Вероника так больно стукнулась коленкой о скамейку, что слёзы выступили у неё на глазах. Ой, ничё не больно, курица довольна! Обхватив коленку руками, она сдерживалась — плакать нельзя, когда готовишь секрет. Синяк будет огромный! Хорошо ещё, что не до крови, и колготки не разорвались. Прихрамывая, она пошла дальше, вглубь осеннего сквера, по толстому слою кленовых листьев. Ей было немножко стыдно за своё намерение — секреты пристало делать только маленьким девочкам, первоклассницам, но ведь никто об этом не узнает. Тем более, секрет был другим, совсем не детским. Детские секреты делались вот как: в земле выкапывалась ямка, на зелёный лист лопуха укладывались цветки одуванчика, кусочки его стебля и сложенный рисунок принцессы на цветной бумаге. Тайничок закрывался осколком оконного стекла или отбитым бутылочным дном и маскировался свежей травой. Потом секретом полагалось делиться с подружками, а они делились своими. Главное, чтобы секрет не нашли мальчишки.
Но сейчас её не должен был видеть вообще никто. Заметив, как по дальней дорожке проходят одноклассницы — сидели в библиотеке или в буфете — Вероника укрылась за ближайшим стволом. Рюкзак, набитый учебниками, физкультурной формой и кедами, тяжело оттягивал плечи, и она оперлась им о дерево. Запустив руки в карманы, она перебирала содержимое правого: ключи на колечке, гладкий коричневый каштан, красивый камушек с мраморной прожилкой, два лимонных леденца в шуршащих фантиках. В левом кармане лежал сам секрет, и она бережно прижимала его к бедру.
Девочки прошли, но теперь появился дед, седая белая борода. Часто здесь ходит. Сумасшедший, бродит и смотрит под ноги, а если найдёт каштан — пинает, машет руками. Живёт в соседнем подъезде на первом этаже, роется в мусорках. Вероника однажды видела, как он тянул себе домой старую детскую колясочку. Зачем ему колясочка? Она представляла, как по ночам он качает в ней страшных грязных кукол с треснутыми головами. А они смотрят на него пустыми глазами. А он рассказывает им жуткие-жуткие сказки про смерть. Почему он всегда так медленно! Вероника ждала, пока дед свернёт за угол. Скорее, скорее, скорее. Свернул.
Отыскав под клёном укромную впадину, Вероника разгребла листья и сделала каблуком ямку. Присела на корточки — коленка болела, но уже меньше — и опустила в землю большой лист тополя из левого кармана. Лопухов ей отыскать не удалось, а кленовый не подходил, он бы ничем не отличался от листьев вокруг. Вероника развернула бумажку и перечитала: «дядька мишка михаил смертью страшной ты помри». Вместе с запиской она положила в ямку пластмассового человечка из шоколадного яйца, с беспощадной булавкой, воткнутой в шею. Закрыла острозубым дном от винной бутылки, вдавила в землю. Засыпала листвой, заровняла и отступила на шаг. Никто не найдёт.
2. Добрый и хороший человек
Дядя Миша был новым другом её мамы. Пузатый, губатый, всё время вонючий. Мама говорила, что ему жарко, но разве жарко? Осень наступила, выросли цветы! Всем холодно, а ему жарко. Жарко потому что пузо волосатое. Но пусть бы даже и пузо — дело не в пузе, а в командирстве. Мама говорила, что дядя Миша очень хороший человек, но разве может хороший человек командовать «марш делать уроки» или «давай-ка вымой посуду»? Я сама знаю, когда мне делать уроки. И почему я должна мыть за ним посуду? Кто он вообще такой?
— Мамочка, он больше к нам не придёт? — спрашивала она на следующий день. — Путь лучше приходит дядя Саша! Почему его больше нет?
Дядя Саша учил её играть в шахматы и рассказывал анекдоты, не всегда понятные, но всегда смешные. А дядя Миша даже не смотрел на неё! Мама отвечала, что дядя Саша уехал в другой город, а дядя Миша в душе очень добрый, ты просто плохо его знаешь пока. Да-да, какой же он добрый, если в воскресенье, когда она попросила маму выслушать разученное стихотворение, он отвернулся и ушёл на балкон курить? Трудно, что ли, было послушать? Дядька Мишка! Вероника мстительно представляла, как его лёгкие покрываются изнутри грязно-коричневыми табачными пятнами, как в рекламе. Чтоб ты с балкона упал, лбом ударился и никогда больше не пришёл!
Но он не падал. Несколько раз в неделю около восьми раздавался двойной звонок в дверь, быстрые ших-ших-ших маминых тапочек по линолеуму, невнятное приветствие — толстыми губищами! — и долгое пыхтение после лестницы. Жирный, жирный, поезд пассажирный! Настроение у Вероники моментально портилось, и хотелось сделать что-нибудь совсем плохое. А эта привычка хватать маму за попу? Маме это не нравилось, Вероника была уверена, но она зачем-то терпела! Она даже смеялась! Ужас.
Веронике приходилось слышать поговорку «любовь зла — полюбишь и козла», и она примеряла её на маму и дядька Мишку. Отлично подходило, особенно про козла. Но что значит —
