Легкие горят так, будто изнутри их поедает едкое пламя, но я продолжаю бежать. Бегу несмотря на застланные слезами глаза, все мышцы напряжены до предела и создается ощущение, что они вот-вот порвутся, но мне нужна эта физическая боль, чтобы таким искусственным образом залатать черную дыру в душе.
Асфальт эхом повторяет каждый шаг, пряди каштановых волос прилипли к губам и влажным от слез щекам, спотыкаюсь на ровном месте и выдаю очередной всхлип. Стиснув зубы, продолжаю бежать до тех пор, пока не впиваюсь ребрами в холодные железные перила.
На улице ни души, как и на этом мосту, поэтому дыхание кажется слишком громким, будто я нахожусь под сводами каменной арки.
Сжимаю пальцами ледяные перила и, тяжело дыша, наклоняюсь, чтобы посмотреть вниз.
Блики жёлтых фонарей отражаются в угольной воде, ночное небо заволокло громоздкими тучами, а колючий октябрьский ветер проникает под вязаный свитер, от чего кожа покрывается мурашками.
Странно, но я не чувствую холода.
Сейчас я вообще ничего не чувствую, лишь вижу перед собой воду, и чем дольше я не моргаю, тем больше мне кажется, что черная мерцающая пропасть зовет меня к себе. Эта вода — мой билет на рейс. Рейс под названием «Планета Земля — Тот Свет».
Тот Свет или Лучший Мир? Мои родные сейчас точно в Лучшем Мире.
Один шаг, и я снова окажусь в теплом кругу своей семьи. Мы снова будем вместе, как до того злополучного вечера ровно год назад.
Мысль о том, что всего лишь шаг разделяет меня от встречи с родными, кажется мне единственной верной. Словно в лихорадке, я без излишнего страха перелезаю через парапет, оставляя его за спиной, и сжимаю пальцами перила, но теперь уже с другой стороны моста.
Тяжело сглотнув, смотрю вниз.
Инстинкт самосохранения, где же ты?
В ответ тишина. Это значит, что я всё делаю правильно?
— Плохой день? — раздаётся тихий голос за спиной.
Вздрогнув, поворачиваю голову и вижу молодого человека. Он стоит в трех метрах от меня, спрятав руки в карманы расстегнутой кожаной куртки. Весь в черном, будто посланник ночи; он наводит на меня легкий страх.
А может, это ангел смерти? Может, я уже прыгнула вниз?
— А ты не разговорчивая, — незнакомец делает медленный шаг к перилам, останавливаясь неподалеку от меня.
Молча наблюдаю за парнем, он облокачивается локтями на перила и с интересом смотрит в небо, совершенно не обращая внимания на то, что я нахожусь за парапетом. Будто это вполне обычно.
— Сегодня дождь обещали, — вновь разрезает тишину его мягкий голос.
Несколько раз моргнув, в замешательстве смотрю на незнакомца.
— Что? — шмыгнув носом, переспрашиваю, думая, что ослышалась.
Парень поворачивает голову, и при свете фонаря я могу рассмотреть его лицо. Ямочка на щеке, густые темные брови и слегка прищуренные голубые глаза, которые будто светятся изнутри. Он проводит пальцами по пшеничного цвета волосам, и ямочка на щеке становится еще заметнее.
— Говорю, что сегодня по прогнозу дождь обещали, — тонкие губы расплываются в едва заметной улыбке. — Не замёрзла? — вдруг спрашивает он, указывая взглядом на мой свитер.
Я лишь растерянно качаю головой, а ангел Смерти издает тихий смешок. Достав из кармана куртки пачку белого «Мальборо», незнакомец чиркает зажигалкой и крепко затягивается, прикрыв веки.
В голове какая-то дымка и все происходящее будто бы идет в замедленной съемке. Фокусирую взгляд на его руках: аккуратные пальцы, короткие полукруглые ногти и голубые венки, просвечивающиеся сквозь бледную кожу тыльной стороны ладони.
— Зачем это тебе? — спрашивает парень, спустя половину истлевшей сигареты. — Неужели нет другого выхода?
— Это не твоё дело, — огрызаюсь я, крепче сжимая онемевшими пальцами перила.
— Парень, что ли, изменил? — ирония в голосе слышна слишком отчетливо.
— Я же сказала, что это не твоё дело.
— Ладно, — выдохнув дым в мою сторону, отчего я морщу нос, он щелкает пальцами, выкидывая тлеющий уголек в черную бездну воды.
Оперевшись рукой на перила, молодой человек совершенно спокойно перекидывает ногу через парапет.
— Эй, ты чего делаешь?! — испуганно расширив глаза, наблюдаю за тем, как ангел Смерти перелезает на «мою» сторону моста.
На секунду замечаю, как боль в душе притупилась, уступая место удивлению.
— Ну, — пожимает плечами, — ты не шла на диалог, и я подумал, что это из-за того, что я стоял там, — кивает на мост. — А теперь мы на одной стороне, и ты можешь рассказать мне о том, что у тебя стряслось.
— Ты больной, — делаю вывод, глядя на то, как его губы расплываются в широкой улыбке. Выдав рваный вдох, перевожу взгляд на воду. — И ты мне мешаешь.
— Я мешаю тебе скинуться с моста, — тихо повторяет парень, — я определенно больной.
Мы стоим в тишине несколько минут, и мне дико хочется размять затекшие пальцы.
— Слушай, — незнакомец отрывает одну руку от перил и, чуть переставив ноги, поворачивается ко мне полубоком, — пока ты не спрыгнула, сделай одолжение, — достав из кармана телефон, он протягивает его мне. — Сфоткаешь меня для инстаграма, типа я безбашенный?
Смотрю на этот мобильный, как на восьмое чудо света, а затем медленно поднимаю взгляд, чтобы взглянуть в голубые глаза.
Уголки моих губ незаметно ползут вверх, когда он смотрит на меня так по-простому, будто мы сидим в теплом пабе, а не стоим на чертовом краю моста в одном шаге от смерти.
— Ну, нет, — беззаботно пожимает плечами, — так нет.
Не отводя взгляда от моих глаз, он убирает телефон в карман, а затем встает ровно и осторожно отводит ладони от парапета. Прикрыв веки, мой собеседник расправляет руки в стороны словно крылья.
— Ты… — с опаской смотрю на незнакомца, а затем вниз. — Ты чего вытворяешь?
— Смотри, — подает голос парень, по прежнему не раскрывая глаз, — я перелезу обратно, только если ты пообещаешь, что вернешься на мост вместе со мной. Ты можешь спасти меня или же можешь дать мне упасть. А вдруг я потеряю равновесие и упаду уже в следующую секунду? Выбор за тобой.
— Да перестань же ты! — сама не замечаю, как мой голос срывается на легкий крик. — Пожалуйста!
Молодой человек открывает глаза и поворачивает голову, одаряя меня очередной улыбкой.
Он точно ненормальный.
— Так что, спасешь меня? — я молчу всего несколько секунд, а парень медленно вскидывает брови и начинает чуть наклоняться вперед. — Смотри, я почти упал. Ну же, спасешь меня?
— Хорошо-хорошо! — в моем голосе слышна откровенная паника и страх за жизнь этого сумасшедшего.
— Обещаешь?
— Да, обещаю! Только умоляю, перестань делать это!
Он тут же выпрямляется, взявшись за перила, а я прикрываю веки и прерывисто выдыхаю.
Чертов псих.
Но этот псих устроил мне хорошую моральную встряску и немного «отрезвил» разум.
Бог ты мой, я хотела спрыгнуть с моста. Чертов псих здесь — я.
Спустя несколько долгих секунд нахожу в себе силы открыть глаза. Замечаю, что на губах незнакомца до сих пор танцует отпечаток улыбки, а затем он протягивает мне раскрытую ладонь.
— Саша, — представляется ангел Смерти, до конца убеждая меня в том, что он человек, и довольно неадекватный, кстати говоря. — Ну же, — поманив указательным пальцем, он протягивает ладонь еще ближе.
— Женя, — тихо выдаю я, облизнув пересохшие губы.
Отрываю окаменевшие пальцы от перил и опускаю трясущуюся ладонь в теплую мужскую руку. Парень сжимает мои пальцы и выдыхает с заметным облегчением, расслабляя плечи.
— Хреново выглядишь, Женя.
Хрипло смеюсь на замечание. Ведь он точно прав, глаза опухшие от слез, спутанные от ветра волосы, да и выгляжу я, наверное, дико в одном свитере, когда на улице всего восемь градусов.
— Вытащи меня отсюда, — шепчу я, надеясь, что он услышит, — пожалуйста.
Саша кивает, а затем ловко перебирается обратно на мост, а я тем временем медленно разворачиваюсь лицом к своему спасителю.
Он вдруг становится серьезным, брови нахмурены, а губы сжаты в плотную линию. Как только наши лица оказываются в непосредственной близости, я замираю как вкопанная.
Этот парень безусловно красив, в его внешности есть что-то необычное. Или это всё взгляд голубых глаз, в котором есть что-то притягательное, что-то, что заставляет тебя затаить дыхание. Если однажды вы встретите человека с таким взглядом, вы можете забыть, во что он был одет, как он выглядел, но эти глаза вы будете помнить всю свою жизнь.
Протянув руки, Саша обхватывает меня за талию, а я стою, всё так же крепко вцепившись в холодную преграду.
— Знаешь, Жень, это может быть немного не в тему, но я предлагаю ухватиться за меня, а не за перила.
Слабо улыбнувшись, отрываю ватные пальцы от железа и медленно поднимаю ладони со сжатыми в кулак пальцами наверх, чтобы обнять своего спасителя за шею.
— Вот так, умница, — приободрив, он еще крепче сжимает руки на моей талии и тянет на себя, отступая назад.
Мои ноги уже касаются твердой земли, но я всё так же сильно держу его за шею, крепко зажмурившись, словно боюсь, что мост растворится в воздухе, и мы упадем вниз.
— Ну как, — Саша отстраняется и обхватывает теплыми руками мои плечи, — жива, экстремалка?
— Вроде да, — с опаской оборачиваюсь, чтобы взглянуть на место, где я только что стояла, — спасибо… Спасибо тебе за то, что спас меня.
Делаю шаг к парапету, чтобы взглянуть вниз. Дух захватывает от высоты, и о чем я только думала?!
На мои плечи опускается куртка, и в нос ненавязчиво бьет приятный запах мужского парфюма. Молча благодарю своего спасителя, а затем присаживаюсь на холодный асфальт, прислоняясь спиной к ограждению.
Мама бы сейчас ругалась, потому что нельзя сидеть на голом бетоне.
Я посижу здесь всего пару минут, мамочка, ладно? Только переведу дух.
Даже не замечаю, в какой момент Саша присаживается рядом. Решаюсь повернуть голову, чтобы взглянуть на него. Согнув ноги в коленях, парень опустил на них руки, устремив взгляд куда-то вдаль. Мы сидим вместе и в то же время будто находимся в разных местах.
— Моя семья погибла год назад, — наконец говорю я, спустя несколько минут оглушающего молчания.
Саша не поворачивается, продолжая смотреть вдаль, но его глаза удивленно расширяются.
— Мы ехали в Псков к бабушке. В прошлом году в начале октября резко ударили морозы, если ты помнишь, — шмыгнув носом, кутаюсь в куртку. — В общем, мы со старшим братом ехали на заднем сиденье, Денис как обычно кидал дурацкие шутки в мою сторону, мама просила нас успокоиться, а папа лишь иногда улыбался, подпевая радио. Из-за резких морозов на дороге мгновенно появился гололед, а резина была летней, и не у нас одних. В нас врезалась легковушка, машина перевернулась и съехала в кювет. Погибли все. Мама, папа, мой брат, даже водитель той машины, а я каким-то чудом отделалась лишь сотрясением и парой царапин.
— Ты винишь себя за то, что осталась жива?
— За каждый сделанный вдох, — провожу пальцами по шершавому асфальту и, подобрав мелкий камешек, кидаю его вперед. — Всё время думаю, почему именно я осталась жива, а не они. Так было бы правильней.
— Ты любила свою семью, верно?
Я так резко поворачиваю голову на этот глупый вопрос, что, кажется, слышу, как кончики моих волос разрезали воздух между нашими лицами.
— Я говорю о том, что если ты любила свою семью… Ну, — Саша поворачивает голову и неопределенно пожимает плечами, — я хочу сказать: какого хрена ты тогда забралась на этот мост? Думаешь, что твоя семья хотела бы именно этого? Да, это страшная трагедия, ты потеряла родных, и я не говорю о том, что ты не страдаешь, но это выглядит так, будто ты жалеешь себя больше, чем оплакиваешь их… Понимаешь, что я хочу сказать?
Лютый порыв злости и негодования, сменяется осознанием сказанных парнем слов. Раскрываю пересохшие губы, в попытке сказать хоть что-то, чтобы доказать свою правоту, но я не могу поспорить с его словами.
Помню, как были моменты, когда я так сильно злилась на своих родных за то, что они оставили меня здесь одну, за то, что не забрали с собой. В такие моменты я действительно жалела себя больше, чем оплакивала их.
То же самое произошло сегодня.
— Несмотря ни на что, ты должна идти дальше и каждый гребаный день надирать задницу этой жизни за то, что она отобрала у тебя семью. Если ты осядешь на дне своих страданий и скорби, то жизнь обязательно поставит тебя раком и натянет, нужно давать отпор, Женя.
— Я видела, как ты только что натягивал жизнь, пока стоял на том краю моста. Еще немного, и тебя натянула бы смерть.
Издав смешок, он кивает.
— Но ведь я всё еще здесь, верно? Знаешь, — Саша прислоняется затылком к железной перекладине и, сцепив пальцы в замок, посылает мне слабую улыбку, — скорбить можно по-разному.
— А как скорбишь ты?
— Иногда прихожу на воду поорать.
— И как? — несмотря на то, что земля подо мной ледяная, вытягиваю затекшие ноги. — Помогает?
— Нет, — он тихо усмехается, — но становится немного легче, хоть и ненадолго. Хочешь попробовать?
— Не сегодня, — усмехаюсь в ответ. — Может, в другой раз?
— Надеюсь, что мы с тобой больше никогда не встретимся на той стороне моста, — парень поднимается на ноги и протягивает мне руку. — Пошли, у меня есть план.
— Какой? — опускаю пальцы в теплую ладонь и поднимаюсь с места. — Шантажировать своей жизнью очередного суицидника вроде меня?
— Нет, как насчет того, чтобы провести ночь с незнакомцем вроде меня?
— Ох, ты серьезно? — прикусив губу, покачиваю головой. — Думаешь, что вытащил меня оттуда, и теперь я буду на всё согласна?
— Милостивый боже, — он театрально закатывает глаза, — я спас самую пошло мыслящую суицидницу в мире. И погоди, — морщит нос, — с чего ты вообще взяла, что ты в моем вкусе?
Саша демонстративно осматривает меня, а затем корчит недовольную гримасу, что вызывает у меня смех.
— Я хотел сказать, что у нас целая ночь впереди. Слышала о том, что совершенно незнакомому человеку можно рассказать абсолютно всё, ему очень легко выговориться, потому что мы можем никогда больше не встретиться. Сейчас купим бутылку шампанского, будем гулять по городу и пить прямо из горла, как какие-нибудь школьники. Затем поделимся друг с другом подробностями о первой любви, поцелуе и сексе. Потом истории из детства и всё такое. А прямо рядом с твоим домом, я намекну на то, что мог бы и зайти, но ты мягко увернешься и скажешь, что пока не готова к такому повороту событий. А уже завтра я позвоню тебе…
— Не позвонишь, — перебиваю я, — потому что я не оставлю тебе свой номер. Ведь, — оглядываю парня с напускной брезгливостью, — ты не в моем вкусе.
Вскинув брови, Саша одаряет меня широкой улыбкой.
— То есть так, да? Решила уделать меня моим же трюком?
Пожав плечами, я лишь улыбаюсь.
Рассмеявшись, мой спаситель сжимает мои озябшие пальцы в своей сильной руке, и тепло от его прикосновения распространяется по всему телу.
Он тянет меня в сторону мелькающих городских огней, рассказывая о наших планах на сегодняшнюю ночь, а я почти не слышу, что говорит Саша, лишь любуюсь его красивыми чертами лица и изредка киваю с легкой улыбкой на губах.
Октябрьский ветер уже не кажется таким холодным, сейчас он даже напоминает мне дирижера: он управляет тихим шелестом сухих желтых листьев под ногами, и этот звук больше не наводит на меня тоску. Ветер играет со звонкими нотами всплесков воды под мостом, бьет по веткам старого дуба, отчего желуди хаотично падают на землю, создавая легкий треск с разных сторон.
Всё это — мелодия осени, никогда бы не подумала, что эта мелодия способна, пусть и ненадолго, забрать мою боль и тоску.
А может, это всего лишь мягкий смех моего спасителя и покалывающее тепло его ладони заставляет меня почувствовать себя лучше.
И пусть даже если по прошествии этой ночи мы никогда больше не увидимся, я знаю, что эта встреча стала началом новой главы моей жизни.
