Ежонок (СИ) [Snalvia] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Женька стоял напротив огромной черно-белой фотографии*, висящей на холодной белой стене. На ней была изображена девушка, боком стоящая к камере. Она игриво смотрела в сторону, слегка вытянув губки. Ее светлые волосы были убраны в низкий хвост, а в ушах были объемные серьги в черно-белый квадрат. На ее лице был яркий макияж и внушительная мушка под глазом. А также четко в глаза бросалось латексное платье в бело-черную полоску, выгодно подчеркивающее ее тело, а на спине виднелся вырез. Фотография была неполная или просто заканчивалась под грудью девушки.

Юноше нравились различного рода выставки, а на фотовыставки он ходил в любой подвернувшийся раз. Евгений занимался фотографией лет с четырнадцати, он сам не помнил. Но это ему очень нравилось, хоть и рисовать он все же любил больше.

Женя мог сказать, что фото было выполнено в стиле ретро, но не был уверен. Он любил черно-белые фотографии, но был больше любителем, чем профессионалом. Юноша обратился к приложенной к фотографии табличке, чтоб узнать автора и стиль работы. Да, действительно. Это ретро-стиль или классика. Но фотограф, который выполнил эту фотографию, не был известен Устюхину.

— Феликс Вишневский. Талантливый фотограф, — Женька вздрогнул из-за неожиданно нарушившего его личное пространство голоса, который возник где-то рядом с его левым ухом. Повернувшись, он столкнулся с любопытными светло-карими глазами. Мужчина в темно-синем костюме и черной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Брюнет с еле заметной щетиной, ясными глазами и пухлыми губами, выше юноши на полголовы, около сорока лет. Красивый. — Он примерно твоего возраста. Может, старше на год или два. Нравится?

— А вам? — не задумываясь, в ответ спросил Устюхин. Он не успел сообразить, слова вылетели сами собой. Мужчина улыбнулся, убирая руки в карманы брюк, и пробежался взглядом по светящемуся лицу юноши.

— Я не любитель женских портретов. А этот мне кажется вызывающим. Только взгляни: вульгарный взгляд, губы тянутся, будто за поцелуем, а про платье я вообще молчу… — Женька вдруг начал смеяться, а, увидев, что мужчина все еще серьезен, засмеялся еще звонче. — Что?

— Вы сказали, что этот автор моего возраста. А разве парней такого возраста не должно интересовать именно это? — юноша перестал смеяться, но лучезарная яркая улыбка не сходила с его лица. — Мне кажется, что девушка очень симпатичная. А эта мушка под глазом делает ее такой… притягивающей. Загадочной, что ли.

— Может, ты и прав. Но я все равно не приветствую такое. Женщины должны быть целомудренны.

— Да уж, вы тот еще консерватор… — прыснул Устюхин. — И что же вас привело на выставку современного снимка?

— Я люблю фотографию. Не только портреты, пейзажи также заслуживают огромного внимания. А ты? — указав на сумку для фотоаппарата, висящую на плече юноши, поинтересовался мужчина.

— О… я фотограф-любитель. Знаю не многое, но фотографировать умею. Вроде… Ну, никто не жаловался.

— Ты работаешь в студии? — с явным интересом произнес брюнет.

— Эм… Нет. Но хотел бы, — вздохнул Евгений.

Они так увлеклись разговором, что не заметили женщину, подошедшую к мужчине. Ей пришлось прочистить горло, чтоб привлечь внимание.

— Простите, Виктор Сергеевич, — начала она. — Боюсь, что у вас появились срочные дела. Алексин экстренно вызывает в офис.

— Да, конечно, Оленька, жди меня возле выхода, — кивнул мужчина и, дождавшись, когда женщина уйдет, повернулся обратно к Женьке. Он нырнул рукой во внутренний карман пиджака и протянул юноше визитку. — Если ты заинтересован в работе, то позвони как-нибудь. Я буду рад устроить тебя к своему знакомому.

— Не знаю даже, что и сказать… Спасибо, Виктор… Сергеевич, — неловко вспомнив имя, улыбнулся Устюхин и убрал визитку в карман.

— Я буду ждать звонка. До встречи, — он крепко пожал руку юноше и твердым шагом направился к выходу, оставляя после себя приятный шлейф дорогого парфюма.

***

Марецкий Виктор Сергеевич, фармацевтическая компания «Пульс», опт и розница, контактный номер, эл. почта. На обратной стороне был другой номер, более реальный. И, наверное, это был личный номер бизнесмена.Женьке понравилось имя того консерватора из музея, с которым он встретился сегодняшним поздним утром. Но почему-то оно было таким знакомым, Устюхин уже где-то его слышал. Поэтому, когда юноша приехал домой, то сразу же обратился к компьютеру в своей комнате. Сейчас была пятница, начало мая. На учебе было окно из-за праздников, а его отец был на работе. Женя не мог нарадоваться тому, что именно в этот день у него не было пар. Иначе у него были бы нежелательные пропуски под конец учебного года из-за выставки.

Юноша очень удивился, когда увидел, что про этого мужчину есть статья в Википедии. Похоже, что он был крупной шишкой. И поэтому Евгений уже слышал его имя. «Марецкий Виктор Сергеевич – российский миллионер, основатель и руководитель фармацевтической компании «Пульс», депутат городской думы города N, филантроп. Родился 17 января 1980 года (37 лет), рост 187 см. Не имеет партнера». Далее была неинтересная информация о его бизнесе и общественную деятельность. Но Женька узнал достаточно, чтоб понять, что этому человеку можно доверять. Правда, лучше никому не говорить, что он познакомился с миллионером.

Пока что звонить ему было неудобно, они только расстались. Да и, наверное, лучше звонить по выходным, когда мужчина не так загружен работой. Женька просидел минут десять на статье про Марецкого, а затем зашел на вкладку «картинки» в поиске. Там было много фотографий мужчины с различных встреч, общественных мероприятий, в здании, офисе, за столом, в полный рост. Устюхин смог рассмотреть мужчину со всех сторон и начал восхищаться необычной внешностью и красотой бизнесмена. Юноша любил и женщин, и мужчин. Но предпочтительнее ему были мужчины, с ними он чувствовал себя увереннее и надежнее. Хоть и отношений у него было не много: две девушки в школе и один парень в колледже. Они, кстати, расстались с ним совсем недавно.

Женька учился в архитектурно-строительном колледже на архитектора-дизайнера. Ему нравилось чертить, проектировать, продумывать каждую деталь интерьера, экстерьера и фасада. Он обожал фотографировать здания, находить интересные ракурсы. Устюхин учился рисовать на волшебных домах, которые раньше снились ему. В детстве он мечтал жить в сказочном замке вместе со своей принцессой. И иногда эта тема проскальзывала до сих пор в его рисунках.

Он был очень веселым и игривым, общительным, открытым, любил посмеяться и порезвиться с друзьями. Но, к сожалению, настоящих и самых близких друзей у него не было. Были лишь приятели, которых даже не пригласишь отпраздновать собственный день рождения. В колледже юноша повстречал много новых хороших людей, но по неизвестной ему причине никто не хотел сближаться с ним. Он не был уродом: едва кудрявившиеся светлые космы, густые прямые брови, голубые большие глаза, небольшой аккуратный нос, пухлые малиновые губы, впалые щеки, высокие скулы, мужественная шея, средней ширины плечи под стать росту. И также неотъемлемым аксессуаром юноши было кольцо в левом ухе. Так он пытался выразить свою творческую сущность. Может быть, людей отталкивала чрезмерная открытость Женьки. Он не стеснялся абсолютно ничего, мог поговорить на любую тему на свете. И не понимал, почему это некоторым не нравится. Но некоторых Устюхин просто жутко стеснялся, не мог выговорить и слова в их присутствии. Они давили на него своим пафосом, неотразимостью. Например, некоторые старшекурсники и преподаватели. Но с такими Женя пытался совсем не связываться.

***

На учебе не было ничего интересного, все было по-старому. Устюхин со скучающим видом отсиживал пары математики и механики, дожидаясь живописи, скульптуры и архитектурной композиции. На этих парах он чувствовал себя на своем месте, ему это доставляло удовольствие. Женька очень хотел этим заниматься, а его отец был счастлив, что его ребенок нашел себя в таком раннем возрасте.

Женина мама – Савинова Лизавета Дмитриевна – бросила годовалого сына на попечительство мужа, сбежав за границу искать истинную любовь. Но вернулась в Россию спустя несколько лет, разочарованная и подвергшаяся бытовому насилию. Пыталась втиснуться обратно в семью, но Павел, отец юноши, наотрез отказался от воссоединения их расколотой семьи. Вскоре Лизу лишили родительских прав за систематическое неисполнение своих обязанностей и невыплату алиментов, о которых она благополучно забыла на полтора года, наверное, именно в тот период она нашла «того единственного». Женька давно забыл о той женщине, благодаря которой появился на свет. Он не помнил, как она выглядит, фотографий с ней не осталось. Она, может быть, и пыталась встретиться с ним, но отец наверняка не позволял ей этого сделать.

Павел так разочаровался в женщинах, что потерял надежду найти новую любовь. Первые пару лет без жены он даже не думал об особах женского пола, забота о сыне поглотила его с головой. Но он не расстраивался, ведь у него был такой замечательный парень. А сейчас ему просто этого не хотелось, мужчина хотел спокойно встретить старость, гордясь своим ребенком. И Устюхин уверял, что так и случится.

Евгений не говорил папе, что любит мужчин больше, чем женщин. Ему это было знать необязательно, по крайней мере, пока что. Хоть и знал, что отец ни за что не бросит его.

***

— Что значит: «у меня встреча»?! — хриплый, нагруженный, будто сорванный голос звучал еще хуже, когда повышался тон. Девушка эмоционально кричала, кидая в мужчину, шедшего перед ней, все, что попадалось под руку. — Витя! Ты не можешь оставить меня!

— Катя, прекрати мучить свои драгоценные голосовые связки. У меня плотный график, ни единой свободной минуты, — мужчина остановился, поворачиваясь лицом к девушке, и осторожно обхватил пальцами ее тонкие запястья. — Я бы с удовольствием отправился на этот показ, но я чисто физически не успеваю!

— Но на прошлой неделе ты спокойно был на той бесполезной выставке! — еще громче вскрикнула Екатерина, заставив визави поморщиться, и вырвала свои руки.

— Тогда мне нужно было встретиться с Субботиным, но его не оказалось на месте. Мне пришлось переждать, а потом уже не было времени – Алексин вызвал в офис. Не выставляй меня виноватым, Кать. В этой ситуации мы оба правы.

— Не затыкай меня! Когда в последний раз мы просто спокойно сидели в ресторане или хотя бы занимались сексом?! — Виктор хотел было ответить, но девушка продолжила: — Конечно же, ты не знаешь, мой милый! А я знаю, Витя! Ровно три, мать твою, месяца! С меня хватит, ты понял? Мне не нужны такие отношения!

— Катя! Что ты несешь? Мы не виделись с тобой примерно столько же! — удивленно воскликнул мужчина, не понимая, что вызвало такой прилив агрессии у его пассии.

— Потому что ты вечно на своей любимой работе! Может, тебе стоит жениться на ней? — и резко развернулась, удаляясь из помещения с громким стуком каблуков.

У Виктора не было времени возвращать девушку, поэтому он продолжил следовать своему первоначальному маршруту, а именно – в собственный кабинет. Все работники привыкли, что начальник и его женщина вечно ругаются, поэтому в рабочей зоне была тишина, и никто не сопротивлялся тому, что Екатерина стаскивала с их столов важные документы или безделушки, замахиваясь ими в возлюбленного. И Витя тоже привык. Но устал от этого. Поэтому даже был рад удачно повернувшемуся шансу поссориться и расстаться. Катя ему осточертела, с клянченьем денег на новое платье или украшение и вечными упреками. Теперь Марецкий не был настроен на серьезные отношения, решил, что стоит повременить.

========== Глава 2 ==========

***

Женька вернулся домой после внеочередного экзамена по архитектурной физике, злой и уставший. Закинул рюкзак в комнату и направился на кухню. Отец сегодня в ночь, а Устюхин вернулся сегодня в поздний час благодаря Виталию Захаровичу, который заставил его бегать по этажам в поисках социального педагога, у которого в свою очередь была флешка с важными документами Захаровича. Он являлся куратором группы Жени, а юноша был заместителем старосты, который сегодня не присутствовал. Благо, экзамен Устюхин сдал одним из первых.

Отец ушел совсем недавно, но Евгений заметил отсутствие ужина. А покушать хотелось страшно. Поэтому, вооружившись ножом и сковородкой, студент на скорую руку пожарил картошки с луком и вдоволь наелся. Папа с утра явно не будет против такого.

Прошла уже неделя его знакомства с тем бизнесменом. Женька все никак не мог выкинуть его из головы, не мог забыть теплоту взгляда карих глаз и то, как мужчина испугал его своим поставленным голосом. Иногда по вечерам он снова находил его фотографии в сети и рассматривал лицо мужчины, каждый раз находя в нем что-то новое и неизведанное. Например, то, что иногда у него замечается краснота под глазами и на лбу. Такие детали делают его реальным человеком. И Жене безумно нравились губы мужчины. Упругие и вкусные на вид.

Перемыв посуду, Устюхин закрылся у себя в комнате и склонился над учебниками по экономике проектирования в архитектуре и градостроительстве. В конце июня сессия, но уже надо было готовиться. Женька планировал проучить все выходные и сегодня ночью он точно не будет спать.

Очнулся юноша от учебников, когда за дверью послышался шум. На улице уже было светло, а голова была свинцовой. Наверное, он задремал на пару минут, забыв следить за временем. Открыв глаза, Женька посмотрел на электронные часы. «7:34». Отец обычно возвращается в это время со смены. Устюхин тихо поднялся и высунулся из комнаты. В коридоре горел свет.Павел был с кем-то незнакомым. Он держал указательный палец у губ, пытаясь заткнуть щебечущую женщину. Евгений видел впервые, чтоб папа приводил женщину домой. Раньше мужчина всегда стеснялся, предпочитая встречаться с женщинами на нейтральной территории.

— Тише ты, сын спит! — шикнул мужчина, а незнакомка чуть не упала, когда сделала шаг. Павел прыснул, а женщина звонко засмеялась, прижавшись спиной к стене.

— Пап? — испуганно произнес Женя, когда отец хотел поцеловать ее.

— Женька! — воскликнул Устюхин, поворачиваясь к сыну лицом.— А я это…

— Кто это? — нахмурился юноша.

— Любовь Алексеевна. Моя коллега…

— Доброе утро, Женечка! — пьяно улыбнулась женщина, а юноша вытаращил глаза.

— Э… Я оставлю вас, — и закрыл за собой дверь своей комнаты, решив разобраться с отцом

позже.

Женя подошел к столу и начал раздраженно закрывать и убирать учебники, забыв о телефоне на зарядке, который из-за манипуляций студента смирно свалился на пол. Юноша испугался за технику и боязливо поднял его, но царапин не было обнаружено. Он положил его на кровать и продолжил свое дело, пока не услышал какой-то странный тихий звук. Вздрогнув, Устюхин огляделся и его взор пал на телефон, откуда снова послышалось тихое, но уже более четкое «алло». Когда студент взял смартфон в руки, то почувствовал себя полнейшим дураком. Как он мог не увидеть, что из-за падения телефон сам набрал номер? Да еще и какой номер!

— Простите! — робко произнес Евгений, приложив трубку к уху. — Телефон заглючил, я не виноват! Боже, какой я идиот… Извините, я больше не стану звонить.

— Кто это? — хриплый из-за сна и искаженный мобильной связью, но все еще знакомый голос, заставил пройтись дрожью тело Женьки. Юноша стыдливо прикрыл глаза и вздохнул.

— Вы меня не знаете… Я случайно. Простите еще раз, до свидания…

— Постой! Я тебя знаю, твой голос кажется мне знакомым. Но из-за раннего пробуждения в выходной я не могу сообразить. Я определенно слышал эти звонкие нотки в голосе, — уже более бодрым голосом проговорил бизнесмен.

— Я парень из музея, где проходила фото-выставка. Мы говорили с вами о Феликсе Вишневском, вы дали мне визитку…

— Точно! Надумал устроиться на работу?

— Я… Я не собирался вам звонить в ближайшее время. Хотел работать летом. Простите меня, Виктор… Я не хотел вас будить, это вышло случайно. Мне… мне пора, — на самом деле, Устюхину совершенно не хотелось прощаться с мужчиной, он готов был слушать этот голос сутками напролет.

— Куда ты все время пытаешься сбежать от меня? Я не такой уж страшный, поверь мне, — мужчина низко засмеялся, а Женька улыбнулся. — Может быть, скажешь, как тебя зовут?

— Евгений, — юноша услышал возню в трубке и представил, как бизнесмен перевернулся на белых простынях и обнажил торс. Устюхин закусил губу и присел на кровать.

— Что ж, Евгений, я обязательно сохраню твой номер. Не хочешь прислать мне свои работы? Я бы с удовольствием оценил их.

— Вы… вы действительно этого хотите? — студент сильно смущался, он чувствовал превосходство над собой во всем.

— Я бы не стал просить, если бы это было не так. Я покажу твои фотографии эксперту, а потом, по твоему желанию, порекомендую знакомому владельцу одной из фото-студий, — довольно сказал Виктор. — Только скажи: сколько тебе лет?

— Этим летом исполняется восемнадцать. Это… это не будет проблемой?

— Конечно, нет! Все будет в порядке, — заверил его бизнесмен. — Так ты согласен сотрудничать со мной?

— Я пришлю вам фотографии в течение дня, хорошо? — вновь закусив губу, произнес Женя.

— Когда тебе будет удобно, — ласково ответил голос, а перед глазами Устюхина появился улыбающийся Марецкий. — Буду рад услышать тебя еще раз.

— До свидания, Виктор.

— До скорой встречи, Женя, — даже спустя десять секунд мужчина не положил трубку, юноша слышал его размеренное дыхание, но ему пришлось сбросить звонок, потому что за стенкой слышались громкие разговоры.

***

Виктор был так рад, что ему позвонил тот незнакомый мальчишка. Он крутился у него на уме, мужчина вспоминал его заливистый смех и белоснежную улыбку. Витя чувствовал тепло, когда думал о нем. Раньше такого никогда не случалось, никто не вызывал такого выплеска чувств. А когда он услышал голос, то все внутри перевернулось и забурлило, заиграло по-иному, новыми красками. Мужчина чувствовал напряжение юноши, он пытался успокоить его, предложил поделиться фотографиями. Но ему на самом деле было интересно увидеть снимки, познакомиться со стилем.

Марецкий не собирался сегодня работать, но теперь ему не отвертеться от работы. Ольга должна уже скоро позвонить, поэтому Витя подорвался с кровати и по пути в ванную делал импровизированную зарядку. Позавтракал тем, что попалось под руку, и с недовольством понял, что еще очень рано для субботы. Но, тем не менее, он был рад, что его разбудил именно Евгений.

Мужчина жил один в своей однокомнатной элитной квартире. Эту квартиру он называл «домашней», а огромную четырехкомнатную оставлял для коллег и партнеров. Об этой квартире не знали даже родственники Виктора, это место было его личным пристанищем, домом, где он мог быть собой. Екатерина здесь никогда не была, и Витя посчитал бы себя дураком, пригласив он такую циничную даму в его уютное гнездышко. И Марецкий наконец-то почувствовал себя свободным, освободившись от такого балласта, как его бывшая «возлюбленная».

Пока Виктор заканчивал приводить себя в порядок, он получил пару дел от Ольги и уже к десяти утра выдвинулся выполнять свою работу.

***

Разговоры стихли, когда Евгений появился на кухне. Павел соскочил со стула и обеспокоенно смотрел на сына.

— Ты почему не спишь? — строго и недовольно спросил мужчина.

— Я учил всю ночь. И тебя ждал. Может быть, расскажешь, почему ты привел эту женщину в дом без моего ведома? — нахмурился юноша и скрестил руки на груди. Старший Устюхин гулко выдохнул.

— Он еще и разрешения должен у тебя спрашивать? — усмехнулась женщина.

— Что? — Женька уставился непонимающим взглядом на «коллегу» отца. — Пошла вон отсюда!

— Павел! — она пыталась найти поддержки у хозяина дома, но мужчина не мог перечить желаниям собственного ребенка. — Хорошо, я уйду. Счастливо оставаться!

И снова чуть не упала, когда поднялась со стула. Женя едва смог сдержать смех, как и его отец. Никто не последовал женщине, чтоб проводить. Устюхин-младший с укором смотрел на Павла, а тот ждал хлопка входной двери. И, дождавшись, мужчина вернулся за стол, а юноша сел напротив.

— Ну и что это было?

— Прости, что не предупредил. Просто сегодня было как никогда лучшее время, чтоб пригласить ее. Эта старая грымза меня совершенно не интересует. Она моя начальница. Зарплату дадут только в конце месяца, а до аванса еще надо дожить. Я хотел выбить премию, хотел сделать тебе подарок – купить тебе кульман.

— Пап… я не знал… Извини, — расстроенно протянул юноша, а затем поднялся и обнял отца. — Спасибо. Но не нужен мне кульман, я и без него справлюсь, правда.

— Ладно, приберегу для подарка на день рождения, — похлопав сына по спине, улыбнулся мужчина. — А теперь марш спать!

— Так точно, капитан! — прыснул Женька и ушел к себе в комнату.

И как только голова коснулась подушки, он утонул в пучине сновидений, и снился ему размытый образ улыбчивого брюнета.

========== Глава 3 ==========

***

В среду Устюхин был только на одной паре, поскольку не видел смысла сидеть на двух оставшихся. Бесполезные пары механики, которые каждый раз проходили как первое занятие. И преподаватель привык, что многих студентов не бывает на его парах. Но каждый раз прикрывает их, не выдавая их вредному и ворчливому куратору.

Погода была просто замечательная: высоко и приветливо светило солнце, деревья уже были одеты в ярко-зеленые листья, вишня и сирень уже вовсю отдавали свои запахи весеннему воздуху, а Женька чувствовал приближение лета. Хотелось позабыть об учебе и сессии, податься солнечным лучам и наслаждаться теплом. Но нужно было подождать еще чуть-чуть – полтора месяца. Вздохнув, студент продолжил прогулочным шагом идти домой.

Пришлось остановиться, потому что перед ним пробегали грузчики с пластиковой дверью в руках. В жилом доме недалеко от дома Устюхина в коммерческой части продали площадь, а теперь здесь вместо свадебного салона делали аптеку. Над дверью уже висела вывеска в виде зеленого креста, а внутри была некая кардиограмма, рядом надпись «Аптека Пульс». Вслед за грузчиками выбежала какая-то полная женщина.

— Осторожней! — крикнул мужчина, стоящий на крыльце помещения. Женька узнал этот голос, и его сердце пропустило удар, а разум подметил – как тесен мир.

Устюхин стоял как вкопанный, а проходящие мимо люди стукались об него плечами. Он пошел вперед, не отрывая взгляда от знакомого. И здесь его резко прошибло молнией, кровь прилила к мозгу, сердце бешено забилось. Какой же он идиот! Женька по неизвестной причине забыл скинуть свои фотографии мужчине, оставив его ни с чем. Как он мог забыть? А ведь уже среда! Похоже, что учеба поглотила его полностью и уже давно переваривала.

— Боже… хоть бы он меня не заметил, — шепотом взмолился Женя, повернув голову вперед, и быстро свернул за угол, чтоб быстрее попасть в свой двор. Здесь уже прохожие были редкие, глубоко во дворах вообще было сложно найти хоть одну живую душу, поэтому Устюхин немного расслабился.

Он повернул направо и шел по дорожке между двух домов, думая о том, как глупо он поступил. Такой дурак… так подставил человека…

— Женя! — услышал он за спиной и медленно остановился, поворачиваясь. За ним бежал Марецкий. За ним бежал миллионер. Который две минуты назад был безумно занят новым филиалом своей компании. Устюхину казалось, что все это злая шутка. Или мужчина просто решил поглумиться над его некомпетентностью и склерозом?

— Я знаю, что вы хотите сказать… Что я безалаберный мальчишка, который не хочет найти работу, — с досадой выпалил юноша, а Виктор радушно улыбнулся.

— Я не виню тебя в том, что ты забыл. Я хотел позвонить, но был слишком занят. Не кори себя, Жень, — Женька чувствовал себя не в своей тарелке под добрым взглядом янтарных глаз и пытался избегать зрительного контакта с бизнесменом. — С кем не бывает. Слушай… ты сегодня вечером свободен?

— Смотря для чего, — недоверчиво пробормотал студент.

— Я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь, чтобы посидеть в спокойной обстановке и вместе посмотреть твои работы. Ты за?

— Я… конечно, Виктор, — коротко улыбнувшись, кивнул Женька. Внутри все переворачивалось от предвкушения и страха одновременно, он не знал, что выйдет из этой встречи с почти незнакомым мужчиной, который старше его на полных двадцать лет. — Где? Во сколько?

— Я пришлю тебе сообщение, как только освобожусь. Обещаю не задерживаться на работе надолго, — он ослепительно улыбнулся, затмевая майское солнце на зените. Устюхин чуть не превратился в маленькую скромную лужицу из-за нежного взгляда и улыбнулся в ответ.

— Я буду ждать, — закончил Женька, и между ними повисло неловкое молчание. Похоже, что Марецкий не спешил расставаться, сверля взглядом лицо (и не только) юноши. — Виктор, вам разве не нужно возвращаться к делам?

— О… Да. До встречи, Женя, — и не дав возможности попрощаться студенту, побежал обратно.

Устюхин восхищенно (или влюбленно) вздохнул, улыбнулся в сотый раз и скорее пошел домой.

***

На часах еще не было одиннадцати, когда Женька упал на свою прохладную кровать и улыбнулся потолку. До вечера еще была куча времени, а завтра на учебе день открытых дверей и очередной выходной. Устюхин не знал, чем себя занять, поэтому около получаса бездумно пялился в потолок, а потом в его голову заползли ненавязчивые догадки о сегодняшнем вечере. Он подорвался с постели и взял с полки фотоаппарат, чтоб удалить ненужные снимки. Их было довольно много, поэтому около часа он удалял ненужное и переносил на компьютер то, что не нужно в фотоаппарате, но еще имеет ценность.

В обед юноша захотел пообедать, поэтому выполз из комнаты и набил брюхо тем, что нашлось в холодильнике. Правда, после этого ему пришлось приготовить ужин. И немного прибраться в квартире. А остальное время до вечера Женька решил провести в сети, переписываясь со своими приятелями.

В шесть с чем-то он получил сообщение. «Кафе «Ассоль», 19:00. Прости, не смогу за тобой заехать. Не обижусь, если опоздаешь». «Ассоль» была той еще дырой. Устюхин даже удивился выбору мужчины, но ответил лишь «Я буду» и поспешил собраться. Не стал одеваться так, как оделся бы на свидание, чтоб понравиться потенциальному возлюбленному. Хотя он бы не отказался от такого варианта, но мечтать не вредно. К семи Женька уже трясся в общественном транспорте, потому что «Ассоль» находилась недалеко от окраины города. Похоже, что Виктор действительно не хотел засветиться с неизвестным мальчишкой. И юноша понимал его.

Внутри был простенький интерьер. Желтые стены, светло-бежевый потолок, деревянный пол, столы с синими скатертями и серебристые стулья с высокими спинками. Много больших цветов в горшках и дерева. Посетителей почти не было: шумная компания с бутылкой водки в середине стола и шайка каких-то школьниц. Больше никого не наблюдалось. Персонала не было видно, поэтому Устюхин подошел к бедному бару, где со скучающим видом переключала песни полноватая девушка.

— Простите, могу я… — начал улыбчиво студент, барменша успела окинуть его странноватым взглядом и облизнуть губы. Но его перебили.

— Вот и ты! — Виктор как обычно появился за спиной Евгения, и он уже начал к этому привыкать. — Пойдем. У нас стол в особой зоне.

— Что за особая зона? — нахмурился Женька, следуя за мужчиной.

— Всего лишь столик за углом, где не каждый нас увидит, — они дошли середины зала и немедленно свернули. Здесь зал продолжался, стояло три стола, но только на двоих. Юноша слегка смутился, сжимая лямку сумки для фотоаппарата. — Не волнуйся. Я просто беспокоюсь о твоей безопасности.

— …и своей репутации, — закончил Устюхин и присел за стол в самом углу. Марецкий, одобрив выбор, сел следом.

— Ты будешь что-нибудь? — рассматривая ламинированный листок с надписью «меню», спросил бизнесмен.

— Нет, спасибо, — хмыкнул юноша и поставил сумку на стол, доставая фотоаппарат. — Я решил, что будет легче показать вам фотографии прямо на фотоаппарате.

— Как тебе угодно, — мягко улыбнулся Виктор.

Карта памяти фотоаппарата Женьки хранила в себе множество снимков: от закатов и пейзажей до портретов и рисунков. Он любил фотографировать нарисованные собой же работы – чтоб не потерялись. Так, на всякий случай. А запечатлевать самого себя юноша просто терпеть не мог. На фронтальную камеру смартфона еще куда ни шло, а на зеркалку – это же неудобно! Поэтому фотографии были всех, кроме самого юноши. Однокурсники, неизвестные люди из парка, бывший парень, даже отец. Устюхин любил фотографировать родителя, потому что Павел никогда не мог оставаться серьезным перед объективом, и все снимки получались живыми, яркими, с улыбкой.

Марецкий с интересом разглядывал здания, странноватые рисунки, живописные закаты, растения, а на снимке Павла перевел взгляд на Женю и внимательно посмотрел на него.

— Что? — непонимающе спросил юноша.

— Это твой отец? — переведя взгляд обратно на экранчик фотоаппарата, ответил Витя.

— Да. Слишком много его фото, да? — усмехнулся студент. Он решил оставить все фотографии отца, потому что ему они все нравились.

— Но они все хорошие, Жень. Мне все понравилось, — улыбнулся мужчина, а затем достал из своего дипломата ноутбук. Устюхин тут же спохватился, забирая фотоаппарат, выключая его и доставая карту памяти. — Я скину все, а потом оставлю только самые стоящие. Ты не против?

— Конечно, — Виктор бы ответил, если бы не телефонный звонок. Но он не стал уходить и разговаривать подальше от юноши. Женька с досадливой моськой ждал, когда фотографии закончат перекидываться на ноутбук и мужчина перестанет разговаривать по телефону. Устюхин не особо вслушивался в разговор, ему не были интересны тонкости работы бизнесмена.

Через минут пять фотографии скинулись, а Марецкий еще разговаривал пару минут. Женька без зазрения совести вытащил карту памяти из разъема ноутбука и вставил обратно в фотоаппарат, убрал его в сумку и подпер подбородок кулаком.

— Извини, Жень, — огорченно протянул бизнесмен, выключая ноутбук и возвращая его в дипломат. — Неотложные дела в администрации. Я сообщу тебе об ответе специалиста,как только сам узнаю. Ты работать планируешь летом?

— Да… Совмещать работу и учебу в конце года мне не очень бы хотелось.

— Понимаю. Но я не буду распространяться информацией, просто намекну человеку, что один юноша заинтересован в вакансии, а потом ты сам к нему придешь, когда будешь готов. Договорились? — и протянул руку. Устюхин замешкался, но руку пожал. Что-то Виктор казался чересчур щедрым, а студент осознал это только сейчас. — Ты можешь мне доверять, Женя. Я увидел в тебе потенциал, поэтому я не против помочь тебе в начинаниях.

— Я понял… Спасибо.

— Пока что не за что, — улыбнулся Марецкий и поднялся на ноги. — Прости меня, я бы с удовольствием побыл еще, но чертова работа не дает сидеть на месте.

— Ничего страшного, Виктор, я все понимаю. До свидания, — грустно улыбнулся юноша, а бизнесмен кивнул и быстрым шагом направился к выходу.

Женька не знал, к чему приведет это престранное сотрудничество. И не понимал, почему Виктор привязался к нему. Ведь если его заметят с несуразным студентом, то в желтой прессе будет новый скандал, который не сразу забудут. Но на данный момент мужчина пытался держать дистанцию, выбирать укромные уголки, чтоб даже просто поговорить. Устюхину не очень хотелось иметь тайные связи, ему не нравилось скрываться и бояться, что в любой момент тебя могут поймать. Но было поздно все перечеркивать и неожиданно кидать человека, который пытается помочь. Женя хотел помогать отцу и был счастлив подвернувшейся возможности.

***

Юноша вернулся домой в восемь. Отец должен быть дома уже около часа. Женька стянул кеды, положил сумку от фотоаппарата на стол в комнате и отправился в гостиную, где обычно папа коротал одинокие вечера.

Павел лежал на диване, скрестив руки на груди и скучающе смотря в мигающий экран телевизора.

— Привет, — проговорил Устюхин, падая в кресло.

— О, а ты где был? Я уже собирался звонить.

— Да так… гулял.

— Да? И с кем? — уже более живым голосом поинтересовался мужчина.

— С одногруппниками. Но у них появились дела, так что я вернулся домой, — тихо вздохнул Женька.

— Жаль. Ты не голодный?

— А ты сам-то поел? Или меня ждал?

— Поел, но и тебе наложил, — приняв сидячее положение, пожал плечами Павел.

— О, тогда пойду поем, — улыбнулся Евгений и подорвался с места.

После ужина юноша закрылся у себя в комнате, решив подучить материал к сессии. Но упрямые мысли не хотели покидать его светлую голову. Тогда, в кафе, он совсем потерялся, и все было так быстро, что он не успел насладиться присутствием такого успешного и привлекательного мужчины. Обычно Женьку никогда не привлекали мужчины вдвое старше его, но в этом было что-то особенное. Притягательная улыбка, черные, словно смоль волосы, убранные в незатейливую, но подходящую прическу, обворожительный голос. Юноша никогда не встречал таких прекрасных людей. Но за этой красивой маской могло скрываться все, что угодно и это безумно пугало Устюхина, когда он начинал задумываться о сотрудничестве с этим человеком.

========== Глава 4 ==========

***

Виктор хотел успеть справиться со всеми делами хотя бы до темноты, чтоб успеть сбросить знакомому специалисту фотографии того юноши, с которым он встречался вечером. Но в администрации было срочное собрание городского совета, затянувшееся на неопределенный срок. Закончилось оно не позже одиннадцати, однако мужчина прибыл в свою уютную обитель около полуночи. Марецкий чувствовал себя выжатым как лимон и единственное, что он хотел – завалиться лицом в подушку и захрапеть. Но было нельзя. У него были незаконченные дела, которые не требовали отсрочки. Нет, не отправить те многострадальные снимки, а подписать некоторые важные бумаги. Если бы он этого не сделал, то Ольга бы искусно выкушала его целиком со всеми потрохами.

Чтение договоров затянулось на пару часов, поэтому Виктор смог заметить свое последнее желание уже в густой темноте сквозь пелену сонливости. Он надеялся, что утром не будет экстренных дел в офисе и в аптеках, потому что хотел выспаться. Хотя понимал, что все это туфта и его телефон будет разрываться от звонков Ольги в семь ноль-ноль. Противоречить секретарше – себе дороже.

Но, на удивление, утром мужчина встал от звонка будильника, а не его правой руки по бизнесу. Не откладывая в дальний ящик, Виктор включил свой ноутбук и отправил по электронной почте сжатый файл со всеми фотографиями Евгения своему приятелю. Отметил, чтоб он никому не распространялся об этих фотографиях и скрыл автора изображений. Марецкий не шибко доверял этому человеку и надеялся, что все пройдет гладко.

Ему действительно понравились работы мальчишки. Порой незамысловатые, случайные снимки были полны жизни, энергии и собственной атмосферы, что привлекало внимание и весьма радовало глаз. Виктор видел в этом простом юноше потенциал талантливого фотографа и хотел, чтоб он поскорее открылся. Также Витя заметил фотографии рисунков, привлекшие его интерес не меньше, чем все остальное. Они были необычными, яркими, хоть и в основном были изображены здания. Но Марецкий пока не был уверен, что хочет знать что-то большее об этом молодом человеке.

***

— Ты какой-то вялый, Жека. Заболел что ли? — поинтересовался Соколов Федька, одногруппник Устюхина, пока они прогуливались по коридорам колледжа на большом перерыве.

— Да я всю ночь не спал, учил экономику, — подавив зевок, ответил юношу, и они свернули за угол.

— У тебя автомат будет, а ты как дурак учишь, — усмехнулся Федор и рывком залез на белоснежный подоконник.

— Какой автомат, Федь? Громов меня ненавидит.

— Спорим? На следующей неделе как раз у него экзамен.

— Не буду я с тобой спорить, знаю я тебя, — прыснул Женька.

— Ну блииин, — хныкнул Соколов. — Но я уверен, что он поставит тебе автомат или хотя бы сделает поблажку.

— Да ни в жизнь, он из принципа не станет, — фыркнул юноша и закатил глаза. Федя умел выводить из себя даже простыми вещами, жутко уж он любил спорить обо всем на свете. Но, тем не менее, они хорошо общались. — Ты вообще замечал, как он на меня кидается на парах?

— Он просто не хочет показывать, что ты его любимчик.

— Ну да, мечтай, Федь, — кивнул Женя. — Не хочу говорить об этом дебиле.

После этих слов Соколов замолчал, а спустя пару секунд начал говорить о том, как вчера с друзьями они играли в какой-то 3D-шутер. Устюхин слушал вполуха, вдумываясь в слова друга. Может быть, со стороны было виднее, но он никогда не замечал знаков внимания со стороны преподавателя по экономике. Громов всегда предвзято относился к нему, заваливал дополнительным заданием, на каждой проверочной работе давал ему самый сложный вариант, задавал каверзные вопросы. В общем, делал все, чтобы Женька почувствовал себя как можно хуже. Юноша не понимал, с чего это вдруг Федька придумал, что Константин Георгиевич полюбил его. Но, на самом деле, Евгений бы не отказался от автомата.

Вообще Женя надеялся, что он сдаст все зачеты и экзамены раньше положенного срока и уйдет на заслуженный отдых с повышенной стипендией уже в начале июня. Но все еще могло поменяться.

***

Виктор был поглощен работой. В новой аптеке были проблемы с трудоустройством, что очень его нервировало. Он даже порывался уволить некоторых особ из отдела кадров, но быстро остывал, понимая, что не стоит рушить то, что строилось и укреплялось так много лет. Мало того, что на работе были проблемы, так еще и в городе творилось что-то непонятное. Городскому совету правительство выделило деньги на новый микрорайон и даже место выбрали, но люди, которые жили в домах на месте будущей застройки, не хотели покидать свои жилища. Все было предусмотрено, выделены другие квартиры на выбор, назначено точное время конца стройки, но люди все равно отказывались уходить. Пока еще никто не принял решительных мер, но все вело как раз именно к этому.

Марецкий был на взводе всю оставшуюся неделю и начало следующей. Он почти не жил, а лишь существовал во имя работы. Иногда ему хотелось все бросить и уехать за город, в глушь, чтоб никто о нем не слышал и не знал. Но он не мог – дела, работа. У него не было даже банально времени на себя, порой он не успевал даже побриться. В его возрасте такой темп жизни был немного тяжеловат, но Виктор пытался держаться. Хоть иной раз было и невмоготу.

Во вторник у мужчины было серьезное заседание в офисе, которое должно было начаться в одиннадцать утра. Все работники носились туда и сюда, разнося какие-то бумаги, раздавались телефонные звонки, стук пальцев о клавиши компьютерной клавиатуры, разговоры сотрудников с клиентами. А Виктор сидел в своем кабинете и отстукивал пальцами неизвестную мелодию, пытаясь расслабиться перед совещанием. Он выпил уже третью чашку кофе и все еще не мог прийти в себя. Кажется, что он просто устал. Не помешало бы хоть недельку отдохнуть, да и лето не за горами, но Марецкий как бы ни хотел, не мог позволить себе отдых.

В одиннадцать он уже был в конференц-зале и ожидал, пока все подтянутся. Обычно много народа не ходило на важные собрания, только начальники отделов. Но все же даже для них нужно было уметь передать информацию, на что Виктор был сегодня совсем не настроен. Однако абсолютно точно он был на грани фола.

***

— Евгений Устюхин готовится, — прогремел голос Константина Георгиевича как гром среди ясного неба, заставив Женьку вздрогнуть и резко опустить глаза в учебник.

Он не спал все выходные, готовясь к сегодняшнему и предстоящим экзаменам. Федька снова над ним смеялся, говоря, что Громов ему подсунет билет с автоматом. Но Женя отнекивался, отвечая, что это не смешно. Юноша не понимал, почему Сокол так пристал с этим.

Громов принимал не дольше пятнадцати минут, не позволяя подготовиться в аудитории. Нужно было вытянуть билет и сходу начать рассказывать и решать. Женька был готов ко всему и судорожно повторял материал, в то время, пока одногруппники слонялись вокруг да около двери и шепотом говорили о чем-то своем. Устюхин не отличался особым рвением к учебе, просто не хотел, чтоб Громов в очередной раз придирался к нему.

Студент, зашедший двумя минутами ранее, растеряно приоткрыл дверь и вышел в коридор.

— На пересдачу, — выдохнул он и слегка расслабился. — Жень, иди.

— А? Уже? — удивился юноша, непонимающе подняв взгляд. Он отстранился от стены, на которую опирался, повторяя параграфы, и вдруг его пробила дрожь. Секундой назад ему было совершенно не страшно, но, увидев чуть открытую дверь, Женька вдруг задрожал.

— Ну?

— Я иду-иду, — тихо ответил он и убрал учебник в свой портфель,а затем зашел в аудиторию, плотно закрывая за собой дверь.

Константин Георгиевич, когда увидел Устюхина, резко поднялся на ноги и пошел ему навстречу. Евгений даже перепугался, отходя в сторону.

— Ты не волнуйся, Женечка, иди, тяни билет пока, только с первой попытки. Я все вижу, — усмехнулся Громов, а юноша медленно приплыл к столу, на котором было выложено несколько десятков билетов. — Присаживайся.

Он вздрогнул от мягкого тона голоса преподавателя и опустился на стул, стоящий позади него. Женя потянул руку к самому дальнему билету, который был ближе к стороне Громова. Юноша перевернул лицевой стороной листок и увидел абсолютно чистый лист. Такой же, как и с другой стороны.

Студент почувствовал мужские руки у себя на плечах, которые несильно сжали их, имитируя начало массажа.

— Почему молчишь, Женечка? Не рад?

— Константин Георгиевич… — юноша проглотил половину слогов от накатившегося комка страха в горле. Громов уже хозяйничал руками по всему торсу студента. Устюхин был повержен страхом и паникой. — Ч…что вы делаете?

— Я знаю, что ты голубой, — возле края уха прошептал мужчина и рывком оторвал пуговицы с рубашки, которые звонко посыпались на пол. Его едва теплые ладони резко и неосторожно проводили по напряженной грудной клетке и животу, задевая соски и раздражая пупок. — Не сопротивляйся, мы сделаем все быстро и тихо, а ты получишь свою заслуженную пятерку.

— Что? — на вдохе воскликнул Женя и мгновенно поднялся на ноги, поворачиваясь лицом к преподавателю и собираясь расквасить его очкастую морду, но его замахнувшуюся руку остановила крепкая хватка мужчины. Его запястье плотно сжали худощавые пальцы, а лицо Громова исказилось гримасой злобы.

— Если ты будешь мне мешать, щенок, я сделаю тебе только больнее, — ухмыльнулся Константин. — Я надеюсь, что ты умный мальчик и не станешь кричать.

— Да как вы…как вы смеете! — закричал юноша и попытался вырвать руку, но все было тщетно. Громов держал его крепко, он почти не чувствовал предплечье.

— Я разобью твою слащавую моську об угол стола, если ты не перестанешь паясничать! — сквозь зубы проговорил мужчина и схватил вторую руку Женьки, которой он хотел ударить. С реакцией у этого мужика проблем абсолютно не было.

— Помогите! Федяяяяяя! — закричал мальчишка, а в следующую секунду преподаватель резко повернул его спиной к себе и вывернул руки, повалив его животом на свой рабочий стол. Громов грубо схватил его за затылок и вжал лицом в стол, заставляя заткнуться. Устюхин попытался выбраться из этой чертовой хватки, однако Константин Георгиевич не был намерен отпускать его так сразу. В голове студента даже не промелькнула мысль о том, почему никто не пытался ворваться в аудиторию.

Он отпустил его затылок и держал его запястья одной рукой, а другой рывком расстегивал ремень его брюк, а затем стягивал их вместе с нижним бельем. Юноша почувствовал, как он вытягивает из шлевок ремень, а затем он не успел ничего заметить, как был в плену собственного же ремня.

— Отпусти! Пидорас! — вскрикнул Женька, стараясь вытянуть хоть одну руку из узла. — Ты свое получишь, уебок!

— Заткнись! — злостно выплюнул мужчина, и в то же мгновенье на обнаженную ягодицу юноши обрушилась жесткая ладонь. Устюхин выпустил воздух сквозь зубы, сжав челюсти, и заерзал на столе, пытаясь ногами пнуть преподавателя. — Успокойся, Женечка! Я могу сделать тебе приятно.

Он почти навалился на юношу сверху, шепча ему на ухо. Женя толкнул его затылком и сделал попытку подняться на ноги. Но Громов крепко прижимал его к столу и почти не был задет головой студента. Он сжал пальцами округлую половинку Устюхина, а затем вновь шлепнул ее. Потом мужчина провел пальцем по копчику и нырнул меж половинок, массажируя вход.

— Не трогай меня, извращенец! — громче, чем когда-либо заорал Евгений, чувствуя, как начинает печь горло, и принялся биться в конвульсиях, чтоб хоть как-то сбросить эти грязные руки со своего тела.

— Ах так, Женечка! Тогда сделаем по-твоему, — усмехнулся Громов и потянул юношу на себя, заставляя встать на ноги, а затем схватил его за затылок и потянул вниз, на колени.

Устюхин никогда не чувствовал себя таким униженным и растоптанным. Он не привык к жестокости и насилию, его никто никогда раньше не трогал, но юноша пытался держаться молодцом и не показывать свою слабость этому ублюдку. Женька строил план побега в голове, но из-за страха мысли путались.

Громов тем временем успел спустить свои штаны и ткнуть твердой головкой в крепко сомкнутые губы студента. Он не отпускал голову юноши, а затем надавил пальцами на его щеки, чтоб челюсти расслабились и рот открылся.

— Будь хорошим мальчиком, Женечка, — промурлыкал мужчина и погладил за ухом Устюхина, а студент медленно приоткрыл рот, не терпя боли от пальцев, и через неприязнь осторожно лизнул головку.

Он зажмурился, пытаясь успокоить себя тем, что все скоро закончится. Женя медленно насадился глубже и взял за щеку. Чтобы через секунду после этого неожиданно укусить зубами эрегированный член. Громов с громким криком отошел на шаг назад, прикрывая руками пострадавшее место, а затем впился ладошкой в свое лицо и зажмурился от боли. Устюхин тем временем подтянул штаны, схватил рюкзак и подбежал к двери. Он открыл дверь ключом, который предусмотрительный преподаватель не убрал из замка.

Выбежав из аудитории, юноша запахнул рубашку, которую уже было не починить, и на него уставилось около десятка пар глаз. Женька ринулся в сторону туалетов, не слыша шокированных окликов одногруппников.

В уборной Устюхин прополоскал рот чуть ли не с мылом и на него накатила паника, он боялся, что Громов сейчас ворвется и заставит закончить начатое. Женя прижался спиной к стене и достал телефон из портфеля. Он начал набирать номер отца, не глядя, и не заметил то, что с первыми цифрами номера было несколько похожих вариантов. Обычно номер Павла всегда был первым, и Женька нажал пальцем именно туда, где раньше и выходил телефон отца, не заметив, что там совсем не контакт, подписанный как «Папсик». Гудки тянулись, словно вечность и Устюхин начал кусать губы от нервов, сердце билось как угорелое. И как только они прекратились, Женя начал:

— Пап, пожалуйста, приезжай за мной. Я объясню все позже, но я тебя умоляю, срочно, пап, — в конце он захныкал и провел ладонью по лицу…

========== Глава 5 ==========

— Мне очень жаль, Евгений, но я не твой отец, — добродушно ответил на его огненную реплику совсем не голос Павла. Сердце Устюхина пропустило удар. Он просто не мог поверить, что даже в такой момент смог все испортить. И юноша уже собирался класть трубку, как Виктор продолжил: — С тобой все в порядке, Жень?

— Извините, Виктор… Я просто…просто в очередной раз доказываю, что у меня руки не из того места, — горько усмехнулся студент, а на глазах начала собираться влага. Голос вдруг задрожал. — Я позвоню папе… Простите.

—Ну уж нет! — вдруг воскликнул мужчина, отчего Женя чуть не выронил телефон. Он и так еле держался в руках, а от такого вопля чуть не улетел на кафель. — Мой телефон так душераздирающе звонил, что мне пришлось сорвать важное совещание из-за него. Поэтому я не могу просто так тебе это простить. Да и твой отец наверняка занят не меньше, чем я до твоего звонка.

— Да… Вы правы, он редко отвлекается, когда работает, — вздохнул Устюхин. — Если вы настаиваете, то можете заехать за мной, но вы мне ничего не должны…

— Я все прекрасно знаю, Евгений. Куда подъезжать?

— Проспект Свободы, 113. Если не сложно, то припаркуйтесь с торца, — уже более спокойным голосом попросил Женя.

— Понял. Я буду через минут двадцать, позвоню, как приеду, —твердо произнес Виктор и скинул звонок.

Юноша сдержанно выпустил воздух и начал потихоньку успокаиваться. А затем вспомнил, как лоханулся. Разблокировал экран смартфона, открыл набор номера и начал вводить первые цифры номера отца. Они совпадали с цифрами, которые были и у Марецкого. И Устюхин благодаря своей импульсивности и паники нажал, не посмотрев, что там вышло на экране. Все это уже походило на особый ритуал, призывающий Виктора в самые неподходящие моменты. Но Женьку радовало то, что мужчина не злился и согласился за ним приехать. Хотя он мог и наорать на него за то, что прервал. Оставалось только дивиться с такого бескорыстия.

В туалет не заходили все то время, что Устюхин там торчал. Он стоял на месте, приходя в себя, и не слышал даже шагов за стенкой. Прошло примерно пятнадцать минут, когда Виктор позвонил ему. Женя сбросил и, прикрывшись полами рубашки, накинул рюкзак на плечи. Он вышел из уборной и быстрым шагом направился к лестнице. Когда юноша выбежал на улицу, то его обдал легкий ветерок, а солнце моментально начало печь голову. Он закрывался порванной рубашкой и бежал за здание колледжа, где должен был припарковаться Марецкий.

Прибежав до места назначения, Женька увидел только одну машину с включенными фарами. Ей оказался новенький черный Porsche Cayenne. Устюхин даже мысленно присвистнул и бегло залез в салон на пассажирское сиденье. Виктор, не медля, сразу съехал на дорогу и громко газанул. Устюхин пристегнулся и забыл абсолютно все при виде кожаного салона автомобиля. Когда машина остановилась на светофоре буквально через минуту, мужчина смог отвлечься на Женю.

— Что с тобой приключилось? Почему рубашку не застегнул? — поинтересовался Виктор, смущая юношу.

— Я… — он опустил глаза и заломил пальцы рук, а бизнесмен заметил, что рубашка была порвана.

— Ты можешь мне доверять, — рука мужчины весело похлопала Женьку по коленке, отчего он передернулся, и слезы тут же набежали. Студент испугался такой реакции, он не хотел, чтоб она осталась такой навсегда.— Эй, что такое?

Они сдвинулись с места, и Марецкий обеспокоенно махал головой, то смотря на дорогу, то на юношу. Устюхин был на грани слез и сжал ручку на внутренней стороне двери, чтоб каким-то образом успокоиться.

— Женя, я разберусь со всеми людьми, которые посмели сделать тебе больно, — серьезным, не терпящим возражений тоном произнес Виктор, а затем свернул на какую-то проулочную дорогу. — Я сейчас остановлюсь, и мы поговорим, хорошо?

Женька кивнул, утирая успевшие политься слезы. Он не мог поверить в услышанное. Как едва знакомый мужчина мог делать для него такие поступки? Конечно, Марецкий был наделен властными полномочиями, но… ради непонятного мальчишки, с которым они познакомились на непонятной выставке? Бред какой-то… Витя припарковался около квартирного дома и заглушил мотор, поворачиваясь лицом к разбитому юноше.

— Расскажи мне, что случилось. Можешь не вдаваться в подробности, просто опиши всю

ситуацию в целом, — попросил мужчина. Женя поднял на него взгляд, сталкиваясь с негодованием в карих глазах собеседника. Легкий румянец окрасил щечки Устюхина.

— Сегодня у меня должен был быть экзамен по экономике, —тихо начал студент, поправляя запахнутую рубашку. — И он был… но совсем не по экономике.

— Что это значит? — озадаченно спросил Виктор.

— То, что… преподаватель… дал мне… индивидуальное задание, — пискнул Женька, сжимая челюсти, чтоб не заплакать и вдруг начал злиться.

— Какого характера? — нахмурился брюнет. — Он принуждал тебя? Домогался?

— Он… подсунул мне билеты с автоматами и… когда я взял один из них, то он сказал, что я отработаю… оценку… по-другому, — увидев наливающиеся злостью глаза мужчины, Устюхин опустил глаза на свои дрожащие руки. — Я…я сопротивлялся, кричал… Меня никто не слышал… А он…

Голос мальчишки дрогнул, и он опустил голову еще ниже, борясь со слезами. Теперь Женька чувствовал себя совсем униженным, слабым, сломленным. Юноша почувствовал горячие руки мужчины у себя на спине, а затем его крепко прижали к твердой груди, пахнущей головокружительным парфюмом и… бумагой. Не удивительно, если учитывать, что Виктор почти живет на работе. Марецкий мягко и трепетно поглаживал загривок Женьки, пока он понемногу утихомиривался.

— Уже все хорошо, Жень. Он больше никогда тебя не тронет, — прошептал Витя недалеко от уха юноши. Устюхин поднял голову и получил теплую улыбку от бизнесмена. Губы юноши дрогнули в подобии ответной улыбки, но поблескивающие жизнью глаза говорили сами за себя. Увидев, как неудобно чувствует себя Евгений, Марецкий взял свой пиджак, который валялся на заднем сидении машины и предложил юноше. — Возьми.

Устюхин поблагодарил его только движением губ и натянул пиджак, который был на пару размеров больше. Виктор вновь улыбнулся и принял правильное положение в кресле.

— Теперь ты должен мне сказать, делал ли он что-нибудь подобное с тобой ранее.

— Нет…никогда. Даже намеков не было, — замотал головой Женька.— Мне всегда казалось, что он терпеть меня не может.

Мужчина хмыкнул, хмуря темные брови. Он достал телефон из кармана брюк и позвонил только себе известному абоненту. Спустя пару секунд кто-то заговорил и Виктор ответил:

—Добрый день, Данииловна, — он улыбнулся. — Ты на работе?.. Еще лучше, скоро буду.

Устюхин тихо прочистил горло и пристегнулся. Они вернулись на дорожную полосу и поехали в неизвестном направлении. Женьке было как-то неудобно спрашивать. Вроде и вселил в него мужик доверие, но все равно было что-то не то. Ну, не мог же оказаться Марецкий педофилом-маньяком в самом-то деле?..

— Мы сейчас заедем к одной моей знакомой и напишем заявление на твоего этого учителя.

— Что? Зачем? — навострился Устюхин. — Я… я не могу… без отца.

— Ничего страшного, Женек, мы со всем разберемся. Сейчас нам лишь нужно приехать туда. Но уверяю, что все получится даже без паспорта твоего, — подмигнул Виктор.

— Незаконно? — приподнял брови юноша.

— Почему же? Все будет по правилам, хоть и очень быстро.

Евгений не ответил, только лишь устремил взгляд в окно, за которым мелькали другие машины, здания и пыльные деревья. В голове мысли скручивались в крепкие узлы, которые Женька пока не мог распутать. Снова на душе таились сомнения насчет этого мужчины, несмотря на то, что он уже сделал для Устюхина. Юноша чувствовал себя неблагодарным, но не знал, как можно отблагодарить человека, у которого буквально есть все.

Через минут двадцать-тридцать они остановились во дворе какого-то элитного жилого комплекса. Всю дорогу Виктор молчал, давая время на размышления. Но Женя, кажется, был готов написать иск. Они зашли в просторный холл (нельзя было назвать это огромное и элитарное помещение подъездом), Марецкий улыбчиво поздоровался с консьержем. Прошли в лифт и поднялись на восьмой этаж. Виктор подошел к первой двери от лифта и позвонил в звонок. Евгений все это время молча следовал за мужчиной.

— О, Витя, ты так быстро! — дверь открыла высокая стройная женщина лет тридцати пяти с золотисто-медовыми локонами и выразительными светло-голубыми глазами, почти невесомо обняла мужчину и только потом увидела переминающегося за спиной бизнесмена светловолосого юношу в весьма странном наряде. — Кто этот… замечательный парень?

— Неважно, — улыбнулся Марецкий. — Это Белла Данииловна, моя подруга детства и одноклассница. Она помощник прокурора.

Женщина кивнула и впустила гостей в квартиру. Они прошли в гостиную, и Белла усадила их за круглый стол с кремовой кружевной скатертью. Женька ощущал себя как не в своей тарелке и озирался вокруг, разглядывая классический стиль интерьера. Наверное, эта женщина много зарабатывала, решил для себя юноша.

— Зачем я вам понадобилась? — спросила Белла и поставила перед мужчинами чайные чашки, наливая в них горячий ароматный черный чай. — Нужно провернуть какую-то нелегальную аферу? — она усмехнулась и присела за стол, поправляя подол платья.

— Нет, всего лишь помочь написать заявление на одного человека. Но никто не должен знать, кто помог этому парню в такой скорой расправе, — попросил Виктор, и женщина активно закивала головой.

— Естественно, цыпленочек! —она поднялась на ноги и подошла к полкам, на которых стояли светлые коробки из «Икеи». Оттуда женщина достала папку и вернулась за стол. Она вынула бланк и взяла ручку.

— Боже, я думал, что мы договорились насчет этого детского прозвища, — кашлянул мужчина, а Женька едва сдержал смех и решил запить смешок чаем.

— Я так не думаю, — улыбнулась Белла. — Ну, я вас слушаю, уважаемые…

Пока Устюхин распивал великолепный дорогой чай с бергамотом, Виктор успел рассказать всю историю, а его подруга заполнить все поля заявления. И за этим делом Марецкий смог узнать полное имя юноши. Фамилия «Устюхин» его ничуть не смутила,

однако самому Устюхину она не очень нравилась, так как он со стыдом признавался.

— Сегодня же отвезу на работу. Попадет он под следствие уже к вечеру, скорее всего, уволят его, — произнесла помощница прокурора и сверкнула глазами, смотря на Женьку.

— Больше этот поганец ничего не сделает. Мы его посадим.

— Посадите?.. — неуверенно повторил Женя.

— Если он не напишет чистосердечное о других своих опытах со студентами, то ненадолго, год-полтора, — пояснила Белла.

— А если напишет?

— Три-пять лет с лишением права заниматься преподавательской деятельностью.

— О… —почти бесшумно ответил юноша, а Виктор поднялся на ноги.

— Спасибо за гостеприимство, Белка, — улыбнулся он. — Нам пора.

— Я вас провожу, — обнажив белые зубки, промурлыкала женщина.

Они прошли в прихожую, и Женька тут же вылетел на лестничную клетку. Витя с Беллой тем временем прощались дружескими объятиями. Когда Марецкий тоже вышел из квартиры, они хором попрощались и направились в лифт. Уже спускаясь вниз, Виктор ободряюще сжал плечо юноши и улыбнулся.

— Спасибо вам, Виктор, —пробормотал Евгений, опустив глаза в пол. Ему было не по себе из-за того, что он не может нормально отблагодарить мужчину.

— Я отвезу тебя домой, далеко живешь? — выходя из лифта, поинтересовался бизнесмен.

— Недалеко от той аптеки, возле которой мы встретились однажды… Я скажу, как проехать, — ответил Женя.

Они сели в автомобиль и с ветерком поехали по освободившимся дорогам города. Наедине с Виктором юноша чувствовал себя намного увереннее и спокойнее. Его ощущения противоречили сами себе. С одной стороны он не доверял ему и не мог понять, с какой стати к нему так относятся, а с другой был безумно благодарен за все, что этот человек для него сделал за весь тот срок, что они знакомы. Только вдуматься: всегда добродушно относился, никогда не отказывал, почти устроил на работу и спас от извращенца. Чудо, а не мужчина. Женька усмехнулся себе под нос, а затем украдкой перевел взгляд на расслабленного Виктора, который наслаждался скоростью и пустой дорогой. На его губах играла едва заметная улыбка, пальцы некрепко обхватывали руль, а ноги были сдержанно раздвинуты. Его поза говорила о том, что он чувствовал себя в такой обстановке и компании совершенно свободно и комфортно. Устюхина такая догадка порадовала.

Он осмотрел тело мужчины, закрытое облегающей голубоватой рубашкой и серыми брюками. Женя любовался сильными, мускулистыми руками, не страдающим обилием жира торсом, поджарыми ногами, и не находил себя способным не поддаться этому соблазну. Как бы он ни старался, член все равно начал наливаться кровью. Это было хорошей реакцией после случившегося сегодня, и Женька даже возликовал, но ему пришлось возвратить взгляд на дорогу, чтоб это состояние не стало болезненным.

— Вот здесь поверните, — указывая рукой влево, попросил юноша, когда они уже были на той самой улице, где встретились как-то раз. Виктор кивнул и свернул во дворы, именно в те, в которых он гонялся за Устюхиным.

Юноша указывал направление, и они наконец-то остановились возле девятиэтажки, в которой жил Женя вместе со своим отцом.

— Спасибо большое, Виктор… Я даже не знаю, как вас благодарить после такого, — признался он.

— Все в порядке, в долгу не останешься, — ощерился мужчина и незлобно мигнул глазом.

— Может, зайдете на чай?.. У нас, конечно, не такой прекрасный чай, как у Беллы Данииловны, но я вчера испек пирожки с яблоками… — предложил Евгений. Он, в общем-то, ни на что не надеялся, просто решил испытать удачу и проверить, готов ли Марецкий зайти так далеко. Ну а вдруг он совсем отчаянный?

— Не могу отказаться от такого прелестного предложения, — парировал Виктор, шокируя и уничтожая понимание действительности Устюхина.

Он вышел из машины, а Женя так и остался сидеть в кресле с непонимающим, полным потрясения взглядом. Ну, он ведь сам нарвался… Глупый, глупый мальчишка! Женька чуть не хлопнул себя по лбу из-за своей тупости. Решил поблагодарить, называется… Да уж. И что теперь делать? Сидеть в чужой машине и ждать, пока он откажется? Нет, он, наверное, подумает, что у него с головой не все в порядке. Возможно, в данный момент в Женьке говорил страх из-за сегодняшнего события, может, он боялся, что отец может оказаться дома днем. И не исключено, что он очередной раз учудит что-нибудь и все испортит. В конце концов, Виктору могут не понравиться его треклятые пирожки с яблоками, и он будет давиться ими только ради того, чтоб угодить пострадавшему мальчишке.

Громко выпустив воздух, Женя вышел из машины и прихватил за собой свой рюкзак. Марецкий все это время терпеливо ждал его около автомобиля. Юноше стало даже немного неловко, и он поплелся к подъезду, слыша за собой легкий стук каблуков туфель мужчины об асфальт. Открыв дверь контактным ключом, Евгений зашел в подъезд. Он повел Виктора по лестнице и остановился на втором, отворил дверь и первым в квартиру впустил мужчину.

— Первая дверь справа – ванная, — пояснил Женя, закрывая дверь. — Располагайтесь, — и ушел в направлении кухни.

Марецкий осмотрелся, замечая недавний ремонт в прихожей. Он зашел в ванную, чтоб помыть руки, и отметил приятный свежий запах и чистоту сантехники и всей комнаты в целом. Мужчина помыл руки с мылом и вытер их первым попавшимся полотенцем, не обращая особого внимания на этот момент. Выйдя обратно в коридор, он пошел на шум, чтоб не ошибиться с комнатой.

Женька возился на кухне, грея чайник и пирожки. На столе уже стояли кружки с заваркой и горячие пирожки, Устюхину лишь оставалось залить заварку кипятком. Виктор тихо присел за стол, не сумев подавить желание понаблюдать за уязвимым юношей. Сейчас он думал, что мужчина еще в ванной, и задумчиво смотрел в окно, ожидая, пока нагреется чайник. Взгляд юноши был серьезным, вкрадчивым, было видно, что он размышлял над чем-то важным. Может, вспоминал «экзамен» или пытался осмыслить все, что Витя для него сделал. Сам же Марецкий не осознавал всего, что смог сотворить ради этого мальчишки. Ему просто казалось, что он все делает правильно.

Вода закипела. Евгений взял чайник и направился к столу. Однако попятился назад, когда увидел Виктора за столом. Он успокоил себя и усмехнулся, наливая в кружки горячую воду. Убрал чайник и положил на стол две чайных ложки, присаживаясь на стул. Сахарница стояла на столе рядом с салфетницей и вазой со сладостями. Марецкий добавил одну ложку сахара и размешал жидкость в кружке, а затем взял один из пирожков. Пахли они аппетитно и выглядели румяными.

— М-м-м! Какая вкуснятина! — Виктор сам не ожидал, что ему понравятся обычные пирожки с яблоками, но тесто было нежным и сладким, а яблоки чуть кисловатыми и безумно вкусными. Женька чуть не подавился чаем из-за громкого комплимента мужчины.

— Кхм… — смутился юноша. — Ничего необычного…

— Не спорю, но это вкусно, — улыбнулся Марецкий, запивая чаем булочку.

Устюхин пробурчал что-то вроде «спасибо» и предпочел закрыться своей кружкой. Виктор с удовольствием уминал пирожки. А Женя подумал, что он весь день не ел, вот и с особым рвением и уплетал.

Мужчина заметил во время поедания булочек на юноше футболку, и оставалось загадкой, когда он успел переодеться.

— Кстати, фотографии я отправил кое-кому, — решил заговорить Виктор, пока Женька отрывал по маленькому кусочку от пирожка и неспешно жевал.

— И что? Что он сказал? — с интересом спросил юноша.

— Пока ничего. Как только, так сразу, Женек. Но не переживай, он должен ответить.

— Ладно…

Они посидели еще минут пятнадцать, изредка переговариваясь. Виктор интересовался самочувствием Жени, а сам он спрашивал про дела мужчины. Марецкий отвечал, что пока его никто не вызвал, он совершенно свободен. Женька рассказал немного, как они тут с папой живут. Дружно, по-простому, но главное вместе. Устюхин мог часами с упоением рассказывать про своего отца, так как восхищался им, уважал и любил. Без него бы он пропал.

Около двух часов дня Виктору кто-то позвонил, и он спохватился, быстро доставая телефон из кармана брюк.

— Да, — твердо ответил брюнет. — Я же говорил, что у меня важное дело… Да, уже закончил… Хорошо, я понял.

Он убрал телефон обратно и поднялся на ноги. Женька тоскливо посмотрел на него и тоже встал.

— В общем, как обычно меня срочно вызывают на работу. Спасибо большое за пирожки, Женьк, — улыбнулся Виктор, пока шел в прихожую. Мужчина быстро нацепил обувь и протянул руку для рукопожатия. Устюхин крепко ее пожал и мягко улыбнулся.

— Я всегда рад такому гостю, как вы, Виктор. Приходите еще, —прислонившись к стене плечом, предложил юноша.

— Всенепременно. Я позвоню тебе, когда мне ответит знакомый. До встречи.

Марецкий сам открыл дверь и вышел в подъезд. Женька помахал ему рукой, и Виктор быстро спустился вниз по лестнице с играющей на губах бодрой улыбкой. Устюхин закрылся на ключ и поплелся на кухню, чтоб убрать со стола и помыть посуду. Когда он закончил, то направился в свою спальню и прыгнул на кровать, чтоб разобраться в себе. Но его взгляд упал на спинку компьютерного стула, где висел серый льняной пиджак Виктора. Женька стукнул себя по лбу и закатил глаза. Ему действительно не везло с этим мужчиной.

========== Глава 6 ==========

Виктор не ожидал, что ему когда-нибудь в жизни повезет спасти человека от изнасилования, но судьба распорядилась именно так. Ему было очень жаль, что этим человеком оказался такой солнечный, жизнерадостный и неприступный юноша как Женя. И он не хотел думать, что было бы, если мальчик не смог убежать. Но Марецкий знал, что Евгений сильный и справится со всеми трудностями, которые сделают его только крепче и лучше.

Женя был замечательным юношей, благородным, искренним, чувствительным. Виктор не хотел когда-либо сделать ему больно и решил для себя, что во что бы то ни стало будет заботиться о нем. Незаметно, по случайности, как и всегда, но обязательно будет за ним приглядывать и беспокоиться. Такому исключительному юноше не должно быть плохо из-за каких-то глупых людей. Поэтому Марецкий сделает все возможное, чтоб предотвратить это.

На работе его встретили удивленными взглядами, осуждая за то, что он сорвал важное совещание, которое сам же и назначил. Но Виктор лишь усмехнулся и перенес заседание на другой день. Не хватало еще из такого случая раздувать огромную проблему.

***

На следующий день Женька с опаской шел на учебу. Пары никто не отменял, хоть они почти на них и не занимались толком. В пятницу еще один экзамен, а на следующей неделе пар совсем не будет, начнется официальная сессия. В этом году она у Устюхина начнется в начале июня, что его очень радовало. Однако у некоторых его сокурсников сессия начнется, как и положено, в конце июня в связи с пропусками и неуспеваемостью.

Когда юноша зашел в аудиторию, то вмиг все замолчали и посмотрели на него. Женя сжался и направился на свое привычное место рядом с Федькой. Друг смотрел на него большими ошарашенными глазами, но Устюхин не видел в них волнения, сочувствия или дружеской заботы. Только застывший позорно страх. Женька кинул портфель на пол возле парты и уселся на стул, съезжая по нему под стол.

— Здорова, — Федор протянул ему руку, но Евгений даже не посмотрел на него, пробормотав ответное приветствие. — Что с тобой?

Вообще, юноша не чувствовал ни страха, ни отвращения и даже мысли легко уходили о произошедшем вчера. Но его страшно обижало то, что вчера за ним даже никто не побежал. Конечно, их мог остановить полуголый Громов, но это вряд ли. Просто всем было как-то все равно на то, что там над ним чуть не надругались.

— Все отлично, — бросил Устюхин, и в аудиторию зашел преподаватель и их куратор, Виталий Захарович.

— Доброе утро! Присутствующих посмотрю позже, а сейчас хочу сказать вот что: Константин Георгиевич неожиданно уволился, поэтому экзамен по экономике у вас примет другой учитель. Сегодня после пар, все поняли?.. — мужчина что-то продолжал говорить, но Женька уже не слушал. Получается, что Громов действительно попал. Удивительно… Что бы он без Виктора делал? Сидел бы сейчас, наверное, взаперти, в своей комнате и горевал о своей девственной психике, которая надломилась под натиском некоторых некорректных действий Константина Георгиевича. Однако в данный момент даже думать об этом не хотелось.

Этим же днем в колледже Женька услышал краем уха о том, что в учебном заведении теперь будет повышенная безопасность. Сказали, что поставят камеры в аудиториях, а экзамены по одному сдавать запретят. Либо с преподавателем и комиссией, либо только преподаватель и несколько студентов.

С Федькой Женя говорить не хотел. Игнорировал его всячески первые две пары, а на большой перемене, когда они почти всей группой были в столовой, Соколов решил с ним заговорить:

— Жень, давай поговорим?

Устюхин стоял в очереди к буфету, а Федя возник из ниоткуда, заставив юношу вздрогнуть. Он чуть не назвал его придурком, но вовремя осекся. Хоть и не хотелось с ним говорить, игнорировать тоже нельзя было, он же не девочка все-таки.

— Что надо? — без эмоций спросил в ответ Женька, пока очередь двигалась со скоростью мертвой черепахи. — На экзамене не помогу, даже не надейся.

— Да я не про это хотел поговорить… — обиженно протянул Федька. — Насчет вчерашнего…

— Ну и? — уже недовольно поинтересовался Устюхин и закатил глаза. — Хочешь сказать, почему стоял столбом, пока я бежал от лап этого извращенца в одиночестве?

—Жень, что он с тобой делал?..

— А вы что, не слышали? — ухмыльнулся юноша.

— Нет.

— Ну, да, так я и поверил. Это ты во всем виноват, Федя. Начал про свой автомат у Громова и не мог заткнуться, вот и накаркал!

— Я?! — вскрикнул удивленно Сокол. —Я даже не думал, что все так будет!

— А вот оно все как! — фыркнул Женя и отвернулся от Соколова, обиженно сверля затылок стоящего перед ним ни в чем неповинного студента.

Федя потыкал-потыкал его в бок, а потом поуспокоился. Мол, ну тебя. И ушел из столовой. Устюхин не особо расстроился его уходу, но и не обрадовался. В данный момент вообще ни с кем не хотелось контактировать. Особенно с одногруппниками. Он бы с удовольствием поговорил бы с отцом или… с Виктором. Женька сам не заметил, когда они так успели сблизиться, чтоб его бизнесмен от нерадивого преподавателя спасал. Но Марецкий явно был не против этого, поэтому Устюхин не терял надежды. Ему, несомненно, нравился мужчина, он был красивым и статным, отзывчивым и благородным, а на деньги Женьке вообще было плевать. Просто хотелось быть рядом, все новый раз попадать в передряги и нелепицы, лишь бы встретиться с Виктором, который поддержит, отогреет и развеселит. Может, ему и не везло с обстоятельствами, благодаря которым они с мужчиной всегда встречаются, но ему точно повезло познакомиться с таким человеком.

Экзамен Женька сдал одним из первых на твердую пятерку, не зря же он учил и испытывал такой стресс. Возможно, Ангелина Михайловна была в курсе того, что случилось вчера, и сжалилась над бедным мальчиком, но Устюхин честно ответил на вопрос все, что только смог наскрести с подкорок памяти. После сдачи он хотел быстрее бежать домой, чтоб готовиться к завтрашнему экзамену, но его остановил Виталий Захарович.

— Жень, пойдем, поговорим, — негромко попросил мужчина, застав юношу на лестнице.

Евгений знал, о чем они сейчас буду разговаривать. Поэтому смирно пошел вслед за куратором в его кабинет. Внутри оказались: заместитель директора по воспитательной части, психолог и… Женькин папа. Земля ушла из-под ног юноши, а взгляд резко затуманился. Нет, нет, нет, отец не должен знать! Зачем они позвонили ему?.. Устюхин застыл на пороге, не зная, куда себя девать. Бежать? Нет, не вариант, за ним наверняка будет погоня. Да и Павел заподозрит что-то неладное. Он сидел, насупившись, и сердито смотрел на сына. Виталий Захарович протолкнул его вглубь кабинета.

— Давай, садись, — и сам сел за свой учительский стол. Евгений засеменил к первой парте второго ряда, за которой сидел отец, и медленно опустился на стул.

— Почему меня не осведомили о том, что ты написал заявление в полицию и его приняли без моего разрешения? — недовольно спросил Павел, а Женька вжал шею в плечи, опуская глаза. Ему не хотелось рассказывать отцу о Викторе, по крайней мере, не в присутствии чужих людей.

— Мне… мне сказали, что участие родителя необязательно… — ответил Женя, растерявшись перед папой и смотрящими на него во все глаза педагогами.

— Действительно?! — с сарказмом решил уточнить мужчина. Было понятно, что он очень переживал, поэтому и был зол на сына.

— Павел Алексеевич, успокойтесь, все в порядке, — произнесла Елена Александровна, один из психологов колледжа. — Некоторые работники принимают заявления и без совершеннолетних представителей. Не беспокойтесь. Главное, что Громова уволили. Но не знаю, что с ним будет дальше…

— Посадить легко могут, — вставил свою лепту Геннадий Арсеньевич, заместитель директора.

— И посадят, — ответил Виталий Захарович. — Скажу вам по секрету, что это не первый опыт Громова. Я своими глазами видел несколько лет назад… И теперь жалею, что не сообщил тогда кому надо. Если он не сознается, то я напишу на него заявление. Он просто так у меня не отделается!

Женька немного опешил, Захарович так яро его защищал, что становилось не по себе. Но юноша знал, что он мужик хороший и в обиду свою группу никогда не даст. За это Устюхин был безмерно благодарен.

Павел все еще сидел злой, пуляя молнии в сторону сына, но зато Евгений поутих и теперь был более-менее спокойным после речи куратора. Он не хотел знать, что Громов делал с другим студентом, но надеялся, что сейчас с ним все в порядке. Ну, со студентом.

— В общем, о чем мы хотели поговорить… — начала Елена Александровна и раскрыла какую-то свою папку, а затем последовал серьезный анализ психики Женьки. Они пытались понять, были ли какие-нибудь отклонения у юноши после вчерашнего происшествия. Но Устюхин оказался абсолютно здоров и его с отцом отпустили со спокойной душой.

Пока они ехали домой, Павел успел пару раз упрекнуть сына в скрытности. Женя же отвечал, что все только для блага отца. Зачем ему лишний раз нервничать и переживать, если уже все устаканилось? Но мужчина настаивал на своем и попросил Евгения больше так не делать и рассказывать обо всем сразу. Они ведь семья. А в семье обычно так не поступали, как сделал юноша.

========== Глава 7 ==========

***

Вскоре летняя сессия была полностью закрыта на четверки и пятерки. Женька был безумно счастлив, он был готов работать и помогать отцу. Даже Виктор позвонил однажды, сказал, что специалист ему ответил. Мол, хорошие снимки, интересные ракурсы, в общем, отличная работа. Но теперь эксперт в поиске фото-студии, поэтому нужно было подождать еще недельку-другую. Женя как раз сможет достаточно отдохнуть перед тем, как приступить к работе.

С Виктором они созванивались и списывались чуть ли не каждый день, Марецкий действительно переживал за него после выходки Громова. Но про судьбу бывшего преподавателя еще ничего нельзя было сказать. Женька не жаждал расплаты, не хотел, чтоб Константина Георгиевича сажали, но, тем не менее, не хотел больше никогда в жизни с ним встретиться. Он боялся, что если когда-нибудь еще увидит его очкастое лицо, то не выдержит и расквасит его хуже некуда. Но все же больше хотелось забыть его как страшный сон и не вспоминать.

Был солнечный полдень. Устюхин только недавно проснулся и лениво завтракал на кухне, с удовольствием хрумкая хлопьями с молоком. Он смотрел какие-то странные мультики по закрепленному на стене телевизору и изредка позевывал. Юноша посмеялся над глупой шуткой в мультфильме, выплюнув половину размякших хлопьев изо рта. И тут же его телефон завибрировал на столе, а на дисплее загорелся неизвестный номер. Женька сделал звук на телевизоре потише, проглотив хлопья, и ответил на звонок с некоторой опаской.

— Алло?

— Добрый день. Вы Устюхин Евгений? — поинтересовался немолодой женский голос, заставив Евгения нахмуриться.

— Да. А кто вы?

— Я регистратор городской больницы номер восемь. Вы приходитесь сыном Павлу Устюхину?

— Все верно. Что-то случилось с отцом? — Женька совсем выключил телевизор и вслушивался в шумы на заднем плане.

— Он получил травму головы на работе и поступил к нам в отделение около часа назад.

— Что от меня требуется? Он в сознании?

— Все в порядке, не беспокойтесь! — заверила его женщина. — Приезжать или нет – ваш выбор. Но сейчас пострадавшему нужен покой и только покой!

— Хорошо. Спасибо, — ответил юноша и скинул звонок. Он кинул миску с недоеденными хлопьями и не начатым кофе в мойку и побежал в ванную, чтоб привести себя в порядок.

Собравшись меньше чем за десять минут, Женька взял все нужное с собой и направился на остановку. Около сорока минут спустя он уже поднимался по ступенькам больницы. На регистратуре сидела зрелая женщина в синей форме. Юноша подошел ближе.

— Здрасте. Мне звонили около часа назад насчет Павла Устюхина.

— Берите бахилы и поднимайтесь на четвертый этаж в палату 474, но я не уверена, что вас пустят в отделение. Скоро начнется тихий час.

— Спасибо, — пробормотал Женька и подошел к тележке с синими бахилами. Взял одну пару, быстро нацепил и твердым шагом пошел к лифту.

Поднявшись на четвертый этаж, юноша прошел в травматологическое отделение больницы. Ужасно воняло лекарствами, пациентов в коридорах не было. Женька чувствовал себя неуютно в стенах, пропитанными медикаментами, и шел вдоль по коридору, ища палату номер четыреста семьдесят четыре.

— Молодой человек, вам нельзя здесь находиться, — услышал он за спиной и резко повернулся. Ему навстречу шла медсестра все в той же синей форме. — Начался тихий час, часы посещения начнутся в четыре часа. Можете подождать внизу.

— Окей… — протянул Устюхин и вернулся к лифту.

Он спустился вниз и уселся в металлическое кресло для посетителей, ряд которых был выставлен вдоль стен по всему главному холлу. Туда-сюда сновали медсестры, санитары, уборщицы. В общем, практически весь персонал больницы. Женька наблюдал за ними сквозь полуприкрытые ресницы, злясь на регистраторшу, которая позвонила в неподходящее время. Могла бы и раньше позвонить, ей-богу…

За эти два часа Устюхин успел пролистать всю ленту в известной социальной сети, узнать всю подноготную двух медсестер, осведомиться о том, что Виктор ужасно занят работой, а также прикорнуть на пару минут. В четыре с копейками он решил снова попытать удачу. Женя поднялся на четвертый этаж и направился к той самой палате. Нашел ее быстро и негромко постучался, сразу заходя. Павел лежал на кровати с закрытыми глазами и перевязанной головой, хорошо были видны ссадины на лице. Женька подбежал к кровати, не обращая внимания на других пациентов.

— Пап… — произнес юноша, присев на край постели. — Привет.

— О, а ты чего здесь забыл? — приоткрыв один глаз, хитро зыркнул на него.

— Ну, как это… Ты попал в больницу, мне позвонили. Сам-то, почему мне не позвонил?

— Я думал, что ты спишь еще, поздно же лег.

— Подумаешь! Ты в тысячу раз важнее, чем сон. А вдруг было бы что-то серьезнее?

— Но не случилось же. Все нормально, сын.

— Не случилось?! У тебя башка перемотана! Как это произошло? — нахмурился Устюхин.

— Пошел в хранилище за посылкой, а там темно было, да еще и эта коробка на самой высоте… Я думал, дотянусь, а в итоге свалил почти весь ряд на себя. Упал, долбанулся затылком и вот, пожалуйста, — усмехнулся Павел. — На меня коробки посыпались, все тело в царапинах и синяках. Но ничего, до свадьбы заживет, — и жизнерадостно заулыбался.

— До какой, блин, свадьбы! У тебя сотрясение? — закатил глаза юноша.

— Ну да, кровь шла вроде, но ничего серьезного. Через неделю домой отпустят, а через две уже на работу можно выходить. Вот я отпуск себе в начале лета устроить решил! Ха-ха! — весело ответил мужчина.

— Да уж… Как я один неделю буду?

— Зато от меня отдохнешь, а я от тебя! Да и не одному тебе попадаться в неприятности, Женька. Я тоже заслужил, — ухмыльнулся отец.

—Лучше не вспоминать…

— Да, прости…

Они говорили до полседьмого вечера, Павел бесчисленное количество разов порывался отпустить сына домой, но тот ни в какую не хотел возвращаться в пустую квартиру. Однако мужчине все-таки удалось выгнать Женьку из палаты, ссылаясь на то, что часы приема закончатся через полчаса. Они тепло попрощались, и Женя выполз из палаты с угрюмым выражением лица. С таким же вернулся на первый этаж и упал все на то же кресло. Он провел ладонями по лицу, не зная, как поступать. Возвращаться домой совсем не хотелось, без ожидания скорого возвращения отца там было уныло и одиноко. Юноша откинулся на спинку кресла и прикоснулся затылком к холодной больничной стене, прикрывая глаза. Посидев так пару минут, он достал телефон из кармана джинсов и бессознательно, механически нашел номер Виктора в контактах. Хотелось позвонить, поговорить. Пожаловаться на проблемы и самочувствие, надавить на жалость, чтоб его пожалели и пригрели. Но он не мог просто так позвонить, у мужчины были дела и они могли легко затянуться надолго. Поэтому Женьке оставалось только заблокировать дисплей смартфона и снова прикрыть глаза, не думая ни о чем. Так он и уснул.

Юноша спал уже около сорока минут, когда мимо него проходила внимательная уборщица. Молодая девушка остановилась около него, поставив ведро и швабру около стены. Женя спал чересчур сладко, и она не решилась будить его, заметив телефон у него на коленках. В коридорах больницы повсюду были камеры, поэтому никто бы не стал красть. Поэтому девушка решила лишь позвонить кому-то из родных юноши, чтоб те его забрали. Ну, если ошибется, то ничего страшного. Она аккуратно взяла смартфон и, на удивление на нем не оказалось пароля. Хотя юноша мог быть бы и предусмотрительнее. Сняв обычную блокировку, девушка увидела открытый номер в контактах какого-то Виктора. Она решила позвонить ему, мало ли. Но если пошлет ее, то найдет в контактах его мать или кого-то близкого. На том конце ответил приятный мужской голос, говоря, что он только закончил работать, но девушка сразу его перебила:

— Простите, но… я звоню из больницы, тут юноша в коридоре уснул без задних ног. Вы… вы ему кем приходитесь?

Мужчина что-то ответил, а уборщица тем временем смотрела на сладко сопящего юношу.

— Восьмая городская. Сидит на первом этаже недалеко от регистратуры… Я тогда будить его не буду… До свидания.

Она мягко улыбнулась и скинула звонок, заблокировала дисплей и вернула телефон на изначальное место. Взяла свои принадлежности и с легкой улыбкой отправилась дальше по своему маршруту. Женя даже и не думал просыпаться, казалось, что его война не разбудит. Похоже, что ему действительно не хотелось домой.

Марецкий только сел в машину, когда ему поступил звонок с номера Жени. И он был немного удивлен, когда с ним заговорила девушка из больницы. Что он там забыл вообще? Это мужчина узнает чуть позже, когда стремительно доедет до госпиталя. Виктор доехал до больницы за минут пятнадцать, небрежно припарковался и быстрым шагом настиг входа в учреждение. Зайдя в холл, он сразу заметил светлый комочек, неудобно скрученный на стальном кресле. Витя подошел ближе и, присев рядом, осторожно коснулся пальцами плеча юноши. Но Женька спал очень крепко, пришлось тормошить его. Он резко открыл глаза, удивленно озираясь по сторонам, а когда увидел Виктора, то чуть не сполз вниз по скользкому креслу.

— Вы как сюда попали? — сонным голосом поинтересовался Устюхин, потирая кулаком слипающийся глаз.

— Одна добрая особа с твоего телефона позвонила мне, — криво улыбнувшись, ответил мужчина. — Но ничего противозаконного она не совершила, не беспокойся.

— Как все это странно… — пробормотал юноша, впиваясь пальцами в сиденье кресла. — Почему мы всегда так нелепо встречаемся?..

— Ты еще не проснулся, — захихикал Виктор, лохматя светлые волосы Женьки. — Ты что здесь сам делаешь?

— Папа получил травму… Вот я и приехал. А он еще меня выгонял домой! А я туда не хочу! — обиженно воскликнул Устюхин, заставляя улыбаться мужчину все шире. Марецкому грело сердце такое ребячество и беззаботность.

— Почему не хочешь?

— Так я там совсем один. Буду там спать на мягкой кровати, пока отец здесь на жесткой больничной койке маяться будет… Он же комфорт любит! — огорченно произнес юноша. — Надо хоть ему завтра фруктов занести, а то я как не родной.

— Не хочешь домой, говоришь… — хмыкнул Виктор, а затем вновь улыбнулся, когда в голову пришла идея. — Пойдем.

Он поднялся с места, потянув за собой Женьку, который недоуменно смотрел в широкую спину мужчину, одетую в темно-серое поло. Выйдя из здания, они дошли до автомобиля Марецкого и сели в уютный кожаный салон.

— Ты не проголодался? — спросил мужчина, съезжая на дорожную полосу с паркинга.

— Вы меня повезете к себе домой? — уже более-менее проснувшись, изумленно переспросил Устюхин.

— Не совсем домой, но к себе, — улыбнулся Виктор. — Ладно, заедем в Макдональдс. Ты же не против?

— Нет, нормально. Так что это значит? Куда мы едем?

— Увидишь, — подмигнул мужчина и вжал педаль газа в пол, мчась по опустевшей вечерней дороге.

Женьке не было страшно, но к кому-то незнакомому ему сейчас совсем не хотелось. Но обычно бизнесмен понимал его с полуслова и чувствовал эмоции ментально, будто читая мысли. Это Устюхину нравилось в нем больше всего. Нравилось… Да, наверное, ему нравился Виктор. Или… скорее, он был влюблен. Может, мнимо и только благодаря доброте мужчины, но он явно будоражил все чувства и эмоции юноши. Будучи хорошим другом и в целом человеком, Марецкий смог влюбить в себя случайного мальчишку, который каждый раз появляется в его жизни странными выходками злодейки-судьбы. Хотя для Устюхина она была вовсе не злодейкой. По крайней мере, уже сейчас.

Они незаметно выехали в пригородную зону, а еще спустя десяток минут остановились возле небольшого здания Макдональдса. Виктор припарковался, отстегнул ремень безопасности и посмотрел на все еще сонного Женьку.

— Ты что будешь?

— То же, что и вы, неважно,— ответил он, улыбнувшись уголками губ.

—Только не возвращай мне деньги, это мелочи, — попросил мягко мужчина и, не дожидаясь ответа, выскользнул и машины.

Его не было около десяти минут, он вышел с небольшим бумажным пакетом и вернулся в автомобиль. Вручил Устюхину пакет, выполнил привычные манипуляции и съехал обратно на трассу.

— Долго нам еще ехать? — решил поинтересоваться Женька.

— Около получаса, — непринужденно ответил мужчина, слегка журясь из-за садящегося летнего солнца.

— Мы ведь на дачу едем, я правильно понял?

— Ага, — улыбчиво кивнул Виктор, и в салоне наступила тишина, которую разбавлял звук мотора и приглушенное радио.

Женька вдумчиво изучал линии профиля мужчины. Мужественная челюсть, нос с едва заметной горбинкой, длинные ресницы. И юноше вдруг так захотелось запечатлеть этот момент, что даже руки зачесались, а мышечная память пустила импульс в пальцы, которые щелкают по кнопке спуска фотоаппарата. Устюхин вздохнул, и мужчина вдруг посмотрел на него, взглядом спрашивая: «Чего смотришь?».

— Вы… вы очень фотогеничны, — признался юноша, мгновенно краснея и отводя взгляд. Было неловко признаваться мужчине в собственной симпатии к нему.

— Да? Спасибо, — хохотнул Виктор. — Ты бы хотел увидеть меня у себя на прицеле объектива?

—Кхм… Конечно, — пробормотал Женька.

— Я обязательно найду время для этого, — пообещал мужчина, заставив мальчишку улыбаться, пряча счастливый, горящий влюбленностью взгляд.

Через двадцать пять минут они заехали в коттеджный поселок с небедными постройками, здесь нельзя было встретить дома ниже двух этажей. Территория была ухоженная и чистая, Устюхин даже боялся думать, сколько здесь стоит недвижимость и земля, но понятное дело Виктор мог себе это позволить. Еще спустя пару минут они остановились около двухэтажного кирпичного дома. Точнее, напротив дверей такого же кирпичного гаража. Марецкий заглушил автомобиль, решив, что загонит его в гараж чуть позже. Они прошли через ворота, оказавшись в просторном дворе, выложенном тротуарной плиткой. Территория около дома по периметру была выложена той же самой плиткой, а в глубине дачи, где предполагались сад и огород был высажен яркий газон, на котором можно было встретить садовые качели с мягкими сиденьями и спинкой, несколько фруктовых деревьев, например, одна яблоня, две вишни и одна груша, клумбы с многолетними неприхотливыми цветами, большой гриль барбекю около тыльной стены дома. Женьке очень нравилось, все выглядело уютным и благоустроенным. Похоже, что бизнесмен любил проводить здесь свои выходные.

Пока Устюхин рассматривал местность, Витя успел открыть дверь дома и включить отопление, потому что дом стоял бесхозно несколько недель и успел промерзнуть. Мужчина прошел на кухню, чтоб разогреть остывший фастфуд и поставить греться чайник на плиту. Ему невыносимо хотелось кофе, а на даче был только растворимый. Придется пить картон, но один раз в месяц можно было бы и потерпеть. Женька зашел через минуту, растерянно ступая ногами в сереньких носочках. Хозяин же был в домашних черных тапочках-мокасинах.

— Сядем за стол или пойдем на диван? — поинтересовался Виктор, когда достал еду из микроволновой печки и переложил на отдельные тарелки порционно. Вода в чайнике тем временем только начинала закипать.

— Думаю, что лучше на диване, если вы не против, — улыбнулся Евгений, топчась рядом с мужчиной.

— Жень, мы знаем друг друга месяц с копейками, так что, я полагаю, ты уже можешь называть меня на «ты», — усмехнулся Марецкий. — Я не против. Того, что мы будем есть на диване и того, что ты будешь обращаться ко мне на «ты».

— Хорошо, — кивнул юноша.

Он забрал тарелки и, опираясь на свою неопытную интуицию, направился искать гостиную. Нашел ее со второй попытки и попал в уютную комнату, выполненную в коричневых и зеленых оттенках. Телевизора не было, только электрокамин и книжные полки. Виктор действительно здесь отдыхал от всей городской суматохи и цивилизации. Бизнесмен пришел с двумя кружками дымящегося кофе через пару минут, когда Женька уже развалился на диване. Он поставил их на журнальный столик, куда и Устюхин уместил две тарелки.

Они решили поужинать в тишине, не отвлекаясь на все остальное. У них достаточно времени для разговоров – целая ночь впереди. Юноша закончил первый и допивал кофе, пока Марецкий аккуратно дожевывал свой бургер.

— Что плохого в одиночестве? — нарушил безмолвие мужчина, изучая темными глазами собеседника.

— Его присутствие, — горько усмехнулся Женька. — Мне просто не нравится… быть одному. Чувствую себя неуютно, непривычно. Понимаю, что отец там вынужден находиться, но не могу себе противоречить… Лучше я буду где-то, чем дома.

— Знаешь, я раньше тоже не хотел возвращаться домой. Наверное, такое чувство не покидало меня года три. Но все это было много лет назад и мне не особо хочется вспоминать все это, — вздохнул Виктор и наконец-то прикончил бургер.

— Что тогда произошло? Если вы… то есть ты не хочешь говорить об этом, то давай поговорим о чем-то еще… — неуверенно прошелестел Устюхин.

Мужчина глядел в небесного цвета глаза Женьки и видел в них клокочущее беспокойство, трепещущую заботу и проблески теплоты, преданности. Ему правда было интересно, его волновало это. И Марецкий это понимал и прекрасно видел. Вдруг появилось непреодолимое желание прижать к себе поближе этого мальчишку и никогда не выпускать, но Витя отогнал от себя эти мысли, не поддаваясь секундным провокациям.

— Случилось это чуть больше четырнадцати лет назад. Я молодой был, зеленый, мой бизнес тогда только начинал набирать обороты. И все шло как по маслу, я женился на прелестной девушке, мы любили друг друга, деньги текли в мой кошелек прытким течением, — начал свой рассказ Виктор, а Женька уселся удобнее, чтоб слушать и ничего не пропустить. — Я чувствовал себя счастливейшим человеком на планете, у меня было все, что я только мог пожелать. После женитьбы моя жена, Марина, вскоре забеременела, а я усердно работал ради нашего ребенка, — мужчина вздохнул, не отводя взгляда от юноши. Ему казалось, что если он разорвет зрительный контакт, то разрыдается прямо перед этим молодым человеком. — Я полагал, что мы будем счастливы друг с другом всю оставшуюся жизнь, но я чудовищно ошибался.

Марецкий остановился, переводя дыхание. Воспоминания нахлынули словно цунами, возвращая все бывалые чувства, и тяжелый ком скорби подкатил к горлу мужчины.

— Что… что случилось? — тихонько, почти неслышно поинтересовался Женя, готовый в любой момент сжать руку Виктора в знак поддержки.

— Когда я строил свой бизнес, то… я шел по головам без разбору. Переступал дороги многим людям, даже намного богаче, чем я был на тот момент. Но меня не волновало абсолютно ничего, я должен был стать идеальным мужем и отцом. Это было моей единственной целью. Я хотел быть примером для своей дочери… Но в итоге остался бездетным вдовцом. Глупцом, — он покачал головой, а на глаза Устюхина набежали слезы. Юноша видел, с каким трудом мужчина сдерживал свои эмоции, и ему становилось еще больнее. — В те времена у меня был серьезный конкурент, который вечно ставил мне палки в колеса. И нередко я ему отвечал взаимностью. Но одним погожим осенним днем этот… сукин сын вырвал меня на встречу в мой выходной, когда я проводил время с Мариной и Викторией… нашей будущей дочкой. Она… она настояла на том, что хочет назвать ребенка в честь меня. А я не мог ей перечить… В тот день мне пришлось уехать и оставить их ради встречи, которую этот мудила придумал. Я просидел в его офисе несколько часов, пока он выполнял свой вымеренный до мельчайших деталей план, — Виктор злился, он сжал пальцы в кулаки, но все еще неотрывно смотрел на Женьку. Так он мог успокоиться в любой момент. — Марина тогда решила сходить в магазин за продуктами, как я понял… Когда… когда она переходила через дорогу… ее сбила машина на огромной скорости. Конечно же, она была без номеров, да и людей тогда не было на улицах, выходной все-таки. Я узнал об этом через пару часов, когда ее госпитализировали. Она потеряла ребенка на месте, переломала почти все тело… Я не находил себе места, я знал, кто за этим стоит. У меня чесались руки задушить его этими же руками, но у меня тогда не было времени на него. Я сидел возле койки Марины, когда ее жизненный процесс поддерживали дорогущие аппараты, которые тогда были огромной редкостью в России. Она лежала, будто мертвая, она была в коме… Я умирал вместе с ней. В те дни во мне что-то сломалось, перегорело. Жизнь перестала казаться такой замечательной и счастливой. Врачи не давали никаких надежд, что она когда-нибудь очнется. Но она очнулась… спустя двое суток после случившегося. Сжала мою руку, последний раз посмотрев на меня, и… уснула навсегда. Я никогда не плакал так долго, я думал, что скоро вместо слез польется кровь. Мне было нестерпимо больно, я хотел исчезнуть, испариться, оказаться рядом с ней… Но я знал, что она бы не хотела для меня такой участи… — по лицу Женьки потекли слезы, он больше не мог сдерживать свои бурлящие эмоции. Ему тоже было больно вместе с Виктором. Он понимал всю его боль и был готов разделить ее вместе с ним. Устюхин бы сделал все, чтобы Марецкий такого никогда не испытывал. Но Виктор был сильным, раз смог справиться с этим, несмотря ни на что. Глаза мужчины забегали по лицу юноши, он забеспокоился. Почему он так реагировал?.. — Жень, что с тоб…

Он не успел договорить, потому что мокрые и соленые губы мальчишки врезались в его уста, выбивая воздух из легких и обескураживая. Устюхин не нашел лучшего способа для выражения поддержки. Юноша впился пальцами в крепкое плечо мужчины, осторожно лаская губами чужие губы, которые уже давно хотел попробовать на вкус. Его сердце билось с невероятной скоростью, отражаясь эхом где-то в горле. Виктор его не отталкивал! Он возликовал на секунду, а затем почувствовал, как резко мужчина положил горячую ладонь на его щеку, а затем плавным движением настиг его загривка. И притянул к себе, углубляя поцелуй. Голова Женьки закружилась, а в животе что-то защекотало. Он никогда не испытывал ничего подобного. Губы Марецкого были горьковатыми из-за кофе, но не менее вкусными, чем он себе представлял. Юноша решил поцеловать бизнесмена совершенно бессознательно, ему просто захотелось. Он был неподвластен этому порыву.

Мужчина знал, что рано или поздно они бы это сделали. Но он не думал, что его так захлестнут чувства, которые он пытался не замечать или подавлять. Целовать Женьку было чем-то особенным, чего ранее Виктор не испытывал. Наблюдалось что-то новое в его ощущениях, что-то неизведанное пробуждалось, но Марецкого это не пугало, а даже привлекало. Ему хотелось целовать и целовать податливые мальчишечьи губы, которые так правильно соприкасались с его собственными устами. Мужчина не считал сложившуюся между ними ситуацию неправильной, ему не было противно целовать человека своего пола, принимать его чувства и испытывать их самому. Он много экспериментировал до свадьбы и после того, как отошел от смерти жены. Пробовал разные виды связей и отношений, но нигде не мог найти себе место после обстоятельств. А сейчас, спустя много-много лет, он поймал маленький огонек надежды на то, что ему позволят пришвартоваться рядом с чудесным юношей. И плевать, что межу ними была огромная пропасть из-за разницы в возрасте, они этого не чувствовали и ради чувств готовы были проложить мост друг к другу.

Поцелуй был насыщен болью, тихой взаимной тягой и нежной страстью. Они пытались передать друг другу испытываемые некоторый период времени чувства, каждый был на седьмом небе от счастья из-за того, что наконец-то первый шаг был сделан. И никто не считал странным, что это случилось во время такого эмоционального и сильного рассказа.

Женька отстранился первым, боязливо поднимая глаза на Виктора. Но глаза Марецкого светились жизнью и любовью, а губы извились улыбкой. Мужчина потянул юношу на себя, крепко обнимая его. Он оставил короткий поцелуй где-то в районе его уха, а Устюхин приложился щекой к плечу Виктора, где ему было очень уютно.

— Спасибо тебе большое, Женчик, за то, что ты у меня есть… — выдохнул Витя и отпустил юношу из рук, чтоб снова его поцеловать.

Спустя десять минут их пыл поутих, и им стало неловко. Марецкий оставил Женьку одного и ушел на кухню, чтоб загрузить посудомоечную машину и привести слегка растрепавшиеся мысли в порядок. Он не хотел, боялся делать первый шаг. И сейчас не был готов продолжить самостоятельно. Ведь такие яркие чувства давно не навещали его, было непривычно. Но если Женя сделает еще шаг ему навстречу, то больше Виктор не сможет его отпустить.

Когда пришло время сна, то хозяин дома заботливо постелил Евгению в дополнительной, на случай гостей, спальне, показал ему, где ванная, пожелал ему спокойной ночи, а сам отправился на улицу, чтоб загнать автомобиль. Устюхин тем временем намывался в ванной, размышляя над сегодняшним. Он не знал, что будет завтра, просто хотелось насладиться сегодняшним днем. Поэтому он прокручивал в голове снова и снова особые моменты и улыбался. Женька был рад, что Виктор открылся перед ним, что поспособствовало их взаимоотношениям. После душа юноша сразу завалился спать, хоть сон пришел и не сразу, отгоняемый счастливыми мыслями.

========== Глава 8 ==========

***

Марецкий проснулся около восьми утра по будильнику, потому что нужно было съездить в ближайший жилой пункт и купить продукты на завтрак. На даче не было даже элементарных продуктов, кроме чая, кофе, соли и перца, поэтому мужчина быстро привел себя в порядок, выгнал машину и поехал в магазин. Там купил десяток яиц, бекон, хлеб, овощи, а также вспомнил про травмированного отца Женьки и купил ему пакет фруктов. Приехав обратно, Виктор обнаружил юношу все еще спящим, поэтому со спокойной душой отправился готовить завтрак. Пожарил яичницу с беконом и зеленью, нарезал овощи и заправил их остатками растительного масла. Вообще мужчина редко готовил, особенно завтраки, но сегодня ему захотелось порадовать Женьку, чтоб у него с утра было приподнятое настроение. Марецкий накрыл на стол, поставил чайник с водой греться на плиту и поднялся на второй этаж, чтоб постучаться в комнату юноши и позвать завтракать.

— Же-е-ень, — протянул он, стучась в дверь. — Завтрак готов, спускайся скорей.

— А?! — воскликнул звонкий, но сонный голос за дверью. — Я быстро!

Витя улыбнулся, слушая шумы за стенкой, но решил не смущать юношу своим потенциальным существованием подле двери, поэтому спустился вниз. Вода уже закипела, и мужчина ловко разлил ее по кружкам, где на дне уже лежал растворимый темно-коричневый порошок. Он размешал содержимое и сел за стол, ожидая Женю.

Устюхин спустился через минут пять, с улыбкой заходя на кухню.

— Доброе утро, — произнес юноша, присаживаясь за стол.

— Доброе. Я тебе приготовил зубную щетку в ванной, ты видел? —принимаясь за еду,

уточнил мужчина.

— Да, спасибо, — кивнул Женька и тоже начал завтракать.

— Я купил фруктов твоему отцу, к вечеру поедем в город, я тебя подброшу в больницу.

— Да не стоило… Я бы сам купил…

— Мне нетрудно, — улыбнулся Виктор.

— Спасибо, — опустив глаза в тарелку, коротко ответил юноша.

Мужчина снова делал все для него, а Женька не знал, как его благодарить. Наверное, так будет продолжаться бесконечность. Хотя, кто его знает…

После завтрака Устюхин помог убрать со стола и ушел в ванную, чтоб привести себя в окончательный порядок, а после Витя предложил ему посидеть на улице. Юноша настоял на качели, поэтому они вместе уместились под козырьком и тихо сидели, смотря в свои определенные точки. Вскоре расстояние между ними уменьшилось, Марецкий притянул к себе Женьку, а тот положил руку поперек торса мужчины и расположил голову на плече, прижимаясь ближе. Виктор был теплым, но жестким, однако Евгению все равно было удобно. Сидеть так вместе, не нарушая тишину, было чем-то особенным для обоих. Они прислушивались к собственным ощущениям и друг к другу, молча наслаждаясь присутствием. Женька протянул раскрытые пальцы мужчине, а он без раздумий сплел свои пальцы с юношескими. Их руки идеально дополняли друг друга, что было до тошноты правильно и казалось нереальным, игрушечным. Марецкий приблизился к лицу Женьки, невесомо целуя его в лоб.

Ничего не могло испортить такой замечательный момент единения.

Немного погодя их связь перетекла в трепетные, едва ощутимые поцелуи, неуверенные касания и робкие взгляды из-под полуприкрытых ресниц. Но никто так и не смог дойти до той стадии, когда можно было бы поговорить и все решить между ними.

Во второй половине дня они направились пообедать, правда, Виктору опять пришлось брать еду на вынос. Но Женька был не против того, что им приходится скрываться от любопытных взглядов. Он понимал, что Марецкий наблюдаемая личность, и был готов мириться с этим. Точнее, он уже смирился и привык.

Несмотря на то, что был будний день, Вите ни разу не позвонили и не вырвали на работу. Но Женя не стал интересоваться, мало ли, что там у него приключилось на работе. Около пяти часов вечера они подъехали к больнице. Виктор не глушил мотор, а Устюхин застыл с пакетом в руках, во все глаза смотря прямо в лицо мужчине. Ему хотелось поцеловать его на прощанье, сказать, что он позвонит ему на ночь, но между ними не было никакого прояснения… Женька ждал шага от бизнесмена.

— Спасибо, Виктор. Я… я думаю, что сегодня уже смогу ночевать дома, — несмело улыбнулся юноша.

— Не за что, Жень, все для тебя, — подмигнул Марецкий. —Хорошо. Созвонимся позже.

— Ага… — пробормотал Женя и разочарованно выполз из салона автомобиля. — Пока.

— До встречи.

Устюхин понуро поплелся к корпусу больницы, где лежал отец. Там поздоровался с той же самой регистраторшей и направился к лифту. На этаже было тихо и безлюдно, Женька быстро дошел до палаты отца. Там они хорошо поговорили, но в этот раз юноша не стал задерживаться. Как только стало скучно, он сказал, что пойдет домой, и быстро смылся.

***

Лежа на полу у себя в комнате и разглядывая матовый ровнехонький потолок, Женька размышлял о том, что они с Виктором делали. Они целовались.Два человека мужского пола. У которых разница в возрасте полных двадцать лет. Один – обычный студент, а другой – известный на всю страну миллионер. Нет, Устюхин не был против того, что они двое – мужчины, ну а насчет остального… Такой союз для юноши казался недосягаемым, он считал, что у людей с большой разницей в возрасте сложные отношения, что людям трудно друг друга понять, так как они находятся практически в разных эпохах. Черт возьми, да Виктор ему в отцы годится. Но чувства, которые разрывали Женьку изнутри, не могли ошибаться, не могли так сильно подставлять его. Ведь если мужчина чисто из вежливости отвечал ему, то влюбленность действительно его подставит, сломает и сожжет.

Рядом с ним небрежно валялся его смартфон, не подавая никаких признаков жизни. Юноша, недолго думая, схватил несчастный телефон и, ловко справившись с некоторыми функциями, начал набирать сообщение Марецкому.

«Уже скучаю. Думаю о чём угодно. Например, о тебе. Или о тебе. Или вообще о тебе :) Но особенно о твоих губах…»

Отправил без раздумий, было немного неловко, но Жене нравилось делать первые шаги, добиваться любимого. Раньше юноше не доводилось добиваться кого-то, все выходило само собой, понравились друг другу – начали встречаться. Но с Виктором все было по-другому, он был старше, опытнее и наверняка не хотел начинать серьезные отношения с поцелуя, который почти ничего и не значил. Даже Устюхин понимал, что это были лишь поцелуи и ничего больше. Они показали взаимную симпатию, но ничего больше. Женька не знал, что творится на душе у Марецкого.Но ему так хотелось, чтоб он решился открыться перед ним и рассказал все, что чувствует. И юноша так хотел быть любимым, желанным, родным.

Ответа все не было. Женя уже начал накручивать себя тем, что Витя одумался и захотел перечеркнуть все общение к чертям, позабыв о том нерадивом мальчишке, что вечно попадает в передряги. Но еще немного погодя Устюхин услышал знакомый рингтон своего смартфона и почти моментально поднял трубку. Сердце упало куда-то вниз живота и сделало колкий кульбит, начиная набирать обороты биения.

— Женька… — на выдохе начал бархатистый голос мужчины, юноша будто чувствовал его волнение. Но почему же такой взрослый, состоятельный и уверенный человек боялся?.. — Ты ж мое солнце, я тоже соскучился! Приехал домой, сел за работу, а работать не могу… Вся голова тобою забита. Уже хотел звонить, а ты тут как тут, правда, не сразу сообразил, что сообщение проверить надо. Прости за это… — начал быстро лепетать мужчина, а воспаленный влюбленностью мозг Женьки едва поспевал переваривать слова. —Жень, ты знаешь, что ты необыкновенный? Ни один человек не вызывал во мне таких эмоций…

— Я… я… я чувствую то же самое, Виктор, — сглотнув, ответил тихо юноша. — Я не знаю, как объяснить…

— Я знаю, — мягко произнес Виктор, а Женя чувствовал, что он улыбался. — Я не дурак и не слепой, я все вижу. Ты будто оживил меня, пробудил из многолетней спячки. Я так не хочу тебя терять и отпускать… — мужчина гулко вдохнул воздух, быстро соображая и собирая мысли в кучу. Женька вскочил на ноги. —Ты мне нужен.

— То есть… ты готов к отношениям со мной? — неуверенно решил уточнить юноша, хаотично и бессознательно передвигаясь по углам своей комнате.

— Я хочу полюбить тебя и позволить полюбить себя, узнать тебя и считать своим. Поэтому да, я готов.

Женька проглотил слово, замолкая. Мысли перемешались, чувства бурлили, организм отказывался правильно функционировать. Женька был на грани реальности. И не находил слов в ответ. Неужели они будут вместе?..

—Я т-тоже готов, — выдавил из себя мальчишка.

— Я очень рад, — счастливо парировал Марецкий. — Извини меня, чудо мое, но мне, правда, надо работать. Надеюсь, что хоть после нашего с тобой разговора смогу сосредоточиться, но сомневаюсь ужасно…

Устюхин ликующе захихикал, широко улыбаясь. Все начиналось как нельзя лучше, как Женя и мечтал. Он очень хотел таких отношений, хотел конфетно-букетный период, милости и нежности, хоть и был парнем. Ему хотелось попробовать все, и он был счастлив, что с Виктором у него такая возможность будет.

— Тогда… тогда я позвоню тебе перед сном, пожелаю спокойной ночи, хорошо? — ласково предложил Женька.

— Да, конечно, я буду ждать… — Витя уже наверняка хотел отключиться, но юноша вдруг громко воскликнул:

— Стой! Я хотел спросить… ты завтра работаешь?

—Да, график забит, а что-то случилось?

— Нет… Просто хотел предложить… прийти на чай вечером. Во сколько тебе будет удобно.

— О! Я обязательно приду, Жень.

— Отлично, — пуще прежнего обрадовался мальчишка. — Ну, все, не буду отвлекать! Целую…

— Я тоже.

Устюхин поджал губы, скрывая улыбку, и отключился. Он упал на кровать, счастливо закрывая глаза. Чувство эйфории буквально окрыляло его, и ему хотелось прыгать, бегать и дарить людям радость. Такого Женя точно не испытывал никогда раньше. Это было волшебно.

Феноменально.

***

Женя все-таки сделал еще один шаг навстречу. Виктор был сшиблен с ног неожиданным сообщением юноши и твердо решил, что не должен терять такой шанс, и позвонил ему. Небрежно признался в чувствах и получил в ответ то же самое. Мужчина вдруг помолодел на десяток лет, все ощущения резко обострились, хотелось любить. Марецкий чувствовал себя подростком, под стать Женьке. Но ему это нравилось, он наконец-то чувствовал себя живым.

Пришлось перемешать весь график на завтра, чтоб освободить вечер. Это будет их первым официальным свиданием в качестве пары, поэтому Витя не мог испортить этот момент.Бизнесмен надеялся, что Устюхин не обижался на него за то, что они не могли даже как знакомые появиться где-то вместе. Но такова участь публичной личности.

Марецкий все еще пытался разобраться с новыми постройками, которые отложились на слишком большой срок. Однако все мысли были об одном. О Женьке. Его беззаботности, жизнерадостности и мягкости. Мужчина был без ума от этого юноши, ему было плевать буквально на все преграды между ними, кроме совместной безопасности. Никто не должен узнать об их близких отношениях, желательно даже отец Устюхина.

***

На следующий день Виктор проснулся бодрым, с улыбкой. Ничего не могло сломить его сегодня, и он был жутко счастлив. На работе все шло как по маслу, мужчина нигде не задерживался, сделки складывались как надо. Он не мог дождаться вечера, чтоб наконец-то встретиться с Женей. Юноша наверняка приготовит ему что-нибудь вкусное и не очень полезное, но Марецкий любил баловаться мучным и жирным.

День промчался, словно миг. Витя даже не понял, как так быстро пролетело время. Но, тем не менее, на всех парах летел из офиса к Устюхину. Не стал ему предварительно звонить, чтоб застать его врасплох. Но перед заездом во двор ему пришло в голову порадовать мальчишку чем-нибудь. Он остановился около среднего супермаркета, быстро забежал в него. Мужчина долго слонялся между стеллажами магазина, но, в конце концов, он остановился около холодильника с мороженым и купил большой брикет шоколадного десерта. Уже после этого Виктор смог со спокойной душой заехать во двор, отлично припарковаться и подойти к подъезду, чтоб набрать номер квартиры юноши, который зубрил несколько дней.

— Кто там? — с металлическим оттенком искаженный динамиком раздался голос Женьки из домофона.

— Я, — гордо ответил Витя, заулыбавшись.

— Кто – «я»? — недоверчиво переспросил голос.

—Виктор Сергеевич, — усмехнулся мужчина. — Ваш любимый.

В ответ Женя решил не отвечать, зато вместо этого открылась дверь подъезда. Виктор быстро прибежал на второй этаж, а дверь квартиры Устюхиных была приветливо приоткрыта. Марецкий вошел в квартиру, закрыл за собой дверь. Жени в коридоре не было, Витя даже почти обиделся на то, что его никто не встречал. Наверное, юноша не ждал его так рано. Разувшись, мужчина спокойно помыл руки и наконец направился на кухню.

Женька стоял около кухонной тумбы и усердно нарезал небольшой пирог с какой-то аппетитно дымящейся начинкой. Виктор бесшумно положил упаковку мороженого на стол, тихонько подошел к нему со спины, ласково окольцовывая торс Женьки и врезаясь губами в нежное место за ушной раковиной. Внутренний порыв заставил Марецкого сделать это, он не смог совладать с самим собой. Устюхин звонко и громко захихикал, начиная вырываться.

— Я же с ножом! — воскликнул юноша, когда бизнесмен отошел к столу.

— Я не боюсь, — ухмыльнулся Виктор и взял обратно мороженое, подойдя к холодильнику. — Я тут мороженое купил, потом съедим, да? — и по-хозяйски запихал брикет в полупустой ящик морозильника.

— О, конечно… — не отвлекаясь от своего важного дела, пробормотал Устюхин.

Витя уселся за стол, замечая там две кружки. Выбрал себе ту, что с российским флагом, и добавил ложку сахара предложенной чайной ложкой, сразу размешивая его. Женя тем временем закончил нарезать пирог с мясом и картофелем и наложил каждому по среднему куску, а затем поставил на стол и сел на стул.

—Ты почему так рано? И почему не позвонил? — мягким тоном поинтересовался юноша, а когда увидел, что Марецкий не знает с какой стороны ухватиться за пирог, поднялся на ноги и взял для него из выдвижного ящика вилку и ножичек, возвращаясь за стол.

— Благодарю, — улыбнулся мужчина, ловко управляясь с приборами. — Ты ждал меня позже семи? Я наоборот хотел пораньше приехать, чтоб подольше с тобой побыть. Ну, и сюрприз сделать, неожиданно нагрянуть!

— Я просто только недавно домой вернулся и сразу начал готовить, а если бы решил отдохнуть, то пирог бы еще в духовке был, — ответил Женька и пожал плечами. — Что нового?

— А ты где был? В больнице? — пирог получился очень сочным, хоть и тесто, скорее всего, было покупным, но начинка все равно была на высоте, однако Виктор решил не делать громких и резких комплиментов прямо во время еды. — Нового… Не думаю, что тебе интересно все это. Оставим это на потом, — любезно предпринял попытку уйти от разговора мужчина.

— На работе что-то случилось? — изогнув брови в обеспокоенную дугу, спросил Устюхин. — Да, у папы был. Вроде как на поправку идет, даже повязку сняли. В общем, я рад.

— Не бери в голову, — отмахнулся Марецкий, вновь улыбнувшись. — Я тоже рад. Когда его выписывают?

— На следующей неделе, в середине где-то… Так что случилось? — не унимался Женька.

— Все в порядке, Женюль, — уверил его мужчина. — Просто я хоть где-то не хочу думать об этой чертовой работе, к тебе пришел, чтобы отдохнуть и отключиться от внешнего мира, а ты тут не прекращаешь, — не шибко довольным тоном шикнул Виктор и замолчал, впиваясь взглядом в пирог.

— Прости… — тихо пробормотал Женя. Устюхин почувствовал себя неуютно на кухне собственной квартиры. Захотелось скрыться, чтоб напряжение между ними исчезло. Женька подумал, что он дурак. Ведь Виктор пришел уставший, напряженный и действительно хотел отдохнуть в приятной компании, а юноша напал на него с вопросами о делах.

— М-может… останешься на ночь? Я…я не хочу ночевать один, — неуверенно предложил юноша, когда доел свой кусочек.

— Можно, — кивнул Марецкий и коротко улыбнулся. — Только спать вместе не будем.

— Ну, я могу постелить в зале или у папы в комнате… Можешь и у меня в спальне поспать, — пожал плечами Женька и поднялся на ноги, чтоб убрать посуду в мойку: Виктор тоже доел. Он вернулся за стол, и они принялись пить чай.

— Нет, пожалуй, диван в гостиной будет лучшим вариантом.

— Ладно, — согласился Устюхин, улыбаясь. — Как пирог?

— Мне очень понравился, я бы съел еще, но уже наелся, — усмехнулся мужчина.

— Спасибо… Хочешь, фильм посмотрим?

— Хочу, только давай что-нибудь смешное и глупое.

— Есть, сэр! — хихикнул Женя и потянул Марецкого в гостиную.

Там они выбрали какой-то довольно старый фильм на диске и удобно устроились на большом диване с мороженым. Но как только голова Устюхина коснулась плеча Виктора, его потянуло в сон, и он задремал. Бизнесмен же с улыбкой наблюдал за равномерно сопящим юношей и подавлял в себе желание сжать его в объятьях и исцеловать все его лицо.

Вскоре и сам Витя уснул, наклонив голову на Женьку. Фильм оказался полнейшей скукой.

Через полтора часа Женя проснулся в неестественной позе и поморщился из-за боли во всем теле. Шея со спиной затекли, а Виктор все еще был чересчур твердым для юноши. Приняв сидячее положение, Устюхин слегка размялся и поднялся на ноги, чтоб пойти и навести порядок на кухне. Он тихонько закрыл двери, ведущие в гостиную, чтоб ненароком не разбудить возлюбленного. Юноша быстро справился с небольшим количеством посуды, протер все поверхности кухни и со спокойной душой решал, что делать, пока Витя спал. Он подошел к окну, которое было единственным в кухне, и вгляделся в садящееся солнце, раздумывая над всем тем, что происходило у него в жизни.

Виктор проснулся, когда в комнате никого не было. Двери были закрыты, а в квартире обитала тишина. Мужчина протер слипшиеся глаза, расправил плечи и решил разузнать обстановку за дверью. Когда он вышел в коридор, то увидел включенный свет на кухне. И сразу направился туда. Женя стоял возле своего излюбленного окна и все так же, как в тот злополучный день, вглядывался вдаль, и у него на лице было написано, что он думал о чем-то серьезном. Марецкий подошел ближе и резким движением, обняв юношу за плечи, повернул его на себя. Бизнесмен улыбнулся опешившему Женьке и потянулся к его устам за сладострастным поцелуем.

Устюхин сходил с ума от чувств, которые в нем вызывал этот взрослый и влиятельный человек. Его мысли вмиг улетучились, когда он почувствовал уже полюбившиеся губы, а земля под ногами стала, словно зыбучие пески, уносящие его глубоко в бездну любви. Женя чувствовал себя сумасшедшим, не понимал, что происходило с ним. Он ведь парень, а плавится от нежных прикосновений и ласковых слов… которые Виктор начал ему нашептывать, когда оторвался от губ.

— Ты такой хороший, Женька, — обняв юношу, прошептал мужчина и начал короткими движениями поглаживать местечко между лопатками студента. — Боюсь, что без тебя я пропаду…

— Я никуда не уйду, я…я останусь с тобой, пока ты сам меня не прогонишь… — так же шепотом ответил Женя и впился лбом в плечо мужчины, окольцовывая его талию.

— Никогда, — твердо произнес Марецкий и выпрямился, заставив юношу вздернуть на него голову. Он вгляделся в лазурные глаза, в них всегда было столько теплоты и верности, что Виктору хотелось кричать и плакать от того, как ему повезло с этим мальчишкой. И он не хотел даже думать о будущем, не желал предполагать, что когда-нибудь Женька повзрослеет и бросит старого и никому ненужного богатого «папика», который будет ни на что не способен.

Устюхин разорвал зрительный контакт, опуская взгляд на покрасневшие пухлые губы, которые были чуть приоткрыты. Юноша незамедлительно прикоснулся к ним, невесомо проводя кончиком языка по нижней губе мужчины. Виктор охотно ему отвечал, сжимая в объятиях и проводя руками по всему телу: от затылка до ягодиц. Жене нравились эти касания, но они распаляли его, ему хотелось большего. Но было понятно, что они оба к этому сейчас не готовы.

Когда они досыта насладились друг другом и неловко отстранились, терпя жгучую боль в области губ, Женька предложил досмотреть фильм. Марецкий согласился, так как больше ничем другим заняться они в данный момент не могли, что наверняка расстраивало обоих.

Фильм действительно был скукой смертной, и пара еще больше захотела спать, поэтому через некоторое время Женя отправил Виктора в ванную, дав ему некоторые отцовские вещи, а сам принялся выдвигать диван и стелить постельное белье. Юноша выбрал самую мягкую на его взгляд подушку, чтоб Витя смог с удовольствием выспаться. Завтра рабочий день. Хотя, на самом деле у мужчины каждый день – рабочий.

— Я не слишком долго? — с усмешкой поинтересовался Марецкий, зайдя в гостиную через минут семь после того как Женька закончил стелить постель, и застал его полуспящим в кресле.

— А? Нет, просто я что-то устал… Ладно, располагайся, я еще приду пожелать тебе спокойной ночи, — робко улыбнулся мальчишка и улетел в ванную, едва заметив полуголого мужчину.

Он даже не успел толком ничего разглядеть, лишь зарделся и убежал. Забежав в ванную, юноша громко хлопнул дверью и тут же прикоснулся к ней спиной. Он не ожидал, что Виктор так сразу войдет в гостиную в одних трусах, хотя он дал ему футболку и спальные шорты! Устюхин судорожно перевел дыхание и, наспех раздевшись, залез под прохладные струйки воды. В голове самовольно начали всплывать пикантные картинки, и Женька яро замахал головой из стороны в сторону. Не сейчас, не здесь, не так! Быстро ополоснувшись, мальчишка так же резво обтерся и переоделся вночную майку и надел чистые боксеры.

Вообще, Жене было стыдно, неудобно показываться в таком виде Виктору, хоть они уже и ночевали вместе, но не удосужились взглянуть друг на друга перед сном. Взяв всю свою силу воли в кулак, Женька выпустил воздух и вышел из ванной.

Мужчина стоял спиной к двери, разглядывая фотографии, висящие на стене над диваном и рядом. Юноша застыл в дверном проеме и даже приоткрыл рот от развернувшейся картины. В полумраке почти ничего не было видно, но Женька смог разглядеть рисунок на левой части спины Виктора. Сложные линии, завитки и даже цветы были красиво оформлены в единую композицию, которая продолжалась на плече и, кажется, на груди. Женька не мог разглядеть. На красивой крепкой спине это смотрелось симпатично и, как заметил юноша, сексуально. Краска выглядела новой, рисунок был четок и ярок. Устюхин не ожидал такого от бизнесмена, но ему действительно понравилось это.

— Рот закрой, а то муха залетит, — ухмыльнулся Витя, повернувшись лицом к Жене. Правда, татуировка продолжалась на торсе, выгодно подчеркивая подкаченную грудь. Юноша захлопнул рот и стыдливо улыбнулся, опуская взгляд в пол. Он даже не решился посмотреть ниже татуировки, боясь рассмешить мужчину своей неловкой и неуместной эрекцией. Женька бы не сумел сдержаться.

Марецкий подошел ближе и тепло улыбнулся, осторожно касаясь пальцами щеки юноши, а затем наклонился, чтоб через секунду утянуть Женю в сладкий, тягучий поцелуй. Устюхин впился пальцами в разгоряченную кожу на плечах мужчины, углубляя поцелуй. Витя отстранился так же быстро, как и прильнул, отходя на шаг назад и больно прикусывая губу. Он совсем не рассчитал возможности своего организма и не думал, что так отреагирует на молодое и полуобнаженное тело рядом с собой.

— Ты почему не надел то, что я тебе приготовил? — недовольно поинтересовался юноша, а Виктор присел на край дивана.

— Спать летом в одежде – ужасно жарко. Поэтому будешь любоваться мной почти голым, — ухмыльнулся мужчина.

Женька проглотил слово, вновь краснея и буравя Марецкого застенчивым взглядом.

— Ладно, я спать… — пробормотал юноша. — Спокойной ночи, — он уже собирался уходить, но бизнесмен окликнул его:

— Иди ко мне.

Устюхин подошел к мужчине, а тот потянул его на себя, заставив присесть на одну коленку. Виктор прижал его к себе и начал покрывать мальчишеское лицо невесомыми, но приятными поцелуями, спускаясь губами к шее. Женька тихонько хныкал от непривычных, но «вкусных» прикосновений. Он не мог пошевелиться, впитывая и запоминая ощущения и этот момент. Вскоре Марецкий отстранился.

— Доброй ночи, — нагло улыбнулся, прогоняя Женьку со своей ноги, и завалился спиной на диван.

— До утра… — в дурмане любви пролопотал юноша и поплелся в свою комнату с начавшим твердеть членом, что его очень злило.

Хотя, наверняка и сам Витя возбудился. Ведь обычная мужская физиология, ничего особенного…

Женя думал, что как только приляжет в постель, то все его мысли уйдут, и он сможет спокойно уснуть, но не тут-то было. Виктор творил с ним что-то невообразимое, заставлял смущаться и чувствовать то, что до этого никогда не испытывал. Он никак не мог свыкнуться с этим, не мог привыкнуть, что он в отношениях с взрослым мужчиной. И все больше сходил от этого с ума.

Сон все никак не шел, Женька ворочался с бока на бок. Пытался ни о чем не думать, но осознание того, что за стенкой сейчас лежит полуголый истомный и такой уязвимый Виктор, не могло отпустить его. Не выдержав, юноша резко поднялся с постели. Он тихонько открыл дверь своей комнаты и прислушался к звукам квартиры. Где-то на кухне шумел холодильник, из приоткрытого окна доносились голоса людей, а в гостиной было тихо. Женя вышел из комнаты, на цыпочках продвигаясь к гостиной. В комнате было темно – Устюхин зашторил окна, но юноша мог разглядеть нечеткий силуэт мужчины, лежащего на спине и накрытого простыней до тазовых косточек. Его правая рука была размещена под головой, а грудь плавно то вздымалась, то опускалась. Женька проскользнул вглубь комнаты и прокрался к дивану, присаживаясь на пол перед ним.

Мягкий контур профиля мужчины едва был различим в кромешной тьме, но мальчишка все равно искал в нем какие-то изъяны и никак не мог найти. Виктор был идеальным, бесподобным. Но Женька не стремился к такому, он не хотел выглядеть так же. Ему было просто приятно смотреть на такого человека. И терялась голова, когда он вспоминал, что этот человек – его. Женя не верил своей удаче. Разглядывая каждую мельчайшую часть тела Марецкого, юноша не заметил в темноте, как мужчина хитро приоткрыл глаза.

— Насмотрелся? — внезапно прогремел голос мужчины в ледяном безмолвии, в нем слышались нотки усмешки. Женька предпринял попытку бежать, но Виктор резко присел на постели, хватая юношу за его беззащитное запястье. Он потащил его на себя, поднимая на диван.

Женя оказался лежащим поверх Вити. Он чувствовал каждой клеточкой тела всего мужчину. По его телу пробежали мурашки. Марецкий трепетно обнимал его за талию, прижав ладони к пояснице под майкой. Сердце Устюхина готово было выпрыгнуть из груди в любой момент. Юноша почувствовал влажные губы у себя на шее и вмиг напрягся, борясь со своими желаниями.

— Отпусти, — захныкал Женька и соскользнул с Виктора, задев его бедро своим воспаленным членом. Он едва слышно всхлипнул и прижался к мужчине, положив голову на его плечо.

От безысходности хотелось выть, но они хотя бы вместе.

— Почему не спишь? — шепотом спросил Витя, поглаживая руку Устюхина.

— Не мог уснуть, а ты? — рисуя кончиками пальцев незатейливые узоры на голой груди Марецкого, ответил вполголоса юноша.

— Тебя ждал. Думал, что ты раньше придешь, — усмехнулся мужчина.

— Вот ты засранец, — обиженно воскликнул Женька, несильно шлепнув бизнесмена по бицепсу. — «Спать вместе не будем», ага, конечно… — начал причитать Евгений, а Виктор только заулыбался и наклонился к губам юноши.

Он проводил рукой по угловатым бокам Устюхина, лаская его губы и рот своим языком. У обоих уже болели губы из-за всех сегодняшних поцелуев, но оторваться друг от друга было худшим наказанием. Они все никак не могли насытиться друг другом, не могли нацеловаться вдоволь на несколько дней, не могли впитать в себя тепло друг друга, не могли сохранить запах друг друга у себя в памяти. Казалось, что вечности будет мало.

Через некоторое время Женя устал. Он уткнулся лицом в грудь мужчины и под его тяжелое дыханье незамедлительно засопел. Виктор, крепко обняв юношу, и сам поддался миру сновидений и грез.

========== Глава 9 ==========

***

Проснулись оба от будильника Виктора, который прозвенел ровно в восемь ноль-ноль. От назойливой повторяющейся мелодии Женька поморщился и заворочался где-то под боком мужчины, который даже не думал просыпаться. Устюхин выпутался из слабой хватки мужчины и со слипающимися глазами принялся искать телефон. Оказалось, что он забился в другом конце дивана, и юноше пришлось знатно раскорячиться, чтоб дотянуться до него. Когда цель была достигнута и будильник выключен, Женька услышал:

— Вот это вид… Бодрит лучше любого кофе, — усмешка в хриплом ото сна голосе слышалась невооруженным слухом, а мальчишка плюхнулся своей оттопыренной ранее задницей прямо на голень мужчины, отчего Виктор вздернулся и резко присел. — Теперь не знаю, что лучше…

Устюхин тихо захохотал и слез с ноги бизнесмена, возвращаясь в лежачее положение рядом с Марецким. Витя обнял мальчишку за талию, притягивая к себе ближе, и чмокнул его куда-то в щеку.

— Доброе утро, — пробормотал мужчина и уткнулся в шею Женьки.

— Я не собираюсь вставать, — решительно, но едва разборчиво ответил юноша.

Бизнесмен закатил глаза, улыбаясь. Не собирается он…

— Я не хочу опоздать на работу, ежонок мой, давай вставать, — ласково сказал Виктор, поглаживая спину Устюхина.

— Как ты меня назвал? — бодрее, чем раньше воскликнул Женька, заставив Марецкого засмеяться.

— «Ежонок», ты же слышал. Ну, так ты встаешь?

Женя застонал, ложась на спину и раскидывая свои конечности в разные стороны. Витя закатил глаза и отодвинулся подальше. Полежав так около минуты, Устюхин резко вскочил на ноги и ушел в ванную. Он покраснел от милого и невинного прозвища, вылетевшего из уст Виктора. Женька на скорую руку умылся, нашел новую зубную щетку, положил ее на бортик умывальника и направился в свою комнату. Там он быстро переоделся и вскоре уже готовил завтрак на кухне.

Юноша поджарил тосты и пожарил пышный омлет со всем, что нашлось в холодильнике. Заварил кофе и позвал Марецкого к столу. Мужчина обрадовался сытному завтраку и все быстро умял с особым аппетитом. А затем начали поступать звонки от его любимой, незаменимой и несравненной секретарши, Ольги. Бизнесмену пришлось поддаться вызову и вмиг одеться, попросив Ольгу по телефону забрать из его квартиры чистый комплект одежды.

Они наспех попрощались, скомкано обнявшись, и Виктор буквально улетел на работу.

***

Когда выписали Женькиного отца, юноша был ужасно счастлив, но не был рад тому, что папе еще нужно отлеживаться. Ведь Павел не будет сидеть на месте, а начнет заниматься какими-нибудь домашними делами. И это явно не пойдет на пользу. Однако сам пострадавший так не считал.

С возвращением Павла домой к Жене пришло и новое место работы. Виктор позвонил ему поздним пятничным вечером, обрадовав такой новостью. Юноша так обрадовался, что чуть не разбудил отца своими радостными воплями. Студия, в которой теперь работал Устюхин, находилась довольно далеко от его дома, но ему придется работать всего лишь шесть часов. Иногда юноше придется выезжать на свадьбы, юбилеи и другие праздники, а также на тематические фотосессии. Платить ему будут достаточно, а работать он должен до конца августа. Это ему уже сообщил его непосредственный начальник, когда Женька вышел работать в первый день.

Никаких испытательных сроков ему не предоставляли, показали технику, познакомили с персоналом и отправили работать. Первый день Устюхин показывал свои навыки, знакомился с оборудованием, но все равно не расставался со своей камерой. К концу рабочего дня юноше позволили сделать фото на паспорт одной девочке, и он с удовольствием сфотографировал и обработал фото. Конечно, в последующие дни работы прибавилось – хоть отбавляй.

С Виктором созваниваться и встречаться было все сложнее. Особенно первые полторы недели работы Жени. Он находился в студии с утра до вечера, работая сверхурочно и с огромным удовольствием обрабатывая фотографии на своем ноутбуке, который он каждый день таскал с собой вместе с фотоаппаратом. Почти все пытались его выгонять, но Женька оставался до последнего, даже иногда сам закрывал студию, но ему там работалось легче, энтузиазма было больше. Хоть и с любимым не виделись, но созванивались уже почти ночью, когда оба были уставшими и сонными.

Павел вскоре вышел на работу и не мог нарадоваться успеху сына. Женя утаивал, как нашел эту работу, но мужчина и не давил. Юноша еще испытывал некий стресс после случившегося в начале месяца, и старший Устюхин не хотел давить на своего ребенка. Но то, что Женька пропадал целыми днями, безусловно, не нравилось всем. Даже порой ему самому.

Когда заканчивалась вторая неделя работы Устюхина в студии, Марецкий не выдержал. Он позвонил ему утром в субботу и заявил:

— Я приезжаю за тобой через два часа, ты во всеоружии, и мы едем за город. И ты остаешься ночевать у меня.

— Что? — недавно проснувшийся мозг Женьки еще не мог полностью фильтровать информацию, поэтому юноше пришлось переспросить. —Что значит «во всеоружии»?

— Ты берешь с собой фотоаппарат, ежонок, — мягко объяснил мужчина, а Женя не мог не улыбнуться от этого невинного прозвища. —Я же обещал, что попаду в твой объектив.

— А как я смогу остаться ночевать у тебя? Что я скажу отцу?

— Пока просто скажи, что у тебя срочно заказали фотосессию.

— Ладно, я жду, — радостно ответил юноша и бросил трубку.

Он еще не успел встать с постели, а Виктор ему уже позвонил. Но если вспомнить то, как Женька разбудил его однажды очень рано утром, то это еще ничего. Усмехнувшись нахлынувшим воспоминаниям, юноша поднялся с кровати и направился выполнять типичные и автоматизированные манипуляции. Они позавтракали с отцом, и пока Павел допивал кофе, а Женя мыл посуду, младший Устюхин решил начать разговор:

— Пап, у меня сегодня внеплановая выездная фотосъемка, через час где-то. Вернусь поздно.

— В субботу? — недоверчиво приподнял брови мужчина, а Женька пожал плечами.

— Я сам напросился в студию, вот и расхлебываю, — соврал юноша и быстро протер капли воды на кухонной тумбе, чтоб поскорее слиться с разговора.

Павел лишь хмыкнул, а Женя быстро слинял из кухни в свою комнату. Он откопал свой рюкзак где-то из-под кровати и задумался над тем, что ему взять с собой. Витя сказал, что они поедут за город, но не сказал точно куда. Может быть, на дачу, а может, просто на природу, но и где ночевать они будут, не сказал. Женька, поразмыслив, решил подстраховаться и взять с собой запасной комплект нижнего белья, одежду для сна и плавки. Вдруг Виктор повезет его на какой-нибудь водоем, сегодня обещали жаркий день. Собрав сумку, Устюхин переоделся и решил очистить карту памяти фотоаппарата, чтоб там не было никаких лишних снимков и заодно занять время, которое еще осталось до приезда Виктора.

Через минут сорок Женьке пришло сообщение от Марецкого, он писал, что припарковался в соседнем дворе. Юноша быстро сгрузил все на себя, обулся, крикнул папе, что уходит, и убежал. Он сразу заметил черный автомобиль Вити и проскользнул в салон, кидая свои сумки на заднее сидение. Мужчина сегодня выглядел чрезвычайно симпатично и соблазнительно. На нем была белая майка, плотно обтягивающая его крепкое тело, и Женя, глядя на это, готов был плавиться, будто мороженое на ярком солнце. Устюхин, не смея больше терпеть, потянулся к губам Виктора и крепко прижался к ним. Марецкий нежно приподнял подбородок юноши пальцами, чтоб углубить поцелуй и взять инициативу на себя. Женя вцепился рукой в коленку мужчины, а затем провел ладонью вверх, поглаживая бедро. Витя удивленно охнул ему в губы и отстранился.

— Шаловливые ручонки, — ухмыльнулся бизнесмен, а Женька прыснул, откидываясь на спинку сиденья и пристегивая ремень безопасности.

— Куда поедем? — спросил Устюхин, когда они выехали на дорогу.

— Сначала на дачу, а потом на озеро, там как раз обычно никого не бывает.

— А зачем на дачу?

— Мне переодеться надо, да и тебе, наверное, тоже.

— Я, кстати, взял с собой купальные плавки. Так и знал, что поедем на озеро, — довольно улыбнулся юноша.

— Умница, — ощерился Виктор.

— Думаю, фотосъемку на озере проведем, да?

— Почему бы и нет.

Приехав на дачу примерно через час, они переоделись, взяли полотенца и покрывало, Женька не забыл про фотоаппарат, и поехали на озеро. Дорога была ухабистая и заняла не меньше получаса, хоть и уехали они не так уж и далеко. Виктор припарковался в тени под деревом рядом с невысоким и некрутым склоном, у подножия которого был берег небольшого озерка. Взяв все вещи, они спустились вниз по жесткой траве, растущей на склоне.

Почти весь берег зарос травой, и лишь тонкая полоска песка у самой воды отличала этот водоем от болота. Женька нашел наиболее ровное место с низкой травой и расстелил клетчатое покрывало, бросая на него сумку от фотоаппарата и полотенца. Виктор, тем временем, уже успел раздеться и окунуться в воду. Устюхин переложил его вещи с небольшого валуна на покрывало и сам разделся. Было неловко находиться рядом с Витей в одном элементе одежды, но с другой стороны это купальные плавки – многие видели его в таком виде на пляже.

Когда Женька зашел по пояс в озеро, то мужчина подплыл к нему и прохладными от воды пальцами схватил его за запястья и потянул на себя. Юноша с громким воплем плюхнулся на Виктора и замахал руками, создав кучу брызг и заставив Марецкого хохотать как ошалевшего. Оттолкнув от себя бизнесмена, Женя перевел дыханье и недовольно посмотрел на улыбающегося Виктора.

— Не делай так больше, — попросил юноша и отплыл поодаль мужчины.

— А ты не обижайся, — игриво ответил Витя, подплывая обратно к Женьке. Он обнял его под водой и трепетно прильнул к его губам на секунду.

— Буду, — пробормотал Устюхин и отвернулся, а Виктор вновь улыбнулся. Мужчина поместил ладонь за ухом юноши, аккуратно поглаживая там кожу, и принялся целовать скулы, щеки, челюсть Женьки, иногда задевая губы. Юноша громко сопел, терпя приятные ласки.

— Убери иголки, ежонок, и поцелуй меня, — Марецкий крепче сжал бока Жени под водой, и тот, закатив глаза, обнял его за шею и впился в его губы жарким поцелуем.

Витя подхватил Устюхина, и мальчишка окольцевал ногами торс бизнесмена. Отвечая на поцелуй, Виктор невесомо оглаживал ягодицы Женьки, иногда чуть ощутимо проводя пальцем между половинок. Несмотря на то, что они были в прохладной воде, юноша горел. Ему было нечем дышать, а голова уже кружилась. Таких чувств он не испытывал никогда, а прикосновения Виктора в сокровенных местах вовсе вызывали дрожь. Поцелуй был донельзя влажным, вульгарным, до сих пор они никогда так не целовались. Но Жене нравилось. Он впивался пальцами в поджарые плечи мужчины, их языки сплетались, словно жгучие змеи, а тела тянулись друг к другу все ближе.

Устюхин бессознательно потерся начинающим наливаться кровью членом о твердый живот Виктора, и только через секунду понял, что только что сделал. Он не был уверен, чувствовал ли мужчина то же самое или нет, но ему нужно было быстрее это прекратить. С особым нехотением Женька отстранился от столь желанных губ, которые уже успели слегка опухнуть, и отплыл от мужчины.

— Прости, я просто… — он опустил глаза и вдруг неожиданно нырнул, за секунду наполнив легкие кислородом. Марецкий же наоборот поспешил выйти из воды, чтоб быстрее отвлечься.

У него стоял, наверное, даже крепче, чем у Женьки. Но мужчина ничего не мог с этим поделать, ему нравилось, что юноша пробуждал в нем давно забытые ощущения и заставлял чувствовать новые. Виктор небрежно сел на покрывало, протерев капли воды на лице ладонью, и прикрыл пах полотенцем.

Пробыв под водой около двадцати секунд, Устюхин вынырнул. Стоило еще поплавать, чтоб привести рассудок в порядок. Юноша заметил Марецкого на берегу и подумал, что может спокойно поплавать в одиночестве.

Женька считал, что так не должно быть. Неправильно это, еще рано… Он понимал, что мужская физиология так устроена, но ему не хотелось делать больно ни себе, ни Виктору, ведь у них только начался конфетно-букетный период. Осталось немного до невыносимого и необузданного желания, Женя это чувствовал. Кажется, ему придется выходить из этой ситуации более примитивными способами у себя в комнате под одеялом.

Почувствовав, что возбуждение спало, Устюхин вышел из воды и прилег рядом с мужчиной, накрывая лицо полотенцем. Солнце приятно грело, и капельки воды почти сразу высохли на теле.

Виктор старался не смотреть на улегшегося юношу, потому что он только избавился от болезненного стояка, а этот мальчишка снова его распалял. Хотя наверняка не специально. Кинув свое полотенце в сторону, Марецкий поднялся на ноги.

— Ежонок, не хочешь поснимать меня? — предложил бизнесмен, улыбнувшись. Женька поднял на него глаза и сощурился от яркого солнца.

— Давай, — улыбаясь в ответ, произнес юноша и вытащил фотоаппарат из сумки.

— Как мне встать? — Виктор принял позу «охранника», заставив Устюхина фыркнуть и закатить глаза.

— Мне нужны открытые позы, а не грозный вышибала, — усмехнулся юноша.

— А так пойдет? — Марецкий поместил одну руку на свой загривок и улыбнулся в объектив.

— Идеально… — фотосъемка шла как по маслу, Витя легко потакал указаниям и советам Жени, они быстро смогли сработаться. Фотографировать бизнесмена было сущим наслаждением, на каждой фотографии он получался словно древнегреческий бог, как казалось Женьке. Его кожа на солнце блестела и принимала приятный золотистый оттенок, выгодно смотрясь на снимках.

Позже Устюхин заставил Виктора одеться, и они поднялись на склон, чтоб поймать другой фон и освещение. Около часа заняла съемка, и Марецкий вскоре устал улыбаться и позировать.

— Я уже не могу улыбаться, — хныкнул мужчина.

— Так я тебя и не заставляю, я говорил только про открытые позы, можешь делать серьезное лицо, — ухмыльнулся юноша, а Витя приподнял брови.

— Издеваешься? — он притянул его к себе и невольно пощекотал оголенные бока Женьки, заставив его громко завопить и захихикать. Мужчина выхватил камеру у юноши и начал щелкать, как Женя кричит, улыбается и пытается забрать фотоаппарат обратно. Фотографии получились неплохие для первого раза, но главное – живые и яркие.

— Ежонок, ты у меня такой красивый, — решил отметить Виктор, рассматривая то, что у него получилось.

— Ты тоже, —улыбнулся Устюхин и отобрал у Марецкого гаджет. Он прижался ближе к мужчине и повернул объектив на себя. — Нажми на кнопку.

Они счастливо улыбнулись в камеру, и Витя нажал на кнопку затвора. Следующим кадром стал случайный поцелуй в щеку, который Виктор оставил на нежной коже Женьки. А потом был снимок, как Устюхин преданно смотрит в глаза бизнесмену, а на последующем они целовались. Женя опустил руку и обнял Витю за шею. Мужчина в ответ нежно обнимал студента за талию и ласкал его губы.

Через пару минут они вернулись на берег, и Виктор полез в воду. Женька не переставал фотографировать, а Марецкий даже не подозревал, что его снимали. Но позже Устюхину стало скучно, и он присоединился к мужчине. Они отлично проводили время, брызгались и дурачились, целовались и ныряли вместе.

Через час они оба устали и стало слишком жарко находиться под палящим солнцем, поэтому было решено вернуться на дачу. Вернувшись, пара приготовила обед и с удовольствием поели. Затем они провели несколько часов в доме, разговаривая на разные темы, фотографируясь и глупо споря. К вечеру Женька захотел на улицу, поэтому Виктору пришлось повиноваться. Там они покачались на качели, болтая и лениво целуясь, а затем их мирное сосуществование нарушил телефонный звонок. Звонил Павел. Женя неуверенно посмотрел на Марецкого, ища поддержки и вздохнув, ответил:

— Да, пап?

— Ты где? — недовольно интересовался мужчина. — Уже скоро вечер, а тебя еще нет.

— Я же говорил, что буду поздно, — напомнил юноша. — Но я уже закончил работать.

— И почему тебя дома нет до сих пор?

— Да я тут… Федьку встретил, гулять пошли с ним, — придумывал на ходу Женька. Соколова отец должен знать, это точно. — Думаю, что вернусь ночью. Или утром.

— Ладно, у тебя все нормально?

— Да, конечно, пап. Ну, давай, пока, — и, услышав «угу», быстрее сбросил звонок и откинулся на спинку качели.

— Ну вот, а ты боялся, — улыбнулся Виктор, сжимая плечо юноши и целуя его в щеку.

Вечер, начало ночи,и утро следующего дня прошли в гармонии, им было как никогда хорошо и спокойно вместе. Женя чувствовал, что они становятся все ближе, и он уже намного больше доверял Виктору. А Марецкий открывал свое сердце этому юноше и ни о чем не жалел.

========== Глава 10 ==========

***

Несмотря на то, что Женька пришел чересчур бодрым утром, он сделал вид, что пошел спать. И Павел действительно ничего не понял и не заподозрил. Это не могло не радовать юношу.

На следующей неделе во вторник, когда Устюхин уже заканчивал работу, сидя в студии, он услышал знакомый голос в приемной:

— …фото для нового удостоверения. Там что-то новое внесли, не знаю…

— Простите, но мы уже закрываемся…

— Я могу задержаться, — Женька выбежал в комнату, перебивая молодого мужчину, который сидел за стойкой. — Ты иди, Дим, я закрою. Мне не сложно.

Виктор приподнял брови, почти незаметно кривовато улыбаясь. Дмитрий растерянно смотрел то на одного, то на другого собеседника и не знал, что делать. До закрытия еще тридцать минут, он бы мог спокойно обслужить последнего клиента, но ему уже надоело торчать в помещении. Пожалуй, лучше свалить это дело на новичка. Тем более он с таким рвением хочет работать.

— Окей, только закрой в положенное время, договорились? Это последний посетитель.

— Да, конечно, я понял. Пойдемте, — они прошли в студию. Женя поставил стул перед камерой. — Присаживайтесь.

Витя опустился на стул, а Устюхин начал устанавливать свет, из-под полуприкрытых ресниц наблюдая за мужчиной и кусая нижнюю губу. Закончив, Женька подошел к компьютеру и обратился к Марецкому:

— Вам три на четыре?..

— Я ушел, не забудь включить сигнализацию. До свидания, — зашедший коллега Жени перебил его и сначала обратился к нему, а затем к Виктору.

Они оба кивнули и, дождавшись, когда он уйдет, расслабились и прекратили играть свои роли. Бизнесмен тут же поднялся на ноги, а Женька начал выключать свет и приводить помещение в порядок.

— Здесь же нет камер? — решил уточнить мужчина, подходя ближе к Жене, который сохранял некоторые файлы на компьютере.

— Видеонаблюдения? Нет, — ухмыльнулся юноша. — А что ты хотел?

— Это, — улыбнувшись, ответил Виктор и наклонился к губам Устюхина.

Женька ответил, но спустя пару секунд оттолкнул от себя мужчину.

— Подожди немного, еще пять минут.

Когда юноша все закончил, они выключили везде свет, закрыли студию и направились к автомобилю Марецкого. А уже там они смогли насладиться друг другом в полной мере, едва ли не поедая лица друг друга.

Виктор отвез Женю домой. И уже стоя в соседнем дворе, он решил предложить кое-что юноше:

— Слушай, я в последнее время более-менее свободен, могу забирать тебя после работы. Как ты на это смотришь?

— Если тебе не трудно, то я не против, — улыбнулся Устюхин и чмокнул мужчину в уголок губ.

Они побыли вместе еще минут десять, упиваясь присутствием друг друга, но Женьке пришлось бежать, потому что он должен был успеть приготовить ужин до прихода отца.

***

Всю неделю Виктор забирал Женю с работы и отвозил домой, они немного были вместе, но этого им явно было мало. В четверг Устюхин попросил Марецкого забрать его чуть пораньше, поэтому мужчине пришлось сместить график рабочего дня, но ему все-таки удалось успеть. Они с приподнятым настроением ехали к Женьке, юноша сказал, что Витя может подняться, если свободен. Мужчина, конечно же, согласился.

До прихода Павла у них было несколько часов, поэтому они, не теряя времени, поужинали и остались пить чай на кухне. Витя рассказывал последние новости с работы, не вдаваясь в подробности, а Женя слушал и вставлял какие-то свои моменты. Им было достаточно просто общаться, было уютно и спокойно. Женька не мог оторвать глаз от мужчины, уж больно сильно он любил его внешность. И голос. Женя мог завороженно слушать истории Марецкого, наслаждаясь интересными интонациями.

Они даже оглянуться не успели, как прошло около трех часов. Женя уже давно сидел на коленях у Виктора и изучал его рот языком, когда услышал, как ключ поворачивается в замочной скважине. Он сразу же отлетел от мужчины, испуганно на него смотря. Устюхин судорожно присел на соседний стул и пытался восстановить дыхание. Витя же был внешне абсолютно спокоен, лишь давящая на член резинка трусов мешала.

Павел вошел на кухню с немым вопросом, потому что возле двери стояла пара неизвестной ему обуви. А увидев за столом незнакомого мужчину, вовсе пришел в недоумение.

— Эм, добрый вечер?.. — нахмурился мужчина. — Жень, у тебя проблемы?

— Что? — непонимающе посмотрев на отца, спросил Женька и замотал головой. — Это Виктор… Сергеевич. Он мне помог устроиться в студию…

— Здравствуйте, — произнес Марецкий и встал на ноги, протягивая руку Павлу.

Старший Устюхин подозрительно оглядел мужчину, а затем внимательно уставился в его лицо. На лице бизнесмена пробежал страх. Павел наверняка его узнал…

— Павел, — ответил отец Жени.

— Я решил поблагодарить Виктора Сергеевича за помощь, но он смог найти время только сейчас… — наплел Женя, метая взгляды Марецкому.

— Мне пора. Было приятно познакомиться, Павел.

— Я провожу, — быстро пролепетал Женька, и они вышли в коридор.

Пока Витя обувался, Павел начал хозяйничать на кухне.

— Боже, я так испугался… — выдохнул Женя, выходя в подъезд и закрывая за собой дверь.

— Я тоже, ежонок. Но надеюсь, что все будет в порядке, — Витя сжал ладонь юноши.

Они спустились на пролет, мужчина прижал к себе юношу и прильнул к его губам, желая, чтоб никто не вовремя не вышел из квартиры.

Павел сложил грязную посуду в мойку и, открыв дверцу кухонного гарнитура, заметил полное мусорное ведро. Он завязал пакет и направился в коридор, но там никого не оказалось. Да и не слышал он, чтоб заходил кто-то. Женька вроде вышел. Мужчина неслышно приоткрыл дверь и уже хотел закричать «Жень, вынеси мусор», как его взору предстала картина маслом. Его сын целовал рот другого мужчины. Этого было достаточно, Павел тут же закрыл дверь. Разум затуманился, он не мог ничего понять. Кинув мешок около порога, мужчина ринулся в спальню сына. В его голове зародились сомнения. Павел схватил фотоаппарат Женьки, который лежал у него на компьютерном столе, и, включив его, начал листать последние фото.

Все верно. Его домысел оказался правдой. В субботу Женя не ездил на «выездную съемку» и не встречал Федю. Он все это время был с этим Виктором Сергеевичем, которого старший Устюхин уже где-то видел. Здесь было много фотографий этого мужчины, но Павел нашел снимки, где они вместе с Женькой. Не только те, где они с улыбками смотрят в объектив, но и поцелуи. Мир Павла постепенно рушился, он не знал, как это воспринимать.

Услышав хлопок входной двери, мужчина как оробелый пес мигом выключил фотоаппарат и убежал на кухню, пока Женя, увидев мусор, пошел его выносить. Сердце Павла болезненно сжималось и, кажется, поднялось давление. Он принялся мыть посуду, нервно перебирая мысли. Мужчина мог понять все, он понимал, что у него немного неформальный сын, знал, что такое может быть и уже давно для себя решил, что если однажды Женя придет к нему с разговором об ориентации, то он его обязательно примет. Но это выходило за его рамки понимания отношений. Его сыну еще даже не было восемнадцати, а этому мужику явно за тридцать пять. Ему было страшно представить, как давно они вместе. И это знакомое лицо не могло не тревожить. На тех фотографиях они выглядели счастливыми, влюбленными, но Павел пока не мог принять это. Он хотел лучшего для сына и не считал, что именно этот экземпляр будет для Женьки идеальным. Мужчина решил, что подумает об этом на досуге и пока ничего не станет говорить сыну.

— Пап, да я бы помыл, ты только с работы пришел, не устал что ли? — радостный Женя залетел на кухню и начал отодвигать отца от раковины.

— Не мешай, — твердо произнес Павел и не сдвинулся с места, лишь усерднее начав тереть губкой тарелку от въевшейся еды.

— Ладно, — пожал плечами юноша и ушел к себе в комнату.

Отец был какой-то психованный, но Женька не понимал почему. Он надеялся, что это связано непосредственно с его работой, а не с тем, что Павел неожиданно познакомился с Виктором. Женя не знал, как мог так сглупить. Если бы он последние полчаса тогда не был присосан ко рту Вити, то все сложилось бы по-другому. Но до тех пор, пока отец не заводил с ним серьезный разговор, наверное, все было в порядке.

***

Павел не мог спокойно спать, он разрывался между принятием сына и моральными устоями. Он вспоминал то время, когда Женю чуть не изнасиловал его преподаватель и не понимал, как ему было не неприятно иметь дело с кем-то похожим. Конечно, он не знал подробностей, но все равно не мог до конца понять. Два дня мужчина маялся в догадках и в воскресенье днем перед ночной сменой Павел решил завести разговор с сыном. Женька был с утра дома и, скорее всего, никуда не собирался. Юноша после обеда принялся готовить ужин, поэтому мужчина зашел на кухню, присел за стол и начал:

— Слушай, а каким образом этот Виктор Сергеевич помог тебе на работу устроиться? И откуда ты его знаешь?

Женя на секунду остановился нарезать мясо, судорожно выдыхая воздух. Старший Устюхин видел, как напряглись плечи сына, но никак не реагировал.

— В мае я был на фото-выставке, ну и у нас завязался разговор про фотографов и вообще фотографию… — юноша говорил довольно уверенно, и Павел понял, что это правда. — Он спросил у меня, работаю ли я в студии, я ответил, что нет, но хотел бы. Виктор Сергеевич дал мне свой номер, сказал, что я могу позвонить в любой момент, и он мне поможет. Я позвонил, когда закончил учебу, скинул ему свои фотографии, а потом он через какого-то знакомого устроил меня в эту студию. Вот так вот.

— А почему ты решил отблагодарить его именно у нас? — недоверчиво поинтересовался Павел.

— Потому что у меня нет таких денег, чтоб водить кого-то по кафешкам, — спокойно ответил Женя, а мужчина принял это как адекватный аргумент. Но, на самом деле, все было немного иначе, нежели как рассказывал Женька.

Павел замолчал на время и включил телевизор. Сразу включился канал, по которому шли местные новости. Говорили что-то про проект новых застроек в городе, сказали, что все получается благодаря какому-то чиновнику из государственной думы. А когда произнесли его имя и кадр сменился крупным планом этого самого депутата, Женя провел ножом по пальцу и громко ойкнул, кидая нож на пол. Юноша сразу подбежал к крану и открыл сильный напор холодной воды. Павел же ошеломленно смотрел в экран телевизора, слушая речь того самого Виктора Сергеевича, что был у него квартире и целовал его сына в подъезде несколько дней назад.

— Евгений, ты от меня что-то скрываешь? — нахмурился мужчина. Женя закрыл воду и повернулся лицом к отцу, опуская взгляд в пол. — Тебе помог устроиться на работу депутат?

— Ну… да. Я сам, когда узнал, испугался… Но он мне помог и все в порядке.

— А в знак благодарности ты решил накормить его своим языком? — язвительно спросил Павел, а Женька удивленно уставился на отца.

Юноша поджал губы, опустил глаза, сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой, испарина тут же появилась на лбу. Он прикусил язык, чтоб не сболтнуть лишнего, потому что чувства смешались. Женя чувствовал страх, стыд и злость одновременно. Миллионы вопросов метались у него в голове, в унисон сердцебиению.

— Не молчи, сын, — настойчиво попросил мужчина. — Вы вместе? Не ври мне, Женя, я все равно рано или поздно узнаю правду.

Павел никогда не разговаривал с сыном таким тоном, даже когда он шкодил или получал двойки. В мужчине бушевала буря злости, сомнения и, тем не менее, любви к ребенку. Женька тяжело дышал и как будто дрожал, старшему Устюхину стало не по себе от вида сына. Юноша даже побелел.

— Женя, я… — мужчина не успел договорить, младший Устюхин вылетел из кухни и забежал в свою комнату, громко хлопая дверью.

Павел хотел сказать, что поможет разобраться сыну со всеми его проблемами, что он может ему доверять, что не стоит утаивать ничего от собственного родителя, но Женька струсил, испугался и решил, что легче будет спрятаться, оттянуть разговор. И мужчина его понял. Он дал ему время.

Старший Устюхин переключил канал и сделал погромче, вздохнул и принялся доделывать ужин.

Забежав в комнату, Женя упал коленями на пол и, быстро вдыхая воздух носом, зажмурился и заплакал. Тихо, с всхлипами, чтоб было больнее. Он не знал, что на него нашло, но стало так безумно обидно и мерзко. Та колкая фраза сильно задела его, а тон отца будто давал ему пощечины. Юноша и без того знал, что все это неправильно, но без Виктора Женька жизни своей больше не представлял. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, Устюхин собрался с духом и поднялся на ноги. Он нашел свой телефон на кровати и написал сообщение Вите, прося забрать его прямо сейчас. Выглянув из спальни, юноша заметил, что отец был занят делом, и телевизор кричал на всю квартиру. Женя взял свой рюкзак, тихо закрыл дверь комнаты, так же бесшумно обулся и закрыл дверь квартиры, а затем, спустившись, вышел на улицу.

Его лицо обдал прохладный ветер, на небе собирались тучи. Словно отражение его внутреннего состояния. Вздохнув, Женька поплелся в соседний двор. Марецкий должен приехать через минут двадцать.

Виктор был удивлен неожиданному сообщению от Жени. Мужчина спокойно работал у себя в квартире, когда получил сообщение. Юноша просил забрать его из дома, Витя без вопросов все бросил и прыгнул в машину. У него появилось плохое предчувствие, как только он открыл глаза сегодня утром. Марецкий превышал скорость повсюду и не стоял на светофорах, потому что чувствовал, что его любимому плохо. Он не знал, что случилось, но и надеялся, что ничего серьезного не произошло.

Когда Женька увидел заезжающий во двор черный Порш Виктора, он чуть не бросился под его колеса. Юноша запрыгнул в салон, чувственно присосался к губам мужчины, впившись пальцами в его плечо, и через секунду отстранился. Он откинулся на спинку кресла и с присущей ему преданностью вгляделся в карие глаза бизнесмена.

— Я… я хочу сказать, что несмотря ни на что я тебя не оставлю, — серьезно и твердо произнес Женька и пристегнул ремень безопасности. — Поехали.

— Ежонок, что случилось?

— Сегодня меня… заставили понять, что ты стал для меня очень… важен. Я уже знаю, что ты – мой единственный и не хочу, чтоб нас когда-нибудь что-то или кто-то разлучил… — бегая глазами то по салону автомобиля, то по силуэту Виктора, проговорил Женька, пока Марецкий напряженно вел машину и внимательно смотрел на дорогу.

Он анализировал слова юноши у себя в голове, повисло обостренное безмолвие, и Женя заерзал на кресле, нервничая. Он, безусловно, знал, что Витя тоже к нему что-то чувствовал, но также понимал его неуверенность после той боли. Но Женьке хотелось любить и быть любимым.

— Ежонок, хоть у нас и происходит все слишком быстро, я ни о чем не жалею. Ты мне тоже далеко не безразличен и уже не чужой. И я не хочу, чтоб у нас были тайны друг от друга. Душа моя, скажи, что произошло? — нежным голосом взмолился бизнесмен и горячей ладонью накрыл коленку юноши. Устюхин, набравшись смелости, выпалил:

— Папа видел, как мы целуемся.

Виктор слегка расширенными глазами смотрел на дорогу и резко заревел двигателем, обгоняя фалангу впереди идущих автомобилей. Женька впился спиной в спинку кресла из-за большой скорости и начал беспокойно кусать губы. Витя явно не ожидал такого подвоха. Не зря у него на душе кошки скребли весь день.

— Вы повздорили? Что он говорил?

— Он был недоволен. Я никогда не слышал, чтоб он разговаривал с кем-то таким тоном. Я не хотел выяснять отношения и просто сбежал.

— Ежонок, он ведь за тебя переживает. Может, вернемся пока не поздно? Поговорим с ним вместе, все объясним.

— Нет, я… я еще не готов. Мало того, что мы так легко спалились, так еще сегодня в новостях тебя показывали… Отец просто озверел.

— Черт, я совсем забыл. Надо было тебя предупредить. Прости, ежонок.

— Это я виноват, а не ты! Я пригласил тебя к себе, хотя мы могли бы и куда-то еще сходить…

— Все уже в порядке, Женька, не тушуйся. Поговорим мы с твоим папой, подружимся, и все у нас с тобой будет хорошо. Ты мне веришь? — с этими словами мужчина свернул на длинную дорожку, ведущую в элитный двор. Они остановились возле шлагбаума с маленькой будкой и рабочий, увидев знакомую машину, тут же поднял вверх препятствие.

— Да… — едва слышно пробормотал Женя. Автомобиль двигался вглубь двора, окруженного многоэтажками и низкими и высокими туями разных сортов. — Только сначала я попробую сам.

— Договорились, ежонок.

Виктор припарковался около одного из домов жилого комплекса, и они вышли из машины. Мужчина был не до конца уверен: везти ли Женьку в его настоящую квартиру или пригласить в огромный и холодный чертог на восемнадцатом этаже в центре города с видом на мэрию и шумную дорогу, недалеко от места жительства Беллы Данииловны. Но после слов юноши, Марецкий все-таки решил показать возлюбленному свой личный уголок, где никогда не было гостей.

Квартира находилась на шестом этаже и не отличалась особыми излишками, все было просто и сердито. Хотя Женька успел заметить, что здесь явно жизнь бьет ключом, в помещении было тепло и пахло едой и, непосредственно, Виктором. Квартира оказалась двухкомнатной студией: кухня и гостиная были совмещены, а за стенкой находилась спальня. Все было выполнено в теплых оттенках, сплошной уют и гармония в интерьере. Жене безумно нравилось. Правда, он еще не побывал в спальне и ванной, но наверняка наверстает.

— Ежонок, ты не голодный? — спросил мужчина, обнимая Устюхина за плечи, пока тот синтересом разглядывал комнату.

— Еще нет, спасибо, — робко улыбнулся юноша и чмокнул Витю в чуть колючую щеку.

— Ты простишь меня, если я сейчас пойду доделывать работу, а ты поделаешь что-нибудь без меня, а вечером мы посмотрим фильм и закажем ужин?

— Я мог бы что-нибудь приготовить…

— Боюсь, что в моем холодильнике мышь повесилась. Я сегодня потратил последние продукты на обед, которого осталось с гулькин нос. Хочешь сходить в магазин? — ощерился Марецкий. А затем добавил: — За мой счет, конечно.

— Мне так неудобно… Напросился к тебе, еще и объедаю.

— Боже, это такие мелочи для меня, ежонок. Покупай то, что хочешь и сколько хочешь, понял? — мужчина прошел в какую-то дверь и через секунду вернулся с бумажником. Он вручил юноше две новехонькие и ровнехонькие пятитысячные купюры и вновь улыбнулся. — Купи столько, сколько сможешь унести. И учти, что у меня даже макароны закончились.

Женька тихо усмехнулся, понимая, что Виктор живет из крайности в крайность. И часто заказывает еду на дом. Неудивительно, что у него нет продуктов. Они ему просто напросто не очень-то и нужны.

— Ладно, я быстро, — Женя снова поцеловал любимого, но на этот раз в губы, убрал деньги в карман шортов и ушел, предварительно запомнив номер квартиры, этаж и подъезд.

Проводив юношу, Марецкий принялся доделывать некоторые дела.

Женька пробыл в магазине около часа, слоняясь по длинным отделам и выбирая в первую очередь самое необходимое, а в последнюю что-нибудь вкусненькое и вредное. В общей сложности он потратил почти все и унес из супермаркета четыре больших и полных пакета. Благо, что магазин находился через дорогу, и Женька смог дотащить все, не оставив свои хилые ручонки где-то на дороге. Поднявшись на шестой этаж, юноша поставил пакеты рядом с дверью и нажал на звонок. Витя открыл дверь быстро и помог занести пакеты.

— Как ты все это смог поднять? — удивленно и восхищенно поинтересовался мужчина.

— Секрет, — улыбнулся Женя, и они начали раскладывать продукты по местам. Точнее, юноша подавал что-нибудь Виктору, а уже сам хозяин квартиры убирал все по порядку.

— Неужто кто-то помог за твои красивые глазки? — с ноткой ревности подмигнул Марецкий, а Женька толкнул его бедром, обиженно надув губы и захлопав ресницами, а затем засмеявшись.

— Просто у меня много скрытых талантов, — ухмыльнулся юноша и поиграл бровями.

— Уже не терпится их узнать… — пробормотал бизнесмен, заставив Женю засмущаться и покраснеть.

Когда они закончили, Виктор снова ушел к себе в спальню работать, а Устюхин задумался над тем, что бы ему сготовить, чтоб удивить любимого. Но из спектра продуктов, что он сегодня купил, можно было приготовить немного изысканных блюд. Поэтому Женька выбрал что-то более-менее быстрое и, тем не менее, непривычное. Он решил приготовить свинину с ананасами, надеясь, что ему удастся удивить миллионера своими домашними навыками кулинара. Конечно, Марецкий ел в лучших ресторанах мира и мог быть приучен к тартару на завтрак, обед и ужин, но после всех дней, проведенных у мужчины на даче, Женя мог сказать, что он и простую домашнюю кухню кушает за милую душу.

Витя все сделал, когда Женька закончил накрывать на стол. Мужчина, конечно же, удивился блюду и не мог не похвалить способности юноши, намекнув на то, что Устюхин пошел не на того учиться. Женя лишь посмеялся и ответил, что архитектура – его страсть, а Марецкий не стал спорить. После ужина они плавно переместились… нет, не в гостиную, а в спальню. И вовсе не для того, чтобы заниматься чем-то непристойным, а посмотреть фильм. Виктор не захотел сидеть на удобном и широком диване в гостиной, а полежать с комфортом лежать на большой двуспальной кровати.

Спальня в квартире была огромной. В нее помещалась довольно габаритная кровать с шикарным деревянным изголовьем, длинный рабочий стол, небольшой комод для вещей первой необходимости, книжный шкаф и встроенный в стену сейф. Похоже, у Вити была отдельная гардеробная, так как для миллионера этот комод казался подозрительно крошечным.

Они разместились на кровати полулежа. Женька чувствовал себя немного неуютно, но не подавал виду. Виктор забрал ноутбук с прикроватной тумбочки со своей стороны, и они общими усилиями нашли понравившейся обоим фильм. Фильм оказался романтической мелодрамой, рассказывающей о любви пары с большой разницей в возрасте и отношением окружающих к ним. Каждый взял из этой киноленты то, что считал нужным. Марецкий от взрослой половины, а Женя, соответственно, от младшей.

Когда фильм закончился, часы перевалили за семь вечера. Устюхин уткнулся взглядом в потолок и о чем-то задумчиво мыслил. Виктор убрал ноутбук обратно на тумбочку и сжал ладонь юноши. Женька, отмерев, резко прильнул к губам мужчины и слегка смял его щеку пальцами. Витя от неожиданности выпустил воздух через ноздри и, только начав отвечать, уже не чувствовал чужие губы на своих. Женя опустился ниже, целуя подбородок, челюсть, и нащупал шею, осторожно проводя кончиком языка по солоноватой смуглой коже. Марецкий молчал, изучая действия юноши. Устюхин спустился к ключицам, оставляя на них влажные поцелуи. Дыхание Виктора сбилось, а разум немного затуманился. Оторвавшись от кожи мужчины, Женька потянул наверх его футболку и получил сопротивление.

— Ежонок, ты чего удумал? — испуганно спросил бизнесмен.

— Я… я хочу сделать тебе приятно, но у меня нет ни денег, ни возможностей, поэтому я подумал…

— И решил сторговать своим телом? — нахмурился Витя.

— Нет…ты не так понял. Я хотел… доставить тебе удовольствие немного другим способом. Если ты против, то я перестану…

Мужчина молчал, изучая голубенькие глаза Жени и взвешивая все «за» и «против» у себя в уме. Женька терпеливо ждал, сжимая пальцами покрывало, на котором они лежали. Юноше страшно не было, он уже решился, а вот Марецкий ужасно боялся совершить неверный шаг и все разрушить.

— Ты уверен? — боязливо спросил бизнесмен.

— Да, родной, уверен, — выдохнул Женька и обескураживал Виктора теплым обращением.

Мужчина притянул его к себе, целуя в губы, и позволил снять с себя футболку. Устюхин снова вернулся губами к шее и ключицам Вити, спускаясь к солнечному сплетению. Бизнесмен едва сдерживал стоны, чтоб не смутить ненароком юношу, но нежные и щекочущие прикосновения заставляли узел внизу живота завязываться все крепче с каждым разом. Наконец, дойдя губами до кромки джинсов мужчины, Женя отстранился и расстегнул пуговицу с молнией. Он потянул вниз только штаны, стягивая их с ног полностью, и уставился на внушительный бугорок под темной тканью трусов. Живот Виктора дрожал из-за его судорожного дыхания, а сердце Женьки вырывалось наружу. Да и не только оно, впрочем…

Юноша накрыл ладонью эрегированный член Марецкого и облизнул губы, вызвав у мужчины громкий и жалобный стон. Через ткань нельзя было прочувствовать все, но Женя прощупал крупную вену. Сглотнув, он начал стягивать и белье. Каменный орган буквально вылетел из-под резинки, освободившись от тесных оков. Размер члена отлично совпадал с комплекцией тела бизнесмена, что очень смущало юношу. Потому что Виктор был далеко не малышом-коротышом, а довольно высоким и крупным мужчиной. Устюхин осторожно протянул руку, неуверенно обхватывая ствол пальцами. Он нежно оттянул крайнюю плоть, размазывая большим пальцем выступающую смазку по головке. Витя не отводил глаз от руки юноши и едва дышал. Несколько раз проведя вниз и вверх рукой, Женька остановился вокруг основания и наклонился к головке, обдавая ее своим горячим дыханием.

Он пытался не вспоминать тот злополучный экзамен, всячески прогонял мысли об этом. И, решившись, юноша сначала лизнул головку, а затем вобрал ее в рот, расслабив челюсть. Виктор вцепился пальцами в покрывало, громко выпустив воздух ноздрями, и наблюдал за Женей. Устюхин поднял глаза на любимого и начал медленно посасывать член. Марецкий был готов получить сердечный приступ только из-за этого развратного взгляда, уже не говоря обо всем остальном, что творил в данный момент Женька. Выпустив изо рта головку, юноша вновь начал двигать рукой, но на этот раз подключил язык. Он круговыми движениями ласкал отверстие, откуда сочилась смазка, и нежную уздечку. Каждый раз проходя рукой по припухшей вене, Женя вызывал у Виктора судорожные выдохи. По себе юноша знал, что это не всегда приятно, поэтому пытался двигать рукой как можно более осторожно и медленно, несмотря на крепкую хватку. Наигравшись с головкой языком, Женька вновь вобрал ее в рот и уже практиковал более быстрые движения, насаживаясь все глубже и не забывая работать рукой. Марецкий уже не мог сдерживать стоны, издавая низкие гортанные звуки. Он поместил руку на затылок Жени и поглаживал короткие волоски.

Впившись пальцами в раскрытые бедра мужчины, Устюхин расслабил горло и позволил члену протолкнуться вглубь горячих стеночек горла. Он начал с медленных безболезненных движений, а когда почувствовал увеличение головки, перешел на более быстрый темп. Витя уже сжимал волосы на голове Женьки, находясь в абсолютной эйфории из-за испытываемых чувств. Он думал, что сойдет с ума раньше, чем кончит, потому что рот юноши творил невообразимое и подозрительно умелое. Резко выпустив орган изо рта, Женя начал исступленно двигать рукой и нежить головку языком. Он уже чувствовал легкую пульсацию, поэтому вобрал член наполовину и не переставал работать рукой. Виктор внезапно схватил Женькину голову двумя руками и несильно сжал ее ногами, толкаясь глубже. Ему хватило еще пару движений, чтоб кончить с блаженным стоном. Устюхин тоже застонал, чувствуя как горячие густые струйки стекают вниз по горлу. Он даже не почувствовал вкуса, но, тем не менее, был рад, что принял все до последней капли. Отпустив голову юноши, Витя вытащил почти опавший член из горячего рта. Женя облизал последние капельки с головки и улегся рядом с мужчиной. Марецкий уже было протянул руку к паху юноши, чтоб помочь ему с разрядкой, но увидел темное пятнышко на светлых серых шортах юноши и, подняв глаза на его лицо, наткнулся на застенчивую улыбку.

— Я…немного удивлен, — усмехнулся мужчина, немного погодя, когда начал отходить от фееричного оргазма, что не испытывал уже много лет. — Где ты так научился? У тебя до меня было так много парней?

— Нет… Всего лишь один. Я ничего не умел и думал, что однажды мы с ним дойдем и до этого самого… Поэтому я начал прочесывать интернет в поисках уроков минета и спустя пару недель, не без помощи моих любимых огурцов, достиг нехилых результатов, — все еще смущенно улыбаясь, ответил Женька. — Но мы расстались с ним раньше, чем дошли до такой стадии.

— Хочешь сказать, что сегодня ты впервые занимался оральным сексом? — удивленно спросил Виктор, не веря, что можно простыми уроками из интернета научиться делать такой чудесный минет.

— С мужчиной – да, — кивнул Устюхин. — С последней моей девушкой я лишился девственности и попробовал… оральную близость.

Марецкий присел на кровати, доставая с пола трусы, и быстро нацепил их на себя, ложась обратно. Он притянул к себе Женьку и крепко обнял. Женя поцеловал его куда-то в челюсть и улегся у него на груди.

— Оказывается, у тебя действительно много скрытых талантов, ежонок.

— Не так уж и много, родной… — хихикнул Женька.

— Хм… «Родной». Слушай, а мне нравится, — улыбнулся Витя и невесомо поцеловал губы юноши.

— И мне… — их любовную атмосферу разрушил противный звонок телефона, находящийся у Устюхина в кармане. Звонил отец.

— Ответь, ежонок. Он ведь волнуется, — ласково попросил мужчина.

Женя, вздохнув, принял звонок и приложил смартфон к уху:

— Да?

— Сын, ты где? Я еле дозвонился. Почему молча ушел?

— А что я должен был тебе сказать? — устало вздохнул юноша и прочистил горло. После всего случившегося ужасно хотелось пить.

— Куда ты пойдешь и насколько. Ты на меня злишься?

— Конечно, не злюсь, — с издевкой в голосе ответил Женька. — Ты ведь не умеешь спокойно разговаривать.

— На моем месте ты бы тоже разозлился, сынок. Ты не понимаешь, но я просто переживаю за тебя. Кроме тебя у меня, между прочим, никого нет, а тебе не нравится то, что я забочусь о единственном близком человеке. Если бы ты не сбежал, то мы бы поговорили и поняли друг друга, сошлись на чем-то общем. Так, сейчас у меня уже нет времени, я на работу приехал. Чтоб завтра сразу после работы как штык был дома, понял? — похоже, что Павел перед ночной сменой хотел попрощаться с сыном, но его нигде не оказалось, и он снова его разозлил.

— Ладно…

— Все нормально у тебя? Я надеюсь, ты у Виктора Сергеевича своего, а не у «Феди»? — усмехнулся мужчина.

— Что? — нахмурился Женя, а вместо голоса отца услышал чужой и какой-то шум.

— Не могу говорить, до завтра, — быстро произнес Павел и бросил трубку.

Женька жалостно застонал и откинулся на подушки. Виктор обнял его поперек живота.

— Ну что?

— Он хочет поговорить и уже вроде как не злится… А еще как-то узнал, что в субботу я был с тобой.

— Фотки, может быть, увидел? — предположил мужчина.

— Вероятно, — вздохнул юноша и положил голову на плечо Марецкого.

========== Глава 11 ==========

***

Они уснули поздно, долго разговаривали и успели посмотреть еще один фильм. Утром Женька проснулся раньше Виктора, накормил его вкусным завтраком, и бизнесмен отвез Устюхина на работу. Женя был весь день дерганный, едва справлялся со своими обязанностями, еще и без своего фотоаппарата, волнуясь насчет вечера. Ему не хотелось разговаривать с отцом о Вите, ведь это довольно деликатная и личная тема, которую не хотелось озвучивать даже такому близкому человеку. Он почему-то был уверен, что отец будет его осуждать, несмотря на то, что Павел, кажется, готов его принять.

Вечером юноша отпросился пораньше, написал сообщение Виктору, прося не забирать его, и спустился в метро. Пока он ехал до своей станции, разные мысли не покидали его голову. Женька не знал, что даже говорить отцу. Но, тем не мене, очень сильно надеялся на то, что все пройдет гладко и отец не выставит его за дверь квартиры со всем его барахлом.

Юноша открыл дверь квартиры своим ключом и тихо прикрыл за собой ее, закрывая защелку. В гостиной негромко работал телевизор, Павел как всегда смотрел старые криминальные сериалы по НТВ. Стянув кеды с ног, Женя бросил рюкзак на стул в прихожей и прошел в жилую комнату.

— Привет, — произнес подросток и сел рядом с отцом на диван.

— Привет. Ты сегодня рано.

— Да, отпросился пораньше… Ну, о чем ты хочешь поговорить?

— О тебе и твоем Викторе Сергеевиче. Итак, вы познакомились два месяца назад на выставке и понемногу начали общаться, да?

— Ну, примерно…

— То есть?

— Все было не так просто… Наше общение в целом завязано на одних случайностях. Я случайно звонил ему, мы случайно пересекались в городе, он случайно спас меня от изнасилования и одиночества, когда ты лежал в больнице… — опустив глаза, рассказал юноша. — Мы тогда и… решили быть вместе. Ну, когда ты в больницу попал.

— Хорошо, — кивнул Павел, но Женька все еще не поднимал взгляд. — Это с помощью него ты написал заявление на Громова?

— Да, хоть я и сопротивлялся…

— Опустим этот момент на время, ладно? Сколько ему лет?

— Т-тридцать семь, — неуверенно ответил Женя, сам пугаясь цифре, которую никогда не произносил вслух. Павел непроизвольно выпустил воздух, поднимая брови. У них была разница всего в каких-то три года – Павлу было сорок.

— Ты его любишь?

Этот вопрос застал юношу врасплох. Он поджал губы и вспомнил все, о чем думал в последнее время. Женька резко поднял глаза и твердо заявил:

— Больше всего на свете.

— Ладно. Если ты его любишь, то я не стану стоять у тебя на пути, но если он когда-нибудь сделает тебе больно, то я сотру его в порошок.

— Т-ты… не злишься на меня? Тебе не противно, что твой сын «гомик»?

— Насколько я знаю, у тебя были и девушки. А мужчины – это уже дело вкуса, сын. Я рад, что мы наконец-то смогли поговорить, — улыбнулся мужчина и похлопал Женьку по коленке. — Завтра у меня выходной, поэтому я хочу встретиться с твоим Виктором Сергеевичем и поговорить с ним. Мне плевать, что у него там дела государственной важности, мне он нужен завтра ровно в пятнадцать ноль-ноль, но на нейтральной территории.

— Я думаю, что лучше будет устроить ужин… у него на даче, за городом. И я уверен, что он найдет время… — пробормотал юноша.

— Отлично. А теперь загляни к себе в комнату, там для тебя сюрприз.

— Да? И что там? — не дожидаясь ответа, Женька поплелся в свою комнату, прихватив рюкзак со стула.

Когда он приоткрыл дверь, то ничего не заметил, но когда шагнул внутрь, то чуть не потерял дар речи от представшей картины. На его компьютерном столе в широкой хрустальной резной вазе стоял изумительный и огромный букет бархатных темно-бордовых роз. Подойдя поближе, Женя наклонился, чтоб почувствовать легкий и приятный аромат цветов. Прежде ему никогда не дарили цветы, да и сам он их за всю свою недлинную жизнь подарил пару раз. Рассматривая букет, юноша заметил небольшую синюю кожаную коробку с маленькой открыткой, прикрепленной к ней серебристой ниточкой. Сначала ему захотелось посмотреть содержимое коробочки, а уже затем читать записку. Осторожно выудив футляр, чтоб не повредить бутоны, Женька медленно открыл крышечку. Внутри оказалась пара серег-гвоздиков среднего размера, выполненных из светлого металла. Они были круглой формы, а посередине переплетались две витые латинские буквы V иE, сделанные из маленьких камушков синего цвета. Но у Жени было проколото только одно ухо – он не понимал, зачем здесь еще одна. Однако он улыбался неожиданному подарку и потянулся за открыткой, на которой были изображены огромные сердца всех цветов без надписей. Там было написано рукописным красивым и аккуратным, но напечатанным шрифтом: «Ежонок, я так счастлив, что ты у меня есть. И я не знаю, как тебя благодарить за это. Так что прими мой скромный подарок, я очень надеюсь, что он пришелся тебе по вкусу. Он не выражает всего, что я чувствую к тебе, но я просто хотел сделать тебе приятно и поднять тебе настроение. Искренне, твой Виктор».

Юноша едва смог сдержать бурю эмоций, что сейчас бушевала внутри него. Но он надеялся, что этот подарок не вызван тем, что вчера произошло. Женька ни в коем случае не выбивал подарки и не хотел выглядеть какой-то блядью, что готова на все ради подачек и денег. Нет, он сделал это потому, что хотел дать понять своему мужчине, что он всецело доверился ему и готов двигаться дальше, «просто хотел сделать приятно и поднять настроение», без задней мысли. Юноша положил футляр вместе с открыткой на стол рядом с вазой и упал на свою кровать, набирая знакомый номер.

— Да, ежонок? — послышался радостный голос Марецкого. — Ну что, как все прошло?

— На удивление, спокойно и даже… отлично. Я не ожидал, что папа будет таким спокойным и… понимающим. Если честно, то я до последнего думал, что он выгонит меня…

— Жень, это чепуха, — недовольно ответил Виктор. — Он твой отец и вырастил тебя сам, как он может выкинуть единственного близкого человека и остаться ни с чем? Ты как себе представляешь однажды остаться без отца? Вот и он не представляет жизни без тебя.

— Ты прав, — вздохнул Женя и улыбнулся от мысли, что у него такие замечательные мужчины. — А еще он сказал, что завтра ты должен с ним встретиться.

— Даже так, — хмыкнул мужчина. — Во сколько и где?

— В три часа, у тебя на даче.

— Интересно, кто же его подтолкнул выбрать такое место встречи?

— Ну, я… Но он сказал, что хочет встретиться на нейтральной территории! Так что у меня не осталось вариантов…

— Вам обоим несказанно повезло, потому что все важные встречи завтра у меня с утра. Но я не могу обещать, что освобожусь ровно к трем. Доедете без меня? Я попрошу Ольгу завезти туда ключи и оставить где-то на террасе, ладно?

— Да, конечно… Но не думаю, что папе это понравится.

— Ничего, я справлюсь, ежонок, — послышались посторонние шумы, звук сигнализации, какой-то хлопок и негромкий шорох шагов.

— Ты где? — заинтересованно поинтересовался юноша.

— Домой приехал, а что?

— Да нет, ничего…

— Кстати, ежонок, ты получил мой подарок? — в голосе мужчины четко слышалась улыбка, и Женя сам непроизвольно обнажил зубы.

— Да, родной. Спасибо тебе большое, мне очень нравится! Цветы и сережки просто восхитительны, но… почему сережки две?

— Я планирую проколоть ухо и тоже носить серьгу, ты ведь не против парных украшений? — усмехнулся Марецкий и на заднем плане снова послышались шумы.

— Это очень романтично, но тебе это не кажется слишком открытым? — неуверенно спросил Женя, бегая глазами по своему шикарному букету.

— А кто сказал, что я буду носить ее постоянно? Да и я буду слишком дорожить этой вещью, ежонок, чтоб носить ее ежедневно.

— Но мне очень нравится, я бы с радостью носил ее постоянно…

— Так я и не запрещаю, я подарю тебе хоть тысячу таких, если захочешь.

— Нет-нет, мне хватит и этой… — уверил его нерешительно юноша. — Спасибо.

— Не стоит благодарности, ежонок. Ладно, у меня вторая линия уже третий раз звонит. Созвонимся вечером, да?

— Ага, целую, — закусив губу, улыбнулся Женька и положил трубку.

Он улегся спиной на кровать и влюбленно уставился в белый потолок. Юноша все еще не мог поверить, что этот прекрасный мужчина принадлежал ему. И ему было страшно подумать, что когда-нибудь что-то может пойти не так. И тщательно старался этого не делать. Ведь сейчас нужно наслаждаться такими особенными моментами друг с другом, запоминать каждый миг. Равным образом они это и делали.

Полежав пару минут, Устюхин поднялся с постели и направился обратно в гостиную.

— Пап, а когда принесли букет? — устроившись в кресле, спросил юноша. Павел перевел взгляд с телевизора на сына и слегка нахмурил брови.

— Прямо перед моим уходом на работу.

Женя хмыкнул. Значит, Виктор заказал их раньше, чем они успели… спутаться, потому что они больше ничего не делали после этого и Марецкий не брал телефон в руки. Это сделало Женьку еще счастливее.

— Ну и что твой Виктор Сергеевич ответил на предложение поговорить?

— Может быть, хватит его называть моим Виктором Сергеевичем? — недовольно поинтересовался юноша.

— А как еще? Его зовут Виктор Сергеевич, и он твой, — усмехнулся Павел.

— Можно просто Виктор, пап. И он согласен, но сначала на дачу приедем мы, Виктор немного задержится.

— Ладно, — согласился мужчина, чем очень удивил сына. Женя думал, что отец начнет причитать и ворчать, но он даже не вставил никакого комментария.

***

Вечером Виктор позвонил Женьке, объяснил, где Ольга оставила ключи, и предупредил, что она еще и продукты завезла. Мужчина сказал, что на ужин будет мясо, пожаренное на углях. Устюхин со всем согласился и мысленно надеялся, что все пройдет хорошо. Марецкий же вообще не волновался и был уверен, что ему удастся найти общий язык с Павлом.

Когда часы едва перевалили за два часа дня, Павел выявил желание отправляться в путь. Женя не был против, и они налегке запрыгнули в свою старенькую иномарку и направились в пригород. Женька всю дорогу смотрел в окно на знакомые пейзажи и не заводил разговора с отцом.

— Здесь поверни, — попросил юноша через несколько минут, когда они начали подъезжать к нужному повороту.

— Княжево? — прочитав название «дачного товарищества», которое на самом деле являлось коттеджным поселком, удивился Павел. — Сколько же у этого мужика денег, если у него дача здесь…

— Если тебе интересно, то можешь спросить его сам, — пожал плечами Женька. На въезде в поселок был шлагбаум, но их впустили без проблем. Может быть, охранник узнал лицо Жени, но это вряд ли. Наверное, Виктор распорядился насчет этого – он спрашивал, на чем они приедут.

— А ты что ли не знаешь? — хмыкнул мужчина.

— Знаю только то, что он миллионер… Но сколько этих у него миллионов – непонятно.

— Точно не один десяток.

Женя ничего не ответил. Они ехали вперед по ровной асфальтированной дороге вглубь поселка, а юноша не пропустил еще один поворот, после которого уже близился коттедж Марецкого. Павел припарковался около металлических крепких ворот, и они вышли из автомобиля. Ворота легко поддались открытию, и Женька быстро нашел спрятанные ключи. Отец юноши все внимательно исследовал, замечал каждую мельчайшую деталь и тихо хмыкал себе под нос. Женя написал сообщение Виктору о том, что они прибыли и мужчина ответил, что совсем скоро будет в пути.

Устюхин-младший хозяйничал на кухне уже около получаса, разглядывая содержимое холодильника и вообще размышляя об ужине, когда отец зашел в комнату.

— Да уж, вот это хоромы, — ухмыльнулся Павел, присаживаясь за стол.

— Тебе не нравится? — с каким-то разочарованием в голосе спросил юноша и, закрыв дверку холодильника, опустился на стул рядом с отцом.

— Почему? Здесь неплохо, но… не твое все это, Женька, — вздохнул мужчина.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился мальчишка.

— Ну… Ты и твой Виктор из разных социальных слоев. Я считаю, что ты не вписываешься в эти богатые убранства, да и вообще во всю светскую жизнь…

— Пап, Виктор не такой, каким кажется на первый взгляд. Он не… избалованный мажор, а серьезный деловой человек. Он не прожигает жизнь на ежедневных гулянках и не общается с людьми из высшего общества, он всего лишь делает деньги…

— Как верно подмечено, — послышалась усмешка густого и басовитого голоса Виктора, стоящего в дверном проеме кухни. Женя устремил взгляд на мужчину и улыбнулся.

— Ты так скоро, — поднявшись на ноги, произнес юноша и подошел ближе к Вите, чтоб обнять его.

— Забыл, какая у меня машина? — вновь усмехнулся Марецкий и наклонился ближе, целуя Женьку в щеку, а затем обратил свое внимание на скромно сидящего за столом Павла. Выпустив любимого из рук, Виктор подошел к мужчине и протянул ему руку. — Добрый день, Павел.

— Здрасте, — ответил отец Женьки и пожал руку бизнесмену. — Я рад, что ты нашел время ради моего сына.

— Я не мог поступить иначе, — мягко улыбнулся Витя. — Я вернусь через пару минут, и мы можем уже начать готовить ужин.

— Хорошо, — кивнул юноша, и мужчина ретировался из комнаты. Он посмотрел на ничего не выражающее лицо отца и состроил гримасу недовольства. — Что с тобой не так?

— Просто никак не могу свыкнуться с тем, что мой сын в отношениях с другим мужчиной, — вздохнул Павел.

— Прости… — понуро опустив глаза, тихо ответил Женя.

— И за что ты извиняешься? Ты не виноват в том, что полюбил этого человека. Я принимаю тебя, потому что ты мой ребенок, но мне нужно еще немного времени.

— Я понимаю, пап…

Помявшись пару секунд, младший Устюхин подлетел к холодильнику и начал доставать все, что понадобится для ужина. Впрочем, пришлось достать все, потому что продукты там были именно для этого события. Виктор вернулся, когда Женька заканчивал мыть овощи и зелень в мойке.

— Павел, не хотите мне помочь на улице? — любезно поинтересовался мужчина. Женя заметил, что Витя уже был в других вещах, более одомашненных.

— Конечно, — кивнул Павел, поднимаясь на ноги.

— Ежонок, мы скажем, когда гриль будет готов, — улыбчиво предупредил Марецкий, заставив юношу смущенно заулыбаться в ответ, а его отца недоуменно уставиться на себя.

Мужчины вышли во двор, а Женька, витающий в облаках влюбленности, начал нарезать овощной салат. Подойдя к грилю, Виктор открыл крышку и тут же принялся чистить решетку. Павел стоял поодаль и, скрестив руки на груди, хмуро наблюдал за мужчиной. В его голове роились несвязные между собой мысли, и ему хотелось задать так много вопросов, что он даже не мог их адекватно сформулировать.

— Я знаю, что вы хотели поговорить, но лучше нам сделать это наедине, а не в присутствии Жени, — вдруг начал бизнесмен, не отвлекаясь от своего дела. — Что вам интересно узнать?

— Так, хватить выкать, я не старик и стареть пока не собираюсь, — ухмыльнулся Павел.

— Это правильно, — прыснул в ответ Виктор. — Я услышал.

— Сначала я хотел бы узнать о тебе и вашей истории с моим сыном от твоего лица, — попросил мужчина и встал на ноги тверже.

— Меня зовут Виктор Марецкий, мне тридцать семь лет, я вдовец, без детей. Владею собственной сетью аптек «Пульс», подрабатываю в думе. С семьей не общаюсь из-за многих факторов, но это уже другой разговор, — Витя продолжал вплотную заниматься грилем и уже добавлял уголь в мангал. — С Женей мы познакомились в начале мая на фото-выставке. Я оказался там по работе, но мой партнер по работе долго не появлялся, поэтому мне пришлось слоняться по залам с экспозициями. Он так внимательно разглядывал один снимок, что я не удержался и завел с ним разговор о фотографе, который это снял. Ну, мы немного разговорились, а потом я дал ему свой номер на тот случай, если он захочет устроиться на работу. Мой знакомый держит фото-студию, в которой сейчас Женя и работает. А потом все как-то закружилось, завертелось, и я уже не заметил, как знакомлюсь с его отцом лично, — мужчина усмехнулся. — Правда, не обошлось и без трудностей. Я очень переживал, когда он позвонил мне, ошибившись номером, и слезно просил забрать его из колледжа. Но боюсь, что без этого случая нам бы не удалось так сильно с ним сблизиться… И Женя точно об этом не жалеет.

Павел все еще неподвижно стоял и внимательно слушал рассказ Марецкого. Их истории определенно совпадали, но мужчина и не особо сомневался в словах сына. Просто было интересно услышать это еще раз из уст другой стороны.

— Значит, ты стал вдовцом и после этого отдал предпочтение молоденьким парням?

— Нет, почему же так резко… Я, когда молодой был, много чего испробовал, и что-то из этого пришлось мне по вкусу. Если бы я не овдовел, то даже не подумал о ком-то другом, не говоря уже о мужиках, — признался бизнесмен. — Женя особенный, не такой как все. Он зацепил меня чем-то с первого взгляда, и это никак не зависело от моей физиологии и предпочтений.

— Хорошо, — кивнул Павел. Разговор был точно таким же, как и с Женькой. Мужчина просто впитывал информацию, чтоб позже ее проанализировать в одиночестве и спокойной обстановке. — А что насчет вашей разницы в возрасте?

— Разница в возрасте – это последнее, о чем мне хочется думать, когда я с ним. Но нам комфортно вместе, мы не чувствуем этой огромной пучины между нами, — Витя продолжил чистить уже нагретую решетку и задумчиво глядел на полыхающие угли.

— Это отлично. Я очень рад, — открыто улыбнулся мужчина, сам удивляясь собственной реакции. Но он действительно был счастлив за своего ребенка с кем бы он ни был.

— Я тоже рад, что мы поняли друг друга. И, Паш, поверь, я никогда не наврежу ему и не стану обязывать. Если он когда-нибудь устанет от меня, повзрослеет или просто захочет уйти, я его отпущу.

— Но он вряд ли этого захочет, — поджимая губы, пробормотал Павел, а Виктор сделал вид, будто не расслышал.

Около десяти минут они стояли в полной тишине, Устюхин прогуливался по участку, разглядывая природу и небо, иногда поглядывая на сосредоточенного бизнесмена.

Немного погодя Виктор попросил Павла сходить в дом за мясом. Женя уже заждался и не знал, куда себя девать. Мужчина предложил ему выйти на улицу, ведь они вроде как обо всем поговорили. Юноша не мог отказать.

— Ежонок, а ты с работы что ли отпросился? — спустя минут пять спросил Виктор, когда мясо уже вовсю жарилось под крышкой гриля.

— Да. Альберт Игнатьевич отпустил меня с вычетом из зарплаты, — ответил Женька и улыбнулся мужчине, который смотрел на него лукавым взглядом.

— Вообще не ходил?

— Смысла не было…

Марецкий в ответ только хмыкнул, возвращаясь к жарке мяса. Павел следил за парой, запоминая какие-то моменты для себя. Женя явно сжато отдавался разговору, потому что рядом был отец. Ему неловко было. Мужчина это прекрасно понимал и смотрел на это сквозь пальцы. Зато Виктор был совершенно расслаблен и непоколебим. Но Павел приготовил кое-что на десерт, что наверняка смутит бизнесмена.

Через пятнадцать минут мясо было готово, и все отправились в дом, где их ждал накрытый стол. Они все удобно разместились за ним и принялись за еду. Пока в тишине. Но так было не всегда, спустя пару минут Марецкий решил завязать разговор, чем очень удивил старшего Устюхина:

— Паш, ты понимаешь, что все это должно оставаться сугубо между нами? Даже бабушки-дедушки об этом не должны знать, потому что я публичная личность и вся моя личная жизнь должна быть отдалена от любопытных глаз.

— Значит, ты настроен уверенно, — усмехнулся Павел. — Я обещаю молчать, если ты ответишь на один мой вопрос.

Виктор сверкнул глазами, в которых запрыгали хитрые игривые дьяволята. Эта гонка будет долгой, так просто они друзьями не станут. Женька напрягся, сжав вилку в руке, и нервно бегал глазами от отца к возлюбленному, что сидели друг напротив друга.

— Вперед, — улыбнулся бизнесмен.

— Ты любишь моего сына?

Женя уронил вилку на пол, выпучивая глаза на отца, а его сердце начало биться усиленно. Как он… как он смеет, как это вообще пришло в его голову! Юноша был недоволен. На эти пару секунд он успел передумать себе столько всего, он боялся, что Витя как-то уклонится от ответа, скажет неправду или специально начнет словесную перепалку с его отцом, но он просто ответил:

— Люблю.

…чем шокировал двух сидящих рядом Устюхиных. Павел не ожидал, что Марецкий так легко и непринужденно ответит, а Женька не знал, что Виктор чувствует то же самое, что и он сам. Сам мужчина продолжил вкушать свою порцию, не переставая улыбаться уголками губ. Женя осторожно, без лишнего шума, поднял вилку с пола, обтер ее салфеткой и тоже продолжил ужинать. Юноша не думал, что Витя так быстро это поймет, тем более спустя многолетнего перерыва в любви… Обстановка между ними потихоньку накаливалась, Павел и Виктор явно испытывали не самые теплые чувства друг к другу, но тем не мене не враждовали. Лишь хотели задеть друг друга, найти изъяны, хоть и в этом не было смысла. Ведь Женя ни за что не бросит никого из них, и было глупо спорить, чтоб поделить его.

— Что ж, я рад. И спасибо, я наелся, пойду, подышу на улице, — старший Устюхин поднялся из-за стола, убрал за собой посуду и тактично вышел из комнаты, оставив наедине пару.

Женька пока не был готов разговаривать, поэтому быстро доел то, что осталось на тарелке, и принялся мыть посуду. Когда он заканчивал мыть вторую тарелку, Виктор подошел сзади и поставил тарелку в мойку, обнимая его за плечи и целуя в местечко за ухом, как делал всегда.

— Я купил бельгийские шоколадные конфеты, что насчет чая? — прошептал он ему на ухо и сжал губами мочку.

— Сейчас поставлю, а ты пока позови папу, пожалуйста, — негромко ответил Женя и улыбнулся.

Марецкий отстранился и ретировался из кухни, направляясь по следам старшего Устюхина. Юноша убрал посуду на место и, набрав в металлический чайник воды, поставил его на плиту. После он закончил убираться на столе и заметил коробку с конфетами. Распаковав ее, Женька переложил конфеты в вазочку и приготовил кружки для чая. Витя и отец зашли спустя несколько минут. Павел выглядел более-менее довольным, а хозяин дома вовсе сверкал белоснежной улыбкой. Мужчины сели за стол, и старший Устюхин завел разговор о бизнесе Виктора. Вода тем временем согрелась, и Женя разлил кипяток по чашкам и тоже сел за стол.

Спустя почти час все решили выдвигаться обратно в город. Уже на улицу, стоя возле ворот, Женька не знал, в какую машину садиться. Поехать с отцом домой и выслушать недовольные ремарки насчет Виктора или остаться ночевать у Виктора, радуясь новой стадии в отношениях? Хм… определенно Марецкий.

— Пап, я останусь сегодня у Виктора, ладно?

— Только не забудь, что тебе завтра на работу.

Женя кивнул и скрылся в салоне автомобиля, где уже сидел Виктор. Они не начинали разговор, дожидаясь, когда Павел уедет. Решили, что лучше будет отъехать чуть позже. Мужчина с улыбкой разглядывал Женьку и протянул руку, чтоб поместить ее на шею и поглаживать большим пальцем его щеку. Он наклонился ближе к его лицу и чмокнул куда-то в скулу, и обхватил пальцами мочку уха, в котором была серьга. Марецкий прикрыл глаза и коснулся губами юношеских.

— Ты надел ее, — со щенячьим восторгом произнес мужчина, когда отстранился от Жени.

— Конечно. Теперь я ее никогда не сниму, — улыбнувшись, юноша прикусил губу и сжал ладонь бизнесмена.

— Я рад, — Витя вновь прильнул к губам Устюхина.

Через некоторое время они уже ехали по трассе обратно в город. Павел успел сильно от них оторваться, но Виктор и не спешил возвращаться как можно скорее. Женька смотрел в окно и кусал губы. Многое его беспокоило, он все еще не мог осознать, что Витя его любит. Выдохнув, юноша решил спросить:

— Родной… тогда отцу ты сказал правду?

— Ты усомнился во мне? — приподняв брови, удивился мужчина.

— Я не знаю… Прошло так мало времени…

— То есть ты ко мне еще не чувствуешь такое? — уже более непринужденно продолжил миллионер.

— Наоборот, я чувствую это уже давно… Но мне казалось, что для тебя это будет сложнее, — съежившись, ответил Женя.

— Ты пробуждаешь во мне все то, что я не испытывал много лет, и я счастлив, что наконец-то снова могу любить. Спасибо тебе за это, ежонок, — Виктор улыбнулся и сжал руку юноши.

— Я тебя люблю, — слова вылетели сами собой, Устюхин не был готов произносить их прямо сейчас, но уже было поздно.

========== Глава 12 ==========

***

До Женькиного совершеннолетия оставалось несколько дней. Была пятница, и они вместе с Виктором готовили ужин у Устюхиных в квартире. Юноша как обычно отказался заказывать еду на дом, поэтому теперь расплачивался и месил тесто для пиццы уже битый час. Марецкий же восседал за столом и руководил процессом.

— Может, все-таки добавишь еще муки? — предложил вновь мужчина и получил испепеляющий взгляд от Жени.

— Я делаю по рецепту, родной!

— Ну и что? Где не бывает погрешностей? Пятьдесят граммов муки – не так уж и много.

— Лучше порежь перец, а не умничай, — фыркнул Устюхин и попытался отлепить тесто от рук. Пожалуй, действительно следовало добавить чуть-чуть муки.

Бизнесмен повиновался и, поднявшись на ноги, подошел к кухонной тумбе, где на деревянной разделочной доске лежал красный болгарский перец. Мужчина едва начал заниматься перцем, как пара услышала громкий звонок в дверь, разносившейся по всей квартире. Виктор с Женей удивленно переглянулись. Павел ушел на ночную смену полчаса назад, гостей они не ждали.

— Может, папа забыл ключи?.. — неуверенно предположил юноша. — Откроешь? У меня руки в этом проклятом тесте!

Марецкий кивнул и направился в прихожую. Он не стал смотреть в глазок или спрашивать кто там, просто повернул ключ и открыл дверь. Перед ним стояла женщина на вид около сорока лет, с длинными блестящими блондинистыми волосами и такой же челкой. У нее были высокие скулы и выразительные зеленые глаза. Необычно тонкие брови, что располагались довольно высоко над глазами, которые смотрели на мужчину надменно и открыто. Аккуратный округлый носик, чуть вздернутый вверх, совсем как у Женьки. Малиновые пухлые губы прелестной формы. И ни одной морщинки. Женщина была совершенством. Фигура у нее была под стать внешности – точеная, словно песочные часы. И подчеркивало ее белоснежное платье, украшенное золотым ремешком вокруг талии. На ногах были бежевые босоножки на невысоком каблуке, не скрывающие качественный педикюр. Виктор уже было подумал, что кто-то из светских львиц выследил его, но он никогда до этого не встречался с этой превосходной и эффектной женщиной. И уже только через несколько секунд бизнесмен заметил чемодан, стоящий рядом с ней. Мужчина слегка нахмурился и наклонил голову в бок.

— Добрый вечер. Простите, я ошиблась квартирой? Здесь проживает семья Устюхиных? — начала блондина сладкозвучным и неожиданно низким голосом. Эта женщина производила впечатление даже на миллионера.

— Здравствуйте. Вы попали по адресу, но кто вы такая? — Витя попытался, как можно более дружелюбно улыбнуться и стоял на пути в квартиру.

— Лизавета Савинова, я мама Жени Устюхина, а кто вы?

Марецкий открыл рот, чтоб ответить, но тут же его захлопнул. Павел и эта женщина совершенно из разных миров… Старший Устюхин простой мужчина, работающий пустячным сортировщиком на почте. А эта женщина не похожа на простушку, что будет трудиться ради грошей, чтоб прокормить единственного и любимого ребенка. У Виктора был выбор.Прогнать ее, чтоб Женька даже не вспомнил о том, что где-то там у него есть мать или впустить объявившуюся спустя семнадцать лет прошмандовку, которой внезапно стал нужен сын? Но не успел мужчина ответить, как услышал:

— Кто здесь?

— Да так, дверью ошибли…

— Женя? Это ты, Женя? — воскликнула женщина, перебивая бизнесмена, закрытая мощным и высоким телом.

— Уходите, — прошипел мужчина, хмуря темные брови. Она все еще смотрела на него надменными зелеными глазами и совсем не собиралась уходить.

— Что вам нужно? Кто вы? — юноша подошел ближе и отодвинул Витю, который закрывал собою весь вид на подъезд и неизвестную гостью. Он вгляделся в лицо женщины, и его плечи опустились. Женя будто смотрелся в зеркало. Только глаза у него голубые были, а не болотные… — Проваливай!

— Что? — тонкие брови женщины насупились, а взгляд потерял былую уверенность. — Дай мне все объяснить…

— Мне не нужны твои жалкие объяснения, я прожил без тебя восемнадцать лет и проживу столько же, понятно тебе?! — вскрикнул Устюхин. — Ты мне не нужна, ты мне никто.

— Женечка, прости меня! Я много раз порывалась поехать к тебе, но Павлик не разрешал мне видеться с тобой. А сейчас я решила, что пора… Вспомнила, что ты совсем скоро станешь совершеннолетним и приехала…

— Мне плевать, — перебил ее Женька. — Я счастлив и без тебя. Папа дал все необходимое для нормальной жизни, так что уходи.

И захлопнул дверь перед ее идеальным носиком. Он прижался спиной к закрытой двери и опустил глаза. Виктор положил руки ему на плечи и начал поглаживать их в знак поддержки, а затем наклонился к его лицу и невесомо поцеловал в лоб. Юноша резко обхватил торс мужчины руками, прижимаясь к нему всем телом неистово крепко, будто хотел стать с ним одним целым. Марецкий обнял его в ответ, защищая от всего мира и всех невзгод.

— Я с тобой, ежонок, я с тобой… — прошептал бизнесмен, поглаживая спину Жени. — Ты бы не узнал, что она была здесь, если бы не выбежал. Я почти выгнал ее.

— Ничего, родной. Я справлюсь, — пробормотал юноша в шею Виктору.

— Не сомневаюсь, ты у меня сильный, но это не может не выбить почву из-под ног… — Витя судорожно перевел дыханье. — Ты впервые ее увидел?

— Да. Папа никогда не показывал мне ее фотографии, а потом стало неинтересно. Понял, что она ничего не значит…

— Пойдем, посидим немного и продолжим готовить, да?

Женя тихо согласился и пара, взявшись за руки, вернулась на кухню. Марецкий налил Женьке воды и присел рядом, ободряюще улыбнувшись.

***

Они были без ума друг от друга. После того, как они признались в любви, пара стала только ближе. Женька полностью перестал стесняться, а Виктор больше не держал секретов. Они все лучше узнавали друг друга в моральном плане и не спешили изучать тела друг друга в буквальном смысле. Женя не был готов двигаться дальше, а Витя не настаивал.

На следующий день, в субботу, Виктора разбудил звонок Ольги. Он недовольно поднял трубку и очень быстро об этом пожалел. Мужчина чертыхался, проклинал весь мир и в особенности себя, пока собирался в офис. Этого не могло случиться, как он смог это допустить… Ему хотелось рвать волосы на голове и орать во весь голос из-за случившегося, но терять самообладание в такой ответственный момент было бы не лучшим решением.

Ольга уже была в офисе, когда Виктор поднялся к себе в кабинет. Там же были и другие главные специалисты компании «Пульс». Марецкий мелко дрожал, его сердцебиение зашкаливало, а желваки от напряжения танцевали ламбаду. Просто хотелось застрелиться, потому что Витя никогда не был в подобных ситуациях.

— Сколько потерпевших? — севшим голосом поинтересовался мужчина, не находя себе места в собственном кабинете.

— Пострадало более сорока, погибло около десяти… — громко, но неуверенно ответила Ольга.

— Твою мать, — прорычал Виктор и ударил кулаком по крепкой дубовой столешнице своего письменного стола. — Значит, какой-то ублюдок решил нажиться… Люди начали обращаться в горячую линию?

— Еще нет, но в интернете повсюду статьи об этих препаратах. Люди просят не покупать медикаменты в нашей аптеке и пугают летальным исходом. Похоже, что вся новая партия такая…

— Это катастрофа! — крикнул мужчина. — Они писали про все, что было в партии?

— Да, Виктор Сергеевич. Абсолютно про все препараты. Сегодня вечером придут результаты экспертизы из лаборатории, и я сообщу, что находится в них.

— Спасибо, Оль. Черт…

— Вить, боюсь, что скоро люди начнут обращаться в полицию, — произнес Степан Лихачев, начальник юридического отдела. — Нам нужно срочно предпринять что-то.

— Я понимаю, Степа, — со злобой ответил Виктор. — Не дави на меня, прошу тебя. Мне сейчас сложнее, чем вам всем. Дайте мне время…

— Через пару часов в конференц-зале. В том же составе, — скомандовала Ольга, и все коллеги покинули кабинет начальника.

Марецкий упал на кожаный диван, прикрывая лицо ладонью. Он был в шоке, сбитый с ног. Голова шла кругом, мужчина не знал, за что хвататься. У него были деньги на новую партию, но он боялся, что его снова кто-то подставит и откроет двери в зону, предварительно бросив в яму банкротства. Нужно было избавиться хотя бы от половины лекарств по всей стране, чтоб снизить ажиотаж среди населения. Он убил столько людей, которые наоборот хотели выздороветь… И это не последние жертвы.

Спустя минут двадцать в дверь постучали. Виктор поднял глаза на дверь, и в кабинет зашла его секретарша Лидия. Взгляд у нее был напуганный, и стояла она как-то неуверенно. Мужчина нахмурился и принял сидячее положение на диване.

— Что-то случилось, Лида?

— Н-нет, Виктор Сергеевич… К вам гость, Герман Сухов.

Это имя прозвучало как гром среди ясного неба, и с таким же звуком сердце Вити упало в пятки. Он перевел дыхание и поджал губы.

— Ну, пусть проходит, раз пришел.

— Всегда знал, что ты рад меня видеть, — со змеиной улыбочкой в кабинет прошествовал Сухов Герман Михайлович, главный конкурент Марецкого.

Который убил его жену и ребенка. Виктор поднялся на ноги и уже хотел схватить этого кобеля за грудки, как к его солнечному сплетению уже приставлено дуло пистолета. Мужчина опустил глаза на оружие и отошел на шаг назад.

— Не выпендривайся, Сухов. Чего тебе? — Витя опустился в свое кресло за рабочим столом и внимательно следил глазами за посетителем.

— Пришел к тебе со сделкой, — мужчина вновь улыбнулся и спрятал пистолет в кобуру под пиджаком. Он подошел ближе к столу и положил перед Виктором белый непроницаемый конверт.

Марецкий недоверчиво оглядел его и заглянул внутрь. Там была стопка каких-то фотографий.

— Что, не хочешь посмотреть? — ухмыльнулся Герман, присаживаясь на стул для гостей.

Виктор нахмурился и достал фотографии. Они были сделаны из засады, а качество было просто ужасным, но не это было главным. Главным было то, что на них пойманы Женя и Витя. Вместе. Вот они заходят в подъезд Марецкого, а здесь они сидят в машине бизнесмена. И таких фотографий с десяток. Мужчина пытался оставлять непринужденное выражение лица, но руки так и чесались набить морду этому говнюку.

— И что? — спросил он.

—«И что»? — фыркнул Сухов. — То есть ничего страшного, если страна узнает, что именитый миллионер Виктор Марецкий трахает несовершеннолетнего мальчика?

— Вздор. Ты ничего не знаешь.

— Ох, Витя, поверь, я знаю достаточно.

— Ты подставил меня? — резко поинтересовался Виктор.

— Не я, а твои поставщики, — желчно улыбнулся соперник.

— Что ты от меня хочешь?

— Мне нужны твои акции. Если ты не отдашь мне половину пакетов, то все узнают, что связывает тебя и Евгения Устюхина. А если отдашь, то я помогу тебе замести следы и очистить твою светлейшую репутацию.

— Меня и Евгения Устюхина больше ничего не связывает, Сухов. Твоя информация устарела, так что проваливай, — Витя махнул рукой в сторону двери, а Герман саркастично рассмеялся.

— В таком случае, дарю тебе месяц на размышления. Если через месяц акций не будет у меня – пеняй на себя, дорогой.

— Катись отсюда, — повторил Марецкий.

— До встречи через месяц, — притворно любезно ответил Сухов и покинул кабинет Виктора.

Этот сукин сын снова претендует на его компанию. И вновь принимает жестокие меры. Мужчина всей душой ненавидел его и желал ему смерти, но был бессилен. На самом деле, Витя своеручно убил не одного человека, стоящего у него на пути, но за этого экземпляра убьют его самого и всех, кто ему дорог. Ситуация накалялась. Он не знал, что Сухов придумает через месяц. Но за такой короткий срок они точно не докажут его виновность. Герман лучший из лучших по заметанию следов, на него работают профессионалы. А Виктору это не особо было нужно, он не стремился завоевать весь мир.

Время до заседания пролетело слишком быстро, Марецкий толком ни о чем не подумал. Он думал только о безопасности Женьки и о том, как с ним расстаться. Ему безумно не хотелось делать больно мальчику, но у него не было другого выхода.

— Нас подставил Сухов, — без предисловий начал мужчина. — Он подкупил наших поставщиков и вот, что из этого вышло. Есть идеи?

— Я думаю, что сейчас самое главное не паниковать. Виктор Сергеевич, я слышала, у вас была встреча с ним? — ответила Ольга.

— Была. Он просит половину наших акций.

— На каких условиях?

— Пока неважно, но он объявится через месяц, чтоб узнать наш ответ, — вздохнул Виктор. — Нам нужно начинать копать под него прямо здесь и сейчас. Мы должны найти доказательства, нафискалить, что это сделал он. Я не хочу, чтоб кто-то из нас попал в тюрьму, так что действовать надо быстро. Используйте все свои связи. И помните, что тот, кто не рискует – не пьет шампанское.

— Мы будем стараться, Виктор Сергеевич, — ответили все.

Через пятнадцать минут все разошлись по своим кабинетам. Витя все еще не мог успокоиться. Он не хотел лишиться всего из-за одного неверного шага, поэтому план действий должен быть вымерен до мелочей. Однако никакого плана не было. Даже идей никаких! Да, сотрудники начнут расследование, но какой в этом прок, если на их хвосте сидит Сухов? Надо действовать по-другому, но как…

========== Глава 13 ==========

— С днем рождения, ежонок, — фальшиво улыбнулся Марецкий, вручая Жене коробочку в подарочной бумаге и одинокую белую розу. Мужчина не спал всю ночь, размышляя над всем. О том, что случилось, о том, какой Сухов бесчувственный кусок гниды, о том, как безболезненно расстаться с Женькой. Но безболезненно не получится, потому что разойтись нужно как можно скорее. Он не хотел подвергать любимого опасности.

— Спасибо, родной, — юноша чмокнул Виктора в колючую щеку. Женя выглядел как никогда счастливым, весь светился и благоухал. Бизнесмену от этой картины захотелось заплакать. Так не хотелось ломать этого беззащитного непорочного ангела… — Пойдем, папа купил торт. Он, правда, спит…

Женька начал рассказывать что-то, но Марецкий не слушал. Он наблюдал за мягкой и уверенной походкой юноши, любовался его светлыми волосами, что блестели и сверкали на солнечных лучиках, пробивающихся сквозь тонкий тюль на кухне. Виктор горько улыбнулся, запоминая Женю таким счастливым. Мужчина не надеялся, что они снова когда-нибудь сойдутся. Женька наверняка испугается и не захочет больше связывать свою жизнь с нечестным человеком, совершившим не одно преступление. Который почти ничего не рассказывал о своей прошлой жизни. Вите было нестерпимо больно. Он любил. Искренне и крепко. И он вновь теряет свое счастье из-за одного паршивца.

— Я тебя люблю, — внезапно произнес Виктор, когда они прошли на кухню и Женька начал разливать кипяток по кружкам. Юноша остановился и немного удивленно поглядел на мужчину.

— И… и я тебя, — он улыбнулся и продолжил.

А Марецкий с неспокойным сердцем сел за стол. Ему было трудно сидеть на месте, сердце билось как угорелое, тошнило, голова кружилась. Громко выпустив воздух, Витя принял чашку с горячим чаем. Женя разрезал торт и положил по кусочку им на тарелки, и наконец-то сам присел за стол.

— Ежонок, останешься сегодня у меня?

— Не уверен, что папа отпустит меня в день моего совершеннолетия, подумав что-нибудь не то…

— Нам с тобой нужно поговорить, ничего такого… Обещаю, — ответил мужчина, но совсем не был уверен в своих словах.

— Поговорить? — нахмурился Женька. — Что-то серьезное? Мне начинать волноваться?

— Позже. Кстати, неплохой торт…

Устюхин отвлекся на десерт, позабыв о разговоре. И Витя бесшумно выдохнул. Ему было трудно, как в тот роковой день, когда Марина умерла на его глазах. И это расставание сравнимо с самой смертью. Виктор уже начал умирать изнутри. Его сердце снова разбилось. И не иначе больше никогда не склеится. Мужчина не знал, как сможет выжить без Женьки, без его поддержки. Но он решил, что будет напоминать себе каждый божий день, что Женя полюбил его не за его деньги, даже не за его внешность, а за его бескорыстие и доблесть… Чем он стал обладать, познакомившись с юношей. Женька изменил его в лучшую сторону. И от этого становилось только больнее.

Через несколько часов Виктор покинул квартиру Устюхиных и отправился в офис, где его ждала вся его команда. Но никто не смог найти никакой информации за одни сутки, однако они не собирались сдаваться. Марецкий надеялся, что они справятся. Он хотел продолжать жить, он хотел любить жизнь, он хотел просыпаться каждый день с улыбкой, а не с опухшей головой от бесконечных мыслей. Перед тем как вернуться домой, мужчина заехал в аптеку. Витя ни на что не надеялся, но решил купить на всякий случай. Женя наверняка ни о чем не будет догадываться, поэтому купил все нужное и для него. Он не будет настаивать, Женька сам решит, что он хочет.

Виктор приставил к своему жилому комплексу отряд охранников, которые лучше местных будут следить за порядком и безопасностью. И к вечеру он направился за Женькой. Павел разрешил Жене остаться у него. Похоже, что даже его отец доверился ему, а сейчас он бессердечно расправится с ним…

— Проходи, — предложил бизнесмен, когда они поднялись к нему на этаж.

— Ужасно хочу пить, — простонал Женька и убежал в большую комнату.

Когда Витя прошел в гостиную, совмещенную с кухней, юноша уже сидел на диване и пил воду из высокого стакана. Мужчина опустился рядом с ним и уперся локтем в спинку дивана.

— Ну… так о чем ты хотел поговорить?

— Я… я немного соврал о том, что не будет ничего такого. Я хочу заняться с тобой любовью и после поговорить, — спокойным тоном без тени улыбки произнес Виктор. Женя нахмурился из-за интонации и ничего не выражающего лица мужчины. — Я не заставляю тебя. Если ты не хочешь, то можем поговорить прямо сейчас.

— Но… я… я не готовился… — неуверенно ответил Устюхин.

— Ежонок, ты хочешь заняться со мной любовью? — мужчина посмотрел глубоко в глаза Женьки. Юноша закусил губу. — Да или нет?

Глаза Устюхина бегали по лицу Виктора, и он прокручивал в голове варианты дальнейшего развития действий. Юноша не был девственником, но это только в традиционном понимании… С Виктором ему не было страшно и впервые попробовать новое именно с ним в такой особенный день было бы идеальным подарком.

— Да.

Его взгляд остановился на карих омутах Вити, и Женька улыбнулся ему.

— Тогда в ванной тебя будет ждать все, что тебе понадобится для подготовки, — Марецкий коротко и робко улыбнулся в ответ. Он сжал руку юноши, направляя его в сторону ванной комнаты.

Женя на негнущихся ногах зашагал в нужную комнату. Он плотно закрыл за собой дверь и повернул замок. Юноша испуганно посмотрел на клизму, на прозрачную бутылочку, на небольшую тубу с каким-то кремом и… черную резиновую пробку, что помещалась у него на ладони. Он думал, что она слишком большая для первого раза, но затем сравнил параметры его тела с Виктором и согласился с выбором мужчины. На всю подготовку у Женьки ушло больше часа. Витя, наверное, уже заждался, но мужчина даже не приходил спросить все ли в порядке, дав ему время.

Женя не стал одеваться, лишь затянул полотенце на бедрах покрепче. Ходить было неловко, пробка внутри стояла прочным колом, было неприятно. Выдохнув, юноша оставил свои вещи в ванной и вышел из комнаты. В большой комнате Виктора не оказалось. Сердце Женьки ускорилось и, подойдя к приоткрытой двери спальни, юноша толкнул ее.

Марецкий лежал на кровати в одном белье, и когда Женя зашел, он резко устремил свой взгляд на него. Мужчина опять едва сумел изобразить улыбку, заставляя Устюхина задаваться многими вопросами.

— Ну как?

— Немного… неудобно. И непривычно.

— Не больно?

— Сначала было, а потом все быстро прошло… — Женька аккуратно лег рядом с Виктором на живот.

— Я купил для тебя смазку с анестетиком, — ответил Витя и наклонился к все еще светящемуся лицу юноши.

Женя охотно отвечал на поцелуй и сжимал пальцами крепкий бицепс мужчины. Марецкий водил руками по обнаженной нежной спине Женьки и оглаживал упругие ягодицы, скрытые махровым полотенцем. Он не спеша стянул его с юноши и откинул в сторону, начиная мягкими, почти невесомыми касаниями ласкать округлые формы и длинные ноги. Мужчина перешел с губ Жени на его шею и уши, щекоча их губами и разгоряченным дыханием. Устюхин тяжеловато сопел, цепляясь пальцами то за бок Виктора, то за бедро. Он спустил руку вниз по торсу Марецкого и, погладив кожу над резинкой трусов, а затем, облизнув ладонь, запустил ее в них. Мужчина только начал твердеть и наливаться кровью, поэтому Женя решил помочь, хотя сам был почти полностью готов. Витя вернулся к губам юноши и ласкал его рот своим языком. Он изо всех сил старался отдаться моменту и не думать о каких-то внешних моментах. Сейчас существовали только они вдвоем.

Когда мужчина затвердел, Женька стянул с него белье. Виктор приподнялся, а Устюхин принял наиболее удобное положение. Обхватив пальцами основание члена, юноша лизнул головку и вобрал ее в рот, начиная посасывать и играться с ней языком. Марецкий мягко гладил отросшие волосы на затылке Женьки и тихо шипел. Женя двигал рукой и учащенно сосал головку. Выпустив ее изо рта, он широко провел языком по всей длине и опустился к яичкам. Юноша игрался с ними языком и вбирал то одно, то другое, даря Виктору особое наслаждение. Наигравшись с ними, Женька снова вобрал и начал ритмично двигаться, насаживаясь ртом все глубже. И вот он уже жмурился, сдерживая рвотные позывы, а головка упиралась в заднюю стенку горла. Витя нежно сжимал пальцами голову юноши, медленно и как можно более аккуратно двигаясь во рту Жени. Устюхин, почувствовав, что уже почти на пределе, резко выпустил член изо рта, быстро растирая слюну по всей длине крепкой хваткой.

— Я готов.

— Ты уверен?..

— Давай уже.

Виктор уложил юношу на живот, подложив ему под пах подушку. Женька знал, что первое проникновение пройдет почти безболезненно, если использовать такую позу, поэтому не слишком расстроился из-за того, что не сможет увидеть лицо любимого во время того, как он будет двигаться внутри него. Марецкий мигом раскатал приготовленный презерватив и добавил еще смазки на него, а затем встал на колени между Жениными ногами. Попка соблазнительно торчала вверх и блестела из-за обильного количества смазки, а пробка уже была готова выскользнуть из узких стеночек. Раздвинув одну половинку рукой, Виктор схватился за выглядывающий край фаллоимитатора и очень медленно начал тянуть его вверх. Женька пискнул и сжал пальцами простынь, на которой лежал. Пробка медленно выскальзывала из него, а предвкушение застряло комом в горле. Женя застонал, когда Виктор вытащил ее с хлюпающим и ужасно фривольным звуком. Отбросив ее в сторону, мужчина устроился удобнее и, добавив смазки на юношу, направил головку к узкому и поблескивающему входу. Даже после пробки было тесно, поэтому Марецкому пришлось несколько раз толкнуться, чтоб попасть внутрь желанного и горячего нутра. Женька закусил губу и заскулил, обеими руками хватаясь за простыни. Член буквально разрывал его, было неприятно, и он уже забыл о каком-либо удовольствии. Возбуждение спало, а Виктор не двигался. Он давал время, чтоб юноша смог привыкнуть. Мужчина поглаживал его поясницу и плечи, проводил пальцами по светлым волосам. Чуть-чуть подняв таз Женьки, Марецкий не спеша вышел из него и толкнулся снова, но уже глубже. Когда Женя почти привык к полной длине и толщине члена, Витя смог потихоньку двигаться внутри него. Анестетик в смазке должен уже был действовать, а Устюхин не должен чувствовать боль. Но юноша все еще не мог почувствовать ничего, кроме дискомфорта. Он кусал губы и смиренно лежал с закрытыми глазами.

— Так не пойдет, — произнес Виктор и сравнительно легко выскользнул из Женьки.

Мужчина перевернул его на спину и, закинув его длинные ноги себе на плечи, неторопливо вошел обратно. Он сжал рукой опавший член юноши и начал надрачивать его, неспешно двигаясь. Жене явно стало удобнее, и он оживился, почти моментально налившись кровью.

Для юноши это было лучшим подарок на день рождения, и в этом моменте было что-то особенное. Для них обоих. Ему казалось, что они с Виктором вдвоем лишаются девственности в этот день. Несмотря на то, что Марецкий старше его на два десятка. Просто… все чувствовать по-другому. Когда они дотрагивались друг друга, то их поражали удары молний, они обжигались кожей друг друга. Воздуха не хватало, он был накален до предела. Они покрылись испариной и тяжело дышали. Происходило что-то поистине правильное, Женя никогда раньше не чувствовал себя таким любимым, желанным и родным. Каким он и мечтал быть. В те моменты юноша понял, что его заветная мечта сбылась.

Через время Женька уже отдавался полностью, постанывая и впиваясь пальцами в спину Виктора, который нависал над ним. Юноша уже обнимал ногами бедра мужчины и вздрагивал каждый раз, когда крепкий и толстый член задевал чувствительную простату. Марецкий целовал приоткрытый рот Жени и сильнее, чем следовало, сжимал его талию пальцами, рычал и шипел. Темп он набирал неспешно, растягивая акт надолго. Ему хотелось оттянуть роковой разговор. Он не хотел так скоро расставаться со своим драгоценным мальчиком. Но вскоре уже и он сам, и Женька были на пределе. Женя скулил и доводил себя до исступления рукой, а бизнесмен ускорился, впиваясь пальцами в талию юноши все крепче и больнее. Ему хватило еще нескольких движений для того, чтоб с низким гортанным стоном кончить. Устюхин даже сквозь плотный презерватив чувствовал, как пульсировала головка Вити, и он провел рукой по всей длине еще раз и тоже излился себе на живот с немым стоном. Марецкий поймал момент и прильнул к открытому рту, проникая в него языком и начиная нелепое сражение с чужим языком.

Оттолкнув от себя мужчину, Женька застонал. Виктор тут же вышел из него, стягивая с себя наполненный спермой презерватив. Он завязал его и кинул на пол, ложась рядом с Женей. Марецкий вытер белые полосы и капли с живота юноши простыней и обнял его обеими руками, ближе прижимая к себе. Он вновь поцеловал его и удобно устроился на подушке. Они переплели пальцы, Женька положил голову на плечо мужчине и накрыл их покрывалом. Он пока не осознавал всего, что произошло. Состояние эйфории не покидало его, наслаждение воспалило мозг, и юноша мог думать только об ощущениях, что он испытывал несколько минут назад.

Виктор трепетно поцеловал Женю в мокрый от пота лоб и, глубоко вдохнув, начал:

— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Юноша недоверчиво глянул на Марецкого и нахмурился.

— В чем дело?

— В общем… Моя компания в беде. Меня крупно подставили, я легко могу оказаться в тюрьме, — Витя судорожно выпустил воздух, сжимая руки Устюхина. — Один человек… Угрожает мне. Он хочет моих денег, но… Я должен выбрать: тюрьма или свобода. И это зависит от тебя. Он грозится тем, что расскажет прессе о нас с тобой, он показывал мне фотографии… Я сломлен, я… Я не знаю, как жить дальше…

Мужчина замолчал, не находя правильных слов. Женька не верил его словам, смотрел на него ошалевшими глазами.

— Что… Что это значит?

— Это значит то, что нам приходится идти разными дорогами, чтобы сохранить твою безопасность. Ежонок, ты мой самый родной человек. Я люблю тебя, я бы никогда не оставил тебя без причины. Но нам необходимо разорвать связь, я не хочу, чтоб этот человек однажды добрался и до тебя. Пойми, что я желаю тебе только лучшего… Но мы должны расстаться.

— Что?.. — растерянно и испуганно ответил юноша. — Нет… Витя! Нет, пожалуйста!

— Душа моя, у нас нет другого выхода… Прости меня, ежонок. Мне очень-очень жаль. Но это слишком опасно.

— Ты трус! Что он сделает такого?! — вспылил Женя, явно не осмысливая всей ситуации.

— Тише! Ты не понимаешь. Но я не могу рисковать. Твоя жизнь и безопасность очень дороги для меня…

— Я… Я не могу! — закричал юноша и вырвался из объятий Марецкого. Он, скрепя зубами из-за дискомфорта в интересном месте, поднялся с кровати и побежал в ванную.

— Куда ты?! — Витя мигом поднялся следом, на ходу натягивая трусы. Он широкими шагами пошел следом за юношей. — Ежонок!

Женя, забежав в ванную, начал хаотично натягивать на себя одежду. Когда он увидел Виктора в дверях, то попытался его оттолкнуть, но был взят в плен крепкими мужскими руками.

— Отпусти меня! Не хочу тебя видеть! Трус! — все время повторял Устюхин, пытаясь вырваться из хватки.

— Давай я тебе все лучше объясню…

— Я и так все понял! — вскрикнул в ответ Женька и наконец вырвался из объятий мужчины. Он побежал к входной двери и, не завязывая шнурки, проскользнул в кеды и выбежал в подъезд.

— Женя! — закричал Виктор перед закрывающейся дверью. Мужчина ударил кулаком по поверхности двери, зарычав себе под нос. Он не побежал за ним, юноша сделал свой выбор.

Марецкий нервно закрыл дверь на замок и вернулся в спальню, где все еще пахло благородным сексом. Витя злостно срывал простынь с кровати, понимая, что он все потерял. Возможно, стоило поговорить с ним позже… А затем он резко осознал, что на улице уже темно, а дом Женьки находится слишком далеко. Мужчина вмиг оделся и быстро спустился вниз. Зона жилого комплекса была освещена фонарями, как и весь город в целом. Он пробежался около подъезда и, ничего не найдя, бегом направился к воротам. Виктор успел заметить сутулую спину Женьки, когда подбежал.

— Женя! — вскрикнул мужчина. Он вышел на тротуар, где стоял Устюхин, и подошел ближе. — Ежонок…

— Уйди! — всхлипнул юноша и оттолкнул руку Виктора, когда тот попытался его обнять. По щекам Жени текли слезы, а плечи надрывно вздрагивали. — Папа уже едет, со мной все будет в порядке… Просто уходи, — сквозь слезы и вздохи продолжал Женька. — Ты сказал, что все кончено. Я… я все понял. Прощай, Витя.

— Я люблю тебя, ежонок.

— Это уже не имеет значения… — эти слова были хуже пули в самое сердце. Виктор начал отступать назад, не веря своим ушам.

========== Глава 14 ==========

Женя не мог понять, что сделал в этой жизни не так, если судьба решила сыграть с ним такую злую шутку. Он проплакал в тот вечер все слезы и не знал, как описать Виктора. Мужчина просто воспользовался им и бросил. Он верил, надеялся и думал, что знал о том, что Марецкий с ним никогда так не поступит. Но он поступил. Растоптал его сердце в пыль, разорвал душу и исчез. Виктор растворился в городе, потерялся из виду, лег на дно. Женька долго отходил после своего «триумфального» совершеннолетия, с треском утянутое в бездну слезами и криками. Он все рассказал отцу, и Павел пообещал убить Марецкого при первой встрече, но юноша не мог упустить тот момент, что все еще любил его.

С самого начала учебного года Женя был поглощен занятиями и знаниями с головой. Он не видел ничего, кроме карандашей, кульманов и книжек. Устюхин пытался забыться, дать понять себе, что жизнь продолжается, что этот мужчина – не то, что ему нужно. Но порой он немо кричал в подушку по ночам и бесшумно плакал, находя их совместные фото. Юноша уже был уверен, что никогда и ни за что не полюбит больше никого так сильно.

Несмотря на то, что Женя был уже больше месяца закрыт в собственном маленьком мирке, где существуют только архитектура и он, юноша заметил некоторые изменения в отце. В свои выходные Павел уходил куда-то по вечерам, но всегда отмахивался, если сын задавал какой-нибудь вопрос. И в один день Женька не выдержал, решил бить сразу в лоб. Отец занимался уборкой кухни, и юноша пришел к нему на разговор.

— Пап, я тут спросить хотел… Ну… у тебя женщина появилась что ли?

— Я… ну… Вроде того.

— Может, познакомишь уже?

— А ты не против?

— Нет, конечно. Пригласи ее как-нибудь.

Это «как-нибудь» настало на ближайших выходных. В воскресенье Павел пригласил его новую леди к ним на ужин, и они вместе с Женей полдня занимались готовкой этого самого ужина, чтоб впечатлить женщину. Старший Устюхин до сих пор не вдавался в подробности, и Женька не знал об этой женщине совершенно ничего, он мог лишь только догадываться, кто она, сколько ей лет, и как они с отцом познакомились.

Семья Устюхиных привели себя в порядок после готовки, прилично оделись и уже были готовы встречать особенную гостью. Стол был накрыт, а таинственная леди уже должна подойти. Но, к счастью, она оказалась пунктуальной. Павел направился в коридор открывать дверь, а Женя принялся быстро накладывать первое блюдо. Когда юноша поставил последнюю тарелку на стол, то на кухню вошла гостья, и следом за ней отец Женьки.

Золотисто-медовые кудри, элегантное платье-карандаш, подчеркивающее фигуру, приветливая улыбка и открытый взгляд добрых глаз. В них плескались неуверенность и теплота одновременно. Юноша не мог сказать, что он ожидал увидеть эту женщину однажды у себя на кухне, но, тем не менее, не мог представить лучшего варианта для отца.

— Здравствуйте, Белла Данииловна, — робко улыбнулся Женя.

— Здравствуй, Женя, — так же мягко и несмело она обнажила свои зубки.

— Но… — начал Павел, но Женька его тут же перебил:

— Присаживайтесь, у нас уже все готово.

Белла осторожно присела за стол с помощью младшего Устюхина и любезно приняла тканевую салфетку. Ужин начался в расслабленной обстановке, а затем настало время каверзных вопросов от Жени.

— Мне интересно, как прокурор и почтовый сортировщик могли познакомиться?

Павел удивленно приподнял брови и тут же их насупил, непонимающе глядя на сына.

—Так, Жень, ты мне сначала скажи, откуда ты знаешь Беллу. И тем более до таких подробностей.

— Павлуш, не будь так строг к сыну, — оторвавшись от еды, ласково произнесла женщина.

— Но я все еще желаю объяснений.

— Хорошо… — Женька судорожно перевел дыханье, бегая глазами от Беллы к отцу. — Когда меня чуть не изнасиловал Громов, то Марецкий повез меня к Белле Данииловне. Она помогла мне написать заявление на него, благодаря которому его благополучно запекли в тюрьму.

— Белла… почему ты не сказала мне сразу? Ты ведь знала, что я отец Жени, я много рассказывал тебе о нем, — растерянно ответил мужчина.

— Пряничек, я не хотела напоминать тебе об этом. Наверняка ты бы не обрадовался, если узнал, что это именно я помогла твоему сыну избавиться от проблем.

— Я бы наоборот обрадовался, ведь это сделал не кто-то неизвестный и неавторитетный, а ты. Я тебе доверяю и надеюсь, что больше такого не повторится. Давай договоримся ничего не утаивать и говорить только правду?

— Конечно, Пашуня, — она улыбнулась и, положив свою красивую ладонь с качественным маникюром и золотыми кольцами на пальцах на грубоватую руку Павла, наклонилась к нему за поцелуем. Женя удивленно похлопал глазами, не особо переваривая происходящее.

— Так, ну… все-таки как вы познакомились?

— Помнишь, в конце лета мне помяли крыло? В общем, в меня въехала Белла, но это произошло полностью по моей вине. И я решил, чтоб не расстраивать нас обоих, пригласить ее в ресторан, ведь передо мной стояла такая прекрасная женщина, которая даже не злилась на меня, хотя ее бамперу и фаре тоже не поздоровилось. Ну, мы понравились друг другу и стали встречаться чаще.

— Кажется, это у нас семейное… Попадать в неприятности, благодаря которым мы находим людей, которые делают нас счастливыми… Но я надеюсь, что, по крайней мере, у тебя будет удачный финал, — опустив глаза в тарелку, грустно отметил Женька.

— Сын, ты найдешь еще свою истинную любовь, а это всего лишь блестящая мишура и пыль в глаза. Забудь.

— Ты не понимаешь…

— Погодите, я тоже ничего не понимаю. Вы мне скажите, что произошло? — вкрадчиво произнесла женщина.

Павел вопросительно посмотрел на сына, который в свою очередь поднял взгляд на отца. Юноша пожал плечами, давая решать отцу самому рассказывать Белле о том, как ему разбили сердце или нет.

— Женя и… Виктор были вместе некоторое время…

— Виктор Марецкий?

— Да, он. Марецкий воспользовался моим сыном и выбросил как разонравившуюся игрушку.

— Я уверена, что все было совсем не так. И на расставание у него были свои причины. Вик никогда не поступает так с близкими людьми, поверьте мне, я знаю его с пеленок, — уверила их Грановская, но никто из присутствующих ей не поверил и остался при своем мнении, промолчав.

Больше к этой теме за вечер не возвращались. Белла щебетала что-то о том, как счастлива, что повстречала Павла. Даже проскользнула мысль о том, чтоб он к ней переехал, оставив Женю одного в трехкомнатной квартире. Но старший Устюхин не дал однозначного ответа на это предложение.

Женя сидел на кровати у себя в комнате и лениво перелистывал книжку про историю архитектуры, размышляя о сегодняшнем ужине. Белла была прекрасной женщиной с огромным добрым сердцем, отзывчивой душой и толикой дьяволицы, что просыпалась, когда женщина была на работе. Она отлично оттеняла мягкого, но самоуверенного Павла. Он не знал, какой была его мать, но точно не такой, как новая возлюбленная отца. В глазах Павла сегодня плескалось счастье вперемешку с любовью, что заставляло сердце Женьки биться с удвоенной силой. Юноша видел то же самое в глазах Беллы. И он благословил их союз. Если бы на ее месте оказался кто-то другой, то он еще бы подумал сто раз над тем, доверять отца ей или нет. Но с Беллой никаких пререканий не было.

***

От работы фотографом в той популярной студии пришлось отказаться, потому что буквально все там напоминало о беспечной жизни в отношениях с Виктором. Но Марецкий не ушел без сюрпризов. За Женей начали следить телохранители. Они были повсюду, ходили за ним попятам. Сначала юноша испугался того, что за ним наблюдает какой-то страшный лысый мужик, у которого плечи шире, чем весь Женькин рост, но в тот же день ему пришло сообщение от неизвестного номера, где было объяснение всего этого маскарада. Видите ли, жизни Устюхина грозит опасность. И поэтому за ним следит десяток крупных мужиков, в том числе и за его отцом. Женя чувствовал себя героем женского сериала, но все это происходило на самом деле, и ему порой было страшно. Он не хотел, чтоб однажды его самого или его отца подстрелили из-за Виктора. Женька понимал, что Витя просто не хотел повторения истории с женой, но все-таки теперь у него было больше связей, и он мог наверняка справиться… Но с каждым разом юноша сомневался все сильнее, потому что видел новости, что крутили по телевидению. Виктор действительно в любой момент мог оказаться в тюрьме, сделав один неверный шаг. Поэтому через время он просто решил лечь на дно, скрыться. И Женька тоже хотел скрыться, от всего мира, от своих чувств, просто превратиться в атом и все забыть.

На учебе он старался ни с кем не контактировать лишний раз, с Федей вообще разругался в пух и прах. Разговаривал разве что с преподавателями и то только тогда, когда очень надо. Женя не был похож на депрессивного и загнанного в угол подростка, он просто казался отрешенным от внешнего мира. Ему не хотелось общения, Устюхин боялся обжечься. Конечно, это был юношеский максимализм, но Женька не мог самостоятельно справиться с болью, что разрывала его внутри.

К середине октября он начал делать первые шаги к возвращению в социум. Правда, только в виртуальном мире. Ввязался в сообщество фотографов, начал углубленно изучать портретный снимок. И так увлекся, что создал даже группу в социальной сети, где разместил примеры своих фотографий и оставил свой номер для всех желающих с ним поработать. Это ему посоветовали его новые друзья-коллеги. Но о возвращении в студию Женька даже думать не хотел.

Зима тихо подкралась уже в начале ноября, чем удивила весь город. Заметно похолодало, и временами шел медлительный мокрый снег, тут же тая, падал на землю. Женя тем временем начал принимать заказы и выезжал на съемки. Обычно заказывали фотосессии школьницы или совсем юные студентки, соглашаясь сниматься у не шибко опытного специалиста. А Жене только в радость, ведь он работал и получал свои кровные. О Викторе юноша уже практически не вспоминал, лишь украдкой перед сном мог перекрутить все их счастливые моменты в голове, каждый раз обещая себе, что это больше не повторится. Но все попытки забыть были тщетны. За ним все еще следили, и юноша даже почти привык. Сначала было трудно спокойно существовать, когда с ним даже в метро ехал один из этих страшных лысых громил. Но со временем Женька обвыкнулся и перестал их замечать. Наверняка они докладывали Виктору все о нем, но юноше уже было все равно. Все, чего он хотел – это просто забыть Марецкого, будто его и не было никогда.

Одним декабрьским днем, когда на улице занимался снегопад, а Женя возвращался домой угрюмый и злой после неудачной съемки с недалекой барышней, ему на телефон поступил звонок от неизвестного номера. Юноша тут же поднял трубку.

— Да?

— Здрасте, я по поводу фотосессии, — заговорил приятный мужской голос, который явно принадлежал молодому парню. — Я хотел спросить, когда вам будет удобно…

Женька остановился посреди тротуара и задумчиво посмотрел себе под ноги, где лежал тонкий слой белоснежного и мягкого снега. Люди не замечали его, проходя дальше в спешке по своим делам. Он прикусил губу, быстро соображая. Буквально минут двадцать назад юноша ушел со съемки, где получил кучу оскорблений от искусственной красотки, чувствовал себя не лучшим образом, но домой совсем не хотел.

— Я сейчас свободен, могу подъехать куда угодно. Вас устроит?

— Круто, встретимся в парке «Городское начало» через час. Я буду ждать возле памятника Александру какому-то там.

И спешно сбросил звонок. Женя с разочарованием понял, что ему придется добираться в центр города, на набережную, где и находился этот парк. Ему пришлось возвращаться в метро. Они даже не договорились ни о чем толком. Но наверняка фотосъемка должна происходить на улице, раз клиент заставил его вырваться в парк. Спустя минут двадцать пять Женька уже был на месте. Он примостился на одной из скамеек в парке и принялся за удаление ненужных снимков со своей камеры. Конечно, валящий снег мешал, но благо фотоаппарат Жени был защищен от пыли и влаги.

Снег кружил белоснежными вихрями в вышине, плавно ложась на снеговой ковер, покрывающий всю землю и каждое деревце. Небо было таким же белоснежным, солнце скрывалось за плотными непроглядными зимними облаками. В парке густо пахло хвоей, все елочки были укрыты серебряными одеялами. Дышалось глубоко, легко, свежо и совсем не чувствовалась тяжесть городских выхлопов. Все дорожки между скамейками и около памятника были усыпаны замысловатыми узорами от следов людей, сновавшими туда и обратно. А вон там дети, игрались в снежки между рябинами и громко хохотали, чирикали. Женя невольно улыбнулся от развернувшейся картины, он впервые за несколько месяцев почувствовал себя на своем месте, из горла на минутку пропал тяжелый ком, а в животе появилась небывалая легкость. Но все это оказалось лишь минутной слабостью, счастье не задержалось надолго в этот раз, позорно и юрко, будто обжегшись, ускользнуло от юноши.

День был пасмурный, суровый, он хмурился все сильнее, а снегопад усиливался. Женька занервничал, сейчас потемнеет за считанные секунды, а он даже не начал съемку. Юноша поднялся на ноги, отряхнул со светлых волос нападавшие крупные снежинки и убрал камеру в сумку. Он подошел к памятнику царя-миротворца, Александра третьего, где его и должен был ждать парень, заказавший съемку. Вытащив наушники из ушей и убрав их в карман дутой куртки, Женя начал озираться по сторонам. Прошло уже около часа со звонка того парня, поэтому он должен был появиться здесь с минуты на минуту. На улице заметно похолодало, но это было из-за того, что Женька стоял совсем близко к реке. Холодный ветер окутывал его небольшое тельце, а уши заныли и защипали от колючей вьюги и снега, не прикрытые ничем. Существование шапки Женя упрямо игнорировал. Устюхин недовольно выпустил воздух, создав перед собой облачко пара.

— Кажется, я опоздал, — услышалюноша рядом с собой и резко обернулся, натыкаясь на пронзительный взгляд зелено-голубых, нет, скорее, бирюзовых глаз, обрамленных пушистыми черными ресницами. Он протянул ему руку, и Женя заворожено и медленно пожал ее в ответ. Магия глаз затягивала его глубоко и надолго, и Женька невозможно сильно захотел запечатлеть эти ведьмины омуты. Все лицо парня было усыпано мелкими милыми родинками, он мягко улыбался тонкими короткими губами. Черная челка спадала на лоб и закрывала правый глаз, отчего он забавно щурился. Юноша был немного выше Жени, но по фигуре был куда более худощавым. Зимнее пальто не прибавляло массы, отчего он казался длинной тонкой палкой. — Меня зовут Рафаэль. Я надеюсь, ты не очень долго здесь простоял?

Он говорил сладко, тягуче. Женька почти плавился под таким сахарным, шелковистым баритоном.

— Евгений. Нет, минут двадцать, не больше.

Они направились в сторону невысоких елей, где совсем не было людей. Снег не переставал кружиться и падать, но темнеть, кажется, небо не собиралось. Когда они дошли до ярких елок, то остановились напротив друг друга.

— Мы даже не обговорили тему фотосета. Чего хотелось бы? — поинтересовался Женя.

— Что-то легкое и незамысловатое, — он улыбнулся, а Женька выпал. Из реальности. Ему впервые понравился кто-то после расставания с Виктором. Это пугало и радовало одновременно. Юноша улыбнулся в ответ и достал камеру из сумки.

Съемка началась плавно, во время нее они даже умудрились общаться. Жене было спокойно и комфортно в компании с Рафаэлем. У них были схожие вкусы в музыке, фильмах и сериалах, даже архитектуру любили они оба. Юноша получался живым и интересным в кадре. Его глаза заставляли обращать на себя внимания, даже если он опускал взгляд или смотрел в сторону. Женьке они безумно нравились.

Во время легкой беседы с Элем (как предложил он сам называть себя) Женя узнал, что этот парень заканчивал учебу в Швейцарии, в Федеральной политехнической школе Лозанны, он собирался стать экологом. В его курсе переплетались архитектура и строительство вместе с экологией. Потому они и нашли столько общего друг у друга. Рафаэль оказался сыном одного из российских миллионеров, но стойко утаивал личность своего отца. Женька удивился тому, что такой обеспеченный парень заказал у него съемку. Но Эль ответил, что самостоятельно зарабатывал себе на жизнь, а в семье у них деньги не тратились на всякую чепуху и чьи-то причуды. В детстве у него не было ни одной минуты на отдых и детские игры, время уходило на многочасовые занятия с учителями, спортивные секции, танцы, языки и этикет. Его отец мечтал, что однажды Рафаэль достигнет таких вершин, что будет походить на выходца из королевской семьи, но мальчик не оправдал его ожиданий. Он неплохо учился, но у него совершенно не получалось заниматься спортом: ни фехтование, ни теннис, ни лакросс не привлекали его. Ему нравился футбол, Эль каждый раз с завистью смотрел на обычных мальчишек, что счастливо играли в футбол во дворах, но отец лишь только усмехался, называя эту игру безнравственной и дикой. Когда мальчик подрос, то его отправили в заграницу, чтоб там он смог получить наилучшее образование. Однако ему поддавались только языки, а все остальные науки он будто пропускал мимо ушей. Отец гневался, заставлял заниматься его усиленно, двенадцатичасовые нагрузки стали ежедневной нормой. Единственное, что доставляло Рафаэлю удовольствие – танцы и прогулки на свежем воздухе по небольшим городам Европы, где он провел почти все свои детство и юность. Он обожал старинные фасады, мог заглядываться на них часами, запоминая каждый элемент. Вскоре отец ушел в дела и постепенно отдалился от сына, оставив его на попечение за границей самому себе. Но у Эля в жизни ничего не изменилось, он привык к одиночеству и чужим людям, постоянно окружающим его. Свою родную мать Рафаэль никогда не видел. Его родила женщина, которой заплатили за это. Отец думал, что полноценная семья – ненужная часть жизни уважающего себя бизнесмена. Ему всего лишь нужен был наследник, он заплатил и получил его. Мужчина считал, что женская забота и ласка мальчику не нужны, с самого младенчества он держал его в ежовых рукавицах, но даже это не могло забетонировать ласковое сердце Рафаэля, который совсем не был похож на своего отца.

Когда фотосессия закончилась, то на улице уже заметно стемнело, загорелись фонари, а парк опустел. Снег поредел, а ветер успокоился. Крупные снежинки плавно падали с неба, мягко ложась на землю. Наступила тишина, и Женька чувствовал себя поистине хорошо. С Рафаэлем он забыл обо всех тягостях жизни и с улыбкой слушал его интересные истории из жизни. На выходе из парка они остановились.

— Я на метро… — произнес Женя, намекая на то, что им в разные стороны. — Я был рад познакомиться, Эль.

— Слушай, я на машине. Я тебя подвезу, — он улыбнулся и, не принимая отказов, подхватил Женьку за локоть и потянул в сторону стоянки.

Они подошли к дорогой, но довольно обычно выглядящей иномарке. Кажется, что она даже была с немалым пробегом и не выглядела моделью нового года. Если учитывать то, что Рафаэль зарабатывал себе на жизнь собственными силами, то этот автомобиль был мечтой каждого второго россиянина. Женька тихо присвистнул, делая комплимент темно-синей красавице, и они переместились в салон. Внутри автомобиль уже не казался чем-то близким к среднестатистическому. Салон был просто роскошен. Светлая кожа, вставки из дерева. Пахло очень приятно, чем-то свежим и немного сладковатым. Устюхину понравилась обстановка внутри, и он расслабленно откинулся на спинку удобного сидения. Он продиктовал адрес Рафаэлю, и они плавно сдвинулись с места. Женя, взглянув в зеркало заднего вида, увидел черную машину, что последовала за ними. Наверняка они там все уже насторожились, ведь его увозил какой-то непонятный парень. Но юноше было по большему счету плевать.

Через минут двадцать они уже сидели в машине напротив девятиэтажки Женьки. Рафаэль с улыбкой смотрел на него. Женя робко улыбнулся в ответ.

— Спасибо, что подвез…

— Это тебе спасибо за качественную съемку. Когда буду готовы фотографии? — он расстегнул пару пуговиц пальто и скользнул рукой под лацкан. В следующую секунду в его руках оказался кожаный бумажник, откуда он достал пятитысячную купюру. — Это вся наличка, что у меня есть. Сдачи не надо, — и снова улыбнулся.

— Где-то через неделю, у меня есть еще заказы, которые нужно обработать, — Женя явно с нежеланием забрал купюру и убрал ее в карман куртки. — Ты… когда ты возвращаешься в Лозанну?

— После зимних каникул. А что?

— Можно было бы встретиться еще раз, — неуверенно предложил Женька.

— Звучит как план, — Рафаэль улыбнулся. Устюхин улыбнулся в ответ и на секунду опустил глаза на улыбающиеся губы визави. Эль это заметил и придвинулся ближе, медленно наклоняясь к лицу Жени. Он посмотрел в его глаза, спрашивая разрешения, но юноша просто прикрыл веки и сам подался навстречу, врезаясь в чужие губы поцелуем.

Никто из них не углублял поцелуй, не было лишней необузданной страсти, только нежность и волшебство первого поцелуя.

Но как только Женька коснулся губ Рафаэля, то не почувствовал абсолютно ничего. Ни восторга, ни отвращения. Просто безвкусные сухие обыкновенные губы, не вызывающие бурю эмоций. Он неспешно отстранился и закусил внутреннюю сторону нижней губы, заглядывая в сказочные глаза.

— Я позвоню, — быстро произнес Устюхин и вылетел из машины, бегом направляясь к своему подъезду. Он не повернулся, чтоб на прощанье взглянуть на Рафаэля, а только скорее приложил магнитный ключ к домофону и забежал внутрь.

Уже у себя в комнате юноша мыслями вернулся к сумбурному вечеру с Рафаэлем. Все прошло так быстро и суматошно, что Женя даже и не понял, как они дошли до поцелуя. Хоть и сам поцеловал его. Он просто хотел как-то поблагодарить Эля за приятно и хорошо проведенное время, даже ни на что не надеялся. И то, что он ответил ему, действительно поразило Женьку, хоть юноша и не подавал вида. Поэтому он и убежал так быстро. Ему безумно понравился Рафаэль, но Женя не хотел отношений, он не хотел, чтоб ему снова сделали больно. Так что Устюхин решил оставить все на своих местах и не лезть никуда со своими проснувшимися чувствами, которые могут на следующий день беззаботно уснуть.

========== Глава 15 ==========

Всю последующую декабрьскую неделю у Устюхиных гостила Белла, и Женька даже забыл о Рафаэле. Фотографии он обработал почти сразу, но не решился сообщить. Ему было как-то не по себе звонить ему… А вдруг у него дела какие? Но с другой стороны он заплатил деньги за эти фотографии. Однако в субботу днем, когда Павел ушел на ночную смену, а Грановская вернулась в свою огромную, но уединенную квартиру, Рафаэль сам принял решение разузнать о судьбе его фотографий. Женька в тот момент сидел за своим рабочим столом и чертил небольшой проект, который задали в колледже.

— Аллё, — бесцветным тоном произнес юноша в трубку, не отвлекаясь от чертежа.

— Привет, Енька, — бодро и жизнерадостно пропел Эль. — Что насчет моих фоток?

— Они готовы, кинешь мне электронку или встретимся? — все-таки оторвавшись от своего любимого дела, Женька поднял глаза на окно, что находилось прямо перед столом. Солнце ослепительно сияло, ни ветерка, ни снежинки. Как раз то, что надо для прогулки.

— Я бы предпочел встретиться, если ты не против.

— Да, давай. Где? Когда?

— Слушай, я живу сейчас у отца в Княжево, постараюсь добраться до города как можно скорее, выезжаю прямо сейчас. Приеду сразу к тебе, ладно? Могу оставить машину, и пойдем прогуляться или наоборот покатаемся по городу. Ты как?

— Решим на месте, приезжай, — Женя робко улыбнулся наполеоновским планам Рафаэля. Кажется, это уже становилось похожим на свидание.

— Отлично, жди, — и сбросил звонок.

Хм… это что получается, все местные богачи себе дома отстроили в Княжево или это просто совпадение? Женька отложил телефон и вернулся к черчению. Ему осталось совсем немного, поэтому он наверняка успеет все до приезда Рафаэля.

Через полтора часа, когда Женя уже заканчивал прибираться дома, он услышал мелодию входящего звонка своего смартфона. Юноша метнулся на кухню, где оставил телефон и тут же ответил.

— Подъезд второй, а квартира какая? — все тем же счастливым тоном поинтересовался Эль.

— Сорок третья.

И через пару секунд на всю квартиру раздался мелодичный звонок в домофон. Женька побежал открывать и остался ждать Рафаэля возле входной двери. Он поднялся очень быстро и вошел в квартиру Устюхиных. Юноша бегло осмотрелся и, улыбнувшись Жене, начал снимать с себя верхнюю одежду. Сегодня на нем была камуфляжная дутая куртка, а не строгое пальто, в котором он был в их первую встречу.

— Как добрался? Чай будешь? — сразу начал Устюхин, когда Эль стянул с себя кроссовки.

— Буду. Да без пробок даже, дорога в субботу пустая, только на трассе немного заторы были, — ответил Рафаэль, и они прошли на кухню. Женька поставил греться чайник и присел рядом с гостем. Эль нежно улыбнулся ему, смущая. — Что будем делать?

— Попьем чай, скинем фотки и пойдем гулять, — пожал плечами Женя. — Я надеюсь, ты не голодный?

— Не переживай, обойдусь одним чаем, в меня все равно много не влезет. По мне, вроде как, видно, — усмехнулся Эль, а Женя прыснул, опуская взгляд на деревянную столешницу.

Он вдруг почувствовал прохладные пальцы, скользнувшие за его ухо. Устюхин вздрогнул, поднимая взгляд на озадаченное лицо Рафаэля. Он дотронулся большим пальцем руки до дорогого ювелирного украшения и бесценного сердцу подарка. Женька никак не мог решиться снять сережку, уж шибко полюбилась она ему, сидела как влитая, хоть порой и напоминала о Викторе. Юноша искренне недоумевал, чем могла так заинтересовать Эля его серьга. В их первую встречу он ее даже не заметил.

— Это такая «у» или это другая буква? — слегка нахмурившись, поинтересовался Рафаэль.

— А-а-а что? — протяжно ответил Женя, увернувшись от руки. Он встал, чтоб разлить кипяток по кружкам.

— Ничего, просто интересно.

— Это «у», — кивнул Женька, не желая распинаться перед парнем о том, как глупо ему разбил сердце взрослый мужик. У них с Элем еще могло что-то получиться, поэтому лучше стоило промолчать.

После того как они мило попили чай в уютной обстановке и перекинули фотографии, Женька предложил сходить в ближайший сквер, где всегда мало людей, лишь редкие собачники прогуливались. Рафаэль с удовольствием согласился, он нескрываемо был только «за». Женя чувствовал симпатию парня, но отчего-то не мог ответить ему взаимностью. В тот день он почувствовал себя освобожденным, окрыленным, но сегодня такого совсем не наблюдалось. Он снова был тем же отстраненным подростком, даже вел разговор как-то уклончиво, но Эль пытался делать вид, что не замечал.

На улице было тепло, даже сугробы потихоньку таяли под облизывающими их солнечными лучами. Женька взял с собой камеру, чтоб поснимать юрких птичек, что вечно резвились на ветках деревьев, растущих в полузаброшенном сквере. Они вели легкую непринужденную беседу, Рафаэль пытался очаровать Женю своим обаянием, но не получал никакой отдачи. Не выдержав, юноша схватил Женьку за руку и переплел свои пальцы с чужими, крепко сжимая. Устюхин удивленно выпустил воздух и уставился на их соединенные руки. Но ничего не стал говорить, молча отводя взгляд.

— Женька, случилось что-то? Ты какой-то странный сегодня, будто в облаках витаешь…

— Все нормально, — коротко ответил Женя.

— Я же вижу, что не все. Что такое? — он остановился и повернулся лицом к Устюхину, заглядывая в его светлые глаза.

— Да ничего… Все в порядке, правда. Просто… настроения что-то нет, — Женька пожал плечами, пряча взгляд.

Рафаэль коснулся ладонью бледной щеки Женьки, что даже не была тронута нежным морозом. Устюхин поджал губы, ему не хотелось сопротивляться, но сейчас эти прикосновения начинали вызывать неприязнь. В тот момент юноша вспомнил о том, как Виктор касался его. Как был трепетен, заботлив. На глаза Жени набежали слезы, и он резко отстранился от Эля.

— Прости… — на выдохе пробормотал Женька, смахивая юркую слезу со щеки.

— Я сделал что-то не так? Тебе неприятно? — беспокойно спросил Рафаэль.

— Все хорошо, — нетвердо попытался уверить его Устюхин, вновь сплетая их пальцы, чтоб хоть каким-то образом успокоить всполошенного парня.

Они продолжили гулять, но уже не болтали обо всем подряд. Эль вернулся к разговорам о детстве, начал рассказывать глупые и нелепые истории, которые происходили с ним, когда он был маленьким. А Женька погрузился глубоко в свои мысли. Он не понимал, что с ним происходило. Чувства к Виктору, будто разом обострились, на душе начали скрестись кошки, стало так безумно тоскливо, что хотелось кричать. Женя беспокоился о том, как там Витя, все ли с ним хорошо. Ему было невыносимо паршиво от того, что он смел думать о своем бывшем в присутствии парня, который испытывал к нему симпатию. Но не мог ничего поделать, потому что Виктора Женька все еще любил.

Как-то незаметно они дошли до лавочек, спрятанных в глубине сквера. Когда Женя присел, то тут же почувствовал тяжесть чужой руки у себя на плечах. Эль притянул его ближе к себе, удобно устраивая у себя в объятиях. Устюхин чувствовал себя жутко некомфортно, но пытался никак это не проявлять, даже расслабился в нежной хватке. Рафаэль наклонился ближе и оставил крепкий поцелуй на высокой скуле Женьки. Женя без задней мысли повернулся, чтоб взглянуть в волшебные глаза Эля, но получил еще один поцелуй, на этот раз в губы. Женька нехотя ответил. Он понимал, что нужно двигаться дальше, а с этим парнем у них, может быть, что-нибудь и сложилось бы. Так что Устюхин не терял возможности.

Телохранители наверняка уже передавали Виктору то, что Женя здесь целуется с каким-то неизвестным парнем. Но Женька надеялся, что хотя бы после этого за ним перестанут следить.

Они просидели в сквере еще недолго. Через некоторое время Элю позвонили и потребовали вернуться в Княжево, поэтому он спешно уехал, проводив Женю домой. Женьке не хотелось забивать голову всякими глупостями. Он пытался отбросить все мысли о Викторе, о Рафаэле, о своих чувствах.

В конце декабря Женя закрыл сессию и отправился на свои законные зимние каникулы. С Элем они стали встречаться чаще, чуть ли не каждый день. Эти встречи Женька не считал свиданиями, так ему было легче справиться. В преддверии кануна Нового года Рафаэль очередной раз позвал его гулять. Женя, конечно же, согласился.

Отец был на ночной смене, поэтому Женька решил куда-то далеко от дома не вырываться, а предложил прогуляться в их излюбленном сквере. Там они могли держаться за руки, целоваться. Все это происходило не каждый раз, но Эль проявлял свои чувства все время. Незатейливыми, порой незаметными прикосновениями, чарующими словами и влюбленным взглядом. Женя отвечал на это лишь робкой улыбкой. Он не понимал, что между ними происходило. Они не были вместе, но вели себя точно как пара. И юноша не мог сказать, что ему это не нравилось. Иногда Рафаэль перегибал палку, и Женька начинал чувствовать себя как не в своей тарелке.

Такое случилось и в этот раз. При встрече Эль поцеловал его прямо в губы, хоть и были они во дворе дома, где любой сосед Женьки мог увидеть их. Устюхин мягко попросил его больше так не делать. В парке Рафаэль был какой-то взволнованный, кусал губы и чуть ли не шагал вприпрыжку.

— Чего ты такой счастливый? — полюбопытствовал юноша. С неба вновь валил густой и крупный снег, но медленно ложился на землю, не подгоняемый ветром. Эль остановился и повернулся лицом к Жене. Он неожиданно прильнул к его губам, утягивая в долгий и даже настойчивый поцелуй. Когда Рафаэль отстранился, то заулыбался Женьке во все свои тридцать два.

— Женька, будешь моим парнем? — выпалил он, обескураживая, роняя на землю и убивая сознание Жени. Устюхин часто заморгал веками, пытаясь переварить услышанное, но это очень плохо получалось.

— Что? — нахмурился Женька.

— Да, знаю, началось у нас как-то не очень… Но давай хотя бы попробуем? Ты не пожалеешь!

Эль смотрел на него с надеждой в своих чудодейских глазах, с такой нежностью и теплотой, что у Жени все внутри сжалось. Он чувствовал себя последним ублюдком, потому что соглашаться не намеревался, но и обманывать Рафаэля не хотел. Устюхин опустил глаза и ухватился за руку парня, что была спрятана в перчатке.

— Ты мне нравишься, Филь. Но мне надо подумать, — тихо ответил Женька и опустил его руку, отходя на шаг назад. — Мне… я пойду. Прости.

Он развернулся и быстро зашагал в сторону своей девятиэтажки. Эль что-то кричал ему вслед, но Женя не слышал, чтоб он бежал за ним. Устюхин чувствовал себя не лучшим образом, но Рафаэлю наверняка было хуже. Такой как он не привык слышать отказы, он очаровывал своими глазами и не выпускал из чар, пока не наиграется. Но Женька не запутался так сильно, чтоб не выбраться самостоятельно.

Подбежав к своему дому, Женя быстро коснулся ключом магнитного замка и вдруг почувствовал, как его резко, но не больно толкают в спину, проталкивая в подъезд. Сердце юноши бешено заколотилось, и он ринулся к лестнице, думая, что это какой-то душегубец, но был пойман чьей-то мужской рукой, которая захватила его тонкое и хрупкое запястье в плен. Женьку потянули на себя, и он резко развернулся лицом к неизвестному. Юноша был готов увидеть кого угодно, даже Рафаэля или отца, но вовсе не этого человека…

========== Глава 16 ==========

На нем была глупая зимняя кепка, скрывающая лицо и непримечательная одежда. На лице странные очки в толстой оправе, в полумраке подъезда Женя едва смог разглядеть синие линзы.

Его сердце билось где-то в горле, отдавалось в висках тонкой болью. К лицу прилила кровь, оно загорелось пламенем. В носу защипало, и слезы уже норовили политься. Однако… теплая крепкая ладонь легла на его щеку, тотчас успокаивая. Он смотрел на Женьку глазами полными тоски и безграничной любви. В них плескались боль, отчаяние и сожаление.

Юноша потерся щекой о грубоватую кожу ладони, наслаждаясь такой необходимой лаской. Тепло разливалось по телу, бабочки на мгновенье вернулись в живот. На секунду все вернулось на свои места, Женя даже перестал твердо стоять на ногах от эйфории, разлетевшейся по телу.

Ему было плевать на все обиды, на всю ту боль, что он причинил. Сейчас главным было то, что сейчас он стоял перед ним живой и как никогда необходимый. Женька подался вперед, крепко окольцовывая торс мужчины и прижимаясь щекой к его груди. Из глаз все-таки хлынули слезы, и юноша закусил губу, сдерживая всхлипы.

— Пойдем… пойдем наверх, — ласково позвал он, и Устюхин отстранился, больно сжимая его ладонь своими пальцами. Они неспешно поднялись на второй этаж, лукаво переглядываясь.

Женя скрывал улыбку. В этот момент Женька чувствовал себя счастливейшим человеком на планете, хоть и не знал, зачем он навещал его. Как только закрылась входная дверь, Устюхин толкнул его к стене, прильнул ближе и с напором врезался в его яркие губы требовательным и жгучим поцелуем, в который вложил всю боль, все свои переживания и горечь утраты.

Он откинул болванистую кепку и странные очки в сторону, кусая его нижнюю губу. Женя почувствовал вкус крови, который пробудил его от минутной слабости, и рывком отстранился от него.

— Ненавижу тебя, — процедил сквозь зубы Женька.

— Знаю, — выдохнул он, облизывая прокушенную губу.— Я сам себя ненавижу, ежонок.

— Как ты мог? За мной следят наемники! Ты даже не позвонил! Ненавижу! — воскликнул Женя, ударяя его в грудь и убегая на кухню.

Виктор пошел следом. Устюхин небрежно упал на стул, осуждающе смотря на мужчину.

— Зачем пришел?

— Я скучаю.

— Ты дурак? Или ударился? — ухмыльнулся юноша.

— Ежонок, я не мог наладить связь раньше. Сейчас все более-менее улеглось, я почти разобрался с проблемами. Я знаю, что ты меня не простишь, но я прошу прощения. Душа моя, я не виноват в том, что этот мудак решил так не вовремя меня подставить. Я все еще люблю тебя, я хочу быть с тобой. Ты дашь мне еще один шанс?

Марецкий присел на корточки перед Женькой и сжал его ладони, заглядывая в глаза. Из-за синих линз он выглядел престранно, но Женя все равно видел в глазах все эмоции мужчины.

— Я очень сожалею, что все сложилось именно так. Я тогда перенервничал как первоклашка, не мог предложение связать, и вот, что вышло, — Виктор горько усмехнулся. — Я наблюдал за тобой последние несколько недель…

— И что? Ревность неожиданно проснулась? Вспомнил, кто я такой? — недовольно поинтересовался Женька.

— Ежонок, ты должен перестать общаться с ним.

— С чего это? — нахмурился Устюхин. Ему нравился Рафаэль как собеседник, как друг, как слушатель. Он не собирался рвать с ним все связи, он совсем этого не хотел.

— Он может навредить тебе. Его отец плохой человек.

— Опять ты начинаешь со своими сказками. Витя, я больше не поведусь на это, понимаешь? Мне плевать на его отца, Рафаэль хороший человек. Для меня это главное, я не перестану с ним общаться! — переходя на крик, возразил юноша.

— Хорошо, я не буду препятствовать вашему общению. Вы с ним вместе? — исподлобья смотря на Женьку, спросил Виктор.

— Нет, но он предложил сегодня мне встречаться. Я убежал…

— А я думал, чего ты там так испугался, что даже бежал, сверкая пятками. Что не так, Женька? Ты сказал, что он хороший. Почему нет?

— Я не хочу с ним встречаться, он мой друг.

— А с кем ты хочешь встречаться?

Женя едва ответил, даже открыл рот, чтоб произнести колкую фразу, но вдруг услышал, как открылась входная дверь, и в прихожую кто-то вошел, негромко захлопывая за собой дверь. Они нервно переглянулись с Виктором. Мужчина поднялся на ноги, отходя к кухонному гарнитуру.

— Евгеша! Ты дома? — раздался сладкий голос Беллы Грановской на всю квартиру. Марецкий, приподняв брови, удивленно взглянул на Женьку. Он определенно узнал голос своей старой подруги.

— Да, Белл! — воскликнул в ответ Женя и убежал в коридор, оставив мужчину одного на кухне. Белла как раз повесила пальто в шкаф, когда Устюхин появился в прихожей. — Ты чего не предупредила даже?

— Жень, у меня есть ключи, — укоризненно намекнула женщина и улыбнулась, обнимая юношу. — А что? Ты не один?

— Ну, как сказать… — растерянно ответил Женька. — У нас незваный гость.

— Да? Кто же это? — Белла оставила сумку на полке и прошла глубь квартиры своей обычной грациозной походкой.

На ней был бордовый брючный костюм, как всегда подчеркивающий ее точеную фигуру. Медовые локоны ниспадали с плеч, поблескивая золотом. Спина была прямой как у истинной леди, и Женя, увидев идеальную осанку женщины, сам попытался выпрямиться. Она направлялась прямо на кухню, где стоял непохожий на самого себя Виктор, потерянный, разбитый и отчаянный.

Зайдя на кухню, Белла застыла в позе ошеломленного истукана. Марецкий смотрел на нее синими линзами и не моргал. Женька притаился позади женщины, не зная, чего ожидать дальше.

— Явился – не запылился? — нахмурилась Грановская. Мужчина не ожидал увидеть Беллу здесь. Как и она не ожидала застать его.

— Что ты здесь делаешь, Белка? — вкрадчивым тоном поинтересовался в ответ Виктор. Женя почти не дышал, бегая глазами от Беллы к Марецкому. На кухне вмиг стало жарче, ему стало тяжело дышать, или юноше так только показалось. Его сердце забилось с удвоенной силой, а на лбу выступила испарина. Он вдруг почему-то начал нервничать из-за развернувшейся ситуации. Виктора не должно быть здесь, зря он притащил его сюда… Отец не должен об этом знать, но Белла не станет молчать.

— А ты не желаешь объясниться, Виктор? Ты пришел как всегда без предупреждения, верно?

— У меня не было выбора.

— Ты всегда так говоришь, дорогой. Ты появился спустя четыре месяца. Ты знаешь, сколько боли причинил Жене? — недовольно поинтересовалась женщина.

— Мы с ним сами можем разобраться, — беззлобно ответил Марецкий. — А вот от тебя я жду объяснений.

— Мы с Павлом в отношениях.

— Вот как…

— Может быть, ты все-таки соизволишь все объяснить, Виктор? — повторилась Белла.

— Так и быть…

***

— Где мои акции, Витенька? — с играющей на губах лукавой улыбкой спросил Сухов. Он стоял посреди кабинета Марецкого и смотрел на него своими змеиными глазками. — Мне казалось, что месяц назад мы с тобой обо всем прекрасно договорились.

— Дай мне время до зимы, Сухов, — сдержанно, но твердо произнес в ответ Виктор.

— Чем дольше ты тянешь, тем больше умирает людей от твоих чудодейственных препаратов, Витя.

Они с Ольгой уже начали копать под него, однако пока безрезультатно. Сухов, как всем было известно, мастер заметать следы. Привлекать лишних людей и правоохранительные органы не хотелось обеим сторонам. Поэтому команда Виктора пыталась приблизиться к истине своими силами, а Сухов, тем временем, все тщательнее ее замарывать.

Герман, по счастью, позволил ему жить до декабря. Цена на акции незаметно возрастала, но Сухов не сразу начал шевелиться. Виктор, тем временем, проработал некоторую стратегию, где главную роль играла единственная и неподражаемая Ольга.

Мужчина бы никогда не подумал, что она будет так красива с черными короткими волосами, серыми глазами и темной родинкой под левым глазом. В таком образе женщина не была похожей на саму себя, но была невообразимо притягательна и казалась роковой светской львицей, а не серьезным и расчетливым дипломатом. Однако на собеседовании в компании Сухова она показала все свои положительные черты в качестве специалиста своего дела, а имя Анита невероятно шло ей в этом обличье.

Герман был в восторге от своей новой помощницы. Она умна, осторожна и немногословна. Спустя пару дней он уже начал ей полноценно доверять, что было ей на руку. В компании Сухова все для Ольги – преступники. Каждый из работников вызывал у нее подозрения и опасения. Лишний раз она не высовывала свой нос за пределы своего кабинета и только следила за Суховым.

— Знаешь, я тут заметил… Цена на акции выросла, представляешь, Вить? — Герман стоял за спиной Виктора, сидящего за своим рабочим столом у себя в кабинете. Он тяжело дышал, но пытался не показывать, что теряет самообладание. Сухов тихо, но заметно вынул пистолет из кобуры под пиджаком. Нежно провел стволом от блестящего от пота виска до челюсти Марецкого. — Может быть, все-таки стоит рассказать прессе о твоем волшебном романе?

Ольга и не думала, что Герман будет так неосмотрителен и глуп у себя на работе. Она творила с его банковскими счетами все, что ей вздумается, а ему об этом даже никто не сообщал. Наверное, он был занят чем-то поважнее. С тех пор, когда Ольга устроилась к нему, у него не было настоящих новых клиентов. Женщина, не без помощи Виктора, тщательно скрывала истинное положение дел компании, даже финансовый отдел не мог ничего заподозрить. Однако кошелек Германа заметно опустошался, хоть он этого и не замечал. Его деньги растворялись в воздухе.

— Время идет, ты знаешь об этом? Тик-так, Витенька, тик-так.

В середине ноября Ольга пошла на рискованный шаг. Герман безоговорочно ей доверял, и женщина решила действовать. С помощью Виктора и некоторых коллег она взяла огромный кредит в одном из иностранных банков от имени Сухова.

— Это было необходимо, Герман Михайлович, — с легкой игривой улыбкой говорила она, когда Герман спросил ее об этом. Ольга кокетливо проводила пальцами по щеке Сухова, сдерживая всю свою ненависть. — Эти деньги сразу же окупятся, я Вас уверяю…

А после они незаметно начали покупать наркотики, опять же от имени Германа. И не забыли про те злополучные отравленные препараты. Пока это осталось у них в надежных местах, но когда время начнет поджимать, Ольга должна начать действовать.

***

— Неужели, все действительно так гладко идет? — хмыкнула Белла, когда Виктор замолчал. — Не верю я, что Сухов такой безголовый.

— Он правда такой невнимательный, Белка. Я, честно говоря, сам этому тоже сначала удивился, а потом даже перестал его бояться.

— Ты уверен, что за тобой никто не следит? — неуверенно поинтересовался Женька. Он вжимался спиной в стену, пока его гости сидели за обеденным столом.

— Нет. Но я уверен, что мне никто не помешает закончить начатое.

— Надеюсь… — с придыханием ответил Устюхин. Юноша смотрел на Виктора большими блестящими глазами и пытался уловить каждую изменившуюся в нем деталь. Несмотря на все трудности, что сейчас происходили у него в жизни, он все еще выглядел бодро и привлекательно. Женя закусил губу, опуская взгляд на свои ноги.

— Почему ты сразу не сказал мне о том, что у тебя проблемы? Я бы сразу его посадила.

— Боюсь, что нет. У нас нет никаких доказательств, Белла.

— Я не знаю, что ты там задумал, цыпленочек, но я очень надеюсь, что у тебя все получится…

— Мы! Мы надеемся, — поправил Женя.

— Спасибо за поддержку. Вы ведь мои единственные близкие люди. Я вас очень люблю, — Виктор тепло улыбнулся, заглядывая в светлые глаза юноши. Устюхин грустно улыбнулся в ответ и вновь опустил глаза.

Сегодня было слишком много происшествий, информации и эмоций. А день только недавно начался. С одной стороны Женька был счастлив неожиданному возвращению Виктора, его почти удавшемуся плану и надежде на продолжение их отношений. А с другой стороны он был на него зол, что он появился вот так – без предупреждения, да еще и испугал его до чертиков. А еще ему Рафаэль встречаться предложил. Но об этом он уже слабо помнил.

— Ладно… Я оставлю вас наедине.

Белла поднялась на ноги и, проходя мимо Женьки, ободряюще сжала его предплечье и по-матерински ласково (насколько это было возможно при ее жизненных принципах) улыбнулась. Она плотно закрыла за собой дверь.

Виктор смотрел на вдруг зажавшегося Женю ласковым взглядом. Он заметил, как соскучился по этой бледной прозрачной коже, милой россыпи родинок на его левой руке, тонким длинным пальцам, пухлым губам и по этим прелестным русым кудряшкам, что порой завивались на его челке. Мужчина без того думал о юноше каждую секунду, что они были в разлуке, а сейчас его голова была готова взорваться от летящих со всех сторон невысказанных слов. Сейчас Женька был так невинен, что Вите было больно. Он знал, что причинил ему боль. Но мужчина сам терзался душевными мытарствами.

Женька переминался с ноги на ногу и не знал, куда себя деть. После истории Виктора все его злость и страсть поутихли, и он чувствовал себя неловко. Он неспешно поднял взгляд и наткнулся на пронизывающий, пристальный взгляд мужчины. Он не был настойчивым, острым, скорее, внимательным. Марецкий негромко произнес: «Иди ко мне, ежонок».

Юноша упал в раскрытые объятия Виктора и сел ему на колени, обнимая его за шею и утыкаясь носом в коротко стриженые волосы. Он уловил легкий аромат нового парфюма Вити и нашел его чудесным. Женя оставил долгий поцелуй на виске Марецкого и почувствовал его пальцы на пояснице у себя под пуловером.

— Я люблю тебя.

— Больше никогда не бросай меня, пожалуйста… — прошептал Женька и, отстранившись, заглянул в синие линзы мужчины.

— Никогда, — отозвался эхом бизнесмен и мягко накрыл мальчишеские губы.

========== Глава 17 ==========

***

Дом семьи Суховых в Княжево был большим. Нет, скорее, огромным. Герман любил похвастаться перед товарищами своим убранством и дорогостоящей недвижимостью. Не только здесь, в пригороде, но и за границей. Его любимая вилла находилась на Лазурном берегу в Ла-Сьоте. Он любил Европу и европейскую культуру, поэтому он сорил деньгами во многих странах. В Швейцарии, где учился его сын, у Сухова была четырехкомнатная квартира. Рафаэль же самостоятельно снимал апартаменты где-то неподалеку от университета в Лозанне.

Внутри особняк был обшит древесиной. Снаружи он был выполнен из красного кирпича и выглядел мощно, даже величественно. К входу вела вымощенная камнем дорожка, двор был облагорожен клумбами и ярким газоном. Экстерьер не был особенным. Долговязые и пушистые кедры взмывали к небу, дополняя могучий вид особняка. Невысокие туи шеренгой росли вдоль высокой изгороди. Летняя беседка обвивалась ирландским плющом, а тропинка к ней давно заросла газоном. Интерьер же был выполнен в классическом стиле в коричневых оттенках, который контрастировал со светлыми деревянными стенами и полом.

Кабинет Германа Сухова находился на первом этаже, дверь которого скрывалась под габаритной залакированной деревянной лестницей. На полу лежал пушистый караковый ковер, своей формой напоминающий силуэт шкуры какого-нибудь крупного хищника. Книжный шкаф из темного дерева тянулся на всю стену, поблескивая стеклами дверцей. Темно-коричневый стеганый диван подпирал противоположную стену, над ним висела картина средних размеров в черной деревянной рамке. На холсте была изображена одинокая яхта посреди морской зеленоватой глади, блестящая от падающих на нее приветливых четких солнечных лучей. Морские волны отражались на носу судна, добавляя особенного шарма картине. Напротив окна с тяжелыми портьерами стоял большой дубовый письменный стол, на котором было много всего нужного и ненужного: от компьютера до декоративной ручки. Болотного цвета кресло с деревянными подлокотниками и такими же колесиками стояло спинкой к окну.

— Где ты был? — привычным строгим тоном поинтересовался Герман. Он сидел за своим рабочим столом и в упор смотрел на ни в чем не повинного сына злыми глазами. Рафаэль сдержанно сидел на диване, разглядывая корешки дорогих книг, стоящих в книжном шкафе напротив.

— В городе, — пожал плечами юноша в ответ. Сухов-старший хмыкнул и, напрягшись, откинулся на спину стула.

— Хорошо… Тогда, с кем ты был?

— Это допрос? — недовольно фыркнул Эль, наконец, соизволив взглянуть на отца.

— Я спрашиваю: с кем ты был. Не время показывать свой гнусный характер.

Герман брызгал желчью, стискивая челюсти. Рафаэль гулко выпустил воздух и опустил глаза.

— Что тебе от меня надо?

— Я хочу узнать, к кому ты катаешься каждый день уже на протяжении нескольких недель! — брызжа злостью, воскликнул мужчина, вызывая холодные мурашки страха (рефлекс с детства) на спине у Рафаэля.

— К другу, — сквозь ком в горле процедил юноша.

— Что еще за «друг»? Я его знаю? — с энтузиазмом продолжил допрашивать Герман.

— Нет.

— Как его зовут?

— Какая тебе разница? — нахмурился юноша. Герман все еще пулялся молниями и, кажется, даже покраснел.

— Как его зовут? — членораздельно повторил Сухов.

— Женя Устюхин.

Мужчина проглотил слово, удивленно уставившись на внешне спокойного сына. Он прочистил горло, мотнул головой и наклонился обратно к столу, сложив на него локти.

— Он фотограф? — уточнил Герман.

— Да, но…

— Ты больше не будешь с ним общаться. Забудь о нем.

— Что? Почему?! — резко поднявшись на ноги, завопил Эль.

— Потому что я так решил. Если ты этого не сделаешь, а я в любом случае об этом узнаю, то пеняй на себя, сынок.

— Я не понимаю! Сначала ты подначиваешь меня найти друзей, а сейчас запрещаешь с ними общаться. Ты вообще нормальный?

— Уйди с глаз долой, — попросил Сухов, махнув рукой в сторону двери, и доставал из ящика стола пачку сигарет.

— Прекрасно! — рыкнул Рафаэль и вылетел из кабинета отца, громко хлопнув за собой дверью.

Яхта ощутила легкое цунами, но оно затухло так же быстро, как и возникло.

***

— Что? Марецкий был здесь? — Белла с порога налетела на Павла, сразу, как только он вернулся утром с работы. Устюхин был довольно бодр, не выглядел усталым и сонным. Он нахмурился, услышав злополучное имя бизнесмена. Грановская усадила его за обеденный стол на кухне, поставила перед ним тарелку с ароматными сырниками, сверху которых была щедро наложена сметана.

— Представляешь, Павлуша! Я вчера пришла после работы, а Женька всполошенный, глаза горят, щеки красные, а возле двери дорогие туфли… Захожу на кухню, а там Виктор. Такой же всполошенный.

— И зачем приходил? — поинтересовался Павел, не отрываясь от еды. Мужчина не чувствовал бывалой злости. Но и успокоения после его визита тоже.

— Женя сказал, что он соскучился. А сам он рассказал, что все налаживается.

— И что? Женек простил его?

— Судя по тому, каким счастливым уходил Виктор, да.

— Ну… Я мешать ему не стану. Он взрослый парень, сам за себя уже отвечать должен, так что…

— Я уверена, что все у них будет хорошо.

— Поживем – увидим, Бельчонок, — мужчина добродушно улыбнулся и с большим энтузиазмом стал поглощать мягкие и воздушные оладьи, обещая себе подумать над этим позже.

***

На дворе было тридцать первое декабря. Новогодняя суматоха, атмосфера праздника, подарки сплошь и рядом. С самого утра шел мелкий снежок, даря радость и приподнятое настроение всему городу.

Женька собирался праздновать Новый год в кругу семьи – он, отец и Белла. Виктор обещал заехать вечером, чтоб поздравить и, возможно, обменяться подарками. Женя купил ему шарф, подходящий под пальто мужчины, и надеялся, что он придется ему по вкусу. С утра юноша помог Белле на кухне, но во второй половине дня ему позвонил Рафаэль.

— Каток? Звучит здорово!

И позвал покататься на коньках. У Женьки были школьные хоккейные коньки, поэтому он с особым рвением согласился на предложение друга. Он надеялся, что Эль уже забыл об их последней встрече. Хоть и сомневался в этом. Юноша не хотел делать больно Рафаэлю, хотел остаться с ним друзьями и не разрушать их неплохой союз.

Рафаэль забрал Женю из дома, и они отправились в парк Достоевского, где был залит главный городской каток под открытым небом. Он взял себе фигурные коньки напрокат, и парни направились на лед. Эль совсем не умел кататься, поэтому держался за Женьку всеми руками, а если бы мог, то и ногами. Женя мог лишь только смеяться над тем, как Рафаэль пытается сдвинуться с места.

— Может быть, я покатаюсь у бортика, чтоб ты со мной не мучился? — предложил брюнет, когда Устюхин уже устал возить его по катку за собой как бедную собачонку.

— Ладно, смотри и учись, — Женька лучезарно улыбнулся, довез Эля до бортика и отправился в середину катка, чтоб показать несколько захватывающих элементов из фигурного катания.

Конечно, он был не профессионалом, да и в хоккейных коньках красиво не повыделываешься, но юноша смог сделать несколько красивых пируэтов, плавно покататься по льду, махая рукой Рафаэлю. Было весело, празднично, здорово. Женьке все нравилось.

— Вау, это было круто! — аплодируя, воскликнул Рафаэль. Женя улыбнулся в ответ.

— Ты не устал? Не хочешь горячего шоколада?

Они сошли со льда, переобулись инаправились в небольшое кафе при катке. Там они заказали себе горячих напитков и сели за столик, чтоб согреться и поболтать. Эль тоже выглядел крайне счастливым, как и Женька.

— Енька… так ты подумал над моим предложением? — начал сразу в лоб брюнет, когда Устюхин едва сделал два глотка своего чая с лимоном. Юноша поднял удивленные глаза на друга, сидящего напротив, и поджал губы, не зная, что отвечать.

— Прости, Эль, но… Я люблю другого человека, — тихо отозвался Женя и вновь опустил глаза на свой бумажный стаканчик с дымящимся чаем. — Я хочу быть тебе другом. Ты ведь не против этого?

— Да уж, на что я еще мог надеяться, дурак… Все равно я бы уехал и оставил тебя здесь одного, бессмысленно, — отмахнулся Эль и улыбнулся, пожимая плечами. — Друзья так друзья.

— Я рад. Кстати, у меня же для тебя есть подарок! — Женька полез в свой рюкзак и через мгновенье положил перед Рафаэлем небольшой альбом в кожаной матовой обложке.

— Что это? — удивленно, смущенно и недоверчиво поинтересовался юноша с магическими глазами, открывая альбом.

Он восхищенно охнул, когда увидел на страницах альбома свои необычно обработанные фотографии в петельках. Такую обработку Женя ему не показывал, и такой сюрприз был очень приятным и особенным. Рафаэль пролистал мимолетно страницы и счастливо обнажил зубы, сверкая бирюзовыми омутами, словно драгоценными камнями.

— Спасибо большое, Енька, — протянул юноша. Женька хихикнул.

— Не за что, Филь. Я знал, что тебе понравится.

— А я вот, что тебе приготовил… — загадочно пропел Эль и вытащил из своей сумки коробочку в подарочной бумаге с золотистым бантиком. — Только осторожно.

Устюхин хмыкнул, притягивая к себе довольно увесистую коробку. Она была небольшой, буквально десять на десять. Юноша не решился трясти ее, потому что Рафаэль попросил быть аккуратным. Женька скрупулезно снял обертку и открыл крышку коробочки. Взглянув внутрь, он едва подавил вскрик счастья. Юноша зарделся и начал качать головой.

— Нет-нет, Эль, ты… Я не могу это принять! — отчеканил Женя и отодвинул от себя подарок. — Он стоит целое состояние, я не могу. Прости.

— Это подарок, Женя. Отказы не принимаются, — Рафаэль закрыл коробочку и придвинул ее к Женьке, хохоча над ним. — Все-таки у такого талантливого фотографа как ты должна быть такая крутая оптика.

— Да ладно тебе, я не заслужил!

— Прекрати, Жень. Теперь этот объектив твой и точка.

— Спасибо огромное. Громадное! Я не знаю, как тебя благодарить. Я хочу снять тебя новой оптикой, что-нибудь необычное и крутое. Я придумаю! — воодушевленно и восторженно говорил Женька.

— Хорошо, на каникулах мы обязательно устроим съемку.

Посидев в кафе минут двадцать, друзья решили, что пора расходиться по домам, потому что уже близился вечер. Они направлялись к машине Рафаэля, болтая об общих планах на эти зимние каникулы.

***

Герман Сухов сидел в своем люксовом автомобиле на месте водителя и наблюдал за своим сыном и его дружком через зеркало заднего вида. Они разговаривали о чем-то, улыбаясь и смеясь. Мужчина фыркнул, чувствуя отвращение к светловолосому парню, идущему рука об руку с его сыном. Он предупреждал Рафаэля, обещал, что его общение с этим мальчишкой ничем хорошим не кончится. А, как известно, Герман Сухов всегда сдерживает свои обещания.

— Можно, — дал команду мужчина в телефон и не отрывал взгляда от Устюхина.

Шел снег. Мелкий, мокрый, мерзкий. Совсем не праздничный. Герман не понимал, почему этот скверный народ так радуется этим гадким погодным осадкам, которые превращают все под ногами в кашу и портят прическу. Герман ненавидел зиму. Герман ненавидел Новый год.

Евгений улыбался, увлеченно рассказывая что-то Рафаэлю. Мелкие снежинки падали ему на челку, оставаясь там таять, умирать. Они падали ему под ноги, а Евгений их давил, топтал, убивал.

И все улыбался, улыбался, улыбался…

***

Ребята почти дошли до автомобиля Рафаэля. Оставалось только свернуть на главную улицу, перейти через дорогу и вот они на парковке. Женька пылко и страстно описывал идею для новой фотосессии с участием Эля. Юноша слушал его с улыбкой и кивал на каждое предложение Устюхина, думая, что это было бы действительно здорово. Каждое Женино предложение было интересным и любопытным, Рафаэль хотел в этом поучаствовать.

— Так что надо встретиться после… — Женя почти закончил фразу, если бы не пронзившая и сковавшая тело боль, вызвавшая глухой стон.

Устюхин не понимал, что произошло, когда падал на землю, где киснул мокрый снег. Он чувствовал нарастающую острую боль в бицепсе левой рукой, но не чувствовал левую руку. Он не видел перед собой Рафаэля, не слышал его обеспокоенного голоса. Из глаз сами по себе текли слезы. Уши юноши застелила кровь, шумящая в жилах. Его руку что-то разрывало изнутри, он чувствовал горячую кровь. Но все еще не понимал, что произошло.

Боль сковывала тело все сильнее, обволакивая и пережевывая. Сердце ухало где-то в горле юноши, отдаваясь четким сердцебиением в висках. Нервные окончания руки ударяли Женьку током, внутри творилась буря. Евгений не мог разобраться в собственных ощущениях, у него кружилась голова, кажется, даже поднялась температура.

Он отдаленно слышал громкое, но едва различимое гудение Рафаэля. Он с трудом чувствовал прикосновения Рафаэля. Он видел перед собой размытый силуэт Рафаэля, но не мог ничего сделать.

Однако боль начала отступать, но не разъяснять рассудок. Женя все еще не отошел от внезапного и непредсказуемого болевого шока, появившегося резко, хлестко, обескураживая, выбивая весь воздух из легких, почти убивая.

Женька двинул правой невредимой рукой, нащупывая в кармане куртки мобильник. Он закрыл глаза, слепо подавая Рафаэлю смартфон. Женя потратил все оставшиеся силы, чтоб пробормотать жизненно важные слова:

— Позвони… Виктору…

========== Глава 18 ==========

***

Гнетущие, удручающие белоснежные стены госпиталя насквозь пропахли медикаментами, насквозь впитали горечь утраты и отчаяния пациентов, насквозь прогнили всеми сплетнями и слухами, когда-либо высказанными здешними работниками. В этих стенах сновали туда и обратно работники больницы, пациенты, посетители. Несмотря на канун Нового года, в больнице был аншлаг. Беготня, хлопотня, суета сует, все были заняты. От такого зрелища бегали мурашки по спине.

— Срочно в операционную! — прокричал какой-то врач, и после этих слов по коридорам резво буквально полетели носилки, на которых лежал какой-то побледневший парень.

Он едва ли был в сознании. Врачи окружили его, быстро справляясь с какими-то необходимыми манипуляциями. Они не нервничали, нет. Просто нужно было действовать быстро, чтоб этот юноша не потерял слишком много крови. Его поспешно увезли в другое отделение, он потерялся из виду.

Черноволосый мужчина влетел в приемное отделение словно ураган. Ему здесь же объяснили ситуацию, даже успокоили, предложили воды. И когда следом за ним влетел такой же ураган, врачи предприняли попытку его успокоить на словах, но это ему не помогло. Пришлось принудительно впихивать в него успокоительное. Такого балагана давно в больнице не было. Да уж, устроили здесь представление…

— Ладно, а теперь по порядку… Что произошло? — вкрадчивым, но дрожащим голосом спросил Виктор, когда Рафаэль сбивчиво попытался объяснить ему всю сложившуюся ситуацию. Юноша тяжело перевел дыхание, жестко потер ладонями лицо и посмотрел на мужчину.

— Мы… мы были на катке, посидели в кафе… Потом решили ехать домой, пошли к машине… Все было нормально… Но тут Женька просто грохнулся на землю. Я не понял ничего, а потом увидел кровь… Я не знал, что делать… Пока я вызывал скорую, он дал мне свой телефон и кое-как попросил позвонить вам… — выдохнул Эль и опустился на железное сиденье. Он чувствовал себя просто ужасно.

— И в итоге у него огнестрел… — выдохнул Марецкий, проводя жесткой пятерней по коротким волосам. Он знал, что нельзя было так сразу отодвигать телохранителей, но он не думал, что сможет произойти что-то такое поистине страшное…

— Кто и зачем это сделал? — прохрипел Павел, что ходил по коридору из стороны в сторону, не находя себе места. Он не знал, что чувствовать. На душе было слишком много эмоций и переживаний. Но четче и больнее всего давил страх потерять своего ребенка. Устюхин пытался держать себя в руках, но без точных прогнозов состояния Женьки он за себя не ручался. — Это все из-за тебя, Марецкий… Из-за тебя мой сын страдал полгода, а сейчас благодаря тебе он на волоске от смерти. Зачем ты вернулся?..

Он говорил индифферентно, апатично. Смотрел на Виктора печальными глазами и не находил в себе сил злиться на него. Женя бы этого не одобрил… Павел махнул головой, глубоко вздыхая, и двинулся дальше по своей бесконечной траектории.

Близился вечер. Никто не собирался покидать больницу до тех пор, пока врачи не скажут заветные слова. Белла тоже не смогла сидеть дома, сложив руки, поэтому она приехала вслед за Павлом. Все были в волнительном ожидании вердикта врачей о состоянии Женьки.

***

У Жени был сквозной перелом плеча в связи с пулевым ранением. Он быстро пришел в себя, но медленно шел на поправку. Было неизвестно, на сколько он застрял в больнице, но было совершенно ясно, что рана быстро не заживет. Первые дни Женька ни с кем не говорил. Врачи говорили, что он слишком слаб для разговоров, но на самом деле юноша был в состоянии общаться, но не был к этому готов. Он даже не рассказывал ничего отцу, оставляя его в мучительном неведении.

Виктор приходил к нему каждый день. Приносил подарки, садился на стул рядом и разговаривал с ним. Извинялся, ругал самого себя, признавался в любви, жалел обо всем. А Женька смотрел в потолок, слушал голос мужчины и не мог решить, чего он хочет в будущем.

Оказавшись на грани между жизнью и смертью, Женя понял, что его жизнь разделилась на «до» и «после». Юноша понял, что хочет жить. Ради себя, ради отца. А не для кого-то другого. Он понимал, что вновь связываться с Виктором было опрометчивым решением. А его огнестрельное ранение тому подтверждение. И надо было подумать еще тысячу раз, чтобы понять и решить, стоит ли точно возвращаться к Виктору. Женя не хотел подвергать себя опасности еще раз. Да и мог пострадать не только он, но и его семья. А этого Устюхин не хотел больше всего.

Женька признавал, ему было страшно. Его просто так подстрелили прямо на улице, на глазах у людей. Этим неприкрыто хотели что-то сказать. Но что именно Женя не понимал и не мог представить. Он зла никому не причинял, не разрушал ничьи жизни и не переступал никому дорогу. По крайней мере, он на это надеялся. А если это было из-за бизнеса Виктора, что более вероятно, поскольку он запретил связываться с правоохранительными органами, то стоило действительно призадуматься насчет продолжения их отношений.

Да, юноша любил его. Но эта любовь перестала перекрывать его здравый разум после причиненной боли и долгой разлуки, поэтому Женька абсолютно был готов к прекращению и перечеркиванию всего, что их когда-либо связывало, ради собственной безопасности. Он хотел прожить уютную счастливую жизнь без опасных приключений, где он будет уверен в завтрашнем дне. Но сейчас все было наоборот. Устюхин не ведал о том, что будет дальше. У него даже не было никаких предположений, в настоящее время судьба могла подкинуть все, что ей заблагорассудится. Ему хотелось, чтобы вся эта путаница и неурядица поскорее закончилась, и все вернулось на круги своя. Женьке нравилась его беззаботная жизнь, когда он мог спокойно гулять по улице и общаться со своими приятелями без твердого надзора телохранителей в кустах. Он любил чувствовать себя свободным и невозмутимым, когда на его жизнь никто не притязает.

А единственным способом вернуться к обычному образу жизни было расставание с Виктором.

Когда Женька понемногу начал приходить в себя, несущественно поразмыслив над всем случившимся, он все-таки решил поговорить с отцом. Рассказал о событиях от своего лица, поведал о своих ощущениях и поделился мыслями, которыми забита его голова на протяжении всех дней нахождения в госпитале. Павел безоговорочно согласился с сыном, даже не спрашивая про истинные испытываемые к Виктору чувства, чтоб ненароком не отговорить его от этого решения. Конечно, Женя не был точно уверен в своих намереньях, а поддержка отца не помогла принять прочный вердикт.

Дни на больничной койке тянулись неприлично долго, Женька начинал сходить с ума без свежего воздуха. Врачи первую неделю не разрешали ему появляться на улице, но радовало то, что слоняться по коридорам больницы не было под запретом. Из гостей у юноши были только Виктор и отец с Беллой. Рафаэль почему-то к нему не заходил, не отвечал на звонки и не подавал никаких признаков жизни. Устюхин не бил тревогу, ожидая каких-то действий от друга, но с каждым днем Женька волновался за него все сильнее.

Многочасовое присутствие Виктора подле него раздражало, а его ласковые слова уже не казались искренними, скорее, пустыми. Женька не слушал его, отправлял домой, но он не уходил. Женя не хотел ссориться и прогонять его силой, ведь у Виктора были только добрые мотивы посещать его. Он считал себя виноватым и пытался загладить вину таким образом, не обращая внимания на холодность Жени. Но никто из них не начинал серьезного разговора по разным причинам. Виктор полагал, что Женьке стоит окрепнуть и вернуться в строй, а Устюхин просто еще не определился. Он хотел точно знать в какой момент поставить точку или продолжить двигаться дальше вдвоем.

Последние дни в больнице навязчивые мысли съедали мозг Жени. У него была бессонница, он не смыкал глаз, размышляя. Пытался понять, действительно ли они любили друг друга. Пытался предусмотреть все варианты развития событий в будущем. Но мало представлял себя в нем с Марецким. Он был почти уверен в том, что они скоро пойдут разными дорогами. И уже вовсе не потому, что Женя не будет больше чувствовать себя защищенным, а потому, что все было разрушено. И собрать все заново, даже вместе, было непросто. Но Женька не видел в этом смысла, у него не было стимула любить Виктора так, как это было раньше. Когда Виктор неожиданно объявился и вернулся, то Женя думал, что у них еще все впереди, что они все наверстают, позабудут о проблемах, разочарованиях и боли. Но все перемешалось: мысли, чувства, события.

***

Женька был невероятно рад возвращению домой. Конечно, ему еще надо было ходить некоторое время с торакобрахиальной повязкой, которая поддерживала его левую руку в одном положении. Он уже изрядно устал носить эту штуку, но ничего поделать не мог. В больницу нужно было вернуться только для того, чтоб удостовериться в правильности заживления костей. Ему уже наложили отстроченный шов, отпустив со спокойной душой. И наконец-то разрешили выходить на улицу. Даже настоятельно рекомендовали прогулки на свежем воздухе.

Только гулять Женьке было не с кем. Рафаэль будто под землю провалился, телефон был недоступен, в социальных сетях не появлялся, Женя не на шутку забеспокоился. А связаться с ним никак не мог. Сидеть на месте, с ужасом ожидая каких-то новостей от него, было неприятно.

С Виктором выбираться куда-то тоже не было рациональным вариантом. Да и Виктору нежелательно было появляться около квартиры Женьки, мало ли что там могли промышлять плохие люди, вселившие беду в жизнь Устюхина… Поэтому их общение практически сошло на нет, Женя не знал, о чем можно поговорить с ним, начинал уходить в себя, размышляя вновь и вновь обо всем. А Виктор перестал давить, видно, додумался о внутренних переживаниях Женьки.

Зимние каникулы стремительно подошли к концу, но Женьке еще около недели нужно было носить повязку. Он хотел вернуться на учебу, но застрял дома. Нет, конечно, дома было здорово. Однако юноша хотел находиться каждый день в социуме и получать знания. Ему ведь нравилось учиться, он мечтал стать архитектором. Он пытался чертить, но одной рукой было жутко неудобно. Поэтому юноша старался рисовать, чтоб не скучать, и с нетерпением ждал своего выздоровления.

***

В тот роковой день Рафаэль вернулся домой в состоянии аффекта, на нем не было лица. Юноша был расстроен, шокирован, вымотан. Он на негнущихся ногах прошел в кабинет отца, чтоб взглянуть в его дьявольские глаза. Герман сидел за своим столом, сжимал зубами сигарету и как всегда копался в каких-то бумажках. Весь кабинет был в табачном дыму, что забивал дыхательные пути, заставлял задыхаться, разъедал глаза. У юноши выступили слезы, он едва терпел спазм в горле. Он сжал пальцы в кулаки и шагнул ближе к отцу.

— Ты – чудовище! — вскрикнул Эль ему в лицо. Герман медлительно поднял на него бесовские глаза, которые с издевательским безразличием глядели в упор. — Зачем ты это сделал?! Почему он, а не я? Я ослушался тебя, я должен был получить по заслугам!

Рафаэль выпалил все на одном дыхании, чувствуя злость, отчаяние и страх одновременно. Отец мог сейчас сделать все, что ему вздумается, но молчать юноша не мог. Прямо сейчас он желал смерти этому человеку.

— Хочешь получить по заслугам, сынок? — с едкой ухмылкой переспросил Сухов, а в его глазах забегали настоящие черти. По спине Эля пробежались мурашки, в горле вмиг пересохло. Отец выглядел устрашающе, будто демон воплоти. От одного его взгляда сердце начинало биться учащенно в панике. Юноша сглотнул, наблюдая, как Герман неспешно тушит сигарету в старом остывшем пепле в хрустальной пепельнице. — Ты уже получил.

Мужчина выдвинул ящик стола, доставая оттуда бумаги. Рафаэль нахмурился, не понимая.

— Что это?

— Билет на самолет. Ночью ты улетаешь в Швейцарию. Я продал твою квартиру, теперь ты живешь в общежитии университета. Твои счета заблокированы, а загранпаспорт у тебя изымут, как только ты сойдешь с самолета. Ты застрянешь в Лозанне до тех пор, пока хорошенько не подумаешь над своим поведением…

— Подумаю над своим поведением?! — с издевкой закричал юноша и схватил ту самую хрустальную пепельницу, кидая ее на пол. Она с гулким стуком разбилась на несколько частей, мелкие осколки разлетелись по сторонам. Ярость мигом выплеснулась наружу, Рафаэль перестал его бояться. Он хотел показать ему, что мир не крутится вокруг него, что он не решает здесь абсолютно все. Юноша оказался перед отцом, хватая его за грудки. Герман с выпученными глазами поднялся со стула, пытаясь убрать намертво прицепившиеся к его рубашке руки сына. Сухов впервые видел его таким яростным. Рафаэль покраснел, его ноздри раздулись, он тяжело и громко дышал, сжимая ткань все сильнее. — Чтоб ты сдох!

Юноша резко отпустил его, толкая обратно в кресло. Злость начала медленно отпускать, разъясняя разум. Он уже собрался уходить, как почувствовал твердый удар в плечо. Когда он повернулся лицом к отцу, то наткнулся на его злые глаза и воинственную позу. В глазах Эля мелькнул страх.

— Ты многое себе позволяешь, сынок, — рыкнул мужчина.

— Я делаю то, что хочу, понял?! Это моя жизнь, а не твоя! — воскликнул в ответ юноша и толкнул отца в грудь, но лишь взамен получил острую оплеуху. Щека тут же заныла, горя чудовищным пламенем. Этот удар совсем не отрезвлял, а опьянял еще сильнее.

Рафаэль глубоко вдохнул и, сжав кулаки, попытался попасть по лицу Германа, но он увернулся, рыча себе под нос. Мужчина повалил его на пол, начав неравную, но жадную борьбу. Эль дрался уверенно, выпуская всю свою накопившуюся за много лет злость. Он мечтал ударить отца с детства, хотел его смерти в глубине души еще с подросткового возраста, он ненавидел его всем своим сердцем. И сейчас наконец-то чувствовал освобождение, несмотря на то, что получал ответные удары. Не успев вовремя среагировать, Рафаэль оказался в крепкой хватке, но не позволил продлиться этому долго, ловко попав локтем по лицу мужчины. Он удачно попал по носу, побежала кровь, и Герман ненадолго отвлекся, ослабив хватку. Воспользовавшись ситуацией, теперь Эль нависал над отцом и держал его в плену. Ярость поглотила его, а когда он посмотрел ему в лицо, то в голове, будто тумблер переключили. Юноша начал безбожно наносить удары по лицу отца. Кровь размазалась по лицу, появились ссадины на некогда безупречной коже. Он содрал себе все костяшки, но продолжал бить до тех пор, пока Герман со злостью не скинул его с себя. Рафаэль улетел, больно ударившись головой о книжный стеллаж. Он еще не пришел в себя, когда вдруг почувствовал удар по ребрам. Отец жестко саданул его ногой точно по грудной клетке, пока он, валяясь, пытался вновь совладеть с собой. Эль завыл и через боль вновь поднялся на ноги. Он сбивчиво дышал, чувствуя нарастающую боль в ребрах, силы были на исходе, юноша едва держался на ногах, голова шла кругом, а перед глазами все медленно начинало мутнеть. Рафаэль замахнулся на отца, но получил мгновенное сопротивление, Герман скрутил его руки, уводя их за спину, и повалил его на диван.

— Теперь ты точно получишь по заслугам… — низко подытожил мужчина, сильнее сжав его руки. Рафаэль завопил, забрыкался. Отец срыву отпустил его и, прижав тыльную сторону ладони к кровоточащему носу, отошел в сторону. — Ты, щенок, будешь знать, как надо правильно себя вести.

***

Оставалось еще пару дней до окончания больничного Женьки. Он был безмерно рад, что вернется на учебу и наконец-то перестанет носить эту несуразную повязку. А еще юноша понял, побыв несколько дней в одиночестве, что ему снова стало не хватать Виктора. И Женя решил дать ему последний и неисправимый шанс. Он хотел просто попробовать… И окончательно сделать выбор.

Марецкий обрадовался, когда Устюхин ему позвонил. Без умолку спрашивал, как у него дела, признавался, что скучал, укорял в молчании. А Женька просто пригласил его на чай, чтоб поговорить в уютной и приватной обстановке. Виктор примчался в тот же день во второй половине дня. Женя на секунду растерял все свое самообладание и смелость, но сумел взять себя в руки.

— Так… Что все-таки происходит между нами? — спросил юноша, когда они сели вместе за стол с чаем и эклерами, что принес с собой Виктор. Выглядел мужчина не лучшим образом: лохматые волосы, усталый взгляд, круги под глазами. Женя помнил, что он еще не закончил разборки по работе, но не хотел лезть во все это с расспросами после случившегося.

— Мы снова вместе. Или нет? — с едва заметным прищуром ответил Марецкий и пригубил горячего напитка. Женька опустил глаза в свою чашку, пытаясь понять, что сам чувствует в данный момент. Ему было хорошо рядом с Виктором, но он уже не чувствовал былого влечения, одухотворения и счастья… Хоть юноша и сомневался в том, что эти чувства вернутся, он все же решил испытать судьбу.

— Я думаю, что да… — Женя едва не добавил «пока что», но вовремя себя остановил. Виктор его ответом убежден не был, это было написано у него на лице, но говорить мужчина ничего не стал, лишь коротко улыбнулся. Медленно возрастало напряжение между двумя, Женька не находил слов, а Марецкий просто, по-видимому, был настолько вымотан, что с трудом держал кружку с чаем. Или так просто казалось.

Мужчина был напряжен и сидел как-то скованно, несмотря на то, что он был безумно счастлив приглашению Жени. Женька с непониманием и неким подозрением наблюдал за ним, однако не мог решиться поинтересоваться. Ему просто хотелось, чтоб Виктор почувствовал себя здесь, у него на кухне, спокойно и безопасно, чтоб он не думал ни о чем, когда он находился здесь, как он делал раньше. Но теперь абсолютно все было иначе… Теперь они были иными, их отношения поменялись, теперь они сами другие.

Кинув очередной молчаливый взгляд в сторону Виктора, Устюхин не выдержал и накрыл ладонь мужчины своей. Он ощутимо сжал ее, стараясь так оказать хоть какую-то поддержку Марецкому.

— Мне неважно, что происходит у тебя на работе, но… Я всегда рядом, ты знаешь.

— Да, конечно, спасибо… — мужчина изнуренно улыбнулся и поднес ладонь Женьки к губам, мягко оставляя на светлой коже поцелуй.

Женя улыбнулся в ответ и поджал губы. Напряжение немного спало, но Виктор выглядеть лучше не стал. Устюхин посчитал, что ему было бы неплохо поспать, но предлагать не стал. Отец не обрадовался бы нежданному гостю, когда вернулся бы с работы. Однако все-таки действие юноши подтолкнуло Марецкого к продолжению разговора. Мужчина любопытствовал его самочувствием и состоянием руки, даже спросил про учебу, а Женька, к удивлению, охотно отвечал. У них даже сложилась радушная беседа, им на мгновения удалось окунуться в свой тот самый личный мир, когда существуют только они и ничего вокруг. Но Женя по-прежнему не ощущал того, что было прежде.

Когда чай был выпит, а лимит разговоров почти исчерпан, Виктору позвонили. Марецкий от звонка вздрогнул, спешно доставая телефон из кармана и так же срочно прижимая его к уху. Что-то протараторил в ответ и тут же поднялся на ноги. Заспешил, заторопился, пуще прежнего занервничал. Женька молчаливо глядел на мужчину, чувствуя укол обиды. Но он все понимал… Или делал вид.

— Ежонок, прости… — с досадой и виноватым видом произнес Виктор.

Женя практически понимающе кивнул, пряча взгляд. Он тоже встал, они молча прошли в прихожую. Марецкий без слов и торопливо оделся, потянулся к дверному замку, но остановился, бросая на Женьку печальный и бессильный взгляд. Юноша стоял молчком, лишь смотрел на него пристально. А глаза – стеклянные и пустые. Виктор шумно сглотнул, понимая, что поступает неправильно, но там… Там он сейчас нужнее. И Женя был обязан это принимать.

— Иди, чего встал как истукан… — отстраненно произнес Устюхин, а Марецкий, выйдя из секундного ступора, открыл входную дверь и оказался на лестничной площадке. Женя пробормотал что-то похожее на прощание и захлопнул дверь.

Как он и ожидал, Виктор сбежал сразу, как его позвали. Не стал оправдываться, слезно просить прощения или обещать все наверстать… А просто встал и ушел, сухо извинившись. Теперь Женька стопроцентно понимал, что все изменилось в худшую сторону. Марецкий все еще был в делах и заботах, не касающихся Жени, и не пытался это как-то менять, хоть и был рад с ним увидеться. Устюхин не хотел понимать и вникать во все это, теперь он даже не хотел вернуть время вспять. Юноша осознавал, что при таком раскладе они будут двигаться только назад, отдаляясь друг от друга до безобразия. Но с другой стороны, они и сейчас не были близки, как раньше…

Женька лежал у себя в постели, смотря в белоснежный потолок в привычной для него манере, и размышлял. Он хотел распрощаться с Виктором, оставить его, но не хотел уходить бесследно. Марецкий, уходя, сделал ему больно, растоптал и выбросил, несмотря на то, что сам от этого невозможно страдал. И Жене хотелось не просто расстаться, а внезапно и мучительно порвать их связь, без объяснений, без сожалений, безвозвратно и бессердечно. Он хотел проучить Виктора, показать ему то, что чувствовал сам, и уйти в новую жизнь, где начнет все с чистого листа, где оставит его глубоко в прошлом.

***

Вскоре Женя наконец-то вышел на учебу. Было много вопросов, упреков, переживаний, но он быстро влился в круговорот будничных забот, с удовольствием отсиживая занятия. Ему даже удалось сблизиться с некоторыми одногруппниками, которые признались, что очень рады улучшению состояния Женьки после затяжной апатии, что была лучшим другом юноши в первом семестре. А Виктор не уставал напоминать о себе, предлагал увидеться, постоянно звонил. Женя с трудом соглашался на эти встречи, не желая снова видеть, как он сбегает. И никак не мог решиться осуществить свой заветный план. Но на очередном свидании, когда они в уютной и даже романтической обстановке ужинали, расслабленно переговариваясь, Марецкому позвонили. Он уже почти встал, но Женька остановил его:

— Сядь на место, выключи телефон и побудь со мной, пожалуйста.

Его тон был недовольным и сердитым, не терпящим возражений, а на лице появилась гримаса негодования. Виктор бегал глазами по его лицу, весь напрягся, а затем опустил взгляд на смартфон и все-таки поднялся на ноги, отходя в другую комнату. Женя, вздохнув, кинул вилку в сторону и рывком поднялся на ноги. Стул позади него свалился на пол, беспомощно оставшись валяться около стола. Юноша больше не мог терпеть этого, он не чувствовал от этого больше обиды, лишь только злость и сожаление о потерянном зря времени. Рано или поздно, это должно было произойти… Но сейчас он просто уйдет, красноречиво показывая все свое возмущение, чтоб Виктор снова пришел к нему, а затем поставит его на свое место.

***

Рафаэль уже больше трех недель находился в глухой деревне где-то в Швейцарских Альпах. Отец запер его в небольшом особняке с персоналом и преподавателями из университета, оторвав его от цивилизации, оставив без связи с внешним миром. Как и обещал, он забрал у него загранпаспорт, поэтому Эль никак не мог сбежать, даже если бы очень постарался. Юноша начинал лишаться здравого рассудка, являясь заложником в тихой и неизвестной деревушке, где нет связи и адекватных людей, с которыми бы можно было поговорить о чем-то кроме учебы. Благо, ему было разрешено гулять по окрестностям, правда, с надзирателями. Рафаэль неустанно думал о Женьке, переживая за его состояние и самочувствие. Первые дни совсем не находил себе места, бессмысленно и тщетно бившись в тревожных конвульсиях. Он не жалел о состоявшейся драке, из которой он вышел пораженным. На самом деле, Эль чувствовал себя победителем с первого удара. В те минуты он чувствовал себя освободившимся, у него будто выросли крылья. Но отец их безжалостно вырвал, разломал на части и сжег дотла, а Рафаэль чувствовал себя так, будто у него глубоко внутри действительно что-то выдернули. Он не знал, когда отец наиграется и отпустит его, но точно был уверен в том, что при их ближайшей встрече, Эль не будет терпеть его унижения и усмешки. Больше никогда. Он устал быть посмешищем в глазах собственного отца, который никогда не видел в нем выдающегося и талантливого деятеля, а лишь только упрекал в том, что Рафаэль не вырос его копией, без сердца и без грамма человечности.

***

— Слушай, Жень, я не понял… Так вы с Марецким все еще вместе? — поинтересовался Павел на следующий день после крайнего свидания Виктора и Женьки.

Юноша уже все для себя решил и теперь вынашивал план, который должен был исполниться в ближайшее время. Женя больше не мог и не хотел тянуть. Он хотел побыстрее избавиться от всех проблем, появившихся благодаря Виктору, избавиться от самого Виктора, в конце концов. Забыть его, словно наваждение. Освободиться от невыносимого дурмана, окунуться в забвенье и не вернуться. После такого опыта Женьке не хотелось сразу искать себе новую пару, несмотря на то, что у них с Рафаэлем бы могло что-то получиться. У них ведь уже получалось… Но Виктор помешал им, неожиданно нагрянув, сломал и уничтожил спокойствие и благополучие юноши. Женька не удивился бы, узнав, что Эль пропал из-за Виктора. Скорее, даже посчитал бы это ожидаемым и допустимым. Но Женя все еще таил надежду, что Рафаэль вот-вот и объявится, даст о себе как-нибудь знать. Однако шли дни, а от него не было новостей…

Виктор рушил свою жизнь, сам того не замечая. Он даже не боялся остаться в руинах собственных иллюзий и разбитыми вдребезги стеклами розовых очков. Он полагал, что у них с Женькой снова безграничная любовь и взаимные цели, что они намерены двигаться вперед вместе, невзирая на давнишние трудности, считал, что они сильные, раз сумели оставить все обиды и страдания в прошлом. Но все было совсем не так. Он забылся, перевариваясь в работе, решая проблемы и пытаясь выкопать себя из ямы банкротства. Он не видел, что вновь теряет главную отдушину и смысл жизни, ходя по головам ради денег. И вряд ли жизнь его этому когда-либо научит. Но Женька желал, чтоб Виктор усвоил этот урок. И он пообещал себе, что сделает все возможное для этого.

— Я все-таки решил, что расстанусь с ним, — твердо, но тихо ответил юноша. — Не знаю, на что я мог надеяться в начале наших отношений…

— Ты был влюблен по уши, что мудреного, — с доброй усмешкой отметил мужчина, натыкаясь на разбитый взгляд сына. Он притянул его к себе ближе, обнимая за плечи, ободряя, сжал его предплечье. — Ничто не вечно, сынок.

Женя кивнул, обнимая отца в ответ. Он не знал никого более понимающего, чем этот человек. Он не любил никого сильнее, чем этого человека. Он не доверял никому больше, чем этому человеку. И Женька был смертельно благодарен отцу за всю его поддержку, единодушие и заботу. И не представлял, что делал бы, не будь у него такого замечательного родителя рядом.

— Спасибо, пап… Большое спасибо, — тоненьким и слабым голосом отозвался юноша. Павел хохотнул, хлопая его по спине.

— Я всегда с тобой, Женька. Все наладится, вот увидишь.

Он знал, что отец поддержит любые его начинания и затеи, поделится дельным советом и расскажет, что правильно, а что нет. Но сейчас Женьке было так необходимо получить одобрение и опору, в данный момент эти приятные слова и жесты придавали ему силы и подталкивали жить дальше. Павел вселял в него уверенность, направляя на верный путь.

========== Глава 19 ==========

***

Декабрь выдался напряженным, нервным и нервирующим. Герман постоянно торчал в офисе, неотрывно наблюдал за каждым шагом Ольги, заставляя ее прекратить заниматься самодеятельностью на некоторое время. Это, конечно же, совсем не было ей на руку, но таким образом она могла бы доказать свою верность ему. Сухов проявил желание встречаться с партнерами самостоятельно, разрушая все построенные Ольгой махинации. Однако никто не собирался сдаваться и бросать все на полпути. К концу месяца пыл мужчины поутих, хоть он и был ужасно раздражительным и вспыхивал с поводом и без. После Нового Года Сухов исчез. Как Ольга выяснила позже, Герман улетел в Швейцарию. Она посчитала, что он устроил себе зимние каникулы, но Сухов оставил там такую огромную сумму денег, что женщина засомневалась. Однако времени размышлять и распутывать его секреты не было.

Дом у Сухова поистине был гигантским. Ольга легко бы сумела здесь потеряться, но она тщательно изучила план особняка. Никому в этом деле женщина доверять не могла, а только полагалась на саму себя. С сигнализацией проблем не возникло, ей помогли знакомые программисты. И как же ей безбожно повезло, что на участке и внутри не было камер слежения. Оставлять липовые улики было чем-то волнующим, несмотря на всю опасность и неуверенность. Ольга прятала пятиграммовые пакетики везде, где их мог бы спрятать неопытный наркодилер. Их не было видно, но их без особых усилий можно было найти.

Днем позже женщина подняла все архивы, но не нашла ничего о сотрудничестве с организацией, поставляющей отравленные препараты. Это было неудивительно, поскольку Сухов не стал бы настолько рисковать. Вероятно, это был анонимный заказ, и вряд ли Ольга смогла бы копнуть настолько глубоко в одиночестве. Но просить в этом моменте помощи у Виктора она все же не стала.

Но в сейфе у Германа в кабинете, где мужчина хранил запасные наличные, дубликат завещания на всякий случай и какие-то жутко дорогие и видавшие виды часы, которые перестали идти много лет назад, и в который он не заглядывал никогда, женщина решила спрятать отравленные медикаменты. Она была практически стопроцентно уверена в том, что туда Сухов не полезет. Сейф был защищен обыкновенным замком и быстро поддавался взлому, который даже и заметить-то было невозможно.

Герман быстро прилетел домой, но вернулся в старую колею событий, всецело доверяя Ольге и нечасто появляясь на рабочем месте. Это не могло не радовать ее. Их команда старались прикрывать ее, Виктор работал днем и ночью, пытаясь восстановить свою репутацию и завоевать новые территории на рынке. Но все было безуспешно, многие отказывали в сотрудничестве, активы падали. Люди все еще опасались покупать в его аптеках, несмотря на то, что конфликт давно утих. Единственное, что придавало ему сил – временное замешательство Сухова, который давно не приезжал с занозистым визитом и никоим образом не напоминал о своем существовании. Со слов Ольги, он был погружен в какие-то семейные дела и пока не мог выполнять свои обязанности.

Замы Германа перед видом Ольги становились бесформенными увальнями, готовыми слушаться и повиноваться под натиском ее обаяния и красоты. Так что проблем с авантюрами у женщины почти не возникало. Сухов, сам того не замечая, отдал свое дело в руки Ольги, доверившись и будучи уверенным в ней. Как и все остальные работники. Похоже, они держались Германа и соглашались с любыми его действиями и решениями.

В фешенебельном ресторане в тихом центре города было немного народу, играла фоновая прелестная живая музыка, официанты мелодично лавировали по залу. Ольга и Герман сидели за одним из столиков в приватной зоне, горел приглушенный свет. Они сидели на красном диванчике, неприлично близко друг другу, как было недозволенно сидеть начальнику и его правой руке. Ольга выставила ногу в разрез юбки, так что Герман рассмотрел узор на резинке ее чулок. Он почувствовал, что во рту пересохло, и пригубил шампанское, предлагая ей. Женщина притворно ласково улыбнулась, изящным движением взяв со столика свой бокал.

— Я хотел бы Вас поблагодарить, Анита, за щедрый вклад в мою организацию. Я ума не приложу, что не делал бы без Вас, — змеиный оскал расплылся по его худощавому лицу, на котором едва виднелись зажившие царапины. Ольга не стала, пылая румянцем, многозначительно прятать взгляд, чтоб ненароком не дать ему сигнал брать и действовать. У нее не было цели переспать с ним.

— Что Вы, Герман Михайлович… Я просто делаю свою работу.

Она подняла бокал, не мигая, глядела в его инфернальные глаза. Они полыхали вожделением и упоением. Любому бы стало жутко от этого взгляда, но не Ольге. Она пожирала его хищным озорным взглядом, но все еще не выдала намеков. Герман должен захотеть ее, бешено и алчно, чтоб мысли о ее добыче поедали его трезвый и рассудительный ум, чтоб он сгорал в муках от собственного желания.

Вечер обещал быть занимательным.

***

Женькин план должен был исполниться в ближайшее время. Юноша нервничал, все думая как лучше преподнести. Но затем плюнул и решил действовать так, как повелит сердце.

Виктор без проблем согласился на встречу. Женя решил пригласить его на свою территорию, чтоб чувствовать себя увереннее. Он приготовил вкусный ужин, вел себя как обычно. Даже предложил посмотреть фильм. Они расположились на диване в гостиной, Женька крепко прижался к мужчине, а Марецкий выглядел так, словно довольный наглый кот, наевшийся сметаны. Он практически мурчал. А юноша таил в себе возмездье.

Когда он едва дотронулся губами до гладкой щеки мужчины, тот от неожиданности резко выпустил воздух, удивленно глядя на юношу. Женька пробормотал что-то о том, что соскучился, и коснулся чужих губ своими. Виктор с охотой отвечал. Прямо так же, как и прежде. Но Устюхин до сих пор не чувствовал заснувших чувств, которые уже никогда не проснутся к этому человеку.

Женя пытался отключаться от внешнего мира, он давал ему последний шанс… Но искра так и не пробежала. Юноша не был расстроен, это придало ему сил. Теперь он точно был уверен в своих действиях.

Виктор потянул его на себя, Женьке пришлось залезть к мужчине на колени. Крупные мужские ладони проводили по его спине, делясь теплом и пытаясь вызвать приятные ощущения. Но Женя чувствовал что-то больше схожее с неприязнью, чем удовольствие. Марецкий уже целовал его шею, щекоча дыханием нежную кожу. Устюхин кусал губы от нетерпения, но оставалось подождать еще немного…

Мужчина уже оставлял влажные мазки на его шее и ключицах, а его руки сжимали упругие ягодицы юноши. Пальцы больно впивались в кожу через несколько слоев ткани, жалили словно иглы. Женька ойкнул, спадая обратно на диван с колен Виктора, он почувствовал, что Марецкий уже тверд. Мужчина недовольно и весьма разочарованно смотрел на него.

— Что такое? Я сделал тебе больно? — Виктор потянулся рукой к лицу юноши, но Женя осекся, опуская глаза. Он тихо сглотнул и начал нервно рассматривать свои ногти.

— Я так больше не могу… — невнятно пробормотал Женька, на что Марецкий нахмурился.

— Что?

— Я так больше не могу, Витя, — громче и четче повторил Женя, подняв уже полный уверенности взгляд на него. — Я долго думал и решил, что… Между нами больше ничего быть не может. От тебя слишком много проблем.

Он уже собирался уходить, не желая даже слушать его, но Виктор схватил его за руку, грубо бросая обратно на диван. Женька цокнул зубами и злобно глянул на мужчину.

— Что ты…

— Какого черта? — перебил его Марецкий, хмуря брови все сильнее. Женя посчитал бы это забавным в любой другой ситуации, но не сейчас. — Почему ты говоришь мне это именно сейчас? Когда у меня, мать твою, стоит член, и я не соображаю!

— Потому что однажды ты сделал так же, — выплюнул Женька. — Я устал… Это не отношения, это безуспешные попытки вернуть их. Из-за тебя я чуть не умер. И после этого, я полагаю, я должен получать от тебя поддержку, но ты только и делаешь, что пропадаешь на работе. Ты контролируешь все, кроме своей личной жизни, — выпалил со злостью юноша. Виктор выглядел очень негодующе и сердито. Но совсем не растерянно, как Женя в тот злополучный день. Однако все-таки мужчина никак не мог ожидать такого стечения обстоятельств. Такой подставы. —Неужели ты сам не понимаешь, что у нас с тобой нет общего будущего? Рано или поздно, неважно когда, через месяц или через годы, но мы бы все равно пошли разными дорогами.

— Я знаю… И я все понимаю, — кивал в ответ мужчина. А затем горько усмехнулся. — Неужели ты мне мстишь?

— Я преподаю тебе урок… Я верю, что ты исправишься. Что ты станешь ценить людей рядом с собой, а не свои деньги…

— Знаешь… В моих словах было много неправды, но я никогда не врал, что люблю тебя.

С этими словами Виктор поднялся на ноги и был таков. Женька смотрел стеклянными глазами на давно опустевшее место на диване и не мог понять, почему так пусто внутри.

Комментарий к Глава 19

Мои хорошие, спасибо Вам за ожидание) Прошу прощения за столь долгое отсутствие, но боюсь, что новые главы Ежонка еще не скоро порадуют Вас… По крайней мере, я надеюсь, что еще есть, кого радовать))

У меня начата новая работа, но я пока не уверен, что хочу делиться Вами с нею. Если хотите - дайте знать)

Спасибо за внимание :)

========== Глава 20 ==========

***

Герман не появлялся в офисе уже несколько дней. Ольга в это время успела заключить две серьезные сделки на большие суммы денег, но никто еще не знал, что эти деньги в конечном итоге никто не получит. О своих делах она все еще не распространялась, хотела сделать все как можно чище.

Связываясь с настоящими поставщиками и ведя с ними переговоры, Ольга накопала, что те две крупные компании были замешаны в подмене медикаментов и косметических средств и были судимы, поэтому своим дипломатическим языком уговорила подписать контракты, ссылаясь на их неприятные истории. Люди не хотели проблем, поэтому без усилий согласились выполнять условия, прописанные в договорах. Женщина с их помощью вышла на несколько крупных бутафоров, что предоставляли мощные наркотические вещества среди молодежи – в ночных клубах и других тематических заведениях. Они же совсем без вопросов согласились сотрудничать, поскольку Ольга предложила им заоблачную цену. «Волшебные» таблетки складировались вместе с обычными лекарствами у Сухова в помещениях, и никто ни о чем не догадывался.

Как только Герману сообщили о новых контрактах, он тут же примчался на работу. Правда, сообщили ему не сразу, а лишь тогда, когда пункты из договора начали исполняться. Женщина с содроганием переживала эти дни, боясь оказаться пойманной. Но не стоило забывать, что в тылу у нее всегда был Виктор. Он уже начал активно рекламировать свою сеть аптек, взывая потребителей поверить, что все у них наладилось. Но Герман не подавал негодующих признаков.

— Похвально, Анита… — приглушенно произнес Сухов, когда они обсудили сделки. Он кинул бумаги на стол и откинулся на спинку стула, выплюнул сигарету и вызывающе похлопал по собственным коленкам. — Я хочу подобающе Вас отблагодарить.

Мужчина поманил ее рукой, смотря на нее затуманенным вожделением взглядом. Сегодня на Ольге были обтягивающая черная юбка-карандаш и прозрачная блузка. С самого начала разговора Сухов наблюдал за ее декольте, а вовсе не слушал толковые фразы о том, насколько им повезло с новыми партнерами. Женщина с полным непониманием застыла недалеко от стола, а Герман, тихо усмехнувшись, медленно поднялся на ноги. Он подошел ближе, коснулся осторожно ее плеча. Ольга затаила дыхание, пытаясь на минутку закопать все свое отвращение к этому человеку.

— Расслабьтесь, — мягко прошептал мужчина и одним резким движением притянул женщину к себе, схватив за ягодицы. Он впечатал ее ногу прямо в свое твердое достоинство. Ольга от неожиданности охнула. Сухов огладил ее бок и почти дотронулся ее груди, но женщина остановила его, хватая руку. Она прикусила губу и наклонилась к его уху.

— Герман Михайлович… Не забывайте про субординацию. Может, продолжим у меня в восемь вечера?

Но Герман лишь только ухмылялся, не желая останавливаться. Он прижал ее ближе к себе, но вновь получил сопротивление. Ольга отошла на шаг назад, пытаясь кокетливо улыбаться.

— Все-таки я настаиваю, чтоб мы продолжили после работы. И все будет так, как Вы любите, — уверила его женщина. Сухов смотрел на нее с хищным оскалом, но в его глазах горел огонь заинтересованности и жажды, потому он, в конце концов, сдался. Однако ответить он толком ничего не смог, их отвлек телефонный звонок. И, увидев имя вызывающего абонента, Герман вмиг вылетел из кабинета.

Ольга не стала ждать и, поправив юбку, одним резким движением скинула все вещи со стола Сухова. Опрокинула его рабочее кресло, столик около дивана для переговоров, разбила лампу и скинула несколько подушек с дивана. Женщина разорвала свои блузку и юбку, скинула туфли, кидая их в произвольные места, будто она пыталась отбиться ими. Рукой размазала свою косметику и ущипнула себя за кончик носа, пытаясь вызвать слезы. Чтоб усилить слезный поток, Ольга дотронулась кончиком пальца до роговицы глаза, раздражая поверхность. Слезы медленно, но верно потекли по ее щекам. Она разлохматила парик и дала себе несколько пощечин, чтоб совсем убедительно было.

Ольга вдруг услышала стук в дверь и разыграла паникующее выражение лица, сев на пол возле рабочего стола Сухова. Она заставляла себя плакать и выглядела так, будто была в ужасе. Женщина услышала звук открывающейся двери и с наигранным испугом подняла глаза. В кабинет вошла секретарша Германа. Она осторожно ступила вглубь кабинета и нахмурилась, оглядываясь.

— Анита? Что случилось? — девушка подошла ближе, в руках у нее была какая-то папка. Она помогла ей подняться и обеспокоенно заглядывала ей в глаза, усадив ее на диван. Ольга играла мелкую дрожь. — Он домогался Вас?

Женщина кивнула, пытаясь прикрыться порванной блузкой. Секретарь понимающе поджала губы и кинула папку к Сухову на стол. Она сжала ее руку и внимательно вгляделась ей в лицо. У Ольги пробежала мысль о том, что ее искусный макияж испортился из-за слез, но оказалось, что девушка просто задумалась:

— Значит, я сейчас позову наших охранников, они вызовут полицию и придут сюда… Здесь такой погром! Я уходила на обед, не слышала, что здесь происходит… Мне жаль, что так случилось. Я… Я была в похожей ситуации, — говоря это, она достала из кармана пиджака свой мобильный телефон. — Но этот козел заслуживает наказания.

Девушка быстро набрала ребят из службы безопасности компании, двое из них оперативно появились в кабинете. Они успокаивали Ольгу словесно, но никто не решался ее трогать. Вскоре охранники сообщили, что Сухов покинул парковку офиса на собственном автомобиле. Полиция прибыла только через тридцать минут после вызова. За это время Ольга уже успокоилась, но все еще делала вид, что она в полнейшем шоке.

Полицейские мягко интересовались, что произошло, намекая, что рассказать нужно все, ничего не умалчивая. И Ольга на это и рассчитывала.

— Я… Я партнер по бизнесу господина Сухова, — она всхлипывала из-за слез и выглядела жалко в глазах мужчин. Как раз то, что нужно. — Мне нужны были одни важные бумаги, которые хранятся у него в сейфе, здесь, в кабинете. У меня есть к нему доступ… Но я нашла в нем маленькие пакетики с чем-то, и он меня застал. Разозлился и… Надругался надо мной. Я пыталась сопротивляться, убегала от него, отбивалась всем, чем можно, но он казался сильнее.

У нее вновь навернулись слезы, и полиция больше не стала донимать ее вопросами. Но ее порадовало, что ребята не стали ждать и здесь же начали расследование. У них были основания на обыск кабинета, поэтому никто не медлил. Они действительно нашли пакетики с порошком. И поняли, что поймали на крючок серьезного злоумышленника.

Так началось расследование.

***

Все темные дела Германа Сухова вскрывались одно за другим, очерняя его репутацию раз за разом. После обнаружения наркотических средств и отравленных препаратов на работе у Сухова, группа полицейских задержала его у него в доме, а после провела обыск и там. В особняке вовсе был джекпот, сотни пакетиков наркотиков. Позже вскрылись его сотрудничества с опасными и разыскиваемыми группировками, поставляющими наркотические вещества, проверялись все его телефонные звонки, контакты и встречи, все переводы денежных средств со счета на счет, перемещение по стране и за границей. Следователи выясняли, в какие организации и каким физическим лицам перечислялись деньги, велось последовательное распутывание всех специально оставленных Ольгой и необдуманно брошенных Германом следов. Множество человек было опрошено, велась цепочка всех зацепок и найденных улик. Ольга выступала в роли жертвы, на нее никто даже не смел подумать. А Сухова держали за решеткой до разбирательства в суде. Он рвал и метал, а через несколько дней полиция, наконец, заметила, что на счет какого-то видного швейцарского деятеля, даже ученого, была переведена подозрительно крупная сумма денег. Была установлена связь с местной полицией и началось двустороннее следствие.

Благодаря логичной и правильной цепочке полиция опрашивала компанию, что предоставляла поддельные медикаменты. И они все-таки признались, что Герман причастен к несчастным случаям, что случились в сети аптек «Пульс». Сухов полностью тянул на пожизненное, но рассмотрение еще не закончилось. Полиция полагала, что вина лежала только на Германе, а владелец пострадавшей компании был не замешан, он сам был потерпевшим. Сухов отказывался что-либо рассказывать, а его адвокат приводил агрессивные доводы в сторону государственных органов. До суда ничего нельзя было доказать.

Через две недели с самого начала дознания наконец-то появились вести из Швейцарии. Там, в маленькой далекой деревушке, был найден сын Германа Сухова – Рафаэль. Его нашли в полувменяемом состоянии, а людей, держащих его, задержали. Юноша находился в принудительной изоляции, одиночество исказило его сознание, поэтому Рафаэля ненадолго госпитализировали, он не мог покинуть Швейцарию до тех пор, пока ему не станет лучше. Полиция все убеждала Германа написать чистосердечное, но мужчина отнекивался и не желал ни с кем говорить в отсутствие адвоката. Ему было плевать на благополучие собственного сына. Понадобилась еще неделя, чтоб поставить Рафаэля Сухова на ноги. А когда он приехал в Россию, то очень помог следствию.

Он рассказал обо всех злодеяниях своего отца, ничего не утаивая. Обо всех его сделках, мести, обманах, подлости и нечестных играх, сыгранных ложью в пользу Германа. Сын преступника рассказал, что Сухов подстрелил одного человека, мстя Рафаэлю, он мог лишить его жизни, но юноша был так напуган, что не обратился в надлежащие службы. Полиция опросила пострадавшего перед судом, и тот подтвердил, что его подстреливали, но совершенно не был готов, что вина будет лежать на родном отце его хорошего друга.

Оставалось пару дней до слушания в суде, Рафаэль находился на съемной квартире недалеко от девятиэтажки Женьки. В свободное от учебы время Женя часто заходил к нему в гости, волнуясь о его здоровье. Он был шокирован, но и одновременно рад, что друг наконец-то нашелся. Ему было так жаль, что ему пришлось пережить такое. Устюхин был уверен, что Эль чувствует то же самое, что и он после огнестрельного ранения. Перевернувшуюся вверх тормашками жизнь, которая никогда не встанет на место.

— Скоро суд, ты как?

— Хочу поскорее взглянуть в его демонские глаза, когда ему будут выдвигать приговор, — выплюнул Рафаэль и сделал глоток чая, с которым они уютно сидели на кухни его съемной, но комфортной студии. — Я рад, что правосудие восторжествовало. И на этот раз он не откупится.

— Да, за ним тотальный контроль и на нем столько обвинений… Я думаю, что полиция была бы не против приписать ему смертную казнь.

— Я бы на это посмотрел.

Женька съежился от холодного тона друга, но он понимал его. Герман держал своего сына в заточении, сводя его с ума, он просто надломил его психику раз и навсегда. Сухов всего лишь забавился, наказывая нерадивого и егозливого ребенка, но на самом деле рушил чужую жизнь. Герман был страшным и жестоким человеком. Оказалось, что Женя давно знаком с хладнокровием этого монстра, но и вовсе не догадывался, что им в одном лице окажется убийца семьи Виктора и родной отец Рафаэля. Теперь он понимал, от чего хотел сберечь его Виктор. Понимал, что здесь он совсем не виноват, что он пытался доказать вину Германа, пропадая на работе. Но юноша уже сделал свой выбор. И ни о чем не жалел, по крайней мере, в данный момент. Он был счастлив находиться рядом с настоящим другом и быть ему опорой в такие нужные моменты.

На суде был Виктор Марецкий, одна из главных жертв безбожных преступлений Сухова. Его адвокат выступал перед присяжными заседателями, выдвигая обвинения за убийство не одного десятка людей подменой лекарств и за попытку убийства, нанесением телесных повреждений, в пользу Жени Устюхина, не забывая про Рафаэля и принудительное изолирование от социума. Женька украдкой наблюдал за серьезным и напряженным мужчиной. Он был до чертиков взвинчен, его спина была словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Его челюсть была плотно сжата, и он бросался электрическими разрядами в Германа. Рафаэль сидел рядом с Женей и тоже выглядел накаленным и грозным. Но каждый из них понимал, что адвокат Сухова бессилен перед всеми обвинениями вкупе с доказательствами и показаниями.

Они вышли из суда с колким облечением. Свобода оценки доказательств прошла быстрее, чем следовало, обвинение было выдвинуто честно по отношению к закону и совести, Герман был упечен в тюрьму пожизненно, как и ожидали следователи и дознаватели. Рафаэль чувствовал себя свободным впервые в жизни, а Женька не знал, что и думать. Виктор оказался невиновен в его увечье, хоть и не был полностью совестлив. Он мог бы хотя бы намекнуть… Но не стал. Наверное, хотел сделать сюрприз, обрадовать, что венец всех бед наконец-то устранен, но Женя прервал их связь раньше, чем это настало. Однако Устюхин все еще о содеянном не жалел.

Все вновь шло своим чередом, Женька был с головой в учебе, а Рафаэль хотел навсегда уехать из страны. Хотел начать новую жизнь, позабыв обо всех связях, обо всем, что могло бы напомнить ему об отце. Но Женя просил его остаться, ведь он еще не совсем оправился после того случая, его психика неустойчива. И Рафаэль даже согласился. Но юноша просто не хотел, чтоб он его бросил, боялся остаться один, старался много времени проводить с другом. И Эль был только этому рад.

Зима была уже на исходе, а все вокруг серое и унылое, снег таял и превращал городские пейзажи в черную размазню. Вся эта угнетающая обстановка давила на Женю, он не мог найти вдохновение. Ему хотелось испробовать новую оптику, что подарил Рафаэль, и он с нетерпением ждал весны. А пока за музой он отправился на фотовыставку, что давно не посещал.

Были представлены пейзажи и яркие весенние портреты. Все было так сочно и живо на снимках, что действительно хотелось творить в унисон, передавая всю насыщенность и теплоту времени года. Женька обожал весну. Время, когда все оживает, когда самому хочется жить. И здесь можно было играть художественно очень по-разному, придумывая интересные композиции. И некоторые из них и были выставлены. Фотографы были и местные, и знаменитые в их сфере.

Людей было не так уж и много, поэтому потеряться в толпе было практически невозможно. А высокому и ладному мужчине – подавно. Женя заметил его сразу, когда вошел в зал поменьше, где были черно-белые снимки. Он стоял, убрав руки в карманы узких брюк, и внимательно вглядывался в серую картинку. Волосы были разлохмачены, будто туда неоднократно зарывалась рука. А вместо привычных рубашек на нем был темный пуловер, облегающий его широкую спину. Устюхин не хотел подходить ближе, но мужчина вдруг повернулся к нему лицом, они столкнулись взглядами, и сердце Женьки ухнуло где-то под горлом.

Он был удивлен не меньше, чем юноша. Жизнь снова сулила им неслучайные случайности… Все так нелепо. Женя подошел ближе к мужчине и слабо улыбнулся ему.

— Здравствуй, Женя, — его голос мягкий и обволакивающий, такой приятный и такой знакомый, что даже горько. Он улыбался глазами и губами, он был рад его видеть.

— Привет… Я не ожидал тебя здесь увидеть, — честно признался Женька. Они немного отошли в сторону, чтоб не мешать обзору снимка и спокойно поговорить. Виктор согласно кивнул в ответ.

— Как твои дела? У меня все более-менее в порядке. На работе совсем все отлично, даже не могу в это поверить. Продажи поднялись, представляешь? — он как-то грустно улыбнулся, явно натягивая улыбку. — Я так скучаю по тебе…

Юноша опустил глаза, понимая, что зря он подошел. Не стоило этого делать… Только прошлое ворошить. А у Марецкого ведь только все наладилось, как и у него.

— Не надо… Мы перешагнули через это.

— Может, встретимся где-то еще позже? Чтоб поговорить в приватной обстановке, все обсудить… — предложил мужчина, и Женька поднял глаза на него глаза. В них плескалась надежда, небывалая нежность, и у юноши начала уходить опора из-под ног, когда он увидел, сколько всего было в этих карих и некогда родных глазах. — Я беспокоюсь за тебя, Жень. Я хочу быть тебе другом.

Виктор вновь заставлял его сомневаться в своих действиях, заставлял переосмысливать прошлое. И юноше действительно нужно было подумать, прежде чем соглашаться оставаться друзьями. Правда, он уже верил, что самое плохое от жизни получил, и судьба не всучит ему сюрприз из-за общения с Виктором. Возможно, это даже будет к лучшему для них обоих. Ведь Рафаэль должен уехать осенью, оставив Женю совсем одного. А Марецкий не был чужим человеком, и он умел быть другом.

— Хорошо, можем встретиться где-нибудь на следующей неделе, — все-таки сдался юноша.

— Тогда я позвоню тебе, да?

Они успели обмолвиться еще парой фраз, но Виктора как всегда отвлекли по работе, отрывая от Жени срочными делами.

Позже они встретились в популярной и людной кофейне, там было приятно и уютно, хоть и несколько шумно из-за большого количества посетителей, но в этом была своя особенность этого места. Виктор позвонил в середине недели, вырывая его сразу после занятий. Но Женька не был против. И он все обдумал. Решил, что все-таки это неплохая идея. Если что-то пойдет не так, то это всегда можно прекратить. Несмотря на прошлое и прежние пережитые чувства, Марецкий оставался хорошим человеком, его спасителем и родственной душой. Женя не знал, к чему доведет их это дружеское общение, но он был готов сделать и этот шаг в неизвестность.

Устюхин заметил изменения в лице Виктора. Как немного углубились незаметные ранее морщинки вокруг глаз и на лбу, как осунулись его щеки, и побледнела кожа. Мужчина выглядел уставшим, измотанным, но все страшное было позади, он выбрался из ямы банкротства, тянущей его в тюрьму. Его взгляд остался неизменным, он смотрел с той же лаской, каким-то трепетом. Женьке даже становилось не по себе.

— Спасибо, что так быстро приехал. Я очень рад тебя видеть, — Марецкий улыбнулся ему и пододвинул стаканчик с какао в его сторону, который он купил ему, пока юноша ехал сюда. Женя тихо поблагодарил мужчину. — Ты подумал?

— Да, подумал. Я только за, но только без фанатизма… Между нами ничего не изменится, мы просто будем время от времени узнавать, как у нас дела и помогать друг другу, если это потребуется, — продекламировал юноша и наткнулся на белозубую улыбку Виктора. Женька даже осекся, совсем не предполагая такую реакцию.

— Я на большее и не рассчитывал. Если захочешь прогнать меня, то скажи прямо. Но я надеюсь, что в нашей дружбе будет все в порядке.

Устюхин кивнул несколько раз ответно и пригубил ароматный какао. Он попросил рассказать об успехах на работе, сейчас ему по-настоящему было интересно и важно, как продвигались дела после того, когда всадник апокалипсиса был в тюрьме. Виктор рассказывал об отверженной и верной работе Ольги, он так гордился и преклонялся ей, ведь она спасла его. Женя подумал, что эта женщина – святая. И он был очень рад за мужчину, действительно. Сам юноша тоже поведал об учебе, семье. Белла и Павел были счастливы друг с другом и летом собирались в отпуск на все три месяца, чтоб устроить себе своеобразные романтические каникулы. Белла все чаще оставалась с ночевкой, но они еще не обсуждали момент совместного проживания, хотя тема была злободневной.

Женя и Виктор просидели в той кофейне дотемна. Устюхин уже не помнил, когда они последний раз так сидели и просто болтали, делились новостями и чувствовали себя так, будто находились дома, в компании друг друга. Мужчина отвез Женьку домой, хотя тот до последнего отпирался и отказывался, но Марецкий его уговорил, не желая оказаться плохим другом, оставляя его на произвол.

Павел, увидевший дорогую знакомую иномарку из окна у них во дворе, был удивлен и спросил у сына, что это было. Женя лишь пожал плечами и ответил, что теперь они друзья.

Комментарий к Глава 20

Всем привет :) Все-таки продолжение появилось быстрее, чем я ожидал…

И то эти страницы дались мне не очень просто ))

Но надеюсь, что Вам понравится )

========== Глава 21 ==========

***

Покой. Стойкое ощущение спокойствия и постоянности, свободы и беззаботности, которое некогда казалось чем-то недосягаемым и позабытым. Все стало тихим и размеренным, каждый день приносил наслаждение и улыбку. Все наладилось. К Жене наконец-то вернулась его прошлая мирная жизнь, без приключений и ярких всплесков чувств. Он оставил все в прошлом и искренне полагал, что так – лучше.

Весна наступила плавно, оживляя природу и даря вдохновение вместе с приподнятым настроением. Женька вновь взялся за фотоаппарат и мог назвать себя счастливым. Он часто виделся с Рафаэлем, они поддерживали друг друга, несмотря на то, что Эль до сих пор до конца не пришел в себя после случившегося с ним. А еще его удивляло, каким сильным был Женя. Он выдержал все произошедшее так стойко, а сейчас даже не подавал виду, что такие события когда-либо могли коснуться его. Это восхищало и вдохновляло. Рафаэль следовал примеру друга, пытаясь все окончательно забыть.

«Дружба» с Виктором была весьма условной и натянутой. Они не виделись ни разу после той встречи в кофейне. Марецкий интересовался делами Женьки, изредка строча ему сообщения. Устюхин не был против этого, хоть и не видел толка в их так называемой «дружбе». Да, Виктор мог скучать, ему могло становиться спокойнее от осознания того, что у юноши все в порядке, но… Женька чувствовал себя странно. Однако к этому можно было привыкнуть, ведь особых неудобств это не доставляло. Пока что.

Белла с Павлом все больше становились похожими на влюбленных подростков. Чем дольше они были вместе, тем сильнее влюблялись друг в друга. Могло показаться, что эти двое уже не могли быть способными на такое, но они были. Их накрыло любовное безумие настолько, что однажды они просто… поженились. В тайне ото всех, повинуясь внезапному минутному наваждению, прямо посреди недели в обычном истасканном районном ЗАГСе. И это было чудесно. А еще Женька был в полнейшем шоке, когда увидел у этих сумасшедших самые простые золотые обручальные кольца на пальцах. Они даже не старались сохранить тайну, несмотря на скрытость с росписью. Но все же юноша был очень рад за них. Он чувствовал себя особенным, наблюдая настоящую любовь. И пытался подавить в себе воспоминания о своем мимолетном счастье с Виктором.

Женя мог позволить себе на мгновение скучать по нему. Вспомнить все счастливые моменты, почувствовать ноющую тоску в груди, и искрометно прогнать все мысли и образы, что яркими иллюстрациями бегали перед глазами, заставляя влагу собраться в уголках глаз и грустную улыбку растянуться на лице, вторить себе, что все будет хорошо. Их любовь была в прошлом, и Устюхин сам поставил жирную точку в конце их истории, поэтому такое проявление эмоций юноша считал абсурдным и неправильным. Он полагал, что ему просто нужен кто-то, способный заполнить эту пустоту, иногда неожиданно и очень больно напоминающую о себе.

Начало апреля радовало греющим ярким солнцем и долгожданным потеплением температуры воздуха. Совсем скоро природа должна была возродиться полностью. Семья Устюхиных полным составом проводила выходные за городом. Они арендовали домик в турбазе всего на одну ночь и наслаждались окружающей обстановкой вдали от шумного и грязного города.

— Пап, прекрати кривляться! — держа камеру с новой оптикой в руках, воскликнул Женя. Он широко улыбался и не мог перестать закатывать глаза, поскольку эти двое никак не хотели правильно и адекватно позировать. Павел подставлял Белле «рога», косил глаза и высовывал язык, а женщина постоянно хохотала, не в силах успокоиться. — Боже мой, тебе точно сорок лет?

— Ха-ха! Да ладно тебе, Евгеша! — улыбаясь, произнесла Белла и посмотрела на своего безосновательно веселого мужа, который улыбнулся во все свои тридцать два, зажмуриваясь в сторону фотоаппарата.

— Ну, мам, пап, давайте сделаем хотя бы два нормальных кадра! — недовольно попросил Евгений и вновь услышал смех женщины.

— Вот до чего ты ребенка довел – меня уже матерью называет!

— И что в этом плохого? Давно пора, мы уже как месяц женаты! — напомнил Павел и притянул к себе Беллу в длинном цветастом платье. Она обняла его за шею, и они совершенно спокойно повернулись к камере и с искренними улыбками застыли.

— Не, вы вообще нормальные? — пробормотал юноша и нажал на кнопку затвора. — Почему так сразу нельзя было? Не родители, а мучители!

Супруги, наконец, смогли поумерить свой пыл, и под чутким руководством Женьки у них получилось сделать много хороших фотографий. Семейная идиллия окрыляла, Женя всерьез решил называть Беллу мамой. Пускай она никогда не хотела своих детей и была далека от воспитания, но она была любимой женщиной его отца, которая влилась к ним в семью, и это оказалось таким безукоризненным, будто так было всегда. И Устюхин любил ее по-своему, так, как он хотел бы любить свою родную мать.

Позже они пили чай в одной из беседок на территории турбазы, разглядывали снимки и смеялись с уморительных выражений лица Павла.

— Знаешь, Женя, мы с твоим папой кое-что решили… — положив руку на запястье юноши, произнесла осторожно Белла и наткнулась на озадаченное выражение лица пасынка. Она метнула взгляд на мужа и, получив одобрение в виде кивка, продолжила: — Нам надоело бегать из квартиры в квартиру, поэтому мы подумали и сошлись на том, что уже пора съехаться.

— Да? Это здорово, я не против! — с улыбкой ответил Женька и посмотрел на папу, который закрывал крышкой объектив фотокамеры.

— Мы, конечно, рады, что ты не возражаешь, но мы хотели начать жить раздельно. Ты уже взрослый парень, поэтому мы решили, что я перееду к Белле, а ты останешься жить в нашей квартире. Мы сделаем ремонт так, как ты хочешь, и будем жить по отдельности, — разложил все старший Устюхин и выжидающе посмотрел на сына.

Юноша совершенно точно не ожидал такого решения с их стороны, хоть это и было разумным в такой ситуации. Женя не привык быть один, ему было куда спокойнее, когда отец был под боком, но он также понимал, что нужно было взрослеть и двигаться дальше, он должен был позволить папе быть счастливым со своей супругой и он не имел права их разделять. Тем более, их квартира давно требовала ремонта, а он был способен сделать все на лучшем уровне, будучи тесно связанным с интерьером как архитектор-дизайнер.

— Конечно, так будет лучше. Я согласен, — кивнул юноша, и Белла накинулась на него с объятиями.

— Ты мой хороший!

***

Ремонт оплачивала Белла, не желая слушать возражения Павла. Все работы завершились спустя три недели после начала. Женя в это время помогал переезжать отцу и сам жил у женщины, поскольку рабочие находились в квартире с утра и до позднего вечера. Юноша был неимоверно рад обновившейся обстановке и безусловно новому образу жизни. В одиночестве. Ему предстояло свыкнуться с этим и находить в этом только плюсы. Элитный комплекс, где находилась квартира Беллы, был в тихом центре города, поэтому дорога до него занимала немало времени, но никто не смел жаловаться. У Павла была машина, а Женя с легкостью мог добраться на метро.

Старший Устюхин даже уволился с работы, решив кардинально поменять в своей жизни буквально все. Супруга потянула за ниточки в нужных кругах, и Павел уже был трудоустроен. Кто бы мог поверить, что жизнь повернется так круто, когда мужчина уже был настроен встречать старость совсем один. Но появилась эта прекрасная добрая женщина и, врезавшись в его автомобиль, разбила не только бампер, но и его умершую тягу к жизни. Она возродила его и вселила страсть в его душу. Они делились каждый день тем, чего им не хватало в жизни в отсутствие друг друга. Это была любовь.

Женя убирался в своем новом шкафу. Он аккуратно складывал вещи, пока на заднем плане из колонок компьютера доносилась тихая ненавязчивая музыка. Юноша мурлыкал мелодию себе под нос, пытаясь насладиться уединением. Он уже целую неделю жил один и через день катался к родителям. Как бы странно это ни было признавать, но они таковыми являлись. Даже учитывая тот факт, что Белла его приемная мама. Даже, несмотря на то, что это не было зафиксировано законом. Правда, сегодня супруги уехали в другой город к пожилым родителям Беллы, чтобы поделиться новостями и, наконец, познакомиться. Они выехали совсем недавно, и Женька ждал звонка об их прибытии. Устюхин только закончил говорить по Скайпу с Рафаэлем, и они договорились увидеться завтра. У Жени было замечательное настроение.

Через пару часов юноша готовился к предстоящим парам, пролистывал свою курсовую работу и мечтал о летних каникулах. Он уже был порядком вымотан учебой, а ведь впереди еще предвиделась практика с сессией. Женька застонал от воспоминаний о бессонных ночах перед экзаменами и потянулся к своему телефону, отвлекаясь от монитора компьютера, где секундой ранее мелькали сотни букв курсача. Не успел он разблокировать смартфон, как поступил вызов от «Папсика».

— Ну, наконец-то! Я уже начал волно… — воскликнул громко Женя в трубку, но замолчал на полуслове, когда его перебил чужой голос.

— Здравствуйте. Вас беспокоят из городской клинической больницы. Я звоню вам, так как вы определены как экстренный номер… — сердце Женьки ухало у него где-то в висках, страх сдавливал сердце, а мозг за секунду отключился, перестав соображать.

Единственное, что юноша сумел уловить – папа, авария, реанимация…

Все перестало существовать, когда он услышал обескураживающую новость. Он бездумно смотрел в одну точку, не моргая и не чувствуя собственные конечности. Кровь шумела в ушах, когда осознание большой вероятности скорой смерти отца накатывало как цунами. Его поглотила паника, так, что было нечем дышать. Женя прикрыл глаза, пытаясь найти силы совладать с собой. Сейчас он нужен был там, в больнице, он должен был разобраться. Мысли смешались, и тяжелый ком подкатил к горлу. Хотелось кричать, рушить все вокруг и рвать волосы на голове, лишь бы не чувствовать бешеный ритм сердца от страха в грудной клетке и паническое головокружение.

Он плохо помнил, как добирался до больницы. Разум был отключен от внешнего мира, ужас целиком обволок Женьку. Юношу не пустили в реанимационное отделение, где находился отец, но ему удалось попасть в палату Беллы, которая была поражена лишь сотрясением головного мозга и переломом руки. Однако она находилась под обезболивающими препаратами и крепко спала, так что Устюхин смог поговорить только с врачами, которые вынесли шокирующий приговор.

У Павла были серьезные травмы. Были сломаны ребра, разбита голова и травмирован позвоночник. Сейчас он находился в коме, его поддерживали аппараты жизнеобеспечения, но все это было далеко недешевой терапией. И врачи намекнули, что их техника устарела и несколько неэффективна, так что жизнь Павла была под большой угрозой. Он мог просто не выжить, поскольку его организм был ослаблен и сильно истощен, а местные приборы мало помогали, лишь только не позволяли ему прекратить дышать. Женька не знал, где брать средства на лечение родителей. Бюджет Беллы был задет ремонтом, а у них с отцом подавно не было таких больших денег. Ему предложили кредит, а юноша ответил, что подумает. Но у него было не так уж и много времени для этого.

Он никогда бы себе не простил, если бы отец умер по его вине. Женя не понимал, почему черная полоса до сих пор преследовала его. Не знал, чем нагрешил в прошлой жизни, если сейчас страдал так много за такой короткий период времени. Череда болезненных событий вдруг продолжилась, убивая вернувшуюся тягу к жизни. Спокойствие улетучилось так быстро, стирая время, потраченное на восстановление баланса. Женька не мог поверить, что все это по-настоящему происходило с ним и его семьей. Было трудно осознать, даже увидев воочию, что это действительно коснулось их. Юноша не мог находиться в больнице слишком долго, он отдал все деньги, что у него были с собой, подписал какие-то бумаги и вернулся домой.

Эмоции, что бурлили внутри, было трудно сдержать. Страх за близких, обида и боль, сдавливающие сердце, заставили слезы политься самовольно. Глаза смотрели в одну точку, а соленые капли застилали все белой пеленой, катясь вниз по бледным щекам. Женька сидел на полу посреди своей комнаты, притянув колени к себе, и тихо плакал. Время прошло так незаметно, что на улице уже стемнело, а Женя все так же был потерян и не знал, что делать. У него не было сил в данный момент бойко страдать, кричать и разрывать себе душу. Он пытался быть мужественным, искал решение. Кто мог ему помочь? Рафаэль, которому достались некоторые деньги его отца, но который все еще находился глубоко в себе. Евгений не хотел тревожить его своими проблемами, несмотря на то, что они были друзьями. Конечно, он мог попросить его о помощи, но сомневался, что Эль мог позволить себе такие растраты. Оставался лишь один человек, который всегда бескорыстно спасал и выручал. Виктор.

Женя тупо смотрел в яркий экран своего смартфона, на цифры контактного номера Марецкого, и не мог решиться. У Вити своя жизнь, свои дела и заботы. Но, с другой стороны, его давняя подруга и ее муж попали в неприятности. Его бывший любимый человек был в беде. Он не мог отказать. На часах было за полночь, но тянуть времени больше не было. Гудки сопровождали сердцебиение Женьки, и его потряхивало от волнения.

— Да, ежонок? — сердце пропустило удар, когда он услышал искаженный телефонной связью знакомый голос, который так долго не произносил это простое слово, что сейчас, вероятно, было сказано по привычке, совершенно машинально. Виктор звучал бодро, что радовало, ведь Женя не разбудил его. — Ты чего молчишь? Все нормально?

Слова застряли в горле, а слезы вновь полились из глаз. Женька упал лицом на свои согнутые колени и перевел дыхание, пытаясь собрать мысли в кучу. Он дрожал и не мог справиться с круговоротом испытываемых эмоций.

— Привет, — выдавил юноша.

— Привет, — в его голосе слышалась улыбка. — Я рад тебя слышать, хоть и немного удивлен такому позднему звонку.

— Я… я звоню по делу.

— Что случилось? — теперь тон был обеспокоенным и мягким, отчего все внутренности Устюхина сделали сальто. Он кусал свои губы и пытался сдержать следующий поток слез.

— Папа и Белла… Они попали в аварию сегодня. Папа в коме, ему срочно нужна помощь… — юноша говорил сквозь слезы, едва соображая. — Но у меня нет таких денег, понимаешь? Мне очень страшно…

Женька бормотал мало разборчиво, плакал и размазывал слезы по своему без того опухшему от рыданий лицу. Он знал, что должен был оставаться мужчиной в любой ситуации, но не мог. Не мог держать все внутри себя, не мог собраться с силами и сделать вид, что все в порядке, когда его разрывало изнутри от безысходности.

— Тише, ежонок. Успокойся, не плачь. Я сейчас приеду, слышишь? Ты дождешься меня? Ответь мне, Женя, — Виктор звучал очень взволнованным, и Устюхин ухватился за надежду, что он поможет им.

— Да, я буду ждать тебя, — он кивал самому себе, сжимая тонкими пальцами телефон.

— Хорошо. Я скоро буду, — твердо ответил мужчина и сбросил звонок.

Женя выдохнул и откинул телефон на кровать. Он поднялся на ноги, чувствуя резкую боль в голове после плача, и зажмурился. Юноша взлохматил волосы и направился в ванную комнату, чтобы окатиться ледяной водой и привести себя в порядок. В отражении зеркала его встретил отчаянный парень, и Женька подумал, что выглядит жалко. Он откинул все пессимистичные доводы и взял себя в руки.

Все менялось так быстро. И Женя понял, что просто устал. Этой пары месяцев не хватило, чтобы достаточно насладиться и насытиться свободой. Хотелось, чтобы все трудности поскорее закончились. Он должен был решить проблему, он должен был спасти отца. И готов был сделать все для этого.

Юноша закончил делать кофе, когда услышал звонок домофона. Он открыл дверь подъезда и через полминуты в квартиру зашел Виктор Марецкий. Женька задержал дыхание, когда они встретились взглядами.

Заметно похудевший, с отросшими волосами, что были уложены назад, и все тем же пронзительным карим взглядом. На удивление, худоба его молодила, и Женька мог сказать, что она делала его совсем другим человеком, хотя эти глаза он узнал бы из тысячи. Больше никто и никогда не смотрел на него с такой теплотой.

— Кофе будешь? — наконец, отмерев, спросил Устюхин.

— Ну, судя по всему, ночь обещает быть долгой, так что да, — в его голосе не было ни тени усмешки. Виктор снял верхнюю одежду и удивленно охнул, когда осмотрелся. — Ух ты. Как все изменилось.

— Эм…да… — заикнулся Женька, и они направились на кухню. — Папа переехал к Белле совсем недавно, а я вот, один теперь… Ремонт только закончился.

— У них все серьезно, да? — присаживаясь за стол, осторожно поинтересовался Марецкий и взял за ручку стоящую на столе кружку с бодрящим напитком.

— Они поженились еще в марте.

— Ого… Это здорово! Я очень рад за них, но сейчас о другом. Что произошло?

— Я точно не знаю… Там какое-то страшное ДТП на трассе… Папу переломало, а Белле повезло. Боюсь… его нужно собирать заново по кусочкам… Врачи мне сказали, что шансов мало. И еще эта их техника устаревшая… Они вытянули из меня деньги и не дали никаких адекватных прогнозов. Якобы я должен надеяться на чудо… Но чуда не произойдет, если ему не помогут настоящие специалисты, так ведь? Ты… ты мне нужен. Я не знаю, как мне быть еще, — смаргивая слезы, признался Женька. Он уставился на свои дрожащие руки, которые обхватывали кружку, и пытался глубоко дышать.

— Он будет жить, Женька, — Виктор крепко ухватился пальцами за тонкое запястье Устюхина, заставляя поднять глаза на себя. — Хочешь, отправим его в Европу? Там его на ноги быстро поставят, вот увидишь. В какой он больнице, говоришь?

— А… а здесь? Думаешь, у нас нет нормальных специалистов? — растерянно поднял брови юноша, смотря в такие родные глаза и понимая, что слишком долго не смотрел в них без укора или не ради приличия, а просто так, искренно и без стеснения.

— Ну, я могу поспрашивать в своих кругах, может, и найдем кого-нибудь, если не хочешь быть далеко, — кивнул Марецкий и пригубил кофе, но не отпускал руку Жени. — Утром же позвоню знакомому, должен помочь. Все наладится, я обещаю.

— Спасибо, Вить… — тихо сказал Женька. — Я не знаю, как тебя благодарить.

— Просто будь рядом и не пропадай, договорились? — он улыбнулся нежной улыбкой, и внутренности Устюхина снова перевернулись, вызывая у него мелкую дрожь. Юноша не замечал резкого повышения температуры собственного тела, учащения сердечного ритма и хаоса в голове, он лишь пылко слушал, как Виктор рассказывал о своих новостях, о которых же сам Женя и спросил.

Мужчина говорил о том, что на работе падали продажи, но в последние дни все отчасти все пришло в норму и дела начали идти в гору. Нередко он уходил в минус, потерял немало денег, но совсем недавно начал сотрудничать с иностранной компанией, которая приносила ему неплохой доход, однако была далека от медицины и фармацевтики. Женька был рад, что Марецкий развивался как предприниматель, не останавливаясь в одной сфере, а изучая разнообразные ниши бизнеса. Виктор даже успел упомянуть личную жизнь в своем рассказе, отмечая, что целиком погружен в работу и едва ли находил время на самого себя. Судя по быстрому и бодрому ответу на звонок Жени среди ночи, это было действительно так. Но чего только стоило то, как скоро примчался Марецкий после просьбы о помощи. Наверное, так и должны поступать настоящие друзья.

Они болтали до утра, Виктор не смог оставить Женьку одного в таком состоянии, а Устюхин промучился бы всю ночь, страдая от мыслей и отсутствия сна. Пока юноша готовил завтрак, Марецкий уже успел позвонить своему знакомому, который мог помочь с клиникой или хотя бы специалистами в городе или поблизости, и Ольге, чтобы дать ей парочку заданий. Настроение Жени зримо улучшилось, он даже выглядел лучше, несмотря на бессонную ночь. Но все еще не мыслил, чем или как мог отблагодарить Виктора. После завтрака позвонила Ольга, сказала, что уже ожидает их в больнице, куда определили супругов. Женька мигом привел себя в порядок, забывая об учебе и прочих делах, и они отправились в госпиталь.

Там им сообщили, что Белла очнулась, чувствовала себя вполне терпимо и была готова к доставке в небольшую частную клинику. Для Павла была уже подана машина скорой помощис нужными аппаратами жизнеобеспечения и парой специалистов, которые должны были следить за его состоянием в течение поездки. Женька, конечно же, захотел увидеть женщину. Он наперекор врачам влетел в палату и увидел ее, лежащей на больничной койке. Ее рука была забинтована, а вид, мягко говоря, был потрепанным.

— Привет, мой золотой, — голос был низким и хриплым, она мимолетно улыбнулась.

— Привет, мам, — ответил он непроизвольно и подошел ближе, чтобы взять ее за здоровую руку, на которой была россыпь синяков. От этого вида сердце юноши сжалось.

— Мне уже все объяснили. Ты молодец, что сразу обратился к Виктору. Папка выкарабкается, ради тебя, ради нас, — ободрительно произнесла Белла и, отпустив ладонь Жени, погладила его по щеке. — Он у нас сильный, Евгеша. Не переживай.

— Как здесь не переживать?! — воскликнул юноша и снова схватил руку женщины, но ласково, без резких движений, чтобы не сделать больно. — Я думал, сам умру, когда мне сказали, что случилось с вами. У папы сотрясение уже недавно было, я в ужасе! Я не представляю и представлять не хочу, что от него осталось. Надеюсь, что он вообще будет в состоянии ходить после этого.

— Боже мой, Женечка! — ужаснулась Белла. — Мне толком не сказали, что с Павлушой там все-таки произошло. Все настолько серьезно?

— Я… — Женька вдруг понял, что ему нельзя было так себя вести. Женщине нельзя было сейчас волноваться, а он накинулся на нее со своими воплями. — Я сам до конца не знаю, что у него там такое. Но ему совершенно точно нужна помощь…

Их прервали вошедшие в палату Марецкий и врач в белоснежном халате с креслом-каталкой.

— Все готово, можем ехать, — произнес Виктор и махнул рукой, чтобы Женя подошел к нему. Второй мужчина помог Белле подняться, интересовался ее самочувствием и осторожно усадил ее в кресло. — Павла уже увезли сразу на осмотр, с ним немедленно нужно что-то делать. Но клиника обещает сделать все, что в их силах. Ребята проверенные, мой знакомый там от рака вылечился. Белка, ты как?

— Пытаюсь не терять лицо, цыпленочек. У меня паника.

— Нам сообщат о состоянии Паши и дальнейшем лечении. Все будет в порядке, я клянусь. Если что-то пойдет не так, то мы экстренно отправим его в Европу, мы будем бороться до конца. Я не оставлю вас, — твердо произнес Марецкий, смотря напрямик в глаза подруги.

— Я очень надеюсь, что это не пустые слова. Женя, ты поедешь со мной?

— Мы поедем вслед за вами на моей машине, — не дав ответить Женьке, сказал Виктор, и они все вышли из палаты.

Устюхин судорожно выдохнул, проводя руками по лицу. Он остановился недалеко от двери и посмотрел на Марецкого. Мужчина вопросительно приподнял брови.

— Я… я просто не знаю, что говорить. Я так благодарен тебе и мне даже не верится, что ты делаешь все это для меня… Это очень важно для меня, но мне до сих пор очень страшно.

— Все будет хорошо, ежонок, — парировал Виктор и притянул Женю к себе, заключая в крепкие оберегающие объятия. — Я сделаю все, что бы то ни было, ради тебя.

Комментарий к Глава 21

Ну… Не ждали? =)

Всем привет и спасибо всем, кто еще со мной! :)

========== Глава 22 ==========

Телефон Женьки разрывался от звонков Рафаэля, куратора и сообщений сокурсников. Но в данный момент внешнего мира не существовало – только он и его семья. И Виктор с краешку. Женя не мог назвать его полноценным членом семьи, хотя, безусловно, чужим человеком он не был. Марецкий пробыл все время в клинике с ним, пока врачи, наконец, не вынесли вердикт. У Павла была кома второй степени. Ему назначили интенсивную терапию, которая должна была длиться не более трех недель. Врачи не могли сказать точно – пациент слишком слаб. Спинальная травма была не так страшна, а вот сломанные ребра были проблемой. Хоть торс и был накрепко затянут повязкой, восстановление могло начаться только после выхода из коматозного состояния. Для этого Павел должен был дышать самостоятельно. А Беллу обещали совсем скоро отпустить домой.

Женя, выслушав врачей, все-таки успокоился. Клиника не была шарашкиной конторой, да и не верить Виктору оснований не было. Он ведь желал им только добра. От искренности и отзывчивости мужчины хотелось на стенку лезть. Устюхин понимал, что, вероятно, в Викторе говорили оставшиеся чувства к нему, хотя, безусловно, Марецкий хотел по-настоящему помочь, сохранить чью-то жизнь и не мог оставить в беде давно знакомых людей. Женька пытался относиться к нему как к другу. Пытался. И не был в силах отрицать то, что сам далеко и надолго закопал в себе.

Виктор Марецкий был его первой настоящей любовью. Той самой, истинной и непомерной. Несмотря на их недолговечный мимолетный союз, чувства были крепкими. Женя без задней мысли вернул бывшего возлюбленного в свою жизнь, разворошил свое спящее сердце, и сейчас не понимал, что с ним происходило. То ли он был настолько благодарен за помощь и одолен стрессом, что чувства к Виктору вдруг стали похожими на прежние… То ли он был настолько одинок и сломлен сейчас, что воспринимал каждого неравнодушного, кто был готов помочь, как кого-то близкого и дорогого сердцу. Женька не хотел разбираться в себе и своих ощущениях. Хотелось жить здесь и сейчас. Он был молод и мог это себе позволить, верно?

Тем не менее, юноша отложил это на потом. Было не время. Он попросил Марецкого подбросить его до квартиры Рафаэля. Сейчас ему было необходимо выговориться и получить дружескую поддержку. И желаемое ему мог обеспечить только Эль, поскольку все насущные проблемы с Виктором обсудить представлялось невозможным.

За все время общения с Рафаэлем Женька так и не смог рассказать другу, кем было занято его сердце, когда он отказал ему в предложении быть вместе тогда. И сейчас, в связи с последними событиями, он решил во всем признаться. Сухов, конечно, был обеспокоен тем, что Женя не пришел на встречу и игнорировал его звонки, но был рад его видеть. Хотя внешний вид Устюхина Эля немного смутил. В арендованной студии Рафаэля ничего не изменилось, разве что чай на этот раз был зеленый…

— Ну, рассказывай, что у тебя там случилось.

— Да это просто черная полоса какая-то… Папа и Белла попали в аварию, — вздохнул Женька, разглядывая жидкость в кружке. — С Беллой все еще в пределах нормы, а вот папа… Он в коме. Вчера в больнице мне сказали, что вряд ли смогут спасти его…

— Да ладно! — ужаснулся Рафаэль, хмурясь. — И неужели ты будешь сидеть, сложа руки? Что врачи говорят? Может, я помогу чем-нибудь…

— Нет, я уже сделал все, что мог, Эль. Я не хотел беспокоить тебя, подумал, что у тебя самого забот хватает… Помнишь Виктора Марецкого, который конкурент твоего отца? — Устюхин встретился взглядом с другом, замечая озадаченность на его лице.

— Тот, что был в суде? Помню, конечно. Он же депутат местный… — протянул Сухов. — И как он связан здесь?

— Ну… Еще до всей этой истории с твоим отцом мы с ним вместе были. Но мы расстались быстро, хотя связь поддерживаем до сих пор… Вот я и решил к нему обратиться. Он сразу специалистов нашел, папу уже перевезли в другую клинику. Врачи положительные прогнозы сделали…

— Подожди… Так ему же где-то сорок? — удивился Рафаэль, заставляя Женьку почувствовать себя неловко. Реакция была непредсказуемой, а осуждение было самым очевидным и ожидаемым. Но обижаться Женя не мог, для многих их союз действительно был выходящим за рамки. — И… это из-за него ты мне тогда отказал?

— Да… Понимаю, что это тебе как обухом по голове, но я надеюсь, что ты не будешь меня упрекать, — усмехнулся юноша и отхлебнул чая, пока друг переваривал полученную информацию. — Я просто посчитал нужным рассказать тебе это. Он много раз меня выручал. Мы долго не общались с ним, и я чувствую себя как-то по-дурацки. Сам бросил его, а сейчас… Все чувства как будто разом вернулись, загорелись и теперь не дают мне спокойно жить. Я не знаю, что делать.

— Как что? — с ухмылкой выдал Рафаэль. — Мне казалось, что ты на отлично выучил жизненный урок… В твоей жизни творится столько дерьма, правда, ты должен жить настоящим, Женька. Наслаждаться каждым днем, как последним, потому что случиться может все, что угодно, и последние события этому подтверждение. Если у тебя есть чувства – люби, здесь и сейчас, пока любится. А завтра может и не наступить, в то время как ты будешь думать и сомневаться. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть потом всю жизнь. Потому что потом может быть уже поздно.

— Ты прав… — произнес потерянно Женя, смотря куда-то в себя сквозь Сухова. — Но я все равно так не могу. Мне надо подумать.

— Опять ты за свое… Он ведь тебя сам любит, раз не отпустил, а сейчас помог. Это о многом говорит, понимаешь меня? Хватит думать – действуй! — воскликнул Рафаэль и улыбнулся, когда Устюхин сделал брови домиком. — Все будет в порядке, не надо сомневаться. Если разница в возрасте не помешала вам любить тогда, то почему она должна мешать сейчас? Это все предрассудки. У любви не может быть границ.

Женька осмысливал каждое сказанное другом слово, соглашаясь почти с каждым. Хотя доля сомнений у него оставалась, тем не менее. Как бы он не хотел жить настоящим моментом, о будущем забыть юноша не мог. Но он хотел отбросить все колебания, предубежденья и просто быть с тем, кто воспламенял в нем чувства, кто заставлял его чувствовать себя лучше. Женя определенно не мог ожидать, что спустя время вернутся бывшие ощущения, они будто давно затухший вулкан вдруг пробудились и изверглись в нем. Он предполагал, что виной всему эмоциональный толчок, связанный с трагедией, но был твердо убежден, что снова терять Виктора ему не хотелось. Неважно в качестве кого мужчина мог фигурировать в его жизни, главное, чтобы он был рядом.

Они болтали еще недолго. Устюхин больше не спорил с Рафаэлем, поделился прогнозами врачей, а потом слушал новости друга. Он был рад получить советы и расставить все нужные точки, навести порядок в голове и на душе. Это было именно то, в чем юноша нуждался.

Вернувшись домой, Женька вскользь ощутил состояние одиночества и грусти, но ему удалось быстро успокоить и ободрить себя. И, будучи уверенным на лучшее, юноша вернулся к учебным делам. Несмотря на то, что спать хотелось невозможно, Устюхин выполнил все задания и начал готовиться к экзаменам. Хотя, конечно, в основном юноша спасался от назойливых мыслей о Викторе.

***

Пол спальни был усыпан алыми лепестками роз и извитой нитью маленьких горящих свечек. Свет был приглушен, а окна зашторены. Виктор держал Женю за руку, когда они вошли в комнату. Юноша огляделся и смущенно улыбнулся, подняв преданный взгляд чудесных голубых глаз на Марецкого.

— Я знаю, что наш первый раз был не самым удачным, так что… Я хочу все исправить.

Он наклонился к лицу мальчишки и оставил на его губах липкий поцелуй. Женя обхватил его торс руками, прижался ближе, не желая отпускать, и сам потянулся к пухлым губам. И целовал так по-своему, особенно. Так, как прежде, дурманил касаниями, запахом, теплотой тела. Виктор сжимал неширокое тельце в объятиях, терзая самые сладкие губы на свете. Одежда скоро оказалась на полу, а пара – на постели. Марецкий нависал сверху, закрывая собой угловатого Женьку, и оставлял влажные поцелуи на его прозрачной коже. Тонкие пальчики сжимали крепкий загривок мужчины, тихие хрипы электризовали его ухо. Виктор оглаживал бока юноши, упиваясь его пряной сладостью, едва уловимым душистым ароматом тела и бархатистостью кожи. Живот затрепетал, когда губы дотронулись аккуратного пупочка. Язык ласково очертил контур и с поцелуями двинулся ниже. Сильные руки обхватили бедра Жени, а язык лизнул блестящую от смазки розовую головку. Чувственный стон сорвался с распухших зацелованных губ. Член Женьки чувствовался так идеально на языке и во рту, будто был создан персонально для Виктора. Женя был настолько вкусным, словно карамелька, что мужчина не хотел униматься, слушая возбуждающий скулеж юноши. Он сам толкался, ритмично двигая бедрами, жмурился и дрожал от удовольствия.

Юноша шептал что-то несвязное, и Марецкий выпустил его изо рта. Женька разочарованно застонал и вздрогнул, когда мокрой кожи коснулся прохладный воздух. А затем захлебнулся собственной слюной, когда Виктор поцеловал его яички и, приподняв бедра, дотронулся языком колечка мышц. Кончик языка толкнулся глубже, проникая в разгоряченное нутро. Женька пищал, извивался и вскоре потянул Марецкого за волосы, боясь, что больше не выдержит, испытывая целую радугу из испытываемых впечатлений благодаря его языку. Но на смену языку пришли пальцы мужчины, растягивающие узкую дырочку. Виктор вновь склонялся над Устюхиным, лаская юношеские губы, пока его пальцы творили внутри Жени немыслимые вещи.

Горячая плоть, густо сияющая от смазки, прошлась по розовой звездочке и толкнулась вперед, проникая в узкие стеночки. Женька схватился пальцами за широкую спину Марецкого, сжимая пальчики на ногах и притягивая мужчину плотно к себе, кожей к коже. Так, что в голове взрывались фейерверки. Виктор целовал его жарко, но ласково, медленно продвигался глубже, давая время юноше привыкнуть к его размеру. Женя был невероятно узок, и это доставляло удовольствие мужчине вдвойне. Он доставался ему целиком и без остатка. Уже через пару минут юноша полностью привык и сам начал подмахивать бедрами, желая большего. Он водил короткими ногтями по спине Марецкого и, двигая тазом, стимулировал собственной член, зажатый между двумя животами. Виктор двигался неспешно, хотя готов был вбиваться в эту сахарную дырочку со всем остервенением. Но Женька уже хныкал, требуя ускориться. Мужчина вдруг вышел из юноши и перевернулся на спину, утягивая его за собой.

Когда Женя насадился на его член, то Марецкий чуть было не кончил от такой идеальной полноценности, заставляющей сердце остановиться, испытать инсульт и забиться с утроенной силой опять. Юноша сел к нему спиной, позволяя трогать и разглядывать свои округлые ягодицы. Он стал двигаться сам, контролируя ритм, что ему явно понравилось. Виктор обхватил бледную попку руками, слегка сжимая и разводя в сторону половинки. Покрасневшая дырочка блестела от смазки, а на широком члене, ритмично утопающим в ней, смотрелась созданной специально для него. Весь Устюхин был словно создан именно для Виктора, так безупречно подходя и чувствуясь, будто вторая часть пазла. Женька периодически стонал, заставляя узел внизу живота мужчины с каждым разом скручиваться все сильнее, ударяя его электрическими разрядами. Виктору крышу сносило от открывающегося вида на скачущего на его члене Женю в полумраке, его ровную спину, усыпанную крошечными родинками, и аппетитную попку. Хотелось съесть его целиком, чтобы никому другому не достался…

Скоро Женька устал и повернулся лицом к мужчине, наклонился к нему, и, присосавшись к губам, повел бедрами. Марецкий рыкнул и, схватив маленькую задницу, исступленно принялся вколачиваться в юношу. Женя громко охал прямо в марецкие губы, держась за плечи мужчины. Виктор чувствовал себя сумасшедшим зверем, сорванным с цепи, он трахал не только попку юноши, но и его рот. Сжимал его хрупкие косточки в своих объятиях и не мог остановиться, пока Женька, наконец, не излился к нему на живот теплой влагой с протяжным стоном, утонувшим в поцелуе. Марецкий замедлился и позволил юноше упасть головой на свое плечо, чтобы восстановить дыхание. Ему хватило еще нескольких толчков, чтобы кончить вслед за Устюхиным глубоко внутри него с клокочущими пятнами перед глазами и одуряющим головокружением. Женя всхлипнул и тихо заурчал, когда обмякший член легко выскользнул из него, и прохлада лизнула его открытую дырочку. Виктор крепко окольцевал талию юноши и прошептал ему на ухо:

— Люблю тебя…

И мужчина внезапно воспрянул ото сна, очнувшись посреди холодной постели в ночной темноте. С позорно вставшим членом, стихийным беспорядком в голове и неоновой вывеской «старый извращенец» перед глазами.

Комментарий к Глава 22

В общем, я не знаю, как это пришло ко мне в голову и, вероятно, я скоро пожалею об этом, но пусть будет =)

Спасибо всем, кто читает :)

========== Глава 23 ==========

Что такое любовь? Высокое чувство, глубокая привязанность и смысл жизни или коммерциализированная, баснословная, ложная слабость? Виктор не знал. Ему хотелось верить, что те чувства, которые он испытывал к близким людям, были подобны любви. Но правильно делиться и располагать любовью в свои годы мужчина так и не научился. Он рушил все собственными руками, прекрасно понимая, к чему могут привести его действия. Но никогда не останавливался. Виктор не знал, почему и зачем. Его жена и ребенок погибли из-за его неосмотрительности, денег, блестящих перед глазами. И он жалел. Заставить человека жалеть – в разы хуже, чем сама смерть. Убив человека, ты не оставляешь ему и возможности на страдания. А с осознанием того, что по его вине мертва его семья, он должен жить всю свою жизнь. Виктор презирал себя.

Женька… Луч света, внезапно пробившийся в глубокую яму отчаяния. Мужчина его не заслуживал. А Женя не заслужил ту боль, те увечья, что он получил благодаря Виктору. Он появился так негаданно, вскружил своей бесконечной энергией голову, заставил влюбиться в собственную юность и нежную простоту, но все закончилось так же быстро и головокружительно, как и началось. Виктор понимал, что мог придумать что-то, он не должен был бросать влюбленного парня на амбразуру, но был напуган опасностью, угрожающей его жизни. Мужчина понимал, что не должен был обрывать все связи, вести себя так по-свински, приставив охранников, а потом вернуться как ни в чем не бывало. Неужели он и вправду думал, что все будет как прежде? Нет, только не после всего, что успел пережить Женька. И Виктор понял, что виноват. Он жалел, что когда-то встретил на выставке красивого мальчика с забавной кудрявой челкой и дал ему тогда ту несчастную визитку. Сейчас бы не было так нестерпимо больно от ненависти к самому себе.

Женя снова возникнул в его мрачном болезненном мирке с криком о помощи. Виктор не мог ему отказать. Он просто не имел права оставаться равнодушным в сложившейся ситуации. Но сходил с ума, находясь рядом с Женькой. Понимал, что никак и никогда не сможет искупить вину, вернуть прошлое отношение к себе, однако был рад помочь. Он помогал единственным людям в своей жизни, которые представляли какую-то ценность для него. Больше у мужчины никого не осталось. Но жалеть себя Виктор и не думал. Он стал избегать Женьку, чтобы не смотреть на него своими блядскими виноватыми глазами и не докучать своим нежелательным присутствием. Он всего лишь спонсор лечения Павла, не более. Мужчина не хотел мешать, вклиниваться в их устоявшиеся семейные отношения, он был лишним. Так что деньги переводил сразу на счет клиники, узнавал все изменения от врачей и утопал в работе, не давая никому ни малейшего шанса отвлечь его от дел.

Он получил то, чего хотел. То, за чем бегал всю жизнь. Бизнес, приносящий доход, организацию, намертво врезавшуюся в рынок. И грязные деньги, которые не на что было тратить. Это ли должно приносить радость, это ли должно делать счастливым, это ли будет с ним, несмотря ни на что? Наверное, нет. Но Виктор утерял всякий толк в этой жизни, решив доживать уготовленное ему время в алчном море бизнес-акул. Так будет лучше для всех.

И знал одно: нужно оставить Женю в покое.

***

Женьке было больно наблюдать, как его отец медленно теряет живой вид. Вместе с ним это делал и сам юноша, перестав верить в радужные прогнозы врачей. Белла была рядом всегда, подбадривала и старалась быть на позитиве, но Женя видел ее заплаканные глаза, не веря и ей. Юноша, с горем пополам сдав экзамены, взял академический отпуск. Он не мог думать ни о чем, кроме отца.

Виктор ушел на второй план, чувства к нему ровно сожглись глубоко внутри, улетев, словно пепел по ветру. Женьке вообще казалось, что все перестало существовать. Изменений долгое время не было. Он не отходил от навороченной больничной койки, продолжая разговаривать с отцом. Юноша не слушал врачей, говорящих о том, что больной ничего не слышит и не чувствует. Женя не верил. Он знал, что папе снятся сны под аккомпанемент его голоса. Первое время сокращения мышц Павла приводили Женьку в ужас, но спустя время он привык, надеясь, что процессы в мозгу отца пытались вернуть его к сознанию. Терапия длилась дольше, чем три недели. И врачи не могли дать точного ответа, почему. Они бились изо всех сил за его здоровье.

Павел начал пытаться дышать и бороться с аппаратом жизнеобеспечения через два месяца. Белла была в панике, думая, что без вентиляции легких он не сможет выжить. А Женька чуть с ума не сошел, когда узнал. Он до смерти хотел, чтобы отец очнулся. Спустя время они все-таки решили отключить машину. Это был самый страшный момент в жизни обоих. Но Павел дышал сам. Живой… Тогда Жене было плевать на последствия коматозного состояния, его волновало только то, что отец мог дышать и, наконец, открыл глаза. Он был абсолютно недееспособен, ему все еще были нужны капельницы и дополнительный кислород. Женька помогал ему восстанавливаться наряду с Беллой. Они едва сдерживали слезы, пытаясь накормить его хоть чем-то. Он был болезненно худым.

Женя знал, что процесс восстановления не может быть коротким. У отца были серьезные повреждения в мозгу. Врачи обещали, что он сможет заговорить спустя месяцы, если получит соответствующую терапию. У них были на это деньги – Виктор обеспечил их немаленькой суммой, которой должно было хватить на всю рекреацию отца. Вскоре они перевели его в реабилитационный центр. Женьке пришлось устроиться на работу, он не желал висеть на шее у Беллы или, тем более, жить на средства Виктора, который, казалось, вовсе исчез из их жизней, сбежал куда-то будто призрак.

Женя перебивался с одной работы на другую, меняясь с Беллой сменами в рехабе. До новых знакомств было как до Луны, не говоря уже о личной жизни. Но Женьку это мало волновало. Рафаэль уехал за границу, не выдержав угнетения в этом городе. Он продолжал восхищаться силой духа друга, но сам так жить не мог. А у Жени не было другого выхода. Он не мог бросить отца, не мог оставить Беллу одну с таким… балластом, как бы трудно это ни было признавать. Павел был маленьким ребенком в теле взрослого мужчины. Но они крошечными шажками, медленно, но совершенно верно шли к его восстановлению.

Была поздняя осень, когда отец произнес первые слова после несчастного случая:

— Кто вы?

Белла заходилась рыданиями, а Женька был счастлив услышать родной голос спустя столько времени. Конечно, он не помнил, кто они. Он заново учился жить, двигаться, говорить. И опускать руки никто не собирался. С Павлом занимались специалисты, но семья всегда была рядом. Они вместе учили звуки и буквы, а врачи восхищались тем, как сильно мужчина хотел жить. По сравнению со многими пациентами, вышедшими из комы, Павел довольно быстро шел на поправку.

Шли долгие месяцы воскрешения Павла из мертвых. Женька перестал с жалостью смотреть на отца и принимать его будто обузу, а зимой вернулся на учебу. Она придавала ему сил, он вновь начал верить в лучшее будущее, знакомился с молодежью и продолжал жить полноценной жизнью, несмотря на то, что отец занимал много времени. Летом, почти спустя год, они наконец-то перевезли его домой. Павел неплохо разговаривал, но плохо передвигался самостоятельно. Врачи говорили, что к нему возвращается память. Мельчайшими фрагментами, но его мозг пытается реконструировать события. Он учился читать, но слабо видел и слышал. Белла за эти месяцы постарела на десять лет, но Женька видел ее горящие счастьем глаза, когда она занималась с Павлом, читала ему книги или просто говорила с ним. Женщина верила, что ее муж обязательно выздоровеет. А Женя знал, что так и будет.

***

Спустя годы Женька превратился в Евгения Павловича – востребованного архитектора-дизайнера с не одним десятком крупных удачных проектов. Архитектура была его жизненным призванием, но свое любимое дело он все-таки забыть не смог. Фотография сопутствовала ему каждый отрезок жизни. Он снимал прогрессирование отца. Сейчас Павел мог передвигаться самостоятельно, многое вспомнил и все понимал, но вернуться к работе ему не позволили родные. И он продолжал создавать себя заново по кусочкам.

Арендованный выставочный зал в одном из музеев города был увешан черно-белыми снимками. На них – история человека, побывавшего по ту сторону жизни. Не нужны слова, чтобы поведать ее, фотографии рассказывали ее сами, стоило только вглядеться в суть. Путь восстановления нескончаем и тернист – это четко прочитывалось на снимках, где был запечатан навеки труп, превращающийся обратно в живого и стойкого человека. Пускай, не до конца здорового, но благодаря поддержке своей семьи и собственной тяге к жизни всецело счастливого.

Женька гордился своим отцом. И был рад поделиться его историей с окружающими, доказать, что благодаря семье, внутренней силе и вере можно совершить практически невозможное.

И маленький уголок в этой значимой истории одного сильного человека был отдан под фотографию черноволосого мужчины, без чьей помощи у этого человека не было бы счастливого конца.

Женя стоял напротив, а темные глаза наблюдали за ним с теплотой с холодного серого глянца.