мной, подбодрят меня и скажут, какой Зейн негодяй, потому что выдал историю в выгодном для него свете, но ребята только переглядываются между собой.

— Если ты не обижена и тебе всё равно, — говорит Бекка, присаживаясь на свою кровать. — Тогда почему не хочешь пойти?

Меня загнали в тупик. Огромный такой тупик, который больше смахивает на задницу.

— Мы можем пойти туда вместе, — предлагает соседка с искренней улыбкой на лице, — Уйдем оттуда тоже вместе.

— Вы не понимаете, он посягнул на святое! Он украл у меня мистера Дарси! — говорю я и хватаюсь за этот аргумент, как за последнюю соломинку.

— Это твой кот? — озадаченно спрашивает Ребекка.

— О, нет, — Лиам закатывает глаза, а потом обреченно ударяет себя ладонью по лбу. — Зачем ты спросила?

Во взгляде Бекки мелькает озарение.

— Погоди, — медленно произносит она, — Ты имеешь в виду книжного мистера Дарси? Из “Гордости и предубеждения”? — я киваю головой. — И Зейн его украл? Украл у тебя книжного персонажа? Украл книжного мужчину? — она разговаривает со мной как с ребенком, и ее нельзя за это судить. Со стороны это звучит еще более абсурднее, чем в моей голове.

— Никто не смеет трогать мистера Дарси, — тоненьким голосом пародирует меня Лиам. — Каждый долбанный Хэллоуин она наряжалась Элизабет Беннет и обижалась на то, что никто не мог отгадать её костюм, — от безысходности я просто щипаю Пейна за бок. — Ауч! Из тебя хреновая Элизабет, Кэт! Её изысканные манеры не позволяли никого щипать.

— Дело не только в том, что Малик украл у меня Дарси, он еще и отвечает вместо меня на парах. Причем специально! — я заглядываю ребятам в глаза, но они уже не воспринимают мои слова всерьез.

— Зейн говорил, что ты будешь возмущаться и никуда не пойдешь, — произносит Лиам, вновь взявшись за каталог. — Он слишком хорошо тебя знает.

Эта фраза добила меня. Слишком хорошо меня знает? Я докажу, что изменилась, и Малик совсем не знает новую Кэти! Я правда сама еще не совсем определилась, что же именно представляет из себя эта самая новая Кэти. Буду придумывать имидж на ходу. Импровизация мне в помощь. Главное -не налажать, что я умело практикую всю свою недолгую жизнь.

— Я пойду на вашу вечеринку, я просто ломалась и хотела, чтобы меня поуговаривали, — деловито говорю я, скрестив руки на груди, думая, что при этом со стороны я выгляжу очень изящно для новой себя. Лиам поджимает губы, потому что ни капельки не верит мне, но он благоразумно молчит, чтобы не разозлить меня окончательно. Я только сейчас осознаю, что Пейн, возможно, специально сказал последнюю фразу, чтобы вывести меня из себя и хитростью затащить на вечеринку, но отказываться я не намерена.

Здравствуй, новая Кэти, которая не отказывается от вечеринок из-за призраков прошлого!

========== Часть 6 ==========

Первое, что настораживает меня в вечеринке братства, это то, что мы с Ребеккой стоим в тишине прямо перед домом мужского сообщества. Напрягает именно тишина, несвойственная данным мероприятиям. Я ожидала услышать музыку за пару кварталов от этого места. Мы с Беккой настороженно переглядываемся и стучимся в дверь.

На пороге появляется Гарри с некой надеждой в глазах. Парень смотрит на нас, и его широкая улыбка растворяется.

— А, это вы, — недовольно бормочет он и открывает дверь шире, чтобы впустить нас.

— Ты никогда не думал устроиться работать на ресепшн в отель? — спрашиваю я. — У тебя явно высокий уровень доброжелательности.

— Уверена, что ты поднимешь индустрию туризма в нашей стране на новый уровень, — поддерживает меня Ребекка.

— Простите, девчонки, дело не в вас, а в…

— Привет! — рядом с Гарри появляется Венди. — Наконец-то вы пришли! Я вас так ждала, — она улыбается слишком широко, а глаза у нее неестественно расширены, и мне даже начинает казаться, что Венди не моргает. — Проходите скорее, зацените вечеринку, на которую Гарри было абсолютно наплевать!

— Милая, зайчик, рыбка, — нервно говорит Гарри, — Сколько еще раз я должен извиниться за свое поведение? И за то, что ты загубила мою первую вечеринку в братстве?! И за то, платиновая ты моя, что опозорила меня перед всеми парнями! — Гарри разворачивается и уходит от нас.

— Иди-иди! — кричит ему Гвендолин в спину. — Думаешь только о своих парнях! Может тогда и спать с ними будешь?

Стайлс не поворачиваясь просто отмахивается рукой.

Теперь понятно, почему Венди так неестественно себя вела. Поссорились. Мне становится неловко оттого, что я являюсь свидетелем их ссоры, будто подслушиваю чей-то секрет.

— Какие страсти тут у вас, — говорит Ребекка, когда мы проходим в дом.

— Знаете, я бы хотела сказать вам, что не права в этой ситуации, но это не так, — Венди заправляет волосы за уши и начинает ходить перед нами из стороны в сторону, словно тигр в клетке.

Из гостиной доносятся голоса и смех, значит, люди в доме все-таки есть.

— Парни любят тусовки, но ненавидят их организовывать, — быстро говорит Гвендолин, — Все спихивали организацию вечеринки друг на друга, в итоге Гарри вызвался взять всё на себя. Потом он попросил меня помочь, потому что в школе я постоянно устраивала вечеринки. Я занималась списком покупок, сбором денег, звонила Гарри, чтобы уточнить некоторые вопросы, а он только и делал, что говорил, что ему все равно. Потом он сказал, что не может поехать со мной в магазин за покупками, потому что должен заниматься. Я решила взять машину Гарри, чтобы было легче довезти продукты и алкоголь. Он не брал трубки, я захожу сюда, а он рубится с парнями в икс бокс! Ему просто было лень, и он спихнул все на меня! Представляете?! — Венди прикрикнула, и мы с Беккой подпрыгнули от неожиданности.

— О, нет, вот идиот, — сочувственно говорю я, покачав головой.

— Это за гранью мудизма, — выдает Бекки.

— Мудизма? — спрашиваем мы с Венди в один голос.

— Ну, это производная от мудака, — пожав плечами, отвечает моя соседка.

— Звучит как «буддизм», — говорю я.

— Это такое направление мужского поведения. Да, я придумала его сама, но слово ведь хорошее.

— Я бы сказала, что очень атмосферное слово, — я с улыбкой киваю головой. — Но если направление называется «мудизм», тогда Гарри не мудак, а мудист.

— Мудист звучит как нудист, — говорит Венди.

Мы переглядываемся и начинаем смеяться.

— И как ты проучила своего парня-мудиста? — спрашиваю я.

— Это надо видеть, — отвечает она, а потом, прикусив губу, кивает в сторону и идет вперед.

Мы следуем за ней и когда оказываемся в проеме арки, которая ведет в гостиную, я раскрываю рот от удивления. Множество народу, но они не самое главное, на потолке висят гелиевые шары белого и розового оттенков. Огромные атласные банты цвета фуксии висят на стенах в хаотичном порядке. На столах шоколадное фондю и молочные коктейли. По всей комнате вазы с пионами. Отдельное место занимают коробки с монополией, фантами и твистером. Создается впечатление, будто кукла Барби позвала всех на чаепитие. Всё смотрится вполне себе мило, если забыть о том, что это вечеринка мужского братства, и по идее её устраивают первокурсники, которые должны показать себя. Парни сидят с лицами мучеников. Мы с Ребеккой переглядываемся и начинаем смеяться. Когда наш смех переходит в истерический хохот, Венди уводит нас на кухню.

— Представляете, как Гарри охренел? — спрашивает Венди и достает из ящика бутылку Амаретто. — Пока что это единственный алкоголь в доме, я тут по тихому глушила в одиночку, для храбрости. Кто-то из парней поехал в магазин за алкоголем.

— Настоящая вечеринка для истинных мудистов, — говорю я, сделав глоток ликера, теплого, темно-коричневого цвета.

— Мне так жаль, что я не видела их лиц, когда ребята только увидели всё это, — со смехом говорит Бекки.

— Предлагаю тост, — Венди поднимает прозрачный стакан, — За мудистов мудаков, лучших представителей мудизма!

Края наших стаканов со звоном встречаются в сопровождении нашего смеха.

***

Парни привозят алкоголь, дом сразу же наполняется бурными аплодисментами и громким улюлюканьем. Вечеринка начинает оживать. Гарри и Венди снова ругаются, потом мирятся, а затем вновь ссорятся. Твистер и монополия для подвыпивших студентов уже не кажутся скучными. Кто-то догадался играть в монополию на раздевание. Даже не буду рассказывать вам, как некоторые ребята использовали фондю. Фу!

Пытаюсь найти в этой толпе Лиама, но парень словно сквозь землю провалился. Зейна тоже не видно, но меня охватывает паранойя, будто Малик следит за мной из-за угла. Начинаю с уверенностью расхаживать со стаканом по дому и на всякий случай веду себя уверенно, как мне кажется. Если Зейн и правда наблюдает, словно большой брат, то вот она я — новая Кэти, которая с легкостью заводит знакомства.

Мой запал быстро гаснет, потому что парни после короткого знакомства со мной исчезают, будто на мне черная метка. С сокрушением сажусь на диван и оглядываю веселящуюся толпу. Слева от меня сидит парень. Я узнаю его, он сидит позади нас на английской литературе, кажется, его зовут Найл.

Найл вот уже пятую минуту подряд неотрывно смотрит на стакан, который держит на вытянутой руке. У меня даже мелькает мысль, что он просит милостыню. Я смотрю на Найла, он — на стакан. Какой познавательный вечер! В какой-то момент мне начинает казаться, что парень ведет немой диалог с пластиком в своей руке.

— У тебя все в порядке? — не выдержав, спрашиваю я.

— Ага, — парень мельком смотрит на меня и снова переводит взгляд на пластиковый стакан. — Я просто думаю, что в нем. Мне дал его друг и сказал, что после того как я это выпью, то никогда не забуду эту ночь.

— Значит, это не наркотики, — говорю я.

— Откуда такая уверенность?

— Их обычно дают с фразой: «Хочешь повеселиться?». Этот твой друг часто прикалывается над тобой?

Найл усмехается.

— Постоянно.

— Тогда это слабительное, — уверенно говорю я.

— Есть печальный опыт? — Найл наконец поворачивается и смотрит на меня. Видно, что мое лицо кажется ему знакомым, но парень не узнает меня.

— Я…

Не успеваю представиться, потому что он перебивает меня.

— Вспомнил, Чарльз Диккенс… Это ты, — с усмешкой говорит он.

Я со стыдом вспоминаю, как выкрикнула свой ответ «Чарльз Диккенс» вместо Зейна на всю аудиторию.

— Надеюсь, все кто был в тот день на занятиях не будут называть меня Чарльзом.

В какой-то момент мне становится некомфортно, будто на мне надет тугой корсет, который не дает сделать вдох. Я чувствую на себе чей-то взгляд, и сердце подсказывает мне, что это Зейн. В другом конце помещения я действительно замечаю Малика, который наблюдает за мной поверх красного пластикового стакана. Он общается с ребятами, но все равно смотрит на меня. Мои движения сразу кажутся мне какими-то нелепыми. Там же рядом с Зейном, на полу, девушки играют в твистер, в одной из них замечаю смеющуюся Бекку.

Взгляд Малика все больше напрягает меня, и, не выдержав, я спрашиваю у него одними губами: «Что?». Он только с усмешкой качает головой. Передо мной останавливается парень, в одной руке он держит шпажку с нанизанными на неё фруктами в шоколаде, в другой — молочный коктейль розового цвета. Парень закрывает мне обзор на Зейна, и я благодарна ему за это.

— Эй, Ниэль, — говорит он с набитым ртом, — Уже попробовал мой фирменный коктейль?

— Мне намекнули на то, что это может быть слабительным, Луи, — Найл приподнимает стакан и вновь внимательно рассматривает содержимое.

Луи перестает жевать и внимательно смотрит на Хорана, приподняв брови в удивлении.

— Кто меня сдал? Лиам?

— Нет, это она догадалась, — Найл кивает в мою сторону.

— А-а-а, Диккенс, ну спасибо тебе, — с натянутой улыбкой говорит он.

У меня теперь новое прозвище? Меня будут называть Диккенсом до конца моих учебных дней?

— Погоди, — парень забирает стакан из рук Найла и заменяет его своим молочным коктейлем. — Кстати, классная штука, — говорит Луи другу и переводит взгляд на меня. — Ты же Кэти? Кэти Элфорд?

— Да, — коротко отвечаю я.

— Ниэль, это Кэти.

— И? — мы с Найлом озадаченно переглядываемся.

— Найло, не тупи, — парень сверлит друга взглядом, перекатываясь с пятки на носок. — Хотя, пошел ты, я с тобой к врачу не пойду. — Луи смотрит в сторону и обращает свое внимание на злого Стайлса. — Эй, Гарри, попробуй этот напиток! — Томлинсон удаляется, а я смотрю на Найла.

Хоран хмурится, потом его брови приподнимаются, он резко поворачивает свою голову ко мне и так же быстро отодвигается в другой конец дивана, прижав клубничный коктейль к груди.

— О чем говорил Луи? — настороженно спрашиваю я.

Взгляд Найла начинает бегать по комнате, видно как в голове парня крутятся мысли, он ищет отмазку, чтобы сбежать. Как и предыдущие несколько парней, с которыми я успела познакомиться. Ставлю стакан на подлокотник и поворачиваюсь к Хорану.

— Я сейчас вернусь, — с улыбкой говорит он, — Мне нужно позвонить.

— Подожди, — хочу взять его за плечо, но парень даже не хочет смотреть в мою сторону и уворачивается от меня, как от огня. — Я спасла тебя от ночной диареи. Ответь на мой вопрос! — Хоран делает вид, что не слышит меня и поднимается с дивана. — Пожалуйста, Найл…

Он со вздохом поворачивается ко мне.

— Не знаю, что Лу имел в виду, честно.

— Правда? — я прищурившись смотрю на него. — Не знаю, о каком именно заболевании идет речь, но я обещаю тебе, что завтра расскажу всем, что переспала с тобой, и у тебя теперь то же самое! Так что быстро говори в чем дело!

В комнату заходит Лиам за руку с девушкой, он замечает меня и радостно мне улыбается, помахав рукой. Я с таким же счастливым видом показываю ему средний палец и машу в ответ. Пейн хмурится, прикусив губу, говорит что-то своей девушке и направляется в мою сторону.

— Зейн рассказал нам, что у тебя стригущий лишай или что-то типа того, — тихо говорит Найл. Он делает пару глотков коктейля и смотрит мне прямо в глаза. — Мол этого так не видно, но очень заразно.

Пару секунд тупо пялюсь на дурацкую, прозрачную, розовую трубочку-спиральку в стакане Найла. Я даже не могу передать, сколько эмоций сразу чувствую в этот момент. И все эти эмоции далеко не положительные. Я сжимаю и разжимаю кулаки, щеки горят от возмущения, в этот момент мне так остро хочется завизжать от злости, но я сдерживаюсь, еще немного и из моих ноздрей хлынет пар. Горький и тягучий гнев разливается по моим пульсирующим венам, исходя из самого сердца. Даже если бы Пейн плюнул на свои пальцы и перелистнул все бумажные страницы в мире, я бы не была так зла.

Я. Убью. Зейна.

— В чем дело, Кэти? — спрашивает меня Лиам, останавливаясь передо мной. — Что за необоснованные жесты зла?

Не смотря на друга, я просто отталкиваю его и направляюсь в сторону Малика. В данный момент я вижу только его, остальных людей в этом доме просто не существует. Теперь я понимаю людей, которые способны на убийство. Хорошо, что поблизости нет ножа, иначе я не задумываясь воткнула бы его в своего бывшего друга.

Зейн стоит в компании парней и смеется над чем-то. Сейчас мне кажется, что они смеются надо мной, такое чувство, что все в этом доме смеются надо мной. Я приближаюсь к Малику, он даже не замечает меня.

— Ты! — что есть силы, толкаю его в грудь.

— Воу, — он отходит на шаг назад, со смехом разводя руки в стороны. — В чём дело?

— В чем дело?! Ты еще спрашиваешь, в чём? — я скорее визжу, нежели говорю. В этот момент мой голос звучит пискляво и противно, даже в горле запершило. — Какой нахрен лишай?! Ты вообще больной, что ли?

— А, ты об этом, — он кивает головой со своей незаменимой и наглой улыбкой на лице. — Разве не у тебя был лишай в школе?

— Нет, это была Сара Уэнверли!

— Черт, прости, — прикусив губу, Малик прячет ладони в карманы черных джинсов. — Значит просто перепутал. Вы похожи.

Похожи? Сара Уэнверли носила дреды зеленого цвета, нас даже слепой бы не перепутал! Зейн играет жестоко, он перешел все границы. Он хочет ответной реакции, и я зря показала ему, как вышла из себя. Нужно действовать по-другому. Нужно придумать что-то, причем быстро.

— Перепутал? — спокойно спрашиваю я. — Ничего, Зейн, бывает, — я широко улыбаюсь, и в насмешливом взгляде Малика на долю коротких секунд проскальзывает удивление. — Зато тебя я ни с кем не спутаю. Кстати, ты уже вылечился от генитального герпеса? — спрашиваю я громче чем нужно с самым невинным видом. Мысленно я подпрыгиваю и сама себе даю пять.

— Что?! — удивленно спрашивает Ребекка, которая явно перестала играть в твистер.

Челюсть Зейна напрягается, он хмыкает, глядя на меня сверху вниз.

— Лечение было тяжелым, — с улыбкой говорит он. — Сейчас все в прошлом, я здоров. Ведь ты посоветовала мне хорошего доктора. Ты тогда тоже быстро вылечилась от этого, верно? — чувство моего триумфа мгновенно улетучивается.

Людей вокруг нас все больше, мне становится неловко, еще чуть-чуть и я начну заикаться. Зейн держится уверенно и расслабленно, подавая этот диалог как дружеский. Он широко улыбается, взгляд кажется добрым. Но это для всех. Я слишком хорошо его знаю. Но еще Зейн отвечает мне, а мне нечем крыть, уровень моего остроумия перевалил за минус пятьдесят.

— Ты снова перепутал, — говорю я, — Это был Лиам, — не знаю, почему я назвала именно его. Но взгляды окружающих нас людей перевелись на Пейна. Тот смотрит на меня, расширив глаза, я посылаю ему умоляющий взгляд.

— Это был другой Лиам, — с невозмутимым видом выкручивается Пейн.

Ребята вокруг понимают, что ссоры не будет, и принимаются дальше заниматься своими разговорами и выпивкой. Повернувшись, обнаруживаю, что Зейн стоит слишком близко. Не смотря на свою злость к нему, в очередной раз замечаю, насколько он красив. Малик криво улыбается и опускает взгляд на мои губы. Внимание привлекают его длинные ресницы. Раньше я всегда отшучивалась, говоря, что ресницы Зейна длиннее, чем мои ноги. Иногда я в шутку называла его принцессой Жасмин. Господи, как давно это было.

Зейн наклоняется к моему уху, и сердце в этот момент словно делает мертвую петлю на американских горках. До меня доносится приятный аромат его парфюма. От Малика всегда пахло чем-то, что невозможно передать словами. Его запах всегда ассоциировался у меня со звёздной, туманной и немного прохладной летней ночью.

— Я думал, что ты не вступишь в игру, Китти Кэт. Ведь ты теперь другая, — тихо говорит он мне на ухо. Зейн отстраняется, и его губы в мимолетном движении скользят по моей щеке.

— Не понимаю, о какой игре ты говоришь, — нагло вру я.

Малик лишь кивает с чертовски привлекательной улыбкой на лице и уходит в сторону. А я почему-то в очередной раз чувствую себя проигравшей.

========== Часть 7 ==========

После вечеринки помимо университета я натыкаюсь на Зейна еще несколько раз, и все эти разы в моей комнате, он навещает Ребекку, и пара бесцеремонно просит меня оставить их наедине, мне остается только натянуто улыбаться и выходить.

В университете мы с Маликом тоже часто встречаемся, но на занятиях английской литературы я теперь молчу и даже не поднимаю руку, Зейн делает то же самое. Только мне кажется, что он оставил эти детские игры, меня тут же ждет очередной «удар». Новый рингтон Ребекки — «Pocketful of sunshine». Я ненавижу эту песню всей душой, презираю самой лютой ненавистью, Малик знает это. И что бы вы думали? Бекка заявляет мне, что Зейн сам поставил эту мерзость на ее звонок; парень постоянно названивает моей соседке среди ночи, а я пытаюсь просто не сойти с ума от звучания одних только первых нот.

Проблема в том, что Ребекку трудно разбудить, и поэтому Малик может названивать несколько раз подряд, заставляя меня слушать ужасно раздражающий припев на повторе. В конечном счете песня заедает у меня в голове, в такие моменты я ненавижу бывшего друга всем своим существом.

— Эй, Диккенс! — я оглядываюсь на Найла, парень машет рукой и проталкивается ко мне по коридору сквозь толпу студентов.

— Я Кэти, — с улыбкой напоминаю я.

— Помню, — он переворачивают свою темно-синюю бейсболку козырьком назад. — Как лишай, уже вылечилась?

— Да, но теперь у меня вши. Еще не слышал об этом?

Найл смеется, и я невольно смеюсь в ответ.

— На самом деле, я подошел сказать тебе спасибо, — говорит он спустя недолгое молчание, — В том стакане и правда было слабительное. Бедный Стайлс, — он качает головой, а затем усмехается.

— Все было так плохо? — сквозь смех спрашиваю я.

— Клянусь, я думал он умрет на толчке! — прикрыв рот ладонью, я начинаю смеяться еще больше. — Нам на пару минут даже стало страшно от того, в какой позе его мертвое тело будут выносить врачи, — Хоран смешно морщится, вызывая у меня новую волну смеха.

— В какой-то степени он это заслужил, — пожав плечами, поправляю висящую на плече сумку и одновременно смотрю в телефон, изучая сфотографированное ранее расписание занятий. — Гарри нехорошо поступил с Венди, карма дала ему пощечину.

— Карма дала ему просраться, — я снова начинаю смеяться, а Найл с улыбкой смотрит на меня, пряча ладони в карманы джинсов. — Они с Венди помирились, она была по одну сторону двери, Стайлс — по другую. Этакие Ромео и Джульетта из уборной.

— Романтика, — с сарказмом отвечаю я. Вообще мне жаль Венди сейчас, так как эта история, скорее всего, уже облетела весь университет. Надо было подлить этого зелья Малику, чтобы слегка остудить его нахальный пыл.

Только я подумала об этом гаденыше, как он появляется в поле моего зрения. Мы с Найлом идем по коридору, а в конце него я вижу Ребекку и Зейна. Бекка облокотилась на стену со сложенными за спиной руками, ладонь Малика покоится на стенке, рядом с головой моей соседки. В другой руке Зейн держит бутылку синего «Powerade» и снова и снова подбрасывает ее в воздухе, а затем ловит.

Малик одаряет меня безразличным взглядом, кивает Хорану и отворачивается к Бекке. Я продолжаю вести непринужденную беседу с Найлом. Как только мы ровняемся с ними, я громко ахаю, потому что мое лицо и грудь орошают маленькие брызги сладко-пахнущего напитка, по запаху я понимаю, что это долбанный «Powerade». Опускаю голову и отмечаю то, что мой белый пуловер полностью в синих брызгах.

— Малик, ты совсем сдурел? — провожу ладонью по лицу и разгневанно смотрю на парня.

— Прости, — обеспокоенно говорит он, делая шаг вперед, — Просто Бекка так смешно пошутила, а я в этот момент набрал в рот этого… Ну и вот, — он неуклюже потирает шею и в этот момент становится таким простым, что до боли напоминает мне «старого» Зейна. Сколько он набрал в рот этого напитка? Такое чувство, что половину бутылки.

— Но я даже не шутила, — слегка озадаченно вставляет Ребекка. Тут я понимаю, что Малик даже меня обвел вокруг пальца и заставил поверить в то, что он это не нарочно.

Я плотно сжимаю губы в тонкую линию и до боли впиваюсь ногтями в мягкие ладони, делаю все возможное, чтобы не начать кричать посередине коридора как сумасшедшая. Никто не воспринимает мои жалобы всерьез, даже Пейн. Когда я сказала Лиаму, что Малик посодействовал ненавистному мне рингтону у Бекки, друг только рассмеялся и сказал, что я себя накручиваю.

— Не шутила? — Зейн оглядывается на Ребекку и пожимает плечами. — Видимо мне послышалось другое, детка.

— Ты у меня иногда такой смешной, — Ребекка хихикает и одновременно умиляется своему парню-идиоту.

С каждым днем мне становится всё сложнее ненавидеть Бекку. Она очень хорошая, у нас много общих интересов, нам вместе весело, правда до тех пор, пока она не начинает заговаривать о Зейне. Как бы я не отнекивалась, на самом деле жутко ревную, когда вижу их вместе. Каждый их поцелуй и объятие словно включают паяльник внутри меня, который выжигает все изнутри и заставляет убегать от общества этой парочки, сломя голову. Я проиграю ровно в тот момент, когда Малик заметит мою ревность.

— А что тебе послышалось? — спрашивает Хоран, про присутствие которого я уже совершенно забыла. Малик смотрит на него, стиснув зубы, а потом натянуто улыбается.

— Ты еще маленький для таких приколов, не поймешь. Кэти, прости меня еще раз, — обращается уже ко мне. — Но тебе ведь не привыкать ходить в таком виде, помнишь первый день нашей встречи в университете? — он подмигивает.

После его фирменной улыбки во мне что-то щелкает, я просто делаю шаг вперед, оттягиваю край светлой футболки Малика и вытираю ей лицо, я так яростно и быстро тру свои щеки и лоб, что полностью уверена в том, что они покраснели от этого обильного трения. Через пару секунд волна гнева отходит, уступая место стыду. Мне также очень стыдно взглянуть на Найла и Ребекку, которые молча наблюдают за этой картиной.

Все еще сжимаю края футболки Зейна, когда медленно поднимаю взгляд на Малика. Ожидаю увидеть на его лице удивление или злость, но всё что я вижу в его темных глазах это… Умиление? Его густые темные брови слегка приподняты, а на лице мягкая улыбка. Он опускает взгляд вниз, и я вижу, как тень его длинных ресниц падает на скулы.

— Всё? — как-то ласково спрашивает он, глядя на футболку, которую я комкаю в своих пальцах.

— Нет, не всё, — с невозмутимым видом отвечаю я и начинаю протирать мягкой тканью следы от растекшейся туши под глазами. Мой взгляд цепляется за рельефный живот парня, который я самолично оголила. Обращаю внимание на татуировку, красующуюся с правой стороны внизу, над выпирающей костью. Это небольшое тёмное сердечко. Меня почему-то забавляет этот рисунок, приходится бороться с невыносимым желанием, чтобы не дотронуться до этой татуировки. Чтобы не дотронуться до Зейна.

— Нравится? — спрашивает Зейн, наклоняясь и заглядывая мне в глаза. Я не могу вымолвить ни слова, поэтому просто пожимаю плечами. — А по-моему нравится, — говорит он, и его ласковый тон улетучивается словно прекрасный сон, который тут же забывается поутру. — Футболка в твоих руках, котенок, заодно вытри слюнки.

— Недомерок, — шиплю я, с деланной брезгливостью отпуская его футболку из своих ладоней. — Я никогда бы не запала на такого как ты, — бросаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Это на какого «такого» именно, Кэт? — даже не оборачиваясь, слышу улыбку в его голосе.

— На похотливого дебила, которым ты стал.

— Как красноречиво, Элфорд.

— Надеюсь, что это будет достаточно красноречиво? — оборачиваюсь и показываю Малику средний палец, при этом продолжая идти вперед. Вдруг я встречаю преграду на своем пути, следует громкое «Ой» от мистера Крэнстона. Смотрю на кучу листов, которые он выронил из своих рук.

— Вот черт, простите, профессор, — присаживаюсь на корточки, чтобы помочь с поднятием листов.

— Следите за своей речью, мисс Элфорд, — коротышка вытирает свой вспотевший лоб галстуком расцветки зебры и, громко пыхтя, собирает листы с пола.

— Простите меня еще раз, я не видела, куда шла.

— Конечно, ведь вы были заняты демонстрацией агрессивных жестов в сторону своих сверстников, — с иронией в голосе отмечает он. Все-то он видит.

Решаю проигнорировать его замечание и собираю листы дальше. По некоторым фамилиям на листке, понимаю, что это сочинения нашей группы с уже выставленными оценками. Фамилия Малика режет взгляд, как и его пятерка. Рядом с его работой моя и там стоит тройка.

— Почему три?! — испуганно спрашиваю я, не веря своим глазам.

Профессор выдирает из моих рук листы и поднимается на ноги, я следую его примеру.

— Вы не полностью раскрыли персонажей и не совсем поняли, чем именно руководствуются главные герои. Вы написали, что персонажами действует месть и гнев, хотя эта поэма о любви и дружбе. Да и середина скомканная. Некоторые предложения обрываются на полуслове. Поэтому такая оценка, — он тяжело вздыхает и явно хочет отделаться от меня как можно быстрее.

Да, я стала слегка рассеянной. Попробуйте сосредоточится, когда Зейн сидит рядом за партой и постоянно напевает ту идиотскую песню и одновременно с этим спокойно пишет свое сочинение.

— Я не обрывала предложения в середине, просто у меня такой стиль написания, — моя совсем неправдоподобная ложь ни чуть не радует профессора. Мистер Крэнстон бормочет что-то себе под нос и быстро уходит.

Я остаюсь на месте и смотрю вслед профессору. Чертова война с Маликом отвлекла меня от учебы и как результат — тройка за сочинение. Через несколько секунд я срываюсь с места и бегу за мистером Крэнстоном, чтобы получить возможность исправить свою оценку.

***

Лиам звонит и просит встретится с ним у главного корпуса. Меня смешит его просьба не опаздывать, кто бы говорил. Пейн при любой удобной возможности опаздывает везде и всегда.

У меня нет первых двух пар, поэтому я с недовольным бурчанием выхожу из общежития. Начало октября радует солнечной погодой, будто лето изо всех сил цепляется в спину осени и старается подарить нам последние лучики солнца. Небо кристально чистое, а легкий ветерок с тихим шелестом разбрасывает листья под моими кедами.

На одной из скамеек перед главным корпусом замечаю Зейна. Парень сидит откинувшись на спинку скамейки, длинные ноги вытянуты вперед и скрещены в щиколотках. На ногах черные джинсы и того же цвета футболка, квадратные темные Рей Бены скрывают его глаза, а между пальцами зажата сигарета. Малик неспешно затягивается, откидывает голову назад и выпускает колечки дыма, которые растягиваются, поднимаясь вверх, а потом и вовсе растворяются в осеннем воздухе. Сейчас Зейн больше напоминает мне туриста на отдыхе, нежели студента. Он полностью расслаблен и создается ощущение, что ему абсолютно наплевать на происходящее вокруг.

— Так и будешь стоять там и глазеть на меня? — внезапно спрашивает он, продолжая смотреть в небо. — Я чувствую, как ты раздеваешь меня взглядом, Кэт. Еще немного и я покраснею.

Оборачиваюсь по сторонам, откашливаюсь в кулак и одновременно с этим раздумываю над тем, подойти к Зейну или нет. Немного помешкав, я все-таки подхожу к нему и сажусь рядом, зажав ладони под коленками.

— Значит, ты куришь? — спрашиваю я, не смотря на парня.

— Значит, ты пришла читать мне лекцию о вреде курения, — просто говорит он, и боковым зрением я вижу, как он снова затягивается.

— И в мыслях не было, трави себя сколько хочешь, — пожимаю плечами. На самом деле я собиралась прочитать ему лекцию о вреде курения, но после его слов, желание отпало. И как бы это не было вредно, должна признаться, что Малик с сигаретой в руках выглядит чертовски сексуально. Зейн тихонько хмыкает, будто только что прочитал мои мысли. — Давно начал курить? — поворачиваю к нему голову.

— Около двух лет назад.

Я не отвечаю, раздумывая над его ответом.

— Ты начал курить, потому что тебе было тяжело. Верно? Но Зейн, сигареты — это ведь не способ… — в этот момент Малик поворачивается и выдыхает дым мне прямо в лицо. В нос сразу же ударяет горький запах табачного дыма. Пока я демонстративно размахиваю своими ладонями перед лицом, Зейн тушит сигарету об край металлической урны, а затем закидывает в нее окурок.

— Я начал курить, потому что просто начал, Кэти. Никаких подводных камней, которые несут за собой всю тяжесть бытия этого бренного мира, — он говорит медленно, растягивая слова, будто невыносимо хочет спать.

— Ты должен мне пуловер, — говорю я. Малик приподнимает Рэй Бены над бровями и удивленно заглядывает мне в глаза. Только в этот момент я замечаю, что Зейн побрился. Нет щетины, и эта картинка так напоминает мне Малика из прошлого, что я едва ли не говорю ему об этом вслух. — Твой синий напиток не отстирался, — поясняю я.

До парня наконец доходит, о чем я толкую, и он усмехается, опустив солнцезащитные очки обратно на глаза.

— Я серьезно, Зейн, это просто детский сад. Выпрыснуть на меня лимонад, серьезно? А чего за волосы не подергал? Почему тебе так хочется меня обидеть?

Малик улыбается и слегка прикусывает нижнюю губу, а я мысленно умоляю его перестать, чтобы я случайно не призналась ему в любви. Он снова устремляет свой взгляд в небо, а я в этот момент любуюсь его профилем. Прямой нос, полные, слегка приоткрытые губы и невероятной красоты глаза цвета охры, спрятанные под темными очками.

— Я никогда не обижу тебя по-настоящему, котенок, — тихо произносит он.

— Уже обидел. Два года назад, — так же тихо отвечаю я.

Зейн поворачивается, и дурацкие очки на его глазах прячут от меня его взгляд.

— Ты ни разу не позвонил мне, — говорю я, глядя на свое отражение в квадратных стеклах его Рэй Бенов.

— Знаешь, Кэти, — Малик наклоняется ближе ко мне, — Мобильная связь работает в обе стороны, ты тоже незвонила.

Он прав, я не звонила. Возможно, глупая гордость не позволила мне. Я не понимала, почему Зейн ничего не сказал мне, когда уехал. Уехал в день нашего официального первого свидания и даже не попрощался. Я была унижена, когда стояла вся расфуфыренная и ждала его “на нашем месте” в парке.

— В любом случае, это все в прошлом и давным-давно забыто, — стараюсь говорить это как можно безразличнее. Зейн внимательно изучает мое лицо, и я чувствую, как мои щеки вспыхивают под его пристальным взглядом. — И не называй меня котенком!

Малик улыбается и едва заметно покачивает головой из стороны в сторону.

— Тебе подходит это прозвище.

— Вот как?

— Да, ты такая же милая и безобидная, но в самый неожиданный момент выпускаешь свои острые коготки.

— В следующий раз я вцеплюсь этими коготками прямо тебе в задницу.

Мягкий смех Малика приятно ласкает слух. Я невольно начинаю смеяться в ответ.

— А вот и вы, мои голубки, — на мое плечо ложится ладонь Лиама. Парень стоит позади спинки скамейки, наклоняется и подается вперед. — Папка теперь с вами! — он прижимает нас с Зейном к себе и начинает сюсюкаться с нами в шуточной манере.

— Папка опоздал, — говорит Зейн, скидывая с себя руку Пейна. — Можно узнать причину, по которой ты разбудил меня? Я прекрасно спал на истории.

— Сколько сейчас времени? — Лиам смотрит на свои наручные часы и сам же отвечает на свой вопрос: — Половина первого. Звонок уже прозвенел, ждите.

— Только не говори, что ты опять влюбился, — недовольно произношу я, скрещивая руки на груди.

— На этот раз все действительно серьезно, — обещает Лиам и облокачивается локтями на спинку скамьи. — Вон она, видите?

Толпа студентов выходит из здания, там много девушек, поэтому я не знаю, о ком именно говорит Лиам.

— Вон тот кудрявый ботан? — без интереса спрашивает Зейн.

— Это же парень.

— Твой вариант, может тебя хорошенько отдерут, и ты уже успокоишься? — говорит он, взглянув на друга.

Я начинаю смеяться, а Лиам посылает нас куда подальше.

— Вон та, в розовом, она прямо перед нами.

Мое внимание привлекает смуглая девушка в ярко розовом сари, ее темные густые волосы распущены и красиво развиваются на ветру как в какой-нибудь киноленте. На лбу у нее красуется маленькая красная точка. Эта девушка олицетворяет собой целомудрие и непорочность, и я ее знаю.

— Привет, Кэти, — с широкой улыбкой здоровается она.

— Привет, Парвати, — я так же улыбаюсь ей в ответ.

Она удаляется вместе с подругами, а Лиам провожает девушку взглядом, а затем смотрит на меня. Мне даже становится страшно от того, как загорелись его глаза.

— Пар-ва-ти, — произносит он по слогам, а потом повторяет имя еще несколько раз. — Индианок у меня еще не было.

— Тут без вариантов, Пейно, — говорю я. — Она из очень строгой и религиозной семьи.

— Познакомь, — настойчиво просит он.

— Полегче, Дейзи, — с улыбкой говорит Зейн, поднимая солнечные очки на голову,— Держи штанишки крепче, она тебе не даст.

— Хватит говорить так о девушках, вы двое омерзительны, — встаю со скамейки и тыкаю пальцем в грудь Лиама, который собирается что-то сказать. — Даже не думай! Она хорошая девушка, а ты ведешь себя как кобель.

— Но она мне правда нравится, — настаивает друг. — По-настоящему!

— Нет, Лиам.

— Добейся ее и всё, в чем проблема? — Зейн поджигает сигарету и смотрит на меня, а затем на Лиама. — Давай друг, беги домой, смотри все индийские фильмы, там правильная схема завоевания индийской девушки из религиозной семьи. Бегом. Купи карри, в конце концов.

— Петь ты умеешь, — поддерживаю я Зейна, — Ты обязательно должен спеть ей.

— Да идите нахрен, — Лиам со смехом садится на скамейку. — Мне не нравится, когда вы вдвоем начинаете стебать меня. Лучше собачьтесь дальше.

Но по довольному выражению лица Пейна замечаю, как он рад, что мы снова стали самими собой, лучшими друзьями без затаенных обид на сердце. Хоть и всего на несколько коротких минут.

========== Часть 8 ==========

Вечер пятницы, и я снова оказываюсь там, где не хотела присутствовать — вечеринка мужского братства. Я пью уже третий стакан и искоса наблюдаю за тем, как Ребекка и Зейн танцуют. Их тела слишком тесно прижаты друг к другу, руки Малика блуждают по телу моей соседки, он целует её шею и шепчет что-то на ушко, а она, запрокинув голову назад, громко смеется, запустив руку под футболку парня.

Я словно мазохист продолжаю наблюдать за ними, вместо того, чтобы уйти. Малик будто почувствовав, что за ним наблюдают, поворачивается, и наши взгляды встречаются. После нескольких секунд зрительного контакта он слегка улыбается мне, а затем целует Ребекку. Злюсь и с силой сжимаю пластиковый стакан в руке, его край трескается, и остатки виски с колой проливаются на мои непутевые пальцы.

Ко мне подходит парень, протягивает заполненный стакан с напитком и выдает нелепую шутку по поводу моей неуклюжести, я делаю вид, что меня забавляет его юмор, а сама украдкой поглядываю на Малика и вытираю липкую ладонь о свои джинсы. Мэтт (так зовут моего нового знакомого) предлагает потанцевать, мне хочется отказаться, но я все равно иду.

Мысленно говорю сама себе, что танцую с этим парнем не назло Зейну, а потому что так хочет «новая Кэти». Мой партнер по танцам ведет себя достойно, не лапает и даже интересуется моей жизнью. Как только он задает стандартный вопрос: «Есть ли у тебя парень?», рядом с нами останавливается Зейн.

— Эй, Мэтти, тебя Венди искала.

— Зачем? — спрашивает парень, остановившись.

— Сказала, что хочет, чтобы ты расставил все диски в гостиной в алфавитном порядке, и ей нужно, чтобы ты сделал это прямо сейчас, — Зейн понижает голос и наклоняется ближе к нам. — Я бы на твоем месте поспешил спрятаться.

Прищурив глаза, смотрю на Малика с недоверием.

— Зачем Венди просить об этом посреди вечеринки? — спрашиваю я.

Зейн беззаботно пожимает плечами.

— Это же Венди, у неё свои бзики, — его взгляд задерживается на несколько секунд на моей талии, на которой покоятся ладони Мэтта. — Кажется, я вижу светлую макушку Венди, беги, я её отвлеку, — заговорческим тоном говорит он парню.

Мэтт с опаской оглядывается и виновато смотрит на меня.

— Прости, Кэти, но если Венди что-то нужно, то она не оставит меня в покое. Еще увидимся, — хлопнув Малика по плечу, он бормочет благодарность и убегает.

Зейн встает передо мной и глядя на меня сверху вниз, с улыбкой протягивает ладонь.

— Потанцуешь со мной?

— Венди ведь не ищет Мэтта? — демонстративно скрещиваю руки на груди, чтобы показать, что я не намерена с ним танцевать.

— Нет, не ищет, — просто отвечает он. Я продолжаю стоять и смотреть на

него. — Перестань вредничать, Китти Кэт, просто потанцуй со мной, — Малик обхватывает ладонями мои запястья и смыкает их на своей шее.

На несколько мгновений его теплые пальцы задерживаются на моих, потом он неспешно проводит ими по всей длине рук. Его ладони скользят вдоль плечей, бережно пропуская мои волосы сквозь пальцы, чувствую их на своих лопатках, которые нарочито медленно спускаются вниз и в итоге останавливаются на моей талии.

— Что скажет Ребекка, если узнает о том, что ты отгоняешь от меня парней? — стараюсь держать голос ровным и смотрю куда угодно только не в глаза Малику.

— А что здесь такого? Я уберегаю свою хорошую, давнюю подругу от парней, которые могут её обидеть, — он пожимает плечами. — Это вполне нормально. Мэтт недавно расстался с девушкой, но я точно уверен, что он к ней вернется, потому что это происходит не в первый раз.

Поднимаю взгляд и смотрю на парня какое-то время, а затем усмехаюсь.

— И как тебе удается выставить всё в выгодном для себя свете?

— Как ты там обычно говоришь? — его большие пальцы медленно выписывают круги на моей спине. — «Не понимаю, о чем ты», — Зейн дарит мне легкую улыбку.

Будто почувствовав мое раздражение и то, что я хочу выбраться из его объятий, Малик прижимает меня ближе к себе. Я чувствую его дыхание на своих волосах, и меня пробирает легкая, приятная дрожь. Боюсь, что Зейн это заметит, и он скорее всего замечает, потому что его губы, касающиеся моего виска, расплываются в легкой улыбке.

Малик тихонько начинает напевать «Pocketful of sunshine», и я начинаю смеяться. Мне нравится его голос, и как бы меня не бесила эта песня, в исполнении Зейна я готова слушать даже ее.

— Я сделал это, — тихо говорит он, пока мы не спеша топчемся по кругу, создавая видимость танца.

— Что именно? — мне хочется прильнуть к Малику еще ближе, хочется, чтобы мы остались здесь одни.

— Наконец-то обнял тебя, — его руки едва заметно прижимают меня ближе, а пальцы нежно скользят вверх-вниз вдоль позвоночника.

Плотно сжимаю губы, чтобы скрыть довольную улыбку и, слегка отстранившись, заглядываю в карие глаза.

— Думаешь, стоило столько времени притворяться, что я ничего больше для тебя не значу? — спрашивает он.

— Я не притворялась тогда и не притворяюсь сейчас, — когда-нибудь я дам своей гордости по морде. Но я не могу так просто сказать: «Да, я скучала! Ты нужен мне!». Это всё и так видно, но Зейну этого мало, он хочет моего признания вслух, и еще он слишком хорошо меня знает. Знает, что я не скажу этого. Проверяет, через сколько я сдамся. Это что-то вроде глупого детского соревнования.

— Слишком упрямый и гордый котенок, — шепчет он мне на ухо.

Песня заканчивается, и Зейн уходит от меня, забирая всё тепло с собой. Он подходит к Бекке, обнимает ее, а затем страстно целует, будто показывая мне, что же именно я теряю.

Меня бесит то, как он себя ведет, отгоняет от меня парня, а сам вовсю развлекается. Два года назад уехал именно он, а признаваться в чувствах должна я?! Мои оценки скатились вниз, Лиам думает, что я брежу. Мне нужно отомстить. И мне нужно найти Луи Томлинсона.

***

Нахожу Луи на кухне в компании ребят и девушек. Зову парня, но он не слышит меня, продолжая разговаривать с друзьями. Аккуратно тыкаю пальцем ему в плечо. Томлинсон оборачивается с широкой улыбкой на губах, увидев меня, его улыбка постепенно исчезает. Вскинув одну бровь вверх, он смотрит на меня с недоумением.

— В чем дело, Чарльз?

Опять долбанный Диккенс, я думала все уже забыли.

— Я Кэти.

— Как скажешь, Чарльз, — пожав плечами, отвечает он.

— Можно тебя на минутку?

Мы отходим в сторону, и парень вопросительно на меня смотрит.

— Мне нужны таблетки, — говорю я.

Он качает головой, скрестив руки на груди.

— Напрямую я ничего не продаю.

— Да нет, же, — тяжело вздыхаю и заправив волосы за уши, тихо говорю: — Мне нужно слабительное.

Парень смеется и понимающе кивает головой.

— Решила проучить бывшего?

— Типа того.

Я решила напичкать Малика слабительным. Почему нет? Это ему за всё, что он сделал мне. Предложу ему стакан в знак начала нашей дружбы и потом буду праздновать свою победу.

Луи удаляется на несколько минут и возвращается с белой пластиковой баночкой. Мы вместе размельчаем несколько таблеток и кидаем всё это в стакан, который заливаем виски с колой.

— Главное не перепутай стаканы, — тоном знатока говорит Луи. Он внимательно смотрит на меня, а затем качает головой. — Ты не внушаешь мне доверия, точно перепутаешь.

Парень берет дольку лимона и кидает ее в емкость со слабительным.

— Это, — говорит он, — знак отличия. Так точно не перепутаешь.

Рядом с нами останавливается Стайлс и облокотившись ладонями на стол, сокрушенно опускает голову.

— Венди уже достала! — говорит он, заглядывая Томлинсону в глаза. — Пилит меня весь вечер, за то что мы не сходили вчера в кино. А сегодня я, видите ли, все делаю не так, — он хватает со стола стакан со слабительным и выпивает его залпом, а мы с Луи смотрим на него как два немых идиота. Гарри вытаскивает лимон из стакана и начинает его жевать. — Это мы с ней даже не женаты, боюсь представить, что будет в браке!

Мы с Луи переглядываемся. Прикрыв рот рукой, Томлинсон сгибается пополам и с громким смехом отворачивается. Я облокачиваюсь на стол руками и тоже начинаю смеяться. Бедного Гарри снова ждет этот ад. Парни только недавно перестали подшучивать над ним с прошлого раза.

— Ребят, вы чего? — удивленно спрашивает парень. — Обдолбанные, что ли?

Мы не можем ему ответить, проходит пара минут, прежде чем успокаиваемся.

— Стулес, прощайся со своим очком, — говорит Томлинсон, взяв со стола стакан с виски.

На лице Стайлса проскальзывает уйма эмоций, наконец он осознает, что же именно не так и, поджав губы, смотрит на Толинсона.

— Твою же мать! — Гарри ударяет ладонью по столу. — Ты опять подсыпал мне слабительное?!

— Чарльз Диккенс хотела подсыпать это одному из своих бывших, мы приготовили коктейль, а ты взял и выпил. Нехрен без спроса брать чужие стаканы.

Гарри смотрит на меня так, будто я расчленила всю его семью. В этот момент я раз и навсегда отказываюсь от затеи со слабительным.

— Сколько у меня времени? — обреченно спрашивает Стайлс у Луи.

— Минут пятнадцать, плюс-минус пять минут.

— Чтоб вас всех!

***

Спустя какое-то время меня находит Ребекка и просит сходить с ней в туалет. Не знаю, чем я могу ей там помочь, но тупо соглашаюсь. После посещения туалета мы с Беккой перемещаемся на задний двор и садимся со стаканами на шезлонги, наблюдая за игрой ребят в пив-понг. Я однажды играла в эту игру, напилась ровно за десять минут, с тех пор больше не практикую такие игры.

Мы говорим о всякой чепухе, смеемся и просто выпиваем. Зейн и Лиам встают у стола, чтобы сыграть. Я болею за Пейна, Реббека - за Малика. Мы в шутливой форме подбадриваем парней, я все громче смеюсь и понимаю, что мне лучше остановиться с алкоголем. Ребекка изъявляет желание играть против Лиама, который обошел Зейна в этой игре.

— Я не буду поддаваться только потому, что ты девчонка, — с улыбкой говорит Пейн, разливая пиво по пластиковым стаканам, стоящим на столе в форме треугольника.

— Я была чемпионом по пив-понгу на школьных вечеринках! — стоящие рядом парни начинают кричать, болея за девушку и подтрунивая над Пейном. А Ребекка принимается протирать влажной салфеткой пинг-понговский мячик.

Зейн присаживается рядом со мной на то место, где только что сидела Бекка. Я кутаюсь в кардиган и старательно делаю вид, что не замечаю сидящего рядом Малика. Он подкуривает сигарету, поворачивает голову и пристально смотрит на меня.

— Я тут встретил Луи… Он поведал мне одну увлекательную историю, — с улыбкой говорит он.

Мое сердце пропускает удар. Скорее всего, сейчас я выгляжу как испуганный толстый ребенок, который украл пончики, и теперь его застукали с набитыми щеками.

— Значит, слабительное? — с усмешкой спрашивает Малик. Черт бы побрал этого болтливого Томлинсона.

Чтобы потянуть время, делаю несколько больших глотков виски с колой, поперхнувшись, начинаю кашлять. Зейн продолжает с интересом наблюдать за мной, и я понимаю, что должна хоть-что-то сказать.

— Забористое пойло, — хриплым голосом говорю я, указывая на стакан с виски в моей руке. Вытираю слезы выступившие от кашля и ставлю напиток вниз. Почему из всех фраз в мире я сказала именно это? Почему я не могла сказать, что-нибудь сексуальное?

Малик выдыхает сигаретный дым и тихонько смеется.

— Тебе на сегодня уже хватит, — говорит он, прикасаясь своим коленом к моему. Он прав.

— Не тебе решать.

— Ты выражаешься как мужик из таверны, причем эта таверна находится в пятнадцатом веке.

Фыркаю и отворачиваюсь от парня.

— Замёрзла? — спрашивает он, глядя на то, как я снова кутаюсь в кардиган.

— Нет, — я и правда не замёрзла, просто сделала это, чтобы чем-то занять свои руки.

Несмотря на это, Зейн тушит сигарету, оттягивает край своего темного бомбера и подталкивает меня к себе. Моя спина прижимается к его твердой груди, и он тут же накрывает меня теплой тканью. Малик предвидит мои попытки вырваться и поэтому мгновенно блокирует рукой, обнимая спереди за плечи. Он прижимает меня к себе вплотную так, что даже спиной я чувствую, как размеренно бьется сердце в его груди.

Помимо крепких объятий, меня окутывает аромат его парфюма вперемешку с сигаретным дымом. Отныне это мой любимый запах. Алкоголь дает во мне слабину, и я позволяю себе на несколько крошечных секунд прикрыть глаза, чтобы запомнить этот момент.

Кладу ладонь на его руку, чтобы помочь себе выбраться, но Зейн тут же накрывает мои пальцы своими. Со стороны мы выглядим как пара, и это неправильно. Ребекка оборачивается, и мое сердце падает вниз, прямо сейчас она закричит, будет ругаться, скажет, что ненавидит меня. Но она пьяна и, радостно прыгая, кричит, что обыгрывает Пейна. У нее не возникает мысли о ревности, ведь я всего лишь старая подруга Зейна, которая замерзла.

Лиам увлечен игрой, но заметив нас, он незаметно бросает удивленный взгляд, который адресован мне. Он спишет мое поведение на алкоголь, как и я, хоть и сейчас я осознаю, что алкоголь всего лишь заткнул рот моей гордости.

— Ты мог бы просто накинуть на меня этот бомбер, — тихо говорю я. Чувствую, как Зейн улыбается.

— Знаю, — отвечает он, поглаживая большим пальцем мои. — Твои руки как всегда ледяные.

Мы замолкаем, и каждый из нас будто погружается в воспоминания. Раньше Зейн всегда грел мои вечно холодные руки в своих, согревал их своим дыханием, а затем прятал наши переплетенные пальцы в карман своей куртки.

— Ты болела за Лиама сегодня, — вдруг говорит он.

— Да.

— Это первый раз, когда ты болела не за меня, — он слегка наклоняет голову, и его мягкие губы касаются моего виска.

— Неужели тебя это так задело? — мне хочется повернуться, но я знаю, что если сделаю это, то тут же поцелую Малика сама. Алкоголь, который сейчас так быстро разгоняет кровь по моим венам, заставляет меня мыслить и действовать смелее. Это не к добру.

— Не представляешь как.

Ладонь Малика ложится на мой живот. Наши «дружеские» объятия становятся всё теснее. Бекка стоит к нам спиной и не видит этого. Мне вдруг становится стыдно перед ней, они с Зейном встречаются, Бекка полностью доверяет нам. Разум немного проясняется, мне противно от самой себя.

Зейн не ожидает того, что я встану, поэтому с легкостью вырываюсь из его объятий и поднимаюсь на ноги.

— Мне пора, — быстро говорю я, смотря себе под ноги.

Почти дохожу до двери заднего двора, когда Малик останавливает меня.

— Останься, Кэт, — просит он.

— Нет, я знаю, чем это закончится.

— И чем же? — скрестив руки на груди, Зейн смотрит на меня с легкой улыбкой на губах. Он смотрит на меня как на маленького ребёнка, который несёт всякую чепуху.

— Я еще больше напьюсь, проснусь в твоей кровати, не буду помнить, что произошло, подумаю, что мы переспали и убегу. Но ты окажешься благородным принцем и скажешь мне потом, что между нами ничего не было, а потом…

— Если ты окажешься в моей кровати, — перебивает меня Малик и наклоняется ближе, — Даю слово, котенок, что благородным принцем я точно не окажусь, — он усмехается, глядя на моё удивленное и одновременно возмущенное выражение лица.

В этот момент к нам неровной поступью подбегает Ребекка, и облокачивается на плечо Зейна.

— Я сделала Лиама! — со смехом говорит она.

— Я просто решил поддаться, — оправдывается Пейн, вставая рядом с нами.

Мы с Зейном смотрим друг другу в глаза не больше трех секунд, но на эти три секунды время будто замедляется. Мы оба понимаем, что завтра не будет того же, что было между нами, пока мы сидели на шезлонге. Завтра суровая реальность вернется, и мы снова будем делать вид, что мы враги, потому что оба слишком гордые. Взгляд его красивых карих глаз просит остаться. И на несколько мгновений я полностью уверена в том, что задержусь.

— Я выиграла, потому что Кэти за меня болела, — с улыбкой говорит Бекка и, потрепав меня по плечу, пробуждает во мне еще большее чувство вины.

Ребекка далеко не глупая девушка, просто слишком добрая и наивная. Я вымученно улыбаюсь ей. Из меня была та еще «болельщица».

— Лиам, проводишь меня до общежития? — прошу я друга. Тот кивает головой, снимает джинсовую куртку и накидывает ее на мои плечи.

— Кэти, — слышу я оклик Зейна, когда мы уходим, но не оборачиваюсь.

— Тебя зовут, — говорит Лиам, смотря вперед. Я только киваю головой, Пейн вздыхает и приобнимает меня за плечи.

***

Мы выходим из дома, Лиам предлагает пройтись пешком, я конечно же соглашаюсь, потому что не хочу, чтобы он выпивший вел машину. Друг видит, что мне грустно, и без слов понимает почему, он не задает вопросов, а просто разговаривает на всякие дурацкие темы, чтобы отвлечь меня. Я до сих пор чувствую парфюм Зейна на себе, и это не дает мне отвлечься.

Мы не спеша подходим к общежитию. Снимаю куртку, протягиваю ее Лиаму и, кажется, только сейчас на меня обрушивается весь сегодняшний вечер. Смотрю другу в глаза и внезапно начинаю рыдать. Он тут же обнимает меня, снова накинув на мои плечи свою куртку, и дает мне время, чтобы я вдоволь выплакалась. Пейн ничего не говорит, просто крепко держит меня и гладит по голове. Мы проходили с ним такое не раз, он знает, что мне просто нужно дать волю эмоциям.

— Рано или поздно, это должно было произойти, — тяжело вздохнув, тихо говорит он.

— Что именно? — не понимая, спрашиваю я, отстраняясь от друга.

— Ты влюбилась в меня, теперь плачешь. Поэтому и не хочешь знакомить меня с Парвати. Между нами ничего не может быть, Кэт, ты мне как брат, иногда даже как отец, — я начинаю смеяться сквозь слезы.

— Придурок, — крепко обнимаю парня. — Я так люблю тебя. Спасибо, — шепчу я.

Это «спасибо» за все те часы, что он меня успокаивал. За все разы, когда он бросал свои дела, чтобы поддержать и отвлечь меня. Просто за то, что он был рядом всё это время.

— Я тоже тебя люблю, хоть ты и плохо выглядишь, когда плачешь. И когда не выспишься. И когда голодная и из-за этого злая…

— Так, все, я тебя поняла! Время заткнуться, — снова смеюсь, и на душе становится легче.

========== Часть 9 ==========

Стараюсь избегать Малика уже вторую неделю. Я полностью отдалась учебе, провожу всё свое свободное время в библиотеке или в кафетериях с вай-фаем. Мне проще писать рефераты и изучать кучу разнообразного материала, чем думать о Зейне. Всё было бы намного проще, если бы он не начал встречаться с Беккой. Моя соседка настолько хорошая девушка, что меня пугает сама мысль о том, чтобы обидеть ее.

Мысли о Зейне преследуют меня днем и ночью. Такое чувство, что я вновь вернулась к началу истории двухлетней давности. Мысли о нем тогда не давали мне покоя, точно так же, как и сейчас. Я ненавижу его за то, что он уехал. Ненавижу за то, что вернулся. Ненавижу себя за свои чувства. Ненавижу то, что мне нравится, когда он называет меня дурацкими прозвищами. Ненавижу за то, что слишком сильно люблю этого идиота. Ненавижу себя за то, что не могу без него. Наверное, только в подростковом возрасте можно испытывать сразу два таких сильных и противоречивых чувства — любовь и ненависть.

Возвращаюсь вечером в общежитие, и застаю Зейна с Ребеккой лежащими на её кровати. Ребята лежат в обнимку и смотрят фильм на ноутбуке. Я убегаю от Малика, но не могу спрятаться от него даже в собственной комнате. Замкнутый круг.

— Ты сегодня опять поздно вернулась, — говорит Бекка.

— Нужно много всего было прочитать, а в библиотеке тишина, — отвечаю я, бросая сумку на кровать. Я стою спиной к ребятам, но даже так чувствую пристальный взгляд Зейна. — Что смотрите? — беззаботно спрашиваю, снимая куртку.

— «Пёрл-Харбор», — отвечает мой бывший друг, — Ребекка ни разу его не смотрела, представляешь?

Так и не сняв до конца куртку, замираю на месте, а затем медленно поворачиваюсь к ребятам.

«Пёрл-Харбор» — наш любимый фильм с Зейном, мы смотрели его сотню раз, если не больше. Я понимаю, что это всего лишь фильм, но это был наш фильм! Это, всё равно что, если бы он отдал нашего ребенка другой женщине. Или отвел бы другую девушку «на наше место». Я не преувеличиваю, этот фильм многое для нас значит. Первые неловкие объятия, попытки взять за руку (особенно когда я плакала), много чего происходило за просмотром этого трехчасового шедевра.

Смотрю на Зейна, и в данный момент я очень рада, что в комнате выключен свет, потому что Ребекка не увидит моего потерянного взгляда; она всё равно увлечена происходящим на экране, ее голова безмятежно покоится на груди Малика.

Зейн вопросительно вскидывает брови, будто бы не понимает в чем дело. Он бы ей ещё «Счастливое число Слевина» показал. Клянусь, парень будто прочитал мои мысли в этот момент!

— Детка, а ты смотрела «Счастливое число Слевина»? — безобидным тоном спрашивает он, продолжая смотреть на меня. Мой любимый фильм. Мой, чертов, любимый фильм!

— Нет, — отвечает соседка, продолжая смотреть в экран ноутбука. — Можем посмотреть его после этого, — Ребекка медленно водит указательным пальцем по груди Зейна, выписывая какие-то узоры. Она делает это неосознанно, а у меня внутри всё сжимается от этой картины.

— Он еще и моего Слевина украл, — бормочу я, поворачиваясь к ним спиной. Говорю я, не в самый подходящий момент, в тот самый, когда в фильме наступает тишина. Черт.

— Твоего Слевина? — спрашивает Бекка. — Это как мистер Дарси?

Я поворачиваюсь к ним с натянутой улыбкой на лице. Бекка с интересом смотрит на меня, слегка приподнявшись на локте, а Зейн улыбается так, будто добился своего — вывел меня из равновесия. Снова.

Сейчас я веду себя как ревнивый ребенок, к которому в гости привели ровесника, а родители дали маленькому гостю поиграть с моими игрушками. Глупо вести себя так из-за фильмов, знаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Да, — говорю я, — Это мой Слевин, мой Джош Хартнетт, мой молодой Бен Аффлек и мой мистер Дарси! Я ревностно к ним отношусь, ну что поделать? — развожу руками в стороны и надеваю куртку обратно. Нужно валить отсюда.

В кармане брякает телефон и я благодарна звонящему, кем бы он ни был. На экране мигает: «Пейно».

— Да, милый? — говорю я, приторным голосом от которого мне самой противно. Зейн слегка напрягается и внимательно следит за мной. Получай, Малик!

— Фу, что за херня?! — возмущается друг на том конце телефона.

— Ты что-то хотел? — продолжаю тем же голосом.

— Помыть тебе рот с мылом. Ты там башкой, что ли, приложилась?

— Хочешь встретиться?

— Уже не уверен, — со смехом отвечает Лиам.

— Буду у тебя минут через пятнадцать.

— Зайди в аптеку по пути, заодно купи себе что-нибудь, ты не в себе. И пончиков купи, только без кокосовой стружки.

— Жду нашей встречи, целую, — сбрасываю звонок, прежде чем Пейн что-нибудь ответит. С трудом сдерживаю смех, представляя сейчас лицо друга. Зейн внимательно оглядывает меня, словно раздумывает над тем, блефую я или нет.

Прощаюсь с ребятами и выхожу из комнаты. Вприпрыжку спускаюсь по лестничному пролету, и едва сдерживаю улыбку, когда слышу позади себя шаги Малика. Он в несколько секунд обгоняет меня и встает прямо передо мной, правда на пару ступенек ниже, из-за чего наши лица находятся на одном уровне.

— К кому идешь? — спрашивает Зейн, смотря мне в глаза.

— Не твое дело.

Его челюсти напрягаются. Малик прячет ладони в передние карманы джинсов и пристально смотрит на меня.

— К кому ты идешь, Кэт? — нетерпеливо спрашивает он.

— Какая тебе разница? — пытаюсь обойти парня, но он преграждает мне путь. — Дай пройти, — Малик не двигается с места, и я ударяю его сумкой, в которой, кстати говоря, учебники, которые я забыла выложить. Зейн даже на сантиметр не сдвигается, будто прирос к этим бетонным ступеням.

— Ты все еще не ответила на мой вопрос.

Мы молча смотрим друг другу в глаза. Я ни за что на свете не расскажу ему куда иду, потому что опозорюсь дальше некуда. Если Зейн узнает, что я притворялась и разговаривала с Лиамом, то он будет припоминать мне это до конца моей жизни. Вспоминаю про инцидент с фильмами в комнате и начинаю злиться с двойной силой.

— «Пёрл-Харбор»?! — с визгом спрашиваю я. — Как ты мог?! А Слевина моего за что?!

Темные брови Малика удивленно поднимаются вверх, затем его губы медленно расползаются в улыбке, которая превращается в смех.

— О, тебе смешно, идиот? — ударяю его в грудь снова, но парень только еще больше смеется.

Зейн наконец успокаивается, но на его губах все еще играет довольная улыбка. Слегка склонив голову набок, он наклоняется ближе ко мне, так, что я чувствую его теплое дыхание на своих губах.

— Я знал, что ты ревнуешь, — нежность в его голосе, слегка сбивает меня с толку.

— Не тебя! А наши… — оговариваюсь, но быстро поправляюсь: — Мои фильмы.

Ревность. Одно из самых ядовитых чувств, которые может испытывать человек. Ревность мужчины какая-то бестолковая, чувство собственности, иначе не назовешь. Самое страшное — это женская ревность, она словно серная кислота, которая разъедает все изнутри. Но когда тебя просят признаться в том, что ты ревнуешь, ты готов в лепешку об землю разбиться, лишь бы не говорить правду.

— Котенок, перестань уже, — он снова тихо смеется, слегка покачивая головой. Во взгляде Малика читается озорство и что-то еще, то, чего я не могу уловить. Он проводит языком по своей нижней губе, а затем прикусывает ее.

Я изо всех сил стараюсь не потерять контроль над собой от этого, казалось бы, безобидного действия.

— Пытаешься отвлечься от меня при помощи кого-то другого?

Отталкиваю парня, и быстро спускаюсь вниз. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть; Зейн стоит облокотившись локтями на перила и с улыбкой наблюдает за мной.

— Тяжело, наверное, так сильно любить меня, не так ли, Китти Кэт? — Малик подмигивает, и в этот момент я безумно жалею, что не купила в своё время рогатку, сейчас бы она пригодилась. Многое бы отдала за шанс, пульнуть сейчас этому дебилу прямо в глаз.

— Пошел в задницу, Малик!

Очередной смешок. Нужно было спустить его с лестницы.

— Я всегда любил тебя за твоё неповторимое красноречие, Кэт, такой богатый лексикон. Столько витиеватых эпитетов и вычурных словосочетаний.

Завтра же куплю рогатку!

***

Звоню Пейну и прошу перенести нашу встречу из его дома — в кафе, потому что боюсь, что Зейн вернется домой, застанет меня с Лиамом, и сразу раскусит мою непутевую ложь.

Лиам уже сидит за столиком, на котором стоят два стакана с колой и два больших бургера с картошкой фри.

— Привет, милая, — со смехом говорит он, когда я сокрушенно опускаюсь на красный кожаный диванчик.

— Ох, пошел нахрен.

— Как мы заговорили… Пару минут назад ты говорила: «Целую» мне в трубку.

Делаю несколько глотков сладкой, шипящей колы через соломинку, складываю локти на столе и молча сверлю друга взглядом. Лиам широко мне улыбается, спустя некотрое время его улыбка растворяется, а взгляд уже выражает легкое недоумение.

— Не объяснишь, почему ты…

— Не спрашивай.

— Я только хотел…

— Нет, — отрезаю я, мокая ломтик картошки в кетчуп.

Пейн хмурится и слегка выпячивает нижнюю губу, это выражение лица означает то, что парень задумался.

— Черт возьми, — он легонько хлопает ладонью по столу, — Зейн был рядом, когда я звонил, да?

Я продолжаю молча жевать, а друг начинает смеяться, прикрыв ладонью рот.

— Перестань, — кидаю в него палочку жаренной картошки, — Если он узнает об этом, ты — труп!

— А если он подумает, что мы мутим за его спиной?

Внимательно смотрю на Лиама, и мне кажется, что это гениальная идея — делать вид, что мы с Пейном пара. Тогда мне не придется притворяться в том, что у меня есть невидимый парень. Пейн, кажется, сразу же раскусывает мой план, подается вперед и начинает истерично мотать головой из стороны в сторону.

— Нет, ни за что! Даже не думай об этом, — он тыкает в меня указательным пальцем. — Нет! Он же мне морду набьет. И, кстати говоря, будет прав. Кажется, ты просто пересмотрела свой “Пёрл-Харбор”, что за мутки сначала с одним другом, потом со вторым?

— Лимо, ну пожалуйста, — сжимаю ладони в молитвенном жесте. — Это же будет так символично!

— Повторяю в последний раз, — он вздыхает и смотрит мне прямо в глаза, — Быстренько пошла нахрен.

— Ты мне друг?

Пейно прищуривается.

— Я и Зейну друг тоже.

— Зейн уехал, бросил нас, а мы были рядом всё это время. Скажем, что замутили сразу же, как только он укатил. Малик вернулся, и мы не знали, как сообщить ему об этом.

— Ты ненормальная, Кэти, слышишь? — друг усмехается и берет в руки большой бургер. — Даже не рассчитывай на меня в этом плане.

Скрещиваю руки на груди и с громким выдохом откидываюсь на спинку дивана, пытаюсь состроить несчастный вид, чтобы Лиам сжалился надо мной.

— Не-а, — говорит он, прожевав еду, — Не работает, Кэт. Но у меня есть другой план.

Невольно подаюсь вперед, чтобы услышать его гениальную идею.

— Ты познакомишь меня с Парвати, и попросишь ее подтянуть меня по какому-нибудь предмету.

— Пф, разбежался.

— Я не закончил, — он делает глоток колы, а затем широко мне улыбается. — Если не сделаешь этого, то Зейни узнает, с кем ты так мило щебетала. Узнает, что ты притворялась, как маленькая девочка.

— Ты не посмеешь!

— Посмотрим, — Пейн пожимает плечами и не спеша ест свой бургер. Он изредка поглядывает на меня с легкой улыбкой на губах.

— Ненавижу тебя! Это же шантаж.

— Ты любишь меня, и да, это шантаж. Но шантаж во имя любви.

Нафиг я вообще поступила в университет? Ушла бы работать сразу же после школы на мойку машин, и не знала бы проблем.

Комментарий к

Друзья, у нашей прекрасной бетушки — Алины, другие планы, и она больше не хочет быть бетой. Поэтому заранее прошу простить меня за допущенные ошибки, буду очень признательна, если вы поможете мне через публичную бету, указав на недочеты, которые я допустила.

Всем хорошего настрония)

========== Часть 10 ==========

— Кажется, будет гроза, — говорит Бекка, закидывая вещи в пластиковую, белую корзину для белья.

Подхожу к окну, за которым темный вечер погрузил улицу в кромешную тьму. Угольное небо угрожающе нависло над общежитием, мгновенно напоминая мне о сюжетах книг Стивена Кинга.

— Ты права, — говорю я, открывая окно. Ожидаю получить поток свежего ветра в лицо, но окружающая нас природа будто застыла во времени, так же как и мы, опасаясь буйной грозы. Даже остатки осенних листьев на деревьях замерли в предвкушении чего-то большого и громкого. В воздухе пахнет дождем, но на деле его нет.

Проносится оглушающий раскат грома, звук которого вибрацией отдается в моей груди. Мы с Ребеккой переглядываемся. Спустя некоторое время зигзагообразная молния на несколько секунд распарывает черное небо.

— Апокалипсис грядет, — с усмешкой бормочу я, смотря за окно.

— А мы с Зейном собрались попозже в кино, — с улыбкой говорит она. — Видимо, придется сидеть дома. Тебе нужно что-нибудь постирать? — Бекка поднимает корзину с бельем с кровати. — Я вниз, в прачечную.

— Нет, спасибо, — с улыбкой отвечаю я. — Я в душ.

— Можешь подождать пару минут, и помыться на улице в грозу.

— Беккс, я же трезвая, — мы смеемся, и вместе выходим из комнаты, расходясь в разных направлениях по коридору.

У меня хорошее настроение, потому что я люблю грозу. Так уютно находиться в эту погоду под теплым одеялом и читать хорошую книгу. Мое настроение слегка портит девушка из соседней душевой кабинки, которая вопит песню Леди Гаги. Её голос напоминает мне истошно орущего пеликана, которого схватили за шею и при этом нещадно трясут как шейкер.

В душевой мигает свет, я не обращаю на это внимание, но когда он и вовсе гаснет, погружая помещение в кромешную тьму, мне становится жутко. Даже певица из соседней кабинки замолкает.

— Кто здесь? — испуганно спрашивает она.

— Ты имеешь в виду меня, или того, кто выключил свет? — спрашиваю я. Смыв со своего тела остатки геля, на ощупь выключаю воду.

— Думаешь, это маньяк? — спрашивает незнакомка, и тоже выключает воду.

Я закатываю глаза.

— Думаю, это проблема с проводкой, — обматываюсь полотенцем, но не могу найти свои сланцы, в которых пришла. Поэтому босиком ступаю по холодному кафельному полу.

Слегка вскрикиваю, когда девушка из темноты хватается за мою руку. Мы открываем дверь в коридор и понимаем, что все общежитие погрузилось в мрак.

Мы решаем идти вместе, одной рукой придерживаю полотенце, вторая держит ладонь певицы. В коридор выходят еще несколько девушек с включенными фонариками на телефонах и помогают нам найти наши комнаты.

— Вот блин, — говорю я, глядя на соседний корпус общежития, в окнах которого тоже нет света. Все это гребаный старый фонд. Раздается неприятный рингтон телефона Бекки, который лежит на соседней кровати. Черт, как она выберется из прачечной в такой тьме? Нужно переодеться и сходить за ней.

Подхожу к столу, чтобы взять свой телефон. В этот момент дверь в комнату открывается, и я не вижу того кто вошел из-за света телефонного фонарика.

— Эй, прямо в глаза, — говорю я, слегка щурясь.

— Прости, — доносится голос Зейна. Он направляет свет в сторону, и прикрывает за собой дверь. От резкой перемены света перед глазами плывут желтые и красные пятна. — Бекка здесь? — спрашивает он, оглядывая комнату.

Раздается еще один раскат грома, но дождя всё нет. Уверена, что когда он ливанет, то будет идти всю ночь напролет.

— Пошла в прачечную, — отвечаю я, держа край полотенца. Я стою тут почти обнаженная, и Малик замечает это, оглядывая меня с ног до головы. — Я не одета, Зейн, выйди пожалуйста.

Парень издает смешок и подходит ближе ко мне.

— Я вижу, — он выключает фонарик и убирает телефон в карман. — Считай, что я не смотрю, света ведь нет, — он говорит это почти шепотом, отчего по моему телу бегут мурашки.

Его теплые пальцы находят мои. Вторая ладонь ложиться на мою талию. Чертова темнота обостряет каждое ощущение от прикосновений в тысячу раз. Я стараюсь дышать тихо, будто прячусь от убийцы в шкафу. Знаю, что нужно крикнуть на парня, потребовать, чтобы отошел, но я не могу. Зейн дотрагивается до выпирающей ключицы, затем проводит кончиками пальцев по влажным волосам, прилипшим к плечам и шее. Слегка сжимает руку на моей талии и притягивает к себе.

Малик дотрагивается до моей ладони, той, что держит край полотенца, и подносит к своим губам. Я чувствую его дыхание на своих пальцах.

— Твои руки никогда не бывают теплыми, — слышу улыбку в его голосе. Он касается мягкими губами каждой подушечки моих пальцев, а затем целует ладонь.

Воздух в комнате наэлектризован, то ли от наступающей грозы, то ли от присутствия Зейна. Закрываю глаза, когда он дотрагивается до моей щеки и медленно поглаживает большим пальцем линию челюсти. Меня знобит, но это не от холода, я ощущаю рядом человека, которого люблю всем сердцем. Сейчас он наполовину призрак из прошлого, который исчез, заставив меня страдать, а затем вернулся, полностью уничтожая своим появлением остатки моей разбитой души.

Это реальность или сон? Прикрыв глаза, льну щекой к его раскрытой ладони. Я чувствую его тепло. Вижу очертания лица в темноте. Он реальный. Реальней, чем когда-либо. Зейн прикасается своим лбом к моему, наше дыхание смешивается; всего один проклятый миллиметр, который разделяет наши губы.

— Что мы делаем? — шепчу я. — Так нельзя, Ребекка…

— Котенок, — он прижимает меня крепче, запускает руку в мои волосы, и я чувствую его легкую улыбку на своих губах, — Сделай одолжение, заткнись.

Малик впивается в мои губы, полностью обезоруживая меня, я без раздумий отвечаю. Поцелуй дарит ощущение головокружения, медленный, томительный, дразнящий. Запускаю руку в его волосы, и прижимаюсь тесно настолько, насколько могу.

— Если бы ты только знала, что делаешь со мной, Кэти, — тихо говорит парень.

Мои босые ступни отрываются от пола, Зейнсажает меня на стол, устроившись между моих ног, я тут же обхватываю ими его бедра. Малик целует меня властно, словно показывает этим поцелуем, что не собирается ни с кем меня делить. Но это ошибка, ведь я полностью принадлежу ему.

Его ладонь медленно движется по бедру, забираясь под край мягкого полотенца. Меня немного пугает этот жест, и я сжимаю свои пальцы, поверх его руки. Зейн понимает меня, и тут же останавливается. Целует мою шею, затем оставляет едва заметный поцелуй чуть ниже уха.

— Это я, Китти Кэт, — шепчет он. — Расслабься. Я никогда не сделаю тебе больно.

Парень не двигается, он ждет моего сигнала. Убираю свои пальцы с руки Малика и кладу их на его щеку, она немного колется из-за легкой щетины.

— Знаю, — отвечаю я. — Сделать мне больно во второй раз, было бы очень некрасивым поступком с твоей стороны, — с улыбкой говорю я, проводя пальцами по его щеке.

— Зараза моя, — с усмешкой говорит Зейн, прикасаясь губами к моему виску.

Я смеюсь, а затем целую парня, показывая этим действием, что полностью доверяю ему.

Свежий воздух из открытого окна приятно обвевает мое разгоряченное тело. На улице резко начинается ливень, этот звук напоминает тот момент, когда вода попадает в раскаленную сковороду с маслом. Шипящий, резкий, громкий, пугающий. Каждая капля будто в неистовой ярости, поэтому со всей мочи бьет по асфальту и земле. Это напоминает мне меня и Зейна: как бы вода не старалась ударить, обидеть землю — почве всё нипочём, а только на пользу. Малика всегда забавляли мои нелепые попытки задеть его.

Запах дождя смешивается с запахом Зейна, опьяняя меня до дрожи в коленках. Его ладонь на несколько секунд сжимает мое бедро, а потом медленно поднимается под полотенцем, которое вот-вот спадет. Зейн нежно проводит пальцами по животу, а затем опускает их ниже. Я громко вздыхаю. Мне жарко и холодно одновременно, знобит и лихорадит. Пульс скачет так, будто я бегу последний километр на марафоне. Откидываю голову назад, и с моих губ на выдохе слетает имя Зейна. Едва я произношу его имя, как он находит своими губами мои и крадет еще один поцелуй. Сейчас Малик целует меня нежно, с трепетом, как в первый раз в школьной библиотеке.

Зейн ловит своими губами каждый мой стон, шепчет какие-то нежные слова, но я едва разбираю их. Мягкие движения пальцев, и я выгибаю спину, прижимаясь своей грудью к его. Комкаю толстовку парня в своих дрожащих пальцах. Слышен только шум дождя и наше дыхание, но эту атмосферу разрывает звук мобильного телефона Бекки, который лежит на кровати. Рингтон громкий и настолько неподходящий, что мы с Зейном переглядываемся в полумраке, и начинаем смеяться.

— Боже, — говорит Малик, прикасаясь своим лбом к моему, — какая же это все-таки дебильная песня.

— Эй! — со смехом толкаю его в грудь. — Ты сам выбрал её, помнишь? Это был самый жестокий из всех твоих трюков.

— С самого начала делал ставки на эту песню, — признается он, проводя носом по моей щеке. — Откуда я мог знать, что она будет звучать в этот момент, и собьет весь настрой.

— Еще ты постоянно названивал ночью, а я потом представляла как медленно убиваю тебя, — Зейн тихо смеется мне в шею, отчего становится щекотно. — Ты такой бестолковый, — с улыбкой покачиваю головой.

Парень ничего не отвечает, и в моей голове пробегает пугающая мысль о том, что он хочет уйти.

— Я люблю тебя, Кэт, — неожиданно говорит Малик в мои распухшие губы. Едва заметным касанием он целует мои прикрытые веки, затем губы, нос, щеки, снова губы. Я не верю в то, что он так просто это сказал, мне хочется попросить его повторить эти заветные слова. Хочется, чтобы он повторял это каждую секунду, чтобы я убедилась в том, что это реальность. Может темнота и ливень полностью смыли нашу глупую гордость? — Люблю даже больше, чем думал. А ведь ты — та еще заноза в заднице.

Я со смехом утыкаюсь в его шею.

— О, нет, — с наигранной грустью в голосе, говорю я. — Великий Зейн Малик сдался первым. Неужели ты проиграл?

Зейн усмехается.

— Ошибаешься, я, черт возьми, выиграл, — шепчет он в мои губы, а затем снова целует.

Смех Ребекки раздается недалеко за дверью. Меня будто обкатывает кипятком. Она же могла войти в любой момент, а мы тут… Боже.

— Давай сбежим? — с усмешкой предлагает Зейн.

— Куда? Спрыгнем с пятого этажа?

— Ты первая, я догоню.

— Идиот, — отвечаю я, закатив глаза.

Открывается дверь, в этот момент я что есть силы отпихиваю от себя Зейна, и встаю на пол, поправляя полотенце.

— Кэти, ты тут жива? — слышу я голос Лиама. — У тебя телефон выключен. Я думал, тебя убили, — он светит фонариком прямо на меня и Зейна, который стоит не так далеко. Другу достаточно одного взгляда, чтобы понять, что мы тут не в шахматы играли.

— Зейн, ты уже здесь? Надеюсь, ты не попал под ливень? — говорит Бекка, выглядывая из-за спины Лиама.

— Я в порядке, — слегка озадаченно отвечает он.

— Что с твоим голосом, неужели, боишься грозы? — со смехом спрашивает соседка.

— Он с детства боится, только не хочет признаваться в этом, — спасает нас Пейн.

— Во всем кампусе отключен свет, представляете? Я забыла телефон, если бы не встретила Лиама, то точно сломала бы себе ногу. В фойе раздают свечи, нужно спуститься, чтобы взять несколько. Кэти повезло, что ты был здесь, — говорит соседка Зейну, — Одной в темноте было бы очень жутко.

Я попаду в ад. Там мне и место. Буду вариться в адовом котле вместе с Гитлером, а в наказание придется расчесывать его усишки.

— Бро, пошли за свечками, принесем девушкам света, — Лиам вновь спасает ситуацию. — Хотя кому нужен свет, когда в комнате такое солнышко, как я?

***

Парни удаляются, и я только сейчас понимаю, как подло мы с Маликом поступили. Да, мы друзья с детства, влюблены, но Бекка тут причем? Она пострадает, из-за того что мы с Зейном не шли на контакт, и делали всё назло друг другу.

Мне кажется, что Ребекка сейчас уличит меня в обмане, каким-то образом узнает, чем мы тут занимались. Но она ведет себя как обычно, потому что даже не подозревает, что двое её близких людей, так отвратительно с ней поступили.

— Зейн какой-то странный сегодня, — говорит соседка. Включая фонарик на телефоне, она подходит к подоконнику и присаживается у раскрытого окна.

— Разве? — слегка откашлявшись, спрашиваю я. Уже вижу как Гитлер приветливо машет мне зигой из котла.

— Но я привыкла, он часто витает где-то в своих мыслях, наверное, я никогда не узнаю, о чем он на самом деле думает, — Бекка с улыбкой подставляет ладонь падающим каплям дождя. — Может он вообще думает о составе горчицы, а я придаю этому большую важность. Он всегда был таким?

Нет. Раньше он был очень открытым.

— Да.

— Когда он над чем-то думает, то становится таким серьезным и смешным одновременно, — со смехом говорит она. — Наверное, это одна из тех мелочей, за которые я его и люблю. Знаешь, Кэти, я так сильно влюблена в него, что мне даже страшно.

Теперь страшно мне.

Она смеется беззаботным смехом, так, как смеются только влюбленные. Так, как мы с Маликом смеялись в этой комнате пару минут назад.

Ребекка влюблена в Зейна.

Эти слова звучат неожиданней, чем сам приезд Малика. Я была уверена, что он ей просто нравится, но этот полудурок умудрился влюбить её в себя. Как нам с Зейном быть вместе на глазах у Ребекки, которой мы собственноручно разбили сердце? Никак. Я морально не смогу. Да и Малик, скорее всего не знает, насколько сильные чувства испытывает его девушка, с которой он начал встречаться, чтобы досадить мне.

Какие же мы идиоты.

========== Часть 11 ==========

Мальчики так и не вернулись, не удивлюсь, если Лиам отчитывал Зейна за неосторожность. Поучения — любимое занятия Пейна, ему только очков и галстука не хватает, чтобы подчеркнуть его важный вид в этот момент.

Свет включают среди ночи, Ребекка уже спит, чему я рада, потому что мне стыдно сейчас смотреть ей в глаза. Всю ночь я ворочаюсь с бока на бок, думаю о том, что мы сделали, о том, как Ребекке будет больно, о том, как нам с Зейном будет тяжело находиться рядом и не быть вместе. Я ставлю себя на место Бекки и мне тут же хочется завыть от обиды. Она никогда нас не простит.

На улице уже светает, поэтому я тихо одеваюсь, боясь разбудить Ребекку. Я не могу с ней разговаривать, пока не улажу ситуацию с Маликом. Чувство вины словно мокрая одежда, которая неприятно липнет к телу и не позволяет расслабиться. Бекка бормочет имя Зейна во сне, легкая улыбка на её губах окончательно заставляет меня принять решение, к которому я пришла ночью.

Не могу найти Зейна в университете, он словно провалился сквозь землю. Исчез, как два года назад. А вдруг он и правда уехал? Эти параноидальные мысли сводят меня с ума.

— Эй, Кэти! — вздрагиваю от громкого оклика Лиама на весь кафетерий.

— Ты не видел Зейна? — спрашиваю я подошедшего друга. Вскинув брови, Лиам внимательно смотрит на меня, и чтобы не смотреть ему глаза, отвлекаюсь на молнию на своей кофте, которую начинаю гонять вверх-вниз. — Это не то, что ты думаешь.

— Я ничего не думаю, Кэти, — говорит он ободряющим голосом. Поднимаю на него взгляд и вижу на лице Пейна улыбку. — Я рад, что вы наконец-то… Ну… — друг обводит взглядом столовую, — Наконец-то все уладили.

— В том-то и дело, что мне нужно разладить это, — говорю я, а затем прикусываю губу. Лиам смотрит на меня как на самую сложную арифметическую формулу и, кажется, хочет дать мне по голове.

— В смыс-ле? — слегка заторможенно спрашивает друг.

— Бекка любит его, Лиам.

Глаза Пейна расширяются, поджав губы, он понимающе кивает несколько раз.

— И ты решила включить Кэти-альтруистку? О себе когда думать начнешь? — я слегка усмехаюсь, потому что Лиам всегда будет защищать меня до победного и отстаивать мои интересы, даже если я буду не права.

— Ты не видел, как она говорила о нем, — отвечаю я, запустив руку в волосы. — Она даже не подозревает, что я… Что мы…

— Так, все, пошли, — Пейн беззаботно закидывает руку на мое плечо. — Надо поесть. Я не могу работать психологом на голодный желудок.

Беру салат и клубничное молоко, а Лиам наполняет свой поднос всем подряд. Мы присаживаемся за стол, но я даже не могу притронуться к еде, к горлу подкатывает тошнота. Мне кажется, что неправильно просто брать и есть, когда я сделала такой поступок за спиной Бекки. Даже воздух, которым я дышу, кажется мне горьким.

— Ты как всегда принимаешь все близко к сердцу.

— Если бы Ребекка была стервой или сволочью, но она самая милая и добрая девушка из всех, кто мне знаком. Мы воткнули ей нож в спину, Пейно…

— Привет, Кэти, — я поворачиваю голову и вижу лучезарную Парвати в голубом сари, рядом с ней её подруга, — Не против, если мы к вам присоединимся? Все столики заняты.

Её слова так неожиданно звучат, что я не сразу понимаю, о чем она говорит.

— Что? — переспрашиваю я, с виноватой улыбкой на лице. В этот момент Лиам подскакивает со стула и, с деланной галантностью, отодвигает один из них для Парвати, другой — для её подруги.

— Спасибо, — её белоснежная улыбка кажется еще белее на фоне смуглой кожи. Боюсь, что еще пару секунд и Лиам начнет нюхать волосы Парвати, но он держится достойно, не считая того, что улыбается как идиот.

— Прости, — говорю я, — совсем замоталась с учебой, мне приходится всё переспрашивать по нескольку раз.

Парвати со смехом заверяет меня, что всё хорошо. А Лиам под столом с такой силой бьет меня своим коленом, что у меня создается ощущение, что придется менять мениск. Нам обоим. Я знаю, о чем он хочет попросить.

— Парвати, — с натянутой улыбкой говорю я, — у тебя же хорошо с историей? Не подтянешь Лиама? — кладу ладонь на плечо друга. — У него просто беда, боюсь, что он не сдаст зимнюю сессию, — с облегчением вздыхаю, потому что Пейн перестал трясти мое колено и замер в ожидании ответа Парвати.

— Но ведь у тебя тоже хорошо с историей, — отвечает девушка с недоумением на лице. Я застываю, не зная, что сказать. Отсутствие сна сказалось на моей реакции и сообразительности.

— Да, — уверенно отвечает за меня Пейн. — Но проблема в том, — он наклоняется ближе к девушкам, — что Кэти влюблена в меня с самого детства, поэтому она не учит меня, а просто любуется. Молчит и смотрит. Пару раз мне становилось жутко до чертиков. А всё потому что, я не могу ответить Кэт взаимностью, ведь мы просто друзья, а я всё еще не теряю надежды, встретить ту самую, единственную.

Матерь божья, почему мне в друзья послан такой идиот? И как девушки ведутся на это? Ну как? Парвати и её подруга сочувственно смотрят на меня, а Лиам еще раз бьет меня своим коленом, и мне ничего не остается сделать, как кивнуть им головой с измученной улыбкой на лице. Влюбиться в лучшего друга — в таком я ас, могу запросто притвориться. Скоро смогу проводить тренинги.

***

Оставляю Лиама щебетать в столовой, а сама иду на экологию. Иду по коридору, запястье обхватывает чья-то рука и меня затаскивают в тускло освещенное помещение. Спина прижимается к стене, и я вижу перед собой Зейна.

— Привет, котёнок, — говорит он с улыбкой на лице. Не успеваю ничего ответить, как он целует меня. Мне хочется ответить, но его мягкие губы напоминают мне о вчерашнем вечере, и я отстраняюсь. — В чем дело? — он слегка наклоняется, заглядывая в мои глаза.

Отвожу от Зейна взгляд, потому что мне тяжело смотреть на него. За его спиной вижу стеллажи с моющими средствами, ведрами и кучу швабр.

— Ты затащил меня в кладовую уборщиков? — спрашиваю я, осматривая помещение.

— Давно хотел признаться, что я и есть «мистер Пропер». Спасаю мир от грязи и пыли. Это моя основная база на данный момент.

С усмешкой откидываю голову назад, прикасаясь затылком к стене.

— Лысый мужик с белыми бровями и серьгой в ухе?

— Не похож? — он с улыбкой поигрывает бровями.

— Конечно похож, я знала, что это ты. И как я не догадалась два года назад просто наиграть мелодию из рекламы, чтобы увидеть тебя?

Улыбка на губах Зейна растворяется, а в его взгляде я вижу сожаление. Он больше не отнекивается и не меняет тему, частичка «старого» Зейна будто вновь вернулась ко мне. Парень протягивает руку и бережно заводит прядь волос мне за ухо. Мысли о Бекке врываются в мою голову и между нами с Маликом будто образовывается невидимое пуленепробиваемое стекло.

— Кэт, я…

— Ребекка любит тебя, Зейн, — быстро говорю я, глядя в его глаза. Парень хмурится, готова поспорить, что ему понадобилась пара секунд, чтобы понять, о ком я говорю.

— И? — пристально смотря на меня, спрашивает он, хотя уже знает, к чему я клоню.

— Мы не можем так с ней поступить.

— Я собирался расстаться с ней сегодня.

— Нет, Зейн, — Малик упирается ладонями на стену по обе стороны от моей головы, когда понимает, что я хочу отойти от него. — Даже если вы расстанетесь, мы не сможем быть вместе у нее на глазах. Я не смогу так поступить с ней. Да, вы расстанетесь, Бекка скажет что все хорошо, но на самом деле это будет не так. У девушек все сложнее, это вы — парни, относитесь ко всему с легкостью, как к партии в покер.

— Котёнок, — Зейн поджимает губы, пряча улыбку, что опять меня бесит, потому что он не воспринимает мои слова всерьез, — Ты сумасшедшая, что ли? — он усмехается, как типичный придурок, когда я толкаю его в грудь.

— Малик, ты вообще меня слышишь?! Ребекка любит тебя, — скрестив руки на груди, я смотрю себе под ноги. Зейн ловит пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

— А я люблю тебя, Кэт, — говорит он. Эти слова вонзаются в меня как кинжал с острыми зазубринами. Я хочу кричать от обиды, от того, что мы сразу не признались друг другу в чувствах, что мы, как идиоты были слишком гордыми и укалывали друг друга побольнее. — А ты любишь меня. Да, порой я тебя бешу, но ты всё равно любишь меня. Я не вижу никаких проблем. Я всё улажу, предоставь это мне…

— Кто сказал, что я тебя люблю?! — спрашиваю я, глядя ему в глаза. Мне приходится это говорить, потому что если я не остановлю Зейна, он наворотит дел. Лучше вернуться в позиции на которых мы играли — делать друг другу больно. Это у нас выходит лучше всего.

— Перестань, — ласково говорит он, проводя костяшками пальцев по моей щеке. — Ты говоришь мне это молча, каждый день.

— Ты эгоист, Малик, ты…

— Да, — перебивает он меня, — я безнадежный эгоист, и я хочу только тебя, Кэти.

Парень не дает мне ответить, он просто притягивает меня к себе и целует, я пытаюсь отбиться, но мои попытки становятся все слабее, в итоге я просто смыкаю свои руки на шее Малика. Черт, я снова бесхребетное существо, которое теряет контроль в руках Зейна. И мы снова действуем за спиной у Ребекки. Мне нужно держаться от него подальше.

— Перестань бороться против нас, Китти Кэт, время поиграть в одной команде, — тихо говорит он, перед тем, как поцеловать меня в лоб.

Прикрыв глаза, облокачиваюсь на стену. Мы ходим по кругу. Я убегаю от Зейна, он за мной. Я убегаю от него и одновременно нахожусь в погоне за ним. Мы в тупике, в который загнали себя сами. Нужно сказать ему то, что выведет его из равновесия и заденет его железную гордость. То, что заставит отступиться.

— Я этого и хотела, — тихо произношу я, — Хотела, чтобы ты признался в своих чувствах и услышал мое «нет», — Малик слегка качает головой, не понимая, о чем я говорю. — Хотела, чтобы тебе было так же больно, как и мне тогда. И у меня вышло, я выиграла, Зейн, — я с трудом выдерживаю его долгий взгляд.

Малик вздыхает и устало проводит ладонью по лицу.

— Я задолбался, Кэт. Почему ты так любишь всё усложнять? У тебя руки дрожат, нижняя губа трясется, как у маленького ребенка, ты вот-вот заплачешь. Не говори мне сейчас, что ты выиграла! Победители выглядят не так. Черт, — он отводит взгляд и проводит пальцами по своим волосам, — я просто хочу, чтобы ты была со мной. Зачем ты говоришь весь этот бред? Хочешь, чтобы я и дальше встречался с Беккой на твоих глазах? Классное решение, — его скулы напрягаются, когда он кивает головой, — и такое смелое. Ты трусишь перед препятствиями, Кэт, только и всего.

— Я трушу?! А не забыл, что это ты во всем виноват?! Ты загнал нас в эту ситуацию! — толкаю его в грудь. — Ты уехал, а потом заявился сюда как самодовольный козел! Ты так разозлился, когда услышал мое «нет», что решил превратить мою жизнь в хаос! Из всех девушек в университете ты начал встречаться именно с моей соседкой! Ты знаешь, как быстро я привязываюсь к людям и боюсь их обидеть… — я всхлипываю и отстраняюсь назад, когда Малик пытается меня обнять. — Ты вскружил голову ей, а теперь ждешь, что я смогу со спокойной душой быть с тобой? Ты же мог выбрать другой план действий, Зейн, любой другой… Когда ты успел стать таким кретином? Ты был совсем другим!

Чувствую, как слезы жгут глаза, я зла, напугана, измождена и до невозможности влюблена в этого идиота.

— Ты вернулся как актер на сцену, а я чувствовала себя твоей марионеткой, массовкой среди кучи красивых декораций, которыми ты себя окружил. Ты хоть понимаешь, что я пережила, когда ты уехал?! Представляешь, как тяжело мне было отучить себя, искать твой образ в толпе? В школе все только и делали, что шутили о том, как Зейн сбежал из города, чтобы не ходить со мной на свидание. Я ушла в себя, и если бы не Лиам, вряд ли бы вышла, — во взгляде Малика мелькает боль, я вижу это, но игнорирую, потому что мне тоже больно. — А теперь ты возвращаешься, переворачиваешь всё с ног на голову, и говоришь, что всё уладишь! Уладишь всё то, что сам и разрушил?

Зейн стискивает челюсти и, я вижу, как он пытается сдержать злость за этим действием.

— Я виноват, но и ты далеко не святая, Кэт, — понизив голос, отвечает Малик. — Ты говоришь одно, но твои действия противоречат словам. Говоришь, что ничего не чувствуешь, но позволяешь касаться себя, целовать. Обманываешь сама себя. Ты сама-то знаешь, чего хочешь? — он невесело усмехается и покачивает головой из стороны в сторону. — Я так точно свихнусь. Каждый день с тобой, как русская рулетка, у меня такое чувство, что ты держишь револьвер у моего виска и с периодичностью в десять минут нажимаешь на курок.

Только он не подозревает, что держит точно такой же револьвер у моего сердца, и однажды он уже выстрелил.

— Лучше бы ты не возвращался. Мне всё равно будешь ты с Беккой или порвешь, просто оставь меня в покое.

Выхожу за дверь и осознаю, что впервые за время отъезда Зейна я ухожу первая, последнее слово впервые было за мной. Обычно, когда уходил он, я всегда знала, что это многоточие, а сейчас? Это точка? Конец? Чувствую себя опустошенной, будто меня только что вывернули наизнанку. Мне хочется уехать домой, побыть с родителями, отдохнуть от всего и всех. Ну, и конечно же, нарыдаться вдоволь, заедая это маминой выпечкой.

========== Часть 12 ==========

— Лиам с Зейном точно не придут на ужин? — спрашивает уже в третий раз мама.

— Нет, — отвечаю я. — Они заняты.

Лиам как и я, решил съездить на пару дней домой, Зейн решил составить нам компанию. Всю дорогу мы ехали молча, словно самые ненавистные враги в мире. Когда я пила воду в машине, а затем поперхнулась, глаза Зейна засветились, казалось, он только и ждет того, что я откинусь с минуты на минуту. Потом Малик громко чавкал жевательной резинкой и так же громко лопал из неё пузыри, просто за тем, чтобы пораздражать меня. Лиам даже не старался сгладить обстановку разговорами, а просто слушал радио.

— Может пригласим к нам мальчиков завтра, хочется посмотреть на них, Зейн наверное уже совсем взрослый. Мы с Тришей всегда мечтали о вашей свадьбе, — мечтательно говорит мама, вытаскивая тыквенное суфле из духовки.

— Рано еще о свадьбе говорить, — высказывается папа, держа раскрытую газету в руках. — Сначала пусть университет окончит, потом уже женихи.

— Об окончании моей учебы ты совсем не думал, когда делал мне предложение на третьем курсе, — со смехом вспоминает мама.

— Тогда времена были другие, и намерения серьезные, а сейчас вся эта молодежь такая ветреная. Все эти социальные сетки и лайки…

— Сети, пап, не сетки, — со смехом поправляю я.

— Сетки, сети, разницы никакой! Сначала нужно встать на ноги в этой жизни, потом и об ухажерах можно подумать.

— Кэти, твой отец настоящая брюзга. И как я только вышла за него замуж? — мама с улыбкой отворачивается к холодильнику, а папа строит ей рожицы, от чего я снова смеюсь.

— Просто я тебя приворожил, — поразмыслив, отвечает он и снова опускает взгляд на газету. Готова поспорить, что он перечитывает страницы недельной давности, всегда поражалась тому, как отец может зачитывать до дыр одну и ту же статью.

***

Ужин проходит весело, как обычно бывает в кругу нашей семьи. После ужина тихий просмотр интеллектуальной передачи, которую любит папа, я не выношу такие шоу, но так соскучилась по дому, что с удовольствием сижу рядом с отцом и наблюдаю за тем, как он громко выкрикивает ответы на вопросы.

Поднимаюсь к себе в комнату, принимаю душ и переодеваюсь в пижаму. Я скучала по дому и по своей комнате, но самое странное, что находясь здесь, я уже начинаю скучать по университету.

Проверка социальных сетей занимает не больше десяти минут, переворачиваюсь с бока на бок, а потом и вовсе ложусь на спину, наблюдая за фосфорными звездочками на потолке. Я пересчитываю их, хотя и так знаю, что их там ровно пятьдесят шесть.

Телефон вибрирует под подушкой. Достав его, обнаруживаю смс от Малика. Мне даже страшно открывать его, вдруг он пожелал мне на ночь убиться об косяк.

Зейн: Спишь?

«Нет».

Зейн: Как думаешь, если на территории университета мы теперь враги, то нужно ли мне держаться от тебя подальше, когда мы находимся дома? Ведь, территориально, мы все еще являемся друзьями здесь, не так ли? Или твои принципы уже оставили тут свой отпечаток?

Я долго раздумываю над ответом, прежде чем пишу:

«Думаю, что здесь наши принципы ржавеют. Я не знаю тех людей из университета».

Зейн: Открывай окно, друг из прошлого.

Приподнимаюсь на локтях и тупо пялюсь на окно, думая, что оконная рама сама распахнется волшебным образом. Встаю, и на цыпочках подхожу к оконному проему, раздвигая бежевые шторы. Вижу Зейна, сидящего на козырьке, на его лицо падает тусклый свет луны и уличных фонарей, он улыбается мне той самой улыбкой, за которую я его и полюбила. Открываю окно, чтобы впустить парня.

— Если честно, я уже забыл как это делать и чуть не навернулся в шиповник твоей мамы, — тихо говорит он, отряхивая руки. Зейн одет совсем по-домашнему, словно собирался ложиться спать, а потом передумал и отправился сюда. На нем серая толстовка с эмблемой нашего университета и клетчатые пижамные штаны, даже в этой одежде Малик выглядит так, будто сошел с обложки журнала. Внимание привлекает черный рюкзак на его спине.

— Ты собрался в поход? — указываю на рюкзак, висящий на его плечах.

— А это, — он с улыбкой пожимает плечами. — Это для того, чтобы скоротать вечер. Держи, — он протягивает мне его. Беру портфель в руки и сажусь на кровать.

Зейн тем временем осматривает мою комнату, словно никогда тут не был.

— Поверить не могу, — говорит он, — тут ничего не изменилось, даже звезды на потолке на месте. Спорим, что тут тоже всё как раньше, — парень подходит к шкафу, а я тут же приподнимаюсь на кровати, упираясь коленями в матрас.

— Малик, не надо! — нервно шепчу я. — Малик, пожалуйста…

Зейн открывает дверцу и оттуда вываливается куча вещей, которые я так старательно утрамбовывала. Да я их в жизни обратно не засуну!

— Твою мать, — Зейн усмехается и присаживается на корточки перед горой вещей, — это в какой ком ты сжала вещи, чтобы они поместились туда? Эту функцию супер комплектации ты решила не изменять, когда стала «другой», а Элфорд? — он подмигивает мне.

Хватаю с кровати подушку и запускаю ей в Зейна, он ловко ловит её. Я не ожидаю, что он кинет ее обратно, но он делает это, и попадает мне прямо в голову. Убираю волосы с лица и смотрю на Малика, который тихо смеется зажав рот рукой. Не выдержав, я тоже начинаю смеяться, но быстро замолкаю, боясь, что родители услышат.

Зейн рассматривает фотографии школьных времен, которые висят на стенде над столом. Комментирует старые снимки и расспрашивает про новые. Я отвечаю ему, и заодно раскрываю молнию его рюкзака. Внутри нахожу любимые шоколадки и чипсы, но моему счастью нет предела, когда я достаю диски «Перл-Харбор» и «Счастливое число Слевина». На дне нахожу пластиковую коробку с первыми двумя сезонами моей любимой «Сплетницы».

— Ты же ненавидишь этот сериал, — с усмешкой говорю я.

— Это был мой гарантийный билет на вход сюда, не хотел сбрасывать все козыри сразу. С чего начнем?

Пока я верчу коробки с дисками в руках, он скидывает кеды и укладывается на кровать.

— Харбор?

— Идет.

Ставлю диск в проигрыватель и подхожу к кровати, на которой Малик развалился словно в джакузи.

— Двигай давай, — говорю я, толкая парня в ноги. Он чуть сдвигается и откидывает руку на подушки, приглашая меня в свои объятия.

— Что? — удивленно спрашивает он. — Я не помню, чтобы мы смотрели этот фильм в другой позе, — Зейн пожимает плечами.

***

За прошедшие полтора часа мы съели трехмесячную норму шоколада и два пакета чипсов. Но в этот момент мне кажется, что всё встало на свои места, вот так всё и должно быть. Малик играет пальцами с прядью моих волос, иногда проводит моими же волосами по щеке, отчего становится щекотно. Мы лежим в обнимку, и я боюсь, что у Зейна уже затекла рука, поэтому отстраняюсь и ложусь чуть подальше от парня.

В какой-то момент фильма Зейн и вовсе перестает обращать внимание на кино, ложится на бок и смотрит на меня. Я поворачиваю голову и вижу легкую улыбку на его губах.

— Что? — спрашиваю я. Вытираю рот, боясь, что на моих губах остались крошки, и это забавляет парня.

— Ничего, — отвечает он и вновь обращает свое внимание к экрану. — Просто соскучился по нашим совместным просмотрам, друг, — он делает акцент на последнем слове.

— Я тоже, друг.

Прикусив губу, чтобы спрятать улыбку, стараюсь не отрывать взгляда от телевизора. Зейн кладет свою ладонь на мой живот, который кажется мне слегка увеличившимся от всего съеденного. Ладонь Малика не двигается, лишь его большой палец выписывает ленивые круги.

— Помнишь Айю? — вдруг спрашивает он. Я поворачиваю голову к парню.

— Твоя старшая сестра, которая училась в университете, когда мы были в школе?

— Мхм, — Зейн продолжает смотреть фильм, но видно, что думает он совсем не о нем. — Помнишь, как она приезжала на День благодарения с парнем?

— Да, худой такой и высокий, как его там звали? Райли, кажется?

— Да. Так вот, этот Райли подсадил её на наркотики, — я удивленно посмотрела на парня, не веря своим ушам. Я помню Айю, она часто сидела со мной, Зейном и Лиамом, когда мы были помладше. Она всегда была очень доброй и улыбчивой, никогда бы не сказала, что она может подсесть на наркотики. — Мы заметили это слишком поздно. Однажды она позвонила обдолбанная в ноль и говорила маме, что не знает где она, что должна кому-то много денег. Мама тут же взяла в долг, и поехала к ней, к тому моменту Айя уже пришла в себя, и поклялась, что такого больше не повторится, она буквально умоляла оставить её в университете, чтобы получить образование, будущее.

Малик не поднимал на меня взгляд, продолжая смотреть в телевизор. Я положила свою ладонь на его и он мгновенно переплел наши пальцы между собой.

— Всё было хорошо, а потом нам позвонили из больницы, её нашли перекрытую в туалете на какой-то заправке. Её едва спасли. Мама сразу же решила забрать сестру из университета, и переехать подальше отсюда, здесь мы остаться не могли, потому что слухи расползаются быстро, а городок маленький, сама понимаешь… Айя просила не сдавать её в реабилитационный центр, просила оставить её дома, мама сдалась, в итоге она постоянно крала из дома и приходила в невменяемом состоянии. Она подсела на героин, Кэт.

Я прикрыла веки на несколько секунд, чтобы не видеть гримасу боли на лице Зейна.

— Когда мы решили отправить её в реабилитационный центр, в неё будто бес вселился, она кричала не своим голосом, кричала, что ненавидит нас, что желает нам смерти… Айя уже не была похожа на себя, стала неестественно худой, грязно-серый цвет лица, а ее глаза… Знаешь, они стали слишком большими на фоне заостренного лица и как-то жутко блестели, — Зейн слегка встряхнул головой, прогоняя страшные картинки из своей головы. — Полгода назад она пошла на поправку, я боюсь, что она снова возьмется за старое, но пока всё хорошо.

Мы лежали молча несколько минут, Зейн прогонял воспоминания, а я старалась осознать, что за кошмар пережила его семья за это время. А я столько раз обвиняла Малика в том, что он уехал…

— Почему ты не сказал мне? — он наконец смотрит на меня, и я впервые за долгое время вижу неловкость в его глазах.

— Помнишь, что твой отец всегда говорил? «У нашей Кэти будет самый лучший жених, я не отдам её парню из непорядочной семьи», — Зейн невесело усмехается. — Я не мог сказать тебе, не хотел, чтобы твой отец узнал о такой стороне нашей семьи, не хотел, чтобы в городе говорили плохо об Айе. И, к тому же, я был просто напуганным подростком.

— Боже мой, Зейн, — поворачиваюсь на бок лицом к нему и дотрагиваюсь ладонью до его щеки, — Мы бы никогда не подумали плохо о вас или об Айе, её подсадили, а вы с мамой тем более не виноваты в этом. Ты должен был поговорить со мной или с Лиамом, а не держать это в себе, — сейчас мне так хочется обнять его и гладить по голове, сказать, что он дурачок, раз подумал так. Но это Малик, и он скорее отрежет себе руку, чем позволит проявить кому-либо жалость по отношению к нему.

Не выдержав, я всё-таки крепко обнимаю парня, он напрягается всем телом, но всё же его мышцы расслабляются и он обнимает меня в ответ, зарываясь лицом в мои волосы.

— Я позвонил Лиаму месяцев через шесть, после того как уехал. Я боялся звонить тебе, Кэт, не знал, как ты отреагируешь, — тихо произносит парень, поглаживая мои пальцы. — Пейно сказал, что ты только начала приходить в себя, и я не стал тебя беспокоить.

Я резко села в кровати.

— Я убью его! Ты звонил ему, и этот поросенок молчал?! — я спросила это слишком громко, забыв о том, что нахожусь дома и на этой территории мне запрещено водить парней в дом, хоть я уже и не школьница.

Зейн мягко смеется и опускает меня обратно, прижимая к себе.

— Спокойней, Рембо, он переживал за тебя и хотел как лучше, я бы поступил точно так же.

А я завтра убью Пейна, устрою ему прилюдную казнь.

— Почему ты не рассказал мне обо всём, когда вернулся?

— И упустить возможность, услышать от тебя столько язвительных вещей, котёнок? — Малик прижимает меня крепче и оставляет легкий поцелуй на лбу. — Смотри фильм и так половину пробазарили.

Фильм давным-давно закончился, а мы продолжаем лежать в темноте в обнимку, глядя на фосфорные звезды. Я впервые не плакала за просмотром фильма, потому что мои мысли были заняты совсем другим.

— Я расстался с Беккой перед отъездом, — заявляет Зейн, разрушая тишину своим голосом. — Она отреагировала спокойно, даже не пробила мне голову. Я не сказал ей о нас с тобой. Ей нужно время. Я сейчас ничего не хочу требовать от тебя, Китти Кэт, но ты же понимаешь, что мы так или иначе, поженимся, и у нас будет двое детей, которых мы будем отпускать на все школьные танцы. Как ты там хотела их назвать? Крис и Кайла?

— Не может быть, — удивленно говорю я, приподнявшись на локте, — ты помнишь это?

Однажды родители наказали меня за плохие оценки и не пустили на школьные танцы, Зейн пробрался ко мне в окно и пригласил на танец в этой самой комнате. Я была так зла на родителей и постоянно повторяла, что никогда не стану так жестоко наказывать своих детей. Зейн со смехом предложил мне пожениться в будущем и даже самой выбрать имена детям, лишь бы я перестала расстраиваться. Тогда я и назвала эти имена. Я сама не вспомнила бы об этом, если бы Малик сейчас не напомнил.

— Еще я помню как к твоей подошве прилипла туалетная бумага и ты ходила так почти весь день… — прижимаю пальцы к губам Малика, призывая его замолчать.

— Не смей продолжать, — парень слегка прикусывает мой палец, и я со смехом убираю руку.

Зейн в несколько секунд перемещается, нависая надо мной, мой смех тут же улетучивается от его близости.

— Будь моей, Кэт, к черту всех, — тихо говорит он. — Если надо, будем притворятся на людях, у нас двоих это прекрасно получается, — он улыбается, и я не могу сдержать ответной улыбки. — Конечно, в нашей паре обаятельным буду я, а ты всего лишь моим серым фоном, зато все будут говорить: «Какой благородный красавчик, выбрал себе такую простушку», — я смеюсь, откинув голову на подушки.

— Ты такой бестолковый, — говорю я, глядя в потолок. — И я так люблю тебя, Малик.

Мышцы на руках Зейна напрягаются и он замирает.

— Повтори, — слегка хриплым голосом просит он.

— Что ты бестолковый или что я люблю тебя? — парень прижимается своими бедрами к моим, вжимая мое тело в матрас.

— Нет, что считаешь, что моя задница смотрится лучше, чем твоя, или мне послышалось? — мы смеемся сквозь поцелуй. Наверное, я еще ни разу не была так счастлива за всю свою жизнь, как сейчас. — Кстати, я уже показывал тебе все свои татуировки? Кажется, нет, — он берет мою ладонь и заводит её под свою толстовку, позволяя почувствовать кончиками пальцев его рельефный живот.

За дверью слышатся шаги, по тихому звуку шаркающих тапочек, я понимаю, что это мама. Мы с Зейном замираем, глядя друг другу в глаза. Все затихает, и мы расслабленно выдыхаем, но потом раздается стук в дверь, а дверная ручка со скрипом поворачивается, я с силой сбрасываю Зейна с себя, парень мигом падает на пол.

— Кэти, — доносится голос мамы. Мне не видно её лица, когда она встает в полоске света, который пробирается в комнату из коридора.

— Да, мам? — слегка откашлявшись, спрашиваю я.

— Я хотела сказать вам с Зейном, чтобы вы были потише, иначе разбудите папу, — о боже, она знает, что он тут! Хорошо, что в темноте не видно, как мои щеки приобрели вишневый оттенок. — Если в эту комнату вместо меня зайдет твой отец, то Зейну снова придется уехать из этого штата.

— Привет, миссис Элфорд, — Малик с широкой улыбкой на губах выглядывает из-за кровати и машет пальцами в воздухе. — Рад вас видеть.

— Здравствуй, Зейн, в следующий раз обходи клумбы, ты помял цветы. Раньше ты был более внимательным к моим клумбам, — слышу улыбку в голосе мамы. Мне стыдно и смешно одновременно.

— Да, — отвечает он, потирая шею, — там было темно. Постараюсь в следующий раз быть аккуратней, слегка потерял сноровку за это время.

— Постарайся в следующий раз войти в дверь, — с наигранной строгостью, говорит мама.

Она уходит, и мы с Маликом едва сдерживаемся, чтобы громко не засмеяться в голос.

========== Часть 13 ==========

Проснувшись рано утром, не обнаруживаю Зейна, хотя помню, что засыпали мы вместе. Подхожу к окну, чтобы прикрыть его и вижу знакомый силуэт своего друга на улице. Лиам. Он совершает свой любимейший утренний ритуал — пробежка. На парне надета белая майка и серые спортивные штаны; облокачиваюсь ладонями на подоконник и окликаю Пейна, но в его ушах наверняка наушники и он не слышит меня.

Сбегаю вниз по лестнице, наспех надеваю кеды и черную джинсовую куртку, меня мало волнует, что на мне пижамные штаны с эмблемой Бэтмена во всю задницу. Выбежав на крыльцо, оглядываюсь в поисках друга, но его нигде нет, скорее всего он побежит в парк. Срезав, я коротким путем в три минуты добегаю до парка, сейчас раннее утро, поэтому народу на улице мало. Замечаю Лиама неспешно бегущего по аллее и пытаюсь нагнать его, но наши тропинки разделяют высокие кусты.

Поравнявшись с парнем, по другую сторону разделявшей нас живой изгороди, пробираюсь сквозь кусты и, словно разъяренная валькирия, выпрыгиваю прямо перед Пейном. Лиам пронзительно визжит как девчонка, отскакивает назад и приложив ладонь к груди, наклоняется вниз, пытаясь отдышаться.

— Кэт, ты с ума сошла?! Я чуть не обделался, — говорит он, после того, как вытаскивает наушники из ушей.

— Зейн звонил тебе! — Лиам выпрямляется и с недоумением во взгляде смотрит на меня.

— Он мне каждый день звонит, иногда даже по несколько раз. А бывали и случаи, когда мы перекидывались смсками, смайлики, смешные видосы, все дела…

— Нет, идиот, я не об этом! — я разъяренно топаю ногой и Пейн прыскает со смеху, чем сбивает меня с толку. — Что?

— Прости, — он проводит ладонью по лицу и прикусив нижнюю губу, чтобы спрятать улыбку, упирает руки по бокам. — Просто ты выглядишь так, будто выпала из гнезда, — я непонимающе качаю головой. — У тебя ветки и листья в волосах, — поясняет он и снова усмехается.

Встряхиваю головой и нервно провожу пальцами по волосам, чтобы избавиться от мусора.

— Зейн звонил тебе, после того, как уехал. Почему ты не сказал мне?

В карих глазах Лиама наконец-то проскакивает понимание, улыбка растворяется, словно её никогда и не было.

— Зейн рассказал тебе всё? — Лиам явно намекает на историю с Айей.

— Да.

— И как я должен был сказать тебе это?

— Ну, не знаю, — скрещиваю руки на груди и вздергиваю подбородок, пытаясь всем видом показать, что я настроена воинственно. — Может быть, тебе следовало бы начать с того, что Малик не забыл напрочь о нашем существовании! — стараюсь говорить так злостно, как могу.

Лиам сразу же улавливает мой тон. Удивленно вскинув брови, он едва заметно кивает головой и прячет ладони в карманы своих серых спортивных штанов, парень не отводит взгляд и смотрит мне в глаза.

— Сказать, что он звонил, но обратно возвращаться не планирует? Это я должен был сказать тебе?! — друг слегка повышает голос и это слишком несвойственно ему. — На тот момент Малик даже не думал, что вообще вернется. Он просил не рассказывать тебе о его сестре, я поклялся ему, что не скажу…

— Ты мог бы…

Я перебиваю парня, но он только поднимает ладонь вверх, призывая меня замолчать, я тут же закрываю рот, потому что редко вижу разозлившегося Пейна.

— Я сказал Зейну, что ты только начала приходить в себя, разве это не правда? — он скрещивает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз, ожидая моего ответа. Я лишь нехотя пожимаю плечами. — За неделю до его звонка ты наконец начала выходить хоть куда-то помимо школы, начала есть, Кэти, перестала выглядеть как исхудавший заключенный. Что я должен был сказать тебе? Что Зейн звонил мне, но он не вернется? Я не мог рассказатьтебе причину его отъезда, это была не моя тайна, но я тысячу раз говорил тебе, чтобы ты не была так строга к нему!

Лиам качает головой, проводит взглядом по окружающей нас местности и снова смотрит на меня.

— Ты мой лучший друг, Кэти. Я хотел уберечь тебя, только и всего, — он пожимает плечами. — Ты не представляешь, как тяжело было смотреть, как ты терзаешь себя день за днем в догадках, почему он исчез. Но я был связан по рукам и ногам, понимаешь?

Лиам говорит искренне, и мне уже кажется давним сновидением тот факт, что я бежала за ним в парк из самого дома в пижаме и при этом искренне хотела убить друга. Конечно же он не хотел, чтобы мне было еще хреновее, конечно же он заботился обо мне, это простой фундамент дружбы, о котором я напрочь позабыла. Мне действительно было бы еще хуже, узнай я, что Малик звонил, но так и не сказал причину своего отъезда, и что о его возвращении, можно и не мечтать. Лиам был со мной каждый день, возился как с ребенком, из-за чего у него вечно были проблемы с ревнующими девушками. А я сейчас повела себя так, будто Пейно сам увез Малика и спрятал его от меня.

Понимаю, что слишком грубо разговаривала с другом и, не найдя нужных слов, делаю два шага вперед и крепко обнимаю Пейна, повиснув у него на шее.

— Прости, я погорячилась, мне и правда не стоило предъявлять тебе это с таким напором. Я знаю, что ты хотел как лучше. Не нужно было заставлять тебя визжать, как девчонку, — с улыбкой говорю я. — Боже, я даже не знала, что ты можешь так тонко визжать.

Плечи Лиама трясутся от смеха.

— Пошла нахрен, — он прижимает меня крепче и несколько раз ободряюще хлопает по спине своими огромными ладонями. Провожу руками по мокрой спине парня и отстраняюсь.

— Фу, ты потный.

— А ты лохматая, выглядишь как бич из-под моста, — он треплет меня по волосам и подталкивает в спину в сторону выхода из парка. Слышу очередной смешок друга. — На заднице твои штаны вообще зачетные.

— Дать тебе погонять их на свидание с Парвати?

— С ума сошла?! Если у меня будут эти штаны, нафиг мне Парвати? — я смеюсь и пихаю парня в бок. — Так что, вы теперь вместе или мне уже можно закатывать глаза, потому что вы придумали новую причину, чтобы не быть друг с другом?

Я задумываюсь на некоторое время над вопросом друга, затем широко улыбаюсь и киваю головой.

— Думаю, что да. Да, мы вместе, — я усмехаюсь с глупой улыбкой на лице. — Только это пока что в тайне, не хочу чтобы Ребекка…

— Да-да, я понял, можешь не объяснять. Нет на этом свете лучшего хранителя секретов, чем ваш старый добрый папка-Пейно. Бедный Зейн, во что он ввязался, я бы с тобой в жизни не замутил.

— А пошел ты, — со смехом отвечаю я. — Ну что, может как раньше наперегонки? Кто быстрее до моего дома, — с улыбкой предлагаю я. По загоревшемуся азартом взгляду Пейна, вижу, что он принимает вызов.

— Кто первый, тот делает за другого все работы по матану до конца года.

— Идет, — слегка поразмыслив, отвечаю я и жму другу руку.

— Три, два, один! — мы одновременно срываемся с места, но я тут же отстаю. — Даже не думай срезать своим любимым путем, Элфорд!

— Ага, разбежался, — бурчу я себе под нос и тут же срезаю тропинку через ту же стену из кустов.

***

Возвращаться в университет слишком тяжело. Несколько дней, вдали от учебы подарили нам с Зейном нас же самих. Прежних. Днем мы постоянно были вместе, а ночью он пробирался в мое окно, старательно обходя мамины цветы. Казалось, что этими короткими мгновениями мы пытались заполнить те два долгих года, что потеряли вдали друг от друга. Я не понимала как раньше находилась рядом с Маликом, и моя рука не лежала в его руке, как мы умудрялись не целоваться часами напролет, зато мы умудрились наговорить друг другу много чего неприятного. Но это в прошлом.

Поднявшись на свой этаж в общежитии, думаю о том, что здесь все будет так же как и дома, надо лишь немного подождать. Но красные, заплаканные глаза Бекки возвращают меня в суровую реальность. Соседка заверяет меня, что все в порядке, говорит, что Малик все равно очень хороший парень и она хотела бы дружить с ним.

Чувство вины вновь преследует меня. Я не чувствовала себя виноватой дома, там мы будто бы были другими людьми. Там мы никому ничего не были должны. Но каждый раз, когда я вижу Ребекку, внутри появляется горькое и ядовитое чувство, словно меня ведут на эшафот. Дурные мысли в моей голове прогоняют лишь слова Зейна о том, что это пройдет, нужно время.

***

— Привет, не против, если я присяду рядом? — у моего столика в кафетерии останавливается девушка, и я не сразу узнаю в ней Парвати. На ней светлые джинсы и белый кашемировый свитер, а темные, длинные волосы заплетены в густую косу. — Что такое? — она со смехом присаживается напротив меня, поставив поднос на стол, а я продолжаю пялиться на девушку, словно она сменила пол. — Непривычно видеть меня без сари?

— Это мягко сказано, — с улыбкой отвечаю я.

— Все это время родители были в городе, а при них я стараюсь носить национальную одежду, но джинсы мне больше по душе. Это не значит, что сейчас я пущусь в загул и набью себе татуировку на заднице, — поясняет Парвати, открывая маленькую коробочку с молоком.

— То есть, ты все еще остаешься девушкой строгих правил?

— И да, и нет, — она пожимает плечами. — Слушай, — Парвати с неловкостью вертит картонную коробочку с молоком в своих ладонях, словно это кубик Рубика, — я всё хотела спросить у тебя… — она замолкает, прикусив нижнюю губу. — Насколько сильно ты влюблена в Лиама?

Поперхнувшись апельсиновым соком, я начинаю кашлять, хватаю с подноса салфетку и вытираю рот и джемпер, на который попало несколько капель оранжевой, цитрусовой мякоти.

— В кого? — я пытаюсь подавить кашель, отчего мой голос звучит сипло, как у старого мафиози.

— В Лиама. Помнишь, он сказал, что ты влюблена в него со школы…

Ах да. У меня столько всего произошло за последнее время, что я напрочь позабыла о том, что мой друг-идиот сочиняет на ходу полную ахинею. Пейн рассказывал, что они с Парвати занимаются историей, в которой, кстати говоря, Лиам разбирается очень даже неплохо, но я совершенно запамятовала, что он сболтнул такую ерунду. А Пейно все-таки заинтересовал Парвати, раз она спрашивает у меня про мою симпатию. Вот так поступают хорошие девушки, а не подло действуют за спиной, как я.

— Знаешь, — отвечаю я, — не думаю, что влюблена в него до сих пор, это скорее была дружба и детская привычка. Тебе он нравится, да? — я улыбаюсь, а смуглые щеки Парвати слегка краснеют.

— Он смешной и такой внимательный, хотя немного неуклюжий.

— Вот неуклюжий это точно про него, — с усмешкой говорю я.

— Единственное, что мне мешает, это… — она вновь замолкает.

— Что я будто бы влюблена в него? — предполагаю я, расставляя в воздухе воображаемые кавычки из пальцев.

— Нет. Что я не смогу, ну знаешь… В общем, до свадьбы я не могу с ним того…

— Заняться с ним плотскими утехами? — Парвати смущенно кивает.

Да! Силы небесные услышали меня и наказали Лиама за все его дебильные поступки и он будет отомщен кармой. Он использовал стольких девушек, настал тот час, когда ему придется помучиться. Наконец-то нашлась девушка, которая не даст ему того, чего он хочет. К тому же, эта девушка нравится ему по настоящему, так что, у него будут проблемы. Мечтаю увидеть лицо Пейна, когда Парвати намекнет ему на это. От этой мысли мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь, чтобы не задеть Парвати.

— Пейно хороший парень, — честно говорю я, — можешь ему довериться. К тому же, — пожимаю плечами, — помимо самого секса, есть куча всяких приятных штучек, которые…

— Кэти! — останавливает меня девушка.

— А я бы с удовольствием послушал про эти «приятные штучки», — слышу я голос Зейна позади себя. Оборачиваюсь и встречаю широкую улыбку на его красивом лице, он поигрывает бровями в ожидании моего ответа.

Так и не услышав от меня внятных слов, Малик присаживается рядом и пододвигает свой стул ко мне вплотную.

— Может быть, тебя кто-нибудь недавно научил этим штучкам, а котенок? Поделишься впечатлениями? — Зейн слегка сжимает мое колено под столом, а мои щеки мгновенно вспыхивают от воспоминаний о наших днях и ночах, проведенных дома. — Ты покраснела, Кэт, что такое? — легкая улыбка играет на губах парня, отчего мне хочется ударить его кулаком в нос.

— Никто меня им не учил, — пожав плечами, бормочу я, глядя в свою тарелку с салатом.

— Да неужели? — потирая подбородок, ласково спрашивает Малик. Мне не нужно поднимать взгляд, я и так знаю, что в его глазах читается усмешка.

— О чем разговор, телепузики? — Лиам присаживается напротив нас с Зейном. Пейн внимательно оглядывает мое пылающее лицо, а затем довольного Малика, который в очередной раз вывел меня из равновесия. — Вы говорили обо мне, что ли?

— Нет, — Зейн качает головой. — Китти Кэт только что делилась с нами подробностями о каких-то интересных штуч… — чтобы заткнуть Малика, со всей силы давлю пяткой на его кроссовок, отчего парень только начинает смеяться. Хоть бы для приличия, сделал вид, что ему больно. Его смех вызывает у меня противоречивые чувства: мне хочется ударить его и поцеловать одновременно. Пальцы Зейна медленно скользят вверх по внутренней стороне моего бедра, и я все больше начинаю склоняться к варианту — поцеловать.

Лиам смотрит на Парвати, кивает ей и принимается за еду, затем он замирает и резко разворачивается в ее сторону.

— Охренеть! — выдает Пейн.

— Это комплимент, если что, — со смехом поясняю я.

— Вау! Нет, серьезно, вау! — тараторит Лиам, оглядывая девушку. — Я тебя не узнал.

— Спасибо, — отвечает ему Парвати. Ребята смотрят друг на друга и глупо улыбаются.

В этот момент Малик наклоняется ближе ко мне. Я чувствую его дыхание на своей щеке, отчего по телу пробегает приятная дрожь, и даже самые крошечные волоски на моем теле встают дыбом.

— Умоляю, скажи мне, что мы не выглядим так же со стороны, — тихо говорит он, слегка сжимая мое бедро.

— Надеюсь, что нет, — с усмешкой отвечаю я. Ладонь Зейна на моей ноге вновь приходит в движение, и я чувствую как его пальцы уже путешествуют вдоль молнии на моих джинсах. О, нет, он ведь не посмеет!

— Ты про эти штучки говорила? — уголки его губ дергаются, в попытке спрятать улыбку.

— Перестань сейчас же! — сквозь сжатые зубы шепчу я, смотря на общающихся между собой Лиама и Парвати.

Зейн с невозмутимым видом подается вперед, чтобы свободной рукой схватить картошки с тарелки Лиама, и в этот же момент его пальцы скользят вниз, вдоль по ширинке, и еще ниже, а затем возвращаются обратно, разгоняя по моему телу приятную пульсацию. Я чуть ли не подпрыгиваю и сдерживаю вздох, останавливая парня движением руки. Скорее всего, я сейчас красная как рак. Малик усмехается, и его ладонь наконец перемещается обратно на мое колено.

— Если будешь смотреть на меня так, котенок, то я вынужден буду продолжить, — в его взгляде мелькает что-то, что только усиливает физическое влечение. Ну, и желание треснуть ему, потому что моментами этот парень просто чудовище!

— К нам идет Ребекка, — как бы невзначай говорит Лиам, глядя поверх наших с Зейном плечей. Малик тактично убирает ладонь с моей ноги и кладет руки на стол. Подперев кулаком подбородок, он слегка улыбается, ему явно нравится эта игра в «тайных агентов». Вчера мы ходили на ночной сеанс в кино и постоянно смеялись, будто нам по десять лет и мы провернули какую-то шалость, обманывая родителей.

— Привет, — Ребекка присаживается рядом с Лиамом, её лицо опухшее, она явно плакала. Бекка задерживает свой взгляд на Зейне, и в её серых глазах собирается соленая влага, она несколько раз моргает, чтобы спрятать слезы. Малик сочувственно ей улыбается. Ребекка опускает взгляд вниз, а мы продолжаем смотреть на неё с чувством вины.

— Сегодня у нас будет занятие по истории? — спрашивает Лиам у Парвати.

— Я тут подумала, может быть пропустим сегодня занятие и сходим в кино, а потом в кафе?

Лиам замирает с белой пластиковой вилкой в руке. Он смотрит на вилку так, будто это она сделала ему данное предложение, а не девушка, сидящая рядом. Карие глаза Пейна заглядывают в мои, потом он переводит взгляд на Зейна, затем на Бекку и только потом на Парвати.

— Ты же достаточно хорошо владеешь английским языком, — медленно говорит он, — уверена, что ты имела в виду именно то, что сказала?

Парвати улыбается, и на её смуглых щеках появляются ямочки.

— Мы можем и позаниматься историей, если ты не…

— Я хочу! — перебивает её парень. — Очень хочу. Честное слово, очень сильно хочу!

— Никакой интриги, — с усмешкой выдает Малик, откидываясь на спинку стула. — Повтори еще раз, вероятно, Парвати могла не понять, ты ведь сказал это всего три раза, — Зейн едва заметно двигает ногу и прикасается своим коленом к моему.

— Завали, — бросает Пейн другу. Лиам резко замирает, а затем подпрыгивает на стуле, будто вспомнил что-то, — Вот черт! — вдруг выдает он, бросая вилку на поднос.

— Что такое, Дейзи? — вскинув брови, спрашивает Зейн. — Колготки жмут? — мы смеемся, а Пейн посылает нас куда подальше.

— У меня же ключ прямо в замке зажигания сломался.

— Боже мой, Пейно, — говорю я, подпирая ладонью щеку, — только с тобой могла приключиться такая фигня. В третий раз, кстати говоря.

— Нужно починить до вечера. Вставай, — бросает Лиам Малику.

— Сейчас? — недовольно протягивает Зейн.

— Да, сейчас. Немедленно. У меня вечером свидание, мне нужна моя машина.

Малик нехотя кивает головой, он поворачивается ко мне и на автомате чмокает в губы. Этот поцелуй вроде бы невинный, так целуют друг друга супруги, которые прощаются утром, перед тем как уйти на работу. Но, всё же, это поцелуй в губы. Я вся сжимаюсь, смотря на Зейна, в его глазах горит удивление, кажется, он только сейчас осознал, что сделал, и по его выражению лица видно, как он ругает себя за это мимолетное действие. Перевожу взгляд на Ребекку, та смотрит на нас, будто увидела привидение.

Мое сердце вот-вот вырвется из груди, кажется, что пульс бьется так громко, словно это гонг на ринге. Последний раз я так боялась, когда родителей вызвали в школу из-за того, что мы с Зейном и Лиамом прогуливали несколько дней подряд, проводя учебное время в новом парке аттракционов.

Снова смотрю в карие глаза Малика и вижу, как он судорожно думает над оправданием. Вдруг уголки его губ приподнимаются. Парень встает из-за стола, вальяжно подходит к Ребекке и, как ни в чем не бывало, чмокает её прямо в губы, затем подходит к Парвати и делает то же самое, отчего девушка громко ахает вместе с Пейном.

Бекка во все глаза смотрит на Малика, прижав тонкие пальцы к губам. Парвати и Лиам молча моргают, глядя на парня снизу вверх.

— Ну, — Зейн вздыхает и расставляет руки по бокам, — пока, девочки. На этой неделе я довольно любвеобилен, — парень поджимает губы и прячет от меня взгляд, он дико хочет смеяться, и я это вижу. Главное, не смотреть ему в глаза, потому что если наши взгляды встретятся, мы очень громко засмеемся. Малик смотрит на Лиама, и в какой-то момент мне кажется, что он сейчас и его поцелует.

— Да, нам пора, — говорит Лиам, прерывая неловкую тишину от странных поцелуев за нашим столом. Он наклоняется к Парвати и быстро чмокает её в губы, затем наклоняется к ошарашенной Бекке и повторяет действие. Пейн поднимается из-за стола и уверенно подходит ко мне, он наклоняется, а я молюсь о том, чтобы не засмеяться в голос. В этот момент Малик кладет ладонь на плечо друга.

— Мы же опаздываем, — говорит Зейн, он отодвигает от меня Лиама и кидает Пейну многозначительный взгляд, — пошли уже.

— Я прощаюсь с подругой, — с улыбкой отвечает Пейн и снова поворачивается ко мне, невольно заставляя меня вжаться в спинку стула. Малик быстрым движением руки притягивает Лиама к себе за шиворот толстовки и, натянуто улыбнувшись нам, подталкивает друга вперед. — До вечера, Парвати, — Пейно говорит это таким трагическим тоном, будто бы уходит в ссылку на долгие годы.

Как только парни выходят из кафетерия, до нас доносится их громкий смех.

— Что это с ними? — озадаченно спрашивает Ребекка, смотря в сторону выхода.

— С ними бывает иногда, — отмахнувшись, говорю я, стараясь спрятать улыбку.

— Я до сих пор не понимаю, почему не ударила хотя бы одного из них, — Парвати смеется, перекидывая косу с одного плеча на другое. — Забавные ребята, — она заглядывает в мои глаза, и создается впечатление, что она поняла, в чем все-таки дело.

========== Часть 14 ==========

Мы с Зейном должны были встретиться у кинотеатра двадцать пять минут назад, но я стою тут в одиночестве, потому что парень опаздывает, так еще и трубки не берет. В следующий раз, я опоздаю на час.

Нет ничего унизительнее, чем женское ожидание. Мимо ходят пары, и девушки посылают мне сочувственные взгляды. Может, я подругу жду, а они уже представляют картину того, как меня бросил парень. Соленый запах попкорна и сладкой газировки бьют в нос, туда-сюда снуют контроллеры, следящие, чтобы никто не прошел без билета в зал, а я продолжаю стоять здесь, поглядывая на время. Еще раз звоню Зейну, но его телефон выключен. Разозлившись, решаю уйти, и в этот момент мои веки накрывают теплые ладони.

— Ты в любом случае труп, даже если пришел сюда с подарком, — говорю я, скрестив руки на груди.

— Ага, это ты мне должна подарок, за то, что я вообще пришел, к тому же, у меня есть два билета на классный фильм ужасов, — оборачиваюсь на голос Лиама, и не понимаю, что он вообще тут делает.

— Где твой друг, которого я убью чуть позже? — нервно спрашиваю я, теребя ручку своей сумки.

— Зейн попросил меня сходить с тобой в кино, — потирая шею, отвечает Пейн и замолкает, словно это всё, что мне нужно знать. Не выдержав, бью ладонью Лиама по груди. — Ай! За что?! — со смехом спрашивает он.

— Что значит, попросил сходить со мной в кино, почему он просто не позвонил и не сказал, что не может?

— Да не знаю я, давай сначала попкорн купим, а потом все обсудим, — Пейн пожимает плечами и идет вперед. Пока друг покупает напитки и еду, я сверлю его взглядом. — Честное слово, я не знаю в чем дело. Он позвонил, попросил меня сходить с тобой в кино, потому что не успевает, у него есть какие-то дела, ты же знаешь Малика, он никогда ничего не объясняет.

— Может что-то случилось с Айей? — предполагаю я, обнимая себя за талию.

Лиам хмурится и на несколько секунд замирает с деньгами в руке, а потом медленно качает головой.

— Не думаю, он бы сказал про семейные проблемы. Давай зайдешь к нам после кино и узнаешь сама? — предлагает друг. — А пока, заткнись и жуй свой соленый попкорн. Нас ждет отличный фильм.

***

Кинолента тянется неимоверно долго. Пейн никогда не умел выбирать фильмы, он всегда останавливался либо на боевике, либо на дешевом и плохо снятом ужастике, но самое интересное, что эти картины ему по-настоящему нравились. А я все думала, кто эти люди, которые ставят хорошие оценки плохим фильмам на Кинопоиске, вот же он, мой друг — фанат плохого кино. Надо предупредить Парвати, чтобы не давала Пейну выбирать фильмы.

Покинув кинотеатр, мы с Лиамом отправляемся к дому братства. Гарри и Венди готовят на кухне, кажется, что Гвендолин уже переехала сюда и указывает всем парням, что делать. И у нее хорошо это получается, потому что я вижу как в гостиной убираются сразу несколько парней. Хотя задний двор дома по-прежнему напоминает мужское братство: пьющие ребята, бутылки пива, бонги, плавающие в бассейне бычки и даже пара гантелей.

Поднимаюсь к комнате Зейна и осторожно стучу несколько раз в дверь, чувствую себя героиней тупого фильма ужасов, который мы с Лиамом только что смотрели. Повернув дверную ручку, открываю дверь и захожу в комнату.

На душе становится намного спокойней, когда я чувствую запах сигаретного дыма и вижу сидящего на подоконнике Малика. Он никуда не уехал, не исчез. Зейн подносит сигарету к губам, затягивается и выдыхает дым в темное небо через раскрытое окно. В комнате стоит холод; натянув рукава свитера на пальцы, подхожу ближе к парню.

— Ты не представляешь, какую дрянь мы сейчас смотрели, — с улыбкой говорю я. Парень ничего не отвечает, и я начинаю беспокоиться. — У тебя что-то случилось? — от этой тишины у меня внутри начинают скрести кошки. — Зейн? — снова спрашиваю я, глядя на его профиль.

Он слегка встряхивает головой, будто только что проснулся и поднимает на меня затуманенный взгляд. Кажется, он только в этот момент замечает мое присутствие в комнате. Я не могу ничего понять по его взгляду, в котором улавливается что-то детское, слегка похожее на беспокойство и испуг.

— Что-то случилось с Айей? — осторожно спрашиваю я, боясь услышать страшный ответ.

— Она беременна, — говорит парень, смотря в окно. — Ребекка беременна, Кэт.

Он делает сильную затяжку. Тонкая белая бумага тлеет до конца, желтеет, а затем превращается в пепел. Парень щелкает указательным пальцем, и окурок тлеющим угольком летит на улицу. В этот момент я чувствую себя этой сигаретой, Зейн поджег меня своим огнем, так же затянулся мной, докурил до самого фильтра, а затем выбросил в окно, оставляя меня гаснуть в одиночестве. А этот летящий по воздуху серый пепел — и есть мои чувства и мечты, которые неизбежно останутся лежать прахом на земле. Малик откидывает голову назад и, прикрыв глаза, медленно выдыхает густой дым из своих легких. Он выдыхает остатки моих сил и души.

Я не знаю, сколько стою здесь. Секунду, минуту, час? Комната плывет, то ли от застывших в глазах слез, то ли мы и правда находимся на палубе, которая неизменно идет ко дну.

— Скажи хоть что-нибудь, котенок, умоляю, только не молчи. Накричи, ударь, только не молчи.

В голове столько мыслей, от которых она вот-вот разорвется на части, но из моих губ вырывается лишь одно слово:

— Как?

— Как? — озадаченно переспрашивает парень.

Да, как. Как он мог поступить так со мной? Как он мог поступить так с нами? Как он мог быть настолько неосторожен? Как я могла быть такой глупой? Как мы дошли до этого? Как нам теперь быть? Как?

— Ты же знаешь, что происходит до того, как девушка беременеет, — он пытается отшутиться и это плохая попытка. Зейн понимает это, он проводит пальцами по волосам и смотрит на меня. — Прости, ты последняя на ком я должен срываться, — он устало трет переносицу, а затем поднимает на меня взгляд. — Ребекка пришла ко мне, незадолго до того, как мы с тобой должны были встретиться, и рассказала об этом. Она принимала противозачаточные таблетки, мы не знаем, как так вышло… — Малик сильно зажмуривается. — Я ненавижу себя за то, что тебе приходится слышать это, Кэти. Она хотела сделать аборт, но не смогла. Бекка хочет оставить ребенка…

Дальше я уже не слышу его, мой разум отключился, голос звучит приглушенно, будто парень говорит из соседней комнаты. Но я знаю, к чему он клонит, Зейн сам рос без отца, и я четко знаю его жизненную позицию — он не позволит расти своему ребенку в неполноценной семье, так, как вырос он сам. И только за этот его взгляд на жизнь, я не могу ненавидеть его в полной мере.

Развернувшись, иду на выход, но Зейн опережает меня и обхватывает обеими руками. В этот момент во мне будто взрывается граната: я рычу, яростно брыкаюсь, кричу, визжу до хрипа в горле, бью парня по рукам, груди, лицу. Я бью его с неистовой силой, пытаясь сделать ему как можно больнее. Малик просто стоит, принимая удары, а я бью его кулаками по груди, пытаясь добраться до сердца и раздавить его так же, как и он мое. Из моего рта вырываются какие-то нечленораздельные звуки, руки слабеют, и я, тяжело дыша, обессиленно хватаюсь за его футболку дрожащими пальцами. Колени подкашиваются, и я скатываюсь вниз.

Зейн удерживает меня и поднимает на руки, словно маленького ребенка. Он присаживается на кровать и, усадив меня на колени, прижимает к груди, в которую я только что стучалась кулаками, как сумасшедшая. Я обеими руками крепко обнимаю его за шею и начинаю рыдать. Мое тело сотрясается от частых вдохов. Малик покачивает меня в своих объятиях и нежно гладит по волосам и спине, нашептывает что-то успокаивающее, и я понимаю, что даже в этой ситуации мне спокойней всего в его объятиях, я хочу раствориться в этом парне, остаться с ним навсегда. Он мой воздух, который неожиданным ударом вырвали из груди. Мне больше нечем дышать.

Я успокаиваюсь, но по моим щекам всё еще текут слезы, которые появляются сами собой. Зейн дотрагивается губами до моих щек, собирая с них влагу. Я прикрываю глаза, пытаясь запомнить мягкие касания его губ, которые вряд ли смогу когда-либо забыть.

— Ты обещал никогда не делать мне больно, — тихо говорю я, смотря в открытое окно, из которого больше не чувствуется холод.

Кажется, этой фразой я разбила Малика изнутри. В его красивых глазах видна вся боль, которую я несколько минут назад выплескивала наружу, а у него она все еще находится внутри. Он кладет свои теплые ладони на мои влажные щеки и прикасается своим лбом к моему.

— Я бы всё на свете отдал, чтобы вернуть время вспять и не делать тебе больно, котенок. Я ненавижу себя за каждую твою слезу, пролитую из-за меня, — он целует мои прикрытые веки, и мне снова хочется разрыдаться. — Я столько дел наворотил, идиот… Мне жаль, родная, так сильно жаль. Только я поверил в то, что, наконец, обрел тебя, как вновь потерял.

Наворотил дел не только он, но и я. Если бы я с самого начала выслушала его, а не вела себя, как законченная, гордая идиотка, тогда сейчас всё было бы по-другому. А теперь, мы сидим в этой комнате и пытаемся похоронить всё то, что было между нами. Сейчас мы прощаемся и оба понимаем это.

Как жизнь умудряется за несколько минут превратить тебя из счастливого человека в разбитую копию тебя самого же? Но ты уже не будешь прежним, невидимые душевные шрамы и раны видны только одному тебе, но они еще уродливее и затягиваются намного дольше, чем любые наружные.

— В этот раз мне повезло, — еле слышно бормочу я.

— О чем ты? — ласково спрашивает парень, переплетая наши пальцы между собой.

— В этот раз у меня хотя бы есть возможность попрощаться с тобой.

Зейн замирает и смотрит на меня несколько секунд, затем целует в висок и, крепко обняв, прижимает к своей груди, кладя подбородок на мою макушку. Он снова покачивает меня в своих убаюкивающих объятиях.

— Знаешь, — говорю я, проводя пальцем по рисунку на его черной футболке, — наверное, я начну курить, — Малик едва слышно усмехается и, отстранившись, заглядывает в мои глаза.

— Хочешь, чтобы я отлавливал тебя по углам, и каждый раз шлепал по заднице? — он слегка улыбается и убирает прядь волос, прилипшую к моей щеке.

— Сигареты теперь напоминают мне о тебе, даже сейчас, — я наклоняюсь к воротнику его футболки и двумя пальцами подношу к носу, до меня мгновенно доносится запах табачного дыма и самого Зейна, — ты пахнешь сигаретами. Хочу почувствовать то, что чувствуешь ты, когда затягиваешься.

— Это просто дурная привычка, Китти Кэт, — Зейн ловит мою руку, держащую воротник его футболки, и подносит к своим губам, целуя мои пальцы. — И мне придется позвонить твоим родителям, если узнаю о том, что ты балуешься никотином, — с улыбкой говорит он. — Представляю, как они будут рады, особенно мистер Элфорд.

— Я скажу, что это ты меня научил.

— О, неужели? — Малик вскидывает брови. — Как в тот раз, когда вы с Лиамом накидались домашней настойки его отца, а потом сказали, что это я вас угощал? — я смеюсь сквозь слезы, вспоминая этот инцидент.

— Ты нравился нашим родителям больше всех! Кого мы могли еще назвать?

— После этого я немного разонравился им, а твоя мама каждый раз предлагает мне закусывать, какой бы напиток я не пил, вплоть до воды, — Зейн мягко смеется и этот смех отдается болью в моей груди.

— Она знала, что это был не ты, просто мстила за то, что давным-давно в детстве, ты дразнил меня толстым обиженным ребенком.

— Но ты и была толстым обиженным ребенком.

— Не правда! Не была я толстой! — пихаю парня плечом, когда он начинает смеяться.

— Помнишь, как по выходным ты любила ходить к пристани и строить песочные замки на берегу во время прилива? — вдруг вспоминает он. — Достраивала, а потом садилась и наблюдала за тем, как вода смывает их с лица земли.

— А тебе никогда не хватало терпения и, поэтому ты разрушал их до того, как они исчезнут. Ты уже тогда разрушал всё, что я строила, — с усмешкой говорю я. — Как я тогда тебя называла?

— Мое наказание и моя награда, — вполголоса напоминает Зейн. Уголки его губ приподнимаются, но в глазах застывает грусть.

— Ты не награда и не наказание, Малик, все-таки, ты — мое проклятье, — он усмехается и проводит пальцем по моей нижней губе.

— И твое спасение?

— Шутишь? Как минимум погибель.

Мы смеемся, а потом вновь замолкаем, потому что наши жалкие попытки перевести тему не сработали. Мне начинает казаться, что это сон. А вдруг это и правда страшный кошмар, который приснился мне, потому что я ела слишком много сладкого на ночь? Сейчас я прикрою веки, а когда раскрою их, то проснусь дома в объятиях Зейна. Я и правда нахожусь в объятиях Малика, но мы по прежнему в его комнате с раскрытым окном, которое впускает непослушный прохладный воздух.

Нет смысла говорить друг другу слова любви. Мы и так всё знаем.

«Любовные клятвы — это пустые слова с определенным сроком годности», — так раньше говорил Зейн.

Интересно, закончится ли срок годности моих чувств к этому парню хоть когда-нибудь? Смогу ли я равнодушно реагировать на его присутствие в комнате? Смогу ли не вспоминать о нем хотя бы секунду? Смогу ли быть без него? Господи, умоляю, только пусть он не снится мне каждую ночь! От этого будет только тяжелее.

— Мне не хочется уходить, — говорю я, опустив взгляд вниз. — Когда я перейду, порог этой комнаты, ты уже не будешь моим, Зейн.

Сейчас я понимаю, что я буду у него всегда, а его у меня не будет, да и был ли он моим когда-нибудь? Зейн моя призма, сквозь которую я смотрела на мир. Всегда такой яркий и теплый, он дарил мне ощущения счастья и уверенности в себе, а потом исчез, забрав с собой все цвета, он оставил меня в холодном, блеклом, черно-белом мире. А когда снова вернулся, то создалось ощущение, что на улице моей серой жизни перевернулся грузовик с неоновыми красками. И теперь снова эта пустота. Как вынести это во второй раз?

Малик ловит пальцами мой подбородок и смотрит в глаза. По его взгляду видно, что он сломлен, но парень всё равно улыбается, он делает это ради меня, я знаю. Я как завороженная смотрю на его длинные ресницы и прикасаюсь к щеке, покрытой легкой щетиной. Каждое прикосновение сейчас является таким важным, тяжелым, невыносимым и последним.

— Я всегда буду твоим, Кэт, — он проводит пальцами по моим волосам и оставляет легкий, почти невесомый поцелуй на губах. — И ты не должна уходить, ведь до восхода солнца — ты всё еще моя, котенок.

========== Часть 15 ==========

Комментарий к

Перезалила последнюю главу, потому что она была недосказанной и притянутой за уши. И я прошу у вас за это прощения. С самого начала должна была быть именно эта концовка, которую я и задумывала. Один хороший человек, посоветовал мне написать именно то, что я хотела изначально, ни под кого не подстраиваясь. И я решила прислушаться к совету.

— Крис, отдай подарок Еве, и бога ради, не распаковывай его! — прошу я сына, который сегодня явно не собирается меня слушаться. Он демонстративно взъерошивает свои русые волосы, которые я все утро старательно укладывала.

— Маленький воробей, — с улыбкой комментирует Лиам, смотря вслед убегающему Крису, — он копия Найлера.

— И ты туда же, — со смехом отвечаю я. — У него мой подбородок.

Лиам недоверчиво оглядывает мое лицо.

— Нихрена у него не твой подбородок, — сзади Пейну прилетает подзатыльник, отчего он громко ойкает.

— Не выражайся так при детях, — строго говорит Парвати, а затем улыбается, целуя Лиама в губы. — Хотя бы в день рождения Евы, ты мог бы не говорить предложения, в которых присутствует “хрен”? — последнее слово она произносит полушепотом, и мы с Лиамом смеемся, потому что Парвати до сих пор краснеет, когда произносит подобные слова.

— Ты устроила замечательный праздник, — говорю я ей с улыбкой. — Здесь просто потрясающе. Дети в восторге.

— Спасибо, мы долго к этому готовились. Последний раз я так нервничала, когда Лиам предложил моему отцу стейк из говядины, забыв о том, что коровы в Индии являются священными животными.

— Да я же пошутил! — оправдывается Пейн.

— Конечно, милый, — она нежно гладит его по щеке, а затем извиняется передо мной и удаляется исправлять какие-то недочеты с декорациями.

Задний двор дома семьи Пейнов просто пестрит яркими красками, посередине стоит огромный белый шатер с прозрачными сиреневыми занавесями. Установлен аппарат, который непрерывно выпускает огромное количество мыльных пузырей. Всевозможные мелочи вроде ленточек, бантиков и шаров. Детей развлекают аниматоры — красивые девушки переодетые в костюмы Диснеевских принцесс. Единственное, что режет глаза, так это клоун. С детства ненавижу этих персонажей, от одного их жуткого вида у меня мурашки бегут по коже. Фу.

Маленькая красавица Ева, в пышном сиреневом платье, стоит у стола с подарками и принимает презенты. Я с напряжением слежу за сыном, на удивление, он спокойно отдает подарок, за что я хвалю его улыбкой. Затем Крис подбегает к клоуну и пинает его по икре, как по футбольному мячу, отчего мужчина в парике и гриме взвывает и чуть ли не падает, запутываясь в своих огромных башмаках. Лиам громко хохочет, а я краснею и спешу извиниться перед жутким клоуном.

— Я рад, что Ева больше похожа на Парвати, потому что девочка с моим лицом… — Пейн кривляется, и я смеюсь в ответ. — До сих пор не понимаю, зачем все эти принцессы? — говорит он, глядя на Эльзу и Белль. — Где Черепашки-ниндзя, Бэтмен и Дэдпул?

— Ты не был девочкой, Лиам. Каждая мечтала стать принцессой. Посмотри на свою дочь, — киваю головой в сторону своей крестницы, — платье, локоны, диадема. Она у вас самая настоящая принцесса.

Друг с гордой улыбкой оглядывает свою дочь и кивает, а затем пожимает плечами.

— Не говори Парвати, но я всё равно припрятал водные пистолеты, думаю, что детям понравится, особенно твоему сыну, — Ева окликает отца, и Пейн кивает ей головой, сообщая о том, что сейчас подойдет. — Она хотя бы не отчитывает меня, в отличии от её матери, — с улыбкой говорит он.

— Дождись того момента, когда ей стукнет пятнадцать, — со смехом говорю я ему в след.

Оглядываю площадку, пытаясь найти Криса взглядом. У стола с угощениями его нет, в компании детей, которые дергают Рапунцель за бутафорские волосы, его тоже нет (что довольно странно). Знакомая светлая макушка мелькает у одного из деревьев, там он бегает за маленькой девочкой, чьи длинные темные локоны развиваются на ветру. Дети смеются, отчего на душе становится теплее. Когда София рядом, то можно не беспокоится, Крис не натворит глупостей.

— Твой сын опять клеится к моей младшей дочери, — слышу я позади себя глубокий голос, который узнаю из тысячи. Оборачиваюсь и вижу широкую улыбку на губах Зейна. На нем надет черный костюм и рубашка того же цвета. Выглядит как всегда шикарно, а годы прибавили ему еще только большей брутальности.

— Может быть это твоя дочь кадрит моего сына? — с улыбкой парирую я. — Где потерял Ребекку с Сереной?

— Пошли по магазинам. Видите ли Серена уже слишком взрослая для походов на детский праздник, — говорит он, пародируя интонацию своей дочери. Малик прячет ладони в карманы брюк и с улыбкой наблюдает за нашими детьми. — А где Найлер?

— Должен уже подъехать, — отвечаю я, глядя на циферблат наручных часов. — Весь в работе, иногда мне кажется, что без костюма и галстука, я уже не смогу его узнать, — с усмешкой говорю я.

— Решили не брать Кайлу с собой?

— Оставили с моими родителями, она еще слишком маленькая для таких шумных праздников.

Зейн понимающе кивает головой. Он смотрит в сторону, а затем улыбается. Я слежу за его взглядом, который приводит меня к нашим детям. Софию обзывает какой-то мальчик, а Крис защищая ее, толкает парнишку в ответ и уводит девочку в сторону.

— Может, хотя бы у них выйдет? — с загадочной улыбкой на губах, говорит он, глядя на детей. И я понимаю о чем он. О нас.

— Будет чересчур странно, — отвечаю я, обняв себя за талию.

— Но можешь сразу передать Крису, что никакого секса до свадьбы не будет, — серьезным тоном говорит Малик, на что я смеюсь. — Как у Парвати с Лиамом.

— Зейн, им всего по десять лет! И спешу тебе напомнить, что у Парвати с Лиамом всё произошло задолго до свадьбы, — Малик замирает на несколько секунд, а затем пару раз моргает.

— София, иди сюда! — громко зовет он, на что я смеюсь. — Иди сюда, котенок, я должен тебе кое-что сказать.

Зейн называет свою дочь котенком, и от этого ласкового прозвища у меня по телу распространяется приятная дрожь. Маленькая копия Зейна и Бекки подбегает к нам, поправляя подол своего светло-розового платья. Она здоровается со мной, а затем подходит к отцу. Малик присаживается на корточки перед дочерью и неумело поправляет заколки на её голове.

— Пап! Ты так мне все волосы выдерешь, — девочка морщится и пытается увернуться. — Тетя Кэти, скажи ему! — просит она моей помощи.

— Зейн, ты хочешь провести своей дочери лекцию по биологии и половому созреванию? — с улыбкой спрашиваю я. — Если нет, то перестань лишать ее волос.

— Ладно, — Малик щурится, а затем уголки его губ приподнимаются, и я уже знаю, что за этим последует. У него появилась идея. Он наклоняется к Софи, шепчет что-то на ушко, затем отклоняется назад и с улыбкой заглядывает ей в глаза, точно такие же как у него самого. — Только один раз, поняла меня? Ну всё, беги.

— Что на этот раз ты задумал? — покачав головой, спрашиваю я.

— Сейчас увидишь, — прикусив губу, Малик внимательно следит за дочерью.

София подбегает к Крису, встает перед ним, а затем, поднявшись на цыпочки, целует его в щеку. Дети вокруг начинают смеяться, а мой сын краснеет.

— Ну зачем, Зейн? — обреченно спрашиваю я, подавляя в себе порыв подбежать к сыну и крепко обнять его, уберегая от других детей. Но Крис всегда обижается, если я начинаю защищать его, говорит, что справится сам. Мой маленький мальчик уже такой умный и взрослый.

— Сейчас от стыда он обзовет ее, и они еще пару лет побудут врагами, рановато пока для любви, — говорит Малик, тем самым, вызывая во мне желание ударить его посильнее.

Но, вместо того чтобы обозвать, Крис уводит Софи, взяв за ладошку, и помогает ей присесть на одну из качелей. Он катает её, они смеются между собой, не обращая ни на кого внимания. В эту секунду они до боли в сердце напоминают мне меня и Зейна в детстве. И внутри теплом разливается такая добрая-добрая грусть.

Лицо Малика в этот момент бесценно. Удивленно вскинув брови, он смотрит на детей, открывая и закрывая рот, а затем чертыхается.

— Все это мягкие гены Хорана, — выдает он, покачивая головой, а затем едва слышно усмехается.

— Крис не обозвал бы Софи, — с усмешкой говорю я, кладя ладонь на плечо Зейна, от чего он слегка вздрагивает, — она нравится ему, он будет её защищать и не позволит никому другому обидеть. Ничего не напоминает? — я слегка улыбаюсь.

Зейн поворачивается и смотрит мне в глаза. В этот момент я снова вижу нас в его комнате в университете. Мои крики, удары, истерика, сигаретный дым, проедающий душу дотла, холодный ветер из окна, наше прощание. Каждое прощальное слово и прикосновение приносило жгучую, острую боль, будто кто-то раскаленным ножом резал по коже. Кажется, Малик вспоминает тот же самый момент. Его взгляд осторожно скользит по моим губам, и я вспоминаю трепетные прикосновения его мягких губ, которые навсегда останутся запертыми в той самой комнате, в которой нам пришлось попрощаться с нашими отношениями.

— Я надеюсь, что они будут умнее, чем мы, очень надеюсь, котенок, — тихо произносит он.

И мы отходим друг от друга на безопасное расстояние, чтобы не дать болтливым мамашам лишний повод для сплетен.